Лем versus Стругацкие: Венера [Дмитрий Николаевич Никитин] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]


Дмитрий Никитин ЛЕМ VERSUS СТРУГАЦКИЕ: ВЕНЕРА


Летом 1998 года был один из самых удачных отпусков в моей жизни. Мне сразу удалось обзавестись собраниями сочинений и Станислава Лема (желтенькие такие томики), и братьев Аркадия и Бориса Стругацких (похожие, но серенькие). С их творчеством я, конечно, был знаком и раньше (хотя, наверное, в недостаточной степени), но читать (и перечитывать) так систематически начал в первый раз. Чтение это шло параллельно от книги одного автора к книге другого, и, видимо, уже тогда у меня зародилась мысль сравнить творчество двух (трех) любимых моих писателей, особенно там, где они решали сходные проблемы, помещали своих героев в похожие ситуации. Например, когда они мух по своему кораблю гоняли. Или, наоборот, сами по чужому кораблю ползали в поисках выхода. Ну, или роботов сумасшедших усмиряли. И вот по прошествии многих лет осмелился я набросать сугубо субъективные читательские заметки. Зачем? Возможно, чтобы дать себе лишний повод еще раз перечитать и подумать над прочитанным.



«Астронавты» (1950) и «Страна багровых туч» (1957) не были их первыми фантастическими вещами, но широкая известность к Ст. Лему и А. и Б. Стругацким пришла именно после этих произведений, которые рассказывали об экспедициях на Венеру. При внешнем сюжетном сходстве книги получились совершенно разноформатные. «Страна багровых туч» — динамичная и увлекательная приключенческая история, а «Астронавты» — обстоятельное и неторопливое, довольно тяжеловатое для беглого прочтения повествование. Стругацкие посылают своих героев с «производственными» целями испытания новой техники и разведки месторождения полезных ископаемых «Урановой Голконды», Лем — для поиска следов внеземной цивилизации.

Тема Контакта, кстати, одна из центральных в творчестве польского писателя. Лемовская Венера — предвестник и Эдема, с такими же продолжающими бессмысленную работу производствами, и трагической «фиасковой» Квинты, которую земные космонавты также будут просвечивать на предмет поиска глубинных коммуникаций. Ну, а дорога к тому тупику, в котором окажутся исследователи «Гласа Господа», быть может, начинается с блестящей расшифровки в «Астронавтах» инопланетного отчета с места падения Тунгусского метеорита. Кстати, при всей схожести этого эпизода «Астронавтов» с рассказом А. Казанцева «Марсианин» (сб. «Гость из Космоса), где тоже наличествует расшифрованное электронными машинами послание о тунгусской катастрофе, тональность этих вещей весьма различна.

Конечно, в «Астронавтах» еще далеко до глубокого пессимизма зрелого Лема, но нет в них и типичного для тогдашней советской фантастики радостного ожидания встречи с «братьями по разуму», «эры встретившихся рук», блестяще выраженного в ефремовском «Сердце Змеи». Лем, впрочем, был далек и от популярных в западной фантастике концепций обязательных конфликтов и войн между инопланетными цивилизациями, хотя в его «Астронавтах» речь шла как раз об угрозе из Космоса. Интересно, что Стругацкие в «Извне», написанных практически сразу вслед за «Страной багровых туч», в вопросах Контакта также весьма далеки от безудержного оптимизма — едва высокоразвитые пришельцы распознают, что имеют дело с другим разумом, тут же отправляют землянина обратно.

Удивительно, как совпадает набор испытаний, через которые приходится пройти героям «Астронавтов» и «Страны багровых туч». Это неожиданная опасность во время казавшегося до того безмятежным межпланетного перелета (метеоритный поток у Лема и лучевой выброс у Стругацких); тяжелые перегрузки (при уходе от метеоритов у Лема и при посадке на Венеру у Стругацких); изматывающий пеший переход по планете после потери транспортного средства (вертолет у Лема, вездеход у Стругацких); встреча с бурей (грозовой у Лема, песчаной у Стругацких) и угрожающим потоком некоего самодвижущегося вещества (черной плазмы у Лема, красной пленки у Стругацких); поиски загадочно исчезнувшего члена экспедиции (благополучно завершившиеся у Лема, трагически безуспешные у Стругацких). Правда, у польского писателя нет, как у Стругацких, венерианской инфекции, вызывающей галлюцинации, зато она есть у Казанцева («Планета бурь»).



Есть еще одно обстоятельство, объединяющее «Астронавтов» и «Страну багровых туч» — впоследствии их авторы весьма негативно оценивали свои ранние произведения. Дело тут, думается, не только в переоценке идеологических представлений. При всей царапающей ныне слух политической фразеологии, мы имеем дело не столько с коммунистической, сколько с технократической утопией, типичной для фантастики 50-х годов т. н. «ближнего прицела», фантастики демонстрации могущества науки и техники.

Лем заглядывал вперед на полвека, перенося действие «Астронавтов» в 2003–2006 гг., а Стругацкие — лет на сорок, в 90-е гг. ХХ в. У польского