фэнзин "Притяжение" 2017 №10(45) [Журнал (фэнзин) «Притяжение»] (fb2) читать постранично, страница - 3

loading='lazy' border=0 style='spacing 9px;' src="/i/91/400691/i_005.jpg">

olga_doroff 2ж Встречи на улице Расстанной

Улица Расстанная ведёт к кладбищу.

Просто так по ней не ходят. Либо провожают в последний путь, либо навещают близких.

Я часто думаю, что за слово такое — расстанная? Откуда взялось? Мне слышится в нём «расставание», «странная», «остання» — «последняя» по-украински. И остановка. Место, где замирает время.

Здесь многое бывает иначе. Привычные законы не работают, логика отказывает, ум не верит, знает только сердце. Утро смыкается с ночью, травы плачут, звёзды срываются в небо.

И много странного бывает. Однажды шла девочка на пруд и решила пробежать по Расстанной, чтоб быстрее. Не терпелось ей к подружкам. У кладбища видит: бабушка её покойная сидит на своей могиле и зовёт: зайди, зайди, внученька. Она подошла, а бабка ей: садись. И хлопает по холмику: мол, со мной рядом. Девочка испугалась бабушку стеснить и села на скамеечку: я туточки. Как ты, бабулечка, хорошо ли тебе там, не скучаешь ли? А та обернулась чёрной ведьмой, захохотала, руки потянула, да не достала и ушла мороком под землю.

А раз две подруги добирались в санаторий и решили срезать мимо кладбища, а дальше через лесок. Одна говорит: вроде нельзя по этой улице ходить, грех это. А вторая, городская: что за бредни? И пошли. Электричка была в обед, а на Расстанной хмурь, облака низко, и вроде уже солнце садится. Они быстрей. Вдруг впереди шум, гам; они пригляделись, а то цыгане. Что за цыгане, какие? Отродясь в наших краях не было.

Испугались девчонки, решили на кладбище шмыгнуть, переждать весёлую компанию. Тут уж совсем стемнело. Они — за ограду; шаг, другой, ищут место, где притаиться. А на могилах огоньки зажигаются, как махонькие свечки. Девчонки остолбенели, друг к другу жмутся. А кто-то идёт к ним и зовёт: кто здесь, кто? Я не вижу! Жалобно так, а у них сердце в пятки. Как прыснули оттуда. Решили, уж лучше цыгане. Выбежали на дорогу — никого. Бросились в деревню. Тут тучи разошлись, опять день, солнце. Пошли в обход в свой санаторий.

Ещё помню встречу. Москвичка отдыхала и шаги нагуливала, был у неё в часах специальный счётчик. Вот зашла на Расстанную. Дошла до конца улицы, а там женщина бумаги на дороге собирает. Просит её: уронила, помогите. Москвичка наклонилась, а это фотографии. И на них она маленькая и мать её молодая. Она дальше собирает: вся жизнь её здесь, на дороге. Школа, свадьба, дети. Опять мать, пожилая. Поссорились они крепко, долго не виделись, только «как дела?» по телефону. Вдруг видит: квартира матери, стул опрокинут, а на полу — мелом силуэт. И завтрашняя дата. Она как закричит; карточки бросила и глаза руками закрыла. Открывает — нет ничего, ни женщины, ни фотографий. Она как была, в том и побежала. На станцию, на электричку. Не знаю, может, успела.

Может, это байки, но гулять здесь не стоит. Не спешите сюда, пока не готовы. Пока не кончилось ваше время.

Поэтому я часто выхожу и стою на улице Расстанной. Как страж, берегу вас от опасного шага. И ничего, что вместо рук и лица у меня белые кости. Ничего, что прах вместо сердца.

Всё равно оно доброе.

helgvar 3 а Майн Крафт

Пять минут назад я не выдержал — вскочил с места и выглянул в мерцающий роскошными сполохами иллюминатор «Традесканта». Зря.

— О-о-о, дьявол… о-о-о…

— Ты чего, а?

Старик заглядывает мне в лицо; в глазах уже злое, сосредоточенное и собранное выражение охотника, он уже чует верхним чутьем нечто, чего пока не засекли мои радары. Ну еще бы — капитан не первый десяток лет выходит на хронобое.

— Боюсь высоты, — отвечаю с заминкой.

— Боюсь упасть.

— Так не падай, — сухо говорит Старик.

— Мухой за пульт, мы на подходе.

Обширное пространство, усеянное огнями, простирается под нами, но городскому шуму сюда не проникнуть: гондола хорошо изолирована и защищена по последнему слову дирижаблестроения. Я думаю: где-то там бурлит вечерний Садовый. Я думаю: Инга, наверное, повела малую в парк. Я думаю: если та гроза подойдет ближе, получится нехорошо; меня укачивает даже в автобусе. Потом на мониторах появляются значки, и я поднимаю два пальца, чтобы привлечь внимание.

Старик оказывается за спиной беззвучно. И сразу же.

— Хорошо, — хмыкает он. — Хорошо. Пасмурный вечер — сытный вечер для наших рыб.

Все так. Световые пятна делаются ярче, вырастают. Наши рыбы, как говорит капитан, кормятся. Люди уходят с улиц, включают гаджеты, и лишнее, потраченное зря время устремляется в пространство. Город — сытное место для рыб.

Во всяком случае, для хронофагов — определенно.

Наконец отдельные пятна обретают четкие формы. Летучие скаты ток-шоу подрагивают трепетными плавниками по контуру округлых тел; тучные тунцы мыльных сериалов толкаются боками. А с пригородов наплывают стаи снов. Это всё — не наша добыча… я ищу дальше, дальше — и вдруг аж откатываюсь на кресле. Бронеголовая рыбина Тан Кионлайн