Терапия поведением [Михаил Львович Покрасс] (fb2) читать онлайн

Из предисловия автора к первому изданию

Лежащая перед вами книжка - первая из двух по «Терапии поведением».

Она вводит в практику терапии так, как эта практика открывается для впервые приступающего к ней врача, психолога, воспитателя или просто человека, стремящегося помочь самому себе.

Состоит она из отдельных статей по «Терапии поведением», написанных в разное время, и в ответ на вопросы разных людей. Редактируя, я старался ничего не менять в них по сути, даже в списках литературы оставил только ту, которой пользовался в процессе работы над записками тогда, когда они писались. Мне кажется, что для восприятия текстов о психотерапевтической работе существенна не только вербальная^[1] информация, но и детали, отражающие атмосферу их написания.

... «Терапия поведением» - результат не только неодолимого желания вылечивать, но и следствие отсутствия у меня - тогда начинающего врача - ответов на вопросы, как это делается.

В отечественной литературе устраивающих меня ответов не было, а зарубежная для меня тогда по известным причинам была недоступна.

Для «аналитического» решения встающих передо мной в процессе лечения неврозов проблем я как психотерапевт тогда не созрел ни биографически, ни профессионально. И в этом было наше с моими пациентами везение!

Мы искали ответы на ходу. И практика «Терапии поведением» последовательно, от простого к сложному, открывала перед нами структуру и глубины психогенеза^[2].

От симптома^[3] - к эмоции. От эмоции - к внешним обстоятельствам. От обстоятельств - к внутриличностной^[4] противоречивости и инфантилизму^[5], обусловливающим эти обстоятельства. От личностной заданности - к программирующей эту заданность Эпохе, к Культуре, к веренице пронзенных общей предопределенностью Эпох!

«Чтобы овладеть бесом, надо его назвать!»

Чтобы получить шанс свободы, я попытался понять суть и механизмы этой предопределенности.

Так «Терапия поведением» неожиданно оказалась методом исследования. Способом психологического «анализа без анализа», дающим возможность молодому врачу решать сложные психотерапевтические задачи, еще не имея достаточного жизненного и профессионального опыта. Оказалась методом, обучающим пониманию на ходу. Если только врач в психотерапии не случаен, самостоятелен, не бежит сопереживания, внимателен и вдумчив.

Пониманию того, как человек выбирает и создает мир, формирующий в свою очередь его самого,... пониманию мира сил, движущих и управляющих переживанием, поведением, работой мозга человека и всей жизнедеятельностью его тела (организма),... иначе говоря, пониманию мотивации^[6], психосоматогенеза^[7] страдания и структуры личности, которую я воспринимаю как «индивидуальный способ меняться и менять этот свой способ меняться»,... то есть пониманию сути того, что «Терапия поведением» мне открыла, посвящена следующая моя книжка- «Залог возможности существования^[8]».

Думаю, что человек выражается тем, как он умеет быть благодарным - как он созерцает, выбирает, радуется и негодует, что бережет, что рушит, тем, как умеет помнить то, что у мира взял, откуда он, чьей надеждой и мукой сотворен и ращен... Человек выражается тем, как благодарность побуждает его быть, и чаще бывать - счастливым. Не тем, что говорит и пишет, но - способом жить.

Эта и следующая книжки, отражение моего стиля жить в тот период, когда я как психотерапевт складывался.

М.Л. Покрасс

28 апреля 1997 года, Самара.

ПРОСТРАНСТВО ПСИХОТЕРАПИИ  (предисловие ко второму изданию)

Книжка по-прежнему адресована не только профессионалам - психотерапевтам, практическим психологам, воспитателям, врачам, общественным деятелям и философам, но, как и первая, всем, умеющим заботиться о себе, думать и понимать.

И тем, уже болеющим людям, кто увяз в борьбе с собственными тревогами, страхами, «паническими атаками», фобиями^[9] и навязчивостями. И всем, кто испытывает трудности во взаимоотношениях со своими чувствами, настроениями - эмоциональными состояниями. Тем, кому трудно с собой и другими.

Всем тем здоровым и успешным, кто стремится быть эффективнее в человеческих отношениях, хочет быть точнее, внимательнее, бережнее, лучше понимать себя и других, уметь при случае и себе, и им помочь.

Практика Терапии поведением всегда озадачивала и озадачивает вопросами. Новые главы книжки - попытка отвечать на эти вопросы.

Непризнание родителями друг друга и формирование искаженной картины мира невротика, его внутреннего конфликта. Инфантилизм взрослых и разрыв ими содержательных отношений с детьми и между собой. Динамика всеобщего, индивидуального и индивидуальнейшего в процессе самостроительства личности. Влияние нравственного чувства, его развития и задержки развития на отношения воспитателей и воспитанников, студентов и преподавателей, детей и родителей, на характер отношений в группе, на сотрудничество участников психотерапевтического процесса. Формулирование основных принципов подхода Терапия поведением. На эти вопросы мы отвечали, работая с одаренными подростками, их преподавателями и родителями в программе раскрепощения творческой инициативы подростка.

Об этом глава: «Гадкий утенок» - принципы Терапии поведением в работе с одаренными подростками.

Наши пациенты опасны сами себе! Это сначала казалось невероятным, потом удивляло, но за сорок восемь лет терапевтического сотрудничества наконец убедило в том, что собственное их (пациентов) внимание к своей неосознаваемой жизни не сулит им ничего хорошего. Зато грозит их собственным осуждением, беспардонным стремлением переделать, сломать себя, перепоручить чужому вниманию и произволу. От этого любая попытка вмешаться в свою неведомую им жизнь, приблизиться к ней - «разобраться в себе», «понять себя»... оканчивается для них неудачей или приводит к результатам, прямо противоположным желаемым. Решению вопроса, как сделать встречу с психотерапевтом безопасной для обратившегося за помощью не только в реальности, но и в его предчувствии, как помочь ему самому стать безопасным для себя, посвящена глава: О бережности в психотерапии.

Терапия поведением - метод работы весьма активный. Активности он требует и от пациента. И пациенты, воодушевленные наглядной успешностью собственных усилий, в эту активность охотно втягивались. Но меня поначалу обескураживали, а потом очень озадачили пациенты, которые ничего не делали для решения тех задач, якобы ради которых обратились ко мне, ничего не делали ради себя. Зато ради меня, а точнее, ради моей похвалы, моего внимания, совершали чуть только не чудеса героизма в преодолении любых трудностей на пути к целям, которые ставил перед ними я. Многие годы терапевтического сотрудничества с этими людьми, которые теперь составляют большинство моих пациентов и клиентов, вылились в работу, изложенную в главе: Мир демонстранта и задачи психотерапии.

И, наконец, завершает книжку глава: Терапия HOMO MORALIS или из яйцеклетки - в человека. Терапия поведением и проблемы психотерапии в российской провинции (исследуя историю, современное состояние и перспективы развития психотерапии в Самаре). В ней я пытаюсь проанализировать тот практический, теоретический и нравственный путь, который проделал я как психотерапевт и самарская психотерапия со времени, когда еще студентом я с ней впервые соприкоснулся в 1963 году. Думаю, этот путь для психотерапевта российской провинции типичен.

Новая книжка перестроена, переработана для удобства чтения и понимания в соответствии с логикой освоения Терапии: от практики лечения фобий к обобщению и от обобщения снова к практике. В отличие от предыдущего издания Терапии поведением, я в этот раз не стал выделять письма В. Лаутербаху^[10] и P.A. Зачепицкому в отдельные разделы. А включил куски из этих записок в текст там, где они, по-моему, помогают пониманию способа терапевтической работы более всего.

Новые главы выражают мое движение к все большему пониманию Терапии поведением как Терапии HOMO MORALIS.

Читатели первого издания этой книжки, не имеющие медицинского образования, часто жаловались мне на то, что в ней много непонятных для них слов и что это затрудняет чтение и понимание. Многие даже потрудились принести мне списки этих «непонятных слов». Их труд не пропал даром. Благодаря им, я все найденные читателями специальные термины и «трудные» слова попытался в этот раз разъяснить в сносках.

Чем дальше, тем больше все, о чем здесь рассказываю, я ощущаю результатом нашего совместного творчества и труда со всеми моими пациентами, клиентами, учениками и коллегами.

Хотел бы, чтобы каждый из вас принял эту книжку, как мою благодарность вам!

ТЕРАПИЯ ПОВЕДЕНИЕМ Методика для активного психотерапевта и для всех, ищущих выхода

ТЕРАПИЯ ПОВЕДЕНИЕМ  (практика лечения фобий)

 ВВЕДЕНИЕ

В этой и следующей главах подробно излагается система мероприятий, используемых для лечения неврозов с обсес-сивно-фобической^[11] симптоматикой^[12] в амбулаторных условиях психоневрологического диспансера.

Описываются особенности поведения пациента, которые способствуют возникновению и фиксации обсессивно-фоби-ческой симптоматики и без которых эта симптоматика не может сохраняться.

Обнаружением этих особенностей определяются задачи психотерапевта по перестройке поведения пациента.

Эти задачи сводятся к устранению в поведении пациента всего, что обусловливает и закрепляет болезнь и к организации нового стереотипа поведения, препятствующего развитию и фиксации обсессивно-фобических расстройств.

Подробно излагаются принципы, на которых строится такая организация нового поведения.

Перечисляются задачи, последовательно возникающие в процессе терапии. Они определяются актуальной для пациента динамикой клинической картины невроза под влиянием лечения.

Подробно описываются этапы терапии, в ходе которых эти задачи разрешаются.

После последовательного изложения сущности и содержания всех этапов психотерапии, на конкретных примерах показывается, как она осуществляется практически.

Прослеживается динамика клинической картины невроза в процессе терапии (различные варианты).

Исследуется история создания подхода «Терапия поведением». Анализируются особые случаи реагирования на те или иные приемы терапии.

26.01.1975 г. Куйбышев (январь 1997, Самара)

ИСТОРИЯ МЕТОДИКИ

Методика^[13] складывалась долго и постепенно, прежде чем обрела тот систематизированный вид, в котором Вы с ней познакомились.

В целом она является с одной стороны результатом последовательного осмысления моего способа жить, а с другой следствием анализа поведения пациента и врача в случаях терапевтических неудач и, напротив, непредвиденных спонтанных или наступивших в результате лечения успехов.

Страдание - симптом несостоятельности

Благоприятствующая развитию жизнеспособного, общественно и личностно необходимого, способствующая скорейшему отмиранию традиционно сковывающих развитие, предвзятых, опасливо стесняющих самореализацию личности явлений социальная тенденция, под влиянием которой я складывался, трансформировалась во мне как человеке и враче в отношение к страданию как к доказательству несостоятельности, которое необходимо предупредить, срочно устранить, или хотя бы превратить в творческую силу, способствующую достижению здоровья, радости, счастья, и тем разрушающую самое себя - страдание.

Не только демонстрировать страдание, но и страдать без перспективы одолеть причины страдания для меня стыдно.

Особенности отношения в семье родителей, несколько месяцев, проведенных в больнице в семилетием возрасте, вырвавшие меня из привычной среды сверстников, частая смена школ до 11 лет, рвавшая глубокие контакты с одноклассниками, и направляемое родителями чтение преимущественно классики, русской и зарубежной, привили очень рано проявившийся сознательный интерес к субъективному в человеке (в себе и в других), привычку к постоянному и уже не мешающему непосредственности, самонаблюдению, открыли мне боль других, научили сочувствованию.

Отдельные особенности привычного для меня способа реагирования на трудности или болезни послужили для разработки элементов II этапа терапии.

Когда в 7 лет врач, выписывая меня (после первой ревматической атаки) из больницы, предупредил маму, видимо не заметив моего присутствия, что в 14 или 18 лет я от порока сердца умру, отец вывез меня зимой в деревню и заставлял проходить вместе с ним на лыжах по подмосковным заснеженным ельникам по 10-15 километров. Я валился с ног и был счастлив, что смог, могу!

Отсюда обучение выявить свои возможности при столкновении с неизбежной опасностью, действительный размер которой можно узнать только практической проверкой.

В детстве меня не миновала мистическая настроенность.

Надеясь упредить строгость отца и избежать ее, я, перед тем, как войти в дом, заклинал себя примерно так: «Накажут! Опять накажут! Накажут!». Создавалось впечатление, что заклинание помогало.

В действительности искренняя готовность к наказанию или устраняла необходимость в нем, или снижала мою эмоциональную реакцию на него.

Так возникла привычка готовить себя к опасности, предварительно пережив ее преувеличенно, и способ устранять не поддающиеся подавлению яркие и нежелательные переживания, давая им волю, усиливая, с тем, чтобы пережить их, пусть ярче, но быстрее.

Это внутреннее поведение с собственным переживанием трансформировалось в прием - «сосредоточение на навязчивости».

В 14 и 18 лет, следуя предсказаниям врача, я ждал смерти.

Эту ятрогению^[14] переболевал трудно.

Анализ ее помог мне потом в понимании роли оформляющих и провоцирующих факторов.

Выпутавшись в 26 лет из собственного невроза, который манифестировал^[15] за 3 года до того, я на себе уяснил психогенез и психотерапию (собственную) невроза.

Это был 1969 год, тогда же окончательно сложились первые три этапа методики психотерапии.

 Мои учителя

В период создания методики как медицинского средства (в отличие от моего способа реагирования) случаи терапевтических успехов и неудач осмыслялись с точки зрения моего понимания психологии обсессивно-фобического синдрома^[16] и невроза, как психогенного заболевания. Результатом этого анализа стали отдельные элементы методики. Кроме того, меня всегда интересовали физиологические механизмы наблюдаемых явлений.

Мои учителя в общей медицине практически были ориентированы традиционно соматогенно. Но с первого дня учебы в институте я слышал тезис о том, что «лечить следует не болезнь, а больного человека». Изучению истории его жизни требовалось уделять должное внимание. Но глубокой практической связи между этой историей, ее субъективным переживанием, болезнью и практикой лечения я тогда не понимал.

С казуистикой^[17] шоковых психотравм^[18], приводящих к тяжелой болезни и даже смерти, и случаями психогенных «чудесных исцелений» меня знакомили, и они произвели на меня значительное впечатление.

Впервые с практически серьезным пониманием связи между переживанием и болезнью вообще я столкнулся при изучении отечественной физиологии (И.М. Сеченов, Н.Е. Введенский, A.A. Ухтомский, В.М. Бехтерев, И.П. Павлов) и, особенно, знакомясь с кортико-висцеральной^[19] теорией K.M. Быкова, исследованиями М.К. Петровой, H.A. Попова, работами А.Г. Иванова-Смоленского. Кафедру нормальной физиологии в Куйбышевском медицинском институте, где я учился на лечебно-профилактическом факультете, возглавлял профессор, член-корреспондент Академии наук СССР М.В. Сергиевский. Тогда же я получил представление о роли ретикулярной формации^[20] в высшей нервной деятельности.

Медицинская психология и психология вообще в институте тогда не преподавалась, но мне пришлось читать вышедшую в 1941 году монографию по психологии (С.Л. Рубинштейн).

Петр Фадеевич Малкин

В 19 лет, то есть на третьем курсе мединститута, я поступил на работу санитаром в психиатрическую бригаду станции скорой помощи. А в 1964 году перешел «медбратом» в психиатрическую клинику Куйбышевского мединститута, которую возглавлял совершенно незаурядный врач и ученый, профессор Петр Фадеевич Малкин.

Работа в его клинике, общение с ним в значительной мере складывали меня, как врача. Под его влиянием я открывал для себя значение личностного в болезни, впервые столкнулся с неврозами, понял их, как психогенное заболевание (в отличие от соматогенного). Он же в 1969 году одобрил мое занятие фобиями и первый поддержал мое, тогда еще робкое, ощущение, что я нашел что-то новое, и что мой подход имеет право на существование. В декабре 1969 года, принимая меня у себя дома, он сформулировал тему моей работы: «Клиника и терапия некоторых невротических состояний с синдромом навязчивости», настоял на том, чтобы я систематизировал результаты лечения, и рекомендовал начать читать литературу по теме, «не боясь исказить свое понимание чужими тенденциями», и предложил список литературы.

В этой же беседе, длившейся около трех часов, он изложил мне стройную систему своих взглядов на невроз, агностический (подкорковый) и гностический (кортикального генеза) страх, на навязчивость, на личность, предрасположенную к неврозу. Изложил свои представления об ипохондрическом неврозе. Дал несколько общих советов по терапии.

В феврале 1971 года Петр Фадеевич Малкин представил мой доклад на обсуждение Куйбышевского отделения Всесоюзного общества психиатров и невропатологов, где вновь дал одобрительный отзыв о методике.

В институте имени В.М. Бехтерева и о знакомстве с бихевиоризмом

В сентябре - октябре 1972 года я был на специализации в отделении неврозов Института им. В.М. Бехтерева в Ленинграде, где сделал доклад о методике на заседании, возглавляемом академиком В.Н. Мясищевым.

Там я познакомился с диссертацией Е.К. Яковлевой, посвященной неврозу навязчивых состояний. В беседах с сотрудниками института окончательно уяснил и разделяю теперь понимание психогении школой Мясищева. Отсюда представление о внутреннем конфликте личности, о внешнем конфликте. Там же было окончательно сформулировано содержание двух последних этапов психотерапии. Об их отличии от психотерапии по Мясищеву я скажу ниже.

В институте им. В.М. Бехтерева от профессора С.С. Либиха я впервые услышал и о Франкле, и о бихевиористской терапии. Видимо ее Вы имеете в виду, говоря о методике «оперантного обучения». Этот термин впоследствии я встречал в монографии Ярошевского «Психология в XX столетии» и в книге чешских авторов Р. Конечного и М. Боухала «Психология в медицине». Обе книги прочел в прошлом (1975) году.

Зная о «парадоксальной интенции^[21]» только со слов тех, кто ею не пользовался на практике, я и теперь имею о ней, к сожалению, смутное представление. И не знаю, отличается ли она чем-либо от моего приема «сосредоточения на навязчивом переживании с прекращением борьбы с ним, и, напротив, с попыткой его удержать сколько возможно долго».

Принципы бихевиористской терапии мне теперь знакомы по литературе и, если я их верно понял, практически очень сходны с теми принципами, на которых строится поведение на втором этапе терапии. При этом, если я верно представляю себе их терапию, они недоучитывают личностную установку пациента, систему ценностей, содержания сознания: мнения, взгляды пациента на болезнь, на себя, на жизнь. То есть иначе относятся к той реальности, которую психология рассматривает в категориях «образ», «общение», «мотив», «индивид-личность», а тем самым редуцируют и категорию «деятельность». Впрочем, я недостаточно знаком с их методикой, чтобы говорить о различиях с уверенностью.

Евгений Николаевич Литвинов

Возвращаюсь к разговору о происхождении методики и моем ученичестве.

В 14 лет я познакомился с хатха-йогой. Занимался асанами и дыхательной гимнастикой. С 17 лет - аутотренингом. С 18 лет начал практиковаться в гипнотизировании.

В последнем мне помог известный в Куйбышеве врач Е.Н. Литвинов, профессионально занимавшийся гипнозом, разработавший свою методику «гипнотизирования с дифференцировкой», помогающую добиться снижения внушаемости пациента и его независимости от персоны врача^[22].

Евгений Николаевич предоставил мне возможность лечить гипнозом его пациентов, когда я учился еще на втором, третьем, четвертом курсах института. Под его руководством я постигал сущность взаимоотношений, возникающих между гипнотизатором и гипнотизируемым, перипетии раппорта^[23].

ПОВЕДЕНИЕ, БЕЗ КОТОРОГО ФОБИЙ... НЕТ

Анализ поведения страдающих неврозом с обсессивно-фобической симптоматикой позволяет выделить некоторые, общие для всех пациентов этой группы особенности поведения.

Лечебная практика показывает, что

- устранение некоторых из этих особенностей препятствует развитию обсессивно-фобических расстройств, а

- появление этих черт поведения при других неврозах способствует возникновению и развитию названных симптомов.

Изложенное наблюдение позволило сделать вывод, что эти особенности (наличие которых способствует, а устранение препятствует развитию и фиксации обсессивно-фобической симптоматики) являются непременным условием развития и фиксации обсессий^[24] и фобий при всех неврозах.

Устранение этих особенностей поведения приводит к ликвидации обсессивно-фобического синдрома.

ОСОБЕННОСТИ ПОВЕДЕНИЯ, ОБУСЛОВЛИВАЮЩИЕ

 И ЗАКРЕПЛЯЮЩИЕ ОБСЕССИИ И ФОБИИ

Вот эти особенности.

1. Первая - заключается в отказе от такой практической деятельности, в ходе которой человек мог бы приобрести собственный опыт, обнаруживающий необоснованность навязчивого переживания, обесценивающий это переживание.

Первая особенность поведения страдающих неврозом с обсессивно-фобической симптоматикой - отказ от действий вопреки страху.

Не выясняя действительных причин своей тревоги, будущий пациент избегает всего, что служит для нее поводом. А необходимое для устранения этих причин поведение подменяет снижающими тревогу защитительными ритуалами.

В результате такого поведения переживание остается субъективно обоснованным.

Но субъективно обоснованное переживание страха еще не является навязчивым.

Женщина боится мышей, избегает их, заводит кошку, но при этом остается здоровой.

2. Для того, чтобы субъективно обоснованное переживание стало навязчивым, необходимо, чтобы оно по каким-то личностно значимым критериям было нежелательным.

Эта личностная неприемлемость переживания обусловливает следующее проявление в поведении, необходимое для превращения переживания в навязчивое.

Вторая особенность поведения страдающих неврозом с обсессивно-фобической симптоматикой заключается в попытках, не действуя вопреки субъективно обоснованному переживанию, устранить его волевым усилием («отвлечься», «не думать», «взять себя в руки», «убедить себя»). В результате переживание становится навязчивым.

Женщине стыдно бояться мышей и она, избегая их, старается прогнать страх. Страх тогда нарастает. Женщину пугает уже и писк, и шорох, и дыра в том месте, где проходит водопроводный стояк и так далее.

ВЕРХОМ НА СТРАХЕ

(Задачи. Последовательность и условия решения)

Врачу удобнее разрешать терапевтические задачи в той последовательности, в которой они вызывают максимальную заинтересованность у пациента (это тогда основа сочувствования!).

Эта заинтересованность определяется актуальным для него (пациента) состоянием в момент начала лечения, а в дальнейшем динамикой невротического синдрома в процессе лечения.

Практически, последовательно разрешаются следующие задачи:

1. Устранение обсессий в переживании пациента, то есть их дезактуализация^[25] и последующее прекращение.

2. Устранение проявления обсессий в поведении. Сначала выявление особенностей поведения, способствующих их развитию и фиксации. Затем устранение этих особенностей. Организация поведения, не допускающего возникновения и фиксации обсессий.

3. Устранение исходных в неврозе, эмоциональных и вегетосоматических^[26] расстройств, скрывающихся за актуальной для пациента обсессивно-фобической симптоматикой.

4. Актуализация внешнего конфликта и поиск вместе с пациентом стратегий и тактик его разрешения.

5. Актуализация внутреннего конфликта, предрасполагающего к возникновению типичных для данной личности внешних конфликтов.

6. Освоение пациентом стратегий продуктивного использования личностных индивидуальных особенностей. Разрешение внутреннего конфликта.

Для решения первой задачи необходимо

1. Обратить внимание пациента, что прекращение им попыток устранить субъективно обоснованное переживание волевым усилием не ухудшает его состояния, не ведет к вредным для пациента последствиям.

Пациент часто убежден, что только благодаря таким попыткам он «еще держится»: не сходит с ума, не кончает жизнь самоубийством, хоть под утро, но засыпает, и так далее. Он считает, что прекращение «борьбы» грозит ему большими мучениями и поэтому «борется», изматывая себя.

3. Показать пациенту, что прекращение таких попыток облегчает состояние, ослабляет навязчивое переживание. И что, напротив, «борьба» с субъективно-обоснованным переживанием делает его навязчивым.

4. Показать пациенту, что специальное удерживание навязчивого переживания - сосредоточение на нем - не усиливает, а ослабляет навязчивость. «Показать» означает здесь дать опыт, дать почувствовать, пережить, проверить.

5. Обратить внимание пациента на то, что его переживание является субъективно обоснованным, и останется таким до тех пор, пока он не приобретет собственного опыта (а не логических доказательств), показывающего с достаточной убедительностью необоснованность мучающего переживания.

Для разрешения второй задачи необходимо

Помочь пациенту так организовать поведение, чтобы он убедился в необоснованности навязчивого переживания, то есть приобрел соответствующее практическое знание, соответствующий собственный опыт.

Поведение, демонстрирующее пациенту безосновательность или безопасность навязчивого переживания, создает условия для его устранения.

В случае фобий поведение вопреки страху рождает опыт, убеждающий в необоснованности страха и приводящий к его исчезновению.

«Критика», о которой принято говорить при наличии фобий, основана на знании теоретическом, не подкрепленном собственным опытом. Такая «критика» поэтому не способна мобилизовать пациента, когда надо действовать вопреки страху, и в этом случае по поведенческим проявлениям не отличается от критики при сверхценной идее.

Исходя из вышеизложенных задач, врач строит терапию невроза, основанную на перестройке поведения, в ходе которой эти задачи последовательно разрешаются.

Лечебный процесс можно разделить на следующие этапы.

ЭТАПЫ ТЕРАПИИ

0. Подготовительный этап (врачебный)^[27]

В него входят следующие мероприятия.

1. Соматоневрологическое обследование.

2. Тщательное знакомство с психопатологической картиной невроза.

Особое внимание уделяется:

- выявлению исходных (тех, на основе которых формируются остальные) и самых значимых для пациента навязчивостей,

- проявлениям навязчивостей в поведении,

- выявлению особенностей поведения, способствующих фиксации навязчивостей.

3. Детальное знакомство с историей развития болезни. Выявляются:

- Предшествовавшие манифестации^[28] обсессивной симптоматики, соматовегетативные^[29] и эмоциональные неполадки;

- особенности манифестных проявлений обсессивно-фобического синдрома;

- динамика этого синдрома в процессе болезни.

Подробно выясняются обстоятельства, предшествовавшие и сопровождающие возникновение и развитие болезни.

Отдельно выявляются оформляющие и провоцирующие факторы.

4. Знакомство с личностью пациента.

По возможности выясняются:

- характеры родителей,

- особенности взаимоотношений в семье родителей,

- особенности воспитания пациента в детстве и его последующего формирования.

Выявляются конституциональные особенности психического и соматического склада пациента.

Особое внимание уделяется выявлению акцентуированных черт личности (демонстративность^[30], сензитивность^[31], педантизм^[32], тревожная мнительность и так далее).

Специально выявляются индивидуальные морально-этические нормы пациента, шкала их значимостей.

Изучается степень соответствия поведения прокламируемым и реально значимым для пациента нормам, адекватность самооценки.

Врач знакомится с особенностями поведения в различных жизненных ситуациях. Пытается уяснить для себя характер соотношений интеллектуальных и эмоциональных функций^[33] (мыслительный, художественный склад).

5. Отдельно (кроме знакомства с обстоятельствами жизни вообще) исследуется и тщательно анализируется настоящая социально-бытовая ситуация.

Последнее, при достаточном знании пациента, дает возможность предположить сферу жизни, в которой может проявляться внешний конфликт.

Подготовительный этап имеет целью тщательное знакомство с личностью пациента, его обстоятельствами и болезнью.

Практически подготовительный этап продолжается на протяжении всего лечения, в ходе которого уточняется и корригируется представление врача о пациенте.

Информация собирается в изложенной последовательности.

Соматоневрологическое обследование проводится в соматических поликлиниках и стационарах, направивших пациента.

Другие интересующие врача сведения о состоянии, жалобах, истории страдания, жизни пациента и его обстоятельствах получаются из наблюдения за поведением и особенностями реагирования пациента и из беседы с ним, ведущейся обычно по ходу чтения записки, которую пациент пишет до прихода на первый прием.

Беседа по записке используется, кроме прочего, для «нащупывания», как при ассоциативном эксперименте, сферы и характера внешнего и внутреннего конфликтов.

В ходе этой беседы психотерапевт строит гипотезу о внешнем конфликте. Пытается выявить его конкретное содержание, характер (факторы, выявляющие амбитендентность^[34] и так далее).

Врач пытается «нащупать» внутренний конфликт, выявить причины, в силу которых он возник и существует.

В этой беседе врач стремится не углубить «вытеснение» конфликта и бережно способствовать его актуализации.

Бесед с родственниками и людьми из ближайшего окружения пациента, врач старается избегать. Этим подчеркивается самостоятельность, взрослость, независимость и одинокость пациента. А также конфиденциальный характер его отношений с врачом и кабинетом (другими пациентами в группе).

Отступления от этого правила возможны в исключительных случаях, только по настоянию пациента и в его присутствии.

Беседы с родственниками без ведома пациента допустимы только при уже сложившемся и чрезвычайно доверительном отношении пациента к врачу, и когда между ним и врачом установлены прочные отношения партнерства.

  I. Первый этап терапии. Этап мотивирования -  формирования саногенной^[35] установки

Это этап мобилизации воли пациента к выздоровлению. Выявление, актуализация или создание саногенной установки.

На этом этапе диагностируется установка.

При наличии саногенной установки выявляются значимые цели, которые ее активизируют, мобилизуют личность для лечения.

При отсутствии установки на выздоровление первый этап является самым сложным. Не завершив его, нельзя приступать к следующему.

С 1971 года этот этап обычно проводится в присутствии нескольких, уже участвующих в терапии пациентов и демонстративно записывается на магнитофон. Врач без халата.

Задачи этого этапа следующие.

1. Установление контакта (оптимальной дистанции) пациента с врачом и группой, ввод пациента в группу.

2. Сохранение личностной независимости пациента от врача.

Для этого:

- активность врача начинается только после того, как он нашел в пациенте то отличное, особое, свойственное тому, что он (врач) как человек безусловно признает и хочет поддерживать;

- врач настораживает пациента и оберегает того от исповеди перед собой - незнакомым человеком (первая беседа при других пациентах, демонстративное включение записывающего беседу магнитофона, врач, как и другие, чужие люди, без халата);

- врач побуждает пациента к активной защите собственных, даже вредных позиций, к сознательному сопротивлению активности врача.

Такое сопротивление открывает пациенту возможность ответственного выбора.

Чутко устанавливая в это время подлинный эмоциональный контакт, врач нарочито скрывает все внешние проявления доброжелательности.

При малейших проявлениях эгоцентризма - демонстрирует пациенту незаинтересованный, подчеркнуто «холодный прием».

Собственным своим реагированием врач поддерживает типичный для пациента конфликт с ним (контролируя этот конфликт).

Независимым своим поведением и другими специальными приемами врач вынуждает пациента искать подход к себе (врачу) и другим участникам психотерапевтического сотрудничества.

Врач знакомит пациента с принципиальным расхождением его (пациента) концепции болезни со своей

концепцией (врача). Это противоречие констатируется «необоснованно», априори, то есть утверждается до подтверждения объявленного разногласия изучением, например, биографии.

Пациент оказывается перед необходимостью выбора принять врача таким, какой он есть, или отказаться от него.

Так он научается актуализировать собственную заинтересованность и признаваться в ней партнеру.

Позже ему придется осуществить тот же выбор в отношении себя самого и своего окружения. Научиться осваивать свою необходимость, обретать свою свободу.

3. Обеспечение максимальной защищенности, безопасности для любых имеющихся свойств и стратегий пациента, для этого:

- пациент предупреждается о необходимости отказаться от попыток себя «переделать»:

«Это не только безнравственно, но и невозможно!» «Все, что в вас есть живого, прячется от таких ваших усилий»;

- демонстрируется и объясняется отказ врача от попыток «переделывать» пациента:

«Когда ребенок научается писать, он не переделывается, но обретает новые умения». «Тот, кто хочет переделаться останавливается в развитии в тот момент, когда к этому приступил. Тот, кто стремится остаться прежним, под влиянием обстоятельств взрослеет, меняется! Первая ваша задача - научиться беречь себя от собственного насилия!».

4. Диагностика установок, направленностей, мотивов пациента, знакомство с его концепцией болезни, начатые на подготовительном этапе, здесь становятся основным условием работы.

5. Собственно мотивирование терапии: мобилизация воли пациента на сотрудничество в излечении.

Мотивирование достигается выявлением всего,

- чем ГРОЗИТ выздоровление,

- что необходимое пациенту ДАЕТ болезнь,

- что она (болезнь) ОТНИМАЕТ,

- что СУЛИТ выздоровление.

Само страдание не является достаточным мотивом для достижения выздоровления. Оно мотивирует активность пациента только до облегчения, за которым следует самоуспокоение и срыв.

Мотивирование проникает всю терапию и приводит к формированию саногенной установки.

Саногенная установка оказывается сформированной, когда положительные перспективы, получаемые с выздоровлением, становятся и ощущаются пациентом существеннее потерь, приносимых утратой болезни.

Существенно, что и перспективы и потери важны, во-первых, моральные, а только потом физические.

На протяжении всех этапов лечения врачу необходимо поддерживать активность установки на выздоровление, не давая угаснуть интересу к тем целям, ради которых пациент предпринимает труд лечения.

АКТИВИЗАЦИЯ ИЛИ СОЗДАНИЕ

САНОГЕННОЙ УСТАНОВКИ^[36]

На этом этапе распознаются установки, способствующие и препятствующие устранению невротической симптоматики.

Установки, осуществлению которых невротическая симптоматика мешает, используются для создания саногенной установки.

Установки, реализации которых невротическая симптоматика способствует, психотерапевт в ряде случаев стремится разрушить.

Для этого обнажает, обостряет их противоречия установкам, связанным с основными ценностями этой личности, главными в этот момент. В том числе и их противоречие с демонстративными претензиями: желанием считать себя и казаться добрым, честным, мужественным, волевым, властным в себе и так далее.

Но чаще психотерапевт, показывая, как симптом препятствует осуществлению важных человеку установок, помогает пациенту найти другие средства осуществления установки, фиксирующей симптоматику. Новые средства, таким образом, заменяют симптом, обращая его в «невыгодное» явление.

Для активизации саногенной установки врач помогает пациенту уяснить, прочувствовать, какими последствиями ГРОЗИТ тому невротическое поведение, какие результаты этого поведения уже наметились и неминуемы в дальнейшем.

Длительность предварительного безуспешного лечения медикаментами, тяжесть состояния в момент прихода к врачу, понимание неизбежных результатов САМООБЕРЕГАНИЯ (изменившегося щадящего себя поведения^[37]) способствуют созданию и активизации саногенной установки.

Цели, активизирующие уже существующую нужную установку, вытекающую из других установок, не «ставятся перед пациентом», а только актуализируются - выявляются из тех целей, которые у него есть. Четче определяются в качестве направляющих.

Врач помогает эти цели выявить, принять их необходимость. Обнаружить возможность достижения, несмотря на болезнь, вопреки болезни, в процессе выздоровления и после выздоровления.

Основной тезис: выздоровление наступает в процессе достижения значимых, необходимых целей.

Врач никогда не позволяет себе прямой агитации. Словесное формулирование желанных возможностей снижает напряженность эмоциональной заинтересованности в выздоровлении, когда она есть. И тем более снижает, чем точнее, полнее, выразительнее формулировки.

Возможности должны предчувствоваться, а не называться!

Знание убивает чувство и хорошо только в планировании действий или в подведении итогов, когда чувство реализовано.

Пациент просит, требует уверений, врачу следует от них уклониться, и не уверять, но уверить.

Тезис: «жаждущий ищет в пустыне колодец не потому, что он есть и есть гарантии его найти, а потому, что без воды не может и хочет пить».

В случае отсутствия установки на выздоровление агитация отталкивает пациента, ставит врача в зависимое положение ищущего приятия. «То, что пихается в рот, наталкивается на сжатые зубы».

Всегда для лечения необходимо, чтобы пациент добивался врача. Заинтересованность врача под сомнение не ставится. Пациент же тем энергичнее работает, чем больше вкладывает в лечение собственных сил.

Здоровье, как самоцель, активизирует установку только при большой остроте страдания и только в начале лечения, до первого улучшения. Потом эта цель не действует, теряя актуальность. И пациент снова скатывается на исходный уровень. Страдание требует только облегчения, но не выздоровления.

Движущие цели находятся в жизни, вне состояния пациента.

Первый этап не подготавливает, а проходит красной нитью, через все лечение.

Этапы вообще проникают друг в друга.

II. Второй этап. Освоение нового поведения

На этом этапе собственно лечения симптоматики невроза поведением пациент обучается самостоятельно устранять навязчивости в переживании сосредоточением на них, приобретает опыт поведения, демонстрирующий ему необоснованность фобий и его независимость от прочих навязчивых переживаний.

Он осваивает поведение, устраняющее симптоматику невроза.

Суть такого поведения в его выявляющем возможности пациента, убеждающем и обучающем характере. Причем всякое улучшение состояния «поощряется» облегчением условий, а ухудшение «наказывается» их усложнением и лишением личностно значимого.

«Поощрение» и «наказание» применяет сам пациент!

Этот этап терапии оказывается более успешным, если в ходе его пациент переживает ярко эмоционально окрашенный эпизод освобождения, независимости от болезненного переживания - «открытие», что он сам может устранить болезнь.

Схема поведения, предлагаемого пациенту, приспосабливается к его индивидуальнымособенностям.

При лечении фобий ипохондрического^[38] содержания используются физические нагрузки, групповые многокилометровые загородные прогулки и двухдневные походы, в ходе которых пациенты выявляют свои физические возможности.

В особо тяжелых случаях, когда пациент чрезвычайно ярко переживает навязчивость и трудно вызвать внимание к рекомендациям врача, начало обучения проводится на фоне действия введенного внутривенно раствора амитала натрия, в фазе эмоциональных сдвигов^[39].

Второй этап завершается клиническим выздоровлением и приобретением навыков поведения, препятствующего возникновению и фиксации симптоматики невроза.

В некоторых случаях это приводит к спонтанной актуализации внешнего конфликта, чем и определяется необходимость третьего этапа лечения.

О ВТОРОМ ЭТАПЕ ТЕРАПИИ

В описании второго этапа терапии выражение «самостоятельно тренировались» неточно. Оно искажает существо ведения этого раздела терапевтической работы.

Здесь не было характерных признаков тренировки: постепенности, определенной закономерности наращивания нагрузок и сложностей. Не было и вынесения нагрузок из рамок обычной жизни, с целью последующего их использования и так далее.

Пациенты

- проверяли свои возможности-,

- обнаруживали стеничные^[40] способы поведения;

- преодолевая необходимые трудности, осваивали навыки поведения, препятствующие фиксации невротической симптоматики;

- угашали условно-рефлекторные связи симптоматики с окружающими их неустранимыми явлениями жизни.

В конце концов, они просто жили. Без скидок на болезнь. Чтобы в жизни, приносящей удовлетворение потребностей, обрести свои цели, свое здоровье, обрести себя.

Содержание II этапа следовало сформулировать так.

Пациенты самостоятельно по предлагаемому врачом плану

- проверяли свои возможности,

- отличали и осваивали поведение, препятствующее сохранению и возникновению невротической симптоматики,

- приспосабливались к тем обычным и усложненным условиям, в которых эта симптоматика обычно возникла и усиливалась.

Для этого они искусственно создавали себе максимально неизменные, определенные условия, то есть условия, оптимальные для приспособления.

Постоянство и неизменность этих условий заключалось только в одном существеннейшем параметре:

- за всяким усилением невротических проявлений следовало «НАКАЗАНИЕ», то есть усложнение тех условий, которые это усиление невротических проявлений провоцировали, а также увеличение срока пребывания в этих усложненных условиях;

- за всяким ослаблением невротических проявлений следовало «ПООЩРЕНИЕ», то есть облегчение условий (снижением, укорочением нагрузок и, вообще, чем угодно приятным).

Этой определенностью создавались оптимальные предпосылки для приспособления.

Этап завершался только, когда пациент:

- обнаруживал четкую зависимость своего состояния от поведения,

- чувствовал себя в состоянии через изменение поведения управлять своим состоянием,

- переживал яркое чувство освобождения от невротических симптомов и от их власти над собой.

О ТЕРМИНАХ «НАКАЗАНИЕ > И «ПООЩРЕНИЕ»

Понятия «ПООЩРЕНИЕ» и «НАКАЗАНИЕ» заменили малопонятные для пациентов термины: «положительное и отрицательное подкрепление» физиологического процесса, состояния, реакции, их психических и поведенческих проявлений. Термин «ПОДКРЕПЛЕНИЕ» взят у И.П. Павлова и имеет то же содержание.

Положительное и отрицательное подкрепления в отличие от СПЕЦИФИЧЕСКОГО могут не иметь до воздействия никакого отношения к подкрепляемому процессу (если мясо для слюнотечения - специфическое подкрепление, то поглаживание после возникновения слюнотечения - положительное подкрепление, а удар током - отрицательное, как, впрочем, и неподкрепление).

Специфическое подкрепление может быть и положительным, и отрицательным.

ПРИСПОСОБЛЕНИЕ. СПОСОБНОСТЬ

ПРИСПОСАБЛИВАТЬСЯ. УСЛОВИЯ,

СПОСОБСТВУЮЩИЕ ПРИСПОСОБЛЕНИЮ

Приспособление есть не что иное, как сохранение и развитие полезных для жизни свойств и утрата вредных.

Способность приспосабливаться

Чем развитее жизнь, живое, тем совершеннее оно приспособлено. Тем и сама способность приспосабливаться к изменениям условий у него - наиболее развита.

Условия, способствующие приспособлению

Наблюдение показывает, что приспособление наступает тем быстрее, чем неизменнее, жестче, определеннее условия, то есть, чем меньше возможность их обойти, чем они необходимее. Иначе, приспособление диктуется необходимостью условий (тем, что их нельзя обойти, что они неустранимы или непременно нужны).

С другой стороны, чем существеннее, чем необходимее потребность, тем быстрее теряются при неизменных условиях свойства, препятствующие ее удовлетворению, и быстрее, легче приобретаются и закрепляются свойства, способствующие ее удовлетворению.

Положительное и отрицательное подкрепление

Удовлетворение потребности после проявления у человека конкретного процесса, состояния или действия есть положительное подкрепление этих явлений.

Разве не есть это подкрепление то же самое, что в обучение называется «поощрением»?

Субъективно оно переживается как приятное и способствует закреплению явления.

Воздействие, приводящее к возрастанию степени неудовлетворенности потребности после проявления у индивида конкретных процессов, состояний и действий (намеченных для устранения) - есть отрицательное подкрепление явлений, и способствует их устранению, переживается неприятным.

В обучении и воспитании такое воздействие называют «наказанием».

Я занимаюсь обучением выздороветь и поэтому термины «поощрение» и «наказание» правомочны.

Последовательность специально создаваемых событий, непременная для эффективной терапии

Всегда неизменным параметром условий, которые пациент организует в процессе лечения у меня, становится

следование за желаемым процессом «поощрения», за не-желаемым ~ «наказания».

III. Третий этап. Актуализация и разрешение внешнего конфликта

Этот этап актуализации конфликта и нахождения путей его разрешения.

Актуализация конфликта, как правило, сопровождается депрессивной окраской настроения, которое нормализуется по мере разрешения конфликта и тем быстрее, чем более активна и продуктивна деятельность пациента в ходе разрешения конфликта.

Принципы поведения здесь остаются прежними. В процессе разрешения внешнего конфликта или в результате возникновения новых типичных для данного пациента конфликтов, создаются условия для выявления и актуализации внутреннего конфликта. Этим определяется необходимость четвертого этапа лечения.

Слово «тренировка» здесь тоже неуместно - правильно «разрешение внешнего конфликта».

Пациент, используя уже усвоенные на втором этапе навыки поведения, приспосабливается к той жизненной конфликтной ситуации, непродуктивное отношение к которой сделало его больным. Тягостность этой ситуации и сознание необходимости ее разрешения обычно особенно явно переживались пациентом после освобождения от манифестных^[42] симптомов. Завершение этого периода определялось приспособлением к своим обстоятельствам.

Это приспособление заключалось либо

- в принятии необходимости неизбежных обстоятельств, либо

— в необходимом изменении своих обстоятельств.

Такое приспособление и есть разрешение внешнего конфликта (таблица №6).

IV. Четвертый этап терапии. Актуализация и разрешение внутреннего конфликта. Новая личностная интеграция

Заинтересованность пациента в этом этапе лечения определяется не наличием симптоматики невроза (человек уже умеет ее устранить и не допускать ее возникновения), но тем, что жизнь для него оказывается цепью трудностей, которые проистекают не из специфики условий, а являются следствием его личных особенностей (он уже это понимает).

Время поведения последних двух этапов лечения определяется не врачом, а особенностями ситуации, в какой живет пациент.

Стечение обстоятельств, в которых у пациента возникают трудности при невозможности «ухода в болезнь», делает для него актуальной задачу продуктивного разрешения названных конфликтов.

1. Освоение отношения приятия собственных индивидуальных особенностей.

2. Поиск и осуществление способов оптимального их использования. В отличие от «борьбы с ними» и «попыток борьбы с ними».

3. Последовательное утверждение сначала индивидуалистического, а затем личностного поведения.

Личностное поведение отличается:

- естественностью,

- внутренней непротиворечивостью,

- легко признается окружающими, даже, когда противоречит их интересам, так как

- наиболее соответствует осуществлению себя данным субъектам, в данных условиях.

С 1972 года этот этап проводится в терапевтической «группе», в процессе общения пациентов между собой и с врачом, в ходе разрешения провоцируемых здесь конфликтов.

Длительность, так же как и время проведения последнего этапа психотерапии определялись актуальными обстоятельствами пациента. И иногда отстояли от второго и третьего этапов на много месяцев и даже на один, два года. У некоторых этот этап длился недели, у некоторых - годы.

Группа занимает у пациента по полтора часа два раза в неделю и, если он посещает все занятия, - 126 часов в год.

В этот период индивидуальные беседы с пациентом проводятся 1-4 раза в год.

После первых 8-10 групп занятия позволительно посещать по желанию.

О ПРАКТИЧЕСКОМ ПРОВЕДЕНИИ ЧЕТВЕРТОГО ЭТАПА

 ПСИХОТЕРАПИИ (РАЗРЕШЕНИЕ ВНУТРЕННЕГО КОНФЛИКТА)

До 1972 года последний этап психотерапии проводился:

- в личном общении врача с пациентом,

- в процессе общения пациентов в туристических походах, на прогулках, в коллективных беседах с врачом,

- в «клубе выздоравливающих пациентов», особенно в его секции застольного театра, где тот или иной драматический эпизод репетировался за столом, обсуждался, но не игрался.

Особое внимание уделялось поддержке врачом личностного поведения пациента в реальной жизни (см. ниже), когда тот приходил «за советом».

Все, сковывающее инициативное поведение, «неличностное», лишалось поддержки, отвергалось.

Эпизоды поддерживаемого органичного поведения возникали спонтанно в результате усвоения навыка (на 2-3 этапах терапии) не избегать трудностей, которые уже возникли, но разрешать их продуктивно.

В 1972 году я два месяца провел на рабочем месте в отделении неврозов института им. В.М. Бехтерева, возглавляемом профессором Б.Д. Карвасарским.

Там мне представилась возможность быть участником терапевтической группы, организованной медицинским психологом В. Мурзенко.

В декабре 1972 года я начал организацию психотерапевтических групп в своем кабинете.

С тех пор последний этап психотерапии проводится всегда в основном в группе.

Так как принципы его проведения остались прежними, то и описывать я его буду так, как он проводится теперь.

О БЕСПОЛЕЗНОСТИ IV ЭТАПА ТЕРАПИИ

В ЩАДЯЩИХ УСЛОВИЯХ

Разрешение внутреннего конфликта протекает в зависимости от тех конкретных обстоятельств, в которых протекает жизнь пациента.

В обстоятельствах, не касающихся конфликтных тенденций личности пациента, как и в окружении, щадящем его, конфликт не обнаруживается, оставаясь латентным^[42]. Тогда разрешение конфликта не является насущной необходимостью и не ощущается таковой пациентом.

Пациент

- либо прерывает посещение психотерапевтического кабинета,

- либо, посещая группу, занимается чужими проблемами,

- либо остается пассивным «слушателем».

В этих случаях попытка выявить внутренний конфликт, актуализировать его, поддерживая или провоцируя типичные для пациента внешние конфликты в группе, обижает, может вызвать бегство из группы, отказ от лечения и редко приводит к актуализации и разрешению внутреннего конфликта (только в случае очень глубокого контакта с врачом).

Спонтанная актуализация конфликта

В жизненных обстоятельствах, сложных для пациента, касающихся противоречивых тенденций его как личности, внутренний конфликт актуализируется спонтанно. Способствовать его верному осознанию легче. Его разрешение является и ощущается пациентом насущной необходимостью.

Терапевтическая тактика

В таком случае на группе в общении с пациентами и отдельно в общении с врачом провоцируются типичные для пациента конфликты, которые он, не имея возможности обойти, сбежать с группы, вынужден разрешать. В процессе их разрешения он находит новые формы поведения, приспосабливая окружающих к себе и себя к окружающим.

Одновременно пациент обнаруживает и осознает свои конфликтные тенденции, являющиеся причиной внешних конфликтов. Он изживает или подчиняет нужной ему ту из тенденций, которая является вторичной, сковывающей более глубокую, первичную, необходимую.

В результате внутренний конфликт разрешается и осознается.

Реакция окружающих на естественное поведение пациента

Пациент становится естественнее, свободнее в группе, адаптируется вне группы.

Изменяется и реакция окружающих на его поведение.

Естественное, непринужденное, внутренне непротиворечивое поведение легче принимается окружающими как само собой разумеющееся. Оно не вызывает поползновения переделать, изменить его носителя. Не вызывает обиды, даже когда противоречит интересам окружающих.

  О работе в группе. «Обострение» конфликта

В группе, как и в жизни, чаще наблюдается тенденция замять, сгладить конфликт паллиативными^[43] мерами, не разрешив его радикально. В результате конфликт сохраняется объективно дольше, в общей сложности принося больше страданий, хоть и менее ярких, но постоянных.

Обострение конфликта болезненнее, но эта боль кратковременнее. Зато изживание конфликта освобождает от необходимости претерпевать постоянную боль.

Роль врача, организующего группу, способствовать выявлению конфликта и препятствовать тенденции его замять, сгладить.

Задача психотерапевта поставить группу перед необходимостью найти способ радикального разрешения конфликта и тем самым открыть практически новый способ поведения.

Это новое поведение и ложится в основу нового отношения, которое, закрепившись повторением, впоследствии осознается.

Врач «отзеркаливает» пациенту его поведение и так «провоцирует» возникновение типичных для того конфликтов с собой и в группе.

Способствует их радикальному (а не паллиативному) разрешению.

Повторю: конфликты провоцируются «отзеркаливанием» - идущим вразрез с ожиданием пациента ответным поведением врача.

К этому поведению пациент вынужден неформально адаптироваться. В противном случае ему остается отказаться от психотерапевта.

В группе конфликты провоцируются незаметным направлением общения в то русло, в котором пациент ведет себя ошибочно и с теми пациентами, которые не уступят его необоснованным притязаниям.

Кроме того, конфликты задаются собиранием в одну группу людей с однотипными внутренними конфликтами и сходными проявлениями их в поведении.

Такая группа либо приводит к разрешению конфликта у части ее членов и изменению характера отношений в группе, либо отдельные, достаточно продвинувшиеся ее члены с изменением задач переходят в другую группу. Формируют свою - новую.

В одном помещении одновременно в группах находятся до сорока человек. Все они знакомы друг с другом. Но собираются в кружки по 6-12 человек.

Иногда кружок делится на два - три, по 3 - 4 человека, по необходимости. Иногда в новую временную группу собираются пациенты из разных основных кружков.

Редко все садятся в один круг.

Иногда собирается один кружок - функционирующая группа. Вокруг, позади него зрителями располагаются остальные.

Врач теперь чаще вне кружков - групп. Вмешивается или не вмешивается своим поведением, репликами со стороны. Иногда садится в тот или иной кружок в качестве члена группы, имеющего, в отличие от других, право в любой момент из групп выйти и прервать общение с собой.

В группе врач чаще сознательно принимает ту или иную, связанную с его профессиональной задачей роль. Реже в группе, в кружке он остается самим собой.

Первоначально (в первые две недели) перед пациентом не ставится никаких задач. Ему только сообщаются нижеследующие правила. Выполнение первых трех правил непременно.

Правила работы в группе

1. Нельзя выносить за пределы группы сплетен - сведений о других. Встретив в кабинете знакомых (не по кабинету) или родственников надо тут же (до начала любой работы) непременно сообщить об этом врачу.

2. Полтора часа, которые длится группа, нельзя ее покинуть, если пациент предварительно об этом не договорился с врачом. Уход с группы без предварительной договоренности это - отказ от лечения!!!

«В туалет надо сходить до того». «Если вы собираетесь здесь умирать, то проделать это придется, не выходя из кабинета. И не лечь после в больницу, и не пропустить следующее занятие».

«Если у вас рвота, носите с собой полиэтиленовый пакет и пользуйтесь им, как в самолете, при всех». «В кабинете нельзя принимать лекарств. Исключения возможны только по специальной договоренности с врачом (для соматически больных, которым это действительно необходимо)».

3. Нельзя браниться нецензурно и заниматься рукоприкладством!

Нарушение этих трех правил означает отказ от лечения!

Выполнение следующих правил желательно.

4. После занятия группы, во время которого пациент остался обиженным или после которого почувствовал себя хуже (такая группа обычно знаменует превращение пациента из слушателя в участника), следующее занятие нельзя пропустить.

Соблюдение этих четырех правил создает необходимые условия для взаимного приспособления в группе.

Так как бегство недопустимо, конфликты вынуждено решаются внутри группы.

5. Перед приходом в кабинет психотерапии (в день прихода) не надо принимать успокаивающих лекарств и нельзя принимать спиртного.

6. В группе нет запретных тем и вежливость не обязательна (смотри пункт «3»!). Каждый может сказать, что хочет, и перебить, помешать другому, когда хочет.

7. Нельзя заниматься посторонними делами (читать, писать, цитировать по книге, есть, курить и так далее).

Требования врача выполняются неукоснительно!

Далее пациенту предлагается наблюдать во время пребывания в группе за изменениями его объективного состояния и самочувствием. Наблюдать за изменением состояния других членов группы.

В качестве ориентиров он учится использовать внешние проявления вегетативных реакций, изменения мышечного тонуса, естественность и неестественность пантомимики, напряженность, суетливость или раскованность, свободу позы, жеста, изменения ритма и характера дыхания, тембра голоса, манеры говорить и так далее.

Наличие любой невротической симптоматики в конкретный момент рассматривается, как показатель наличия ненужной напряженности.

После того, как пациент обнаружил, что в группе и после нее его состояние меняется, то есть, что группа «действует», с ним обсуждаются связи между его поведением в группе и этим изменением состояния.

Обнаружение пациентом факта зависимости его состояния от поведения в группе дает возможность поставить следующую задачу.

Контролировать верность, адекватность, естественность своего поведения по самочувствию, степени комфортности и по объективным проявлениям напряженности, которую необходимо предупредить или снять.

Состояние без преувеличенных проявлений напряженности и отсутствие любого дискомфорта - показатель верного поведения.

Здесь врач усложняет пациенту ситуацию в группе, и пациент вынужден суметь найти способ поведения, сохраняющий нужное ему состояние.

Пример. Ко мне направили пожилую малограмотную, забитую, но незлую женщину с множеством психосоматических неполадок, часть из которых проявлялась болью.

Моя речь, как мне казалось, смутила бы ее. Поэтому я не стал разговаривать, а собрал для нее круг из восьми человек (она оказалась в нем девятой) и попросил ее найти место, «на котором ей больнее всего!»

По простоте своей женщина не артачилась, принялась старательно делать, что просил.

Когда я убедился, что пациентка следит за изменением боли в зависимости от перемещений, то остановил ее и пересадил людей в кругу так, что бедняжка вскрикнула. Теперь она не верила, а знала, что боль зависит от ее места между соседями по кружку.

Тогда я попросил ее найти «место, где не болит».

Этим она и занималась с энтузиазмом следующие четыре недели (8 занятий). На седьмом занятии она в любой группе сразу умела найти место, «где не болит».

На девятом занятии я попросил ее снова сесть, «где больнее всего». Она послушно сразу нашла требуемое место. «А теперь сидите так, чтобы не болело!».

Этим старательная, но уже немного освоившаяся пожилая пациентка занималась еще месяц. На пятой - шестой неделе умела так себя повести, что у нее «ничего не болит» на любом месте. На восьмой неделе я не мог никакими пересадками в кабинете спровоцировать появление боли у этой искренней пациентки. Вне кабинета она уже ни на что не жаловалась три недели (с шестой недели). На этом мы и поблагодарили друг друга. И расстались, так и не поговорив!

Случай этот безусловно исключительный, вынужденный забитостью пациентки и моим отчаяньем перед ее страданием. Но уж очень хорошо иллюстрирующий, как неосведомленный пациент может открывать влияние на него группы и людей вообще и использовать их себе и им во благо!

Если человеку хорошо в данный момент в группе, значит его поведение - верно.

Если после группы он чувствует себя комфортно, значит, в общем, поведение в группе было верным.

Следующая задача служит продолжением предыдущей, но уже на личностном уровне.

Пациенту предлагается постоянно в общении (в группе, с врачом, везде) искать способ непринужденного, раскованного, естественного именно для него в данных обстоятельствах, в конкретный момент поведения.

ЛИЧНОСТНОЕ ПОВЕДЕНИЕ И ЕГО РЕЗУЛЬТАТЫ

С этой целью участник психотерапевтического сотрудничества учится освобождаться от всего лишнего, демонстративного, не необходимого и высвобождать импульсивное, индивидуальнейшее, прежде непризнаваемое.

Делает это со все более тонким учетом конкретной ситуации (раскованность на пляже иная, чем на официальном приеме, непринужденность в обществе сверстников отличается от непринужденности среди старших или младших, естественность в поведении со знакомым совсем не та, что с другом, а с другом иная, чем с любимой и так далее).

На группе все можно, но нужно далеко не все!

Таким образом, ставится задача постоянно искать и находить меру своего личностного поведения в общении с другими и с самим собой в любой конкретной ситуации (первоначально в группе и с врачом, потом и вместе с тем - в жизни вне кабинета).

В каждый данный момент критерием того, что пациент нашел такой способ личностного поведения в общении, для него самого является, кроме вышеупомянутого ощущения физического и психологического комфорта, чувство иной, свободной зависимости от предполагаемых ожиданий окружающих и от их выказываемых претензий, если эти чужие претензии идут вразрез с необходимыми интересами пациента. Сохранение при этом ощущения тепла от общения с теми, от кого он так «независим» (сочувствования, синто-нии^[44]). Пациенту становится легко и уютно в группе, с врачом, с людьми вообще. Одна из пациенток назвала это «умением чувствовать себя собой».

Вторым критерием личностного поведения является изменение поведения окружающих в общении с пациентом. Они прекращают попытки его изменить, притязания на его независимость, «признают его таким, какой он есть».

Постановка такой задачи перед пациентом очень в малой степени подразумевает, что он произвольно ее осуществит, так как сам он не умеет перейти на незнакомый ему, либо только знакомый в зачатке, личностный способ поведения.

Он собственно и не знает, чего от него требуют!

Информация о стоящей перед ним задаче, с одной стороны, создает, настороженную готовность и внимательность к новому, незнакомому и неведомому в собственном поведении и самоощущении. С другой - дает возможность привлечь пациента к нужной активности, когда в личном общении или, используя группу, такое его поведение удалось выявить.

Таким образом, поначалу задача вызвать личностное поведение пациента стоит перед врачом и перед уже знакомыми с этим поведением другими членами группы. Те ее решают ради собственного удобства, так как стесненный человек стесняет всех. Сам пациент подключается к ее разрешению только на этапе закрепления уже принципиально знакомого ему поведения.

Для разрешения такой задачи врач в любой момент общения с Пациентом сам должен вести себя личностно и тонко чувствовать, реагировать поддержкой на любые проявления личностного, независимого (без демонстрации) поведения пациента. Поддерживать самостоятельное с сохранением эмоциональных связей поведение в группе.

О поведении психотерапевта

• Во время занятия группы врач постоянно следит за спонтанным возникновением личностных реакций. Указывает на них всем членам группы и тому, кому они принадлежат.

• Врач провоцирует ситуации, побуждающие пациента К личностному поведению. Поддерживает любое естественное, свободное, раскованное личностное проявление в жесте, поступке, реплике.

• Специально учитывается то, как рассаживаются пациенты внутри кружка.

• Первоначально под руководством врача, а теперь и самостоятельно пациенты умеют так рассесться и так выбрать объект внимания, чтобы это способствовало раскованности, уверенности.

• Члены группы указывают друг другу на принужденно зависимое поведение, а врач часто, кроме того, пресекает несамостоятельное поведение.

• Врач часто констатирует факт, что невротик эгоцентричен. Действительно сочувствовать не умеет. Что и его собственное страдание не вызывает искреннего, недемонстративного сострадания окружающих, что оно отталкивает их.

Жалость другого побуждает его жалеть себя еще больше. То есть страдать по поводу собственного страдания и тем его многократно усиливать, а не устранять его причину или приспосабливаться к ней.

Всем членам группы предлагается убрать все демонстративные, внешние проявления жалости, «сочувствия», «сострадания» к другим.

- Вы же считаете себя самым больным, и Вам ни до кого дела нет! Вот и не показывайте, чего нет. И, что есть, спрячьте! Другие тоже заняты только собой. Им, как и Вам до них, нет дела до Вас. Это правда. Так есть. И в кабинете неврозов естественно. То, что справедливо с Вашей стороны, справедливо и по отношению к Вам. Вы и они пришли сюда лечить себя, а не Вы их и они Вас. Не ждите их сочувствия. Его нет. Не показывайте сочувствия им. У Вас его тоже пока нет. Не берите на себя моих психотерапевтических задач! Осуществляйте свои! Это я использую их для лечения Вас, а Вас для лечения других. Итак, не жалейте (не демонстрируйте жалость). А другим я не позволю жалеть Вас. Это вредно.

Возникает вопрос, а что же делать?

- Если нечего делать, сидите и молчите, как сидели бы на уединенной скамейке и заброшенном уголке осеннего парка, углубившись в себя.

Просидеть полтора часа молча вместе с другими людьми, не требуя от себя опеки других, речевой продукции, в большинстве случаев полезное и глубокое общение.

В последнее время во время приема и на группе используется музыка, характер который варьируется в зависимости от задачи, особенностей пациентов и состава групп и актуальной ситуации. Пока она выбирается интуитивно врачом и тонко чувствующими ситуацию и задачу врача пациентами.

Личностное поведение (а именно о нем здесь речь) любого члена группы сразу дает положительные результаты для всех ее членов.

Отсюда необходимость личностного поведения врача в любой момент его общения с пациентами!

Даже незначительный фрагмент такого поведения любого пациента благотворен для всех. И врач непременно должен поддержать его своим поведением и организовать поддержку группой.

Вот некоторые из результатов такого поведения.

Результаты личностного поведения

1. Для группы: личностное поведение одного побуждает к личностным ответам других, это в свою очередь поддерживает личностное поведение инициатора и так далее.

Когда удалось на занятии группы спровоцировать чье-нибудь личностное поведение, группа взрослеет на глазах.

2. Личностно ведущий себя пациент испытывает непринужденность с приятным самоощущением ее естественности.

3. У пациента - появляется безразличие ко всему неестественному, демонстративному, формальному в проявлениях других с сохранением способности, при необходимости, реагировать на формальное появление своим формальным поведением без конфликта с собой.

4. Для группы - это сказывается тем, что демонстративно страдающие, не получая отклика, после безуспешных усиленных попыток привлечь внимание, успокаиваются. Пустые словопрения, создающие видимость занятости, становятся неинтересными и гаснут, переставая создавать преграду для содержательного эмоционального контакта и сопереживания.

Угашается тенденция к опеке друг друга и ожидание опеки со стороны окружающих. Угашение тенденции опекать окружающих высвобождает глубокие необходимые тенденции, они свободнее проявляются в поведении и речевой продукции, не вызывая опекунских проявлений у других и побуждая окружающих к адекватному самостоятельному личностному ответу.

Налаживаются эмоциональные контакты в группе, личностное поведение вызывает сопереживание, даже когда отвергается.

5. У пациента происходит дезактуализация собственных, сковывающих его индивидуальность тенденций.

Обесцениваются и построения ума, не служащие глубокой заинтересованности. Блекнут и вызванные этими построениями чувства.

Наступает безразличие к таким собственным, не сопоставлявшимся прежде с насущными интересами пациента, искусственным, логическим построениям, основывающимся на фетишизируемых нравственных принципах или априорных для пациента догмах, не вытекающих из его потребностей и его обстоятельств.

Становятся безразличными и угасают «накрученные», вызванные вышеупомянутыми выкладками ума, демонстративные переживания (в том числе и невротические).

О ЛИЧНОСТНОМ ВЫБОРЕ И ОТВЕТСТВЕННОСТИ

1. Ум перестает быть свободной от заинтересованности самоцелью, диктующей чувству и приводящей к противному потребностям личности поведению.

Он становится средством, служащим отражающему индивидуальные потребности живому чувству, средством в поиске способов удовлетворения этих потребностей.

2. В результате дезактуализации сковывающих индивидуальность тенденций высвобождается первое личностное свойство - инициатива, а с ней и способность к необходимому риску.

3. Инициатива и способность к риску порождают личностную ответственность за результаты деятельности.

Ответственность перед «прошлым обществом»^[45] сменяется сознательной ответственностью перед живыми и будущими людьми. Она уже отличается от прежней «ответственности» ребенка, бывшей в действительности страхом (наказания, возмездия, страхом перед Богом и так далее).

4. Ответственность как личностное свойство перестает быть таким страхом, но становится результатом сознательного выбора между двумя возможностями.

Обычно одна из этих возможностей привычная, будто бы «всеми» одобряемая. Другая - новая, будто бы идущая вразрез с устоявшимися представлениями, не проверенная.

5. Нередко осуществляется выбор в пользу личностно необходимой возможности, без которой не можешь существовать как личность, не отстаивать которую не можешь, и за которую готов платить всем, даже жизнью.

Такой выбор оказывается первым личностным творчеством, индивидуальным вкладом в общественное творчество.

6. Изменение характера ответственности заключается не только в том, что личность в случае ошибки рискует не угрызениями совести, а возможностью быть призванной к ответу реальным обществом и осужденной будущим.

Это изменение, во-первых И в-последних, заключается у общественно ориентированной личности (в отличие от ее предтечи - индивидуалиста) в озабоченности не возможным наказанием, а полезностью инициативы, риска, результата деятельности для себя и общества. Готовностью в случае ошибки нести всю тяжесть ответственности перед живыми и будущими людьми, не дискредитируя их в своих глазах.

Такой характер ответственности - результат общественной обращенности личности, складывающейся в общении с людьми, ими обусловленной, без них и без служения им себя не мыслящей. В отличие от индивидуалиста - являющегося, по-моему, этапом в индивидуальном росте личности из эгоцентрика.

Первые стратегии пациента или эгоцентрическое поведение

Вернемся от теории к практике того, как становление личности происходит в общении пациента с врачом и в группе.

Изначально пациент ждет решения его проблем врачом или группой.

В группе он или ждет опеки или опекает других. Причем характер этой опеки огульный, игнорирующий именно индивидуальнейшее в опекаемом, навязывающий ему чуждое.

Суть опекания и ожидания опеки здесь одна и та же: при том и другом внешнем поведении нет ни инициативы, даже касающейся самих себя (пациенты сами не решают своих проблем), ни ответственности.

«Ответственность» носит характер страха согрешить и быть наказанным.

Наедине с собой пациент фактически передоверяет моральную ответственность за свои поступки (если он их не отчуждает - «я не хотел», «так получилось потому, что ...»), а чаще даже за намерения, мысли, ответственность за себя он передоверяет своему «прошлому обществу» - воспитателям. Тем, чьим заботам слепо следует в намерениях, а если последователен, то и в поступках (что бывает реже).

В группе, в производственном коллективе, в семье, в толпе он или догматически осуществляет их заветы, или перекладывает ответственность с «прошлого общества» на толпу, коллектив. В кабинете - на врача и группу («Вы сказали!», «все так считают!», «я - как все!»).

Он «борется» с собственными переживаниями, отчуждая их от своего «Я» как болезненные. Так же он отчуждает от собственного произвола и некоторые собственные действия, не признаваемые им допустимыми, но допускаемые («это по болезни», «нервы сдали», «не в себе был»),

В общении с врачом и в группе пациент избирательно использует отдельные реплики, мнения окружающих в качестве разрешающих его, не признаваемые им самим, тенденции.

Ответственность в случае неудачного результата их реализации он, как я уже сказал, перекладывает на врача и группу («Я не хотел... мне посоветовали... я и послушался!»).

Из врача пытаются сделать идола, искаженно интерпретируя его, всяк на свой лад, в соответствии с необходимостью безвинно реализовать собственные «запретные» тенденции.

Стратегии психотерапевта

Я от такого отношения пытаюсь защищаться тем, что:

- никогда не даю прямых советов о том, что делать пациенту в конкретных, требующих выбора ситуациях;

- предупреждаю уже в начале лечения, что за поступки своих пациентов я не отвечаю;

- требую до излечения не менять ничего в обстоятельствах жизни ни в уступку болезни, ни под впечатлением «нового понимания», не делать ничего нового, чего могут не делать.

Изменяя что-либо, даже верным, по-моему, способом, пациент делает это вопреки требованию, и сам остается ответственным за результат.

- Мысли и побуждения - не действия. Думать позволительно все. Хотеть можно всего. Обсуждать здесь можно все. И все, что «в голове», может быть ошибкой. К этому только и относятся наши обсуждения. Дела Вы выбираете сами!

Мои прямые указания, как действовать, касаются только конкретных медицинских целей и тренировочных ситуаций или поведения в группе и со мной.

Исходные стратегии группы

Таким образом, первоначально группа представляет собой «Мы», не имеющее в своем составе отдельных «Я».

Инициативы, касающейся самого себя, нет ни у кого.

Все ждут заботы всех о себе. Некоторые бессодержательно, шаблонно и демонстративно, иногда назойливо и обязывающе «заботятся» о других. Никто не заботится о себе самом сам.

А как можно помогать тому, кто сам не озабочен собой, кто ищет только прямых указаний, которые не помогают, так как используются формально, без глубокого понимания?!

Индивидуалистическое поведение

Вышеизложенные меры приводят к тому, что пациент, переставая демонстративно заботиться о других, переставая опекать других, перестает претендовать на опеку с их стороны.

Он оказывается перед необходимостью самостоятельно решать свои проблемы. Использовать других уже не в качестве ответчиков и поводырей, но как советчиков с совещательным голосом.

В процессе общения в группе и с врачом ожидания решения проблем и ответственность за эти решения последовательно перекладываются с «прошлого общества» на группу и врача, одобряющего индивидуальнейшие проявления. Далее с группы и врача возлагаются на самого себя.

Схематизируя, можно сказать так.

Необходимость решений и отказ от них приводят к болезни. Болезнь приводит к врачу.

Здесь необходимость решений актуализируется, проявляется в постановке вопросов перед живыми людьми (она необязательно всегда вербализуется).

Наглядный отказ от решения другими проблем пациента приводит и к его отказу от решения чужих проблем (это уже реальное самостоятельное действие).

Так пациент оказывается вынужденным становиться независимым и практически проявлять независимость от требований группы авторитетных на этом этапе людей.

Та же необходимость решений побуждает ставить вопросы перед собой самим.

Приобретенная теперь независимость (точнее выбираемая, ответственная зависимость!) от отношений живой группы приобретается теперь и от «прошлого общества» с его отношениями.

Реальное действие - отказ от чужих решений проблем пациента и от следования чужим претензиям превращается в независимое (ответственно, свободно зависимое) отношение к нравственным и прочим догмам, усвоенным в процессе воспитания.

Реальные отношения в группе, проявляющиеся в поведении, становятся внутренним действием - интериоризируются^[46]. Становятся необходимым для самоактуализации и самореализации творческим отношением к воспитанным правилам, к своему «прошлому обществу».

Здесь прежде эгоцентричный пациент становится на некоторый период индивидуалистом, самостоятельно решающим свои проблемы, использующим других и позволяющим использовать себя только из соображений собственной выгоды.

На этот период (если представить, что все пациенты движутся в лечении синхронно) группа состоит из «Я», противопоставляющих себя «Мы».

Перспективы развития - личностный этап группы

Объективно же, чем меньше в группе взаимных претензий и ожиданий, тем теплее, глубже и больше сил каждому дают эмоциональные контакты.

Индивидуалистическое поведение, в отличие от эгоцентрического, сближает членов группы. Решая общую, полезную для всех (и для общества, в конце концов) задачу, группа превращается в коллектив. В коллективе индивидуалист становится кровно заинтересованной в максимальном самоосуществлении всех членов коллектива личностью.

Из «Я» складывается и каждым признается новое, содержательное «Мы».

Индивидуалист, приобщаясь в коллективе к заботам других людей, становится личностью, приобретающей новые способы удовлетворения потребности «смысла жизни» именно в делах, осуществляющих эту заботу о других реальных людях.

Навыки, приобретенные в группе, в ней закрепленные, параллельно реализуются в жизни вне психотерапевтического кабинета.

По-русски говорят: «Своя ноша не тянет».

Перспектива самореализации и процесс ее окупает любые трудности, давая силы их претерпеть.

Любая практическая попытка реализации ложных тенденций, приводя к неудаче, обнаруживает невозможность их реализации и воспринимается теперь как чувственная достоверность. Приводя к отказу от необоснованных тенденций, новое переживание не вызывает неразрешимого внутреннего конфликта.

Не могу не подчеркнуть, что личностный этап развития группы пока является идеальной перспективой, приближение к которой случается разве что в «бессрочных тренировочных» группах серьезных психологов и психотерапевтов. Пациенты, теряя симптоматику на индивидуалистическом этапе развития группы, оставляют ее.

ЗАМЕЧАНИЯ

В зависимости от особенностей пациента и его жизненной ситуации этапы лечения проникают друг в друга, сопровождают друг друга или, напротив, начиная с третьего этапа, отделены друг от друга большим или меньшим отрезком времени.

Тем не менее, элементы третьего и четвертого этапов всегда сопровождают первый этап.

  О саногенной установке (из письма в.Лаутербаху в ответ на его вопросы)

Я не приступаю к лечению, не диагностировав установку, и при отсутствии саногенной установки не начинаю второго этапа терапии. Не создав саногенной установки, я не умею вылечить.

Чрезвычайно редко я отсылаю домой пациента с непонятыми им или неразделяемыми рекомендациями. В лечении он всегда мой понимающий соратник, а оппонент только до принятия программы действий.

Последние замечания будут существенны для ответа на вопрос о случаях, когда во время «опыта» «пациент все равно переживает страх».

В ряде случаев для создания установки на выздоровление (то есть с первого этапа лечения) оказывается необходимым разрешение внешнего конфликта, а в особо сложных случаях разрешение внутреннего конфликта и коррекция (эффективное соподчинение) основных установок личности. В этих случаях задача оказывается иногда весьма сложной и не всегда разрешимой (речь идет о неврозе у истерического психопата).

Подготовительный и первый этапы у большинства пациентов проводятся в основном в первую - вторую встречу, которые длятся от сорока минут до двух часов и следуют одна за другой с интервалом в семь дней.

Второй этап, при наличии установки на выздоровление, после выявления мобилизующих значимых целей, начинается на первом приеме и длится от двух до шести недель. При этом врач встречается с пациентом еженедельно один - два раза.

Беседа заключается в устном и (или) письменном отчете пациента о его поведении, в анализе и разъяснении его ошибок и совместной с пациентом постановке новых задач.

Эта беседа длится не более 30 минут.

Принципиальная тактика поведения, при возможности, обсуждается и объясняется в группе пациентов из трех-пяти человек.

  ПРИМЕР ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ ТЕРАПИИ ПОВЕДЕНИЕМ

О практическом использовании методики попытаюсь рассказать на конкретных примерах, обсуждая по ходу особенности тех или иных приемов.

НАБЛЮДЕНИЕ № 199

Мужчина 35 лет. Инженер-электрик. Образование высшее. В последние два года инвалид 2-й группы. Женат.

Обратился ко мне 22 января 1971 года со следующими жалобами. Навязчивый страх острых предметов. Страх сойти с ума, покончить с собой, взять на руки сына и ударить его об пол. Часто эти навязчивости сменяются абстрактными представлениями о том, что «столб упадет», «стена рухнет», «перекрытие не выдержит»...

Иногда отвлекается от этих навязчивостей мудрствованием типа: «что бывает за пределом бесконечности». Пытаясь себе это представить, еще больше взвинчивается.

Навязчивые мысли и страх сопровождаются напряжением скелетной мускулатуры, особенно мышц спины, шеи. Нервно сжимает руки в кулаки. Дыхание становится прерывистым, учащается. Он покрывается холодным потом. Особенно влажнеют ладони. Испытывает сердцебиение.

Во время беседы пациент постоянно покашливает, испытывает чувство недостатка воздуха, ощущает ком в горле, боли в области сердца.

Соматически: «асептический уретрит». На ЭКГ синусовая тахикардия, диффузные изменения миокарда. В остальном -без особенностей.

В связи с навязчивостями два года не работает. Почти не выходит из дома, так как чувствует себя плохо в обществе посторонних. Любитель шахмат - перестал играть даже с соседом.

Дома спрятал от себя все острые предметы. Топор запер в подвале. Не берет на руки ребенка, не остается с ним наедине. Получив направление к психотерапевту семь (7/) месяцев назад, «не мог» прийти. «Бросало в пот, дрожь» и так далее.

Дома - на положении больного. Жена переживает за него, заботится о нем. Она и привела его в диспансер: «сам не смог бы!».

Практически все время тратит на бесполезную «борьбу» с навязчивостями, страхом. Старается «взять себя в руки», «отвлечься», «переключиться», «сосредоточиться на другом», «внушить себе».

- Понимаю, что все это глупость, нелепость, а выгнать из головы не могу!

Остается бездеятельным и, несмотря на свое «понимание», даже не пытается действовать вопреки страху: не прятать ножей, играть с ребенком, встречаться с людьми и так далее.

Все его внимание сосредоточено на попытках волевым усилием устранить навязчивые переживания «в себе», но не их причину в практической деятельности.

От действий он уходит в общие рассуждения, старается доказать безосновательность страха и успокоить себя.

Попытки действовать вопреки страху усиливают его.

Усиливаются вегетативные проявления. Страх становится как бы немотивированным - мотив теряет значение. Одновременно теряет значение и критика к страху: «страшно и все... не могу... потом... завтра..., а вдруг это случится!..».

Когда причины, побуждающие действовать, устраняются, пациент успокаивается, с досадой бичует себя за нерешительность и снова доказывает себе логическую необоснованность своих страхов. Но это - слова, за которыми нет чувства. Они звучат неубедительно.

У пациента нет собственного утешительного опыта. Он с момента появления страха никогда его не преодолевал, не действовал ему вопреки.

В связи с этим, попытки стимулировать решительность пациента новыми логическими доказательствами бесперспективны. У него достаточно таких доказательств. Он их ищет. Заведомо согласен с ними. Хочет им следовать, но не может! Они не приносят ему уверенности, а только побуждают предпринимать заведомо обреченные на неудачу попытки подавить страх.

Каждая из таких попыток убеждает пациента в несостоятельности, «безволии», «фатальной непреодолимости» страха. Каждая усиливает страх и ослабляет противостоящую ему личность. Укрепляет неверие в собственные силы.

  Освобождение от навязчивого переживания

ВРАЧ ПРЕДЛОЖИЛ ПАЦИЕНТУ прекратить «борьбу» и попытаться доказать себе обоснованность страха. Более того, в течение пяти минут сосредоточиться на самой тягостной из теперешних навязчивостей.

- Постарайтесь представить, что вы взяли сына на руки, ударили его об пол... Похороны!.. Ваше самоубийство!.. Жизнь кончена!.. Выдумывайте, детализируйте, нагоняйте страх!

Возражения пациента отвел:

- Никаких «завтра», если вы хотите вылечиться! Пять минут - больше я вас не буду мучить.

Это говорится тоном приказа, а содержание навязчивости напоминалось спокойным ироничным тоном.

Пациент пытался сосредоточиться.

Вначале он был напряжен.

Потом несколько растерян.

Примерно через минуту мышечное напряжение начало спадать.

Врач обратил на это внимание медсестры.

Пациент, услышав, тоже заметил спад напряжения.

Реплика врача:

- Думайте! Не отвлекайтесь! Это не к вам.

Пациент недоуменно отметил, что у него «не получается». Потом заулыбался и... разразился безудержным хохотом, причину которого не умел объяснить.

Перестав хохотать, уже по собственной инициативе попытался представить, что «рубит себя топором».

- Ничего не получается - не страшно!..

После демонстрации того, что «вызвать» навязчивость не удалось, врач объяснил пациенту, что это и есть способ устранения навязчивости в переживании, и далее предложил объяснение.

Схема для объяснения

Схемой, изложенной ниже, врач пользуется, когда пациенту требуется логическое обоснование методики, если без обоснований тот не чувствует достаточной уверенности.

Каждой мысли, чувству, представлению соответствует «очаг» возбуждения в мозгу.

Упрощенно изобразим эти «очаги» точками разной величины в овале, который будет изображать мозг (Рисунок 1, схема 1.)

Чем ярче выражен эмоциональной компонент переживания, тем больше, интенсивнее соответствующий ему «очаг» возбуждения (соответственно на схеме точки крупнее).

«Очагов» возбуждения в мозгу множество, их интенсивность соответствует силе и значимости вызвавшего переживание явления.

Если переживания не имеют ничего общего в содержании и не выражаются в деятельности одних и тех же мышечных групп, то соответствующие им «очаги» не оказывают друг на друга влияния, между ними нет связи (можно идти на лыжах и думать о весне).

Если же переживания касаются общего предмета или деятельности, то между соответствующими им «очагами» есть функциональная связь, и они оказывают друг на друга влияние (на схеме - стрелки).

Если два «очага» соответствуют двум взаимоисключающим переживаниям, то они являются конкурирующими («люблю» - 1 и «ненавижу» - 2, схема 2).

Относительно конкурирующих «очагов» возбуждения существует следующая закономерность их взаимодействия: сильнейший «очаг», побеждая слабый, берет его энергию на себя. Так сливаются две капли ртути: большая вбирает в себя малую, увеличиваясь.

В результате, если есть два переживания: «Я боюсь умереть!», сопровождающееся сильным чувством (1) и «Стыдно бояться!», сопровождающееся менее сильным чувством (2), то после попытки перестать бояться, так как «стыдно», страх как более сильное чувство усиливается, а чувство стыда теряет энергию, остается пустой идеей (схема 3).

Так всякая попытка при помощи менее сильного чувства подавить переживание, в основе которого лежит более сильная эмоция, приводит к усилению этого переживания.

В результате все конкурирующие «очаги» теряют энергию, а «очаг», первично более сильный, за счет этой энергии усиливается, ею живет.

В основе вашей навязчивости лежит всегда более сильное чувство, чем в основе тех переживаний, которые вы используете, пытаясь «отвлечься», «не думать».

Эти попытки усиливают навязчивость. Так как в их основе лежат относительно более слабые «очаги», то они отдают свою энергию сильному «очагу», с которым конкурируют.

Вы усиливаете навязчивость и изводите, истощаете в себе все, с чем ее сталкиваете.

Попросив вас «сосредоточиться» на навязчивом переживании, я прекратил вашу «борьбу» с ним, а значит приток энергии к «очагу», лежащему в его основе.

Теперь этот «очаг» перестал истощать энергию очагов, связанных с вашим желанием его устранить, и в них начала накапливаться энергия. Это - во-первых (схема 4).

Во-вторых, попросив вас удерживать навязчивое переживание, я способствовал истощению энергии «очага», лежащего в его основе.

Этот «очаг» «жил на чужой счет» и быстро истощился, когда вы попытались его «эксплуатировать» (схема 5).

Когда же этот «очаг» становится слабее других, то, в силу тех же законов конкурирующих очагов возбуждения, он сам усиливает более сильные «очаги», если вступает с ними во взаимодействие (схема 6).

Рекомендация пациенту

После такого объяснения, а в тех случаях, когда достаточно было самого факта устранения навязчивости, то без объяснения врач предлагал стараться всегда удерживать всякое неприятное переживание в сознании. Предлагал «думать о плохом»:

- О хорошем будет само думаться, когда выздоровеете, когда вам будет действительно хорошо. Ваша задача «утомить» связанные с болезненным переживанием «очаги» возбуждения, истощить их. Мучьте себя сегодня, чтобы прекратить мучения завтра!..

НАБЛЮДЕНИЕ № 199 (продолжение)

Пациент, чью историю лечения мы приводим, после первого приема перед уходом заявил, что:

- На мне словно лежала бетонная стена, и я тужился, стараясь ее удержать. А теперь будто кто-то ее поднял. Я только делаю вид, что держу!

Врач просил пациента «не позволять себе никаких надежд, отдать себе отчет во всем, что вызывает сомнение» (занизить ожидания).

- Моим единомышленником вы станете только, выздоровев. А до тех пор сомневайтесь! Но отдавайте себе отчет в сомнениях. Проверяйте их на практике. Действуйте!

Врач просит пациента постоянно быть готовым к обострению навязчивости. И в хорошем состоянии удерживать навязчивые переживания. Чем бы ни был занят, постоянно сосредоточиваться на них, чтобы они не заставали врасплох.

Так как навязчивые переживания ассоциативно связаны с множеством явлений среды и различными индифферентными представлениями, то врач просит пациента специально провоцировать появление навязчивости, ставя себя в те условия, в которых они появлялись прежде.

Предлагает: решить перемучиться за ограниченный отрезок времени, с тем, чтобы не мучиться всегда.

Когда пациент непонятлив

В некоторых случаях (когда пациенту трудно объяснить суть методики) используются «трюковые» приемы.

НАБЛЮДЕНИЕ № 72

Мужчина 45 лет. Мастер. Образование среднетехническое.

Шесть месяцев страдает страхом умереть от инфаркта. Последний месяц не работает. Один нигде не остается. После отказа посетить его на дому, приехал на такси в сопровождении сестры и жены.

Врач предложил «показать», какие приступы у него бывают, «вызвать» страх.

Пациент возразил, что при враче ему не страшно.

— Тогда выйдите в коридор, вызовете страх и вернитесь.

Не получилось.

- Возьмите рецепт. Сходите один в аптеку. Так как вы один не ходите, это вызовет страх. Придете, покажете.

До аптеки один квартал. Пациент ходил один по улицам полтора часа. Придя, заявил, что «ничего не получается, так жить можно!»

ВРАЧ ПРЕДЛОЖИЛ:

- Пойдете, закроете завтра больничный лист и отнесете его на работу. Это вызовет страх, придете - покажетесь.

Пришел, проработав два дня:

— Доктор, вы, наверное, меня симулянтом считаете, но не могу вызвать страх! Нет страха и все тут!..

Только тогда врач объяснил, что именно такое поведение с желанием вызвать страх, устраняет его.

Через три месяца заболел бронхитом. Вечером появился страх.

На следующее утро с досадой и смехом рассказывал врачу:

- Появился страх. Обрадовался, что теперь вам его покажу, а то вы не видели. Может, не верите. Но заснул, как убитый, проснулся, как назло, нет страха!

Катамнез^[47] 3 года - здоров.

В этом случае, чтобы добиться нужного поведения у пациента, захваченного переживанием болезни, врач выдвинул ложный, но понятный и разделяемый пациентом мотив - продемонстрировать худшее свое состояние врачу, чтобы тот верно распознал болезнь.

Иногда врач просит:

- Постарайтесь ухудшить свое состояние. Усложните условия. Делайте то, чего боитесь. Чем в худшем состоянии вы придете, тем больше получите от прихода!

Такая задача заставляет пациента верно себя вести. Улучшает состояние еще до прихода. И дает достаточный для нужной ориентации опыт поведения, который остается только проанализировать и закрепить.

О ЛОГИЧЕСКОМ ОБОСНОВАНИИ МЕТОДИКИ С ПОМОЩЬЮ «СХЕМЫ» ^[48] [49]

Для меня изложенная в прочитанной Вами статье «схема» является рабочей гипотезой физиологического понимания симптоматики обсессивного невроза и неврозов вообще.

Из такого понимания вытекает тактика ведения первого и второго этапов терапии. Проведение третьего и четвертого этапов тоже нигде ему не противоречат, но они требуют уже психологического, а не только физиологического понимания.

Эта гипотеза перекликается с учением A.A. Ухтомского о доминанте и представлениями академика П.К. Анохина о конкурирующих «очагах» возбуждения (функциональных системах).

Практика осуществления методики обнаруживает ВОЗМОЖНОСТЬ УПРАВЛЕНИЯ «КОНКУРИРУЮЩИМИ ОЧАГАМИ ВОЗБУЖДЕНИЯ» ЧЕРЕЗ ПРОИЗВОЛЬНУЮ ПРЕДМЕТНУЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ человека.

По-моему, это одна из возможностей решений вопроса о «сшибке», который И.П. Павлов назвал «проклятым вопросом» .

Эту же рабочую гипотезу я использую для разработки принципов лечения симптомов выпадения функций при истерии. И она себя оправдывает^[50].

Я использую симптом

Гипнотизируя, я научился использовать симптом, как эмоционально значимое явление (особенно, когда это страх), для установления раппорта, эмоционального контакта с гипнотизируемым, для создания нужной мне в лечении избирательной внушаемости.

Схематически это выглядело так

- Если Вы действительно боитесь, то Ваша рука поднимается сама. Если она поднимется, то Вы заснете. Вы заснули. Страх безразличен Вам. Страх прошел. Попытайтесь вызвать страх. Вы не сумеете этого сделать! Теперь Вы будете хотеть вызвать страх и не сможете его вызвать! Старайтесь вызывать его в бодрости, это Вам не удастся!

О желании вызвать страх

Тогда было сделано наблюдение, что безразличие к страху способствует его угасанию. Что искренне желание вызвать страх делает его невозможным. Что страх побуждает сдерживать его и тем способствует возникновению и усилению этого подавляемого страха. Что страх гностический (с известкой причиной) проходит только при адаптации к этой причине или при практическом уяснении его необоснованности.

В том же кабинете врача Е.Н. Литвинова я совершенствовался в проведении занятий аутотренингом. Вызывая раз за разом в воображении пациентов переживания травмирующего события, причем так, что в аутогенном погружении в покой переживание оказывалось ярче, сгущеннее, чем в действительности, я заметил, что эти травмирующие события уже в конце первого вызывания теряли свою значимость. Эмоциональная реакция на них блекла, а при повторном вызывании быстро угасала совсем.

Это наблюдение сделано уже в период собственной практики в качестве психиатра. Из него следовали выводы, что сильное переживание при попытке его удержать:

- не усиливается,

- его энергия - конечна (не безгранична),

- оно гаснет.

Что переживание возникает ассоциативно, но не столько под влиянием внешних факторов, сколько от страха его допустить\

Если в аутогенной тренировке (далее АТ) пациент без внутреннего сопротивления, решившись «быстрее перемучиться», сразу пытался в тренинге вызвать травмирующее представление, то оно тут же оказывалось безразличным. А иногда с тем же эффектом не получалось погружения. Это уже был прямой фрагмент приема: «Сосредоточение на навязчивости».

Преодоление страха поведением

Боясь же предстоящего в АТ переживания, пациент буквально взрывался им. Были случаи выхода из АТ.

Например, пациент со страхом высоты, «выскочил» из погружения:

~ Нет, я лучше, чем представлять, десять раз на Молодецкий курган схожу! - (Высота метров 200 над Волгой. Пятачок скалы, где умещаются 3-4 человека, балконом нависает над до головокружения далекой водой).

И сходил!

А позже прошел комиссию для возвращения в летчики.

Это уже другой фрагмент: «Преодоление страха поведением».

Больший, сгущенный фантазией предварительный страх обесценивал меньший страх, вызываемый реальной ситуацией.

Если в АТ удавалось настоять на том, чтобы пациент не прерывал самовольно погружения, то переживание все-таки постепенно блекло.

И еще одно наблюдение. Симптом, по желанию вызываемый, даже болезненно пережитый, снижал свою значимость. Пациент начинал чувствовать, что то, что он сумел вызвать, он научится и устранять. Терялся автоматизм симптома, он становился произвольно управляемым, переставал ощущаться фатальным.

Закрепление переживания «освобождения».

Три необходимые условия

- Чтобы дать пациенту опыт, лишающий навязчивые переживания значимости - раз,

- чтобы приобретение этого опыта вызвало эмоционально яркое переживание независимости - два, и,

- чтобы это переживание запечатлелось, а не было вскоре забыто, как незначимое - три,

необходимо создание следующих условий.

Первое условие. Наличие установки на выздоровление

При наличии такой установки переживание независимости от навязчивости служит отправным моментом для начала деятельности, необходимой для выздоровления.

В результате этой деятельности переживание закрепляется в памяти.

В противном случае, если установки на выздоровление нет, переживание свободы от навязчивости не ведет ни к каким полезным действиям. Оно или игнорируется, или сопровождающий его эмоциональный подъем расходуется на поведенческие проявления показной радости и угасает, забывается.

Проходит радость и кончается улучшение.

В случае установки, при которой болезнь способствует удовлетворению наиболее значимых потребностей, сам факт возможности избавления от навязчивости скорее огорчает! И игнорируется!

Пациент прекращает действия, ослабляющие навязчивые переживания, как только эти переживания начали ослабевать. Потом он демонстративно вновь начинает ту самую «борьбу» с переживанием, которая вызывает, фиксирует и усиливает навязчивости. В результате его состояние ухудшается. (Последнее существенно для диагностики действительной эмоциональной установки!) Врач и лечение оказываются дискредитированными в его глазах или в глазах тех, кому демонстрация адресована.

Второе условие. Активизация саногенной установки

К моменту обнаружения возможности выздоровления необходим эмоциональный подъем, мобилизация, концентрация сил личности, активизирующие саногенную установку. Этим подъемом усиливается переживание «открытия» независимости от навязчивого переживания.

Третье условие. Неожиданность

Обнаружение независимости от навязчивости должно быть как можно более неожиданным. Тогда переживание его оказывается наиболее эмоциональным, ярким.

О способах диагностики, коррекции и создания саногенной установки смотрите специальный раздел.

Что делать, если страх удавалось вызывать? ^[51]

И вот теперь к Вашему вопросу о том, «что делать, если страх удавалось вызывать?».

Как этого можно не допустить, я скажу ниже.

До 1971 года у меня таких случаев не было. Я щадил и себя, и пациентов. Кроме того, опасался разрыва ими контакта со мной из-за возможного, в результате испуга, переноса отрицательного отношения на меня, как того, кто побудил их причинить себе страдание. Поэтому пациентам с истерической тенденцией к «вживанию в образ», «думающих телом» и, тем более, с установкой на болезнь, объективно являющуюся «способом достижения нужных вещей, ненужными средствами» (выражение П.Ф. Малкина), таким пациентам я «сосредоточения» не предлагал.

Но за день до доклада о методике в 1971 году, ожидая, что мне зададут Ваш вопрос, и, не желая отвечать на него предположительно и теоретически, я рискнул предложить сосредоточение такому пациенту. Я пренебрег первым этапом -подготовкой к сосредоточению мобилизацией воли к выздоровлению и так далее... Предложил вызвать приступ страха.

Он вызвал.

Приступ развивался по типу диэнцефального^[52] криза и с выраженным аффектом, генерализованной^[53] мышечной дрожью. Пациенту было плохо, и ни о каком «сопротивлении» терапевтическому воздействию на высоте приступа страха, ужаса умереть, ни о каком «сопротивлении» вопрос уже не стоял.

Я пересадил его в шезлонг, в положение полулежа, и неожиданно приказал спать.

Он заснул сразу.

В течение одной, двух минут нормализовалось состояние. Через 20 минут, сделав внушение о том, что он будет хотеть и не сумеет вызвать приступ, я его разбудил.

Чувствовал он себя хорошо, был уверенно спокоен. Амнезировал^[54] весь период от того момента, когда я просил его вызвать страх (этого я не внушал?!).

После предложения сосредоточиться и вызвать страх, охотно попытался это сделать. Без особой эмоциональной реакции, скорее безразлично, констатировал факт, что «не получается».

После этого обескураженный (не понимает, что с ним делали в кабинете) был отправлен домой с рекомендацией прийти, если приступ повторится.

Больше не приходил.

Катамнестических^[55] сведений о нем у меня нет. Возможно, это случай разрыва раппорта.

По словам Е.Н. Литвинова он после доклада о моей методике пользовался моим приемом «сосредоточения» преимущественно у истериков, которых прежде или одновременно гипнотизировал.

Он требовал от них вызывания «приступов» в кабинете. И, в зависимости от наличия времени и особенностей случая, или предоставлял пациентам возможность переживать имитацию приступа, «пока он сам не прекратится», побуждая «приступ» усиливать «иногда более часа», или прекращал его окриком - приказом перестать, или же переводил уже гипнотизированного пациента в гипнотическое состояние с теми же внушениями, что в описанном примере делал я.

Он добивается высокой эффективности у истериков со страхами и приступами двигательного возбуждения.

У меня пациентам очень редко удается вызвать страх. И только в тех случаях, когда я использую сам прием сосредоточения для диагностики способа реагирования или наличия - отсутствия актуальной саногенной установки.

В этих случаях я прекращаю эксперимент в самом начале, на первой, второй минуте, когда эмоция еще очень слаба, еще не напугала пациента. Тогда я отвлекаю внимание на что-либо заведомо значимое для него, он успокаивается. Впредь этот прием не использую до создания саногенной установки и организую поведение, прося только не мучить себя борьбой со страхом:

- Сам придет, сам пройдет, не усиливайте его борьбой!

При наличии саногенной установки и при умении или после обучения сосредоточению на содержательной стороне переживания, или на наблюдении за чувством, а не «разыгрывании» его телом (напряжением мышц, изменением Дыхания), при предварительной готовности к очень сильному страху, страх угашается и не вызывается.

Все эти условия я осуществляю неукоснительно.

Об активизации саногенной установки

Активизирующая саногенную установку, актуализирующая ее мобилизация сил личности достигается в принципе тем, что пациент во время беседы с врачом отдает себе отчет в том, какие неудобства в жизни создает перспектива продолжения болезни, и достижение каких значимых для него целей становится возможным в результате выздоровления.

Кроме того, для активизации саногенной установки используется желание пациента произвести лучшее впечатление, и самому «не упасть в своих глазах».

В беседе, мобилизующей личность, надо не допускать попыток «борьбы» пациента с самим собой.

Беседа должна мобилизовать на будущую деятельность и увести от сиюминутных попыток «взять себя в руки».

Эта беседа должна, прежде всего, вызвать увлеченность возможностями, раскрывающимися после выздоровления.

Когда удалось увлечь этим пациента, то эмоциональный подъем, связанный с увлеченностью временно становится доминирующим.

Этот подъем подхлестывается декларациями врача о том, что «лечиться трудно!», нарочитыми сомнениями «достаточно ли заинтересован пациент, чтобы взвалить на себя эти трудности?!».

О трудностях говорится не конкретно, а общими словами и несоответствующим словам тоном: «трудно», «очень трудно», «ради чего это вам надо?!».

Это вызывает возражения пациента: «так намучился, что готов на все!».

Врач задает пациенту провоцирующие вопросы о том, ради каких жизненных целей ему нужно выздороветь (в предшествующей беседе говорилось об обстоятельствах, значимых для пациента, «ворошились» эти обстоятельства; задачей врача было вызвать взволнованность, а не назвать ее причины).

Пациент называет эти цели. Врач сомневается. Пациент доказывает. Врач вновь высказывает явно неубедительные сомнения относительно возможностей пациента, тот настаивает на проверке этих возможностей, он «докажет»!..

После того, как беседа уведена в сторону от необходимости конкретных действий, пациент расковывается. Его внимание сосредоточено на будущем, которое увлекает, вызывает эмоциональный подъем. Теперь любые, не побуждающие к конкретным действиям возражения, сомнения врача вызывают контрдоказательства, которыми пациент увлекается, все более воодушевляясь рисуемой им же перспективой.

Врач еще ничего не обещал, он только неубедительно сомневался.

И вот, на высоте этой увлеченности, когда она подкреплена возможно большим количеством целей, нечаянно взятых и увлекательных для пациента обязательств (дело врача спровоцировать эту добровольность, но не позволить взять непосильные обязательства), когда увлеченность подкреплена готовностью пациента к «любым» трудностям, (при отсутствии представления о конкретных, даже самых малых трудностях, предстоящих немедленно), когда актуальность навязчивостей в результате увлечения будущим, снизилась, или их совсем нет (доминирует увлеченность предстоящим), врач неожиданно предлагает пациенту сосредоточиться (см. гл. «Освобождение от навязчивого переживания»).

Мотивировка врачом необходимости «сосредоточиться» может быть любой, кроме объяснения, что от этого будет лучше (должен быть соблюден принцип занижения ожиданий и неожиданности результата).

- Потом объясню... Мне надо вас увидеть в момент наихудшего состояния... Чем вы в худшем состоянии, тем легче вам помочь... Надо!- и так далее...

Недопустимо и чтобы врач хоть чем-нибудь обнаружил свое ожидание эффекта и облегчения состояния пациента. Врач выглядит просто спокойным наблюдателем.

Если пациент отказывается, приходится напомнить те из его обещаний, которые он не захочет нарушить. Иногда просто приказать:

- Вы столько мучились, сами говорите, что вам есть ради чего помучиться пять минут!

Врач засекает время и говорит пациенту:

- Больше не позволяйте себе ни одной приятной мысли, не отвлекайтесь, думайте! Глаза закрывать не надо и напрягать мышцы тоже не нужно.

В то время, когда пациент сосредоточивается, полезно заниматься любым, мешающим пациенту, отвлекающим его Делом.

Можно вскользь, как бы для себя, отмечать проявления снижения напряженности пациента. Время от времени побуждать:

— Думайте, вспоминайте самое страшное!

«Сосредоточение» следует прекратить или после заявления пациента, что у него «ничего не получается» («зевота напала», «в голове пусто», «не страшно», «лезут мысли о постороннем», «что все это чепуха», «на работу надо выходить») или, когда по внешним проявлениям можно с уверенностью считать, что пациент навязчивостью не занят.

Тогда врач, если он уверен, что «эксперимент» прошел успешно, то есть сосредоточение не удалось, спрашивает:

- Что у вас получилось? Что в голове?

Вопрос и теперь не должен обнаружить ожиданий врача, что навязчивость вызвать не удалось. Это важно не только для занижения положительных ожиданий пациента, но и на тот случай, если врач ошибся в оценке его состояния, и навязчивость не исчезла или усилилась.

В последнем случае врачу следует перевести беседу на другую тему, а потом, если неудача - не следствие отсутствия установки на выздоровление, просить повторить попытку, но с более тщательной инструкцией и большими помехами сосредоточению.

Когда пациент осознал факт, что навязчивость не появляется, когда ее «вызываешь», возникает то самое переживание обретения независимости от нее, о котором уже говорилось выше.

Это переживание имеет самые разные проявления: обескураженность, смех, хохот, плач и так далее. При прочих равных условиях, чем неожиданнее открытие, что навязчивость «не вызывается», тем ярче эмоциональная реакция на него.

Сосредоточение должно длиться тем дольше, чем ярче было навязчивое переживание в момент начала сосредоточения. На этом основании выбирается предлагаемое врачом время (длительность) сосредоточения. Обычно сосредоточение занимает не более пяти минут, а у истерических личностей, страдающих истерическим неврозом со страхами, иногда достигает 15-20 минут (см. гл. «Что делать, если страх удавалось вызывать?»)

Тактика врача при активизации саногенной установки имеет целью создать независимое от навязчивого переживания, эмоциональное напряжение, которое было бы достаточно сильным, чтобы потом, в момент переключения

внимания на навязчивость, могло не только сохраниться, но и, конкурируя с навязчивым переживанием, ослабить его. Такое эмоциональное напряжение врач вызывает, «подогревая» заинтересованность в наиболее важных для личности явлениях, активизируя важнейшие личностные установки, содружественные саногенной (установки, осуществлению которых болезнь мешает).

Неожиданность осознания независимости от навязчивого переживания достигается тем, что сосредоточение начинается вне связи с предшествующим содержанием разговора и без предупреждения о его желаемых результатах.

Непременно надо, чтобы врач предельно занизил и собственные ожидания и действовал скорее точно, чем азартно.

Очень важно точно выбрать момент, когда предлагается сосредоточение.

Необходимо, чтобы пациент не смог отказаться от страшного для него эксперимента (это им переживается как слабость и ухудшает состояние).

Надо, чтобы он действительно старался вызвать и удерживать неприятное переживание, конкретизировать, а не устранять его.

Надо заботиться, чтобы пациент был готов к своему самому худшему состоянию, а не надеялся «авось обойдется». Чтобы он чувствовал необходимость выполнить распоряжение врача.

Сотрудник психотерапевта - пациент должен быть готовым претерпеть трудности лечения ради того, что ему сулит выздоровление.

У ПАЦИЕНТА НЕТ НЕОБХОДИМОГО ОПЫТА!

После устранения навязчивого переживания явным становится тот факт, что у пациента нет практического знания об отсутствии действительной опасности «убить себя или ребенка», «сойти с ума» и так далее.

У него есть опыт непреодолимости страха и нет опыта его необоснованности!

Вернувшись к нашему пациенту, проследим, как развивался его страх и какой опыт он ему (пациенту) принес.

ИЗ НАБЛЮДЕНИЯ № 199 (продолжение!

Четыре года назад (в 1967-м году), будучи на свадьбе в деревне, пациент три дня пил.

На следующий день после окончания свадьбы, ему предстояло ехать в город на работу.

Когда он на мотоцикле отъехал несколько километров от села, мотоцикл заглох, и ему пришлось вести его обратно в деревню по грязной после дождя дороге.

Через некоторое время пациент почувствовал боль в груди. Характеризует это как «неожиданный приступ».

«Стало плохо с сердцем, испугался, перехватило дыхание, появилась головная боль».

Каретой скорой помощи был доставлен в центральную районную больницу. Там диагностирован «миозит».

Боялся задохнуться. Лечился безрезультатно. Приступы повторялись.

В 1968 году ехал в электричке. Неожиданно началась гроза. Стало страшно, что «молния ударит в него», сердце разорвется. «Мысленно сделал себе заземление», почувствовал себя несколько спокойнее.

Мысль, что убьет молния, стала навязчивой. «Заменил ее на потолок», то есть стал бояться, что потолок обвалится. Ходил на стройку, смотрел, надежно ли сделаны потолки. Понял, что надежно, «но вдруг разрушится»!

После посещения психиатра испугался, что «сойдет с ума». С тех пор всякое опасение становилось навязчивым.

Он боится колющих и других острых предметов, потолков, фонарных столбов, окон... Появился страх, что выбросится в окно, страх ударить об пол ребенка... Казалось, вот-вот его самого ударит по голове молоток, топор.

Общение с людьми вызывало у него скованность, начинались судорожные вздохи, появлялась боль в области сердца, сердцебиение, боялся задохнуться.

Безрезультатно лечился у терапевтов, невропатологов. Из поликлиники «привозили на грани потери сознания».

Не смог работать. С ноября 1969 года - инвалид 2-й группы, «но всегда надеялся вылечиться».

Посмотрим, как менялись навязчивости. Страх за сердце, страх задохнуться, страх грозы. Страх, что обрушится стена или потолок. Страх сойти с ума, убить ребенка, страх острых предметов, самоубийства, страх веревок, страх оставаться одному, страх общения. «От страха за сердце отвлек страх молнии».

Что у него с сердцем, так и не знает!

Далее - ряд страхов, которые проверялись (грозы, рухнет стена, рухнет перекрытие) и проходили сами, уступая место другим.

Все страхи, начиная от страха сумасшествия, приводили к избеганию вызывающих их объектов.

Они становятся постоянными.

Нет опыта, доказывающего их необоснованность.

«Не сошел с ума потому, что постоянно лечусь у психиатров».

«Самоубийства не произошло, так как не остаюсь один» и так далее.

  Перестройка поведения. Подготовка. Две тактики

Естественна задача, организовать поведение так, чтобы пациент приобрел собственный опыт, доказывающий безосновательность страхов.

После устранения навязчивого переживания пациент рад облегчению и еще не вспомнил о предстоящей необходимости пользоваться ножами, играть с ребенком, общаться с людьми.

Если эта необходимость застанет его врасплох, он опять спасует.

Необходимо подготовить пациента к предстоящей деятельности.

Сделать это следует срочно, пользуясь эмоциональным подъемом, вызванным предшествующей активизирующей беседой и «открытием» независимости от навязчивых переживаний.

Для подготовки к предстоящей работе врач использует две тактики, отличающиеся мотивировкой предстоящего поведения.

Первая тактика

Пациент, на высоте эмоционального подъема, ставится перед фактом необходимости проверить обоснованность своих опасений:

- Никто никакими словами не сумеет вас убедить в отсутствии опасности... У вас есть только одна возможность: самому это проверить практически... Субъективно это риск! Но другого пути избавления от страха я не знаю!.. После стольких мучений вам ничего не остается, кроме как пойти на этот риск... Он для вас легче, чем потеря еще многих лет в этих мучениях!..

В результате актуализируется необходимость проверить, на сколько обоснован страх. Эта необходимость теперь еще больше мобилизует личность: пациент идет на «риск», как в необходимый бой. И чем к большим трудностям он был готов, тем эмоциональнее переживает открытие, что опасность была мнимой, и более решительно действует впоследствии.

Вторая тактика

Она отличается тем, что задача проверить обоснованность страха не ставится прямо, а разрешается в ходе иначе мотивupованной деятельности.

Обычно врач просит пациента чаще ставить себя в условия, провоцирующие обострение навязчивости, с тем, чтобы, устранив эти навязчивости сосредоточением «разрушить рефлекторную связь устраняемого переживания с условиями, его провоцирующими».

Пациент стремится создать наиболее сложные условия, и в результате ожидаемая трудность всегда оказывается больше действительной. Этим достигается постоянно положительное отношение к тренировкам.

Конечный результат при обеих тактиках одинаков - пациент убеждается в необоснованности опасений.

ИЗ НАБЛЮДЕНИЯ № 199 (продолжение^)

В приводимом случае врач воспользовался второй тактикой, предложив пациенту чаще вызывать навязчивости.

Остаться одному с ребенком и выстрогать ему игрушку ножом.

Занести в комнату топор, разложить на видные места вилки и ножи, положить под подушку веревку.

В дальнейшем последовательно ставились задачи. Играть в шахматы с соседом. Сходить в гости. Побывать на работе. И, наконец, вести образ жизни здорового человека.

Условия, оптимальные для приспособления

Организуя поведение пациента, врач стремится смоделировать оптимальные для приспособления условия.

Это условия, максимально определенные в отношении последовательности приятных и неприятных событий, следующих за нужными и ненужными пациенту состояниями.

За состояниями, которые необходимо было зафиксировать, всегда создавались (самим пациентом, врачом или родственниками) приятные условия - «ПООЩРЕНИЕ».

За состояниями, которые нужно было устранить, следовали (они создавались только самим пациентом и по его просьбе другими) неприятные воздействия - «НАКАЗАНИЕ».

Ниже следует перечень принципов, в соответствии с которыми строилось описываемое поведение.

Принципы нового поведения

1. Произвольная приспособительная деятельность, необходимая для выздоровления, возможна только ради значительных для личности целей или, если существование без излечения чрезвычайно трудно.

Тогда достижение необходимых целей есть будущее ПООЩРЕНИЕ предстоящего поведения, и движение к ним создает ПЕРСПЕКТИВУ ПООЩРЕНИЯ (см. дальше).

При этом усложнение страдания без лечения - НАКАЗАНИЕ способствующего болезни поведения, а реальная возможность такого усложнения - ПЕРСПЕКТИВА НАКАЗАНИЯ (см. дальше).

2. Щадящий, охранительный режим при неврозе - симптоматическая мера и допустим временно при значительной выраженности астении^[56]. Он должен при первой возможности заменяться тренирующим.

ПООЩРЕНИЕ отдыхом процессов, связанных болезнью, недопустимо!

3. При первой возможности (по необходимости после разъяснения механизмов фиксации симптоматики невроза) следует прекратить избегание всего, что стало неприятным в связи с болезнью.

Существенно, что прекращение избегания должно длиться до улучшения состояния, то есть до тех пор, пока это неприятное не станет безразличным.

Это правило диктуется необходимостью разрушить условно-рефлекторные связи симптоматики невроза с непременными обстоятельствами жизни пациента и вытекает из закономерностей течения и угасания условно рефлекторных процессов.

Желательно эти закономерности по возможности тоже объяснить пациенту.

4. Поставленная задача всегда и непременно должна быть выполнена. Нельзя допустить облегчения ситуации после ухудшения состояния!

НЕЛЬЗЯ «ПРОБОВАТЬ» ЛЕЧИТЬСЯ!

В противном случае симптом, приводивший к избеганию условий, закрепляется. Тогда следующая попытка его устранения оказывается еще труднее. Приспособления не происходит.

Избегание неприятного - ПООЩРЕНИЕ функционального состояния, выражающегося в симптоме невроза.

Невыполнение поставленной задачи создает неопределенность впоследовательности событий, мешающую приспособлению. Или, хуже того, недопустимую определенность - последовательность, в которой за ухудшением состояния следует ПООЩРЕНИЕ избеганием объекта, рефлекторно вызывающего симптоматику невроза.

Поэтому, нельзя допустить облегчения ситуации после ухудшения состояния!

5. Предполагаемая трудность задачи должна по возможности превышать действительную трудность.

6. Состояния, подлежащие устранению, следует НАКАЗЫВАТЬ лишением значимого, усложнением условий, удлинением срока пребывания в них.

7. ПЕРСПЕКТИВА НАКАЗАНИЯ, неизбежность его в случае появления или увеличения симптоматики, препятствует ее возникновению.

8. ПООЩРЕНИЕ И ЕГО ПЕРСПЕКТИВА (неизбежность поощрения) после исчезновения или ослабления симптоматики способствует угасанию ее.

Отмена наказания тоже является поощрением!

9. ПЕРСПЕКТИВА НАКАЗАНИЯ после улучшения фиксирует симптом.

Муж снова запьет. Не будет льгот на квартиру. В семье и на производстве перестанут сочувствовать.

10. НАКАЗАНИЕ после улучшения приводит к ухудшению и создает то, что здесь называется ПЕРСПЕКТИВОЙ НАКАЗАН ИЯ в будущем.

11. ПЕРСПЕКТИВА ПООЩРЕНИЯ после ухудшения способствует ухудшению состояния.

12. ПООЩРЕНИЕ после ухудшения фиксирует ухудшение, и создает так называемую, ПЕРСПЕКТИВУ ПООЩРЕНИЯ (сравни пункт 8).

Возможность избавления от трудной ситуации, в случае чрезвычайно плохого самочувствия, есть ЙЕРСПЕКТЙВА ПООЩРЕНИЯ за ухудшение

«Попробую зайти в трамвай, если станет плохо - выйду».

Для человека, прежде всегда следовавшего своим решениям, такая ПЕРСПЕКТИВА ПООЩРЕНИЯ за ухудшение есть, только до тех пор, пока он не принял решение довести дело до конца.

Например, «остаться, во что бы то ни стало».

Для человека необязательного, не реализующего свои решения непременно, отсутствие ПЕРСПЕКТИВЫ избавления от трудности в случае ухудшения создается только объективной безвыходностью ситуации\

В походе стало «плохо», а до ближайшего населенного пункта 20 километров и до отхода последнего катера в город времени в обрез.

Нельзя допустить, чтобы пациент «пробовал» лечиться. Это обрекает терапию по предлагаемой системе на неудачу!

«Или лечиться до выздоровления, или не начинать!» (см. п. 4).

ИЗ НАБЛЮДЕНИЯ № 34

Девушка с дисфагией^[57] и страхом умереть, подавившись пищей, надеясь на гипноз, лечится с ремитирующим^[58] успехом около месяца. Сходив к гипнотизеру и разочаровавшись, возвращается и со следующего дня выполняет все рекомендации.

Страх и затруднения при глотании больше не возобновлялись.

Лучше не поставить задачу, чем, поставив, не выполнить.

Поэтому до постановки конкретной задачи надо показать пациенту возможность ее разрешения, подвести к ней и лучше не торопить. Он должен сам ее себе определить, когда готов к ней внутренне.

13. Снижение актуальности симптома, то есть достижение безразличия к нему - залог его быстрого угасания (прекращается усиление симптома эмоциональной реакцией на него).

ВРАЧУ СЛЕДУЕТ ПОМНИТЬ!

Врачу при проведении терапии поведением следует помнить следующее.

- Задача психотерапевта - помочь пациенту самостоятельно пользоваться знанием вышеизложенных закономерностей.

- Использование врачом ПООЩРЕНИЯ необходимо, а НАКАЗАНИЕ должен использовать сам пациент сознательно.

Исключением являются случаи, когда пациент, как ребенок, не в состоянии понять и самостоятельно пользоваться предлагаемой системой. А также - период создания установки на выздоровление.

ИЗ НАБЛЮДЕНИЯ № 213

Меня на черном ЗИМ'е везли в детскую клиническую больницу к восьмилетней дочери известного ученого-врача и крупного организатора Куйбышевского здравоохранения.

У девочки, как мне объяснили по телефону, почти не прерывались приступы бронхиальной астмы, а она в больнице не подпускала к себе врачей, отказывалась от лекарств и на всякую активность со стороны медиков реагировала рвотой.

Я ^_ «взрослый» психотерапевт. К детям отношусь с благоговейным почтением. Детскую психиатрию, а тем более психотерапию переживаю, как действительность для меня недоступную. Случаи работы с детьми могу перечислить по пальцам. Но и тогда эффективность чаще была следствием воздействия опосредованного. Я занимался тем, что умею - психотерапией с их родителями.

Здесь же отказаться я не мог. Детского психотерапевта в области не было.

Пока меня везли, я мандражировал тем сосредоточивающим мандражом, который обеспечивает неожиданные и для самого себя решения. Я лихорадочно думал: «Чем я могу «купить» у девочки ее симптоматику ?»

К моему приезду собрался консилиум.

Это был 1973 год и на появление психотерапевта все, кроме папы девочки и профессора - педиатра, которая знала меня еще ее студентом, смотрели скептически.

Скепсис превратился в почти возмущение моим невежеством, когда я, выслушав все соображения, спросил у лечащего доктора, «могу ли я пообещать девочке, что ее выпишут на елку домой (до Нового года оставалось 9 дней), если ее приступы прекратятся?».

- Но это невозможно!

- Когда я была ассистентом, - вмешалась профессор, ~ этот молодой человек систематически спал на моих занятиях (у него был маленький ребенок). Но когда бы я его не спросила, он всегда вскакивал и отвечал впопад. Он не спрашивает нас, возможно ли, что «не будет приступов». Как я поняла, доктора интересует, не обманет ли он ребенка, если пообещает, что, если «приступы прекратятся», мы выпишем ее «на елку» домой. Мы же его пригласили не основное заболевание лечить...

Меня заверили, что, ее выпишут, если приступов не будет хотя бы два дня («но это невозможно!..»).

Выхлопотав для девочки эту ПЕРСПЕКТИВУ ПООЩРЕНИЯ, я и пришел к ней в палату.

Не помню, какую сказку, о какой смешинке, которую она хочет проглотить, я ей рассказывал, и как вел ее в этой сказке на новогоднюю елку, дав знать, что больная она останется здесь одна, а здоровая будет дома. Но лекарства она без тошноты приняла при мне. Других медиков сестер и врачей подпустила к себе при мне. А ее присутствовавший во время беседы папа-врач, с удивлением обнаружил, что «она вам за пятнадцать минут рассказала о себе и причинах ее последнего срыва, больше, чем знаю я, и то, о чем ни я, ни жена даже и не подозревали!..».

Я встретился с девочкой еще через день (мы первый раз вышли с ней вдвоем «на прогулку» в больничный заснеженный сквер и топтали в снегу тропинки) и через неделю, накануне ее выписки «на елку».

В этом случае работы с ребенком ПЕРСПЕКТИВОЙ поощрения и наказания манипулировал я сам - врач (а не пациент-ребенок).

- При использовании НАКАЗАНИЯ врачом, оно не должно быть явным и восприниматься обычным наказанием. Не должно быть поведением наперекор пациенту!

Вызвать реакцию протеста, упрямства, обиды, значит ухудшить состояние пациента и усложнить отношения с ним взаимной неприязнью.

Следует так влиять на условия, чтобы при неверном поведении пациента и ухудшении его состояния они усложнялись (без всяких словесных претензий со стороны окружающих и врача!), при правильном поведении и улучшении - улучшались и зависящие от врача условия, актуальные для пациента. Чтобы соответственно менялось и отношение врача (формальнее при ухудшении, теплее -при улучшении).

Следует поощрять потребность действовать, поощрять малейшее улучшение.

Всякое ухудшение должно вести к лишению значимого.

- Скажите мужу, чтобы при хорошем самочувствии окружил вас вниманием, «как селедку луком»! А, когда вы плохо себя чувствуете, пусть занимается своими делами, не обращая внимания на вас, и ни в чем вам не помогает!

- Жалуйтесь только врачу! Он сумеет вас лечить, а не сочувствовать вам - не обнаруживать своего сочувствия перед вами.

Такая постановка вопроса одновременно снимает с окружающих ответственность за «равнодушное» к болезни пациента поведение - «так требует (жестокий) врач!». Делает такое поведение окружающих желательным для пациента, снимая его претензии на сочувствие и жалость.

- НАКАЗАНИЕ, отнесенное к личности, а не (с согласия пациента) к болезни, упреки, например, затрудняют контакт. Побуждают к безуспешным попыткам устранить симптом « самовнушением».

Обижая, такие упреки создают установку реабилитироваться, доказав, что болезнь не зависит от поведения и что предложения врача, касающиеся поведения, в данном случае неприемлемы.

Во всех случаях упреки и такое наказание ухудшает состояние.

Плохое самочувствие становится наказанием предшествовавших побуждений пациента «сделать, как лучше». Приводит его в отчаяние.

Осознание вышеизложенных механизмов не изменяет их, но помогает использовать для избавления от болезни!

«ГЛАВНОЕ, ЧТОБЫ КОСТЮМЧИК СИДЕЛ!»

Занимаясь Терапией поведением, следует, по возможности, приспосабливать методику к особенностям пациентов, а не игнорировать их, и тем более не требовать ломки этих особенностей.

Например: один пациент может развить бурную, энергичную деятельность на ограниченном отрезке времени, другой склонен к систематической тщательной, но менее энергичной работе и отличается большим постоянством.

От первого следует добиться решения возможно большего количества самых трудных задач сразу, в начале лечения. Чем они труднее, тем с большим подъемом он их выполнит. А, когда его интерес иссякнет, основные трудности окажутся уже позади.

Второго не следует торопить. Нужно медленно и постепенно усложнять задачи, мелкими успехами поддерживая интерес к лечению.

Один склонен действовать по первому впечатлению, «уверовав» сразу. Другой длительно взвешивает «за» и «против», больше полагаясь на логику.

Один склонен к риску и за короткий промежуток времени перебирает массу вариантов, делая множество ошибок, но и быстро накапливает опыт, ведущий к успеху.

Другой долго перебирает прецеденты и действует безошибочно, с ничтожным риском, его действия основательны и неколебимы.

Один живет чувством, ему нужен опыт эмоциональный. Другой - логикой, ему нужны теоретические обоснования.

МОЖЕТ ПРИГОДИТЬСЯ.

Помогая пациенту перестраивать поведение, врач учит, показывает, анализирует ошибки. Иногда препятствует излишней поспешности. Иногда побуждает к более энергичным действиям. И всегда способствует решимости ради завтрашнего здоровья претерпеть необходимые трудности в процессе лечения, а не ждать облегчения сегодня. Советует искать удовлетворения лишь в освоении правильного поведения, в достижении цели, поставленной на сегодня.

Чем меньше пациент ждет улучшения, чем больше он готов к трудностям, тем быстрее наступает улучшение, и тем легче переносятся эти трудности^[59].

Врач использует любую возможность показать, научить.

С этой целью психотерапевтическим кабинетом проводились еженедельные прогулки пешком с группами пожилых пациентов за городом, на расстояния от 6 до 12 км, длящиеся 3-4 часа.

С пациентами в возрасте до 45 лет - двухдневные походы по горам Жигулевского заповедника, с длиной маршрута от 25 до 60 км.

В случаях, когда чрезвычайно выражена эмоция страха, и пациент не в силах следовать рекомендациям, перестройка поведения начинается в фазе эмоциональных сдвигов после введения 5% раствора амитала натрия^[60].

Но вернемся к нашему пациенту...

ИЗ НАБЛЮДЕНИЯ № 199 (продолжение)

Пациенту было рекомендовано «делать то, от чего в связи с болезнью становится плохо».

ПООЩРЯТЬ себя уменьшением нагрузок, укорочением их.

НАКАЗЫВАТЬ увеличением сложностей по количеству и продолжительности, лишением себя значимых удовольствий.

Наказывалось всякое ухудшение: появление, усиление навязчивостей, понижение настроения, нежелание продолжать тренировки, усиление напряженности, увеличение вегетативных проявлений невроза, всякие функциональные^[61] соматические расстройства^[62].

Например. При возникновении сердцебиения за игрой в шахматы следовало сыграть на одну партию больше.

До начала деятельности четко ставилась задача.

Например. Сходить в ЦУМ.

- ПРИ ПОСРЕДСТВЕННОМ САМОЧУВСТВИИ пробыть там 30 минут;

- ПРИ СОВЕРШЕННО ХОРОШЕМ САМОЧУВСТВИИ сократить время пребывания в универмаге на 10 минут (до 20 минут).

- ПРИ УХУДШЕНИИ, возникшем по приходе в магазин, пробыть там на 20 минут дольше (50 минут вместо 30).

Приходя в толчею, не стремиться усилием воли удержать нормальное самочувствие («оно от вашей воли не зависит!»). Напротив, настроив себя на худшее, стремиться вызвать его скорее, ведя себя наиболее трудным образом, сосредоточиваясь на опасении...

Пациент быстро понял систему, и сам планировал всякую предстоящую деятельность.

Кроме того, планировались поощрения и наказания на завтра, в зависимости от того, как пациент чувствовал и вел себя сегодня, как спал, в каком состоянии проснулся.

Все неудовлетворяющее впоследствии наказывалось (так создавалась ПЕРСПЕКТИВА НАКАЗАНИЯ).

Вслед за несколькими днями удовлетворительного самочувствия, допускался день отдыха - ПООЩРЕНИЕ, планируемое самим пациентом по его усмотрению, на случай, если он будет собой доволен.

Планируемое выполнялось непременно!

Если планировалось уменьшение нагрузки после улучшения, а оно казалось пациенту ненужным, так как нагрузка переставала быть в тягость (в магазине 20 минут прошли отлично, хочется остаться еще), то уменьшение нагрузки, в соответствии с планом, оставалось непременным (из магазина следовало уйти по истечении 20 минут, как планировалось).

Иначе могло наступить ухудшение, и впоследствии решение «поощрить» себя не оказывало бы должного действия. Так как нарушалась ОПРЕДЕЛЕННОСТЬ в ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТИ СОБЫТИЙ.

23 февраля, то есть через месяц после начала лечения наш пациент уже вышел на работу.

Его не беспокоил страх сумасшествия, а, вместе с тем страхи совершить опасные действия, страх веревок, острых предметов, и множество других, «отвлекающих» навязчивостей.

В домашних условиях и на работе он вел себя в соответствии с требованиями, диктуемыми жизнью. Занимаясь письменной работой, расчетами, хорошо себя чувствовал. Но во время беседы с сотрудниками, или партии в шахматы в обеденный перерыв, покрывался потом, испытывал напряжение в теле, одышку, сердцебиение, иногда «сердечные боли».

24 февраля пациент был приглашен на заседание общества психиатров и невропатологов г. Куйбышева, для демонстрации после доклада по методике «Терапия поведением навязчивостей при неврозах».

Вел себя непринужденно. Охотно отвечал на вопросы. Увлекшись, сам с энтузиазмом рассказывал о том, как «лечить себя».

Направившая пациента психоневролог заявила в прениях:

- Я ничего не могу сказать о методике. Но это - просто другой человек! Я его едва узнала. Мы его на «неотложке» возили из поликлиники домой.

Вскоре у пациента актуализировался страх за сердце -первый, исходный страх, на основе которого развились все остальные навязчивости, и который ими вуалировался. Но у него уже был накоплен достаточно богатый опыт поведения, развенчивающего страх.

Он сам так организовал поведение, что, устранив физической нагрузкой боль, убедился в необоснованности опасений. Он понял, что боль в области сердца - проявление волнения, а не результат физической нагрузки.

Боль потеряла для пациента значимость и постепенно перестала возникать.

После устранения генетически первичного страха, с обсессивно-фобическими симптомами было покончено.

Актуализация и разрешение  внешнего конфликта

ИЗ НАБЛЮДЕНИЯ № 199 (продолжение)

Пациент начал предъявлять жалобы, характерные для астенического симптомокомплекса^[63].

С работы он возвращался возбужденным и измотанным. Жаловался на головную боль, затруднение при засыпании, беспокойный сон, повышенную раздражительность и утомляемость.

Повышенная потливость, часто в тепле - холодные руки, сердцебиение, боли в пояснице, тянущие боли в икрах ног, ощущение тяжести в ногах, «ноги как не мои», были проявлением «вегетативной дистонии»^[64].

Возникла задача устранения этих расстройств.

Оно достигалось тренировкой, основанной на тех же принципах поведения. Но, если до сих пор не использовалось ни одно лекарство, то теперь добавлялась общеукрепляющая медикаментозная и физиотерапия.

Описанные боли в пояснице и неприятные ощущения в ногах по моим наблюдениям у мужчин часто сочетаются с дисгармонией в сексуальной жизни, так что создается впечатление, что они являются следствием этой дисгармонии.

Это оказалось верным и в данном случае.

Уже в апреле, когда прочие астеновегетативные расстройства были ликвидированы, пациент предъявил жалобы на боли в мошонке и резь в головке члена, появляющиеся после полового акта с женой. Боли сопровождались возникновением «непонятной обиды на жену».

Наконец пациент решился рассказать, что такие явления беспокоили эпизодически почти с тех пор, как познакомился с будущей женой, то есть в течение 17(!) лет.

До брака они несколько лет дружили. На свиданиях во время объятий и поцелуев пациент испытывал сильное сексуальное возбуждение. Возникла очень напряженная эрекция. Иногда, прижимаясь к будущей жене, испытывал оргазм. Пугался семяизвержения. Боялся, что подруга догадается. Считал, что это ненормально, вредно для здоровья, что он будет импотентом. Обратил внимание на появляющуюся после семяизвержения слабость в ногах. Позже заметил, что иногда после свиданий «опухают» яички. Появляются боли в мошонке. Во время объятий и помимо оргазма «из канала вытекает какая-то жидкость». Обращал на это внимание все чаще, тревожился. Пытался «проявить волю» - быть сдержанней, держаться на расстоянии от подруги, но не мог. Позже опасался вступления в брак, так как «мог оказаться импотентом», «испортить жене жизнь».

Женившись, «проверил себя». Убедившись, что может повторить половой акт подряд много раз за ночь - «жена даже уставала», успокоился на время. Но боли в мошонке, выделение простатического сока из уретры возобновились.

Опасался, что не будет детей. Эти опасения развеялись после рождения здорового ребенка.

После родов жена стала проявлять безразличие к половой жизни.

В откровенном разговоре она объяснила, что получает удовольствие, когда делает ему приятное, что больше любит целоваться, а сам половой акт ей безразличен.

Зная, что женщины тоже испытывают оргазм, «понял», что не удовлетворяет жену. Участил половые сношения, старался затянуть половой акт. Но это ее только утомляло. Жена просила «скорее кончить», выказывала неудовольствие и нетерпение.

После таких сношений возникла резь в головке полового члена, сам испытывал не удовольствие, а, напротив, появлялась «какая-то обида на жену, даже ударить ее хотелось, но конечно никогда этого не делал».

Обращался к урологу, тот ничего не нашел. Ходил к платному врачу-пенсионеру, который определил асептический уретрит. Обещал вылечить, но не вылечил.

После полового акта, кроме упомянутых болей, вновь стала появляться слабость в ногах, появились «жующие» боли в икрах, боль в пояснице.

Стал избегать половой близости. Жена была этим довольна.

Отношения в семье характеризует как «очень хорошие», дружеские, основанные на «полной общности взглядов и интересов». Жена во всем помогает, поддерживает...

— Мы ни разу не поссорились. Если бы не жена, я бы не перенес болезни. Что-нибудь с собой бы сделал!

Появилась «беспричинная» тоска, чувство виноватости перед женой за то, что он «не дает ей всего, что должен давать мужчина».

Жена отмахивалась. Уверяла, что «все в порядке», что ей «вообще этого не надо». «Зачем только люди такое придумали».

С 1964 года начал изредка, а потом чаще выпивать.

Так как вел себя при этом нормально, то нареканий дома не было. Но понимал, что жену это огорчило. Видел, что ей жаль его, и еще больше мучился...

В 1966 году, после 3-дневной пьянки на свадьбе родственника жены заболел.

В период болезни половая близость бывала очень редко («не до того было»). Жена уделяла ему «очень много внимания».

По мере выздоровления вновь чувствует необходимость «выполнять свои мужские обязанности». Но жена находит всяческие предлоги для отказа. По его мнению, стала менее внимательной к нему. Он «понимает», что это следствие того, что он «не удовлетворяет ее как мужчина». Вновь старается затянуть половой акт. Снова возобновились старые неполадки. Опять обследовался у уролога, но ничего не нашли.

Описанную симптоматику по счастью оказалось нетрудно устранить.

Врач предложил пациенту воздержание от половой жизни в течение 4-х недель.

Попросил предупредить об этом жену (это снимало чувство виноватости и ответственности перед женой).

Далее врач запретил затягивать половой акт («перестаньте обслуживать жену, ведите себя в соответствии со своим желанием»).

Но устранение и этого симптома не явилось решением проблемы.

Для пациента актуальным переживанием теперь становится ВНЕШНИЙ КОНФЛИКТ, который определил развитие невроза. А именно то, что он, по его мнению, «не удовлетворяет жену» как сексуальный партнер.

Длительно существуя, конфликт очень усложнился и запутался.

Пациенту теперь кажется, что жена его не любит, что, может быть, живет с ним только из жалости, что все внимание и забота с ее стороны вызваны этой жалостью.

Чувствуя недостаток заинтересованности в себе со стороны жены, он требует и получает, в связи с болезнью все больше заботы, и все меньше верит в искренность забот.

Переживание конфликта сопровождается чувством неполноценности, вызывает тоску.

Первым этапом лечения было выявление саногенной установки.

Она была следствием тяжести и длительности заболевания, а активизирующей ее значимой целью было возвращение к труду по любимой специальности и, кроме того, улучшение материального положения семьи, достаточно затруднительного, в связи с переходом пациента на инвалидность.

Вторым этапом было устранение симптоматики невроза соответствующим поведением.

Актуализация и разрешение внешнего конфликта есть третий этап лечения.

Актуализация конфликта проявляется осознанным переживанием чувства неполноценности, сопровождающимся депрессивной окраской настроения.

После второго этапа  (6 вариантов ведения пациентов)

Анализ изученного клинического материала позволяет разделить всех пациентов по их ведению после второго этапа на несколько групп.

Первая группа

Пациенты чувствуют себя здоровыми и прекращают лечение.

Врач этому обычно не препятствует, даже если предполагаемый им конфликт не был актуализирован и остался не разрешенным.

Иногда внешний конфликт в этой группе разрешается в силу стечения, изменения обстоятельств жизни (перевод на другую работу; уход из семьи нелюбимого супруга и так далее).

Катамнезы от 1 до 5 лет показывают, что пациенты, относящиеся к этой группе, остаются здоровыми.

Вторая группа

У этих пациентов бывают кратковременные, от нескольких часов до нескольких дней, рецидивы обсессивно-фобической симптоматики, под влиянием неожиданных психических травм.

Преступник в отсутствие моей пациентки изнасиловал, облил керосином и поджег ее десятилетнего сына. Тот через несколько дней погиб от ожогов.

Эти пациенты без помощи врача справляются с рецидивом, пользуясь приобретенными во время лечения, навыками поведения (срок катамнезов тот же).

Третья группа

Пациенты, у которых в процессе лечения или после прерывания его, выявляется астеновегетативная симптоматика.

Они вновь обращаются к психотерапевту уже по поводу этой астеновегетативной симптоматики. Иногда после длительного перерыва от 6 месяцев до 3 лет.

В этой группе часто вслед за устранением симптоматики спонтанно актуализируется конфликт, но иногда пациенты вновь прерывают лечение.

Четвертая группа

Пациенты после перерыва лечения, обращаются за помощью, в связи с актуализацией переживания внешнего конфликта, сопровождающейся депрессивной окраской настроения или рецидивом обсессивно-фобической симптоматики, которую пациент умеет устранить, но делает это только после прихода к врачу, в беседе с которым обнаруживает наличие возможности разрешения конфликта.

Уже освоенное прежде поведение, не допускающее избегания непременных в жизни трудностей, способствует скорейшему разрешению конфликта.

Пятая группа

Пациенты, прервавшие лечение, но самостоятельно или под руководством врача разрешившие внешний конфликт, послуживший причиной их болезни, снова и снова попадающие в аналогичные конфликты.

Жизнь для них становится непрерывной цепью сложностей.

И они уже сами понимают, что эти сложности - следствие их личных особенностей, а не объективной трудности условий.

Для них становится актуальным переживание необходимости «перестроить себя», но оно сопровождается чувством бесперспективности, и депрессивным фоном настроения, чувством усталости от жизни («устал бороться», «себя не переделаешь», «мне уже поздно меняться»).

В чем конкретно следует «переделываться», пациент не знает, или ложно представляет свои задачи.

В этой группе приходится актуализировать внутренний конфликт и помогать найти пути его разрешения. Далее, по возможности, помочь «присвоить» (научиться уметь эффективно использовать) те свойства личности, которые предрасполагают к этому конфликту.

Шестая группа

Пациенты, проделывающие весь путь лечения без перерыва, у которых завершение второго этапа приводит к актуализации внешнего конфликта.

В ходе его разрешения обнаруживается внутренний конфликт, разрешая который удается обучить пациента уважению к своим индивидуальным особенностям и адекватному использованию их.

Четвертый этап лечения - разрешение внутреннего конфликта и присвоение предрасполагающих к конфликту свойств личности, проводится в ходе встреч с пациентом, в его отношениях с другими пациентами, в терапевтической группе.

Частота и время встреч зависят от возникновения необходимости в этом у пациента. Жизнь делает проблему актуальной. Врач помогает разрешить ее.

Иногда это встречи 1-2 раза в год. Иногда - два, три раза В неделю в течение месяца с последующим длительным перерывом.

С 1972 года этот этап лечения проводится в терапевтической группе, занимающейся по 1,5 часа 2 раза в неделю.

Четвертый этап имеет целью не теоретическую, а практическую перестройку системы отношений личности. Он требует такой перестройки поведения, которая определила бы новый опыт и тем создавала бы новые отношения. Поэтому важными становятся реальные обстоятельства, в которых эта перестройка совершается и в которых новая система отношений проверяется.

Врач не форсирует этот этап работы, но проводит его в тех обстоятельствах, в которых внутренний конфликт полнее проявляется.

Таким образом, если первый и второй этапы лечения имеют более или менее определенные границы во времени и вместе длятся от 2-х до б-и недель, то третий и четвертый этапы иногда совсем не проводятся. А в тех случаях, когда они необходимы, их длительность зависит от конкретных обстоятельств жизни пациента, от содержания конфликтов и особенностей личности пациента (длительность от нескольких дней до многих лет с перерывами).

Наш пациент относился к шестой группе.

ИЗ НАБЛЮДЕНИЯ № 199 (продолжение)

Мы остановились на том, что актуальным переживанием стало переживание пациентом внешнего конфликта.

Для разрешения этого конфликта пациенту понадобилось последовательно перестать вызывать сочувствие, внимание и участие болезнью.

Так он сумел убедиться в том, что жена действительно к нему относится.

Далее возможны были два решения.

Одно - воздействовать на обстоятельства пациента. Научить его жену испытывать оргазм, что убедило бы его в отсутствии неполноценности. Это невозможно, у жены истинная фригидность.

Другое - устранить необоснованную в данном случае претензию пациента «удовлетворить жену», дав ему возможность убедиться, что она и так удовлетворена тем, что является его женой, матерью его ребенка, его другом и имеет необходимую для женщины ее склада возможность чувствовать себя полезной мужу, заботясь о нем.

Врач объяснил пациенту (уже после прекращения боли в гениталиях), что все, происходившее с ним до брака, - нормальное следствие неудовлетворенного полового возбуждения, усиленное ипохондрическим страхом. Что в их случае невозможно «удовлетворить» жену, так как он это себе представляет. Что это - искусственно поставленная задача.

Пациент счел необходимым это еще раз проверить. Он слышал о существовании средства, пролонгирующего половой акт у мужчины.

- Если бы и оно не помогло, я бы поверил.

Выписана совкаиновая мазь. Воспользовавшись ею несколько раз, прекратил попытки вызывать у жены оргазм. Поверил, что для нее в этом нет необходимости.

Актуализация и разрешение  внутреннего конфликта

Но этот внешний конфликт оказался только частным случаем проявления внутреннего личностного конфликта, который заключался в противоречии между не соподчиненными и противоречивыми тенденциями:

- высокомерной ТЕНДЕНЦИЕЙ ОПЕКАТЬ ОКРУЖАЮЩИХ и

- ЭГОИСТИЧЕСКИМИ ТЕНДЕНЦИЯМИ, вытекающими из его естественных потребностей.

И та и другие тенденции, проявляясь в той или иной конкретной ситуации, обусловливали все его трудности в общении с людьми.

Под тенденцией опекать здесь подразумеваются поведенческие стратегии, вытекающие из морально-этических требований к себе в отношениях с людьми вообще.

Эти стратегии заключились в том, что пациент брал на себя ответственность за благополучие окружающих, не считаясь с тем, была ли в этой его опеке объективная необходимость для них. И игнорируя, что они сами не беспомощны и себе не враги.

В конкретном случае, отношений с женой, тенденция опеки проявилась неадекватными (априорными^[65] и противоречащими ситуации) требованиями к себе, как к мужчине, и противоречила естественной сексуальной потребности его и сексуальным особенностям жены.

Следование принципам «разумного эгоизма», которые легко воспринял пациент, было разрешением внутреннего конфликта.

В 1972 году снята вторая, и через 2 месяца третья группа инвалидности. Катамнез от 1974 года - здоров.

Пациент с июля 1972 года к врачу не обращался.

26.01.1975 г.

Куйбышев

(январь 1997, март 2011, Самара)

НЕВРОТИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ. СУТЬ КАЖДОГО ИЗ ЭТАПОВ ТЕРАПИИ

НЕВРОЗ-РЕАКЦИЯ

Из 211 пациентов, о которых сообщается в статьях^[66], 43 человека страдали неврозом-реакцией: преимущественно неврозом у здоровой личности.

Здесь внешний конфликт - следствие объективной сложности условий.

Симптоматика невроза стоит в прямой связи с провоцирующей ее вредностью и легко психологически понятна.

Провоцирующими и оформляющим^[67] факторами обычно оказывается одно и то же явление.

Пример №1. У 19-летнего дружинника бандиты убили товарища, пригрозили и ему.

Возникший вскоре страх улиц, подъездов, навязчивые мысли об опасности заставили оставить дружину, прервать временно учебу.

Поздоровавшись за руку с одним из хулиганов, он больше не выходил из дома. Появилось навязчивое мытье рук, продолжавшееся 2 месяца.

В соматически отягощенной (первой) группе пациентов -таких неврозов 16. В группе без существенных соматических расстройств (второй) - 27. У остальных пациентов (168) диагностирован невроз-развитие.

НЕВРОЗ-РАЗВИТИЕ

«Внешний конфликт» обусловлен в первую очередь особенностями личности, ее внутренним конфликтом.

Симптоматика невроза не стоит в прямой связи ни с характером «внешнего конфликта», ни с особенностями Провоцирующих и первичных оформляющих факторов.

Без натяжки она психологически трудно понятна или непонятна вовсе. Но «понятна физиологически» (П.Ф. Малкин).

Пример № 2. Тридцатидвухлетний рабочий.

Жалуется на навязчивый страх сумасшествия, потери самоконтроля.

По характеру педантичен, тревожно-мнителен.

Болен около 13 лет.

Симптоматика его психологически никак не вытекает из сочетания испытываемых трудностей - «внешних конфликтов»: неосознанного сексуального - в браке, бытового - жизнь на квартире, производственного - работает не по профессии, «отрабатывая за Квартиру» на стройке.

Впервые возникшая симптоматика была страхом «заражения крови».

Провоцирующим фактором было то, что он содрал прыщ в области носогубного треугольника.

Оформляющим ~ выслушанный рассказ о смерти от такой манипуляции.

Страх сопровождался ипохондрическими и вегетативными расстройствами.

  Страх сумасшествия и потери самоконтроля появился позже, когда после очередного приступа страха, за рулем автомобиля появилось ощущение нереальности окружающего. Он испугался, что, не проконтролировав себя, кого-либо задавит, или поедет неподобающим образом

Агрессивных тенденций в генезе^[68]этого страха не было. Символика его была бы надуманной. А физиологически он понятен как возникший в состоянии эмоциональной гипестезии^[69], которая обычно наступает после криза^[70] страха, и часто проявляется чувством нереальности окружающего.

Пребывание за рулем и сложная ситуация на дороге сделали со-стояние значимым, обратили внимание на важные водителю психологические функции и функции самоконтроля.

Страх сумасшествия с обычными его психологически понятны ми последствиями перекрыл прежние ипохондрические опасения.

Пациент оставил работу шофера.

Его страх влиял на поведение. Заставлял менять обстоятельства. А эти новые обстоятельства в свою очередь способствовали рождению новых вторичных фобий, которые условнорефлекторно закреплялись.

В таблицах №№ 1, 2, 3 приводятся данные о распределении основных клинических форм невроза в первой (соматически отягощенной) и второй (без соматических расстройств) группах (сравни табл. №№ 5, 6 в гл.: «Терапия поведением на примере психодиагностики и лечения нейроциркуляторной дистонии^[71]»).

* Фобический - свойственный фобиям (см.: сноску 9), неодолимым навязчивым страхам, про которые человек думает, что понимает, что они необоснованны, но которым полностью подчиняет свое поведение.

Все пациенты, страдающие неврозом, имеют свою собственную теорию переживаемого ими заболевания.

Эта теория более или менее ясно формулируется, иногда высказывается, иногда утаивается пациентом. В ряде случаев это примитивная «психогенная» теория, чаще соматогенная, но всегда ошибочная.

В таблицах № 4 и № 5 даны сведения о частоте наиболее повторяющихся провоцирующих и оформляющих факторов, их группировка (сравни табл. №№ 7, 8 в гл.: «Терапия поведением на примере психодиагностики и лечения нейро-циркуляторной дистонии»).

В таблице № 6 дана характеристика ведущих внешних конфликтов по содержанию и по общественной сфере их проявления (сравни табл. № 9 там же).

Пациент обычно связывает свое заболевание с тем неприятным, запомнившимся ему воздействием, событием, с той вредностью, после которой впервые возникла тревожащая его симптоматика.

При этом он придает значение только тем факторам, о возможной вредности которых заранее знал («тяжело подняла», «с женой поругался», «отравился», «выпил»...), или которые хочет считать вредными в соответствии с истерической установкой их отвратить («дочь замуж вышла», «сына в деревню работать распределили», «муж поздно на работе задержался»...).

В действительности эти факторы либо вызывали более или менее длительное соматическое расстройство, одномоментную вспышку эмоциональной напряженности, либо провоцировали эмоцию страха или тревожное внимание к прежде безразличным собственным состояниям и внешним явлениям.

Эти факторы, которые пациент обычно считает причиной своей болезни, и после действия которых прежде безразличные проявления (соматические, психические и поведенческие) приобретали

- не соответствующую их объективной ценности значимость,

- эмоциональное усиление,

- условно рефлекторно фиксировались и

- развивались соответственно закономерностям симптомообразования при неврозе.

Такие факторы я называю «ПРОВОЦИРУЮЩИМИ^[72] ФАКТОРАМИ».

Часто эти факторы оказывались одновременно дополнительными и даже ведущими оформляющими факторами.

Если провоцирующие факторы только провоцируют начало формирования симптоматики невроза, обращают внимание на прежде неосознаваемые, недифференцированные (вегето-соматические, эмоциональные, психические, поведенческие) проявления напряженности, вызванной хроническим существованием неразрешенного и неразрешаемого «внешнего конфликта» (рис. 2), то содержание этой симптоматики предопределяется действием оформляющих факторов.

Группировка и частота различных провоцирующих факторов одинакова для обеих групп пациентов и приводится в таблице № 4.

ОФОРМЛЯЮЩИЕ ФАКТОРЫ^[73]:

- заранее придают значимость определенному, именно этому, а не другому, комплексу явлений,

- предопределяют направленность настороженного внимания именно и только на этот комплекс,

- создают готовность эмоционального усиления именно его функциональных компонентов.

Они как бы создают русла с разветвлениями, по которым «потечет энергия» эмоционального усиления тех или иных процессов.

ОФОРМЛЯЮЩИЕ ФАКТОРЫ либо не помнятся пациентом, либо не ставятся в связь с симптоматикой невроза.

Выявление оформляющих факторов и глубокое понимание их роли в симптомообразовании:

- помогает расшатать убежденность пациента в причинной связи его болезни с провоцирующими факторами,

- заставляет его усомниться в собственной соматогенной или иной ложной теории своей болезни,

- склоняет к уяснению необходимости поиска неизвестных причин болезни в своей внешней и психической жизни.

В широком смысле слова оформляющими факторами являются:

- вся биологическая и социальная жизнь субъекта, сложившая к данному моменту эту личность,

- его (субъекта) актуальные, и прогнозируемые обстоятельства,

- соматическое состояние в конкретный момент.

Но здесь термином «ОФОРМЛЯЮЩИЕ ФАКТОРЫ» я пользуюсь в самом узком его значении. Подразумевая под ними только конкретные обстоятельства, воздействия и соматические неполадки, предопределившие актуальность, значимость именно таких, а не иных проявлений достаточно явно и непосредственно (таблица № 5 и рис. 2).

Выявление и понимание «оформляющих факторов» помогает пациенту уяснить зависимость его состояний от его переживания.

Именно этого страха, этой навязчивости, этой ипохондрической направленности внимания, этих истерических вегетативно-соматических, сенсорных и двигательных расстройств (почему парез, а не блефароспазм, и почему справа, а не слева).

Все оформляющие факторы по особенностям действия я делю на четыре группы.

Четыре группы оформляющих факторов

Первая группа

События, предопределяющие направленность внимания на данный комплекс явлений, вызывая переживание непосредственно и заранее, иногда за годы до болезни.

Пример № 3. Матери лечили желудок, а она умерла от инфаркта. Возникшие через 6 лет у дочери боли в животе сразу вызвали сердцебиение и страх инфаркта без воспоминания о болезни матери.

Вторая группа

Явления, тоже направляющие внимание, непосредственно вызывая переживание, но придающие дотоле безразличным проявлениям значимость в момент их возникновения. И тем превращающие их сразу в симптом невроза.

Пример № 4. У пианистки во время экзамена по специальности вспотевшая от волнения рука соскользнула с клавиш. Сбившись, пианистка не сумела продолжить игру. Руки с тех пор потели даже при воспоминании об инструменте. Не могла играть. Хотела оставить специальность. Приближение к инструменту вызвало приступ страха с бурными вегетативными проявлениями.

Третья группа

Факторы, вызывающие переживание опосредованно, создавая повышенную ранимость той или иной соматической системы заранее или в момент действия провоцирующего фактора.

Здесь особая ранимость системы или органа при возрастании напряженности приводит к изменению их деятельности в первую очередь. А уже само такое изменение в свою очередь вызывает избирательную эмоциональную реакцию и дополнительное усиление этого изменения^[75]. При том прочие проявления напряженности, оставаясь безразличными, регрессируют.

Примеры. №5, 6.

№ 5. Климактерические сосудистые реакции, ложатся в основу страха инсульта.

№ 6. После действия провоцирующего фактора инфекционный миокардит предопределяет приступ аритмии, которая станет основой кардиофобии^[76].

Четвертая группа

Особая категория оформляющих факторов, которыеследует искать не в прошлом и настоящем, а в чаще бессознательно прогнозируемом (в соответствии с индивидуальными прогностическими возможностями) будущем пациента.

Эта группа факторов не определяет конкретных проявлений, но ограничивает их, закрепляя те расстройства, которые в данных конкретных обстоятельствах получают или могут получить «ПОЛОЖИТЕЛЬНОЕ ПОДКРЕПЛЕНИЕ», и делают невозможными или угашают те нарушения, которые могут получить «ОТРИЦАТЕЛЬНОЕ ПОДКРЕПЛЕНИЕ».

Эти факторы ограничивают развитие истерической симптоматики, ситуационно «выгодными» проявлениями.

Примеры. № 7-14.

№ 7. У женщин в случаях пьянства супруга, скандалов в быту (в исследуемом материале они выявлены наиболее часто) болезнь приостанавливала пьянство, предотвращала скандал.

№ 8. У двух призывников они привели к манифестации невроза перед военно-медицинской комиссией.

№ 9. У трех выпускников вузов и техникумов при распределении на работу в отдаленные от Куйбышева районы истерические симптомы избавляли от нежелательного направления.

№ 10. У ряда пациентов (13 человек) истерические состояния возникли при распределении квартир. У родителей при известии о намерении детей вступить в брак и жить отдельно (3 случая).

Ятрогения - см. сноску ¹⁴.

Дисморфофобия (см. Фобии - сноска / - убеждение в наличии у себя несуществующего или чрезвычайное преувеличение значения имеющегося физического недостатка, якобы крайне затрудняющего или делающего невозможным нормальное общение с интересующими людьми. Дисморфофобия при неврозах развития часто - следствие глубокого неприятия страдающим того человека, от которого эти свойства унаследованы, например, матери, презираемой отцом девушки. Дисморфофобия позволяет избежать общения или отказаться от претензий на общение, затруднительное по иным причинам. Эрейтофобия - одна из дисморфо- фобий: страх покраснеть. (См. также в Словаре, в кн.: Активная депрессия: Комплекс различия. Малоценности комплекс. Самооговор).

№ 11. У троих мужчин во время вынужденного преследования опасного и более сильного преступника («отнимались» ноги, возник «сердечный приступ», «вынудивший» отстать).

№ 12. У женщин, вступивших в брак без любви, при необходимости выполнять супружеские сексуальные «обязанности» (сердечный приступ, явления вагинизма, зуд и так далее).

№13. Эти факторы были причиной сексуальной несостоятельности у мужчин при попытке осуществить вынужденную или желаемую, но этически и морально недопустимую сексуальную связь (18 случаев).

№ 14. У шести мужчин, имевших большой опыт случайных сексуальных связей, эти факторы вызывали отсутствие эрекции при попытке близости с боготворимой ими женщиной.

Провоцирующий фактор оказывается и оформляющим чаще при нозофобиях^[77].

Пример № 15. Алкогольная интоксикация вызывает определенный комплекс соматических проявлений. А эти проявления, их специфика определяют характер развивающейся впоследствии фобии.

Приведу еще примеры действия оформляющих и провоцирующих факторов.

Пример №16. Состояние на утро после алкогольного эксцесса (провоцирующий фактор) у человека, едущего в милицию объясняться по поводу вчерашнего дебоша, проявляется сердцебиением и прочими вегетативными неполадками, заставившими «выскочить» из трамвая, дождаться «скорой помощи» и быть госпитализированным в стационар с подозрением на «предынфарктное состояние».

Здесь алкогольная интоксикация - провоцирующий фактор. Ее вегето-соматические проявления в обстоятельствах, грозящих неприятностью, вкупе с пребыванием в трамвае с задвигающимися дверьми, присутствием, вызвавших «скорую», сострадающих прохожих и ятрогенией - являются оформляющими факторами 2-й, 3-й и 4-й групп.

Пример № 17. Состояние «с похмелья» у студента на скучной и сложной лекции.

Оно обращает его внимание на невозможность сосредоточиться. Новое непонятное ощущение в голове («мозги перевернулись, все изменилось») спровоцировало страх сумасшествия. Сердцебиение же осталось не тревожащим проявлением похмелья и волнения и угасло.

Здесь оформляющий фактор - обстоятельства лекции, направившие внимание на ощущения в голове.

Пример № 18. То же состояние у человека, воспитанного в убеждении, что только постоянный самоконтроль не дает проявиться злым, звериным подспудным тенденциям, побуждает к повышенному самоконтролю, опасению совершить что-либо запретное, или настороженному наблюдению за объектами, могущими вызвать «запретные тенденции».

Это настороженное ожидание и дает энергию тем самым запретным тенденциям, которые предполагает в себе пациент. Они проявляются тогда страхом совершить запретные действия, едва только появляется соответствующий объект.

У некоторых пациентов так возникли страх убить ребенка, ударить обожаемого человека, выругаться нецензурно в публичном месте, навязчивости сексуального содержания.

Здесь оформляющими факторами являются соответственно: представление о снимающем самоконтроль действии спиртного, убеждение в наличии подспудных разрушительных сил, обстоятельства, делающие саму возможность проявления этих сил опасной и особо значимой.

Пример № 19. Аналогичным образом в обстоятельствах, подчеркивающих сексуальные запреты, иногда действовали в качестве провоцирующих факторов «приливы» у женщин в климатическом периоде и у девушек в период полового созревания (У женщин неосознанным «внешним конфликтом» была сексуальная неудовлетворенность в браке).

Случайное прикосновение товарища мужа, взгляд «черного мужчины» на южном курорте, разговор с директором школы, в Которой преподавала, вызов в кабинет к молодому начальнику, имевшему репутацию «женолюба», совпадая с «приливом» вызывали приступ по-разному рационализируемого смятения, страха позже переживаемого как страх покраснеть, «гадкие» мысли сексуального содержания.

Женщины оставляли работу в школе. Уходили из цеха, где работали мужчины. Панически бежали с курорта, в страхе преследования «черными мужчинами». Начинали бояться взглядов мужчин, потом женщин, всех людей вообще, кроме членов семьи. Иногда вынуждены были вовсе не выходить из дома.

В таблице № 5 приводятся сведения о характере и количестве оформляющих факторов, относящихся к каждой из четырех групп.

ОСВОЕНИЕ НЕОБХОДИМОСТИ И ЗРЕЛАЯ ЛИЧНОСТЬ

В терапии неврозов по разработанной мной методе находит свое выражение диалектической подход к болезни и лечению.

На всех этапах терапии эффект достигается не за счет вмешательства в болезнь извне, внешнего толчка, а в результате выявления, доведения до критической точки и разрешения внутреннего противоречия изнутри самим пациентом, под влиянием вызванного им же изменения объективных условий.

Мне кажется уместным заметить, что последний этап терапии оказался конкретизацией высказываний Ф. Энгельса о болезни как «стесненной в своей свободе жизни» и о свободе, как «осознанной необходимости».

Разве не является выздоровление от невроза как болезни человека следствием обретения им свободы в процессе освоения необходимости. Освоения необходимости самореализации и тех обстоятельств, в которых эта самореализация осуществляется.

Личность

Рассматриваемая под таким углом зрения личность - есть индивид, осознавший необходимость сущего, самореализации в нем, и его развития, то есть свободный от сковывающих его индивидуальность внутренних тенденций.

Являясь общественным продуктом, личность оказывается отражением тенденций своего общества, реализующим себя в конкретных обстоятельствах практической общественной деятельности.

О СХОДСТВЕ И РАЗЛИЧИИ С ПАТОГЕНЕТИЧЕСКОЙ ТЕРАПИЕЙ ПО В.Н. МЯСИЩЕВУ^[78]

СХОДСТВО

1. Во-первых, в понимании психогении, как результата конфликта противоречивых личностных тенденций (внутриличностного конфликта), который проявляется в конкретной жизненной ситуации внешним конфликтом.

Внешний конфликт, в свою очередь, обусловливает хроническую нарастающую напряженность.

А растущая напряженность под влиянием различных провоцирующих факторов и при участии придающих им значимость оформляющих факторов, становится содержанием невротической симптоматики и побуждает невротическое переживание и поведение (рис. 2)

2. И тот, и другой способы терапии видят целью разрешение внутреннего конфликта и перестройку системы отношений личности для излечения от невроза.

РАЗЛИЧИЯ

Мало интегрированная личность

Различия теоретические и практические вытекают из моего представления о невротике, как о мало интегрированной личности. Мне приходится иметь дело преимущественно с такими пациентами.

Сознательные установки у них легко сосуществуют с противоречащими им эмоциональными установками и соответствующим поведением («все понимаю, но от этого не легче!»).

Слово не способно оказать на них влияния, достаточного для разрешения лежащего в основе невроза внутреннего конфликта личности.

Способность легко приспосабливаться

к неназванным условиям

С другой стороны, и эмоциональные установки, и поведение моих пациентов способны достаточно адекватно меняться под влиянием однозначно изменившихся актуальных условий.

Это происходит хоть и менее гибко, чем у здоровых, но гораздо быстрее, чем под влиянием слова.

В нормальном развитии человек прежде научается ходить, потом осмысляет собственную ходьбу и доводит до совершенства отдельные элементы ходьбы.

Задача терапевта - создание нового опыта

Ставя задачу интегрировать психику пациента на личностном уровне, я на третьем, четвертом этапах терапии стремлюсь в его общении со мной, с другими пациентами, в терапевтической группе создать для него новые актуальные условия с одной стороны и побудить его к новому поведению -с другой. Тем самым на базе нового опыта создать новые эмоциональные установки.

Слову же отводится роль фактора, разрешающего новое осмысление и способствующего этому осмыслению уже готовых поведенческих, эмоциональных отношений.

Различия с терапией по В.Н. Мясишеву

Таким образом, различия с психотерапией по В.Н. Мясищеву заключаются в следующем:

1. Если у Мясищева слову психотерапевта отводится основная роль фактора, который, воздействуя на сознание, и через него, непосредственно перестраивает систему отношений личности, а изменение стиля жизни как результат и проявление этой перестройки подразумевается или считается само собой разумеющимся, то у меня основная роль перестраивающего фактора в психотерапии сознательно отводится общению (врача с пациентом, организации стиля общения между пациентами в группе, и так - направлением стиля общения вне группы), в процессе которого непосредственно меняется стиль жизни пациента.

В процессе осуществления новых форм общения сначала меняется:

- поведение пациента и окружающих с ним,

- система первоначально неосознаваемых эмоциональных отношений.

В результате меняется:

- актуальная ситуация, закрепляя

- новые отношения.

Слову психотерапевта отводится вспомогательная роль фактора, задающего новое поведение, помогающего осознанию, приятию уже готовых новых отношений.

Расчет На сознательную, в результате волевого усилия перестройку поведения (у В.Н. Мясищева, как я его понимаю) у меня, начиная с третьего этапа терапии, сменяется расчетом, в основном, на непроизвольное, само получившееся вследствие перестройки актуального опыта поведение, которое потом анализируется и сознательно закрепляется. Новое отношение вырастает в новых обстоятельствах «само», без волевого усилия.

Пример.

- Пьет ли муж ? - спрашиваю я на очередном диспансерном приеме у вылечившейся пациентки через полгода после завершения лечения.

- Пьет, но меньше...

- Почему ?

- Не знаю.

Я задаю тот же вопрос еще через полгода:

- Пьет ли муж ?

- Не пьет.

- Почему ?

- Не знаю.

Тот же вопрос еще через год (через два года после лечения).

- Пьет ли муж ?

- Не пьет.

- Почему?

- Ну, что вы, Михаил Львович! Я же понимаю: я сама изменилась!. .

Женщина - двадцатидевятилетняя медсестра, мать маленького ребенка, лечилась по поводу страха сойти с ума. В свое время она из роддома попала с младенцем в свой дом с выбитыми стеклами, вынесенной и пропитой мебелью... Муж пил беспробудно...

В этом случае поведение сначала было осуществлено как интуитивное действие и дало желаемые результаты, а только потом верно осозналось.

Такое осознание уже не грозило ни чувством вины, ни непосильной обязанностью изменить то, в чем женщина прежде была не властна. Давая знание о том, что зависит от нее, новое понимание только вооружало бывшую пациентку, обеспечивало уверенность в будущем.

2. Методика В.Н. Мясищева предполагает дезактуализацию симптоматики невроза вследствие предварительной актуализации более глубоких личностных значимостей и связанных с ними проблем, это обычно сопряжено с дополнительными трудностями.

Я предпочтительно занимаюсь решением задач, актуальных для пациентов, использую готовую заинтересованность.

В результате решения одних более поверхностных задач, актуализируются другие, более глубокие.

Вначале пациент, занятый собственной симптоматикой, учится ее устранить, потом понять ее зависимость от эмоциональных факторов, находит провоцирующие психотравмы, оформляющие факторы.

После устранения симптоматики актуализируется спонтанно и внешний конфликт или цепь конфликтов от менее сложных и менее личностно значимых к более глубоким, более интимным.

Потом актуализируется и внутриличностный конфликт.

Я вначале устраняю симптом, потом способствую разрешению приводящих к болезни конфликтов.

3. Дезактуализацию симптома, вследствие актуализации конфликта, и приводящее к улучшению «отреагирование», обычно так впечатляющее и пациента и врача, я принимаю за, может быть, и важное событие, но не столько обнадеживающее, сколько опасное, так как оно усыпляет бдительность и пациента и врача.

Пациент верит, что выздоровел, врач не всегда решается его разуверить.

Впечатление пройдет. На радостях сам конфликт, увлекшись фактом его открытия, оставили в стороне (нечаянно путая осознание с разрешением). Эмоциональный подъем израсходовали впустую. Конфликт остался неразрешенным и привел к новой (или прежней) симптоматике.

Я рискую испортить пациенту радость улучшения, поддерживаю переживание конфликта, а энергию «отреагирования» пытаюсь направить на его разрешение.

4. Я не вменяю себе в обязанность вмешательство в производственную, семейную и прочую обстановку пациента для улучшения ее.

Моя задача помочь пациенту самостоятельно разрешить свои трудности.

По моему мнению, 3-4 этапы терапии складывались не в противовес методе В.Н. Мясищева, а в результате осмысления практики психотерапии (и его в том числе) в отличие от ее теории.

Мне кажется, что эта практика у тех, кто осуществляет патогенетическую^[79] психотерапию⁸² по В.Н. Мясищеву, не противоречит моей и во многом сходна. Я иногда прибегаю к слову как к ведущему средству психотерапевта. Осуществляющие метод Мясищева, сознательно или неосознанно, в действительности, так же, как я, всегда воздействуют на пациента своей «походкой» и эмоциональным отношением, то есть через весь комплекс общения, а не только словом.

81 Патогенетический - связанный с патогенезом. Патогенез - механизм развития болезни (ср. Патогенный - сноска 107).

82 Патогенетическая терапия - лечение, направленное на разрушение механизма болезни и на излечение. В отличие от симптоматической терапии, устраняющей только симптомы (например, боль) без устранения их причины - самого заболевания.

Литература к разделу:

1. Анохин П.К. Опыт физиологического анализа генеза невротических состояний. - В кн.: Неврозы. Труды конференции, посвященной проблеме неврозов. Ленинград. 6-9 июня 1955 / Государственный н.-и. психоневрологический институт им. В. М. Бехтерева/. Петрозаводск, 1956.

2. Бамдас Б.С. Астенические состояния,- М.: Медгиз, 1961.

3. Бассин Ф.В. Проблема бессознательного - М.: Медицина, 1969.

4. Беляев В.Н., Панфилов Ю.А., Покрасс М.Л. Роль психотерапии у больных с психосоматическими заболеваниями. В сб. Материалы юбилейной конференции врачей Куйбышевской железной Дороги, Куйбышев, 1974 г.

5. Беляев В.H., Панфилов Ю.А., Покрасс М.Л. «Психотерапия больных с фобическим синдромом при ишемической болезни сердца и неврозах». В сб. трудов Куйбышевского мединститута по атеросклерозу, Куйбышев, 1975 г.

6. Бехтерев В.М. Избранные произведения. - Л.: Медгиз, 1954, - 258 с.

7. Быков K.M. Некоторые материалы к учению о неврозах. В кн.: Неврозы. Труды конференции, посвященной проблеме неврозов. Ленинград. 6-9/VI 1955,- Петрозаводск, 1956.

8. Быков K.M. Кора головного мозга и внутренние органы. - Киров: Воен. мор. мед. акад.,1942.

9. Введенский Н.Е. Полное собрание сочинений. - Л.: Изд-во Ленингр. ун-та. 1954.

10. Зачепицкий Р.А. О теории и практике терапии поведения. - В кн.: Теоретико-методологические проблемы клинической психоневрологии.-Л., 1975.

11. Зачепицкий P.A. О патогенетической психотерапии при неврозах. - В Кн.: Психотерапия при нервных и психических заболеваниях.-Л.,1973.

12. Иванов-Смоленский А.Г. Очерки патофизиологии высшей нервной деятельности. Изд. 2-е, Медгиз, 1952.

13. Карвасарский Б.Д. 1оловные боли при неврозах и пограничных состояниях. - Л.: Медицина, 1969.

14. Ленин В.И. Полное собрание сочинений. 1961.

15. Либих С.С. Коллективная психотерапия неврозов. -Л.: Медицина, 1973.

16. Литвинов Е.Н. Вариант гипноза и релаксации с применением «дифференцировки». - В кн.: Вопросы психотерапии в общей медицине и психоневрологии. Харьков. 1968.

17. Малкин П.Ф. Клиника и терапия психических заболеваний с затяжным течением. Свердловск, 1956, ч.1; 1959, ч. 2.

 18. Малкин П.Ф. Личность и психические заболевания. - В кн. Проблемы личности. М. 1970. т. 2.

19. Мурзенко В. Групповая психотерапия при неврозах. - В кн.: Групповая психотерапия при неврозах и психозах. Л. 1975.

20. Мясищев В.Н. Личность и неврозы. - Л.: Изд-во Ленингр. унта, 1960.

21. Озерецковский Д.С. Навязчивые состояния. - М.: Медгиз, 1950.

22. Павлов И.П. Полное собрание сочинений, т. III, М., 1951. Павловские среды. Т.: I, II, III. Изд. Акад. наук СССР, 1949.

23. Петрова М.К. Собрание трудов. Л., 1953.

24. /Покрасс М.Л./. Pokrass М. Therapie durch Verhaken. In: Lauterbach W. «Psychotherapie in der Sowjetunion». München, Wien, Baltimore: Urban und Schwarzenberg, 1978.

25. Покрасс М.Л. Необходимое отличие нравственно ориентированного терапевтического подхода. - В кн.: Провинциальная ментальность России в прошлом и настоящем: Тезисы докладов I конференции по исторической психологии российского сознания (4-7/VII 1994 г., Самара). Самара: Изд-во СамГПИ, 1994. 198 с.

26. Попов Е.А. Некоторые патофизиологические основы характера психастеника. - В кн.: Неврозы. Труды конференции, посвященной проблеме неврозов. Ленинград. 6-9/VI 1955.- Петрозаводск, 1956.

27. Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. М., 1946.

28. Рубинштейн С.Л. Бытие и сознание. М., 1957.

29. Рубинштейн С.Л. Принципы и пути развития психологии. М., 1959.

30. Сергиевский М.В. Дыхательный центр млекопитающих животных. М. 1950.

31. Сеченов И.М., Рефлексы головного мозга. Изд. Акад. мед. наук СССР. М., 1952.

32. Ухтомский А.А., Доминанта как рабочий принцип нервных центров. - «Русский физиологический журнал им. Сеченова», 1923, т. VI.

33. Энгельс Ф. - В кн.: Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения.

34. Яковлева Е.К. Патогенез и терапия невроза навязчивых состояний и психастении. - Л., 1958.

35. Яковлева Е.К. Психотерапия и профилактика неврозов навязчивых состояний и психастении. В кн. «Неврозы. Труды конференции, посвященной проблеме неврозов. Ленинград. 6-9 июня 1955», Государственный н.-и. психоневрологический институт им. В. М. Бехтерева. Петрозаводск, 1956.

36. Ярошевский М.Г. Психология в XX столетии. М., 1971.

37. (KONECNY R., Bouchal М.) Конечный Р., Боухал М. «Психология в медицине». /Пер с чешек. - Прага: Авиценум, 1974.

38. Lauterbach W. «Psychotherapie in der Sowjetunion». München, Wien, Baltimore: Urban und Schwarzenberg, 1978.

ТЕРАПИЯ ПОВЕДЕНИЕМ  и ПСИХОГЕНЕЗ НЕВРОЗОВ Метод анализа без анализа

ТЕРАПИЯ ПОВЕДЕНИЕМ  на примере психодиагностики  и лечения нейроциркуляторной дистонии

ВВЕДЕНИЕ

Больной человек, вынужденный сколь-нибудь долго обследоваться и лечиться без пользы, не только сам заболевает ощущением неизлечимости и страхом беспомощности медицины, он заражает недоверием к врачам и отчаяньем и тех, кто лечится с ним рядом и всех и в его окружении - в семье, на работе, в быту, среди друзей. Если вспомнить, что таких пациентов среди посещающих поликлиники и стационары не менее 30%, а, по мнению большинства авторов не менее 50%, то станет ясно, какой моральный ущерб это положение наносит больным, здоровым, здравоохранению - всем (2, 3, 8, 32, 33, 37).

Теперь все больше авторов утверждают, что эти «больные с пухлыми карточками» страдают в действительности психосоматическими заболеваниями (18,28), скрытой депрессией, неврозами и патологическими реакциями на болезнь (2,5,8,9,37), то есть нуждаются не в традиционном лечении органов и систем организма, а в коррекции эмоционального состояния.

По мнению А.Д. Зурабашвили «неосознанная депрессивная реакция», лежащая в основе этих заболеваний, оказывается теперь «наиболее типичной для человека» (11).

По данным 16 доклада ВОЗ по охране психического здоровья (1976) психические (прежде всего аффективные) расстройства - причина 1/3 всех случаев нетрудоспособности на производстве.

Стоимость моральных, человеческих, материальных затрат на бесполезное обследование и лечение этих пациентов так велика, что несвоевременное их распознавание должно рассматриваться теперь как неправомерная нагрузка на государственный бюджет и социально-экономическая проблема государственного значения.

Профилактика, ранняя диагностика и правильная терапия болезней «на нервной почве», в основе которых лежат личностно-психологические, эмоциональные причины, становятся проблемой номер 1 в современной медицине и здравоохранении страны.

Пациенты, которым интернисты ставят диагноз нейроциркуляторная дистония, являются типичными представителями только что охарактеризованной группы обреченных на «хождении по мукам» (5, 14).

ЗАДАЧИ

Я поставил перед собой следующие задачи.

1. Изучать структуру психогении и жизненный стиль, страдающих неврозами пациентов, направленных к нам с диагнозом нейроциркуляторная дистония (далее НЦД).

2. Изучить микросоциальные условия (отношения в родительской семье), в которых формировался жизненный стиль страдающих НЦД.

В. Разработать рекомендации по психопрофилактике, психодиагностике этой группы пациентов.

4. Изучить эффективность «Терапии поведением» у пациентов с НЦД.

Ниже приведены результаты работы со 100 пациентами психоневрологического диспансера г. Куйбышева, направленными в психотерапевтический кабинет в период с 1985 по 1987 гг. с диагнозом НЦД, у которых был выявлен невроз.

Прежде всем ставились самые разнообразные диагнозы: гипертоническая болезнь, ишемическая болезнь сердца, «нарушение мозгового кровообращения», остаточные явления нейроинфекции^[80], гипоталамический, диэнцефальный синдромы^[81], остеохондроз, климакс, астеническое состояние, вегетососудистая дистония и прочие.

ХАРАКТЕРИСТИКА ИЗУЧАЕМОЙ ГРУППЫ

В изучаемой группе было 27 мужчин и 73 женщины.

Их возрастной состав - в таблице № 1.

Из мужчин 41% - в возрасте 26 - 35 лет. Из женщин 30% -в возрасте от 36 до 45 лет.

Преобладали работники умственного труда - 66 из 100. Длительность заболевания от начала всех обследований и лечения до обращения к психотерапевту - в таблице № 4.

Большинство пациентов направлено к нам с давностью бесполезного лечения более 3 лет - 52%, из них 14% - более 10 лет.

Если у части пациентов заболевание манифестировало вегетосоматическими расстройствами (32), то у большинства (68) невротические симптомы появились первыми, но только 24 из них были направлены к психотерапевту в течение I первого года заболевания.

Несвоевременное распознавание невроза, приводящее к . его хроническому течению, было связано не только с недостаточной психологической осведомленностью интернистов, но и с невозможностью своевременного квалифицированного консультирования из-за отсутствия психотерапевтов в поликлиниках.

 Сами пациенты стеснялись направления к психотерапевту, как и к психиатру. Не видя перспектив в решении своих личных проблем, они предпочитали оставить их неприкосновенными. Так решается здесь диалектическое противоречие между двумя личностными модусами^[82]«тайной» и «доверием» (9, 11).

Это диктует необходимость пропаганды психотерапевтических подходов, как среди медиков, так и среди населения.

Проведенное клинико-психологическое обследование выявило следующие невротические синдромы: (см. таблицу № 5).

Критериями диагностики невроза были:

- клиническое течение заболевания,

- специфика невротического конфликта,

- психогенез,

- особенности личности пациента.

Частота различных форм невроза в таблице № 6.

Преобладание пациентов с истерией (женщин) - 41 объясняется по моему мнению рядом причин. Например, тем, что

- мужчины, страдающие истерией, чаще «лечатся» спиртным, чем идут к врачу, или

- мужчины больше женщин чураются вывески психиатрического учреждения, или тем, что

- истерики более претенциозны и легче выявляются.

Большое число пациентов с фобическим синдромом - 30 - обусловлено тем, что у большинства из них выражен страх опасного заболевания: сердца, «инсульта», злокачественной «опухоли» - этот синдром легче диагностируется интернистами.

Остальные синдромы, как и синдром депрессии, в последнее время чаще соматизируются^[85] и оказываются труднее для диагностики. По этой же причине страдающие неврастенией чаще принимаются за соматических больных. Кроме того, «неврастеники» менее притязательны, и в силу их наглядной гиперсоциальности^[86] вызывают больше сострадания у врача, отчего реже направляются к психиатру, психотерапевту. Этим объясняется их меньший в сравнении с данными литературы - 34,1% и более (Карвасарский Б.Д. 1980) кудельный вес в изучаемой группе.

Большинство пациентов направлялись врачами-интернистами.

Основанием была малая эффективность традиционного лечения, а иногда очевидное «звучание» психотравмы.

* Соматогения - заболевание, изначально возникшее вследствие соматических - телесных, физических причин, (физических травм, инфекций, интоксикаций). Здесь термин соматогения используется в противовес психогениям - психогенным расстройствам, вызванным психическими, эмоциональными причинами (см. Психогенез - сноска²).

ПСИХОГЕНЕЗ

Содержание психогении выяснилось на основании анамнестического метода^[88], сбора, обсуждения с пациентами и анализа автобиографических письменных сведений, и в процессе поэтапной «Терапии поведением» в психотерапевтической группе.

Провоцирующие факторы^[89]

Выяснилось, что большинство пациентов и многие врачи причиной болезни считают события, болезни, вредности, непосредственно предшествовавшие заболеванию. И те, и другие, путая принцип «после того» и «вследствие того», строили ложную, обычно соматогенную концепцию страдания.

В действительности такие события только обращали внимание пациента на прежде не замечаемое, но уже сформировавшееся болезненное состояние. Они способствовали включению механизмов эмоционального самоусиления функциональных расстройств^[90], являлись пусковыми, провоцирующими факторами (рис. 2)

Ведущие провоцирующие факторы приведены в таблице № 7.

Наиболее частыми провоцирующими факторами оказываются соматические болезни (простуда, травма, интоксикации) - 44, болезни и смерть близких - 9, измена супруга и развод - 10; пугающие происшествия - 8; ятрогения - 7.

  Оформляющие факторы^[91]

Вслед за провоцирующими выявилась группа факторов, которую считают причиной болезни медики, а пациенты (именно поэтому) иногда скрывают («чтобы врач не подумал, что это самовнушение»). Часто действие этих факторов И вовсе не сознается пациентами или забывается.

Я называю эти факторы «оформляющими» (рис. 2). Оформляющие факторы, задавая направленность тревожного внимания, определяют «выбор» симптома.

Оформляющие факторы в большинстве предшествуют манифестации невроза на дни, месяцы и годы. А формируя систему ценностей будущего пациента, - и на десятилетия, оставаясь в раннем детстве.

Лишь истерические оформляющие факторы (см. «рентная установка»^[92]) отнесены в будущее, суля за болезнь моральные или вещественные льготы.

Наиболее частые из оформляющих факторов приведены в таблице № 8.

Только сведения о болезни и смерти оказались одинаково частыми оформляющими факторами у женщин и мужчин.

У женщин они занимают первое место - 47%. У мужчин -второе - 44%.

На втором месте у женщин, так называемая, рентная установка - 45%. У них она - в два раза чаще, чем у мужчин - 22%.

На третьем месте у женщин соматические болезни - 30%. Они у них в 1,5 раза реже являются оформляющими факторами, чем у мужчин - 48%.

На первом месте у мужчин оказываются соматические болезни - 48%.

На втором - алкогольная интоксикация - 44% и уже названные сообщения о болезни и смерти - 44%.

На третьем месте - повышенные требования к той или иной деятельности - 26%.

А рентная установка только на четвертом месте - 22%.

У мужчин 15% составляют сведения о вреде онанизма. И столько же - сексуальные неудачи.

Таким образом, стало очевидным, что влияние оформляющих факторов зависит не от силы воздействия, но от их личностной и социальной значимости.

В изучаемой группе значимыми для всех оказались сообщения о болезни и смерти.

На мужчин большее влияние оказывают собственная болезнь, повышенные профессиональные требования и сексуальные травмы.

Женщинам болезнь сулила больше социальных и моральных льгот, чем мужчинам, чаще способствуя формированию рентной установки.

«Беспричинное» состояние

Реакция, провоцируемая провоцирующими факторами и направляемая оформляющими факторами, не адекватна по значимости, силе, длительности и значению этих факторов для пациента. То есть ни те, ни другие не могут быть действительной причиной болезни.

Возник вопрос: чем обусловлена такая неадекватная реакция или в чем черпается энергия для такого реагирования?

Ответ был получен в процессе первых двух («симптоматических») этапов «Терапии поведением».

После устранения актуальной для пациента симптоматики невроза актуализировалось «беспричинное» депрессивное или субдепрессивное состояние^[93] (на рис. 2. «Напряженность»).

Внешние конфликты

Поиск причин этого «беспричинного» состояния обнаруживал, приводил к осознанию самим пациентом и делал для него значимыми прежде не устраненные и ощущаемые неодолимыми жизненные трудности (в семье, на работе, в быту и так далее) - так называемые «внешние конфликты» (рис. 2).

Оказывалось, что эти неодолимые для пациента трудности существовали задолго до манифестации болезни.

Обычно пациенты отвергают связь своих психосоматических расстройств с внешними конфликтами.

Сложность в том, что «неразрешимые» трудности пациент «старается» не помнить, скрыть даже от себя. Избегает беседы о них, как бесполезной и мучительной.

Вызванное у пациента интуитивное предчувствие, что у психотерапевта есть «ключи» к решению его «неразрешимых» проблем, помогает ему (пациенту) осознать эти проблемы и вернуться к поиску путей их разрешения.

Таким образом, создаются новые жизненные перспективы - то самое будущее, отсутствие которого рождало явную и скрытую депрессию.

Позже оказалось, что внешние конфликты можно вылить и при тщательном знакомстве с жизненной ситуацией пациента уже при первой встрече.

Теперь с диагностической целью сфера конфликта выявляется врачом в беседе, ведущейся, как ассоциативный эксперимент, по эмоциональным реакциям и задержкам пациента в ответ на затрагиваемые темы.

Наиболее частые внешние конфликты приведены в таблице № 9.

Изучение содержания и особенностей внешних конфликтов обнаруживает:

- что это трудности, трагедии и несчастья, встречающиеся в жизни всех людей;

- что у моих пациентов эти беды чаще касаются семейной жизни (90%);

- что мои пациенты, по какой-то закономерности чаще оказываются в целом стечении трудностей, словно «кличут беду».

Возникли вопросы:

- почему под влиянием обычных в жизни невзгод мои пациенты заболевают?

- не являются ли их более частые несчастья следствием их способа жить (определенного жизненного стиля - сценария)? Если это так, то

- чем характеризуется этот способ жить (стиль - сценарий)?

- в чем причины такой частой семейной неустроенности моих пациентов?

Внутренний конфликт и  жизненный стиль, обрекающий  на несчастье и болезнь

В поисках ответов на эти вопросы мы с пациентами выявляли то внутриличностное противоречие - «внутренний конфликт», которое способствовало возникновению жизненных трудностей и делало их для личности неодолимыми (таблица № 10 и рис. 2).

Исследуя преморбидные^[94] личностные особенности -акцентуации (4, 15, 16, 21, 30) (таблица № 11), я заметил объединяющую всех моих пациентов жизненную позицию.

Конформистами я считал тех, кто на ранних этапах жизни (пубертат^[95], юношество) отказался от поступка, собственного вкуса, ответственности. Не научился выбирать из двух противоречивых тенденций. Любая нешаблонная жизненная задача для них оказывалась неразрешимой.

Эти пациенты реагировали преимущественно обсессивно-фобическим синдромом в рамках невроза навязчивых состояний и неврастении.

Нетворчески гиперсоциальные^[96] и с подавленной инициативной тенденцией демонстрировали заученный, принужденный «альтруизм». Они наваливали на себя груз больший, чем хотели и могли нести. Жили с ощущением своей большей, чем у окружающих, доброты и страдали от «неблагодарности» тех, кому «все отдали». Ощущая себя незаменимыми «солдатами на посту», чувствуя, что у них траты преобладают над приобретениями, они обижались на жизнь, страдали неврастенией, часто с артериальной гипертензией^[97], кардиальными дисфункциями^[98] и фобиями.

Эгоцентрики маскировали отсутствие действительных социальных интересов всяческой показной активностью. Демонстрировали гражданственность, доброту, заботу, гиперсоциальность. Сами уверялись в том, что они такие, каковыми себя предъявляют, путали намерения с результатами и ждали благодарности за благие намерения. Они чаще страдали истерией.

Всех моих пациентов объединяла одна и та же безынициативная, пассивно-потребительская, инфантильная^[99] жизненная позиция людей, живущих под чужую ответственность.

Они по-детски, чаще не сознавая того, ждали платы за любую свою активность, так же, как ребенок ждет заботы от воспитателей. Все они оказывались в ситуации обмана ожиданий: в семье, на работе, в обществе. Везде им «за их добро добром не заплатили».

Из таблицы № 11 видно, что определенные преморбидные личностные акцентуации коррелируют^[100] с определенными внутренними конфликтами. Эти корреляции кажутся мне закономерными.

Среди мужчин преобладали пациенты с ананкастными, тревожно-мнительными чертами, это конформисты и подавившие инициативную тенденцию. Они склонны к невротической фиксации любого соматического дискомфорта, предрасположены к развитию фобических и ипохондрических синдромов.

Среди женщин преобладают акцентуации по демонстративности.

Демонстрант движим одной потребностью в одобрении. Вместе с одобрением он привык получать заботу о нем, обеспечивающую все другие его нужды без его участия.

Мир всех, кроме врагов, он путает с нарочно приставленной к нему «нянькой».

Среди тех, кого он считает своими, то есть нравственными людьми, он может только претенциозно ждать, доказывать права, обижаться, обвинять в вероломстве.

Таким образом, если обычно одобрение поддерживает и раскрепощает самостоятельную активность, то демонстранта оно парализует, затормаживает всякую полезную для него деятельность.

Поиск одобрения и самоодобрения «вытесняют» почти все его импульсы. Среди «своих» он оказывается «хронически загипнотизированным» (И.П. Павлов).

Свои импульсы демонстрант может осуществлять только по истерически: под защитой ложных мотивов (17, 19, 35), расторможенный алкоголем, наркотиками, или среди врагов, где ему никто ничего не должен и его инициатива раскрепощена. Поэтому он так часто интуитивно стремится к конфликтам, превращает (субъективно и объективно) «своих» во «врагов». Так он обретает свободу. Ему легко быть «против» чего-либо. Он не умеет знать «за» что он. Любая человеческая связь стесняет его свободу.

Существенно, что современный демонстрант часто достаточно независим в своих оценках от актуального окружения и озабочен тем, чтобы понравиться себе, а не другим (как истерики прошлого), но, как и прежде, добившись одобрения (теперь самоодобрения) он всего остального, нужного ему, ждет не от себя.

Демонстративность коррелирует с эгоцентризмом и истерическим неврозом.

Belle indifferentie - прекрасное безразличие (17) - одна из форм демонстративности.

Термин подчеркивает равнодушие, как к чужим, так и к своим переживаниям. Отсюда холодность, черствость в эмоциональных отношениях, сексуальная индифферентность, отказ от выбора, инициативы, в любви предоставление себя в чье-либо распоряжение, всегдашняя неутоленность.

Агрессия «прекрасных безразличных» обычно не осознается ими и выражается непреднамеренным поведением. Поэтому ответная агрессивность воспринимается несправедливостью, ни чем не обоснованной придиркой, обижает.

Потаенное чувство вины за эмоциональную невовлеченность побуждает прекрасно безразличных непроизвольно провоцировать чужую агрессию, якобы оправдывающую эту невовлеченность.

В семьях женщин такого склада оба супруга сексуально не удовлетворены.

Женщины страдают заболеваниями желудка, кишечника, воспалительными и онкологическими болезнями половой сферы.

Мужья этих «святых» женщин чувствуют себя ненужными, несостоятельными. Самоутверждаются неврастенической сверхактивностью на работе. «Покупают» жен услужливостью стариков из «Сказки о рыбаке и рыбке». Ревнуют, спиваются или конфликтуют (см. таблицу № 9: пьянство, разводы и неудовлетворенность в браке составляют 42%).

Инфантилизм проявляется эгоцентризмом, неразвитостью навыков заботы о себе, конформизмом, пассивностью и обидой.

Он коррелирует с ипохондричностью, истерическими, депрессивными и астеническими реакциями.

Субпаранойальные - стеничные демонстранты, с инертным аффектом.

Они боролись «за справедливость» против своих, давали депрессивные, истерические и ипохондрические реакции.

Имитация^[102] и комплекс различия^[103]

Все акцентуации (и это подтверждает теперь уже принятое многими авторами мнение) - следствие искаженного формирования характера в процессе воспитания, которое пестовало и закрепляло свойства, препятствующие адаптации.

Чувствительность не становилась талантом, помогающим более дифференцировано и глубоко осваивать мир. Она побуждала к самообереганию от необходимого^[104], наращиванию ранимости, беспомощности, приводила к отчуждению, отгораживанию себя ото всех в «комплексе различия» (19). Такого рода чувствительность оборачивалась дефектом.

Формирование инициативы, сексуальности, любых новых индивидуальных импульсов, побуждало к сокрытию, подавлению, отчуждению от своего «Я», а не к выработке социально приемлемых способов их осуществления. В результате пациенты задерживались на детских и подростковых стадиях развития.

Общим для всех было, что они «играют» взрослых. Минуя этапы психологического становления (эгоцентрик - индивидуалист - коллективист), они сразу играли коллективистов.

Не зная ни своих, ни чужих нужд они иотношения имитировали.

Отказавшись от «разумного» (Н.Г. Чернышевский), «альтруистического» (Г. Селье, 1979), «человеческого» - обращенного к людям (М.Л. Покрасс, 1979) эгоизма, то есть заботы о самих себе, пациенты везде действовали запрограммировано, машинально, якобы «для других». Для воспитателей - в учебе, для работодателей - на работе, для супруга - в любви, для детей - в материнстве и отцовстве...

В лечении они рассчитывали на заботу о них врачей - людей, к которым сами они были равнодушны.

Не понимая себя, они не умели понимать и другого, приобщиться к опыту врача.

Если психологически зрелый человек активно использует опыт всех, подобных ему, то невротик, страдая «комплексом различия», элементарные вопросы вынужден решать в одиночку, фактически «открывая велосипед». В одиночестве эти вопросы кажутся неразрешимыми.

Тенденция к самообереганию от необходимого

Общей для моих пациентов оказалась и тенденция к самообереганию от необходимого. Она проявлялась двойственно. С одной стороны - обереганием себя от необходимых неприятных переживаний (стремлением «выкинуть из головы», «избежать», «отвлечься»). В результате: субъективно - человек не осваивал своих эмоциональных проблем, объективно - не формировал и необходимых навыков их освоения.

С другой стороны тенденция к самообереганию от необходимого проявлялась личностным неприятием неизбежных трудностей, стремлением их избежать. Это тоже не способствовало приспособлению.

Тенденция к самообереганию от необходимого (далее: самооберегание) очень затрудняла понимание и освоение своих особенностей, психологическое взросление и адаптацию.

Гиперсоциальные пациенты, осваиваясь поведенчески, оставались всегда травмированными внутренне, заболевали от «переутомления».

Последствия самооберегания (из письма P.A. Зачепицкому^[105])

Последствия самооберегания - щадящего себя поведения, выражающего тенденцию оберегания себя от необходимых трудных переживаний и от обстоятельств, вызывающих такие переживания, - можно свести к следующим (рис. 3, 4).

1. Из-за оберегания себя от встречи с собственной тревогой («внутреннего» самооберегания) сохраняется и углубляется внутренний конфликт (см. п. 7).

Он обусловливает поведение, неадекватное собственной нужде и реальным обстоятельствам.

2. Из-за оберегания себя от боли столкновения с реальностью («внешнего» самооберегания) сохраняются и усложняются патогенные^[106] внешние конфликты.

Они провоцируют, учащают, удлиняют и усиливают эмоционально-вегетативную напряженность, лежащую в основе симптомов невроза.

3. Из-за того и другого самооберегания (внутреннего и внешнего) нарастает сензитивность^[107] и соматическая ранимость.

4. В результате эмоциональной и личностной реакций на смутно понимаемую в ее причинах эмоционально-вегетативную напряженность возникает невротическая симптоматика.

5. Невротическая симптоматика усложняется, закрепляется и расширяется в результате:

- тех же эмоциональной и личностной реакций на ее (напряженности или симптоматики) непонятные и тревожащие проявления^[108]        - из-за возрастания ранимости,

- вследствие ее условно-рефлекторной фиксации,

- из-за расширения круга травмирующих факторов, то есть событий и явлений, вызывающих невротическую симптоматику условно-рефлекторно.

6. Внимание переключается с решения жизненных проблем на невротическую симптоматику.

Это «отвлечение» от патогенных конфликтов, способствует их сохранению и усложнению (см. пп. 1, 2).

7. Нарастает расхождение

- между индивидуально необходимыми потребностями и результатами деятельности,

- между априорными представлениями о себе (претензиями) и теми же результатами деятельности.

Эти расхождения являют себя во внешних конфликтах. Они рождают и поддерживают нарастающую тревогу неосознанного в причинах недовольства миром и собой.

8. Тревога недовольства собой рождает и подхлестывает ДЕМОНСТРАТИВНОЕ ПОВЕДЕНИЕ и соответствующее ему, оторванное от мира реальности мышление и симптомообразование при истерии.

То же демонстративное поведение ведет в свою очередь к истерическому симптомообразованию и при других неврозах.

9. Названные в пунктах 8 и 6 демонстративное поведение и «отвлечение от проблем» защищают от краха осознанной самооценки. Отдаляют его. Но вместе с тем и они же (демонстративное поведение и «отвлечение от проблем») и подготавливают этот крах. Оставляя проблемы нерешенными и накапливающимися, увеличивают его угрозу и размеры.

10. Вызывая опеку и щадящее поведение окружающих, самооберегание нередко приводит к смягчению или даже разрешению внешних конфликтов помимо активности самого претерпевающего эти конфликты. Оно фактически становится для берегущегося привычным средством решения трудных проблем.

В результате систематического подкрепления «поощрением» переживание, поведение и симптоматика, вызывающие это щадящее поведение опекающих, закрепляются. Формируется так называемая «рентная установка» со всеми ее результатами.

Рисунок 4. Самооберегание и изменение жизненного стиля в неврозе (развернутая схема).

Получая все необходимое даром - за каприз, за болезнь, за демонстрацию страдания - берегущийся навсегда оставляет, себя без осознанного удовлетворения полученным и без благодарности тем, кто его бережет. Навсегда остается беспомощным, как младенец, и, как младенец, зависимым от опекунов.

11. У человека, берегущего себя от боли столкновения с реальностью, лежащая в основе творчества потребность в беспокойстве, новизне впечатлений, остроте чувствования -потребность в напряженности^[109] не удовлетворяется.

Действительное удовлетворение этой потребности (потребности в напряженности) подменяется острыми невротическими переживаниями. Пусть - мучительными, но зато отвлекающими от более невыносимого для берегущегося ощущения неудовлетворенности.

Этих заменяющих живую тревогу переживаний требуется все больше.

Человек разучивается насыщаться впечатлениями реального мира.

Наедине с реальностью и с собой он ощущает себя опустошенным. Нет чувства остроты жизни. «Скучно!»

Не имея ощущения остроты реального, невротик с готовностью реагирует на любое проявление своего страдания. Этой своей эмоциональной реакцией многократно усиливает его.

Потом борется с усиленным им же самим переживанием.

Демонстрируя отзывчивость и на чужое страдание, он и с другими проделывает то же, что и с собой - показным состраданием растравляет и распаляет их муку.

Испытывая, когда страдания нет, самое тягостное переживание деперсонализации-дереализации^[110] он как бы «хватается» за переживание страдания как за ощущение, что он еще жив.

В остроте экзальтированных невротических переживаний одна из глубоких ловушек невроза!

12. В конце концов, самооберегание обусловливает деградацию во всех сферах взаимоотношений с действительностью: в профессии, в семье, в быту, в любви, в широте восприятия мира.

Избегая необходимого, берегущийся лишил себя всего. И, во-первых, навыка одолевать внешние и внутренние трудности, опыта, что эти трудности преодолимы и всего, что их преодоление приносит. Превратил себе жизнь в сплошную цепь им же вызываемых и нарастающих бед - в кромешную муку!

13. Все вышеперечисленное приводит к такому изменению стиля жизни, когда невроз становится ее содержанием и способом жить, то есть к вторичной психопатизации^[111].

Отношения в семьях родителей моих пациентов

Явная (осуществляемая) и скрытая (как личностное неприятие трудностей) тенденция к самообереганию от необходимого выявляется и как свойство подхода к жизни воспитателей моих пациентов.

Результаты исследования ситуации, в которой формировались характеры пациентов - отношения в родительской семье приведены в таблице № 12.

Из таблицы ясно, что отдельные характеристики отношений часто сочетаются.

И здесь «прекрасное безразличие» женщин сочетается с пьянством мужей или разводами.

В семьях родителей, как и в семьях самих пациентов, «прекрасная безразличная» часто выходит замуж за пьющего («я его перевоспитаю»). Она любит одолжать и «мстить» заботой. Во многих случаях мужу «прекрасных безразличных» запивает через 1,5-2 года, когда первенцу уже более полугода, когда мама «восходя на крест материнства», забывает и о себе и о муже.

У таких мам часто болеют ими же «взвинчиваемые» дети.

Мои пациенты росли в атмосфере явной или скрытой вражды родителей, без одного из родителей. Здесь формировали они свои характеры.

Частой оказалась ситуация, где мать - «лидер» и «мягкий» отец - ведомый. Условно я назвал эти отношения ситуацией «старика из сказки о рыбаке и рыбке» (A.C. Пушкин).

Во всех этих обстоятельствах формируются не признающие себя, женоподобные мальчики и прячущие за псевдомас-кулинным^[112] поведением женскую неуверенность непризнанные девочки.

В ситуациях «безоблачного» детства, воплощавших в семейной традиции тенденцию к самообереганию от необходимого, последний или единственный ребенок в защищающейся от мира семье вырастает неприспособленным, и пугается жизненного «хаоса».

Невротизм «заразителен»!

Сведения об отношениях в родительских семьях, сопоставленные с характеристикой преморбидных особенностей пациентов и характером их «внешних конфликтов» (76% -семейных) показывают, что невротизм «заразителен» и для взрослых и для детей.

Хроническое пребывание невротика в состоянии дистресса^[113] (31), скрытой депрессии (8) «заразительно» для всех, кто с ними эмоционально связан.

Невротизм передается как жизненный стиль, но его последствия для детей видны чаще, когда те уже вырастают и сами не умеют успешно построить свои жизненно важные отношения.

Выводы

1. Таким образом, в исследуемой группе направленных с НЦД все пациенты страдали неврозом.

2. Преобладающими невротическими синдромами были истерический (преимущественно у женщин) и фобический (чаще у мужчин).

3. Микросоциальные условия, в которых формировали себя мои пациенты, характеризовались извращением ролевых отношений родителей.

4. Матери имитировали мужскую роль. Отцы соглашались на безответственную роль слуг.

Женщины оставались «прекрасными безразличными», не обнаруживающими своей инициативы, позволяющими себя любить и выбирать. Мужчины спивались.

Семьи оставлялись без отца.

5. Преморбидные особенности моих пациентов характеризовались демонстративностью у женщин и тревожной мнительностью у мужчин.

6. Все акцентуации проявлялись безынициативной, эгоцентрической, нетворческой, пассивно-потребительской жизненной позицией инфанта, неосознанно рассчитывающего на опеку, заботу о нем всех и вся.

7. Такая позиция обусловливала конфликты во всех значимых сферах жизни, неудовлетворенность везде.

8. Неудовлетворенность накапливаясь, рождала скрытую депрессию (рис. 2).

Депрессивность возникла чаще, становилась интенсивнее, сохранялась дольше (рис. 2).

9. Тенденция к самообереганию от необходимого (стремление отвлечься от проблем и оберечься от необходимых трудностей) оставляла конфликты неразрешенными, приводила к игнорированию их (рис. 3, 4)

10. Под воздействием провоцирующих и оформляющих факторов манифестировал невроз с его психическими, эмоциональными, вегетосоматическими проявлениями (рис. 2).

11. Эти проявления в свою очередь вызывали определенную реакцию личности. Искажался весь ее жизненный стиль (рис. 2-4).

12. Нейроциркуляторная дистония оказалась только симптомокомплексом в этом развитии.

13. Естественно, что устранение этого комплекса без разрушения всего невроза оказалось задачей неразрешимой. Это требовало психотерапии, как системы мер, направленных на коррекцию всего многообразия отношений пациента с самим собой и миром.

Необходимым условием такой коррекции я считал личностное раскрепощение - растормаживание инициативы.

ЭТАПЫ ПСИХОТЕРАПИИ

Суть терапии поведением

                                                                        Основополагающий факт

Психотерапия невроза сочеталась с общепринятым комплексом терапии нейроциркуляторной дистонии.

Методом я избрал разработанную мной в процессе лечения неврозов с обсессивно-фобической симптоматикой в 1969 - 1972 годах систему с условным названием «Терапия поведением» (23).

В основу этой системы лег факт, что при психогенных и психосоматических заболеваниях обнаруживаются конкретные свойства поведения, которые закономерно приводят к конкретному заболеванию и без которых возникновение, становление и развитие этого заболевания затруднительно или невозможно.

Суть терапии поведением

Суть Терапии поведением в выявлении и ликвидации тех свойств поведения, которые обуславливают болезнь и без которых она излечивается или становится доступной обычной терапии.

Главной задачей терапии было растормаживание инициативы, приобщение пациентов к активной жизненной позиции.

На отдельных этапах терапии последовательно вставало множество конкретных задач.

На симптоматических этапах терапии использовались любые помогающие психотерапевтические приемы и методики: от рациональной психотерапии, гипноза, АТ, наркопсихотерапии, музыко- и библиотерапии до физических тренировок, йоговских асан и туристических многокилометровых пеших походов под врачебным контролем.

Подготовительный этап терапии (доврачебный)

  Проводится медсестрой и пациентом самостоятельно, до встречи пациента с врачом^[114].

Пациент сталкивается с обстановкой психотерапевтического кабинета, где к нему внимательны, но его не жалеют, не опекают.

Ему приходится самому подготовиться к встрече с врачом, написав «записку».

В записке: 1. Жалобы; 2. История болезни; 3. История Жизни и условия, в которых человек живет.

Рисунок 5. Памятка пациента

Задачи подготовительного этапа:

- ослабить эгоцентрические ожидания пациента;

- вынудить внести предварительный вклад в будущее сотрудничество;

- побудить пережить травму (!) от актуализации части своих проблем в отсутствии врача;

- вызвать некоторую эмоциональную разрядку;

- подготовить к обсуждению «больных» проблем;

- создать эмоцию ожидания.

I. Этап. Этап мотивирования - формирования саногенной установки^[115]

Этап мотивирования проводится психотерапевтом. Обычно осуществляется в присутствии нескольких, уже участвующих в терапии пациентов и демонстративно записывается на магнитофон.

Врач без халата.

Задачи первого этапа

Задачи первого этапа работы с пациентом:

- уберечь от исповеди перед незнакомым человеком - врачом;

- сохранить личностную независимость пациента от врача;

- установление контакта (оптимальной дистанции) пациента с врачом и группой;

- ввод в группу;

- побудить пациента «искать подход» к врачу и другим участникам психотерапевтического сотрудничества;

- поколебать потребительскую установку;

- диагностика болезни, установок, направленностей, мотивов пациента, знакомство с концепцией болезни пациента;

- ознакомление пациента с концепцией врача, обоснованной изучением биографии пациента;

- мотивирование терапии: мобилизация воли пациента на сотрудничество в излечении.

Мотивирование. Саногенная установка

Мотивирование достигается выявлением всего необходимого, что пациенту ДАЕТ БОЛЕЗНЬ! Чем поэтому ему ГРОЗИТ ВЫЗДОРОВЛЕНИЕ?

Что у пациента БОЛЕЗНЬ ОТНИМАЕТ? И что поэтому ему СУЛИТ ВЫЗДОРОВЛЕНИЕ?

Мотивирование проникает всю терапию и приводит к формированию саногенной установки.

Саногенная установка оказывается сформированной, когда положительные перспективы, получаемые с выздоровлением, становятся и ощущаются пациентом существеннее Потерь, приносимых утратой болезни.

Существенно, что и перспективы и потери важны, во-первых, моральные, а только потом физические. То есть и те, и другие чаще представляются в виде социально-психологических факторов.

Само страдание не является достаточным, мотивом Для достижения выздоровления! Оно мотивирует деятельность пациента только до облегчения, за которым следует самоуспокоение и срыв.

II. Этап. Освоение нового поведения

Изменение внутреннего поведения

- сосредоточение на навязчивости

На этом этапе пациент осваивает внутреннее и внешнее поведение, необходимое для выздоровления (обучается такому поведению).

Пациенты сначала учатся быть «свидетелями» своих переживаний.

Потом учатся тягостные переживания удерживать. Это снижает остроту нежелательных переживаний (прекращая бесполезную борьбу с ними). Этот прием я называю «сосредоточением на навязчивом переживании».

Изменение внешнего поведения: создание себе

 утяжеленных обстоятельств, поощрение и наказание

Далее «тренируются» в создании себе тех необходимых ситуаций, которых они избегали в период болезни, в которых симптоматика усиливалась или возникла, и тренируются в пребывании в этих ситуациях.

Ухудшение состояния «наказывалось» увеличением и удлинением нагрузок.

Улучшение «поощрялось» их облегчением или укорочением.

Завершение этапа

Этот этап завершался, когда пациент переживал яркое чувство освобождения от невротического симптома, независимости от него - «выздоровления».

III. Этап. Актуализация и разрешение внешнего конфликта

Актуализация «беспричинного» состояния

Необходимость этого этапа обуславливалась состоянием немотивированной тревоги, смятения, беспокойства, тоски (рис. 2. «Беспричинное» состояние).

Состояние иногда переживалось, как беспокойство от отсутствия привычной болезни («Сердца не чувствую!», «Не болит ничего - страшно!»). Иногда - как тоска по поводу «бесполезно потраченных на болезнь лет» и чувство вины за это. Иногда - как страх, что болезнь вернется или неизлечима (чаще при наличии «рентной установки»),

В этот период бывали рецидивы симптоматики, с возникновением которых тревога и тоска проходили.

Актуализация внешнего конфликта, «безнадежности» и новое поведение

При последовательном поведении пациента по системе «поощрения: - наказания» (без самооберегания от необходимых проблем) тоска, наконец, приводила к актуализации внешнего конфликта.

Эта актуализация проявлялась пониманием, что тоска -следствие ощущения невозможности разрешения своего конфликта, безнадежности. Актуализация конфликта вела к регрессу тоски.

Пациент, используя уже освоенные на втором этапе навыки поведения, приспосабливался к той жизненной ситуации, непродуктивное отношение к которой сделало его больным.

Завершение этапа. Разрешение внешнего конфликта

Завершение этого этапа определялось освоением своих обстоятельств. Оно заключалось либо в принятии их необходимости, либо в необходимом изменении этих обстоятельств. Такое приспособление и есть разрешение внешнего конфликта.

IV. Этап. Актуализация и разрешение внутреннего конфликта

Задачи этапа

На этапе актуализации и разрешения внутреннего конфликта последовательно ставились и разрешались следующие задачи.

1. Признание и приятие собственных индивидуальных особенностей.

2. Освоение умения оптимально свои личностные особенности реализовать (в отличие от борьбы с ними), свойства, прежде принимаемые за «недостатки», продуктивно использовать как достоинства.

3. Освоение активной жизненной позиции.

4. Последовательное освоение сначала индивидуалистического, а затем личностного поведения, отличающегося естественностью, внутренней непротиворечивостью.

Уже индивидуалистическое, а тем более, личностное поведение легко признается окружающими, даже когда противоречит их интересам, так как наиболее соответствует осуществлению себя данным человеком в данных условиях.

Мотивация четвертого этапа

Заинтересованность пациента в этом этапе лечения определяется не наличием манифестных симптомов, но тем, что жизнь его оказывается цепью трудностей, которые проистекают не из особенностей условий, а являются следствием его индивидуального жизненного стиля (он об этом уже догадывается).

Обстоятельства этапа разрешения внутреннего конфликта

Этот этап проводится в психотерапевтической группе, в процессе разрешения возникающих здесь конфликтов.

Длительность и время проведения последнего этапа психотерапии определялись актуальными обстоятельствами пациента.

Этот этап иногда отстоял от второго и третьего на месяцы и даже годы. У одних он длился недели, у других - несколько лет!

Думаю, что неограниченность сроков личностно ориентированной работы - необходимое условие любого несимптоматического психотерапевтического подхода и шанс для самых искалечивших себя жизнью пациентов.

Особенности ведения этого этапа при истерии

При истерии этот этап превращался из последнего в первый.

Отсутствие саногенной установки у эгоцентрика делало терапию на этапе перестройки поведения малоэффективной, либо невозможной.

Создание такой установки требовало глубокой личностной перестройки демонстранта, овладения демонстративностью как талантом.

Редко это происходило как стремительный, растормаживающий инициативу шок. Чаще длилось долгие месяцы.

Динамика изменения отношений в группе

Психотерапевтическая группа при этом проделывала развитие от эгоцентрического этапа к подлинно коллективистскому (23, 24).

Соответственно эгоцентрик, ждущий ото всех заботы, огульно навязывающий всем свою «слепую» - недифференцированную, обязывающую услужливость, обнаруживал, что он ничего ни от кого не получает.

Под чужую ответственность группы он прекращал свои бессмысленные траты, ощущал необходимость самому заботиться о себе.

Он становился индивидуалистом. Строил свои отношения в группе на основе выгоды и пользы, но становился зрячим, учился понимать другого, терял претензии.

Приобщаясь к чужим интересам, он начинал ощущать группу и ее участников как предмет своих забот - начинал вести себя включенной в коллектив личностью. Осуществлял свой эгоизм человека - существа, чьей первой необходимостью является мир людей и другой человек в нем.

Разрешение внутреннего конфликта уже на индивидуалистическом этапе превращало депрессию в активную^[116], восстанавливало будущее и снимало депрессию. Вело к рассыпанию невротической, в том числе и вегетосоматической симптоматики.

НЕКОТОРЫЕ ПСИХОСОМАТИЧЕСКИЕ КОРРЕЛЯЦИИ

В ходе поэтапной терапии обратили на себя внимание некоторые особенности поведения, коррелирующие с определенными симптомокомплексами.

Склонные к гипертензии чаще не позволяли себе выражать необходимую и адекватную агрессию. Свою агрессивность они прятали за принужденной терпеливостью, педантизмом. Срываясь, пугались себя и с еще большей силой сдерживались до нового срыва или гипертонического криза.

Жалующиеся «на сердце» постоянно «жертвовали собой ради других», сами же не умели ни о себе заботиться, ни принять чужих забот о них, стремились «расплатиться сторицей». Не умея оставаться благодарными, неоплатными должниками, они жили в мире, который все у них берет и ничего не возвращает, то есть менее добр, чем они. В таком мире у них «жмет сердце».

Среди жалующихся на дыхательные дисфункции часто «прекрасные безразличные», но с сильными биологическими импульсами. Они не умели внутренне довериться другому человеку и своим биологическим импульсам. Чем больше нуждались в ком-либо, тем становились более настороженными с ним, особенно в сексуальных отношениях. Они рвали с теми, в ком нуждались, а навязывали себе тех, кто им безразличен, кого не страшно потерять. Они играли чувства, когда те прошли и «подавляли» чувства необходимые. «Задыхающимся» свойственны сексуальная неудовлетворенность, желание, подавляемое страхом, игнорирование своих проблем.

Успешно лечившиеся у меня пациентки с бесплодием за деловитостью и кокетливостью скрывали сензитивность. Они не умели мужчину считать человеком, верить в его поддержку. Мир ощущали крайне враждебным. Материнство им сулило ужас зависимости, одиночество и беспомощность. Это были женщины, в раннем детстве привязанные к отцу, но оставшиеся без него (ранняя смерть, уход из семьи, подавление отца матерью).

ДИНАМИКА СОСТОЯНИЯ ПАЦИЕНТОВ

Динамика состояния пациентов в процессе терапии представлена в таблице № 13.

Динамика невротических проявлений коррелировала с изменением вегетосоматического состояния.

Менее эффективной оказалась терапия у части истериков с «рентной установкой». Некоторые из них прерывали лечение.

Низка эффективность и при ипохондрическом синдроме в  неврастении.

Мои наблюдения говорят и о необходимости специальной организации условий, побуждающих пациента учиться активно пользоваться благоприятными условиями и создавать себе нужные условия самостоятельно.

Динамика уровня социальной адаптации моих пациентов в таблице № 14.

Приведенные сведения говорят о том, что примененная мной психотерапевтическая система лечения страдающих неврозом с синдромом НЦД достаточно эффективна, повышает их работоспособность и уровень социальной адаптации.

ВЫВОДЫ

1. Жизненный стиль страдающих НЦД характеризовался инфантильной, по сути пассивно потребительской жизненной позицией людей, живущих под чужую ответственность.

2. Всех отличала тенденция оберечься от необходимых жизненных трудностей и необходимых переживаний. В результате - и жизненные трудности оставались хронически неразрешенными, и собственная эмоциональность нереализованной. Это рождало постоянную неотреагированную напряженность («беспричинное» состояние) и болезнь.

3. Условия воспитания в родительской семье страдающих НЦД отличались искажением ролевых отношений родителей, «прекрасным безразличием» матерей, пьянством отцов, потерей одного из родителей. В этих условиях свойства характера, которые могли стать талантом, превращались в помеху приспособлению и дефект.

4. Обращение внимания врачей интернистов на условия воспитания в детстве и актуальную ситуацию пациентов с НЦД помогло бы выявить группу нуждающихся в консультировании и лечении у психотерапевта, то есть способствовало бы ранней психодиагностике этой группы пациентов.

5. Психопрофилактика здесь должна сводиться, в конечном счете, к пропаганде активной жизненной позиции не на словах, а на деле, на всех уровнях переживания и поведения.

6. Необходимо не только создание благоприятных условий для людей, но как можно более раннее научение использовать такие условия и создавать их себе и другим самостоятельно!

7. Необходимо не побуждать эгоцентрика «играть коллективиста», а способствовать его нравственно-психологическому росту до уровня включившейся в свою среду (в коллектив) и созидающей эту среду ответственной личности.

8. Психотерапия по методу «Терапия поведением» является эффективным средством лечения НЦД у страдающих неврозами.

Литература к разделу:

1. Авербах Е.С. Психика и гипертоническая болезнь. - Л., Медицина, 1965, с. 47-49.

2. Беляев В.H., Клиника и лечение астенического невроза в соматическом санатории: Автореферат дисс. канд. н. Уфа, 1972, с. 4

3. Буль П.И. Гипноз и внушение в клинике внутренних болезней. -Л., Медгиз, 1958, с. 169

4. Буртянский Д.Л. Современные формы неврозов с затяжным течением. - Харьков, 1979, с. 15, 29-36, 40, 51-53.

5. Вейн А.М. Гиперсомнический синдром. М.: Медицина, 1968, с. 66-67, 79-82.

6. Вейн А.М., Колосова O.A. - Вегетативно-сосудистые пароксизмы, 1971.

7. Виленский Б.С. Диагностика вегетативной дистонии (Методические рекомендации). Л., 1978

8. Десятников В.Ф. Маскированная депрессия (Методические рекомендации). Куйбышев. 1976.

9. Зурабашвили А.Д. Актуальные проблемы персонологии и клинической психиатрии. - Тбилиси, Медниереба, 1970, с. 118.

10. Зурабашвили А.Д. Проблемные вопросы клинической па-топерсонологии шизофрении. В кн. Шестой Всесоюзный съезд невропатологов и психиатров, том 3. Москва. 1975.

11. Зурабашвили А.Д. Теоретические и клинические искания в психиатрии. Тбилиси, 1976, с. 90-95.

12. Иванов А.И., Сатакова Т.В. Некоторые особенности ранней диагностики нейроциркуляторной дистонии, в кн. Ранняя диагностика и профилактика сердечно-сосудистых заболеваний. Тезисы доклада Всесоюзной конференции «Гипертоническая болезнь», Новосибирск, 1983, с. 73-75.

13. Каган М.С. Мир общения. М.: Политиздат, 1988.

14. Карвасарский Б.Д. Головные боли при неврозах и пограничных состояниях, Л.: Медицина, 1968, с. 116.

15. Карвасарский Б.Д. Неврозы: Руководство для врачей. М.: Медицина, 1980, с 25.

16. Карвасарский Б.Д. Психотерапия. М.: Медицина, 1985, с. 202-217.

17. Кемпински А. Психопатология неврозов. - Варшава, 1975, с. 56.

18. Ланг Г.Ф. Болезни системы кровообращения. - М., 1957, с. 441.

19. Обуховский К. Психология влечений человека. М.: Прогресс, 1971, с. 51-60, 177-181.

20. Ольбинская Л.П., Голяков В.И. Ранняя диагностика гипертонической болезни среди больных нейроциркуляторной дистонией по гипертоническому типу, - там же, с. 132-133.

21. Оэднеску-Позяну А. Трудные больные. - Бухарест: Медицинское издательство, 1974, с. 273-285.

22. Панов А.П., Беляев Г.С., Лобзин B.C., Копылова И.А. Аутогенная тренировка. - Л.: Медицина, 1973, с. 162-166.

23. /Покрасс М.Л./ Pokrass М. «Therapie durch Verhalten «(Pokrass) in: Lauterbach W. «Psychotherapie in der Sowjetunion». München, Wien, Baltimore: Urban und Schwarzenberg, 1978.

24. Покрасс М.Л. Социально-психологические проблемы заикающегося и логопеда. В кн.: Использование комплексной системы устойчивой нормализации речи заикающихся. Материалы конференции, проходившей в Куйбышеве 19-20 июня 1990 г. Куйбышевский пед. ин-т, Куйбышев, 1990.

25. Покрасс М.Л. «Методика психотерапевтической работы с подростками с творческой направленностью». В сб. «Учебно-методические материалы по курсу «Развитие творческих способностей». Куйбышев, 1990.

26. Покрасс М.Л. Залог возможности существования. /Четвертая категория психологии./- Самара: Издательский Дом «Бахрах», 1997,-456 с.

27. Пришвин М., «О творческом поведении». М., «Советская Россия», 1969.

28. Роль психического фактора в возникновении, течении и лечении заболеваний внутренних органов, Материалы симпозиума. -М., 1972.

29. Русецкий И.И. Клиническая нейровегетология, - М.: Мед-гиз, 1950, с. 213, 270.

30. Свядощ А.М. Неврозы. М.: Медицина, 1982, стр. 43-45.

31. Селье Г. Стресс без дистресса. - М., 1979, 124 с.

32. Семичев С.Б. Предболезненные психические расстройства. -Л.: Медицина, 1987, с. 4, 94.

33. Тополянский В.Д., Струковский М.В. Психосоматические расстройства. - М.: Медицина, 1986, с. 5-9

34. Филатов А.Т., Макаров В.П. Психопрофилактика и психогигиена на предприятиях с монотонным характером трудовой деятельности. Методические рекомендации. М., 1985, с. 8,14.

35. Черток Л. Гипноз. - М.: Медицина, 1972, с. 92.

36. Четвериков И.С. Заболевания вегетативной нервной системы. - М.: Медицина, 1968, с.243.

37. Шенкман Н.И. К дифференциальной диагностике между вегетоневрозами и легкими формами тиреотоксикоза у детей в период полового созревания. В кн.: Вопросы профилактики и лечения заболеваний щитовидной железы. Челябинск, 1968, с. 160.

ТЕРАПИЯ ПОВЕДЕНИЕМ - СПОСОБ ИЗУЧЕНИЯ ОТДЕЛЬНОГО ЧЕЛОВЕКА И ЕГО ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ СРЕДЫ

БЕСЧЕЛОВЕЧНЫЕ ИДЕАЛЫ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА

Терапия поведением - средство выявления и разрешения забытого нравственного конфликта.

УДИВИТЕЛЬНОЕ ОТКРЫТИЕ

В процессе Терапии поведением (1,2,12,13) неврозов, психосоматических заболеваний, алкоголизма, потом в ходе оказания помощи по разрешению трудностей общения и семейных проблем мы с пациентами и клиентами постоянно натыкались на одни и те же, ни им, ни мне невидимые препятствия.

Позже с такими же, ускользающими от пониманиями помехами мы столкнулись в работе с одаренными подростками по курсу «Развитие творческих способностей подростков» (для себя я назвал эту программу. «Гадкий утенок» (15).

Упорные попытки извлечь на свет эти помехи лечению и творчеству увенчались неожиданным открытием.

Открылся и стал понятным давно забытый и просто незамеченный социальный конфликт.

Оказалось, что он сначала объективно существует в нашей культуре. Что личность, формируя себя, «заражается» им только потом. Но, присвоив его - «заразившись», закономерно программирует им все последующие свои неразрешимые внутренние и внешние конфликты.

В этой главе я хочу поделиться этим открытием.

Обратить внимание всех, кто в этом заинтересован, на повсеместную распространенность и довлеющее влияние в важнейших сферах нашей жизни (в воспитании, в образовании, в научном творчестве, на производстве, в семье, в обеспечении здоровья людей) неотрефлексированных^[117] нравственных стереотипов, которые запрещают инициативу, творчество, личностное самоутверждение, любовь, счастье, здоровье. А навязывают в качестве добродетелей - безликость, безынициативное и безответственное исполнительство, потребительское ожидание награды за эти добродетели, а в результате несчастье и болезнь (15).

Многие из нравственных стереотипов, о которых я собираюсь рассказать, считаются давно изжитыми, так как на словах они отвергнуты. Но в реальной живой действительности часть из них еще даже не осознана, не названа. А все они, незамечаемые, бытуют в повседневных наших отношениях, привычках, нравах, укладах и тем неотвратимее действуют и «заражают» всех, чем менее осознаются и замечаются.

В сфере здоровья они предопределяют развитие болезней «на нервной почве», алкоголизм, наркомании. Затрудняют или делают невозможным их излечение.

В сфере воспитания и образования они оставляют почти невозможным становление и самоутверждение творческой, инициативной личности.

ТРИ АСПЕКТА ТЕМЫ

Разговор пойдет в трех направлениях, в следующем порядке.

I. Во-первых, я расскажу о том, как Терапия поведением оказалась способом комплексного изучения человека и как она вывела меня на те нравственные стереотипы, которые не допускают здоровое и творческое поведение.

II. Затем я попытаюсь более или менее подробно описать эти, программирующие нашу несчастливость нравственные стереотипы. И показать, как они препятствуют сохранению здоровья. Как мешают излечению. Как тормозят формирование творческой инициативы. То есть, как, в конечном счете, снижают энергетический потенциал любого общества, подпавшего под их влияние.

III. И, наконец, я попробую выявить определяющее нравственное отличие сообщаемого психотерапевтического подхода к решению лечебных задач, проблем общения и творчества от традиционных подходов.

  I. ТЕРАПИЯ ПОВЕДЕНИЕМ -  СПОСОБ КОМПЛЕКСНОГО  ИЗУЧЕНИЯ ЧЕЛОВЕКА

Место врача в системе: «пациент - обстоятельства пациента - врач»

В системе «ПАЦИЕНТ - ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ПАЦИЕНТА - ВРАЧ» возможности врача воздействовать на обстоятельства, тем более общественно-культуральные, весьма ограничены. Поэтому я сосредоточил свое внимание на пациенте, то есть занялся лечебной работой.

Доступным психотерапевту объектом коррекции я счел внешнее и внутреннее ПРОИЗВОЛЬНОЕ поведение пациента и к 1969 году разработал психотерапевтическую систему терапии неврозов с обсессивно-фобической симптоматикой, которая получила условное название: «Терапия поведением».

Терапия поведением

В основу системы лег факт, что при психогенных и психосоматических заболеваниях обнаруживаются конкретные свойства поведения, которые закономерно приводят к данному заболеванию и без которых возникновение, становление и развитие этого заболевания затруднительно или невозможно.

Суть Терапии поведением в выявлении и ликвидации тех. свойств поведения человека, которые обусловливают болезнь и без которых она вылечивается или становится доступной обычной терапии.

Терапия поведением оказалась не только средством лечения, но и способом комплексного исследования человека (личности, ее поведения, общения, мотивов), средством практической проверки гипотез и результатов исследования.

В процессе разработки и использования Терапии поведением последовательно выявлялись сначала особенности поведения, обуславливавшие формирование синдромов, потом - нозологических^[118] форм (неврозов, психосоматических заболеваний, алкоголизма). Затем обнаружили себя способы поведения, приводящие к задержке нравственнопсихологического развития - к парциальному^[119] и, редко, тотальному^[120] инфантилизму. Наконец явными стали поведенческие стратегии, неотвратимо ведущие к болезни вообще.

Подтвердилось, что в основе болезней «на нервной почве» лежит скрытая депрессия (4).

Вопросы, ответы, выводы, вопросы...

Встали следующие вопросы.

1. У кого эта депрессия возникает?

2. У кого из двигателя, побуждающего к развитию, превращается в разрушительную силу?

3. Кто, в этом случае, не умеет воспользоваться помощью медицины и вылечиться? А таких от 30 до 50% среди пациентов врачей всех специальностей в поликлинике (17).

Ответы на эти вопросы были получены в процессе Терапии поведением и привели к весьма важному выводу.

Инфантильная жизненная позиция

Все мои пациенты жили, как дети, под чужую ответственность. Как дети некритично повторяли не ими придуманные жизненные стили и правила. Сами о себе не заботились, но привычно ждали заботы о себе ото всех.

Всех их объединяла нетворческая, безынициативная, пассивно-потребительская, в конечном счете, детская, или иными словами - ИНФАНТИЛЬНАЯ ЖИЗНЕННАЯ ПОЗИЦИЯ (14,15).

Терапия поведением подтвердила гипотезу, что даже частичное освоение активной жизненной позиции не на словах, а практически делало человека доступным терапии, приводило к улучшению состояния и в ряде случаев к выздоровлению.

Так при лечении неврозов достигалось не только клиническое выздоровление, дезактуализация и разрешение типичных для этого человека жизненных конфликтов, но и во многих случаях человек созревал в инициативную ответственную личность.

Так люди с длительной гипертонической или ишемической болезнями и в преклонном возрасте достигали ремиссий^[121].

Впечатляющим было излечение от бесплодия или привычного выкидыша у сензитивных^[122], наглядно впечатлительных женщин.

Поначалу удивляло прекращение без всякого участия врача пьянства мужей у вылечившихся от истерического невроза женщин.

Выявление и коррекция этой нетворческой позиции в референтной для подростка группе^[123], у значимых для него воспитателей и родителей, у него самого устраняло помехи развитию его творческих способностей.

Теперь Терапия поведением поставила новые вопросы.

1. О методах диагностики у больных и здоровых патогенного, нетворческого поведения.

2. Об общих и частных принципах построения поведения саногенного.

Мотивация болезни, здоровья, творчества...

Но особо значимым оказался целый круг вопросов О МОТИВАЦИИ (16), как патогенного, так и саногенного поведения, а в работе с подростками - о мотивации инициативы, творчества. Именно эти вопросы оказались наиболее продуктивными.

Запретный плод здоровья и страх инициативы

Выяснился, например, казавшийся невероятным факт, что ПОЛЕЗНОЕ ДЛЯ ЗДОРОВЬЯ ПОВЕДЕНИЕ сплошь и рядом ОТВЕРГАЕТСЯ! Будто человек себе враг?!

Родители боятся таланта детей

В работе с подростками оказалось, что РОДИТЕЛИ, на словах искренне побуждающие детей к инициативному творчеству, на деле, в поминутных своих реакциях, и, не замечая того, ПУГАЮТСЯ САМОБЫТНОСТИ ДЕТЕЙ. Иногда воспринимают своеобразие подростков как надругательство над своими святынями, как крамолу, а порою даже как ненормальность. Так, вовсе того не желая, родители тормозят становление и развитие творческой индивидуальности своих отпрысков.

Дети бегут от свободы

ДЕТИ в 11-14 лет, сознательно отстаивающие независимость ото всех и вся, в то же время на неосознанно-эмоциональном уровне совершенно ЗАПРОГРАММИРОВАННО ОСУЩЕСТВЛЯЮТ те самые УСТАНОВКИ старших,ПРОТИВ КОТОРЫХ якобы искренне ПРОТЕСТУЮТ. Сами, отказываясь от действительного творчества, они, не замечая того, невольно подменяют его бессодержательной имитацией.

Человек - «Номо moralis»

Подтвердился тезис А.Д. Зурабашвили о том, что человек не «Номо sapiens» - разумный, но «Номо moralis» -нравственный и что в этом его специфика (5,6).

Независимо от нашего сознательного произвола наше поведение, переживание, любая активность нашего организма регулируется не осознанным разумом, а скрытым от сознания нравственным чувством (15).

Нравственное чувство

Что такое это самое - нравственное чувство^[124]?

Будучи с одной стороны,

- инструментом, осуществлявшим зависимость жизнедеятельности человека и его организма от нужд, чувств, интересов, ценностей и норм других людей, общества,

нравственное чувство, с другой стороны, является

- регулятором энергетического обеспечения переживания, поведения человека и любой активности его организма.

Оказалось, что каким бы практически выгодным ни выглядело поведение, если оно грозит привести к результатам, противоречащим нравственному чувству, то такое поведение эмоционально тормозится.

Даже, казалось бы, практически вредное поведение, сулящее результаты, соответствующие нравственному чувству, энергично эмоционально поддерживается и легко осуществляется.

Попытки «поведенчески» влиять на нравственное чувство обнаруживают, что трудность не столько в его осознании, но в том, что оно зависит не от влияний разума, волевых решений, а от отношения к предмету чувства актуальной или прошлой - формировавшей человека - референтной для него группы.

Нравственное чувство формируется в своей основе уже в досознательном детстве, но доступно социальному влиянию, развиваясь всю жизнь.

Изменение характера референтной группы или ценностей и норм в прошлой группе создавало условия, побуждавшие к изменению нравственных установок.

Формирование личности, то есть и неосознанного нравственного чувства, происходит в процессе активного сознательного и неосознанного выбора и освоения той или иной культуры (7)^[125].

Как человек сформирует себя, зависит, с одной стороны, от того,

- что ему предлагается, с другой - от того,

-что и как он умеет выбирать!

Последствия подавления инициативы

Повторю: то, как человек сформирует себя, зависит не только от того, что ему предлагается, но, во-первых, от того, как он умеет выбирать!

Именно поэтому подавление инициативы (а с нею и навыка выбирать), особенно в детстве, делает освоение культуры, формирование зрелого нравственного чувства вообще невозможным!

Оставляет человека невключенным в свою общественную среду^[126](9), одиноким среди людей, отгороженным от них, «дрессированным Маугли»^[127] (16).

Это предопределяет неприспособленность, беспомощность и болезнь.

Но человек в своем самостроительстве зависим и от того, что ему предлагается.

Таким образом, отсутствие в обществе культа инициативы, отсутствие культа индивидуальности (разработанного не в лозунгах, но в мелочах осуществления) и, тем более, страх всякого «яканья», делает такое общество антагонистичным человеку, а человека оставляет инфантильным, обиженным на людей, на общество, потребителем, не участвующим в общественном процессе.

Страх инициативы затрудняет и научное творчество, всякую непоказную творческую активность, делает невозможным формирование активной жизненной позиции.

Тогда низок или против себя направлен энергетический потенциал каждого, низок или разрушителен и суммарный потенциал такого общества.

О социокультуральных нравственных стереотипах

Так Терапия поведением актуализировала вопрос о тех социокультуральных нравственных стереотипах, которые, объективно существуя в формирующей нравственное чувство человека среде, обуславливают ту или иную конкретную направленность его нравственных установок.

Так решение вопросов мотивации поведения актуализировало и совершенно по-новому повернуло проблему об общественных условиях, продуцирующих болезнь и делающих невозможным ее излечение.

По-иному встал вопрос и об условиях формирования инициативной творческой личности.

Так в системе «ПАЦИЕНТ - ЕГО ОБСТОЯТЕЛЬСТВА - ВРАЧ» внимание к пациенту вернуло к обстоятельствам (со-циокультуральным) и потребовало сменить социальную позицию врача-терапевта на позицию врача-гигиениста.

В этой позиции и ведется дальнейшее исследование.

II. БЕСЧЕЛОВЕЧНЫЕ ИДЕАЛЫ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА: НРАВСТВЕННЫЕ СТЕРЕОТИПЫ, ЗАПРЕЩАЮЩИЕ ИНИЦИАТИВУ, СВОБОДУ, ТВОРЧЕСТВО

«Каждый из нас виноват уже тем, что живет, и нет такого великого мыслителя, нет такого благодетеля человечества, который в силу пользы, им приносимой, мог бы надеяться на то, что имеет право жить...» (И.С. Тургенев. Накануне.) - так относилась к своей и чужой жизни молодая русская женщина, религиозная дворянка на середине прошедшего века.

Из частного письма.

От бабки к внучке...

Большинству человеческих культур сотни и тысячи лет.

Они нередко вовсе не сосредоточены на интересах отдельного человека, вовсе не гуманистичны. Многие - в противоречии с реальными интересами людей. Многие неприемлемы в современных условиях.

Нередко свойственные этим культурам нравственные стереотипы поведения и переживания препятствуют человеческому самовыражению, самоосуществлению, развитию.

Во внутриличностном плане они делают невозможным полноценное самопонимание. А без понимания себя становится затруднительным и удовлетворение всего круга потребностей людей.

В социальном плане эти стереотипы становятся препятствием осуществлению задач общественного здоровья и всякого строительства.

Выявить эти социокультуральные нравственные стереотипы и обнаружить, какие из них, отвергнутые или не отвергнутые на словах, реально существуют в наших отношениях, нравах, традициях, укладах, неосознанные передаются от бабки к внучке, заражают нас, пронизывая любимые нами произведения искусства, «впитываются с молоком матери», выявить такие стереотипы кажется мне общественно важной задачей.

Назову здесь некоторые из тех неотрефлексированных (неосознанных обществом) и неизжитых нравственных стереотипов, которые в процессе Терапии поведением обнаруживались как особо трудно одолеваемые препятствия лечению и здоровью.

1. Вековечное проклятие женской инициативы

Проклятие женской инициативы, женского желания, женского несанкционированного мужчиной выбора, воплощено уже в Ветхом завете изгнанием из рая в наказание за «грехопадение» - за самовольное, вопреки божественному запрету срывание яблока с древа познания Добра и Зла, то есть в наказание за инициативу Евы.

В Новом завете проклятие женской инициативы закреплено мифом о «непорочном» зачатии, которым нормальное, по инициативе женщины, по ее любви зачатие опорочено. Вместе с тем опорочен любой женский выбор, само поползновение женщины быть участницей.

Снова опорочена инициатива женщины.

Наши сестры и дочки уже девочками воспитываются обвиненные в будущей, как бы природой предопределенной, асоциальности - «греховности».

Разделив этот, без критики принятый, взгляд, сама девочка-подросток заранее с настороженностью, со стыдом и брезгливостью вынуждена относиться к своей еще только формирующейся женственности, к своим влечениям. Оставляя эти неназванные влечения непонятыми ею, она делает их энергетическим содержанием будущих страхов, навязчивостей, основой и почвой психосоматических заболеваний.

Отказавшись от своих смутных влечений, от собственных выборов, но, выбрав пресловутую «чистоту» безучастия, будущая женщина ждет непременной платы за свою жертву -жертвой со стороны мужчины и общества.

Отвергнутая, стыдящаяся себя, своих импульсов, чувств, желаний, своей свободы, а в результате, уже и не сознающая никаких своих нужд, женщина растит детей.

Жертвенно забывшая себя женщина растит не доверяющих себе, так же, как и она, стыдящихся себя, сыновей и дочек. Растит людей, живущих в тайном или явном убеждении, что «человек грязен по природе своей».

Отвергнутая женщина принуждает всех нас к сокрытию своих истинных, первых и навсегда остающихся неведомыми побуждений - к самоотречению.

Не доверяя себе, мы тогда боимся себя понимать - не умеем понимать и друг друга. Суетимся во взаимном недоверии и взаимной настороженности.

Самоотверженное отношение к себе матери определяет теперь уже самоотвергание и всех нас - ее детей.

Стеснив сами свою свободу, мы приписываем это стеснение «воспитанию», «обстоятельствам», «миру». И копим агрессию против всего мира и себя, как его части.

Дочери этой женщины

Дочери тогда остаются дарящими или продающими себя «мадоннами»... Чувствуют себя непонятыми, неоцененными, обманутыми в ожиданиях страдалицами.

Дочери отвергнувшей себя мамы обижены на жизнь или ждут, обесценив земное существование, платы за жертву от людей и на том свете.

Дочери остаются подобием предметов для чужого пользования.

Сыновья самоотверженной женщины

Сыновья, никем теперь не выбираемые (некому выбирать!) и никому ненужные, компенсируют неуверенность в себе потребительским, ложно галантным, снисходительным отношением к женщине, как к существу низшему, мешающему им (сыновьям) осуществлять свой «высокий замысел».

Обесценив женщину, мужчина стал невыбранным, ненужным как мужчина, непризнанным.

Сниженное отношение к сексуальности

Сниженное отношение к женщине рождает сниженное отношение к сексуальности.

Отвергнутая на уровне духа сексуальность возвращается к нам наваждением похоти. Неудовлетворенностью, несостоятельностью, болезни всех в семье.

Мужчины спиваются, агрессивно самоутверждаются. Плохо всем.

«Смешение языков»

Проклятие женщины стало тем смешением языков, после которого люди перестали понимать друг друга. Разделились на «женщин» и «мужчин». На «тело» и «дух». Стали усматривать в другом не такого же человека.

Проклятие женщины стало ни чем иным, как проклятием поступка, инициативы, чувства.

  2. Так называемая «мужская мораль»

Она - следствие предыдущего стереотипа - отвергания инициативы женщины.

За человека как за воплощение Духа принимается теперь мужчина.

Уважаемыми становятся только качества, свойственные, во-первых, мужчине, или качества, полезные для него: ум, деловые навыки, кокетство, собственничество, деторождение...

Мужчина уважает только себя, а женщину втайне или явно ощущает существом второго сорта.

Разделив и это отношение, женщина превратила теперь эмансипацию не в освобождение от проклятия, а в доказательство, что истинный мужчина, то есть человек - она. А мужчина - «баба».

Чем более ее «мужская» активность, тем более и безнадежнее ее потаенная или вовсе неосознаваемая неудовлетворенность без перспективы удовлетворения на этом пути, тем разочарованнее она.

«Куда девались настоящие мужчины?!» - отказавшаяся от себя женщина доказала себе, что и мужчин нет.

Дальше те и другие, потеряв друг друга, потеряют вместе с собой и жизненные смыслы.

В новом, «женском», исполнении мужские свойства теряют свой приспособительный смысл. Они демонстрируются, накапливаются, доказываются, но ни для чего не используются, никому не служат, никого не берегут.

Ум перестает быть средством и залогом счастья, он становится предметом соревнования.

Вкус становится предметом торга, а не средством выбора.

Обесценив реальных мужчин, теперь уже женщина лишается возможности быть выбранной, признанной - любимой. Ощущает себя незащищенной, ненужной, теряет жизненные смыслы.

Сняв с себя ответственность за так одураченную женщину, мужчина живет, как в сказке «О рыбаке и рыбке», эксплуатирующим во вред себе ее глупость дитятей. Предоставляет ей возможность самостоятельно оказываться «у разбитого корыта».

Мальчики

Воспитанные в таких семьях мальчики феминизируются. То есть ни за кого не отвечают. Живут под ответственность мам, жен и чужих предписаний. Вечные «мальчики» кокетничают мужскими свойствами.

Девочки

Девочки - самоутверждаются, обесценивая в своих глазах всех. Живут в ненавидимом ими мире. Без благодарности убегают от всех, кто им нужен. И остаются с теми безразличными для них, кто, желая ими пользоваться как вещами, не мешает им самих себя уничтожать.

Рушатся уже их семьи. Корежатся характеры уже их детей.

«Дети расплачиваются за ошибки родителей в четвертом колене»^[128].

Наркомании и алкоголизм у детей из этих семей, прожигание жизни, самоубийства - только часть из последствий.

Дети, женщины и мужчины болеют.

3. Страх и отвергание человеческого эгоизма

Закономерным следствием двух предыдущих подходов оказывается отвергание человеческого эгоизма, страх эгоизма.

Оклеветанный, спутанный со звериным - волчьим эгоизм человека стал жупелом.

Надо напомнить, что волк - опасен для людей. В своей стае он не уничтожает природу, бережет волчицу, бережет стаю! Добр для своей стаи.

Страх человеческого эгоизма - сам следствие отвергания женщины, тела, инициативы имеет следствием страх своих желаний; импульсов, своего неосознанного мира чувств, своего вкуса, своих выборов, своих поступков.

Страх себя оборачивается страхом чужой непохожести.

Этот страх распространяется на других людей, затрудняет отношения доверия, дружбы, признания.

Страх затрудняет взаимопонимание, мешает любить, ощущать себя любимым, затрудняет непредвзято познавать себя и другого - познавать человека.

Его проявлением становится тенденциозное подавление и своей, и других инициативы, страх выбирать и чувствовать себя выбранным. Последний означает невозможность любить и ощущать себя любимым.

Отвергание себя значит отвергание другого.

Важно, что, не сознавая этого отвергания, не зная его причин, то есть не имея ключей к нему, мы в состоянии только имитировать любовь. Или осуществлять любовь только украдкой даже от себя, не подозревая о том, без благодарности за этот дар.

Только выявив и преодолев нравственный запрет любить себя, можно дожить до самоприятия, а тогда и до приятия другого - до любви к нему.

О других последствиях страха инициативы, отсутствия культа инициативы я уже говорил и скажу ниже (см. пункт 9).

Только понимание человеком себя как представителя Человечества снимает страх перед собой и другими. Избавляет от страха перед человеческим эгоизмом.

Ведь в действительности-то человеческий эгоизм требует от нас сберечь планету. Сберечь природу. Сберечь Род человеческий, Родину, «малую родину». Сберечь свой дом, свою семью, своих любимых, своих друзей, своих детей.

Эгоизм же помогает нам и врага не бояться. Ведь будучи эгоистом, ты ясно ощущаешь себя и хорошо чувствуешь, что враг - тоже человек, как и ты.

«Возлюби ближнего, как самого себя!» начинается с решимости возлюбить, принять, а не бояться себя самого.

4. Оценочный подход к факту своего и чужого существования

При таком подходе - на человека и он сам на себя смотрят не как на цель общества, но как на его средство. Как на хороший или плохой инструмент. Ценят (за пользу, им приносимую, или за качества, могущие быть полезными), а не любят.

Тогда нужда в другом человеке, в людях, в себе не осознается. Не осуществляется непосредственно - ни за что, а требует обоснования пользой, достоинствами.

Не найдя обоснований, мы принужденно отказываемся от себя и от тех, без кого не можем сохраниться собой. Дети - от родителей. Супруги - друг от друга. Отказываемся от памяти, от «неполезных» чувств, от «сумасшедших идей» и от трудных новых состояний. Как в детской игре в «съедобное - несъедобное», отказываемся от всего несладкого.

В столкновении ощущаемых фактов со знаемыми, логически обоснованными, привычными догмами мы тогда предпочитаем догмы.

Игнорируем факты, чувства, предчувствия. Остаемся в мире упрощенных детских представлений.

Желая казаться себе неэгоистичными, «набить себе цену», мы тенденциозно, хоть и неосознанно, неблагодарно не помним, что берем у других. Помним только свои траты.

Отказываемся от необходимых чувств по принципу: «А за что его любить?», «За что меня любить?», «За что любить этот мир, эту жизнь, наконец?».

«Что мне дал мир или зачем я миру?!»

«Если жизнь ради жизни нам дана, то и жить не стоит!» (Л.H. Толстой. Крейцерова соната).

Не умея ответить на только что названные и другие, адресованные вкусу вопросы, мы, принужденные «логикой», отказываемся от любви к тем, без кого не можем сохраниться собой. Отказываемся от себя, от мира, от жизни!

5. Культ несчастья

«Христос терпел и нам велел!» - утверждение этого, превратно понятого лозунга оказалось следующим стереотипом, запрещающим естественность и здоровье. Хотя ни страдание, ни очищение никогда не были у Христа самоцелью. Он шел к людям!

Женщине, а с нею всему роду людскому, обрекшим себя на самоотречение, всем нам взамен жизни оставляется только страдать, терпеть. Оставляется гордиться страданием и ждать награды за муку. Мы научились в самой неудовлетворенности мазохистски черпать удовлетворение.

«Страданием все оправдывается!»

За отказ от себя, от эгоизма нам предлагается гордость страданием, которое «оправдает»! Будто мы при рождении осуждены и виноваты.

Насколько жестоко обвиненным надо ощущать себя, чтобы, ради оправдания, отказаться от всего другого нужного!

«Страданием все оправдывается!»

Культ страдания оставляет о счастье только мечтать, но на корню тормозить любую свою активность, которая могла бы привести к осуществлению мечты.

Мечтать можно, быть счастливым - нельзя!

Даже чувствование, а тем более действия, которые могли бы привести к счастью, предощущаютс я безнравственными. Будто осуществление мечты лишит всяких стимулов к развитию.

«Заразить можно только тем, что имеешь!»

Несчастливый заражает несчастьем как жизненным стилем.

Мы охотно притворяемся счастливыми, но не умеем, боимся ими быть.

К страдающему человеку мы относимся с уважением (о «профессиональных страдальцах» уже писал А.М. Горький). К счастливому - настороженно.

Культ страдания делает недостойным счастье, а с ним и здоровье.

Здоровый подозревается в тупом равнодушии.

Страдающий и больной уважаем и чуть только не идеал для подражания.

6. Противопоставление «духа» - «телу»

Это отношение обесценивает и то и другое. Приводит к не интересующейся ни реальностью, ни живым человеком, нарочитой или фанатичной псевдодуховности. Мы ученически посещаем театры и филармонии, колесим по заграницам, ведем непременные разговоры о смысле бытия и искусства с другими эстетами, только, чтобы не остановиться и, паче чаянья, не встретиться с одиночеством чужой или собственной души.

Ставя «дух» выше «тела», это отношение обесценивает реальных живых людей, жизнь вообще. Побуждает относиться к повседневности в лучшем случае, как к материалу, а чаще, как к помехе.

Такая «духовность» только кажется противоположностью откровенно бездуховному, а значит энергетически сниженному, выхолощенному прагматизму (то. смыкается с оценочным подходом к человеку). Результат их один.

Как и циничный прагматик, который игнорирует свою специфику «Homo moralis» (существа, чьей средой являются не вещи и уже, конечно, не только природа, но, во-первых, человеческое общество с его историей), так и носитель такой «одухотворенности» игнорирует себя как человека (средой которого является другой человек, а главной нуждой, знает он об этом или нет, является нужда в этом другом, в заботе о другом живом, а не выдуманном человеке).

Нужда быть нужным

Неудовлетворение этой нужды - быть нужным - идет вразрез с нравственным чувством, тормозит все прочие активности, оставляя быть имитатором.

Часто эта неудовлетворенность подхлестывает отвлекающую активность. А погоня за второстепенными (не смыслобразующими) ценностями, снижает, в конечном счете, энергетический уровень отдельной личности и целых обществ, пренебрегающих этой человеческой особенностью - быть человеком.

Собственно, по-человечески бессмысленный прагматизм - следствие и оборотная сторона этого подхода.

7. Противопоставление общественного - личному

Оно побуждает к участию в том, что кажется общественно необходимым, но нередко остается безразличным лично тебе или даже чуждым.

В этом противопоставлении мы нередко отказываемся от выбора своего, необходимого, якобы менее престижного с «общественной» точки зрения. По сути, в этом отношении кроется глубокое презрение и, поэтому, недоверие к своему обществу, которое мнится тупо враждебным своим участникам и тебе лично.

Так отказываются от своего дела, от своих друзей, от любимых. «Осчастливливают» собой чужих и ненужных. Смердят на нелюбимой работе и ожидают наград (опять наград!) за жертву.

Жертвы же такие редко бывают кому-то в счастье и благодарности не вызывают!

Вот и получается пресловутое: «За мое-то добро мне же злом заплатили!»

Заразить можно только тем, что имеешь!

Самоотречение рождает самоотречение. Ложь рождает ложь.

8. Противопоставление быта - производству

Обесценивая быт, это отношение обесценивает семью, материнство, домашние дела. Лишая их ранга общественно значимых, обесценивает все «женские дела».

Тогда женщина отказывается от быта. Или, чувствуя его своим проклятием, устает в нем, разрушается. Чтобы сохраниться, уходит в менее нужные ей, но престижные «общественные» дела.

В иных случаях, напротив, вытесняет мужчину из быта совсем.

Демонстрирует тогда ему его зависимость, беспомощность. Самоутверждаясь, отказывает ему в признании его производственных дел. Отказывает ему в сексуальном признании.

Вообще противопоставление одних планов существования человека другим и снижение значимости тех или других определяет постоянный взаимоотвергающий конфликт всех со всеми.

9. Отсутствие культа инициативы, индивидуальности

Об этом стереотипе, о последствиях пренебрежения к индивидуальнейшему в каждом и в самом себе, о результатах страха инициативы, утверждающих безличие, мы говорили до начала перечисления всех изучаемых стереотипов.

Уже говорилось, что это следствие отвергания человеческого эгоизма и культа самоотречения.

Страх инициативы весьма затрудняет всякое, в том числе и научное, творчество, затрудняет всякий прогресс, всякую действительно не показную общественную активность.

В программе «развитие творческих  способностей подростков»

Работая по программе «Развитие творческих способностей подростков», мы попытались узнать, как влияют изучаемые нравственные стереотипы на характер общения в группах, от которых, как нам кажется, раскрепощение или подавление творческих способностей подростка зависит во-первых.

Вот эти группы.

I. Родительская семья.

II. Воспитатели (в нашем случае рассматривались преподаватели, работавшие с детьми).

III. Сверстники (здесь - товарищи, участники программы).

В процессе сотрудничества психотерапевтов со всеми этими группами выяснилось следующее.

1. Существенным, значимым, «человеческим» и здесь еще больше, чем у взрослых, воспринимается поведение и переживание, специфическое для мужчины или полезное ему.

Девочки в школе творчества ощущают несколько пренебрежительное отношение к себе мальчиков и снисходительное старших и вынуждены самоутверждаться как могут.

Иногда и мальчики, подавленные самоутверждающимися мамами тоже пытаются самоутвердиться, демонстрируя способности, но не реализуя их для решения поставленных задач. Их тогда интересует только похвала, а не решение практических вопросов.

2. Специфически женское поведение в группах остается либо необозначенным - игнорируется, либо отвергается, как помеха в работе, либо снисходительно терпится, как ущербное, сниженное. То же в особенности касается «женского» способа переживать и думать.

3. В группах поддерживается наглядно целесообразное, предсказуемое, изначально защищенное от нового, неизвестного поведение.

Новое тогда имитируется, механически комбинируется из элементов известного.

Отвергается эмоциональное, непредсказуемое, нелогичное, не имеющее заведомо понятных связей с непосредственными целями.

Неимитируемое, действительно непредсказуемое, интуитивное, инициативное поведение или пугает и отвергается как дезорганизующее или не замечается, обесценивается безразличием.

4. Незнаемый, не изучаемый, непонимаемый конфликт «мужского» и «женского» приводит к затруднению реализации и того и другого. Обесценивает и то и другое. Ведет к последующей бессодержательной имитации предварительно подавленных свойств. К стремлению казаться, а не быть.

Уже говорилось, что девочки тогда демонстрируют мужские свойства, а мальчики подменяют содержательное поведение тоже демонстрацией навыков и возможностей. И те, и другие, увлеченные демонстрацией, не интересуются выявлением и реализацией своих свойств и талантов.

Дезорганизующей оказывается не эмоциональность по отношению к разуму, а демонстративность, имитация по отношению к содержательному переживанию и поведению в группе и с самим собой.

5. Конфликт «мужского» и «женского» приводит к конфликту «эмоционального» и «разумного».

Разум используется, чтобы проигнорировать или попытаться подавить эмоции.

Не подвластные контролю эмоциональные процессы, часто просто незнаемые, тогда дезорганизуют не только сотрудническое общение и коллективное мышление, но и индивидуальную мыслительную работу.

Если вспомнить, что взаимоотношения с самим собой у человека строятся, как диалог актуальных импульсов с отношением к ним «прошлого общества» (воспитателей, родителей, сверстников, формировавших наше нравственное чувство), то станет ясно, что под влиянием обсуждаемых стереотипов инициатива подростка подавляется уже неосознанным самоконтролем «изнутри».

Таким образом, влияние изучаемых нравственных стереотипов, особенно когда они не осознаны, приводит к тому, что во всех группах девичье творчество просто игнорируется, не осознается, для него нет знаков - нет языка.

Игнорируемое эмоциональное, в особенности неосознанные сексуальные переживания и проявления дезорганизуют и общение, и совместную деятельность и индивидуальное творчество подростков. Иногда приводит их к ощущению «отупения», полной несостоятельности.

Много времени и сил уходит у подростков на демонстрацию состоятельности, самоутверждение в чужих и своих глазах, на «кураж», в ущерб содержательному движению.

Некоторые вместо того, чтобы тренировать свое умение наблюдать, изучать себя и подчинять свое поведение практическим задачам, подчиняют себя часто неосознанной «цели» произвести хорошее впечатление на окружающих и на себя самих. Они тренируют себя (а значит и свой мозг) в умении замечать только то в себе, что требует похвалы, и способность не замечать и не понимать, не знать ничего о себе, что могло бы позволить порицание. Демонстрируя себе и другим только видимость успешности, они с каждым днем все больше и больше тренируют все свои подвластные сознательному контролю инструменты восприятия и переработки информации (и свой мозг) в этой способности не замечать, не знать и не понимать ничего реально происходящего, что могло бы навлечь на них осуждение. Разучиваются замечать и понимать реальность. Вся их сознательная психика обслуживает одну задачу: приятным для себя образом обмануть себя и других, выпросить или вытребовать такой обман у всех. Любая правда становится для их психики угрозой.

Неудачи в доказательстве самим себе своей состоятельности приводят подростков к потере интереса к деятельности (творчеству), к отказу от нее.

Любые две тенденции в группе и внутри личности, оказываясь в противоречии, не потенцировали друг друга, но, конфликтуя, взаимоподавлялись.

Именно на снятие этих антагонизмов в результате актуализации вышеописанного социального конфликта и была направлена работа психотерапевтов во всех группах.

ТЕРАПЕВТИЧЕСКИЙ ПЕССИМИЗМ -  СКРЫТЫЕ ОТ СОЗНАНИЯ  НРАВСТВЕННЫЕ ПРИЧИНЫ

«Homo hominis lupus est!^[129]»

Общество - враждебно человеку, а человек - враждебен обществу» - именно этот стереотип оказался особо значимым для меня. Именно в молчаливой полемике с ним утверждался мой подход к терапии и решению проблем психогигиены общения.

Нерадикальный, симптоматический характер терапии, тенденция «прикрыть», «спрятать», «замазать», а не выявить и разрешить приводящий к болезни конфликт, терапевтический пессимизм - все эти беды, по моему мнению, неотвратимо проистекают именно из этого неосознанного нравственного мировосприятия.

В подходе к преодолению трудностей общения в семье, в быту, на работе, в отношениях с самим собой этот стереотип порождает либо ничем не обоснованные призывы «жить дружно», либо проявляется выхолощенным прагматизмом, тенденцией вооружить всех против всех, защитить всех ото всех.

Активный терапевтический подход, который я осуществляю, всегда оказывался в противоречии с традиционными ожиданиями как врачей, направляющих к нам пациентов, так и самих пациентов.

Традиционный подход

Врачи настраивали пациента на успокаивающий, отвлекающий, симптоматический характер психотерапии, рассчитанный на сиюминутный эффект, замазывающий патогенный конфликт.

Издерганные долгим бесполезным хождением по врачам, пациенты тоже претендовали на заласкивание, опеку, справки, облегчение производственных и бытовых условий. Ждали подчинения здоровых окружающих своим претензиям больных. Рассчитывали на помощь медицины в разрешении жизненных трудностей(1), на помощь «отвлечься от них, забыть».

Теми и другими трудности воспринимались неодолимыми.

Для тех и для других психотерапевт представлялся заменой наркотику.

В начале нашей работы по курсу «Развитие творческих способностей подростков» того же ждали от психотерапевтов и преподаватели, и родители, и подростки. Ждали обучению гетеро и аутоманипулированию, самоподавлению, «борьбе с собой».

Попытка понять происхождение и анализ описанного противоречия помогли выявить и уяснить содержание и сущность этого нравственного стереотипа и привели к выводам, еще раз убедившим в верности подхода Терапия поведением.

Традиционная медицина, психотерапия и подход к пониманию проблем общения складывались и развивались в условиях обществ классовых антагонизмов.

В соответствии с корпоративистскими (3) установками^[130], определяющими отношения в этих обществах, общество воспринималось враждебным человеку, а человек - враждебным обществу.

Homo hominis lupus est! Другой - не подобен тебе. Общество, мир - не творец каждого и всех нас, а чуждая, враждебная тебе стихия.

Этим отношением и определялась терапевтическая задача. Вырвать человека из враждебных ему условий. Защитить, оберечь, в искусственных охранительных условиях подлечить. С тем, чтобы затем бросить обратно во враждебный, травмирующий человека мир.

Врач при этом мнился не представителем «злого» общества, а «добрым», в противовес обществу, опекуном.

Откуда взялась его доброта?! Кого за нее благодарить?! Неизвестно!

В психотерапии такой подход обусловливает:

- симптоматическую ориентацию,

- отвлечение от конфликта,

- терапевтический пессимизм,

- молчаливую поддержку антиобщественных установок пациента.

Врач, с одной стороны, себя с пациентом идентифицирует. С другой - преследует, иногда и несознательно, меркантильные цели. Избегает продуктивного, необходимого для эффективной терапии, конфликта с пациентом. Стремится ему понравиться, а не быть полезным. Оказывается тайным эксплуататором пациента, стремящимся его использовать.

В подходе к применению и разрешению трудностей общения корпоративистская направленность требует вооружить всех против всех. Обучить, не использовать всех для себя и себя для всех, но обороняться, защищаться ото всех.

«Для себя» тогда предполагает - «против другого». Тем самым, чем полнее успех, тем напряженнее конфликт всех со всеми.

Этот подход ориентирует не на помощь, поддержку в освоении человеком своей человеческой среды - не на поиск путей включенности (9,10) в нее (человеческую среду), а на обучение внешней атрибутике общения, приемам поведения часто бессодержательным^[131].

Отвергнутый на словах, этот корпоративистский подход пронизывает ожидания, отношения пациента, врача, психолога и теперь.

Подход терапии поведением

Непременным, определяющим отличием осуществляемой мной терапии и отношения к решению проблем общения является коллективистский по сути^[132](3) подход.

Пациент и врач предполагаются равноответственными (и только потому, равноправными!) представителями одного общества.

Доброта врача сначала - плод, результат, гражданское поручение вырастившего его общества, а только потом - его личная заслуга.

Пациент - дитя того же общества.

Его конфликт - не результат антагонистической чуждости интересов его и общества.

Этот конфликт - следствие недостаточной включенности человека в свою общественную среду, недостаточного освоения общества, как своего. Конфликт (непродуктивный) - результат нравственной незрелости, инфантилизма, позиции потребителя, а не хозяина в своем обществе.

Этот конфликт - следствие недостаточной включенности.

Задачи терапевта

Из такого понимания вытекают и иные задачи психогигиениста и психотерапевта.

Первая из них: не обучать инфантильного, изображать взрослое поведение, а побудить его заметить новую для него человеческую реальность, в которой он живет. То есть способствовать его нравственному взрослению (14,15).

Способствовать освоению им своих общественных обстоятельств в качестве внутреннего регулятора переживания и поведения (а не внешнего препятствия). Способствовать его включенности в свою общественную среду.

Такая задача диктует не «замазывать» существующий конфликт, а искать способ его разрешения на уже названном пути - освоения необходимости интересов других людей как своих.

Тогда задача врача не угодить пациенту, а заботиться о его выздоровлении.

Задача пациента - не ждать опеки, а заботиться о себе -сотрудничать.

В психотерапии это ставит в основу патогенетическую направленность терапии, а симптоматическую делает вспомогательной.

Как в сельском хозяйстве и промышленности нужен не сиюминутный эффект за счет завтрашнего разорения, а успех, обеспечивающий и гарантирующий завтрашнюю еще большую эффективность, так и при этом подходе задача - не сегодняшняя временная удача, а устранение причин болезни и выздоровление.

Тем, что причины болезни видятся в самом пациенте, а их устранение зависит от его произвола, определяется и терапевтический оптимизм, и активность этого подхода.

В понимании и устранении трудностей общения коллективистский, по сути, подход видит решение проблем в умении вникнуть и разделить интересы другого, принять их необходимость. В умении выбирать из двух своих (за себя и за другого) тенденций, а не из своих и чужих.

Подход ставит задачей: не обучать штампам, а помочь научиться, достаточно глубоко ориентироваться в собственных и чужих, равно необходимых мотивах. Поступок человек найдет сам!

Эгоизм «homo moralis»

Этот подход понимает человеческий эгоизм, как эгоизм «homo moralis» (6), а не зверя в отношении людей.

Главной заботой человека как человека является забота о своей среде, то есть об обществе, другом человеке. В этом и человеческий эгоизм и человеческая доброта.

Эмоция, посланная в мир, возвращается многократно усиленной эмоциональным откликом всех, кого она затронула. «Откликается, как кликнешь!» Это ощущается или прогнозируется.

Осуществление себя, враждебное миру людей, то есть разрушающее среду обитания - не эгоизм homo moralis, а проявление человеческой недосформированности, невключенности в свою среду.

При обсуждаемом подходе врач никогда не кооперируется с пациентом против его общества (то есть против него самого).

Никогда врач не становится сторонником притязаний пациента, противопоставляющих того миру в «комплексе различия»^[133] (8,11,14). Не становится «подливающим масла в огонь», молчаливым пособником непродуктивного конфликта.

Продуктивные же конфликты разрешать - это личная и гражданская забота самого пациента, а не медицинская -врача.

Тогда врач лечит пациента в действительном смысле слова. Помогает тому стать состоятельнее, а не «справки дает», не прикрывает терапевтическую несостоятельность подкупающей опекой и подачками за счет общества и государства.

Осуществление себя, враждебное миру людей, то есть разрушающее среду обитания - не эгоизм homo moralis, а проявление человеческой недосформированности, невключенности в свою среду.

В работе с подростками

В работе с подростками этот подход не требовал вооружения инфантильного, не признающего себя человека

способами самоподавления, «отвлечения», «борьбы» со своими «недостатками», подавления «плохих» свойств ради «хороших».

Мы пытались поддержать самоуважение, самопризнание подростка, отношение к себе, к «мелочам» своего внутреннего мира как к особой ценности и цели общества, цели существования, бытия.

Пестовалось бережное отношение к любому проявлению индивидуальнейшего.

Поддерживалось использование любого внутреннего противоречия для развития, для перехода на новый уровень, творчески снимавший противоречие.

Поддерживался навык «использовать любое свойство, любой «недостаток» как достоинство».

Враждебное отношение к обществу

Я считаю, что вековечное отношение к обществу, как враждебному человеку институту, часто отвергнутое на уровне слов, тем не менее бытует у нас как детский негативизм на уровне неосознанного нравственного чувства.

У врача это проявляется тем, что он мнит себя представителем наиболее доброй профессии, добрее своего общества, родных, близких, сотрудников пациента.

У психологов - когда они, принимая сторону то пациента, то общественных институтов, ищут не средств сотрудничества и взаимной поддержки теми друг друга, а традиционно заботятся о способах их взаимного давления, принуждения, использования, ущемляющего интересы «противника». Поддерживают и провоцируют антагонизм тех и других ^[134](8).

У пациентов этот корпоративистский нравственный стереотип проявляется стремлением защищаться ото всех. Самоутвердиться за счет других, «победить», подчинить мир: то есть усилить его сопротивление.

Этот стереотип проявляется инфантильным, потребительским, разрушающим отношением к миру. Мир воспринимается как нянька, хозяин раба, нелюбимый воспитатель, или... враг.

РОМАНТИКА САМОРАЗРУШЕНИЯ

На взгляд человека, оторвавшего себя от реальных переживаний и отношений живых, стремящихся быть нужными друг другу людей, на поверхностный взгляд пафос этих слов кажется возвышающим, героическим и красивым.

Этот пафос подкупает. И с ним охотно согласится несчастливый, ни кого не любящий, знающий о любви понаслышке, по романтической сказке, больной человек.

Живущие в любви люди, занятые тем, кого любят и счастливые трудом, радостью и мукой этих неисчерпаемых отношений, в отличие от влюбленных, захваченных собственным переживанием, предвкушением и так спасающихся от встречи с реальностью, живущие в любви люди переживают свое отношение, как счастье открытия мира, смыслов своего существования, счастье прикосновения, а не как крест обрекшего себя на страдания Бога.

Любящими людьми это сообщение о «кресте» воспринимается, как обольщение моральной взяткой.

Согласись они с тем, что любовь - крест, то, конечно, тут же и без труда приобретут этот пошлый, возвышающий над прочими людьми ореол мученичества. Но, потеряв благодарность миру, потеряют сразу все: равенство с себе подобными, реальные отношения, любовь.... Потеряют весь мир - ослепнут, оглохнут, заледенеют в горделивом бесчувствии.

За мазохистское наслаждение ощущать мир хуже себя, помойкой,«погрязшей в грязи и крови...», а себя единственно чистым ангелом этой помойки человек расплачивается отчаяньем и гибелью в им же оклеветанном, ужасающем его, ненавидимом им мире.

Ведь очевидно же, а со времен Ч. Дарвина и понятно, что мир не «погряз» в грязи и крови, а из грязи и крови рождается. Подымаясь все выше над грязью, он и к своей крови становится все бережнее.

Трагедия, когда, возгордясь, он отказывается от своей почвы, а с нею отрывается и от своих корней - чахнет.

Когда посвятивший себя отвергающему реальный мир «высокому» идеалу человек, самоотверженно воюет со всем сущим, то непременно оказывается побежденным и отчаявшимся. И в тем большей мере, чем воюющий, темпераментнее и одареннее.

Жизнь побеждает, но уже без него!

Несчастный поэт, выкрикнувший в отчаянье эти, на поверхностный взгляд кажущиеся красивыми слова, взятые мной эпиграфом, не дожил и до 25 лет.

Сам о себе в опубликованном посмертно стихотворении «Из песен любви» он скажет:

ТЫ ХОЧЕШЬ БЫТЬ «БЕЛОЙ ВОРОНОЙ»?! (ЗАКЛЮЧЕНИЕ)

Список мешающих самоосуществлению человеком себя стереотипов можно было бы продолжить.

Намереваясь решать психотерапевтические или коррекционные задачи, психотерапевт, психолог, воспитатель должны хорошо отдавать себе отчет в том, проявлением каких нравственных установок являются трудности партнера и с какими своими и партнера несознаваемыми нравственными направленностями они вступают в конфликт, на какие опираются.

Стыдящийся своего эгоизма человек подавляет эгоизм другого.

Ненавидящий себя человек ненавидит другого. Взрослый - ребенка, муж - жену, терапевт - пациента.

Только любя себя, и настолько, насколько любим, мы лелеем, пестуем другого человека.

Разве может быть добр неэгоист?

* * *

Заканчивая эту главу, ощущаю необходимость напомнить, что любые человеческие навыки, привычки, уклады, просуществовавшие сколь-нибудь долго, непременно носили или

носят тот или иной приспособительный смысл. И нет укладов плохих или хороших вообще. Есть - несвоевременные или неуместные здесь и теперь.

Это касается и тех неосознанных или забытых нравственных стереотипов, о которых я веду здесь речь.

Со всеми их преимуществами или несоответствием современности они, тем не менее, сами по себе не несут людям ни радости, ни угрозы, как не несет их обоюдоострый нож, пока его не коснулись руки ребенка, хозяйки, разбойника или хирурга.

При всей их проблематичности опасными эти нравственные императивы, как и этот нож, становятся только, когда ими пользуются беспечно, не отдав себе отчета в последствиях, не отвечая за результат, передразнив чужое непонятое поведение, как обезьянка, без смысла. Опасными они становятся только в безответственном исполнении инфантильного имитатора^[135]. Как, впрочем, и все, за что бы тот ни взялся. Именно об этом я и веду разговор в этой, да и в других моих книжках.

Здесь замечу только, что до тех пор пока эти стереотипы и их нетворческое осуществление в повседневном быту господствуют, до тех пор освоение всякой необходимости (в том числе и необходимости активной жизненной позиции) не на словах, а на деле, требует становиться «белой вороной», идти вразрез с всеобщими эмоциональными, «нравственными» требованиями несчастливых и гордящихся несчастьем людей - требует более, чем когда бы то ни было практического подвига.

Для осуществления любого творческого акта развивающемуся человеку, выбравшему себе такое же, как он сам, окружение предварительно приходится сознательно или неосознанно совершить грех или подвиг преодоления безнравственных нравственных запретов.

Психотерапевтическая работа - это поддержка человека в осуществлении такого шага.

В работе с подростком мы стремились, чтобы этот подвиг он мог совершить и не в одиночку.

И, тем не менее, все это весьма накладно для всех нас.

Литература к разделу:

1. Беляев В.H., Панфилов Ю.А., Покрасс М.Л. Роль психотерапии у больных с психосоматическими заболеваниями. В сб. Материалы юбилейной конференции врачей Куйбышевской железной дороги, Куйбышев, 1974 г.

2. Беляев В.H., Панфилов Ю.А., Покрасс М.Л. «Психотерапия больных с фобическим синдромом при ишемической болезни сердца и неврозах». В сб. трудов Куйбышевского мединститута по атеросклерозу, Куйбышев, 1975г.

3. Десев Л. Психология малых групп. Пер. с болг. - М.: Прогресс, 1979.

4. Десятников В.Ф. Маскированная депрессия (Методические рекомендации). Куйбышев. 1976.

5. Зурабашвили А.Д. Актуальные проблемы персонологии и клинической психиатрии. - Тбилиси, Медниереба, 1970, с. 118.

6. Зурабашвили А.Д. «Проблемные вопросы клинической па-топерсонологии шизофрении». В кн. Шестой Всесоюзный съезд невропатологов и психиатров, том 3. Москва, 1975.

7. Каган М.С. Мир общения. М.: Политиздат, 1988.

8. Карнеги Д. Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей. Пер. с англ. - М.: Прогресс, 1989.

9. Кемеров В.Е. Проблема личности: методология исследования и жизненный смысл. - М.: Политиздат, 1977.

10. Кемеров В.Е. Взаимопонимание. - М.: Политиздат, 1984.

11. Обуховский К. Психология влечений человека. М.: Прогресс, 1971, с. 51-60, 177-181.

12. (Покрасс М.Л.) Pokrass М. Therapie durch Verhaken (Pokrass). In: Lauterbach W., Psychotherapie in der Sowjetunion. München, Wien, Baltimore: Urban und Schwarzenberg, 1978.

13. Покрасс М.Л. Современные вопросы ранней психодиагностики и психотерапии нейроциркуляторной дистонии. В кн.: Психодиагностика и психотерапия в терапевтическом и гематологическом стационаре. Сборник научных трудов под ред. В.А. Германова, Куйбышевский мед. ин-т, Куйбышев, 1988.

14. Покрасс М.Л. «Социально-психологические проблемы заикающегося и логопеда». В кн.: Использование комплексной системы устойчивой нормализации речи заикающихся». Материалы конференции, проходившей в Куйбышеве 19-20 июня 1990 г. Куйбышевский пед. ин-т, Куйбышев, 1990.

15. Покрасс М.Л. «Методика психотерапевтической работы с подростками с творческой направленностью». В сб.»Учебно-методические материалы по курсу «Развитие творческих способностей». Куйбышев, 1990.

16. Покрасс М.Л. Залог возможности существования. /Четвертая категория психологии./ - Самара: Издательский Дом «Бахрах», 1997, 456 с.

17. Тополянский В.Д., Струковский М.В. Психосоматические расстройства. - М.: Медицина, 1986.

ИМИТАЦИЯ ВОСПИТЫВАНИЯ ^[136] О психологическом возрасте, нравственном чувстве, о времени и тревоге

УДИВИТЕЛЬНАЯ СИТУАЦИЯ

Я слушал первых выступающих и думал, что мы с вами, может быть и, не замечая того, живем в парадоксально счастливой, уникальной ситуации.

Когда в 1958 году я впервые увидел юношу и девушку, идущих по Куйбышеву обнявшись, они казались беззащитными, как инопланетяне. Свершалось что-то невероятное, по предвкушению замечательное и... опасное! А ведь два человека просто шли, как хотели, вдвоем.

Когда я пришел в школу с едва начинающей расти бородой и директор /я его уважал и очень ему доверял/ походя, обидным тоном, приказал мне «привести себя в порядок», а я, «став на защиту свободы личности десятиклассника», перестал бриться, я верил, что мой протест ему - учителю, несомненно, понятен, и... получил четверку (!) по поведению^[137] и выговор по комсомольской линии. Это, как теперь двойка. В выпускном-то, классе! Конфликт «из-за бороды» мог сломать жизнь. Чтобы не получить «волчьего билета», я перешел в другую школу и выиграл все областные олимпиады.

Когда в 1962 году на открытии «Городского молодежного клуба» две девушки и шестеро юношей, сменяя друг друга, впервые героически вытанцовывали чарльстон, я как один из устроителей вечера едва поспевал доверительно успокаивать администрацию клуба «Дзержинского», что «за все, что здесь происходит, и за эти танцы, за все несет ответственность... горком комсомола!»

Похоже, я уже давно живу....

Когда в институте на лекции по политэкономии всех, как это тогда делалось, перегоняли с последнего ряда на передний, а я отказался, возразив, что, чтобы лечить людей, мне надо себя уважать, то получил выговор с предупреждением об исключении из института.

А теперь здесь в совсем будничных научных докладах всерьез говорят о достоинстве ребенка, о мотивах отца и матери, об обстоятельствах педагога...

Время счастливо и парадоксально и тем, что все смешалось. Мы сами выбираем нравственные основания, которые определят нашу жизнь и жизнь следующих поколений.

Что сбережем, что изменим?!..

ВОРОНА НЕ Я!

Машке было восемь. Она уже выздоравливала, но была еще в постели и учила басню И. Крылова «Ворона и лисица».

Мне не понравилось, что она с такой легкостью рассказывает о глупости вороны, и я вмешался.

- Дочь, ну какой смысл говорить о чужой глупости?! Ни тебе проку, ни другому. Стыдно лезть в чужие дела, людей обижать. Да и свой сыр так можно проворонить. Ворона -всегда я. А ты читаешь басню, значит - ты. Вот и читай про себя. Вороне - тебе сыр достался, а ты - ворона ни о лисе, ни о себе не заботилась и сама себя одурачила. Попробуй так рассказывать...

Машка укрылась одеялом и хохочет. Да все пуще. Я хочу стащить одеяло - не дается. Силой открыл. А она не хохочет, а рыдает!

- Детынька, ты что?

- Я не ворона! Я - Маша. Ворона там, там! - она тыкала рукой за окно. - Я - Маша! Маша - я, Маша!.. - все не успокаивалась.

- Доченька. Сказать, что ворона там - легко! Это каждый дурак может. Самое трудное: спросить, а не я ли - ворона? Это больно, горько, но человек начинается, когда научается сказать себе: «Ворона - я!». Всегда - я, и только - я. В ином просто нет смысла.

Машку было жаль, и может быть, я вслух разговаривал сам с собой, но дочь перестала плакать, и сама попробовала читать о вороне как о себе.

«В чужом глазу соломинку»... Труднее исследовать свои ошибки и говорить о них. Это трудно ребенку. Это трудно родителю. Трудно воспитателю, учителю, психотерапевту. Всем легче рассказывать басню про другого. Легче учить, чем учиться!

В разговоре о жестокости по отношению к детям велик соблазн впасть в констатации чужих огрехов, в обличитель-ство и давание рекомендаций, которые некому выполнять, потому, что никто не собирается изобличать в жестокости себя. Жестоки же не мы, а они!

Все мы слышали умиленные речи о том, что дети - «цветы жизни», что все - для детей, все - во имя детей.

В моем психотерапевтическом кабинете - «кабинете несчастий», от людей, потерявших жизненные смыслы или и не искавших их, я постоянно слышу, что они живут «только ради детей»! (Видимо, ради детей оставляют тем в наследство свою пустоту и муку бессмысленного существования?).

И вдруг мы обсуждаем невероятную проблему - проблему нашей в отношениях с детьми... жестокости!

Забегая вперед, скажу, что, если мы не испугаемся ясности, и не слукавим, то вынуждены будем прийти к выводу, что дети действительно самая оберегаемая, лелеемая и пестуемая часть человечества... в наших мечтах, в намерениях.

На деле это - самая беззащитная, бесправная и узурпируемая часть рода человеческого. И нашу конференцию я бы назвал просто: «ДЕТИ - ЦВЕТЫ ОТПУЩЕНИЯ»!

В любом разговоре о негативных особенностях нашего поведения мы всегда оказываемся перед этим соблазном поставить себя над ситуацией: над отцом и над матерью, над воспитателем, над другими людьми. Такая позиция позволяет имитировать полезную активность.

ДВА ВОПРОСА

Дело в том, что есть два на поверхностный взгляд очень похожих вопроса: «Кто виноват?» и «От кого зависит (тот же результат отношений, например)?».

Оказывается это очень разные по вызываемой ими нервной и психической деятельности вопросы.

Первый - «Кто виноват?» - уместен только в судебном разбирательстве и в детском саду, когда надо найти, кого покарать.

Этот вопрос с младенчества у всех вызывает страх жестокой или мягкой, но кары, страх наказания. На него все отвечают:

- Не я!.. Не я, а он. Они! - Или:

- Я готов обвинить себя в чем угодно, но понарошку. Чтобы только вы меня не наказывали, а похвалили за честность!

Этот вопрос уже на уровне нервных структур вызывает процессы, связанные с эмоцией страха наказания. И побуждает не к конструктивному поиску доли своего участия в случившемся... Страх в самом зачатке тормозит такой поиск! И, напротив, побуждает самую изощренную, часто несознаваемую реакцию поиска оправданий и для этого -других виноватых, роковых обстоятельств, не зависящих от

человека влияний. Он вызывает «отрицательные галлюцинации», «фрагментарную слепоту» на все, что могло бы пробудить пугающее ощущение собственной виноватости, что грозило бы «открыть глаза» на действительное положение вещей. Страх вызывает иногда полное и искреннее невиденье очевидного.

Нам кажется, что человек лжет, а он по-истерически ослеплен страхом правды и возмездия.

Вопрос: «Кто виноват?» - побуждает к отпору.

Этот вопрос для решения наших задач негодный!

Вспомните, что делает пришедший к нам родитель, у которого серьезные трудности с воспитанием ребенка или тот болен?

Совершенно верно! Хоть на словах он часто винится в том, что он плохой родитель и мучится этим самообвинением, на деле он, походя, обвиняет жену (а та - мужа), школу, улицу, время, кого угодно...

Что делаем мы?

Мы понимаем, что, как и всякого, вынужденного расписаться в несостоятельности человека, родителя, обреченного обратиться к нам, чужим людям, за помощью, гнетет явное или неосознанное, но чрезвычайно мощное чувство вины. Оно делает его агрессивным по отношению к людям и обстоятельствам, на которые он это чувство проецирует. Оно слепит, судорогой сводит инициативу. Делает почти невозможной никакую адекватную обстоятельствам активность.

Поэтому никогда профессионал не поддается соблазну, встать в этом смысле над партнером - поучать, и морализовать, усугубляя и без того тяжкую ситуацию родителя, учителя, воспитателя.

Понимая, что родителю мешает мучащее его, всегда ложно обоснованное^[138] чувство вины, мы делаем все, чтобы это чувство снять или ослабить.

Спокойный родитель готов к самому эффективному сотрудничеству и с ребенком и со специалистом. Он способен, наконец, трезво ориентироваться и точно действовать.

Иногда мы даже прибегаем к прямому внушению:

- Вы же понимаете, что не могли быть другим... Не вы родили себя и свое время. Не берите на себя божественных функций! Вы ни в чем этом не виноваты!

Первое, что необходимо сделать, чтобы у человека «открылись глаза и освободились руки», помочь ему освободиться от парализующего чувства вины.

Детский вопрос: «Кто виноват?» - вопрос нелепый и злой. Он всех обвиняет, и заставляет каждого обвинять других. Разобщает, ссорит всех со всеми, парализует того, кто отнесет его к себе.

Это - средство лишить человека инициативы, поработить, вольно или невольно превратить в послушного искателя похвалы.

Не годится он и для сегодняшнего нашего разговора.

Сотрудничеству, партнерству помогает другой вопрос:

«От кого зависит происходящее?».

Этот вопрос каждого, желающего владеть ситуацией человека, не имеющего возможности паразитировать на чужой активности, побуждает к открытому поиску зависящего именно от него.

Если после аварии на дороге спрашивается: «Кто виноват?», то, конечно же, - не я. Иначе все штрафы - мои. Я заинтересован оправдаться и обвинить другого.

Когда же в ответ на вопрос: «От кого зависит ?..», я отвечу себе, что попадание в аварию зависит не от меня, - я не решусь выехать на дорогу.

На дороге все - от меня!

С этой уверенностью я и еду, и выкручиваюсь, как умею.

Если я не найду этого, зависящего от меня, - я беспомощен, и у меня нет будущего.

Ответ на вопрос: «От кого зависит?..» у заинтересованного человека извлекает ответ: «От меня\». Он побуждает к поиску, действию, сулит зависящие от меня перспективы -мобилизует. Он становится деловым вопросом: «Что зависит от меня?»

Но тогда изнутри отношений чувствуешь, что делаешь. Что - возможно, что - невозможно, что и насколько мучительно.

Невозможными становятся пустые декларации.

ИЗНУТРИ ОТНОШЕНИЙ

Спросил у шестилетней Дашки:

- У палки два конца. Если один отрезать, сколько останется?

- Один! - отвечает. - Ой, ой, неправильно! Два.

- Как так? - удивился. - От двух - один и вдруг - два?!

- Ну ты попробуй, отрежь!..

Пока она решала абстрактно, «извне», палка оставалась по правилу вычитания с одним концом.

Когда представила, «вошла внутрь», все стало ясно.

Стоя над отношениями, извне легко говорить о том, как должно быть, о нереальном идеале.

Находясь в них, изнутри мы чувствуем и возможности «инструмента воздействия» - свои возможности, и можем говорить только о том, как и чего мы и нам подобные в состоянии добиться, о том, что реально возможно для реальных людей.

Вот и в этом нашем обсуждении жестокости с детьми я считаю имеющей смысл, и буду вести речь только изнутри отношений как их участник.

Я буду говорить о нас, о себе. Исследовать свои (может быть наши, но не их) ошибки. Ведь я - и сын, и муж, и отец, и воспитатель и психотерапевт.

ЧЕТВЕРТАЯ КАТЕГОРИЯ ПСИХОЛОГИИ

Я в очередной раз работал в одной из программ поддержки учителей.

Как и всегда, в ряд главных стал вопрос о нравственной свободе, спонтанности, человеческой инициативе учителя.

В перерывах ко мне время от времени, как-то бочком, с пугливым вызовом исподтишка, смягченным тихой улыбкой искренней девочки, подходила вся какая-то наглядно беззащитная участница программы. Ей страшно хотелось что-то узнать, но она очень боялась встревожиться.

- Вы только не обижайтесь, Михаил Львович, но с вами все время страшно во что-нибудь «вляпаться»! - как-то сказала она мне, в очередной раз сама затеяв разговор.

Это «вляпаться» имеет прямое отношение к нашей проблеме.

ПЯТЬ КАТЕГОРИЙ

Психология пользуется пятью категориями.

Категорией: «ОБРАЗ». Здесь изучается сознание.

Категорией: «ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ». Изучается поведение.

Категорией: «ОБЩЕНИЕ». Здесь с самых разных точек зрения изучаются отношения между людьми и человека с самим собой.

Категорией... Впрочем, одну категорию я пока пропущу.

И, наконец, категорией: «ИНДИВИД - ЛИЧНОСТЬ». Она интегрирует изучение человека, как существа общественного.

Во всех перечисленных ипостасях человека можно рассматривать как предмет, по отношению к исследователю внешний, и изучать, пользуясь языками «вижу» и «слышу».

Такое изучение безболезненно и, потому, доступно каждому интересующемуся.

СОСТОЯНИЯ ЧЕЛОВЕКА

Но есть еще одна категория. Та самая, которую я пропустил.

Это категория, как вы помните - «МОТИВ». Она - инструмент исследования «движущих пружин» человеческого существования, его переживания и поведения.

Здесь изучаются цели, программы поведения человека. Его потребности, чувства, эмоции, инстинкты, импульсы, влечения - собственно человеческая жизнь.

И здесь дело обстоит несколько иначе!

Мотивы тоже можно изучать отстраненно, используя визуальный и аудиальный языки - без боли. Многие психологические направления их так и изучают. И это замечательно.

Но я психотерапевт, то есть врач. Меня потребности, чувства, эмоции, инстинкты, импульсы, влечения - мотивы человека интересуют именно как состояния. Состояния происходящие, испытываемые, переживаемые, движущие. Состояния здоровья или болезни (реальной болезни тела), боли и радости, силы и бессилия, тоски и восторга, покоя и тревоги.

Меня как врача интересует воздействие на эти состояния-. их вызывание, усиление, ослабление - у себя, у другого человека.

Меня я и другой человек интересуют еще и как средство этого воздействия в поведении, в общении.

Но в таком смысле состояния человека, то есть предмет, которым я, а теперь и вы, мы занимаемся, «не виден», «не слышен» (разве что, в вопле). Он - чувствуется! Ощущается.

В интересующем меня как психотерапевта смысле «состояния осуществляются действием или неосуществленные, без перспективы осуществления, «подавленные», рвут сосуды, рушaт работу организма.

Они передаются, разделяются, заражают. Связывают, объединяют людей или отталкивают нас друг от друга. Мирят и ссорят.

В этом смысле состояния, свои и другого: тревога, боль, счастье и горе, только ощущаются. А это больно! Для многих страшно, тревожно и нежелательно.

Для человека, не имеющего натренированной привычки внимательного и доверительного отношения к собственной тревоге, именно в нее страшно при встрече с психотерапевтом «вляпаться».

Страшно вляпаться в самого себя, в собственные переживания, желания - в свою душу.

Мы не тушим ни один пожар методом отворачивания от него головы и убегания. Ни одну проблему не решаем закрыванием глаз на нее. А вот личные проблемы, о наличии и неразрешенное™ которых «кричит» нам наша необъясненная тревога, мы сплошь и рядом «решаем» волшебным образом: стараясь «отвлечься», «не обращать внимания», «не брать в голову», «выкинуть из головы», «взять себя в руки» - «покой дороже!».

ПОКОЙ ДОРОЖЕ!

Осуществление именно этого лозунга, по-моему, становится условием всех человеческих тупиковых положений и болезней, связанных с «нервами».

Но и любая попытка поколебать именно такой покой «отрицательных галлюцинаций», когда игнорируем очевидное, вызывает самый яростный отпор тех, кто этот покой выбрал, часто еще в детстве и кто к нему привык...

«Правда глаза ест...» и «скажешь правду, потеряешь дружбу»!

«Чужую беду руками разведу...»

Легче решать чужие проблемы и, не включаясь, чем встречаться со своими и в тревоге, в боли дорастать до их разрешения.

Поэтому и среди воспитателей и учителей, и среди психологов и психотерапевтов много тех, кто с самыми лучшими намерениями предпочитает избегать сопереживания. Манипулировать другими, одаривая своей заботой или упиваясь собственной значительностью и своей властью над себе подобными. Но не приобщаться к чужому опыту и с благодарностью расти вместе с партнером по общению.

И воспитатель, и воспитанник, и учитель, и ученик, и психолог, и клиент, и психотерапевт, и его пациент - все мы, настолько, насколько избегаем встречи с собственной тревогой, в решении наших проблем - неэффективны.

Чтобы участвовать в другом человеке, надо его чувствовать. Только сочувствование, чувствование вместе, делает бытие другого как человека для нас реальным, дает возможность ориентироваться в нем и точно движет относительно него.

Во всех остальных случаях, действуя по любой самой замечательной схеме, мы тычем пальцем в небо. Впустую тратим свои силы. И других побуждаем, в благодарность за добрые наши намерения, подыгрывать нам. Строить такое же неорганичное, бессмысленное, очень трудоемкое поведение в ответ. Не помогаем, а заставляем истощать ресурсы. Изводим партнера.

Чтобы чувствовать соль у себя во рту, надо чувствовать собственный язык.

Чтобы чувствовать другого человека, надо всегда присутствовать при собственной тревоге, всегда чувствовать себя, а это после долгой отвычки больно, порой мучительно, и мы от такой боли отказываемся. Отказываемся от себя, а значит и от другого.

И это ни плохо, ни хорошо, это свойственно людям. В этом - человеческая трагедия. И каждый из нас делает свой выбор.

За удовольствие расти и быть полезным другому приходится платить отвагой жить внутри порождающих нашу тревогу проблем.

Это, по-моему, очень существенная причина наших терапевтических, воспитательских, педагогических неудач. Необходимым условием передачи любой информации между людьми является установление отношений сочувствования. А оно без актуализации собственной тревоги невозможно.

Без нее и наш разговор о жестокости в отношении ребенка станет только имитацией активности, демонстрацией добрых намерений.

- Мишенька, тебе нельзя в психиатрию: ты слишком сензитивен. Ты сопереживаешь с каждым больным, ты же с ума сойдешь! - предупреждала меня, узнав, что я буду психиатром, Галина Антоновна, заведующая отделением психиатрической клиники, где я студентом шестого курса работал медбратом.

Другая, старшая меня на поколение, моя сотрудница, очень заботливая психиатр, когда я окончательно уходил в 1970 году в психотерапевты, отговаривала:

- Зачем это Вам?! Что, у Вас нет проблем, о которых Вы не хотели бы вспоминать?! Ведь Вам с каждым надо будет переворошить всю свою биографию. Это же невыносимо! Ужасно! Идите и, пока не поздно, скажите, что Вы. передумали!

У психотерапевта (думаю, что и у воспитателя и у психолога), ставящего такие, как у нас с вами, задачи нет иного выбора, как сделать тревогу своим привычным, знакомым и любимым состоянием. Раз и бесповоротно навсегда в нее «вляпаться»!

ТОЛЬКО ДЛЯ ЭГОИСТОВ!

По-моему в психотерапевты, вообще, следует идти только увлеченным собственной персоной себялюбцам, которые не боятся боли встречи с самими собой или хотят, готовы научиться преодолевать этот страх.

В психотерапию следует идти людям, настолько эгоистичным, что они уже не могут не беречь среду своего обитания (другого человека), не могут не беречь мир и уже интересуются не собственным покоем (читай: «самоубийством»), но реальностью.

ДВЕ ЖЕСТОКОСТИ

Есть две жестокости.

Одна, когда открыто и преднамеренно причиняют боль, терзают, унижают, глумятся над человеком.

Когда в интернате для умственно отсталых детишек мальчишку, в наказание за то, что он писается, укладывают спать на голую панцирную сетку кровати, то не мудрено, что, едва выйдя из интерната, он берет в руку кирпич и первую, похожую на его воспитательницу прохожую огревает по голове. Он, а не его воспитатель, объявляется преступником. Эта агрессия, как и всякая агрессия, - реакция человека на издевательство над ним.

Такая жестокость - из ряду вон. Она очевидна.

Но есть и другая жестокость, повседневная.

• Дочка утром, перед садиком просит у мамы другое платьице, а мама опаздывает на работу и просьбу дочки воспринимает как каприз. Отмахивается. Дочь хнычет. Папа прикрикивает:

- Одевай, что дают!

Дочь ревет. Мама, наконец, вникает в ее просьбу и дает платье:

- Что же ты сразу не сказала ?!

- Я говолила. Ты не слушала.

Потом, много позже, мама будет сетовать, что дочь ко всему безразлична или капризна...

• Учительница с тихой укоризной смотрит на шалящих первоклассников и считает себя очень доброй на том основании, что сегодня не мешает им шалить. Но родителям пожалуется, что их сын «опять весь извертелся» на уроке...

• Отец в гневе приводит шестнадцатилетнюю дочь к гинекологу:

- Пусть проверит! Если что, я им покажу! - грозит он вино-ватящейся жене и не знающей, куда спрятаться от стыда дочке...

• Заслуженная учительница, всех детей ладящая под свою систему и наставляющая родителей, как «дурь-то из них (детей) по-вытрясти»...

• Старуха в черном:

~Я их растила, чтобы с тропиночки не сошли, соседскую травку не помяли... А теперь что? Голубей развели. Голубь - птица развратная, на окне случку устраивает! - поучает меня старуха в черном.

Я во дворе с коляской. Мне все дают советы, как дочь воспитывать. Спросил, что теперь с ее дочерью.

- И говорить не хочу - наркоманка поганая. Этот тоже, - она пришла к шестидесятичетырехлетнему сыну, ей восемьдесят пятый год, ~ вот жду, придет... Я его пять раз разводила, больше не буду... Пусть сам, как хочет, разбирается... Нашел себе шалаву...

Очень активная старуха. Все знает...

Есть жестокость, которая принимается за благо и подается, как благо, так, что и сам претерпевающий считает ее благом. Порой не догадывается даже, что может быть иначе.

Это жестокость, когда с трех-пяти лет мы любим не ребенка, а себя в нем. И не растим, предоставляя ему выбирать и строить самого себя, а, считая его tabula rasa - голой доской, рисуем на ней, что хотим, по своему произволу. Подавляем инициативу - саму способность выбирать. Дрессируем ребенка в камикадзе. Как собачку, готовую с радостью бросаться с гранатами под танк.

Эта жестокость незаметная, повседневная и поминутная, когда мы методично и вовсе без злого умысла воспитываем неудачника, самоубийцу по убеждению. Того, кто потом уже сам будет навязывать свой стиль нежити своим детям и всем, на кого будет иметь влияние.

Как эта старуха!

Как отец, растлевающий дочь своей гинекологически ориентированной заботой!

Как та заслуженная учительница, с лучшими намерениями «вытрясающая» из детей душу, как кто-то, когда-то вытряс ее из нее самой!

Как мама, которой в спешке некогда вникнуть в «прихоти» родной дочки!

Как все мы, в ужасе шарахающиеся от человеческого эгоизма, вкуса, инициативы, творчества!

«Не считай себя умнее других!». «Не высовывайся, да не лезь на рожон»!

Есть жестокость как свойство нашей культуры - она вездесуща и незаметна. Ее мы принимаем нормой.

Я хочу поговорить о ней.

Как это получается, по какой причине мы растим Александров Матросовых, которые будут заражать своим «подвигом» других?!

ЕСЛИ ХОРОШО ЖЕНЩИНЕ

Если хорошо женщине, то хорошо ее сыну, хорошо ее дочке, хорошо ее мужчине - хорошо Родине.

Если женщине плохо, то плохо ее сыну, плохо дочке, плохо мужчине - плохо всем! Все злы, агрессивны и не только дома. Вся планета воюет.

Несчастливый человек - зол и заражает злом, как дурной повадкой.

Но часто ли вы встречаете счастливых женщин?!

Не тех, кто выглядит счастливой, кто за бравадой скрывает муку...

Часто ли мы встречаем женщин, которых счастливыми ощущаем и которые счастливыми ощущают себя?

Почему женщине так часто плохо? Почему, вообще, всем нам плохо гораздо чаще, чем хотелось бы?

КАК ВЫ ОТНОСИТЕСЬ К ЭГОИЗМУ?

Как вы относитесь к эгоизму? Как - к эгоисту?

Как относитесь к эгоисту в себе?

Но ведь эгоист это - человек, который заботится о том, чтобы ему было хорошо, о своем счастье!..

И здесь нам не миновать разговора о неосознаваемом нравственном чувстве и часто неотрефлексированных социокультуральных нравственных стереотипах, программирующих нашу жизнь, нередко практически совсем без нашего ведома.

Впервые я об этом говорил в 1978 году за «круглым столом» «Комсомольской правды», посвященном проблемам молодой семьи.

Тогда я сказал буквально следующее:

«Пока не будет изжит лозунг «страданием все оправдывается»,

пока страдание не станет осознаваться, как показатель несостоятельности, которую надо немедленно и срочно устранять,

пока несчастливость не будет встречать со стороны окружающих осуждение, как порок,

до тех пор мы будем сетовать на мир, винить всех, ждать сострадания и «манны небесной», мучить себя и других!

Только, когда несчастливость будет вызывать такое же отношение людей, как и всякий другой порок, тогда только у человека будут всегда находиться моральные силы продуктивно разрешать любьье, совместимые с жизнью сложности!»

Попытаюсь это объяснить.

НРАВСТВЕННОЕ ЧУВСТВО

Тонус нашего организма, вся энергетика наша движется в зависимости от часто несознаваемых нравственных направленностей - нравственного чувства^[139].

1. Нравственное чувство независимо от нашего сознательного произвола регулирует любую активность нашего организма, характер переживания и энергетическое обеспечение поведения.

Как бы ни было выгодно поведение, если оно грозит привести к результатам, противоречащим нравственному чувству, оно тормозится. Нарушается его содержательный, эмоциональный компонент. Форма может и сохраняться.

Даже, казалось бы, вредное с «общепринятых» точек зрения поведение, если оно сулит результаты, соответствующие нравственному чувству, энергично эмоционально поддерживается.

2. Нравственное чувство - инструмент, осуществляющий зависимость всей без исключения жизнедеятельности человека от нужд, чувств, интересов, ценностей и норм жизни других людей, общества.

3. Нравственное чувство, как и многие наши установки, как и приобретенные при жизни потребности^[140], мало осознается. А иногда мы и вовсе не знаем о его существовании.

4. Знание о наличии у нас нравственного чувства и осознание характера его влияния на нашу жизнь и деятельность делают нравственное чувство более доступным изменению и развитию.

Признаки тормозящего влияния нравственного чувства

5. Есть два признака тормозящего влияния неосознанного нравственного чувства на ту или иную нашу деятельность, помогающие догадаться и заметить, что мы действуем вопреки ему.

Первый. Кажущееся «беспричинным» снижение энергетического обеспечения такой противоречащей нашему нравственному чувству деятельности, которая на осознанном уровне кажется нам необходимой или желательной (утомление, рассеяние внимания, падение интереса, страх перед деятельностью, болезнь и т.д.).

Второй. Сверхкомпенсация такого энергетического снижения искренней игрой в активность. Демонстративно утрированная, взвинченная, эмоционально выхолощенная истерическая имитация активности, убедительная лишь для самого действующего против своего нравственного чувства.

Зависимость нравственного чувства человека от других людей

6. Попытки влияния на нравственное чувство обнаружили, что оно не только сложно осознается, но - что важнее - очень мало зависит от влияний разума.

Мы можем организовать вопреки ему как угодно убедительное для нас, вышеописанное демонстративное поведение - инициатива, интуиция, творчество останутся заторможенными (ретикулярная формация почти не вовлечена в обеспечение деятельности).

7. Попытки вызвать динамику нравственного чувства обнаружили, что оно зависит:

- от отношения к предмету чувства прошлой, формировавшей человека группы,

- от отношений актуальной, референтной группы.

8. Оказалось, что у человека, открытого опыту^[141], оно зависит:

- от чувств, отношений всех, с кем прямо или опосредованно человек сталкивается.

Его нравственное чувство в любой момент оказывается посредником между внутренним регулированием открытого опыту человека, его энергетикой и всем миром человеческих чувств и ценностей других людей (см. пункт 2). Оно всегда -инструмент его связи с миром людей и ориентировки в этом мире ему подобных.

9. Особенности зависимости нравственного чувства от влияний других людей можно схематично охарактеризовать так:

До 6 лет. Нравственное чувство формируется нравственным чувством, всем комплексом чувств матери.

До 10 лет. Нравственное чувство оказывается зависимым от других значимых старших. Здесь оно интериоризируется^[142] и становится несознаваемым.

До 12 лет. Нравственное чувство оказывается открытым для влияний чувств сверстников, норм группы и отношений лидеров группы, актуальной для подростка.

Обесценивая осознанные отношения реальных старших, подросток за свои принимает мерки «прошлых старших».

В действительности он и теперь, как и прежде, зависим от своих старших. Но, перестав осознавать эту зависимость, воюет с ней, мучая, во-первых, себя!

Актуальную зависимость своих чувств от оценок старших он, повторяю, теперь мало сознает.

До 14 лет. После 12 лет он начинает «вытеснять» и реальную зависимость от группы сверстников.

Теперь его нравственное чувство зависимо еще и от выбираемого абсолюта, от идеалов, как можно более далеких от родных и привычных для него.

Реально он сохраняет зависимость от мамы, от авторитетных взрослых, от группы, от более или менее абстрактных его идеалов.

Это пора деспотического господства комплекса «Дух выше»!^[143]

Воюя со всеми за независимость, подросток в действительности воюет со своими внутренними регуляторами.

Компиляцией^[144] из внушенных ему и самостоятельно найденных идеалов он проверяет себя и всех, воюя с собой и со всеми.

Если ему удается «победить» всех, он побеждает себя.

Поверив в независимость, теряет живые нравственные точки отсчета. Подчиняет и осознанное переживание, и поведение случайной для него, лишенной нравственных оснований идее и не отражающей его интересов выхолощенной «логике».

В юности (после 14 лет) Если мир «побеждает» подростка, то, открывая свою зависимость ото всех, растущий человек открывает себя, замечает свое нравственное чувство. Им дальше и руководствуется в своем поиске. Благодаря вниманию к своему нравственному чувству - оказывается во все лучше узнаваемой теперь и признанной им связи со всем миром. Сознательно осваивает свою свободу быть человеком среди людей. Мы об этом уже думали, говоря об отношениях человека с его тревогой.

Теперь только приобретает возможность действовать «независимо», то есть, свободно выбирая из разных своих направленностей. Становится открытым опыту.

На новом уже ответственном уровне открывается собственному чувству, влиянию на свое нравственное чувство реальных чувств других людей, их интересов.

Человек открывает и осваивает возможность осознанного выбора!

Это открытие мира^[145]  знаменует собой период, который здесь назван - юностью.

Дальше, если человек не отказывается от участия в процессе «Род человеческий», он остается открытым чувствам других людей, пока не устанет быть!

Такова динамика доступности влияниям извне нравственного чувства человека в разном возрасте.

Если наше психологическое развитие приостанавливается

10. Если наше психологическое развитие приостанавливается на одной из инфантильных фаз (до 5 лет, до 10 лет, до 12 лет, до 14 лет), то и доступность нравственного чувства социальным влияниям сохраняет характер, свойственный соответствующей фазе развития.

О психологическом возрасте мы будем говорить позже.

Условия, побуждающие динамику нравственного чувства

11. Смена референтной группы или - на инфантильных фазах - смена ценностей и норм у представителей «прошлой» группы, иное понимание их ценностей создает условия для динамики нравственного чувства.

12. Кроме того, условия для переформирования нравственного чувства создаются противоречивостью нравственных установок одного и того же человека. Такая противоречивость - следствие противоречивости отношений людей той референтной группы, в которой формировал себя человек с детства.

Вольное и невольное столкновение и соподчинение различных нравственных установок становится основой развития нравственного чувства, делает его доступным влиянию других людей.

13. Дефект нравственного чувства, определяющий человеческую неприспособленность и затрудняющий последующую коррекцию и компенсацию, формируется под влиянием часто тоже неосознанных или забытых, механически перенятых нравственных стереотипов, бытующих в среде, где человек родился, живет (см. «Бесчеловечные идеалы человечества»),

И, наконец...

О ПСИХОЛОГИЧЕСКОМ ВОЗРАСТЕ

Пока я разрабатывал Терапию поведением, у меня родились, росли и взрослели дети.

И как-то мне показалось, а после я сумел свою догадку проверить и убедиться в ее правильности, мне показалось, что мои пациенты ведут себя и воспринимают мир во многом так же, как дети разного возраста.

Показалось, что мой кабинет тот же детский сад или школа. Разница только в том, что мне поначалу даже думать так было неловко. Как же так, взрослые и детский сад!?

И еще - в детском саду, в школе прямое руководство детьми воспринимается всеми само собой разумеющимся, а мои пациенты, в отличие от детей, претендовали на отношение к себе, как к взрослым. Поведение с ними, как с детьми, обидело бы их.

Но оказалось, что есть ситуации, когда человека можно и нужно поучать и давать ему советы! Когда именно такая и только такая стратегия означает равенство и доверие. А отказ от такой родительской позиции значил бы стать над человеком, навязывать - свое, ему не свойственное.

Оказалось, что мы сами выбираем свою несчастливость, а с нею и жестокость. Сами заставляем и тех, кого любим, выбрать несчастье.

Оказалось, что родители и воспитатели сплошь и рядом -психологически младше своих лет ей и воспитанников.

Диагностировать такую ситуацию и действовать точно и с ребенком, и со взрослым помогает понимание того, что такое инфантилизм, возраст психологического развития и возраст задержки психологического развития.

Две обезьянки

Эту притчу я сочинил и рассказал впервые на республиканской конференции логопедов в 1990 году.

Сутью того выступления была мысль о том, что «психотерапией, может быть уместнее сказать: психодидактикой^[146], следует начинать заниматься с самими логопедами», здесь бы я сказал: с самими нами: психотерапевтами, психологами, воспитателями. Это должно быть основным в нашей профессиональной подготовке.

Так вот - притча. Здесь я ее только повторю.

Мне представляется эдакая гипотетическая обезьянка, которая очень хотела есть.

А высоко на ветке висела аппетитная и недосягаемая «краковская колбаса».

Обезьяна прыгала, сердилась, тянулась, сетовала, плакала... Но никто ей этой колбасы не подал.

Тогда она взяла палку. Встала на задние лапы. И палкой сбила колбасу.

Села и стала есть.

Рядом было двести (не знаю, почему двести) других обезьянок, которые довольствовались прежним рационом и прежними средствами, но были завистливы и переимчивы, и тоже были не прочь попробовать «краковской», а может быть «киевской» - точно не помню - колбасы.

Все 200 стали на задние лапы. Схватили палки. И стали изо всех сил этими палкамиразмахивать.

Махали, махали, махали... устали! Но колбасы в их лапах не появилось.

Снова махали... «в поте лица» правда, теперь, подозрительно поглядывая на обладательницу колбасы. И снова ничего не получили.

Обиделись, разозлились, подступили к обладательнице колбасы:

- Мы трудимся, стараемся из последних сил, с зари до зари, а ты тут ничего не делаешь, а ешь. Это не справедливо! Ты нас обманула! Ты над нами издеваешься, обрекаешь на муки! - Стали грозить.

Оправдываться, добиваться понимания или обороняться первая обезьянка не стала - она все понимала. Понимала, что те не виноваты - не дожили. Она стала на ноги. Взяла в руку палку. И насбивала 200 кругов колбасы. «Один с сошкой - 200 с ложкой» - все сыты.

Так обезьянки разделились!

Одна разработала новую технологию (нужда побудила).

Она встала на задние лапы, превратив их в ноги.

Использовала палку в качестве орудия и тем самым переднюю лапу превратила в руку.

Появилась у нее и новая забота о других и новое понимание других.

Она превратила себя в человека!

Остальные передразнили, повторив все ее действия.

В них (этих действиях) не было только ее нужды, ее цели -не было смысла.

Их «человеческое» поведение было и более выразительным, и более усердным, и более изнурительным! Только приносило оно им не удовлетворение, а, напротив, неудовлетворенность. Рождало новые и новые ожидания, обиды на весь мир и на того, кому лучше, кто ведет себя осмысленно.

В их поведении не было творчества.

Людьми эти 200 страдалиц не стали!

Они остались обезьянками, которые притворяются людьми, то есть имитаторами.

  Имитатор

Имитатор, в зависимости от темперамента и силы, мог просить, клянчить, гордиться своими усилиями и заслугами, требовать, угрожать, отнимать, обменивать, даже мог убить человека, но новой технологии он не открыл и не освоил.

Строить удовлетворяющее его - человеческое поведение имитатор не мог.

Человекоподобное поведение затруднило ему или сделало невозможным прежние, животные (естественные для обезьяны) формы поведения. Взамен же дало только

- лишнюю нагрузку,

- обязало демонстрировать себя тем, кем не являешься,

- создало ожидание награды за жертву.

Иначе говоря, вынудило,

- либо признаться в несостоятельности в новой роли (отказаться от нее или ее осваивать),

- либо притворяться, претендовать на не свое, обижаться.

Обидевшемуся приходится доказывать себе, что другие

тоже притворяются. И чужим, якобы притворством - «вероломством» оправдывать свой отказ от человеческого поведения. А потом - «с волками жить - по-волчьи выть»!

Фактически имитатору приходится брать чужое, так или эдак жить на чужой счет - грабить и свой грабеж в человеческих терминах оправдывать.

Эта фантазия, по-моему, наглядно показывает, как все мы и каждый из нас в себе разделились на развивающихся, творящих свой мир и имитаторов (творцами не ставших).

В плане этого разделения - две мысли.

Два отношения к человеку

Есть два отношения к человеку.

Первое отношение

Первое отношение: человек - часть вечного, огромного, неисчерпаемого, непознанного мира. Как сказали бы раньше - часть неведомого бога.

Оно рождает благоговейное отношение к неизбывному для знакомства человеку в каждом другом, к бережному вниманию к человеку в себе.

Здесь - нет скуки, нет пустоты, нет страха перед другим, перед собой.

Познаваем, не значит познан! Но всегда - захватывающе интересен. Этот мир хочется открыть, сберечь, утвердить.

Второе отношение

... Я увидел женщину, с которой знаком с ее девичества. Она несла авоськи - она знала для чего ей ноги, руки. Она вся - для ношения этих авосек. Она знает, что про себя она знает все, а про другого - «ее не проведешь - всем одного и того же надо»! Нет - не мира, не хлеба, не любви, не друга, не вечности... Свой мир эта усталая женщина ограничила (и чужой тоже) очень конкретными, новых целей не рождающими, нуждами.

Второе отношение - это отношение, когда человек ограничил свое представление о себе и людях знаемым.

Он живет, не выявляя себя, не открывая все больше и больше, а, ограничив свой мир известным. Играет, словно по заведомо известному ему сценарию, известную, давно наскучившую ему роль, на которую все меньше сил дает надежда. Надежда, что вдруг когда-то этот сон кончится! И начнется какая-то иная, настоящая, лучшая жизнь.

Второе отношение - человек передразнивает, имитирует чужую жизнь, играет себя.

СЛЕДУЮЩЕЕ РАЗДЕЛЕНИЕ:

РАЗУМ ЭТО - ИНСТРУМЕНТ!

Пронзительная тоска, которую вызвала эта, отказавшая себе в жизни, в судьбе женщина с авоськами (а она жена рано седеющего безропотного мужа и мать пока еще играющей, но уже паиньки-дочки), тоска высветила, наверное, не новую мысль: «разум это - инструмент».

1.Когда этот инструмент служит нужде, голоду, сердцу -тому неисчерпаемому для познания миру, частью которого мы являемся, тогда это - новая, прежде небывалая в природе свобода. Это - выход в творчество, за пределы гороскопа.

2.Если же этот инструмент утратил связь с породившей его нуждой, стал самоцелью, тогда он порабощает, подчиняет себе своего носителя.

Тогда не авоськи для жизни, а жизнь для ношения авосек.

Такой разум обрекает на бессмысленную имитацию разумного, полезного, одухотворенного - человеческого поведения. Обрекает на самоуничтожение, то есть - безумие. Он и есть - безумие!

КОГДА МЫ ВЫБИРАЕМ -  

НЕ БЫТЬ, А КАЗАТЬСЯ?

Когда же мы предпочитаем разуму - безумие? Смыслам - бессмыслицу? Тревоге жить - скуку (говорят - «покой») существования - запрограммированную имитацию?

Ответ прост.

Рождаясь человеческими детенышами, прежде чем стать людьми, мы все проходим стадии подражания людям - игры в человека - стадии имитации.

Правда, уже в этой игре в человека мы разделяемся.

- Одни, подражая, помнят, что играют. Остаются теми, кто есть. И помнят, что теми, в кого играют, еще не стали. Они вникают в суть всего, чему подражают - открывают смысл человеческого поведения и переживания. Осваивают роли как навыки достижения нужного им. Научаются сами достигать желаемых результатов.

- Другие заботятся только о похвале и внешнем сходстве. Не понимая сути того, что играют, они заигрываются. Забывают себя и верят, что уже стали теми, кому подражают. И ждут желаемого в награду за старания - от других.

Эти стадии имитации, как известно, есть ни что иное, как фазы развития ребенка.

Застревание на одной из таких фаз, остановка в развитии, прекращение приобретения позитивного, качественно нового опыта, ведения о себе и о жизни и есть предпочтение имитации.

Обычно это называют инфантилизмом (парциальным или тотальным, в зависимости от сфер жизни, где человек прекратил приобретать новый опыт - стал «закрыт опыту» по Роджерсу^[147]).

Степень этого инфантилизма нетрудно измерить, если вспомнить этапы (фазы) формирования ребенка. Степень инфантилизма будет измеряться той фазой детского развития, на которой случилась остановка. Тем моментом, с которого человек начал отставать от развивающейся и усложняющейся реальности.

О несчастье, неудачах и провалах, в силу недостатка компетентности и умения, узнавать продолжил, как каждый что ни шаг набивающий шишки халтурщик.

О счастье узнавать он перестал! В этом смысле степень инфантилизма определяется тем возрастом, до которого человек открывал новое о счастье.

В отличие от зрелого человека - для инфантильного самой счастливой порой было детство!

Но прежде, чем перейти к разговору об этих фазах становления человека и этапах задержки нравственно-психологического развития, я хочу вспомнить еще об одном свойстве, объединяющем всех имитаторов - о так называемом «комплексе различия».

Комплекс различия

Все мы до поры жили по не нами предуготованным сценариям, обучаясь и вникая - взрослея, или бессмысленно зазубривая и отставая от самих себя, все мы до своего «грехопадения» в юность передразнивали отраженную в этих сценариях чужую жизнь.

Все оставались имитаторами.

Еще одна общая черта имитаторов

Речь о еще одном свойстве, объединяющем всех людей, живущих по правилу (или против правил), но не по жизни. Об общем свойстве тех, кто, существуя как биоробот, даже не догадывается, что есть другая, действительная жизнь.

Руководствуясь правилом, а не собственной жизнью, мы не чувствуем себя. Не чувствуя себя, не чувствуем и других -не умеем сочувствовать.

Но, не умея чувствовать вместе с другими людьми, как узнаешь, что ты такой же, как и они?!

А, не зная каждой клеточкой того, что ты такой же, как все, не понимаешь людей совсем!

Зато легко понимаешь правила!

Это ощущение «я не такой, как вес» и оказывается определяющей чертой имитатора. Оно называется - «комплекс различия»^[148].

Критерии диагностики (и самодиагностики)

«Я не такой, как все» - это свойство легко диагностировать, задав самому себе о человеке (в том числе и о себе) только три вопроса.

1. Кого он ощущает добрее? Себя или людей, с которыми постоянно имеет дело?

2. Кого он ощущает ранимее? Себя или их?

3. Чьи обязанности он помнит в первую очередь? Свои перед ними, или их перед собой?

Вы легко почувствуете, что взрослеющий ребенок или развивающийся (открытый опыту) взрослый ощущают других добрее, других ранимее и помнят свои обязанности перед всеми.

Поэтому они и развиваются. На ошибках учатся, а не упорствуют в своих заблуждениях.

Имитатор же ощущает себя добрее, себя ранимее. Ему всегда кажется, что другие не выполняют своих обязанностей перед ним.

Поэтому окружающие воспринимают человека с «комплексом различия», как носителя «комплекса бессовестности».

Действительно, не имея «вести» о другом, не чувствуя чужой боли, человек ни с кем не считается. Он невольно мучит всех и избивает себя обо всех.

Выход из комплекса различия

Если нам посчастливилось открыть, что мир людей существует реально, а не в мыслях, мы открываем, что и мы сами существуем реально, а не в мыслях.

Это открытие мира открывает нас новому опыту. Проходят обиды, претензии, возмущение инакомыслием.

Мы сами тогда поступаем свободно: по произволу, а не по праву. Нас перестает возмущать и чужое свободное поведение.

Конфликты теперь ведутся по делу, а не за абстрактную идею.

Мы выступаем теперь как частные лица, а не как представители истины, справедливости или всеобщего интереса.

«Я знаю, что я такой, как все!»

И тогда зрелость знаменуется уже следующим удивленным открытием - «я знаю, что я ничего не знаю!»

А теперь о психологическом возрасте и возрастах задержки нравственно-психологического развития.

О психологическом возрасте и возрастах задержки нравственно-психологического развития

Вопросы для измерения психологического возраста

Психологический возраст можно измерить.

Это значит, что можно измерить и возраст тотальной (полной) или парциальной (частичной) задержки психологического развития. То есть, чтобы измерить степень инфантилизма надо только определить возраст, в котором произошла остановка в освоении человеком своего же собственного опыта.

Меня интересовали три особенности отношений ребенка с собой и с миром - три вопроса.

1. Кто заботится о ребенке?

2.Как он относится к старшим, сверстникам (к себе)?

3.Как он заботится о себе сам?

На эти три вопроса мы и будем отвечать, различая фазы нравственно-психологического развития ребенка.

Кто заботится о ребенке?

Здесь оказалось существенным:

- на чью заботу ребенок осознанно или неосознанно (практически) рассчитывает, от кого этой заботы ждет;

- от кого эту заботу принимает (кому позволяет о себе заботиться), иначе,

- на кого вольно или невольно возлагает ответственность за себя: свое настоящее, будущее, кого винит в прошедшем и кому за него благодарен?

Как он относится к окружающим людям?

a) Как он относится к взрослым /старшим/?

- Какое значение в его жизни объективно имеют взрослые?

- Какое значение взрослым придает?

- Какое место относительно них определяет себе?

b) Как относится к сверстникам?

- Какое значение в его жизни объективно имеют сверстники (группа, лидеры его группы)?

- Какое значение в своей жизни он им осознанно придает?

- Какое место среди них и относительно них уделяет себе?

Как он заботится о себе сам?

- Как заботится о себе интуитивно?

- Как заботится о себе сознательно?

Ответами на эти вопросы определяются основные преимущества и ограниченность данного возраста.

Но при инфантилизме, когда достижения предшествующего возраста частично или полностью снимаются новшествами последующего, выявляется только ограниченность.

ВОЗРАСТНЫЕ ГРУППЫ И ИХ ХАРАКТЕРИСТИКА

Плюсами (+) обозначены утвердительные ответы, минусами (-) - отрицательные.

Для себя я определил следующие возрастные группы: 1) до 6 лет, дошкольный период; 2) до 10 лет, младший школьный период; 3) до 12 лет, младший подростковый период; 4) до 14 лет, старший подростковый период; 5) юность, 6) зрелость.

Смотрите таблицу 1. Она для всех возрастов до юности отражает только что описанную ситуацию: психологический возраст как меру развития или инфантилизма.

До 6 лет. Возраст нестесненного творчества

1. Кто заботится о ребенке?

О ребенке заботятся все: родители, чужие взрослые, даже дикие звери (случаи так называемых «маугли»).

Сам ребенок не выделяет себя из мира взрослых и сверстников.

Заботу о нем принимает, не замечая как должное.

Беспечен и ответственность за то, что с ним произойдет, оставляет взрослым, другим - всем.

2.Как он относится к окружающим?

Ни взрослых, ни сверстников не замечает. Ни тех, ни других отдельно от него - как бы и нет. Есть только он.

Себя идентифицирует со всем миром - «он тоже большой».

До 6 лет ребенок эгоцентричен естественно и  адекватно отношению к нему.

3.Как он заботится о себе сам?

Интуитивно заботится о себе с точностью и отзывчивостью не стесненного сознанием зверя. Иначе говоря, свои импульсы осуществляет естественно и без задержек, легко и все лучше приспосабливая их к обстоятельствам и обстоятельства к себе. В этом смысле и заботится.

Это возраст ничем не стесненного творчества.

Сознательно заботиться о себе он еще не умеет.

Задержка психологического развития в возрасте до 6 лет

Если задержка психологического развития произошла до 6 лет, то взрослый по биологическому и интеллектуальному возрасту человек, вопреки естественным ожиданиям окружающих - абсолютно эгоцентричен.

При отсутствии сопротивления социума, мощной чьей-то поддержке и значительной собственной стеничности^[149] эта задержка означает:

- живость чувств, непосредственность самовыражения, открытое следование интуиции;

- инициативность, не стесненную ответственностью;

- игнорирование реальных человеческих обстоятельств, чужих интересов, неосторожность с другими;

- недостаточность сознательной заботы о себе, о своей безопасности.

Это при благоприятном стечении - гениальный... художник, ученый.

Это нередко «шагающий по головам», никого не замечающий, не стесненный ни совестью, ни страхом диктатор!

Это - жизнерадостный гоголевский Ноздрев и «Раба любви».

Это - подкупающая непосредственность и... совершенная невыносимость в быту.

Его нельзя не любить! Но и терпеть - почти невозможно!

При достаточном сопротивлении социума, в отсутствии мощной поддержки, сильный он обречен на гибель среди незамечаемых им людей, а слабый - на всегдашний обман ожиданий. Его незащищенность тогда чревата уходом в мир фантазий, жизнью подаянием (буквальным и нравственным) или болезнью. Вспомните «Белые ночи» Ф.М. Достоевского.

Человек этого психологического возраста носит конфликт не в себе, а поминутно создает его снаружи, существуя, как малыш, который, не зная, что вам больно, проверяет, когда вы спите, действие молотка на вашем лбу. По беспечности, создавая на каждом шагу препятствия, набивая шишки и себе и вам, он при всем его обаянии, до невозможности труден и другим и себе.

Заботы о себе такой взрослый дошестилетнего психологического возраста, ждет ото всех, кого воспринимает нормальными, нравственными людьми. Те же от взрослого человека ждут зрелого поведения. Никто не хочет и не собирается решать его проблемы за него. Никто не может позаботиться о нем содержательно.

Всеобщее сопротивление его непреднамеренной беспардонности ему непонятно и обескураживает его. Он же ничего плохого вам не хотел (а в его переживании это значит - не делал). Вашей боли, как и вас, для него нет. Ответная агрессия воспринимается вопиющей несправедливостью, рождает его обиду.

Обижая вас, он готов расплакаться от отчаянья в ответ на любое сопротивление его хамству. В этом смысле вместо того, чтобы на ошибках учиться, он их заучивает, упрямо, будто назло всем, повторяет вновь и вновь.

На всех, кто о нем заботится, дошестилетний обижен бесконечно и безнадежно!^[150]

Обида в свою очередь побуждает его к никак морально не сдерживаемой защите-нападению (любыми средствами). Окружающие отвечают на его агрессию. Круг замыкается.

Не ждет заботы о себе он только от врагов! От тех, кого он вычеркнул из людей.

Не ждет он заботы о себе иногда и в игре (но и здесь сам, позволяя себе хитрить, ждет, что партнер будет играть по правилам).

С людьми, застрявшими в этом психологическом возрасте, чаще встречаются наркологи, криминалисты и психиатры.

С регрессом^[151] в этот психологический возраст непременно встречается психотерапевт, например, занимаясь профилактикой болей в родах или работая с молодыми супругами, когда те, веря или чувствуя, что их любят, «впадают в детство».

До 10 лет. Возраст абсолютного догматизма

I. Кто заботится о ребенке?

В силу утраты им прежней непосредственности звери его уже не усыновляют.

О ребенке заботятся старшие. Эту заботу ребенок неосознанно по-прежнему принимает как само собой разумеющуюся. Но на сознательном уровне считает теперь, что должен ее заслужить.

Встречает заботу без сопротивления. Но, имея ее в избытке, имитирует самостоятельность - «я сам». При этом («я сам») ответственность за себя привычно возлагает на взрослых. Благодарен им мало. В своих ошибках винит их. В случае же успеха своей самостоятельности заслугу чаще приписывает только себе.

2.Как он относится к окружающим?

Взрослые для него - абсолютный авторитет. Он слепо, с фанатичной старательностью осваивает их правила. Эти их правила (даже нарушаемые им) для него незыблемы. В этом возрасте он абсолютный догматик.

Взрослым он подражает, ощущая себя тоже взрослым.

Он уверен, что взрослым мир известен. Что мир логически упорядочен и правилен. Ему надо только эти правила «подучить».

Первоклассник, впервые придя из школы, озабоченно заявил отцу: «Знаешь, папа, придется мне еще раз сходить, я там не все понял!»

Прежний, многогранно воспринимаемый мир, из которого ребенок еще не выделял себя, теперь заменяет ему схема. Ее изучение и подчинение себя этому абстракту теперь его героическая цель.

В своих высказываниях о мире, о «правильном» ребенок выступает теперь от имени Справедливости, как обладатель Абсолютной Истины, и воитель этой истины более ортодоксальный и фанатичный, чем те, у кого он ее (эту истину) без критики перенял.

Он взрослее взрослого!..

Сверстников как людей с отличными от его интересов нуждами не замечает. Мало от них зависим. И зависимости от сверстников не замечает тоже. Это ребенок до 4-го класса.

Из взрослых для него существуют по преимуществу воспитатели, авторитеты.

3. Как он заботится о себе сам?

В этот период ребенок интенсивно учится самообслуживанию. Сознательно заботится о себе настолько, насколько этому научен.

Этой сознательной активностью в значительной мере тормозится его интуитивная забота о себе - он как будто разучивается вести себя инстинктивно. К концу этого периода теряет обаяние прежней непосредственности и естественности.

В этом возрасте нередко создается трагическая ситуация, когда сознательная программа может в той или иной мере игнорировать живые нужды, интересы ребенка, навязывать чуждые ему стереотипы понимания, переживания и поведения.

Тогда ребенок добивается ненужного ему, оправдывая ненужное поведение «правильностью», общественной полезностью. От нужного же в таком случае часто отказываться, иногда с обидой, даже со злобой.

Его жизнь становится бесполезной для него, впустую расходующей силы тратой. Мы уже говорили о нравственных стереотипах, подавляющих человеческую спонтанность.

Нам - взрослым необходимо ясно отдавать себе отчет в том, что мы своей догматикой передаем детям уже в их додесятилетнем возрасте:

- благоговейный интерес к неведомому миру, к самим себе в нем и спонтанность или

- такое «знание» о самих себе и такие формы поведения, которые из-за ложных представлений о нужном делают для наших детей заботу о собственной индивидуальности, а порой и жизни, морально недопустимой и невозможной?!

Задержка психологического развития в возрасте до 10 лет

Остановка в этом психологическом возрасте означает:

- отсутствие интереса к живым нуждам своим и чужим;

- игнорирование конкретного реального мира людей;

- незнание ни их, ни себя;

- поиск в любой ситуации старшего - лидера;

- совершенно рабскую детскую подчиненность лидеру и

- такую же подчиненность исповедуемой догматике;

- ощущение себя представителем истины в любых отношениях с людьми;

- умение жить только внутри той или иной конвенции, схемы;

при этом:

- отсутствие учета как своих, так и чужих возможностей;

- бессмысленную требовательность к другим, иногда и к себе;

- представление о себе чаще по намерениям;

- игнорирование результатов своих дел;

- оправдание недопустимых результатов своих действий чужим произволом, обстоятельствами;

- обвинение «их» и выгораживание себя.

Некритичность к себе и чрезвычайная критичность к другим рождают разочарование в других, тайную тревогу и неуверенность в себе, тайную даже от себя.

Застрявшие в этом психологическом возрасте не умеют творчески разрешить никакую нешаблонную, новую жизненную ситуацию.

Преграды одолеваются прямолинейным навязыванием «своей правоты».

Если социум оказывает сопротивление, застрявшие в этом возрасте обижаются, сетуют, заболевают гипертонической болезнью, ишемической болезнью сердца, сахарным диабетом. Или, разочаровавшись в мире, оклеветав его в своих глазах, под лозунгом: «с волками жить, по-волчьи выть!», под чужую ответственность отказываются от всяких правил. Живут по принципу «человек человеку - волк».

Такой Homo moralis - по-прежнему считает свое поведение вынужденным, а потому - достойным.

При благоприятном стечении обстоятельств и достаточной внешней поддержке сохраняют детство на всю жизнь. Ощущают свою жизнь подвижничеством. Ждут награды за жертву - ощущение жертвы рождается постоянной неудовлетворенностью, нарастающей от несоответствия поведения потребностям. Получаемую награду принимают без особого удовлетворения как должное. Но не получая награды, обижены. Помнят только свою «заслугу», но не то, что получили от мира. Тайно или явно живут «воплощенной укоризной» этому «несовершенному миру». Тоже заболевают.

Есть профессии, которые способствуют закреплению мироощущения ребенка до 10 лет.

Учитель, упрощенно объясняя мир детям, иногда начинает верить в свои схемы сам.

Военный, живущий в условиях особого порядка, потом трудно адаптируется в кажущемся беспорядке реального мира.

Остановившийся в этом психологическом возрасте взрослый ответственность за свое прошлое, настоящее и будущее невольно возлагает на авторитетных для него других.

В браке - на родителей и супруга. В разводе - на оставшегося с ним ребенка («все только ради него») и на то «что люди скажут» («люди» могут быть и не из его актуальной группы, но из его прошлых воспитателей).

В работе - на администрацию, инструкции, правила.

В обществе - на государство, «партию и правительство», на политических лидеров (которых ругает за нерадивость).

В нравственности - на не им придуманные догматы и уклады.

Стеничные додесятилетние взрослые могут безо всякого смысла для себя (точнее: ради сиюминутного спокойствия или комфорта) навязывать всем «свой» порядок, привычный уклад, устав.

Слабые - более или менее последовательно сами подчиняются чужой догматике. Ищут себе «папу» (обычно стенично-го представителя взрослых того же додесятилетнего возраста), под чью ответственность станут жить.

Остановившиеся в этом психологическом возрасте - мы хотим для себя диктатора, деспота - жесткой власти, освобождающей нас от тревоги инициативы и ответственности.

Стеничные - мы сами рвемся в деспоты, диктаторы, ищем власти (тоже под чужую ответственность). Раб хочет быть господином и порабощать других.

Для нас в этом психологическом возрасте существует только наша догматика. Любая иная - переживается угрозой, крамолой и подлежит искоренению. Инакомыслие ощущается вероломством.

Если ответственность введена воспитателями в состав исповедуемых ценностей, то на осознанном уровне мы в этом возрасте задержки развития верим, что живем под свою ответственность - имитируем инициативу. Самодиагностика тогда очень затруднена.

На осознанном уровне мы в этом додесятитилетнем психологическом возрасте считаем, что заботу о себе надо заслужить, но ждем ее не от себя.

В семье, отслужив требуемый нашими взглядами ритуал, ждем заботы о себе от супруга. А что, если и он - тоже «отслужил» ритуал и тоже ждет?

«Забота» о других в этом психологическом возрасте схематична, огульна, обязывает всех, но почти ничего индивидуально необходимого не дает ни себе, ни тем, о ком так заботятся.

Когда в этом психологическом возрасте застряли оба супруга, то, если они веруют одним и тем же авторитетам, осуществляют сходные ритуалы (оба выросли в среде со сходными ценностями), тогда на уровне осознанного понимания у них нет претензий друг к другу. Но, осуществляясь по шаблону, не меняя поведения в соответствии с несознаваемым изменением мотивационной системы своей и другого, они не умеют ни дать, ни взять друг от друга ничего действительно нужного каждому из них. Нарастает их неудовлетворенность, которая либо в форме аутоагрессии приводит к неврозам и психосоматическим болезням, либо становится «беспричинной» придирчивостью к другому (гетероагрессией) и потом снова недовольством собой («он замечательный человек, а я не мог сдержаться»).

В этом психологическом возрасте сами о себе мы не заботимся, заботой другого, равного себе, воспользоваться не можем и другого «не замечаем», не понимаем. Равного другого для нас нет.

Успехи вменяем в заслугу себе, в неудачах виним тех, кто якобы вовлек нас в такой стиль жить: «нас такими воспитали»!

Не умея заботиться о себе, лишены заботы.

Деспот, освободивший нас от ответственности, вызывает у нас привычные рефлекторные реакции ребенка на заботящегося отца - успокоенные, мы ждем заботы о себе от него. Но он, другой, не может о нас позаботиться, даже если бы и хотел (ни в семье, ни в дружбе, ни в труде, ни в обществе, ни в стране).

Предпочтя покой благих ожиданий, требуя за службу, якобы обещанных благ, мы отказываемся от реальной своей жизни, от реального решения наших проблем. «Раб» - требует покорности, покорность рождает деспота, деспот утверждает рабство.

Остановка в додесятилетнем возрасте означает рабство и погибель со спокойными ожиданиями.

В общественном плане этот психологический возраст рождает тоталитаризм, сталинизм.

В этом возрасте задержки психологического развития, обиды из-за обманутых надежд рождают бунт против несправедливого «отца», в надежде на другого - справедливого. Бунт против «плохих слуг», которые мешают хорошему «отцу» править.

Этому же возрасту свойственно и полное самоотречение, и самопожертвование во имя авторитета, догмы, девиза.

Нередко это очень симпатичный многим, притягивающий своей холодной справедливостью Атос из «Трех мушкетеров» Дюма.

Итак, взрослый додесятилетнего психологического возраста о себе не заботится. Других реальных не видит, то есть о других позаботиться не может. Жертвует собой ради абстракции, догмы. Живет под ответственность авторитета, «загипнотизированный» покоем надежд на его заботу и на «справедливость». За справедливость он принимает осуществление другими его догматов, уверенный, что после такого осуществления каким-то волшебным образом всем и ему станет хорошо!

Неудовлетворенность всего круга его живых особых сегодняшних нужд делает человека, застрявшего в этом возрасте, либо больным, либо обиженным, либо подхлестывает его агрессивность к инакомыслящим как к причине его несчастий.

Совершая, как и каждый человек, свой подвиг^[152], он уничтожает себя и жертвует живыми, сегодняшними людьми.

Пренебрегая мгновением, он отказывается от вечности.

Трагедия этого психологического возраста, и в том, что исповедуемую догматику человек не выбирал, принял без ответственности, не критически, поэтому не волен, и сам выбрать что-нибудь другое.

А кто же во взрослой жизни, кроме самого человека, может вникнуть в многосложность его противоречивых интересов и выбрать ему жизнь за него!?

До 12 лет. Догматик разочаровался в носителях догм

Этому возрасту свойствен:

- бурный физический рост,

- биологические пертурбации в организме,

- стремительное и несознаваемое подростком расширение круга его потребностей,

- формирование сексуальных импульсов, которые кажутся ему всеми отвергаемыми и поэтому стыдными,

- отсутствие необходимой для их полноценного удовлетворения ориентированности в других и в себе.

1. Кто заботится о ребенке?

Объективно о подростке и теперь заботятся взрослые.

Но с одной стороны он стал большим, и многое может сам. С другой - чрезвычайно затрудняет заботу о нем.

Меняется и отношение взрослых к нему. Его чаще принимают за большого, самостоятельного, «взрослого» - путают длину с ростом, меньше заботятся.

О нем теперь труднее позаботиться. И потому, что все больше у него «своего», но и потому, что и он в эту пору отказывается от заботы разочаровавших его (см. дальше) взрослых - «Я сам»!

2.Как он относится к окружающим?

Бессознательно, как и прежде, уверенный в заботе о нем старших, подросток часто ведет себя, как малыш, который, сидя у мамы на руках, вырывается, бранит ее, даже колотит, зная, что она рук не разомкнет и его не уронит, не бросит^[153].

Живя, как и в предыдущем возрасте, под ответственность взрослых, подросток в «плохом» винит их. «Хорошее» вменяет в заслугу себе.

В этот период он в старших разочаровывается! А с ними - и в их принципах.

Отчасти это результат напора формирующихся влечений (в том числе и сексуальных), которые в рамках его догматики ни осознаваться, ни удовлетворяться не могут.

Подспудное побуждение разрушить стесняющую его догматику - «согрешить», заставляет подростка проецировать потаенные свои импульсы в мир - приписывать их другим.

Не умея еще доверять себе и выработать собственное отношение, он неосознанно предпринимает обходной маневр. Доказывает себе, что взрослые сами «нарушители».

Он ищет и находит разрешающие новое поведение мотивы в поведении самих взрослых, в их непоследовательности и отступничестве. Подросток замечает, что вопреки прокламируемым ими принципам старшие часто живут не по правилам. Вообще не живут ни по каким понятным ему правилам!

Понять, что взрослые используют правила для улучшения жизни, но не подчиняют жизнь правилам, подросток еще не умеет. Ему понятнее обидеться, разочароваться во всех. Он будто ищет повода всех обвинить.

Сам к себе он при этом некритичен, и сплошь ведя себя вразрез с правилами, не замечает этого.

Так под ответственность взрослых, и якобы с их позиций, он ставит под сомнение стесняющие его их же нормы.

Он - догматик, разочаровавшийся в носителях догм!

Приобретения от этого... велики. Но и потери существенны.

Разочаровавшись во взрослых, обнаружив, что «взрослые его не понимают» (непонятны ему, не такие как требует его, взятая у них же схема), подросток в этот период отдаляется от родителей, от воспитателей. Теряет мир детства. Оказывается в первом своем одиночестве. И впервые ищет «понимания» в группе сверстников. Здесь он удовлетворяет потребность в эмоциональных контактах, которая прежде удовлетворялась взрослыми.

Впервые заметив сверстников, пытаясь смешаться с ними, он начинает говорить «мы». Это «мы» объединено:

- одиночеством каждого,

- потребностью в «тепле» другого,

- протестом против давления додесятилетних зависимостей (переживается подростком как протест против объединенных взрослых).

В одиночку актуализировать себя подросток еще не готов.

Занятый своим протестом, своей новой внутренней и внешней ситуацией, подросток в действительности не замечает, не понимает и отдельных от него других сверстников. Не заметив их, не умеет о них заботиться. Никто ни о ком!

Очень трудная ситуация!

От забот взрослых он отказался или, по крайней мере, эту заботу о себе очень затруднил. Ушел в группу сверстников. Здесь надеется на заботу о себе товарищей. «Друг - это тот, кто меня понимает!» (в том, что он сам умеет понять, подросток не сомневается).

Эгоцентризм в отношениях с взрослыми превратился в эгоцентризм со сверстниками. Ожидания от другого здесь не осознаны. Но и не удовлетворены. Не умея никого понимать, он не умеет воспользоваться другими. Никто - ни кем! Здесь никто ни о ком не заботится.

Нарастает огромная напряженность импульсов, а из всех новых нужд удовлетворена одна - потребность в эмоциональных контактах - «Мы»!

Теперь он зависим от группы, от ее групповых норм и от лидеров группы, как прежде зависел от взрослых.

Из-за своей эмоциональной безграмотности он вместе с его группой нередко оказывается великолепным объектом манипулирования для лидера, если тот беспечен или агрессивен (из дошестилетних!), или психологически взрослее.

Иногда группа выдвигает в лидеры самого подростка. Но, став лидером, он руководствуется не своим выбором, а нормами группы. Одна несвобода заменена другой. Он пока по-прежнему «никого не понимает».

Он - «гадкий утенок»!

З.Как он заботится о себе сам?

Зависимость от взрослых, благодарность им подростка теперь тяготят. От зависимости он избавляется, дискредитируя в своих глазах и самих этих взрослых и их заботу («все они врут»)!

Подросток будто бы хочет отвечать за себя сам.

В действительности, привычно уверенный в опеке старшими он, рискуя всем, чем только можно, не умеет отвечать ни за какие последствия своих дел ни для себя, ни для других.

Критикуя, уличая во всех грехах старших, к себе он совсем некритичен. То, что сам он и лжет, и необязателен, и в чужой сад залез - не в счет.

Во взрослых он разочаровывается. Меряя старших их же поверхностно усвоенной догматикой, он убеждается, что взрослые недостаточно строго ей следуют. Считает их отступниками, обманщиками, продажными.

Это отношение подготавливается его неосознанной в причинах неудовлетворенностью прежней догматикой. Не успев освоить ее содержательной глубины, подросток уже вырос из ее схем.

Сознательно он умеет о себе позаботиться почти во всем, кроме своей внутренней жизни!

Интуитивная забота о себе подавлена еще больше, чем в прежнем возрасте. Непонятная ему неудовлетворенность растет. Неудовлетворенность подхлестывает его поведенческую активность. Это самый энергичный и активный подростковый возраст. Подросток очень активен... Многое умея, и будучи сверхактивным, но, совсем еще не интересуясь собой и не зная себя, он о себе как о личности в этом возрасте не заботится, как и до 10 лет, а чужой заботы не принимает!

Это очень трудный период жизни подростка.

Сплошь претензии и неудовлетворенность.

Задержка психологического развития в возрасте до 12 лет

Это - «мыканье», объединение в случайные товарищества: туризм, «неформалы», компании бражников, теперь еще секты...

Это критическое отношение ко всему, что вне норм нашего объединения, что не этим объединением придумано, сделано.

В этом психологическом возрасте знают против чего. Протест - основная реакция. Не знают - за что.

Это разочарованные в возможностях мужей жены. Раскритиковывающие сотрудников работники. Мужики, обиженные на женщин. Наслаждающиеся нахождением изъянов в других сплетники. Это те группы и фигуры в политике, которые, не имея своей программы, ничего кроме огульного нигилизма не предлагая, раскритиковали все другие. Это тайное наслаждение тем, что тебе никто угодить не может, во всех - изъян.

«Они нас не понимают!»

Застревая в психологическом возрасте до 12 лет, мы остаемся во всех сферах жизни в такой же трудной ситуации, как и додвенадцатилетний подросток.

По внешней активности - это самый предприимчивый возраст. Мы горы сворачиваем! И все не для себя. Часто совсем впустую.

Сами о себе не заботимся. От заботы более зрелых, чем мы, людей отказываемся, воспринимая их заботу, как посягательство на нашу самостоятельность. А потом сетуем, что «за наше добро нам чем отплатили?!».

Мы развенчиваем авторитеты и гордимся тем, что эти авторитеты «перестали нас понимать».

Так мы возвышаем себя над всеми, повышая самооценку за счет снижения оценки других, ценой разрушительной иллюзии, что мир, который сотворили не мы, никуда не годится, и те, кто его сотворил, никуда не годятся.

Счастливо раскритиковав всех и вся, объявившись «молодцами среди овец», мы втайне ощущаем «овцами» себя.

От одиночества объединяемся с такими же одинокими, непонимаемыми нами и нас непонимающими людьми в случайные протестующие общности, в сплоченные этим протестом «тусовки»... Мужчины друг с другом - против женщин. Женщины - против мужчин. Сотрудники в коалиции - против других сотрудников. Все - против начальства. Все - против кого-то или чего-то, но никто не знает за что! Мыкаем и мыкаемся.

Теперь в семье нас не понимает супруг, на работе сотрудник, начальник, подчиненный.

Мы оказываемся в стране дураков!

Согласны мы только с теми, с кем вместе браним всех остальных. Веселимся, соревнуясь, как лучше убедить друг друга, что все вокруг помойка вонючая, и мы плаваем в этой вони по уши.

Это разочарование во всех и во всем может быть воинственным и явным или молчаливо-ироничным - «про себя!». Взяв эту «высоту», мы теряем собственные корни, свое лицо, себя. Зато!..

Сами о себе не заботимся. Другим заботу о нас затруднили до предела. Демонстрируя совершенную незаинтересованность в чужой заботе о нас, и нуждаясь ней, обижаемся на ее недостаток.

Самоутверждаемся тем, что мы «сами обойдемся», что нас не понимают авторитетные люди, книги, религии.

Требуем ненужного. Нужное - натыкается на стиснутые зубы.

Боимся всякого порядка. Исповедуя стихийный нигилизм, анархизм, легко оказываемся во власти самоутверждающегося лидера.

Всех раскритиковав, часто обидев, объединившись в ощетинившуюся во все стороны группу против всего и всех, мы неосознанно втайне уверены (как тот малыш, что колотит маму, сидя у нее на руках), что мир нас подстрахует. Что ни за какие наши нападки - «мы же за правду!» - нам не надо будет расплачиваться, отвечать. За все ответит группа, толпа, то есть никто!

Когда же приходится отвечать, застигнутые врасплох, обижены.

Почти невозможно позаботиться о человеке в этом подростковом возрасте. Да и кто заботится о взрослом за него!

Мы мучаем себя еще и тем, что более всего третируем всех, кого любим.

Трудно жить в том отвратительном мире, который мы, самоутверждаясь, себе нарисовали.

«Я умный - ты дурак!», «Ты умный - я дурак!», «Куда девались настоящие мужчины?!», «Бабы - дуры!», «Человек человеку - волк!»... - вот характерные откровения этого возраста задержки развития.

Мы знаем против чего мы, но не знаем: за что!

До 14 лет. Догматик разочаровался во всех догмах

1. Кто заботится о подростке этого возраста?

О подростке заботятся взрослые. Но воспринимают подростка «взрослым» и мало опекают. Да и сам он запирается в поиске своего отдельного мира. Не принимает теперь уже ничьей заботы.

2. Как он относится к окружающим?

На действительном, поведенческом, практическом уровне он так же, как и в предыдущей возрастной группе, не сознавая того, живет под ответственность воспитателей.

Отказавшись в предыдущем возрасте от видимой заботы взрослых, он теперь обнаруживает, что и в группе сверстников о нем никто не заботится. Никого не понимая, он считает, что «никто не понимает» его!

Именно этим открытием и манифестирует и отличает себя от предыдущего новый возраст.

Теперь подросток отказывается и от своей группы.

При еще большем натиске внутренних изменений, у него теперь ипотребность в эмоциональных контактах остается неудовлетворенной.

Это возраст «явлений, вызывающих самоубийства в отрочестве... ошибок младенческого воображения, детских извращений, юношеских голодовок, Крейцеровых сонат и сонат, пишущихся против Крейцеровых сонат...»^[154]

Отказавшись и от взрослых и от сверстников, в полном одиночестве подросток интуитивно ищет выхода дружбе и любви.

Но никого не понимающий (считающий себя непонятым) ждет, чтобы поняли его.

Мечтая о самоотверженной влюбленности, искренне готовый пожертвовать для предмета любви «всем», он совершенно уверен, что и тот тоже должен, ради него отречется от себя. И дружбу, и любовь превращает в невыносимый диктат: «Если я тебя придумала, стань таким, как я хочу!».

Сам бы он такого диктата не вынес! Другой - не выносит тоже. Никем из искренних партнеров этот диктат не принимается. Такие диктат-влюбленности и диктат-дружбы терпят крах. Результатом - тягостные разрывы.

Окончательно разочарованный (в дружбе, в любви, в мужчинах и в женщинах, в людях вообще), гордый своей обидой, как Чайльд-Гарольд, или «убив на поединке друга»^[155], подросток прячется в свое исключительнейшее одиночество.

«Каждый умирает в одиночку!..» - объявляет подросток в этом возрасте.

З.Как он заботится о себе сам?

В плане самообслуживания подросток теперь умеет практически все, что и взрослый. Взрослым себе и кажется.

Отказавшись теперь и от группы, он сам собой, тем не менее, привычно не озабочен и не занят.

Чрезвычайное одиночество!

К себе относится двойственно:

- пытаясь утвердиться в своей исключительности («не такой, как все»),

- втайне мучается ощущением собственной ничтожности, «мушиной пошлости».

Разочарованный в старших, в группе, подросток разочаровывается теперь во всех знакомых ему в догматах.

В догматах, но не в догматическом подходе

Он остается догматиком без путеводных догм.

Начинается страстный поиск оснований для собственной нравственности. Но по-прежнему подросток не замечает, что в своих решениях опирается все на ту же, не им выработанную догматику. В стремлении утвердить свою самостоятельность он выражает свою инициативу тем, что догмам, в которых рос, как правило, противопоставляет противоположные, или просто очень далекие от родительских, от родных - чужие, но тоже не им открытые. Белому - черное, и тому и другому - «трансцендентное».

Отыскиваются «новые» экзотические философии, «новые» религии. Настойчиво ищутся ответы на вопросы о смысле жизни.

Правда, многие нередко наслаждают себя мазохистским ощущением бессмысленности существования. Ищут ответы, погружаясь в мистику.

Подросток разочарован во всем, как Чацкий.

«Никто меня не понимает!»

Неудовлетворенность тотальная!

Незнание других и себя. Я - не такой «как все». За себя принимаются идеи.

Это период незнакомства с реальностью. Она еще непосильна для понимания подростка и для освоения ее. Это пора защитного презрения к реальности.

В случаях, когда подросток выбирает развитие - это период, бурно готовящий открытие мира и становление личности.

В мире идей он тогда ставит и пытается решать самые трудные нравственные проблемы.

Сознательно утверждая свою инициативу, свою ответственность подросток впервые открывает, что в своих нравственных поисках больше не в состоянии удовлетвориться ни чем готовым...

Задержка психологического развития в возрасте до 14 лет

В случае задержки нравственно-психологического развития в этом возрасте происходит то, что только что описано. Человек остается воплощением отвергающего любую реальность и его самого стереотипа «Дух - выше!»^[156].

Ему трудно терпеть себя, трудно терпеть других. Он ладит мир под случайно приглянувшуюся ему догму. Он труден себе и всем.

Остановившийся в этом психологическом возрасте взрослый наслаждается своим одиночеством, мучает им себя и других.

В браке это - жена, уничтожающая мужа своей вечной неудовлетворенностью, или муж, снисходительно возвышающийся покровительственным отношением к женщине.

Движимый тайным ощущением кругом несостоятельности такой взрослый самоутверждается, доказывая всем, что «и Вы его не поняли, и Вы разочаровали», «и для Вас я слишком сложен»!

«Непонятостью» демонстрирует он для самого себя свою уникальность.

Своей мукой укоряет всех. Так и живет «воплощенной укоризной»^[157] всем - мужу, жене, сыну, дочери, обществу, миру. «Мир божий - не приемлю!»^[158] или попросту «Пойду, вырву себе глаз, пусть у моей тещи зять будет кривой!». Вспомните пушкинского Германа из «Пиковой дамы», Базарова у И.С. Тургенева, социалистов у Н.С. Лескова, «Бесов» у Ф.М. Достоевского.

«Мы все глядим в Наполеоны,

Двуногих тварей миллионы,

Для нас орудие одно,

Нам чувство дико и смешно».

(A.C. Пушкин «Евгений Онегин»),

Томас Манн в «Докторе Фаустусе» говорит об этом, что «в юности мы не любим природы, правды, реальности». Чувство, не разыгранное по заведенному сценарию, не рожденное фантазией, готовой схемой, реальное чувство, отражающее подлинные наши нужды пугает своей непредсказуемостью, новизной, непонятностью. Оно «смешно», потому, что «дико», - обескураживает нас.

Комплекс различия^[159] в этом возрасте особенно остро переживается. Мы застряли перед открытием мира и себя на Грани, которую, страшно переступить.

Не понимая других, мы не понимаем и себя. Вот и просим: «Дай мне то, что я у тебя не возьму»!

Возраст старше 14 лет. Юность.Открытие мира

Если разочаровавшиеся в мире и друг в друге два подростка, спрессованные одиночеством, не могут, тем не менее, друг друга оставить...

Если у подростка не хватает сил отвернуться от идеалу не соответствующего, «не достойного» интереса, разочаровавшего его мира...

Если «не хватает воли» отказать себе во всем, к чему он всеми фибрами невольно привязан, то он совершает свою первую непоследовательность, первое преступление перед любой своей догматикой —совершает первое свое «грехопадение» - он остается жив!

Остается с теми, кто не выдерживает его же критики, кто «этого не стоит», но, кто ему необходим!

Он не отказывается от мира, не кончает самоубийством (как того требует логика его разочарований) - «беспринципно и безвольно» остается жить!

Совершив эту свою непоследовательность, он либо разочаровывается в себе («беспринципном и безвольном», «слабом», «предателе своего идеала», согласившемся на «недостойный компромисс!») и влачит обесцененное существование: прожигая жизнь, «убивая» время или становясь циником, пьяницей,наркоманом.

Как личность он тогда остается, по сути, в предшествующем психологическом возрасте «...и без семьи, без дружбы, без причал»^[160].

Если же темперамент или честность, или иные причины не позволяют растущему человеку прозябать без смыслов, то он совершает второе ив личностном плане поворотное, определяющее всю его дальнейшую жизнь «грехопадение» -сознательное!

Человек открывает, что живет он не по предписанию, не по правилу или завету, а потому, что хочет, потому, что нуждается. Нуждается в этом мире! Нуждается в этих, ни в какие шаблоны не вписывающихся людях! Нуждается в том, чтобы нуждаться! Нуждается в жизни!

Человек открывает и признает, что жизнь, другой человек с его многосложностью важнее любых идеалов и претензий. Ценными становятся жизнь, человек - Ева предпочитает свободу и ответственность (яблоко) запрету.

По-моему, запреты любой монотеистической религии потому и существуют, что, только преодолевая их, и преодолевая не по рассудочному решению из подросткового протеста, а лишь, когда больше не умещаешься в их детские одежды, только, преступая запрет за запретом, когда иначе больше не можешь, как не можешь не дышать, только, преодолевая конкретные запреты, юноша на свой страх и риск формирует себя в единую мотивационную цельность - в инициативную, ответственную личность -становится взрослым.

Не в силах следовать запретам, растущий человек чувственно открывает факт существования реальности вне схем. Факт существования другого, ему незнакомого. Факт своего существования не как носителя чужих предписаний, но во всей сложности своих, еще незнакомых ему, импульсов, побуждений, нужд - факт существования себя как выбирающего участника мира. Человек открывает мир!

Впервые он обнаруживает, что люди, как и он, хотят, маются, ищут... что не его не понимали, а он не понимал никого. Не понимая и себя, не мог воспользоваться пониманием других. Был слеп. Живя в мире схем и слов, просто не догадывался, что есть другой, неисчерпаемый мир. Мир движения, влечений, инициативы, мир, который в слове отражается, но словом не создан и в слово не вмещен. Что прежде был Мир, и этот мир сотворил Слово.

Открывает, что ему предстоит знакомство...

Потрясение этим открытием мира (и себя в нем)^[161] навсегда освобождает от претензий, от обид и притязаний на то, что не умеешь сам для себя и других обеспечить.

Чаще это потрясение - результат влюбленности, привязанности, захваченности чем-либо в мире, что становится для нас важнее любой догмы, порой важнее нас самих. «Все мы стали людьми лишь в той мере, в какой людей любили и имели случай любить»^[162].

Впервые мы открываем, что мир - не наш вымысел, но, что он есть, что он сформировал нас, что он бережно нас пестует, будто заботится о нас. Но уже не как о беспомощных детях, а без снисходительности, предоставив нам учиться на собственных синяках и шишках. В мире есть все, что нам необходимо, или есть возможность необходимое самостоятельно сотворить.

Мы открываем, что мы неоплатные должники, что, проживи мы жизнь хоть сотни гениев и пророков, мы никогда не расплатимся с миром за то, что получили даром (в дар!).

Так мы открываем состояние благодарности, которая навсегда дает силы для движения и для собственного в свою очередь участия в творчестве нашего мира.

Впервые (после интуитивной заботы о себе в дошестилетнем возрасте) мы начинаем снова заботиться о себе сами. Перестаем служить и ждать воздаяния за заслуги, и указаний, предписаний, как жить.

В этом возрасте мы воспринимаем мир, как материнский, бережный к нам, имеющий все для нашего самоосуществления, но и не «крутящийся» вокруг нас, не собирающийся нас опекать. Мир объединяется с нами в общих заботах, только, когда мы сами объединимся с ним - со всем Родом человеческим - в поиске путей сберечь планету и сотворить человека.

В этом возрасте мы, заботясь о себе, ответственность за свое настоящее и будущее впервые берем на себя. На себя берем и ответственность за прошлые неудачи. Ответственность за успехи делим с миром, ему и благодарны за них - за все!

Теперь заботу о себе принимаем ото всех. Но впервые не спешим отделаться от заботящихся срочной расплатой. Мы становимся должниками всех!

Вопрос «Что мне дал мир?» сменяется вопросом «Что я дал миру?». Мир становится предметом нашей хозяйской заботы.

Впервые открыв, что мы до этих пор никогда никого tie понимали, открываем и мир людей, неисчерпаемый для Познания.

Больше нет места часто сопутствующей подростку скуке. Пропадает и страх пустоты. Мы догадываемся, учимся ощущать и собственную неисчерпаемость. Теперь есть мир, есть мы, есть другой - все это захватывающе интересно.

Ребенок становится человеком.

Теперь мир не делится на взрослых и сверстников, создателей и потребителей, авторитеты и слепо следующих им. Прежние отношения сменяются равенством.

Равенство ответственности, инициативы, равенство возможностей творчества обусловливает и равноправие.

Теперь мы - участники жизни, участники процесса, называемого Род Человеческий.

Теперь нет неразрешимых конфликтов. Мы открыты опыту^[163]. Внимательны к себе, к миру. Выходим из «комплекса различия».

Зрелость. «Я знаю, что я ничего не знаю»

Зрелость - возраст обыденной, более оснащенной и полной открытости опыту, когда новизна уже - менее неожиданна, более привычна. «Я знаю, что я ничего не знаю!» (Сократ)

Этот возраст в наших группах является скорее целью, чем реальностью.

ЖИЗНЬ ПО ШПАРГАЛКЕ

Теперь понятно, что все инфантильные фазы развития у взрослого характеризуются:

- осознанным или неосознанным расчетом на заботу о нем всех,

- затруднением этой заботы из-за неумения ею воспользоваться,

- обидой на недостаточность заботы.

Мир на претензии взрослого незрелого человека чаще отвечает явной или скрытой агрессией.

В результате всегда и во всем - обман ожиданий, так как никто о многосложном взрослом человеке позаботиться не может, а часто и не хочет.

Сам инфантильный человек о себе не заботится. Самостоятельность только имитирует. До 10 лет напоказ воспитателю и за его похвалу, в ожидании награды. В подростковых фазах демонстрирует ее себе и группе.

Имитируя самостоятельность, незрелый взрослый, обнаруживает никаким делом необеспеченную претензию считать себя самостоятельным.

Ответственность за себя вольно или невольно инфантильный человек возлагает на других и здесь тоже обманывается - никто за взрослого отвечать не может.

Центрированный не на своем существовании - не на себе (как это часто кажется), а на нетворчески взятых правилах, схемах, идеях, которые он принимает за себя и за реальность, инфантильный человек всегда живет как бы не здесь, не в реальном мгновении, а где-то по старой, давно ошибочной шпаргалке. Поэтому и

-его эмоциональное реагирование двойственно: интуитивное - на факты, которых он не сознает, сознательное -на далекие от действительности выдумки, и

- поведение его неточно, приблизительно, невпопад. Усилия и затраты огромны! А полезный для него, да и для других результат ничтожен.

К тому же, игнорируя свои внутренние и внешние обстоятельства, он очень мало обучаем. Как робот без обратной связи, скорее сломается, чем изменит разрушительное для него поведение.

Не понимая, не узнавая ни себя, ни других, и к другим и к себе относясь, как к инструментам для чего-то, он, расплачиваясь услугой (ни для кого) за услугу (не для себя), - не считается ни с ними, ни с собой.

Вечный участник обмена полезностями, у которых нет потребителя, он, отдавая второстепенное, ждет, что получит все главное и необходимое волшебным образом^[164].

Ведь в чем заключается это, необходимое для него (да и Для других), он не знает и даже не задумывается. О своем (и Другого) реальном существовании в качестве хозяина, законодателя и смысла нашего мира он даже не догадывается.

Малейшее соприкосновение с такой реальностью его обескураживает.

Такое восприятие мира через «комплекс различия» обусловливает все его конфликты, их характер и неодолимость для него.

Усвоив до 10 лет мерки одобряемого воспитателями («хорошо - плохо»), с 10 лет управляемый ими подросток не осуществляет почти никаких своих нужд. Он не живет, а судит!

Постоянная придирка ко всему и вся для него - гарант (залог) того, что все осужденное, как по волшебству, изменится в его пользу. Гарант (залог) - ложный!

Захватившее все силы незрелого человека старательное осуждение всех и всего чернит в его глазах среду обитания, превращает субъективный мир подростка в угрожающий, гадкий, непригодный для жизни. В конце концов, чернит и его самого. Рождая чувство малоценности, лишает права на все, чего достоин только «хороший» человек. Лишает права на жизнь.

Это же неосознанное ожидание волшебства - ощущение, что осужденный мир должен от осуждения сам измениться к лучшему, чуть не полностью парализует инициативу инфантильного человека. (Об этом невероятно точно рассказал Джером Дэвид Сэлинджер в романе «Над пропастью во ржи»^[165])

Как происходит остановка в развитии? Как человек предпочитает развитию остановку - имитацию^[166]?

Как происходит остановка в развитии? Как человек предпочитает развитию остановку - имитацию?

1. Как остановка в развитии зависит от самого человека?

Каждому из нас когда-то жизнь ставит «двойку». И все мы выбираем один из двух, принципиально отличающихся способов реагирования на эту «двойку» (см. рис.6).

Рисунок 6. Выбор судьбы

1. Либо мы соглашаемся, что «двойка» заслужена. Открываем для себя пробел в своих умениях, знаниях. Изучаем ту реальность, за незнание которой получили «двойку». Обретаем новый опыт.

С благодарностью тогда относимся к тому, кто предпринял труд говорить нам «правду в глаза» - ставить двойку.

О мире (о тех, кто нам сообщает про наши изъяны) мы узнаем, что он доброжелателен, справедлив к нам.

О себе, что мы в состоянии глубже осваивать этот мир, что изъяны поправимы.

На уровне ума обретаем творческое сомнение в своей непогрешимости.

На уровне чувства - уверенность в себе.

Хороши люди (мир), хороши мы. Двойка тогда - инструмент обучения.

Наша самооценка растет за счет более глубокого внедрения в мир, освоения его.

Мы научаемся учиться.

2. Есть другой вариант реакции на двойку.

Мы с этой заслуженной двойкой не соглашаемся.

Обижаемся на несправедливость, тенденциозную придирчивость поставивших ее.

Тратим все силы задетости оценкой на отвергание ее, на доказательство себе и другим ее необоснованности.

Мир (люди, информирующие нас о наших действиях) тогда представляется нам враждебным, лживым, вероломным.

Мы разочаровываемся в других людях.

Вместо благодарности - обида, настороженная подозрительность.

Мы пытаемся повысить свою самооценку за счет усилий не видеть действительного положения дел, попыток замаскировать себя, приукрасить перед другими, перед собой, за счет снижения оценки других.

На уровне сознания нам удается обмануть себя, утешить тревогу раздуванием самомнения.

На уровне чувства нарастает подхлестывающая эту маскировку тревога неуверенности, растерянности в этом незнакомом мире.

Мы оклеветали мир.

Теперь мы его боимся, защищаемся от него. Тратим усилия на макияж.

Гадок мир.

Мы «пухнем» от внешнего самодовольства и внутренней неуверенности, ощущения какой-то своей неполноценности.

Мы защитились от... опыта! Остановились в психологическом развитии.

Понятно, что «двойка» в нашем случае это - не только оценка в школе, а любое сообщение мира о нашем неумении, незнании, несостоятельности в тех или иных обстоятельствах.

Не умеем писать палочки, дружить, возлюбленный оставил, жена спилась, дети не уважают, перестройка буксует на месте.

Либо мы не умеем и учимся с благодарностью миру за науку.

Либо мир - не прав, обстоятельства, судьба!.. На бога ропщем. Застреваем в несостоятельности.

В первом случае мы открыты опыту. Наш возраст соответствует биографическому, паспортному.

Во втором - мы закрываемся от жизни, останавливаемся в развитии в том психологическом возрасте, когда отвергли двойку - информацию о своем неумении. До 5 лет, до 10 лет, до 12 лет, до 14 лет.

Тогда и неприспособлены, несчастливы, обижены. Испытываем трудности непосильные для «ребенка» во взрослом мире. Не умеем решить взрослых задач.

В первом случае нет смысла рисоваться. Некогда! Надо мир осваивать. Разный и все более любимый мир.

Во втором - все силы тратятся на кураж, маскировку несостоятельности во враждебном, ненавистном мире - на имитацию.

В первом случае человек - часть этого мира.

Во втором - дитя, обиженное, брошенное, отказавшееся от включенности в наш мир.

Как мы всяким поступком выбираем свою

реакцию на неудачу в отношениях с людьми?

Либо мы любим открывать, что мир, люди - добрее, честнее, ранимее, глубже нас. Глубже того, что мы знаем о себе и о них.

Либо хотим утвердиться за чужой счет.

Я сказал, они «лучше, глубже», а не такие же. Потому что, если по-русски сказать «такие же», то за этим спрячется ощущение, что мы лучше. Когда мы признаем, что они лучше, то признаем их действительное равенство нам.

Либо мы любим открывать их таланты, тогда, будучи даже самыми бесталанными, оказываемся среди гигантов.

Либо любим утверждать свои достоинства, тогда становимся лучшими среди ничтожеств.

Итак, мы выбираем остановку в развитии, когда предпочитаем мнить мир - хуже себя.

Выбираем открытость опыту, когда согласны поставить мир «над» собой, когда согласны на равенство.

Мы становимся частью этого мира, частью своего Бога.

За удовольствие кичиться собой мы платим слепотой и крахом своей личной истории.

Нет имитаторов счастливых!

Должен напомнить, что имитатор в заботе о том, чтобы казаться, может достигать очень высоких ступеней совершенства в повторении человеческих навыков. «Из кожи вон» он достигает часто очень многого.

Только жизнь, действия открытого опыту человека

- преследуют цели, необходимые ему,

- приносят удовлетворение, во-первых, ему и

- согревают, вовлекают в содержательную жизнь всех вокруг.

Заразить можно только тем, что имеешь.

Имеешь грипп - заразишь гриппом.

Болен самоотречением - заразишь несчастьем.

Счастливый передает счастье, как походку.

Имитатор, чего бы ни достиг,

- сам этим не согрет, не удовлетворен,

- его действия бессмысленны для него. Они всегда - жертва. Жертва позе, роли, задаче соответствовать. За все он ждет награды, платы от других.

- Его жертвы наглядны, но не хорошо от них никому!

Мы знаем гениальных имитаторов. Нет имитаторов счастливых.

2. Как мы побуждаем человека остановиться в развитии

Второй вопрос: каким педагогическим, воспитательским воздействием мы побуждаем ребенка остановиться в развитии?

Или иначе: каким образом один человек побуждает другого (еще не зрелого) человека (зрелый сам выбирает свои пути) остановиться в развитии, стать имитатором, добиваться не пользы, а оценки?

Если мы проследим путь открытого опыту человека, то станет ясно, что он (и втайне!) достаточно уверен в себе.

Не умея быть рабом, он не хочет господствовать над другим. Хозяйски бережен к этому миру. Любя себя, любит другого.

Представим его учителем, ставящим двойку

Такой учитель видит возможности ребенка. И от постановки двойки не получает удовольствия.

Видя таланты ребенка, ведет себя по принципу: «Александр Македонский тоже был великий полководец, но стулья ломать зачем!?»

Видя ошибку ребенка, такой педагог двойкой говорит: «Ты замечателен, способен на гораздо большее, но пока вот этого не умеешь!»

Такое сообщение, одаривая искренним признанием, оказывается поддержкой и с радостью используется ребенком. Учит его учиться, открывает опыту.

Оценка ставится за действие, но не оценивает негативно человека.

Посмотрим путь развития имитатора и представим его потом учителем

Это - втайне неуверенный в себе, пыжащийся человек.

Всякое допущение состоятельности другого - угроза его самооценке.

Несостоятельность другого утверждает имитатора в том, что он «лучше».

Такой учитель втайне боится успехов талантливых детей. Он хочет видеть их слабость. (Его в собственных глазах возвышают успехи только тех, кто еще несостоятельнее его -кого он «спасает»)!

Но и, видя ошибку ребенка, он воспринимает ее как доказательство своей педагогической слабости. И тогда облегчает свой страх несостоятельности, доказывая себе и ученику, что это ученик, а не он - бездарь! Тогда двойка - не только оценка ошибки, но доказательство безнадежной бестолковости ученика!

Такой учитель двойкой говорит: «ты - двоечник и у тебя нет перспектив!»

Такую безбудущность никто не может принять (а отделить оценку действия от оценки его самого незрелый человек не в состоянии).

Ученик говорит такому «учителю» - «сам ты бездарь, лгун и двоечник...»

Имитатор негативно оценивает не действие, но самого человека, зачеркивает его возможности, лишает перспективы и тем побуждает того к защите отверганием такой, унижающей его, лишающей будущего оценки. Оценивая так же себя, он и себя обесценивает, лишает ощущения перспектив - будущего.

В обыденной жизни

Если перенести эту ситуацию в обыденную жизнь, которая полна взаимными сообщениями, текстами и подтекстами словесными, эмоциональными, поведенческими, то станет ясно, что каждомгновенно в общении зрелые люди поддерживают себя и других, делятся опытом. А имитаторы, самоутверждаясь, обижают всех и закрывают других от любых своих, а потом и чужих сообщений.

Это проделывается с детьми, с близкими, друзьями, любимыми, начальниками и подчиненными.

Если мы говорим о воспитателе, педагоге, психологе, психотерапевте, то становится ясным, какое значение для результатов его общения с учеником, клиентом, воспитуемым, пациентом, сотрудником имеет то, кто он сам - открытый опыту человек или темпераментно самоутверждающийся за счет других имитатор.

Как имитатор читает

Интересно, как имитатор читает текст, который мог бы сообщить ему о его ошибках и подсказать пути их исправления!

Если уверенные в своих возможностях, открытые опыту люди в любом человеческом сообщении находят информацию о себе, в том числе и в сообщении об ошибках. Им такое знание помогает исправлять промахи, избегать их - лучше жить.

То люди с тайным чувством малоценности все читают «про них», а не про себя! Привыкнув всякое негативное сообщение относить не к действию, а на счет самого человека, они в любом критическом замечании рискуют услышать критику не своих действий, а самих себя. Поэтому, читая острый текст, они либо с радостью и хорошо понимают его как критику кого угодно другого, либо, получив даже намек, что текст о них, перестают его понимать! Загодя, таким образом, спасаются от угрозы снизить самооценку. Но и лишаются шанса воспользоваться спасительной информацией для себя. Все нужное - не про них!

  Общая болезнь

Позволю себе еще одну цитату с той конференции.

«Мне пришлось провести несколько психотерапевтических марафонов с заикающимися в период их медленноговорения. Это очень медленная по темпу работа.

Совпало, что на следующий день после одного из таких марафонов я вел аналогичные занятия с логопедами и планировал успеть во много раз больше. А успел гораздо меньше. Потом этот парадокс повторялся.

Что же случилось?

Как, по-вашему, заикающиеся люди чаще ответят на вопросы:

- Кто добрее, они или окружающие их люди?

- Кто ранимее?

- Чьи обязанности они помнят, во-первых? Свои - перед людьми и миром или людей - перед собой?..

Совершенно верно.

Заикающиеся чаще ощущают:

- себя добрее (человечнее),

- себя ранимее, и

- лучше помнят чужие обязанности перед собой.

Других они ощущают более черствыми, чем они, по-

человечески - хуже себя.

Они сетуют на то, что другие с ними ведут себя не бережно. Своей небережности к другим они не замечают.

Это проявления «комплекса различия».

В результате, такой человек, живущий «ходячей укоризной», оказывается всеми принимаемым в штыки. И не из-за заикания!

А из-за своей недоброты, которую он идеологически оправдал мнимой жестокостью с ним мира.

Но оказалось! Что и большая часть логопедов на эти вопросы отвечают также! То есть, логопеды тоже в претензии к миру. Часто даже в большей претензии, чем их клиенты. И, как всякий живущий в «комплексе различия» имитатор, в своих обидах упорствуют.

А, будучи часто очень стеничными, талантливыми людьми и упорствуя в обиде, поддерживают психопатические установки своих пациентов.

Таким образом, одаряя с одной стороны речью, с другой делают тех еще более больными, вовлекая их в противостояние людям, в конфликт с людьми.

Почему это произошло?

Ну, отчасти, известно, что лечить часто берется более больной. Он или, леча других, вылечивается. Или за чужой болезнью маскирует свою.

Но есть другое. У меня есть товарищ, который оказывал психологическую поддержку людям после землетрясения в

Армении. Он ел с ними хлеб и пил с ними воду. Он сам увлекся их мифологией: подозрениями, что землетрясение - происки их врагов!

Логопеды, разделяя боль заикающихся, вовлекаются в их мировосприятие, заражаются их обидами.

А в результате, будучи спасителями, любимыми людьми, «давшими» человеку речь, невольно поддерживают того в имитаторстве - в неврозе!

Я снова повторю, что желание помочь заикающемуся человеку должно быть вооруженным.

Педагог, воспитатель, психотерапевт, логопед непременно нуждаются в том, чтобы уметь диагностировать имитатора в себе (свой, слава богу, парциальный, инфантилизм) и иметь возможность открыть опыту себя, открыть себя развитию, то есть миру, другому человеку.

Эффективнее это делается в психотерапевтической группе с участием психологов и психотерапевтов.

«Cure te ipsum» - «исцелися сам» - одна из первых заповедей врачевания.

Самарские психотерапевты готовы к осуществлению этой программы психодидактической помощи родителям, воспитателям, педагогам, врачам, психологам, логопедам^[167].

Благодарю за доброжелательное и заинтересованное внимание!

Любви вам!»

«ГАДКИЙ УТЕНОК» Принципы Терапии поведением в работе с одаренными подростками^[168]

ЭКСПЕРИМЕНТ

Род Человеческий взялся за удивительный эксперимент - сотворить человека!

Любой из нас, мы всякое мгновение либо творим небывалый новый мир и новых себя в нем, либо не выдерживаем изменения и новизны - становимся жертвами эксперимента: заболеваем... гибнем.

Быть или не быть! Жажда жизни побуждает, рискуя изменением самооценки, обращаться к чужому знанию, книге, заветам предтеч, опыту других. Ищем учителя, психолога, врачевателя-психотерапевта. Так мы обнаруживаем или, молча, признаем догадку, что причина наших терзаний не в устройстве мира, а в нас самих.

Практика психотерапевта - это всегда соучастие в поиске страждущим человеком здоровых сил и средств освоения нового, одоления трудностей, лишения беды и несчастья их кощунственно победительного значения.

Практика психотерапевта, как бы трагична или обнадеживающа она ни была, открывает, что жертвой вышеназванного эксперимента Рода Человеческого оказывается тот и те, кто по любым причинам не принял его (эксперимента) необходимости, кто попытался избежать участия, избежать тревоги изменения и новизны, попытался уберечь себя от муки поиска, непременного риска, инициативы, творчества и осознанной ответственности, от участия в акте творения.

Практика психотерапевта обнаружила, что все мы в любое мгновение нашей жизни и любым движением, всегда отвечаем на вопрос: «быть или не быть?!».

«Не быть» - беречься от жизни, сетовать, болеть и стареть.

«Быть» - означает продолжать своим изменением всех, кто был до нас. И, уже никогда не отступаясь от жизни, вслед за нашей прародительницей Евой вновь и вновь срывать запретное яблоко с Древа: вновь и вновь преступать привычное, еще вчера непременное, успокаивающе надежное, с младенчества любимое, казалось бы Богом данное. Никогда не отступаясь от движения, становиться ступенью для будущих любимых нами людей.

Творчество или болезнь - другой альтернативы страданью мы не видели. И потому с энтузиазмом включились в программу, поставившую задачей раскрепощение творческой инициативы человека в период, когда он еще не завершил своего становления не только личностно, но и биологически. Люди, с которыми нам предстояло сотрудничать, были подростками от 12 до 15 лет.^[169], их преподаватели и родители.

Для себя эту программу мы назвали «Гадкий утенок», памятуя сказку Г.Х. Андерсена.

Ниже я изложу понимание, которое определило наши задачи.

ПОНИМАНИЕ И ЗАДАЧИ

1. HOMO MORALIS И ЕГО НРАВСТВЕННОЕ ЧУВСТВО

Вместе с А.Д. Зурабашвили^[170] я считаю, что человек, во-первых, не «Homo sapiens» - разумный, но «Homo moralis» - нравственный, и в этом его специфика.

На любых ступенях индивидуального развития и деградации после того, как сформировалась первая приобретенная человеческая потребность - потребность в маме, всегда -и в абсолютной запрограммированности, и в творчестве, и в болезни, и в здоровье, и невольно и сознательно - всегда человек в своих поступках и переживаниях направляется не «презренной пользой» (A.C. Пушкин), но ощущением Добра и Зла.

И Ад безучастия, смерти, забвения и Рай творчества, жизни, бессмертия, участия в человеческой истории, и болезнь, и здоровье человека, и тонус организма - вся его энергетика движутся в самой непрерывной зависимости от часто несознаваемых нравственных направленностей - нравственного чувства.

В терапевтическом процессе от него (нравственного чувства) зависит и отношение к лечению, и участие в нем.

В воспитательном, педагогическом взаимодействии, в любом сотрудничестве от нравственного чувства зависит, насколько раскроются потенции участника сотрудничества, насколько он будет участвовать в процессе.

То, что для человека достойно, лестно, престижно наконец, он предпочитает здоровью, выгоде, порой даже жизни.

Задача; повысить нравственный статус творчества

Этим определялась задача повысить нравственный статус творчества (в «сердце» родителей, в нормах группы, в ощущении лидеров групп, в ощущении подростка), перевести его в разряд высших личностно и социально необходимых ценностей^[171].

2. ВЫБОР СЕБЯ И ОБЫЧАЙ

Нравственное чувство, определяющее всю жизнедеятельность человека с его организмом, то есть и сам человек, формируется под влиянием социокультуральных нравственных стереотипов, реально существующих в формирующей человека общественной среде.

Программирование забытым

Большинство из этих нравственных стереотипов не осознаны - на уровне общественного сознания не отрефлексированы.

Многие из этих стереотипов антагонистичны современному человеку.

Будучи детищем античеловечных культур, неосознанные, непонятые и незамеченные, такие нравственные стереотипы тормозят психологическое, нравственное развитие каждого. Задерживают нас пожизненно на инфантильных фазах роста. Предопределяют индивидуальную неприспособленность, безбудущность, болезнь. Делают для всех затруднительным, а для многих и невозможным творчество. Снижают суммарный энергетический потенциал общества. Задерживают или останавливают общественное развитие (в том числе и экономическое).

Некоторые из этих нравственных стереотипов, прежде известные, порой на словах даже отвергнутые, а потом и забытые, продолжают, тем не менее, «подпольно» существовать в нравах, привычных, общественных ритуалах. Пронизывают собой произведения литературы, искусства («обычай - деспот меж людей» A.C. Пушкин).

Так они (эти нравственные императивы) не только осуществляют «связь времен», но и, из-за невнимания к этой связи, приковывают человечество и каждого человека к давно потерявшим свой приспособительный смысл штампам. Разрывают связь будущего с прошлым, запрещают человеку, расти. Сковывают нас на уровне главного регулятора человеческого переживания и поведения - на уровне нравственного чувства.

Из чего мы себя лепим

Вместе с М.С. Каганом^[172] я уверен в том, что «формирование личности происходит в процессе активного освоения человеком той или иной культуры».

Как человек сформирует себя, зависит, с одной стороны,

- от того, как он умеет выбирать, насколько внутренне не стеснена его инициатива (человек с подавленной инициативой навсегда остается имитатором человека!), с другой

- от того, что ему предлагается и доступно.

В этом смысле Христос или Гитлер, Пушкин или Герострат могут влиять на становление личности больше, чем близкие люди.

Чем мы иначим друг друга

Но совершенно бесконтрольно, а поэтому наиболее неотвратимо влияют на формирование личности неосознанные нр а вы, чувства и вкусы людей. Скрытые, действительные пристрастия наших близких и далеких могут влиять и влияют больше, чем все их вместе взятые слова, лозунги и явные действия.

Невольно мы выражаем себя, куда больше, чем преднамеренно. Куда неотвратимее и воздействуем друг на друга этим непроизвольным выражением наших подлинных отношений.

Сладчайшая благость самоощущения

При этом я не ставлю под сомнение благость намерений подавляющих и узурпирующих друг друга на деле людей.

Просто стало ясно, что благость лозунгов сочетается сплошь и рядом с полным (благостным) невниманием к реальности действий и результатов. Что «путь в Ад вымощен искренно благими нашими намерениями» благих людей. Что благость самоощущения мы предпочитаем тревоге обучения воплощать намерения в результаты! Предпочитаем эту благость самоощущения и контролю за безбожными (и недопустимыми) будущими результатами наших дел.

Задача: выявить нравственные запреты

Таким пониманием определялась задача сделать для всех участников программы явными те нравственные стереотипы, которые, будучи неосознанными, тем не менее, пропитывают отношения в семье, в школе, в отношениях подростков - в обществе и затрудняют или делают невозможным творчество. Выявить те внутренние нравственные запреты, которые незамеченные и неосознаваемые стесняют самовыражение подростка изнутри.

Чтобы заразить детей счастьем

Не любя себя, мы не умеем любить никого! И только любящий себя умеет любить другого. Не интересуясь собой, стыдясь этого интереса, мы не интересуемся никем.

Результатом этой нашей нелюбви к себе оказывается то, что наши дети становятся самой подавляемой, отвергаемой, презираемой ~ поминутно узурпируемой частью общества.

Заразить можно только тем, что имеешь. Болея гриппом -заражаем гриппом...

Несчастливые, мы передаем свою несчастливость детям, как походку. Насильственно тормозим нравственное и психологическое развитие детей.

Наполненные счастьем, жизнелюбием, мы и детей заражаем счастьем.

3. ГЕНИАЛЬНЫЕ ПРИТВОРЩИКИ

Детство это возраст наиболее активного, беспрерывного и гениального по исполнению притворства. Возраст необходимой имитации.

Именно имитируя человеческое поведение, ребенок постигает его суть - становится человеком. Другого пути нет. Независимое открытие всего, что уже открыто человечеством, для смертного невозможно.

Но и этот путь, который проходит каждый из нас, таит в себе опасность.

Если мы передразниваем только форму, репродуцируем автоматически, не вникая в эмоциональные и внешние для нас результаты изображаемого поведения, не вникая в собственные при этом ощущения, мы рискуем навсегда остаться передразнивающими человека, ничего не знающими ни о нем, ни о себе в этом качестве имитаторами.

Задача: овладение притворством

Разрабатывая идеологию программы, мы пытались найти средства:

- эффективно поддержать необходимую имитацию, способствующую развитию и «творческому поведению»^[173], и

- максимально обезразличить, обесценить, предотвратить имитацию бессодержательную, затрудняющую рост, или

- найти и использовать те ее (имитации) свойства, которые тоже могли бы способствовать творчеству.

Реальные микро- и макросоциальные условия, в которых подросток жил - играл и учился, его отношения с родителями, с воспитателями, со сверстниками, часто побуждали его К имитации бессодержательной.

Главное отличие возрастов развития от «возрастов» имитации

Имитация - необходимое средство активного освоения человеком человеческой культуры не только в детстве. Для открытого опыту других людей человека имитация - естественное и необходимое средство общения, познания и понимания всю жизнь.

Но, оставаясь почему-либо неосознанной и безответственной, имитация может делаться причиной и проявлением остановки развития - нравственно-психологического инфантилизма и в старшие периоды жизни.

Здесь я хочу подчеркнуть главное, на мой взгляд, отличие психологических возрастов свободного развития, от аналогичных «возрастов» инфантилизма - имитации как задержки роста. Вот оно.

При свободном развитии каждый следующий психологический возраст вбирает в себя все достижения предыдущего и хоть частично избавляет от его ограниченности, стесненности.

В отличие от такого, как из класса в класс, движения по психологическим возрастам, при нравственно-психологическом инфантилизме каждый следующий психологический возраст, означает отказ от все большего круга необходимых, адаптивных, творческих свойств всех предшествовавших возрастов детства и того детского возраста, в котором произошла задержка (забывание, торможение эффекторного звена соответствующей активности, отказ от сознательного осуществления деятельности) и, напротив, накопление свойств, стесняющих инициативу, самовыражение, творчество, ориентировку в себе и в мире.

Это основное свойство инфантилизма. Им определяется остановка развития, затрудняется адаптация и творчество.

Для различения и диагностики периодов задержки роста мы использовали разработанные мной критерии измерения нравственно-психологического возраста и возраста задержки нравственно-психологического /далее - психологического/ развития.

Факт, что все названные процессы имеют существенную возрастную динамику, тоже требовал подробного изучения особенностейпереживания и поведения детей и подростков в различные возрастные периоды.

4. ОТНОШЕНИЯ ВСЕОБЩЕГО, ИНДИВИДУАЛЬНОГО

И ИНДИВИДУАЛЬНЕЙШЕГО В РЕБЕНКЕ

Подросток, как и всякий человек, сочетает в себе свойства всеобщие, индивидуальные и индивидуальнейшие -особые.

Умение любить в себе всеобщие свойства и безбоязненно принимать особые определяет эффективность ориентировки и адаптации среди людей, способность приобщаться к их индивидуальнейшему и свободно реализовать в творчестве себя.

Те же свойства подростка можно понять как свойственные всем людям (всеобщие), свойственные только матери (индивидуальные материнские), свойственные отцу (индивидуальные отцовские) и свойственные только самому подростку (особые).

Все свойства подростка имеют биологический и социальный компоненты.

В биологическом плане материнские, отцовские и всеобщие свойства - все наследуются от отца и матери. Индивидуальные же, сколь бы они ни были значительны или мизерны - результат индивидуальных биологических подвижек.

Существенно, что присвоение или неприсвоение всех этих биологических свойств от сознательного и несознательного произвола ребенка, от его выбора не зависит. Напротив, именно этими природными свойствами определяется вся исходная избирательность будущего человека.

Избирательный от природы ребенок далее поминутно в процессе обретения опыта и в зависимости от него изменяет стиль собственной избирательности.

В соответствии с этим, всякий раз иным, но свойственным только ему стилем он в дальнейшем уже сам сознательно или неосознанно, но сам выбирает, какие свойства мамы, папы и других людей перенимать, а какие нет. Какие из биологических или благоприобретенных свойств, своих и чужих, принимать и свободно осуществлять, а какие отвергать, сознательно подавлять или даже не допускать в сознание.

Сам выбирает и наличие каких свойств, не имея их, демонстрировать - бессодержательно имитировать.

Приятие и неприятие особого в себе и в других -

результат внутриличностного моделирования родительских отношений

Особое влияние на стиль всех последующих его выборов, на отношение ко всему миру и к собственным свойствам, на освоение и реализацию этих своих и чужих свойств, оказывает характер присвоения свойств родительских. Их взаимодополнение ил и игнорирующая друг Друга конфронтация.

Взаимопризнание родителей /их интерес к отличному, проблематичному, незнакомому друг в друге, взаимная поддержка этого отличного - их любовь друг к другу/, присваивался интериоризируется.

Взаимопризнание родителей становится основой содружественных отношений сознательного и неосознанного, всех свойств личности: материнских, отцовских, всеобщих и индивидуальнейших, новых и старых.

Взаимопризнание родителей оказывается тем первым опытом человека и тренингом его отношения, который навсегда обеспечивает открытый опыту, инициативе, новизне, творческий способ существования.

Напротив, взаимное непризнание родителями друг друга, интериоризируясь, останавливает развитие ребенка на инфантильных фазах, оставляет его пожизненным имитатором. С детства программируют у него такой способ жить, который рождает весь спектр агрессивных отношений человека с миром и с самим собой - всегдашнюю его стесненность, безбудущность и болезнь.

Сознание, субъективный образ общества и спонтанность

Подчеркну, что, если в первом случае сознание как «комплекс социально значимых деятельностей»^[174] формируется в качестве орудия всего круга биологических, индивидуально и личностно значимых потребностей человека, в качестве инструмента, помогающего ему включиться в свою общественную среду, стать ее полноценной, равноответственной и потому равноправной частью. То во втором - сознание только имитирует эту свою основную функцию.

Как посредник ложно воспринятого общественного интереса оно тогда становится орудием насильственного подчинения всех свойств человека игнорирующему его интересы, враждебному ему обществу.

Сознание становится инструментом подавления всего индивидуального, спонтанного, творческого.

Это понимание двух принципиально различных стилей отношений:

- сознания и индивидуальнейшего,

- сознания и спонтанности,

- сознания и творчества,

понимание причин становления того или другого стиля отношений с самим собой оказалось определяюще важным для нашей работы и стало причиной особого внимания к работе с родителями.

5. ДРУГИЕ ЗАДАЧИ ПРОГРАММЫ

Задача: интеграция стремлений подростка

Нашей целью было способствовать интеграции всех свойств подростка в единую направленность, которой является активно сформировавшая себя личность, умеющая подчинять себя выбранной, в том числе и творческой задаче.

Для этого мы стремились поддержать и в группе родителей атмосферу открытости друг другу, опыту, новизне, творчеству детей.

Характер этой интеграции и помех ей коррелирует с психологическим возрастом ребенка и с возрастом задержки психологического развития у подростка и взрослого.

Действенность разных средств социально-психологического воздействия тоже стоит в жесткой связи с психологическим возрастом.

Фрагментарность инфантилизма

Важно. Тотальный инфантилизм - явление редкое.

В наших группах, как и обычно в жизни, мы сталкивались с инфантилизмом фрагментарным, касающимся определенного круга проблем, отношений и дел.

Нередко подростки, в чем-то отставая, в другом психологически обгоняли свой биологический возраст.

Задача: использовать недостаток

 как достоинство

Важно, что:

- биологический, интеллектуальный и психологический возрасты - явления разные,

- что их развитие не идет параллельно,

- что инфантилизм может оказываться чрезвычайной помехой спонтанности,

- но и его можно использовать в помощь творчеству!

Подростки, родители, преподаватели

 три направления работы

Поэтому, включившись в программу, мы считали особо важной работу не только

- с подростком и группой подростков, но и, во-первых,

- с его родителями и их группой и

- с группой преподавателей - участников программы.

Задача: диагностика и

самодиагностика инфантилизма

Психологический возраст, то есть степень инфантилизма можно измерить.

Для решения этой задачи я разработал критерии измерения психологического возраста развития и тотальной или парциальной его задержки^[175].

Они настолько просты, что пользоваться ими для диагностики и самодиагностики могут не только психотерапевты и психологи, но и другие участники программы: сами подростки, их родители, преподаватели.

КАК ПОНИМАЕШЬ, ТАК И ДЕЙСТВУЕШЬ!

Человек, как видит, так и действует. Поведение каждого из нас соответствует тому, каким мы воспринимаем, ощущаем, представляем поле деятельности.

Нашему субъективному виденью мира соответствует и то, чему и как мы учимся - совершенствование прежних навыков, освоение новых, отказ от действий, потерявших приспособительный смысл - ненужных.

Основное внимание психотерапевта, воспитателя, всех, кого заботят задачи нравственно-психологического роста и приспособительная деятельность, должно быть сосредоточено не на привычном вопросе «Что делать? ».

Внимание необходимо отдать совершенно другому вопросу: «Где мы находимся?».

- С чем мы или наш сотрудник имеем дело?

- В какой поре жизни, в каком месте, в каком времени действуем?

- Какой картине мира адекватно привычное поведение пациента, клиента (в этой программе - нашего сотрудника, так я и буду его далее называть)?

- В какую пору жизни, в каких обстоятельствах оно действительно имело приспособительный смысл?

- Насколько теперешняя актуальная ситуация отличается от той - по-прежнему привычно прогнозируемой?

Как видим, так и действуем!

Чем больше наша субъективная картина мира соответствует реальности, тем точнее будут и наши средства.

Таким образом, психологическая помощь должна быть, во-первых, ориентирующей. Пробуждать интерес к реальным внешним и внутренним обстоятельствам (в отличие от давно несуществующих привычных). Поддерживать желание реалистично ориентироваться в своих собственных нуждах, побуждениях, в результатах действий, а не только во внешних событиях!

Это понимание определило основные стратегии нашей работы.

Понимание роли нравственного чувства в становлении сознания подростка, стиля его социального функционирования, понимание влияния этого несознаваемого чувства на энергетику и жизнедеятельность организма растущего человека определило наше особое внимание к проблемам его динамики^[176].

Работая, мы стремились нигде не упускать из виду все те нравственные стереотипы, которые препятствовали решению наших задач, запрещая инициативу и творчество^[177].

Понимание механизмов непреднамеренного подавления роста личности ребенка всеми общественными институтами (родителями в семье, педагогами в школе, псевдоколлективизмом, насаждаемым повсеместно во всех детских и подростковых учреждениях), понимание механизмов удержания детей на инфантильных фазах развития определило всю нашу психодидактическую и психотерапевтическую работу.

Критерии измерения психологического возраста подробно изложены в соответствующем разделе раньше^[178]. В следующей главе я их только напомню в соответствии с надобностями этой программы.

Еще одна глава посвящена основным принципам организации психотерапевтической работы с детьми, занятыми совместным и индивидуальным решением творческих задач.

Одновременно это оказался и еще один повод подумать над Терапией поведением как способом восприятия действительности.

  Критерии измерения психологического  возраста в группах подростков, родителей и преподавателей

Психологический возраст и основные периоды детско-подросткового развития

Психологический возраст мы различали соответственно основным периодам детско-подросткового развития: от О до 5 лет /дошкольный период/, от 6 до 10 лет /младший школьный/, от 11 до 12 /ранний подростковый/, от 13 до 14 лет /поздний подростковый/, потом юность, и, наконец, зрелость.

В соответствии с нашими задачами и психологический возраст развития и возраст задержки мы определяли по особенностям отношения ребенка или взрослого имитатора (4) к его человеческому окружению и к самому себе.

Это отношение к себе и к другим, как уже известно, мы выявляли, отвечая на три вопроса.

1. Кто заботится о ребенке?

2. Как он относится к людям?

3. Как он заботится о себе сам?

Ответами на эти вопросы определялись основные преимущества и ограниченность данного возраста. А при инфантилизме, когда достижения предшествующего возраста частично или полностью снимались новшествами последующего, выявлялась только ограниченность данной фазы задержки развития.

Подростки и взрослые

В группе подростков нас интересовало влияние этого отношения к себе и своему окружению

- на характер зависимости подростка от авторитетов, от старших и от сверстников;

- на характер зависимости сверстников и старших от него;

- на его спонтанность, на открытость своему и чужому творчеству.

В группе родителей и преподавателей нам было важно влияние этого отношения

- на их (родителей и преподавателей) зависимость от авторитетов, от других взрослых,

- на их отзывчивость к информации, исходящей от детей,

- на характер влияния на детей,

- на открытость иному мнению, всему проблематичному, новому.

ОСОБЕННОСТИ РАЗНЫХ ВОЗРАСТОВ ЗАДЕРЖКИ РАЗВИТИЯ

Результаты приведены в таблице 1 (эту таблицу мы уже видели^[179]). Она для всех возрастов до юности отражает только что описанную ситуацию: психологический возраст как меру инфантилизма.

Плюсами обозначены утвердительные ответы, минусами - отрицательные.

Из таблицы видно, что...

Возраст до 5 лет отличается:

- абсолютной доверительностью ко всякому человеческому/и звериному/ окружению /(+++) - во второй графе/,

- совершенной социальной независимостью / (--) - в третьей графе/ и

- абсолютной органичностью /первый (+) - в четвертой графе/.

Это возраст инфантильной гениальности.

От зрелой гениальности он отличается:

- неспособностью управлять ею сознательно /(-) - во второй части четвертой графы/;

- неумением подчинить свой талант социально значимой задаче;

- без исключительной собственной стеничности или сильной социальной поддержки - беспомощностью.

Это возраст необходимой интуитивной, самой органичной и эффективной имитации.

Бессодержательной, показной она становится только, когда по тем или иным мотивам постоянно пресекается инициатива ребенка.

Новые социальные контакты здесь устанавливаются чаще в игре. Они строятся интуитивно, очень органичны и поэтому прочны.

Влияние возможно и эффективно на том же уровне, тоже лучше в игре - как внушение или как прямое принуждение.

Взрослый в этом психологическом возрасте абсолютно органичен и столь же эгоцентричен.

Это существенно для понимания отношений в семьях подростков, где родители любят друг друга.

Любимые, мы часто рефлекторно «впадаем в детство», обнаруживаем эти «дошестилетние» свойства. Нас тогда невозможно не любить! Но и вытерпеть очень трудно!

Родители, пребывающие в этом психологическом возрасте спонтанности, творчеству детей способствуют.

Мешать они могут только непоследовательностью претензий и поддерживая эгоцентрическую неадаптивность.

Возраст до 10 лет. Возраст абсолютного догматизма

Возраст до 10 лет отличается:

- абсолютным доверием к старшим, к авторитетам, крайним догматизмом /(+++) - в первой части третьей графы/,

- независимостью от сверстников /партнерство возможно только как осуществление задания авторитетного старшего, общего для партнеров/,

— блокированием от сознания всего, что осваивается интуитивно.

В этом психологическом возрасте хорошо репродуцируют чужое, поддерживаемое авторитетами.

И родители, и дети этого «послушного» психологического возраста старательно выполняют задачу, поставленную авторитетом. Охотно обучаются, накапливают сведения и навыки.

Но и те, и другие подавляют в себе и сотрудниках всякую спонтанность. Новизны и творчества пугаются.

Педагогу с ними «нет хлопот». Но они идеальные имитаторы!

При постановке творческих задач они стараются изо всех сил, и искренне не понимают, чего от них хотят.

Это возраст, когда игнорируют все индивидуальное, когда дисциплинированно стараются подавить эмоциональность. Задержка в этом возрасте обусловливает психосоматические болезни.

Возраст до 12 лет. Догматик, разочаровывается в носителях догм

Возраст до 12 лет отличается:

— разочарованием в старших, в авторитетах;

— абсолютным авторитетом становится группа сверстников и ее лидеры, теперь подросток говорит «мы» /(+++) - во второй части третьей графы/.

Он догматик, разочаровавшийся в носителях догм.

— Это возраст чрезвычайной сознательной активности /(+++) - во второй части четвертой графы/.

Все слабости предшествующего возраста он сохраняет.

Казалось бы, он уходит из-под власти авторитета старших. Но его поведенческая «свобода» носит не содержательный, не творческий характер, а является демонстративной, протестной, негативистичной. Чаще эта «свобода» его самого только еще больше стесняет.

В этом возрасте человек чрезвычайно открыт влиянию его группы и ее лидеров.

Он невосприимчив к приказу, если это не прямое насилие.

Управляемый авторитетными лидерами его группы, он, протестуя против всего, предлагаемого в области идей прежними авторитетами, может невольно совершать бессодержательные для себя, но социально значимые и с общественной точки зрения творческие поступки.

Зато в силу активности этого возраста здесь достаточно мотивации для изобретательства предметного характера.

Это существенно потому, что наглядно поставленные задачи в этом возрасте очень активно и часто оригинально практически разрешаются.

В группе сверстников все друг друга побуждают к скепсису, к протесту против всего и вся, кроме принятого группой.

Взрослые могут стать участниками его группы на общих основаниях и, если умеют, могут сделаться ее лидерами.

Взрослые этого психологического возраста склонны к действию, к активности. К тому же они побуждают и детей.

Их высокая социальная активность сочетается с игнорированием собственных мотивов (чувств). Они эмоционально безграмотны и воинственны.

Вольно или невольно они подавляют интерес к незапрограммированному, спонтанному и у детей.

Дети более старшего психологического возраста ощущают себя отвергаемыми такими взрослыми. Уверены, что эти додвенадцатилетние взрослые их специально активно подавляют. Такие дети тогда отказываются от контактов с этими взрослыми или ведут себя истерически.

Такие родители таких детей невольно побуждают к антисоциальным формам самоутверждения.

Перед проблемами таких детей взрослые этого психологического возраста беспомощны.

Возраст до 14 лет. Догматик, разочаровавшийся во всех догмах

Возраст до 14 лет - возраст полного одиночества /(-), (-) - в третьей графе/.

Догматик разочаровался во всех известных ему догмах!

Утрачены основные отправные ориентиры для действия.

Действовать по своей инициативе и под свою ответственность он еще не умеет.

Осуществляется лихорадочный поиск разрешающих и оправдывающих его поведение оснований для поступка. Оснований для отношений, для жизни и бытия вообще... Начинается поиск Смысла жизни.

Этот догматик оснований ищет в далеком от привычного, родного. В том, что кажется новым, но рождено не им.

Не зная того, он ищет оснований, избавляющих его от ответственности за поступок.

Принимаемые на время принципы он как новые истины навязывает тем, к кому привязан.

Отказ от этих его, с вами не согласовываемых принципов он принимает за предательство.

Превращая в своих глазах весь мир в отступников. Обижаясь на всех и ото всех отказываясь. Вне этого своего поиска основополагающих идей никого не заметив, и, в действительности никого не понимая, он ощущает, что «никто не понимает его»!

Прежде покинувший старших, теперь он покидает и сверстников, оставаясь наедине со своим поиском оправдывающей догмы, разрешающей ему жизнь.

Но, не находя оправданий для бытия, его «логика» сам этот поиск оправданий под сомнение не ставит?/! Она (его «логика») есть его последняя догма, последнее прибежище. Отказаться от нее для него значит сойти с ума! В этом потаенном страхе сумасшествия он за нее и держится. Не замечая, что разум, не служащий жизни, сам и есть безумие.

Не находя «смысла» ни в чем, не найдя его и в жизни, его «разум» требует отказа от всего, что «бессмысленно», и от жизни!

Раб своей последней догмы, он совсем уж нелогично забывает, что отсутствие смысла в чем-то еще не означает, что смысл есть в отказе от этого бессмысленного чего-то. Что, если нет смысла в жизни, это вовсе не значит, будто он есть в смерти!

Его бессмысленная «логика» требует отказа от всего!

И, тем не менее, это возраст личностного становления. Противоречия идеи и бытия, Духа и Тела. Он чреват отказом от мира или... будущим!

Взрослые, остановившиеся в этом возрасте, оправдывают свое существование часто случайным для них высоким мотивом. Ему они подчиняют свое сознательное поведение. Им освобождают себя от всяких обязательств перед реальными людьми.

Если такого высокого оправдания им не подвернулось, они ощущают себя отступниками из-за того, что живут, любят и дружат^[179].

Подростки протестуют и доказывают бессмысленность существования, не догадываясь, что сами втайне надеются на то, что их... убедят в противном.

Втайне они, как и все живое, хотят выявить и утвердить собственную оригинальность и... хотят жить!

Это тайное желание жить,

- отвергаемая и напирающая сексуальность,

- страх ответственных решений и поступков,

- поиск идеологических оснований для бытия и своей дальнейшей жизни,

- одиночество и

- стремление к оригинальности, побуждающее интерес к миру идей,

- все вместе есть то внутреннее противоречие, которое открывает подростка поддержке^[180].

Открывает лазейку для инициативы и творчества, то есть для перехода в следующую возрастную группу - в юность.

Как только подросток на свои вопросы «нашел ответ» он остановился.

Последовательный он аскетично следует догме, не замечая ни себя, ни других.

Догма освобождает его от «химеры» называемой состраданием.

Непоследовательный - требует аскетизма от других и разочаровывается в мире.

Пока подросток не нашел ответа, он находится в тревожной ситуации поиска, открыт развитию.

Этому помогает отношение непременного уважения к его ситуации и непременного убедительного скепсиса в отношении любых его выводов.

Если идеей, определяющей его жизнь, он выбирает идею творчества, она находит благодатную почву, становясь клапаном, для реализации всего его подавляемого потенциала. И тоже становится путем перехода в следующий возраст.

В группе люди этого возраста сознательно охотно решают любые теоретические задачи, неосознанно напрягают друг друга сексуально и по другим эмоциональным причинам.

Дефицит эмоциональных и физических контактов делает актуальными всяческие игры с взаимным прикосновением, например, обучение массажу.

Юность - потрясение открытием реальности

Юность - возраст прекращения имитации, как проявления и условия задержки развития.

Появляется осознанный интерес к собственному существованию, к интуиции, к миру ощущений в их зависимости от переживаемых событий внешнего мира.

Возвращается интерес к людям, но уже наполненный осознанным сочувствием их мотивации.

Человек гораздо эффективнее пользуется заботой этого мира. Любые задачи решает действительно творчески. В отношениях со всеми партнерствует.

Группы становятся действительными коллективами, объединенными общностью интереса к индивидуальнейшему в каждом, общностью выбранных целей. Резко возрастает эффективность таких групп для каждого.

Зрелость. «Я знаю, что я ничего не знаю»

Зрелость - возраст обыденной и более оснащенной открытости опыту, когда новизна уже - менее неожиданна, более привычна.

Этот возраст в наших группах являлся скорее целью, чем реальностью.

  Факторы, благоприятствующие динамике нравственного чувства

Изменение актуальной ситуации подростка и взрослого,

- противоречивость установок разных авторитетных воспитателей в прошлом и разных установок одного и того же человека,

- смена норм и ценностей у авторитетных представителей «прошлых» групп и иное понимание их ценностей,

- смена значимой группы,

- просто противоречивость отношений людей обусловливает вольное и невольное столкновение и соподчинение различных нравственных установок, становится основой развития нравственного чувства^[181], делает его доступным влиянию других людей, создает условия для психологического роста.

Если на всех фазах инфантилизма от 6-10 лет до 13-14 включительно имитатор стеснил себя и стесняет всех, побуждая внутренне зависимых людей к остановке психологического роста, то на фазах роста человек поддерживает развитие и творчество каждого другого.

Особенно это наглядно в самых творческих возрастах: «дошестилетнем», в периоде юности и зрелости.

Заразить можно только тем, что имеешь!

Преимущества диагностики и самодиагностики психологического возраста

Как теперь ясно, нашими партнерами по работе были не только подросток, или группа подростков, но и, по возможности, его родители и их группа, и группа преподавателей - участников программы.

Наши задачи во всех этих группах заключались в том, чтобы:

- повысить устойчивость подростка по отношению к стесняющим его инициативу и творчество условиям, и по возможности

- обеспечить творческую атмосферу в названных группах.

Понимание возраста психологического развития ребенка помогало найти адекватные средства работы с ним.

Диагностика и самодиагностика психологического возраста участников всех этих групп тоже давала и облегчала возможность:

- подобрать адекватные средства работы,

- обнаруживать, понимать суть и причины психологической ограниченности тех, кто вольно, а чаще невольно мешал сотрудничеству, и

- способствовать налаживанию отношений между участниками сходного или различного психологического возраста изо всех трех групп;

- выявлять, понимать суть и причины психологической ограниченности, стесняющей творчество, и

- в ряде случаев преодолевать эту ограниченность.

Случаи, когда родители пребывали в более младшем психологическом возрасте, чем их дети, не были редкостью.

Особенно часто это было при переходе детей в подростковые фазы развития.

Например, ребенок достиг психологического возраста разочарования в носителях догм /11-12 лет/, а родители остались в додесятилетнем возрасте абсолютного догматизма.

Ребенок в возрасте подросткового одиночества /13-14 лет/, а родители похлопывают его по плечу, говорят «мы». И пытаются убеждать его ссылками на мнения «коллектива» своих или его сверстников /аргументация возраста 11-12 лет/.

Стремление участников всех групп к сотрудничеству,

- вооруженное умением адекватно использовать возрастные особенности подростка для поддержки его развития, свободы и творчества,

- оснащенное умением нейтрализовать или использовать особенности инфантилизма в группах взрослых, от которых ребенок зависел,

- вместе с уважительной поддержкой этого общего стремления и детей и взрослых открыться росту и творчеству, стали залогом эффективности нашей работы!

ПРИНЦИПЫ ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОЙ РАБОТЫ С ОДАРЕННЫМИ ПОДРОСТКАМИ

Отсутствие болезни и больного в программе «Гадкий утенок» в действительности снимает вопрос о терапии. Но я не стал изобретать нового термина для обозначения психотерапевта.

Психотерапией же здесь я условно буду называть весь комплекс средств, используемых для решения излагаемых задач с участием психотерапевта, и процесс, в котором эти средства используются.

1. Психотерапевт не может изменить мир!

Психотерапевт не может изменить мир, обстоятельства человека, который обратился к психотерапевту за помощью (здесь и далее «сотрудника»).

В нашей работе сотрудниками были: подросток, родитель подростка, педагог, работающий с подростком.

Психотерапевт не может изменить сотрудника!

Иными словами, внешний и внутренний мир, обстоятельства сотрудника и он сам - принимаются как данность, как условие задачи.

Эта данность ни плохая, ни хорошая, она просто есть.

Психотерапевт не ставит задачи менять обстоятельства сотрудника, не ставит задачи менять его самого.

Менять обстоятельства жизни, когда это необходимо и возможно, - компетенция самого сотрудника.

Психотерапевт как опытный технолог отношений человека с собой и с миром может только способствовать повышению продуктивности сотрудника.

Психотерапевт не пытается менять личность сотрудника. И не только потому, что это - неблагодарная задача, но, во-первых, потому, что посягательство на суверенитет любой личности я ощущаю безнравственным и недопустимым!

2. Лобная кора и причины дезадаптации здорового человека

Адаптационные возможности человека со здоровым мозгом (сохранной лобной корой) в любых совместимых с жизнью условиях практически не ограничены.

Дезадаптация - следствие попыток человека осваивать несуществующий мир, несуществующими силами и негодными средствами.

Дезадаптированный человек пытается воздействовать на вымышленный, чаще вчера бывший или схематично упрощенный мир^[182].

Он ставит цели, достижение которых его не удовлетворит. Так как эти цели вытекают из вымышленных, не существующих у этого живого человека нужд.

Такие придуманные нужды могли бы быть, порой, даже считаются человеком обязательными, достойными, но у него их нет! Реально они не выработаны.

Поэтому и поведение, и средства, которыми пользуется плохо адаптирующийся человек, либо, отражая его реальные нужды, не соответствует его осознанным намерениям, либо, наоборот, соответствуя осознанным намерениям, не выражают его живых нужд. В обоих случаях они (поведение и средства) противоречиво организованы, плохо эмоционально, интуитивно обеспечены и, поэтому недостаточно соответствуют реальным обстоятельствам.

Таким образом, дезадаптация и отсутствие перспективы адаптироваться, нормально осуществлять себя в реальных обстоятельствах - следствие дезориентировки в себе (своих мотивах), в обстоятельствах и в способах собственной деятельности.

Адекватная, практическая, не на словах коррекция ориентировки, в себе, обстоятельствах и поведении превращает адаптацию в техническую или интуитивно решаемую человеком задачу.

3. Активность - непременный принцип этого подхода

Психотерапевт - только тогда психотерапевт, когда полезен, когда помогает движению, развитию, большему проникновению в реальность тех, кто с ним сотрудничает.

Я ставлю задачу: не с болезнью бороться, но поддерживать здоровье. Выявлять, мобилизовать заброшенные ресурсы, которые сделают болезнь несущественной. Тогда болезнь перестает вызывать усиливающее ее эмоциональное реагирование-подкрепление^[183], лишается своего приспособительного смысла. Рассыпается в основе.

Лозунг: «Не выдергивать по весне всю прошлогоднюю рыжую траву, а поддерживать молодую, зеленую. Прошлогодняя превратится в перегной сама».

4. Зрелый человек доверяет людям - здоров

Я считаю, что психологически, нравственно зрелый человек, как и открытый опыту, развивающийся ребенок, подросток доверяет людям.

Он свободен, не стеснен в отношениях с ними (в быту, в семье, на работе, в учебе - везде).

Его конфликты обычно - необходимые, продуктивные столкновения по делу. Они не бывают способом самоутверждаться за счет других, не становятся борьбой за абстрактную идею, чуждую интересам реальных живых людей^[184].

Зрелый человек признает право других иметь и отстаивать иное мнение, даже противоречащее его интересам. «Я ненавижу то, что вы говорите, но я готов отдать жизнь за то, чтобы вы имели возможность это говорить!» (Вольтер) - лучше не выразишь это, нравственно зрелое отношение к своему миру.

Такой подход бережет от обид не только на сторонников, но и на противников. Он не обижает, так как по-человечески понятен и тем и другим. Признание себя и другого бережет от взаимной личностной агрессии. Оно становится профилактикой неврозов и психосоматических расстройств.

Нравственно зрелый человек - здоров.

5. Незрелый взрослый. Его неразрешимый конфликт с миром и его болезнь

Инфантильный, незрелый человек с его «комплексом различия» людям не доверяет.

В отношениях пристраивается к ним не вровень, а «снизу» или «сверху».

«Сверху» - в судейско-воспитательскую роль благодетеля, выступающего не как частное лицо, но от имени справедливости. Ему все должны.

«Снизу» - в потребительскую роль дитяти, ждущего ото всех опеки, на всех обиженного за неласковость. Такой человек - всегда не свободен, болен.

Конфликты его оказываются обидной дракой за самоутверждение по принципу: «Я умный - ты дурак, ты умный - я дурак!». Они не вытекают из практической необходимости, «не по делу», унижают и себя и других.

Такие конфликты, как известно, неразрешимы. Даже прекращаясь внешне, они остаются в скрытой форме гетеро и аутоагрессии. Рождают либо новые конфликты, либо болезни «на нервной почве».

Нравственно незрелый человек болен.

6. Эмоциональный контакт - инструмент ориентировки в мире людей

Инструментом, осуществляющим связь между чувствами двух людей, при помощи которого общественные нравственные стереотипы присваиваются отдельным человеком и, с помощью которого формируется, развивается, меняется нравственное чувство, инструментом, благодаря которому человек ориентируется в мире чувств других людей, таким инструментом включения человека в человеческую среду является эмоциональный контакт.

Общение в этом контексте - есть ни что иное, как беспрерывный эмоциональный диалог.

«Человек - животное, обособляющееся в обществе» (К. Маркс).

Становясь людьми, мы не перестаем быть животными -стайными животными.

Я не буду здесь рассказывать о «врожденных масках эмоций», о наших безусловных (тоже врожденных) рефлексах на эти маски других животных и людей - эмоциональных рефлексах (Дарвин)^[185].

Напомню только, что в стае настороженность одного животного передается всем другим (заражает).

Эмоция одного человека передается другим окружающим, заражает, особенно тех, чьих эмоциональных интересов она касается.

Мы «заражаем» своими чувствами других и сами «заражаемся» их чувствами. Чувствуем состояние другого и на безусловнорефлекторном эмоциональном уровне эти чувства разделяем и «навязываем» свои.

7. Мы можем не сознавать сваи чувства!

Другой вопрос - насколько мы этими ощущаемыми «чужими» и своими (что здесь - одно и то же) чувствами руководствуемся в организации нашего поведения?

Насколько знаем о существовании этих чувств вообще? И как ясно осознаем их в каждый конкретный момент?

Будем ли мы строить поведение, реализуя эти чувства? Или будем черпать силы в их подавлении?

От такого выбора зависят и наша энергетика, и здоровье, и органичность, подлинность проявлений и реакций на нас других людей. От того, как мы относимся к своим чувствам, зависит наше обаяние, место среди людей!

Парадокс иногда в том, что абсолютно «закрытые» люди (действующие вопреки чувству) и абсолютно «открытые» (не прячущие первых, «не играных» чувств) окружающих настораживают почти одинаково.

Первые трудны открытым людям.

Вторые воспринимаются угрозой закрытым.

Это ни плохо, ни хорошо, это - факт.

8. Наша чуткость или черствость зависит

не от чувствительности, но от умения замечать чувства!

Чуткий человек или черствый, по моему мнению, зависит не от способности к непосредственному сочувствию (эта общая способность живых людей есть у всех, и у всех нас примерно одинакова, как одинакова способность слышать и видеть, ее вариациями тут можно пренебречь).

Чуткий человек или черствый зависит не от способности к непосредственному сочувствию, но от умения сориентироваться в собственных чувствах, актуализировать их, придать им значение!

Не чуткий - не чуток, равнодушен к себе.

Чуткий - внимателен к себе, тогда и к другим.

Невнимательный к себе человек - либо без задержек реализует чувства (не тогда, не там, но привычным для себя образом), либо «копит» требующие выражения чувства, превращая их в телесные болезни.

Внимательный к себе человек осуществляет свои чувства точно и вовремя. Он сознательно выражает их в деятельности и тратит к обоюдной выгоде энергию эмоций на других в эмоциональном диалоге.

9. Откликается, как кликнешь - закон эмоциональных отношений

«Откликается, как кликнешь!» - в эмоциональном диалоге у этого правила нет исключений.

Эмоция, посланная в мир, возвращается многократно усиленной соответствующим откликом на нее всех, кого она касается.

10. Безбожное стремление манипулировать своими чувствами!

В силу нашего отношения к чувствам, в невыгодном положении оказываются как приятные, так и неприятные чувства, как добрые, так и злые!

Приятные, добрые чувства - мы пытаемся удержать, и быстро расходуем. Выражаем, размениваем на мелочи, «выпускаем пар на свистки».

Ждем от других в ответ на нашу демонстрацию доброты ответа содержательной благодарной заботой о нас.

А получаем либо такую же пустую демонстрацию, либо ничего, а чаще раздраженное недоумение нашими необеспеченными претензиями.

К сожалению, некоторые на этих своих ошибках не учатся, но обижаются на «несправедливость» ответа.

Неприятные, «злые» чувства мы пытаемся скрыть, отогнать, подавить - в результате накапливаем. Невольно напрягаем ими окружающих.

Получаем в ответ соответствующий агрессивный заряд.

Обижаемся на «несправедливость» ответа: мы же верили, что свою агрессию подавили и ничем не обнаружили.

Создаем себе представление о мире, как о недобром. И, оклеветав его в своих глазах, заряжаемся новой порцией злобы, которую снова подавляем, и так далее...

При таком неблагоговейном, неуважительном подходе к чувствам своим и чужим мы легче сохраняем взаимную и аутоагрессию.

11. Другой человек - залог возможности нашего существования

Потребность в эмоциональном контакте у нас врожденная.

Но и первая приобретенная человеческая потребность у нас - это потребность в другом человеке. Не потребительская, как у домашней собаки, а потребность, чтобы другой был.

Другой человек - наша среда - условие - залог возможности нашего существования.

Потребность в другом человеке приводит к формированию потребности быть другому нужным, потребности в заботе о другом^[186].

12. Только любя, мы становимся людьми (о потребности в другом человеке и ее недосформированности)

Так же, как в детских болезнях, мы осваиваем природную среду, делая ее объектом своей потребности, так и в отношении с первыми людьми, от которых мы зависим (мама, отец, воспитатель, товарищи по играм), мы приобретаем потребность в людях, в их отношениях, укладах, правилах нравственности как в условиях нашего существования.

Не сформировав среди людей этих потребностей (в людях, в их выгоде, их благополучии, в оберегании их нравов, устоев), мы остаемся среди людей несориентированными, неприспособленными, без перспективы приспособиться.

Чуждые интересам других, мы остаемся не включенными в человеческую среду, не сделавшими ее своей, дрессированными «Маугли».

Не сформировав потребностей в людях (в этом главном условии нашего существования), мы остаемся, как если бы ребенок, привыкший «дышать» через пуповину, не сформировал потребность в воздухе, - задыхаемся среди чужих нам людей, остаемся волками в человечьей стае.

Дефект формирования потребностей в заботе о других -оборачивается дефектом нравственного чувства, неприспособленностью.

13. Не доверяя любви (о трудностях осознания специфически человеческих потребностей)

Чаще же, по-моему, мы имеем дело:

- с недостаточным осознанием этих потребностей,

- с неумением их реализовать, иными словами - с непониманием себя как человека, то есть того, кто нуждается в удобстве другого.

Дефект осознания потребностей в других людях - следствие, во-первых, того, что формируются эти потребности уже в досознательном детстве. Связанные с ними чувства тоже возникают раньше, чем формируется самосознание. И потребности и чувства есть, а их названий еще нет. Названий для наших потребностей часто нет и у воспитателей ребенка, которые говорят, что он «должен быть» добрым, а не знают и не умеют обнаружить ребенку, что тот уже давно добр. Не верящие в собственную человечность воспитатели побуждают ребенка демонстрировать наличие человеческих свойств, a не находить их в себе и учиться осуществлять имеющиеся (см. пункт 15).

В этом первая причина, по которой эти главные регуляторы человеческого переживания и поведения, как и все первичные чувства, плохо осознаются. Они незаметны, как воздух или как мама.

С другой стороны, мы привыкли понимать потребности, как нужду взять, отнять, присвоить.

Труднее понимать потребности в условиях существования, которые надо сберечь, создать, сохранить, иногда, кажется, без всякого резона для себя.

Сохранить планету, зелень, воздух на ней, волков и вирусы, других людей с их противоречащими нашим интересами.

Осознать, что без оппонента нет меня, - труднее, чем понять выгоду устранить оппонента.

14. Воюя с самими собой

Сформировав, но, не умея реализовать наших специфически человеческих потребностей, потребностей человека как части Рода человеческого, мы среди людей оказываемся в постоянной войне, защите и нападении на свою родню, на другого человека.

Воюя с себе подобными, когда потребность в их благополучии у нас сформирована, но не осознана, не понята (это чаще и бывает!), мы сечем самих себя ради придуманных второстепенных выгод. Воюем с собой, как частью человеческой общности, вытесняем определяющую нас нужду. Воюем с человеком в себе.

Тогда мы и начинаем бояться себе подобных. Боимся, что «Homo hominis lupus est!».

15. Сознание — комплекс социально значимых деятельностей

Если понимать сознание как комплекс наших деятельностей, существенных для растящих, формирующих нас людей, для людей, которых мы выбирали в значимые для нас, то станет ясным, что в нашем непонимании самих себя как людей играетроль еще и отсутствие общественного интереса к мотивам отдельного человека (ведь всем нам важны действия!).

Следствием оказывается и отсутствие достаточных знаний о принципиальной структуре этих мотивов (см. пункт 13).

Это опять иллюстрация того, как страх человеческого эгоизма мешает нам создать, осознать и освоить себя в качестве людей.

16. Эмоциональный диалог

Врожденная потребность в эмоциональном контакте и приобретенные потребности в другом человеке делают нашу жизнь, общение беспрерывным эмоциональным диалогом, всегдашней зависимостью от реальных, прошлых и будущих людей.

Без этой зависимости мы среди людей погибли бы, как в природе без иммунитета.

Умение осуществлять этот эмоциональный диалог, умение отвечать за его последствия для себя и других обусловливает нашу способность к адаптации.

С другой стороны, учет особенностей этого диалога помогает решению психотерапевтических, педагогических задач.

17. Эмоциональный контакт и дистанция

Эмоциональный контакт - это динамическая эмоциональная дистанция.

Понимание потребности в другом человеке не как потребности потребить (уничтожить), а как потребности поддержать, быть нужным, полезным (сберечь), понимание потребности в другом человеке как потребности сберечь обусловливает и отношение к контакту - дистанции.

Мы часто сталкиваемся с тем, что в эмоциональном контакте люди пытаются сберечь от избыточной чужой активности себя.

Мы бережем «свою зону» от чужих посягательств. Тогда другой, веря в добросовестность и безопасность для нас своих намерений, не понимает и не принимает нашей настороженности. Чтобы доказать ошибочность нашей недоверчивости, усиливает свою активность по отношению к нам, чем пугает нас еще больше. И, не добившись нашего приятия, уходит обиженный на наше высокомерие.

В иных случаях мы сами беспардонно рвемся сократить дистанцию, лезем в мир другого (нас не звавшего), похлопываем его по плечу и говорим «мы», не замечая при этом, что самих-то себя по-прежнему стараемся обезопасить от таких же неделикатных чужих поползновений.

В итоге и мы и другие остаемся настороженными, нередко даже обиженными.

Когда же другой становится предметом нашей действительной заботы - нашей целью, мы тоже держим дистанцию. Но теперь с совсем другой мотивацией.

Мы стремимся оберечь другого от себя! Оберегаем от нашей беспардонности!

Хотим сберечь его свободу, его инициативу. Внимательны к результатам своих дел и к партнеру. Заранее обеспечиваем другому нашу осторожность и расположение. Предоставляем сокращать дистанцию с нами ему.

Без нужды в этом конкретном человеке, в его свободе, не добиваемся и его интереса к себе!

Тогда другой ощущает наше избирательное, уважительное внимание к нему. Совсем не обязательно расположенность, но никогда не пренебрежение.

У другого пропадает необходимость защищаться от нашей беспардонности и самоутверждаться за наш счет. Он решает в отношении нас практические задачи. В свою очередь видит нас, не затуманенный задетостыо самолюбия. Чувствуя, что мы держим дистанцию ради него, партнер интуитивно благодарен и чаще тоже бережен с нами.

Если в первом случае (самообороны) и тот, кто из желания самоутвердиться рвется сократить дистанцию, и тот, кто обороняется от посягательств другого подойти к нему ближе, чем ему надо, - оба рвутся избежать друг друга. Оба испытывают тайную или явную агрессию друг к другу. То во втором случае (сохранения дистанции из заботы о другом) оба находятся чуть дальше, чем хотят. Между ними преобладают силы притяжения и симпатии. Они осторожно, часто неодолимо сближаются.

При таком подходе мы бережем от себя самых близких -маму, жену, мужа, детей. Бережем суверенитет другой личности - ученика, пациента, воспитанника, сотрудника.

Защищенными оказываемся и мы. Но защищенность эта никого не напрягает, напротив, удобна всем!

18. Наша открытость - условие открытости другого

В психотерапевтическом, педагогическом процессе мы тогда предлагаем не свою «правоту» вместо «неправоты» сотрудника, но свой интерес к нему, свою готовность, оставаясь самими собой, в общении с ним становиться кем-то иным, меняться^[187]. Реализуем свою готовность сотрудничать, свое удивление новым и свой... профессионализм.

Тогда, понимая, что другой себе не враг, мы не побуждаем его защищаться от наших оценок, не подавляем странной для нас, его инициативы, не мешаем сотруднику оставаться «открытым опыту».

19. Педагогические меры, побуждающие

незрелого человека остановиться в развитии

Из предыдущего раздела понятно, что выбравший открытость опыту человек себя как самоценную персону под сомнение не ставит, и относит оценку на счет своих действий.

Это помогает открытому человеку совершенствовать свои навыки. Не мешает расти и ему самому.

Растет и его оценка себя и других (см. рис. 6).

Выбравший позу, остановку в развитии, непременно переносит оценку со своих действий на счет самого себя - своих определяющих его самобытность свойств.

«Двойка» для него не оценка действий, а утверждение, что он двоечник, что быть двоечником - его свойство и у него нет перспектив.

Оценка для него - утверждение его несостоятельности, непризнание его как персоны, а не помощь ему. Согласиться с так воспринятой оценкой означает согласиться со своей безнадежностью.

Поэтому так воспринявший оценку протестует, обесценивает оценивающего и тем сохраняет осознанное ощущение, что он «хороший», то есть вправе претендовать на награду, и для него не все потеряно.

Беда, что втайне он верит оценивающему! И теперь даже взглянуть на свои дела (и возможности) боится - он предчувствует крах самооценки.

Таким образом, становится понятным, что попытки оценивать человека (а не его действия) побуждают не к использованию оценки в качестве инструмента освоения нового, но к самозащите.

Обычно так оцениваемый обесценивает не только оценку, но, во-первых, того, кто его так оценивает. Обесценив в своих глазах другого, а с ним и всех похожих на того людей, и так отказавшись от разрушительной для себя информации, уязвленный человек сохраняет и усиливает у себя иллюзию успеха и достаточной состоятельности.

Оценивая человека, а не его дела, мы невольно тормозим его развитие в пору, когда он еще зависим от нас.

20. Человек, который побуждает другого остановиться в развитии

О том, какой педагог, воспитатель, психотерапевт станет оценивать ребенка, а не его дела, какой человек - мужчина ли, женщина, родитель, супруг, товарищ, даже влюбленный - испытывает удовлетворение, обесценив другого, мы уже говорили^[188].

Открытый опыту уверенный в себе ощущающий себя состоятельным педагог, когда ему трудно с учеником, любую неудачу отнесет на свой счет. Он научится работать с ребенком эффективнее. Ему нет резона верить самому и внушать ребенку, что тот бездарь. Открытого человека это не удовлетворит.

Уверенного в себе мужчину не удовлетворит унизить живущую с ним женщину. Жить с униженной - себя унижать и рожать заведомо униженных детей.

Уверенную в себе женщину не удовлетворит опозорить в своих и в его глазах мужа. Для нее «полить его помоями» -себя же запачкать.

Уверенных в себе родителей не удовлетворит унижать, третировать, подминать под себя ребенка. Это для них - самоуничтожение и лишение себя будущего.

Открытый опыту, чувствующий себя самобытным, доверяющий себе человек поддерживает другого, ощущаемого им равным человека, не оценивает его, не мешает оставаться особым, открытым.

В самоутверждении ценой унижения другого нуждается только человек с тайным или явным чувством малоценности^[189].

Понятно, что остановившийся в развитии, закрытый от своего же опыта, неуверенный в себе человек, например, воспитатель, ощущая свою несостоятельность с учеником, чтобы сохранить сознательную самооценку (как и всегда прежде в неудачах) на достаточном уровне, вынужден по привычке самоутверждаться за счет ученика, обесценивать его.

Уверяя себя в неспособности ученика, вдалбливая ощущение бестолковости подопечному, убеждая и его и себя в невозможности что-либо изменить, такой воспитатель как бы оправдывается перед учеником и перед собой за свою неудачу.

В ответ, чтобы сохранить лицо, ученик делает то же, что его наставник: отвергает воспитателя, как воспитателя. Но при этом отказывается и от нового. Закрывается. Останавливается в развитии.

Не уважающий себя мужчина, обесценив желанную женщину, останавливает ее знакомство с ним, с его миром. Рвет ее связь с собой. На деле прерывает диалог с ней. Сохраняя иллюзию собственной мужественности, фактически отказывается от женщины.

Инфантильная, в тайне растерянная в этом мире женщина, доказав мужчине, что он никто и не мужчина, сохраняет свои иллюзии о себе.

Но ни она, ни он теперь за целую жизнь ничего нового хорошего друг о друге, о жизни не узнают. Не будут они готовы и к открытию самобытности, талантливости их ребенка. Закроют и его.

21. Перекрестное подавление

Примером подавления инициативы, насильственной задержки развития может быть то, что мы, закрытые от опыта, проделываем в семье с любимым ребенком.

Представим, что такой не любящий, а оценивающий себя и других папа при встрече «говорит» маме: «Я тебя люблю!».

Это тогда означает, что в маме ему нравятся определенные достоинства, которые он хотел бы использовать себе во благо и за которые готов остальные, неполезные ему свойства, обычно принимаемые за недостатки, потерпеть.

Мама, как ожидается, должна быть ему благодарна за любовь к достоинствам и за терпимость (скрываемую нелюбовь) к недостаткам. Уж и на том спасибо, что любовью он считает это потребительское отношение к ней, а не совершенную ненависть - «стань такой, как я хочу - я же люблю тебя!».

Папа оценил маму!

Такая же «расчетливая» мама при встрече «говорит» папе на свой манер то же самое: «Я тебя люблю».

Это должно значить, что ей нравится его любовь и все, что эта любовь ей сулит. За такие посулы женщина готова терпеть факт существования мужчины. «Если я тебя придумала, то ради моей любви, откажись от себя, забудь себя (такой ты мне ненавистен или, в лучшем случае, малоинтересен) и стань таким, как я хочу, и каким ты быть не можешь, не хочешь, каким тебе быть неестественно».

Мама оценила папу!

В таких отношениях, где каждый из участников свое отношение ощущает любовью и подарком самопожертвования, а отношение партнера дозволенным, обязательным или вероломным посягательством на его свободу.... В таких отношениях, где оба, стараясь подладиться, стесняют себя и ждут того же (самостеснения) от другого... Где оба копят взаимный протест против давления и отстаивают свою (а не другого свободу)... В таких отношениях в семье рождается желанный ребенок.

Папа радуется, что ребенок похож... на папу.

Мама, что - на маму.

Каждый навязывает ребенку себя и терпит в нем другого.

Из лучших побуждений папа, который все незнакомое и неполезное ему в маме ощущает досадной помехой, теперь пугается маминых свойств в сыне (маминой беспечности или наоборот педантизма, маминой нелогичности или наоборот предсказуемости).

Папа оценил сына!

Мама боится папиных свойств в дочери (его эгоизма или наоборот бесхарактерности и пр.) и пытается затормозить их.

Мама оценила дочку.

Начинается перекрестное подавление тех самых свойств, которые более всего определяют характеры каждого из супругов.

Но эти определяющие свойства оказываются же и самыми «заразительными» для ребенка. Их он наследует и перенимает от папы и мамы невольно и в первую очередь.

Отец безразличием или неприятием подавляет в ребенке все непохожее на него мамино.

Мать - все непохожее на нее папино.

Ребенок, принимая сторону каждого из родителей, тормозит в себе свойства другого родителя - отказывается уже на уровне нравственного чувства от самобытно маминого и самобытно папиного, оставляя только безлико всеобщее.

Ребенок оценивает себя!

Иногда ребенок пытается отстаивать перед каждым из родителей свойства другого.

В такой борьбе он невольно отказывается от обоих реальных, нападающих на его папу и маму родителей. Обесценивает их оценку. Остается в чрезвычайном одиночестве.

Возможности комбинаций результатов для ребенка этого взаимного неприятия родителей - понятны (рисунок 7).

Ценящие, а не любящие ни себя, ни друг друга родители подавляют и самобытность ребенка. Побуждают его покупать внимание и любовь достоинствами. Отучают быть хозяином в своем доме, в жизни, оставляют служить, батрачить, быть рабом в чужом мире.

Надо вспомнить, что не умеющие любить, признавать непохожие, незнаемые свойства другого родители и собственных своих свойств стесняются.

Навязывают ребенку свои «достоинства», а глубинных своих свойств заставляют стыдиться.

Дальше ребенок попадает в окружение таких же, как и он «дрессированных» сверстников.

Такие же раздраженные собой учителя втискивают его в не по нему сшитые одежды стандартов.

Все мы вместе завершаем процесс его обезличивания, то есть деморализации.

Позже он то же самое проделывает со своими детьми.

Я специально излагал ситуацию в гротескно-схематизированной форме, чтобы сделать ее наглядной.

Отвергнувшие себя и друг друга в жизни папа и мама продолжают «драку» внутри ребенка. Его чувства и свойства, взятые у мамы, воюют с чувствами, взятыми от папы, а все вместе - против индивидуальных, личных его свойств, против его инициативы, творчества, самостроительства.

Как заразу, всю нашу досаду на себя и на мир, всю нелюбовь к себе и несчастливость, всю нашу недоброту обрушиваем мы ничем не сдерживаемой невольной агрессией на беззащитных от нас, доверяющих нам, только лишь начинающих жить людей. Еще до их рождения и самыми добрыми, искренними намерениями («заразить можно только тем, что имеешь», «яблоко от яблони ...») мы делаем все, чтобы обезопасить себя от всего непонятного в них. Будто нарочно препятствуем становлению характеров наших детей.

Выдумав и приписав всему молодому, новому, нашим детям пресловутый «Эдипов комплекс», мы сами боимся их, отвергаем их, рождая и в самом деле ответную агрессию.

Отвергнув себя, мы отвергаем детей, отказываемся от будущего.

Так, отказавшись от себя, воплощаем мы шиворот навыворот заповедь: «Возлюби ближнего своего, как самого себя!»

Только любя себя, мы в состоянии и умеем любить другого.

В этой связи не могу не напомнить еще один частый случай взаимного подавления.

22. Лидер и имитатор

Вспомните, как мы отличаем истинного лидера (открытого опыту человека) от имитатора (самоутверждающегося тайного или явного неудачника).

1. Истинный лидер^[190] (человек, утверждающийся результатами дел) отвечает за результаты руководимого им дела.

Имитатор (человек, утверждающийся снижением оценки других и мифотворчеством для себя о своих возможностях) отвечает за (добрые) намерения, за демонстрируемую суету.

2. Истинный лидер выявляет таланты ведомых им людей, радуется их успехам.

Имитатор выявляет свои таланты, рад своим успехам. Чужие таланты и успехи не замечает, обесценивает.

3. Истинный лидер незаметен. Организованное им дело делают и развивают его талантливые ведомые, иногда даже сетуя на его неучастие и ненужность. Его отсутствие (временное) не тормозит дело. Оно идет само.

Имитатор везде один, везде за всех.

Создается впечатление (и у него, и у окружающих, и у его подчиненных), что он один все на себе тащит (часто это почти так и есть), а все остальные лентяи, бездари, бездельники ничего не делают.

Действительно. Подавленные его активностью и обесценивающим отношением к ним подчиненные, на столько, на сколько те зависимы, функционируют на заторможенном, энергетически сниженном уровне^[191].

Это пример влияния человека, закрывшегося от опыта, остановившегося в развитии (здесь - руководителя), на эмоционально зависимого от него партнера (здесь - подчиненного).

23. Открывая себя, открываешь и их

Из такого понимания причин остановки в развитии вытекало и понимание средств эту остановку прекратить.

Для себя мы открываемся опыту, когда соглашаемся не клеветать на себя и на мир, решаемся не оценивать себя, а знакомиться с собой. Когда любовь к себе и интерес к себе включаются в разряд наших высших ценностей^[192].

В психологии общения, в психотерапии это приводит к выводу, что отказавшийся от самоотвергания, переделывания .своей природы родитель, воспитатель, педагог, психотерапевт перестают побуждать ребенка, воспитанника, студента, сотрудника и пациента к сопротивлению и отказу от развития. Открывая себя, открывают опыту и их.

Такой открытый родитель, педагог, воспитатель, психотерапевт, понимая, что партнер не враг себе, отказывается от попыток его переделать!

Он начинает интересоваться собой, своими проблемами, чувствами, актуальными нуждами. Естественно интересуется и умеет вчувствоваться в состояние, в заботы, нужды - в мир ребенка, сотрудника, партнера, воспитанника.

Тогда воспитанник, сотрудник, получив поддержку признанием и разбираясь в своих актуальных побуждениях, с этой поддержкой другим представителем человечества - родителем, психотерапевтом, воспитателем, психологом, перестает ломать, осуждать, подавлять себя. Начинает осваивать свой собственный опыт, который он годами игнорировал, но который у него есть (ведь все эти годы он жил, и следы этой жизни в нем). Он открывается своему знанию о мире, открывается фактам. Выбирает реалистические отношения с собой и с другими.

Эти принципы открывающего опыту отношения психотерапевта давно сформулированы К. Роджерсом.

Здесь я их изложу, как понимаю.

1. Быть подлинным, то есть отказаться от попыток переделать себя.

2. Отказаться от попыток переделать партнера.

3. Центрироваться на нем. Вчувствоваться в его мир. Это невозможно без принятия себя (п. 1). Интересоваться другим как собой.

Заключение

Я изложил основные принципы, которыми руководствовались психотерапевты при постановке задач, выборе стратегии и тактики нашего участия в программе.

Таким образом, главным объектом забот психотерапевтов стало нравственное чувство подростка и умение это чувство понимать, ответственно действовать в соответствии с ним, а, действуя вразрез, быть готовым к возникающим при этом трудностям.

Нашей задачей было выявление и приоткрывание для динамики тех осознаваемых нравственных направленностей, которые мешали творческому самораскрытию подростков.

Мы пытались поддержать установки, помогающие выражать себя в творчестве.

Для решения поставленных задач были использованы возможности эмоционального диалога, эмоционального контакта.

Учитывая особенности возрастной динамики нравственного чувства и стараясь максимально открыть подростка опыту, мы уделяли специальное внимание работе с родителями как с людьми, особо влияющими на нравственную динамику подростка.

Только открытый опыту человек не подавляет движения, развития другого. Мы пытались поддержать открытость опыту родителей. Использовали те же средства «эмоционального контакта» в группе родителей.

Группа преподавателей сложилась по преимуществу из открытых творческих людей. Эта открытость, подлинность поведения, сознательно поддерживалась лидерами и нормами группы.

Соответственно задаче были сформированы и группы подростков. В том же направлении осуществлялась и работа подросткового психотерапевта в подростковых группах.

* * *

Рискованное открытие подростками способа творчески открывать себя и мир, включение в эксперимент именуемый Род Человеческий, было нашей задачей и стало нашей практикой.

В качестве иллюстрации

В качестве иллюстрации позволю себе привести цитату из отчета «О занятиях со здоровыми, технически одаренными детьми» Ирины Николаевны Веревкиной - подросткового психотерапевта, проводившего эти занятия.

«В основном, это мальчики.

Цель занятий раскрепощение инициативы, выход за пределы распространенной тенденции «быть как все»^[193]. Разрушение стереотипа «меньше высовываться, спокойнее жить».

Целью также являлась... попытка соприкоснуться с неизвестностью, неопределенностью в себе, в мире^[194], расширение адаптационных возможностей ребят, научение не тратить время, энергию на преодоление ненужных препятствий^[195], на подавление дискомфорта, тревоги при столкновении с этими препятствиями.

«Гармоничная личность не имеет тенденции противопоставлять себя обществу. Не тратятся впустую силы на утверждение себя через ничего не значащие конфликты. Если говорить об идеале: нет распространенных в детстве, и особенно подростковом возрасте реакций активного и пассивного (не конструктивного) конфликта.

Все становится простым. Человек отдает себе отчет в том, что он делает. Понимает, что несет ответственность за это. Умеет заявить себя, исходя из своих реальных возможностей, инициативно найти эти возможности»^[196].

«Помочь ответить ребятам на их вопрос без вкладывания своего содержания ~ одна из основных задач занятий.

Перспектива осуществления желаний снимает тревогу, тоску, неуверенность в своих силах, ощущение одиночества».

«В основном, в группах преобладали дети либо с демонстративными, либо психастеническими чертами.

В каждой группе в процессе занятий выявились один - два человека “с проблемами”».

«Большинство ребят имеют родителей с высшим образованием.

«Заявиться» означает для них проявить непочтительность, неуважение к старшим. Им этого нельзя. Идти по накатанной колее ~ не хочется. Отсюда все проблемы этих ребят».

«Выявляется агрессивное отношение ко всему, что напоминает школу. Если встать в учительскую позицию, если есть учительские (поучающие) нотки в голосе - информация не принимается, или воспринимается как лживая...

Причины неприятия школьного учителя следующие:

1. Как правило, учителя хорошо видят то, чего не умеет ученик, указывают ему на это из лучших побуждений, при этом не видят того, что умеет делать только он один(!).

Хвалят за те дела, за которые можно было бы похвалить многих. Это бывает приятно, но не способствует доверительным отношениям.

2. Относятся к ученику сегодня, как относились вчера, неделю назад, год назад. А он, оказывается, изменился. Учитель не в состоянии заметить изменение в ученике. Ему некогда - большая нагрузка.

3. Закрытость учителя. Как правило, учитель сразу же требует слепого, уважительного отношения к нему (не всегда подкрепленного). Даже если заслуживает уважения (справедливостью, преданностью делу, знаниями), не раскрывает только этому ученику присущие черты. Значит, нет контакта, нет возможности приобщиться к его (учителя) опыту.

После пяти проведенных с ребятами занятий было назначено родительское собрание.

Пришло мало родителей, потом выяснилось, что большая группа ребят дома о собрании ничего не сказали, что свидетельствует о нежелании ребят «впускать» в свою внешкольную жизнь.

Здесь выплывают проблемы эмоционального контакта, доверия, взаимопонимания между родителями и детьми.

Сложилось впечатление, что родителей пригласили уж очень «родительские» дети (которые не могли не сделать этого).

Только единицы пришли по обоюдному решению своему и детей».

«Движению вперед мешает опека родителей, которая как красивая клетка, где тепло, хорошо кормят, можно даже ходить на прогулки, но не за пределы определенного места...^[197] Это дети, безусловно, любящие своих родителей, не желающие их огорчить. Для некоторых это равносильно предательству^[198]. В то же время всей душой стремятся на волю, где может быть и опасно, но хочется попробовать свои силы, встретиться с трудностями, от которых так заботливо оберегают их близкие^[199]'. Но, не столкнувшись с трудностями, не откроешь для себя ничего нового, своих возможностей»^[200].

О НЕЭФФЕКТИВНОСТИ «НАДЕЖНЫХ» ТЕХНИК

У каждого растущего психотерапевта бывали моменты, когда отлично наработанные терапевтические приемы до тошноты надоедали. Каждый помнит, как тягостно заставлять себя ими пользоваться и какое неуютное, похожее на чувство вины состояние испытываешь, когда отказываешься от этих наскучивших действий.

В психотерапии, на мой взгляд, действующим средством является жизнь психотерапевта, протекающая в отношениях с пациентом. И только при эффективности этой жизни работают те или иные технологии.

В связи с этим я хочу сказать несколько слов об отношении психотерапевта к своим средствам. Их привычности для него или новизне.

Новизна, если ее уже или еще не боишься, побуждает активность, инициативу, побуждает творчество.

Я это вспомнил к тому, что не только для пациента, но и для психотерапевта в их действиях должно сохраняться поле неизвестного, пространство побуждающей интерес, активность, творческую собранность, новизны.

Приемы, техники, стратегии, разработанные в деталях, когда заранее известно, что и в какой момент предстоит делать, или просто привычные для психотерапевта «надежные» технологии, создавая иллюзию обеспеченности средствами, перестают мобилизовать его самого. Напротив, успокаивая, «усыпляют», делают психотерапевта машинальным.

Невовлеченность психотерапевта, снижение захваченности процессом тут же сказывается на активности пациента, парализует последнего. Это непременно отражается на эффективности терапевтического взаимодействия.

По моему, психотерапевту полезно средства, в которых он понаторел, которые его успокаивают, где у него нет проблем, оставлять другим! Писать о них книжки, читать лекции, обучать коллег их использованию. Но работать только теми способами, которые для него новы и интересны. Тогда психотерапевт проблематичен, интересен себе, увлекателен для себя и эффективен в партнерстве с пациентом.

Такой подход к наработанным стратегиям и тактикам адекватен характерной для эффективного психотерапевта артистичности, адекватен нашему искусству устанавливать гибкий, хорошо контролируемый эмоциональный контакт, адекватен, наконец, всегдашнему стремлению психотерапевта к приключению.

Ведь отношения живого, изменчивого эмоционального контакта требуют всегдашней горизонтальной пристройки к партнеру в обоюдных психологических состояниях «дитя - дитя».

Наше не дающее покоя стремление к приключению оказывается непременным для беспрерывного поддержания себя именно в этой психологической позиции («дитя») - в беспрерывном состоянии конструктивно используемой, обостряющей восприятие жизни партнера тревоги!

О БЕРЕЖНОСТИ В ПСИХОТЕРАПИИ

(Из доклада на заседании Самарской ассоциации психотерапевтов и практикующих психологов в ноябре 2007 г.)

НАШИ ПАЦИЕНТЫ ОПАСНЫ САМИ СЕБЕ!

Наши пациенты опасны сами себе! Собственное их внимание к своей неосознаваемой жизни не сулит им ничего хорошего. Зато грозит их собственным осуждением, беспардонным стремлением переделать, сломать себя, перепоручить чужому вниманию и произволу. От этого любая попытка вмешаться в свою неведомую им жизнь, приблизиться к ней - «разобраться в себе», «понять себя»... оканчивается для них неудачей или, как по злому волшебству, приводит к результатам, прямо противоположным желаемым. Потому первая, на мой взгляд, задача психотерапевта помочь пациенту обеспечить себе безопасность от самого себя. Этим и диктуется тема сегодняшнего моего сообщения, обозначенная в названии.

ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

Хочу предварить наш разговор несколькими соображениями в качестве эпиграфа.

Первое. Я один такой умный!

Когда человек обнаруживает в своем внутреннем мире нечто, ему самому неведомое, и решается не испугаться неизвестности, а удивиться, он становится себе интересен.

Ему есть, что исследовать, что беречь.

Есть, что отстаивать и чем выбирать.

Есть, чем отличить себя от других людей.

И особенно важно, что в этом отличении и отстаивании себя ему не на кого надеяться. Ведь никто не знает его тайны!

Такое выбранное одиночество предельно мобилизует, рождает инициативу, ответственность - мощно мотивирует деятельность.

Уважая свою тайну - решившись признаться себе: «Я один такой умный!», человек делает потрясающее открытие, что тайна есть и у другого, что тот на свой манер тоже - «Один такой умный!».

В дальнейшем это открытие всю жизнь определяет то, как человек будет выбирать меж людьми - свое место.

Второе. Неприятие тревоги - условие болезни нации

В нашем мире очень распространено негативное отношение к тревоге, к ситуациям «пойди туда, не знаю куда», к неопределенности. Думаю, что это неприятие неизвестности и вызываемой этой неизвестностью тревоги - условие, как теперь говорят, болезни нации.

Но мы с человеком, который обращается к нам за профессиональной помощью, живем в одном мире, разделяем одни и те же предрассудки. Наше, общее с ним, негативное отношение к тревоге становится причиной и его и нашей малой эффективности.

Чтобы быть эффективными и участвовать в пациенте, не теоретически, а поминутным практическим сочувствованием с ним, нам - психотерапевтам надо самим перебояться неизвестности, любить и осваивать свою тревогу, быть влюбленными в собственные нюансы, в свою тайну! Надо благоговейно интересоваться собственным устройством. И, оставив оценки для поступков, не судить, а с приязнью постигать свои влечения и помыслы.

Мне кажется, что психотерапевту очень полезно иметь то самое свойство, о котором говорится в эпиграфе к Пушкинскому «Евгению Онегину»: «Проникнутый тщеславием, он обладал сверх того еще особенной гордостью, которая побуждает признаваться с одинаковым равнодушием в своих как добрых, так и дурных поступках, ~ следствие чувства превосходства, быть может, мнимого». Из частного письма (франц.).

Третье. Конфликт неизбежен и необходим

При всей схожести предрассудков мы, по счастью, все же - разные! Поэтому между всеми нами и всегда не только - неизбежен, но и необходим НЕПРЕРЫВАЮЩИЙСЯ КОНФЛИКТ!. Конфликт в смысле столкновения разных мотиваций, интересов, разного понимания, а не драки.

Наша задача не роптать и уклониться от необходимого, но заметить, выявить, и всякий раз этот конфликт нужным нам образом направить и использовать.

ЧЕМ ВЫЗВАНА НЕОБХОДИМОСТЬ ВОПРОСА О БЕРЕЖНОСТИ ПАЦИЕНТА С СОБОЙ?

Отвергая естественный порядок вещей, заведомо не приемля все естественно человеческое, наш пациент не признает ни себя, ни мира. Не интересуясь ни собой, ни другими, такими, какие есть, не изучая и не зная ни себя, ни их, он бессознательно пытается все сущее отменить, переделать, сломать или хотя бы проигнорировать.

Поэтому:

1. Не сочувствуя ни себе, никому непосредственному, не зная и не желая никого изучать, он пугается всякой встречи с незнакомым, как в себе, так и в других. Не уважает и не бережет ни своей, ни чужой тайны. Он - вечный сплетник не только о других, но и о себе.

Не имея навыка взаимоотношения с собственной тайной, он не умеет взаимодействовать со своей инициативой, со своими смутными побуждениями. Для него осознание любого желания означает не новые возможности для выбора, но приказ к действию.

Осознание новых желаний грозит ему действием, к которому он часто не подготовлен ни достаточным знанием тех, с кем намерен это желание осуществлять (пример 1), ни морально (например, девушка, прокламирующая лозунг: «дух -выше!» не готова к осознанию сексуальных своих импульсов, как своих).

- Не интересуясь своей тайной, он не осваивает умения точно и бережно взаимодействовать с тревогой. Лишает себя инструмента роста и развития.

Пример 1. Девушка не знает, чего хочет

Девушка не может выбрать между двумя молодыми людьми, не знает, чего хочет. Запуталась, пришло ощущение пустоты, страх сумасшествия. «Может быть я уже ненормальная?!». Все ее отношения с мужчинами заканчивались разочарованием. Иного опыта у нее нет. Пока она не знает, кого хочет, то есть будто бы «не хочет», она так же, как та, изнасилованная (Пример 2), получает и внимание и предложения со всех сторон. Правда, все эти предложения тяготят ее, искренне кажутся ей ненужными. Зато, как только она скажет «хочу», то, как и Наина из «Руслана и Людмилы», потеряет всех. Почему демонстративно ведущая себя женщина желанна всеми, пока она в этом якобы «не нуждается», и пока ничего для этого сознательно не делает ? Почему, как только она верит, что хочет быть желанной, она перестает быть привлекательной и именно для тех, кому старается понравиться ? Почему, умея покорить всех, она не умеет оставаться интересной только тому, кого хочет, или верит, что хочет ?

О своем реальном существовании она не знает ничего! Это одна из наиболее частых ситуаций»<? кабинете.

Демонстрация. Что будет, если она скажет «хочу» ? Давайте попробуем моделировать! Я рискну адресовать мой вопрос сейчас тем из вас, кто в отношениях с другой половиной человечества предпочитает не сам любить, а чтобы любили его, и лишь позволяет себя любить. Представьте, что вы вдруг захотели нас, как мы Вас. Женщины, я обращаюсь только к тем из вас, кто до сих пор лишь позволял себя любить, только откликался на призыв мужчины. Начнем все сначала. Не вас выбирают, а вы выбираете! Подходите к мужчине и просите: «Вася, я тебя хочу!». У Вас есть гарантия, что, когда инициатор Вы, «Вася» над Вами не посмеется? У Вас есть гарантия, что ваш «Вася» не пренебрежет Вами? Что «Вася» не обидит, не станет помыкать? Не испугается и, вообще, не пошлет Вас подальше? Так вот, у этой девушки такой гарантии нет! И не потому, что она не эффектна, не интересна. А потому, что она ничего нужного не знает о мужчинах. Ее мама никогда не интересовалась ее отцом, и эта дочка ничего не знает про папу! Эта взрослая дочка ничего не знает про мужчин, ничего не знает про «Васю» и, в результате, ничего не знает про женщину в себе, про себя! А тогда ее осознанное «хочу» грозит ей отказом или безнадежным риском! Вот ее интуиция и защитила ее, прочно спрятав от нее все ее хотения. Пока она ничего нужного не знает о мужчине, ей нельзя хотеть! Кто же, «не зная броду, лезет в воду» ?!

2. Боясь и защищаясь от любого нового, наш пациент всегда готов высмеять и осудить все непонятное, с чем сталкивается, и в них и в себе.

Опасность такого осуждения бессознательно предчувствуется и теми, кто с ним общается, и им самим. Поэтому другие от него вольно или невольно таятся. А его собственные свойства, которые при осознании могли бы подвергнуться его осуждению, его сознанию не открываются. Проблематичные для него свойства управляют его поведением бесконтрольно, как бесы (пример 2).

Пример 2. Пять раз за два месяца...

В кабинет вошла девушка. А мои пациенты до прихода пишут записку о себе: жалобы, историю своих страданий, историю жизни. Эту записку медсестра приносит и кладет передо мной на стол вместе с амбулаторной картой. Но еще до того, как взять записку и до начала разговора, я стараюсь сказать, или спросить у человека что-то, что станет эпиграфом ко всей нашей последующей работе. Напомню, что я веду прилюдный прием. В кабинете напротив меня и нового пациента полукругом сидят несколько других, уже бывших на его месте. Случилось, что медсестра завела девушку в кабинет раньше, чем вошел я. Я вхожу, чтобы начать прием. Вижу, как опасно она сидит напротив меня в кресле, и, пользуясь тем, что мы не одни, спрашиваю: «Вы хотите, чтобы я Вас изнасиловал ?». Девушка вскочила и выбежала. Пока несколько молодых пациенток выбежали вслед за девушкой и помогли ей вернуться, я заглянул в ее записку. Оказалось, что это первая ее жалоба: за последние два месяца ее изнасиловали пять раз. Три раза сотрудники. В том числе один раз в бане (в сауне), куда она пошла, в компании мужчин, как она пишет, «отдыхать», «а они повели себя так вероломно». И эта девушка так же, как прежде я, и как этот «идеальный» молодой человек, выстраивала себя в соответствии с представлениями ее мамы о том, как должно быть. Голову она склоняет набекрень. Ножки она сжимает. И ручки она кладет невинно. И юбочка у нее полосочкой, едва прикрывающей... Впрочем юбка могла быть и другой, это бы мало что меняло - она «ничего ни от кого, тем более от мужчин, не хочет и никогда не хотела». И на этом основании ощущает себя чуть только не святой. А «их скотские проблемы ее не касаются»! У НЕЕ НЕТ НИ ОДНОГО ГРЕШНОГО ПОМЫСЛА. В намерениях

она, как и мы, с тем молодым человеком (Примеры 3,4), святая. И именно поэтому, совсем не замечает ни своего состояния, ни своих эмоциональных проявлений, ни невольного поведения, то есть не замечает и не контролирует ничего, что замечаем в ней все мы, не знающие ее мыслей. Существует она прямо вразрез с тем, что думает. Вы наверно уже понимаете, что выращена она мамой без отца. Что, не сознавая того, беспрестанно ищет в мужчинах папу. А, не зная, что бывают некупленные отношения, «покупает» внимание бессознательными же посулами эротических взяток. Что у нее с мамой есть еще ценного ?! «Глядите здесь, глядите там! Не понравимся ли вам»! Она не понимает, что всегда ищет папу. Но папу этого завоевывает «снизу». Ведь «мужчины ее не интересуют». И она во всех своих внешних проявлениях настолько сексапильна, что их от нее трясет. Работает она проводницей. Потом выяснится, что ее партнеры так и не узнали, что они ее изнасиловали. Она думала одно, они - совсем другое, может быть, даже верши, что развлекают, осчастливливают грустную девушку. Да и она рассказывала об изнасилованиях, будто победами хвастала.

3. Осуждая все непонятное, с чем сталкивается и в людях, и в себе, наш пациент с первых проблесков сознания игнорирует реальные свои и их свойства, стремится и их и себя переделать, усовершенствовать. Выстраивает себя, как искусственную личность, в придуманном им не настоящем мире (примеры 3 и 4).

Пример 3. Из моей биографии.

Моего папу - в детстве называли «Wortmensch» - по-еврейски ~ человек слова. Мама - тоже совершенно незаурядный, окрыленный, весьма активный человек. Везде, где она была, она оставила социально значимые следы. Мне хотелось быть достойным моих родителей. Педантизму, хоть я и умею его скрывать, я научился ~ у папы, а артистичности, наверное, у мамы. Мне хотелось быть достойным их, и я по-мальчишески стремился быть идеальным. При этом я замечал и не понимал, почему ко мне товарищи так часто относились с каким-то недоверием. Не мог понять, почему любимый преподаватель латыни - Семен Моисеевич Кац, с первого курса влюбивший меня в мединститут, называл меня - ille Pokrass ~ пресловутый Покрасс. Почему после выступления на семинаре по научному мировоззрению, где я рассказывал об открытых «комсомольских» лицах молодых свидетелей суда Линча с известной фотографии, и говорил, что думал, - почему ребята из нашей группы неделю вели себя со мной отчужденно и настороженно? Я не понимал, почему неприятный мне тип, бывший буфетчик, учившийся на нашем курсе, выбирает в общежитии именно меня, чтобы изливать душу, жалуясь, на то, что «буханку оставишь в комнате - сожрут»!? Мне было оскорбительно - чего это он во мне нашел, что со мной можно так разговаривать ?! Позже я понял, что он зауважал меня, считая, что я такой же, как он, жлоб, только лучше маскируюсь... Сверстники часто ко мне относились настороженно. А я ведь изо всех сил старался быть хорошим. А когда Николай Симонов в «Живом трупе» Л.Н. Толстого устами Протасова сказал, что «человека любишь тем больше, чем больше хорошего для него сделал». Я поверил и ему и Толстому и... женился. Я понимал, что буду делать только хорошее, и потому и мне, и всем должно быть хорошо. И когда в 20 лет мама моего первого сына, успокаивая, сказала мне ~ «Миш, так не бывает! Никто не живет так искренне, как ты. Это же сказка! Ты всех пугаешь». Я принял ее предупреждение за комплимент, что вот я такой особый. Чем я вызываю напряженность сверстников, я не знал.

Заключение. Но ведь всех, кому я пообещал то «идеальное» свое существование, в том числе и женщину, которая говорила, что «это сказка» - я ведь вольно или невольно, но чаще - подвел. Мне было тогда 24 года. Брат написал мне: «Твоя доброта обкрадывает»! Отец с укоризной сказал: «Ты с каждым - то, что от тебя ждут. Люди поверят, что так можно, сядут тебе на шею. Ты же сбросишь. Будь ты тем, что ты есть! Если ты вор, люди будут от тебя карманы прятать. Если ты добрый дурак - тебе на шею сядут. Если ты добрый и умный ~ с тобой считаться будут». Я навсегда запомнил этот упрек отца. Но в то время.... В то время стал вести себя демонстративно «наоборот». Напугал, правда, только маму. Другие в мое новое «жесткое» поведение не поверили. Друг сказал: «Брось, Миш, ну что ты на себя наговариваешь?!».

Пример 4. «Идеальный» молодой человек

Те, кто смотрел кинофильм «Пианистка», помнят там замечательного во всех отношениях юношу - он успешный инженер, виртуозный пианист, популярный спортсмен. Он, как великолепный инструмент, пригоден для чего угодно, и, по мне,... - совершенно пуст. Тщеславный набор замечательных навыков. Ко мне обратился молодой человек. У него «все в порядке», «все есть»: автомобиль... квартира, строится загородный дом. Он воспитывал себя «идеальным». У него нет ни одного друга. Нет никаких отношений с женщинами. С мужчинами у него тоже нет отношений.Половая ориентация традиционно. Он сетует на «трудности в непрофессиональном общении». Этот молодой человек, как и я тогда, совсем не знает, что то, что он выстроил - это совсем не то же, что видят в нем люди. Я вижу, что этот от природы интересный, даже красивый молодой человек не имеет к себе никакого отношения. Со всем живым, что не создано искусственно им или другими, он, как инопланетянин, не знаком совсем, и в неформализованных людских отношениях ведет себя, как медведь в посудной лавке. Этот молодой человек, как и я, тоже совершенно искренне выстроил себя в соответствии со своим представлением о должном.

Отчаявшись переделывать мир и потерпев крах в своем, игнорирующем собственные свойства самостроительстве, наш пациент приходит к терапевту. Но не для того, чтобы, раскаявшись в своем насилии над собой, с собой познакомиться, а чтобы себя «изменить», то есть найти более совершенные средства себя сломать! И в этом смысле приближение к себе для него опасно. И это им тоже предчувствуется, рождает страх перед психотерапией.

4. Готовый себя ломать, он принуждает себя неподготовленного героически лезть в НЕЗНАКОМЫЕ, ЧАСТО НЕНУЖНЫЕ ЕМУ НОВЫЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА, в которых, как правило, терпит крах. Вновь и вновь убеждает себя в несостоятельности. Ведь плох ли, хорош ли, его способ жить, сам он к нему привык, с ним знаком, здесь нет для него неожиданностей .

Мир, встречей с которым грозит ему общение с психотерапевтом, знаком нам, а не ему - ему опасен!

5.Утверждая свой, чуждый реальности проект, он и себя, реально существующего, здорового не знает и страшится тоже! Поэтому, веря, что пришел, чтобы приблизиться к своей реальности, на самом деле, сам того не сознавая, делает все возможное, чтобы как можно дальше от нее уйти.

«Очищая совесть» тем, что предпринял достаточные усилия, он ищет повод любой занятостью (даже поступлением на психологический факультет!) отдалить себя от тревоги приближения к себе и к вопросу, который его мучит.

Словно движимый неведомым бесом, он делает все, чтобы замазать конфликт, спрятать ситуацию, и отдалиться от самого себя.

6.Не занятый ни другими, ни собой, он постоянно нуждается в заботе о себе.

Ждет и ищет всеобщей чужой заботы.

Обещает другим свою заботу.

И то и другое - совсем не интересуясь, есть ли у него и у них средства для осуществления такой заботы.

Не умея никого понимать, он безответственно обещает всем свое понимание. Для себя же ждет и требует ото всех, а теперь и от психотерапевта действительного понимания.

Сам он отвечает только за свои добрые намерения. От других же ждет полезного для себя результата.

Тратя все силы на ожидание, требование и заслугу чужой занятости собой, он даже не догадывается знать и делать для себя нужное сам!

Поэтому, не получая ожидаемого от других (хотя бы потому, что не умеет даваемое ему нужное заметить и воспользоваться им), он разочаровывается в мире.

Обманывая ожидания других, он не замечает, что такая его плохо обеспеченная, но обещаемая всем «доброта» -всех, поверивших, обкрадывает (пример 1, заключение)!

7. Если окружающие при желании могут от беспардонного нападения нашего пациента защититься, то сам от себя он совсем беззащитен.

Ведь он будто бы и не знает о существовании реальности, отличной от его вымыслов.

Его неприятие мира и себя в нем - неосознанно и непреднамеренно. Поэтому гораздо больше, чем для других, он оказывается опасен - для самого себя!

Опасным для него, как теперь становится ясным, оказывается и терапевтическое вмешательство, которое, в силу его подхода к себе, на каждом шагу грозит моральной болью и ненужными травмами. Ведь, и приходя к психотерапевту, он будто отдает мне огромный нож и требует: «На, злодей, режь!».

Естественно, что после такого своего «подвига» он боится и себя, который подставляется под этот нож, и меня - психотерапевта.

Что я этого ножа у него не взял, он не замечает, как не замечает, что он сам для себя враг!

Проблема пациента и задача психотерапии

Таким образом, проблема нашего пациента видится мне не в том, что ему, чтобы быть здоровым и успешно решать свои задачи, недостает чего-то в его опыте или навыках. Но в том, что, из-за своей жестокости с миром и с собой он не «допущен к источнику» необходимой ему информации ни в себе, ни (поэтому) в мире!

Отсюда и задача психотерапии - обезопасить его приближение к «источнику» и для него (для того, о ком он говорит - «Я») и для «источника» (это и то его бытие, которое от него «прячется», и те другие, кого,он вынуждает демонстрировать ему личины и прятать от него лица).

Таким пониманием диктуется необходимость предварить и сопровождать весь процесс психотерапии созданием условий, обеспечивающих пациенту максимальную безопасность, во-первых, от самого себя.

С этого начинается моя работа с обратившимся ко мне человеком. Об этом мое сегодняшнее сообщение. Этим пониманием определяются и основные принципы этой бережности. Их я покажу, рассказывая, как проясняю эти принципы для самого пациента.

Два детства

Думаю, что эти принципы станут понятнее, если предварительно вспомнить, как формируются жизненные стратегии нашего пациента в отличие от стратегий открытого опыту, так называемого здорового человека.

История формирования жизненного стиля здорового человека

Идеальную историю здорового я представляю так.

Наши родители разные. И, как и все люди, всегда пребывают в уже упомянутом живом конфликте друг с другом.

Этот конфликт может быть сознаваемым и регулируемым, а может быть незамеченным и стихийным («голубок и горлица никогда не ссорятся»). Но он всегда есть, и тем острее, чем небезразличнее люди друг другу.

Между любящими людьми конфликт чаще сознается и лучше контролируется.

Любящие папа и мама «тянут» ребенка в разные стороны, каждый - в свою. Но мама как бы говорит, что папа - лучший! А папа, - что мама неповторима! Здесь нет правых!

И ребенок не может взять ни папину, ни мамину сторону по праву. Ему приходится самому выбирать поведение: по-маминому, по-папиному, но всегда - по-своему!

Он с первых проблесков сознания привыкает к тревоге выбора.

С младенчества и навсегда приобретает вкус к реальности внешней и субъективной. В ней нуждается, в ней живет, ее постигает, у нее учится, взрослеет. Он открыт новизне. И, живя в мире, который одни называют реальностью, другие - Богом, всегда относится к нему с благоговейным интересом, не боится его, а любит.

Он формируется в инициативную личность. Живет не по правилу, а, доверяя себе, по своему хотению. Не в мире ограничений и запретов, а в мире, который он бережет, где ему все дозволено!

Ведь мир - это «залог возможности (моего) существования» (так и называется одна из моих первых книжек). Без него меня нет. Естественно, что, когда мне все дозволено, я стану этот залог беречь. Я - гадкий утенок, который только в стае лебедей чувствует себя свободным.

Я буду беречь чужие и свои интересы как равно существующие. Я буду беречь мир, как я хочу беречь себя, а себя - как берегу мир. Бережность участника и хозяина становится для меня естественной, как дыхание.

Мир не - «прав» или «неправ». Он есть. Он есть такой, какой есть. И я в любых злоключениях не правоту отстаиваю, но свою и чужую жизнь. Сохраняясь тем человеком, какой я есть, я и человеческие нормы присваиваю, как необходимые условия моего существования - для себя.

История формирования жизненного стиля нашего пациента

А вот ситуация наших пациентов.

Их папа и мама этого необходимого конфликта не приняли!

Они, либо разошлись, либо, оставаясь вместе, в непримиримой распре «тянут» ребенка каждый на свою сторону, как бы не по своему произволу, но «по праву». Каждый утверждает, что прав он - «хороший», а другой не прав - «плохой».

В этом случае ребенку тоже приходится выбирать. Но не по своему вкусу, а по какому-то внешнему для него принципу. Выбирать не реальность мира и своих нужд в нем, а чью-то «правоту» - выбирать «правого».

Hо  ребенок - существо жалостливое. Он в этом конфликте выбирает сторону того из родителей, кого пожалел (и кто пожалел его!). А жалеет ребенок того родителя, который жалок. А жалок тот родитель, который не умеет жить! И родитель, который не умеет жить, более авторитарно себя ведет, демонстрирует полное отсутствие сомнений (иногда подчиняет и запугивает ребенка). Он - всегда прав!

К тому же, жалкий родитель, отказавшись от любви, очень нуждается в поддержке. Он перетягивает ребенка на свою сторону без всякой осторожности (чаще «бьет на жалость»),

С одной стороны неустроенные мама или папа покупают ребенка обещанием, что, если он «хороший», то есть живет по их правилам, то тот, чью сторону малыш взял, отдаст ему все.

С другой стороны и ребенок, для того, чтобы заполучить родителя, отказывается от реальности.

Он разучивается жить в состоянии осознанной и осваиваемой тревоги встречи с неизвестностью. Отвыкает от той тревоги, в которой только и учишься жизни!

Если в первом случае - инициативного выбора своих стратегий - мы с детства благодарны миру, у нас нет обид, а есть простор, который мы готовы осваивать, и внутри этого простора жить, то во втором случае - инициатива подавлена.

Биологически наш пациент остался в мире. Практика жизни требует от него взаимодействия с живыми людьми. А на уровне осознанного мироощущения он будто бы всю жизнь завоевывает маму, а с нею и карт-бланш на все блага мира.

Стараясь стать или прикинуться таким, как хотела мама, он будто всем, как маме, сообщает, что он действительно такой - «правильный».

Первый живет в непознанном мире. Ему интересно этот мир постигать и осваивать.

Второй ведет себя так, будто есть готовый ПРОЕКТ!

Его, а не реальность он пытается изучить.

«Первоклассник, сходив первый раз в школу, говорит отцу: «Ты знаешь, папа, придется мне еще раз сходить. Я там не все понял!»

Будто вчерашний день, он ищет правило, по которому станет себя программировать.

Поскольку для него нет реальности, но есть идеал, постольку наш пациент обречен на непременное возмущение тем, что любой живой этому идеалу не соответствует.

В отличие от религиозного человека, который сознает себя несовершенным, грешным и живет по принципу «не суди, и судим не будешь!». Наши пациенты - будто бы чуть только не идеальны.

Они всегда «заслужили» лучшей участи. Для них мир несправедлив и плох. Плохи мужчины, плохи женщины, плохо все... и, в конце концов, плох для себя и он сам! В идеале вообще-то надо было бы аннигилироваться!

С момента, как наш пациент выбрал «правого» родителя он остановился в сознательном освоении и себя, и мира. Остановился в нравственно психологическом развитии.

Осваивая правила, он остался в детстве. В самом юном возрасте - в пяти-, в десяти-, в двенадцати-, в тринадцатилетнем^[201]. Естественно, что и мир он видит, как дитя соответствующего возраста.

В искусственном конфликте со всем и вся. В конфликте с собой. В вечной борьбе с собственной тревогой. Наш пациент тщится под свою негодную для жизни программу иначить и мир и себя.

В бессмысленном конфликте - с мужем, с женой, с временем, со страной... он всюду и всегда диссидентствует - везде критикует все, в чем не участвует.

Доказывая миру, что он «хороший» и заслужил билетик на все блага и всеобщую службу ему, он становится ДЕМОНСТРАНТОМ^[202]!

Несмотря на то, что с возрастом он будто бы теряет интерес к ОДОБРЯЮЩИМ и добивается только САМООДОБРЕНИЯ, обслуги он по-прежнему ждет от других и неодобрения не терпит!

Последнее очень важно не забывать психотерапевту! Ведь именно поэтому, к тому, что мы пугаем нашего пациента своим, не укладывающимся в его проект способом жить, добавляется еще и то, что как демонстрант он НЕ МОЖЕТ ВОСПРИНЯТЬ НАШЕЙ РЕАЛИСТИЧНОЙ ОЦЕНКИ ЕГО ДЕЙСТВИЙ.

Чтобы быть ему полезными, нам надо обнаружить ему ошибочность его стратегий. Но, как дошестилетний ребенок, демонстрант любую критику относит НЕ К СВОИМ ДЕЙСТВИЯМ, А К СЕБЕ!

Принять же НЕОДОБРЕНИЕ СЕБЯ для него ОЗНАЧАЕТ ПОТЕРЮ ВСЕХ ПРАВ на все, то есть крах личности. Ведь других средств обеспечения будущего, кроме самоодобрения, сулящего все блага, у него нет.

(Очень интересно, что средь врагов демонстрант тут же -взрослый. Там ему ничего не должны. Там нет «мамы».

«Русская пианистка» из «17 мгновений весны» великолепно адаптирована среди врагов. Как только она встречается со Штирлицем, она - вся растерянная. Руки трясутся - маленькая беспомощная девочка).

Важно, что, живя и без того в бесперспективных обстоятельствах, пытаясь перепоручить себя незнакомому - мне, мой пациент невольно создает себе (и мне) еще более опасную ситуацию.

Итак, человек, который приходит за помощью к психотерапевту боится мира. Боится себя в этом мире. А теперь еще и психотерапевта как представителя этого мира.

Поэтому первое, что, обеспечивая его безопасность, надо сделать мне, - это... поддержать его страх! Способствовать, тому, чтобы страх стал легальным. Чтоб он побудил человека к сознательной осторожности. И использовался и им и мной для обеспечения новых, лучших условий нашего сотрудничества!

УСЛОВИЯ, ОБЕСПЕЧИВАЮЩИЕ ЧЕЛОВЕКУ БЕЗОПАСНОСТЬ ОТ САМОГО СЕБЯ

Так в чем же могут заключаться на первых порах условия, обеспечивающие нашему пациенту безопасность от самого себя?

Я обещал рассказать об этом на примере предположительного диалога с пациентом.

Констатируя факт, что, обращение человека за психотерапевтической помощью, означает, что он с собой не знаком, я обсуждаю с ним вопрос о причинах этого его незнания. Почему незнаемые им его свойства не открываются ему «не подпускают его к себе». Чем он опасен себе?

К примеру. Играя с ним в «Два Я», где на себя я беру и озвучиваю роль того его «Я», с которым он не знаком, я демонстрирую факт, что он «Мной» (тем «Я», которое я озвучиваю), никогда не интересовался.

- Когда ты последний раз спрашивал у меня, где я беру силы жить? - в заключение диалога спрашивает неосознанное «Я» у его сознательного «Я» (его озвучивает пациент сам).

- Никогда! - вынужден признаться он.

- Гонишь меня, как лошадь к волкам, не знай, зачем! - укоряет неосознанное «Я».

Для демонстрации его незнакомства с самим собой могут использоваться и другие приемы.

Диалог с пациенткой

Дальше для того, чтобы наглядно показать, что мой пациент (здесь пациентка) опасен сам для себя, я использую пример отношений взрослого с ребенком.

Вот, как может идти этот диалог.

- К Вам пришел маленький ребенок. Поделился своим сокровенным секретом, а Вы все пересказали его маме - «выдали» его. Он об этом узнал. Как изменится его доверие к Вам? Станет он после этого перед Вами раскрываться?

- Перестанет доверять. Закроется от меня.

- Ребенок расскажет Вам о том, чего он и сам стесняется. А Вы над ним жестоко посмеетесь или обидно отругаете, застыдите. Откроется он Вам еще раз?

- Нет.

- Ребенок расскажет Вам про свою двойку или поделится тем, что терпеть не может учебу в музыкальной школе. А Вы обзовете его двоечником. И прикажете ему срочно измениться и полюбить то, что ему противно. Потребуете, чтобы он исправился. Захочет он еще раз с Вами откровенничать?

- Вряд ли.

- Малыш рассказал Вам, что не может взять на руки ежика, не решается заговорить с насмешливой девочкой, боится озорника, который его обижает. Вы рассмеетесь, подбодрите: «Да что ты?! Ты ж - не трус! Иди, возьми ежа! Подойди к девочке! Дай сдачи обидчику! Все будет хорошо!». Иными словами, пошлете его в непонятное, неосвоенное пространство, а как его осваивать успешно, не научите. Мальчишку ежик уколет и напугает, девочка высмеет, а обидчик поколотит еще раз. Будет ребенок и дальше Вам доверять?

- Ну, конечно, нет.

- И что будет с инициативой, самостоятельностью и активностью пришедшего к Вам со своими заботами малыша, если Вы его убедите, что все, что ему надо, сделаете за него Вы? Что станет с его собственной заботой о самом себе?

- Если поверит, успокоится. Перестанет заботиться. Будет вид делать - играть.

- А Вы, и, правда, можете за ребенка взрослеть, умнеть, добреть? В самом деле, можете решить за него всю ту массу вопросов, которые ему приходится решать поминутно?

- Да, нет, конечно!

- И как изменится его доверие к Вам, когда явным станет, что ничего, чем Вы его обнадежили, он не дождался?

- Ну, понятно - пропадет. К чему все это?

- Вы понимаете, что человеческие эмоции - это всю жизнь-дитя?!

- Пожалуй.

- А все, что Вы про себя не знаете - все Ваши неосознанные потребности, импульсы, стремления - это еще и такое дитя, которое лишено необходимого опыта, являть, утверждать и защищать себя в мире, иначе как сокрытием себя, во-первых, от Вас!

- Почему от меня?

- Так когда, повторите, пожалуйста, Вы последний раз спрашивали этого, спрятавшегося от Вас живого, кричащего о себе тревогой, тоской и болезнями, ребенка в Вас, когда спрашивали, где она берет силы на осуществление Ваших, таких важных планов? Где берет силы жить под Вашим «чутким» руководством?

- Никогда! У кого было спрашивать? Если у меня и догадки не было о таком мрем существовании до этого сумасшедшего сегодняшнего разговора с Вами. Прямо крыша едет! Да и сейчас я не знаю, ни как ее, простите, - себя, замечать, ни как спрашивать!

- Не знаете, но тревогу и тоску всегда гнали, а от болезней сначала отмахивались, а теперь перепоручаете врачам?!

- Врачи тоже теперь к Вам отослали.

- Но ведь этот Ваш внутренний ребенок может «разговаривать» с Вами - с Вашим сознанием - только состояниями: тревогой, тоской, болью, сердцебиениями и спазмами, болезнями, наконец. Это только сегодня его попытался озвучивать для Вас в качестве переводчика психотерапевт. В повседневной жизни понимать его и переводить на язык слов и действий - задача Вашего сознания - Ваша задача! Отличать «живую» воду от мертвой - выявлять ценность всех явлений для человека (в том числе и важность Ваших собственных нужд, состояний и действий) - основная функция разума! Даже, чтобы на лошади скакать, надо, чтоб она была, как минимум, жива! Хорошо бы - здорова! А для этого - сыта и ухожена. Тогда она будет Вам доверять, и хоть К волкам под Вами поскачет - будет знать, что и Вы ее не подведете. А Вы и ко мне - врачу пришли, чтобы снова себя подхлестнуть и пришпорить, а вовсе не познакомиться со своим внутренним ребенком, не поставить все свои таланты на службу себе живой! Так спрашиваете, почему она (Ваша внутренняя девочка) боится Вас? Потому, что худшего насильника и врага, чем Вы у неё (у Вас) нет!

- Как это?

- Позвольте, если Вы не устали, я задам Вам еще несколько вопросов?

- Да. Пожалуйста.

- Сначала - самый невинный вопрос. Как Вы к себе отнесетесь, если обнаружите, что хотите соску сосать?

- Ну, это же смешно!

- Кому смешно?

- Всем.

- Мне - нет. Вам?

- Ну, не знаю... Смешно.

- Представьте, что Вы - молодая, замужняя женщина и вдруг поймали себя на том, что на всех мужчин смотрите, желая с ними переспать. Как Вы к себе отнесетесь?

- Мне надо шлюхой себя представить?!

- А шлюха - это, по-вашему, хорошо или плохо?

- Это противно!

- Так я правильно понимаю, что, если Вы, паче чаяния, обнаружите у себя побуждение сосать соску или выйти на панель, то Вы засмеете себя или осудите?!

- Но, у меня же нет таких мыслей!

- Мы с Вами - не о мыслях, а о смутных несознаваемых побуждениях незнакомого Вам Вашего внутреннего ребенка толкуем. Вы же хотите приблизиться к себе, о которой никогда не думали, которой в Ваших мыслях нет? Нами потому и правят «бесы», что с уважаемыми своими свойствами мы хорошо знакомы и умеем регулировать их проявления, а про презираемые свойства верим, что у нас их нет - «мы, де, хорошие». Они и распоряжаются нами бесконтрольно... Но вопросы про соску и женщину, которая искренне смотрит на всех мужчин, я задал для пущей наглядности. Так правильно ли я понимаю, что, если Вы, все-таки, обнаружите у себя проблематичные с точки зрения Ваших правил или Вашего окружения побуждения, то Вы себя засмеете или испугаетесь, застыдитесь?

- Правильно.

- Так есть у Вашего внутреннего ребенка гарантии, что, если он Вам откроется, Вы его не засмеете и не осудите!

- Выходит, что - нет.

- Значит естественно, что он от Вас прячется?

- Пожалуй

- Я продолжу свои вопросы. Что Вы сегодня, вернувшись домой, ответите на расспросы близких о том, что делали у психотерапевта.

- Как что? Что было, то и расскажу. У меня от них секретов нет!

- И про соску, и про шлюху?

- Естественно!

- И они вместе с Вами посмеются? И вместе - возмутятся?

- Зачем возмутятся, это же ко мне не относится!

- А, если бы относилось?

- Пришлось бы честно признаться.

- То есть, то, что знаете о себе Вы, знает весь мир?

- Ну, не весь мир. Вы же про близких спрашиваете. Они бы знали

- И высмеяли бы Вас и запрезирали?..

- ?!.

- Так есть у Вас той, которая от Вас прячется, гарантия, что, когда она Вам откроется в чем-нибудь проблематичном, что Вы ее не выдадите, не выставите на всеобщее обозрение?

- Выходит - нет.

- Что Вы станете делать, когда обнаружите в себе «плохие» с Вашей точки зрения свойства?

- Постараюсь исправиться. Я читала Ваши книжки. Я давно искала того, с кем может быть мозговой штурм, и, если в процессе нужно будет рвать с мясом - я буду это делать!

- Я понял - Вы - герой! Но за что Вы себя так ненавидите? Зачем так безжалостны к себе?

- А за что мне себя любить-то?!

- «За что» - ценят, а любят - «потому что»! Чтобы ребенку помогать, им надо интересоваться. А интересуешься тем, кого любишь. Так, есть у Вашего внутреннего ребенка гарантия, что Вы не станете его ломать, как Вы говорите «исправлять»?

- Нет.

- Вот он и прячется от Вас! А мы здесь Вас не то, что «исправлять», даже обсуждать не будем. Вы - просто есть! Обсуждать можно действия, чтобы заменить ненужные шаги на - нужные, вредные - на полезные. Но пойдемте дальше! Я верно помню, что Вы плохо знаете, чего хотите, и Вам трудно что-либо или кого-либо выбирать?

-Да

- Как Вы сами думаете, чем для Вас опасно знать свои желания?

- Опасно знать свои желания?! Странно Вы как-то все переворачиваете! Но, кажется, я уже догоняю. Не знаю, чем опасно. Кажется, наоборот - столько бы проблем свалилось! Не знаю...

- Тогда представьте, что Вы молодая девушка. Но не та, которая «позволяет себя любить» и выбирает из предложений, а искренний человек и выбираете сами. Что было бы, если бы Вы знали свои желания и обнаружили, что хотите какого-то человека. Как бы Вы себя повели?

- Ну, призналась бы ему в своих чувствах...

- Как Таня Ларина?

- Может быть.

- И что бы изменилось в поведении с Вами любого из молодых людей, которые до того Вас добивались?

- Не знаю. У меня нет такого опыта. Я никогда никому не навязывалась! ...Наверно перестала бы быть для него загадочной, и он потерял бы ко мне интерес.... А может быть, жалеть стал...

- Я правильно понял, что у Вас нет гарантий, что мужчина от Вас не отшатнется, не посмеется, не обидит, не станет помыкать, просто не «пошлет Вас подальше»?!

- Скорее есть гарантии, что так и будет! И, вообще, какие могут быть гарантии?!

- Ну, не скажите! Я с Вами общаюсь - у меня достаточно гарантий не попасть впросак.

- Ну, Вы меня лучше, чем я себя, знаете!..

- А Вы меня?

- Нет! Я Вас совсем не знаю.

- Почему?

- Я, вообще, людей не понимаю... тем более мужчин! Может, потому, что папы не было?!

- А если бы знали, был бы такой же риск?

- Нет, конечно!

- Могу я сделать вывод, что человеческое пространство для Вас мало знакомо и опасно?

- Ну, уж опаснее, чем кошачье, это точно!

- Что не рефлекторное - в ответ на чужое, а свое спонтанное поведение, по собственному желанию, грозило бы Вам со всех сторон совершенной беззащитностью и моральной болью?

- А так и есть. Куда ни шагни - боль!

- И еще. Правильно ли я понял, что для Вас нет различия и расстояния между хотением и действием. Что, если Вы узнаете, что кого-то или что-то хотите, то должны непременно свое хотение осуществить?

- Ну, да. А как же?

- Верно ли, что, знай Вы свои желания, Вы бы, сломя голову, не зная ни себя, ни других, бросились бы в незнакомое человеческое пространство их осуществлять? Наломали бы дров? Набили бы шишек? Отчаявшись, сочли бы себя неудачницей, а их жестокими?

- Вы, прямо мою жизнь читаете!

- Могу я сделать вывод, что незнание своих желаний Вас от этого избиения и себя и людей хоть как-то бережет?

- А людей-то почему?

- Ну, если кулаком ударить по человеку, то больно не только кулаку, но и человеку. Вы же людьми себя избиваете. А они живые. Разве Вы интересовались, каково тем, об кого Вы ушиблись?! И последний вопрос. Помните, мы выяснили, что, если ребенку пообещать опеку, то это парализует его инициативу, побудит имитировать активность. Сам о себе он заботиться перестанет. На чье понимание и заботу Вы рассчитываете здесь и в Вашей повседневной жизни?

- Здесь - на Ваше. В жизни хочется, чтобы понимали те, кого люблю - друзья, близкие.

- То есть с чужими, далекими Вам людьми и с врагами Вы не рассчитываете на понимание и заботу?

- Конечно, нет!

- С чужими, с врагами Вы - надеющийся только на себя, инициативный, собранный, человек, способный все свои вопросы решить самостоятельно? Враги и чужие Вас не стесняют? Я имею в виду - не стесняют Вашу инициативу?

- Нет. То есть, да - не стесняют

- А присутствием близких Вы превращаете себя в беспомощного младенца, обиженного на то, что Вас недостаточно понимают и не заботятся о Вас больше, чем Вы о себе?

- Удивительно, как Вы все повернули!..

- Кто из близких может решить все вопросы, из-за которых Вы здесь, за Вас?

- Никто!

- А теперь возьмите памятку - Вы ее читали на двери при входе к медсестре в увеличенном виде - и посмотрите, какие выводы следуют из нашего разговора. Что надо уметь Вам, чтобы обеспечить себе безопасность от себя, чтобы Вам можно было больше себя не бояться?

Памятка

Вот эта памятка (она разбита на две части нашей беседой).

- Но если спилишь сук, на котором сидишь, то рухнешь сам. Для человека такой сук - люди. Созидая мир людей, не только строишь себе среду, но и, научаясь беречь других, учишься беречь себя! Поэтому научитесь вести себя с другими так, как хотите уметь вести себя с собой!

УЧИТЬСЯ У САМОГО СЕБЯ!

- Все понятно! Но, как же все это освоить?

- К кому вопрос?

- К себе.

- Этой бережности с незнакомой собой придется учиться уже сегодня, еще до приближения к себе!

Прочтите, что написано и подчеркнуто в конце памятки!

- «Честно замечай и запоминай, как ты не выполняешь... ни одной из этих заповедей бережного отношения с людьми!».

- А после первой половины?

- «А теперь, только замечай, как ты не выполняешь ни одного из этих принципов бережного отношения к себе!».

- Ничего другого, по-моему, Вы пока сделать не можете. Вот и не спешите!

Теперь, пока Вы только начинаете понимать, чего делать не следует, а то, что надо, - делать еще не умеете! Вы уже в состоянии, стать внимательным свидетелем себя! Замечать,

- как «не выполняете ни одной из этих заповедей»! Как поминутно

- делаете ненужное Вам - бессмысленное, а часто и вредное.

Когда Вы научитесь вовремя замечать, что делаете - замечать свое действие до того, как начали делать лишнее, тогда Вы сумеете и остановиться вовремя. У Вас появится выбор, что делать.

А тогда уж и новое нужное действие само собой придется искать.

Тогда Вы и ответы на свой вопрос будете находить там - в то время и в тот момент. Но совсем не мои ответы - от меня, а свои - от самой себя в тех обстоятельствах, которые у Вас случатся тогда.

Помните, мы с Вами договаривались, что УЧИТЬСЯ ВАМ ПРЕДСТОИТ У САМОЙ СЕБЯ?! Ведь у Вас той, которую Вы не замечаете, опыт не только всей Вашей собственной жизни, включая и внутриутробное Ваше существование. Но и -миллионов лет генетики, и - всей человеческой культуры, которую Вы, сами того не сознавая, присвоили в своих вкусах и привычках!

По мере того, как Вы начнете переставать быть для себя опасной, Ваш внутренний ребенок, весь Ваш не замечаемый и неосвоенный опыт станет осторожно подпускать Вас к себе, и открываться Вам тем доверчивее, чем деликатнее и чутче Вы с ним будете. Чувствуя Вашу бережность, чаще и люди перестанут от Вас прятаться, охотнее будут знакомить Вас с собой.

В этом смысле Ваша задача в общении с психотерапевтом не получить ответы, и даже не научиться находить и верно ставить нужные вопросы. Но, во-первых, стать тем человеком, кому необходимое для здоровой и успешной жизни знание о себе и о людях становится безопасным и доступным. Кто стал со своей и чужой тайной настолько добр, что она, наконец. подпустила его к себе и позволила из себя черпать!

Заключение. Задача психотерапии

Таким образом, в плане сегодняшней нашей темы - о бережности с самим собой и с миром обратившегося к нам за помощью человека - задача психотерапии:

- не дать ответы на вопросы (как этого ждет наш пациент), и даже

- не находить и верно ставить нужные вопросы (как часто верится нам самим), но в том, чтобы

- выявить необходимость и поддержать умение нашего партнера по психотерапевтическому сотрудничеству самому существовать в ситуации вечного: «Пойди туда, не знаю куда! Принеси то, не знаю что!».

Задача психотерапии - актуализировать необходимость и поддержать умение существовать в поминутной ситуации неизвестности, новизны, то есть - в жизни!

МИР ДЕМОНСТРАНТА И ЗАДАЧИ ПСИХОТЕРАПИИ

(Из доклада на заседании Самарской ассоциации психотерапевтов и практикующих психологов 11 ноября 2009 г.)

...Тема сегодняшнего моего сообщения - мир демонстранта и задачи психотерапии, с этим связанные.

МИР ДЕМОНСТРАНТА

Когда я говорю «Мир», то имею в виду картину Мира. То, как этот Мир воспринимает - хочется сказать видит - но не только видит - как этот Мир воспринимает демонстрант в отличие от здорового человека.

Сразу обозначу, что я имею в виду, когда говорю - демонстрант, потому что оказалось, что это не очевидно. В прошлый раз, когда Владимир Сергеевич объявлял мой доклад, он спросил - «Что такое демонстрант?». Мне было странно - я думал, что это само собой разумеется, но оказалось - не само собой...

Демонстрант. Демонстративное поведение. Демонстративность

В книжке «Активная депрессия. Добрая сила тоски»^[203] есть раздел: Словарь практического психолога. И там - в словаре есть три такие главки: Демонстрант, Демонстративное поведение, Демонстративность. Об этом же глава «Жизнь по шпаргалке» в книге «Залог возможности существования»^[204].

Таким образом, в плане сегодняшней нашей темы - о бережности с самим собой и с миром обратившегося к нам за помощью человека - задача психотерапии:

- не дать ответы на вопросы (как этого ждет наш пациент), и даже

- не находить и верно ставить нужные вопросы (как часто верится нам самим), но в том, чтобы

- выявить необходимость и поддержать умение нашего партнера по психотерапевтическому сотрудничеству самому существовать в ситуации вечного: «Пойди туда, не знаю куда! Принеси то, не знаю что!».

Задача психотерапии - актуализировать необходимость и поддержать умение существовать в поминутной ситуации неизвестности, новизны, то есть - в жизни!

МИР ДЕМОНСТРАНТА И ЗАДАЧИ ПСИХОТЕРАПИИ

(Из доклада на заседании Самарской ассоциации психотерапевтов и практикующих психологов 11 ноября 2009 г.)

...Тема сегодняшнего моего сообщения - мир демонстранта и задачи психотерапии, с этим связанные.

МИР ДЕМОНСТРАНТА

Когда я говорю «Мир», то имею в виду картину Мира. То, как этот Мир воспринимает - хочется сказать видит - но не только видит - как этот Мир воспринимает демонстрант в отличие от здорового человека.

Сразу обозначу, что я имею в виду, когда говорю - демонстрант, потому что оказалось, что это не очевидно. В прошлый раз, когда Владимир Сергеевич объявлял мой доклад, он спросил - «Что такое демонстрант?». Мне было странно - я думал, что это само собой разумеется, но оказалось - не само собой...

Демонстрант. Демонстративное поведение.  Демонстративность

В книжке «Активная депрессия. Добрая сила тоски»[205] есть раздел: Словарь практического психолога. И там - в словаре есть три такие главки: Демонстрант, Демонстративное поведение, Демонстративность. Об этом же глава «Жизнь по шпаргалке» в книге «Залог возможности существования»[206].

ДЕМОНСТРАНТ - человек, переживание и поведение которого являются демонстративными, то есть регулируются, во-первых, потребностью в специфическом одобрении - в одобрении, которое сопровождается опекой, подавляющей инициативу опекаемого.

ДЕМОНСТРАТИВНОЕ ПОВЕДЕНИЕ - поведение напоказ, непреднамеренно реализующее сформированную в особых условиях, неосознанную потребность в специфическом одобрении (в одобрении, которое сопровождается опекой, делающей ненужной инициативу опекаемого). Поведение, призванное обратить на себя внимание, вызвать одобрение, а с ним обслугу, удовлетворяющую все неудовлетворенные потребности человека за него. Не принося демонстранту никакой пользы кроме успокоения необоснованными надеждами на то, что все, как по волшебству, «будет хорошо», демонстративное поведение рождает обман ожиданий и обиды на всех. Окружающими людьми демонстративное поведение часто воспринимается назойливым. Ощущается приставанием к ним без спроса, и необоснованным требованием того, что они не хотят или не могут дать. Демонстративное поведение тяготит и отталкивает окружающих.

И третье в этом словаре: Демонстративность.

ДЕМОНСТРАТИВНОСТЬ - жизненный стиль, проявляющийся демонстративным поведением, утрированными, напоказ внешними проявлениями эмоциональности и отчуждением от своего произвола или торможением всех собственных свойств, содержаний сознания и поступков, которые не сулят одобрения. Демонстративность - следствие доминирующего влияния на всю жизнедеятельность человека потребности в таком специфическом одобрении, которое сопровождалось опекой, подменяющей самообслуживание и инициативу демонстранта. Еще об этом я писал в книге «Терапия поведением»^[205].

Ну, вот извините меня за такое теоретичное вступление. Позже я попытаюсь расшифровать эти определения на бытовом языке. И, вообще, то, о чем я собираюсь рассказать, в действительности, по-моему, очень просто и для нас для всех очевидно. Так что я буду говорить банальности. Мне кажется, что специальное внимание к этим банальностям могло бы быть полезным нашей работе

А сама идея доклада явилась таким образом.

Как-то мы с сыном вели радиопередачу. Есть такая уже много лет в прямом эфире: «Беседы с Покрассом». И Володька сказал примерно следующее:

- Я же сам живу. Сам иду к людям. К любому человеку. Ясно, что я всем и должен! Как же получается, что человек придумывает, что кто-то должен ему?! Так не может быть!

И еще. Одна из моих пациенток объявила в группе.

- Я вот становлюсь такой человечной и бескорыстной, как Вы говорите. Но когда же я начну получать за это дивиденды!

Сегодня разговор пойдет о человеке заслуживающем.

В самом деле, демонстрант это - человек, который вместо того, чтобы жить, старается свою жизнь заслужить!

Но прежде чем начать свой рассказ о «человеке заслуживающем» я попрошу Дарью Александровну почитать одну записку... о моей пациентке, её маме, их отношениях. Надеюсь, это станет вводом в разговор о мире демонстранта в отличие от мира здорового человека. Для удобства восприятия записка беллетризована...

Она обратилась по поводу бесплодия...

Ко мне обратилась тоненькая, как шамаханская царевна, и очаровательная в слезах девушка. Заплаканная она была похожа на маленького, обиженного и беззащитного ребенка. И вызывала щемящее движение кинуться обнять, влюбленно прижать к себе и, как маленькую, этой своей влюбленностью спрятать, защитить от бед. Но кто же может защитить от бед другого взрослого?!

Она несколько лет замужем. Ее муж - интересный, собранный и увлеченный ровесник ей, любящий ее и отвечающий за их будущее. Она же, будто не сама живет, а только подарком ему. Будто не для себя, а одолжила его собой и верностью, и он должен ценить и заслуживать поминутно... всю жизнь. Она выступает скорее капризной дочкой, чем женой ему. Вслед своей маме, привередливо оставившей ее без отца еще в младенчестве, а позже растившей с подкаблучным, чаще отсутствующем в долгих командировках отчимом, вслед за своей мамой вечно всем недовольная, наглядно впечатлительная девушка поминутно готова скривиться в обиде, укоризне и тихих слезах или надуть губы молча. С себя у нее спроса нет. Будто все обманули ее вероломно, и первым - молодой муж.

Она окончила «иняз» университета. Он - авиационный. Оба молодые специалисты. Уезжали в другой город, но там им «не дали обещанного», да и ее мама «очень беспокоилась», и они вернулись сюда. Правда, муж не уступил ее маме, и ушел от ее порядков жить к своим. Но он ее любит. И у нее тоже других мужчин никого не было. Да и мама, хоть и сердилась на непослушного зятя, но не хотела же их разводить. И они не разошлись. Напротив, их родители вскладчину купили им квартиру. И теперь они с мужем живут отдельно. Он работает программистом. Она - менеджером. Зарабатывают достаточно.

Ко мне она обратилась по поводу бесплодия. Они «очень хотят детей». А она никак не может забеременеть, хотя существенной патологии врачи не находят.

Муж проверялся. У него все в порядке. Значит, «виновата» она! От этого она в отчаянии.

Про меня она знает с детства: я когда-то вылечил ее маму.

По привычке ставить себя на место всех участников обстоятельств моего пациента я вначале поместил себя в тот особый мир, в котором живет эта, воспитанная в маминой обиде и жалости к себе, сверхранимая и абсолютно черствая к чужой жизни девочка. Только на миг допустил, что люди действительно такие холодные, вероломные и жестокие, какими их ощущает эта, просящая чужой заботы этих злых, не занятая собой и никем и, потому беспомощная и беззащитная жена.

Только допустите такое, и Вы тоже всем нутром почувствуете тот потрясающий озноб от ужаса, в котором с младенчества и теперь пребывает все ее существо! Какое уж там - зачинать, вынашивать и рожать в такой скверный и страшный мир!

Потом я поставил себя на место ее молодого мужа. Посмотрел на себя ее глазами. И ощутил совершенное отчаяние от того, как безнадежно я обманул ее надежды. Почувствовал себя ее мучителем, совсем в ее глазах никаким - жалким неудачником. Руки опустились!

Я попробовал ощутить себя будущим младенцем, рожденным этими двумя отчаявшимися людьми в этот невыносимый мир. И младенец не захотел и не решился даже зачинаться в этом потрясающем тело матери ужасе.

Молодая женщина знала и каким-то еще не забытым детским чутьем чувствовала, что я отношусь к ней с сочувствием и симпатией. И не от незнания ее холодности и беспечной жестокости. А именно вникая во все, что она даже от себя скрывает, ощущая своими нравственными изъянами. Чувствуя, что она мне доверяет, я и спросил:

- Хотите, расскажу, почему, если бы я хотел родитьдетей, то не женился бы на Вас, как бы прекрасны Вы ни были?

- Почему?

- Когда женщине посчастливилось любить, она благодарна нашему миру, влюблена в него и хочет ребенка не по супружеской обязанности в подарок мужу, а для самой себя. Просто каждой клеточкой тела она ждет зачатья, расцветает в беременности, и всеми силами рожает человека в такой мир, который добрее, умнее, прекраснее - бесконечно лучше нее во всех отношениях.

Предчувствуя наш мир, как самый счастливый подарок ему уже с момента начала движения сперматозоида к яйцеклетке, будущее дитя и беременность и акт рождения, и всю дальнейшую жизнь осуществляет, как чрезвычайное везение. Препятствия, трудности, неудачи только прибавляют ему сил, закаляют, переживаются, как необходимая школа. В ней он и учится жить, каждодневно вновь и вновь рождая себя, и не сетуя на трудности учебы.

Вы же сами и для себя ничего хорошего не делаете, и вслед за мамой от мужа нос воротите, будто он Вам чего должен и недодал, и с мамой же вместе весь мир оклеветали - на все и всех заранее обижены.

Если бы я доверил Вам родить в этот мир моего ребенка, он бы от первой трудности сломался и отчаялся. Вашей гримасой он, еще не родившись, обречен.

Так что, с Вашей впечатлительностью... Если Вы все-таки хотите зачинать, вынашивать и рожать... То, чтобы не парализовать своим ужасом будущего малыша еще на стадии сперматозоида и яйцеклетки, Вам не с гинекологами надо разбираться, а с тем, в чем может выразиться Ваша любовь и верность Вашей обиженной на Вашего папу, на всех мужчин, и на весь мир маме...

...Я не знал, как донести до сознания и сердца этой взрослой дочери, что ею движут не какие-то смертные грехи и пороки, в которых она готова себя обвинить, а простая человеческая преданность маме и самоотверженность. Что она, как умеет, любит. А умеет она, несмотря на свои 24 года, любить только, как еще не отделивший себя от тела матери младенец. Как младенец, и зависима от любимого человека. А это рискованно! Она и отваживается любить лишь одного человека на всем свете... свою маму.

Что бы про себя ни думала, как бы искренне ни доказывала маме (и себе) эта молодая женщина свою решительную самостоятельность, все равно на уровне смутного чувства она как дочка ощущает себя такой необходимой маме маминой частью, что нельзя ей себя оторвать от нее, не нанеся маме невыносимой травмы! По ощущению этой дочери открытая, всем существом, естественная женская любовь к мужчине не только ранила бы, осиротила, «живущую только для нее» маму, но и стала бы предательством. Дочери этого нельзя! Позволить мужчине себя любить можно, а любить нельзя!

И дочь невольно парализует свою инициативу, лишает себя живых женских влечений и необходимых ей отношений с мужем. А с ее впечатлительностью - так лишает себя еще и сил зачинать и вынашивать, то есть и женского здоровья и возможности стать матерью. Лишает себя смыслов, дающих силы осваивать жизненные трудности. Таким выбором и себя обрекает пожизненно тащить не свою ношу, по детски ждать награды, обижаться и отчаиваться, и других мучает.

Зато самоотверженно бережет маму от травмы дочерней самостоятельностью!

И самое грустное в этой истории то, что все в ней - не сознательный выбор женщины, а бессознательно перенятая глупая поза - невольная «жертва», от которой всем хуже. Разве хочет ее мама несчастья дочке?! Одно сочувствие может открыть дочери, в чем ее действительная верность матери...

Чтобы хотеть ребенка не по обязанности - умом, а по-настоящему всем своим телом, Вам надо заглянуть себе в д у ш у. И выбрать: в чем же настоящая Ваша любовь к маме? В том, чтобы из верности ее обидам испортить себе жизнь и здоровье? Или, может быть, любить маму, значит понять, что она была моложе вас, когда обиделась, что все эти обиды -глупость капризной девчонки, не умеющей решить своих задач? Может быть, верность маме в том, чтобы стать счастливее ее?! Может быть, чтобы осуществить эту мамину надежду, стоит в глупой клевете на всех раскаяться?! От обид и претензий к другим отказаться? Самой начать о себе заботиться, самой беречь себя и тех, кого любишь? Может быть, любить маму значит, Вам самой своей всей жизнью исправить все мамины Ошибки и научиться вернуться в наш общий мир, в котором может быть хорошо Вам и уже Вашему ребенку?

13-25.03.2008

Спасибо, Дарья Александровна!

Я попросил прочесть вот эту записку: «Она обратилась по поводу бесплодия», как эпиграф к нашему разговору.

Сразу скажу, что история эта имела happy end. Что после прихода, молодой женщины, ко мне снова пришла ее мама. Что основная работа состояла в конфликте с мамой...

Записка эта написана для этой девочки 13 марта 2008 года. Мама объявилась в конце марта уже 2009 года. Для нее и о ней написана другая записка «В покое нет будущего» (ее при желании тоже можно посмотреть здесь^[206]).

Но тут я не могу похвастаться большими своими успехами. Просто мне повезло. Правда, повезло как-то, я скажу, очень жестко.

У этой мамы заболел муж, которому поставили диагноз «злокачественное заболевание крови». Мама так в это время занялась мужем, сидением у него в больнице, ухаживанием за ним, что просто, по-моему, проглядела, как дочка вышла замуж за своего мужа по-настоящему!

Я только немножечко готовил дочку... Но больше все-таки сбивал эту некоторую властность мамы, которая, любя дочь, тем не менее, создавала безнадежную ситуацию.

8 сентября 2009 года я вышел из отпуска. И в первый же день - звонок на работу:

- У нас родился мальчик! Вес..., рост... (я не успевал запоминать). У дочки - все в порядке!.. - Звонила мама женщины.

В сентябре женщина, в самом деле, родила!

Два способа существования

Есть два способа существования.

Один - способ здорового человека. Другой - закономерно ведущий к болезни способ существования имитатора!

Неизвестный мир здоровья

Здоровый человек живет в неизвестном мире.

Жизнь - это то, чего я не знаю! Все знаемое это - средства жизни!

Я не знаю себя.

Я не знаю мира, в котором живу.

Мое знание - это средство приближаться к этому миру.

И здоровый человек к этой тревоге, к этой встрече себя незнаемого, с незнаемым миром готовится поминутно и всю жизнь.

Вы, наверно, помните, как маленькими мы устраивали секретики! В потаенном месте выкапывали ямку. В нее чего-то складывали. Сверху стеклышком прикрывали и закапывали. И чтобы никто не знал!

Спросил как-то у уже взрослой женщины:

- Зачем такой секретик?

- А, чтобы отличиться, - отвечает. - Вот, де, у меня есть!

А.Д. Зурабашвили говорит, что «личность создается тайной». Так вот он, я полагаю, имеет в виду совсем другое!

Пока мы еще не научились ощущать свой, определяющий нас секрет, мы, стремясь отличить себя, интересничаем, создаем его искусственно - во вне! Но с какого-то момента, когда мы, наконец, актуализируем себя, то честный с собой человек догадывается, что ничего-то он не знает про жизнь! Ничего не знает про себя!

Здоровый человек не боится обнаружить и признаться себе, что он сам для себя - тайна!

С этим открытием он становится, сам себе интересен!

Ну, а, когда: «ай да Пушкин, ай да сукин сын!» - удивляется сам себе человек. Когда ты сам себе интересен, неожидан, то очень часто случается, что ты и миру тоже неожидан и интересен! Тебе вольно или невольно случается, как говорит Б.Л. Пастернак,

«Привлечь к себе любовь пространства,

Услышать будущего зов...»!

Здоровый человек живет в неизвестном мире!

И надо отметить важнейшее свойство честного с собой -здорового человека: здоровый человек доверяет миру, доверяет себе!

У этого доверия есть замечательное следствие!

Доверяя себе, здоровый человек с младых ногтей и всегда руководствуется своими, еще непонятными, неизвестными ему и смутными, но своими чувствами - своими потребностями.

Здоровый человек с младенчества и поминутно учится эти свои потребности различать, узнавать.

Здоровый беспрерывно заново узнает себя!

Живя в неизвестном мире, который он сам осваивает, здоровый человек, как и все звери, вновь и вновь открывает, и узнает объекты своих потребностей - объективизирует свои влечения. Проще говоря...

Первое, что делает здоровый, он узнает, чего хочет!

Второе. Узнавая объекты влечений, здоровый человек ищет и научается находить, где они есть, где есть нужное!

Здоровый человек научается находить нужное!

Третье, что делает здоровый: узнает как, каким образом нужное и желаемое получить - найти, добыть или создать! Он ищет, находит и совершенствует средства достижения нужного.

Здоровый, как дикий зверь, постоянно нащупывая здесь и теперь все новые и новые - и свою жизнь и свои обстоятельства, поминутно создает беспрерывно меняющуюся свою картину мира!

Личность ~ это индивидуальный способ меняться, и индивидуальный способ менять свой способ меняться^[207], насколько я понимаю. Особый, свой способ!

Здоровый человек живет в неизвестном мире! Доверяет миру, доверяет себе! Руководствуется своими чувствами -своими потребностями!

Учится свои потребности различать, узнавать. Беспрерывно заново узнает себя!

Здоровый человек узнает, чего хочет, где то, что он хочет, есть -научается находить нужное!

Находит, создает, совершенствует средства достижения

нужного!

Создает беспрерывно меняющуюся свою картину мира!

Но есть и другой способ существования.

МИР ДРЕССИРОВАННОЙ СОБАЧКИ

Здесь мне кажется удобной аналогия с разницей между дрессированным зверем и диким. Например, между дикой собакой - дворняжкой и дрессированной собачкой.

Дворняжка всегда вынуждена всякую свою напряженность воспринимать как стимул к поиску. Чего ей надо? Где и каким способом этого добиться?

В противоположность ей - дрессированная собачка...

Помните этот пример Евгения Николаевича Литвинова? Дрессированная собачка в магазине стоит на задних лапах над куском мяса и служит. Падает, встает, падает, снова встает - служит... А хозяина нет! И сама она отучена взять мясо, которое лежит перед ней! Только в качестве хозяйского одобрения за службу, и только из его рук! Потом я и сам видел такие ситуации в жизни... Эта, рассказанная Евгением Николаевичем сцена, по-моему, очень иллюстративна!

Дрессированная собачка отучена действовать самостоятельно.

Дрессированная собачка отучена действовать по собственному почину - инициативно, отучена узнавать, что ей надо, отучена заниматься самообслуживанием.

Взамен она выучена в ответ на любую напряженность неудовлетворенности, что бы ей ни было нужно:

- привлекать внимание дрессировщика,

- добиваться его одобрения и

- получать нужное в награду от него.

Внимание, одобрение и забота дрессировщика стали главной потребностью дрессированной собачки!

Даже узнавать, что ей надо, тоже не ее, а его печаль!

Человек заслуживающий

Так вот, есть второй способ существования и человека.

Способ, когда человек,

- вместо того, чтобы самостоятельно и осознанно встречаться с этим неведомым миром,

- вместо того, чтобы открывать в нем и себя неведомого, когда человек

- вместо того, чтобы самостоятельно о себе заботиться,

- вместо того, чтобы заниматься самообслуживанием, свое существование заслуживает! Перекладывает заботу о себе на всех тех, у кого он, как ему мнится, эту заботу заслужил.

Он осуществляет в жизни те же стратегии, живет так же, как эта дрессированная собачка. С той только разницей, что собачка-то свои стратегии осуществляет всерьез, не сетует и, одичав, может вернуться к самообслуживанию... Но об этом чуть позже.

Заметьте еще раз, что ей надо - этой собачке? Ей надо:

- обратить на себя внимание дрессировщика,

- произвести впечатление, что она действует таким образом, что он может ее одобрить, и

- вместе с одобрением получить от него все, что ей угодно - на свадьбу сводят, накормят, напоят и постригут и оденут вот сейчас вот по такой погоде и так далее.

Другой способ существования - это, когда человек заслуживает жизнь!

И сегодня я хочу поговорить о том, что из этого заслуживания получается!

На мой взгляд, эти, казалось бы, парадоксальные, но чрезвычайно тревожные вещи - причина всех бед, с которыми мы, как психотерапевты сталкиваемся!

Заслуживающий не живет, а заслуживает жизнь!

О себе не заботится, но заботу о себе перекладывает на всех!

Задача заслуживающего

В отличие от здорового человека, задача заслуживающего - не узнать, что ему надо, не найти, где это нужное есть, и самостоятельно его добыть! Задача заслуживающего - стать, а чаще показаться хорошим.

Найти правила игры, нужной не ему, и показать, что он именно по ним и играет. Узнать, что правильно, и показать, что он правильный и действует по этим чужим, ему ненужным правилам.

Так как во всем, что он по чужим правилам делает, для него нет никакого смысла, а он потратил на их осуществление и время и силы, то заслуживающий уверен, что те, для кого он так самоотверженно старался, теперь его пожизненные должники. В награду за его старания они обязаны дать ему все нужное, и что ему нужно, должны сами знать!

Задача заслуживающего показаться хорошим! Во всем, что заслуживающий делает, нет смысла для него самого!

Но здесь очевидны и две принципиально разные картины мира.

Две картины мира

Если для того, кого мы здесь назвали здоровым, мир неизвестен, постижим, но никогда не постигнут и для познания бесконечен,., если поэтому, будучи здоровым, ты всегда пребываешь в тревоге встречи с самим собой и с миром,., то для заслуживающего - мир ограничен, якобы создан по готовым правилам, то есть в каких-то инструкциях уже описан и известен.

Отсюда и это его детское ощущение - вот еще немножко и я все узнаю! А, когда я, осуществлю все эти, мне доступные правила игры, все станет волшебным образом хорошо!

Будучи заслуживающим, я не пытаюсь узнавать ни себя, ни других - не ищу, чего хочу я, что хотят другие.

Я стремлюсь узнать только правила, по которым следует организовать мою и вашу жизнь.

Верю, что по этим правилам живут все.

Соответственно такой уверенности, формирую свои невольные и осознанные ожидания.

На деле же, я осваиваю правила, за выполнение которых меня, одобряя, поощряли мои воспитатели.

Для здорового - мир естествен и неизвестен!

Для заслуживающего - мир искусствен и известен! Заслуживающий не узнает ни себя, ни других!

Не интересуется узнавать, чего хочет он!

Не узнает, что хотят другие!

Стремится узнать лишь готовые правила, по которым будто бы должна строиться его и ваша жизнь!

Условия, формирующие демонстранта

Для нас существенно, что заслуживающим я становлюсь под влиянием не всякого одобрения.

Если воспитатели интересовались собой, их интересовала и моя самобытность - они непременно одобряли мою инициативу и самостоятельность, то есть мою свободу оставаться собой. Я тогда вырастал здоровой, открытой миру, опыту личностью.

Заслуживающим я становился тогда, когда не заметившие самих себя, никем не интересующиеся воспитатели не заметили и меня. Стремились, чтобы я был для них удобным. Заботясь о том, чтобы я стал не вызывающим их тревог предсказуемым функционером, они одобряли не мою самостоятельность, не мой личный поиск, но мое слепое послушание. Зато за послушание, вместе с одобрением, как и той дрессированной собачке - ведь маленький я более или менее понятен, мне давали все нужное готовым.

Игнорируя мою инициативу, такие воспитатели подавляли ее!

Когда я расту в атмосфере, где нет культа индивидуальности, я вырастаю заслуживающим.

Человек вырастает заслуживающим там, где нет культа индивидуальности!

Парадоксы мира заслуживающего

Парадокс первый

А дальше и начинаются парадоксы этого самого - «я заслужил»!

Как только я проникаюсь таким ощущением (что я заслужил), я уверен, что теперь вправе претендовать на получение всего, что мне нужно... и ото всех! Ведь это предвкушение награды, интериоризировавшись, потеряло непосредственную связь с заказчиком заслуживания. раньше это были воспитатели, а теперь их обязанность - одобрять и поощрять меня обслугой - я приписываю всем, кого не вычеркнул из людей или не записал во враги!

Тот факт, что кроме моих воспитателей такого договора со мной не заключал никто, я игнорирую, ведь я не замечаю, что мои ожидания это - реакция на сигнал, утративший связь с сигнализируемым явлением^[208].

Таким образом, первое следствие ощущения «я заслужил» - ожидание «заслуженной» награды получением всего, что мне нужно без собственного усилия. Проще говоря, всего нужного я жду не от себя! Но в результате:

- я теряю все осознанные мотивы для активности,

- беспечно успокаиваюсь (ведь мне все якобы гарантировано) и

- прекращаю даже самую необходимую заботу о себе!

И самым трагичным результатом этого прекращения заботы о себе, к тому же таким, в котором я менее всего отдаю себе отчет, и какой меньше всего понимают окружающие, становится то, что теперь мне не надо знать, чего я хочу! Ведь я привык, что раньше, если я хороший, правильный и я заслужил - то все, что мне надо, знали и давали мне сами одобряющие. Я теперь жду, что все меня «поймут», узнают, что мне надо и все мне дадут.

Самым важным следствием существования в мире заслуживаемой и ожидаемой опеки, определяющим формирование жизненного стиля демонстранта (заслуживающего) становится то, что у него нет стимула для осознания своих потребностей. Он их не узнает и не сознает!

Находясь среди «опекающих», то есть среди всех, кого он считает людьми и не врагами, демонстрант не осознает большинства своих действительных потребностей!

Принято считать, что, будучи демонстрантом, я «вытесняю» из сознания свои желания. По-моему изначально это не так. Чаще мне заслуживающему не надо ничего вытеснять! Я и не вытесняю. Просто у меня нет надобности, замечать, узнавать и осваивать свои потребности, превращать их в осознанные желания.

В результате я не знаю, чего я хочу!

Зато я будто хорошо знаю, чего не хочу! И это нехотение охотно демонстрирую всем. Я постоянно и чуть ли ни с энтузиазмом от того, что мне дают, капризно и пренебрежительно отказываясь!

И можно подумать, что не хочу я всего! Но вот в этом кажущемся нехотении и его причинах надо специально разобраться.

Понятно, что и будучи заслуживающим я почти, как и все люди, легко «не хочу», когда дают, то, что мне явно не надо: горько, например, или противно. Я могу отплюнуться, отказаться (позже я объясню, почему говорю: «почти»). Существенно другое. То, что я отказываюсь и от нужного! От всего! Как ребенок, которого, уговаривая, кормят с ложки. Почему?

А все дело в том, что, не зная, чего хочу, я мню, будто бы ничего ни у кого не прошу! Я жду, в крайнем случае требую, «положенного», хоть и не знаю чего, но словами не прошу.

Поэтому, когда мне дают и то, что мне надо, а я не просил, я верю, что и нужное «не хочу»! И от нужного тоже обязан отказаться. Потому что я же «не хотел», - у меня не было сформированного осознанного желания! Это они дают. Они просят. Им и надо!

Как и тот раскормленный ребенок, который ест «за папу - за маму», я и нужное могу принять только, делая одолжение дающим!

Но, одалживая тех, кто меня «кормит», я опять же «хороший», опять заслужил. И тот, кого я осчастливил тем, что дал ему себя накормить, принял от него заботу, - снова мой должник!

Получается, что, с одной стороны, в силу несформированности и неосознанности своей инициативы, любое предложение меня заслуживающего не удовлетворит. Нужное наталкивается на стиснутые зубы!

Зато ненужное, но «положенное» - «правильное» ожидается, требуется, присваивается - используется заслуживающим без всякой пользы для себя, а то и во вред!

Вот вам и то самое: «почти, как и все люди». Заботящиеся о себе люди ненужного и вредного, даже «положенного» им, не ждут, не требуют и не добиваются. Оно им ни к чему.

Заслуживающий же, добиваясь и присваивая ненужное, но «положенное», поступает якобы «правильно», то есть в своем переживании заслуживает и вправе рассчитывать на одобрение и обслугу!

И тогда - новая проблема демонстранта. Затраты есть! «Я добиваюсь того, чего правильно добиваться!». Но - удовлетворения нет, ни в каком случае!

Если я согласился принять нужное, и удовлетворены мои действительные, но несознаваемые потребности, то есть меня будто бы накормили, как лекарством с ложки - я продолжу использовать этот упрощенный пример, то я не знал, что хотел есть. И на сознательном уровне неудовлетворен!

Если удовлетворены мои претензии - я «правильный», все получил, то неудовлетворен весь круг моих действительных несознаваемых нужд.

Старуха из сказки «О рыбаке и рыбке» получает все, что просит, но никогда не удовлетворена, потому что то, что она просит, ей не нужно. И это совсем не частное, но достаточно распространенное явление!

Получив положенное, тоже не удовлетворен! Заслуживающий никогда не удовлетворен!

Парадокс второй

И вот еще очень важное следствие существования в мире предполагаемой заслуживаемой опеки.

Я заслуживающий никогда ничего мне нужного не хочу!

Всего и всегда не хочу. Вот такая я «Нехочуха»^[209]. Мои желания не освоены, будто их нет. Моя инициатива не сформирована. В результате... В результате отсутствия моей собственной инициативы любая инициатива другого, любая чужая активность в отношении меня становится для меня насилием!

Я тогда человек, который ощущает себя постоянно подавляемым всеми и везде - Мне всегда кажется, что все мне всё навязывают. Всё навязывают!

Непроявление - идеальное поведение с демонстрантом

Об идеальном поведении с таким «подавленным» очень ярко рассказал Паоло Коэльо в своей книжке «Вероника решает умереть».

Помните? Каждый вечер в этом санатории для душевнобольных считающая себя обреченной на смерть героиня, садится за пианино, и едва она начинает играть, к инструменту подходит, становится возле и застывает в ступоре, другой молодой пациент санатория. Его считают шизофреником. И так каждый вечер. Вероника играет. Он приходит. Неподвижно стоит. Никак не проявляется. Просто стоит у инструмента. Рядом никого. Они одни эти два обитателя психиатрической лечебницы с особым санаторным режимом. Пианистка много раз пытается с юношей заговорить. Он не отвечает. Однажды она не выдерживает, хочет его растормошить. Он не реагирует. Чтобы парень хоть как-нибудь на нее среагировал, Вероника, верящая, что завтра она умрет, старается вывести его из невозмутимого состояния, взволновав своим крайне откровенным эротическим поведением. От собственных усилий возбуждается сама. Сбрасывает с себя всю одежду. Остается перед ним голой. Ему напоказ мастурбирует. Переживает перед ним, будто впервые, самый яркий оргазм в своей жизни! Набрасывается на него и чуть только не насилует! В конце концов, вы помните эту вещь, - «Вероника решает умереть» - она его берет! Куда девается ступор! Влюбленные друг в друга люди бегут из лечебницы.

Замечательный образ пробуждения заслуживающей! Высвобождения (из-под спуда всего демонстрируемого в поиске одобрения) ее инициативы, и выхода из мира заслуживаемой опеки.

Гениально показан и образ идеального поведения с демонстрантом (заслуживающим)! Накануне ожидаемой гибели, когда помощи (опеки) ждать больше не от кого, а единственный человек рядом никак не проявляется, казалось бы, даже внимания на тебя не обращает, при этом не нарочито, а искренне, демонстранту остается проявиться - обнаружить себя самому! И главное - для самого себя обнаружить!

Такое непроявление себя было бы идеальным поведением психотерапевта с демонстрантом. Только кто же из живых людей может никак не проявиться?! И у кого из нас есть достаточно уважения к партнеру, и достаточно опыта эффективного осуществления этого уважения к его спрятанной инициативе, чтобы не проявиться?! Может быть у К. Роджерса (мне посчастливилось смотреть видеозапись его работы)!.. Я нечто подобное в работе психотерапевта видел только однажды. Мне показалось, что похоже существовал в группе страдающих «вялотекущей шизофренией» ленинградский психиатр и психолог В. Вид.

Вернемся к демонстранту, то есть к заслуживающему!

Парадокс третий

Получается, что любое движение другого человека в его сторону подавляет инициативу демонстранта, воспринимается им как насилие. Еще.

Этот человек - демонстрант - живет по такому принципу: если я заслужил, то ты, а вместе с тобой все и сам Бог, должны быть у меня на посылках. Все - его рабы. Но этим определяется еще один парадокс его неосознанных предчувствий и тревог, управляющих всей его психикой и поведением.

Если этот человек признает, что он чего-нибудь хочет. А тем более, если он признает, что удовлетворен тем, что по своему желанию получил от другого, он фактически должен будет признать, что другой хороший, что и другой заслужил!

Но, если другой заслужил у него, то теперь демонстрант сам - раб другого! И сам должен оказаться у того на посылках. Перспектива, захотев чего-либо и поблагодарив, попасть в рабство кого устроит?! Вот почему демонстранта так стесняют любые отношения, грозящие стать содержательными.

Демонстранту нельзя хотеть, это грозит зависимостью, в которой он теряет саму перспективу самостоятельности и свободы.

Заслуживающему нельзя быть благодарным!

Зато, обвинив другого (других) в чем угодно, он ощущает себя абсолютно «никому ничего не должным» - совершенно свободным!

Правда свободой этой по тем же причинам он никогда воспользоваться не может! Ему же среди людей хотеть нельзя и он не знает, чего хочет! Нельзя ничего нужного у них и взять, да он и не умеет!

Обвинив другого, демонстрант ощущает себя свободным!

Вот почему он, как подросток, невольно, но постоянно стремится к конфликту, и в конфликте очень хорошо себя чувствует. Врагам, как и всем «нарушителям конвенции», он ничего не должен. С ними ему не надо казаться хорошим! И пусть он и здесь ничего не может взять, но ему, по крайней мере, можно отказаться от всех стесняющих его правил!

Вспомните «русскую пианистку» из «Семнадцати мгновений весны»! Насколько она самостоятельна и активна, среди врагов! Одна из колодца!.. С двумя младенцами!.. В чужой, вражеской стране!.. И какая она растерянная, беспомощная девочка рядом со Штирлицем! Руки дрожат, слезы... Ее будто подменили.

Чтобы обрести свободу, заслуживающий, как подросток, вынужден либо покинуть среду «своих» (Герцен, издающий «Колокол» в чужой стране), оказаться среди врагов, с которыми он не связан никакими человеческими обязательствами, либо поминутно создавать себе ощущение, иллюзию, что все кругом «не заслужили»!

Важное последствие этого неумения быть благодарным -человек теряет возможность черпать силы в человеческих отношениях, ощущать поддержку людей! Он постоянно просит отношения к себе, тепла, любви, но, не умея сам отнестись ни к кому, не умеет почувствовать, взять нужное ему человеческое. Присутствие людей для него не защита и поддержка, расширяющая возможности, но стеснение и подавление его самостоятельной активности - подавление его личности!

Люди для демонстранта - повод для подавления своей личности!

Отступление в сексологию

Позволю себе маленькое отступление в сексологию!

Заслуживающему нельзя признать, что жена его - Богиня, ведь тогда он - ее раб!

Ей (заслуживающей) нельзя чувствовать, что муж - ее Бог, и она выбирает многие годы «делить одеяло... с... вонючим скунсом» (М. Фрейдкин). Выбирает рожать не от своего Бога, но от «этого животного».

Признать другого человека человеком и ему и ей (демонстрантам) - нельзя!

Вот и получается, что в этой ее внутренней ситуации фригидность, хотя бы моральная - для нее естественное средство защиты. Потому, что «пусть я даже удовлетворена физиологически, все равно это - не существенно и ничего не меняет! Это же я - для него, не для себя же!».

Для женщины-демонстранта фригидность задана этим ее внутренним мотивом: заведомой защитой от зависимости от неравного ей другого! Ведь, если она что-нибудь нужное для себя взяла у мужчины, то в ее мире она теряет даже шанс свободы!...

Итак, для демонстранта признание других равными ему людьми означает порабощающую его зависимость от них и необходимость отказа от всех претензий, от претензий на какую бы то ни было опеку! Но отказ от претензий - для него крах его мира!

Во избежание этого краха и, интуитивно предваряя его, демонстрант непреднамеренно чернит действительность.

Сосед - плох. Друг - плох. Признанием и сообщением, что другой «хороший», нельзя наградить никого! Ведь в его мире, если учитель хорош - то он плох. Если хорош его профессор - то плох он. Ты «заслужил», тогда я - раб! И тогда, во избежание этого: «Что ты со всеми нами сделала, Родина?! Сапогами по морде нам!..». Страна плоха! Правительство скверное! С эпохой не повезло!.. Что другого времени его жизни не будет, он ровно не знает! Включите «Эхо Москвы». Лучшей иллюстрации последствий этого мировосприятия не придумаешь. Вечная оппозиция всему и всем, кто хоть что-то делает. Критика, обвинение всех и вся, кто как-то проявился. Воинственная демонстрация самим себе неустанной борьбы за освобождение, за свободу... Все так изощрены и самобытны в критике. Все спрятаны за общественный интерес - за «положенное». Чего он хочет для себя и сам, не обнаруживает здесь почти никто!

Демонстрант именно потому так яростно воюет за свободу, что воспользоваться ею он ни при какой погоде не может. Он же не для себя! Такой бескорыстный и самоотверженный - «хороший»! Свой интерес обнаружить ему нельзя, во-первых, самому себе. Вот уж действительно «Альтруисты без эгоизма, хуже вымени без козы!»

Похоже, с этим страхом сравняться с другими, «не хорошими» - «не заслужившими», связано его пренебрежительное отношение, как к чужому, так и к своему телу! Пренебрежение всеми своими ощущениям, как не своими. Пренебрежительное отношение ко всему, равняющему с другими!

Почему-то вспомнился анекдот. «Женщина рассказывает.

- Они говорят, что предприимчивой женщине не важно, какой мужчина, важно, какой у него Lexus. Только это - ну, совсем неправда! Главное, чтобы человек был хороший! А какой модели у него Lexus, мне абсолютно все равно!».

Для демонстрантки Lexus тоже - только одно из средств показать приятельницам свое «превосходство», а владельцу - его незначительность...

Итак, для демонстранта любое признание кого-нибудь достойным означает лишение себя свободы. В невольной заботе об этой своей свободе он с одной стороны

- постоянно создает ненужные конфликты, с другой -

- клевещет на действительность, очерняя ее в своих глазах!

Но в этой, такой скверной действительности, которую заслуживающий себе сочиняет, а потом часто уже и создает, ему надо жить!

Если наша девочка из записки, которую мы читали, признается себе, что муж у нее «хороший», то... Помните ее переживание, когда она узнает, что муж здоров и что ее бесплодие зависит не от него, а от нее?

- Значит, виновата я?! - убивается она. И переживает не воодушевляющее открытие: «От меня зависит! И, значит, положение не безнадежно, а я могу что-то предпринять!». Но именно: «Я - виновата!^[210]», а значит я «не хорошая», и ни с кого не могу спросить. Не от кого потребовать решения проблемы, но я должна и буду вынуждена, решать свой вопрос сама!

Если наша девочка признается себе, что муж у нее «хороший», то для нее это значит, что она «не заслужила» и ни на что не вправе претендовать! Это тот самый Крах Мира Демонстранта, о котором мы уже говорили! Для нее это - крах личности, то есть явная или скрытая депрессия. Которую в этом случае посчастливилось превратить в депрессию активную^[211]!

Сохраняя ощущение перспективности своего способа жить, демонстрант чернит в своих глазах действительность!

Парадокс четвертый. Отношение к ошибке

Но на этом этапе становится очевидной новая трудность в нашем исследовании человека и терапевтическом сотрудничестве с ним.

Обычно все мы исследуем вещи, по отношению к нам внешние. И здесь - объективны, трезвы - беспристрастны. Мы свободны безболезненно рассматривать предмет как угодно...

Совсем не то: когда нам приходится исследовать самих себя.

И сейчас речь не о том, что мы всегда изучаем объект, которого уже нет. Наблюдаем факт нашей внутренней жизни, который только что был, и о котором осталось только воспоминание. Ведь нельзя вернуть, остановить мгновение!

И пока не о том даже, что нашему пациенту и нам вместе с ним приходится становиться свидетелем себя в особо трудных состояниях - в тоске, в тревоге, в боли...

Я хочу вспомнить очередную банальность: наше исследование самих себя - пристрастно!

Наше исследование самих себя - пристрастно!

Человеческое исследование себя пристрастно, этим оно движется, но этим же и весьма затруднено!

Выражая необходимое для человека стремление самоутвердиться - остаться тем, что мы есть, быть самими собой, пристрастность помогает нам интуитивно отбирать нужное и отказываться от вредного.

Но, побуждаемая тем же стремлением, пристрастность может вынуждать нас утверждать и отстаивать и то, однажды сделанное, произнесенное, просто привычное, чего мы сами не выбирали, и что нам не только не нужно для сохранения себя, но и разрушительно!

Нередко, обманувшись, совершив по тем или иным причинам ошибку однажды, человек, в силу этой своей пристрастности в отношении себя, утверждает свою ошибку всю жизнь, и мнит, что так утверждает себя! Но тогда, чем дальше, тем труднее обнаружение фактического положения вещей - признание ошибки, и отказ от нее. Порой настолько эмоционально травматично, что кажется почти невозможным!

Обнаруживать и признаваться в ошибке трудно всем! Но в особенно трудном положении в таком случае оказывается демонстрант! Да и мы, когда с ним сотрудничаем. Ведь, как маленький ребенок не отличает похвалы себе от похвалы своему рисунку, так и демонстрант не отличает порицания результатов его дел от осуждения, неприятия его самого, и любое сообщение о допущенной им ошибке воспринимает, как обвинение, как упрек себе, как умаление его достоинств - он будто бы «плохой»!

«Муж говорит жене:

- Милая, ты неправа.

- Ах, я неправа?! Значит, я вру?! Значит, я брешу?! Значит - я собака?! Значит я - сука?! Мама! Он меня проституткой обозвал!».

Чтобы безвыходное положение сделать разрешимым, надо найти, как и чем мы его создаем, найти ошибку в стратегиях повеления. Изучая поведение другого, мы это и делаем - чужую беду руками разведу! Труднее, когда дело касается нас самих!

Но, что будет, если ошибку найдет демонстрант?! Для него это значит, что он «не заслужил» у других ничего!

Получается,казалось бы, абсурд!

Если я человек здоровый (открыт опыту, живу в неизвестном мире), то в ответ на сообщение, что в лодке есть прокол, я, огорчившись, больше все-таки обрадуюсь - тому, что могу починить лодку и не утонуть.

Но, если я демонстрант, для меня то же самое сообщение, во-первых, не спасительное предупреждение, но обвинение в том, что я плохой и «не заслужил»! Мне тогда легче оглохнуть, ослепнуть, прикинуться для самого себя непонимающим, чем обнаружить, что я допустил и проглядел в своей лодке изъян.... Я раз за разом все успешнее тренирую мой мозг, мою психику в том, чтобы не видеть ошибки, не понимать, не замечать!

Как часто мы удивлялись, что человек с высочайшим интеллектом не видит совершенно очевидных вещей. Не замечает, что он не адекватен ни самому себе, ни обстоятельствам. Не замечает, как лишает себя будущего!

Это одна из проблем в психотерапевтическом сотрудничестве.

Нашему пациенту надо обнаружить свою ошибочную стратегию, приводящую к болезни и поддерживающую ее, надо обезопасить себя.

Мы это понимаем, и хотим его информировать, показать человеку, что его выбор неверен. Хотим указать ему на его ошибку! А этого сделать нельзя!?..

- Ты умница! А делаешь глупость!..

- Ты замечательный! А действуешь себе во вред!..

- Чтобы быть добрым, надо быть, как минимум, живым! А что ты сделал для себя полезного сегодня?! А вчера? А позавчера? А за последний год?!..

- Александр Македонский тоже был великим полководцем! Но стулья ломать зачем?!..

Я только что вспоминал маленького ребенка, который принес вам свои «каляки-баляки» - свой первый рисунок! Если вы не восхититесь, он поверит, что вы его не любите, и очень огорчится! Он еще не умеет отличить себя от того, что сделал. А здесь - такой же взрослый!

Как сообщить нашему пациенту об ошибке, так, чтобы он не принял известие как обвинение в том, что он «виноват», то есть «нехороший» и «не заслужил»?!

Два разных сообщения

Берясь за супервизию демонстранта, нам надо всегда уметь ясно чувствовать себя самих в этом его запертом от критической информации положении заслуживающего.

Надо непременно очень чутко различать два разных сообщения:

- сообщение: «ты виноват!», которое в мире демонстранта значит - «плохой» и тебе не на что рассчитывать; и совсем другое для него

- сообщение: «от тебя зависит!» - ты «хороший», и можешь сам выбрать делать или не делать себе хорошо или плохо!

Если мы не разведем эти два сообщения - «сам виноват» - плохой, и «от тебя зависит» - хороший, но делаешь себе во вред, - наш пациент, не сумеет присвоить информацию.

Ремарка о профилактике

Для того, чтобы расти, развиваться и двигаться, нам нужно уметь и любить находить свои ошибки, нужно уметь освобождаться от них - неважно, осознанно, интуитивно, как угодно.

И здесь важен вопрос о раннем формировании у ребенка отношения к честности с самим собой как к залогу личностного здоровья.

Парадокс пятый. Как демонстрант формирует свое пространство?

Вернемся к демонстранту.

Заслуживающий передоверяется несуществующим одобряющим!

Итак, человек заслуживающий, передоверившись несуществующим одобряющим,

- не знает, чего хочет,

- лишил себя инициативы,

- вечно «подавлен» чужой активностью, поэтому

- всегда в обиде, в претензии к другим,

- ему трудно заметить и признать свою ошибку, и так

- он лишает себя возможности ошибку исправить.

В стремлении чувствовать себя «никому ничего не должным» - избежать любой человеческой зависимости демонстрант невольно

- клевещет на людей, чернит в своих и чужих глазах действительность, так

- лишает себя необходимых человеческих связей,

- живет сторонним миру людей и, как ребенок с двойственной ориентировкой^[212] с одной стороны

- боится этой не освоенной и оклеветанной им действительности, с другой

- передоверяет заботу о себе всем, кому не доверяет, и от кого этой заботы принять не может...

Посмотрим пристальнее, как он формирует вокруг себя пространство.

Сегодня приехала из Нефтегорска женщина. Вся она такая активная,распорядительная - начальник отдела кадров и прямо со своим креслом. И в то же время - вот такая-то она пострадавшая!

Она - «все для людей», «все для мужа», а муж - алкоголик!

Она такая замечательная, такая, как никто, добрая, но ей при этом при всем уже давно плохо! Она уже просто не выдерживает. Ей эта ее аскеза уже самой надоела!

Формально она неглупая женщина, весьма успешная в общественных делах, в работе... «Начальство ценит», хвалят, выдвигают...

Когда она была маленькой, она жалела папу. «Всегда маме говорила - зачем ты обижаешь папу?!» Вот такая она добрая, сострадательная и так любит папу! Ну, просто слушаешь и думаешь, что папа у нее - такой-то дурачок беспомощный, а мама, верно - злодейка жестокая...

И начинаешь догадываться, как давно эта исполнительная и властная администратор, выбрав казаться себе хорошей (заслужившей), а других мнить похуже (не заслужившими), отказалась от мамы, от папы, от знакомства с живой действительностью, сделала себя сиротой и изгоем среди людей - марионеткой Карабаса-Барабаса в чужой, не ею придуманной сказке.

Вместо того, чтобы, став перед фактом сложности родительских отношений, вникать, понимать и учиться, маленькая девочка подменила реальную трудную ситуацию наглядным сценарием «хорошая дочка, защитница жалких (зачеркнула для себя папу) от несправедливости злых (оклеветала маму)». Дальше узнавая все новые и новые, дитю понятные «хорошие» правила, осуществляя их или делая вид, что осуществляет, она уже никогда не замечала ни себя, ни других иначе, как в качестве нарушителей ее, взятых без критики, чужих правил.

Когда у нее появились первые ее девичьи секреты, она отнесла их к физиологии, не обратив внимания на то, что это что-то из ее правил выходящее.

Когда муж впервые пришел, выпивши, она на него накричала, вместо того, чтобы вникнуть, что за депрессия заставляет ее мужчину пить.

Когда у нее начали возникать и другие сложности, то вместо того, чтобы вникать, она себе говорила - «Не бери в голову!», «Возьми себя в руки!». Это было для нее и «правильно», и «красиво», и «мужественно»!

«Возьми себя в руки!»

Два слова об этом пресловутом «Возьми себя в руки!».

Действительно. Пока мы здоровы и у нас все ладится, мы, как правило, живем с ощущением, что можем, управлять собой, и верим, что управляем. На самом же деле, мы владеем только своим поведением. Но этого оказывается достаточно! Здоровая, цельная личность управляет поведением. Но поведению, обслуживая его, подчиняется в свою очередь вся наша нервная активность, работа мозга, весь наш организм - как подчиняется поведению организм любого зверя.

Если в физиологическом плане личность это - комплекс строго соподчиненных нервно-физиологических активностей, всегда доминирующий над любой из этих активностей в отдельности, то этому, управляющему нашим поведением, доминирующему комплексу подчиняются любые помогающие и мешающие выбранному поведению переживания, чувства, только усиливая его - усиливая личность. Так малые капельки ртути, вливаясь в большую, растят ее^[213].

Мы управляем поведением, а субъективно переживаем это, будто управляем чувствами: «берем себя в руки», сосредоточиваемся, отвлекаемся - управляем собой!

Но случается, что в силу тех или иных причин личность либо еще не сформировалась, либо «утратила бдительность», ослабила контроль над переживаемой информацией. Проще говоря, случается, что нас потрясло и овладело нами новое, незнакомое чувство, переживание, к которому мы не были готовы. Например, чувство более острое, яркое, захватывающее, сладкое или мучительное, но более значительное для нас, чем все, что мы переживали до этого!

Как ведет себя в таком случае здоровый, привыкший к тревоге новизны и неизвестности человек?

Каким бы сильным, радостным или мучительным ни было потрясение, ему оно интересно! Он внимателен к новому. Продолжая вести себя свойственным себе образом, здоровый вникает в новое переживание, выясняет значение и ценность переживаемого для себя.

Личность ищет и находит место новому процессу в себе как в соподчиненной системе ценностей. Оставаясь заинтересованным свидетелем новых своих впечатлений, чувств, здоровая личность не теряет, как мы говорим, присутствия духа! Включает новое событие своей жизни в себя, усиливается им, становится еще более мощной доминирующей системой.

А как ведет себя здесь заслуживающий, или просто инфантильный человек, еще не сформировавший себя в цельность?

Его тоже потрясло незнакомое чувство.

Приятно оно ему или неприятно, его нет в его правилах. Если чувство приятно и подкупает его, он не изучает его, но ищет для него в своих правилах готовое, разрешающее название, а все, что в названное не укладывается, игнорирует. Таким образом, он, не сознавая того, со всем, что в незнакомом переживании ново, воюет. Но воюет вслепую.

Если чувство неприятно, трудно, а, тем более, мучительно, не привыкший к тревоге встречи с новым демонстрант, не интересуясь сутью происходящего, старается от захватывающего его переживания отделаться.

И в том и в другом случае он борется с новым событием своей внутренней жизни как капризник. С одной стороны -вслепую, не зная, с чем борется, не интересуясь источником устойчивости и силы нового переживания. С другой - не собрав себя в единую силу. То есть, нападая на сильное чувство всякий раз разрозненными малыми силенками. Такая борьба с захватившим переживанием, чувством, только усиливает чувство. Доминирующим процессом становится не личность, но то самое переживание, с которым демонстрант воюет.

И очень важно, что от контроля над своим поведением демонстрант, словно совсем отказывается. Отдает поведение во власть захватившему его переживанию. Он же «хороший», а происходящее с ним от него не зависит (на его языке - «не его вина!»). Это все - обстоятельства, чужие происки, наваждение, «бес попутал»! Опять - он «хороший», они «плохие»!

В результате с его стороны ни контроля над ситуацией нет никакого, ни живой ответственности за нее.

Если у личности любое новое переживание ассимилируется ею, и усиливает ее, то у демонстранта всякое, не предписанное правилом внутреннее событие отчуждается и всякое -усиливает тот процесс, с которым демонстрант воюет!

Отсюда и разница в их переживаниях и реальных предпочтениях.

Личность выбирает присвоенные свои переживания. Они глубоки и спокойны.

Демонстрант предпочитает «побеждающие его», будто бы не свои, а «навязанные ему» острые, пикантные переживания, которым он сдается якобы вынуждено:

Глубокие, выражающие его собственные интересы чувства для него не только затруднены (ему нельзя хотеть!), но еще и скучны, пресны. Вместо любви - наваждение, амок! Вместо влечения - похоть! В эмоциональных отношениях демонстрант вечно либо «побеждает», либо будто бы отстаивает независимость, а на деле тайно и мучительно мечтает быть побежденным...

Демонстрант вечно скучает, вечно пуст, вечно ищет острых ощущений, вечно словно ищет страдания и боли и никогда не умеет ими утолиться!

  Для демонстранта нет человеческой среды, ставящей под сомнение его мироощущение!

Как этой женщине обнаружить свою ошибку?.. Ведь вся ее жизнь до прихода ко мне это - убегание от обнаружения ошибки. Там она ее не обнаружила,., и там проигнорировала... Теперь найти и показать ошибку ее стратегий ей, она просит меня!..

Эта - внешне распорядительная, властная руководитель, легко подчиняющаяся «старшим товарищам», а внутренне -растерянная, но вовсе не глупая, просто давно остановившаяся в своем нравственно-психологическом - личностном развитии взрослая девочка, прочитала мои книжки и на словах искренне просит: «Указать ей на ее ошибки». Из другого города специально приехала. С привычной распорядительностью деловитого функционера логично доказывает мне, что ей очень надо! Без этого - тупик!.. А я вижу, что она не умеет слушать и слышать никого и ничего, кроме прямых распоряжений своих «старших товарищей», и соответствующих инструкций. Что ко мне она приехала потому, что в моих книжках нет именно этих инструкций. За ними, а не ко мне приехала. Она хочет остаться безгрешной исполнительницей чужих распоряжений.

Она хочет устранить закравшееся сомнение. Подтвердить для себя, что она «не виновата». Для нее существенно не столько то, что ей плохо, сколько забота убедиться, что «от нее не зависело!» и не зависит, что ничего она не могла и не может поделать! Что она все предприняла, но и здесь не помогли! И писатель не помог! Не может! Что все случившееся с ней - обстоятельства, невезение, рок, судьба!... Что она -«не виноватая», «хорошая» и «заслужила»!

Но ей плохо! Я всматриваюсь, вслушиваюсь и не очень верю, что мне хватит искусства обойти это ее «виновата - не виновата» - не помешать ей остаться «хорошей», но помочь вооружиться тем многим, что от нее зависит. Она далеко живет, и там нет моей терапевтической группы - специально организованной человеческой среды, в которой она могла бы осторожно приблизиться к новому мироощущению и найти в этом новом поддержку. Самостоятельно выбрать себе такую среду она еще не умеет.

ВСЕГДА В КОНФЛИКТЕ С СОБОЙ И МИРОМ

Мир демонстранта это - мир человека заслуживающего. Мир человека, который, перепоручив себя всем другим, не занят собой! Не интересуется знать, и не знает себя, но постоянно прихорашивается, выстраивая себя как искусственную - «правильную» систему.

Эту, с той или иной степенью искренности и последовательности искусственно выстроенную в соответствии с его представлениями о «хорошем» (с его намерениями), «личность» он и принимает за себя. Ее и знает. Так и получается ветхозаветное - «благими намерениями путь в ад вымощен»!

Ведь, не интересуясь собой действительным, демонстрант не интересуется и другими такими, какие они есть, уверенный, что все должны быть эдакими, какие ему мнятся правильными - идеальными! Фактически он не знает людей, среди которых живет, и замечает их только как нарушителей его представлений о справедливом правильном устройстве мира!

Но себя заслуживающий оценивает по намерениям, и негодные результаты своих дел игнорирует или относит на счет обстоятельств, не зависящих от него, зато других он судит по делам.

Но и люди, зависящие от демонстранта, взаимодействующие с ним, тоже зависят не от его намерений, но от его реальных дел. Его намерения их мало интересуют. Они не знают их, а часто и знать не хотят. Искусственность, схематичность его поведения их только настораживает. Они не верят ему, и тоже узнают его по делам!

Путая свои намерения с результатами - не интересуясь своими ошибками, игнорируя и всячески объясняя их себе и другим не зависящими от него причинами, и в то же время самым бескомпромиссным образом придираясь к малейшим промахам других, демонстрант каждым своим движением противопоставляет всех людей себе, а себя людям - все же «плохие».

Живя в своем мире, он всегда в конфликте с миром всех других людей и здоровых и таких же, как и он, демонстрантов (справедлив и хорош ведь только он один)!

Позже он разочаровывается и в себе, но подает и это как заслугу, он-то ведь, в отличие от других, сам в этом признается! Ему и за это все должны обслугу!

КАК МНЕ ПОВЕЗЛО!..

Сидит ли передо мной та обиженная беременная девочка или эта без всякого смысла для себя успешная - жена спивающегося мужчины или кто-то другой - болеющий ли, потерявшийся, изо дня в день я с тревогой спрашиваю себя, чем принципиально отличаются наши жизненные стили? Как они складывались? И «за что мне» мое везение жить счастливо!? Хоть я давно умом понимаю, что ничего нельзя заслужить - не у кого! Но так хочется растянуть себе детство с его ощущением защищенности кем-то все видящим!..

Мне же в самом деле повезло!

Мой дед и моя бабушка по папе любили друг друга. И были влюблены в жизнь. Дед был молящимся евреем, каждое утро благодарившим бога за все, что тот ему дал.

Другие дед и бабушка - мамины родители религиозными не были, но с каким-то глубоким уважением любили и друг друга и этот наш мир, самыми активными участниками которого были с молодости и до последних своих дней.

Мои мама и папа, чего бы ни касались, все делали на свой манер, захватывающе вовлеченно, пристрастно, все, как открытие! Как открытие любили друг друга. «Люблю как душу, трясу как грушу». Я с детства привык, что это очень трудное событие, неравнодушие родителей друг к другу - ничего не просто так! Я шутил, что родители, встретившись, дали друг другу на себя права, а потом всю жизнь эти права друг у друга отстаивали! Но я с детства научался понимать и теперь понимаю, что так непросто, в беспрерывном противоречии двух разных любящих людей делается жизнь - их, моя, моего младшего брата... Так идет жизнь. И никогда не искал и не ждал легкого в любви, в отношениях с людьми: в деле. «В том наша и сила, что мы разные!», говорят французы.

Мне, для того чтобы начать роптать и обидеться!.. Это же, как поезд. Все они, кто меня родил, растил и вырастил, уже разогнали его. Он так крепко влит в свои рельсы!.. Мне, для того чтобы возроптать на мир, начать сетовать и обидеться, надо отказаться от деда, от обоих дедов, от бабушки -от обеих бабушек,... отказаться от мамы, от отца, мне, чтобы испортить себе жизнь, надо с этого разогнанного ими поезда выскочить на ходу! Я уже...

В НИКУДА ИЗ НИОТКУДА!

А у сына этой девочки?!.. Другой девочки.

Она тоже беременна. Тоже сидит у меня в кабинете. Всем своим надутым недовольным видом она как будто бы говорит, что совсем не уверена, от того ли она зачала, от кого следовало! Совсем не знает - то ли он насильник, который ее уговорил и заставил зачать, то ли... Но уж очевидно ни в коем случае не Бог для нее! И вовсе не счастливо и не сына Божьего она носит под грудью! Так, невесть кого и для кого...

Она не знает, кто для нее тот, от кого она зачала. Получается, что глазами матери, папа у этого будущего ее ребенка заранее нестоящий, не настоящий. Он сын неполноценного папы.

Мама легла в постель без любви. Растущий ребенок это чувствует и интуитивно понимает, что это что-то такое подпорченное. Мама - всегда обиженная, еще до его рождения. Значит, этот Мир обидел маму! Значит, этот Мир лишил его папы! Значит, этот Мир - жестокий и скверный! И тогда ребенок, который с рождением получил такое сообщение о маме, об отце, о Мире, он же говорит в ответ так, как говорит ребенок - «он первый начал!». Ребенок вступает в мир воинственно, и резонно объясняет свое агрессивное поведение, тем, что первым начал не он, а этот мир. «С волками жить, -говорит он,- по-волчьи выть! Не я эту драку начал. Так заведено! Обстоятельства такие! Такая жизнь! Такие женщины, такие мужчины. Мир такой скверный, - и он тут совершенно не причем! Он идеален. - Мир гадок!»...

Такого ведь чуть толкни!..

Чтобы сбить меня, нужны экстраординарные события. Заставить меня обидеться на мир может разве что органическое разрушение.

Его жизнь, наоборот - череда обманутых ожиданий.

Вслед за папой, который навязывает себя женщине, вопреки ее равнодушию, и, больше того, ему «милее... смиренница», которая, «... склоняяся на долгие моленья», как в тех строчках:

Вслед за папой, который в соответствии с означенной традицией, фактически насилует его будущую мать, вслед за ничего не выбирающей, гордящейся своей «жертвой» вечно обиженной мамой, он, заранее обиженный, вменяет Богу в обязанность быть у него на посылках... Ну, а Бог это - весь мир, и мы с вами в том числе! А мы с ним такого договора не заключали - быть его слугами. Вот мы все и разочаровали его. Женщина разочаровала, друг разочаровал. Везде не сбылись его ожидания. И снова он «обоснованно» обижен!

У его родителей нет своего, выбранного, любимого настоящего!

У него нет уважаемого, поддерживающего его, их прошлого.

Свое будущее он может создать только сам, только на ходу соскочив с их мчащегося под откос поезда пустой имитации! Только, как поется у B.C. Высоцкого в «Охоте на волков»:

Конфликты заслуживающего - закономерный результат подхода к миру часто уже не одного поколения его родителей с... нашим общим миром людей^[214].

Выбрав жить в известном, будто бы правильном, но несуществующем мире, демонстрант всегда разочарован и обижен.

Живя вне реальности, он оказывается и вне традиции, которую не развивает, а без понимания и смысла имитирует, превращая из поддерживающей силы в стесняющую!

КАЗАТЬСЯ ЛЕГЧЕ, ЧЕМ БЫТЬ!

Но надо сказать и про отношение тех, кто вокруг, про наше отношение к заслуживающему.

Хорошо, когда этот обиженный - алкоголик. Он мечен. Осужден обществом. Его мы узнаем. Можем принять свои меры. Умело или неумело от него защититься, защитить детей,.. может быть, и его от него самого защитить. Здесь проблема вроде бы обозначена!

В большинстве случаев демонстрант вовсе не так нагляден!

Многие традиции его пестуют, даже превозносят в качестве примера самоотверженности и героизма. Ведь передразнить любое человеческое свойство гораздо легче, чем до него дожить! Демонстрант нагляден, как агитка!

Вот такая очаровательная и непонятая! Такой замечательный, тихо обиженный - воплощенная укоризна. О ничего и никого не любящих «борцах» за лучшее будущее с известных радио и телепрограмм мы уже говорили.

Примерь на себя их позицию и создастся впечатление, что все кроме них - будто бы гении адаптивности! Все гибки, как лоза, и мягки, как пластилин! Все могли бы моментально измениться к лучшему в соответствии с пожеланиями демонстранта.

Скажи импотенту, что он импотент - он сразу станет сексуальным гигантом.

Скажи дураку, что тот дурак, он сразу станет умником.

Скажи злыдню, что он злыдень, и тот сразу станет добрейших дел человеком!..

Со всех сторон - весь мир может и должен срочно преобразиться «по щучьему велению» демонстранта!

Один только он такой бездарный, бестолковый, беспомощный и «непокобелимый», что не может ничего! Но на это у него есть веские причины! А может быть он уже - совершенство творения и «тронуть его не моги»!?

Парадокс.

Демонстрант вечно в надежде на этот гадкий мир, на чудо: «вот проснусь и...».

Всегда - в стремление управлять всем и всеми! Правда странным образом управлять - стоит демонстранту скривить губы, возмутиться и объявить о своем возмущении, и все сразу, как по волшебству, станет в порядке!

В отличие от бандитизма, алкоголизма и других наркоманий, существование демонстранта гораздо реже имеет ясные общественные метки, мало названо, плохо узнаваемо - общество от него совсем не защищено. Поэтому невротизирующее, заразительное влияние на все сферы нашей жизни (семью, ращение детей, отношения на работе и в быту, на нашу нравственность) этого обиженного отношения совсем не менее, если не более разрушительно, чем все вышеназванные беды взятые вместе!

Зайдите в автобус. Один такой, который совершенство, а все остальные не такие, - возмутился. Кто-то будет его увещевать, кто-то с ним согласился. Но уже все - весь автобус больной. Зайдите в любую очередь. Там кто-то возмутился и все - в скандале. И попробуй тут возрази!

Сообщи, что правительство скверное - ради бога! Все с тобой. Что со страной нам не повезло - пожалуйста! Что жизнь дерьмо - сколько хотите! Попробуй с этой склокой не согласиться, возрази, похвали кого-нибудь! Попробуй! За кого тебя примут?!

Если я здоров, то есть участник, отвечающий хотя бы за свою жизнь, а не заслуживающий ее, зачем мне чернить мир и радоваться его несовершенству?! Мне исправлять, строить и беречь вместе с другими такими же, как и я участниками, тогда для меня ясно, что, если мне жизнь - дерьмо, значит, я просто не умею жить - не профессионал в жизни, чего-то не сумел, не освоил. Осваивай! Ну, чего бить по льду палкой, когда ты перевернулся на санках. Научись съезжать!

Для заслуживающего же - как только что-то не получается, это повод лишний раз убедиться, что жизнь плоха, что люди еще хуже, чем он думал, что страна.... А где лучше? Где нас нет!

И вот в этой, созданной самому себе и другим клоаке заслуживший лучшей участи хочет быть здоровым. Но кого же в его мире не затрясет?

И как это мы хотим, чтобы он, сохранив эту картинку, остался или стал здоровым?

Я остановлюсь - мне кажется, ситуация демонстранта очевидна.

Ошибка не исправляется. Реальность увидеть нельзя. Обманув себя едва ли ни при первых проблесках сознания, обманываешь дальше. Детям своим завещаешь обман! Завещаешь это проклятье такой отвратительной жизни.

Ищешь - где лучше! А воспользоваться не можешь ничем. Лучше - где нас нет!

Заразившись этой пошлостью от обиженных родителей, заражаешь ею всех! И самое страшное - отравляешь ею будущее своим детям!

Найдя виноватых, оправдавшись - «не я виноват!», «я хороший, а они...», «я - выше, а они...», отказываешься от того, чтоб научиться быть сегодня!

У демонстративности, по-моему, есть почти синонимы: инфантилизм, имитатор, закрытый от опыта человек (по Роджерсу). Я не ставил сегодня задачи различить эти термины. На вскидку кажется, что все это следствия, механизмы и проявления демонстративности...

ИМИТАЦИЯ ЛЮБВИ

Будучи демонстрантами, то есть, вольно или невольно делая все, только чтобы заслужить опеку всех, иными словами, имитируя без всякого смысла для себя поведение открытых опыту здоровых людей, мы никогда не становимся ни мужчинами, ни женщинами. Навсегда остаемся если не в детском, то в подростковом, в «пацанячьем», как теперь говорят, возрасте. В той поре жизни, когда и девочки - мальчики, и мальчики - мальчики, когда и те и другие - все и общаются гомосексуально, как мальчики с мальчиками^[215]. Но, оставаясь в нравственно-психологическом плане в подростковом возрасте, мы и существуем, как подростки.

Как живет подросток? Всеми силами самоутверждается. И самоутверждается чаще за счет других. Всегда и везде его жизнь это - либо соревнование, либо драка! Либо конкуренция, либо прямо война!

Будучи подростком, я всегда и всем стремлюсь доказать «мой верх»! Везде и во всем борюсь за расширение сферы влияния, за власть. Часто я вовсе не знаю, зачем мне, да и пользоваться ею не умею властью этой! Просто, если я победил, значит - не побежден! Мой верх, мой верх, мой верх!

Когда же и как я становлюсь мужчиной?

Ну, не тогда же, когда я победил всех других мужчин! И не тогда вовсе, когда очаровал, покорил, уговорил или иначе победил женщину! Не когда остался один среди побежденных, без равных себе!

Мужчиной я становлюсь только, когда мой мир удваивается, когда в нем появляется другое человеческое существо -женщина. Не лучше, не хуже - другое! Такое же, как и я, но и совершенно непонятное мне! С каким-то совсем иным способом видения, восприятия всего. И меня в том числе! С восприятием, которое я не могу проигнорировать, не могу и не хочу зачеркнуть, отвергнуть! Потому, что не могу и впервые не хочу ни победить, ни проигнорировать, ни отказаться от самого этого существа - от женщины!

Мужчиной я становлюсь только, когда в мире появляется другая моя половина! Половина, которая при жизни (про смерть я не знаю) для меня дороже самого себя. И в то же время половина всегда совершенно мне незнакомая! Только не испугавшись этой встречи, я обнаруживаю, начинаю чувствовать, что мир устроен не так, как я знал! И речь не о том, что я, как и все мы, учился в «бесполой» школе, где не было ни мужчин, ни женщин, ни мальчиков, ни девочек - только учителя и ученики... Эта встреча рушит мир известных правил и открывает, что мир просто есть! Есть она. Есть я. Есть вы. Есть они. И все мне незнакомы! А самый незнакомый мне человек - я сам!

Но почти так же и девочка становится женщиной, только удвоив мир на себя и не себя - мужчину! Только, когда и в ее мире появляется иное существо, которое она не хочет отвергнуть и не заметить. Незнакомое, иначе устроенное существо - мужчина.

А до этого получается, что эта девочка-пацаненок воюет со всеми и сама с собой по нашим мальчишечьим правилам, доказывая «свой верх», старается всех победить и переделать. Эмансипируясь от самой себя, как «светские львицы» нынешнего шоу-бизнеса, «побеждает» нас своей фригидностью, доказывает себе и нам, что мы скверны, не осчастливили, не удовлетворили, что Lexus у нас хуже, чем у соседа или его вовсе нет... Отчаивается и... меняет половую ориентацию.

Почему-то вспомнил, как я не воспользовался очень привлекательным приглашением!

В Ленинграде в институте Бехтерева на плохом немецком разговариваю с французами.

Освободившись от официальной беседы, подошла переводчица, и стала переводить специально для нас.

Зал опустел. Мы вдвоем остались в кругу довольно большой группы французов, тогда в 1972 году чужих гораздо более, чем это бы ощущалось теперь.

Переводчица молодая очень грациозная, милая женщина. Нас это пребывание вдвоем среди чужих как-то будто спрессовало, приблизило друг к другу... Уходя, женщина позвала меня к себе в гости, оставив телефон и попросив предварительно позвонить.

Я был рад. Изящной, как француженка из сказки, женщиной очарован. Очень к ней хотел. Запомнил приглашение на всю жизнь. Но и не позвонил и не пришел.

Я уже тогда умел это почувствовать... по каким-то черточкам привычной усталости, легкой загадочности, едва заметной печали... Наша переводчица французов при всем ее изяществе умела только отдавать себя! Могла только служить и не умела ни у кого ничего брать. Вдохновляли ее, лишь счастливые предвкушения... Она станет меня осчастливливать! Не будет ни ее, ни меня!

Но она мне нравилась! Я не хотел ее использовать. Я хотел встречи, близости, соучастия!

В кругу иностранцев мы были вместе, были сотрудниками и были близки. Потерять это?

Она станет меня осчастливливать. Все будет великолепно! А потом у нее голова заболит... Если она отдается, то я - насильник! Я не хочу! Не хочу «общаться» со средством! Я хотел оставаться мужчиной.

Человек человеку - среда обитания!

Для подростка женщина - средство, мужчина - средство, все - средство!

Для здорового человека мир это - среда обитания, как для гадкого утенка среда обитания - лебеди. Как лебеди для того - стая, в которой он чувствует себя нормальным лебедем, а не уродом, как на птичьем дворе. Так и для здорового человека люди это - то пространство, которое он ощущает как родное, в котором он не изгой, не сумасшедший, и может себе позволить быть тем, что он есть.

Тогда и женщины это - среда обитания мужчины! И мужчины это - среда обитания женщины. Среда обитания, а не средство!

Ни лебедь лебедей, ни они его не собираются использовать. Просто живут вместе. В самом существовании друг друга находят поддержку.

Когда мы друг для друга есть как люди, то вместе мы сумеем делать все, что сами выберем.

Гиперболоид инженера Гарина

Получается, что с тех пор как мы выбрали быть заслужившими, мы не движемся, не развиваемся, останавливаемся в том психологическом возрасте, в котором это - «я заслужил» началось.

Мы учимся всему. Приобретаем навыки. Осваиваем всевозможные роли. Научаемся прикидываться, кем угодно, «играть по самым разным правилам»... Но, чем больше мы умеем, тем обиднее нам, что ничего-то «заслуженного» мы не получили, что «все наши хлопоты пустые»!

Ведь ничего из своих талантов мы не используем для себя - крутим бревна, как цирковой медведь на лесоповале, и всегда не удовлетворены!

Но, вместо того, чтобы усомниться в верности выбранной нами жизненной стратегии (демонстративности) и обнаружить ее неэффективность, неадекватность никакой реальной ситуации взрослого человека, мы, оставаясь демонстрантами и не умея увидеть реальных причин своих неудач, совершенствуемся в поиске и осуществлении чужих «правил игры», то есть во все том же заслуживании. Отчаиваемся! Приходим к выводу, что «мир устроен несправедливо», скверно и, если не сбегаем ото всех и вся в хиппи, бомжи, алкоголики, наркоманы или иные самоубийцы, то в той же подростковой манере стремимся этот мир завоевать, победить, подчинить себе, построить свой «гиперболоид инженера Гарина».

Тогда, оценив мир как скверный, мы проецируем в него все худшее, что не любим в себе! Так мы приписываем миру правила, которые сами считаем отвратительными.

А дальше? Дальше, как и малыш, который говорит - «он первый начал», решаем, «с волками жить, по-волчьи выть»! Дальше со всей дотошностью, свойственной человеку, привыкшему жить по чужим правилам, под чужую ответственность, мы эти ненавидимые нами правила осуществляем. Бессовестно насаждаем на земле именно то, что нам отвратительно!

Ненавидим ложь - лжем!

Ненавидим блат - ищем «полезного человечка»!

Ненавидим продажных людей - ищем взяточника и даем взятки!

Не хотим, чтобы нас самих покупали - продаемся!

Чем дальше и больше делаем противного нам сами, тем больше уверяемся, будто иначе и не бывает!

Превращая и себя и людей в средства для достижения целей, достижение которых нас не осчастливливает, отказываемся от друзей. Подменяем их «полезными людьми».

Отказываемся от любви, превращая ее в сделку или драку за власть!

Отказываемся от человеческих отношений и мира людей.

Остаемся одинокими, побеждающими или побежденными, но всегда проигравшими себя отщепенцами в своей человеческой среде. Ожесточаемся и окончательно отказываемся от человека в себе!

У меня есть подозрение, что человек пьет горькую не потому, что слаб, а оттого, что в том отвратительном мире, который он себе нарисовал, так скверно жить, что ничего лучшего, чем напиться ему не остается!

Но самое грустное, что такую, превращенную нашими стараниями в клоаку, картину мира мы с их рождения и поминутно передаем тогда и нашим детям. Передаем им нами самими созданный, нелюбимый нами мир, в котором жить не хочется! В котором нет места человеку, нет смысла ни быть человеком, ни просто жить!

Я убежден, что именно из этой картины вытекает и соответствующий способ существования - всегда и непременно обиженный, в явном или потаенном отчаянии, с ощущением беспомощности или остервенения, всегда без будущего - пессимистичный!

Но отсутствие будущего это - депрессия. А депрессия это - болезнь! Особенно, когда депрессия не осознается. И чем дольше не осознаётся, тем глубже она соматизируется - обращается в самые разные телесные страдания.

ЗАДАЧИ ПСИХОТЕРАПИИ

Из такого понимания внутренней и внешней ситуации демонстранта (заслуживающего) вытекают и наши задачи.

ЗАДАЧА ПЕРВАЯ

Мне кажется, что первая задача состоит в том, чтобы нам самим верно сориентироваться.

1. Распознать за фасадом множества конфликтов и «неразрешимых» проблем наших пациентов и клиентов, за фасадом соматических страданий, тревожности, депрессивных состояний, страхов и иных расстройств распознать закономерно приводящий к этим конфликтам и болезням выбор основной жизненной стратегии - демонстративность!

Понимая, что человек, во-первых, не Homo sapiens, но Homo moralis - то есть не разумный, а нравственный...

Понимая, что нами прежде разума руководят наши совершенно не осознанные нравственные императивы - нравственное чувство^[216] (те самые, с младенчества усвоенные, нравственные предпочтения, привычки: то, что любила бабушка, мама - любит внучка, дочка; похожий на того, кто в детской сказке слыл добрым - добрым воспринимается всю жизнь, кто слыл злым - злой всегда)...

Говоря, что нами управляет нравственное чувство, надо понимать, что речь идет не о том, что нравственное чувство значит хорошее чувство, в отличие от плохого чувства. Нет. Нравственное чувство это - то интуитивное ощущение, которое метит все в мире, помогает нам отличать хорошее для нас от плохого, доброе для нас от злого - живую воду от мертвой, мед от яда! В этом смысле выросший среди воров вор считает доблестью украсть и чувствует, что это хорошо, а человек с развитым музыкальным слухом считает безнравственным слушающего «попсу»...

2. Так вот, понимая, что человек, во-первых, нравственный, а только потом разумный, что всеми нами руководит чувство хорошего и плохого, а только потом разум, нам нужно суметь поставить под сомнение, обесценить, дискредитировать саму эту извращенную картину мира в глазах самого демонстранта. Помочь ему сделать его картину мира для него самого неодобряемой!

3. Но для этого, остро чувствовать неадекватность и понимать разрушительность картины мира заслуживающего, надо, прежде всего, нам самим! Во-первых, дискредитировать ее - в наших собственных глазах. Cura te ipsum!

Нам надо уметь понимать картину мира демонстранта и видеть ее тем, что она есть! Злодейской страшилкой ни во что не вложившегося, ни в чем не участвующего по-хозяйски, ничего не любящего и ничего не берегущего вечного младенца.

Понимать, что это - его клевета на мир.

Клевета, которая разрушает жизнь самому ее носителю.

Разрушает все его отношения.

Разрушает жизнь всех вокруг.

Ведь картина мира демонстранта требует от всех огромных и бессмысленных затрат! Потому что нет никого, кто эти затраты использует для себя. Все - в прорву! Тратятся все! А не получает никто. Все «самые», все «замечательные», все - «ради других!». Никому ничего не надо! А кто осчастливленный потребитель?!

4. Нам надо решиться отдать себе отчет в том, что демонстрант - не артефакт, не исключительный частный случай, но закономерное и распространенное детище нашей цивилизации. Что на эту борьбу с химерами впустую тратятся надежды, усилия и огромные затраты множества людей нашей культуры, самым искренним образом стремящихся стать лучше! Что демонстрант живет в каждом из нас!

Пустые хлопоты и беда всей нашей цивилизации - воспитание демонстрантами очень и очень многих. Все - из лучших побуждений и всё - в прорву! Дрессированная собачка бросается под танк уже с настоящими гранатами, как обвешанная взрывчаткой террористка-смертница на людей!

5. И все-таки, будь это вольно или невольно - это наш выбор! И каждого в своей жизни. И всех вместе в своем времени.

Выбор для общества (для любого из нас как его представителя) - кого растить? Самоотверженных послушных и обиженных самоубийц?! Или самостоятельных ответственных граждан?!

Выбор для каждого из нас в уединении внутри нашего общества - кем быть? Заслуживающим всеобщую опеку, обиженным безгрешником?! Или отвечающим за все участником и хозяином своего мира, кому не с кого спросить кроме себя?!

Мы выбираем и перевыбираем поминутно, но первые наши выборы, едва брезжит сознание - в самом раннем детстве!

Либо, любя папу и маму, доверяя им, как бы ни страшно было их огорчение и наказание, мы уже тогда и всегда потом выбираем являть себя им теми, кто есть. Открывать им себя. Самим узнавать их, и любовь и строгость. Научаться быть собой и узнавать себя, а потом и с другими людьми также не прятаться.

Либо с младенчества, боясь разгневать или огорчить родителей, словно подкупая маму или папу, мы беремся передразнивать «правильное» поведение. Говорить «правильные» слова, не понимая их смысла, прикидываться послушными, понимающими, со всем согласными паиньками. Выбираем, обманув самых близких, потерять доверие к ним. На них же потом обидеться, поверить, что нас заставили! Остаться без уважения, без любви к родителям, потерять их в себе - стать, при живых еще отце и матери, сиротами! Потом, обманывая, выбираем перестать доверять и другим людям - всем! Наконец, притворяясь, выбираем потерять и забыть и себя самих!

С первых проблесков сознания ребенка и у нас - воспитателей, и у нас - детей есть выбор. У нас - воспитателей - кого растить?! И у нас - детей - кем расти?!

Но вернемся к нашим задачам!

ЗАДАЧА ВТОРАЯ

Следующая задача психотерапевта, распознав демонстративность, помочь сориентироваться в его положении и самому демонстранту. Способствовать тому, чтобы наш пациент или клиент отдал себе отчет

- в причинах происходящего с ним,

- в перспективах выбранного им жизненного стиля,

- в отсутствии необходимых ему перспектив.

Способствовать тому, чтобы человек смог отслеживать,

куда он движется и какое будущее себе готовит, чтобы и у него снова появился выбор!

Из этого вытекает новая весьма тревожная в буквальном смысле задача.

1. Задача восстановления нашим пациентом необходимых взаимоотношений с неизвестностью!

А это требует совершенно нового для него отношения к собственной тревоге и новых отношений с ней!

Человек вынужден стать предметом собственного исследования. Тогда тревога делается одновременно и инструментом и предметом этого исследования, и в то же время - защитой от любой неосторожности в таком исследовании!

2. И здесь мы снова приходим к вопросу о необходимости скрупулезной предварительной подготовки, к решению всех этих задач. Потому что нельзя же вдруг из этого мира, где

- будущее ощущается заслуженным и гарантированным,

где

- все заранее предопределено и нет места неожиданности, где

- главная цель - покой, а тревога не знакома и воспринимается болезнью,

нельзя же из этого иллюзорного мира чуть только не младенческой защищенности сразу ринуться в живой мир реальности, где

- ничего не известно, где

- тревога - необходимый и важнейший инструмент освоения мира, где,

- что посеешь, то и пожнешь, где

- тебе никто ничего не должен и

- у тебя перед этим миром нет заслуг! И не может быть!

ЗАДАЧА ТРЕТЬЯ

Так мы снова приходим к вопросу о подготовке к психотерапии, которая собственно и есть уже наиболее трудоемкая часть психотерапии. Но об этом был мой прошлый доклад «О бережности в психотерапии».

Только привыкая быть собранным и бережным со средой, в которой живет, привыкая быть деликатным с другими (пусть поначалу хотя бы внешне - поведенчески), только вместе с бережностью к другим, человек учится быть деликатным с собой, привыкает уважать и свои неизвестные состояния, с интересом и уважением приближается к собственной тревоге...

Молодая женщина испугано рассказывает...

- Я пришла домой. Смотрю на мужа - чужой! На сына (11 лет) - тоже какой-то чужой... незнакомый!.. И муж и сын - оба незнакомые! Я же их люблю, а ничего не чувствую!.. Испугалась, что со мной?! - Женщина разрыдалась...- Как же это может быть?!

Пришедшая с работыусталой и вымотанной до бесчувствия женщина в ужасе.

Другая, та самая надутая беременная, которая не знает от кого собирается рожать - то ли от героя, то ли от скота, говорит:

- Я почувствовала, что я, кажется, не люблю мужа. И прогнала его к маме! - Заметьте это самое - «прогнала его»! Прямо, как пса приблудного!

И это говорит женщина с вот таким вот пузом, на восьмом месяце беременности! Без всякой заботы или опаски! Прогоню - позову! Муж же - никуда не денется! По малейшему капризу - крайние меры!

Когда ты столкнулся с незнакомым состоянием, своим ли чужим, не спеши делать выводы! И действовать не спеши! Попробуй посмотреть! А я знаю случаи, когда и психологи - скоры на решения. Когда в таких же состояниях астении женщины шли к консультанту, а психолог говорил - разводись! Ты не любишь - разводись! Как будто кто-то знает, что это такое любить именно для этого человека? Как будто кто-то где-то про это вычитал! И может решать за другого?!

Но заслуживающий живет в упрощенном и потому кажущемся ему понятным мире. Он и любовь выбирает известную, где отношения строятся, а не случаются, открываются, постигаются и осваиваются... В отличие от живущего в незнакомом мире, где сама эта незнакомость, рождая живую тревогу, дает силы и на ее освоение, демонстрант выбрал знаемый мир кажущегося покоя, где ничего не происходит, ни на что нет и сил, где скука и «сон души порождают ужасы»!

Так что наша главная задача не забывать и уметь диагностировать демонстранта, во-первых, в себе! А тогда у нас и у нашей цивилизации есть выбор!

О ПЕРСПЕКТИВАХ

Но прежде, чем сказать вам спасибо за внимание, два слова о перспективах.

Мне кажется, что это стоит проговорить.

Нет демонстранта целиком. Так же как нет имитаторов целиком.

Есть сфера жизни, в которой мы демонстрируем. С этим к нам и приходят люди!

Но почти всегда есть та сфера, где эти же люди и мы живем достаточно эффективно, то есть здоровыми в реальном мире. Здесь мы являемся и ощущаем себя частью мира и бережем наш мир, а не требуем с него.

Перспектива в том, что мы можем технологии и стратегии жизни из одной сферы существования человека перетаскивать, переносить в другую сферу его жизни. Из тех областей, где человек - участник, реализован и здоров, в те области, где он пока являет себя демонстрантом!

Перспектива в том, что у человека всегда есть выбор заметить, что он творит!

Всегда есть область жизни, где мы эффективны.

Мы можем технологии и стратегии жизни из сферы, где успешны, переносить в проблемную область нашего существования!

Спасибо... Ну, вот то, что я хотел и сумел сегодня сказать, спасибо за то, что вы дали мне такую возможность.

ВЫДЕРЖКИ ИЗ ДОКЛАДА

ИЗ ЧЕГО ФОРМИРУЮТСЯ СОЗНАВАЕМЫЕ ЖЕЛАНИЯ ДЕМОНСТРАНТА

Сознаваемые желания заслуживающего сочиняются из одобряемых фантазий.

ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ САМОГО СЕБЯ ПРИСТРАСТНО

Человеческое исследование самого себя пристрастно. Этим движется, но этим же и весьма затруднено. Потому что побуждает человека утверждать то, что он уже есть (самоутверждаться в том, что он уже есть), обманувшись, совершив однажды ошибку, он часто утверждает ее всю жизнь. Обнаружение фактического положения вещей - обнаружение и отказ от ошибки - для него в таком случае настолько эмоционально травматично, что часто практически невозможно. В этом плане интересен вопрос о изначальном формировании отношения к честности с самим собой как к залогу возможности сохранения личностного здоровья.

ДЕМОНСТРАНТ НИКОГО НЕ ЛЮБИТ!

Демонстрант никого не любит! Он не любит себя, не любит других! Не любит никого и ничего наделенного хоть какой-то волей, хоть какой-то свободой выбирать, ошибаться - быть ответственным, грешным! Он любит только свои упрощенные, убогие и вычурные схемы, представления о том, как должно быть - правила! Под них он подгоняет и себя и других. Себя чаще в намерения, других - в действительности. Но и сам стеснен...

О ЖЕРТВЕННОСТИ ДЕМОНСТРАНТА

Жертва демонстранта утратила смысл и для него и для других. Для него потому, что его цель заслуга, а не тот, для кого он жертвует. Это чаще: «На тебе убоже, что мне не гоже!». Для других потому, что без смысла для делающего его действие не точно, приблизительно, а чаще и вообще невпопад! Зато благодарности он ждет в полной мере!

ДЕМОНСТРАНТ ПРЕВРАЩАЕТ ДЛЯ СЕБЯ МИР В...

Он превращает себе мир в такой, какой противен ему самому: а потом в такой клоаке и живет, свалив все свои гадости на мир по принципу: «с волками жить...».

ВОПРОСЫ К ДОКЛАДЧИКУ

Председательствующий: Пожалуйста, вопросы Михаилу Львовичу!

H.: Михаил Львович! Я бы хотел спросить о перспективах. Вы начали о них говорить... А какова успешность что ли? Или как часто удается помочь человеку измениться? Какова вероятность один способ существования, о котором Вы говорили, сменить на другой?

Михаил Покрасс: По моим меркам очень нечасто. Симптоматически помочь - сплошь. В какой-то области жизни перейти из стиля жить заслуживающим в инициативный мир самообслуживания нередко...

Правда, если человек, хоть в чем-то это реалистическое существование пригубил, дальше, как снежный ком, уже накручивается.

Я думаю, притом, что вот в этой ситуации с бесплодием мне просто повезло, случайность помогла. Потому что новые обстоятельства,., мама выпала, вот и новое поведение. Но сейчас мама уже с ребенком нянчится. Что из этого получится дальше? В отношениях людей, особенно близких, действуют же рефлексы привычные!..

А глобальный переход? Я думаю,., он ведь требует,., он случается... Он случается в каких-то катаклизмах!..

Я сейчас не могу воспроизвести быстро, но подозреваю, что сам я - тот, кто из одного мира переходит в другой! Причем я не помню - я себя отслеживаю всю жизнь - но я не помню, как это произошло - как началось! Мне казалось, что меня в грязь макают, когда я переходил вот в этот мир реальности, а мои товарищи жили как-то не так, как я. Я был хорошо выстроенным в системе заслуживания, совершенно идеальным мальчиком. «Я не видел - а звезды падали»... Есть у меня такие стихи... У меня было ощущение, что я, в какую то грязь окунаюсь,., все грязь, все грязь, весь этот мир!..

На этом переходе реальность брезгливость вызывает! Хочется, запереться в какой-то... костюм. Как произошло, что я вдруг вынырнул, - я не помню. Я просто уже вынырнул. Есть несколько в жизни событий, которые я не помню. Больно там!..

Личностный выход совершенный, где люди во мне не нуждаются - редкий, а ситуационный часто...

Если я на Ваш вопрос отвечаю?.. Я наверное, сейчас не был к нему готов. Я не изучал такой статистики...

Впрочем вот здесь, наверное!.. Ведь здесь психотерапевты. Наверное, сначала ведь лечили же сами себя люди. Значит, наверное, выходили из одного способа существования в другой. Наверное, это со многими здесь случается.

H.: Еще вопрос. Как соотносится вот то понятие, которое Вы используете - «демонстрант», с понятием, которое используется в психологии, психиатрии - демонстративный тип?..

Председательствующий: ...Или истерический?

М.П.: Я думаю, что это просто иной взгляд на тот же тип.

Например, там говорят о «вытеснении». А при том понимании, о котором говорю я, ясно, что человек просто не имеет средств для приближения к реальности.

Я на то же смотрю несколько иначе. По-моему, это просто существование вне реальности внешней и внутренней, мимо реальности, мимо собственной инициативы.

А термин я оттуда же взял - я его не придумывал.

Я только описывал этот тип под определенным углом зрения. Как результат поиска удовлетворения особо сформированной потребности в одобрении. Потребности, когда одобряется, не то, что ребенок сам находит решение, не инициатива ребенка, но одобряется его послушание, за которое ему все дают без его труда. Такое одобрение, тормозя его инициативу, парализует его. Как в примере с дрессированной собачкой!

Я на Ваш вопрос отвечаю? Спасибо! Я очень рад вопросу!

С.: Мне кажется это очень похоже на другое описание - на зависимый тип? Нет ли здесь противоречия?..

М.П.: Я думаю, что зависимый - это частность. Одно из проявлений демонстративности. Это так же, как я сказал, про имитатора. Имитатор - это частный случай той же демонстративности, потому что имитация - проявление задержки развития... Ведь, в отличие от психологического возраста как возраста развития... Как только произошел этот выбор -заслуживать, начинается имитация содержательного поведения. А с ней и остановка в нравственно-психологическом развитии. Таким образом, зависимость, имитация - механизмы формирования остановки в развитии, механизмы формирования инфантилизма.

Я думаю, здесь не противоречие, а дополнение, точнее, одно - частный случай или проявление другого.

С.: Михаил Львович! Я бы хотел, чтобы Вы объяснили все-таки, кто такой демонстрант? Не как тип, а как некое сущностное явление?

М.П.: Не понимаю вопроса.

С.: Сейчас я сформулирую... И хотел бы, чтобы Вы на это отреагировали:

Демонстрант не знает, кто он...

М.П.: Ну, я думаю, никто не знает, кто он. Демонстрант верит, что знает, кто он!

Председательствующий: Что значит: «Демонстрант не знает кто он?»...

С.: Ну, проблема получается в том, что понять другого, познать демонстранта, как я понял доклад, мы можем только единственным способом... познать его как себя.... Потому, что только мое я дано мне! Другой мне не дан. Я могу его изучать только от первого лица... Не как мы, не как они, не как оно... А только как я...

И вот здесь демонстрант вступает в некую игру с целым рядом стратегий.

Ему надо осуществлять какие-то технические качества, какой-то уровень перформенса, он имитирует что-то...

И вот, мне кажется, что здесь... в чем сущность знания... В картину мира демонстранта входит некое рассогласование с самим миром. То есть с миром, с которым он сталкивается и вот суммы эмпирических каких-то экспериментов, которые поставлены и опровергнуты самой средой... И вот...

М.П.: Я правильно понимаю, что опровергнуты средой, реальностью, но не опровергнуты для него?

С.: Да, да... И вот на этом моменте рассогласования рождается какой-то новый тип его знания, новый тип информации, как угодно... И вот для этого осуществляется вся эта игра.

Председательствующий: Знания или поведения?

С.: Знания, а потом остальное...

М.П: Я думаю, что здесь ошибочная постановка вопроса.

Демонстрант только демонстрирует, что он хочет знать о других. В действительности он хочет утвердиться в том, что заслужил их обслугу. Он хочет и себя и их подчинить известной ему тезе, схеме... Все остальное из этого вытекает.

Но вы берете... Демонстрант... ведь это обычный же, при всем при том, человек,., со всеми мнестическими, интеллектуальными и прочими функциями, часто весьма одаренный талантами, внешне социально востребованный и так далее. Беда в том, что, что бы он ни делал, это - имитация содержательного человеческого поведения! Вот в том и проблема... Не знаю, умею ли я это донести...

Когда демонстрант играет известные ему роли - это в себе очень трудно заметить - он играет их убедительно не столько для других, сколько, во-первых, для самого себя! Он знает, что надо познавать других, и он имитирует познание других! Без всякого смысла для себя. Без всякого практического, прагматического смысла для себя. Он никуда не продвигается. Он все время делает только одно и тоже: «Я хороший - ты плохой! Если ты - хороший, я - плохой!».

То, что Вы говорите о «рассогласовании, рождающем новый тип его знания», он как реальное событие проживает, ощущает, но не знает! И пе.хочет знать, он этого «рассогласования» не заслужил, и его просто не должно быть!

Если я на Ваш вопрос отвечаю?

С.: Тогда непонятно в чем психологический смысл этого. Зачем он это делает? Зачем он демонстрант?

М.П.: Я думаю, что демонстрант он не «зачем», а «потому что». А «зачем» - получается потом.

В детстве получилось, что родители будущего здорового человека жили в реальности и поощрили его инициативу.

А родители будущего демонстранта делали ребенка удобным для себя, «дрессированным». Застали его врасплох!

Но и он это интуитивно выбрал! Он выбрал угодить маме или папе, то есть прикинуться и казаться хорошим, обмануть их, чтобы получить все причитающиеся за угождение награды.

Если говорить про него, он выбрал это.

Если - про родителей, они ему это навязали. С ними ему трудно было бы выбрать иначе.

Вот ребенку этой женщины, которая сидит надутая, ему будет очень трудно выбрать, что мир можно исследовать.

Его «купили», как дрессированную собачку, когда ее током ударили (наказали) за то, что она взяла мясо сама, и поощрили, когда она приняла его из рук дрессировщика. Ребенок про это - про то, как его купили, не знает - забыл!

Это такое переживание, где все произошло «потому что»! Это, если можно так сказать, выдрессировано.

К тому же, простите, пожалуйста, когда я демонстрант, я же себе очень нравлюсь! Я - совершенен. Это они меня не понимают! Весь этот мир плох, а я один - совершенство вот на этой помойке!

Это его переживание сулит ему всеобщую обслугу и идеально полное удовлетворение волшебным образом - рай в будущем!

Спасибо Вам за вопрос! Я не уверен, что сумел на него ответить адекватно, простите?!

А.: Михаил Львович! Я уловил в последнем разговоре, что движение демонстранта, то есть все основание его поведения - это как бы сыскание одобрения с одной стороны, и значит, на противоположном конце причина его мотивации -страх неодобрения. Тогда является ли страх определенной мишенью психотерапии и как с ним работать?

М.П.: Секундочку! Много вопросов сразу.

Один, если я Вас правильно понял, на одной стороне -поиск одобрения, на другой - страх неодобрения. Наряду с этим есть "еще реальное пространство, в котором живет демонстрант, как и все люди, и которое ему нужно поминутно в своих глазах дискредитировать. То есть, ему приходится, не сознавая того, постоянно тратиться на скрытую войну со всем и всеми.

А дальше является ли страх неодобрения мишенью психотерапии?

Сегодня обсуждение не только приемов, но и стратегий собственно психотерапии в мою задачу не входило. Я полагал, что они выводимы из того понимания, которое я здесь предложил. Сегодня мне была важна постановка задач.

Применительно к Вашему вопросу задача, так организовать поведение пациента, чтобы отменить само основание для страха. И это общая стратегия: не бороться с симптомом, но выбить из-под него почву!

Например, типичный для заслуживающего вопрос - «кто виноват?» (обвиняющий либо других, либо его) заменить на вопрос - «от кого зависит?» (положим, попадание в аварию).

В аварии, если виноват я, меня и штрафовать будут. В детстве, если я виноват, меня наказывали. Этот вопрос грозит неодобрением, штрафами и наказанием.

Замена этого вопроса на вопрос: «от кого зависит?» снимает угрозу обвинения, неодобрения, наказания, но сулит перспективу управления ситуацией, управления будущим.

Если на дороге от меня ничего не зависит, я от страха не выеду! Чем больше на дороге, в работе, в семье, в жизни зависит от меня, тем собраннее, увереннее и спокойнее я двигаюсь!

Постановка вопроса - «что зависит от тебя?» - лишена оттенка обвинения - оправдания, «плохой - хороший», снимает страх неодобрения. Это - только пример снятия проблемы, как она стоит перед демонстрантом.

Да. Страх неодобрения является мишенью психотерапии. А показать подробнее, как с этим работать, я сейчас не готов.

Спасибо за вопрос!

В.: Правильно ли я понял, что задача работы с демонстрантами, это сделать для него его мир дисфункциональным?

М.П.: Не понял слово - «дисфункциональным».

Вы имеете в виду - показать демонстранту неэффективность, ошибочность его картины мира? Дискредитировать в глазах демонстранта его искусственный мир, правильно я понял?.. Да?

Задача - реабилитировать в его глазах реальный мир. Задача - чтобы для него, в его мире, рядом оказался человек не только «плохой», но еще просто существующий. А дальше он уже будет изучать его сам.

И задача - в самом деле, обнаружить бесперспективность, безнадежность его картины мира.

В.: Так, что с ним будет после этого? К чему это приведет, когда человек и так дезадаптивен по сути своей?

М.П.: Правильно Вы спрашиваете! Вот то, что Вы думаете, то с ним и будет! В Вашем же вопросе есть ответ....

Вы спрашиваете, впадет ли он от этого в депрессию? Чтобы быть точным, следовало бы сказать, перейдет ли от этого его скрытая депрессия в явную? Будут ли у него суицидальные переживания... и так далее?

Да!

Поэтому я сегодня снова сказал, хоть это и не было темой сегодняшнего доклада, что прежде, чем заниматься любой психотерапией, я должен научить пациента бережности с самим собой или бережности с другим. Это, правда, одно и тоже. Побудить его к внимательным действиям и с собой и с другими. Да и дальше на протяжении всей психотерапии искусство в том, чтобы пациент умел ко всему новому подойти... осторожно! Не ломая старое знакомое, и не отказываясь от него прежде времени! И, если говорить о конкретной работе, то это - ее непременное условие.

Вот, что происходит в работе. Мы, например, с этой женщиной из Нефтегорска «договорились» так.

Вы ничего не будете менять в отношениях, в жизни, в профессии, в отношениях с мужем. Вы будете во всем этом осваиваться. В том, как все есть теперь. Старое, плохо оно или хорошо, - знакомо Вам, привычно, в нем нет неожиданных опасностей! О перспективности нового знаю я, я в нем живу, а не Вы! Вот и осваивайте его с осторожностью, привыкайте к незнакомому!

Вы ничего не будете менять насильно, искусственно! В эмоциональных отношениях и в естественном поведении меняется все само, когда до этого дожили, когда новое виденье рождает новое поведение, и оно как бы само получается, а тогда и не пугает!

Вы очень хороший вопрос задали. Я на него отвечаю?..

Да!

Изменение мира, переоценка ценностей - всегда и риск и труд личности, и ее мука. Это то же, что раскаяние, то же, что покаяние!.. Это только потом - счастливо!

В.: В состоянии мы это сделать?

М.П.: Мне иногда удается...

В.: Не все!

М.П.: Но вот в этом наша работа.

Одно время я думал, что, в критический период этой переоценки, надо, чтобы был, хоть на несколько дней, - стационар для наших пациентов. Но это так - фантазия одна была. Стационар не открывали.

Мне приходилось даже оставаться в такие моменты рядом с пациентом, иногда и у него дома. Такое я и сейчас помню. Страшнее было, когда я выбирал уходить, оставлял человека одного, с самим собой наедине! Вел себя таким образом, чтобы человек знал, что я понимаю его переживание и опасения, и уходил! Ведь нередки еще и демонстративные суицидальные попытки. Но это достаточно тревожное переживание и для пациента и для терапевта!

Некоторые растягивают эту переоценку на целую жизнь.

Некоторые предпочитают переоценке бред.

Я на Ваш вопрос отвечаю? Да. Спасибо за очень важные вопросы!

А.: Психотерапевт нередко сталкивается с тем, когда клиент начинает обесценивать работу психотерапевта. А демонстранту, как я поняла, свойственно все обесценивать. И тогда у меня вопрос. Как Вы с этим справляетесь?

М.П.: Если Вы меня спрашиваете, как это выглядит технически, я не отвечу - я сейчас не готов. А так, вот - выкручиваешься. Ставишь себя в такое положение, где ты оказываешься вне этой его системы «одобрения - неодобрения».

Сразу, уже заключая психотерапевтический договор, обговариваешь, кто в наших отношениях проситель, кто подающий. Обозначаешь его положение, где он проситель. Безусловно - проситель! Причем такой проситель, где я нигде - это делается прямо поведением - я нигде не зависим от его оценки.

Ты ко мне пришел, ты меня выбрал, а хватит ли у тебя умения, таланта мной воспользоваться, это - твой вопрос! Мало ли тех, кто смотрит в книгу, а видит фигу!

Это то же самое, что в сексе. Если ты поведешь себя так, будто ты обещал что-то женщине, то она парализована, а ты несостоятелен. И вот ты так себя ведешь, что если женщине не надо, то тебе, тем более, не надо. Ты же не насильник! Не приставай к тем, кто тебя не хочет! Общаешься только с той, кто тебя выбрала. Мне, конечно, надо! Но только, если это надо тебе. Ты остаешься в положении того, кого выбрали.

И в этом примере с молодой не умеющей забеременеть женщиной... На основании какого-то своего детского опыта, у нее есть образ меня, помогшего когда-то маме...

Я понятен? Сказать как-то точнее я сейчас не могу...

Председательствующий: Я могу!

М.П.: Ведешь себя таким образом, иногда очень рискованно, чтобы ты был вне оценок демонстранта. Ну, как сказать? Не удается ему, дискредитируя меня, получить удовлетворение. Как бы он ни дискредитировал меня, я не дискредитирован.

При этом он постоянно ощущает мое безусловное приятие. Но и в очень редких случаях наглядное игнорирование всего, что он демонстрирует. Иногда он остается со мной для того, чтобы меня дискредитировать.

Председательствующий: Чтобы это уметь, надо походить в его секцию (речь о «Мастерской психотерапевта») и научиться говорить так, как Михаил Львович говорит. После я поясню.

Пожалуйста, вопросы!

Председательствующий: У меня вопрос.

Правильно я понял, что по МКБ-10 этот случай, который Дарья Александровна читала, можно оценить как депрессию, как в вашей книге? Что данная пациентка была депрессивной? После того, как вы с ней поработали, она перестала быть депрессивной? Отсюда ее беременность?

М.П.: Да. Она была в скрытой (так называемой «ларвированной») депрессии. При этом во всех других отношениях весьма успешна! И в таких случаях осуществляется еще и демонстрация чрезвычайной успешности... самой себе!

Председательствующий: Михаил Львович, как раз это -чрезвычайно импонирует... Соответствует тем исследованиям на кафедре, когда мы занимались маскированными депрессиями, то один из вариантов мы доказывали: что иногда бесплодие это есть ни что иное, как скрытая депрессия...

М.П.: Не иногда. У меня в кабинете часто.

Я перестал считать вылеченных от бесплодия после 13. Это мое счастливое число. И вылечившихся от бесплодия у меня в кабинете много.

Я могу на ваш вопрос ответить - да! Всегда.

У тех, кто у меня лечился, бесплодие - это всегда проявление депрессии.

Это всегда следствие существования сензитивной женщины в «невыносимом» мире. И в тех случаях, когда удавалось картину мира демонстранта менять, то снималась депрессия.

Существенно, что эта девочка первый раз забеременела уже через три недели после прихода ко мне. При этом и выкинула она тоже очень скоро - я не помню (6-8 недель!). И потом только она уже забеременела и выносила... Мне повезло, я уже говорил,., с ее мамой...

Председательствующий: Понятно.

Скажите, пожалуйста, можно ли из вашего разговора вывести?.. Моя обязанность здесь выводить тут маленькую методологию в рамках существующей методологии... Можно ли сказать, что в данном случае, предположим, это была депрессия типа маскированной - мягкая, соматизированная, как хотите, называйте, но как реакция? А часть пациентов, о которых Вы говорите, предположим, другой случай, это - психопатическая реакция депрессивного типа? Можно сказать, что речь всегда идет об истерических личностях, только разной структуры? В одних случаях речь о психопатии, в других об истерической реакции, в третьих случаях о сочетании психотравмирующей реакции аффективного типа, но у личности с истерическим радикалом, с истерической акцентуацией? Но в любом случае - это личности с истерическим радикалом?

М.П.: Да. Демонстрант и есть истерическая личность.

Но. Во-первых, я не думаю, что я хоть раз помог избавиться от бесплодия психопатам. Ни разу.

Думаю, то, с чем я чаще всего имел дело, на знакомом мне языке называется невротическое развитие. Иначе, это - то, что воспитано. И в данном случае это не была просто реакция. Это девочка так выращена этой психопатически ведущей себя мамой.

То есть, на ваш вопрос я должен ответить - да! А вот вопрос о психопатии. Я не думаю, что когда-нибудь вылечил психопата.

Председательствующий: И еще один, я понимаю, это скорее не научный, а философский вопрос. А свобода бывает?!

М.П.: Хорошо Вы спрашиваете!

Здоровая личность - это способ существования, обеспечивающий возможность самосохранения, саморазвития и самовоспроизведения себя в своей среде, в обществе, в культуре, и в цивилизации! Способ существования, поддерживающий сохранение, развитие и воспроизведения своей среды.

Здоровая личность свободна!

Председательствующий: Адаптируема!

М.П.: Свободна! Потому что она выбирает.

Председательствующий: Свободна в выборе?!

М.П.: Конечно!

Председательствующий: Так, так и надо говорить, что свободна в выборе!

М.П.: Секундочку! Свобода - это освоенная необходимость. Не «осознанная», а освоенная необходимость. И в этом смысле...

Председательствующий: Кто это сказал?

М.П.: Это Покрасс сказал... (смех в зале)

Все философы говорили про осознание. Они отождествляли сознание с личностью. А я говорю, что это - освоенная необходимость!

Отсюда и моя задача с пациентом - помочь ему сделать себя более свободным, то есть более освоившим необходимость сущего!

Спасибо за вопросы! Они замечательны для меня! А последний - особенно!

СЕМЬ МЫСЛЕЙ ИЗ ОБСУЖДЕНИЯ...

1. Председательствующий: «...До выступления Михаил Львович сказал, что он говорит о личности, я возразил: Вы говорите о поведении!»... «...Из МКБ 10. Раздел 5 Психические и поведенческие расстройства... Расстройства зрелой личности и поведения! ...В примере с девочкой, страдавшей бесплодием, формировалась не личность. Она осталась инфантильной. Формировалось поведение!..».

М.П.: Это, на мой взгляд, самое главное!

Демонстрант остановился там, где он начал становиться демонстрантом. Он как личность не формируется и не развивается!

2. В обсуждении повторялась мысль о том, что в психотерапии важно мастерство, в котором существенно «не что сказать, а как сказать»!

М.П.: В той терапии, которую осуществляю я, тоже, конечно, важно, что и как ты говоришь, но все же существеннее, не говорение, а твоя подлинность! Кто ты в момент общения? Как жил, что нажил? Насколько жив, интересен, убедителен? Заразителен, наконец! В моей терапии увлекаешь не приемами, а жизнью, которой служишь! Здесь психотерапия проявление и следствие поиска себя в жизни.

3. Председательствующий: «Когда речь идет о мастер-классе, речь не об обучении первичным знаниям той или иной психотерапевтической техники, методики, метода или подхода, а о том, как это делается этим мастером!..». «...Как бы теоретически и научно ни была доказана та или иная практическая деятельность она всегда будет нести в себе элемент мастерства у мастера и схоластический компонент у немастера!..» «...Я никогда не стану этого делать! Ты знаешь? - спрашивают. Знаю! Почему же не делаешь? Да потому, что я этого не умею!.. Я лучше к нему пошлю - он умеет!..».

М.П.: Знакомство с мастерством психотерапевта в моей мастерской это - ни в коем случае, не «делай вслед за мной, делай, как я»! Но попробуй увидеть тот мир и ту реальность, которую вижу я, а средства ты найдешь свои! В этом и трудность «обучения» в моей «мастерской» - я ничему не учу! Рядом со мной можно открыть свой способ постижения реальности.

Сегодня, к сожалению, нет Андрея Эдуардовича Березовского. У меня ведь многие учились. Но своими учениками я считаю не тех, кто порывается «делать, как я», передразнивают, но только тех, кто со мной открыл какое-то новое пространство и в этом пространстве видят, но делают по-своему! Я не могу работать, как Андрей Эдуардович. Как я, могу только я! Мы видим сходно, а действуем каждый на свой манер!

Психика начинается там, где тормозится поведение!..

4. Демонстрант вызывает недоверие у всех, в том числе и у таких же, как он демонстрантов...

М.П.: Кирпич умеют нарисовать все - и Вы и я. Но этот, а не другой конкретный кирпич нарисовать сможет не всякий художник.

У меня лечилась студентка. Она замечательно рисовала придуманное. Чтобы вынудить встречу пациентки с реальностью, я попросил ее нарисовать мне кирпич. Она год не приходила!.. А когда нарисовала... Теперь эта моя коллега заведует кафедрой... психологии.

Нарисовать живой кирпич может не всякий, но отличить портрет настоящего кирпича от того, что нарисую я, умеют все!

Демонстрант вместо того, чтобы находить, открывать отношения, жить в них, как это теперь нередко говорят, «отношения строит». Рисует ненастоящие кирпичи. Все это чувствуют. Всех это настораживает. Ему не верят сразу - при встрече.

5. Чем отличается активно участвующий в отношениях человек, например, психотерапевт от манипулятора?

М.П.: Я настораживаю партнера, побуждаю его к сопротивлению, несогласию со мной, к выработке самостоятельного отношения ко мне и моим действиям.

Манипулятор использует те сферы реагирования партнера, где контроль ослаблен или отсутствует.

Я предлагаю средства самому партнеру.

Манипулятор пользуется средствами за партнера! И часто не для него!

6. Председательствующий: Конфликт между личностями, а спор - между мыслящими! Я стараюсь личность не затрагивать...

М.П.: А я пытаюсь личность включить!

Председательствующий: Зачем?

М.П.: А затем, чтобы в этом конфликте каждый рождал себя!

7. Председательствующий: «Вы работаете собой. Психотерапевт работает своими эмоциями!..»

М.П.: Психотерапевт работает эмоциями - это, может быть, и верно. Но совсем не обязательно своими. Вот это -про то, где силы берешь...

Когда я работал с учителями, то я ставил вопрос о том, что силы надо брать у тех, на кого их тратишь! Если туда психотерапевт посылает какое-то подлинное состояние и чувство, то многократно усиленное откликом всех, кого коснулась, оно возвращается. И я не знаю, свои ли силы трачу! В общении, что посылаешь, то и получаешь. Заряжаешься энергией...

Либо ты демонстрант, который захватывает и вышкрябывается! Либо ты получаешь!..

Сегодня и в вопросах и в дискуссии я очень много получил!

Спасибо всем вам!

ВОПРОСЫ ПОСЛЕ ВЫСТУПЛЕНИЯ В УНИВЕРСИТЕТЕ^[217]

Владимир: Вы говорите, что демонстрант постоянно ищет какие-то правила игры...

М.П.: Не какие-то, а чужие! Не им рожденные. И не понимаемые им.

Он ищет «правила игры»! По которым он будет обманывать маму,., по которым он будет обманывать папу,., по которым он будет обманывать женщину,., по которым он будет обманывать мужчину...

Он ко мне приходит и спрашивает: «Как мне построить отношения с женщиной?! Он не открывает отношения, не ищет, что есть между ними... Может, он ей вовсе не нужен! Он ищет, как ею манипулировать!

Да, Вы правильно спрашиваете.

Владимир: Это еще был не вопрос (смех в зале). В чем тогда отличие того, что Вы говорите: свободный человек хочет...

М.П.: «Здоровый», я говорю!

Владимир: Здоровый, да. Здоровый человек хочет обезопасить от себя окружающий мир? То есть он должен выстроить какие-то отношения тоже по каким-то правилам?..

М.П.: У меня к Вам вопрос, Владимир: Как Вы сами думаете, что это значит?

Владимир: В чем отличие, я не понимаю?

М.П.: Как Вам кажется? Вы же развели это очень точно... Как Вам кажется, чем отличается, когда человек Вас от себя бережет, от того, что он Вас охмуряет? (Владимир задумывается. В зале смех).

Владимир: Я пойму это!

М.П.: Ну, вот и попробуйте дальше найти различия!.. Спасибо за вопрос! Я попробую на него отвечать.

Мотивами! Во-первых, мотивами отличается.

(Обращаясь к залу) Все слышали вопрос?

Владимир спрашивает: «Чем отличается то, что манипулятор или имитатор ищет по каким правилам меня дурить, от того, что здоровый человек ищет, каким образом «жить самому и дать жить другому»?

Я думаю, отличается это, во-первых, мотивами. Потому что мотив...

Вы знаете, я встречал очень красивых людей, которые за то, что к ним хорошо относятся, готовы заплатить чем угодно - «плащи в грязь, сирень возами»! Но живут они по принципу... Знаете этот анекдот:

Он спрашивает:

- Можно вашу даму потанцевать?

Дама возмущенно:

- Вы бы у меня спросили!

- А ты, ...ука, молчи, когда джигиты разговаривают!

Так вот, ты молчи, пока «джигит» «ради тебя и для тебя» будет демонстрировать, какой он красивый, как он о тебе заботился, какой Он и как Он!.. Я почти не утрирую.

В этом случае мотив - заполучить от тебя как от предмета что-то мне нужное.

В тебе как в человеке я в этом случае не нуждаюсь. С человеком не считаюсь.

За мои усилия и доблесть ты должна благодарить, и расплачиваться!

Что такое человек для другого человека?

Человек для меня - среда обитания. Не предмет, не еще что-то, а именно - среда обитания. Так же как для гадкого утенка - лебеди. Он не собирается их есть или брать в услужение. Среди них он просто не чувствует себя сумасшедшим. Он не на птичьем дворе. Меж ними он занимает свое место.

Так вот, Владимир, там, где я манипулирую, я отказываюсь от человека как человека.

Его присутствие перестает быть для меня поддержкой.

Другой перестает быть для меня понятным. Я теряю весть о нем - теряю со весть.

Я остаюсь один, без другого.

Я хочу его использовать как любую полезную вещь, за которую готов заплатить любым ритуалом.

В том же случае, когда я здоровый человек, то есть, включен в человеческую среду как в свою, освоил ее как свою стаю, ты для меня - другой я.

Тогда, если женщина меня не хочет - я не могу «ее танцевать» !

Если он ее не хочет, то только «мадам Грицацуева» может за ним гоняться.

В мире здорового человека потребность другого становится моей потребностью.

Я выбираю из двух своих нужд. За себя и за него, как за себя. То есть я, во-первых, забочусь о том, чтобы быть с человеком - человеком.

Я свободен и ты свободен!

А тогда, что нам вместе делать, мы можем договориться. Причем договориться гораздо проще потому, что мы друг друга чувствуем. Тут нет «выстраивания» отношений. Есть взаимоотношения, внимательное и точное поведение... ну как ... нащупываешь почву под ногами!

Владимир: А если, допустим, мне нравится дурить окружающих, манипулировать ими, и я с добротой отношусь к ним хорошо?..

М.П.: Владимир, послушайте сами, что Вы сказали!.. Просто повторите, пожалуйста, эту последовательность слов!

Владимир: Мне нравится манипулировать окружающими, дурить их, но я отношусь к ним с добротой (все смеются).

М.П.: Великолепно! В мире здорового я отношусь к ним, и мне они нужны.

А потом мы можем договориться, как друг друга «дурить». Потому что это - иногда очень увлекательное занятие!.. Например, в карты... И кто кого еще переиграет!

Внутри отношений двух людей возможно все, что происходит между манипуляторами. При условии, что это не разрушает отношений. Здесь уговор (правила игры) сознательно выбран и взаимно утвержден!

Простите, пожалуйста. Трахаться можно и людям. Но это тогда - игра внутри близости, и ее не разрушает. А вот в траханье близости нет! Нету встречи. Нет двух людей. Есть два путаника, которые перепутали и приняли и мужчину, и женщину за инструменты из сексшопа. Они пытаются онанизм заменить партнером. А человек ведь вовсе не для того, чтобы доставлять те же ощущения, что и в онанизме. Человек для встречи.

И еще одна трудность.

Мы живем в разных мирах с демонстрантом.

Там, где я демонстрант - это, как множественная личность, там, где я демонстрант, я ничего не понимаю про людей. Я все выдумываю. Я выстраиваю искусственную систему. Мне надо просмотреть массу вариантов. И я всегда где-нибудь не догляжу.

А там, где я живу в своей стае, там, где я здоровый человек в своем мире,., то вот - пример одного их наших докторов...

Сергей Александрович Затулин говорит: «Вот я пущу щенка в кабинет - он же моментально подход ко всем найдет!».

Действительно, если я пущу в кабинет ребенка непуганого двух-трех лет, он же чувствует к кому подойти... Та тетя ему конфету даст, а он разревется и убежит. А другие заняты своим - он на шею заберется и еще пометит территорию...

В мире здорового нет вопросов этого плана. Ты просто видишь. Ты видишь, с кем ты имеешь дело. Ты просто чувствуешь. Там... там (в мире здорового) у тебя накапливается опыт доверия своему ощущению.

Вы ставите очень важный вопрос!

Демонстрантом ты доверяешь чему-то, якобы заведомо известному и поэтому, казалось бы, надежному, основательному.

Здоровый ты живешь в неизвестном, но увлекательном мире. Демонстрантом - в известном, но скучном.

И, сколько тут ни манипулируй, - ты услугу, удовольствие получил, а встречи не произошло.

Я не знаю, на Ваш ли вопрос я отвечаю? Можно уточнять дальше.

Спасибо, Владимир, за вопрос! Но еще и сами тоже додумайте.

В действительности перевод... - объяснить демонстранту, то, что знает здоровый человек очень трудно, порой - невозможно.

Задача психотерапевта, я вот здесь хочу актуализировать этот вопрос, задача психотерапевта - приоткрыть мир.

Эту девочку я попросил, зайдите домой, посмотрите, может быть, Вы незнакомы с папой, с мамой!

Посмотрите, что чувствует ваша грудь, когда я на нее смотрю! Народу много, понятно, что я не пристаю... А она открыта передо мной, ей тепло, оттого, что я смотрю. Ей просто нравится нравиться.

Вот если вы будете чувствовать,., попробуете... и будете спрашивать у своих слизистых...

Это переход из мира мыслей вначале в мир кинестетических ощущений, в мир звериный.

Владимир поставил вопрос о переводе. И у меня нет словесного ответа на вопрос про то, как для демонстранта перевести с языка открытого опыту человека на его язык...

Просто нам самим надо различить в себе эти два состояния и два существования. И нам надо их пометить, узнать, подсмотреть.

Девушка уходит, и я говорю:

- Знаете, давайте я Вас назначу психологом! Вы пойдете домой, и будете в полевых условиях самого непосредственного общения с собой, наблюдать, как она (то есть Вы) живет. Что делает? Что чувствует? Что думает? И не будете вмешиваться. Будете только констатировать: «вот это себе в пользу», а «это - без пользы»...

Если она это проделает, то постепенно заметит, что в пользу себе она не делает ничего! Все делает в надежде на похвалу или на одобрение.

Наташа: Вы сказали, что ребенок выбирает, обманывать или не обманывать родителей.

Почему у одного ребенка хватает силы не обманывать, а у другого такой силы не хватает? И вообще, откуда он берет силу в таком возрасте? Все-таки для ребенка, мне кажется, это трудно...

М.П.: Я хочу у Вас спросить, Наташа. Вы понимаете, что мы говорим о возрасте 3-х- 4-х лет?

Наташа: Да.

М.П.: О том возрасте, когда только формируется сознание? Потому что, если что-то происходило в досознательный период - эти паттерны для человека органичны. И там нет этого конфликта. С моей точки зрения...

Кстати, вот говорят о «вытеснении»...

Мне кажется, что демонстрант не вытесняет. Он просто не осознает, просто не замечает, так же, как я не замечаю, не знаю, что у меня за спиной. Не знаю потому, что я туда не смотрел.

Во-первых, Наташа, у меня нет ответа на Ваш вопрос.

Ответить на него проще... можно таким образом: «Я люблю родителей и»...

Когда ко мне приходит пациент, мы ведь с ним два разных вопроса решаем.

Я работаю индивидуально вот с этим человеком. И мне надо, чтобы он начал свое движение. Он должен найти, как он обманул. В этот момент, в тот момент... Но я ставлю вопрос о том, что от него зависело и зависит? А он слышит вопрос о его вине!

Я сейчас чуть-чуть отвлекусь, а вы мне напомните, если это будет не Ваш вопрос.

Есть два вопроса. Они вызывают совершенно разную умственную деятельность.

Есть вопрос: «Кто виноват?».

Когда в детстве так спрашивали (кто виноват?) и находили, что виноват я, то меня ставили в угол, - всячески наказывали, даже секли. Этот вопрос всегда и сразу рефлекторно вызывает у меня реакцию защиты от наказания - «Не я!». Вся моя психика, вся умственная деятельность направлены на то, чтобы сказать: «Не я, а кто-то!». Или так поставленный вопрос побуждает сказать: «Я признаюсь, а вы похвалите меня за честность!».

Помните, про Ленина? Чашку разбил. Признался. Он такой честный! С этой историей мальчик в историю вошел. Вообще, если ты не воруешь, то ты уже - в истории! Если не сделал гадостей - ты уже герой.

Это плохой вопрос!

Но демонстрант, в соответствии со своей картиной мира, ставит и о себе и о другом только этот вопрос! И во всяком указании на ошибку слышит обвинение, которое для него значит, что он «не заслужил», и может быть, лишен права на все блага!

Это один вопрос.

Другой вопрос: «Что от меня зависит?».

Если в аварии виноват я, то платить мне. Конечно же, виноват он!

Но, если от меня ничего не зависит на дороге - я на дорогу не выеду.

Этот второй вопрос: «Что от меня зависит?» - меня мобилизует. Как только я допускаю, что от меня что-то зависит, я нахожу силы, найти это зависящее от меня.

Вопрос: «Что от меня зависит?» для всякого здорового человека - необходимый инструмент исследования своей ситуации.

Вот и в нашем разговоре, Наташа, вопрос - это очень важно - ставится не для того, чтобы объявить виноватых. Но чтобы, найдя, что зависит от нас, от нашего клиента, в Вашем вопросе - от ребенка, получить возможность нового выбора будущего.

Внешне, допущение, что страдающий человек «сам предал родителей», - терапевтический прием, показывающий демонстранту, что его социальная позиция не одобряется никем (психотерапевта он сам выбрал полномочным представителем своего общества). Такое сообщение - способ исподволь или прямо очернить его позицию в его же собственных глазах, маркировать ее как негодную, «плохую».

По сути же такое обнаружение, во-первых, повторяю, открывает возможность нового выбора будущего. Во-вторых, снимая обвинение с родителей, возвращает осиротившему себя обидой ребенку родительскую семью.

Когда мой клиент начнет смотреть, что от него зависело, ему придется, обнаружить, сначала просто обнаружить, что он свои отношения выбрал сам.

До встречи с терапевтом он говорит, что это «его заставили»! Его заставили... родители,обстоятельства...

- Но... ты курил?

- Курил.

- Тебе разрешали?

- Нет.

- Но курил.

- Ты врал?

- Врал.

- Разрешали?

- Нет.

Оказывается, не все, что «его заставляли», он делал.

Так начинается разрушение этой системы.

Человек говорит, что его заставляют. Это значит, что когда Вы ставите вопрос о его выборе, человек слышит свое: «кто виноват?», и возражает - «Не я!».

Когда Вам удается донести до него Ваш вопрос: «Что от него зависит?», он решается искать, где он и почему?

У меня нет ответа на Ваш вопрос, Наташа. Ответить на него политически очень несложно. «Я люблю родителей и выбираю их... А тот не любит родителей и выбирает выгоды и удобства, получаемые от них»... Понятно?

Но есть другая сторона вопроса.

Если вы спрашиваете:

- Каким педагогическим приемом мы вынуждаем маленького человека не любить?!.. Тогда это уже другой вопрос. И этот вопрос тогда к нам как к родителям или представителям общества, где растет ребенок.

- Как мы так подкупаем, так запугиваем ребенка, что он перестает выбирать,... что у него пропадает чувство реального? - Это другой вопрос. И на него тоже нужно искать ответ. Это вопрос уже к родителям, где родителям приходится увидеть, что это не ребенок их предал!

Я как ребенок должен понять, что я предал родителей и... себя! И найти, где, как и почему или зачем?

Я как родитель должен понять, что это я вынудил и вынуждаю ребенка предать себя и меня!

Я как мужчина должен понимать, что это я от женщины требую то, что она не хочет мне дать,., и не может,., что это ей не надо.

Но ты как женщина вынуждена себя спросить: чего ты от меня ждешь такого, чего у меня нет и,., заставляешь меня... врать.

Особенность демонстранта - демонстрант ненавидит реальность. У него есть схема. Она «красивше»!

Он ненавидит реальность и поэтому, когда он к тебе подходит, он требует лжи!..

Вот здесь сидит достаточно много женщин, которые всем своим существом мне прямо говорят, и всем другим говорят: «пожалуйста, прикинься!».

«За то, что ты не опроверг все мужество мое нарочное,

За бабий век, короткий век, скажи мне, что-нибудь... - неправду какую-нибудь - ...что-нибудь хорошее!», ...как поет Пугачева.

Я должен подходить, «плащи в грязь, сирень возами» и... врать!

Но вот дальше уже - мой выбор. Мой!

Если я хочу ею пользоваться, как спрашивает... - о манипулировании спрашивает - Владимир, если я хочу ей пользоваться - я сыграю по ее правилам. В результате я получу ее игру.

Если я не хочу ей пользоваться, а хочу встречи с ней, я с уважением к ее правилам, может быть, и буду разговаривать на ее языке, но я не сыграю по ее правилам! Я на ее языке говорить буду, но сохранюсь, и может быть состоится наша с ней встреча.

Конечно, если она не выбрала, не будет встречи...

Но и тут вопрос о том, где ты поворачиваешь отношения не туда?

И, отвечая на вопрос, надо точно выяснять для себя позицию. От чьего имени ты ставишь вопрос?

От имени ребенка, делающего тот или иной выбор?

От имени родителя, настолько игнорирующего ребенка, что ему остается только врать?

От имени общества с его социокультурными и нравственными укладами, определяющими выборы своих граждан?

И непременно вопрос - не «кто виноват?», а что «от тебя зависит?». И тогда:

Что зависит от родителя?

Что зависит от меня - сына?

Что от меня - общественного деятеля?..

Я на Ваш вопрос пытаюсь ответить?

Наташа: Да.

М.П.: А вопрос, как там, в младенчестве предпочитается тот или иной выбор... Я давно не был внутри, я не помню. Я помню, что мне повезло!

Но я не был внутри этого ребенка, и я не помню анализов, где я так сочувствовал человеку, чтобы сейчас мог вот это воспроизвести - что его заставило? Это вот нам вместе отвечать.

Сегодня для нашего диалога с собой, друг с другом, с клиентом важно, что ребенок выбирает:

- между желанием сохранить изначальную близость с родителями и страхом перед ними, соблазном им угодить - манипулировать ими, обмануть,

- между родителями и выгодами, получаемыми от них.

Важно, что...

Любящий ребенок между страхом наказания и желанием близости с родителями выбирает желание. Нелюбящий - выбирает страх!

Любящий ребенок предпочитает родителей любым выгодам - выбирает родителей. Нелюбящий - предпочитает выгоды и, не заметив того, выбирает сиротство!

Председательствующий: В здоровом мире всегда женщина выбирает мужчину?

М.П.: В здоровом мире, вообще-то, беспрерывно выясняется, что такое женщина и что такое мужчина. Потому, что очень часто в мужчине достаточно женского. И наоборот.

Иными словами, в здоровом мире выбирает природа.

Если тот вот большой лесник, в сапогах ко мне пришедший, который очень бережно относится к жене, и вот он такой на вид, как медведь, он - женщина, как Вы спросили, получается. Он осуществляет ее выбор! А она суетится там вся. Ну, какая там она женщина, - пацаненок суетливый.

В том смысле, что выбирает...

Председательствующий: В мужчине выбирает женское?

М.П.: Да.

Председательствующий: Женское выбирает мужское?

М.П.: Да. То есть выбирает инициатива.

У демонстранта, или заслуживающего, инициатива подавлена изначально, потому что там нет своего выбора. Выбор подменен угождением какому-то правилу.

Я на Ваш вопрос отвечаю?

Председательствующий: Да.

М.П.: Спасибо!

Арсений: Вы сказали, что демонстрантом в себе можно управлять?

М.П.: Да, да, да. Сказал.

Арсений: Но мне показалось, что, если поведение человека обусловлено демонстрантом, то автоматически из него вытесняется любое здоровое, дикое и свободное. И наоборот.

М.П.: Арсений, Вы совершенно правы. А теперь... Вопрос Вы задали?

Арсений: Нет. (Смех в зале).

Председательствующий: Он рассуждал.

М.П.: Пожалуйста, дальше!

Арсений: Получается, что...

М.П.: Не торопитесь с «получается»! Вы сейчас сказали две верные вещи... Я сказал то и сказал другое - верно...

Арсений: Но потом я слышу как бы противоположное, что Вы можете в себе управлять демонстрантом, что означает совмещение свободного и демонстративного поведения в общем каком-то поведенческом контексте.

Вопрос в том, допускается ли такое?.. Они исключают друг друга, демонстративное и здоровое поведение или они...

М.П.:.. .или они могут быть соподчинены?

Арсений:... могут систематизироваться и управляться?

М.П.: Во-первых, Вы сказали совершенно верно, что демонстрант... там нет инициативы, там нет здорового мира, нет здоровой реальности.

Но ведь он - живой человек! Когда, в силу каких-то потрясений, событий... Меня, например, врачи приговорили к смерти в семь лет - это очень недвусмысленно побудило к реалистичности. Потому, что все стало всерьез! И, наверное, мне этим повезло, потому что до того...

«... В моих пай-мальчишеских правилах

Написать пункт про небо, забыли»!

Так вот, когда, в силу каких-то ситуаций - внешних ли, внутренних - произошло то, что человек соприкоснулся с собой, с реальностью, то есть, хоть на миг вышел из парадигмы демонстранта и, когда потом он это новое выращивает в себе, то дальше он может смотреть на себя - демонстранта как бы со стороны. Он может брать и присваивать средства демонстранта. Тогда эти средства превращаются в артистизм. Раз.

В умение так вжиться в роль, в состояние другого - два.

Ну, простые вещи. Мы тогда сочувствуем, пристраиваемся. Только делаем это уже не механически, а искреннее, проникая в смысл действия. Не манипулируя. Ведь можно пристраиваться, не включаясь, а можно пристраиваться любя.

Например, я долгое время... У меня было ощущение,., от 19 лет до 23-х, ну, такого полного единения со всем этим миром! Я всех «так понимал, так понимал»! И вдруг я заметил, - с интеллектом у меня на то время было лучше, чем сейчас, - я заметил, что я просто смотрю на человека, как он на меня, - это теперь все описано. И дышу, как он, и слушаю, как он. О чем он говорит, - я не знаю! Что он говорит, я не знаю. Теперь это называется - пристройки.

Я стал от этого уходить. Стало гораздо труднее. Потому что оказалось, что то состояние вместе, - в том моем случае - оно было искреннее. Оно не было механической пристройкой - и мне было хорошо и другому было хорошо вместе.

Я был студентом, а ко мне приходили, как вы их называете, «сумасшедшие» домой, и спрашивали: «Миш, мне ложиться в психклинику? - я там медбратом работал. - Мне ложиться в сумасшедший дом или не ложиться?». Если я говорил, ложиться - шли, ложились. Если я говорил, не ложиться - шли, куда я советовал.

Вы верную вещь говорите, о том, что одно другого не исключает.

Я, наверно, не очень точно выразился.

Атрибутика демонстративности, если она сознательно выбрана и присвоена, оказывается особым даром! Инициативное, ответственное использование превращает все средства демонстранта в талант. Это же самая отзывчивая артистичность!

Сейчас я читаю Б. Акунина. У него есть герой, которого как самого себя нет. Он - гениальный актер. Вживаясь в роль, он ее наполняет чужой жизнью, и полностью отождествляет себя с ролью.

Так вот, когда ты уже есть, то это вначале затруднит непосредственность реализации твоих средств, зато потом, когда ты их осваиваешь, ты можешь осуществлять любые роли.

Я на Ваш вопрос отвечаю? Да? Спасибо, Арсений!

Катя: Меня Катя зовут. Я правильно поняла, что поведение демонстранта отличается от здорового поведения только тем, что здоровое поведение - это поведение демонстранта и еще разное поведение? Поведение демонстранта этот спектр сужает? Верно?

м.п. : Нет. Я думаю, что Вы неверно ставите вопрос.

Демонстрант имитирует здоровое поведение. То есть демонстрант - это артист, который передразнивает, то, что он видел у здоровых, чувствовал рядом со здоровыми, или то, что он чувствовал в других демонстрантах. Его поведение -имитация. Но, в отличие от артиста, имитация неосознанная им самим. Есть такой термин - имитатор.

Речь не о сравнении со здоровым, а о механическом передразнивании. В имитации демонстранта, в поведении демонстранта нет никакого смысла для него. Он красив не для себя, он умен не для себя, целуется не для себя. Все не для себя. Затраты огромные! И, в конце концов, даже, если он этого не сознает, он все равно пребывает в скрытой депрессии, и эта его скрытая депрессия нарастает. Это просто состояние накапливания депрессии, потому что нет будущего, и завтра ничего не будет для себя.

Катя: Но у него при этом есть какой-то его идеальный мир, который он придумал, и какие-то свои правила...

М.П.: Стоп, стоп, стоп! Давайте точно разговаривать. Он ничего не придумал!

Катя: А что?

М.П.:Он перенял! Вы говорите: «придумал»...

Потом еще...

Его образ правил совсем не обязательно осознанный. Это мы говорим: «придумал». Вы говорите так, как будто это отражается в его голове.

Большинство демонстрантов ничего о своем образе не знают. Просто «так должно быть».

Другое дело, что это «должно быть» взято без критики, взято откуда-то, и его порабощает.

Вы хороший вопрос ставите. Это очень частое явление.

Катя: ...Когда берется без смысла и используется там, где это не приживается? Я прошу прощения! У меня вопрос как-то не формулируется...

М.П.: Нет, Вы хорошо спрашиваете.

Катя: Откуда тогда, если человек демонстративный, если он всю жизнь принимал вот эти правила игры и выбирал обман, нежели искренность и подлинность, где ему найти необходимость, чтобы вот идти в мир и быть настоящим?

М.П.: Ой, сколько вопросов Вы поставили!

Один вопрос Вы очень тревожный поставили, о том, что общество-то купило его!

Я начну с ответа наоборот. Ему действительно незачем. Он куплен!

В кабинете собрался живой круг людей, ведущих себя подлинно.

Рядом сидела надутая женщина. Ее в круг не взяли.

Сидела агрессивная женщина. Тоже не взяли в круг.

Но вот сидит очаровательная умница, с двумя высшими образованиями, начитанностью, «все при всем», успешная и хорошо зарабатывающая девушка. Она выходила из кабинета, и ее не позвали в круг по случайности.

А я вижу, что в самом худшем положении оказывается в жизни вот эта - третья. Почему?

Потому, что первая со своей надутостью - все время в конфликте. Ей всё и все постоянно сообщают, что она неадекватна. Ее общество все время тормошит. Ту агрессивную - тоже тормошат. Они неприятно себя ведут. И у той и у другой есть шанс рано или поздно услышать о своей неадекватности.

В отличие от них эта третья, красавица и умница, устраивает маму. У мамы нет с ней хлопот... Ну, не хочет девочка ремонтировать свою квартиру, и ладно! Поживет пока с мамой. Пусть, пока молодая, поездит! Сегодня в Италию, завтра в Грецию, в Париж, куда хочет. И у нее нет с мамой сложностей.

И на работе она делает продаж больше всех - нет проблем! Разве что от назойливых кавалеров отбоя нет! Это ее сердит, но и льстит втайне. Нет проблем!

И ко мне она приходит, и мне очень нравится! Я только из чувства долга психотерапевта там чего-то тереблю и конфликтую с ней, я «вредный», занудно пытаюсь свою работу делать.

У нее нет мотива для того, чтобы меняться!

А этой красавице и умнице - 25, и она одна! Да и «не нужны ей эти мужчины»! Теперь она влюбилась, а он, стервец, не обращает внимания. Ну, «сволочь он, и все»!

Умом она догадывается, что ее жизнь пуста. Но нету у нее движущего мотива для того, чтобы что-то менять. Нету!

И на Ваш вопрос я ответить не могу...

Про себя я рассказал сегодня, что меня врачи к смерти приговорили в 7 лет. Это - событие! Врачи в Москве. Я жил на Зацепе. Я осень и зиму пролежал в больницах. Не учился в первом классе - пропустил. Я не знаю, что там было, но я выжил. Я должен был умереть в 14 или 18 лет. Я жил с этим страхом, это рождает какую-то серьезность. Мне повезло - у меня родители честны!

Какая-то трудность, какая-то нерешенная проблема - иногда счастливится, что она вынуждает решать свой вопрос.

Мы сейчас разговариваем с Вами о том, как это распознать! Как это распознать в себе и как создать себе условия, которые тебя будут побуждать к открытию мира и себя в нем?!

Это нам с Вами вместе и каждому самим думать. Я сейчас вряд ли распишу.

В условиях психотерапевтического кабинета...

Ну, вот приезжает она из Нефтегорска. Если бы она здесь жила, то моя группа стала бы мотивом, для того, чтобы ей двигаться. Она бы собрала все, группа бы собрала все, что там трудно, и прочее. Группа бы стала мотивом. А там у нее нет...

У демонстранта нет реальной среды. Он вне культуры, вне обстоятельств, которые дискредитируют его мир. Его мир куплен. Он (демонстрант) - самый замечательный!

Поэтому вопрос, как создать эти условия? Психотерапевт над этим бьется... Это - задача психотерапии.

И еще о «покупке»... Он живет себе спокойненько...

В конце-то концом, он живет в известном мире, где все гарантировано! Кто знает и замечает, что вместе со скрытой депрессией у него нарастают всякие психосоматические сложности?! Это еще когда обнаружится. То, что у нее вырежут придатки или отрежут грудь (из-за мастопатии) - это еще когда...

А очень часто этот демонстрант, освободив свою реальную жизнь из-под сознательного контроля, так живет, что биологические его вопросы решаются интуитивно и абсолютно свободно! И тогда - это нередко долгожители. И тогда, напротив, нет всех этих психосоматических неполадок. Особенно, когда он живет в привычной здоровой поведенческой традиции, даже ничего об этой традиции не зная. Безгрешный, он к своему поведению будто и не имеет отношения - «я не такой»!

А в группе пытаешься создавать побуждающие к движению условия, когда к этому побуждает уже какая-то жизнь.

У демонстранта нет среды, которая наглядно для него опровергает его существование!

Катя: Если получается такая ситуация, на сегодняшний момент, когда СМИ и вообще, общественное сознание формируется с тем, чтобы формировать вот эти дрессированные собачки, потому что ими проще распоряжаться...

М.П.: Это не сейчас. Это - всегда.

Катя: Да - всегда.

М.П.: Это очень существенно!

Потому что, если Вы скажете сейчас, то вырвете и себя и другого из времени, из культуры, из традиции. А если Вы будете понимать, что это всегда, то Вы выясните, что это за традиция. Если Вы назовете беса, то Вы можете искать, как с ним взаимодействовать. Так что я, поэтому и настоял, что это не сейчас, а что это есть!

Катя: Получается, что вот эту среду,., созданием терапевтической среды для демонстранта занимается психотерапия. А есть еще какие-то организации, какие-то моменты, которые должны обеспечивать вот эту среду?

М.П.: Стоп! Это вопрос демонстранта про «должен»...

Катя: Да (смеется).

М.П.: Во-первых, живому человеку никто не должен! Вот тебе нравится, вот ты и ищи, как это делать. Вы поставили вопрос. Никто не должен, никто не спасет.

Государственный запрос есть. Насколько я понимаю, традиция религиозная, в отличие от мракобесия - пытается решать этот вопрос.

Всяческое серьезное философское исследование пытается с другой стороны решать этот вопрос. Все, что делается, не имитируя деятельность, ну мир-то пока выживает. Есть, конечно, страх. Есть бесы Достоевского. Есть страх, что вот бес - он победит...

Если Вам не нравится, то утверждайте мир здорового! Целуйтесь для себя, а не в угоду мужчине.

Вы представляете? Вы общаетесь с мужчиной и с ним еще знакомиться надо?! Что это за тип такой?

H.: Если рассматривать бизнес... жесткую структуру такую... с жесткими правилами, то не считаете ли Вы, что демонстранту легче добиться более высокого положения в этой структуре и возможно окружить себя такими же демонстрантами?

М.П.: Вам не кажется, что «вор в законе» обычно не демонстрант? А руководит демонстрантами? Вам не кажется, что шестерки в этой системе - удобные демонстранты, но пользуется этими шестерками не демонстрант? И кто-то сказал, что «плох тот солдат, который не хочет стать генералом»!

Еще. Для самой системы бизнеса это весьма проблематично делать ставку на демонстранта. Потому что демонстрант ведет себя не творчески и разрушает ту структуру, в которой он находится. Он в острых переживаниях, но он энергетически снижен. Он не включен в то, что делает своими внутренними интересами, и он - инструмент. Поэтому вопрос этот надо поставить перед самими организаторами бизнеса. Что они хотят получить завтра? Например, перед теми в бизнесе, кто заботится о стране, кто заботится о своем бизнесе, который имеет не только сегодня, но и завтра.

К Ломоносову пришел, по моему, Лавуазье и сказал: «Я только тебе скажу, что Земля вертится вокруг Солнца». Тогда это грозило смертной казнью.

Так вот надо выбрать к кому вы хотите адресоваться с этим вопросом.

Вот я сюда пришел, потому что я полагаю, что здесь есть люди, по разным мотивам озабоченные, ну просто жизнью.

Я на Ваш вопрос отвечаю?

Если же речь идет о том, кого проще использовать, и кому легче двигаться, отказавшись от своих содержательных целей, то - да! Я сегодня рассказывал об очаровательной и успешной своей клиентке, у которой нет мотива для отказа от демонстративности. «Молчалины блаженствуют на свете»! Демонстрант продал себя и куплен! Он давно «остановил мгновенье»!

Но в бизнесе, как мне кажется, если система делает ставку на демонстранта, то она, как и известная нам тоталитарная система, - в конце концов, изнутри себя разрушает.

Надо ставить вопрос, насколько это энергетически интересно, когда человек - не лицо, а винтик!

Есть две системы руководства.

Одна система диктата, когда на участников смотрят как на средство для системы. Всем предписаны функции. Все - винтики. А где и зачем каждый возьмет силы для осуществления своей функции систему не интересует. Такая система существует, пока у ее устроителей есть власть с ее инструментами принуждения. Она остановилась в том времени, когда организовалась - как Советский Союз.

Другая система управления - когда в участниках видят людей со своей, однажды данной жизнью, со своими интересами, возможность удовлетворения которых она заботится обеспечить. Эта система тоже предлагает ее участникам различные функции, но здесь люди сами выбирают функции по себе. Их интересами, заинтересованностью такая система держится изнутри. Изнутри развивается. Движется во времени и, обгоняя, движет его!

Извините меня за беглый пример!

Эвелина: По вашим наблюдениям соотношение здоровых людей с демонстрантами - какое количество? И есть ли вообще изначально здоровые люди?

М.П.: Мне хотелось бы выяснить, зачем Вы спрашиваете? Чтобы была ясна нагрузка вопроса?..

Эвелина: То, что говорится о демонстранте, в принципе присутствует практически у всех людей в нашем обществе.

М.П.: И не в нашем тоже!

Эвелина: И, например, для того, чтобы измениться человеку, ему нужно... Он же со многими людьми выстроил отношения и изначально приходится приспосабливаться, идти на какие-то уступки, выслушивать пожелания близких, сослуживцев, еще кого-то. И мне кажется, что вообще изначально здоровых людей очень мало.

М.П.: У меня к вам вопрос, Эвелина, вначале. Вас очень тяготит чувство земного притяжения?

Эвелина: Сесть?

М.П.: Нет, нет... Я спрашиваю (дружный смех в зам). Очень ли вам тяжело, что Вам приходится ходить по земле, а не летать?

Эвелина: А это как связано с моим вопросом?

М.П.: Очень ли Вам тяжело, что Вам приходится дышать?

Эвелина: Ну, нет, почему?..

М.П.: Значит, во-первых, - все мы здоровые люди. Вы ставите очень много вопросов и интересных. Вы можете сесть, если хотите... Все мы здоровые люди. И чем отличается здоровый человек? Здоровый человек разговаривает с китайцем по-китайски, если ему доступен язык. И без всякого утомления. Ему не «приходится», он просто адекватен. Здоровый человек разговаривает на многих языках просто потому, что это его Мир и ему надо решить. У здорового человека нет проблем отношений с китайцами, японцами и прочее или он просто найдет толмача. Как только Вы сказали «приходится», то это «приходится» демонстранту. А вот дальше Вы ставите очень хороший вопрос.

Как только мы в себе найдем демонстранта...

И Вы совершенно правы - мы все сплошь в одном мире живем. Но очень существенно, что есть области, где мы адекватны, где мы здоровы, где мы страстны, где мы живем по-своему... Слышите, да? И там мы не демонстранты.

Вопрос идет о сосуществовании, о соподчинении. Когда мы к свойствам демонстранта отнесемся, как к каким-то необходимым свойствам, которые должны существовать, то - такой вопрос уже был - мы научаемся эти свойства использовать для себя. Мы начинаем не переделывать... Вы сказали слово «переделывать»... Два слова Вы сказали. Второе: «приходится». Оба - из области, где ты не осваиваешь свои задачи, как свои, где ты несешь не свою ношу. Это трудности демонстранта. Это нам в себе - «лечить». Если мы хотим с собой этот диалог вести.

И второе - когда Вы в себе примете свойства демонстранта, Вы и в другом примете не с осуждением, а как свойство. Ну, вот такой он. Так сложилось. И вы будете разговаривать с человеком на его языке без усилий. Не надо никого переделывать.

Ко мне-то ведь сами приходят! Со своими сложностями.... И я, переполненный этим, хочу поставить приносимые мне вопросы перед всеми!..

А в самом деле. Почему только мне одному? Пускай Березину тоже будет трудно по этому поводу. Почему мне?! Или вот Лисецкий... пускай тоже переживает! А что я?! И вы тут переживайте!

Эвелина: Легко понять здоровому человеку демонстранта, всю его систему? Приспособиться, если ему это будет надо?

М.П.: Здоровому человеку легко!

Эвелина: Мой вопрос в том, есть вообще изначально здоровые люди?

М.П.: Похоже, я на него ответил. Вы - изначально здоровый человек.

Эвелина: Я - здоровый?..

М.П.: Да (смех в зам).

А дальше вопрос - чего вы хотите? Вообще все мы родились здоровыми. Демонстративность это же - результат того, что мы выбрали в культуре - врать и притворяться.

Ну, простите, пожалуйста, это так же, как вопрос: А есть любовь?!

Она говорит:

- Значит, он мне сделал предложение, век бы его не видеть! Весь воняет! Я за него вышла замуж (смех). А он, ну никакого внимания ко мне! Я больная лежу! А он за мной не ухаживает ничего! Я, в конце концов, разочаровалась в любви (смех)!

Когда ты адекватен, ты понимаешь, куда ты лезешь. Ты понимаешь, чего от этого можно ждать, чего нет.

Так что, в том, что Вы говорите есть две стороны.

Как только ты сказал «приходится», ты перешел туда, где ты решаешь не свои задачи.

Но, когда ты сумел просто посмотреть: может быть, не «приходится», а ты это сам выбрал?

Тебе «приходится» с ним целоваться или ты его выбрала? Нет таких вопросов?!..

Вот дочь поет те песни, которые пела моя мама. Дочь взрослая. А я так хотел, чтобы эти песни пела моя жена.

Я смотрю на мою жену и думаю: «не понимаешь ты меня»! (смех) «Не понимаешь ты меня! Ты мне маминых песен не поешь» !

Иногда, знаете, как в грех, впадаешь в желание любви и к себе! Грустно так. Страдаешь.

Вот страдаешь напротив нее и думаешь: «Елки зеленые -зря я, наверное, вот на ней женился!» (смех).

Но вдруг: «Как это так?! (смех) Не-е! Я никого другого на ее месте не хочу!».

Ну вот! А за удовольствие жить с этой женщиной, «приходится» платить тем, что «терпеть», что она мне не мама (смех), и не поет мне маминых песен (дружный смех в зале)... маминых песен!

Так вот, когда «приходится», это значит, ты чего-то напутал.

А, когда ты вспомнил, что ты сам выбрал, то все становится на место.

Но здесь второй вопрос очень важен! Про уважение к демонстранту в себе. Мы можем себя раскритиковать, но уважая. Для того раскритиковать, чтобы приобрести свободу выбирать.

То же и про уважение к демонстранту в другом.

Несмотря на то, что нам удобно, смотреть на другого, не как на того, кто выбрал, но как на жертву, мне - психотерапевту надо увидеть, что сам он выбрал себя. Только такой взгляд его не разоружит.

И, если я с кем-то во враждебных отношениях, мне, чтобы воевать с ним как с врагом, тоже надо понимать его.

И мне человеку, что перед демонстрантом важничать?!

Стоит помнить, что мне просто очень повезло! В самом деле. Я же говорю - мне посчастливилось в трех поколениях! С дедушками, бабушками, с папой и мамой и самому! Понятно же.

А ему не посчастливилось! Ну, разные события в стране были, в том числе еще и война. Да!

Спасибо Вам, Эвелина!

Руслан:Я, кажется, нашел небольшого беса, не основного, но...

В наше же время много традиций существует. Ребенок рождается... И разъяснение ребенку смысла всех традиций для родителей это... по времени... ну, невыносимо. Потому что нельзя все традиции объяснить.

Устав не разъясняют бойцам, когда им говорят: однообразно. Они могут спрашивать, зачем? Но им не разъясняют. Так надо! Постоянно: так надо, так надо! Мешай по часовой стрелке чай - так надо! Неси свечку - зачем? - так надо! И у них не хватает времени разъяснять, возвращать смысл в изначальную форму, слеплять смысл и форму. И потом...

Потом дети рождаются, и им достается только форма, а смысл как-то затерялся в поколениях.

И, на мой взгляд, задачей искусства, например, или религии - людей, которые в этом работают, как раз возвращать смысл в ту самую форму, которой пользуется демонстрант.

И, наверное, имеет смысл, как профилактику оборудования делать, тем людям, которые занимаются искусством, религией...

М.П.: В отношении профилактики оборудования. Я знаю, что люди искусства, они либо на этой железе, либо на половых железах держатся. Так, где делать профилактику? (Смех).

Руслан: Ну, на какой-нибудь. На мой взгляд, такой выход может быть!

М.П.: Можно мне как-то отреагировать на то, что вы говорите?

Про искусство все замечательно. И люди искусства, вообще-то они сами выбирают, что делать. Очень часто никаких таких задач, как Вы ставите, не ставят. И, когда я ему говорю,

- Ты зачем кончаешь повесть самоубийством?

Он отвечает,

- Затем, что она кончается самоубийством!

Ну, нет у него моей задачи! Нет!

Про людей искусства - каждый что-то свое делает.

А вот о том, что Вы говорили про «разъяснить».

В том-то и дело, что здоровый человек нигде не ждет разъяснений и нигде не обещает разъяснений ребенку.

Мне никто ничего не разъяснял. Я был все время перед ситуацией... И большинство успешных людей так - сами... (Обращаясь к председательствующему) Вам что, всегда все мама с папой растолковывали?

Председательствующий: Думаю, нет.

М.П.: Нет. Никто человеку ничего не разъясняет.

Вот в том-то и дело, что здоровый человек формируется там, где ему ничего никто не разъясняет.

Он читает сказку. Не понимает. Пытается сам для себя ее понять. Если мы ему пообещаем разъяснения, мы его парализуем.

В том-то и дело... наше,., чтобы мы ни коем случае никому не пообещали разъяснения! Чтобы каждому как можно чаще приходилось самому...

И это - слабость моей работы, если я, глядя на моих пациентов, как на инфантильных, начинаю разъяснять. Это затягивает работу. Облегчает знакомство, но затягивает работу. Это вынужденный разговор на детском языке пациента. Ему легче, когда объяснят. Но на деле это - нехорошо.

Значит, создание такой ситуации, где ребенок понимает, что ему ничего не разъяснят, это - во-первых.

В армии приходит капитан и говорит: покрась стены в синий цвет! Солдат красит. Тот приходит и говорит: я ж тебе сказал, покрась стены в зеленый! Солдат красит. Командир ему: я ж приказал - в синий! Он принимается перекрашивать...

И вот, если он здесь не покрасит, он... получит статью 76... 76 это - психопат. Его из части выгонят как психопата.

Если он не психопат, а здоровый человек, он сообразит, что «начальник всегда прав». А потом сам станет вникать в смысл «нелепых» приказаний.

И сам, не изучая философии, откроет, что свобода это -освоенная необходимость. Он не будет ждать разъяснения. Он там, в этой жесткой, казалось бы бесчеловечной ситуации, сообразит, что в тот момент, когда он идет на смерть, ему скажут: ляг! - он ляжет, и пролетит мимо него. Окажется, что дело было не в покраске, а в обучении подростка беспрекословному подчинению приказу.

А тот начнет разговаривать, и в это время его, который будто бы со своим мнением...

Доверие существенно в поведении воспитанника с воспитателями. Необходимо и доверие воспитателя к детям. Догадка, что они себе не враги, что дети сами разберутся.

Надо создавать проблемные ситуации, а не разъяснять их.

Лежит у меня в лоджии елка. На первом этаже. Высокий первый этаж.

Отец проходит мимо, видит и говорит: «подонок»! Ну и все. Он мне не разъясняет.

Я спрашиваю:

- Что так?

- Ты еще на привокзальную площадь вытащи чемодан с драгоценностями!

- У меня нет драгоценностей! - бурчу. - У меня, в самом деле, нет драгоценностей...

Ну, остальное-то я додумываю. Что перед Новым годом тогда елок нет. А я ее положил на первый этаж - протяни руку и украдешь! Я сам додумываю, что я провоцирую людей на воровство... Это и возмутило отца.

И не про елку я понимаю. А, что, когда моя дочка ходит проблематично, она провоцирует людей на насилие. Учусь сберечь дочку.

Когда я веду себя лопушком, то провоцирую людей на то, чтобы они злодействовали. Понимаю, что, если я не хочу злодейства, не надо провоцировать людей на гадости!

Хочешь видеть людей добрыми, веди себя так, чтобы они с тобой были добры.

Ни один из моих администраторов ни разу на меня не повысил голоса. Я понимал - у меня в характеристике 4 класса написано, что «не терпит неуважительного отношения с собой», - я понимал, что, если на меня начальник повысит голос, я должен буду уволиться. В результате я не оказывался там, где могут повысить голос за пять минут до того. А, если на меня нужно повышать голос, приходил и просил, чтобы мне объявили выговор. Мне выговор не объявляли.

Если ты хочешь сберечь твое человеческое достоинство, ты и береги его сам, береги достоинство других, а не проси, чтобы тебя берегли другие!

Итак, - не проси, чтобы тебе разъяснили смысл!

Не проси, чтобы мужчина уважал, а веди себя так, чтобы этот мужчина вел с тобой себя уважительно.

Не проси, чтобы женщина тебя понимала, а так существуй, чтобы эта женщина с тобой вела себя так, чтобы ты сохранялся.

«Спасение утопающих - дело рук самих утопающих» в мире здорового человека. Потому там и вопросы решаемы, что не с кого спросить. Спасибо!

А про искусство - замечательно. Если я человек искусства, я делаю, что я хочу (чего не могу не делать)! А не проповеди читаю по заказу!

Я слышал мнение, что искусство, вообще, аморально.

Председательствующий: Последний вопрос.

Оксана: У меня вот такой вопрос... Я наверно чего-то не поняла. Демонстрант живет вне традиции, вне культуры. А в то же время демонстрант некритично усваивает чужие схемы. Но ведь в традиции, в культуре полно этих готовых схем, которые он усваивает... Как же он - вне культуры?

М.П.: Скажите, пожалуйста, чем отличается паракультурное явление от явления культурного?

Оксана: ?..

М.П.: Тогда я попробую объяснить.

Когда я живу внутри культуры, я, во-первых, присваиваю только то, что я уже понимаю, то, во что я вник. И тогда, когда я не согласен, я в конфликте с этой моей культурой, и тем самым ее развиваю.

Когда я занялся неврозами, то мне доступен был только Давыденков^[218]. Все неврозы «лечились» бромом, микстурой Павлова. Я поступил вне этой традиции. Начал решать свои вопросы, не согласившись, но присвоив все, что до меня было. И дальше оказалось, что я развиваю какую-то новую традицию.

И когда один, присутствующий здесь ученый меня спросил: «Вы как психотерапевт где? В Самаре, в России, в Мире?». Я ему ответил: «Я - в Вечности!». Просто живу я тут -на этой Земле.

В том-то и дело, что имитатор - сейчас удобнее так назвать (демонстрант же - имитатор), не присвоив, не поняв, не взяв, он передразнивает. То есть он не участвует в этой культуре. Он - пародия на эту культуру, нарыв на ней. Он - ее беда, ее болезнь. Он передразнил, а не присвоил ее средства. В этом смысле он вне культуры.

У меня есть средства протеста. То есть, если я с Вами конфликтую, понимая, что Вы хотите, то у меня есть средства согласиться, не согласиться, некоторое время паузу подержать. А если я не понимаю, чего вы хотите, то я просто ломаю Вас и себя. Вот так и здесь.

Он вне культуры, в том смысле, что он ее не усвоил, он лишь передразнил: «Делать надо так!». А зачем так делать? Он не знает.

И она - знает, что надо ложиться под него, а зачем ей, она не знает. Но чего-то ждет хорошего. И она говорит мне о муже:

- Я ж делаю для него, все, что я не хочу! А почему же он не делает для меня, все, что я хочу?!

Я на Ваш вопрос отвечаю? Спасибо. Это очень важный вопрос.

М.П.: Еще один последний вопрос.

Юрий: Вообще, конечно ориентироваться в реальности и понимать ее гораздо сложнее, чем ориентироваться в правилах. В связи с этим вопрос. Все ли вообще в состоянии быть недемонстрантами? Может быть, для какой-то части людей быть демонстрантом - это тот максимум, на который они способны? Спасибо!

М.П.: Юрий, во-первых, все вначале звери. И все вначале недемонстранты. И все более или менее здоровы.

У меня в книжке «Залог возможности существования» есть глава, где демонстративность понимается как средство, помогающее человеку в нашей культуре выжить, но одновременно обрекающее его на растянутое на всю жизнь самоубийство, и всю культуру на самоубийство. Я сейчас не сумею процитировать этот кусок. Очень он там существенный^[219].

Так вот, во-первых, все! Правда за удовольствие не быть демонстрантом приходится заплатить отказом от претензий на все, до чего ты как человек не дожил. Отказаться от не-своего. Демонстранту видится это непомерной платой.

А дальше пафос Вашего вопроса, как мне кажется, в утверждении, что настолько, насколько человек выбрал быть демонстрантом, настолько это его воля! И не наше дело это регламентировать! И с этим я абсолютно согласен.

Другое дело наша задача - обозначить, чтобы насколько возможно, мы понимали, чего от него можно ждать и как ему не навредить. Чтобы мы понимали как, если он социально опасен, как от этого защитить и его и себя. Например, алкоголика. Как быть хотя бы ему полезным? Для нас, и для него, если мы это маркируем, понимаем... Это ведь часто очень талантливые люди по природе и достаточно социально озадаченные и искренние, и востребованные. Когда есть это знание, мы можем и себя и его вооружить знанием, на что и он и мы с ним можем рассчитывать.

Ну, вы понимаете, женщина, со мной «так страстно» себя ведет. Она вот «по полной программе». А я больше с ней не встречаюсь!?

Если она будет понимать, что, когда она со мной разыгрывает эту комедию, то между нами ничего не происходит.... Я же понимаю, что она разыгрывает комедию. Если она это знает, то она отыграет комедию, скажет спасибо, я скажу спасибо и - разошлись. Без взаимных ожиданий. Встреча не состоялась. И наоборот.

Подъезжаю. Одна остановка до Университета в Москве. Там вот есть станция такая наземная. И вижу, во встречную электричку вошла девушка - сногсшибательная! А я свободен. Я из этого поезда - в тот, встречный! Успел! Влетел перед «Двери закрываются». Красива - глаз не отвести! И вот мы идем с ней. Она студентка третьего курса театрального института. Идет на очередной экзамен. Спешим. Ей некогда. Но она почему-то не уходит. Я вдруг понимаю, что пока я не упаду к ее ногам, она не может уйти. Она артистка, которая не может не покорить. И мне она нравится. Но мне совсем не хочется, чтобы она потеряла ко мне интерес. А ей надо на экзамен. И мне надо ее отпустить радостной. И я не настолько тщеславен, чтобы ее задеть. Я нахожу удобное для нас обоих решение. Мотивируя вопрос тем, что ей надо торопиться, я спрашиваю ее телефон? Но таким образом, сожалею, что уезжаю сегодня из Москвы, чтобы она понимала, что я не позвонил по этому телефону и не пришел не потому, что пренебрег, а потому, что мой поезд ушел. У нее экзамен. Ни она, ни я не успеем...

Когда я понимаю, с кем я имею дело, я ни другого не травмирую, ни себя. Неудобно же, чтобы тобой пренебрегли.

Извините за такой пример. Просто вы уже все устали.

Нам нужно вооружить и себя и другого не только пониманием, но сначала приятием фактов.

Вообще, назови беса, ты можешь выбрать, что с ним делать. И хотя бы этим его обезоружить.

Нам нужно понимать про себя, про них, и относиться к этому, не с задачей переделать. Но, чтобы принять факт и этим знанием воспользоваться.

Демонстрант - это социальное явление.

Спасибо!

Вопрос в дверях: Когда ребенок становится демонстрантом, предпочитая удобства, принимает правила, он решает, что мир хороший?

М.П.: Нет. Он считает, что он хороший. Ни мира своего, ни правил он не выбирает. Демонстрант, он один хороший, а все остальные его разочаровали.

  POST SCRIPTUM

P.S. В ПОКОЕ НЕТ БУДУЩЕГО

(В кабинет, веря, что хочет помочь дочке, снова

 пришла мама молодой женщины, для которой писалась

 записка: «Она обратилась по поводу бесплодия»)

В кабинете сидит женщина с укоризненно жалостным видом. Будто ее здесь мучают, и будто она молит пощадить ее.

Но пришла она сама. О возможности приходить сюда просила и теперь просит!

Я понимаю, что происходит. Она не первая, кто уверен, что психотерапевт должен действовать именно так, как она ждет. И не первая, кто сердится, что я действую иначе. Пряча обиду за угодливой улыбкой, она все же надеется, что я раскаюсь и она научит меня психотерапии правильной... Сама она, правда, бухгалтер, а не психотерапевт, но, как и многие мои пациенты и клиенты, знает, как я должен действовать, и терпит, пережидая!

Это едва ли не самый трудный момент в отношениях с врачом. Здесь человек либо разочарованный уходит от терапевта и сочиняет про него разные страшилки, либо догадывается, что пришел к специалисту, и делает простое открытие, что ему стоит засомневаться в своих стратегиях (они привели его к болезни!) и искать вместе с терапевтом другие подходы.

Понимая, что происходит, я при этой тайно обиженной женщине стал спрашивать у других, зачем они приходят к психотерапевту:

- Вы пришли сюда, чтобы успокоиться или чтобы встревожиться?

Слыша мой вопрос, женщина всем видом говорила: «что за глупость вы спрашиваете?!». Как будто, само собой разумеется, что к психотерапевту приходят, чтобы успокоиться, а я или издеваюсь, или делать мне нечего!

Но в кабинете было много людей. И даже, не слушая ответов, женщина не смогла не заметить, что все кроме нее приняли мой вопрос всерьез. И что почти все, хоть и на разный манер, отвечали, что приходят, чтобы встревожиться и вникать в свои проблемы! А когда другая, с такими же надутыми губами клиентка, у которой, как знала наша героиня, рано умер муж, сбежала в секту дочь, не складывается с мужчинами - они ее сторонятся, когда другая обиженная объявила: «Я прихожу успокоиться! Но это у меня не получается! От ваших вопросов еще больше расстраиваешься!», уже и нашей непонятой страдалице стало ясно, что, чем старательнее бежишь от тревог, тем неотвратимее они тебя нагоняют! Она, уже без вызова, а скорее озадаченная вздохнула, что тоже приходит взять себя в руки, успокоиться...

Человеческие проблемы не решены, когда их никто не решает!

Люди, которые ищут покоя, от тревог отмахиваются, и всякую сегодняшнюю проблему откладывают на завтра. Вчерашнюю - на завтра! Позавчерашнюю - на завтра! И так уже многие годы, с тех пор, как не захотели тревоги!

Их способ жить - «не бери в голову»! В результате они накапливают такой груз нерешенных проблем!.. Во внешних обстоятельствах - не решенных! Не решенных внутри! Не придуманных, а реально нерешенных!.. Кроме того, они же и решать свои проблемы не научаются! Под этим нарастающим грузом, в конце концов, не выдерживают - разочаровываются в себе, отчаиваются - ломаются (как толстые ветки под большим снегом)! И к психотерапевту, в самом деле, идут «отвлечься», «выбросить из головы», «взять себя в руки» -успокоиться.

Кто же прикладывает к ожогам пластырь, сидя на раскаленных углях и не сходя с них!

Но надо им - вылечиться, то есть сделать неразрешимые для себя проблемы разрешимыми. Приходится для этого поставить вопросы. Отдать себе отчет в трудностях, которых, как у той женщины, часто невпроворот! Обнаружить, что ты ни устранить их не умеешь, ни пережить потому, что, как и она, никогда ими не занимался! Приходится всем этим встревожиться - озаботиться своей собственной жизнью. Нельзя же тушить пожар методом отворачивания от него головы!

Человек приходит уверенный, что дело в его состоянии, в нездоровье. А на деле его «трясет»оттого, что на работе не так, с людьми не так, в личной жизни не так, с детьми не то, в стране не понятно, а он хочет ничего этого не заметить!..

Чтобы помочь, надо вернуть человека к его вопросам, то есть встревожить и побудить, в этой тревоге жить. Согласиться и научиться жить в тревоге всегда, когда того требует его жизнь! И в тревоге же осторожно начать разгребать эту гору нерешенного. Не торопясь, сообразуясь со своими возможностями приближаться к своим проблемам. (Выявить эти проблемы и считаться с ними помогает психотерапевт). Непременно осторожно! Потому, что для избегавшего душевных тревог любителя покоя это совсем незнакомая работа!

Понятно, что, когда решение насущных проблем приведет к реставрации будущего, когда забрезжит перспектива и тревога станет ненужной, понятно, конечно, что когда человек выздоровеет, он, в самом деле, успокоится. Но это потом! А пока... те, кто боятся своей внутренней жизни, не выносят тревоги, и хотят успокоиться, не вникая, не к психотерапевту идут за поддержкой их поиска, а пьют успокоительные или водку!

Женщина, которая хочет в моем кабинете «взять себя в руки», потому и раздражена, что ее проблемы здесь вскрываются, как гнойники, и вскрытые тревожат ее. А она, боясь тревогу использовать, силится ее подавить и вместо того, чтобы допереживать недопережитое, будто с операционного стола сбегает с разрезанным животом. Встревожила себя - отвлеклась! Встревожила - убежала! Так она, до бесконечности растягивая заживление ран, сама травмирует себя! А верит, что ее здесь мучают. И в претензии, как и всегда в жизни, не к себе, а к тому месту, где она над собой издевается, ко всем, ко мне! И, как дитя, она выбирает бояться «жестокого» врача!

Оттого, что она бередит здесь недожитое, ей больно. Оттого, что бежит от необходимой боли, не доживая ее до конца - до понимания своих обстоятельств и себя в них, до необходимого решения, ей - больно вдвойне!

К психотерапевту приходят, чтобы заниматься своей жизнью всерьез, то есть тревожиться!

Тревог вам, заботы и умения в этих тревогах жить! Любви!

07.04.2009

P.P.S. ЖЕНЩИНОЙ НЕ РОЖДАЮТСЯ

Проезжая, успел прочесть рекламу со словами: «Женщиной не рождаются»...

Утверждение озадачило вопросом: чем женщина отличается от той, кем она родилась - от девочки?

Ясно высветилось, что мир девочки состоит из таких же, как она - из девочек. Он гомосексуален по сути.

Мальчиков как других людей для нее будто бы и нет. Они для нее - те же девочки (только как-то иначе физически устроенные) или средства - предметы, которые могут быть чем-то полезны, для чего-то использованы.

В ЖЕНЩИНУ девочку формирует мир, в котором, как она сама заметила, есть иные, чем она, люди - мужчины.

Девочка становится женщиной только, когда для нее реальностью становится иной мир мужчин. И не в качестве пап, опекунов, помощников, содержателей, слуг, насильников или источников удовольствий и неудовольствий - не в качестве средств для нее, но в качестве иных людей. Людей, живущих по своим иным законам, для самих себя, и нужных ей такими - свободными, и от нее независимыми! Нужных не как средство, но как среда обитания!..

Да! И мне посчастливилось, не в кино, а в своей жизни встречать женщин...

Но и мужчиной не рождаются!

Девочка становится женщиной, только открывая мир мужчины. А мальчик?!

Естествен вопрос: кто же тогда мужчины, в отличие от тех мальчишек, какими мы родились?

Отличие мальчишки (как теперь нередко говорят: «пацана») от мужчины - в том же самом!

Миром мальчишки являются такие же, как он мальчишки. Мальчишка всеми силами утверждает себя. Добывая себе место среди таких же, как он «пацанов», он всегда в соревновании, а то и в драке! Для него все вокруг - конкуренты. А для некоторых «пацанов» и - просто враги!

И с девочкой и с женщиной он общается так же, соревнуясь с ней, стремясь победить («осчастливить») ее как другого, только слегка дефектного «пацана»!

Женщина для него - средство для самоутверждения, для удовольствий, для чего угодно, нужного не ей\

О существовании женщины как человека, иного, чем он, с иными, чем у него, нуждами и целями, с иным мировосприятием, иным, чем у него восприятием и его самого, этот «подросток» любого биологического возраста даже и не догадывается! Его мир тоже по сути - гомосексуален!

Мужчиной этот мальчишка становится только, когда его средой, его миром и его целью, а не средством, становится невероятно иной, чем он, навсегда незнакомый ему человек - женщина (совсем, если хотите, незнакомая ему, но важнейшая для него - его половина)!

Кажется невероятным, но в нашей культуре, воспитанная по нашим «пацанячьим» правилам девочка, общается и с нами, и с другой девочкой, как мальчишка с мальчишкой, побеждая, подчиняя и выигрывая, но уже совсем безо всякого смысла для себя!

Мужчиной я становлюсь и открываю себя в этом новом своем качестве только в диалоге с женщиной, таким же, как я, но совсем не таким человеком.

Происходит это, как мне известно, в потрясении любовью, когда зависимость от другого человека перестает восприниматься слабостью, но впервые ощущается скорее подвигом открытия, казалось бы невозможного!

ТЕРАПИЯ HOMO MORALIS  или ИЗ ЯЙЦЕКЛЕТКИ - В ЧЕЛОВЕКА^[220]

Терапия поведением и проблемы психотерапии в российской провинции

(исследуя историю, современное состояние и перспективы развития психотерапии в Самаре)

ТРИ ВОПРОСА

То, о чем я хочу рассказать, случилось на протяжении жизни одного поколения людей.

Пытаясь разобраться в том, что произошло со мной как психотерапевтом и в Самарской психотерапии со времени моего в нее прихода (с 1963 года), и, думая об особенностях нашей работы, я из множества вопросов выделил для себя несколько, на мой взгляд, определяющих.

I. Условия, в которых Самарская психотерапия формировалась.

II. Что мы застали в психотерапии, когда пришли и что успели сделать?

III. От чего зависят перспективы развития психотерапии в Самаре в настоящее время.

Вокруг этих вопросов собирались остальные, которые всплывут по ходу сообщения. Надеюсь, что их обсуждение существенно для понимания проблем, общих для отечественной психотерапии, как имеющей свои необходимые особенности и традиции.

Психотерапия - это, во-первых, люди.

С одной стороны - люди, строящие себя в своем времени, в диалоге с конкретной своей культурой.

С другой - люди в своих особых отношениях с достаточно своеобычной деятельностью - психотерапией.

«In einer kleinen Stadt auf dem platten Land an der Wolga im psychiatrischen Dispensaire...^[223] ” (в маленьком городе «на периферии» на Волге в психиатрическом диспансере...) скажет в 1978 году о моей работе Вольф Лаутербах, автор немецкой книжки «Психотерапия в Советском Союзе», вышедшей в ФРГ, Австрии и США.

В отличие от меня сам В. Лаутербах жил и работал в «самом центре» Европы: в Психологическом Институте Университета «очень большого» города Дюссельдорфа - родины Г. Гейне.

Куйбышев был закрыт для иностранцев, и сюда автора книжки не пустили, так что разуверить его в малости моего города было некому.

Но о людях как конкретных участниках общей работы мы поговорим чуть позже. Вначале - о моем взаимодействии с моей профессией и той культурой, в которой я как психотерапевт складывался.

I. УСЛОВИЯ, В КОТОРЫХ САМАРСКАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ ФОРМИРОВАЛАСЬ

ПСИХОТЕРАПЕВТАМ РОССИЙСКОЙ ПРОВИНЦИИ ПОВЕЗЛО

1. Отгороженные ото всего мира не только языковым, но и жестким политическим и, главное, идеологическим барьером, побуждаемые практикой решать те же терапевтические задачи, что и все психотерапевты Земли, мы были вынуждены сами заново «подчинять себе огонь, изобретать велосипед и открывать порох».

2. Но побуждали и учили нас пониманию пациенты нашей, а не иной многонародной страны, нам приходилось искать средства адекватные нашему мировосприятию, внутри отечественной терапевтической, научной и культурной традиции.

3. У такого положения, безусловно, есть свои слабые стороны, и они должны быть поняты. А я говорю: «повезло» потому, что профессиональное одиночество чрезвычайно мощный стимул для терапевта, желающего быть эффективным.

4. Кроме того, мы были и остались свободны от груза предрассудков зарубежной психотерапии и психологии, свойственных иной культуре и эффективных в иной, как теперь говорят, ментальности. И во многом больше успели. Это преимущество нам надо суметь не утратить.

5. Добавлю: очень существенно для наших и практических и теоретических успехов, по-моему, и то, что мы развивались в русле достаточно последовательно осуществляемой материалистической традиции.

О ПСИХОТЕРАПЕВТЕ И ЕГО ОТНОШЕНИЯХ С ПСИХОТЕРАПИЕЙ

Теперь о психотерапевте и его отношениях с психотерапией как с особым способом переживания, существования и профессиональной деятельности.

  Хотелось бы понять, что притягивает к психотерапии, как к способу переживания, существования и деятельности и что отталкивает от нее?

  Почему так трудно приобщаются к содержательному пониманию мира психотерапии врачи общей практики, и даже психиатры?

  Что приманивает в психотерапию случайных людей и что ее от них защищает?

Я был утомлен и в незнакомой комнате один. Обернулся. И вздрогнул!., от непривычного впечатления слева на самом краю поля зрения. Был ошарашен ощущением!

Меня било, оглушало, хлопало, осыпало, слепило белыми перьями... огромное пуховое крыло.

Это был миг. Бесконечное мгновение испуга и удивления...

Разобравшись, я быстро пришел в себя.

Причиной оказался край репродукции с картины Врубеля в непривычном ракурсе на обложке книги.

Это неожиданное переживание, бывшее и пугающим, и притягательным, запомнилось...

1. В понятном - нет движущего содержания. Зато неструктурированное обескураживает и захватывающе потрясает. Рождает взрыв эмоциональной энергии, иногда озаряющей всю жизнь. Но оно же и отталкивает, ужасая.

Я думаю, многие проблемы развития психотерапии определяются именно этой особенностью нашего переживания.

2. Попробую систематизировать причины, затрудняющие всем проникновение в мир психотерапии, которые мне кажутся важными.

1. Общие для многих - отсутствие интереса к себе и страх собственной тревоги.

  О пренебрежительном отношении к себе.

- Боясь человеческого эгоизма, жестко запрограммированные человеконенавистническим лозунгом «не высовывайся!», мы гордимся собственной непритязательностью. Относимся к себе с пренебрежением как к «средству общественного процесса».

- Отказав себе в своем собственном внимании, мы явно или втайне раздражены, когда этого внимания хочет кто-то, когда кто-то занят не нами, а собой. «Мы с собой справляемся, пусть и они не капризничают!»

- На наше внимание может претендовать только малый ребенок, тяжело больной, или маразматик. Но и тогда, лишив себя опыта, постоянного содержательного интереса к собственным эгоистическим нуждам, мы не умеем интересоваться никем конкретным, ничего не знаем ни о ком. Имитируем заботу. Подменяем ее хлопотами об известном нам «биологическом механизме!»

  О страхе собственной тревоги, страхе бередить свою душу, ворошить свою биографию.

- Страх тревоги мешает не только медикам, далеким от психотерапии.

- Многим практикующим психотерапевтам и психологам этот неотрефлексированный страх не дает перейти в партнерские отношения с пациентом, клиентом. Многих заставляет оставаться манипуляторами, самоутверждающимися во вред самостоятельности тех, кто им доверился.

Тревожить себя проблемами собственной жизни тягостно, и мы этого избегаем.

Я слышал, как Петр Фадеевич Малкин (профессор кафедры психиатрии Куйбышевского мединститута, у которого я учился) однажды в сердцах почти выругался в адрес двух неустроенных в собственной личной жизни сотрудниц: «С собой-то не умеют разобраться, а в психиатры лезут!».

Быть эффективным с другими, когда не умеешь справиться со своим - трудно.

Думаю совершенно прав Л. Кроль, когда говорит: «...очевидна истина: никто не может лечить (а часто и учить и консультировать) других, не пройдя собственный тренинг ~ как клиент, ознакомившись со своими проблемами не интеллектуально, а на «собственной шкуре». Иначе груз собственных более или менее скрытых проблем ляжет на плечи другого^[224]».

Еще в 1904 г. в докладе о психотерапии 3. Фрейд об этом сказал^[225]: «Но здесь выдвигается важное требование, которое должно быть поставлено врачу. Он не только сам должен иметь цельный характер ~ «моральное само собой разумеется»... ~ он в самом себе должен преодолеть смесь чувственности и ложного стыда, с которым многие привыкли относиться к сексуальным проблемам»

2.Причины, определяющиеся привычными ожиданиями врача общей практики.

  Понятие: «курс лечения».

Приходя в психотерапию из общесоматической медицины, мы переносим сюда привычное представление о лечении, как о взаимодействии с пациентом, имеющем ясные границы. Это называют «курс лечения».

Нам трудно принять представление об активной терапии, как о длительных отношениях с изменчивым ритмом и периодичностью, и не имеющих ясно очерченных границ во времени.

  Активная, определяющая характер психотерапии роль пациента, а не метода или врача.

Врачу, привыкшему лечить пациента, который призван плохо или хорошо, но лишь претерпевать лечение, трудно принять представление о терапии как о взаимоотношениях с тактиками, стратегиями и целями, выбираемыми пациентом, а не только им - врачом.

  Типичное расхождение целей врача и пациента, направляемого на психотерапию.

Врачу общей практики трудно понять и принять, что болезнь для пациента способ приспособления к его действительности. Часто единственный морально приемлемый для этой конкретной личности способ!

Терапевту трудно привыкнуть к тому, что пациент нередко нуждается сохранить болезнь! И ищет не выздоровления, но только облегчения страдания.

Без понимания, такая позиция пациента возмущает врача. Принимается им за злонамеренную, или даже за симуляцию. Обусловливает конфликт с пациентом.

Тщеславное желание врача быть эффективным.

Желание врача быть эффективным часто в психотерапии

противоречит и потребностям, актуальным для пациента, и его нравственно-психологическим возможностям.

Мы с трудом привыкаем к тому, что и у нас, как за рубежом, личностно ориентированная «короткая терапия - это всего 2 раза в неделю и всего 2 года» (Л. Кроль).

2. Что приманивает в психотерапию случайных людей и что ее от них защищает?

Этот вопрос, я оставлю как «информацию к размышлению».

1. Обращу только внимание на типичную для педагога мощную мотивацию «стремления к власти», когда она не уравновешивается столь же сильной нуждой заботиться.

2. Интересно еще подростковое отвращение к обыденности, к реальности вообще, побуждающее к поиску таинственного, невероятного.

II. ЧТО МЫ ЗАСТАЛИ В ПСИХОТЕРАПИИ, КОГДА ПРИШЛИ, ЧТО УСПЕЛИ СДЕЛАТЬ?

В этом месте я хочу сказать, наконец, несколько слов о конкретных людях, в сотрудничестве с которыми я как психотерапевт складывался и рос.

РАЗВИТИЕ ПСИХОТЕРАПИИ КАК СЛУЖБЫ В НАШЕЙ ОБЛАСТИ

Развитие психотерапии как службы в нашей области - результат совместных усилий не только психотерапевтов, но множества других людей: психиатров, организаторов здравоохранения, администрации.

В обозримый для меня период времени (а я взялся рассказывать только о нем) до шестидесятых годов психотерапия в Самаре (тогда Куйбышеве) осуществлялась как стихийное умение устанавливать «контакт с больным», умение эффективно беседовать и убеждать (последнее иногда называлось - «рациональная психотерапия») и, наконец, как гипнотерапия и аутогенная тренировка.

Гипнотерапией и аутогенной тренировкой, насколько мне известно, занимались по преимуществу психиатры - сотрудники кафедры психиатрии Куйбышевского медицинского института и городского психоневрологического диспансера: М.А. Бурковская, H.A. Денисов, А.Л. Камаев, профессор Л.Л. Рохлин. Позже Ю.К. Мельников, Ю.М. Пружинин и, наконец, Евгений Николаевич Литвинов, с которого начинается современная самарская психотерапия и самарские психотерапевты.

Невропатолог К. Круглов осуществлял лечебные внушения, опосредованные его уникальными медикаментозными прописями. А увлеченный авторитарным гипнозом невропатолог В.М. Кацнельсон еще в 1970 году (!) вызывал сенсацию, обеспечив гипнотическую анестезию во время операции проф. Аникандрова на щитовидной железе. До 1985 года он провел 8 (!) таких операций.

В среде врачей на психотерапевтов смотрели либо с мистическим трепетом, либо косо. Если не как на очковтирателей, то, как на людей, по меньшей мере, подозрительных или балующихся странными играми, не имеющими отношения к медицине.

В ходу была шутка всеми любимого, приводившего в транс уже одним своим появлением профессора кафедры нервных болезней А.О. Златоверова: «В гипнозе кто-то один - дурак. Либо тот, кто думает, что гипнотизирует, либо тот, кто верит, что его гипнотизируют. Но чаще оба». Это не мешало ему гипноз использовать.

Первым куйбышевским психиатром, который сделал психотерапию не хобби, а своей профессией стал Евгений Николаевич Литвинов.

В 1963 году студентом третьего курса я пришел к нему в кабинет учиться. Евгений Николаевич в это время работал над особо продуктивной для психотерапии проблемой внушения невнушаемости^[226].

У E. Н. Литвинова, а позже у меня училась Л.З. Андронова (теперь Арутюнян), Л.Н. Болдырева, учились и учатся многие другие психотерапевты и психологи.

Л. 3. Арутюнян (Андронова) потом разработала свою систему нормализации речи заикающихся^[227]. В 1990 году по этому поводу в Куйбышеве состоялась Всероссийская научно-практическая конференция^[228]. Открыт логопедический центр при городском психоневрологическом диспансере, дефектологический факультет пединститута. В Самаре, в Московском институте усовершенствования учителей, за рубежом логопеды специализируются по ее системе. Ее ученики есть везде.

Л.Н. Болдырева - психолог, первая начала внедрение групповой психотерапии в Куйбышевской областной психиатрической больнице в работу с хронически психически больными и сумела убедить в ее эффективности. Теперь она эффективный психолог-психотерапевт, в том числе в экстремальных ситуациях.

Мне тоже пришлось собрать группу инвалидов второй и третьей группы и полным восстановлением их работоспособности доказывать право психотерапии на существование.

В 1971 году я докладывал первые два этапа моей «Терапии поведением» в Куйбышеве, в 1972 году в Ленинграде в институте им. В.М. Бехтерева при академике В.Н. Мясищеве. В 1978 году «Терапия поведением» была опубликована за рубежом в той книжке, которую я цитировал вначале. В 1997 году вышли первые две, а в 2001, 2002, 2005 еще три мои книги в России^[229].

У меня специализировались в психотерапии многие психотерапевты Самары и области, логопеды, практикующие психологи, врачи других специальностей.

В 2005 году я уже редактировал первую книжку моего ученика Андрея Эдуардовича Березовского^[230].

Нас, Первых в Самаре и области профессиональных психотерапевтов, можно было сосчитать по пальцам (Е.Н. Литвинов, Г.И. Миненберг, Е.П. Сульдин, В.П. Макаров, позже Л.Н. Болдырева, O.A. Гусева, С.Н. Мурзина, В.Г. Брыжин-ский, Г.А. Кокорин, Р.Ф. Ихсанов, В. Ю. Куй-Беда, В. С. Баранов. В Тольятти - A.B. Чубаркин).

Вряд ли бы мы состоялись без материнской внимательности Лии Павловны Унгер, без умной поддержки профессора Петра Фадеевича Малкина, а позже всегдашней заботы выдающегося врача - тогда главного психиатра области Яна Абрамовича Вулиса.

В 1970 Капитолина Михайловна Петрова - главный врач районного психоневрологического диспансера, открыла первый в регионе мой психотерапевтический кабинет.

В 80-х годах психотерапевтические методики использовались в лечении терапевтических пациентов в Областной больнице им. М.И. Калинина (С.Н. Мурзина), в Кардиоцентре (O.A. Гусева), на кафедре терапии Куйбышевского мединститута, которую возглавлял профессор В.А. Германов. Результатом этой работы стал сборник работ^[231].

В 1985 году Н.Д. Темницкий, сменивший K.M. Петрову на посту главного врача, при поддержке городской администрации и заведующего Облздравотделом В.И. Калинина организовал «Городской психотерапевтический центр». Я тогда стал главным психотерапевтом области и заведовал этим центром.

Здесь мы - психотерапевты собрались вместе. Это был организационно-методический центр. На его базе проводилась первичная специализация в психотерапии не только психотерапевтов, но и акушеров-гинекологов, и терапевтов, и организаторов здравоохранения. Здесь до 1994 года еженедельно собиралась открытая и непрерывная «психотерапевтическая группа» психотерапевтов. Здесь мы находили поддержку и в столкновении друг с другом формировали себя.

Я.А. Вулис не только поддерживал психотерапевтов морально и организационно. В конце 80-х годов он одним из первых в России открыл в возглавляемой им Областной психиатрической больнице отделение неврозов, пограничных состояний и психотерапии (зав. кандидат медицинских наук С.Н. Либерман).

С 1994 года, когда главным психотерапевтом области стал кандидат медицинских наук, доцент кафедры психиатрии и психотерапии Самарского медуниверситета Владимир Сергеевич Баранов, основной центр подготовки психотерапевтов переместился на кафедру.

И в 1963 году, когда я пришел к Е.Н. Литвинову, и в 1969 году, когда я вернулся сюда из Липецка, и в 1985 году, когда стал главным психотерапевтом области, нас было только несколько человек! Детских и подростковых психотерапевтов не существовало в природе.

ТЕПЕРЬ В САМАРЕ

1. Психотерапия преподается на 2-х кафедрах медицинского университета: на кафедре психиатрии, психотерапии и наркологии (заведующий - кандидат мед. наук, доцент. Романов Д.В.), на кафедре медицинской психологии (заведующий - доктор медицинских наук, проф. Мильченко Н.И.).

2. В Самаре две ассоциации психотерапевтов и практических психологов.

Созданная благодаря инициативе кафедры Ассоциация психотерапевтов и психологов (председатель главный психотерапевт Самарской области, кандидат медицинских наук, доцент В. С. Баранов) имеет такое количество секций, что не хватает сред в месяце для их работы!

3. Профессор кафедры психиатрии, психотерапии и наркологии Самарского медицинского университета, доктор мед. наук, Геннадий Николаевич Носачев в соавторстве с сотрудниками кафедры выпустил несколько томов монографий-руководств по психотерапии^[232].

По всему миру расходятся хрестоматии по психологии личности, психологии масс, практической психодиагностике и др. самарского психолога Даниила Яковлевича Райгородского^[233].

На мои книжки я тоже получаю отзывы не только из СНГ, но из стран самого дальнего зарубежья.

4. Психотерапевты работают в отделении пограничных состояний Областной психиатрической больницы, в областном и во всех отделениях городского психоневрологического диспансера, в дневных стационарах, в логопедическом центре. В диспансерах и поликлиниках крупных городов и районов области. В частных медицинских учреждениях. Во все эти учреждения пришли медицинские психологи с высшим медицинским образованием.

5. Еще в семидесятых годах Т.Г. Сухобокова (тогда зам. председателя Облисполкома) стала энтузиастом организации службы «Семьи». Теперь такая служба есть и в городе и в области (ее организовала и долго возглавляла Г.И. Гусарова). Есть телефоны доверия и кризисный стационар, где эффективно работали и работают психотерапевты, и психологи.

6. Психотерапевты активны в наркологии, в дефектологических службах.

7. Есть, наконец, и детские и подростковые психотерапевты.

8. Психотерапевтической и психокоррекционной работой давно уже заняты не только психотерапевты-врачи и даже не только медицинские психологи, а и практические психологи с самой разной подготовкой.

9. Теперь в Самаре психологов готовят кафедры психологии трех университетов и нескольких институтов.

Психотерапевты преподают на всех этих кафедрах

10. Учреждая 13 мая 1992 года в Самаре «Центр психологической помощи «Охранная грамота», я записал в уставе:

«Предприятие создается

- для поддержания свободного развития и самоутверждения личности ребенка и взрослого,

- для возрождения общественного интереса к невостребованным ресурсам индивидуальности (разрушения стереотипа «человек-винтик»),

- для гуманизации межчеловеческих отношений,

- для предупреждения распространения нравственно-психологического инфантилизма и невротизма взрослых и детей...»

Теперь психотерапевтов так много, что не только назвать всех по имени, но даже перечислить их терапевтические направленности и пристрастия я уже не возьмусь. Но остановлюсь на главном, ради чего делаю это сообщение.

Я хочу подумать о том, что мы успели в плане умения и понимания предмета нашей деятельности.

ИЗ ЯЙЦЕКЛЕТКИ В ЧЕЛОВЕКА

О том, какой путь мы проделали в понимании предмета психотерапии,

ее задач; о том, что изменилось в нашем отношении к пациенту и к миру,

в котором мы с ним осуществляем себя

Эмбрион человека, созревая, повторяет в ускоренном темпе все стадии развития видов от одноклеточного организма -яйцеклетки до человеческого младенца, готового начинать свою особую жизнь.

Думаю, что на протяжении жизни одного поколения врачей самарская психотерапия проделала в своем развитии то же самое. Давно уже перестав быть младенцем, она стала вполне жизнеспособной и заняла свое особое место, как в психотерапевтической практике, так и в науке.

1. Развитие понимания предмета психотерапии и ее задач.

Начиная, и мы, и наши коллеги диагностировали невроз чаще по негативному признаку^[234].

Начиная лечение расстройств, которые нам казались функциональными (читай - «обратимыми») и психогенными (то есть каким-то загадочным «психологически понятным нам» образом связанными с переживанием) мы вначале надеялись на индивидуально подбираемое для решения всех проблем сочетание брома с кофеином, а потом, как я уже говорил, на гипноз.

Не ведая того, мы успокаивали, подбадривали, отвлекали, обезболивали, мобилизовали. Старанием и, вызывая сострадание к нашей увлеченности, мы невольно вовлекали в сотрудничество и, ставя симптоматические задачи, оказывались полезными в решении и других, нам еще неведомых.

Мы занимались тем, что было актуально для пациента и понятно для нас. От факта к факту. Вольно или невольно, но нас вели, направляя наше понимание, наши пациенты.

От симптома психогенного расстройства - к их сочетанию.

От синдрома - к организующему его эмоциональному и физиологическому комплексу.

От этих эмоциональных физиологических образований -к содержательному переживанию.

От переживания - к обстоятельствам жизни.

От обстоятельств - к пониманию того, как и почему человек, не ведая того, наделяет те или иные обстоятельства значимостью для себя. К открытию, что нет трудностей вообще, есть трудности для этого человека.

Теперь такое кажется очевидным, но мы это открывали сами в сочувствии с нашими пациентами и на себе самих (ощущая себя каждый «белой вороной»).

Как-то в «Дамском клубе» по телевизору выступал молодой самарский психотерапевт. Он разговаривал точно и уверенно. Не агитировал, ничего не доказывал. Спокойно отвечал на вопросы. Ни разу не вызвал сопротивления у своих, обычно достаточно воинственных собеседниц. Откуда такая открытость и такая защищенность? Я был восхищен его работой! Только позже, я понял: он же был не один (как привык ощущать себя каждый из нас, старших) а представителем Самарской психотерапии.

От симптома - к существу страдания.

От болезни - к обстоятельствам, которые человек не осваивает, а превращает в травму.

От обстоятельств - к создающей свои обстоятельства развивающейся личности с ее мотивами и средой, к ее истории.

К проблеме нравственно-психологического роста, зрелости и незрелости - задержки и остановки в развитии (к проблеме инфантилизма)^[235].

К микросоциальным условиям, побуждающим развитие личности или ее остановку (к родительской семье, к отношениям в ней).

Изучение истории отдельной личности и ее «микросоциума» поставило вопрос о макросоциальном контексте, в котором развивается и семья и личность.

Так мы пришли к тем, бытующим в культуре нравственным стереотипам, которые закономерно и жестко программируют социальную, психологическую и биологическую дезадаптацию, а с нею и болезнь^[236].

2. На каждом шагу на нас обрушивались вопросы и открытия.

01. Так изучение обстоятельств и мотивов личности и жизнедеятельности нашего организма заставило и помогло разобраться в сложнейшей структуре всего круга наших потребностей^[237]:

• потребностей в объектах и состояниях;

• потребностей в способах деятельности и обстоятельствах;

• потребностей природных и социогенных, соответственно - врожденных и приобретенных;

• потребностей сексуальных, которые включают в себя и врожденные и приобретенные, и природные и социогенные компоненты;

• потребностей «в сигналах удовлетворения» и в «сигналах возможности удовлетворения»;

• наконец, потребностей в высших ценностях, то есть в условиях, необходимых для осуществления почти всех имеющихся у человека потребностей - в условиях почти всякой активности человека.

02. Лично для меня тогда стало потрясением открытие самого общего порядка, которое с помощью П.К. Анохина я сделал вслед за И.М. Сеченовым. Вот оно:

«Жизнь есть особая форма отражения реальности - в потребностях.

Иными словами: жизнь сама по себе есть активность, отражающая до нее и вне ее объективно существующую реальность. И отражает она ее не в ощущениях, а до того уже самой собой - в потребностях.

Проще - потребности есть способ отражения реальности всем живущим, в том числе и человеком. Движимый ими он выбирает, действует и организует себя (в том числе и ощущения) и мир.

И нет потребности ни в чем, чего до того не было в мире!».

Последнее: «...нет потребности ни в чем, чего до того не было в мире!» оказалось чрезвычайно существенным для выбора задач и стратегий психотерапии.

Истинные потребности (в отличие от демонстрируемых «псевдопотребностей» ) всегда ~ потребности в чем-то, что есть или что было прежде, и что субъективно ощущается непременно достижимым. И нет потребностей в том, что не ощущается возможным -достижимым.

Это значило, что поведение, обнаруживающее невозможность чего-то, в конце концов, приводит к утрате потребности в этом чем-то.

МЕХАНИЗМОМ УТРАТЫ такой ПОТРЕБНОСТИ ЯВЛЯЕТСЯ ДЕПРЕССИЯ (имеющая начало, кульминацию и завершение -см. ниже).

Но и поведение, в ходе которого создаются обстоятельства, выявляющие возможность чего-то, что было субъективно невозможным, может приводить к формированию новой потребности или растормаживанию прежде утраченной. ФОРМИРОВАНИЕ, РАСТОРМАЖИВАНИЕ И ОСОЗНАНИЕ такой НОВОЙ ПОТРЕБНОСТИ тоже ОСУЩЕСТВЛЯЕТСЯ В ПРОЦЕССЕ «ТРУДНОГО СОСТОЯНИЯ» - проявляется тревогой, депрессией, страхом. Ведь биологически в самом плохом знакомом - легче, чем в самом многообещающем неведомом!

03. Изучение обстоятельств и мотивов личности привело к пониманию того, что

• главными обстоятельствами человека, как человека -нашей действительной средой - являются не природа, не предметы, но другой человек - люди; к пониманию того, что

• главнейшим из двигателей нашего переживания и поведения оказывается несознаваемое нравственное чувство. Оно - проявление потребности в своей среде - в другом человеке как залоге (сигнале) возможности нашего существования.

• Мы позже А. Д. Зурабашвили, но сами открывали, что человек не Homo sapiens - разумный, но Homo moralis -нравственный, что его специфика в этом.

04. Стремясь понять динамику мотивов поведения и переживания личности, мы пришли к вопросам

• о взаимодействии и соподчинении этих мотивов, о реорганизации системы соподчинения мотивов личности,

• о непреднамеренной или специальной деятельности по самостроительству - о «ВЫБОРЕ»^[238].

• Эти вопросы помогли понять важнейшую созидательную роль в нашей жизни «АКТИВНОЙ ДЕПРЕССИИ» как механизма такой реорганизации и соподчинения активностей,

- в отличие депрессии пассивной - проявления и причины абортивных выборов и хронизации самой себя^[239].

• Идя своим путем и понимая физиологию этих процессов, мы миновали здесь многие крайности и тупики бихевиоризма, глубинной психологии, и конфликта с ней некоторых экзистенциальных подходов, противопоставивших влечения смыслам.

05. Изучая историю страдающего человека, мы, снова и снова открывая велосипеды, начинали понимать, что

• причины любого неразрешимого для нас конфликта с собой и с миром, не в мерзости мира, а в собственной нашей нравственно-психологической незрелости (инфантилизме).

• Узнавали, что сущностью и мерилом инфантилизма как задержки или остановки в нравственно-психологическом развитии являются

- наша недостаточная включенность в свою человеческую среду,

- невключенность, сочетающаяся с отсутствием перспективных стратегий освоения своей среды (стратегий включения себя в человеческую среду в качестве ее участника).

06. Эта невключенность без перспективы включения была понята и описана мной, как комплекс различия^[240].

• Именно комплекс различия («я не такой, как вы») делал безнадежным любой диалог с миром.

07. Мы научились характеризовать и измерять нравственно-психологический возраст взрослых - и не только чужой, но и, во-первых, свой^[241].

08. Все это мы открывали, минуя психоаналитическое исследование, не кокетничая перед собой изысканностью наших ассоциаций: слой за слоем, сверху вглубь, как в археологии, а не наоборот^[242]. На ходу проверяли эффективность наших открытий.

• Соответственно пониманию менялись и задачи и средства. Об этом я писал в своих статьях^[243] и книжках.

3. Как менялось наше отношение к пациенту в его мире и в терапии?

01. Застав пациента в мире, где он страдает, мы вначале воспринимали его жертвой этого «злого мира».

Соответственно нашему пониманию - пытались вырвать его из ситуации, дать ему отдохнуть, старались, как маленького, защитить...

Мы совсем не понимали, что, поддерживая так эгоцентрические установки и обиды пациента, ссорим его с его миром, усугубляем его конфликт. Угодив и понравившись, оказываем медвежью услугу.

Понимание определяющей роли пациента в его жизни, его выбора своего мира и себя давалось очень трудно! Надо было расти самим. Самим отказываться от сладких сердцу, не обеспеченных ожиданий и дорогих обид на всех, кого невзначай обидели.

02. Соответственно менялось отношение к пациенту и в терапии.

От отношения, как к пассивно претерпевающему воздействие терапевта (например, в гипнозе), - к отношению, как к помощнику (уже в аутотренинге).

Далее, как к партнеру - сотруднику (на первых, собственно поведенческих, этапах «Терапии поведением»),

И, наконец, как к лицу, инициативно использующему профессионала психотерапевта как технолога (на этапах разрешения «внешних» и «внутреннего конфликтов»),

4. Отношение к миру, в котором развивается и осуществляется пациент психотерапевта, тоже закономерно менялось вместе с присвоением нашего собственного эгоцентризма.

Из отношения - как к враждебному и, безусловно, травмирующему человека миру, оно перерастало в отношение как к миру материнскому, как к необходимой среде обитания.

5. Развивалось понимание конфликта человека с его миром.

От понимания конфликта как неотвратимого рока, навязанного человеку помимо его воли, мы пришли к идее «невключенности» или недостаточной включенности его в свою человеческую среду.

К пониманию конфликта как следствия недостаточного освоения человеком своей среды - мира людей с его историей и культурой, то есть следствия нравственно-психологического инфантилизма (об этом уже говорилось).

6. Закономерно изменилось и отношение к возможностям терапии.

Роковая неотвратимость конфликта с миром обусловливала терапевтический пессимизм и отвлекающий, замазывающий, симптоматический характер терапии.

Понимание любого невыбранного человеком конфликта как следствия его незрелости, невключенности в свою среду, недостаточного ее освоения ориентировало психотерапевта на поддержку пациента в самостоятельном освоении им своего мира - на поддержку его в его нравственном взрослении.

Такое понимание требовало выявления и разрешения конфликта. Обусловливало теперь патогенетический характер терапии и ОБОСНОВАННЫЙ ТЕРАПЕВТИЧЕСКИЙ ОПТИМИЗМ.

Новое понимание приводило к ощущению естественности, необходимости и возможности здоровья.

Такое понимание позволило разработку и использование самого широкого спектра средств. Медикаментозных, тренирующих, психотерапевтических, психокоррекционных, центрированных личностно, педагогических, психогигиенических и психопрофилактических.

И, в действительности, теперь, когда политический и идеологический барьеры сняты, много переводной литературы по профессии, доступны контакты с зарубежными специалистами, самарские психотерапевты, уже существующие внутри психотерапевтической реальности и практики, легко ориентируются в этом море нового, и ответственно это новое осваивают и осуществляют самым активным образом.

7. Становление человека в ответственно выбирающую свое место личность весьма затруднено каждому всем нравственным строем любых человеческих культур.

Такое открытие первоначально потрясает! Но потом становится проблемой выбора психотерапевта как гражданина. Побуждает сменить позицию врача в кабинете на обращенную к общественным институтам позицию психопрофилактика и психогигиениста.

Нравственным императивом становится желание обратить внимание всех на «бесчеловечные идеалы человечества»^[244], неотвратимо навязывающие нам несчастье и болезнь.

8. Несколько слов об особых проблемах психотерапии «советского» человека и о некоторых причинах трудности осуществления т.н. «западных» и «восточных» подходов у нас.

01. Десятилетиями советский человек и на работе и дома, будучи здоровым, наказывался повышением требований к нему.

И так же давно, тоже и на работе, и в семье - везде, когда заболевал, поощрялся вниманием, снисходительностью, заботой, освобождением от нагрузок, санаториями и больничными.

Но и тогда, ощущая себя «винтиком», он мог от неожиданно обрушившегося на него внимания даже с ума сойти.

Так случилось с непритязательным, малограмотным, человеком, который всю жизнь с 12 лет (с 1942 военного года) до пенсии сколачивал на заводе деревянные ящики. Выйдя на «заслуженный отдых», простудился, и после того, как жена и взрослые дочери обеспокоились его здоровьем, был так потрясен, что достал из хлама старый «министерский» портфель, помятую шляпу, стал ходить взад вперед по комнате, провозглашая: «Я - доцент! Я -профессор!» - так и был доставлен к психиатру.

02. Несколько поколений советских людей жили в системе распределения благ.

То есть в обстановке, где все всё получали не в результате собственных усилий, а как поощрение за то, что ты «хороший» (то есть понравился кому-то, кто эти блага распределяет).

Такая система способствовала формированию ДЕМОНСТРАТИВНОСТИ^[245] как основного стиля поведения граждан.

Инициативное же поведение, ориентированное на полезный результат, при этой системе кажется бессмысленным, если невызывающим!

03. Преднамеренно или непреднамеренно большинство из нас искусственно удерживались в «додесятилетнем» (до 10 лет) нравственно-психологическом возрасте, то есть в возрасте абсолютного ЭГОЦЕНТРИЧЕСКОГО ДОГМАТИЗМА.

Мы долго жили в трагическом ощущении, что, «раз я полностью выполняю свои обязанности перед страной и людьми (а кто же из нас не «все отдал Родине»?!)», то и в ответ, естественно, жду «за мое добро» абсолютного удовлетворения всех своих нужд без моих усилий.

Никогда не занятый собой сам, жду занятости мной от других!

04. Ожидание материнской и отеческой опеки проявляется и в отношении к лечению.

05. Мне кажется, что за рубежом в отношениях конкуренции приход к психотерапевту диктуется его выгодностью, для утверждения себя в мире. Вопросы же мотивации лечения решаются его высокой стоимостью - платой.

У нас же главным вопросом профессионала и прежде и теперь остается вопрос: не как лечить, а как побудить пациента вылечиваться - проблема мотивирования лечения!

В этом ОТСУТСТВИИ ЗАИНТЕРЕСОВАННОСТИ В ЗДОРОВЬЕ - одна из причин трудности осуществления у нас эффективных за рубежом подходов и нередкого охлаждения к ним после первоначальной увлеченности.

О других причинах трудности осуществления т. н. «западных» и «восточных» подходов у нас я скажу, обсуждая наши перспективы.

  III. О ПЕРСПЕКТИВАХ РАЗВИТИЯ ПСИХОТЕРАПИИ В САМАРЕ

КОГДА МЫ НАЧИНАЛИ...

Когда мы начинали, развитие психотерапии зависело от энтузиазма отдельных врачей

Этот энтузиазм, как я уже говорил, настораживал.

Не понятно было, что мы делаем.

Не престижным, а скорее стыдным был и переход из «большой психиатрии» в «малую».

Теперь есть структура и механизм подготовки кадров психотерапевтов из врачей, не менее трех лет проработавших в психиатрии.

Кроме этой модели подготовки психотерапевтов из врачей, медленно, иногда скрытно, но настойчиво утверждает себя модель прихода в психотерапию практикующих психологов.

Многие психологи оказывают в действительности психотерапевтическую помощь вне рамок психотерапевтических Служб.

ТЕПЕРЬ...

Теперь развитие психотерапевтических служб определяется спросом, популярностью этого вида услуг среди населения.

Усложнение задач, которые ставят перед психотерапевтом люди от симптоматических и других сугубо лечебных, до поиска помощи сначала в разрешении конфликтов, а потом и в устранении внутриличностных трудностей определяет и совершенствование средств, а с ними личностный и профессиональный рост терапевтов.

Новые задачи требуют и нового научного осмысления.

Необходимость включения зарубежного опыта в контекст отечественной культурной и терапевтической традиции

Новые возможности контактов с зарубежной психотерапией требуют включения ее в контекст отечественной культурной и терапевтической традиции.

Это тоже диктует необходимость выхода психотерапевтов из кабинета и нашего диалога с обществом здоровых людей.

Речь не только об осведомленности, но и об изменении, отношения человека к себе - об освоении отношения к себе самому, как к особой ценности этого мира!

Cum grano salis

Говоря об осведомленности, не могу не обратить внимания на огромный разрыв между уровнем знаний о предмете психотерапии психотерапевтов, просто грамотной части населения - с одной стороны и основной массы медиков, в том числе и психиатров - с другой.

Несмотря на все успехи Самарской психотерапии, мы живем, словно в трех, не сообщающихся меж собой временах.

1. Сегодня - на самом современном уровне развития психотерапевтической практики и науки (этому посвящено все сообщение).

2. Во времени, которое остановилось, когда мы начинали с гипноза и разъяснений. Ими и теперь занимаются некоторые психотерапевты, не продвинувшиеся ни в умении, ни в понимании дальше гипноза и непрофессиональных потуг уговаривать, которое они путают с «рациональной психотерапией».

3. Третье время - врачей ничего не знающих о психотерапии и ее возможностях. Это не менее трагично для страдающих людей, чем отсутствие необходимой кардиологической помощи!

К причинам такого положения, которые мы обсуждали вначале, добавлю еще одну.

Медики остаются в этом плане наиболее ригидными, и им труднее других дается обогащение своей биологической модели человека - психологической, потому что, именно биологическая модель помогает им эффективно лечить биологическими средствами.

Но от медиков в первую очередь зависит своевременное и грамотное направление к психотерапевту нуждающихся.

Надеюсь, что приход в практическую медицину медицинских психологов существенно поправит положение.

Об организационной этапности и преемственности терапии

Пока психотерапия и психотерапевты только утверждали себя, их соревновательная отделенность, а часто и противопоставленность друг другу были, если не необходимы, то оправданы.

Теперь, когда психотерапия стала отраслью медицинской и психологической практики, перспективы зависят не только от общего роста ее практического и теоретического уровня, но и от сотруднической преемственности в их работе. Попробую это пояснить.

Психотерапевт эффективен в том, в чем развивается сам, чем увлечен.

Пристрастия психотерапевта зависят от его биографии, поры жизни, этапа профессионального развития.

Когда кому-то нужна симптоматическая помощь, а нам это уже не интересно, не надо тянуть пациента «до себя», следует направить его к тому, кто сегодня делает это увлеченно - лучше. Надо знать, где такой есть.

Когда пациенту требуется филигранная «личностно ориентированная» терапия, надо послать его к тем, кто с энтузиазмом и профессионально окажет ее ему, а не делать что-то другое, пусть и увлекательное, не уводить его от его реальности...

Думаю, что пора организованной в этом смысле этапности и преемственности терапии пришла.

  О наших взаимоотношениях с так называемыми «восточными» и «западными» подходами в психотерапии

Безусловно, что обвал на нас переводной литературы по предмету это наш шанс. Но хочу поговорить о проблемах связанных с этим диалогом.

1. Я видел и слышал как под мягкую, неторопливую и примиряющую музыку «танцев всеобщего мира» люди часами мерно двигались под весенними березками, касались друг друга, смотрели друг другу в глаза, пели успокаивающие тексты, делали друг другу приятности, и чувствовал, что им это нравится. Но думал я о том, куда они придут после этих танцев?

Если - в мир, который они ощущают деликатнее и добрее себя, то эти «танцы» - открывающая каждого доброте школа бережности, осторожности с другими, открытости, зрячей доверительности.

Если - в мир, кажущийся им жестоким, то после таких совместных медитаций им «целый мир - чужбина». Участники станут более уязвимыми в подростковом одиночестве непонятых, еще больше ожесточатся.

2. Мы живем в «перестроечное» время. Оно предъявляет особые требования к нашим инструментам адаптации.

«Восточные» подходы часто требуют ухода на какое-то время от социальной действительности, изменения ее места в системе актуальных для личности ценностей.

Используя их, нам надо точно знать, с кем мы этим занимаемся, куда и с чем тот вернется.

«Западные» - при безответственном использовании, уводя от тревожного времени, оставляют «советского», мнящего себя продвинутым, эгоцентрика незащищенным, обусловливают его последующую ожесточенность («Сапогами по морде нам, //Что ты со всеми нами сделала, Родина!» - поет он).

При манипулятивном подходе, напротив, психологически вооружают всех против всех, усугубляя конфликт или создавая новый, ненужный никому.

3. Два слова о том, про что теперь часто говорят: о противоречии зарубежных подходов с российской традицией

В десятом классе, выиграв математическую олимпиаду, я попал в группу школьников, в отличие от меня посвятивших себя математике. Готовясь к поездке в Москву на заключительный тур олимпиады Всесоюзной, мы почему-то неделю решали задачи, требующие не сообразительности, а знания внешкольного курса. Я этого курса не знал и, пока они бились над задачей, срочно осваивал нужную теорию, а потом догонял их с решением: Я поспевал. Но так этим объелся, что еще года четыре без тошноты не мог о задачах даже думать!

Устроенная 3. Фрейдом революция в мировосприятии «запада» была внутрикультурной и в столетней полемике с традицией стала ее частью. Частью мировосприятия каждого «западного» человека, даже не имеющего никакого отношения к психологии.

Мы выпали из этой полемики почти на 70 лет (с 1925 г.). Развивались иначе.

Пытаясь использовать любые, выросшие на психоаналитической почве подходы, без «перевода» на наш, уже новый «язык», мы и с российским коллегой и с пациентом как бы заканчиваем разговор, начала которого не слышал ни он,... ни мы.

Не выявляем его и наши родные «интроекты» и не присваиваем их, а отвлекаем его и себя новыми, наших проблем не отражающими.

Используя «импортные» подходы, нам надо отдавать себе отчет, что, начиная диалог с пациентом без этого обеспечения культурной традицией, мы лишаем наши отношения движущего содержания.

4. С человеком, желая быть понятым, надо говорить на языке, на котором он умеет понимать себя, а не нас. На его языке, и с уважением к его языку. Когда мы себя (и их) переведем на его язык, тогда он переведет себя на наш.

И с собой тоже надо говорить с уважением к своему языку. Ведь и принятая в православии исповедь дает ощущение отпущения грехов только выросшим в богом сотворенном мире или дожившим до ощущения реальности Бога, и батюшки, как его посредника на земле. Другие только истерически играют это чувство.

5. В связи с этим мне, наконец, кажется важным напомнить еще одно. Мы, как и многие наши пациенты, выросли в материалистической традиции. А большинство зарубежных подходов - чаще в субъективно-идеалистической. Не осознанное это противоречие настораживает наших пациентов, как тайная интервенция, рождает безотчетное, а реже осознанное сопротивление. Ощущая этот конфликт, и сам терапевт чувствует себя неловко или принужден его «вытеснять». Что само по себе требует терапии.

6. С другой стороны, для западных психотерапевтов и психологов материализм часто путается с бездуховностью, просто цинизмом и сведением отношений человека с миром к бихевиористскому принципу «стимул - реакция».

7. Идея же Павловского рефлекса часто и у нас застенчиво путается с примитивизмом и «собачкиной схемой».

Не уважая «своего языка», в стремлении не показаться себе «Иванушками» мы жеманно отказываемся от чрезвычайно плодотворного для теории и практики, для понимания психики как сигнальной деятельности (и личности как иерархии этих деятельностей) отечественного подхода И.М. Сеченова, В.М. Бехтерева, И.П. Павлова, A.A. Ухтомского, П.К. Анохина. Этот подход я попытался конкретизировать в своей книжке «Залог возможности существования».

Заключение

Мы заняты личностью. Вести с ней диалог невозможно игнорируя ее нравственные и идеологические позиции. Это требует философского осмысления всего, что мы делаем. Но не для того, чтобы, как это было недавно, «навязать или запретить», а чтобы иметь выбор и возможность адресоваться точно.

ЗАЛОГ ВОЗМОЖНОСТИ СУЩЕСТВОВАНИЯ (вместо послесловия)

Когда сорок с лишним лет назад (я начал работать врачом в 1966 году) я столкнулся с фактом, что есть ряд недомоганий, для которых тщательное соматическое обследование не обнаруживало достаточных оснований, и которые возникали, как мне казалось, в «психологически (а иногда физиологически - П.Ф. Малкин) понятной связи» с жизненными трудностями и их переживанием...

Когда я столкнулся с фактом, что есть недомогания, которые по тем моим понятиям я должен был отнести к невротическим, а они почему-то не вылечиваются бромуралом, адалином и индивидуально подбираемыми дозами сочетания брома с кофеином.... Когда я столкнулся с фактом, что есть пациенты, которым мое сочувствие, волнение вместе с ними и внимание дают больше, чем лекарства, у меня не было ни опыта, ни инструментария, ни знаний, чтобы понять личностный смысл их состояний и переживаний, и помочь им средствами психологического анализа. Этого я еще не знал и не умел.

Я стал заниматься тем, что было понятно мне и моему пациенту, то есть тем, что его в данный момент занимало и мучило - симптомом его болезни.

Очень быстро стало ясно, что консолидирующим и фиксирующим симптоматику невроза переживанием является явный или скрытый, подавляемый страх. Поэтому первоначально Терапия поведением была только набором приемов эффективного устранения страха и вообще обсессивно-фобической симптоматики при неврозах.

Обнаружение, что последовательное осуществление такого, первоначально симптоматического подхода может стать средством выявления и устранения психогении, то есть выявления и устранения в совершенно определенном и неизменном порядке провоцирующих и оформляющих симптоматику факторов, затем внешнего и внутреннего конфликтов и средством личностного развития было собственно совершенно непреднамеренным открытием.

Практика лечения неврозов последовательно обнаруживала за содержательной психопатологией эмоциональные расстройства, а за ними вегетативно-соматические дисфункции. Потом выявляла причины невротических расстройств в неудовлетворяющих индивида обстоятельствах его общественной жизни (семейной, бытовой, профессиональной). Дальше - обнажала прямую зависимость этих общественных обстоятельств от индивидуального стиля жизни - от свойств индивида, закономерно приводящих его к созданию себе именно таких, для него патогенных обстоятельств («внешних конфликтов»), свойств, обусловливающих именно такое реагирование на эти обстоятельства, приводящих именно к такой, а не иной, клинике болезни.

Рисунок 8. Явления, последовательно обнаруживающиеся в процессе Терапии поведением неврозов.

Схема и комментарий из книги «Залог возможности существования».

Прицельное воздействие на свойства индивида, обусловливающие его ситуацию и болезнь, не только помогает вылечить, но и обнаруживает его человеческую «недосформированность» - невключенность в свою среду.

Причины этой невключенности обнаруживаются в условиях, складывавших индивида в раннем детстве - в период формирования его сознания и основных стереотипов поведения, а часто в досознательный период.

Речь идет не о несущественности последующего воспитания, но об особой значимости воспитания в самом раннем детстве.

Лечение неврозов закономерно требует постановки вопроса об особенностях микросоциальных условий (отражавших макросоциальные обстоятельства часто со значительным отставанием от их изменения), формирующих закономерно индивидуальность психопата, будущего невротика или страдающего психосоматическим заболеванием.

Безвыходное положение начинающего психотерапевта, которому нужно было вылечивать, во что бы то ни стало сейчас, а не потом, вынудило совершить открытие. И сделало Терапию поведением методом диагностики и лечения неврозов средствами не психологического анализа, который тогда мне был недоступен, но активного самостоятельного действия и а умейте а, вынуждаемого актуальной и понятной для него (пациента) ситуацией.

В этом, на мой взгляд, ее главное отличие от других психотерапевтических приемов, методик и подходов.

В главе «Терапия поведением - способ комплексного изучения человека» я говорил, что Терапия поведением поставила новые вопросы:

- о методах диагностики у больных и здоровых патогенного, нетворческого поведения (например, диагностики и самодиагностики возраста задержки нравственно-психологического развития),

- об общих и частных принципах построения поведения саногенного (этому посвящена вся книжка).

Но особо значимым оказался целый круг вопросов о мотивации как патогенного, так и саногенного поведения. А в работе с одаренными подростками о мотивации инициативы, творчества.

Именно эти вопросы оказались для меня наиболее продуктивными и побудили к серьезному практическому и теоретическому исследованию.

Но результатом этого исследования стала уже другая книжка («Залог возможности существования»), которая в период первого издания этой только готовилась к печати.

Вот цитата из предисловия к ней.

«Страдающему неврозом, психопатией и психосоматическим заболеванием выздоровление, во-первых, грозит нравственными муками, а потом уже сулит реальные жизненные перспективы, без понимания этого психотерапевта не может быть.

Надеюсь, что перед каждым, кто возьмется осуществлять Терапию поведением, ее практика поставит, как и передо мной, множество вопросов, касающихся самых разных пластов человеческого существования.

Терапия поведением, как и всякое искусство, может и должна, конечно, осуществляться интуитивно. Но разве может помешать интуиции благоговейно относящееся к ней, и не претендующее близ нее на более чем совещательный голос знание?»

Примечания

1

Вербальная - проговоренная, словесная.

(обратно)

2

Психогенез - здесь, происхождение, выбор и характер развития болезни, определяющийся способом реагирования личности на внешние и внутренние события ее жизни (сравни: Соматогенез - сноска⁷).

(обратно)

3

Симптом - проявление, признак болезни (ср.: Симптоматика - сноска¹²).

(обратно)

4

Внутриличностное - в отличие от того, с чем сталкивается личность во внешнем по отношению к ней мире - все, что происходит во внутренней жизни личности, в переживании человека, независимо от того, отдает ли он себе в этом отчет, обращает ли на это осознанное внимание или не обращает, сознает происходящее с ним или даже и не догадывается о внутренних событиях собственной жизни. Все внутриличностное, так или иначе, проявляется поведенческой деятельностью, произвольной или непроизвольной двигательной активностью или ее задержками. Чем меньше внутриличностное проявляется поведением, тем больше оно остается эмоциональным или только вегетативно-соматическим процессом. По этому произвольному или безотчетному поведению, по этой двигательной активности, эмоциональным и вегетативно-соматическим проявлениям внимательный наблюдатель может заметить внутриличностное событие и составить себе предположительное вероятностное представление о его содержании. Это представление, сопоставленное с множеством других, дает нам более или менее верную картину внутренней жизни наблюдаемого человека. Именно эта представленность внутриличностного в поведенческих, двигательных, эмоциональных и вегетативно-соматических проявлениях дает каждому из нас возможность, наблюдая себя, как если бы мы наблюдали любого другого, постороннего нам человека, знакомиться и с собственной неосознанной внутренней жизнью. Но именно поэтому, люди, верящие, что они про себя все знают, имеют о себе самое смутное представление. «Я об этом не думал!» - возражают они, когда им пытаются указать на это несоответствие их действий их же намерениям. Как это ни парадоксально, но менее всего о своей внутренней жизни знает именно сам такой человек. Поэтому лозунг: «Что делаю, то и хочу!», хоть и кажется шуткой, но в действительности оказывается ключом к реалистичному пониманию себя - к пониманию внутриличностного в его отношениях с внешним.

(обратно)

5

Инфантилизм нравственно-психологический - подобное детскому или подростковому, неадекватное обстоятельствам переживание и поведение взрослого. Инфантилизм - прямое следствие и проявление сохранения у взрослого детско-подростковой упрощенной картины мира. (См. также: Словарь практического психолога (далее: Словарь) в кн.: Покрасс М. Л. Активная депрессия. Исцеление эгоизмом. ~ Самара: Издательский Дом «Бахрах-М», 2006, 576 стр. (далее: Активная депрессия).

(обратно)

6

Мотивация, мотивы - внутренние «пружины» переживания и поведения человека. Все, что вызывает, движет (дает силы) и направляет переживание и поведение человека и активность его организма изнутри. Например - влечения, потребности, система ценностей, интериоризированные (сноска ^1б) общественные стереотипы (см. также: Словарь в кн.: Активная депрессия).

(обратно)

7

Соматогенез (в отличие от психогенеза см. сноску ²) - происхождение заболеваний, возникших и протекающих под влиянием физических, химических и прочих факторов, воздействующих на тело (сому): простуда, физические травмы, инфекции, интоксикации...

(обратно)

8

Покрасс М.Л. Залог возможности существования. /Четвертая категория психологии./ - Самара: Издательский Дом «Бахрах», 1997, - 456 с. (далее: Залог возможности существования).

(обратно)

9

Фобия - навязчивый страх, который в спокойном состоянии человек мнит необоснованным, но который непременно появляется в определенных обстоятельствах (фобических обстоятельствах) и сопровождается вегетативными дисфункциями. Для сохранения фобий необходимо, как минимум, два условия. Первое - непременное стремление избежать пребывания в обстоятельствах, вызывающих фобию, и уход от этих обстоятельств до прекращения страха, то есть отсутствие опыта безопасности фобических (вызывающих фобию) ситуаций. Второе условие сохранения фобий - попытки подавить страх волевым усилием. Эти попытки питают страх энергетически (см. сноски^24,72, гл. Терапия поведением (практика лечения фобий), а также Словарь в кн. Активная депрессия в статьях: Навязчивости. Фобии. Вегетативно-соматические дисфункции).

(обратно)

10

Lauterbach W. - автор монографии: Lauterbach, Wolf. Psychotherapie in der Sowjetunion.: Methoden u. Perspektiven / Kommentar von R.A. Zacepickij. - Aufl. - München, Wien, Baltimore: Urban und Schwarzenberg, 1978. Моя методика с комментарием В. Лаутербаха вошла в эту монографию под названием: «Therapie durch Verhalten», которое в переводе означает «Терапия поведением».

(обратно)

11

Обсессивно-фобическая симптоматика - симптоматика, включающая фобии и навязчивости (см. также. Фобии, Обсессии - сноски ²¹ и в Словаре в кн.: Активная депрессия).

(обратно)

12

Симптоматика (сравни симптом, синдром - сноски ^3,10) - совокупность симптомов, присущих какому-либо заболеванию или группе болезней (см.: Словарь иностранных слов).

(обратно)

13

Из письма Вольфу Лаутербаху (см. сноску 10) от 13.11.1976 г. Письмо - ответ на вопросы доктора В. Лаутербаха во время подготовки его монографии о психотерапии в СССР к выходу в свет.

(обратно)

14

Ятрогения - заболевание вызванное (здесь - внушенное) врачом.

(обратно)

15

Манифестировать - здесь, выявлять, предъявлять, обнаруживать себя.

(обратно)

16

Синдром - буквально: «совместный бег симптомов», комплекс проявлений болезни (симптомов), обычно сочетающихся друг с другом, то же, что и симптомокомплекс (ср. также Симптом, Симптоматика - сноски  ^3,12).

(обратно)

17

Казуистика - здесь, неупорядоченный набор случайных, необычных, неожиданных, часто сложных и малопонятных случаев - казусов.

(обратно)

18

Психотравма - в отличие от физической, психическая - душевная травма (сравни сноски^{2, 7}).

(обратно)

19

Кортико-висцеральный - буквально: корково-внутренностный. Кортиковисцеральная теория или кортико-висцеральное направление в пони-мании психосоматических расстройств (Быков K.M.) трактует о зависимости работы всех внутренних органов и систем организма от активности коры головного мозга и о ее руководящей роли в их работе.

(обратно)

20

Ретикулярная формация - оказывающая самое широкое влияние на деятельность всей нервной системы часть ствола головного мозга. Она контролирует протекание всех импульсов, как от периферии к центру - к коре головного мозга, так и обратно - от коры к исполнительным аппаратам. Ретикулярная формация объединяет в единый исполнительный орган работу сегментов спинного мозга, влияет на деятельность жизненно важных сосудодвигательного и дыхательного центров ствола мозга и регулирует энергетический тонус коры и подкорки, поддерживает их на нужном уровне, в нужной мере независимо от внешней ситуации. Ею поддерживается активность, необходимая для данного времени суток (бодрствование днем и сон ночью). Функция ретикулярной формации настолько значительна, что некоторые исследователи одно время считали, будто деятельностью центральной нервной системы вообще управляет ретикулярная формация ствола, а не кора головного мозга (сравни с предыдущей сноской ¹⁹).

(обратно)

21

Интенция - буквально: стремление. Направленность интереса и внимания на какой-либо предмет, цель. Парадоксальная интенция (Франкл В.), по-моему - то же, что в Терапии поведением преднамеренное сосредоточение на процессе, который надо изжить, устранить - стремление вызвать его и удержать активным как можно дольше.

(обратно)

22

См.: Литвинов Е.Н. в списке литературы к разделу.

(обратно)

23

Раппорт - эмоциональная связь между клиентом и психотерапевтом, основанная на сочувствовании - совместном чувствовании, которая оказывается тем общим обстоятельством, тем фактом, который становится основным аргументом в передаче информации между ними. Обычно так называют контакт между гипнотизируемым и гипнотизатором. Особенности и характер раппорта изначально неосознанно задаются гипнотизируемым, его свойствами, и сознательно улавливаются гипнотизатором, который к гипнотизируемому пристраивается. Раппорт необходим для осуществления лечебного внушения.

(обратно)

24

Обсессии - навязчивости (см. сноски ^{9, 11} - Обсессивно-фобическая симптоматика и в Словаре в кн. Активная депрессия: Навязчивости).

(обратно)

25

Дезактуализация - утрата тем или иным явлением (например, проблемой или симптомом болезни) актуальности, значимости для человека. Такое изменение отношения, когда состояние, событие перестает занимать в сознании человека прежнее значительное место.

(обратно)

26

Вегетосоматический или соматовегетативный - сокращение от вегетативно-соматический (вегетативный - буквально значит растительный, соматический - означает телесный). Вегетативными называются процессы и функции нашего организма, которые регулируются вегетативной нервной системой, и которыми мы не управляем сознательно. Вегетативно-соматическое таким образом - все в нашем теле, чем мы прямо не управляем (см. также Вегетативно-соматические дисфункции, сноска²² и «Вегетативная нервная система» в Словаре, в кн.: Активная депрессия).

(обратно)

27

О содержании доврачебной работы на этом этапе см.: «0. Подготовительный этап» в главе «Терапия поведением на примере психодиагностики и лечения нейроциркуляторной дистонии».

(обратно)

28

Манифестация - первое появление симптомов болезни (ср. сноски ^{15, 41).}

(обратно)

29

Вегетативно-соматические дисфункции (соматовегетативные) - то же, что вегетативные дисфункции - обратимые соматические, то есть телесные, расстройства тех органов и систем, работа которых управляется вегетативной нервной системой. Той нервной системой, которая регулирует в нашем состоянии все, чем мы не можем управлять сознательно, в том числе и эмоциональные процессы. Более или менее выраженные вегетативно-соматические дисфункции условно объединены в синдромы, названные по имени самой вегетативной нервной системы (вегетативные кризы, вегетативная дистония), по имени ее важных функций (вегетативно-сосудистая дистония, нейроциркуляторная дистония, сосудистая дистония) или именем ее отделов, управляющих этими функциями (гипоталамический синдром, диэнцефальный синдром). Все эти названия обозначают примерно одно и то же, а термин «дистония» как указание на неустойчивость вегетативного тонуса или тонуса сосудов - не точен и просто устарел. Вегетативно-соматические дисфункции могут протекать как более или менее непрерывное недомогание, могут выражаться кризами (приступами), могут течь смешанно. Вегетативно-соматические дисфункции часто - не результат поражения соответствующих нервных структур, но проявление хронической эмоциональной неудовлетворенности. Тогда они оказываются телесным содержанием неврозов и основой психосоматических заболеваний. (См. также Вегетосоматический - сноска²⁶ и Вегетативная нервная система. Депрессия, Настроение, Реакция на реакцию, Страх, Тревога деструктивная, Эмоции - в Словаре в кн. Активная депрессия).

(обратно)

30

Демонстративность - см. здесь: Внутренний конфликт в гл.: Терапия поведением на примере психодиагностики и лечения нейроциркуляторной дистонии, а также Мир демонстранта ив гл. Жизнь по шпаргалке в кн.: Залог возможности существования, и в Словаре в кн.: Активная депрессия.

(обратно)

31

Сензитивность (от латинского sensus - чувство, ощущение) - наглядная впечатлительность, уязвимость, ранимость, сопровождающаяся демонстрацией непритязательности и эгоцентрическим ожиданием ото всех предупредительной бережности, чуткости. Это ожидание сопровождается всегдашней готовностью «безропотно» на всех обидеться. Свойственная сензитивным демонстрация ответственности никогда не реализуется необходимой и достаточной для себя и других полезной деятельностью, но только способствует росту претензией. Чем более сензитивность проявляется претензией на чуткость к себе, тем большей черствостью, бесчувственностью она оборачивается к другим. Сензитивность - одно из проявлений комплекса различия (см. главу: Комплекс различия, сноску¹²³).

(обратно)

32

Педантизм - здесь обусловливающее дезадаптацию стремление к порядку ради порядка, без смысла для себя и для других, в отличие от заботы о порядке ради удобства безопасности и т.д. (ср.: Ананкаст сноска¹⁰²).

(обратно)

33

Функция - специфическая деятельность организма животного, его органов, тканей, клеток (см. также Функциональный, Функциональные расстройства в сносках ^61, 62 и Словарь иностранных слов).

(обратно)

34

Амбитендентный (амби- + лат. tendens, tendentis направляющийся, стремящийся, букв, направленный в разные стороны) — здесь противоречивый, неоднозначный, преследующий взаимоисключающие цели.

(обратно)

35

Саногенный (лат. sano лечить, оздоровлять, греч. reveaig, ГЬуеоц) - происхождение, возникновение, (за)рождение) буквально - рождающий здоровье - оздоровительный, способствующий здоровью.

(обратно)

36

Беляев В.Н., Панфилов Ю.А., Покрасс М.Л. «Роль психотерапии у больных с психосоматическими заболеваниями». В сб. «Материалы юбилейной конференции врачей Куйбышевской железной дороги, Куйбышев, 1974 г.; Беляев В.Н., Панфилов Ю.А., Покрасс М.Л. «Психотерапия больных с фобическим синдромом при ишемической болезни сердца и неврозах». В сб. трудов Куйбышевского мединститута по атеросклерозу, Куйбышев, 1975 г.

(обратно)

37

См. гл. Последствия самооберегания в разделе: Терапия поведением на примере психодиагностики и лечения нейроциркуляторной дистонии.

(обратно)

38

Ипохондрическое - свойственное ипохондрии, ипохондричности. Ипохондричность - болезненная мнительность в отношении собственного здоровья, тоскливое беспокойство о здоровье, сопровождающееся настороженным вниманием к неприятным ощущениям, которые от этого усиливаются и долго сохраняются (ср. Кардиофобия, Нозофобия - сноски ^76,79)

(обратно)

39

Телешевская М.Э. Наркопсихотерапия при неврозах,- Л.: Медицина, 1969. - 165 с.

(обратно)

40

Стеничный - сильный, энергичный, волевой, жизненно активный, настойчивый, упорно добивающийся и умеющий добиться своего.

(обратно)

41

Манифестные симптомы - здесь, обнаруживающие себя, наиболее значимые для пациента проявления болезни (см. сноски ^{15, 28}).

(обратно)

42

Латентный - скрытый, внешне не проявляющийся. Латентный период -скрытый период физиологической реакции. В медицине - инкубационный период (см.: Словарь иностранных слов).

(обратно)

43

Паллиативный - имеющий характер полумеры, приносящий лишь временное облегчение (см.: Словарь иностранных слов).

(обратно)

44

Синтония - здесь, умение чувствовать эмоциональный тонус, состояние другого, разделять его, отзываться на него или преднамеренно дистанцироваться от ощущаемого чужого эмоционального состояния.

(обратно)

45

Прошлое общество - здесь воспитатели, прошлые одобряющие растущего человека и его интериоризированные (сн.⁴⁶) представления об их требованиях, ожиданиях, об их представлении о должном.

(обратно)

46

Интериоризированный - подвергшийся интериоризации. Интериоризация (термин И.М. Сеченова) - буквально - погружение во внутрь, превращение события из внешнего условия, препятствия самоосуществлению - во внутренний регулятор переживания и поведения человека. Примером интериоризации может быть формирование у человека при жизни потребностей в условиях его существования, освоение необходимости (например, существования непонятного чужого поведения или мнения) и обретение свободы.

(обратно)

47

Катамнез - сведения о состоянии здоровья пациента после завершения лечения (сравни: Анамнестический метод, Анамнез - сноска 89).

(обратно)

48

См. здесь: Рисунок 1. Взаимоотношения конкурирующих очагов возбуждения.

(обратно)

49

Из письма В. Лаутербаху в ответ на этот его вопрос.

(обратно)

50

При ИСТЕРИИ (см. здесь гл. Мир демонстранта) доминирующая активность не опознана ни по вызывающей ее потребности, ни по необходимой для осуществления этой потребности поведенческой деятельности. Истерик не знает, чего хочет, и у него нет причин это незнаемое осуществлять. Владеющая им (доминирующая) активность почти не проявляется поведением. Она остается все нарастающим соматическим процессом. Если обеспечивающая эту активность функциональная система (в объяснении - «немой очаг») включает в себя те или иные звенья функциональной системы, обслуживающей реализацию другой неудовлетворенной потребности («конкурирующий очаг» и «ассоциативная связь с ним»), то предъявление объектов неудовлетворенной потребности, вызывая соответствующую мотивационную активность, приводит не к поведению по достижению этих объектов, но, усиливая доминирующую активности, отнимает «тонус» у тех структур, которые должно было тонизировать, вплоть до выпадения функций. При этом усиливаемая активность реализуется нарастанием соматических дисфункций. (О функциональных системах см. в кн.: Анохин П.К. «Биология и нейрофизиология условного рефлекса», М., «Медицина», 1968).

(обратно)

51

Из письма В. Лаутербаху в ответ на этот его вопрос.

(обратно)

52

Диэнцефальный - то же, что и гипоталамический (см.: Вегетативно-соматические дисфункции, Гипоталамический синдром - сноски ^{26 29 84}).

(обратно)

53

Генерализованный - здесь, захвативший все мышцы, все тело (тремор, дрожь), или безраздельно заполнивший переживание (например, страх).

(обратно)

54

Амнезировал - полностью или частично забыл.

(обратно)

55

Катамнестический - извлекаемый из катамнеза (ср. Катамнез сноска 47)

(обратно)

56

Астения - [от греч, asthcneia - бессилие, слабость] - иначе: астенический синдром, астеническое состояние - физическая и, так называемая, нервно-психическая слабость. Астения проявляется (1) повышенной утомляемостью, (2) истощаемостыо, (3) вегетативными расстройствами, в том числе - резким повышением чувствительности, (4) нарушениями сна. Астения - основной симптомокомплекс при неврастении и один из ведущих синдромов при других неврозах. Астения возникает в начальной фазе всех психосоматических и многих других болезней. При каждом из заболеваний астения имеет свои особые, характерные именно для данного страдания признаки. Знание этих особенностей астении является чрезвычайным подспорьем в диагностике (см.: Синдром, Вегетативно-соматические дисфункции в сносках ^{24,26,38, 64} и Бамдас Б. С. Астенические состояния. - М.: Медгиз, 1961).

(обратно)

57

Дисфагия - нарушение акта глотания, затрудняющее или делающее невозможным проглатывание пищи.

(обратно)

58

Ремитирующий - повторяющийся с определенной периодичностью, приступообразный.

(обратно)

59

«Информационная теория эмоций». П.В Симонов в кн.: Симонов П.В. Болезнь неведения: (Введение в психофизиологию неврозов) / Симонов П.В.-М.: Наука, 1968.

(обратно)

60

Наркопсихотерапия при неврозах (см. сноску 39).

(обратно)

61

Функциональный - касающийся не структуры, а функции организма, системы органов, органа, ткани, клетки (см. Функция - сноска 33)

(обратно)

62

Функциональные расстройства - нарушения характера работы (функции) организма, системы органов (нервной, сердечно-сосудистой, пищеварительной), органа, ткани или клетки без повреждения их структуры (см. также Вегетативно-соматические дисфункции, Вегетативно-сосудистая дистония - сноски ^{26 29}).

(обратно)

63

Симптомокомплекс - то же, что и Синдром (см сноску 16)

(обратно)

64

Вегетативно-сосудистая дистония - условный термин, объединяющий группу разнообразных вегетативно-соматических дисфункций (см.: Вегетативно-соматические дисфункции, Астения - сноски^{26 29 59 64 70)}.

(обратно)

65

Априорный - заведомый, независимый от опыта, предшествующий опыту.

(обратно)

66

Записка писалась в ответ на вопросы о моих первых публикациях (см. сноску ³⁷) P.A. Зачепицкого - советского комментатора монографии: Lauterbach, Wolf. Psychotherapie in der Sowjetunion (см. сноску 10).

(обратно)

67

Провоцирующие, оформляющие факторы - см. гл. Терапия поведением на примере психодиагностики и лечения нейроциркуляторной дистонии.

(обратно)

68

Генез - происхождение (сравни.: Психогенез, Соматогенез - сноски ^2,7).

(обратно)

69

Гипестезия эмоциональная - снижение остроты, яркости, многообразия, красочности эмоциональных впечатлений против уровня, привычного для этого конкретного человека, притупление, обеднение переживаний. Часто гипестезия эмоциональная становится следствием резкого, нередко искусственного прекращения значимой для человека ситуации, которая поддерживала его в состоянии особого эмоционального напряжения, требовала мобилизации «всех душевных сил». Это могут быть ситуации творческого подъема или длительного пребывания в особо опасных обстоятельствах; яркая влюбленность в человека, соединение с которым неприемлемо или цепочка повторяющихся приступов страха - фобических кризов и так далее....Такая эмоциональная мобилизация окрашивает в особо яркие цвета все явления внешнего и внутреннего мира человека. Если она длится сколь-нибудь долго, то, как правило, вызывает привыкание к особо интенсивной эмоциональной окраске мира как к обычной. Резкий выход из мобилизующей ситуации, независимо от того была она негативной (вредной, опасной, пугающей) или положительной (счастливой, творческой, вдохновенной), лишая мир окраски, ставшей привычной, пугает человека «тусклостью» ощущений, побуждает искать прежней остроты. Вызывает по механизмам «реакции на реакцию» (со знаком минус) усугубление пугающего состояния, вплоть до состояний апатии, пустоты, деперсонализации и дереализации (см. сноску"⁰). Люди, психологически не готовые к перерыву в насыщенности ощущений (к примеру, в силу неосведомленности, или тревожной мнительности, или из-за свойственной многим одаренным лицам неуверенности в собственной психической нормальности), не умеющие пережидать свою эмоциональную паузу, воспринимают новое состояние как эмоциональный спад. И в поисках прежней яркости ищут приключений: в охоте, опасных видах спорта (так называемые - «экстремалы»), сексуальных встрясках, в алкоголизме, наркотиках.... Не зря Дом литератора создавался А.М. Горьким, «чтобы помочь писателю в период запоя»! Понимание психологических причин гипестезии эмоциональной обнаруживает необходимость разработки мер психологической профилактики, помощи и самопомощи людям профессий, требующих постоянного общения с множеством людей (учителя, социальные работники, бизнесмены), профессий, связанных с особыми обстоятельствами и постоянной опасностью (оперативные работники, моряки, летчики, спортсмены, спасатели), а также людям творческих профессий (писатели, режиссеры, актеры). Эти группы людей особенно нуждаются в информации о том, как вести себя с собой после завершения большой творческой работы и в моменты отдыха. Адекватные меры психогигиены необходимы и людям, вступающим в периоды основных возрастных потрясений: взросления, влюбленности, семьи, старения и проч. (сравни:Апатия, Депрессия, Покой, Пустота, Реакция на реакцию, Эмоциональное состояние в Словаре, в кн.: Активная депрессия).

(обратно)

70

Криз - внезапно наступивший острый приступ недомогания (ср.: сноски ^{9, 26, 29, 52, 53, 64, 84}).

(обратно)

71

Нейроциркуляторная дистония - вариант вегето-сосудистой дисфункции. Нозологическая форма, выделенная условно, исходя из нужд врачебно-экспертной практики (ср.: сноски ^{26. 29 52 56 64 84}).

(обратно)

72

См. Провоцирующие факторы - сноска⁶⁷ и в гл.: Терапия поведением на примере психодиагностики и лечения нейроциркуляторной дистонии.

(обратно)

73

См. Оформляющие факторы - сноска ⁶⁷ и в гл.: Терапия поведением на примере психодиагностики и лечения нейроциркуляторной дистонии.

(обратно)

74

Фобический - свойственный фобиям (см.: сноску 9), неодолимым навязчивым страхам, про которые человек думает, что понимает, что они необоснованны, но которым полностью подчиняет свое поведение.

(обратно)

75

См. Реакция на реакцию в Словаре в кн. Активная депрессия и Дистресс - сноска ^{109 114}

(обратно)

76

Кардиофобия (см. Фобии - сноска 9) - фобия, содержанием которой является страх опасной для жизни болезни сердца.

(обратно)

77

Нозофобия - фобия, заключающаяся в страхе той или иной болезни (ср. Ипохондричность сноска 38).

(обратно)

78

 Из письма В. Лаутербаху в ответ на его вопрос об этом

(обратно)

79

Патогенетический - связанный с патогенезом. Патогенез - механизм развития болезни (ср. Патогенный - сноска 107).

(обратно)

80

Нейроинфекция — инфекционное заболевание центральной нервной системы без уточнения диагноза.

(обратно)

81

Гипоталамический синдром - то же, что и диэнцефальный синдром - группа вегетативно-соматических дисфункций, развивающихся при расстройстве деятельности промежуточного (диэнцефального) мозга, точнее, его отдела - гипоталамуса. Здесь речь идет о дисфункциях, возникающих по эмоциональным причинам при неврозах, и нередко ошибочно принимаемых за результаты органического поражения структуры соответствующих отделов мозга (см.: Вегетативно-соматические дисфункции, Дизнцефальный синдром - сноски^{26 29 52})

(обратно)

82

Личностный модус - личностная норма, особый, свойственный этой личности или личности вообще способ мировосприятия и самовыражения. Высшая для человека - личностная - мера вещей и самого себя.

(обратно)

83

Из письма В. Лаутербаху в ответ на его вопрос об этом.

(обратно)

84

Патогенетическая терапия - лечение, направленное на разрушение механизма болезни и на излечение. В отличие от симптоматической терапии, устраняющей только симптомы (например, боль) без устранения их причины - самого заболевания.

(обратно)

85

Соматизируются - здесь, проявляется соматическим - телесным - страданием (сравни При ИСТЕРИИ - сноска⁶⁰).

(обратно)

86

Гиперсоциальность - здесь, избыточная общественная активность обычно не продиктованная ни внутренней необходимостью человека, ни внешними условиями. Гиперсоциальность поэтому оказывается изматывающей, часто пустой - «ни себе, ни людям» - занятостью, не приносящей человеку удовлетворения, достаточного, чтобы окупить его затраты.

(обратно)

87

Соматогения - заболевание, изначально возникшее вследствие соматических - телесных, физических причин, (физических травм, инфекций, интоксикаций). Здесь термин соматогения используется в противовес психогениям - психогенным расстройствам, вызванным психическими, эмоциональными причинами (см. Психогенез - сноска^2,7).

(обратно)

88

Анамнестический метод - метод, опирающийся на изучение анамнеза. Анамнез - сведенья об условиях жизни, а также о начале и развитии заболевания, сообщаемые врачу самим пациентом (ср. Катамнез - сноска⁴⁷)

(обратно)

89

См. также Провоцирующие факторы в гл.: Невротическое развитие. Суть каждого из этапов терапии (из письма P.A. Зачепицкому).

(обратно)

90

См.сноску^75,109).

(обратно)

91

См. также Оформляющие факторы в гл.: Невротическое развитие. Суть всех этапов терапии (из письма P.A. Зачепицкому).

(обратно)

92

Рентная установка - бессознательный эмоциональный механизм, закрепляющий проявления болезни, которые приводили, приводят или могут привести к получению или сохранению без сознательного участия человека нужных ему отношений и обстоятельств, которые иными средствами кроме болезни он получить и сохранить не умеет (ср. сноски ^{50, 86} ).

(обратно)

93

Субдепрессивное состояние - субдепрессия - здесь легкая, слабо выраженная депрессия.

(обратно)

94

Преморбидные - предболезненные, доболезненные, существовавшие до того, как человек заболел.

(обратно)

95

Пубертат - здесь, пубертатный период в развитии подростка: период полового созревания.

(обратно)

96

Гиперсоциальные - те, кому свойственна гиперсоциальность (сноска⁸⁶).

(обратно)

97

Гипертензия (артериальная) - так называется повышение артериального давления выше свойственной данному человеку нормы и само это высокое артериальное давление. У здорового человека артериальная гипертензия носит приспособительный характер. Например, будучи проявлением эмоционального напряжения, артериальная гипертензия готовит наш организм к повышенной физической, нервной или интеллектуальной нагрузке. Обеспечивая достаточное кровоснабжение вовлеченных в деятельность органов и систем организма, артериальная гипертензия помогает эффективно справиться с высокими нагрузками спортсмену, рабочему, ученому, врачу, музыканту, артисту - всем нам. Эмоциональное напряжение, не израсходованное на необходимую активность (например, мы, отчаявшись, бросили нужное нам дело), может «накапливаться». Тогда и все проявления эмоционального напряжения, в том числе и артериальная гипертензия, могут сохраняться дольше необходимого и становиться помехой адаптации - признаком нездоровья. Артериальная гипертензия может быть также симптомом разных расстройств (скрытой депрессии, гипертонической болезни), в том числе и болезней, не связанных с эмоциональностью, например, дефектов работы почек, патологии беременности.

(обратно)

98

Дисфункции - нарушения функции (См. сноски 99. 26,29,33,52,56,61,62,64,86 а также в Словаре, в кн.: Активная депрессия: Функциональные расстройства).

(обратно)

99

См. о Психологическом возрасте здесь в разделах: Имитация воспитывания и «Гадкий утенок».

(обратно)

100

Коррелируют - закономерно сочетаются. Корреляция - здесь закономерное сочетание чего-либо с чем-либо.

(обратно)

101

Ананкаст - здесь тревожный, мнительный человек, склонный к превращению переживаний в навязчивые (сравни: Педантизм - сноска ³²).

(обратно)

102

Имитатор, имитация - см. гл. Две обезьянки в разд.: Имитация воспитывания и «Гадкий утенок», а также Словарь в кн.: Активная депрессия.

(обратно)

103

Комплекс различия - см. там же и в кн.: К. Обуховский. «Психология влечений человека» М., Прогресс, 1971.

(обратно)

104

См. гл. Последствия самооберегания в разделе: Терапия поведением на примере психодиагностики и лечения нейроциркуляторной дистонии.

(обратно)

105

Зачепицкий Р. А. - советский комментатор монографии: Lauterbach, Wolf. Psychotherapie in der Sowjetunion (см. сноску¹⁰)

(обратно)

106

Патогенный - рождающий патологию - болезнь, болезнетворный (сравни: Патогенез - сноска⁸⁴ ).

(обратно)

107

См. сноску³¹.

(обратно)

108

См. Реакция на реакцию в Словаре в кн. Активная депрессия и Дистресс - см. сноски 75, 114).

(обратно)

109

См.: Потребность в напряженности в кн.: Залог возможности существования.

(обратно)

110

Деперсонализация - (от лат. de - отрицательная приставка, persona - личность, лицо) - изменение самосознания с мучительным переживанием отсутствия вовлеченности в отношения к близким, к работе... чувством отчуждения собственных мыслей, эмоций, действий, ощущением потери своего Я. Дереализация - измененное ощущение реальности - всего вокруг тебя, обычно сопровождающее деперсонализацию. У психически здоровых людей деперсонализация-дереализация возникает после особо ярких эмоциональных переживаний, потрясений, при неврозах, соматических болезнях. (См. также сноску⁶⁹ и деперсонализации-дереализации синдром в Малой медицинской энциклопедии).

(обратно)

111

Психопатизации - приобретенное изменение характера, которое выражается поведением, затрудняющим или делающим невозможной необходимую адаптацию человека среди людей, что в свою очередь приводит к бесконечным ненужным, часто неразрешимым конфликтам, психическим и соматическим болезням.

(обратно)

112

Маскулинный - свойственный мужчине. Псевдомаскулинный - ложно мужской, мужским только кажущийся.

(обратно)

113

Дистресс — стресс по поводу стресса (см. сноску⁷⁵ и Реакция на реакцию в Словаре, в кн.: Активная депрессия), реакция стрессом на стресс, превращающая стресс из инструмента приспособления человека с его организмом к новым, неожиданным или просто трудным требованиям среды (стрессорам) в инструмент саморазрушения и дезадаптации. Переключая процесс стресса с деятельности человека по освоению необходимых трудностей на усиление (стрессом) самого себя, дистресс затрудняет и прекращает активирующее влияние трудных условий на полезную активность организма человека, лишает этот «неспецифический общий адаптационный синдром» (Г. Селье) его приспособительного смысла и превращает в процесс дезорганизующий не только активность его организма, но и практическую деятельность человека..

(обратно)

114

O работе врача на этом этапе см. 0. Подготовительный этап (врачебный) в главе Терапия поведением (практика лечения фобий).

(обратно)

115

См. также Саногенная установка в главе Терапия поведением (практика лечения фобий) и в кн.: Залог возможности существования.

(обратно)

116

Активная депрессия - (термин А.Д. Зурабашвили). См. статью «Депрессия» в Словаре в кн.: Активная депрессия.

(обратно)

117

Неотрефлексированный - неосознанный, незамечаемый, тот, в котором не отдан себе отчет.

(обратно)

118

Нозологический (гр. nosos болезнь + ...логический) - свойственный определенной болезни, имеющей конкретные проявления, причины, механизмы развития и течения.

(обратно)

119

Парциальный - частичный, фрагментарный, неполный, здесь проявляющийся только в определенных обстоятельствах и сферах жизни.

(обратно)

120

Тотальный - полный, здесь проявляющийся всегда и во всем.

(обратно)

121

Ремиссия - временное более или менее полное улучшение, ослабление в течении болезни.

(обратно)

122

Сензитивный - нередко ошибочно используется психиатрами и психологами, для характеристики окружающих как жаргонное словечко - синоним прилагательного «впечатлительный», «человек особо тонкой структуры»... В действительности сензитивныи - тот, кому свойственна сензитивность (см.: Сензитивность - сноска³¹).

(обратно)

123

Референтная группа - реальная или воображаемая группа людей, на нормы, ценности и мнение которых человек ориентируется в своем поведении. В отличие от одобряющих для демонстранта (сноски^30,31-^{50,204,219,247}), референтная группа - это те, с чьими интересами, а не только оценками его самого, человек действительно считается, чьи отношения интериоризирует⁴⁶ (см. также в Словаре, в кн.: Активная депрессия: Демонстрант, Одобряющие, Интериоризация).

(обратно)

124

См. еще здесь, в разд.: «Имитация воспитывания» и «Гадкий утенок», а также Словарь в кн.: Активная депрессия.

(обратно)

125

Каган М.С. «Мир общения». М.: Политиздат, 1988.

(обратно)

126

Кемеров В.Е. Проблема личности: методология исследования и жизненный смысл. - М.: Политиздат, 1977.

(обратно)

127

См.: Залог возможности существования.

(обратно)

128

«...Наказывающий вину отцов в детях и в детях детей до третьего и четвертого рода». Исход. Гл. 34, 7; Гл. 20, 5; Числа. Гл. 14, 18. Второзаконие. Гл. 5, 9. Иер. Гл. 32, 18.

(обратно)

129

«Homo hominis lupus est!» - Человек человеку - волк! (лат).

(обратно)

130

Корпоративистская установка (корпоративизм - верность узкогрупповым нормам корпорации, то есть асоциальной или антисоциальной общности, например, бандитской шайки (см.: Десев Л. Психология малых групп. Пер. с болг. - М.: Прогресс, 1979) - в отличие от сближающей и объединяющей людей коллективистской, организующей деятельность отдельного человека или группы общими целями, которые выражают интересы каждого и являются частным случаем интересов всего общества, корпоративистская установка - выражение интересов обществу антагонистичных или безразличных, часто и природе самого человека малосвойственных, а то и чуждых, навязанные ему его собственным заблуждением или чьим-то принуждением. Внешние для носителей корпоративистской установки цели разобщают их, порождают конфликт друг с другом и с самими собой. Частный случай корпоративистской установки - установка участника шайки, в которой каждый за себя, и все против всех, а объединение вынуждено только тем, что задача шайки не по силам одному (см. также в Словаре, в кн.: Активная депрессия).

(обратно)

131

Карнеги Д. Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей. Пер. с англ. - М.: Прогресс, 1989.

(обратно)

132

Десев Л. Психология малых групп. Пер. с болг. - М.: Прогресс, 1979.

(обратно)

133

См. также Комплекс различия в Словаре в кн.: Активная депрессия.

(обратно)

134

Карнеги Д. (см. сноску ¹³¹).

(обратно)

135

Имитатор, имитация - см. здесь гл. Две обезьянки, а также Словарь в кн.: Активная депрессия.

(обратно)

136

Из выступления на городской конференции «Проблемы жестокого обращения с детьми в обществе». Самара. 29.09.1996. (Покрасс М.Л. Имитация воспитывания. - В кн.: Проблемы жестокого обращения с детьми в обществе. Материалы городской конференции, г. Самара, 29 сентября 1996 - Самара, 1997, с. 48.)

(обратно)

137

В то время «4 по поведению» грозило исключением из школы!

(обратно)

138

Ложное самообвинение - Верное обоснование в этом случае почти невозможно. Оно бы подтверждало наличие вины. Ложное обоснование чувства вины субъективно является утверждением невиновности. В этом и трагедия. Чувство реального рождает чувство вины, ложное обоснование утешает, неверно понятое чувство усиливается, требуя новых отвлекающих ложных обвинений. Но поведение-то управляется сознанием, полным этих необоснованных обвинений себя и всего мира. Как такому и в таком мире жить?!

(обратно)

139

Нравственное чувство - см. так же Словарь в кн.: Активная депрессия.

(обратно)

140

Потребности - см. в кн.: Залог возможности существования.

(обратно)

141

Rogers С., «Client centered therapy». Boston, 1951 (далее: Rogers C.).

(обратно)

142

Интериоризируются - подвергаются интериоризации (см. сноску⁴⁶ ).

(обратно)

143

«Дух выше» - см. Словарь в кн.: Активная депрессия.

(обратно)

144

Компиляция - здесь, механическое соединение чужих взглядов и мнений, некритически взятых, по сути, недостаточно понятых, часто противоречащих друг другу и подлинным интересам подростка.

(обратно)

145

См. подглавку Возраст старше 14 лет. Юность. Открытие мира, здесь в разделе I. Психологический возраст...

(обратно)

146

Психодидактика - за неимением другого, условный термин, не претендующий на точность; если дидактика- это часть педагогики, изучающая воспитание в обучении, и терапия - это лечение, а психотерапия - это лечение больных психическими средствами, то по аналогии психодидактика - это помощь здоровым людям в обучении, воспитании и самовоспитании средствами, специфичными для психотерапии.

(обратно)

147

Rogers С. - см. сноску ^|41.

(обратно)

148

Обуховский К.. «Психология влечений человека» М., Прогресс, 1971.

(обратно)

149

Стеничность - сила влечений, активность, способность преодолевать препятствия, упорство в достижении желаемого (ср.: Стеничный - сноска⁴⁰)

(обратно)

150

См. главу: Замуж за наркомана в кн. Покрасс М.Л. Освоение одиночества. О чем молчат любимым. - Самара: Издательский Дом «Бахрах-М», 2005, - 280 с. (далее: Освоение одиночества).

(обратно)

151

Регресс - здесь, рефлекторное возвращение в детский возраст под влиянием привычных, свойственных этому возрасту обстоятельств, отношений или иллюзии о наличии таковых.

(обратно)

152

Подвиг - см. гл.: Подвиг быть счастливым в кн. Активная депрессия.

(обратно)

153

См.: Двойственная ориентировка в Словаре в кн. Активная депрессия.

(обратно)

154

Пастернак Б.Л. «Охранная грамота». Часть вторая. 3. в кн.: Пастернак Б.Л. Собрание сочинений в 5-ти т. Т. 4. Повести; Статьи; Очерки. - М.: Худож. лит.1991.- 910 с. (далее: Охранная грамота).

(обратно)

155

Пушкин A.C. «Евгений Онегин».

(обратно)

156

См. гл. II. Бесчеловечные идеалы человечества, и Словарь в кн.: Активная депрессия.

(обратно)

157

Достоевский Ф.М. «Бесы».

(обратно)

158

Цветаева М.

(обратно)

159

См. здесь гл. Комплекс различия и Словарь в кн. Активная депрессия.

(обратно)

160

С. Есенин. Письмо от матери.

(обратно)

161

См. Пример № 77. Самодиагностический текст. В кн. Залог возможности существования.

(обратно)

162

Пастернак Б.Л. «Охранная грамота». Часть первая. 2.

(обратно)

163

Открытость опыту - термин К. Роджерса (Rogers С., см. сноску ^|41).

(обратно)

164

См.: Замуж за наркомана в кн. Освоение одиночества.

(обратно)

165

Сэлинджер Дж. Над пропастью во ржи: Роман, повести, рассказы. - М. Изд-во Эксмо, 2003.- 608 с. (Серия «Иностранная литература. XX+I»).

(обратно)

166

Имитатор, имитация - см. здесь гл.: Две обезьянки, а также Словарь в кн.: Активная депрессия и сноски »тсм./г«м.гм.г«

(обратно)

167

Один из вариантов этой программы осуществляется в рамках работы открытого и возглавляемого мной Центра социально-психологической помощи «Охранная грамота». Наш адрес: РОССИЯ, САМАРА, т. 260-96-46. m.l.pokrass@gmail.com, Покрасс М.Л.

(обратно)

168

См. Покрасс М.Л. «Методика психотерапевтической работы с подростками с творческой направленностью». В сб. Учебно-методические материалы по курсу «Развитие творческих способностей». Под ред. С.А. Пи-явского. Всесоюзный центр «Молодые таланты». Школа компьютерной технологии творческой деятельности. Научно-производственный кооператив «Компьютер». Куйбышев. 1990.

(обратно)

169

Приступая к делу, мы опирались на опыт психотерапевтической работы с взрослыми, часто с родителями, имеющими проблемы с детьми (М.Л. Покрасс), и на опыт психотерапии детей и подростков (И.Н. Веревкина). Позже он был дополнен и корригирован практикой работы в этой программе.

(обратно)

170

Зурабашвили А.Д. «Проблемные вопросы клинической патоперсоноло-гии шизофрении». В кн. Шестой Всесоюзный съезд невропатологов и психиатров, том 3. Москва. 1975.

(обратно)

171

Высшие ценности - см. в кн. Залог возможности существования и Словарь в кн. Активная депрессия.

(обратно)

172

Каган М.С. «Мир общения». М.: Политиздат, 1988.

(обратно)

173

Пришвин М. «О творческом поведении». М.: «Советская Россия», 1969.

(обратно)

174

Сознание - см.: Залог возможности существования.

(обратно)

175

Покрасс М.Л. «Социально-психологические проблемы заикающегося и логопеда». В кн.: «Использование комплексной системы устойчивой нормализации речи заикающихся». Материалы конференции, проходившей в Куйбышеве 19-20 июня 1990 г. Куйбышевский пед. ин-т, Куйбышев, 1990.

(обратно)

176

См. здесь, главы: Нравственное чувство, Homo moralis и его нравственное чувство.

(обратно)

177

См. здесь в гл. II Бесчеловечные идеалы человечества....

(обратно)

178

См. здесь, гл. О психологическом возрасте и возрастах задержки нравственно-психологического развития.

(обратно)

179

Покрасс М.Л. Психологический возраст и творчество. В кн.: Интеллектуальная и творческая одаренность. (Междисциплинарный подход). Материалы проблемного семинара. Самара, 8-9 октября 1996 г. - Самара, 1996. с.132.; Покрасс М.Л. Психологический возраст и возраст задержки развития, критерии измерения в работе с людьми с творческой направленностью, там же.

(обратно)

180

Rogers С., см. сноску ¹⁴²).

(обратно)

181

Покрасс М.Л. «Социально-психологические проблемы заикающегося и логопеда». В кн.: Использование комплексной системы устойчивой нормализации речи заикающихся. Материалы конференции, проходившей в Куйбышеве 19-20 июня 1990 г. Куйбышевский иед. ин-т, Куйбышев, 1990.

(обратно)

182

См. здесь, главы: Жизнь по шпаргалке и Мир демонстранта.

(обратно)

183

См. Реакция на реакцию в Словаре, в кн.: Активная депрессия.

(обратно)

184

См. Конфликт конструктивный и неконструктивный - там же.

(обратно)

185

См.: «(Konecny R., Bouchal М.) Конечный Р., Боухал М. «Психология в медицине». /Пер с чешек. - Прага: Авиценум, 1974.».

(обратно)

186

Потребность в заботе о другом - см. Залог возможности существования.

(обратно)

187

Каган М.С. «Мир общения». М.: Политиздат, 1988.

(обратно)

188

См. здесь: 2. Как мы побуждаем человека остановиться в развитии.

(обратно)

189

См. Малоценности чувство в Словаре, в кн.: Активная депрессия.

(обратно)

190

См. так же гл.: Лидер и имитатор в кн.: Покрасс М.Л. Исцеление эгоизмом. Найди свою стаю. - Самара: Издательский Дом «Бахрах-М», 2002, -368 с.

(обратно)

191

См. главу: Предприниматель в кн.: Освоение одиночества.

(обратно)

192

См. Высшие ценности в Словаре, в кн.: Активная депрессия, и одноименную главу в кн. Залог возможности существования.

(обратно)

193

Я бы сказал: «Цель - открыть, что «быть, как все», значит быть, как все - самобытным, как все - неповторимым, как все - особым» (прим. автора).

(обратно)

194

Моделью «неизвестного», «неопределенного» в группе являлся любой другой и подросток сам для себя (прим. автора).

(обратно)

195

Ненужное препятствие здесь то, одоление которого не приносит человеку ни пользы, ни удовлетворения (прим. автора).

(обратно)

196

Тогда нет принципиально неосуществимых желаний, надо только посметь и суметь узнать, чего хочешь (прим. автора).

(обратно)

197

Это задержка психологического развития подростка на додесятилетнем возрасте (прим. автора).

(обратно)

198

Они относятся к родителям, как к тяжелобольным, как к старикам, готовым от любого волнения умереть (прим. автора).

(обратно)

199

Взрослые относятся к детям тоже без доверия, как к беспомощным, не умеющим о себе позаботиться (прим. автора).

(обратно)

200

Дети остаются боящимися себя и мира, инфантильными умниками (прим. автора).

(обратно)

201

О психологическом возрасте, см. здесь в разделах: Имитация воспитывания и «Гадкий утенок».

(обратно)

202

0 демонстративности (сноски^{30,31,50,124,219,247}) см. здесь - Внутренний конфликт в главе: Терапия поведением на примере психодиагностики и лечения нейроциркуляторной дистонии, а также в гл. Жизнь по шпаргалке в кн.: Залог возможности существования и в Словаре в кн. Активная депрессия.

(обратно)

203

Покрасс М.Л. Активная депрессия. Словарь (сноска⁹)

(обратно)

204

Покрасс М.Л. Залог возможности существования (сноска⁸).

(обратно)

205

Покрасс М.Л. Терапия поведением. /Методика для активного психотерапевта и для всех, ищущих выхода./ - Самара: Издательский Дом «Бахрах», 1997, - 240 с. (см. стр. 54 - 55).

(обратно)

206

См. здесь в гл.: P.S. В покое нет будущего.

(обратно)

207

См. гл. «Личность - способ меняться» (стр. 334-335) в кн.: Залог возможности существования.

(обратно)

208

Покрасс М.Л. Залог возможности существования

(обратно)

209

См главу «Нехочуха» в книжке: Освоение одиночества. МИР ДЕМОНСТРАНТА И ЗАДАЧИ ПСИХОТЕРАПИИ

(обратно)

210

См. здесь гл. «Два вопроса» .

(обратно)

211

См. статью «Депрессия» в Словаре в кн.: Активная депрессия.

(обратно)

212

См. статью «Двойственная ориентировка» в Словаре в кн.: Активная депрессия.

(обратно)

213

См. здесь стр. 57-59 и гл. XIII. «Выбор» в кн.: Залог возможности существования.

(обратно)

214

См. здесь гл. «Бесчеловечные идеалы человечества».

(обратно)

215

См. здесь в гл.: P.P.S. Женщиной не рождаются.

(обратно)

216

См гл. «Нравственное чувство» здесь и в Словаре в кн.: Активная депрессия.

(обратно)

217

«Мир демонстранта и задачи психотерапии» - выступление в открытом научно-практическом семинаре «АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ПСИХОЛОГИИ», в Самарском Государственном Университете 30.04.2010 г.

(обратно)

218

Давыденков С.И. Неврозы. — М., 1963.

(обратно)

219

Эпиграф к главе «Жизнь по шпаргалке» в кн. Залог возможности существования, с. 330.

(обратно)

220

Сообщение сделано на последнем в прошлом тысячелетии заседании Самарской Ассоциации врачей-психотерапевтов и практикующих психологов в декабре 2000 года.

(обратно)

221

Зурабашвили А. Д. Проблемные вопросы клинической патоперсонологии шизофрении. В кн.: Шестой Всесоюзный съезд невропатологов и психиатров, том 3. Москва. 1975.

(обратно)

222

3.Фрейд. «Культурная» сексуальная мораль и современная нервозность (1908). В кн.: 3. Фрейд, психоанализ и русская мысль / Сост. и авт. Вступ. ст. В.М. Лейбин. - М.: Республика,1994. - 384 с.

(обратно)

223

Lauterbach, Wolf. Psychotherapie in der Sowjetunion.: Methoden u. Perspektiven / Kommentar von R.A. Zacepickij.- 1. Aufl. - München, Wien, Baltimore: Urban und Schwarzenberg, 1978.

(обратно)

224

Леонид Кроль, в предисловии к кн.: Польстер Ирвин, Польстер Мириам. Интегрированная гештальт-терапия: Контуры теории и практики / Пе- рев. с англ. А.Я. Логвинской. - М.: Независимая фирма «Класс», 1997, - 272 с. - (Библиотека психологии и психотерапии).

(обратно)

225

Фрейд Зигмунд (Freud S). О психотерапии (Доклад, читанный в Венской медицинской врачебной коллегии 12 декабря 1904 года).: в кн.: Вульф М. Методика и техника психоанализа.

(обратно)

226

Литвинов Е.Н. Вариант гипноза и релаксации с применением «дифференцировки». - В кн.: Вопросы психотерапии в общей медицине и психоневрологии. Харьков. 1968.

(обратно)

227

Арутюнян Л.З. Комплексная система устойчивой нормализации речи заикающихся (лекции и беседы). М., Изд. МОИУУ МНО РСФСР, 1990 г., с. 167.

(обратно)

228

Использование комплексной системы устойчивой нормализации речи заикающихся. Материалы конференции, проходившей в Куйбышеве 19-20 июня 1990 г. Куйбышевский пед. ин-т, Куйбышев, 1990.

(обратно)

229

Покрасс М.Л. Терапия поведением. /Методика для активного психотерапевта и для всех, ищущих выхода./ - Самара: Издательский Дом «Бахрах», 1997, - 240 с. (далее: Терапия поведением); Покрасс М.Л. Залог возможности существования. /Четвертая категория психологии./ -Самара: Издательский Дом «Бахрах», 1997, - 456 с. (далее: Залог возможности существования); Покрасс М.Л. Активная депрессия. Добрая сила тоски. - Самара: Издательский Дом «Бахрах-М», 2001, - 320 с. (далее: Активная депрессия.); Покрасс М.Л. Исцеление эгоизмом. Найди свою стаю. - Самара: Издательский Дом «Бахрах-М», 2002, - 368 с. (далее: Исцеление эгоизмом); Покрасс М. Л. Освоение одиночества. О чем молчат любимым. - Самара: Издательский Дом «Бахрах-М», 2005, - 280 с. (далее: Освоение одиночества).

(обратно)

230

Березовский А.Э. Динамические аспекты психотерапии (на примере лечения обсессивно-фобического невроза у больного К.). Учебное пособие для студентов психологического факультета/ под ред. М.Л. Покрасса. -Самара: ООО «Офорт», 2005 - 92 стр.

(обратно)

231

Психодиагностика и психотерапия в терапевтическом и гематологическом стационаре. Сборник научных трудов под ред. В.А. Германова, Куйбышевский мед. ин-т, Куйбышев, 1988.

(обратно)

232

Носачев Г. Н. Введение в психотерапию: Учебное пособие. - Самара: Самарский Дом печати, 1997. - 317 с. // Носачев Г. Н. Направления, виды, методики и техники психотерапии. - Самара: Парус, 1998. Т. 1. -288 с., Т. 2. - 296 с.

(обратно)

233

Райгородский Д. Я. (редактор-составитель). Теории личности в западноевропейской и американской психологии. Хрестоматия по психологии личности. - Самара: Издательский Дом «Бахрах», 1996, - 480 с. //Райгородский Д. Я. (редактор-составитель). Психология и психоанализ характера. Хрестоматия по психологии и типологии характеров. - Самара: Издательский Дом «Бахрах», 1997, - 640 с. // Райгородский Д. Я. (редактор-составитель). Практическая психодиагностика. Методики и тексты. Учебное пособие. - Самара: Издательский Дом «Бахрах», 1998, - 672 с.// Райгородский Д. Я. (редактор-составитель). Психология масс. Хрестоматия. - Самара: Издательский Дом «Бахрах», 1998, - 592 с. // Райгородский Д. Я. Психология личности. Т. 1. Хрестоматия. Издание второе, дополненное. - Самара: Издательский Дом «Бахрах», 1999,. - 448 с. // Психология личности. Т.2. Хрестоматия. - Самара: Издательский Дом «Бахрах», 1999,.- 544 с.// Психология самосознания. Хрестоматия. - Самара: Издательский Дом «Бахрах - М», 2000, - 672 с.// Самосознание и защитные механизмы личности. Хрестоматия. - Самара: Издательский Дом «Бахрах-М», 2000, - 656 с. и другие...

(обратно)

234

Диагностика по негативному признаку - означает примерно следующее: если то расстройство, с которым мы столкнулись у человека, не есть одно из известных нам заболеваний (например, не бруцеллез, не гипертоническая болезнь или не травматическая энцефалопатия и пр.), то это - невроз.

(обратно)

235

См. здесь, а также: Залог возможности существования; Активная депрессия. Исцеление эгоизмом.

(обратно)

236

См. здесь: II. Бесчеловечные идеалы человечества.

(обратно)

237

Покрасс М.Л. Залог возможности существования.

(обратно)

238

См. гл. Выбор в кн.: Залог возможности существования.

(обратно)

239

См. Депрессия в Словаре, в кн.: Активная депрессия.

(обратно)

240

См здесь и в кн.: Активная депрессия.

(обратно)

241

См здесь главы о Психологическом возрасте.

(обратно)

242

Покрасс М.Л. Метод психологического анализа «без анализа» и нравственно-психологический возраст общества. - В кн.: Российское сознание: психология, культура, политика: Материалы II Международной конференции по исторической психологии российского сознания «Провинциальная ментальность России в прошлом и будущем» (4-6 июля 1997 г., Самара). Самара: Изд-во Сам ГПУ, 1997, 437 с.

(обратно)

243

Покрасс М.Л. Социально-психологические проблемы заикающегося и логопеда. В кн.: Использование комплексной системы устойчивой нормализации речи заикающихся. Материалы конференции, проходившей в Куйбышеве 19-20 июня 1990 г. Куйбышевский пед. ин-т, Куйбышев, 1990. 2. Покрасс М.Л. Методика психотерапевтической работы с подростками с творческой направленностью. - В сб. Учебно-методические материалы по курсу «Развитие творческих способностей». Куйбышев, 1990. 3. Покрасс М.Л. Необходимое отличие нравственно ориентированного терапевтического подхода. - В кн.: Провинциальная ментальность России в прошлом и настоящем: Тезисы докладов I конференции по исторической психологии российского сознания (4-7/VII 1994 г., Самара). Самара: Изд-во СамГ-ПИ, 1994.198 с. 4. Покрасс М.Л. Психологический возраст и творчество. В кн.: Интеллектуальная и творческая одаренность. (Междисциплинарный подход). Материалы проблемного семинара. Самара, 8-9 октября 1996 г.-Самара, 1996. 132 с. 5. Покрасс М.Л. Психологический возраст ивозраст задержки развития, критерии измерения в работе с людьми с творческой направленностью. В кн.: Интеллектуальная и творческая одаренность. (Междисциплинарный подход). Материалы проблемного семинара. Самара, 8-9 октября 1996 г. - Самара, 1996. 132 с. 6. Michail Pokrass (Samara, Russia). Homo moralis, infantilism and creativity.-In: III Miedzynarodowa Konferencja Naukowo-Metodyczna «Uz,dolnienia Intelektualne i Tw’orcz.e Problemy. Konsepcje. Perspektywy». Warszawa-Konstancin, 19-21 maja 1997. BORGIS Ltd. Widawnictwa Medyczne i O’swiatowe. 7. Покрасс М.Л./ Pokrass М. Хомо моралис, нравственный инфантилизм и творчество. Там же. 8. Покрасс М.Л., Пиявский С.А., Веревкина И.Н. Хомо моралис, нравственный инфантилизм и творчество. В кн.: Педагогический процесс как культурная деятельность. Материалы и тезисы докладов Международной научно-практической конференции ученых и практиков сфер культуры и образования. 28 - 31 октября 1997 года. Самара, 1997 г. - Самара: Издательство СИПКРО, 1997. - 571 с. 9. Покрасс М.Л. Комплекс Наины и другие проблемы российской эмансипантки. - В кн.: A.C. Пушкин и Российское историко-культурное сознание. Провинциальная ментальность России в прошлом, настоящем и будущем. Материалы III Международной конференции по исторической психологии российского сознания (17-19 мая 1999 г., г. Самара). Самара: Изд-во Самарского государственного педагогического университета, 1999, 380 с. (Ежегодник Российского Психологического Общества. Том 5, вып. 1)

(обратно)

244

См. здесь: II. Бесчеловечные идеалы человечества.

(обратно)

245

²¹⁷См. сноски ^{30, 31, 50, 124, 204, 219}  и Жизнь шпаргалке в кн.: Залог возможности существования и Демонстративность в Словаре, в кн.: Активная депрессия.

(обратно)

Оглавление

Из предисловия автора к первому изданию

ПРОСТРАНСТВО ПСИХОТЕРАПИИ  (предисловие ко второму изданию)

ТЕРАПИЯ ПОВЕДЕНИЕМ Методика для активного психотерапевта и для всех, ищущих выхода

  ТЕРАПИЯ ПОВЕДЕНИЕМ  (практика лечения фобий)

     ВВЕДЕНИЕ

    ИСТОРИЯ МЕТОДИКИ

      Страдание - симптом несостоятельности

       Мои учителя

    ПОВЕДЕНИЕ, БЕЗ КОТОРОГО ФОБИЙ... НЕТ

    ВЕРХОМ НА СТРАХЕ

    ЭТАПЫ ТЕРАПИИ

      0. Подготовительный этап (врачебный)[27]

        I. Первый этап терапии. Этап мотивирования -  формирования саногенной[35] установки

      II. Второй этап. Освоение нового поведения

      III. Третий этап. Актуализация и разрешение внешнего конфликта

      IV. Четвертый этап терапии. Актуализация и разрешение внутреннего конфликта. Новая личностная интеграция

      Спонтанная актуализация конфликта

        О работе в группе. «Обострение» конфликта

      Первые стратегии пациента или эгоцентрическое поведение

      Стратегии психотерапевта

      Исходные стратегии группы

      Индивидуалистическое поведение

      Перспективы развития - личностный этап группы

        О саногенной установке (из письма в. Лаутербаху в ответ на его вопросы)

      ПРИМЕР ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ ТЕРАПИИ ПОВЕДЕНИЕМ

        Освобождение от навязчивого переживания

      Схема для объяснения

        Перестройка поведения. Подготовка. Две тактики

      Условия, оптимальные для приспособления

      Принципы нового поведения

      Актуализация и разрешение  внешнего конфликта

      После второго этапа  (6 вариантов ведения пациентов)

      Актуализация и разрешение  внутреннего конфликта

  НЕВРОТИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ. СУТЬ КАЖДОГО ИЗ ЭТАПОВ ТЕРАПИИ

    НЕВРОЗ-РЕАКЦИЯ

    НЕВРОЗ-РАЗВИТИЕ

      Четыре группы оформляющих факторов

    О СХОДСТВЕ И РАЗЛИЧИИ С ПАТОГЕНЕТИЧЕСКОЙ ТЕРАПИЕЙ ПО В.Н. МЯСИЩЕВУ[78]

    Литература к разделу:

ТЕРАПИЯ ПОВЕДЕНИЕМ  и ПСИХОГЕНЕЗ НЕВРОЗОВ Метод анализа без анализа

  ТЕРАПИЯ ПОВЕДЕНИЕМ  на примере психодиагностики  и лечения нейроциркуляторной дистонии

    ВВЕДЕНИЕ

    ЗАДАЧИ

    ХАРАКТЕРИСТИКА ИЗУЧАЕМОЙ ГРУППЫ

      Критериями диагностики невроза были:

    ПСИХОГЕНЕЗ

      Провоцирующие факторы[89]

        Оформляющие факторы[91]

      «Беспричинное» состояние

      Внешние конфликты

      Внутренний конфликт и  жизненный стиль, обрекающий  на несчастье и болезнь

      Последствия самооберегания (из письма P.A. Зачепицкому[105])

      Отношения в семьях родителей моих пациентов

      Выводы

    ЭТАПЫ ПСИХОТЕРАПИИ

      Суть терапии поведением

      Подготовительный этап терапии (доврачебный)

      I. Этап. Этап мотивирования - формирования саногенной установки[115]

      II. Этап. Освоение нового поведения

      III. Этап. Актуализация и разрешение внешнего конфликта

      IV. Этап. Актуализация и разрешение внутреннего конфликта

    НЕКОТОРЫЕ ПСИХОСОМАТИЧЕСКИЕ КОРРЕЛЯЦИИ

    ДИНАМИКА СОСТОЯНИЯ ПАЦИЕНТОВ

    ВЫВОДЫ

    Литература к разделу:

ТЕРАПИЯ ПОВЕДЕНИЕМ - СПОСОБ ИЗУЧЕНИЯ ОТДЕЛЬНОГО ЧЕЛОВЕКА И ЕГО ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ СРЕДЫ

  БЕСЧЕЛОВЕЧНЫЕ ИДЕАЛЫ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА

    УДИВИТЕЛЬНОЕ ОТКРЫТИЕ

    ТРИ АСПЕКТА ТЕМЫ

      I. ТЕРАПИЯ ПОВЕДЕНИЕМ -  СПОСОБ КОМПЛЕКСНОГО  ИЗУЧЕНИЯ ЧЕЛОВЕКА

      Место врача в системе: «пациент - обстоятельства пациента - врач»

      Терапия поведением

      Вопросы, ответы, выводы, вопросы...

      Мотивация болезни, здоровья, творчества...

      Человек - «Номо moralis»

      Нравственное чувство

      О социокультуральных нравственных стереотипах

    II. БЕСЧЕЛОВЕЧНЫЕ ИДЕАЛЫ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА: НРАВСТВЕННЫЕ СТЕРЕОТИПЫ, ЗАПРЕЩАЮЩИЕ ИНИЦИАТИВУ, СВОБОДУ, ТВОРЧЕСТВО

      От бабки к внучке...

      1. Вековечное проклятие женской инициативы

        2. Так называемая «мужская мораль»

      3. Страх и отвергание человеческого эгоизма

      4. Оценочный подход к факту своего и чужого существования

      5. Культ несчастья

      6. Противопоставление «духа» - «телу»

      7. Противопоставление общественного - личному

      8. Противопоставление быта - производству

      9. Отсутствие культа инициативы, индивидуальности

      В программе «развитие творческих  способностей подростков»

    ТЕРАПЕВТИЧЕСКИЙ ПЕССИМИЗМ -  СКРЫТЫЕ ОТ СОЗНАНИЯ  НРАВСТВЕННЫЕ ПРИЧИНЫ

      Традиционный подход

      Подход терапии поведением

      В работе с подростками

    Литература к разделу:

ИМИТАЦИЯ ВОСПИТЫВАНИЯ [136] О психологическом возрасте, нравственном чувстве, о времени и тревоге

  УДИВИТЕЛЬНАЯ СИТУАЦИЯ

  ВОРОНА НЕ Я!

  ДВА ВОПРОСА

  ЧЕТВЕРТАЯ КАТЕГОРИЯ ПСИХОЛОГИИ

  ДВЕ ЖЕСТОКОСТИ

  ЕСЛИ ХОРОШО ЖЕНЩИНЕ

  КАК ВЫ ОТНОСИТЕСЬ К ЭГОИЗМУ?

  НРАВСТВЕННОЕ ЧУВСТВО

  О ПСИХОЛОГИЧЕСКОМ ВОЗРАСТЕ

    Две обезьянки

      Имитатор

    Два отношения к человеку

    Комплекс различия

    О психологическом возрасте и возрастах задержки нравственно-психологического развития

    Как происходит остановка в развитии? Как человек предпочитает развитию остановку - имитацию?

      Общая болезнь

«ГАДКИЙ УТЕНОК» Принципы Терапии поведением в работе с одаренными подростками[168]

  ЭКСПЕРИМЕНТ

  ПОНИМАНИЕ И ЗАДАЧИ

    Критерии измерения психологического  возраста в группах подростков, родителей и преподавателей

    Психологический возраст и основные периоды детско-подросткового развития

      Факторы, благоприятствующие динамике нравственного чувства

    Преимущества диагностики и самодиагностики психологического возраста

  ПРИНЦИПЫ ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОЙ РАБОТЫ С ОДАРЕННЫМИ ПОДРОСТКАМИ

    В качестве иллюстрации

  О НЕЭФФЕКТИВНОСТИ «НАДЕЖНЫХ» ТЕХНИК

О БЕРЕЖНОСТИ В ПСИХОТЕРАПИИ

  НАШИ ПАЦИЕНТЫ ОПАСНЫ САМИ СЕБЕ!

    Проблема пациента и задача психотерапии

    Два детства

  УСЛОВИЯ, ОБЕСПЕЧИВАЮЩИЕ ЧЕЛОВЕКУ БЕЗОПАСНОСТЬ ОТ САМОГО СЕБЯ

    Диалог с пациенткой

    Памятка

    Заключение. Задача психотерапии

МИР ДЕМОНСТРАНТА И ЗАДАЧИ ПСИХОТЕРАПИИ

МИР ДЕМОНСТРАНТА

  Демонстрант. Демонстративное поведение. Демонстративность

  МИР ДЕМОНСТРАНТА И ЗАДАЧИ ПСИХОТЕРАПИИ

    МИР ДЕМОНСТРАНТА

      Демонстрант. Демонстративное поведение.  Демонстративность

      Она обратилась по поводу бесплодия...

      Два способа существования

      Человек заслуживающий

      Условия, формирующие демонстранта

      Парадоксы мира заслуживающего

      Отступление в сексологию

        Для демонстранта нет человеческой среды, ставящей под сомнение его мироощущение!

      Человек человеку - среда обитания!

      Гиперболоид инженера Гарина

    ЗАДАЧИ ПСИХОТЕРАПИИ

    О ПЕРСПЕКТИВАХ

    ВЫДЕРЖКИ ИЗ ДОКЛАДА

    ВОПРОСЫ К ДОКЛАДЧИКУ

    СЕМЬ МЫСЛЕЙ ИЗ ОБСУЖДЕНИЯ...

    ВОПРОСЫ ПОСЛЕ ВЫСТУПЛЕНИЯ В УНИВЕРСИТЕТЕ[217]

ТЕРАПИЯ HOMO MORALIS  или ИЗ ЯЙЦЕКЛЕТКИ - В ЧЕЛОВЕКА[220]

  ТРИ ВОПРОСА

  I. УСЛОВИЯ, В КОТОРЫХ САМАРСКАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ ФОРМИРОВАЛАСЬ

  II. ЧТО МЫ ЗАСТАЛИ В ПСИХОТЕРАПИИ, КОГДА ПРИШЛИ, ЧТО УСПЕЛИ СДЕЛАТЬ?

    III. О ПЕРСПЕКТИВАХ РАЗВИТИЯ ПСИХОТЕРАПИИ В САМАРЕ

  Необходимость включения зарубежного опыта в контекст отечественной культурной и терапевтической традиции

  Cum grano salis

  Об организационной этапности и преемственности терапии

    О наших взаимоотношениях с так называемыми «восточными» и «западными» подходами в психотерапии

  Заключение

ЗАЛОГ ВОЗМОЖНОСТИ СУЩЕСТВОВАНИЯ (вместо послесловия)

*** Примечания ***