Сказки из разных стран [Сергей Александрович Ильин] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Мария Юрьевна Дружинина Сергей Александрович Ильин Сказки из разных стран
Сказки
Урсон-пурсон
Норвежская сказка
Там, на дальних фьордах в Норвегии, живут рыбаки. А еще дальше живет Урсон-Пурсон — большой великан. Он сидит на острове в холодном море, поет песни и считает волны. Норвежские рыбаки — сильные мужчины. Уходя в холодное море за селедкой, они не боятся Урсона-Пурсона. Но все-таки они предпочитают не подплывать близко к его острову. Говорят, он разломал королевский корабль, и теперь король им очень недоволен. Однажды к рыбакам приехала принцесса и сказала: — Я выйду замуж за того, кто привезет мне Урсона-Пурсона. Кто знает, зачем она это сделала? Видно, поссорилась с отцом, который хотел выдать ее за первого встречного принца. А вы ведь знаете, какие они «первые встречные принцы». Принцесса была очень красивая, и многие молодые рыбаки захотели жениться на ней. Но ехать к Урсону-Пурсону они не хотели. Только один самый сильный рыбак сказал: — Я пойду. Это был Оле. Он носил самую большую бороду, ловил больше всех селедки и никогда не мылся. От него пахло так сильно, что, несмотря на его силу и красоту (а Оле был еще и самым красивым рыбаком), ни одна девушка не могла пройти с ним по улице. Другие рыбаки тоже не могли с ним долго находиться рядом, поэтому Оле рыбачил всегда один. И все-таки он ловил больше всех селедки… Принцесса посмотрела на Оле и сказала: — Хорошо. Тогда Оле взял свои сети и свою лодку, поставил парус и поплыл в холодное море к острову Урсона-Пурсона. Оле и понятия не имел, как сможет его поймать. Он посмотрел на сети и подумал, что Урсон-Пурсон разорвет их. Он вернулся на берег и закинул свои сети подальше, чтобы большие волны не унесли их, и снова поплыл в море. Вскоре показались скалы острова, где жил Урсон-Пурсон, и Оле услышал, как тот поет. Вдруг большая волна налетела сзади и швырнула лодку Оле прямо на скалы — если бы он не был таким сильным мужчиной, то непременно разбился. Но он схватил весло, оттолкнулся им от скалы и вылетел вместе с лодкой прямо на остров к Урсону-Пурсону. Весло, конечно, сломалось. Да и парус весь разорвался. Увидев Оле с его лодкой, Урсон-Пурсон прекратил петь. Но Оле поднялся, и Урсон-Пурсон запел снова. — Эй, Урсон! — закричал Оле (волны, великан поет — сами понимаете, приходилось говорить громко), — привет, Урсон! Урсон-Пурсон кивнул головой. — Как дела, Урсон?! — снова закричал Оле. Урсон-Пурсон не ответил ничего. Лишь пожал плечами. Он продолжал петь. «Как же мне заставить его поехать со мной?» — подумал Оле. Он разбежался и как схватит Урсона. Его ногу. Урсон-Пурсон слегка пошевелился, и Оле отлетел в сторону. — Зачем ты хватаешь меня? — спросил Урсон-Пурсон. — Я должен отвезти тебя к принцессе, чтобы она вышла за меня замуж, — признался Оле. — Что такое «замуж»? — переспросил Урсон-Пурсон. — Я люблю ее и хочу быть с ней вместе всю жизнь. — Хм, — сказал Урсон-Пурсон и, разумеется, запел. Оле понял, что так он ничего не добьется. Но что же он мог делать? И как вернуться обратно — ни весла, ни паруса у Оле теперь не было. Он сел и задумался, глядя на волны. Он думал, что вместо паруса можно было бы взять рубашку или вот этот кусок штанов Урсона-Пурсона, если великан, конечно, согласится отдать. А чтобы заманить великана с собой, размышлял Оле, надо пообещать ему что-то. Но вот что? Пока Оле думал, он стал незаметно для самого себя напевать старинную рыбацкую песню, в которой говорилось о жене рыбака, ушедшего в море за селедкой. Затем он стал петь другую рыбацкую песню — о селедке, которую привезет рыбак своей жене. Потом третью, где рассказывалось о рыбаке, поймавшем больше всех селедки, и жене, уставшей ждать его… Внезапно Оле обнаружил, что что-то изменилось. Он посмотрел вокруг — на море, на остров, на Урсона-Пурсона… Все было так же, как и раньше, только… Только… Тут Оле догадался — Уросон-Пурсон не пел. Великан сидел и слушал. Потом Урсон-Пурсон сказал: — Спой мне еще. — Спеть? — Да, спой мне про селедку. И Оле понял, что он должен делать. Он спел еще раз первую песню, а когда Урсон-Пурсон снова попросил его спеть, сказал: — Я спою тебе, если поедешь со мной к принцессе. Великан ничего не ответил. Он молча глядел на волны. «Его штанов хватило бы на весь флот», — подумалось Оле. Слишком уж огромен был Урсон-Пурсон. Вдруг Урсон-Пурсон улыбнулся и сказал: — Я согласен. Все равно я сосчитал столько волн, что хватит надолго. Я поеду с тобой, но только если ты поможешь мне потом вернуться обратно. Оле пообещал, и они стали собираться. Однако выяснилось, что лодка, как и весло, тоже разбита. — Не беда. — сказал Урсон-Пурсон, — Забирайся ко мне на спину. Я довезу тебя. Оле забрался на большую скалу, перепрыгнул оттуда на плечи Урсону-Пурсону, и они пошли в море. — Пой, — приказал Урсон-Пурсон, когда вода достала ему до груди и он, распластавшись, поплыл вперед. И Оле запел. Он пел всю дорогу до самых дальних фьордов. Он пел о волнах и рыбаках, о селедке и сетях, которыми ее ловят, о соленых и холодных волнах, которые разбивались о борта лодок, и о женах, ждущих своих мужчин с добычей. Иногда великан просил повторить песню. Иногда просил спеть три раза подряд. Самой любимой песней великана была такая:Ветер в голове (все кошки на правый борт)
Английская сказка
Как и про всех девочек 12 лет, про Шарлотту часто говорили, что у нее «ветер в голове». Элиза, младшая сестра Шарлотты, которой исполнилось только семь, думала, что у Шарлотты действительно в голове поселился какой-нибудь ветерок вроде бриза или небольшого урагана. — Должно быть, она его проглотила, когда гуляла по берегу, — размышляла Элиза, после того как очередной раз услышала про ветер в голове у Шарлотты. — M-lle Renault всегда нам говорит, чтобы мы подолгу не гуляли там. А сейчас ведь такая холодная погода, и вчера мы с Шарлоттой целый час бегали по дюнам. Здесь не то, что бриз или ураган, — целую бурю подхватить можно. Как видно, Элиза была очень рассудительная девочка. Однажды она уже видела бурю. Море тогда гудело как каминная труба под Рождество и было крайне неустойчивым, то есть никак не могло устоять на одном месте. Это было в прошлый приезд Элизы и Шарлотты на море. — Эх, вот бы еще раз была буря! — сказала Элиза. — Сегодня как раз очень ветрено… Может быть, я тоже смогла бы поймать себе ветерок. Хотя бы маленький, не такой большой как у Шарлотты. В бурю, наверняка, много маленьких ветерков разлетается в разные стороны… Ой, а что бы я с ним делала!.. Вот подую только из коридора — и на лампе все свечки потухнут, никто и не догадается, что это я… И Элиза принялась фантазировать, что она бы сделала, будь у нее свой собственный ветер (уверяю вас, там были не только шалости), и могла бы фантазировать так до самого вечера, но тут в комнату вбежала Шарлотта. — M-lle Renault разговорилась с m-lle Pegouht, тетушка Бет заснула, Доррис занялась обедом, Артур ушел подстригать акации, а на море поднялся настоящий шторм и волны во-о-о-т такие! Побежали быстрее смотреть! — выпалила Шарлотта на одном дыхании. Элиза тут же вскочила, и сестры умчались на пляж. По дороге Элиза подумала, не прихватить ли с собой сачок для ловли бабочек, чтобы с его помощью поймать ветер, но тут же удивилась собственной глупости. Ветер легко бы проскочил через сетку. Здесь нужно что-нибудь целое — вроде кастрюли, ну, а кастрюля-то у Доррис на кухне, и туда сейчас лучше не соваться. На море в тот день действительно был очень сильный ветер. Когда Шарлотта и Элиза прибежали на пляж, они увидели, как громадные волны с необыкновенной силой стукаются о берег и разбиваются на тысячи брызг. Казалось, море во что бы то ни стало решило вырваться из отведенного ему места и перебраться на сушу. Потом Шарлотта заметила вдалеке корабль — увлекаемый ветром и течением, он несся, как угорелый, куда-то вдаль. — Ах, как я хотела бы стать моряком! — сказала Шарлотта, неотрывно следя за кораблем и облизывая соленые губы. — А разве тебе не страшно? — удивилась Элиза. В этот момент порыв ветра налетел с такой силой, что чуть не сбил ее с ног, и она начинала полагать, что m-lle Renault, в принципе, права, что не пускает их гулять в плохую погоду на пляж. — Ничуть, — сказала Шарлотта, — ну, может, только самую малость… Но ведь это так здорово! Я могла бы побывать где угодно — на Ямайке или в Антарктиде и посмотреть пингвинов (помнишь пингвинов в зоопарке?), — я бы узнала все о парусах и этих огромных двигателях, которые есть на кораблях, я бы научилась определять курс по звездам и солнцу… О, как же мне не хочется возвращаться в эту проклятую школу! И правда, до конца каникул оставалась всего неделя. Шарлотта вскоре должна была отправиться в свой пансион. Элизе тоже предстояло уехать из дома и провести первый месяц в школе. От этого ей стало грустно. — У-у-у, — громко протянула Шарлотта, — ну, почему я не мальчишка! Я бы тогда точно удрала куда-нибудь! Хоть на корабль, хоть в Индию. — Папа бы тебе не позволил, — сказала, подумав, ее сестра, и добавила: — Надеюсь, корабль не разобьется. — Да брось ты! Он же такой большой, — ответила Шарлотта. — Хотя не знаю. Будь я капитаном, он точно бы не разбился! Внезапно Шарлотта побежала к морю, придерживая шляпку рукой: — Беги за мной, — крикнула она! И Элиза, боясь остаться одна, побежала вслед за сестрой. Вскоре они оказались уже очень близко от бушующего моря. Шарлотта взяла Элизу за руку, не выпуская, впрочем, свою шляпку (Элизе это было ни к чему — ее шляпка была на тесемочке и теперь болталась на ее шее), и вместе они принялись с визгом отскакивать от набрасывающихся на берег волн. Элизе было немного страшно, но и весело одновременно. Прыгая от волн, Шарлотта закричала кораблю: — Э-ге-гей! Берегитесь там! Права руля! Все шкоты на правый борт! Захваченная весельем сестры, Элиза тоже стала кричать: — Э-ге-гей! Права руля! — Свистать всех наверх! — крикнула Шарлотта. — Свистать! — отозвалась Элиза. Это слово ей очень понравилось: — Свистать! — Э-ге-гей! — Э-ге-гей! Свистать! Кошки на правый борт! Так они кричали, пока корабль, к счастью не реагировавший на указание двух сестер, не скрылся за горизонтом. — Давай к лодке старого Мэттью! — крикнула Шарлотта, и они побежали далеко вдоль пляжа, к маленькой скале, где, притаившись в овраге на берегу, лежала лодка старого рыбака Мэттью, три года назад бросившего рыбачить и уехавшего в город. Здесь было тише, чем на пляже и можно было не надрывать горло. Тем не менее, Шарлотта сказала очень громко: — Это будет наш корабль! Курс на Бразилию! Матрос, поднять паруса! Элиза быстро изобразила, что ставит парус. — Есть поднять паруса! — Полный вперед! — скомандовала Шарлотта. — Есть полный вперед! — отчиталась Элиза. — Так держать! — продолжала Шарлотта, — Начинается шторм!.. Матрос, приготовиться!.. Трави шкоты!.. — Есть трави! Все кошки на правом борту, капитан! — Глупенькая, — рассмеялась Шарлотта, — не кошки, а шкоты! — А что это такое? — Не знаю точно. Наверно, паруса такие! Помнишь папа читал в газете: «Регата вынуждена была остановиться на Маврикии, чтобы участники заменили шкоты». — А где это — Маркивий? — поинтересовалась Элиза. Ей сразу представились, что там должны делать марки для конвертов. А марки Элиза очень любила. — Не Маркивий. Маврикий. Это — остров. В Индийском океане. Нам на географии рассказывали. Там раньше жила птица додо, а теперь выращивают чай. — Додо? — Да, она была очень большая, больше ярда, и не умела летать, а могла только бегать. К сожалению, их всех переловили и съели еще очень давно. — Жалко, — сказала Элиза. — Вот бы на нее посмотреть! — Говорят, она выглядела вот так, — сказала Шарлотта и попыталась нарисовать на земле палкой изображение додо. Ну, а поскольку по рисованию у нее всегда были хорошие отметки, ее рисунок додо получился вполне похожим на тот, что она видела в учебнике по географии. — Она похожа на большущую, толстую утку! — воскликнула Элиза. Шарлотта снова взглянула на свою работу. Действительно, выходило, что так… Вот только клюв… — Слушай, — сказала вдруг она, — а давай придумывать сказку про додо. Знаешь, они глотали камни, чтобы лучше переваривать пищу. Как индюки. Представь, что однажды одному додо вместо этого камня попал… попал… попал… Она пошарила взглядом в поисках того, что могло бы попасть в желудок додо вместо камня. Однако вокруг были только камни, песок, деревья, трава, лодка и Элиза. Шарлотта посмотрела на сестру. — Воздушный шарик, — сказала Элиза, которая в этот момент почему-то вспомнила о зоопарке, и что папа купил ей там воздушный шар. — Ага, — подхватила Шарлотта, хотя догадывалась, что в те времена, когда еще жили додо, воздушных шаров не было. — Он сначала был маленький, но от того, что додо был большой птицей и вдыхал очень глубоко, быстро надулся… — А вместе с ним и додо! — вставила Элиза. — И тогда додо приподнялся чуть-чуть над землей. Только пальцами касался. Вот так. — И Шарлотта привстала на цыпочки, чтобы изобразить, как додо касался земли. На секунду она нашла в этом сходство с балетом и запрыгала на мысочках, подражая танцовщицам и изображая додо. А поскольку она танцевала не самым лучшим образом, ее прыжки и впрямь напоминали огромную птицу, которая то приподнимается в воздух, то опускается вниз. Элиза покатилась со смеху. Шарлотта тоже рассмеялась и продолжала: — Но тут подул небольшой ветер, и додо понесло к берегу, а затем и в море… Элиза, не переставая смеяться, вскочила и закричала: — И он переворачивался вот так. Она стала, крутясь, падать на землю, потом, так же крутясь, привставать и снова падать. — И додо летел так по волнам три дня и три ночи, пока его не вынесло на берег. И это была страна индийского султана. — Шарлотта прервалась на минутку, обдумывая, что будет дальше, а Элиза продолжала перекатываться по песку, не прекращая хохотать. — И вот додо увидели слуги султана, и поймали его, и принесли его к султану… — Они привязали его на веревочку, как шарик, — чуть отхохотавшись, сказала Элиза и снова рассмеялась. — Нет. Откуда у них веревочка? — возразила Шарлотта. — Они поймали его сетью! Они сплели ее из лиан! — По-моему, это глупо, — сказала неожиданно успокоившаяся Элиза, — можно ведь и одной лианой было привязать додо, а не плести целую сеть. — Много ты знаешь! — сказал резко Шарлотта. — Хорошо, они поймали его тюрбаном. — Чем? — Индусы носят на голове такой пояс, который наматывают, как полотенце. Вот им они и поймали додо. — И принесли к султану. — Да. И султан, который никогда не видел летающих, точнее — подлетающих додо, очень обрадовался. Он приказал его посадить в самую красивую золотую клетку, где раньше сидел самый красивый павлин. Эта клетка была размером вот с эту лодку, только украшенная алмазами, рубинами, жемчугом и сапфирами. — И еще изумрудами и опалами, — подсказала Элиза, которой очень понравилась клетка для додо, и она захотела украсить ее всеми камнями, какие видела в шкатулке своей мамы. — А потом додо вынесли в клетке в большую залу, где собрались послы из разных стран, — продолжила Шарлотта. — Ты знаешь, что такое «посол»? — Да, — ответила Элиза. — Это тот, кого посолили? — Дурочка, нет. Посол — это тот, кого послали. Его послала одна страна в другую, чтобы он говорил там от имени своего государства. Понятно? — Ага, — сказала Элиза. — Ну, вот там собрались послы из разных стран, и они стали смотреть на подлетающего додо. И тут один посол говорит… — Давайте его покормим! — предложила Элиза. Она вспомнила, что они уже давно ушли из дома, и ей вдруг зверски захотелось есть. Шарлотта обдумала предложение сестры и, поскольку тоже вдруг зверски захотела есть, да еще вспомнила, что додо не ел три дня и три ночи, и еще какое-то время, пока его не поймали и не принесли во дворец к султану, согласилась: — И они стали кидать додо разную еду. — Курицу! — закричала Элиза. — Холодец! — закричала Шарлотта. — Печеные яблоки! — Пастилу! — Мороженое! — Суп с брокколи! — Салат! — Да, и салат, — согласилась Шарлотта. — И додо все это глотал и глотал, и глотал, и глотал, и глотал и, наконец… наконец… наконец… — Шарик внутри додо лопнул, — строго сказал папа. Девочки вздрогнули от неожиданности. Перед ними стоял отец, и его усы развевались на ветру. — M-lle Renault с ног сбилась, разыскивая вас! — сказал он. — Вы не пришли к обеду, и мне пришлось пойти на поиски. Как вы могли?! Да еще в такой шторм! Мама, наверно, не сможет заснуть сегодня. Девочкам стало ужасно жаль маму. Элиза захныкала: — Прости нас, папа! Отец кивнул. — А ты, Шарлотта? Тебе ведь почти тринадцать. У тебя точно — один ветер в голове! — Прости, папа. Он улыбнулся. — Ну, ладно. Марш домой!.. Господи, и как вы перемазались! Шарлотта, а где твоя шляпка? В какой-то момент, пока они с Элизой прыгали перед волнами, она все же вынуждена была отпустить шляпку, чтобы перехватить Элизу, и шляпку тут же сдуло. Тогда Шарлотта не придала этому значения, а сейчас ей стало жалко ее. — Ее унесло, папа. — Ну, что же, придется вычесть ее стоимость из твоих карманных денег, — сказал отец. Шарлотта повесила голову. Домой было идти не очень долго, но все-таки теперь они не бежали, и поэтому у девочек было время — где-то с полчаса, — чтобы обдумать свое поведение, попереживать о маме, m-lle Renault и о своем будущем, и, немножко успокоившись, задать вопрос: — А как ты думаешь, додо не пострадал от лопнувшего воздушного шарика? — это спросила у сестры Шарлотта. — Учитывая, сколько вы впихнули в додо еды, он вряд ли заметил то, что шарик лопнул, — ответил за Элизу отец. — Еда — и в особенности холодец — стали как мягкая кровать. Скорее всего, додо просто икнул и шлепнулся вниз. Дома детей еще несколько раз отчитали за их поведение (начиная от мамы и заканчивая садовником Артуром) и неоднократно сказали про ветер в голове (опять-таки отличились все). Потом мама и Доррис долго поили их бульоном и чаем — ведь ветер был не только в голове, но и на пляже. А потом Элизу пораньше уложили спать. Лежа в кровати, она думала о додо и о клетке индийского султана, о морском путешествии додо и о морских путешествиях вообще, о необычных животных и кораблях. Она представила себя кораблем, который мерно, чуть покачиваясь с боку на бок, плывет к неведомым странам, где теперь ей так хотелось побывать. Потом ее кораблик стал раскачиваться чуть сильнее — волны поднимали и опускали его, и он был словно додо, подлетающий вверх и плюхающийся об воду… Внезапно корабль плюхнулся снова и кто-то сказал: — Впереди Маврикий… — Все кошки на правый борт, — пробормотала Элиза. Она засыпала, и в ее голове тихонько гудел ветер.Пилар, жена виноградаря из Кастилии
Испанская сказка
Пилар, когда она еще не была женой Игнасио, виноградаря из Кастилии, сказала: — Я должна найти самый вкусный виноград на свете. И она ушла из дома, переодевшись в одежду бедняка. С собой она взяла только узелок с платьем и любимого ослика. Из города Пилар отправилась на север, а на самом деле — куда глаза глядят. Где еще можно отыскать самый вкусный виноград, она просто не представляла себе. Родственники Пилар, люди богатые и почтенные, бросились было в погоню за ней, но так и не смогли догнать. Они ведь не знали, куда у Пилар смотрят сейчас глаза. А глаза Пилар тем временем смотрели на дорогу, да на деревья вокруг дороги — больше ничего и не видно было. Наконец она решила передохнуть. Свернула с дороги, привязала ослика в тени и сама уселась рядом — поразмыслить, что ей дальше делать. И вот так сидела она, размышляла, разомлела, задремала почти, и мысли появлялись и исчезали — то ли ей певицей стать, то ли в гадалки пойти, то ли одежду мужскую не снимать и с осликом на мельницу наняться… Вдруг ослик и говорит ей человеческим голосом: — Не надо, Пилар, на мельницу нам с тобой наниматься. Нас кое-что поинтереснее ждет. Пилар прямо подскочила от неожиданности и на четвереньки приземлилась: — Я сплю! — сказала она. — Нет, — сказал ослик. — Ты уже проснулась. — Но почему я с тобою разговариваю? — Потому что я умею говорить, — спокойно сказал ослик, — и читать мысли тоже. — Хорошо, — попыталась рассуждать Пилар, — но почему я понимаю тебя? — Все бедняки понимают язык своих животных, — ответил ослик, — раньше ты жила в доме своей семьи — людей богатых и почтенных. Ты убежала оттуда, и вот — ты такая же, как и бедный батрак на ферме твоего отца, и пастух, пасущий овец твоего отца, и бондарь, делающих в мастерской твоего отца бочки для вина из его виноградников. В общем, свободная как ветер в поле, но без гроша за душой. Кстати, денег у тебя действительно нет: ты забыла их дома. Я обнаружил это, когда, забывшись, начал жевать твой узелок и съел случайно твое платье. Пилар испустила громкий вопль, бросилась к остаткам узелка и обнаружила, что там и вправду ничего нет. Только высокий воротник остался лежать почти нетронутым — с одного боку он был немного надкусан. — Я уже начал его есть, — признался ослик, — но бросил. Я подумал, что ты будешь тосковать по нему. — О, что же мне делать?! — не выдержала и зарыдала Пилар. Она была сильная и храбрая девушка, но теперь пала духом. — Не отчаивайся, — сказал ослик. — Ты всегда была очень добра ко мне, и я тебе помогу. Ты ведь хотела найти самый вкусный виноград? Пилар всхлипнула и кивнула. — Так вот, — продолжил ослик, — от своих братьев ослов и от перелетных грачей я слышал, что рядом с Севильей, во владениях графа де Гальбы поспел новый урожай. И это действительно очень вкусный виноград — такого ни один грач еще не пробовал. Однако не в этом дело. Некоторые из ягод — волшебные. Они могут исполнить любое желание. Пойдем туда, я подскажу тебе, какие виноградинки срывать. Пилар обрадовалась. Она обняла ослика и поцеловала его в морду: — О, милый мой ослик! — сказала она. — Ты спасаешь меня! Как только мы добудем этот виноград, я отблагодарю тебя по-королевски. И они тронулись в путь. Но путь из того места, где жила Пилар, до Севильи не близкий, и вечер застал их в дороге. А так как денег у них не было, пришлось устраиваться им на ночлег под открытым небом. К тому же, — в случае Пилар — с пустым животом. Ослик-то нашел себе еду прямо на земле, а Пилар траву есть не могла. И вот поздно ночью, ворочаясь с боку на бок (голодному всегда тяжело спится, хоть ослик и рассказывал ей сказки до полночи), она вдруг услышала топот копыт, потом выстрелы и тотчас кто-то оказался перед ней: со шпагой в одной руке и пистолетом в другой. Приглядевшись, Пилар увидела, что это — женщина. — Ш-ш-ш, — приложив палец к губам, прошипела женщина, хотя в этом совсем не было нужды. От неожиданности Пилар не смогла бы выговорить ни слова и пошевелиться, даже если бы очень сильно захотела. Ослик тоже ни издал не звука. В это время те, кто гнался за женщиной, стали звать ее и браниться самыми скверными словами. При этом Пилар показалось, что называют имя «Игнасио», а не какое-нибудь женское. Но она решила, что это ей только чудится. Наконец преследователи ушли. Отсчитав про себя до шестидесяти одного, женщина сказала вдруг высоким мужским голосом: — Спасибо тебе, крестьянин. Вот держи. И к ногам Пилар упала монетка. — Игнасио?! — воскликнула Пилар. — Это ты?! Ей хорошо был знаком этот высокий голос. Три недели назад Игнасио, юноша из соседской семьи — людей столь же богатых и почтенных, как и ее собственная семья, — приходил к ним в дом со своим отцом. Игнасио спел тогда три старинных романса про витязей и прекрасных дам, пролил вино ей на платье и добрых полтора часа донимал ее рассказами о своих предках. Как же Пилар ненавидела к концу вечера Игнасио и его голос. Теперь Игнасио стоял перед Пилар и сам был не свой от удивления. — Пи-лар… — только и смог протянуть он и упал без чувств. Долго пришлось ждать Пилар, пока Игнасио пришел в себя. Уже солнце взошло, когда он наконец открыл глаза и спросил: — Где я? Пилар склонилась над ним и сказала: — Не знаю точно. Где-то в Ла-Манче. — Кто ты? — спросил Игнасио. — Ты что, не узнаешь меня? Я — Пилар, — ответила Пилар. — Что ты здесь делаешь? Игнасио оглядел себя и Пилар и все вспомнил. — Когда выяснилось, что ты сбежала, я решил отправиться за тобой. Но мой отец сказал, что ты запятнала себя, и я должен о тебе забыть, иначе он проклянет меня. Но я все равно удрал. Тогда слуги отца погнались за мной, и, пока я обедал, настигли меня. Мне пришлось снова бежать. Ночью они почти догнали меня. Я выстрелил наугад, но свалился с коня. Потом я прибежал сюда. О, Пилар! Я сделал это, потому что… Игнасио хотел добавить «потому что люблю тебя», но сильно разволновался, запнулся, а тут Пилар вставила: — А почему ты в женском платье? — Чтобы убежать, мне пришлось переодеться служанкой. Ослик, который до этого мирно щипал траву, не выдержал, хмыкнул и сказал: — Два сапога пара. Игнасио вздрогнул: — Кто это сказал? — спросил он. — Осел, — ответила Пилар. Игнасио посмотрел по сторонам, понял, что больше говорить некому и… вновь лишился чувств. На этот раз Игнасио очнулся гораздо быстрее, а, очнувшись, увидел над собой не только Пилар, но и ослика. — Ты его сильно напугал! — сказала Пилар ослику. — Прости, я не хотел, — попытался извиниться Ослик перед Игнасио. Но тот отскочил от него. — П..П… П… Почему он со мной разговаривает? Пилар, как могла коротко, изложила Игнасио теорию ослика о том, что бедняки могут разговаривать со своими животными. Вопреки ее ожиданиям, Игнасио не стал кричать, а задумался, пошарил рукой в кармане и, вынув оттуда одну монетку в один сентаво, сказал: — Значит, они увели моего коня. — Что ты имеешь в виду? — переспросила Пилар. — Там, к седлу у меня был привязан кошелек с золотыми. Я взял их, прежде чем убежать из дома. Если я его слышу, значит, слуги увели моего коня и я теперь бедняк. — Что ж, — сказала Пилар, — это плохо для тебя. Ведь ты ничего не умеешь делать, не так ли? Игнасио кивнул и пригорюнился. Пилар стало жаль его. — Ладно, пойдешь с нами, Игнасио. Мы сейчас собираемся в Севилью, к графу де Гальбе. Ты ведь помнишь его? Он был у нас в прошлом году. Носатый такой?! Так вот у него в виноградниках растет волшебный виноград. Он самый вкусный и исполняет все желания. Мой ослик знает, какие ягоды волшебные, а какие нет. Он нам подскажет: мы съедим и разбогатеем. Ну, а на дорогу нам хватит твоих денег и твоего пистолета. Шпагу оставим на всякий случай. Согласен? Игнасио кивнул, и, ему казалось, что только он один знает, что он еще хотел сказать Пилар, но не сказал. — Ну, что ж! Тогда в путь! — сказала Пилар. Они поднялись и пошли к дороге. Ослик, который чуть подотстал, крикнул им сзади: — Ей, вы! Поменяйтесь лучше одеждой! Пилар и Игнасио посмотрели друг на друга и рассмеялись. До сих пор Игнасио был в женском платье, а Пилар — в мужском. — Стыдоба! — продолжал ворчать ослик, когда они уже переоделись и пошли дальше. — Стыдоба! О чем они только думают? Ничего не замечают! Глупый молодняк! Ничего не хотят замечать! Вот ладно еще Игнасио, но Пилар-то… — Что-то ты разворчался сегодня, строгий падре? — засмеялась Пилар и потрепала ослика за уши. А тот продолжал все ворчать и ворчать: — Ничего не хотят замечать, эти молодые люди! Эх, о чем они думают?! На самом деле ослик ворчал специально. Когда Игнасио и Пилар уже перестали прислушиваться к его словам, думая, что он все журит их за то, что они забыли переодеться, ослик не вытерпел и сказал: — Ведь говорят же — бедняки понимают СВОИХ животных! Вот вечно так с этими молодыми: на одно они обращают внимание, на другое — нет. Дальше своего носа и не видят ничего. И ослик улыбнулся. Наконец они добрались до Севильи, а оттуда и до поместья графа де Гальбы с его виноградниками. По дороге цыгане украли у Игнасио пистолет, а когда тот хотел отобрать его, чуть не отобрали и шпагу. С тех пор Пилар всегда носила шпагу при себе. Зато в одном маленьком городе другие цыгане подарили Игнасио гитару, а ослик научил Пилар петь цыганские песни. Как он объяснил: — Цыганская ослица рассказала мне их. Теперь Пилар и Игнасио зарабатывали себе на хлеб тем, что исполняли канте хондо. Даже сами цыгане говорили, что у них это очень хорошо получается. Вот только бы Игнасио не рвал струны к концу каждого выступления. Такого в цыганских традициях вроде нет… Так и жили Игансио, Пилар и Ослик, пока не пришли к заветным виноградникам. — Да все уже собрали, — объявил им старый сторож виноградников, когда они спросили, не нужна ли помощь в уборке винограда. — И вино уже разлито в бочки. Больно долго вы добирались. Игнасио и Пилар очень расстроились. Но тут ослик сказал: — Послушайте, наверняка, пара-тройка ягодок где-то осталось. Нам бы только пробраться внутрь виноградников. Вот дождемся ночи и пролезем туда. Пес сторожа сказал мне, что в ограде трех палок не хватает. — Не хотела бы я, чтобы у меня был такой сторожевой пес, который всякому ослу говорит, что в заборе есть лаз, — сказала Пилар. — Каждый пес может рассказать об этом. Не каждый осел может расспросить его так, как надо, — обиделся ослик. Ночью все трое пришли к тому месту в ограде виноградников, где не хватало трех досок. Оказалось, пес попутал — там была такая дыра, что даже ослик вошел без затруднений. Очутившись по ту сторону забора, Игнасио, Пилар и ослик притихли. Где-то вдалеке послышался и умолк собачий лай. — И как мы найдем волшебный виноград? — шепотом спросила Пилар. — По запаху, — ответил ослик и пошел вглубь виноградника, принюхиваясь к каждой лозе. Внезапно он остановился и сказал: — Вот это нужный куст. Поищите ягоды здесь. Игнасио и Пилар принялись обшаривать куст. На их счастье на самых нижних ветках сохранилась гроздь, на которой висело пять виноградинок. Игнасио сорвал одну и съел: — И это ты называешь самым вкусным виноградом? — сказал он, морщась и отплевываясь. — Да это в рот нельзя взять. — Осел! — крикнул на него осел и топнул с досады ногой. — Одной волшебной ягодой у нас уже меньше! Когда съедаешь виноградинку, ты должен загадывать желание. Пилар сорвала четыре ягоды. Она положила в рот первую, раскусила и, поборов отвращение, загадала желание. В тот же момент перед ними появилась гора золотых монет. — Это тебе, Игнасио, — сказала она, положила в рот вторую ягоду и задумалась: «Чтобы мне еще пожелать?» Но никак не могла придумать что-нибудь стоящее. Она попробовала подумать о родителях и пожелать что-нибудь для них, попыталась вспомнить кого-то, кто нуждался в помощи, однако память об ужасно кислом вкусе виноградин всякий раз сбивала ее с толку. Наконец, она что-то придумала, приготовилась раскусить ягоду, закрыла глаза. Но тут раздался чей-то строгий оклик: — Кто здесь?! Это был сам граф де Гальба. Он стоял всего в десяти шагах от них — распластавшиеся по земле Игнасио и Пилар узнали в свете луны его длинный нос. Через секунду граф стоял рядом. Делать было нечего, и Игнасио встал ему навстречу, прикрывая собой Пилар. — Ах, ты воришка! — закричал граф, заметив ослика и кучу золотых. — Ты пришел выкопать клад моих предков. Игнасио рассмеялся. — Да ты еще и смеешься! — и де Гальба выхватил пистолет. — Я убью тебя! И тут Пилар поняла, что ей надо пожелать. Чпок — самый кислый вкус на свете обжег Пилар язык, но уже в следующее мгновение не было ни графа, ни ночи, ни золотых, ни пистолетов. Они были около дома — Пилар, Игнасио и ослик. Дом стоял на холме, а внизу виднелась сухая долина. — Нам придется с тобой много работать, — сказала Пилар и поцеловала Игнасио. — Работать? — удивился Игнасио, который еще не пришел в себя и не мог поверить, что никто больше не целится в него. — Конечно, мой любимый лентяй, — сказала Пилар. — Да ведь у нас с тобой есть волшебный ослик. С ним мы управимся очень быстро. — А еще у нас есть две виноградинки, — сказал ослик. — Посади их, Пилар, и я уверяю тебя, что это будет самый вкусный виноград. — Эта кислятина из виноградников де Гальбы? — удивился Игнасио. — Конечно, он будет самым вкусным, — сказала Пилар. — Ведь самый вкусный виноград — это тот, который ты вырастил сам. И Пилар, жена Игнасио, виноградаря из Кастилии, поцеловала своего мужа.Как бегемот в гости ходил
Танзанийская сказка
Однажды Бегемот собрался в гости к Жирафу. С утра пораньше, только солнышко встало, Бегемот и отправился. Но забыл, где Жираф живет. Плутал, плутал по саванне, наконец увидел вдали заросли акаций, а над ними что-то шевелится. — Вот где Жираф живет, — подумал Бегемот. Прибавил шагу. А чем ближе, тем яснее: с Жирафом что-то не то: темноват, низковат, толстоват. Подошел Бегемот вплотную, и тут ясно понял, что никакой там не жираф, а Слон. — Привет, Слон, дружище! И давно ты переехал? — Здорово, Бегемот! Да куда я переехал? Почитай, отродясь здесь живу. — Ох, что-то я напутал… Я ведь к Жирафу иду… — Так это ты, видать, немного левее взял, я тебя сейчас мигом провожу. Я и сам думал к нему зайти. Пошли они вместе: Бегемот и Слон. Бегемот топает, Слон ушами хлопает. Идут, идут, а Жирафом и не пахнет. Тут Слон остановился, задумался. — Вспомнил, — говорит, — вон туда нам надо. И в сторону дальнего озера хоботом машет. Делать нечего, дотопали до озерца. У берега кто-то в иле барахтается. — Эй! — закричали Бегемот и Слон, — Жираф, вылезай! Ты что, грязевые ванны принимаешь? Туша у берега завозилась, голову подняла — Носорог оказался. «Жираф, — говорит, — совсем в другой стороне живет, заблудились вы, ребята. Пойдемте, покажу». Пошли они втроем. Бегемот топает, Слон ушами хлопает, Носорог пыхтит. Шли, шли, видят — впереди кто-то с длинной шеей идет, тонкими ногами перебирает. Вот, думают, хорошо — Жираф сам навстречу попался! Подошли ближе — а никакой это и не Жираф. Это Страус. Страус, конечно, сказал, что он-то лучше всех знает, где Жираф живет. Вчетвером пошли. Бегемот топает, Слон ушами хлопает, Носорог пыхтит, Страус пылит. — Прямо за той рощицей, — говорит Страус, — да вот он и сам, кажется, ходит. Вон, за ветками что-то шевелится. А там никакой и не Жираф. Там Зебра оказалась. Зебра сразу сказала, что она как раз сейчас думала отправиться к Жирафу. Впятером пошли. Бегемот топает, Слон ушами хлопает, Носорог пыхтит, Страус пылит, Зебра вприпрыжку. Солнышко уж совсем высоко поднялось, устало, спускаться начало. Зебра говорит: — Сейчас за тот холмик зайдем, там и Жираф должен быть. Обошли холмик. За ним стадо антилоп пасется. Сто двадцать восемь штук. А Жирафа нет как нет. Звери их спрашивают, не знают ли антилопы, куда это Жираф запропастился. Антилопы отвечают, что никуда он не запропастился, а пасется там, где всегда. Антилопы как раз вчера рядом с ним паслись. И, мол, давайте все до него доскачем, и мы прогуляемся, и к Жирафу вас проводим. Пошли: Бегемот топает, Слон ушами хлопает, Носорог пыхтит, Страус пылит, Зебра вприпрыжку, антилопы вприскочку, все сто двадцать восемь штук. Долго ли, коротко ли — доскакали. Вот здесь, говорят антилопы, вчера Жираф был. Звери смотрят: вчера-то может и был, а сейчас никакого Жирафа до самого горизонта не видно. Только на ветке один старый растрепанный Попугай качается. Звери к нему: так мол и так, с утра все ищем Жирафа, никак найти не можем. А Попугай покачался еще немного и говорит: — Жираф еще рано утром к Бегемоту в гости пошел. Так-то.Красная стрекоза (Бам!)[1]
Японская сказка
У всех борцов сумо — а это обычно настоящие великаны — есть правило: атаковать всегда лучше, чем уворачиваться от соперника. А для того, чтобы победить, им надо вытолкать друг друга с круглой площадки или хотя бы заставить коснуться пола чем-нибудь, кроме ступней. Даже волосами. Поэтому поединок в сумо борцы начинают с того, что разбегаются, и сталкиваются в центре круга. Бам! Мито был очень сильным борцом сумо. И конечно же, он был настоящим великаном. Огромным, как самый большой колокол. Редко кто мог сразиться с ним и не вылететь с площадки в первую же секунду. Бам! Многие завидовали ему и поговаривали, что он знается с лисой или сам стал лисой. В последнем случае это было бы легко проверить, ведь у лисы есть хвост, а борцы сумо сражаются почти голыми — в одной повязке, которую обматывают вокруг бедер и пояса. Тут-то уж хвост не спрячешь! Однако никто и никогда не видел у Мито хвоста. И все же часто говорили, что он знается с лисой или сам — лиса. Ты понял, кто такая лиса? Нет?.. Ну тогда слушай дальше — станет понятно. Я тоже не сразу разобрался с ними. Бам! Бам! Всем борцам сумо нельзя управлять автомобилем. Ездить на машине им можно, а вот водить — нет. Такая традиция, а традиции в Японии чтут строго. Поэтому Мито, даже пока еще не был известным борцом, а только начинал свой путь в сумо и нередко проигрывал, ездил на такси или в специальном автобусе. И вот однажды на таком автобусе Мито и 20 его товарищей из борцовской школы приехали в древний храм на берегу озера. Все великаны с трудом вылезли из машины и пошли поклониться богине Инари. Это тоже традиция, и она требовала, чтобы каждый из них, окончив молитву, ударил бревном по колоколу — в Японии именно так бьют в колокола. Бам! Первым пошел Мито. Он уже отвел бревно (оно было подвешено на цепях), но вдруг остановился: паук сплел паутину как раз в том месте на колоколе, куда должно было ударить бревно, и теперь в ней трепыхалась яркая красная стрекоза. «Не годится в святом храме убивать живое существо, пусть и насекомое», — подумал Мито и освободил стрекозу. Стрекоза тотчас улетела, и Мито ударил в колокол: — Бам! А за ним и его товарищи: — Бам! Бам!.. Бам… На обратном пути пошел сильный дождь. Вести автобус, где находилось больше двадцати борцов сумо (я забыл сказать, что борцы сумо не только большие и сильные, но еще и очень тяжелые — для этого они даже едят особую пищу), стало ужасно трудно. Водитель ехал медленно, но на спуске с горы потерял контроль над автобусом, и автобус начал съезжать в пропасть. Шофер принялся крутить руль туда и сюда — все напрасно! Автобус неумолимо скользил в пропасть. Казалось, еще мгновение — и он упадет вниз. Но вдруг женский голос громко скомандовал: — Влево! Водитель изо всех сил крутанул влево — автобус вильнул, въехал в небольшую канаву, уткнулся носом в землю и застрял. Бам! Когда все пришли в себя и увидели, что целы и невредимы, то стали удивленно оглядываться, ища женщину, которая могла крикнуть водителю «влево». Но в автобусе никого постороннего не было. Ни одной живой души — только красная стрекоза, которая почему-то порхала над головой Мито. С тех пор и пошли разговоры, что Мито связался с лисой. Ведь именно после аварии он начал выигрывать один бой за другим. Да как! Его соперники вылетали с ринга на первой жесекунде — бам! Бам! — и скоро имя Мито знали уже во всех городах Японии. И еще: куда бы ни приезжал Мито, повсюду рядом с ним замечали красную стрекозу. А потом Мито неожиданно исчез. Он тогда уже разбогател и жил в собственном доме, а не как начинающие борцы сумо — в школе, где тренировался. Как-то он пришел домой после поединка. Только открыл дверь к себе в спальню, а там — сидит красивая девушка в кимоно, на котором нарисованы красная стрекоза и рыжая лиса. — Здравствуй, Мито, — сказала девушка. — Кто ты такая? И что ты здесь делаешь? — изумился Мито. — Я та, кого ты спас когда-то. Пять лет прошло с того дня, а я все не смела показаться тебе в человеческом облике. Все летала красной стрекозой вокруг тебя. — Так, значит, это ты спасла меня и моих товарищей тогда в дождь на дороге? — Да, это была я. И охраняла тебя во всех твоих поединках. Ну, что же ты встал, Мито? Доставай сакэ — обмоем нашу встречу! Бам! Девушка и Мито проболтали до глухой ночи. Лишь крик рыболова «Форель к вашему столу!» и его стук в ворота веселым смехом оборвали их беседу. Потом девушка сказала: — Скоро, с рассветом, я должна буду покинуть тебя. Ведь я, как ты уже догадался, не обычная девушка, а — лиса. Но я вернусь, как только снова стемнеет. И так будет продолжаться всегда: каждую ночь я буду приходить к тебе, и мы будем вместе до утра. Я смогу стать другом тебе и верной женой. Иногда я смогу даже прилетать к тебе — как красная стрекоза. Ты согласен? И Мито, который уже успел полюбить девушку и не хотел с ней расставаться хотя бы на миг, сказал: — Нет. Но девушка-лиса только засмеялась в ответ, а, когда рассвело, поцеловала Мито и растаяла в воздухе, взмахнув своим хвостом. Весь день Мито просидел в своей спальне, думая о девушке-лисе. Он ничего не ел, не спал и ничего не замечал вокруг. Как только наступила ночь, девушка вновь появилась в комнате Мито. Она приветливо улыбалась ему, и по всему было видно, как она счастлива опять встретиться с ним. Но Мито тут же упал перед ней на колени, заплакал и принялся молить ее больше никогда не уходить. Девушка-лиса поняла, что он уже околдован ее чарами. Но что она могла сделать? Не в ее силах было отвратить Мито. И быть с ним целый день она не могла. Такая традиция у лис, а традиции в Японии соблюдаются очень строго. — Скажи хотя бы, где ты проводишь эти дни? — попросил ее Мито. — Я — дух того храма, где ты в первый раз увидел меня в образе красной стрекозы, — ответила лиса. Ох, как же не хотелось ей уходить в тот день. Однако взошло солнце, и она исчезла. И лишь растворилась она в воздухе, Мито поехал в храм на берегу маленького озера, а когда добрался туда, стал бить в колокол и молить богиню Инари, чтобы она позволила лисе навсегда остаться с ним. Бам! Бам! Мито молил Инари много часов подряд, но Инари не откликалась. Тогда Мито закричал: — Если ты не можешь сделать ее человеком, чтобы она проводила всю время со мной, сделай лисой меня! Позволь мне остаться в этом храме. И он сильно ударил бревном в колокол. Бам! Бам! Бам! Но Инари не отвечала и на этот раз. И тогда Мито подумал: «Что ж, видно судьба моя такая. Утоплюсь в этом озере. Может быть, мой дух останется в нем, и я все равно буду с моей возлюбленной». Бам! День был холодный и ветреный (ведь наступил уже ноябрь), и девушке-лисе — ведь она всегда была рядом — стало жаль Мито. Она не хотела, чтобы он прыгнул в ледяную воду озера. На плечо Мито опустилась красная стрекоза: — Мито! — сказала она. — Пожалуйста, уходи! Ночью я как обычно приду к тебе. — Нет! — сказал Мито, — я хочу остаться с тобой! Красная стрекоза полетала вокруг Мито еще немного, потом произнесла: — Хорошо. Если ты так хочешь быть со мной, я сделаю, что ты хочешь. Я испросила разрешения Инари, и она позволила мне превратить тебя в этот колокол. Тогда ты на 1000 лет сможешь остаться тут, в храме, и быть каждое мгновение со мной. Но учти: ты обрекаешь себя на ужасные мучения. Всю тысячу лет ты не сможешь уйти отсюда. Ты согласен? Мито обрадовался и воскликнул: — Да! — Ладно. Тогда разбегись как следует и стукнись о колокол, словно сталкиваешься на ринге с соперником! — Хорошо! — сказал Мито. Он отошел, закрыл глаза и ринулся вперед. — Б-а-а-a-a-м-м-м! — загудел колокол, едва не сорвавшись на землю. В тот холодный день в храме не было никого, и потому никто не мог видеть, как Мито столкнулся с колоколом и потерял сознание. Лишь осенний ветер бросал мелкие камни в колокол храма. «Глупый Мито! Глупый Мито!», — выстукивали они тихонько. Бам, бам, бам… Когда Мито упал, красная стрекоза перенесла его в теплую комнату, а сама навсегда исчезла из храма. Мито очнулся на следующий день и долго не мог прийти в себя. Он был убежден, что стал колоколом, но забредший в храм буддийский монах очень странно посмотрел на него, как только Мито попытался рассказать ему об этом. И тогда Мито догадался, что лиса обманула его. Он отправился искать ее и странствовал год, расспрашивая людей во всех храмах, не видали ли они красную стрекозу. Однако они лишь таращили на него глаза и явно думали про себя: «Да он сумасшедший!». Ведь красная стрекоза кружила у него над головой. Наконец Мито вернулся домой. Он хотел снова заняться сумо, но потом передумал. «Зачем ворошить угли, когда уже не нужен костер», — решил Мито. Поэтому он заперся у себя в доме и долго не покидал его, бодрствуя ночью и засыпая под утро. Прошло много лет, прежде чем он начал улыбаться, и еще много лет, прежде чем понял, что лиса и вправду не могла дать ему то, что он так хотел. Но до конца жизни он так и не узнал, что все это время, пока он жил затворником в собственном доме, лиса по-прежнему оставалась с ним: ночью в образе девушки она стояла в саду, отгоняя злых духов и прислушиваясь, как ходит по дому Мито, а днем, превратившись в красную стрекозу, летала рядом с окнами, стараясь заглянуть внутрь, чтобы увидеть, как он спит, и иногда натыкаясь на стекло. Бам! Тогда Мито вздрагивал во сне и что-то шептал. Ну что, стало понятно, кто такие лисы?.. Да, грустная у меня история получилась. Ну, может, следующая будет веселее.Проделки Джузеппе
Итальянская сказка
Кто ж строит дом у самого моря?
Одна собака разбрехала на весь Римини, что в город пожаловал сам папа римский, и потому на главной площади накрыты столы, где каждый может угощаться, сколько его душе угодно, да при том совершенно бесплатно. Ну, а если вы бывали в Римини, то не удивитесь, что очень скоро на главной площади собралась огромная толпа собак разного размера, окраса и благосостояния. Вы-то не удивитесь, а вот самим животным, которые пришли на площадь, было от чего изумиться, ведь никаких столов, никакой еды не было видно, и по всему понятно было, что папа и не собирался приезжать. Тогда они стали искать виновника, и им оказался Джузеппе — пес старого парикмахера Луиджи, жившего на улице… Ну, в общем, неизвестно, на какой точно улице. На какой-то очень маленькой улице, очень далеко от центральной площади. Так что Джузеппе не приходилось рассчитывать на помощь хозяина, когда его схватили и стали думать, как его проучить, чтобы не болтал лишнего. — Только не бросайте меня в воду с моста Тиберия! — успел крикнуть Джузеппе. — Не волнуйся, Пепе, — сказал Лучано, пес пожарника. — Зачем нам бросать тебя в речку? Мы бросим тебя прямо в море! Спасибо тебе за идею, Пепе! Тут все собаки рассмеялись шутке Лучано и повели Джузеппе скорее к морю. Но, как на зло, на берегу не было ни одной лодки. Собаки столпились перед морем — тащить Джузеппе в воду никому не хотелось, ведь все знают, какое в Римини море: идешь-идешь, а все по колено. Пришлось бы вымокнуть не меньше самого Джузеппе. — Отведем его на мост Тиберия, бросим в воду там! — залаяли одни. — Нет, далеко! Давайте лучше зададим ему трепку! — отвечали им другие. Но тут в спор вмешался сам Джузеппе: — Уважаемые сограждане! Я знаю, что виноват, мне очень стыдно, и я готов искупить свой поступок. Я сам прыгну в море. Только прошу вас, помогите мне: бросьте в море какую-нибудь палку или косточку, чтобы мне было за чем плыть. Кстати, я сам вчера где-то здесь зарыл большущую кость. Вот только не помню где… — Что ж, грех не помочь, — отозвался Лучано, пес пожарника, — а ну-ка, ребята, давайте все вместе поищем кость Джузеппе! И все собаки, которые собрались сначала на центральной площади, а потом прибежали к морю, стали копать песчаный берег. А так как собак было очень много, и все они трудились очень усердно, вскоре на берегу оказалось столько ям, что от самой воды и до набережной нельзя было шагу ступить. Казалось, что собаки решили вырыть огромный котлован для строительства нового дома. Ну, да кто же строит дом у самого моря?! Вмиг смоет водой. Так и на этот раз случилось: набежала волна, за ней — другая, посильнее, третья, и раз — море размыло берег и хлынуло на роющих ямы собак. Ну и вой же тут поднялся! Здорово напугались собаки, а потом, нахлебавшись соленой воды, промокнув и хорошенько испачкавшись в песке, стали разбегаться, все обмотанные водорослями. Джузеппе тоже промок, перемазался и удрал. К себе домой. Увидев Джузеппе, хозяин долго не мог понять, что это за неведомое животное, но затем хорошенько высушил его, вычесал и даже завил на бигуди — недаром он был парикмахер.Как Джузеппе помог починить часы
Больше всего на свете Джузеппе любил заглядывать в магазины. Ему было совершенно все равно, какие это магазины: булочная, магазин одежды или лавка мясника. Конечно, в лавке мясника он всегда задерживался подольше, чем в других магазинах, но на самом деле ему везде нравилось одинаково. Как-то раз хозяин пошел с Джузеппе в книжный магазин в старой части Римини. По дороге они наткнулись на Лучано и еще нескольких собак, которые злобно зарычали на Джузеппе. Но Джузеппе был с хозяином и потому нисколько не испугался, а лишь сделал вид, что не замечает псов, и гордо прошел мимо, потряхивая своими кудряшками (они еще остались с тех пор, как Джузеппе выкупался в море). Перед входом в книжный магазин хозяин посадил Джузеппе на землю и строго-настрого приказал никуда оттуда не уходить. Сам же хозяин вошел внутрь и «пропал» — ему нужна была книга, как играть на контрабасе, и он все не мог выбрать подходящий самоучитель. Джузеппе добросовестно ждал своего хозяина пять минут, а потом не вытерпел и зашел в книжный магазин. Здесь он принялся с величайшим интересом все обнюхивать и рассматривать: книжку за книжкой, полку за полкой, шкаф за шкафом. Продавец и хозяин были так заняты выбором нужного самоучителя, что не заметили, как пес прошел мимо них вглубь магазина и очутился в дальней комнате, где нашел старую и толстую книгу — «Справочник по уходу за карманными часами». Джузеппе хорошенько обнюхал эту книгу, пару раз чихнул (ведь книга была очень старая, и на ней скопилось очень много пыли), а затем радостно схватил ее и выбежал через задний ход на улицу. Там Джузеппе перебежал через дорогу и сунул морду в дверь какого-то магазина. Это оказалась аптека. Джузеппе запах лекарств сильно не понравился, но он не смог с собой ничего поделать и тихонько прокрался внутрь — он же так любил заглядывать в магазины, а тут у него появилась возможность и погулять внутри. В этот момент в аптеке никого не было: посетители не заходили, а аптекарь куда-то отлучился. Поэтому Джузеппе преспокойно обследовал весь зал и даже забежал за прилавок, где увидел двадцать четыре грелки на полке, белый халат на стуле, а под стулом — отличные итальянские сандалии из бычьей шкуры. Ах, что это были за сандалии! Сейчас таких не делают даже в самой Италии. Какая мягкая и вкусная кожа была у них! Как приятно было их грызть! И Джузеппе, вероятно, сгрыз бы эти сандалии, однако тут он слышал, что возвращается аптекарь, мгновенно выбежал на улицу и помчался обратно в книжный магазин. Аптекарь был старый человек, довольно рассеянный и не сразу обратил внимание, что книга, которая валяется на полу и на которой написано «Справочник», на самом деле не является «Медицинским справочником». Поэтому в тот день покупатели уходили из этой аптеки крайне удивленные, ведь аптекарь в ответ на их жалобы, давал очень странные советы: «Подкрутите шестеренки» или «Смажьте сначала пружину…» или «Удлините завиток и уменьшите зазор». Аптекарь тоже был удивлен тому, что за советы предлагает ему сегодня справочник. А еще он никак не мог понять, почему его левой ноге так мокро в сандалии, и почему эта сандалия того гляди развалится, как будто она постарела намного быстрее другой. Впрочем, от проделки Джузеппе в тот день были не только неприятности. Так, аптекарь, закончив работать, вспомнил, что еще много лет назад получил от своего деда в подарок красивые карманные часы. За всю жизнь он мало пользовался ими, и часы давно остановились и проржавели. Теперь же аптекарь взял справочник, который принес ему Джузеппе, отыскал часы, почистил и починил их. На это у него ушел целый вечер. Зато когда наступило двенадцать, в часах неожиданно заиграла красивая мелодия. Аптекарь вспомнил, как слушал ее в детстве перед сном, и ему стало так хорошо, как не было уже давно. Всю ночь он просидел, отводя стрелки назад — на минуту до двенадцати, — чтобы еще и еще раз послушать старую мелодию.Поющий фонтан
Помните, что хозяин Джузеппе, старый парикмахер, искал в книжном магазине самоучитель игры на контрабасе? Зачем ему это надо было? А вот зачем! Через месяц должен был состояться на центральной площади Римини большой праздник. И хозяин Джузеппе решил удивить город тем, что исполнит что-нибудь на контрабасе. Он и раньше немного играл, а теперь решил вспомнить молодость. Вот накупил он себе самоучителей и ноты и по вечерам стал тренироваться. Сидит у своей парикмахерской на пороге, смотрит на луну и на море и играет для Джузеппе: «Посмотри, какая луна! Посмотри, какое море! Guarda Che Luna, Guarda Che Mare…» Ах, какая красивая песня! И Джузеппе бывало не выдержит, да как начнет «подпевать»… Все соседи заслушаются и аплодируют потом долго-долго. В ночь перед большим праздником Джузеппе и его хозяин тренировались особенно усердно — всякому ведь хочется выступить получше. Соседи даже устали аплодировать им и уже искренне полагали, что было бы неплохо, если бы старый парикмахер тренировался где-нибудь около моря, а еще лучше — на луне. К радости всех, под утро хозяин Джузеппе наконец-то отправился в дом, а пес растянулся в саду у калитки. Джузеппе уже стал видеть свои собачьи сны, как вдруг услышал знакомый голос, вернее лай: — Эй, проснись! Это был Лучано, пес пожарника, а также несколько других собак. — Чего тебе? — открыв один глаз, спросил Джузеппе недружелюбно, ведь они с Луиджи все-таки были в ссоре. — Послушай, Джузеппе, — начал Лучано, — мы пришли мириться. Ты, конечно, нас здорово провел, когда разбрехал, что в Римини приехал папа римский, и потому нас ждет небывалое угощение. И ты, конечно, сильно позлил нас, когда щеголял потом со своими кудряшками по городу, а на нас даже не взглянул, словно мы тебе и не ровня. Но мы тебя прощаем… Ну, хотя бы в честь сегодняшнего праздника. Надо сказать, что это был за праздник. В тот день в Римини отмечали открытие старого фонтана, который носит название Fontana della Pigna, что значит «Фонтан Шишка», а все потому, что на вершине у него красуется Шишка. Говорят, что даже знаменитый Леонардо да Винчи, когда был в Римини, заслушался звуком его струй — до того они музыкально журчали, что он потом решил сделать водяной орган. С тех пор много воды утекло — шутка ли, полтысячи лет — и фонтан потерял свою музыкальность. Вот жители Римини и отреставрировали его, подправили трубы внутри, и в тот день должны были торжественно пустить в нем воду. Что ж, ради столь серьезного праздника Джузеппе был счастлив помириться с Лучано и он радостно тяфкнул пару раз. — Отлично, — сказал Лучано, — только давай отметим наше примирение по-нашему, по-собачьи: пробежимся по городу, с моста Тиберия полаем, стащим что-нибудь. Я слышал, ты в последнее время отличился в этом деле. «Э, — смекнул Джузеппе, — тут что-то нечисто! Задумал ты что-то против меня, Лучано!» Однако вида он не подал и спокойно сказал: — Идет. Встречаемся через час на центральной площади. Я вспомнил, что мне надо перепрятать старую кость. — Опять ты с костями своими, Джузеппе, — ответил Лучано, — ну так и быть. Встречаемся через час на центральной площади. И Лучано с собаками убежали. Джузеппе подождал немного и тоже побежал на центральную площадь. Только другой дорогой — покороче — и так быстро, как только мог. Так что на площади он оказался первым. А там увидел, что в фонтане с шишкой маленькая дверка к трубам чуть приоткрыта (мастер, видимо, забыл с прошлого дня закрыть), прыгнул туда и затаился. Вскоре появился и Лучано с товарищами. Видеть Джузеппе из фонтана их не мог, но час был очень ранний, на площади только дворник со своей метлой, и поэтому он все отлично слышал. Псы подождали немного, побродили вокруг фонтана и улеглись на землю. Джузеппе не издал ни звука. Прошло пять минут, десять, пятнадцать… Лучано забеспокоился: — Ну, где же шелудивый пес?! Опять что ли обманул нас?! Вот только пусть покажется — сброшу его с моста! «Ага, вот ты и попался!» — подумал Джузеппе, а сам выждал еще минуту для верности да как завоет: — У-у-у-у-у-у! Луиджи с другими собаками подскочили, глаза вытаращили и задрожали от страха. Джузеппе, сделал голос ниже, и завыл еще громче: — У-у-у-у-у-у! Тут псы совсем испугались, залаяли и, заложив уши, кинулись со всех ног с площади. А Джузеппе им вдогонку: — У-у-у-у-у! У-у-у-у-у! У-у-у-у-у! Услышал, что они удрали, рассмеялся — кха-кха-кха (это эхо в трубах фонтана исказило его голос) — и собрался вылезать. Толкнул дверь — не тут-то было! Дверь-то захлопнулась. «Ах, ты! — думает Джузеппе. — Какая досада! Ну, ладно, посижу тут до того, как мастер придет». Но мастер в тот день еще не скоро пришел. А пришел к фонтану дворник, который площадь подметал. Он тоже слышал, как Джузеппе в фонтане завыл: у-у-у-у-у-у! — и как рассмеялся страшным голосом — кха-кха-кха, — и поскольку был на площади один и не видел, как пес залез внутрь, струхнул ничуть не меньше, чем Лучано. Еле переступая от страха, подошел он к фонтану и крикнул: — Эй! Джузеппе услышал и залаял в ответ. Да вышло у него опять: — Кха-кха-кха! Ну и рванул тут дворник! Метлу бросил, пятки засверкали! И бежал бы он так, наверно, до самого Рима, но, к счастью, навстречу ему попался аптекарь — кто ж еще в такой ранний час на работу собирается?! Дворник все ему рассказал, и они решили пойти посмотреть, в чем дело, но только сперва заскочили к мяснику. Так, на всякий случай. Мясник взял свой тесак и сказал, что сбегает к полицейскому. Полицейский тоже вооружился и отправился… — нет, не на площадь, конечно же, а к городскому священнику, а тот… В общем, вскоре к площади направлялось уже человек тридцать… А Джузеппе, тем временем, лежал себе в фонтане, лежал и так грустно ему стало, что он затянул свою любимую песню: — Guarda Che Lú-na… Guarda Che Má-re… В этот момент дворник, аптекарь, мясник и остальные, осторожно шагая, приближались к фонтану. Когда Джузеппе запел Che Ma-re…, все остановились. — Вот, слышите, воет! — сказал, едва дыша, дворник. — Пресвятая дева Мария! — прошептал священник и перекрестился. — Это дух фонтана! — прошептал мясник. Все замолчали. Но тут из фонтана снова послышалось: — Угу-гу! Уга-га! Это Джузеппе запел: — Che Lú-na… Che Má-re… — Дух фонтана! Дух фонтана! — зашептали все, а священник опять перекрестился. — А вдруг это дух Леонардо да Винчи?! — сказал полицейский, вспомнив предание. — Слышите, как музыкально поет! И словно в подтверждение его слов Джузеппе опять затянул: — Che Lú-u-na… Che Má-a-re… На этот раз перекрестились все. — Давайте, скажем ему, что мы очень гордимся тем, что он вновь посетил наш город, — предложил аптекарь. — Надо позвонить епископу или папе, — сказал священник. — А может, пустим воду в фонтане прямо сейчас, — неожиданно предложил дворник, — а вы, падре, ее освятите. Эта идея понравилась почти всем, и уже решили идти за мастером, хорошо — пришел старый парикмахер, хозяин Джузеппе. Он как раз искал своего пса, но тут услышал из фонтана знакомую мелодию: — Угу-гу! Уга-га! И снова: — Угу-гу! Уга-га! — Ах, вот ты где! — закричал парикмахер, узнав, как Джузеппе воет Guarda Che Luna. Парикмахер подбежал к фонтану, открыл дверь, и Джузеппе прыгнул на хозяина, скуля от радости. В тот день, да еще очень долго после того, все в Римини постоянно вспоминали о «поющем фонтане» и смеялись до упаду. Смеялся даже папа римский, когда слухи о проделках Джузеппе дошли до него. А в годовщину открытия фонтана сам пожаловал в Римини. По такому случаю на главной площади города были расставлены столы с угощениями, и каждый мог угощаться, сколько хотел, и при том совершенно бесплатно. Джузеппе, Лучано — пес пожарника, и остальные собаки тоже не остались в стороне и ели за десятерых. После чего помирились окончательно.Муж-гурман
Еще одна итальянская сказка
У одной женщины был муж — ленивый, что других таких свет не видывал. Палец о палец никогда не ударит: ни в поле пойти, ни в доме что-нибудь починить. Сидит целый день, ворон считает, да песни поет. Вот и все его занятия. Так что жена его работала за двоих: и полы мыла, и готовила, и по воду ходила, и за скотиной следила, и деньги в дом приносила. Ну да сколько с таким мужем-бездельником заработаешь?! Так что жили они бедно, если не сказать, что впроголодь. А у мужа как раз была одна черта — любил он хорошо поесть. Да не как-нибудь там пузо набить, а чтобы со вкусом. То попросит он жену перепелов приготовить, то черники с куста принести, то панеттоне с инжиром испечь. Женщина мужа своего любила и, если могла, старалась исполнять все его прихоти. Но вот однажды потребовал он себе спагетти с дарами Нептуна. Да, так и сказал — «с дарами Нептуна». А как назло в то время у женщины все деньги закончились. Хотела она у соседки, как обычно, до понедельника занять, но, услышав про дары, страшно рассердилась и решила проучить мужа. Нарвала соломы, собрала круглых плоских камешков и положила все это в тарелку. Сверху для пущей красоты морским илом полила и перед мужем на стол поставила. — Что это? — спросил муж. — Spaghetti alle vongole, — ответила ему жена. То есть, спагетти со съедобными ракушками. Хотел муж что-нибудь жене ответить, да не нашелся. Посидел за столом над своим блюдом, подумал-подумал, и совестно ему стало. Все-таки человек он был хоть и ленивый, но добрый. Да и жену свою любил. — Ну, Марио Кэлоджеро Ипполито Жиральдо Давид Гуидо Виргилио Бертрандо Агэпито Калвино Ливио Рокко, — сказал он сам себе, — пора приниматься за дело. И сделал из круглых плоских камешков, которые были у него в тарелке и которых еще набрал на улице, шашки: раскрасил часть из них красным цветом, а часть — белым. Потом изготовил из старой двери игральных досок и пошел на ярмарку продавать. Весь день просидел за прилавком, все продал, да быстрее новые побежал делать. Так дело у него и пошло, а как разбогател чуть-чуть — стал и другие игры делать: нарды, шахматы, карты и даже домино. Да такие все разные: любого цвета, размера, веса и цены — всякие можно было найти в лавке у Марио Кэлоджеро Ипполито Жиральдо Давида Гуидо Виргилио Бертрандо Агэпито Калвино Ливио Рокко. В общем, стал вскоре наш герой жить богато. Но про Spaghetti alle vongole он никогда не забывал и как-то раз сказал жене: — Отправляйся на рынок, купи самые лучшие спагетти и ракушки, да только плоские и круглые. И еще не забудь лук, чеснок, маленькие помидоры и белое вино для соуса. Только вино покупай обязательно двухлетнее, лук должен быть непременно лук-шалот, а маленьких помидоров возьми ровно десять штучек каждому. Ведь он все-таки был настоящий гурман. Вернулась жена домой с покупками, стали они вместе готовить: соус сделали, спагетти с ракушками сварили. Но только собралась жена ракушки очистить, муж ей и говорит: — Постой! Не чисть. А то что же это будут за Spaghetti alle vongole? И вывалил ракушки в спагетти. Жена ест и удивляется: «Вроде и вкусно, но прямо как камешки». А муж тоже ест и знай себе посмеивается. С тех пор Spaghetti alle vongole подают обязательно неочищенными. Только раскроются в кипятке — и сразу на стол. Ну, конечно, еще надо не забыть соус. И обязательно из молодого белого вина, если вы гурман…Последний секрет кобры
Почти индийская сказка
Эта история появилась, когда мы с моим сыном читали знаменитую сказку про Рики-Тики-Тави, где, как известно, храбрый мангуст сражается со злыми кобрами, решившими убить людей. Однако кобры не всегда бывают злыми и вредными. Вот, послушайте:— Давным-давно в джунглях жила-была очень старая и очень мудрая кобра. Ей было 160 лет. Она помогала всем зверям и давала мудрые советы. Однажды в джунглях появилась редкая болезнь — болезнь «Белого хвоста». Сначала болели только звери. Старая кобра нашла для них целебную траву: звери ели эту траву и выздоравливали. А потом стали заболевать люди, но им целебная трава уже не помогала. Звери видели, как болеют люди, им стало их жалко и они пошли к кобре просить ее помочь людям. Они думали, что кобра скажет им название какой-нибудь другой травы, подходящей для людей. Старая кобра охотно согласилась вылечить людей, но не назвала никакого лекарства, а сказала, чтобы звери привели к ней человеческого доктора — ему она и откроет секрет, как справиться с болезнью «Белого хвоста». Звери пошли в дом к человеческому доктору и рассказали ему, что его зовет к себе старая кобра. Сперва доктор отказывался: он очень боялся, что ему будет страшно в джунглях, и кобра его укусит (ведь всем известно, что у кобры есть сильный и опасный яд), и он не хотел оставлять свой дом. Тогда звери сказали ему: «Разве ты не видишь, как страдают люди?» И доктор согласился. Когда звери привели доктора к кобре, она объяснила ему, что он должен забрать у нее яд, чтобы приготовить из этого яда лекарство для людей от «Белого хвоста». И рассказала, как это сделать. Потом кобра попросила доктора достать походную кружку, обвилась вокруг нее, сильно укусила и отдала свой яд. Доктор поблагодарил кобру, сделал из яда лекарство и пошел домой. Но когда вернулся, то увидел, что заболели его жена и ребенок. Он дал им лекарство из яда кобры, и они очень быстро выздоровели. Затем доктор отправился лечить остальных людей и вылечил их. А когда лекарство закончилось, он вновь пошел к мудрой кобре. Однако кобра сказала: «Я не могу дать тебе яд — я очень стара и у меня его больше нет. Зато ты можешь брать яд у других змей». Доктор так и поступил. Со временем у доктора появились ученики, которых он учил готовить лекарства из яда, и вместе из яда разных змей они сделали много новых лекарств, которые, между прочим, помогали не только от болезни «Белого хвоста». Но в память о старой и мудрой кобре, первой отдавшей свой яд в помощь доктору, люди до сих пор рисуют ее на эмблеме аптеки.
Последние комментарии
22 минут 39 секунд назад
1 час 51 минут назад
2 часов 47 минут назад
1 день 1 час назад
1 день 1 час назад
1 день 2 часов назад