Свекольный этюд [Автор неизвестен -- Эротика и секс] (fb2) читать постранично

Возрастное ограничение: 18+

ВНИМАНИЕ!

Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!

Да, мне есть 18 лет

Нет, мне нет 18 лет


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

СВЕКОЛЬНЫЙ ЭТЮД

Я сижу у них на кухне и смотрю, как она режет овощи. Эти ловкие монотонные движения гипнотизируют меня.

Я весь такой нарядный, в белоснежной рубашке, жду моего друга Ивана, который задерживается на тренировке, чтоб вместе отправиться на выпускной вечер.

Нас двое. Я и его мама. Ей сорок. Мой друг рассказал, что неделю назад у нее был юбилей. Она всегда говорит «Я слишком молода, чтоб быть для Вас тетей, зовите меня просто по имени». И я всегда, когда прихожу к ним в гости, зову ее просто: Ада.

На ней домашнее платье с открытыми плечами и треугольным вырезом на груди. Волосы собраны в большой пучок на голове, по краям лица до скул волнятся выбившиеся каштановые локоны.

Я наблюдаю за ее руками. Она режет вареную свеклу. Нож с широким лезвием уверенно зажат ее женскими пальцами. Ловко, словно станок она нарезает свекольные полусферы на небольшие бордовые кубики одинакового размера, пока на доске их не возвышается небольшая кучка, переливающихся в солнечном свете, словно горсти рубинов. Небрежно она собирает их пальцами (некоторые ускользают от нее) и складывает в глубокую фарфоровую миску. Ее руки, как и нож, все красные от свекольного сока. Крупные капли стекают с пальцев и капают на деревянную поверхность доски. Ада что-то рассказывает, но я не слышу ее, я завороженно гляжу за механическими действиями ее пальцев, ее рук, ножа в них. Ее пальцы длинные и тонкие. Лак, которым покрыты ее ногти, почти не отличается цветом от ее свекольных рук. Я представляю как она моет руки в белоснежной раковине и вода стекающая с них окрашивает воду в красное, словно это кровь.

Когда мне гладят голову, касаясь волос, я испытываю при этом некое приятное ощущение, словно мурашки под кожей головы разбегаются в разные стороны, распространяя при этом ощущение блаженства.

Я едва успеваю следить, как ловко она орудует ножом, только «щёлк, щёлк, щёлк» по деревянной доске. И с каждым этим «щёлк» по моей голове распространяются те же приятные волны, словно кто-то невидимый гладит мне волосы. Мне хочется вечно пребывать в этом коконе из блаженства, чтоб это состояние никогда не кончалось.

Вот новая куча драгоценных кубиков готова и отправляется в миску. Одинокий кубик, последним оставшийся на доске, женщина никак не может подцепить, но потом ей это удается и она машинально отправляет его в рот, облизнув кончики пальцев. Мне тоже хочется… хочется попробовать… попробовать этот вкус… вкус ее пальцев, перепачканных свекольным соком.

Ада не замечает, как небольшая капля стекает по ее запястью, оставляя на белой коже руки неровный яркий след. Мне хочется слизнуть эту каплю. Ощутить ее сладковатый вкус и шероховатую кожу женской руки.

Я вдруг машинально бросаю взгляд на свою белоснежную рубашку, затем на выпачканные руки этой женщины. Мне безумно хочется прижать эти грязные руки к белоснежной ткани, хочется, чтоб ее руки оставили на рубашке свой отпечаток, свой след. Эта мысль вдруг заставляет там, внизу, разрастаться мою плоть, впрыскивая в нее кровь пульсирующими толчками и наполняя ее желанием.

И я понимаю, что свекла почти закончилась, Ада дорезает последнюю половинку, а после этого она вымоет руки и… все! Дождавшись, пока она отложит нож, и соберет последнюю горсть нашинкованных рубинов, я поднимаюсь и приближаюсь к ней.

Она почти не удивлена моим действиям. И даже, когда моя рука ложится поверх ее ладони, вздрагивает как-то не по-настоящему, словно подыгрывая мне, словно все происходящее для нее вполне ожидаемо. Но не для меня. Я ощущаю, как откуда-то из живота по всему телу распространяется дрожь. Я осознаю, что преступаю некую черту, еще миг и назад уже будет не вернуться, но что именно заставляет меня это седлать? То, что мне не запрещают переступить эту черту, позволят самому принять это решение.

Она поворачивается лицом ко мне. Мы почти одного роста. Ее ладони в моих руках и она даже не пытается их убрать, вырвать. Она послушно ждет моих действий, моего решения, это пьянит меня!

Я прижимаю ее правую ладонь к рубашке, ощущая кожей, как свекольная влага пропитывает ткань насквозь. Левую руку я тяну к лицу и облизываю ее пальцы. Ощущаю вкус: они сладковатые, от сока, и чуть солоноватые; шершавую кожу на подушечках, немного длинные, гладкие ногти. Я прижимаю ее ладонь к лицу и целую в самую середину, теперь я знаю, что мое лицо тоже красно́ от свеклы.

Я ощущаю, как другая ее рука легонько сжимает мою грудь, словно ощупывая мышцы. Другую ее руку я прижимаю рядом, и она тоже пачкает белоснежность, чистоту и безупречность моей рубашки. Но это не она, это я сам так решил. Я принял самостоятельное решение, пусть и безумное, но, наверное, первое в жизни самостоятельное! Я отпускаю ее ладони, и они послушно остаются на моей груди, словно во время танца, а тем временем я аккуратно, чуть подрагивающими, теперь уже тоже перепачканными ярким соком пальцами, убираю с ее лица за уши кудрявые локоны. Я разглядываю ее лицо. Совсем