Созданная для любви [Линн Грэхем] (fb2) читать онлайн

Инга Берристер Созданная для любви

1

— Бог мой, глазам своим не верю!

Лесли застала отца за чтением газеты. На первой полосе прямо под передовицей красовалась его фотография с крупной подписью: «Сэр Рандолф О'Коннор, Посол Ее Величества в Аджмане».

— Они поторопились, детка. Пока еще нет официального решения на сей счет — проворчал отец, складывая газету и целуя ее в подставленную щеку.

За последние пять лет в его жизни случилось много перемен, неизменным оставалась только привязанность к дочери. Он порой поражался, как разно могла выглядеть его Лесли. Секунду назад она была ребенком, милой проказницей, теперь же перед ним фантастическая и загадочная женщина.

Пока он завтракал, она тихо уснула в кресле. Сэр Рандолф пожалел ее — Лесли в последнее время очень много работает. Он заметил, как что-то переменилось в ней с тех пор, как она вернулась с Менорки. Но все попытки узнать подробности ее поездки туда наталкивались на глухое сопротивление. Но… В конце концов, с тех пор прошло пять лет. И он примирился с новым образом жизни Лесли и был искренне счастлив, что дочь всегда находится рядом с ним.

Три года назад сэр Рандолф покинул свое имение «Маллигар» недалеко от Ливерпуля и вместе с дочерью переселился в столицу. Однако Лесли на новом месте жительства не пожелала вплотную заняться делами отцовской компании «Барнард ойл» и организовала свой собственный бизнес. Тем не менее она твердо обещала отцу, что когда наберется опыта в ведении дел, то займет один из постов в семейном предприятии. Пока же ее дела шли очень хорошо, но отдельно от дел отца. «Барнард ойл» бурно развивалась благодаря организаторскому таланту сэра Рандолфа, и он уже не мог лично руководить всеми бесчисленными филиалами и отделениями. А потому, чтобы освободить себя от рутинных дел для стратегического руководства, он завел штат директоров, менеджеров высокого уровня. Теперь перед ним открывались новые горизонты.

Отправиться в один из эмиратов в качестве посла сэру Рандолфу предложил премьер-министр. И теперь пресса гадала, почему выбор пал именно на сэра Рандолфа. Большинство утренних газет были заполнены статьями о нем, о его бизнесе, о его финансовом положении. В одной или двух появились фотографии Лесли.

Некая более серьезная газета поместила относительно подробную статью с биографией сэра Рандолфа. Статья хвалебная, автор пел дифирамбы его безукоризненной репутации, честности в ведении дел, верности интересам страны, подчеркивались его хорошие манеры и огромный опыт бизнесмена.

Несколько строк было посвящено и Лесли О'Коннор, где отмечалось, что в связи с особым характером миссии ее отца ей придется трудно в ближайшие несколько лет: Аджман — страна ортодоксального ислама и женщина там лишена каких бы то ни было прав. Строгая восточная мораль предписывает иные формы поведения, резко отличные от тех, к которым привыкли на Западе. И дочь посла, типичная западная женщина, лицо страны, которую она представляет, должна будет либо играть по местным правилам, либо оставаться дома.

Обо всем об этом сэр Рандолф и переговорил с Лесли, разбирая утреннюю почту.

— Конечно, Министерство не настаивает, но мне дали понять, что было бы лучше, если бы ты отправилась со мной, как того требует протокол. И мне спокойней.

— Конечно, папа, я с тобой хоть на край света.

— Да, но… Мусульманские мужчины, детка, не слишком хорошо относятся к европейским женщинам. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю. Ты должна будешь вести себя безупречно. Для тебя жизнь в Аджмане будет сравнима с жизнью в настоящем суровом монастыре. Это тебе не экскурсия в уик-энд. Хорошенько подумай об этом.

— Я не в первом классе, папочка, и достаточно осведомлена об исламе. Ты же знаешь мой характер, неужели ты мог подумать, что я подведу тебя?

— Я совершенно в тебе уверен. Но ты должна быть готова и к тому, что, если последуешь за мной, правительство Аджмана найдет людей, которые будут тщательно копаться в наших биографиях.

— Так серьезно?

Отец утвердительно кивнул, и воцарилась тишина: Лесли думала о своем прошлом. Вот уже пять лет она не дала повода ни одному мужчине хоть на сколько-нибудь приблизиться к ней, не то чтобы затеять интрижку. Все это время она оставалась одна как перст. Более того, следуя твердому правилу, однажды установленному ею, она старалась не видеться с одним и тем же мужчиной чаще чем раз в месяц. А если интересы дела настоятельно этого требовали, то вела себя как Снежная Королева. Так что в этом плане ее репутация была безупречной. Впрочем, о ее поведении прекрасно известно отцу. Поэтому у него нет повода беспокоиться.

А что, если действительно покинуть Англию? Ведь, собственно говоря, ничего страшного не случится. Она и так почти не выходит из дому с тех пор, как они переселились в Лондон. Не сменить ли один монастырь на другой?

Лесли с юных лет испытывала неподдельный интерес к компьютерам. А когда у нее появилось больше свободного времени, она закончила курсы программистов и, благодаря острому от природы уму, еще сильнее обостренному одиночеством, неплохо освоила ремесло программиста-системщика, что позволило ей выполнять довольно серьезные заказы для крупных компаний. Помимо того, что это не позволяло ссохнуться ее мозгам, пришла и видимость некоторой независимости от отца. Где писать программы — решительно все равно, хоть на Востоке, хоть на Луне, нашлось бы место для компьютера… Отец прервал ее размышления.

— Думаю, ты поможешь мне уломать нескольких упрямых шейхов сдать нам в аренду десяток-другой нефтеносных участков.

— Единственное, о чем я буду жалеть, — ответила она, — это о свиных стейках.

Не о сексе же ей жалеть. Все ее эмоции были глубоко похоронены на том берегу, где состоялось злосчастное рандеву с Невилом Хаггинсом. Господи, какой же она была наивной тогда! Как радовалась его ласкам и поцелуям, как хотела заняться с ним любовью! Тень набежала на лицо Лесли, губы скривила ироническая усмешка. Нет, если тогда отвергли ее чистый порыв, теперь она никому не даст шанса.

Завтрак кончился и настала пора придать себе деловой вид. Лесли раз и навсегда избрала для себя имидж бесконечно холодной, отстраненной и возвышенной женщины. Образ, который вызывал у мужчин не жар желания, но восхищение недоступной красотой. Они держались с ней подчеркнуто ровно, сдержанно, чего, казалось, она от них и требовала. Она была словно Спящая Красавица, которая укололась однажды в юности и теперь ожидала спасительного поцелуя. Так, во всяком случае, горько думала о себе Лесли за утренним туалетом.

Но дела — прежде всего, ей необходимо отшлифовать программу, начатую этой ночью. В просторную комнату, где она работала, вели двери спальни, которую Лесли оформила в мягких лимонных тонах, по контрасту оттененных голубыми драпировками и дополненными мебелью в голубых чехлах с золотыми вышивками.

Как только Лесли вошла в рабочую студию, зазвонил телефон. Она сняла трубку. Энергичный мужской голос выпалил:

— Гленн Митчелл, «Дейли ньюс», мисс О'Коннор. Что вы можете сказать о назначении вашего отца в Аджман?

Репортер из «Дейли ньюс» был далеко не первым, кто пытался узнать у нее подробности, надеясь, что Лесли окажется более разговорчивой, нежели ее отец. В вежливой, но не оставляющей сомнений манере она ответила на несколько общих вопросов, обойдя молчанием все подводные камни и переадресовав репортера пресс-секретарю отца. Голос журналиста выражал явное разочарование:

— Все, что вы мне сказали, я уже слышал от Сьюэлла Эджертона. А что, в этих пустынях он тоже будет помогать вашему отцу?

Эджертон занимал пост секретаря по связям с общественностью корпорации «Барнард ойл». Несколько месяцев назад он дал по телефону интервью корреспонденту первой программы лондонского телевидения. Она, конечно, слышала передачу и сознательно повторила слово в слово все им сказанное.

А между тем в том интервью прозвучало и несколько провокационных вопросов. Например, некто поинтересовался, не собирается ли сэр Рандолф через некоторое время стать тестем? К несчастью, Сьюэлл невнятно ответил на этот вопрос, допустив двусмысленность. Поэтому Лесли, исправляя его неловкую ошибку, сейчас ответила, что она не собирается выходить замуж, но на ее отце не прервется их династия нефтяников, так как она сама в ближайшее время намерена войти в дело отца. Кстати, она сказала, что мистер Эджертон независимый человек и вправе самостоятельно решать, последовать за боссом в пески или оставаться в Лондоне.

Покончив с интервью, Лесли с головой ушла в работу. Она и раньше старалась держаться подальше от журналистов, а теперь, когда отец намеревается занять государственный пост, ей придется быть еще более осторожной. Любая более или менее неофициальная статья наверняка может повредить репутации отца.

Начав работу, через некоторое время она заметила, что не в состоянии собраться. Сказывались последствия нескольких бессонных ночей. Оставив аппаратуру включенной, она прошла в спальню, чтобы прибегнуть к старому испытанному средству: чашечке кофе с круассаном. За этим занятием ее и застал секретарь отца, принесший утреннюю почту.

Взяв стопку конвертов, Лесли методично надорвала каждый. Большинство из них касались различных аспектов ее работы и только подтверждали уже знакомую ей информацию, банк прислал очередной отчет по балансу, пестрели несколько открыток с Канарских островов от друзей и рекламных буклетов.

Наконец она вскрыла последнее письмо. Скользнув взглядом по конверту и еще ничего не подозревая, она неожиданно встревожилась. Обратный же адрес в прозрачном окошечке конверта заставил ее вздрогнуть. До боли сжав челюсти, Лесли задышала носом нервно и прерывисто. Не веря происходящему, она несколько раз перечитала надпись. Невил Хаггинс, будь он проклят!

Прежде чем достать письмо из конверта, она налила вторую чашку кофе и автоматически выпила уже остывшую жидкость. Два года назад она узнала из газет, что его, колоссально известного в модельном мире фотографа, пригласили на высокий пост в новую телекомпанию.

Она прочла коротенький текст. Он хочет ее видеть.

Но почему? После стольких лет?

Лесли закрыла глаза и снова почувствовала себя наивной восемнадцатилетней девочкой, влюбленной и восторженной. Она вдруг вспомнила, как все это было…

2

— Лесли, с тобою все в порядке?

— Все в порядке, папа.

Мягкие блики упали на нежную светлую кожу Лесли, доставшуюся ей в наследство от бесчисленных предков чистейших кельтских кровей. Лучи заходящего солнца на мгновение осветили прекрасные черные волосы и удивительные глаза, менявшие свой цвет в зависимости от настроения: от пасмурно-серого до аметистово-синего. Сейчас они были ярко-фиалковые. Она внимательно слушала отца, обращавшегося к ней со словами утешения. Всего лишь три месяца, как, закончив привилегированный женский колледж в Кембридже, она вернулась в родной Сандерленд, и отец с удивлением наблюдал, как его дочь стремительно превращается из девочки-подростка в юную прелестную женщину.

Отец в последний раз пытался образумить ее. Он говорил о помолвке с Донахью, о том, что ей всего восемнадцать и она ничего не смыслит во взрослой жизни. Она пыталась решительно возражать. В конце концов, ее собственная мать вышла замуж в девятнадцать лет! При упоминании о матери, лицо отца погрустнело. Десять лет назад умерла она и брат Лесли, совсем еще младенец, а сэр Рандолф О'Коннор так и не женился. Много воды утекло с той поры как он, выходец из глухого ирландского графства, женился на Габриеле Барнард. Теперь он, богач, владелец нефтеносных участков шельфа в Северном море, названных в честь супруги месторождением Барнард, старался найти общий язык с Лесли, своей единственной дочерью. Он видел, как она хмурится, как надувает губки, как все ее существо возмущено услышанным.

Шесть месяцев назад он уехал на Рождество по неотложным делам на Ближний Восток, а дочь, вместо того чтобы провести каникулы дома, отправилась со своей школьной подругой погостить к ее бабке, которая постоянно живет на острове Менорка, где и встретила Донахью Прескотта. И вот поди ж ты! Влюбилась, влюбилась в него со всем пылом юного создания.

Рандолф О'Коннор долго откладывал знакомство с предполагаемым зятем. Знал только, что Донахью изучал гостиничное дело и стажировался в отеле на Менорке. Что дело приняло серьезный оборот, отец понял, когда дочь, вернувшись в колледж, больше смотрела на свою руку, чем на преподавателей: на пальце Лесли красовалось маленькое колечко, которое дарят при помолвке. Кольцо это она никогда не снимала.

Лесли стремилась замуж, но отец был категорически против, во всяком случае до ее девятнадцатилетия, и взгляд ее, обращенный на отца, не был уже взглядом безмятежной девочки.

Она любила, но планам ее чинились препятствия. И, хотя об этом не говорилось прямо, Лесли чувствовала, что отец не в восторге от ее помолвки. Она понимала умом, что слишком молода для брака, но Донахью царил в душе безраздельно, и она знала, что это навеки. Отцу было трудно понять, как сильно восемнадцатилетняя девушка может любить и жестоко страдать в разлуке…

Опустив глаза, она посмотрела на свое колечко, вспыхнувшее алмазным блеском. Она вспомнила, как Донахью поцеловал ее пальчик, прежде чем надеть кольцо.

Учась в колледже, Лесли оставалась более невинной, чем большинство ее ровесниц. До Донахью все отношения с мальчиками сводились к обычной школьной дружбе с ребятами из соседнего мужского колледжа такого же ранга. Двадцатичетырехлетний Донахью, казалось, был прельщен ее невинным обаянием. Он восхищался ее лучистой улыбкой, нежными прикосновениями тонких пальцев и теми пылкими поцелуями, которые она порой ему дарила. Дальше они не заходили, оставляя более интимные моменты любви на время после свадьбы. И даже в Гертон-колледже, где утаить что-либо было невозможно, а сплетни распространялись молниеносно, никто не мог похвастать, что знает о Лесли что-либо компрометирующее.

Но папочка проявил ослиное упрямство — брак только после девятнадцати. Еще долгих девять месяцев! Правда, за это время Донахью сможет достигнуть еще больших успехов на избранном поприще. Они строили много планов на будущее, которое представлялось светлым и безоблачным. Донахью мечтал о собственном отеле-люкс в каком-нибудь райском уголке, например где-нибудь на севере Бразилии… Но, не все сразу. Пока он получил пост помощника генерального менеджера системы отелей Менорки и собирался им оставаться ближайшие год-два, прежде чем открыть собственное дело.

— Думаю, мы начнем нашу совместную жизнь в Форталезе, — дразнил он воображение Лесли.

Форталеза — это так далеко! Она будет жить слишком далеко от отца. А у того, в свою очередь, имелись другие планы касательно дочери. Специфика работы отца на посту главы «Барнард ойл» требовала его присутствия везде и одновременно. Визиты в нефтяные страны, приемы иностранных делегаций, встречи, переговоры занимали все его время. Протокол обязывал, чтобы на большинстве подобных мероприятий присутствовала хозяйка, а Лесли отлично справлялась с этой ролью. К тому же у нее был прекрасный помощник и учитель, миссис Чейз, многие годы исполнявшая работу домоправительницы в огромном отцовском имении «Маллигар», недале-ко от Сандерленда.

Однако самое время попрощаться с отцом.

— Мне пора, папа. Думаю, все будет хорошо, — сказала Лесли, целуя отца в щеку. — Я люблю Донахью и знаю, что он любит меня, а значит, беспокоиться не о чем.

Он ответил дочери грустной улыбкой. Что же, может быть она и впрямь знает, что делает, уезжая теперь к любимому. Конечно, у этого мальчишки почти нет денег, но он честолюбив. Ведь были же времена, когда молодой Рандолф О'Коннор сам пускался в рискованные предприятия в поисках удачи! И не в деньгах дело. Личное состояние О'Коннора позволило бы ему помочь деньгами хоть дюжине зятьев. Его мучило предчувствие одиночества, что постигнет его, если Лесли выйдет замуж. Его кельтская гордость не позволила ему вторично жениться, и весь нерастраченный запас нежности достался дочери, ведь она так похожа на свою бедную мать! Но препятствовать счастью Лесли из эгоистических побуждений недостойно истинного мужчины и любящего отца.

С другой стороны, некое внутреннее чувство, которому он — как и все, в чьих жилах течет древняя кельтская кровь, — привык доверять, говорило ему, что Лесли ждут впереди большие испытания. Тем не менее препятствовать счастью дочери он не смел.

Уже на борту самолета, летевшего на Менорку, Лесли вспоминала подробности расставания с отцом. И чего он так волнуется? Разве одно то, что она дочь великого Рандолфа О'Коннора, уже само по себе не гарантирует ей блестящего будущего? Конечно, Донахью не разочаруется в ней, когда услышит, что они не могут пожениться прямо сейчас. Конечно, он попытается убедить ее пойти против воли отца и ей будет трудно устоять. Но, может, им удастся убедить отца вдвоем?

Она знала, что для старика важно, что скажут о ее браке другие люди. Нетрудно догадаться: «Ах, она еще совсем дитя, ах, ей еще рано уходить из-под родительского крылышка!» И все в таком духе. Как будто она не принадлежит сама себе, как будто им решать, с кем она проведет жизнь!

Милый, дорогой Донахью! Она устроилась поудобней в кресле и закрыла глаза, представляя его мысленно, и ее тело налилось теплом в ответ на некоторые мысли. Она так любит его крепкое мускулистое тело, его длинные волнистые волосы. Пусть он не так высок, как ее любимый папочка, в котором более шести футов росту. Зато она, Лесли, со своими пятью футами четырьмя дюймами очень подходит Донахью.

Лесли всегда критически относилась к своей внешности. Не будучи длинноногой блондинкой, она проигрывала многим женщинам из окружения Донахью. Но поскольку он ее любит, данный факт не имеет значения. Эта мысль ее успокоила и вернула к реальности. Сбросив дремоту, она взглянула на свое колечко и, бегло осмотрев себя в маленькое зеркальце, которое достала из сумочки, принялась поправлять макияж. Она должна выглядеть так, чтобы Донахью не мог оторвать от нее глаз.

Мягкие, приглушенные тени лишь подчеркнут фиалковую глубину глаз, а тонкая обводка в восточном стиле придаст им некую таинственность. Ее личико было свежо и румяно и без тонального крема. Солнце постаралось над ним гораздо лучше, чем это мог бы сделать самый искусный визажист. Она надеялась еще немного загореть за эти выходные, ведь именно такой она и понравилась Донахью — с длинными распущенными черными как вороново крыло волосами и с золотистым загаром на стройном теле.

— Если не можешь выглядеть так, чтобы понравиться самой себе, это твои проблемы, — говаривали порой школьные друзья Лесли.

И все-таки эта маленькая миловидная брюнетка очень подходила Донахью. Так она убеждала сама себя с момента их последнего свидания, когда заметила, что возле него увивается некая Кристиан Хаммонд, старший администратор в отеле Донахью.

Кристиан была как раз той самой стройной блондинкой с густой копной волос, потоком стекавших по спине, той белокурой красавицей, что снятся в ночных кошмарах маленьким выпускницам привилегированных колледжей, а прыщавым выпускникам, напротив, являются в эротических снах. Ее лицо всегда сияло прекрасным макияжем, а одежда отличалась безукоризненной и неброской элегантностью. Что же касается фигуры… О, тут особый разговор! Короче, мужчины просто не могли оторвать от нее глаз.

С самого начала Лесли чувствовала, что эта штучка постарается перебежать ей дорогу. Но когда она попыталась заговорить о ней с Донахью, тот отвечал:

— Кристиан всего лишь женщина. Малышка из той породы, у которой в голове нет ничего, кроме мужчин.

— Гадюка! — так охарактеризовала ее лучшая подруга Лесли Флоренс, с которой они и приехали тогда на Менорку.

Лесли и сама сразу почувствовала антипатию к этой девице.

Тем временем самолет приземлился на Ме-норке. Через несколько минут Лесли спустилась по трапу в сияющее июльское утро.

Донахью обещал ее встретить. Однако его нигде не было видно. Она уже было направилась к стоянке такси, когда ее обогнал небольшой красный открытый спортивный автомобиль. Проскочив вперед, машина резко затормозила и дала задний ход, остановившись все-то лишь в метре от Лесли.

Нет, только не это! Кристиан Хаммонд собственной персоной. Блондинка громко хлопнула дверцей машины. Короткие белые обтягивающие шорты и белоснежный топ, оставлявший открытым часть загорелого плоского живота. Та решительность, с которай она пошла навстречу Лесли, не оставляла сомнений: Кристиан приехала встречать именно ее. Своей уверенной манерой держаться она словно бросала вызов сопернице, утомленной перелетом и подорожному одетой.

— Вот кто-то, нуждающийся в помощи! — воскликнула Кристиан, распахивая багажник машины. — Скорей бросай ко мне свой скарб и поехали в отель! Только не думай, что чудесная идея встретить тебя пришла в голову мне, я делаю это только ради Хью. Босс меня попросил, почти приказал. Господи, где он тебя только откопал? — не переставала весело щебетать Кристиан, подхватывая огромные чемоданы и устраивая их в багажнике. — Приехала затащить нашего Хью в постельку? Ну, не ты первая… Не ты последняя… Эй, дай-ка я тебе помогу, а то тебя совсем не видно за твоими баулами.

Холодные голубые глаза ощупали ладненькую фигурку Лесли, как бы сравнивая ее с собственным совершенным телом, и Лесли, в первый момент застеснявшись своей плебейской ширококостности, испытала острый приступ гнева. Она мгновенно подхватила тяжеленные чемоданы и легко забросила их в багажник.

Почти всю дорогу до отеля они промолчали. К досаде на необязательность Донахью примешивалась острая неприязнь к Кристиан. Дорога постоянно петляла и, как большинство дорог на острове, не была предназначена для высоких скоростей. Но Кристиан вела машину, не замечая знаков и указателей, на огромной скорости, так что Лесли пришлось несколько раз ухватиться за борт, чтоб не вывалиться наружу.

— Страшно? — ощерившись спросила Кристиан, когда они ехали уже по частному пляжу Бельвер-отеля. — Бедная, испуганная девочка! Как же ей удержать нашего Хью, если она зажмуривается на поворотах?

Лесли ничего не ответила, потому что боялась, что дрожащий от возмущения голос блондинка примет за испуг.

— Никогда ничего не говори под влиянием первого приступа гнева, — когда-то учил ее отец, — наш клан О'Конноров всегда отличался спокойной рассудительностью. Десять раз подумай, прежде чем что-нибудь сказать.

Хороший совет. Лесли постаралась сосредоточиться на образе Донахью.

Парадный двор отеля был забит автомобилями, как то и полагается всякому процветающему заведению. Дождавшись, когда ей откроют дверцу, Лесли вышла из машины.

Не слишком большой Бельвер-отель был самым фешенебельным на острове. Отелю принадлежали несколько десятков акров земли, занимаемой роскошным парком, и три пляжа. В парке располагались бунгало-люкс того же типа, который Донахью собирался построить в Форталезе. И поэтому он особенно ревностно относился именно к этой части гостиничного комплекса.

Когда Лесли вслед за Кристиан прошла через холл, до ее слуха донесся плеск воды из открытого бассейна.

— Вот ключи от твоей комнаты, — раздраженно бросила Кристиан, сорвала ключи с доски и чуть ли не силой сунула их в руку Лесли, нимало не обращая внимания на свидетелей этой сцены. — Занимай свою нору.

Последняя колкость уже не могла ничего добавить к состоянию Лесли. Не обращая внимания на выходки Кристиан, она аккуратно заполнила нужные графы в гостевой книге. Комната была той же, что и в предыдущий приезд. Она ее хорошо помнила. Из окон открывался прелестный вид на побережье, а на террасе можно было принимать солнечные ванны, демонстрируя с огромным тщанием выбранный купальник. Тем не менее Кристиан продолжала вести себя как хозяйка положения, и это начинало злить Лесли.

Собравшись с духом, Лесли произнесла как можно более холодно:

— Не будете ли вы так любезны проводить меня к Донахью или, по крайней мере, сообщите ему о моем приезде.

— Он сейчас очень занят, — отвечала Кристиан не менее холодно. — Гости не допускаются в нашу штаб-квартиру. Ты можешь передать ему записку и дождаться, когда кто-нибудь принесет ответ.

Лесли поняла, что продолжать дальше не имеет смысла. Взяв ключи, она направилась к лифту. Среди постояльцев, ожидающих лифта, Лесли сразу отметила одного молодого человека. Высокий и стройный, он был одет в короткие джинсовые шорты, совершенно вылинявшие от соли и воды. Под легкой, тонкой рубашкой угадывался крепкий, мускулистый торс.

От пронзительного взгляда его холодных зеленых глаз ей стало не по себе, и даже мелодичный звонок прибывшего лифта не сразу смог вывести ее из оцепенения. Она физически ощущала, как его заинтересованный взгляд скользит по ее телу сверху вниз, изучает, проникает внутрь… Она вздрогнула, когда молодой человек пригласил ее пройти в кабину.

Двери лифта закрылись, и она почувствовала себя не в своей тарелке. Этот малый, стоявший неподалеку, достаточно силен, чтобы трахнуть даже вооруженную феминистку, владеющую всеми видами восточных единоборств, где угодно и когда угодно, если он того пожелает. Она бросила на него еще один робкий беглый взгляд, только подтвердивший первоначальное впечатление. Надо постараться не смотреть на него, чтобы не выглядеть полной дурочкой. Небольшой опыт подсказывал Лесли, что такой не соблазнится девушкой ее типа, но это почему-то не успокаивало.

Инстинктивно Лесли чувствовала, что этот мужчина неотразимо привлекателен для большинства женщин; он из тех, кто незаметно дразнит седьмое чувство и откровенной самки, и барышни-недотроги уже в радиусе ста метров от него. Например, для Кристиан он был бы пределом мечтаний. Несомненно сексуально опытный, он принадлежал к тому типу мужчин, для которых сама опытность становится неотъемлемым элементом имиджа. Доминантный самец, поставила она диагноз. Коллекционер побед над женщинами.

Будь Лесли повнимательнее и поопытнее, она заметила бы несомненные признаки заинтересованности и в его взгляде, равно как и тень приятного удивления, словно бы узнавания, мелькнувшую на мужественном лице.

Когда лифт остановился на ее этаже, Лесли поспешила выйти первой. Неожиданно на натертом паркете коридора ее ноги, как у новорожденного ягненка, разъехались и она начала падать.

И, когда она почти уже было грохнулась на пол, чьи-то сильные руки подхватили ее и вернули в вертикальное положение. На одно лишь мгновение Лесли испытала упоительное чувство прикосновения к мускулистому телу незнакомца. Но тотчас яркая краска смущения залила ей щеки, и, слегка кивнув вместо благодарности, она стремглав бросилась по коридору в свою комнату. Руки так тряслись, что ей не сразу удалось вставить ключ в замочную скважину.

И только, когда дверь за ней закрылась, она почувствовала некоторое облегчение. Взглянув на себя в зеркало, она с ужасом заметила, как пылают уши и щеки, а глаза, такие прозрачные обычно, после потрясения, испытанного в лифте, были темны и непроницаемы.

Перед ее мысленным взором все еще стояли насмешливые малахитово-зеленые глаза незнакомца и чертики, плясавшие в них. Лесли помассировала виски, но тщетно — наваждение не проходило.

— Ну и что ты собираешься делать? — спросила она у зеркального отражения и от звука собственного голоса, который показался ей глухим и незнакомым, вздрогнула. — Не видать тебе его, как собственных пылающих ушей. Ты так оживилась, словно у тебя никого нет, маленькая дрянь!

Так Лесли увещевала себя, а пальцы между тем продолжали привычный массаж, пока наконец она не почувствовала, что у нее поднялась температура. Вспомнив, что не удосужилась запереть дверь, она повернула ключ в замке и бросилась на кровать лицом в подушку, решив немного расслабиться и унять дрожь, охватившую тело.

Интересно, подумала Лесли вдруг, почему это Донахью не поверил ей, когда она призналась, что еще девственница? Вероятно, он ожидал, что она отнесется к сексу с большим энтузиазмом и окажется более осведомленной в этом вопросе. Донахью был поражен в самое сердце, услышав от хорошенькой женщины, что она отдастся только любимому человеку, а если он любит, то может чуточку подождать до свадьбы.

Принесли багаж. Мысли Лесли перескочили с Донахью на незнакомца. Этот, наверное, сразу понял, как она неопытна… И тут она с ужасом осознала, что уже с полчаса только и думает что о сексуальном животном из лифта и представляет себя в постели отнюдь не с женихом.

Ступая почти лунатически, она подошла к окну. Прямо под ее террасой, заросшей цветами, сверкал плавательный бассейн, по сторонам которого раскинулись теннисные корты, мимо бежала дорожка к морю, терявшаяся в зарослях густого естественного парка. Открывшийся вид несколько развлек Лесли. Она позвонила в сервис, заказала чай и решила разобрать багаж. Чем бы ответить на вызов Кристиан? Ах, она, кажется, знает чем! В недрах ее легкого клетчатого чемодана достаточно вещей, которые могли бы затмить наряды и не такой модницы, как ее соперница. Она сама их отбирала в лучших парижских бутиках.

Багаж еще не был разобран, когда принесли чай. Девушка из обслуги показалась ей милой и приветливой, и Лесли решилась спросить наконец о Донахью.

Судя по всему, вопрос смутил горничную, и она ответила изменившимся голосом:

— Не уверена, но, кажется, в последний раз сегодня я видела его, если не ошибаюсь, в офисе.

Ответ не понравился Лесли. Когда Донахью приглашал ее, он обещал удивительный отдых, несколько дней полной отрешенности от мира — только он и она. И вот с первой же минуты все планы летят к черту! Лесли так хотела, сойдя с трапа, сразу же оказаться в его объятиях, закрыть глаза и чувствовать его поцелуи, а теперь она, всеми брошенная, одиноко сидит в комнате и вспоминает лицо этого чертова незнакомца.

Тем временем багаж был полностью распакован и разобран. Из разноцветного вороха она сразу выбрала льняную кремовую юбку и кремовую же блузку тончайшего батиста. Критически оглядев себя и оставшись вполне довольной, Лесли задумалась: ждать Донахью здесь или присоединиться к остальным гостям, которые гуляли в парке, резвились в бассейне, сидели на террасах многочисленных кафе, беззаботно потягивая прохладительные напитки.

Но в тот момент, когда она собралась налить себе вторую чашку чая, в дверь отрывисто постучали.

— Это я, дорогая, — послышался знакомый голос, — открой мне!

— Донахью! — восторженно закричала Лесли и бросилась к двери, изготовившись прыгнуть в его объятия и подставить щеку для поцелуя.

— Впусти же меня наконец!

Донахью улыбался, но смотрел не прямо ей в глаза, а словно искал кого-то в коридоре.

— Знаешь ли, я вырвался только на минутку.

— А я думала, ты встретишь меня в аэропорту.

Он уже вошел в комнату, но так и не обнял ее.

— Пойми же, дорогая, не дуйся на меня. — Дрожащие нотки в его голосе можно было списать на волнение любящего мужчины.

Из глаз Лесли хлынули слезы, и вскоре она рыдала как дитя. Как же она сегодня натерпелась!

Донахью спокойно дал ей выплакаться.

— Дорогая, я, конечно, презренный негодяй, но мне опять придется тебя расстроить. Обстоятельства так повернулись, что много времени тебе я уделить не смогу. Ты не представляешь, чего мне стоило послать Кристиан за тобой, ведь мне самому хотелось первым увидеть твое прелестное личико.

Он говорил, и для Лесли его слова звучали волшебной музыкой. Делая вид, что раскладывает вещи, она суетилась вокруг него и любовалась им. Наконец он схватил ее в объятия и бегло поцеловал в уголок губ. Но несколько рассеянно и отстраненно. Впрочем, Лесли этого не заметила, и незнакомец, коварно завладевший ее воображением, исчез без следа; она улыбалась Донахью.

— Все хорошо, дорогой, мы поговорим о твоих делах сегодня вечером за ужином.

Его руки легли ей на талию, и он нежно усадил Лесли в кресло, изящное, как все в этой комнате, заполненной изысканными вещами синих и стальных оттенков.

— Лесли, прости, но за ужином ты поскучаешь без меня. Босс назначил мне встречу. Поужинай сегодня в одиночестве, зато потом мы придумаем, чем завтра уравновесить сегодняшнюю неувязку. Чуть позже, когда будет спокойнее.

Небрежно чмокнув ее в щеку, он исчез. Не зная, чем себя занять, Лесли вышла из отеля и побрела без всякой цели по одной из тенистых дорожек парка. Наблюдая за игрой солнечных зайчиков в траве и полетом белых чаек в небе, слушая шум прибоя, она убила время до самого ланча, который заказала в номер.

За ланчем ей пришло в голову, что Донахыо вел себя с нею как-то не так, он словно разговаривал с ребенком, а не со взрослой женщиной. Так, как иногда разговаривал с нею отец.

Полная грустных мыслей, она вышла на террасу и бросила взгляд на внутренний двор, в данный момент совершенно безлюдный. Только в бассейне кто-то плыл в той манере, которая выдавала сильного и опытного спортсмена. Чернявая голова мерно приподнималась и опускалась. Лесли почему-то с уверенностью почувствовала, хотя и не могла бы сказать почему, что видит давешнего незнакомца из лифта. Второй раз за сегодняшний день он попался ей на глаза.

Тем временем пловец пересек бассейн и, подхватив свои вещи, скрылся из виду. Тогда Лесли решила прогуляться и осмыслить свою неудачную встречу с Донахью.

Ее тело жаждало переживаний, таких, какие она успела испытать с Донахью в Кембридже. Тогда лишь удивительное самообладание молодого человека уберегло ее девственность. Она желала выйти за него замуж прямо сейчас, немедленно, а не через эти девять дурацких месяцев. Вообще-то хорошо, что ее отец заботится, с кем она проведет свою жизнь. Но, с другой стороны, как же он жесток! Девять месяцев — это ведь целая вечность.

А закончится уик-энд — и все. Потом она не увидит Донахью до самого Рождества!

Не прошло еще и месяца с тех пор, как Донахью посетил их дом в Сандерленде. Тогда Лесли чувствовала себя на верху блаженства, видя рядом с собой сразу обоих самых прекрасных в мире мужчин. Но, Боже, какие же они разные!

Она сразу поняла, что отец не в восторге от Донахью. Однако, когда они сообщили ему о своих брачных планах, сэр Рандолф не стал ни протестовать, ни возмущаться. Лишь позже он сообщил дочери, что — с его, отцовской, точки зрения — Лесли не следует торопиться и совершать шаги, которые затем трудно будет исправить. Она хорошо запомнила его слова. Но, черт возьми, как жаль, что отец не смог по Достоинству оценить ее избранника! Она прекрасно понимала, что препятствием браку явился отнюдь не ее возраст. Нет, дело тут явно в другом. Голос отца как-то странно менялся лишь от одного упоминания имени Донахью.

Погуляв около часа, она вернулась в номер, наблюдая по дороге роскошный пылающий закат, один из тех закатов, которыми так славны Балеарские острова, одно из тех апокалиптических действ в небесах, что вдохновило великого Мильтона на создание его бессмертной поэмы…

Когда Лесли вошла в холл, Кристиан, стоя за конторкой, разговаривала с незнакомцем из лифта. Его наряд, как и в прошлый раз, отличала известная небрежность, позволявшая Лесли оценить мощь телосложения. Она подошла как раз к концу разговора; незнакомец кивнул Кристиан и проследовал в мягко освещенный коридор. Манерой двигаться он напоминал огромного сильного тигра. От Лесли не укрылось, что напоследок он бросил чувственный взгляд на несравненный бюст Кристиан, не вмещавшийся в ее маленький топ.

Лесли сознательно замедлила шаг и даже отступила назад в темноту, чтобы появиться только после того, как он скроется из виду.

— Вот таких я и зову настоящими мужиками! — сказала Кристиан, сияя жемчужным рядом безукоризненных зубов не то пустоте в том месте, где только что стоял незнакомец, не то подошедшей к конторке за ключом Лесли. — Ты не представляешь, какие они кайфовые, вот такие мужики. Я вижу, это животное вызывает дрожь и у тебя, котенок?

Оторопев от такой наглости, Лесли схватила ключи, и краска предательски залила ее лицо. Тем не менее в голосе ее зазвучала даже некоторая развязность, когда она спросила:

— Это что, тоже постоялец или чей-то друг?

— Как сказать… Это Невил Хаггинс, фотограф. Он здесь уже три недели. Работает. Если хочешь знать, делает снимки моделей в совсем крохотных бикини.

Кристиан чувственно потянулась за своей конторкой.

— Я тоже могу похвастаться дюжиной фотографий в обнимку с ним и даже не топлесс, а совсем без бикини. Он мужик во всем, — перешла она почти на шепот. — И опытный в некоторых вещах… Таких еще поискать. — Она мечтательно закатила глаза. — Но зачем тебе? Уж не наметила ли ты его для себя?

Лесли возмущенно фыркнула.

— Вот еще!

— Успокойся. У тебя нет ни малейшего шанса. Знаешь, сколько у него девочек? А еще постоянная подружка в Лондоне, топ-модель между прочим. Его даже эта толпа моделей мало интересует. Не говоря уж о такой фригидной маленькой девственнице вроде тебя, — завершила она свой пассаж, победно разглядывая ладную фигурку Лесли. — Послушай моего совета, Лесли. Упорствующая девственница, трясущаяся над своей бесценной невинностью, не вызывает желания ни у одного мужика! Кончай ты с условностями, а то никто тебя не захочет!

— Но Донахью хочет меня!

Позднее Лесли задавала себе вопрос, почему ее так задели слова разбитной блондинки, почему она вынесла свою тайну на суд Кристиан? Да, мерзавка знала, чем уязвить ее гордость.

— Так ли? — Кристиан сверкнула хищной улыбкой и поправила сползшую с загорелого плеча тоненькую лямочку топика. — Ты в этом и впрямь уверена, Лесли? Может, ты с утра не можешь выбраться из объятий Хью? Или сегодня ночью ты переспишь с ним? По-моему, с момента нашей встречи я не заметила рядом с тобой ни одного мужика, кроме гарсона и садовника. Это что, теперь такой модус вивенди у влюбленных — шарахаться друг от друга? Она продолжала говорить, а Лесли уже шла к лифту, пытаясь сохранить достоинство, но каждое слово, брошенное ей в спину, входило глубоко, до самого сердца, словно нож.

Откуда Кристиан мог быть известен ее секрет? Как она могла знать, что Донахью был с ней довольно холоден сегодня?

Конечно, Донахью относится с уважением к ее невинности и неопытности, убеждала она себя по пути в комнату. Однако его самоконтроль выглядит довольно странно. И странными ей теперь показались обстоятельства, при которых он появился в ее комнате. Ну конечно, он не поцеловал ее только потому, что умеет держать себя в руках… Хотя ему было бы очень даже просто затащить ее в постель, она не смогла бы сопротивляться зову плоти. Нет никакого сомнения, что Донахью получил бы все, что захотел. Лесли вошла в комнату в растрепанных чувствах, тут же закрыла за собой дверь и прошла прямо на террасу. Ей хотелось остудить себя вечерним прохладным ветерком и в одиночестве привести чувства в порядок. У себя в Сандерленде она редко имела такую возможность. С тех пор как отец стал вводить ее в курс дел, все расписание на неделю было забито до последней минутки. Даже в выходные, когда отец встречался со своими старыми друзьями, она сопровождала их на рыбалку. Это был любимый спорт сэра Рандолфа. Без дочери, однако, он не приносил ему радости. Ей порой хотелось, чтобы любимый папочка снова женился. Она очень радовалась бы маленьким братишкам и сестренкам. И отец не был бы так одинок, когда она выйдет замуж. Но лишь она заговаривала с ним о какой-нибудь достойной леди, отец неизменно отвечал, что до сих пор так любит ее мать, что в сердце его нет места другой женщине.

Лесли вернулась в комнату, подошла к кровати и задумчиво стала разоблачаться. Туфельки валялись у двери на террасу, как попало была брошена на пол и коротенькая юбка, полупрозрачную блузку, однако, Лесли заботливо повесила на спинку кресла, поверх блузки лег шелковый изящный бюстгальтер кремового цвета. Вечерняя прохлада струилась из приоткрытой двери на террасу, лаская слегка прихваченную солнцем кожу Лесли.

Она распустила волосы, и они упали на плечи тугими волнами. Лесли посмотрела на себя в зеркало: в полумраке угадывалась стройная женственная фигурка с развитыми бедрами, но легкая в ногах. Крепкие груди венчали немного крупноватые твердые соски, на левой груди чернела небольшая родинка, днем соблазнительно выглядывающая из декольте. И вся эта роскошь ныла от желания оказаться в одной постели с Донахью.

— Я очень хорошо понимаю тебя, лапочка, — как-то сказал ей отец мрачно. — Я вовсе не забыл свои чувства, когда влюбился в девушку, которой, кстати, не было и восемнадцати. Этой девушкой была твоя мать. Но ты родилась десять месяцев спустя после нашего венчания. Не торопи события, дорогая. Человеческие желания переменчивы, но некоторые вещи незыблемы. Девочка, может быть, ты думаешь, что из-за возраста я не могу понять твоих чувств? Как бы не так! Я тоже некогда влюбился до самозабвения, и моя дорогая Габриела до сих пор остается со мной. Это навсегда, детка. Не хватайся за первую подвернувшуюся возможность, поверь моему опыту.

Слова отца, пришедшие нежданно на память, вновь заставили Лесли покраснеть, и протестующее восклицание едва не сорвалось с ее губ. Неужели он считает их с Донахью любовниками? И вообще, отцу не пришлось ждать так долго, как им.

Надо что-то срочно предпринять. Как можно скорее переговорить с Донахью. Не сейчас, не ночью, когда он сидит на этой проклятой конференции гостиничных менеджеров, а завтра, ранним утром, пока не начался его рабочий день. Она знала, что в штаб-квартиру посторонним вход воспрещен, но неужели нет способа тихонечко туда пробраться? Неужели ей не придет в голову какая-нибудь гениальная идея, когда речь идет о ее жизни и любви? Рассуждая таким образом, она сама не заметила, как уснула. И тотчас мозг атаковали сотни образов, красок и звуков, которые мешались и вертелись как в калейдоскопе.

Донахью. Его имя последним слетело с губ, прежде чем она окончательно погрузилась в сон. Но сны ее были не о нем. Другой, тот, кто плавал в бассейне и разговаривал с Кристиан, снился ей; он называл ее милым ребенком, заглядывая зелеными глазами прямо в сердце, и по всему ее телу начали биться маленькие звонкие фонтанчики счастья. Он прекрасно различал женское и детское в ее смятенной душе. И был счастлив найти в ней играющее дитя, сам прорастая поляной для игр сквозь ее сон, качая качели с девочкой Лесли, и был одновременно и веткой дерева, по которой терлись веревки качели, и ветром, что оплетал ее тело. Но вдруг, убоявшись разверстой пропасти ее желаний, он повернулся спиной и улетел, превратившись в искрящегося тигра. Тогда она окликнула его со дна тоннеля, и тигр повернул морду,постепенно приобретающую черты лица то ли Донахью, то ли Невила.

— Меня зовут Невил Хаггинс, скажи мне свое имя, — рычал тигр.

— Нет! — вскрикнула она. Солнечный свет бил ей в глаза.

3

Едва проснувшись, она стала думать, как привести в действие свой вчерашний план. По опыту она знала, что Донахью начинает работу в семь, завтракает в общей столовой штаб-квартиры, а после этого поймать его практически невозможно. Наскоро приведя себя в порядок, примерно около четверти седьмого она тихо выскользнула из комнаты и направилась к пожарному входу, минуя лифт.

Лесли помнила, что постояльцы очень не любят, когда пользуются лифтом так рано. Поднявшись по пожарной лестнице на третий этаж, она прошла в ту его часть, где располагались жилые помещения персонала отеля. Она хотела проскользнуть незамеченной в комнату Донахью и поэтому очень обрадовалась, когда заметила, что его дверь чуть приоткрыта. Скользнув внутрь, она тихо прикрыла ее за собой.

Осторожно ступая на носочках, Лесли вошла в номер. По сравнению с ее собственной комнатой, жилье Донахью было не в пример больше и представляло собой спальню-гостиную, разделенную подвижной стеной. Та часть, что предстала ее взгляду, была завалена книгами, в основном специальными, и пестрыми журналами; маленький портативный телевизор хозяин придвинул поближе к полотняному креслу, позаимствованному, вероятно, на пляже.

Вся обстановка с неизбежностью свидетельствовала, что здесь живет холостяк и женская рука никогда не прикасалась к священной пыли и тотемному мусору. Двигаясь дальше, Лесли инстинктивно прикрыла дверь в маленькую душевую и только тут до нее стало доходить, что Донахью может быть не один. Она буквально оледенела, когда услышала голос Кристиан. Низкий, хрипловатый, полусонный. Она протестовала против приставаний Донахью. Голоса доносились из смежной спальни.

— О, дорогой! Ведь еще так рано, — услышала Лесли.

Лесли едва не грохнулась в обморок, но устояла на ногах, в мгновение ока превратившись в деревянного истукана, не воспринимающего происходящее, но только фиксирующего все, что делается вокруг.

— Может, объяснишь мне, каким образом ты хочешь сегодня затащить в койку эту маленькую мисс?

— Черт его знает! — Голос Донахью тоже был ленивым и каким-то сытым. Он мало чем напоминал голос ее Донахью. — Дорогая, да если бы не денежки ее папеньки, на которые мы можем купить себе безоблачное будущее… За такой куш я заставлю себя трахнуть ее!

— Хорошо, я думаю, ты сможешь подарить ей эту маленькую радость, милый. Девственность — страшная сила, но она не так уж невинна, чтоб не хотеть ее потерять.

Тут послышалась веселая возня, а затем голос Донахью почти со страданием произнес:

— Боже, Крис, я действительно не знаю, как я буду ее трахать! Она вызывает у меня отвращение. Она же не знает, зачем мужчина в койке. Если бы не папашины денежки! Да черт бы с ней, с ее девственностью, я не могу представить себе мужика, который захотел бы эту ирландскую деревяшку.

Лесли была ирландкой наполовину. Последняя фраза вонзилась в ее сердце, подобно отравленной занозе. Она хотела закричать, забиться в истерике, ворваться в комнату, избить, разорвать обоих. Но…

Нет такого мужика, который ее бы захотел, говорите? Донахью, оказывается, мечтает только о папиных денежках? Ну что ж, она найдет способ отомстить обоим.

— Когда я обещал на ней жениться, мы разработали план. Для начала это будет отель где-нибудь на побережье северной Бразилии, например в Форталезе, финансируемый ее папенькой. А уж как сделать это предприятие окупаемым, я знаю лучше других. Лесли эта идея приводит в восторг. Пусть резвится. Разумеется, отель я оформлю на свое имя. Ну а потом его дорогая доченька уже не будет иметь никакого значения. Устроим какой-нибудь грязный секс-скандальчик, как ты думаешь? Что-то вроде «Дочь нефтяного магната не может удовлетворить собственного мужа. Любовница несчастного исповедуется…» Нет, я не собираюсь нянчиться с ней слишком долго. Я люблю таких женщин, которые женщины во всем, которые знают, как порадовать мужчину. В этом я схожусь с нашим другом Хаггинсом, и, по-моему, я прав!

Очередная порция обидных слов вновь ввергла Лесли в агонию.

Невероятным усилием воли она заставляла себя слушать, оставаясь на месте. Кельтский характер, родовая гордость О'Конноров держали ее, не позволяя грохнуться в обморок.

— Забавно, этот тип очень по-приятельски относится ко мне, — сказала Кристиан.

— По-приятельски? Теперь это так называется? — В голосе Донахью послышались насмешливые нотки.

— Называй это как хочешь, дорогой! И не используй мои соски как четки для утренней молитвы… Не могу же я торчать здесь одна, пока ты будешь развлекаться с этой мисс Нефтяные скважины? Ну, Хью, лучше помассируй мне задницу… Как ты изволил заметить, я действительно женщина во всем, и у меня есть свои потребности!

Задыхаясь от ярости, Лесли сделала шаг по направлению их спальни. Ее терпение лопнуло. Она больше не желала слушать, что эта парочка говорит о ней. Ее почти тошнило, когда она представляла себе, с каким выражением лица он произносит всю эту мерзость. Может, она и не так чувственна, как Кристиан. Но она много больше женщина, чем думает этот идиот! И для начала…

Собрав воедино всю свою волю и злость, она ворвалась в комнату и швырнула бриллиантовое кольцо прямо в лицо двоим, лежащим на кровати. Глянув на Кристиан, она увидела такое выражение на ее лице, при воспоминании о котором даже спустя пять лет она испытывала просто варварское удовольствие. Правда, сейчас будущего пока не существовало, было только настоящее.

— Лесли! — Голос Донахью прозвучал испуганно и визгливо.

Но она не хотела никаких оправданий.

— Заткнись! — бросила ему Лесли. — Я слышала все. — Ее верхняя губа нервно подергивалась. — Как хорошо, что мне удалось застукать сладкую парочку за обсуждением жизненных планов, — выдавила она. — Только, дорогие мои, ваш счастливый билет уплыл от вас. Я не такая фригидная, как ты думаешь, болван! Ты мог бы в этом убедиться, если бы не вел себя как идиот. Я шла сюда заняться с тобой любовью. Но теперь поздно! Ты мне противен! И мои планы несколько изменились.

Потом она посмотрела в глаза Кристиан, которая все еще сидела на краешке постели и, кажется, не спешила одеваться. Посмотрела так, что Кристиан поспешно накрылась покрывалом.

— И твои планы, дорогая, я немножечко подкорректирую! — бросила она, прежде чем выбежать из комнаты.

Посеревший Донахью замер в тупом оцепенении. Кристиан, напротив, в любой момент готова была взорваться. Дело не в том, что Лесли разрушила блестящую жизненную перспективу ее любовника. Не это ее бесило, а то, что она прочла в глазах Лесли, когда та произносила свою финальную фразу.

Сама Лесли ни жива, ни мертва побрела в свой номер. За что ей такая мука? Да неужели она совсем не обладает женским обаянием; неужели она проклята? Нет! Фамильное упорство О'Конноров, дикая горячая ирландская кровь внушили ей мысль об отмщении. Она будет любить и будет любима. И подобное никогда не повторится. Необходимо наконец позаботиться о себе.

Лесли напряженно думала, что ей делать после той безобразной сцены, которую она застала в спальне Донахью. Инстинкт подсказывал ей, что следует собрать вещички и отправиться домой. Но тогда, возможно, случай рассчитаться с парочкой негодяев не представится ей довольно долго. Она найдет мужчину, который ее захочет, и это произойдет уже на этой неделе. Причем это будет самый сексапильный и самый великолепный мужчина на острове!

Спустившись вниз, она не обнаружила Кристиан за стойкой администратора. Вместо нее там стояла незнакомая девушка, занятая приемом гостей.

Лесли как могла успокоила сердцебиение и напустила на себя строгий вид. Что ж! Кристиан называла Невила Хаггинса настоящим мужчиной. Пусть так. Он и у Лесли вызывает самые приятные чувства, хотя вблизи она видела его только дважды. Пожалуй, этот мужчина мог бы дать ей первые уроки любовной игры лучше, чем сотни симпатичных мальчиков, таких же неопытных, как и она сама.

Подойдя к стойке администратора, Лесли остановилась. Она увидела, что девушка как раз разговаривает с Хаггинсом о каком-то маленьком и малоизвестном заливчике. Девушка, явно оживленная общением с таким великолепным представителем мужского племени, рисовала для него маршрут на карте.

— Извините, мистер Хаггинс, — Лесли старалась говорить как можно более естественно, — я слышала, вы беседовали о каком-то симпатичном местечке. Если вы туда собираетесь, я бы охотно составила вам компанию, мне как раз нечего делать.

В этот момент появилась Кристиан. Лесли посмотрела сквозь нее.

Хаггинс явно не ожидал столь свободного поведения от скромной на вид девушки.

— Я действительно знаю одно замечательное местечко. И на самом деле… — Невил Хаггинс лениво огляделся вокруг. — И на самом деле собирался отправиться туда сегодня… Вы правда хотите составить мне компанию?

— Не отказалась бы. Когда вы отправляетесь?

— Примерно через полтора часа. Будете готовы?

— Да, конечно, я буду готова, — сказала она спокойно и уверенно, несмотря на присутствие Кристиан.

Со стороны все казалось вполне естественным. Ведь никто не знает, что произошло сегодня утром.

— Так, значит, примерно через час? — уточнил он, глядя на часы. — Обычно в это время я плаваю, спускайтесь после завтрака, как соберете сумку.

Краем глаза Лесли не без удовольствия заметила, что Кристиан словно проглотила ложку уксуса. Что ж, пусть он поплавает, далеко не уплывет.

Довольная собой, Лесли решила подняться в свой номер, чтобы упаковать сумку. На карту поставлена ее судьба, и она хотела встретить перемены во всеоружии. К тому же ревность нашептывала ей, что на прогулку напросился кто-то из сладкой парочки, и ей хотелось выглядеть неотразимо.

Как только она вошла в лифт, тут же в нем, как чертик из табакерки, появилась Кристиан.

— Круто взяла, знаешь ли, — сказала она издевательским тоном. — Что, думаешь, если ты принудила Хаггинса взять тебя в компанию, то за несколько часов он предложит тебе и переспать с ним? Мужик вроде Невила не интересуется девственницами, по крайней мере такими, как ты. Он фотограф и ходят слухи, что он занимается любовью со всеми своими моделями, собирает частную коллекцию, так сказать.

Если бы у Лесли в руках было бы что-нибудь тяжелое, она бы, не раздумывая, разбила Кристиан голову.

Тем временем лифт остановился и двери распахнулись. Лесли молча повернулась и не оборачиваясь пошла по коридору к дверям своей комнаты. Однако Кристиан не унималась. Выйдя из лифта вслед за Лесли, она продолжала:

— Думаешь, если переспишь с Хаггинсом, Донахью изменит о тебе мнение? Да переспи ты хоть с кавалерийским полком, этому не бывать! Донахью любит меня!

— Ой ли? Думаю, он больше всего любит деньги. Только они и доставляют ему удовольствие. А потому я отныне не желаю тратить на него время. Прав был мой отец, Донахью оказался тем еще подонком! Теперь я это поняла и…

— Положила глаз на Невила Хаггинса? — Кристиан нервно хохотнула. — Ну что ж… Наверное, ты не так уж невинна. Небось уже выяснила, что у Невила есть собственный богатый дядюшка и его не интересуют денежки твоего папаши.

— Впервые слышу. От тебя. А сама ты разве не интересуешься тем же предметом? — сказала Лесли, уже открывая дверь своего номера.

Ну и что с того, что он фотограф, донжуан и прожигатель жизни? Она ведь не собирается оставаться с ним навсегда. Внутренний голос подсказывал ей, что удайся задуманное, и Кристиан с Донахью хватит инфаркт, обоих в ту же минуту. И тогда она, Лесли, докажет всем, что она настоящая женщина.

Войдя в комнату, она первым делом прикинула, что ей потребуется, чтобы произвести впечатление. Она надела на себя бикини, купленное ею в прошлом году на юге Франции, где она проводила каникулы с Флоренс. Флоренс буквально силой заставила ее купить этот вызывающий прикид, состоящий из двух узких кусочков материи розового цвета с диагональными черными полосками.

Она оглядела себя в зеркале и поняла, что это как раз то, что требуется в данный момент. Узкий треугольник ткани выгодно подчеркивал матовую белизну кожи, столь характерную для ирландских женщин. Неужели Невил Хаггинс устоит перед этим? — спросила она сама у себя.

Кристиан наверняка сейчас тоже готовится и, скорее всего, предстанет перед компанией топлесс. Что она там говорила о вкусах Хаггинса? Что он знается с красивыми женщинами. Но ведь он не давал обет безбрачия и, вероятно, не откажется от маленькой интрижки, прежде чем снова отлучится в Лондон по делам.

Аккуратно упаковав в сумку масло для загара, полотенце и салфетки, краем сознания Лесли отметила, что еще никогда не была так смела, как сегодня. Если Хаггинс в нее влюбится… Но ведь может и не влюбиться.

Надев поверх купальника теннисные шорты, Лесли положила на всякий случай в сумку еще и легкое платье. Направляясь к двери, она посмотрела на часы. До встречи с Невилом оставалось еще пятнадцать минут. Пожалуй, времени хватит для того, чтобы выпить чашечку кофе в кафе «Эскурьял» на первом этаже отеля.

Лесли заказала к кофе несколько тостов. Она проглотила все это почти механически, несмотря на отсутствие аппетита. Как только пробило восемь, она вышла на ярко освещенный солнцем двор отеля, попутно уговаривая себя не терять разума и держаться достойно.

Ее худшие предположения подтвердились. Кристиан уже была здесь. Она выглядела прекрасно, а рядом с ней стоял тот, кто так надругался над чувствами Лесли.

Внешне все было нормально. Но каждый скрывал свое истинное раздражение под маской вежливости. Чтобы не смотреть в их сторону Лесли достала из сумочки зеркальце и сделала вид, что оценивает, насколько хорош макияж. Такое поведение, похоже, привело в замешательство Донахью и Кристиан. Лесли услышала шаги, явно приближающиеся к ней. В следующую секунду по телу пробежала волна дрожи: чья-то рука легла ей на плечо. В зеркальце отразилось лицо Невила Хаггинса.

— Я рад, что вы не забыли о назначенном времени.

Он уже успел переодеться в белые обтягивающие джинсы и открытую черную рубашку. Лесли оценила и золотой «ролекс», благородно поблескивающий на его мускулистой руке.

Лесли почему-то представила, как бы ему пошла золотая серьга в ухе, как у пиратов давно минувших дней, тех, что, по легенде, прятали корабли, полные сокровищ и прекрасных невольниц, в укромных бухтах.

— Как же я могла забыть? Я безумно хотела вас видеть и к тому же сама напросилась…

— Я немного опоздал, заправлял машину. Это ваша? — спросил он, подхватывая сумку Лесли и направляясь к остальной компании.

Лесли последовала за ним, проклиная себя за дрожащий голос, которым она говорила с Невилом.

К удивлению Лесли, кивнув Донахью и Кристиан, он прошел мимо них. Ей ничего не оставалось, как сделать то же самое.

— Надеюсь, вы прихватили с собой крем для загара? Я всегда забываю этот проклятый крем, а кожа у меня очень чувствительная. Знаете, там, куда мы сейчас поедем, нету ни одной забегаловки, не говоря уже о магазинах.

Она не сразу нашлась, что ему ответить. Потоки новых, незнакомых чувств захватили все ее существо. Неужели этот день когда-нибудь кончится? Когда в последний раз ей выпадало такое счастье? Может, когда они с Донахью проводили время в Кембридже? Нет, теперь все по-новому, по-другому. Ведь Донахью — и она это интуитивно чувствовала уже тогда, только вот поняла слишком поздно — вовсе не собирался заниматься с нею любовью. Потому и чувство счастья было неполным. А ведь женщине нравится, когда мужчина смотрит на нее и думает, как бы поскорее положить ее на спину.

Теперь же интуиция ей подсказывала, что все будет совсем не так; авантюра, которую она сама же и затеяла, кружила ей голову. Тот заливчик, куда они отправлялись, конечно, идеальное место для любовников: укромное, тихое, скрытое от любопытных взглядов местных жителей и туристов.

— Разумеется, я не забыла крем. — Лесли очнулась от раздумий, увидев черный двухместный «порше» с открытым верхом.

Значит, их будет только двое!

— Как вы думаете, мы с вами просто позагораем или возьмем лодку?

— Я… думаю, возьмем лодку. — Голос Лесли сорвался, потому что как раз в этот момент он слегка подтолкнул ее к машине.

Как же мне соблазнить его, если я веду себя, как напуганная выпускница католического пансиона? — спросила она у себя. Но раз уж ее охватывает дрожь только от легкого прикосновения его руки, не потеряет ли она сознания, когда он обнимет ее, увлекая в любовную игру?

— Я прихватил из отеля корзинку с ланчем. Конечно, мне нужно было бы спросить вас о ваших планах. Вдруг вы не захотите посвятить мне весь день. Понимаете, там нет никакого транспорта…

Провести с ним целый день! Это больше, чем она надеялась. Она без колебаний согласилась:

— Я никуда не спешу…

Лесли сама удивилась, как легко ей было подчиняться предложениям Невила. Она старалась не смотреть в его сторону, чтоб он не заметил, как горит ее взгляд и пылают щеки. Он распахнул дверцу и шутливо поклонился. Ей на мгновение почудилось, что в руке его мелькнула широкополая шляпа пирата. Она готова была поклясться, что ее перья оставили след на песчаной дорожке.

Как легко судьба согласилась свершить ее план! Лесли без труда попала в общество такого человека, одна мысль о котором заставляет трепетать большинство женщин. А Кристиан, или Флоренс, или кто там еще пусть сдохнут от зависти!

— Я, собственно, хотел найти местечко поглуше, чтобы пощелкать камерой, — сказал Не-вил, занимая водительское место и доставая из бардачка солнцезащитные очки. — Я, видите ли, думал сделать несколько пейзажных снимков и использовать их в студийной работе. Увы, работа прежде всего. Я не могу забыть о ней даже на отдыхе. Понимаете? — Между тем они уже выезжали из ворот отеля. — Да ну их всех, правда? — спросил он, выруливая на шоссе и поддавая газу.

Лесли кивнула, придерживая рукой волосы, которые уже успели растрепаться.

— Бросьте это занятие, — улыбнулся Невил, заметив, как она мучается с очередной выбившейся прядкой. — Так у вас совершенно шалопайский вид и в то же время такой невинный! Это ваш естественный цвет волос?

— Да, — сказала Лесли и покраснела.

— Не надо быть большим специалистом, чтоб это понять. Большинство моделей сейчас красятся. Трудно найти натуральную брюнетку со светлой кожей. А учитывая цвет ваших глаз, я бы сказал… Кельтская кровь? Ирландская, я прав?

— Наполовину ирландская, — согласилась она мягко.

Какой у него острый глаз, подумала Лесли. Она впервые сталкивалась с подобным вниманием со стороны мужчины. Разве что отец относится к ней так же. Что с ней происходит? Как она могла оказаться в одной машине с человеком, мимо которого прошла бы, потупив взгляд или вовсе зажмурившись, еще два дня назад. А вот теперь они мчатся вдвоем в сторону безлюдной бухты и, возможно, будут заниматься любовью…

Трусиха, трусиха! — подзадоривал ее внутренний голос. Не упусти свой шанс!

— Вы выглядите слишком серьезной. Какие могут быть мрачные мысли в столь чудный денек?

Она скосила взгляд на его мужественное лицо. Хорошо, что глаза Лесли скрывали солнцезащитные очки, не то бы он увидел, как она смущена. Однако… Не выдает ли ее бешеный стук сердца?

— Да никаких особенно…

— Звучит не слишком уверенно. Выкиньте все из головы! И не беспокойтесь, я не из тех, кто лезет в душу. Давайте просто хорошо проведем эти выходные.

— Видите ли… я собиралась встретиться… с моим… бойфрендом. Мы… встретились, поругались и…

— И вы поняли, что это была трагическая ошибка. Кто не ошибается? Правда, с утра у вас было такое несчастное лицо, что я подумал, не случилось ли чего непоправимого. Выглядели, как котенок, которого прогнали с кухни, да еще и веником.

— Правда? Вы все поняли?

— Ну и что? Я не такой альтруист, чтобы утешать незнакомых девчонок. Если бы вы не были мне глубоко симпатичны, я бы ни за что не взял вас с собой на прогулку. Я понял, что общение с… природой, скажем так, пойдет вам на пользу. Вы сейчас в том возрасте, когда бурные чувства обычное дело. А, кстати, сколько вам лет?

— Девятнадцать.

Она не хотела врать, но все получилось как-то само собой. По незабытой еще школьной привычке ее пальцы при этом незаметно сложились крестиком.

— Боже, как вы молоды! А вот мне двадцать восемь, почти на поколение старше. Как вам общаться с таким стариком?

— Я получила католическое воспитание и вкус у меня соответствующий. Мужчина должен быть старше и опытней. Желательно, — произнесла она без тени иронии, даже как-то грустно.

Последовала неловкая пауза.

— А на мой взгляд, разница в возрасте не имеет значения. Все дело в отношении к жизни. Девятнадцать — это тот возраст, когда пора вкусить всех ее прелестей, и опыт мне подсказывает, что вы очень скоро этому научитесь. Я совершенно уверен, что у вас был уже не один любовник и множество поклонников. Я не ошибаюсь?

Лесли сделала неопределенный жест плечами, который мог быть истолкован как угодно.

Она не знала, что ответить: сказать ему правду или загадочно промолчать, опасаясь, что неудачный ответ может разрушить ее планы. И все же не выдержала:

— Это допрос? Или хотите стать одним из них? — Невил мгновенно отреагировал на очевидную провокацию.

— Странную игру вы затеяли. Я же вам говорил, что не принадлежу к альтруистам. К тому же вы сами вызвались ехать со мной на целый день в совершенно незнакомое вам место. Согласитесь, наводит на определенные мысли, не так ли?

— Что ж, может быть и так, — ответила Лесли с напускным равнодушием.

Но на самом деле в этот момент она мечтала только об одном — как можно скорее оказаться в объятиях Невила, ощутить себя в его власти, получить свой первый, самый драгоценный сексуальный урок, который, она чувствовала, не мог бы дать ей никто, кроме него.

Но как долго могли бы продлиться их отношения? Одну минуту или дольше? Человеческое достоинство, фамильная гордость, столь свойственные Лесли, побуждали ее выложить Невилу все начистоту, но, как только она решилась на это, язык отказался повиноваться ей.

Тем временем они миновали маленькую зеленую долину, подобными которой изобиловал этот холмистый остров, и увидели на горизонте бирюзовую полоску ослепительно сверкающего моря, сливающегося где-то вдалеке с таким же бирюзовым небом.

Движение в этот час было не слишком оживленным, и скоро показалась маленькая пустынная автостоянка, окруженная длинной глухой оградой, со стороны окрестных скал переходящей в густые заросли кустарника.

— Ну что, прогуляемся к морю? — спросил Невил, как только они вышли из «порше».

— Если мне память не изменяет, мы затем сюда и приехали.

— Пока я буду вытаскивать свою аппаратуру, присмотрите, пожалуйста, местечко, где нам устроиться.

— Конечно. Выгружайте свои железки.

— Поражаюсь вашему умению держаться независимо. Впрочем, это естественно, вы же принадлежите к поколению, с молоком матери впитавшему либеральное поведение. А кстати, ваши родители не пытались навязать вам иной стиль жизни?

— Моя мать умерла, — ответила Лесли после короткой паузы, а отец…

— Из того поколения стариков, что в свое время исповедовали свободную любовь? Я прав? Уверен, что так. И, судя по всему, воспитал дочь в соответствующем духе.

— Может, вы и правы. Но что-то мы замешкались здесь. Я хочу скорее на пляж, а мы торчим тут на самом солнцепеке возле раскаленной машины.

С сияющим лицом она стала спускаться по узкой тропинке к морю. Повеяло свежестью, приносимой с моря легким бризом. По дороге им попалось несколько заросших невысокой травой полянок, оживлявших окружающий ландшафт. И вот наконец показался залив.

На минуту у нее перехватило дыхание от красоты этого места. С трех сторон бухту окаймляли почти отвесные скалы, круто обрывавшиеся в море. Золотой песок пляжа плавно переходил в более темный там, где на него накатывали волны. Сбросив сумку, Лесли с наслаждением легла на песок и по-кошачьи потянулась. Свежий воздух, солнце и близость Невила пьянили ее, кружили голову.

Тем временем Невил, распаковав аппаратуру, раскладывал ее прямо на берегу.

— О! Это действительно симпатичное местечко! — произнес он, осмотревшись. — Мы пробудем здесь долго. Поэтому не расположиться ли нам покомфортабельнее? Ты мне поможешь? — Он внимательно посмотрел на нее и продолжал: — Чем мне нравится это место, так тем, что здесь не бывают эти чопорные старые семейства, постоянно живущие на Менорке. Только тут я могу почувствовать себя по-настоящему свободным. На этом замечательном острове…

Он выпалил все на одном дыхании, потом вернулся к автомобилю, чтобы принести остатки оборудования, еду, полотняный шезлонг, пляжные зонтики и прочие необходимые мелочи.

Пока он отсутствовал, она все думала, какая же она храбрая, хвалила себя за то, что ее оригинальный план пока не встретил никаких препятствий и все идет точно по задуманному. Ее размышления прервали шаги, доносившиеся сзади.

Сгрузив на песок самую громоздкую часть поклажи, из большой спортивной сумки Невил достал пляжное полотенце, разостлал его и с удовольствием плюхнулся рядом с Лесли. Посмотрев на часы, он произнес:

— Фотографу для работы подходит всего лишь несколько часов, а порой и несколько минут. Солнце пока слишком высоко, и у меня достаточно времени, чтобы всласть поплавать. Пойдешь со мной?

— Не сейчас, хочу немного позагорать.

Он лениво расстегнул джинсы, и Лесли открылась картина, буквально заворожившая ее. Узкие плавки подчеркивали мужское достоинство Невила, оказавшееся весьма внушительного размера. Лесли не могла оторвать глаз от волос, курчавившихся над резинкой.

Потрясение выпускницы католического колледжа было так велико, что Лесли зажмурилась. Услужливое воображение нарисовало Невила обнаженным. Вот он стоит напротив нее, гладит ее по волосам, и груди Лесли касаются его груди отвердевшими сосками. Она тряхнула головой и открыла глаза, прогоняя наваждение.

Невил уже освободился и от рубашки. Он выглядел как молодой Геракл во всем блеске своей мужественной мощи. Его тело оказалось еще более мускулистым, чем ей рисовалось в фантазиях. И при каждом движении под гладкой упругой кожей перекатывались бугры тренированных мускулов. Она следила за ним взглядом, когда он подошел к кромке воды и бросился в накатившуюся волну.

Размашистыми гребками он быстро удалялся от берега. Испытывая незнакомый трепет, она наблюдала за движениями этого совершенного тела, а ее рука между тем сама собой теребила под топом лямочку бикини. Наконец Лесли сняла топик и не без некоторой внутренней борьбы верхнюю часть бикини. Ощутив кожей ласковое прикосновение солнца, дыхание бриза, она блаженно закрыла глаза.

Мерно набегающие волны, ветерок, порой доносивший мелкие брызги, постепенно убаюкали Лесли. Она лежала, прикрыв лицо рукой, а ее обнаженная грудь поднималась и опускалась в такт легкому дыханию.

Ее разбудил внезапный звук; она не сразу поняла, откуда он доносится. Открыв глаза, она увидела, что Невил, покрытый тысячами радужных капелек, направляется к ней. Его горящий взгляд был прикован к упругой груди Лесли, и он улыбался. Не говоря ни слова, он опустился на полотенце рядом с ней, обнял ее за плечи, наклонился и поцеловал в шею. И сразу словно тысячи таких же радужных брызг взметнулись в ее мозгу. И новые, неизведанные эмоции захлестнули Лесли и увлекли в водоворот, срывая последние преграды благоразумия. Лесли уже не помнила, сама ли обхватила его голову руками и потянула к своей груди или это Невил жадно приник к ее возбужденному соску, но от поцелуев как будто бы холодящее пламя разливалось по всему ее телу. И он, почувствовав, что она дрожит всем телом, слегка отстранился и заглянул ей в глаза.

— Ты дрожишь?

— Ты такой… мокрый. И… холодный. Вода сегодня холодная. И я теперь тоже мокрая.

— Странно. Мне показалось, это тебе даже нравится.

Говоря с ней, он не отнимал рук, и они блуждали по ее телу, пока наконец не остановились перед преградой в виде тонкой полосочки ткани трусиков бикини.

— Почему бы тебе не снять и это? Кроме меня никто не увидит.

Палец нежно потянул бикини вниз.

— Нет-нет, я не готова, — запротестовала Лесли, уже понимая, что то, о чем она мечтала с самого раннего утра, теперь непременно произойдет.

Невил выразил легкое разочарование, шутливо оттянув резинку бикини и отпустив ее. Тем не менее его глаза излучали такой чувственный магнетизм, что она не сопротивлялась, когда его пальцы проникли под треугольник плавок и стали поглаживать ее попку.

— Совершенство…

А другой рукой он нежно сжимал ее грудь, глядя Лесли прямо в глаза.

— Ты хочешь этого? — спросил он изменившимся от желания голосом.

— Да, но боюсь… что мы сгорим на этом пляже. Хорошо ж мы будем после этого выглядеть!

Лесли, конечно, прошептала первое, что пришло ей в голову, не заботясь, насколько это правдоподобно звучит. На самом деле она была близка к панике. Чтобы сгладить неловкость, она облизнула сухие губы и приникла к его губам, одновременно быстрыми движениями языка дотрагиваясь до языка Невила. Она понимала, что зашла уже так далеко, что дороги назад нет. Ей хотелось повернуть назад, но… больше всего на свете хотелось заняться любовью с Невилом. Здесь и сейчас. Немедленно.

Он, словно уловив всю противоречивость чувств, овладевших Лесли, достал тюбик крема для загара, выдавил немного себе на ладонь и начал массировать тело Лесли, которая чувствовала те же гипнотические токи, исходящие из его рук. Нанеся крем ей на живот, он мягкими круговыми движениями поднимался все выше, всякий раз предугадывая место, где приостановиться, чтобы доставить ей большее удовольствие. Наконец он коснулся ее грудей, и они немедленно среагировали: соски поднялись и затвердели, а сами груди набухли.

— Сколько нашего брата готовы жизнь отдать за такую красоту.

Его лицо приблизилось к лицу Лесли, глаза завораживали. Пальцы касались возбужденного соска, когда Невил заговорил проникновенным голосом:

— Я думал всего лишь позагорать и поработать. И никак не ожидал встретить здесь само совершенство.

Тем временем он положил свободную руку на другую грудь Лесли. Он сжал ей груди и губами завладел ярко-розовым соском. Это его действо вызвало в ней волны такого наслаждения, какого она не испытывала до сих пор ни разу. Теперь она окончательно и бесповоротно захотела расстаться со своей девственностью сию же секунду.

Мне сказочно повезло, что произойдет это с человеком столь искушенным, думала она.

Он сжал ее голову в своих ладонях, и страстный поцелуй заставил конвульсивно содрогнуться тело Лесли. Все ее существо устремилось навстречу Невилу. Всесокрушающая волна страсти смыла ее последнюю линию обороны.

— Чуть позже… — Невил отстранился и с явной неохотой поднялся. — Я ведь приехал сюда чуточку поработать, помнишь?

Как только он отошел в сторону, горячие лучи солнца обожгли кожу Лесли. Ей неожиданно стало стыдно и появилось желание чем-нибудь прикрыть грудь. Впрочем, двигаться она могла с трудом, лишенная сил ласками и поцелуями, которые все еще ощущала всем телом.

— Что ты на меня так смотришь? — спросил Невил слегка насмешливым голосом. Он вел себя так, словно его не вовремя разбудили. — Ты выглядишь как невинная девушка, которая только-только приступила к изучению магии секса и хочет заниматься этим еще и еще.

— Так оно и есть.

Последние слова заставили его остановиться.

Почему она раньше не сказала, что девственница? Значит, это не просто интрижка с ее стороны; значит, она хочет избавиться от девственности?

Он вернулся и сел рядом с Лесли на полотенце.

— Теперь попробуй объяснить, почему я, а не кто-нибудь другой?

Лесли молчала, понурив голову. Поняв, что сейчас ответа он не добьется, Невил покачал головой.

— Что ж, думаю, нам пора искупаться. — Он схватил ее за руку и почти силой поволок к морю. Лесли не протестовала и покорно пошла в море. Она не остановилась даже тогда, когда холодная вода обожгла ей кожу. Не даром она училась плавать в холодных водах Северного моря. Она уверенно держалась рядом с Невилом. Ей вдруг опять стало весело и легко. Им обоим захотелось подурачиться, и Лесли ныряла как заводная, а Невил играл с ней — то пытался ее «утопить», то выбрасывал из воды, то подныривал и проплывал под нею. В какой-то момент он, почувствовав шелк ее тела, не удержался и поцеловал Лесли.

— А ты соленая на вкус.

— И ты не сахар.

Оттолкнув его, она быстро поплыла к берегу. Невил не стал ее догонять; он некоторое время еще качался на волнах, приводя в порядок пульс.

Через несколько минут он поплыл обратно. Вышел из воды, присел рядом с ней и вытянулся на песке. Никаких попыток прикоснуться к ней он не предпринимал. Утомленная небывалым психическим напряжением и страхами, Лесли заснула, прикрыв лицо рукой. Словно ища у него защиты, она доверчиво прижалась к нему, совсем как котенок.

В полной растерянности Невил Хаггинс попытался разобраться в своих чувствах. Правду, правду говорят, никогда нельзя позволять себе расслабляться. Он чуть было не погубил полуребенка, прекрасного и немножечко нервного. Не мог же он в самом деле воспользоваться ею просто так. Ведь он-то подумал, что она всего лишь начинающая топ-модель, делающая первые шаги в карьере и просто желающая воспользоваться в будущем знакомством с известным фотографом. А дело приняло совершенно иной оборот. Впервые в жизни он так ошибся.

Продолжая препарировать собственные чувства, он пришел к выводу, что, несмотря на все доводы рассудка, он все-таки хочет ее. Вращаясь в модельном мире, он привык к тому, что мимолетные романы — часть его жизни. Ложь, которая всему этому сопутствует, им давно уже не замечалась. И вот, может быть впервые в жизни, ему встретилась такая замечательная девушка, чистая, невинная, искренняя. Он горько усмехнулся. Не будучи по природе сентиментальным, он прекрасно понимал, что его роман с Клотильдой был из той же категории модельных интрижек. Сам он, конечно, верит в любовь, но почему-то все и всегда только хотят воспользоваться им.

Клотильда, эта двадцатидвухлетняя девица, строила планы замужества, но кому как не ему знать, что эта маленькая звездочка просто хочет воспользоваться его возможностями и талантом, дабы прорваться наверх. Для этого она и прикидывалась страстно влюбленной. К тому же Клотильде прекрасно известно о богатстве дядюшки. Так что Невил не торопил события, хотя дяде было бы приятно увидеть его женатым. За свою жизнь Невил перевидал столько таких Клотильд, что уже не играло существенной роли, которая из них будет рядом с ним.

Он снова посмотрел на Лесли. Кто эта девочка? Одна из «Клотильд» или нечто совершенно иное? С камнем вместо сердца и расчетом вместо любви? Разыгрывает невинность или девственница на самом деле?

Так он мучил себя, оберегая ее сон.

4

Ее разбудил звон бутылки о стекло стакана. Открыв глаза, она удивленно огляделась. Солнце жарило вовсю, и, судя по его положению, она проспала достаточно долго. Возможно, как следствие треволнений прошедшей ночи.

— Рад приветствовать! Я тут задумал немножко перекусить. Но одному что-то не хочется. Ты голодна?

Корзинка с провизией была открыта, а рядом с ней Невил разостлал новое полотенце. Лесли с трудом осознавала происходящее. Что это, если не полное сумасшествие? Неужели она хотела заняться любовью с этим темноволосым почти незнакомым человеком. Она едва не подпрыгнула, когда Невил слегка потрепал ее по плечу.

— Эй! С тобой все в порядке? Я было подумал, не заработала ли ты солнечный удар?

Прикосновение его пальцев к впитавшей солнце разгоряченной коже показалось ей касанием кусочков льда.

— Давай-ка я натру тебе спину кремом. А то, сдается мне, через несколько часов ты будешь выглядеть как облезлая кошка.

— Все в порядке, — солгала она. На самом деле голова у нее гудела, а перед глазами все плыло. — Просто я не сразу поняла, где я и зачем…

— И с кем… Ну, надеюсь, ты не принимаешь меня за привидение? Призраки не пьют бордо. Давай, съешь чего-нибудь, пока я разливаю вино.

Пока он возился со штопором, она извлекла из корзинки аппетитные пирожки, немного сыра «бри». Затем появились персики и виноград. Увидев все эти яства, Лесли неожиданно поняла, что проголодалась. Она протянула Невилу тарелку и, когда его пальцы коснулись ее руки, резко отдернула ее.

— Немного вина?

Лесли подставила стакан. Когда он наполнился, она, к собственному удивлению, храбро выпила вино залпом.

— Спасибо.

Под действием алкоголя Лесли немного расслабилась. Молча она рассматривала Невила и невольно залюбовалась его мужественным профилем. Ее гипнотически притягивала покрытая темными волосками грудь, восхищал мощный торс. Но потом ее взгляд скользнул ниже…

После того как они в третий раз наполнили стаканы, Лесли, не слишком опьянев, совершенно расслабилась.

— Ты смотришь на меня, как на чудо морское. Рассматриваешь, будто раньше никогда не видела мужиков. Я тебя начинаю побаиваться. У тебя в роду не было вампиров? Ты уверена, что родилась девятнадцать лет назад, а не в позапрошлом веке?

— Я вовсе тебя не рассматриваю, — запротестовала уличенная Лесли. — Я задумалась.

Лесли отвернулась, чтобы он больше не подозревал ее в вампиризме, удивляясь при этом непривычной пустоте в голове.

— Однако у меня на коже скоро будут ожоги от твоих взглядов, — бросил Невил слегка раздраженно. — Ты смотришь на меня, как растерянная маленькая девочка, впервые оказавшаяся в магазине игрушек.

— Да говорю же тебе, я сейчас была за сотни миль отсюда, — с жаром запротестовала Лесли.

— Странно, что ты отрицаешь очевидное. Меня трясет, как при пляске святого Витта. Ты всегда себя так ведешь? Сначала растравила мужика, потом вылила на него ушат холодной воды, а напоследок испепеляешь его взглядом. Твоей прапрабабушкой случайно не интересовалась святая инквизиция?

— Но… Но я же не хочу тебя… — не совсем к месту пролепетала она.

— Разве?

И он вновь взглянул ей в глаза так, что Лесли почувствовала, как ее бедра судорожно сжались.

— Персиковый сок, мэм, — проворковал он, пытаясь ее поцеловать.

Сначала она отстранялась, но вскоре сама отчаянно впилась в его губы, которые действительно хранили вкус персика, который он только что съел. Ей показалось, что из глаз Невила льется малахитовый поток света, который ворвался в нее и мириадами колких искорок разбежался по венам до самой маленькой трепещущей жилки.

Невил клонил ее все ниже, а его язык двигался взад-вперед по ее губам, и шероховатые прикосновения поднимали в ней волны сладкой дрожи. Когда ее спина коснулась полотенца, Лесли почувствовала вес его тела и вслед за этим пришло изысканное долгое удовольствие, ранее ею никогда не испытываемое: внутри нее звенели колокольчики, каждая клеточка молила продолжить и идти до конца, но что-то удерживало сознание Лесли от того, чтобы разом не провалиться в эту зовущую пропасть. Разум был замутнен выпитым вином, голова кружилась. Она зашептала что-то, пытаясь протестовать, пытаясь оттолкнуть его, но руки не повиновались ей и уже обнимали Невила; всякий раз, когда она хотела открыть глаза, те закрывались сами собой. Когда он снимал с нее верх бикини, она вновь хотела увернуться, но вместо протеста издала тихий стон.

— Разожми зубки, малышка, я хочу попробовать самое вкусное.

Ее отуманенный мозг не мог правильно реагировать на происходящее, а инстинкт был зажат неопытностью.

— Лесли, прекрати царапать меня! — Голос Невила пробился в мозг горячими чувственными толчками.

И тут же его зубы впились в ее нижнюю губу. Лесли издала глубокий стон, когда его язык коснулся ее языка. Новые волны удовольствия захватили ее, лишь губы Невила встретились с ее губами. Она слышала громкий стук сердца и не сразу поняла, что так бьется ее сердце, рвущееся наружу.

— Лесли, — нежно произнес Невил, слегка отстранившись и с восторгом разглядывая ее лицо.

Он запустил пальцы ей в волосы и стал неистово целовать ее щеки, глаза, шею. Словно дикий, экзотический прекрасный и одновременно ужасный цветок рождался в ней, прорастая сквозь нее и завладевая всем ее существом. Какая-то таинственная сила пробуждала к жизни неведомые доселе желания. Она с удивлением и даже испугом чувствовала, как вся ее жизнь сосредоточивается то в кончиках пальцев, то на мочке уха, то на сосках или в бедрах, следуя движению его рук, скольжению языка, и каждое его движение отзывается сладостной судорогой внизу живота. Его глаза потемнели от желания, когда он оторвался от нее.

— Я хочу тебя так, как еще никогда никого не хотел. Я хочу тебя всю. И навсегда.

Его голос проникал глубоко в ее сердце, тело пело в его руках, пульс звенел под его пальцами, каждое слово вызывало потрясение.

— Лесли, скажи же наконец; что хочешь того же, чего и я! — прохрипел Невил, губами лаская ложбинку между ее грудей. — Скажи, что чувствуешь то же самое.

Его пальцы нежно сжимали ей грудь, а когда он коснулся языком ее напряженного розового соска, она едва не лишилась сознания. Лесли инстинктивно обхватила его торс руками и заскользила по его груди своими налившимися грудями, получая бешеное удовольствие от прикосновения сосков к жесткой растительности.

— Лесли, — только и смог выдохнуть он, охваченный страстью.

Она почувствовала исходящий от Невила запах алкоголя, и на мгновение ей стало страшно, но страхи моментально рассеялись, когда его губы вновь сомкнулись вокруг ее соска. Потом влажная дорожка его поцелуев пробежала по шее, и дыхание обожгло ей ухо.

Новые и новые ласки, которыми он щедро ее одаривал, повергли Лесли в полузабытье. Ей казалось, что она находится где-то на грани между жизнью и смертью.

— Лесли, ты уверена, что хочешь?

Голос Невила, доносившийся как бы издалека, вернул ее к реальности. Свободной рукой он ласкал ее бедра, и только тонкая тканевая преграда отделяла его пальцы от средоточия женского естества.

— Девочка, я безумно хочу тебя, — стонал Невил. — Ну помоги же мне…

В ту же секунду она конвульсивно сжала колени и, схватив его за руку, больно впилась ногтями ему в запястье.

— Тебе не нравится, когда я ласкаю тебя там? — Невил мягко взял ее руку и поцеловал в раскрытую ладошку. — Давай же, иди ко мне, не бойся!

Он обнял ее так нежно, что ее соски едва касались его кожи.

— Неужели ты не чувствуешь, что я сейчас просто сгорю от желания?!

Невил снова положил руку ей на бедра, и тело Лесли отозвалось сладостной дрожью. Он совершал плавные движения торсом, волоски на его груди щекотали ей кожу, и ее возбуждение все нарастало.

— Ведьты хочешь быть со мной, Лесли. Ты жаждешь меня с такой же силой, что и я жажду тебя. Так почему же мы мучаемся оба? Позволь мне войти в тебя…

Она готова была разрыдаться от счастья, когда он ласкал ее своим могучим торсом. До тех пор Лесли только предавалась наслаждению, но когда она услышала слова Невила, ее охватили сомнения. Как ей заниматься любовью с мужчиной, которого она видит третий раз в жизни? Да, конечно, ей вне всяких сомнений хочется расстаться с девственностью… Но так?..

Невил взял ее голову в свои руки и заставил посмотреть ему в лицо. Он опытен, этот человек. Внутри нее был некий источник, жадный зов которого он отчетливо слышал, некая сила, которая требовала, чтоб он вошел в нее. Внутри… Лесли хотелось, чтобы весь Невил исчез глубоко-глубоко в ней.

Ей сказочно повезло, что ее первым любовником оказался именно такой человек, который научил ее слушать собственное тело, вернул ей сознание собственной женственности и залечил те раны, что нанес ее душе Донахью. Сексуальный маг, только и могла она подумать о нем.

В этот момент возбуждение уже достигло своего пика, весь мир полетел к чертям, а разум свернулся в маленький шарик и укатился куда-то за пределы ускользающего мира.

— Лесли! — В голосе Невила звучало само страдание.

— Но… ты еще не фотографировал меня. — Это последнее, что она хотела бы сказать ему. Эта бессмысленная фраза приплыла откуда-то издалека и сама собой сорвалась с ее губ. Но ведь совсем не то рвалось из ее души! Фраза прозвучала достаточно двусмысленно, и, чтобы хоть как-то исправить дело, Лесли добавила виновато: — Говорят, ты снимаешь всех женщин, с которыми занимаешься любовью.

— Ах вот как?! Я подозревал, что это все, чего ты добиваешься.

Невил не мог скрыть разочарования. В одну минуту он превратился из пылкого любовника в незнакомца с холодным взглядом.

— Я помогу тебе, детка, получить сегодня все, что ты хочешь, хотя на модель ты не тянешь, — сказал он почти с отвращением. — С твоими амбициями, девочка, ты не добьешься большего, чем редкие публикации твоих снимков в дешевых бульварных газетах. Ты уж поверь мне, я немного в этом смыслю.

Прежде чем Лесли смогла хоть что-нибудь возразить, он вскочил со своего полотенца и, пользуясь преимуществом в силе, рывком поднял ее и грубо впился ей в шею губами, отчего остался багровый след. Надавив ей руками на плечи, он вновь усадил ее на полотенце. В следующий момент он оказался возле своей аппаратуры.

— Ты сама этого хотела. Я сделаю твои снимки сейчас, — сказал он грозным голосом. — Сейчас, когда на твоем теле видны знаки того, чем ты занималась для этого. Я не знал, девочка, что ты так любишь сниматься. И не думал, что для тебя любовь лишь средство для собственных меркантильных целей. Боже, как я был слеп, что позволил увлечь себя этим девичьим глазам и нежным грудкам!

Все это он шипел, как укушенный бешеным псом. Для полноты картины не хватало только пены изо рта. Она пыталась слабо протестовать, но он носился вокруг и неистово щелкал камерой. Будто вся его холодная ярость материализовывалась в ярких вспышках блица.

— Вот так! А еще вот так! — камера мелькала то справа, то слева. — А вот так еще лучше!

Очередная вспышка.

— Пожалуйста, нет, ты не понимаешь, что творишь! — Лесли почти визжала.

Что взбрело ему в голову? Она силилась понять, почему он бросился снимать ее, но не была в состоянии додумать ни одной мысли. Она хотела броситься на него и разорвать на куски, ведь еще минуту назад им было так хорошо вдвоем. Только что она уже почти было сдалась, ее тело уже все решило за нее, она не представляла иного исхода, чем… Но теперь…

— Пожалуйста, Невил, не делай этого.

А камера все щелкала, щелкала и щелкала. Лицо Невила потемнело от ярости.

— Я знаю, что делаю. Убедила, что хочешь любви, а на самом деле хочешь, чтобы я на тебя поработал. Так сейчас самое время для фотографий. Я чуть было не трахнул ее только что! Я чуть не вляпался. Ты накачала мое тело адреналином, ты завела меня как… игрушечного клоуна! Я, черт возьми, хотел, хотел тебя! Мои гормоны чуть не свели меня с ума!

— Ты так зол на меня, что даже не можешь…

Не можешь понять, как я хотела тебя, додумала она, но сказать это вслух помешали гнев и гордость.

Наконец приступ его гнева прошел, и он опустился рядом с ней. Закусив губу, Лесли закатила ему две звонкие пощечины. Резкий звук прояснил ей голову. Невила это тоже отрезвило. Он выглядел теперь даже немного виновато. Мотая головой, как большой мохнатый пес, он мрачно сказал:

— Детка, неужели ты не можешь найти другого применения своему телу? Пусть это послужит тебе уроком. Пока не нашелся какой-нибудь негодяй, который просто употребит тебя. Как же точно ты рассчитала физиологический момент. Но пойми, уложи в хорошенькой головке нехитрую мысль, что кроме выгоды в мире существуют еще и чувства!

Его тело словно обмякло, и чудесные мускулы, и мощный торс, и упрямая шея — все потеряло форму. Перенести этого Лесли не могла. Обхватив его голову руками, она поцеловала его в лоб.

Невил воспрянул, его мускулы налились весом, он с надеждой посмотрел на нее. Что-то в его глазах заставило Лесли смутиться. Но тут Невил потянул вниз плавки, снял, отшвырнул их в сторону, и перед Лесли предстала картина его дикой великолепной наготы. Как ни в чем не бывало он прилег рядом, обхватив рукой ее бедра, которыми она почувствовала рельеф мускулатуры Невила. Он придавил ногой ее ноги и губами принялся ласкать ее лоно. Губы обжигали как лед и отзывались во всем теле паническим страхом, сопровождаемым мелкой дрожью. Только теперь она до конца осознала, зачем она здесь.

Ей стало дурно, когда Невил на нее навалился. Она хотела оттолкнуть его. Но страх привел ее в оцепенение.

— Ты хотела фотографий, — тихо прошептал Невил ей в самое ухо. — Меня возбуждают женщины-агрессоры. Дай мне побыть внутри тебя, покажи, какая ты хорошая девочка.

Чуть живая от ужаса, Лесли смогла лишь выдохнуть:

— Нет, пожалуйста, я не желаю, чтобы все случилось так. Мне не нужны эти проклятые фотографии. Я никогда не хотела их. Я хотела другого.

Он отшатнулся и спросил:

— Хорошо, Лесли, чего же ты хотела на самом деле?

— Я хотела только, чтоб ты занялся любовью со мной!

Услышав Лесли в тот момент, даже суд присяжных не усомнился бы в правдивости ее слов.

— В самом деле? — В голосе Невила прозвучали саркастические нотки. — Тогда ты нашла странный путь для выражения желаний.

— Я хотела заняться с тобой любовью, потому что я девственница. — Она вложила в эту фразу всю силу своего отчаяния и разочарования, на какую только была способна. — Я никогда не хотела ничего больше. Я лишь…

— Побереги нервные клетки. — В глазах Невила мелькнула нехорошая ирония. — Все признаки душевного расстройства налицо.

Его лицо, и без того мрачное, совсем помрачнело, когда Лесли с ужасом начала рассматривать багровый след, оставленный им у нее на плече.

— Я знаю, как я неопытна. Как я, наверное, глупо выгляжу. Я, я… не умею доставить удовольствие мужчине. Не знаю, как… — В ее голосе звучали и раздражение, и обида на самое себя.

Невил зевнул, отвернулся, демонстрируя всем своим видом полнейшее равнодушие.

Лесли заискивающе посмотрела ему в лицо, и ее фиалковые глаза стали такими же темными, как ее отчаяние. Все существо Лесли, вся ее маленькая трагическая фигурка как бы умоляла его о снисхождении: милый, пожалуйста, скажи, скажи «да»! И вдруг она взмолилась:

— Невил, ну займись, займись же со мной любовью! Почему ты отказываешь мне?

При этом в ее глазах стояла такая мука, что он наконец не выдержал.

— Лесли, — сказал он тихо и приобнял ее за плечи. — Лесли, сейчас не время. Постарайся меня понять…

О да, она все прекрасно понимает. Он отверг ее, отверг так же, как и Донахью. Невил бы, конечно, снизошел, будь она поопытней, но, поскольку перед ним оказалась глупая девочка, он посмеялся над ее чувствами и желаниями.

— Я не сразу поверил тебе сегодня утром. Уж больно неправдоподобно, что ты все еще девственница. Нам надо об этом потолковать.

— О чем тут говорить? — По голосу Лесли чувствовалось, что она на грани истерики. — Ты не хочешь меня. Никто меня не хочет. Донахью был прав. Мне нечего дать мужчине.

— Донахыо? — Невил почти оскалился.

— Да, Донахью. Он жестоко оскорбил меня сегодня утром. Я застала его с нею… А он посмеялся надо мной и назвал неопытной… целкой! И ты такой же, как он, такой же! — Последние слова она почти прокричала, прежде чем рыдания задушили ее. — Никто не любит девственниц, — только и сумел разобрать он в сумятице слов и слез.

— Так вот почему ты подкатилась ко мне сегодня? — Невил выглядел угрожающе. — Так ты хотела, чтобы я тебя трахнул, потому что у тебя не получилось это с Донахью? Бог мой, неужели ты не понимаешь, как подло ты поступила? Тебе на меня наплевать, ты хотела меня использовать, просто воспользоваться мною, потому что я подвернулся!

Лесли физически ощутила холод отчуждения, словно в жаркий летний день на горизонте появился айсберг. Хотя, с тех пор как они приехали в эту уединенную бухту, и впрямь похолодало. А может быть, на нее как холодный душ подействовал отказ Невила, и тело покрылось мурашками.

— Хорошо, мы еще вернемся к нашему разговору. А теперь пора в отель, договорим за ужином.

— Нет! — Лесли протестующе подняла руку. — Я не хочу больше тебя видеть, разве трудно понять?

— Я все понимаю, гораздо лучше, чем ты. Тебе наплевать на меня как на личность, ты хотела только моего тела. — Его губы кривила горькая усмешка. — Я привык, что меня используют. Ты, оказывается, не исключение. Могу я спросить, почему именно я?

— Ты выглядел опытным и искушенным.

— И тебя вовсе не интересовали мои чувства? — Вопрос Невила заставил ее сжаться. Она кивнула.

— Оденься, мы возвращаемся в отель. — Ведя борьбу с обуревавшим его гневом, он подошел к морю и стал смотреть на набегающие волны. Так он стоял, отвернувшись от нее, пока она одевалась. — Тогда какого же черта ты не отдалась мне, а вела себя так? — спросил он, повернувшись к ней лицом.

Лесли показалось, что белый айсберг чудовищных размеров, уже маячивший сегодня на горизонте, теперь подошел вплотную к берегу, так ей вдруг стало холодно и неудобно под взглядом Невила.

— Я одновременно и хотела и боялась… Я…

— Ты использовала меня.

Невил в изнеможении сел на гальку и подогнул под себя ноги. Он был зол, он кипел от возмущения, но она не понимала почему.

— В следующий раз не советую экспериментировать.

И он замолчал. Настал ее черед растерянно смотреть на прибой, пока он упаковывал камеру и прочие принадлежности профессионального фотохудожника. Наконец он поднялся и двинулся к тропинке, ведущей наверх, даже не обернувшись и не позвав ее. Лесли ничего не оставалось делать, как молча поплестись вслед за ним.

Всю дорогу до отеля Невил и Лесли не обменялись ни единым словом.

Они вошли в отель, Кристиан стояла за конторкой, и Лесли, гордо подняв голову, спросила у нее ключи. Она остановилась поодаль от Невила, с превосходством поглядывая на остальных девушек. Ее кожу обожгло солнцем, а губы, словно не вынеся жара его поцелуев, слегка потрескались.

— Сейчас четыре, — сказал Невил, посмотрев на часы. — В восемь ты спустишься вниз.

Она было открыла рот, чтобы возразить, но он не дал ей сказать и словечка.

— И только попробуй не спуститься! Я сам поднимусь в твой номер и задам тебе трепку. Сегодня вечером ты расскажешь мне всю историю в подробностях. Бог мой, твой старик совсем из ума выжил, если до такой степени не интересуется личной жизнью дочери. Ты можешь потерять самое себя. Сегодня ты мне расскажешь все.

Лесли упрямо отвернулась, не произнеся ни слова.

— Ты все запомнила? — послышалось у нее за спиной.

— Запомнила? Запомнила ли я? Черт, почему я соглашаюсь? Хорошо. В восемь, — бросила она и, не оборачиваясь, быстро зашагала к лифту.

— И попробуй только не прийти, — неслось ей вслед. — Я тебя выпорю!

Влетев в комнату, она скинула с себя одежду и бросилась под душ. Ее кожа все еще горела, она не знала от чего: от поцелуев ли Невила, от солнечных ли лучей или, может, от стыда. Груди были тяжелее, чем обычно, и надсадно ныли, живот тянуло, голова просто раскалывалась. Но когда кожи коснулся гель для душа, Лесли вспомнила, как нежно Невил целовал ее сосок, как настойчиво теребил его языком. При воспоминании о его шероховатых приятных прикосновениях грудь ее налилась. Она непроизвольно положила свою ладонь на грудь и принялась массировать ее круговыми движениями. Образ Невила стоял у нее перед глазами. Она боролась с собой, пытаясь изгнать его прочь, теряя силы в этой безуспешной борьбе, пока не вспомнила нечто, что придавило ее, как многотонный мертвящий монолит. Он такой же, как Донахью, он не хочет ее, он отверг ее.

Она присела на корточки, обхватив голову руками, струи душа бешено забили по спине. Тотчас хлынули слезы. Лесли хотела кричать, но не могла: эмоции душили ее, она только сдавленно подвывала. Никогда никто больше не отвергнет ее, как Невил сегодня. Если нужно, она останется девственницей на всю жизнь. Гордость и чувство собственного достоинства превыше всего. Кристиан и Донахью были правы. Ни один мужчина в мире ни разу не захотел ее.

Прохладные потоки воды все же сделали свое дело, она утихла и вспомнила наконец о назначенной на восемь встрече с Невилом. Он что-то говорил об ее отце… Кажется, он хочет услышать ее историю. Хорошо, она расскажет ему, и они расстанутся по-доброму, не тая зла друг на друга.

Не успела она обсушить тело полотенцем, как раздалась непрерывная трель телефона, отчего Лесли заключила, что звонят из отеля по внутренней связи.

Действительно, ее беспокоили из бюро заказов.

— Мисс О'Коннор? — Голос был ей незнаком, и Лесли порадовалась, что это не Кристиан. — Утром вы заказывали билет на вечерний рейс. Мы не могли до вас дозвониться. Ваш самолет улетает в половине седьмого. Поторопитесь упаковать вещи, вы как раз успеете к концу регистрации. Я уже вызвала такси.

Секунду, две, три Лесли ошарашенно молчала. Затем, поблагодарив девушку за помощь, она повесила трубку. Итак! Полседьмого. Значит, когда Невил Хаггинс явится сюда выпороть ее, как обещал, она уже будет далеко отсюда.

Кожа пошла пятнами, когда Лесли представила, как Невил, вернувшись в Лондон, в кругу друзей будет выкладывать интимные детали их проклятого свидания, посмеиваясь над ее невинностью и неопытностью. А уж в том, что его друзья прошли неплохую школу злословия, она не сомневалась ни секунды.

Итак, все кончено. В меланхолической прострации она начала собираться. Господи, думала она, так бездарно провалить главное событие своей жизни! Все ее внутренние страхи, все комплексы, вся та чушь, о которой любят поболтать психоаналитики, нашла свое воплощение. И этим воплощением был Невил Хаггинс.

Еще утром Лесли ни о чем не беспокоилась. Она радостно ожидала того, что случается между мужчиной и женщиной, когда любовь сливает их тела воедино. Но все напрасно. И Невил Хаггинс тоже отверг ее.

Когда Лесли спускалась по трапу самолета в аэропорту Ньюкасла, она выглядела осунувшейся и повзрослевшей. Но не ставшей более женственной. Ее женственность украл темноволосый человек с зелеными глазами. Человек, который дал ее телу познать чувственные удовольствия, но не захотел довести это дело до своего логического конца. Мужчина, которого ей не дано забыть, но видеть которого она будет только в самых заветных снах.

Из аэропорта она села на рейсовый автобус, следовавший до Сандерленда. Всю дорогу в ее голове звучали строчки обвинительного заключения Невилу Хаггинсу. И всем мужчинам. Донахью, конечно, подлец. Себялюбивый эгоистичный подлец. И поэтому может быть прощен. Его эгоизм еще сыграет с ним злую шутку. А Невил Хаггинс виновен. Виновен в надругательстве над святыми чувствами, виновен в надругательстве над мечтой.

В конце концов, виновен в том, что она до сих пор девственница! Как безумный Герострат, сжегший святыню, он должен быть забыт и потому не будет забыт никогда.

5

Первое время по возвращении с Менорки она вздрагивала от каждого телефонного звонка или стука в дверь, с нетерпением ожидала почты, даже подписалась на пару известных журналов мод. Такое странное поведение не укрылось от отца, но время все загладило.

Так какого же черта по прошествии пяти лет он снова врывается в ее жизнь?! Увидел фото в газете? И вспомнил о ней? Возможно. Да, но ведь он не просит, а буквально приказывает ей в нескольких коротких строчках: «Жду тебя в шесть часов двадцать третьего. Если не сможешь прийти, я тебе позвоню». Дальше следовал адрес. Как это понимать? Она рассеянно взглянула на календарь. Сегодня как раз двадцать третье. Значит, он хочет видеть ее сегодня вечером. Послать Невила к черту, как бы ей ни хотелось его увидеть, или принять предложение? Третьего не дано. Лучше, конечно, не встречаться. Но вдруг он позвонит и наткнется на отца? Что тот подумает? Она, конечно, ни разу не упоминала имя Невила Хаггинса в разговоре с отцом, но… В рассеянности она прикусила губу. Ее мысли забегали по заколдованному кругу.

Панику в голове прекратил стук в дверь. Старая домоправительница вкатила тележку с завтраком.

— Доброе утро! — Лицо ее сияло любящей доброй улыбкой. — Ты чем-то озабочена? Что-то случилось?

Миссис Чейз, их бывшая домоправительница в «Маллигаре», последовала за О'Коннорами в Лондон. От ее проницательного взгляда не укрывалась ни одна перемена в лице Лесли, но, пытаясь обмануть свою старую няню, Лесли сделала вид, что озабочена только собственным отражением в зеркале…

— Ничего, все в порядке.

Наивно полагать, что возможно обмануть Берту Чейз, которую сэр Рандолф за глаза прозвал Мисс Маргот, отдавая дань проницательности старухи.

— Когда подавать второй завтрак?

— Как можно позже, а лучше вообще не подавать.

Домоправительница удалилась в полном убеждении, что, раз у девочки отсутствует аппетит, ее определенно что-то волнует. А коль скоро аппетит пропал после просмотра почты, то ясно, что девочка получила тревожное письмо. А раз сунула конверт под буклеты и покраснела, письмо определенно от молодого человека!

Неохотно затолкав в себя завтрак, Лесли попробовала вернуться к работе. Но все валилось из рук. Воспоминания о Невиле блокировали в ее мозгу малейшую возможность какого-либо вида деятельности. Чего он хочет? Этот вопрос молоточками стучал ей в виски. Неужели он вспомнил о ней? Захотел продолжить любовную игру, прерванную пять лет назад? Последнее показалось Лесли столь же возможным, как материализация монстров из ее ночных кошмаров. Каким же мощным оказалось влияние этого мужчины на ее жизнь, если даже спустя столько лет имя Невила Хаггинса подняло бурю в душе, отразившуюся на лице, которое, как Лесли думала, научилось уже каменеть и ничего не выражать в присутствии посторонних, а тем более близких.

Ни о какой работе не могло быть больше речи. Лесли нервно, словно встревоженная кошка, вышагивала по гостиной. Время от времени она рассматривала себя в большое настенное зеркало. Вроде бы все в порядке. Волосы, как прежде, густы и блестящи словно вороново крыло. От глаз, как всегда, веет фиалковым холодом. За пять лет ее тело, утеряв подростковую угловатость, приобрело мягкие, женственные очертания, у нее увеличились груди, и теперь не всякая блузка вмещала их нежную тяжесть. Ее скулы заострились, зато губы аметистового оттенка, напротив, смягчились. Одевалась Лесли скромно и элегантно. Несколько раз она пыталась отыскать какие-нибудь изъяны во внешности, но не находила.

Пробило четыре, и, внезапно решившись, она начала собираться. Критически оглядев гардероб, Лесли поняла, что ничего подходящего ей не найти. Сейчас бы пригодился костюм работника атомной станции или комбинезон для выхода в открытый космос. Хорошо бы смотрелись в данной ситуации и железные латы Орлеанской девственницы, но пришлось остановиться на строгой прямой черной юбке, белой деловой блузке. Лесли собрала волосы на затылке в аккуратный пучок и придирчиво оглядела себя в зеркале. Да, пожалуй, она выглядит, как и хотела, холодной и недоступной. Ее вид не допускал никакой двусмысленности.

— Надолго собралась? — спросил отец, с которым она встретилась, спускаясь в холл. — С кем-нибудь встречаешься?

— С тайным воздыхателем, — пошутила Лесли. — Но к ужину вернусь.

— Я не уверен, но, кажется, сегодня вечером у меня назревает важная встреча. Секретарь премьер-министра звонил мне. У МИДа возражения относительно моего назначения. Сегодня вечером я собираюсь встретиться с послом Аджмана. Шейх Махмуд Эль-Ахмади ортодоксальный мусульманин, он имеет, кстати, огромный политический вес в Аджмане…

— Эль-Ахмади? О нем писали недавно. Какая-то дикая история… Что-то связанное с его дочерью… Это она хотела учиться на Западе?

— Да, шейх тогда провозгласил, что безбожная Америка разлагающе влияет на мусульманскую девушку, и ее увезли назад. Теперь она учится в каком-то исламском университете. Вот с таким своеобразным человеком я собираюсь сегодня встретиться.

Сэр Рандолф замолчал и, ласково улыбаясь, посмотрел на Лесли.

— Папа, а этот пост действительно так важен для тебя? — нежно спросила Лесли.

— Что тебе сказать, — он задумался. — Последнее время фирма прекрасно работает и может и дальше работать без меня. Когда я создавал корпорацию, у меня была определенная цель, и вот я достиг всего, чего хотел. И теперь мой опыт, способности пропадают зря. Новая работа — это как бы новая жизнь. Англичане всегда оставались бродягами. В каких только уголках мира мы не оставили свой след! И может быть, я идеалист, но, мне кажется, я принесу немало пользы своей стране.

Адрес, указанный Невилом Хаггинсом, привел ее в район, прилегающий к Брентфорду.

Для поездки Лесли выбрала «мерседес», собранный и отделанный по ее личному заказу. Черный автомобиль благородного экстерьера гордым видом внушал уважение не меньшее, чем в былые времена горячий арабский конь.

Невил Хаггинс жил в довольно престижном старом районе, а не в современном, как она себе представляла. Небольшой дом на пригорке, террасой выходящий на Реку Брент, свидетельствовал о недурном вкусе хозяев. Уточнив на всякий случай его номер, она поднялась по тропинке. Ровно в шесть часов Лесли взялась за ручку дверного молотка возле потемневшей от времени полированной дубовой двери. Удары молотка отозвались в недрах дома гулко, словно гонг. Тотчас послышались звуки какой-то возни и с легким скрипом дверь открылась. В темноте ничего нельзя было различить кроме старых ступеней, уводящих наверх, в сгущающиеся сумерки.

— Ради Бога, осторожней, — послышался откуда-то из темноты глубокий мужской голос. — Входи, пожалуйста, и поосторожней на втором пролете, я чуть было не свалился сегодня.

Она не смогла разглядеть невидимого собеседника и, только шаря в темноте рукой, наткнулась на обладателя голоса.

Едва они поднялись в холл, в котором было более или менее светло, хозяин произнес:

— Да, в жизни ты выглядишь гораздо лучше, чем на фотографиях, которые делают газетчики. Надеюсь, у тебя есть немного времени, чтобы выпить и посидеть со мной?

— Во-первых, у меня ни одной минуты лишней. А во-вторых, я хочу сразу узнать, чему обязана?..

Наконец-то она смогла разглядеть его спокойное лицо. Пять лет назад оно ей казалось таким сексуальным и привлекательным, а теперь Лесли не могла смотреть на него без агрессии и отвращения. Неприятная волна мурашек пробежала по ее телу. Она хотела сразу же развернуться и уйти, плюнув на все.

Время его не коснулось. Его взгляд по-прежнему оставался глубоким. И глаза блестели как раньше. На губах поигрывала все та же саркастическая улыбка. Под кожей угадывались недюжинные мускулы, даже манера одеваться не изменилась ни на йоту. Казалось, он был в той же рубашке и в тех же джинсах, что и раньше. Да, это опасный мужчина. Он был опасен пять лет назад, тем более опасен и теперь.

Казалось, он не заметил ее агрессивного настроя и вел себя довольно непринужденно, если не сказать развязно.

— Пять минут седьмого. Я отнял у тебя всего пять минут твоего драгоценного времени, а ты уже торопишься сбежать. У меня есть к тебе одно предложение…

Да, она не ошиблась. Ей будет крайне тяжело и неприятно с ним общаться.

Он смерил ее колким взглядом и усмехнулся.

— Очень интересная, — продолжил он. — Однако ты выглядишь скованно.

— Это мое дело. Чего ты хочешь?

— Всему свое время. Для начала выпьем.

Не оставляя ей выбора, он непринужденным движением распахнул двери, ведущие в гостиную. Второй раз за сегодняшний день Лесли пришлось удивиться. Не такой она представляла себе комнату модного фотографа. Обстановка, словно законсервированная с довоенных времен, явно принадлежала ушедшей эпохе короля Эдуарда Шестого. Мебель, предметы искусства и даже стены виделись как бы сквозь тонкую патину времени. При других обстоятельствах Лесли позлословила бы от души по поводу вкусов Невила Хаггинса, но сейчас ей было не до того.

— Ты одета, как монахиня. Уж не записалась ли ты в послушницы? — продолжал Невил свой комментарий, открывая бар.

— Какое тебе дело до моего гардероба? — Льдинки так и сыпались из ее голоса. — Может, скажешь, какого черта ты вытащил меня сюда?

— Самое что ни на есть непосредственное… — проворчал Невил, проигнорировав вторую часть ее тирады. — Должно быть, и дома у тебя форменный монастырь.

— Какого черта?..

Но договорить он ей не дал.

— Я хочу жениться на тебе, Лесли. — В руках Невила мелькал шейкер. Коктейль явно интересовал Хаггинса больше, чем ее ответ.

— Выйти за тебя?! Да ты с ума сошел! Я вообще не собираюсь выходить замуж. А уж тем более за тебя!

— Тем более? Это что, месть за неудачное свидание? Других причин я не вижу.

— Я не желаю говорить о прошлом, — мрачно заметила Лесли. — И вообще, как ты мог даже помыслить об этом? Ты всегда так не смешно шутишь?

— Шутки в сторону, Лесли! — Он сел напротив нее, протягивая ей высокий хрустальный стакан, наполовину наполненный янтарной жидкостью. Лицо его не предвещало ничего хорошего. — Поверь мне, я серьезен как никогда.

— Тогда ты сошел с ума. Замечательно. Я вызову тебе психиатра на обратном пути. — Она отодвинула его руку со стаканом и, встав с дивана времен короля Эдуарда, направилась к выходу. — Ты не первый претендент на миллионы О'Конноров. И ты не первый в ряду посланных к черту!

Казалось, на Невила ее гнев не произвел ни малейшего впечатления.

— Ошибаешься, Лесли, меня не интересуют миллионы «Барнард ойл». Но меня интересует твое происхождение. Ты дочь сэра Рандолфа О'Коннора, вот что важно.

— Единственная дочь, заметь, и притом наследница? — От ее голоса стены уже покрывались инеем.

Лесли метнулась к выходу, но Невил оказался у дверей раньше, отрезая ей путь к бегству. Этот человек хотел закончить разговор тогда, когда сам сочтет его законченным.

— Успокойся, успокойся, радость моя, я пока не сделал тебе ничего плохого! Ты права, я имею свои планы относительно тебя, но дело не в деньгах твоего папаши!

— Святой бессребреник?

— Отнюдь не святой и к тому же очень богатый человек. И буду еще богаче. Если выполню одно условие дядюшкиного завещания.

— Условие? При чем тут какой-то дядюшка?! Ты мне дашь уйти или нет?

— Видишь ли, покойник любил почудить. Он весьма щепетильно относился к продолжению своего рода и чести фамилии… И вот теперь я, видишь ли, должен жениться в течение трех месяцев со дня его кончины…

— И у бедненького Невила, кроме меня, под рукой не оказалось ни одной подходящей девицы?

— Подходящей ни одной.

— Тебе потребовалось пять лет, чтобы прозреть? — Ее голос слегка потеплел. Невил протянул ей стакан, и она механически приняла его. — Я не желаю играть в твои идиотские игры.

Она вновь хотела было уйти, но преградой послужил могучий торс Невила.

— Не до игр, Лесли, — раздумчиво протянул Невил, — я должен на тебе жениться.

— И все эти пять лет, терзаемый сомнениями, ты размышлял, любишь ты эту женщину или все-таки не любишь. И вот решился-таки наконец! Я не поддаюсь на дешевые трюки, Невил.

— Все, что ты сказала, полнейшая чушь! Я должен жениться на тебе. А в твои рассуждения о прошлом я внесу некоторые поправки. Пять лет назад ты хотела секса для секса, и ничего более. Занятие, мягко говоря, сомнительное с точки зрения христианской морали. Если быть откровенным, я совершенно забыл о тебе, как забываю обо всех случайных девицах, пока несколько дней назад не увидел в газетах твою фотографию в связи с назначением сэра Рандолфа. Ты сама понимаешь, ему сейчас не нужна лишняя шумиха в прессе. Хоть он и не Цезарь, а всего лишь посол, все равно его дочь тоже должна быть вне подозрений. Я понял, что настал благоприятный момент для того, чтобы действовать.

— И что же? — Теперь в голосе Лесли зазвучала неподдельная тревога.

— Если не удостоишь меня чести стать твоим мужем, я удовлетворю законный интерес общественности к личной жизни будущего представителя Ее Величества на Ближнем Востоке. Несколько жареных фактов. Ты сама все поймешь, когда увидишь эти фотографии.

Лесли сделалось дурно, она потемнела лицом, эдуардианская комната поплыла у нее перед глазами, превращаясь в сюрреалистическую картинку.

— Это шантаж, — с трудом произнесла она почти по слогам.

— Некоторым нравится называть это так. А я называю то же самое хорошим козырем в игре. Мне, видишь ли, совершенно необходимо, чтобы ты стала моей женой. Когда идет игра по-крупному, все средства хороши.

— Но почему? Почему я?

— Как ты недогадлива! Ты же умная женщина, подумай. Сама понимаешь, у меня множество длинноногих подруг, которые пойдут за мной не то что под венец, а к черту на рога. И все-таки, я выбрал тебя. Почему?

— Это и меня интересует. Ты мог бы очаровать меня и пять лет назад, влюбить в себя и заполучить со всеми потрохами. Но ты ни тогда не любил меня, ни теперь. Так почему?

— Все дело в том, моя дорогая, что ты единственная известная мне женщина, которая удовлетворяет всем условиям завещания моего безумного дядюшки. Ты знатного рода, ты никогда не была замужем, тебе полагается приданое, хотя как раз оно меня интересует не больше, чем содержание вчерашней газеты. Видишь ли, ни теперь, ни в будущем брак не входил в мои планы. Я мог бы, конечно, очаровать и обольстить кого-нибудь из высшего света, но у меня нет времени: три месяца на исходе. Я нашел самый короткий путь…

— Фотографии? — Ее глаза были темнее, чем обивка катафалка.

— Фотографии. — Невил усмехнулся и полез во внутренний карман пиджака. — Вот, полюбуйся.

Но Лесли не могла прикоснуться к конверту, как будто там была живая гадюка.

— Даже не хочешь взглянуть? Разумеется, там снимки, негативы я сохраню на память.

— Я не хочу смотреть на эту грязь. — Лесли шипела, как утюг, поставленный в лужицу воды.

— Я помогу тебе.

Он извлек из конверта два десятка глянцевых цветных фотографий.

— Нет, — ощерилась Лесли, сжимая руки в кулаки так, что побелели костяшки пальцев.

— Да. — Невил оставался спокойным. — Почему ты не хочешь вспомнить. Давай поговорим о приятном деньке на пляже. Об одной девчонке, которая кричала, что хочет меня, но, как дошло до дела, почему-то заартачилась.

— Потому что я была тогда совершенно фригидной. — Лесли облизнула пересохшие губы. — Потому что я тянула время и боялась, очень боялась. Потому что все происходило не так, как я мечтала…

— Хотя за десять минут до того прямо-таки умоляла лишить тебя девственности. Но хватит воспоминаний. Я разузнал твой адрес, что было не слишком сложно. Хотел послать фото почтой, но побоялся, что ты что-нибудь сделаешь с собой, поэтому решил встретиться с тобою с глазу на глаз.

— Как ты добр. Я почему-то не верю ни одному твоему слову. Отчего бы тебе прямо не сказать, сколько я должна тебе заплатить?

— Я уже сказал и еще раз повторяю: мне не нужны твои деньга. Я хочу получить только свои. И для этого мне нужно жениться. Более того, по дядюшкиному завещанию и моя жена получит кругленькую сумму, но это мелочи в сравнении с тем, что достанется мне. Твоя доля останется у тебя как плата за беспокойство, которое продлится не более одного года. Я даже пальцем не прикоснусь к тебе в течение всего этого срока. Я предлагаю тебе маленькую роль в хорошо оплачиваемом спектакле, а ты называешь это шантажом.

— А что это, если не шантаж? Назовем его брачным шантажом. Те же методы: грязные фотографии.

— Не горячись. Я верю, что мы договоримся, как положено разумным цивилизованным людям. Теперь ты уяснила, что мне не нужны твои деньги?

— Допустим.

— Тогда и дальше верь мне. Мой отец был дипломатом, и, сколько я себя помню, мать моталась за ним по всему свету. Они погибли в Мадриде от бомбы баскских террористов, которая по ошибке попала в их автомобиль. Мне тогда было девять лет, я только что закончил начальную школу. Дядя забрал меня и привез в этот дом. Он не мог иметь детей, но заботился о продолжении рода. Его мечтой было соединить нашу кровь с хорошей древней кровью. И ты должна помочь мне получить дядино наследство.

— Как же я могу помочь тебе? Как ты себе это представляешь? Я и помыслить не могу о браке с тобой! Это для меня хуже смерти!

— А что тебе мешает? У тебя что, есть мужчина? Если он любит тебя, он все поймет. А если нет, то зачем он вовсе? Решайся! Знай, я не остановлюсь ни перед чем и твой папочка никогда не станет послом.

— Я должна подумать, — сказала она устало. — Твой напор выбил меня из колеи.

— Я дам тебе двадцать четыре часа. И ни минутой больше. В противном случае в следующие двадцать четыре часа все бульварные газеты размножат эти фотографии в сотнях тысяч экземпляров.

— Пожалуйста, Невил!.. — Несмотря на то что губы ее дрожали, она попыталась вложить в эти слова хоть сколько-нибудь убедительности.

Но он уже поднялся, широким жестом открыл дверь, ведущую на лестницу, и повторил:

— Двадцать четыре часа, Лесли. И не делай глупостей.

Лесли возвращалась домой в полуобморочном состоянии. За два часа разговора перед ней, как накануне смерти, прошла вся жизнь. Разум и чувства говорили, что предложение Хаггинса невозможно, безумно. Но, окажи она сопротивление, отец лишится желанного поста. И… Неизвестно, что еще может произойти, ведь он уже не так молод.

Она с трудом заставила себя проглотить несколько кусочков, даже не стараясь скрыть своего состояния от отца. Но, когда он спросил ее, в чем дело, она соврала, что болит голова, просто раскалывается. Пока они ужинали, отец подробно рассказал ей о переговорах.

— Шейх оказался приятным собеседником, культурным, высокообразованным. И с его дочерью пресса напутала. Он совсем не ретроград, его просто не устраивала моральная обстановка в том университете, где училась девочка. Теперь она дома, готовится к экзаменам в Кембридж.

Лесли, как всегда от волнения, захотела спать.

— С тобой все в порядке? — вновь спросил отец, удивленный ее настроением.

— Голова болит невыносимо. Похоже, с ночной работой пора заканчивать. Я поднимусь к себе и лягу пораньше.

Оказавшись в спальне, она действительно сразу разобрала постель, но уснуть ей долго не удавалось. Мысли ее крутились вокруг Невила и его невероятного предложения. Двенадцать месяцев жизни с человеком, которого она ненавидит. С единственным человеком, который знает о ней исчерпывающую правду. Он знает, как она неуклюжа как женщина, знает, что мужчины не раз отвергали ее. Лесли содрогнулась от ужаса при одной только мысли о том, что Невил вдруг обнаружит, что она до сих пор девственна.

Утро застало Лесли помятой, плохо выспавшейся, с огромными синяками под глазами. Выбора не было. Она принимает ультиматум Хаггинса.

Собравшись с духом, она села писать ему короткую записку, суть которой сводилась к следующему: их брак будет фиктивным, продлится ровно год и никакой физической близости между ними быть не может.

Положив записку в конверт, Лесли села в машину, на бешеной скорости добралась до «Хаг-гинсвуда» и бросила конверт в почтовый ящик, даже не удостоверившись, дома ли хозяин.

Совершив это действо, она сразу успокоилась. Теперь остается только ждать, что ответит Хаггинс и как поведет себя отец.

За завтраком она узнала, что сегодня вечером они с отцом приглашены на юбилей.

— Ты еще не забыла Дерека и Эрмину? Еще бы! Дерек Хэммонд был генеральным директором фирмы и крестным самой Лесли. Сегодня вечером предстоял визит к нему.

— Оденься как можно более строго, теперь каждый твой шаг влияет на мои позиции в Ад-жмане, — посоветовал ей отец.

Лесли как послушная девочка оделась необычайно тщательно. Она выбрала бархатное черное платье с высоким закрытым воротником и длинными рукавами. Черный бархат выгодно подчеркивал благородную белизну ее кожи. Отец одобрил выбор, порадовавшись корректности дочери. Лесли собрала волосы на затылке, и в блестящей черноте ее волос сотней брызг засияла бриллиантовая заколка, гармонирующая с бриллиантовым колье, которое подарил ей отец в прошлом году на день рождения.

— Мой Бог, ты разобьешь сердце каждого, кто увидит тебя такой! — не сдержался сэр Рандолф, с умилением глядя на дочь.

По всему дому зазвенели колокольчики, извещая, что кто-то стоит у дверей.

Сэр Рандолф удивленно взглянул на часы.

— Если это за нами, то слишком рано. Мы приглашены к семи.

Он встал, с любопытством поглядывая на дверь. Лесли осталась стоять у него за спиной. Когда дверь открылась, кровь отхлынула от ее лица, потому что в гостиную ввалился Невил Хаггинс.

— Добрый вечер, сэр! — сказал он почтительно. — Нет-нет, дорогая, не возражай. Понимаю, что я, видимо, не вовремя. Но, видит Бог, эти шесть недель показались мне шестью годами.

Лесли оторопела, не в силах произнести ни слова. Словно загипнотизированная, она смотрела на него.

— Лесли! — начал было Невил Хаггинс, но тут как бы споткнулся о недоумевающий взгляд отца. — Лесли обещала выйти за меня замуж, сэр Рандолф… Я был в полной уверенности, что вы об этом знаете… Мы решили это сделать до того, как вы займете свой пост в Аджмане. Она мне дала шесть месяцев для того, чтобы подумать, но я не выдержал бы и трети этого срока. Я хочу жениться на ней, сэр Рандолф, и прошу у вас ее руки. Пусть это случится до вашего отбытия.

— Лесли, это правда? — Глаза отца широко распахнулись.

Она лишь кивнула в ответ и перевела взгляд на Невила. Как же это ему удается столь убедительно врать, что даже ее отец не заподозрил подвоха.

— Милая моя девочка, почему ты не сказала мне ничего? Неужто ты могла подумать, что я буду препятствовать твоему счастью? Пройдемте же ко мне в кабинет, нам нужно поговорить.

— Я был уверен, что вы в курсе, сэр Рандолф. — Невил выглядел как сама честность. — Неужели Лесли ничего-ничего не сказала вам о нас? — Он взял Лесли за руку и поднес ее пальцы к своим губам. — Прости меня, дорогая, — прошептал он, — я понимаю, что ты на меня сердишься, но, если бы ты знала, как я страдал без тебя! Я ждал этого момента все пять лет после нашей первой встречи на Менорке. И вот наконец скоро ты станешь моей.

— Надеюсь, это произойдет не прямо сегодня? — Сэр Рандолф улыбался, переводя взгляд с Лесли на Невила, а с Невила на Лесли.

— Нет-нет, но думаю, очень скоро. Почему бы нам всем троим не выпить по поводу счастливого разоблачения нашего заговора?

— Невил, но мы сейчас уезжаем, мы приглашены на ужин к друзьям, — слабо запротестовала Лесли, пытаясь оттянуть неприятный для нее момент помолвки.

— Лесли, — отец укоризненно посмотрел на дочь, — думаю, такое событие стоит того, чтобы его отметили. И почему бы твоему молодому человеку не отправиться вместе с нами? Вы присоединитесь к нам, мистер…

— Невил. Невил Хаггинс, — представился Невил.

— Очень приятно. «Ейч телевижн», если не ошибаюсь? Самая динамичная вещательная компания? И вам удалось сколотить ее всего за полгода?

Невил скромно потупился, однако не преминул обнять Лесли. Неожиданно он впился в ее губы страстным поцелуем.

— Прости, дорогая, я так долго тебя не видел! — Он явно наслаждался своей ролью.

— Да, примерно двадцать четыре часа, — ответила Лесли.

— Точнее, одну тысячу четыреста сорок минут. — Невил расплылся в обезоруживающей мальчишеской улыбке. — Лесли, неужели и тебе это время показалось вечностью?!

6

— А сейчас пришло время сообщить кое-что важное.

Пока отец говорил, она смотрела на Невила, сидевшего напротив с сияющими глазами и улыбкой. Ее пальцы немного дрожали, когда она принимала бокал шампанского. Бросив беглый взгляд на Дерека и Эрмину, Лесли отметила неподдельное удивление, застывшее на их лицах. Все происходящее для них явилось полнейшей неожиданностью.

— Так, значит, замуж?

Лесли сидела напротив Эрмины в курительной комнате, в которую женщины удалились посекретничать.

— Я, собственно…

— Ты совершенно права. Замуж нужно как в омут головой, чтобы не осталось времени переменить решение.

Лесли нервно вздрогнула и отхлебнула кофе. Даже сейчас она не была свободна от Невила, какая-то ее часть постоянно присутствовала рядом с ним.

— Однако ты умеешь хранить тайны, — продолжала Эрмина. — Ума не приложу, как это тебе удалось.

— Ну, все случилось так быстро… — выкручивалась Лесли.

Она никогда не была искусной лгуньей, но теперь ей помогало то, что, даже если она отвечала невпопад, ее промахи списывались на душевное волнение.

— Да, в общем-то, когда приходит любовь, не нужно много времени. Я помню, как познакомилась с моим Дереком… Весь наш роман, от первого свидания до первой брачной ночи, уложился между двумя его биржевыми сделками. Я даже не успела выбрать, кто мне больше нравится: Дерек или твой отец, он ведь тоже был весьма завидным женихом.

Как только она ушла, в комнате появился Невил. Он тут же устроился в кресле рядом с Лесли, и она инстинктивно отшатнулась от него.

— Ты в меня влюблена, помнишь? — Он прошептал эти слова, продолжая улыбаться и так тихо, что самый тонкий посторонний слух не смог бы уловить ни словечка.

— Невил, не хватит ли на сегодня? Катись-ка ты домой, мне вечером еще нужно поговорить с отцом наедине.

— О чем интересно?

— Ну ладно, вижу, что от тебя не избавиться. Давай хоть потратим время с пользой и уточним детали нашего договора. Для начала — исходные позиции.

— А разве еще нужно что-то уточнять?

— Нужно. Я, например, хочу получить от тебя твердое обещание, что наш брак будет абсолютно фиктивным.

Он задумался на секунду и состроил издевательскую мину.

— Ну, мне еще нужно все продумать… Короче, я не решил, каким будет наш брак…

Его последняя фраза вызвала у нее приступ ярости, она уже подняла руку дляудара, но в этот момент послышался голос, зовущий Лесли в соседнюю комнату. Никогда еще Лесли не была так рада навязчивости Эрмины.

— Ты выглядишь, как испуганный воробышек, — прощебетала Эрмина, целуя ее в щеку. Как и большинство пожилых дам, она считала, что с невестами необходимо сюсюкать, как с малыми детьми. — Попомни мои слова, девочка, этот мужчина именно из той породы, что тебе нужно. И не забудь пригласить нас всех на свадьбу.

Невил все еще не вышел из курительной комнаты. Но, когда Лесли хотела туда вернуться, чтоб закончить тягостный разговор, ее отец, прикрыв туда дверь, отвел Лесли в угол, явно намереваясь ей что-то сказать.

— Эрмина права, — огорошил он ее, — это хорошо для тебя, ты нуждаешься в сильном мужчине, который будет держать тебя в ежовых рукавицах, потому что ты необузданна, как все женщины О'Коннор.

— Чтобы он колотил меня каждый день и дважды по воскресеньям… — кисло заметила Лесли.

Отец пропустил последнюю реплику мимо ушей.

— Нет, я хотел сказать, что тебе нужен человек настолько же сильный духом, как ты тверда характером. Тебе нужен мужчина, внушающий и страх, и уважение. Я думаю, ты сделала хороший выбор, Лесли.

Уважение?! Ах, если бы он только знал… Ей одновременно хотелось и смеяться и плакать.

— Он мне нравится, — продолжал сэр Рандолф. — Хотя сначала шокировал. Могла бы хоть как-то подготовить отца, я уже староват для сюрпризов.

— Не думала, что Невил так серьезно настроен. Она проклинала себя за то, что врет отцу, и не первый раз за последний день. И виноват во всем Невил.

— Со временем, конечно, я бы тебе все рассказала…

— Хорошо. Мне кажется, что ты боишься сделать решительный шаг.

— Это правда.

— Поэтому его решительность совершенно оправданна. Тебе нельзя давать опомниться. А насчет моего назначения в Аджман не беспокойся. У правительства найдется достаточно безработных молодых дипломатов, имеющих безупречную репутацию, которые с удовольствием займут пост первого секретаря посольства. В курительную комнату они вернулись вдвоем. Отец пожелал выпить виски на посошок.

— За вас, — сказал он, залпом осушив стакан. — Я надеюсь, что это будет один из самых счастливых браков из всех на моей памяти. Я даже в этом уверен. Ну а теперь пора и честь знать. Давайте отправимся домой все втроем. Завтра у меня тяжелый день. Я лягу пораньше. У вас, думаю, найдется о чем поговорить.

Всю дорогу до дому Лесли промолчала. Тем для разговоров с Невилом у нее не нашлось. Она сидела между двумя мужчинами, одного из которых бесконечно любила, а другого столь же ненавидела, и соблюдала молчаливый суверенитет. К счастью, Невил, обладавший актерскими способностями, всю дорогу развлекал сэра Рандолфа.

Как только за отцом закрылась дверь, Не вил предложил:

— А почему бы нам не выпить еще по одной, прежде чем я уеду домой?

Лесли с тоской посмотрела на дверь, за которой только что исчез отец. Ей захотелось, чтобы тот вернулся, а Невил исчез, провалился сквозь землю. Чтобы прибежала толпа размалеванных моделей и уволокла его в Содом! Волоски у нее на затылке встали дыбом, во рту пересохло, так сильно она его ненавидела сейчас.

Невил как будто прочитал ее мысли.

— Пожалуй, я слишком загостился, не буду пить. Уйду, пока твой отец не переменил мнения относительно меня. По-моему, мы сегодня оба постарались. Поздравляю, ты на всех произвела впечатление по уши влюбленной женщины.

— Что ты, я только слегка подыгрывала тебе. — С этими словами она, рывком поднявшись с кресла, подошла к окну. И ее, казалось, полностью поглотила темнота сада. Она сняла заколку, и ее роскошные волосы водопадом заструились по плечам.

— В таком случае бери у меня уроки актерского мастерства, — вкрадчиво пробормотал Невил.

— Мне нечему у тебя учиться.

— О… — зазвучал его голос на самом низком регистре. — Были времена, когда ты готова была дорого заплатить за пару часов моего мастер-класса.

К щекам Лесли прилила кровь.

— Тебе нравится дразнить меня, не так ли? Ведь это ты отшвырнул меня тогда. Никогда не забуду и не прощу.

— Ну если ты так…

Он подошел к ней, взял за плечи и притянул к себе. Она застыла, словно кельтский деревянный идол.

— Пожалуйста, отойди, — отчетливо сказала она, — не хватает еще, чтобы папа спустился и…

— Застукал нас за занятием любовью? — Невил оскалился в усмешке. — Успокойся, я не за этим к тебе подошел.

— Так какого?..

— Помолчи, — сказал он и полез в карман пиджака. Извлек на свет маленькую кожаную коробочку, и в следующую секунду Лесли ослепил блеск сапфиров и изумрудов. — Дай лапу.

Ее ладонь беспомощно затрепетала в огромной ручище Невила, но через несколько секунд серебристо-голубой ободок опоясал палец Лесли. На мгновение она залюбовалась изящной безделушкой, и с ее губ сорвался невольный вскрик восхищения.

— Я долго объяснял ювелиру, какие у тебя изящные руки.

И, прежде чем Лесли опомнилась, он поднес ее кисть к губам и нежно поцеловал самые кончики пальцев. И сразу же темная пелена заволокла ее взгляд, заныло напрягшееся, словно для броска, тело.

— Не смей этого делать никогда! Я ненавижу тебя.

— А когда-то сама бросалась мне на шею! Ведь это ты собиралась расстаться с девственностью, если мне не изменяет память? Насколько я знаю, для этого нужен мужчина, любой мужчина. Разве я не подхожу? Какая разница, кто это сделает? Почему бы не я?

— Убирайся! Убирайся!

Следующие несколько минут Лесли помнила очень смутно. Как разъяренная тигрица она металась по гостиной, прорываясь через что-то красное перед глазами; на фоне расплывчатой пелены маячило ненавистное лицо Невила. Хорошо. Она усвоила его урок. Она больше никогда не поверит ни ему, ни любому другому мужчине!

Придя в себя, Лесли подняла с пола у двери и положила на место диванные подушки; черепки старинной вазы, разбитой о дверной косяк, ей тоже пришлось убирать самой.

К удивлению Лесли, Невил развернул бурную деятельность по подготовке их свадьбы. Гостей намечалось немного — весь их список состоял не более чем из пятидесяти человек. Хотя дом сэра Рандолфа мог бы вместить и в пять раз больше. Незаметно для себя — возможно, чтобы просто отвлечься от мрачных мыслей — Лесли и сама втянулась в гонку: бесконечно спорила по поводу размещения цветочных корзин в церкви и дома, хлопотала о меню, винах и других, менее важных вещах. Ее порой душила ненависть к Невилу Хаггинсу, но слова Эр-мины, поселившись в одном из уголков сознания, время от времени всплывали в памяти.

День венчания неотвратимо приближался. Ей уже доставили платье, пока покрытое чехлом. Уже позвонил парикмахер, и они назначили время, когда сделать прическу. Из знаменитой кондитерской на Лейн-стрит доставили свадебный торт, который теперь стоял в огромном холодильнике. Это произведение кулинарного искусства в виде китайской пагоды, сияя глазурью, терпеливо дожидалось дня своего разрушения. Миссис Чейз не скрывала энтузиазма и делала все, чтоб эта свадьба, свадьба в доме О'Конноров, стала самым запоминающимся событием года. Все было хорошо. Плохо было одно: Лесли предстояло стать женой Невила Хаггинса.

Утро венчания выдалось свежим и солнечным. В преддверии тяжелого дня Лесли накануне пораньше легла спать и неожиданно для себя крепко проспала всю ночь и добрую часть утра. В одиннадцать часов ее позвали одеваться. Попросив десять минут на утренний туалет, она повторила для себя роль, которую ей сегодня предстояло сыграть перед всеми: гордой замужеством женщины, счастливой избранницы любимого человека. В висках же стучало беспокойными молоточками: «Я не люблю его. Я не должна. Я не должна выходить за него замуж».

Миссис Чейз и Эрмина помогли ей облачиться в подвенечное платье из ослепительно белого струящегося шифона. Она ехала в церковь в лимузине, отгородившись от отца невидимой стеной молчания, глядя в затемненное окно. Пальцы ее окоченели и застыли, внутри же Лесли вся кипела. Только воспитанная в течение последних пяти лет привычка к строгому самоконтролю помогала ей держаться.

Как только она вошла в церковь, послышался чистый громкий голос викария, произносящего слова венчального чина. Его голос и благостная обстановка церкви помогли Лесли справиться с эмоциями, и она в сопровождении отца проследовала к алтарю.

Невил надел кольцо ей на палец. Откровенная роскошь ее наряда контрастировала со сдержанностью костюма Невила. Это стало еще более явно при вспышках фотокамер, когда пара отходила от алтаря. Поднявшаяся суета смутила Лесли. Заметив это, гости попытались подбодрить новобрачную каскадом незлобных, но двусмысленных шуток, чем смутили ее еще больше. Невил своим невозмутимым видом и голливудской улыбкой спасал положение, монументально возвышаясь рядом. Лесли заметила в толпе крупную полную женщину, одетую в темные тона. Неожиданно для Лесли, Невил фамильярно подмигнул ей и выхватил из толпы.

— Моя сестра Кристина, — представил он ей молодую особу.

— Сожалею, что брат не удосужился нас познакомить до сих пор.

Кристина весело и дружелюбно улыбалась Лесли. Вблизи оказалось, что она не столь полна, сколь крупна. Конституцией Кристина напоминала брата, и вообще они были очень похожи, но у сестры Невила глаза сияли синевой.

— Невил мне никогда не говорил, что у него есть сестра.

— Наверное, забыл. У него до сих пор ветер в голове. Впрочем, у нас еще будет время сойтись поближе. А сейчас пора представить тебе нашу семью.

Кристина за руку подвела Лесли к небольшой группе людей, стоявшей в стороне от всей толпы у церкви. Тут с удивлением Лесли заметила некоего интересного мужчину, лет тридцати пяти, который — Боже милостивый! — был как две капли воды похож на Невила и Кристину: те же волосы, то же лицо, то же выражение. Лишь карие глаза выдавали, что это другой человек.

— Знакомься, Лесли, вот почти вся наша семья! Родители хотели только двоих детей. Но когда Дэниел родился, я просочилась за ним, довесочком.

— Так вы тройняшки! — догадалась Лесли.

— Ага! И более того, единственные тройняшки в семье за последние пять поколений. В шестом поколении уже есть близнецы, правда двойняшки. Ну, ты с ними еще будешь иметь счастье поближе познакомиться. А почему бы вам, Лесли, не сделать еще парочку близнецов?

— Кристина, — заметил Невил, — в брак вступают не только для того, чтобы делать детей.

Спасая Лесли от ненужных расспросов, он обнял ее за талию так, что та ощутила его силу. Вопреки всему, ей нравилось чувствовать себя под опекой Невила.

Кристина не унималась:

— Ага, объясни-ка глупой сестричке, что тогда делают в браке. Или тебя шокирует такая возможность, детка? Ты же не юный семинарист.

— Мы подумаем об этом, Кристина, после медового месяца.

— Кстати, куда вы собираетесь от нас удрать на это время?

— Пока не решили.

— А чем вы занимаетесь? — обратилась Кристина к Лесли.

— Я программист. Работаю дома, зевотное занятие для непосвященных, но для меня интересное и приносящее приличный доход.

— И что ты будешь делать с независимой женой, старший братец? Попробуешь командовать? Он всего на десять минут меня старше, — пояснила она Лесли, — но всегда так гордился своим старшинством, что орал на нас, как какой-нибудь ефрейтор, когда мы отказывались его слушаться. Но зато, если требовалась помощь, не было человека надежней. Кстати, познакомься со своим деверем Дэниелом и его женой Ингрид. Они уже давно женаты и подарили мне двоих чудных племянников. Твой Невил что-то поотстал.

Лесли пожала руку брату Невила и его жене, высокой красавице-блондинке.

— Дети, дети… Могла бы и сама кого-нибудь родить, Кристина, — добродушно засмеялась Ингрид.

— Прекрасная Кристина не похожа на матрону, скорее на амазонку, а какие дети у воительниц, — сказал Невил, беря брата под локоть. — Ну, поболтайте тут по-женски, а мы поговорим о делах.

Когда они остались втроем, Кристина произнесла, с искренним удовольствием рассматривая Лесли:

— А в жизни ты гораздо лучше! Когда-то давно я видела твои фотографии. Невил любит тропики, и как-то после его очередного возвращения с Менорки я разбирала его сумку и нашла там презабавную глянцевую пачку. Он их часто рассматривал, наверное когда скучал по тебе. Счастливая, если брат кого-то полюбит, то… — Она развела руками.

— Вот уж не представляла, что Невил может влюбиться, как мальчишка! — добавила Ингрид.

Лесли опешила. Они думают, что Невил ее любит. Она уже было раскрыла рот, чтобы рассказать им историю своего брака, но вовремя опомнилась, решив, что жестоко лишать иллюзий таких милых, симпатичных женщин. Десять минут спустя Невил вернулся.

— Они еще не заболтали тебя до смерти?

— Вручаем тебя в руки благоверному. Кстати, твое платье роскошно, — добавила Кристина уже вслед удалявшейся пары.

Наконец разрезали свадебный торт, после чего гости постепенно начали расходиться.

— Ну, и куда мы теперь? — спросила Лесли, когда суета несколько улеглась.

— А это сюрприз, дорогая. Но на всякий случай я попросил миссис Чейз, чтобы она собрала твои чемоданы. По-моему, она именно этим сейчас и занимается.

Поднявшись в свою комнату, Лесли убедилась, что это именно так. Эрмина помогла ей разоблачиться. Лесли переоделась в легкое платье из дорогого индонезийского батика и перехватила волосы замысловатой заколкой работы балийских мастеров. Она любила иногда оттенить свою северную кельтскую внешность пестрыми нарядами южных морей. На смену декораций ушло минут десять.

Не успела она перевести дух, как в дверь постучали. На секунду Невил застыл в дверях, и она, как в зеркале, увидела в его восхищенных глазах свое отражение.

— Твой багаж давно внизу, — промурлыкал он нежно. — Еще минут десять на сборы я могу тебе выделить, но не больше.

— А что потом, уедешь без меня? Довольно улыбавшаяся Эрмина не заметила убийственно холодных взглядов, которыми обменялись новобрачные.

Что ж, Лесли согласилась играть по установленным правилам. Она поцеловала отца, который в конце месяца должен был отбыть в Аджман. Впервые она покидала свой дом надолго. И, к своему ужасу, покидала его с совершенно чужим ей мужчиной, с человеком, который отвел ей роль невесты в спектакле собственной женитьбы.

Невил помог ей усесться в автомобиль, серебристо-серый «мерседес», а сам занял место водителя. К счастью, движение было интенсивным и у него не было возможности разговаривать с Лесли. Лишь через несколько миль она поняла, что они направляются в аэропорт.

Припарковав автомобиль, Невил обратился к Лесли, впервые с момента их отъезда из дому:

— У нас есть еще немножко времени, пойдем! — Со стороны они выглядели, как обычная пара, каких было много в аэропорту в разгар курортного сезона. Она шла за Невилом, как собачка за новым хозяином, лишь автоматически отмечая про себя дорогу. Девушка за регистрационной стойкой приветливо улыбнулась, и Лесли механически улыбнулась в ответ.

— Куда мы летим? — спросила Лесли.

— На Менорку, — ответил Невил. — Очень романтическое местечко.

— Менорка? Почему бы и нет? Какая разница, в конце концов…

Однако она чуть не расцарапала ногтями сумку. Этот садист везет ее на Джерси! Явно не из романтических побуждений. Или, может быть, у него все-таки осталось какое-то теплое чувство к ней? Нет-нет, в это невозможно поверить!

— Почему бы нам не выпить по чашке кофе? — поинтересовалась Лесли, озираясь по сторонам, в надежде оттянуть неизбежное.

— Пожалуйста, если ты действительно хочешь кофе, а не сбежать от меня.

Сбежать от него прямо сейчас? Сейчас, когда отец уверен, что она ослеплена любовью к Невилу? Лесли уселась в кресло, прикрыла глаза, но расслабиться или, напротив, сосредоточиться ей мешали вспышки проблесковых огней лайнеров, подходивших к терминалу. Ей вдруг на секунду вспомнилась знаменитая пьеса Чапека, и она представила себя неким человекоподобным существом женского рода, женщиной-роботом. Идеальная жена: ничего не чувствующее безответное механическое существо.

Словно в полусне она проговорила:

— Через двенадцать месяцев этот кошмар кончится.

— Все зависит от тебя: во-первых, это может не быть кошмаром, а во-вторых, может не кончиться.

— Нет, кончится, как только ты вернешь мне негативы.

— Так вот ты о чем. Получишь их, как только мы вернемся в Лондон.

В полете они почти не разговаривали. На месте выяснилось, что Невил заранее арендовал автомобиль.

— Как ты думаешь, где мы остановимся?

— Отель «Бельвер»? — Ее голос надломился.

— «Бельвер», почему нет? Романтическое местечко. Там ты сможешь меня очаровать, затащить на пляж и…

— Заткнись!

— А что, разве тебе не хочется вспоминать? Говорят, женщины на всю жизнь запоминают первого любовника.

— Скотина! — зашипела Лесли, хватаясь за ручку дверцы, думая только о том, чтобы любым способом скрыться от Невила. Машина, скрипнув тормозами, остановилась, Невил, щелкнув блокировкой замков, открыл ей дверцу.

— Маленькая сумасшедшая дурочка! Что ты будешь делать? Бросишься под поезд, как эта ненормальная русская. Анна Каренина, кажется.

— Какое тебе дело? Ты свои проблемы решил за мой счет. Что тебе теперь до меня?

Мрачная улыбка на лице Невила заставила ее замолчать.

— Ты и правда не в своем уме, Лесли. — Он буквально втолкнул ее назад. — Мы не должны вести себя так, как сейчас.

— Мы? — переспросила Лесли с удивлением.

— Мы. Мы изображаем пару во время медового месяца. Помнишь? И вообще, с чего ты бесишься? Я снял отличный номер с двумя спальнями. С двумя. Дыши воздухом, читай, я не буду слишком тебе докучать.

— Что-то верится с трудом.

Они уже подъезжали к «Бельверу». Странно, через столько лет она вернулась сюда с Невилом. Интересно, Донахью еще работает здесь? С чего бы это ей вспоминать о другом подлеце, которого она ненавидит не меньше Невила?

Нет, выкинуть его из головы! Хотя, впрочем, какая разница: один ночной кошмар или два?

— Что-нибудь случилось? — спросил Невил, обратив внимание на то, как исказилось лицо жены.

— Ничего, — отозвалась она, преодолев расстояние в пять лет.

Все вокруг было узнаваемо до боли. Ей стало так тошно, что пришлось крепко сжать кулаки, чтобы взять себя в руки.

— Ты расстроена?

— С чего бы это?

— Я никогда не видел тебя такой убитой. — Он обнял ее за талию. Она инстинктивно хотела отшатнуться, но стесненная условиями автомобиля не смогла этого сделать. В ту же минуту Невил поцеловал ее в губы. Она думала, что ей будет неприятно, но глаза сами собой закрылись. Когда он оторвался от ее губ, Лесли ощутила приближение истерики и опять плотно сжала кулаки.

— Не смей прикасаться ко мне, Невил Хаггинс! Не смей целовать меня! Не смей…

Она кричала так, что Невилу пришлось приложить палец ей к губам, только это и привело ее в чувство.

— Лучше бы нам повоевать в номере, там, по крайней мере, никто не заметит, — тихо сказал он. — Впрочем, я опасаюсь гнева гордой дочери О'Конноров. Как известно, у вас в роду были славные воины.

— И воительницы тоже, к твоему сведению.

— То есть ты хочешь сказать, что уже к вечеру на мне не останется живого места?

Она ничего ему не ответила, но про себя подумала, что последние слова прозвучали достаточно двусмысленно. Одно совершенно определенно: пусть только Невил Хаггинс попробует снова поцеловать ее, и он узнает, что Лесли О'Коннор способна постоять за себя.

7

Да, все было узнаваемо, но многое изменилось. Здание отеля теперь выкрасили зеленым и белым, все металлические детали интерьера были начищены до блеска и сияли. Совершенно незнакомая молодая девушка стояла за конторкой.

Донахью и Кристиан еще год назад перешли в другой отель. Донахью, благодаря усилиям которого расцвел и прославился «Бельвер», теперь занимал видный пост в системе отелей.

— Лесли! — Голос Невила вырвал ее из воспоминаний. — Ожившие тени прошлого? Милое местечко. А вот и приснопамятный лифт. А что, Лесли, не хочешь прямо здесь лишиться девственности?

— Не хочу даже думать об этом!

— Почему? Вспоминаешь своего Донахью?

Интересно, почему он припомнил ей Донахью. Она вспоминала того считанные разы. Если что и мучило ее по ночам все эти годы, так это образ Невила. Никак не Донахью.

Наконец лифт остановился, и они вышли в пустой коридор. Невил арендовал пол-этажа, оформленного в версальском стиле. Лесли сбилась со счета, открывая двери их апартаментов, пока они не оказались в элегантной гостиной с окном, выходящим в маленькое патио, за которым открывался вид на море. Довольно просторную террасу, на которую вела изящная стеклянная дверь, обставили в викторианском стиле: дубовый стол на чугунных львиных лапах и четыре кресла с высокими гнутыми спинками выглядели и консервативно и респектабельно. Лесли невольно представила себе заседание Пиквикского клуба или… суда присяжных.

Тут она обратила внимание на две другие двери.

— Да-да, там спальни, выбирай любую! Впрочем, успеется. Давай выпьем сначала!

Невил уже извлек из бара два стакана и темную бутылку.

— Нет, спасибо. — Лесли, ни на секунду не задумавшись, направилась к одной из двух дверей. И, обернувшись, добавила: — У меня был тяжелый день. Я хочу отдохнуть.

— Понимаю-понимаю.

Невил наполнил стакан и вышел с ним на террасу. На мгновение солнечные лучи высветили его мужественный медальный профиль, легкий бриз раздул рубашку. Лесли вспомнила тепло его тела, сильные руки, страстные поцелуи. Невольно залюбовавшись им, она застыла в дверях, и ее тело наполнилось теплой приятной тяжестью. Нет! Ни за что! — взорвалось в ней, и она вбежала в спальню.

Спальня успокаивала охристой гаммой портьер, покрывал, обивок и ковров. В центре стояла огромная кровать. Из окна открывался чудесный вид на море и внутренний дворик. Напротив окна Лесли увидела приоткрытую дверь. Она толкнула ее и при вспыхнувшем свете увидела маленький круглый бассейн, отделанный мрамором с персиковыми прожилками.

«Персиковый сок, мэм», — вспомнила она фруктовый вкус поцелуя Невила на диком берегу.

Скинув одежду, она погрузилась в бассейн. И даже прикосновение прохладной ароматной воды вызывало в ней воспоминания об их единственном свидании пять лет назад. Образ Невила не хотел уходить из ее усталой головы.

И, засыпая на гигантской кровати, она слышала, как в соседней комнате ходил, садился, что-то наливал себе Невил. С мыслью о нем она и заснула. Разбудила же ее тишина и ощущение, что она осталась одна во всех их огромных апартаментах. Невил куда-то ушел.

Близился вечер. Выйдя в гостиную, Лесли обнаружила там свой багаж. Непонятно почему злясь на себя, она принялась его распаковывать. Ей пришло в голову, что ее история много раз была описана в глупых готических романах. Похищение коварным искусителем, заточение в пустом замке. Старая добрая Англия. Но при чем тут она, Лесли?!

Прошло два часа, а Невил так и не появился. Спать совершенно расхотелось, и она начала одеваться для вечерней прогулки. Из легкого чемодана Лесли извлекла голубые джинсы и облегающую майку. Надев их на себя, она бегло взглянула в зеркало и невольно отшатнулась. Ей вдруг показалось, что оттуда на нее посмотрела та прежняя наивная девочка, волнующаяся перед первым свиданием. Лесли подошла к зеркалу ближе и внимательно вгляделась в отражение. Нет, это уже другой человек, о чем в первую очередь свидетельствовала затаенная горечь в глазах.

Тяжело вздохнув, она спустилась в холл. Там царило оживление — большинство постояльцев уже вернулись с пляжа и в ожидании обеда фланировали по прохладному холлу. В поисках Невила она заглянула в бар, но его там не было. Не то чтобы Лесли сильно нуждалась в его компании, скорее в ней проснулось естественное женское любопытство.

Немного удивленная, она было направилась в сад, но вдруг ее слуха достиг радостный возглас:

— Лесли! — Резко оглянувшись, она увидела… Донахью.

— Боже правый! Донахью! Вот уж кого не чаяла повстречать!

Долгие годы она почти не вспоминала о нем, а вот теперь была даже рада его увидеть. Насколько она могла припомнить, Донахью не изменился за эти годы. Разве что теперь он был почти черен от загара.

— Что ты здесь делаешь?

Прежде чем ответить, она помедлила. Действительно, зачем она здесь? Уж по крайней мере, не для того, чтобы вновь встретить Донахью.

— Отдыхаю.

— Одна?

— Ну что ты! Я теперь замужем.

— Вот как! Замужем?! — Он бросил взгляд на дорогое обручальное кольцо. — Вижу, ты сделала правильный выбор. Не совершила глупости, выйдя за меня.

— Возможно. Мало девушек выходят замуж за свою первую любовь, — сказала она с улыбкой.

— Надеюсь, я прощен?

— И давно. Наверное, вы, поженившись с Кристиан, частенько обо мне вспоминали? И, кстати, как ваши планы насчет Форталезы? Или вы придумали что-нибудь еще?

— Одно маленькое добавление. Мои слова, что я не хочу тебя, были адресованы только Кристиан.

— Значит, ты обманывал нас обеих, провинциальный донжуан. Но мне теперь не восемнадцать, и я кое-что смыслю в жизни.

Неизвестно, сколько времени еще они обменивались бы любезностями, если бы, как черт из табакерки, не появился Невил.

— А! И ты здесь, старина! — проворчал он, пожимая протянутую Донахью руку. — Составишь нам компанию?

Лесли оказалась словно между молотом и наковальней.

— Так вот кто твой муж! Поздравляю обоих. Спасибо, друзья, сейчас не могу к вам присоединиться — дела. Но позже непременно.

Лесли ощутила стальные пальцы Невила на своем запястье.

— Не пора ли нам отдать дань здешней кухне. Если ты, конечно, еще не пообедала в гордом одиночестве.

— Нет, я только что проснулась.

— И сразу же отправилась искать меня? — заулыбался он. — Как маленькая испуганная девочка, оставленная в пустом доме? Спешу вам доложить, мисс, что я нашелся и больше не собираюсь теряться. О чем болтали с Донахью?

— О королях и капусте… Ни о чем.

— Общие воспоминания? Понятно. Старый любовник, ведь это что-нибудь да значит.

— Ты же знаешь, мы никогда не были любовниками!

— Прости-прости, забыл. Ты же сама мне тогда признавалась, что невинна как младенец. Впрочем, это не поздно исправить. Если тебя, конечно, устраивает в качестве любовника такой слизняк. Не теряйся, Лесли, его внешность вполне соответствует этакому сладенькому дамскому угоднику.

За обедом они не обменялись ни одной законченной фразой.

Когда они поднимались на свой этаж, Лесли погрустнела. Что с ней будет дальше? Может быть, если он пристанет к ней, не отвергать его любовь? Может, позволить ему соблазнить себя? Забыть первый неудачный опыт?

Нет. Унижение, которое она испытала в тот момент, когда он отверг ее, еще слишком свежо в памяти. Словно раскаленным ножом она отсекла свои последние сомнения. И надежды. Как она думала, навсегда.

День выдался светлым и солнечным, как и любила Лесли. Позавтракав в одиночестве на террасе, она занялась макияжем. Все было бы хорошо, кроме одного — не хватало приятной компании. Не зная, чем занять себя, она подумала, что неплохо бы куда-нибудь прокатиться. И чем дальше, тем лучше.

Едва она успела причесаться, как в дверь постучали.

— Войдите.

На пороге стоял широко улыбающийся Донахью.

— Я видел, что твой муж с утра затеял чемпионат местного значения по гольфу. А это надолго. Как насчет того, чтобы проветриться? Я, например, совершенно свободен сегодня.

Краешком сознания она подумала, что Невил, возможно, будет немного волноваться из-за ее побега. И эта мысль доставила ей удовольствие.

— О'кей. Составлю тебе компанию. Минут через пять я буду готова.

— Жду с нетерпением. — И, кинув на нее многозначительный взгляд, он удалился.

Она заметила, как блестят у него глаза.

Не задумываясь о своем внешнем виде, она натянула джинсы и короткий топ. Пять лет назад, когда Лесли появилась здесь одетая примерно так же, она была еще угловатой девочкой-подростком, а теперь ее постройневшие ноги и, напротив, потяжелевшая грудь могли свести с ума кого угодно. И блеск в глазах Донахью был нормальной реакцией мужчины на женскую красоту. А вот Донахью совсем не изменился за эти пять лет.

— Собралась? — Он встретил ее в коридоре. — Моя машина на служебной стоянке за парком. Пойдем? А, кстати, если твой муж нас увидит, это ничего?

В ответ на последний вопрос Лесли лишь цинично усмехнулась.

Автомобиль Донахью оказался свирепым маленьким «феррари» классического ярко-красного цвета. Устроившись во чреве этого дорожного монстра, она с опаской пристегнула ремни. Десли с детства не доверяла спортивным машинам, нянька когда-то ей говорила, что на таких ездят хулиганы и Ангелы смерти, которые в ад и попадут. Лесли туда, естественно, не торопилась и обыкновенно выбирала для себя респектабельные «мерседесы».

Открыв бардачок, чтобы положить туда футляр от солнцезащитных очков, она случайно обнаружила там косметичку.

— Это Кристиан, — прокомментировал Донахью. — Мы поженились, как только ты уехала. О, это моя самая большая ошибка! Я не слишком этого хотел, но она была беременна.

А он действительно не изменился, подумала Лесли. Ей вдруг стало стыдно за свое поведение, ведь она не слишком порядочно ведет себя по отношению к Кристиан, которая, наверное, стала Донахью неплохой женой. А его нисколько не жалко. Так ему и надо. За последние пять лет Лесли набралась цинизма.

Они приехали на маленький песчаный пляж, и, как только Донахью припарковал автомобиль, Лесли с удовольствием плюхнулась на полотенце, которое предварительно бросила на песок. Она стянула с себя джинсы, за чем с нескрываемым удовольствием наблюдал Донахью. Он любовался тем, как она намазывает кремом длинные стройные ноги.

— Вот так бы сидел и смотрел на тебя. Почему ты не снимешь топик? Пляж частный, никто тебя не увидит.

Лесли улыбнулась.

— У меня слишком нежная кожа. Всякий раз, когда я пробую это делать, все заканчивается солнечным ожогом.

Неужели он думает, что она так же наивна, как в восемнадцать лет?

Минул полдень, они вернулись в отель. Донахью вызвался проводить ее до самого номера. Первое, что она увидела, открыв дверь, была спина Невила. К ее удивлению, рядом сидела Кристиан.

— Вернулись пропавшие супруги, — сказал Невил мрачно. — Разбираем каждый своего.

— Пошли, Кристиан, — Донахью подал Кристиан руку. — Мы с Лесли старые приятели, все было более чем невинно.

— И влюбленные парочки разбежались по гнездышкам, — громогласно провозгласил Невил, как только за ними закрылась дверь. — Удивлен твоим поведением, дорогая. Вижу ты времени даром не теряешь.

— Невил, прекрати, пожалуйста. Это была идея Донахью. Он ведь не знал, что Кристиан приедет утром.

— И ты радостно за ним припустила.

— И что с того? — Гнев закипал в ней, готовый вот-вот прорваться наружу. — Я же не твоя собственность, Невил! И, вспомни, у нас фиктивный брак!

— Если ты совсем не можешь без мужика хотя бы несколько дней, почему этот слизняк? Попроси меня, и все твои затруднения исчезнут без следа!

— Нет, Невил! — В ее глазах блеснула отравленная сталь.

Она не успела ничего сказать, как ощутила, что его пальцы, подобно стальным наручникам, сомкнулись вокруг ее запястий. Он рывком поднялся, увлекая Лесли за собой. Как пушинку протащил ее через всю комнату и, пинком открыв дверь спальни, швырнул на кровать.

Слабый крик слетел с губ Лесли, когда она почувствовала тяжесть его тела…

— Наш брак не только по названию. Я сейчас сделаю то, что пять лет назад ты мне не дала сделать.

— Пять лет назад я не могла, потому что…

— Ты хотела этого, но была еще глупа.

Он решительно задрал ее топ, несмотря на сопротивление.

Вид ее обнаженного тела на секунду отрезвил Невила. Но в следующее мгновение желание накатило с силой, сокрушающей все небольшие наносы, какими цивилизация прикрывает дикую необузданную мужскую суть.

Невил прижался щекой к нежной груди Лесли, она почувствовала его дыхание на соске, который он тотчас схватил губами. Одной рукой он сжал ей ягодицы, а другой прижал Лесли к себе. У нее перехватило дыхание: от возмущения или от подступившего желания, она не успела понять. Невил склонился над Лесли, и твердый влажный язык заскользил по ложбинке между ее грудей, спускаясь все ниже, но вдруг замер, и он слегка прикусил ей кожу ниже пупка. Резко отстранившись от нее, он взял ее за плечи и повернул к себе спиной.

Лесли думала, что потеряет сознание, когда Невил прижался к ее спине и начал гладить бедра, живот и груди. Он слегка сдавил их, а потом нежно принялся проводить пальцами по затвердевшим округлостям, время от времени теребя соски, которые уже ломило от желания. Еще немного — и Лесли сама умоляла бы его овладеть ею.

Она повернулась к нему лицом, на котором читалось одно желание. Он сам расстегнул ей джинсы и потянул их вниз, щекой следуя вслед за ними. Лесли смотрела на его склоненную фигуру и от того, что она видит его мускулистые плечи, сильную спину, ее переполнило ликование, колени сжались, словно она хотела сдержать лошадь и приостановить страшную скачку, затеянную их инстинктами помимо сознания и благоразумия.

— Нет, — вдруг вырвалось у нее. Ей хотелось, чтобы мир на мгновение замер.

Но, удержав мгновение, это «нет» остановило и Невила.

— Почему, Лесли? — Он посмотрел на нее полными страдания и страсти глазами. — Лесли, скажи, что любишь меня, скажи, что хочешь!

Лесли облизнула пересохший рот.

— Я хочу тебя.

— Нет, не так! Скажи, как ты хочешь!

— Я хочу тебя, Невил!

Лесли не лгала. Но что-то в ее поведении настораживало Невила и мешало ему пойти до конца.

— Лесли, если ты знаешь, скажи мне, что я делаю не так. Что-то не так, как делали мои предшественники?

— Предшественники? — Лесли словно ударило током.

Он так ничего и не понял?! — забилось у нее в мозгу.

— Невил, пожалуйста, ты не понимаешь… — произнесла она вслух.

— О! Я все прекрасно понимаю. Обычные ваши отговорки: не могу, не хочу, неподходящее время, голова болит! Хорошо-хорошо, в другой раз!

И тут его осенила запоздалая догадка.

— Лесли! Дорогая, расслабься, попробуй уснуть. Может быть ты устала. — Он сдвинулся на самый край постели и прикрыл Лесли одеялом. — Лесли…

— Я не хочу больше разговаривать. — Ее голос беспомощно сорвался.

— Лесли, почему ты мне не сказала, что до сих пор девственница?

— Потому что думала, что до постели у нас не дойдет.

— Хорошо. Попробуем докопаться до истины с другого конца. Лесли, почему ты до сих пор невинна?

— Почему? — Она чуть не задохнулась. — Ты еще меня спрашиваешь, после того как…

— Хорошо. Не отвечай… Хочешь сказать, что до сих пор любишь своего Ромео и хранишь ему верность?

Лесли хотела крикнуть ему, чтобы он катился со своими глупыми догадками. И тут ей явилась полная ясность. Она поняла. Она наконец смогла признаться себе, прежде всего себе: да, она любит только Невила, она хочет только его. Не Донахью. Не кого-либо другого. Только Невила. Это невероятно. Но это так.

8

Лесли стояла перед зеркалом и с отвращением смотрела на свое отражение. Невил в соседней комнате разговаривал по телефону со своей телевизионной станцией. Он вел себя как ни в чем не бывало, Лесли же была несколько смущена. Опять, как и прежде, любовная игра не дошла до логического завершения, и все по ее вине!

Даже прохладная ночь, проведенная при открытых окнах, ничуть ее не освежила. Она проворочалась всю ночь, поминутно вздрагивая. Тишина ей казалась зловещей и не давала заснуть. Утром Лесли отказалась от завтрака. Один вид пищи вызвал приступ омерзения, нервы расстроились не на шутку.

Лесли удалила маску с лица и, накинув легкий пиджак, вышла в гостиную. Невил сидел в кресле, перебирая какие-то бумаги. На звук ее шагов он обернулся.

— Не буду спрашивать, хорошо ли ты спала. Я представлял себе все не так, Лесли. Совсем не так, когда женился на тебе.

Испугавшись, что Невил опять припомнит ей ее девственность, Лесли торопливо перебила его:

— Невил, пожалуйста, не надо об этом. Я понимаю, ты расстроен, но давай не будем… возвращаться к этому разговору.

Уголки его губ обиженно опустились.

Впервые за пять последних лет Лесли, как когда-то, пожалела о своей неопытности в отношениях с мужчинами. Что же ей теперь делать? Напомнить ему, что их брак на деле является фикцией? Или успокоить и сказать что-нибудь нежное? А вдруг неудачная попытка заняться любовью была проваленным ею тестом на женственность и сексуальную привлекательность? Лесли определенно не знала, как ей быть.

Голос Невила обжег ее холодом:

— Не будем, Лесли. Не будем пытаться. Более того, мы сегодня же возвращаемся в Лондон. Мне пора в студию. Мы купили новый американский сериал, возник ряд проблем.

Они возвращаются домой. Кровь прилила у нее к щекам. Она готова была сорваться на крик. Уехать сейчас, когда все только началось… Но что ей делать? Унизиться до объяснений? Нет, гордость не позволяет.

— Что случилось, Лесли? Ты против? Хочешь побыть здесь? Ты наконец решила отдать любимому мужчине то, что так долго берегла для него?

— Я уже отвечала тебе на этот вопрос. Жалко, что ты меня не понял.

Беспредельная тоска исказила его лицо. Говорить было больше не о чем, и Лесли удалилась в свою спальню. Она упала лицом на кровать, подушки заглушили ее рыдания.

— Хорошо, миссис Невил, я оставлю покупки внизу, разберете сами.

Вернувшись с Менорки, Лесли проводила в доме отца больше времени, чем с Невилом. Она использовала этот дом и как убежище, и как рабочий офис, предпочитая обществу Невила столбцы цифр машинных кодов. Да он и не нуждался в обществе. Он работал на износ и по целым неделям пропадал на своей телестудии. Большинство ночей Лесли проводила в одиночестве перед дисплеем компьютера, под утро же, перестав осознавать происходящее, без чувств валилась на постель.

— Сегодня ты тоже не поедешь домой? — спросила миссис Чейз. — Твой муж очень занятой человек, как я вижу. Вы не были вместе почти ни одного дня, с тех пор как вернулись.

— Невил тактичный человек. Он понимает, как я привязана к отцу, тем более что он уезжает надолго.

— Да, очень скоро он уедет.

— Нам надо использовать это время, — сказала Лесли с нежной улыбкой, почти не соврав.

Но подумала, что сейчас ее спасает повод находиться рядом с отцом. Но что же будет, когда он уедет?

Ей и самой до чертиков надоели одинокие ночи. Но Невил упорно ее избегал, и каждый раз, оставшись в своей комнате, она с тоской вспоминала тепло его рук, настойчивость губ, силу тела. И тот проклятый момент, когда она вдруг осознала, что любит Невила.

Сегодня вечером отец пригласил их обоих на торжество по случаю своего отбытия. Если уместно сказать «торжество», подумала Лесли.

Банкет был заказан в ресторане новомодного ночного клуба. Оставался последний вопрос — что надеть по такому случаю. Лесли остановилась на своих любимых голубых джинсах и подходящем батнике. Гостей будет совсем немного, только ближайшие друзья, а потому сойдет.

Она уже спускалась по лестнице, когда услышала тихий вздох доброй миссис Чейз.

— Что случилось?

— Не засиживайся сегодня долго. Ты и так слишком много работаешь. После свадьбы уже потеряла несколько килограммов. В мое время женщины полнели, выйдя замуж.

Что было ответить пожилой женщине? Лесли предпочла быстрее распрощаться. Ее отъезд больше напоминал бегство.

Первое, что она увидела, подъехав к дому, был припаркованный автомобиль Невила. Это показалось ей странным — он никогда не появлялся дома так рано.

Гадая, что все это могло бы значить, она поднялась в гостиную. Невил, сидевший в компании с полупустой бутылкой виски и стаканом, окинул ее недобрым взглядом.

— Ты сегодня рано, — начала Лесли с банальнейшей фразы.

А о чем могут говорить два совершенно чужих друг другу человека, волею судеб принужденных жить под одной крышей?

Но он молчал и рассматривал ее в упор. Судя по всему, он был уже изрядно пьян.

Лесли смутилась. Пальцы нервно теребили край батника.

— Невил, ты где-то далеко, обрати же наконец на меня внимание.

— И что дальше? — Он горько усмехнулся. — Ты сама где-то далеко. Лесли, ты сейчас здесь или со своей любовью на Менорке? Если хочешь знать, я рано сегодня из-за твоего отца. Ты забыла, что мы приглашены к нему на прощальный ужин. Судя по тому, как ты одета, тебя мало волнует, что скажут о тебе приглашенные.

Он опустил глаза, повертел в руках пустой стакан, выплеснул в него остатки виски и опустошил одним глотком.

Вне себя от ярости Лесли бросилась в свою спальню, хлопнув дверью. Она проклинала Невила и тот день, когда он принудил ее играть роль в этом идиотском спектакле. Подумать только, так называемый муж надрался как свинья и еще пытается ею командовать. А ведь он даже не спит с ней, не любит и к тому же еще ревнует!

Она рывком выдернула из шкафа первое попавшееся платье. Сама она никогда его не купила бы. На нем даже сохранился ярлык магазина, дорогого, но бестолкового, где приобрел его для нее отец. Приложив платье к себе, Лесли решительно бросила легкий синий комок на кровать.

В этот момент дверь распахнулась и нетвердой походкой ввалился Невил. В его лице не было ни кровинки, глаза пьяно блестели.

— Отлично, дорогая, надевай это.

— Ни в коем случае. Это платье отец купил по ошибке, я никогда не надену такого.

— А я думаю, оно тебе к лицу. Ну, надень же его, я хочу посмотреть, как оно на тебе сидит.

— Я буду выглядеть в нем вызывающе.

— Ни черта подобного. Хватит ходить в черном, будто ты монашка. Я одеваюсь в дорогих и стильных магазинах, моя жена должна соответствовать.

— Я не желаю менять свой имидж, у меня достаточно подходящих вечерних туалетов.

— То, что подходит дочери сэра Рандолфа О'Коннора, не подходит жене Невила Хаггинса.

— Тогда ищи себе другую жену, — сказала она в ярости. — У меня свой вкус.

— Да, ты права, нужно искать спутника жизни с аналогичными вкусами, — сказал он, почти успокоившись.

Слезы потекли по ее щекам. Кого он имеет в виду? Одну из тех смазливых моделей, что стаями вьются вокруг него?

Невил вышел из комнаты, не говоря ни слова. Лесли, скинув с себя одежду, бросилась в ванну, чтобы смыть с себя гнев и стыд.

Четверть часа спустя, взяв себя в руки, она уже выбирала под вызывающе открытое сапфировое платье подходящее тонкое белье. Когда она надела его на себя и увидела свое отражение в зеркальной стене ванной, дверь в которую была открыта, то решила, что зря сопротивлялась вкусу своего так называемого мужа. Может, он и ужасный человек, но чувство стиля у него действительно есть. Тонкая синяя ткань, облегая фигуру, выгодно подчеркивала ее соблазнительные изгибы; цвет же платья и его скользящая фактура контрастировали с матовой белизной кожи, а смелый, но отнюдь не вульгарный вырез оставлял открытыми шею и спину.

И тут она поняла, к чемувела затея Невила. Он стоял в дверях ее спальни, одетый в элегантный костюм той же цветовой гаммы, что и ее наряд. А под ним — шелковая белая рубашка с высоким воротом; белый треугольник, образовавшийся между лацканами пиджака, еще сильнее подчеркивал ширину его плеч и мощь всей фигуры. Каким-то чудом он протрезвел или, по крайней мере, хорошо держал себя в руках.

— Подойди ко мне.

Она робко остановилась в метре от него. Он сделал шаг, приобнял ее за плечи и повернул лицом к зеркальной стене ванной комнаты. Когда они отразились в зеркале вдвоем, она поняла, что прекрасней пары еще не создавала природа.

Из кармана пиджака Невил достал колье из бриллиантов с сапфирами в том же изысканном авангардном стиле, что и кольцо, прежде подаренное им. Лесли доверчиво склонила перед ним голову, и он сам щелкнул застежкой.

— Так-то оно лучше, — удовлетворенно сказал Невил, любуясь переливами радужных игольчатых искр.

Лесли почувствовала себя маленькой девочкой под рождественской елкой.

— Невил, я не знаю, что и сказать. — Ее раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, ей хотелось убежать от него, с другой — обнять и поцеловать. — Ты был прав, спасибо тебе. Я… все это верну, когда наш брак… кончится.

— Бог с тобой, Лесли. Поверь, у меня множество идей женских вечерних туалетов, и один из них я просто обкатываю на тебе. А что касается нашего брака, то все будет зависеть от многих причин.

Ужин был сервирован в отдельном кабинете ресторана. Принимая во внимание социальный статус гостей, сам директор проводил их к столику.

Первую половину ужина Лесли хранила молчание. Мужчины, не обращая на нее внимание, вели исключительно деловые разговоры. Наконец отец обратился к ней:

— А как ты, Лесли? Что собираешься делать дальше? Продолжишь возиться со своими компьютерами или вы придумали что-нибудь пооригинальнее?

В последнем вопросе отца Лесли без труда уловила его тайное желание стать дедушкой. Невил тут же пришел ей на выручку:

— Думаю, она будет заниматься своим делом столько, сколько захочет. Несть числа несчастным женщинам, которые загубили свой талант из-за нелепого желания мужей видеть в жене только любовницу-домохозяйку. Если у моей жены есть деловая жилка, пусть реализуется в любимом деле. Я никогда не буду деспотом в этом вопросе.

— Для меня это слишком передовые взгляды, Невил. В мое время женщина не имела свободы выбора. Муж и дети превыше карьеры.

— Так вот почему ты сбегаешь от нас на Восток! Европа для тебя слишком демократична, папочка?

— Лесли, милая, не стоит смеяться над их укладом. Он по-своему мудр. В их условиях женщина принесет больше пользы, работая дома, занимаясь детьми. Наша беда и вина, может быть, и состоит в том, что мы лишили женщину возможности заниматься домом. Ты — исключение, Лесли. Всегда помни об этом. Твое происхождение, только оно оставляет тебе право выбора: работать или нет.

— Я помню. И знаю, что ты имеешь в виду. Но я сделала выбор, папочка. Мне нравится мое дело.

— Раз нравится, Лесли, я не стану запирать тебя на женской половине дома, — засмеялся Невил. — Мне кажется, мистер О'Коннор, Лесли права. Хотя бы первый год мы поживем как свободные люди.

Старый лорд понял, что дедом его сделают очень не скоро.

На эстраде появился маленький джазовый оркестр, заигравший Глена Миллера. Повеяло романтикой сороковых годов, по паркету заскользили пары, в приглушенном свете казавшиеся призраками из тех далеких лет. И сразу нелепым показался Рандолфу О'Коннору затеянный им разговор.

— Почему вы не танцуете? — спросил он. — Она у меня скромница, Невил, но ты ее тащи силой. Я вижу, ей хочется потанцевать. — Ему было совершенно непонятно, почему молодожены ведут себя так скованно.

Лесли вопросительно посмотрела на отца.

— Идите-идите. И я спущусь посмотреть на вас, — отозвался тот.

От одной мысли о танце с Невилом Лесли бросило в жар. Ногти впились в ладони, глаза потемнели, но она покорно встала и спустилась за Невилом в зал. Он властно привлек ее к себе, и она покорно положила ему руки на плечи.

— Твой отец должен быть уверен, что у нас все в порядке. Он такой милый человек, не стоит лишать его иллюзий.

Мучительно наслаждаясь ощущением близости его мощного тела, она лишь кивнула в ответ, не имея сил говорить что-либо.

— Не забывай, мы только что поженились и очень сильно любим друг друга, — продолжал Невил с улыбкой, его руки скользили по ее спине, мягко спускаясь с плеч к талии.

Лесли охватили противоречивые эмоции. С одной стороны, она бы хотела, чтобы танец продолжался до второго пришествия, с другой — понимала, что все только спектакль, иллюзия, которой нельзя лишать отца.

Но губы предательски приоткрылись, и тут же, не давая ей опомниться, Невил прильнул к ним в поцелуе. Лесли не сопротивлялась, она отдавалась движению танца, ей приносило удовольствие каждое касание его тела, но мысль о том, что все лишь обман, портила весь праздник. В какой-то момент их лица оказались совсем близко, Лесли приоткрыла губы, надеясь получить еще один поцелуй.

Похоже, Невила это до некоторой степени удивило, ведь он ожидал сопротивления, так как был уверен, что она любит Донахыо. И, слегка коснувшись ее нижней губы, он прошептал:

— Все, Лесли, мы достаточно поиграли, пойдем за стол.

Лесли разозлилась на себя за свою детскую доверчивость. Кто ей сказал, что на свете существуют чудеса и Спящих Красавиц будят поцелуями прекрасные Принцы? Прекрасные Принцы на деле обычно оказываются проходимцами.

К столу они вернулись в полном молчании. Но таков уж взгляд отцов на дочерей: сэр О'Коннор принял усмешку горечи на ее губах за счастливую улыбку.

— Лесли, ты так же легка, как твоя мать. Я словно видел сейчас ее.

Он посмотрел на часы.

— Не знаю, как вы, а мне пора спать.

И в этот момент Лесли поняла, что отец действительно уезжает. До этого она гнала мысль о предстоящей разлуке прочь.

Оказавшись одна в спальне, Лесли долго изучала свое лицо в зеркале. Она с детства привыкла анализировать прошедший день, глядя на свое отражение. Проведя расческой по волосам, она тут же вспомнила, как касались ее волос руки Невила сегодня в ресторане, вспомнила тепло его ладоней у себя на талии, и приятная волна побежала по позвоночнику.

Ледяная вода вернула ее к действительности. Лесли машинально включила воду, машинально сняла с лица макияж. И вот теперь обнаружила себя, такую маленькую потерянную девочку на холодном мраморном полу ванной перед краном хлещущей холодной воды, почему-то босую. И такую несчастную…

В эту ночь Лесли долго не могла заснуть. Мысленно она разбивала тонкую стену между их с Невилом спальнями. Но если бы дело было только в этом… Их разделяла Великая китайская стена, пробить которую у нее не было сил.

9

Телефонный звонок застал Лесли на пороге. Она только что вернулась из аэропорта Хитроу с официальной церемонии проводов отца. Она поморщилась. Наверное, это был один из ее старых и самых надежных клиентов, которому она давно обещала закончить программу. Сняв трубку, она сначала услышала только шумы телефонной линии, а потом знакомый до боли голос произнес:

— Лесли? — Это был Невил. Внутри что-то инстинктивно сжалось. — Лесли, это ты? — В трубке повторился вопрос.

— Да, Невил, я только что вернулась из аэропорта. Что-то важное? Отец улетел, я бы хотела побыть одна, мне нужно привыкнуть к этой мысли.

— Прости, я бы не стал тебя тревожить сегодня утром по пустякам.

Ничто в его тоне не выдавало подвоха. Было ясно, что он звонит по делу.

— Видишь ли, я забыл на столе некоторые бумаги, они чрезвычайно мне нужны. Не могла бы ты привести их в студию? У меня был назначен деловой ланч, и я в спешке позабыл.

Он довольно точно описал папку и место, на котором ее следовало искать. Лесли легко нашла бумаги Невила. Она досадливо взглянула на часы. В конце концов, если клиент позвонит еще до того, как она закончит его заказ, можно будет все свалить на недавнее замужество и немного потянуть со сроками. Хоть какие-то плюсы от создавшегося положения!

О немногочисленных плюсах и многих минусах свалившегося ей на голову замужества Лесли думала, выруливая на улицу и вливаясь в не особо оживленный утренний автомобильный поток. Телестудия находилась в самом дорогом офисном здании в Сохо. Под пристальным профессиональным взглядом охранника, судя по выправке, бывшего коммандоса Ее Величества, она припарковала автомобиль и решительно направилась к бюро пропусков, где назвала свое имя девушке, сидящей за конторкой. Интересно, подумала она, какое впечатление произведет ее имя на персонал, ведь всем должно быть известно, что Невил Хаггинс женился?

Она уже знала, что среди последних событий, случившихся на «Ейч телевижн», которые широко обсуждались в прессе, был возможный контракт с Клер Уилсон, звездой сериалов, которую хотели пригласить вести одно из шоу.

Девушка за конторкой выглядела крайне удивленной. По ее мнению, Лесли не соответствовала обычному стандарту женщин, которые могли бы заинтересовать Невила. Лесли почувствовала, что происходит в голове юной особы, и ей не понравилось то, что подсказала ей интуиция.

Девица сняла телефонную трубку и замурлыкала в нее тем профессиональным способом, который известен только секретаршам, когда слова не слышны никому, кроме ее собеседника. После короткой паузы она удивленно взглянула на Лесли, а потом четко произнесла в трубку:

— Она называет себя мисс Хаггинс. — Повисла неприятная пауза, выдержав которую девушка обратилась к Лесли: — Он сейчас занят, обсуждает сценарий шоу с мисс Уилсон. Мистер Хаггинс просил подождать. — Она положила трубку на рычаг и углубилась в свои дела, всем своим видом показывая, как безразлична ей Лесли.

Гордость Лесли была уязвлена, и если именно этого добивалась юная особа за конторкой, то она могла бы праздновать победу.

Клер Уилсон сейчас с Невилом, и это для него важнее ее приезда. Лесли с трудом проглотила эту пилюлю. Черт возьми! Она только что вспоминала эту проклятую Клер. Ведь, кажется, она замужем. Впрочем, кого и когда останавливали такие пустяки! Может, и ее замужество такая же фикция, как женитьба Невила? Тем не менее неодолимое женское любопытство и желание оказаться в непосредственной близости от событий побудило ее к действиям.

— Послушайте, мой муж просил меня привезти ему очень важные бумаги. Очень важные, девушка. Где я смогу его найти? Я оставлю эти бумаги у секретаря.

Девушке за стойкой пришлось подробнее объяснить, как найти офис Невила в огромном здании. Для начала пришлось подняться на персональном лифте. Короткий ярко освещенный коридор привел ее к дверям, которые бесшумно распахнулись перед ней, открывая элегантное фойе в авангардном стиле. Огромное окно выходило на деловую часть Лондона.

Миловидная брюнетка лет двадцати пяти поспешила Лесли навстречу, профессионально улыбаясь.

— Миссис Хаггинс? Ваш муж поручил мне встретить вас. К сожалению, сейчас очень неподходящий для визита момент: мистер Хаггинс чрезвычайно занят.

— Ничего. Я всего лишь привезла ему бумаги. Значит, я не смогу его сейчас увидеть?

— Боюсь, что нет, миссис Хаггинс. Если ваш муж узнает, что вы… — Она прикусила губку, не зная, что сказать дальше.

Ах так! Теперь Лесли просто обязана увидеть, чем таким там занимаются Невил и Клер Уилсон, если ей нельзя присутствовать! Проигнорировав протянутую за документами руку девушки, Лесли прямиком прошествовала к дверям и решительно толкнула их. Внезапно ей навстречу вышел Невил, привлеченный шумом в секретарской. Вместе с Невилом вышла и стройная элегантная женщина, ошарашенно глядящая на разъяренную Лесли.

Смущенная секретарша только и смогла произнести:

— Миссис Хаггинс…

— Невил! — воскликнула Клер. — Твоя жена…

— Ваша жена, мистер Хаггинс, — словно эхо повторила секретарша.

Повисло неловкое молчание. Клер Уилсон первая нарушила его:

— Это твоя жена, Невил? — Клер окинула Лесли взглядом, каким, наверное, оценивают лошадей на торгах. — Боже мой, где ты ее откопал? Это же совершенно не твой тип, дорогой. Это она?

Лесли почувствовала на запястье железную хватку Невила. Не отпуская ее руки, он жестом приказал Клер вернуться в кабинет, а Лесли потянул к выходу.

Взглянув на Клер, Лесли поняла, что не ошиблась в своих предположениях. Да, она прекрасна, такие женщины должны нравиться Не-вилу. Теперь она ни секунды не сомневалась, что они любовники.

— Невил, ты выходишь за рамки нашего брачного договора! Если твои интрижки дойдут до прессы, газетчики будут трепать имя моего отца!

Секретарша дипломатично юркнула в какую-то из дверей, так что они разговаривали без свидетелей. Но Клер не выдержала и высунула мордочку из кабинета.

— Дорогой, посмотри, что я тебе привезла из Лос-Анджелеса; кажется, именно такую одежду ты любишь…

Лесли словно не существовало для нее.

— Клер, сейчас не время! Вечно ты встреваешь не вовремя!

— Ладно, когда решишь свои проблемы, встретимся. Жду тебя завтра в моем офисе. Поговорим о бизнесе, а то мы самого главного не обсудили.

Лесли недоумевала. С одной стороны, раздражение на нее, но с другой — и Клер досталось.

По пути к лифту Невил смущенно, как бы прося прощения, сказал:

— Мы всего лишь старые друзья.

— И очень близкие, как я погляжу.

Он еще вчера предупредил Лесли о деловом ланче с Клер, но все ведь имеет свои пределы. С друзьями не прячутся по углам. Если раньше у нее и были сомнения относительно этой Клер Уилсон, то теперь, увидев, как фамильярно Невил общается с актрисой, Лесли отбросила последние сомнения. Обессиленная в борьбе с собственным гневом, она смотрела на Невила, как разъяренная тигрица. Но Невил ласково улыбнулся Лесли и даже успел поблагодарить за документы, прежде чем двери лифта закрылись за ней. Напоследок Лесли услышала:

— Не бери в голову. Мы правда старые добрые друзья.

Но разубедить ее Невилу не удалось. Ей хватило беглого взгляда на эту пару, чтобы понять, что Клер влюблена в Невила как… кошка! И не без взаимности.

Лесли вырвалась из офисного здания в растрепанных чувствах и не оглядываясь пошла по улице. Если все мужчины такие предатели, то, в конце концов, у нее остается ее работа, в которой можно найти и успокоение и удовлетворение.

Подъезжая к своему дому, она заметила такси, которое в их дорогом районе само по себе было редкостью. Длинноволосый мужчина, сидящий на заднем сиденье, кого-то определенно ей напоминал. Лишь она припарковалась и вышла из машины, хлопнув дверцей, как мужчина выскочил из такси и радостно бросился ей навстречу.

— Донахью! — приветствовала его Лесли. Лицо Донахью сияло, он был само счастье.

— Лесли! Я так счастлив тебя видеть.

— Какими судьбами?

— Не пригласишь в гости? Боже, Лесли, я два часа в Лондоне, полтора из которых жду тебя под дверьми. Еле удрал от Кристиан, бросил ее на чемоданах в отеле! — Донахью не давал ей слова вставить. — О, моя дорогая девочка!

— Кого ты называешь своей девочкой, Донахью? Или я похожа на чью-нибудь собственность? — остановила его Лесли.

— Нам надо поговорить, Лесли. Не говори «нет», не выслушав. Я проделал такой долгий путь… Только для того, чтобы переговорить с тобой. Давай поужинаем сегодня?

— Откуда тебе известен наш адрес? — Лесли немного остыла и пошла с ним к такси.

— Ну, ты же не какая-нибудь мисс Смит, каких в Лондоне тысяча. Найти тебя не представляло сложности.

Они сели в такси.

— Невил может вернуться очень скоро, — Лесли сказала это, чтобы хоть что-то сказать, впрочем не слишком убедительно. Такси ухе двинулось. На этот раз ложь о ревнивом муке ее не спасла. — Донахью, как глупо, ты ведь женатый мужчина.

— Ты тоже замужем, так что: один-один! Будь у тебя хоть целый гарем таких, как Невил, я все равно бы надеялся.

— Помилуй, Донахью! Пора бы потерять надежду на денежки моего отца!

— Брось, Лесли, речь не о деньгах. Мне нужна ты. А в твой брак я не очень-то верю, какой-то он странный и невероятный. Знаешь, что в нем самое странное? Женатый Хаггинс! Я знаю его с младых ногтей, и все его романы проходили у меня на глазах. Я помню многих его женщин, прекрасных, самых лучших. А скольких не помню!

— Ну спасибо, Донахью. Ты сегодня на редкость куртуазен! Хочешь сказать, что я некрасивая женщина? — И, желая прекратить этот ненужный разговор, она решительно приказала шоферу возвращаться.

Бедная Кристиан, вздохнула про себя Лесли, когда такси затормозило возле ее дома, он выкинет ее, как ненужную вещь, как только ему подвернется барышня с наследством. Губы Лесли дернулись в горькой усмешке. Правда, она заметила, что к жалости примешивается яд мстительного торжества, ведь все-таки она победила Кристиан, пусть спустя пять лет.

— Лесли! — Он думал, что в силах удержать ее.

— Нам решительно нечего больше сказать друг другу.

В этот самый момент — Лесли даже не успела выйти из такси — в конце улицы показался автомобиль Невила.

Что случилось? — подумала Лесли. Невил давно не возвращался засветло домой.

Невил припарковался. Его лицо выразило озабоченность, когда он увидел жену и Донахью выходящими из такси.

— Я вижу, что не вовремя, — сказал он мрачно. Его поцелуй был ледяным. Донахью, решив, что разговор с другом не сулит ничего приятного, поторопился сесть в машину.

Опять Невил застал Лесли и Донахью вдвоем. Опять мы смутились при его появлении, подумала Лесли. Как теперь ему объяснить, что увиденная им сцена совершенно невинна.

— Однако, Лесли, твой приятель не слишком-то храбр. Спасовал перед лицом мужа. Давно встретились? — спросил Невил, глядя вслед удалявшемуся такси.

— Только что.

— Куда-то собирались? Я, к несчастью, помешал?

Опять он за свое, подумала она. Ее больше интересовала Клер Уилсон, но она удержалась от расспросов.

— Собирались в отель? — спросил Невил громко. — К несчастью, Лесли, ты перепутала бумаги. К несчастью для тебя. Я застал вас с любовником врасплох?

— А как же твой ужин с Клер Уилсон?

— Я отменил его. А заодно, кажется, и твой с Донахью! Ну, объясни ты мне ради Бога, Лесли, что, что ты нашла в этом слащавом мальчике? Я через пять лет нахожу тебя в том же состоянии, в каком оставил. Ты так и не подпустила к себе ни одного мужика. Что, неужели бережешь себя для Донахью? Почему, Лесли, почему?

— Почему? — Ее голос дрожал от обиды и гнева. — Уж точно не из-за Донахью! Потому что один чистоплюй не притронулся ко мне, когда я его умоляла об этом! Это не Донахью, это ты отверг меня! Я ведь хотела и хочу заниматься любовью только с тобой! А ты отвергал и отвергаешь меня.

Она в запале сказала то, о чем боялась признаться даже во сне.

— Лесли, нам надо поговорить.

— О чем тут говорить?

— Ты не права. Нам есть что обсудить. — Его глаза мрачно сверкнули. — Так вот, значит, почему ты до сих пор невинна. Я виноват?

Невил облокотился о капот машины, чтоб не упасть от переполнивших его чувств.

— Да, да, да, — тихо прошептала она.

— Ты никогда не любила Донахью? Ты не хотела стать его любовницей?

— Ты не слышал меня? Я не люблю и не хочу Донахью Прескотта. И никогда не хотела.

— Лесли. Я был слеп. Я дурак, прости меня.

— Не трогай меня, не приближайся ко мне. Убирайся, убирайся! — Лесли захлебывалась от слез.

Оттолкнув его, она вбежала в дом, стремглав бросилась в спальню и, упав на постель, спрятала голову под подушку.

Лесли не выходила из спальни почти до самого вечера. С трудом преодолев приближение депрессии, она все же заставила себя заняться недописанной программой. Затем, втянувшись в работу, которую закончила около восьми часов вечера, с удивлением осознала себя во времени и в пространстве. Времени было довольно много. Пространство вокруг пусто. Невила возле нее не было.

В девять он тоже не пришел. Лесли, как школьница, сосчитала вслух удары старинных часов на первом этаже. Около десяти, уставшая от волнений и слез, Лесли свернулась калачиком на своей кровати и заснула.

Пробуждение было резким. Кто-то открыл дверь ее спальни.

— Невил? — спросила она. — Что ты здесь делаешь?

Вопрос остался без ответа. Невил сорвал с нее плед, сел на край постели и принялся изучать ее тело. Лесли потянула было плед на себя, но он переложил его подальше.

— Лесли, — сказал он. — Я словно вижу тебя впервые. Если ты сказала бы обо всем еще пять лет назад, нам не пришлось бы так долго ждать.

Он говорил и поглаживал ее по волосам.

— Я тогда тебя отверг, как ты выразилась, лишь потому, что не люблю, когда меня используют. Но сегодня… Сегодня я посылаю к черту всех женщин, потому что у меня есть ты.

Лесли готова была поклясться, что его глаза светятся в темноте. Что-то мистическое происходило между ними. Она задрожала и попросила:

— Подожди, Невил…

— Пять лет. И все это время так никто и не прикасался к тебе?

— Ты же знаешь. Никто. С тех пор как мы расстались на Менорке…

— Забудь про эти пять лет. — Он прилег на край кровати и, облокотившись на одну руку, пристально посмотрел ей в лицо. — Мы снова вместе, забудь про все, закрой глаза.

— Я попробую…

Он приблизил к ней свое лицо. Она почувствовала его дыхание. Его губы коснулись ее губ, он поцеловал сначала верхнюю губу, потом нижнюю. Потом раздвинул языком губы, и они слились в страстном поцелуе. У Лесли закружилась голова, она словно вернулась на тот пляж восемнадцатилетней наивной девочкой, оставив всю горечь последних лет где-то на другой планете.

Его руки будто впервые узнавали ее тело, он тоже казался себе наивным неопытным мальчиком, познающим первую в его жизни женщину. Они словно оба превратились в девственников.

Сначала она помнила о своей нерастраченной девственности и эта мысль сковывала ее. Но постепенно Лесли теряла волю к сопротивлению. Постепенно она проникалась его чувствами, губы стали отвечать на его поцелуи. Он перенес поцелуи с лица на шею, и его свежее дыхание щекотало кожу шеи, мочку уха… Она испытала несколько восхитительных мгновений, когда его язык, конвульсивно подрагивая, проник в ушную раковину. Лесли уже не отталкивала Невила, она обнимала его.

— Пускай между нами ничего не стоит. — Невил занялся ее ночной рубашкой, и шелковая преграда пала без малейшего сопротивления с ее стороны.

— Невил, это опасно…

Он отстранился и восхищенно оглядел тело Лесли взглядом мужчины, которого уже ничто не может остановить.

— Нет, — ответил он, роняя тонкий газ ее ночной рубашки, — это то, чего нам больше всего хотелось столько лет подряд…

Нет, ничего подобного она не испытывала никогда и ни с кем, даже с Невил ом тогда на пляже. У нее напряглись соски, и он, почувствовав это, принялся настойчиво сжимать их пальцами.

— О! — хрипло прошептала Лесли.

— Сегодня ночью, Лесли, я сделаю то, что должен был сделать пять лет назад.

Прикосновение его руки отозвалось в ней теплом внизу живота, которое поднялось к груди, и грудь заныла в ожидании новой ласки… Он водворил ногу между ее бедрами, и она неосознанно сжала ее. Она ощущала под своими пальцами движение его мышц.

Его глаза оказались совсем близко от ее глаз, дыхание теплой волной омыло ей лицо.

— Ты сводишь меня с ума.

— Я свожу тебя с ума? — отозвалась Лесли. — Это ты сводишь с ума меня… Мы оба ненормальные, оба…

— Мы сошли с ума! — Невил ликовал.

— Абсолютно, — прошептала Лесли Невилу в самые губы, которые тотчас тесно прижались к ее губам.

Он целовал ее до тех пор, пока трепет не охватил ее тело, пока желание не стало уже непреодолимым. Пальцы слегка разминали затвердевшие, напряженные соски. Бедра Лесли сжимались в ответ. Влажные дорожки, которые оставлял его язык на шее, на груди, на животе Лесли, разжигали ее страсть. В какой-то момент она поняла, что ее желание иметь Невила и мужем и любовником достигло апогея. Она ясно увидела, что, потеряй она его, жизнь погаснет, кончится, разобьется. И, если она не отбросит теперь свою глупую девственность, это случится прямо сейчас.

— Невил! — простонала она. — Пожалуйста, Невил, возьми же наконец меня!

Она почувствовала, как он вошел в нее, и уже непонятно стало, тело или душа или они вместе устремились ему навстречу. Крик боли смешался с криком восторга.

Она заснула в его объятиях. Их тела переплелись руками и ногами — Лесли даже во сне не могла отпустить его от себя.

Ее разбудил утренний свет. Поначалу она ничего не могла понять. Вспомнив все, что произошло вчера, она покраснела.

— Теперь ты уже не сможешь мне сказать, что я отверг тебя, если не захочешь прослыть бесчувственной обманщицей, — услышала она голос Невила.

Он что, опять за свое? Она слегка отстранилась и выскользнула из его рук.

— Невил, ты не должен больше…

— Потому что я не Прескотт?

Неужели после ночи любви всегда наступает утро непонимания? Но, кажется, Невил понял свою ошибку и попытался робко извиниться.

— Если ты настаиваешь, я, конечно, могу отправиться к Донахью. Но я не хочу этого, я полностью в твоей власти.

— Как хорошо, Лесли. Правда, я до сих пор до конца не верю в свое счастье. Кстати, у меня есть новости. Мы отправляемся в Гринсливз в конце недели. Дом в жутком запустении, ничего не работает, но сестра пытается привести его в порядок, там можно будет жить.

— Гринсливз? Ты никогда не говорил, что мы уедем из Лондона.

Перспектива жизни в деревне, даже и с Невилом, Лесли не особенно прельщала. К тому же придется уживаться со всей его семьей… Но Невил смотрел так умоляюще…

— Ты только не подумай, что это моя попытка запереть тебя подальше от других мужиков, в частности от Донахью Прескотта. Просто твой отец рекомендовал тебя как отличного дизайнера по помещениям, организатора подобных работ. Я бы хотел, чтоб ты проявила все свои таланты. Дом нам очень дорог.

— Даже не знаю, что сказать. У меня, знаешь ли, есть и другие таланты, ждущие своего применения. Хотя, почему бы и нет. Там найдутся все нужные материалы? Расскажи мне об этом доме.

— Это очень крепко построенный старый дом. Мы могли бы отправиться прямо сейчас. Но есть два препятствия. Первая причина — неотложные текущие дела. А вторая… Но ты меня не слушаешь, Лесли!

Ей хотелось, чтобы он обнял ее, прижал к себе, каждой клеточкой своего тела она тянулась к Невилу. Но… Что он там такое говорит о второй причине? Она почему-то вздрогнула, когда он упомянул ее. Неужели причина в Клер Уилсон?

— Я должен идти, — сказал он разочарованной Лесли. — У меня есть небольшое дело, которое я должен был закончить еще вчера. Совершенно безотлагательное. Я так и не отвез документы в студию, поскольку был расстроен встречей с Прескоттом.

— А я ведь даже не узнала, зачем он приезжал в Лондон.

— Вот это меня и беспокоит, — сказал он и начал спешно одеваться.

Лесли пожирала глазами мощные мускулы его тела, пока он одевался. Она не верила своему счастью. Неужели этот человек ее муж? Она может в любой момент обнять его, заняться с ним любовью. Она может находиться рядом, любоваться его прекрасным телом.

Когда за ним закрылась дверь, Лесли направилась в душ и, не зная, в чем найти опору своему разуму, спасаясь от смущавших ее догадок по поводу второй причины, принялась обдумывать будущую обстановку дома в Грин-сливзе. Свой дом она обставляла целый год, консультируясь с опытными декораторами. Но она прекрасно знала привычки отца, так же как и, естественно, свои привычки. А как устроить дом для мужчины, который ей, в сущности, почти незнаком? Почему незнаком? Она занималась с ним любовью, она чувствовала сердцем их близость.

Зазвонил телефон. Голос показался знакомым:

— Лесли, я не побеспокоила?

Конечно! Это же Кристина, сестра Невила!

— Лесли, прости, если оторвала тебя от важных дел, я сама занята. Едва сумела выбрать время позвонить тебе.

— Все хлопочешь по дому? Невил говорил, что Гринсливз погребен под многолетними слоями пыли.

— К сожалению. Мерзость запустения. Невил рассказывал? Это очень старый викторианский дом. Громадный. И каждая огромная комната требует уборки. На кухню полвека никто не заглядывал. Все спальни сохранили оригинальные камины. Они теперь не в моде, но Невил считает, что их нельзя закладывать. Может быть, ты что-нибудь придумаешь. Невил говорит, у тебя талант оформлять дома. Начать надо бы, думаю, с гостиных. Хочешь, я перешлю тебе несколько фотографий интерьера. Если надумаешь нам помочь, они тебе пригодятся. У меня нет времени мотаться между Лондоном и нашей деревенькой.

Разговор с Кристиной освежил Лесли, как летний ветерок. Она склонилась к тому, чтобы помочь Хаггинсам поднять дом. Знакомство с Кристиной стало единственной радостью ее странного замужества. Лесли подумывала о том, чтобы поддерживать с нею отношения и после брака. Почему бы не принять участие в создании нетипичного жилого пространства, где, как она знала, Невил предполагал обустроить студию для некоммерческих фоторабот, а Кристина — скульптурную мастерскую. Может быть, когда все поселятся в заново отделанном старинном доме, они с Невилом вновь найдут счастье обладания друг другом. Как в прошлую ночь.

Лесли закрыла глаза, и прошлая ночь нахлынула на нее эмоциональным потоком: Невил, который рассматривает ее, любуется ее телом, Невил, задохнувшийся от страсти, Невил в любовном экстазе. Вчера случилось то, о чем она так долго мечтала. Лучший из любовников Англии не отверг ее, подарил ей чувственное наслаждение и сам наслаждался. Только одно смущало Лесли. Невил от природы сладострастен, думала она. Интересно, окажись на моем месте кто-нибудь другой, ему было бы так же хорошо?!

Невил вернулся домой поздно вечером. Лесли доедала легкий ужин, листая специальный журнал. Взглянув ему в глаза, она, пока сама не зная почему, испытала первые признаки еще смутного непонятного беспокойства.

— Извини, что опоздал. Меня задержали дела, а потом пришлось принять приглашение на деловой ужин.

— С Клер?

Она поразилась тому, как быстро научилась вести себя, как ревнивая жена. Невила такое поведение тоже озадачило.

— Да, в самую точку, Лесли. Я ужинал в приятной компании Клер Уилсон.

— Можно было и не спрашивать, — обиженно прошептала Лесли. — Я устала, Невил. Спокойной ночи!

Невил непонимающе посмотрел на Лесли, она поймала его взгляд и тут же вспомнила, какими глазами смотрел на нее Невил в прошлую ночь.

— Впрочем, я, кажется, поторопилась, — неуверенно начала она и нервно прикусила губу.

— Поторопилась с чем? — так же робко отозвался муж.

— Еще рано ложиться. Я не закончила программу. Но, пока тебя не было, я совсем не могла работать.

— Прости, дорогая, я никак не мог вырваться… А как Кристина? Кристина тебе звонила?

Люди всегда вспоминают кого-то третьего, если боятся разговаривать друг с другом.

— Да, она переслала мне компьютерной почтой план дома и фотографии Гринсливза.

— Похоже моя сестрица на глазах меняется. Она становится Матушкой Гусыней, суперсестренкой, а раньше была форменной амазонкой. Никогда бы не подумал, что Кристина с таким удовольствием займется хозяйством!

Тут раздался телефонный звонок. Уверенный женский голос спрашивал Невила.

— Тебя! — Лесли передала ему трубку.

— Да… Возможно… В машине? Может быть, в машине… — озабоченно забормотал он в трубку. — Я посмотрю, конечно. Что, для тебя это так важно? Не хотелось бы очень. Но я приеду.

Досадливо поморщившись, он надавил на рычаг.

— Клер. Говорит, что потеряла в машине серьгу. Придется подъехать к ней.

Лесли не нашлась, что сказать, лишь грустно посмотрела в спину уходящему Невилу.

Вернулся он за полночь. Лесли не закрывала дверь в свою спальню, но Невил на цыпочках, стараясь ничего не задеть, сразу проскользнул в ванную.

Они с Клер занимались любовью? Как он мог, после того, что случилось между ними прошлой ночью?! А она-то размечталась, что он станет для нее надежной опорой.

Лесли ворочалась без сна почти до самого утра, а когда проснулась после забытья, больше похожего на обморок, дом встретил ее пробуждение глухой пустотой.

10

Не зная, чем себя занять, Лесли решила посвятить утро изучению интерьеров Гринсливза на присланных Кристиной фотографиях.

Дом действительно оказался прекрасным, но запущенным образчиком архитектуры раннего викторианского стиля. Просторные комнаты с высокими потолками ни при каких условиях не поддались бы перепланировке. Лесли знала, что такие дома невозможно обставить, согласуясь с новомодными тенденциями: строптивый нрав дома сведет на нет все усилия дизайнера. Она решила плыть по течению и стилизовать его оформление под викторианский стиль. Предстояли переговоры с обивщиками и плотниками, краснодеревщиками и садовниками, а так же специалистами по внутренним перекрытиям и парковой архитектуре. А так же… Но прежде всего следовало проконсультироваться с Невилом, все-таки это его дом.

Когда она поделилась планами с мужем, тот, внимательно выслушав ее, раздумчиво произнес:

— Все хорошо, Лесли. Наконец-то от этого брака будет польза.

— Польза? Невил, о чем ты? Разве ты прогадал, женившись на мне, и остался нищим, не получив сказочного наследства дядюшки?! Сам ведь шантажировал меня этими проклятыми фотографиями!

— Так ты из-за фотографий согласилась заниматься со мной любовью? Не боишься, что Донахью узнает?

— Плевать я на него хотела!

— Вот и скажи ему об этом!

Лесли бросилась к телефону, но, схватив трубку, набрала внутренний номер и, подавив раздражение, начала диктовать прислуге список вещей, которые предполагала взять с собой в дорогу.

— Скажи им, Лесли, чтоб запаковали еще пару вечерних туалетов. Я буду чрезвычайно занят ближайшее время, и у тебя полная свобода развлекаться.

— Ты думаешь, мне так хочется пуститься во все тяжкие?

— Ну, поскольку Спящую Красавицу уже… поцеловали… Лесли, ведь ты отвела мне именно такую роль?

Поскольку ее поцеловали, она теперь может позволить себе то, чего раньше была лишена из страха показаться смешной или старомодной…

— Так ты решил, что мне все равно с кем ложиться в постель? Почему ты так циничен?

— А ты не цинична, Лесли? Ладно, нам пора. Я собираюсь отправиться как можно раньше, чтоб добраться до Гринсливза до полудня. Ты не поспешишь?

— Я полностью готова, сэр.

— Так чего мы ждем? Или кого?

Полтора часа дороги до имения они молчали. Лесли усыпили гладкая трасса, удобное кресло автомобиля и тишина, которую Невил нарушил, когда они подъезжали к Гринсливзу. Проснувшись, Лесли смогла впервые оценить красоты пейзажа. Осень расцветила окружающие холмы красками охристо-золотой палитры. Мягкий свет высвечивал живописную деревеньку, расположившуюся в долине.

— Приехали. Гринсливз.

Невил притормозил. Лесли залюбовалась группкой домиков, не более полудюжины, возле реки. Она проследила за направлением руки Не вила и увидела то, что он называет Гринс-ливзом. Действительно, то был огромный викторианский дом, переживший многие поколения, выкрашенный по викторианской традиции в желтые и кремовые тона.

— Как хорошо! Он прекрасен!

Лесли не удержалась от восхищенного восклицания, явно польстившего Невилу. И он сказал с особой нежностью:

— Я испытываю к этому месту не просто привязанность, а настоящую любовь. Гринсливз для нас с Кристиной был единственным домом в наших постоянных скитаниях. Он очень важен для меня.

С удивлением Лесли заметила слезы, блеснувшие в глазах Невила.

— Может быть, мы осмотрим дом прямо сейчас?

Но Невил, не говоря ни слова, завел мотор и повез Лесли к Кристине.

— Как здесь спокойно! — сказала Лесли.

— Сейчас тебе будет еще спокойнее. У Кристины как раз гостят племянники.

Дом Кристины стоял на краю деревни. Он был не так велик, как Гринсливз, но зато имел жилой вид. Сама Кристина, предупрежденная о приезде, ловила во дворе близнецов Стэна и Эдвина, желая накормить их до приезда гостей:

— Стэн, Эд! Немедленно идите в дом и мойте руки!

— Только если ты приготовила этот противный шпинат, я ни за что не стану его есть!

— Меню будете обсуждать с вашей мамой!

Шуточное препирательство грозило затянуться, но тут, на счастье близнецов, Кристина увидела подъезжающую машину.

— Слава Богу существуют готовые гамбургеры. Если припугнуть мальчишек, что они будут лишены гамбургера или чизбургера, можно скормить им хоть шпинат, приправленный рыбьим жиром! — сказала она уже брату и Лесли. — Простите за хаос в доме! Разрушительная сила двух мальчиков шести лет сравнима с ящиком динамита. А Эдвин еще разобрал велосипед сегодня утром, и теперь детали от него валяются по всему дому.

— Дядя Невил нам его соберет! — радостно завопил Эдвин, а может быть Стэн. Лесли не различала мальчиков.

— А вы тетя Лесли? Это вы женились на дяде Невиле? — спросил Стэн, а может быть Эдвин.

— Не женились, а вышли замуж, Эдвин, — поправила Кристина.

— Ага, женилась! Тетя Лесли, а вы теперь тоже станете толстая, как тетя Присцилла, которая женилась на дяде Филе? Она теперь такая большая, как Мэнди прошлым летом! — трещал Эдвин. Лесли запомнила, что у него был спущен носок, что единственно отличало его от брата.

— Мэнди — это соседская корова. Она прошлым летом телилась, на мальчиков это произвело неизгладимое впечатление, — объяснила Кристина, подхватывая Лесли под руку и увлекая в дом.

— Быстро мыть руки и за стол! — прикрикнул на мальчиков Невил, который то ли захотел принять участие в воспитательном процессе, то ли желал прекратить скользкий разговор.

— Это гостиная, — сказала Кристина, открывая дверь в прелестную комнату в голубых и кремовых тонах. — Ванная в той стороне, — она неопределенно махнула рукой направо. — А вот полюбуйтесь, какой я вам приготовила альков, настоящее королевское ложе! Пришлось потеснить одного из близнецов. Вообще-то это комната Эдвина и соответственно его постель. Но вы, надеюсь, найдете ей гораздо лучшее применение, чем негодный мальчишка.

Она осеклась, когда Лесли покрылась красными пятнами.

— Прости, я не хотела тебя смутить. Я думала, что ты уже привыкла к семейным шуточкам.

В этот момент затрещал телефон.

— Прости, Лесли, пойду отниму трубку у близнецов, а то они выболтают все страшные тайны нашего семейства! К тому же в их пересказе невозможно расшифровать изначальный смысл сообщения, даже если это звонок из прачечной. Располагайтесь пока. — И Кристина побежала по коридору в холл.

Лесли затравленно оглядывалась по сторонам. Но ее взгляд предательски возвращался к кровати. Двуспальной кровати! Конечно, можно бы попросить Кристину выделить еще комнату, но как ее убедить в таком случае, что новобрачные идиллическая пара? Хороша парочка! Муж занят глупейшим сериалом, который затеяли снимать у него на телевидении, а она скорее наемная рабочая сила, чем желанная супруга.

Поймав ее взгляд, Невил усмехнулся.

— Без комментариев!

— Невил, здесь только одна…

— Зато какая большая и удобная, Лесли! Воистину царское ложе, моя королева!

А кровать действительно была прекрасна. И комната — лучше не придумаешь. И день сиял, как новенький пенни. Вот только одно было скверно: он не любит ее и не хочет.

Вторую половину дня Невил планировал провести, осматривая фамильный дом. Лесли вызвалась его сопровождать, с ними увязались близнецы, серьезное испытание для автомобиля Невила.

Лишенная ностальгических чувств Невила, с чисто деловым интересом Лесли осматривала огромный викторианский дом. Методично его исследуя, она обнаружила шесть спален с огромными каминами, какие строили только в доброй старой Англии; невероятного размера кухню, где могли бы работать, не мешая друг другу, полсотни поваров, не считая поварят; столовую с окнами во всю стену, а также еще несколько комнат достаточных размеров для мастерской Невила на выбор. К концу экскурсии, когда она уже поняла, что оставлять, а что изменить, Лесли влюбилась в старый дом со всеми его нелепыми антикварными ваннами и запущенным парком.

— Ну и что будем делать со всем этим хозяйством? — спросил Невил, стоя в хозяйской спальне перед исполинских размеров кроватями, напоминающими скорее фундамент некоего памятника, чем человеческое ложе.

— Все будет зависеть от бюджета. Сколько думаешь на все выделить?

— Не стоит мелочиться. Этот дом давно уже стал частью меня самого.

— Но ты не сможешь, имея дом здесь, работать в Лондоне. Трудно разорваться.

— Может быть, я скоро отойду от активного руководства каналом и займусь исключительно устройством родового гнезда.

Близнецы внимательно прислушивались к разговору. Они любили дядю Невила, им было по душе, что он скоро поселится неподалеку.

— А хорошо бы бассейн! — мечтательно произнес то ли Эдвин, то ли Стэн. Лесли перестала их различать, как только Эдвин подтянул носок.

— Ну, это ты хватил через край, Стэн! — отозвался Невил.

Пора было возвращаться. Когда они приехали, их ожидал приготовленный Кристиной ужин. На этот раз она решила поразить всех своими кулинарными способностями. Ужин был великолепен, и голодные Лесли и Невил воздали ему должное.

За ужином Лесли выпила чуть больше своего обычного бокала вина и расслабилась. Когда все сели пить кофе, Лесли вдруг почувствовала, что глаза у нее слипаются и она с трудом поддерживает разговор, отвечая через слово и невпопад.

— Извините, я пойду прилягу, — сказала она смущенно, обращаясь прежде всего к Кристине.

— Ничего-ничего. Я знаю, клонит в сон после путешествия или во время беременности. Сказались, наверное, те мили, что вы накрутили по Гринсливзу. Я попрошу Невила помочь мне по кухне.

Лесли поднялась в спальню, достала из баула ночную сорочку, туалетный несессер. В это время вошел Невил и тихо сел в кресло возле кровати. Что, ей придется раздеваться при нем? В конце концов она решила сделать вид, что его нет, и отправилась в ванную. Душ привел ее в хорошее расположение духа. Завтра она начнет заниматься домом. У нее уже появились кое-какие идеи. Эти мысли прервал щелчок открывающейся двери ванной.

— Торопимся спать? Так?

Невил смотрел на струи воды, стекающие по ее телу. Лесли захотелось чем-нибудь прикрыться.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она, загораживая ладонью грудь.

Вопрос был столь очевидно глуп, что Невил поморщился.

— Это и моя комната. Я пришел поинтересоваться, когда ты освободишь ванну, если, конечно, не хочешь, чтоб я присоединился к тебе.

Ничего не оставалось делать, как взять полотенце и обернуться им, неловко и по-детски скрыв наготу от прямого взгляда Невила. Лесли прошлепала босыми ногами мимо него в комнату.

— Пойми, я не такая раскованная, как Клер Уилсон, Невил.

— Твоя правда, — горько усмехнулся Невил. — Клер опытная раскованная женщина, а не зажатая стеснительная девочка.

Краска смущения залила щеки Лесли. Слова, сказанные Невилом, больно ранили ее сердце.Она забралась под одеяло, моля Бога поскорее даровать ей сон. Невил сел рядом в кресло.

— Ты что, собираешься просидеть в кресле всю ночь? — спросила она.

— Не беспокойся, Лесли, ты в полной безопасности. Засыпай и любуйся на своего Прескотта хоть до утра.

Последующие четыре дня она провела, общаясь в основном с Кристиной. Каждый раз, ложась в постель, она тайно надеялась, что Невил разбудит ее среди ночи нежным поцелуем, возьмет в руки, обнимет. Но этого не происходило. Когда Лесли попыталась заговорить с ним о Гринсливзе, он ответил, что она, вероятно, лучше него разбирается в тонкостях дизайна. Наконец, на пятый день она не выдержала:

— Черт возьми, мне давно пора быть в Лондоне. Хотя бы для того, чтобы окончательно договориться с фирмами-подрядчиками и сделать заказы материалов.

— Поедешь со мной завтра. — Невил пожал плечами.

— Почему ты не отпускаешь меня одну? Боишься, что я сбегу к Донахью?

— Кто тебя знает. Мне бы не хотелось делить койку с этим молокососом. Достаточно с меня того, что я делю ее с его призраком.

Итак, в пятницу они вернулись в Лондон. Лесли была разочарована и без сожаления покидала свою постель соломенной вдовы.

Невил тут же уехал на студию, а она засела за телефон. Закончив со срочными звонками, Лесли разобрала увесистую пачку накопившейся за неделю корреспонденции и отправилась в салон заказывать обивку и гобелены.

До позднего вечера Лесли выбирала среди многочисленных образцов подходящие для Гринсливза, делала заказы, договаривалась с дизайнерами. Вернувшись домой и надеясь найти там Невила, чтобы поделиться с ним впечатлениями, она была жестоко разочарована: дом был так же пуст, как и утром. Устало опустившись в кресло, Лесли включила телевизор, от которого успела отвыкнуть за последнюю неделю, чтобы по старой привычке посмотреть десятичасовой выпуск экономических новостей. Но вместо привычных сводок биржевой активности, курсов валют и котировок ценных бумаг она услышала взволнованный голос диктора: «…Войска мятежников окружили дворец эмира и примыкающий к нему дипломатический квартал. По дворцу ведется огонь из тяжелых орудий. Национальная гвардия с трудом сдерживает атаки мятежников. К сожалению, мы ничего не знаем о судьбе британского посла. По последней информации несколько артиллерийских снарядов разорвалось во дворе посольства. Мы будем информировать вас о положении в Аджмане каждые пятнадцать минут».

Отец! Ее отец. Сердце Лесли сжалось от страха. Еще не отдавая себе отчета, она схватила телефонную трубку и почти на ощупь набрала номер министерства иностранных дел. Вежливый чиновник ответил ей почти равнодушным голосом, что они, конечно, в курсе событий, но дополнительной информации предоставить не могут, и посоветовал перезвонить по другому номеру. Но Лесли уже не слышала последних слов, бросив трубку. Она упала ничком на диван и залилась слезами отчаяния.

Тут разумная мысль сверкнула в замутненном горем мозгу: Невил! Кто как не он, человек с телевидения, может пролить свет на происходящее?

Она не сразу смогла объяснить секретарю, кто ей нужен, из-за сдавленных рыданий. В конце концов их соединили.

— Конечно, я в курсе. Спокойно. У нас есть собственные каналы. Как только я что-нибудь узнаю, я тебе перезвоню. — Сказав это, он повесил трубку.

За те два часа, пока Лесли его ждала, она совершила дюжину безрезультатных звонков. Правительственные чиновники отвечали ей одно и то же. Из всех ее знакомых только Кристина позвонила и выразила сожаление и обеспокоенность. Наконец появился Невил.

— Успокойся, девочка. Отсутствие плохих новостей — это хорошая новость. Я уже привел в действие все тайные рычаги и скрытые пружины, и нам остается только ждать.

Невил выглядел сосредоточенно, на лице светилась решимость разбиться в лепешку, но помочь ей. Прежде чем сесть на телефон, он велел ей выпить две таблетки валиума и запить их стаканом бренди, но даже такой гремучий коктейль не успокоил ее нервы.

Пока он совершал бесконечные звонки и выслушивал бесконечные ответы, она металась по комнате. Наконец в полпятого утра раздался звонок с одной из американских радиостанций. Похолодев, с остановившимся сердцем, она ждала, пока Невил закончит разговор. Когда он обернулся, его усталые глаза сияли.

— Все в порядке, девочка. Твой отец жив и здоров. Когда началось восстание, он находился в гостях у одного из принцев далеко от столицы. Сейчас он направляется на военном джипе через пустыню в Саудовскую Аравию. Позвонит тебе, как доберется.

Силы оставили Лесли, и она осела на диван как тряпичная кукла. Это было так похоже на обморок, что Невил не на шутку встревожился.

— Все хорошо, Лесли, все кончилось. Эй, детка, что с тобой?

Он взял ее на руки и стал укачивать, как малое дитя. От его волос, кожи исходил приятный запах, который, несмотря на ее жалкое состояние, действовал на нее сильнее приворотного зелья.

— Я не верила, я почти отчаялась.

— А я знал. Твой отец из тех людей, которые выходят сухими из воды.

Он еще много чего говорил, продолжая укачивать ее. Она не могла сразу уснуть после перенесенного эмоционального потрясения и нуждалась в том, чтобы с нею кто-то постоянно говорил.

Вдруг раздался еще один телефонный звонок. Теперь звонили из Министерства, подтверждая информацию. Окончательно успокоившаяся Лесли была все-таки еще очень слаба, и Невил спросил:

— Ну что, мне тебя переодеть или ты сама? Помнишь, ты меня отругала за то, что я любовался твоей наготой?

Она не возражала, и он помог ей облачиться в ночную рубашку, сделав это чрезвычайно нежно. Невил снял покрывало с ее постели, уложил Лесли под одеяло и отправился в ванную. Пока он шумел водой, Лесли с ужасом смотрела на дверь, соединявшую их спальни, моля Бога о том, чтоб Невил не скрылся за ней, выйдя из душа. Наконец он появился, сияя в утренних лучах загорелой кожей, его бедра были обернуты полотенцем. Капли воды стекали с черных волос.

— Я только схожу за пижамой и вернусь.

— Нет, — запротестовала Лесли, — не уходи, пожалуйста, я так в тебе нуждаюсь!

Но он все же сходил за пижамой, надел ее и, не потревожив Лесли, лег рядом. Она пролепетала что-то, расстегнув пуговицу на его пижаме. Невил подчинился ей и снял куртку пижамы. Но Лесли, уже в полусне, только прижалась к его груди. Спустя секунду она уже мирно сопела в его объятиях.

11

Лесли проснулась легко, почувствовав на груди приятный вес ладони Невила. Он нежно гладил ее.

— Невил. — Лесли произнесла это имя, словно пробуя его на вес. Ей было несказанно приятно назвать мужа по имени.

С удивлением она обнаружила на спинке кровати пижаму. И тут вспомнила, как сама пыталась снять ее с Невила. Она взглянула на него. Невил не спал, а ленивым взглядом изучал ее тело, рубашку он уже снял и теперь был полностью поглощен грудью Лесли.

Невил сжимал ее соски, доставляя Лесли чувственное наслаждение, разбегавшееся по венам, тягуче-сладко отзывающееся внизу живота. Мозг Лесли еще не проснулся, а тело давно отдалось во власть инстинктов.

— Я еще не опоздал, Лесли?

— Что?

— Давай займемся тем, чего ты ждала от меня прошлой ночью…

Он прильнул губами к ее рту, не дав ей времени на сопротивление. Она жадно ответила на его поцелуй. Он с трудом отстранился и, восхищенно глядя на нее, страстно прошептал:

— Лесли, Лесли, я не знаю, кто сотворил эту красоту, но он сделал это для меня!

Каждое прикосновение его тела вызывало к жизни целые потоки обжигающих искорок, которые пробегали под кожей, заставляя вздрагивать и еще теснее прижиматься к нему. Лесли готова была бы поклясться, что видит эти искорки, хотя глаза ее от удовольствия закрылись.

Он взял ее лицо в ладони и попросил:

— Открой глаза, Лесли, я хочу увидеть тебя всю.

И Лесли поняла, что больше всего на свете Невил хочет заглянуть ей в душу. Она поняла это, потому что сама только что подумала о том же.

Лесли робко подняла взгляд, и ее ослепил яркий малахитовый блеск глаз Невила. Только мгновение он глядел на нее, но этого оказалось достаточно, чтобы прочесть немой призыв Лесли. Он приподнялся и, взяв ее за плечи, привлек к себе, затем, отстранившись, оглядел ее тело и склонился над грудью. Требовательный язык пробежал по коже вокруг соска, на который Невил тут же перенес свое внимание. Прикосновения языка вызвало в Лесли желание, чтобы он приласкал и другую грудь. И, словно прочитав ее мысли, Невил провел рукой по груди и сжал пальцами сосок, обделенный до того его лаской. Шероховатость языка и нежность прикосновения рукой составляли странный контраст, разжигающий в Лесли желание. Невил, прикусив один сосочек зубами, другой слегка сжал пальцами, поворачивая из стороны в сторону и нежно потягивая. Затем, полностью сосредоточившись на левой груди, он легко прикусил сосок и, сжимая и разжимая губы, ласкал его языком, будто сладким жалом.

— Лесли, — донеслось до нее словно из глубины ущелья.

Даже его голос, лишь тронув слух, отозвался во всем теле волной желания. Лесли захотела удержать эту волну, и ее ноги, обхватившие бедро Невила, сжались.

— Лесли, — страстно прохрипел Невил, — посмотри на меня!

Его взгляд поразил Лесли темной пустотой, которая — она почувствовала это всеми фибрами своего существа — звала ее к себе неотвратимо. Но, подумала Лесли, если не внять этому зову, мир вокруг рухнет и она погибнет под его обломками.

— Нет! — вырвалось из ее груди.

На этот раз Невил понял, что слово, оброненное Лесли, не означает отказа.

— Да, — сказал он и властно обнял ее за талию.

На этот раз все было иначе, чем раньше. Желание сжигало обоих, не оставив времени для долгих прелюдий. Невил почти бессознательно, подчиняясь беззвучному, но оттого не менее мощному зову Лесли, овладел ею. Он делал это молча, страстно, до боли, до радостного остервенения сжимая ее в объятиях. И она обнимала его так, словно только это и удерживает ее на границе сознания и некой вращающейся бездны. Она следовала каждому движению Невила, оказывая при этом упругое сопротивление его победному продвижению сквозь ее естество. Наконец Лесли стало уже нестерпимо цепляться за краешек этого мира и она, разжав объятия, отдалась отчаянной агонии то ли его власти над собой, то ли ликующей победе над ним. Но вдруг все кончилось, Лесли открыла глаза.

— Так, наверное, любят боги, — сказала она фразу, вычитанную когда-то в юности в одном романе. Но произнесла это совершенно искренне.

— Лесли, я счастлив. И, ты знаешь, милая, я безумно горд.

Он еще что-то говорил ей, но Лесли понимала только интонацию, и лишь по интонации улавливала смысл его слов. Последнее, что она была в состоянии сказать, думая, что разумно изъясняется, но на самом деле даже не закончив предложения:

— Невил, подожди меня, пока я полетаю… И, счастливая и обессиленная, она уснула на его плече.

Когда Лесли очнулась, было уже четыре часа. Невила рядом не было, он исчез, словно прекрасный сон. Вот только куда, черт его дери?!

Лесли сбежала вниз, в столовую. Ей настоятельно требовалось подкрепить чем-нибудь силы, растраченные в любовной схватке. В любовной игре, в любовном танце, в солнечной Тантре, в сияющем Дао! Лесли прыгала через ступени, словно школьница, и, как хорошо выученный урок, перебирала в уме все известные ей определения того чуда, что случилось с ними утром. На столе в столовой она увидела листок бумаги.

«Лесли, к сожалению, дела призывают меня в студию. Не скучай. Ночью мы обязательно устроим себе праздник, чтоб восстановить справедливость этого мира!»

Лесли улыбнулась. Ночью… Звучит многообещающе.

— Ночью мы устроим карнавал с фейерверками. Вот так! — сказала она пустой комнате.

Наливая чай в любимую чашку, Лесли еще раз с удовольствием прокрутила перед глазами дивную пантомиму, разыгранную несколько часов назад в спальне наверху. Никогда она не чувствовала себя более счастливой и любимой. Звонок в дверь застал ее врасплох. Кто-то очень настырный позвонил еще раз, а потом еще. Лесли с сожалением отставила чашку и пошла открывать: сегодня в доме она была единственным живым существом.

Лесли открыла дверь одновременно с новой трелью. На пороге, залитая ярким солнечным светом, профессионально улыбаясь, стояла Клер Уилсон.

— Я звоню вам все утро и весь день. Где Невил? У нас назначена встреча, мы должны ужинать сегодня вместе.

Лесли не успела предложить ей войти, гостья сделала это сама.

— Кажется, Невил говорил, что задержится в студии, — соврала Лесли.

Взглянув на Клер, она вдруг разозлилась на себя. Опять лгать, опять чувствовать досадную ненужность, неуместность и в этом доме, и в жизни Невила. Ей удалось ненадолго забыть о существовании всех прочих женщин, и Клер в первую очередь, но зато как теперь тяжело просыпаться!

Однако Клер не очень-то понравилось, что Невил предупредил Лесли о задержке сегодняшним вечером.

— На твоем месте я бы проследила за мужем, — наставительно сказала она. — Если бы я, например, не уехала в Америку, Невил не женился бы на тебе. Он не любит тебя.

— Но он выбрал все-таки не Клер Уилсон, — отчеканила Лесли. — Я попросила бы вас избавить меня от этого разговора. Прощайте.

Мало кто осмеливался разговаривать подобным образом с Клер. Злоба исказила красиво подкрашенное лицо звезды, обнажая явно неаристократические корни актрисы. Однако ей хватило то ли здравомыслия, то ли, может быть, достоинства не вступать в дальнейшие споры и уйти.

Поле битвы осталось за Лесли, но это почему-то не радовало.

Она взяла чашку и допила остывший чай. Силы покинули ее. Она сидела в кресле, словно кукла, мыслей в голове осталось ровно столько же, сколько у тряпичного существа со стеклянными глазами. Из оцепенения ее вывел телефонный звонок.

— Лесли! — услышала она.

— Да?

— Лесли, мне очень жаль…

— Но ты сильно задержишься и хочешь заранее получить индульгенцию?

— Да, понимаешь, на меня свалились очень тяжелые переговоры. Я приеду домой поздно.

— Ничего, Невил. Я как раз собиралась тебе позвонить. Я нашла записку, но праздник надо отложить. Дизайнер, которого мы наняли, уже выехал в Гринсливз, менять что-то поздно, так что мне придется исчезнуть из Лондона…

— Ты надолго? — в голосе Невила зазвучали беспокойные нотки.

— Думаю, не менее чем на неделю.

— А побыстрее нельзя?

— Но, Невил… К чему торопиться? Дом — это очень важно. Он ведь для тебя все. Правда?

— Прости, милая, я не смогу тебя проводить. У меня очень тяжелые переговоры. Может быть, дело затянется до полуночи.

— Ничего, Невил. Я все понимаю. Я очень хорошо все понимаю.

Она лгала насчет своей занятости, он лгал ей о своей работе. Сколько это может продолжаться. Неужели их отношения будут построены на лжи. Он занимался с ней любовью. А думал при этом… Неужели он представлял себе Клер Уилсон?

Бежать! И чем скорее, тем лучше. Ложь ей невыносима.

На сборы ушло не более пятнадцати минут, на протяжении которых внутри Лесли не прекращался гневный монолог. Она немного успокоилась, только когда бросила чемодан в багажник и села за руль. По дороге в Гринсливз Лесли старалась думать лишь о том, как хорошо иметь форсированный движок, как быстро осень меняет пейзаж и какие ковры она закажет для гостиной.

Невил когда-то сравнил ее с монашкой. Что ж! Монастырь не самое худшее место на земле. Кстати, его можно выстроить и в миру, было бы желание. Ее монастырем станет Гринсливз. Она спрячется за толстыми стенами викторианского дома и заживет согласно эпохе, которой он принадлежит.

Приехав в Гринсливз, Лесли мягко, но твердо отказалась от гостеприимства Кристины и полностью посвятила себя обустройству дома и усадьбы. Она трудилась как пчелка, даже не замечая, что взвалила на себя ношу, слишком тяжелую для одного человека. Лесли почти не спала, очень мало ела. Когда после трехдневного перерыва она появилась в доме Кристины, та, не удержавшись, выговорила ей:

— Лесли, ты слишком много работаешь. Так нельзя. Невил отчитал меня по телефону и велел хоть силой вырвать тебя из старой усадьбы. Как ты можешь спать в доме, в котором даже привидения боятся друг друга?

— Ничего, Кристина, я почти не сплю.

— Оно и видно. Наверное, едят за тебя тоже призраки?

Лесли промолчала, постеснявшись сказать, что не может ни толком поспать, ни нормально поесть без Невила, но сама мысль вернуться к нему вызывает у нее отвращение и к еде, и ко сну, и к жизни.

— Жаль, что призраки не могут договариваться со строителями и поставщиками…

— Действительно жаль, Лесли. Невилу ты сейчас была бы нужнее в Лондоне. У него невыносимо много работы. Правда, у него ее столько последние два года…

— Много ли работы у фотографа?

— А ты разве не знала, что Невил не первый год по сути глава фирмы. Дядя только номинально возглавлял семейный бизнес, все делал Невил. Он и в наследство вступил, уже два года официально управляя делами. Это на дядины деньги основана телекомпания. Так что вся аппаратура Невила бесполезно занимает место у меня дома. И его архив тоже. Правда, за одним исключением. Пачка твоих фотографий. Как напечатал их, так и таскает с собой. Кстати, уникальный случай, он никогда не оставлял себе оттисков, только негативы. Крепко он тогда в тебя влюбился.

Остановить поток слов было почти невозможно, но Лесли попыталась:

— Подожди, Кристина, получается, что Невил уже два года владеет всем?

— А я тебе о чем говорю?

Что же это за шантаж, если Невил богат как Крёз? Но тогда, зачем она ему? У него же есть Клер Уилсон? Мысли Лесли метались и путались, она ничего не понимала.

Лесли не могла освободиться от сомнений и подозрений еще пару дней. Она так и не уехала в Лондон, хотя давно минули все обговоренные с Невилом сроки ее возвращения. Лесли по-прежнему одиноко хозяйничала в огромном доме, лишь постепенно приобретавшего очертания человеческого жилища, а не заброшенного склепа. Пока же его переполняли странные звуки, которые отнюдь не сразу уходят из старых домов, долго простоявших без обитателей. По многочисленным комнатам и переходам гуляли сквозняки, под полом еще не все крысиные гнезда были уничтожены, до чердака Лесли так и не дошла ни разу, а уж в том, что где-то в старинных шкафах притаилась парочка скелетов, она была просто уверена.

День ее был занят до последней минутки, при солнечном свете все в доме кипело от деятельности, которой Лесли не без удовольствия руководила. Но осень брала свое, и ночи стали наступать быстрее, и были они темнее и глуше. Лесли подолгу ворочалась без сна. Громаду дома она ощущала физически. Тонкий слух выхватывал скрипы половиц, дребезжание стекол. Иногда звук ветра и даже шум собственной крови, отчетливо слышимый ею в тишине, воображение приписывало какому-нибудь затаенному движению за три комнаты от той, в которой стояла одинокая узкая кровать Лесли.

Первую ночь она еще попыталась спать в одной из хозяйских спален, на «королевском» ложе. Но гигантская комната пахла сыростью, протопить ее было невозможно, так как еще лет двадцать назад кто-то завалил камин строительным мусором; кровать рассохлась от времени, спать на ней было все равно что ночевать в органе: старое дерево сипело, посвистывало, постанывало и ухало от каждого движения Лесли, заставляя ее испуганно вскакивать, а покрывало источало едва заметный запах тления, по ночам усиливающийся и навевающий сны о пышных погребениях, почему-то заживо.

Промучившись три ночи, Лесли нашла самую маленькую комнату, велела поставить в нее электрокамин, повесила плотные шторы нежно-розового цвета, а напротив узкой походной кровати водрузила маленький телевизор, который — и она сама это понимала — выглядел здесь несколько нелепо и в общем-то не спасал от ночных страхов.

Посмотрев одиннадцатичасовой выпуск новостей, Лесли свернулась калачиком под толстым одеялом. Она знала, что впереди ее ждет ночь почти без сна, когда дремота перетекает в невеселые мысли, а мысли снятся, прерываясь кошмарами. Лишь теленовости немного успокаивали, в Аджмане воцарилась затишье, а отец по-прежнему жил в Саудовской Аравии у друзей.

Лесли прислушалась. Ей показалось, что кто-то прошел совсем рядом с ее окном, шурша гравием. Она сделала звук телевизора немного потише. Нет, показалось. Лесли переключила телевизор на другой канал. Первые же кадры фильма показались ей знакомыми. Она вспомнила, что это нудный старый фильм, в котором героиню бросает герой, но через много лет он к ней возвращается и признает своих близнецов. Лесли расслабленно следила за сюжетом, и фильм постепенно перешел в ее сон, в какой точно момент она не знала. Да и кто когда может поймать этот момент?

Ей снилось, как некто, только раз упомянутый героиней, шел через старый парк, приближаясь к дому. Дверь заскрипела, и Лесли услышала, как под тяжелой поступью натужно заныли ступени, ведущие на второй этаж. Шаги приближались к ее комнате, глухо отдаваясь в пустоте дома. Птицы в парке разом смолкли, прекратилась и возня крыс в перекрытиях. И в тот момент, когда что-то толкнуло дверь в ее комнату, колокол деревенской церкви позвал добрых христиан к утренней молитве.

Лесли сдавленно вскрикнула и проснулась. В дверях ее комнаты стоял Невил, щурился и радостно улыбался.

— Вот ты куда забилась! Я весь дом облазил, прежде чем нашел тебя!

Чтобы стряхнуть с себя остатки сна, Лесли по-собачьи дернула головой.

— Я удивлена.

— Похоже на то. Хороший же прием ты оказываешь своему мужу.

— Чему обязана?

— У нас дата. Кстати, сестра тебе передала, что я звонил?

— Кажется, Кристина предупредила, чтобы я пораньше легла спать. А что, она тебе надоела или послала тебя к черту?

— Кто это «она»?

— Ты прекрасно знаешь, кого я имею в виду. Клер Уилсон, которая имела наглость заявиться ко мне домой несколько дней назад и радостно сообщить мне, что вечером вы встречаетесь за ужином. А потом ты звонишь мне и спокойненько отменяешь некий праздник, обещанный тобою в записке.

По лицу Лесли потекли слезы. Растерянный Невил не знал, что ей ответить.

— И ты ей поверила?

Но Лесли его как будто не слышала и продолжала бормотать:

— И это после того, как утром… мы занимались с тобой любовью… — Дальнейшие неразборчивые жалобы поглотили рыдания.

— Лесли, дорогая, прекрати же наконец. Я гнал на бешеной скорости, только чтобы увидеть тебя.

— Меня?

— Да.

Она протянула ему руки, он нежно поцеловал сначала одну, потом другую. Теперь она не могла долго сердиться на него.

— Боже, как я хотела, чтоб ты снова меня поцеловал! Как хорошо, что ты смог оторваться от своей Клер!

— А если я тебя поцелую еще, ты не будешь больше о ней думать? Я так скучал по тебе.

— Невил, прекрати. Я больше не понимаю, какую роль играю в твоем спектакле. Сначала это была понятная роль приманки для денег. Но теперь…

— Так. Моя драгоценная сестричка все тебе выболтала.

— Почему ты так изощренно мне лгал? Зачем тебе потребовалось меня шантажировать? Зачем столько страданий? Зачем, Невил?

— Ты еще не поняла? Ты мне казалась гораздо умней. Я еще пять лет назад понял, что мы созданы друг для друга, но тогда ты была слишком молода. С тех пор я, отступившись от тебя, не мог любить ни одну женщину. После твоего отъезда, напоминавшего бегство, я думал, что нет больше шансов тебя найти. И я сделал первое, что показалось мне спасением, когда узнал, что ты убегаешь, на этот раз навсегда. Твой отъезд на Восток означал бы, что мы больше не увидимся. Может быть, никогда.

— И потому ты так подло воспользовался теми фотографиями? Что и говорить, настоящий папарацци.

— Да не было никаких фотографий. Ты права, я хороший фотограф! На тех снимках были скалы, море, небо. Ты была так зла у меня дома, что даже не взглянула… Я снимал тебя в отеле, когда ты была одета. Снимал скрытой камерой. Эти фотографии видела Кристина. Я бы преподнес их тебе через год. Видит Бог, они бы составили гордость любого семейного альбома.

— Но почему же ты тогда меня отверг?

— Я подумал о тебе, Лесли. Первый попавшийся мужик, которым я тогда являлся… Это тогда могло толкнуть тебя на неправильный путь.

— Но почему же ты не приехал за мной в Сандерленд? Я так ждала тебя, когда вернулась с Менорки.

— Я был так удивлен твоим отъездом. К тому же зол на, прости, глупую девчонку, которая слишком сильно переживала разрыв со слизняком Прескоттом, которого я не уважаю, за которым знаю темные делишки.

— Невил, но зачем тебе понадобилось так долго тянуть и не заниматься со мной любовью, когда мы были уже вместе?

— Все из-за того же Прескотта. Если ты помнишь, именно он толкнул тебя ко мне. Я был зол и на тебя, и на Донахью. И был очень удивлен, когда обнаружил, что ты девственница.

Честное слово, я подумал, что ты бережешь себя для него. И, Лесли… Какой же я был дурак, как много мне понадобилось времени, чтобы понять твои чувства.

— А как же эта красотка, я имею в виду Клер?

— Что и говорить. Было. Давно. Но это не имело для меня ни малейшего значения. Знаешь, как это бывает у мужчин? Дело в том, что Клер в сериалах обычно достаются роли роковых женщин. И она привыкла и в жизни играть ту же роль.

— Я чувствую, что ты говоришь правду, но она так невероятна…

— Надеюсь, я прощен? За псевдошантаж, за то, что почти силой затащил тебя в свою постель, прости, в постель моей сестрицы?

— За это грехи тебе отпускаются. Но я тебя не прощаю за те одинокие ночи, которые я провела одна в пустом доме и одинокой постели.

— У меня есть оправдание. Я не только купил права на этот сериал в Британии, но и на все последующие сериалы с Клер Уилсон по всей Европе. Один черт знает, чего мне это стоило. У этой «роковой» старлетки чисто американская акулья хватка. Ее адвокаты и директора буквально разорвали меня по кусочкам. Но наконец-то все кончилось. Если хочешь знать, у меня тоже были кошмары. Мне снилось, как Стэн за обеденным столом излагает всей семье известные ему сведения о репродуктивной системе человека. Вряд ли вам, конечно, читали лекции о психоанализе и дедушке Фрейде…

— Почему же, Невил? — хохотнула Лесли. — Я знаю, что может означать этот сон. Конечно, любимый, у нас будут дети.

— Ты в это веришь? — Его глаза смеялись. — Теперь у нас все будет хорошо. Я вернулся домой. И на этот раз надолго. Я хочу, чтобы ты была всегда рядом: жена, любовница и деловой партнер, если, конечно согласишься. Я люблю тебя, Лесли!

Он впервые признался ей в любви. Она уткнулась лицом в его руки.

После того как Невил, весело ругаясь, перетащил в обжитую комнату большую кровать, они занялись любовью. Вечером, засыпая, Лесли призналась:

— Я пережила лучшее приключение в своей жизни.

— И, надеюсь, последнее.

Когда Лесли проснулась утром, то увидела, что он не спит. Оперевшись на локоть, он откровенно любовался ею, должно быть уже давно.

— По-прежнему любишь меня? — спросил он ее.

— И больше, чем вчера. Я любила бы тебя еще больше, если бы ты…

Она хотела сказать «поднялся и приготовил мне чашку кофе», но приступ дурноты не дал ей сказать это, вдавив ее голову в подушку.

— Лесли, с тобою все в порядке?

— Дважды дядюшка, ты что, не можешь понять, что происходит? Болтливая сестрица тебе не сказала?

— Ребенок? — обрадованно закричал Невил. — Ты беременна? У тебя мой ребенок? То есть ты носишь моего ребенка?!

Он в каком-то неистовом танце запрыгал вокруг кровати.

— Ребенок? — Лесли расплылась в улыбке. — Ты думаешь, что это ребенок?

— А что же еще?!

— А я думаю, что их там по меньшей мере парочка!

Час спустя они сидели в недостроенной кухне и пили кофе посреди хаоса.

— Ты счастлива, Лесли? Муж, семья. Все было иначе шесть месяцев назад.

— Шесть месяцев назад моя жизнь складывалась из двух составляющих: отец и компьютер. Отец был незыблемой скалой, за которой стоял железный ящик. Слава Богу, что это в прошлом! Невил, я люблю тебя!

— Ага. Не означает ли это, что нам уже пора в постель заниматься любовью?

— Может быть, я и хотела бы, но это случайно не Кристина идет через парк?

Восхищенный тонкостью слуха Лесли, Невил едва не подавился пончиком. Через минуту в дверь ворвалась Кристина. Она была явно удивлена:

— Никогда не знаешь, когда наш Невил заявится! Имей это в виду, дорогая.

— Зануда ты! — поморщился Невил. — Впрочем, Кристина, у нас совсем нет времени, нам надо собираться. В Лондоне накопилось много дел.

— Не успел появиться в родном доме, как уже готов сбежать? Я надеялась, ты поселишься здесь с женой и дом превратится в нормальное семейное гнездо. А теперь…

— Все будет, все будет. Хватит причитать. Мы вернемся с материалами и рабочими.

В Лондоне они устроили себе праздник. Лесли сама приготовила ужин, восхитивший Невила. Она заснула у него на плече, нежно шепча ему слова любви, счастливая, как в детстве.

— Люби меня всегда, — услышала она уже сквозь сон.

Обессиленные, они несколько минут лежали неподвижно, медленно приходя в себя. Потом Лесли повернула голову и светящимися от счастья глазами вгляделась в лицо Невила.

— Возлюбленный мой, единственный! Спасибо тебе, — шепнула/она и нежно поцеловала его в щеку. — Теперь я действительно почувствовала себя женщиной и останусь ею навсегда.

— Я верил, что так и будет, — тихо ответил Невил.

— Ну что, господин посол? Что вы думаете о своих внучках? — В голосе Невила слышалась гордость за дочек.

Близнецы, совершенно одинаковые на первый взгляд, но очень непохожие характерами, сегодняшним утром были впервые приобщены к святым таинствам. Им было безразлично, что их дедушка очень важный посол Ее Величества. Они лежали на руках у отца и болтали ножками, обутыми в пинетки.

Гринсливз стал настоящим домом. Лесли довела его до сияющего совершенства. Благодаря всего паре десятков лекций по механике, прочитанных Невилом Стэну, мальчик собрал свой велосипед и теперь почти без риска для жизни носился по окрестным полям и лугам.

— Что ты об этом думаешь? — спросил Не-вил у Кристины.

— Если разбегутся все твои звезды экрана, Стэн возьмет тебя в мастерскую по ремонту велосипедов.

— А ты, Лесли, меня не бросишь, если я стану бедным?

— Я пойду за тобой хоть на край света, дорогой. Я так люблю тебя!

— Давай испытаем, милая, силу наших чувств!

— Сегодня же ночью.

— Кристина, да убери же ты наконец этого противного мальчишку!

— Дядя Невил, а куда вы собрались с тетей Лесли ночью? Возьмите меня с собой!

— Лесли, милая, кажется, покоя нет и не будет. Разве только ночью…

— А ты собрался ночью отдыхать, Невил?

— Нет! Я покажу тебе, как сильно тебя люблю. А ты мне?!

— Покажу!

И, конечно, они исполнили свои обещания.

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11