Арсенал-Коллекция 2015 № 06 (36) [Журнал «Арсенал - Коллекция»] (fb2) читать онлайн
- Арсенал-Коллекция 2015 № 06 (36) 8.01 Мб, 129с. скачать: (fb2) - (исправленную) читать: (полностью) - (постранично) - Журнал «Арсенал - Коллекция»
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Арсенал-Коллекция 2015 № 06 (36)
Научно-популярное изданиеАрсений Малахов
Сверхтяжелый танк Panzerkampfwagen VIII Maus
«Маус» 205/2 в Бёблингене, лето 1944 года
Создание сверхтяжёлого танка Maus и предшествующих ему проектов боевых машин массой превосходящих серийные образцы было продиктовано не столько гигантоманией фюрера, сколько необходимостью что-либо противопоставить разрабатываемым советским танкам аналогичного класса. Также перед этими машинами ставилась задача прорыва линии обороны противника. По данным немецкой разведки на вооружение Красной Армии новые танки должны были поступить к весне 1943, что определяло и срок поставки первого прототипа Maus, и направление работ в целом. С декабря 1941 года фирма Krupp вела разработку перспективного танка под индексом VK 70.01. Техзаданием предусматривалась масса 70 тонн, толщина лобовой брони 140 мм, двигатель от торпедного катера мощностью 1000 л.с. и максимальная скорость 44 км/ч. Чтобы остаться в рамках заданной проектом массы, толщину лобовой брони снизили до 100 мм, и установили менее мощный двигатель. В ходе дальнейших конструктивных изменений толщина лобовой брони достигла 120 мм, а масса 90 тонн. Основным орудием выбрана 105-мм пушка KwK L/70. Прорабатывались варианты с носовым и кормовым расположением башни. Машине присвоили новое наименование - VK 72.01 (К) Lowe, а к концу июля 1942 года проект был закрыт, чтобы дать дорогу новой идее - разработке 100-тонного танка, заказ на который Krupp получил еще 5 марта 1942 года. 22 марта 1942 года аналогичное задание дали и Porsche. Разработчиком башни для образцов обеих фирм назначили Krupp. Проект танка получил название Mammut (Мамонт) и индекс VK 100.01. Летом 1942 года в документах стало употребляться обозначение Pz.Kpfw. Mauschen (Мышонок), а с сентября стало использоваться Pz.Kpfw. Maus или просто Maus (Мышь). Проект Порше имел заводское обозначение Porsche Тур 205.
Проект сверхтяжелого танка VK 72.01 «Лев»
Проект сверхтяжелого танка VK 100.1 «Мамонт», 4 июня 1942 г.
Первый вариант проекта задавал массу танка в 100 тонн, а в качестве орудия рассматривалась 149-мм пушка KwK L/40 с раздельным заряжанием или 128-мм на базе зенитки 12.8 см Flak 40 L/61, укороченная до 50 калибров, однако в мае года конструкторы стали рассматривать установку 128-мм орудия на базе зенитки 12.8 см Flak 40 L/61, с увеличением длины ствола до 70 калибров. В июле разработчики стали склоняться к 105-мм пушке на базе зенитки 10.5 см Flak 38 с длиной ствола 70 калибров или 149-мм пушке с длиной ствола 37 калибров. Также предусматривалось наличие вспомогательной 75-мм пушки. Первоначально её хотели установить в отдельной башни, но вскоре от этого отказались. 13 мая 1942 года Гитлер пересмотрел технические требования, повысив проектную массу до 120 тонн и сделав упор на максимальную защищенность и мощное орудие в ущерб скорости. Проект башни фирмы Krupp был утвержден 18 апреля 1942 года, а макет был представлен 25 июня. В качестве вооружения были выбраны 149-мм пушка 15 см KwK L/31 с унитарным заряжанием и 7.5 см KwK L/24. Боекомплект основного орудия составлял 25 выстрелов, а вспомогательного 50. Лобовая броня имела толщину 250 мм, борта и корма 200 мм. Соединение бронелистов сварочное шиповое с применением шпонок. В кормовой части башни имелся люк для демонтажа пушки, по бортам - смотровые щели. На крыше справа размещалась командирская башенка, слева люк заряжающего и бронированный перископ. Масса башни с боекомплектом составляла 57 тонн. Porsche в своем проекте предусматривала оснастить башню 15 см KwK L/37 или 128-мм орудием.
Тур 205A Mauschen, 28 октября 1942 гола
Тур 205, 14 ноября 1942 года
При разработке самого танка требовалось учесть немалую массу башни и возможность транспортировки машины по железной дороге, что накладывало ограничения на габариты и массу. В октябре 1942 года Porsche представила два варианта проекта, отличавшихся силовой установкой: Тур 205А - 12-цилиндровый V-образный дизель водяного охлаждения Daimler-Benz объёмом 42,4 литра мощностью 1000 л.с. при 2400 об/мин. Тур 205В - 18-цилиндровый дизель Тур 141 воздушного охлаждения объёмом 41,5 литра мощностью 780 л.с. при 2400 об/мин. разработки Porsche Масса возросла до 150 тонн, расчётная скорость составила 20 км/ч. Башню расположили в корме, ходовую часть разместили под бортовыми бронеэкранами, к которым с внутренней стороны крепился внешний ряд тележек подвески. Ходовая часть на борт состояла из пяти сдвоенных двухкатковых тележек с продольными торсионами (аналогичные тележки применили на танке Tiger конструкции Porsche и на самоходках Ferdinand на его базе). Были варианты относительно гусениц - либо 2 гусеницы с траком шириной 1000 мм, либо 4 гусеницы по 500 мм шириной. В носовой части корпуса размещалось отделение управления с раздельными люками механика-водителя и радиста-пулемётчика с шаровой установкой пулемёта MG-34 в лобовом бронелисте. По бокам в нишах расположили 780 литровые топливные баки, а в полу имелся люк для эвакуации. В походе механик-водитель мог вести танк, высунувшись из люка за счёт приподнимаемого кресла, а в боевом положении ориентирование осуществлялось по перископическим приборам наблюдения. Далее в корму следовали моторный, боевой и трансмиссионный отсеки с силовой установкой, системой охлаждения, частью боекомплекта в нишах надгусеничных полок, электродвигателями, промежуточными редукторами с тормозами и бортовыми передачами. Особенностью танка стала электромеханическая трансмиссия, уже применённая Porsche на танке Tiger собственной разработки и на самоходках Ferdinand на его базе - двигатель вращал генераторы, которые питали электромоторы, приводившие в движение через передачи ведущие колёса. Крыша моторного и трансмиссионного отделений имела съёмные панели для доступа к агрегатам. В силу возросшей до 168 тонн массы танка в декабре 1942 года толщину брони корпуса снизили на 10%, а лобового листа башни с 250 до 220 мм, убрали шаровую установку пулемета. В январе 1943 года Гитлеру были представлены проекты обеих фирм. Образец Porsche был принят к дальнейшей разработке и производству, а проект Krupp, именовавшийся Tiger-Maus, в последующем лёг в основу сверхтяжёлого танка Е-100. В качестве основного орудия утвердили модифицированную зенитную пушку 12.8 KwK, как вспомогательное, в спарке с основным, утвердили пушку 7.5 см KwK 44 L/36. Внесли правки по башне - смотровые приборы по бортам башни заменили на пистолетные порты, люк для демонтажа пушки поменяли на люк для выброса гильз. Также были разработаны более лёгкие траки гусениц, люки механика-водителя и радиста увеличили до 500 мм в диаметре, добавили 100-мм бронезащиту ходовой части спереди. Управлением вооружений были определены производители и поставщики узлов и агрегатов: корпус и башня - Krupp, силовая установка - Daimler-Benz, электродвигатели и электрогенераторы - Siemens-Schuckert, ходовая часть и трансмиссия - Skoda, итоговая сборка и траки - Alkett. Изготовление двух опытных прототипов планировалось завершить к концу 1943 года, и в случае успешных испытаний запустить серию, производя с начала 1944 года по 10 танков ежемесячно.
Фердинанд Порше, 1942 год
В феврале 1943 года в проект внесли изменения относительно силовой установки - разработка дизельных двигателей не могла быть завершена в срок, и в качестве замены был выбран V-образный дефорсированный до 1200 л.с. авиационный двигатель Daimler-Benz DB.603, получивший обозначение МВ.509. Еще одним новшеством было предложение установить огнеметную установку, разработанную для среднего танка Panzer III, с запасом горючей смеси 1000 л и максимальной дальностью стрельбы 150- 200 м, реальная же дистанция могла составлять 100 м при расходовании 33 л огнесмеси в секунду. Размещение огнеметов предполагалось справа и слева в кормовой части корпуса, управление брандспойтами в бронекожухах дистанционное радиооператором. И хотя фирмы-разработчики высказались против огнеметов, Управление вооружений настояло на пересмотре проекта с учетом возможности их установки, масса танка увеличилась на 5 тонн. Вновь пересмотрели вооружение - была высказана идея об установке в лобовой плите башни, слева от орудийной маски, крупнокалиберной зенитной установки. В качестве зенитной установки рассматривалась 20-мм авиационная пушка Mauser MG-151/20 с боезапасом 250 снарядов (позже снизили до 80) и углом возвышения 30°, управляемая из специальной башенки. Но дальше чертежей дело не пошло. Изменения затронули и корпус - два раздельных люка механика-водителя и радиооператора заменили одним большим люком, установили отбойники на съемных секциях крыши моторного отделения для защиты от пороховых газов 75-мм орудия и осколков. В корме корпуса появился дополнительный съемный топливный бак объёмом 1000 л, изначально разработанный для горючей смеси огнеметов. Планы производства танка постепенно обретали реальные показатели - 22 февраля 1943 года Krupp получил заказ на производство 120 корпусов и башен. На Alkett для сборки предполагалось поставлять: ноябрь - 2 корпуса, декабрь - 4, январь - 6, февраль - 8, с марта - по 10 корпусов. Первую башню собирались поставить к 15 октября. Корпуса должны были выпускаться с опережением на месяц по сравнению с выпуском башен. Контрактом от 5 марта 1943 года орудия 12.8 см KwK также поручалось производить Krupp в соответствии с планом: август - первая пушка, сентябрь - 3, октябрь - 6, ноябрь и декабрь - 5, январь - 7, с февраля по 10.
План выпуска
| месяц | Исходный план | План после налёта 06.03.1943 | План после налёта 26.07.1943 | |||
| корпуса | орудия | корпуса | башни | корпуса | башни | |
| Август 1943 | 1 | |||||
| Сентябрь 143 | 3 | 1 | ||||
| Октябрь 1943 | 6 | 2 | ||||
| Ноябрь 1943 | 2 | 5 | 2 | 1 | 1 | 1 |
| Декабрь 1943 | 4 | 5 | 4 | 3 | 1 | 1 |
| Январь 1944 | 6 | 7 | 6 | 5 | 2 | 1 |
| Февраль 1944 | 8 | 10 | 8 | 5 | 2 | 1 |
| Март 1944 | 10 | 10 | 10 | 5 | 3 | 2 |
| Апрель 1944 | 10 | 10 | 10 | 7 | 4 | 3 |
| Май 1944 | 10 | 10 | 10 | 10 | 4 | 4 |
| Июнь 1944 | 10 | 10 | 10 | 10 | 4 | 4 |
| Июль 1944 | 10 | 10 | 10 | 10 | 4 | 4 |
| Август 1944 | 10 | 10 | 10 | 10 | 2 | 4 |
Но эти планы были подкорректированы. В ночь на 6 марта 1943 года бомбардировщики Королевских ВВС совершили серию налётов на промышленные и нефтеперерабатывающие предприятия в городе Эссен, в том числе на заводы Krupp. В ходе этого рейда были уничтожены как документы на башню и вооружение, так и полноразмерный макет самой башни. Чертежи корпуса не пострадали. Дата сдачи первой башни была перенесена на 15 ноября. План выпуска был пересмотрен: ноябрь - 1, декабрь - 3, январь - 5, февраль - 5, март - 5, апрель - 7, с мая по 10. Промежуточные итоги по проекту были подведены 2 апреля 1943 года - масса танка возросла с проектных 150 тонн до почти 180, и это не было пределом. Перегрузка в 30 тонн не могла не сказаться на ходовой части - тележечная подвеска с продольными торсионами не удовлетворяла повысившимся требованиям. Фирма Skoda разработана новую систему тележек - четыре опорных катка с буферными пружинами на пару в шахматном порядке и два поддерживающих ролика сверху крепились на общей балке, 6 тележек на борт, всего 48 опорных катков, что способствовало более благоприятному распределению нагрузки на ходовую часть. Вносить изменения в проект продолжали и дальше: 16 апреля 1943 года было решено разместить в бортах башни порты с шаровыми установками для стрельбы из пистолетов-пулеметов, а 29 апреля отказались от командирской башенки в пользу перископического прибора наблюдения кругового обзора, расположенного перед правым башенным люком. К началу апреля 1943 года был готов полноразмерный деревянный макет танка, а 14 мая в штаб-квартире фюрера «Волчье логово» в Растенбурге он был продемонстрирован Гитлеру и высшему руководству рейха. В башне макета еще не были учтены изменения относительно шаровых установок и отказа от командирской башенки. Также была показана действующая модель танка. Оба макета были оснащены огнеметами.
Демонстрация Гитлеру полноразмерного макета танка Porsche Тур 205. 14 мая 1943 года. На корме машины, слева от дополнительного топливного бака, видна установка огнемета
Одновременно с демонстрацией полноразмерного макета танка, Гитлеру показали и действующую модель
По результатам ознакомления с макетом были сделаны определенные выводы относительно дальнейших изменений конструкции танка и его запуска в серийное производство. Главный инспектор бронетанковых войск, генерал Гейнц Гудериан отмечал отсутствие пулемётов для ведения ближнего боя, в результате на лобовой и кормовой башенных плитах предусмотрели установку пулемётов MG- 34. Окончательно отказались от зенитной установки. На крышу башни добавили вентиляторы. Начиная с третьей опытной машины, толщину бортовой брони решили уменьшить до 170 мм, т.к. ширина танка, 3700 мм, рассчитывалась исходя из возможности транспортировки по железной дороге. В июне 1943 года было принято решение увеличить серийный выпуск со 120 до 141 танка, но Гудериан настоял на том, что для фронтовых испытаний хватит 5 опытных машин, и 1 июля месячный план выпуска серии был определен в 5 машин. 7 июля на заводе Krupp был сварен первый корпус, причем расчетная ширина 3700 мм была превышена на 17 мм. В середине месяца в работе были еще 6 корпусов и первая башня. Для транспортировки танка австрийской вагоностроительной компанией Simmering-Graz-Pauker была разработана специальная 14-осная 27-метровая железнодорожная платформа грузоподъёмностью 180 тонн. Конструкция весом 72,5 тонны состояла из трёх секций: центральная 6-осная с пространственной рамой в своей основе и рельсом для жёсткости конструкции и фиксации танка; передняя и задняя 4-осные маневренные секции. Однако планы выпуска вновь были сорваны - в ночь с 25 на 26 июля 1943 года массированный авиаудар бомбардировщиков Королевских ВВС произвёл масштабные разрушения производственных мощностей Krupp вместе с опытными образцами техники, в числе которых был и Maus. Дата изготовления первой башни переносится на 1 декабря. К тому моменту были уже сварены 7 корпусов, а еще для трёх заготовлены бронеплиты. По отчёту Krupp производство корпусов могло быть возобновлено только через 7 месяцев, а башен - через 8, а изготовлено может быть только 30 комплектов корпусов и башен. Таким образом, по корпусам намечались поставки: сентябрь - 1, октябрь - 2, ноябрь - 1, декабрь - 1, январь - 2, февраль - 2, март - 3, апрель - 4, май - 4, июнь - 4, июль - 4, август - 2; по башням: ноябрь - 1, декабрь - 1, январь - 1, февраль - 1, март - 2, апрель - 3, с мая по сентябрь - по 4. Работы по изготовлению первых 6 танков установочной серии продолжались, но к концу октября 1943 года стало очевидно, что поточный выпуск Maus отвлекает слишком много мощностей и ресурсов, необходимых для текущего производства серийных машин для фронта, и 5 ноября было принято решение ограничиться выпуском 2 танков и 1 башни. В ночь с 22 на 23 ноября 1943 года в результате налёта британских бомбардировщиков были серьёзно повреждены предприятия Alkett и Siemens, принимавшие непосредственное участие в производстве Maus.
Первая поездка по двору завода. На танке установлена балластная башня с массивными рымами по бокам
«Маус» Тур 205/1 прибыл в Бёблинген. 14 января 1944 года
Первый прототип
Несмотря на отмену серийного производства работы по Maus продолжались. Для сборки на Alkett первый корпус доставили 26 сентября. Машина получила обозначение Pz.Kpfw. Maus V1, он же Тур 205/1. К 22 декабря 1943 года танк был собран до состояния самостоятельного передвижения, а вместо башни установили массогабаритный макет. Предлагались новые изыскания. Возможность преодоления водных преград вброд была нелишней, и к ноябрю 1943 года были завершены эскизные работы по данной теме. На люк отделения управления должна была устанавливаться труба для питания воздухом экипажа и воздухозаборников силовой установки. По лестнице в трубе можно было покинуть танк. Система была рассчитана на глубину 10 м, если преграда была глубже, то предполагалось питать электроэнергией танк под водой от танка на берегу посредством кабеля. Проект остался на бумаге. Ставился вопрос об использовании башен на стационарных инженерных сооружениях, но проект так и не вышел из стадии чертежей. Наконец 24 декабря 1943 года состоялся первый пробный выезд прототипа на территорию завода Alkett. Это мероприятие проводилось без ведома Управления вооружений и к тому же танк фотографировали, что было запрещено. Машина была загрунтована и не несла опознавательных знаков. Один из участников испытаний написал на бортах и корме слово «Mausen» и над ним нарисовал мышонка. Проходимость оказалась вполне удовлетворительной - территория завода после бомбардировок представляла собой нагромождение обломков и строительного мусора. Благодаря электрической трансмиссии танк был лёгок в управлении. Испытания продолжились на полигоне в Бёблингене в пригороде Штутгарта, куда, на специально разработанной для него железнодорожной платформе, Maus был доставлен 14 января 1944 года. После самостоятельного спуска с платформы танк прошёл 5 км до мастерских 7-го запасного танкового батальона. На следующий день состоялись заезды по бездорожью. Прототип двигался погруженным в грязь на полметра без каких-либо затруднений. До конца января проводился монтаж электрооборудования и покраска танка в тёмно-жёлтый цвет, позже добавили красно-коричневые разводы. В целях секретности, чтобы выдать танк за трофей, на борта были нанесены перевернутые серп и молот, а на макет башни красные звёзды. К этому моменту износились внутренние бандажи опорных катков. Были заказаны новые катки, однако испытания было решено не прекращать. 31 января было пройдено 14 километров, в том числе 4,6 по пересеченной местности. Радиус поворота при движении вперёд составил 14,5 м. 7- 8 февраля позади были оставлены ещё 42,4 км, из них 6,4 по бездорожью. Машину вел лично Фердинанд Порше. Во время очередного пробега 16 марта имел место инцидент. На полигоне танк заехал в болотистую низину, в которой благодаря своей массе погряз больше чем на полтора метра. Целый день 20 солдат 7-го танкового батальона работали лопатами и подкладывали под гусеницы бревна для улучшения сцепления, чтобы освободить завязшего гиганта. В это же время были доставлены новые катки, которые установили прямо на полигоне. После этого машина вернулась в расположение 7-го танкового батальона для демонтажа механизмов с целью их обследования.
ЧП во время испытаний «Мауса» в Бёблингене. 16 марта 1944 гола, при попытке преодолеть вязкий участок грунта многотонная махина безнадежно застряла. Спасательная операция с привлечением личного состава 7-го запасного танкового батальона завершилась успешно, после чего танк еще долго очищали от грязи
Выгрузка с платформы второго прототипа тешка «Маус». Бёблинген, 10 марта 1944 года
Второй прототип и башня
Работы над вторым танком Тур 205/11 также шли своим чередом: сборка на заводе Alkett происходила медленно, и для дальнейшего монтажа было решено отправить танк в Бёблинген, куда он и прибыл 10 марта 1944 года. Стоит отметить, что это были шасси без двигателя и башни. С платформы его вытянули тросами, затем подцепили к первому прототипу Maus, который отбуксировал его в расположение 7-го запасного танкового батальона, показав способность перемещать массу аналогичную собственной. К середине апреля 1944 года единственная башня для Maus, изготавливавшаяся в Эссене, была практически собрана; 128-мм пушка, испытанная в составе двухорудийного лафета на полигоне в Меппене, была готова уже в ноябре 1943 года. В первоначальный проект башни внесли некоторые изменения: в лобовой лист башни, слева от орудийной маски, добавили пулемёт MG-34, в корму крыши - бомбомёт для стрельбы дымовыми и осколочными гранатами. В целях экономии места боеприпасы 128-мм орудия сделали раздельными и разместили в двух укладках по 7 снарядов и 12 зарядов в башне, остальные - в нишах надгусеничных полок корпуса. Унитарный боекомплект 75-мм пушки в количестве 50 выстрелов располагался в носовой части башни, справа от самого орудия, ещё 150 выстрелов - в нишах корпуса. Вместо командирской башенки перед правым люком установили перископический прибор наблюдения, аналогичный планировали поставить и перед левым люком заряжающего, даже прорезали отверстие, но потом заварили, решив применить другой тип перископа. В Бёблинген башня была доставлена 3 мая 1944 года, а в ночь на 8 июня её установили на второй прототип. Текущая стадия сборки позволяла производить ходовые испытания, состоявшиеся в конце июня. Был выявлен люфт в механизмах наводки орудий, электромотор поворота башни выходил из строя. Шаровые пулемётные установки смонтировали только 12 июля, но во время очередных испытаний они сломались. В июле танк окрасили камуфляжем - базовый тёмно-жёлтый цвет с красно-коричневыми и оливково-зелёными разводами. Сборка продолжалась. По сравнению с первым прототипом вторая машина отличались гораздо более выразительной комплектацией. Было установлено всё электрооборудование, в том числе две светомаскировочные фары и кормовой фонарь; на крыше отделения управления появились перископический прибор механика-водителя и убирающийся вниз перископический прибор кругового обзора радиооператора, на боковых секциях моторного отделения предусмотрели защитные отбойники. В ходовой части использовали тележки с перфорированными катками, от которых, в силу отсутствия каких-либо преимуществ, отказались после испытаний. Радиостанция, антенны на крыше моторного отделения и танковые переговорные устройства также заняли свои места. Дал о себе знать и двигатель МВ.509 - проблемы с клапанами и большой расход топлива требовали поиска альтернативы, которой стал Daimler-Benz МВ.507 - 12-цилиндровый дизель объёмом 42,4 л мощностью 850 л.с., спроектированный для торпедного катера. Форсированный до 1200 л.с. и обозначенный МВ.517 двигатель был установлен в танк в декабре 1944 года.
На начальном этапе испытаний в Бёблингене «Маус» 205/2 был окрашен в стандартный темносерый цвет Панцерваффе
«Маус» 205/2 в трехцветном камуфляже
Первый прототип «Мауса» (205/1), обнаруженный частями Красной Армии на Куммерсдорфском полигоне. Идет подготовка к эвакуации танка
Взорванный немцами второй прототип «Мауса» (205/2), обнаруженный в Штаммлагере. По снимку видно, что разрушению в основном подвергся корпус танка
Падение титанов
В июле 1944 года работы по проектированию и постройке сверхтяжелых танков было приказано прекратить, а заготовленные корпуса и башни пустить в переплавку, что не было сделано: три комплекта корпусов и башен отправили в Меппен, остальные остались в Эссене. Специалисты, собиравшие Maus Тур 205/II, в августе уехали из Бёблингена. С конца декабря 1944 года испытания обоих прототипов не проводились. Сами танки были перевезены на Куммерсдорфский полигон. Весной 1945 года Maus Тур 205/II включили в состав сил внешнего кольца обороны Берлина, для чего в марте танк прибыл своим ходом в Штамлагер недалеко от Цоссена, где находилась Ставка германского генштаба. При подходе 3-й танковой армии генерал-полковника П.С. Рыбалко в ночь на 22 апреля 1945 года отступавшие немцы, ввиду невозможности эвакуации, взорвали Maus Тур 205/II. Maus Тур 205/I, оставшийся на полигоне в Куммерсдорфе таже был взорван. Подробным исследованием танков советские специалисты занялись в июне 1945 года. Осенью башню второго прототипа поставили на шасси первого, эту конструкцию погрузили на специально разработанную немцами железнодорожную платформу, и подготовили эшелон для отправки на полигон в Кубинку для испытаний. Отправка задерживалась, и до места назначения Maus добрался лишь 6 мая 1946 года. Ходовые испытания не состоялись в силу отсутствия многих механизмов, потому провели только огневые - обстрел корпуса и башни, после чего танк отбуксировали в музей при полигоне, где экземпляр находится по настоящее время.
Габаритный чертеж «Мауса»
Вид на отделение управления. Справа от сиденья механика-водителя установлено сиденье
Описание конструкции
Сверхтяжёлый танк Maus являлся боевой гусеничной машиной с размещением вооружения во вращающейся башне кормового расположения. Компоновка представляла собой четыре отделения в корпусе от носа в корму - управления, моторное, боевое, трансмиссионное - разделённые поперечными перегородками. Отделение управления занимало носовую часть корпуса и включало в себя рабочие места механика-водителя и радиооператора с приборами управления танком и радиооборудованием. В днище отделения имелся люк для эвакуации, в нишах бортов располагались топливные баки ёмкостью по 780 л каждый. Для посадки экипажа в крыше отделения предусматривался люк, перед которым располагались перископический прибор наблюдения для механика-водителя и убирающийся перископ радиооператора. В моторном отсеке, находившемся за отделением управления, размещались двигатель в центральном колодце, в нишах бортов - водяные и масляные радиаторы, вентиляторы системы охлаждения, масляный бак и выхлопные коллекторы. Боевое отделение в средней части танка содержало блок генераторов, редуктор, соединявший двигатель и генераторы, часть боекомплекта основного орудия в нишах надгусеничных полок. Башня, установленная на роликовой опоре над боевым отделением, включала в себя рабочие места командира, наводчика и двоих заряжающих, вооружение - спаренная пушечная установка и пулемёт, часть боекомплекта, приборы наблюдения, прицел, механические и ручные приводы поворота башни. Доступ экипажа в башню обеспечивали два люка в крыше. В корме корпуса размещались элементы трансмиссии: тяговые электромоторы, промежуточные редукторы (гитары) с дисковыми тормозами и бортовые передачи. Сварной корпус из катаных гомогенных бронелистов имел рациональные углы наклона лобовой и кормовой бронеплит (35°-55°), отсутствие в них люков, щелей, пулемётной установки повышали противоснарядную стойкость. Толщина лобовой брони составляла 200 мм, кормовой 160 мм. Бортовые бронелисты вертикальные сплошные переменной толщины - верхняя часть 185 мм, нижняя 105 мм, представлявшая собой одновременно защиту и крепление ходовой части, располагавшейся между бортовым листом и внешним листом центрального колодца корпуса. Спереди ходовая часть прикрывалась 100 мм бронекозырьками с углами наклона 100. Крыша над отделением управления имела толщину 105 мм, надмоторная плита состояла из трёх съёмных бронелистов толщиной 50 мм с 60 мм треугольными бронекозырьками против попадания снарядов под нижний срез башни, подбашенный лист толщиной 55 мм приваривался к бортам корпуса, крыша трансмиссионного отделения также была съёмной и состояла из трёх 50 мм бронелистов. Бронезащита днища корпуса в носовой части составляла 105 мм, остальная часть 55 мм. Надгусеничные листы и борта центрального колодца корпуса имели толщину 40 мм и 80 мм соответственно. Распределение толщин элементов бронекорпуса продиктовано стремлением конструкторов создать равнопрочную бронезащиту. Отношение толщины бортового бронелиста к толщине лобовой брони у других немецких тяжёлых танков составляет 0,5 - 0,6, у Maus данный показатель равен 0,925, т.е. толщина бортового листа приближается к толщине лобового. Основные детали бронекорпуса имели прямоугольное шиповое соединение с цилиндрическими штифтами, что повышало прочность конструкции и делало соединение неразъёмным ещё до сварки. Штифт представлял собой стальной валик диаметром 50 мм или 80 мм, вставляемый в высверленные в стыках соединяемых бронелистов отверстия. Верхняя часть штифта была на одном уровне с поверхностью соединяемых листов и приваривалась к ним. Аналогичное решение применялось на самоходке «Фердинанд». Штифты использовались в соединениях верхнего и нижнего лобовых бронелистов, бортовых листов с верхним лобовым, кормовыми и днищем, а верхний и нижний кормовые листы соединялись в косой шип без шпонок. Остальные детали корпуса соединялись в четверть, впритык, внахлёст и заваривались с двух сторон.
Схема бронирования танка «Маус»
Спаренная установка 128- и 75-мм пушек во время испытаний на полигоне
Башня, также соответствовавшая принципу равнопрочного бронирования, сваривалась из деталей, соединявшихся в шип с применением штифтов. Лобовая часть литая цилиндрической формы толщиной 220 мм, бортовые и кормовые листы плоские катаные толщиной 210 мм, угол наклона бортовых листов - 30°, кормового - 15°. В корме башни располагался люк для загрузки боекомплекта. В крыше толщиной 65 мм имелись два люка для доступа в башню, бронеколпак перископического прицела, командирский прибор наблюдения, два вентилятора и амбразура для оборонительного гранатомёта. Погон башни состоял из неподвижных и подвижных элементов. Неподвижная часть с зубчатым венцом крепилась к ступенчатой расточке крыши корпуса, подвижная часть включала в себя три двухроликовые тележки в основании башни, двигавшиеся по круговой беговой дорожке неподвижного элемента погона, обеспечивая вращение башни. Электромеханический и аварийный ручной привод давали возможность вращения с двумя скоростями: 8 град/сек и 4 град/сек. Три стопора и специально пневматическое устройство обеспечивали фиксацию башни в походном положении. Детали корпуса и башни разной толщины имели разную твёрдость: до 50 мм - высокая, 160 мм - средняя и низкая, 80 мм листы внутренних бортов корпуса - низкая, 185-210 мм - низкая. Химический состав брони также отличался в зависимости от толщины: 50 мм листы выполнялись из хромоникельмолибденовой брони с повышенным содержанием марганца, 65 мм - хромомарганцевая с 0,5% никеля, 80 мм - хромоникельмолибденовая с повышенным содержанием марганца, 200-210 мм - хромоникельмолибденовая с содержанием никеля свыше 30%. Содержание углерода составляло 0,3-0,45%. Вооружение состояло из спаренной установки 128-мм и 75-мм пушек, защищённых литой бронемаской, крепившейся болтами к люльке, и 7,92-мм пулемёта. Углы вертикальной наводки пушек составляли от -7° до +23°. 128-мм орудие KwK 44 с длинной ствола 55 калибров, разработанное фирмой Krupp в 1943 году на базе самой мощной зенитной пушки Flak 40, имело раздельное заряжание, скорострельность не превышала 2-3 выстрела в минуту, несмотря на наличие двух заряжающих в составе экипажа. В боекомплект входили бронебойные снаряды с начальной скоростью 920 м/с, пробивавшие с дистанции 1000 м 202 мм брони, установленной под углом 30°, и осколочно-фугасные с дальностью стрельбы 12,5 км. Затвор кпиновый горизонтальный, открывание затвора и извлечение гильзы производилось вручную, после досылания снаряда и заряда затвор закрывался автоматически. Боезапас составлял порядка 68 выстрелов, 25 из которых размещались в стеллажах по бортам башни, остальные - в нишах надгусеничных полок корпуса. Данная пушка устанавливалась также на самоходках «Ягдтигр» и являлась самым мощным противотанковым орудием Второй мировой войны. 75-мм пушка с увеличенной до 36 калибров длиной ствола разработана на базе орудия KwK 37, применявшегося на танках Panzer III модификации N, Panzer IV модификаций А, В, С, D, Е, F1, самоходных штурмовых орудиях Sturmgeschutz III модификаций А, В, С, D, Е. В состав боекомплекта входили бронебойные и осколочно-фугасные снаряды, всего 200 выстрелов, 50 из которых размещались в носовой части башни справа от самого орудия, остальные - в корпусе. 7,92-мм пулемёт устанавливался в лобовой части башни слева от 128-мм орудия, боекомплект насчитывал 1000 патронов в четырёх коробках, располагавшихся в башне под самим пулемётом. Для ближнего боя и обороны танка применялся 26-мм гранатомёт-мортирка, располагавшийся в корме крыши башни и стрелявший дымовыми, осколочными и осколочно-зажигательными гранатами. Изначально на танк планировалось установить дизельный двигатель, разработки Daimler-Benz или Porsche, но ни тот, ни другой не были готовы в срок, поэтому в качестве замены на первом прототипе Maus применили V-образный 12-цилиндровый четырёхтактный жидкостного охлаждения с непосредственным впрыском топлива дефорсированный до 1200 л.с. авиационный двигатель Daimler-Benz DB.603, получивший обозначение МВ.509. Этот же двигатель установили и на втором танке, однако из-за проблем с клапанами и большого расхода топлива его заменили на МВ.517 - форсированный до 1200 л.с. Daimler- Benz МВ.507, представлявший собой V-образный 12-цилиндровый четырёхтактный жидкостного охлаждения дизель объёмом 42,4 л мощностью 850 л.с., спроектированный для лёгкого торпедного катера.
Блок генераторов. Вид спереди справа
Поперечный разрез по кормовому отсеку трансмиссионного отделения
Блок подвески ходовой части
Питание топливом осуществлялось из баков общей ёмкостью 1560 л, расположенных в носовой части корпуса. К верхнему кормовому бронелисту крепился дополнительный съёмный бак на 1500 л. Охлаждение двигателя производилось принудительной циркуляцией по замкнутому контуру водоэтиленгликовой смеси, проходившей через два радиатора, обдуваемых четырьмя двухступенчатыми вентиляторами, расположенных в направляющих насадках справа и слева от мотора. Также система охлаждения ёмкостью 110 л включала в себя два пароотделителя, водяной насос, компенсационный бачок с паровым клапаном и трубопроводы. Снизить риск возникновения пожара из-за перегрева выхлопных коллекторов позволила отдельная жидкостная замкнутая с принудительной циркуляцией система охлаждения, четыре радиатора которой устанавливались рядом с радиаторами системы охлаждения двигателя. Одной из наиболее значительных особенностей Maus являлась электромеханическая трансмиссия, разработанная Porsche и применённая сначала на опытном танке VK 30.01 (Р), а затем на самоходках «Фердинанд». Принцип работы заключался во вращении ведущих колёс тяговыми электромоторами, ток для которых вырабатывали электрогенераторы, приводимые в движение двигателем внутреннего сгорания. На каждую гусеницу работала отдельная независимая связка генератора, электромотора и контроллера-реостата. Электрические компоненты трансмиссии включали в себя блок генераторов, два тяговых электромотора, генератор-возбудитель, два контроллера-реостата, коммутационный ящик, аккумуляторную батарею. Соединенные единым валом два главных генератора и вспомогательный генератор на одном валу с задним главным генератором образовывали генераторный блок. Скорость вращения тяговых электродвигателей регулировалась снимаемым с главных генераторов напряжением, которое менялось в зависимости от силы тока, подаваемого на обмотки независимого возбуждения. Питание обмоток независимого возбуждения главных генераторов и тяговых электромоторов при работающем двигателе, а также зарядка аккумулятора производились вспомогательным генератором с обмоткой независимого возбуждения, которая запитывалась током от вращаемого двигателем генератора-возбудителя. В момент пуска двигателя вспомогательный генератор использовался как электростартёр, получая энергию от аккумуляторной батареи. Промежуточные редукторы (гитары) с дисковыми тормозами и бортовые передачи, с которых крутящий момент тяговых электромоторов передавался на ведущие колёса, составляли механические компоненты трансмиссии. Режим работы электромоторов регулировался изменением напряжения в их обмотках и обмотках главных генераторов, что достигалось перемещением рукояток контроллеров-реостатов, установленных в ящиках по обе стороны от механика-водителя. Движение вперёд осуществлялось смещением рукояток вперёд от нейтрального положения - чем больше требовалась скорость, тем сильнее смещение, чтобы подать большее напряжение на электромоторы. Для заднего хода - смещение рукояток назад от нейтрального положения. Регулирование скорости аналогично. Поворот осуществлялся снятием напряжения с электромотора отстающей гусеницы (одна рукоятка - вперёд, другая - в нейтральном положении) или реверсом его крутящего момента для поворота вокруг оси (одна рукоятка - вперёд, другая - назад). Для торможения танка электромоторы переводились в генераторный режим, выработанное ими напряжение передавалось генераторам, работавшим в режиме электромоторов, вращавших коленчатый вал двигателя. Напряжение с тяговых электродвигателей в этот момент превышало напряжение генераторов. Для более эффективного торможения в дополнение к электрике использовались дисковые тормоза. Увеличение нагрузки на электродвигатели могло приводить к их перегрузке, для защиты от которой использовалось специальное реле в коммутационном ящике, там же располагались шины переключения трансмиссии в специальные режимы работы - питание электродвигателей другого танка при преодолении им водной преграды. К преимуществам электромеханической трансмиссии следует отнести широкое и плавное изменение скорости и направления движения, лёгкость управления и меньший износ двигателя за счёт отсутствия жёсткой кинематической связи с ведущими колёсами. Недостатки заключались в большом размере системы в целом, некритичном однако в силу предусмотренных проектом габаритов танка, и в использовании дефицитных цветных металлов, что становилось весьма неблагоприятным фактором при не лучшем положении германской промышленности к концу войны.
Сборочный цех завода Krupp в Эссене. Хорошо видны корпус и башня «Мауса», а также две литые маски спаренной установки 128- и 75-мм пушек. Май 1945 года
Тактико-технические характеристики танка Maus
Боевая масса, т 180 Экипаж, чел 6 Габаритные размеры, мм длина с пушкой вперед 10 085 длина с пушкой назад 12 659 длина корпуса 9020 ширина 3710 высота 3630 клиренс 500 Колея (расстояние между серединами гусениц), мм 2330 Длина опорной поверхности (без погружения), мм 5860 Длина опорной поверхности при погружении на 10 см, мм 7100 Высота линии огня, мм 2790 Толщина брони, мм: лоб корпуса 200 борт 185 - 105 + 80 корма 1600 крыша 105 днище 105 лоб башни 210 борт и корма 210 крыша 65 Макс, скорость движения, км/ч: по шоссе 20-25 по пересеченной местности 4-10 Запас хода, км: по шоссе 186 по пересеченной местности 68 Удельное давление без погружения гусениц, кг/см2 1,39 Удельное давление при погружении гусениц на 100 мм, кг/см2 1,2 Удельная мощность, л.с./т 9,6Ходовая часть располагалась между внутренними бортами корпуса и бортовым бронелистом, к которым крепились тележки подвески, состоявшей из четырёх опорных катков с внутренней амортизацией с буферными пружинами на пару в шахматном порядке и двух поддерживающих роликов, крепившихся на общей балке. Всего устанавливалось 6 тележек на борт с 48 опорных катков в целом, что способствовало более благоприятному распределению нагрузки на ходовую часть. Ведущие колёса,состоявшие из двух половин, монтировались между двумя ступенями планетарного бортового редуктора. Съемные зубчатые венцы с 17 зубьями, обеспечивавшие цевочное зацепление, крепились к фланцам корпуса ведущего колеса болтами. Двухободные направляющие колёса представляли собой полую форменную отливку. На концах оси срезались плоскости и выполнялись сквозные радиальные сверления с полукруглой нарезкой, в которую вворачивались винты механизма натяжения. Перемещение оси в направляющих бортового листа корпуса и фальшборта посредством вращения винтов обеспечивало натяжение гусеницы. Каждая гусеница массой 14 302 кг и шириной 1100 мм состояла из 56 цельных и 56 составных чередующихся между собой траков, соединяемых пальцами. Цельный трак представлял собой отливку с гребнем на внутренней стороне, составной состоял из трёх деталей. Масса обоих видов траков с пальцем составляла 127,7 кг.
Сверхтяжелый танк Maus Тур 205/1. 1944 год
Сверхтяжелый танк Maus Тур 205/2. 1944 год
Собранный из двух поврежденных машин, сверхтяжелый танк «Маус» сохраняется ныне в Военно-историческом музее бронетанкового вооружения и техники в Кубинке (Московская область)
Иван Холмских
Первые американские штурмовики
GA-1 стал единственным серийным многомоторным трипланом
Датой рождения штурмовой авиации в США можно считать 15 сентября 1921 г., когда 1-я разведывательная группа была реорганизована в 3-ю штурмовую. Дислоцировалась она на аэродроме Келли Филд (поблизости от Форт Сэм Хьюстон, г. Сан-Антонио в шт. Техас). На вооружении находились самолеты-разведчики «Сальмсон» 2А2, но после «смены амплуа» группу перевооружили машинами «Де Хэвилленд» DH-4B. Являясь неплохим для своего времени легким бомбардировщиком, DH-4B не в полной мере отвечал требованиям к штурмовику - прежде всего из-за абсолютного отсутствия бронезащиты. Армейская авиация нуждалась в новом самолете этого класса. «Источником вдохновения» послужил британский самолет «Сопвич» T.F.2 «Саламандер» - бронированный вариант известного истребителя «Снайп», предназначавшийся для непосредственной поддержки пехоты на поле боя (аббревиатура «TF» расшифровывалась как «trench fighter» - «траншейный [или, если хотите, окопный] истребитель»). Один экземпляр «Саламандера» доставили в США в начале 1919 г. и испытали на авиабазе Мак- Кук Филд (шт. Огайо). Результаты испытаний американских военных удовлетворили далеко не полностью - по их мнению, для непосредственной поддержки сухопутных войск требовался аэроплан с гораздо более мощным пулеметно-пушечным вооружением (на «Саламандере», как и на «Снайпе», стояла пара синхронных пулеметов). Требования к такой машине выпустили 15 октября 1919 г. Доверить столь серьезное дело, как разработку принципиально нового штурмовика, гражданским фирмам, военные не рискнули. Этой работой занялся Инженерный отдел Авиационной службы Армии США, находящийся на той же авиабазе МакКук Филд.
Штурмовики «Де Хэвилленд» DH-4B на аэродроме Келли Филд
GA-1 и GA-2
Результатом стараний бригады военных инженеров, возглавляемых Айзеком М. Ладдоном, стал настоящий монстр - двухмоторный триплан с мотогондолами, размещенными на среднем крыле. Двигатели - стандартные для американской армейской авиации тех времен 12-цилиндровые «Либерти» - имели толкающие винты. Прототип получил обозначение GAX - Ground Attack, experimental, хотя летчики обычно расшифровывали первые две буквы аббревиатуры как Guns, Armor (т.е., «пушки и броня»). В соответствии с господствующей в то время концепцией штурмовой авиации, вооружение GAX было только стрелково-пушечным - бомбы не предусматривались. Самолет нес 37-мм пушку «Болдуин» (в носовой стрелковой установке) и восемь 7,62-мм пулеметов «Браунинг». Четыре из лих было установлено неподвижно в носовой части фюзеляжа (стреляли под углом вперед-вниз), остальные монтировались на оборонительных установках: один в передней кабине (для стрельбы назад-вверх) и три в задней (один для обороны верхней полусферы и два - нижней; последние вели огонь через туннель в фюзеляже).
Первый серийный экземпляр GA-1
37-мм пушка «Болдуин» в носовой стрелковой установке самолета GAX
Сборка фюзеляжа GA-1
Boing model 10 (GA-1)
Конструкция планера была цельнодеревянной, с полотняной и фанерной обшивкой. Фюзеляж - прямоугольного сечения. Верхнее крыло имело больший размах, чем среднее и нижнее. Элероны имелись на среднем и нижнем крыльях. Экипаж GAX состоял из трех человек - пилота и двух стрелков. Броневая защита, выполненная из листов толщиной 4,75 мм (3/16 дюйма), прикрывала экипаж и двигатели. Из 3,5 тонн массы пустого самолета на броню приходилась почти тонна. Прототип GAX, получивший военный номер 63272, строился в мастерских авиабазы МакКук Филд. Изготовление его велось достаточно быстро - уже 3 апреля 1920 г. машина впервые поднялась в воздух. Пилотировавший её Гарольд Р. Гаррис отмечал плохую управляемость машины, сильную вибрацию и шум. Тем не менее, 7 июня военные заказали 20 серийных самолетов. Мощности мастерских явно не были рассчитаны на такую серию, поэтому контракт подписали с фирмой «Боинг». Самолет получил фирменный индекс «модель 10», а военные после принятия на вооружение присвоили ему обозначение GA-1. Серийные машины в основном соответствовали прототипу, но вместо пушки «Болдуин» они вооружались орудием «Пюто» SA 18 того же калибра. Также была предусмотрена возможность демонтажа части пулеметов и замены их держателями для осколочных бомб общей массой 250 фунтов (113 кг). Поставки серийных GA-1 начались в мае 1921 г. Ещё до этого заказ пришлось урезать вдвое - в США в то время казна отнюдь не баловала армию. Серийные GA-1 получили военные номера 64145-64154 (заводские - 200-209). Углубленные испытания серийных самолетов показали, что они страдают множеством недостатков: плохим обзором из кабин экипажа, низкой тяговооруженностью и скороподъемностью, малой дальностью полета, непродуманной конструкцией системы охлаждения (что вызывало перегрев двигателей). В принципе, некоторые из «детских болезней» можно было устранить, другие же отнюдь не являлись критичными для штурмовика. Гораздо неприятнее оказалась плохая маневренность, затруднявшая прицеливание. Ведению прицельного огня из пулеметов мешала и сильная вибрация самолета. Альтернативой для двухмоторного GA-1 стал одномоторный штурмовик GA-2, также разработанный Айзеком Ладдоном. Эта машина представляла собой биплан гораздо более совершенный в аэродинамическом отношении, чем предшественник. Броневая коробка, выполненная из листов толщиной 6,35 мм (1/4 дюйма), защищала двигатель и кабину экипажа, состоявшего из трех человек. Коробка была выполнена как интегральная часть фюзеляжа. Остальной набор фюзеляжа, равно как и крыла, был деревянным, обшивка - полотно и фанера.
Серийный GA-1
Первый прототип штурмовика GA-2
| GA-1 | GA-2 | |
| Двигатели: | ||
| тип | «Либерти»L-12A | «Инжиниринг Дивижн» W-18 |
| количество х мощность, л.с. | 2 x 435 | 1 x 750 |
| Размах крыла, м | 19,96 | 16,45 |
| Длина самолета, м | 10,23 | 11,20 |
| Высота самолета, м | 4,44 | 3,65 |
| Площадь крыла, кв. м | 94,38 | 79,1 |
| Масса, кг: | ||
| пустого самолета | 3553 | 2934 |
| взлетная | 4729 | 3942 |
| Скорость, км/ч: | ||
| максимальная | 168 | 181 |
| крейсерская | 152 | 160 |
| Скороподъемность, м/с | 3,05 | 6,65 |
| Потолок, м | 3505 | 3655 |
| Дальность полета, км | 565 | 360 |
Поскольку машина получалась довольно тяжелой, то требовался и соответствующей мощности двигатель. В наличии такого не было, и специалисты Инженерного отдела сами занялись его проектированием. Мотор жидкостного охлаждения мощностью 750 л.с. был 18-цилиндровым трехрядным (W-образным). Вооружение GA-2 лишь немного отличалось от «старшего брата» - оно состояло из 37-мм пушки и шести 7,62-мм пулеметов. Пушка и два пулемета, стрелявшие вперед- вниз, устанавливались под двигателем и обслуживались передним стрелком. Он же вел огонь из второй пары пулеметов, стрелявших назад-вниз. Наконец, третья спарка устанавливалась на верхней турели и обслуживалась вторым стрелком. Предусмотрели и бомбовую нагрузку - под крылом можно было подвесить 10 20-фунтовых (9,1- кг) осколочных бомб. 20 декабря 1920 г. фирме «Боинг» заказали постройку трех экземпляров GA-2. Интересно, что как и GA-1, эти машины получили фирменное обозначение «модель 10». В конечном итоге заказ на третий самолет отменили, построив только два GA-2 (военные номера 64235 и 64236, заводские - 410 и 411). Первый из них изготовили в 1921 г. по чертежам, предоставленным Инженерным отделом. Постройка самолета велась параллельно с изготовлением двигателя. Когда же последний был готов, оказалось, что он элементарно не встает на свое место. Напомним, что на GA-2 мотор устанавливался в бронекорпусе. Поэтому последний пришлось основательно переделывать. В итоге первый полет GA-2 состоялся лишь 18 декабря 1921 г. Постройку второй машины задержали до получения первых результатов летных испытаний, и по их итогам специалисты «Боинг» внесли некоторые изменения в её конструкцию. В общем же результаты испытаний GA-2 оказались столь же малоутешительными, как и GA-1. В строевые части GA-2 не передавали, пустив на слом в 1924-1926 гг. Построенные GA-1 перевезли на авиабазу Келли Филд, передав 90-й эскадрилье 3-й штурмовой группы. Поначалу собрали лишь один самолет, изредка поднимавшийся в воздух для тренировочных полетов. Но к концу 1922 г. в строй ввели ещё несколько штурмовиков. 9 февраля 1923 г. три самолета GA-1 вместе с несколькими DH-4B приняли участие в учениях в районе мексиканской границы, имитировав атаку на автомобильную колонну. По итогам учений был сделан вывод о том, что в реальных условиях колонна была бы уничтожена. В то же время генерал Билли Митчелл «подкинул» ещё одну идею насчет возможного использования GA-1 в качестве своеобразного воздушного десанта. Согласно его предложению, самолеты следовало оборудовать легкосъемными пулеметными установками. В бою они должны были приземлиться за линией фронта, экипажи «спешиться», занять оборону с пулеметами и продержаться до подхода собственной пехоты. Естественно, такая концепция отнюдь не вызвала восторга у авиаторов. Тем не менее, самолеты GA-1 были модифицированы в соответствии с идеей Митчелла. В последующем самолеты GA-1 продолжали оставаться в составе 3-й штурмовой группы, но летали крайне редко. Командование использовало эти машины в качестве средства дисциплинарного воздействия на молодых пилотов, нарушавших правила полетов: угрозы перевода на GA- 1 бывало достаточно, чтобы вразумить «воздушного хулигана». Одно время интерес к приобретению GA-1 проявляли мексиканские власти, собиравшиеся использовать эти самолеты в качестве противоповстанческих. Американский генерал Мэйсон Патрик, участвовавший в переговорах с мексиканской делегацией, определил цену одной машины в 15 тысяч долларов. Но в конечном итоге сделка так и не состоялась. В конечном итоге, в апреле 1926 г. самолеты GA-1 сняли с вооружения. Это событие вызвало у летчиков 3-й штурмовой группы лишь вздох облегчения.
Одномоторный GA-2 отличался значительными габаритами
Идет сборка PG-1
PG-1
Альтернативные разработки штурмовиков начала 20-х годов
Наряду с GA-1 и GA-2 конструкторы Инженерного отдела во главе с Айзеком Ладдоном в 1921 г. разработали более легкий штурмовик PG-1 (Pursit Ground - буквально «наземный истребитель», что-то вроде «траншейного истребителя» в английской терминологии). Контракт на постройку трех опытных экземпляров (военные номера 64244-64246) в мае 1921 г. получила фирма «Аэромарин». Самолет PG-1 представлял собой одномоторный одноместный биплан с верхним крылом несколько большего размаха и площади, чем нижнее. Для улучшения обзора из кабины пилота верхнее крыло устанавливалось на уровне верхней кромки фюзеляжа. Однако обзор все равно оставался неважным, поскольку разработчики не нашли лучшего места для размещения радиатора, чем над двигателем, прямо перед пилотом. Верхнее и нижнее крылья соединялись V-образными стойками. В соответствии с предназначением, PG-1 снабдили бронированием: коробка из 6,35-мм листов защищала мотор и пилота. Вооружение состояло из 37-мм пушки «Болдуин», стреляющей через вал двигателя, и синхронного 12,7-мм пулемета. Бомбовая нагрузка не предусматривалась. Самолет PG-1 проектировался под 8-цилиндровый мотор «Райт» К-2 (развитие «Райт-Испано» Н) мощностью 300 л.с. Однако его создание отставало от проектирования самолета, и на первом экземпляре PG-1, вышедшем на испытания 22 августа 1922 г., стоял исходный двигатель «Райт-Испано» Н. Вторая машина получила 12-цилиндровый V-образный мотор «Паккард» 1А-1116 (346 л.с.), но её карьера оказалась короткой - этот экземпляр разбился в своем первом полете. Третий PG-1 поначалу испытывался с «Паккардом» 1 А-1237, а позже, наконец, получил предусмотренный проектом «Райт» К-2. Результаты испытаний PG-1 оказались неудовлетворительными: летные качества машины были низкими, обзор из кабины - плохой, к тому же, досаждала вибрация. В итоге, самолет на вооружение не приняли. Два уцелевших прототипа некоторое время использовали для испытания вооружений. Ещё одной конструкцией, разработанной Инженерным отделом, стал самолет IL-1 (Infantry Liaison - «связи [взаимодействия] с пехотой»), «Источниками вдохновения» для конструкторов этой машины служили, вероятнее всего, немецкие двухместные самолеты класса «С1» - например, «Хальберштадт» Cl.ll и «Ганновер» CI.III. Машина внешне припоминала DH-4B, но имела двухстоечную бипланную коробку вместо одностоечной. В качестве силовой установки применили стандартный мотор «Либерти», а вооружение состояло из синхронного 12,7-мм пулемета и спарки «Льюисов» на турели у бортстрелка. Контракт на постройку двух экземпляров IL-1 (военные номера 63273 и 63274) 26 января 1920 г. получила фирма «Оренко» (Orenco - Ordnance Engineering Corporation). Согласно фирменному пресс-релизу, в 1920 г. она вела постройку самолетов двух типов: «бронированного истребителя» (armoured fighter) «модель Е» и «самолета взаимодействия с пехотой» (infantry liaison) «модель Е2». В связи с этим нет ясности, были ли оба экземпляра IL-1 идентичными - возможно, один из них представлял собой модель Е, а другой - Е2. Как бы то ни было, начавшиеся 21 марта 1921 г. испытания IL-1 принесли разочаровывающие результаты: самолет оказался слишком тяжелым, а летные данные - низкими.
Характерной чертой PG-1 было верхнее крыло, установленное на одном уровне с верхней кромкой фюзеляжа
Опытный экземпляр самолета взаимодействия с пехотой IL-1
Следует упомянуть и об ещё одном раннем штурмовике, являвшемся, в отличие от вышеперечисленных машин, плодом частной инициативы. Её разработчиком стал Джон Ларсен - владелец фирмы «Дж.Л. Эйркрафт Корпорейшн», занимавшейся дистрибуцией в США пассажирских самолетов «Юнкере» F13. Созданный на основе этого самолета штурмовик JL-12 отличался наличием бронирования, а также установкой более мощного мотора «Либерти». Кабину экипажа, состоявшего из двух человек, а также мотоустановку защищала броня толщиной 3,57 мм (9/64 дюйма). Обшивка крыла и фюзеляжа была гофрированной, как и на гражданском «юнкерсе», но вдвое большей толщины - 0,635 мм (0,025 дюйма). Но настоящей изюминкой JL-12 стало вооружение, состоящее из 30(!) 11,43-мм пистолетов-пулеметов «Томпсон». Два из них находились на подвижных оборонительных установках в окнах кабины, а остальные 28 были смонтированы в двух батареях в нижней части фюзеляжа. В передней батарее, расположенной непосредственно за сиденьем пилота, имелось 12 «Томпсонов», стреляющих наклонно вперед-вниз. Задняя батарея состояла из 16 пистолетов-пулеметов, восемь из которых вели огонь вертикально вниз, а ещё восемь - наклонно назад-вниз. Для ведения огня имелось три рычага, один из которых приводил в действие пистолеты-пулеметы передней батареи, второй - задней, а третий - обеих батарей одновременно. Боепитание осуществлялось из 100-зарядных барабанных магазинов. К каждом «Томпсону» имелось три запасных магазина. Согласно заявлению разработчика, перезарядка всех 28 пистолетов-пулеметов должна была занимать бортстрелку не более 4 минут. Но на деле все оказалось гораздо сложнее: манипулировать довольно увесистыми (4,5 кг) магазинами в тесном фюзеляже, да ещё и в маневрирующем самолете было довольно непросто, и перезарядка занимала гораздо больше времени. Скорее всего, в боевых условиях перезарядка вообще была бы невозможной. В ноябре 1921 г. Ларсен попытался заинтересовать своим монстром правительство Польши. Поскольку прототип JL-12 находился за океаном, польские военные для первичного ознакомления с возможностями самолета арендовали гражданский «Юнкере» F13. Даже короткого цикла испытаний полякам хватило, чтобы убедиться в нецелесообразности применения этого самолета в качестве боевого. В декабре 1921 г. Ларсен предоставил JL-12 в распоряжение армии США для проведения испытаний. Их итог также был неутешительным: самолет оказался трудноуправляемым, а его вооружение отличалось «сомнительной эффективностью». К тому же и цена, выставленная Ларсеном, была сочтена потенциальным заказчиком запредельной. Это поставило крест на так и не успевшей начаться карьере JL-12. Идеи Ларсена спустя два десятилетия нашли последователей в СССР, где был построен штурмовой вариант Ту-2 - Ту-2Ш, вооруженный 88 пистолетами-пулеметами ППШ. Однако и эта машина осталась в единственном экземпляре.
JL-12 являлся инициативной разработкой на базе «Юнкерса» F13
Штурмовик «Дуглас» ХА-2 был создан на базе разведчика 0-2
| PG-1 | IL-1 («Оренко» Е2) | L-12 | |
| Двигатели: | |||
| тип | «Райт» К-2 | «Либерти» L-12 | «Либерти» L-12 |
| количество х мощность, л.с. | 1 x 300 | 1 x 400 | 1 x 400 |
| Размах крыла, м | 12,19 | 14,02 | 14,93 |
| Длина самолета, м | 7,47 | 9,32 | 9,75 |
| Высота самолета, м | 2,44 | 3,60 | 3,15 |
| Площадь крыла, кв. м | 36,14 | 55,74 | 38,46 |
| Масса, кг: | |||
| пустого самолета | 1374 | 1554 | 1315 |
| взлетная | 1777 | 2288 | 2267 |
| Максимальная скорость, км/ч | 209 | 172 | 201 |
| Скороподъемность, м/с | 3,87 | ||
| Потолок, м | 5180 | 3995 | 4570 |
| Дальность полета, км | 315 | 550 | 645 |
Первые серийные
В 1925 г. в рапорте о состоянии армейской авиации, в разделе, посвященном штурмовикам, отмечалось: «эксперимент с тяжеловооруженными, бронированными самолетами класса GA провалился». Авторы рапорта утверждали, что бронирование существенно ухудшало скоростные и маневренные качества самолета, и, в то же время, не обеспечивало неуязвимости: броня легко пробивалась даже бронебойными пулями стрелкового оружия. Отрицательной оценки заслужила и наклонная установка пулеметов, на практике делавшая невозможной прицельную стрельбу. Вывод был однозначен: для непосредственной поддержки наземных войск требуются гораздо более легкие, скоростные и маневренные штурмовики. Очевидными прототипами для таких аэропланов являлись самолеты-разведчики «Кертисс» 0-1 «Фалкон» и «Дуглас» 0-2, принятые на вооружение армейской авиации в качестве замены для DH- 4В и DH-4M. Оба самолета были весьма похожими двухместными одностоечными бипланами смешанной конструкции (с металлическим набором фюзеляжа и деревянным - крыла). Практически одновременное принятие на вооружение двух самолетов аналогичного назначения со сходными характеристиками обуславливалось требованиями заказчика. Армия США для подстраховки объявила конкурс на два варианта самолета-разведчика: со старым, но проверенным, мотором «Либерти» и с новым «Паккардом» 1А- 1500. В итоге лучшие параметры с «Либерти» показал прототип «Дугласа», а с «Паккардом» - «Кертисса». Таким образом, обе фирмы получили заказы, а их разведчики стали основоположниками длинных линеек боевых самолетов, строившихся вплоть до середины 30-х годов. Правда, серийные 0-1 вместо «Паккардов» оборудовались двигателями «Кертисс» D-12 (V-1150). В 1926 г. Авиационный корпус армии США (переименованный в том же году из Авиационной службы) обратился к фирмам «Дуглас» и «Кертисс» с предложением разработать самолеты-штурмовики на основе их разведчиков. Машинам присвоили обозначения ХА-2 и ХА-3. Почему начали сразу с «двойки»? Дело в том, что обозначение ХА- 1 уже было использовано для санитарного самолета «Кокс- Клемин». По старой номенклатуре буква «А» в обозначении самолетов означала Ambulance, по новой же -Attack. Требования предусматривали внесение минимальных изменений в конструкцию базовых машин - усиление наступательного пулеметного вооружения и установка держателей для небольших бомб. Бронезащита не предусматривалась. Сравнивая прототипы штурмовиков двух фирм, нельзя не отметить, что ХА-2 гораздо больше отошел от базового О- 2, чем ХА-3 - от 0-1. Конструкторы «Дугласа» справедливо сочли, что мотор жидкостного охлаждения ввиду своей потенциальной уязвимости не слишком подходит для штурмовика. Поэтому они заменили штатный «Либерти» двигателем «Аллисон» VG-1410 мощностью 420 л.с. - по сути, тем же «Либерти», но переделанным под воздушное охлаждение. Вместо двух 7,62-мм пулеметов (синхронного и турельного), составлявших обычное вооружение 0-2, на ХА-2 установили целых восемь: шесть «Браунингов» (два синхронных, два в верхнем крыле и два в нижнем) и два «Льюиса» на турели. Под крылом на четырех держателях можно было подвесить 100 фунтов (45,4 кг) бомб (по другим данным, бомбовая нагрузка могла достигать 200 фунтов - 90,8 кг). Прототип ХА- 2 был заказан в марте 1926 г. Он не строился «с нуля», а был переделан из 46-го серийного экземпляра 0-2 (военный номер 25-380). Рекс Бейсел - конструктор «кертиссовского» 0-1 - при переделке последнего в штурмовик, наоборот, постарался ограничиться минимумом изменений. За основу был взят разведчик 0-1 В, отличавшийся от первых серийных «Фэлконов» некоторыми усовершенствованиями (наличием колесных тормозов, возможностью подвески под фюзеляжем дополнительного топливного бака и пр.). Двигатель «Кертисс» V-1150-3 (D-12D) оставался тем же, а наступательное вооружение подверглось лишь минимальному усилению: ХА-3 получил два 7,62-мм пулемета «Браунинг» в нижнем крыле, за пределами диска вращения винта (это сделало ненужным применение синхронизаторов). Бомбовая нагрузка могла достигать 200 фунтов, а оборонительное вооружение состояло из спарки «Льюисов» на турели у наблюдателя.
Прототип ХА-3, переделанный из разведчика O-IB
Пилотская кабина А-3
Прототип ХА-3 был заказан 2 августа 1926 г. Его переделали из первого серийного 0-1В (27-243) и выпустили на испытания 31 октября 1927 г. Из-за характерных очертаний кока винта авиаторы прозвали самолет «Eversharp Pencil» - «механический карандаш». Результаты конкурса были неутешительными для «Дугласа»: из-за проблем с охлаждением двигателя его прототип штурмовика был признан непригодным для строевой службы. В итоге, фирма «Кертисс» последовательно получила три контракта на серийные штурмовики А-3 (фирменное обозначение «модель 44»). Первый заказ предусматривал переделку 20 уже начатых постройкой разведчиков 0-1В (военные номера от 27-243 до 27-262), включая в это количество прототип ХА-3 и прототип ХА-4 (о последнем речь пойдет ниже). Ещё два контракта - на 20 и 26 самолетов (от 27-298 до 27-317 и от 28-83 до 28- ЮЗ) предусматривали постройку новых штурмовиков. Таким образом, в общей сложности было заказано 66 самолетов А-3. Шесть из них (27-306, 310, 315, а также три последних самолета третьего контракта) переделали в учебные А-ЗА с двойным управлением.
Curtiss А-ЗВ "Falcon"
Штурмовики А-3 на аэродроме Келли Филд, 1930 г.
Вторая серия штурмовиков «Кертисс» базировалась на конструкции разведчика 0-1Е, отличавшейся от 0-1В более совершенной аэродинамикой, модифицированными рулями, пневматическими амортизаторами шасси. Двигатель V-1150-5 (D-12E) имел ту же мощность, что и на предшественнике, но лучшие эксплуатационные характеристики. Штурмовик на его базе, получивший обозначение А-ЗВ (модель 37Н) имел усиленное по сравнению с А-3 наступательное вооружение - добавилась ещё пара синхронных «Браунингов». В рамках бюджета на 1930 финансовый год заказали 77 самолетов А-ЗВ (от 30-1 до 30-28 и от 30-280; правда, первый А-ЗВ вскоре переделали в разведчик 0-1Е). Поставки всех А-ЗВ завершились к концу 1930 г. Недостатки двигателей жидкостного охлаждения для штурмовиков были очевидны - малейшая пробоина вела к утечке охлаждающей жидкости и, как следствие - к неминуемому перегреву и заклиниванию движка. Гораздо предпочтительнее в плане боевой живучести выглядели моторы воздушного охлаждения. Однако первый опыт их применения на штурмовиках, как мы уже отмечали, оказался неудачным - V-образная схема VG-1410 не обеспечивала надлежащего охлаждения задних цилиндров. Более перспективными являлись радиальные двигатели. Один из них был опробован на втором экземпляре А-3 (27-244), получившем обозначение ХА-4. Эта машина получила 9-цилиндровый двигатель «Пратт энд Уитни» R- 1340-1 «Уосп» мощностью 410 л.с. Переделка была завершена в декабре 1927 г. Испытания ХА-4 показали, что летные его практически идентичны А-3, а масса несколько уменьшилась (за счет более легкого двигателя и отказа от радиатора, ненужного для мотора воздушного охлаждения). Однако на вооружение армейской авиации ХА-4 не приняли и в серийное производство не внедряли. Но усилия конструкторов не пропали даром - самолет вызвал интерес у военных моряков, став основой для двухместного палубного истребителя F8C. Сам же ХА-4 использовался в различных испытательных программах и был списан в марте 1932 г., налетав 327 часов.
ХА-4 отличался от А-3 радиальным двигателем вместо V-образного
А-3 с нанесенной эмблемой эскадрильи
| ХА-2 | А-3 | А-ЗВ | ХА-4 | |
| Двигатели: | ||||
| тип | «Аллисон» VG-1410 | «Кертисс» V-1150-3 | «Кертисс» V-1150-5 | «Пратт энд Уитни» R-1340-1 |
| количество х мощность, л.с. | 1 x 420 | 1 x 435 | 1 x 435 | 1 x 410 |
| Размах крыла, м | 12,09 | 11,58 | 11,58 | 11,58 |
| Длина самолета, м | 9,02 | 8,31 | 8,31 | 8,63 |
| Высота самолета, м | 3,04 | 3,07 | 3,2 | 3,12 |
| Площадь крыла, кв. м | 38,46 | 32,6 | 32,6 | 32,6 |
| Масса, кг: | ||||
| пустого самолета | 1442 | 1185 | 1316 | |
| взлетная | 2261 | 1985 | 1866 | 2030 |
| Скорость, км/ч: | ||||
| максимальная | 209 | 227 | 221 | 224 |
| крейсерская | 161 | 186 | 178 | |
| Скороподъемность, м/с | 5,3 | 4,81 | ||
| Потолок, м | 4570 | 4755 | 4875 | 4390 |
| Дальность полета, км | 645 | 1015 | 1045 | 1040 |
Ещё два штурмовых варианта «Фалкона» (разведывательных модификаций ХО-16 и ХО-10), которые предполагалось оборудовать новыми моторами «Кертисс», остались лишь на бумаге. Для ХА-5 предназначался двигатель V-1570-9 «Конкерор», а для ХА-6 - Н-1640-1 «Чифтен». Поставка в строевые части в общей сложности около 140 новых штурмовиков позволила в течение 1928-1930 гг. перевооружить А-З/А-ЗВ все три эскадрильи 3- й штурмовой группы (8-ю, 13-ю и 90-ю).
Лейтенант Натан Твайнинг у своего штурмовика «Фалкон» А-3 на аэродроме Уилер, 1926 г.
Штурмовики А-3 нал аэролромом Келли Фила, 1930 г.
Четвертая эскадрилья, изначально входившая в состав 3- й группы (26-я), была расформирована в 1924 г., но в сентябре 1930 г. её вновь сформировали - правда, не в Техасе, а на Гавайях, на аэродроме Уилер. Вооруженная новыми А-ЗВ, она стала первой штурмовой эскадрилью, дислоцированной за пределами континентальной части США. Используя новую матчасть, штурмовые эскадрильи вели достаточно интенсивную боевую учебу, а в 1929 г. подразделения 3-й группы привлекались к боевым операциям - патрулированию границы с Мексикой во время очередного обострения ситуации в этой стране. В 1932 г. на замену А-3 начали поступать новые штурмовики-монопланы «Кертисс» «Шрайк». Снимаемые с вооружения «Фалконы» передавались в учебные части. Они эксплуатировались в 41-й, 51-й учебных эскадрильях и ряде других подразделений. Большинство А-З/А-ЗВ было списано к 1936 г. «Старожилом» оказался А-ЗВ с номером 30-13 - его списали лишь в октябре 1937 г. (налет этого экземпляра составил 2850 часов).
Штурмовик Кертисс А-ЗВ
Опытный штурмовик Кертисс ХА-4
(Окончание в следующем номере)
Александр Котлобовский
«Акция Б»: ВВС Чехословакии против УПА
В освобожденной и возобновившей свою государственность Чехословакии, по Ялтинскому соглашению отходившей в зону советского влияния, первые признаки того, что послевоенный мир будет далеко не простым, проявились уже в августе - сентябре 1945 г., когда из соседней Польши по территории Восточной Словакии провели т.н. агитационный рейд около 500 бойцов из различных подразделений Украинской Повстанческой Армии (УПА). Так началась борьба силовых структур страны, в первую очередь Вооруженных сил и Корпуса национальной безопасности (КНБ - армейской структуре при министерстве внутренних дел, выполнявшей в первые послевоенные годы функции пограничных и внутренних войск, а также, отчасти, - войск ПВО страны) с новым для себя противником. Весь комплекс мероприятий, проводившихся против УПА в 1945-1947 гг., известен как «Акция Б» (Б - от «Бандеровцы»). К участию в боевых действиях, помимо наземных частей и подразделений, местные силовики привлекли и авиацию: ВВС и т.н. «Безпечностни Летецтво» (БЛ) - авиачасти в составе КНБ. Это была достаточно мощная структура, насчитывавшая к 1950 г., времени своего расформирования, сто двадцать боевых и вспомогательных самолетов, в т.ч. истребителей Ла-5ФН, Ла-7, «Спитфайр», а также версии Bf-109G, выпускавшиеся местной авиапромышленностью: Avia S-99 и S-199. Здесь скажем несколько слов о последней машине - Avia S-199. Это - местная «реконструкция» германского Bf- 109G-14, оснащенная Jumo 211F мощностью 1350 л.с.. «Родные» же «Даймлер-Бенцы», с которыми летали S- 99, погибли в августе 1945 г. во время пожара на складе, где они хранились. В случившемся были обвинены боевики вездесущего «Вервольфа» - нацистской террористической структуры. На самом деле здесь было больше слов, чем дел, поскольку боевая активность вервольфовцев оказалась минимальной. Последовавшее тщательное расследование показало, что причина пожара - элементарное несоблюдение правил пожарной безопасности. Тем не менее, данный инцидент послужил поводом для начала массового выселения за пределы страны судетских немцев.
Аварийная посадка истребителя S-99. Данный экземпляр был временно передан из состава Авиации Безопасности в распоряжение ВВС. Позже возвращен
Звено К-65А Авиации Безопасности
Что касается самого самолета, то с другим двигателем его летные данные значительно ухудшились. Так, максимальная скорость «на бумаге» составляла всего 590 км/ч, но на практике она была еще ниже - 400 - 450 км/ч. Практически, на S-199 нельзя было, в случае чего, ни вести на равных борьбу с авиацией противника, ни эффективно перехватывать самолеты-нарушители. Правда, на Ближнем Востоке, в ходе первой арабо-израильской войны, летчики молодого еврейского государства добились определенных успехов, но они объяснялись тем, что качественный уровень их противников был заметно ниже. Вместе с тем, определенная польза от машины была: она загружала мощности отечественной авиапромышленности, а в войсках обеспечивала подготовку новых летных кадров, которые через несколько лет пересели на более современную матчасть. Среди летчиков БЛ было много опытных профессионалов, таких, как, например, асы ВВС бывшего Словацкого Государства Ф. Циприх, имевший на своем счету пятнадцать сбитых советских, венгерских и немецких самолетов, а также Ф. Хановец с шестью победами. Служба словацких ветеранов (не только вышеупомянутых) в этой структуре объяснялась, прежде всего, тем, что они были единственными в военной авиации Второй республики, кто имел солидный опыт полетов на «мессершмиттах». При этом участие в Словацком национальном восстании как бы смыло с них грехи боевой работы в составе люфтваффе на советско-германском фронте. Также можно отметить такой факт, что КНБ номинально являлся полицейской структурой, невоенной. Поэтому его самолеты, даже боевые, несли на своих бортах гражданскую регистрацию. На территории Словакии располагались части и подразделения 4-го авиарайона ВВС страны со штабом в Братиславе, который отвечал за поддержку операций наземных частей. Время от времени к действиям против УПА привлекались силы 3-го авиарайона со штабом в г. Брно. Что касается действий правительственных войск по пресечению упомянутого рейда, то налицо проявилась их неэффективность в попытках воспрепятствовать повстанцам выполнить намеченные планы. Почти не встречаясь с правительственными войсками, они вернулись на свои польские базы. При этом действий авиации не отмечалось. Результат этой неудачи для властей был нерадостный: в горах появились первые вооруженные отряды из местных противников новой власти. В апреле следующего, 1946-го, года в Восточную Словакию вторглись три сотни УПА общей численностью до тысячи человек и провели второй рейд, также выполняя задачи агитационно-пропагандистского характера. Результатом его стал проигрыш коммунистами парламентских выборов в восточно-словацких округах. Но в этот раз власти действовали более энергично. В частности, специально для борьбы с рейдировавшими была сформирована специальная группа «Оцел» («Сталь») со штабом в г. Прешов. Командование 4-го авиарайона для ее поддержки выделило эскадрилью штурмовиков Ил-2 (всего семь машин) из состава 30-го авиаполка, базировавшегося на аэродром Кошице. Главной задачей было нанесение бомбоштурмовых ударов по обнаруженным отрядам повстанцев. Подразделение находилось в готовности уже с 12:00 19 апреля 1946 г., однако боевую работу вело с 21 по 24 апреля. В основном, она свелась к разведке и преследованию противника. Помимо штурмовиков, с марта в Кошице базировался отряд истребителей Ла-5ФН и Ла-7, получивший условное название «Юрай», из состава 1-го авиаполка, также совершавший патрульные полеты. 12 июня 1946 г. истребители понесли потерю: из-за остановки мотора вынужденную посадку на территории соседней Венгрии совершил ротмистр Л. Солар. Самолет был разбит, летчик - тяжело ранен. Этот случай вскоре послужил поводом для тогдашнего командования ВВС издать приказ о запрете дальнейшей эксплуатации авиатехники советского происхождения. Правда, не во всех частях он сразу же был принят к исполнению... Относительно отряда «Юрай», отметим, забегая вперед, что он базировался на Кошице до конца апреля 1947 г., однако действовал отсюда уже не на «Лавочкиных», а на многоцелевых С-5 Сар - так в то время в Чехословакии именовался выпускавшийся в стране знаменитый Fieseler Fi-156 Storch, с августа 1947 г. переименованный в К-65. После возвращения повстанцев на польскую территорию разведывательные полеты не прекратились и продолжались по июнь 1946 г. включительно.
К-65А одной из эскадрилий Авиации Безопасности. Аэродром Точна. 22 июня 1949 г.
Aero С-ЗВ на аэродроме Малацки. Март 1947 г.
Надо сказать, что при выполнении этих вылетов чехословацкие летчики (видимо, это были специалисты еще довоенной «закалки») проявляли немалое мастерство. Например, один из участников словацкого рейда так описывал работу разведывательной авиации: «Над нами очень низко, подобно настырным мухам, кружатся два самолета. Летают не то, что над, но и между высокими деревьями». Полученный опыт, пусть даже отрицательный, всегда идет на пользу. Так получилось и в данном случае. Дабы застраховать себя от неприятных неожиданностей, был проведен ряд мероприятий, в частности, организованы своеобразные «силы быстрого реагирования». Что касается авиации, то уже 12 декабря 1946 г. из состава частей 3-й авиадивизии было выделено звено «Спитфайров», находившееся на аэродроме Брно в часовой готовности. В случае необходимости оно с подвешенными бомбами и полным боекомплектом должно было перелететь на аэродром Три Дуба и приступить с него к выполнению боевых вылетов. Дополнительные боеприпасы, а также инженерно-технический состав были бы затем переброшены специально выделенной парой транспортных машин. Позже задачи авиации изменились: поскольку повстанцы действовали небольшими группами в лесистой местности, был сделан вывод, что нанесение по ним бомбоштурмовых ударов будет малоэффективным, и основной задачей летчиков с 1 марта 1947 г.стало ведение воздушной разведки. В период с 17 по 22 июня 1947 г. с территории Польши перешли границу сотни командиров «Громенко», «Бродича» и курень командира «Бурлаки» общей численностью 277 бойцов с задачей пройти всю Чехословакию и прорваться в американские зоны оккупации Австрии и Германии. Кроме того, в начале этого же месяца под натиском польских войск сюда же отошли остатки некоторых других сотен. Всего на Запад уходило до 750 человек. Борьба с ними на территории страны велась до середины ноября 1947 г.. К началу октября в рамках «Акции Б» было задействовано 8044 солдат и офицеров Чехословацкой армии, 1960 бывших партизан и 5458 военнослужащих КНБ. В период с 10 июня по 12 ноября 1947 г., по данным чехословацкой стороны, УПА потеряла 61 человека убитыми, 260 пленными, а еще 29 добровольно перешли на сторону правительственных войск. В плен попали сотники «Бродич» и «Бурлака». В Австрию смогли прорваться порядка 360 бойцов из разных сотен. Боевые действия кампании 1947 г., также как и в прежние годы, отличались достаточно низкой интенсивностью, а работа авиации, как правило, носила обеспечивающий характер: ведение разведки, выполнение связных, транспортных и санитарно-эвакуационных полетов. Уже 27 июня в Кошице перелетел сводный отряд 41-го авиаполка под командованием штаб-капитана (промежуточное звание между капитаном и майором) Пшорна в составе пяти С-5, одного двухмоторного С-ЗА и трех С-ЗВ (местное обозначение германских Siebel Si-204D). Они должны были поддерживать армейскую 10-ю пехотную дивизию. С первых же дней самолеты приступили к выполнению разведывательных полетов, и уже вскоре несколько раз «Шторхи» стали попадать под обстрел. В этой связи было высказано пожелание заменить их учебно-боевыми самолетами С-2 (Arado Аг-96), способными нести вооружение, что позволяло их экипажам отвечать на огонь противника. Однако, до конца кампании их так и не дождались. Также выявилась необходимость ведения ночной разведки для обнаружения отрядов УПА по огням разводимых ими костров, однако в ВВС ни экипажи «Зибелей», ни, тем более, «Шторхов», соответствующего опыта не имели. Решения данной проблемы пришлось ожидать две недели. 1 июля в Кошице перебазировался отряд БЛ, названный «Кобра», под командованием штаб-капитана Ф. Циприха. Он состоял из двух истребителей S-99 и трех С-5, и главная задача состояла в поддержке полка КНБ «Словенско», в оперативное подчинение которого его и передали. Как правило, самолеты вели разведку мест расположения отрядов сотника «Бурлаки». Это было весьма непростой задачей. Противник укрывался, маскировался, рассредоточивался, затрудняя летчикам легких самолетов определение его численности. Кроме того, не очень способствовали работе погодные условия. При полетах на малой высоте в узких лесистых ущельях большие затруднения создавал сильный встречный ветер, характерный для Бескидских гор. При этом, летчикам надо было действовать именно на малых высотах, ибо на больших ведение результативной визуальной разведки, практически, было невозможно. Иногда, по обнаружению, повстанцев обстреливали «мессершмитты». 9 августа один из них был потерян: при возвращении с боевого вылета разбилась на посадке машина Циприха. Летчик не пострадал. Надо сказать, что, в отличие от своих коллег из ВВС, летчики «Шторхов» БЛ совершали вылеты и на ночную разведку. С 8 июля к боевой работе, продолжавшейся до 29 сентября, приступили По-2 30-го авиаполка с Кошице, а также Ла-5ФН и Ла-7 1-го полка с аэродрома Три Дуба. Последние вели разведку в районе гор Малой Фатры. При обнаружении противника их место расположение должно было обозначаться ракетами или светящими авиабомбами. Строго-настрого запрещалось применять оружие: несмотря на боевые действия, эти места были полны туристов, и существовала реальная опасность поражения беспечных граждан.
Истребитель Ла-5ФН на аэродроме Пештяны. 1946- 1947 гг.
Аварийная посадка Ла-7 из 2-й АЭ 1-го АП 8 сентября 1947 г. на аэродроме Три Дуба. Летчик - штаб-ротмистр Ян Калисты
Один из С-47 (D-47 в ВВС Чехословакии), принимавших участие в боевых действиях против УПА
Aero С-3 (Si-204) из 4-й АЭ 41-го АП
В середине июля наметились подвижки в организации эффективной ночной разведки: в Кошице прибыла пара транспортных D-47 (попросту, «Дакот», получивших такое обозначение в ВВС Чехословакии) 1-го транспортного авиаполка, чьи экипажи обладали соответствующей квалификацией. Непосредственно к наблюдению с бортов самолетов привлекли восемь слушателей Школы подготовки офицеров запаса ВВС. Полученные данные должны были передаваться по радио в виде шифровок в 10-ю пехотную дивизию, чья радиостанция размещалась на том же аэродроме. Первый вылет был выполнен в ночь с 14 на 15 июля и продолжался с 21:45 по 04:50. Результаты его оказались неутешительными. Экипаж и наблюдатели обнаружили по огням костров несколько мест дислокации повстанцев и, соответственно, были отправлены шифровки в Кошице, но... На радиостанции 10-й дивизии отсутствовали шифровальные таблицы, и, поэтому, никто ничего не мог поделать с поступавшей информацией! Пришлось передавать те же самые шифровки в штаб в г. Прешов, где имелись соответствующие таблицы и специалисты. Срочная информация была передана лишь по возвращении на аэродром. Результаты следующих вылетов оказались не менее плачевны. В ночь с 19 на 20 июля экипаж передал четыре шифровки. Уже были специалисты на радиостанции, имелись шифровальные таблицы, однако... все радисты в эту ночь, как говорится, «дрыхли без задних ног»! В ходе вылетов 21 и 24 июля связь функционировала более чем мерзко, а вылет 26 июля, вообще, был сорван: на аэродром доставили загрязненный песком бензин, который при заправке одного из «Дугласов» попал в двигатели со всеми вытекающими из данного факта «прелестями». Экипаж четыре дня устранял последствия сего разгильдяйства (нельзя исключить, что это был акт саботажа), после чего обе машины вернулись в полк. Таким образом, из организации ночной разведывательной работы ничего толком не получилось. Со второй половины июля предполагалось использовать «Зибели» в качестве легких бомбардировщиков, и в Кошице вскоре было доставлено двести 70-кг осколочных авиабомб SD 70, а также десять боекомплектов для бортовых пулеметов. Самолеты пребывали в состоянии пятичасовой готовности. Однако, в конце месяца стало ясно, что необходимости в бомбардировках нет, и машины перебросили на другие аэродромы. В начале августа из Кошице на Три Дуба перелетели «Шторхи» 41-го полка, которые вскоре получили подкрепление в виде трех самолетов из 43-го полка. Отсюда до 11 августа они совершили 24 вылета с общим налетом 37 ч 25 мин. Наиболее значительным результатом был поиск убитых и раненых курсантов, попавших в засаду в районе лесничества На-Вршкох 5 августа. Тогда 17 человек угодили под огонь людей «Бурлаки» и оставили на поле боя шестерых убитых и трех раненых (чешские источники говорят о двух раненых). Повстанцы раздели курсантов до нижнего белья, но, тем не менее, раненых перевязали. Вот их-то и обнаружил один из экипажей на следующий день. Группа из 41-го полка работала до конца августа, а затем вылеты с Трех Дубов совершал отряд 43-го, получивший условное название «Липа». 16-го октября его сменили летчики из 44-го полка.
К-65А из 43-го АП
Группа самолетов С-5 (К-65/Fi-l 56 Storch) из 43-го АП. Аэродром Отроковице. 11 мая 1947 г.
Aero С-ЗВ в полете над Дунаем. Март 1947 г.
В сентябре первые группы УПА появились на территории Моравии. Для поддержки наземных войск на аэродроме Пржеров разместился отряд, названный «Орел», из уже получившего соответствующий опыт 43-го полка на трех К-65, ранее летавших в Словакии. При необходимости поддержку им должна была оказать пара «Зибелей», стоявших на аэродроме Малацки. В период с 24 сентября по 9 ноября «орлы» совершили не менее шести курьерских и десяти разведывательных полетов. В ходе одного из них, выполненного 23 октября, экипаж обнаружил группу из двадцати человек, опознанных им как отряд повстанцев. Работа летчиков была положительно оценена наземным командованием и отмечена в приказе. 17 ноября участие армии в «Акции Б» было завершено, и вся ответственность за ликвидацию остатков отрядов УПА была возложена на МВД. Тем не менее, последний вылет этой кампании ВВС совершили 19 ноября. Для оказания поддержки частям КНБ из Кошице в Прешов были переброшен отряд «Кобра», перебазировавшийся затем в Пржеров. Он и совершил завершающие вылеты в рамках «Акции Б». Вслед за отрядами УПА на Запад через территорию Чехословакии направились и некоторые отряды польской вооруженной оппозиции, против которых армия и КНБ также предприняли ряд действий. К их обеспечению привлекалась и авиация, в первую очередь «Шторхи», занимавшиеся ведением разведки. Договариваясь о взаимодействии в борьбе с УПА и другими формированиями вооруженной оппозиции в приграничных районах, польские и чехословацкие власти, в частности, договорились о том, что при преследовании противника самолеты обеих государств могут углубляться в воздушное пространство соседей до 50 км, однако их деятельность при этом ограничивалась бы ведением разведки. Оружие применять запрещалось. Летчики обеих стран неоднократно имели возможность воспользоваться данной договоренностью.
Мирослав Морозов, Сергей Липатов
Германская минозаградительная операция на Балтике 22 июня 1941 г.
Замаскированный минный заградитель «Бруммер» на стоянке в финских шхерах в районе Турку, лето 1941 г.
Внезапное нападение Германии на СССР 22 июня 1941 г. еще долгое время будет приковывать внимание всех тех, кто интересуется историей родной страны. Страшный удар, нанесенный тем летним утром по нашим вооруженным силам, не только предопределил исход приграничных сражений, но и задал тон всему первому периоду войны, продолжавшемуся до начала контрнаступления Красной Армии под Сталинградом. За послевоенные годы по этой теме вышли сотни больших и малых работ, в том числе и по началу войны на Балтийском театре военных действий. В то же время отсутствие у отечественных авторов доступа к документам противника не позволяло осветить вопрос с должным масштабом и глубиной. Зарубежные авторы большого внимания изучению данной темы не уделяли, акцентируя больше внимание на последствиях действий, а не на самих действиях в первую ночь войны. Постараемся восполнить данный пробел. Общеизвестно, что основой для планирования видами германских вооруженных сил своих действий в войне против Советского Союза стала директива ОКВ N921, более известная как «план «Барбаросса». «В войне против Советской России военно-морскому флоту отводится задача, - писалось в директиве, - обеспечивая оборону своего побережья, воспрепятствовать прорыву военно-морского флота противника из Балтийского моря. Учитывая, что после выхода к Ленинграду русский Балтийский флот потеряет свой последний опорный пункт и окажется в безнадежном положении, следует избегать до этого момента крупных операций на море». Вводная часть документа содержала еще одно важное указание: «Основные силы военно-морского флота должны и во время Восточной кампании, безусловно, быть направлены против Англии». 4 февраля 1941 г. главком Кригсмарине Э. Редер, докладывая Гитлеру основы замысла применения флота в войне против СССР, указал, что активные действия должны быть предприняты в форме нанесения внезапного воздушного удара по советским базам и кораблям в море и лишь во вторую очередь действиями подводных лодок, торпедных катеров и постановкой мин. Однако уже в начале следующего месяца выяснилось, что Люфтваффе не планирует выделения сколько-нибудь значимых сил ударной авиации для действий на морских театрах. Ситуация складывалась таким образом, что немецкому флоту предстояло решать поставленные задачи в численном меньшинстве, т.е. при заведомо невыгодном соотношении сил. 6 марта штаб Руководства войны на море (SKL) направил всем подчиненным штабам директиву N9262/41, где излагались задачи для всех объединений Кригсмарине в связи с предстоящим нападением на СССР. Повторяя уже известные задачи флота в предстоящей кампании, Э. Редер определял способ их решения так: «Путем создания опасных в минном отношении районов и постановки заграждений необходимо попытаться ограничить русские операции возможностью применения исключительно одних подводных лодок». Данный документ послужил основой для разработки замысла будущих действий штабом военно-морской группы «Север», которая по существовавшему на тот момент территориальному делению отвечала за ведение военных действий в акваториях Балтийского, Северного, Норвежского и Баренцева морей. В 1944 г. отдел изучения опыта войны на море при штабе SKL подготовил и издал ограниченным тиражом труд под названием «Война в Балтийском море против России в 1941 г.» Его авторы писали: «Планирование и ведение боевых действий на Балтийском море против России в 1941 г. самыми незначительными силами против намного превосходящего противника и достигнутые успехи - своеобразное достижение военно-морского флота. С точки зрения военной науки, они представляют массу событий, которые с предметной критикой наших мер и мер противника должны быть представлены последующим поколениям, и войти в военно-морскую историю». Что же в этом планировании было такого выдающегося?
Погрузка мин на один из германских минзагов
На самом раннем этапе разработки плана штаб группы ВМС «Север» столкнулся с большими сложностями. С одной стороны, SKL отказывалось выделить для войны против СССР сколько-нибудь значимые силы крупных надводных кораблей и подлодок, с другой, ожидало, что все поставленные задачи будут выполнены. Ключом к решению являлось максимальное использование фактора внезапности нападения при нанесении первого удара. Но чем его было наносить, если для этого не выделялись ни авиация, ни крупные надводные корабли? Оставался единственный вариант. «Командование военно-морского флота и группа «Север», - указывали авторы вышеуказанной работы, - предполагали добиться сильного влияния на действия русских путем внезапного минного наступления и достижения как можно более длительного шокового эффекта». Единое понимание того, как этого можно добиться пришло к немецким штабистам далеко не сразу. Процесс выработки окончательного решения был довольно сложным. Вот как он описывался в уже цитировавшемся труде 1944 года: «Вопрос, необходимо ли вести наступательные действия против России с самого начала путем заграждения Финского и Рижского заливов, или они могут потерпеть неудачу из-за противодействия противника, и следует ограничиться оборонительными действиями в форме возможно крупных заграждений в средней части Балтийского моря приблизительно на рубеже Эланд - Мемель, тщательно проверялся всеми заинтересованными инстанциями. Группа «Север» приняла решение вести наступательные действия даже после того, как начало войны было намечено на неблагоприятное время года - середину лета, [* Изначально планирование осуществлялось исходя из требования завершить все подготовительные мероприятия и развертывание к 15 мая. Позже сроки были скорректированы. Срок готовности к нападению 22 июня был установлен для Кригсмарине 4-го числа того же месяца.] главным образом по следующим причинам: 1. Ограничение оперативной зоны флота рубежом Эланд - Мемель автоматически подвергло бы опасности нападения со стороны флота противника весь морской путь от Эланда до Финляндии и Северной Швеции. При этом с самого начала нельзя было и думать о [войсковых] транспортах в Финляндию и перевозке железной руды из Северной Швеции. 2. Если заграждение [выходов из] Финского и Рижского заливов не будет проведено сразу с началом войны, то все равно оно потребуется позднее после захвата Либавы и Риги, но окажется более трудновыполнимым делом. 3. Слабая активность русских с одной стороны, и отчаянная храбрость наших задействованных сил с другой, сознательно в позитивном смысле принимались во внимание, и [качественное] различие между двумя противниками настолько велико оценивалось в нашу пользу, что в возможности проведения наступательных мер не приходилось сомневаться». Замысел был разработан штабом группы и представлен в SKL 31 марта. В нем в разделе «Начало войны» содержался подраздел «Наступательные операции на Балтийском море», восемь из двенадцати пунктов которого перечисляли активные минные постановки, которые предстояло выполнить немецким кораблям по всему Балтийскому театру в ночь нападения. Все это позволяет говорить о разработке противником минозаградительной операции, преследовавшей вполне конкретную цель и проводившейся в ограниченные сроки. Впоследствии, после ряда уточнений со стороны SKL, замысел операции лег в основу директивы №1 военно-морской группы «Север», которая 17 мая была направлена штабу командующего крейсерами (BdK), как главному органу управления, непосредственно отвечавшему за проведение балтийской кампании. 1 июня командующий крейсерами направил своим подчиненным силам 16 боевых приказов, в которых детализировались их действия в начале войны. Девять из них относились к активным минным постановкам, которые следовало осуществить в ночь на 22 июня. Последние изменения последовали в начале июня в связи с тем, что командующий подводными силами адмирал К. Денниц добился от SKL выгодного для себя решения по сокращению участия подлодок в предстоящей кампании. В связи с этим были отменены два приказа о минных постановках, которые должны были осуществить немецкие субмарины в Финском заливе. Позже эти задачи были возложены на подлодки ВМС Финляндии.
План постановки заграждения «Корбетта» по приказу командира минозаградительной группы «Кобра»
Схема боевого вылета KFIGr 806 в ночь на 22 июня 1941 г.
С 13 июня началось развертывание военно-морских сил противника. На первом его этапе полностью подготовленные к минным постановкам в устье Финского залива корабли перешли в базы Финляндии, где находились вплоть до вечера 21 июня, соблюдая все меры маскировки и предосторожности. Непосредственно перед нападением развертывание произвели корабли, базировавшиеся на немецкие порты в южной части театра. В 11:53 (здесь и далее время - московское) 21 июня был получен сигнал, что нападение на СССР произойдет в ближайшую ночь в 03:30 утра. В 14:28 корабельные соединения приняли сигнал, подтверждавший необходимость установки всех ранее запланированных минных заграждений. Опишем все постановки, выполненные в рамках операции, последовательно - с востока на запад и с севера на юг. Между 03:37 и 03:55 19 самолетов Ju-88 из группы KFGr 806 сбросило 19 бомб-мин ВМ1000 в районе Кронштадта: три в Ленинградском морском канале и 16 в западной части внешнего рейда в районе банки Олега.[* В различной исторической литературе часто указывается неверное число мин - 16 или 28.] Вылет самолетов осуществлялся с аэродрома Проверен в Восточной Пруссии, посадка для дозаправки после постановки - на финском аэродроме Утти. В налете принимал участие финский офицер связи при штабе 1-го Воздушного флота Германии капитан Поли Эрви. После дозаправки бомбардировщики вылетели в направлении Восточной Пруссии, где без потерь приземлились в утренние часы. Несмотря на то, что с 02:40 Кронштадская ВМБ считалась перешедшей на боевую готовность №1, о чем ее командир контр-адмирал Иванов доложил в штаб флота, воздушная тревога во время налета не объявлялась, а зенитный огонь был открыт лишь вслед последней группе самолетов-заградителей. В связи с полным отсутствием противодействия, один из немецких летчиков обстрелял пулеметным огнем входивший на Красногорский рейд транспорт «Луга». В надстройке судна насчитали 20 пулевых пробоин, ранение получил второй помощник капитана.
Экипаж бомбардировщика Ju-88 из состава KFIGr 806 готовится к боевому вылету
Финская подводная лодка типа «Ветехинен», 1942 г. По обеим сторонам от ограждения рубки хорошо видны люки минных шахт
Минные постановки финских подводных лодок 22- 24 июня 1941 г.
Вопреки написанному в послевоенной литературе и мемуарах, цель налета сразу установлена не была. Сброшенные самолетами боеприпасы были классифицированы как торпеды, о минной постановке говорилось лишь в предположительном ключе, к тому же ее район ограничивался банкой Олега и Толбухиным маяком. Когда в 11:30 на выходе из морского канала на мине подорвался эстонский транспорт «Рухно» командование базы посчитало причиной взрыва диверсию со стороны членов экипажа, которые таким образом, якобы, попытались заблокировать канал. 30 июня транспорт был поднят и специально обследован на предмет причин взрыва, что явно говорит о том, что даже спустя неделю после начала войны в наших штабах не знали, что противник ставит неконтактные мины с самолетов. В июле на этой минной постановке (в ночь на 23 июня она была дополнена еще 13 минами ВМ-1000, при этом немцы потеряли два самолета и один экипаж) погиб тральщик, в августе - плавучая мастерская. Между 07:38 и 10:25 22 июня финские подлодки «Ветехинен», «Ику-Турсо» и «Весихииси» выставили три минных заграждения по 20 мин в советских территориальных водах между островом Мохни и бухтой Кунда. Все они имели своей целью нанесение потерь кораблям и судам, которые с начала войны должны были начать плавание по прибрежному фарватеру. Что бы ни писали финские историки в своей послевоенной литературе о «параллельной войне» (якобы Финляндия воевала против СССР не под немецким руководством, а самостоятельно, параллельно с немцами), фактический замысел этих постановок исходил из неосуществленных немецких планов постановок «Рудольшатдт» и «Гера», которые планировалось осуществить силами двух немецких субмарин. Правда, с учетом того, что немецкие субмарины должны были ставить донные неконтактные мины, а финские ставили якорные гальваноударные, районы заграждений были скорректированы и перенесены от островов Лавенсари и Сескар к побережью Эстонии. Хотя сами постановки были осуществлены финнами скрытно, плохое качество шведских мин типа S/36 привело к тому, что все три заграждения были обнаружены по всплывшим минам в ближайшие дни. Тем не менее, из-за неудовлетворительной организации движения судов и траления, на этих минах подорвались три транспорта (один затонул, один выбросился на отмель и был позже разрушен торпедами германских «шнелльботов», третий смог после заделки пробоин уйти в Ленинград). Лишь к середине июля два из трех заграждений были полностью вытралены, третье же сохранялось до окончания использования нашей стороной прибрежного фарватера в начале августа.
Схема постановки заграждения «Корбетта» - фактическое выполнение
Командир минного заградителя и минозаградительной группы «Кобра» фрегаттен-капитан Карл-Фридрих Брилль
Наиболее рискованной с точки зрения немцев была постановка «Корбетта», выполнявшаяся группой минзагов «Кобра» (заградители «Кобра», «Кениген Луиза», «Кайзер» в обеспечении пяти «раумботов» и шести «шнелльботов»). Ее целью являлось заграждения минами кратчайшего пути между Таллином и Ханко. Само заграждение напоминало по форме латинскую букву V, где южная точка лежала западнее острова Найсаар. Восточный сегмент V немцы называли «полем», западный - «засорением». По первоначальному замыслу группы «Север» предлагалось включить в состав соединения четвертый минзаг, который усилил бы заграждение еще одной линией, состоявшей из 400 противолодочных мин UMA. Предполагалось, что выставленные с большим углублением мины данного типа создадут угрозу для советских подлодок, пытающихся форсировать заграждение на перископной глубине. SKL отклонило это предложение, посчитав, что материальные издержки не соответствуют возможному успеху. В середине июня, когда группа минзагов уже скрытно сосредоточилась в финских шхерах, в план операции было внесено несколько изменений. Вначале 1 -й участок «поля» решили сделать более наклонным (запланированный курс кораблей изменен со 172 до 22Г), что увеличило его длину с 6 до 9 миль и потребовало перерасчета числа мин для всех остальных участков. 17 июня на основании советского радиообмена немецкая разведка сделала вывод, что западнее острова Найсаар советские корабли выставили оборонительное минное поле, чего, к сожалению, в действительности не было. С учетом этого конечная точка заграждения была перенесена на 2 мили к западу, а курс во время постановки второго участка изменен со 185 на 196°. В 22:45 21 июня немецкое соединение вышло из шхер. Вечерняя разведка доложила о том, что в районе западнее острова находится линкор «Октябрьская Революция» и два эсминца, а к Таллину из Рижского залива подходит дивизион подлодок. Тем не менее, на стороне противника были внезапность и тот факт, что постановка производилась до начала открытых военных действий. Первый участок «поля» (длина участка 9 миль, 150 мин ЕМС в два ряда, 254 минных защитника в один ряд, интервал между минами в одном ряду 226-236 метров) был выставлен между 23:59 и 00:39. С 00:25 до 01:10 немецкие корабли наблюдались постами береговой обороны Главной базы КБФ с острова Найсаар. За это время они прошли от северного к западному берегу острова и с 00:47 до 01:40 выставили второй участок заграждения (длина участка 12,9 миль, 200 ЕМС в два ряда и 315 защитников в один ряд, минный интервал аналогичный первому участку). Помешать бы им мог базовый корабельный и воздушный дозор, но таковых перед Таллином не оказалось. С учетом того, что все оперативные планы КБФ основывались на том, что Финляндия будет союзником Германии в грядущей войне, такая забывчивость кажется необъяснимой. После объявления готовности №1 начальник штаба КБФ приказал командиру ОВРа выслать сюда один из БТЩ, но, судя по нашим документам, в море он так и не вышел. Тем временем заградители легли на обратный курс и с 01:50 до 02:55 выставили третий участок - так называемое «засорение» (длина участка 17,8 мили, два ряда по 25 ЕМС и один ряд из 131 защитника). Мины здесь сбрасывались с произвольным и очень большим интервалом, главным образом, для того, чтобы самим фактом их обнаружения вызвать затруднение в действиях тралящих кораблей и создать в штабе КБФ преувеличенное представление о размерах минной опасности. С этой же целью заградители увеличили дистанцию между собой, а значит и рядами мин, с 300 м до 2-2,5 миль. Без каких либо затруднений вражеский отряд вернулся в шхеры, где и понес свои единственные потери - два торпедных катера сели на камни, причем один из них был поврежден настолько серьезно, что не смог принять участие в боевых действиях в 1941 г.
Минный заградитель «Кобра» на стоянке в финских шхерах
«Кёнигин Луизе» на стоянке в финских шхерах, август 1941 г.
Минный заградитель «Кайзер»
Турбоэлектроход «Иосиф Сталин», подорвавшийся на минах заграждения «Корбетта» 3 декабря 1941 г.
Надежды противника оправдались далеко не сразу. О наличии мин западнее Найсаара стало известно уже вечером 22 июня, когда одна из них взорвалась в параван-трапе эскадренного миноносца «Смелый», сопровождавшего теплоход «Иосиф Сталин», перевозивший семьи военнослужащих с Ханко на «большую землю». Район был закрыт для плавания, что на долгое время сделало «Корбетту» не опасной для советских кораблей. Вновь заграждение напомнило о себе в конце года, во время эвакуации гарнизона Ханко. На минах «Корбетты» погибли два эсминца и получил тяжелые повреждения «Иосиф Сталин», севший на камни у эстонского берега и захваченный немцами с тремя тысячами бойцов на борту. Далее на запад в соответствие с замыслом, разработанном в штабе группы ВМС «Норд», должны были следовать многочисленные минные «засорения», произведенные силами новых финских минных заградителей «Руотсинсалми» и «Риилахти». По политическим соображениям финское командование решило воздержаться от отправки надводных заградителей в советские и международные воды в ночь начала войны между Германией и СССР. Тем не менее, на свою первую постановку по данному плану финские надводные корабли вышли вечером 25 июня, т.е. за несколько часов до того, как финский парламент принял решение об объявлении войны Советскому Союзу. Большое значение в плане минозаградительной операции уделялось «закупориванию» со всех сторон выходов из Рижского залива и пролива Моонзунд. Северную «пробку» представляло собой минное заграждение «Гота», выставлявшееся силами всего двух торпедных катеров. Несмотря на то, что каждый катер нес всего лишь шесть донных неконтактных мин типа ТМВ, полное отсутствие у советского флота к началу войны неконтактных тралов, делало такие заграждения необычайно эффективными. Катера вышли со стоянки в финских шхерах близ Турку в 21 час совместно с группой минных заградителей «Норд». В 22:45 катера отделились от соединения и спустя 20 минут обнаружили подводную лодку, которая запросила у катеров опознавательный сигнал. Это могла быть только М-99, которая с 21 июня находилась в дозоре перед входом в Финский залив. С катеров не ответили и уклонились к западу, после чего на протяжении 15 миль пытались отрываться от подлодки, которая следовала за ними. Вслед за тем, как субмарина исчезла из вида, оба катера легли на восточный курс. Почти сразу впереди показались две тени, которые вскоре были идентифицированы как эсминец и лоцманское судно. Скорее всего, речь шла о дозорном БТЩ Т-216 (старший лейтенант Д.Г. Степанов) и плавучем маяке «Хиумадал». Попытка на малом ходу незаметно обогнуть «эсминец» с юга провалилась - когда дистанция сократилась до 1500 м, с корабля запросили опознавательные. «Шнелльботы» были вынуждены увеличить ход до 32 узлов и уйти на северо-запад. К 01:10 им удалось оторваться от «эсминца», после чего они снова повернули к месту постановки. В 01:22 русский корабль вновь вошел в поле зрения, но его удалось обогнуть, оставив на северо-востоке. На подходах к бую, обозначавшему вход в Моонзунд у банки Нордвейн, был обнаружен дозорный корабль. Немцы прождали больше часа в расчете, что он уйдет из района, но этого так и не произошло. Поскольку близился рассвет, командир звена катеров принял решение прорваться к месту постановки на полном ходу, игнорируя дозоры. В 03:10-03:18 минные банки были выставлены, при этом оба катера оказались замечены с дозорного корабля, который запросил опознавательные. Немцы считали, что он вызвал «эсминец» поскольку тот, якобы, преследовал «шнелльботы» до 03:40. Лишь после этого звено повернуло на север и пошло в назначенный район, чтобы вступить в охранение группы минзагов «Норд». Отсутствие в архивах вахтенных журналов М-99 и Т-216 (оба корабля погибли в первый месяц войны) не позволяют во всех деталях оценить действия советских дозорных кораблей. Ясно лишь одно - ни с одного из них в ту ночь не было получено донесений об обнаружении кораблей противника. Не было, соответственно, и каких-либо опасений по поводу закупорки пролива минами, тем более донными, о возможности применения которых противником в наших штабах знали, но допускали с явной неохотой. Наличие заграждения проявилось уже утром 24 июня (речь об этом пойдет ниже), а после того, как 27 июня на мине погибло гидрографическое судно «Вест», фарватер №20 закрыли для плавания, а район №7 объявили опасным от мин. В связи с тем, что траление контактными тралами ничего не дало, 30 июня фарватер был вновь открыт, поскольку по нему требовалось вывести из Моонзунда крейсер «Киров». К счастью корабль не пострадал, чего нельзя сказать о шедшей у него в кильватере подлодке М-81 - взрывом мины ее разорвало пополам. Вечером того же дня 1 июля на заграждении погиб латвийский транспорт «Кримульда». Гибель всех этих кораблей в штабе КБФ объясняли либо подрывами на якорных минах, либо атаками вражеских подлодок. После 1 июля, несмотря на то, что траление входа в пролив неконтактными тралами так и не было осуществлено, подрывы прекратились. По всей видимости, оставшиеся мины легли далеко в стороне от судоходного фарватера, либо их взрыватели сработали самопроизвольно. Не удалось также найти остатки постановки и немецким тральщикам, пытавшимся тралить пролив в конце кампании. Впрочем, даже с учетом этих нюансов заграждение «Гота» оказалось необычайно успешным и внесло свою лепту в формирование общей картины обстановки на балтийском театре.
Схема постановки заграждения «Апольда»
Выход из Финского залива в западном направлении должно было преградить заграждение «Апольда». По своему общему замыслу оно повторяло схему заграждения «Корбетта» - в форме буквы V, где восточный сегмент «поле», а западный «засорение», ставилось также силами трех минзагов, - но имелся и ряд отличий. Во-первых, в связи с большим расстоянием, которое должна была перегородить постановка, потребовалось значительное число мин, а, следовательно, и более вместительные заградители. Во-вторых, большее удаление от советских баз позволяло сократить количество обеспечивающих кораблей, что, в свою очередь, дало возможность высвободить два звена «шнелльботов» для постановки заграждений «Гота» и «Кобург». Немецкое соединение (минзаги «Бруммер», «Танненберг», «Ганзештад Данциг», пять «раумботов» и шесть «шнелльботов») вышло в море в 21:00. В 22:45 корабли пересекли границу финских шхер и в 23:40 начали постановку мин (см. таблицу 1). Присутствие советского флота никак не ощущалось до 01:08, когда находившиеся в охранении соединения торпедные катера, заметили в восточном направлении на расстоянии 7-8 миль «эсминец» (все тот же Т-216), который вскоре повернул и спустя полчаса скрылся в направлении на юго-восток. Первые доклады об обнаружении четырех-пяти кораблей противника перед устьем залива были сделаны в 01:48 и 01:50 береговыми постами на мысе Тахкуна и маяке Кыпу. На основании этого в 02:55 начальник штаба КБФ контр-адмирал Пантелеев приказал Т- 216 осмотреть район Хиумадал - Тахкуна и донести о результатах. Тем временем, в 02:20 с таллиннского гидроаэродрома по плану воздушной разведки стартовали две летающих лодки МБР-2, которые должны были провести разведывательный полет в район западнее Таллин - остров Найсаар.
«Бруммер» на стоянке в финских шхерах, июль 1941 г.
Минный заградитель «Танненберг», 9 июля 1941 г.
Минный заградитель «Ганзештад Данциг»
| Таблица 1 Заграждение «Апольда» | ||||||
|---|---|---|---|---|---|---|
| Участки | 1-й | 2-й | 3-й | 4-й | «засорение» | Всего |
| Советское послевоенное обозначение | И-12 | И-13 | И-14 | И-15 | И-16 | |
| Время постановки (мск) | 23:40 - 00:22 | 00:33 - 00:56 | 01:04 - 01:34 | 01:42 - 02:09 | 03:02 - 04:04 | |
| Протяженность, мили | 9 | 6 | 6 | 6 | 17,8 | |
| Число выставленных мин ЕМС | 145 | 102 | 101 | 92 | 140 | 580* |
| «Танненберг» | 96 | 68 | 67 | 59 | 90 | 380 |
| «Бруммер» | 49 | 34 | 34 | 33 | 50 | 200 |
| Число выставленных с «Ганзештадт Данциг» | ||||||
| минных защитников | 180 | 126 | 122 | 116 | 156 | 700 |
| Количество рядов мин | 2 | 2 | 2 | 2 | 2 | |
| Количество рядов защитников | 1 | 1 | 1 | 1 | 1 | |
| Минный интервал по приказу (с учетом обоих рядов), м | 115-116 | 114 | 114 | 114 | произвольный | |
Спустя 25 минут за ними последовала другая пара «амбарчиков» 15-й эскадрильи из бухты Кихелькона (о. Сарема). В 03:20 первая пара обнаружила минные заградители группы «Норд» в тот момент, когда они уже легли на обратный курс и ставили мины в районе «засорения». Снизившись до 600 м, в 03:23 летчики попытались приблизиться к кораблям, но' навстречу им полетели зенитные снаряды. Огонь открывали минный заградитель «Бруммер» и моторный тральщик R-53, с которых, по наблюдениям немецкой стороны, было достигнуто несколько попаданий. Фактически, одна из летающих лодок получил две пробоины, не сказавшиеся на возможности продолжить полет. В 03:40 летчики передали в эфир донесение об обнаружении в точке 59.17 с.ш./22.15 в.д. транспорта, двух миноносцев и десяти сторожевых кораблей, которые шли курсом 330 градусов со скоростью 8 узлов (фактически во время постановки германское соединение поддерживало скорость около 16 узлов), которое было принято в штабе ВВС КБФ в 04:00. Кроме того, в 04:00, 04:06 и 04:30 в этом же штабе были получены еще три донесения от самолетов 15-й эскадрильи, которые также обнаружили немецкое соединение и вели его, сообщая текущие значения координат, курса и скорости, к сожалению, с подобными же ошибками. В 04:25 начальник штаба ВВС КБФ полковник Д.И. Сурков приказал подготовить к вылету восемь МБР-2 15-й эскадрильи, подвесив под каждый по шесть бомб ФАБ-100, но, до последующих указаний, без взрывателей. В 04:50 командующий КБФ вице- адмирал Трибуц, получивший к тому времени соответствующее разрешение от наркома ВМФ Н.Г. Кузнецова, наконец, передал по радио приказ: «Германия начала нападение на наши базы и порты. Силой оружия отражать попытки противника». Уже через минуту Сурков распорядился нанести удар по немецкому соединению силами 73- го бомбардировочного авиаполка, поскольку гидросамолеты уже не успевали перехватить противника в пределах своего радиуса. Пока бомбардировщики СБ готовились к взлету (командование авиаполка выделило для решения задачи семь машин), германское соединение в 05:10 достигло шхерного фарватера, после чего его корабли разошлось по своим замаскированным якорным стоянкам. В этот момент (с 05:05 до 05:23) соединение наблюдалось рейдовым постом Ханко, который классифицировал немецкие заградители как легкий крейсер и два эсминца. Эскадрилья бомбардировщиков вылетела лишь примерно через час. В месте обнаружения противника она, естественно, ничего не нашла, но поскольку в задаче говорилось, что транспорт и эсминцы идут в Турку, пилоты продолжили полет на северо-запад. В районе острова Эре (фактически самолеты находились в 90 км северо-западнее этого острова в точке 60°04.8'N, 20°50.8'Е) им показалось, что они обнаружили свою цель - группу транспортов. При попытке приблизиться с кораблей был открыт зенитный огонь, что заставило отбросить последние сомнения. Около 07:15 бомбардировщики сбросили бомбы и легли на обратный курс, а в 08:18 сели в Пярну.
«Бруммер» производит постановку
Летающая лодка МБР-2 - основной морской разведчик советского ВМФ
К сожалению, отсутствие необходимых советских документов заставляет опереться почти исключительно на данные финнов, а удару подверглись именно их корабли. В то время, когда силы Кригсмарине осуществляли крупнейшую за свою историю минозаградительную операцию, финский флот готовился к высадке войск на демилитаризованные в соответствии с Московским договором 1940 г. Аландскиеострова (операция «Kilpapurjehdus» - в переводе с финского «Регата»). Суда с десантом шли шхерным фарватером, их прикрытие вдоль кромки шхер осуществлял финский «Прибрежный флот» - броненосцы береговой обороны «Ильмаринен» и «Вяйнемяйнен», четыре канонерских лодки, пять сторожевых катеров, минзаг «Лоухи», два тральщика и шесть катеров-тральщиков. Они-то и оказались «транспортами», подвергшимися налету. Финны ожидали попыток советского противодействия, знали о начале операции «Барбаросса» и о времени, с которого немецким кораблям разрешено применять оружие. Вероятно, именно поэтому они и открыли огонь первыми, хотя их страна в состоянии войны с СССР в тот момент не находилась. Впрочем, этот факт впоследствии не помешал финским историкам заявить, что соединение подверглось неспровоцированному нападению. Более того, поступившие с растяжкой по времени доклады кораблей и береговых постов создали в штабе финского флота иллюзию того, что корабли и береговые объекты стали целями нескольких бомбардировок. Эти данные неоднократно тиражировались в финской исторической литературе. Лишь в 2012 г. финский история Яри Аромаа, сопоставив непосредственные донесения наблюдателей из журналов боевых действий, пришел к выводу, что во всех случаях речь шла об одном и том же налете. Что же касается самого бомбометания, то оно было произведено с горизонтального полета с высоты 3-4 тыс. метров и своей цели не достигло. Ближайшие бомбы легли в 400- 500 метрах по корме броненосца «Ильмаринен». Первый удар советской морской авиации в Великой Отечественной войне оказался совершенно безрезультатным. Звено торпедных катеров, которому была поставлена задача выставить заграждение «Кобург» в проливе Соэлавяйн, покинуло стоянку в финских шхерах в 19 часов. На переходе около 21:40 с катеров наблюдалась подлодка в надводном положении (М-99), затем надводный корабль, предположительно эсминец, однако фактически никаких надводных дозорных кораблей северо-западнее о. Хиума штаб КБФ не выставлял. В 00:55 перед входом в пролив немцы заметили еще один дозорный корабль. Незаметно обогнув его малым ходом, катера достигли назначенной точки и между 01:44 и 01:53 выставили все своих 12 донных мин. Сразу после этого отряд остановился для того, чтобы захватить пять эстонских рыбаков, которые с борта своего бота могли наблюдать за процессом минирования. При отходе «шнелльботы» снова обнаружили «дозорный корабль». Интересно отметить, что практически в это же время (02:10) береговой пост близ маяка Тофри на северном берегу Соэлавяйна также доложил в штаб КБФ об обнаружении перед входом в пролив парового судна без огней. Чуть позже немцы классифицировали сторожевик как «миноносец типа «Сулев» и утверждали, что получили с него запрос опознавательным сигналом. В связи с плохим ведением документации в штабах БОБР и Прибалтийской ВМБ прокомментировать эти данные невозможно. Ответив «по наитию» немцы продолжили отход. Если не считать пролета на большой дистанции двух летающих лодок оставшаяся часть маршрута была пройдена без осложнений, и в 07:39 катера ошвартовались у борта плавбазы.
Торпедные катера 2-й флотилии готовятся к выходу на минную постановку
Схема постановки минного заграждения «Кобург»
Тральщик «Иманта» (будущий Т-299), погибший на мине 1 июля 1941 г.
Последующие события показали, что заграждение было выставлено точно в проливе, но поскольку советские корабли пользовались им не так интенсивно, как Моонзундом, случаи подрыва происходили тут вплоть до начала августа. Отчасти живучести заграждения способствовали установки прибора кратности на трети мин не на один, а на два импульса (приборы срочности на минах отсутствовали; данные установки приборов были одинаковыми для всех постановок «шнелльботов» в ночь начала войны). 29 июня в проливе погибла паровая шаланда «Амга», 1 июля тральщик Т-299 (бывший латвийский «Иманта»), 30 июля тральщик N°51 «Змей» и, наконец, 2 августа возвращавшаяся из боевого похода подлодка С-11. После большинства перечисленных случаев пролив закрывался для плавания, но после контрольного траления контактными тралами открывался вновь. В таких условиях можно лишь радоваться тому, что у противника не нашлось большего количества катеров для осуществления постановки. Большое значение уделялось противником перекрытию движения через Ирбенский пролив - арену ожесточенного противоборства русского и германского флотов в годы Первой мировой войны. Согласно замыслу группы ВМС «Север» от 31 марта для этого должны были выделяться два минных заградителя с 250 минами ЕМС и 350 минными защитниками. Штаб SKL, надеясь на быстрый захват вермахтом Прибалтики, счел возможный успех этой постановки недостаточно значимым по сравнению с риском потери задействованных в ней кораблей. При этом, очевидно, принималась во внимание информации о том, что еще в конце мая перед входом в пролив советской стороной были выставлены подводный и корабельный дозоры. В результате вместо полноценного «поля» штаб SKL предложил произвести «засорение» силами торпедных катеров. В качестве исполнителя определили специально создававшуюся для этой задачи 5-ю флотилию ТКА (три катера выделялись из 1-й и два из 2-й флотилий). В отличие от соединений-«доноров», перебазировавшихся до начала войны в Финляндию, свежеиспеченная флотилия базировалась на Готенхафен и лишь 20 июня перешла в Мемель. После постановки (кодовое обозначение «Айзенах») катерам следовало перейти в район Турку и присоединиться ко 2-й флотилии, действовавшей перед входом в Финский залив. Неудачи стали преследовать 5-ю флотилию с самого начала. Прежде всего, выяснилось, что один из выделенных катеров не сможет принять участие в постановке, поскольку он только 13 июня вступил в строй, и его команда не прошла необходимого курса подготовки. Это означало сокращение количества мин в заграждении с 30 до 24. Выход остальных четырех «шнелльботов» состоялся в 15:00 21 июня. Переход шел по плану до 22:35, когда отряд достиг широты Виндавы. В этот момент на катере S- 29 произошла авария правого мотора, устранить последствия которой в море не представлялось возможным. Командиру отряда пришлось отправить его в базу в сопровождении другого «шнелльбота» и произвести перерасчет, в соответствии с которым два оставшихся катера должны были выставить только южную часть заграждения. В 23:57 был обнаружен выходивший из пролива советский транспорт, а в 00:30 - подлодка в надводном положении. Это могла быть только С-7 (командир - капитан-лейтенант С.П. Лисин), занимавшая с 19 июня дозорную позицию перед входом в Ирбены западнее линии мыс Церель - мыс Овизи. Восточнее этой линии в районе мыса Колкасрагс дозор нес тральщик Т-297 (бывший латвийский «Вирсайтис»), но так далеко катера противника в пролив проникнуть не пытались. Командир немецкого отряда из общего боевого приказа знал о разрешении уничтожать встреченные на марше советские субмарины, но в интересах сохранения скрытности постановки решил этого не делать. Катера без помех достигли заданного района, определили местоположение по горевшему маяку Овизи и в 02:20-02:28 произвели постановку мин, после чего легли на северо-западный курс. В 02:45 впереди по курсу вновь показалась подлодка. Катера приготовились к торпедной атаке, но в последний момент у командира отряда возникли сомнения. По силуэту субмарина напоминала немецкие U-боты (что не удивительно, поскольку подлодки типа «С» проектировались немецкими инженерами), а о том, что у немцев на Балтике действуют лишь малые подлодки II серии, командир отряда не знал. С катеров передали опознавательный сигнал и утверждали, что в ответ получили неразборчивую передачу сигнальным фонарем азбукой Морзе. Интересно отметить, что в донесении командира С-7 упоминание о данном эпизоде начисто отсутствует. Хотя ответ на запрос немцев не удовлетворил, после совещания между командирами катеров было принято решение во избежание потопления своего корабля от атаки отказаться. В этот момент присутствие противника было замечено постом наблюдения на мысе Церель, где слышали работу радиостанции УКВ, передававшей фразы на немецком языке. К сожалению, среди личного состава поста не нашлось никого, кто знал бы язык противника, а, насколько можно судить из известных документов, о факте обнаружения вражеских кораблей в Ирбенском проливе в штаб КБФ не докладывалось.
Торпедный катер S-27, участвовавший в боевых действиях на Балтике летом 1941 г.
Торпедный катер серии S-26 с минными защитниками борту
Замаскированный «шнелльбот» на стоянке в финских шхерах, лето 1941 г.
В 04:23 примерно в 50 милях западнее Цереля «шнелльботами» был обнаружен небольшой пароход под советским флагом. На требования остановиться он сначала не отреагировал, но после предупредительных выстрелов из пушки застопорил ход. После этого немцы посредством мегафона потребовали прекращения работы радиостанции и перехода экипажа в спасательные шлюпки. Когда эти требования были выполнены, выяснилось, что судно называется «Эстония», а вся его команда состоит из людей соответствующей национальности. Пароход выполнял рейс Рига - Стокгольм, перевозя 50 тонн абрикосовых семян и датского пассажира. Поскольку капитан и офицеры судна объявили себя нейтральными в начавшейся советско-немецкой войне, командир отряда «шнелльботов» изменил первоначальное решение о потоплении «Эстонии» торпедой и сформировал из экипажей обоих катеров призовую команду в составе семи человек. Больше никаких событий не произошло, и в 11:30 катера стали на якорь на стоянке Стормелё рядом с финскими броненосцами, экипажи которых приветствовали своих немецких «братьев по оружию» трехкратным «Ура!» Пароход с призовой командой прибыл сюда же в 4 часа утра следующих суток. Несмотря на успех с захватом приза, в целом задача по постановке мин в Ирбенском проливе была сочтена германским командованием не выполненной. Командующий крейсерами распорядился выставить северный участок заграждения «Айзенах» силами трех катеров в ночь на 23 июня, но в связи с неготовностью «шнелльботов» ее пришлось перенести на сутки. За это время через незагороженный участок Ирбенского пролива в Балтийское море вышли крейсер «Максим Горький» и дивизион эсминцев. Впрочем, произведенная постановка северной части заграждения мало повлияла на ситуацию - вечером 24-го четыре советских эсминца, шедших ставить свои мины на входе в Ирбенский пролив, пересекли его, но никаких подрывов при этом не произошло. Ключом к разгадке стали материалы немецкого траления, произведенного в начале ноября 1941 г. двумя прорывателями минных заграждений. Если в южной части района «Айзенах» им удалось подорвать пять мин, то в северной, несмотря на многочисленные галсы, не было найдено ни одной. На этом примере можно наглядно убедиться в различиях по части точности постановки между условиями, когда горят маяки и условиями военного времени, когда навигационные ориентиры в ночное время отсутствуют. По этой причине группе катеров, ставившей мины в ночь на 24 июня, пришлось определяться по маякам на восточном побережье острова Эланд и определять точку постановки по счислению после четырех часов движения полным ходом. В результате все мины северной части заграждения были выставлены далеко от назначенного района, по-видимому, в местах с большими глубинами, где взрыватели мин не срабатывали под проходящими кораблями. Таким образом, заграждение «Айзенах», несмотря на верный замысел немецких штабистов, совершенно не оправдало возлагавшихся на него надежд из-за отказа техники и ошибок исполнителей. История постановки и траления следующего на юг заграждения - «Эрфурт», - показывает, что пресловутый «человеческий фактор» может привести и к намного худшим последствиям. Данная постановка, призванная заблокировать выход советских кораблей из порта Вентспилс в западном направлении, по плану должна была выполняться пятью катерами 3-й флотилии. Отряд покинул Пиллау в 14 часов. В 18:40, когда немецкие катера находились западнее Либавы, были замечены две советские летающие лодки. Несмотря на то, что до начала войны оставалось еще несколько часов, пара «шнелльботов» открыла по самолетам огонь, после чего доложила о вероятных попаданиях. Отсутствие советских документов не дает возможности прокомментировать данный эпизод, но в любом случае никаких докладов о данном инциденте в штабе КБФ не получали. В 20:02 отряд достиг широты южной оконечности Эланда, но тут произошла авария дизеля на S-57. Поскольку устранить ее в море было нельзя, катер был отпущен в базу, а оставшиеся четыре продолжили поход. При подходе к берегу, немцы обнаружили каботажное судно, от встречи с которым уклонились, чтобы не терять скрытность. Поскольку ближний дозор на подходе к Виндаве отсутствовал, постановка была осуществлена в 02:10-02:25 без каких-либо помех, тем более что все штатные навигационные огни были включены.
Пароход «Гайсма» и его героический экипаж
На отходе командир немецкого отряда решил проявить инициативу в уничтожении советских гражданских судов. В 4 часа утра примерно в 30 милях западнее маяка Ужава был обнаружен пароход «Гайсма» (3077 брт), принадлежавший Латвийскому государственному пароходству. В отличие от «Эстонии», капитан судна отказался подчиниться требованиям немцев и не отреагировал на стрельбу из пушки. В 04:12 «Гайсма» был торпедирован катером S-59, но поскольку попадание не привело к немедленному потоплению - судно удерживалось на плаву грузом леса - спустя две минуты еще одну торпеду выпустил флагманский S-60. Вопреки донесению «шнелльботов», процесс погружения судна занял несколько часов, поскольку в 10:15 и 14:45 его остов наблюдался с немецкого воздушного разведчика. Появление неопознанных самолетов привело к сворачиванию спасательных работ и отходу отряда на запад. В результате немцы подобрали лишь двух членов команды судна, а 25 уцелевших (один из них - капитан судна Н.Г. Дувэ - позже умер от ран), исключая пятерых погибших при взрывах, спустя 14 часов смогли достичь берега на шлюпке. Это были первые жертвы Великой Отечественной войны на Балтике. В завершение описания данного эпизода необходимо отметить, что повторяющаяся в ряде отечественных изданий, в частности в мемуарах командующего КБФ адмирала В.Ф. Трибуца, информация о том, что в штабе флота будто бы была получена радиограмма с тонущего «Гайсма» не подтверждается архивными документами. К сожалению, этим список немецких успехов той ночи не ограничился. В 08:45 в 40 милях западнее Либавы «шнелльботы» перехватили советский рыболовный траулер «Щука» (316 брт). Ввиду явного превосходства противника команда траулера подчинилась вражескому требованию и пересела в шлюпки, после чего «рыболов» был потоплен подрывными зарядами. Четыре члена его экипажа были пленены, остальных немцы отпустили. Исключая еще одну встречу с летающими лодками, остаток похода прошел без происшествий и в 14 часов «шнелльботы» ошвартовались в Пиллау. Если действия самой группы постановщиков могу быть оценены как вполне успешные (правда, командующий крейсерами высказал претензию к командиру отряда за потопление судов вместо захвата их в качестве призов), то последующая история заграждения «Эрфурт» явно не добавила славы немецким штабистам. Ни один советский корабль на донных минах не подорвался, хотя 24 июня заграждение пересекла С-7, возвращавшаяся с дозорной позиции в Виндаву, а на следующий день - три субмарины и БТЩ Т-204 «Фугас», осуществлявшие переход из Виндавы в Усть-Двинск. С 28 июня контроль над портом и прилегавшими водами перешел к немцам, которым теперь предстояло ликвидировать собственные мины. И тут по какой-то непонятной причине в сведения о заграждении, переданные начальнику тральщиков «Север» (FdM Nord), вкралась ошибка - было указано, что оно состоит не из 24, а из 12 мин.[* В связи с этим интересно отметить, что эта же ошибка повторяется в печатном и сетевом изданиях «Хроники войны на море 1939-1945 гг.» немецкого историка Ю. Ровера. В то же время, количество мин в заграждении «Айзенах», указанное в этой работе, завышено с 12 до 30.] 8 июля прорыватель минных заграждений Sp- 11 подорвал семь ТМВ в восточной части «Эрфурта». Западную часть решили сохранить для защиты порта от возможного набега советских кораблей. Однако, после того как 29 июля в этом районе погибло каботажное судно «Леонтес» (338 брт), использовавшееся немецким командованием для перевозки военных грузов в Ригу, остатки заграждения решили ликвидировать окончательно. Спустя два дня прорыватель Sp-б подорвал здесь четыре мины, после чего задачу сочли выполненной. Первый неприятный сюрприз ожидал немцев утром 7 августа, когда на подходах к порту подорвалось каботажное судно «Гертруд III» (210 брт). Поскольку накануне береговые посты видели пролет двух советских бомбардировщиков, сбрасывавших в воду непонятные предметы, причиной гибели теплохода сочли авиационные якорные мины, хотя произведенное после этого траление и не подтвердило их наличия. После этого «Эрфурт» взяло тайм-аут до 26 сентября. В этот день на мине погиб торпедовоз «Мозель», обеспечивавший действий 3-й флотилии «шнелльботов», а спустя четверо суток менее чем в 100 метрах от места гибели торпедовоза подорвался и затонул плавучий кран. Начальник тральщиков закрыл участок фарватера и снова направил в район тральщики с контактными тралами, которые вновь ничего не нашли. В качестве причины гибели обоих плавсредств были заявлены мины, но откуда они взялись установлено не было. Наконец, 7 ноября, опять почти в той же точке подводный взрыв прозвучал под транспортом «Фрауенбург» (2111 брт; бывш. эстонский «Пеет», 22 июня интернирован в шведском порту Истад, по решению арбитражного суда передан Германии). Сначала в штабе начальника тральщиков решили, что судно подорвалось на мине ТМВ, перевозившейся «Мозелем», но когда выяснилось, что никаких мин на его борту не было, организовали траление контактными и неконтактными тралами. 13 ноября - в первый же день траления - прорыватель минных заграждений Sp-138 подорвал рядом с указанным местом мину, взрыв которой был четко определен как взрыв ТМВ. Лишь после этого был сделан повторный запрос в вышестоящие инстанции и установлено точное число мин в «Эрфурте». Впрочем, последующие тральные галсы никаких результатов не дали. Вкупе с гибелью минзагов группы «Норд» на шведских минах 9 июля, постановка «Эрфурт» стала одной из самых крупных неудач немцев, основанных на ошибках в работе своих же штабов в ходе балтийской кампании 1941 г.
Потопление траулера «Щука» германскими «шнелльботами»
Самой южной из всех постановок в ночь начала войны стала «Веймар» - аналогичное «Эрфурту» «засорение» на западных подходах к Либаве. Его ставила другая полуфлотилия «шнелльботов» из состава 3-й флотилии. В 17:45 пять катеров вышли из Пиллау. Переход прошел без серьезных осложнений, и к 1 часу 22 июня отряд находился уже в 5 милях от входа в порт. Здесь «шнелльботы» разделились. В 01:53-02:10 три из них выставили свои мины северо-западнее гавани, два других - юго-западнее, на главном фарватере, у подходного буя. Как и в остальных случаях, постановка облегчалась включенными маяками. Не встретив ничего достойного внимания на обратном пути, в 08:30 катера отряда ошвартовались в Пиллау. Хотя заграждение считалось выставленным точно по плану, в дальнейшем с ним стали происходить необъяснимые вещи. Днем 22-го южную часть «Веймара» несколько раз пересекли подлодки М-79, М-81, М-83 и Л-3, вышедшие из Либавы в дозор, вечером северную часть - М- 77, М-78, «Калев» и «Лембит», направлявшиеся в Виндаву. Ни одного подрыва при этом не произошло. 29 июня Либава была захвачена немецкими войсками. В тот же день начальник тральщиков получил задачу протралить фарватер до порта и уничтожить южную часть «Веймара». Последнее поручалось группе тральщиков 31-й флотилии, укомплектованной мобилизованными голландскими люггерами. Все корабли прошли размагничивание, что должно было гарантировать их от подрыва на минах. Работы начались 1 июля но продолжались ровно до того момента, когда от взрыва мины сдетонировала соседняя ТМВ, оказавшаяся в тот момент под тральщиком М 3134. Согласно отчету FdM Nord, 100-тонный корабль «был выброшен из воды, перевернулся в воздухе и разлетелся на несчетное число кусков». Девять членов экипажа, включая командира, погибли, пять остальных получили тяжелые ранения. Траление сразу же было прекращено и возобновлено на следующий день прорывателем минных заграждений Sp-11. Три мины были вытралены вечером 2 июля, еще четыре - на следующий день, что в сумме с результатом 31-й флотилии дало необходимые 12. При этом в штабе FdM Nord пришли к выводу, что фактически заграждение было выставлено в 1,2 мили западнее того места, где оно должно было стоять по приказу, то есть в стороне от выходного фарватера. Видимо, этим и объяснялось отсутствие подрывов советских кораблей.
Прерыватель минных заграждений Sp-11 (бывш. «Бельграно»)
Прием мин на германский торпедный катер
Северную часть «Веймара» немцы первоначально решили не тралить, поскольку по расчетам она лежала ближе к берегу, в стороне от использовавшегося для судоходства фарватера N980. Рано утром 8 июля Sp-11 вышел из Либавы в Виндаву для уничтожения мин в восточной части заграждения «Эрфурт». Во время движения по фарватеру с включенной обмоткой внезапно рядом с кораблем произошел взрыв, по характеру весьма напоминавший взрыв ТМВ. Особого значения этому не придали, и прорыватель продолжил свой поход к Виндаве. Успешно выполнив поставленную задачу, он вечером возвращался в Либаву, когда в течение пяти минут на расстоянии 200-300 м от оси фарватера №80 одна за другой взорвались пять донных мин. На следующий день вышедший для контрольного траления прорыватель смог подорвать еще один боеприпас. Несмотря на это, в штабах BdK и FdM Nord пришли к выводу, что прорыватель сбился с курса и сошел с фарватера, случайно попав на мины «Веймара». Тем не менее, в дальнейшем крупные корабли и суда проводились в Виндаву за неконтактными тралами. Окончательная ясность в вопросе, где же выставлен «Веймар» наступила 18 июля, когда осуществлявший переход из Мемеля в Виндаву прорыватель минных заграждений Sp-69 подорвал на фарватере №80 сразу две ТМВ. Начальник тральщиков приказал организовать траление района силами прорывателя Sp-б и 17-й флотилии тральщиков. Между 19 и 24 июля Sp-б выполнил 48 тральных галсов в районе между берегом и 20-метровой изобатой, т.е. там, где должны были стоять мины, но не смог обнаружить ни одной. Тральщики же за три дня подорвали восемь мин. По заключению штаба FdM Nord, несмотря на горевшие маяки, «шнелльботы» выставили северную часть с ошибкой на 4 мили к северо-западу, причем центр постановки оказался на фарватере №80. «Можно считать счастьем, - указывалось в отчете FdM Nord за 1941 г., - что на него [заграждение] не угодило множество пароходов со снабжением». Таким образом, и эта постановка была произведена без должного искусства и лишь случайно не стала причиной тяжелых потерь, подобных тем, что были понесены на заграждении «Эрфурт» (см. таблицу 2). Но вернемся непосредственно к теме статьи - немецкой минозаградительной операции в ночь на 22 июня. Несмотря на ряд шероховатостей, она в целом прошла в соответствии с планом. «Запланированные минные постановки с минных заградителей и торпедных катеров - отмечалось в вечерней 22 июня оценке обстановки командующего группой ВМС «Север», - удались повсюду и проведены без потерь. Некоторые разрывы в заграждениях можно частично отнести на счет отказов техники на катерах, отчасти на счет изменений планов заграждений в последний момент из-за предполагаемых минных заграждений русских». В течение ночи и утра противник, с учетом постановок люфтваффе и финских подлодок, выставил более 2,5 тыс. мин и минных защитников, что составило 99,3% от запланированного количества. Хотя немецкие корабли имели около десятка встреч с советскими кораблями, судами и самолетами, последние не только не помешали противнику выполнить намеченное, но и во многих случаях не доложили об имевших место контактах. Корабельные и воздушные дозоры не выполнили задачи, ради которой направлялись в море. Характер выполнявшейся кораблями немецких ВМС задачи ими так же остался не раскрыт. Многократно превозносившаяся после войны система оперативных готовностей ВМФ и своевременное объявление этих готовностей не застраховали флот от внезапного нападения противника по той простой причине, что одновременно с объявлением этих готовностей отдавалась масса фактически дезавуировавших их указаний, требований «не поддаваться на провокации», т.е. ограничений на применение оружия. Есть серьезные основания считать, что некоторые командиры советских дозорных кораблей все- таки обнаружили противника, но предпочли об этом не докладывать, побоявшись быть обвиненными в неправильных действиях при любом варианте развития событий.
Быстроходные тральщики типа «Фугас» (на снимке - Т-206 «Верп») к началу войны являлись наиболее современными кораблями данного класса в советском флоте
| Таблица 2 Германские минные заграждения, выставленные 22.06.1941 | |||||
|---|---|---|---|---|---|
| Заграждение | район | постановщики по плану | количество мин по плану | количество мин, выставленных фактически | точность постановки |
| «Корбетта» | Финский залив между Поркапла-Удц и о. Найсаар | группа ЗМ «Кобра» (3 ЗМ) | 400 мин ЕМС, 700 м/з | 400 мин ЕМС, 700 м/з | с незначительной погрешностью |
| «Гота» | северный вход в пролив Моонзунд | 2 ТКА 2-й флотилии | 12 мин ТМВ | 12 мин ТМВ | с незначительной погрешностью |
| «Апольда» | перед устьем Финского залива между о. Бенгтшер и м. Тахкуна | группа ЗМ «Норд» (3 ЗМ) | 590 мин ЕМС, 700 м/з | 580 мин ЕМС, 700 м/з | с незначительной погрешностью |
| «Кобург» | перед входом в пролив Соэлозунд | 2 ТКА 2-й флотилии | 12 мин ТМВ | 12 мин ТМВ | с незначительной погрешностью |
| «Айзенах» | западная часть Ирбенского пролива | 5 ТКА 5-й флотилии | 30 мин ТМВ | 12 мин ТМВ | погрешность неустановленной величины |
| «Эрфурт» | западные подходы к Виндаве | 5 ТКА 3-й флотилии | 30 мин ТМВ | 24 мины ТМВ | погрешность неустановленной величины |
| «Веймар» | западные подходы к Либаве | 5 ТКА 3-й флотилии | 30 мин ТМВ | 30 мин ТМВ | южная часть с погрешностью 1,2 мили, северная часть с погрешностью 4 мили |
| Итого | 990 мин ЕМС, 114 ТМВ, 1400 м/з = 2504 | 980 мин ЕМС, 90 ТМВ,1400 м/з = 2470 | |||
Тем не менее, сам факт массированной минной постановки в наших водах еще не означал 100% достижения противником намеченной им оперативной цели. Мины могли и не сыграть уготовленной для них роли, окажись они выставлены в не используемых для плавания районах или будь обнаружены разведывательным тралением и уничтожены. В то же время нельзя не упомянуть о двух моментах, серьезно повышавших шансы противника на успех. Во-первых, КБФ не располагал количеством тральщиков, достаточным для обеспечения первых операций флота и одновременно для организации разведывательного траления по всей сети фарватеров военного времени. Большое количество тихоходных тральщиков должно было пополнить флот по завершению мобилизации, но откладывание до этого времени выполнения плана первых операций, главной из которых являлось создание центральной минно-артиллерийской позиции (ЦМАП) в устье Финского залива, считалось недопустимым. В то же время, в штабе флота даже отсутствовал предварительно составленный план разведывательного траления в зоне ответственности главной базы КБФ, что заставило начальника штаба флота лично в первые дни войны ставить задачу командиру каждого БТЩ. Во-вторых, существовала большая недооценка боевых возможностей минного оружия и переоценка возможностей трального вооружения кораблей, в том числе и индивидуальных охранителей - параванов. Она была основана на опыте Советско-финляндской войны, где параваны вполне успешно справлялись с поставленными задачами в условиях применения финнами русских мин времен Первой мировой войны. Однако немецкое минное оружие, разработанное в межвоенный период, отличалось намного более высокими боевыми характеристиками. Причем речь шла не только о неконтактных минах, тралов для борьбы с которыми советский флот к началу войны вовсе не имел, но и о якорных минах, оснащенных индивидуальными противотрапьными устройствами, в частности так называемыми трубками КА. Стальная гофрированная трубка КА, имевшая длину 27,3 м, насаживалась на верхнюю часть минрепа. При захвате резаком трала трубка, не перерезаясь им, силой трения смещалась кверху, вследствие чего замыкался контакт, соединенный с запальным стаканом, и мина взрывалась электрическим током, поступавшим от специальной батареи. Трубка КА могла срабатывать также и при встрече с параванным охранителем. В этом случае смещение трубки кверху происходило либо при пересучивании ее поперек тралящей части охранителя, либо при попадании ее в резак паравана. Как выяснилось вскоре после начала войны, взрыв мины, захваченной параваном, мог произойти на различном расстоянии от борта корабля: от самого малого до расстояния в 15-20 м. Иногда трубка КА срабатывала с некоторой затяжкой или же застревала в резаке паравана и вовсе не срабатывала, вследствие чего мина подтягивалась близко к борту корабля. Взрыв мины в параванном охранителе в зависимости от расстояния от центра взрыва до борта причинял кораблю более или менее существенные повреждения. Опыт войны показал, что это расстояние даже при самых выгодных условиях никогда не было вполне безопасным. Таким образом, из средства самозащиты корабля параванный охранитель, имевший у эсминца ширину захвата 55 метров, превратился в средство, заметно повышавшее шанс встречи с миной в более или менее выгодных условиях. Не лишним будет напомнить, что трубками КА были оснащены 100% мин ЕМС, выставленных в ходе немецкой минозаградительной операции.
Мина готовится к постановке
Мина сброшена!
Постановка паравана типа К-1
Результаты постановок не заставили себя долго ждать. Среди большого количества событий первого дня войны мы вычленим только те, что повлияли на оценку обстановки командованием КБФ в отношении минной опасности. С рассветом находившийся в дозоре тральщик Т-216 приступил к выполнению полученного ранее приказа об осмотре района между мысом Тахкуна и плавучим маяком Хиумадал. При этом на нем не получили отправленного в 05:30 приказа начштаба КБФ вернуться в Таллин. В 08:00 с борта корабля было отправлено донесение «В точке Ш- 59,3, Д-22,3 неизвестным поставлена мина», в 08:50 второе - «Ш-59,2, Д-22,5 свежая шведская мина. Предполагаю сегодня ночью поставлено минное заграждение». Все обнаруженные мины были типа ЕМС и относились к заграждению «Апольда», южной части участка И-14 (отечественное обозначение) и северной части И-15. Ошибка с определением типа мин объяснялась тем, что составленное в Научно-исследовательском минно-торпедном институте описание мины ЕМС на корабли не поступило, а наличие у мины пяти гальваноударных колпаков, соответствовало давно имевшемуся на тральщиках КБФ описанию шведской мины «Мотала», которые вполне успешно тралились в ходе Зимней войны. На основании этих докладов на тральщик в 10:30 был отправлен приказ провести контрольное траление подозрительного района. Еще раньше в 09:40 с тральщика «по флоту» было отправлено новое донесение, где назывались уже четыре точки обнаружения мин. Однако невозможность оказать поддержку Т-216 в случае нападения надводных кораблей на него и острый дефицит тральщиков для выполнения других задач заставил начштаба КБФ около 16 часов окончательно отозвать корабль в Таллин. Координаты обнаруженной Т-216 минной банки не были отрепетованы «по флоту», а в письменной директиве Военного Совета КБФ, посланной днем 22 июня командующему эскадрой с указаниями на постановку первого заграждения центральной минно-артиллерийской позиции (ЦМАП), по оплошности исполнителя документа указывалось, что обнаружена минная банка противника «в районе банки Глотова», т.е. восточнее того места, где мины обнаруживались фактически. Эта ошибка не играла существенной роли, поскольку постановщикам ЦМАП предстояло ставить мины в районе, находившемся значительно восточнее «Апольды». Такие же неопределенные сведения были сообщены по радио в Ригу командиру отряда легких сил (ОЛС), которому предстояло прикрыть отряд постановки с запада. К тому времени командир отряда вице-адмирал Дрозд уже знал место обнаруженной минной банки из радиограмм Т-216, принятых на крейсере «Киров». По-видимому, эти сведения были известны и командиру отряда прикрытия постановщиков ЦМАП начальнику штаба Отряда легких сил капитану 1 ранга И.Г. Святову, державшему флаг на крейсере «Максим Горький», хотя в письменном приказе на прикрытие постановки о наличие мин не упоминалось вообще. Справедливости ради нужно сказать, что район маневрирования группы прикрытия приходился на северную часть «засорения» «Апольды», но был расположен гораздо севернее банки Глотова и северо-западнее места обнаружения мин тральщиком Т-216. Но существовала еще одна причина того, почему в штабе ОЛС не стали бить тревогу. «Что касается предполагаемой минной угрозы, которую противник, возможно, создал в западной части Финского залива в ночь на 22 июня, - отмечал известный советский исследователь капитан 1 ранга И.А. Киреев, - то командование КБФ не считало ее непреоборимой, поскольку корабли-постановщики должны были проводиться за тралами и идти с поставленными параванными охранителями К-1, а на кораблях отряда прикрытия также имелись параванные охранители К-1. Уверенность в надежности действия параванного охранителя К-1 была настолько велика, что разработанный днем 22 июня исполнительный план первых минных постановок не был пересмотрен и после того, как от дозорного БТЩ-216 поступили донесения об обнаружении им минного заграждения в районе маяка Тахкуна». В 17:15 22 июня 2-я тактическая группа ОЛС в составе «Максима Горького» и 1-го дивизиона эсминцев («Гневный», «Гордый», «Стерегущий») вышла с внешнего рейда Усть-Двинска. Вечером корабли прошли Ирбенский пролив через проход, оставшийся в заграждении «Айзенах», обогнули с запада Моонзундские острова и в 03:20, находясь в 25 милях севернее маяка Кыпу, приступили к выполнению задачи. Как писалось выше, мины в районе «засорения» ставились со значительными интервалами, но то обстоятельство, что корабли патрулировали курсами север-юг и, с поставленными параванами, пересекали минные линии под углом 20 градусов значительно увеличивало шансы встречи с миной. Последующие события многократно описывались в литературе советского и постсоветского периодов. В 03:40 мина ЕМС взорвалась в параване у борта эсминца «Гневный», оторвав ему носовую часть. В последующие 2,5 часа корабли отряда прикрытия имели шесть встреч с минами. Только одна из них была подсечена, а остальные пять взорвались у бортов или в непосредственной близости от кораблей. В результате двух взрывов два корабля получили тяжелые повреждения, вследствие чего крейсер «Максим Горький» надолго вышел из строя, а эскадренный миноносец «Гневный» пришлось покинуть. Оставленный экипажем он затонул лишь спустя несколько часов, что явно указывало на возможность спасения эсминца. Остальные три подрыва мин в параванах, к счастью, не привели к фатальным последствиям. «Гордый», попадавший на мины дважды, получил повреждения, потребовавшие трехдневного ремонта в доке, а «Стерегущий» отделался легкими повреждениями. Лишь один из перечисленных случаев произошел на самом поле «Апольда», а все остальные на участке «засорения», только из-за того, что наши корабли, не представлявшие начертания минных линий, форсировали поле под острым углом.
«Максим Горький» на ремонте в Кронштадте
Пренебрежение минной угрозой, несомненно имевшееся у начальника штаба ОЛС, теперь сменилось прямо противоположными чувствами. Именно поэтому он приказал вести поврежденный крейсер не в Таллин, а в северную часть пролива Моонзунд, где в 08:30 23 июня корабль приткнулся поврежденной носовой частью к отмели у острова Вормси. Интересно отметить, что «Горький», как и большое число кораблей, прибывших для его эскорта (три эсминца, три катера МО, четыре БТЩ, по одному спасательному и гидрографическому судну), счастливо разминулись с минами заграждения «Гота», стоявшими перед входом в Моонзунд. Проводка началась утром 24-го. Крейсер шел в охранении эсминцев, а впереди строем уступа построились четыре тральщика с выставленными контактными тралами. В реалиях сложившейся обстановки такой ордер никак не защищал «Горького», а лишь увеличивал шансы подрыва на донных минах, стоявших, по-видимому, несколько в стороне от основного фарватера. В 11:57 в районе носовой части БТЩ Т-208 «Шкив» раздался взрыв, вызвавший детонацию в носовом артиллерийском погребе. Корабль надломился, средняя часть корпуса осела, полубак и корма приподнялись, внутренняя часть полубака и ходовой мостик были вырваны и вылетели за борт. Из личного состава погибли 29 человек, в том числе находившиеся на мостике командир ОВР главной базы КБФ капитан 2 ранга Милешкин, командир дивизиона тральщиков, командир корабля и штурман. Были утрачены все документы, разработанные штабом ОВРа на переход. Проводка была немедленно прервана, и крейсер вернулся на прежнее место. Не известно, чем бы все закончилось, если бы командир отряда не принял решения не дожидаясь окончания траления (оно снова велось контактными тралами!) провести «Максим Горький» в Таллин по обходному пути по малым глубинам, где в мирное время крупные корабли не рисковали плавать из-за навигационных опасностей. В этот раз все прошло гладко, и в 01:30 25 июня крейсер вошел в главную базу. Вся эта эпопея вызвала большой резонанс в штабных структурах КБФ. Утром 24-го - по-видимому, сразу вслед за докладом о гибели «Шкива» - командующий КБФ вице- адмирал В.Ф. Трибуц шифрограммой докладывал наркому ВМФ: «Самая трудная и тяжелая опасность для флота в связи с недостаточным количеством тральных сил является минная опасность. В течение суток противник почти парализовал деятельность флота в Финском заливе, забросав минами с воздуха Таллин, Палдиски, устье Финского залива, на которых подорвалось три корабля. На сегодня ни одного корабля нельзя выводить без риска». Процитированные строки свидетельствуют, что расчет немцев вызвать шок внезапной массовой постановкой мин в значительной степени оправдался. В последующие два месяца войны вплоть до ухода КБФ из Таллина штаб флота ни разу не спланировал выходов крупных надводных кораблей за пределы Финского и Рижского заливов, то есть того, чего больше всего боялись немцы на этапе планирования морской части операции «Барбаросса».
«Максим Горький» на ремонте в Кроншталте
Таблица 3
Советские корабли и суда, погибшие на минах, выставленных противником в ходе минозаградительной операции 22.06.1941
| название | дата | район | советское обозначение | обозначение противника | постановщики |
| ТР «Рухну» | 22.06.1941 | у Кронштадта | И-73 | ВВС | |
| ЭМ «Гневный» | 23.06.1941 | устье Финского залива | И-16 | Апольда | ЗМ группы «Норд» |
| Т-208 «Шкив» | 24.06.1941 | сев. вых Моонзунд | И-18 | Гота | ТКА |
| ГИСУ «Вест» | 27.06.1941 | сев. вых Моонзунд | И-18 | Гота | ТКА |
| шаланда «Амга» | 29.06.1941 | Соэлавяйн | И-86 | Кобург | ТКА | ПЛ М-81 | 1.07.1941 | сев. вых Моонзунд | И-18 | Гота | ТКА |
| ТР «Кримульда» | 1.07.1941 | сев. вых Моонзунд | И-18 | Гота | ТКА |
| ТЩ Т-299 «Иманта» | 1.07.1941 | Соэлавяйн | И-86 | Кобург | ТКА |
| МО №143 | 3.07.1941 | Нарвский зал. | и-з | F.4 | ПЛ «Ику-Турсо» |
| ТР «Расма» | 5.07.1941 | Нарв. залив | И-74 | F.5 | ПЛ «Ветихинен» |
| ТЩ №39 (Т-101) «Петрозаводск» | 7.07.1941 | у Кронштадта | И-73 | ВВС | |
| ТЩ №51 «Змей» | 29/30.07.1941 | Соэлавяйн | И-86 | Кобург | ТКА |
| ПЛ С-11 | 2.08.1941 | Соэлавяйн | И-86 | Кобург | ТКА |
| ТР «Аксель Карл» | 7.08.1941 | о. Вайндло | И-З | F.4 | ПЛ «Ику-Турсо» |
| ПМ №107 | 19.08.1941 | Кронштадт | И-73 | ВВС | |
| ПЛ Щ-322 | 12-13.10.1941 | сев м. Пакри | Корбетта | ||
| ЭМ «Сметливый» | 5.11.1941 | о. Найсаар | И-57 | Корбетта | ЗМ группы «Кобра» |
| ЭМ «Гордый» | 14.11.1941 | сев.-зап. о. Кери | И-17 | Корбетта | ЗМ группы «Кобра» |
| турбоэлектроход «И. Сталин» | 3.12.1941 | о. Найсаар | И-57 | Корбетта | ЗМ группы «Кобра» |
Впрочем, было бы неверным утверждать, что такая пассивность стала результатом только действий противника. Оперативный план КБФ изначально был ориентирован на оборону входов в заливы и противодесантную оборону Моонзундских островов. Причем крупным корабля в этом отводилась не такая уж заметная роль. Это подтверждается следующим фактом: уже в 5 часов утра, т.е. сразу после того, как командование ВМФ окончательно утвердилось во мнении, что началась война, нарком Н.Г. Кузнецов отправил Трибуцу шифровку, согласно которой в Усть-Двинске для обороны Рижского залива следовало оставить один крейсер и дивизион эсминцев, а другой крейсер и все оставшиеся эсминцы перевести в Таллин. Сразу после этого находившийся в Таллине линкор «Октябрьская революция» требовалось отконвоировать в Кронштадт, куда еще накануне войны был отправлен «Марат». Такая дислокация говорила скорее о желании сберечь корабли, чем о стремлении использовать их на коммуникациях противника. Таким образом, немецкая минозаградительная операция лишь закрепила наше командование в тех намерениях, которые у него и так существовали. Основой же для этих намерений являлись как пробелы в теории применения ВМФ, ставившей во главу угла создание и оборону ЦМАП, так и крайне слабая работа разведки, данные которой не позволяли правильно оценить группировку и возможные замыслы противника. В результате всех этих ошибок 1941 год на Балтике оказался для нас годом необычайно тяжелых потерь и крайне скудных успехов. Потребовалось два года войны, чтобы, научившись на своих ошибках, начать давать немцам сдачи, а потом и перейти к наступлению на морском театре.
Сергей Марченко
Операция «Гарпун». Бой у Пантеллерии
Утро 15 июня 1942 г.: крейсера «Эудженио ди Савойя» (в центре) и «Раумондо Монтекукколи» (справа) атакуют британской конвой у острова Пантеллерия
Катастрофа с конвоем «MW-Ю» в марте 1942 года привела к решению не посылать на Мальту транспорты до тех пор, пока туда не будут доставлены в достаточном количестве истребители, способные оказать прикрытие на завершающем, самом опасном участке маршрута. До этого времени остров снабжался горючим исключительно посредством подводных лодок, а боеприпасами - при помощи минного заградителя «Уэлшмен», которому удалось несколько раз прорвать блокаду благодаря своей скорости. С 20 марта по 28 апреля авиация «Оси» совершила 11 819 самолето-вылетов против Мальты, сбросив 6557 т бомб, в том числе 3150 т на Ла-Валетту, потеряв при этом 173 самолета. Поскольку из-за непрерывных налетов с острова в марте убрались последние уцелевшие «Бленхэймы» и «Веллингтоны», а в апреле - подводные лодки и надводные корабли, почти все направленные в апреле Роммелю грузы (150 389 т) прибыли по назначению. Для восполнения потерь мальтийской авиации 29 марта авианосец «Игл» доставил только 7 «Спитфайров», после чего стал на ремонт машин. 20 апреля с американского авианосца «Уосп» стартовали 47 «Спитфайров» 601-й и 603-й эскадрилий в сопровождении 11 «Уайлкэтов». До Мальты долетели 46, но подход англичан к острову немцы засекли радаром и немедленно произвели мощный налет на аэродром Та-Кали, перебив большую часть прибывших. Через 48 часов на острове осталось только 7 боеспособных «Спитфайров», что сократило количество используемых для отражения налетов истребителей до 6-8 единиц. Перелом наступил 9 мая, как раз в тот день, когда командующий 2-м воздушным флотом Кессельринг отрапортовал о том, что «...Мальта нейтрализована». В 06.45 с находившихся у берегов Алжира «Уоспа» и отремонтированного «Игла» начали подниматься 64 «Спитфайра», которых должны были сопровождать 11 «Уайлдкэтов». Два «Спитфайра» рухнули в море, еще один вернулся на авианосец, а 61 машина благополучно достигла Мальты. После посадки самолеты были немедленно дозаправлены и подняты навстречу соединению итальянских бомбардировщиков и истребителей; англичане претендовали на уничтожение трех бомбардировщиков и двух истребителей. Одновременно, в Гранд-Харборе под прикрытием дымзавесы выгружался прибывший с грузом боеприпасов «Уэлшмэн». Люфтваффе в этот день ограничились четырьмя налетами на остров, потому как 37 «Спитфайров» и 13 «Харрикейнов» дали еще один бой 20 Ju-87 и 10 Ju-88, следовавшим в сопровождении истребителей. Всего в этот день «Ось» признала потерю 37 самолетов, а на следующий день число сбитых и поврежденных увеличилось до 65 единиц.
Истребитель-бомбардировщик BI-109F из состава 10.(Jabo)/JG 53 готовится к боевому вылету на аэродроме Джела, июнь 1942 г.
В ходе трех последующих операций - 18 мая, 3 июня и 9 июня, авианосец «Игл» перебросил на остров еще 76 «Спитфайров», доведя численность истребителей этого типа на острове почти до сотни, пяти полных эскадрилий. При этом все мальтийские «Спитфайры» были двумя 20- мм пушками. Численность же самолетов 2-го ВФ на Сицилии в конце мая сократилась до 13 самолетов-разведчиков, 6 Bf-110, 30 Bf-109 и 34 Ju-88 - всего 83 боеспособных самолета. Таким образом, в мае Королевские ВВС вырвали превосходство в воздухе над Мальтой из рук противника, после чего британское командование сочло возможным провести очередную конвойную операцию. На сей раз решено было отправить одновременно два хорошо защищенных конвоя - «Гарпун» из Гибралтара и «Вигорэс» из Александрии. Этим надеялись вынудить противника разделить свои силы. Для облегчения выгрузки планировалось прибытие «Гарпуна» в Ла-Вапетту на сутки раньше «Вигорэса». Выходу конвоев должны были предшествовать бомбардировки вражеских портов и аэродромов в Италии, на Сицилии, Сардинии, Крите и в Киренаике, которые начались 24 мая и должны были продолжаться в ходе операции. Силы RAF, могущие быть задействованными в отражении попытки перехвата со стороны итальянского флота, насчитывали три эскадрильи торпедоносцев. На подходах к Таранто развернули девять подводных лодок и еще четыре между Сицилией и Сардинией.
* * *
Предварительное планирование операции «Гарпун» было проведено Адмиралтейством с 23 мая по 2 июня, но десяти дней оказалось явно недостаточно, что в дальнейшем привело к ряду нестыковок. Оперативный приказ составил заместитель командующего Флота метрополии вице-адмирал Кэртис. Первое совещание с командирами кораблей охранения из состава Флота метрополии он провел 4 июня в Гриноке, где разъяснил им детали операции. Во второй половине дня было проведено совещание с капитанами и офицерами военных команд пяти судов, отправляющихся из Клайда. Коммодором конвоя был назначен коммандер Пилдич. По окончанию совещания суда вышли в море. Была запущена дезинформация, что конвой следует во Фритаун, а затем вокруг мыса Доброй Надежды, но все члены экипажей знали, что они идут на Мальту. Планы разрабатывались в расчете на то, что на переходе в Гибралтар суда будут поддерживать скорость в 14 узлов. «Труалю» был выбран в качестве корабля коммодора именно потому, что считался самым тихоходным, но вскоре стало очевидно, что ни «Чант», ни «Бердван» не могли держать ход более 13 узлов. Дело осложнилось еще больше, когда выяснилось, что теплоход «Танимбар» только в короткие периоды времени мог поддерживать скорость более 12 узлов. Чтобы сократить скорость конвоя до 12 узлов не было и речи, и «Танимбару» было приказано сделать все, что возможно. Срезая углы, конвою удалось уложиться в график прибытия в Гибралтар. Здесь утром 11 июня состоялось третье совещание для тех, кто не присутствовал на двух первых. Оно прошло в спешке во время заправки топливом флагмана Кэртиса - крейсера «Кения». В этот же день сюда прибыл совершивший самостоятельный переход через Атлантику американский танкер «Кентукки».* * *
Транспорт «Труалю»
Транспорт «Орари»
Суда конвоя «Гарпун» - английские транспорты «Труалю» (флаг коммодора, 7500 брт), «Орари» (10500 брт), «Бердван» (6000 брт), голландец «Танимбар» (8619 брт) и американцы «Чант» (5500 брт) и танкер «Кентукки» (9300 брт), доставлявшие на Мальту 43 000 т грузов - вошли в Средиземное море в ночь с 11 на 12 июня. Корабли эскорта вышли в море в 02:00 12 июня.[* Все события в статье подаются в итало-немецкой хронологии (британская хронология отличалась на +1 час).] Соединение «W» - линейный корабль «Малайя», авианосцы «Игл» и «Аргус», легкие крейсеры «Кения» (флаг вице-адмирала Кэртейса, который командовал всей операцией), «Ливерпуль» и «Карибдис», эсминцы «Онслоу», «Икарус», «Эскапейд», «Антилоуп», «Уишарт», «Уэсткотт», «Рестлер» и «Видетт» - должно было довести конвой до Тунисского пролива. Непосредственный эскорт конвоя, Соединение «X», состоял из крейсера ПВО «Каир» (кэптен К. Харди), 11-й флотилии эсминцев коммандера Скэрфилда («Бедуин», «Партридж», «Марн», «Матчлесс», «Итюриэл»), 12-й флотилии эскортных миноносцев лейтенанта-коммандера Полетта («Блэнкни», «Бэдсуорд», «Миддлтон», и польский «Куявяк»), 17-й флотилии тральщиков лейтенанта-коммандера Дорана («Спиди», «Хиби», «Рай», «Хит») и 6-й флотилии катеров-тральщиков лейтенанта-коммандера Столгэра (ML-121, -134, -135, -168, -459 и -462). Обе флотилии тральщиков имели задачу не только провести суда через плотные вражеские минные поля, с недавнего времени выставленные вокруг Мальты, но и должны были остаться там, чтобы решить острые проблемы острова по борьбе с минной опасностью. Быстроходный минзаг «Уэлшмен» следовал с конвоем до Сицилийского пролива, а затем отделялся и самостоятельно доставлял на остров боеприпасы и специальные грузы с рассветом в день прибытия конвоя. Быстроходный танкер «Браун Рейнджер» в сопровождении корветов «Колтсфут» и «Джераниум» (Соединение «У») следовал независимо вдоль маршрута конвоя, чтобы, по мере потребности, снабжать топливом корабли эскорта, в первую очередь - Соединения «X». Выход боевых кораблей из пролива прошел не замеченным вражескими агентами в Испании и на африканском побережье. Сложный план заправки был реализован без накладок в ночное время, и с рассветом корабли уже ушли далеко на восток, хотя это ненадолго обмануло противника. Одновременно был сделан вывод, что ресурсов базы не хватит для обеспечения более крупного конвоя, и это было учтено при планировании операции «Пьедестал». В 06:00 12 июня все силы конвоя «Гарпун» соединились в Средиземном море.
Организация сил британского флота в операции «Нагрооп»
Конвой «WS-19»:
транспорты «Burdwan» (5601 брт), «Chant» (5601 брт), «Tanimbar» (8619 брт), «Troilus» (7421 брт), «Orari» (10 350 брт); танкер «Kentucky» (9308 брт).Непосредственный эскорт (Соединение «X»);
крейсер ПВО «Cairo» (кэптен Ч.К. Харди); эсминцы «Bedouin» (коммандер Скэрфилд), «Partridge», «Магпе», «Matchless», «Ithuriel»; эскортные миноносцы «Blankney» (лейтенант-коммандер Полетт), «Badsworth», «Middleton», «Kujawiak»; тральщики «НеЬе» (лейтенант-коммандер Доран), «Speedy», «Rye», «Hythe»; сторожевые катера ML-121, ML-134, ML-135, ML-168, ML-459, ML-462.Оперативное прикрытие (Соединение «W»):
линкор «Malaya»; авианосцы «Eagle», «Argus»; крейсера «Kenya» (флаг вице-адмирала А.Т. Кэртейса), «Liverpool», «Charybdis»; эсминцы «Onslow», «Icarus», «Escapade», «Antelope», «Wishart», «Westcott», «Wrestler», «Vidette».Группа дозаправки (Соединение «Y»):
танкер «Brown Ranger»; корветы «Coltsfoot», «Geranium».Отдельно:
быстроходный минный заградитель «Welshman».
Торпедоносец «Савойя-Маркетти» S.84sil
На этот момент в Западном Средиземноморье находилось 347 итальянских (в том числе 175 на Сардинии) и 128 немецких боевых самолетов. При первых признаках начала очередной конвойной операции противника итальянцы направили в море несколько групп подводных лодок. Против Западного конвоя развернули три группы - две у алжирского побережья («Бронзо», «Эмо», «Малаките», «Велелла», «Дзаффиро» и «Аччайо», «Ападжи», «Джада», «Отарио», «Уаршек») и еще одну между Мальтой и Лампедузой («Арадам», «Ашанги», «Коралло», «Дессие» и «Ониче»); еще семь итальянских и шесть немецких субмарин должны были действовать против Восточного конвоя. 13 июня Западный конвой был замечен самолетом и субмариной к югу от Балеарских островов, но вылетевшие из Кальяри (Сардиния) торпедоносцы S.79 цели не нашли. Запланированная дозаправка в море была начата поздно из-за навигационных ошибок. Первые два эскортных миноносца - «Бэдсуорд» и «Бленкни» - приступили к заправке до рассвета, но только первый нашел танкер. Тогда решили дозаправлять часть эсминцев и эскортных миноносцев с «Ливерпуля», но первый же из них - «Куявяк» - не сумел удержать дистанцию! В конце концов, «Бедуин», «Итюриэл» и «Видетт» заправились с крейсера, а «Каир» и еще 11 эсминцев и эскортных миноносцев - с «Браун Рейнджэра», после чего танкер оставался в районе ожидания четверо суток, чтобы заправить любой нуждающийся в топливе корабль на обратном пути. Эта операция прошла не замеченной противником. В ночь на 14 июня корабли и суда конвоя вошли в район патрулирования итальянских подводных лодок. Находившаяся на позиции у Филиппвилля «Уаршек» заметила британский конвой около 01:40, но выпущенные ею три торпеды в цель не попали. Затем, в 04:40, англичан заметила вышедшая в свое первое патрулирование «Джада». Лодка всплыла в 2500 метрах от британских кораблей, выпустила залп из четырех торпед в авианосец «Игл» и погрузилась, избегая контратаки эсминцев. Цель поражена не была, и, хотя ее командир, лейтенант К. Каваллина, сообщил, что «слышал два взрыва», ни один британский корабль не сообщил о повреждениях. Лодка пострадала от нескольких контратак глубинными бомбами с эсминцев, но получила лишь незначительные повреждения. «Уэсткотт», заправлявшийся последним, закончил затемно и отправился на соединение с конвоем утром 14 июня. Несмотря на предупреждение, приближающийся с кормы эсминец в предрассветных сумерках был принят за вражескую субмарину в надводном положении и обстрелян «Эскапейдом», но без последствий.
* * *
К утру 14 июня, которое «было прекрасно и спокойно», конвой «Гарпун» находился в 145 милях к югу от Сардинии. С восходом солнца ночной ордер ПЛО был перестроен в ордер ПВО: «Кения» вела левую колонну судов, а «Ливерпуль» - правую, с авианосцами с наветренной стороны от судов и внутри кольца эсминцев. Двум старым и тихоходным авианосцам препятствовало то, что ветер дул с запада, в корму. Для быстрого подъема истребителей они должны были выйти из-под прикрытия эсминцев и идти на ветер, а после старта самолетов им не хватало скорости, чтобы догнать конвой, поэтому в течение дня они не смогли поднять больше шести «Си Харрикейнов» и четырех «Фулмаров» одновременно. При этом «Игл» с 16 «Си Харрикейнами» 801-й эскадрильи и 4 «Фулмарами» 813-й эскадрильи отвечал за защиту от высоколетящих самолетов, а «Аргус» с 18 «Свордфишами» 824-й эскадрильи и 2 «Фулмарами» 813-й (позднее ему были переданы все «Фулмары» «Игла») - за ПЛО и защиту от торпедоносцев. После 09:00 конвой был атакован восемью итальянскими истребителями-бомбардировщиками CR.42, избравшими своей целью «Аргус»; из прилетевших вместе с ними двух SM.79 36-го авиаполка один был сбит британскими палубными истребителями. Затем, в 10:08 появились 15 горизонтальных бомбардировщиков SM.84 109-й группы 36-го полка и 10 бомбардировщиков-торпедоносцев SM.79 104-й группы 46-го полка в сопровождении 19 CR.42 и 20 МС.200.[* Согласно журналу «Бедуина» это были «28 торпедоносцев и 20 истребителей». Там же фигурирует еще одна атака «40 пикирующих бомбардировщиков и 41 истребителя» в 10:52-11:02.] Покружившись вокруг конвоя, торпедоносцы двумя группами одновременно пошли в атаку с обеих носовых четвертей ордера. Нападение на левую колонну было отбито истребителями и зенитным огнем, но зашедшие на правую торпедоносцы проскочили в брешь между эсминцами охранения и сбросили торпеды с близкого расстояния. В 10:35 были поражены судно «Танимбар» в задней части ордера и защищавший суда на 21-узловой скорости крейсер «Ливерпуль», получивший в правый борт в кормовое машинное отделение одну из четырех одновременно сброшенных в него почти в упор торпед. «Танимбар» затонул в течение нескольких минут, а крейсер с пробоиной размером 7,3x5,8 м и креном 7° на правый борт описал правую циркуляцию и остановился близ исчезающего под водой «Танимбара»; его кормовые котельное и машинное отделения, топливные цистерны правого борта и отсеки до нижней палубы были затоплены сразу, а носовое машинное отделение продолжало заполняться водой. При отражении нападения палубные истребители сбили шесть SM.84 и три SM.79. Объем повреждений «Ливерпуля» от одного торпедного попадания был просто потрясающим! Рулевой механизм заклинен, оба правых вала выведены из строя, кормовые башни главного калибра не действуют из-за потери энергии, а у 102-мм зениток не действуют подъемники боеприпасов, вода для котлов загрязнена, радары и радиоантенны неисправны, оба компаса разбиты... Контрзатоплением носовых погребов и водонепроницаемых отсеков левого борта опустили в воду корму и левый внутренний винт, моторные лодки, самолеты и авиационное топливо полетели в море, один из компасов восстановили. В 10:45 «Ливерпуль» на 3-узловой скорости взял курс на Гибралтар, используя левый внешний вал, но самостоятельно преодолеть 625 миль покалеченному кораблю было весьма проблематично, и в 11:15 эсминец «Антилоуп» подошел, чтобы взять крейсер на буксир. В 13:00 буксир был заведен, после чего оба корабля на 9-узловой скорости пошли на запад, держась поближе к африканскому берегу. В 14:30 их нагнал эсминец «Уэсткотт», чтобы обеспечить ПЛО «Ливерпуля» и «Антилоупа»; последние теперь следовали зигзагом, меняя курс каждые 4-6 часов.
Транспорт «Танимбар»
Торпедированный крейсер «Ливерпуль» по пути в Гибралтар на буксире эсминца «Антилоуп», 14 июня 1942 г.
В связи с опасностью авианалетов и отсутствием действующих радаров от буксировки временно отказались. Итальянские самолеты впервые попытались добить «Ливерпуль» в 17:00, но «одиннадцать высотных бомбардировщиков» сбросили бомбы далеко от крейсера, зато близко от «Уэскотта». Затем попытались приблизиться «семь низколетящих торпедоносцев-бомбардировщиков в сопровождении такого же количества истребителей». Находившаяся над кораблями одиночная летающая лодка «Каталина» из Гибралтара заставила самолеты противника сбросить торпеды далеко от цели. До конца дня высотные бомбардировщики еще дважды, в 19:15 и 21:30, безрезультатно отбомбились с большой высоты. В 02:57 15 июня нападение совершили торпедоносцы, но все торпеды взорвались в конце хода раньше, чем достигли «Ливерпуля». В 13:20, в 300 милях от Кальяри, Реджиа Аэронаутика атаковала в последний раз. В 14:00 из Гибралтара подошел буксир «Сальвония» и после 20:00, с наступлением сумерек, приступил к буксировке крейсера. В конечном счете «Ливерпуль» с помощью эсминца «Пантер» и других подошедших из Гибралтара кораблей благополучно прибыл туда в 16:00 17 июня.
* * *
К вечеру 14 июня конвой вошел в пределы досягаемости самолетов с сицилийских аэродромов. Атаковавшие в 17:15-17:35 совместно с высотными бомбардировщиками Ju-88 избрали целью авианосцы и уложили бомбу рядом с бортом «Аргуса», а в 19:05-19:32, в 15 милях к северо- западу от м. Бланк, нападение произвело смешанное соединение немецких и итальянских пикировщиков и 14 бомбардировщиков-торпедоносцев SM.79 132-й группы, сопровождаемых 17 Re.2001 и 7 МС.200 51-го полка. Хотя авианосные истребители сбили три Ju-88 и два SM.79, много кораблей, особенно авианосцы, лишь по счастливой случайности не были поражены. Всего в этот день в атаках на британские корабли к югу от Сардинии были задействованы 250 итальянских и 48 немецких самолетов. В течение дня подводная лодка «Аладжи» также пыталась выйти на позицию атаки, но только после наступления темноты сумела подобраться достаточно близко, чтобы выпустить в авианосец «Аргус» две торпеды, прошедшие мимо цели. В 20:00 «Уэлшмен» отделился от конвоя и самостоятельно на 28 узлах пошел к Мальте с грузом боеприпасов, уложенных на минной палубе. В 20:30 того же дня конвой достиг Тунисского пролива. На траверзе Бизерты адмирал Кэртис с Соединением «W» повернул на запад и направился в район ожидания возвращения Соединения «X» с Мальты. Командир «Каира» кэптен Харди принял командование конвоем и его эскортом. Нападение с воздуха, произведенное в 21:05, в сумерках, когда они шли на юго-восток, чтобы держаться поближе к тунисскому побережью, не причинило никаких повреждений. Пока все шло благополучно. Решительные и сильные воздушные атаки прошедших суток причинили потери, не превышающие ожидаемые. Палубные истребители ценой гибели трех «Си Харрикейнов» и двух «Фулмаров» уничтожили 15 вражеских самолетов, еще один SM.79 погиб по неизвестным причинам, а на счету корабельных средств ПВО оказались ...два «Фулмара».
Торпедоносец SM. 79 в полете над Сицилийским проливом, лето 1942 г.
Флагманский корабль конвоя «Гарпун» крейсер ПВО «Каир» в гавани Ла-Валетты по окончании операции
Конвой двигался вдоль побережья Туниса. Наблюдатели сообщали об осветительных ракетах со стороны моря, вызвав опасение, что надводные силы противника охотятся на них. Одному из эсминцев померещились сигналы с берега, когда огибали мыс Бон, а в 01:12 11-я флотилия прошла так близко от берега, что обстреляла останки потерпевшего крушение «Хэвока» на мысе Рас-Мустафа, приняв их за вражеские корабли. На рассвете 15 июня британский конвой, двигавшийся на юго-восток на 12 узлах, находился в 25-30 милях юго-западнее острова Пантеллерия. До Мальты оставалось порядка 12 часов хода, что давало надежду на благополучный исход операции, когда в 05.20 (или чуть позднее) Харди перехватил радиограмму от одного из мальтийских самолетов: «...2 вражеских крейсерах и 4 эсминцах в пятнадцати милях к северу». Авторство этого сообщения неизвестно до сих пор. Первый патруль из пяти «Бофайтеров» 235-й эскадрильи в поддержку конвоя был поднят в 03:50 и находился в воздухе до 08:30, но информация о том, что он что-то обнаружил, отсутствует, зато пилоты отрапортовались о «стычке с МС.202 и повреждении Ju-88», чего не зафиксировано у немцев и итальянцев. Первый доклад об обнаружении конвоя и итальянской эскадры поступил от вылетевшего на поиск в 05.20 разведчика «Спитфайр» только после начала сражения: «Замечены два соединения, одно к северу, другое южнее, 25 миль от Пантеллерии в 225°. Оба соединения ведут бой». Как бы то ни было, суда перестроились в две колонны с «Каиром» впереди. Эсминцы выдвинулись вперед - 11- я флотилия справа, 12-я флотилия слева, а минные тральщики увеличили скорость. Хотя выход итальянских крейсеров 7-й дивизии из Палермо не остался незамеченным англичанами, они рассчитывали, что она движется на соединение с главными силами и не собирается действовать самостоятельно. Поэтому ее появление стало для кэптена Харди в значительной степени неожиданным. Увидев противника в 05:30 на фоне разгорающегося рассвета (наблюдатель «Бедуина» сообщил о вражеской эскадре как об «алжирских рыболовных судах»), Харди приказал 11-й флотилии флотских эсминцев коммандера Скэрфилда оставить свою позицию на не угрожаемом фланге конвоя, в то время как «ханты» и «Каир» принялись ставить дымзавесу. Он писал: «Мое намерение состояло в том, чтобы выиграть время и тянуть его в надежде на помощь ударной авиации с Мальты».
* * *
Сразу после обнаружения конвоя находившаяся в Кальяри итальянская 7-я дивизия крейсеров под командованием контр-адмирала Да Зара была приведена в боевую готовность и вскоре получила приказ на переход в Палермо, откуда удобнее было перехватить неприятельские суда на подходе к Мальте. В 16:00 13 июня «Савойя» и «Монтекукколи» с эсминцами 11-го дивизиона («Маэстрале», «Ориани», «Аскари» и «Джоберти») вышли в море и в 08:31 утра 14 июня прибыли в пункт назначения. Одна из британских подводных лодок у северо-западного побережья Сицилии заметила вышедшую из Кальяри вражескую эскадру, состоявшую из «2 крейсеров и 3 эсминцев», и ночью с Мальты на перехват вылетела группа из четырех «Веллингтонов», но из-за трудностей с освещением цели они были вынуждены вернуться, не сбросив торпеды. На следующий день самолеты-разведчики обыскали район между Сицилией и Пантеллерией, но никого не обнаружили. По прибытию в Палермо, Да Зара провел совещание с командирами кораблей. Для выполнения поставленной задачи, помимо 11-го дивизиона эсминцев, ему был придан 14-й дивизион, состоявший из «Вивальди», «Дзено» и «Малочелло». В 20:05 «Эудженио ди Савойя» вышел из гавани, за ним следовали «Монтекукколи» и эсминцы. «Маэстрале» пришлось оставить в Палермо из-за аварии силовой установки, а вскоре на «Дзено» и «Джоберти» также возникли неполадки в машинах, и Да Заре пришлось отправить их назад. С крейсерами осталось всего четыре эсминца, поэтому на усиление эскадры Супермарина направила из Трапани «Премуду». Итальянское командование также направило три группы торпедных катеров к мысу Бон, но бурное море заставило их вернуться назад прежде, чем они увидели британские корабли. В сумерках мальтийский фоторазведчик «Спитфайр» заметил итальянцев, выходивших из Палермо. К эскадре присоединился еще один эсминец. Однако к этому времени конвой, который вышел из Александрии 12 июня, попал в опасную зону, где его могли перехватить вышедшие из Таранто главные силы итальянского флота. Поэтому фоторазведчик с «двух крейсеров и двух эсминцев» был перенацелен на район к югу от Таранто. В 19:00 вице-маршал авиации Ллойд собрал всех пилотов Мальты вместе, чтобы объявить, что «два конвоя следуют к острову в попытке облегчить критическое положение с питанием. Последние подкрепления «Спитфайров», «Бофортов» и «Бофайтеров» находятся здесь, чтобы защитить корабли от вражеских атак». При этом наличные силы позволяли прикрывать конвой одновременно только четырьмя истребителями, чтобы обеспечить над судами непрерывный «зонтик».
Контр-адмирал Альберто да Зара
Итальянские эсминцы в Палермо, 14 июня 1942 г. На переднем плане - «Альфредо Ориани», слева - выходящий на внешний рейд «Уголино Вивальди», справа, у мола - «Аскари», за ним на внешнем рейде видны «Николо Дзено» и «Ланцеротто Малочелло»
Соединение Да Зары двигалось 24-узловой скоростью кильватерной колонной, при этом «Аскари», «Ориани» и «Премуда» шли впереди крейсеров, а пара «навигатори» замыкала строй. В 4 часа утра на горизонте появились очертания Пантеллерии, которую отряд обогнул с востока. Поскольку Супермарина предупредила, что в составе охранения присутствует «тяжелый крейсер», а сам адмирал предполагал наличие двух 6-дюймовых крейсеров, в 05:10 с флагманского крейсера был запущен бортовой самолет Ro.43. Из-за сбоев в сети связи ни одно из его сообщений на «Эудженио» так и не было получено, а еще один запущенный бортовой гидроплан позже был сбит, не успев передать информацию, «Бофайтером» лейтенанта Вигмора, вылетевшего в составе патруля 235-й эскадрильи на смену первому в 05:10. Наконец, в 05:33 итальянцы обнаружили корабли противника и, увеличив ход до 28 узлов, пошли на сближение. В 05:39 «Эудженио ди Савойя» открыл огонь с дистанции 19 800 м (21 000 ярдов) и накрыл «Каир» уже вторым залпом. Третий и четвертый залпы итальянцы дали по транспортам и также добились накрытия. В течение шести минут по этим целям крейсерами было выпущено 150 6-дюймовых снарядов. Головные «Ориани» и «Аскари» в 05:40 с дистанции 19 000 м начали стрелять по «Бедуину» и «Партриджу»; «Ориани» «в 05:50 одним из двух залпов (давших накрытие) поразил головной эсминец британцев». Одновременно «Премуда» взял под обстрел головной в ордере конвоя «Кентукки» и вскоре накрыл танкер, но попаданий не добился, а уже в 05:42 перенес огонь на появившиеся из дымзавесы британские эсминцы.
Бой у Пантеллерии: первая фаза (05:30 - 10:30)
Эскорт конвоя «Гарпун» ставит дымовую завесу
Харди только в 05:45 приказал конвою в сопровождении тральщиков и катеров держать курс на «[французские] территориальные воды», а затем, в 05:50, «перейти на курс 240», однако относительно медленные транспорты находились под огнем, и дым скрывал визуальные сигналы, так что они не сразу укрылись в создаваемой «Каиром» завесе. В это время 11-я флотилия, пройдя через дымовую завесу, на высокой скорости устремилась к врагу в боевой линии с большими интервалами между кораблями. Для коммандера Скэрфилда это был первый морской бой, но действия эсминцев в случае появления надводного противника были обсуждены заранее и охранение действовало в соответствии со стандартным методом обороны конвоя. Скэрфилд писал своей жене из итальянского лагеря для военнопленных: «Это было то, что к чему меня готовили в течение двадцати двух лет и на протяжении почти трех лет войны, это были первые вражеские корабли, которые я увидел ... нужно было, на мой взгляд, просто добраться до врага и попытаться нанести ему максимальный ущерб орудиями и торпедами». Недостаток опыта не позволил ему распорядиться своими силами более рационально, так, как действовали командиры Вайена во время Второго боя в заливе Сирт или корабли охранения арктических конвоев. Да Зара, имея всего в нескольких тысячах метров слева от себя минное поле «7 AN», протянувшееся на 25 миль с севера на юг к востоку от зоны сражения, а справа противника, прикрывающегося дымзавесой, в 05:44 увеличил скорость до 32 узлов и повернул на три румба вправо, надеясь обогнать конвой. Одновременно он приказал артиллеристам крейсеров сосредоточиться на приближающихся эсминцах Скэрфилда, находившихся в 9 милях. Спустя четыре минуты командир 14-го дивизиона капитан 1 ранга Игнацио Кастроджованни радировал, что из-за проблем в машинах на «Малочелло» его максимальная скорость ограничена 28 узлами. Тогда в 05:48 Да Зара лег на прежний, южный курс и, не рассматривая полученную информацию как причину для его крейсеров придерживаться такой же скорости, приказал Кастроджованни самостоятельно атаковать конвой. В 05:54 14-й дивизион принял резко вправо и пошел на запад-северо-запад, в то время как остальные итальянские корабли продолжали движение на юг. Маневр итальянцев не остался незамеченным англичанами. Оба их концевых эсминца, «Марн» и «Матчлесс», до этого стрелявшие по крейсерам - приблизительно в 05:50 итальянский флагман получил от «Марна» попадание около ватерлинии, в район медицинского пункта, с гибелью двух членов экипажа (дальность стрельбы 120-мм орудий «Марна» и «Матчлесса» составляла 19 300 м), - немедленно перенесли огонь на 14-й дивизион с 90 кбт. Под их обстрелом Кастроджованни подошел к дымзавесе, поставленной «Каиром» и отделявшей его эсминцы от судов конвоя. Внезапно оттуда появились «ханты» Полета, пересекая его курс и ведя орудийный огонь. Итальянцы в 05:58 вступили с ними в бой, накрыли «Куявяк» и считали, что попали в третий корабль во вражеской линии, «Бэдсуорд», хотя на самом деле ни один из «хантов» не пострадал. В 05:59, полагая, что конвой хорошо защищен, отходит и до него добраться невозможно, Кастроджованни повернул влево. При этом «Вивальди» выпустил две торпеды в «Труалю» и «Чант», находившиеся на расстоянии 5800-6000 м, а «Малочелло» - в «Куявяк», после чего оба эсминца последовали на юг, обстреливая появлявшиеся в разрывах завесы суда и перестреливаясь с «Марном».
«Эудженио ди Савойя» ведет огонь по британским кораблям у Пантеллерии, 15 июня 1942 г.
Капитан 1 ранга Игнацио Кастроджованни
Тем временем «Бедуин» во главе 11-й флотилии, ведя ответный огонь, к 06:00 сократил дистанцию с вражеской эскадрой на 25 кбт. Впоследствии Скэрфилд писал: «Крейсера открыли огонь [по эсминцам] почти немедленно и первые залпы легли за «Бедуином». По дистанции они ложились хорошо - стрельба [противника] была неприятно точной. Такое впечатление, что каждый [залп] - в цель! Мое внимание в это время было привлечено отворотами на последний всплеск. Я часто слышал об этом приеме и на протяжении некоторого времени это помогало [избегать попаданий]. Незадолго до 05.50, когда по расчетам мы вышли на дистанцию стрельбы [наших орудий], я приказал обстрелять ведущий вражеский эсминец с [87 кбт.]. Десять минут спустя враг отвернул от нас на 20°, и мы перенесли огонь на ведущий крейсер [«Савойя»] в [62 кбт.]». В это время итальянские снаряды начали поражать «Бедуин» и быстро разнесли носовую надстройку эсминца. Скэрфилд вспоминал: «Одно из первых попаданий было в мачту и в радиорубку. Я знал, что мостик поражен ... Большинство связистов и сигнальщиков лежали на палубе мертвыми или ранеными». Избегая вражеских снарядов, Скэрфилд повернул корабль вправо и приказал выпустить торпеды, чтобы не затонуть с ними (вероятнее всего - в корабли 14-го дивизиона). «Во время поворота мы были поражены еще несколько раз, но торпеды были выпущены. После этого корабль потерял управление и ход». Всего в «Бедуин» попало двенадцать 6-дюймовых снарядов, хотя большинство из них не взорвались.[* По некоторым сведениям, взорвались только два из попавших в корабль 152-мм снарядов, остальные пробивали его навылет без разрыва.] Выбив «Бедуин», итальянские крейсера перенесли огонь на второй в боевой линии 11-й флотилии «Партридж» и быстро вывели его из строя тремя 6-дюймовыми снарядами, повредив силовую установку. В 06:02 теряющий ход «Партридж» выстрелил торпеды, предположительно по 14-му дивизиону, с малой надеждой на попадание. «Премуда» с 05:55 обстреливал «Итьюриел» с дистанции 11 000 м и накрыл его, но тот исчез в дыму, и итальянский эсминец обратился против «Каира». Британский флагман, преследуемый вражескими залпами, держал курс примерно параллельный Да Заре. В 06:00 140-мм снаряд попал в переднюю надстройку «Каира». Англичанин ответил из 4-дюймовых орудий, хотя без большой надежды на нанесение врагу ущерба, и скрылся в дымзавесе, после чего «Премуда» прекратил стрелять. Да Зара медленно обгонял британское формирование, продолжая двигаться на юг, в то время как «Итюриел», «Марн» и «Матчлесс», преследуя его, пронеслись мимо своих дрейфующих товарищей по флотилии. «Марн» и «Матчлесс» обстреливали обоих «навигатори», шедших параллельным курсом в 4 милях справа по траверзу, в то время как головной «Итюриел» интенсивно перестреливался с концевым крейсером «Монтекуколли» на вдвое большей дистанции - дальность стрельбы его орудий составляла 15 400 м. Вскоре он поразил «Монтекуколли» в офицерский кубрик над кормовыми машинным и котельным отделениями, не причинив существенных повреждений, но осколки проникли в помещения лазарета; восемь моряков получили ранения, из них пятеро - тяжелые. «Итюриел» в этой перестрелке отделался осколочными повреждениями. В то же время «Ориани» и «Аскари» в 06:07-06:09 обстреляли оба эсминца типа «М»; всего в утреннем бою флагман Понтремоли выпустил 60 снарядов. В 06:15 Харди приказал трем уцелевшим флотским эсминцам 11 -й флотилии присоединиться к «Каиру». Когда «Итюриел» получил этот приказ, он был в приблизительно 8 милях позади «Монтекуколли» под сильным и точным огнем противника. Эсминец прервал бой, но «Марн» и «Матчлесс» продолжали следовать за крейсерами параллельным курсом, причем последний удерживал под обстрелом 14-й дивизион противника.
Эскадренный миноносец «Партридж»
Эскадренный миноносец «Итюриел»
Тральщик «Спиди»
Эскадренный миноносец «Премуда» в Патрасе, июль 1942 г.
Первые немецкие самолеты - четверка Ju-88 - появились над полем боя в 05:53 и попали под обстрел итальянских кораблей, вскоре после чего два из них вынуждены были спасаться бегством от «Бофайтеров» второго патруля, причем один английский истребитель в ходе преследования погиб. Между 06:06 и 06:22 суда конвоя, с которыми теперь находились только тральщики и катера, были атакованы семью Ju-88 второй группы и одним из первой. Последний считается автором трех прямых попаданий в «Чант», от которых транспорт затонул в 06:35. Танкер «Кентукки» отделался двумя близкими разрывами, в результате чего потерял ход. Сотрясение повредило паровую магистраль на главном генераторе. «Кентукки» был современным американским кораблем со сложной электрической системой и сложным машинным отделением, и недавно принявшая его британская команда не смогла произвести требуемый ремонт, чтобы судно могло двигаться полным ходом. Это вынудило тральщик «Хиби» взять его на буксир. Нападение стоило немцам одного самолета, сбитого зенитным огнем. Относительно авторства первой воздушной атаки на конвой существуют и другие версии. Харди в своем докладе писал: «Чант» был потоплен в результате воздушного нападения примерно в 06:10, которое, как полагают, были совершено восемью Ju-87. «Чант» получил три прямых попадания, а «Кентукки» близкий разрыв. Один вражеский самолет был сбит в результате обстрела судов». Однако Харди не был свидетелем атаки, а первые итальянские Ju-87 102-й группы появились над полем боя только шесть часов спустя. Г. Хюммельхен («Seekriegsatlas Mittelmeer & Schwarzes Meer, 1940-43»), повторяя Харди, утверждает, что «в 06:05 восемь Ju-87 напали на конвой примерно в 36°30' с.ш./11°25' в.д. (к югу от Пантеллерии). В это время конвой был почти без охраны и защищался только зенитной артиллерией. «Чант» был потоплен, а «Кентукки» поврежден (последний затоплен примерно в 11:45). Видимо, Ju-87 были из StG 3». Но дело в том, что в это время на Сицилии вообще не было ни одного немецкого Ju-87, а конкретно StG 3 15 июня полным составом действовала против конвоя «Вигорэс». Командиры же кораблей охранения, отражавших налет, в частности «Спиди» и ML-135, в своих отчетах однозначно опознали в атакующих Ju-88. Еще один немецкий источник указывает, что «суда атаковала группа из 7 Ju-88 из состава I./KG 54 в 07:10 с одним сбитым «Труалю» Ju-88». На самом деле, в атаке участвовали только два самолета указанного подразделения (остальные базировались в Дерне и на Крите и были задействованы против конвоя «Вигорэс»), причем один из них был сбит. Принадлежность остальных не установлена. Кроме того, с одной стороны, есть информация, что в момент поражения «Чанта» суда все еще с предельной дистанции обстреливал «Премуда», хотя это было невероятно из-за дистанции свыше 15 миль, в то время как до «Каира», не прикрытого завесой, было вдвое меньше. С другой стороны, согласно доклада «Вивальди» отмечается, что «... в 06:05, через пять минут после пуска торпед, по оценкам, с 30 кбт., итальянские эсминцы наблюдали поднимающиеся вверх выше дымовой завесы пламя и столб черного дыма и, естественно, посчитали, что их нападение было этому причиной, поскольку было соблюдено расчетное время, которое требуется для торпед, чтобы преодолеть указанную дистанцию». Описание гибели «Чанта» свидетелем с находившегося рядом судна - взрыв, потеря управления, сильный пожар, быстрое погружение и разлитая по морю пылающая нефть, видная затем большую часть дня - не очень походит на эффект от попадания торпеды.
Эскадренный миноносец «Аскари» в боевомпоходе, 1942 г. На заднем плане виден эсминец типа «Навигатори», так что, не исключено, что снимок сделан в ходе операции против конвоя «Гарпун»
* * *
В это время два эсминца Игнацио Кастроджованни, следовавшие на юг, чтобы обойти дымзавесу и добраться до конвоя, находились под огнем как 12-й флотилии, шедшей несколько впереди слева параллельным курсом, так и «Матчлесса». Итальянцы полагали, что они сражались с шестью вражескими кораблями на дистанции 40-45 кбт. с, как это казалось им, небольшим успехом - в 06:12 наблюдатель сообщил о взрыве в носовой части вражеского эсминца и утверждал, что тот оставил боевую линию. В 06:20 в носовое котельное отделение «Вивальди» попал снаряд с «Матчлесса». Взрывом были перебиты паропроводы и топливопроводы, рядом с носовым артиллерийским погребом, в центральной части корабля, вспыхнул пожар. Корабль стал резко терять ход и в 06:22 полностью остановился. «Малочелло» находился рядом, помогая поврежденному товарищу отстреливаться от находившихся всего в 20-26 кбт. «хантов». Однако корабли Полетта продолжали следовать на SSW и вскоре скрылись из виду. В 06:30 по подбитому эсминцу отбомбился одиночный Ju-88 из первой группы, а в 06:36-06:37 «Вивальди» попал под обстрел «Итьюриела» и «Матчлесса». Полагая, что гибель корабля неизбежна, Кастроджованни послал Да Заре сообщение: «Я буду сражаться до последнего. Да здравствует король!», выпустил по замеченному «Партриджу» две торпеды и приказал, чтобы «Малочелло» уходил, но вместо этого Марио Леони описал дугу, прикрыв поврежденного товарища дымовой завесой, и остался рядом, отстреливаясь вместе с ним от британских эсминцев. В 06:40 англичане исчезли из виду - из-за дымовых завес они не смогли оценить бедственное положение итальянцев, а затем Харди приказал им вернуться к защите транспортов. В 06:46 механикам «Вивальди» удалось запустить кормовой котел и кормовую машину, и в сопровождении «Малочелло» он начал медленно отходить на северо-восток, в сторону Пантеллерии. В 06:17 Да Зара отделил 10-й дивизион Понтремоли и направил его на соединение с Кастроджованни. Адмирал рассчитывал, что сведенные в одну группу эсминцы «могли составить серьезную угрозу конвою». В 06:59, узнав о бедственном положении «Вивальди», Да Зара приказал Понтремоли идти к нему на помощь. Тем временем Кастроджованни держал курс к северной оконечности минного заграждения. С Пантеллерии выслали три торпедных катера (MAS-557, -563 и -564), которые, вместе с «Малочелло», сняли с поврежденного эсминца раненых и обожженных. К тому времени подошли «Ориани», «Аскари» и «Премуда», но «Вивальди» уже ничего не угрожало. Узнав об этом, Да Зара распорядился, чтобы «Ориани» и Аскари» присоединились к нему. Оставив «Премуду» с «Малочелло» и «Вивальди», в 09:05 оба эсминца повернули на соединение с крейсерами.* * *
Сам адмирал Да Зара продолжал пытаться обойти конвой с юго-востока. Несмотря на приказ Харди в 06:15 сконцентрироваться, «Марн» и «Матчлесс» продолжали идти за Да Зарой, обмениваясь с ним залпами, описанными как «точные», хотя ни одна сторона не пострадала. В 06:40 Да Зара находился приблизительно в 10 милях к югу от «Каира». После часа непрерывной стрельбы в погребах его крейсеров оставалось мало боеприпасов. Итальянское соединение вышло в голову противнику, но будучи уверенным, что ему противостоит крейсер типа «Нигерия», Да Зара предпочел сохранять дистанцию. Густая дымовая завеса, которую ставили все британские корабли, мешала итальянским артиллеристам, а прорезать ее без эсминцев адмирал не решился, опасаясь торпедных атак. Под интенсивным обстрелом британцев, в 06:45 он повернул свои крейсера на восток, зная, что враг в конечном счете должен пойти в этом же направлении. Он объяснял, что «...цель состояла в том, чтобы препятствовать конвою следовать на восток, маневрируя вокруг его головы, чтобы таким образом заставить его полностью изменить курс еще раз». Одновременно Харди приказал эсминцам и эскортным миноносцам собраться и отойти под прикрытием завес и начал отход на север в направлении судов. Около 07:10 корабли 11-й и 12-й флотилий присоединились к «Каиру». Из-за сильного дыма Да Зара, оставшийся с двумя крейсерами, заметил отход противника только в 07:03. В 07:10 он повернул с северного на северо-западный курс, направляясь к британцам. Клубы дыма и туман к северо-западу мешали итальянскому адмиралу оценить ситуацию. Фактически, конвой двигался к нему навстречу. В 07:34, когда Харди заметил вражеские крейсера, он сигнализировал коммодору конвоя сделать поворот на 180°, на северо-запад, в то время как «Каир» и эсминцы начали ставить новую дымзавесу. В 07:37 два соединения вступили в бой на параллельных курсах на большой дистанции. Теперь двум крейсерам Да Зары, погреба которых изрядно опустели, противостояли восемь вражеских кораблей. В течение трех минут, пока конвой снова не скрылся из видимости, он шел на юго-восток по краю дымовой завесы, не рискуя входить в нее, и вступил в бой с единственной заметной в дыму целью, «Матчлессом», опознанным как «маленький крейсер» (согласно другой версии это был «Каир»), с дистанции порядка 100 кбт.. В 07:40 случайный 6-дюймовый бронебойный снаряд поразил «Каир» в правый борт. Снаряд проник через нефтяную цистерну в машинное отделение, которое начало затоплять, но поскольку он не взорвался, а насосы справились с поступлением воды, обошлось без серьезных последствий.
Эскадренный миноносец «Матчлесс»
Тральщик «Хиби»
Во время этой фазы сражения (у Брагадина даже указано время - 07:17, хотя в этот момент бой еще не возобновился) итальянские наблюдатели зафиксировали попадание залпа в «крейсер типа «Саутгемптон», после которого тот «взорвался». Это же подтвердили и находившиеся над полем боя итальянские разведывательные самолеты, с которыми у Да Зары связи не было. До сих пор не выяснено, что послужило причиной коллективной галлюцинации, но фактом остается то, что в составе охранения конвоя кораблей этого класса не было. В 07:52 Да Зара повернул на ост-норд-ост. Отсутствие сведений о перемещениях противника являлось основной проблемой для адмирала. Хотя итальянские и немецкие самолеты непрерывно следили за конвоем, ведущее бой соединение связи с ВВС не имело. Поскольку неприятель полностью исчез за дымовой завесой, Да Зара не имел абсолютно никакой информации, позволявшей ему продолжать бой, хотя направил командованию ВВС на Сицилии запрос об авиационной поддержке и предоставлении разведанных. Сражение смещалось к «7AN», и, так как в последний раз конвой видели лежащим на курсе норд-ост, Да Зара решил, что противник намеревается обогнуть заграждение с севера. Без эсминцев нечего было и думать преследовать англичан и пытаться пройти через завесу. Поэтому он принимает новый план действий, как оказалось, ошибочный - выйти к южной оконечности заграждения, обойти минное поле с востока и вместе с эсминцами встретить противника с его противоположной стороны у северного его конца, либо обойти его с запада, если он двинется к южному концу заграждения. В соответствие с ним в 08:20 «Савойя» и «Монтекукколи» повернули на три румба вправо и направились по следам дивизиона Потремоли.
* * *
В 08:20 «Каир» двигался на северо-запад и был в приблизительно 10 милях юго-западнее северной части минного поля и на вдвое большем расстоянии к северо-западу от его южного конца. В 08:30, потеряв из виду врага, Харди принялся собирать конвой. «Партридж» восстановил ход в 08:00. С «Бедуином» было сложнее. Осколки одного снаряда пробили переборку машинного отделения и вызвали в нем пожар, после чего пришлось затопить погреба 102- и 40-мм артиллерии. Машины и руль были выведены из строя, электричество пропало. Мачта вместе с радиоантенной была сбита. Пожары взяли под контроль, но мостик был разрушен. Команда заложила гамаками и подушками пробоины у ватерлинии, спасала раненых, жгла документы, и уничтожала сейфы. Скэрфилд надеялся восстановить электричество и начать движение на одной турбине. Тем временем «Партридж» взял своего флагмана на буксир, хотя разбитый нос «Бедуина» затруднил эту операцию. Командир «Партриджа» лейтенант-коммандер Хокинс двинулся на запад и сообщил Харди, что он намеревается следовать в Гибралтар, но Харди приказал ему присоединиться к конвою и следовать на Мальту, поскольку полагал, что «это даст лучший шанс предоставить ему защиту». Убедившись, что итальянские крейсера больше не преграждают путь (Харди получал информацию о местоположении противника от мальтийских самолетов), в 09:10 неповрежденные «Труалю», «Орари» и «Бердван» снова изменили курс на обратный, а в 09:20 конвой «Гарпун» лег на курс 130°. «Хиби» все еще буксировал «Кентукки», а «Каир» с эсминцами и миноносцами присоединился через пять минут. В 09:30 появилась четверка «Бофайтеров» 235-й эскадрильи, взлетевшая в 07:20. Из-за состояния «Кентукки» общая скорость была ограничена шестью узлами. В 09:33 Харди приказал «Итюриелу» оказать помощь в буксировке, надеясь увеличить скорость танкера до 10 узлов, но затем решил, что не сможет связать этим ценный эсминец, в то время как итальянские боевые корабли все еще оставались угрозой. Скоро «Бофайтеры», израсходовав топливо, вынуждены были улететь на заправку, а поднятая в 09:30 смена еще не прибыла (она находилась в воздухе до 13:45, но так и не нашла суда), когда в 10:10-10:22 конвой, медленно тащившийся в восточном направлении, был атакован 11 Ju-88 из состава II/LG 1, которые вылетели из Катании. «Бердван» получил затопления из-за близких разрывов нескольких бомб, потерял управление и был взят на буксир тральщиком «Хит». Самолеты III/LG 1, так же действовавшие с Сицилии, не смогли найти конвой и вернулись на аэродром. Конвой был все еще в 150 милях от Мальты, следуя на шести узлах, но даже на этой скорости «Кентукки» медленно отставал. Рассмотрев ситуацию, Харди принял решение. Учитывая важность операции и возможности истребительного прикрытия, в 10:42 он приказал, чтобы «Бэдсуорд» с «Хитом» уничтожили «Бердван», сняв с него команду, а «Хиби» сделал то же самое с «Кентукки», а сам с оставшимися неповрежденными «Труалю» и «Орари» пошел к Мальте 14-узловым ходом. Его решение потопить «Кентукки» позднее подверглось критике, поскольку танкер доставлял стратегический груз - авиационное горючее. Он не лишился хода, и на буксире, возможно, его удалось бы спасти. Но время было дорого, и масштаб вероятного воздушного нападения невозможно было оценить, поэтому при таких обстоятельствах впоследствии решение Харди было поддержано Адмиралтейством.
Эскортный миноносец «Бэдсуорд»
Звено торпедоносцев «Альбакор» 828-й эскадрильи взлетает с аэродрома Хал-Фар, 1942 г.
* * *
В момент получения известия о начале боя девять «Бофортов» 217-й эскадрильи возвращались после атаки следовавших наперехват конвою «Вигорэс» главных сил итальянского флота, а «Веллингтоны» 38-й эскадрильи - четыре торпедоносца и разведчик - только что сели после 7-часовых поисков этого же соединения (совершили посадку соответственно в 05:35 и 05:55). Таким образом, для атаки вражеских кораблей у Пантеллерии оставались всего два «Бофорта» 217-й эскадрильи с совершенно неопытными экипажами и четыре «Альбакора» 828-й эскадрильи авиации флота. Первыми, в 07:45, с Халь-Фара поднялись «Альбакоры». Выделенные им в сопровождение семь истребителей 249-й эскадрильи не встретили своих подопечных, и обе группы направились к Пантеллерии самостоятельно. Истребители обнаружили следовавшие в направлении Пантеллерии два крейсера противника, а «Альбакоры» заметили «Вивальди» и его эскорт и обрушились на них. В 09:25 «Малочелло» взял поврежденный «систершип» на буксир, но вынужден был прервать операцию, поскольку в 09:30 появились торпедоносцы. Цель британцев - «Малочелло» - бросил буксир и резкими маневрами уклонился от торпед, сброшенных менее чем с 2000 м. «Авоськи», заявившие «два достоверных и одно вероятное попадание в крейсер и еще одно - в крупный эсминец» и оставившие «крейсер, окутанный дымом и паром», вышли из боя невредимыми и в 10:50 в сопровождении четверки «Спитфайров» 603-й эскадрильи вернулись на Мальту. В 08:30 на поиск конвоя поднялись первые итальянские самолеты - девять S.84 и четыре S.79 4-й группы - и в 09:57 первые из них безрезультатно отбомбились по «Вивальди». Кормовая машина «Вивальди» окончательно сдала. В 10:15 «Премуда» взял поврежденный эсминец на буксир, тогда как «Малочелло» осуществлял прикрытие. Около 14:30 «Вивальди» был благополучно доставлен в Скаури, на Пантеллерию, где на нем, наконец, потушили пожар и приступили к проведению необходимого первичного ремонта. В ходе сражения потери экипажа составили 10 человек, но еще 14 моряков умерло от ран позднее. После этого «Премуда» самостоятельно ушел в Трапани, а «Малочелло» направился на соединение с Да Зарой.* * *
В 08:00-08:30 с аэродрома Лука взлетели два «Бофорта». Кроме истребителей 249-й эскадрильи в это время над кораблями Да Зары находился разведчик «Балтимор» 69-й эскадрильи. Да Зара подвергся нападению с воздуха после 09:00, когда обогнув с юга заграждение «7AN» повернул на север вдоль восточного его края. Ни одного вражеского истребителя англичане над кораблями не увидели и вышли на цель совершенно беспрепятственно, тем не менее, сбросив торпеды в головной крейсер с 4 и 1,5 кабельтовых, оба промахнулись - торпеда второго «Бофорта» лейтенанта Минстера вообще прошла под килем итальянского флагмана! Однако англичане заявили об одном возможном торпедном попадании, а находившиеся над полем боя другие самолеты отметили «пожар, охвативший весь корабль».
Горящий «Уголино Вивальди» вскоре после выхода из боя.
«Уголино Вивальди» после прибытия в Скаури. Пожар в котельном отделении еще не потушен.
Вид на среднюю часть «Уголино Вивальди» на следующее утро после боя
Бой у Пантеллерии: вторая фаза (10:30 - 16:05)
Адмирал Да Зара снова радировал авиационному командованию на Сицилию для получения информации, но снова безуспешно. После того, как два эсминца в 10:15 воссоединились с ним, он приступил к поиску. Фактически, в 10:37, когда Да Зара продолжил марш на север, конвой был в 35 милях к юго-западу от него, направляясь на юго-восток. Да Зара обогнул с севера минное поле и, не находя ничего, в 11:10 повернул на юго-запад. Все его попытки получить какую-либо информацию от авиационного командования на Сицилии потерпели неудачу. К этому времени Харди уже разделил свои силы и, с двумя неповрежденными транспортами, был в почти 40 милях к юго-юго- востоку от итальянцев. В 11:18 тральщики принялись обстреливать 4-дюймовыми снарядами и топить глубинными бомбами «Кентукки», в то время как «Бэдсуорд» занялся «Бердваном», но с незначительным эффектом. В 12:25, когда конвой и его эскорт ушли вперед на 25 миль, «Хиби» радировал, что «Кентукки» потопить не удалось, зато вернулась итальянская эскадра, чтобы добить поврежденных и отставших. В 11:23 «Эудженио» заметил точки далеко на юго-западной части горизонта. Да Зара приказал изменить курс и в 11:45 смог ясно видеть «поднимающиеся три столба дыма». В 12:15 итальянцы увидели боевые корабли вокруг горящих судов. В 12:35 Да Зара приказал эсминцам добить поврежденные суда, в то время как крейсера занялись кораблем, который они опознали как эсминец типа «Трайбл» (фактически - тральщик «Хиби»). По-прежнему не имея информации о конвое, адмирал решил не тратить время на его поиски, а уничтожить те цели, которые обнаружил. Тральщик попал под обстрел с дистанции 130 кбт. и был поражен 6-дюймовым снарядом в палубу бака. Он взорвался внутри корпуса, вызвав разрушения в служебных помещениях и перебив кабели подачи электричества на мостик; корпус был поврежден незначительно. Тральщик отошел, радируя коммодору конвоя о возвращении неприятеля. Его примеру последовали «Хит» и «Бэдсуорд». «Бедуин», все еще буксируемый «Партриджем», находился далее к западу. В 12:41, слыша орудийный огонь за горизонтом, кэптен Харди приказал конвою на полной скорости следовать прежним курсом, а сам с «Каиром», «Марном», «Матчлессом» и «Итюриелом» повернул навстречу противнику, чтобы поддержать оставшиеся позади корабли. Двигаясь на северо-запад, Харди обнаружил врага справа по носу, но Да Зара, не видя британского соединения, определил как самые важные цели два эсминца типа «Джервис» (фактически - «Партридж» и «Бедуин»), В 13:00 Харди, прикрыв «Бэдсуорд», «Хиби» и «Хит», решил, что больше не может позволить себе уходить дальше от конвоя, от которого и так удалился на 15 миль, и повернул назад к нему. «Каир» и остальная часть эскорта присоединились к конвою в 14:30. Два часа спустя подошел «Уэлшмен», который в 06:30 прибыл в Гранд-Харбор, до 12:30 выгрузился, заправился топливом и в 13:00 снова вышел в море на помощь кораблям Харди.
«Эудженио ди Савойя» в бою у Пантеддерии, 15 июня 1942 г.
Подготовка к боевому вылету торпедоносца S.79sil из состава 132-й авиагруппы
Тонущий «Бедуин». Хорошо видна пробоина в районе кормовой надстройки - результат попадания авиационной торпеды
* * *
«Ориани» и «Аскари» обстреливали «Бердван» («Кентукки») с 65 кбт., вызвав огромные пожары, когда Да Зара отозвал их. Сам он прекратил обстрел уходившего на восток «Хиби», и в 12:53 повернул, чтобы атаковать «Партридж» и «Бедуин». Итальянцы открыли огонь в 12:59 и добились, по крайней мере, одного попадания в последний. Англичане обнаружили возвращающихся итальянцев еще в 12:30. «Партридж» отдал буксирный конец, окружил «Бедуин» дымзавесой и некоторое время оставался рядом, отвлекая огонь на себя. Так как британские эсминцы исчезли в дыму, Да Зара, прекратил огонь и пошел на юго- восток, а затем на юг, стремясь вновь установить контакт. «Партридж» вынужден был начать отход, а «Бедуин» сам начал ставить завесу и запустил было одну турбину, но тут на него на малой высоте с правого борта зашел один из двух появившихся над полем боя бомбардировщиков-торпедоносцев, вылетевших час назад из Кастельветрано - S.79 Мартино Айхнера из 279-й эскадрильи 132-й группы. В 800 метрах от цели самолет был поражен зенитным огнем «Бедуина» и рухнул в море, однако сброшенная им торпеда в 13:25 попала в машинное отделение эсминца. Корабль опрокинулся на левый борт и затонул в течение пяти минут с 28 членами команды. Оставшиеся 213 человек во главе с коммандером Скэрфилдом были спасены вместе с экипажем торпедоносца итальянскими гидросамолетами и госпитальным судном и провели остаток войны в лагере для военнопленных; Скэрфилд погиб в Германии в мае 1945 года во время обстрела колонны военнопленных самолетами Королевских ВВС.
«Эудженио ди Савойя» на пути в Неаполь после боя. Слева виден эсминец «Аскари»
Выгрузка раненых с борта «Эудженио ди Савойя» в Неаполе, 16 июня 1942 г.
Члены экипажа «Монтекукколи» принимают пищу рядом с командно-дальномерным постом. Неаполь, 16 июня 1942 г.
После этого итальянцы бросились за «Партриджем». Крейсера преследовали его справа, а эсминцы - слева. В 13:43, подойдя на расстояние в 36,5 кбт., «Ориани» выпустил торпеду в «Кентукки», уже подожженный 6-дюймовым залпом «Монтекуколли», сообщив, что «судно, пораженное в нос, взорвалось на месте»', хотя на самом деле заряд дал слабый взрыв и вызвал незначительные повреждения корпуса. Да Зара гнался за «Партриджем» до 13:45, но тот уходил от погони, хотя ранее докладывал Харди о своей не более чем 18-узловой максимальной скорости. В 14:20 Да Зара получил распоряжение Супермарины до 21:00 вернуться в Трапани. В это время над полем боя появились 17 Ju- 88 из состава KGr 606, атаковавшие различные цели. Часть из них в 14:25 обрушилась на корабли Да Зары, другие атаковали недобитые суда - в 14:32 танкер («Кентукки») и в 14:35 «два торговых судна» («Бердван» и тот же «Кентукки»); «Партридж» в это время также сообщил о нападении четырех самолетов, которые были, скорее всего, из KGr 606. В ходе боя итальянские корабли израсходовали большую часть боезапаса. Только «Эудженио ди Савойя» расстрелял 838 снарядов главного калибра (298 бронебойных, 536 фугасных и 4 фугасных с дистанционным взрывателем), 690 - 100-мм (в том числе 35 по воздушным целям), 978 выстрелов к 37-мм автоматам и 937 13,2-мм патронов. Для сравнения, «Ориани» израсходовал 168 120-мм снарядов, «Вивальди» - около 300 120-мм снарядов, а «Премуда» - 168 140-мм снарядов. Адмирал Да Зара по-прежнему не знал позиции уцелевших британских судов. Несмотря на заранее разработанный план и неоднократные запросы, на протяжении всего сражения 7-я дивизия оставалась без воздушного прикрытия и авиационной разведки. Поэтому, отразив налет немецких бомбардировщиков, Да Зара повернул на северо-восток, домой. «Партридж» еще некоторое время следил за отходом итальянской эскадры, а затем направился на запад. На переходе он подвергся нападению с воздуха, в ходе которого получил повреждение рулевого управления, но, в конце концов, 17 июня благополучно добрался до Гибралтара. Взлетевшие с Халь-Фара в 14:08 три «Альбкора», которых сопровождали четыре «Спитфайра» 249-й эскадрильи, атаковали итальянскую эскадру в 16:05 и заявили «два вероятных попадания в крейсер». Один торпедоносец был сбит, а остальные вернулись на Мальту в 17:43. Утверждение о том, что появившееся в 15:56 истребительное сопровождение помогло отбить эту воздушную атаку, не подтверждается англичанами, не заметившими ни одного вражеского самолета. В 16:20 к отряду присоединился «Малочелло». Дальнейший путь прошел без происшествий, и к 11 часам утра 16 июня все корабли отшвартовались у причалов Неаполя. Согласно отчета Да Зары, в результате сражения его кораблями помимо судов были потоплены крейсер типа «Кения» и два эсминца и еще сильно повреждены три эсминца противника. Сам Муссолини за это сражение наградил адмирала «Военным орденом Савойи».
«Раймондо Монтекукколи» на рейде Неаполя утром 16 июня 1942 г.
Пикирующие бомбардировщики Ju-87 из состава 102° Gruppo Tuffatori
* * *
Пятидесятипроцентная средняя облачность в районе к югу от Сицилии в этот день сыграла злую шутку с авиацией обеих сторон, поскольку сильно затруднила поиск кораблей. Взлетевшая в 06:20 на прикрытие конвоя четверка «Спитфайров» 601-й эскадрильи доложила, что видит «конвой и два соединения, ведущие бой, вражеские же самолеты в воздухе отсутствуют», но уже взлетевший в 07:40 ей на смену патруль не обнаружил конвой в указанном месте. Следующий патруль из четырех «Спитфайров» 601-й эскадрильи, взлетевший с Луки в 08:12, обнаруживает «два вражеских крейсера и два эсминца, один из которых дымил по корме» и в 10:20 «сбивает «Кант» Z.506 и BR-20 и повреждает один BR-20» (в действительности это были три S.79 из 132-й группы, взлетевшие в 09:00; итальянцы потерь не понесли). Очередной патруль из восьми истребителей 603-й эскадрильи, поднятый в 08:55, ничего не обнаружил, но потерял одну машину при посадке, зато следующий - восьмерка «Спитфайров» 601 - й эскадрильи, поднявшаяся в 10.15 - «сбивает один Ме- 109 и два Ju-87 достоверно, еще один Ju-87 вероятно и несколько повреждает». На самом деле англичане в 12:10 в 70 км к югу от Пантеллерии перехватили вышедшие на конвой 10 Ju-87 из 102° Gruppo Tuffatori, сбили один и серьезно повредили еще два «юнкерса». Только после этого с англичанами вступили в бой десять (360-я эскадрилья) из 25 сопровождавших бомбардировщики МС.202 155-й группы. Итальянские истребители претендовали на два сбитых «Спитфайра», хотя англичане потеряли только один, упавший в море без горючего. После этого еще двенадцать патрулей пытались найти конвой, провели три стычки с вражескими поисковыми группами, в которых заявили об уничтожении «одного Ju- 87, одного Me-109 и одного неопознанного самолета», потеряв одного своего (итало-немецкие источники в это время не фиксируют ни одного боя и ни одной потери), пока около 16:30 четыре «Спитфайра» 603-й эскадрильи и четыре 601-й почти одновременно не нашли конвой соответственно «в 15 милях к востоку от Лампедузы, наблюдая подход «Уэлшмена» и в «20 милях к востоку от Линозы». С этого момента мальтийские истребители берут небо над судами под свой контроль.
Истребитель «Мессершмитт» Bf-109F из состава II/JG 53 с дополнительным топливным баком, лето 1942 г.
Истребитель «Спитфайр» Vc из состава 249-й эскадрильи
«Бофайтер» Мальтийской авиагруппы отправляется в полет
Эскортный миноносец «Куявяк», погибший на мине на подходе к Мальте вечером 15 июня
В 18:10 в 30 милях к юго-западу от острова Гоцо конвой был атакован с воздуха «тремя Z. 1007», но «Спитфайры» 249-й эскадрильи отогнали их и «повредили один бомбардировщик и один из сопровождавших их Me-109». На самом деле 10 Ju-88 из KGr 606 напали на конвой и повредили близкими разрывами «Матчлесс», который пострадал от осколочных повреждений. Налет на конвой в 19:30 отражается четверкой 601-й и двумя четверками 185-й эскадрилий. Заявив об «уничтожении одного Ju-88 и одного Me-109 достоверно, одного Ju-88 вероятно и повреждении одного Ju-88 и одного Ju-87» англичане теряют двух своих сбитыми и одного поврежденным - 18 Ju-88 из KGr 806 напали на конвой, но добились только нескольких близких разрывов у «Орари». Последняя попытка атаковать суда в море была отражена в 20:40, когда в воздухе находились четыре «Спитфайра» 249-й, четыре 603-й и четыре 126-й эскадрильи, первые перехватили «10 Ju-88 в 12 милях к западу от Гоцо, уничтожив два и повредив еще два из них» (информация из «Военного дневника Мальты», подтверждения которой в других источниках не нашлось). После этого авиация «Оси» оставила конвой в покое и переключилась на цели на острове - уже в 21:21-22:10 Ju- 88 бомбили мальтийские аэродромы. Несмотря на это, Мальта направила на поддержку конвоя «Вигорэс» две авиагруппы - девять «Бофортов» 217-й эскадрильи и пять «Веллингтонов» 38-й. По результатам деятельности мальтийских истребителей за 15 июня были подведены следующие итоги: 170 вылетов на прикрытие конвоя совершили «Спитфайры» и 17 «Бофайтеры», заявив уничтоженными достоверно три Ju- 88, три Ju-87, три Me-109, два BR-20 и два гидросамолета, вероятно два Ju-88, один Ме-109 и один МС.200 и поврежденными еще 11 вражеских самолетов. Это совершенно не соответствовало действительности. На самом деле, на счету английских истребителей было только два Ju-88 (оба сбитых из KGr 606), один итальянский Ju-87 и один Ro.42. Потери мальтийской авиации в воздушных боях составили три «Спитфайра» и один «Бофайтер».
* * *
Замысел операции предусматривал, что конвой подойдет к Мальте в конце дня, и тральщики проделают проходы, используя последние часы светлого времени, а к разгрузке судов можно будет приступить ночью, не опасаясь воздушных атак на порт. Но из-за задержки в результате боя у Пантеллерии суда подошли к Мальте уже в темноте. «Каир» и эсминцы сопровождения вместо того, чтобы отправиться на запад и под покровом темноты форсировать Сицилийский пролив, теперь вынуждены были идти в Ла-Валетту для пополнения боеприпасов. Тральщики и катера из состава охранения конвоя не имели представления о своих обязанностях по расчистке подходов к гавани - это попросту не было спланировано на совещании перед походом в Гибралтаре. Ко всему командующий на Мальте вице-адмирал Литэм дал недостоверную информацию о направлении фарватера, а Харди отказался ждать тральщики, находившиеся в хвосте конвоя. В результате всего этого конвой попал на итальянское минное поле у самого входа в гавань. «Орари» подорвался на мине в 360 метрах от мола, но остался на плаву. «Куявяк» же подорвался и затонул до того, как его смогли взять на буксир; погибло 13 членов экипажа. «Матчлесс», «Бэдсуорд» (9 погибших) и тральщик «Хиби» также подорвались на минах, но, несмотря на тяжелые повреждения (последний вошел в гавань с 8-футовой пробоиной над килем в левом борту и поврежденным правым винтом), добрались до гавани и были впоследствии отремонтированы; Харди впоследствии были выставлены претензии по поводу того, что он сообщил Дорану неверные сведения о фарватере. Кроме того, при возвращении на Мальту на мине подорвался и погиб дрифтер «Джустифилд», использованный в качестве плавучего маяка для прохождения судов конвоя. «Орари» и «Труалю» вошли в гавань Ла-Валетты в 01:00 16 июня. Уже в 01:45, а затем в 03:00 прозвучали воздушные тревоги - итальянцы бомбили остров и Гранд-Харбор. В 04:20 новая тревога, и три «Спитфайра» 126-й эскадрильи поднялись в воздух. В 04:55 снова тревога и взлетели еще четыре «Спитфайра» 603-й эскадрильи. В 05:45 на подходе к Гранд-Харбору появились «12 Ме-109 и 4 Ju-88». Им навстречу были подняты четыре истребителя 249-й и четыре 185-й эскадрилий. Совместно с уже находившимися в воздухе «Спитфайрами» 603-й эскадрильи, они заставили повернуть противника на северо-восток и безуспешно отбомбиться по стоянке боевых кораблей в Гранд- Харборе, предположительно сбив один Ме-109. Над внутренней гаванью подняли аэростаты заграждения и поставили дымзавесу, а в 06:00 приступили к разгрузке «Орари» и «Труалю», при этом первый разгружали военнослужащие базы, а второй - мальтийские грузчики, которых поселили прямо на пирсе. Выгрузка продолжалась непрерывно днем и ночью до 20 июня и могла быть прервана только при непосредственной угрозе гавани крупных сил вражеских бомбардировщиков, до чего не дошло. «Каир», «Уэлшмэн», два эсминца и два эскортных миноносца вышли из Ла-Валетты в 18:30 16-го, и, после еще нескольких воздушных нападений, следующим вечером встретили эскадру адмирала Кэртейса. «Малайя» и авианосцы еще ранее были отосланы назад в Гибралтар, и теперь «Кения» с «Карибдисом» и уцелевшими кораблями Харди отправились туда же вслед за ними.
Эсминцы «Итюриел» и «Блэнкни» в гавани Ла-Валетты после боя
Крейсер ПВО «Каир» с эскортными миноносцами «Блэнкни» и «Миаалтон» в гавани Ла-Валетты, 16 июня 1942 г.
«Уэлшмэн» и «Каир» выходят из гавани Ла-Валетты, 16 июня 1942 г.
* * *
Таким образом, операция «Гарпун» завершилась. Два из шести торговых судов достигли острова, доставив 13 552 т грузов, из которых около 1500 т угля на «Орари» были приведены в негодность после подрыва на мине. Кроме того, были потеряны эсминец и эскортный миноносец, а крейсер, два эсминца, эскортный миноносец и тральщик были серьезно повреждены. Жестоким ударом стала потеря танкера с грузом авиабензина. Однако до «разгрома», расписанного итальянским историком адмиралом М.-А. Брагадиным, было как пешком до неба. Командующий на Мальте вице-адмирал Литэм подал запрос по определенным аспектам операции. Когда сообщение прорыве конвоя «Гарпун» достигло Лондона, Адмиралтейство рассмотрело вопрос, нужно ли было послать один из двух крейсеров вице-адмирала Кэртиса, чтобы усилить легкие силы Харди. Было ощущение, что направив «Карибдис», можно было спасти «Бэрдван» и «Кентукки», а возможно, и избежать потери «Бедуина». Кэртис вынужден был оправдываться. Он писал: «Примерно в 23:15 (по Гоинвичу) я получил сигнал от вице-адмирала с Мальты о том, что два крейсера противника и четыре эсминца оставили Палермо в 21:25. Данная информация привела к необходимости принятия немедленного решения усилить Соединение «X» одним или обоими крейсерами Соединения «l/У». Мои причины не делать этого были: (!) я не считал, что итальянцы будут идти на запад и атаковать конвой ночью или (II), что они пойдут в район, в котором конвой будет с рассветом следующего дня, поскольку итальянцы стремились избежать этого района ввиду опасности воздушного нападения с Мальты. (Ill) Судя по прошлым встречам с итальянцами, они будут держаться в стороне, чтобы избежать потерь, с дополнительной угрозой воздушного нападения и сопровождение конвоя было более чем достаточным. Первоначально предполагалось, что эскорт будет состоять только из эсминцев. Я добавил «Каир». (IV) Соединение «W» на рассвете 15 июня находилось всего в 130 милях от авиабаз на Сардинии. Кроме того, существовала угроза ночной торпедной атаки. «Игл» и «Аргус» были крайне уязвимы без поддержки крейсеров. (V) К полуночи Соединение «IV» находилось в 162 милях от конвоя и чтобы до утра соединиться с ним, должны были следовать на 24 узлах через навигационно-сложный район, что само по себе является опасным делом». Аргументы адмирала были приняты, и критика его действий не была поддержана.
Церемония награждения итальянских моряков после боя у Пантеллерии. Неаполь, 26 июня 1942 г. V пирса отшвартованы (слева направо) эсминцы «Малочелло», «Ориани», «Аскари» и крейсер «Эудженио ди Савойя»
Муссолини вручает Серебряную медаль за воинскую доблесть контр-адмиралу Да Зара
* * *
Касательно сражения 15 июня, оборона Харди была неудачной, поскольку он потерял 60% судов конвоя, а одно из уцелевших лишилось около 1500 тонн груза, поврежденных водой после подрыва на мине. Нападение Да Зары можно считать успешным, потому что он создал условия, которые привели к этим потерям - его появление вызвало изъятие «хантов» из ближнего охранения конвоя и ослабление его ПВО перед налетом, в ходе которого были поражены «Чант» и «Кентукки» (позднее Харди был раскритикован за снятие «хантов»), задержка прибытия конвоя на Мальту на три часа привела к тому, что суда дольше пребывали в зоне действия авиации «Оси», а подход к Ла-Валетте в темноте вызвал катастрофу на минном поле. Однако, оценивая действия Да Зары с точки зрения тактики, в глаза бросается, с одной стороны, настойчивость итальянского адмирала - бой велся буквально до опустошения погребов крейсеров, а с другой - отсутствие агрессивности, что, впрочем, явилось следствием полного отсутствия поддержки со стороны авиации. К тому же, учитывая предполагаемое наличие в составе охранения 6-дюймовых, и даже 8-дюймового, крейсеров, его задачей было задержать конвой и уничтожать суда, не подвергая свои корабли чрезмерному риску. Если Супермарина в своих планах рассчитывала на какое-то взаимодействие с ВВС, то совершенно напрасно - по опыту всех предыдущих операций итальянского флота это было неосуществимо. Люфтваффе и Реджиа Ауэронаутика не сумели организовать даже собственных атак на конвой, хотя большую часть светлого времени 15 июня он следовал без прикрытия с воздуха. Ко всему, итапо-немецкая авиация не распознавала свои и чужие корабли на поле боя и провела не меньше атак на соединение Да Зары, чем на корабли и суда конвоя. О составе противостоящих ему сил адмирал так и не получил представления до конца боя. В условиях прекрасной видимости, при полном огневом превосходстве и решающем преимуществе в скорости итальянцами реализовывался план охвата конвоя с головы, то есть то же, что и во Втором бою в заливе Сирт. Однако Харди успешно нейтрализовал превосходство противника дымовыми завесами даже при том, что тот при южном ветре сумел занять наветренное положение.[* Согласно другой информации, ветер был 5-узловой северо-западный, но тогда непонятно стремление Да Зары занять подветренное положение по отношению к конвою.] Касательно расхода англичанами боеприпасов, «Итьюриел» выпустил по врагу 246 снарядов, а самые сильные корабли эскорта - «Марн» и «Матчлесс» - израсходовали в сражении соответственно 704 и 746 снарядов. По ходу боя вызывают нарекания использование Да Зарой эсминцев. 10-й дивизион занимался чем угодно, только не сражением с вражескими боевыми кораблями, а выполненное в начале боя разделение сил имело вполне предсказуемые последствия, и хорошо еще, что с таким исходом. Исходя из вышесказанного, можно утверждать, если бы в составе ближнего охранения действительно находились легкие крейсера типа «Колони», как считал Да Зара (или «Таун», по Брагадину), или вся мальтийская ударная авиация была нацелена на поддержку конвоя «Гарпун», «самая громкая победа итальянского флота» превратилась бы в очередное его поражение. Целью операций «Гарпун» и «Вигорэс» было обеспечение положения с продовольствием Мальты и доставка ресурсов, чтобы она могла функционировать до конца года в качестве базы для наступления наземных и воздушных сил и была способна отразить вторжение сил «Оси». Только два из семнадцати торговых судов прибыло на остров. В основном задачи выполнены не были. Мальта оставалась в тяжелом положении с ресурсами и едой. «Уэлшмэн» и четыре подводные лодки в июле выполнили пять походов по доставке продуктов питания, что позволило губернатору Мальты распланировать его запасы еще на два месяца и дождаться прихода конвоя «Пьедестал» ...Поиск и Память Интервью с Слайковской Ниной Федоровной
В октябре 1941 года наша семья получила извещение, что мой отец, Слайковский Федор Николаевич, 1900 года рождения пропал без вести. От него у меня осталось всего несколько фотографий и 8 писем, написанных матери. В одном из них был адрес: «Школа, находящаяся за сквериком между домами 31 и 33, на Новокузнецкой улице». На территории этой школы формировалась дивизия Народного ополчения, с которой отец ушел на фронт. Осенью 1941 году мы получили от отца последнее письмо, в котором говорилось: «Завтра иду в бой. Не знаю, вернусь ли». Больше никаких сведений об отце у нас не было.
Когда подросли мои дети, я начала искать место гибели моего отца. Это стало самой главной целью в моей жизни. Я участвовала в Вахте Памяти. Под Ельней, на полях, где проходили бои, копала вместе с поисковыми группами, в надежде найти смертники погибших. Мы находили личные вещи и смертники множества солдат, находили и немецких солдат, но о своем отце я тогда ничего не узнала. По номеру полевой почты с последнего письма отца, мне удалось установить, что он служил в 9-й дивизии народного ополчения. Я вышла на совет дивизии и постаралась узнать как можно больше о ее боевом пути, однако никаких сведений об отце я найти так и не смогла. Но, несмотря на отсутствие информации и ушедшие годы, я не пала духом. Через некоторое время в Центральном архиве министерства обороны нашлась трофейная карточка, в которой было сказано, что отец попал в плен к немцам в районе города Дорогобуж Смоленской области. В октябре 1941 года там попала в плен практически вся 9-я дивизия... Я узнала, что пленные были направлены в лагерь для военнопленных в Цайтхайн. Чтобы узнать больше, мы с сестрой, моим мужем и сыном Федором, по приглашению Немецко-русского центра в Лейпциге, сотрудничающего с фондом «Народная память», поехали в мемориал, который развернут на месте этого лагеря. Экспонаты мемориала зримо свидетельствуют о страшных, буквально скотских условиях, в которых содержались советские военнопленные. По-моему, в заключении отцу пришлось страдать намного больше, чем если бы он был убитым в бою. Более года он находился в фашисткой неволе, испытывая всяческие лишения, физические и моральные страдания от полной неизвестности о своей семье - любимой жене и дочерях. В то же время, не было никаких документальных подтверждений, что отец погиб именно в «Цейтхайне». Я не знала, лежит ли он в глубоких десятиметровых рвах, в которых похоронено около 13 тысяч советских военнопленных, умерших в Цейтхайне в 1942 году. О своих сомнениях я написала научному руководителю мемориала Цейтхайн доктору Йенсу Нагелю, которого мы не застали во время нашего визита в мемориал. Оказалось, я не ошиблась! В отевте доктора Нагеля было сказано, что 6 октября 1942 года мой отец был направлен на принудительные работы на фабрику Шихт в г. г. Ауссиг (ныне Усти над Лабем), который после аннексии Судетской области Германией считался немецким. В архиве этого города и нашлось свидетельство о смерти отца. Согласно этому свидетельству, отец умер 20 октября 1942 года от истощения и желудочной инфекции. Всего две недели продержался на новом месте когда-то крепкий духом и телом мужчина... Узнав всю правду, мы возложили памятную ленту на кладбище, на котором похоронено 217 советских военнопленных. - Спасибо, Нина Федоровна. Еще несколько вопросов. Какими были ощущения, когда, наконец, вы все это узнали? - Всю жизнь меня мучило то, что он считался пропавшим без вести. Лишь благодаря силе духа и желанию узнать правду я смогла найти его. А когда нашла, обрела покой. - Чем вы занимались, когда отец ушел на фронт? - Мы с сестрой и мамой были эвакуированы в село Альметьевск. Там я ходила в детский сад, сестра - в школу, а мама работала в сельском хозяйстве. Может, мы и не слышали звуков от взрывов и обстрелов, но то напряжение и волнение, которое мы испытывали, зная, что отцы воюют на фронтах - это не передать словами. - Почему, на ваш взгляд, мы победили в войне? - Наши люди не нападали, а защищались, также у нас была вера в коммунизм. Мой отец еще в 1924 году хотел вступить в партию, но его не взяли. Когда началась война, он пошел на фронт во имя процветания коммунизма. - Что вы думаете о современной молодежи? - Расскажу вам один случай, поразивший до глубины души. У меня есть внучка 30 лет. Как-то раз она спросила, зачем я вообще занимаюсь поисками, пытаюсь восстановить фотографии и беспокоюсь об отце, с которым провела не так много времени. «Бабушка, ты эти фотографии хочешь с собой в могилу унести? Мы деда даже не помним!» Я горько заплакала, было тяжело это слышать. Хотелось бы видеть больше уважения со стороны молодого поколения, однако это, конечно, не касается каждого, многие очень ценят своих защитников. Поэтому меня очень обрадовало недавнее открытие памятника Народному ополчению Замоскворечья. Во-первых, это память о моем отце, который воевал в 9-ой дивизии Народного ополчения. Во-вторых, этот памятник необходим для преемственности поколений. Важно, чтобы молодежь помнила подвиги предков. - Считаете ли Вы, что День Победы касается каждого человека? - Конечно! Если бы наши предки не отдали свои жизни, то все сложилось бы совсем иначе. Это былогромный вклад людей в благополучие будущего нашей страны! С великой благодарностью и уважением отношусь к этому празднику! Интервью и лит. обработка: Битюкова Мария Романовна Семенов Павел Олегович
Обращаем Ваше внимание, что в нашем интернет-магазине www.worldtanks.su можно приобрести не только журналы «Арсенал-Коллекция», «Танки Мира. Коллекция», но и книги издательства «Яуза», посвященные военно-исторической тематике. Среди интернет-магазинов мы можем предложить их по САМОЙ низкой цене. Например: книга С.Федосеева «Первые танки» у нас стоит 570 рублей - в среднем на 50-100 рублей дешевле, чем предложения в иных интернет-магазинах.
Последние комментарии
3 часов 43 минут назад
5 часов 30 минут назад
6 часов 44 минут назад
7 часов 49 минут назад
8 часов 58 минут назад
20 часов 57 минут назад