Всадник с улицы Сент-Урбан [Мордехай Рихлер] (fb2) читать постранично, страница - 4

живет?

КРУПЫ. ПЛАН, ЛОРД ТОТТЕНХЭМ: Ну, б-бл-л!.. Кругом обложили!

2

Школьный портфельчик Сэмми висел на ручке двери. В нем Джейк нашел дневник, сморщенное яблоко, два пенни, значок клуба детской книги «Буревестник» и шпионское фоторужье агента «Объединенного Подпольного Штаба Службы Насаждения Законности» (влияние соответствующего телесериала). Смотри у меня! — подумал Джейк. До бар-мицвы^[8] чтоб никаких авторучек! А уж на бар-мицву я не то что авторучку — я тебе коробочек ганджубаса подарю. «С сегодняшнего дня ты мужчина, бубеле!^[9] Балдей на славу». Или, может, тогда уже сразу шприц?

Джейк положил на стол чистый лист бумаги, стал писать.

АГЕНТУ S (он же Сэмми) СРОЧНЫЙ ПРИКАЗ! НЕМЕДЛЕННО, НЕ ВЫПОЛНЯЯ ПРОШЛОГО РАСПОРЯЖЕНИЯ, ПРИСТУПИТЬ К ОСУЩЕСТВЛЕНИЮ ПЛАНА ИКС-ЭЙЧ-5!

КОМАНДУЮЩИЙ

P.S. Агенты Штаба любят своих пап и слушаются их.

Вложил листок в дневник Сэмми и, вдруг на себя разозлившись, вновь резко выдернул. Оставь парня в покое, придурок, не лезь к нему. Смял листок в плотный мячик, ловким финтом обвел Уилта Чамберлейна^[10] и, прорвавшись к кольцу, броском из-за спины послал в мусорное ведро.

Вроде как бы в корзину. Опять уселся в гостиной, но вид книжных полок наводил тоску. Вот книжки, купленные в Монреале. А эти из Торонто. Вот лондонские. Дорогущие альбомы по искусству, которые он дарил Нэнси, когда за ней ухаживал; никто их так с тех пор ни разу и не открыл.

«Семья это гнилой буржуазный пережиток. От него смердит. Я современный человек, ты ж понимаешь! Но у нас с тобой, Нэнси, все по-другому. Не брак будет — скала!»

Книги переезжали из страны в страну, из квартиры в квартиру, пересекали океан, упаковывались в коробки, опять распаковывались, вот только читать их по большей части не успевали. У Нэнси на столе письмо из Милл-Хилла, школы, где учится Сэмми. В следующем полугодии ему потребуется форма для занятий крикетом. Всего три поколения, и ты уже не пархатый, а так и порхающий по всяческим крикетам и охотам на лис. Что дальше-то? Лорд Херш, граф Сент-Урбан.

Вновь повернувшись к полкам, Джейк взял самоучитель испанского, затрепанную и замызганную книжицу, и сразу вспомнил виллу на Ибице. А вспомнив, аж похолодел: ведь десять лет прошло, кошмар! То было десять лет назад, когда время не текло сквозь пальцы, все достижения были еще в проекте, и как-то раз, уже заполночь, Гильермо вытащил его из бара «Бристоль». «Vamonos»^[11], — скомандовал он.

Девиц высвистали из борделя Роситы, зазвали еще каких-то то ли рыбаков, то ли водолазов и засели в квартире Гильермо, на верхнем этаже самого высокого здания на всей набережной. Пока остальные их там ждали, Гильермо на машине смотался с Джейком в свою клинику, где они, на цыпочках прокравшись мимо спящих пациентов, вскрыли ящик шампанского и, нагруженные бутылками, возвратились в квартиру. Народ к тому времени в большинстве своем уже подразделся. На столе выплясывал голый гитарист в надетом на голову как чепчик заношенном розовом лифчике. На полу совокуплялась парочка. Джейк опасливо посмотрел на Гильермо, но того это нимало не смутило, он тут же принялся срывать с себя рубаху, да так, что только пуговицы по сторонам брызнули.

Потом все как-то сразу оказались на полу. Заползали друг по другу, задергались. Сплошное извивающееся пахучее и влажное мельтешение ног, рук, грудей и языков. Девицы стонут, вскрикивают — ай, яй, я-яй, — поминают мамочку; мужики гогочут, звонко шлепают ладонями по попам и выкрикивают скабрезности. Джейка от выпитого подташнивало, в башке были гул и пустота. Обуяло какое-то стыдное упоение. Вдруг он осознал, что как раз это и называется оргией, он в ней участвует — о! — и его дух воспарил. Чтоб нам так жить, Янкель! Свобода, непокорство и мятеж, пусть непонятно, против чего — вот настоящая жизнь! Он разделся и только это попытался (не слишком решительно — так, на пробу) облапить оказавшееся рядом туловище, как вдруг в щеку ткнулась чья-то мокрая вонючая нога. Сперва одна, потом другая, обхватили шею. Тут подоспели руки — тянут его за голову к хлюпающей вагине, мохнатой и мокро поблескивающей. Подавляя тошноту, Джейк высвободился, натянул штаны и взгромоздился на табурет у бара. Сидел и помаленьку пил, чувствуя, как на виске бьется пульс, тогда как внизу по всему полу продолжалось ползанье, какие-то удары, корчи. Целуются, хлюпают, чавкают, чуть не кулдыкают по-индюшачьи.

Мне-то это зачем, думал Джейк. Что я тут забыл? Если бы увидел это в фильме про то, как пуста жизнь богачей, или, допустим, вычитал в книжке, где раскрывается подноготная элитного поселка, я бы сгорал от зависти, а сейчас, когда это происходит со мной… Джейк сгреб за горлышко бутылку шампанского и вышел на балкон полюбоваться восходом солнца. Солнца Средиземноморья. Солнца Испании. Пыхтя, втягиваются в гавань грязные рыболовецкие суденышки. Над ними алчно