Возможно (СИ) [Мика Хьюстон] (fb2) читать онлайн

========== Пролог ==========

Эдвард хотел, чтобы это всё оказалось страшным сном. Элрик-старший желал, чтобы смерть Триши оказалась просто кошмаром. Он надеялся на то, что он вот-вот проснётся, и мать будет жива. Но Эдвард не просыпался.

Стальной алхимик хотел, чтобы Альфонс оставался прежним. Он не желал, чтобы его брат страдал каждый день. Его тело-доспех все эти четыре года было страшным напоминанием о той роковой ошибке.

Элрик-старший не хотел, чтобы Винри и бабуля Пинако волновались за них. Эдвард желал, чтобы они спокойно спали по ночам, а не мучили себя мыслями о том, выживут братья алхимики в очередной схватке или нет.

Стальной алхимик не хотел, чтобы умирали люди. Пусть он и не был очень близок с Маэсом Хьюзом, но его смерть выбила у Элрика-старшего землю из-под ног.

Эдвард желал, чтобы его жизнь, полная потерь и боли, оказалась просто дурным сном. Но он продолжал жить. В его жизни, конечно, были светлые пятна, но смерти близких людей омрачали всё. Он часто задавал себе вопрос: «Почему вся моя жизнь не сон?» Но ответа не было.

Эдвард несколько лет загадывал только одно желание: наконец проснуться и забыть этот страшный сон.

Но уже не алхимик продолжал так жить, скучая по близким ему людям. Каждую ночь он видел свою мать во снах. Ему так не хватало её доброй улыбки. Он хотел, чтобы Триша была жива. Но она была мертва уже несколько десятков лет.

***

— Эд! — сквозь пелену сна слышался женский голос. — Эд! Проснись!

Мальчик распахивает свои золотые глаза и непонимающе смотрит перед собой. Триша не отводит обеспокоенного взгляда от сына. Эдвард не верит своим глазам. Ведь его мать давно мертва. Элрик прекрасно помнит, как пытался совершить трансмутацию, при этом потеряв руку, чуть не лишился брата.

— Эд, всё хорошо? — спрашивает женщина, не отводя взгляда от сына.

— Мама… — шепчет мальчик.

На глаза наворачиваются слёзы. Эдвард не может их сдержать. Так приятно видеть мать живой. Неужто это всё сон?

========== Глава 1. Рано или поздно наступает утро ==========

Эдвард не верил в то, что Триша действительно жива. Он не мог осознать то, что сейчас, спустя столько времени, он, наконец, увидит её. Ему казалось, — как и много лет назад, после неудачной трансмутации — что это просто сон. Только вот сейчас он был хорошим.

— Эд, что случилось? — вновь спросила женщина.

Элрик знал, что нужно что-то ответить. Ведь эта ситуация наверняка со стороны выглядит очень странно. Но слова тугим комом застряли в горле. Из-за нахлынувших эмоций мальчик не мог произнести и слова. Единственное, что он сейчас мог сделать, это радостно улыбаться, плакать от счастья и повторять одно и то же слово: «мама».

— Всё хорошо, — Триша гладит сына по голове. — Успокойся.

А Эдвард не особо слушал мать. Он сейчас был опьянён тем, что его желание, спустя столько времени, наконец, исполнилось. Мальчик желал, чтобы его мать всегда была с ним и братом.

И если всё это сон, малыш не хочет, чтобы он когда-либо заканчивался. И если это иллюзия, то она слишком сладка, и Эдвард не в силах от неё отказаться.

***

Когда Патрисия покинула комнату сыновей, перед этом убедившись, что Эдвард успокоился, мальчик принялся осматривать помещение, в котором находился, пусть всё и окутала тьма. И пусть видимость была невероятно плохой, Элрик прекрасно знал, где он находится. Это была его и Альфонса комната в доме, который они сожгли давным-давно. В этом не могло быть ошибки.

Эдвард перевернулся на другой бок, продолжая рассматривать свою комнату. Ох, сколько лет прошло с того момента, когда он был здесь в последний раз!..

Но Элрику почему-то казалось, что это всего лишь сон. Он прекрасно помнил, как жил в «реальности». Те смерти не могли быть выдумкой его сознания. И поэтому мальчик ожидал, когда этот сон закончится.

— Братик, — послышался до боли знакомый голос. — Что тебе приснилось? Ты так кричал… Мне даже маму пришлось позвать.

Эдвард перевёл взгляд на Альфонса. Тот стоял возле кровати своего брата и внимательно всматривался в лицо старшего брата своими большими глазами.

Что-то в груди неприятно защемило. Ал сейчас выглядел точно так же, как и тогда, когда всё началось. Перед тем, как Хоэнхайм ушёл. Что здесь происходит? Почему уставшее сознание подбрасывает именно эти картинки? Или, может быть, это всё же не сон?

Мальчик не знал, как ему следует поступить: ждать, когда он всё-таки проснётся, или продолжить жить в этом мире. Но одно понятно точно — Эдвард не имеет права заставлять Альфонса волноваться. Он здесь не при чём. И чтобы не допустить нежелательного исхода, Элрик-старший сел на кровать и улыбнулся.

— Всё в порядке, — мальчик кивнул. — Мне просто приснился кошмар.

— Очень страшный? — Ал немного поддался вперёд.

Элрик-старший видел в глазах младшего брата нескрываемый интерес. Дети в его возрасте такие наивные. Хотя, о чём это думает Эдвард? Он ведь всего лишь на год старше. И сейчас он почти такой же, как и его собеседник.

— Да, очень, — мальчишка кивнул. — Но теперь всё хорошо. Не стоит волноваться.

— А тебе больше этот сон не приснится?

Какой же Альфонс наивный. Это со стороны выглядит очень мило. И сейчас Элрик-старший улыбается не для того, чтобы успокоить брата, а искренне.

— Конечно, нет! — воскликнул не-алхимик. — Такого просто не может быть. Так что иди спать.

Уже-не-Стальной потрепал брата по светлым волосам. Альфонс улыбнулся в ответ, после чего быстро направился к своей кровати. А ведь Эдвард почти забыл, как маленький Ал доверял ему.

Из-за этого защемило в груди ещё сильнее. Элрик-старший ещё не забыл, как его младший братишка страдал из-за своего металлического тела из-за того, что слишком доверял Эду.

Не-алхимик сжимает маленькие кулачки. Если Истина решила дать ему второй шанс, то не-Стальной больше не допустит тех ошибок. Он не позволит дорогим ему людям страдать.

***

За весь остаток ночи Эдвард так и не смог сомкнуть глаз. Он всё время ворочался. Мальчик пытался разобраться, что на самом деле является сном: та жизнь, в которой было нарушено главное табу алхимии — трансмутация человека, или то, что происходит сейчас.

Решить это было очень сложно. Он прекрасно помнил ту реальность, в которой он жил всю жизнь. Или всё-таки это не так? Неужели это всего лишь плод его фантазии? Как же всё сложно. Почему ответ не может лежать на поверхности? Осознание того, что Эдвард ничего не может понять, давило на него.

Заснуть Элрику-старшему удалось только под утро. Но долго пробыть в блаженном царстве Морфея не-Стальному не дали. Пришедшая в комнату мать разбудила сыновей.

Присев рядом с кроватью уже-не-алхимика, Патрисия стала будить его.

— Эд, вставай.

Мальчишка с трудом открыл глаза и быстро осмотрел женщину. От осознания того, что Триша впервые за столько лет рядом с ним, не-Стальной не смог сдержать улыбки. Он ведь столько мечтал об этом. Мальчик сейчас был счастлив.

— Доброе утро, мама.

Эдвард желал, чтобы этот момент длился вечно, а тот вчерашний сон — а сон ли? — забылся как можно скорее. Похоже, сейчас у него появился шанс, наконец, стать счастливым.

— С тобой всё хорошо?

— Да, — он кивнул.

— Что тебе вчера приснилось?

Эта обеспокоенность матери заставляла не-Стального чувствовать себя неуютно. Мальчик считал, что она не должна волноваться из-за него. Поэтому пока лучше соврать. А потом, если понадобится, он скажет ей правду.

— Просто кошмар. Я его уже не помню.

— Вот как… Тогда быстро умываться, а потом завтракать.

Эдвард, радостно улыбаясь, быстро соскочил с кровати и, дождавшись, когда проснётся Альфонс, вместе с братом направился в ванную. Не-алхимик не может оставить маленького Ала. Ведь он надеется на него.

Элрик-старший, как и раньше, помогал Альфонсу. По-другому мальчик не мог. Всё-таки Ал был слишком ему дорог, да и ведь они братья.

После водных процедур мальчишки направились в свою комнату. Удивительно, но не-Стальной все больше склоняется к тому, что то, что сейчас происходит, совсем не сон. Эдвард, кажется, даже вспомнил то, что было до того, как он заснул. Он всё время возвращается к тому дню.

— Братик, о чём ты думаешь?

Альфонс держал брата за рукав футболки и взволнованно смотрел на него. Элрик-старший улыбнулся и тряхнул светлыми волосами. Какой же он проницательный. Хотя, скорее всего, Ал просто заметил большие изменения в поведении уже-не-Стального. Этого не заметит только слепой.

— Да не важно, — отмахнулся Эд. — Идём завтракать. Нас наверняка мама уже ждёт.

— Агась, — кивнул мальчик.

Элрик-старший любил эти моменты, когда его младший брат так радостно улыбался. Ради этих моментов не-алхимик был готов отдать абсолютно всё. Даже свою жизнь.

Взяв Альфонса за руку, Эдвард направился на кухню. Триша уже приготовила завтрак и ждёт сыновей. Так было всегда, поэтому для этого не нужно было обладать какой-то особой информацией.

Про себя не-алхимик отмечает, что необходимо лучше скрывать своё беспокойство от брата. Эд не желает, чтобы Ал волновался из-за его сна. Ведь ничего, по сути, не произошло. Элрик-старший сам в себе разберётся. Это касается только его.

Оказавшись на кухне, мальчики остановились, немного ошарашенно смотря на человека, который стоял возле Триши. Никто из братьев не ожидал, что Хоэнхайм решит покинуть свой кабинет. В последнее время он почти не вылезал из-за своих книг.

Эдвард сжал в губы в тонкую полоску. Теперь он уверен — то, что сейчас происходит, точно не сон. Не-Стальной прекрасно помнит вчерашнюю неудачную попытку проникнуть в кабинет отца.

Мальчик выдохнул с облегчением. Как же хорошо, что это был всего лишь сон и ничего больше. Сейчас всё наверняка будет намного лучше, чем в голове Элрика.

Патрисия перевела взгляд на сыновей и улыбнулась.

— Вы уже здесь. Садитесь, завтракать будем.

Эдвард не смог сдержать радостной улыбки. Он сейчас был по-настоящему счастлив. Кивнув, братья Элрики пошли к столу. А не-Стальной искренне надеется, что он вскоре забудет свой сон и всё встанет на круги своя.

========== Глава 2. Нежелательные совпадения ==========

Эдвард очень хотел забыть тот сон, который посетил его неделю назад, но у мальчика ничего не получалось. Не-алхимик всё больше времени думал об играх его разума, а каждую ночь в течение этих семи дней он видел обрывки своей «жизни».

Элрик хотел верить, что это нормально, только вот с каждым днём он всё больше убеждался в обратном. Но Эдвард всё также старался скрывать своё волнение от родных, бабули Пинако и Винри. Они не должны страдать из-за его буйной фантазии. Рано или поздно сон забудется. И мальчишка надеялся, что это произойдёт как можно скорее.

— Эд, что случилось? — обеспокоенно спросила Триша.

Мальчик поднял на неё немного растерянный взгляд. Неужели она всё поняла? Значит, он плохо скрывал это?

«Чёрт!» — промелькнуло в голове ребёнка.

Эдвард по-привычному радостно улыбнулся. Элрик был уверен, что плохой сон не повод беспокоить мать. Ведь с ним самим, по сути, ничего не произошло, лишь приснился кошмар. Людям это свойственно.

— Всё хорошо, — мальчик врал без зазрения совести, ведь делает он это ради благой цели.

— Точно? Мне кажется, что тот сон до сих пор мучает тебя.

— Что ты! — отмахнулся Эдвард. — Я его уже забыл, — мальчик действительно хотел забыть, но ничего не выходило. — Ладно, я побежал. Меня Винри ждёт.

После этих слов не-Стальной побежал прочь. Он был уверен, что если он останется рядом с Патрисией и этот разговор продолжится, то он точно всё ей расскажет. А этого ребёнок совсем не хотел. Пусть всё остаётся по прежнему: Альфонс будет расти беззаботным ребёнком, Триша всё так же будет растворяться в своей семье, а Хоэнхайм не будет покидать свой кабинет.

Пожалуй, это будет самым лучшим исходом. Тогда Эдвард будет счастлив, ведь в его семье всё хорошо.

— Возвращайся к ужину! — слышит в след мальчик.

— Обязательно! — радостно крикнул Эдвард, после чего скрылся за дверью.

Мальчик думал, что если он забьёт свою голову чем-то другим, то сон сам собой забудется. Именно поэтому не-алхимик решил общаться с Винри как можно больше. Она-то точно сможет ему помочь.

***

Эдвард быстро бежал по знакомым улочкам, а Альфонс с трудом поспевал за братом. Но не-Стальной крепко держал руку своего спутника, не давая ему отстать.

Необъяснимые страхи и сомнения одолевали Элрика-старшего. Что-то ему подсказывало, что с его подругой должно произойти нечто плохое. И память, как назло, подкидывала не самые лучшие картинки из сна.

И от осознания того, что его «жизнь» начинает превращаться в реальность, мальчик был готов рычать от злости. Нет, он не хотел повторения той «судьбы». Всё, с него хватит!

— Братик! — сквозь пелену хаотично роящихся мыслей пробился голос Альфонса. — Пожалуйста, остановись! Я больше не могу!

Это подействовало на Эдварда, как контрастный душ. Он внезапно остановился, из-за чего Элрик-младший чуть не упал, но не-алхимик успел подхватить брата.

Всё-таки Эдвард не должен был так спешить. Они успеют поговорить с Винри в любом случае, не зависимо от того, что произошло. Поэтому они сейчас могут немного отдышаться.

— Прости, Ал, — не-Стальной виновато опустил взгляд.

— Братик, что случилось?

Альфонс заглянул в глаза Эдварда, отчего Элрик-старший вздрогнул. Когда младший брат так делал, не-алхимик не мог врать. Он мог делать всё, что угодно, только не лгать, смотря в эти по-детски наивные глаза.

— Мне почему-то кажется, что с Винри что-то случилось… Я хочу… узнать, что с ней всё хорошо, и мне это просто показалось.

Альфонс внимательно всматривался в лицо старшего брата, о чём-то думая, а после этого радостно улыбнулся и одобрительно кивнул.

— Идём. Я уверен, что с ней всё хорошо.

После этих слов он вновь протянул не-Стальному свою ещё маленькую руку, а Эдвард взял её. Элрик-старший обязан следить за своим младшим братом.

— Угу, — Эдвард кивнул. — Хорошо…

Не-алхимик не желал рассказывать Альфонсу о том, что в его сне родители Винри умерли в Ишварской резне. Причём, произошло это примерно тогда, когда девочке было около пяти лет.

Братья Элрики направились к тому месту, где они вместе с Винри любили гулять. Вполне возможно, что она могла уединиться там. А если нет, то нужно будет наведаться к ней домой.

Подойдя к их месту, мальчики увидели Рокбелл, которая сидела на траве, прислонившись спиной к крепкому стволу дерева, уткнувшись лицом в колени.

Эдвард мгновенно помрачнел, наблюдая эту картину.

Он помнил это: Винри точно так же сидела в его сне, когда погибли её родители.

От осознания этого Элрик-старший терялся. Он не знал, как себя следует вести сейчас. Да и сомнений насчёт его сна становилось всё больше.

— Винри! — воскликнул Альфонс. — Винри!

Это вывело не-Стального из оцепенения. Он судорожно вдохнул тёплый воздух.

Единственное, что он может сейчас сделать, это подойти к Рокбелл и спросить у неё, что случилось. Ведь дети в таком возрасте могут плакать не только из-за смерти своих родителей.

Элрик-старший, сильнее сжав руку брата, направился к подруге.

Винри, услышав голос Альфонса, подняла на него заплаканные глаза. Смотря в них, не-алхимик сжал свои губы в тонкую полоску. В его сне было точно также. Но не-Стальной быстро взял себя в руки.

— Винри, — начал Эдвард, — что случилось?

— Не важно, — всхлипнула девочка.

Элрик-старший нахмурился. Подойдя ближе к подруге, он присел на корточки и заглянул в заплаканное лицо Рокбелл.

— Нет, важно, — его голос был непривычно строгим. — Рассказывай.

— Мои родители… — Винри была готова в любой момент разрыдаться. — Умерли…

— К-как? — ошарашено спросил Альфонс.

Объяснить это девочка уже не смогла. Она больше не могла сдерживать слёз. Сил держать себя в руках больше не было. Эдвард, недолго думая, обнял подругу, пытаясь забрать у неё хотя бы немного боли. Поступить иначе он не мог.

***

Эдвард, выходя из кухни после ужина, бросил взгляд на календарь, висящий на стене, и неосознанно замедлил шаг. Но мальчик сразу же взял себя в руки и быстро покинул помещение. Если бы не-алхимик задержался на кухне, то Триша наверняка бы что-то заподозрила. Ради её спокойствия мальчик должен продолжать играть.

Эдвард быстро ступал по лестнице, ведущей на второй этаж. Мальчик прекрасно помнил, как через два дня Хоэнхайм, не сказав ни слова своим сыновьям, объяснив всё только Патрисии, покинул их общий дом. По крайней мере, так было во сне уже-не-Стального. И он надеялся, что это не произойдёт в реальности.

Не-алхимику не нравилось, что его сон начал постепенно сбываться. Мальчик желал предотвратить всё то, что может произойти. И для того, чтобы хоть что-то сделать, он должен поговорить с тем, кто знает наверняка обо всём происходящем — своим отцом.

Остановившись возле кабинета Мудреца с Запада, Эдвард замешкался. Он не знал, как следует обращаться к отцу: Хоэнхайм или всё же папа. Всё-таки их отношения были очень сложными.

Но быстро взяв себя в руки, мальчик быстро вошёл в комнату. Мужчина, как и ожидалось, работал над какими-то бумагами.

— Мне нужно поговорить с тобой, — начал Эдвард.

— Извини, я занят, — не отрываясь от работы, ответил Хоэнхайм.

— Нет! Мы поговорим прямо сейчас!

— Да? — немного удивлённо произнёс алхимик, отложив ручку в сторону. — И о чём же?

— О Ксерксе и о том, что там произошло.

— Откуда ты это знаешь? — философский камень обернулся, пристально смотря на сына.

— Неважно! Скажи, это правда?

После этого последовал тяжёлый вздох. Хоэнхайм поднялся на ноги и полностью обернулся.

Смотря в его глаза, Эдвард понял, что не ошибся. Но он всё равно хотел услышать рассказ отца.

Комментарий к Глава 2. Нежелательные совпадения

Да-да, родители Винри в манге умерли чуть позже. Сорян за AU, но это нужно для сюжета.

========== Глава 3. Выяснение отношений ==========

Эдвард, с одной стороны, не хотел, — хотя, скорее, боялся, — чтобы его сон становился реальностью, и мальчик мечтал, чтобы он оказался просто плодом его фантазии, но в то же время Элрик хотел всё выяснить и, если получится, предотвратить некоторые трагические моменты.

И Хоэнхайм сейчас был единственным, кто мог ответить на все вопросы не-алхимика. Да и он, в отличие от Патрисии, всё поймёт правильно и не станет сильно волноваться. Ведь прожив столько лет, он должен был научиться оценивать всё головой, а не сердцем.

— И что именно ты хочешь узнать о Ксерксе?

Эдвард не мог понять: Мудрец с Запада действительно хочет помочь своему сыну или ж он его прощупывает, пытаясь понять, какой именно информацией обладает не-Стальной.

Пожалуй, это весьма разумно в сложившейся ситуации, но такое поведение отца ужасно бесило Эдварда. Почему Хоэнхайм не может обойтись без всего этого при разговоре с ним.

— То, что сделал первый гомункул… Это правда? — мальчик пристально смотрел на отца.

Поведение мужчины уже наталкивало на некоторые выводы. Ну не может человек, который никак не связан с этим, так реагировать. Он наверняка всё видел своими глазами и ему ужасно неприятно вспоминать события давно минувших дней.

Хоэнхайм тяжело вздохнул и медленно, с огромным трудом отходя от стула, на котором ранее сидел, направляясь к сыну, а Эдвард не сводит с него пристального взгляда, ожидая ответа.

Сейчас Элрик просто не мог торопить мужчину. Ему наверняка очень сложно вспоминать о том, как гомункул сломал его жизнь и в одну ночь разрушил целое государство. Мудрец с Запада наверняка держится из последних сил, чтобы не сломаться.

Остановившись возле ребёнка, мужчина присел на корточки и загляну в такие же, как и у него, золотые глаза. От этого мальчик вздрогнул, при этом не решаясь сделать шаг назад. Столько эмоций в глазах отца Элрик никогда не видел.

— Да, — Хоэнхайм слабо кивнул. Эдварду показалось, что даже это движение далось ему с огромным трудом. — К сожалению, — немного погодя, добавил мужчина.

После этих слов Элрик непроизвольно опустил взгляд. Мальчик стал думать, что он зря так поступил. Он не должен был заставлять Хоэнхайма вновь воспоминать своё прошлое, ведь ему и так неплохо досталось от жизни. А так Мудрец с Запада опять страдает. И почему? Потому, что его сыну приснился сон.

Какой же Эдвард идиот. Нормальный бы ребёнок так никогда бы не поступил.

Сейчас мальчик думал о том, что ему лучше было бы не лезть во всё это и забыть этот чёртов сон. Хотя, какое лучше? Ведь у Эдварда сейчас есть такая редкая возможность — спасти множество жизней. Если мальчик всё не выяснит, то все эти люди просто умрут.

Чёрт, как же всё сложно. И почему никто не может помочь Эдварду? Он ведь всего лишь ребёнок.

— А теперь расскажи мне, откуда ты это знаешь.

Элрик шмыгнул носом, не решаясь поднять взгляд на отца. Это сейчас для него просто непозволительно!

— Ты не поверишь, — подавлено отвечает мальчик.

К сожалению, правда действительно выглядит как бред, и нормальный взрослый человек в это ни за что не поверит.

— А вдруг поверю?

— Ты серьёзно? — с надеждой в голосе спросил ребёнок. — Правда?

Эдвард, наконец, поднял взгляд на Хоэнхайма. Неужели Мудрец с Запада действительно хочет ему помочь? Это невероятная удача!

— Да, — мужчина кивнул. — Правда.

Вновь шмыгнув носом, мальчик начал свой рассказ, не отводя взора от янтарных глаз отца.

***

Сегодня Эдвард уснул на удивление быстро. Всё-таки разговор с ван Хоэнхаймом пошёл ему на пользу. Поведав всё ему, Элрик почувствовал невероятное облегчение. Неужели не-Стальному нужно было всего лишь выговориться.

Всё-таки природа человека — невероятно интересная и не до конца понятная вещь.

Ещё Эдварда сегодня, впервые за эту неделю, не мучили отрывки из того кошмара. Мальчик спал спокойно, ни о чём не беспокоясь, как и раньше. Наконец, он выспится.

А тем временем Хоэнхайм и Триша не сводили внимательных взглядов с сына, думая о том, что с ним случилось.

— Он просил тебя ничего из этого мне не говорить? — женщина перевела взор на мужа.

— Да, - незамедлительно ответил мужчина.

Мудрец с Запада так и не посмотрел на любимую женщину, продолжая рассматривать умиротворённое лицо сына.

— Ты поступил нехорошо.

— Думаешь, мне было бы лучше молчать?

— Скорее всего, нет, — отрицательно покачала головой Триша.

Каждый из них волновался за Эдварда, но никто не стал беспокоить мальчишку каждый раз. Ему и так плохо, а они только бы усугубили ситуацию.

— И что это может быть? — Патрисия вновь переводит взгляд на сына.

— Даже я этого не знаю, — с грустью ответил алхимик.

Между ними воцарилось молчание. Каждый из них пытался понять, что произошло с Эдвардом, и как им поступить дальше. Этот сон мальчика стал для них обоих неожиданностью.

— И что нам теперь делать? — первой разрешила тишину Триша.

Тяжело вздохнув, Хоэнхайм немного развернулся и пристально посмотрел на женщину, собираясь с силами, чтобы ответить.

— Ты делай вид, что ничего не знаешь, — начал мужчина. — А я уйду, как и планировал.

— А как же Эд?

— Он должен справиться со всем сам. Уверен, он сделает правильный выбор. А ещё я собираюсь оставить ему кое-что.

— Его?

— Именно.

Патрисия слабо улыбнулась. Быстро преодолев маленькое расстояние между ними, Элрик мягко прикоснулась своими устами губ Хоэнхайма.

— Возвращайся живым, — она заглядывает в его глаза. — Мы будем тебя ждать.

— Постараюсь, — с тяжёлым сердцем ответил алхимик.

***

Ласт лениво переворачивает пожелтевшие от времени страницы книги. Настроения читать у неё не было, а развлекаться с ней никто не хотел.

Похоть переводит взгляд на Энви, который сегодня сделал невозможное — зашёл в библиотеку. Девушка наклоняет голову набок, рассматривая собрата.

Может, ей всё-таки начать разговор?

— Я слышала, — она откладывает книгу в сторону, — недавно видели Грида.

Зависть отрывает взгляд от пола и переводит его на Похоть. Она никак не реагировала на то недовольство, которое явно читалось во взгляде Энви.

— И где же?

— Возле границы с Аэруго, — Ласт откинулась на спинку стула. — Но не думаю, что там его убежище.

— Жадность, конечно, идиот, но не настолько, чтобы палиться там, где он прячется, — согласился Энви.

Похоть ухмыльнулась и, поддавшись немного вперёд, поставила локти на стол, после чего положила голову на кулаки.

— Интересно, где он сейчас? — в пустоту кидает Ласт.

— Это только Истине известно, — хмыкнул Зависть. — А чего ты вдруг заинтересовалась этим?

— Не важно, — отмахнулась Похоть.

Открывать все карты перед своим братом Абсолютное копьё не собиралась. Энви это точно не касается.

========== Глава 4. Ничего не остановить ==========

Хоэнхайм не спеша собирался в дорогу. Он не хотел забыть нечто важное. Мудрец с Запада прекрасно понимал, какая ответственность лежит на нём, и у мужчины не было права на ошибку.

А тем временем Патрисия стояла в стороне и не сводила тяжёлого взгляда с гражданского мужа.

Элрик не желала терять дорогого ей человека, но в то же время она не могла его остановить. У женщины не было права на то, чтобы из-за своего желания обречь на верную смерть целую страну. Она бы не смогла с этим жить.

Так что Патрисия приняла единственно верное решение в этой ситуации — дать ван Хоэнхайму уйти и сделать то, что он должен.

А пока Мудрец с Запада будет спасать Аместрис, женщина будет надеяться, что он вернётся живым и здоровым, когда всё закончится.

— Пожалуйста, присмотри за ними, — начинает мужчина. — И не дай Эду ввязаться в это. Если получится.

— Не думаю, что это возможно, — отвечает Триша. — Ведь он и так…

Женщина не смогла закончить фразу. Ей слишком сложно проговорить это. Но она уверена, что мужчина понял её и без слов.

— Знаю… Но мне всё равно не хочется этого.

— Я помогу Эду справиться с этим. Обещаю.

На это Хоэнхайм ничего не ответил, продолжая собирать в сумку необходимые бумаги, а Элрик по-прежнему не сводила с мужчины пристального взгляда.

Патрисия тяжело вздохнула, а её руки всё так же лежали на груди.

Она не знала, что будет завтра. Страх одолевал её. Элрик хотелось, чтобы с дорогими ей людьми всё было хорошо, но разум подсказывал, что это маловероятно. И от осознания того, что всё может закончиться печально, ей становилось ещё хуже. Но именно ради мужа и сыновей она должна быть сильной, и поэтому Триша не сломается.

***

Эдвард медленно, стараясь не издавать лишних звуков, ступал по лестнице, ведущей на первый этаж.

Мальчику было очень страшно от осознания того, что этот чёртов сон начал сбываться. Элрик не хотел, чтобы всё то, что он увидел, оказалось реальностью. Ведь тогда умрут и Триша, и Хоэнхайм.

От одной мысли об этом не-алхимику становилось не по себе. Он никак не хотел такого исхода.

Но в то же время Элрик прекрасно понимал, что у него появился шанс всё исправить, и он непременно им воспользуется. Мальчик просто не может допустить того, чтобы всё это произошло, раз у него есть такая уникальная возможность.

Спустившись на первый этаж, не-Стальной направился в ту комнату, в которой, по его мнению, должен был находиться Мудрец с Запада.

И хоть сейчас было достаточно рано, — мальчик не знал, сколько точно — Эдварду совсем было не до сна. Из-за всех мыслей, роившихся в его голове, Элрик не мог сомкнуть глаз.

И чтобы больнее не изматывать себя раздумьями в стиле «А что, если?..» мальчик покинул свою комнату и направился к отцу. Хоть ему что-то внутри подсказывало, что он должен был покинуть их дом чуть позже.

Войдя в помещение, в котором находился Хоэнхайм, Эдварду на миг показалось, что здесь пару секунд назад находилась его мать, но ребёнок сразу отогнал от себя эти мысли. Ему казалось, что Патрисия сейчас спит. Хотя в его сне она была рядом со своим гражданским мужем.

В комнате повисла тишина, которую ничто не разрешало. Мудрец с Запада, будто почувствовав приход сына, перестал собирать вещи. Он застыл на месте, а ребёнок пристально смотрел на его спину.

За окном на тёмном небе мерцали звёзды, но для обитателей этого дома подобные мелочи сейчас ничего не значили. Когда решаются подобные вещи, почти всё на свете теряет свою былую важность.

— Ты уже уходишь? — Элрик немного насупился.

Его пусть и достаточно тихий голос безжалостно разрезал тишину, которая до этого окутала всю комнату. От этого мальчику стало не по себе, но он держал себя в руках, прекрасно понимая, что он не может отступить.

Мудрец с Запада медленно обернулся, окидывая сына тяжёлым взглядом, а ребёнок всё также стоял на месте, ожидая ответа. Ни одно действие или слово со стороны Элрика не будет уместным.

Да и мальчику было не по себе от того, что сейчас происходит. От этого не-алхимик чувствовал себя не в своей тарелке.

— Да, — тяжело ответил мужчина.

А Элрик пристально смотрел на отца и удивился тому, как ван Хоэнхайм умудряется держаться в такой ситуации. Эдвард бы точно так не смог.

После этого Мудрец с Запада, отложив небольшую сумку с самым необходимым в сторону, медленным шагом направился к сыну, даже не думая разрядить обстановку. А Элрик не мог пошевелить и пальцем. Что-то не позволяло ему сдвинуться с места, и мальчик не мог справиться с этим.

Остановившись возле ребёнка, Хоэнхайм Светлый запустил свою руку в карман брюк, что-то ища в нём. А когда необходимый предмет оказался в его ладони, он вытащил её и присел.

Когда Мудрец с Запада заглянул в глаза Элрика, мальчик вздрогнул. Эдварда пугали все те эмоции, которые он видел в глазах отца.

Мужчина, не проронив не слова, взял маленькую ладонь не-алхимика и вложил в неё что-то маленькое и твёрдое, очень похожее на камень.

Мальчик не мог отвести взора от серьезных глаз Мудреца с Запада, когда тот убрал свою руку, и посмотреть, что ему вручил отец.

— Воспользуйся им, когда это будет необходимо, — первым прервал молчание Хоэнхайм.

Эдвард нахмурился ещё сильнее, чем раньше. Он, конечно же, догадывался, что ему дал мужчина, — особенно после последней фразы — и от этого у не-Стального стыла кровь в жилах.

— Это?.. — нерешительно начал мальчик.

От осознания того, что он держит в своей руке несколько десятков человеческих душ, Элрику становилось страшно. Он не был готов к такому повороту событий.

— Да, это философский камень, — подтвердил мужчина. — Не подведи меня.

— Хорошо, — слабо кивнул мальчик.

Эдвард не был готов к тому, что сейчас происходит, ни морально, ни физически, но в то же время он не мог подвести отца, мать, брата, Винри, полковника, лейтенанта Хоукай и остальных. Для Элрика это было непозволительно.

И эта дилемма, которая образовалась из-за конфликта желаний и возможностей, разрывала не-Стального на части. И размышления ему не помогали, даже наоборот — всё усложняли.

— Если тебе понадобится помощь, обратись к брату и другим.

— Хорошо. А ты не смей умирать!

Эдвард не желал терять дорогих ему людей. Пусть Хоэнхайм закончит всё, и вернётся домой живым. Тогда все будут счастливы.

— Обещаю.

Теперь Элрик был уверен, что когда они оба завершат свои дела, то всё непременно вернётся на свои места.

***

Ласт размеренным шагом покинула убежище Отца, не боясь, что её могут заметить. Людей здесь быть не должно. Выход находился в удачном месте. А если кто-то и забредёт сюда, то гомункул не позволит ему уйти живым.

Уже ставшим привычным движением Похоть откидывает тёмную прядь волос назад и глубоко вдыхает тёплый воздух.

Хоть Отец и отправил её в Лиор чтобы начать приготовления, мысли Ласт всё равно были не там. Она не могла — да и не очень хотела — сконцентрироваться на задании.

Грид… С тех пор, как Похоть узнала, что её собрат был замечен на границе с Аэруго, девушку не покидало желание найти этого гомункула и расправиться с ним.

Жадность слишком много знает, он слишком много может, и это делает его невероятно опасным для Отца и остальных гомункулов.

Но в то же время Грид не настолько глуп, чтобы напасть на них в открытую. Он будет либо тихо сидеть и стараться получить как можно больше всего там, где он сейчас, либо накапливать силы, чтобы в один прекрасный день атаковать того, кто его создал.

Хотя, скорее всего, он будет делать и то, и другое одновременно. Жадность-то не сможет упустить ни одного из этого.

Похоть шумно вздыхает и укоризненно качает головой, хоть и знает, что её никто не увидит.

Было бы намного спокойнее и проще, если бы Грид сто лет назад не сбежал, а остался с Отцом. Тогда бы работа продвигалась намного быстрее. Но нет же! Ему захотелось абсолютно всего, без преувеличения.

«От тебя одни проблемы, Грид», — говорит сама себе Ласт.

Похоть прекрасно знает, что если она встретится с Жадностью, то разговора у них точно не получится. Они наверняка начнут сражаться. Уж слишком сильно Грид и Ласт ненавидят друг друга. Это у них в крови. Это — их природа.

========== Глава 5. Готовность не сдаваться ==========

Как только за Хоэнхаймом закрылась дверь, Эдвард, сильнее сжав в руке философский камень, побежал наверх, в кабинет отца. Сердце билось словно бешенное; кровь стучала в ушах, но Элрик не обращал на это внимания, полностью сконцентрировавшись на своей, бесспорно, важной цели.

Сейчас Эдвард просто обязан повторить все основные алхимические формулы, чтобы иметь возможность сражаться. А что битв в ближайшие несколько лет не избежать, мальчик был уверен.

В реальности Элрик не открывал Врата во время неудачной попытки воскресить мать и не прикасался к Истине, как было в его сне, поэтому он не может использовать алхимию, просто сложив вместе ладони. Пожалуй, это был единственный минус во всем этом. Хотя мальчик не был готов заплатить входную плату.

На мгновение у Эдварда появляется идея о том, что можно заплатить за открытие Врат частью философского камня, но он сразу же отогнал от себя эти мысли. Он просто не сможет так поступить. Для мальчика это просто невообразимо — воспользоваться чужими жизнями ради такого.

Но внезапно Элрик вспомнил слова Энви из его сна: «Тело и разум каждого из них — душ, из которых создан его камень — давно разделили судьбу Ксеркса. Им не во что возвращаться, они даже свой прежний облик забыли. Теперь это просто источник энергии*».

Тогда Эдвард с огромным трудом согласился с Завистью и, не прекращая бороться с самим собой, открыл Врата, заплатив за это несколькими душами из философского камня гомункула. Это ещё долго не давало ему нормально жить. Во сне, конечно же.

И сейчас Элрика мучила мысль о том, что то же самое произошло и с теми душами, которые использовали для создания философского камня. Ведь Эдвард не знает, сколько времени у отца был этот предмет. И, скорее всего, этим душам уже некуда возвращаться, ведь их тела давно исчезли.

Но мальчику всё равно было страшно. Он не мог просто так взять, и убить — иначе он не мог это назвать — этих несчастных людей. Он просто не имел на это права. И простая отговорка для многих алхимиков вроде «они уже давно мертвы» не действовала на ребёнка. Ведь если от этих людей остались души, значит, они всё ещё живы.

Единственное, что он действительно может сейчас сделать и не чувствовать угрызений совести, так это полностью уйти в книги. Это единственная возможность получить хотя бы необходимый минимум знаний, которые ему наверняка понадобятся. А использовать философский камень он всегда успеет.

Забежав в кабинет Хоэнхайма, Эдвард оглянулся, не пропуская ни единого предмета. Это было чем-то жизненно необходимым для мальчика. Он не мог это объяснить. Ему просто это было нужно.

Весь кабинет был завален книгами. В своём сне Элрик даже забыл, как всё тут было. А сейчас, в очередной раз осматривая помещение, в котором он находился, мальчик понимает, что в этом реальность ничем не отличается от его фантазии.

Сделав шаг вглубь кабинета, Эдвард пытается сориентироваться и понять, какую именно книгу ему необходимо взять в руки в первую очередь.

«С чего же начать?»

Элрик вновь обвёл взглядом все книги, пытаясь вспомнить, что именно из кабинета отца может принести ему необходимые знания, всё так же сжимая в руке философский камень. Мальчик просто не может оставить его где-то. Вдруг его найдёт Альфонс или Триша? Эдвард не сможет им это объяснить. А ещё такой маленький предмет может легко потеряться. Нет, это ему не нужно.

Но как бы мальчик не мог вспомнить именно эти детали своего сна, сейчас очень важные, ничего не всплывало в голове. И от этого мальчик зло скрипнул зубами, вновь обведя кабинет взглядом, чтобы хоть по чёртовой привычке что-то понять или вспомнить.

«Чёрт!»

Зло что-то неразборчиво прошипев, Эдвард направился к первой попавшейся стопке книг, при этом пытаясь понять, куда деть философский камень на время чтения.

Раз не получается вспомнить, придётся вновь всё искать самому. А жаль. Если бы он знал, где искать, то он бы закончил намного быстрее и спас больше жизней. И, возможно, смог бы избавиться от фюрера пока тот не отдал приказ начать зачистку в Ишваре.

***

Патрисия, подчинившись совету — хотя, это скорее был приказ — гражданского мужа, и когда Эдвард вошёл в комнату, дабы поговорить с отцом, она быстро исчезла, дабы им не мешать своим волнением.

Женщина прекрасно понимала, что её эмоции никому не помогут. Она соглашалась с Хоэнхаймом что сейчас необходим холодный и трезвый ум, чтобы со всем разобраться. И Элрик, как её муж и сын, обязательно соберётся с силами.

Хоть Триша и не хотела, чтобы дорогие ей люди рисковали жизнью, она не могла удержать их от этого. Они слишком хотят помочь другим, совсем не думая о себе. Да и сама женщина не могла позволить того, чтобы план Отца стал реальностью.

И пока единственное, что она может сделать для помощи Хоэнхайму и Эдварду, это поддерживать их и помочь последнему получить достаточно знаний и силы, чтобы помочь Мудрецу с Запада. И если у не-Стального будет достаточно силы, то он сможет остаться живым. И Триша сделает для этого всё возможное.

Целое утро женщина пыталась успокоиться и убедить себя, что Хоэнхайм обязательно вернётся живым, но всё было тщетно. Она никак не могла отделаться от навязчивой мысли, что всё может закончиться плохо.

В этом и было её главное отличие от Хоэнхайма — последний всегда, не взирая ни на что, оставался спокойным. Он хоть и смирился со своим прошлым, но всё равно пытался изменить будущее, ничего не боясь. А женщина так не могла. Это было выше её сил.

Хотя так ли это, если она позволила своему мужу уйти, зная, что он может умереть? Слабый человек этого бы не допустил. Он ведь знает, чем это может закончиться.

Патрисия медленно поднималась на второй этаж. Пусть прошло несколько часов, она никак не могла успокоиться. И чтобы перестать изматывать себя нехорошими мыслями она решила выпить лёгкого успокоительного. Оно-то должно ей помочь.

Проходя мимо кабинета Хоэнхайма Элрик остановилась, немного удивлённо созерцая ту картину, которая сейчас предстала перед ней: Эдвард спал в обнимку с книгой, мирно посапывая.

Женщина не смогла сдержать доброй улыбки. Мальчик сейчас выглядел очень милым, и в то же время был очень похож на своего отца. Тот тоже довольно часто ночевал в своём кабинете, в окружении книг.

Войдя в комнату, женщина присела рядом со своим сыном. Её взгляд упал на философский камень, который лежал рядом с мальчиком.

Патрисия прекрасно помнила наставления мужа постараться уберечь сына от «всего этого». И она понимала, почему мужчина дал Эдварду эту вещь. Хоэнхайм прекрасно понимал, что нельзя предвидеть всё.

И Мудрец с Запада, зная, что с Тришей и мальчиками может произойти нечто плохое, далсыну философский камень. Так, на всякий случай. И Элрик понимала это его решение. Она бы поступила точно так же, если бы оказалась на его месте.

И именно поэтому она не корила мужа за этот поступок. Если камень пригодится — Эд им воспользуется, если нет — ещё лучше.

А сейчас женщина отнесёт сына в его комнату. Ведь спать на мягкой кровати лучше, чем на полу с книгой.

***

Хоэнхайм быстрым шагом направлялся к вокзалу. Он не желал пересекаться с кем-то из соседей, которые решили рано утром прогуляться. Тогда бы они наверняка начали задавать вопросы, а это мужчине не нужно.

Ему, конечно, не очень хотелось перекладывать ответственность за то, что именно Патрисия всё расскажет о его уходе, но иначе он не мог. Времени на то, чтобы придумать красивую историю, у него просто не было. Спасение страны и дорогих ему людей заняло все мысли мужчины.

Обычно люди, которые покидали свой дом в подобных ситуациях, уходили с надеждой, что они когда-нибудь вернутся, хоть и глубоко в душе понимали, что это невозможно. А вот Хоэнхайм уходит с надеждой, что сможет сделать то, что нужно было сделать ещё давно — остановить первого гомункула.

Мудрец с Запада понимал, что во время того, как он будет оставлять души по всей стране, он потеряет достаточно «своих» жизней, а ещё понимал, насколько велика вероятность в конце всего этого битвы с Отцом, вероятность того, что он останется жив, — невероятно мала.

Поэтому мужчина смирился с этим. Главное, что с дорогими ему людьми всё будет хорошо. Большего ему и не надо.

— Я надеюсь на вас ребята, — обратился к душам, находящимся в нём, Хоэнхайм.

А в ответ ему отозвались множество разных голосов. За долгие жизни с этим мужчина привык слышать всех их и уже не сходит от этого с ума тихими вечерами. Всё-таки человек может привыкнуть ко всему.

Комментарий к Глава 5. Готовность не сдаваться

* - Слова Зависти взяты из манги. Глава пятьдесят третья, страница двадцать шестая. Вдруг кому-то стало интересно?

========== Глава 6. Утро в Дублисе ==========

Многие люди очень любили тихие, маленькие города с неспешным течением жизни. Такие, как Дублис, например. Человеческому роду приятно было селиться в таких местах, где не так много их сородичей.

«Глупые», — однажды сказала Ласт.

И все гомункулы с ней тогда согласились, в том числе и Грид, который тогда ещё не покинул своих собратьев. Ведь намного проще — да и безопаснее — жить, когда вокруг тебя немного представителей твоего рода. Но в каждом правиле есть своё исключение.

Утро медленно захватывало власть в Дублисе. Солнечные лучи касались абсолютно всего, чего только могли достичь, но из-за раннего часа не весь город был охвачен ими. Люди должны спать ещё пару часов, что только на руку ЕМУ.

Грид, насколько это было возможно, незаметно передвигался по тихим и пока ещё спящим улицам Дублиса. Пусть сейчас и было достаточно рано, но он не хотел встретиться с кем-нибудь из тех, кто любит прогуливаться по утреннему городу. После недавней шумихи на границе с Аэруго ему лишние встречи с горожанами были ни к чему. Вдруг кто-то из них доложит военным?

Добравшись незамеченным к «Гнезду Дьявола», Жадность довольно ухмыльнулся. После столь длительного путешествия он наконец-то «дома». Гомункул, стараясь не создавать лишнего шума, вошёл в здание.

Оказавшись внутри, Грид осмотрелся по сторонам, выискивая кого-то из своих. Никого не найдя, он недовольно фыркнул:

— Идиоты… — совсем тихо.

Он им дал чёткие указания: следить за «Гнездом», которое Грид создал всего несколько месяцев назад, и не попадаться на глаза тем немногим военным, которые находятся в Дублисе для поддержания порядка. Пусть эти химеры и не были самыми важными экспериментами учёных Аместриса, никто из верхушки не пожелает оставлять их в живых, как и Грида.

После этого мужчина направился вглубь здания, желая найти хоть кого-нибудь. Ведь оставленное без присмотра убежище может грозить смертью им всем, если этих ЛЮДЕЙ ещё не перебили до прихода гомункула. В этой глуши легко замять шумиху, и никто ничего не узнает.

Пусть Дублис — маленький городок, но и здесь есть военные, которые могут либо напасть сами, либо донести начальству. А самый юный из всех них — гомункулов — Гнев просто так этого не оставит. В этом Жадность был уверен.

Войдя в одну из комнат, Грид нашёл тех, кого искал. Губы мужчины вновь исказились в ухмылке.

— И что я вижу? В вас всех проснулся Слосс?

После этих слов взгляды химер были сразу же обращены на него. В комнате воцарилась тишина. От этого Жадность недовольно скривился и тряхнул плечами, сбрасывая с себя напряжение.

— Неужели вы не рады меня видеть? — Грид в очередной раз окинул химер взглядом.

Жадность ожидал хоть какое-то подобие радости и хорошего приёма их спасителя, а что он видит вместо этого? Придурки, которых армия давно превратила в нечто непонятное, о чём-то мило беседуют, не боясь, что на них могут напасть. Нонсенс!

— Нет, что вы, — сразу ответила девушка. — Мы просто думали, что…

После этого гомункул оскалился, продолжая с привычным огнём в глазах всматриваться в удивлённое лицо человека-змеи.

— Это не ваша работа — думать, тем более, не твоя, Мартел.

— Простите… — химера виновато опустила глаза.

Жадность, ничего не ответив на это, подошёл ближе к своим подчинённым и сел на пол, удобно протянув ноги вперёд. Он довольно улыбнулся от того, что может наконец-то отдохнуть. Пусть его искусственное тело и регенерирует достаточно быстро, но даже оно не может восстановиться за столь короткий срок.

— Я так понимаю, вы его уничтожили? — хмыкнул Роа.

На лице гомункула не отразилось ни единой эмоции. Подобный вопрос от химер был вполне ожидаем после того, что случилось. Любой бы спросил это, когда ряды его поредели.

— Да.

Грид не обращал внимания на то, что химеры пристально его рассматривали. Их интерес в сложившейся ситуации был вполне понятен мужчине.

— А куда он хотел уйти?

— Не знаю. То ли в Грету, то ли в Аэруго*.

За этим вновь воцарилось молчание. Жадность опять осмотрел химер, впитывая взглядом каждую их эмоцию, которая отражалась у не-людей на лицах, а они погрузились в свои мысли, обдумывая сложившуюся ситуацию.

— И почему он так поступил? — с грустью в голосе спросила девушка.

— В мире очень много предателей, Мартел, — пожал плечами Грид.

Конечно, гомункулу не было приятно, что одна из химер решила предать его и примкнуть к Бредли, сперва отсидевшись за границей, но он уже привык иметь дело с «гнилью», поэтому относился к этому достаточно спокойно.

— Как и вы? — прищурился Дольчетто.

— Да, — гомункул кивнул. — Как и я.

Жадность и не отрицал того, что был предателем, но он предпочитал добавлять замечательное слово «частично». Ведь всё в этом мире (особенно мораль и всё, что связанно с ней) — относительно. Что для одного плохо, то для другого хорошо; что для Отца предательство, то для Грида — свобода. Всё зависит от того, с какой стороны посмотреть на ситуацию. И эти химеры всё прекрасно понимали.

— Но и мы не лучше, — немного подавлено произнесла Мартел.

Грид с нескрываемым интересом рассматривал химеру. Гомункул находил людей существами, достойными того, чтобы их изучать. Несмотря на всё, они были очень удивительными существами. Только они были способны сочетать в себе такое количество абсурда.

— А тебя это волнует? — Жадность наклонил голову на бок, к плечу.

Мужчина не отводил взгляда от химеры, ожидая её ответа. У него было достаточно времени. Ну, или, по крайней мере, намного больше, чем у людей.

— Вы же прекрасно знаете, что нет, — усмехнулся Дольчетто.

Прожив двести лет, гомункул понял, что есть вещи, которые нельзя поторопить. И одна из них — принятие своего существа. И даже самому подготовленному человеку для этого необходимо время. Именно поэтому он и не думал упрекать в этом своих ЛЮДЕЙ.

— Вот и молодцы, — Грид довольно ухмыльнулся.

Химеры вздрогнули от хищного взгляда Жадности, которым он их обвёл, а гомункул, кажется, этого не заметил, продолжая их рассматривать.

Подобное поведение этих существ ни капли не удивило гомункула. Как никак, они работают вместе всего несколько месяцев, и они не успели привыкнуть к нечеловеческой природе Жадности, которая не была похожа ни на что из того, что им доводилось видеть. Он был намного загадочнее их самих, химер. И должно пройти достаточно времени, чтобы они к нему привыкли.

— А он просил вас его пощадить? — внезапно спросил Дольчетто.

Грид удивлённо изогнул бровь. Вопрос, конечно, после всего случившегося логичен, но какой-то он… Слишком внезапный. Жадность ожидал, что сейчас все они будут думать о том, стоит ли предавать гомункула или нет, а тут такой интерес. Этот парень однозначно нравится Жадности.

— Да, — мужчина кивнул.

— А насколько его смерть была мучительной?

Неужели Дольчетто пытается узнать, что будет его ожидать, если он предаст Грида? От этой мысли с губ гомункула сорвался лёгкий смешок.

«Похвально», — отмечает про себя монстр.

— Не очень, — ответил гомункул. — Времени не было.

Если бы военные внезапно не нагрянули, то этому идиоту — иначе его назвать нельзя — не поздоровилось. А так Жадности пришлось уходить, не забыв избавиться от нежелательного свидетеля. Бредли и остальные наверняка уже проинформированы про то, что его видели рядом с границей с Аэруго. Оставаться там было слишком опасно.

— А как думаете, они вас скоро найдут?

— Нет, — Грид слегка ухмыльнулся. — Я же не идиот, чтобы жить рядом с Ценной жертвой.

Выбирая для своего обитания Дублис, Жадность поставил на то, что никто не подумает о том, что после всего произошедшего он, бежавший гомункул, будет жить рядом с Изуми Кёртис. Ведь так может поступить только последний дебил. А если всё же им станет известно это, то он сможет убежать, взяв в заложники Ценную жертву.

— И то правда, — хмыкнул Роа.

— Так что спокойнее, — немного расслабленно ответил Грид. — Пока у нас есть она — мы в безопасности.

— Будем в это верить, — Мартел немного нахмурилась.

— Я бы не стал вас обманывать. Мне самому это не нужно.

Сейчас Грид не врал. Если найдут этих химер, то найдут и его. И поэтому их безопасность — его безопасность. Из-за этого Жадность сделает всё, чтобы ни Отцу, ни Кингу, ни Гордыни, ни Ласт или кому-то ещё не стало известно о том, где он сейчас находится. Грид прекрасно понимает, чем это может закончиться для него. А это ему не нужно.

Комментарий к Глава 6. Утро в Дублисе

* - Границы Греты и Аэруго находятся очень близко, и сбежавшая химера была уничтожена в том районе, но всё же немного ближе к Аэруго, от чего так сказала Ласт.

Еруити-чан немного устала от описания чувств Эдварда, поэтому решила поработать немного со своим любимым персом – Гридом. Тем более, появилась такая чудесная возможность.

Автор ленивая срака. Вместо того, чтобы писать проду, он маялся всякой хернёй. Не злитесь на него за это. Но благодаря MiZykI_AnIMesHkA я вернулась!

========== Глава 7. Открование ==========

Тёплый летний ветер свободно гулял по Ризенбургу, ласково касаясь пышных ярко-зелёных крон деревьев и вспотевших лиц людей, которые усердно работали на своих огородах и полях. Ну, и редких прохожих, естественно.

Солнце нещадно палило, а с самого утра на небе не было ни единого облачка, которое могло подарить хоть короткую, но столь желанную всеми сейчас прохладу, которой даже не приносил ветерок. Уж слишком воздух был разгорячён.

Дети беззаботно играли, не волнуясь ни о чём, ведь этот день просто создан для этого. Местная ребятня в подобные моменты забывала обо всём, полностью отдаваясь веселью, в том числе и Альфонс с Винри, которой это помогало на время забыть о своих родителях. Только вот в этой компании не хватало одной светлой макушки.

Солнечные лучи беспрепятственно проникали сквозь окно — которое, впервые за долгое время, не было зашторено, — наполняя комнату светом. Хозяин кабинета уже две недели не появлялся здесь, не прикасался к своим книгам, не садился за свой стол и не выводил в тетради алхимические формулы. Без него здесь стало слишком пусто.

Но, похоже, ему растёт достойная замена.

Эдвард, подобно Хоэнхайму, уже который день не покидал кабинет отца, полностью отдавшись во власть книг. Реальность просто перестала для него существовать, и даже секундная мысль о том, что он просто обязан помочь Винри не могла заставить Элрика оторваться от чтения.

Из-за своей способности отгораживаться от реальности в книги Эдвард совсем не замечал, как Альфонс и Триша волнуются за него. Будущий алхимик ни разу не видел, как они наблюдают за ним из-за приоткрытой двери, при этом совершенно не прячась. Уж слишком сильно он был погружён в свои мысли.

Сейчас мальчик не думал о том, правильно это или нет. Он просто поступал так, как подсказывало ему сердце.

— Братик, — этот голос был подобен грому среди ясного неба для не-Стального. — Братик, что ты делаешь?

За те две недели, которые Патрисия не пускала Ала в кабинет Хоэнхайма, в котором пропадал целыми днями Эдвард, при этом говоря младшему сыну: «Твой брат занят важным делом. Не мешай ему», старший совсем забыл абсолютно обо всём, что касалось семьи, с головой уйдя в алхимию. И сейчас у не-Стального неприятно защемило в сердце. Он же хотел этим спасти семью, а вместо этого…

Эдвард сомкнул губы в тонкую полоску и сжал руки в кулаки, тем самым неосознанно скомкав один лист книги, на котором лежала его правая ладонь, и немного разорвал его у корешка. Промедлив пару секунд, старший брат перевёл взгляд на Элрика-младшего.

Не-стальной чувствовал себя виноватым перед Альфонсом за то, как он вёл себя с ним, и боялся смотреть мальчику в глаза, да и вообще в его сторону, но и проигнорировать его появление Эд не мог. Для него это было просто непозволительно.

Эдвард попытался улыбнуться, смотря в солнечные глаза брата, но у него это вышло слишком натянуто. А вот у некоторых людей, которых он встречал в своём сне, подобные действия получались невероятно естественными. Хотя, это ведь был сон, а не реальность. В настоящем мире всё иначе.

— Читаю, — единственное, что смог ответить мальчик.

Ничто другое просто не лезло Элрику в голову. Все мысли будто исчезли в один миг, оставив после себя вакуум и растерянность у будущего алхимика. Эдвард не мог пошевелить и пальцем. Он, не отводя взгляда, продолжал смотреть в глаза брата, пытаясь при этом придумать хоть что-то.

— А что? — почти сразу вновь задал вопрос Элрик-младший, наивно смотря на старшего брата.

Эдвард хотел сейчас облегчённо вздохнуть и искренне улыбнуться, но не мог. Напряжение, которое окружало их двоих, не позволяло будущему алхимику почувствовать свободу, как он того не желал.

А Альфонс, хоть и был непривычно серьёзным, — если честно, будущий алхимик в реальности впервые видел его таким — но он в то же время был невероятно родным и наивным, как и раньше. Это было единственным, что радовало не-Стального в этой ситуации.

— Папины книги, — после паузы ответил Эд.

Сейчас каждое слово давалось мальчику с трудом. С одной стороны, он прекрасно осознавал всю ответственность, которая лежит на нём, и он не мог отказаться от этого и обречь многих людей на смерть. Но вот с другой — он хотел взять и послать всё к чертям, и продолжить жить спокойной беззаботной жизнью. Ведь именно этого он желал долгие «годы» в своём сне, а сейчас у него была такая прекрасная возможность превратить это в реальность, ведь с Тришей всё в порядке и её жизни ничего не угрожает!

Только вот была ещё третья сторона, самая важная во всей этой ситуации — Элрик просто не сможет спокойно жить, зная, что он мог помочь Лизе, Рою, Лингу, Лан Фан и остальным, но не сделал этого из-за своего эгоизма. И поэтому мальчик и сел за книгу. Но время от времени появляющаяся мысль о том, что он учит всё это только из-за того, чтобы его не грызла совесть, вызывала у не-Стального отвращение к самому себе. Он не хотел думать, что поступает так из-за своей слабости. Он ведь не такой! Совсем не такой! Ведь так, правда?

— Про алхимию? — вновь спросил Ал.

— Ага, — кивнул Эдвард.

Этот вопрос от брата был лишь для поддержания разговора. Именно так казалось будущему алхимику. Ведь его брат, не смотря на свои четыре года, прекрасно знал, что все книги Хоэнхайма про алхимию. Мама — да и сам Мудрец с Запада — не раз говорила своим сыновьям об этом, и они иногда тайком пробирались в кабинет и читали эту литературу, пытаясь понять, чем занимается их отец.

Элрик-младший, пристально глядя в медово-янтарные глаза брата, которые сейчас были непривычно потухшими (раньше они никогда такими не были, и это пугало мальчика. Он не знал, как на это реагировать), сделал несколько шагов вперёд и остановился сосем рядом со стулом Хоэнхайма, на котором и расположился — пусть, и не совсем комфортно — его старший брат.

Альфонс слишком сильно задрал голову, чтобы иметь возможность сидеть лицом к своему собеседнику из-за сильной разницы в росте. Мальчик долгое время молчал, думая о чём-то своём, от чего будущему алхимику становилось всё больше не по себе. Ему хотелось разрушить эту пробирающую до костей тишину, но он не находил, что сказать, поэтому продолжал молчать, не сводя взгляда со своего брата.

— Почему? — наконец, первым начал Альфонс.

Эдвард пару раз ошарашено похлопал ресницами, не поняв, что вообще сказал его брат, а смысл вопроса оказался за гранью понимания Элрика. В его голове резко зароились разные мысли, и некоторые из них невероятно пугали не-Стального. Поэтому он должен был переспросить у Альфонса, что он имел в виду, чтобы не построить у себя в голове целый мир из иллюзий.

— Что «почему»?

— Почему ты это делаешь? Ты ведь раньше не очень любил их читать.

Сейчас Эдвард понимает, что этот вопрос сейчас был очень ожидаемым, но он подумал о нём в последнюю очередь. Всё его сознание заполнили совсем иные предположения, и Эдвард почувствовал невероятное облегчение, когда услышал ответ своего младшего брата. Теперь он уже не так волновался.

— Это сложно объяснить, — будущий алхимик неловко почесал свой затылок.

Вся сложившаяся ситуация действительно очень не простая, и мальчик совсем не знал, как всё это объяснить своему брату. А Хоэнхайма, как на зло, нет. Он не сможет помочь своему сыну. Триша же ничего не знает, поэтому к ней можно не обращаться. Да и лучше ей этого вовсе не знать. Чем меньше знаешь, тем крепче спишь и тем меньше хочешь сделать ради других.

— Что объяснить? — всё так же наивно спросил Альфонс.

Эдвард, тяжело вздохнув, слез со стула и пару секунд серьёзно посмотрев на брата, развернулся и направился к одной из стопок книг. Элрик-младший непонимающе смотрел на своего старшего брата, не зная, что ему стоит делать.

— Идём, — махнул рукой Эд.

И Альфонс повиновался приказу брата. Он молча пошёл за ним в предвкушении того, что сейчас произойдёт, а не-Стальной пытался отогнать от себя напряжение. Он, конечно, не хотел впутывать брата во всё это, но и промолчать он не мог. Ал ведь тоже имеет право это знать, да и он сможет помочь ему, и будущему алхимику станет намного легче. У него появится человек, с которым можно будет поделиться своей болью.

Остановившись возле книг, Эдвард окинул их скептическим взглядом. После секундной паузы он зашёл за них и сразу же нашёл то, что ему было необходимо. Как только необходимый предмет находился в его ладони, мальчик сразу же вернулся к своему брату и протянул к нему ладонь, в которой находился небольшой предмет.

— Ал, смотри, — немного восхищённо произнёс Эд. Он всё равно не мог привыкнуть к тому, что держит это в своих руках, — это философский камень.

— А он существует? — мальчик был удивлён.

И не-Стальной прекрасно понимал его. Хоэнхайм не раз говорил им, что философского камня не существует и это просто сказки, хоть он и сам являлся продуктом эксперимента Гомункула. А тут вдруг Элрик-младший узнал об этой буквально волшебной вещи от своего брата.

— Да, — кивнул Эдвард.

Он решил начать рассказ именно с него. Так будет намного проще объяснить Аллу всё: и прошлое их отца, и его собственный сон.

— А откуда он у тебя? — немного восхищённо спросил мальчик.

— Папа дал.

Так было непривычно называть Хоэнхайма этим словом. Но, учитывая то, что этот человек — именно человек, а не философский камень или что-то ещё — делает для них, он по праву может зваться их отцом.

— Папа? — Ал удивлённо посмотрел на брата.

— Да, он.

Ведь точно. Элрик-младший ещё не знает обо всём, что связано с их отцом, поэтому так удивлён. И Эдвард должен это изменить. Он обязательно объяснит своему брату всё, что знает сам.

— А почему?

— Вот здесь начинается самое интересное…

***

Лето в Аместрисе всегда было очень жарким и душным. Но, несмотря на это, географическое положение страны было невероятно удобным для того, чтобы он, Отец, мог воплотить свои планы в жизнь. Но иногда погодные условия приносили много неприятностей его грехам, которые он отдал другим существам.

Но больше всех страдал, пожалуй, Гнев. Он, в отличии от Обжорства, Ласт, Зависти и остальных гомункулов не мог спрятаться в убежище своего создателя, продолжая выполнять своё задание.

А самым неприятным дополнением к этой невероятной жаре в середине дня мог быть только вечно ноющий Энви, которому почему-то захотелось выползти из своей норы и поболтать со своим младшим братиком.

— Знаешь, чего я не понимаю? — Зависть уже долгое время разговаривал сам с собой, потому что Брэдли умело игнорировал его.

— Мне плевать, — холодно отвечает Кинг.

Фюрер, не обращая на гомункула должного внимания, продолжал читать какой-то документ, что невероятно злило монстра, который расположился в кресле перед его столом, которое он же и притащил.

Это поведение Расса невероятно злило Зависть, но он старался держать себя в руках и сделать свой голос как можно более непринуждённым и расслабленным. Только вот по сравнению с его собеседником у него ничего не получалось.

— Аместрис — большая страна, но здесь есть несколько людей, которых зовут «Сара и Ури Рокбеллы». В том числе, и Его соседи.

— И именно поэтому, ты отправил эту «новость» в Ризенбург? — Кинг поднял на своего собеседника недовольный, но всё же сдержанный взгляд.

— Ага, — довольно улыбнулся гомункул.

Зависть был рад, во-первых, тем, что на него, наконец, обратили внимания, а во-вторых, в некоторой степени, положительно отреагировали на его план. Его же никто не просил заниматься Хоэнхаймом из-за того, что ему вскоре придётся отправиться в Ишвар, чтобы накалить там обстановку. А он это сделал!

— Лучше ты ничего придумать не мог? — хмыкнул Брэдли.

— А зачем лучше? Он и так понял, что мы «начали действовать», и ушёл из Ризенбурга, оставив там своих отпрысков, которых не смог натаскать. Что нам ещё нужно?

— Больше без самодеятельности.

Энви недовольно скривился. Ему было жутко неприятно слышать подобное от Кинга. Он тут рассказывает ему свой гениальный план, а вместо нормальной реакции — безразличие, недовольство и желание держать его в узде.

— Но!.. — начал Зависть.

Он просто не мог промолчать после этого. Он убедит Гнева — если потребуется, даже дракой! — что с ним так разговаривать нельзя.

— Ещё слово — и отправишься обратно.

После этого Энви замер на месте. Он прекрасно понимал, что имел в виду его собрат. Возвращаться в тело Отца Зависти совершенно не хотелось, поэтому он замолчал и с досадой упал в кресло. Он прекрасно понимал, что Расс сейчас не шутит, а играть с судьбой гомункулу не хотелось.

— И о чём поговорим? — надулся Энви.

— Ты исчезнешь, — приказывает фюрер.

— Но… — начал Зависть, но его вновь бесцеремонно перебили.

— Быстро!

После этого он вскочил с кресла и, быстро трансформировавшись, направился к двери, прекрасно понимая, что Кинг может в любой момент превратить свои угрозы в жизнь. А этого Энви совершенно не хотелось.

— Хорошо-хорошо, — направляясь к двери, в спешку бросил гомункул.

Когда за ним закрылась дверь, Брэдли остался наедине со своим гневом, который вулканом бурлил внутри него. Когда грехи заперты в разных людях, они никогда не найдут общего языка. С каждым разом уверенность в этом у Расса росла всё больше и больше.

— Ненавижу, — прошипел Брэдли.

Жаль только он не может дать выход своему гневу. Тогда бы он сам вернулся в лоно Отца и неизвестно, когда бы он предоставил ему новое тело.

Комментарий к Глава 7. Открование

Я села, подумала и решила – нужно изменить момент с родителями Винри, пока ещё не поздно. Получается, что гомункулы так «пошутили», а потом помрут от этого. А всё потому, что Еру-чан сперва хотела написать одно, а потом начала писать второе, а в итоге, мне кажется, выйдет нечто третье. Ибо это я!

Да, Эд вышел у меня немного мнительный, но, чёрт возьми, ему всего пять лет (повторюсь: писалось по манге, ибо аниме я не смотрел), а в манге именно в этом возрасте Хоэнхайм оставил Тришу и сыновей. Эд и должен колебаться и не знать, как поступить. Такое событие даже взрослого человека выбьет из колеи, не то, что ребёнка. Да и я люблю правильных и в то же время неправильных персов :)

Уважаемый читатель Karolin Frost223, хочу ответить Вам на Ваш вопрос, который был задан под одной из частей (далее цитата): «Но, не будет ли это выглядеть, как пересказ всего аниме?». Нет, ни мангу, на аниме я пересказывать не буду ни в коем случае. Я просто переверну канон, хоть тут и будут некоторые моменты из манги (аниме я так и не посмотрел).

Пр.беты: второй сезон аниме ничем не отличается от манги. Так, мелкие хотелки “Костей”.

Читатели, просто следите за продвижением сюжета. Интересно же! Просто наберитесь терпения!

========== Глава 8. Дороги разошлись ==========

Эдвард продолжал показывать брату философский камень, который лежал в его крохотных ладошках, и рассказывал мальчику свою историю. Пусть не всю (кое-что он был просто неспособен сообщить Альфонсу), но такую важную сейчас.

Не-Стальной прекрасно видел по выражению лица Элрика-младшего, что он воспринимает всё это как какую-то красивую сказку. И будущий алхимик прекрасно понимал своего брата. Он и сам до конца сейчас не верил в некоторые моменты происходящего.

— Ух ты! — восхищённо воскликнул Ал. — Ты действительно всё видел?

— Да, — кивнул мальчик.

Пусть его брат не воспринимает сейчас всё всерьёз, но пройдёт время — и он поймёт, что к чему. Нужно просто немного подождать. А если Эдвард заручится помощью своего брата сейчас, то это будет лишь ему на руку в будущем. Сейчас не-Стальной просто обязан найти как можно больше сторонников. Ведь иначе у него ничего не получится.

— Давай всё расскажем маме!

После этих слов Альфонс воодушевлённо посмотрел на своего брата. По коже Эдварда прошёлся холодок от этого радостного и по-детски наивного взгляда. Мальчик сам не мог понять, от чего именно ему стало не по себе.

А может и совсем не от взгляда, а от предложения, которое только что высказал Элрик-младший. Эд ведь с самого начала всего этого не хотел ничего рассказывать матери.

Ладно отец, ладно он сам. Но вот мать — это святое. Её лучше сюда не впутывать. Если Ал ещё сможет обучиться алхимии и постоять за себя, то Патрисия — навряд ли. Женщина ведь совсем не предназначена для битвы.

— Не думаю, что это хорошая идея.

Эд начал чесать свой затылок, немного виновато посматривая на младшего брата. Про себя мальчишка отмечает, что за одну ночь успел привыкнуть к тому, что у него длинные волосы, собранные в косичку.

Всё-таки человек — невероятно странное создание, в котором ещё очень много тайн, которые предстоит разгадать алхимии. Наука ведь.

— Почему? — Ал всё также наивно смотрел на своего старшего брата.

Да уж… Вроде бы один год — не очень большая разница в возрасте, но сейчас Эдвард прекрасно видел, что разница в понимании происходящего достаточно велика. Хотя, так и должно быть. Ведь дети в их возрасте не интересуются тем, что сейчас является смыслом жизни для будущего алхимика.

Хотя, это наверняка проявление его упёртости, которая передалась Эдварду от отца. Мальчик просто не может закрыть на всё это глаза и спокойно жить, зная всё это. Поэтому не-Стальной и работает над книгами. Но для Альфонса сейчас нужно придумать оправдание немного попроще. Он наверняка сейчас не поймёт, что движет его старшим братом. Слишком маленький.

— Просто мама начнёт волноваться, когда она узнает. Ты же не хочешь этого?

Да, это слишком наивно и по-детски, но ведь Эдвард со своим братом всё ещё дети. Они даже младше той «планки», когда во сне не-Стального они пытались воскресить Патрисию с помощью алхимии.

И план мальчика сработал: Альфонс почти сразу же изменился в лице. Было прекрасно видно: Элрик-младший никак не желал такого исхода. Уж слишком сильно он дорожил своей матерью, как и его старший брат.

И именно из-за этого они во сне последнего решили совершить человеческую трансмутацию, которая была запрещена.

— Нет, — поспешно ответил Альфонс.

— Тогда нам пока лучше молчать, — на этих словах Эдвард спрятал философский камень в карман шорт. — А если будет нужно — мы всё ей расскажем. Идёт?

Не-Стального до сих пор одолевали неприятные мысли о том, что женщина может знать всё о Хоэнхайме. Ведь она так спокойно отреагировала на его уход. Будто ей были известны причины его поступка. Да и она не мешала старшему сыну изучать алхимию по книгам. А ведь раньше она очень сильно волновалась за него.

Это просто должно было вызвать у будущего алхимика некоторые подозрения.

— Хорошо, — в ответ кивнул Элрик-младший.

— Вот и договорились, — мальчик улыбнулся.

Эдвард был рад, что его младший брат так быстро согласился. Если честно, то он не знал, как можно было ещё уговорить Альфонса.

— Братик, а давай пойдём, поиграем? — Ал взял будущего алхимика за рукав футболки.

Эдвард был удивлён таким предложением. Он никак не ожидал, что это произойдет. Мальчик уже привык к тому, что он почти всё время проводил за книгами, а тут вдруг такое предложение. Да и ещё не-Стальной не был уверен, что отправиться с братом играть — правильно.

— Но… Я… — сказать что-то другое будущий алхимик был не в силах.

— Братик, ничего не случится, если ты прочтёшь эти книги позже! — убеждал его Ал.

Эдвард немного удивлённо и с долей вины смотрел в глаза Элрика-младшего. И, в конце концов, он сломался. Честно признаться, ему давно хотелось немного отдохнуть от всего этого. Запоминание всего того, что написано в этих книгах, невероятно утомляет. А предложение младшего брата было лишь толчком.

— Хорошо, идём, — вздохнул будущий алхимик.

После положительного ответа мальчика Альфонс радостно улыбнулся и, не выпуская из руки рукав футболки брата, побежал на первый этаж, а Эдварду ничего не оставалось, как последовать за ним.

***

Добраться до всех необходимых точек страны — очень проблематично, и наверняка это займёт не один год. А если учитывать то, что его не должны найти гомункулы, миссия Хоэнхайма значительно затянется. Даже он сам не знает, сколько именно времени он проведёт в странствиях.

Но это было необходимо. Поэтому мужчина не жаловался. Он лишь молча ехал в автобусе, зная, что таким способом спасёт дорогих ему людей, пусть он сам уже давно не является человеком.

Только вот недавно разлетевшиеся по стране слухи о «монстре в непробиваемых доспехах, которого нельзя убить» спутали Мудрецу с Запада все карты. Он искренне надеялся, что Жадность после своего побега будет сидеть тихо хотя бы до того момента, пока он, Хоэнхайм, не расправится с Отцом.

Но вместо этого он взял и выдал себя. Теперь Гомункул наверняка вновь вспомнил о своём творении. И это намного усложнит работу мужчине. Он надеялся, что, позабыв о Гриде, Отец спишет его со счетов, и Жадность сможет проникнуть туда, куда будет закрыт путь Мудрецу с Запада. Появление последнего будет достаточно ожидаемо в свете событий последних лет, а вот Грида — не очень.

«Хорошо хоть он не в своём городе показался», — отмечает про себя житель Ксеркса.

Если бы Жадность засветился в Дублисе, то это было бы очень проблематично. Гомункул был бы занят тем, чтобы скрыться, а не помощью своему давнему напарнику. А так можно предположить, что Алчность скрылся в Аэруго, расправившись с тем человеком, ради которого он направился к границе.

Но, даже несмотря на это, Хоэнхайм сейчас направлялся в Дублис. Предположения – это, конечно, хорошо, но лучше сразу всё разъяснить с самим Жадностью. Хорошо хоть Мудреца с Запада не будут искать в этой глуши. Ладно, ещё долина Рашвелл, но не Дублис.

«Очень тихое и спокойное местечко», — вспоминает мужчина.

Когда автобус, наконец, доехал до нужной станции, Хоэнхайм покинул средство передвижения. Пусть и дорога была долгой и утомительной, мужчина не жаловался. Он сейчас не имеет на это права.

Подойдя к доске с объявлениями, которая была на станции, Мудрец с Запада рассматривать всё, что на нём находилось. Он не сразу заметил женщину лет тридцати с тёмно-карими глазами и каштановыми волосами (такие никогда не привлекают к себе внимания. Уж слишком типичная внешность), которая находилась на остановке, но садиться в автобус не спешила.

Она, на мгновение довольно ухмыльнувшись, приняла беззаботный вид и размеренным шагом направилась к мужчине.

— Михаэль, это ты? — неожиданно воскликнула она. — Не узнала. Ты так изменился!

Хоэнхайм перевёл удивлённый взгляд на женщину. Он никак не ожидал, что с ним кто-то заговорит здесь. А того, что к нему обратятся по этому имени, — тем более. Но, быстро осмотрев подошедшую, он понял, что к чему, и успокоился.

— Здравствуй, Альбертина, — слабо кивнул мужчина. — Вижу, ты перебралась в Дублис?

— Ага, — женщина радостно улыбнулась. — Адам попросил помочь ему с бизнесом.

Да уж. Встретиться с этой женщиной в этом городе Мудрец с Запада никак не ожидал. Он думал, что она до сих пор живёт в Едербреке*. Хотя последняя её фраза всё объясняет. Ради этого существа, Адама, женщина пойдёт хоть на край света.

Хоэнхайм слегка радостно улыбнулся, думая об их шифре. Кодовое имя для него придумал Грид, так как сам «Михаэль» сам ничего придумать на тот момент не мог. Как и не мог запомнить имя, которое хотел дать ему Гомункул.

— Кстати, Альби, а Адам здесь?

Мужчина должен был узнать, находится Жадность сейчас в Дублисе, или же прячется в каком-нибудь другом городе. Что, в принципе, было бы тоже очень логично. Ведь гомункулу не нужно, чтобы его нашли. А искать его будут на Юге, ведь видели его рядом с границей с Аэруго.

— Да, он уже вернулся, — ответила женщина. — К сожалению, переговоры с поставщиками провалились.

Да уж… Умеет же она всё зашифровать. Хотя оно сейчас и нужно. Ведь даже в этой глуши есть военные, которые в любой момент могут прийти сюда и подслушать их разговор. А выдавать свои планы Отцу и его приспешникам Мудрец с Запада был не готов. Слишком рано.

— Действительно, к сожалению, — с горечью произнёс мужчина.

Сейчас их «к сожалению» имело разный смысл. Иначе никак. Приходится играть со своими временными напарниками, чтобы добиться цели. Ведь каждый из внезапных прохожих может оказаться агентом Гомункула.

Да, это уже мания преследования. И развилась она у Хоэнхайма достаточно давно, но он прекрасно понимал — она оправдана. Ведь Отец с лёгкостью может лишить жизни как его, так и Патрисию, Эдварда и Альфонса. И если мужчине себя было не жаль, то вот своей семьёй он дорожил.

— Сможешь меня к нему отвести? А то я потерял адрес его квартиры.

Шифр невероятно банален, но именно в этом его главный плюс. Всё это со стороны может выглядеть как встреча старых друзей. А иного этим двоим и не нужно.

— Конечно! — подтвердила Альбертина. — Идём, — она махнула рукой и пошла прочь.

Хоэнхайм молча направился за ней, вновь погрузившись в свои мысли. Интересно, какая следующая цель Гомункула? Какая часть страны станет следующей мишенью? И внезапно всплывшие в голове воспоминания о том, что Ишвар недавно был присоединён к Аместрису, наталкивали мужчину на не самые лучшие мысли.

— А ты как сам? — женщина посмотрела на своего спутника.

— Пока жив, дорогая моя. Пока жив, — с некой грустью ответил мужчина.

Хоэнхайм прекрасно понимал, что шансы умереть во время всей этой заварушке у него невероятно велики. А расставаться с Тришей и сыновьями ему ой как не хотелось! И из-за этого грусть крепчала в его сердце с каждым днём.

— Да ладно тебе! — воскликнула Альби. — Ты же не болен! Значит, бояться тебе нечего.

— Ты права.

Но эти слова не помогали. Они имели прямо противоположный эффект. Но Мудрец с Запада попытался взять себя в руки. Кто-кто, а он не имеет права раскисать. Ведь тогда всё наверняка закончится плачевно. А это было последнее, чего хотел Хоэнхайм.

Комментарий к Глава 8. Дороги разошлись

* - Город на Юге Аместриса.

========== Глава 9. Ответственность ==========

Хоэнхайм прекрасно понимал, почему женщина ведёт его окольными путями к убежищу Грида. Она хочет таким образом в случае чего избавиться от нежелательного преследования. Да и если они будут идти малолюдными и непопулярными дорогами, то легче будет вычислить тех, кто за ними следит. Ну, и, конечно же, избавиться от этих людей, чтобы самим не умереть здесь и сейчас.

— А как там Анна? — немного обернулась Альбертина.

То, что женщина имела в виду Патрисию, было прекрасно понятно и без лишних объяснений.

— Не стоит, — недовольно ответил мужчина.

Его спутница, конечно, была достаточно умной и расчётливой, но иногда могла сморизить такую чушь, которая может поставить под угрозу срыва всю миссию. И сейчас как раз такая ситуация. Женщина не должна спрашивать о подобном, чтобы преследователи — которые могут существовать — ничего не заподозрили.

— Думаешь? — хмыкнула женщина.

— Да, — коротко ответил алхимик.

На это Альбертина ничего не сказала, лишь перевела взгляд на дорогу и продолжила путь, а мужчина молча следовал за ней.

Наконец, добравшись к «Гнезду Дьявола», Хоэнхайм, окинув это заведение пристальным взглядом, многозначительно хмыкнул и нахмурился. Так вот что имел в виду Жадность, когда говорил, что он «уйдёт в такую глушь, о которой никто никогда не слышал, и, может быть, откроет там свой «бизнес».

Громила на входе не стал их останавливать. Видимо, он знает спутницу Хоэнхайма, вот и не стал им ничего говорить. А если малышка «Альбертина» идёт с кем-то, то значит, этот человек один из своих и его можно не бояться.

Идя по длинным, извилистым коридорам, которые создают впечатление, что это здание не используется как жилое, Мудрец с Запада про себя отмечает, что Грид, скорее всего, прибыл сюда совсем недавно, вот и не успел здесь всё привести в нормальный вид, хотя и снаружи это место выглядело достаточно прилично.

— Лора, — мужчина, наконец, обратился к женщине по её настоящему имени, — а он тебе ничего не рассказывал?

— Увы, нет, — пожала плечами «Альбертина». — Я и сама бы хотела больше знать, что же случилось там. Но Жадность был немногословен после возвращения.

— Вот как… — задумчиво произнёс Хоэнхайм.

Такое поведение Грида не удивительно. Он наверняка имеет свои предположения о том, что случилось, и о чём могут думать его химеры, вот он и молчит. Не хочет, чтобы хоть кто-то проболтался не тому человеку.

— Надеюсь, ты его разговоришь, — слабо хихикает женщина.

Только вот её спутник не слышал этого. Он пытался понять, что всё-таки могло заставить гомункула так поступить. Ведь ему самому не нужно светиться. Вдруг другие творения Отца придут, чтобы расправиться с ним?

Хотя, не поговорив с Жадностью, глупо делать какие-либо предположения. Это существо слишком своевольно и непредсказуемо, чтобы пытаться продумать план его действий и мыслей. Это просто глупо и не имеет смысла.

Когда Лора зашла в одну комнату, Хоэнхайм, не задумываясь, проследовал за ней. Кому-кому, а этому человеку он мог доверять. Хотя бы потому, что они сейчас находятся поодну сторону баррикад, и топить кого-то из их «сборища» (как сказал когда-то Жадность) невыгодно всем остальным.

— Я же говорила, что она придёт, — гордая сама собой, улыбнулась Лора.

Посреди комнаты, которая вполне могла считаться жилой, стоял круглый стол. Он не был укрыт скатертью, хотя хозяину «Гнезда Дьявола» это и не было нужно. За этим столом спокойно сидел гомункул вместе с каким-то мужчиной. Раньше Мудрец с Запада его не видел. Наверное, он один из тех химер, которым помог бежать Грид.

— Кого я вижу, — довольно ухмыльнулся гомункул, обнажая свои острые зубы. — Хоэнхайм светлый… И сколько лет прошло с нашей последней встречи?

Мудрец с Запада отмечает про себя, что это существо совершенно не изменилось, хоть и прошло столько времени. Хотя меняться могут только люди. Ведь в них собраны все семь смертных грехов. А то создание, которому присущ только один, не способен измениться. Ведь он может чувствовать только что-то одно.

— Здравствуй, Грид, — мужчина прошёл вглубь помещения. — Уже сто лет.

Этот вопрос, конечно же, был риторическим, но оставлять его без ответа Хоэнхайму не хотелось. Да и он желал кое-что напомнить гомункулу, а для этого необходимо навести кое-какие даты.

— И почему ты решил со мной встретиться? Соскучился?

Алхимик ровным шагом подошёл к столу, за которым спокойно сидел Жадность. Последний никак не отреагировал, когда Мудрец с Запада остановился возле него и стал с некоторым напряжением смотреть на него.

То ли это проявление странностей Грида, то ли он просто привык к подобному. В то, что гомункул так играл, мужчина не верил. Он слишком хорошо знал это существо. Оно просто не могло так поступить.

— Я от тебя ещё отдохнуть не успел, а ты говоришь «соскучился»… — Хоэнхайм наклонил голову набок. — Скажи мне, пожалуйста, что это было?

Держать себя в руках было с каждой секундой всё сложнее и сложнее. Мужчина ведь надеялся на Грида, а он, тогда показавшись, отправил всё коту под хвост. И алхимику хотелось услышать объяснения гомункула.

Показав жестом химере, чтобы тот ушёл, Жадность поудобнее устроился на стуле. Когда за его подчинённым закрылась дверь, зверь вмиг стал серьёзным. Он совершенно не обращал внимания на Лору, которая стояла за ним.

— А что мне нужно было делать, если эта сука хотела сдать меня Рассу? — прорычал гомункул. — Сдохнуть как те придурки сто лет назад?

Хоэнхайм не был удивлён, что Грид сразу понял, что он имел в виду. Учитывая то, что сейчас происходит, такое понимание никого не удивляет. Тем более, гомункул прожил не один год и очень много знает.

— И что же он сделал?

— Послал меня в известное место и направился к границе с Аэруго, — буквально выплюнул Жадность, а потом вновь довольно ухмыльнулся: — А я с ним поговорил.

— Нужно было потише вести разговор, — отметил Хоэнхайм. — Вас все слышали.

— Если бы я мог, то об этом никто бы не узнал. Но эта скотина шумной оказалась.

Хоэнхайм понимал, что Алчность сам недоволен тем, что там случилось, но всё равно эмоции брали своё. Разум можно контролировать, а вот чувства – нет. И это самый главный их минус.

— Постарайся пока сидеть тихо, — приказывает житель Ксеркса. — Ты мне ещё нужен.

— Не волнуйся, — Грид сложил руки на груди. — Мне самому хочется избавиться от них.

Если бы не желание обоих убить Отца и других гомункулов, то вряд ли бы Жадность и Хоэнхайм сошлись сто лет назад. А так у них есть общая цель и они ни за что от неё не откажутся. Уж слишком они много сделали.

— Кстати, — Жадность стал немного задумчивым, — а у тебя осталась парочка тех камушков, которые мы тогда взяли с собой?

Хоэнхайм сперва удивился такому заявлению. Алчность просит поделиться с ним этим источником энергии? Да, они сто лет назад, когда Жадность ушёл от Отца, смогли набрать немного философских камней и потом разделили их пополам. Но неужели гомункул так быстро растратил всё, что у него было?

— Тебе нужно пополнить запас? — Мудрец с Запада всё же сел на стул, стоявший рядом с его собеседником.

Всё же стоять было утомительно. И тем более житель Ксеркса немного устал с дороги. Даже такие, как он, могу устать.

— Не помешало бы, — хмыкнул Грид.

— Извини, но нет, — пожал плечами алхимик. — Недавно использовал последний.

— И интересно, на что? — прищурился монстр.

— А вот это не твоё дело, — мужчина перевёл на Грида злой взгляд.

Говорить то, что свой последний философский камень он отдал своему сыну, Хоэнхайм не собирался. Это касается только его и Эдварда, а Жадность тут вообще ни при чём. Ему бы за своими камнями последить не помешало бы.

— Как скажешь, — пожал плечами Жадность. — И да, расслабься. Если всё получиться, то можно относиться ко всему спокойно. А если нет — то волноваться бессмысленно.

— И когда это ты стал у нас таким умным, а, Грид? — немного устало спросил Хоэнхайм, рассматривая немного расслабленное лицо своего собеседника.

Раньше Алчность мог быть кем угодно: монстром, зверем, жмотом, убийцей, но никак не философом. И Мудрец не понимал, когда его временный напарник успел так быстро измениться. Ведь не виделись они всего-то сто лет.

— А я откуда знаю? — развёл руками Жадность.

— Просто Грид со мной общается, — хохотнула Лора.

— Не льсти себе, моя дорогая, — недовольно поморщился гомункул.

— Ладно, — Хоэнхайм поднялся на ноги. — Я пойду.

— Уже пора? — Алчность не сводил с него пристального взгляда.

Тяжело вздохнув, алхимик утвердительно кивнул:

— Да.

Хоэнхайм всё тем же ровным шагом направился к выходу из помещения, не оборачиваясь. Вряд ли Жадность решит избавиться от него сейчас.

— Пока-пока, — послышался со спины бодрый голос гомункула.

Ничего не ответив, Мудрец с Запада скрылся за дверью.

***

Когда Эдвард согласился поиграть немного с Альфонсом, он колебался. Ему казалось, что он поступил неправильно. Мальчик всё время переживал из-за того, что он должен думать только о том, как спасти свою мать и брата.

Но спустя несколько часов веселья с Альфонсом не-Стальной прекрасно понял: именно это ему и было нужно. Именно забыв на время о своих проблемах и переживаниях, мальчик смог получить ту разрядку, которая ему была нужна.

Благодаря беззаботным играм с младшим братом Эдвард смог свалить с себя тот груз ответственности, который сам же на себя и взвалил. Он смог почувствовать себя самым обычным пятилетним ребёнком.

А когда Альфонс предложил зайти к Винри, Эдвард, не задумываясь, согласился. Ведь Рокбелл-младшей сейчас тяжело, а будущий алхимик на две недели буквально выпал из реальности. Хорошо хоть Ал не бросил её.

Когда мальчишки подбежали к дому Рокбеллов, то Эд сразу же постучал в дверь. Пусть сейчас был уже вечер, братья Элрики ведь могли поиграть с Винри у неё дома. И никто из родителей волноваться не будет.

Когда дверь открылась, Эдвард был уже готов сказать радостное: «Бабушка Пинако, а можно поиграть с Винри?», но вместо этого застыл на месте. Мальчик никак не ожидал, что дверь ему откроет Ури, отец его подруги.

«Он ведь мёртв!..»

Никто из братьев Элриков не мог поверить своим глазам. Ведь совсем недавно Винри сказала, что её родители погибли, а тут вдруг такой сюрприз…

— Что за чёрт?! — прошипел Эдвард.

Да, нужно было сказать иначе, но мальчик не мог сдерживать своих эмоций. В последнее время на него столько всего свалилось, что он должен был позволить себе хоть такую маленькую слабость.

Ни Эдвард, ни Альфонс не могли больше проронить ни слова. Они продолжали смотреть на мужчину, стоящего перед ними. А Ури, в свою очередь, удивлённо рассматривал мальчишек, которые сегодня были слишком странными.

— Ребят, что с вами? — наконец, спросил врач.

Эдвард и рад был ответить, только вот слов не находил.

========== Глава 10. Ошибка ==========

Как и ожидалось, Ури провёл братьев Элриков в дом. Эдвард непонимающе и с опаской смотрел на отца своей подруги. Его появление после недавних известий было, по крайней мере, странным. И от этого будущий алхимик не мог понять, что сейчас происходит и как ему необходимо действовать.

Эд прекрасно понимал, как страдала Винри, когда её родители погибли в… Кстати, а как они именно «умерли»? Ведь Винри ничего не рассказала своим друзьям об этом. Хотя, наверное, и она сама может об этом не знать.

Только вот это ничего, к сожалению, не решает. Эдварду, несмотря на всё это, необходимо узнать, что к чему. А то в противном случае его страшный сон станет реальностью. А этого мальчик совсем не хотел.

И Элрик-старший пытался держаться спокойно, успокаивая себя тем, что рядом с ним брат. И ради него будущий алхимик просто обязан быть стойким и со всем справиться. Ведь старшие братья на то и старшие, чтобы защищать тех, кто младше их.

Пройдя в гостиную, Ури остановился. На диване сидела его жена. А их дочь мирно спала, положив матери голову на колени. Видимо, она была очень рада видеть своих родителей, и этот день её сильно утомил. Вот девочка и устала.

Хозяин дома перевёл взгляд на гостей.

- Вы пришли к Винри, да? – по-доброму улыбнулся мужчина.

- Да, - утвердительно кивнул Ал.

Эд хотел ответить, но не смог. Он смотрел на мирно спящую подругу и понимал, что всё-таки хорошо, что её родители не умерли. Ведь тогда, когда братья Элрики узнали о их «смерти», Винри так плакала…

А ещё это значит, что не началась Ишварская зачистка.

- Извините, - Ури вновь посмотрел на своих жену и дочь, - но, похоже, вам стоит зайти завтра, ребята.

- Ничего, всё в порядке, - быстро отмахнулся Эд.

Сейчас его совершенно не волновало то, что он не смог поиграть с подругой. Он был рад, что в Ишваре ещё ничего не произошло. А это значит, что Ризенбург может не пострадать из-за гражданской войны. Да и ещё родителей Винри могут не призвать на фронт. А если это произойдёт, то Рокбелл-младшая не будет плакать.

- Дядя, - Ал поднял удивлённый взгляд на Ури, - а что случилось? Почему Винри нам сказала, что вы с тётей умерли?

- Ну, понимаешь, произошла ошибка, - негромко ответила Сара, стараясь не разбудить дочь. – Погибли другие люди.

- По иронии, они были нашими полными тёзками, - добавил мужчина. – И в армии отправили по ошибке документы сюда. А мы в то время находились на стажировке.

Эдвард шмыгнул носом и снова посмотрел на мирно спящую Винри. Как же хорошо, что смерть Сары и Ури оказалась всего лишь ошибкой. Теперь можно не волноваться о том, что с девочкой может что-то случиться.

Да и в груди мальчика начало зарождаться приятное чувство, что вся та гражданская война в Ишваре может быть просто его больной фантазией. И пусть Хоэнхайм действительно оказался философским камнем, не всё в реальности должно соответствовать сну мальчика.

- Я очень рад, что с вами всё в порядке, - улыбнулся Эд.

Мальчишка просто не мог сдержать счастливой улыбки. Он ведь всю жизнь – даже во сне! – желал быть счастливым в окружении дорогих ему людей. А если кто-то из них плачет, то грустно и Элрику-старшему. А сейчас хотя бы Винри будет улыбаться.

- Ага, - кивнул Ал. – Мы волновались за вас.

- Очень, - подтвердил Эд.

Теперь у будущего алхимика на одну проблему меньше. И сейчас он может меньше волноваться, ведь ничего плохого не произошло.

***

Лан Фан тихо крадётся по небольшому деревянному домику, который находился во владениях клана Яо. Проснувшись и кинув короткий взгляд на часы, девочка сразу же поняла – дедушка уже вернулся.

Быстро вскочив с кровати, она направилась на первый этаж, где сейчас должен был ужинать Фу.

Быстро прошмыгнув на кухню, Лан Фан в очередной раз убедилась – старик каждый раз после длительного ухода проходил сюда и ел. Девочка не знала, куда уходил Фу. Он ей никогда этого не рассказывал, хоть малышка и спрашивала у него это.

Сделав пару неуверенных шагов вглубь помещения, Лан Фан остановилась. Она смотрела на Фу из-под чёрной чёлки, которая спадала на лоб.

- Дедушка, - тихо начала Лан Фан, - а где мама?

Задавать этот вопрос, когда Фу возвращался, уже стало традицией. Девочка задавала его очень часто, несмотря на то, что старик каждый раз отвечал ей: «Она не вернётся. Перестань думать о ней».

Подняв усталый и привычно пристальный взгляд на свою внучку, мужчина тяжело вздохнул, отложив палочки для еды в сторону.

- Она умерла, - Фу сказал это слишком спокойно.

Пускай он до сих пор полностью не смирился со смертью своей дочери, но долгие годы службы одной из жён императора и усталости, которая сейчас сковывала его тело, давали о себе знать.

А Лан Фан молчала, продолжая смотреть на своего деда. Девочка не знала, что ей следует сказать. Ей казалось, что любое слово, которое слетит с её губ, будет неправильным и произойдёт что-то нехорошее.

- Ты ещё что-то хочешь спросить? – Фу не отводил от неё взгляда.

Дедушка будто читал мысли своей внучки. У Лан Фан действительно был один вопрос, который она ещё ни разу не задавала. Боялась. Ведь Фу раньше говорил – пускай и редко – только о её матери.

- А где папа? – неуверенно спрашивает девочка.

- Тебе не нужно думать о нём, - отрезал мужчина.

- Но…

Малышка виновато смотрела на немного рассерженного Фу. Лан Фан не понимала, чем было вызвано такое поведение дедушки. И девочке казалось, что она сейчас сделало то, что было запрещено. От этого ей становилось не по себе.

- Не смей думать о нём, - требует воин.

- Хорошо, - нехотя соглашается девочка.

Она очень хотела узнать о своих родителях, но малышка прекрасно понимала – спорить со своим дедушкой не стоит.

- Лан Фан, - Фу поднялся на ноги, - время служить клану пришло.

- Хорошо, дедушка, - утвердительно кивнула малышка.

Мужчина всегда рассказывал девочке, что рано или поздно настанет тот день, когда он начнёт её тренировать, чтобы она смогла служить клану Яо. Лан Фан не понимала, почему она обязана так поступать, но девочка не стала спорить со своим дедом. Он ведь единственный, кто у неё есть. А значит, он не может её обманывать.

Комментарий к Глава 10. Ошибка

Извините за задержку. Просто первая неделя в колледже оказалась слишком тяжёлой. Я очень уставала. У меня не было не то, что вдохновения, а даже простого желания встать с кровати.

========== Глава 11. Равноценный обмен ==========

Вернувшись домой, Эдвард не мог сдержать счастливой улыбки. Мальчик действительно был рад тому, что родители Винри оказались живы. Видеть слёзы девочки было просто невыносимо, а сейчас их не будет.

А ещё сейчас Элрик начал понимать, что его сон вполне мог быть не во всём прав. Ведь если Ури и Сара до сих пор живы, значит, и чистки в Ишваре не было. А мысли о том, что во сне родители Винри умерли на несколько лет позже, ребёнок гнал как можно дальше. Он просто не хотел об этом думать.

Сейчас будущему алхимику было проще думать о том, что всё не так плохо, как ему приснилось. Если кое-что совпало, это ещё не значит, что вся жизнь Эдварда будет такая же, как в его сне.

Не важно, насколько плод мозга Эдварда был красочным и реалистичным, реальность отличается от него. Ведь так?

Разувшись, Элрик-старший и Ал с довольными улыбками на лицах направились вглубь дома. Когда же перед ними появилась мать, мальчики сразу же остановились.

Смотря на счастливую Патрисию (а главное – живую!) Эдвард чувствовал себя довольным. Ведь всю жизнь в своём сне он хотел именно этого…

- Куда вы ходили? – мягко спросила женщина.

- К Винри! – бодро ответил Ал.

- Мам, ты не поверишь, такое произошло! – подключился Эд.

Мальчик сейчас хотел поделиться с матерью всем тем, что он сейчас чувствовал. Эмоции просто переполняли будущего алхимика, и он просто должен был дать им выход. А ещё он хотел забыть о том, что произошло в его сне.

Ведь там… Ведь там… Триша умерла. А этого Эдвард никак не хотел. Ведь когда он только проснулся и увидел мать живой, его счастью не было предела. И думать о том, что он вновь может её потерять, мальчик не хотел.

А женщина радостно улыбнулась, тем самым подбадривая своих сыновей и стимулируя их всё рассказать, и сделала пару шагов вперёд. Присев рядом со своими детьми, Патрисия осмотрела их.

- С радостью выслушаю вас, дорогие мои, - женщина продолжала улыбаться. – Только давайте сперва пройдём на кухню?

- Хорошо, - утверждающе закивали братья.

Поднявшись на ноги, Триша вместе со своими детьми направилась в нужное им помещение.

***

Когда Эдвард и Альфонс уже мирно спали в своих кроватях, Патрисия ещё долго не могла пойти прочь от их комнаты и перестать смотреть на умиротворённые лица сыновей. Хоть она и понимала, что смысла стоять здесь нет, всё рано не могла заставить себя сдвинуться с места хоть на миллиметр.

Хоть Элрик и знала о том, что приснилось её сыну, и она желала помочь мальчику, наплевать на обещание, данное Хоэнхайму, она не могла. Слова мужчины до сих пор эхом отдавались в её голове.

Позволь ему идти своей дорогой. Не говори о том, что ты знаешь, до последнего. Поверь, так будет лучше.

И хоть эти две недели Патрисия пыталась понять, почему её гражданский муж сказал это, она не могла. Её голову не посещала ни одна идея. Неужели Хоэнхайм что-то ей не рассказал, потому что боялся?

Или же здесь что-то другое? Может, здесь были замешан… Женщина даже не могла предположить, что могло подтолкнуть Мудреца с Запада на такой поступок. Всё-таки когда мало информации, появляется слишком много раздумий.

Да и ещё новость о том, что супруги Рокбеллы живы, оказалась для Элрик молнией среди ясного неба. Она, конечно же, была рада, что Ури и Сара не погибли, но в то же время женщина не понимала, почему это произошло.

Триша прекрасно помнила тот день, когда к ним зашла Пинако и сообщила, что её сын и невестка умерли. А ещё женщина прекрасно помнила, как на мгновение изменилось лицо Хоэнхайма, когда он услышал причину их смерти.

Будто бы причиной «гибели» Ури и Сары стал обвал в каком-то складе, который спровоцировала тень с множеством глаз. Бред… Только вот для Элрик и её гражданского мужа это не было похоже на сказку. Особенно для последнего.

Конечно, супруги ничего тогда не сказали Пинако. Вряд ли бы она смогла поверить в то, что случилось с Мудрецом с Запада. Поэтому они просто слушали женщину и высказывали ей своё сожаление.

А когда ещё механик автоброни сказала, что к документам о смерти её детей была прикреплена странная записка с текстом: «Простите. Я хотел поговорить с другим человеком. Я просто перепутал», Хоэнхайм не смог сказать и слова. И только Триша заметила то, как он побледнел.

И когда Пинако покинула их дом, философский камень смог всё рассказать своей жене. И если бы Триша не знала о его прошлом, то ни за что бы не поверила в его слова. Но она лишь слушала мужчину, боясь хоть что-то пропустить.

Когда Хоэнхайм рассказал о том, что это вполне мог быть Гомункул (другого объяснения той тени мужчина просто не имел), он замолчал, продолжая смотреть в одну точку. И Патрисия его прекрасно понимала. Для любого это шок. Тем более, для него…

А когда Элрик наконец нашла нужные слова и хотела успокоить своего супруга, он успел её опередить. Его решение было очень ожидаемым, но женщина не хотела о нём даже думать. Просто не хотела.

Хоэнхайм слишком спокойно сказал, что ему нужно уйти. Во-первых, его обнаружили. В том, что это так, мужчина был уверен. А во-вторых, уже пора начинать подготовку к нейтрализации Отца.

Мудрец с Запада объяснил Трише, что уже через несколько лет (точной даты сейчас мужчина начать не мог) Гомункул, наконец, воплотит свои планы в жизнь. А допустить то, чтобы его жена и сыновья стали сырьём для философского камня, Хоэнхайм не мог. Ему хватило Ксеркса.

И хоть Элрик не хотела отпускать его, но и держать мужа не могла. Женщина прекрасно знала, что он чувствовал, поэтому она и позволила супругу уйти.

А сейчас, узнав, что Ури и Сара всё-таки живы, Триша не понимала, зачем нужно было слать свидетельство об их смерти. Неужели кто-то действительно перепутал? Или же это было сделано специально?

Но тогда зачем? Неужели для того… Чтобы напугать Хоэнхайма? Сказать, что Гомункул знает о его существовании? И он знает даже то, что Мудрец с Запада живёт в Ризенбурге? И даже может избавиться от него?

Только от одной мысли об этом женщине становилось страшно.

Неужели то существо до сих пор не забыло о существовании Хоэнхайма даже спустя столько лет? И Гомункул до сих пор воспринимает его, как опасность для себя? Но ведь Мудрец с Запада всё это время вёл себя тихо.

- Всё-таки он - чудовище, - тихо шепчет Триша.

И только после этих слов женщина смогла сдвинуться с места. Она очень хотела, чтобы у неё и у дорогих ей людей всё было хорошо, но в то же время Элрик понимала, что просто так этого не будет.

Всё-таки от равноценного обмена нельзя убежать.

***

Хоть Лора и не хотела ввязываться в дела Грида, выбора у неё не было. От некоторых вещей избавиться или отказаться невозможно, поэтому приходиться их принять и начать жить с ними.

И Жадность прекрасно это знал. Он не заставлял женщину работать на себя. Абсолютный щит прекрасно знал – она сама это сделает. Ведь если она захочет уйти от него, то велика вероятность, что её убьют. А так у неё есть хоть какой-то шанс на жизнь.

А Алчности нужны были люди, чтобы воплотить свои планы в жизнь. Ведь без союзников даже он не сможет победить Отца.

- Эй, Грид-сан, - Лора обратилась к гомункулу. – А ты же знаешь, кем является Расс?

Жадность оторвал взгляд от своей руки, которая была покрыта углеродным щитом, и перевёл его на женщину. Хмыкнув, мужчина ответил:

- Честно, нет, - Грид был спокоен. – Я помню лишь прошлого Гнева. Его нынешний облик мне неизвестен.

- Тогда почему ты сказал Хоэнхайму, что не хочешь с ним встречаться?

Алчность убрал щит со своей руки и полностью повернулся корпусом к своей собеседнице, которая сидела на своей кровати.

Гомункул, конечно, понимал, почему Лора это спрашивает, но в последние время настроение у него было не очень. Так ещё и Александр, который хотел примкнуть к армии, сильно разозлил Жадность.

- Один из моих информаторов перед своей смертью смог мне сообщить о том, что нынешний Расс – один из верхушки армии.

- А кто именно, он не уточнил? – скептически изогнула бровь Лора.

- Не успел, - довольно ухмыльнулся мужчина.

После этого ответа женщина опустила взгляд, думая о чём-то своём. А Грид её не торопил. Он сейчас пытался успокоиться, чтобы не отыграться на Лоре. Всё-таки эта женщина ему ещё нужна, и терять её из-за своего гнева гомункул не хотел.

- А если ты всё это знаешь: и о Рассе, и о силе Отца, тогда почему продолжаешь бороться против них? – немного подавлено спросила шатенка.

Жадность сейчас прекрасно чувствовал то напряжение, которое исходило от женщины, но успокаивать её он не собирался. Алчности за это не платят, а бесплатно он не работает. А в том, что Лора и так не предаст его, мужчина был уверен. Ведь у неё нет выбора.

- Это равноценный обмен, дорогая моя, - коротко объяснил Грид. – Либо они, либо я. А проигрывать я не собираюсь.

- Как всегда, - хмыкнула женщина.

- Верно! – рассмеялся Жадность. – Как всегда.

========== Глава 12. Новые фигуры ==========

Проснувшись на следующее утро, Эдвард не сразу вспомнил о том, какие цели волновали его последние две недели. Он просто не мог сразу вспомнить всё то, что с ним происходило. После всего, что вчера произошло, будущий алхимик не мог впустить в свою голову плохие мысли. Он сейчас был в слишком приподнятом настроении для этого.

Для психики ребёнка это нормально - отгораживаться от негатива. И именно этот подарок эволюции помогает человечеству выживать до этого момента.

Жаль только некоторые индивиды не дают детям нормально восстановиться, пускай и делают они это неосознанно. Просто из-за этого банального и невероятно глупого незнания человек просто не может полностью понять, к чему приведёт его поступок. Вот он так и делает.

Винить таких людей - неразумно. Ведь они, по сути, ни в чём не виноваты. Если бы человек знал о последствиях, то он непременно бы молчал и ничего не делал. А так…

- Братик, - голос Ала множеством колокольчиков зазвенел в комнате, - ты уже не спишь?

Эдвард лениво перевёл взгляд на своего брата и зевнул. Радостно улыбнувшись, не-Стальной утвердительно кивнул и произнёс короткое:

- Ага.

После ответа Альфонс придвинулся немного ближе к своему старшему брату, не сводя с него немного виноватого взгляда своих больших медовых глаз. Но будущего алхимика сейчас не очень волновало. Он просто не обращал на это внимания.

- Братик, - немного взволнованным голосом начал мальчик, - а ты на меня не будешь сердиться?

Эти слова немного напрягли Эдварда. Он никак не мог понять, почему Альфонс так говорит. Ведь ничего же не произошло, и повода так относиться к младшему брату у будущего нет. Да и Эд даже не думал злиться на Ала. Уж на кого-кого, а на этого человека не-Стальной злиться не может.

Сев на кровати, не-Стальной принял как можно более удобное положение. Смотря на брата, при этом не отводя взгляда, Эдвард лучезарно улыбнулся. Сейчас у мальчика было слишком хорошее настроение, чтобы грустить. А пока он не вспомнил о своём сне, ему можно немного побыть счастливым и самым обычным ребёнком.

- Конечно, нет, - ответил мальчик. - Что случилось?

На мгновение опустив взгляд, малыш Альфонс, немного неуверенно потоптавшись на месте, опять поднял взгляд на будущего алхимика.

- Братик, я рассказал маме про твой сон, - наконец, ответил Ал.

И тут у Эдварда внутри всё похолодело. Воспоминания о сне накрыли его голову с новой силой, заставляя мальчика понять, что совсем скоро нечто подобное может случиться со столькими людьми. И Триша всего через пять лет должна умереть…

Смотря на брата, будущий алхимик не мог пошевелить и пальцем. Ступор полностью овладел его телом, не давая возможности сказать даже одно жалкое слово. За последние две недели мальчик научился слишком хорошо себя накручивать, и сейчас это умение буквально убивало его.

А Альфонс тем временем не сводил непонимающего взгляда с Эдварда, который этого не замечал. Для Элрика-младшего такое поведение будущего алхимика казалось очень странным.

Мальчик, быстро поддавшись вперёд, схватил не-Стального за руки и потряс того. Это вывело Эдварда из его транса.

- Братик, что с тобой? - взволнованно протараторил Ал. - Ты сердишься на меня, да?

Будущий алхимик, быстро заморгав, попытался прийти в себя и окончательно избавиться от остатков своих плохих мыслей, но не смог. Некоторые из них крепко засели в его голове и никак не хотели покидать своего пристанища.

Например те, которые всё время твердили: Триша совсем скоро умрёт.

- А? - Эд сконцентрировал взгляд на брате. - Нет, что ты! Всё в порядке!

Да, Элрик-старший пытался скрыть свои чувства от младшего брата, ведь Альфонс не заслуживает всего того, во что втянет себя Эдвард. Себя мальчику было совсем не жаль, а вот своего младшего брата… Будущий алхимик не мог его потерять.

- Точно? - с надеждой в голосе спросил Ал.

- Конечно! - кивнул не-Стальной. - Всё просто прекрасно!

- Но я ведь… - немного сомневаясь, произнёс Элрик-младший.

- Да ладно тебе, - отмахнулся Эдвард. - Я всё равно планировал всё рассказать маме. Не сейчас, конечно.

Да, сейчас мальчик впервые в жизни врал. Раньше он молчал, не договаривал, приукрашивал, но не врал. А вот сейчас… Чтобы не расстраивать младшего брата, Эдвард нагло врёт, смотря Альфонсу прямо в глаза.

- Значит, ты на меня не сердишься?

- Нет! - воскликнул будущий алхимик.

Да, Эдварду было жутко неприятно врать Альфонсу, но он прекрасно понимал - так необходимо. Если он втянет брата во всё это, то он вполне может… Умереть.

И от осознания этого мальчику становилось страшно. Он же в своём сне был готов умереть за своего младшего брата, и это желание защищать Ала, не смотря ни на что, осталось в душе не-Стального даже в реальности.

Хотя скорее всего, это желание было у Эдварда всегда. Он просто раньше не задумывался о нём. Просто раньше повода не было.

- Братик, с тобой мама поговорить хочет, - Ал сильнее сжимает руки брата.

Встав на ноги, Эдвард опять лучезарно улыбнулся.

- Тогда идём, - Элрик-старший не отпускал ладонь брата. - Узнаем, что она хочет.

После этого Ал и Эд ровным шагом направились вниз, к матери. Ал потому, что не видел смысла торопиться, а будущий алхимик - потому, что не хотел сорваться и нарубить дров. Всё-таки у него и так много проблем, а эти ему не нужны и подавно.

Найдя Тришу в гостиной, Эдвард был готов ко всему, но никак не к тому, что мать попросит Альфонса ненадолго удалиться, потому что ей нужно поговорить со старшим сыном наедине.

Когда Элрик-младший, ничего не понимая, удалился из комнаты, и будущий алхимик с Патрисией остался наедине, первый не знал, что ему следует сейчас делать, вот он и переминался с ноги на ногу, так и не решаясь посмотреть матери в глаза.

Женщина, быстро присев рядом с сыном, положила ему свои ладони на плечи и заглянула в глаза. От этого мальчик вздрогнул.

Он вспомнил о том, что в его сне, когда Хоэнхайм уходил, Триша была с ним. А значит, Мудрец с Запада мог ей что-нибудь рассказать…

- Эд, - начала Патрисия, - я всё знаю.

- Мама! - прервал её мальчик.

Эдвард хотел ей всё рассказать, всё объяснить. Чтобы мама не волновалась и знала, что всё хорошо. Что он, Эдвард, ни за что не умрёт и не даст в обиду Альфонса. И что не-Стальной обязательно спасёт её от болезни.

- Эд, послушай, - Триша не дала ему договорить. - Папа мне всё рассказал. И я знаю о твоём сне. Но не волнуйся. Я помогу тебе.

- Но, мама, - голос мальчика дрожал.

Он совершенно не хотел втягивать во всё это свою мать. Ведь он только ради того, чтобы она жила, решил пойти на всё это.

- Не волнуйся, с нами всеми всё будет хорошо, - заверила его женщина. - Только не неси всю эту боль в себе. Знай, что мы в любой момент можем тебе помочь.

- А ты не против, что я…

Договорить Элрик не смог. Он не находил нужных слов, но Триша и так поняла, что хотел сказать её старший сын.

- Конечно, нет, - женщина улыбнулась. - Ты, как и твой отец, хочешь помочь дорогим тебе людям. И это нормально. Я тоже хочу вам всем помочь. Так что давай будем помогать всем вместе?

- Хорошо, - вытирая проступившие слёзы, кивнул ребёнок.

Сейчас он был искренне рад, что мать его поняла и не стала останавливать его. Сейчас Эдвард чувствовал в себе невероятную силу и ещё большее желание идти дальше. Ведь теперь у него ещё больше людей, которые смогут его поддержать в любой момент.

Да и в конце концов - мать поняла его и не стала осуждать. Это самое главное. Теперь в случае чего Патрисия сможет своеобразно (то есть в тылу, а не на линии фронта) прикрыть спину своему сыну, который не за что не свернёт с выбранного пути.

Теперь у Эдварда есть новая фигура.

***

Идя по невероятно длинным коридорам резиденции фюрера, Кимбли никак не мог понять, почему Кинг Брэдли его вызвал. Зольф, конечно же, прекрасно понимал, что алхимики, как он, лично подчиняются руководителю Аместриса, но это казалось Багровому чем-то странным.

Ведь если армейский пёс служит своему хозяину, то его никто на ковёр вызывать не должен, а Багровый ведь ещё не успел совершить хоть какой-нибудь проступок. Пока его служба была идеальной, не считая того, что он не поладил с некоторыми людьми.

Но с кем не бывает? Для людей это нормально.

Остановившись перед большой массивной дверью, Кимбли набрал в грудь воздух, подбирая необходимые слова, чтобы можно было сразу ответить фюреру, если тот задаст ему вопрос.

Постучав, Зольф почти сразу же услышал ответ:

- Входите.

Услышав это, алхимик на пару мгновений замер перед дверью, обдумывая слова Брэдли. Будто Кинг с самого начал, кто решил его посетить.

И это очень странно.

Но совладав со своими чувствами, Багровый медленно открыл дверь и не спеша прошёл в кабинет фюрера, который мирно сидел за своим столом.

Бэдли молча провёл Зольф пристальным и задумчивым взглядом. А когда алхимик остановился перед его столом и отдал честь, то Кинг начал:

- Вот скажите мне, Кимбли, чего вы хотите добиться с помощью алхимии?

Вопрос фюрера очень удивил Багрового. Он ожидал чего угодно, но никак не этого. Чтобы правитель страны интересовался целями какой-то армейской шавки… Что-то здесь не чисто.

Но взяв себя в руки, Зольф всё же ответил:

- Хочу подобраться к Истине настолько, насколько это возможно.

При этом Кимбли не удержался от того, чтобы не пожать плечами. Мужчина привык так поступать, вот и сейчас следовал своим привычкам.

- И на что вы готовы пойти ради вашей цели? - Брэдли нахмурился.

- На всё, Ваше Превосходительство.

Пускай Багровый и не мог понять, почему Кинг задаёт ему эти вопросы, скрывать это алхимик не видел смысла. Ведь это не какая-то государственная тайна, чтобы Зольф держал свой язык за зубами. Сейчас он может рассказать правду. Да и она не такая уж ужасная.

- А вы умеете молчать в нужных ситуациях?

- Так точно, Ваше Превосходительство.

А вот это было действительно очень странным и наталкивало на не очень хорошие мысли. Что же могло понадобиться фюреру от обычного алхимика, раз он спрашивает это?

“Нужно быть готовым ко всему”, - отмечает про себя Багровый.

- Тогда у меня будет для вас задание, - коротко отвечает Кинг.

- Какое, сэр?

Поднявшись со своего стула и упёршись руками о дубовый стол, Брэдли всё тем же строгим голосом произнёс:

- Пройдёмте. Я вам всё покажу.

А Кимбли, сохраняя спокойное выражение лица, внимательно слушал фюрера. Сейчас Зольф пытался хоть как-то понять, что здесь происходит, но у него ничего не получалось. Кинг не дал ему никакой информации, кроме той, что алхимику предстоит встретиться с чем-то государственной важности.

Он ещё не знал, что у Расса появилась новая фигура на шахматной доске.

Комментарий к Глава 12. Новые фигуры

Вы же помните, что в манге Кимбли сразу после своего освобождения сзнал о гомункулах? И что именно он в Ишваре использовал философский камень? Так вот. В этой главе я пытался хоть как-то раскрыть начало их сотрудничества.

С Днем проды)

========== Глава 13. Предвкушение ==========

Пока Расс, Слосс, Ласт, Обжорство и Энви усердно работают над осуществлением плана Отца, а Грид прячется где-то на Юге (в этом были уверены все гомункулы, только они не знали, где именно находится Абсолютный щит), Прайд не знал, чем заняться.

Он, конечно, время от времени проверял, как работают его братья и сёстры или не решил ли кто-нибудь из людей предать гомункулов, но это занимало у него далеко не всё время. Пока входить в семью Гнева в качестве сына фюрера было слишком рано.

Посему единственным, чем сейчас мог заняться самый старший гомункул, - просто наблюдать за жителями Аместриса, которые совсем скоро перестанут существовать в своём привычном виде – спустя всего несколько лет они станут сырьём для огромного философского камня.

И самое забавное во всём этом – никто даже не догадывается, зачем была создана эта страна. И только единицы, чьё прямое участие было просто необходимо, обладали этой информацией. Но даже им гомункулы не рассказывали абсолютно всего. Ведь даже эти люди – всего лишь очередные пешки на их пути к цели.

Прайду совершенно не было жаль этих слабых, никчёмных, противных, смертных существ. Гомункулу вообще не было присуще такое чувство, как жалость. Эта всевидящая тень, у которой в груди вместо сердца был философский камень, мог испытывать только одно чувство – гордыню.

Жадность, гнев, похоть, обжорство, лень и зависть были для него до сих пор неизведанными. Прайд не знал, что ощущают люди, когда в их грудных клетках подобно буре бушуют все эти грехи.

Первый гомункул никогда не мог их ощущать. Ни разу за все эти несколько веков, которые он так преданно служит своему Отцу, ему не довелось ощутить что-нибудь из этого. Просто когда его создатель давал ему жизнь, он дал ему только одно единственное чувство – гордыню.

И Прайд об этом совершенно не жалел. Всё было с точностью да наоборот: гомункул считал это своим достоинством. Гордыня прекрасно понимал, что делает людей такими слабыми: сочетание в их смертных и таких хрупких телах всех смертных грехов. Именно потому, что люди с самого своего первого дня на этой земле имеют возможность ощущать все грехи сразу, делает их невероятно никчёмными.

Прайд видел, как люди из-за своих чувств легко расстаются со своими жизнями и как из-за смеси всех смертных грехов проигрывали многолетние кровопролитные войны. А если у существа есть только один грех, то он намного сильнее.

И все гомункулы – прекрасное тому подтверждение. Даже Грид (этот предатель, который посмел поставить свои интересы на первое место, при этом полностью проигнорировав желания своего создателя) сильнее, чем любой житель Аместриса. Он, несмотря на свои убеждения и невероятно скверный характер, смог до сих пор оставаться не пойманным. Если бы на его месте был человек, то Отец бы непременно бы его уже смог найти и уничтожить.

А вот Жадность… Он до сих пор прячется где-то на Юге, и никто из его братьев и сестёр не может найти отступника, не смотря на то, что Аместрис невероятно милитаризирован. Именно благодаря тому, что у этого алмазного монстра есть только один грех из семи, он до сих пор так прекрасно прячется.

Пускай Гордыню и раздражало, что ни он, ни кто-либо ещё не мог найти Грида (им ведь даже известен район, где стоит искать гомункула), это было лишним подтверждением того, что люди – это низшие существа.

И пожертвовать такими для высшей цели – совершенно не грех. Ведь свиней разводят только для мяса, а не для того, чтобы они управляли этим миром. Вот и с людьми всё точно так же.

И Прайд хочет поскорее поймать Жадность, чтобы тот не смог появиться в самый неподходящий момент и присвоить себе всё то, чего столько добивались его собратья. Гордыня прекрасно знал: его брат на это способен.

А ещё старший гомункул прекрасно понимал, что Грид вполне мог объединиться с Хоэнхаймом. Они сейчас по одну сторону баррикад. И их сотрудничество было бы вполне логичным – Мудрец с Запада смог бы отомстить Отцу, который когда-то ему помог, и заодно бы спас весь Аместрис, а Жадность с помощью последнего жителя Ксеркса смог бы избавиться от своего создателя, тем самым обезопасив себя.

Для них обоих смерть Гомункула и всех его детей выгодна. Ни Хоэнхайму, ни Гриду не нужно, чтобы Отец со своими созданиями был у руля. Ведь если это будет так, то шанс на жизнь у них слишком мал.

А вот когда эти двое избавятся от того, что им угрожает, то они смогут зажить спокойно, а Грид даже сможет осуществить свой невероятно абсурдный и нереальный план – получить господство над всем миром.

Поэтому Гордыня прочёсывал Аместрис метр за метром, пытаясь найти кого-то из этих двоих. Чем он раньше найдёт их, тем больше шансов, что ни Хоэнхайм, ни Грид не успеют ничего натворить.

И пускай Прайд смог предупредить Мудреца с Запада «смертью» супругов Рокбеллов, он всё равно не был уверен на все сто процентов, что последний житель Ксеркса станет точно тихо сидеть в своей глуши.

По рассказам своего создателя Гордыня прекрасно понял, что Хоэнхайм способен абсолютно на всё. Даже на самые неожиданные и абсурдные поступки. Поэтому первый гомункул усердно искал этого «человека». Иначе он никогда со своими братьями и сёстрами не добьётся своей цели.

А пока вечер постепенно переходил в ночь, гомункул начинал потихоньку мелькать чёрными тенями по городу, чтобы было легче найти необходимых ему… Созданий. Людьми их назвать нельзя.

- Мальчик, а что ты здесь делаешь один? – слышится сверху мужской голос.

Прайд хочет вспылить и съесть этого человека в армейской форме, который посмел отвлечь его от поиска Грида. Но гомункул быстро берёт себя в руки – он вспомнил, что не все в армии знают о том, кто он на самом деле. Да и раскрывать свою сущностьсейчас не слишком выгодно. Ведь о его присутствии могут узнать те, для кого эта информация сейчас не предназначена.

Улыбнувшись, как и подобает «ребёнку» его возраста, гомункул перевёл взгляд на мужчину в синей военной форме с погонами младшего лейтенанта. Кому-кому, а этому человеку лучше не знать, что сейчас на самом деле творится в Аместрисе. Обычные пешки никогда не знают, что планируют в своих головах игроки.

Такие люди никогда не узнают больше, чем им следует знать. Это закон той вселенной, в которой они все живут.

- Гуляю, - непринуждённо отвечает гомункул.

- А где твои родители? – не успокаивается мужчина.

«Какой же ты любопытный».

Гордыня про себя ухмыляется тысячами зубастых ртов. Жаль только он не может на самом деле так поступить.

- Здесь, недалеко! – воскликнул «мальчик». – Они ненадолго отошли!

Естественно, никаких родителей не было даже на бумаге. Их только что придумал сам Прайд. Иначе бы военный ему не поверил.

- Может, тебя отвести к ним? – младший лейтенант присел.

Бывают же такие настырные люди, которым нужно узнать и сделать абсолютно всё. Жаль только, что такое поведение не всегда может закончиться хорошо.

- Нет, спасибо, мистер, - продолжая улыбаться, ответил гомункул.

- Хорошо, - тяжело согласился военный. – Но если что – обращайся.

- Конечно, сэр!

За эти несколько веков, которые прожил Гордыня среди этих чёртовых людей, он отменно научился играть отведённую ему роль ребёнка. Правда, в последнее время это ему порядком надоело.

Уж лучше бы он получил тело взрослого, как предатель Грид!

***

Рой, пока тени каждую ночь сгущались и мелькали тысячами всевидящих глаз, продолжал думать об одном и том же: его учитель совсем недавно отошёл в мир иной.

И пускай Бертрольд никого не подпускал к себе слишком близко (даже собственную дочь! Что же говорить об ученике?), Мустангу всё равно было больно и страшно. Человеку свойственно привязываться к тому, с кем он проводит много времени.

А ещё для человека нормально бояться смерти. Никто из живых не хочет отправляться по ту сторону Врат и встречаться с Истиной, а потом превращаться в один огромный поток душ. А когда человек слишком близко оказывается со смертью, то ним овладевает естественный страх.

И сейчас Огненный алхимик с трудом находится в доме своего ныне покойного учителя, и он, естественно, пытается успокоиться. Всё-таки смерть Бертрольда выбила его из колеи, пускай Рой и знал, что его наставник был серьёзно болен, он всё же надеялся на то, что он выздоровеет. Всё же для человека это нормально – надеяться на лучшее даже в самых плохих ситуациях.

Но помимо этого на Мустанга давило ещё осознание того, что в районе недавно присоединённого Ишвара отношения между коренным населением и новой властью, как очень натянутая стрела.

Огненный прекрасно понимал – ещё один конфликт (даже самый незначительный) может стать последней каплей в чаше терпения. И если это произойдёт, то последствия очень легко спрогнозировать – вполне может вспыхнуть гражданская война.

А если это действительно произойдёт, то в Ишвар наверняка перекинут много солдат, чтобы подавить повстанцев. Сам Рой поступил бы так. А вполне возможно, туда направят и государственных алхимиков…

- Ты бы отдохнул, - голос Лизы слышится возле левого уха.

Мустанг от неожиданности вздрогнул и быстро перевёл взгляд на девушку. Та стояла возле кресла, на котором удобно расположился Огненный, и в руках держала чашку с чаем, протягивая его алхимику.

Натянуто и грустно улыбнувшись, майор взял горячий напиток, не отведя от Хоукай пристального взгляда угольно-чёрных глаз.

- А ты не держи всё в себе, - Рой это буквально требует, а не предлагает.

Лиза в один момент ещё сильнее хмурится и отводит взгляд. Мустанг свободной рукой берёт ладонь девушки и сжимает её. Он хочет поддержать Хоукай, только вот сейчас каждое движение кажется ему каким-то неправильным.

- Не хочу об этом думать, - тяжело поясняет Лиза.

- Прости.

И только сейчас Огненный понял, насколько необдуманный поступок он совершил. Алхимик хочет повернуть время вспять, только вот он совсем не волшебник.

- Всё в порядке, - выдавливает из себя девушка.

А Рой сильнее сжимает её ладонь, на которой пока нет мозолей от снайперской винтовки.

- Если что – я здесь, рядом, - по-армейски сухо произносит алхимик.

- Знаю, Рой, - у Лизы голос непривычно тихий. – Знаю.

И Огненный понимает – когда Хоукай подойдёт к грани, она обязательно обратиться к нему. А Мустангу большего и не нужно.

========== Глава 14. Цели ==========

Людям свойственно забывать то, что причиняет им боль. Ребёнок вряд ли вспомнит то, как он когда-то подрался со своим другом из-за одной единственной конфеты, а вдова рано или поздно забудет о том, как её покойный супруг был рядом с ней ещё до его ухода в мир иной.

Это вполне нормально. Так человеческая психика пытается отгородиться от боли, которую причиняют воспоминания. Именно поэтому люди время от времени что-нибудь забывают. Если бы не это, то человечество непременно бы давно вымерло. Тем более, с нынешним его развитием.

А если нечто плохое происходит с ребёнком, то ему намного проще забыть всё это и начать жить довольно спокойной и разменянной жизнью. Ведь не зря же ребёнок ничего не помнит из того, что с ним было до пятого года жизни?

Но жаль только не всегда этот принцип срабатывает. Иногда попадаются невероятно грустные и печальные исключения. И эти люди (пускай и довольно маленькие), которые попали в это понятие «исключение», готовы отдать всё на свете лишь бы всё это стало простым сном.

Жаль только это невозможно, ведь это — реальность.

И сейчас, стоя перед могилами Ури и Сары Рокбеллов, Эдвард никак не мог поверить, что это всё происходит на самом деле. Смотря на надгробные плиты с выгравированными на них именами и датами, мальчик никак не мог осознать того, что этих прекрасных мужчины и женщины больше нет в живых.

Прошло всего три года, три жалких года с того момента, когда этих людей впервые объявили мёртвыми.

Эдвард уже стал надеяться, что всё плохое закончилось и что ему больше не за чем больше волноваться. Но вместо этого зачистка в Ишваре всё-таки началась, и туда даже отправили родителей Винри. А ведь все надеялись, что прошлый раз был первым и последним. Но, похоже, их желаниям не дано осуществиться.

Мальчик совсем не хотел, чтобы его сон становился реальностью и он даже уже успел поверить в то, что раньше были только совпадения. Но вот сейчас… Он действительно понял, что у него нет шанса избежать своей судьбы.

Да, бесспорно, Эдвард с Альфонсом всё это время очень часто (почти всегда) пропадали в кабинете отца, полностью погрузившись в чтение книг, но не-Стальной всё равно надеялся на то, что знание алхимии им не понадобятся. Уж лучше в пустую потерять несколько лет, чем пережить столько смертей.

Но стоя перед могилами супругов Рокбеллов вместе с матерью, братом, бабушкой Пинако и Винри, Эдвард понимал, что он, по сути, за эти годы он потерял очень много времени. И только сейчас не-Стальной осознал, что ему следовало больше внимания уделять алхимии и действовать более решительно.

Если бы мальчик поступил так, то, возможно, он бы смог спасти ни в чём неповинных Ури и Сару, которые стали жертвами чужих игр. Но вместо этого будущий алхимик сейчас стоит возле могил супругов Рокбеллов и сжимается от надрывных всхлипов Винри, которая не могла сдержать своих слёз.

И в этот момент Эдвард очень сильно хотел пуститься в бой и изменить всё, что только возможно. Да и что невозможно тоже. Только вот ему сейчас не хватало сил для этого, а самое главное — практики.

Одной теории в алхимии никогда не было достаточно для участия в полноценном бою. Необходимо иметь не только знания, нужно ещё уметь правильно применить их в реальной жизни. Враг никогда не будет слушать эту грёбанную теорию во время серьёзной и ответственной битвы.

В таких ситуациях необходимы умения применять информацию, полученную из книг, на практике. Иногда умение использовать алхимию в реальной жизни даже важнее, чем самые глубокие и объёмные знания.

И сейчас Эдвард понимал, что ему необходимо найти наставника, который сможет помочь ему научиться использовать алхимию на практике, а не только в теории. С книгами у Эдварда ничего не выйдет, ведь у него нет учителя, который сможет указать на его ошибки и помочь их исправить.

И, кажется, у мальчика уже есть одна кандидатура.

***

Грид совсем не хотел покидать привычный ему Дублис и отправляться непонятно куда, чтобы уменьшить возможность встречи с теми невероятно внимательными глазами, которые принадлежали Прайду.

Гомункул желал остаться в том месте, которое последние несколько лет было для него домом. Не потому, что он привязался к этому городу. Просто Жадности было здесь комфортно, а большего ему и не нужно было.

Но всё-таки он был согласен с Хоэнхаймом, который через письма, своих людей и анонимные звонки посоветовал Абсолютному щиту на время покинуть Дублис и немного поколесить по стране. А ещё, помимо этого, проверить пару мест и убедиться, что там всё в порядке.

Да, гомункул не желал этого делать, но не согласиться с Мудрецом с Запада он просто не мог. Всё-таки его временный напарник был чертовски прав. Посему Грид, наспех собрав самые необходимые вещи и сообщив об этом своим людям сразу же отправился в путь, при этом не забыв оставить одну химеру главной.

Но, естественно, Жадность не отправился в путь один. Он просто не мог просто так покинуть своё относительно безопасное убежище без тех, кто сможет прикрыть его спину в случае чего. Это было бы очень глупо и неразумно. Ведь ненасытный Гордыня никогда не спит.

Посему наспех купив билеты на поезд (естественно, не на свои имена) и запрыгнув в нужный вагон, Грид удобно расположился в креслах со своими двумя спутниками.

— Я слышала от Лоры, что они нашли новую ценную жертву, — пробубнила себе под нос Марта.

Гомункул перевёл на девушку немного уставший и в то же время недовольный взгляд, не разрушая воцарившуюся тишину.

Он сейчас совершенно не хотел не то что разговаривать, но даже слышать ни о своём создателе, ни о своих собратьях. Но в то же время он прекрасно понимал, что и молчать в сложившейся ситуации было бы невероятно глупо, ведь от этого зависит не только его собственная, но и жизни его людей.

— Да? — Жадность нахмурился. — И кого же?

Гриду не очень нравилось, что Лора сказала это именно Марте, а не ему. Ведь у них был уговор, что она будет в первую очередь рассказывать ему все важные новости, а потом уже всем остальным, а тут вдруг такое.

Хотя гомункул сам в последнее время почти не появлялся в «Гнезде Дьявола», вот они, наверное, и не пересеклись. А вот у Марты было больше шансов встретиться с этой женщиной, чем у гомункула.

— Лора не знает, — коротко ответила девушка. — Её информаторы смогли разузнать только это.

Скептически хмыкнув, Жадность перевёл взгляд сперва на очень недовольного Дольчетто, который сидел напротив них, а потом вновь посмотрел на свою собеседницу, которая после этого замолчала.

— А где хоть они её нашли?

— Не поверишь, — с иронией хохотнула Марта. — У нас, в Дублисе.

Это не вызывало у Грида ничего, кроме странного и слабого счастья и выделения в кровь адреналина. C одной стороны, он прекрасно понимал, что теперь активность гомункулов в его городе значительно возрастёт. Они станут там чаще появляться, в том числе и ненасытный Гордыня.

Но в то же время у Жадности появилась прекрасная возможность взять в заложники новую ценную жертву, которую выбрали после смерти предыдущей и так, будучи рядом с ними, Гриду будет легче наблюдать за прибывшими в Дублис собратьями.

— Да ладно?! — довольно восхищённо воскликнул мужчина. — Прямо там?

— Ага, — Марта кивнула в ответ.

— Это же прекрасно! — гомункул не мог сдержать довольной ухмылки. — Главное, раньше времени не высовываться.

— Это из личного опыта? — Дольчетто хмыкнул.

Жадность практически мгновенно перевёл взгляд на химеру, при этом не переставая ухмыляться. Всё-таки ему нравились такие разговоры.

— Верно, — ответил Грид. — Были у меня стычки с ними, вот и пришлось зарабатывать личный опыт.

— Не думаю, что мы сможем прожить сто лет, — Марта хмыкнула.

— Поверьте мне, — Жадность поднёс свою левую руку к груди, — вы на всё способны!

И гомункул не врал. После всего того, что случилось со всеми химерами, любой (даже сам Жадность) может поверить, что они уже бессмертны. Ведь они уже были несколько раз на грани смерти, но всё равно остались живы.

Так почему же они не могут прожить ещё сто лет, а?

***

Хоэнхайм уже несколько лет не видел тех людей, к которым он привык. За эти три года он не встречался даже с Гридом. Они общались только через общих знакомых (которых было не так уж и много) и по телефону.

Правда, этого было недостаточно, чтобы обсудить абсолютно всё, что происходило в жизни обоих. Хотя им это и не было нужно. У каждого из них был свой путь, и их жизненные дороги даже за те сто лет после побега Грида пересекались от силы раз пять, что же говорить об этих трёх годах?

Да и сейчас последний житель Ксеркса не очень волновался о Жадности. Зная, насколько это существо сильно и как оно умеет себя защищать, мужчина смог на время забыть о гомункуле и полностью погрузиться в свои дела.

Несмотря на то, что Грид смог засветиться года три назад на Юге, он всё равно сможет остаться живым и невредимым, а главное — незамеченным. Другое философскому камню и не нужно.

Поэтому Хоэнхайм позволил себе пуститься в путешествие одному, без чьей либо поддержки. У Жадности сейчас своих забот полно (после просьбы Мудреца с Запада так точно), а Триша с детьми должна находиться там, в Ризенбурге, подальше ото всяких опасностей и неприятностей.

Но сейчас, стоя на окраине города, находящегося на границе с Аэруго, под непривычно чистым ночным небом, усыпанным яркими звёздами, мужчина понимал, что в таком путешествии есть и свои минусы.

В такие моменты Хоэнхайм Светлый ощущал своё одиночество слишком остро. Желание спасти других сейчас играло с ним злую шутку, при этом не давая шанса отступить назад и почувствовать себя счастливым.

Сейчас он бы с радостью оказался в другом городке, пускай и не самом большом, но таком родном, и на шлялся по таким мелким точкам, как Кастлера*, но он не мог подписать смертный приговор Трише и сыновьям.

И если бы не это, то он бы наверняка уже сдался.

— Как же я устал, — тяжело вздыхает мужчина.

Да, он хочет нормально отдохнуть, но некоторое время ни о чём не думать: ни о Гомункуле, ни о тех, кого он создал, ни о судьбе этой искусственно созданной страны. Вообще ни о чём не думать.

Но в его голове всё равно всплывают образы Патрисии, Эдварда и Альфонса. И если бы не они, то Мудрец с Запада не стал бы двигаться дальше.

У него же больше ничего нет.

Комментарий к Глава 14. Цели

* - Город на Юге Аместриса.

========== Глава 15. Гомункул ==========

Только после настоящей смерти Сары и Ури Эдвард понял, что ему необходимо действовать решительнее и активнее. Если он и дальше будет сидеть на месте, как делал до этого момента, то он потеряет не только супругов Рокбеллов, но ещё и мать с отцом, капитана Бакканира, дедулю Фу из Ксинга… Мальчик просто не имеет права допустить подобное развитие событий.

И чтобы всего этого не произошло, Эдварду необходимо начать действовать уже сейчас. Уж лучше обойтись малыми жертвами, чем погубить не один десяток ни в чём неповинных жизней.

Хоть ишварская зачистка уже громким колокольным звоном объявила о себе на весь Аместрис и там лишились жизни не одна сотня людей, юный алхимик должен помочь тем людям, кто всё ещё остался в живых, не умереть. Ведь легче сохранить жизнь, чем пытаться её вернуть…

Это не-Стальной прекрасно понял.

И пускай он три года назад мог обратиться к своему отцу хоть за каким-то советом, мальчик тогда был слишком глуп и наивен, чтобы поступать, подобно взрослому, прожившему не один десяток лет.

То драгоценное время было безбожно упущено из-за обыкновенной детской неопытности и наивности, которые не позволяли Эдварду в полной мере распорядиться всеми плюсами, которые дала ему сложившаяся ситуация. Ребёнок пяти лет отроду никогда не сможет себя вести, как взрослый.

Но вот сейчас… У Элрика нет права даже думать о том, чтобы сдаться и перестать бороться, ведь следующая на очереди у старухи Смерти наверняка будет очень дорогой ему человек — Патрисия…

Этого алхимик допустить не мог. В особенности тогда, когда он каждый день видел, как его мать постепенно угасает, подобно догорающей свечи. Мальчик прекрасно понимал, что дни женщины сочтены. И хоть она прожила дольше, чем в его сне, ситуации это не меняло. Триша всё равно в один прекрасный день умрёт.

И пока у Эдварда есть время, он должен им правильно распорядиться. Если его мать останется жива, то у него и Альфонса не будет шанса даже подумать о том, чтобы совершить человеческую трансмутацию, которая во сне принесла им и другим ни в чём неповинным людям столько страданий и бед.

Мальчик должен это предотвратить любой ценой. Если он уже решил спасать мир, то нужно начинать с таких, казалось бы, мелочей. Ведь из подобных маленьких деталей и состоят великие дела.

А в голову невольно лезли мысли о философском камне.

Эдвард прекрасно помнил из толстых книг отца и своего сна, что этот практически магический предмет даёт невероятную силу и что с ним можно сделать практически всё, что угодно.

И небольшой подарок, который оставил ему Хоэнхайм перед своим уходим, вселял в тело мальчика надежду на то, что у него есть шанс спасти свою мать, пускай для этого и придётся загубить пару душ. Сейчас Элрик был согласен на всё (даже на это), чтобы Патрисия осталась жива.

Только теперь возникает другой вопрос: как именно использовать этот чёртовый философский камень? Ведь во сне юный алхимик ни разу его не использовал, хоть и пытался найти всю свою придуманную жизнь. Его силу пару раз активировали гомункулы, когда они сотрудничали, но не Эдвард.

А в книгах Хоэнхайма не было сказано об этом ни слова, что тоже усложняло ситуацию. Пожалуй, единственный выход из этой ситуации, который существует, — это найти того, кто умеет использовать философский камень и попросить его о помощи. Но вот только где его искать? Да и кто решит это делать? Ведь далеко не все в этом мире альтруисты, желающие спасти Аместрис от уничтожения.

И тяжело вздохнув, Эдвард нехотя поднялся на ноги. Отряхнув свои шорты, он медленно поплёлся прочь от дерева, под которым он в последнее время любил подумать о важном или порисовать один-другой алхимический круг и проверить свои навыки, которые он получил из книг отца.

Хоть он и собирался в скором времени направиться в Дублис, чтобы попросить Изуми взять его и брата в ученики, мальчик не был уверен, что к тому времени его мать не умрёт. Хоть Кёртис и могла знать, как использовать философский камень после того, как она прошла через Врата, но время Триши очень ограниченно. Каждый день мог стать для неё последним.

И Эдвард не знал, что ему сейчас стоит делать. С одной стороны, он хотел оградить свою мать от опасности и лишних волнений, а с другой, она уже согласилась ему помогать, следовательно, она была готова ко всем вытекающим из этого последствиям. И от этого мальчику становилось ещё хуже.

Он сейчас хотел, чтобы решение всех его проблем в один прекрасный момент само собой появилось, принося с собой облегчение и невероятную лёгкость. Жаль только юный алхимик прекрасно понимал, что это невозможно.

Но когда Эдварда кто-то резко поднял за его хрупкие плечи и резко развернул на сто восемьдесят градусов в воздухе, он только смог воскликнуть от неожиданности и непонимающе посмотреть на того, кто решил так сделать.

Увидев перед собой совершенно незнакомого мужчину, который совсем не вызывал у него спокойствия и доверия, а совсем наоборот страх и желание поскорее убежать от него, мальчик не смог произнести и слова. Этот человек появился слишком неожиданно, чтобы юный алхимик мог хотя бы как-то подготовиться к этому и немного совладать со своими эмоциями.

— Кажется, это он, — сделала вывод девушка, стоящая рядом с ним.

— Если верить его описанию, то мы нашли его, — хмыкнул мужчина.

Эдвард никак не мог понять, о чём говорят эти люди и что им необходимо от него. Они появились так неожиданно и внезапно, что у мальчика пропали все слова, которые он бы хотел сказать этим троим. Раньше он не видел их в Ризенбурге, и из этого мальчик сделал вывод, что они не местные.

Но тогда откуда эти незнакомцы могут знать о нём? Да и про чьё описание они говорят? Неужели кто-то дал им наводку, чтобы они нашли его или Альфонса? Тогда кто это мог быть? Ведь ни юный алхимик, ни его брат, ни мать не могли нигде засветиться, чтобы вызвать к себе такой интерес. Единственный, кто мог хоть как-то быть известным в широких кругах, так это Хоэнхайм…

— Он что, немой? — недовольно воскликнул второй мужчина, стоявший от своего спутника по правую руку и внимательно рассматривающий мальчика.

— Да не должен быть, — хмыкнул незнакомец. — Он говорил, что с его сыном всё в порядке. Хотя за эти три года что-нибудь могло измениться…

От этого заявления у Эдварда от удивления расширились глаза. Мальчик сразу понял, о ком говорили эти странные люди. По крайней мере, ему показалось, что он понял. Ведь только об одном человеке они могли говорить, как о его отце. И если это так, то, возможно, этих людей не стоит бояться.

Хотя кто знает, что может взбрести им в головы. Их внешний вид не вызывал у Элрика невероятно сильного доверия, да и хотя бы малейшего желания им верить. Ему казалось, что эти трое способны на самые неожиданные и необъяснимые поступки.

— Вы от Хоэнхайма?! — воскликнул мальчик.

Пускай верить им сейчас было бы невероятно глупо, да и просто опасно для его жизни, он всё равно должен был узнать это. Ведь если они действительно от отца, то юный алхимик может пересмотреть своё отношение к ним. Ведь кто-кто, а Мудрец с Запада не станет рисковать жизнями дорогих ему людей.

Видимо, устав держать Эдварда на руках, мужчина опустил его на ноги, после чего немного тряхнул руками, тем самым снимая напряжение. И только сейчас мальчик заметил странную татуировку у него на тыльной стороне левой ладони. Раньше он ничего подобного не видел.

— Ага, — немного устало ответил мужчина. — От него. А ты? .. — он наклонил голову, внимательно рассматривая юного алхимика.

— Эдвард Элрик, — насупившись, достаточно громко представился мальчик.

Если эти трое действительно знакомы с его отцом, то от них можно не скрывать своего имени. Хотя… Они же вполне могут быть и врагами Мудреца с Запада, а из-за их вражды знать имя мужчины. В таком случае юный алхимик зря сделал, что представился им. Ведь они смогут взять его в заложники…

— Старшенький, — изрекла девушка.

«Значит, они и это знают?»

Внимательно рассматривая незнакомцев, Эдвард не мог проронить ни слова, ожидая от них ответных действий. Они, как минимум, должны сами представиться, если они действительно союзники отца.

Элрик сейчас отчаянно пытался вспомнить этих людей. Он прекрасно помнил многих людей из своего сна, но эти трое были ему незнакомы. Либо их там не было, либо юный алхимик их просто забыл. Ведь всё-таки эта альтернативная жизнь приснилась ему в том возрасте, когда дети многое забывают из своего прошлого.

— Эд! — голос матери, доносившийся сзади, заставил мальчика отвлечься от своих собеседников и обернуться. – Эд!

Патрисия быстрым шагом направлялась к нему, не отводя от сына взволнованного взгляда. Будто она боялась, что эти трое незнакомых людей смогут причинить блондину какой-то вред.

— Добрый день, — мужчина с татуировкой ухмыльнулся, обнажая свои острые зубы.

Остановившись рядом с Эдвардом, Триша взяла его за руку и притянула к себе, желая отгородить его от возможной опасности.

— Здравствуйте, — женщина недоверчиво смотрела на незнакомцев. — Вам что-то нужно?

— Патрисия Элрик, я так понимаю? — мужчина с татуировкой осмотрел свою собеседницу, а получив в ответ утвердительный кивок, продолжил: — Вы слышали от своего мужа о том, что он когда-то помог одному гомункулу сбежать от его старого знакомого?

— Да, и что с того?

А пока взрослые разговаривали и немного выясняли отношения, Эдвард непонимающе смотрел то на незнакомца, то на мать. В существование гомункулов он не мог поверить, ведь в книге было написано, что их не бывает. Книги отца не могут врать.

— Приятно познакомиться, — мужчина протянул руку. — Грид, гомункул и сообщник вашего мужа.

Недоверчиво осмотрев своего собеседника, Патрисия промедлила несколько секунд, после чего всё же ответила на жест Жадности, по-женски протянув ему свою руку и ответив:

— Взаимно. Но что вас могло привести сюда?

Юный алхимик мог поклясться, что сейчас в голосе матери он чувствует столько недоверия, сколько не было в нём за всю его жизнь. Он даже не думал, что женщина на такое способна. Кто угодно, но не она.

— Хоэнхайм мне недавно позвонил и попросил наведаться к вам. Посмотреть, что да как. Может быть, помочь, если того потребует ситуация.

Это звучало слишком странно и неестественно. Неужели отец смог найти время и возможность позвонить этому человеку, но не смог выделить хотя бы пару минут, чтобы позвонить своей семье и сообщить, что с ним всё в порядке? Мужчина ни за чтобы так не поступил!

— Мам, — Эдвард дёрнул женщину за подол платья. — А ты его знаешь?

Пускай он сейчас всё прекрасно понял, но уточнить это он был просто обязан. Чтобы во всём убедиться и откинуть в сторону все сомнения, мальчику было просто необходимо задать этот глупый и банальный вопрос.

— Да, — Патрисия посмотрела на сына. — Твой отец мне рассказывал о нём.

— Но ведь гомункулов…

Мальчик прекрасно помнил, что он в нескольких книгах было сказано, что создать жизнеспособного гомункула просто невозможно. Он должен умереть в первые секунды после своего рождения, а Жадность чувствует себя вполне нормально.

— Врут, — Грид не дал Эдварду договорить. — Запомни, мелкий: не бывает, чтобы чего-то не было.

— Он прав, сынок, — согласилась женщина.

И тут мальчик непроизвольно вспомнил о своём отце. Ведь такой, как он, по сути, не должен существовать, но Хоэнхайм доказывал обратное. Он даже смог зачать с Патрисией детей.

— Может, в таком случае пройдём к вам домой?

Такая наглость Жадности очень не нравилась Эдварду. Он ведь в Ризенбурге простой гость, а не хозяин!

— Давайте, — согласилась женщина. — Там обговорим некоторые детали. А они с вами?

Эдвард хотел было возразить, что это так понятно, но промолчал. Так говорить с матерью мальчик просто не мог. Она и брат — самое дорогое, что есть у юного алхимика. Поэтому он решил промолчать.

— Да, — опередила своего спутника Мартель.

Это поразило мальчика. Ему почему-то казалось, что Жадность не станет терпеть подобного отношения к себе, но он напротив довольно спокойно отнёсся к такому. Какие же тогда у него дела с этой девушкой?

— Одному сейчас оставаться небезопасно, — пояснил гомункул.

«Что сейчас с ними происходит?»

Эдвард не мог понять, что заставило Грида взять с собой его спутников. Неужели он ввязался в то же, что и Хоэнхайм? Тогда насколько велика может быть проблема, раз она коснулась даже этого невероятного существа, как он?

— Вы правы, — согласилась Патрисия. — Идёмте.

После этого Мартель, Дольчетто и Жадность направились за женщиной, о которой они знали только из рассказов последнего жителя Ксеркса. Хотя именно поэтому они так и доверяли ей, не смотря ни на что.

Каждый из них прекрасно знал, что Триша ни за что не станет их предавать или пытаться от них избавиться.

А тем временем Эдвард молча следовал за своей матерью, не проронив ни слова. Кажется, он только что нашёл тех людей, которые смогут помочь ему сохранить дорогому ему человеку жизнь…

========== Глава 16. Возможность ==========

Эдвард, начитавшись отцовских книг, перестал надеяться даже на мимолётную встречу с гомункулом, но сейчас, идя рядом с Гридом, мальчик не знал, что ему следует делать. Ведь существование этого искусственного человека просто невозможно! Ведь ещё никому не удавалось осуществить подобное!

Или всё же нашёлся один такой умелец?

Эдвард, до сих пор сомневаясь в словах гомункула, смотрел то на него самого, то на его спутников, пытаясь понять, они такие же, как Жадность, или же нет. Мальчик хотел хоть как-то просчитать возможность создания искусственного человека и понять, насколько эти трое опасны для Триши, Альфонса и самого Эдварда.

Но как бы мальчик не старался это определить, у него ничегошеньки не получалось. Ни Мартель, ни Дольчетто не были внешне похожи на гомункулов. Люди, как люди. Ничего необычного. Единственным, кто хоть как-то выделялся, был Жадность. И то, только своим поведением.

И это вводило Эдварда в ступор, заставляя его задаваться ещё большим количеством вопросов, при этом не помогая ему найти хотя бы на один из них ответ. Посему мальчик молча шёл за матерью, при этом не отводя пристального взгляда с Грида и его людей.

Сейчас он не мог им доверять. Ни один идиот не станет слепо верить тем, кого увидел впервые в жизни, пускай Жадность и сообщил, что он был знаком с Хоэнхаймом. К сожалению, сейчас ни Эдвард, ни Патрисия не могли в это поверить, и поэтому им приходилось верить гомункулу на слово.

Но даже маленький Эдвард понимал, что воспринимать слова Грида, как истину в последней инстанции, сейчас нельзя. Ведь ни ему, ни его матери не известно, какие цели преследует Жадность со своими людьми. Да и учитывая характер гомункула, который он уже успел немного проявить, можно с лёгкостью предположить, что ему не составит труда соврать.

И именно поэтому Эдварду совсем не хотелось приглашать Грида, Мартель и Дольчетто в свой дом. Он не знал, что эти трое могут сделать, посему мальчик рассматривал их, как возможную опасность для себя самого, брата и матери.

Но в то же время желание побольше узнать об отце и всём том, что сейчас творится в Аместрисе, не давало алхимику сразу прогнать незваных гостей. Ведь вдруг они смогут рассказать что-нибудь стоящее?

Да и учитывая то, что Патрисия, кажется, понимала, о чём в самом начале говорил Жадность, Эдвард решил немного подождать и выслушать гомункула. А вдруг он действительно скажет что-нибудь стоящее?

В таком случае Грида и правда можно немного только потерпеть, но всё равно рядом с ним нужно быть начеку, а то неизвестно, что он может выкинуть. Да и мужчина не вызывал у мальчика особого доверия.

И поэтому, когда они все пришли к Эдварду домой, мальчик нахмурился ещё сильнее. Он прекрасно понимал, что здесь, в отличии от улицы, не будет даже случайных свидетелей. Здесь Жадности и его людям будет намного проще избавиться от Патрисии и её сыновей, и никто не сможет им в этом помешать.

К сожалению, Эдвард не знал, насколько могут быть сильны гомункулы, посему ему нужно было готовиться к худшему.

Когда же за гостями закрылась входная дверь, Эдвард не мог отвести от Грида, который с интересом рассматривал прихожую, пристального взгляда. Мартель и Дольчетто вели себя немного сдержаннее и не так открыто изучали дом Патрисии.

И такое поведение гостей не очень нравилось мальчику. Они же хотя бы из приличия могли бы вести себя поскромнее.

— Может, вы хотите что-нибудь спросить? — Триша старалась держать себя в руках, не смотря на всё своё волнение.

Жадность, немного взяв свой интерес под контроль, перевёл относительно спокойный взгляд на женщину, после чего зачем-то слегка усмехнулся, выдерживая небольшую паузу.

— Может, сперва будете спрашивать вы? — наконец, предложил гомункул.

Эдвард никак не мог понять, на что намекал Грид. Ведь ему предложили задать парочку вопросов, а он так себя ведёт. Неужели для него это в порядке вещей? Или он столько всего знает, что ему не нужно задавать хотя бы одного единственного вопроса? Или же Жадности есть, что сказать, и он считает, что это сейчас важнее за любые вопросы?

— Вы правы, — наконец, согласилась Триша. — Может, пройдём на кухню? Я заварю чаю.

— Идёт, — гомункул утвердительно кивнул.

Кинув мимолётный косой взгляд на молчавших Мартель и Дольчетто, которые полностью отдались во власть своего босса, Эдвард посмотрел на мать и легонько дёрнул за рукав её платья, тем самым привлекая к себе внимание женщины.

— Мам, а ты дашь мне пирога? — поинтересовался мальчишка.

Раз разговора с Гридом и его людьми не избежать, то Эдвард должен сделать всё возможное, чтобы он был как можно более комфортным. А в том, что Патрисия возьмёт его с собой, юный алхимик был уверен.

Но вместо этого женщина убрала руку сына и немного оттолкнула его в сторону, от чего мальчик сильно удивился и непонимающе посмотрел на мать. Чего-чего, а таких действий от Триши он никак не ожидал.

— Эд, иди к Алу, — буквально приказала женщина.

И пусть мать пыталась держать себя в руках и старалась говорить так же, как и раньше, но у неё это плохо получалось. Всё же она ещё не научилась искусно играть и притворяться, чтобы скрыть своё волнение от сына.

— Но, мам! .. — уже был готов заныть мальчик.

Он не хотел сейчас быть рядом с Альфонсом. Ему же, чёрт возьми, хотелось послушать, что же скажет Жадность. А вдруг это действительно важно?

— Эд! — Триша не дала сыну договорить. — Пожалуйста, побудь немного с братом.

Насупившись, алхимик утвердительно кивнул, не в силах отказать матери. Он, конечно же, очень желал узнать, что же собирается рассказать Жадность, но и спорить с женщиной ему не хотелось. Уж лучше он пока посидит немного с братом, а потом уже всё узнает у матери. Она же не станет молчать, правда?

И сейчас, поднимаясь на второй этаж, Эдвард пытался хоть как-то определить цели Грида. Из-за нехватки информации это было практически невозможным.

Да, гомункул сказал о том, что он был знаком с Хоэнхаймом. Да, искусственный человек сообщил о том, что Мудрец с Запада ему помог когда-то. Но вот только что конкретно между ними было? Что толкнуло последнего жителя Ксеркса связаться с Жадностью и что они вместе задумали? Почему Хоэнхайм отправил сюда именно Грида, а не кого-то ещё? Неужели у него настолько мало знакомых?

И всё это казалось Эдварду невероятно странным. Почему же отец не рассказал ему о гомункуле и о их связи до того, как он отправился в своё путешествие? Да, мальчик что-то помнил о гомункулах из своего сна, но вот что именно…

Это он никак не мог выудить из своей головы. За эти три долбанных года некоторые детали из сна стали забываться.

А для того, чтобы сделать правильный выбор, Эдварду просто необходимо с кем-нибудь посоветоваться. Учитывая то, что мать сейчас занята, остаётся только один человек, который может хоть как-то ему помочь, — Альфонс. Брат сейчас как раз должен быть свободен, а следовательно, Эдвард вполне может обратиться к нему за помощью.

Быстро забежав в отцовский кабинет, в котором с самого утра пропадал Альфонс, алхимик сразу же закрыл за собой дверь, чтобы Мартель и Дольчетто, которые вполне могли отделиться от Жадости, не смогли так просто подслушать их разговор. Нужно создать им как можно больше препятствий, чтобы эти люди не узнали всё раньше времени.

Альфонс, оторвавшись от какой-то книги, удивлённо посмотрел на брата. Эдвард совсем не обратил на это внимания, не желая отвлекаться на подобное, чтобы не забыть важных деталей. Да и он на периферии сознания понимал, что его поведение со стороны действительно выглядит немного странно.

— Что-то случилось? — поинтересовался Элрик-младший.

— Ал, ты не поверишь! — воскликнул Эдвард. — Я только что видел гомункула!

— Но их же не существует!

Алхимик, остановившись рядом с братом, быстро восстановил немного сбившееся дыхание и утвердительно кивнул. До этого дня он тоже так думал, только вот появление Грида всё изменило. Но даже сейчас Эдвард до конца не верил, что он настоящий гомункул. Если бы у мальчика было больше доказательств, чем слова мужчины…

— Он сейчас внизу, с мамой, — сообщил не-Стальной. — Он сказал, что Хоэнхайм ему когда-то помог.

Отложив книгу в сторону, даже не подумав о том, чтобы хоть как-то отметить ту страницу, на которой он остановился, Альфонс быстро поднялся на ноги и с нескрываемым интересом посмотрел на старшего брата.

— Я хочу посмотреть на него! — с задором в голосе сообщил Элрик-младший.

— Пока нельзя, — отрицательно покачал головой алхимик. — Меня мама отправила к тебе, чтобы поговорить с гомункулом и его сопровождающими.

Опустив в миг потускневший взгляд, Альфонс насупился. Эдвард сейчас прекрасно понимал брата. Он сам очень хотел расспросить Жадность о том, как можно создать гомункула, кто это сделал и зачем. Расспросить, чем искусственные люди отличаются от «естественных». Ведь до сегодняшнего дня мальчик не видел ничего подобного.

— А как он хотя бы выглядит? — поинтересовался Альфонс.

Сейчас не-Стальной мог понять такой сильный интерес своего брата. Если бы он оказался на его месте, то поступил бы точно так же. Да и вообще, так бы сделал абсолютно каждый человек, ведь такое слишком… Нереально.

— Да как обычный человек, — пожал плечами Эдвард. — Честно, я до сих пор не особо верю в то, что он гомункул. Уж слишком он… Обычный.

— А сможешь рассказать о нём побольше? И о тех, кто с ним пришёл?

— Конечно! Но когда они закончат говорить с мамой, тебе будет лучше самому увидеть этого гомункула… И нужно будет попросить его как-нибудь это доказать, — Эдвард сложил руки на груди. — А то верить ему на слово глупо.

Несмотря на то, что Жадность сказал о том, что он знаком с Хоэнхаймом, и что Патрисия его узнала, не являлось причиной для того, чтобы Эдвард слепо верил этому гомункулу. Уж слишком ненадёжным показался мальчику этот искусственный человек, поэтому его нужно проверить. И не только его, но и Дольчетто с Мартель.

***

— Теперь мы можем поговорить без лишних ушей, — довольно ухмыльнулся Грид, сев за стол.

Он по привычке, выработанной долгими годами жизни среди людей, не обращал внимания на недовольный вид Триши. На него смотрела не только она, но и многие другие, поэтому он уже давно не придавал этому значения. Ведь какой человек считает, сколько раз он моргнул или сколько вдохов сделал? Это слишком естественно, чтобы обращать на это слишком много внимания.

— Что именно вам сказал мой муж? — Триша сложила руки на груди.

Жадность прекрасно понимал, что так женщина подсознательно пытается отгородиться от него, и поэтому не собирался её обвинять. Любой человек хочет быть в безопасности, и во время не самых приятных разговоров они пытаются сделать это как можно более возможным. Да и учитывая то, что сам гомункул сейчас может быть источником опасности для своей собеседницы, её поведение вполне ожидаемо.

— Если коротко, то он думает, что Прайд в любой момент может избавиться от тебя и твоих дармоедов, — немного недовольно сообщил Грид. — А ещё он хочет, чтобы ты была поаккуратнее. И один совет лично от меня: если увидишь движущуюся тень, то даже не думай бежать. Не поможет.

— И почему же? — недоверчиво хмыкнула Патрисия.

— Он сам так несколько раз подох, — отозвался Дольчетто.

Жадность в подтверждение слов своего спутника утвердительно кивнул, при этом увидев удивлённый взгляд хозяйки дома. Но ни он, ни его товарищи не стали ничего объяснять. Они своё дело сделали. Триша о всём знает, а остальное — не их дело.

Хотя… Хоэнхайм ведь попросил сделать их ещё кое-что…

— Вот как… — немного нахмурилась женщина. — Спасибо, Грид.

Сейчас гомункул был отчасти рад, что его собеседница так быстро ему поверила. А то обычный человек ведь не поверит даже в существование гомункулов, что же говорить об остальном? Хотя ведь Триша не один год прожила с Хоэнхаймом, а с ним поверишь даже в самое невероятное и с первого взгляда невозможное.

— Кстати, Патрисия, — Жадность лениво потянулся. — Не будешь против, если я с Мартель иДольчетто переночую у тебя?

Гомункул сразу на это рассчитывал, но решил всё равно спросить у женщины разрешения. Ради приличия. Да и портить отношения с Хоэнхаймом ему не хотелось. Грид собирался ещё использовать своего сообщника, а если повезёт, то и с его семьёй. Он всегда желал получить больше, чем у него было.

— Конечно, — согласилась Триша. — Но надеюсь, ты понимаешь, что здесь хозяин не ты?

Жадность устало закатил глаза, Дольчетто что-то прорычал себе под нос, а Мартель осталась единственной, кто внешне никак на это не отреагировала. Гомункулу не очень нравилось, что эта маленькая девка относится к нему, как к идиоту. Он же лет на сто семьдесят пять старше её!

— Да понимаю, понимаю, — отмахнулся Грид. — Не дебил ведь.

— Вот и отлично, — с облегчением ответила Триша.

После этого женщина поспешила покинуть кухню, а ни Жадность, ни Мартель, ни Дольчетто не стали её останавливать. Каждый из них прекрасно понимал, что Патрисия узнала слишком много, как для человека.

Ладно ещё гомункул или химера… Они покрепче будут, чем обычный человек. Уж слишком они много пережили, чтобы быть слабыми. Для них это сейчас просто непозволительно!

***

Во время ужина, на котором, как и предполагал Эдвард, присутствовали Дольчетто, Мартель и их начальник, единственной, кто не бросал на гостей косых и оценивающих взглядов, была Триша. Да и то, только из-за того, что она неплохо держала себя в руках, а вот её сыновья — совсем другое дело. Они же до сегодняшнего дня ни разу не видели гомункулов в живую, вот и не могли удержаться.

А когда Патрисия повела химер в одну из немногих свободных комнат, Эдвард быстро договорился с Альфонсом, чтобы тот ненадолго оставил его с Жадностью наедине, после чего ближе подошёл к мужчине.

— Можно вас о кое-чём попросить? — обратился к гомункулу мальчик.

Эдвард не знал, согласится ли Грид ему помочь, но всё равно решил попытаться. У алхимика может и не быть другого шанса спасти свою мать, посему он должен откинуть все свои страхи и сомнения. Да и, в конце концов, гомункул ведь может согласиться…

— О чём? — без всякого интереса спросил мужчина.

Услышав этот ответ, мальчик про себя обрадовался. Если Жадность относится к его просьбе с нейтралитетом, то это уже победа! Это значит, что у Эдварда есть все шансы убедить своего гостя помочь ему.

— Вы же знаете, как пользоваться философским камнем?

— Допустим, — скептически хмыкнул Грид. — А ты чего этим интересуешься? Неужели смог раздобыть его? — гомункул хохотнул.

Рассматривая своего собеседника, Эдвард насупился. Всё-таки Жадность не слишком-то располагал к себе, вот поэтому мальчик и не мог рядом с ним расслабиться. И если бы не необходимость спасти Патрисию, то юный алхимик бы не стал связываться с этим искусственным человеком, а позволил ему спокойно уйти.

Но сейчас Эдвард хватался за любую возможность спасти дорогого ему человека, даже если ему придётся из-за этого переступить через себя. И плевать, с кем ему придётся работать: с армией, гомункулами или самим Дьяволом.

Мальчик прекрасно понимает, что сейчас у него есть реальная возможность изменить свою судьбу. Он ведь сейчас действительно может сделать так, чтобы его сон никогда не сбылся. И плевать, что Ишвар уже вспыхнул ярким огнём. Главное, что другие люди смогут выжить.

А что может быть лучше этого?

========== Глава 17. Врата ==========

Грид внимательно слушал Эдварда, с трудом сдерживая рвущийся наружу смех, чтобы не спугнуть глупого и наивного мальчика. Ладно всего его химеры нормально относятся к такому поведению своего босса, прекрасно понимая, чем оно вызвано, но Элрик-то ничего об этом не знал.

Со стороны заливистый и немного сумасшедший смех гомункула выглядел бы как минимум некорректно и странно.

А учитывая то, что Жадность был совсем не против использовать обоих сыновей Хоэнхайма в своих целях, то ему лучше пока подержать себя в руках, и только потом дать волю всем своим эмоциям. Ведь если он сделает это сейчас, то непременно спугнёт мальчуганов, и те больше не захотят о нём даже слушать.

А Гриду оно нужно?

Да, контролировать себя довольно сложно и не всегда приятно, но сейчас это жизненно необходимо. Иначе всего его планы и надежды разрушатся в один миг, словно хрупкий карточный домик из-за одного жалкого дуновения ветра, при этом забрав с собой всё, что с таким трудом добыл мужчина.

Чтобы что-то получить, нужно отдать что-нибудь равноценное.

Гомункул прекрасно помнил этот закон алхимии, но из-за своей алчной природы он был в корне с ним не согласен. Если правильно распорядиться ресурсами, то можно заполучить весь мир с минимальными потерями.

Вот поэтому Жадность сейчас держит себя в руках, чтобы потом иметь прекрасную возможность получить намного большее, при этом не потеряв ничего из того, что он смог с таким трудом получить и сохранить.

Если хоть что-нибудь из его вещей исчезнет, будет очень обидно и неприятно.

- Так вы мне поможете? – стараясь выглядеть как можно серьёзнее и не показывать своих истинных эмоций, поинтересовался Эдвард.

И смотря на лицо этого до боли маленького и наивного ребёнка, который так упорно пытается казаться взрослым, несмотря ни на что, Грид не смог сдержать громкого смеха, который, кажется, слышали абсолютно все.

Жадность последние лет сто пятьдесят смешило такое поведение людей. И ладно ещё так поступают сверстники Элрика – для них это в порядке вещей, но чтобы подобным образом вели себя вроде как взрослые люди?

За всю долгую жизнь гомункул не видел, чтобы хотя бы десятая часть представителей человеческого рода немного изменилась и стала разумной. На это были способны только менее трёх процентов людей.

И вспоминая все эти невероятно глупые лица и наивные надежды, Гриду хотелось смеяться ещё сильнее. Пожалуй, здесь он был согласен со своим создателем. Но всё остальное…

Ни в чём другом они априори не могут прийти к консенсусу, а такой похожий на Отца лицом Хоэнхайм ещё так сильно надеялся на этих слабых и никчёмных существ, из которых только некоторые способны на действительно стоящие поступки.

А вспоминая последний разговор в живую с последним жителем Ксеркса, Жадность понял, куда тот дел последний свой философский камень, который остался у него после помощи гомункулу с побегом.

Как же ожидаемо! Хоэнхайм отдал такую ценную вещь своему собственному сыну, который, по его мнению, смог бы помочь ему спасти как минимум Аместрис, а как максимум - целый мир и уничтожить Отца, с которым у того были весьма натянутые отношения.

Ну не глупец ли?

- Чего ты смеёшься? – Эдвард нахмурился.

С трудом совладав со своими эмоциями, Грид тыльной стороной ладони смахнул с глаз проступившие слезинки и посмотрел на своего собеседника сверху вниз, но насмешливая ухмылка даже не думала сходить с его лица.

- Да согласен я, согласен, - отголоски смеха до сих пор слышались в тоне мужчины. – Просто мне вспомнился разговор с одним моим старым знакомым.

Сейчас Эдварду не обязательно знать, какая именно история у того философского камня, который три года назад ему вручил отец. Может быть, Жадность потом всё расскажет мальчишке, но в сложившейся ситуации у обоих есть дела поважнее.

- Точно? – переспросил Элрик.

- А ты сомневаешься? – Грид наклонил голову немного влево. – Сейчас это слишком соответствует моим целям, чтобы я мог отказаться.

Увидев, как Эдвард с облегчением вздохнул, гомункул с трудом сдержался, чтобы опять не засмеяться. Всё же Элрик типичный представитель своего рода. В восемь лет человек не может быть достаточно серьёзным.

Но отказывать своему собеседнику Жадность действительно не собирался. Во-первых, исцеление смертельно больной Патрисии – очень забавное и интересное занятие, а во-вторых, спасая эту женщину, мужчина заполучит себе в должники этого мальчика.

Пускай Эдвард сейчас почти ни на что не способен, кто знает, чего он сможет добиться в будущем? Да и наверняка он сможет хоть немного повлиять на своего отца, если в этом будет необходимость.

Да и Грид ничего не теряет, соглашаясь на помощь Трише. Ведь, в конце концов, он будет использовать не свой камень, а тот, который сейчас находится у старшего сына Хоэнхайма. Свой использовать было бы очень жалко, а вот чужой – да пожалуйста!

Чужое вообще никогда никто не хочет сохранять. Так почему бы не попробовать, а?

***

Около пяти часов вечера Жадность, наконец, подходит к Патрисии, которая, как кажется самому гомункулу, всегда делает одно и то же: хлопочет по дому, стараясь успеть как можно больше. Будто она всё знает о своей смерти, вот и так много работает, чтобы хоть сыновья запомнили её жизнерадостной и вечно бодрой.

Как же глупо и наивно! Неужели эта женщина ни на что большее не способна?

Подойдя к кухонному столу, Грид опёрся о него поясницей и вальяжно опёрся о него локтями, после чего перевёл на хозяйку дома немного задумчивый взгляд, готовясь сказать уже давно готовые слова.

- Мы можем поговорить? – первым прервал повисшее в комнате молчание мужчина, терпеливо выжидая, пока Триша ему ответит.

- Конечно, - женщина добродушно улыбнулась и посмотрела на своего гостя. – О чём?

Жадность скептически хмыкнул и, вновь окинув Элрик придирчивым взглядом, пытаясь удержаться от слишком едкого комментария в её сторону, который сейчас будет ой как ни кстати, продолжил:

- О том, что люди с твоей болезнью так не улыбаются.

Услышав это, Патрисия попыталась удержать в ослабших от неожиданности и капельки страха руках ложку, но та всё равно с громким звоном, который неприятно резанул уши, упала на деревянную поверхность стола.

Про себя гомункул отметил, что это было вполне ожидаемо от такого человека, как она, но вслух не сказал ни слова. Просто сейчас он преследует совсем другие цели и портить отношения с этой женщиной ему ни к чему.

Тем более, она ещё нужна Хоэнхайму, который обещал помочь Жадности не попасться на глаза Отцу и его искусственным собратьям. Гомункул не настолько тупой, чтобы вредить самому себе.

- Откуда ты?.. – это было единственное, что смогла выдавить из себя Триша.

- Твой сыночек – знаменитая гадалка, - слегка усмехнулся мужчина. – Ты что, не знала о его волшебных снах?

Даже сейчас Грид не мог избавиться от своей привычной манеры разговора, пускай он умом и понимал, что люди намного хрупче гомункулов. Но что делать, если это часть его природы?

- И чего ты хочешь? – Патрисия неестественно нахмурилась.

Пускай Жадность был знаком с ней совсем недолго, но даже ему такой вид Элрик казался непривычным. Сейчас лицо женщины было весьма красноречиво: по нему было легко понять, что Триша ждёт от своего гостя абсолютно всего.

- Как не удивительно, но помочь, - с усталостью в голосе вздохнул Грид. – Скажи за это “спасибо” сыну.

- Ты уверен, что сможешь сделать это? – с грустью усмехнулась женщина.

- Не бывает, чтобы чего-то не было можно! – с гордостью сообщил ей гомункул.

Ну неужели одного его существования недостаточно, чтобы поверить, что Жадность может практически творить чудеса? Или Патрисия каждый день встречает искусственных людей?

Хоэнхайм, конечно же, не в счёт. Его сейчас даже человеком назвать нельзя. Он просто огромное скопление энергии с собственным разумом, не более того.

- Никак не ожидала услышать это от тебя, - Элрик сложила руки на груди.

- Как будто ты гомункулов каждый день видишь, - немного недовольно скривился Жадность и развёл руками.

- Делай, что хочешь, - Триша устало потупила взгляд. – Хуже ведь всё равно не будет…

И сейчас, наблюдая за её реакцией, Грид понимал, что даже такие люди, как она, могут устать от навалившихся на них проблем. Хорошо хоть у Элрик остались те, кто ещё в силах за неё бороться.

Иначе бы Патрисия через месяц-другой оказалась бы в могиле.

***

Приступить к «волшебному» исцелению Патрисии Грид смог только с наступления ночи. При свете дня делать это было бы весьма напряжно. Вряд ли бы жители крохотного Ризенбурга спокойно отнеслись к тому, что одна из их знакомых сидит в центре какого-то непонятного круга, опустив голову, а над ней возвышался мужчина с серьёзным лицом, что-то обдумывая.

Они бы наверняка стали мешаться и задавать такие лишние сейчас вопросы. Просто далеко не все разбираются в алхимии и не каждый хочет слушать объяснения странного человека, который совсем не вызывает доверия, даже если на его стороне будет та, кого они знали много лет.

Такова природа человека.

А вот ночью заниматься лечением старшей Элрик будет намного проще. Не будет лишних глаз, а следовательно, никто им не помешает открывать Врата Истины. Эдвард же пообещал не соваться и немного подержать своего брата в доме, пока гомункул не закончит свою работу.

При таком раскладе Жадности будет намного проще со всем разобраться и поскорее вернуть мальчикам их здоровую мать.

- Закрой глаза, - посоветовал мужчина спокойным тоном. – Тебе лучше всего этого не видеть.

Грид не знал, последовала ли Патрисия его словам из-за того, что она сидела к нему спиной, но, выждав пару мгновений, достаточных для того, чтобы сомкнуть веки, гомункул приступил к своему ритуалу.

Да, он раньше никогда не открывал Врата Истины до этого дня, но прекрасно знал, как это следует делать. Если бы Жадность был в лучших отношениях со своим создателем, то непременно бы сказал ему спасибо за всё, что у него сейчас есть.

В том числе и за жизнь.

Но не имея с Отцом ни капельки дружественных отношений, Грид полагался только на себя. Так было привычнее и проще.

А проводя Патрисию сквозь Врата и отдавая в качестве входной платы несколько душ из философского камня, гомункул не мог не вспомнить об Эдварде, который и уговорил его на всю эту авантюру.

«А всё-таки сын Хоэнхайма умён», - отметил про себя Грид.

К сожалению, времени для подобных мыслей у него было не очень много. Сейчас Жадность должен был сконцентрироваться на своём пребывании в этом месте и его непосредственном задании.

Ведь вдруг что-то пойдёт не так? Кто же эту Истину поймёт?..

***

Изуми, как и любая другая женщина, совсем не хотела терять своего ребёнка. Она, несмотря ни на что, желала только счастья, неотъемлемыми компонентами которого была полноценная семья.

А что начинает делать человек, когда его идеальный мир в один миг рушится? Правильно! Начинает винить во всём себя. В особенности когда именно он не смог нормально сохранить один из его компонентов.

И поэтому женщина переживала своё несостоявшееся материнство намного тяжелее, чем её супруг. Ведь именно она не смогла сохранить своего ребёнка, а не Зик, от которого, по сути, ничего не зависело.

Изуми очень хотелось повернуть время вспять и всё изменить, но она, к сожалению, обычный человек, а не Бог и даже не Дьявол. Она совсем не умела творить чудес и хоть как-то влиять на прошлое.

Но из-за того, что бывшая Харнет так и не научилась за всю свою жизнь сдаваться, она приняла решение попытаться вернуть своего умершего ребёнка с того света, пускай ей и придётся для этого нарушить один из главных табу алхимии.

Но разве это может идти в сравнении с обычным человеческим счастьем? Конечно же, нет!

Или всё-таки да?

========== Глава 18. Ночь ==========

Как бы Патрисия не пыталась себя успокоить, ей всё равно было страшно, да и ещё неприятно тягучее, как дёготь, волнение не желало покидать её ослабленного ужасной болезнью тела.

Если бы ей не было нужно держаться ради гражданского мужа и двух слишком маленьких сыновей, то она бы непременно позволила себе в один момент сломаться, не ощущая никаких укоров совести, ведь в таком случае никто бы от неё зависел и не пострадал от такого её поступка.

Но это были лишь глупые мечты, которым не дано сбыться.

И, доверившись Гриду, который обещал избавить её от болезни, отравляющей последние несколько лет её жизнь, Элрик очень надеялась, что у гомункула всё получится. Женщине совсем не хотелось быть обузой для дорогих ей людей, посему она возлагала на этот не до конца понятный ей ритуал большие надежды.

К сожалению, даже после жизни с Хоэнхаймом Патрисия до конца не смогла разузнать всех тонкостей алхимии, в том числе и этого ритуала прохождения сквозь Врата. Да и она не особо этим интересовалась. Женщина просто целиком и полностью положилась на своего гражданского мужа, позволив ему ничего ей не рассказывать.

А вот сейчас она об этом сильно жалела.

Элрик была совсем не против понимать, что же именно делает гомункул и что означают те слова, которые он шепчет себе под нос; ей хотелось знать значение этих странных символов, которые окружали её в Ризенбурге; и, конечно же, она была совсем не против понимать, кем же являлось то белое безликое существо, которое криво усмехалось в слепяще-белоснежном пространстве.

Патрисия всё время ожидала того, что Жадность посоветует ей ненадолго закрыть глаза, но этого не происходило.

Гомункул совсем не обращал на неё внимания, полностью сконцентрировавшись на существе, которого он только один единственный раз назвал по имени. Да и то, он оборвался на полуслове, так как это существо сразу же отправило Грида и его спутницу за другие Врата.

Но когда женщина, наконец, ощутила под собой нормальную землю, она не смогла сдержать той искренней радости, которая в один миг овладела её телом, всеми красками заиграв на её лице. Сейчас она совсем не думала, что мог решить Грид, который мог оказаться в любом месте после возвращения из Врат.

Она жива.

Хоэнхайм ни раз рассказывал своей супруге о том, что случалось с людьми, которые решили хотя бы на одну секунду прикоснуться к Истине. И Элрик очень боялась, что с ней могло случиться нечто подобное после того, как она согласилась принять помощь Жадности.

Умирать ей совершенно не хотелось, а многочисленные рассказы последнего жителя Ксеркса о чудесных метаморфозах после прохождения сквозь Врата глубоко засели в голове женщины, вот поэтому она и решила так сильно рискнуть впервые в жизни, несмотря на то, что всё могло пойти не по плану.

Но осознавая, что её достаточно нестандартное лечение не обернулось для неё хотя бы смертью в пространстве, которое целиком и полностью принадлежало Истине, Патрисия искренне радовалась тому, что у неё есть хотя бы немного времени, чтобы побыть рядом с теми, кто являлся для неё всем.

- Ты как? – послышался низкий голос Грида откуда-то спереди. – Жива? Или тебе не повезло?

Женщина после всего произошедшего слышала достаточно плохо. Все звуки доходили к ней словно через какую-то странную пелену, окутывающую абсолютно всё. То же самое происходило и со зрением.

Восстановиться после той мёртвой тишины и неестественно яркой белизны было достаточно сложно. Особенно для того, кто побывал с той стороны врат впервые в жизни, пускай и в достаточно молодом возрасте.

С трудом подняв голову, справляясь с пробивающей всё её тело дрожью, Элрик прислушалась к своим ощущениям, пытаясь по привычке почувствовать неприятную слизь, собирающуюся в районе лёгких, которая неприятно давила на них и не позволяла ей свободно дышать.

Только вот её уже больше не было.

Патрисия открыла рот, чтобы ответить Жадности, но вместо слов у неё не получалось сказать и звука.

Её губы бесцельно шевелились в жалком подобии разговора, но тишину, царящую в ночном Ризенбурге, разрушало только тихое шуршание прохладного ветра и «игра» кузнечиков. Элрик же не говорила ничего.

Видимо, так и должен вести себя человек, который только что исцелился.

***

Сидя в гостиной, Эдвард никак не мог успокоиться и начать ждать мать и Грида, не теребя край своей рубашки, при этом раз за разом поворачиваясь в сторону двери, желая там в любую секунду увидеть тех людей, которые в доме не появлялись уже несколько часов, и, сломя голову, броситься к ним.

Да, он сам, чёрт возьми, попросил гомункула о помощи и собственными руками отдал ему маленький философский камень, который несколько лет назад вручил ему отец. Но это же совсем не должно помогать мальчику быть всё время спокойным и не волноваться за состояние своей матери, которая совсем скоро могла умереть.

Алхимик до сих пор до конца не верил Жадности. Он обратился к гомункулу за помощью лишь потому, что у него больше не было выхода. Если бы Элрик не обратился к своему гостю, то у Патрисии не было никакой возможности выжить и она бы непременно отошла в мир иной.

Как это и было в его сне.

А, не желая терять мать, Эдвард обратился к Гриду, которому он до сих пор не мог целиком и полностью довериться. Просто он выглядел достаточно странно, а мальчик не знал, на что способны искусственные люди и какие цели они преследуют.

И даже то, что гомункул несколько раз заверял и Патрисию, и её сыновей, что он сотрудничает с Хоэнхаймом, особо не действовало на мальчишку. Всё же подобное может сказать абсолютно каждый, кто знает о существовании последнего жителя Ксеркса и его целях.

Пока Альфонс мирно спал в своей кровати благодаря стараниям брата, алхимик, сидя в гостиной, никак не мог успокоиться и всё время смотрел в сторону двери в ожидании матери и Грида, надеясь, что всё закончится хорошо. Всё же он не знал, что могло произойти во время этого рискованного лечения.

Но как только мальчик увидел две фигуры, он, не задумываясь ни о чём, подскочил на ноги и сразу побежал в сторону прихожей, надеясь, что всё прошло удачно. И то, что Патрисия стояла на ногах, было хорошим знаком. Она, как минимум, смогла не умереть за Вратами.

- Мам! – громко крикнул Эдвард, совсем забыв о младшем брате. – Мам! Что случилось? С тобой всё в порядке?

Сильно задрав голову вверх из-за большой разницы в росте, мальчик стал ждать ответа, надеясь на лучшее, но всё равно неприятные мысли о том, что женщина сейчас могла сказать, что ничего не получилось, никак не шли из его головы.

Ведь никто не может дать стопроцентной гарантии, что за Вратами всё пошло по плану. Даже Жадность.

Патрисия, в первые секунды немного растерянно посмотрев на сына, счастливо улыбнулась, сделав шаг вперёд, сокращая расстояние между собой и мальчиком. А тот, ожидая чего угодно, стоял на месте, не в силах пошевелить и пальцем.

- Всё закончилось хорошо, - женщина ласково провела рукой по волосам сына. – Можешь больше не волноваться за меня.

Внимательно вслушиваясь в каждое слово матери, Эдвард в первые секунды не мог осознать только что поступившую информацию. Готовясь к самому худшему, он не мог сразу же начать радоваться такому удачному повороту событий, пускай он и был его целью с самого начала.

- Ма-ма… - тихо прошептал мальчик, после чего бросился к Патрисии и обнял её, желая лично удостовериться в том, что она настоящая, а не всего лишь игра его разума, как тот долбанный сон.

Женщина же, не переставая счастливо улыбаться, до сих пор радуясь своему спасению, обняла сына в ответ, при этом продолжая гладить юного алхимика по светлым волосам. Точно таким же, как и у его отца.

Видимо, это у них на роду написано: делать алхимию частью своей жизнью, а потом страдать от неё. И способа разорвать этот порочный круг как не существовало, так и не будет существовать.

А все их старания, как и много веков назад, будут обращены в прах.

***

Возвращаться в казённую квартиру после каждодневной работы в Восточном штабе у Роя уже давно вошло в привычку, и он уже даже перестал замечать, как делал одни и те же вещи день ото дня. В последнее время так жить было намного проще, чем наполнять своё существование чем-то новым.

Только полтора месяца назад закончилась зачистка в Ишваре, и алхимику требовалось немного больше времени, чтобы полностью восстановиться. А сейчас единственное, что заботило его, так это жалкие и безрезультатные попытки избавиться от ночных кошмаров, которые уже пару лет не позволяли ему нормально спать.

А если бы Огненный начал делать что-нибудь новое, никто не даст гарантии, что он не начнёт чувствовать себя ещё хуже, понимая, что пока он веселится, на его руках до сих пор будет засохшая кровь тех людей, которые больше никогда не смогут не то что увидеть солнца, а даже хотя бы один раз вздохнуть.

И сидя в своей маленькой однокомнатной квартирке, так благородно выданной государством герою Ишвара, Мустанг не замечал ничего: ни голых стен, украшать которых у него не было сил, ни слишком маленького количества продуктов в холодильнике, ни стараний Лизы, которая почти всё время проводила с ним.

И даже то, что сейчас Хоукай, как и всегда, заваривала чёрный чай после возвращения с работы, ускользнуло от внимания Роя.

- Вот, - коротко сообщила снайпер, поставив перед подполковником его любимую чашку, которой мужчина пользовался ещё в доме Бертольда.

Переведя растерянный взгляд на чай, Огненный посмотрел на Лизу, которая уже давно перестала улыбаться. И только сейчас хозяин квартиры с ужасом понял, что девушка даже после смерти отца была более счастливой.

«Твою же мать!.. Совсем забыл…» - с досадой отметил про себя человек, которого все с гордостью называли героем войны.

Войны, которой он совсем не хотел.

Почти сразу схватив ладонь Хоукай, которую та уже начала убирать от чашки, Рой сжал её сильнее, чем следовало. Ему было страшно, что сейчас и она может исчезнуть из его жизни, как это делали все его боевые товарищи в Ишваре.

- Хватит, - по привычке коротко приказал Мустанг.

Лиза неестественно медлила. Она не могла, как раньше вырвать свою руку из стальной хватки алхимика, сославшись на то, что у неё слишком много дел. Снайпер слишком вяло дёрнула рукой, подавлено смотря на неё, не в силах делать хоть что-то полноценно и с привычным задором.

И это пугало.

- Рой… - Хоукай так и не посмотрела на лицо своего собеседника.

Огненному было не по себе от того, что он забыл о той, кто помогала ему ни один год и во время учёбы у Бертольда, и в Ишваре. Она же, чёрт возьми, заслуживает к себе совсем другого отношения. А алхимик вместо того, чтобы помочь ей, сконцентрировался только на своей боли.

- Я сказал: хватит, - повторил Мустанг, стараясь заставить свой голос не дрожать на последних словах. – Слышала?!

Он и так потерял всё, что мог. А если из его жизни исчезнет ещё и Лиза… То никто не сможет предположить, что может произойти потом. Сейчас у подполковника осталось только два человека, ради которых ему хочется жить: Хьюз и Хоукай, с которыми он совсем недавно выбрался из Ишвара.

Неужели они ради этого выжили в том Аду, чтобы умереть сейчас, когда они могут хоть немного восстановиться?!

- Хорошо, - слабо кивнула снайпер.

И только после этих слов Рой смог с облегчением вздохнуть. Он совсем не хотел, чтобы снайпер изводила себя чрезмерной работой, чтобы чувствовать себя хоть кому-то нужной после убийств и чтобы больше не вспоминать о той войне, которая всего за несколько лет сломала столько человеческих судеб.

- Может, отпустишь? – Лиза неуверенно подняла свою руку, которую до сих пор сжимал в своей алхимик.

- Ах, да! – сразу же отреагировал Мустанг, упрекая себя за такую оплошность.

В последнее время он стал слишком невнимательным. Вот теперь он даже забыл о том, что сделал всего полминуты назад. Может, ему действительно стоит взять отпуск хотя бы на недельку? А то иначе он совсем загнётся.

- Ты не меняешься, - с грустью замечает Хоукай. – Думаешь о других, совсем забывая о себе.

- И я это слышу от тебя? – алхимик был бы не против криво улыбнуться, но у него не получалось даже это.

Снайпер только пожала плечами и села рядом с подполковником. А Рой, не желая сейчас думать хоть о чём-то, слегка обнял Лизу, желая ощущать её рядом с собой и вовремя отреагировать, если она вдруг начнёт исчезать.

Без неё после Ишвара было бы действительно сложно жить.

Сейчас Мустангу было плевать абсолютно на всё: и на гомункулов в Центральном штабе, и на то, что сейчас творится с Кимбли, о котором он не спрашивал где-то с месяц, и о жизни мальчика с золотыми глазами в не таком отдалённом Ризенбурге. Главное, что у него есть человек, ради которого хочется жить, а всё остальное не важно.

У них есть эта ночь, изменившая столько жизней: и женщины, которая встретила огромный философский камень, и не состоявшейся матери, которая прошла сквозь Врата, и их собственную, позволив в очередной раз понять, что кроме друг друга у них никого нет.

А большего им пока и не нужно.

========== Глава 19. Люди ==========

Пока тёплый летний ветер своими цепкими, незаметными для людского глаза руками подхватывал горький серый дым и уносил его далеко-далеко, Эдвард старался без надобности не высовываться на улицу, чтобы не пересекаться с очень часто курившим Гридом, который иногда любил подшутить над хозяевами дома, выдохнув им в лицо всё, что находилось в его достаточно быстро регенерирующих лёгких.

Мальчик предпочитал находиться рядом с матерью, которая только пару дней назад излечилась от своей ужасной болезни. Он был свято уверен в том, что женщине сейчас очень нужно его присутствие рядом с ней, ведь не каждый день человеку удаётся пройти через Врата, чтобы избавиться от своих проблем.

А после произошедшего в буквальном смысле этого слова чуда каждому нужно хоть с кем-то поделиться своим счастьем. Да и сам мальчик хотел радоваться со своей матерью, что её жизни больше ничего не угрожает и что теперь женщина проживёт намного дольше, чем это было в том ужасном кошмаре.

И поэтому юный алхимик старался не отходить от Патрисии и помогать ей во всём, ровно как и Альфонс. Он никак не мог нарадоваться тому, что с его матерью всё хорошо. Эдвард уже успел нарисовать в своём детском воображении ужасные картины возможного не самого приятного и счастливого будущего. А сейчас, когда женщине ничего не угрожало, он мог с чистой совестью начать жить спокойно и не забивать свою голову всякими никому не нужными вещами.

Жадность же с его двумя спутниками можно немного потерпеть. Вряд ли эти трое станут надолго задерживаться в Ризенбурге. Они должны совсем скоро вернуться в свой родной Дублис, ведь они уже сделали в доме Элриков всё, что должны были, и теперь эти очень странные люди полностью свободны и могут делать всё, что им захочется. В том числе и вернуться домой.

В город, в котором жила Изуми.

Когда деревянные половицы слегка неприятно, но в то же время достаточно тихо заскрипели, Эдвард резко дёрнулся, при этом неприятно поморщившись, и посмотрел в сторону двери, ведущей на кухню.

Он сразу понял, кто это был. Альфонс или Винри никогда не ходили так медленно и вальяжно, а Патрисия уже находилась рядом со своим старшим сыном в одном помещении и занималась своими делами.

Оставались только их гости.

Грид, окинув всех присутствующих надменным и слегка оценивающим взглядом, привычно ухмыльнулся и сложил руки на груди. Юный алхимик инстинктивно посмотрел на мать, которая совсем не обратила внимания на пришедшего гомункула, чтобы понять по её выражению лица, как ему стоит поступать, а то мальчик до сих пор немного побаивался искусственного человека.

По-хозяйски сев на один из стульев, Жадность посмотрев на Мартель и Дольчетто, которые сразу зашли за ним, будто зачем-то ожидая, когда его спутники окажутся рядом с ним, чтобы сказать нечто важное. И это начинало пугать Эдварда. Он уже успел хорошо понять, что от таких людей, как его гость, никогда нельзя ожидать ничего хорошего. Они готовы пожертвовать чем угодно, чтобы достичь своих «высших» целей.

В том числе и другими людьми.

- Хватит держать дурацкую паузу, - Патрисия посмотрела на гомункула через плечо. – Говори по делу.

Эта непривычная серьёзность матери казалась очень странной и немного пугала Эдварда. Он раньше видел женщину только глупой и немного наивной, но сейчас она была неестественно серьёзной и поступала так же, как и Хоэнхайм, который всегда думал на несколько шагов вперёд.

И от этого юному алхимику становилось не по себе. В свете последних событий мальчику было просто жизненно необходимо быть готовым ко всему, иначе его планы будут разрушены в один миг.

Даже к тому, что его мать может открыться ему с новой стороны.

- Мы собираемся сегодня идти, - довольно сообщил Грид.

- Правда? – с трудом скрываемым счастьем поинтересовалась Патрисия, немного заинтересованно посмотрев на гостя, полностью забыв о своих делах.

Сейчас Эдаврд и не собирался осуждать свою мать за её поведение, которое совсем не вязалось с привычным образом женщины-домохозяйки. Мальчик сам был обрадован той новостью, что Жадность решил, наконец, покинуть Ризенбург. Вспоминая свой кошмар, в том числе и нескольких невероятно жестоких гомункулов, доверять Гриду как-то не очень хотелось.

Кто знает, что у него на уме.

- Да, - мужчина утвердительно кивнул. – Мне больше нет смысла у вас тут задерживаться. Да и встретиться кое с кем мне не очень хочется, поэтому будет лучше на одном месте не задерживаться.

- И за нас ты не волнуешься? – хохотнула Патрисия.

- С чего бы это? – недовольно фыркнул Жадность. – Всё, что от меня зависело, я сделал. Я с новой информацией вы сами сможете решить, что делать дальше.

Это безразличие, с которым говорил гомункул, однозначно не располагало. Эдвард никогда не любил таких людей, как его гость. И если бы мальчик так сильно не зависел от Грида и тот не был связан с Хоэнхаймом, то он бы ни за что не впустил его в свой дом и никогда бы не обратился к нему с просьбой излечить мать.

Но вспоминая о том, что Жадность живёт в Дублисе, из которого была родом Изуми, юный алхимик понимал, что он не может просто так отпустить своего гостя, который до сих пор может быть ему полезным. Уж лучше сохранить с гомункулом нормальные отношения, чем оказаться в незнакомом ему городе совсем одному.

- Надеюсь, по дороге с вам ничего не случится, - искренне улыбнувшись, Патрисия вернулась к своим делам.

- Я тоже, - коротко отозвался Грид.

Наблюдая за этой сценкой, Эдвард не знал, что ему стоит сделать. С одной стороны, он ещё не испытывал к Жадности особой симпатии из-за того, что он никогда не любил подобных людей.

Но с другой стороны ему становилось не по себе от той лёгкости, с которой мужчина говорил, что он может в скором времени умереть от руки непонятно кого. Да и то, что мальчик собирался продолжать сотрудничать с гомункулом ещё хотя бы пару лет, чтобы добиться своих целей, играло немаловажную роль.

Вряд ли Грид станет терпеть того человека, с которым у него сложились не самые лучшие отношения. Да и любой, в конце концов, поступил бы на его месте точно так же, поэтому юному алхимику стоит хотя бы немного потерпеть достаточно сложный характер своего нового знакомого и его спутников.

- Жадность, мне нужно поехать в Дублис! – внезапно для всех заявил Эдвард.

Гомункул, непонимающе посмотрев на мальчика, на несколько мгновений замер, переваривая полученную информацию. Может, юному алхимику действительно следовало быть более рассудительным и спокойным, но сейчас это было последним, что волновало его. Уж слишком много проблем свалилось на его детскую голову в один момент.

- Зачем? – наконец, поинтересовался мужчина.

- Я хочу попросить Изуми Кёртис взять меня в ученики! – продолжал так же уверенно рассказывать мальчик. – Ты же знаешь, кто она такая?

Грид замолчал, пристально рассматривая Эдварда. Он сразу же вспомнил слова Мартель, которые та обронила в поезде. Если же этот мальчуган говорит о той же Изуми, которая была выбрана в кандидаты в ценные жертвы Отцом, то было бы неплохо держать её на коротком поводке, а потом, в случае чего, использовать женщину в своих целях.

В сложившейся ситуации это было бы действительно неплохо. Жадность не мог в полной мере предположить, что конкретно мог задумать его создатель и когда тот решится избавиться от него, а если у хозяина «Гнезда Дьявола» будет на прицеле Кёртис, то он сможет хотя бы на время затормозить активность Отца.

Лучше это, чем ничего.

- Да, знаю, - коротко кивнул Грид. – Да и я, в принципе, не против этого, - мужчина пожал плечами. – Но что скажет твоя мать? – и перевёл взгляд на Патрисию. – Я же не могу тебя просто так забрать без её согласия.

Эдвард с надеждой посмотрел на свою мать, ожидая, что она всё же согласится отправиться в Дублис. Пускай путь им предстоял не близкий, мальчик не был готов потерять всё то, что было достигнуто с таким трудом, да и допустить столько смертей, которые всегда следовали за ним по пятам в том кошмарном сне, было просто непозволительно для человека, который обладает информацией.

А Патрисия тем временем колебалась. И от этого юный алхимик начинал волноваться всё больше и больше. Ведь если женщина не дала ответа сразу, то она, вполне возможно, подбирает нужные слова, чтобы отказать своему сыну…

- Такие решения нельзя принимать быстро, - неуверенно и уклончиво ответила женщина, чуть виновато отведя взгляд.

- Да или нет? – поторопил её Грид, хрипло прорычав эту короткую фразу.

- Хорошо, - тяжело выдохнула Патрисия, сложив руки на груди. – Если это необходимо, то я не могу вам отказать.

Услышав положительный ответ матери, Эдвард не смог сдержать искренней радости, которая сразу же отразилась на его лице. Он был счастлив, что совсем скоро встретится с Изуми, которая в его сне очень помогла как ему, так и Альфонсу. И поэтому мальчику хотелось помочь Кёртис наяву.

- Тогда начинайте собирать вещи, - довольно усмехнувшись, сообщил Жадность. – Времени у нас не так много.

Ничего другого от гомункула Эдвард и не ожидал. Всё-таки мужчина прекрасно дал всем понять, что он не собирается долго задерживаться на одном месте, чтобы не лишиться всех своих жизней.

А учитывая, что у людей их намного меньше, семейству Элриков действительно стоит поторопиться.

***

Ни больно, ни холодно, ни весело, ни скучно. Никак. Кимбли, находясь в старой и сырой камере, не чувствовал абсолютно ничего, что было доступно обычным людям, находящихся по ту сторону колючей проволоки.

За эти несколько уж очень долгих месяцев Зольф успел немного привыкнуть к звенящей тишине камеры, которая в первые дни невероятно сильно давила на сознание и вызывало ничем неконтролируемое желание кричать, чтобы хоть как-то избавиться от молчания, которое стало единственным его спутником.

Теперь алхимик мог часами спокойно сидеть либо на холодном бетонном полу, либо на своей нехитрой постели и задумчиво рассматривать деревянные колодки, которые неприятно сильно сжимали его в последнее время исхудавшие из-за скудного питания руки, через кожу которых легко можно было просмотреть тонкие кости, только иногда задерживая взгляд на точных узорах, когда-то давно высеченных на внутренней стороне ладоней.

После того, как гомункулы закрыли его здесь, Кимбли возненавидел их. Он пошёл в Ишвар не для того, чтобы по его окончанию отматывать срок, а только ради того, чтобы, наконец, забыться хотя бы на время и получить хотя бы часть той силы, о которой он столько всего слышал от Брэдли.

А тот, будто совсем забыв о всех своих обещаниях, в один момент избавился от того человека, который уже был ему неугоден. Точно так же, как и от тысяч других солдат, которые решили пойти против системы, так и не поняв, что её нельзя одолеть точечными мятежами.

Здесь нужно повсеместное восстание, которое непременно перерастёт в очередную гражданскую войну.

Уже по привычке двинув запястьями, немного изменив положение своих колодок, Багровый недовольно поморщился. Древо неприятно натирало кожу, от чего нахождение в пустой камере становилось ещё более невыносимым.

В голове непроизвольно всплыл образ ныне покойной матери.

Ночные кошмары с участием единственного дорогого человека, который продержался с Зольфом дольше всех, в последнее время сильно участились. Даже в Ишваре, где алхимику доводилось изо дня в день видеть покалеченные и обожжённые трупы людей, он не страдал так сильно, как здесь.

И Кимбли бы с этим непременно справился, если бы он до сих пор не видел кровь матери на своих ладонях поверх уже ставших привычных татуировок, которые он набил много лет назад.

Снова и снова вспоминая тот день, когда он совершил своё первое полноценное убийство, Багровый совсем забывал о неприятно жмущих деревянных колодках, которые уже который месяц царапали уж слишком сильно истончившуюся бледную кожу, от которой до сих пор слышалсязапах человеческой крови.

Видимо, у него нет шанса избавиться от этого порядком надоевшего аромата, который несколько лет продолжал тянуться за мужчиной невидимым шлейфом. Да и надеяться на подобное после того, как ему пришлось убить собственную мать после того, как она окончательно сошла с ума, было очень глупо.

Таким «счастливчикам», как Зольф, Судьба никогда не отпускает их грехи.

***

Тихо и как можно более незаметно ступая по татами босыми ногами, Лан Фан с восхищением осматривалась вокруг, желая запомнить как можно больше, прекрасно понимая, что ей может больше не повезти оказаться в подобном месте, и утолить своё детское любопытство, которое никак не унималось.

Девочка с замиранием сердца ждала этого небольшого путешествия в дом, в котором вместе с матерью жил двенадцатый принц Ксинга. Она последние три года хотела встретиться с тем человеком, которого ей будет необходимо охранять (иногда даже ценой своей жизни) совсем скоро.

Лан Фан очень хотела, чтобы все её надежды, возложенные на юного наследника клана Яо, не были напрасны и мальчик сможет их оправдать. Жалеть о своей детской глупости и наивности она не горела желанием.

У неё никогда не было ни матери, ни отца. А Фу, кроме которого у юной воительницы никого не осталось, учил её доверять другим людям, пускай каждый раз и добавлял в конце, что бдительность терять никогда нельзя.

И желая заполнить образовавшуюся давным-давно пустоту и в сердце, и в душе, девочка хотела найти человека, который смог бы заменить ей несуществующих родственников. А то одного дедушки ей было слишком мало.

Сидя в саду за небольшим чайным столиком вместе с одной из многочисленных жён императора и её сыном, Лан Фан внимательно рассматривала их, при этом стараясь как можно лучше скрыть свою заинтересовывать, как и учил её на протяжении этих трёх лет её Фу.

- Теперь я вижу, почему ты в последнее время стал редко ко мне заглядывать, - Жилан мило улыбнулась, обратившись к мужчине и глянув на его внучку, которая до этого сидела молча.

- Прошу прощения, - Фу не убирал рук с коленей, которые лежали там уже давно. – Я не имею права оспаривать решение Императора.

- Да ничего, - императрица отмахнулась. – Я же всё и так понимаю. К сожалению, он слишком сильно дорожил своими наследниками, из-за чего страдают все остальные. В том числе, и сами дети.

Наблюдая за этим непринуждённым разговором своего дедушки и Жилан, Лан Фан никак не могла понять, что здесь происходит. Насколько она знала, императрицы не должны вести себя таким образом с теми, кто официально считаются слугами и не должны удостаиваться хоть капли внимания своих господ.

Но эта женщина… Она будто не видела, да и не особо хотела видеть этих граней, которые люди установили задолго до её рождения. Она, насколько поняла девочка, хотела всем своим видом доказать окружающим, что статус человека не обязательно должен быть основным критерием оценки.

Да и сам Фу об этом пару раз упоминал.

Это казалось Лан Фан очень странным и непонятным. Дедушка не раз говорил ей, что на людях необходимо держать себя в руках и не показывать другим своих эмоций, потому что это может разрушить всю жизнь.

И вспоминая слова Фу, девочка готовилась вести себя перед Жилан и Лингом строго по инструкции, но вместо этого сейчас ей ужасно хотелось беззаботно улыбаться и раскрыться перед этими двумя людьми.

- Ма, не волнуйся! – мальчик одёрнул женщину за длинный рукав кимоно. – Я совсем скоро всё изменю! Правда-правда! И тогда всё будет хорошо и никто больше не будет страдать! Особенно ты!

- Спасибо, - Жилан, счастливо улыбнувшись, потрепала сына по голове и притянула к себе поближе. – Я в тебя верю.

Чего-чего, а этого Лан Фан точно не ожидала. Насколько она знала, жёны императора, которым повезло родить сыновей, старались не привязываться к своим детям из-за того, что их рано или поздно их всё равно заберут в основной дворец и начнут обучать всему, что необходимо знать будущему правителю, достойному наследнику своего отца. Но эта женщина… Она нагло рушила все традиции, считая это единственным верным решением.

Что с ней не так?

========== Глава 20. Нехватка силы ==========

Быстро покинув поезд, остановившийся в Дублисе всего на несколько минут, Эдвард достаточно далеко отбежал от матери, Альфонса, Грида и остальных, которые совсем не спешили, в отличие от него. Сейчас у мальчика было слишком много бодрости, как для человека, проспавшего всего несколько часов в не самом удобном кресле.

Слегка моросящий всё сегодняшнее утро дождь, не прекратившийся даже до двенадцати часов, отходил для юного алхимика на второй план, когда он восхищённо рассматривал достаточно большой вокзал нового для него города. Намного больше, чем был в его родном Ризенбурге. А неприятного и начинающего пробирать до костей холода для него в этот момент просто не существовало.

Глубоко вдыхая свежий воздух, отдающий приятным запахом азота, Элрик искренне радовался тому, что он совсем скоро встретиться с той Изуми, которая так хорошо относилась к нему во сне.

Он был уверен в том, что Кёртис непременно будет такой же и в реальности. Ведь она просто не могла измениться! Если началась зачистка в Ишваре, умерли родители Винри и даже Патрисия была больна, как это было в том ужасном сне, то и все факты про бывшую Харнет должны быть верны!

И именно поэтому Эдвард был уверен, что его путешествие в Дублис имело смысл. Он очень хотел встретиться с женщиной, которая так сильно помогала ему и Альфонсу в том кошмаре и по возможности отплатить ей тем же, пускай в реальности ничего такого и в помине не было.

А если получится, даже уберечь Изуми от того решения попытаться воскресить её ребёнка.

Полностью сконцентрировавшись на своих мыслях и желаниях, юный алхимик совсем не заметил, что Грид, идущий позади него, неприятно поёжился от холода и инстинктивно обнял себя руками, чтобы сохранить столь драгоценное сейчас тепло.

Свою куртку он отдал Мартель ещё в поезде.

Мальчик вспомнил о гомункуле только тогда, когда мужчина спокойно прошёл мимо него, будто совершенно забыв о том, что в этот город он прибыл не только со своими подчинёнными, но ещё и с тремя другими людьми.

То, что Жадность и слова не обронил про то, что Эдварду, Патрисии и Альфонсу стоит делать дальше и куда идти, полностью отдавшись своим размышлениям, сильно насторожило мальчика. У таких, как этот искусственный человек, ничто не бывает просто так и за ними нужно следить с большим усердием.

- Ты куда? – громко воскликнул юный алхимик.

- В «Гнездо Дьявола», - устало отозвалась Мартель, будто зная, что Грид так и будет молчать, бросив на своих спутников косой взгляд через татуированное плечо, которое скрывала не по размерам большая куртка. – Нас слишком долго там не было.

Эдвард, вслушиваясь в слова едва знакомой ему девушки, не мог поверить в реальность происходящего. Он, конечно, ожидал, что гомункул со своими химерами будут вести себя достаточно своевольно, но чтобы настолько…

Это уже слишком! Они же, чёрт возьми, прибыли в Дублис вместе! Мальчик ожидал, что Жадность будет хоть как-то помогать ему с младшим братом и матерью. Ведь мужчина, насколько он понял, заинтересовался им. А то, что гомункул был сообщником Хоэнхайма, должно было только сыграть на руку юному алхимику.

Но вместо этого все планы летят в тартарары.

- То есть как? – возмутилась Патрисия, чуть повысив голос. – Ты решил оставить нас в совершенно незнакомом городе?

- Честно, меня это не ебёт, - зло рыкнул Грид, так и не обернувшись, при этом чуть притормозив. – Делайте, что хотите. У меня, помимо вас троих, есть свои дела и бросить их я не могу.

- Тогда, может, хотя бы предложишь нам пойти с тобой? – женщина слегка нахмурилась, борясь с внутренним желанием сжать кулаки.

Эдвард никак не мог понять, почему его мать так поступает. Ведь это совершенно нормально для обычного человека. Ведь Патрисия, толком не отошедшая от своего исцеления, невероятно сильно волнуется.

- Только при условии, что вы будете вести себя тихо, - устало вздохнул гомункул, всем своим видом показывая, что он не хочет спорить.

- Хорошо, - почти сразу согласилась Элрик-старшая.

Эдвард, удивлённо посмотрев на мать, по привычке взял Альфонса за руку, желая в критический момент защитить младшего брата. Мальчик давно не видел женщину в таком состоянии. Она выглядела подобным образом только тогда, когда её тело постепенно разъедала смертельная болезнь.

И от этого юному алхимику почему-то становилось не по себе. Им точно нужно как можно скорее прийти к Кёртисам и уговорить Изуми с Зиком остаться в их доме. Ведь неизвестно, сколько ещё Патрисия сможет продержаться.

***

У людей никогда не было принято обращать внимания на тени, которые давно стали неотъемлемой частью их жизни. Они просто не видели смысла искать подвох там, где его просто не может быть по определению.

А те, кто осознал всю серьёзность ситуации, уже не могли поделиться своей мудростью с остальными. К сожалению.

Иногда тень скрывала в себе довольно интересную информацию, которая могла бы помочь человечеству лучше развиваться. Но учитывая, насколько эти знания ужасны и как легко они могут разрушить людскую жизнь, обществу стоит продолжить жить в блаженном неведении, привычно не обращая внимания на тёмные силуэты, которые всегда следуют за ним по пятам.

Прайд, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, без проблем утром прибыл в Ризенбург, который являлся очередной жертвой гражданской войны на востоке, пускай и не самой большой.

Гомункул не стал принимать привычный ему образ ребёнка, оставшись в своей истинной форме. Он слишком хорошо знал людей, живущих в подобных небольших городах, чтобы позволить себе принять человеческий вид.

В такой глуши местные жители непременно бы обратили внимание на незнакомца, пускай он и являлся бы ребёнком, и это могло принести Гордыне ненужные проблемы, которые ни за что бы не помогли ему закончить побыстрее задание, которое совсем недавно дал ему Отец.

На тени, которые всегда следовали за всем живым по пятам, никто не обращал должного внимания, относясь к ним, как к должному. И поэтому гомункулу было намного проще быть в своём настоящем облике, чем на время становиться человеком, которым он никогда толком и не был.

Достаточно быстро приближаясь к дому, в котором жили гражданская жена и дети Хоэнхайма, Прайд уже знал, что он сделает буквально через пару минут. Приказ его создателя был чёток и ясен: избавиться от людей, которые были дороги последнему жителю Ксеркса, чтобы гомункул начал проявлять хоть какую-то инициативу в выполнении задания Отца.

Да и особого желания заниматься подобным у Гордыни сейчас не было. Он хотел поскорее закончить со своей небольшой миссией, чтобы потом опять приступить к своим основным обязанностям.

Ему было необходимо лучше следить за несколькими алхимиками, которые являлись кандидатами в ценные жертвы. А если повезёт, то и подтолкнуть их к нужным действием и отсеять тех, кто в нужный момент не сможет открыть Врата.

Без проблем проникнув в на удивление тихий дом, который с улицы совсем не был похож на тот, в котором живут два маленьких ребёнка (он просто это списал на то, что Эдвард и Альфонс чем-то заняты, поэтому и молчат), искусственный человек принялся обыскивать каждую комнату в поисках нужных ему людей.

Но когда Прайд с досадой обнаружил, что весь дом абсолютно пуст, он с трудом сдерживал своё негодование. От в одно мгновение промелькнувшей мысли, что Патрисия со своими сыновьями могли каким-то образом узнать о его приближении, решили куда-нибудь уехать, гомункул выходил из себя.

Подобный расклад был совсем не в его пользу.

Быстро совладав со своими эмоциями, которые ему всегда велел держать под контролем Отец, Гордыня решил как можно скорее вернуться во двор, чтобы проверить свою догадку, которая возникла сразу после того, как он вспомнил одну незначительную деталь, на которую он раньше не обратил должного внимания.

Просто его голова была забита другим.

Обнаружив у входной двери старую жестяную банку, практически доверху заполненную пеплом и окурками каких-то дешёвых сигарет, гомункул сразу понял, почему он никого не нашёл в доме, хотя за эти жалкие три года, которые ничего не значит для таких, как он, всё должно было оставаться по-прежнему.

К Патрсии совсем недавно заявился Жадность, который и уговорил её уехать из Ризенбурга. Прайд вспомнил, как совсем недавно по меркам его возраста он услышал о том, что на границе с Аэруго был замечен человек в непробиваемых доспехах.

Если им в действительности был Жадность, который сбежал от Отца около ста лет назад, при этом связавшись с Хоэнхаймом, то он вполне мог заявиться сюда и из-за своих целей, которые до конца не были известны даже Гордыне, уговорить семейство Элриков покинуть свой родной город. Кто-кто, а Грид был на это способен.

Видимо, Прайд совершил большую ошибку, когда не убил этого предателя, когда он только покидал дом, который должен был считать своим. Тогда бы можно было избежать многих неудобств.

Но сейчас всем приходилось решить те проблемы, которые они совершили по глупости, которая никому не позволяла нормально жить.

***

Открывать глаза и возвращаться к жизни, к которой ей обязывала синяя и не по размерам большая военная форма, совсем не хотелось. Лиза уже начала ненавидеть свой выбор, сделанный несколько лет назад, приговоривший её на мучительные страдания, не способные прекратиться при жизни.

Идя в Военную Академию, девушка рассчитывала, что всё будет намного проще, чем было сейчас. Она даже предположить не могла, что студентку, толком не закончившую обучение, отправят сразу на фронт.

Снайпер из-за своей юношеской наивности думала, что она сперва поработает где-нибудь в более спокойном и мирном месте, а не в самом пекле гражданской войны, начатой совсем другими людьми, которые к ней не имеют никакого отношения.

И сейчас, после официального окончания зачистки в Ишваре, Хоукай никак не могла вернуться к мирной жизни, о которой она так мечтала холодными ночами после нескончаемых убийств ни в чём неповинных людей.

Желая хоть как-то восстановиться после того Ада на Земле, девушка буквально напросилась к Рою в гости. Она искренне надеялась на то, что жизнь под одной крышей с этим человеком хоть как-то ей поможет.

Огненный всегда ей помогал в детстве, и поэтому Лиза пришла к выводу, что и на этот раз ставшая всем привычная схема сработает. Ведь всё остаётся, как прежде: те же люди, те же отношения. Только вот проблемы были намного серьёзнее.

Такого ни у кого из них ещё не было до этого.

С трудом встав с дивана, стоявшего в гостиной, девушка медленно покинула комнату, в которой она достаточно неспокойно спала. Даже сейчас, спустя пару месяцев официально мирной жизни, её до сих пор мучили кошмары.

Такие, как и в Ишваре.

Снайпер хотела найти Мустанга, в чей квартире она и ночевала пару недель, чтобы больше не чувствовать того давящего одиночества, которое стальными тисками сжимало грудную клетку и не позволяло свободно дышать.

А вот с Роем было хоть немного проще жить, и у девушки даже иногда получалось отогнать прочь неприятные мысли, убивающие изнутри. Алхимик, тоже желавший заполнить пустоту внутри, обладал каким-то магическим даром отгонять куда-то далеко-далеко всё плохое.

Лиза нашла Огненного только на кухне, что-то увлечённо делающего за плитой. Мустанг, бросив на неё короткий взгляд, тепло улыбнулся, отчего девушка, наконец, получила хоть какое-то облегчение.

Осознавать, что она нужна мужчине и он так к ней относится, было ужасно приятно. У снайпера была сломана жизнь отправкой на фронт, поэтому она пыталась общением со своим другом детства хоть как-то залечить вечно гноящиеся раны в душе.

- Хочешь кофе? – поинтересовался Рой.

Не успев вовремя выйти из своих мыслей, девушка прослушала то, что ей сказал алхимик. И от этого ей становилось ужасно неприятно. Она не хотела показывать дорогому ей человеку, что её совершенно не интересуют разговоры с ним, ведь это было совсем не так. Кроме него у неё ничего не осталось.

Но Хоукай всё равно пришлось переспросить:

- Что?

Сейчас девушка вела себя немного заторможено, толком не отойдя ото сна и не восстановившись после того, что ей пришлось совершить в Ишваре, который сейчас на карте Аместриса напоминал свежую рану после операции.

- Кофе будешь? – повторил Мустанг.

- Да, - слабо кивнула Лиза.

Раньше снайпер не особо любила этот горький напиток, без которого не представлял своей жизни её отец, спавший всего несколько часов в сутки, но сейчас ей было очень трудно обходиться без него.

Всё же кошмары не прошли бесследно.

Стоя рядом с Огненным, который теперь варил кофе не только себе, но и ей, девушка рассеянно наблюдала за тем, как он это делает, пытаясь полностью отогнать свои мысли на второй план, при этом сконцентрировавшись только на реальности. Ведь медики ей не раз говорили о том, что необходимо отвлечься.

Когда же чашка с горьким тёмным напитком стояла на кухонном столе, находящимся рядом с плитой, Хоукай пропустила тот момент, когда алхимик, окончательно собравшись с силами, поддался немного вперёд.

Девушка полностью вернулась к реальности только тогда, когда Рой её поцеловал. Впервые за всё то время, которые они были знакомы, хотя Огненный пришёл в дом её отца, когда снайперу не было десяти.

Первые несколько секунд Лиза пыталась понять, что происходит, из-за того, что она была совсем не готова к таком развитию событий. И только потом она начала неуверенно и неловко отвечать алхимику.

У неё до этого не было мужчины в любом смысле этого слова.

Отталкивать Мустанга совсем не хотелось. Хоукай было ужасно приятно чувствовать человека, с котором она прошла войну, настолько близко. И ещё она начинала понемногу верить, что после этого алхимик ни за что её не оставит.

Даже после смерти.

А Рой тем временем даже не думал останавливаться, дабы тем самым прервать этот слишком интимный момент, который он сам же и создал, не в силах больше сдерживаться и набивать свою голову очередными «а что, если бы».

Он устал думать, насколько каждый его поступок правильный и что подумают окружающие. Алхимик слишком долго это делал, чтобы сохранить привычные армейские выдержку и спокойствие.

Ему просто хотелось поддаться вперёд, чтобы на практике узнать, что же именно ответит ему Лиза, а не строить в своей голове картины возможного будущего, основываясь на приобретённом жизненном опыте.

Когда же снайпер самозабвенно ему ответила, совершенно не задумываясь о последствиях, Огненный искренне обрадовался. Теперь-то ему будет намного проще жить, а счастье и спокойствие, пришедшее ему вместе с взаимностью своей старой знакомой, помогут ему не обращать внимания на окружающих его людей.

Да, Хоукай не была настолько уверена в себе, как другие женщины, и сексуальна, как некоторые из пока что немногочисленных любовниц Мустанга, но сейчас это не очень-то волновало Огненного. Если честно, он вообще не задумывался об этом в сложившейся ситуации, с силой сжимая плечи снайпера.

Алхимик прекрасно знал, что Лиза ни за что его не бросит, чтобы с ними обоими не происходило. После того, что они пережили в Ишваре, подобное просто невозможно, ведь им обоим больше некуда идти.

Да и они особо никому не нужны, кроме друг друга.

========== Глава 21. Неоправданные надежды ==========

Эдвард скептически осматривал «Гнездо Дьявола», в которое его привёл Грид со своими химерами. Ему не понравилось это место ещё до того, как его нога переступила порог этого здания, которое облюбовали странные люди, более похожие на животных из древних мифов.

Ещё при входе в нос ударил неприятный запах алкоголя и дыма дешёвых сигарет, который давно пропитал все стены, а внутри он только усилился. Юный алхимик, как и его брат, скривились от этого, будучи не привыкшими к чему-то подобному, и только Патрисия держала себя в руках.

Мальчику ужасно не нравилось то место, в котором он оказался. Уж лучше бы он сразу пошёл к Изуми, вот правда! И даже возможность переждать слегка моросящий дождь совсем не радовала его.

Эдварду казалось, что уж лучше бы он вместе с матерью и братом час-другой блуждали по незнакомому городу, при этом немного намокнув, чем проводить время в атмосфере, царящей в каждом уголке «Гнезда Дьявола».

Но разворачиваться и уходить прочь уже было поздно. Подобный поступок смотрелся нормально в самом начале, когда Эдвард стал спорить с Гридом на вокзале, но никак не сейчас, когда они уже прошли вглубь старого здания, в котором можно было встретить очень странных людей.

А может, и совсем других существ…

Вдоволь насмотревшись на некоторые странные замашки Мартель и Дольчетто, юный алхимик совсем не хотел встречаться с другими химерами, которые отдали свои души Жадности. Он не знал, чего можно ожидать от этих странных существ, в реальности которым верить совсем не хотелось.

Только вот на фоне гомункула они выглядели намного естественнее. Никто из них не был искусственным человеком, пускай их тела и были слишком модифицированы в подпольных лабораториях, которые до сих пор спонсировала власть.

В реальность химер было поверить намного легче, чем в таких существ, как Жадность. Наверное, потому, что все они когда-то были обычными людьми, зачатыми «нормально» до того, как учёные сломали им жизни. А вот недавний знакомый не вписывался ни в одно известное Элрику правило.

Когда Патрисия повела Альфонса в туалет, не желая оставлять сына одного в этом жутком месте, юный алхимик остался с Мартель и Гридом. И если девушка не вызывала у мальчика какого-то беспокойства, то находиться рядом с гомункулом было достаточно неприятно. Будто мальчик чувствовал все те тысячи душ, которые томились в философском камне мужчины, заменившем ему сердце.

Лора, появившаяся достаточно неожиданно (будто она буквально материализовалась из ниоткуда), быстро схватила Жадность под локоть и, пронзительно заглянув ему в глаза, натянуто улыбнулась и уклончиво обратилась к своему сообщнику:

- Мне срочно нужно тебе кое-что рассказать, дорогой, - бросив косой взгляд на незваного гостя, химера опять переключилась на своего собеседника. – Только наедине. Этот разговор не для посторонних ушей.

- Хорошо, - гомункул устало вздохнул, совсем не противясь такому поведению Лоры, не желая тратить и так заканчивающиеся силы. – Идём.

После этого девушка старалась поскорее куда-то утащить Грида, только вот тот с трудом передвигал ногами из-за сильной усталости и нежелания сейчас много работать, от чего у химеры ничего толком не получилось.

Такое общение этих двоих показалось Эдварду очень странным. Он, конечно, понимал, что оценивать гомункула по общепринятым правилам как минимум глупо, но он всё равно не мог про себя не отметить, что вести себя подобным образом на людях нельзя.

Ради интереса посмотрев на Мартель, стоявшую рядом с ним, мальчик отчётливо понял, что поступок Лоры ужасно её разозлил. Она, крепко сцепив зубы, с трудом сдерживалась, чтобы не сорваться и не приструнить свою знакомую. Видимо, сейчас ей было подобное невыгодно, пускай всё её естество и хотело этого.

То, что химера ревнует Жадность, было прекрасно видно и без лишних объяснений.

- Слушай, - юный алхимик обратился к девушке, - а зачем он тебе нужен?

Эдвард никак не мог понять, почему Мартель так дорожит гомункулом. Это странное существо совсем не нравилось мальчику, а то, что кто-то может испытывать к нему хоть какую-то симпатию, казалось невероятно странным.

- Не твоё дело! – зло рыкнула химера. – Ты ничего не знаешь, мелкий.

Недовольно нахмурившись, алхимик по-детски отвернулся, при этом сложив руки на груди. Мальчик никогда не любил, когда к нему относились, как к ничего не смыслящему ребёнку. Он же, чёрт возьми, знает намного больше, чем его ровесники. И ещё он понимает абсолютно всё, что сейчас происходит.

Не то, что другие дети.

- Куда уж мне, - фыркнул Элрик.

Смотря в другую сторону, он совсем не заметил, как химера в одно мгновение помрачнела. Ему было просто не до того. А ещё алхимик продолжал думать, что столь юная девушка не способна понять того, что творится в его голове. Не то, что Патрисия. Она, как и её сын, повзрослела слишком рано.

- Не суди никого, пока не узнаешь, что ему довелось пережить, - с трудом подобрав нужные слова, отозвалась Мартель.

Только после этого Эдвард опустил руки вниз и посмотрел на свою собеседницу, которая сейчас хотела забиться в самый дальний угол и прийти в себя. Всматриваясь в её лицо, мальчик начал ловить себя на мысли, что она всё-таки права.

И, может быть, не только его жизнь потрепала. Возможно, и у Грида с химерами всё было не очень хорошо.

***

Как только дождь перестал моросить, Эдвард сразу же подбежал к матери и стал её уговаривать поскорее отправиться к Изуми. Это желание совсем не было связанно с плохими предчувствиями. Он просто хотел поскорее встретиться с той женщиной, которая во сне так сильно ему помогала.

А когда Патрисия согласилась, телом мальчика в тот же момент овладела радость. Он был очень счастлив от того, что сможет поговорить с бывшей Харнет не только в своём сне, но и в реальности, спустя столько времени, когда он её «видел» в последний раз.

Быстро ступая по извилистым улочкам Дублиса, бодро перепрыгивая лужи, мальчик изредка останавливался и оборачивался назад, чтобы посмотреть, насколько мать и Жадность находятся далеко, и, в случае чего, ждал их.

Хоть юный алхимик и не очень хотел оставлять Альфонса в «Гнезде Дьявола» в окружении химер, но когда гомункул приказным тоном сообщил Мартель, чтобы она некоторое время посидела с мальчиком, он немного успокоился.

Насколько понял сам Элрик, все подчинённые мужчины боялись пойти против него. И если это действительно так, то с его младшим братом всё должно быть хорошо. Но даже несмотря на это, ему хотелось поскорее со всем закончить, чтобы самолично следить за безопасностью Альфонса.

Подойдя к нужному дому, Эдвард радостно улыбнулся и, дождавшись своих спутников, громко постучал в дверь, ожидая, что ему почти сразу кто-нибудь ответит. Только вот с той стороны деревянной преграды доносилась только тишина. Не было ни звука приближающихся шагов, ни недовольных возгласов супругов Кёртисов, ни чего-то ещё.

Будто в доме совсем никого не было.

После затянувшегося молчания юный алхимик со своей матерью напряглись, и только Жадность начал про себя радоваться, что совсем скоро всё это закончится и он, наконец, сможет вернуться в то место, которое он в последнее время зовёт своим домом.

- Видимо, либо там никого нет, либо с нами просто не хотят разговаривать, - гомункул устало потянулся и уже собрался разворачиваться. – В любом случае, можно уходить. Если что, зайдёте сюда как-нибудь в другой раз.

- Может, они чем-то заняты и не слышат нас? – Патрисия недоверчиво посмотрела на мужчину. – В таком случае уходить глупо.

- Один чёрт, - рыкнул Грид. – Если бы им было нужно, то они бы непременно отреагировали. А что мы имеем на самом деле, а? А ни черта!

Это нежелание Жадности возиться с ним и мотаться по городу ужасно бесило Эдварда. Да, он предполагал, что его временный союзник согласился на сотрудничество из собственных интересов и когда-нибудь их пути разойдутся, но почему он не может поиграть хоть какую-то заинтересованность? Ему что, сложно?!

- Нет! – громко выкрикнул юный алхимик. – Мы просто так отсюда не уйдём! – он метнулся к входной двери и неосознанно потянулся к ручке. – Я обязан встретиться с Изуми! – будучи под властью эмоций, мальчик случайно дёрнул за кусок метала, в который он отчаянно вцепился, от чего дверь открылась.

Когда это случилось, Элрик громко вскрикнул от неожиданности и отскочил в сторону. Он сам толком не мог объяснить своё поведение, ведь ничего плохого не произошло. Наверное, просто привык ожидать исключительно плохое.

- Эд! – Патрисия сразу же окликнула сына и инстинктивно бросилась к нему.

С опаской всматриваясь внутрь дома, в котором царил полумрак из-за не включённого света и отсутствия на небе солнца, которое закрывало толстое покрывало серых туч, алхимик ожидал, что его с матерью и гомункулом сейчас обнаружат хозяева дома, после чего последует разбор полётов.

Но ничего такого не было и в помине.

Никто так и не соизволил выйти к незваным гостям и поинтересоваться, кто они такие. Жадность, Патрисию и Эдварда встретила только звенящая тишина и невероятно сильная пустота дома, заставившая задумываться о том, что хозяева действительно куда-то пропали, при этом забыв закрыть входную дверь.

- А теперь можно и посмотреть, что внутри, - заинтересованно ухмыльнулся гомункул и сделал уверенный шаг вперёд.

После того, как мужчина прошёл внутрь, за ним последовали и женщина с мальчиком. Пожалуй, Грид был единственным, кто чувствовал себя совершенно спокойно в сложившейся ситуации. Остальные начинали мучить себя не самыми приятным домыслами насчёт того, что же могло случиться с Кёртисами.

Элрики подозрительно осматривались по сторонам, дабы вовремя среагировать на возможное нападение или ещё что, и только гомункул ничего не боялся и с неким интересом и задором изучал пустующий дом. Видимо, когда у тебя в запасе есть пара сотен жизней, бояться действительно нечего.

Поднявшись на второй этаж, про себя Эдвард сильно обрадовался, что теперь ему не придётся ступать по деревянным ступеням, которые в звенящей тишине казались уж слишком громкими и неприятно резали слух.

Уверенно открыв одну из дверей, ведущую в какую-то комнату, гомункул заглянул внутрь и практически сразу после этого уверенно зашёл туда, при этом кивнув своим спутникам, тем самым давая им понять, что он нашёл то, что нужно.

Секунду поколебавшись, Эдвард с матерью прошёл за своим знакомым. В помещении он почти сразу увидел из-за широкой спины гомункула лежащую на кровати без сознания Изуми, которая тяжело дышала и, кажется, вот задохнётся, а рядом с ней сидел её супруг, сильно переживая из-за состояния женщины.

- Ну, привет, - хмыкнул Жадность, скептически осматривая открывшуюся перед ним картину. – И что тут у вас происходит?

Зик, услышав самоуверенный голос искусственного человека, который даже не думал вести себя хотя бы немного скромнее, понимая состояние хозяев дома, резко подскочил на ноги и обернулся, окидывая незваных гостей презрительным и злым взглядом.

Иначе поступить в сложившейся ситуации было просто невозможно.

- Что вы, чёрт возьми, забыли в моём доме? – громко выкрикнул мужчина, от злости сжав кулаки до побелевших костяшек.

Эдвард совсем не слышал того, что говорил Кёртис. Мальчик не мог отвести испуганного взгляда от «своей» учительницы, которая сейчас лежала на своей кровати без сознания и с трудом боролась за жизнь. Он сразу понял, что случилось с Изуми, пускай Зик ничего и не говорил ему об этом.

Не узнать это состояние было невозможно.

- Она прошла через Врата? – Жадность кивнул в сторону бывшей Харнет, проигнорировав вопрос хозяина дома. – Верно?

Когда Патрисия прижала сына к себе и обвила его шею руками, желая тем самым немного защитить его, мальчик немного вернулся к реальности. Он был рад, что гомункул озвучил вопрос, который вертелся у него на языке.

Сам бы алхимик ни за что не нашёл сил на это.

- Откуда ты?.. – зло прорычал Зик, резко двинувшись вперёд по направлению к искусственному человеку, который сейчас, казалось, не чувствовал ничего, кроме сухого безразличия.

- Грид! – громко выкрикнул Эдвард, со страхом посмотрев на своего знакомого. – Пожалуйста, вызови как-нибудь папу! Он должен ей помочь!

Мальчик прекрасно помнил, как в его сне Хоэнхайм смог немного стабилизировать состояние Изуми. Пускай Мудрец с Запада и не исцелил женщину полностью, но смог хотя бы как-то облегчить жизнь бывшей Харнет, исправив некоторые дефекты кровотока, которые образовались после потери внутренних органов.

И если это случилось тогда, то может сработать и сейчас.

- Я сделаю всё возможное, но ничего не обещаю, - гомункул пожал плечами. – Откуда мне знать, где он окажется сегодня или когда выйдет на связь?

- Про кого вы говорите? – негодовал Зик, зло смотря на неестественно спокойного Жадность. – Да и кто дал вам права решать, что делать с моей женой?!

Со страхом переводя взгляд то на Изуми, то на мать, то на гомункула, Эдвард никак не мог понять, что творится в этом проклятом мире. Он же должен был успеть спасти свою учительницу от опрометчивого шага, которые и вызывал у неё такое состояние, но вместо этого единственное, на что был способен юный алхимик, так это смиренно плыть по течению, не в силах что-нибудь изменить.

И от этого становилось только хуже. Не один человек не любит ощущать себя никчёмным. В том числе, и он сам.

***

На Севере всегда темнело рано. И пускай Бриггс сравнивать с той же Драхмой было в этом смысле немного неразумно, для людей, проживших много времени в более южных районах Аместриса, было достаточно трудно приспособиться к новым условиям и принять то, что в пять часов вечера на улице нельзя ничего нормально увидеть. А про невероятно низкие температуры и говорить не приходились.

И Оливия тоже через всё это прошла после того, как её перевели из Централа. Сначала привыкнуть ко всему этому было достаточно сложно, а в особенности к тому, что нормальных продуктов здесь практически не было и приходилось довольствоваться тем, что было в наличии, ведь доставить в такую даль что-нибудь скоропортящееся было достаточно сложно, если не невозможно.

Ей понадобилось где-то год на полную адаптацию, а вот тем солдатам, которые сегодня прибыли в её крепость, может понадобиться где-то столько же времени, ведь они попали в эти суровые условия примерно в одном возрасте. А тому парню, который курил, придётся особенно туго. Сигарет в этой глуши практически не найти.

Сама Армстронг никогда не зависела от никотина и гордилась этим. Без вредных привычек было намного проще жить, ведь не было нужно время от времени увеличивать в крови количества не самых полезных веществ. А в Бриггсе, который не был самым насыщенным всякими приятными мелочами районом, это позволяло нормально существовать, не мучаясь от ломки.

Но вот Кимбли, воспоминания о котором до сих пор были живы в памяти, отказался от сигарет только из-за тюрьмы.

Оливия отчасти поддерживала решение власти впаять Зольфу срок за то, что он сотворил в Ишваре, но в последнее время женщине сильно не хватало присутствия алхимика рядом. Она была готова даже терпеть неприятный горький серый дым, если бы он остался с ней, а не отбывал пожизненное заключение в Централе.

Будучи не в состоянии толком объяснить своё желание, генерал-майор раз за разом вспоминала время, проведённое с Багровым, оставшись в своей комнате в гордом одиночестве. Как сейчас, например. Пускай его и не было так много, как хотелось бы, но Армстронг научилась ценить даже такое количество.

Ведь учитывая решение военного суда, им больше никогда не будет суждено встретиться. Никто не решит освободить того человека, чьё заключение было всего лишь обыкновенным театром, чтобы показать всем, что власть не прощает грехов, на которые сама же и толкнула ни в чём неповинных людей.

Верхушке государства было проще избавиться от одного единственного человека, чем начать нормально работать и думать головой. И даже зная, что у Кимбли была предрасположенность к психическим расстройствам, никто не удосужился провести хотя бы парочку экспертиз. Ведь человека проще упечь за решётку, чем начать лечить.

А разве это правильно?

Комментарий к Глава 21. Неоправданные надежды

С днём проды)

========== Глава 22. Желание рассказать и услышать ==========

Грид совсем не привык к тому, что на единственный телефон в «Гнезде Дьявола» кто-то звонит. В последние несколько лет так делал только один человек, который, по сути, и знал нужный номер, в то время, когда обычные люди знали только расположение обители гомункула. Да и то эта информация почти никогда не выходила за пределы Дублиса.

Когда же Лора ему сообщила, что с ним хотят поговорить, гомункул сразу понял, кому он мог понадобиться. С того момента, когда он вместе с Эдвардом и Патрисией обнаружил Изуми, находящуюся при смерти, даже сейчас, спустя несколько дней после прохода сквозь Врата, с трудом прошло полтора часа, а Хоэнхайм уже позвонил ему.

Как чувствовал, честное слово! Ничего не ответив химере, Жадность направился в нужную ему комнату, уже зная, что он скажет. За последние лет сто, если не больше, ничего толком не изменилось: гомункул всё так же не отказывается от планов захватить мир, Хоэнхайм хочет отомстить Отцу, а основная масса обычных людей до сих пор не верят в их существование.

Хотя оно даже к лучшему. Никто не будет мешать им в исполнении поставленных когда-то давно целей.

Взяв увесистую трубку в покрытую мелкими мозолями ладонь и поднеся её к уху, Грид немного недовольно нахмурился. Он не горел желанием помогать Изуми, к которой не имел никакого отношения. Мужчина делал это только для того, чтобы Эдвард от него отвязался и больше не просил спасти бывшую Харнет. А из-за того, что глава «Гнезда Дьявола» не хотел опять проходить сквозь Врата, Мудрец с Запада идеально подходил для этого.

- Давненько ты не звонил, - сразу произнёс гомункул.

- Времени не было, - недовольно пробурчал Хоэнхайм. – Да и ты не горел желанием пообщаться.

- А я знаю, где ты сейчас? - Жадность заливисто рассмеялся.

Ему очень нравилось, что последнее время живой философский камень стал разговаривать с ним подобным образом. Искусственный человек долго мог общаться только с теми, кто отвечал сарказмом на сарказмом, иронией на иронию и относился хотя бы нейтрально ко всем его не самым лучшим привычкам и замашкам.

- Надеюсь, тебя больше никто не видел? – проигнорировав слова своего старого знакомого, поинтересовался Мудрец с Запада.

Слишком глупый вопрос.

- На этот раз всё было тихо, - скучающе глянув на рядом стоящую Лору, Жадность перешёл к главной части разговора: - И да, ты в ближайшее время должен показаться у меня.

Гомункула совершенно не раздражало то, что почти все химеры любили совать свои носы в его дела. За долгие годы совместной работы он уже успел к этому привыкнуть, поэтому в сложившейся ситуации не чувствовал совсем ничего.

А то, что они могли узнать о его планах, совсем не пугало Грида. Он и сам планировал сообщить им об этом, пускай из-за усталости и необходимости думать, как не попасться на глаза ни своему создателю, ни своим братьям и сестре, упустив пару незначительных деталей. Так какая разница, когда это произойдёт?

- Зачем? – искренне удивился Хоэнхайм. – Ты опять что-то задумал?

От этого гомункул недовольно скривился, при этом устало покачав головой. Он никак не мог понять, почему последний житель Ксеркса не мог привыкнуть ко всем его «необычным» привычкам до сих пор. Они же знакомы, чёрт возьми, не одно десятилетие.

- Заткнись и приезжай! – зло рыкнул Жадность, уткнувшись взглядом в бетонную стену. – Я тебе всё на месте объясню.

- Хорошо, - Хоэнхайм устало вздохнул. – Я как раз в Фортресс Кастылле*. Скоро буду.

Когда была сказана последняя фраза, искусственный человек сразу же повесил трубку на её законное место, тем самым прервав вызов. Продолжать разговор он не видел смысла, ведь всё важное они оба уже друг другу сказали.

Недовольно осмотрев небольшую комнату, окутанную не слишком приятным сейчас полумраком, в которой должен был быть только Жадность и Лора, взгляд мужчины упал на Эдварда, который ещё в доме Изуми громко всем присутствующим заявил, что он хочет как можно больше времени провести со своей «учительницей».

«Видимо, он до сих пор ребёнок», - скептически про себя отметил гомункул.

- Спасибо, что уговорил папу приехать, - дрожащим от переполняющих его эмоций сказал Элрик, с трудом выдавив из себя эти несколько жалких слов.

Грид только скептически хмыкнул. Он и не собирался ничего отвечать мальчику, который и так был ему много чего должен. Мужчина совсем не хотел интересоваться, какие отношения у Эдварда с Хоэнхаймом, Изуми или кем-то ещё. Он и так получит абсолютно всё, чего хочет, и без этой ненужной никому информации.

Сейчас у Жадности много других важных дел.

***

Хоэнхайму очень ненравилось, что Грид требовал от других немедленного выполнения своих приказов. Он бы ещё относился к этому достаточно спокойно, если бы гомункул вел себя подобным образом не слишком часто, но вместо этого владелец «Гнезда Дьявола» даже не думал меняться. И единственное, что оставалось последнему жителю Ксеркса, так это просто смириться с характером своего старого знакомого.

Он уже потерял всякую надежду на то, что Жадность когда-нибудь изменится. Если это не произошло за последние сто лет, то почему должно случиться сейчас? А портить отношения с тем, кто в ближайшем будущем может сильно помочь ему уничтожить Отца, было совсем не в его интересах. В сложившейся ситуации каждый союзник на счету.

Радуясь, что во время своих путешествий живой философский камень оказался недалеко от Дублиса, мужчина достаточно быстро добрался в нужный ему город, при этом потратив на покупку билетов и всё остальное всего лишь несколько часов.

Железная дорога действительно была на данный момент самым лучшим способом передвигаться по огромной стране, да и достаточно дешёвым. Наверное, человечество в скором времени найдёт ещё какой-нибудь способ преодолевать большие расстояния, но пока приходилось довольствоваться тем, что есть.

Беспрепятственно попав в «Гнездо Дьявола», Хоэнхайм уверенными широкими шагами направился в интересующую его комнату. Он прекрасно помнил слова самого Грида о том, где именно он проводит большую часть своего времени. Если сейчас гомункул находится в здании, то его можно будет легко найти в уже давно знакомом помещении.

Резко открыв старую деревянную дверь, последний житель Ксеркса бегло осмотрел всех присутствующих. Скептически хмыкнув, мужчина молча прошёл вглубь помещения, при этом не проронив ни единого слова.

Сейчас они были немного излишни.

Живому философскому камню не очень нравилось, что рядом с давно ему знакомым Жадностью в одной комнате находились Эдвард с Альфонсом, но подобное развитие событий было вполне ожидаемо. Гомункул ни раз говорил ему, что у него есть мысль привлечь ко всему, что они вместе задумали, и Патрисию с сыновьями.

Хоть у Грида его невероятно сильное желание наживы иногда брало верх над разумом, он был далеко не глупым и прекрасно понимал, что имея при себе таких идеальных заложников, он сможет в будущем использовать своего сообщника не в самых благих целях.

И банальная просьба забыть о его существовании после всей этой заварушки была самой безобидной из всех возможных. А сейчас протестовать против всего было просто неразумно, ведь пока есть хоть минимальный шанс отделаться от искусственного человека, отдав ему что-то наименее незначительное, сдаваться нельзя.

- Что ты хотел мне рассказать? – Хоэнхайм подошёл ближе к Гриду, сидящему за большим круглым деревянным столом и пытающимся научить детей играть в карты, но те сразу потеряли интерес к этому, когда заметили отца. – Почему это не может подождать?

Сложив руки на груди, живой философский камень пытался понять, где сейчас могла находиться его гражданская жена. Он был уверен в том, что Патрисия не могла отпустить ещё маленьких сыновей в другой город самих, тем более с гомункулом.

- Недавно «мои» выбрали очередного кандидата в ценные жертвы, - холодно ответил Жадность, продолжая с наигранным интересом рассматривать свои карты, которые он так и не соизволил отложить в сторону. – А она пару дней назад решила открыть Врата, вот теперь и не может прийти в себя. Истина, как всегда, оказалась слишком алчной, чтобы отпустить тех, кто заглянул на её территорию.

Ничего за последние пару сотен лет не изменилось.

Последний житель Ксеркса только пожал плечами, опять осмотрев Эдварда и Альфонса, которые не сводили своих по-детски наивных взглядов с отца, который совсем не изменился за прошедшие три года. Видимо, им даже сейчас было трудно поверить в реальность происходящего, хотя для некоторых существ это уже давно стало нормой.

- А мне что с того? – хмыкнул мужчина.

Хоэнхайм сейчас совсем не хотел помогать тем людям, которых выбрал в возможные ценные жертвы. Он вообще считал, что таких людей стоит убивать, чтобы оттянуть тот момент, когда Отец воплотит свои планы в жизнь. Ведь чем дольше ему придётся искать нужных для ритуала алхимиков, тем больше будет времени у тех, кто хочет предотвратить судный день.

- Папа! – Эдвард резко вскочил на ноги, не выдержав напряжение, давящее на сознание. – Пожалуйста, спаси Изуми! Ты же можешь! Правда? Что тебе стоит это сделать, а? У тебя ведь и так много душ в запасе!

От слов мальчика мужчине стало страшно. Он совсем недавно смог привыкнуть к тому, что в своей голове раздаются тысячи голосов, принадлежащих давно умершим людям, которые были заточены в его теле. А понимая, что с последней душой исчезнет и его жизнь, мужчина ждал этого одновременно и со страхом, и с нетерпением.

Эти слова невероятно сильно задевали за живое.

- Не думаю, что это стоит делать, - Хоэнхайм отвёл слегка подавленный взгляд. – Подобное может закончиться не совсем хорошо.

- А с другой стороны, иметь в сообщниках ценную жертву, которая бы могла пустить его планы под откос изнутри, было бы неплохо, - так и не посмотрев на своего сообщника, высказал свои мысли вслух Жадность.

Наклонив голову в бок, последний житель Ксеркса начал задумываться о том, что гомункул всё-таки прав. Пускай этот поступок и выглядел достаточно необдуманным после того, как он достаточно хорошо узнал характер искусственного человека, но что-то в его словах было.

***

Хоэнхайм не спешил помогать едва знакомой ему Изуми, про которую ему по дороге рассказал Эдвард на пару с Альфонсом, а молча рассматривал женщину, которая уже несколько дней лежала без сознания в своей кровати, чьё тело разрушала невероятно высокая температура, которую никак не удавалось сбить Зику.

«А ведь и правда», - с досадой отметил про себя мужчина. – «Ещё немного, и она не выдержит. Просто разрушит сама себя».

Живой философский камень удивлялся тому, как человеческий организм может отреагировать на резкое исчезновение внутренних органов, которые забрала Истина в качестве входной платы. На лицо были все признаки воспалительного процесса, да и сильная кровопотеря сейчас играла совсем не на пользу бывшей Харнет.

Если подождать ещё немного, то белок в теле Изуми будет только денатурироваться и больше не станет снова синтезироваться. А если нет его, то нет и человеческой жизни. Женщина просто отдаст богу душу, и уже ничто не сможет её воскресить.

Даже новый проход через Врата.

Тяжело вздохнув, последний житель Ксеркса сделал уверенный шаг вперёд, окончательно сведя к нулю расстояние между ним и постелью, на которой распласталась медленно умирающая Кёртис. После секундного колебания мужчина чуть склонился и, специально выждав момент, когда никто не сумеет быстро кинуться к нему, резко ввёл свою широкую ладонь в живот женщины, от чего все окружающие его люди застыли в немом шоке.

Хоэнхайм и не думал никому ничего объяснять. Он делал только то, что его попросили, а то, что кому-то может не понравится способ выполнения этого желания – спасти Изуми – совсем не касалось мужчину. Ему вообще совсем не хотелось в это ввязываться, ведь чем меньше ценных жертв будет у Отца, тем лучше.

А бывшая Харнет даже уже сумела открыть Врата и прикоснуться к Истине, при этом заплатив достаточно маленькую цену. Последний житель Ксеркса прекрасно знал, что далеко не все отчаянные глупцы возвращались живыми из той стороны Бытия, а отдать несколько внутренних органов – совсем не большая цена за такие знания.

- Ты что творишь?! – зло рыкнул Зик, поддавшись вперёд.

Но его вовремя остановил Жадность, схватив за мускулистые плечи своими ладонями, которые уже были облачены в доспехи из углерода. Всё-таки у обычного человека не было никаких шансов победить в битве с гомункулом, в чьей груди томились в ожидании своей гибели сотни человеческих душ, которые и были энергией для его силы.

Живой философский камень совсем не обращал внимания на то, что творится за его спиной. Он просто молча налаживал кровеносное русло, которое было разрушено в одни миг из-за того, что Истина безжалостно вырвала пару органов, при этом даже не подумав «зашить» разорванные сосуды, из которых выливалась в живот несчастной женщины алая жидкость.

Вернуть полноценную целостность организма Изуми последний житель Ксеркса был не в силах, но немного облегчить её состояние он мог. После его помощи женщина пускай и не сможет родить ребёнка, но не будет мучиться от постоянных болей и нарушенного кровотока, потому что мужчина соединит сосуды таким образом, что никто ничего не заметит, даже сама бывшая Харнет, что с её телом что-то не так.

Он же не волшебник, а человек, пускай и не самый обычный.

Когда всё было закончено, Хоэнхайм вытащил руку из живота Кёртис, после чего пристально всматривался в то место, через которое он исправлял дефекты её тела. Как он и ожидал, и следа не осталось от постороннего вмешательства, кроме не очень сильно бросающегося в глаза шрама. Хотя это была достаточно малая цена за спасённую жизнь.

После этого, задумчиво хмыкнув, мужчина молча покинул комнату, при этом в проходе столкнувшись с Патрисией. Кинув на неё короткий взгляд, живой философский камень уверенным шагом направился на первый этаж.

Говорить со своей гражданской женой на людях совсем не хотелось, да и Элрик сейчас была немного занята: она принесла миску с холодной водой, чтобы делать Изуми примочки. Пока он не появился в доме Кёртисов, это было единственным, чем могла её помочь женщина.

- Спасибо, дорогой, - шёпотом сказала Элрик, не став останавливать мужа.

Хоэнхайм уже не увидел того, как бывшая Харнет резко пришла в себя после его действий и попыталась сразу же принять сидячее положение, отчего её тело пронзила неприятная боль и женщина от этого практически согнулась пополам, обхватив руками живот. Но это были мелочи по сравнению с тем, что ещё пару минут назад она висела на волоске от смерти.

- Что сейчас произошло, чёрт возьми? – недовольно прорычала-прошипела Кёртис, с долей злости осмотрев всех присутствующих.

Зик, не проронив ни слова, сразу же метнулся к своей супруге и обнял её, пытаясь убедить себя самого в том, что женщина здесь, рядом с ним, и больше никуда не исчезнет. Грид же, проведя своего сообщника немного безразличным взглядом, опять сконцентрировался на хозяевах дома, помня, что он должен «охранять» Элриков, ведь неизвестно, что может взбрести в голову этим двум влюблённым.

- Вас папа спас! – громко воскликнул Эдвард.

- Да-да, - закивал Альфонс. – Он ради вас сюда приехал! Представляете?

Скептически осмотрев мальчиков, Изуми нахмурилась, не веря в реальность происходящего. Последнее, что она помнила, были просьбы её супруга в кромешной тьме, чтобы она очнулась, а потом была яркая вспышка, после чего женщина резко открыла глаза.

- Это действительно так, - Патрисия поставила таз с водой на прикроватную тумбочку, после чего положила в него уже немного высохшую тряпку. – Это сложно объяснить, но я постараюсь как можно лучше тебе всё рассказать.

Недоверчиво посмотрев на Элрик, бывшая Харнет неуверенно кивнула. Она, конечно, хотела узнать, что случилось, но в то же время доверять человеку, которого видишь впервые в жизни, было глупо. Ведь кто даст гарантии, что он не соврёт?

Патрисия подошла к Хоэнхайму, который терпеливо ждал её в прихожей у входной двери, только через полчаса. Раньше всё объяснить Кёртис просто не получилось, ведь не каждый человек может поверить во всё, что случилось с небольшой горсткой людей. Да и то, что некоторые из них были искусственно созданы, тоже усложняло ситуацию.

- Я рада тебя видеть, - женщина положила ладонь на левое предплечье живого философского камня, которое лежало на груди поверх правого. – Очень.

- Угу, - мужчина коротко кивнул, так и не найдя в себе силы посмотреть на гражданскую жену. – Я тоже. Прости, но мне уже пора идти. Времени нет вообще.

- Понимаю, - Элрик грустно опустила взгляд. – Удачи. Я и мальчики будем тебя ждать. Всегда.

Самые желанные слова на свете.

На это последний выживший житель Ксеркса не нашёл, что ответить. Разговор действительно вышел слишком скомканным и коротким. Не таким, как видел себе мужчина после трёх долгих лет такого тягостного для него расставания.

Ему действительно не хватало той атмосферы, которая царила в доме Элрик и беззаботного общения с его семьёй. Если бы ему не было нужно закончить всё, что он сам и начал, то мужчина бы ни за что не покинул Ризенбург и продолжил там спокойно жить, как и несколько десятилетий назад, которые сейчас казались такими недосягаемыми.

И желая хоть когда-нибудь вернуть себе то время, когда он был по-настоящему счастлив, Хоэнхайм и отправился в путешествие по стране, оставляя по ней души, которые совсем скоро должны были помочь ему победить Отца.

А если Жадность всё-таки вмешал в это всю его семью, то у живого философского камня нет другого выбора, как смириться с этим и через годик-другой обратиться к сыновьям за помощью. Если они преуспеют в алхимии, то будет намного проще одолеть тех, кто и создал проклинаемый всеми Аместрис.

По крайней мере, если у мальчиков что-то не получится, то Эдварда с Альфонсом будет труднее убить. Ведь они смогут постоять и за себя, и за Патрисию. А остальных гомункулов, как и планировалось с самого начала, возьмёт на себя Грид.

Разве это плохо?

Комментарий к Глава 22. Желание рассказать и услышать

*- город недалеко от Дублиса. Смотри карту в примечаниях.

Подобный момент с сованием Изуми в живот руки Хоэнхайма был в манге, правда, уже под конец истории. Но мне пришлось описать это сейчас для сюжета :)

Color, dolor, tumor, ruber et functio lese. Если вы это поняли, то мы с вами из одной секты :3

С Днём проды 2)

========== Глава 23. Всё близится к началу ==========

Солнечные лучи мягко обнимали своими невидимыми тёплыми руками и дома с немного обшарпанными стенами, и растущую вовсю зелень, и случайных прохожих. Из года в год повторялось одно и то же: на смену снежным зимам, когда люди кутались в тёплую одежду и старались не выходить на улицу, всегда приходило жаркое лето, за которым полупрозрачным шлейфом тянулся целый букет ароматов: запах цветов, сухой земли, свободы, временного счастья и, конечно же, сигаретного дыма.

Хоть Дублис был не намного больше Ризенбурга, но жизнь в этих двух городах отличалась. Первый город не так пострадал от гражданской войны на Востоке, как малая родина Эдварда. И сперва это сильно удивляло и заставляло чувствовать не в своей тарелке. Но замечая, что почти везде люди практически одинаковые, каждый из семейства Элрик немного успокаивался.

Но полностью привыкнуть к новому месту ни у кого из них толком не получилось даже за семь долгих лет, а не слишком частые поездки в родной небольшой, тихий и очень уютный городок были подобны глоткам свежего воздуха. Рвать в один момент связь ни с Винри, ни с бабулей Пинако, ни с кем-то ещё было очень сложно, да и в этом не было особой потребности.

Ведь рано или поздно Отец будет побеждён и всё вернётся на свои места.

Хоть в крупных населённых пунктах и было больше возможностей, молодой человек не сможет променять свою любимую глушь на это. Посему парень хотел поскорее со всем закончить и наконец-то начать нормально спать по ночам, забыв о произошедшем, как о каком-то не имеющем значения кошмаре.

И в очередной раз вырвавшись с тренировок, Эдвард не спеша прогуливался по Дублису, раз за разом поворачивая на новые улицы. Обучение у Изуми и Грида сильно выматывало, и в последнее время он стал задумываться о том, было ли правильным решение уговорить их помочь немного. Ведь эти двое давно перешли ту грань, на которую изначально рассчитывал алхимик, отправляясь в не очень знакомый ему город.

Хоть результат всего произошедшего за долгие годы можно было увидеть уже сейчас, сильные нагрузки ему всё равно не нравились. Эдвард хотел как можно больше времени проводить со своей семьёй, но гомункул и бывшая Харнет не давали ему этого делать, практически всегда «вдалбливали» в его голову знания, как говорили они. И поэтому молодой человек начинал иногда сбегать с уроков, которые достаточно утомляли.

Если бы не это, то парень просто бы не выдержал. У каждого есть свой предел и алхимику было жизненно необходимо отдохнуть хотя бы пару часов, чтобы потом опять вернуться к учёбе. А бесцельные прогулки по городу помогали хотя бы ненадолго забыть обо всём на свете, при этом неплохо отдыхая.

Снова завернув на новую улицу, Элрик спрятал руки в карманы своих чёрных брюк. Он уже и не помнил, когда появилась эта бессмысленная привычка. Наверное, молодой человек просто стал повторять за Гридом, который тоже так делал. А потом всё как-то приелось и стало неотъемлемой частью жизни.

Совсем не обращая внимания на начавшие сгущаться и двигаться тени, алхимик уверенным шагом ступал по достаточно узкому переулку, которых в Дублисе было предостаточно. Ему сейчас просто было не до этого, ведь человек никогда не начнёт думать о плохом, пока не столкнётся с ним лоб в лоб.

Бросив короткий взгляд на проходящего рядом военного в голубой форме, Эдвард решил не покидать своих мыслей и продолжить гулять по городу. Таких людей, как этот темноволосый мужчина, в Аместрисе было настолько много, что к ним уже давно успели привыкнуть все гражданские и относились к ним, как к должному.

Хоть так и не должно было быть.

Наверное, они бы так и разошлись, не увидев друг в друге ничего интересного, если бы не внезапно появившиеся из-под основания стен близлежащих домов, созданных из неестественно чёрных теней, которые начали атаковать двух ни в чём неповинных людей.

От неожиданности Элрик громко вскрикнул и инстинктивно отскочил в сторону, не слишком-то и задумываясь о своих действиях. Сейчас, в первые секунды после нападения, ему вполне хватит одних инстинктов, чтобы выжить.

Вновь посмотрев на незнакомца, стоящего в полутора метрах от него, молодой человек нахмурился. Только сейчас он понял, что этот военный кажется ему смутно знакомым, а белые перчатки с нанесённым на них красным узором не вызывали ничего, кроме подозрений и ничем необоснованного волнения.

- Беги, - скомандовал незнакомец с погонами полковника. – Я сам справлюсь.

- Ну уж нет, - не-Стальной сжал в кармане небольшие листки бумаги, от чего те немного помялись. – Ты просто так от меня не отделаешься.

Из-за того, что он в реальности не проходил через Врата, Элрик не мог использовать алхимию без круга, посему ему приходилось выкручивать. Например, всё время таскать с собой белые клочки с нарисованными на них знаками. Только вот сейчас парень не был до конца уверен, что это поможет против гомункула.

Он прекрасно помнил все рассказы Жадности о его старшем брате, чьё тело было создано из тени. И в том, что именно он сейчас напал на него, молодой человек был уверен. Ведь кто же это мог быть, если не славноизвестный Гордыня? Но и сдаваться тоже было нельзя.

Если Эдвард так поступит, то не сможет получить даже малейшего шанса сбежать, а другой возможности выжить в сложившейся ситуации просто не существовало. Посему необходимо сделать всё возможное, чтобы ненадолго вывести Прайда из равновесия и укрыться в «Гнезде Дьявола», в котором находится Грид со своими химерами.

Когда молодой человек уже был готов атаковать, смутно знакомый мужчина уже успел щёлкнуть пальцами. В ту же секунду небольшой переулок окутал такой сильный жар, с которым парню ещё никогда не доводилось сталкиваться. Закрывая своё лицо от пламени, он и не заметил, как сгорели его драгоценные листики с небольшими кругами преобразования.

- Да вашу мать, - тихо пробурчал себе под нос юный алхимик.

После того, как температура воздуха немного приблизилась к норме, Элрик смог открыть глаза и немного осмотреться, при этом с удивлением про себя отмечая, что уже нет ни одного факта, свидетельствующего о том, что рядом находится один из семерых гомункулов. И вряд ли на Гордыню так повлиял огонь.

- Мелкий, что это за фигня была? – почти сразу приказным тоном спросил военный.

То, что он догадался, что что-то здесь неладно, было понятно даже такому ребёнку, как не-Стальной. Учитывая, что парень практически не удивился появлению странной тени, можно было с лёгкостью догадаться о, как минимум, его связи с ней. Ну, или ещё о чём-нибудь.

- Не важно, - Эдвард отмахнулся, недовольно посмотрев на пепел от своих листов. – А ты лучше сваливай. Или здесь работаешь?

Подвергать опасности человека, которые не имеет никакого отношения ни к гомункулам, ни к чему-то ещё, совсем не хотелось. Уж пусть лучше этот мужчина продолжает жить своей привычной жизнью, а другие люди сами со всем разберутся.

- Я из Ист-Сити, - коротко ответил полковник. – Меня просто послали сюда вместе с…

После сказанных слов смутно знакомого человека как током прошибло. Он, вспомнив о чём-то важном, сразу побежал прочь, ничего толком не объяснив Эдварду, который так и остался стоять на месте, но уже спустя секунду умчался за ним.

Упустить из виду этого мужчину парень не мог.

***

Ласт уже давно привыкла к тому, что один из её многочисленных братьев появляется иногда слишком неожиданно, чтобы к этому подготовиться. Но привыкнуть всё-таки возможно, посему она ни капельки не удивилась, когда тени в убежище Отца стали принимать достаточно чёткие контуры, создавая тело.

- Опять он здесь, - недовольно пробурчал себе под нос Энви, сидящий рядом с сестрой за огромным столом в библиотеке.

Женщина ничего ему не ответила. Желанием спасать этого придурка от уместного сейчас гнева Прайда она совсем не горела желанием, да и портить отношения со страшим гомункулом сейчас было бессмысленно. Ведь лучше избавиться от болтливого придурка, которому быстро создадут замену, чем умереть самой.

- Тебе, кстати, тоже нагретое место покидать не хочется, - достаточно холодно хихикнул Гордыня.

Именно после этих слов своего любимого брата Похоть довольно улыбнулась, тем самым показывая свою благосклонность к нему. Каждый держится за своё место в обществе, как может. Цель же оправдывает средства, не так ли?

- Ты слишком умный для ребёнка, - Зависть криво оскалился.

Не желая продолжать выслушивать всё это, Ласт быстро поднялась на ноги и, с хлопком закрыв свою книгу, с силой положила её на стол, тем самым привлекая к себе внимание и заставляя всех присутствующих ненадолго замолчать.

- Хватит! – скомандовала женщина. – Или выясняете отношения где-то ещё. Я вас терплю совсем не для этого.

И Энви, и Прайд поняли, к чему клонила их сестра.

- Один из сыновей Хоэнхайма в Дублисе, - сухо сообщил Гордыня, окинув своих родственников недовольным взглядом. – Там же, где и Кёртис.

- Думаешь, это связано? – Зависть нахмурился.

Подобное было вполне реально, если учесть то, что последний житель Ксеркса давно имел зуб на Отца. Кто же знает, что он задумал вместе со своими двумя отпрысками? Вдруг мужчина решил со своими малолетними отпрысками использовать кандидатов в ценные жертвы, чтобы нарушить планы самого первого гомункула?

- Кто его знает, - задумчиво хмыкнул Прайд, наклонив голову немного в бок. – Он на всё способен. А ещё когда я прощупывал почву, Огненный решил заступиться за старшего. Лучше хотя бы мелких убить, пока они ничего не начали делать.

- Ты прав, - Ласт практически сразу согласилась. А ещё нужно что-то сделать с Мустангом, а то вдруг они споются? Терять кандидата в ценные жертвы совсем не в нашу пользу.

Сев обратно на мягкое кресло, которое «принадлежало» ей с незапамятных времён, женщина вновь осмотрела своих собеседников. Она прекрасно знала, сколько сил и времени уходит на то, чтобы найти нового человека, который бы мог открыть Врата в назначенный день.

И поэтому, когда до достижения цели Отца оставалось совсем немного, никто из его детей не имел права разбрасываться столь ценными вещами. Проще было ненадолго разделить Роя и одного из сыновей Хоэнхайма, чем начинать всё по-новой.

Довольно ухмыльнувшись, на этот раз уже Энви встал из-за стола, опираясь о шершавую деревянную поверхность худыми ладонями и с задором осматривая своих брата и сестру. Подобное поведение не сулило ничего хорошего.

- Это я беру на себя! – гордо сообщил Зависть.

- Уверен, что хочешь этого? – недоверчиво сощурилась Похоть, не сводя скептического взгляда с брата.

- Да что может пойти не так с ребёнком? Старшему сейчас сколько? Лет шестнадцать, не больше? Ты думаешь, он сравниться со мной? – произнося последние слова, искусственный человек уже выходил из библиотеки.

Наблюдая за ним, про себя Ласт отметила, что он последний идиот, так и не решив высказать свои мысли вслух. Только последний тупица решит бросится в бой с кем-то, до конца во всём не разобравшись. Хоэнхайм же мог натаскать своих отпрысков, чтобы те могли дать достойный отпор противникам.

А Энви об этом даже не думал.

***

Помогая Изуми по дому, Патрисия могла хотя бы ненадолго вернуться в свой родной Ризенбург, пускай и в мыслях. Ей этого ужасно не хватало в последнее время, но и наверстать упущенное не представлялось возможным. К сожалению.

Поэтому женщина пыталась найти любую отдушину, чтобы ненадолго перестать изводить себя о том, как бы сложилась её судьба, останься она в до боли знакомой глуши, уже давно ставшей неотъемлемой частью её искалеченной души.

Радовало только одно: Грид не часто появлялся в доме Кёртисов, да и то чаще всего посылал кого-то из своих химер, отчего Элрик могла слегка расслабиться и продолжить общаться с Изуми, у которой она жила последние семь лет со своими сыновьями.

Встречаться с искусственным человеком, в чьё существование с трудом верилось до сих пор, женщина боялась. Она не могла с точностью сказать, что мужчина может выкинуть в следующую секунду, да и то, что его цели были секретом для всех, кроме нескольких живых существ во всём мире, немного напрягало.

Становиться очередной жертвой на пути Жадности было, по меньшей мере, неразумно. Патрисия не для этого все эти годы мирилась с не самой приятной и сладкой правдой, чтобы из-за владельца «Гнезда Дьявола» лишиться всего, что у неё было.

Да и Хоэнхайм несколько раз говорил, что гомункулу лучше не доверять на сто процентов.

Посему женщина хотела, чтобы этот конфликт с Отцом поскорее закончился. Тогда она сможет перестать всё время волноваться и за своих сыновей, и за гражданского мужа, которые могут погибнуть в любой момент. А ещё раз и навсегда забыть о существовании Грида, которому никогда не будет суждено хоть немного понравиться ей.

Помогая Изуми убираться в гостиной, Патрисия развлекала себя беззаботными разговорами с хозяйкой дома, иначе работа была бы очень скучной. И осознание, что собеседница её принимала, в некой степени радовало, ведь это некая гарантия того, что она может прожить в обители бывшей Харнет до конца всего.

- А ты видела других гомункулов? – Кёртис перевела на свою новую подругу слегка заинтересованный взгляд.

После этих слов Элрик в одно мгновение помрачнела, при этом совершенно случайно резко дёрнув веником, отчего тот с характерным звуком ударился о мягкую оббивку дивана. Думать о искусственных людях, созданных Отцом, совсем не хотелось. Они принесли в её жизнь слишком много боли и страданий.

- Пока ещё нет, - с трудом скрывая своё недовольство, ответила Патрисия. – Да и не горю желанием. Я слышала о них слишком много, чтобы хотеть этого.

- А Грид?

Подобный вопрос Изуми не вызвал у женщины ничего, кроме лёгкой полуусмешки. Хоэнхайм ни раз рассказывал ей обо всех детях своего старого знакомого, а потом эту информацию дополнил новыми фактами Жадность.

И контактировать с кем-то, кроме последнего, из искусственных людей ей не очень-то хотелось, ведь только с ним у неё есть хоть какой-то шанс выжить, когда всё закончится, заключив с мужчиной взаимовыгодный контракт.

- Он хотя бы не убьёт меня просто так, - коротко ответила Патрисия.

- Уверена? – Кёртис нахмурилась.

Задумавшись, Элрик слабо и чуть неуверенно кивнула. Надеяться на порядочность и честность гомункула было слишком глупо даже для представительницы слабого пола, поэтому она рассчитывала только на то, что им удастся договориться.

Ведь существо с таким именем хоть ради своей выгоды должно пойти на некоторые уступки.

- На все сто, - после затянувшейся паузы прозвучал ответ.

Уже ставшим привычным движением заправив каштановую прядь волос за ухо, Патрисия опять вернулась к работе. Продолжать неприятный ей разговор женщина не горела желанием, поэтому молча подметала пол, при этом изредка бросая косые взгляды на хозяйку дома. К счастью, здоровое тело позволяло ей не сидеть на шее у других.

========== Глава 24. Времени остаётся меньше ==========

Беготня за мужчиной с погонами полковника сильно выматывала и заставляла задуматься о том, чтобы немного больше внимания уделить физической подготовке, а не алхимии, законы которой заставляли буквально зубрить Изуми и Грид.

Сейчас Эдвард отчётливо понимал, что смутно знакомый ему человек находится в намного лучшей физической форме, чем он. И от этого становилось слегка обидно. Молодой человек никогда не хотел уступать никому и ни в чём. Тем более людям, которых он никак не может толком припомнить.

Когда после достаточно длительной и выматывающей пробежки военный в очередной раз завернул за угол нового дома и резко остановился, парень про себя стал невероятно сильно ликовать, при этом не сдержав довольной улыбки, хотя сейчас это было совсем не на руку: ведь кто знает, как отреагирует тот мужчина?

Окинув то место, в котором он оказался, заинтересованным взглядом, Элрик задержал внимание на полковнике, стоящем рядом со светловолосой девушкой, которая тоже была одета в военную форму Аместриса. Она тоже показалась ему почему-то очень знакомой, хотя молодой человек толком не мог вспомнить, где он её видел.

Эдвард всеми силами пытался понять, где он мог видеть этих двоих людей до сегодняшнего дня. Их встреча, конечно, могла произойти в многолюдном Дублисе (свой родной Ризенбург он даже не рассматривал ввиду того, что в маленьких городах все друг друга знают слишком хорошо), но это вызывало какой-то непонятный протест внутри самого парня, заставляя сомневаться в правдивости такой версии.

Молодому человеку казалось, что их первая встреча произошла в совсем другом месте. В до боли знакомом и близком сердцу… Только вот ничего подобного в реальности пока ещё никогда не происходило.

Тогда, может, всё дело в одном единственном сне?

Отогнав от себя эти мысли, юный алхимик сконцентрировался на этих двух людях, пытаясь рассмотреть как можно больше деталей, надеясь на то, что это в ближайшем времени поможет ему всё вспомнить.

— Лиз, ты как? — мужчина с погонами полковника крепко сжал плечо девушки, с плохо скрываемым волнением всматриваясь в её лицо.

Младший лейтенант явно удивилась такому поведению своего старого знакомого и широко распахнула свои карие глаза, желая хоть немного понять, что сейчас происходит. Элрик, наблюдая за всем этим, про себя отметил, что блондинка рассчитывала совсем не на такой исход событий, когда отпускала своего, видимо, напарника одного.

— Нормально, — слегка осипшим голосом ответила девушка, с долей страха смотря на своего собеседника, готовясь к самому худшему. — А что случилось?

Услышав этот вопрос, который в сложившейся ситуации был вполне логичен, парень нахмурился, не в силах отвести пристального взгляда от этой странной парочки. Он прекрасно понимал, что младшему лейтенанту лучше не рассказывать о мимолётной стычке с одним из гомункулов, а ещё молодой человек хотел придумать, что же придумает в своё оправдание его коллега по науке.

Сейчас Эдварду было лучше помалкивать, ведь ещё неизвестно, как отреагируют на его слова эти смутно знакомые люди. А лишние проблемы ему были совсем не нужны. Тем более, пока конфликт с Отцом не исчерпал себя, в него лучше не впутывать людей, у которых есть хоть малейший шанс на спокойную и мирную жизнь.

— Да ничего особенного, — отмахнулся полковник, при этом с облегчением вздохнув. — Забудь.

Наблюдая за этой ситуацией, парень отмечал про себя, что у мужчины достаточно плохо получается скрывать свои истинные эмоции, пускай он этого и очень хотел. И это не вызывало у молодого человека ничего, кроме почему-то до боли привычной насмешки и желания подшутить.

Будто подобное происходило уже не раз…

Когда Элрик прокручивал в голове ужасно знакомые ощущения, его вдруг осенило. Он неожиданно даже для самого себя вспомнил, где видел этих двоих военных. К сожалению, та встреча произошла совсем не в реальности, а во сне, который приснился ему около десяти долгих лет назад.

Рой Мустанг и Лиза Хоукай… Люди, которые прибыли когда-то в Ризенбург, чтобы поговорить с одним алхимиком, о котором много слышали и читали, но вместо этого нашли двух детей с искалеченными душами и телами.

Но сейчас алхимика волновало совсем не то, какие картины когда-то давно нарисовало его тогда ещё детское сознание. То, что он стал забывать своё столь яркое видение, однозначно пугало. Подобное казалось априори невозможным, но на деле всё оказалось совсем иначе.

Вместо того, чтобы исправить все свои ошибки, допущенные там, Эдвард с трудом вспоминал тех людей, которые сыграли в его альтернативной жизни огромную роль. И это было однозначно неправильным. Ведь после того, как молодой человек узнал столько всего, он просто забывает всё, что только возможно.

И разве это правильно?

— Хорошо, — снайпер слабо кивнула, после чего кинула косой и пристальный взгляд на юного алхимика.

Парень, осознав, что может идти, уверенно развернулся и пошёл прочь. Если честно, то он не видел больше смысла находиться здесь. От Прайда Элрик сумел скрыться, Мустанга и Хоукай вспомнил. Зачем бессмысленно стоять на одном месте, если можно погулять?

Да и его свободное время было весьма ограничено, поэтому тратить его в пустую как-то не хотелось. Ещё полковник с младшим лейтенантом могут в любой момент начать задавать неудобные вопросы, которых хотелось избежать.

Но скрыться молодому человеку не дали: Рой почти сразу положил свою руку, до сих пор облачённую в белую перчатку с красным узором, на плечо «нового» знакомого и слегка дёрнул его на себя, тем самым давая понять, что ему стоит остановиться.

— Куда это ты намылился? — недовольно поинтересовался Мустанг, слегка наклонив голову влево.

Зло чертыхнувшись, молодой человек слегка обернулся, окинув при этом недовольным взглядом полковника. Понимать Огненного и входить в его положение не очень-то хотелось. Наверное, у него сейчас вместе с Лизой достаточно спокойная и тихая жизнь. Такая, о которой они всегда мечтали в сне парня.

И рушить это совсем не хотелось.

— Надо, — фыркнул Эдвард. — Отпусти, — и дёрнул плечом, от чего ладонь Роя соскользнула сама собой.

-Ты никуда не уйдёшь, пока всё не расскажешь про того… — Мустанг пытался подобрать нужное слово, чтобы охарактеризовать Гордыню. — Ну, ты понял.

Тяжело вздохнув, парень про себя отметил, что мужчина был в реальности точно таким же, как и в том давнем сне. И хоть в действительности много чего было по-другому, но некоторые люди (в том числе и искусственные) оставались прежними.

И это отчасти радовало.

— Уверен, что хочешь этого? — со слабо выраженным волнением в голосе уточнил парень.

— Да! — без малейшей тени сомнения практически сразу ответил Рой.

Он поступил так же, как и в том сне.

Укоризненно покачав головой, Эдвард устало вздохнул и немного отвёл взгляд. Он думал, как будет лучше всё объяснить и Огненному, и Лизе. Если он объявит им о существовании гомункулов без доказательств, то никто — в том числе и эти двое — ни за что ему не поверит.

Видимо, у него остаётся только один-единственный вариант…

— Хорошо, — наконец согласился молодой человек. — Тогда идём к одному человеку. Я тебе всё наглядно покажу.

Хоть Грида было не сравнить с тем искусственным человеком, который напал на него сегодня, так всё объяснить и Мустангу, и Хоукай будет намного проще. Ведь они собственными глазами увидят существо, у которого вместо сердца в груди философский камень.

***

Жадность никогда не горел желанием общаться с Хоэнхаймом, который не вызывал у него ничего, кроме пустого безразличия. Точнее, не видел в этом особого смысла, если бы у них не было пары общих целей, которых в одиночку достичь невозможно.

У гомункула не было ни капли благодарности к последнему жителю Ксеркса за то, что тот когда-то помог ему покинуть убежище Отца с минимальными потерями, при этом прихватив несколько философских камней в качестве моральной коспенсации и в последующем разделением пополам.

Он привычно относился к этому поступку, как к чему-то должному. Ему почему-то казалось, что именно так всё и должно было быть. Ведь все живые существа рано или поздно должны склонить свои головы перед Гридом и признать его своим правителем.

От своей сущности невозможно уйти.

А то, что Хоэнхайм стал требовать того, чтобы владелец «Гнезда Дьявола» помогал ему в подоготовке всего необходимого для победы над первым гомункулом, а при этим ещё присматривал за слабой, никчёмной женщиной и двумя несносными детьми, ужасно раздражало.

Жадность никому ничего не был должен. Всё было совсем наоборот: мир много ему не доплатил и, видимо, не собирался этого делать в ближайшее время. И если ничего не изменить сейчас, то столь желаемая цель так и продолжит оставаться мечтой.

Но подобные жертвы искусственный человек был не готов. Сейчас он имел слишком мало, чтобы так просто перестать бороться и идти вперёд. Поэтому, когда последний житель Ксеркса снова позвонил ему, Грид не стал его посылать и молча поднёс такую же увесистую, как и много лет до этого дня, трубку к уху.

— Слушаю, — не желая скрывать своей усталости и секундного недовольства, сухо кинул владелец «Гнезда Дьявола», при этом сжимая в широкой ладони, на которой кое-где виднелись небольшие мозоли, холодный металл.

С его старым знакомым можно было не притворяться и показывать свои истинные намерения. А все эмоции и так были всем прекрасно понятны, посему любой смысл в шпионских играх пропадал сам собой.

— Я почти закончил, — практически сразу сообщил Хоэнхайм, не став тянуть. — Так что готовься.

Услышав это, Жадность практически никак не отреагировал, если не считать лёгкой саркастической полуусмешки. Сколько лет он ждал подобной короткой фразы? Десять? Или двадцать? Нет, скорее всего, семьдесят, не меньше.

— Да неужели? — с явной иронией громко рассмеялся гомункул, слегка откинув голову назад. — Так быстро? Я думал ты провозишься дольше, — после этого он на пару секунд замолчал, кое-что обдумывая, а потом продолжил: — Хорошо, я буду ждать твоего сигнала.

Ничего другого делать он и не собирался. Проявлять хоть какую-то инициативу Грид был не намерен, считая, что вполне хватит и того, что он сейчас делает. Мужчина начнёт работать только тогда, когда последний его «родственничек» навсегда распрощается со всеми своими многочисленными жизнями.

— А как Триша и мальчики? — немного взволнованно поинтересовался последний житель Ксеркса.

— С ними всё нормально, — без особой заинтересованности сказал Жадность. — А ещё они, если что, смогут тебе помочь.

— Вот и отлично.

Умалчивать о том, что Альфонс и Эдвард стали сильнее за эти семь долгих для обычных людей лет и будут совсем не против поучаствовать в том, что начал их отец, было невероятно глупо, да и вряд ли было бы выгодно.

Ведь это рано или поздно всё равно станет известно.

***

Практически пеший путь в Аместрис априори не мог быть лёгким, но уже к концу третьего дня Лан Фан порядком устала, и единственное, о чём она могла мечтать каждую свободную минуту, так это полноценный отдых. Ей совсем не хотелось, чтобы ноги неприятно ныли и она ощущала такую омерзительную сейчас пульсацию крови в сосудах, эхом отдающей в мышцах.

Только вот повернуть назад уже было нельзя. Девушка потеряла всякую возможность отказаться от этого рискованного путешествия, когда коротко и сухо ответила «Да» на достаточно спонтанное предложение Линга найти философский камень, который наверняка находится в стране, раскинувшейся за бескрайними барханами пустыни.

Воительница последние несколько лет желала только одного — счастья для наследника клана Яо,который стал единственным смыслом её жизни после скоропостижной смерти дедушки Фу. Терять последнее, что у неё осталось, совсем не хотелось.

Может, это было проявление обычной человеческой слабости, но вести себя по-другому ей было не под силу, посему, раз за разом оглядываясь на уже пройденный жизненный путь, она сильнее цеплялась за парня.

Не тянуться к человеку, который относился к ней как к равной, было невозможно. Ничего подобного за всю свою недолгую жизнь телохранительница не ощущала, поэтому и пыталась сохранить это хрупкое чувство того, что кто-то может ею дорожить. Ведь представительниц «слабого» пола у мужчин было принято считать за прислугу, но двенадцатый принц думал совсем по-другому.

И подобная тяга к нему казалась вполне естественной.

Из-за этого с Лингом хотелось находиться рядом и всё время слушать его рассказы о том, как он хочет изменить давно проклятую всеми, кем только можно, Империю. И в такие моменты в груди Лан Фан появлялась слабая надежда на то, что подобное вполне возможно. Нужно только немного подождать и усердно поработать.

— А как только он окажется у меня, — молодой человек мечтательно сжал ладонь, — то до трона останется совсем чуть-чуть.

— Угу, — девушка утвердительно кивнула, вслушиваясь в каждое слово своего собеседника.

Сейчас девушка была на сто процентов согласна с Лингом, который утверждал, что философский камень поможет ему заполучить столь желанную власть. Ведь нынешний император не раз говорил о том, что отдаст своё место тому, кто сможет помочь ему обрести бессмертие.

А другого способа не умирать пока ещё не существовало.

========== Глава 25. Смена позиций ==========

Раньше о гомункулах Рой только читал в книгах об алхимии, которых было неимоверное множество в доме его отца. Но то, что во всех них было написано о том, что создать искусственного человека невозможно, отбыли у него всякое желание попытаться хотя бы найти подобное существо. Что уже говорить об экспериментах?

Но когда парень, представившийся Эдвардом, привёл его к странному мужчине и назвал его этим самым мифическим существом, то Огненный не поверил. Ему же все знакомые, а в особенности Бертольд, говорили, что такое априори невозможно, а такое создание долго не проживёт (пару часов от силы).

Только вот то, что делал Жадность, переходило все границы реального. Обычные люди не могут облачать своё тело в углеродные доспехи по первому желанию, не могут так регенерировать и не выживают после выстрелов в голову.

А Грид и не думал умирать.

- Ты вообще что такое? – зло прорычала Лиза, крепко сжимая в тонких ладонях столь привычный пистолет.

- Гомункул, - довольно ухмыльнулся владелец «Гнезда Дьявола», слегка наклонив голову в бок и с насмешкой рассматривая своих «гостей». – Кто же ещё?

Разум всеми силами отрицал происходящее, но не верить собственным глазам в сложившейся ситуации было как-то… По-детски глупо. Обычно ни Мустанг, ни Хоукай так не делали, тогда что же мешает им принять увиденное сейчас?

- А ещё его создал тот, кто когда-то давно основал Аместрис, а потом отдал приказ об зачистке в Ишваре - с долей безразличия сообщил Элрик, спокойно сидя на достаточно потрёпанном временем деревянном стуле. – И мы хотим его уничтожить.

- Зачем вам мы? – Рой инстинктивно нахмурился.

Подвох во всём этом точно должен был быть. Иначе бы ни Жадность, ни Эдвард не стали им всего этого показывать и рассказывать. Парень мог бы просто привести сюда Огненного и Лизу, после чего с ним бы с лёгкостью разобрался либо тот громила на входе, либо сам гомункул. Но вместо этого двое странных людей им всё объясняют.

Такие манипуляторы, как они, всегда думают на несколько шагов вперёд.

- Сообщники никогда не будут лишними, - коротко сообщил Грид. – Таких, как я, ещё шестеро. Да и они не являются основной проблемой. Чтобы свергнуть власть, которая выгодна моему папаше, нужны и обычные люди.

Лиза недовольно скрипнула зубами, даже не думая ослаблять хватки. Ей казалось, что если она хотя бы ненадолго отвлечётся, то потеряет последний шанс хотя бы на побег. А умирать после всего услышанного, да и в таком месте совсем не хотелось.

У неё и её «начальника» оставалось слишком много недостигнутых целей.

- Что творится в этой стране, чёрт возьми?

- Лютый пиздец, если хочешь знать, - слегка хохотнул гомункул, при этом оскалившись и не думая избавляться от своего чёрного доспеха.

Эдвард, не спеша поднявшись на ноги, направился к Жадности, который пристально смотрел на своих гостей и был готов в любую минуту принять на себя возможный удар. Ведь у него в запасе есть ещё пара сотен жизней, а у его юного сообщника только одна.

Слегка ударив искусственного человека по локтю, тем самым намекая, чтобы он немного нагнулся, Элрик слегка поднялся на носки из-за большой разницы в росте. И пускай в реальности парень был выше, чем в таком же возрасте в своём сне, владелец «Гнезда Дьявола» всё равно превосходил его в этом.

Когда это произошло, юный алхимик с трудом сдержался, чтобы не скривиться от нахлынувшего на него недовольство. Он даже спустя семь долгих лет никак не мог привыкнуть к отвратному запаху сигарет, который уже давно пропитал всё тело его союзника.

- Может, уговорим их работать с нами? – шёпотом предложил Эдвард. – А то они могут быть нам очень полезны. Особенно Мустанг.

Грид слабо хмыкнул и немного скучающе пожал плечами. Точно так же, как и делал всегда. Отказываться от приевшихся привычек, ставших неотъемлемой частью его бесконечной жизни, мужчина даже не думал. Ему и так было неплохо.

- Вообще, можно, - ответил гомункул. – Да и твой папаша недавно звонил. Сказал, что уже почти всё готово.

Утвердительный ответ Грида не мог не радовать. Это означало, что он не будет мешать Элрику работать с людьми из его старого сна, а наоборот будет помогать. Да и если Хоэнхайм действительно почти закончил с подготовкой, то два союзника в сложившейся ситуации точно не будут лишними.

- Тогда начинаем? – уточнил молодой человек.

Мужчина только коротко кивнул.

- Ребят, - Эдвард обратился к Рою и Лизе, - у меня есть к вам предложение. Давайте на время объединимся. Думаю, нам всем будет это выгодно.

Так и парень сможет избавиться от угрозы своей семье, и эти двое отомстят за свои сломанные судьбы.

***

Только вечером не-Стальной смог собрать всех нужных ему людей в одном месте, чтобы обговорить с ними все детали. У каждого из них было слишком много дел днём, чтобы выкроить хотя бы один свободный час на нормальный разговор, а переброситься парой коротких фраз в сложившейся ситуации было нельзя.

У Изуми с её мужем магазин, который нельзя просто так бросить без присмотра, у Мустанга и Хоукай большую часть жизни отнимала служба в армии, а если учесть, что и она тоже замешана во всей истории с Отцом, им лучше не привлекать к себе лишнего внимания. А у Грида внезапно возникли какие-то неотложные дела.

Скептически хмыкнув, Элрик ему ничего не сказал на это. Сейчас указывать гомункулу, что делать, было совсем не в интересах парня. Всё-таки сейчас мужчина был намного сильнее его, и если бы молодой человек слишком разошёлся, то владелец «Гнезда Дьявола» ни за что бы не потерпел подобного.

Почему-то юный алхимик был уверен, что Жадность будет проводить своё свободное время с Мартель, как это было раньше. Иногда Эдварду казалось, что между этими двумя есть нечто большее, чем обычные отношения, по сути, начальника и подчинённой. По крайней мере, он бы не удивился, если бы это когда-нибудь вскрылось.

Но, не желая лезть в чужие отношения, парень ничего не спрашивал.

А когда Рой и Лиза, двое людей, которым нынешняя власть в шутку сломала жизни; Изуми, из-за своей давней ошибки ставшей одной из ценных жертв; Жадность, до сих пор не успокоивший свои амбиции; Альфонс, Патрисия и Эдвард, которые из-за дорогого им человека были втянуты во всё это, сидели за одним столом в «Гнезде Дьявола», можно было начать разговаривать о главном.

О том, от чего совсем скоро будут зависеть их жизни.

- Сколько людей у вас уже есть? – достаточно сдержанно поинтересовался Огненный, пристально смотря на Грида.

Наблюдая за действиями Мустанга, не-Стальной замечал практически всё, чтобы потом некоторые вещи тоже начать использовать. Всё-таки полковник старше его и прошёл намного больше, поэтому в некоторых случаях у него будет чему поучиться. Например, в разговорах со своими союзниками.

- Пока достаточно, - весьма сдержанно ответил гомункул. – И не мало, и не много для нашего дела.

Элрик с трудом сдержался, чтобы не хмыкнуть скептически, услышав это. Учитывая то, что во всём этом замешаны не более полутора десятка химер, Изуми, Хоэнхайм со своей семьёй, всего один гомункул и теперь ещё Лиза с Роем, то подобное звучит достаточно абсурдно.

Что они, по сути, могут сделать против целой страны?

- Знаешь… - Мустанг на секунду задумался. – А я ведь был когда-то знаком с одним человеком, у которого есть зуб на власть.

- Хочешь сказать, что он может нам помочь? – недоверчиво спросил Жадность.

- Думаю, всё может получиться, - достаточно уверенно ответил Огненный. – Он будет не прочь отомстить, да и алхимик он сильный.

Слушая это, Эдвард пытался понять, о ком именно говорил Рой. Сейчас, вспоминая те обрывки сна, которые всё ещё остались в его голове, парень понимал, что таких людей может быть, как минимум, трое. И то, что на самом деле их может быть больше, ведь в последнее время он стал понемногу забывать своё видение. К сожалению.

- И кто будет с ним договариваться? – решила уточнить Изуми.

- Я, - почти сразу сообщил полковник. – Думаю, смогу его уговорить. И да, Эдвард, - он посмотрел на парня, - сможешь мне помочь?

- В чём? – молодой человек сложил руки на груди.

Сейчас ему было жизненно необходимо личное пространство.

- Мне хочется заполучить в союзники Бриггс, - Рой задумчиво смотрел на своего собеседника. – Только вот из-за того, что я поеду в Централ договариваться с одним человеком, на Север должен отправиться кто-то другой.

Почему-то не-Стальной при упоминании этого штаба сразу подумал о том человеке, который является там чуть ли не Богом. Об Оливии Миле Армстронг не слышать было практически невозможно, особенно когда ищешь информацию о самых влиятельных военных чинах, чтобы знать, с кем, может быть, придётся иметь дело.

- А почему именно я? – слегка недовольно поинтересовался Эдвард.

Парню казалось, что Мустанг мог отправить на переговоры не едва знакомого мальчишку, а того, кому он всецело доверяет. Например, ту же Хоукай. Насколько молодой человек помнил из своего сна, они были невероятно близки. Да и то, как Рой кинулся к ней после сегодняшней стычки с Прайдом, только доказывает это.

Видимо, читать людей ему ещё нужно поучиться.

- Если верить тебе, то гомункулы знают о твоём отце, - вместо Огненного продолжила Лиза. – А лучший способ вывести его из равновесия – избавиться от тебя. И поэтому тебе будет лучше ненадолго уехать из Дублиса. А так ты ещё сможешь сделать что-нибудь полезное.

После высказанного мнения снайпера, Элрик задумался. Отчасти девушка была права. Чтобы Хоэнхайм хотя бы какое-то время не был опасен для Отца, действительно было бы неплохо избавиться от дорогих ему людей.

Подобное выбьет из колеи любого.

- Идёт, - тяжело вздохнув, согласился молодой человек, после чего перевёл взгляд на Кёртис, сидящую рядом. – А как же вы, Изуми? Может, и вам стоит где-нибудь спрятаться? Хотя бы на месяц-другой.

Того, чтобы бывшая Харнет пострадала, парень совсем не хотел. Она и так сильно настрадалась, и от осознания этого юному алхимику хотелось уберечь её от новой боли. А учитывая то, что она является основной целью для гомункулов, женщина нуждается в ещё более сильной защите.

- В этом нет смысла, - практически сразу отрезала Изуми.

- Она же ценная жертва, - вмешался в разговор Грид. – Её не будут трогать до последнего момента. А я смогу разобраться со своей семейкой, если кто-то из них решит сюда сунуться.

Согласившись со словами Жадности, Эдвард утвердительно кивнул, ничего толком не ответив. Если думать с этой стороны, то Кёртис действительна нужна сейчас Отцу живой для открытия Врат, а владельца «гнезда Дьявола» даже в мыслях нельзя назвать слабым.

Остаётся надеяться, что вся эта авантюра закончится хорошо.

***

Сейчас Энви начинал сильнее ненавидеть отпрыска Хоэнхайма, который решил обосноваться в Дублисе. Если бы он, например, решил переехать в Централ, то проблем было бы намного меньше и жизнь стала бы проще.

Но вместо этого он, как и его папаша, приносил всем гомункулам множество проблем, которых те пытались всеми силами избежать. Наверное, подобное поведение вызвано неправильными генами, которые передаются из поколения в поколение.

Иначе объяснить сложившуюся ситуацию никто не мог.

Поэтому, сидя в не очень удобном кресле поезда, Зависть про себя жаловался на то, что всё могло бы быть намного лучше. Если бы Эдвард жил бы где-нибудь поближе, то ему не пришлось переться в такую даль и тратить своё драгоценное время на подобную ерунду.

А если бы Прайд прикончил того пацана на месте, то гомункулу бы не пришлось напрягаться до самого назначенного дня, изредка выполняя мелкие поручения Отца. Точно так же, как и остальные его братья и сестра.

И только предвкушение возможной битвы с Гридом не позволяли спихнуть это на кого-то другого. Раз за разом вспоминая самодовольную ухмылку Жадности, он опять погружался в слишком глубокий омут собственной зависти. И, желая отомстить своему родственничку, искусственный человек решил проявить инициативу.

Не сводить старые счёты он не умел.

========== Глава 26. Подготовка ==========

Эдвард возненавидел Север с первой же минуты, как сошёл с поезда. И если бы не необходимость договориться с генерал-майором Армстронг, то он бы и мысли не допустил, чтобы приехать в столь суровые условия.

Он уже успел привыкнуть к достаточно жаркому климату Дублиса, и оказаться посреди белоснежных горд Бриггса для молодого человека было достаточно сильным стрессом. А если учесть то, что на нормальную акклиматизацию у него вообще не было времени, всё только усложнялось.

Раз за разом поглядывая на своих троих спутников, парень никак не мог отделаться от мысли, что отпор при нападении смогут дать далеко не все. Ладно ещё сам Эдвард, Альфонс и Лора, которую Грид отправил с ними для «безопастности», смогут отразить атаку, но вот Патрисия…

Она, скорее, будет мешать всем остальным сражаться, чем помогать. И от этого юному алхимику было не по себе. Он всегда считал свою мать очень сильной женщиной, но сейчас, когда подготовка к сражению с гомункулами набирает оборотов, всё перевернулось с ног на голову.

Одно дело — быть сильной в обычной жизни, а совсем другое — в сражениях.

Будь его воля, парень бы непременно оставил женщину в Дублисе, но из-за нависшей над этим ничем неприметным городом опасности ей было намного безопаснее находиться рядом со своими сыновьями и одной из химер Грида.

А когда же на горизонте появилось что-то большое, сильно выбивающиеся из общего белого пейзажа, каждый из небольшой группы стал про себя ликовать. Это значит, что он уже почти у цели. Ведь вряд ли это будет обыкновенная гора, правда? Скорее всего, это и есть та самая крепость, к которой они столько шли.

Не-Стальной с радостью бы ускорил шаг, но в снегах далёкого и такого не родного Бриггса это было невозможно. Даже при медленной ходьбе ноги сильно погрязали в замёрзшей влаге, не позволяя нормально двигаться.

— Я уже ненавижу её, — недовольно пробурчал себе под нос Эдвард.

— Полностью с тобой согласен, — слабо кивнул Альфонс.

Сейчас никто из семейства Элриков не мог питать к Оливии и капли симпатии из-за того, что им пришлось тащиться в такую даль из-за банального разговора, который может и не увенчаться столь желанным успехом, на который возлагал такие надежды Рой.

Насколько знал не-Стальной, Армстронг никогда не отличалась хорошим отношением ко всем чужакам. В особенности к тем, которым от неё было что-то нужно. И сейчас молодому человеку казалось, что даже те немногочисленные наставления Мустанга, которые ему дал полковник ещё в Дублисе до своей отправки в Централ, не смогут помочь ему уговорить эту женщину, как не старайся.

— Вы бы заткнулись, — недовольно прорычала Лора. — А то знаете, кто вас может услышать и донести товарищу генерал-майору?

— Ты думаешь, что какой-нибудь доносчик выживет за стеной крепости дольше минуты? — сквозь зубы фыркнул Альфонс. — В такой-то погоде.

— Сейчас действительно лучше быть остороженее, — наконец, подала голос Патрисия. — Да и не стоит портить отношения, пока нам нужно работать вместе.

После слов матери её сыновья недовольно скривились, но промолчали. Всё-таки отчасти женщина была права. Хоть эта химера и не слишком нравилась молодым людям, но пока они находятся по одну сторону баррикад, им лучше придерживаться нейтрального отношения друг к другу.

Плохой мир лучше, чем хорошая война.

Когда до заветной цели оставалось метров двадцать от силы, Эдвард не успел обрадоваться, как прямо перед его носом в один миг что-то достаточно неожиданно и быстро пронеслось, при этом неприятно засвистев.

От этого молодой человек резко дёрнулся назад, после чего, не удержав равновесия, упал на мягкий, но такой холодный снег, при этом весьма громко вскрикнув от нахлынувшего на него страха за собственную жизнь.

— Да вашу мать! — Кажется, эта фраза разнеслась на многие метры в безмолвной снежной пустыне.

Из-за неожиданности он не успел вовремя среагировать на атаку, и если бы не Лора, которая смогла выиграть благодаря замешательству своего спутника и отвлечённости нападавшей несколько драгоценных секунд, то всё бы закончилось довольно плачевно.

Химера привычно сложила ладони, на которых уже пару месяцев были нанесены татуировки для упрощения алхимической реакции, вместе, после чего, быстро разъединив их, прикоснулась к невероятно холодному снегу.

После этого влага стала моментально таять, превращаясь в обычную воду и тут же замерзая из-за очень низкой температуры. Наблюдая за этим, не-Стальной про себя с досадой отметил, что он напрочь забыл о том, что он вместе с Лорой подготовились к этой поездке ещё в Дублисе.

Если же химера решилась на такой серьёзный шаг, как навсегда испортить кожу на своих руках, подобно Кимбли, дабы было проще преобразовывать воду, то молодой человек смог набраться храбрости только на то, чтобы нанести на свои ладони узор обыкновенной хной, который сможет хотя бы немного продержаться и позволить ему «управлять» землёй.

Быстро поднявшись на ноги, Эдвард уже хотел начать атаковать, когда его вдруг осенило, что нападавшей вполне могла быть именно та женщина, ради которой они все сюда и пришли. Вспоминая рассказы Лизы и Роя об Оливии, он начинал задумываться о том, что стоящий перед ним человек является именно ею.

Да и погоны соответствовали её статусу…

— Генерал-майор Армстронг? — первым решил поинтересоваться Альфонс.

— Так точно, — привычным приказным тоном сообщила женщина. — А позвольте узнать, что вы забыли в моей крепости?

— Мы от Мустанга, — отряхнувшись, произнёс Эдвард. — Нам нужно с вами поговорить о кое-чём очень важном, касающимся власти.

— А почему Рой сам не пришёл, раз намечается такой важный разговор? — недовольно фыркнула Оливия, продолжая крепко сжимать в руке свою саблю.

— Он поехал в Централ вместе с лейтенантом Хоукай договариваться с одним человеком, — достаточно спокойно ответил не-Стальной. — Насколько я помню, он заключённый.

После слов Элрика Армстронг сразу почему-то вспомнила о Кимбли, который сейчас как раз должен был отбывать своё наказание в столице, хотя других за подобные преступления сразу бы расстреляли, не став разбираться.

И если бы не до конца убитые чувства, то генерал-майор непременно бы прогнала незваных гостей.

— Хорошо, пройдёмте внутрь, — привычными движениями спрятав своё оружие в ножны, буквально приказала Оливия. — Там больше уединённых мест.

Осознав, что Мила их не послала и согласилась выслушать, Эдвард искренне обрадовался и не смог сдержать своих эмоций, которые в ту же секунду отразились на его лице. Если «глава» Бриггса согласится с ними сотрудничать, то победа над Отцом дастся намного легче и с меньшими жертвами.

***

Сейчас Линг по-настоящему сожалел о том, что после прибытия в Аместрис решил сразу же заглянуть в Дублис. Ведь у него на примете было ещё несколько городов, в которых можно было начать поиски философского камня, но нет же! Ему захотелось побывать именно здесь!..

Если бы он прислушался к интуиции Лан Фан, которая в самом начале буквально вопила во весь голос, то они вдвоём ни за что бы не оказались в такой ужасной ситуации, а преспокойно занялись бы тем, ради чего и пересекли границу своей родины.

Но вместо этого, решив проигнорировать многочисленные слова своей телохранительницы о том, что стоит направиться куда-нибудь ещё, но никак не в этот населённый пункт, наследник клана Яо поступил слишком опрометчиво и неразумно.

Так, как не может позволить себе император.

Лёжа на сухой и изрядно пыльной земле, двенадцатый принц слишком неловко пытался подняться на ноги и дотянуться до своей сабли, которая в битве была откинута достаточно далеко. Недовольно скрипя зубами и раз за разом пропуская очередное ругательство, он не оставлял жалких попыток преодолеть своё тело.

Он очень сильно хотел подняться на ноги и продолжить битву, которая не задалась с самого начала. На то, что его путь закончится в самом начале, да ещё и таким образом, парень совсем не рассчитывал и хотел всё исправить. Даже если это не в его силах, то он всё равно не имеет права сдаваться.

Ведь молодой человек прибыл в Аместрис не один.

Бросив косой и слегка несконцентрированный взгляд на Лан Фан, которая где-то в пятнадцати метрах от него лежала на твёрдом бетоне и уже практически перестала морщиться от боли из-за гематогенного шока, наследник клана Яо в очередной раз зло скрипнул зубами и зарычал.

После этого он посмотрел на человека, который и был причиной всех его проблем. Хотя… Битва пошатнула уверенность в том, что это странное существо могло хоть как-то принадлежать к людскому роду, хоть и сперва он и не отличался от других.

Никто, кого удалось за свою короткую жизнь повстречать парню, не мог так регенерировать, как этот мужчина в поношенной чёрной кожаной куртке. Ни один из знакомых молодого человека не был способен облачать своё тело в непробиваемый панцирь. Но что самое важное — это не-человек не мог умереть, в отличие от остальных.

И это пугало до дрожи в пальцах.

— Чёрт, — недовольно шипя себе под нос, Линг раз за разом пытался подняться на ноги, пускай все предыдущие попытки не увенчались.

Он не имел права проиграть непонятно кому. Не здесь, не сейчас. Не в то время, когда на него надеются столько людей: и полумиллионный клан Яо, и несколько высокопоставленных чиновников, и покойный Фу.

А снова и снова вспоминая, что в него верят ещё и мать с Лан Фан, парень понимал, что он сам не простит себе поражения. Если это произойдёт, то дорогие ему люди потеряют любую возможность обрести хоть какое-то подобие счастья.

— Может, хватит барахтаться? — Грид заливисто рассмеялся. — А, ничтожество? Ты что, так и не смог понять, что подохнешь здесь? Тупой, да?

Молодой человек хотел ответить своему противнику, но вместо этого вновь закашлялся, при этом сплёвывая то, что находилось у него во рту. Из-за своей беспомощности, которая проявлялась в неспособности нормально разговаривать, ему становилось ещё хуже, чем от физической боли.

Неужели он никогда не сможет подержать в своих руках философский камень хотя бы секунду?

— Как же ты жалок! — довольно рыкнул гомункул.

Сейчас Линг искренне ненавидел это странное существо, которое уже где-то минут сорок издевалось над ним и его телохранительницей. Никто не имел права принижать достоинство ни принца, ни Лан Фан.

И именно поэтому он не оставлял безуспешных попыток подняться на ноги, чтобы продолжить сражение, чтобы защитить свою спутницу, которая по своей глупости принимала на себя большую часть ударов.

— Ненавижу, — зло прошипел себе под нос парень.

Хотя вряд ли Жадность смог их услышать.

— Что, нашёл себе новую игрушку? — донёсся откуда-то со стороны высокий противный мужской голос. — Старые надоели?

После этих слов гомункул загорелся точно так же, как и его любимая и потрёпанная зажигалка, когда он выходил из «Гнезда Дьявола» покурить. Мужчина, зло зарычав, обернулся и окинул взглядом, полным ненависти, незваного гостя.

— Мелкий сучонок, — зло прорычал Грид. — Какого чёрта ты ещё не подох?

Линг не успел опомниться, когда в поле его зрения появился ещё один человек: слишком тощий, даже неестественно костлявый. Или очередной монстр. Сейчас он не мог с точностью определить, к какому именно биологическому виду относятся существа, окружающие его.

Наблюдая за битвой этих двух странных «людей», молодой человек не мог поверить в то, что в мире могут существовать такие чудовища. А то, что тот компактный (хотя, скорее миниатюрный) парень превратился в огромное зелёное непонятно что, только сильнее пугало парня и заставляло ещё сильнее сожалеть о своём опрометчивом решении сперва заглянуть в Дублис, а не в какой-то другой город.

Ведь если бы они с Лан Фан были где-нибудь ещё, то всё было бы совсем иначе.

— Энви! — Грид раз за разом зло рычал одно и то же имя.

А когда Жадность, нанеся очередной удар своей рукой, облачённой в углеродный доспех, проник в шею своего противника и крепко сжал что-то, после чего вытянул этот предмет, Яо сразу понял, за что так отчаянно сражался этот монстр.

Философский камень.

Когда сердце Зависти находилось в чёрной ладони владельца «Гнезда Дьявола», то огромное тело, не в силах больше стоять на ногах, с ужасным грохотом упало на прохладный бетон старой и заброшенной военной базы.

После этого Грид совершенно спокойно проглотил столь желанную вещь, которая в то же мгновение стала впитываться в его тело и наполнять силами, при этом по рукам гомункула, не смотря на всю его защиту, прошли небольшие волны.

Подобное просто выходило за грани реального.

— Как ты его поглотил? — истошно выкрикнул Линг, резко поддавшись вперёд и снова упав на твёрдую землю, больно ударившись. — Это же философский камень!

— Просто у меня в груди такой же, — толком не отойдя от закончившейся битвы, с нескрываемым возбуждением ответил Жадносить.

Снова недовольно скрипнув зубами, молодой человек нахмурился. Если этот монстр не врал, то все его нечеловеческие способности можно легко объяснить тем, что его жизненной силой был пятый элемент. А если это так, то именно это существо сможет помочь добыть принцу Ксинга то, чего он так хотел.

— Мне он нужен! — уверенно заявил Яо. — Ты же сможешь помочь мне его достать?

— Конечно, — уже немного спокойнее ответил Грид. — Только просто так ничего не бывает, идиот. Ты понимаешь, что тебе придётся как-нибудь мне заплатить за камень?

Подобное заявление гомункула совсем не стало секретом для Линга. Никто (даже такие чудовища, как это) не станет делиться такой невероятной силой с кем-либо за просто так. Но даже несмотря на это, парень был готов на это.

Иначе он не сможет защитить ни мать, ни Лан Фан.

— Я согласен! — после минутного колебания ответил принц. — Отдам практически всё, что захочешь! Только камень должен быть у меня!

Жадность уверенным и спокойным шагом направился к молодому человеку, которого ещё минуту назад намеревался убить. Постепенно убирая со своего тела углеродный доспех, зная, что ни один из ксингийцев не сможет ему навредить, владелец «Гнезда Дьявола» с интересом рассматривал молодого человека.

Гомункул никогда не отличался особым альтруизмом (да и не собирался меняться), но когда представлялась возможность улучшить своё положение, он никогда её не упускал из-за своей сущности. В том числе и сейчас.

Грид понимал, что во время главной битвы с Отцом и с его оставшимися в живых детьми ему может понадобиться пушечное мясо, а использовать в качестве него сыновей Хоэнхайма или его гражданскую жену не вариант. Тогда после окончания всего мужчине придётся несладко.

А вот двое иностранцев, которые наверняка прибыли в Аместрис нелегально, идеально подходят на эту роль. Вряд ли их кто-то станет искать здесь, да и потерять их не жалко. А ещё они сами предложили свою помощь.

Но если всё будет хорошо, то не грех им отдать философский камень, в котором осталось всего две-три души. Всё равно ведь использовать его толком нельзя.

Комментарий к Глава 26. Подготовка

Небольшой спойлер от автора: совсем скоро фф будет закончен)

У меня 24.06 закончилась практика в медицинском, поэтому теперь могу всё свободное время уделять ФБ)

========== Глава 27. Последние детали ==========

Пройтись не от одной стены камеры к другой и обратно, а хотя бы по длинному коридору тюрьмы, было невероятно приятно. Подобного блаженства он не испытывал уже достаточно давно и сейчас с трудом скрывал свою радость.

Кимбли был рад тому, что он, наконец, получил столь желанную свободу, которая снилась ему по ночам на протяжении стольких лет. И теперь, буквально чувствуя её на вкус, он был очень рад.

Забыв хотя бы ненадолго о том, что было его головной болью все годы, бесцельно проведённые за решёткой, мужчина не мог не радоваться и не наслаждаться вновь обретённой свободой, которая казалась ему настолько призрачной, что может исчезнуть в любую секунду.

В первые секунды после того, как ему сообщили, что его больше ничто не держит в этом проклятом здании, Зольф не мог поверить своим ушам. Реальность же не может быть настолько прекрасной, чтобы подобное было правдой.

После сумасшествия матери подобное казалось ему сказкой.

Но с каждой новой прожитой минутой Багровый убеждался всё сильнее, что его не обманывают. Он действительно сейчас полностью свободен, и его больше ничто не держит в этом ужасном здании, которое сломало ему жизнь.

Теперь алхимик может в полной мере начать наслаждаться своим существованием, которое уже достаточно давно не приносило ему ожидаемого удовлетворения. И пускай эхо прошлого рано или поздно догонит его, пока у него есть время, нужно использовать полученный шанс по полной.

Кимбли толком не знал, кто именно похлопотал об его освобождении. Надзиратель, к которому мужчина всегда обращался не иначе, как «эй, товарищ», ничего толком ему не рассказал. Просто привычными и давно заученными движениями не спеша открыл дверь камеры и кинул короткое: «На выход».

И это только усиливало интригу, которая появилась в тот момент, когда деревянные колодки, наконец, отпустили исхудавшие запястья, давно натёртые ими. Мужчина очень хотел посмотреть на того, кто решил подарить ему такое счастье.

Багровый давно смирился с тем, что он никому не нужен. Мать уже долгих пятнадцать лет покоилась в сырой могиле, а Оливия просто отказалась от него, не желая рушить свою карьеру из-за давней дружбы с человеком, которого признали преступником и кинули за решётку до конца его дней.

Алхимик отчасти понимал Армстронг, которая отчаянно цеплялась за своё место, добытое с таким трудом, и не желала его потерять. Он тоже когда-то был таким. Чего стоит его согласие во время зачистки в Ишваре испытать философский камень?

Сейчас Зольф с трудом сдерживался, чтобы не улыбнуться счастливо и громко рассмеяться от распирающего его изнутри счастья, при этом осматривая длинные серые коридоры тюрьмы, понимая, что видит их в последний раз.

Последние несколько месяцев он даже мечтать об этом не мог.

Оказавшись на улице, Кимбли принялся осматриваться, пытаясь выискать хотя бы смутно знакомого человека. Ему почему-то казалось, что его мог освободить кто-то из прошлого, ведь никто другой не станет так беспокоиться о «сумасшедшем» заключённом.

Увидев возле огромных ворот, ведущих на столь прекрасную свободу, смутно знакомые силуэты, алхимик нахмурился. Честно, он ожидал здесь встретить, скорее, гомункулов, нежели этих двоих, с которыми его свела гражданская война.

Без особого желания ускорив шаг, Багровый пытался понять, почему Мустанг и Хоукай могли решиться на такой странный и опасный для них шаг. Во время Ишварской зачистки у них сложились не самые лучшие отношения, и ни один нормальный человек не стал бы делать подобное.

Что же с ними не так?

— Кого я вижу! — наигранно скучающе воскликнул Зольф, остановившись рядом со старыми знакомыми. — И зачем вы это сделали?

— Я тоже рада тебя видеть, — фыркнула Лиза, с трудом сдерживая своё недовольство.

— Нам стоит поговорить об этом в другом месте, — проигнорировав слова снайпера, сообщил Рой, после чего подозрительно осмотрелся вокруг. — Где не будет лишних ушей.

Багровый только пожал плечами. Он старался воздержаться от преждевременных выводов, поэтому молча направился за своими старыми знакомыми. Когда же они оказались на узкой и весьма немноголюдной улице, то Огненный, наконец, стал объяснять причину своего поступка.

А Зольф слушал, не перебивая.

С каждым новым словом мужчина всё отчётливее понимал, что он не против принять участие в том, что ему предлогал Рой. Алхимику ужасно хотелось свести счёты с теми существами, которые нагло использовали его в своих целях, а потом выкинули за ненадобностью, тем самым окончательно сломав ему жизнь.

После всего случившегося Зольф искренне возненавидел гомункулов, которые отобрали у него, возможно, последний шанс на счастье, на который он возлагал большие надежды. И если план Мустанга увенчается успехом, то мужчина будет полностью удовлетворён. Если, конечно, на время забыть о всех его грехах.

— Я участвую, — достаточно холодно сообщил Кимбли, продолжая смотреть себе под ноги, практически не смотря на своих собеседников во время всего разговора. — Только пообещайте… Пообещайте, чёрт возьми, что я не окажусь больше за решёткой!

Вновь оставаться наедине со своими мыслями ему совсем не хотелось. После тех долгих лет, когда он видел небо только в клеточку, Багровый больше не мог выдерживать собственных размышлений о том, что он сделал и мог сделать. Подобное не позволяло нормально жить и окончательно сводило с ума.

— Да успокойся ты, — Лиза слабо ударила его по плечу. — Если всё пройдёт как надо, мы вообще о тебе можем забыть.

Подобный исход будет просто идеальным.

***

Изредка бросая косые взгляды на Кимбли, сидящего по правую руку от него и с которым его разделял на всякий случай Рой, Эдвард никак не мог отделаться от ощущения, что здесь что-то явно не так.

Он был готов к любому развитию событий, но совсем не к тому что Мустанг притащит в «Гнездо Дьявола» именно этого человека. Кого угодно, но точно не его. Парень прекрасно помнил, какие взаимоотношения были у двух алхимиков во сне, и поэтому, вернувшись с Севера, он ожидал увидеть кого-нибудь знакомого (или даже незнакомца), о котором говорил Рой.

Но Огненный снова его удивил.

Вместо того, чтобы обратиться к нормальному человеку, который смог бы помочь им в деле, мужчина решил воспользоваться сумасшедшим, который во время зачистки в Ишваре без угрызений совести убивал людей. Разве такой сможет со всем справиться с поставленной перед ним задачей (причём, весьма важной) без негативных последствий для его временных союзников?

Вряд ли.

— Убежище гомункулов находится под Центральным штабом, — достаточно холодно сообщил Зольф.

— Так они даже не додумались найти что-нибудь новенькое? — с нескрываемым призрением хмыкнул Жадность, рассматривая своего гостя.

— Ага, — утвердительно кивнул уже бывший заключённый. — А нынешний фюрер — Гнев.

Вслушиваясь в слова Кимбли, Эдвард пытался запомнить как можно больше. И пускай Грид уже ему говорил о том, что его братья и сестра выбрали в качестве своего дома подземелье, находящееся в самом центре страны, но подтвердить эту информацию тоже не было лишним.

Да и Багровый был единственным человеком, обладающим самыми свежими данными, который был на их стороне. После этого молодой человек перевёл взгляд на гостьев из Ксинга, которые совсем недавно пришли в относительное состояние нормы после битвы с владельцем «Гнезда Дьявола».

Линг чувствовал себя достаточно неплохо, в отличие от Лан Фан, которая потеряла слишком много крови. Но учитывая то, что с ней случилось, нужно было уже радоваться тому, что девушка не умерла на поле боя, а сейчас держала себя в руках и сидела в одном помещении с остальными, чтобы потом принять участие в нападении на гомункулов.

Хотя ей было лучше ещё немного отлежаться…

— Тогда я, Ал, Линг и Грид пойдём туда, — достаточно сильно нахмурившись, произнёс Эдвард. — Думаю, нас должно хватить. Да и если что, Жадность сможет поглотить гомункулов.

— А Мустанг со мной пойдёт на Брэдли, — впервые за долгое время проявил инициативу Зольф. — Он даже без выдающихся способностей достаточно силён.

— Хорошо, — утвердительно кивнул Рой.

Патрисия, наблюдая за всем этим, искренне сожалела о том, что она не может ничего поделать. Женщине очень хотелось уберечь своих сыновей от опасности, но если бы она начала их останавливать, ни Эдвард, ни Альфонс ни за что бы её не послушали.

Они, как и все собравшиеся здесь, были ужасно своевольными.

***

Оливия совсем не хотела покидать уже ставший родной Бриггс и возвращаться в Централ, из которого она когда-то давно буквально бежала, желая вырваться из той тюрьмы, в которую её заточила собственная семья.

Она не хотела быть такой, какой её видел отец. Она всегда видела себя в голубой форме, а не наследницей рода Армстронгов. Женщина (но тогда просто маленькая девочка) ужасно хотела ходить в идеально ровном строю и чеканить каждый шаг, при этом ощущая за спиной автомат.

И поэтому Мила шла против проклятой системы, навязанной собственной семьёй, и, в конце концов, смогла получить столь желанные погоны с большими звёздами. А оказавшись подальше от города, в котором она выросла и встретилась с Кимбли, она смогла на несколько лет получить спокойствие и счастье.

А если бы не возможность снова увидиться с Зольфом, который исчез из её жизни много лет назад, то она бы ни за что не стала покидать свою драгоценную крепость, которая заменила ей всё на свете, в том числе и необходимость заводить семью.

Давно успокоившиеся чувства после полученной надежды снова ожили.

— Генерал-майор, вы уверены в том, что оно стоит того? — недоверчиво поинтересовался Майлз, не сводя пристального взгляда со своей начальницы.

Немного недовольно посмотрев на своего подчинённого, Оливия недовольно фыркнула. Только с этим ишваритом и Бакканиром она могла позволить некоторым своим эмоциям пробиться наружу сквозь плотный ледяной щит.

— Да, — уверенно ответила женщина. — Мы все сможем больше получить, если свергнем настоящую власть.

На самом деле её совершенно не интересовала верхушка страны. Понимая, что Кимбли мог быть свободен в эти дни и уже прорабатывал план действий, Армстронг в глубине души радовалась тому, что они совсем скоро встретятся, а вот при каких обстоятельствах — это уже совершенно неважно!

Женщине будет достаточно увидеть его не за металлической решёткой, а всего лишь в метре от себя. Этого ей будет вполне достаточно, чтобы почувствовать себя хотя бы ненадолго счастливой. Такой, какой она не была давным-давно.

Старые чувства так просто не умирают.

***

Ласт никогда не контролировала Энви, хоть и была его старшей сестрой. Она просто не хотела, чтобы количество проблем возрасло из-за безбашенного и порой идиотского характера её младшего брата, который не умел вести себя иначе.

Но когда он не вернулся после своего отправления в Дублис, женщина начала немного волноваться. И даже не за состояние своего родственника, а за то, что что-то могло пойти не так и все планы Отца могли оказаться под угрозой.

Она прекрасно знала, на что был способен Грид, который, возможно, мог находиться в том городе и присматривать за сыновьями Хоэнхайма, поэтому и начинала переживать. Из-за вспыльчивогохарактера Зависти и его неприязни к Абсолютному щиту он мог взболтнуть лишнего, что было совсем не на руку остальным гомункулам.

— А вдруг его Жадность убил? — находясь в лаборатории, поинтересовалась Похоть.

Женщина уже давно не обращала внимания ни на химер, которые постоянно скреблись в своих клетках, ни на то, что Прайд в этом месте не принимал форму «обычного» человека. Она просто жила настолько долго, что успела привыкнуть ко всему этому.

— С этим идиотом всё возможно, — отозвалась тень с тысячью глаз, которая всё время ползала по стенам и непонятно зачем цеплялась за них своими шероховатыми руками, будто боясь потерять столь ценную опору.

Всем живым оставалось надеяться только на то, что они успеют сделать всё раньше своих противников.

Комментарий к Глава 27. Последние детали

Поприветствуем новую бету фф! Она за один вечер отбетила 4 главы, которые Мизу даже трогать не хотела.

========== Глава 28. Первая кровь ==========

Зольф даже сейчас не проникся высшими целями ни Эдварда, ни Альфонса, ни Изуми, ни Хоэнхайма, которого он никогда не видел. Он совсем не хотел дарить ни всему миру, ни только одному Аместрису мир и спокойствие, а продолжал жить свей ненавистью и обидой, кроме которых у него ничего не осталось.

Точно так же, как и раньше.

Мужчина не знал другой жизни, да и не пытался её создать. Ему было вполне комфортно в том состоянии, которое управляло его сознанием. А ещё алхимик не был до конца уверен, что смог бы достичь того, что у него уже было, если бы жил по общепринятым правилам, которые совсем не располагали к развитию.

И Багровый согласился пойти против гомункулов, которые когда-то подарили ему практически безграничную власть в виде философского камня, чтобы хоть как-то утолить своё желание мести, которое разъедала какой-то неизвестной человеку кислотной смесью грудную клетку изнутри.

Раз за разом хмурясь и щурясь, мужчина то нападал, то отступал. Сейчас у него не было права даже на малейшую оплошность, ведь именно она может стоить ему не то что свободы, а даже жизни. Заплатить подобную цену он сейчас был не готов.

После полутора года сотрудничества с гомункулами Зольф прекрасно знал, насколько силён каждый из них. И даже Кинг Брэдли, созданный всего из одного философского камня, практически не уступал своим братьям и сестре.

Решив две недели назад вступить в сражение с Гневом, мужчина подверг себя огромнейшей опасности. Никто не мог с точностью сказать, на чью сторону встанет такая непостоянная госпожа Удача и позволит выиграть.

Одержать победу могла каждая из враждующих сторон: что Расс, что Рой с Кимбли. И поэтому двум алхимикам приходилось быть крайне осторожными во время битвы, чтобы не лишиться своих жизней раньше времени.

Но в сложившейся ситуации больше всего не повезло Багровому. У него зрение было намного хуже, чем у Мустанга и фюрера, посему каждая новая атака давалась ему с большим трудом, чем остальным. Ему приходилось сильнее напрягать и так уставшие глаза, чтобы прожить ещё пару жалких секунд.

А ведь раньше всё было намного лучше…

В последний момент боковым зрением заметив приближающуюся атаку Кинга, Зольф с трудом успел отклониться и отпрыгнуть в сторону, при этом с трудом концентрируясь на своём напарнике и противнике из-за пересохшей конъюнктивы и немного расплывающейся картинки перед глазами.

В такие моменты он начинал сильнее ненавидеть Огненного, который его практически не предупреждал о приближающейся опастности. И хоть Рой сам был достаточно занят сейчас, бывший заключённый всё равно не мог отказаться от уже давно ставшей привычной ненависти и презрения.

— Сука, — недовольно то ли прошипел, то ли прорычал Багровый.

Достаточно просторное подвальное помещение давно заполнил неприятный едкий серый дым, который резал глаза и заставлял слизистую оболочку вырабатывать больше секрета. От этого видимость ещё сильнее падала, но прекращать битву было категорически нельзя.

Оказавшись на достаточно большом расстоянии от Брэдли, Зольф снова свёл ладони вместе, пытаясь в уме прикинуть, насколько сильный взрыв сейчас необходим. С одной стороны, ему было необходимо как можно сильнее ранить своего противника, а с другой ему было нельзя подвергать большей опасности ни себя, ни Мустанга.

Даже в Ишваре сражаться было намного проще.

Но Роя это, похоже, совершенно не волновало. Он снова и снова отчаянно бросался в бой, совершенно не волнуясь о том, что с ним может случиться. И Багровый алхимик никак не мог понять, что случилось с ним за те годы, которые они не виделись.

«Неужели всё из-за Лизы?» — в долю секунды промелькнула мысль в голове бывшего заключённого.

Глубоко вдохнув тяжёлый и пересушенный постоянными взрывами и огнём воздух, Кимбли снова бросился к Гневу, чьё внимание сейчас было сконцентрировано на Мустанге. Лучшего момента для сильного удара сейчас подгадать сложно.

— В сторону, мразь, — недовольно рыкнул Зольф, обращаясь к Огненному.

Он бы был совсем не против покалечить и его, но уговор не позволял ему этого сделать. Мужчина очень хотел спокойной жизни после окончания разборок со всеми гомункулами, а ему неоднозначно намекнули, что если Рой пострадает из-за него, то никто не сможет просто так «забыть» о его существовании.

Иначе бы он не сдерживался.

Но полковник, кажется, этого не слышал. Или просто не хотел обращать на слова своего временного напарника внимания. Он всё также часто щёлкал пальцами, высекая искры, которые в считанные секунды превращались в неистовое пламя.

И это его погубило.

Заметив, что Кимбли к нем приближается, Брэдли, быстро оценив ситуацию, с сожалением осознал, что двух оставшихся у него жизней ему точно не хватит, чтобы закончить битву в свою пользу. Но кто сказал, что умирать должен только он?

В одно мгновение фюрер взмахнул своей саблей, после чего вонзил её прямо в кадык Мустанга, при этом немного её прокрутив. От этого гортань разрывалась на мелкие кусочки и не позволяя воздуху проникнуть даже в бронхи, что уже говорить о лёгких?

Наверное, эта гримаса, которая запечатлела чувства полковника в последние секунды жизни, не сойдёт ещё очень долго, пока мягкие ткани мужчины полностью не сгниют. А через секунду после того, как Кинг вытащил из тела Огненного своё оружие и откинул труп немного в сторону, прогремел очередной взрыв.

Теперь из этого места живым выберется только один человек.

Когда дым немного рассеялся, от чего стало легче дышать, Зольф осмотрелся вокруг, при этом неприятно щурясь. Остановив свой взгляд на уже не двигающимся даже в конвульсиях теле Роя, он тяжело вздохнул.

Если честно, то мужчина надеялся, что его напарник уйдёт отсюда на своих двоих. Но, видимо, не судьба. Крепко схватившись за опалённый воротник голубой формы Мустанга, Багровый потащил тело в сторону выхода.

Всё-таки его нужно отдать Лизе, с которой Огненный встречался. Когда умер отец Кимбли на службе, то его матери никто не подумал вернуть труп её горячо любимого супруга. Если бы это произошло, то она, возможно, и не сошла с ума.

Может, хоть с Хоукай всё будет иначе.

***

Изуми не могла унять такую неприятную дрожь в пальцах (хотя, казалось, она уже захватила все ладони), как не старалась. Все попытки успокоиться и убедить себя в том, что всё непременно будет хорошо, несмотря ни на что, не приносили желаемого успеха.

Даже слова Патрисии о том, что Эдвард с Альфонсом пошли сражаться не одни, а с Гридом, Лингом и Лан Фан, которых язык не повернётся назвать слабыми, не помогали женщине совладать со своими эмоциями, которые второй раз в жизни не слушались доводов разума.

Бывшая Харнет совсем не хотела, чтобы эти двое парней пострадали из-за своего желания помочь близким людям. Они же только начали жить, и расставаться с душами им совсем ни к чему. Умирать должны старики, но никак не дети.

Сейчас женщина даже ловила себя на мысли, что она совсем не против отойти в мир иной вместо тех молодых людей, которые заменили ей собственных детей, которых у неё уже никогда не будет после прохода сквозь Врата.

Раз за разом обводя взглядом всех присутствующих в небольшой казённой квартиры одного из сообщников Роя, чьё имя женщина так и не запомнила, она пыталась избавиться уже от начавшего раздражать даже её волнения.

Да, Кёртис знала, что сейчас Армстронг пыталась взять под контроль улицы Централа, Эдвард с Альфонсом сражаются против гомункулов не одни, и в любой момент к ним могли прийти на помощь освободившиеся Рой с Зольфом, но она всё равно продолжала бояться, что они пострадают.

И если бы не глупые чувства, которые уже погубили не одну тысячу жизней, то Изуми бы ни за что не решилась на тот отчаянный шаг, который буквально стал для неё смертным приговором. Она бы, как и Лиза, присматривающая за ней, Патрисией и ещё парой человек, спокойно ждала нужного сигнала, что всё закончено.

Всё-таки сердцу не прикажешь.

***

От продолжительного сражения руки затекли, заставляя Эдварда снова и снова неприятно морщиться от не самых лучших ощущений, охватывающих, казалось, не только верхние свободные конечности, а и всё тело без исключения.

Молодой человек прекрасно понимал, что так и должно было быть ещё с самого начала этой опасной операции, но всё равно он не мог подавить своё недовольство, которое начинало душить изнутри, ещё в зародыше, и полностью сконцентрироваться на том, от чего сейчас зависела жизнь его и младшего брата.

Сейчас Элрик-старший в полной мере понял фразу, сказанную где-то неделю назад Кимбли: «Человек будет полностью счастлив только тогда, когда его тело удовлетворено на сто процентов. Иначе он умрёт в мучениях».

Сейчас, когда усталость и слабая злость, вызванная тем, что победить Отца, Ласт, Прайда и Обжорство быстро не получалось, охватывали сознание парня, он был согласен с Багровым, который понял эту истину намного раньше.

Когда с физической оболочкой души творится что-то не то, то человек ни при каких обстоятельствах не будет счастлив и не сможет думать о хорошем, несмотря на все старания. Он будет просто хотеть поскорее принести телу столь желанное спокойствие.

И, похоже, это никогда не изменится.

Достаточно часто посматривая на Грида, который взял на себя Глаттони, Похоть и Гордыню, Эдвард снова и снова концентрировался на Альфонсе, которого он старался держать рядом с собой ради безопасности, и Отце, который не уступал по силе всем своим детям вместе взятым.

Парень рассчитывал, что если он вместе со своим младшим братом и двумя ксингийцам (хоть одна из них и была достаточно ранена и до сих пор не отошла до конца) возьмут всего лишь одного противника, а всё остальное оставят владельцу «Гнезда Дьявола», то всё пойдёт, как по маслу.

Но существо, когда-то давно созданное в уже разрушенном Ксерксе, разрушила все его планы. И сейчас молодой человек очень хотел, чтобы Жадность поскорее освободился и помог ему с Альфонсом и Лингом. О Лан Фан, которая сейчас не могла нормально сражаться, он даже не думал.

— Твою же мать, — недовольно прошипел Яо, оглядываясь на свою спутницу. — А он силён…

Эдвард неразборчиво что-то пробурчал себе под нос, не желая вступать в полноценный разговор со своим временным союзником. Поведение двенадцатого принца не нравилось юному алхимику, но у него сейчас были более важные дела, чем выяснения отношений с этим человеком с этим не очень приятным для слуха акцентом.

— Ты сам на это согласился, — отозвался Альфонс, бросив на своего собеседника короткий и немного раздражённый взгляд.

— Да знаю я, знаю, — фыркнул Линг и неаккуратно убрал со вспотевшего лица тёмную чёлку. — Но на такое не подписывался.

«Никто такого не ожидал, придурок», — про себя выругался Элрик-старший.

— Хватит болтать, — как можно спокойнее произнёс не-Стальной, привлекая к себе такое нужное сейчас внимание. — Мы пока не победили.

Молодой человек был совсем не против обсудить сложившуюся ситуацию, но сейчас у них не было на это времени. Пока Жадность занят поглощением камней своих родственников, всем остальным нужно хотя бы продержаться и немного вымотать Отца. А потом всё станет немного проще, ведь у гомункула после всего должно хоть чуть-чуть увеличиться сил.

Да и слишком разбушевавшаяся интуиция не давала покоя.

После очередного нанесённого удара Эдвард уже по привычке отскочил в сторону, чтобы при возможной контратаке получить как можно меньшие повреждения, и продолжал пристально наблюдать за своим соперником, когда неожиданно одно событие буквально выбило его из колеи.

Открылись Врата Истины.

Громко вскрикнув от неожиданности и внезапно нахлынувшего на него страха, точно также, как и все остальные (кроме, пожалуй, Грида, который к многим вещам относился спокойно), молодой человек принялся хаотично осматриваться в поисках того сумасшедшего, который отважился на столь рискованный шаг.

Если это их очередной враг, то нужно решить как можно скорее: стоит уже сейчас начать бежать куда подальше, если он окажется слишком сильным, или же можно будет его самого отправить по ту сторону обычного существования.

Но вот такого… Ни Эдвард, ни Альфонс, ни Жадность, ни двое ксингийцев совсем не ожидали.

— Изуми?! — громко выкрикнул Элрик-старший.

Именно Кёртис сейчас поддерживала Врата открытыми и могла в любую секунду отправиться в белую пустоту. Снова. Но удивляло молодого человека совсем не то, что женщина смогла сделать это, а причины её поступка.

Парень инстинктивно засунул ладонь в карман своих брюк, пытаясь найти там философский камень, который когда-то дал ему Хоэнхайм. Закрыть Врата просто так не получится, а с этим красным кристаллом у бывшей Харнет будет хоть какая-то возможность вернуться обратно.

Ведь всё будет хорошо, правда? Даже это?

========== Глава 29. Нет сил смириться ==========

Руки совершенно не хотели слушаться приказов разума, хоть Эдвард и пытался взять под контроль своё тело. И подобное развитие событий заставляло его злиться и нервничать ещё сильнее, ведь сейчас каждая секунда на счету.

Он прекрасно понимал, что одно жалкое мгновение может стоить жизни дорогому ему человеку. А заплатить такую цену парень был не готов, да и вряд ли когда-нибудь сможет смириться с тем, что за столь желанную победу нужно пожертвовать человеком. Тем более тем, который так хорошо относился и к нему, и к Патрисии, и к Альфонсу на протяжении стольких лет.

И именно поэтому молодой человек так отчаянно искал в своём кармане небольшой кристалл, в котором томились несколько десятков душ. Он в последнее время почти не использовал его, что сейчас однозначно было всем на руку. В таком случае Изуми наверняка хватит силы философского камня, чтобы пройти через Врата туда и обратно, при этом не пострадав, как было с ней в первый раз.

Элрик не знал, что Истина решит взять в качестве входной платы: зрение, руку, лёгкое (или стразу оба), почки или даже жизнь. Он совсем не хотел, чтобы бывшей Харнет снова пришлось отдавать тому странному белому созданию часть своего тела, а тем более душу. Она до сих пор толком не отошла от потери своего ребёнка, а воспоминая о том, как Хоэнхайм с трудом успел её спасти, парень не мог допустить подобного.

Но с каждой секундой алхимик нервничал всё больше, от чего пальцы дрожали сильнее. Он не мог нормально схватить нужный ему предмет, который всё время ускользал, хотя, казалось, парень уже крепко держал его. От этого он сильнее злился и тихо рычал, будучи недовольным тем, что он не может справиться с такой простой задачей.

Даже с Отцом сражаться было проще.

— Твою же мать! — достаточно громко прорычал Эдвард.

Слегка приподняв голову и оторвав взгляд от злополучного кармана, в котором до сих пор находился философский камень, парень посмотрел на Изуми, которая сейчас привлекла к себе всеобщее внимание. А в особенности создателя всех гомункулов.

— Не думал, что увижу вас за полгода до назначенного дня, — слегка заинтересованно констатировало существо, слишком похожее на Хоэнхайма.

— Заткнись! — выкрикнул Альфонс, от злости сжав кулаки. — Сволочь!

Никто, кроме Элриков, почти никак не отреагировал на появление Кёртис. Ни Грид, который это слышал, но предпочёл воздержаться от комментариев и сконцентрироваться на поглощении «сердец» своих родственников, ни Линг с Лан Фан, которых судьба этой женщины никак не касалась.

Наверное, так и должно было быть.

— Я вообще с вами встречаться не собиралась, — с наигранной холодностью и спокойствием ответила бывшая Харнет. — Слишком много чести. Если бы не эти двое, — она кивнула на Эдварда и Альфонса, — то ноги моей тут не было.

После этого Врата открылись ещё шире (Элрику-старшему даже показалось, что монолитные двери немного скрипнули о невидимую для человеческого глаза поверхность), чтобы затянуть в белую пустоту определённое существо. Будто они были запрограммированы на это после оплаты входа…

— Можешь забыть обо всём, чего хотел, — Кёртис довольно ухмыльнулась.

— Изуми, подождите! — громко выкрикнул Эдвард и с новой силой начал искать в кармане философский камень. — Я сейчас!..

Но сжать в худой ладони молодой человек так и не успел. После слов женщины она сама и Отец стали отправляться за Врата, которые через пару мгновений захлопнуться для неё навсегда. И, видимо, это было последнее путешествие по ту сторону Истины для бывшей Харнет.

— Удачи, Эд, Ал… — женщина счастливо улыбнулась, скрываясь в ином пространстве. — И берегите мать с отцом. Вы заменили мне детей…

Не-Стальному показалось, что Изуми хотела сказать что-то ещё, но не успела. Огромные каменные двери закрылись в ту минуты, когда с губ домохозяйки слетели последние слова. А ещё после этого кожи всех присутствующих коснулся слабый прохладный ветерок.

Ноги ожидаемо подкосились, от чего Эдвард сразу же рухнул на холодный твёрдый бетон, неприятно ударившись. Слёзы подступили к глазам сами собой и сейчас молодой человек не могу — да и не хотел — сдерживать судорожных всхлипов.

— Как так? — дрожащим голосом в пустоту сказал молодой человек, захлёбываясь собственными слезами.

— Смирись, — Грид, минуту назад поглотивший последнее «сердце», был намного спокойнее. — Она всё равно должна была когда-нибудь умереть. Годом раньше, годом позже… Какая к чёрту разница?

Немного размяв плечи, которые при этом громко хрустнули, последний выживший гомункул направился к Эдварду и Альфонсу, которые сейчас не могли пошевелить и пальцем. Схватив их за воротники рубашек, он потащил их к выходу. Линг и Лан Фан пошли за ним сами.

Больше им тут делать нечего.

***

Кимбли шёл по улице уверенно и ровно. Так, будто и не было нескольких лет за решёткой. Так, будто он ещё полчаса назад не сражался за свою жизнь. Так, будто он не тащил сейчас за собой труп Роя.

Его походка была точно такой же, как и в первый день после окончания гражданской войны в Ишваре. Утром он был частью огромного светло-синего ровного строя, а уже вечером его арестовали и отдали под трибунал.

Сейчас алхимику было плевать на то, что военные и гражданские, которые то ли по глупости, то ли по случайности оказались на улице в столь неудачное время, раз за разом оборачивались и проводили его удивлёнными и презирающими взглядами.

На Юго-Востоке он повстречался и с не таким, поэтому мог позволить себе ещё немного прокрутить у себя в голове то, что он сделает, когда избавится от немного мешающего сейчас трупа. Мустанг уже не воскреснет, а вот у него самого есть ещё тысяча шансов на то, чтобы добиться хоть части желаемого.

Свободной рукой раз за разом смахивая с лица всё время падающие на лоб тёмные пряди, которые выбились из хвоста во время сражения, про себя мужчина ругался, что Огненный слишком тяжёлый. После нескольких бесцельно проведённых лет в тюрьме, которые он не мог тренироваться, Багровый потерял свою прежнюю форму, и сейчас ему было достаточно сложно идти к интересующему его месту с такой ношей.

Но и бросить её посреди улицы он не мог.

Изредка бросая косые взгляды по сторонам, Зольф понимал, что Оливия всё-таки не отличается от той, которую он знал до своего заключения. У неё прекрасно получилось держать улицы Централа под контролем и свести жертвы к необходимому минимуму. Сразу видно, что она не выпала из жизни, как некоторые.

Увидев вдалеке кого-то похожего на интересующего его человека, мужчина уже привычно прищурился. Всё-таки зрение у него сейчас было не самое лучшее, и узнавать людей на таком расстоянии было намного сложнее, чем во времена той же зачистки в Ишваре.

Но не желая окликать, чтобы не привлечь к себе ненужное внимание, допуская то, что он вполне мог обознаться, алхимик продолжал молча идти к интересующей его цели, при этом сильнее сжимая грубую ткань военной формы Мустанга, которая раз за разом выскальзывала из потеющей ладони.

Когда же Кимбли оказался достаточно близко с Лизой, которую он и узнал, он, ничего толком не объясняя, кинул ей под ноги тело Огненного. Он ещё несколько секунд назад знал, что сделает снайпер, когда увидит мёртвое тело дорогого ей человека.

Всё-таки люди иногда бывают очень предсказуемы.

Непонимающе посмотрев на Роя, который уже минут сорок не дышал, Хоукай с трудом сдержала громкий вскрик и инстинктивно начала сдерживать рвотные позывы, которые не беспокоили её с окончания Ишвара.

С долей ненависти посмотрев на Багрового, лейтенант сжала сильнее свою драгоценную винтовку, ни раз спасавшую ей жизнь, после чего осипшим голосом спросила:

— Кто?

— Расс, — достаточно холодно ответил алхимик. — Видишь его шею?

Отдуваться за чужие грехи ему совсем не хотелось.

Не в силах сдержать слёз, Лиза полностью отдалась во власть эмоций, при этом прижав к груди своё оружие, тем самым желая почувствовать хоть какую-то защиту. Сейчас она не могла позволить себе упасть на колени и побыть по-настоящему слабой из-за груза ответственности, который не позволял ей нормально дышать до сих пор.

— Почему? — достаточно тихо прошептала снайпер, из-за чего её собеседнику пришлось сильнее прислушиваться. — Я же беременна! — На последних словах голос дрогнул.

Кимбли только развёл руками.

— Прости, но воскресить его я не могу. Я не Бог.

Мужчине было отчасти жаль Хоукай, с которой он уже во второй раз сражался по одну сторону баррикад. Но что он действительно может сделать? Соболезнования вряд ли сейчас хоть как-то смогут помочь что мёртвому Мустангу, что его женщине, что ещё не рождённому ребёнку.

Порой человек невероятно ничтожен.

***

Эдвард не верил. Он не верил, чёрт возьми, что Изуми могла так легко расстаться с собственной жизнью. Он же с ней не раз за эти долгие семь лет разговаривал о том, что Врата лучше не открывать, чтобы не произошло.

Но что сейчас? Что, а? Вместо того, чтобы смириться со своим прошлым и преодолеть боль, которая до сих пор неприятным эхом отдавалась в голову женщины, она пожертвовала своей жизнью, чтобы спасти других. В том числе, и практически незнакомых ей иностранцев, к которым никто толком не привязался.

И это ужасно бесило парня. Он отказывался понимать Кёртис, которая помогла ему и брату одолеть Отца. Для него подобное было за гранью дозволенного — решать ту проблему, с которой бы молодой человек мог бы справиться сам. Хоть на это понадобилось больше времени и усилий, но все бы, чёрт возьми, после всего остались живы и здоровы.

Но вместо желаемого результата у алхимика наверняка останется на сердце рана, которая никогда не заживёт, как ни старайся и сколько лекарств ни принимай. Всё время будешь возвращаться к тому моменту, когда его учительница, давшая ему столько всего, открыла Врата, заплатив за это собственной жизнью.

Будто не было другого способа со всем справиться.

Сейчас Элрик был готов начать ненавидеть абсолютно весь мир за то, что он потерял дорогого ему человека навсегда. Весь, кроме самой Изуми. За время, проведённое с ней, он слишком привязался к женщине, чтобы начать испытывать к ней хоть какие-то негативные эмоции.

Он неосознанно начинал оправдывать бывшую Харнет, закрывая глаза на все её недостатки. Для него женщина была слишком хорошей, чтобы совершить какой-нибудь неправильный поступок. Ведь человек, давший ему столько всего (и не только одному парню, но ещё и всей его семье) хорошего, априори не может быть плохим!

Если бы это было так, то Кёртис ни за чтобы не помогла Эдварду и Альфонсу овладеть практическими знаниями в алхимии; не стала бы так хорошо общаться с Патрисией и на время забывать о том, что её муж находиться непонятно где.

Плохой человек не может быть хорошим хоть в чём-то.

— Камень дай, говорю, — Грид отвесил не-Стальному подзатыльник. — Или совсем оглох, мелкий?

От этого молодой человек недовольно скривился, но всё-таки протянул гомункулу небольшой красный кристалл, который сейчас он слишком просто и легко достал из кармана. Не то, что в убежище Отца.

Вот бы он смог так же легко сделать это в самый нужный момент.

Когда пятый элемент оказался у него, Жадность отдал его Лингу. Условия договора были выполнены со стороны ксингийца, соответственно, теперь в должниках был только гомункул. И если своё «сердце» он не был отдать, то вот камень Эдварда идеально подходил для оплаты.

А Элрику он уже был не нужен. Он уже начинал ненавидеть эту вещь, которую десять лет назад дал ему Хоэнхайм. Парень начинал ненавидеть эту вытяжку из человеческих душ, которая совсем не смогла помочь ему спасти Изуми.

Молодой человек бросил только короткий взгляд на молча уходящих Линга и Лан Фан, которые решили не донимать его лишними расспросами. И он из-за этого был им отчасти благодарен. Ему бы совсем не понравилось, если бы совершенно незнакомые люди стали лезть ему в душу и задевать каждым своим словом совсем свежую рану.

Эдвард бы в тот момент не смог бы отвечать за свои действия. Он же, чёрт возьми, живой человек, а не машина. А так… Двое ксингийцев оказались достаточно умными, чтобы просто уйти и позволить их уже бывшему сообщнику хотя бы немного прийти в себя и смириться с тем, что его учительницы больше нет в живых.

Хотя вряд ли это вообще возможно.

Комментарий к Глава 29. Нет сил смириться

Народ, а где отзывы? .-. Я не понял, этот фф уже вообще никому не нужен? .-.

========== Эпилог ==========

За неполные четыре относительно мирных года Эдвард не смог смириться с тем, что он больше никогда не увидит Изуми, как бы ни пытался убедить себя в том, что её уже невозможно вернуть с той стороны Врат даже с помощью философского камня.

«Нельзя воскресить того, кто умер».

А то, что путешествие в белую пустоту являлось именно ею, он, уже мужчина, был уверен. Истина наверняка разрушила всё тело бывшей Харнет, а если сердце не бьётся, лёгкие не дышат и мозг не генерирует импульсы, то человек не живёт. Именно функционирование всего организма определяет существование.

Не желая оставаться в Централе, с которым у него были связаны не самые лучшие воспоминания, алхимик решил остаться в родном Ризенбурге. Тихом, спокойном и до боли знакомом. Там, где у него прошли самые лучшие годы и где жили дорогие ему люди, которые ещё не отошли в мир иной.

Так у него меньше болело сердце. Так ему почти не хотелось плакать по всем, кто отдал Богу душу, захлёбываясь собственными слезами. Так он мог полностью раствориться в обыденных делах, забывая о том, что Аместрис был построен на крови.

Только так он мог спокойно спать по ночам.

И совсем редко его будила Винри, когда Эдварду снились кошмары. В основном, его сознание раз за разом прокручивало момент ухода Изуми за Врата, но иногда и выкидывало тот самый сон, который и заставил его сперва поговорить с Хоэнхаймом, а потом и покинуть свой родной город, чтобы уничтожить гомункулов.

Мужчина совершенно не жалел о том, что «забыл» о Гриде и его химерах. За всё это время он ни разу не дал о себе знать, если не считать пары не самых приятных случаев, которые произошли на Юге страны.

Но на это вполне можно было закрыть глаза, ведь владелец «Гнезда Дьявола» так и не нарушил главного пункта своего договора: после окончания операции не трогать своих сообщников. А взамен его никто не трогал.

И хоть алхимик догадывался о целях, которые преследовал Жадность (точно так же, как и все остальные участники этого масштабного действия), он предпочёл оставить всё на своих местах. Вряд ли гомункул решиться на активные действия раньше, чем его союзники отойдут в мир иной, чтобы не подвергать опасности ни себя самого, ни своих драгоценных химер.

А мёртвым как-то всё равно.

Поэтому Эдвард мог позволить себе наслаждаться спокойным существованием в кругу тех, кто был неотъемлемой частью его надломленной души. Правда, если не учитывать того, что он до сих пор пытался найти в алхимии способ воскресить свою учительницу. Или хотя бы создать тело для неё и отыскать где-нибудь её давно потерянную душу.

Но на этот раз Хоэнхайм отказался ему помогать. Он ничего толком не объяснил, просто сказал, чтобы его сын на него не надеялся. И поэтому их больше ничего не связывало, если не учитывать того, что они жили в соседних домах.

Последний житель Ксеркса тоже решил «спрятаться» в Ризенбурге и снова вернулся в дом Патрисии, из которого ушёл давным-давно. А не-Стальной решил перебраться к своей супруге, чтобы ему никто не мог мешать безуспешно искать способы вернуть Изуми.

— Эд, ты меня слышишь? — громко выкрикнула Винри, желая привлечь к себе внимание мужа.

— Да иду я! — недовольно отозвался алхимик. — Только успокойся.

Мужчина совсем недавно узнал, что именно имела ввиду Пинако, когда говорила, что «беременность бьёт по разуму женщины». И он жалел только об одном: что бабуля не предупредила, насколько всё будет плохо.

Сейчас бывшая Рокбелл носила под сердцем первенца.

***

С каждым новым прожитым годом Лиза всё отчётливее понимала, что ей очень не хватает Роя. С ним было намного легче. Когда он находился совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки, женщина чувствовала, что у неё есть силы продолжать жить даже после Ишвара и что умирать ей пока рано.

Но вот когда Кимбли кинул под ноги бездыханное тело Огненного… Что-то в груди неприятно защемило, а сердце пропустило пару ударов. Снайпер почувствовала, что какая-то часть её самой умерла вместе с мужчиной в тот момент.

Тогда ещё лейтенанту ужасно хотелось полезть в петлю, чтобы больше не чувствовать той боли, которая убивала изнутри каждую чёртову секунду. Да и данное некогда обещание Мустангу не позволяло нормально дышать, стальной хваткой сжимая лёгкие.

Она же клялась, что уйдёт вслед за ним…

Клялась так, как не делала этого никогда раньше. Ради такого человека, как Рой, было совершенно не страшно покончить с собой. И если бы не поддержка Жана, Фармана, Фьюри и остальных, то они бы следующими справляли именно её похороны.

А так Хоукай продолжала просыпаться каждый день, не в силах прекратить своё жалкое существование, которое потеряло всякие краски и смысл после кончины дорогого ей человека, который так и не сумел получить столь желанный статус фюрера.

Но помимо всего этого у неё был ребёнок от него. Женщина прекрасно понимала, что это слабое существо, которое не может даже самостоятельно дышать без неё, ни в чём не виновато. Ни в том, что Отец создал Аместрис, чтобы подчинить себе «Бога», ни в смерти своего родителя, ни в чём-то ещё.

И наказывать его за всё это было бы просто не разумно. Он же ничего толком не сделал, а был простой жертвой обстоятельств. Никто же не спрашивал у ребёнка, хочет ли он родиться у таких людей и в такое неспокойное время.

Поэтому Лиза из последних сил держалась и продолжала жить. Откинув любую мысль о том, что у неё может быть счастье с каким-то другим мужчиной, кроме Роя, она полностью сконцентрировалась на дочери, которую нужно поставить на ноги.

Может, хоть у неё всё будет хорошо.

А после повышения и перевода в Централ, которые ей любезно организовала Оливия, занявшая место покойного Брэдли, женщина поняла, что людей, на которых можно положиться, гораздо больше, чем она думала.

И пусть это было неправильно — использовать высшие чины армии в личных целях, — иначе Хоукай не могла поступить. Если бы не помощь Армстронг, то вряд ли бы она справилась с навалившимися на неё в один миг проблемами.

В свою очередь, снайпер отплатила новому фюреру верной службой и новой клятвой: что она никогда не пойдёт против Аместриса и его главы в частности. Как сказал бы покойный Мустанг: это был равноценный обмен.

А ещё в благодарность за услугу Лиза позволила себе закрыть глаза на отношения Оливии и Зольфа, которые бы она ни за что не одобрила раньше. И спустя четыре долгих года она даже немного смирилась с тем, что теперь Кимбли не является отступником и врагом всей страны.

Время никогда не лечит, но иногда приносит понимание.

***

Линг на протяжении всей своей жизни получал истинную свободу только с наступлением ночи, и сейчас, после возглавления Ксинга, ничего не изменилось. Хотя он давно перестал надеяться на что-нибудь хорошее.

В Империи практически с самого её основания шла борьба за власть между кланами, поэтому всем приходилось учиться выживанию. А человеку, занявшего трон, приходилось сложнее всего, ведь врагов сразу после коронации становилось в разы больше.

Но наследник клана Яо был к этому готов, поэтому сдаваться после полутора года правления сдаваться был не готов. Да и мать с Лан Фан, чья жизнь хоть немного наладилась, не оставляли ни малейшего шанса на то, чтобы мужчина мог отказаться от своего нового статуса.

И сейчас, сидя в своих покоях на огромной кровати, Линг крепко сжимал в руках письмо от Грида, которое дошло к нему всего пару часов назад, и с нескрываемым восторгом зачитывал его женщине, которая ни за что его не бросит.

— «А ещё Мартель до сих пор подозрительно косится на Лору, которая бывает у нас от силы раз в полгода. Вот так одна химера борется за меня против другой, которой я нафиг не сдался», — император беззаботно рассмеялся. — Знаешь, — он посмотрел на свою собеседницу, — иногда мне хочется оказаться на их месте.

Лан Фан, заглядывающая в написанный неаккуратным и размашистым почерком текст через плечо своего супруга, только утвердительно кивнула. Она всегда так делала, когда от последнего выжившего гомункула приходила новая весточка.

Бывшая телохранительница прекрасно понимала желание Линга. Он в последнее время стал сильно уставать от своих обязанностей и жить в какой-то глуши, особенно не заботясь о благополучии своей страны, было для него мечтой всей жизни.

Хорошо хоть уже было покончено с законом, который бы мог позволить правителю Ксинга жениться только на женщинах благородного происхождения. Да и ещё первый принц Фонг взял на себя всё, связанное с армией, что тоже достаточно сильно облегчало жизнь его младшему брату.

И хоть это было связанно только с его личными амбициями, Яо был всё равно ему благодарен.

Зная о состоянии своего супруга, Лан Фан старалась не нагружать его их недавно рождённым сыном. Ребёнок, которому всего полтора месяца, ещё сможет наобщаться со своим отцом. Всё равно дети практически не помнят того, что с ними происходило до пяти лет. Волноваться нет смысла.

— А ты чего хочешь? — отложив лист бумаги на покрывало и прижав его ладонью, от чего он немного помялся, при этом немного поддавшись к своей жене. — Может, как-нибудь ещё смотаемся в Аместрис?

— Нет, — женщина недовольно скривилась и отрицательно покачала головой. — У них традиции странные. Даже слишком.

— И тебе совсем не интересно? — Сейчас Линг был очень похож на пятнадцатилетнего подростка, которым был раньше, а не на правителя огромной империи.

— Ни капли.

Лан Фан прекрасно понимала, что если она согласиться на это, то Линг уже на следующий день будет полностью готов к путешествию. А оставлять Ксинг в такое непростое время без правителя нельзя.

Поэтому хоть кто-то из них должен быть взрослым.

Комментарий к Эпилог

От и всё! Фик официально закончен! Спустя более года работы! Давайте отметим это!

========== Спешл ==========

Зольф устал, даже слишком.

А вот отдохнуть никак не получалось.

Да, у него было достаточно времени, чтобы восстановиться. Целых три года. Только вот ничего не помогало. Ни женщины, ни полное одиночество. Совершенно ничего. Как на зло, навязчивые воспоминания снова и снова всплывали в голове.

- Ты так и не отошла, - он грустно усмехнулся, сжимая в руке стакан с виски.

На Лизу предпочитал не смотреть.

Так было проще.

- Ты же и так всё знаешь, не так ли? – она недовольно посмотрела на мужчину и поморщилась.

После чего выпила залпом.

Кимбли не испытывал какой-то особой симпатии к Хоукай, как и она к нему. Только вот выпить они могли вместе. Другие бы непоняли, хотя расслабиться им необходимо. А так… Два неправильных человека совершают неправильный поступок

Всё ожидаемо.

Как и то, что прошлое их не отпускает.