Орхидея [Джейн Энн Кренц] (fb2) читать онлайн

Джейн Энн Кренц Орхидея

Пролог

— Время на исходе, мистер Батт. — Раф Стоунбрейкер медленно поднялся из массивного, старомодного кресла периода Поздних открытий. Он хорошо понимал, какой эффект это неторопливое движение произведет на человека, сидевшего напротив.

Франтоватый и невысокий Батт не дрогнул, но определенно напрягся.

— На исходе?

— У вас было три недели, чтобы найти мне жену. До настоящего момента вы не предоставили мне ни одной кандидатуры из вашей базы данных. В чем проблема?

— При всем моем уважении, мистер Стоунбрейкер, вам непросто подобрать пару. — Хобарт Батт изобразил профессиональную успокаивающую улыбку, но его взгляд был настороженным. — Я предупреждал, когда вы заполняли регистрационную анкету, что для поиска подходящей кандидатуры нужно время.

— «Синергетические связи» считаются одним из самых успешных брачных агентств Нью-Сиэтла. — Раф перевел взгляд на яркое пламя в огромном камине. — В рекламе вы обещаете вероятность удачного союза более чем в девяноста процентах случаев. Я ожидал лучшего обслуживания в вашей фирме, мистер Бат.

— Мистер Стоунбрейкер, я вас уверяю, мы прилагаем все усилия. Просто…

— Ну? — Раф повернул голову, изучая серьезное и встревоженное лицо Хобарта. — Так в чем же дело?

Хобарт беспокойно заерзал под пристальным взглядом. Он начал теребить розовую бабочку и одергивать рукава мастерски сшитого на заказ светло-серого пиджака.

— Буду откровенен, мистер Стоунбрейкер, ваш случай довольно уникален, если можно так сказать, и оказался немного сложнее, чем я ожидал. Мы столкнулись с рядом серьезных проблем.

— Понятно. Хотите сказать, что базы данных вашего агентства недостаточно, чтобы подобрать мне жену?

Хобарт был так оскорблен, что над золотой оправой очков с круглыми стеклами стали видны его надменно поднятые брови.

— Уверяю, мы делаем все возможное, чтобы найти вам подходящую пару. Однако сочетание вашего довольно необычного парапсихического таланта и весьма жестких личных требований приводит к задержке.

— Когда я регистрировался, вы меня заверили, что «Синергетические связи» имеют практику подбора брачных пар для необычных и редких талантов высокого уровня.

«Необычный и редкий», — повторил про себя Раф. Это были одни из самых вежливых слов, применявшихся в описании тех, чьи способности, подобно его собственным, не вписывались в общепринятые рамки. Самым популярным определением было «экзотический». Он сжал зубы. «Словно я какое-то необыкновенное, дикое животное с одного из еще не исследованных континентов Сент-Хеленс», — с горечью подумал он.

— Верно, сэр.

— Вы видели мое квалификационное свидетельство. У меня талант всего лишь шестого класса, то есть среднего уровня. Не понимаю, почему у вашей фирмы возникли проблемы.

Конечно, свидетельство было поддельным. Раф подготовил его еще несколько лет назад, заплатив опытному фальсификатору. Это стоило очень дорого, но деньги его не волновали. Они никогда не были для него проблемой.

Раф делал деньги как пекарь печенье — легко, быстро и в больших количествах. С его специфическим типом парапсихического таланта это было несложно. Стоило только сесть за компьютер, проанализировать финансовые рынки и выбрать проекты, которые точно принесут ожидаемую прибыль.

Он купил поддельное свидетельство только потому, что не мог себе позволить официально пройти тестирование в синергетическо-психометрической лаборатории. Сверхъестественные способности были обычным делом для населения этой планеты. Почти каждый ее житель в той или иной степени имел парапсихический дар. Однако у большинства людей он был ограничен и обычно измерялся в пределах шкалы от одного до десяти.

Почти все проходили тестирование в лаборатории, чтобы получить точную оценку своих возможностей. Это было таким же обыденным шагом, как получение водительских прав, и происходило приблизительно одновременно, поскольку тип и степень индивидуального парапсихического таланта набирали силу в конце подросткового периода.

Парапсихические способности впервые появились у небольшой группы колонистов, высадившихся на планете Сент-Хеленс двести лет назад, и приняли две основные формы. Большинство людей попало в категорию, называемую талантами, что подразумевало наличие у них определенных паранормальных сил, которые они могли активно использовать. Были таланты по созданию иллюзий, гипноталанты, таланты-садовники, таланты-диагносты, таланты-техники и так далее.

Психическая энергия, которую вырабатывали таланты, наделяла их шестым чувством. Но в отличие от других пяти оно было опосредованным и проявлялось в виде кратких, непредсказуемых, беспорядочных вспышек мозговой активности, которыми нельзя было управлять без помощи концентраторов.

Концентраторы представляли вторую, меньшую, категорию людей, наделенных способностями. В них паранормальная энергия проявилась в другой форме. Концентраторы могли фокусировать возможности таланта в течение длительного времени. Экономически сложилось так, что обученные концентраторы высокого уровня хорошо зарабатывали, предоставляя свои услуги талантам, желавшим какое-то время в полной мере использовать и контролировать свои парапсихические способности.

Таланты и концентраторы были распределены относительно пара-спектра неодинаково. Подавляющее большинство в обеих группах обладали силой, находящейся на средней или ниже средней отметки диапазона. Очень немногие таланты или концентраторы имели уровень выше шестого класса по измеряемой шкале парапсихической силы.

К тому времени, когда Рафу исполнилось пятнадцать, он выяснил, что его талант не только был экзотическим, но и намного превышал средний уровень. Родители-академики, работавшие профессорами в университете Нью-Сиэтла, были разочарованы, что он не унаследовал их таланты преподавания и исследования. Раф же с лихвой получил редкий талант сверхчувствительности и понимания стратегии, в обиходе называемый «сталкер»¹, которым обладал в свое время его дедушка.

Хуже того, он явно превышал максимальную степень, хотя сказать точнее было невозможно, так как оборудование лабораторий не регистрировало уровни энергии выше десятого класса.

Зная, какие трудности подстерегали его впереди, родственники убедили Рафа скрыть полную степень его способностей. Раф интуитивно понял и подчинился. Ему не надо было говорить, он и сам знал, что мощный дар автоматически делал его представителем темных, практически неисследованных областей знания, лежащих за гранью официального парапсихического спектра.

Как и горстка его знакомых, обладавших уровнем таланта выше общепринятой отметки, Раф инстинктивно держал сей факт в строжайшей тайне.

Людей, талант которых настолько выходил за пределы спектра, что его невозможно было измерить и оценить, называли психоэнергетическими вампирами.

Эксперты, конечно, утверждали, что их не существует в природе. Учитывая, что настоящие запредельные таланты крайне редко решались пройти тестирование, а на имеющемся в лабораториях оборудовании все равно нельзя было сделать замер выше десятого уровня, никто особо и не спорил. Уровень имевшихся технологий привел к классическому научному тупику. По мнению исследователей, все то, что нельзя было обнаружить либо измерить, не существовало вовсе.

Однако в современной беллетристике и кинематографе психоэнергетические вампиры заняли особое место. В конце концов, они были героями легенд. Они очаровывали и одновременно пугали. Рафу было хорошо известно, что книги о красивых, сексуальных экстраординарных талантах, которые порабощали прекрасных и невинных концентраторов и заставляли тех держать фокус исключительно для себя, продавались быстрее, чем коф-ти латте со льдом в июле.

На самом деле даже талантам десятого уровня было непросто пойти на свидание субботним вечером. Люди уважали мощные таланты, некоторых они даже приводили в трепет, но почти все немного побаивались тех, кто обладал чересчур высоким уровнем способностей, особенно когда эти способности были чрезвычайно редкого вида. Сильная энергетика в любой форме внушала умным людям опасение.

Суперталантам было трудно подобрать пару с высокой степенью совместимости. Еще тяжелее было брачному агентству найти пару людям с экзотическими экстраординарными способностями. Рейф подумал о том, что любой глупец, признавшийся в обладании необычным талантом вкупе с зашкаливающим уровнем энергии, вероятнее всего, совсем не будет иметь сексуальной жизни.

У него самого в последнее время на любовном фронте было затишье, а ведь соответствующее фальшивое квалификационное свидетельство подтверждало, что он не психоэнергетический вампир.

— Я должен быть откровенен, сэр, — сказал Хобарт, теребя изящные золотые запонки. — Проблема не в уровне ваших парапсихических способностей. Как вы правильно заметили, шестой класс у большинства типов талантов — это норма в пределах спектра.

— Тогда в чем же дело?

— В том, что… гм, специфическая природа ваших парапсихических способностей… немного все усложняет.

Раф не двигался. Он молча пристально смотрел на Хобарта, пока консультант по синергетическим брачно-семейным отношениям не начал беспокойно ерзать на стуле. В глазах Батта появилось неуловимое отчаяние. Он огляделся вокруг, словно ожидал увидеть, что в комнате появился кто-то — или, возможно, что-то — еще.

Раф понял, что Хобарт инстинктивно сжался от чувства преследования. Движение волос на затылке указывало на примитивную настороженность и наплыв бессознательного страха.

Раф вздохнул и погасил маленькую вспышку психической энергии. Это был глупый, но неизменно действенный комнатный фокус. «Как не стыдно, — подумал он, — использовать такие приемы на несчастном Хобарте».

Наконец Батт расслабился и слабо улыбнулся.

— Я понимаю, что в природе не так много сталкеров, — сказал Раф. — Но вы говорили, что специализируетесь на редких талантах, Батт.

— К сожалению, — искренне сказал Хобарт, — оказывается, проблем больше, чем я ожидал. Возможно, мои недавние успехи с необычными талантами сделали меня несколько самонадеянным. Трудность состоит в том, что большинство людей очень слабо себе представляют, кто такие сталкеры. Боюсь, всеобщее мнение о людях со способностями, подобными вашим, не самое лестное.

— Вы намекаете на то, что мой парапсихологический портрет отпугивает потенциальных жен?

— Скажу прямо, да. Хотя вы и в пределах нормального диапазона силы, боюсь, вас считают экзотичным, сэр. Сожалею, что использовал этот термин, но так и есть.

Раф задумчиво посмотрел на огонь.

— У сталкеров есть прозвища и похуже.

Хобарт поджал губы.

— Знаю.

Одно из них — «примитивный», подумал Раф. Еще одним популярным эпитетом было слово «атавист».

Ему не нужен был Хобарт, чтобы обстоятельно разъяснить детали проблемы. Считалось, что сверхчувствительный талант понимания стратегии был парапсихически усиленной версией охотничьих инстинктов древних людей. Сталкеры воспринимались окружающими как прирожденные охотники, которые в сущности могли воспринимать мир и с точки зрения преследуемой жертвы.

Большинство людей, включая экспертов, в глубине души считали, что сталкеры — парапсихические атавизмы эволюционного развития. Психическая энергия, которой они обладали, была у них сильнее синергетически связана с основными чувствами: зрением, обонянием, слухом, осязанием — чем у других типов талантов. По крайней мере, в теории.

«Примитивный». Раф научился ненавидеть это слово.

Бытовало мнение, что из-за простоты своей психической энергии сталкеры были ограничены в выборе профессий. Большинство людей вообще считали, что они в основном шли по преступной стезе.

Это заблуждение было недалеко от истины. Однако в действительности мощные сталкеры преуспевали и в бизнесе. Уникальные способности позволяли им оценивать рынок и конкуренцию так же, как когда-то оценивали стада больших мохнатых зверей их примитивные земные предки. Легкий толчок локтем здесь, небольшой преднамеренный пинок там, и неожиданно у вас уже целое стадо больших мохнатых зверей беспомощно барахтается в болоте или мчится к крутому обрыву. В общем, легкая добыча.

Раф знал, что он и ему подобные вообще имели репутацию безжалостных людей, однако предпочитал считать себя просто целеустремленным.

Хобарт смотрел на него открытым, сочувствующим взглядом.

— Боюсь, что процесс поиска подходящей пары для вас немного затянется, мистер Стоунбрейкер.

Раф приподнял брови.

— Потому что большинство потенциальных кандидаток считает, что у меня преступные наклонности?

— Я навел о вас все соответствующие справки, сэр, и обязательно заверю всех потенциальных кандидаток, что у вас нет отклонений от нормы, и вы не склонны к насилию.

— Ну спасибо, Батт.

Хобарт, казалось, не заметил сарказма.

— Существующее убеждение, что сталкеры зачастую вращаются в преступном мире, лишь один из наиболее неудачных примеров общественного мнения, которое мы должны преодолеть. Есть и другой популярный миф, который также трудно развеять.

Раф сузил глаза.

— Пять кругов ада! Вы о той старой сказке, будто бы сталкеры являются ходячими детекторами лжи?

— Ну да, раз уж вы сами об этом упомянули.

— Так вот, это дерьмо летучей змеи-мыши, и вы об этом знаете.

Хобарт вздрогнул.

— Да, мистер Стоунбрейкер, мне это известно. Однако…

— Это полнейшее непонимание природы сталкеров, вероятно, оставшееся еще с тех времен, когда методы исследования психологов-синергетиков были не столь совершенны.

— Конечно, сэр. Тем не менее…

— Любой умный, образованный человек знает, что живых детекторов лжи не существует. — Раф дернул рукой в жесте отвращения. — В противном случае отпала бы необходимость в судах и уголовном судопроизводстве.

Хобарт откашлялся.

— Вы бы очень удивились, узнав, насколько, по результатам опросов, в среднестатистическом человеке сильны предрассудки.

— Я не собираюсь жениться на среднестатистическом человеке.

— Понимаю, мистер Стоунбрейкер. Но в итоге у нас серьезная проблема с вашим имиджем.

«Сейчас с имиджем одни сплошные проблемы», — подумал Раф. После многих лет жизни по своим собственным правилам, ему теперь вдруг нужно было беспокоиться о том, как его воспринимают окружающие. Это чертовски раздражало.

— Даже если бы сталкеры могли чувствовать ложь, — терпеливо сказал он, — что в этом такого отталкивающего? Полагаю, что вы бы подобрали мне разумную и честную жену.

— Подумайте вот о чем, мистер Стоунбрейкер, — Хобарт решительно посмотрел ему в глаза. — Вы захотели бы быть женатым на ком-то, кто точно смог бы обнаружить даже крошечную, ничего не значащую ложь? Вы захотели бы жить с женой, которая будет знать, что вы солгали, когда утверждали, будто в купальнике она похожа на кинозвезду? Иногда милая полуправда просто необходима для счастливой жизни.

— Хорошо-хорошо, я понял вашу мысль. Но факт остается фактом, я не обладаю волшебной силой узнавать, говорят ли мне правду или нет.

Не совсем.

На самом деле интуиция охотника, помогавшая ему в бизнесе и в занятии частным сыском — его хобби, иногда сигнализировала о том, что его хотят ввести в заблуждение. Но он убедил себя, что этой способности было далеко до определения лжи. Из всех его личных недостатков этот уж точно не мог отвратить женщину от замужества.

Хобарт пристально посмотрел на него.

— Намного больше людей, чем вы думаете, не испытывают желания связывать свою жизнь со сталкерами. Они боятся, что в старых сказках есть доля истины. Но, хотя от них и трудно отмахнуться, эти предрассудки — не единственное наше серьезное препятствие, мистер Стоунбрейкер.

Раф сложил руки на груди и прислонился плечом к нижному шкафу.

— Вы хотите сказать, что у меня есть и другие недостатки?

— Ну…

— Скажите, Батт, а мне вообще что-то светит на брачном рынке?

— И да, и нет.

— Пять кругов ада, что это значит?

— Одна из самых больших проблем заключается не в природе вашего таланта, а в том, что вы — Стоунбрейкер.

Черт! А он-то рассчитывал, что его фамилия поможет ему в преодолении некоторых негативных аспектов таланта.

— Я думал, что это одно из моих немногих преимуществ.

— Это так, но не совсем.

— Черт побери, Батт…

— Я имею в виду, что, конечно, ваша фамилия говорит сама за себя. Каждый в трех городах-штатах знает «Стоунбрейкер шипинг». Эта фамилия внушает огромное уважение и в светском обществе, и в деловом мире. Ваша семья сделала большой вклад в развитие Нью-Сиэтла.

— Ближе к сути, Батт.

— Суть в том, — Хобарт тщательно подбирал слова, — что вы не хотите связывать себя со «Стоунбрейкер шипинг». Вы не пошли по стопам своего деда, даже не сделали карьеру в науке, как ваши родители. Вместо этого вы полностью отдалились от источника семейного благосостояния.

— О! — Раф закрыл на мгновение глаза. — Теперь я понял.

Губы Хобарта неодобрительно скривились.

— Все стало бы гораздо проще, если бы вы заняли свое место в империи Стоунбрейкеров.

«Хобарт прав», — подумал Раф. По сравнению с остальными проблемами эта, пожалуй, для профессиональной свахи была одной из самых сложных. Любая женщина, которую можно было бы убедить преодолеть отвращение к браку со сталкером из семьи Стоунбрейкер будет ожидать, что они станут вращаться в тех же элитных светских кругах, что и остальная семья. Он же в девятнадцать отвернулся и от этого общества, и от семейного богатства.

Раф рассмотрел проблему с точки зрения охотника. В некотором роде он стал жертвой своей собственной стратегии.

Как только что сказал Хобарт, почти каждый, кто хоть чуть-чуть вращался в деловом мире, слышал о «Стоунбрейкер шипинг». К счастью, подумал Раф, почти никто не знает о нынешнем крайне плачевном положении судоходной династии, основанной его прадедом.

Еще было время спасти и компанию, и благосостояние двух тысяч человек, зависевших от фирмы, включая многих членов его большого семейства. Раф день и ночь работал над этой проблемой на протяжении многих недель. У него было только три месяца, чтобы выполнить поставленные задачи.

Одной из самых насущных задач было найти жену. Она была ему необходима, чтобы представить совету директоров «Стоунбрейкер шипинг» на ежегодном собрании совета, где он выставит свою кандидатуру на пост генерального директора.

Жена в его случае была не просто оформлением фасада. Корпоративная этика и традиции Сент-Хеленс в отношении брака диктовали, что только вступивший в брак или помолвленный человек может быть избран президентом и генеральным директором «Стоунбрейкер шипинг».

Его главным конкурентом в борьбе за президентский пост был честолюбивый кузен Селби Калверторп, счастливо женатый уже шесть лет и имевший в результате двоих детей. Семейный статус Селби и многолетняя преданность семейному бизнесу давали ему сильное преимущество в глазах консервативных членов правления. Селби просто излучал благонадежность, зрелость, уравновешенность и верность — характеристики примерных маленьких бойскаутов, берущих пример с Основателей.

С другой стороны, Раф имел репутацию таинственного и непредсказуемого отступника семьи. Хотя он был правнуком старого Каменнолицего Стоунбрейкера и внуком нынешнего генерального директора, Альфреда Джи Стоунбрейкера, он не мог отрицать, что давным-давно отказался от наследства. Все семейство неодобрительно отнеслось к решению Рафа пойти собственным путем.

Ярость Альфреда Джи была поистине грандиозна. Сражение между дедом и внуком превратилось в семейную легенду. Альфред Джи лишил Рафа наследства. Они не разговаривали друг с другом на протяжении многих лет после этой размолвки, разрушившей близкие отношения между ними.

Всякий, кто хоть что-то слышал о семейной истории Стоунбрейкеров, знал, что Рафа отлучили от семейного богатства и светского общества.

Но теперь все изменится. К сожалению, Раф не мог бравировать этим фактом из опасения потерять одно из преимуществ в войне за контроль над «Стоунбрейкер шипинг». Ему еще несколько недель был необходим фактор неожиданности.

А также жена, ну или хотя бы невеста, чтобы облагородить имидж.

Однако брак на Сент-Хеленс заключался на всю жизнь, и Раф намеревался сделать свой выбор как можно тщательнее и рациональнее. Он решил обратиться в хорошее специализированное брачное агентство, как все умные люди. В общем все признавали, что самые первые Основатели были правы, когда учредили систему подбора супругов и подкрепили ее имеющейся в их распоряжении силой закона, традиций и социального давления.

Иногда браки заключались без помощи профессиональных агентств, но такие союзы были редки и в массе своей осуждались.

Теоретически брачные агентства вроде «Синергетических связей» с их научными методами и специальными тестами увеличивали шансы людей на заключение удовлетворительных браков. К несчастью, подумал Раф, похоже, и лучшее агентство Нью-Сиэтла в его случае терпело неудачу.

У него появилось неприятное чувство, что, доверив поиски жены «Синергетическим связям» и сконцентрировавшись на других насущных проблемах, он потратил прошедшие три недели впустую.

Хобарт выжидающе наблюдал за ним, но Раф никак не мог сейчас объявить, что собирается стать следующим генеральным директором «Стоунбрейкер шипинг». На данный момент тайна должна была оставаться тайной. От этого зависел весь его план по спасению семейной компании. Если Селби вдруг узнает, что Раф планирует взять под контроль фирму, у него будет целых три месяца, чтобы принять меры и воспрепятствовать этому.

«Селби всего лишь технический талант, — подумал Раф, — но в последнее время трусливый маленький ублюдок проявил удивительные способности к бизнес-стратегии».

— У меня и так хорошая работа, — ответил он Батту. Расцепив руки, Раф выпрямился и подошел к низкому, массивному столу и взял маленькую белую карточку из стопки, лежавшей в декоративной стеклянной чаше. Тисненные черные буквы гласили: «Синергетический фонд».

Легким движением кисти Раф бросил лаконичную визитку Хобарту.

Она приземлилась точно на безукоризненную складку бледно-серых брюк Хобарта. Он осторожно взял карточку и посмотрел на нее.

— Да-да, я отлично осведомлен, что вы управляете очень успешным фондом заемных средств. У меня самого есть в нем доля. Я понимаю, что ваши личные финансы более чем в порядке, так что сейчас я говорю не об этом.

Хобарт очевидно был не слишком впечатлен. Раф решил не ухудшать положения упоминанием о своем ночном хобби. В конце концов, он занимался частным сыском неофициально и только тогда, когда ему было особенно скучно или тревожно.

— Тогда о чем вы, Батт?

Хобарт откашлялся.

— Вы, конечно, понимаете, что незначительные трудности с имиджем, с которыми мы сейчас столкнулись, могли бы быть в большей степени сглажены, работай вы в семейной компании.

Раф холодно улыбнулся.

— Хотите сказать, что если это будет выглядеть так, словно я наконец образумился, решил присоединиться к «Стоунбрейкер шипинг» и с этого момента начал вращаться в нужных светских кругах, некоторые из ваших клиенток могли бы закрыть глаза на то, что я сталкер?

— Откровенно говоря, да. — Хобарт покраснел, но выражение его лица оставалось сугубо профессиональным. — Мне было бы гораздо легче работать, если бы вы производили впечатление, скажем так, более консервативно настроенного Стоунбрейкера.

Именно этого Раф сейчас и не мог себе позволить.

— Давайте зайдем с другого конца, Батт. Возможно, вам стоит представить мне не совсем идеальных кандидаток. Кто знает? Может, у меня получится обелить свой образ в их глазах.

Глаза Хобарта тревожно расширились.

— Послушайте, мистер Стоунбрейкер, я профессионал в своем деле и не допущу, чтобы вы запугивали клиенток.

— Я вовсе не это имел в виду, — вкрадчиво сказал Раф. — Я говорил об убеждении.

— Об убеждении? — скептически переспросил Хобарт.

— Дайте мне шанс убедить некоторых потенциальных жен, что их предвзятое мнение о людях с моим типом таланта является ошибочным.

Взгляд Хобарта стал на удивление непреклонным.

— Прежде чем начать разубеждать дам в их предвзятом отношении к сталкерам, может, вы пожелаете рассмотреть другой вариант решения? Он бы все значительно упростил.

— И какой?

— Вы могли бы понизить планку некоторых своих довольно жестких личностных требований.

Раф почувствовал приступ раздражения.

— Я не считаю свои требования чрезмерно завышенными. Мне все равно, какой у нее будет цвет глаз, волос и даже размер груди. Я думал, что ясно выразился.

— В первую очередь, я имею в виду ваше желание иметь жену — концентратора полного спектра.

— Я понимаю, что большинство брачных агентств против партий между концентраторами полного спектра и высококлассными талантами, но мы уже обсудили, что у меня всего лишь шестой уровень, а значит, с этим не должно возникнуть никаких проблем.

— Нет-нет, дело не в этом. — Хобарт протестующе замахал рукой. — Так уж случилось, что я недавно очень успешно свел две пары экстраординарных талантов и концентраторов полного спектра. Я больше не верю в старую теорию о том, что эти два типа несовместимы.

Раф удивленно поднял бровь.

— Я знаком с Лукасом Трентом и Ником Частином и присутствовал на обеих свадьбах.

— Тогда вы все понимаете.

— Я понимаю одно, Батт: каждый из них самостоятельно нашел себе невесту, а позже вы подтвердили их совместимость. Вы свели их в пары, хотя большинство других профессиональных консультантов колебалось бы из-за старых взглядов. Это одна из причин, почему я стал вашим клиентом. Вы считаетесь лучшим в своем деле и не пренебрегаете передовыми методами.

Хобарт выглядел довольным.

— Мне нравится думать, что я хорошо справляюсь со своей работой. Я действительно считаю ее своим призванием. Мой опыт общения с мистером Трентом и мистером Частином научил меня более широко мыслить, когда дело касается традиционных взглядов на научные методы определения совместимости.

— Значит, мое желание иметь жену — концентратора полного спектра не должно быть для вас большой проблемой, Батт.

Хобарт скривился.

— Я мог бы найти для вас концентратора полного спектра, но, признаться, не понимаю, почему это для вас так важно.

«Это важно», — думал Раф, однако он не мог толком объяснить почему самому себе, не говоря уже о Хобарте. Его внутренняя уверенность противоречила общепринятой точке зрения и результатам всех исследований по этому вопросу.

Считалось, и не без некоторых оснований, что между талантами высокого уровня и концентраторами полного спектра существовала естественная антипатия. Мощные таланты немного обижались, что природа сделала их зависимыми от концентраторов в вопросах использования собственной психической энергии на полную силу.

В свою очередь, большинство концентраторов полного спектра считало экстраординарные таланты высокомерными, упрямыми и требовательными. Кроме того, поговаривали, что концентраторы полного спектра были чрезвычайно разборчивы в выборе супругов.

Чем дальше, тем больше Раф убеждался, что ему нужна женщина, с которой у него будет близость не только на физическом, но и на подсознательном уровне. Все его инстинкты кричали об этом. Именно по этой причине в течение нескольких последних месяцев он воздерживался от сексуальных утех. Раф устал от одиночества, на которое сам себя обрек, но случайные связи его уже не прельщали. Каким-то образом, и он не хотел разбираться как именно, Раф понял, что пришло время найти вторую половинку.

Все должно было быть не так. Считалось, что парапсихические способности нейтральны и не зависят от пола их обладателя. Принципы контакта в плоскости подсознания отличались от принципов контакта в физическом мире. Любой концентратор мог фокусировать для любого таланта, и с обеих сторон не наблюдалось никакого полового влечения или другого вида близости.

Во всяком случае в теории.

Однако Раф уже давно подозревал, что экзотическая природа таланта и в этой области сделала его особенным. Возможно, это было следствием того, что у него психическая энергия была тесно связана с органами чувств. Он лишь знал, что острое желание найти себе пару простиралось и в плоскость подсознания.

У него была и другая, более прагматичная, причина настаивать на том, чтобы будущая жена была концентратором полного спектра. Одно дело — скрывать запредельный талант от деловых партнеров, случайных друзей, консультантов по брачно-семейным отношениям и даже некоторых членов семьи, но сохранить широкий диапазон парапсихических способностей в тайне от жены ему точно не удастся.

Проще говоря, он должен найти женщину, которая не впадет в истерику, когда обнаружит, что вышла замуж за человека, которого кто-то может назвать психоэнергетическим вампиром. Полагаясь на недавний опыт двух своих друзей, Ника Частина и Лукаса Трента, он пришел к заключению, что для него лучший выбор — концентратор полного спектра.

Раф не мог придумать, как бы подипломатичнее объяснить Хобарту это свое особое пожелание, так что он сосредоточился на другом.

— Что плохого в нескольких личных требованиях к жене? — спросил он. — В конце концов, кто бы она ни была, я собираюсь провести с ней всю оставшуюся жизнь.

Хобарт взглянул на него с еле заметным укором.

— А вы не думаете, что только ограничиваете круг поиска своими личными требованиями? Помимо концентратора полного спектра она еще должна являться поклонницей метадзен-синергетической философской поэзии.

— Мне кажется абсолютно разумным, что у нас будут одинаковые литературные предпочтения.

Хобарт пристально смотрел на него.

— А как насчет вашего требования, что она также должна постоянно заниматься классической метадзен-синергетической медитацией и гимнастикой? Мало кто из людей за стенами белой башни Нортвиллского исследовательского института хотя бы слышал о метадзен-синергетике.

— Не такая уж это и редкость, — защищался Раф.

— Еще вы хотите, чтобы она была поклонницей архитектуры периода Поздних открытий. — Хобарт сердито обвел взглядом комнату, залитую светом от огня в камине. — Не хочу вас обидеть, мистер Стоунбрейкер, но сейчас мало кто восхищается этим специфическим стилем.

— Это приобретенный вкус.

— Никто его не приобретает, — парировал Хобарт. — Любой агент по продаже недвижимости скажет, что, когда особняки данного архитектурного стиля выставляются на продажу, на них почти невозможно найти покупателя.

Раф проследил за взглядом Хобарта. Готические элементы, характеризующие особняки периода Поздних открытий, действительно не всем приходились по вкусу. Он даже не мог объяснить, почему ему самому они так нравились, только знал, что арочные дверные проемы, замысловатые узоры мозаики и лепной потолок глубоко запали ему в душу. Он даже отреставрировал старинные держатели для свечей из студня и камины, хотя в дополнение и установил скрытое современное освещение, отопление и кондиционеры.

В течение нескольких секунд он старался увидеть свой дом глазами Хобарта.

Пятьдесят лет назад мрачная вычурная архитектура периода Поздних открытий была в моде, возможно, как реакция на чрезмерные крайности предшествующего периода Ранних исследований. Но увлечение темным, гнетущим стилем быстро прошло.

Сегодня многие старые дома в его районе были заколочены и заперты. Вылинявшие знаки «ПРОДАЕТСЯ» криво висели на массивных воротах, перекрывавших длинные изящные подъездные аллеи. Там, где раньше были шикарные ухоженные сады с экзотическими растениями, сейчас росли сорняки. После заката солнца окна оставались темными. Тротуары потрескались. Район, определенно, пришел в упадок.

Большинство основавших деловые династии семей, когда-то селившихся на этом возвышающемся над городом склоне горы, перебрались в более новые и модные районы.

«Хобарт прав», — в очередной раз подумал Раф. Его дом не привлечет современную, искушенную женщину.

— Хорошо, — сказал он. — Я уступлю в последнем требовании. Моя будущая жена не обязана любить этот дом.

Хобарт поднял глаза к лепному потолку.

— Вы очень добры, мистер Стоунбрейкер.

— Послушайте, Батт, если не можете справиться с работой, то так и скажите. Я зарегистрируюсь в другом агентстве.

Хобарт расправил плечи и встал.

— В Нью-Сиэтле нет брачного агентства, которое могло бы вас обслужить лучше. Просто вам следует набраться терпения и принять тот факт, что подбор подходящей пары займет время.

Вот времени-то как раз у него и не было, думал Раф. Ему становилось все очевиднее, что в поисках подходящей жены за те несколько недель, что оставались до ежегодного собрания совета директоров, он не может полагаться на Хобарта Батта и «Синергетические связи».

У него был только один выход — взять дело в свои руки. Пусть Хобарт продолжает прочесывать списки леди, зарегистрированных в «Синергетических связях». Вреда от этого не будет, разумно было использовать любые возможности для достижения цели.

А пока Батт будет возиться с файлами зарегистрированных кандидаток, размышлял Раф, он сам выйдет на охоту. В конце-то концов, он был сталкером, и в этом ему не было равных.

Первый шаг охотника — отправиться туда, где водится добыча. Концентраторов полного спектра было не так уж и много. Некоторые работали в исследовательских лабораториях, другие — занимали должности в университете. За такой короткий срок будет нелегко встретиться и оценить их в большом количестве.

Однако были и другие места, где можно встретить концентраторов полного спектра. Многие из них работали, по крайней мере на полставки, в агентствах по оказанию фокус-услуг, где драли непомерные деньги за свою работу.

Разве так уж сложно нанять и оценить толпу незамужних концентраторов полного спектра, предлагаемых местными агентствами. В нем проснулся природный оптимизм охотника. Рафа охватило предвкушение.

Он будет охотиться на свою пару. Жену, немедленно поправил он себя. Он будет охотиться на жену. Термин «пара» казался ему слишком… примитивным.

Охота, кстати, тоже.

Отлично, он сам найдет себе жену и, когда он определится с кругом кандидаток, вызовет Хобарта, который поможет ему выбрать лучшую партию.

Глава 1

Месяц спустя

— Украдены? — Ошеломленная Орхидея Адамс едва не открыла рот от удивления, но сдержалась, хотя это было нелегко. Она все еще не пришла в себя от потрясения. Одно было несомненно: работа по фокусированию для Рафа Стоунбрейкера никогда не бывала скучной.

Она медленно развернулась на каблуках и уставилась на стеклянные шкафы с рядами книг, стоявшие вдоль обитых сталью стен современной подземной галереи, оснащенной системой климат-контроля.

— Вы шутите. — Она сделала глубокий вдох. — Все эти старые книги украдены?

— Все до последнего тома, — гордо улыбнулась Эльвира Терлок. Свет переливался на ее элегантном серебристом шиньоне. — Включая ту, которая привела сюда вас с мистером Стоунбрейкером.

— Ничего себе! — пробормотала себе под нос Орхидея, невольно восхитившись. Определенно, пока это было самое необычное дело Стоунбрейкера.

Эльвире, похоже, понравилась ее реакция.

— Моя новая книга поэзии Морланда весьма впечатляет, правда?

Орхидея посмотрела на тонкий том в кожаном переплете, стоявший за стеклом, и подумала, что в свою библиотеку она его не приобрела бы, но ее учили быть вежливой с людьми.

— Это интересно, — осторожно сказала она.

— О, господи, — поморщилась Эльвира. — Все мы знаем, что означает слово «интересно», не так ли?

Раф, до этого таившийся в тенях, пошевелился.

— Она называется «Трое».

Орхидея не то чтобы подскочила на месте от неожиданности при звуке его низкого, глубокого голоса, однако действительно почувствовала, как волосы на затылке встали дыбом.

Она напомнила себе, что знала о его присутствии. В конце концов, именно он привел ее сюда сегодня. Но новый клиент был сталкером и обладал чрезвычайно раздражающей способностью сливаться с тенью.

Ранее на неделе она едва не отказалась от этого задания. Только мольбы и угрозы начальницы убедили ее работать с Рафом.

— Я не хочу работать со сталкером, — сказала Орхидея, когда Клементина Мэлоун рассказала ей о клиенте. — Меня от них бросает в дрожь.

— Да ладно, со сколькими ты работала?

— С одним. — Орхидея содрогнулась от воспоминаний. — Этого хватило.

— Послушай, ты же знаешь, что я стараюсь создать «Синерджи инкорпорейтед» эксклюзивный имидж. Стоунбрейкер — экзотический талант. А мы хотим привлечь именно таких.

— Есть и другие виды экзотических талантов.

— Да, — сказала Клементина, — но сталкеры особенные. Ты ведь знаешь, насколько они редки.

— По мне, так недостаточно редки.

— Не хочу слишком давить, — сказала Клементина, — но ты ведь и сама не на все сто процентов нормальна.

Орхидея вздрогнула, но не поддалась на уловку.

— Поручи Стоунбрейкера другому концентратору полного спектра, состоящему в штате фирмы.

— Они все заняты. Или проводят ночи с семьей. — Клементина торжествующе усмехнулась. — Которой у тебя, единственной, не имеется. Кроме того, ты же сама всегда просишь вечернюю работу.

— Только потому, что днем я пишу.

— Стоунбрейкер очевидно тоже предпочитает работать ночью.

— Точно. Под светом полных лун.

Некоторые люди воспринимали сталкеров так же, как диких клыко-пардов в зоопарке. Они были очаровательны, но опасны и непредсказуемы. В мире, где практически у каждого в той или иной степени проявлялся парапсихический талант и такие способности принимались как должное, считаясь естественным аспектом развития человека, талант сверхчувствительности и понимания стратегии расценивали в эволюционном понимании как ретроградный.

После встречи с Рафом Стоунбрейкером Орхидея была готова усомниться в теории регрессии. Как бы то ни было, он ни в коем случае не был ни примитивным, ни простым, хотя она не стала бы называть его культурным. Он был хорошо образован, начитан, очень самоуверен и ужасно нетерпим к тем, кто не мог думать так же ясно и логично, как он. Интеллект и интуиция горели в нем холодной, мощной энергией «студня».

На протяжении прошлой недели она заново открыла для себя, почему сталкеров иногда называли охотниками. Они действительно имели некоторые ярко выраженные пугающие привычки. Рядом с ними ты чувствовал себя как в компании кошки-хамелеона.

Она обнаружила, что если буквально на мгновение отвести глаза от Рафа, то его легко потерять из виду. Он не исчезал, но имел естественную способность сливаться с окружающей средой. Если бы он пожелал, то мог бы исчезнуть прямо на месте. Благодаря способности замирать без движения, если он стоял в тени, его можно было не заметить. Пока Раф не пошевелился секунду назад, он весьма неплохо сливался с темнотой на границе света двух узко направленных ламп, расположенных над стеклянными полками.

— Перси Морланд был одним из самых выдающихся мастеров стиля метадзен-синергетической философской поэзии шестого поколения, — вставил Раф.

Недовольство ею плескалось в нем, как темное море в комнате без окон.

— Да, я в курсе, — Орхидея усилием воли заставила свой голос звучать вежливо. Неужели он думал, что она не посещала основной курс по литературе?

Вне всякого сомнения, Раф Стоунбрейкер был очень интересным и гораздо более завораживающим, чем метадзен-синергетическая поэзия, но он начинал действовать ей на нервы.

Орхидея напомнила себе, что не стоит оскорблять клиентов. Особенно Клементине не понравилось бы, что Орхидея была груба именно с этим. «Эксклюзивное мышление» — последний фирменный слоган Клементины. Орхидея не возражала против заботы об эксклюзивности фирмы, но задавалась вопросом, знает ли Клементина, насколько экзотическим на самом деле был ее новый клиент. Раф утверждал, что он сталкер шестого класса, и у него имелось квалификационное свидетельство, это подтверждающее. Однако Орхидея трижды работала с ним на прошлой неделе и была готова поспорить на свой следующий гонорар, что он был намного мощнее, чем свидетельствовали бумаги.

Когда она фокусировала для него, то буквально ощущала, сколько он прилагал усилий, чтобы держать парапсихические способности в рамках уровня шестого класса. Орхидея ощущала в нем голод — голод по использованию таланта на полную силу. Она понимала, что созданный ею мощный кристалл только разжигал его аппетит.

Прошло уже три года с тех пор, когда она чувствовала в последний раз столь сильный голод сталкера. Однако в таланте Кэлвина Хайда также присутствовал некий темный намек на зло. После первого, очень осторожного, сеанса фокусирования с Рафом, Орхидея сразу поняла, что у него с Хайдом нет ничего общего. Стоунбрейкер мог раздражать, быть высокомерным и просто приводить в бешенство, но в его таланте не прослеживалось никакого зла.

Она также чувствовала в нем и кое-что другое помимо жажды, и этот факт беспокоил все больше и больше. В конце концов, каждый знал, что парапсихический контакт должен быть полностью нейтральным и не затрагивать личных чувств.

Неописуемый порыв к близости, который она испытывала, когда строила для Рафа кристалл в плане подсознания, скорее всего, был продуктом ее собственного сверхактивного воображения. Никакого другого логического объяснения она не нашла, но это определенно было ненормально.

К счастью, Раф, похоже, до сих пор, пребывал в счастливом неведении относительно тех чувств, которые она испытывали во время контакта. Насколько она могла судить, он выглядел абсолютно бесстрастным. И все же, хотя Орхидея и не боялась его, она начинала задумываться о том, что снова работать вместе в ближайшем будущем — не самая хорошая идея. Что-то в их сеансах фокусирования было определенно странным.

Внезапно Раф подошел ближе и, встав прямо у нее за спиной, заглянул в книгу.

— Большинство экспертов полагает, что Перси Морланд был высококлассным Видящим, который страдал от периодических приступов асинхронной синергии в плоскости подсознания, — сказал он.

— Я об этом слышала, — пробормотала Орхидея, задаваясь вопросом, знал ли Раф, насколько он раздражает,когда начинает говорить таким нравоучительным тоном.

— Он отказался от лечения, — услужливо вставила Эльвира. — Очевидно, Морланд опасался всего, что касалось синергетическо-психометрических лабораторий. Похоже, он считал, что эксперты могут разрушить его художественное воображение, дозволь он им перестроить энергетические волны в его подсознании.

— Не могу винить его за желание держаться подальше от лабораторий. — Орхидея ненадолго задумалась о собственном чрезвычайно неприятном опыте в исследовательской лаборатории по синергетической психологии три года назад. В последнее время старые кошмары заявили о себе в полную силу. На этой неделе это случалось уже дважды. — Если бы я разбогатела благодаря подобной поэзии, я бы тоже не захотела никакого вмешательства в волны своей парапсихической энергии.

Эльвира хихикнула.

— Превосходно подмечено, дорогая. Я так понимаю, вы не большой поклонник метадзен-синергетической философской поэзии?

— Честно говоря, да, — призналась Орхидея.

Раф даже не потрудился скрыть своего раздражения.

— Почему?

Не впервые ей стало любопытно, отчего ее мнение имело для него такое значение.

— Я думаю, что в лучшем случае это направление в литературе тупиковое. Вероятнее всего это была большая шутка, навязанная литературному миру.

— Понятно, — Эльвира приподняла изящно изогнутые серебристые брови. — Как занимательно думать, что я многим рисковала только для того, чтобы украсть поэтическую шутку.

— Но я действительно восхищаюсь финансовым чутьем этих поэтов, — добавила Орхидея. — В отличие от большинства, они разбогатели. Их труды все еще украшают полки любой библиотеки трех городов-штатов, и было время, когда они были самыми востребованными в книжных магазинах. Все, кто что-либо из себя представлял, их читали.

— В моей личной коллекции имеется три оригинала, — сказал Раф угрожающе нейтральным тоном. — Морланд, Дженкинс и Сингх.

Орхидея сказала себе, что не должна позволять ему понукать собой. Но мужчина имел свое мнение, и это толкало ее на опрометчивые поступки. Она подумала, что это не новость. Это всегда было ее проблемой. Она уже издалека слышала чавкающий звук, но не могла противиться желанию еще глубже наступить в «студневую» трясину, стремительно погружаясь в это болото.

— Надо отдать должное этим метадзен-синергетическим философским поэтам, — охотно продолжала развивать свою мысль Орхидея. — Морланд и его товарищи были проницательными дельцами, даже если их поэзия и похожа на то, что может написать каждый пятиклассник.

Повисла короткая, но весьма напряженная пауза.

— Полагаю, было бы слишком ожидать, что вы оцените ясную и образную силу метадзен-синергетической поэзии, — сказал Раф подозрительно вежливым тоном.

Интонация его голоса была как гладкое лезвие, настолько острой, что, по мнению Орхидеи, могла бы рассекать кости. Она ответила ему своей самой ослепительной улыбкой.

— Да, — подтвердила она. — Это было бы слишком.

Его глаза сузились.

— Раф, дорогой, оставьте это. — В смешливых синих глазах Эльвиры заплясали лукавые огоньки. — Не думаю, что у вас получится запугать мисс Адамс и заставить ее притвориться, что она восхищается философской поэзией.

— Скорее всего, — сухо сказал Раф.

Даже не глядя на него, Орхидея знала, что в отличие от Эльвиры Раф абсолютно серьезен. Она вежливо улыбнулась и гладко продекламировала:

— «Синергия, слияние, гармония. Даже хаос ищет баланс».

Глаза Эльвиры одобрительно распахнулись.

— Да ведь это прекрасно, дорогая. Какой метадзен-синергетический поэт написал эти строки?

— Я. Пятый класс у миссис Крамер.

Эльвира засмеялась.

— Один-ноль в вашу пользу.

Раф не смеялся. Она чувствовала его задумчивую погруженность в себя так же, как ощущала ауру парапсихической силы. Она была почти уверена, что, если обернется, рискует порезаться об острый край раздражения в ледяных серых глазах.

«Какая ему разница, восхищаюсь ли я украденным томом поэзии Морланда?» — недоумевала она. Это был лишь один из длинного списка вопросов, касающихся Рафа Стоунбрейкера, составленного ею за неделю.

Она не знала, что думать о нем. Время от времени Орхидею посещало тревожащее чувство, что он ее изучает. «Или, если быть точнее, испытывает», — размышляла она. В любом случае это странное ощущение выводило ее из себя.

К сожалению, вопреки прогнозу, данному Клементине, Орхидея наслаждалась работой с Рафом. Она оказалась совсем другой и гораздо более интересной, чем обычные сеансы фокусирования. Орхидея стала подумывать о том, что у нее имеется талант к частному сыску.

В ходе первых двух дел она помогла Рафу найти утерянную картину периода Третьего поколения и выйти на след очень дорогостоящей пони-гончей, которую выкрал с конюшни грум.

Стало ясно, что в «Расследования Стоунбрейкера» обращались только в крайнем случае, когда требовалась конфиденциальность ведения дела. К Рафу шли те, кто не хотел огласки или внимания со стороны полиции.

И все же дело на этот вечер было уникально по своей сути. Орхидея до сих пор не могла сказать точно, зачем Раф ее нанял. Она была почти уверена, что он знал, кто украл книгу, еще до того, как позвонил в «Синерджи инкорпорейтед» и попросил прислать ее.

Что еще любопытнее, Эльвиру Терлок совершенно не волновало то, что ее поймали с поличным с украденной ценной книгой. Напротив, было очевидно, что она очень гордится этим, демонстрируя ее Орхидее и Рафу.

У Орхидеи сложилось впечатление, что Эльвира и Раф были старыми знакомыми, между которыми давно установились неформальные отношения.

Эльвира посмотрела на Рафа.

— Полагаю, ты считаешь себя обязанным возвратить моего Морланда Джорджу.

— Он нанял меня именно для этого, — немного виновато ответил тот.

— Да, конечно, — отозвалась Эльвира.

Орхидея осторожно переспросила:

— Джорджу?

— Джорджу Йегеру. — Улыбка Эльвиры была теплой и немного задумчивой. — Это мой старинный друг.

Орхидея заморгала.

— Вы украли эту книгу у друга?

Эльвира ухмыльнулась:

— А почему нет? Шесть месяцев назад он выкрал у меня Кингслея. Я должна была сравнять счет.

— Ничего не понимаю. — Орхидея перевела взгляд с Эльвиры на Рафа. — Эта что, какая-то игра?

Раф пожал плечами, но ничего не сказал. На его лице со строгими, четко высеченными чертами ничего нельзя было прочесть.

— Для нас с Джорджем это, скорее, соревнование, — весело пояснила Эльвира. — Например, как регата или турнир по гольф-теннису. Идея, конечно, в том, чтобы обставить дело так, будто книгу своровал кто-то другой.

— Соревнование, — повторила Орхидея, наконец увидев ситуацию в истинном свете. — Кажется, поняла.

Эльвира дерзко и шаловливо улыбнулась.

— Мы с Джорджем оба овдовели. Возможно, вам поможет, если я скажу, что мы больше чем просто хорошие приятели. Эти легкие авантюры помогают держать наши отношения в тонусе.

Эльвира и неизвестный Джордж были любовниками. Орхидея усмехнулась:

— Миссис Терлок, это невероятно романтично.

— Пять кругов ада, — выругался Раф. — Это вовсе не романтика, а бесполезная трата всеобщего времени.

Орхидея посмотрела на него с негодованием.

— Почему вы жалуетесь? Вам платят за поиск вора, даже несмотря на то, что вам он известен с самого начала. По мне, это очень легкие деньги.

Раф сжал челюсти.

— Не всегда такие уж и легкие. Джордж и Эльвира стараются изо всех сил и меня обвести вокруг пальца.

— Так и есть, — подтвердила Эльвира. — Это часть игры. — Она посмотрела на Рафа. — Скажи, тебя ввели в заблуждение какие-нибудь ложные улики, оставленные мною на этот раз?

— Использование миниатюрной пилы с двойным лезвием, чтобы разрезать закрытый ящик, заставило меня на какое-то время задуматься.

— Я надеялась на это, — Эльвира, казалось, светилась самодовольством. — Пила фирмы «Эдисон», а не мое изобретение.

— Отлично, картинка вырисовывается, — вмешалась Орхидея. — Вы, миссис Терлок, очевидно давно соперничаете в этой области с мистером Йегером. С Морландом все понятно, а что с остальными старинными книгами? Вы упомянули, что они все были украдены. Вы также взяли их из частной коллекции мистера Йегера?

— Господи, нет, дорогая, — улыбнулась Эльвира. — Остальные книги поступали на постоянное хранение.

— Имеется в виду, что она их украла из других частных собраний, — пробормотал Раф.

— Ясно. — Орхидея настороженно следила за Эльвирой. — Я так понимаю, вас совершенно не беспокоит то, что вас могут арестовать, миссис Терлок?

Эльвира ухмыльнулась.

— Ни в малейшей степени.

— Можно узнать почему? — Орхидея перевела взгляд на Рафа. — Я понимаю, что мистер Стоунбрейкер заключил контракт только на то, чтобы найти книгу мистера Йегера, а не предать вас в руки полиции. Он ясно дал мне это понять сегодня вечером, когда мы сюда ехали. А как насчет другого частного детектива или следователя из полиции, который будет искать пропавшую книгу?

Эльвира выглядела слегка обескураженной.

— Но, моя дорогая, единственный, кто меня беспокоит, — это Стоунбрейкер. Никакой другой частный детектив или следователь прежде не обнаруживал мое маленькое хобби — коллекционирование старинных книг. Я правильный, честный член общества. Кто заподозрит меня, за исключением Рафа, конечно?

Ее рассуждения были логичны. Орхидея и сама вряд ли смогла бы предположить, что богатая и всем известная Эльвира Терлок, входившая в состав правления большинства самых крупных благотворительных фондов в Нью-Сиэтле и чьи блестящие приемы вошли в историю, была вором-библиофилом.

— Рано или поздно… — не сдавалась Орхидея.

— Как она и сказала, вряд ли. — Раф многозначительно посмотрел на Эльвиру. — Миссис Терлок осторожна в подборе новых поступлений. Она берет книги только у весьма узкого круга частных коллекционеров.

Орхидея переключила внимание с Эльвиры на Рафа.

— Не поняла.

— Я заимствую свои книги у коллекционеров, которые не обратятся в полицию. — Эльвира обвела стеклянные полки изящной, унизанной кольцами рукой. — Любой из томов, которые вы здесь видите, был, прежде чем попасть ко мне, украден у кого-то еще.

Орхидея в изумлении приподняла брови.

— Теперь понятно. Вы воруете у других воров, которые не могут заявить в полицию, потому что тогда они сами будут вынуждены признаться, что украли эти книги.

— Точно, — кивнула Эльвира. — Это ограничивает риски. Однако у меня те же самые проблемы с организацией безопасности, что и у других коллекционеров, балующихся украденными книгами и предметами искусства.

— Иными словами, — перевел Раф, — она точно так же должна бояться воров. Миссис Терлок тоже не в том положении, чтобы привлекать полицию.

Орхидея кивнула.

— Значит, поэтому в этой галерее установлена такая современная система безопасности?

— Конечно. — Эльвира улыбнулась Рафу. — Мне только что ее снова обновили. Ты, возможно, захочешь взглянуть на некоторые новые функции. Позволю себе заметить, весьма умная штучка.

Во взгляде Рафа появился блеск того, что можно было назвать только профессиональным интересом.

— Спасибо. Буду признателен.

— Это самое малое, что я могу сделать. Но перед уходом вы оба должны присоединиться ко мне и выпить по кружечке коф-ти с десертом. После твоего звонка, я дала распоряжение повару испечь очень красивый пирог с начинкой из груше-ягод. Насколько помню, ты их любишь.

— Мой любимый пирог, — подтвердил Раф. — Это очень любезно с вашей стороны, Эльвира.

Орхидея не могла поверить своим ушам. Теперь они мило обсуждали фруктовые пироги, словно не стояли в окружении украденных книг общей стоимостью в несколько миллионов долларов.

— Извините, — сказала она решительно, — но если вы закончили со мной, мистер Стоунбрейкер, то мне, пожалуй, пора.

Раф смерил ее немигающим взглядом.

— Но я не закончил с вами, мисс Адамс.

Орхидею будто обдало холодом с головы до ног. Стало вдруг очень трудно отвести глаза от этого настойчивого ледяного взгляда. Ее охватило невесть откуда взявшееся и всепоглощающее желание бежать, но она едва ли смогла бы сдвинуться с места, даже если бы от этого зависела ее жизнь.

«Так вот, что испытывает лось-олень, когда хищник отбивает его от стада», — внезапно подумалось Орхидее.

Что с ней происходит? Она в легкой форме страдала клаустрофобией, но до сих пор подземная галерея ее не беспокоила.

В плоскости подсознания появилось легкое покалывание, раздражая ее чувства, как психические, так и все остальные. Она запоздало распознала слабое мерцание активно проецируемой парапсихической энергии. Талант искал концентратора.

Через мгновение все исчезло, однако Орхидея успела определить уникальный почерк психической силы Рафа. Она не знала, хотел ли он запугать ее вспышкой неограниченной энергии сталкера или мимолетный контакт был случаен. Она склонялась к первому варианту.

Первобытный страх превратился в гнев:

— Что это вы делаете?

— Извините. — Раф обратил свое внимание на ближайший книжный шкаф. — Это случайно вырвалось.

Эльвира с любопытством переводила взгляд с одного на другого.

— Что-то не так?

— Все нормально, — Орхидея надеялась, что сумела изобразить на лице отстраненную, профессиональную улыбку. — Мистер Стоунбрейкер выбросил в плоскость подсознания немного парапсихической энергии. Я подумала, что, возможно, он хочет сфокусироваться, но, очевидно, он на мгновение утратил контроль.

Орхидея краешком глаза посмотрела на Рафа. «Touchй²«, — возликовала она, увидев его непроницаемое выражение лица. Орхидея могла бы поклясться, что он покраснел от смущения.

Любой мужчина, настолько кичившийся своим самообладанием, был бы естественно оскорблен снисходительным предположением, что он не сумел удержать под контролем парапсихический талант. Однако Раф едва ли мог возразить. Отрицание этого автоматически означало бы признание, что вспышка энергии была преднамеренной. Следовательно, он хотел ее запугать.

— Ясно. — Эльвира не стала вдаваться в подробности, а очаровательно улыбнулась и повернулась к проходу галереи. — Пока вы здесь, почему бы мне не показать вам остальную мою коллекцию? По очевидным причинам я редко имею удовольствие ее демонстрировать.

Орхидея избегала взгляда Рафа. «Возможно, вспышка энергии действительно была случайностью, — размышляла она. — Или, возможно, я слишком остро отреагировала». Она напомнила себе, что устала. Тревожные сны, закончившиеся двумя настоящими кошмарами, лишили ее отдыха в последние несколько дней. Ко всему прочему этим утром ей позвонил Морган Ламберт и сообщил о смерти Тео Уиллиса. Паршивая была неделя.

— Я особенно горжусь «Историями Второго поколения» Фэя, — Эльвира остановилась и указала на ряд кожаных переплетов. — Разве они не прекрасны?

Орхидея улыбнулась.

— Мне они нравятся. Прочитала их еще в школе.

Эльвира посмотрела на нее понимающим взглядом.

— Я не удивлена, что они пришлись вам по душе, дорогая. А вот Раф считает, что Фэй романтизировал колонистов Второго поколения. Правда, Раф?

— Я равнодушен к романтическому стилю, — подтвердил он.

— Понятное дело, — усмехнулась Орхидея. — Держу пари, вы не читали ни одной моей книги, да?

Он неодобрительно нахмурился, брови сошлись на переносице.

— Нет.

— Не стоит и браться. Вам не понравится. Слишком романтично.

— Лично я люблю ваши книги, мисс Адамс, — вставила Эльвира. — Я их даже собираю. Законно, конечно. Я так обрадовалась, когда Раф сказал, что вы сегодня приедете вместе с ним. Буду весьма признательна, если вы перед уходом подпишете мне книгу.

— Почту за честь, — ответила Орхидея.

— Замечательно. Теперь, позвольте мне показать вам мое небольшое собрание «Тайн Эспинозы»³. — Эльвира повернула за угол и пошла по другому коридору из нержавеющей стали. — Кстати, Раф, напомни мне перед уходом, чтобы я дала распоряжение относительно еще одной тысячи акций «Синергетического фонда».

Орхидея посмотрела на него.

— «Синергетического фонда»?

— Там я работаю днем, — пробормотал он. — Я президент и главный финансовый советник.

Орхидея напомнила себе, что сталкеры слыли первоклассными дельцами.

— Понятно.

«Кто бы мог подумать. Все удивительнее и удивительнее», — заметила она про себя.

Она чувствовала, что Раф идет рядом с ней. Если не принимать во внимание еле заметную излучаемую им ауру силы, то в нем не было ничего особенного: средний рост, превосходная физическая форма. В черном свитере и брюках он производил впечатление худощавого мужчины с хорошо развитой мускулатурой. Почти черные волосы были пострижены чуть короче, чем того требовала современная мода. «К несчастью для таланта с такими парапсихическими способностями, — подумала Орхидея, — Раф обладает еще и резкими, тяжеловесными чертами лица и пристальным взглядом хищника».

— Раф, взгляни, пожалуйста, на моего чудесно сохранившегося Инчмана. — Эльвира указала на маленькую книжечку. — Я, конечно, довольна, но у меня возникло неприятное ощущение, что это может быть подделка. Полагаю, что в этом есть некоторая справедливая ирония. Однако хотелось бы услышать еще чье-нибудь мнение, ведь профессионала я спросить не могу.

Она вдруг замолчала, прерванная высоким электронным звуком, который внезапно распространился по всей стальной галерее. Звук был не особенно громким, но жутко бил по нервам. У Орхидеи резко начала кружиться голова.

Выражение сильной обеспокоенности появилось на лице Эльвиры.

— О, боже.

Раф вздрогнул, словно от сильной боли, и зажал уши руками.

— Пять кругов ада. Полагаю, это новая система безопасности?

— Боюсь что так. — Эльвира закрыла глаза и приложила руку ко лбу. — Наладчик сказал, что поначалу могут иметь место несколько ложных тревог. Боюсь, у нас возникла проблема.

— Сделайте что-нибудь. — Орхидея чувствовала себя так, будто стоит на носу корабля посреди штормящего океана. Она оперлась на стену рукой. — Выключите ее.

— В этом-то и заключается проблема. — Эльвира покачнулась и виновато посмотрела на Орхидею. — Я не могу это сделать отсюда, изнутри. К сожалению, следующим будет освещение.

Раф убрал руки от ушей и резко повернулся к двери в дальней стене галереи. Орхидея мельком увидела его искаженное от боли лицо и поняла, что ему не легче, чем остальным.

«Скорее всего, он находится даже в более плачевном состоянии», — решила она не без искреннего сочувствия. Все-таки он сталкер. Такой тип талантов, как полагали, имел бульшую, чем другие люди, восприимчивость на уровне физических чувств, даже когда они не использовали свою парапсихическую энергию. Орхидея могла лишь догадываться, как влиял на его слух и равновесие странный, дезориентирующий звук сирены.

— Почему кто-то из вашего домашнего персонала ее не отключит? — спросил Раф Эльвиру, продвигаясь к двери.

— Я отпустила их на ночь, когда узнала, что вы заглянете ко мне, — тихо произнесла Эльвира. — В доме никого нет, кроме нас.

Лампы над книжными шкафами внезапно замигали, погружая обшитую сталью комнату в кромешную тьму.

— Просто отлично. — Голос Рафа отдавался зловещим эхом от стен похожего на склеп помещения. — Именно то, что нужно для прекрасного вечера.

— Что это за звук? — Орхидея тряхнула головой, стараясь привести мысли в порядок. — У меня такое чувство, что я сейчас упаду в обморок.

— Он предназначен именно для этого. Звуковые волны, которые производит система, воздействуют в мозге на нервные окончания, отвечающие за слух, и создают чувство дезориентации. — Голос Эльвиры опустился до шепота. — Кажется, сейчас я и сама упаду.

— Эльвира, — повысил голос Раф. — Дверь закрыта с обратной стороны. Мы в ловушке в этой вашей чертовой галерее.

— Криптоталант, который устанавливал систему, настроил ее так, чтобы любой вор, попавший внутрь, остался здесь в бессознательном состоянии.

— Ничего себе! Мы в ловушке причудливой системы сигнализации, предназначенной для поимки грабителей, — Орхидея помассировала лоб. В этот момент идея грохнуться в обморок показалась ей весьма соблазнительной. По крайней мере, это было лучше, чем ощущение неимоверной слабости. — Я не очень хорошо себя чувствую в темном, замкнутом пространстве.

— Не психуйте, — приказал Раф. Его голос раздался ближе. — У меня и так проблем по горло, нужно найти запасной выход.

Несмотря на накатывающую тошноту, Орхидея оскорбилась.

— Я никогда не психую. — Как только до ее затуманенного сознания дошли его слова, Орхидея ощутила всплеск надежды. — Какой еще запасной выход?

— Он должен где-то быть. Эльвира?

— Да, дорогой? — Ее голос казался полусонным.

— Вы слышите меня? Я знаю, как мыслят криптоталанты, и я знаю, как мыслите вы.

— Да, конечно, дорогой. Ты ведь сталкер.

— Вы или тот, кто проектировал эту систему сигнализации, должны были предусмотреть такой ход развития событий. Где другой выход?

— Вы правы, один есть где-то. Не могу думать. Мне так жаль, дорогой. Как неловко, я бы даже сказала, весьма удручающе получилось.

С тихим вздохом она упала на Орхидею, которая пошатнулась от неожиданной ноши.

— Уф! Я держу ее. Раф, похоже, она отключилась.

— Я возьму ее.

Она не слышала, как он двигался, но секунду спустя Раф коснулся ее руки и принял вес пожилой дамы на себя.

— Я пока положу ее на пол, — сказал он.

В этой бесконечной ночи голова у Орхидеи кружилась все сильнее.

— Не подходите ко мне слишком близко. Мне немного нехорошо. Если меня вырвет на ботинки клиента, начальница никогда мне этого не простит.

— Я тоже не слишком обрадуюсь. — Он снова растворился в бездонной темноте. — Орхидея, держите себя в руках.

— Легко вам говорить. Я не в состоянии, кажется, вообще хоть что-то держать. Я сейчас упаду в обморок.

— Если вы это сделаете, я потребую у Клементины Мэлоун вернуть деньги. Идемте, мы должны найти вторую дверь.

— Вы же у нас великий сталкер. Есть какие-нибудь идеи?

— Да. Только в течение минуты мне нужна ясная голова. — Теперь в его голосе слышалась неподдельная боль. — Проклятье. Этот звук действительно выкидывает фортели с моими ушами.

К ней пришла идея.

— Фокус.

— Не уверен, что это хорошая идея. Никто не поручится за то, как этот сигнал повлияет на парапсихический контакт.

— Ну и что мы потеряем? — с нажимом спросила она. — Попытка — не пытка.

— Ладно, ладно. Вы правы. Мы ничего не теряем.

Когда спиральный поток необработанной психической энергии вошел в ее подсознание, Орхидея приветствовала его с гораздо большим энтузиазмом, чем обычно. Парапсихический талант Рафа горел ярко и ровно в плоскости подсознания, где не различались день и ночь, свет и тьма.

Едва Орхидея построила яркий кристалл, который мог сфокусировать его способности, все пришло в норму. Ужасное вращение прекратилось.

Энергия сталкера, очень много необработанной энергии, больше, чем она когда-либо фокусировала за всю жизнь, обрушилась на созданный ею кристалл.

— Лучше. Намного лучше, — с облегчением просипел Раф. — Определенно хорошая идея.

— Спасибо. Полный пакет услуг от «Синерджи инкопорейтед», — переведя дыхание, отрапортовала Орхидея. — Не забудьте сказать об этом моей начальнице. Может, смогу с помощью вашей рекомендации получить повышение.

Тошнота исчезла, и чувство пространственной дезориентации отступило. Резкие звуковые волны продолжали бить по нервным окончаниям, и Орхидея по-прежнему ничего не видела в кромешной темноте, но обнаружила, что теперь, сосредоточившись на поддержании фокуса, может блокировать самые неприятные ощущения.

Она изучила выходящую за все допустимые уровни энергию, льющуюся через построенный ею в подсознании яркий кристалл.

— По-моему, в вашем квалификационном свидетельстве было написано, что у вас шестой класс, — очень вежливо прокомментировала она.

Повисла короткая, напряженная пауза.

— У вас, кажется, не возникло проблем с моим талантом, — сухо заметил Раф. — Из чего я делаю вывод, что ваши возможности шире, чем полный спектр. Намного шире. Теперь, когда у меня есть возможность сфокусироваться на полную мощь, я вижу, что формы кристалла, который вы спроектировали, немного другие. Что это?

Орхидея внезапно обрадовалось окружавшей их темноте, поскольку Раф не сможет увидеть ее румянца. «По крайней мере, — поправила она себя, вспомнив о его усиленных контактом чувствах, — надеюсь, что темнота не позволит ему заметить, как у меня горят щеки».

— Я ледяной концентратор, — пробормотала она. До сегодняшнего вечера у нее не было причин демонстрировать Рафу полный диапазон своих способностей.

— Кто?

— Ледяной концентратор.

Повисла еще одна короткая пауза.

— Я слышал о таких, но никогда не встречал.

— Нас не слишком много.

— А правда ли то, что говорят о ледяных концентраторах? — искренне полюбопытствовал он. — Вы действительно можете управлять кристаллами, которые строите?

— Мистер Стоунбрейкер, вы работаете над тем, чтобы вытащить нас отсюда, или мы тут проболтаем всю ночь?

— Работаю. — Неожиданно в его голосе появились веселые нотки. — Но вы должны признать, что ситуация довольно нелепа: два психоэнергетических вампира столкнулись в темноте. Смахивает на сюжет романа. Возможно, на один из ваших?

Это до жути напоминало эпизод из ее последней книги «Темные желания», но она не собиралась его в это посвящать.

В плоскости подсознания хаотичная энергия пульсировала через кристалл, выходя в виде четких, направленных блестящих лучей. Орхидея знала, что, пока она фокусирует энергию Рафа, он мог использовать свои способности так же свободно, как любое другое из своих чувств.

Волны энергии сталкера отличались от волн других типов талантов. Их цветовая палитра была более широкой, более насыщенной и менее прозрачной. Они вибрировали на разных частотах, усиливая древние охотничьи инстинкты и чувства, которые человечеством были давно утеряны. Именно поэтому эксперты считали сталкеров более примитивными в восприятии мира и окружающей среды.

Психическая энергия Рафа проявлялась агрессивно и мощно, но была чистой даже при такой интенсивности. Она была лишена грязных примесей зла и развивающегося безумия, которое пронизывало талант Кэлвина Хайда.

Орхидея с восторгом наблюдала, как энергия течет сквозь ее подсознание. Просто восхитительно было держать фокус на высшем уровне собственной силы. «Именно для этого я была рождена», — подумала она. Это было сродни переходу на бег после спокойной ходьбы на протяжении всей жизни.

Орхидея понимала, что не одна смакует ощущения, и чувствовала восторженное удовольствие Рафа. Ей пришла в голову мысль, что ему нечасто выпадал шанс фокусироваться в этом диапазоне на длительное время, если вообще выпадал.

— Пять кругов ада, — восхищенно сказал он. — Это прекрасно. Это невероятно.

Она улыбнулась про себя. Желание порисоваться побороло здравый смысл. В конце концов, она была ледяным концентратором, которому редко удавалось использовать в полную силу свои уникальные способности.

«Думаешь, это прекрасно? — усмехнулась она про себя. — Тогда смотри».

Орхидея изучила нюансы таланта Рафа, отмечая ритмы волн, едва уловимые различия в оттенках, структуру переливающейся энергии, и с помощью точного контроля за собственной психической энергией кое-где отрегулировала фокус. Немного изменить тут, чуть добавить резкости там…

Она принялась работать над бесчисленными гранями сверкающего кристалла, и, когда закончила, метафизическая конструкция сияла, как бриллиант чистой воды, полыхая огнем внутреннего солнца.

Она услышала, как Раф застонал. Он протяжно и судорожно втянул воздух и затаил дыхание, увидев свой талант в полной силе, сфокусированный с невероятной ясностью и точностью. Она зачарованно подумала, что такой естественный звук он мог бы издать в момент наивысшего сексуального удовольствия. Низ ее живота затопил ответный чувственный жар.

Это было просто смешно. Орхидея сделала несколько метадзен-синергетических дыхательных упражнений, чтобы восстановить самообладание

— Выглядит так, словно вы построили этот кристалл специально для меня, — прошептал Раф.

— Так и есть.

— Фокус просто идеальный.

— Я же говорила, я — ледяной концентратор.

— Получается, это все правда… Никогда не думал… — он внезапно замолчал.

Орхидея сделала еще пару дыхательных упражнений и обратилась к старой метадзен-синергетической мантре. «Баланс и гармония», — тихо пела она про себя. Баланс и гармония — это ключ ко всему. Последнее, чего ей хотелось, — выставить себя полной дурой перед самым эксклюзивным клиентом Клементины.

Она не чувствовала ничего, даже отдаленно напоминавшего физическое притяжение, когда три года назад фокусировала для Кэлвина Хайда. Тогда она испытала только крайнее отвращение. Почему же, когда она держит фокус для Рафа, на нее неожиданно накатывает сексуальное желание?

Даже теперь, в кризисной ситуации, Орхидея ощущала страстное влечение, настоятельную потребность в чем-то необъяснимо большем. После первого сеанса парапсихического контакта она уверила себя, что странные побочные эффекты исчезнут, когда она попривыкнет к работе с его редким талантом. Однако дальнейшая совместная работа определенно не приводила к безразличию или даже к привычному нейтральному эмоциональному состоянию, которое характеризовало обычный контакт.

— Мне не хотелось бы провести оставшуюся часть ночи здесь, — оживленно заговорила она. — Есть какие-нибудь идеи относительно того, где криптоталант расположил вторую дверь?

— Я же сталкер, помните? У меня талант искать.

— Даже в темноте?

— Особенно в темноте. Как вы думаете, почему я предпочитаю работать ночью?

Глава 2

— Ну? Вы нашли шов в том месте, где предполагали? — нетерпеливо спросила Орхидея.

— Да, — Раф провел кончиками пальцев по стене. Усиленное фокусом осязание подсказало ему, что это было больше, чем просто место стыковки двух листов стали. Он чувствовал слабый контур двери. — Она здесь. Там, где я и думал.

— Вы шутите? — В ее словах слышалось недоверчивое облегчение. — Вы действительно ее нашли?

Ему стало очевидно, что Орхидея была не слишком уверена в его способности обнаружить место расположения запасного выхода.

— Приятно знать, что все это время вы в меня верили.

— Ну… я не имела в виду, что сомневаюсь в ваших способностях, просто…

— Проехали.

— Я обидела вас?

— Как-нибудь справлюсь.

— Рада слышать, — сказала она. — Но вы должны признать, что у меня были причины беспокоиться. В этой темноте я даже собственную руку перед носом не вижу. Шансы на обнаружение потайной двери были довольно призрачными.

— Нет, шансы, что я определю ее местонахождение, были чертовски высокими. Все, что может скрыть криптоталант, я должен уметь найти.

В галерее было темно, как в саркофаге, но Рафу с его обостренными кристаллом чувствами для работы не нужен был свет. «Я могу обойтись и без освещения, — размышлял он. — Однако сейчас мне больше всего нужен холодный душ». Орхидея стояла слишком близко. Присущий лишь ей одной невероятно женственный запах сильно отвлекал его и, словно пьянящий наркотик, возбуждал и без того усиленные чувства. Он ощущал жар ее тела, хотя она его не касалась. Черт, он ощущал жар собственного тела, сгорая от сумасшедшего желания, которое накрывало Рафа с головой всякий раз, когда Орхидея ему фокусировала.

«Примитивный». Это слово обожгло его. «Я в порядке, — убеждал он себя. — Я не животное».

Он сделал несколько метадзен-синергетических дыхательных упражнений, чтобы успокоиться, после чего отодвинул от стены книжный шкаф. На то, чтобы найти характерный шов в панели из нержавеющей стали, много времени не потребовалось. Теперь ему оставалось только определить расположение пускового механизма, который открыл бы запасной выход.

В нормальных условиях это было бы проще простого, а с Орхидеей, дышащей ему в затылок, стало настоящим испытанием. Он беспокоился, что несколько минут назад спроецировал слишком большой энергетический поток. Теперь Орхидея знала, что он талант далеко не шестого класса. Он не хотел, чтобы она так скоро об этом узнала, поскольку их отношения были очень неровными. Кажется, ее не слишком волновало, что его талант превосходил все допустимые уровни, но это было почти неважно.

Проблема заключалась в том, что в тот момент он не совсем владел собой. Действие сигнализации на его обостренные чувства было довольно-таки болезненным. Он стал нервным, раздражительным и отчаянно хотел сбежать. Потрясающий кристалл, построенный Орхидеей, стал для него просто чудесным спасением.

Но это было еще не все, и он об этом знал.

Раф, конечно, мог бы обвинить в своей несдержанности верещащую сирену и безысходность ситуации, однако хорошо понимал, что это не единственная причина, почему он высвободил энергию в плоскость подсознания слишком быстро да еще и в таком объеме.

Правда же состояла в том, что чем больше он работал с Орхидеей, тем ненасытнее становился. За всю жизнь у него никогда не было возможности спроецировать через кристалл полный диапазон своего таланта. Немногим талантам, столь мощным, как он, выпадал такой шанс, потому что даже если бы они признали истинный уровень своей силы, найти концентраторов, способных обрабатывать энергию такой мощности, было практически невозможно.

Несколько минут назад он зашел слишком далеко. Совершенно случайный выброс энергии показал, что Орхидея справилась, и теперь Раф мог думать лишь о том, как бы ему вновь пересечь черту.

Желательно в тот момент, когда он будет заниматься с нею любовью. Представившаяся его мысленному взору картина, как она, обнаженная, открытая, полная желания, лежит под ним в момент их синергетического контакта, чуть не разрушила его с таким трудом обретенную концентрацию.

«Контроль, — подумал он. — Главное — контроль».

Раф глубоко вдохнул, используя технику метадзен-синергетической медитации для восстановления самообладания. Найти в полной темноте тонкий шов в стальной обшивке под слоем краски было просто пустяком по сравнению с решением его насущной проблемы. Похоже, он наконец-то нашел возможную кандидатуру на роль жены, но с ней все было не так.

Помимо того, что она была чрезвычайно — говоря по правде, ошеломляюще — мощным ледяным концентратором полного спектра и даже выше, Орхидея Адамс не соответствовала практически ни одному из критериев отбора, озвученных им Хобарту Батту.

Поначалу она явно опасалась его. Рафу тогда показалось, что стоит ему сделать одно неверное движение, и Орхидея сразу разорвет соглашение на фокус-услуги. Однако после их первого синергетического контакта она явно расслабилась, словно он прошел некий тест. Раф был настроен довольно оптимистично, однако вскоре стало очевидно, что у них нет ничего общего.

Они расходились во всем: от свободного стиля ее гардероба, который, как он заметил, состоял только из потертых джинсов, мешковатых блейзеров и черных футболок, до ее любви к романтике. Одной из самых тревожащих сторон ситуации было то, что они в равной степени раздражали друг друга. Но он, словно новообращенный мазохист, продолжал возвращаться к ней снова и снова.

Орхидея не была хорошенькой, но производила впечатление. Будучи стройной и изящной, она, тем не менее, не выглядела бледной, изнеженной или слабой. Ее движения отличались грацией и силой, а колдовские зеленые глаза опасно искрились смесью спокойной самоуверенности и озорства. Лицо, светившееся умом, обрамляли черные волосы длиной до плеч. Она вела себя с заносчивостью, часто встречавшейся среди концентраторов полного спектра. Их склонность к высокомерию была общеизвестна.

Ирония происходящего состояла в том, что, учитывая ее карьеру писательницы, она, вероятно, могла оказаться единственной женщиной на миллион, которой действительно понравится его дом. У него было нехорошее предчувствие, что именно такие места казались ей подходящими для обитания психоэнергетических вампиров.

Определенно она не та спутница жизни, которая ему нужна. Так почему же, пять кругов ада, его так к ней тянуло?

За прошедший месяц он посетил все городские агентства по предоставлению фокус-услуг в поисках перспективной кандидатки в невесты. Он потратил небольшое состояние, нанимая одного концентратора полного спектра за другим, но раз за разом обнаруживал, что ничего не чувствует ни во время фокусирования, ни в обычном общении.

Так через тернии многих агентств он в конечном итоге добрался и до небольшого «Синерджи инкорпорейтед». В начале недели, когда Клементина Мэлоун представила его Орхидее, он ощутил, как все его инстинкты, связанные и не связанные с талантом сталкера, пришли в полную боевую готовность. Еще не высохли чернила на договоре, а его уже охватило предвкушение.

Это чувство до сих пор не прошло, что могло поставить его в неудобное положение, если он не будет осторожен, подумал Раф, испытывая отвращение к самому себе из-за потери самообладания. «Выбор правильной жены — слишком важное решение, чтобы руководствоваться гормонами», — напомнил он себе. Ему хотелось знать, чувствовала ли Орхидея вообще хоть что-нибудь в течение их фокус-контактов. Если и так, то она умело это скрывала.

— Ну что там? — резко спросила Орхидея. — Есть успехи?

Ко всему прочему, она еще и сварлива. Раф использовал чрезвычайно чувствительные подушечки пальцев, чтобы найти скрытый рычаг в полу.

— Нашел.

— Благодарение небесам. Не думаю, что смогу выдержать еще пять минут в этом месте.

— Я тоже тут не слишком развлекаюсь.

Раф решил, что будет не совсем умно сообщать ей, что если бы он провел еще минут пять в темноте наедине с ней, то, вероятно, завыл бы на луны-близнецы Якиму и Челан, хотя и не мог их видеть. Определенно, это было бы не самым блестящим поступком. Очень примитивным. Несомненно, этим он отпугнет потенциальную жену.

Проклятье! Он уже начал думать о ней как о спутнице жизни. Все происходило слишком быстро и как-то неконтролируемо. Прежде чем двигаться дальше, ему следовало отступить от опасного края и обдумать ситуацию.

— Вы, кажется, без особого труда ориентируетесь в этой могиле, — глубокомысленно отметила Орхидея.

— Да.

— Знаете, у нас с вами достаточная связь через подсознание, чтобы я могла понять, что вы четко себе представляете наше местоположение в этой галерее. Но картинки нет, по крайней мере, я ее не вижу. Вы действительно можете видеть в темноте?

— У меня превосходное ночное зрение. — Он нашел крошечный выключатель, освобождавший механизм. — Это одно из моих самых больших преимуществ.

«Хотя Хобарт Батт, кажется, не думает, что, с точки зрения потенциальной супруги, это выигрышный фактор», — усмехнулся он.

— Но можете ли вы действительно различать предметы в этой кромешной тьме? — В голосе Орхидеи неожиданно появились нотки любопытства.

— Нет, конечно, нет. По крайней мере, не так, как вы думаете. Никто не может видеть при полном отсутствии света. — Он замялся. — Я использую… другие чувства.

— Вы имеете в виду слух? Осязание? Обоняние?

— Вроде того… — Он задавался вопросом, к чему она клонит. — Трудно объяснить. Здесь замешано кое-что еще.

— Хм, не уверена, что хотела бы иметь обоняние лучше, чем сейчас. — Повисла неловкая пауза. — Разве оно вам не в тягость, когда вы находитесь в битком набитой людьми комнате или выносите мусор?

Раф почувствовал, как его лицо заливает непрошеная краска. Его уже много лет так не смущала женщина. К счастью, Орхидея в этот момент не могла его видеть.

— Обоняние, усиленное действием паранормальной энергии, работает по-другому, — натянуто сказал он. — Оно не переносится в плоскость подсознания абсолютно неизменным.

— Да? Ну ладно, а то другое чувство, что вы упоминали? То, которое вы назвали «кое-что еще»?

Он колебался, его пальцы замерли на замке потайной двери. Интересно, почему она стала задавать личные вопросы именно сейчас?

— Оно не имеет названия. Я могу описать его лишь как своего рода осведомленность.

Интуиция охотника.

— Интересно.

— Будут еще вопросы, прежде чем я открою дверь этой проклятой ловушки?

— Извините. Я не хотела лезть в душу.

Он обхватил руками рычаг и осторожно поднял. Раздался скрип стальных стержней, появился сквозняк. Мгновение спустя аварийное освещение с узкой лестницы проникло в галерею.

— Вы это сделали! — Орхидея поспешила к открывшемуся проему. — Боже мой, вы действительно нашли выход.

— Как говорится, у каждого есть какой-нибудь талант, пусть даже и небольшой. — Раф встал на ноги и прошел мимо нее на лестничную клетку. — Насколько я знаю криптоталантов, где-то здесь находится аварийный выключатель сирены. — Он сразу же заметил зеленый рычаг. — Точно. Вот и он.

Раф потянул рычаг вверх. Изматывающий вой наконец прекратился.

— Какое облегчение! — Орхидея ухватилась за стальной дверной косяк и устало к нему привалилась. — Скажите, часто ли с вами случается такое в ходе вашей сыскной работы?

— Нет.

В жутком зеленом свете аварийного освещения он мог видеть усталость и напряжение в ее глазах. Он очень старался привлекать Орхидею к расследованию только тех дел, где опасность была минимальной или отсутствовала вовсе, но после того, что сегодня случилось, она могла вообще отказаться с ним снова работать. У него по спине пробежал холодок страха. Может, она не совсем та женщина, которую он ищет в жены, но что, если они больше не увидятся?

Раф шагнул вперед и коснулся ее плеча.

— Орхидея? С вами все в порядке?

— Да, конечно. — Она вымученно улыбнулась. — Дайте мне всего минутку. Лучше посмотрите, что там с бедной миссис Терлок.

— Сейчас пойду за ней. — Он прошел мимо Орхидеи, но замешкался: — Послушайте, мне очень жаль. Я не предполагал, что такое может случиться.

— Конечно, не предполагали. Эй, перестаньте думать об этом. Все хорошо, правда. — Она выпрямилась и решительно отошла от двери. — На самом деле это было весьма захватывающе. Должна признать, работая с вами, не соскучишься.

— Не очень похоже на комплимент.

Ее улыбка стала шире. В дымчатых зеленых глазах напряженность сменилась озорством.

— Выдействительно спасли нас из ужасной ловушки.

— Это меньшее, что я мог сделать.

— Сказать по правде, вы были хороши. Я боялась, что мы будем сидеть взаперти, пока не вернется кто-нибудь из прислуги миссис Терлок.

— Не стоит напоминать, что вы сомневались в моей способности вытащить нас оттуда.

Она усмехнулась.

— В следующий раз обещаю немного больше верить в ваши таланты сталкера.

Он облегченно вздохнул.

— В следующий раз?

— Конечно. Знаете, я думаю, у меня талант к частному сыску.

* * *

Час спустя Раф ехал домой, окно его «Айсера» было открыто. Ему был нужен живительный, бодрящий ночной воздух, чтобы проветрить мозги. Он все еще размышлял о сказанном Орхидеей.

Талант к частному сыску.

Что, если единственное, что ее заинтересовало в нем — это возможность поиграть в частного детектива?

Ожидая, пока подъездные ворота разъедутся в стороны, он рассеянно отметил припаркованную у тротуара маленькую, темную малолитражку. Автомобиль не принадлежал ни одному из его немногочисленных соседей.

Когда Раф уже собирался проехать в открытые ворота, дверь незнакомой малолитражки скользнула в крышу. Уличный фонарь осветил высокую, худую птичью фигуру мужчины в мятом сером костюме. Свет отразился на линзах очков в тонкой металлической оправе. Он отчаянно махал, стараясь обратить на себя внимание Рафа.

— Мистер Стоунбрейкер, это вы, сэр? — Худощавый мужчина поспешил к «Айсеру». — Я так долго вас ждал. Я должен с вами поговорить.

Раф моментально оценил ситуацию с помощью вспышки таланта сталкера. Ничто не предвещало бурю. Во всяком случае, никакой ловушки он не чувствовал. Это был всего лишь волнующийся потенциальный клиент, но сейчас Раф был не готов с ним общаться.

— Уже поздно, — сказал он.

— Боюсь, дело не терпит отлагательств. — Худой мужчина остановился и посмотрел на Рафа через открытое окно «Айсера». — Меня зовут Бризо. Доктор Александр Бризо. Я из университета.

— Чем обязан?

— Мы отчаянно нуждаемся в том, чтобы вы кое-что нашли для нас, сэр. Это было украдено из одной из наших лабораторий.

— Вы обращались в полицию?

— О господи, нет! — Глаза Александра Бризо расширились от ужаса. — Мы не хотим впутывать в это дело власти. Требуется полнейшая конфиденциальность, под угрозой репутация многих людей. И договор на исследования, конечно. Наша лаборатория с трудом добилась его, и мы не хотим потерять контракт.

— А что именно было украдено из вашей лаборатории, доктор Бризо?

Бризо заморгал.

— Некий предмет.

— Не могли бы вы быть чуть-чуть конкретнее?

— Предмет, присланный Четвертой экспедицией Частина. Вы же знаете, они до сих пор находятся на раскопках инопланетной могилы, которая была обнаружена Третьей экспедицией.

— Да, знаю, — Раф нахмурился. — Вы хотите сказать, что из вашей лаборатории был украден один из инопланетных артефактов?

— Именно это я и пытаюсь вам сказать. Вы должны найти его для нас, мистер Стоунбрейкер, и очень быстро. Если информация о том, что вверенный нам артефакт пропал, просочится наружу, мы с коллегами окажемся в чрезвычайно неловком положении. На карту поставлена огромная сумма гранта.

— Есть какие-нибудь идеи, кто мог взять артефакт?

Бризо смутился.

— Да, мы подозреваем человека по фамилии Уиллис. Тео Уиллис был концентратором, приписанным к группе психометрических талантов, изучавших новую поставку образцов.

— Есть предположения, почему он его взял? — терпеливо спросил Раф.

— Нет, вообще-то нет. — Бризо выглядел сбитым с толку. — Еще неизвестно, как их можно использовать. Ни один из найденных к настоящему моменту предметов не работал. Исследователи говорят, что они слишком древние. Кроме того, едва ли можно в открытую продать инопланетный артефакт. В конце концов, они легко узнаваемы. Любой потенциальный покупатель поймет, что он украден из музея или исследовательской лаборатории.

— Есть люди, готовые собирать практически все, что является редким или ценным, доктор Бризо. Это означает, что для редкого и ценного есть свой рынок.

— А-а, вы имеете в виду черный рынок, подобный тому, какой, как считается, существует для произведений искусства и прочего.

— Точно.

— Я об этом не подумал. Да, полагаю, возможно, что Уиллис украл его с намерением продать коллекционеру. Я определенно не могу больше придумать ни одной причины, почему он мог так поступить. Ни одна лаборатория не захочет его взять, если только тоже не получила грант на исследования.

— Вы уверены, что вор — Тео Уиллис?

— Практически уверен.

— Есть соображения, где он сейчас находится? — спросил Раф.

Узкое лицо Бризо, казалось, вытянулось еще сильнее.

— В общем, да. Но боюсь, это делу не поможет.

— Почему?

— Потому что он мертв, мистер Стоунбрейкер. Вчера было найдено его тело. Он, очевидно, не справился с автомобилем на крутом склоне.

Впервые с того момента, как Бризо поздоровался с ним, Раф почувствовал знакомое пробуждение охотничьих инстинктов.

— Следуйте за мной к дому, доктор Бризо. Там мы сможем поговорить.

Бризо воспрянул духом.

— Вы беретесь?

— Да.

Когда Раф проезжал через ворота, запахи ночи усилились. Свет от лун-близнецов был настолько ярким, что он мог различить каждый серебристый листик в раскидистых кронах дуб-дендронов, растущих вдоль подъездной аллеи. Ему было знакомо это ощущение. Так всегда случалось, когда он заинтересовывался новым случаем. Это было предвкушение охоты.

Однако на сей раз он так отреагировал не на перспективу расследования. Найти нечто столь уникальное, как украденный инопланетный артефакт, будет легко. Черный рынок на такие вещи был весьма мал, а его связи — обширны.

Нет, сегодня вечером не новое дело пробудило все его чувства, а осознание, что теперь у него были все основания вновь нанять Орхидею Адамс.

Глава 3

Когда Вероника Адамс переступила порог ресторана, Орхидея улыбнулась. Эффект, производимый кузиной на окружающих, был предсказуемым: все посмотрели на нее.

Это происходило не только из-за того, что Вероника была очень привлекательной блондинкой, чьи грациозная осанка и манера двигаться притягивали всеобщее внимание. Больше всего ее выделяли белоснежная одежда и окружавшая ее аура безмятежности и спокойствия.

Вероника была уроженкой Нортвилла, членом ориентированной на развитие интеллекта организации «Община Нортвилла» и посвященным практиком эзотерических искусств системы синергетической медитации и комплекса упражнений, известного как метадзен-синергетика.

Нортвилл и институт Норт, связанный с ним научно-исследовательский центр, находились в двух часах езды от Нью-Сиэтла. И община, и исследовательский центр были названы в честь Патриции Торнкрофт-Норт, философа, которая вывела три принципа синергии. Все жители Нортвилла прямо или косвенно работали на институт. Почти все в городе носили белую одежду, за исключением собственных свадеб или похорон.

Нортвиллский институт привлекал самые блестящие научные и философские умы из трех городов-штатов: Нью-Ванкувера, Нью-Сиэтла и Нью-Портленда. За многие годы он заработал репутацию научно-исследовательского центра в области синергетической теории и до сих пор остался непревзойденным. Финансирование осуществлялось за счет фондов корпораций, частных вкладов и всевозможных грантов. Институт ввел свою собственную систему обучения для детей академиков, работавших в научно-исследовательском центре.

Многие люди, связанные с институтом, неизбежно разделили философские принципы метадзен-синергетики. Выполнение медитативных упражнений стало важнейшим отличительным признаком интеллектуально развитых людей.

Орхидея знала все о научно-исследовательском центре, его школьной системе образования и метадзен-синергетике. Она выросла в Нортвилле. Ее родители являлись штатными научными сотрудниками института, и оба старших брата сделали там карьеру.

Все думали, что она присоединится к институту, выйдет замуж и воспитает следующее поколение нортвиллских Адамсов. Вместо этого она отвернулась от наследия и в возрасте двадцати лет сбежала в Нью-Сиэтл в поисках другой жизни.

Семья приняла ее решение, как это было принято у последователей метадзен-синергетики, но Орхидею периодически все еще мучило чувство вины. В конце концов, она была первым членом семьи из трех поколений Адамсов, покинувшим Нортвилл.

Метрдотель поспешил выдвинуть стул напротив Орхидеи. «Несколько минут назад он так не расшаркивался», — отметила она. Эффект, производимый элегантным белым костюмом, белым шарфиком и парой белых туфель на высоких каблуках, был ошеломляющим.

Орхидее внезапно стало стыдно за свои выцветшие джинсы, мятый блейзер, черную футболку и мокасины. Она так и не уяснила до конца, зачем носить белую одежду. Как только она надевала белое, спустя пять минут где-нибудь на самом видном месте уже красовалось пятно. Это был почти синергетический закон природы. Тем не менее, она была счастлива увидеть кузину.

— Привет, Вероника. Как продвигаются свадебные покупки?

— Закончены, слава богу. — Вероника улыбнулась и села на свое место. — Должна признаться, я понятия не имела, что подготовка к свадьбе настолько сложна. Буду рада, когда все закончится.

— Осталась всего неделя.

Возле столика материализовался официант. Он выхватил блокнот и с уважением посмотрел на Веронику.

— Салат из свежего спарж-вокадо, пожалуйста, — сказала она. — С заправкой на краю тарелки. И бутылку ключевой воды «Бекер-Худ».

— Да, мэм. — Официант повернулся к Орхидее.

— Я буду бутерброд с лососе-тунцом с дополнительным майонезом и приправой, большую порцию картошки фри и желе-колу, пожалуйста, — пробормотала Орхидея.

— Извините, — официант сделал паузу, его карандаш замер над блокнотом, — я не расслышал. Вы сказали «большую порцию картошки фри и желе-колу»?

Орхидея почувствовала, что краснеет. Она сердито уставилась на официанта.

— Правильно. И не забудьте острый соус к картошке.

— Записал. — Официант запихнул блокнот за пояс черных брюк. — Будет сделано, леди.

Он повернулся и направился к кухне.

Вероника окинула Орхидею понимающим взглядом.

— Что случилось?

Орхидея усмехнулась.

— С чего ты взяла, что что-то случилось?

— Не глупи. Мы вместе выросли. Иногда я думаю, что знаю тебя лучше, чем твои родители. — Глаза Вероники наполнились сочувствием. — Это из-за анкеты? Тебе позвонили из брачного агентства?

Орхидея закатила глаза.

— Нет, конечно. У меня не было кандидата от агентства с тех самых пор, как мне в прошлом году представили Престона Луса. И думаю, это был ненастоящий кандидат. Я почти уверена, что Престон все подстроил.

— Я все еще не понимаю, как это возможно провернуть, — нахмурилась Вероника. — Он должен был бы знать результаты мультипсихической паранормальной личностной оценки, которую ты получила, когда регистрировалась, а так же всю детализацию твоего парапсихологического портрета. Как он мог добыть такую информацию? Она полностью конфиденциальна.

— Мне кажется, я вычислила, как он это сделал. — Выработка возможного сценария, объясняющего, каким образом доктор Престон Лус мог оказаться для нее идеальной парой, заняла у Орхидеи какое-то время, но она была уверена, что придумала подходящее объяснение.

— Ты уверена, что это не просто легкая паранойя? — уточнила Вероника. — Хотя в наши дни процесс подбора пар доведен до совершенства, время от времени случаются ошибки. К счастью, они почти всегда исправляются до того, как все зайдет слишком далеко.

— То, что Лус — трусливый, низкий, коварный маленький червяк-змея, вычислил не мой консультант из «Идеальных партнеров». Я сама поняла после трех свиданий, что он только хотел использовать меня, чтобы попасть в нужное общество в Нортвилле. Так и случилось.

— Орхидея, ты не знаешь этого наверняка.

— Знаю. А когда я отказалась от очередной встречи с ним, он сказал родителям, что его сердце разбито. Заявил, что готов ждать меня, пока я не образумлюсь. Они даже верили ему какое-то время, хотя я предупреждала, что он их использует.

— Престон может быть на редкость очаровательным.

— Конечно, он очарователен, — Орхидея сузила глаза. — Ставлю мой следующий авторский гонорар на то, что этот подхалим — высококлассный талант-харизматик. К тому времени, когда родители поняли, что он вовсе не тот славный парень, каким казался, было уже поздно. Он просочился в департамент синергетических исследований в институте.

— Признаю, что теперь, пообщавшись с ним в течение нескольких месяцев, я очень рада, что ты не вышла за него замуж, — медленно сказала Вероника. — Не думаю, что он сильно нравится коллегам, но не стоит отрицать, что он отрабатывает свое пребывание в Нортвилле.

— Ты имеешь в виду, что он выбивает денежные субсидии.

Вероника криво усмехнулась.

— Не стоит недооценивать власть человека, который может привлекать большие корпоративные гранты. Институт Норт — это башня из слоновой кости. Те из нас, кто живут в ней, любят притворяться, что мы выше этих грязных, мирских дел. Однако все понимают: для того, чтобы институт развивался, нужны наличные деньги.

Орхидея вздохнула.

— И в итоге, несмотря на то, кем он является, Престон Лус — просто благодетель.

— Да. Он только в прошлом месяце привлек еще двух корпоративных спонсоров. Лус для института — курочка, несущая золотые яйца.

Орхидея поморщилась. Тем временем официант вернулся с подносом.

— Полагаю, он будет на свадьбе?

— Конечно. — Вероника замолчала, пока перед нею аккуратно ставили салат. — Ты же знаешь, как принято у нас в институте. Это маленький мирок. Едва ли можно исключить из списка приглашенных высокопоставленного члена исследовательского факультета.

— Наверное. — Орхидея с сомнением посмотрела на блюдо с горячей жирной картошкой. — Я не жажду его видеть, но не беспокойся: сцен закатывать не буду.

— Я и не думала, что ты на это способна. — Вероника полила красиво уложенную на тарелке зелень из маленькой ложечки. — Понимаю, тебе всегда нелегко возвращаться в Нортвилл, и присутствие Престона сделает ситуацию для тебя еще более неловкой.

Орхидея откусила кусок от своего сочащегося майонезом бутерброда с лососе-тунцом.

— Справлюсь.

— Конечно, справишься. Но я знаю, что это будет для тебя испытанием.

Орхидея пожала плечами. Вероника была права. Поездки домой всегда были для нее источником напряжения, и с каждым годом становилось все труднее. За это время все ее бывшие одноклассники получили ученые степени и защитили докторские в различных областях, связанных с синергетической теорией. Большинство из них занимали престижные должности в институте, и почти все были женаты и собирались заводить семьи.

В мире, где женитьбу считали моральным обязательством перед обществом и серьезной ответственностью перед семьей, она даже не сумела найти себе мужа.

Хотя, если вдуматься, все, что она сделала в жизни на данный момент, — издала три романа о психоэнергетических вампирах. Достижения, по стандартам Нортвилла, не ахти какие.

«Возвращение в Нортвилл слегка напоминает возвращение в колледж на встречу выпускников, где обнаруживаешь, что ты единственный неудачник в классе», — размышляла она. То, что все считали, будто она отклонила Престона Луса, рекомендованного брачным агентством как потенциального кандидата в мужья, просто из любви к мятежу, еще больше все усложнило.

Вероника задумалась.

— Знаешь, что ты должна сделать?

— Что? — с набитым ртом спросила Орхидея.

— Приезжай на свадьбу со спутником от агентства.

Орхидея чуть не подавилась.

— Шутишь?

— Я серьезна. Это бы для тебя все упростило.

Орхидея медленно опустила бутерброд.

— Вероника, я же только что рассказывала тебе, что от моего брачного агентства не было ни одного звонка с тех пор, как мой консультант попытался соединить меня с Престоном.

— Ну и?

Орхидея в отчаянии нахмурилась.

— Говоря прямо, я не могу найти спутника. Во всяком случае, в брачном агентстве, а в моем возрасте это единственное, что имеет значение.

Вероника безмятежно улыбнулась.

— У тебя же есть друзья. Приведи одного из них и выдай за кандидата от агентства.

Орхидея ошарашенно уставилась на кузину.

— Не могу поверить, что ты это сказала. Приехать с фальшивой парой на твою свадьбу?

— Почему нет?

— Мне уже снятся всякие кошмары. Благодарю покорно, но я не хочу увязнуть в проблемах еще больше.

Вероника обеспокоенно нахмурилась.

— Тебе снятся кошмары? Почему?

Орхидея обмакнула кусочек картошки в соус.

— Вероятно, потому что со мной снова связались из «Парасинергетики». Несколько дней назад я получила от них письмо. Они хотят, чтобы я вернулась и продолжила исследование ледяных концентраторов, в котором участвовала три года назад.

— То, из которого ты ушла, так как ученые хотели, чтобы ты фокусировала для сумасшедших преступников?

— Да, то самое. — Орхидея поежилась.

Парапсихические таланты, для которых доктор Гилберт Брейсуэлл, директор «Парасинергетики», просил ее фокусировать, не просто страдали умственными расстройствами, но и имели ярко выраженные преступные наклонности. Чернота их талантов оттолкнула Орхидею. Морган Ламберт и Тео Уиллис также не пожелали идти на поводу у исследователей, желавших выяснить, смогут ли ледяные концентраторы справится с такими психически больными талантами. Но первая взбунтовалась именно Орхидея, что и привело к завершению проекта. Она ушла из «Парасинергетики» в середине исследования. Морган и Тео последовали за ней.

— Я ненавидела это место, — сказала Орхидея. — К этим глупым исследованиям я вернусь в самую последнюю очередь.

— А другие ледяные концентраторы, которые были задействованы в проекте?

— Я все еще дружу с Морганом Ламбертом. — Орхидея отставила недоеденную картошку, так как внезапно потеряла аппетит. — Однако вчера я узнала, что Тео Уиллис недавно погиб в автокатастрофе. Говорят, он сорвался с обрыва. Скорее всего, самоубийство.

— Как грустно.

— Тео не был мне другом в твоем понимании. Не думаю, что у него вообще были друзья. Тем не менее, он, я и Морган сблизились во время пребывания в «Парасинергетике». Он был немного чудаковатым, возможно, даже сумасшедшим. Но он все-таки был ледяным концентратором, как и я. Все считают, что мы не совсем нормальные.

Глава 4

— О, наконец-то ты объявилась. — Байрон Смит-Джонс, секретарь «Синерджи инкорпорейтед» и гуру авангардной моды по совместительству, впился в Орхидею взглядом поверх очков с фиолетовыми стеклами. — Босс бьется в истерике.

Орхидея удивленно подняла брови при виде последнего пополнения в гардеробе Байрона — облегающего костюма лилового цвета с большими накладными плечами и широкими манжетами.

— Как ты это определил? — мрачно поинтересовалась она.

— Очень смешно. — Байрон достал из коробки стопку блокнотов и положил на полку в шкафу. — И к делу не относится. На сей раз все серьезно.

— Это всегда серьезно. — Орхидея посмотрела на блокноты. На каждом имелся аккуратно отпечатанный логотип «Синерджи инкорпорейтед», а наверху каждой страницы — слова «Эксклюзивное мыщление». — Так что случилось?

Байрон оглянулся через плечо. Орхидея проследила за его взглядом до огромного плаката с фотографией невероятно гигантского образца чрезвычайно редкого огненного кристалла. Плакат также был украшен логотипом и частично загораживал закрытую дверь в кабинет Клементины.

— Пришел ее новый экзот, собирается подписать еще один договор. — Байрон понизил голос до шипящего шепота. — Он настаивает на твоих услугах.

— Новый экзот? — Орхидея невольно ощутила, как ее охватывает мелкая дрожь предвкушения. — Ты хочешь сказать, Раф Стоунбрейкер снова желает меня нанять?

— Точно. Он уже полчаса находится здесь и подписал все бумаги. Клементина пыталась связаться с тобой, чтобы согласовать задание, но когда она так и не смогла до тебя дозвониться, то взяла на себя решение и все равно составила новый договор.

Чувство паники немедленно вытеснило едва зародившееся волнение Орхидеи. Вчера ночью в эйфории, наступившей, когда они с Рафом вырвались из галереи, она подумала о том, как захватывающе будет снова с ним работать. Теперь, в свете дня, ей уже так не казалось.

— Я подумывала поговорить с Клементиной о том, чтобы в следующий раз, когда придет Стоунбрейкер, она назначила кого-нибудь еще. Это если он придет.

— Вот он и пришел, — сказал Байрон.

— Интересно почему. У меня было такое чувство, что он не особо доволен моими услугами.

— С чего вы взяли? — растягивая слова, негромко спросил Раф.

Орхидея развернулась и увидела, что он стоит в дверном проеме. На нем был черный пиджак поверх черной рубашки и черные брюки. В левой руке он держал пластиковый стаканчик с коф-ти.

Она сузила глаза.

— Вы всегда так подкрадываетесь к людям?

Он усмехнулся.

— Извините. — Он приподнял стаканчик. — Я только вышел в коридор за коф-ти. А когда вернулся, вы уже были здесь.

С необычным для нее чувством отчаяния, Орхидея посмотрела на закрытую дверь Клементины.

— Я… м-м-м… думала, что вы в кабинете моей начальницы.

— Мы с мисс Мэлоун закончили наши дела несколько минут назад. Она сказала, что вы после обеда должны зайти в офис, поэтому я решил подождать.

— Ясно. — Орхидея постаралась подавить поднимающийся изнутри жар, грозивший залить румянцем щеки. Она искренне надеялась, что он не услышал слова «экзот», но что-то ей подсказывало, что услышал. У Рафа был очень острый слух. Она выдавила из себя прохладную профессиональную улыбку.

— Я польщена, что вы так скоро вновь обратились за моими услугами, мистер Стоунбрейкер. Однако, когда мы расставались прошлой ночью, вы не упоминали, что есть еще работа.

— Тогда у меня еще не появился новый клиент. — Он пристально изучал ее. В его взгляде не было ничего угрожающего или запугивающего, он просто на нее смотрел.

Из ниоткуда на Орхидею нахлынуло знакомое чувство преследования, так же, как это было вчера в галерее Эльвиры Терлок. Она с негодованием посмотрела на Рафа. Тот отступил и слегка нахмурился. Чувство преследования исчезло. Если бы не стоявшие дыбом волосы на затылке, она, возможно, списала бы этот инцидент на свое воображение.

— Я сейчас немного занята, — сказала она, когда дверь кабинета с грохотом распахнулась.

— Нет, не занята, — возразила Клементина. — Я отменила все твои остальные задания. Ты свободна для работы с мистером Стоунбрейкером в течение следующего месяца.

— Целый месяц? — Орхидея развернулась на сто восемьдесят градусов и уставилась на начальницу.

— Ага. — Одетая в расписанную черную кожу с блестящими серебряными клепками, широкоплечая Клементина напоминала свой любимый вид транспорта — ледоцикл. Белоснежные волосы, постриженные «ежиком», подчеркивали стальные кольца в ушах. — Стоунбрейкер говорит, что новое дело может занять немного больше времени, чем остальные.

Орхидея так и видела, как в расчетливых глазах Клементины замелькали долларовые знаки.

— Но я не могу тратить целый месяц. — Орхидея чувствовала, что на нее давят. Она решила на досуге подумать над этим. — У меня есть обязательства.

— Ничего такого, что нельзя перенести на другое число, — возразила Клементина. — Я проверяла.

— Я говорю о личных делах, а не о работе на «Синерджи инкорпорейтед». — Орхидея прекрасно понимала, что Раф с интересом следит за их перепалкой. — Я собираюсь на свадьбу кузины.

— Ты отпрашивалась на неделю и говорила, что вообще будешь отсутствовать не больше суток, — парировала Клементина.

Орхидея схватилась за другую отговорку.

— Скоро День Основателей. Всего через пять дней.

— Ну и что? — Клементина повела мощным плечом. — Выпей пивка, оторвись по полной на площади Основателей, спой гимн. Делов-то. Все равно останется достаточно времени для работы со Стоунбрейкером.

— Но ты же знаешь, у меня есть еще и другая работа.

— Ты только на днях сказала мне, что с книгой у тебя все идет по плану.

— Дело не в этом.

Клементина уперла руки в боки.

— А в чем же тогда?

— Да, — Раф с любопытством посмотрел на нее. — В чем?

Дальнейшее сопротивление было бесполезно, и Орхидея это знала. У нее не было достойного предлога, чтобы уклониться от этого задания по фокусированию. Она даже не была уверена, что хочет уклоняться. Ей начинали нравиться расследования с Рафом, но она не любила, когда ее загоняют в угол.

Она вновь посмотрела на Рафа.

— Когда вы хотите начать?

— Сегодня вечером.

— Это невозможно. — Ее охватило нелепое чувство триумфа. — У меня встреча.

— Так отмени, — распорядилась Клементина.

— Не могу. — Орхидея окинула присутствующих мрачным взглядом. — Я кое с кем встречаюсь в клубе «Вулкан». Мы собираемся немного помянуть нашего общего друга, он недавно умер.

— А-а, точно. — Байрон вытащил очередную стопку блокнотов. — Я вспомнил. Вы с Морганом Ламбертом собираетесь пропустить по рюмочке за того бедного ледяного концентратора, с которым вместе работали. Ты как-то сказала, что он был немного не в себе…

— Да, — сказала Орхидея, вызывающе и холодно посмотрев на Рафа. — Пару дней назад умер наш знакомый. Вы знаете, как это бывает.

— Конечно, — согласился Раф. — Знаю. Я пойду с вами в «Вулкан». Мы можем обсудить новое дело после окончания мини-поминок вашего друга.

— Э-э… — Мгновение Орхидея соображала.

— Заеду за вами в восемь, — бросил Раф и выскользнул в коридор.

Он ушел быстрее, чем Орхидея смогла придумать очередное возражение.

В офисе повисла тишина. Ее нарушила Клементина, с торжествующим удовлетворением потирая руки. Ничто так ее не возбуждало, как недавно подписанный договор на фокус-услуги.

— Может, он и не из «Стоунбрейкер шипинг», но он точно Стоунбрейкер, — заявила Клементина. — Удовольствуюсь этим.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Орхидея.

Клементина пожала плечами.

— Грейс поведала мне конфиденциальную информацию о нем. Кажется, когда-то наш клиент являлся прямым наследником «Стоунбрейкер шипинг».

Орхидея нахмурилась. Грейс Прауд была постоянной партнершей Клементины. Несколько лет назад их свело в пару брачное агентство. Рано или поздно, независимо от половой ориентации, каждый на Сент-Хеленс создавал семью. Союз Мэлоун-Прауд во всех отношениях процветал.

«С первого взгляда более непохожих женщин и не встретишь», — подумала Орхидея. Грейс была миниатюрной и элегантной, следила за последней модой и водила дружбу с сильными мира сего. Она владела и управляла «Прауд фокус», одним из главных конкурентов «Синерджи инкорпорейтед», и была неизменным надежным источником сплетен и разнообразной информации.

— Ого! — Глаза Байрона за фиолетовыми стеклами очков стали огромными. — Я правильно понял, мы говорим о тех самых Стоунбрейкерах?

— Да. — Клементина скривилась. — Однако наш, пожалуй, не слишком умный клиент несколько лет назад поссорился с дедом, старым Альфредом Джи Стоунбрейкером. Юный Раф в спешке подался на Западные острова, чтобы, как поговаривают, разобраться в себе. Дед так и не простил и полностью вычеркнул его из своей жизни, не дав ни цента. Грейс говорит, что больше было похоже на то, что это сам Раф вычеркнул его из своей жизни. Очевидно, он отказался иметь какое-либо отношение к семейному богатству и компании.

— И все же он вернулся в Нью-Сиэтл, — возразил Байрон. — Возможно, они с дедом помирились.

— Вряд ли, — засомневалась Клементина. — Грейс знала бы об этом. Она говорит, каждый, кто вращается в тех же кругах, что и Стоунбрейкеры, знает, что Раф не интересуется семейным бизнесом. Похоже, планируется, что через несколько месяцев бразды управления компанией примет кузен Рафа.

— Как грустно, — сказала Орхидея.

— А то, — пробормотал Байрон. — Взять и сбежать от всех денег и высшего общества! Клементина права. Наш клиент точно полоумный.

Орхидея с укором уставилась на него.

— Я говорила про семейную ссору. Мне всегда грустно, когда в семье разлад.

— Ну да, конечно. — Байрон перегнулся через полупустую коробку с блокнотами и завороженно посмотрел на Орхидею. — Так скажи мне, правду ли говорят о сталкерах? Они действительно чувствуют, когда им лгут?

— Это всего лишь старый миф, — решительно сказала Орхидея. — Все это знают.

— Хорошо, а как на счет другой байки?

— Какой?

— Они на самом деле, ну ты знаешь, дикари?

Орхидея взяла пачку блокнотов «Эксклюзивное мышление» и с размаху опустила их на голову Байрона.

* * *

В девять часов того же вечера клуб «Вулкан» был заполнен только наполовину. Орхидея, сидевшая за маленьким столиком с Морганом Ламбертом и Рафом, изучала темное помещение. Это заведение представляло собой нечто среднее между ночным клубом и кафе и обслуживало богемную толпу поэтов, художников и всякого рода амбициозных выскочек.

Молодой человек на сцене вцепился в микрофон и рычал слова поэмы собственного сочинения:

В «студне» горящие образы

В «студне» навеки замерзли.

В «студне» мерцают мечты

О синергии и оргазме

В «студне».

Может, это и не было бессмертным произведением в прозе, но оно превосходило все, что было написано в метадзен-синергетических философских стихах, подумала Орхидея.

На столиках мерцали крошечные «студневые» свечи. Маленькие огоньки освещали лица, большинство выражений которых разделялось на две категории: пресыщенную скуку и пылкую восторженность. Многие клиенты были одеты в серое — модный цвет среди людей искусства.

Морган Ламберт хорошо вписывался в контингент «Вулкана». Это был худощавый, впечатлительный мужчина с резкими, аскетическими чертами лица и длинными, чувствительными пальцами художника. Он посмотрел на Рафа.

— Вы знали Тео Уиллиса?

— Нет.

— Он был немного чудаковатым, но в остальном вполне нормальным. — Морган перевел взгляд на Орхидею. — Больше о бедном старине Тео и сказать-то нечего, правда?

— Похоже на то. — Орхидея откинулась на стуле и засунула руки в карманы джинсов. — И все-таки никогда не поверю, что он совершил самоубийство. Он бы не смог.

— Говорят, трудно сделать какие-то выводы. — Морган потягивал слабое зеленое вино. — В последние месяцы он посещал психотерапевта.

Орхидея удивленно подняла брови.

— Не знала.

— Я знаю только потому, что Тео забегал ко мне за пару дней до того, как улететь в тот овраг на машине. Мы пропустили несколько стаканчиков. Он сказал, что хочет поговорить, но в конце концов сообщил только то, что ходит к синергетическому психотерапевту.

— Он сказал тебе почему? — спросила Орхидея.

— Нет. Мне показалось, что новая работа в университетской лаборатории сильно на него давит.

— Тео всегда плохо справлялся со стрессом. — Орхидея поджала губы. — Однако не думаю, что из-за этого он решился бы на самоубийство. Вероятнее всего, если бы работа так его достала, он бы просто уволился. Он всегда так делал.

— Тео сказал, что ему нужны деньги. Он вскользь упомянул какие-то невероятные планы открыть собственное агентство, предоставляющее услуги по фокусированию, которое специализировалось бы на ледяных концентраторах. Он пытался получить финансирование под этот проект, но потерпел неудачу.

Орхидея вздохнула.

— Представить не могу, чтобы банк выдал Тео кучу наличных. Он не был похож на надежного заемщика.

— Это точно, — согласился Морган.

Раф рассматривал Моргана со странно задумчивым выражением на лице.

— Уиллис не упоминал, что именно давило на него?

Морган покачал головой.

— Нет. Но он всегда был чем-то угнетен. У него было что-то вроде паранойи.

— Как вы трое познакомились? — спросил Раф.

Орхидее стало любопытно, почему Раф так интересуется Тео Уиллисом.

— Три года назад нас взяли в лабораторию по исследованию ледяных кристаллов. Ученые в «Парасинергетике» хотели узнать, можно ли использовать концентраторов нашего типа при лечении душевнобольных. Они хотели проверить сумасшедшую теорию, придуманную заведующим лабораторией доктором Брейсуэллом.

— Что за теория?

— Брейсуэлл полагал, что, если душевнобольных должным образом сфокусировать, то психотерапевты-синергетики смогут перенастроить синергетические силы в их парапсихологических портретах.

— Обычные концентраторы не могут работать с действительно чокнутыми талантами, — объяснил Морган. — Не получается хорошего контакта. Более того, это вредит концентратору. Как правило, результат — временное перегорание.

— Тем лучше, — вставила Орхидея. — Еще одна небольшая уловка природы, чтобы не дать опасным талантам стать слишком хищными. Синергия в действии.

По глазам Рафа ничего нельзя было прочесть.

— Что стало с исследованием?

Морган усмехнулся.

— Они совсем не поддавались обучению. Орхидея подняла восстание прямо посреди проекта, разозлилась, когда они попытались заставить нас фокусировать для совсем сдвинутых талантов. Она провела один сеанс с парнем по имени Кэлвин Хайд. На этом все и закончилось. Орхидея ушла, мы с Тео последовали за ней.

— Кэлвин Хайд? — переспросил Раф. — Он был одним из психически больных талантов?

— Брейсуэлл говорил, что он здоров. — Орхидея вздрогнула, вспомнив хищный голод, который она ощутила в Кэлвине Хайде. — Он утверждал, что Хайд под контролем, так что, думаю, верил в это. Тот мог быть очень убедительным. Но как только я увидела волны энергии его таланта, то поняла, что он очень опасен и склонен к насилию. Мне совершенно не хотелось фокусировать для него.

Раф пристально смотрел на нее.

— И что вы сделали?

Она пожала плечами.

— Притворилась, что не могу добиться четкости фокуса. Сказала Брейсуэллу, что Хайд для меня слишком мощный и что это выше моих возможностей. Думаю, Хайду понравилась идея, что он настолько силен, что я не смогла с ним работать. Он был невероятно высокомерен. Всегда должен был быть первым… э-э… — Она замолкла прежде, чем произнесла слово «хищник».

— Какой талант был у Хайда? — спросил Раф.

Орхидея колебалась, так что на вопрос ответил Морган:

— Кэлвин Хайд был экзотом, экстраординарным сталкером. Ну, вы знаете, одним из пресловутых охотников. Очень редкий тип.

Орхидея не смотрела на Рафа, но чувствовала, что он за ней наблюдает.

— Насколько сильным он был? — тихо спросил он.

Она не могла тактично ответить на этот вопрос, поэтому промолчала.

— Она так и не узнала, каков его настоящий уровень, — вновь ответил вместо нее Морган. — Так ведь, Орхидея?

— Угу. — Орхидея сосредоточенно складывала маленькую салфетку. Это был невесть какой отвлекающий маневр, но он дал ей возможность не встречаться с Рафом глазами. — Я не так долго пробыла с ним, чтобы понять. Может быть, класса седьмого.

— Понятно, — пробормотал Раф.

— Брейсуэлл всегда проводил эксперименты с ледяными концентраторами и необычными талантами, — пояснил Морган. — Орхидея говорила, это потому, что он им завидовал.

— Этим талантам? — Раф посмотрел на Орхидею.

— Да. Сам он был всего лишь гипноталантом второго класса.

Морган захихикал.

— Люди в лаборатории обычно за глаза называли его Двухваттный Брейсуэлл.

Стремясь поменять тему, Орхидея посмотрела на Моргана.

— Кстати о «Парасинергетике». Ты случайно недавно не получал из лаборатории письма с просьбой вернуться для дальнейшего исследования?

— Нет. — Морган выглядел удивленным. — А ты?

— Да. Я проигнорировала его.

— Если мне придет такое же, так и поступлю. — Морган развалился на стуле и поднял свой бокал. — Ну, за Тео. За собрата — ледяного концентратора. Пусть покоится с миром по другую сторону Перехода.

Орхидея тоже подняла свой бокал.

— За Тео.

Раф ничего не сказал, а только глотнул коф-ти, когда Орхидея с Морганом пригубили вино.

Морган поставил бокал и посмотрел на Орхидею.

— Давайте о чем-нибудь более веселом поговорим. Что-нибудь слышно от твоего брачного агентства?

— По-твоему, это весело? — Краем глаза Орхидея заметила, как Раф моргнул. У кого-то другого это могло быть свидетельством крайнего удивления. Она решила не обращать внимания. Раф весь вечер вел себя более чем странно.

— Хорошо, назовем это более интересной темой, — проговорил Морган.

Орхидея поморщилась.

— Забавно, что ты спросил. Я сегодня обедала с моей кузиной Вероникой, и она задала мне тот же самый вопрос. Ответ — нет. Я все еще без пары.

Морган присвистнул.

— Ничего себе! Сколько уже прошло? Год с тех пор, как агентство предоставляло тебе последнюю кандидатуру?

— Год и три дня, — уточнила Орхидея. — Но кто считает?

— Твои родственники, полагаю, — сухо сказал Морган.

— Не напоминай. Ненавижу чувствовать себя виноватой.

Раф крепче обхватил руками чашку коф-ти.

— Орхидея, вы никогда не говорили, что зарегистрированы в брачном агентстве.

Губы Моргана чуть изогнулись.

— Она откладывала это столько, сколько могла, но чуть больше года назад семья достаточно сильно надавила на нее и заставила зарегистрироваться. Однако Орхидее подобрали только одного кандидата.

— И тот не считается, — сказала Орхидея.

Морган вздохнул.

— Все знают, что ледяным концентраторам крайне сложно подобрать соответствие.

— Скорее, невозможно, — поправила Орхидея.

— И все равно, я предполагал, что агентство к данному времени подберет больше одного потенциального кандидата. — Глаза Моргана расширились. — Слушай, а может, в «Идеальных партнерах» потеряли твои регистрационные документы?

— Вряд ли, — сказала Орхидея.

— Никогда не знаешь точно. Возможно, тебе следует позвонить своему консультанту, — убежденно сказал Морган. — Возможно, вышла какая-то ошибка.

— Сомневаюсь. Это очень уважаемое агентство.

— Такое может случиться в любом офисе.

Орхидея усмехнулась.

— Это ты мне говоришь? Я работаю в «Синерджи инкорпорейтед», забыл?

Колыхающееся пламя «студневой» свечи освещало угрюмое лицо Рафа.

— Почему вы не позвонили в агентство, чтобы узнать, что происходит?

Как будто это его касается. Орхидея решила, что легче будет покончить с этой темой маленькой, безобидной ложью.

— Ладно, ладно, я позвоню на этой неделе.

В ответ Раф приподнял брови, но промолчал. Тем не менее, понимание, мелькнувшее в его глазах, взволновало Орхидею. Она явно почувствовала, что он ей не поверил.

Орхидея вспомнила вопрос Байрона: «Правду ли говорят о сталкерах? Они действительно чувствуют, когда им лгут?»

«Это миф, — еще раз сказала она себе. — Сплошные слухи, сплетни и устаревшие теории, основанные на скороспелых, ошибочных результатах синергетическо-психометрических тестов». Сталкеры не были живыми детекторами лжи. Таковых вообще не было в природе.

Предположительно лгать сталкеру было не сложнее, чем кому бы то ни было еще. Но некоторые люди, независимо от их парапсихических способностей, умели интуитивно различить правду. Раф мог быть одним из них. «А я не самая опытная лгунья в мире», — напомнила она себе.

Какая разница, поверил ей Раф сегодня вечером или нет? В конце концов, ее личная жизнь или отсутствие таковой не его ума дело.

Орхидея решительно улыбнулась обоим мужчинам.

— Я предлагаю закончить болтовню о моих перспективах на брак, пока мы не сдохли от скуки.

— Я вовсе не нахожу эту тему скучной, — вкрадчиво сказал Раф.

Орхидея впилась в него взглядом и решила побить противника его же оружием.

— А вы зарегистрированы?

— Да. В «Синергетических связях».

По некоторым причинам информация поразила ее так же, как поразила бы стена твердого «студня». Раф активно искал жену и делал это в надлежащем порядке, одобренном обществом. Кто бы мог подумать? Она удивилась, почему эта новость оказалась такой ошеломляющей.

— Хорошее агентство, — произнесла Орхидея, как она надеялась, беззаботным тоном.

— Так мне говорили. Но я еще не был представлен ни одной потенциальной кандидатке.

Морган с сочувствием посмотрел на него.

— Кажется, у вас с Орхидеей есть нечто общее. Вы оба без пары.

Глава 5

Орхидея наклонилась вперед и стала всматриваться в лобовое стекло, когда Раф остановил «Айсер» возле главных ворот.

— Где мы? — спросила она.

— У меня дома. — Он активизировал дистанционное управление, чтобы открыть ворота. — Я привез вас сюда для того, чтобы мы могли обсудить наше новое дело. Вы же помните про договор, что я подписал сегодня днем в кабинете вашего босса?

— Помню.

Ворота распахнулись. Орхидея сидела, окутанная молчанием, пока они проезжали сквозь деревья, закрывшие фасад большого дома. Только когда она заговорила, Раф понял, что все это время напряженно ожидал ее реакции на свое жилище.

— Боже мой. И вы здесь живете?

— Да.

Он остановил «Айсер» перед широкой лестницей и выключил двигатель.

— Это невероятно. — Она смотрела с явным восхищением на едва вырисовывавшийся в темноте особняк. — Какое фантастическое место. Я потратила весь свой первый гонорар на настоящий диван периода Поздних открытий. А вы владеете целым домом этого периода.

«Я боялся, что так и будет», — напомнил Раф себе, когда открыл дверь «Айсера» и вышел из машины. Орхидее не только понравился проклятый дом, но у него самого появилось ощущение правильности того, что он привез ее сюда. Абсолютной правильности. Все его чувства вибрировали в унисон с невидимыми ритмами ночи.

Он оглянулся назад и через открытую дверь «Айсера» посмотрел на Орхидею, изучавшую его дом.

— Я бы все отдала, чтобы жить в таком, — прошептала она.

— Забавно, что вы это сказали.

* * *

— Но зачем кому-то понадобилось красть инопланетный артефакт? — Орхидея взболтала в бокале ужасно дорогой коньяк из лунного дерева и посмотрела на Рафа, стоявшего перед камином.

Она невольно была очарована историей, которую он только что ей поведал. Украденный экспонат, умерший при загадочных обстоятельствах вор и просьба клиента о неразглашении. Как похоже на один из ее собственных сюжетов.

— Люди крадут по самым разным причинам, — спокойно сказал Раф.

— Да, но обычно есть мотив, а в этом случае я его не вижу. По слухам, с инопланетными артефактами ничегонельзя сделать. Никто не знает, для чего эти инструменты предназначались, если это, конечно, инструменты, потому что ни один из них не работает. Эксперты даже не знают, как они приводились в действие. Все уверены лишь в том, что артефакты очень-очень старые и что они инопланетного происхождения, не с Сент-Хеленс.

Первый маленький тайник с артефактами был обнаружен Лукасом Трентом. Его нашла во время разведки «студня» в джунглях Западных островов одна исследовательская группа. Трент передал находки Нью-Сиэтлскому художественному музею, который, в свою очередь, сформировал исследовательскую группу совместно с факультетами истории и естествознания Университета Нью-Сиэтла.

Другой, намного больший тайник артефактов был обнаружен Третьей экспедицией Частина всего несколькими годами раньше. Отчеты об открытии были утеряны до их регистрации и обнародования, так как все члены команды экспедиции, кроме одного, были убиты безумным схематиком. Это же самое «инопланетное захоронение», как его назвали в прессе, было вновь обнаружено в прошлом году Четвертой экспедицией Частина.

Огромная коллекция артефактов вызвала на Сент-Хеленс сенсацию. Каких только теорий и историй не было напечатано в желтой прессе. Статьи о женщинах, утверждавших, будто родили младенцев инопланетного происхождения, в изданиях на стойках возле касс торговых центров продавались на «ура». Само собой, культы Возвращения вплели находки в свои смехотворные, псевдорелигиозные понятия, касающиеся Перехода. Весьма популярны были книги и фильмы, рассказывающие об артефактах.

Но Орхидея знала, что в итоге эксперты практически ничего не выяснили об инопланетных реликвиях. Они так и оставались пленительной загадкой.

— Вы работали со мной достаточно, чтобы понимать, что люди крадут по довольно-таки странным причинам, — сказал Раф. — Коллекционеры — просто уникальный народ.

Орхидея вспомнила Эльвиру Терлок.

— Вы думаете, что существует черный рынок инопланетных артефактов?

— Меня бы это не удивило. — Раф сделал глоток коньяка. — Однако есть и другие варианты.

— Например?

— Культы Возвращения. Некоторые из них ухватились за открытие инопланетных реликвий как за возможность дальше развить свои сумасшедшие заявления о Переходе. Вполне вероятно, что эту кражу устроил кто-нибудь из наиболее безумных лидеров «возращенцев», чтобы заполучить в свои руки подлинный инопланетный артефакт.

— Я поняла вашу мысль. Прекрасная демонстрация получилась бы на следующем собрании верующих, да?

— Да, — Раф сделал паузу. — Но тот факт, что для извлечения какой-либо выгоды лидер секты должен был бы продемонстрировать украденный артефакт своим последователям, заставляет меня думать, что это менее вероятный сценарий, чем казалось вначале.

— Почему? — Орхидея, затаив дыхание, ждала ответ. Она знала, что у Рафа найдется объяснение его выкладкам. Он всегда сочетал интуицию сталкера с холодной, неопровержимой логикой.

— Потому что, как только лидер начнет показывать на собраниях в храме свой личный инопланетный артефакт, он или она рискуют, что кто-то из присутствующих упомянет про реликвию вне его стен. А рано или поздно это обязательно произойдет.

— Вы правы. — Хотя он всегда прав, подумала Орхидея. Это была одна из его самых непривлекательных черт. — Люди, даже истинно верующие, про такое обязательно проболтаются. Как только всплывет информация, что у кого-то есть артефакт, все узнают, куда подевался украденный экспонат из лаборатории.

— Из чего совсем не следует, что некий культовый лидер не украл его. Сумасшедшие люди совершают сумасшедшие поступки. Но большинство лидеров культов Возвращения — прежде всего деловые люди, старающиеся из любой аферы извлечь прибыль. Они далеко не глупцы и не сумасшедшие. Сомневаюсь, что кто-то из них сам верит в то, что проповедует. Зачем делать то, что подвергнет риску налаженное дело?

— Я так понимаю, вы склоняетесь к теории, что артефакт украден эксцентричным коллекционером?

— В данный момент, мне кажется, этот вариант более жизнеспособен. — Раф помолчал. — Но я не до конца уверен. Все же что-то здесь не так.

— Ладно, пока у вас две версии — эксцентричный коллекционер и безумный культовый лидер. Или есть еще?

Раф оторвал взгляд от огня. Его глаза были столь же загадочными, как инопланетные артефакты.

— Нет. Но они могут возникнуть после того, как мы побываем в лаборатории, из которой его украли.

— Когда мы туда пойдем?

— Завтра вечером, как только разойдутся работники. Я договорился с директором лаборатории, доктором Александром Бризо. Он нас там встретит.

— Мы пойдем в лабораторию после закрытия?

Губы Рафа еле заметно изогнулись.

— Мне лучше работается ночью.

— Да, я знаю, но мне пришло в голову, что время в этой ситуации играет не последнюю роль. Если вы отложите работу до завтрашней ночи, то потратите впустую целый день.

— Я уже начал расследование, и завтрашний день не пройдет зря. Прежде, чем мы пойдем в лабораторию, следует сделать много предварительной работы.

— Какой?

— Я связался с одним из моих уличных источников по имени Свистун. У него есть связи на черном рынке предметов искусства. Если поползут какие-то слухи об артефакте, купленном для частной коллекции, то он об этом узнает.

— Для начала неплохо.

Он надменно выгнул бровь.

— Спасибо.

Орхидея покраснела. До нее дошло, что ее замечание прозвучало, словно словесный эквивалент поглаживания пса по голове.

— Вы знаете, что я хотела сказать.

Он проигнорировал ее слова.

— Я сегодня также поговорил с некоторыми людьми, знакомыми с лаборантом, которого Бризо подозревает в краже артефакта.

Орхидея встрепенулась.

— Есть подозреваемый?

— Да. Но он мертв.

— Мертв? — Она удивленно посмотрела на него. — Не понимаю. Кто этот подозреваемый?

Раф колебался.

— Тео Уиллис.

В течение нескольких секунд Орхидея не могла даже закрыть рот, не говоря уже о том, чтобы что-то сказать. Когда она наконец пришла в себя, то опустила бокал с коньяком из лунного дерева с такой силой, что несколько капель расплескались по столу.

— Это невозможно, — объявила она.

— В это верит Бризо.

— Почему вы не сказали раньше? — Орхидея вскочила на ноги. — Вы позволяли нам с Морганом весь вечер говорить о Тео и даже не упомянули, что он и есть подозреваемый.

— Орхидея, будьте благоразумны. Я не знал имени человека, которого вы с Морганом собирались проводить в последний путь, пока мы не добрались до клуба «Вулкан». К тому времени было уже поздно. Я не мог ничего сказать вам при Моргане. Это дело очень секретное.

— Это не оправдание. Вы должны были сказать мне раньше.

— Я хотел ввести вас в курс дела раньше. Просто знал, что информация о том, что ваш друг причастен к делу, расстроит вас.

— Я не расстроена, я взбешена. — Она ткнула пальцем в его сторону. — К тому же, открою вам секрет, мистер Сыщик. Вы на ложном пути, если полагаете, что Тео Уиллис — вор. Да, он был немного не в себе, но он не преступник.

— Я лишь пересказал вам, что Бризо считает его причастным.

— Я отказываюсь верить, что этот артефакт украл Тео. И я, конечно, не собираюсь помогать вам доказывать обратное.

— Послушайте, Орхидея…

— Я ухожу. Ищите себе другого концентратора. Сейчас я вызову такси, а позже найму другого частного детектива.

— Черт возьми, а это еще зачем?

— Чтобы доказать, что Тео не крал артефакт. — Она подошла к массивному столу периода Поздних открытий и схватила телефон. — Я хочу очистить его доброе имя от обвинений.

— Проклятье… — Раф двинулся к ней.

— Не подходите ко мне. — Она набрала номер службы такси, которой обычно пользовалась, затем быстро развернулась и предупреждающе выставила вперед руку: — Стойте, где стоите.

Его глаза потемнели.

— Прекратите приказывать мне как какому-то коту-псу.

Она почувствовала, как уже во второй раз предательская краска залила лицо.

— Я совсем не хотела…

— Хотели. — Он выхватил трубку из ее руки и положил на рычаг. — Успокойтесь и послушайте меня. Вы не можете сейчас все бросить.

— Запросто.

— Меня наняли специально, чтобы раскрыть это дело. Если вы действительно хотите доказать, что Тео Уиллис не крал артефакт, то самый эффективный способ добиться этого — работать со мной и дальше.

К его логике не подкопаешься. Она барабанила пальцами по столу, поспешно обдумывая его слова.

— Вынуждена признать, что вы правы, — сказала она наконец.

Его челюсть напряглась, а лицо застыло.

— Есть еще одна причина, почему я хочу, чтобы вы работали со мной над этим делом.

— Знаю. Вы хотите меня, потому что я лучший концентратор, который у вас когда-либо был.

— Потому что я хочу тебя. И точка. — Он обнял ее за плечи. — Единственный вопрос на данный момент, хочешь ли ты меня?

Она уставилась на него, ошеломленная, темным пламенем сексуального желания, которое разгоралось в его глазах. В ее теле вспыхнул ответный пожар.

— О, боже, — прошептала она. — Так ты тоже это чувствуешь.

— Если ты говоришь о том, что происходит во время фокусного контакта, то да, чувствую. Но проблема не в этом.

— Разве?

— С этим бы я справился, если бы не было ничего больше.

Она не могла отвести взгляд от его напряженного лица.

— В чем тогда проблема?

— Проблема, — с ударением на слове сказал он, — состоит в том, что я продолжаю желать тебя после того, как мы прерываем контакт.

Теперь она стояла к нему очень близко. Жар его тела передавался ей, притягивая еще ближе.

— Понятно. Это действительно проблема, правда?

— Я должен знать, столкнулась ли и ты с этой проблемой.

Она прерывисто вздохнула, осознавая, как внезапно участился ее пульс.

— Уверена, это несерьезное чувство, что-то вроде необычных последствий контакта.

— Думаешь?

Проблеск веселья в его ледяных глазах только рассердил ее.

— У нас же нет ничего общего, — заметила она.

— И не напоминай, — сказал он.

Он резко поднял Орхидею на уровень своей груди, положил руку ей на затылок, притянул к себе и поцеловал настойчивым, глубоким, отчаянным поцелуем.

Ее охватила дрожь желания.

— Только посмей назвать меня легкомысленной, — сказала она, обвивая руками шею Рафа.

Происходящее казалось таким правильным. Ее возбуждение и желание нарастали. Не должно было быть так хорошо, но было.

Низкий, хриплый стон Рафа вызвал восхитительный трепет у нее в животе. Он крепче прижал Орхидею к себе. Она ощутила его руку возле груди, тепло его ладони проникало через ткань футболки. Орхидея почувствовала его удовольствие, когда он обнаружил, что она не носит лифчика. Его радость каким-то непонятным синергетическим образом увеличила ее собственное желание. Его большое возбужденное тело прижалось к ней, но этого было недостаточно.

Неожиданно, когда Орхидее казалось, что лучше быть не может, она почувствовала, что парит. Она ахнула и сильнее прильнула к Рафу. Не могла же страсть, которую он сейчас излучал, вызвать иллюзию в плоскости подсознания. Она, конечно, была возбуждена, но не настолько же!

Надо сказать, в поцелуе Рафа было нечто сказочное, но она точно не грезила. Это мир вокруг нее изменился.

Она крепче зажмурилась. С ней все было нормально, и она бодрствовала, а не спала. Так отчего возникло это ошеломляющее чувство?

Орхидея приоткрыла глаза, рассчитывая, что вид прочной и надежной комнаты успокоит ее, но в проплывавшем мимо ее взора стенном канделябре со старомодными свечами из «студня» не было ничего успокаивающего.

Однако прежде чем понять, что происходит, она почувствовала, что падает. Медленно и плавно она опускалась вниз, пока не почувствовала под собой толстый ковер. Наконец до нее дошло, что Раф подхватил ее на руки и опустил на пол. Ее охватил приступ смеха.

Раф лег сверху, вдавив ее в густой ворс. Он оперся на локти, глаза его горели.

— Не хочешь поделиться шуткой? — пробормотал он возле ее горла.

— Если это и шутка, то надо мной. — Она взяла его лицо в ладони и потянулась к губам. — Я и представить не могла, что можно себя так чувствовать.

Он издал низкий, хриплый, голодный стон. Его губы вновь накрыли ее. Он втиснул одну ногу между ее бедрами и просунул руки под низ ее футболки.

Она возилась с краем его свитера, чтобы тоже просунуть под него руки, когда к ней вернулась капля здравомыслия. Что она делает? Все происходило слишком быстро.

— Раф. Я не уверена, что это хорошая идея. Слишком рано. Мы едва знаем друг друга. Ничего не значащий поцелуй — это одно, а ничего не значащий секс — совсем другое.

— Ты, наверное, права. — В его глазах горело желание. Оно отразилось в легком изгибе его губ. — Возможно, эта идея покажется лучше, если мы пойдем другим путем.

Она испытала знакомое чувство, когда его парапсихический талант начал поиск контакта с концентратором и машинально ответила. В плоскости подсознания обретал форму совершенно прозрачный кристалл. Раф с искушающим мастерством стал пропускать через него свою силу.

На этот раз сопутствующее этому вспыхнувшее сексуальное притяжение было таким сильным, что Орхидея не могла ни думать, ни даже дышать. Было такое ощущение, будто она нырнула в водопад.

И тут она поняла, что именно собирался сделать Раф. Ее охватил гнев, в значительной мере приглушив желание.

— Ну уж нет, Стоунбрейкер. — Она оттолкнула его нависающие плечи и попыталась прервать парапсихический контакт. — Немедленно прекрати. Будь я проклята, если позволю тебе использовать фокусную связь для моего совращения.

— Нет, подожди, — умоляюще прошептал он. — Не отключайся. Пожалуйста.

В плоскости подсознания Раф заключил созданный ею кристалл в клетку из сверкающих волн необработанной энергии, и Орхидея с ужасом поняла, что не может прервать контакт. Если бы она не слышала рассказы подруг из «Синерджи инкорпорейтед», то не поверила бы, что то, что вытворял Раф, вообще возможно.

Вверх взяли инстинкт и принципы мета-дзен-синергетической самообороны. Орхидея прекратила сопротивляться, вместо этого направив в плоскость подсознания поток собственной энергии. Она быстро стала воздействовать на грани кристалла, изменяя фокус до тех пор, пока волны энергии не рассеялись. Выглядело так, будто они преломлялись через тысячу блестящих зеркал. Неконтролируемая сила в плоскости подсознания бесцельно отражалась от граней кристалла.

— Какого черта? — Раф был удивлен и потрясен, и это чувствовалось как на физическом уровне, так и на подсознательном. — Что ты делаешь?

— А ты, по-твоему, что делаешь? — парировала она.

— Проклятье. Извини. — В плоскости подсознания рефлексы Рафа были даже быстрее, чем в материальном мире. Он резко и безоговорочно оборвал поток таланта. — Извини. Вот дерьмо! Я не хотел…

Орхидея быстро уничтожила кристалл. Она настороженно наблюдала, когда Раф медленно отстранился и сел возле нее. Она не знала, чего ожидать. Он не выглядел ни рассерженным, ни сбитым с толку, ни потрясенным, а скорее был глубоко подавлен. На его высоких скулах выступили ярко-красные пятна. Досада, смущение и унижение пылали в его глазах. В них просматривалось еще что-то, решила она. Неужели страх? Чего Рафу бояться?

— Извини, — снова повторил он, протянув руку, словно хотел коснуться ее, но потом убрав. — Это было так… так примитивно, не правда ли?

Чувство облегчения затопило Орхидею. Она поняла, что за страх был в его глазах.

— Эй, да не переживай ты так. Я ко всему привыкла.

Он моргнул.

— Неужели?

— Угу. Я же пишу о парапсихологических вампирах, не забыл?

— Я не вампир!

Его крепко сдерживаемая ярость застала ее врасплох. Она медленно села.

— Конечно, нет. Все хорошо. Я просто пошутила.

— Мне сейчас не до смеха.

— Не скажу, что это самый веселый случай в моей жизни, но это, определенно, не конец света.

— Орхидея, послушай. Клянусь, я не хотел делать то, что сделал.

— Расслабься, Стоунбрейкер. — Она ласково потрепала его по коленке. — Ты немного увлекся первым концентратором, который может фокусировать твой талант на полную силу. Ничего страшного не произошло. В следующий раз ты будешь знать, чего ожидать, и уже не потеряешь над собой контроль. Для этого ты слишком хорошо умеешь держать себя в руках.

Раф сжал зубы.

— Я потерял голову не из-за фокусной связи.

— Неужели?

— У меня снесло крышу, потому я что не хотел потерять… — Он замолчал. — Ладно, проехали.

— Конечно, — заверила она его, но знала, что нагло лжет. Она до конца жизни не забудет этот поцелуй. — Просто поцелуй все немного осложнил. Наверняка такое происходит сплошь и рядом, да?

Он всматривался в нее. Сначала в его глазах загорелось мрачное любопытство, за которым последовала вспышка удовлетворения. Он знал, что она лжет.

Невероятно. Он никак не мог прочитать ее мысли. «Сталкеры вовсе не являются живыми детекторами лжи», — напомнила она себе.

— Ты неправа, и сама это знаешь, — тихо сказал он. — Лично со мной такого что-то не случалось. А с тобой?

— М-м-м… Нет. — Она откашлялась. — Нет. Со мной тоже никогда такого не было.

Она задержала дыхание, опасаясь, что он станет продолжать этот разговор с таким же напором, с каким подходил к расследованиям, но к ее несказанному облегчению, он сменил тему:

— Я знал, что ты можешь выстроить почти идеальный фокус, — сказал Раф. — Но я даже не догадывался, что ты можешь перенастраивать его в обратном порядке. Еще вчера я сказал бы, что такое сделать невозможно.

Глава 6

Орхидея даже немного смутилась.

— Да ничего особенного. Моя подруга Цинния тоже умеет управлять кристаллом, который проектирует. Она его искривляет. Когда это происходит, поток психической энергии, текущей через кристалл, скручивается, что очень болезненно для таланта.

— Ты сделала много больше, чем обыкновенное искажение фокуса. Ты управляла каждой отдельной гранью кристалла.

— Да.

— Это невероятно.

— Рада, что произвела на тебя впечатление, — пробормотала она.

Раф провел пальцами по волосам. В его глазах была настороженность.

— Я не хотел так набрасываться на твой кристалл.

— Знаю.

— Я даже не знал, что могу такое проделывать, — признался он. — Не думал, что это вообще возможно.

— А в романах о психоэнергетических вампирах случается сплошь и рядом.

Он грустно улыбнулся.

— Правда? Может, мне стоит почитать? — Он вздохнул. — Пять кругов ада, неудивительно, что люди из «Парасинергетики» хотели провести с твоим участием несколько экспериментов.

Орхидея возилась с футболкой, пытаясь собраться с мыслями. Наконец она подтянула колени к груди и обняла их руками.

— Хочу поделиться с тобой одной тайной.

— Какой?

— Ученые в «ПараСинергетике», конечно, знали, что я ледяной концентратор, но я никогда не показывала им, что могу делать с конструкцией своего кристалла.

Раф пристально посмотрел на нее.

— Что ты хочешь сказать?

— Ради науки я позволила уговорить себя принять участие в исследованиях. Однако, едва начав, поняла, что не хочу показывать полный диапазон своих способностей. Какой-то инстинкт заставил меня ограничить демонстрацию возможностей.

— Тебе не нужно ничего объяснять. Ты разговариваешь со сталкером вне класса, помнишь? Я тоже не кричу на каждом углу о том, насколько силен.

Она криво усмехнулась.

— Да, понимаю.

Раф протянул руку и приподнял ее подбородок, повернув голову так, чтобы ее глаза оказались напротив его.

— Я меньше всего хотел напугать тебя так сильно, что тебе пришлось использовать свои тайные резервы.

Она раздраженно высвободилась.

— Пожалуйста! Сколько можно извиняться? Ты меня не напугал. Ты меня рассердил. Это разные вещи.

— Действительно разные. Мне жаль, что я рассердил тебя.

Она подняла глаза к потолку.

— Если ты еще раз скажешь, что сожалеешь, я просто взорвусь. Думаю, ты специально извиняешься, потому что не хочешь признать очевидность того, что произошло.

— А как ты считаешь, что произошло?

— На несколько мгновений ты потерял контроль. И это тебя чертовски бесит, не так ли?

Он поджал губы, но промолчал.

Она снова потрепала его по колену.

— Не волнуйся, я уверена, что это не повторится.

Его глаза вспыхнули.

— Запросто, если ты и дальше будешь ласкать меня, как какого-то кота-пса.

Она замерла и торопливо убрала руку.

— Извини.

Он неторопливо и грациозно поднялся на ноги и задумчиво посмотрел на нее.

— А знаешь, я бы сказал, что психологически мы очень хорошо совместимы.

Она поднялась сама, проигнорировав его протянутую руку.

— Полагаю, это означает, что у нас действительно есть кое-что общее помимо того факта, что мы не можем найти себе пару. Что ж, это был интересный вечер, но уже поздно. Я должна идти.

Она сгребла свой жакет с высокой спинки дивана периода Поздних открытий и направилась к двери.

— И куда это ты собралась? — спросил он.

— Домой. Ты отвезешь меня или вызовешь такси?

— А что с Тео Уиллисом?

Она уже вышла в коридор, но остановилась и оглянулась.

— Я решила, что ты прав.

— В чем?

— Работа с тобой — самый эффективный способ доказать, что пропавший артефакт украл не Тео.

— Уиллис мертв, — спокойно сказал Раф. — Ему все равно, обелишь ты его имя или нет. Из того, что я узнал сегодня, у него даже нет семьи, для которой было бы важно знать, виновен он или нет.

— Это важно для меня. Он был ледяным концентратором, а нас не так уж много. Это происшествие подольет масла в огонь. Мы будем выглядеть еще более странными, чем есть на самом деле. Ради всех ледяных концентраторов, умерших и еще не родившихся, я собираюсь доказать, что он невиновен.

— Проклятье, — сказал Раф, следуя за нею к двери. — Ненавижу это.

— Что?

— Когда наивные сыщики-любители решают вести расследование из принципа.

— Неужели? — Коснувшись дверной ручки, она оглянулась через плечо. — А что движет тобой?

— Я делаю это за деньги.

— Лжец.

Она открыла дверь и вышла в ночь.

* * *

Сон обрушился на нее с безжалостной и ужасающей мощью тропического урагана.

Из глубины ночи психоэнергетический вампир посылал пробные импульсы. Когти странной, неестественной энергии пронзали плоскость подсознания, ища, нащупывая, пытаясь добраться до концентратора.

Все ее инстинкты, психические и физиологические, боролись с этим ужасным призывом. Она знала, что, если поддастся, то навеки окажется в ловушке этих жутких объятий.

Царство сновидений окутывал мрак. Психическая энергия потрескивала словно молния. Вампир был близко, ближе, чем в предыдущий раз. Она должна проснуться. Если она этого не сделает, то увидит лицо этого существа. Она не хотела встречаться с хищной тварью, стремившейся лишить ее свободы. Единственная надежда — проснуться прежде, чем будет слишком поздно…

Орхидея резко открыла глаза и села на кровати, ощущая, что вся кожа покрыта испариной. Ночная рубашка прилипла к груди и между лопатками, но, тем не менее, она промерзла до костей.

Это был худший кошмар, который когда-либо ей снился. На сей раз вампир был слишком близко.

Резкая трель телефона прорвалась сквозь последние остатки парализующего разум страха. Орхидея заморгала и потянулась к выключателю прикроватной лампы, одновременно заставив себя выполнить несколько мета-дзен-синергетических дыхательных упражнений.

Телефон снова зазвонил, настойчиво требуя внимания, и она сообразила, что он уже долго звонит. Взглянув на часы, Орхидея подняла трубку. Почти три утра. Она заснула почти сразу после того, как Раф привез ее домой где-то после полуночи.

— Алло.

— Орхидея? — голос Рафа подействовал на нее, как ведро холодной воды. Весьма бодряще. — Что случилось? С тобой все в порядке?

— Да, — Орхидея откинулась на подушки со вздохом облегчения, которого, как она искренне надеялась, Раф не услышал. Пожалуй, ему не стоило знать, насколько благодарна она была ему за звонок. — Да, конечно. Все хорошо.

— По голосу не скажешь.

— Ты разбудил меня посередине дурного сна. — Ей пришло на ум, что время для звонка было выбрано очень удачно. — Теперь я в порядке. Почему, скажи на милость, ты позвонил мне в такое время?

— Не знаю. Ты расскажи мне.

— Неудачное время загадывать мне загадки. Я не слишком хорошо соображаю в три утра.

— Я говорю тебе правду. Я очнулся от крепкого сна с таким чувством, будто должен немедленно тебе позвонить. Вот и позвонил.

Орхидея поежилась.

— Это странно.

— Да.

— Я рада твоему звонку, — призналась она. — Мне этот кошмарный сон снился и раньше. На прошлой неделе даже несколько раз. Мне он не нравится.

— Понятное дело. О чем он?

— Уверена, у тебя есть дела поважнее, чем слушать про мой глупый ночной кошмар.

— Вообще-то нет, мне больше нечем заняться. Я просто лежу и смотрю на небо.

— На небо?

— На потолке спальни вырезано окно. Сегодня вечером взошли обе луны.

— О… — Она вдруг на тревожащую секунду представила, каково было бы лежать в его постели и смотреть на луны-близнецы.

— Расскажи мне о своем сне.

Орхидея знала, что она должна пожелать спокойной ночи и положить трубку. Сны были очень личными, слишком интимными, чтобы обсуждать их с клиентом.

Однако желание довериться ему было непреодолимым. Может, время суток такое? Три утра, за окном темно. Или может, дело было в том, что ее пульс был все еще учащен? Или в том, что этим вечером, поцеловав ее, Раф перешел невидимую черту, став для нее уже не только клиентом. Независимо от причины, Орхидея не могла сопротивляться желанию с ним поговорить.

— Обещай, что не будешь смеяться. Мне снится, что меня преследует психоэнергетический вампир. И каждую ночь он все ближе и ближе.

— Неужели психоэнергетический вампир? Полагаю, он не того романтического типа, которого ты сделала героем «Темного желания»?

Она удивленно моргнула.

— Ты прочел книгу?

— Любопытство взяло верх. Я ее сегодня купил и начал читать, после того, как отвез тебя домой.

— Ты не обязан давать мне отзыв, — заметила она.

— Интересный сюжет. — Голос Рафа звучал так, будто тот с осторожностью подбирал слова. — Мне нравится элемент тайны, а описания фокусного контакта между героем и героиней были довольно интригующими.

— Спасибо.

— Очень напомнило мне то, что произошло между нами сегодня вечером.

— У меня отличное воображение, — парировала она.

— Это очевидно. Может быть, это связано с тем, что ты ледяной концентратор.

— Хм. Мне это в голову не приходило. Может, ты и прав. Я знаю не так много других ледяных концентраторов, но у всех, кого встречала, имеется сильная творческая жилка. Морган, например, художник.

— А Тео Уиллис?

— Тео любил музыку. Это была его страсть. Он писал музыку и играл на вио-пьяно.

На какое-то время повисла тишина.

— Расскажи мне еще о своем сне, — наконец попросил Раф.

Орхидея подумала, что в этом разговоре была естественная и странным образом умиротворяющая близость.

— Да особо нечего больше рассказывать. Каждую ночь на протяжении почти целой недели мне снится один и тот же или очень похожий сон. Хотя сегодня он был хуже всего.

— Как выглядит вампир?

— Я не вижу его лица, но чувствую силу его таланта.

— Он мощный?

— Очень, но это не самое страшное.

— Что же самое страшное?

— Талант ненормален.

— Разве это не логично? Если тебе снится кошмар об очень сильном таланте, то само собой он будет казаться ненормальным.

— Ты тоже силен, — возразила Орхидея. — На самом деле ты самый мощный талант среди тех, кому я когда-либо фокусировала, но ты нормальный.

«Не такой, как Кэлвин Хайд».

На другом конце линии повисла пауза.

— Нормальный?

— Хорошо, возможно, «нормальный» не совсем подходящее слово. Твой талант нельзя назвать обычным явлением.

— Этого я и боялся, — сказал Раф.

— Но он не кажется противоестественным, если ты понимаешь, что я имею в виду.

«В тебе нет зла», — добавила она про себя.

— Что ты действительно пытаешься сказать, так это то, что чувствуешь мою примитивность.

— Черт побери, не передергивай. Это вовсе не то, что я хотела сказать. — Орхидея с негодованием посмотрела на телефон. — К твоему сведению, твой талант совсем не ощущается примитивным.

— Правда?

Она нахмурилась, обдумывая сказанное.

— На самом деле, с синергетической точки зрения, твоя параэнергия и органы чувств намного лучше взаимодействуют, чем у большинства талантов. С точки зрения эволюции, ты, возможно, представляешь поколение будущего.

— Не думаю, что слово «эволюция» мне нравится больше, чем слово «примитивность».

— Очень плохо, что ты зациклен на этом. Хотя все мы такие. Любой ученый тебе скажет, что здесь, на Сент-Хеленс, парапсихические способности людей развиваются очень стремительно. Никто не знает, что преподнесет нам будущее, но, скорее всего, мы будем наблюдать расширение типологии талантов и мутации.

— Значит, теперь я мутант? — возмутился он, но интонация его голоса смягчилась, в ней послышались нотки веселья.

— Это касается нас обоих. Ледяные концентраторы тоже не очень-то распространены.

— И то правда. Давай вернемся к твоему сну. Какое впечатление производит талант в твоем ночном кошмаре?

Орхидея опустила глаза и увидела, что нервно скомкала простыню.

— Он… сумасшедший.

— Кажется, я наконец-то получил полную картинку.

— Что ты имеешь в виду?

— А то, что ты начала задаваться вопросом, не являются ли эти сны признаком того, что ты начинаешь сходить с ума. Так?

Орхидея закрыла глаза.

— Мне приходило в голову, что сны могут быть некоторой формой психической галлюцинации. Своего рода порождением того, что делает меня ледяным концентратором.

— Забудь эту теорию.

Орхидея открыла глаза и впилась взглядом в собственное отражение в зеркале.

— Да кто ты такой? Эксперт по синергетической психологии?

— Мне не обязательно им быть, чтобы сказать тебе, что я не чувствовал ничего сумасшедшего, когда мы прошлым вечером устанавливали контакт. Даже после того, как ты заставила кристалл рассеять мой талант. Я был чертовски удивлен, но не напуган. Так, к слову, это все-таки разные вещи.

Она вяло улыбнулась.

— Не думаю, что тебя легко напугать, Раф.

— Все чего-то боятся. Теперь тебе лучше?

— Да. Спасибо.

Это было более или менее правдой. По крайней мере, ее дыхание выровнялось.

— Не хочешь, чтобы я приехал и успокоил тебя лично?

Она усмехнулась.

— Думаю, не стоит. Но все равно спасибо за предложение.

— Я боялся, что ты так ответишь. Иди спать. Нас с тобой завтра ждет долгая ночь.

— Полагаю, ты хочешь, чтобы я на все сто отработала твои денежки.

— Чертовски верно. Клементина Мэлоун стрясла с меня целое состояние за твои услуги. Спокойной ночи, Орхидея.

— Спокойной ночи… Раф?

— Да?

— Спасибо, что позвонил в нужный момент.

— Возможно, между нами установилась в своем роде умственная телепатия.

Орхидея засмеялась.

— Не будь смешным. Все знают, что телепатии не существует.

В мире, где список нормальных парапсихических способностей все расширялся, а их спектр увеличивался, телепатия у населения никогда не проявлялась. Как и психоэнергетические вампиры, она часто обыгрывалась в романах и фильмах, но это были единственные области, где о них шла речь.

«Тем лучше», — подумала Орхидея, вешая трубку. Если бы Раф сейчас мог прочесть ее мысли, ничего хорошего бы это не принесло. Она и сама не была уверена, что хочет их знать. В голове у нее сейчас была путаница туманных сомнений и призрачных надежд.

Вот что бывает, если проснуться в три утра. Все в этот час выглядело по-другому.

Она оставила свет включенным и откинулась на подушки. Какое-то время Орхидея решала, не попытаться ли ей снова уснуть. Однако теперь, не слыша успокаивающего голоса Рафа, поддерживавшего ее, она ощутила, как на нее вновь стремительно накатывает холодный липкий страх, ставший в последнее время ее постоянным ночным компаньоном.

Она откинула одеяло и пошла на кухню, по пути включая свет. Открыв дверь охладителя, она достала остатки макаронной запеканки. Второе письмо из «Парасинергетики» все еще лежало на кухонном столе, где она его оставила днем после того, как распечатала. Содержание письма ничем не отличалось от предыдущего, пришедшего на этой неделе. Однако на этот раз помимо повелительного тона прослеживался легкий намек на угрозу:

…Мы искренне надеемся, что Вы согласитесь возвратиться в «Парасинергетику» для продолжения этого важного исследования. За три года, прошедших с тех пор, как первый эксперимент был преждевременно остановлен, наши ученые обнаружили некоторые тревожащие факты касательно природы ледяных концентраторов. Мы не хотим Вас пугать, однако наши эксперты считают, что полученные данные могут в долгосрочной перспективе повлиять на парапсихологическое здоровье людей с Вашим типом психической энергии.

Завершение исследования, в первую очередь, нужно Вам лично и остальным людям с Вашим видом парапсихической силы. Пожалуйста, как можно скорее свяжитесь с моей канцелярией.

С уважением,

Гилберт Брейсуэлл, доктор философии,

руководитель научно-исследовательского отдела

— Ты не сможешь запугать меня, Два Ватта, — Орхидея смяла лист бумаги в руке. — Я настолько крута, что сейчас общаюсь с настоящим психоэнергетическим вампиром.

Она бросила письмо в мусорное ведро и сразу почувствовала себя лучше.

Глава 7

— Успокойся, Ал, — сказал Раф. — У меня все под контролем.

— Под контролем? Под контролем? Ты так это называешь?

Холодные серые глаза Альфреда Джи Стоунбрейкера свирепо сверкнули. Из-за этих глаз у многоопытных руководителей и безжалостных конкурентов дрожали поджилки. Альфред в отчаянии ударил кулаком по столешнице маленького садового столика.

— «Стоунбрейкер шипинг» едва держится на плаву, и при помощи этого вероломного идиота Калвертропа скоро пойдет ко дну, а ты говоришь, что у тебя все под контролем?

— Да.

С легкостью, выработанной долгой практикой и природной склонностью, Раф проигнорировал ледяной взгляд деда. Альфред Джи был бизнесменом старой закалки. Он много орал, когда ему что-то не нравилось.

Вытянув ноги и скрестив их в лодыжках, Раф задумался о том, что сам он предпочитал действовать по иному сценарию, гораздо более тихому.

Он откинулся на стуле и стал рассматривать простиравшиеся перед ним искусно разбитые висячие сады. С его места на террасе отлично просматривалась зеленая беседка.

Ребенком он много времени проводил на этой невероятной цветущей земле. Родители часто привозили его сюда к бабушке и дедушке. Некоторые из ранних воспоминаний касались исследования лабиринта и пускания корабликов в пруду.

В те времена они с Альфредом были друзьями. Это, конечно, было еще в тот период, когда его дед беспечно полагал, что Раф пойдет по его стопам.

Трещина между ними образовалась, когда Альфред попытался принудить Рафа работать в «Стоунбрейкер шипинг». Раф с самого начала знал, что никогда не будет работать на деда. Интуитивно он понимал, что они слишком во многом похожи. Кроме того, Раф не любил подчиняться приказам, а Альфред очень любил их отдавать.

Последовавшее за этим противостояние характеров все члены семьи с опаской наблюдали с почтительного расстояния. Никто, даже родители Рафа, не посмел вмешаться и тем более выступить в роли примирителя.

Как однажды, скривившись, заметила мать Рафа, умный человек не будет вставать между двумя ссорящимися хищниками.

Пятнадцать лет назад был только один возможный выход из сложившейся ситуации. Попросту говоря, тогда именно Альфред Джи был вожаком клана. Раф это принял. Он упаковал вещи и подался на Западные острова.

Когда он вернулся, то был закален несколькими годами проживания на краю диких джунглей и ужасным событием, известным как «конфликт на Западных островах».

Раф обосновался в Нью-Сиэтле, очертил свои границы, старательно избегая заходить на территорию деда. Однако он следил за семейной фирмой и со все возрастающим гневом смотрел на то, как устаревшие методы управления Альфреда вели «Стоунбрейкер шипинг» в опасные воды.

Наконец настал тот день, когда Альфред осознал, что самое время ему уйти на покой. Он позвал Рафа на военные переговоры, готовый передать тонущую фирму единственному члену клана, который еще мог ее спасти.

К сожалению, он ждал слишком долго.

Альфред не осознавал, пока не стало слишком поздно, что его честолюбивый племянник Селби Калверторп только и ждал подходящего момента. С присущими ему хитростью и коварством шакала-гиены Селби втерся в доверие к Альфреду.

Действуя за его спиной, Селби подготовил почву для того, что, как он надеялся, позволит ему вырвать приз — «Стоунбрейкер шипинг» — из заботливых лап Альфреда.

Запланированная Альфредом официальная передача полномочий внезапно превратилась в отчаянную и тайную попытку спасти «Стоунбрейкер шипинг». Угроза компании, как ничто другое, смогла объединить Рафа и Альфреда.

Альфред взял нож и четким движением разрезал кекс пополам.

— Насколько я могу судить, ты вообще никуда не продвинулся. До ежегодного собрания совета директоров осталось меньше двух месяцев, а ты, черт подери, даже не обзавелся женой.

— Найду кого-нибудь к началу собрания. Все остальное в порядке.

Альфред фыркнул, но не выглядел убежденным.

— Ты убедил «Тейлор и Кроуфорд» подождать, пока не возьмешь под свой контроль компанию?

— Да. Стив Тейлор какое-то время работал на меня на Островах. Несколько недель назад мы пришли к пониманию. Он дал мне слово, что «Тейлор и Кроуфорд» подождет до окончания совета директоров, прежде чем ответить на предложение относительно выпуска контейнерных секций.

— Хорошо, это уже хоть что-то. А как дела с распределением товаров на складе в Нью-Портленде?

— Проблема решена.

— Как?

— Новая система управления запасами дала сбой. Поломка устранена. Я также говорил с Кимийо Таканиши из «Перевозки грузов Таканиши» и убедил ее, что она получит от меня лучший контракт, чем от Селби.

— Она подождет до окончания совета директоров, чтобы начать переговоры?

Раф поднес к губам чашку коф-ти.

— Подождет.

Альфред впился зубами в кусок кекса. Его глаза сузились.

— Почему ты не можешь найти себе симпатичную молодую женщину вроде Кимийо?

Раф усмехнулся.

— Миссис Таканиши по возрасту годится мне в матери. Признаю, она весьма очаровательная и умная деловая женщина, но даже если бы она согласилась выйти за меня замуж, мы столкнулись бы с маленькой проблемкой, потому что она уже замужем. От Рея Таканиши будет не так легко избавиться. Он столь же несговорчив, как и ты.

— Верно. — Альфред Джи хмуро жевал кекс. — Чертово брачное агентство уже подобрало тебе хоть кого-то?

— Ал, не лезь в мои дела. Говорю тебе, все под контролем.

— Черт подери, Раф, время поджимает. Неужели у тебя до сих пор нет ни одного варианта?

Раф замялся.

— Собственно говоря, есть.

В хищном взгляде Альфреда промелькнула надежда.

— Дьявольщина, почему же ты не сказал мне?

Раф положил руки на подлокотники садового стула, сцепил пальцы и уставился на лабиринт в центре сада.

— Потому что до окончательного результата еще далеко.

— Почему?

— У нас с ней мало общего. И очевидно, ей так же сложно подобрать пару, как и мне.

— Откуда ты знаешь? — резко спросил Альфред.

— Она зарегистрирована в брачном агентстве даже дольше меня. На целый год, между прочим. И за это время была всего лишь на одном свидании.

— Сдается мне, что у вас больше общего, чем ты думаешь.

— Черт, о чем ты?

— О том, что вы оба не можете найти себе спутника, — хохотнул Альфред. — Я тебе вот что предлагаю. Приходи с ней на вечеринку по случаю моего дня рождения. Позволь мне взглянуть на нее, и я скажу, подходит она тебе или нет.

Раф постарался представить Альфреда и Орхидею, мило болтающих в этих садах на одном из самых важных городских общественных событий года.

— Будет тебе урок, если я действительно ее приведу.

Альфред перестал улыбаться.

— Ты ведь придешь на вечеринку?

Раф подумал, что впервые за пятнадцать лет, прошедших с тех пор, как он отрекся от своего наследия, ему предстояло появиться на семейном празднике. И это будет сигналом его кузену, что того ждет борьба за «Стоунбрейкер шипинг».

Появление на вечеринке по случаю дня рождения Альфреда будет первым выпадом в сторону Сэлби, равнозначным объявлению войны.

— Ни за что не пропущу, — пообещал Раф.

* * *

— Украденный артефакт похож на те, что вы видите в контейнере. — Александр Бризо указал в сторону закрытого стеклянного шкафа в конце ряда лабораторных рабочих столов. — Тот же материал. Чуть длиннее и уже по форме, чем тот, что слева.

Орхидея подошла к витрине и зачарованно уставилась на коллекцию инопланетных экспонатов. Чуждая форма артефактов подтверждала, что они точно были сделаны не человеческими руками. Все экспонаты были изготовлены из незнакомого серебристого сплава, не поддающегося изучению.

— Впервые вижу артефакты не в музее, — сказала Орхидея. — Они действительно необычны, правда?

— Очень, — вздохнул Бризо. — С тех пор, как Лукас Трент привез первую партию, мы о них так ничего и не узнали. Мы не можем даже идентифицировать компоненты сплава, который инопланетяне использовали для создания этих предметов. Нам лишь известно, что ничего подобного на Сент-Хеленс нет.

Раф подошел к Орхидее и тоже стал рассматривать артефакты в витрине.

— Что бы это ни было, оно должно кардинально отличаться от того, что первые колонисты привезли с собой с Земли.

— Точно подмечено. — Брови Бризо сошлись в хмурую прямую линию. — Тот факт, что этот сплав, в отличие от материалов Основателей, сделанных на Земле, не разрушился за те месяцы, что подвергался воздействию атмосферы Сент-Хеленс, является подтверждением их инопланетного происхождения в полном смысле этого слова.

— Их возраст определили? — спросила Орхидея.

— Наши лучшие психометрические таланты оценивают, что им, по крайней мере, тысяча лет. Возможно, и больше.

— Жалко, что Четвертая экспедиция Частина не нашла никаких органических останков в той так называемой инопланетной могиле, которую они раскапывают, —посетовал Раф.

— Ничего, — подтвердил Бризо. — Если тела и были, то они подверглись разложению вечность назад. Археологи не обнаружили ни одного костного фрагмента.

— Может, у инопланетян не было костей, — предположила Орхидея. — Возможно, они отличались от нас так же сильно, насколько их сплав отличается от наших металлов.

— А может, они в конце концов покинули Сент-Хеленс, но были вынуждены делать это второпях, — сказал Раф. — Это объяснило бы, почему они оставили свое оборудование.

— Это, конечно, возможно, — согласился Бризо. — В настоящее время самая распространенная гипотеза заключается в том, что инопланетяне прибыли на Сент-Хеленс тем же способом, что и первые колонисты с Земли, через Переход. Мы предполагаем, что они, подобно Основателям, застряли здесь, когда Переход внезапно закрылся. Но, может, Переход все же открылся снова на достаточное время, чтобы позволить им вернуться к себе.

Орхидея смотрела на странной формы предметы, находящиеся за стеклом. Каждый школьник знал историю колонизации Сент-Хеленс. Немногим больше двухсот лет назад в космическом пространстве очень близко от Земли появился таинственный энергетический Переход. Он оказался межзвездными вратами между родной планетой и гостеприимным новым миром, который колонисты назвали Сент-Хеленс.

Однако вскоре после прибытия первых поселенцев Переход без предупреждения закрылся. Отрезанные от родной планеты люди оказались предоставлены сами себе. Затем последовала отчаянная битва за выживание. Зеленый мир Сент-Хеленс радостно приветствовал людей, но не пощадил их земные технологии. Что-то в самом воздухе и почве планеты разрушало оборудование и материалы, привезенные с Земли.

Инопланетянам повезло больше, по крайней мере в том, что касалось их технологий, но сами они исчезли.

— Вы не догадываетесь, почему Тео Уиллис украл именно этот артефакт? — спросил Раф.

— Нет, — пожал плечами Бризо. — Он был не более интересен или необычен, чем остальные, за исключением того, что был найден не в могиле, а скорее снаружи.

— Снаружи?

— Его нашли в куске «студня». Должно быть, он упал в него тысячу лет назад и все это время находился там, пока экспедиционная группа его не обнаружила.

— Как он выглядел?

— Простой узкий прут длиной приблизительно в фут. Немного похож на тонкий фонарь, но вот что именно генерирует свет, непонятно.

Орхидея посмотрела на Бризо.

— Вы сказали, что Тео Уиллис был найден у подножия скалы на следующий день после исчезновения артефакта.

— Да. Полиция полагает, что это самоубийство, но я склонен думать, что это был несчастный случай. Не вижу причин, почему Уиллис мог бы убить себя сразу после кражи. Проблема в том, что артефакт не был найден на месте аварии. Он исчез.

Орхидея нахмурилась.

— А почему вы вообще так уверены, что именно Уиллис взял артефакт?

— Потому что он, похоже, очень интересовался именно этим экспонатом из коллекции, — объяснил Бризо. — К тому же за несколько дней до исчезновения артефакта, Тео попросил приписать его к команде, занимавшейся проведением аналитических тестов с этим предметом. Он часто оставался допоздна поработать над своими проектами, и в ту ночь, когда исчез артефакт кроме него в лаборатории никого не было.

— Никаких признаков взлома? — спросил Раф.

— Ни одного, — Бризо с беспокойством смотрел на шкаф с артефактами. — Кто бы его ни взял, он знал код «студневого» замка.

Орхидея продолжала изучать экспонаты.

— У Тео был код?

— Да. — Бризо посмотрел на Рафа с озадаченным выражением на лице. — Единственное, чего я не понимаю, почему он выбрал именно этот артефакт. Если он собирался украсть один из предметов для коллекционера, как вы предполагаете, почему бы не взять один из тех, что интереснее по форме?

— Хороший вопрос, — подтвердил Раф. — Мой… э-э-э — напарник, мисс Адамс, и я обязательно это выясним.

* * *

Через полчаса Орхидея с Рафом стояли на тротуаре перед маленьким, унылым домиком, принадлежавшим Тео Уиллису.

— Ты уверен, что мы имеем право просто так войти внутрь и осмотреть дом? — с тревогой спросила она.

— Я не позвал бы тебя с собой, если бы думал, что нас могут арестовать, — успокоил ее Раф. — Мне бы потом пришлось бесконечно выслушивать твои нотации.

— Хочешь сказать, что я много ворчу?

— Я не настолько груб, чтобы предполагать подобное. Готова?

— Как никогда.

Орхидее пришло в голову, что Раф наслаждался происходящим. Едва ли она могла жаловаться. Она была напряжена и несколько обеспокоена из-за того, что они собирались сделать, однако и сама определенно испытывала нетерпение. Было множество неразрешенных вопросов, и сегодня вечером они с Рафом могли найти ответы на некоторые из них.

Орхидея осторожно последовала за Рафом, когда он направился к заднему двору темного дома.

Ночной воздух стал холоднее. Над заливом собрался туман и теперь медленно, методично накрывал город. Длинные дымчатые завитки клубились на улице позади Орхидеи. В конце квартала сквозь пелену тумана пробивался уличный фонарь, но его отраженный свет почти не освещал окрестности.

Раф, казалось, без проблем передвигался в туманной ночи. Он даже не запросил контакта. Орхидея решила, что найти заднюю дверь дома Тео для Рафа сущие пустяки по сравнению с поиском секретного запасного выхода в непроглядной темноте галереи редких книг Эльвиры Терлок.

Когда он исчез за задним крыльцом, Орхидея кинулась за ним. Ей не хотелось терять Рафа из виду в этом тумане.

Она повернула за угол и в какой-то момент испытала чувство тревоги, не увидев его.

— Раф?

— Я здесь.

Она пригляделась и увидела, как он скользит темной тенью на фоне еще более глубокой черноты ночи.

— Тебе кто-нибудь говорил, что ты сливаешься с окружением?

— Вежливо намекаешь, что я не обладаю яркой индивидуальностью? — В темноте раздался тихий щелчок. — Сюда.

— Ты взломал замок?

— Нет, я открыл его. По-моему, есть разница — Дверные петли заскрипели. — Поторопись. Мы не можем возиться тут всю ночь.

Орхидея осторожно пробралась к двери и вгляделась в темноту кухни. Заметив движение и поняв, что Раф уже внутри, она поспешила к нему присоединиться.

И сразу же споткнулась о бетонную ступеньку, которую не заметила.

— Ай! Черт!

— Осторожно, там ступенька, — раздался из темноты голос Рафа.

— Нашел, когда сказать.

Пошевелив пальцами ног в кроссовках и решив, что ничего не сломано, Орхидея осторожно вошла в дом.

На нее пахнуло плесенью и затхлостью, будто домом не пользовались несколько дней. Орхидея напомнила себе, что так оно и было.

— А мы можем воспользоваться фонариком? — спросила она, следуя за Рафом по узкому коридору.

— Извини. Забыл, что ты не можешь видеть в темноте, как я. — Появилась узкая полоска света, когда Раф включил предусмотрительно захваченный с собой маленький фонарик. — Так лучше?

— Намного. — По короткому коридору Орхидея прошла вслед за Рафом в почти пустую комнату. Любовно отполированное вио-пьяно в углу был единственным предметом, имевшим хоть какую-то индивидуальность. — Тео был необщителен. Он находился или на работе, или здесь, играя на своем драгоценном вио-рояле.

В свете узкого луча фонарика по лицу Рафа ничего нельзя было прочесть.

— Я так и понял. Посмотрим, что еще сможем узнать.

На стенах ничего не было, кроме календаря. Когда Раф направил на него луч, Орхидея увидела, что это был дешевый вариант, традиционно раздаваемый в качестве рекламы страховыми компаниями.

— Он даже картины не вешал, — сказала она.

— Возможно, это даже к лучшему. — Раф заскользил фонариком по аккуратной стопке научно-технических журналов. — Боюсь даже подумать, какой был бы вкус в изобразительном искусстве у такого парня, как Уиллис.

Орхидея приторно улыбнулась.

— Да ладно тебе. Его вкус не мог бы быть намного хуже моего вкуса в поэзии.

Раф многозначительно промолчал.

— Ты уже очень ясно высказался по поводу моих литературных вкусов, когда мы были в галерее миссис Терлок, — сказала она.

— Они не совсем согласуются с моими, — он сделал паузу. — Но, с другой стороны, в архитектуре-то наши вкусы совпадают.

— Да, мне нравится твой дом. Но, скорее всего, это причудливая счастливая случайность, что мы оба питаем слабость к архитектуре периода Поздних открытий.

— Возможно. — Раф открыл дверцу серванта и посветил внутрь. — А что ты будешь делать, если в «Идеальном партнере» тебе подберут в пару человека, любящего мета-дзен-синергетическую философскую поэзию?

— Использую сей факт как оправдание, чтобы отклонить эту кандидатуру, — легкомысленно откликнулась она.

Раф так молниеносно развернулся к ней, что она подскочила от неожиданности.

— Ты бы отказалась от подобранного агентством потенциального кандидата в мужья только потому, что он не разделяет твой вкус в поэзии?

— Почему нет? Я же отклонила единственного рекомендованного ими кандидата, так как мне не понравился его психический талант. Эй, когда дело касается мелочей, я могу превзойти любого.

Раф направил на нее луч света.

— Какой у него был талант?

— Талант харизмы. — Она подняла руку. — Знаю-знаю, харизма считается не талантом, а свойством личности, но поверь, Престон Лус имеет талант обаяния. К тому же он использует его в личных интересах, чтобы заполучить все, что ему хочется. Он настоящая змея-червь с огромными зубами.

— Престон Лус?

— Доктор Престон Лус, если угодно. Слушай, мы собираемся обыскивать дом или будем стоять здесь всю ночь и обсуждать моего одного-единственного кандидата от агентства?

— Тебе, по крайней мере, хотя бы одного предложили.

— Хочешь правду? — спросила она. — Я до смерти боюсь, что на днях «Идеальный партнер» пришлет мне другого очень славного парня. Есть вероятность, что они рекомендуют того, кто ценит те же самые книги, что и я, любит в полночь съесть остатки холодной макаронной запеканки, не будет отвлекать меня, когда я пишу. Черт возьми, я напугана, что агентство пришлет мне мистера Совершенство.

— Почему тебя это пугает?

Она медленно выдохнула.

— Потому что я не верю, что какое-нибудь брачное агентство сможет найти для меня мистера Совершенство.

— Почему?

— Потому что я ледяной концентратор. Не думаю, что специалисты по синергетической психологии обладают достаточной информацией о ледяных концентраторах, чтобы подбирать им правильных партнеров.

— Ты не веришь в их профессионализм?

— Да! Черт подери, они даже не смогли вывести на чистую воду Престона Луса, профессионального обаяшку и просто ублюдка.

— Я не держал бы зла из-за этого на агентство. Ты же сама сказала, у него талант харизмы. Я тоже встречал одного такого, он был политиком. Их трудно раскусить.

— Все равно, я не горю желанием получить еще одного кандидата от агентства.

Раф посмотрел на нее так, будто хотел поспорить. Орхидея задалась вопросом, почему ее перспективы на брак или отсутствие таковых так его заинтересовали. Однако прежде, чем она успела спросить, он отвернулся и направил луч фонарика на комод.

— Нам бы лучше поскорее закончить наши дела и убраться отсюда. Ни к чему возбуждать любопытство соседей.

Орхидея подумала о почти пустой улице зданий без единого светлого окошка.

— Не думаю, что кто-нибудь здесь записался в местный районный патруль.

— Может, и нет. — Раф начал методично проверять содержимое ящиков. — Займись шкафом.

Она послушно открыла дверцу и увидела небольшое количество аккуратно висевших слаксов и рубашек.

— Что я ищу?

— Нечто такое, что явно выбивается из общей картины.

Осмотр скудного гардероба Тео Уиллиса не занял много времени. Спустя десять минут после начала работы Орхидея закрыла дверцу шкафа и посмотрела на Рафа.

— Ничего.

— И здесь ничего. — Он двинулся обратно к коридору. — Должно же быть хоть что-то. Что-нибудь всегда есть.

— Ты не знал Тео, — пробормотала она, направляясь за ним в гостиную. — Он был человеком ограниченных интересов.

Раф остановился на полпути, когда свет от фонарика скользнул по настенному календарю.

— Погоди-ка.

— Что?

— Морган Ламберт сказал, что Уиллис посещал синергетического психотерапевта.

— Ну и что?

— А то, что он, должно быть, посещал доктора регулярно. Возможно, он отметил даты встреч на календаре. — Раф пристальнее всмотрелся в небольшие квадратики вокруг каждого числа. — В точку! Похоже, за последнюю пару недель у него были назначены несколько визитов к доктору с инициалами К.О.

Орхидея была заинтригована.

— И как мы узнаем, кто такой этот доктор К.О.?

— Существует три возможных способа узнать имя врача. Мы можем пролистать телефонную книгу и обзвонить всех синергетических психотерапевтов с такими же инициалами. Или мы можем поискать чековую книжку Уиллиса и посмотреть, не расплачивался ли он за консультации чеком.

— А третий способ?

— Самый простой. — Раф начал листать страницы календаря. — Мы вернемся к тому дню, когда Уиллис записался на прием в первый раз, в надежде, что тогда он написал полное имя врача, как делают большинство людей.

Орхидея придвинулась ближе и стала внимательно изучать числа, пока Раф переворачивал страницы. Ее охватил трепет открытия, когда она заметила имя.

— Вот. Пятнадцатое число, два месяца назад. Доктор Квентин Остин. Это, должно быть, он.

— Будет очень интересно поболтать с доктором Остином, — вслух размышлял Раф.

— Да. Он может рассказать нам о состоянии Тео в дни перед смертью. — Охватившее Орхидею волнение стало спадать. — Однако маловероятно, что Остин поделится наблюдениями о прежнем пациенте, даже если тот мертв.

— Уверен, мы сможем убедить доктора Остина помочь нам, — вкрадчиво сказал Раф.

Орхидея хотела было спросить его, почему он так уверен, что сможет заставить Остина говорить, но закрыла рот, когда Раф внезапно поднял руку, призывая ее помолчать.

Она увидела, как он неподвижно замер в тенях, будто услышал звуки, недоступные ее ушам. Он повернулся к занавешенному шторами окну.

Орхидея похолодела.

— Что? Что случилось?

— Я не уверен. Что-то тут не так.

— Откуда ты знаешь?

— Просто знаю, — слова Рафа были ненамного громче шепота. Он выключил фонарик, взял Орхидею за руку и потянул к задней двери. — Пора уходить.

Орхидея не стала спорить. Миллион вопросов крутилось у нее в голове, но она решила, что для них сейчас не время. Она позволила Рафу протащить себя по коридору намного быстрее, чем ей бы того хотелось. Она едва различала неясные очертания предметов вокруг себя, но Раф, ориентируясь в темноте уверенно, как кот-пес, шел вперед.

Он быстро довел ее до задней двери и там вновь на мгновение остановился. Орхидея увидела через окно плотную стену серого тумана. Его клубы зловеще мерцали отраженным светом уличного фонаря, недавно поглощенного им.

— Туман усилился, — тихо отметила она. — Во много раз. Ехать домой будет нелегко.

— Все будет в порядке.

— Я никогда не видела такого тумана. — В душе Орхидеи крепло предчувствие беды. — Я даже соседнего дома не вижу.

Так оно и было. Туман поглотил и дом, и все остальное, что было поблизости.

— Нам нельзя здесь оставаться. — Раф отворил дверь и вышел наружу. — Осторожно, помни о ступеньке.

Она хотела спросить его, почему они шепчутся, но напрочь забыла в тот же момент, когда дверь позади нее захлопнулась. Странный туман, казалось, стал еще плотнее, пока они продвигались вокруг домика и пересекали неухоженную лужайку по направлению к тому месту, где на тротуаре был припаркован «Айсер».

Орхидея решила, что они где-то на полпути к автомобилю, когда Раф резко дернул ее за руку.

— Это не настоящий туман. Пригнись.

— Что…?

Раф подставил ей подножку и сильно потянул за руку вниз, отчего Орхидея позорно растянулась на земле. Она задавалась вопросом, не сошел ли Раф с ума, когда услышала топот ног через лужайку.

— Фокус, — потребовал Раф.

Пробный поток его таланта вырвался из темноты на полную мощь психического вампира. Орхидея торопливо построила кристалл, настроив грани для получения максимальной полезной силы. Мгновение спустя первый из нападавших выскочил из тумана.

Глава 8

Для Рафа резко изменилась сама структура туманной ночи, едва его психически обостренные чувства стабилизировались посредством фокусной связи. Запах, звук и не имеющее названия чувство осознания окружающей обстановки помогали ему ориентироваться в темноте так же легко, как солнечный свет — днем. Туман был таким же плотным, как и несколько секунд назад, но то, что он частично ослеплял Рафа, больше не имело значения, потому что теперь у него был другой способ видеть происходящее.

Их было двое. Он точно определил их местоположение в тумане. Они одновременно приближались с противоположных сторон. Значит, опытные хищники.

Первый мужчина двигался в тумане с убийственной сосредоточенностью акулы-ракуды. На нем была черная лыжная маска. Раф увидел отблеск преломляемого туманом света на лезвии ножа.

События принимали серьезный поворот. В следующий раз он возьмет пистолет, который иногда носил в кобуре на лодыжке.

Он отошел в сторону, быстро исчезнув в пелене тумана.

— Дерьмо летучей змеи-мыши! — выругался мужчина с ножом, кружась на месте в поисках добычи.

— Куда он делся? — Из тумана появился второй мужчина. Он также был в маске и с ножом. — Ловкач, приглуши немного этот проклятый туман. Я вообще ничего не вижу.

Раф присел и врезался в первого мужчину. Они оба упали на землю. Странный, слепящий туман исчез в мгновение ока, оставив за собой только естественные полупрозрачные клубы дымки, покрывавшей город весь вечер. Раф даже через контакт ощутил удивление Орхидеи, но созданный ею совершенный прозрачный кристалл не дрогнул. Краем глаза он заметил, что она все еще лежала на земле, опираясь на один локоть. Она повернулась и в ужасе смотрела на разворачивавшуюся перед нею сцену жестокой борьбы. Раф проигнорировал выражение на ее лице. Она продолжала держать фокус, а в данный момент только это имело значение.

Мужчина, которого сбил Раф, был профессионалом. Он сдвинулся в бок, тем самым частично освободившись, и сделал резкий и точный взмах ножом, нацеливаясь в грудь Рафа. Тот отпрянул, одновременно вскочив на ноги. Он пнул руку, державшую нож, и следом раздался глухой хруст. Лежавший на земле мужчина завопил от боли, и нож отлетел в темноту.

— Хватай его!

Второй мужчина с ножом в вытянутой руке бросился вперед. Однако, чтобы добраться до своей жертвы, ему нужно было перепрыгнуть через распростертую на земле Орхидею. Раф увидел, как на удивление изящным и точным движением девушка пнула мужчину в бедро.

Неожиданный удар лишил противника равновесия. Запутавшись в собственных ногах, он пошатнулся и повалился на землю. Раф бросился к нему.

— Туман! — Второй мужчина оправился, поднялся на ноги и развернулся лицом к Рафу. — Черт побери, Ловкач, давай туман. Он направляется прямо ко мне.

Первый мужчина с трудом поднялся на ноги. Туман резко сгустился. Раф не стал обращать на него внимания, сконцентрировавшись на других органах чувств.

— Вот дерьмо, похоже, он может видеть через него! — завопил второй.

— Сматываемся отсюда. — Первый мужчина уже скрылся в темноте. Второй не стал с ним спорить и бросился вслед.

Параэнергия продолжала струиться сквозь кристалл. Усиленные чувства Рафа обострились в предвкушении. Все его инстинкты требовали, чтобы он бросился в погоню за добычей. Он мог запросто повалить на землю, по крайней мере, одного из убегавших.

— Раф? Я не вижу тебя. Где ты?

Раф боролся с естественными порывами сталкера. Он не мог оставить Орхидею. Она прежде всего.

Искусственный туман рассеялся так же быстро, как до этого вновь появился. Орхидея поднялась на ноги и, когда дымка исчезла, с удивлением огляделась.

— Ты в порядке? — спросила она.

— Да.

Раф остановил поток своего таланта через кристалл и быстро оценил состояние Орхидеи. Она была сильно потрясена, но в общем держалась молодцом. Ему пришло в голову, что многие люди, будь то мужчины или женщины, пережив такое нападение, сейчас бились бы в истерике.

— А ты как?

— Нормально. — Она шарила вокруг в поисках упавшей сумочки. — Господи, Раф, они хотели убить тебя. Двое против одного.

Гнев в ее голосе заставил его улыбнуться.

— Нет, силы были равны. Двое против двоих. Ты меня прикрывала.

— Спасибо за предоставленный кредит доверия, — Орхидея отряхнула колени на джинсах и встала на ноги, — но не думаю, что от меня был какой-то толк. Сотрудники «Синерджи инкорпорейтед» обучены справляться с разнообразными ситуациями, возникающими в процессе фокусирования, однако я сомневаюсь, что произошедшее вписывается в образ высококлассного агентства, за который так ратует Клементина.

— Тогда, наверное, ей не следует подписывать контракты со сталкерами. Мы точно не самые элитные клиенты. — Взяв Орхидею за руку, он прислушался к затихающим шагам убегавших.

Адреналин все еще горячил его кровь. Раф знал из прошлого опыта, что пройдет некоторое время, прежде чем закончится эйфория. Даже притом, что он больше не концентрировал талант, все его чувства были обострены и реагировали на множество ощущений, которые дарила ночь. Он также остро ощущал невероятно гладкую кожу руки Орхидеи, чувствовал ее тепло, легкий, присущий только ей, уникальный запах. В его животе вновь начал нарастать незатихающий голод.

«Все это последствия выброса адреналина», — напомнил он себе. Естественный химический коктейль, созданный насилием, проник в его кровь. То, что он имел сильную синергетическую схожесть с химическими элементами сексуального желания, было хорошо известным научным фактом.

«Различие между человеком и животным, — мрачно размышлял он, сажая Орхидею в автомобиль, — не так велико, как хочется думать большинству людей».

Когда он усаживался за руль «Айсера», Орхидея посмотрела на него и спросила:

— Один из нападавших был талантом по созданию иллюзий, правда?

— Да. Скорее всего, немного выше среднего уровня. Класса шестого или седьмого. Созданный им туман был очень сильной иллюзией.

— Ему в помощь был естественный туман, опустившийся на город, — возразила Орхидея. — Моя подруга Амариллис часто работает с очень сильным талантом по созданию иллюзий.

— Должно быть, со своим мужем, Лукасом Трентом. — Раф вывел «Айсер» с обочины.

Орхидея бросила на него быстрый, изучающий взгляд.

— Я так понимаю, ты очень хорошо знаешь Лукаса?

— Достаточно хорошо.

В голове Рафа мелькнуло воспоминание о той ночи в джунглях на Западных Островах, когда он, Лукас и Ник Частин выслеживали банду пиратов до их логова. Именно созданная Лукасом невероятно реальная иллюзия проливного дождя дала им троим возможность загнать отступников в западню.

— Ясно. В общем, Амариллис говорит, что всегда легче спроецировать иллюзию, отталкиваясь от существующей действительности, нежели создавать ее с нуля.

— Другими словами, проще породить иллюзию тумана, когда тот уже имеется.

— Это как-то связано с тем, что человеческий глаз видит то, что ожидает увидеть. — Орхидея посмотрела через ветровое стекло на улицу, исчезающую в дымке. — В туманную ночь ты ожидаешь увидеть много тумана. Если он будет чуть плотнее, никто не удивится.

— Ты меня сегодня удивила.

— Я?

Он посмотрел на нее.

— Тот прием, которым ты сбила с ног второго мужчину, был метадзен-синергетическим.

— И что?

— Ты никогда не упоминала, что практикуешь метадзен-синергетику.

Она скривилась.

— Я выросла в Нортвиле, где метадзен-синергетическим упражнениям обучают раньше, чем ходьбе. Однако я не считаю себя практиком. Они одержимы упражнениями и носят много белой одежды.

— Понятно.

Она посмотрела на него с любопытством.

— Ты тоже использовал движения из метадзен-синергетики.

— Да. — Раф крепче сжал руль. — Мой отец — практик, это он меня научил. Сказал, что мне следует упражняться, чтобы иметь возможность управлять своим талантом.

— Хорошо хоть в белом не бегаешь.

Раф еле заметно улыбнулся.

— Да, белого не ношу.

— Знаешь, очень трудно ходить в белом. Я никогда не могла понять, каким образом все жители Нортвила, кроме меня, умудрялись содержать свою одежду настолько чистой. На моей же всегда появлялись пятна через пять минут после того, как я ее надевала.

Раф внезапно развеселился.

— Неужели?

— Да, — она хмуро взглянула на свои руки. — К сожалению, я не знаю, как воспользоваться метадзен-синергетикой, чтобы заставить мои пальцы не дрожать.

— Это все адреналин. Пройдет через несколько минут. Если тебя это утешит, я тоже чувствую некоторые последствия.

«И еще какие».

— Тебе не нужно быть таким снисходительным.

— Что? — Ее сарказм удивил его. — Кто снисходителен? Я сказал правду. Я тоже испытываю побочные действия после произошедшей драки.

— Ха, — она впилась в него взглядом. — Да посмотри, как ты ведешь машину.

— А что не так с моим вождением?

— Ничего, — она казалась очень расстроенной. — В этом-то и дело, ты спокоен, как удав.

— Не надо мне рассказывать о моих чувствах. Я сам знаю, черт возьми, что именно чувствую. То, что я могу вести машину, еще не значит, что я не испытываю те же побочные эффекты от выброса адреналина, что и ты.

— Не кричи на меня. У меня был трудный вечер.

— Я не кричу на тебя.

— Ты повышаешь голос.

Он хотел было возразить, но лишь покачал головой, когда понял, что Орхидея права.

— Проклятье. Только послушай нас. Спорим из-за какой-то ерунды.

— Точно, — она нахмурилась. — А почему?

Он вздохнул.

— Остатки адреналина. Это тоже пройдет.

— Только снова не начинай, — предупредила Орхидея, но в ее грустном голосе он уловил намек на улыбку.

Раф внимательно посмотрел на нее. В отблеске света от приборной доски он мог рассмотреть очень чувственную и мягкую линию ее губ. Желание рвало его на части. Оно становилось лишь сильнее, а не слабее. Раф использовал каждую частицу еще остававшегося в нем самообладания, чтобы подавить его. Сейчас, определенно, для этого было не время и не место. Орхидея пережила большое потрясение. Придется с этим считаться.

— Знаешь, — задумчиво сказал он, — а из нас получилась отличная команда.

— Да уж. — Она помолчала. — Теперь, когда мы больше не спорим, у меня есть вопрос. Что, по-твоему, там произошло?

— Разве это не очевидно? — Он медленно выдохнул. — Кто-то не хочет, чтобы мы задавали вопросы о Тео Уиллисе.

— Я боялась, что ты это скажешь.

* * *

Полчаса спустя Орхидея, поджав ноги, сидела в библиотеке Рафа на массивном и элегантно изогнутом диване периода Поздних открытий. Потягивая коньяк из лунного дерева, она наблюдала за ним серьезными, обеспокоенными глазами.

— Что будем делать дальше? — спросила она.

— Ты имеешь в виду, что я буду делать дальше. — Он налил себе второй бокал коньяка. — После сегодняшней ночи ты в этом не участвуешь.

— Секундочку, мне казалось, ты сказал, что мы команда.

Он был удивлен негодованием в ее взгляде.

— Дело приняло серьезный оборот. — Он прошел с бокалом по комнате и сел в тяжелое резное кресло для чтения. — Я не хочу втягивать тебя еще больше.

— Хочешь сказать, теперь, когда выяснилось, что все это не игра, ты решил поохотиться в одиночку.

— Это вовсе не игра и никогда не было игрой. — Он смотрел на Орхидею и размышлял над тем чувством удовлетворения, которое ощущал от того, что она находилась здесь, в его доме.

Решение привезти ее в свой большой дом на холме, с которого был виден весь город, далось ему с легкостью. Он убедил себя в том, что у него есть отличное оправдание. Орхидее не следовало оставаться одной после того, что она пережила этой ночью.

— Черт побери, с меня достаточно. — Она с мрачной решимостью опустила бокал. — Думаю, сейчас самое время объяснить мне, что происходит.

— О чем ты?

— Совершенно очевидно, что до сегодняшнего вечера, когда запахло жареным, вся эта погоня за исчезнувшим инопланетным артефактом была лишь очередным предлогом, чтобы нанять меня. На самом деле во всех этих случаях тебе вообще не требовались мои услуги. Во всяком случае, до сегодняшней ночи, когда на нас напали те двое мужчин.

— Это неправда.

— Не ври мне, Стоунбрейкер. Теперь, когда у тебя наконец-то появилось настоящее дело для совместной работы таланта и концентратора, что ты делаешь первым делом? Увольняешь меня.

— Просто я считаю, что для тебя будет гораздо безопаснее выйти из дела прежде, чем оно примет крутой оборот.

— Я никуда не уйду, пока ты не расскажешь, что происходит. Думаю, после всего, что я сегодня пережила, у меня есть на это право. Почему на этой неделе ты так часто меня нанимал?

Он закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Что, черт возьми, он мог ей сказать? Он исчерпал все благовидные предлоги.

— Ты права. Возможно, пришло время раскрыть карты.

— Давно пора.

Раф открыл глаза и посмотрел на нее.

— Ладно, дело в том, что меньше чем через два месяца у меня должна быть жена или, в крайнем случае, невеста. Похоже, в «Синергетических связях» не могут подобрать мне подходящую пару, поэтому я решил поохот… э-э-э… найти ее самостоятельно.

— Жену? — едва слышно пискнула Орхидея, при этом ее глаза стали огромными, как блюдца.

— Я знал, что, кроме всего прочего, мне нужна жена — концентратор полного спектра, которая не упадет в обморок, узнав, что я сталкер вне уровней классификации. Поэтому я просто нанимал кучу концентраторов полного спектра, пока не встретил тебя.

Орхидея недоверчиво покачала головой.

— Это что, шутка?

— Поверь, — он очень медленно опустил свой бокал, — все, что угодно, только не шутка.

Она уставилась на него.

— Ты просто решил проверять концентраторов полного спектра до тех пор, пока не найдешь ту, из которой, по твоему мнению, могла бы получиться жена?

— Я сейчас нахожусь в легком отчаянии.

— Очень лестно. Приятно знать, что ты был вынужден проверять меня как потенциальную жену только потому, что немного в отчаянии.

Раф почувствовал, что его загоняют в угол.

— Да ладно, в твою дверь ведь тоже не ломятся потенциальные кандидаты в мужья. Ты сама мне сказала, что «Идеальный партнер» не предоставил тебе ни одного варианта за все время, что ты у них зарегистрирована. Почему бы нам внимательнее не приглядеться друг к другу? Кажется, для нас с тобой других вариантов не предвидится.

— Ты сказал, у тебя в распоряжении два месяца, чтобы обзавестись женой или невестой?

Он оттолкнулся от подлокотников кресла, встал и пошел к камину.

— Правильно.

— Можно спросить почему?

— Семейные обстоятельства.

Самое популярное, универсальное и очевидное объяснение на Сент-Хеленс — «семейные обстоятельства».

Орхидея впилась в него взглядом.

— Ты серьезно, да?

— Очень.

— Вот это да, — она в изумлении покачала головой. — Похоже на ту старую земную сказку, где прекрасный принц носится по всему королевству с хрустальной туфелькой и ищет девушку, которой та будет впору.

— Я уж точно не представляю себя прекрасным принцем.

— Ну да, — согласилась она, — я тоже.

Он вздрогнул.

— Не самое лучшее время обсуждать этот вопрос.

Она холодно улыбнулась.

— Могу сказать тебе прямо сейчас, что лучшего времени не придумаешь. Есть в этой странной ситуации что-то еще, что мне следует знать?

Он потер подбородок.

— Нет, в общем-то это все.

— Скажи мне, пожалуйста, вот что — я просто не могу уйти, не узнав: почему, пять кругов ада, ты выбрал меня? Из всех концентраторов полного спектра, которых ты нанимал, должно быть, во всех нью-сиэтлских фирмах по оказанию фокус-услуг, почему я?

— Не знаю. — Слабый ответ. Раф поискал более логичное объяснение. — А почему не ты?

— Ты прав. Не выйдет из тебя прекрасного принца.

Раф развернулся к ней лицом.

— Послушай, я стараюсь быть честным с тобой.

— О, великолепно. Неудивительно, что «Синергетическим связям» трудно найти тебе пару. Такая честность, вероятно, очень мало кому нравится.

— Да? А как насчет тебя? Твоя привлекательность, должно быть, тоже ограничена, если «Идеальный партнер» за все эти годы не смог найти тебе подходящего мужа.

Орхидея вскочила на ноги.

— Мне все равно, даже если они никогда его не найдут.

— Что ж, я тоже не в восторге от необходимости искать жену в крайние сроки.

— Это я, конечно, могу понять. На тебя давят. Не хочу больше тратить впустую твое драгоценное время. — Она развернулась и направилась к двери.

Она покидала его. Волна отчаяния накрыла Рафа с головой.

— Орхидея. Пожалуйста. Не уходи.

Что-то в его голосе, должно быть, пробилось сквозь стену ее негодования. Орхидея остановилась и, не оборачиваясь, оперлась одной рукой на дверной косяк. Линия ее спины была изящной и напряженной одновременно.

— Думаю, остаться — плохая идея, — отрезала она.

— Прости, я все очень запутал, — он вздохнул. — Но мне казалось, что я, по крайней мере, немного нравлюсь тебе.

— И что?

— А то, что и меня к тебе влечет и очень сильно.

— Это, — резко сказала она — недостаточно веская причина для брака, особенно для брака без совместимости, подтвержденной соответствующим брачным агентством.

— Я знаю, — он колебался. — Но это достаточно веская причина для романа, не так ли?

Ее рука сжала косяк двери так, что побелели костяшки пальцев.

— У тебя нет времени на такие пустяки, как любовная связь. Тебе нужна жена.

— Сегодня вечером мне нужна ты.

Она медленно повернулась. Ее глаза были подобны темным озерам, скрывавшим тысячу тайн.

— Правда?

— Да.

«Подходящее время для мандража. Я не чувствовал такой неуверенности даже после драки на заднем дворе у Тео Уиллиса», — подумал он.

— Но это бессмысленно, если ты не хочешь меня.

— Как ты уже сказал, в некоторых делах мы хорошая команда.

— И это одно из них?

— Да, — задумчиво протянула она. — Думаю, да.

В этот момент радостное облегчение, которое ему не следовало бы испытывать, уничтожило какие-либо иные чувства, кроме желания. Раф в три широких шага пересек небольшое расстояние, отделявшее его от Орхидеи. Он подхватил ее на руки и вынес из комнаты. Она робко улыбнулась и обняла его рукой за шею, когда он начал подниматься по широкой лестнице, ведущей на темный верхний этаж.

— Знаешь, я могу и сама идти.

— Что-то мне подсказывает, что ни один из твоих героев не позволил бы героине подниматься в спальню по лестнице самой, когда они собрались впервые заняться любовью.

— Ты что, правда читал одну из моих книг?

— Да.

Раф достиг площадки и остановился, чтобы снова ее поцеловать. Его терзал голод желания. Он надеялся, что хотя бы не задыхается от вожделения, как какой-нибудь дикарь.

Он пронес Орхидею по коридору в направлении темной двери в дальнем конце.

— О, боже, — прошептала Орхидея, когда он внес ее в спальню. — Ты говорил, что у тебя окно в потолке. Это просто невероятно.

Он улыбнулся, когда она откинула назад голову и стала удивленно рассматривать стеклянный купол над кроватью. Туман, окутавший весь город, не добрался до вершины холма. Здесь, над их головами, небо было ясным, лишь звезды сверкали в бархатной темноте.

Кровать досталась ему вместе с домом. Это было массивное круглое сооружение с искусно вырезанным основанием из золотолистого дерева. Раф поднялся на возвышение с ощущением судьбоносности момента и уложил Орхидею на одеяло из шелковистых нитей лягушки-паука.

Несколько мгновений он просто любовался ее, свыкаясь с ее присутствием в своей спальне.

— Что-то не так? — спросила она.

— Нет.

— Передумал?

— Сейчас я вообще не могу думать, — ответил он.

На ее лице появилось обеспокоенное выражение.

— Мы ведь делаем это не из-за выброса адреналина, полученного в драке с теми двумя мужчинами в доме Тео?

— Нет.

«Кого волнуют причины?» — думал он. Они делали это, и все. Только это имело значение.

— Я слышала, что синергетическая реакция, бурлящая в крови человека после драки, не слишком отличается от химической реакции, вызванной сексуальным влечением.

— Буду очень благодарен, — сказал Раф, — если ты отложишь лекцию по синергетической химии крови на потом. Думаю, сейчас я вряд ли смогу сосредоточиться.

Ее глаза сверкнули чувственным весельем.

— Прости.

Со стоном он лег на кровать и сгреб ее в свои объятия.

Мягкий смех Орхидеи взлетел к куполообразному потолку, такой же невесомый и яркий, как звездный свет наверху. Раф склонился над ней, поймав в ловушку крепких рук, и начал покрывать Орхидею поцелуями, пока она не перестала смеяться. Под его натиском ее губы приоткрылись. С тихим, приглушенным восклицанием она сомкнула руки вокруг него. Он до самого нутра чувствовал ее стремительно разгорающийся чувственный голод. Орхидея хотела его. Его собственный тлеющий голод разгорелся в яркое пламя, и Раф возликовал. Сегодня вечером она принадлежала ему.

В безудержном неистовстве счастливой страсти они катались по широкой кровати, сминая покрывало и простыни, пока все не пришло в полный беспорядок. Когда они наконец остановились, Раф снова растянулся поверх Орхидеи, и она обвила его ногами, все еще обтянутыми джинсами. Она подняла на него взгляд, затаив дыхание. Ее глаза казались сверкающими, освещенными звездным светом озерами, в которых ему хотелось утонуть, и ждать не было сил.

Даже через джинсы он чувствовал жар ее тела, запах, теперь смешанный с безошибочно определяемыми нотками женского желания. Ночь — время, когда его чувства особенно обострялись, и его вторая натура сильнее всего давала о себе знать — звала его. Сейчас он ощущал себя живым, как никогда раньше.

Раф на какое-то время приподнялся, схватился за край ее футболки и приподнял до грудей, а потом вообще стащил через голову. Мягкие волосы Орхидеи в беспорядке разметались по подушкам. Один шелковистый локон упал на лицо, придавая ей страстный и загадочный вид.

Раф залюбовался изящной линией ее груди. Ему пришло в голову, что он никогда в жизни не видел ничего прекраснее россыпи звездного света на ее коже.

Орхидея тем временем вела сражение с пуговицами на его рубашке. Охваченный нетерпением от ее медленного продвижения, он быстренько закончил дело за нее. Почувствовав прикосновение ее пальцев к своей обнаженной груди, Раф закрыл глаза и задрожал.

— Раф. — Голос Орхидеи был переполнен эмоциями.

Он открыл глаза и наклонился, чтобы поцеловать ее. Приникнув к ее губам, он расстегнул пояс джинсов, а затем, двигаясь вниз, освободил от них Орхидею. Когда Раф вновь над ней навис, на ней из одежды остался лишь маленький шелковый треугольник.

Раф положил руку между ее ног, тоненькие трусики были уже мокрыми. Опьяневший от удовольствия, Раф был немного ошеломлен. Он слегка прижал ладонь к скрывавшему ее шелковому лоскутку.

От этого прикосновения Орхидея с шумом втянула воздух, беззвучно вскрикнула и беспокойно задвигалась под его рукой. Когда он погладил ее между ног, она сжала бедра вместе, сильнее прижимаясь к его ладони. В темноте было слышно, как участилось ее дыхание.

Через мгновение она нерешительно дотронулась до него в такой же интимной ласке и нетерпеливо вздохнула, когда ее рука нащупала ткань брюк. Ее прикосновение было странно неловким, но в то же время призывным. Ее руки довели его до безумия за то время, пока она нашла застежку на поясе его брюк, расстегнула пуговицу и наконец-то смогла расстегнуть молнию.

Его член лег в ее ожидающую руку. Когда она нежно приласкала его, Раф подумал, что, наверное, сойдет с ума. Он на мгновение прикрыл глаза, отчаянно стараясь вернуть себе самообладание.

Ему это удалось, во всяком случае, на несколько минут. Тогда он открыл глаза и увидел, что Орхидея смотрит на его мощную эрекцию с выражением удивления и благоговения.

— Ты невероятен, — прошептала она.

Он не ответил. Просто не мог. Раф был почти на пределе. Если он не возьмет ее сейчас, то непременно взорвется. Он сорвал с нее промокшие трусики, вновь опустился на нее и расположился между ее ног. Их взгляды встретились. Ему было необходимо видеть глаза Орхидеи, когда она наконец станет ему принадлежать.

Она смотрела на него со странной напряженностью, будто должно было случиться что-то важное. Он надеялся, что не разочарует ее.

Раф тяжело толкнулся вперед, ощущая, как тугие, нежные мышцы сопротивляются, но уступают и в конце концов мягко обхватывают его. Что-то еще наконец поддалось вторжению. Он услышал, как Орхидея резко втянула в себя воздух и на мгновение замерла. Она была горячей, влажной и очень-очень узкой. Слишком узкой.

Раф стремительно поднял голову.

— Орхидея?

— Все в порядке, — она взяла его лицо в свои ладони. — Я очень долго ждала этого.

— Но почему?

— Как-то не ощущала правильности момента.

Глубокое чувство удивления и ликующего удовлетворения смешались с мощным химическим соединением в его венах. Он точно знал, что она имела в виду. Ничто и никогда не ощущалось таким правильным и своевременным. Он опустил голову и поцеловал ее шею.

— Фокус.

Орхидея не колебалась. В плоскости подсознания обрел форму сверкающий кристалл. Раф направил мощный поток таланта через кристалл, одновременно глубже погружаясь в ее тело. Он потянулся вниз и отыскал маленький твердый клитор. При первом же прикосновении Орхидея вскрикнула и спрятала лицо на груди Рафа. Ему показалось, что он ощущает ее зубы. Это чувство было невыносимо захватывающим. Он нежно погладил ее и задвигался. Заложенные природой ритмы желания установились в старой, как мир, синергетической гармонии.

Вечность спустя, когда усилие сдерживать себя стало совершенно мучительным, Орхидея неожиданно впилась пальцами в его плечи.

— О, да, — шептала она, будто только что сделала какое-то невероятное открытие. — Да.

Он приподнял голову, чтобы видеть ее лицо, когда она забилась под ним в кульминации. Мелкая дрожь прошла через все ее тело. Он чувствовал эту дрожь глубоко внутри, там, где он так надежно устроился. Освобождение Орхидеи вызвало его собственное. Великолепное соединение физической и психической энергии текло через него. Все его чувства были сосредоточены на этих ощущениях. Он был сметен восхитительным безудержным ураганом, который полностью поглотил его.

Никогда прежде он не чувствовал такой целостности, правильности, красоты.

* * *

Спустя много времени Раф открыл глаза и, уставившись на стеклянный купол, стал рассматривать звезды. Орхидея пошевелилась и вытянулась рядом с ним. Затем она приподнялась на локте и склонилась над ним.

— Можно задать тебе личный вопрос?

Он всмотрелся в ее светящиеся глаза и запустил руку в ее волосы.

— Конкретно в этот момент я не стану возражать, даже если ты попросишь меня взлететь или спуститься с водопада в бочке.

— Ты в хорошем настроении, да?

— В превосходном.

Она сложила руки на его груди и положила на них подбородок.

— Этот вопрос из области профессионального интереса.

— Валяй.

— Правда ли, что сталкеры могут определять, лжет им человек или нет?

Он застыл, а затем начал смеяться. Раф смеялся так безудержно, что вынужден был сесть и схватиться руками за живот. Он согнулся пополам и захлебывался от смеха, гулко отдававшегося от стен комнаты.

— Не думала, что вопрос будет таким забавным, — обиделась Орхидея.

Смех Рафа наконец-то перешел в усмешку. Он растянулся на спине и уложил Орхидею поверх себя.

— Скажем так, — он погладил ее волосы. — Я точно буду знать, если ты когда-нибудь попытаешься сымитировать оргазм.

Глава 9

Ей ничего не снилось.

Точнее, ей не привиделся кошмар, в котором ее преследовал психоэнергетический вампир, хотя с одним из таких она, можно сказать, отправилась в постель, подумала Орхидея, проснувшись в одиночестве на массивной круглой кровати.

После продолжавшейся всю ночь энергичной деятельности Орхидея чувствовала себя удивительно обновленной. Утренние лучи проникали сквозь стеклянный куполообразный потолок. Свет заливал постель, словно теплый мед-сироп, обтекая Орхидею чудесным озерцом.

Никаких тебе кошмаров прошлой ночью. Ни единого. И та степень эйфории, в которую впала Орхидея, ясно говорила, насколько до сих пор она была запугана преследовавшими ее снами. Впервые она осознала, как они выбивали ее из колеи, доведя за прошедшие несколько дней до грани нервного срыва.

Она размышляла, всегда ли отличный секс так восстанавливает жизненные силы. Единственный способ проверить гипотезу — повторить опыт, подумала Орхидея. И не откладывая.

Она и сама не знала, почему ждала до прошлой ночи, чтобы потерять девственность. Видит Бог, в опрометчивые и беспечные подростковые годы ей довелось проводить время на задних сиденьях машин с теми немногими молодыми людьми, что имели смелость назначить свидание дочери одного из самых важных ученых Нортвилла. Любопытство ее было столь же сильным, как у любого другого здорового подростка. Однако, то ли благодаря нехватке в Нортвилле интересных «плохих мальчиков», то ли потому, что в глубине своей романтической души Орхидея ожидала встречи с Мистером Идеалом, она так и не дошла до конца.

К тому времени, когда Орхидея покинула Нортвилл ради огней большого города, ей исполнилось двадцать лет, и она уже больше не была ни опрометчивой, ни беспечной. У нее имелись собственные цели и замыслы, и ни один из мужчин, которых ей довелось встретить, в эти планы не вписывался. Друзья-мужчины у нее водились, а вот парней было немного. Никто из немногочисленных мужчин, появлявшихся в ее жизни последние несколько лет, не был тем самым Мистером Идеалом.

«Раф, может, и не Мистер Идеал, но уж точно Мистер Сексуальность», — решила Орхидея.

Она пошевелила пальчиками ног под бирюзовой простыней и прислушалась к шуму воды: Раф был в душе.

«В душе мой любовник, — поправила она себя, — который зарегистрировался в брачном агентстве, потому что по семейным обстоятельствам отчаянно нуждается в невесте».

Сия крамольная мысль немного подпортила довольство Орхидеи. Она села, отбросила сине-зеленые покрывала и поднялась с огромной круглой кровати. На полпути к ванной Орхидея замешкалась, посмотрела через плечо на приведенную в беспорядок постель и решила, что этот предмет периода Поздней Экспансии не приспособлен для легкомысленных сексуальных утех. Кровать выглядела мощной и значительной и предназначалась скорее для создания какой-нибудь династии. Если постараться, Орхидея могла бы даже заставить себя почти почувствовать легкую вину за то, что так здорово провела на этой кровати прошлую ночь.

Почти.

* * *

Полчаса спустя, приняв душ, Орхидея натянула джинсы и футболку, прошлась по влажным волосам расческой Рафа и направилась вниз. На верхней площадке искусно вырезанной лестницы Орхидея задержалась, вспомнив, как намедни Раф нес ее на руках вверх по ступенькам. Ее пронзила дрожь удовольствия.

Вот уж точно Мистер Сексуальность.

Соблазнительный аромат свежесваренного коф-ти привел Орхидею по коридору в небольшую застекленную террасу, из которой открывался вид в сад. За столом около высокого — от пола до потолка — окна сидел Раф. Он уткнулся в разложенный перед ним утренний номер «Нью-Сиэтл Таймс». Когда она вошла в комнату, Раф поднял глаза. При виде Орхидеи его губы изогнулись в ленивой довольной улыбке.

— Доброе утро, — поприветствовал он.

— Привет.

«Блестящее начало разговора», — подумала она. И пусть никто не говорит, что она, Орхидея Адамс, автор любовных романов про психоэнергетических вампиров, не знала, как с утра пораньше здороваться с любовником.

Она сдержала нахлынувший приступ сумасшедшего счастья, смешанный с тревожным трепетом, и небрежной походкой двинулась к столу. Подойдя, она растерялась, не зная, что делать дальше.

«Что в таких случаях принято в обществе»? — немного нервно размышляла она. Стоит ли ей сохранять хладнокровие и просто налить себе коф-ти? Или клюнуть легким поцелуем Рафа в щеку, словно они уже сто лет любовники? Или небрежно заметить, что для человека, который утверждает, будто является ночной пташкой, он встал очень рано?

У героинь ее романов никогда не было таких проблем, подумала Орхидея.

Раф сам пришел ей на помощь. Он подал ей руку и, когда их ладони соединились, притянул Орхидею к себе поближе и поцеловал.

— Какая же ты вкусная, — сказал он, оторвавшись от нее.

— Я взяла твою зубную пасту, — выпалила она.«Отлично, Орхидея, просто отлично». — Но щетку не брала. Честно. Я пользовалась пальцами.

Здорово. Сейчас она не просто выдает что-то неловкое, а мямлит, как полная идиотка.

— Моя щетка в твоем распоряжении в любое время, — с весьма серьезным видом предложил Раф.

Орхидея не могла точно определить, дразнил он ее или нет, поэтому решила сменить тему разговора. Мельком заглянув в газету в поисках вдохновения, она увидела, что Раф читает статью из деловой рубрики. Заголовок заставил ее удивленно заморгать:

«Стоунбрейкер» остается в «подвешенном» состоянии».

Она нахмурилась и наклонилась, чтобы прочитать всю статью.

В деловых кругах продолжают ходить слухи, что Альфред Джи Стоунбрейкер, долгое время занимавший пост президента и генерального директора «Стоунбрейкер шипинг», скоро уйдет на покой. Если слухи подтвердятся, то встает тревожный вопрос, что ждет компанию в будущем? Испытав сильный удар из-за прошлогоднего резкого спада экономики, компания усугубила свои проблемы недостаточным стремлением приспособиться к недавним технологическим изменениям в судоходной промышленности.

Не секрет, что совет директоров «Стоунбрейкер» резко разделился во мнениях. По неофициальным данным, самая влиятельная сторона, возглавляемая племянником и, вероятно, прямым наследником А. Д. Стоунбрейкера, Селби Калверторпом, высказывается в пользу слияния компании с корпорацией «Три-Марк консолидейтед». Такой шаг, хотя в ближайшей перспективе и выгодный для акционеров «Стоунбрейкер шипинг», без сомнения, приведет к окончательному краху компании и уничтожит ее как независимое юридическое лицо.

— Как грустно, — не подумав, сказала Орхидея.

Раф недоуменно поднял брови:

— Почему ты так говоришь?

— Неуместная сентиментальность, полагаю. — Она села и взяла кружку коф-ти. — Меня это не касается. Я не имею вложений в «Стоунбрейкер» и знаю, что ты не участвуешь в семейном бизнесе. Но ты не находишь, что немного грустно оставаться в стороне и наблюдать, как конкурент поглощает семейную компанию?

Он встретил ее испытывающий взгляд:

— Нет.

Она потянулась за тостом:

— Ты когда-нибудь жалел, что не пошел по стопам деда?

— Оказывается, ты столько знаешь об истории моей семьи.

Она пожала плечами и надкусила тост:

— Меня снабдила сведениями Клементина. Она сообщила, что, по слухам, несколько лет назад между тобой и дедом пробежала черная кошка.

— Мисс Мэлоун говорила правду. Дед хотел, чтобы я работал на компанию, но это было невозможно.

— Конечно. Ты никогда бы не смог работать на кого-то. Независимо от того, чем ты занимаешься, тебе захочется самому быть боссом.

Раф рассматривал ее с непонятным выражением лица:

— Откуда такая уверенность?

— Это же очевидно. Возможно, этим и отличаются сталкеры. — Она задумчиво жевала кусочек тоста. — Или, может, это присуще только тебе. Вы с дедом пытались наладить отношения?

— Мы поговорили, — медленно произнес Раф.

— Это же здорово, — улыбнулась Орхидея. — Я так понимаю, с годами он немного смягчился?

— Ты, очевидно, ни разу не встречалась с моим дедом. Слово «смягчился» никогда не будет к нему применимо.

— Понятно. А он вообще простил тебя за то, что ты отказался присоединиться к семейной фирме?

— Нет.

— О, — она поколебалась. — Должно быть, он ужасно расстроен вероятностью, что «Три-Марк» может поглотить «Стоунбрейкер».

— Не радуется, это точно.

— Он обвиняет тебя в том, что компания сейчас в беде? — тихо спросила она.

— Да. Говорит, если бы я вступил во владение пять лет назад, когда он планировал уйти в отставку, то сегодня «Стоунбрейкер шипинг» не имела бы всех этих проблем. И он прав.

Орхидея вздохнула:

— Полагаю, вполне естественно ожидать, что он постарается возложить всю вину на тебя. Это одно из дел, которое близким удается лучше всех.

— Я знаю.

— Однако раскол в семье — всегда несчастье. Ты можешь что-то сделать, чтобы заделать брешь в отношениях с дедом?

— Конечно, — Раф сложил руки поверх газеты и посмотрел на Орхидею заблестевшими глазами. — Я мог бы занять пост генерального директора «Стоунбрейкер», остановить попытки кузена Селби взять под контроль компанию, призвать к порядку совет директоров, поменять стратегию и тактику ведения бизнеса, пересмотреть контракты с нашими субподрядчиками и поставщиками.

Орхидея ошеломленно уставилась на него, а потом медленно положила на тарелку надкушенный тост:

— О, боже, ты ведь это и собираешься сделать, да?

— Да. — Раф поднес к губам чашку коф-ти. — Именно это.

Она проглотила кусочек тоста:

— Можно спросить почему?

Раф колебался:

— Компания принадлежала семье на протяжении четырех поколений. Она кормит пару тысяч человек, включая большинство членов клана Стоунбрейкеров. Если кузен Селби настоит на своем, то много хороших, трудолюбивых людей, и не только моих родственников, потеряют работу. Так всегда выходит при слиянии компаний.

— Так ты хочешь спасти компанию, потому что тобой движет чувство ответственности перед семьей?

— Есть и другие причины, — Раф бросил взгляд на сад. — В прошлом «Стоунбрейкер» вносила ощутимый вклад в экономику: еще несколько лет назад компания была лидером в развитии новых технологий в области логистики и судоходства, а это породило множество фирм поменьше.

Она улыбнулась, услышав, с какой гордостью он произносил эти слова. У Рафа, ко всему прочему, было сильно развито чувство ответственности перед обществом, хотя он вряд ли бы согласился это признать.

— Есть еще одна причина, почему я собираюсь спасти «Стоунбрейкер», — добавил он.

— Какая же? — спросила Орхидея.

— Кузен Селби — двуличное, коварное наглое ничтожество. Его цель — лишь разбогатеть, при этом расчленив «Стоунбрейкер». Он хочет отомстить всему нашему клану. Будь я проклят, если допущу, чтобы этому мелкому хорьку-змею все сошло с рук.

— Ради Сент-Хеленс, зачем он хочет сокрушить всю семью, а заодно и компанию?

Раф повел плечом:

— Долго рассказывать, но, по сути, он обижен, что реальная власть в компании всегда была в руках членов той ветви семейного дерева, к которой принадлежу я.

— Ясно.

— Одно дело, если бы он стремился к власти, чтобы спасти фирму, но его единственная цель — разрушить ее. — Раф сжал в руке чашку. — Я этого не допущу.

— Понятно.

До Орхидеи вдруг дошло, что возникший кризис пробудил все защитные рефлексы Рафа. Он был готов на все, чтобы спасти компанию и защитить людей, чье существование от нее зависело. И ничто не могло его остановить.

— Есть, правда, одна небольшая загвоздка, — медленно вымолвил Раф.

— Только одна?

Он бросил на нее взгляд.

— Совет директоров «Стоунбрейкер шипинг» — сплошные ретрограды. Моим планам не суждено сбыться, если я не смогу убедить совет, что намерен жениться и остепениться. В глазах этих консерваторов я должен выглядеть примерным, ответственным семьянином.

У Орхидеи застрял кусок тоста в горле. Она еле его проглотила.

— Так вот почему тебе нужна жена.

— Именно.

С превеликим трудом Орхидея изобразила, как она надеялась, ослепительную улыбку:

— Ну что ж, удачи.

— Пока она обходит меня стороной.

— Сочувствую. — Она в отчаянии попыталась поскорее сменить тему: — Полагаю, сейчас вопрос в том, что будет дальше?

— Да.

— Ну и? Ты же у нас профи, — сказала она.

— Я?

Она закатила глаза:

— Хорошо, что твои клиенты сейчас не видят это глупое выражение на твоем лице. Они хорошенько бы подумали, прежде чем нанять тебя. К счастью, я-то знаю, что в глубине души ты действительно отлично соображаешь, иначе бы сама засомневалась.

— Знаний о будущем у меня не больше, чем у тебя.

— То есть?

Он рассеяно махнул рукой:

— Я ведь не все время этим занимаюсь.

— Разве?

— Пять кругов ада, да кто я, по-твоему?

— Бизнесмен, который развлекается, попутно играя в частного детектива.

Его глаза сузились:

— Какое отношение мои работа или хобби имеют к тому, как будут развиваться наши отношения?

Где-то в голове Орхидеи словно отключился «студневый» фонарь. Она опустила на стол кружку и зажала рот рукой.

— О, боже…

Челюсть Рафа напряглась.

— Что, черт возьми, в этом контексте означает твое «о, боже»?

Орхидея все еще зажимала рот рукой, чтобы не рассмеяться.

— Да ничего, — пробормотала она.

— Проклятие, Орхидея!

— Я говорила не о наших отношениях. — Она старалась сдержать рвущийся наружу смех. — Я говорила о расследовании. Что будем делать дальше?

— Ты говорила не о нас?

— Нет. — Она пыталась выглядеть искушенной: — Я вообще-то думала, ты будешь рад это услышать. Говорят, мужчины терпеть не могут обсуждать отношения.

— Так и есть, — нахмурился он. — Я тоже этого терпеть не могу.

— Так как насчет нашего расследования?

Раф с мрачной решимостью точными движениями свернул газету:

— Орхидея, это больше ненаше расследование. Мне казалось, прошлым вечером я все объяснил.

Она приготовилась к сражению:

— Я же тебе нужна. Знаю, ты хочешь отстранить меня от дела, но после прошлой ночи ты должен признать, что тебе необходимы мои фокус-услуги.

— Признаю, что твои способности пригодились во время драки, но я привык работать один. Обойдусь как-нибудь без тебя.

— Раф, ты не можешь вот так запросто аннулировать контракт.

Он выглядел удивленным:

— Конечно, могу.

— Я уже влезла в это дело по самые уши. Я не могу все бросить.

— Именно так ты и сделаешь.

— И не подумаю. Я хочу выяснить, что случилось с Тео Уиллисом.

— Орхидея, ты, кажется, не поняла: я тебя увольняю.

Она вздернула подбородок:

— Раз ты так настаиваешь, полагаю, переубедить тебя не удастся.

— Да, настаиваю.

— Ну ладно, если ты так хочешь, — она поднялась и взяла пустую тарелку из-под тостов, — я, разумеется, не могу заставить тебя силой принять мою помощь.

— Рад, что ты это понимаешь. — Выражение лица Рафа смягчилось. — Обещаю держать тебя в курсе дел.

Она задержалась в дверном проеме и кивнула:

— Спасибо. Это будет весьма полезно.

— Полезно?

— Да. В таких делах у меня немного опыта, и, мне, наверное, пригодятся любые крохи информации, которые ты соизволишь мне бросить.

— Крохи?

— Если будешь вести себя хорошо, я отвечу тем же. Тоже дам тебе знать, если что-то накопаю.

Раф вскочил на ноги:

— О чем ты, черт возьми?

— Кажется, я четко дала понять, что собираюсь продолжить расследование. — Она направилась в кухню. — С тобой или без тебя.

— Проклятье, немедленно вернись.

Дверь в кухню захлопнулась за спиной Орхидеи, но тут же распахнулась снова, когда она ставила посуду в раковину. В проеме нарисовался Раф.

— Ты не посмеешь, — заявил он.

— Ты ведь меня не очень-то хорошо знаешь? — Орхидея ополоснула тарелку из-под тостов и взяла полотенце. — Я все решила. Разумеется, я предпочла бы, чтобы мы действовали вместе, поскольку в частном сыске ты понимаешь намного больше меня. Но раз ты настаиваешь на моем увольнении, придется мне действовать в одиночку.

Он шагнул к ней:

— Это шантаж.

— Что ж, с формальной точки зрения…

Он упер руки в бока:

— Мне не нравится, когда мной манипулируют.

— Я веду переговоры, а не манипулирую. Как бизнесмен, ты должен понимать разницу.

— Орхидея, если ты думаешь, что тебе это сойдет с рук…

— Не смей мне угрожать. Именно ты нанял меня под ложным предлогом. — Она отшвырнула полотенце в сторону. — Однако я готова закрыть на это глаза, если мы будем полноправными партнерами.

— А если я не соглашусь, ты сама начнешь копаться в этом деле, так?

— Ты правильно понял. — Она потянулась и оперлась о края столешницы руками. — Ну, что скажешь? Работаем вместе?

Раф не ответил. Он долго и пристально глядел на нее. Орхидея почувствовала пробуждение его таланта. Волосы на затылке у нее встали дыбом и по нервным окончаниям пронеслось ощущение, что за ней охотятся.

— Сделаешь так еще раз, и при следующем фокусном контакте я устрою тебе сюрприз, — предупредила она.

— С чего ты взяла, что я еще когда-нибудь буду с тобой работать?

— А разве ты сможешь отказаться? Признай, ведь я же лучший концентратор, который у тебя когда-либо был.

Раф пересек кухню и прижал Орхидею к столешнице.

— Ты права, — его глаза свернули, когда он взял ее лицо в ладони. — Ты лучший концентратор, который у меня когда-либо был.

Явная, хищная сексуальность в его взгляде пробрала ее до дрожи.

— Да ты и сам был весьма неплох, — выдавила она.

— Люблю, когда ты говоришь непристойности. Знаешь что? Думаю, ты доведешь меня до ручки, прежде чем все закончится.

— Взаимно.

— По меньшей мере, будет интересно. — Ощущение преследования прошло, но блеск в глазах Рафа не исчез. — Значит, хочешь быть партнером?

— Да.

— Хорошо, партнер, на завтрашний вечер мне нужна спутница. Это меньшее, что ты можешь сделать, чтобы выручить меня.

Она тронула языком уголок рта. Все ее имеющиеся в наличии инстинкты забили тревогу.

— Спутница?

— Для вечеринки по случаю дня рождения моего деда.

— А, вечеринка по случаю дня рождения, — расслабилась Орхидея.

— Только пойми правильно. Речь не о торте и нескольких «студневых» свечах. День рождение Альфреда Джи — событие грандиозное. На приеме соберутся все члены семьи, включая кузена Селби. Помимо этого, будет присутствовать каждый политический деятель города-штата, желающий получить поддержку своей избирательной кампании. Также прибудут почти все деловые партнеры «Стоунбрейкер шипинг» и значительная часть членов Клуба Основателей.

— И ты не можешь найти настоящую спутницу для такого значительного светского мероприятия?

— Ты вполне настоящая.

Он нагнул голову, и его губы замерли в дюйме от ее рта.

— Хорошо, партнер, я составлю тебе компанию. Но только если ты согласишься сделать то же самое для меня.

Глаза Рафа потемнели:

— Тебе нужен сопровождающий?

— Через пять дней. На свадьбу родственницы в Нортвилле.

— Идет.

Его рот накрыл ее губы. Орхидея почувствовала в нем свирепую, рвущуюся на волю, голодную страсть. Она была столь же сильной, как вчера вечером, но сейчас к ней добавились гнев, закипающее чувство неудовлетворения и другие эмоции, которые Орхидея не могла определить. Но она знала, что победила. Теперь они партнеры. Она обняла Рафа за шею и с не меньшей горячностью ответила на поцелуй.

* * *

Два часа спустя, подбросив своего новогопартнера Орхидею до ее квартиры, Раф вернулся к себе домой. Он сразу же прошел в кабинет, схватил телефон и набрал номер Хобарта Батта.

Хобарт немедленно ответил, его голос звучал озабоченно:

— Доброе утро, мистер Стоунбрейкер. Я понимаю, вы звоните, чтобы проверить, как продвигаются наши дела. К сожалению, я все еще не подобрал вам хорошую пару. Но можете быть уверены, я работаю над этим.

— Вы говорили, что через мультисервисный брачный перечень «Синергетические связи» имеют доступ к картотеке на каждого, кто в настоящее время зарегистрировался в Нью-Сиэтле.

— Да. Поверьте, мистер Стоунбрейкер, я просматривал МБП несколько раз. Я также полностью проверил файлы в наших офисах в Нью-Ванкуве и Нью-Портленде. К сожалению, должен вам сообщить…

— Вы слышали о брачном агентстве «Идеальные партнеры»?

— «Идеальные партнеры»? — Батт явно встревожился. — Да, их офис находится в Нью-Сиэтле. Но это очень маленькая контора, мистер Стоунбрейкер. Если вы думаете туда перейти, я должен предупредить, что, хотя они имеют доступ к МБП, им не хватает средств и глубокой экспертной оценки, которые есть у такого большого агентства, как наше.

— Послушайте, Батт…

— Учитывая ваш весьма экстраординарный парапсихологический портрет, думаю, что для работы с вами мы оснащены куда лучше.

Раф еле сдерживался:

— Я не говорю о передаче моей регистрации в «Идеальные партнеры». Просто хочу, чтобы вы проверили одну их клиентку, мисс Орхидею Адамс. Она регистрировалась в «Идеальных партнерах» чуть больше года назад.

— Ладно. В таком случае, я уверен, она была внесена в мультисервисный брачный перечень. Если вы думаете, что мы могли каким-то образом пропустить ее как потенциальную пару для вас, уверяю…

— У нее очень необычный парапсихологический портрет. Возможно, в «Партнерах» неправильно его определили, — Раф сделал многозначительную паузу. — Испытывая недостаток в средствах и такой экспертной оценке, как в больших фирмах, вроде «Синергетических связей», может быть, они просто испортили всю ее чертову регистрацию.

Хобарт подавил вздох:

— Я займусь этим, сэр.

— Конечно, займитесь, Батт. Или я задумаюсь о переводе моей регистрации в другое агентство.

Раф бросил трубку в гнездо, откинулся на спинку кресла и уставился на темный экран монитора. Его окутала тишина большого дома. Он решил самостоятельно поохотиться на жену и нашел ту, что хотел. Он не верил, что они с Орхидеей несовместимы. В «Идеальных партнерах» запороли ее регистрацию — это единственный возможный ответ. Тем временем, у него была куча других проблем. Он снова взял телефон и набрал номер офиса доктора Квентина Остина. Секретарша, судя по голосу, откровенно скучала. Он даже слышал, как время от времени она выдувала и лопала пузыри из жевательной резинки.

— Сожалею, но доктора Остина нет на месте. Если у вас экстренный случай, я могу порекомендовать вам другого психиатра-синергетика.

— Мне не нужна консультация, это деловой звонок.

Опять громко лопнула жвачка:

— По какому вопросу?

— Скажите доктору Остину, что это касается его недавних вложений.

Он повесил трубку прежде, чем секретарша успела еще что-нибудь спросить. Раф был убежден, что Квентин Остин очень скоро перезвонит, так как давным-давно обнаружил, что люди в большинстве своем всегда перезванивают, если дело касается денег.

Эта мысль напомнила ему, что пора заняться делами. Он потянулся, включил компьютер и принялся изучать обширный портфель акций «Синергетического фонда». В секторе технологий дела шли отлично, но пришло время избавиться от некоторых отдельных акций. Он ощущал грядущее изменение рынка. Падение будет незначительным, но он не хотел, чтобы оно его застигло врасплох.

Глава 10

В десять часов следующего вечера Орхидея позволила Рафу вывести ее на одну из многочисленных террас, окружавших дом Стоунбрейкеров. Она глубоко вдохнула наполненный ароматами воздух и отправила в рот слоеный пирожок с приправленным специями краб-стеровым мясом. Третий за последние десять минут.

Она обнаружила пирожки совсем недавно, проходя мимо стола, заставленного изысканными закусками. Вначале она волновалась, что пикантные крабовые кусочки в нее просто не влезут, но усилием воли ей удалось найти место.

Вообще Орхидея была удивлена тем, что прекрасно чувствовала себя на вечеринке по случаю дня рождения Альфреда Джи Стоунбрейкера. Это было очень похоже на приемы, на которые ее таскали родители еще в Нортвиле. Она ощущала за красивым фасадом те же самые едва уловимые закулисные интриги, политические махинации и напряженные семейные отношения.

Главное отличие состояло в том, что здесь почти никто не носил белого.

Комната со стеклянными стенами за ее спиной была заполнена элегантно одетыми мужчинами и женщинами, которые потягивали дорогое голубое шампанское, обсуждая светские сплетни, дела и открытия модных выставок. На заднем фоне тихо звучали мотивы вальса-танго. Ниже террасы искусно расположенные группы цветных фонариков превращали огромный сад в причудливо затененную волшебную страну.

Орхидея посмотрела на Рафа, тенью стоявшего возле нее. Она вынуждена была признать, что он выглядел невероятно сексуально в официальном черном вечернем костюме. Строгий стиль подчеркивал так присущую ему ауру приглушенной силы, как физической, так и парапсихической. Свет «студневого» фонаря отражался в его почти черных волосах и загадочно оттенял скулы. Его глаза пылали таинственной, небрежной настороженностью, выдававшей в нем глубину природы сталкера.

Он усмехнулся, увидев, как Орхидея поглощает пирожок.

— Хорошо проводишь время?

— Еда просто великолепна. И мне понравились твои родители. Немного напоминают моих собственных. Сразу видно, почему они оба ушли в мир науки. Не могу представить твоего отца, работающего в корпоративной среде.

— Мой отец — сильный математический талант. Говорят, с самого начала было очевидно, что он не рожден для управления «Стоунбрейкер шипинг». Именно поэтому дед стал давить на меня.

Орхидея кивнула. Она была представлена Саре и Глену Стоунбрейкерам почти сразу же по прибытии. Они были красивой парой, носившей мантию образованности и интеллекта с такой же бессознательной аристократической непринужденностью, как и ее родители. Мать и отец Рафа явно удивились, увидев Орхидею, но оставались вежливыми и очаровательными. В их глазах то и дело мелькала задумчивость и даже некоторое облегчение, но ни один из них не был настолько бестактен, чтобы допрашивать с пристрастием присланную агентством спутницу сына.

— Ты гораздо больше похож на деда, чем на отца, — отметила Орхидея.

— Я же говорил, в семье меня считают дикарем, — сказал Раф. — Во многих отношениях.

— Мне не нравится это слово.

— Дикарь? Почему? Всех остальных это не смущает. — Он поставил ногу на уступ террасы и наклонился вперед, опираясь локтем на согнутую ногу. — Оно не такое уж неверное. Мы с дедом во многом схожи, именно поэтому и не смогли вместе работать.

— Раф, вернись на землю. Ты не смог бы подчиняться никому, не говоря уже о твоем дедушке.

— Чертовски верно, — услышали они низкий, мрачный голос со стороны открытой двери позади Рафа. — Мальчик с самого начала, с самого первого дня, как появился на свет, был столь же неуправляемым, независимым и упрямым, как мул-вол. Всегда все делал по-своему.

— Привет, Ал, — Раф снял ногу с террасы и повернулся, чтобы посмотреть на деда. — Нравится вечеринка?

— Что тут может нравиться? — Альфред Джи подошел к ним. — Ко мне подходили уже три разных кандидата от партии «Нравственные ценности Основателей» с вопросом о взносах в их избирательную кампанию. Твоя бабка настаивает, что в полночь я должен с ней станцевать вальс-танго, а Селби ведет себя так, будто он уже директор «Стоунбрейкер шипинг».

— Просто еще одна вечеринка по случаю твоего дня рождения, похожая как две капли воды на все предыдущие, — сказал Раф.

Альфред Джи сузил глаза, в которых появилось расчетливое выражение, напомнившее Орхидее его внука.

— Почему бы тебе не пойти и не пообщаться с кем-нибудь или еще что, а, Раф? Дай мне шанс узнать поближе твою подругу Орхидею.

Выражение лица Рафа стало настороженным:

— Не уверен, что оставить тебя наедине с Орхидеей — это хорошая идея.

Альфред Джи сверкнул белыми зубами в очаровательной и одновременно пугающей улыбке.

— Она меня не боится, правда ведь, Орхидея?

— Конечно, нет, мистер Стоунбрейкер, — вежливо ответила та.

— Вот видишь. — Альфред Джи торжествующе посмотрел на Рафа. — Иди. Позволь мне немного пообщаться с твоей спутницей от агентства.

Раф посмотрел на Орхидею, приподняв брови в немом вопросе. Когда Орхидея так же молча кивнула, он пожал плечами с выражением «если что, сама будешь виновата» и направился к двери.

— Удачи, — проговорил он, проходя мимо деда. — Только потом не приходи жаловаться, если ваше общение пойдет не в том направлении, которое ты ожидаешь.

* * *

Пятнадцать минут спустя Раф заметил, что ни Альфред Джи, ни Орхидея с террасы не вернулись. Его охватило предчувствие беды. Он прервал беседу с шестнадцатилетним кузеном, который хотел поехать на Западные острова, развернулся и стал прокладывать через толпу путь обратно к открытым стеклянным дверям.

Из темноты гремел голос Альфреда Джи:

— Черт возьми, что значит «вы будете голосовать за Кристину Белоуз»? Своим управлением и лозунгом «облагай налогом и трать» она экономику города-штата загонит в гроб. Дария Гардинер — вот женщина, которая нам нужна.

— Гардинер — кандидат от «Нравственных ценностей Основателей», — отрезала Орхидея. — Я не проголосовала бы за нее, даже если бы она была последним политиком на Сент-Хеленс.

— Те, кто не голосуют за партию «Нравственные ценности Основателей», — идиоты и к тому же радикалы.

— Те, кто голосуют только за кандидатов от «Нравственных ценностей Основателей», — недалекие, ограниченные, близорукие традиционалисты.

— Чем плохо быть традиционалистом? — взревел Альфред Джи. — Эта планета была колонизирована традиционалистами.

— Мы не можем пятиться назад во времена первого поколения Основателей, как бы некоторым ни хотелось вернуться в старые добрые времена, где не было никакого «студня» и парапсихических способностей. Мы должны идти вперед. Это единственный путь развития цивилизации, обеспечивающий выживание. Значит, мы должны смотреть в будущее, а не оглядываться на прошлое.

— Послушайте-ка, юная леди. У меня намного больше опыта в реальной жизни, чем у вас, и должен вам сказать…

Раф вздрогнул и поспешно ретировался от двери. У него не было никакого желания высовывать нос на террасу. Когда он развернулся, чтобы вновь затеряться в толпе, то обнаружил, что ему преградил путь Селби.

— Привет, кузен. — Синие глаза Селби расчетливо смотрели на Рафа из-за стекол очков. — Должен сказать, я удивлен, увидев тебя здесь сегодня вечером. Это первый прием по случаю дня рождения Альфреда Джи, на который ты соизволил прийти с тех пор, как уехал на Западные острова.

Раф задумчиво изучал кузена. У них с Селби разница в возрасте составляла меньше года, но тот был выше и плотнее. Его светло-каштановые волосы были подстрижены дорогим парикмахером в одном из самых эксклюзивных салонов города. Приятные, открытые, грубоватые черты лица, характерные для мужчин из рода Калвертропов, заставляли людей доверять ему уже через пять минут общения. Иногда Рафу казалось, что они с дедом вообще единственные, кто замечал острые, как бритва, вспышки мстительной горечи в глазах Селби.

«Но об этом во всеуслышание не заявишь», — размышлял Раф. Он знал точно, что произойдет, если он расскажет остальным членам семьи или правлению «Стоунбрейкер шипинг», что преданный, трудолюбивый кузен Селби задумал уничтожить компанию. Если бы Раф попробовал, то, вероятнее всего, ему прочитали бы строгую нотацию, попросив не позволять своей примитивной природе сталкера влиять на здравый смысл и семейные узы. Селби, в отличие от некоторых неблагодарных членов клана, посвятил компании всю жизнь.

— Привет, Селби.

Селби перевел ироничный взгляд на террасу.

— Дядя Ал терроризирует твою спутницу?

— Моя спутница может сама о себе позаботиться.

Селби засмеялся, но в глазах не было веселья.

— Ты, должно быть, сейчас выбираешь тех, что пожестче.

Раф подумал и пришел к выводу, что Селби никогда ему не нравился, даже тогда, когда они были детьми и вместе играли. Селби был техническим талантом и относился к тем детям, которые могли сделать из нового конструктора, подаренного на Рождество, миниатюрную катапульту прежде, чем Раф мог понять, как деталь А вставить в деталь Б. А потом, после того, как Раф наконец возводил из своего конструктора маленькую, довольно шаткую крепость, Селби из своей катапульты рушил ее стены.

Когда они пошли в колледж, лучше не стало. Селби всегда затмевал Рафа в математике и естественных науках. Под всем этим неравным соперничеством чувствовалось неутихающее негодование со стороны Селби. Раф не понимал, почему кузен так не любил его, пока родители не рассказали ему, что произошло с отцом Селби. Однако к этому времени уже было слишком поздно латать брешь в их отношениях. В любом случае, Раф тогда уже решил уехать на Западные острова. За прошедшие годы они с Селби почти не виделись.

Селби поболтал в бокале марочное голубое шампанское и бросил любопытный взгляд на дверь.

— Ты не очень-то стремишься защитить свою подругу.

— С чего это вдруг такой интерес к моей личной жизни, Селби?

— Всей семье любопытна твоя личная жизнь. Тем более что сегодня вечером ты всех удивил, появившись здесь под ручку со спутницей, присланной агентством.

Раф не стремился исправлять возникшее маленькое недопонимание. Он хотел, чтобы все поверили, что Орхидею прислало брачное агентство, а не агентство по предоставлению фокус-услуг.

— Почему это стало такой неожиданностью?

Селби сделал большой глоток шампанского и медленно опустил бокал.

— Кое-кто предполагает, что ты, возможно, решил разыграть возвращение блудного внука. У них появились странные идеи о том, что ты встал на путь истинный и хочешь взять под свой контроль «Стоунбрейкер».

— Об этом не волнуйся.

— И не буду. — Губы Селби скривились, подчеркивая его хладнокровную уверенность. — Слишком поздно, чтобы останавливать меня, кузен. Все идет своим чередом. И через два месяца я буду новым генеральным директором «Стоунбрейкер шипинг».

— Ты, похоже, очень уверен в себе.

— Да.

Рафу несложно было распознать подсознательную убежденность Селби. Кузен сам верил каждому своему слову.

Жена Селби, Бриана, подошла к мужу и встала рядом. Она была привлекательной блондинкой, чей лоск свидетельствовал о трех поколениях семейных денег. Она вежливо улыбнулась Рафу, но он увидел беспокойство в ее глазах.

— Привет, Бриана, — Раф склонил голову. — Приятно снова тебя видеть.

— Как дела, Раф? — Бриана взяла Селби за руку, словно защищала его, что было очень любопытно. — Как мило с твоей стороны прийти сегодня вечером. Знаю, твоя бабушка просто счастлива.

— Я рад, что хоть кто-то счастлив, — сказал Раф.

Бриана перевела взгляд на террасу.

— Эта твоя первая встреча с мисс Адамс?

— Нет, — возразил Раф. — На этой неделе мы встречались несколько раз. Агентство считает нас великолепной парой. У нас много общего.

* * *

Десять минут спустя Раф снова проскользнул мимо открытых дверей террасы. Спор снаружи все не утихал, хотя тема изменилась.

— Зачем, пять кругов ада, «Стоунбрейкер шипинг» увеличивать размер пожертвований? — рычал Альфред Джи.

— Компании такого масштаба имеют обязательства по отношению к обществу, — решительно заявила Орхидея. — «Фонд Стоунбрейкеров» очень мал по сравнению со «Стоунбрейкер шипинг».

— Наше единственное обязательство — приносить прибыль.

— Ерунда. Вы часть общества. Благодаря обществу вы получаете вашу драгоценную прибыль, и поэтому вы, в свою очередь, имеете обязанности по отношению к нему.

— Я не собираюсь отдавать больше денег, чем сейчас.

— Вот и поговорили о ценностях Первого поколения, — съязвила Орхидея. — Основатели знали, что успех развития общества состоит в гармонии. Должен соблюдаться синергетический баланс между корпоративной прибылью и благотворительностью. Поэтому они даже пошли на…

Раф стал пятиться к столу с закусками. Происходившее на террасе неминуемо вело к катастрофе. Он не хотел первым попасть под раздачу.

— Раф? — проревел Альфред Джи. — Это ты? Иди-ка сюда. Мне никак не удается вразумить твою спутницу.

Резкий окрик деда заставил Рафа замереть на полпути. Вот и вся попытка улизнуть незамеченным. Он иногда забывал, что дед тоже сталкер, хотя и не такой сильный, как он.

Он нехотя вернулся к дверному проему. Ему не требовалось освещения, чтобы увидеть яркий блеск в глазах деда. Альфред Джи практически излучал энергию, явно наслаждаясь перепалкой.

Орхидея бодро улыбнулась. Раф отметил, что и ее глаза тоже искрятся.

— Не хотел прерывать вашу беседу, — осторожно заметил Раф.

— Какую еще беседу? — возмутился Альфред Джи. — Мы тут спорим как несколько котов-псов. Ад и пламя, где ты нашел ее, Раф?

— Я же говорил. В агентстве.

— В каком агентстве? — не отставал Альфред Джи.

— «Синерджи инкорпорейтед», — пробормотала Орхидея.

Раф предостерегающе посмотрел на нее. Она лишь пожала плечиком и сжевала еще одно канапе.

— Никогда не слышал о таком, — сказал Альфред Дж.

— Это неудивительно, — спокойно ответил Раф, — учитывая, что ты женат на бабушке уже больше пятидесяти лет. И вам не нужно было брачное агентство.

— Верно.

— Кстати, бабушка тебя ищет. Она сказала, что ты вроде как обещал ей танец.

— И не напоминай. — Альфред Джи сверлил внука взглядом. — А чем ты занимался, пока мы тут с Орхидеей болтали?

— Возобновил детскую дружбу с Селби.

— Держу пари, твое появление нынешним вечером заставило нашего маленького зануду занервничать, а? Теперь он уже должен был понять, что ты вернулся для того, чтобы оградить «Стоунбрейкер» от его чертовых планов по слиянию компаний. Сделай что-нибудь такое, чтобы он не расслаблялся в следующие несколько недель.

Тот факт, что Альфред Джи так свободно разглагольствовал при Орхидее, заставил Рафа даже умолкнуть от потрясения. Он быстро взглянул на нее и увидел, что ее абсолютно ничего не тревожит.

«Вероятно, она просто не понимает значения того, что только что случилось», — подумал он. Альфред Джи разве что не объявил во всеуслышание, что принял ее в качестве подходящей невесты для Рафа.

* * *

Волны энергии цвета застарелой крови с неутомимой свирепостью, свойственной настоящим хищникам, хлестали по плоскости подсознания, пытаясь найти концентратора. Вампир был близко, очень близко.

Это конец, сегодня ночью он ее найдет. Она не могла больше прятаться. Дальнейшее сопротивление было бессмысленно, она лишь потеряет остаток сил.

Ее пронзил страх. Она знала, что если ее собственный талант хоть как-то проявится, чудовище сожмет ее кристалл в челюстях дикой энергии. Она навсегда окажется в ловушке.

Ближе. Еще ближе. Почему бы не покончить с этой жуткой игрой в прятки? Не покориться судьбе? Это было бы гораздо легче.

Она чувствовала мощное притяжение таланта вампира. В поисках добычи он достигал самых потаенных мест в плоскости подсознания. Она видела, что одно из щупалец парапсихической энергии жадно потянулось к ней.

Это конец.

Она закричала.

— Орхидея. Проклятье, проснись. Сейчас же.

Голос Рафа прорвался через неестественную темноту сна, словно сверкающий острый меч, рассекая нереальные тени.

Орхидея открыла глаза и увидела естественные тени ночи, наполнявшие спальню. Лунный свет заливал кровать. Она почувствовала испарину под грудями и на затылке.

Она посмотрела на встревоженное лицо Рафа, отчаянно сжимавшего ее плечи.

— Извини, — просипела она и, сглотнув пару раз, попробовала еще раз: — Это все сон. Плохой. Очень плохой.

Он привлек ее к себе, прижав к обнаженной груди.

— Тот же самый?

— Да.

— Проклятье! — Она смахнула тыльной стороной ладони наворачивающиеся слезы огорчения: — Вчера в твоем доме мне ничего не снилось. Я была уверена, что этот кошмар наконец-то перестал меня преследовать.

Раф нежно ее убаюкивал.

— Получается, это в корне разрушает мою теорию о том, что хороший секс — лучшее лекарство от кошмаров.

Она всхлипнула, то ли рыдая, то ли смеясь, и обвила руками его большое теплое тело.

— Хорошая была теория.

— Да. Одна из лучших моих идей, — он погладил ее по волосам. — Возможно, тебе пора сходить к врачу.

Орхидея напряглась.

— Нет.

Он отстранился и посмотрел ей в лицо.

— Почему ты так не хочешь, чтобы тебе оказали помощь?

— По двум причинам. Во-первых, я не думаю, что психиатр-синергетик может особо что-то сделать со странными снами.

— А во-вторых?

Она прикусила губу.

— Мне кажется, я знаю, какой совет получу. И я все равно ему не последую, так что нет никакого смысла его слушать.

— И какой совет ты получишь?

— Врач первым делом проверил бы мой парапсихологический портрет.

— И что?

— Как только он или она обнаружат, что я ледяной концентратор, меня направят в ту самую лабораторию, где мы с Тео и Морганом проходили все эти глупые тесты.

Раф взял в ладони ее лицо.

— Почему ты в этом так уверена?

— Логика. О ледяных концентраторах мало что известно. Людей в той лаборатории считают ведущими экспертами вНью-Сиэтле. У них хранятся все мои старые результаты. Любой хоть чего-то стоящий дипломированный психиатр-синергетик, будь то он или она, предложит мне вновь обратиться за помощью туда.

— А ты не вернешься туда, даже если это будет последняя надежда на избавление от ночных кошмаров?

— Угадал. — Она сильно сжала руки в кулаки, пока не почувствовала, что ногти впились в ладони. — Я туда не вернусь, даже если от этого будет зависеть моя жизнь.

— Успокойся. — Раф притянул ее к себе и поцеловал.

Этот поцелуй дарил нежность, а не предвещал страсть. Орхидея почувствовала, как из ее онемевшего тела потихоньку уходит холод, и немного расслабилась.

— Что ты думаешь о перекусе остатками вчерашнего ужина в три часа утра? — спросила она, не отрывая губ.

— Я могу есть в любое время.

Она улыбнулась.

— По-моему, у меня есть немного лазаньи в холодильнике. Мы можем разогреть ее в волно-студневой печке.

— У меня уже слюнки текут. Правда, в твоем присутствии со мной такое происходит сплошь и рядом.

* * *

На следующий день Орхидея стояла на тихо покачивающейся пристани, служившей дорожкой к обшарпанному плавучему дому Моргана Ламберта. Она наклонилась и нажала на звонок. Ответа не последовало.

Она отступила назад и осмотрела маленькую флотилию плавучих домов. Соседняя лодка находилась на расстоянии нескольких ярдов. Там тоже не было никаких признаков присутствия хозяев.

Пристань под ее ногами ритмично покачивалась. Над головой в преддверии надвигающегося шторма парили кругами плавниковые чайки. На город надвигались густые, темные облака.

Орхидея видела, как пелена дождя накрыла высотки в центральной части города. Через несколько минут он должен был добраться до этой укрытой части озера Перехода, и она очень хотела попасть внутрь плавучего дома Моргана до того, как хлынет ливень.

Она еще раз нажала дверной звонок. И снова никакого ответа. Отгоняя ощущение растущей тревоги, она напомнила себе, что Морган — художник и живет вне распорядка дня. Было вполне вероятно, что он просто крепко спал внутри.

Она громко постучала.

— Морган? Ты тут? Это я, Орхидея. Я получила твое сообщение.

Она обнаружила запись на автоответчике, когда сорок пять минут назад вернулась домой. Морган оставил сообщение раньше, как раз тогда, когда она покупала в магазине продукты. Увидев, как лихо Раф разделался с остатками лазаньи вчера ночью, она решила, что пока он рядом, ей нужно держать в ледодильнике больше еды.

Сообщение Моргана было кратким и ясным и вызвало у нее приступ тревоги:

«Орхидея, это Морган. Слушай, только что случилось нечто странное. Несколько минут назад я по пути забрал почту. Ты не поверишь, но там было письмо от Тео. Оно датировано тем же самым днем, когда он упал с обрыва, но почтовый штемпель вчерашний. В письме говорится, что он оставил его соседу с указанием отправить, если Тео не свяжется с ним через несколько дней.

Не знаю, что теперь делать с этим письмом. Ты же знаешь, такой поступок довольно типичен для Тео с его паранойей. Может, мне надо его в полицию отнести или еще куда. Однако прежде, чем я это сделаю, мне надо поговорить с тобой. Может, я принимаю все слишком близко к сердцу.

Позвони, когда придешь. Неважно, который час, не стесняйся меня будить».

Однако разбудить Моргана Ламберта оказалось нелегко. Орхидея задалась вопросом, нет ли у кого-нибудь из соседей ключа. Маленькая пристань для плавучих домов производила впечатление опустевшей. Было около двух часов дня, и все либо находились на работе, либо ушли по своим делам.

Она решительно постучала в последний раз.

— Морган?

Ответа не было. Она неуверенно взялась за ручку двери. На то, что Морган забыл запереть дверь, надежды было мало. Тем не менее, ручка легко подалась.

Осторожно, в любой момент ожидая услышать вой сирены, она приоткрыла дверь.

— Морган, не паникуй. Это я, Орхидея.

Она просунула голову в приоткрытую дверь и задохнулась при виде маленькой, загроможденной гостиной.

Здесь царил полный хаос. По полу были раскиданы разорванные подушки. Книги с полок явно были сброшены. Они лежали маленькой кучкой рядом с опрокинутой лампой. Содержимое теперь опустевших ящиков стола валялось на ковре.

— О, боже.

Орхидея начала было поспешно пятиться обратно на пристань, но замерла, похолодев от ужаса, когда заметила ботинок, лежавший на полу в маленьком коридоре, соединявшем гостиную с кухней. Ботинок был мужской. И он был надет на ногу, видневшуюся из-за угла.

— Морган, — выдохнула Орхидея.

Проигнорировав все когда-либо слышанные здравые советы по поводу посещения только что ограбленных домов, Орхидея сломя голову бросилась в комнату.

На полу кухни оказался именно Морган. На столе лежал маленький пластиковый конверт, наполовину заполненный серыми песчаными кристаллами. Рядом с конвертом стоял пустой бокал, на дне которого виднелся грязно-серый осадок.

Она опустилась на колени рядом с Морганом, отчаянно стараясь нащупать пульс.

Он был еще жив. Она оглянулась, увидела телефон на стене около ледодильника и стала подниматься на ноги. Однако прежде чем она успела сдвинуться с места, в коридоре позади нее что-то скрипнуло. Орхидея развернулась и оказалась лицом к лицу с мужчиной в черной лыжной маске. Он держал в руке «студневую» свечу и на ее глазах небрежно отбросил ледяную спичку, которой только что ее зажег.

— Что, сучка, хочешь поиграть с огнем?

Орхидея открыла было рот, чтобы закричать, но в этот момент стены коридора и кухни неестественно искривились, сгибаясь и разгибаясь вокруг нее. Пол под ее ногами ушел вниз. У нее скрутило желудок. Она постаралась ухватиться за стол, чтобы сохранить равновесие и не упасть, но его не было там, где она его видела. Вместо этого стол был наклонен под невероятным углом, и она не могла до него дотянуться.

Казалось, она попала в причудливую комнату смеха на ярмарке с аттракционами. Или в другую вселенную. Из вращающейся пустоты, в которую превратился коридор, ведущий в кухню, послышались голоса:

— Проклятье, Трюкач, это она. Та, что была с тем парнем в доме, за которым мы вели наблюдение. Это она меня пнула.

— Все в порядке. Сегодня она одна и не сможет причинить нам неприятностей. Иллюзия ее займет, пока мы тут закончим работу.

Орхидее показалось, что она слышит мужской смех, но она не была в этом уверена. Ее мир сузился до маленькой, вращающейся кухни. Она чувствовала себя словно на американских горках. Каждый раз, когда она старалась сконцентрироваться, комната вокруг нее менялась.

— Смотри, — сказал кто-то из пустоты коридора.

Она увидела, что пламя студневой свечи стало увеличиваться. Это была единственная вещь в ее поле зрения, которая не вращалась. Она в отчаянии попыталась сосредоточиться на ней. На мгновение ей показалось, что мир пришел в норму. Она наконец нащупала рукой край стола.

И тут пламя свечи превратилось в большой пожар. Огонь заполнил пустое пространство. Яркие оранжевые языки обрушились на кухню.

Орхидею охватила паника. Она должна отсюда выбраться и немедленно. Выход в коридор был заблокирован огнем. Оставалось спасаться только через окно.

Она поводила рукой по полу и наконец нащупала лодыжку Моргана. Орхидея попробовала оттащить его обмякшее тело к окну, но это было невозможно. С каждым ее шагом стены вокруг принимали новые формы.

Ей показалось, что она вновь услышала чей-то смех. Он сопровождался криком женщины. Орхидея решила, что кричит она сама, но в этой дикой, хаотичной кухонной вселенной она больше ни в чем не была уверена.

Глава 11

Она не чувствовала запаха дыма.

Эта мысль с ослепительной ясностью поразила Орхидею. Охватив весь коридор, языки пламени накатывали волнами, подбирались к ней, но никакого запаха не ощущалось. Вокруг сгущался дым, но если сосредоточиться, то она без труда вдыхала полной грудью чистый воздух.

Орхидея отпустила лодыжку Моргана и заставила себя пошевелить мозгами. Вновь и вновь в голове звучала старая пословица: «Нет дыма без огня».

Но что, если нет никакого дыма? Во всяком случае, ничего с характерным запахом?

Орхидея закрыла глаза, и комната сразу же перестала вращаться. Она чувствовала коленями кухонный пол там, где ему и полагалось быть.

Значит, она права. В кухне нет никакого дыма. Утих и рев пламени в коридоре.

«Это просто иллюзия».

Она не открывала глаз, отключив зрительное восприятие адского пламени, бушевавшего в коридоре. Постепенно нервная дрожь улеглась. При отсутствии зрения другие органы чувств снова начали правильно воспринимать окружающую обстановку.

Орхидея расслышала шум дождя, стучавшего по крыше. Разразилась гроза. Из гостиной доносились голоса — те же самые, что она слышала вчера вечером, когда они с Рафом столкнулись с двумя типами в неестественном тумане возле дома Тео Уиллиса.

— Оно должно быть где-то здесь.

— Ловкач, мы уже перевернули все сверху донизу. Давай-ка выбираться отсюда.

— Продолжай искать. Ему придется не по вкусу, если мы не найдем то, что надо. Давай проверим спальню.

— Что насчет женщины?

— Забудь про нее. Нам она хлопот не доставит. Слишком занята своей истерикой там, в кухне.

Орхидея услышала, как мужчины направились в спальню Моргана, и очень осторожно приоткрыла один глаз.

В коридоре все еще бушевал огонь. Кухня все так же искажалась.

Орхидея снова зажмурилась. И талант-иллюзионист, и его концентратор были сильны. Вместе у них хватало сил удерживать иллюзию в кухне, в то время как сами они обыскивали спальню.

Орхидея никак не могла незаметно пройти по коридору и через гостиную. Ее единственным спасением был телефон на стене.

Не доверяя своему зрению, она держала глаза закрытыми и пыталась вспомнить точное местонахождение ледодильника. Кажется, он был прямо позади нее и немного вправо.

Она развернулась, опустилась на пол и поползла вслепую. Из спальни доносились глухие звуки, словно взломщики вытаскивали ящики из комода.

Орхидея поняла, что нашла ледодильник, когда шмякнулась об него головой. Она мысленно чертыхнулась от боли, но крик ей удалось сдержать.

Она использовала осязание, чтобы подняться на ноги. Ощутив ладонью твердую опору в виде ручки ледодильника, Орхидея вцепилась в нее одной рукой, а другой стала нащупывать на стене телефон.

Она испытала огромное облегчение, когда пальцами коснулась аппарата. Потом до нее дошло, что придется набирать номер, не открывая глаз. Как же там располагались цифры на телефоне?

«Думай, думай». Единица сверху слева. Девятка должна стоять последней. Нет, не так. Есть же и другие кнопочки. Значки «решетка» и «звездочка».

Орхидея рискнула приоткрыть глаза, чтобы взглянуть на цифровую панель. Это оказалось ошибкой. Кнопки расплылись у нее перед глазами, цифры задвигались в бессмысленной круговерти.

Орхидея поспешно закрыла глаза и нажала на кнопку, которая, по ее предположению, могла быть девяткой. Потом она нащупала единицу и дважды на нее нажала. Ничего не произошло. Она задалась вопросом, насколько сложно набрать «911» вслепую?

Оказалось, очень трудно. Потребовалось еще две попытки, прежде чем она набрала номер правильно.

— Нью-Сиэтлский центр службы спасения.

— Пожар, — прошептала Орхидея. Она надеялась, что шум проливного дождя помешает мужчинам в другой комнате услышать ее. — На пристани Шелтер-Коув.

— Пожалуйста, говорите громче, мэм. Я едва вас слышу.

Орхидея слегка повысила голос, все время прислушиваясь к звукам, доносившимся из спальни.

— Пожар. На пристани Шелтер-Коув. Плавучий дом номер четыре. Поспешите, пожалуйста.

— Сейчас же высылаем помощь. Вы можете оставаться на связи?

— Нет.

Орхидея повесила трубку на место.

— Вот же дерьмо, Ловкач, она добралась до телефона. Наверно, вызвала копов. Надо сматываться отсюда!

— Не паникуй. Мы получили то, что хотели. Пойдем.

— Черт. Ты же сказал, что иллюзия задержит ее.

— Не волнуйся, она ни черта не сможет рассказать полиции. Она же не видела наших лиц. Давай-ка, пошевеливайся. Я слышу сирену.

Орхидея припала к полу и прислушивалась, как убегают из жилища мужчины. Лишь когда их шаги раздались снаружи на пристани, Орхидея осторожно открыла глаза.

Кухня предстала в прежнем виде. Прихожая больше не была объята огнем. Орхидея глубоко вдохнула, пытаясь умерить выброс адреналина, от которого раз за разом по спине пробегал мороз.

Медленно выпрямившись, Орхидея во второй раз подняла трубку и набрала «911».

— Нью-Сиэтлский центр службы спасения.

— Это снова с пристани Шелтер-Коув, дом номер четыре. Пришлите «скорую помощь».

Потом она позвонила тому человеку, которого хотела услышать больше всего.

Рафу.

* * *

Пятнадцать минут спустя Раф стоял на пристани перед плавучим домом Моргана Ламберта. Одной рукой он так крепко обнимал Орхидею, что было удивительно, как она еще умудрялась дышать. Он наверняка установил рекорд скорости, добираясь от своего дома на холме до озера Перехода.

От звонка Орхидеи Рафу, с одной стороны, стало легче, а с другой — он получил ужасное подтверждение тому, что не зря испытывал последний час нарастающую тревогу. Раф набирал домашний телефон Орхидеи каждые пять минут после того, как ощутил первый всплеск беспокойства.

Сначала Раф чувствовал себя глупо. Как и все, он знал, что телепатии не существует. Однако после той ночи, когда он испытал безотлагательную потребность позвонить Орхидее и разбудил ее от кошмара с участием психоэнергетического вампира, Раф больше не сбрасывал со счетов интуицию в том, что касалось Орхидеи.

Он наблюдал мрачную сцену, разворачивавшуюся на улице, примыкавшей к пристани. Дождь прекратился несколько минут назад, оставив мокрый блеск на тротуаре. Медики помещали Моргана, который все еще лежал без сознания на каталке, в машину скорой помощи. Две патрульных полицейских машины припарковались как попало. Внутри дома Ламберта находились офицеры в форме и делали заметки.

— Ты уверена, что тебе не нужна медицинская помощь? — спросил Раф у Орхидеи в третий, а, возможно, и в четвертый раз. Он уже потерял счет.

— Да, все хорошо, правда. Только трясет немного. Раф, полицейские захотят поговорить с нами после того, как закончат осмотр плавучего дома. Ты же слышал, что говорили офицеры. Они работают над версией, что Морган превысил дозу «грязного льда», и от него пытались избавиться какие-то друзья-наркодилеры. Что мы скажем полиции?

— Мы мало что можем добавить. Насколько нам известно, возможно, так оно и было.

Она развернулась в его руках. В зеленых глазах застыла решимость:

— Морган не употреблял сильных наркотиков. Он никогда не прикоснулся бы ни к чему столь опасному, как «грязный лед».

— Хочешь повторить это медикам, которые только что промыли ему желудок? Один из них утверждал, что Морган чудом все еще жив.

Ее губы протестующе сжались.

— Те два взломщика, должно быть, вынудили его проглотить наркотик. Возможно, талант-иллюзионист сделал наркотик похожим на молоко, вино или что-то такое. — Она поежилась. — Должно быть, это та же самая шайка из концентратора и таланта, с которой мы столкнулись прошлой ночью у дома Тео. Я в этом практически уверена.

«Эти ублюдки заплатят за то, что напугали ее», — думал Раф, но он догадывался, что сейчас Орхидея вряд ли захочет услышать про его планы возмездия. Слишком уж ее занимало беспокойство о своем друге Моргане.

— Ты говорила, что, по твоему мнению, эти двое искали письмо, которое Тео Уиллис послал Ламберту?

— Я слышала достаточно, чтобы понять, что они что-то искали. Скорее всего, письмо, о котором упоминал Морган в оставленном на автоответчике сообщении. К сожалению, думаю, они его все-таки нашли. Мы не узнаем, что было в нем, пока не очнется Морган.

— Другими словами, у нас нет никаких неопровержимых фактов, чтобы сообщить их полицейским.

— Да. Но мы должны защитить Моргана. Те двое хотели убить его. Что, если они попытаются добраться до него в больнице?

Раф быстро обдумал этот вариант:

— Сомневаюсь, что они станут рисковать, пытаясь убить его в больнице. В конце концов, Ламберт не сможет их опознать. Но, на всякий случай, я знаю кое-кого, кто присмотрит за ним. За соответствующую плату.

— Кто он?

— Свистун.

— Твой уличный осведомитель? Он еще и телохранитель?

— При сходной цене.

Орхидея немедленно просияла:

— Отличная идея. Однако мы так и не решили, что сказать полицейским. Знаю, доктор Бризо просил, чтобы мы хранили кражу артефакта в тайне, но как мы можем молчать об этом после того, что случилось?

«Да легко», — подумал Раф. Уж у него-то был солидный опыт по части хранения тайн. Он ведь занимался бизнесом, руководствуясь общепринятой политикой защиты частной жизни клиентов. Кроме того, он слишком хорошо представлял, что, если новости об украденном артефакте просочатся в прессу, исчезнут даже малейшие наводки на разгадку. Люди, которым хоть что-то известно об этом деле, запаникуют и пропадут из поля зрения. Они только потеряют время над вопросами, на которые у него еще не было ответов.

— Пока у нас нет ничего определенного, что можно было бы сообщить полиции, — сказал Раф. — Если мы расскажем им, что происходит, они, вероятно, решат, что твой друг Ламберт замешан в этом.

— Но Морган тут ни при чем. Он просто невинный свидетель.

— Возможно, но как ты докажешь это? Опираясь на известные нам факты, очень легко придумать сценарий, в котором Ламберт играет главную роль.

— Что ты имеешь в виду?

— Он был довольно близко знаком с Тео Уиллисом и, по-видимому, являлся одним из его немногочисленных друзей. Было бы разумно предположить, что Ламберт помог Уиллису организовать кражу артефакта.

— Нет. Это совершенно невозможно.

— Я в этом не так уверен, — продолжал рассуждать Раф. — Может, у них был покупатель. Возможно, Ламберт из-за жадности решил, что больше не нуждается в Уиллисе, убил его, а затем попытался сбыть артефакт самостоятельно. Черт, возможно даже, что он попытался поднять цену, а покупатель разозлился и послал тех таланта и концентратора, чтобы забрать артефакт.

— Просто нелепо. Если Морган был замешан в каких-то темных делишках с артефактом, зачем ему звонить мне и рассказывать о письме Тео?

— А вдруг он пытался завлечь тебя в ловушку? Возможно, подозревал, что ты слишком много знаешь.

— Раф, это просто безумие.

— Но ведь в конечном итоге нет никаких веских доказательств, что письмо Уиллиса существует на самом деле.

Орхидея со стоном потерла виски:

— О господи, об этом я как-то не подумала. Ты прав. Если я расскажу полиции все, что знаю, то копы могут прийти к заключению, что Морган замешан в этом.

— Он и замешан. — Раф наблюдал, как санитар закрыл дверь «скорой помощи». — Мы просто пока не знаем каким образом.

— Я отказываюсь верить, что Морган имел какое-либо отношение… — она запнулась, поскольку в их сторону твердой походкой направился один из медиков.

К ним подошел аккуратно одетый молодой человек с серьезными глазами. На кармашке его униформы была вышита фамилия «Полсен». Он ободряюще улыбнулся Орхидее.

— Думаю, с вашим другом все будет в порядке, мэм. К счастью, вы нашли его очень вовремя. Судя по полупустому пакету «грязного льда», он получил сильную передозировку. Еще час или два — и он был бы мертв.

— Мертв, — шепотом повторила Орхидея.

— Да, — кивнул медик. — При сложившихся обстоятельствах он пролежит без сознания еще сутки, возможно, до полутора суток, а после еще какое-то время будет испытывать сильную слабость. Но если повезет, он справится. Надеюсь, у него хватит здравого смысла пройти у психиатров-синергетиков курс лечения от наркозависимости. В следующий раз вас может не оказаться поблизости, чтобы спасти его.

Врач повернулся и пошел назад к машине «скорой помощи». Орхидея уставилась ему вслед, а потом посмотрела на Рафа:

— Его действительно хотели убить, — сказала она.

— Возможно, — спокойно согласился Раф. Он не разделял ее убежденность, что Морган Ламберт не употреблял сильных наркотиков.

Орхидея сжала кулаки:

— Могу поспорить, что это те же самые люди, которые убили Тео.

— Причина смерти Уиллиса — все еще под вопросом. Не забывай, полиция до сих пор считает ее несчастным случаем.

— Это убийство. Теперь я в этом уверена, — крепче стиснула кулаки Орхидея. — Раф, не нравится мне, что двое моих старых знакомых из группы исследования ледяных концентраторов причастны к этой истории с пропавшим артефактом.

— Трое, — мягко поправил он.

— Что? — Она бросила на него недоуменный взгляд.

— Все три члена вашей старой исследовательской группы подопытных замешаны в этом деле. Уиллис, Ламберт и ты.

— Я понимаю, на что ты намекаешь. — Орхидея озабоченно нахмурилась. — Странное совпадение, правда?

— Очень странное. И учитывая, что один член вашей старой команды теперь мертв, а второй сегодня чуть не отдал концы, наглотавшись «грязного льда», думаю, что не буду спускать с тебя глаз, партнер.

* * *

Раф передал еще два сообщения через чавкающую жевательной резинкой секретаршу Квентина Остина, но тот ни на один звонок не ответил. Уловка с инвестициями на этот раз не сработала. Пришло время попробовать другой подход.

Когда телефон наконец зазвонил, Раф как раз обдумывал новый план. Однако это оказался не Остин, а Хобарт Батт.

— Я связался с «Идеальными Партнерами», мистер Стоунбрейкер, — сухо сообщил Хобарт. — Очевидно, вас неправильно информировали. Никакая мисс Орхидея Адамс в этом агентстве не зарегистрирована.

Раф сжал телефонную трубку.

— Вы уверены?

— Абсолютно. Я говорил с одним из консультантов. Он очень любезно перепроверил личные дела клиентов фирмы и заверил меня, что у него нет никаких записей о регистрации мисс Адамс. Ни один из трех работающих у них консультантов не помнит ее, хотя…

— Хотя что?

Хобарт вздохнул:

— Один из их брачных консультантов покинул фирму пару месяцев назад, переехав в Нью-Ванкувер. Возможно, с вашей мисс Орхидеей работала именно эта женщина. Но даже в этом случае документы остались бы в «Идеальных Партнерах» и после ее отъезда. Работать с мисс Адамс поручили бы кому-нибудь другому.

— «Работать с мисс Адамс»? Это легче сказать, чем сделать, — проворчал Раф, прежде чем повесить трубку.

«Интересно, — думал он. — Каковы шансы потерять личное дело Орхидеи в таком маленьком агентстве, как «Идеальные Партнеры»? Наверно, мизерные. Если, конечно, кто-то преднамеренно не позаботился, чтобы все записи бесследно пропали».

Пока, насколько он мог судить, единственным человеком, у которого имелась причина потерять документы Орхидеи о регистрации в брачном агентстве, была сама Орхидея.

* * *

Той же ночью, стоя в темном коридоре возле офиса доктора Квентина Остина, Раф все еще размышлял над проблемой таинственно пропавшего личного дела Орхидеи.

Орхидея наблюдала, как он с помощью отмычки отключил «студневый» замок на застекленной двери.

— Ты уверен, что доктора Остина нет в городе?

— Сегодня вечером я выяснил, что он внезапно отменил все свои назначенные часы приема на следующие две недели и отправился в незапланированный отпуск. Его секретарь не знает, куда он уехал.

— Хм, — Орхидея снова оглядела коридор. — А если здесь есть сигнализация?

— Нет. Я проверял.

— Как?

— Позвонил сегодня днем в контору управляющего зданием. Притворился торговым представителем компании охранных систем и намекнул, что не останусь в долгу, если он снабдит меня именами арендаторов в здании, которые могли бы стать потенциальными клиентами. Имя Остина было в списке.

— То есть у него еще нет сигнализации?

— Логично было так предположить.

— А если ты ошибся в своем предположении? — спросила она.

— Как-нибудь выкручусь.

— Да уж, захватывающее ты себе хобби нашел.

— Черт возьми, уж поинтереснее коллекционирования марок.

Раф услышал слабое шипение, когда «студень» внутри замка на время растаял, освобождая штифт. Он приоткрыл дверь и подождал несколько секунд, прислушиваясь всеми своими чувствами.

Тишина. Ночью офис Остина пустовал.

— Ладно, пошли, — тихо сказал Раф. — Ступай осторожно. Мы же не хотим, чтобы на шум примчался ночной сторож.

— Удивительно, что здесь вообще есть ночной сторож. В таком здании явно невысокая арендная плата. Судя по всему, Остин не самый успешный в мире психиатр-синергетик.

Орхидея последовала за Рафом в приемную и осторожно закрыла за собой дверь.

— Что именно мы тут ищем?

— Точно не знаю. Пойму, когда это увижу.

В приемной стояли два ряда картотечных шкафов. Ящики самого близкого к столу секретарши шкафа были не заперты, в отличие от тех, что находились в большем шкафу в другом конце приемной. Раф начал с них.

Отключить незамысловатые замки на ящиках оказалось делом нехитрым. Раф открыл ящик, в котором содержались медицинские карты пациентов, фамилии которых начинались с букв С-Я. Он прошелся узким лучом фонарика по именам на папках.

Истории болезни Тео Уиллиса не оказалось.

Орхидея заглянула ему через плечо:

— Полагаю, это было бы слишком просто.

— Наверное.

Он задвинул обратно ящик и пошел во внутренний кабинет. Здесь стояли два мягких кожаных кресла, рядом с одним из них имелся приставной столик. На столике лежала коробка салфеток. Кресло для клиентов, решил Раф. На стенах висели картинки непонятного содержания в бледных пастельных тонах. Вероятно, это должно успокаивать, подумал он. Ему они казались унылыми и безжизненными. Ковер был неброского серого цвета, на таком гарантированно пятна не видны годами. Стол представлял собой дешевую подделку под период Ранних исследований.

Раф осветил лучом фонарика поверхность стола. На нем были только телефон, регистрационный журнал в кожаном переплете и авторучка в деревянной подставке.

— На мой взгляд, уж слишком аккуратно, — заметила Орхидея. — Я не доверяю тем, кто содержит свой стол в идеальной чистоте.

— Возьму на заметку. Вот, подержи фонарь, пока я его осмотрю.

Она встала рядом и направляла свет, пока он быстро просматривал один за другим четыре ящика стола. Ничего интересного не попадалось, пока Раф не открыл самый нижний ящик и не обнаружил пачку журналов в пестрых обложках.

— Так-так-так.

Орхидея наклонилась, чтобы лучше рассмотреть.

Раф посмотрел на огромные обнаженные груди, изображенные почти во всю обложку журнала, лежавшего первым в стопке, потом приподнял верхний журнал и посмотрел на следующий. На второй обложке красовались снятые крупным планом голые женские ягодицы.

— Похоже, у Остина имеются кое-какие личные страстишки, — сказал Раф.

— Полагаешь, добрый доктор использует эти журналы для терапии? — спросила Орхидея.

— Более вероятно, что он использует их, в перерывах между клиентами занимаясь самоудовлетворением в мужском туалете дальше по коридору. — Раф закрыл ящик. — Проклятье. Они должны быть где-то здесь.

— Что?

— Записи об оплаченных счетах.

Десять минут спустя он нашел то, что искал, в одном из незапертых картотечных ящиков рядом со столом секретаря. Удовлетворение пробрало Рафа до самого нутра, когда он нашел папку, помеченную «Уиллис, T.». Внутри ее хранился частично заполненный список счетов.

— Нам повезло. Кто бы ни забрал историю болезни Тео Уиллиса, он забыл про финансовый отчет, — сказал Раф.

— Или не думал, что в этой папке что-нибудь важное. — Орхидея изучила список, вытащенный Рафом из ящика. — В конце концов, что можно из этого вынести, за исключением того, что Тео был одним из клиентов доктора Остина? Мы это уже и так знаем.

— Но это и есть наше доказательство. Тот факт, что исчезла медицинская карта Уиллиса, означает, что кто-то — вероятно, сам Остин — не хотел, чтобы мы могли связать Тео с этим офисом.

— Другими словами, то, что записей на Тео нет, говорит нам больше, чем если бы мы нашли их.

— Именно. Знаешь, сдается мне, ты уже приобретаешь навык в расследованиях.

— Я же говорила, что у меня к этому талант.

Раф просмотрел список платежей.

— Два месяца лечения. Это соответствует тому, что мы видели в его календаре. В течение двух недель до своей смерти он приходил на прием по пять раз в неделю.

— Бедный Тео. Он, по всей видимости, был действительно в плохом состоянии, если очутился здесь.

— Похоже на то. — Раф начал убирать список счетов обратно в ящик. Что-то зацепилось за край папки. Раф перевернул ее и увидел приклеенный маленький розовый листок.

— Что это? — Орхидея поднялась на цыпочках, пытаясь посмотреть через его плечо. — Что ты нашел?

— Ничего особенного. Похоже, что кто-то — видимо, секретарша Остина — оставил памятку, чтобы не забыть послать благодарственное письмо за то, что к ним кого-то перенаправили. Это общепринятая практика: один врач благодарит другого за то, что тот отсылает к нему пациента.

— Ну да. — Орхидея опустилась на пятки и отвернулась. — Ладно, мы знаем, что незадолго до своей смерти Тео прошел очень интенсивный курс лечения. Похоже, нам лучше найти Остина, так ведь?

— Да. — Раф положил на место папку и закрыл шкаф. — Думаю, у доктора есть, что сообщить нам. От того, что он сегодня решил уехать в срочный отпуск, мне еще интереснее послушать, что он может рассказать об Уиллисе.

— Раф?

Он обернулся и увидел, что Орхидея вернулась во внутренний офис. Она направила луч фонарика на ряд сертификатов в рамках, висевших на обшитой панелями стене.

— Что такое?

— Диплом доктора Остина и профессиональные свидетельства.

— И что? — Он подошел и встал в дверном проеме. — Большинство докторов вешают свои грамоты на стенах личных кабинетов.

— Одна из этих бумаг — квалификационное свидетельство его парапсихического таланта, — медленно произнесла Орхидея. — Раф, Остин — гипноталант седьмого уровня.

Он нахмурился:

— Это ведь довольно высокий уровень для парапсихической гипноспособности?

— Чрезвычайно высокий. Как профессиональный концентратор могу утверждать, что наличие такого высокого уровня гипноталанта — почти неслыханное явление. Конечно, многие психиатры-синергетики обладают кое-каким гипноталантом. Ведь это одно из качеств, которое делает их пригодными для работы в области синергетической психологии. Но нормальный диапазон не превосходит третий-четвертый класс. Остин не психоэнергетический вампир, но он исключительно силен.

— Достаточно силен, чтобы управлять Тео Уиллисом с помощью гипноза?

Орхидея опустила фонарик, повернулась и взглянула на партнера. На ее лицо набежала тень.

— Теоретически никого нельзя загипнотизировать так, чтобы заставить делать что-то против его воли. Но у Тео имелось много синергетическо-психических проблем. Он был уязвим.

— Другими словами, трудно сказать, что мог сотворить умный, сильный, обученный гипноталант, заполучив парапсихологический портрет Тео и выяснив, на какие кнопки можно надавить.

— Да, даже работая без концентратора, гипноталант седьмого уровня мог нанести огромный вред человеку столь ранимому, как Тео. — Взгляд Орхидеи помрачнел. — Я все время твердила, что Тео не вор. Но мне даже в голову не пришло, что его могли заставить украсть артефакт под гипнозом.

— Теперь нам известен способ, — сказал Раф. — Остин вполне мог загипнотизировать Уиллиса и убедить похитить артефакт.

— Мы не знаем этого наверняка.

Раф не принял во внимание ее возражения. Наконец все вставало на свои места. В делах такого рода он давным-давно научился полагаться на свое чутье сталкера.

— Теперь нам нужно найти мотив. Есть несколько вариантов.

— Либо Остин заставил Тео украсть артефакт для себя самого, из чего следует, что доктор является тайным эксцентричным коллекционером инопланетных реликвий…

— Либо Остин выступал посредником. Он мог устроить, чтобы Уиллис украл артефакт для кого-то еще.

— Есть еще третья возможность, — заметила Орхидея.

— Какая?

— У доктора Остина еще более ненормальный парапсихологический портрет, чем у Тео.

— Поверь, от меня не укрылось, что Квентин Остин может оказаться сумасшедшим.

Глава 12

Орхидея повернулась на бок, оперлась на локоть и глянула сверху на Рафа, вальяжно раскинувшегося рядом с ней на спине.

— Ты как, проснулся?

— Теперь проснулся. — Он закинул руку за голову. В льющемся сквозь прозрачный купол свете лун-близнецов стала видна легкая усмешка на его губах. — По всей видимости, как и ты.

— Я тут размышляла.

— Какое странное совпадение: я тоже.

Орхидея повозилась, устраиваясь поудобнее.

— Ты ведь думал о Квентине Остине?

— Помимо прочего. Весь день думаю, с чего он решил так таинственно и неожиданно уйти в отпуск. Сейчас вот считаю, самое верное предположить, что он в этом завязан до самой рамки своей лицензии практикующего психиатра-синергетика.

— Думаешь, он мог организовать убийство бедняги Тео?

— Пока точно не могу утверждать. — Раф провел кончиком пальца по изгибу ее плеча. — Впрочем, мои инстинкты подсказывают, что, возможно, Остин не убийца.

— Откуда такая уверенность?

— Видно, что Остин в таких делах новичок. Будь у него больше опыта, он бы тщательнее постарался избавиться от всего, что связывало его с Тео Уиллисом.

— Ты утверждаешь, что не он является мозговым центром этой операции?

— Пока не уверен. Остину хватило ума впасть в панику, когда ему неожиданно позвонил некто, захотевший обсудить так называемые инвестиции. И он ведь додумался уничтожить историю болезни Уиллиса перед тем, как уехать в отпуск.

— А что насчет той команды из таланта-иллюзиониста с концентратором, на которых мы то и дело натыкаемся?

— Эти работают не под гипнозом, — с убийственной убежденностью заявил Раф. — Они профессионалы-наемники.

— Да уж, — поежилась Орхидея.

— Должно быть, Остин послал их следить за домом Тео Уиллиса, а потом приказал найти письмо Уиллиса и избавиться от твоего друга Моргана Ламберта.

— С каждой минутой дело все больше запутывается.

— Наоборот, мы наконец-то к чему-то пришли и получили кое-какие хорошие зацепки, чтобы продолжать двигаться дальше.

Орхидея ощутила, как внутри него вибрирует энергия сталкера. Охотник почуял запах добычи. Она подумала, не должно ли ее беспокоить это свойство его натуры. Очевидно, нет. Возможно, потому что могла чувствовать, как властно он держит в узде свой талант.

— Хотелось бы мне знать, что такое содержалось в истории болезни Тео, что заставило Остина посчитать необходимым удалить записи, — поделилась Орхидея.

— Кстати о пропавших записях, — вкрадчиво добавил Раф.

— Ну?

— Кажется, записи Тео не единственные, что пропали за последнее время.

Что-то в тихом тоне его голоса насторожило ее. Орхидея отвлеклась от размышлений, что же связывало Тео с Квентином Остином и пропавшим артефактом.

— О чем ты говоришь?

Раф повернулся на бок, приподнялся на локте, затем мягко, но решительно толкнул Орхидею на спину и навис над ней, сверкая в темноте глазами.

— Твои документы в «Идеальных партнерах» исчезли.

Орхидея так изумилась, что несколько минут могла только молча таращиться. Когда же она наконец обрела дар речи, то дважды сглотнула, прежде чем очень осторожно спросить:

— Откуда ты знаешь?

— Я проверил.

— Зачем?

— Назови это профессиональным любопытством.

— Какое, к черту, профессиональное любопытство!

Он не обратил внимания на ее возмущение.

— Это ты их забрала?

— Кто? Я?

— Да, ты. Уж не стащила ли ты свои документы, чтобы избежать риска наткнуться на неудачное знакомство?

— Стащила собственные документы? Ты с ума сошел? Да пока я не встретила тебя, даже не знала, как это делается. Должно быть, это какая-то ошибка. — Орхидея запнулась, уловив почти незаметный след психической энергии, замерцавшей в воздухе между ними. — Прекрати сейчас же.

— Что прекратить?

— Ты пытаешь прибегнуть к таланту сталкера, чтобы выяснить, говорю ли я правду. Признайся.

— Все знают, что эти старинные байки про то, что, дескать, сталкеры распознают, когда люди лгут, — полная чушь, — сказал он, прижимаясь ртом к ее губам.

На мгновение Орхидея заколебалась, испытывая искушение продолжить спор. Но почувствовав прижавшиеся к ней твердые бедра, она застонала и обвила руками Рафа за шею. Лекцию она припасет на потом, решила Орхидея. И тайна ее пропавших документов тоже не к спеху, может и подождать.

Теперь же сквозь разделявшую их простыню ее грело тепло возбужденного тела Рафа. Она вдруг отчаянно осознала, что он касается кончиками пальцев ее сосков. Никто и никогда не касался ее так, как Раф. Ни один человек не будил в ней такое острое, почти болезненно сильное чувство, какое вызывал этот сталкер. Орхидея задрожала и ощутила его мгновенный отклик. Казалось, они созданы друг для друга.

Орхидея знала точно, что также вызывала в нем страсть и ощущала от этого радость, наполнявшую ее опьяняющим возбуждением. Она вцепилась в его гладкие сильные плечи.

Раф прошелся губами по ее шее, спустившись дальше к груди. Орхидея выгнулась в его объятиях, и он скользнул рукой под ее бедро, мягко сжал его и отыскал до невозможности чувствительное место между ее ног.

Орхидею охватило пламя.

— Раф, — выдохнула она.

Он перевернулся на спину, потянул ее за собой и уложил сверху. Открыв глаза, Орхидея увидела, как от страстного желания обострились черты его лица, и бережно обхватила ладонью твердое свидетельство этой страсти.

— Ты даже не представляешь, что творишь со мной, — прошептал Раф.

Когда он погладил рукой внутреннюю сторону ее бедра, Орхидея вскрикнула и замерла. Пальцем, мокрым и скользким от ее влаги, он провел по набухшему клитору. Ее тело напряглось с неимоверной силой. Орхидея вонзила ногти в плечи любовника и крепко обхватила его ногами.

Раф мешкал, пока не появилась первая дрожь ее оргазма. И лишь тогда, когда она уже решила, что достигла апофеоза, одним мощным движением глубоко и без остатка вошел в нее.

Чувство, как он растягивает и заполняет ее до отказа, — было почти невыносимым на фоне всех тех искрометных ощущений, что пронзали Орхидею с ног до головы.

Затем она почувствовала, как на психическом уровне ее ищет его талант. Инстинктивно и радостно она откликнулась с чувством абсолютной близости. Через идеально настроенный кристалл хлынула энергия.

Орхидея услышала хриплый вскрик Рафа в момент кульминации, но уже была не в силах даже открыть глаза. Она потерялась в синергетическом вихре поглотившей ее чувственной энергии.

Когда Орхидея уснула в объятиях Рафа, тот еще долго не смыкал глаз. Он наблюдал за движением лун-близнецов через стеклянный купол, пока они не исчезли. В голове теснились загадки. Последнее время он сталкивался с великим множеством тайн. Так или иначе, они все вертелись вокруг Орхидеи.

Но самой большой загадкой была сама Орхидея.

Нет, решил он. Самой непостижимой тайной являлась его реакция на нее. Во всей его жизни доселе не происходило ничего подобного. Как же так выходило, что он от этого испытывал только легкость?

* * *

На следующий день Орхидея въезжала в центр города со смутным ощущением радости, смешанной с виной прогулявшей уроки школьницы. От Рафа было нелегко ускользнуть даже на час. После нападения на Моргана Ламберта он почти не выпускал ее из виду. Ей казалось, что он вечно слоняется поблизости, не спуская с нее глаз.

Наконец ей удалось убедить его, что поехать одной в «Синерджи инкорпорейтед» и забрать чек — дело вполне безопасное.

— Ничего со мной не случится среди бела дня в День Основателей, — заверила она его. — Кто бы ни были эти люди, дела свои они предпочитают держать в секрете. А двух парней в лыжных масках в центре Нью-Сиэтла не оставят без внимания. У тебя самого полно дел здесь. Нечего меня опекать, как старая тетушка.

Раф посопротивлялся, но в конечном итоге согласился, что она права. Стоя на переднем крыльце, он наблюдал, как она выезжает через высокие ворота. В зеркале заднего вида ясно было видно мрачное и озабоченное выражение его лица. Она знала, что он уже жалеет о своем решении позволить ей одной поехать в центр. Орхидея с силой нажала на газ, боясь, что он найдет способ в последнюю минуту остановить ее.

Пока она ехала по Первой авеню, ее охватила своеобразная смесь облегчения и озабоченности. Их с Рафом совместное участие в деле оборачивалось куда большими сложностями, чем она ожидала. Она не привыкла, что под ногами все время путается мужчина, и ее чувства были противоречивыми. С одной стороны, она была признательна, что в ее распоряжении имеется его профессиональный опыт сталкера, пока они работают над распутыванием тайн, связанных со смертью Тео и пропажей артефакта.

Однако ее собственные чувства к любовнику-клиенту просто на глазах становились куда запутаннее и сложнее, чем само по себе расследование. В ней рождалось пугающее подозрение, что, именно эти чувства, испытывает человек, когда влюбляется.

Деловой центр Нью-Сиэтла ко Дню Основателей празднично украсили. На ветру хлопали флаги. Рестораны предлагали отведать пиво по рецептам первого поколения, старомодные бутерброды времен Основателей и традиционный груша-ягодный пирог. Повсюду развесили предупредительные надписи, что за два часа до парада улицы будут очищены от всех припаркованных транспортных средств.

Перед публичной библиотекой Общество Друзей Библиотеки поставило композицию из ярких цветов в виде огромной книги. Она олицетворяла самодельные книги первого поколения, сделанные колонистами в отчаянной попытке сохранить знания, оставшиеся в плену разрушающихся компьютерных баз данных. Орхидея усиленно заморгала, проезжая мимо вдохновляющей цветочной скульптуры. В День Основателей любой имеет право пролить немного слез гордости, сказала она себе.

Пятнадцать минут спустя она уже входила в двери «Синерджи инкорпорейтед».

— Счастливого Дня Основателей, Байрон. Чек готов?

Байрон оторвал взгляд от колонки слухов в любимом таблоиде «Син-сация» и уставился на Орхидею поверх фиолетовых очков с выражением похожим на смесь восхищения и зачарованного ужаса.

— Беги! Беги, пока еще можешь, — прошипел он, оглядываясь через плечо на закрытую дверь Клементины. — Беги со всех ног. Спасайся.

— Никуда я не побегу, пока не получу чек. — Орхидея прошлак столу, сдвинула в сторону стопку рекламных постеров «Эксклюзивное мышление» и взглянула на открытый разворот «Син-сации»:

— Какие главные новости на сегодня? Еще кого-нибудь похитили инопланетяне?

— Ничего столь банального и обыденного. — Он ткнул в страницу. — Вот, взгляни-ка сама.

Орхидея всмотрелась в зернистое фото. На нем была видна пара выходящая из машины перед огромным особняком. Снимали явно с далекого расстояния. Тем не менее, машина показалась Орхидее знакомой, как и покатые плечи мужчины, частично отвернувшего от камеры лицо. Присмотревшись поближе, она почти уверилась, что узнала спускавшийся чуть ли не до талии V-образный вырез облегающего платья женщины.

— Святые небеса, это ведь не …?

— Ты и Раф Стоунбрейкер? — зло усмехнулся Байрон. — Воистину так, дорогуша. Прием в честь дня рождения Стоунбрейкера — одно из самых пафосных событий года, — он сделал паузу для пущего эффекта, — и ты там присутствовала.

— Представить не могу, зачем кому-то понадобилось фотографировать меня, — поморщилась Орхидея.

— Не хочу грубить, но сомневаюсь, что кому-нибудь понадобилось бы снимать тебя, не будь ты под руку с прямым наследником династии Стоунбрейкеров.

— Ах, да, разумеется. Я и забыла об этом. — Орхидея со смешком выпрямилась: — Спасибо, Байрон. Умеешь ты поставить человека на место. Так чек готов?

— Да, но не думаю, что стоит его отдавать тебе.

— Почему это, скажи на милость?

Байрон вздрогнул, когда дверь кабинета Клементины со стуком распахнулась.

— Потому что босс убьет тебя задолго до того, как ты доберешься до банка.

— Что? — Орхидея посмотрела в другой конец комнаты прямо в лицо заведенной циркулярной пилы и потрясенно ойкнула.

— Пять кругов ада, Орхидея Адамс, мне следовало поджарить твою задницу. — Клементина хлопнула экземпляром «Нью-Сиэтл Таймс» по обтянутому кожей бедру. — Как ты могла так поступить со мной, после всего, что я для тебя сделала?

— Ты лишь дала мне работу на полставки и только, Клементина. Насколько помню, тебе отчаянно требовался ледяной концентратор полного спектра. В городе целый ряд таких агентств, между прочим. — Орхидея посмотрела на газету. — В чем проблема-то?

— Проблема? — повысила голос Клементина. — А я тебе сейчас скажу, в чем проблема. Прошлым вечером ты побывала на самом сногсшибательном событии в городе, а эти чертовы газетенки все вывернули наизнанку. Ты упустила единственную, уникальную возможность, выпадавшую когда-либо в обозримом прошлом сотрудникам «Синерджи инкорпорейтед», — показать наш новый эксклюзивный имидж. Вот, в чем проблема.

— На самом деле вопрос в том, не лишила ли она заодно «Синерджи инкорпорейтед» самого уникального и важного клиента, который имеется у нас на настоящий момент. «Пытливые умы…^[4]«— пробормотал, прикрывшись газетой, Байрон.

Орхидея уставилась на него.

— Замолчи, Байрон, или я лично забью тебе в глотку каждый из этих постеров «Эксклюзивного мышления».

— Есть, мэм. — Он уткнулся носом в «Син-сацию».

Орхидея повернулась к Клементине:

— Что ты имеешь в виду, говоря, что «газетенки вывернули все наизнанку»?

— Тебя назвали парой Рафа Стоунбрейкера, подобранной агентством, — со зловещими нотками в голосе пояснила Клементина.

— Ну и что?

— Этот чертов репортеришка светской хроники представил дело так, словно ты из брачного агентства, а не из фирмы, оказывающей фокус-услуги. Более того, он даже не упомянул в статье «Синерджи инкорпорейтед».

Орхидея облегченно выдохнула.

— Клементина, разве ты не помнишь, что мы работаем под прикрытием? Прошлым вечером Раф решил выдать меня за подобранную в брачном агентстве пару. Он не хотел, чтобы кто-то знал, что я работаю на него.

— Но ведь подвернулась такая идеальная возможность прорекламировать «Синерджи инкорпорейтед» как эксклюзивное агентство по оказанию фокус-услуг.

У Клементины был столь несчастный вид, что Орхидее стало ее жаль. Она подошла к главе агентства и погладила по широкому плечу:

— Ну, ну. Обещаю, когда все закончится, я попрошу Рафа упомянуть «Синерджи инкорпорейтед» парочке друзей. Ладно?

— Полагаю, это лучшее, на что мы можем надеяться сейчас, когда ты упустила такую невероятную возможность.

— Молодец! А сейчас я могу забрать свой чек?

— Конечно-конечно. Отдай ей чек, Байрон. — Клементина вперила взгляд в Орхидею. — Да, и вот еще что…

— Что? — спросила Орхидея, забирая протянутый Байроном конверт.

— По поводу всей этой ерунды в статье насчет Рафа Стоунбрейкера, продемонстрировавшего свою так называемую пару, подобранную брачным агентством, перед родственниками и членами совета директоров «Стоунбрейкер шипинг»…

— И что?

— Это ведь просто часть прикрытия, к которому вы со Стоунбрейкером прибегли? В этом ведь нет ни крупицы правды?

— Ой, не смеши меня! Хорошего вам Дня Основателей. — Орхидея поспешно направилась к выходу, решительно открыла дверь и устремилась по коридору к лифту.

Когда она выбралась на улицу, то уже взяла себя в руки. Ее внимание привлекла вывеска над входом в кофейню. Решение провести несколько минут наедине с самой собой над чашкой коф-ти латте было спонтанным. Как только Орхидея устроилась за одним из столиков, то поняла, что поступила правильно.

Ей нужно поразмыслить о Рафе. В его присутствии ей это плохо удавалось.

Увы, попивая латте и рассматривая оклеенную рекламными плакатами стену, Орхидея пришла к выводу, что и в его отсутствие думать о нем ясно тоже не так-то легко.

Над крошечным столиком, за которым она сидела, нависла чья-то тень. Перед ее мысленным взором вспыхнули образы мужчин в лыжных масках. Орхидея вздрогнула, пролив несколько капель латте.

— Простите, — одарил ее холодной улыбкой Селби Калверторп. — Не хотел вас пугать.

Орхидея пришла в себя и осторожно поставила чашку.

— Вы следили за мной, мистер Калверторп?

— Сегодня утром я кое-что проверил. Прошлым вечером возникла некая неразбериха с брачным агентством, в котором вы зарегистрированы.

— Вот как?

— По ходу дела я обнаружил, что последнее время вы работаете в «Синерджи инкорпорейтед». Я уже направлялся туда, чтобы выяснить, не помогут ли мне сотрудники связаться с вами, как увидел, что вы выходите из дверей и направляетесь в эту кофейню.

— Мистер Калверторп…

— Зовите меня Селби. Ведь нас надлежащим образом представили друг другу прошлым вечером. Не возражаете, если я присяду?

Она не придумала ни единой причины отказать. Знакомство на приеме с Селби и его женой Брианой было в лучшем случае мимолетным, зато представила их друг другу бабушка Рафа. Орхидея понимала, что без веского предлога не может вести себя грубо, а такого предлога у нее пока не имелось.

— Конечно, нет. — Она указала на стул, стоявший по противоположную сторону столика. — Почему вы меня искали?

— Потому что нам нужно поговорить, мисс Адамс. — Селби уселся напротив нее. — У нас с вами общая проблема.

— И какая?

— Мой кузен Раф. — Селби снова улыбнулся, и его глаза блеснули за стеклами модных очков. — К счастью, у меня есть решение.

— Не понимаю, о чем вы.

— Перейду прямо к делу. Руководство «Стоунбрейкер шипинг» — сборище типов с весьма консервативными взглядами, мисс Адамс. Они никогда не назначат главой компании неженатого человека или, по крайней мере, не помолвленного.

— Это факт?

— Да, — подтвердил Селби. — Это факт. Но я сильно подозреваю, что вы о нем осведомлены. Признаюсь, до недавнего времени я работал, исходя из предположения, что кузен не интересуется «Стоунбрейкер». Но возможно, я все неправильно понял.

— Почему вы изменили мнение?

— Увидев вчера вас с Рафом на приеме в честь дня рождения дяди Альфреда Джи, я смог придумать только одну причину, почему кузен вдруг внезапно появился с подобранной брачным агентством спутницей на семейном торжестве. Думаю, он решил попытаться вернуть то, от чего отказался долгие годы назад, поссорившись с Альфредом Джи.

— Зачем вы мне все это рассказываете, мистер Калверторп?

— Потому что не думаю, что вы знаете, во что ввязываетесь, мисс Адамс. Возможно, Раф действительно нашел вас через брачное агентство, хотя у меня есть сомнения на сей счет. Но даже если и так, готов спорить, что подобрали вас с невысокой степенью вероятности.

— Что вы имеете в виду?

— Если вы действительно подобраны агентством, то полагаю, что кузен оказал давление на своего брачного консультанта, чтобы тот нашел кандидатку. — Селби многозначительно помолчал. — Но в равной степени вероятно, что Раф нашел кого-то сам и заплатил, чтобы она сыграла роль.

— Вы подразумеваете, что Раф прибегнул бы к угрозам или подкупу?

Во взгляде Селби сверкнули ледяные искорки:

— Не надо так удивляться. Я знаю кузена. Раф пойдет на что угодно, лишь бы достичь желаемого, если сильно этого захочет.

— А с чего вы так уверены, что мы с Рафом не могли бы составить хорошую пару?

— Да бросьте, мисс Адамс. Я же не дурак. Мой кузен сталкер.

— Ну и что?

— У него очень необычный талант и к тому же высокого уровня. Агентствам редко удается находить для подобных ему пару. Даже если вам сказали, что у вас наполовину допустимое совпадение, я удивлен, что вы вообще стали рассматривать этот вариант, как возможный. Редкая женщина, у которой есть хоть что-то в голове, захочет выйти за охотника. Слишком много неизвестных в уравнении. Брак — это пожизненное заключение, мисс Адамс.

— Я прекрасно знаю об этом. Но дедушка Рафа — тоже сталкер, но, как я убедилась прошлым вечером, похоже, счастлив в браке.

— Дядя Альфред Джи — талант лишь четвертого уровня. У Рафа шестой. Я подозреваю, что даже гораздо выше. — Селби сузил глаза. — Более того, открою вам небольшой семейный секрет. Дядя Альфред Джи и тетя Эллен даже не были представлены друг другу через агентство.

— Правда?

— Это был брак по расчету, имевший место больше пятидесяти лет назад. Отец тети Эллен владел компанией, которую хотел получить дядя Альфред Джи. Отец тети Эллен хотел выдать ее замуж за члена семьи Стоунбрейкер. Они заключили сделку, и тетя Эллен шла к ней приложением.

— По мне, это выглядит удачной женитьбой.

Селби отмел ее замечание, пожав плечом:

— Иногда несогласованные с брачным агентством договоренности срабатывают. Черт, если верить легенде, в старые времена до колонизации так и положено было устраивать браки на Земле. Однако и разводы являлись тогда обычным делом.

— Семьи обычно распадались из-за системы. К счастью, нашим Основателям хватило ума по-другому устроить жизнь здесь, на Сент-Хеленс, — благочестиво пробормотала Орхидея.

— Вот именно, мисс Адамс. — Селби откинулся на стуле и многозначительно посмотрел на собеседницу. — В браках, не согласованных агентством, весьма велик фактор риска. И выхода в виде развода здесь, на Сент-Хеленс, нет.

— Это всем известно.

— Вам тоже лучше лишний раз подумать о вашем выборе пары с низкой совместимостью, мисс Адамс, даже если будущий жених богат.

— Вы так уверены, что мы с Рафом неподходящая пара?

— Вы можете думать, что риск того стоит. Может, вы считаете, что если у вас ничего не получится, то после свадьбы вы с кузеном сможете жить раздельно. Возможно, полагаете, что сможете получить все и сразу: деньги Стоунбрейкеров, положение в обществе, парочку тайных интрижек на стороне. Но не стоит на это рассчитывать.

— Почему же?

Селби мрачно улыбнулся.

— Потому что мой кузен сталкер. Уж поверьте мне, когда дело доходит до супружеской верности, сталкеры совершенно неблагоразумны и мыслят не столь современно. Не зря их называют пережитками прошлого, мисс Адамс.

— Прошу прощения?

— Я был уверен, что уж вы-то поймете. Вы ведь профессиональный концентратор. Сталкеры — дикари не только в области паранормальных способностей. Если вы рассчитываете на брак по расчету, подумайте еще раз.

— Это предупреждение?

— Да, мисс Адамс. — Селби наклонился вперед. — Лично против вас я ничего не имею, но я слишком много и тяжело трудился, слишком долго вынашивал планы, чтобы позволить вам или кому-либо еще перейти мне дорогу. Я собираюсь разрушить «Стоунбрейкер шипинг». И если вы не отойдете в сторону, вам придется плохо.

— Скажите, почему вы так хотите разрушить компанию? Ведь это и ваша семья, в конце концов.

— Это не ваше дело.

— Не согласна. Думаю, я имею право знать, почему меня запугивает такой влиятельный и богатый человек, как вы.

— Я вас не запугиваю, — нахмурился Селби. — Просто говорю вам, как обстоят дела.

— А я чувствую, что мне угрожают. И, прежде чем приму какое-то решение, хочу знать почему.

Помрачнев, Селби отпрянул:

— Я, уж конечно, не собираюсь делиться с вами всеми семейными секретами.

Орхидея помешала латте тонкой соломинкой.

— Скажите, Селби, что сделали вам родственники из семейной ветви Рафа, что вы так рассердились?

Она словно вытянула мешок с песком из основания дамбы, сдерживающей стену воды в половодье. В одно мгновение лицо Селби перекосилось от ярости. На парапсихическом уровне возникли и тут же исчезли резкие короткие импульсы энергии. Явный признак паранормальной энергии, вышедшей из-под жесткого контроля. Орхидея вспомнила, что Раф как-то упоминал, что его кузен техноталант.

— Может, и стоит рассказать вам, что случилось, — согласился Селби. — Может, правда убедит вас, насколько опасны сталкеры, особенно, если попутно они очень богаты и могущественны.

— Я вся внимание.

— Дядя Альфред Джи несет ответственность за смерть моего отца. Вот, что сделали мне Стоунбрейкеры. Довольны, мисс Адамс?

Рука Орхидеи замерла, перестав мешать латте.

— Это весьма серьезное обвинение.

— Увы, я не могу обратиться в суд, потому что нет никаких улик. Альфред Джи об этом позаботился. Но я вершу свой собственный суд, мисс Адамс. Не стойте у меня на пути.

— С чего вы решили, что вашего отца преднамеренно убили?

Селби поколебался. Орхидея наблюдала, как он вновь обретает самообладание. Она чувствовала, что он уже жалеет о неуправляемой вспышке.

— Мать в детстве рассказала мне всю историю.

— Что рассказала? Что случилось с вашим отцом?

Селби тряхнул головой, словно освобождаясь от последних остатков наваждения.

— Это не ваше дело. Вам не нужны подробности. Вам требуется только уяснить, что такие люди, как Раф и Альдфред Джи, опасны.

— Я всего лишь хочу понять.

— Вам не нужно ничего понимать, кроме одного: если вы не отступитесь, пока еще все хорошо, то вам придется плохо. — Он резко отодвинул стул и встал. — Больше я вас предупреждать не буду, мисс Адамс.

— Подождите, пожалуйста.

Теперь Селби снова держал себя в руках. Ушли бурлившие чувства, еще недавно горевшие в его взоре. С холодным спокойствием здравомыслящего человека он посмотрел на нее сверху вниз:

— С виду вы умная женщина. Я считал, что вы не настолько глупы, чтобы связываться со сталкером. Если вы ввязались в это ради денег, то я вам сочувствую. Впрочем, есть и другие способы достичь богатства, без рискованного брака с моим кузеном.

— О чем вы?

— Теперь я состоятельный человек, но стану еще богаче, когда воплощу в жизнь свои планы насчет «Стоунбрейкер». Я отблагодарю вас, если вы уйдете со сцены.

— Ух ты. — Орхидея широко распахнула глаза. — Никто еще не пытался меня подкупить.

Селби скрипнул зубами:

— Подумайте над моим предложением, мисс Адамс. Очень хорошо подумайте. Потому что так или иначе победа будет за мной.

Не проронив больше ни слова, Селби развернулся и вышел из кофейни. За ним пенился невидимый зрению след застарелой ярости и боли. Всеми своими физическими и метафизическими чувствами Орхидея уловила эти отголоски.

Глава 13

Не успел телефон прозвонить второй раз, как Раф схватил трубку.

— Орхидея, где ты, черт возьми?

На другом конце повисла короткая пауза:

— Э-э, мистер Стоунбрейкер, это я, Свистун. Присматриваю тут в больнице за мистером Ламбертом, помните?

Раф на короткое мгновение закрыл глаза и призвал на помощь все свое самообладание и терпение. Это просто безумие! Когда дело касалось Орхидеи, он приходил в совершенное неистовство. В конце концов, она опаздывала всего лишь на пару минут. Наверное, заглянула в магазин или решила забрать почту.

— Прости, Свистун. Я ждал звонка от другого человека. Так что у тебя?

— Да здесь вроде ничего не случилось, но помните парней, о которых вы спрашивали? Концентратора и таланта-иллюзиониста, которые могли бы взяться за необычную работенку, если деньжата не подкачают?

— Ты их нашел?

— Может, и нашел. В одном дешевом клубе на площади Основателей талант с концентратором выступают с магическими трюками. Они используют в номере ножи. Говорят, этот талант с ними изрядно управляется. И не все спецэффекты — иллюзия, если вы понимаете, к чему я клоню.

— А что насчет необычной работенки?

— Слышал, что за хорошую мзду их можно нанять для какой-нибудь грязной работы. Знакомый шепнул мне, что недавно они много работали за неучтенные в бухгалтерии наличные.

— А этот твой знакомый не в курсе, кто их нанимал?

— Он не знает, кто давал им работу. Вообще-то он почти ничего не знает. Что бы там ни была за сделка, все провернули втихую.

— А что за клуб?

— Местечко называется казино «Айси-Дайси», — понизил голос Свистун. — Точно не скажу, те ли это парни, да только я никаких больше команд из таланта и концентратора, подходящих вашему описанию, не нашел.

— Звучит многообещающе. — Раф услышал, как подъехала машина, и вскочил на ноги. — Я проверю. Спасибо, Свистун.

— Что насчет моих денег?

— Обычные расценки. Получишь завтра утром, а пока подежурь у Ламберта.

— Заметано.

Раф поспешно бросил трубку на место, направился к двери кабинета и встал там. Он обещал себе, что будет вести себя спокойно, уравновешенно, невозмутимо, как бы небрежно. Он не станет требовать объяснений только потому, что Орхидея опоздала на двадцать минут. Она занервничает, если всякий раз по возвращении он будет на нее накидываться. Это последнее, чего он хотел бы.

Открылась дверь. На пороге возникла Орхидея и, увидев его, устало улыбнулась.

— Привет, Раф.

— Где, черт возьми, ты была?

Он сам поморщился от грубого тона своего голоса. Какое уж тут «уравновешенно» и «небрежно».

— Прелестное приветствие. — Она бросила сумочку на боковой столик. — Хорошо, что мы деловые партнеры, а не помолвленная пара, иначе я могла бы поддаться искушению выйти обратно в дверь.

Вокруг нее витала аура напряжения. Раф подался вперед.

— Что произошло?

— Ничего.

— Да брось ты! Я же знаю, что-то случилось. Так что же?

— Не бери в голову, Раф. У меня всего лишь была короткая, но весьма познавательная беседа с твоим кузеном.

Он не был уверен, что правильно расслышал.

— Нет.

— Что нет?

— Селби не посмел бы. — Но по глазам Орхидеи Раф понял, что Селби посмел, да еще как. — Сукин он сын. Что он сказал?

— Наряду с прочим, он заявил о своих сомнениях, что мы с тобой пара с большой вероятностью совпадений. Вообще-то, он отнюдь не уверен, что нас законным образом подобрало агентство. Можешь представить? Ах, да, он также предупредил, что выходить замуж за сталкера весьма рискованно, а потом попытался меня подкупить.

Охватившая Рафа жаркая вспышка ярости потрясла его самого.

— Ублюдок.

Он не осознавал, что потерял контроль над талантом, пока не ощутил знакомое чувство легкой дезориентации, случавшейся с ним, когда он начинал искать кристалл. Его инстинкты включились на полную.

— Успокойся, Раф. — Орхидея наблюдала за ним, но кристалл строить не стала.

Раф почувствовал, как в лицо бросился жар смущения. В одно мгновение он погасил неуемную вспышку психической энергии. Пока Орхидея не вошла в его жизнь, у него с этим и проблем-то не было. Он всегда держал в узде и себя, и свой талант.

— Я поговорю с Селби, — поклялся он. — Он тебя больше не побеспокоит.

— Да в общем-то он меня и не побеспокоил. Однако мне стало любопытно. Он явно в той же степени решительно настроен разрушить «Стоунбрейкер шипинг», в какой ты хочешь спасти компанию. — Она сложила на груди руки и прислонилась к столу. — Не хочешь рассказать, что на самом деле случилось с отцом Селби, когда тот был ребенком?

Раф схватился за край двери.

— Он рассказал тебе старую байку о том, что мой дед несет ответственность за смерть его отца?

— Он поведал не всю историю, однако достаточно, чтобы, скажем так, вызвать мой интерес.

У Рафа возникло ощущение, словно пол уходит из-под ног.

— Ты ведь не поверила ему, правда?

— Я не знаю, чему верить, поэтому и прошу рассказать правду.

Раф вытаращился на нее:

— Ты серьезно?

— Полагаю, что этому есть какое-то логичное объяснение. Мне хотелось бы его услышать.

Он застыл.

— Это семейные дела.

Орхидея одарила его невеселой улыбкой.

— Ну, разумеется. Так оно всегда и бывает, правда? А я не член семьи.

— Дело не в этом. — Он запнулся. — Хотя нет, в этом.

— Если хочешь, чтобы я помогла тебе с этим семейным делом, лучше расскажи все целиком и полностью.

Он замешкался, но немного погодя все же решился:

— Я сам не в курсе всей истории. Дед никогда не говорил об этом. Впрочем, несколько лет назад мне стало любопытно, и я сделал кое-какие изыскания.

— И что обнаружил?

Раф провел пятерней по волосам, повернулся и прошел в библиотеку. Позади себя он услышал шаги Орхидеи. Остановившись, он обернулся и заметил, что она очень внимательно его изучает. Чересчур уж внимательно.

Его осенило, что у нее не было особых причин в чем-то ему верить. Раф и сам удивился, как тревожно ему стало от этой мысли. Он напомнил себе, что у него нет прав на ее преданность. В отношениях с Орхидеей он был всего лишь деловым партнером и временным любовником.

Угнетенный этой мыслью, Раф сел в одно из глубоких кресел перед незажженным камином.

— Отца Селби звали Перри Калверторп. Калверторпы — мои кузены со стороны бабушки.

— Это я сама уже давно уяснила. — Орхидея устроилась в кресле напротив. — Продолжай.

— Когда-то Калверторпы были гораздо могущественнее Стоунбрейкеров. Но времена меняются. Перри Калверторп так и не смирился с превратностями судьбы, подарившими Стоунбрейкерам более видную роль в нью-сиэтлском корабельном бизнесе. Он считал, что его каким-то обманным способом лишили законного наследия.

— Что же случилось?

Раф встретился с ней взглядом.

— Мой дед поставил его во главе нью-ванкуверского отделения. И там начались проблемы. Случилась серия ограблений. Стало ясно, что кто-то обходит пломбы из студня на контейнерах с грузом. Единственным, кто знал код, был Перри Калверторп.

— Твой дед обвинил его в краже ценного груза?

— Не совсем. Насколько мне стало известно, Альфред Джи сам отправился в Нью-Ванкувер, чтобы выяснить, что там, черт возьми, происходит. Перри пришел в ярость. Он почувствовал себя униженным, что дед ему не доверяет. Они сильно поссорились. Альфред Джи сместил Перри с поста главы отделения.

— Перри, должно быть, пришел в бешенство.

— Именно. В попытке доказать свою невиновность он устроил ловушку для воров. Ему удалось застать их врасплох, но в процессе его убили.

— Как ужасно.

— Когда все закончилось, настоящих воров поймали, только жена Перри так и не простила деда. Она винила его в смерти мужа.

— И заодно внушила Селби, что твой дед виноват.

Раф пожал плечами:

— Она внушила сыну, что виноваты все мужчины в нашей семейной ветви. Тетя Элизабет долгое время болела и повредилась умом. Перед смертью она убедила себя, что, если бы Перри был жив, то занял бы место деда у штурвала «Стоунбрейкер шиппинг», а Селби в конечном счете последовал бы по стопам отца. И Селби вырос с этой мыслью.

— Ясно.

Воцарилось молчание. Вслушиваясь в тишину, Раф наблюдал смену эмоций на лице Орхидеи. Не следовало придавать такого уж большого значения, верит она ему или нет, однако для него это было важно.

Важно, чтобы она ему верила.

— Как печально, — наконец сказала Орхидея.

Раф немного расслабился.

— С точки зрения Селби, может, и печально. С моей же — большая заноза в заднице.

К его изумлению, она усмехнулась.

— Раф, ты просто рожден, чтобы разбираться с большими занозами в заднице. Готова поспорить, что на самом-то деле ты помираешь от скуки, когда такие занозы кончаются, а новые пока не попадаются. Чем ты развлекаешься, когда не занят какой-нибудь занозой в заднице?

— Недавно я провел эксперимент: завел роман с ледяным концентратором.

Она невинно взглянула на него.

— Кстати, о большой занозе в заднице.

— Плюс в том, что я ничуть не скучаю.

— Немного похоже на свидания со сталкером. Так какие у тебя сегодня достижения в тылу?

Раф так быстро воспрянул духом, что ляпнул, не успев подумать:

— Думаю, я нашел эту парочку из таланта и концентратора, которая пыталась вчера прикончить твоего друга Ламберта.

Глаза Орхидеи расширились:

— Правда?

— Да.

Рафу стало досадно, когда он понял, как сильно наслаждается откровенным восхищением в ее глазах.

— Это же просто чудесно! — Орхидея вскочила с кресла, села к нему на колени и обняла его за шею. — Великолепная работа. Ты и правда мастер в таких делах. Расскажи мне все.

Раф застонал, когда она поерзала, устраиваясь поудобнее. Держать Орхидею на коленях было очень приятно, но ее энтузиазм свидетельствовал о том, что, Раф, возможно, допустил серьезный просчет. С талантом и его пособником концентратором он собирался разобраться сам. Сейчас же, как он подозревал, это будет явно сопряжено с трудностями.

— Несколько минут назад звонил Свистун. Сообщил, что парочка парней, которые могут оказаться теми, кого мы ищем, работает в клубе на площади Основателей. Я… э-э… думал вечером пойти туда и посмотреть представление. Удостовериться, те ли это парни.

— Отличная идея. Когда мы туда отправимся?

— Не «мы», — осторожно поправил он. — Я.

— Я буду тебе нужна, — самодовольно заявила Орхидея, а потом вдруг нахмурилась, словно ее посетила какая-то неприятная мысль. — Мы видели этих парней только в лыжных масках. Как же мы их узнаем на сцене?

— Это как раз не проблема, — заверил Раф. — Я ведь сталкер, если помнишь. Я их узнаю.

* * *

Казино «Айси-Дайси» располагалось в одном из самых темных переулков у площади Основателей, вдалеке от яркого освещения. В обычную ночь Раф серьезно побоялся бы вести даму в эту часть города. Но сегодня на площади вовсю развернулось празднование Дня Основателей. Лабиринт пользующихся дурной репутацией закоулков и темных переулков непривычно заполняли толпы шумливых гуляк.

На углу уличная группа музыкантов играла плохой айс-рок. Из открытых дверей ближайшего синергетического секс-клуба тоже доносилась музыка. Кучки людей, наряженные в костюмы первого поколения, заполняли улицы, шатаясь от одного бара к другому.

Ведя Орхидею через бродившую толпу, Раф машинально оценивал одеяние тех, кто был вокруг. Без всякого умысла он прикидывал, вписываются ли они с Орхидеей в окружение. Инстинкты сталкера заставляли его держаться в тени и маскироваться.

Ни он, ни Орхидея не надели домотканых костюмов колонистов, в которые облачились многие праздновавшие, но Раф с удовлетворением отметил, что, по крайней мере, он сам из толпы не выделялся. В темном пиджаке, черной рубашке с открытым воротом и черных брюках он в мгновение ока мог раствориться в темноте любого ближайшего переулка.

А вот внешним видом Орхидеи он был менее доволен. Теоретически в джинсах, черной футболке и жатом блейзере она была малозаметной. Но он знал, что не смог бы пропустить ее в толпе или в каком-нибудь переулке, и опасался, что и с другими будет так же.

Раф остановил Орхидею перед фасадом казино и взглянул на афишу, извещающую о магическом представлении некоего Мистера Чудо. Афиша представляла собой полноцветный снимок смазливого красавчика с модельной внешностью. Он был одет в облегающее синее трико с блестками и подбитый красным атласом плащ с капюшоном.

Волосы фокусника беспорядочными локонами струились по плечам. Раф отметил, что артист наверняка посещает дорогую парикмахерскую. Вряд ли такой необычный оттенок белокурых волос был у мужчины от природы.

Орхидея хмыкнула и присмотрелась поближе к чему-то в центре огромного изображения. — Мистер Чудо и впрямь настоящее чудо, спору нет.

Раф понял, что ее внимание привлек огромный ком, ясно выпирающий из обтягивающих синих штанов. — Не забудь, он ведь заявлен в афише как «мастер иллюзий».

— Ты хочешь сказать, что мне не стоит верить своим глазам? — невинно спросила она.

Раф предпочел не обращать внимания на смешинки в ее глазах.

— Если помнишь, мы на работе. Хочу, чтобы ты дала честное слово, что будешь в точности выполнять то, что я тебе говорю.

— Конечно.

Чересчур бойкий ответ насторожил его.

— У нас ведь соглашение, если ты помнишь, — сказал он, толкнув стеклянную дверь в казино.

— Тихо, успокойся, ладно? Я тебе трижды обещала, что разрешу сегодня командовать. — Орхидея скосила на него взгляд. — Да что с тобой такое? Судя по голосу, ты нервничаешь.

— Я не нервничаю.

Раф еще раз заверил себя, что ощущение, которое он испытывает в этот момент, просто абсолютно оправданное чувство осторожности.

Сегодня вечером их вряд ли ждали какие-то неприятности. В сущности они просто вышли на разведку. Они пробудут здесь до тех пор, пока он не опознает таланта-иллюзиониста и концентратора во время выступления на сцене, когда они не будут представлять опасности.

Раф провел Орхидею сквозь толпу, собравшуюся в игорном зале. Искусственно веселое лязганье и звон игровых автоматов смешивались с грохочущим ритмом музыки.

Когда они дошли до входа в убогий салон, где намечалось представление, Раф дал на чай билетеру достаточно, чтобы им с Орхидеей достались места довольно близко от сцены, но не в первом ряду. Темноты салона и того, что в глаза фокусникам на сцене будут светить прожекторы, с избытком хватит для маскировки, решил Раф.

— Как считаешь, это будет такое представление, когда фокусник выбирает кого-нибудь из публики, чтобы помогал на сцене? — шепотом спросила Орхидея.

— Сделай одолжение, не вызывайся добровольцем. Дело может неловко обернуться, если иллюзионист выберет тебя из зала, поймет, кто ты, и решит заставить тебя исчезнуть.

Она кротко улыбнулась.

— Ты будешь меня искать?

— Буду. Но ты не обрадуешься, когда я тебя найду. Хорошего настроения у меня точно не будет.

Салон быстро заполнялся. Когда Раф сел в кресло рядом с Орхидеей в проходе, то почувствовал, как в ней закипает возбуждение. Он с некоторым недовольством отметил в себе отголоски того же волнения.

Орхидея наклонилась к нему поближе и тихо сказала на ухо:

— Теперь я догадываюсь, почему талант-иллюзионист с подельником подрабатывают на стороне. Судя по этому заведению, вряд ли им сопутствует успех на поприще магии.

Раф мельком осмотрел театр. Светильники из «студня» приглушили явно не из соображений создания подходящей атмосферы. Полумрак скрывал некоторые потертости занавеса и маскировал облупившуюся краску на стенах. Истончившаяся обивка кресел была заляпана скопившимися за много лет пятнами от пролитых напитков. Не требовались острые паранормальные чувства, чтобы учуять застарелую вонь несвежего пива, дешевого зеленого вина и исключительную ауру крайнего отчаяния, исходившего от игрового зала.

Свет полностью потушили. В центре красно-золотого занавеса возникло пятно света. Публика в ожидании зашепталась. Небольшой оркестр заиграл бравурное вступление. Из-за левой кулисы на сцену выбежал мужчина, облаченный в кричащий смокинг.

— Всем счастливого Дня Основателей, — проорал конферансье небольшой кучке зрителей. — Казино «Айси-Дайси» с удовольствием представляет вам нашего собственного мастера иллюзий, Мистера Чудо, с феерией, приготовленной специально в честь Дня Основателей. Леди и джентльмены, приготовьтесь наслаждаться… чудом.

Прожектор мигнул и погас. Когда спустя несколько секунд свет вспыхнул вновь, то явил во всем блеске Мистера Чудо. Его длинные волосы водопадом густых кудрей спускались на высокий стоячий воротник сверкающего блестками красного плаща.

Раф наклонился вперед и сложил руки на коленях. «Тот же рост, подходящее телосложение. Даже жесты похожи».

— Раф? Можешь сказать, это он?

Раф на нее не смотрел — слишком настойчиво изучал свою добычу.

— Нужно убедиться. Фокус.

Он послал короткий пробный импульс парапсихической энергии. Рефлексы сталкера пришли в боевую готовность. Он ощутил знакомую волну легкой дезориентации, всегда сопутствующей начальному поиску.

Орхидея не промолвила ни слова, но на парапсихическом уровне обрел форму особенный кристалл. Безупречно чистый, мощный, неповторимый. Сотворенный только для Рафа.

С удивительным чувством удовлетворения, по силе равным лишь тем чувствам, что возникали у него, когда они с Орхидеей занимались любовью, Раф послал поток таланта сквозь кристалл.

Парапсихичекая энергия обострила все его ощущения. Атмосфера вокруг Рафа изменилась. Неожиданно он стал все видеть как-то иначе. В чем именно была разница, он не мог объяснить, однако воспринималось это зрение совершенно естественно. До встречи с Орхидеей такими способностями Раф мог наслаждаться не больше нескольких секунд за раз.

Темный зал, казалось, приобрел неисчислимые новые измерения. Предметы, которые доселе были лишь тенями во мраке, вдруг стали ясно различимы, и не просто зрительно, а в другой, труднее описываемой, форме. Запахи стали резче и разделились на тонкие оттенки. Раф сморщил нос от аромата духов сидевшей в соседнем ряду женщины. Он усилием воли отключился от этого запаха и в ту же секунду остро осознал, что рядом сидит Орхидея. Он чувствовал, что ее место рядом с ним, не только потому что они были временно связаны на метафизическом уровне, но и потому…

Потому что так надо.

Раф заставил себя перевести ощущение присутствия Орхидеи и восприятие всего постороннего в зале на задний план и сосредоточился на цели.

На сцене Мистер Чудо в театральном жесте воздел вверх руки в перчатках, резко опустил их, и вдруг позади него материализовался занавес из потрескивающих полос энергии. Он красиво мерцал на невидимом ветерке. В темноту сыпались искры.

— Леди и джентльмены, представляю вам Переход, как он, должно быть, виделся нашим достославным Основателям как раз перед тем, как закрылся навсегда, — глубоким голосом, усиленным скрытым микрофоном, провозгласил иллюзионист.

Полупьяная публика соответствующим образом испытала благоговение. По рядам кресел пронеслись ахи и охи.

Раф вслушался в голос Мистера Чудо, используя парачувствительный слух. Отсеял искажение, которое давал микрофон.

Тот самый голос. Сомнения нет.

— А сейчас поглядите, что явит нам Переход, — нараспев сказал Мистер Чудо.

Фокусник вновь театрально повел руками, и из-за занавеса возникла женщина с длинными зелеными волосами. Она была одета только в серебряные стринги и бюстгальтер в тон из серебристой прозрачной сеточки. Зрители были вознаграждены видом огромных грудей, увенчанных ярко раскрашенными сосками.

— Кстати об иллюзиях, — пробормотала Орхидея.

Раф не обратил внимания на комментарий. Грудь этой женщины его не интересовала. Важна была лишь добыча. Он перебирал витающее вокруг него безбрежное море запахов, выискивая один-единственный, знакомый ему.

В сфере усиленного параспособностями распознавания запах был одним из самых надежных раздражителей: легко отличить, практически невозможно замаскировать. Иллюзионист уже вовсю вспотел под сиянием сценических ламп.

Секундой позже Раф безошибочно уловил запах таланта-иллюзиониста. Мужчины, который был поразительно похож на того, с кем он дрался тогда у дома Тео Уиллиса. Должно быть, этот же самый человек загнал Орхидею в ловушку на кухню Ламберта с помощью иллюзии пожара.

Вот он, враг.

Рафа охватила жажда деятельности, глубокое желание погнаться за добычей и настигнуть ее. Он узнал этот инстинкт и быстренько приглушил его. Наверное, не очень хорошая идея — рвануть на сцену и повалить Мистера Чудо на пол на глазах у Орхидеи и остальной толпы. Пожалуй, чересчур примитивно.

— Раф?

Он почувствовал ауру внезапного волнения Орхидеи и понял, что она поймала кое-какие отголоски его первобытного желания схватить добычу. Он надеялся, что она не рассердится. Она, как никто другой, понимала, с чем он сталкивается, когда дело доходит до природы его психического таланта. Тем не менее, он был совершенно уверен, что она бы не одобрила, если бы он устроил небольшую потасовку.

— Это он, — тихо сказал Раф, чувствуя, что должен извиниться.

— Уверен?

— Конечно, уверен!

— Не кричи на меня.

— Я не кричу.

— Нет, кричишь.

Не успел Раф придумать подходящее возражение, как на сцену вышел ассистент. На сей раз мужчина. Он был чуть ниже и не так крепко сложен, как Мистер Чудо. Черты его лица были тонкими и резкими, кудрявые темные волосы — коротко подстрижены. Его костюм походил на черный вечерний смокинг.

На несколько секунд Раф сосредоточился. Он вздохнул от предвкушения, когда засек следы знакомого запаха.

— Это тот концентратор, — очень тихо сообщил Раф.

Грянула музыка, и ассистент продемонстрировал ящик с метательными ножами. Дама в полупрозрачном лифчике приняла эффектную позу на фоне яркой нарисованной мишени. Мистер Чудо выбрал нож и с уверенным мастерством метнул в цель. Лезвие воткнулось в мишень рядом с головой женщины. Публика ахнула. Женщина улыбнулась зрителям.

Мистер Чудо выбрал другой нож.

Раф прервал связь с кристаллом.

— Что теперь будем делать? — прошептала Орхидея.

— Уходим.

Под прикрытием оглушительных аплодисментов Раф взял Орхидею за руку, поднялся и повел ее по проходу к занавешенному выходу из салона для представлений.

Оказавшись по ту сторону, они окунулись в кипевший бурной жизнью игровой зал.

— Мы ведь проследим за Мистерома Чудо после окончания шоу? — спросила Орхидея.

Раф улыбнулся, расслышав в ее голосе нотки возбуждения. Она, хоть и не была сталкером, тем не менее, сама обладала некоторыми примитивными инстинктами.

— Такая мысль приходила мне в голову.

— А потом?

— Там посмотрим. — Раф повел ее через толпу жаждущих игроков к передней части казино. — Из гримерной есть выход в переулок. Мы можем понаблюдать за ним снаружи.

Улица перед «Айси-Дайси» стала еще более многолюдной. Несколько машин, рискнувших заехать на нее, оказались в ловушке веселящихся гуляк. Однако, казалось, никто не возражал.

Уровень шума зашкаливал. К айс-рок-группе на углу присоединился другой уличный оркестр. Раф услышал, как под ногой Орхидеи хрустнула чья-то брошенная шумовая дудка. Вокруг на ночном ветерке развевались вымпелы.

Раф нашел около какого-то дверного проема местечко, где можно было укрыться от напирающей толпы и откуда хорошо был виден выход в переулок. Уличный продавец, одетый в тематический маскарадный костюм, протянул им большой бумажный пакет.

— Воздушная орех-руза. Покупайте, с пылу, с жару.

— Звучит отлично.

Орхидея выудила из кармана немного мелочи и, вручив продавцу, забрала наполненный до краев пакет. Взяв себе горсть, она протянула пакет Рафу. Тот тоже подхватил полную горсть соленой орех-рузы и сунул в рот. Длительное использование парапсихического таланта во всех смыслах вызывало аппетит, мысленно отметил Раф.

— Люблю я День Основателей, — заявила Орхидея, обозревая радостную толпу, и взяла из пакета еще горсть орех-рузы. — Знаю, мы здесь по серьезному поводу, но по существу вечер вышел веселый. Вы знаете, как развлечь девушку, мистер Стоунбрейкер.

— Рад, что тебе нравится.

— Ты откажешься от своего хобби частного детектива, когда приберешь к рукам семейную фирму?

Раф замер — вопрос застал его врасплох.

— По правде сказать, я не задумывался над этим.

— Вряд ли у тебя найдется время на подобные вещи, когда начнешь управлять такой огромной компанией как «Стоунбрейкер шипинг», — словоохотливо продолжила Орхидея. — Но, может, я сама сменю профессию.

— То есть?

— Мне нравится такая работа, — пояснила она. — Наверняка найдутся и другие частные детективы, возможно, даже имеющие настоящую лицензию, кому нужны услуги ледяного концентратора. Надо будет сказать Клементине, что хочу ограничить свою практику только работой с детективами.

У Рафа скрутило все нутро.

— Ты собираешься работать с другими частными сыщиками?

— Почему бы нет? Клементина хочет, чтобы мы были настроены на эксклюзивные услуги. А что может быть более уникальным, чем ледяной концентратор полного спектра, помогающий проводить тайные частные расследования?

Раф похолодел при мысли, что в опасной ситуации Орхидея будет работать с другим талантом. Перед его мысленным взором вдруг возникла ясная картина, как теплым летним вечерком Орхидея, уплетая орех-рузу, стоит на углу какой-нибудь улицы с другим мужчиной, выслеживая интересующий их объект. В его душе вспыхнуло лютое чувство протеста.

Она принадлежит ему! Они созданы друг для друга. Неужели ей это не ясно?

— Не думаю, что это такая уж хорошая идея, — выдавил Раф, как он надеялся, благоразумным тоном.

Орхидея удивленно приподняла бровь и вытащила очередную порцию орех-рузы.

— Почему?

— Э-э, ну, например, потому, что у тебя нет особого опыта в деле расследований.

— Конечно, есть, и все благодаря тебе. — Она пожала плечами. — По ходу дела приобрету еще больше.

— Орхидея, это не та работа, которой можно заниматься от случая к случаю.

— Ты же сам назвал это хобби. — Орхидея сжевала орех-рузу. — Кстати, а как ты начинал?

— Вскоре после возвращения с Западных островов, я оказал услугу одному другу. Нашел кое-какую утерянную ценность. А несколько недель спустя позвонил его друг и попросил найти еще кое-что. Вот так и потянулось одно за другим.

— Очень похоже на дело случая. Ни подготовки, ни обучения в частном детективном агентстве, ни лицензии. Ты получаешь заказы по знакомству, берешься только за ту работу, которая тебе интересна, и работаешь на людей, которые по той или иной причине не могут или не хотят обращаться в полицию.

— Проклятье, Орхидея, если тывоображаешь, что можешь вот так запросто приняться за работу концентратора, занимающегося частными расследованиями… — Он запнулся, увидев, что из переулка показалась тень. — Вот он.

— Мистер Чудо? — Орхидея быстро повернулась и уставилась на боковой выход из казино. — Я не вижу его.

— Не Мистер Чудо, а его концентратор. Но и он подойдет. — Раф выхватил из рук Орхидеи полупустой пакет с воздушной орех-рузой и выбросил в ближайший мусорный контейнер. — Вообще-то, чем больше размышляю над этим, тем сильнее мне кажется, что лучше начать с него.

— Почему?

Раф с улыбкой взял ее за руку и потащил в толпу.

— Потому что он слабее.

«Легкая добыча».

— Думаешь, он идет к машине? — спросила Орхидея.

— Сомневаюсь. — Раф не сводил глаз с кудрявого человека. — Он спешит, словно опаздывает на встречу.

В суетливых движениях концентратора проглядывало что-то нервное. Тем не менее, он не оглядывался через плечо, значит, то, чего он ждал, лежало впереди, а не позади.

К облегчению Рафа, гнаться за добычей в толпе не составляло труда. Концентратор единственный шел целенаправленно по тротуару. Все остальные либо танцевали, либо бесцельно бродили, либо неторопливо прогуливались.

Раф с Орхидеей следовали за концентратором на разумном расстоянии. Через полтора квартала они прошли последнюю забегаловку на этой улице. Толпа быстро редела.

Раф на несколько шагов увеличил расстояние. Концентратор пока не оглядывался, но если бы ему пришло это в голову сейчас, когда позади всего лишь несколько гуляющих, он мог заметить за собой «хвост».

В середине следующего квартала, ассистент фокусника замедлил шаг. У Рафа создалось впечатление, что концентратор не очень-то хотел идти на намеченную встречу.

Что-то здесь не так. Раф уловил, что добыча начала сильно нервничать. Мужчина выглядел более возбужденным, его плечи напряглись, походка стала неровной и прерывистой. Он начал что-то искать за пазухой. Может, нож?

Ведшее до сих пор Рафа любопытство сменилось осторожностью.

— Фокус, — тихо приказал он.

— Что-то случилось?

Задавая вопрос, Орхидея уже установила кристалл

— Понятия не имею. — Раф направил сквозь кристалл энергию. — Просто хочу получить как можно больше информации о происходящем.

Ночь вокруг изменилась. Его чувства обострились. Раф снова стал перебирать множество возникших звуков, запахов и образов.

Наконец Раф выделил смесь пота и нездорового возбуждения, приправленного адреналином, и след опасности, узнал неповторимый запах жажды крови.

«Это не концентратор, а кто-то еще», — подумал Раф. Какой-то хищник притаился впереди в темноте боковой улочки.

Раф видел, что его добыча сейчас двигалась еще медленнее, чем секунду назад. Однако концентратор все равно упорно шел вперед.

Раф понял, что концентратор собирается свернуть в переулок, где его ждал хищник.

— Вот черт! — Раф отпустил руку Орхидеи и толкнул спутницу в тень темного дверного проема. — Стой здесь и не сходи с места.

— Что такое? Что ты собираешься делать? — шепотом спросила она.

— Просто держи фокус. Что бы ни произошло, не отпускай его.

Он бесшумно короткими перебежками бросился вперед. Обостренные паранормальные инстинкты подсказывали Рафу, что у него всего несколько секунд, чтобы нагнать свою жертву.

Концентратор — его добыча, и он не собирался отдавать ее другому охотнику, поджидавшему в засаде во мраке.

Глава 14

Замешкайся он на мгновение, и было бы уже поздно. Раф бросился к концентратору в ту самую секунду, когда тот достиг угла и стал поворачивать на улицу, где его поджидал хищник.

В самый последний момент кудрявый человек, видимо, почувствовал приближение Рафа. Концентратор резко развернулся, на его лице застыла маска ужаса. Он непроизвольно выбросил вверх руку, другой же силился вытащить из-за пазухи куртки какой-то предмет.

— Боже, нет. Не надо…

Вопль концентратора резко оборвался, когда Раф в него врезался. От сокрушительного столкновения оба мужчины свалились на тротуар.

Из-за угла выступила чья-то тень. Рафу не нужен был ни слабый свет уличных фонарей, ни собственные паранормальные способности, чтобы разглядеть в руке этого типа пистолет.

Грохнул выстрел, из ствола вылетела вспышка голубого пламени. Пуля врезалась в кирпичную стену над головой Рафа. Он откатился, на ходу затолкав замершего от потрясения концентратора в укрытие дверного проема. Отпустив мужчину, Раф вскочил на ноги, выдернул маленький пистолет из кобуры, пристегнутой к лодыжке, вскинул оружие и, не теряя ни мгновения, выстрелил.

Но то ли у поджидавшего в засаде хищника сдали нервы, то ли он решил, что ему не нравится новый расклад. Он явно готовился хладнокровно застрелить одного человека и оказался не готов управиться с двумя, один из которых к тому же тоже был вооружен пистолетом.

Стрелок развернулся и стремглав бросился в темноту боковой улочки. Раф почувствовал, что страх в нападавшем пересилил жажду крови.

— Раф! — закричала Орхидея из своего укрытия. — Ты в порядке?

— Оставайся на месте, — крикнул он в ответ. Уж ей-то должно быть известно, что он чувствует себя вполне нормально, подумал Раф. Они ведь все еще связаны на психическом уровне.

В кои-то веки она подчинилась приказу.

Раф подождал еще несколько секунд, прислушиваясь к удалявшемуся топоту стрелка.

— Ладно, — позвал он. — Можешь выходить.

Услышав, как она идет к нему, он разорвал связь. Ночной мир изменился, потускнел, стал обычным.

Раф вспомнил о трясущемся от страха концентраторе и припер его рукой к стене.

— Как тебя зовут? — очень спокойно спросил Раф.

— Отпустите меня.

— Как тебя зовут?

— Э-э, Краудер. Фил Краудер. Послушайте, не знаю, кто вы такой, мистер…

— Разумеется, знаешь. Мы встречались как-то вечером у дома Тео Уиллиса.

— Нет, вы ошибаетесь, — облизав пересохшие губы, заявил мужчина.

— Можно не сомневаться, там был ты. Я никогда не забываю… — Раф чуть не ляпнул: «Запах». — Ладно, проехали. Ты концентратор. Той ночью с тобой был Мистер Чудо, талант-иллюзионист.

Это прозвучало как утверждение.

Подошедшая Орхидея остановилась чуть поодаль.

— Ты уверен, что все в порядке, Раф?

— Да, — отозвался он, не глядя на нее. — А вот наш дружок попал в переплет. Кто-то только что пытался его убить. Кто же это был, а, Краудер?

— Я не знаю.

Раф сильнее вдавил Краудера в стену.

— Попробуй еще раз.

— Клянусь, не знаю. Я собирался здесь встретиться со своим букмекером. Должен ему кое-какие деньжата. Немного проигрался за карточным столом. Но это был не букмекер, а кто-то другой.

— Может, твой букмекер кого-то послал?

— Черт, да нет же. Мерфи не стал бы никого посылать, чтобы убить меня. Я не настолько много задолжал.

— Тогда кто это был?

— Я же сказал, не знаю.

Раф на несколько секунд сконцентрировался. Ему достаточно было на короткий миг прибегнуть к помощи своего дара сталкера, чтобы убедиться, что этот тип не врет.

— Есть какие-нибудь идеи?

— Нет.

— А у меня есть, — вкрадчиво произнес Раф. — Думаю, может, тот, кто нанял вас следить за домом Тео Уиллиса и избавиться от Моргана Ламберта, решил, что вы стали обузой. Вот и пришел сюда сегодня, чтобы избавиться от тебя.

— О, боже. — В голосе Краудера слышались ужас и обреченность. — Я ведь не хотел браться за ту работу. Но мне очень нужны были деньги. Для букмекера, понимаете? Он угрожал послать своего человека переломать мне ноги. Черт, я же знал, что добром это не кончится. С самого начала знал.

— Расскажи-ка мне об этом. — Раф чувствовал, что Орхидея наблюдает за тем, как он допрашивает Краудера, и ощущал ее напряжение. Он напомнил себе об осторожности, не желая показаться перед Орхидеей слишком уж примитивным типом. — Начни с того, кто вас нанял.

— Меня нанял Ловкач. Вот и все, что мне известно. Я же говорил вам.

— Ловкач?

— Мистер Чудо. Не знаю, как там дальше его зовут. Вне сцены его кличут Ловкач. У него талант иллюзиониста. По-настоящему сильный. Ему требовался концентратор, который смог бы на сцене управлять его силой. Он говорил, что не хочет никого брать из фокусного агентства. Только поработав с Ловкачом какое-то время, я понял почему.

— Он хотел, чтобы вы проделывали кое-какую работу на стороне?

— Ага. Но знаете что? Он сам вел учет заказов на стороне. Я даже понятия не имел, кто нас нанимал. Ловкач все держал в своих руках.

Из полумрака выступила Орхидея:

— Тем вечером у дома Тео вы пытались убить Рафа.

— Да нет же, клянусь Основателями. Мы просто хотели задать ему легкую взбучку. Припугнуть малость. Во всяком случае, так мне сказал Ловкач.

— Что было в том письме, что вы забрали из плавучего дома Моргана Ламберта? — поинтересовался Раф.

— Черт, да не знаю я! Письмо нашел Ловкач. Мне он его не показывал.

— Вы умышленно подсунули Моргану большую дозу «грязного льда», — заявила Орхидея.

— Нет. — В голосе Краудера отчетливо проступил страх. — Ловкач говорил, что собирается использовать дозу «льда», достаточную только для того, чтобы Ламберт позабыл кое-какие факты.

— А подсунул дозу, достаточную, чтобы его прикончить.

— О, черт, я и понятия не имел. Клянусь честью, леди. Я не виноват. Мне просто полагалось помочь в поисках этого проклятого письма. «Грязный лед» Ламберту скормил Ловкач. С помощью иллюзии убедил его, что это пиво. А потом появились вы, и все полетело к чертям собачьим.

Раф отпустил Краудера и, не скрывая отвращения, отступил на шаг.

— Я попусту трачу на тебя время, Краудер.

— Я же сказал вам, что ничего не знаю.

— Будем надеяться, у тебя хватит ума на время свалить из города. Потому что у меня предчувствие, что кто бы ни пытался тебя сегодня убить, попытается это сделать еще раз.

Краудер вздрогнул и бочком выбрался из проема.

— Вы так думаете?

— Да. Какое расписание у Ловкача на сегодняшний вечер?

— Зачем вам это?

— Потому что он наверняка следующий в списке стрелка.

— О, черт. О, черт. — Краудер оглянулся через плечо, словно ожидая увидеть того, кто на него напал. — Мне нужно убираться отсюда.

Раф заступил ему дорогу.

— Сначала расскажи мне о распорядке Мистера Чудо. Когда он уходит из клуба «Айси-Дайси»?

— Следующее представление у нас в полночь. Обычно он торчит в клубе между выступлениями. Крутит шашни с одной из крупье, понятно? Они проворачивают свои делишки между театральными действиями в гримерке.

— Может, мне удастся потолковать с ним до того, как его новый наниматель доберется до него. — С этими словами Раф повернулся и взял Орхидею за руку.

— Погодите, — Краудер потянулся, словно пытаясь схватить Рафа за рукав, но в последнюю минуту передумал и отдернул руку. Он взглянул на Орхидею, потом вновь перевел взгляд на Рафа: — Почему вы меня спасли несколько минут назад?

— Я спас тебя в надежде, что ты расскажешь мне что-нибудь полезное. — Раф чуть улыбнулся. — Но я ошибся. Это значит, что в следующий раз, когда наткнусь на тебя, я и пальцем не пошевелю, чтобы оказать подобную услугу. Так что будь осторожен, Краудер. Очень, очень осторожен.

Лицо Краудера перекосило. Он беспомощно взглянул на Орхидею, потом повернулся и побежал обратно по улице, туда, где светили огни площади Основателей.

Орхидея подождала, пока он уйдет, и сказала:

— Думаешь, он сказал тебе правду?

— Да. — Раф сунул пистолет обратно в кобуру и поправил отворот брюк. — Пойдем. Мы возвращаемся в клуб.

* * *

— Картина начинает проясняться. — Раф крепко держал Орхидею под локоть, пока спешно тащил ее обратно к «Айси-Дайси». — Если пойдем быстрее, то сегодня уже сможем закончить.

Несмотря на взбудораженные нервы и адреналин, все еще гулявший в крови, Орхидея чуть улыбнулась на это самоуверенное заявление Рафа. Он просто излучал самодовольство. Он больше не пользовался энергетическим потоком сфокусированной связи, но стратегическая сторона его дара расцвела в полную силу.

«Ну, может, «расцвела» не совсем подходящее слово», — призналась себе Орхидея. Сегодня в Рафе не было ничего, напоминавшего о цветочках.

Стремительно двигаясь, он тащил ее сквозь толпы народа к ночному клубу. Сегодня ночью она увидела, что доселе чутко дремавший в Рафе охотник теперь проявился во всех своих многочисленных аспектах. Он полностью владел собой, но та сила, которую он обуздывал, была столь мощной, что у Орхидеи шевелились волосы на затылке.

Орхидея знала, что не только она чувствовала присутствие охотника. Она видела выражение лица Краудера несколько мгновений назад, перед тем, как тот повернулся и убежал.

— Я так полагаю, мы работаем над версией, что Краудера только что пытался убить доктор Остин?

Орхидея поняла, что задыхается. Если она и впредь собирается регулярно заниматься такими делами, ей придется завести привычку делать метадзен-синергетические упражнения чаще, чем три раза в неделю.

— Остин явно в нашем списке возможных кандидатов. — Раф слегка замедлил шаг, когда к ним приблизилась шумная толпа. — Он пытается замести следы. Но доктор не профессионал и только портит дело.

— Ты имеешь в виду, мы ему портим дело. — Орхидея всмотрелась в видневшиеся впереди яркие огни «Айси-Дайси». — Если Краудер прав насчет перерывов Мистера Чудо между выступлениями, то будет неловко как-то. Обязательно постучи сначала.

— Боишься застать Мистера Чудо без театрального костюма?

Орхидея подумала о чрезмерно раздутой выпуклости в промежности фокусника под сверкающей тканью костюма:

— Скажем так: не хочу лишаться иллюзий.

Раф направился в переулок сбоку от казино. Орхидея последовала за ним, с облегчением увидев, что в узком проходе не так уж темно. Слабый свет «студневого» фонаря над дверью прогонял сумрак.

На служебном входе охраны не было. Из чего Орхидея заключила, что Мистеру Чудо не доставляли чрезмерных хлопот страстные фанаты. Когда Раф повернул дверную ручку, та легко поддалась.

Орхидея прошла за Рафом в мрачный коридор, провонявший застарелым потом и перегаром. Через стену слышалась приглушенное пение исполнителя сентиментальных песенок и отдаленный грохот игровых автоматов.

Раф остановился перед закрытой дверью, на которой печально красовалась поблекшая звезда, и на мгновение замешкался. Орхидея почувствовала мимолетный всплеск парапсихической энергии, но фокус Раф нащупывать не стал. Легкий выброс энергии тут же исчез. К изумлению Орхидеи, вокруг Рафа ни с того ни с сего завибрировала новая волна напряжения готового ринуться в бой охотника.

— Проклятье. — Он полез в карман, достал тонкие кожаные перчатки и натянул на свои сильные руки.

— Зачем тебе..?

— Вот, надень, мисс Частный Сыщик.

Он сунул ей в руку пару тонких резиновых перчаток.

Орхидея про себя отметила, что до его собственных, таких сексуальных кожаных, им было далеко. Ей достались всего лишь дешевые резиновые перчатки, вроде тех, что используют на кухне, когда готовят еду. Орхидея взяла на заметку, что при ближайшей возможности ей следует купить перчатки поизящнее.

— Я пойду первым, — тихо произнес Раф. — Подожди здесь.

— Ты всегда говоришь мне подождать. Как я вообще чему-нибудь научусь, если вечно торчу в коридоре?

— Поверь на сей раз. Ты не захочешь войти первой.

Орхидея решила, что он прав. Она понятия не имела, что будет делать, если вдруг столкнется лицом к лицу с артистом.

Стучаться в дверь гримерной Раф не стал. Он просто открыл ее и очень быстро вошел. Орхидея заметила, что в маленьком помещении нет света. Не было слышно ни женского визга от неожиданности, ни яростного мужского вопля. Комнатушка была пуста.

Орхидея поняла, что затаила дыхание. Она чуть расслабилась и встала в темном дверном проеме, но как ни вглядывалась в темноту, ничего не смогла рассмотреть.

— Похоже, что Мистера Чудо здесь все-таки нет, — предположила она.

— Да здесь он. Войди и закрой за собой дверь.

— Что значит «здесь»? — Она сморщила нос, покорно закрывая дверь: — И что за ужасный запах?

— Соберись. — Раф щелкнул выключателем. — Кто бы ни пытался убить Краудера несколько минут назад, тут он нас опередил.

Орхидея уставилась на неестественно неподвижную фигуру, распростертую на полу у стены. Белокурые волосы закрывали красивое лицо. На голубом костюме с блестками спереди расплылось красное пятно крови. Орхидея почувствовала, как желудок сворачивается в тошнотворный узел.

— О, Боже. — Она сглотнула: — Он что..?

— Да. — Раф нахмурился, увидев выражение ее лица. — Ты можешь выдержать несколько минут? Хочу быстро осмотреться, и лучше тебе подождать здесь, чем снаружи в коридоре. Не хочу, чтобы кто-нибудь случайно увидел тебя у гримерки.

— Я справлюсь. — Только благодаря приступу шока, подумала Орхидея. Странное ощущение дезориентации, похоже, на время защитило ее от реальности — вида скрюченного на полу тела. — Должно быть, это случилось всего несколько минут назад.

— Да. Пока я даром тратил время, допрашивая Краудера.

Раф подошел к гримерному столику и, наклонившись, заглянул под него.

— Квентин Остин сошел с ума, — прошептала Орхидея.

— Похоже на то.

Раф пробежался пальцами по низу столика.

— Что ты ищешь?

— То, за чем сюда приходил убийца. — Раф выпрямился и проверил за зеркалом. — Он спешил, должно быть, знал, что мы лишь на несколько минут от него отстаем. На тщательный обыск у этого типа времени не оставалось.

Только сейчас Орхидея заметила, что в маленькой гримерной царит беспорядок: все было перевернуто вверх дном. Кто-то явно прошелся по комнате в большой, возможно, отчаянной, спешке.

«Возьми себя в руки, — приказала она себе. — Закатить истерику сможешь и потом». Она глубоко вздохнула и приказала себе сосредоточиться на насущной проблеме, потом осторожно подошла к шкафу и открыла дверцу. Внутри оказался лишь ряд сверкающих блестками костюмов.

— Я проверю его гардероб, — заявила Орхидея, как она надеялась, деловым тоном.

Раф замешкался ровно настолько, чтобы, сощурив глаза, посмотреть на нее. В его взгляде сквозила озабоченность:

— Ты уверена, что в порядке?

— Да.

«Во всяком случае, сейчас. Спроси меня еще раз попозже».

Она сдвинула в сторону нарядные сценические костюмы и обнаружила ряд открытых ящиков. Убийца уже обшарил их. Украшенные стразами широкие ремни, щегольские шарфы и украшения для сцены были небрежно раскиданы, словно обломки кораблекрушения на морском берегу.

Орхидея скривилась, вытащив охапку мужского белья. Ее передернуло, когда она подняла черные облегающие плавки с большим мешочком впереди и узкой полоской шелка сзади.

— Должно быть, Мистер Чудо выписывал мужской каталог «Син-Секс», — пробормотала Орхидея.

— Да уж, был у парня класс. — Раф отодвинул от стены комод и заглянул за него. — Что ж, вкусы мужика, который засовывает набитый носок в пах, достойны восхищения.

— Наверняка ты этого утверждать не можешь.

Она присела, чтобы проверить выстроившиеся в ряд кожаные туфли, украшенные блестками и стразами. Внутри обуви ничего интересного не оказалось.

Вставая, Орхидея задела один из висевших костюмов и скривилась от отвращения, заметив, что ударилась о набитую ширинку обтягивающих алых штанов.

Огромный, напоминающий гульфик ком на передней части брюк от удара не смялся. Орхидея какое-то время задумчиво пялилась на него, потом собралась с духом и решила обследовать внутренность костюма.

В первом наряде внутри ничего не было, кроме плотной, искусно набитой подложки. Второй костюм оказался таким же. Зато в третьем в искусственно увеличенном пахе помимо набивки она обнаружила кое-что еще.

Очень медленно Орхидея вытащила скрученный в тугой свиток кусок бумаги:

— Раф?

— Да?

Он не отрывал взгляда от половой доски, которую прощупывал кончиками пальцев, затянутых в перчатки.

— А ты был прав насчет Мистера Чудо. Это все сплошной обман.

Орхидея раскрутила найденный свиток.

— Что ты…? — Раф замолчал, краем глаза уловив, что она что-то держит в руках. — Что это?

— Фотокопия письма, которое Тео послал Моргану Ламберту.

Глава 15

«Морган!

Если ты читаешь это письмо, значит, со мной что-то случилось. Жутковатая мысль. В любом случае буду краток, поскольку у меня совсем нет времени. Я уезжаю из города. Тебе лучше не знать куда.

На какое-то время мне нужно исчезнуть. Я в самом деле попал в большую беду. Не могу все рассказать, но знаю, что взял один из инопланетных артефактов из лаборатории, где работаю. Я почти не запомнил, как воровал. Все будто в тумане. Только знаю, что однажды вечером прихватил артефакт с собой. Смутно помню, как отдал его своему врачу, Квентину Остину. А теперь кто-то пытается меня убить.

Думаю, в том, что со мной случилось, каким-то образам виноват доктор Остин. Идти в полицию мне нельзя. У меня нет никаких доказательств. Я даже не могу четко вспомнить всю ситуацию в целом. Уверен, этот ублюдок нарочно стер мне память, используя свой гипноталант. У Остина хватает способностей, чтобы работать нескольких секунд без концентратора. К тому же доктор ввел мне какой-то препарат. Думаю, эта дрянь усилила воздействие гипноза.

Украденный для Остина артефакт отличается от других. Нет времени вдаваться в детали, но поверь, он очень опасен. С этой штукой лучше не шутить. Сам управлять устройством Остин не может. Для этого ему нужен очень мощный ледяной концентратор. Всем известно, что нас таких можно по пальцам пересчитать. Теперь, когда я вырвался на свободу из-под его власти, он, возможно, станет искать другого сильного ледяного концентратора.

Будь осторожен. Может, тебе лучше предупредить Орхидею. Ваших имен я ему не называл, по крайней мере, мне так кажется, но осторожность не повредит. У меня такое чувство, что доктор Остин еще больший псих, чем, по словам людей, являюсь я.

Я позвоню, как только решу, что опасность миновала.

Тео».

Раф неторопливо снова свернул письмо в трубочку, потом взглянул на лежавшее на полу тело и лениво постучал свитком по туалетному столику.

— Мистер Чудо, вероятно, пытался кого-то чуток пошантажировать этой фотокопией и в ответ схлопотал пулю.

— Похоже на то, верно? — Орхидея поежилась и обхватила себя руками. В комнатушке было тепло, но Орхидее вдруг стало зябко. — Бедный Тео. Я знала, что он невиновен. Если бы только он рассказал кому-нибудь, что произошло.

— В одном он был прав. Чрезвычайно трудно что-либо доказать. Пойди он к копам, они при первом же взгляде на ситуацию упекли бы его в тюрьму за кражу ценного экспоната из научной лаборатории. — Раф пожал плечами: — И наотрез бы отказались принимать во внимание остальное.

— Особенно, если бы поговорили с его лечащим врачом, психиатром-синергетиком доктором Квентином Остином, который наврал бы им с три короба о состоянии душевного здоровья Тео, — стиснула зубы Орхидея. — Вот же ублюдок этот Остин. За всем этим стоит именно он.

— Если он ищет другого ледяного концентратора для управления украденным артефактом, то, видимо, действительно верит в этот бред, что, дескать, артефакт обладает силой. Да доктору самому впору лечиться у психиатра-синергетика.

— Я представляю, как все случилось. Тео, ничего не подозревая, пошел к Остину на лечение и, вероятно, во время одного из сеансов упомянул, что работает в лаборатории. Он, должно быть, высказал версию, что один из артефактов довольно мощный и что ледяной концентратор мог бы каким-то образом управлять им. Очевидно, Остин поверил Тео.

— А затем Остин загипнотизировал Уиллиса, чтобы тот украл артефакт, — задумчиво закончил Раф. — Потом дела пошли наперекосяк. Уиллис каким-то образом ускользнул из-под контроля Остина и в панике сбежал.

— Держу пари, что именно Остин подстроил автокатастрофу, в которой погиб Тео.

— А потом доктор забеспокоился, что кто-то свяжет его с Уиллисом, нанял мистера Чудо и Краудера, чтобы те следили за домом Тео. Затем Остин каким-то образом узнал, что Уиллис отправил письмо Ламберту, и послал свою команду найти это письмо.

— И тогда мистер Чудо попытался шантажировать его фотокопией письма. — Орхидея поежилась. — Поэтому доктор вознамерился убить Ловкача и Краудера.

Раф снова постучал свитком:

— По большей части картина вырисовывается.

Орхидея кинула на партнера тревожный взгляд:

— Знаешь, у Тео и в самом деле были проблемы с психикой. Вся эта чепуха насчет того, что артефактом можно управлять, должно быть, его фантазия.

Раф задумался:

— Он явно убедил Квентина Остина, что это правда.

— Ни секунды не сомневаюсь, что Тео в самом деле верил в это. И согласна, что он как-то заставил доктора Остина тоже поверить. Отсюда следует, что мозги самого Остина неустойчивы, как «студень». Ведь доктор уже убил по крайней мере двоих: Тео и мистера Чудо.

— И попытался увеличить число жертв еще на пару человек: Моргана Ламберта и Краудера. — Раф затянутой в перчатку рукой взялся за телефонную трубку: — И все потому, что верит какой-то нелепой истории о все еще функционирующем инопланетном артефакте. Ты права. Этот тип — ненормальный.

— Кому ты звонишь?

— У нас наконец-то появились неопровержимые факты и тело. Самое время звонить в полицию. У меня есть друг, который расследует тяжкие преступления. Я собираюсь передать ему все, что у нас есть. Затем позвоню в лабораторию Бризо и предупрежу его, что мы больше не можем держать все в секрете.

* * *

— Квентина Остина следует найти прежде, чем он прикончит еще кого-нибудь, — заявила Орхидея, когда спустя два часа они наконец вошли в дом Рафа. — Но как быть с пропавшим артефактом?

— Возможно, копы найдут его, когда обнаружат Остина. Но есть вероятность, что устройство уже исчезло, попав на «черный рынок». — Раф закрыл входную дверь и повернулся к Орхидее: — Это означает, что мы все еще в деле.

Она изучала жесткие черты его лица, видела непреклонность во взгляде. Охотник в нем не угомонится, пока не отыщет то, что намерен найти, подумала она и слабо улыбнулась:

— Знаешь что? Я рада, что ты не за мной охотишься.

— Кто сказал, что я за тобой не охочусь?

Она замерла. Желание, сила и потребность наполнили воздух. Орхидея не могла бы сказать, какая часть этой пьянящей опасной смеси исходила от нее, а какую излучал Раф.

— Пожалуй, неподходящее время для таких разговоров, — пошла на попятную Орхидея. — В последнее время на нас многое свалилось. Чуточку переволновались…

В его взгляде проступило абсолютное, хотя и мрачное понимание:

— Ты меня боишься?

— Не совсем.

— Не на такой ответ я рассчитывал.

— А что ты хочешь, чтобы я сказала?

— Просто скажи правду. — Раф с легкостью и изяществом поднялся и пересек небольшое расстояние, их разделявшее. Он остановился перед ней, наклонился, взял за плечи и без труда вытянул из кресла. — Так ты боишься меня? Неужели то, что я сталкер, тебя пугает?

Орхидея заглянула в темный, глубокий омут его глаз и разглядела его тайны.

— Нет.

— Я что, малость примитивен для дочери двух уроженцев Нортвилла?

— Нет!

— Тогда что же ты имела в виду под своим «не совсем»?

Она обхватила его лицо ладонями и тоскливо улыбнулась:

— Это значит, я боюсь, что могу в тебя влюбиться.

При других обстоятельствах вспыхнувшее в его глазах потрясение повеселило бы ее. Но сегодня вечером она сама угодила в водоворот собственных чувств и не могла укрыться за смехом. У нее возникло тревожное подозрение, что на карту поставлено все ее будущее.

Раф ничего не сказал. Он застонал, обнял ее и поцеловал с неистовой страстью, не оставившей места словам. Потом он подхватил Орхидею на руки, отнес в библиотеку и опустил на ковер перед камином.

* * *

Намного позже Орхидея пошевелилась, потянулась и открыла глаза. Она усмехнулась, когда увидела, что Раф сидит, согнувшись, перед камином и вглядывается в огонь так, будто видит в нем картины Старой Земли. Раф натянул брюки, но надеть рубашку не удосужился. Свет от камина золотил кожу на обнаженных плечах и подчеркивал мощную линию спины. Какое-то время Орхидея просто наслаждалась ощущением его великолепной мужской силы.

— Ты знаешь, это только в моих романах здорово любить друг друга перед пылающим камином, — наконец произнесла она. — А в реальности заработаешь «ковровые ожоги»⁵. (— Прим. ред.). В следующий раз ты будешь снизу.

— Орхидея, я хочу, чтобы ты подумала о браке со мной.

Она уставилась на него, но Раф даже не повернул к ней головы. Все в нем было сосредоточено на образах в огне, которые только он мог разглядеть.

— Раф…

— Просто подумай, хорошо? Ты ведь сказала, что думала… что ты могла бы в меня влюбиться.

Она облизнула губы:

— Любой консультант брачного агентства скажет тебе, что на эмоции нельзя полагаться, что такого рода чувства служат ненадежным основанием для хорошего брака.

— И что в таком случае ты собираешься делать? — спросил он с пугавшей логикой. — Ты же сама говорила: поскольку ты ледяной концентратор, то не веришь, что брачные агентства найдут тебе подходящую пару.

— А ты? — тихо спросила Орхидея. — Почему ты хочешь пойти на такой риск?

— Мой консультант уверил меня, что мне почти невозможно никого подобрать. Вероятнее всего, мне придется самому обзавестись парой, то есть женой. А мы с тобой отличная команда.

Орхидея не знала, смеяться ей или плакать.

— Понятно. — Пожалуй, стоило задать ему вопрос в лоб. — Ладно, что ты чувствуешь ко мне? Ты любишь меня?

— Я ведь уже говорил, что хочу тебя. Захотел при первой же нашей встрече, и за то время, что мы вместе, я все больше хочу тебя. Я чувствую… Не знаю, как выразиться… чувствую, что ты подходишь.

Она задалась вопросом, насколько близко это объяснение к признанию в любви, которое от него можно ждать.

— А вдруг консультант брачного агентства найдет тебе подходящую кандидатку?

— Я ее не захочу. — В словах Рафа слышалась абсолютная уверенность.

— Тебя послушать, так все просто, — вздохнула Орхидея.

— А зачем усложнять? — Тут он обернулся. Огонь в камине не шел ни в какое сравнение с жаром в его глазах.

— Раф…

— Знаю, я не нормален. Я сталкер. Даже знатоки синергетической психиатрии не понимают, насколько необычен я на самом деле. Зато я знаю себя. Тебе не нужно меня бояться. Я не причиню тебе боль. Я никогда не смог бы причинить тебе боль.

Она втянула воздух и медленно выдохнула:

— Знаю.

— Просто подумай. Это все, о чем я тебя прошу.

Думать тут было не о чем. Она была влюблена в него, а он даже не обмолвился о любви к ней. Она должна убедиться, что он знает собственное сердце так же, как она читает свое собственное. Она не может выйти замуж за мужчину, который не любит ее, пусть и чувствует к ней привязанность и желание защищать.

Впрочем, над его предложением она могла бы подумать. Могла бы даже помечтать. Какое-то время.

— Хорошо, Раф. Я подумаю.

В его глазах вспыхнуло ликование. Раф поднялся на ноги, подошел туда, где лежала Орхидея и, устроившись рядом, потянулся к ней.

— Это все, о чем я прошу, — сказал он, целуя ее в шею.

Когда он стал укладывать Орхидею обратно на ковер, она положила руку ему на грудь.

— Подожди.

Он замер.

— Что такое?

— На этот раз ты снизу.

В освещенной пламенем камина библиотеке хриплыми чувственными раскатами прозвучал его смех.

* * *

На следующее утро Раф без особой на то причины то и дело улыбался. Первый раз он заметил эту странную, незнакомую ему манеру, когда, бреясь, рассматривал себя в зеркале. Он как-то быстро обнаружил, что нелегко орудовать бритвой, улыбаясь во весь рот, как идиот. Лишь когда порезался второй раз, Раф заставил себя сосредоточиться на насущных задачах и напомнил себе, что дело еще не закончено, что все еще может пойти не так, как надо. Зато у него теперь было преимущество. Орхидея хотела его. В этом он был уверен. Этого для начала ему было достаточно.

Он все еще чувствовал себя на удивление в отличном настроении, когда несколько минут спустя вошел в столовую. Орхидея уже была там. С чашкой коф-ти в руке она сосредоточенно склонилась над утренней газетой и не подняла взгляд от статьи, которую читала.

Он насладился выпавшей возможностью оценить это зрелище: вот она, Орхидея, сидит в его доме в потоках утреннего света. Обтянутые джинсами ноги скрещены под стулом, черная футболка подчеркивает изящную линию шеи. Недавно вымытые волосы убраны со лба эластичной лентой. Выглядела Орхидея свежей, яркой и чертовски сексуальной.

И отлично смотрелась на этом месте.

— Доброе утро, — поздоровался Раф и направился к ней. Орхидея продолжала сосредоточенно изучать статью:

— Ты не поверишь, Раф.

— Не будь так уверена. — Когда она не посмотрела на него, он удовлетворился поцелуем в макушку. Ему не нужны были парапсихически обостренные чувства, чтобы насладится ароматом травяного шампуня, смешанного с ее собственным соблазнительным запахом. — Этим утром я могу поверить во что угодно.

— Взгляни на это. — Орхидея указала на статью, которую просматривала.

Раф перевел взгляд на газету. Заголовок был в первой колонке на третьей странице «Нью-Сиэтл Таймс». Важная новость, но не сказать, что главная. Она гласила:

«Мертв психиатр-синергетик — возможно самоубийство».

— Что за черт? — Раф схватил со стола газету и быстро пробежал статью глазами:

«Приблизительно в два часа ночи из залива выловили тело доктора Квентина Остина, практикующего в Нью-Сиэтле психиатра-синергетика.

В последний раз доктора Остина видели на борту парома «Старый Сиэтл», который отошел от городской пристани в час тридцать ночи, совершая последний рейс. Предположительно где-то по пути доктор прыгнул за борт. Вскрытие тела будет проведено сегодня.

Слухи, что Остин иногда впадал в депрессию и что у него появились финансовые затруднения в связи с предстоявшим судебным процессом по иску бывшей пациентки, навели власти на предположение, что доктор покончил с собой. «Мы каждый год вылавливаем несколько таких вот прыгунов, — заявил источник, который пожелал остаться неизвестным. — Человек не может продержаться в холодных водах залива больше двадцати или — самое большее — тридцати минут».

Раф отбросил газету и взял телефон.

— Ну и что ты думаешь? — спросила Орхидея.

— Пока не знаю. Я должен позвонить другу из убойного отдела.

* * *

Пятнадцать минут спустя Раф повесил телефонную трубку, взял налитую Орхидеей чашку коф-ти и поставил локти на стол.

— Таллентайр говорит, что официального объявления не будет, пока не появятся результаты вскрытия, но те, кто ведет это дело, уверены, что это самоубийство.

— Мистер Чудо был убит вчера вечером около одиннадцати. У Остина было достаточно времени, чтобы совершить убийство и смыться на последнем рейсе парома. — Орхидея нахмурилась: — Но зачем ему убивать себя, вот в чем вопрос.

— Понятия не имею. Кто может сказать, как поведет себя в такой ситуации человек, известный своими синергетическо-психическими проблемами? Может, совершив убийство Мистера Чудо, Остин слетел с катушек. Я точно знаю, что он запаниковал вчера вечером, когда стрелял в Краудера и промахнулся.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю.

— Нооткуда? — с любопытством допрашивала она.

Он пожал плечами:

— Я ощутил это во время нашего контакта. Между прочим, Таллентайр утверждает, что они не нашли артефакт, когда обыскивали дом Остина.

— Значит, мы все еще в деле?

— Да. — Раф отставил чашку и поднялся. — Я собираюсь поехать в участок, хочу поговорить с Таллентайром лично. Возможно, смогу получить еще какую информацию.

Орхидея наблюдала, как он широким шагом направился в холл. Эта решительная размашистая поступь лучше всяких слов подсказала Орхидее, что охота полностью захватила Рафа.

Нечего сказать, мило побеседовали об их совместном будущем.

* * *

Когда в начале десятого Орхидея вошла в палату Моргана Ламберта, тот посмотрел в сторону двери и выдавил усталую улыбку.

— Привет.

— И тебе привет. — Орхидея оперлась на металлическую спинку больничной койки: — Как себя чувствуешь?

— Похоже, жить буду. Но с трудом. — Он потер лицо рукой. — Мне что-то дали, чтобы притупить абстинентный синдром⁶, но полностью подавить его нельзя. У меня все еще случаются легкие судороги. И чувствую себя так, словно сейчас стошнит, а во всем остальном — просто прекрасно.

— Заставил же ты нас поволноваться.

— Рано утром приходил твой друг Стоунбрейкер. Сообщил, что едет в центр города, чтобы побеседовать с полицейскими. Он рассказал мне, что случилось. Думаю, я обязан вам жизнью.

— Ты помнишь хоть что-нибудь?

Морган досадливо поморщился:

— Только какие-то обрывки. Врач пояснил, что частичная потеря памяти на несколько часов — обычный побочный эффект «грязного льда». Мне кажется, что я оставлял сообщение на твоем автоответчике. Насчет письма от Тео, верно?

— Ты сказал, что получил от него послание.

— О, да! Кажется, что-то вспомнил! Какая-то дикая история, что, дескать, его, Тео, загипнотизировал его лечащий психиатр-синергетик.

— Я видела копию письма. Тео написал, что психиатр по имени Квентин Остин заставил его украсть инопланетный артефакт. Он также сообщил, что Остину нужен ледяной концентратор, чтобы управлять этим устройством. Тео хотел предупредить тебя и меня, потому что мы единственные знакомые ему сильные ледяные концентраторы.

— Бедняга Тео совсем свихнулся, — вздохнул Морган.

— По всей видимости, тот врач был еще безумнее, чем он. Остин, должно быть, поверил, что артефакт действительно обладает какой-то силой, иначе доктор никогда не послал бы тех двух типов к тебе домой, чтобы найти письмо Тео.

— Силой?

Орхидея вкратце описала произошедшие события. Когда она закончила, Морган в изумлении уставился на нее:

— Значит, Остин убил Тео и еще одного парня, а затем спрыгнул с парома?

— Так говорят. Раф сейчас вникает в детали, но очевидно, у Остина давно были проблемы с психикой.

— Ха, что за парочку они составляли с Тео! Сумасшедший, лечащий ненормального.

— И теперь они оба мертвы, — подытожила Орхидея. — А фирма «Адамс и Стоунбрейкер» собирается найти пропавший артефакт.

— «Адамс и Стоунбрейкер»?

— Она имела в виду «Стоунбрейкер и Адамс», — поправил появившийся в дверном проеме Раф.

Орхидея обернулась:

— Вот и ты. Как все прошло с полицейскими?

Раф пожал плечами и вошел в палату.

— Они считают, что дело проще некуда. Безумный психиатр-синергетик манипулирует таким же чокнутым пациентом. Устраивает кражу ценного экспоната, а потом, пытаясь замести следы, убирает свидетелей. В конечном итоге окончательно слетает с катушек под грузом совершенных убийств и сводит счеты с жизнью. А ценный артефакт пропадает.

Орхидея задумчиво посмотрела на него и недоверчиво хмыкнула.

— Я пришел в точности к такому же заключению, — пробормотал Раф. Потом обратился к Моргану: — Мне сказали, что вас собираются сегодня выписывать.

— Да.

— Хочу, чтобы вы сделали мне одолжение.

— Какое?

— Исчезните на неделю. Отправьтесь в путешествие на Западные острова. Притворитесь, что вы только что выиграли тур.

Морган заморгал:

— На Западные острова?

— Все расходы на себя берет фирма «Стоунбрейкер и Адамс», — добавил Раф.

— Ты счастливчик, — подхватила идею Орхидея. — Второй приз — две недели на Западных островах⁷.

Мужчины разом уставились на нее. Она покраснела.

— Извините. Так говорила моя прапрабабушка, когда я была совсем маленькой. Она объясняла, что это шутка со времен Старой Земли.

* * *

Когда они садились в машину, Орхидея внимательно посмотрела на Рафа:

— Что случилось? Почему ты все еще беспокоишься о Моргане?

— Сам не знаю, — признался он. — Но что-то в этом деле не так. И это касается не только того, что артефакт еще не найден.

— Полицейские довольны?

— Да. Главное, что они раскрыли дела об убийстве Мистера Чудо и о предположительном убийстве Тео Уиллиса. Это все, что их волнует.

— А как же артефакт?

— Предполагается, что он попал на «черный рынок». Они будут отслеживать, не всплывет ли он где, но это дело для них не приоритетное.

— Каков наш следующий шаг?

— Пока не знаю. Но у нас все еще есть клиент. Я говорил с Бризо. Он точно хочет, чтобы мы нашли артефакт. — Выехав с больничной стоянки, Раф посмотрел на Орхидею: — А между тем настало время посетить свадьбу твоей кузины. Она ведь состоится завтра днем в Нортвилле?

Орхидея простонала:

— По правде сказать, я чуть не забыла.

— А я нет, — слишком уж спокойно произнес Раф. — Я тебе должен. А долги я всегда плачу. Традиция Стоунбрейкеров.

Орхидея задалась вопросом, почему у нее такое чувство, что ее загнали в ловушку.

— Раф, я не буду лгать своей семье и представлять тебя как кандидата в мужья от агентства.

— Конечно, нет. На данный момент я обычный ухажер. Один из парней, с которыми ты гуляешь по выходным.

Орхидея покраснела:

— Но я не гуляю с парнями по выходным.

— Не гуляла, пока не встретила меня.

В его голосе слышалось откровенное удовольствие.

Глава 16

Как обнаружил Раф, это была типичная метадзен-синергетическая свадьба. Невеста надела желтое. Жених облачился в синее. Большинство гостей были в белом. Сидя рядом с Орхидеей на церковной скамье в компании ее родителей, Раф чувствовал, что бросается в глаза в своем черном костюме и галстуке.

Самому Рафу было известно, что по традициям метадзен-синергетики на свадьбу принято надевать белое, но он просто не мог себя представить в белом облачении. Ему повезло больше, чем жениху, подумал он. После церемонии жених и невеста переоденутся в зеленое — цвет, составлявший смешение желтого и синего.

Смена наряда символизирует мощь синергии.

Метадзен-синергетика являлась не религией, а философией, но здесь, в Нортвилле, многие ее символы были позаимствованы из гораздо более древней религиозной части свадебной церемонии.

Рафа позабавило, что в конце концов у Орхидеи в гардеробе оказалось что-то белое. Платье, в которое она сегодня облачилась, было свободно развевающейся вещицей, трепетавшей при малейшем движении. «Очень по-метадзен-синергетически», — подумалон, украдкой изучая наряд спутницы. Платье как-то ухитрялось выглядеть открытым и скрывающим одновременно. Скромное по любым стандартам, оно, тем не менее, почему-то заставляло его, Рафа, сглатывать слюну.

«Неподходящее время превращаться в дикаря», — напомнил он себе. В настоящий момент в Нортвилле он старался произвести хорошее впечатление.

Обменявшись клятвами, Вероника и ее жених исчезли в отдельной гостиной. Собрание молча предалось медитации, пока все ждали, когда пара переоденется в официальную зеленую одежду, символизирующую синергетический результат союза синего и желтого цветов.

Как отметил Раф, в Нортвилле повсеместно воплощались в символах синергетические принципы.

По дороге в небольшую строгую часовню он видел три главные доктрины Норт, вырезанные снаружи на каменной стене. Как будто он или кто-либо еще на Сент-Хеленс уже не знали их наизусть. Каждому ребенку их втолковывали с детского сада.

Три принципа Норт прежде всего были философским фундаментом, от которого на Сент-Хеленс зависело понимание любого научного или природного явления. Открытие и принятие этих разумных основ позволило выжить первому поколению колонистов. Упомянутые принципы были парадоксально простыми и мудрыми.

«Целое больше суммы всех его составляющих».⁸

«Всеми природными процессами управляет борьба за равновесие и гармонию».

«Равновесие и гармония достигаются лишь тогда, когда синергетический вклад каждого элемента равен вкладу остальных элементов».

Раф наблюдал за Орхидеей. Она ничего не замечала. Все ее внимание было сосредоточено на Престоне Лусе, сидевшем в другом ряду изящно сложенном мужчине, одетом в элегантный белый костюм.

Раф с облегчением отметил, что лицо Орхидеи выражало скорее задумчивость, чем страстное желание.

В этот момент Престон чуть повернул голову и улыбнулся Орхидее. Та тут же перевела взгляд на натянутое полотно, висевшее позади просто украшенного алтаря. На полотне красовались две перекрещенные молнии: одна черная, другая белая. Раф узнал работу Элдона Мосса, мастера нео-постсинергетической школы абстракционистов. Минималистский подход художников этой школы делал их работы весьма популярными в среде метадзен-синергетиков.

Раф пробыл в Нортвилле всего лишь несколько часов, но уже успел увидеть множество творений искусства и архитектуры, создателей которых явно вдохновляли принципы минимализма.

Ему пришлось признать, что в больших дозах этот строгий стиль производил впечатление умеренной и подавленной чувствительности. Рафу стало понятно, почему молодая женщина с сильными романтическими склонностями с некоторым трудом вписывалась в нортвиллское общество.

По рядам пробежало легкое волнение предвкушения. Вновь появились Вероника и Терренс в предписанных церемонией зеленых нарядах и представились уже как муж и жена. Собрание встало, чтобы поздравить их торжественным приветственным метадзен-синергетическим песнопением.

Новобрачные пошли бок о бок по проходу. За ними строем последовали гости.

Раф придержал Орхидею за руку, помогая ей встать:

— Что, сейчас отправимся есть?

Она одарила его мимолетной усмешкой:

— Да, но не говори потом, что я тебя не предупреждала. На классической метадзен-синергетической свадьбе даже свадебному угощению предписано символизировать Три Принципа.

— Я так голоден, что готов съесть даже зеленые hors d'oeuvres⁹.

День выдался теплым и солнечным. Прием устроили в тихом простом саду с видом на поросшие лесом холмы Нортвилла.

К облегчению Рафа, канапе не были сплошь синими, желтыми или даже зелеными. Тем не менее маленькие булочки, нарезанные кусочки всяких вкусностей и разнообразные деликатесы искусно разложили на подносах в типичном метадзен-синергетическом порядке. Большинство закусок украсили в том же метадзен-синергетическом духе, но на их вкусе символизм не сказывался. Интеллектуальная элита в Нортвилле в большинстве своем была утонченной. Эти люди питали склонность к изысканной пище и вину.

Спустя полчаса Раф стоял перед абстрактной гранитной скульптурой в стиле минимализма, состоявшей из огромного круга и треугольника, и смотрел через окружавшую сад низкую каменную стену.

Со своего места он мог разглядеть большую часть Нортвилла и общежитие Института синергетических исследований имени Патриции Торнкрофт-Норт. Город и престижный научный центр связывали неразрывные узы. Все жители Нортвилла в той или иной степени имели отношение к институту. И связь эта подчеркивалась тем, что внешний облик жилых домов и магазинов в городке повторял метадзен-синергетическое изящество и простоту институтских зданий.

В целом же облик городка, построенного по метадзен-синергетическим принципам, производил впечатление безмятежного спокойствия либо же навевал откровенную скуку. Раф решил, что это зависит от философских пристрастий смотревшего. То, что сам он находил открывавшийся вид несколько скучноватым, заставляло его задуматься над своим собственным мировоззрением.

— Наслаждаетесь пейзажем, Раф?

Раф обернулся и увидел, что к нему направляется Эдвард Адамс, отец Орхидеи. Мужчин еще раньше представили друг другу, но им не выпало случая поговорить до свадебной церемонии.

Эдвард оказался гораздо старше, чем ожидал Раф. Профессор был в великолепной физической форме, но его волосы полностью поседели. В зеленых глазах светился ясный ум.

Раф вспомнил, как Орхидея рассказывала ему о том, что она самая младшая из отпрысков Адамсов. Но до тех пор, пока не встретил ее братьев, которые были намного ее старше, он не сознавал, насколько позже их она родилась. Очевидно, ее появление во многих отношениях стало сюрпризом, размышлял Раф. Неисправимый романтик в семье метадзен-синергетических интеллектуалов.

— Никогда не видел города, полностью спроектированного метадзен-синергетиками. — Раф захрумкал крошечным крекером, намазанным измельченными пряными кусочками спарж-вокадо и сыра. — Очень любопытно.

Остановившись рядом, Эдвард усмехнулся:

— Именно это слово использует моя дочь, когда старается проявить вежливость, осматривая произведение искусства, которое ей не особо по нраву.

— Полезное словечко, — Раф устремил взгляд в сад, где Орхидея беседовала с Вероникой и ее новоиспеченным мужем. — Не забыть бы сказать ей за него «спасибо».

Эдвард продолжал улыбаться, но в глазах сохранялось пытливо-внимательное отцовское выражение.

— Я так понимаю, вы с Орхидеей познакомились через агентство?

— Да, сэр, — улыбнулся Раф.

— Очевидно, через агентство по работе с талантами. Вы наняли ее для обычного задания?

Вот и конец мимолетной надежде, что ему удастся отсрочить разоблачение этого небольшого недопонимания подобно тому, как это произошло на дне рождения Альфреда Джи.

— Задание было не совсем обычное.

— Есть несколько вещей, которые надо учитывать, когда речь идет о моей дочери. Она всегда дула в свою дуду.

— Я сразу же это понял.

— Потому что вы тоже шагаете не в ногу? — Эдвард изучал Рафа проницательным взглядом. — Возможно, поэтому вы так ладите друг с другом.

Раф напомнил себе, что беседует с профессором метафизики, специалистом в синергетической теории. В присутствии таких людей, как Эдвард Адамс, нужно тщательно следить за своим языком. Они легко сложат два и два.

— У нас с Орхидеей много общего, — просто сказал Раф.

— Неужели?

— Да, сэр, так и есть.

— Она говорит, у вас талант сталкера.

Раф весь подобрался:

— Верно.

Эдвард коснулся рукой круглой части скульптуры, словно его заворожила структура поверхности камня:

— У вас с Орхидеей крайне необычные парапсихологические портреты.

— Да, сэр.

— Из-за этих личностных портретов ни один из вас не смог пока найти себе пару через соответствующие брачные агентства.

— Я же говорил, что у нас с Орхидеей много общего.

Эдвард обменялся с ним пристальным взглядом, как мужчина с мужчиной:

— Я подозреваю, что вы, будучи сталкером, пришли к выводу, что способны сами найти себе жену.

Раф распознал острую проницательность во взгляде Эдварда и решил, что не имеет смысла играть с профессором в какие-то игры.

— У меня нет выбора. Думаю, мой брачный консультант от меня отказался.

Вместо немедленного осуждения, что было бы естественной реакцией на такое скандальное заявление, Эдвард просто кивнул:

— Понимаю. Этого я и боялся.

— Боялись чего, сэр?

— Вы тоже романтик.

Раф чуть не поперхнулся канапе:

— Черта с два!

Эдвард внимательно изучал его какое-то время, но ничего не ответил. Вместо этого профессор обратил взор к нескончаемо безмятежному городскому пейзажу Нортвилла.

— Я не прочь поведать вам, что мы с женой несколько обеспокоены будущим Орхидеи, — наконец произнес Эдвард. — Ледяным концентраторам чрезвычайно трудно найти подходящую пару.

— Знаю.

— Впрочем, все не так плохо, как кажется, — продолжил Эдвард. — В последние годы их много изучали. Сама Орхидея участвовала в одном из самых известных исследовательских проектов.

— В проекте «Парасинергетики».

— Вы знаете о нем? — чуть нахмурился Эдвард.

— Она мне рассказывала. Как я понял, для нее это обернулось не очень приятным опытом.

— Да, — вздохнул Эдвард. — Не могу понять, что пошло не так. «Парасинергетика» — первоклассный научно-исследовательский центр. В течение ряда лет его лаборатории проводили не только новые исследования пара-биополей, но и производили крайне полезные технические новинки. Я сам владелец акций «Парасинергетики».

— Как и я.

И большой их части, мысленно добавил Раф, подумав о вкладах в «Синергетическом фонде».

— Доктор Гилберт Брейсуэлл, возглавляющий научные лаборатории, проделал выдающуюся работу за без малого двадцать лет.

— Знаю.

— Орхидея так до конца и не объяснила, почему она вместе с двумя другими объектами исследований покинула проект по изучению ледяных концентраторов до его завершения. Тем не менее, многое было сделано. — Эдвард сузил глаза: — Некоторые из результатов исследований использовались, чтобы скорректировать мультипсихическую паранормальную личностную оценку и другие синергетическо-психологические инструменты, применяемые в брачных агентствах.

Раф почувствовал, что весьма цивилизованная полемика между ним и отцом Орхидеи переходит в опасное русло. Он начал тщательно подбирать аргументы.

— Это не умаляет факта, что ледяных концентраторов очень мало, — заметил Раф. — У агентств не так уж много возможностей понаблюдать в течение длительного времени, как на самом деле работают новые версии МПЛО и другие методики составления парапсихологических портретов.

— И все же подбор пары через агентство всегда предпочтительней, чем без его помощи.

— Здесь ситуация нестандартная, — сознательно сделав паузу, возразил Раф. — Для Орхидеи замужество через агентство несет столько же риска, сколько и обычный брак.

— Конечно, любой брак в некотором роде риск. Но ведь логика и здравый смысл показывают, что брак через агентство имеет больше шансов на успех, чем заключенный, скажем так, по старомодным соображениям.

— «Старомодный» — это у вас, метадзен-синергетиков, такой вежливый термин для обозначения примитивного? — спросил Раф самым учтивым тоном.

— Любой знаток метадзен-синергетики понимает, что нельзя понимать природное и человеческое бытие как противопоставление примитивного и сложного. В действительности между ними нет такой уж большой разницы. Главное — это степень равновесия и контроля достигнутого индивидуумами над синергетическими силами, действующими как на психическом, так и на метафизическом уровне.

— «Всеми природными процессами управляет борьба за равновесие и гармонию», — тихо процитировал Раф.

— Точно. Абсолютное равновесие недостижимо. Это всего лишь цель, к которой должна непрерывно стремиться мыслящая личность. Каждому человеку приходится иметь дело с разным набором синергетических сил внутри себя. Следовательно, и борьба для всех нас принимает различные формы.

— Я бизнесмен, а не философ. Тут я с вами не сравнюсь, профессор.

— Наоборот, думаю, вы отлично меня понимаете. — Эдвард приподнял седые брови: — Орхидея говорит, что вы весьма мощный сталкер. Но даже не предупреди она о ваших сильных паранормальных качествах, я бы после встречи с вами быстро понял, что синергетические силы вашей натуры крайне мощные. Тем не менее, вы достигли над ними высшей степени контроля.

— Мне нравится так считать. Но просто ради страховки я стараюсь не гулять по ночам в двойное полнолуние.

К удивлению Рафа, Эдвард зашелся смехом. Затем глаза профессора снова посерьезнели.

— Буду откровенен, — произнес он. — Нам с женой пришлось привести много аргументов и, можно сказать, оказать прямое давление, чтобы в прошлом году заставить Орхидею зарегистрироваться в брачном агентстве. Ради ее же блага мы бы предпочли дать возможность сработать запущенному в агентстве процессу.

— Как я понимаю, один «процесс» уже провалился.

— Так вы знаете о Престоне Лусе? — вздрогнул от неожиданности Эдвард.

— Да.

— Что ж, это прискорбный случай. — Эдвард посмотрел поверх толпы туда, где Престон Лус вел беседу с каким-то гостем. — Боюсь, произошедшее тогда полностью отвратило Орхидею от процесса поиска партнера. Она ведь и изначально не очень-то горела желанием этим заниматься. Думаю, это противоречит ее романтическим наклонностям.

— И сколько, по вашему мнению, она должна ждать, когда в агентстве появится мистер Идеал? — негромко спросил Раф.

— По меньшей мере, еще несколько месяцев.

— Ясно, — выдавил он сквозь зубы.

— Вы ее так сильно хотите?

Несмотря на растущее уважение к здравой проницательности профессора, Рафа удивил этот неожиданно прямолинейный вопрос.

— Это вам опыт метадзен-синергетика подсказывает, что я хочу ее, или вы от природы обладаете хорошей интуицией?

— Опыт прожитых лет позволяет мне как мужчине и отцу распознать это особенное выражение в глазах другого мужчины, — парировал Эдвард. — Уж поверьте, если у вас самого когда-нибудь будут дочери, такого рода чутье разовьется само собой.

Раф невольно ухмыльнулся:

— Звучит примитивно.

— О, да. Весьма примитивно.

Воцарилось короткое молчание. Первым его нарушил Раф:

— Вы измените свое мнение по этому предмету, если по прошествии нескольких месяцев Орхидея так и не найдет кандидата через агентство?

— Может статься, у меня не будет другого выбора, — признался Эдвард. — Впрочем, окончательное решение должно оставаться за Орхидеей.

— Вот в этом мы с вами сходимся.

Эдвард долго изучал представшую перед ним панораму за пределами сада:

— Вы упомянули, что у вас с моей дочерью много общего.

— Вы имеете в виду, помимо нашей обоюдной неспособности найти кандидатуру для свидания через агентство?

Эдвард даже не улыбнулся на это шутливое замечание.

— Да. Так в чем, по-вашему, вы сходитесь?

— Ну, скажу вам честно, у нас разные вкусы в поэзии. Но мы оба восхищаемся архитектурой периода Поздней Экспансии, а это плюс.

— Какая ужасающая вычурность, — простонал Эдвард. — Все в этом архитектурном стиле направлено на то, чтобы возбуждать эмоции и будить чувство мрачного романтизма.

Раф удивленно изогнул бровь:

— Так ваша дочь и пишет сентиментальные романы о психических вампирах.

— Верно. И с кое-каким успехом. — Профессор страдальчески улыбнулся: — Могу только утверждать, что она унаследовала сей талант не от меня.

— Наверно, получила от родни по моей линии, — раздался за спиной Рафа голос Анны Адамс. — Стыдно признаться, но в ветви моего фамильного древа есть дикая романтичная жилка. И время от времени она проявляется, сколь тщательно бы мы не пытались ее спрятать.

Раф наклонил голову в знак приветствия:

— Здравствуйте, доктор Адамс.

Мать Орхидеи была на несколько лет моложе мужа, но все-таки старше, чем ожидал Раф. В ее темных волосах проглядывала седина. Как и многие местные практикующие метадзен-синергетики, она была подтянутой и стройной.

— Что, Раф, Эдвард поджаривает вас на сковородке? — Она улыбнулась ему, подойдя ближе и встав рядом с мужем. — Как невоспитанно.

— Все в порядке, доктор Адамс. Я понимаю. На его месте я поступил бы так же.

— Прошу вас, зовите меня Анной. — В ее глазах сияли те же озорные искорки, что появлялись порой во взгляде Орхидеи, когда ее что-нибудь веселило. — Наличие двух профессоров в одной семье приводит к легкой путанице.

Раф пожал плечами:

— Я привык. Мои родители преподают в университете Нью-Сиэтла.

Эдвард пронзил Рафа взглядом, в котором промелькнул интерес:

— Вот как?

— Да. На кафедре синергетической теории.

Глаза Эдварда приобрели задумчивое выражение:

— Неужели?

Неожиданно проснувшееся чутье заставило Рафа поискать Орхидею взглядом в толпе. Он обнаружил, что она больше не занята беседой с Вероникой. Престон Лус застал ее в одиночестве около большого зеркального пруда в дальнем конце сада.

— Мистер Стоунбрейкер только что уверял меня, что у них с Орхидеей есть нечто общее, — обратился Эдвард к Анне. — Кажется, пока это ограничивается совпадением в любви к архитектуре периода Поздней Экспансии.

— Я уверена, этим их общие интересы не исчерпываются, дорогой. — Анна с любопытством посмотрела на Рафа: — Разве не так?

— Что? — Раф сосредоточенно наблюдал за сценой у пруда. — Ах, да. Конечно. У нас очень много общего. Мы оба любим перекусить остатками ужина в три утра.

— Непрочная основа для долгосрочных отношений, — заметил Эдвард.

— Знали бы вы, насколько прочная, удивились бы. — Раф начал обходить профессора. — Простите, я только что вспомнил, что мне нужно кое-что сказать Орхидее.

— Где же она? — Анна стала озираться вокруг. — О, я ее вижу. — При виде пары у пруда ее ясный лоб прочертила озабоченная морщинка. — Она болтает с доктором Лусом.

— Зачем ей с ним разговаривать? — нахмурился Эдвард.

— Наверно, он не оставил ей выбора, — пробормотала Анна. — Только бы не вышел скандал.

Этот комментарий заставил Рафа задержаться:

— Думаете, Лус способен устроить сцену в разгар свадьбы?

Анна скривила губы в шутливой гримасе:

— Разумеется, нет. Престон Лус слишком дипломатичен, чтобы устраивать скандалы. А вот Орхидея меня беспокоит.

— Орхидея?

— Она так и не простила Луса за то, как, по ее мнению, он ее использовал, чтобы войти в определенные круги здесь, в институте. У меня всегда было нехорошее подозрение, что при первом же подвернувшемся случае она не упустит возможности отомстить.

— Анна, ты преувеличиваешь, — решительно заявил ее муж. — Орхидея никогда не позволит себе нарушить синергетическую гармонию дня свадьбы Вероники. — Впрочем, вид у него не был столь уверенный, как тон произнесенных им слов.

— Я скоро вернусь.

Раф направился по присыпанной гравием дорожке в противоположный конец сада.

— Постойте, я кое о чем хотел у вас спросить, — окликнул Рафа профессор. — Если вдруг моя дочь не найдет себе пару через агентство…

Раф остановился и медленно обернулся:

— О чем вы хотите знать?

— В некотором роде этот вопрос стар, как мир. — Отец Орхидеи криво улыбнулся: — Я уверен, вы поймете. Так чем именно вы зарабатываете на хлеб?

— Счастлив поведать вам, сэр, что у меня намечается отличная работа. Отличные доходы, превосходные пенсионные перспективы, фабрики-заводы. Приступаю через два месяца.

— А поточнее?

— Собираюсь стать новым главой «Стоунбрейкер шипинг».

Профессор разинул рот. В глазах зажглось понимание.

— Боже правый! Вы хотите сказать, что вы из тех самых Стоунбрейкеров?

— Закрой рот, дорогой, — шепнула Анна. — Подобное выражение лица прискорбно нарушает равновесие твоей стройной персональной синергии.

Раф не стал задерживаться, чтобы удостовериться, закроет ли Эдвард рот. Он уже был занят тем, что пробирался в сторону зеркального пруда, где стояли Орхидея с Престоном Лусом.

Некоторые из самых примитивных инстинктов Рафа подавали ему красный сигнал тревоги.

* * *

От Престона пахло как-то не так. Это открытие пробудило любопытство Орхидеи. Вообще-то пах он не сказать, что плохо. Как и другие гости, он побрился и навел лоск. И от него распространялся вполне приятный шлейф травяного аромата мыла и дорогого одеколона.

Но все же пах Лус не так гармонично, как Раф.

Орхидея задумалась, уж не частая ли концентрация для сильного сталкера так обострила ее собственные основные инстинкты.

Хоть она и не находила запах Престона неотразимым, но должна была признать, что Лус оставался все таким же красавчиком и, как всегда, был безукоризненно одет. Отвороты его белых брюк мягкими складками ложились на белые туфли. Дорогой модный пиджак был чуть притален, чтобы подчеркнуть фигуру хозяина, которую тот неустанно совершенствовал частыми метадзен-синергетическими тренировками.

Орхидея подозревала, что Престон практикует метадзен-синергетику, потому что это было модно среди сотрудников института, а вовсе не из-за того, что по-настоящему интересовался достижением личной гармонии. Тем не менее, он умел производить должное впечатление. Белая водолазка, которую Престон надел под пиджак, только добавляла в образ нужной метадзен-синергетики. Просто, изящно, классически уравновешенно.

— Как здорово снова встретиться с тобой. — Престон одарил Орхидею улыбкой падшего ангела. — Последний год тебя совсем не видно. Я скучал.

— Очень сомневаюсь, — произнесла Орхидея. — Уверена, ты был слишком занят, выбивая гранты и взбираясь по академической лестнице, чтобы заметить, нахожусь ли я поблизости.

— Что ж, дела и впрямь идут неплохо. — Престон никогда не отличался особой скромностью. — Сейчас я доцент кафедры синергетических исследований. Через пару лет, вероятно, возглавлю кафедру.

— Ни секунды не сомневаюсь.

Престон отпил голубое вино и небрежно засунул руку в карман элегантных белых брюк со стрелками.

— Я так понимаю, твои романчики о психических вампирах становятся довольно популярными.

Орхидея стиснула зубы, расслышав в его голосе нотку снисходительности.

— Я не теряю надежды, что способна заработать себе на жизнь писательским трудом.

— Сам-то я ни одного из них не читал.

— Почему-то меня это не удивляет.

— Знаешь что? Почему бы тебе не дать мне экземпляр перед отъездом? — Престон снисходительно подмигнул. — Буду рад на досуге взглянуть на него и написать отзыв.

— Это так великодушно с твоей стороны, но, боюсь, ты заблуждаешься, исходя из совершенно ложных предположений, Престон.

— Прости, что?

Она ослепительно улыбнулась:

— Ты полагаешь, что я хочу услышать твое мнение или придаю ему значение. Нет, ни то, ни другое. Помимо прочего, сомневаюсь, что у тебя найдется время прочесть мои книги.

Престон нахмурился, смутно недоумевая, как же вышло, что разговор пошел не по тому руслу, которое он намечал. Тем не менее, он быстро оправился. С присущим ему умением ловко лавировать в обществе, Лус переменил тему:

— Ты права насчет нехватки времени. Мне доставляет столько хлопот просто держаться в курсе научной литературы и служебной переписки на кафедре. Не говоря уже о том, сколько времени отнимает выбивание финансирования.

— И, видит Бог, соблазнение новеньких научных сотрудниц само по себе занимает уйму времени.

Меж идеальных бровей Престона на мгновение пролегла морщинка. Ему что-то от нее нужно, догадалась Орхидея. Об этом говорил тот факт, что Лус не нашел предлога закончить разговор.

— А еще нескончаемый труд публиковать работы своих ассистентов под своим собственным именем.

Престон насупился:

— Я опубликовал результаты работы, сделанные под моим научным руководством. У меня есть право вставить в эти статьи мое имя.

— И нельзя не отметить, сколь много времени ты тратишь на то, чтобы втихаря лизать задницы, финансирующие твои проекты.

— Послушай, я вытянул чертову уйму субсидий для института, не забывай об этом. Гранты — жизненно необходимая кровеносная система для научных исследований, — покраснев, заявил Престон.

— Чтобы добыть эту «кровь», ты используешь малость парагипнотической харизмы, а вовсе не свои верительные грамоты ученого. Тебе стоило стать политиком, Престон.

От бешенства глаза Престона потемнели. Он шагнул к Орхидее.

«Еще несколько дюймов, — молча взмолилась она. — Ты почти на краю озера. Давай, еще чуточку ближе».

Но только она понадеялась, что Престон в гневе потеряет осторожность и поскользнется на влажных камнях у кромки воды, как его лицо резко разгладилось и приняло выражение нежного участия.

Орхидея ощутила импульс психической энергии и поняла, что он пытается использовать на ней свой дар. Отсутствие концентратора не позволяло ему развернуться в полную силу, но она знала, что даже без посторонней помощи Престон способен очень сильно излучать харизму в течение нескольких секунд.

Орхидея на шаг отступила:

— Сохрани это для следующего корпоративного босса, на которого устроишь засаду, чтобы выкачать финансирование. Надо признаться, от этого выброса гипноталанта твой костюм и зубы просто сияют и блестят, но на того, кто тебя хорошо знает, Престон, твой талант долго не действует.

— Ты озлобилась, — заметил он спокойно.

— Вообще-то нет. Злюсь я только на тебя.

— Из-за того, что случилось в прошлом году?

— Потому что, черт возьми, ты использовал меня. Я знаю, что ты подделал свою анкету в брачном агентстве. Или же, возможно, ты зашел так далеко, что подкупил моего консультанта в «Идеальных партнерах».

— У тебя нет доказательств.

— Это вовсе не значит, что я не знаю правду.

— Откуда такая уверенность? — потребовал он ответа.

— Да потому что нет никаких оснований, чтобы нас могли соединить в пару. — Она послала ему торжествующую улыбку: — У нас нет ничего общего.

— А, теперь понимаю, о чем речь, — Престон с жалостью посмотрел на нее. — Ты просто ревнуешь. И хочешь, чтобы я вернулся.

— Да ты в своем уме?

Орхидея прервала разговор, краем глаза увидев, что к ним идет Раф. Что-то ей не понравилось в его скользящей размашистой поступи. Даже издалека она почувствовала исходящую от него энергию. У него было паршивое настроение. Орхидее стало любопытно, не устроил ли ее отец Рафу допрос с пристрастием.

Престон чуть повернулся и проследил за ее взглядом. Лицо его прояснилось.

— Скажи-ка, не твой ли это друг Стоунбрейкер?

«Что ж, на один вопрос ответ я получила», — подумала Орхидея, увидев, как Лус поспешно спрятал отразившуюся на лице страстную заинтересованность. Теперь она поняла, зачем он сегодня ее разыскал. Престон хотел добраться до Рафа. В привычной манере он воспользовался ею для достижения своих личных целей.

— Поверить не могу, что мы встретились. — Престон протянул руку, когда Раф подошел и остановился рядом с ними. — Я доктор Престон Лус, доцент кафедры синергетических исследований в здешнем институте. Как я понимаю, вы друг Орхидеи.

Орхидея ощутила энергетическое оживление на психическом горизонте. В воздухе на короткое время запахло бурной деятельностью таланта-харизматика.

Неожиданно улыбка Престона засияла таким теплом и очарованием, которых с лихвой хватило бы, чтобы осветить темную комнату. Только, кажется, на Рафа эта улыбка не произвела впечатления, заметила Орхидея. «Может, сталкерам дарован своего рода иммунитет от харизмы?» — подумала она. Ведь охотник не мог позволить себе пасть жертвой очарования собственной добычи.

— Вы случайно не имеете отношение к Стоунбрейкерам из «Стоунбрейкер шипинг»? — без обиняков спросил Престон.

— Забавно, что вы интересуетесь, — заметил Раф.

Орхидею насторожило, как тихо он говорил, нарочито растягивая слова. Но не успела она среагировать, как ее чувства на метафизическом уровне настиг вихрь другого сильного таланта. На сей раз стратегического.

— О, Боже, — пробормотала она.

В воздухе завибрировала невидимая и опасная энергия. Престон нахмурился, потом моргнул и застыл, как лось-олень, застигнутый светом фар.

Орхидее было знакомо это чувство. Она поспешно отказалась от своего простого плана мести — заставить Престона свалиться в воду. Падение можно было списать на несчастный случай. Полномасштабный же скандал в разгар свадьбы Вероники — совсем другое дело. Родители никогда ей этого не простят.

Требовалось срочно предотвратить катастрофу. Орхидея опустила тонкий каблук на носок черного кожаного ботинка Рафа.

— Дедушка Рафа — действующий глава и президент «Стоунбрейкер шипинг», — выпалила она. — Правда, Раф?

— Да.

Раф немного приглушил посылаемые им ударные волны таланта и освободил носок ботинка из-под каблука Орхидеи, но продолжал пожирать Престона алчущим взглядом голодного хищника.

Престон быстро заморгал, явно смутившись. Он потряс головой и с заметным усилием собрался. Орхидея была практически уверена, что Лус так и не понял, что же произошло.

Он умудрился выдавить еще одну учтивую улыбочку:

— Как я понимаю, ваш дедушка, должно быть, Альфред Джи Стоунбрейкер.

— Через пару месяцев он уходит в отставку, — доверительно сообщил Раф. — Руководство компанией приму я.

Глаза Престона чуть расширились, а затем задумчиво прищурились:

— Неужели?

— Да, — подтвердил Раф. — Именно так.

Орхидея пронзила Рафа решительным взглядом:

— Пора пообщаться с гостями.

— Ты иди, — предложил Раф. — Я через минуту присоединюсь к тебе. Мы тут еще немного поболтаем с доктором Лусом.

Орхидея прикрыла глаза. Ситуация выходила из-под контроля.

— Э-э, Раф. Не знаю, такая ли уж это удачная идея.

— Стоунбрейкер прав, — весело заявил Престон. — Почему бы тебе не прогуляться и не позволить нам двоим поближе познакомиться.

— Ты понятия не имеешь, во что ввязываешься, Престон, — предостерегла Орхидея.

— Разумеется, понимаю. — Тот махнул рукой, как бы прогоняя ее. — Не беспокойся. Мы еще увидимся до конца вечера.

Орхидее пришло в голову, что Лус, подобно добыче у водопоя, находился в блаженном неведении, что из кустов к нему подкрадывается хищник. При иных обстоятельствах она посчитала бы за счастье бросить Престона на произвол судьбы. Однако это была свадьба Вероники, поэтому она строго посмотрела на Рафа:

— Никаких скандалов. Подумай о новобрачных.

— Никаких скандалов, — с готовностью пообещал тот, не сводя взгляда с Престона. — Это слишком примитивно.

Орхидея сдалась. Она повернулась и поспешила по дорожке под защиту остального стада.

Дойдя до места основного скопления гостей, она направилась прямо к винному бару, не осмеливаясь обернуться и посмотреть, что происходит в дальнем конце сада.

— Чем могу служить, мэм? — вежливо поинтересовался официант.

— Большую порцию того, что у вас найдется под рукой.

Молодой человек кинул взгляд в ту сторону сада, где еще несколько минут назад находилась Орхидея, и внимательно всмотрелся в представшую перед ним картину беседовавших Престона Луса и Рафа. На лице парня отразилось сочувствие:

— Хорошо, мэм.

Он достал бутылку дорогого шампанского, наполнил бокал и поставил перед ней.

Не успев сделать первый глоток, Орхидея услышала пролетевший по толпе гостей всеобщий вздох изумления и съежилась. Одна надежда, что Вероника когда-нибудь простит ее. Подкрепив силы большим глотком шампанского, Орхидея собралась с духом и с чувством глубокой покорности неизбежному обернулась. Все таращились на сцену, разыгравшуюся у зеркального пруда.

На краю водоема стоял Раф. С того места, где находилась Орхидея, невозможно было рассмотреть выражение его лица, но всей позой он с готовностью демонстрировал искреннюю заботу и участие.

Престон же торчал в середине мелкого водоема. Белый костюм промок и покрылся грязными пятнами. Лус делал вид, что не замечает протянутую ему Рафом руку.

На глазах у Орхидеи и остальных свидетелей Престон прошлепал в противоположном направлении и выбрался с другой стороны. Потом он неуклюже перелез через низкую каменную стену, окружавшую сад, и исчез в направлении парковки.

Никто не смеялся. Это было бы так не по-метадзен-синергетически. Собрание в лице представителей факультетов и служащих Института Норт для такого поведения было слишком уж утонченным. Впрочем, с виду никого инцидент с Престоном особо не потряс. В общем-то, в приглушенном ропоте разговоров присутствующих Орхидее слышалось подозрительное веселье.

С мужественным чувством принятия неизбежного она ждала, пока Раф проберется сквозь толпу зрителей. Орхидея наблюдала, как его то тут, то там останавливали и засыпали вопросами.

По мере его приближения она смогла расслышать, что он отвечал.

— Он поскользнулся и упал. На краю озера такие влажные и скользкие камни. Надо быть осторожнее…

Когда Раф подошел к ней, она разглядела в его взгляде удовлетворенный блеск. Раф напомнил ей волк-борзую, вернувшуюся с охоты и складывающую к ногам хозяина мышь-кролика. Хоть его язык и не свешивался сбоку из пасти, Орхидея могла бы поклясться, что он явно упирался в щеку.

Орхидея боролась с искушением погладить Рафа по голове.

Не ожидая, когда его попросят, официант вручил Рафу бокал голубого шампанского. Удивленно кивнув, Раф принял подношение:

— Спасибо.

— На здоровье. — Официант поймал его взгляд. — Это меньшее, что я могу сделать в обмен на удовольствие видеть, как профессор Лус выбирается из пруда. Наверное, бтльшей мести кто-то из нас и не дождется.

— Мести? — вежливо поинтересовался Раф.

— Сегодня я обслуживаю бар, чтобы подзаработать. Но вообще-то я ассистент на кафедре процессора Луса в Институте. В прошлом месяце он опубликовал в журнале «Синергетическая теория» статью, в которую вошли результаты, стоившие мне годичного труда. И даже не поставил меня в соавторы, как научного сотрудника, внесшего вклад в этот проект.

— Постойте, — запротестовал Раф. — Если вы предполагаете, что я умышленно толкнул Луса в воду, то уверяю вас, это был несчастный случай.

Парнишка ухмыльнулся:

— Каждый знаток метадзен-синергетики знает, что не бывает чистых несчастных случаев.

Не дожидаясь ответа, он отправился вдоль барной стойки к другому гостю, чтобы налить тому вина.

Краем глаза Орхидея заметила, что к ней идут родители. Она оперлась на стойку бара и сделала еще глоток шампанского.

— Несчастный случай, говоришь? — прошептала она.

— Он потерял равновесие и упал. С каждым может случиться.

Орхидея вдруг почувствовала себя до смешного довольной.

— Престон упал в воду не случайно.

Раф одарил ее снисходительной улыбкой:

— Вспомни второй принцип Норт. «Всеми природными процессами управляет борьба за равновесие и гармонию».

Возникшая рядом с Орхидеей Анна безмятежно улыбнулась Рафу.

— И как великолепная иллюстрация этого важного принципа, процессор Лус только что явно проиграл борьбу за сохранение синергетического баланса, — поддержала она его.

Орхидею поразило непритворное удовлетворение, которое она узрела в материнских глазах.

— Мама!

— Да, я знаю, дорогая. Это так не по-метадзен-синергетически испытывать подобное удовольствие, увидев, как Престон свалился в пруд. Но у нас всех есть крошечные слабости. Только не говори папе.

— Не думаю, что Престон сам упал в воду, — буравила Рафа взглядом Орхидея. — Подозреваю, что ему чуть-чуть помогли.

— Чепуха, — произнес присоединившийся к их компании отец. — Твоя мать права. Престон просто получил еще один короткий урок на тему синергетики. Разве не так, мистер Стоунбрейкер?

— Как говорят в народе: проделки синергии, — пожав плечами, философски заметил Раф.

Глава 17

Чуть за полночь Раф внезапно проснулся от охватившего его ощущения, что Орхидея не спит. Он повернулся на бок и машинально потянулся к ней, прежде чем вспомнил, что ее нет рядом. Это была гостевая спальня в доме ее родителей. Орхидея же находилась в другой комнате дальше по коридору.

Накануне вечером Эдвард разъяснил, что в Нортвилле нет двух похожих домов, хотя все здания строились по одним и тем же эстетическим основам метадзен-синергетики. Повсюду преобладали принципы простоты, гармонии и равновесия. Дом Адамсов представлял собой просто украшенное здание, построенное вокруг внутреннего дворика. В каждой комнате от пола до потолка тянулись окна, выходившие на центральный сад.

Раф откинул одеяло, встал, но уже по пути к двери запоздало вспомнил о брюках. Что-то ему подсказывало, что если его в такой час застанут пробирающимся голым по коридору к спальне Орхидеи, то это будет выглядеть не очень-то по-метадзен-синергетически. Нашлись бы такие, что посчитали бы подобные действия откровенно примитивными.

Раф натянул брюки, застегнул их и направился к двери, но на полпути снова остановился. Он больше не ощущал присутствия Орхидеи в ее комнате.

Посредством краткого выброса параэнергии он высвободил чувства, позволив им оценить колебания погруженного в сон дома. Два человека в спальне в конце коридора — мистер и миссис Адамс. Из другой спальни не исходило ничего.

Орхидея находилась где-то в другом месте. Раф медленно повернулся и, подключив все свои способности, попытался определить ее местонахождение.

Она была снаружи, в садике, располагавшемся во внутреннем дворе.

Раф вернулся в свою спальню, подошел к застекленной стене и стал вглядываться в скрытую ночной тьмой картину. Орхидея, обхватив колени руками, устроилась на залитом лунным светом каменном сиденье, предназначенном для медитации. Вокруг нее складками лежало белое одеяние.

Раф про себя улыбнулся. У этой леди чутье на романтику.

Он открыл стеклянную дверь и, шагнув в благоухающую ночь, отправил пробный поток психической энергии в область подсознания. Краткое ощущение дезориентации продлилось лишь несколько мгновений. Когда чувства обрели равновесие, его внутреннему взору предстал чистый кристалл, сотворенный для него Орхидеей. Раф направил через него энергию, наблюдая, как тот замерцал, когда Орхидея принялась настраивать различные грани, чтобы с идеальной четкостью сфокусировать его талант.

Ему открыла свои объятия безграничная ночь. Какое-то мгновение Раф упивался усилившимся уровнем восприятия, понимая, что связанная с партнером через кристалл Орхидея отчасти могла испытывать те же ощущения. Затем он оборвал поток таланта и прошел через садик, разбитый по канонам метадзен-синергетики, туда, где его ожидала Орхидея. Раф размышлял, сколько времени ей потребуется, чтобы понять, что она его истинная пара.

Он знал, что Орхидея почувствовала его присутствие. Однако она промолчала и, повернув голову, взглянула на Рафа лишь тогда, когда он подошел к ее камню:

— Ты ведь толкнул Престона в пруд из-за меня, да?

— Почему все так убеждены, что я столкнул Луса в пруд? Еще раз повторяю тебе: он поскользнулся и упал.

Она проигнорировала его объяснение.

— Как ты понял, что мне очень хотелось, чтобы он упал в пруд?

— На меня снизошло озарение.

Он примостился рядом с Орхидеей.

— Я серьезно, — сказала она. — Как ты узнал?

— Может, телепатия?

Она раздраженно отмахнулась:

— Признайся же, как ты узнал?

Его удивила прозвучавшая в ее голосе настойчивость.

— Вариантов было немного. Ведь зеркальный пруд находился тогда в двух шагах от вас, а Лус стоял так близко к тебе, что оставалось только толкнуть. И в твоих глазах появился характерный блеск, который лично мне хорошо знаком. Я уже знал, что ты не особо жалуешь этого парня. Не требовалось особой телепатии, чтобы догадаться, о чем ты думала.

— Ясно.

— Но синергетический результат был сходен с телепатией. — Он обнаружил, что предназначенные для медитации камни более удобны, чем казались на первый взгляд. Раф устроился на изогнутом сиденье и откинулся назад, опершись на локти. — Почему тебя беспокоит, что у нас могла развиться психическая связь, выходящая за пределы той, которая существует между талантом и концентратором?

Секунду Орхидея молчала:

— Я и так всю жизнь отличалась от других. Не уверена, что мне хочется отличаться от всех еще сильнее.

— Здесь, в Нортвилле, мне стало понятнее, почему ты чувствуешь, что немного не вписываешься в местную обстановку, — признал он.

— Пойми меня правильно. Я люблю свою семью, ценю то, чему здесь научилась, и даже с удовольствием возвращаюсь сюда и навещаю родных. Нортвилл всегда будет частичкой меня, но я не принадлежу этому месту.

— Что ж, понимаю.

— Я всегда знала, что разочаровала всех тем, что не стала делать карьеру в Институте Норт, как братья и кузены.

— Хочешь поговорить о всеобщем разочаровании? — Раф услышал, как позади открылась стеклянная дверь комнаты Анны и Эдварда, но не обернулся. — Попытайся сбежать из «Стоунбрейкер шипинг», когда все в семье ожидают, что сразу после окончания колледжа ты придешь работать в компанию.

— Могу представить, каково тебе было, но теперь ты вернулся, завершил круг. А вот я не могу, не могу вернуться сюда навсегда.

— И не надо, — донесся из сумрака со стороны пруда спокойный голос Анны. — Ты нашла свое собственное жизненное равновесие.

Орхидея повернула голову.

— Думаешь? — слабо улыбнулась она. — Звучит весьма метадзен-синергетически, мама. Я всегда знала, что эта чепуха зачем-нибудь пригодится.

— Главное, использовать эту чепуху к месту. — Анна села на медитационный камень и посмотрела на вышедшего в сад Эдварда. — Разве я не права, дорогой?

— Абсолютно права. — Эдвард присел на гладкий валун. — Кстати, о разговорах на важные философские темы… что тут вообще происходит? Уже почти час ночи.

— Не могла заснуть, — ответила Орхидея.

— А я знал, что она не спит, вот и пришел сюда, чтобы посмотреть, чем она тут занимается, — объяснил Раф.

Эдвард пристально посмотрел на него.

— Как вы узнали, что Орхидея не может заснуть?

— Не спрашивай, — тут же вмешалась Орхидея. — Раф считает, что у нас развилась своего рода телепатия.

Вместо того, чтобы рассмеяться от нелепости подобного утверждения, Эдвард просто кивнул. Раф решил, что отец Орхидеи выглядит странно смирившимся.

— Этого я и боялся, — признался Эдвард.

В лунном свете лицо Анны принялозадумчивое выражение:

— Прими неизбежное, дорогой. Синергетические силы уравновешиваются с нашей помощью или без нее.

— И что это, черт возьми, означает? — сердито уставилась на родителей Орхидея. — Не хотите ли вы сказать, что на самом деле верите в телепатию? Все знают, что это чушь. Метафизически такое невозможно. Психическая энергия так не действует.

— Не говори такого людям, которые женаты так долго, как мы с твоим отцом, — посоветовала Анна.

Орхидея сморщила нос:

— Ну ладно, признаю, что вы с папой можете заканчивать друг за друга предложения и знаете все шутки друг друга. Но это не то же самое, что чтение мыслей.

— Нет, конечно, нет, — примирительно подтвердила Анна и посмотрела на Рафа: — Что побудило вас сегодня столкнуть Луса Престона в воду?

Орхидея усмехнулась. Раф лишь развел руками:

— Ну почему все думают, что я столкнул Луса в тот пруд?

— Потому что мы видели, как Престон из него вылезал, — нарочито терпеливо разъяснила Орхидея. — Он насквозь промок. Ты можешь приводить какие угодно метадзен-синергетические ссылки на равновесие и гармонию, но я-то знаю, что он неслучайно упал в воду.

Раф оглядел умные лица троих людей, сидевших с ним в саду посреди ночи:

— Кто-нибудь видел, как я толкнул, швырнул или как-то иначе направил Луса Престона в пруд?

Орхидея и ее родители переглянулись.

— Нет, — медленно выговорила Анна. — Не думаю, чтобы была свидетелем этого инцидента.

— Я тоже, — признался Эдвард. — Та часть сада располагалась довольно далеко от места, где стояло большинство из нас.

Орхидея посмотрела на Рафа:

— Ладно, я не видела, как ты это делал, но других-то объяснений нет. Почему ты стоишь на своем?

— Потому что меня это возмущает. Все считают, что раз я сталкер, то способен сделать нечто столь неловкое и вульгарное, как толкнуть парня в пруд на свадьбе, — сказал Раф.

— Ну, Раф, — начала было Орхидея. — Это не совсем то, что…

— Ваше предположение о том, что произошло между мной и Лусом лишь показывает, что даже у разумных, умудренных опытом, образованных людей подспудно имеются неправильные представления о нас, сталкерах. Неудивительно, что такой, как я, не может найти себе пару через агентство. Ну и кто из нас после этого примитивен?

В дворовом садике воцарилась напряженная тишина. Раф с удовольствием отметил, как от огорчения вытянулись лица Эдварда и Анны, и одарил всех самой невинной, по его мнению, улыбкой.

Орхидея закатила глаза.

— Возможно, вы правы, — сказала Анна. Она выглядела мрачно и немного обеспокоенно. — Неприятно признавать, но я поспешила сделать вывод, что Престон Лус упал в пруд не случайно. Не то чтобы у меня имелись претензии, ну, вы понимаете.

— Безусловно, он это заслужил, даже более того, — согласился Эдвард. — Но вы правы, Раф. Не следовало нам думать, что вы сделали что-нибудь такое… ну, дикое, что ли, только потому, что вы сталкер.

— Именно ваша дочь собиралась толкнуть его в пруд, — сказал Раф. — Спросите у нее.

Анна с Эдвардом повернулись в дочери.

— Это так? — спросила Анна, ее глаза сверкали весельем.

— Ага, — тяжело вздохнула Орхидея. — Я решила, что при сложившихся обстоятельствах это меньшее, что я могла сделать. Мне плевать, насколько хорош Престон, когда дело доходит до вытягивания денег на финансирование, потому что он мерзкий, ничтожный паразит.

— За несколько прошедших месяцев я, к сожалению, пришел к тому же заключению, — неохотно уступил Эдвард.

— Более того, я знаю, что в прошлом году он сфабриковал свой парапсихологический портрет в регистрационной анкете брачного агентства, чтобы нас соединили в пару. Или, возможно, он подкупил моего брачного консультанта. Я еще не уверена, что именно он сделал. В любом случае его единственной целью было попасть в нужные круги здесь, в Нортвилле, чтобы, воспользовавшись талантом-харизмой, занять престижную должность. И ведь его план, черт побери, сработал.

— У нас с твоим отцом были кое-какие подозрения на сей счет, — призналась Анна. — К сожалению, это невозможно доказать.

— Знаю, — усмехнулась Орхидея. — Вот почему мне осталось только лелеять такой примитивный способ мести, как сталкивание его в воду. Но благодаря Рафу мне не представилось случая. Он вмешался, прежде чем я довела дело до конца, и теперь утверждает, что такой итог на деле был даже не местью, а всего лишь несчастным случаем.

— Умышленно столкнуть Луса в пруд было бы по-детски незрело, — резонно заметил Раф.

— Зато как весело, — возразила Орхидея.

Анна покачала головой:

— Столько лет метадзен-синергетических тренировок — и все зря. — Она посмотрела на Рафа: — Так вы все-таки настаиваете на своей версии? Престон действительно случайно упал в пруд?

— Вроде того, — сказал Раф.

Орхидея ухватилась за его слова:

— Ага! Я знала, что за всем этим кроется нечто большее. Так что же именно произошло сегодня у зеркального пруда?

— Если хотите знать, доктор Лус замахнулся на меня кулаком и, промазав, потерял равновесие. Вот так он и свалился в пруд.

Все трое разинули рты. Орхидея пришла в себя первая:

— Престон пытался тебя ударить?

— К счастью, в таланте сталкера есть свои преимущества: у меня довольно быстрые рефлексы, — пробормотал Раф. — Я успел уклониться от удара.

— Ради Сент-Хеленс, зачем Лусу приспичило замахиваться на вас? — все еще пораженно изучал Рафа Эдвард. — Никогда не замечал за ним тяги к насилию. Кроме того, вы же не встречались прежде.

— Наверное, рассердился, когда я сообщил ему, что после того, как ко мне перейдет руководство «Стоунбрейкер шипинг», я собираюсь пересмотреть долю средств, отпущенных на финансирование Луса из корпоративного вклада компании в Институт Норт.

Орхидея уставилась на него:

— Что ты сказал?

— Я недвусмысленно намекнул, что в моей власти передать все проекты, где стоит его имя в качестве главного исследователя, другим сотрудникам Института.

Воцарилась напряженная тишина. Раф весело наблюдал, как сказанное им окончательно доходило до собеседников.

— Боже, — прошептала Орхидея. — Ты пригрозил урезать огромную порцию его субсидий.

— Я не угрожал, — осторожно заметил Раф, — а практически пообещал сделать это. Я также предупредил его, что у меня как у генерального директора «Стоунбейкер шипинг» будет определенное влияние на некоторых других людей из руководства, финансирующих институт.

— Не похоже на поступок примитивной личности, — лицо Эдварда странным образом сморщилось. — Какая прекрасная метадзен-синергетическая месть.

— Спасибо, — скромно поблагодарил Раф. — Мне нравится думать, что я не окончательно пал жертвой своих атавистичных генов.

Выражение лица Эдварда стало еще более странным, а потом он разразился хохотом.

Глаза Анны тоже искрились смехом. Она прикрыла рот рукой и приглушенно захихикала.

Одна только Орхидея не выказала веселья. В ее глазах была отчетливо видна настороженность.

— Полагаю, сокращая финансирование Престона, ты не лишишь финансовой поддержки компании Институт в целом?

— Нет. Вероятно, я даже увеличу ее. Мой дед был прижимист, когда дело доходило до финансирования фундаментальных исследований. Лично я считаю, что компания «Стоунбейкер шипинг» должна тратить на эту область исследований больше, а не меньше средств. В долгосрочной перспективе изыскания института чрезвычайно ценны для нас да и для любой другой компании на планете.

— Отличная корпоративная философия, — усмехнулась Орхидея. — Какое прогрессивное мышление. Думаю, именно поэтому через пару месяцев тебе отдадут большой пост.

— Вряд ли я получу этот пост благодаря корпоративной философии, — возразил Раф. — Скорее, дело в том, что я не позволю отдать его кому-то еще.

— Что ж, можно на это и так посмотреть, — вздохнула Орхидея.

Раф посмотрел на Эдварда:

— У меня есть вопрос относительно доктора Луса Престона.

Эдвард наконец совладал со своим смехом:

— Какой?

— Как я понимаю, именно его знакомство с Орхидеей помогло ему войти в нужные круги здесь, в Нортвилле. И я также знаю, что у него имеется кое-какой талант харизмы. Однако не могу никак понять, почему ваш отдел кадров нанял его, не наведя о нем справок.

— О, у Луса был превосходный послужной список, — сказал Эдвард. — Он появился в институте с блестящими рекомендациями от своего прежнего работодателя.

— Верно, — сморщила нос Анна, — Они были настолько хороши, что не удивлюсь, если выяснится, что некоторые он сам написал.

— Ты сказала, что он использовал тебя, чтобы проникнуть сюда, — обратился Раф к Орхидее.

— И не напоминай, — передернулась та.

— Как вы познакомились?

Орхидея удивленно заморгала:

— Я же объясняла. Мы познакомились через мое брачное агентство «Идеальные партнеры».

— Нет, я имею в виду, как он вышел на тебя? Как узнал, где ты зарегистрирована? Черт, как он вообще узнал, что ты из Нортвилла и что он может тебя использовать? Должно быть, он многое выяснил о тебе еще до того, как зарегистрировался в «Идеальных партнерах».

— Я поняла, к чему ты клонишь. — Орхидея пожала плечами. — Вероятно, он натолкнулся на мое личное дело, когда работал в «Парасинергетике». Он состоял в их штате некоторое время после моего ухода оттуда.

— Вот дерьмо!

Эдвард чуть неодобрительно насупил брови:

— Прошу прощения?

Раф резко выпрямился:

— Опять все ведет к «Парасинергетике».

— Что вы имеете в виду? — спросила Анна.

— Послушайтесь моего совета, — сказал Раф. — С утра первым делом продайте свою долю акций «Парасинергетики».

— Зачем? — спросил сбитый с толку Эдвард.

— Что-то подсказывает мне, что в этой компании проблемы.

Эдвард нахмурился:

— С чего вы решили?

— Я просто знаю.

* * *

Орхидея не стала выпытывать у Рафа подробности, пока на следующее утро они не сели в «Айсер», собираясь ехать обратно в Нью-Сиэтл.

— Так, Стоунбрейкер, сейчас самое подходящее время объяснить, что означали твои слова ночью, — пристегивая ремень, заявила она.

— Прости, — сказал Раф, выводя автомобиль с подъездной дорожки. — Пожалуй, прозвучало это не очень по-метадзен-синергетически?

— Именно, но сейчас речь не об этом. — Орхидея опустила стекло и высунулась из окна, чтобы помахать на прощание родителям.

Она не знала, как расценивать выражение на их лицах, пока они стояли и наблюдали, как машина выезжает на дорогу. Она решила, что это была смесь одобрения и задумчивого беспокойства. Весьма «родительский» взгляд, словно они знали о ее будущем что-то такое, что ей самой было неведомо. Но что бы ни волновало их, они уже примирились с этим. Она и раньше видела у них подобный взгляд. Например, в тот день, когда покидала Нортвилл, чтобы подыскать квартиру в Нью-Сиэтле. Теперь она понимала: они уже тогда знали, что она не сможет остаться жить в Нортвилле.

Уже не впервые ее посетила мысль, как утомительно порой быть дочерью одержимых метадзен-синергетикой родителей.

Перестав махать, Орхидея закрыла окно. Стекло с тихим шипением встало на место.

— К чему ты это сказал? — спросила она, когда Раф проезжал мимо искусно спланированного ландшафта из домов и строгих садов с прудами и камнями для медитации.

Она поняла, что ей нравится наблюдать, как ведет машину Раф. Он делал это с той же плавной непринужденностью и властностью, что были присущи всем его движениям. Вероятно, это проявлялась какая-то крайне примитивная сторона ее собственной натуры, коли она, Орхидея, наслаждалась такими несложными и естественными чертами в мужчине.

— Сказал, потому что до меня вдруг дошло, что, о чем бы мы ни беседовали, в разговоре с завидным постоянством всплывает «Парасинергетика».

— Она часто всплывает из-за меня. Не найми ты меня в качестве концентратора в этом расследовании, то не столкнулся бы ни с какими упоминаниями о «Парасинергетике».

— Ты не права, — мягко возразил Раф. — Как только я копнул бы прошлое Уиллиса, тотчас узнал бы о проекте, касающемся ледяных концентраторов.

— Что ж, думаю, ты прав.

— Рано или поздно я бы вышел на Моргана Ламберта. Это привело бы меня к тому факту, что Ламберт и Уиллис встретились в «Парасинергетике».

Внезапно Раф улыбнулся, словно его осенила какая-то весьма приятная мысль. Орхидея с подозрением на него посмотрела:

— Что такое?

— Мне только что пришло на ум, что даже если бы я не обратился в «Синерджи инкорпорейтед», чтобы нанять концентратора полного спектра, то в конечном итоге встретил бы тебя, разыскивая людей, тесно связанных с Тео Уиллисом.

Орхидея недоверчиво хмыкнула.

— Не забавно ли, как работает синергия?

Она скорчила гримасу:

— Еще скажи: судьба.

— Что? Ты не веришь в судьбу? А я-то думал, ты романтик.

— Забудь об этой чуши. Объясни мне лучше, почему тебя так настораживает причастность «Парасинергетики»?

— У меня пока нет ничего конкретного. — Раф вел «Айсер» через неизменно безмятежный Нортвилл. — Чтобы что-то найти, мне надо узнать, что связывает Квентина Остина с «Парасинергетикой».

Орхидея увидела, как мелькнул за окном последний нортвиллский знак ограничения скорости. Раф тут же прибавил газу.

— И что бы эта связь тебе дала? — спросила она.

— Пока не знаю. Но что-то интересное здесь точно есть.

Орхидея уставилась сквозь лобовое стекло на поросшую густым лесом местность. Но она не видела деревьев, растущих на склонах по берегам реки Норт — перед ее мысленным взором стояли иные картины. Сцены изнурительных сеансов концентрации для талантов с психическими нарушениями. Утомительные лабораторные эксперименты, проводимые равнодушными учеными, которые, казалось, не замечали или не беспокоились о том напряжении, в котором находились добровольцы, над которыми проводились опыты. Рвение экспертов перейти от экспериментов с психически больными на сеансы концентрации для невменяемых преступников.

Не без усилия Орхидея избавилась от неприятного холодка.

— Если наши поиски пропавшего артефакта ведут к «Парасинергетике», нам, возможно, стоит проникнуть внутрь компании.

— Посмотрим.

Она сделала глубокий вдох и произнесла:

— У меня есть прекрасный предлог, Раф.

Тот покачал головой:

— Такое место, как «Парасинергетика», усиленно охраняют. Сомневаюсь, что руководство позволит прежнему объекту исследования свободно разгуливать по научному центру. Особенно в свете того, что проект, в котором ты принимала участие, три года назад закрыли.

— Скорее всего, свободно разгуливать мне не разрешат. — Орхидея задержала взгляд на безмятежной картине реки. — Но я знаю, что назад меня примут. Если помнишь, они уже несколько недель пытаются уговорить меня вернуться для участия в следующем проекте.

Раф искоса на нее взглянул:

— Забудь про это. Ты не вернешься туда ни при каких обстоятельствах.

— Но если это поможет завершить дело…

Раф решительно сжал зубы:

— Ты не вернешься в «Парасинергетику».

— Даже если это наш шанс найти утерянный артефакт?

— Этот проклятый артефакт не стоит того, чтобы снова посылать тебя в «Парасинергетику». В любом случае наверняка шансов его там обнаружить все равно нет.

— То есть? Ты только что говорил, что здесь может быть связь. Возможно, похищение совершила группа ученых «Парасинергетики».

Рафа удивило ее предположение.

— Вряд ли. Им не было надобности его красть. «Парасинергетика» — крупная и влиятельная компания. Если бы их специалисты хотели провести ряд экспериментов с инопланетными артефактами, им всего лишь нужно было заключить соглашение с администрациями университета или Музея искусства Нью-Сиэтла. Никто не отказал бы им в таком требовании.

— Верно подмечено.

Она откинулась на сиденье, на мгновение лишенная идей, но втайне почувствовав облегчение.

— Даже реши руководство «Парасинергетики» ввязаться в небольшой промышленный шпионаж, они использовали бы агента понадежней и половчее, нежели Тео Уиллис.

— Вижу, к чему ты клонишь.

— Я всего лишь ищу еще какую-нибудь ниточку, ведущую к Квентину Остину. Очень уж вовремя произошло его самоубийство. Но я могу узнать все, что мне нужно, и не внедряя тебя в «Парасинергетику».

Орхидею тронул его горячий протест. Робко улыбнувшись, она погладила Рафа по руке:

— Спасибо.

— Я скучал по тебе вчера вечером, — признался он через какое-то время.

— Я была всего лишь чуть дальше по коридору.

— Я уже начал привыкать к тому, что ты спишь в моей кровати.

Она не знала, что ответить. Правда заключалась в том, что и она сама привыкла спать в его кровати.

Раф замолчал, но через какое-то время посмотрел на нее с блеском в глазах:

— Думаю, свернуть на обочину, заехать вон в ту рощицу около реки, а затем перебраться на заднее сиденье будет по-настоящему примитивным поступком.

— Ты что, шутишь? — пришла в ужас Орхидея. — Не только примитивным, но и в перспективе очень неловким. Это же главная магистраль. Кто-нибудь может увидеть.

— Транспорта на дороге немного, — заметил он. — И лес с виду достаточно густой. Не думаю, что кто-нибудь нас заметит.

— Эта рощица возле реки походит на место, которое какая-нибудь семья может выбрать для придорожного пикника.

— Знаешь, в чем твоя проблема, Орхидея? Тебе недостает духа приключений.

Орхидея почувствовала, что «Айсер» замедлил ход.

— Ты не посмеешь.

* * *

Все случилось быстро и страстно, в конце Орхидея даже закричала. Наверное, с его стороны это и в самом деле примитивно, думал Раф, но последнее обстоятельство ему особенно понравилось.

— Поверить не могу, что ты пошел на это, — спустя двадцать минут возмущалась Орхидея, ерзая на заднем сиденье в попытках натянуть джинсы.

Раф про себя отметил, что задача была не из легких. Орхидее было негде развернуться, поскольку он занимал бульшую часть доступного пространства, развалившись и вытянув одну ногу на сиденье позади лихорадочно извивающейся Орхидеи, и наслаждался видом.

— Может, будет легче, если ты откроешь дверцу и выйдешь, — предложил он.

— Пока не оденусь, из машины не выйду. Мы все еще недалеко от Нортвилла. А вдруг кто-нибудь из друзей родителей случайно проедет мимо?

— Поступай, как знаешь, но не думаю, что кто-нибудь действительно может увидеть тебя с шоссе.

— Не хочу рисковать. — Раздался щелчок, когда Орхидее удалось застегнуть пояс джинсов. — Разве нет какого-нибудь закона, запрещающего лицам старше восемнадцати заниматься этим на заднем сиденье?

— Я ничего не скажу полицейскому отделу по надзору за задними сидениями, если и ты будешь молчать. — Он неохотно выпрямился и осторожно застегнул молнию на брюках. — Если позволишь, я отлучусь ненадолго, воспользуюсь здешними удобствами.

— Какими еще удобствами? — Она посмотрела в запотевшее окно. — Это тебе не придорожная площадка для стоянки автомобилей. Мы же посреди леса.

— Правильно. Вот они, удобства. — Он открыл дверь и, подняв наверх, задвинул ее в крышу. — Через минуту вернусь.

— О, понятно. — Орхидея залилась краской. Затем она задумчиво посмотрела на берег реки, находившийся на расстоянии всего лишь нескольких футов. — Я, пожалуй, воспользуюсь возможностью умыться.

Раф вышел из автомобиля и предостерег ее:

— Не упади. В это время года вода просто ледяная.

— Не волнуйся. Я сохраняю равновесие лучше Престона.

— Охотно верю.

Раф повернулся и пошел к ближайшим деревьям, наслаждаясь ощущением, которое всякий раз оставалось в душе после того, как они с Орхидеей любили друг друга. Он чувствовал себя расслабленным и с удовольствием отмечал открывавшееся виды, запахи, тихие звуки.

Этим утром жизнь была просто прекрасна.

Он продолжал идти.

Сквозь листву проникали лучи утреннего солнца, расцвечивая землю чередующимися пятнами света и тени. Тучная почва под ногами пахла весной. Воздух казался вкуснее голубого шампанского.

Пока Раф выбирал подходящее дерево и расстегивал молнию на джинсах, его разум и чувства блуждали невесть где. Откуда ни возьмись, в памяти всплыла папка со счетами, которую он обнаружил в ту ночь, когда они с Орхидеей обыскивали офис Квентина Остина. Внезапно перед его мысленным взором возник розовый листок, приклеенный с обратной стороны.

Синергетические вероятности пронзили его мозг с быстротой молнии в летнюю грозу.

В нем запульсировала энергия, и он торопливо застегнул джинсы. Легкий всплеск адреналина на несколько секунд усилил и так пришедшие в готовность чувства Рафа.

Этих секунд хватило, чтобы предупредить его, что поблизости кто-то есть.

И это не Орхидея.

Рафа охватило чувство неотвратимой опасности. Он должен был немедленно возвратиться к Орхидее. Раф выбросил побольше энергии на психическом уровне, инстинктивно ища фокусную связь.

Даже на таком расстоянии он увидел, что знакомый кристалл принимает ясную и четкую форму. Он поспешно послал предупреждение через метафизическую сферу, а сам, в тот же самый момент уловив грязную ауру чужака, последовал за ним.

Раф повернулся вокруг своей оси, пытаясь сориентироваться. Сквозь деревья он уловил вспышку солнечного света, отразившегося от стальной поверхности.

За мгновение до того, как прозвучал выстрел, Раф бросился в укрытие, спрятавшись за большим деревом.

— Раф! — донесся с берега реки крик Орхидеи. — Кто-то стрелял.

Теперь стало ясно, что целились в него, а не в нее.

— Стой, где стоишь.

— Эй, вы там, в лесу, с ружьем, — закричала она. — Здесь же люди. Охотиться так близко от шоссе незаконно.

Раф сомневался, что ее предупреждение возымеет какое-то действие на стрелка. Кто бы это ни был, он уж точно не являлся простым охотником. Однако слова Орхидеи отвлекли противника. Раф почувствовал, как рассеялось его внимание.

С точки зрения потенциального убийцы, ситуация разваливалась просто на глазах, подумал Раф. Первый выстрел не достиг цели, а намеченной жертвы было не видно. В довершение всего завопила какая-то женщина, невидимая за завесой деревьев.

Раф, распластавшись по земле, стал пробираться в укрытие следующего большого дерева.

Прозвучал очередной выстрел, однако явно наугад. Охотник потерял след своей добычи.

— Здесь же люди, придурок! — неистово кричала Орхидея. — Ты вообще думаешь, что творишь?

Раф сконцентрировался и мысленно усилил поток энергии, текущей через кристалл. Теперь он точно знал, где прячется стрелок, и начал осторожно подбираться к нему, используя в качестве укрытия густой подлесок.

Очевидно, почуяв приближающуюся угрозу, стрелок оставил свою позицию. Раф услышал отдаленный топот. Человек пробирался сквозь чащу к дороге.

— Вот дерьмо!

Ублюдок ускользал. Раф перешел на бег, но потом услышал, как хлопнула дверца автомобиля, и понял, что опоздал. Секундой позже раздалось рычание мотора, затем последовал визг шин на дороге. Достигнув обочины, Раф как раз успел увидеть хвост белой «Фазы 1000», исчезающий за поворотом шоссе.

«А на свете очень много «Фаз», — подумал он.

* * *

— Ты точно уверен, что тебя не принял за лося-оленя какой-нибудь незадачливый охотник? — в третий раз переспросила Орхидея, снова пристегивая ремень безопасности.

— Абсолютно, — заверил Раф, заводя мотор и выезжая задом из леса на шоссе. — Кем бы он ни был, он, должно быть, следовал за нами от дома твоих родителей.

— Он не мог знать, что мы здесь остановимся.

— Наверное, нет, но когда увидел, как мы сворачиваем с дороги, решил, что ему представился отличный случай.

— Убить тебя? Но кому это нужно? Единственным убийцей, с которым нам пришлось столкнуться, был доктор Остин, а его уже нет в живых.

— Еще остается неясность по поводу утерянного артефакта, — заметил Раф.

— Но мы же не знаем, где он находится.

— Кого-то, должно быть, волнует, что мы все еще ищем этот артефакт.

На секунду Орхидея задумалась:

— Не знаю. Даже если предположить, что помимо Остина во все это вовлечен кто-то еще, почему он или она считают, что ты опасен? Со смертью Остина след потерян.

— Не совсем так. — Раф обернулся через плечо и вырулил задом на шоссе. — Непосредственно перед тем, как тот парень выстрелил, на меня снизошло, можно сказать, небольшое озарение.

— Озарение? Пока ты там пользовался удобствами?

— Точнее, пока отливал у дерева.

— Что это за таинственная связь между мужчинами и деревьями? — состроила гримасу Орхидея.

— Это наши мужские дела. Тебе не понять. Как я уже сказал, внезапно я вспомнил кое-что из того, что мы увидели той ночью, когда обыскивали офис Остина.

— Что именно?

— Помнишь, на обороте регистрационной карточки Тео Уиллиса был прилеплен небольшой розовый стикер?

— Конечно. Ты еще сказал, что, похоже, секретарша черкнула себе записку, чтобы не забыть отправить благодарственное письмо за то, что к ним направили пациента.

— Думаю, было бы весьма интересно узнать, кто именно послал Тео Уиллиса к доктору Остину, — продолжил Раф,

— Наверное, — медленно произнесла Орхидея.

— Кажется, я тебя не убедил.

— Не хочу тебя разочаровывать, но думаю, это большая натяжка. У нас нет сведений о том, что кто-то еще, кроме Квентина Остина, связан с утерянным артефактом. В то же время мы с некоторой долей уверенности можем утверждать, что отыщется еще как минимум парочка людей, готовых тебя пристрелить, если у них появится такая возможность.

Раф поднял брови:

— Например?

— Твой кузен Селби.

Раф выглядел слегка заинтригованным:

— О нем я не подумал.

— Ему есть, что терять, если ты станешь главой «Стоунбрейкер шипинг».

— «Когда» стану, а не «если».

— Прошу прощения, когда ты станешь главой компании. И не забывай, что есть еще кое-кто, кого ты недавно достал.

— Кто это? — нахмурился Раф.

— Престон Лус.

— Лус? Пять кругов ада, я же ему обрезал финансирование, а не яйца.

— Для Престона это, вероятно, одно и тоже. Финансирование грантов — для него raison d'etre¹⁰. Он занимается добыванием денег для научно-исследовательских работ. Именно это обеспечивает ему положение в институте. Если он больше не сможет играть роль благодетеля, то долго там не продержится. Как ученый Престон никуда не годится.

— Понимаю, что ты имеешь в виду.

— Посмотри правде в глаза, Раф. Положа руку на сердце, признай, что ты не самый популярный человек в нашем городе-штате.

— Ну и пусть, — весело ответил он. — Мне плевать, что думают остальные, пока ты продолжаешь спать со мной.

Глава 18

— Да, мама. Мы вчера вернулись в город около двух часов. По пути мы… м-м… остановились перекусить. — Держа в руке телефон, Орхидея расхаживала взад и вперед по маленькой гостиной. Она ничего не рассказала родителям о происшествии на шоссе. Эта история лишь встревожила бы их, а поделать бы они ничего не смогли. — Просто звоню сказать, что у нас все хорошо.

— Правда свадьба была восхитительной?

— Красивая свадьба. Вероника и Терренс просто созданы друг для друга.

— Именно это утверждали их брачные консультанты, — многозначительно произнесла Анна.

Орхидея воздела глаза к потолку:

— Я знаю.

— Из твоего агентства все еще нет никаких известий?

— Да, ничего нет. — Орхидея подавила укол совести. То, что в «Идеальных партнерах» ее документы потеряли, родителям она еще не сообщила. Замешкавшись у стола, она взяла ручку и послушно написала себе напоминание: «Позвонить в «Идеальные партнеры». Узнать, что случилось с документами».

— Должна сказать, твой мистер Стоунбрейкер оказался весьма интересной личностью.

— Да, он такой. — «Интересный». Орхидея поморщилась. Это слово и наполовину не отражало сущности Рафа.

Она взяла записку, смяла в ладони и выкинула в мусорную корзину.

— Мам, понимаю, это прозвучит глупо, но ты, случайно, не в курсе, какая у Престона машина?

— Я не уверена, что у него за модель. Я не очень-то обращаю внимания на машины. Но насколько помню, она белая.

Белая. Вроде белой «Фазы 1000»?

Орхидея задумчиво плюхнулась в кресло.

— А папа знает?

— Понятия не имею. А зачем тебе?

— Да так, ничего. Просто показалось, что я видела, как Престон обогнал нас на шоссе на обратном пути в город. Мне стало любопытно, не покинул ли он Нортвилл из-за того, что произошло между ним и Рафом?

— Не знаю, здесь ли он еще или нет. Спрошу сегодня твоего отца, когда с ним увижусь. Так насчет мистера Стоунбрейкера…

— Извини, мам. Мне нужно срочно бежать. Люблю тебя. Пока.

Орхидея повесила трубку прежде, чем мать успела продолжить этот мягкий допрос, потом откинулась в кресле и задумалась. Весьма вероятно, что у Престона Луса белый автомобиль. Это был чрезвычайно распространенный цвет машин, особенно в Нортвилле, напомнила она себе. Очень метадзен-синергетический.

Из состояния глубокой задумчивости ее вывел низкий, протяжный звук дверного звонка. Понадеявшись, что это Раф с новостями о белом автомобиле, которые дало его расследование, и, может, какой-нибудь пастой, взятой на вынос, она поднялась на ноги.

Дойдя до двери, Орхидея начала было машинально ее открывать. Однако события нескольких прошедших дней не прошли даром, и она замешкалась ровно настолько, чтобы посмотреть в глазок. Увидев маячившую в холле Бриану Калверторп, Орхидея подавила тихий стон.

Глубоко вздохнув, Орхидея нацепила на лицо, как она надеялась, приятную улыбку и открыла дверь.

— Здравствуйте, миссис Калверторп. Что привело вас сюда?

— Мне следовало предварительно позвонить. — Бриана не улыбалась. — Но так случилось, что я проезжала мимо и подумала, вдруг застану вас дома.

— Зачем?

— Я хотела бы говорить с вами. — Бриана заглянула за спину Орхидеи в крошечную прихожую квартирки: — Можно мне войти?

— Да, конечно. — Орхидея отступила, пропуская гостью.

Бриана была той самой величественной женщиной, которую Орхидея встретила на вечере в честь дня рождения Альфреда Джи Стоунбрейкера. Светлые волосы двумя изящными завитками обрамляли привлекательное лицо Брианы. Она была одета в красивый, пошитый на заказ костюм бледно-голубого цвета.

Единственное отличие состояло в том, что сегодня в ней ощущалась напряженность, не соответствовавшая утонченному облику богатой женщины.

Орхидее забавно было наблюдать, как Бриана с плохо скрываемым любопытством разглядывает маленькую гостиную. Гостья задерживала взгляд то на обитом желтым бархатом диване, подлиннике периода Поздней Экспансии, то на разнообразных деталях обстановки, копирующих тот же стиль. В холодных голубых глазах промелькнуло выражение легкого пренебрежения.

— Вряд ли мы с вами пользуемся услугами одного и того же декоратора, — заметила Орхидея.

— Да. — Бриана осторожно присела на край вычурно изогнутого дивана с высокой спинкой. Устроиться на диване поудобнее эта женщина себе не позволила. — Сомневаюсь, что у нас один дизайнер по интерьеру.

— Выпьете коф-ти?

— Нет, спасибо. Я надолго не задержусь. Перейдем прямо к делу, мисс Адамс. Несколько дней назад мой муж сделал вам предложение. Я хочу знать, намереваетесь ли вы его принять.

Орхидея рассмотрела тревогу в глазах Брианы. Она поймала себя на том, что ей хочется помягче поставить эту женщину на место, но никак не могла придумать деликатного способа отказаться от подкупа.

— Нет. Я не могу принять это предложение.

— Понимаю. — В уголках красиво накрашенных губ появились едва заметные складки. — Возможно, Селби недостаточно предложил.

— В общем-то вопрос о размере окончательной суммы он оставил открытым. Сказал, что я могу просто назначить собственную цену. Но таковой цены не существует, миссис Калверторп.

Бриана пристально посмотрела на Орхидею:

— Надеюсь, вы понимаете, что, когда все это закончится, он на вас не женится.

— Кто? Стоунбрейкер?

— Несколько недель назад он зарегистрировался в брачном агентстве, потому что нуждался в заслуживающей доверия невесте, чтобы представить ее своему дедушке и совету директоров. Его дар, скажем так, необычен, поэтому выбор был невелик. Я подозреваю, что он ухватился за первую же предложенную ему кандидатуру.

— За меня?

— Именно. К тому же я подозреваю, что даже если все это и по-настоящему, такая пара весьма маловероятна. Послушайте совета, мисс Адамс. Если вы соглашаетесь из соображений, что стоит рискнуть, так как замужество позволит вам таким образом войти в семью владельцев «Стоунбрейкер шипинг», то не обманывайте себя.

— Не обманывать?

— Не совершайте ошибку, поверив, что Раф и в самом деле претворит в жизнь этот брак только потому, что пара подобрана агентством.

— Я уже выслушала эту лекцию от вашего мужа.

— Мой муж прав. В настоящий момент Рафа не интересует брак. — Бриана внезапно встала и подошла к окну. — Его заботит только одно — захватить контроль над компанией. Ради достижения своей цели он пойдет на все. Такова уж его натура. Но когда он получит то, что хочет, вы станете ему не нужны.

— Миссис Калверторп…

— Со временем он, разумеется, женится. Но когда он действительно будет выбирать жену, то поступит так же, как и в остальных своих делах, — рассчитав заранее, насколько хорошо она соответствует его целям.

— Вы считаете, что я не соответствую его целям?

— Да, считаю. Даже если брачное агентство, которое свело вас, убеждено, что из вас выйдет довольно хорошая пара по синергетическо-психическим показателям, сомневаюсь, что они принимают в расчет остальное.

— Что вы имеете в виду?

— Агентство, вероятно, не приняло во внимание тот факт, что люди из определенных социальных слоев часто женятся по иным соображениям, нежели совместимость и взаимная привязанность. Они выбирают супругов, скорее, по прагматичным причинам.

— Ваш брак был основан на таких причинах?

Брайана стрельнула в нее взглядом, который мог бы заморозить лаву:

— Так уж случилось, что мне партию подобрало агентство. Но консультанты делали все возможное, чтобы наряду с синергетическо-психическими аспектами пары учитывалось и социальное положение.

— Ясно.

Бриана вернулась к созерцанию улицы.

— Скажу прямо. Я понимаю людей в мире Стоунбрейкеров несравненно лучше, чем когда-либо сможете вы. Могу вас заверить, что вы никогда не впишетесь в этот мир.

— Я хорошо приспосабливаюсь.

Бриана застыла, но не обернулась.

— Давайте будем откровенны. Женщина вроде вас вряд ли впишется в общество, в котором будет вращаться Раф Стоунбрейкер, если преуспеет в том, чтобы прибрать к рукам «Стоунбрейкер шипинг».

Орхидею все это начинало раздражать:

— Что вы обо мне знаете?

— Мой муж кое-что проверил, — предупредила Бриана. — Вы выросли в Нортвилле. Думаю, этим все сказано.

— Вопреки распространенному мнению, Нортвилл имеет гораздо больше общего с реальным миром, чем, по-видимому, полагает большинство людей.

— Я не обсуждаю, насколько важен Институт Норт или работающие в нем люди. Но все знают, что это место — башня из слоновой кости, населенная всякими метадзен-синергетиками. Любой, кто там вырос, мало что сможет предложить Рафу Стоунбрейкеру.

— Ну и какие качества, по вашему мнению, Раф будет искать, выбирая жену?

Бриана пожала плечами.

— Он выберет ту, что сможет принести ему хорошие деловые и общественные связи. Женщину, знающую, как устраивать приемы для его друзей и партнеров. Жену, которая вращается в нужных кругах.

— Что-что, а бегать по кругу я никогда не умела.

— Черт вас возьми! — Бриана резко обернулась: — Разве вы не понимаете? Он использует вас.

— Прошу прощения, миссис Калверторп, но я знакома с рядом людей, которые по-настоящему используют окружающих, Раф не из их числа. Признаю, он упорен и настойчив, когда ему что-то нужно, но других в своих целях не использует.

Глаза Брианы распахнулись:

— Вы думаете, что это игра? Вы так поступаете, потому что это вас забавляет?

— Нет.

— Хорошо. Потому что, уверяю вас, это не игра. Очень многое поставлено на карту.

— Я это прекрасно понимаю, миссис Калверторп.

Бриана сузила глаза:

— Этого я и боялась.

— Боялись чего?

— Вы испытываете к нему сексуальное влечение? — Орхидея ничего не ответила. — У вас с ним роман. Это же очевидно. Возможно, вы даже убедили себя, что он вас любит.

Орхидея продолжала молчать.

Бриана мрачно улыбнулась:

— Я говорила Селби, что, если вы оказались столь глупы и влюбились в Рафа, взятка не сработает. Но он был уверен, что вы не такая дура. Кажется, он считает, что раз вы концентратор полного спектра, то слишком умны, чтобы недооценивать риски, которые влечет за собой связь со сталкером.

— Отношения с Рафом Стоунбрейкером — сугубо мое личное дело, миссис Калверторп. Уверена, вы поймете, что я не желаю их обсуждать.

— Вам ведь известно, что он сталкер, — нахмурилась Бриана. — Он случайно не смог каким-то образом скрыть это от вас?

— Я знаю, что он сталкер.

— Да, конечно. Брачное агентство сообщило бы вам об этом. Они пренебрегли бы своими обязанностями, умолчав об этом факте.

— Угу.

— Вы выросли в Нортвилле, поэтому можете не в полной мере осознавать, скажем так, последствия.

— Думаю, я отлично с этим справлюсь.

Казалось, Бриана не слушает ее.

— Знаете, в народе таких зовут охотниками. Реликтами времен раннего периода эволюции. Сталкеры весьма редко попадаются среди населения.

— Мне известно, что о них неверно судят.

— Их талант считают примитивным. Потенциально опасным. Большинство из них становятся преступниками.

— Не большинство, миссис Калверторп. Только отдельные личности. Так же, как отдельные психометрические таланты и гипноталанты, а также, — Орхидея сделала паузу, чтобы придать дополнительный вес своим словам, — некоторые техноталанты.

Бриана развернулась и воскликнула:

— Черт вас возьми, мой муж — не преступник.

— Он пытается разрушить семейный бизнес, который кормит не только членов его собственного клана, но и несколько тысяч служащих. Некоторые люди могут усмотреть в этом преступные действия.

Лицо Брианы напряглось:

— Это неправда.

— Простите, миссис Калверторп, но я должна верить чьей-то версии событий. И я решила поверить Рафу.

— Тогда вы просто глупы.

— У меня нет сомнений, что Раф собирается взять под свой контроль «Стоунбрейкер шипинг», потому что искренне верит в то, что фирме угрожает крах из-за действий вашего мужа.

Бриана недоверчиво уставилась на нее:

— С какой стати мужу доводить компанию до разорения?

— Я так понимаю, мотивом служит месть. Что-то, связанное с отцом вашего мужа.

— Раф рассказал вам эту старую байку? — Бриана издала короткий хриплый смешок. — Это полнейшая чушь. Долгие годы ходившая в семейном кругу легенда. Никто — и меньше всех мой муж — на самом деле не верит, что Альфред Джи убил Перри Калверторпа.

— Вы в этом уверены?

— Конечно, уверена. — Бриана поспешно повернулась назад к окну. — Селби никогда бы не стал уничтожать «Стоунбрейкер шипинг». Он предан семейному бизнесу и нашим детям. Он никогда не сделает ничего, что повредит их будущему.

Орхидея наблюдала, как Бриана нервно стискивает и отпускает ремешок сумочки.

— Миссис Калверторп, у меня такое предчувствие, что ваш муж очень тщательно спланировал будущее, как свое собственное, так и своей семьи. Когда он попытался подкупить меня, то ясно дал понять, что скоро станет очень, очень состоятельным человеком.

— Естественно, после того, как возьмет в свои руки бразды правления компанией…

— Перестаньте, миссис Калверторп, — перебила ее Орхидея. — Вы его жена. Вы же в курсе, что он собирается сделать. Кого вы пытаетесь одурачить? Меня или себя?

Бриана сосредоточено глядела в окно. Она выглядела настолько напряженной и хрупкой, что Орхидея боялась, как бы гостья не рассыпалась.

— Он не станет разрушать компанию, — прошептала она. — Он этого не сделает. Он не может. Получив над ней контроль, он поймет…

— Не знаю, что там случилось в прошлом. — Орхидея поднялась на ноги. — Насколько могу судить, лишь двое знают правду: дедушка Рафа и ваш тесть. Один мертв, а другой, подозреваю, сойдет в могилу, так и придерживаясь своей версии событий.

— Это просто семейная легенда, — прошептала Бриана.

— Которой верит ваш муж.

— Нет.

— Да. — Орхидея замялась: — Бриана, Селби прав в одном. Я профессиональный концентратор полного спектра. У меня большой опыт общения с различными видами талантов, и я имею кое-какое представление о парапсихологических портретах таких людей, как ваш муж.

— Я не нуждаюсь в вашем так называемом экспертном мнении относительно парапсихологического портрета Селби.

— Какая жалость. Вы дали мне сегодня множество непрошеных советов. Я хотела поделиться своим собственным.

— Не хочу ничего слушать.

— Потерпите. Подумайте вот о чем. Ваш муж — техноталант. Значит, у него способности разрабатывать всякие вещи, включая и месть. Но это также означает, что он способен зацикливаться на своей цели. Так долго планируя месть, он забыл, что в жизни есть и другие цели. Мы должны найти способ напомнить ему о них.

— Мы?

— Ну хорошо, по большей части вы, — признала Орхидея. — В конце концов, это вы вышли за него замуж. Возможно, вы должны попытаться показать его психиатру-синергетику.

— Вы серьезно?

— Послушайте, у нас есть все шансы с этим справиться. — Орхидея сцепила за спиной руки и начала вышагивать по комнате. — Вы сказали, что вас с Селби как пару подобрало агентство. Значит, по сути, вы вдвоем — отличная команда.

— Мой брак — не ваше дело, — гневно произнесла Бриана.

— Одержимый навязчивой идеей отомстить, Селби слегка сбился с пути истинного. Но если вам удастся пробиться сквозь эту одержимость, у вас появится шанс все изменить.

— Да как вы смеете вмешиваться в мою жизнь?

Орхидея встретилась с ней взглядом:

— У вас хватает наглости задавать мне этот вопрос после того, что вы только что сделали?

— Я ничего вам не сделала.

Внезапно Орхидея решила, что с нее хватит:

— Кем вы себя возомнили? Вы обращаетесь со мной, как с дурой. Сначала вы с Селби пытаетесь подкупить меня. Затем читаете мне лекции о том, что, дескать, мне нечего ждать, что Раф женится на мне. Заявляете, что я не смогу стать подходящим членом семьи Стоунбрейкеров, поскольку у меня нет нужных связей в обществе.

— Я просто пытаюсь предупредить вас, что вы попали в ситуацию, суть которой, возможно, непонимаете.

— Вы думаете, я не понимаю, что здесь происходит? — Орхидея остановилась, выпрямилась и взглянула в упор на Бриану. — Я воспитывалась на принципах метадзен-синергетики. Может быть, вы не вполне осознаете, что это значит.

Впервые Бриана выглядела смущенной.

— Я лишь хотела…

— Меня с колыбели учили в любой сложившейся ситуации анализировать действующие синергетические силы. Я проникаю в суть вещей так глубоко, что вы и представить себе не можете. Способность понимать на абстрактном уровне у меня в крови.

— Я знаю, что вы получили хорошее образование, — слабо оправдывалась Бриана. — Особенно в области философии.

— Хорошее образование? Окончив среднюю школу, я уже разбиралась в сочетаниях физических и метафизических граней бытия лучше среднего аспиранта, занимающегося синергетической теорией.

— Я просто имела в виду… — Бриана замолчала и на шаг отступила, когда Орхидея подошла к ней.

— Когда я стала учиться в университете, моя способность постигать философские принципы синергетики превосходила умение в этой области среднего профессора синергетической теории. Не смейте говорить мне, что я не способна понять нечто столь простое, как ситуация между Рафом и Селби.

— Вы называете ее простой?

— Мы говорим о двух людях, которые не доверяют друг другу с детства, поскольку один одержим местью, а другой об этом прекрасно знает. Что может быть проще?

Бриана снова отступила на шаг. В ее облике проступило отчаяние.

— Все не так однозначно.

— Именно так. Самые главные истины всегда просты и понятны. Или вы забыли основы синергетики, которым вас учили с пеленок?

— Дело не в синергии.

— О, как раз в ней, Бриана. Что касается «Стоунбрейкер шипинг», то для компании могут быть только два выхода: выжить или потерпеть крах. И в этой ситуации вся власть в ваших руках. Используйте ее, чтобы помочь спасти компанию и своего мужа.

Бриана выставила ладонь, словно стараясь удержать на расстоянии дурное предсказание.

— Боже мой. Вы хотите сказать, что Раф… попытается физически навредить Селби?

— Нет. Я говорю, что Селби причинит вред себе и своей семье, если станет продолжать в том же духе. Месть никогда не приносит позитивный баланс или гармонию. Она порождает нисходящую спираль, которая в конечном счете приводит к разрушению. Этого вы хотите для своей семьи, Бриана?

— Я не стану больше слушать. Я не обязана это выслушивать.

С глазами, пылающими гневом и мукой, Бриана порывисто зашагала к выходу. Дойдя до двери, миссис Калверторп рывком открыла ее.

— Бриана.

Услышав голос Орхидеи, Бриана задержалась у порога. Она полуобернулась с видом женщины, готовой встретить удар.

— Я услышала достаточно.

— Подумайте о будущем своей семьи, Бриана. Подумайте о том, как вы можете изменить синергетические силы таким образом, чтобы борьба за достижение равновесия сместилась в сторону выживания, а не краха. Вы ведь любите мужа. Воспользуйтесь этой любовью, попытайтесь открыть ему глаза. Пусть увидит, к чему он идет. Заставьте его понять, что он не найдет того, что ищет, если добьется успеха и потопит «Стоунбрейкер».

Бриана уставилась на Орхидею.

— Вы ошибаетесь. У меня нет той власти, которой, как вам кажется, я обладаю.

— У всех нас есть власть, Бриана. Но не всем хватает ума, чтобы ею воспользоваться. Держу пари, к вам это не относится.

Бриана вышла в коридор и захлопнула за собой дверь. Орхидея, застыв, еще несколько минут стояла на месте. Затем она сделала несколько глубоких вдохов, чтобы стряхнуть остатки напряжения и энергетического воздействия, подошла к окну и посмотрела вниз. Она видела, как Бриана почти слетела вниз по единственному лестничному пролету. Достигнув тротуара, она неловко побежала к припаркованному у бордюра автомобилю.

Белому автомобилю.

В животе Орхидеи похолодело. Она внимательней пригляделась к машине.

Это оказалась «Фаза 1000».

— Боже мой.

Орхидея развернулась и кинулась к телефону. Она набрала личный номер Рафа и, затаив дыхание, ждала, когда он поднимет трубку. Однако ее сердце упало при звуке знакомого щелчка автоответчика:

— «Вы позвонили на номер семь ноль семь девять ноль девять четыре. Я говорю по другой линии или нахожусь далеко от телефона. Пожалуйста, оставьте сообщение после звукового сигнала…».

— Раф, это я, Орхидея. — Она вернулась с телефоном к окну: — Ко мне только что заходила Бриана Калверторп. Раф, послушай, она водит «Фазу 1000».

Снаружи на улице Бриана все еще сидела за рулем своей машины и не трогалась с места.

— Раф, она тебя очень не любит и, думаю, на многое пойдет, чтобы защитить мужа. Если она посчитала, что избавление от тебя все разрешит, то просто могла… О, черт! Она выходит из машины. Полагаю… Да, Бриана возвращается сюда. — Орхидея отнесла телефон обратно к столу. — Мне нужно идти. Я позвоню тебе снова, как только она уедет.

Раздался звонок в дверь. От неожиданности Орхидея выронила трубку. Бриана, должно быть, поднималась по лестнице бегом.

— Иду. — Орхидея неловко вернула трубку на место и пошла к двери. Пытаясь успокоиться, она сделала глубокий вдох, повернула ручку и открыла дверь: — Вы так скоро вернулись, Бриана?

— Я думала о том, что вы сказали несколько минут назад. — Бриана очень крепко сжимала свою сумочку. Ее взгляд выражал едва сдерживаемое отчаяние. — Я хочу еще поговорить с вами.

Орхидея почувствовала, как ее отпускает напряжение. Все будет в порядке. Бриана приняла решение.

Она улыбнулась, отступила назад и широко распахнула дверь:

— Входите. Я сделаю коф-ти.

Бриана вошла в квартиру, обернулась и, посмотрев мимо Орхидеи в холл за ее спиной, широко открыла рот, готовая закричать.

За спиной Орхидеи послышались шаги. Она обернулась, но поздно: бежать было некуда.

Двое незнакомцев, одетых в неприметную зеленую форму садовых рабочих, обслуживающих зеленые участки жилищных комплексов, направились прямо к входной двери Орхидеи. Один из них наставил ей в лицо какой-то баллончик и нажал на головку. Орхидея неясно осознавала, что другой тип нацелил второй баллончик на потрясенную Бриану. Раздалось шипение. Орхидею окутал холодный туман.

Квартира начала кружиться.

Орхидея потянулась к стоявшему перед ней человеку в униформе и схватилась за перед его рубашки. Почувствовав, как он, пытаясь освободиться, отступил в сторону, Орхидея пнула его по лодыжке.

— Он предупреждал, что с тобой могут быть трудности. — Мужчина еще раз нажал на баллончик.

В лицо Орхидее снова ударила сильная струя ледяного тумана. На нее начала наступать темнота. Орхидея задержала дыхание, но это не помешало препарату проникать через глаза, нос и губы.

Мир стремительно проваливался в черный туман. Ноги стали ватными. Сквозь сгущающиеся тени до нее доносились голоса.

— Что с другой?

— Она видела нас. Лучше захватить ее с собой. Пусть сам решает, что с ней делать.

Кончиками пальцев Орхидея чувствовала структуру тяжелой ткани. Ткани униформы рабочего. Кто-то держал ее, в то время как она погружалась в забвение.

Она боролась с воздействием спрея с помощью техники метадзен-синергетической концентрации, при этом бешено вырываясь и пытаясь найти хоть что-то, чтобы оставить Рафу.

— Она не очень быстро отключается. Все еще борется.

Орхидея ладонью задела чужой карман. Применение метадзен-синергетики могло сдерживать наступление беспамятства еще не более нескольких секунд. Ей нужно было найти что-нибудь, чтобы оставить подсказку для Рафа.

В кармане у этого типа что-то было. Ручка? Маленький фонарик?

Орхидея просунула в карман два пальца. Державший ее, кажется, ничего не заметил. Она схватила эту штуковину и крепко зажала в руке.

— Дерьмо летучей змеи-мыши. Сколько же нужно, чтобы уложить ее?

— Помнишь, доктор сказал, что она полоумная? Ты знаешь, как это бывает с сумасшедшими. Им требуется доза больше, чем для нормальных людей. Дай ей еще препарата.

Еще одна струя в лицо, а затем пленницу, как тюк, потащили к двери.

Когда Орхидею переносили через порог, она неясно вспомнила, что нужно отпустить маленький предмет, вытащенный из кармана похитителя, и услышала, как что-то легко покатилось по полу.

Она сделала глубокий вдох, и над ней сомкнулась тьма.

Орхидея надеялась, что ей ничего не приснится.

Глава 19

— Присаживайтесь, мистер Стоунбрейкер. — Тельма Дорлинг жестом показала на обитое ситцем кресло, которое в настоящий момент занимал крайне упитанный кот-пес. — Снуки возражать не станет. — Тельма чуть шлепнула зверя: — Давай, Снуки, проваливай с кресла. Дай сесть хорошему человеку.

Кот-пес даже не шелохнулся, только наблюдал за Рафом злобными желтыми глазами.

— Просто легонько столкните его, — посоветовала гостю Тельма. — Снуки не кусается. — Она направилась в кухню. — Могу я угостить вас пивом? У меня есть «Старый Земной эль» и «Светлое пиво Западных островов».

Раф оглядел хозяйку. Тельма Дорлинг была хорошенькой молодой женщиной, фигурой напоминавшей моделей с обложек журналов, обнаруженных Рафом в ящике письменного стола Остина.

Он решил, что либо она не сумела найти подходящую по размеру одежду, либо этой красотке по душе слишком тесные наряды. Ткань розовой блузки Тельмы слишком туго натянулась на пуговицах. Юбка высоко задралась на бедрах и так тесно облегала ягодицы, что собралась на боках в складки.

Поиски бывшей секретарши Остина заняли у Рафа большую часть дня. Когда же она наконец ответила на звонок, Раф узнал, что отсутствовала Тельма из-за собеседования по поводу новой работы.

— Спасибо, — поблагодарил он. — Я буду светлое.

— Отлично. Я сейчас вернусь. Не знаю как вам, а мне после целого дня, проведенного в поисках работы, всегда требуется пара бутылок пива.

Хозяйка исчезла в кухне. Раф услышал, как в соседней комнате хлопнула дверца ледодильника, и стал задумчиво разглядывать толстого кота-пса, который явно весьма уютно устроился, поджав под себя все шесть лап.

— Места в кресле на двоих не хватит, дружище.

В ответ Снуки выпустил когти и обнажил клыки. По комнате разнеслось хриплое рычание.

— Очень впечатляюще, впрочем, говорят, я и сам малость диковат.

Кот-пес продолжал рычать.

— Веди себя прилично, Снуки, — крикнула из кухни Тельма. — Не обращайте внимания, мистер Стоунбрейкер. На самом деле он совершенно безобидный.

Раф улыбнулся зверю:

— А я нет.

Снуки моргнул и спрятал клыки.

Раф продолжал ему улыбаться.

Снуки втянул когти. Рычание перешло в тихое поскуливание. Кот-пес перекатился на спину, задрал вверх лапы и выставил на обозрение шею.

Раф вздохнул:

— Терпеть не могу, когда такое случается.

Он подошел к креслу, наклонился и потрепал зверя по лохматому брюху.

— Знаешь, Снуки, прежде чем пытаться охранять от посягательств свое кресло, сбрось-ка сначала лишний вес.

Снуки соскользнул с кресла и переместился на диван.

Снова появилась Тельма.

— Ваше пиво, мистер Стоунбрейкер. Итак, что же вы хотели узнать о докторе Остине?

— Вы помните пациента по имени Тео Уиллис?

— Уиллис? О, конечно. — Тельма скинула обувь, села на диван и положила ступни на скамеечку для ног. — Однако, надеюсь, вы не собираетесь задавать мне о нем какие-либо сугубо личные вопросы.

— Конечно, нет.

— Секретарю психиатра-синергетика не положено болтать о пациентах.

— Я понимаю.

— Только между нами: знаете, а ведь Уиллис был настоящим психом. Доктор Остин говорил, что этот парень был большим параноиком, по-настоящему помешался на теории заговоров и подобной чуши, но он был безобидным. Я испытывала к нему жалость. Кажется, под конец ему стало совсем плохо. Понимаете, он совсем свихнулся. Я не удивилась, когда услышала о его самоубийстве.

— Ясно. Я с почтением отношусь к тому, что вы не намерены обсуждать вопросы, касающиеся диагноза мистера Уиллиса и его истории болезни, — серьезно заметил Раф. — Приятно убедиться, что в наши дни все еще существует такое понятие, как врачебная тайна.

— Вот уж точно, не сомневайтесь. Только благодаря таким людям, как мы, медицинские секретари, эти стандарты еще соблюдаются.

— Я, со своей стороны, вам благодарен. Но, как я уже упоминал, вопрос об Уиллисе носит не личный характер. Он касается офисной процедуры.

— А конкретнее? — Тельма сделала глоток пива.

— Я пытаюсь узнать, кто направил Тео Уиллиса к доктору Остину.

Тельма чуть склонила голову набок.

— Зачем вам нужны эти сведения?

— Дело конфиденциальное, но, учитывая, как ответственно вы подходите к таким вещам, уверен, вам я могу рассказать все.

— О, да. — Она наблюдала за ним с напряженным интересом.

Раф прочистил горло и понизил голос:

— Нью-Сиэтлская ассоциация психиатров-синергетиков поручила мне разобраться в кое-каких проблемах, возникших в связи со стандартной практикой направлений.

— Направлений? — переспросила сбитая с толку Тельма. — Вы имеете в виду, когда один врач посылает пациента к другому специалисту?

— Да. Предполагают, что некоторые не имевшие лицензии психиатры-синергетики за деньги штамповали поддельные направления.

— Вот как? — нахмурилась Тельма. — Зачем кому-то этим заниматься?

— Ассоциация считает, что это работа определенных, умственно нездоровых людей, которым нравится притворяться врачами. — Раф покачал головой. — Два-три раза в год мы с подобными случаями сталкиваемся.

— Неужели? Невероятно.

— Итак, полагаю, доктор Остин посылал ответы тем коллегам, кто направлял к нему пациентов?

— Конечно. Обычно письма за него писала я, а он лишь ставил свою подпись.

— Вы не помните содержание письма тому, кто направил Уиллиса к Остину?

— Нет.

Раф помолчал. У него возникла уверенность, что он подобрался к чему-то важному.

— Вы хотите сказать, что не писали это письмо?

— Да. Я имею в виду, что доктор Остин заверил меня, что позаботится об этом лично.

— Почему он так поступил?

Тельма закатила глаза:

— Потому что маленький извращенец аж весь трясся от возбуждения, что столь значительный в синергетическо-психологических кругах человек перенаправил к нему такой сложный случай.

— Маленький извращенец? — на мгновение отвлекся и переспросил Раф.

— Между нами и стариной Снуки, у Остина были делишки с некоторыми из его пациенток. Одна из них даже угрожала предъявить ему иск. Обвиняла его в том, что он ее загипнотизировал в ее же офисе и принудил к сексу с ним.

— Так и было?

Тельма пожала плечами.

— Вероятно, для Остина это был единственный способ получить хоть какой-то секс.

— Понимаю. А что насчет благодарственного письма, которое написал доктор Остин?

— Да, разумеется. Он и впрямь пришел в волнение, потому что другой врач заверил Остина, что, дескать, по его мнению, в Нью-Сиэтле только он, то есть Остин, единственный мог справиться с таким сложным случаем.

Раф почувствовал, что все встало на свои места. Его кровь вскипела от предвкушения. Он не осознавал, что невольно выдал себя, пока Снуки внезапно не поднял голову с лап и не издал низкий жалобный вой.

Тельма успокаивающе погладила насторожившегося кота-пса:

— Ну же, Снуки, будь хорошим мальчиком.

Снуки не обратил на хозяйку внимания, а пристально уставился на Рафа.

— Что за врач направил Уиллиса к Остину? — спросил Раф.

— Разве я вам не сказала? Доктор Гилберт Брейсуэлл из научно-исследовательского центра «Парасинергетика».

Теперь Раф понял, что у него наконец-то появилось зацепка, которую он искал с самого начала расследования. Он улыбнулся.

Снуки взвыл, свалился с дивана и пулей выскочил в коридор.

Тельма озадаченно нахмурилась:

— Что это нашло на Снуки? Давненько уже он так быстро не бегал.

* * *

Часом позже Раф стоял в центре маленькой гостиной Орхидеи и больше не улыбался. Он сражался с пламенем жгучей ярости, угрожавшим поглотить его.

Раф понимал, что сходить с ума от ярости бесполезно. Ему нужно было восстановить самообладание. Единственная надежда — обуздать гнев, и тем самым сохранить ясность ума.

Это необходимо для охоты.

В открытую дверь ворвался Селби:

— Пять кругов ада, что здесь происходит?

Он встал как вкопанный и растерянно огляделся.

Раф внимательно наблюдал за кузеном, пока тот осматривал гостиную Орхидеи. Калверторп выказал искреннее удивление при виде опрокинутого кресла, смятого ковра и разбитой вазы.

— Мне не нравится, когда меня вызывают. — Сузив глаза, Селби перевел взгляд на Рафа: — Я на тебя не работаю.

— Мне это известно. Но я подумал, что ты тоже захочешь принять в этом участие.

— В чем? — Селби указал жестом на беспорядок в комнате. — Что здесь произошло? И почему, черт возьми, перед домом припаркован автомобиль моей жены?

— Хороший вопрос, кстати. А что здесь делает машина твоей жены?

Селби нахмурился.

— У меня нет времени играть в игры.

— У меня тоже. Кто-то похитил Орхидею.

Селби раскрыл от удивления рот.

— Ты что, сошел с ума?

— Думаю, тот, кто забрал Орхидею, мог заодно прихватить и твою жену. Подозреваю, что она оказалась не в то время и не в том месте.

Селби уставился на Рафа ошеломленным непонимающим взглядом.

— Но… но это невозможно. Зачем кому-то понадобилось…?

— Это долгая история. Расскажу по дороге.

Раф направился к двери.

— По дороге куда?

— В головной научный центр «Парасинергетики».

Селби сделал нерешительный шаг, затем остановился:

— Я ничего не понимаю.

— Знаю. — Раф задержался в дверном проеме: — Придется заехать ко мне домой. Мне нужно вытащить кое-какую информацию из компьютера. Ты со мной?

— Только если кое-что объяснишь.

— Что именно?

Селби уже пришел в себя.

— К примеру, почему ты настаиваешь, что нужно ехать в «Парасинергетику»? Если с моей женой что-то случилось, мы должны обратиться в полицию.

— Думаю, у нас нет времени звать копов. Орхидея может продержаться некоторое время, потому что Брейсуэлл считает, что она ему нужна. Но Бриана-то ему без надобности. Он может решить как можно скорее избавиться от нее.

Селби изменился в лице.

— О, Боже! Бриана… Он не посмеет причинить ей боль.

— Я бы не поручился. Он уже пару раз убивал.

— О, Боже. — Селби нерешительно шагнул к двери: — Но откуда ты знаешь, что он забрал Бриану в «Парасинергетику»?

— Гарантии не даю, но, думаю, это хорошее место для начала поисков, — произнес Раф и вышел из квартиры в сгущавшиеся сумерки.

Селби замешкался в дверях, машинально закрыв их за собой, потом, словно в состоянии шока, последовал вниз за Рафом к «Айсеру» и занял пассажирское место.

Пока Раф отъезжал от тротуара, кузен сидел, тупо уставившись в ветровое стекло. Через какое-то время Селби облизал губы и заговорил:

— «Парасинергетика» — крупная корпорация, уважаемая лаборатория. Ради Бога, у меня даже акции этой компании есть.

— Тебе стоит подумать о том, чтобы избавиться от них. — Выехав на дорогу, Раф прибавил скорость. — Сегодня утром я избавился от всех их акций, которые держал в «Синергетическом фонде».

— С чего ты, черт возьми, решил, будто Бриану и Орхидею похитил кто-то из «Парасинергетики»?

— Наряду со всем прочим, вот из-за этого.

Раф полез в карман, вытащил маленький предмет, найденный на полу в квартире Орхидеи, и протянул его Селби.

— Это ручка. — Еще более озадаченный, чем прежде, Селби поднял взгляд. — Я не понимаю. Что такого в этой ручке?

— Посмотри получше.

Селби уставился на ручку, будто она была странным инопланетным артефактом.

— О, Боже. На ней же логотип «Парасинергетики». Ты думаешь, ее обронил тот, кто забрал Бриану и Орхидею?

— Да.

— Выкуп. Они, вероятно, хотят денег.

— Я так не думаю.

— О, Боже. — Селби откинулся на спинку сиденья. — Что мы можем сделать?

Раф свернул за угол и еще прибавил скорость.

— Мы можем найти Орхидею и Бриану.

— «Парасинергетика» — это гигантская лаборатория. — Все еще потрясенный, Селби покачал головой: — Как мы найдем их в таком большом комплексе зданий, если предположить, что они вообще там.

— Как я говорил, сначала мы заедем ко мне. У меня в базе данных «Синергетического фонда» много сведений о «Парасинергетике».

— Зачем тебе хранить такого рода информацию?

— Потому что я никогда не приобретаю акции, если предварительно не проведу полную проверку. У меня есть вся подробная информация о территории и комплексе зданий «Парасинергетики», включая планы лабораторий, технических отделов и производственных цехов. Имеются также схемы системы безопасности.

Селби пару раз моргнул и прищурился за стеклами очков.

— Боже мой, теперь понимаю, что ты имеешь в виду под «полной проверкой». Ты всегда ведешь дела таким образом?

— Всегда.

— Сейчас это неважно, но скажи мне кое-что. У меня был хотя бы шанс на ежегодном собрании членов правления?

Раф поколебался:

— Нет.

— Возможно, я имел бы шанс, если бы ты не вернулся.

— Да.

— Зачем ты вернулся?

Раф кинул на него взгляд:

— Пришло время.

— Ясно. — Селби посмотрел сквозь ветровое стекло на сгущающиеся тени. — Скоро стемнеет. «Парасинергетика» закроется.

— Не беспокойся, — сказал Раф. — Ночью мне работается лучше всего.

* * *

Сначала Орхидея обратила внимание на запах. Слишком уж хорошо она запомнила в свое время этот запах набитых оборудованием стерильных «чистых комнат», преобладавший в лабораториях и коридорах «Парасинергетики». Сквозь него пробивалась слабая вонь химикатов и приборов. Воздух из активно работающих кондиционеров отдавал привкусом застарелого антисептика.

Орхидею пронзил страх. За ним последовала прочищающая сознание вспышка ярости. «Странно, сколь сильные чувства могут вызвать обыкновенные запахи», — подумала она.

Потом она обратила внимание на температуру в помещении. Она была на несколько градусов ниже комфортного уровня. Это тоже будило неприятные воспоминания.

Она ненавидела это место.

Рядом кто-то застонал. Открыв глаза, Орхидея почувствовала головокружение. Видимо, последствия анестезирующего газа, решила она.

С покрытого звукоизоляцией потолка на нее светили яркие лабораторные лампы. Справа от себя она разглядела длинную лабораторную стойку, заваленную приборами и инструментами, и поняла, что лежит на маленькой, узкой каталке.

Ее снова охватил ужас, на мгновение вытеснив даже гнев. На таких каталках из закрытого синергетическо-психиатрического отделения привозили некоторых самых буйных талантов.

Спустя несколько секунд отчаянных усилий Орхидее удалось сесть. Но когда она попыталась соскользнуть с каталки, то обнаружила, что ее правое запястье пристегнуто пластмассовой манжетой к одному из металлических поручней.

Выброс адреналина помог голове немного проясниться.

Внимание Орхидеи снова привлек чей-то стон. Она обернулась через плечо и увидела на второй каталке Бриану. Ее тоже в целях безопасности обеспечили манжетой.

— Бриана? — Орхидея понизила голос до шепота. — Бриана, проснитесь. Мы должны выбраться отсюда.

Бриана беспокойно металась, словно ей снился дурной сон.

— Бриана!

Веки Брианы затрепетали, она открыла глаза и несколько раз вяло моргнула.

— Орхидея? — произнесла она хриплым голосом.

— Да, это я. Говорите тише.

— Где мы?

— В научном центре «Парасинергетика». — Орхидея внимательно осмотрела аккуратно выложенное в ряд оборудование на ближней стойке. — Нам нужно найти что-нибудь подходящее, чтобы разрезать манжеты.

— Ничего не понимаю.

— Нас похитили. — Орхидее удалось осторожно соскользнуть с каталки. Когда ее ноги чуть не подкосились, она вцепилась в поручень. — Не думаю, что этот ублюдок приказал тем типам забрать и вас. Но, когда они прибыли за мной, вы просто подвернулись им под руку.

— О ком вы говорите? — спросила было Бриана, но в этот момент открылась дверь.

Орхидея неловко обернулась. В поле зрения попала знакомая фигура с зажатым под мышкой планшетом для бумаг.

— Полагаю, мисс Адамс говорит обо мне. — На лице Гилберта Брейсуэлла играла радостная, шаловливая улыбка. — Позвольте представиться. Доктор Гилберт Брейсуэлл, руководитель исследовательской группы здесь, в «Парасинергетике». К вашим услугам.

— Жалкий мерзавец. — Орхидея вцепилась в больничную каталку. — Вы никогда мне не нравились.

— Конечно, я сокрушен этой новостью, но ничего, как-нибудь переживу. — Гилберт хихикнул. — Рад снова видеть вас в «Парасинергетике», моя дорогая. Когда вы и остальные ледяные концентраторы вышли из эксперимента, то погубили огромную часть моей научной работы. Очень нехорошо с вашей стороны. Но в вас ведь всегда была некая бунтарская жилка? Кажется, это главная черта парапсихологического портрета ледяного концентратора.

За три года, прошедших с тех пор, как Орхидея видела в последний раз Гилберта, он очень мало изменился, оставаясь все таким же кругленький живчиком. Искусно пошитый белый халат все так же ладно сидел на его дородной фигуре. Злобный гном — вот он кто. Ему бы больше пристало носить ботинки с длинными острыми носами и колпак с кисточкой, подумала Орхидея.

Лишь одно едва уловимое изменение заметила она в докторе. Блеск в его веселых маленьких глазках казался чересчур уж ярким и чуточку неестественным.

Орхидея поежилась и, чтобы успокоиться, сделала несколько метадзен-синергетических дыхательных упражнений.

— Вы совершили величайшую глупость, Гилли.

На румяном лице доктора мелькнуло раздражение:

— Вы никогда не проявляли должного уважения, соответствующего человеку моей власти и достоинств. Но до того, как мы закончим, моя дорогая, вы научитесь называть меня доктором Брейсуэллом. О, да, научитесь.

— Трудно уважать человека, который пошел на такую тупость. — Орхидея демонстративно повертела рукой в пластиковой манжете. — С чего вы решили, что вам сойдет с рук наше с Брианой похищение?

Глаза Гилберта сверкнули.

— Вот, что вселяет в меня надежду. — С этими словами доктор полез в карман лабораторного халата и вытащил длинный, тонкий предмет, напоминавший маленький фонарик. В ярком свете лабораторных ламп тот отливал странным, металлическим блеском.

— Что ж, вот и ответ на один весьма интересный вопрос, — сказала Орхидея. — Вы и есть тот идиот, что устроил кражу инопланетного артефакта.

— Это и в самом деле сделал я, мисс Адамс. — Гилберт посмотрел на серебристую реликвию с зачарованной гордостью. — Я узнал о могуществе реликвии, когда несколько месяцев назад убедил мистера Уиллиса вернуться в «Парасинергетику», чтобы продолжить начатое три года назад.

— Тео никогда бы не вернулся сюда добровольно.

— Бедный мистер Уиллис нуждался в деньгах. У него была одна дурацкая мечта — открыть агентство, специализирующееся на ледяных концентраторах. Полная ерунда, конечно. Но когда я предложил заплатить ему значительную сумму всего за один часовой сеанс, мистер Уиллис хоть и неохотно, но согласился вернуться.

— Я все равно не верю, что он мог добровольно поделиться с вами сведениями об этой штуке.

— По правде сказать, я тоже не верил, что во время сеанса он будет полностью откровенен. Так что, пока мистер Уиллис находился здесь, я взял на себя смелость использовать некий новый препарат, вынудивший его развязать язык. Мистер Уиллис тогда только начинал работать в лаборатории доктора Бризо.

— Значит, вы накачали Тео наркотиком, и тогда-то он и поведал вам, что одна из реликвий в лаборатории Бризо обладает настоящей силой?

— Да.

— И вы что, сразу же поверили ему? Какой бред!

Гилберт послал Орхидее хмурый, полный неодобрения взгляд, словно она его разочаровала:

— Он находился под воздействием лекарства, моя дорогая. Он сказал мне правду.

— Возможно, он просто верил, что это правда. Если помните, у Тео имелись некоторые синергетическо-психические проблемы.

— Можете быть уверены, это правда, — захихикал Гилберт. — Как бы то ни было, он рассказал, как во время работы с одним артефактом почувствовал, что в нем содержится какая-то энергия. Прежде чем написать отчет, он хотел провести дополнительные тесты. Видите ли, ему требовалась абсолютная уверенность, поскольку он боялся, что если просто расскажет о своих подозрениях, то новые коллеги примут его за сумасшедшего.

— Вы не нравились Тео Уиллису еще сильнее, чем мне. Не расскажете, как заставили его украсть для вас это устройство? — Орхидея с иронией взглянула на него. — В конце концов, вы всего лишь гипноталант низкого уровня. В лучшем случае, второго класса.

Как она и предполагала, стрела угодила в цель. Гилберт с силой сжал в руках планшет, но быстро восстановил самообладание.

— Все очень просто, моя дорогая. Я действовал через врача с более сильным гипнотическим талантом.

— Квентина Остина, — прошептала Орхидея.

— Да, именно. Выяснив ценность артефакта, я сразу понял, что должен завладеть им. Но я не мог допустить, чтобы «Парасинергетику» связали с кражей. С помощью моего нового лекарства, усилившего гипнотическое действие, я убедил мистера Уиллиса в том, что курс терапии ему будет очень полезен. Он согласился отправиться к Остину.

— Остин использовал гипноз, чтобы заставить Тео украсть реликвию.

— Вы уже это поняли? Совершенно верно. Более того, при помощи того же препарата доктор Остин смог сделать мистеру Уиллису особенно сильное гипнотическое внушение.

— С чего бы Остину помогать вам?

Гилберт просиял:

— Потому что его чуть не лишили лицензии практикующего врача вследствие тяжбы, затеянной одной из его бывших пациенток. Ему нужна была поддержка и влияние, а я возглавляю дисциплинарную комиссию Нью-Сиэтлской ассоциации психиатров-синергетиков.

— И вы пообещали ему, что, если он поможет вам использовать Тео для кражи артефакта, вы проследите, чтобы Остин сохранил свою лицензию?

— Именно.

— Заполучив артефакт, вы подстроили смерть Тео.

Гилберт нахмурился:

— У меня воистину не было выбора. Я предполагал, что избавившись от Уиллиса, уничтожу все следы, связывавшие «Парасинергетику» с этой кражей. Кроме того, для работы над реликвией я намеревался использовать другого ледяного концентратора, а не Уиллиса. Для серьезных исследований Уиллис был слишком психологически неустойчив.

Внезапно Орхидею сильно затошнило.

— Значит, вы собирались использовать меня? Именно поэтому продолжали посылать мне письма, убеждая вернуться в «Парасинергетику» для дальнейших исследований.

— Да. Я надеялся, что влияние академических корней Нортвилла убедит вас вернуться в лабораторию. Но вы, как всегда, проявили крайнее упрямство и несговорчивость. — Гилберт улыбнулся: — Ах, ну теперь вы здесь, и все остальное неважно.

Орхидея сделал вид, что не слышит его:

— Так это вы наняли мистера Чудо и его концентратора, чтобы убить Тео?

— На самом деле этот талант-иллюзионист, мистер Чудо, как он себя называл, своими силами устроил автокатастрофу. Для такой простой работы ему не требовался концентратор.

— Но потом все пошло не так, верно?

— Все полетело в тартарары. — Гилберт нервно сжал пухлыми пальцами планшет. — Провалилась попытка помешать мистеру Стоунбрейкеру. Это было очень досадно. Потом ко мне практически в невменяемом состоянии заявился Остин и заявил, что перед самой смертью Уиллис написал письмо, обвинив его, Остина, в том, что он, дескать, загипнотизировал Уиллиса и заставил украсть артефакт. В том же письме Уиллис утверждал, что отправил еще одно письмо другу, наказывая тому обратиться в полицию в случае, если с ним что-нибудь случится.

— Письмо Моргану Ламберту, — тихо произнесла Орхидея.

— Я снова нанял мистера Чудо, чтобы отыскать письмо и избавиться от Ламберта. Он и его концентратор нашли письмо, но этот дурак иллюзионист сделал копию и опрометчиво намеревался шантажировать меня.

— И тогда вы убили его и попытались убить его помощника. Но у вас ведь не вышло, Гилли? Краудера вам убить так и не удалось.

— Ситуация немного вышла из-под контроля, — подтвердил Гилберт.

— И вы впали в отчаяние. Постарались все представить так, будто за кражей и убийствами стоял Квентин Остин. Потом вы его тоже убили. Вы хотели заставить всех думать, что он дошел до крайности и совершил самоубийство.

— Не совсем так, но вы почти угадали, моя дорогая. В самом деле, вы очень близки к правде. План должен был сработать. — Черты жизнерадостного лица Гилберта исказило беспокойство. — И сработает. Теперь у меня есть вы.

— Ненадолго. Стоунбрейкер придет за мной. — Орхидея намеренно сбилась на мелодраматический тон, более походящий актрисе, играющей в каком-нибудь ночном фильме ужасов. — Он сталкер, Гилли. Вы в курсе, что это значит?

Гилберт нахмурился:

— Помнится, они довольно примитивны.

— Очень примитивны, Гилли. Некоторые называют их охотниками. Раф найдет меня. А после, Гилли, он выследит вас, загонит и перегрызет вам горло.

Глаза Гилберта широко распахнулись. Он невольно отступил на шаг. Да уж, не зря она написала кучу романов о психических вампирах, подумала Орхидея.

На каталке зашевелилась Бриана:

— Боже мой. Как же я надеюсь, что он именно так и сделает, вы, мерзкий, ничтожный червяк.

Лицо Гилберта омрачилось.

— Мистер Стоунбрейкер не представляет угрозы. Если он появится, им займутся. Здесь, в «Парасинергетике», сильная служба безопасности, так что все под контролем.

— Ха. — Орхидея посмотрела на него: — Коли вы верите в это, Гилли, так у меня есть отличный мост на Западных островах, могу вам продать¹¹.

— Заткнись, — прошипел Гилберт. — Заткнись сейчас же. И никогда больше не называй меня «Гилли». Хватит с меня твоего презрительного отношения и непочтения. Ты не знаешь, с кем имеешь дело.

— А вы за три года ничуть не изменились, Гилли. Все также завидуете тем, кто обладает большей психической силой, верно? Да вы не на шутку помешались, если думаете, что с помощью инопланетного артефакта усилите ваш дар.

— Проклятие, я покажу вам, что он может. — Гилберт крепче сжал артефакт. — Фокус!

— Черта с два, Гилли.

Гилберт вздернул подбородок, медленно опустил планшет на лабораторную стойку, сунул руку в карман и вытащил маленький пистолет.

— Фокус, ты, глупая маленькая концентраторша, или я убью миссис Калверторп. Решай, считаю до трех.

— Орхидея? — Бриана изо всех сил пыталась сесть на край каталки. Страх исказил ее лицо. — Орхидея, думаю, он не шутит.

— Раз, — прошипел Гилберт, начиная отсчет.

* * *

Селби уставился на обмякшую фигуру сотрудника службы безопасности «Парасинергетики», который только что с глухим стуком свалился на землю.

— Ты убил его?

— Нет, но какое-то время он будет в отключке. — Раф опустился на колено рядом с охранником и проворно снял с мужчины черную униформу и ботинки. Потом он отстегнул от черного кожаного ремня пластиковые манжеты и скрепил охраннику запястья, забрав двустороннюю рацию.

До сих пор все было легко. Возможно, даже слишком легко.

Схема расположения устройств жизнеобеспечения «Парасинергетики», которую Раф извлек из своего компьютера, была точной. Он надеялся, что данные по системе безопасности окажутся такими же.

Раф и Селби оставили автомобиль в боковой улочке и просто подошли к главным воротам. Селби отвлек охранника, засыпав его вопросами о якобы работающем в «Парасинергетике» друге. Раф же позаботился об остальном.

Он поднялся на ноги, натянул форму охранника и пристегнул к поясу рацию.

— Где ты такому научился? — Голос Селби звучал одновременно испуганно и потрясенно.

— Управлять двухсторонним переговорным устройством? Это совсем несложно. Их часто используют на складах «Стоунбрейкер шипинг» и в доках.

— Я говорил не об этой чертовой рации. Кто угодно может с ней работать. Я о том, что ты сейчас сделал с охранником — подкрался к нему сзади и схватил рукой за горло. Он даже звука не издал. Просто-напросто отрубился.

— Ничего сложного, Селби. Просто на несколько секунд перекрыл ему ток крови к мозгу. Он в некотором роде лишился чувств.

— Лишился чувств? Вот как ты это называешь?

— Фактически, это применение метадзен-синергетики в ее логическом завершении.

— Я-то считал, что вся эта метадзен-синергетичекая дребедень — всеобщий мир, гармония и синергетический баланс.

— Баланс не всегда достигается мирным путем и гармонией. Иногда приходится немного подтолкнуть события. — Раф повернул к небольшой рощице.

— Погоди секунду. Вот мы на месте, но какой у нас план?

— Мы находим Орхидею и Бриану и вытаскиваем их.

— Ха, вот так просто?

Раф легонько постучал по рации:

— Если повезет, эта штуковина нам немного поможет. Давай, пора идти. Времени мало. Охранника периодически проверяют. Когда он пропустит свой следующий вызов из центрального пункта, кто-нибудь может явиться, чтобы выяснить, что случилось.

Раф вошел под сень деревьев, затенявших похожую на парк территорию «Парасинергетики». Лунный свет расплескался по земле, словно кругом разлили молоко.

— Повезло, что их не охраняют волки-гончие, — пробормотал Селби.

— По данным о системе безопасности, Брейсуэлл терпеть не может животных за исключением тех, которых используют для опытов. От них грязь.

— Я все еще не понимаю, почему этот тип, Брейсуэлл, захотел похитить твою подругу Орхидею.

— Это долгая история. — Раф ускорил шаг. Теперь он почти бежал между деревьев. Его чувства обострились настолько сильно, насколько это было возможно без помощи концентратора. Периодически Раф использовал импульсы психической энергии, чтобы на несколько кратких мгновений расширить свои возможности и обшарить с помощью психического сигнала окрестности в поисках Орхидеи. Пока он не получил отклика на свой импульсный запрос, хотя был уверен, что Орхидея где-то здесь.

Головной офис «Парасинергетики» являлся логовом доктора Гилберта Брейсуэлла. Судя по карте из базы данных «Синергетического фонда», Брейсуэлл фактически жил там. В главном здании у него располагалась маленькая квартирка.

Раф размышлял о том, что, отгородившись охранниками и своим недосягаемым авторитетом, Брейсуэлл чувствовал себя здесь в безопасности, считая, что все у него под контролем. Скользящий по краю пропасти человек цепляется за ощущение власти, как утопающий за соломинку.

— Помедленней. — Селби запыхался, поскольку старался не отставать от Рафа. — Я почти не вижу тебя, не говоря уже о том, куда иду. Если врежусь в дерево, это делу не поможет.

Селби был прав. Раф знал, что не может позволить себе рисковать, бросив кузена бесцельно блуждать по темной округе. Он неохотно замедлил шаг.

Несколько минут спустя он остановился на опушке. Главный корпус «Парасинергетики», где располагалась лаборатория A, был столь ярко освещен прожекторами, что почти сиял. Согласно ежегодному отчету лаборатория работала круглосуточно, но сегодня вечером здание выглядело так, словно его закрыли на праздники.

Раф осмотрел два других лабораторных корпуса поменьше. Те в равной степени тоже казались вымершими.

Раф чуял ловушку. Только кто ее устроил — вот вопрос. Имевшаяся в «Синергетическом фонде» биографическая справка на доктора Гилберта Брейсуэлла не характеризовала его как великого стратега. Однако каким-то образом Брейсуэлл тут должен быть замешан.

Споткнувшись, Селби остановился рядом с Рафом и в отчаянии посмотрел на ярко освещенное здание.

— Мы ни за что не сможем туда проникнуть.

— Разумеется, сможем. Нам всего лишь нужна еще одна униформа.

— Как, черт возьми, нам добыть ее? Выманим еще одного охранника?

Раф взглянул на служебную дорогу и увидел, как из боковой двери лабораторного корпуса Б выходит какой-то рабочий в синей спецодежде. Мужчина направился к фургону, припаркованному позади здания. Надпись на боку фургона гласила «Парасинергетика. Уборка территории».

— Думаю, есть более простой путь, — заявил Раф.

Глава 20

Орхидея раcпознала этот дикий блеск в глазах Гилберта. Ему уже не раз довелось убивать. Были причины полагать, что он без колебаний застрелит Бриану.

Орхидея ощутила предпринятую талантом низкого уровня слабую пробную попытку связаться с ней.

— Два… — Гилберт сильнее стиснул пистолет.

Она ответила на эту попытку сверкающим, как бриллиант, безупречно прозрачным кристаллом.

— О, да. — Лицо Гилберта разгладилось. — Я знал, что ума вам не занимать, моя дорогая.

На кристалл обрушились нездоровые силовые волны. Орхидея боролась с инстинктивным порывом разорвать фокус. Только то, что у Гилберта Брейсуэлла не имелось мощного таланта, позволяло ей терпеливо сносить это испытание.

— Итак, вы получили свой фокус, мистер Двухваттный. Что теперь?

— Теперь вот что, моя дорогая. — Гилберт крепче сжал артефакт. Черты его лица напряглись, словно он выжимал тяжелую штангу. — Сейчас вы увидите…

Внезапно его талант гипнотизера довольно низкого уровня стал увеличивать мощь. На психическом уровне Орхидея сначала с тревогой, затем с возрастающим ужасом узрела, как набирает силу льющаяся через кристалл энергия.

За считанные секунды Орхидея обнаружила, что уже фокусирует сильный, стремительный, бьющий мощью психический талант. Темная энергия волнами обрушивалась на кристалл, с каждым ударом сердца Орхидеи становясь все могущественнее.

— Артефакт, — выдавила она. — Вы проделываете это с его помощью.

— Ну разумеется. — Улыбка у Гилберта вышла напряженной и натянутой, но его глаза блестели радостным безумием. — Этот артефакт — своего рода механическое устройство, которое может повысить уровень психического дара человека. Но оно действует лишь в случае, когда этот дар фокусируется через кристалл, который может приспособиться к необычным длинам волн, испускаемых инопланетной машиной.

— Через ледяной кристалл.

— Да, моя дорогая. Единственные, кто могут работать с артефактом, — ледяные концентраторы. Причем концентратор нужен весьма сильный. Теперь вы видите, почему так важны для меня, мисс Адамс?

В метафизической области темная, нездоровая энергия переходила на все новые и новые, более высокие, уровни. На этот раз Орхидея ощутила, что Гилберт не просто пробует очередной уровень таланта. Он наращивает талант с какой-то целью.

Ее пронзил ужас. При помощи артефакта и ееуникальных способностей как концентратора Гилберт стал гипноталантом чудовищной силы. Настоящим психическим вампиром.

— Что вы собираетесь предпринять? — спросила Орхидея.

— Я полагаю, у нас прекрасная возможность провести небольшую демонстрацию моей возросшей психической мощи. Клянусь Переходом, никто и никогда больше не назовет меня Двухваттным Брейсуэллом.

Не отводя дула от Брианы, он открыл нижний ящик лабораторной стойки. Орхидея напряглась.

— Гилли, вы ничего толком не знаете об этом артефакте. При таких условиях нет способа протестировать устройство, не подвергаясь опасности.

— Отдайте должное моим заслугам, моя дорогая мисс Адамс. В конце концов, здесь, в «Парасинергетике», я возглавляю научные исследования и знаю, что делаю.

Гилберт чуть повернулся, и в его руке стал виден предмет, который доктор вынул из ящика. Холодный свет вспыхнул на больших ножницах. Орхидея узнала инструмент, которым обычно пользовались для разрезания проволоки и других толстых материалов.

Неся ножницы в той же самой руке, которой сжимал реликвию, Гилберт прошел через комнату к сидевшей на краю каталки Бриане. Одним махом он разрезал пластиковую манжету.

— Вот, возьмите, миссис Калверторп. — Он вложил ей в руку ножницы. — А теперь взгляните мне в глаза.

Тут до Орхидеи дошло.

— Не слушай его, Бриана. Не смотри на него.

Все еще пребывая в оцепенении после действия газа, который использовали, чтобы отключить ее, Бриана непонимающе посмотрела на ножницы. Озадаченная, она подняла глаза и наткнулась на взгляд Гилберта.

Гипноталант хлестал через кристалл. Взгляд Брианы из непонимающего превратился в остекленелый.

— Чего вы хотите от меня? — прошептала она лишенным эмоций голосом.

— Все просто, моя дорогая. — Гилберт отступил на несколько шагов и расплылся в широкой улыбке. — Возьмите ножницы и вонзите себе в грудь.

— Нет! — Орхидея в отчаянии попыталась убрать кристалл, но ничего не вышло. Его крепко-накрепко удерживали отросшие психические когти Гилберта. Она никак не могла отключить его искусственно увеличенный выброс энергии.

— Пожалуйста, миссис Калверторп, поторопитесь. Я, знаете ли, не могу торчать здесь всю ночь. Мы с мисс Адамс скоро должны уйти отсюда.

— Бриана, нет! — закричала Орхидея. — Не делай этого. Смотри на меня, Бриана. Не смотри на этого дурацкого маленького гнома. Смотри на меня!

Однако Бриана продолжала неотрывно глазеть на ласково улыбавшегося ей Гилберта.

Темная психическая энергия кружилась и плескалась через кристалл, усиливая гипнотический эффект.

Бриана подняла ножницы и прицелилась в самый центр груди.

— Ты ублюдок. — Орхидея уставилась на Гилберта. — Не делай этого. Я пойду с тобой. Я помогу тебе провести твои эксперименты. Только прекрати это сейчас же.

— Ты поможешь мне в любом случае, моя дорогая. Ты теперь в моей власти.

Орхидея видела, как в глазах Брианы промелькнуло странное выражение. Как будто частично та понимала, что собирается совершить, и противилась этому, но ее руки напряглись, изготовившись нанести ножницами удар в сердце.

Орхидея уже не могла отключить мерцающий ледяной кристалл, но все еще оставалась вероятность, что она сумеет им управлять.

Не имело смысла бороться с вредоносной инопланетной силой. Но метадзен-синергетика учила, что всякая сила зависит от бесконечной борьбы за равновесие.

Орхидея сосредоточилась на блестящих прозрачных гранях кристалла. У нее был лишь один единственный шанс сместить синергетический баланс. Если у нее ничего не получится, Бриана умрет.

Орхидея начала осторожно перемещать фокус. Подстраиваясь, бешеная энергия последовала за ним.

Какое-то мгновение Гилберт не понимал, что случилось. Слишком уж он увлекся наблюдением за своим ужасным экспериментом.

— Орхидея? — Взгляд Брианы немного прояснился. Она моргнула и уставилась на нацеленные в грудь ножницы. — Орхидея, что происходит?

Та не отвечала, всецело поглощенная задачей переместить фокус граней кристалла.

Внезапно Гилберт сообразил, что что-то пошло не так. Он направлял через кристалл гораздо больше энергии, чем когда-либо, однако Бриана уже опустила ножницы. Личико злобного гнома исказилось от ярости.

— Что это такое? — завопил он. — Что происходит?

Орхидея продолжала управлять фокусом. Зеркала, напомнила она себе. Грани были крошечными психическими зеркалами, формирующими фокус энергетических волн так же, как лазер собирает в пучок световые волны.

— Прекрати это, — закричал Гилберт. — Прекрати немедленно.

Но он опоздал. Орхидея в точности ощутила момент, когда он в отчаянии попытался отсечь поток энергии, порожденной талантом, но ничего не произошло. Энергия хлынула через кристалл со смещенным фокусом. Теперь Гилберт попал в ту же ловушку, что и Орхидея. Инопланетный артефакт вышел из-под контроля.

Медленно и неотвратимо Гилберт повернул пистолет. Теперь дуло больше не смотрело в сторону Брианы. Доктор целился себе в грудь.

Его глаза больше не сверкали злобным ликованием. Они вылезли из орбит от ужаса. Поток темной, безумной гипнотической энергии, льющейся через перенастроенный кристалл, стал еще мощнее.

— Нет, — закричал Гилберт. — Нет!

Но было слишком поздно. Собственный усиленный талант обратился против него самого, и доктор нажал на курок.

В холодной «чистой комнате» с оглушительным эхом прогремел выстрел. Пистолет со стуком упал на выложенный белой плиткой пол. Гилберт опрокинулся на спину. Орхидея ошеломленно наблюдала, как посреди его пошитого на заказ белого халата растекалось пятно крови.

На психическом уровне поток таланта с ужасающей внезапностью оборвался. Орхидея была свободна. Она торопливо убрала кристалл. Ничто не говорило от том, что инопланетный артефакт мог действовать сам по себе, без посредничества какого-либо таланта, но рисковать не стоило.

— Святые небеса! — воскликнула Бриана, уставившись на упавшего Брейсуэлла. — Он застрелился.

Орхидея оторвалась от созерцания страшного зрелища на полу:

— Ножницы. Дай их мне, нужно разрезать манжету.

Бриана взглянула на нее.

— Ведь это ты заставила его? Каким-то образом ты обратила поток его гипноталанта против него самого.

— Да. Я ледяной концентратор. — Орхидея подтянула каталку ближе к Бриане и потянулась за ножницами.

Все еще ошеломленная, Бриана покачала головой:

— Ты спасла мне жизнь.

— Это самое малое, что можно было предпринять в данных обстоятельствах. — Орхидея осторожно забрала у Брианы ножницы. — В первую очередь, ты здесь очутилась по моей вине.

Орхидея разрезала пластиковую манжету, которой ее запястье было прикреплено к поручню, затем освободила Бриану.

— Что нам теперь делать?

Бриана соскользнула с каталки и, чуть не упав, ухватилась за Орхидею, чтобы удержать равновесие.

— Сейчас нам нужно выбраться отсюда. Ты можешь идти?

— Да. — Бриана явно пыталась взять себя в руки. — Да, я смогу идти, лишь бы нам убраться из этого места.

Орхидея направилась к выходу. Уже открывая дверь, она почувствовала за ней чье-то присутствие, но было слишком поздно.

С порога ей улыбался высокий мужчина с грубыми красивыми чертами лица, волосами песочного цвета и пронзительными карими глазами. Он был облачен в ладно подогнанную черную форму с множеством эполет, пуговиц и накладных карманов. Начищенные черные ботинки сияли.

В затянутой в перчатку руке он держал пистолет.

— Привет, Орхидея. Сколько лет, сколько зим. Я скучал по тебе.

Орхидея подавила крик. Этот первобытный страх пробудило в ней вовсе не оружие в руке Кэлвина Хайда, а прозвучавший в его голосе голод.

— На твоем месте, Кэлвин, я бы поменяла портного. Эта форма делает тебя похожим на персонажа комиксов.

Кэлвин ничуть не смутился.

— Ты будешь счастлива узнать, что после сегодняшнего вечера я смогу позволить себе лучшего портного в Нью-Сиэтле.

* * *

— Что теперь? — Сражаясь с застежками, Селби в спешке переодевался в синюю форму в полумраке комнатушки уборщика.

— Теперь зададим нашему приятелю парочку вопросов. — Раф улыбнулся лежавшему на полу связанному человеку.

Раздетый до трусов и футболки уборщик нервно задергался:

— Слушайте, я здесь просто работаю, ясно? Понятия не имею, что вам нужно, но вряд ли могу чем-то помочь.

— У тебя есть ключи от комнаты с техническим оборудованием дальше по коридору?

— Ну да, конечно. У меня есть ключи ко всем комнатам в зданиях, за исключением помещений ограниченного доступа.

— Тогда ты сможешь мне помочь.

Уборщик изумленно уставился на него:

— Но в техническом помещении нет ничего, кроме кучи трубопроводной арматуры и переключателей. Я даже не знаю, какой вентиль каким оборудованием управляет.

— Не волнуйся, это не твоя проблема, — сказал Раф, взглянув на Селби, который только что справился с последней застежкой на форме. — У меня с собой техноталант.

* * *

Все еще хищно улыбаясь, Кэлвин махнул черным блестящим пистолетом, показывая Орхидее и Бриане, чтобы они шли обратно к каталкам. Тут он заметил на полу тело Гилберта.

— Так-так. Орхидея, ты меня удивляешь. Я-то считал, что для подобного ты слишком увлечена метадзен-синергетикой. Как ты с ним справилась?

— А тебе не все равно? — спросила Орхидея.

— По правде говоря, мне наплевать. — Кэлвин небрежно прислонился к длинной лабораторной стойке, продолжая держать Орхидею и Бриану под прицелом. — Так или иначе мне все равно пришлось бы скоро избавиться от старика Двухваттного. Он и так никогда не был надежным типом, а после того, как Тео Уиллис рассказал ему об этом проклятом артефакте, вообще слетел с катушек.

Бриана переводила взгляд с Кэлвина на Орхидею и обратно.

— Кто вы такой?

— Позвольте представиться, миссис Калверторп. — Кэлвин с издевательской формальностью склонил голову. — Кэлвин Хайд. Начальник службы безопасности «Парасинергетики».

Орхидея уставилась на него:

— Когда ты устроился на эту работу?

— Вскоре после того, как ты уехала. Я убедил Брейсуэлла, что могу стать ему весьма полезным. Заставил поверить, что нужен ему.

— Что ты еще получил от сделки помимо постоянной работы?

Кэлвин хихикнул:

— Как же хорошо ты меня знаешь. Отвечаю: для меня дело обернулось весьма выгодным соглашением. Мне теперь принадлежат несколько тысяч акций пакета «Парасинергетики», которые я, разумеется, первым делом с утра продам, пока не стало известно, что глава научно-исследовательского отделения «Парасинергетики» мертв.

— Умный ход, — пробормотала Орхидея.

— Я же сталкер, забыла? Мы умеем делать деньги.

— Так говорят.

Кэлвин взглянул на тело Брейсуэлла и покачал головой:

— Это было отличное развлечение, но я знал, что вечно оно продолжаться не может. Брейсуэлл с каждым днем становился все большим психом.

— Психом? — осторожно повторила Орхидея.

Кэлвин покрутил пальцем у виска, изобразив жест, издревле означавший, что у человека не все дома.

— Он и впрямь верил, что этот дурацкий артефакт может прибавить ему паранормальной мощи. Думал, что сможет превратиться в гениального непревзойденного таланта, если только добудет сильного ледяного концентратора, способного помочь ему управлять этой штукой. Как бы ты назвала такие измышления?

— Явным бредом, — поспешно ответила Орхидея.

— Этот тип, безусловно, был сумасшедшим, — поддакнула Бриана, с тревогой косясь на все еще лежавший на полу артефакт.

Орхидея решила, что не слишком мудро будет сообщать Кэлвину, что Гилберт оказался прав относительно артефакта. Справиться с Кэлвином ей не по плечу. Ее единственной надеждой сейчас было выиграть время. Раф скоро поймет, что случилась какая-то беда.

— Ты участвовал в этом с самого начала? — спросила Орхидея. Кэлвин никогда не упустит возможности похвастаться.

— К сожалению, нет, — досадливо поморщился тот. — Включись я сразу, все можно было бы организовать более разумно. На первых порах Брейсуэлл скрытничал. Не хотел, чтобы кто-то, особенно я, знал об артефакте.

— Особенно ты?

Кэлвин усмехнулся.

— Вероятно, воображал, что я стащу его и стану вдвое сильнее прежнего. Как будто я нуждаюсь в большем таланте, чем уже имею.

— Единственное, что превосходит твой талант, Кэлвин, это твое самомнение.

Бриана в тревоге широко распахнула глаза, Кэлвин же лишь рассмеялся:

— Чувство юмора — вот, что я всегда больше всего любил в тебе, Орхидея.

— Ну да, конечно. Продолжай дальше.

— Я не понимал, что происходит, вплоть до ночи, когда Брейсуэлл убил того таланта-иллюзиониста на площади Основателей.

— Как ты узнал, что его застрелил Брейсуэлл?

— Я был здесь, когда старина Двухваттный вернулся той ночью. У него поджилки тряслись из-за того, что его чуть не поймали, когда он попытался застрелить концентратора. Он знал, что потерял контроль над ситуацией, и сильно испугался. — Кэлвин хохотнул: — Заявил, что чувствует себя так, словно, я цитирую, за ним охотятся.

— Ты сказал ему, что сам позаботишься об этой ситуации?

— Я пообещал, что еще за несколько тысяч акций «Парасинергетики» разгребу его дерьмо. К тому времени он впал в отчаяние и принял предложение.

Орхидея стиснула зубы:

— Значит, это ты столкнул с парома Квентина Остина.

— Конечно. Я сразу же понял, что от Остина мы должны избавиться.

— Так это ты пытался застрелить Рафа в лесу около Нортвилла?

— Да. Именно после того, как в тот день я увидел его в деле, я понял, что буду состязаться с другим сталкером. — Золотисто-карие глаза Кэлвина блеснули холодным предвкушением. — Впервые за свою жизнь я столкнулся с другим охотником. Ты же знаешь, нас совсем не много.

— Знаю, — прошептала Орхидея.

— С нетерпением жду новой встречи с ним.

— Зачем тебе это? — спросила Орхидея.

— Ты вряд ли поймешь. Только другой охотник может постичь, что такое поединок один на один с равным себе. Это будет памятная дуэль. Окончательная проверка моего таланта.

Орхидея моргнула:

— Тебе не терпится вступить в охотничий поединок с Рафом?

— Чему ты так удивляешься? Уверяю тебя, Стоунбрейкер будет наслаждаться этой игрой столь же сильно, как и я. Это у него в крови.

— Как ты собираешься устроить дуэль здесь, в «Парасинергетике»?

Кэлвин насмешливо и одновременно жалостливо взглянул на нее.

— Разве ты до сих пор не поняла? Приготовления для поединка уже сделаны.

— О чем вы говорите? — требовательно спросила Бриана.

Кэлвин равнодушно глянул на нее:

— Сегодня вечером Стоунбрейкер придет сюда за Орхидеей, потому что она его суженая. Он заявится один, потому что такова его натура. Когда он прибудет, то обнаружит, что должен биться со мной, чтобы вернуть мисс Адамс.

— Кстати о примитивных мозгах, — пробормотала Орхидея. — Знаешь, Кэлвин, именно такие типы, как ты, создают сталкерам дурную славу.

— Говорю же тебе, только другой сталкер может наслаждаться, когда играет кровь, когда охота идет не на жизнь, а на смерть, когда добыча столь же опасна, как охотник. — Кэлвин глубоко вздохнул. — Только другой сталкер может понять примитивный зов дикой природы. Возбуждение от преследования. Стихийное наслаждение от убийства.

Орхидее казалось, что у него из ноздрей сейчас чуть ли не пар повалит. Она чувствовала незримую пульсацию сильно возбужденного психического таланта. Атмосфера вокруг Кэлвина зарядилась энергией: нездоровой, чудовищной, опасной. За прошедшие три года его дела, видимо, стали совсем плохи.

Орхидея старательно удерживала свою собственную психическую силу за надежными засовами, не осмеливаясь дать Кэлвину кристалл для фокусирования его таланта. Одного опыта с психическим вампиром на сегодняшний вечер ей было достаточно.

Кэлвин улыбнулся ей. Возможно, это была игра света, но Орхидея могла бы поклясться, что видела мелькнувшие клыки.

Волосы у нее на затылке встали дыбом. Краем глаза она заметила, что Бриана задрожала, и ей была понятна эта непроизвольная реакция. В конце концов, они находились рядом с очень опасным хищником.

— Знаешь что, Кэлвин? — произнесла Орхидея. — Думаю, ты, скорее всего, переоценил интерес Рафа к охотничьему состязанию.

Кэлвин невесело улыбнулся. В глазах отражалось пугающее возбуждение.

— Мы со Стоунбрейкером никогда не встречались, за исключением того дня в лесу у Нортвилла. Но я знаю его лучше, чем ты или кто бы то ни было еще. Мы с ним рождены, чтобы охотиться и убивать. Этой ночью выживет только один из нас.

* * *

— Черт возьми, не торопи меня! — Селби сосредоточенно изучал множество выстроившихся перед ним вентилей. — Это, знаешь ли, непросто.

— Ты же по определению высококлассный техноталант. — Раф осветил маленьким фонариком приборную панель. — Разобраться во всех этих приспособлениях для тебя должно быть проще простого.

— Если помнишь, я сейчас работаю без концентратора. А это заведомо дольше. Приходится действовать по наитию и слушаться только своего нутра. Так что заткнись и дай мне подумать.

Раф замолчал. Пока он держал фонарик, то попытался еще раз нащупать психический контакт с Орхидеей. Все еще никакого отклика, но он знал, чувствовал, что она где-то здесь.

— Ладно, — через некоторое время сказал Селби. — Думаю, я вычислил большинство коммуникаций. Система тушения пожара, горячая и холодная вода, подача «студня». Но я не узнаю вот этот красный. — Он притронулся к какому-то вентилю. — Это газопровод, но я понятия не имею, что за газ там внутри.

Раф рассмотрел вытравленные на вентиле символы:

— В химии я не силен.

— Символы-то прочесть я могу, — нахмурился Селби. — Просто в них нет никакого смысла. Не в таких пропорциях. Если бы это была больница, тогда они могли бы обозначать какой-то вид анестезирующего средства. Но кто станет закачивать газ через такое большое оборудование? Как-то бессмысленно.

Раф вспомнил данные по безопасности, которые вытащил из компьютера.

— Думаю, это аварийная система. Какой-то вид газа, которым обычно утихомиривают пациентов, если они впадают в неистовство. Через это оборудование вещество передается по всем помещениям и, действуя незаметно, вызывает у всех эйфорию, а затем усыпляет.

— Это может иметь смысл.

— Кузен Селби, я думаю, что ты только что спас положение, — заявил Раф. — Но прежде, чем мы используем этот газ, нам нужно точно узнать, где находится Брейсуэлл с еще одним парнем и где они держат Орхидею и Бриану.

— Кто этот другой парень, о котором ты все время упоминаешь?

— Где-то здесь находится еще один сталкер.

Селби резко взглянул на двоюродного брата:

— Откуда ты это знаешь?

— Просто знаю, и все.

— Ты часто говорил подобные вещи, когда мы были детьми. Тогда мне это тоже действовало на нервы.

— А каково, ты думаешь, было мне, когда ты собирал свой игрушечный конструктор и убегал с ним играть, в то время как я не успевал даже вытащить свой из коробки?

* * *

Кэлвин ткнул инопланетный артефакт носком ботинка.

— Знаешь, самое забавное, что все это началось, когда Брейсуэлл действительно поверил, что эта штуковина даст ему какую-то психическую силу высшего класса.

Когда он наклонился, чтобы поднять артефакт, Орхидея затаила дыхание. Она взглянула на Бриану, с отчаянием в глазах наблюдавшую, как Кэлвин легко подбросил предмет в воздух и ловко поймал его.

— Как ты сказал, Брейсуэлл был сумасшедшим, — тихо напомнила Орхидея.

— Да. Но благодаря этому маленькому ублюдку я стану богатым человеком. Выходит, я его должник. — Рот Кэлвина немного скривился, когда он взглянул на тело. — Жаль, слишком поздно отдавать ему долг. Удачно вышло, правда?

— Правда. Скажи, Кэлвин, ты думал о том, что в итоге у тебя нет будущего? — спросила Орхидея.

— После сегодняшнего вечера моему будущему не будет границ. Я только что говорил тебе, что стану очень-очень богатым. — Он, нахмурившись, взглянул на часы. — К этому времени Стоунбрейкер должен уже быть внутри.

Орхидея похолодела:

— Откуда ты знаешь?

— Оттуда же, откуда знаю, что он придет один. Более того, я облегчил ему задачу — отпустил большую часть охранников на выходные. Я оставил на дежурстве лишь нескольких, чтобы не вызвать подозрений, но большинство из них переведены в лабораторные корпуса B и C.

— Ты в этом здании совсем один? — изумилась Орхидея. — Так я и поверила.

Кэлвин тихо рассмеялся:

— Да, ты хорошо меня знаешь. Ты права, кое-какое прикрытие у меня имеется. Двое парней, что сегодня притащили сюда тебя и миссис Калверторп, все еще поблизости. Они следят за входом в эту лабораторию. Я дал им инструкции вмешаться, только если что-то пойдет не так. Как видишь, я не хочу, чтобы они без крайней необходимости портили вечернее развлечение.

— Так ты расставил Рафу ловушку? — озарило Орхидею. — Все это было устроено, чтобы заманить его сюда и ты смог устроить на него охоту.

Кэлвин усмехнулся:

— А ты догадливая, детка. Я согласился с планом Брейсуэлла похитить тебя, поскольку знал, что смогу использовать тебя как приманку и заманю с твоей помощью Стоунбрейкера сюда, где мы сможем охотиться на моей территории. Мне знаком каждый зал, каждый подземный туннель, каждый укромный уголок и щель в этом здании. И рядом двое моих людей для страховки, готовых вмешаться, если что-то не выгорит. У Стоунбрейкера не будет ни шанса.

— Я-то думала, что будет сражение на равных между двумя сталкерами. Mano-a-mano¹². Вроде последней кровавой дуэли не на жизнь, а на смерть между равными и так далее, и тому подобное.

Кэлвин загоготал. Его смех отразился от лабораторной стойки из нержавеющей стали и выложенных белой плиткой стен.

— Я сталкер, а не дурак.

Знакомый трепет пробежал по нервным окончаниям Орхидеи, вызвав в них легкое покалывание. Безупречный сильный талант искал контакта. Раф был где-то поблизости. Импульс прекратился, но она знала, что через мгновение Раф снова примется искать ее. Она не отважилась построить ему кристалл, опасаясь, что Кэлвин его перехватит.

— Не будь таким самоуверенным, — прошептала Орхидея.

Кэлвин продолжал скалить зубы в жестокой усмешке:

— Единственный фактор риска — это ты, Орхидея. Мне известно, что ты должна находиться в непосредственной близости к таланту, чтобы сфокусировать его. Я намерен держать тебя подальше от Стоунебрейкера. Но если он подберется к тебе достаточно близко, чтобы использовать тебя как концентратора, я вынужден буду предпринять препятствующие этому шаги.

— Шаги? — переспросила Орхидея.

— Первым делом я пристрелю на месте миссис Калверторп.

— Ну вот, опять, — простонала Бриана.

— Во-вторых, застрелю тебя, Орхидея. Но на самом деле я не хочу этого делать без особой надобности. У меня есть планы насчет нас двоих. У нас с тобой остались кое-какие незаконченные дела. Мне очень хочется, чтобы ты еще какое-то время оставалась в живых. Хочу, чтобы Стоунбрейкер посмотрел, как я беру его женщину на полу перед ним.

Орхидея внутренне собралась, чтобы сопротивляться витавшему в комнате духу нездоровых желаний.

— Тебе не кажется, что это немного примитивно, Кэлвин?

— Примитивно? — Кэлвин посмаковал слово. — Да, это прямо про меня сказано.

Глава 21

Все шло слишком уж гладко. Охранники в здании отсутствовали. Тот дворник с ключами им подвернулся очень вовремя. По двусторонней рации, отнятой у охранника на воротах, не поступало требований о проверке связи.

В общем обстановка складывалась слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Раф чувствовал, что ловушка захлопывается, но ему ничего не оставалось делать, кроме как продолжать идти вперед. Он был уверен в том, что Орхидея где-то близко. Почему же не откликается?

Он взглянул на Селби, который все еще возился с какими-то шкалами приборов в технической комнате:

— Оставайся здесь. Дай мне десять минут, чтобы найти их, а затем включай газ во всех комнатах лаборатории одновременно. Запомни, в коридорах газа не должно быть. Понял?

— Понял.

— Оставь газ включенным на три минуты, а потом перекрывай.

Селби покосился на него:

— Ты точно знаешь, что делаешь?

— Забыл, что я сталкер? В таких делах я мастер. Если что пойдет не так, найди главный рубильник, который отключает освещение во всем здании, и один раз мигни светом. Ясно?

— Мигнуть светом? Зачем?

— Это отличный способ сообщить мне, что план A больше не работает.

— А есть план Б?

— План Б есть всегда. — Раф достал маленький пистолет из кобуры, прикрепленной к лодыжке. — Я лишь должен его вычислить, и дело в шляпе.

— Отлично. А как ты сам собираешься избежать воздействия газа? Через двери он просочится в коридор.

Раф нахмурился.

— Приложу к лицу тряпку или еще что-нибудь.

— Здорово, звучит как план настоящего сталкера. Правда, замысел немного слабоват, когда дело доходит до высоких технологий. — Селби снял с верхней полки какое-то устройство треугольной формы и вручил Рафу. — Наверно, стоит прихватить вот это.

Раф взял странное устройство:

— Что это?

— Респиратор, — сухо уточнил Селби.

— Всегда подозревал, что и вы, техноталанты, на что-то годитесь, — усмехнулся Раф и, отворив дверь, выскользнул в коридор.

Он еще раз попытался найти кристалл Орхидеи, но снова не получил ответа. В душу Рафа закралась тревога, но он напомнил себе, что Орхидея в безопасности, потому что Брейсуэллу она нужна живой. Та же логика работала и в отношении неизвестного сталкера, который несомненно видел в Орхидее наживку.

В конце коридора Раф повернул за угол и между делом послал еще один небольшой импульс таланта в попытке найти кристалл Орхидеи. Она была где-то поблизости. Он чуял это всем нутром. Может, она потеряла сознание, размышлял Раф. Брейсуэлл легко мог накачать ее наркотиками.

Держа пистолет наготове, он еще раз свернул за угол и направился по очередному коридору. Раф послал импульс стратегической энергии и на несколько секунд получил возможность использовать органы чувств на полную катушку.

Он похолодел, когда ощутил смрад крови и смерти, запах, который не спутать ни с одним другим. Раф знал, что в этот момент он как никогда в жизни был готов потерять власть над собой. Его обуяла жгучая ярость, но уже в следующее мгновение он понял, что эта кровь принадлежит не Орхидее. Где-то впереди лежал мертвый незнакомец. Не успел Раф облегченно перевести дух, как его обостренные чувства уловили признаки присутствия двух мужчин. Они находились где-то позади него. Это почти обнадеживало. Значит, он угадал правильно, это ловушка.

Раф прижался к стене в конце коридора и, обернувшись назад, оглядел длинный, выкрашенный в белое, проход. В поле зрения никого не было, но они находились там. Все его чувства кричали об этом. У неведомого сталкера была «группа поддержки».

Он попытался еще раз воспользоваться кратковременной вспышкой таланта и уловил отдаленный, мимолетный звук. Что-то лязгнуло по трубе. В комнате аварийного оборудования.

— Черт.

Он быстро рванул обратно по коридору. Верхний свет так и не мигнул. Охранники добрались до Селби прежде, чем тот смог пробраться к рубильнику.

План A провалился.

* * *

Кэлвин начинал нервничать. Орхидея была удивлена. Она уже привыкла к спокойному поведению Рафа и его, казалось, безграничному терпению. Но Кэлвину не хватало такой степени самообладания.

Он перестал небрежно опираться на лабораторную стойку и принялся мерить шагами комнату. Время от времени Орхидея улавливала отголоски его психической энергии: он зондировал пространство, ища следы Рафа. Орхидея переглянулась с Брианой и увидела, что та тоже осознает растущую опасность.

— Он должен уже быть здесь. — Кэлвин дошел до конца лабораторной стойки, повернулся и посмотрел на Орхидею: — Судьба сыграет со мной злую шутку, если окажется, что я переоценил его интерес к тебе, да?

— И правда.

— Я дам ему еще десять минут, а затем, боюсь, буду вынужден оперативно свернуть всю операцию. — Он улыбнулся: — Разумеется, это означает, что придется убить вас обеих.

Орхидея никак не отреагировала на его слова, Бриана тоже.

«Мы становимся безразличными к угрозам, — подумала Орхидея. — Скорее всего, это не очень хороший знак».

— Вот дерьмо! — Кэлвин ударил рукоятью пистолета по стальной поверхности лабораторной стойки и зло посмотрел на Орхидею: — Если бы я только мог использовать твой кристалл.

Орхидея сглотнула:

— Ты же знаешь, это не сработает. Мы убедились в этом три года назад. Я не могу сфокусировать твой талант, он слишком мощный.

— А Брейсуэлл полагал, что ты сможешь сконцентрировать энергию этого никчемного артефакта. — Кэлвин задумчиво посмотрел на остывающее на полу тело. — Интересно, с чего он решил, что у тебя хватит для этого силы?

* * *

Раф присел на корточки на краю отверстия над комнатой с техническим оборудованием, где потолок был ниже и служил укрытием для труб. Он сдвинул звукоизоляционную панель размером три на пять футов¹³ и посмотрел вниз. Из комнаты оборудования выходили двое мужчин в форме охранников «Парасинергетики». Один из них приставил пистолет к голове Селби. Раф выждал, пока все трое не оказались точно под ним, а потом начал действовать.

Жертвы преследования всегда забавно ведут себя, подумал он, прыгнув на спину мужчины, удерживавшего Селби. Они пугаются теней, осторожно озираются вокруг, часто оглядываются через плечо. Но они практически никогда не смотрят вверх и не проверяют, что же их там может ждать.

* * *

Первым замеченным Орхидеей признаком изменения ситуации явилось то, что Кэлвин прекратил расхаживать, а вместо этого начал насвистывать. Она посмотрела на Бриану — та в ответ улыбнулась. Расслабленной, искренней, радостной улыбкой. До Орхидеи внезапно дошло, что и сама она чувствует себя просто отлично. Можно сказать, она была даже чересчур счастлива, учитывая, что на полу лежал труп мужчины, а тип перед ними размахивал пистолетом, как игрушкой. Она хихикнула, а потом вспомнила о системе подачи газа в потолке. Как он приводил даже самых буйных талантов в неестественное веселье и как потом всех клонило в сон.

Раф обнаружил систему безопасности.

Орхидея засмеялась. Кэлвин и Бриана присоединились к ней.

Когда Раф открыл дверь и вошел в лабораторию, они все покатились со смеху от забавного вида, который ему придавал респиратор. Раз или два Кэлвин пытался прицелиться в Рафа, но в конце концов уронил пистолет на пол, что вызвало у Кэлвина новый приступ смеха. Потом он упал возле пистолета и мгновенно заснул.

Раф направился к Орхидее. Она уже ощущала сильную сонливость, однако ей хватило сил, чтобы еще раз хихикнуть при виде него.

— Я знала, что ты за нами придешь.

— Ты оказалась права. — Респиратор забавно искажал его голос.

— Он утверждал, что ты захочешь встретиться с ним mano-a-mano. — Она тихо засмеялась. — Это должен был быть смертельный поединок. Бой между равными талантами, чтобы выяснить, кто из вас самый крутой сталкер.

Раф подхватил ее, когда она начала оседать на пол.

— Зачем мне действовать так примитивно, когда в моем распоряжении отличные высокие технологии?

— Я всегда считала, что ты куда умнее Кэлвина. — Она блаженно ускользала в сон. — Знаешь, я ведь тебя по-настоящему люблю.

— Рад этому. — Раф поднял ее на руки: — Поскольку и я люблю тебя.

Орхидея улыбнулась, устраиваясь поудобнее:

— Вот и славно.

— Выходи за меня.

— Конечно. Почему бы и нет? — Тут она закрыла глаза и заснула у него на руках

Глава 22

Раф вошел в больничную палату, неся газету и роскошный букет роз-орхидей. Он положил цветы на маленький столик и посмотрел на Орхидею.

— Как себя чувствуешь?

Она никогда в жизни не была так рада кого-то видеть.

— Похоже, меня сейчас стошнит.

— Врач предупредил, что это обычный побочный эффект одного из компонентов анестезирующего газа Брейсуэлла.

— Отлично. Теперь я знаю, что этому есть логическое объяснение. А как Бриана?

— Я заглянул к ней, а потом пошел сюда. У нее все хорошо, с ней Селби. — Раф пересек комнату и встал в изножье кровати: — Я позвонил твоим родителям. Пока мы тут с тобой разговариваем, они уже направляются в Нью-Сиэтл. Как и твои братья.

— Мне только этого и не хватало.

Раф усмехнулся и развернул утренний выпуск «Нью-Сиэтл Таймс»:

— Их можно понять. Ты угодила на первую полосу. Вполне достаточно, чтобы разволновалась любая семья, даже помешанная на метадзен-синергетике.

— Дай взглянуть.

Орхидея села, опершись на подушки, выхватила газету из рук Рафа и прочла заголовок передовицы:

Глава крупной компании и его невеста остановили убийцу.

Будущий председатель правления «Стоунбрейкер шипинг» Рафаэль А. Стоунбрейкер и его невеста, мисс Орхидея Адамс, помогли задержать двух мужчин, которые, по утверждению полиции, несут ответственность по меньшей мере за два, а, возможно, и три убийства. Одна из жертв, доктор Квентин Остин…

— Тебе необязательно читать все, — Раф мягко забрал газету из рук Орхидеи. — Я могу вкратце тебе пересказать содержание статьи.

— Что там написано об инопланетном артефакте? — требовательно спросила она.

— О нем даже не упоминается.

— Как тебе это удалось?

Раф пожал плечами:

— Он валялся на полу, я подобрал его и положил в карман.

Орхидея встревожилась, на время забыв о тошноте:

— Послушай, артефакт действительно работает. Он настолько силен, что, когда я повернула фокус, гипноталант доктора Брейсуэлла обратился против него самого.

— Я знаю. По дороге в больницу ты пару раз приходила в себя и все мне рассказала.

— Вот как? — Орхидея нахмурилась, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь после того, как отключилась на руках у Рафа. — Во всяком случае Брейсуэлл действительно убил себя из-за этой штуки. Артефакт очень мощный и весьма опасный.

— Уже нет. Что бы ты там с ним не проделала, повернув текущий через него поток энергии, артефакт перегорел.

— Почему ты так решил? — вопросительно взглянула на Рафа Орхидея.

— Я отнес его к Бризо и рассказал ему, на что эта штука может быть способна. Тот вызвал ледяного концентратора из другой лаборатории. Они провели несколько тестов.

— Ну и как?

— В артефакте не осталось ни следа энергии. Бризо предположил, что инопланетное устройство не предназначалось для работы с человеческой психической энергией. Он считает, что за те несколько минут, когда оно было запущенно на полную катушку, твоя психическая энергия в сочетании с талантом Брейсуэлла разрушили механизм.

— Какое облегчение, — Орхидея, расслабившись, откинулась на подушки. — Но что, если есть другие артефакты, которые также сохранили какую-то часть энергии?

— Бризо считает это маловероятным. Его эксперты убеждены, что единственная причина, по которой именно этот артефакт сохранил остатки энергии, состоит в том, что он более тысячи лет находился в «студне». Они думают, что лед каким-то образом законсервировал часть топлива. Что бы там ни было, сейчас все исчезло.

— Надеюсь, Бризо прав.

— На всякий случай он собирается проследить, чтобы вокруг экспонатов усилили охрану. С настоящего момента все артефакты будут проверяться с помощью ледяных концентраторов.

— В таком случае зарплату им наверняка повысят! — оживилась Орхидея.

Дверь с грохотом отворилась. Раф от неожиданности вздрогнул. Он повернулся и увидел, как в палату решительно входит Клементина Мэлоун. Она размахивала экземпляром «Нью-Сиэтл Таймс».

— Они все перепутали! — возмущенно воскликнула Клементина. — Опять!!! Поверить не могу. Где эти чертовы репортеры учатся? Я буду жаловаться редактору первой полосы «Таймс». Один раз такой промах еще простить можно, но не дважды же.

— А в чем газета не права? — спросила Орхидея.

— Идиот, написавший статью, утверждает, что «Синерджи инкорпорейтед» нашло тебе пару. Он уже во второй раз делает эту ошибку. Я уже говорила ему в прошлый раз, что мы не брачное агентство, а агентство по оказанию фокус-услуг.

— Вчера, когда журналисты прибыли на место, все еще царила неразбериха, — сказал Раф.

— Черт, возможно, вам стоит самому позвонить в «Таймс», — нахмурилась Клементина. — Вы, вероятно, так же, как и я, желаете исправить эту ошибку. Вы очень влиятельны, так возьмите трубку и сообщите этому придурку репортеру, что вы не женитесь на Орхидее Адамс. Скажите ему, что вы наняли ее в престижном агентстве «Синерджи инкорпорейтед» за ее профессиональные качества концентратора.

Раф посмотрел на Орхидею:

— Но я как раз собираюсь жениться на ней.

— Пять кругов ада, что здесь происходит? — уставилась на него Клементина.

Орхидея затаила дыхание. Она не могла оторвать глаз от Рафа:

— Так ты вчера говорил серьезно?

— В отличие от тебя, я не был под влиянием газа Брейсуэлла.

— Да?

— А как на счет тебя? — тихо спросил он. — Ты говорила серьезно? Ты, конечно, можешь не помнить…

— Я помню каждое слово, — улыбнулась она. — И именно это я и имела в виду.

— Стоп! Минуточку. — Клементина уперла руки в бедра, обтянутые кожаными штанами, и посмотрела сначала на Орхидею, потом на Рафа. — Я не ослышалась? Вы и вправду это сказали?

— Да, — хором ответили Раф и Орхидея.

— Но вас не соединило в пару, как положено, брачное агентство, — возразила Клементина.

— Скоро нас соединит лучшее в городе брачное агентство, — заверил Раф. — «Синергетические связи».

— Откуда у вас такая уверенность? — потребовала ответа Клементина.

— Да, кстати, откуда? — подняла брови Орхидея.

Раф подумал о папке с документами Орхидеи из «Идеальных партнеров», обнаруженной им в офисе Гилберта Брейсуэлла незадолго до появления полиции. Прикрепленная к папке записка все прояснила.

Это Брейсуэлл забрал личное дело Орхидеи из «Идеальных партнеров». Доктор запросил его у брачного консультанта под предлогом использования сведений для специальной научно-исследовательской работы. Испытывая благоговение перед престижной лабораторией и, очевидно, запуганная требованием соблюдать секретность, женщина послала дело Брейсуэллу.

Тот прятал документы в своем офисе. У доктора имелись виды на мисс Адамс. Он в то время вынашивал планы, как заполучить артефакт, и ему было совершенно некстати замужество Орхидеи.

Предоставившая документы женщина надеялась, что их скоро вернут, но доктор так этого и не сделал. В конце концов она перешла на другую работу в Нью-Ванкувере. Очевидно, чувствуя себя неловко из-за созданной ею самой ситуации и, возможно, запоздало поняв, что нарушила этические нормы, она продолжала молчать о статусе личного дела Орхидеи.

— Просто знаю, и все, — ответил Раф.

Глава 23

Это была типичная метадзен-синергетическая свадьба. Невеста надела желтое. Жених облачился в синее. Когда пара вновь появилась после церемонии и присоединилась к гостям в саду дома Стоунбрейкеров, то новобрачные уже переоделись в одеяния зеленого цвета, что символизировало силу синергии.

Вечер был теплым. В ночном небе стояли полные луны-близнецы, заливая золотистым светом место проведения праздника.

— В зеленом я чувствую себя полным идиотом, — понизив голос, пожаловался Раф, когда они с Орхидеей шли сквозь толпу.

— Да, это не твой цвет. — Она помахала кузине Веронике, болтавшей с ее родителями. — Но посмотри на это с другой стороны, ты надел этот костюм в первый и последний раз.

— И то правда, — с глубоким удовлетворением улыбнулся Раф.

К ним подскочил Хобарт Батт, этакий щеголь в бледно-розовом костюме и галстуке, и отсалютовал новобрачным наполненным до краев бокалом шампанского.

— Самых наилучших пожеланий от «Синергетических связей» и так далее, и тому подобное, — пропел Батт.

«Сдается мне, — подумала Орхидея, — что Хобарт принял уже не один бокал шампанского».

— Спасибо, мистер Батт.

— Знаю, вы двое будете очень счастливы. — Хобарт сделал глоток и подмигнул: — На самом деле я смею утверждать это с достоверностью в девяносто девять и девять десятых процента. Почти идеальная совместимость. Кто бы мог подумать?

— Уж точно не вы, — заметил Раф, подхватив канапе с проплывавшего мимо подноса.

Хобарт напустил на себя обиженный вид:

— Послушайте, ведь нельзя винить меня в том, что я был немного обеспокоен. Все знают, что сталкерам чрезвычайно трудно найти пару. Да и ледяным концентраторам — не легче. В былые дни каких только ошибок не допускали, но новые методы куда точнее.

— Рад это слышать. — Раф взял Орхидею за руку: — Извините нас, но, по-моему, бабушка старается привлечь мое внимание. Она, наверное, хочет, чтобы мы открыли бал первым вальсом-танго.

— Конечно-конечно. — Хобарт замахал бокалом шампанского, как бы прогоняя их. — Да, пока не забыл, поздравляю с новой должностью главы «Стоунбрейкер шипинг», сэр. Прочел новость в газете на прошлой неделе.

— Спасибо, Батт.

Раф развернулся, утаскивая за собой Орхидею, и чуть не столкнулся с Селби и Брианой.

Селби оценивающим взглядом прошелся по костюму Рафа:

— М-да, зеленый определенно не твой цвет, кузен.

Бриана страдальчески поморщилась.

— Ради всего святого, дорогой, ты же знаешь, что Орхидея воспитывалась в Нортвилле. Зеленый — традиционный цвет на метадзен-синергетической свадьбе. — Она улыбнулась Орхидее: — Не обращайте на него внимания. Вы оба выглядите замечательно.

Орхидея засмеялась.

— Спасибо. — Она повернулась к Селби: — Как продвигаются дела с планом по разработке нового высокотехнологичного транспортного оборудования в «Стоунбрейкер шипинг»?

— Все идет по плану. — Глаза Селби засветились энтузиазмом. — Мы получили финансирование. Устанавливаем новую компьютерную систему. На прошлой неделе я нанял двух новых начальников отделов. Штат пополняется молодыми техноталантами из университета…

— Зачем вы спросили? — сказала Бриана Орхидее. — Он такой с тех пор, как Раф сделал его вице-президентом и поручил руководство техническо-конструкторским отделом в компании.

Орхидея смотрела в счастливое лицо Брианы и понимала, что Раф принял правильное решение. Она не знала точно, что случилось между Рафом и Селби той ночью в лаборатории «Парасинергетики», но что бы это ни было, произошедшее изменило синергию их взаимоотношений.

— Сейчасмне осталось только уговорить Рафа выделить нам дополнительные средства для постройки полномасштабной аэродинамической трубы, — счастливо подытожил Селби.

— Не хочу ничего слышать об аэродинамической трубе до конца медового месяца, — предупредил Раф. — Пошли, Орхидея. Бабушка настроена серьезно. Думаю, она только что послала за нами Альфреда Джи.

Он повел новобрачную через лужайку к террасе. Собравшаяся там толпа расступилась, освобождая молодым место. Оркестр заиграл вальс-танго.

Орхидея увидела находившихся в толпе окружавших их гостей своих родителей. Они улыбнулись, когда она вступила в объятия Рафа. Клементина, Грейси Прауд и Байрон Смит-Джонс также широко улыбались молодоженам. На другой стороне среди выстроившихся в кольцо зрителей рядом с Ником Частином и Циннией стояли Лукас Трент и его жена Амариллис. Когда заиграла музыка, они дружно подняли бокалы, провозглашая тост. Раф изящным и плавным движением развернул Орхидею, и раздались аплодисменты.

— Один вопрос, мистер Стоунбрейкер, — произнесла она.

— Что такое, миссис Стоунбрейкер?

— Ты изменил мои регистрационные документы для брачного агентства? Чтобы Хобарт Батт мог составить из нас пару?

— В этом не было необходимости. Я всего-навсего отдал ему папку, которую нашел в офисе Брейсуэлла. В целости и сохранности.

— Если бы Хобарт не пришел к выводу, что мы с тобой идеальная пара, могли возникнуть небольшие трудности.

— Этого бы никогда не случилось, — улыбнулся Раф. — Впервые увидев тебя, я сразу понял, что мы с тобой принадлежим друг другу.

— Ха. Ни на секунду не поверю. Тебе требовалась жена, и ты был просто в отчаянии.

— Да, но в глубине души я знал, что ты та самая женщина, на которую я охотился… э-э, хочу сказать, та, что яискал всю свою жизнь.

Искрящаяся волна счастья накрыла Орхидею.

— Какое совпадение, — призналась она. — Я тоже знала. Кстати, о нашем детективном хобби.

— А что с ним?

— Я понимаю, что у нас не будет особо времени заниматься расследованиями в будущем, но не хотелось бы совсем бросать это дело.

— Не вижу причин, почему бы фирме «Стоунбрейкер и Адамс» не продолжить под настроение делать кое-какие делишки на стороне. — Раф с улыбкой взглянул на нее, и его глаза засияли любовью. — Но не сегодня вечером.

— Да, — согласилась Орхидея. — Только не сегодня.

Примечания

1

От англ. stalk — «осторожное преследование». В романе Д.Кэсл главный герой обладает не только навыками сталкера в традиционном понимании этого слова (способность к выслеживанию и розыску), но и совокупностью приёмов и установок, позволяющих находить наилучший выход из любой ситуации. — Здесь и далее прим. переводчика.

(обратно)

2

туше! (фр)

(обратно)

3

«Тайны инспектора Эспинозы», серия детективов бразильского писателя ГарсиаРозы. На момент выхода «Орхидеи» в серии было всего один или два романа.

(обратно)

4

Начало слогана журнала «Нэшнл инкуайер» — еженедельного журнала формата таблоид. Специализируется на публикации сенсационных новостей для неискушенного обывателя. Провозглашенная изданием цель — печатать истории, которые читатели не найдут в «обычной прессе». Слоган: «Пытливые умы желают знать».

(обратно)

5

Этим термином обозначают травмы от ковра, когда об него стирают кожу.

(обратно)

6

Абстинентный синдром (лат. Abstinentia — воздержание) — синдром физических и/или психических расстройств, развивающийся у больных наркоманией и алкоголизмом спустя некоторое время после прекращения приёма наркотика, алкогольных напитков или уменьшения их дозы.

(обратно)

7

Шутка: первый приз — одна неделя на Западных островах, второй приз — две недели на Западных островах. Означает «не тот приз, который ты хотел».

(обратно)

8

На самом деле автор Аристотель: «Целое больше суммы отдельных частей».

(обратно)

9

закуски (фр.)

(обратно)

10

смысл существования (фр.)

(обратно)

11

Американцы говорят «Ему можно продать Бруклинский мост» об излишне доверчивых людях, проявляющих неосмотрительность в финансовых вопросах. Выражение пошло от особого вида мошенничества — фиктивной продажи оптом и в розницу памятников истории и архитектуры. Аферист Джордж Паркер Бруклинский мост продавал постоянно, иногда по нескольку раз в неделю.

(обратно)

12

один на один (исп.)

(обратно)

13

Приблизительно 90х150 см.

(обратно)

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

*** Примечания ***