Каменное сердце (ЛП) [Кристина Уоррен] (fb2) читать постранично

Кристина Уоррен

Каменное сердце

Гаргульи – 1

Переведено специально для сайта http://lovefantasroman.ru

Любое копирование без ссылки на сайты ЗАПРЕЩЕНО! !!

Пожалуйста, уважайте чужой труд!

Переводчик : inventia , Yogik , dia 1812 na , Lisenka _ D , natali 1875

Редактор : Ekadanilova , natali 1875 , Shottik

О форм ление : Host

Аннотация:

Автор бестселлеров, Кристина Уоррен, представляет новую, захватывающую серию о молодой женщине, оказавшейся между молотом и наковальней – между гаргульями и демонами...

Элла Харроу пытается жить нормальной жизнью. Ну, настолько нормальной, насколько антисоциальная любительница искусства с экстрасенсорными способностями может надеяться вести. Как экскурсовод в музее и менеджер сувенирного магазина, Элла может держать с людьми дистанцию, а свою силу под контролем, окружая себя любимыми экспонатами. Но как она может вести себя обыденно, когда тысячелетняя статуя, стоящая на крыльце музея, внезапно оживает?

Каменное Сердце. Не обычная гаргулья, Кес проспал несколько эр, ожидая пока предзнаменование зла пробудит его от забытья. Кес – не плод воображения, он – крылатый страж, созданный защищать мир от семи демонов Мрака. Каким-то образом Элла пробудила его. Демоны на свободе? Или каменное сердце Кеса, наконец, готово открыться любви? Судьба мира не высечена на камне... пока.

Глава 1

Элла Харроу полностью поддерживала мнение, что толстосумы должны жертвовать крупные суммы денег в достойные места, и она считала свою работу – Ванкуверский Музей Искусства и Истории – самым достойным местом.

Она лишь мечтала, чтобы они жертвовали деньги, не желая для начала поговорить с ней об этом.

Спустя пять минут после того, как последний гость благотворительного вечера пятницы вышел через главный вход Джорджия Хаус, исторического здания, где располагалась главная галерея музея, Элла уступила давлению, которое нарастало на протяжении всего вечера.

Она одновременно закатила глаза, выдохнула и почесала нос. Ребячество с ее стороны, но оно принесло радость.

Беатрис Буше, единственная сотрудница музея, которая все еще была здесь, произнесла:

– Давай, Элла, рассказывай, как ты на самом деле себя чувствуешь после этих маленьких мероприятий.

Элла прищурилась на босса.

– О, Би, мне так понравилось. Честно.

Пить вино и пробовать канапе, может, и не было похоже на год в Сталинском ГУЛАГе, но вежливо улыбаться на глупые разговоры и притворно смеяться над идиотским шутками пяти сотен элегантно разодетых людей для Эллы было даже хуже. Уж лучше бы она добровольно пошла на каторгу.

– Никогда бы не подумала, – произнесла Би, запирая тяжелые антикварные входные двери. Дернув ручку один раз, чтобы проверить засов, она обернулась к Элле и взмахнула руками, прогоняя её. – Лети отсюда. Можешь быть свободна. Ты отработала своё наказание за этот финансовый квартал. Я провожу официантов через кухню и запру музей с той стороны. Ты можешь, как обычно, прокрасться через садовую калитку и снаружи запереть террасу.

– Уверена?

– Дареному коню в зубы не смотрят, mon amie[1]. Убегай, пока можешь, прежде чем я придумаю, куда потратить замечательные пожертвования, и верну тебя на работу.

– Я уже на полпути домой.

За Эллой следовал смех ее подруги и коллеги, пока она шла по коридору и через величественный бальный зал исторического особняка, в котором сейчас размещалась впечатляющая коллекция картин, антикварной мебели и исторических произведений искусства.

Более двух лет она работала помощником куратора, и Би достаточно хорошо ее знала, чтобы понять, что, когда Элла говорит, что ненавидит толпы людей, а на светскую беседу с незнакомцами у нее аллергия, это не шутка.

Элла рассеянно почесала руку под рукавом ее нарядного кардигана... вялый намек на вечерний дресс-код... и вышла на свежий ночной воздух. Задержавшись на брусчатой дорожке, она наслаждалась тишиной. Одиночеством. Впервые за последние часы нервный клубок внутри нее начал распутываться.

Элла знала, что некоторым застенчивость мешала общению с незнакомцами, но Элла не стеснялась; она боялась. Толпа людей пугала ее, больше чем пауки, больше чем угроза мировой войны, даже больше бугимена.