Стоп-кадр [Валерий Георгиевич Попов] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (11) »
Валерий Попов СТОП-КАДР Рассказ
События, о которых я хочу рассказать, произошли со мной во время зимних каникул в деревне, точнее, на селекционной станции, на которую перевели отца после трёх лет работы в институте. Станция эта была далеко, за Сиверской. …Народу в поезде оказалось мало. Я сидел у окна. Поезд шёл среди синеватого снежного поля, вспоротого кое-где ослепительно белой цепочкой следов. День стоял солнечный и холодный. Я вышел на станции, сразу закрыл лицо рукой от мороза и побежал по узкой тропинке между высокими снежными стенами. Местами от дорожки уходили снежные коридоры с розовым светом в них, гладким примятым дном, длинными параллельными царапинами на стенах. Хотелось пойти туда, но коридоры эти шли поперёк моего пути. Взбежав на пригорок, задыхаясь от мороза, я с удивлением увидел, что коридоры эти никуда не ведут — доходят до горизонта, до леса, и, описав там широкую дугу, идут обратно. Стараясь думать об этих странных коридорах, я бежал по тропинке всё быстрее. Лицо стянуло морозом, нос побелел — я это видел, закрывая один глаз. Наконец я выскочил на аллею. Деревья вдоль аллеи стояли высокие, неподвижные, бело-розовые. Люди шли быстро, прикрывая рты шарфами, белыми от дыхания. Дома отца не оказалось, и я, секунду подумав, побежал в лабораторию. Отец сидел в своём кабинете в пальто — было холодно — и быстро писал. Увидев меня, он в знак приветствия вытаращил глаза, но продолжал писать. Вдоль стен кабинета свешивались метёлки колосьев, на столах стояли прямоугольные жестяные коробки с семенами. Я подошёл к папе, увидел, что он быстро заполняет таблицу: «содержание белка в зерне», «стекловидность»… Наконец он бросил ручку, довольный, откинулся назад. — Видал-миндал? — сказал он, показывая на таблицу. — А что… здорово? — спросил я. — Ка-ныш-на! — дурачась, сказал он. Он поднялся, довольный, заходил по комнате, потом встал у окна, закинув ладони за голову. — А давай на лыжах! — сказал он. — Наперегонки! Потом мы ходили по территории станции, заходили в лаборатории, оранжереи, отец показывал мне «инте-рес-ней-шие вещи». По дороге мы зашли погреться на конюшню, и мне так там понравилось, что неохота было уходить. Вообще, конюшни не отапливаются — считается, что лошади обогревают их своим теплом, — но в тот день по случаю морозов конюх затопил в своей комнате печку — красное зарево дрожало в тёмном коридоре, доходило до дальней стенки. Войдя в конюшню, я задрожал от одного только запаха! Ещё раньше, когда мы всей семьёй жили на Пушкинской опытной станции, я всё почти время проводил на конюшне — помогал конюху, чинил сбрую, запрягал и распрягал. И здесь, когда я на следующее утро снова пришёл на конюшню, я первым делом рассказал конюху Жукову об этом и стал упрашивать его, чтоб он разрешил мне что-нибудь сделать, например почистить стойла, и потом, абсолютно довольный, вёз тачку с лопатой по проходу, по скользким, мягким доскам пола. Убрав стойла, я снова стал приставать к Жукову: — Съездить никуда не нужно? Но он не отвечал. Наконец минут через сорок он сипло сказал: — Знаешь старый телятник? — За Егерской аллеей? — Там прессованное сено. Сюда привезёшь… Букву возьми. Я подпрыгнул от радости: Буква была самая красивая лошадь. Я зашёл в тёмное стойло, вывел за недоуздок Букву, по пути к выходу надел на неё хомут, чересседельник, взял дугу. Выйдя на свет, Буква затрясла головой, заржала. Проведя её через двор, я впятил её между оглоблями саней, запряг. Мы проехали по Егерской аллее, проскочили со стуком бревенчатый мост и повернули по узкой дороге к телятнику. Вся площадка перед телятником была измята отпечатками разных шин, обуви. Что за странная жизнь бурлит здесь, у заброшенного строения? Перекидав в сани спрессованное кубами сено, я примчался обратно на скотный двор, перекидал сено через окно в фуражный отсек, потом распряг Букву и повёл её в конюшню. У двухэтажного каменного общежития стояли четыре автобуса — какого-то странного, непривычного вида. Из первого автобуса вылез человек с чёрной бородой и поманил меня пальцем. Слегка испугавшись, ведя сзади Букву, я подошёл. — Дело есть, — сказал он. — Сейчас… только лошадь поставлю. Я вошёл в тёмную конюшню и вдруг услышал, как колотится сердце. Что ещё за дело ко мне у этих людей, приехавших на таких необычных автобусах? Походив по тёмному пахучему коридору, чуть успокоившись, я вышел. Бородатый человек при внимательном рассмотрении оказался довольно молодым, борода, видимо, была отпущена для важности. — Привет… Ты здешний? — В общем, да, — сказал я. — А что? — Работаешь? — Он показал в сторону конюшни. Я кивнул. — С лошадью здорово умеешь! — сказал он. Я кивнул, хотя понимал, что пора уже что-то мне сказать. — В кино поработать хочешь? — спросил он. Я сразу всё понял: и почему он ко мне приглядывается, и для- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (11) »
Последние комментарии
7 часов 58 минут назад
18 часов 18 минут назад
1 день 6 часов назад
1 день 13 часов назад
1 день 15 часов назад
1 день 16 часов назад