Эшиллесова пята [Эрнест Миллер Хемингуэй] (fb2) читать постранично, страница - 2

кармана грозного вида автоматический пистолет, выстрелил один раз, когда Дункан появился на другой стороне улицы, посмотрел, как он падает на тротуар лицом вниз, а потом, сунув пистолет в карман, прошел к стойке бара.

Роки поставил перед ним бутылку виски, и Десница налил себе полстопки.

— Выстрел в голову, — доверительно объяснил он Роки, благо, по предварительной договоренности бар пустовал, — проще и чище, а если пуля с мягким наконечником, ты знаешь, что цель достигнута.

Он выпил виски, запивать водой отказался, взял шляпу с мягкими полями и длинное свободного покроя пальто с крючка на стене, подхватил с пола дорожную сумку и направился к черному ходу. «Эй, Десница! — прокричал Роки, выходя из-за стойки. — Я бы хотел пожать тебе руку!»

— Не называй меня Десницей, — ровным голосом ответил Эванс и открыл дверь, ведущую в проулок. — И я никому не пожимаю рук.

После этого город какое-то время Десницу Эванса не видел.

Изредка о нем приходили разрозненные вести. Он объявился в Нью-Йорке. Кого-то пришил. Покинул Нью-Йорк. Никто не знал, где он. Полагали, что снова на Западе. Потом он убил человека в Новом Орлеане. Месяц или два о нем не слышали, после чего он объявился в Чикаго и снова кого-то убил. Всякий раз прослеживалась одна и та же схема. Десница Эванс появлялся в городе. Следовало убийство без свидетелей или со свидетелями, которые предпочитали держать рот на замке. Десница Эванс исчезал. Он работал по самым высоким ставкам, и работал один. Никому не помогал сам и ни с кем не делился своими заказами.

Представители древнейшей профессии не могли его зацепить, и единственной возможной слабостью была выпивка. Пил он слишком много, но спиртное не оказывало на него никакого видимого эффекта. Когда его соседи по барной стойке становились плаксивыми или драчливыми, он всегда оставался Десницей Божьей, смертоносным, как гремучая змея, только без предупреждающего постукивания погремушек.

Поэтому, когда Десницу увидели в баре Роки Хейфица после двух лет отсутствия, у тех горожан, которым стало известно о приезде, его возвращение вызвало массу догадок, испуг, а в двух случаях ледяной, парализующий ужас. Догадки, конечно же, строились на реалиях жизни: появление Десницы Эванса куда более верный знак того, что кто-то в самом ближайшем времени умрет, чем почитаемый в Ирландии крик баньши. И все, кто знал ситуацию изнутри, гадали, кому предстояло умереть. Ледяной, парализующий, высасывающий все соки страх испытывали Пинки Миллер и Айк Ланц. При этом радость переполняла сердце Джека Фаррелла.

Блестяще организованный уход Скотти Дункана не остановил утечку информации, которая грозила поставить под удар дамбу безопасности, защищавшую тех, кто предпочитал не афишировать свою деятельность, и внезапно прорвавшийся сквозь нее поток мог подхватить их и забросить в тюремную камеру. Пинки Миллер и Айк Ланц прекрасно понимали, как и почему их вечное молчание укрепит безопасность определенных лиц. Страх, что Десница Эванс появился в городе по их душу, пугала до тошноты, и они прекрасно помнили Скотти Дункана, лежащего на тротуаре перед рестораном «У Вульфа», с аккуратной круглой дырочкой во лбу и огромной дырой, через которую могло пролезть куриное яйцо, в затылке. В итоге они пошли к Джеку Фарреллу.

— Десница Эванс в городе, — сообщил Пинки, глядя через стол на мясистое, с тяжелой челюстью лицо Джека Фаррелла, царя полицейского участка на Пятнадцатой улице.

— Знаю. — Фаррелл аккуратно сплюнул в плевательницу, стоявшую в углу, и вновь сунул в рот сигару.

— И что вы собираетесь с этим делать? — спросил Айк.

— Ничего, — ответил Фаррелл, насмешливо глядя на них из-под седых кустистых бровей.

— Ничего, — чуть ли не выкрикнул трясущийся от страха Пинки. — Ничего. Он же приехал, чтобы грохнуть нас. И он это сделает. А вы говорите «ничего».

Он стукнул кулаком по столу, его лицо порозовело от эмоций. «Или вы не знаете, что он приехал, чтобы убрать меня и Айка?»

— Само собой, — ответил Джек Фаррелл и вновь повернулся к плевательнице.

— Не дразните нас, Джек, — в голосе Айка слышалась мольба, хотя он держал себя в руках. — Мы знаем, что мы — «стукачи». Но я видел Скотти Дункана. Не дразните нас, Джек.

Фаррелл вытащил сигару изо рта, откинулся на спинку стула, посмотрел обоим в глаза:

— Я вас не дразню. У нас ничего нет на Десницу Эванса. Мы знаем, что он грохнул Скотти, но улик-то нет.

— Как насчет Хейфица? — взвизгнул Пинки.

— Хейфиц? Хейфиц поклянется, что никогда не видел Десницу. А что еще мы можем ему предъявить? Допустим, арестуем за бродяжничество или для того, чтобы допросить, но все равно не продержим под замком больше двадцати четырех чесов. Он не бродяга и на допросе не расскажет ничего нового. Мы и так все знаем. Так что кому-то предстоит поездка в один конец. На станцию назначения, откуда не возвращаются. Но ты же не боишься умереть, Пинки, так?

— Не дразните нас, Джек. — Присущая ему национальная