(Не)обманутый (СИ) [Gierre] (fb2) читать онлайн

(Не)обманутый

Пролог

Семья Тошайо прибыла в Метрополис шесть или семь поколений назад. Прочно обосновавшись в столице Империи, предки Тошайо посвятили свою жизнь изготовлению амулетов от нечисти. Поначалу дело казалось прибыльным, и семья начала расти. Каждое поколение откалывало себе кусочек семейного бизнеса, и вот ко Второй Эпохе родители Тошайо столкнулись с весьма неприятным фактом: защита от нечисти перестала пользоваться спросом.

Как любил говорить отец Тошайо, люди изменились. Стали жестокими, потеряли веру в справедливость. Раньше любой кинулся бы помогать старику, а теперь найдутся десятки «мерзких ребятишек», готовых высмеять немощь и болезнь. Во всем, или почти во всем, он винил высокие технологии: скоростные магистрали, небоскребы, тянущиеся к облакам, телефоны, компьютеры.

— Они заменяют вам душу! — кричал отец, потрясая полупустой бутылкой. Пива, сакэ, текилы, водки — любого пойла, до которого дотягивался к вечеру.

Они с матерью Тошайо продолжали вести семейное дело, хотя оптимизм молодости в них поиссяк. В начале, сразу после красивой свадьбы, они были так счастливы и преисполнены надежд, что наплодили семерых ребятишек. По меркам Метрополиса — почти самоубийственный поступок. Но мать была здорова и счастлива возиться с малышами, а отец — уверен в себе и готов трудиться день и ночь, чтоб обеспечить пропитание.

И вот спустя годы упорной работы он пил, а она — ругалась на последнего ребенка, восьмого, который еще не покинул отчий дом. На малыша Чи. Тошайо приходил к брату раз или два в неделю, давал немного денег, проверял здоровье и помогал с уроками, если успевал. Чи был последней связью Тошайо с семьей, которую стоило разорвать давным-давно. Еще когда мать отдала его самого, седьмого сына седьмого сына, таинственной госпоже Рей, женщине из относительно благополучного района города с длинными седыми волосами.

Тошайо запомнил их встречу так ярко, что мог в любой момент описать ее, если бы кто-то спросил.

Открывается дверь, он переступает в просторную комнату, а там (совсем недалеко от входа) стоит удивительная женщина. Ее седые волосы распущены, по-старчески бледные глаза смотрят живо и хитро, во рту деревянный мундштук. Изо рта женщины вылетает облачко дыма, и Тошайо кажется, что это — призрак древнего дракона.

— Нравится? — спрашивает женщина, чуть склонив голову на бок.

— Очень, — шепчет Тошайо, глядя, как дракон выписывает под потолком невероятные фигуры.

— Беру! — тон ее становится деловым, она кидает матери Тошайо мешочек, который звенит при соприкосновении с ладонями, и Тошайо, обернувшись, успевает заметить, как его мама перестает быть его мамой.

С того дня он был привязан к госпоже Рей, считался ее воспитанником и учился всему, что она готова была передать ему. Кроме Тошайо в необычной школе жили другие ребята, но между собой они общались редко. Во время совместных тренировок разговаривать запрещалось, а стоило кому-то попытаться покинуть спальню ночью, как госпожа Рей находила наглеца и выбирала самое страшное из возможных наказаний.

Тем, кто боялся высоты, приходилось стоять на ее ужасном балконе. Тем, кто не выносил пауков и змей, она велела заботиться о новом питомце. Постепенно желание нарушать правила дома госпожи Рей исчезало у всех воспитанников.

Они знали, что обучение закончится, когда наступит долгожданное совершеннолетие, и послушно терпели. Судьба многих до знакомства с госпожой Рей была незавидной, кое-кто голодал и попрошайничал, поэтому в глубине души они были ей благодарны.

Учеба закончилась, и незаметно для себя Тошайо стал экзорцистом. Представителем славного древнего ордена, о котором почти ничего не слышал, когда был мальчишкой.

Его отец был прав — нрав жителей Метрополиса изменился в худшую сторону. Они больше не боялись нечисти, наоборот — искали способа получить выгодное знакомство. Подобно своим родителям, Тошайо оказался тем, чьи услуги больше не нужны. Но сдаваться было нельзя.

Госпожа Рей имела весьма своеобразные представления о прощании, поэтому очередной выпускник выставлялся за дверь с котомкой вещей. Но Тошайо научился заглядывать дальше ее грубостей и граничащей с жестокостью чопорности. Он смотрел в светлые глаза, сузившиеся до предела, и видел, как тяжело старухе держать спину прямой, как больно стоять без трости.

— Спасибо вам, госпожа Рей, я никогда не забуду вашей доброты, — сказал на прощание Тошайо, но госпожа Рей была слишком горда для сантиментов, поэтому вместо улыбки плюнула ему вслед.

Почти три года Тошайо слонялся без дела. Изгонял мелких духов в старых домах, преследовал сборища упырей по трущобам. Как и многие экзорцисты вроде него, искал крупный заказ, который изменит жизнь, но ничего не происходило. Метрополис научился мириться с присутствием нечисти и нежити, даже нашел в этом выгоду и стал извлекать ее, не беспокоя загадочных экзорцистов «по пустякам».

Он готов был отчаяться: за редкие заказы платили гроши, гораздо чаще он работал бесплатно, самостоятельно находя цель и устраняя ее. Все казалось лишенным смысла, а вернуться к госпоже Рей означало расписаться в неудаче. Она сама вызовет достойнейших, чтобы наградить новым рангом.

Его спасло появление Чи и знакомство с Изаму. Все произошло в один день. Тошайо пришел в родительский дом, чтобы поздравить мать и отца с праздником Предков, съесть ужин, зажечь благовония в честь тех поколений семьи, что позволили им родиться и жить в тепле и уюте. Но пьяный отец возле входа и мать в постели застали его врасплох. Он стал расспрашивать, в чем дело, и выяснил, что спустя долгие годы «тщетных попыток» родителям все же удалось зачать «достойного отпрыска», но «чертова дура все испортила».

Тренировки госпожи Рей помогли Тошайо сохранить самообладание. Он вошел в детскую, где кричал от боли, страха и голода маленький Чи. Взял брата на руки и покинул дом через черный ход. Никто не стал преследовать его, и так он добрался до своей квартиры. Ему было неизвестно, как растить детей, но он помнил по обрывкам разговоров других людей, что без матери младенец может не выжить.

До вечера Тошайо возился с братом, пока стук в дверь не перепугал его до смерти. Привыкший к дракам, долгому преследованию, он все же не был готов, что в его крошечное жилище придет посторонний, да еще в такое время. Но он открыл дверь, сжимая в руке нож, смазанный парализующим ядом — подходящее оружие от упырей и сброда трущоб.

— Какого дьявола ты завел ребенка, малец? — в коридоре стоял сгорбившийся старик.

— Твое какое дело? — грубо ответил Тошайо. Его уважение к старости относилось лишь к тем, кто вел себя по-старчески благородно.

— Ты меня в могилу сведешь этим ором! — старик смачно плюнул на пол.

Они сверлили друг друга взглядом. Старик не желал уходить, пожевывал что-то во рту: не то челюсть, не то жвачку, не то самого себя. Он был тощим — так выглядят наркоманы, бедняки и тяжело больные люди. Тошайо смотрел в ответ, ощущая ответственность за брата. Ему пришло на ум, что это и есть, наверное, отцовский инстинкт — воспринимать тощего старика угрозой.

Потом произошло несколько мгновенных событий, и Тошайо понадобилось почти десять лет на то, чтобы определить их последовательность в ходе долгих тренировок. Во-первых, старик шагнул вперед. Он поднырнул под руку Тошайо, которой тот придерживал дверь. Пока вторая рука с запозданием тянула кинжал к цели, старик уже был в комнате. Пинком он отправил Тошайо за дверь, щелкнул замком и оказался внутри.

А Тошайо остался снаружи.

Он бросился на дверь, стал колотить по ней ногами, руками и в перерывах прислушивался к детскому плачу. Брат продолжал плакать минуту-другую, а потом затих, и Тошайо стало по-настоящему страшно. До сих пор он не терял близких. Родители, пусть пьяные и злые, всегда были неподалеку. Госпожа Рей и ее воспитанники здравствовали. Никто из экзорцистов не брался больше за опасную работу, а что такое упокоить одного восставшего из могилы призрака? Пустяк!

Но теперь Тошайо чувствовал страх. Он перестал бить в дверь и решил, что подождет еще одну минуту, а потом попытается пролезть в собственную квартиру через окно. И когда минута истекла, дверь открылась. Старик, продолжая жевать, заявил:

— Накормил, значит. Пеленку сменил. Похож на тебя. Нагулял?

Тошайо сжал кулаки, собираясь ударить старика прямо в грудь, и даже сделал первое движение, отведя ногу, но оказался на полу. Старик смотрел на него сверху вниз и спрашивал строго:

— Нагулял?

Они быстро нашли общий язык. Изаму стал вторым наставником Тошайо. Помог найти работу в кафе рядом с домом, пустил новичка в додзё.

Чи вернулся в семью. Несколько недель Тошайо помогал ему выжить, а когда мать встала на ноги — вернул ей и пообещал, что будет приносить денег для брата. Родители не удивились, не обрадовались, ответили только: «Хорошо, приноси». Как будто им было все равно.

Еще десять лет Тошайо учился в додзё учителя Изаму. Приносил продукты ему домой, убирал, готовил. Вечером приходил работать в кафе, а ночью — возился с нечистью, которая была по зубам. В его жизни появилась временная цель: устроить жизнь Чи так хорошо, как только сможет. Даже если для этого придется работать вдвое больше.

Многие из тех, кого Тошайо знал по школе госпожи Рей, исчезли. Не при загадочных обстоятельствах, которые потребовали бы его немедленного внимания, а по вполне обычным причинам. Одного утянула в другой город семья, другой выучился сеять рис и стал жить на ферме возле города, третий спился. Ничего сверхъестественного. Нечисть и нежить, казалось, не обращала на экзорцистов никакого внимания. Скорее по привычке, Тошайо обходил несколько кварталов, гонял знакомых духов с насиженных мест, грозил изгнать за шалости, но все это было несерьезно.

Когда Тошайо исполнилось тридцать лет, ему предложили настоящую работу.

1. Богач и бедняк

Окраины Метрополиса выглядели непродуманной декорацией, вроде тех, что бывают в старых фильмах. Казалось немыслимым, чтобы такие запутанные клубки улиц проектировал разумный человек. Да будь он даже вампиром, оборотнем, кицунэ или несчастным каппа, все равно в поступках мыслящих созданий прослеживалась логика, но трущобы столицы можно было постичь только в пьяном угаре.

Тошайо привык, что Метрополис грязен, наводнен беженцами из других стран и городов, пестрит всеми возможными красками, воняет ароматами разных концов мира. Каждая из присоединенных территорий добавляла Империи новый сброд.

Он представлял свой город смесью всего, что человечество считало загробной жизнью преступников. Днем — адская жара, ночью — пронизывающий холод. Шум, опасность за каждым углом. Убить — не убьют, но оставят без гроша, ударят в спину, да еще посмеются, если будешь раскрывать рот.

Таким был для него всемирно известный Метрополис, но приглашение от некоего господина Хикэру, написанное каллиграфическим почерком на дорогой бумаге, выбивалось из правил.

Из всех районов, коих в Метрополисе насчитывалось по разным подсчетам двести или двести десять, только один пользовался особым статусом и считался настоящей столицей Империи. Чтобы попасть туда, необходимо было пройти сквозь хитроумные Врата, защищенные древними заклинаниями и современными техническими достижениями, в суть которых Тошайо никогда не вдавался. Считалось, что Врата не позволяют нечисти попасть в центр, но госпожа Рей называла эту точку зрения еретической и настаивала на том, что самое древнее зло таится именно в сердце города.

Из-за скверного характера путь в центр для госпожи Рей был заказан, тем более что в услугах экзорцистов, по официальной информации, за Вратами не нуждались. Город недвусмысленно сообщил, что разберется с проблемами в центре своими силами, а госпожа Рей рада была умыть руки. Каждому ученику она вбивала в голову, что от центра лучше держаться подальше, и, наверное, из-за этого они все мечтали рано или поздно попасть за Врата.

На приглашении Хикэру было написано: «Многоуважаемый Тошайо, со всем почтением нижайше прошу вас прибыть в мой дом для обсуждения деликатного вопроса, касающегося проблем такого рода, в решении каковых вы, по всей вероятности, имеете богатый опыт. С надеждой на встречу, Хикэру».

Первой мыслью Тошайо было принести приглашение в дом госпожи Рей, но потом он вспомнил о прощальном плевке и поежился. Она скажет не приезжать — она всегда говорила, что от любых дел центра следует держаться подальше.

Вторым кандидатом в советчики стал учитель Изаму. Старик был лучшим наставником из всех, кого Тошайо знал, но в экзорцизме ничего не смыслил, а к людям относился с предубеждением. Он скажет не заводить нового знакомства, тем более с тем, кто пишет так витиевато.

Тошайо собрал вещи, как если бы готовился совершить еще один обход квартала вокруг дома родителей. Взял только необходимое: порошки, пару настоев для улучшения реакции. Из оружия спрятал в сапог кинжал и оставил за спиной арбалет с деревянными болтами. Какая-никакая — защита. Если заказчику требуется экзорцист, пусть увидит экзорциста.

Изо всех сил Тошайо давил в душе надежду. Уже много раз он обманывался, считая, что очередное событие в его жизни что-то изменит. Но до сих пор он работал в том же кафе, посещал тот же додзё, заботился о брате, помогал родителям держаться за жизнь. Ничего не менялось, сколько бы он ни мечтал, так зачем лишний раз расстраиваться? Но надежда все равно лезла наружу. Все говорило о большой удаче: приглашение за Врата, красивые слова на красивой бумаге.

Перед выходом из дома Тошайо сложил руки в молитвенном жесте и прошептал короткое обращение к Создателю, обычное для всех учеников госпожи Рей. Он благодарил своего покровителя за редкий дар видеть духов и общаться с ними, желал доброго здоровья наставникам, родителям, всем, кто нуждается в защите и помощи.

«Да будет путь их лёгок…»

После молитвы следовало ожидать ответа Создателя. Самые религиозные знакомые Тошайо могли простоять так несколько минут, а наедине с собой, быть может, ждали часами. Он сам по старой привычке считал до десяти. Создатель ни разу не отвечал ему, как не отвечал его родителям, знакомым по додзё, наставнице и наставнику. Вот и теперь Создатель промолчал. Тошайо огорчился, не получив ответа. Подспудно он надеялся, что произойдет настоящее волшебство. Не обман кицунэ, а чудо, о которых так много написано на древних табличках.

Дорога до центра прошла без происшествий. Тошайо проследил, нет ли за ним хвоста, но перестал петлять уже через полчаса, решив, что это глупо. Он идет к Вратам, а туда не сунется ни один упырь. Зловредные духи обходят защитную стену и сами Врата за пару кварталов, и нет никакого шанса, что хвост за Тошайо, даже если он пока есть, сможет прошмыгнуть сквозь кордон охраны центра.

В вагоне метро сидели простые работяги, студенты, школьники. Тошайо покачивался вместе с остальными и ощутил неожиданную сопричастность к их судьбам. Девушка с книгой в руке, молодой человек с наушниками, старик и старуха, держащиеся за руку. Взгляд Тошайо скользил от одного пассажира к другому, и он будто видел тонкую нить их судеб, которая на короткий миг переплелась с его собственной. Протянув руку, он мог коснуться этой линии, застывшей в воздухе, ощутить настроение встречи, важность момента.

Происходящее так захватило его, что он проехал нужную станцию. Пришлось возвращаться. Про себя он порадовался, что заказчик не указал конкретное время в приглашении. Только адрес — один из домов на главной улице, если смотреть по карте.

Теперь мысли Тошайо были заняты вовсе не центром, Вратами и возможностью заработать состояние. Он вспоминал вагон метро. Расцарапанные, изъеденные граффити и объявлениями стенки, заляпанный жвачками пол. Потолок с лампами, которые мигали от старости и перебоев напряжения. Тошайо пытался вспомнить, как все происходило, чтобы понять, что именно произошло? Был ли это ответ Создателя, пришедший с опозданием? Или так проявился дар Тошайо, с помощью которого раньше он мог обращаться к духам неживых? Нужно было прогнать эти мысли из головы, очистить сознание — быть может, тогда вид Врат не произвел бы на него такого сильного впечатления. Вместо этого Тошайо снова и снова возвращался к моменту, когда ощущал острую сопричастность к судьбам других людей в вагоне метро.

Врата застали его врасплох. Колоссальная арка высотой больше десяти взрослых людей, шириной — больше четырех. Выкованная из стали, блестящей в свете городских огней и тусклом свете солнца, спрятавшегося за облаками и верхушками небоскребов. Арку украшали изображения добрых божеств, слуг Создателя, выполненные из дерева. Твари самых разных форм и размеров цеплялись за Врата, закрывая древнюю сталь своими телами.

Сильнее всего поразила Тошайо рябь заклинаний, ради которых много сотен лет назад в Метрополисе и возвели Врата. Когда он был ребенком, эти заклинания казались ему легкими облачками, парящими в воздухе, но с тех пор его внутреннее зрение сильно обострилось. Он хорошо знал, как выглядят острые жала охранных чар, и видел в сложном рисунке древнего заклинания невыразимую красоту. Экзорцисты прошлого создали эти чары, чтобы уберечь людей от зла, но древнее искусство было утрачено. Тошайо мог любоваться узором как обычный зритель, он видел лишь поверхность полотна. Задайся он целью создать такую же защиту, у него ничего не вышло бы за всю жизнь. Разве что начать прямо сейчас и продлить свое существование, обратившись к заморской магии джиннов?

Кроме могущественного заклинания Врата охраняли хорошо вооруженные люди. Два отряда стояло по разные стороны Врат, внутри и снаружи. Внешний отряд оценивающе разглядывал проходящих мимо жителей Метрополиса, останавливал тех, кто собирался пересечь границу, проводил досмотр, а при необходимости — допрос.

Совесть Тошайо была чиста, он пришел к Вратам по приглашению, но все равно испытывал трепет перед людьми, которые встретили его недружелюбными взглядами. За глухими шлемами не было видно лиц — только внимательные глаза за приподнятыми забралами. Все взгляды сошлись на Тошайо, за спиной которого был арбалет, а простая одежда и обувь говорили о бедности.

— Я прибыл по приглашению к господину Хикэру, — сказал Тошайо, остановившись перед отрядом.

— Проверь у него документы, — сказал один охранник другому. Для Тошайо их голоса звучали одинаково.

— Ваше удостоверение личности и приглашение, пожалуйста, — сказал безликий охранник, которому было велено заняться Тошайо.

— Вот, пожалуйста, — Тошайо вежливо протянул документы двумя руками и поклонился.

— Ого! Хорошие манеры. Нечасто встретишь снаружи, — заметил охранник. — Вижу, с приглашением все в порядке, оставьте его — может пригодиться. Сейчас проверю удостоверение.

Охранник провел ладонью над небольшой пластиковой карточкой и стал одобрительно кивать, будто получил информацию о Тошайо с помощью этого нехитрого жеста. Высокие технологии в трущобах Метрополиса не приветствовались. Если у тебя был хороший компьютер, ты должен был дежурить возле него денно и нощно, в противном случае банда, которая контролировала твой район, забирала технику в свою собственность. Они называли это налогом, и полиция давно перестала обращать внимание на «мелкие кражи».

— Парень, да ты экзорцист! — охранник сказал это со смесью уважения и доброй иронии. — Мев, слышишь? У нас тут экзорцист. Помню, ты хотела посмотреть своими глазами. Вот, смотри на здоровье!

К Тошайо подошел еще один охранник. Ничто в нем не выдавало женщину, но Тошайо все равно понял, кто она, из услышанного.

— Ты правда экзорцист? — спросила Мев, скрестив на груди руки.

— Да, госпожа, я — экзорцист, — подтвердил Тошайо и вежливо поклонился еще раз.

Она колебалась секунду, потом опустила руки, прижала их к бокам и склонилась так низко, что Тошайо стало неудобно. Он ответил, но не из-за того, что понимал, какого черта она делает, а по сложившейся с детства привычке.

— Спасибо, — сказала Мев, выпрямилась, резко развернулась и пошла к стоявшим возле врат коллегам.

— Не знаю, что на нее нашло, — прокомментировал первый охранник. — Собираешься работать на этого Хикэру?

— Вы его знаете? — тут же спросил Тошайо.

— Видел пару раз. Высокий, ходит в черном. Часто выходит за Врата, но другим путем — на машине. По-моему, он работает на Его Божественное Величество, но я политикой не интересуюсь. Готов пройти?

— Да, — сказал Тошайо, хотя не был готов после услышанного. Работает на Императора? Да разве к такому можно подготовиться?

Охранник вернул ему удостоверение, положил руку на плечо и подвел к полотну заклинаний, которое тут же ощерилось остриями смертельных проклятий на фигуру Тошайо.

— Просто иди вперед, — сказал охранник. — За все время, что я тут стою, никто не почувствовал даже щекотки. Все будет нормально.

Тошайо понял, что его приняли за новичка, и это было чистой правдой, так что он, воспользовавшись советом, сделал решительный шаг вперед и… ничего не почувствовал. Врата выглядели жутко, но пройти их насквозь оказалось поразительно легко.

Он остановился на другой стороне и ненадолго обернулся. Изнутри они были не менее потрясающим сооружением. Возможно, будь Тошайо призраком или одержимым злым духом, Врата не пустили бы его в центр. Чтобы узнать ответ на этот вопрос, пришлось бы провести опыт с настоящим призраком или одержимым, а разрешение на это не дадут ни Император, ни его приближенные. Подобное сочтут пыткой, пусть даже пыткой по отношению к уже умершему созданию.

Госпожа Рей назвала бы такой подход блажью изнеженных мальчишек, но Тошайо считал его правильным. В появлении нечисти всегда были виноваты люди. Если они начнут изучать нечисть таким жестоким способом, это не доведет до добра. В лучшем случае руки одного экзорциста окажутся по локоть в крови безобидных нелепых созданий. В худшем — нечисть и нежить объединят усилия, чтобы разобраться с нависшей угрозой. История знала много примеров войн между мирами смертных и бессмертных, и Тошайо не разделял мнение о том, что такие войны — профилактика заразы. Скорее уж он считал их результатом трагической случайности. Хрупкий мир, любой, даже самый неприглядный, каким он стал сейчас, все же был лучше самой праведной войны.

Улицы центра Метрополиса были похожи на трущобы только тем, что тоже казались искусственными. Здесь можно было снимать романтические комедии, которые так любили родители Тошайо. Мать рыдала о чужих несчастьях, а отец ласково успокаивал ее. Тошайо не любил такие фильмы, может поэтому и улицы не пришлись ему по душе.

Слишком чисто, слишком мало запахов, слишком мало людей.

Он привык к толпе, даже его манера двигаться предполагала, что придется проталкиваться через потоки других работяг. Теперь он чувствовал себя уязвимым на открытом пространстве. Любой житель красивых небоскребов мог увидеть, как его крохотная фигурка двигалась по улице.

Нужный адрес по счастью нашелся быстро. Помогли таблички, которые в центре хорошо сохранились и, по всей видимости, регулярно обновлялись. Район, где жил Тошайо, прекрасно обходился без них миллион лет. Когда-то их, конечно же, завезли, но уже на следующий день, наверняка, сдали в металлолом.

На первом этаже небоскреба, в который пригласили Тошайо, находился просторный зал для тех, кто ожидал, пока их пустят дальше. Вежливый персонал предложил напитки, подключение к Сети. Тошайо пообещали, что господин Хикэру будет безотлагательно извещен о том, что его гость прибыл.

В подобном месте Тошайо оказался впервые. И дело было не только в расположении небоскреба — за Вратами. Необычным был сам небоскреб. Жилье здесь, должно быть, стоило баснословных денег, а налоги были такими, что он со своим скромным заработком вряд ли сумел бы накопить даже на отопление и очистку воздуха. Кроме зала ожидания на первом этаже были вывески нескольких ресторанов и одного клуба — вероятно, в первую очередь для жильцов. Тошайо представил, сколько будут стоить еда и напитки внутри.

Не то чтобы у богачей никогда не было проблем со злыми духами — вовсе нет. Просто решать проблемы злых духов здесь научились иначе, без посредничества экзорцистов. Если тебя беспокоит дух предка, находящийся в квартире, ты просто меняешь квартиру, и все. Если за тобой увязался упырь, ты нанимаешь самого обычного охранника, и упырю проламывают череп. Просто, эффективно и с гарантией. Экзорцисты редко готовы предоставить ее, ведь обстоятельства каждого случая не удается понять до конца по описанию заказчика. Они работают, опираясь на интуицию и вещи, о которых обычные смертные имеют смутное понимание. Для некоторых техники экзорцистов уже стали бабушкиными сказками, а обратиться к экзорцисту — все равно что позвать гадалку-шарлатанку.

Как любил говорить отец Тошайо, магия перестала быть нужна людям, и люди перестали обращать на нее внимание. В тайне отец надеялся, что высокие технологии обернутся новыми монстрами, с которыми помогут справляться новые талисманы, и это даст начало новому веку процветания для семьи. Тошайо видел в нем это и старался изо всех сил не презирать собственного родителя.

— Господин Тошайо? — к нему подошла молодая женщина в строгом костюме. Он заметил ее издалека, но не сразу поверил, что его пригласят так быстро.

Хикэру либо отчаялся и готов был принять гостя немедленно, либо уже знал, что Тошайо пересек Врата. Скорее всего, в центре Метрополиса легко было отслеживать перемещение гостей.

Женщина отвела Тошайо к лифту и подсказала этаж, потом поклонилась и пошла обратно к рабочему месту — встречать других гостей и жильцов небоскреба. Тошайо оказался в лифте совершенно один. Он почувствовал, как сдавило виски, успел понять, когда заложило уши, и приоткрыл рот, чтобы избавиться от неприятного ощущения. Лифт нес его вверх без передышки — на такую высоту Тошайо забирался редко. Нечисть любила связь с землей, нежить и вовсе с трудом могла от земли оторваться, так что чаще всего он работал в канализации, на кладбищах, в заброшенных храмах, а вовсе не в небоскребах.

Когда лифт остановился, Тошайо еле держался на ногах. Он вышел и отдышался, прежде чем идти в апартаменты с нужным номером. Все было указано на приглашении.

Дверь не вызывала подозрений. Тошайо присмотрелся к ней, но не приметил ни следов защитной магии, ни проклятий. Обычное дерево, быть может, чересчур дорогое, но в таких местах много вещей будут казаться ему чересчур дорогими. Светло-коричневая древесина была инкрустирована черной, которая повторяла замысловатым рисунком прямоугольник дверного полотна. Выглядело изящно — как дверь в музей или один из современных храмов, устроенных на нижних этажах высоток.

Кнопка звонка находилась рядом с табличкой: «Хикэру». Без фамилии, должности, научной степени. Тошайо не знал, как принято было оформлять таблички в этом районе, но в трущобах человек не упустил бы шанса показать себя во всей красе. Даже если это грозило ему вторжением банды посреди рабочего дня.

Изнутри раздались тихие шаги, потом щелкнул замок и дверь открылась. Тошайо увидел хозяина дома в шелковом халате, кое-как прикрывающем тело, с мокрыми волосами, босиком на гладкой поверхности кафельных плиток.

— Господин Тошайо? — вежливо предположил Хикэру, торопливо завязывая халат. В этот момент Тошайо посмотрел на лицо хозяина дома и обратил внимание, что оно существует. Бросились в глаза радушная улыбка и контрастирующий с ней цепкий взгляд.

Перед Тошайо мелькнули образы со времен обучения — глупости, которые иногда позволяли себе воспитанники госпожи Рей. Съеденный на двоих бутерброд, дружеские объятья, пустяковые подарки, сделанные сразу после тренировки, чтобы госпожа не заметила. Все вылилось в строгий целибат, поддерживать который Тошайо помогал напряженный график и ясная цель, но теперь ему казалось, будто в один миг рухнула стена вроде той, что окружала центральный район.

Как можно думать о чем-то, когда в центре города живут люди, похожие на Хикэру? Они моются в душе, возможно, они даже ложатся в постель. Голые.

Чтобы вернуться к реальности, Тошайо моргнул. Он бывал во многих переделках, ему не в первой было справляться с волнением, страхом или вожделением. Особенную ловкость в мороках проявляли кицунэ, но даже самый обычный злобный дух мог подбросить пикантных картинок. Тошайо спокойно вдохнул, поклонился и подтвердил:

— Тошайо, экзорцист младшего ранга, к вашим услугами.

У него вышло сделать это непринужденно, и он гордился этим. Кто знает этого Хикэру? Он вполне мог нарочно пойти в душ как раз перед тем, как Тошайо пришел к нему в дом. С богачей центра станется.

— Прошу, проходите, — Хикэру, продолжая придерживать халат рукой, пригласил Тошайо войти в апартаменты.

Студия оказалась небольшой: диван, бар, кухня — все смешалось в одну кучу. Тошайо увидел в дальнем конце открытую дверь, из которой тянулись к Хикэру мокрые следы. Там мог находиться душ.

— Подождите, пожалуйста, на диване. Я не знал, что вы придете так скоро, господин Тошайо. Мне нужна минута, чтобы привести себя в порядок. Хорошо? — Хикэру вежливо улыбался и так старательно прятался в халат, что сомнения Тошайо рассеялись. Вряд ли этот тип подстроил раздевание нарочно. Дело близится к вечеру: собирался в ресторан или в клуб, вот и пошел в душ. Богачи моются по сто раз в день, это у Тошайо расход воды расписан на месяц вперед.

— Большое спасибо, я подожду, — ответил он.

Диван, отделанный кожей, оказался мягким и удобным. Перед Тошайо стоял невысокий столик, где в хрустальной вазе валялись похожие на стекло конфеты в прозрачной упаковке. Захотелось взять одну, но он помнил о профессиональной осторожности, поэтому решил воздержаться от любой еды и напитков в доме. Если Хикэру вызвал его для экзорцизма, притрагиваться к еде может быть опасно.

Хозяин квартиры тем временем исчез за третьей дверью. Возможно, она вела в личную комнату, возможно — в гардероб. Прикрывать ее до конца Хикэру не стал из уважения к гостю. Тошайо слышал, как щелкают вешалки для одежды, потом раздался характерный звук застежки-молнии, стук каблуков. Хикэру вышел из комнаты и аккуратно прикрыл за собой дверь. Теперь без спешки Тошайо мог рассмотреть его получше.

Хикэру выглядел молодо — моложе самого Тошайо лет на пять, а возможно и больше. Опираться на внешность в центре Метрополиса было неправильно — здесь пользовались косметической хирургией, новыми средствами омоложения, а работа была гораздо легче той, к которой привыкли в трущобах. На самом деле, Хикэру мог быть старше, но спрашивать об этом без особой надобности Тошайо не стал бы.

Фигуру подчеркивали узкие брюки и строгий пиджак. В халате Хикэру показался Тошайо эксцентричным, но теперь выглядел сдержанно, даже строго. Невольно вспомнилась вскользь брошенная охранником Врат фраза о том, что Хикэру ходит в черном. Если речь шла о такой одежде, неудивительно, что даже охранники заметили особенность.

Внешний вид Хикэру портили только мокрые волосы, но Тошайо знал, что высушить волосы такой длины будет непросто — он помогал сделать это матери, когда та болела, ухаживая за маленьким Чи. Чтобы не испортить костюм и выглядеть опрятно, Хикэру завязал волосы в узел и закрепил лентой.

— Вы застали меня врасплох, господин Тошайо, — сказал он, присаживаясь на другой конец дивана. — Позволите налить вам чаю? Или вы предпочитаете кофе?

— Большое спасибо, я хотел бы узнать, с какой целью вы вызвали меня, — вежливо ответил Тошайо.

— Справедливо, — Хикэру улыбнулся. — Я навел справки о вашей работе. Вы не станете пить, пока не поймете, что в этом доме безопасно. Уверяю, это так. Апартаменты совсем новые, я приобрел их на время, чтобы жить хоть где-то. Случай, из-за которого я позвал вас, произошел в другой квартире.

— Если речь о нежити, она может преследовать жертву в пределах города, а в исключительных случаях — в пределах континента, — ответил Тошайо.

— Я не специалист, но предположу, что речь не о нежити. Полиция уверена, что в центре завелся маньяк, но они все форменные болваны и привыкли ко взяткам. Если происходит убийство, они заявляют, что в городе объявился маньяк. Мне сказали ждать конца расследования, но место уже осмотрели специалисты, так что я могу вернуться в дом. Но я подумал, что не хочу ждать «конца расследования», если вы понимаете, о чем я, господин Тошайо. Разумеется, полиция не будет сидеть сложа руки, но вряд ли они бросят все силы на то, чтобы выяснить причины смерти очередной пустышки «из богачей». Так они называют нас. Увы, скончалась моя гостья. Известная певица, вы могли слышать о ее смерти в новостях. Все произошло неделю назад, на приеме, который я организовал для сбора средств на строительство нового городского района.

— Благотворительный прием, я правильно понимаю? — уточнил Тошайо.

— Все верно. Благотворительность — моя основная работа. Звучит странно, понимаю, но я занимаюсь этим уже пять лет. Мы вывезли радиоактивные отходы от границы города и добились их переработки. Открыли несколько школ для сирот. Мелочи, но я делаю это постоянно. Прибыль, вернее будет сказать, количество пожертвований от таких мероприятий зависит от моей репутации. Люди приходят поговорить со знаменитостями, завязать знакомства, и в качестве приятного бонуса для бедняков из дальних районов города они платят добровольные взносы. Кто-то меньше, кто-то больше — я не считаю, кто и сколько денег пожертвовал. Приемы всегда возмещают мне затраты на организацию, а остаток я перевожу на нужды города. Если я объявлю своим гостям, что убийство совершил некий «маньяк», в следующий раз ко мне не придут самые осторожные. Потом не придут те, кто заметил, что людей стало меньше. Потом перестанут приходить даже те, кто готов отдавать деньги без выпивки и хороших разговоров. Понимаете, чего я хочу?

— Вы хотите разыграть представление? — нахмурился Тошайо.

— Нет, — прямо ответил Хикэру, отбросив маску вежливости, и перестал улыбаться. — Возможно, я слишком волнуюсь и объяснил невнятно. Мне нужно, чтобы вы проверили мой дом и выяснили, было ли связано убийство с нечистой силой. Если окажется, что это так, я готов оплатить любые издержки. Как вы управляетесь с ними? Упокаиваете? Я прав?

— В некоторых случаях, — ответил Тошайо. — Гораздо чаще я изгоняю злых духов. Полиция может быть отчасти права, господин Хикэру. Намного чаще, чем нечисть, в городе действуют одержимые духами. Но мы находимся в центре, разве могут одержимые попасть сюда?

— Мой дом, где произошло убийство, находится по другую сторону Врат. Я знал, что риск существует, но я против того, чтобы заниматься благотворительностью, сидя здесь, в тепле и уюте. Иногда полезно зайти в дальний район.

— Вас могут ограбить в дальнем районе, — заметил Тошайо.

— Я могу позаботиться о себе, когда дело касается простых людей, — сказал Хикэру. — Мне посоветовали на время поселиться здесь, за Вратами. Многие люди моего круга живут здесь, и я не против. Но когда вы решите вопрос, я вернусь назад и буду жить так, как хочу. Разве не в этом смысл богатства — делать то, что хочешь?

— Никогда не задумывался об этом, — сказал Тошайо. — Я никогда не был богат.

— Вы можете стать богатым. Я заплачу достаточно, чтобы вы смогли купить квартиру в хорошем районе. Не здесь, конечно, но… Впрочем, почему не здесь? Вам нравится это место? Верхний этаж, восемь комнат, и можно каждый день смотреть на звезды.

Тошайо ничего не ответил. Он рассчитывал получить достаточно денег для оплаты обучения очередного года в школе брата — и это в лучшем случае.

— Возможно, вы не все рассказали мне о моей роли в происходящем? — наконец, выдавил из себя Тошайо. Теперь держать себя в руках было даже сложнее, чем после встречи с полуголым хозяином квартиры.

— Понимаю, это кажется безумием, — ответил тот. — Вы привыкли, что вам мало платят. Я считаю, что это неприлично — заплатить столько же, сколько заплатил бы вам бедняк за изгнание духа злобного родственника. Ваша профессия исчезает, хотя она — наше культурное наследие. Можете считать это благотворительностью, если так вам приятнее, но я всего лишь хочу проявить благодарность. Для меня эта квартира — напоминание об ужасном происшествии. Гостья умерла на моих руках, а через пару часов я уже был здесь с воспоминаниями и тяжелыми мыслями. Когда я просыпаюсь, я вижу, как… Понимаете, господин Тошайо, мне хотелось бы сейчас уехать в другую страну, как делают все мои знакомые, когда происходит что-то хоть отдаленно похожее на мою ситуацию. Но я чувствую свою вину в произошедшем, поэтому я здесь и надеюсь, что вы справитесь.

— Как вы нашли меня? — спросил Тошайо, ничуть не успокоенный ответом.

— Госпожа Рей рекомендовала мне вас как лучшего экзорциста своего поколения, — ответил Хикэру.

— В самом деле? — Тошайо все еще помнил плевок.

— Я обратился к ней позавчера, и она назвала ваше имя и любезно предоставила адрес, куда я могу направить приглашение. Без ее помощи я просто не сумел бы… вы живете в таком… простите, я не хочу вас оскорбить, — Хикэру, вероятно, смущенный неловкими словами, которые произнес, встал со своего места и пошел в зону столовой, где с помощью пары чайников начал готовить чай. Его руки двигались ловко и быстро, он явно делал подобное тысячу раз.

— Жить в центральном районе для меня… неприемлемо, господин Хикэру, — ответил Тошайо после долгой паузы. — Я благодарен вам за проявленную щедрость, но не смогу в полной мере оценить ее. Мне нужно заботиться о брате, который живет с моими родителями, и моя профессия предполагает, что чаще я появляюсь в стоках канализации, а не на приемах и в ресторанах. Давайте перейдем к делу, если вы не возражаете. Мы можем отправиться в ваш дом сейчас?

— Боюсь, что прямо сейчас я не смогу проводить вас. Я дам вам ключи, охрана уже знает, что вы можете осмотреть дом…

— Господин Хикэру, мне нужно…

— Понимаю, — Хикэру остановил его жестом. — Вы хотите услышать весь рассказ, подробно, на том самом месте. Завтра, весь день, я буду в вашем распоряжении. Я уже отменил все встречи, нам никто не помешает. Но сегодня я должен идти на прием, где будет старший сын Его Божественного Величества. Отказать ему означает оскорбить императорскую семью. Если бы вы отправили мне сообщение утром, я постарался бы найти выход, но сейчас я вынужден вас покинуть. Возьмите ключи, здесь комплект от этой квартиры и от моих апартаментов за Вратами. Мой водитель отвезет вас ко входу, а охрана проведет по комнатам.

— Простите, что не предупредил, — начал Тошайо, но Хикэру снова прервал его.

— Я не просил об этом в приглашении. Видите ли, я не думал, что меня позовут на встречу такого уровня. Мы уже были представлены друг другу около года назад, но я не мог даже предположить, что… Понимаете, для меня это шанс получить поддержку Императора. Если это произойдет, я смогу приглашать к себе в дом высокопоставленных чиновников, и средства, которые мой фонд выделяет… Надеюсь, вы поймете. Я не думал, что эти два события совпадут. Рассчитывал, наверное, что вы будете размышлять неделю-другую. Что с меня взять? Богатей, — Хикэру презрительно поджал губы.

Наконец, его приготовления были завершены. Он налил чай сначала в свою пиалу, потом — в пиалу гостя. Выпил чай первым, нарушая правила гостеприимства, но Тошайо воспринял это как проявление внимания к своим нуждам. Осторожность экзорцистов была одним из редких правдивых мифов в среде обычных людей.

Сделав глоток, Хикэру поставил полупустую пиалу на место, зашел в комнату, где переодевался, взял там большую сумку, из которой торчали края белоснежной ткани, и быстро пошел к выходу.

— Оставайтесь здесь сколько захотите. Ключи на столе возле чайника, можете взять продукты и приготовить себе бутерброды. Я ваш должник!

Хикэру исчез. Дверь за ним захлопнулась, щелкнул замок. Тошайо остался один в квартире, в которой по заверениям хозяина было восемь комнат. Он даже не успел встать с дивана. Слова Хикэру, их смысл, скорость, с которой они вылетали из его рта, сбивали с толку. Только теперь, когда Хикэру исчез, Тошайо смог прийти в себя и осмотреться как следует.

Действительно, со стороны входа видно было только две двери: в душевую и гардероб. Вход в основную часть квартиры оказался спрятан за красивой ширмой. На ней белый дракон летел по алому полю. Тошайо встал, подошел к столу, где находились чайник, пиалы и ключи, посмотрел на сервиз.

Добротные дорогие вещи без ненужной вычурности, хранящие историю. Вместо нового глянца — патина минувших эпох. Тошайо не удержался, взял пиалу и выпил еще горячий напиток. Хикэру приготовил самый обычный чай, без модных добавок, кричащих ароматов. Просто хороший чай, на который у Тошайо вечно не хватало времени. Купить на рынке, принести домой, дождаться, пока вода достигнет нужной температуры… за это время он мог успеть поесть и принять душ после работы — какой уж тут чай.

Подумав, Тошайо налил себе еще немного. Чай все равно выльют, он испортится уже через несколько минут. Ничего зазорного в этом нет, тем более что хозяин квартиры сам предложил ему поесть и выпить чаю.

Вторая пиала оказалась крепче, но Тошайо привык к привкусу, поэтому даже не поморщился. Он оставил в покое сервиз и пошел осматривать квартиру, чтобы лучше представить себе, чем живет наниматель.

Дверь за ширмой оказалась открыта. Он прошел в просторную галерею — на стенах висело несколько картин в массивных рамах. Стиль художников напомнил Тошайо о школьном курсе искусств других государств. Никому в Метрополисе не пришло бы в голову рисовать подобное, хотя он редко интересовался искусством сложнее фильмов, которые выбрасывали в Сеть со скидками. Из этой комнаты можно было попасть в другие. Тошайо выбрал приоткрытую дверь наугад и прошел внутрь — спальня. Он зашел еще в одну — другая спальня. Они ничем не отличались друг от друга, что полностью соответствовало словам Хикэру о временном жилье.

Тошайо вышел из галереи обратно в гостиную и прошел в душевую. Воздух отсюда вытягивала специальная вентиляция — ее жужжание поначалу казалось навязчивым, нопотом отошло на задний план. Куда больше его заинтересовало обилие косметических средств. Сам Тошайо использовал мыло, обычно то, что дарила мама, реже покупал самое дешевое из того, что находил в продаже. Теперь перед ним была целая галерея, похожая на прилавок магазина. Несколько флаконов было открыто, они кое-как валялись вокруг душевой кабины, из одного вытекала в сливное отверстие прозрачная жидкость. Тошайо поднял флакон и осторожно поставил на полку, чтобы сохранить остатки. Судя по всему, Хикэру придавал большое значение внешнему виду, а может просто любил необычные запахи. Их сочетание было таким сильным, что у Тошайо с непривычки начался приступ яростного чихания. Он никак не мог остановиться, пришлось выйти и прикрыть дверь. Спустя минуту или около того он успокоился и пошел к гардеробной.

Обстановка здесь напоминала душевую: ворох вещей, сваленных в центре так, будто хозяин долго решал, что выбрать, и бросал не подошедшие варианты на пол. Тошайо поднял ткань наугад и наткнулся на тот самый халат, в котором Хикэру предстал перед ним на входе. Прохладные волны легко легли на руку — невозможно было понять, откуда взялся этот холод. Он мог быть естественным для натурального шелка ощущением, а мог оказаться остатками воды, которая недавно была на Хикэру.

Чтобы понять, от чего именно он ощущает холод, Хикэру поднес ткань к лицу и прислушался к запаху. Среди неразберихи ароматов, знакомых ему по душевой, был еще один — тот, который ощущался не носом, а чем-то внутри, чего не было у большинства смертных. Тошайо считал это благословением и даром, потому что так объясняла госпожа Рей. Обостренное восприятие выражалось не только в видениях и звуках, которых не слышали другие. Острее всего было обоняние. От нежити пахло тленом и землей, и Тошайо мог уловить запах, даже если из-за насморка не чувствовал ничего больше. Но теперь обоняние подвело его. Для такого запаха невозможно было найти подходящего объяснения.

Халат полетел на пол, вместо него Тошайо схватил рубашку и попытался понять, что чувствует, снова. И опять после долгих попыток его посетила неудача. Все, чего он добился — головокружение от частого дыхания.

Простые люди — те, кто вел самую обычную жизнь, никак не связанную со сверхъестественным — не имели своих ароматов, кроме запаха пота и других желез. Тошайо сидел возле горы одежды, не понимая, что именно ощущает.

В запахе не было угрозы, которую сопровождала вонь разных видов нечисти, в запахе не было тлена, которым пахла нежить. Оставались противники высших порядков, с которыми Тошайо ни разу не сталкивался, но разве будет один из них вызывать экзорциста? Или это тонкая игра, которую Хикэру решил вести против него?

Смущенный и растерянный, Тошайо прошел на кухню. В холодильнике лежали продукты — обычные для человека из подобной квартиры. Остатки ужинов в ресторане или того, что было заказано на дом. Прохладительные напитки. Было бы странно, найди Тошайо человеческие сердца или мозги, но проверить стоило. В работе экзорциста подходящими считались даже самые экзотические методы расследования.

Пора было переходить к другому дому. Там Хикэру жил гораздо дольше, и следы его нечеловеческой сущности, если она все же была, найти будет проще. Перед уходом Тошайо подошел к панорамному окну в гостиной и посмотрел вниз. С непривычки у него закружилась голова. Который раз с тех пор, как он попал в эту квартиру?

Вид поражал воображение. Метрополис отсюда казался миниатюрой города. Серое вечернее небо, освещенное рекламными световыми пушками, мерцало совсем рядом. До него можно было дотянуться. Возможно, в пасмурный день облака действительно касаются окон верхних этажей, и жителям ничего не стоит открыть окно, зачерпнуть немного облака и добавить его к завтраку из полезных фруктов и злаков.

Насмотревшись вдоволь, Тошайо вышел из квартиры с помощью пластиковой карты, и дверь за ним закрылась. На секунду он представил, что будет называть это место домом. Ему нужно было пережить эту фантазию, чтобы спокойно двигаться дальше. Экзорцисту не место в небоскребе элиты, он должен посвятить себя борьбе со злом. Комфорт и удобства не для него. Но человеческую сущность тяжело изменить, поэтому он все же представил.

Свет будет гореть на половину мощности, когда он войдет в квартиру. Ужин будет ждать на столе — останется только сесть и перекусить после тяжелого дня. Потом он пойдет в душ и простоит так долго, как захочет, смывая грязь, пот и напряжение минувших часов. Что будет после? Если день выдался тяжелым, он ляжет в просторную постель и заснет в тишине, а не под крики ссорящихся соседей. Если это будет хороший день, он спустится вниз и зайдет в клуб, где сможет познакомиться с кем-то, выпить стаканчик пива или бокал вина — смотря к чему будет лежать душа в эту минуту.

От фантазий Тошайо очнулся, когда в его воображаемом клубе проявился Хикэру в халате, едва прикрывающем хорошо сложенную фигуру.

Мрачный, с ворохом мыслей о возможном обмане, Тошайо спустился на лифте и вышел в уже знакомый ему зал. Ключ-карты лежали в кармане куртки. Персонал проводил его до выхода и познакомил с представительным мужчиной, позади которого стояла новенькая машина. Мужчина представился Йоширо, низко поклонился и предложил Тошайо проехать с ним до дома своего господина.

2. Паук в замочной скважине

Машина ехала почти бесшумно. Она была оснащена электронным помощником, в салоне играла приятная ненавязчивая музыка, а в удобном подлокотнике возле сиденья пассажира лежали бутылка воды и пиво. Присутствие Йоширо, скорее всего, было лишней тратой человеческих сил — он почти не притрагивался к рулю, предоставив технике без спешки везти их по центральному шоссе за пределы Врат.

Наружу Тошайо попал совсем другим путем. Он даже не понял, когда они преодолели транспортные Врата — все произошло слишком быстро. Вот арка приближается, а вот она — позади. Успеют ли заклинания защиты среагировать так быстро? Или нечисть в самом деле научилась пробираться в центр Метрополиса с помощью подобных лазеек? Наверняка, защита не распространяется на подземные ходы.

Чем дальше они уезжали от центра города, тем сильнее Тошайо сомневался в реальности Врат и вековой защиты. До сих пор древние заклинания казались ему частью нерушимой веры, но, на самом деле, они не имели к Создателю никакого отношения. Защитой города занимались Его слуги, такие же ничтожные, как Тошайо и его коллеги-экзорцисты. Им действительно были доступны немыслимые по современным меркам техники и заклинания, но они оставались людьми, а нечисть, если верить священным текстам, пришла в мир задолго до появления Второго Племени. Древние божки обитали в лесах, озерах и реках, на дне океанов и морей за миллионы лет до прихода людей. Неужели какие-то Врата могут отпугнуть их?

Скорее уж Врата нужны для того, чтобы успокоить людей, особенно тех, кто живет снаружи. Всегда приятно знать, что где-то там, под боком, есть безопасное место, куда ты можешь сбежать в случае опасности. Тошайо ощущал, как уходит из-под ног уверенность. Теперь, когда он думал, что Врата — всего лишь детская сказка — ему куда тяжелее было мириться с мыслью, что за любым углом может поджидать вампир или вервольф — гости из захваченных Империей государств.

Нужно было вернуться к реальности и заняться делом. Несмотря на все сомнения, Тошайо знал, чем должен заниматься, и стоящая миссия была у него прямо под носом. Если Хикэру хочет обмануть его, значит придется разоблачить чудовище под маской друга императорского двора. Если Хикэру искренен, и в его доме совершил убийство упырь или одержимый злым духом бедолага, значит у Тошайо появился шанс проявить себя и не остаться после этого на мели. Он решил для начала расспросить водителя, тем более что тот лишь изредка поглядывал на дорогу, проверяя электронику.

— Господин Йоширо, вы давно работает на господина Хикэру?

— Почти три года, господин Тошайо, — ответил водитель с большой охотой, что было хорошим знаком. Если удастся разговорить наемного работника, могут выясниться подробности жизни подозреваемых.

— Вы знаете, для чего меня нанял господин Хикэру?

— Знаю, — ответил водитель и решительно кивнул. — Болтать об этом у нас не принято, но если вам для дела, я расскажу все, что надо.

— Умерла певица, верно?

— Да, госпожа Акеми. Вы разве не знали ее? Вот, послушайте, она прямо сейчас поет. — Водитель прибавил громкость музыки, и Хикэру услышал приятный женский голос, который исполнял традиционную народную песню в современной обработке. Госпожа Акеми пела о неразделенной любви бедной девушки к богатому покровителю, который хотел использовать ее, а после — убить. Обычный сюжет для фольклора.

— Она красиво поет, — заметил Тошайо, чтобы поддержать беседу. — Вы знали ее лично?

— Несколько раз отвозил ее домой после приема у господина Хикэру. С ней всегда ехал один телохранитель, но в тот день никого не было. Полиция считает, что это и есть причина, но вы ведь знаете, как все было, верно? Никакой телохранитель не успеет. Я считаю, это случайность. Такое, увы, может произойти с каждым. Верно?

— Не знаю, господин Йоширо, мне еще рано делать выводы.

— Зовите меня просто Йоширо, без господина. Какой я для вас господин? Вы — важный человек, экзорцист, защитник мира, а я просто развожу людей по домам.

— В каком-то смысле вы тоже отвечаете за их безопасность, Йоширо, мы с вами в одной лодке. Расскажите, пожалуйста, почему у госпожи Акеми в тот день не было телохранителя?

— Он заболел, — Йоширо мрачно усмехнулся. — Заболел он — как же. Прохвост сидел на наркотиках, об этом все знали. Даже она сама знала. Кто принимает дурь, тот и сам дурак, верно? Видно, ошибся с дозой.

— Почему она не наняла другого?

— Другого? Господин Тошайо, но ведь она шла на званый ужин. Мало кто приходил к господину Хикэру с охраной. Скорее всего, она решила, что один раз может обойтись без телохранителя. И она была права! Даже если бы этот говнюк оказался рядом, что бы он сделал? Ее ведь отравили, бедняжку, а в его обязанности никогда не входило пробовать то, что она будет есть. Представьте, как это могло бы выглядеть. Ее и так считали ненормальной.

— Из-за чего? — насторожился Тошайо.

— Она утверждала, что видит духов. Они являются к ней и рассказывают свои истории. Что сказать, в мире знаменитостей просто так не пробиться, верно? Вот она и придумала байку. Никого она, конечно, не видела, а пела самые обычные песни, мне бабка такие перед сном напевала. Но люди верили, а особенно те, кто хотел поверить. Считали ее странной, не от мира сего, а сколько я возил ее до дома — обычный человек. Добрая, никогда не повышала голоса, с хорошими манерами. Пусть я и есть никто, а она ко мне всегда с поклоном, говорила спасибо. Хорошая была женщина.

Тошайо заметил, что водитель рассказывает о госпоже Акеми с большой теплотой и подумал, что тот мог испытывать к ней романтический интерес, но вслух ничего предполагать не стал. Вместо этого он перевел разговор в другое русло:

— Скажите, в котором часу все случилось?

— В полночь, — сказал Йоширо. — Из-за этого господину Хикэру и примерещилась нечистая сила. У него в доме есть старинные часы — купил их на аукционе за страшную цену. Он считает их настоящей бомбой, всем показывает. Каждые двенадцать часов эти часы начинают отбивать двенадцать ударов. Хотите знать мое мнение? Чистое безумие. Если в доме прием, с этим еще можно смириться, но когда все спокойно господин Хикэру рано отходит ко сну, а мне что делать? Просыпаюсь посреди ночи, аж сердце заводится. Так вот, когда госпожа Акеми отравилась, чертовы часы били полночь.

— Звучит зловеще, — Тошайо подкинул масла в огонь. Он знал, что происходило в голове Йоширо, почти каждый месяц ему приходилось сталкиваться с такими людьми.

В мире Йоширо до сих пор все было рационально и просто. Ему повезло родиться в хорошей семье, не обремененной злобными духами предков, он был недостаточно интересен и богат, чтобы им заинтересовалась кицунэ, и вряд ли он часто выбирался на природу или на городские праздники, чтобы встретить мелких божков и духов.

Такие люди отрицали существование сверхъестественного, даже если относились к профессии Тошайо с уважением. Для них Тошайо был своего рода монахом, хранителем традиций. Наверняка, Йоширо посещает один или несколько храмов, зажигает благовония, чтобы почтить память предков и восславить Создателя, но вряд ли искренне верит, что это имеет значение. Нужно просто показать ему, что ты серьезно относишься к его сомнениям, и что он не какой-то сумасшедший, а вполне здравомыслящий человек, тогда он расслабится и поделится грузом, который лежит на душе после смерти госпожи Акеми.

— Не то слово, — Йоширо проглотил наживку. — Меня там не было, я готовил для нее машину. Но повсюду истории очевидцев, хоть полиция и велела им держать рот на замке. Разве таких людей можно заткнуть? Они просто пишут все в Сеть анонимно, и никто не докажет, что они — это они, верно?

— Очень некрасиво с их стороны, — согласился Тошайо.

— Мерзавцы хотят получить кусочек славы, рассказав другим о ее смерти! Да, уже столько времени прошло, а я до сих пор переживаю. Часы пробили двенадцать, она схватилась за горло. Соседи по столу решили, что она подавилась, подскочили и попытались помочь. Врачи говорят, они все делали верно. Последним подбежал господин Хикэру, он был дальше всех. Когда он взял ее на руки, она еще дышала, но едва-едва, и он сам закрыл ей глаза и положил на пол, как все кончилось. Никакого удушья не было. Ее бедное тело изучили вдоль и поперек, так мне сказал господин Хикэру, и не нашли ни кусочка пищи, ни соринки, которые могли бы натворить все это. Она просто умерла.

— Я соболезную вам, Йоширо. Похоже, вы знали ее лучше многих.

— Большое спасибо, — Йоширо украдкой провел ладонью по лицу, утирая слезы. — Не могу сказать, что знал ее хорошо, но она всегда была ко мне добра. Если окажется, что это сделал какой-то призрак, вы ведь зададите ему жару?

— Я выясню, что произошло. Если дух окажется добрым, запутавшимся, неприкаянным, я покажу ему, что он совершил, и дух сам навсегда покинет землю. Если это будет зловредный дух, его придется уничтожить. Но я сомневаюсь, что дело в призраках, Йоширо. Больше похоже на людей или тех, кто мыслит похожим образом. Дух не стал бы ждать двенадцати часов — он попросту их не услышит и не поймет, он находится в другом мире. Все это может оказаться чистой случайностью, но пока версия с нечистью кажется мне более вероятной.

— Нечисть? Вы про упырей?

— Строго говоря, упыри — это нежить. Умершие люди, которые вернулись после смерти. Я говорю о тех, кто появился в этом мире не человеком. Видели когда-нибудь кицунэ? Их очень много в городе. Обычно они выглядят как привлекательные девушки, но если приглядеться, можно заметить звериные черты.

— Какой ужас! Я и не знал, что такие бывают. И вы их видели? Своими глазами?

— Конечно. Многие работают в городе официально. Что поделать, лишние руки не повредят, да?

— Официально? — опешил Йоширо.

— Кицунэ почти безобидны, если знать, как обращаться с ними. Каппа тоже. Видели их?

— Каппа?

— Небольшие существа, живут рядом с водой. Раньше держались далеко от городов, но в Метрополисе их уже полно. Если вы спускались в канализацию хоть раз, то обязательно их видели. Они похожи на больших лягушек, если смотреть невнимательно. На самом деле, с ними можно поговорить. Они любят всякую мелочь — монетки, фантики от конфет. Взамен покажут хорошую дорогу, могут даже подсказать, какая вода чище, а какую лучше не трогать. Без них городской слив никогда бы не справился.

— Создатель милосердный! Вы ведь говорите несерьезно? — с неприкрытым восхищением спросил Йоширо.

— Совершенно серьезно, я знаю некоторых в лицо. Скажите, мы скоро приедем?

— Мы приехали бы пять минут назад, но я решил сделать еще один круг, чтобы послушать ваш рассказ про говорящих лягушек.

— Именно поэтому я и спросил о дороге, — улыбнулся Тошайо.

— Вы наблюдательны. Или знаете район?

— Я бывал здесь несколько раз, но давно. Вы пройдете со мной в дом господина Хикэру?

— Нет, мне нужно ехать за ним и ожидать, когда закончится его встреча с важными шишками. Хотелось бы показать вам все, но ребята справятся не хуже моего. Удачи вам, господин экзорцист, надеюсь, что у вас все получится. Приятно было познакомиться с вами.

— Мне тоже, Йоширо. Буду ждать новой встречи.

Прежде чем дверь машины захлопнулась, Тошайо услышал обрывок монолога: «Говорящие лягушки! Нет, вы только представьте!». Похоже, рассказ про каппа произвел на водителя большое впечатление.

Перед Тошайо предстала обычная высотка относительно благополучного района Метрополиса. До чистоты центра здесь было далеко, но он не видел бомжей и проституток, а это о чем-то да говорило.

Вместо красивого зала здесь была пропускная. Тошайо показал ключ и объяснил, что ждет встречи с охраной господина Хикэру. Консьерж вызвал нужную квартиру, коротко переговорил с людьми там и сказал Тошайо подниматься на тринадцатый этаж.

Лифт был самым обычным, и на этот раз уши не заложило. В коридорах дома пахло старыми вещами, плесенью. Наверное, для богачей из центра приезжать сюда было модно. Они приобщались к жизни трущоб и считали, что уже хорошо разобрались в ситуации. Необычный ход со стороны господина Хикэру, но, судя по всему, действенный. Приезжать в такой дом для них, наверное, было целым событием. Они могли делиться впечатлениями со своими знакомыми и так распространяли информацию о работе Хикэру.

Дверь оказалась надежной, но неприметной. Тошайо позвонил, хотя в его кармане все еще был ключ. Он не хотел застать людей в неудобном положении. Они могли есть или заниматься другими делами. Пусть консьерж предупредил их, все же лучше подстраховаться. Довольно с него растерянных людей в халатах.

Почти сразу дверь распахнулась — ее открыли заранее к приходу Тошайо. Он увидел пару охранников, отчасти напоминающих Йоширо из-за строгих костюмов и сурового выражения лица. Возможно, все сотрудники Хикэру выглядели похожим образом, но Тошайо решил не делать поспешных выводов. Он поклонился и представился экзорцистом младшего ранга. Они поклонились в ответ и сообщили ему, что в данный момент занимаются охраной дома господина Хикэру. Их звали Мамору и Ичиро, каждый из них попросил «господина экзорциста» обращаться к ним неформально — по именам. После формальной церемонии знакомства оба охранника превратились в тень Тошайо и стали следовать за ним по пятам, коротко отвечая на вопросы.

Апартаменты господина Хикэру занимали весь этаж. Остальные входные двери на этаже были изнутри заблокированы прочными кирпичами и залиты цементом. Перепланировка, должно быть, обошлась Хикэру в целое состояние, но такие мелочи его явно не волновали. Куда проще было построить новый дом, чем тратиться на подобное, и все же новый дом не так привлекал состоятельную элиту, как эта отделанная развалюха.

В просторной гостиной, для которой разнесли в пух и прах целую квартиру, стояли вешалки для одежды, по стенам блестели зеркала. Место прекрасно подходило для приема большого числа гостей: они могли, не мешая друг другу, одновременно приходить и уходить.

Сразу из гостиной можно было попасть в две ванных комнаты, удобно устроенных для гостей. Даже сейчас здесь все было готово к приему. По старой привычке Тошайо тщательно вымыл руки. Сколько бы времени он ни проводил в трущобах, ему всегда казалось, что он успел замарать их. Мыло оказалось приятным, полотенце — мягким, вода не имела обычного для бедных районов запаха металла. Он уже собрался уходить, когда заметил на полу под ковриком начертанные мелом символы. Если бы ему не пришло в голову зайти в ванную, он бы не потревожил коврик, и ничего не заметил, но теперь хорошо было видно тщательный контур — заклинание отвода духов, написанное кое-как, для галочки. Тошайо приподнял коврик и аккуратно отложил в сторону. Мел низкого качества с большим количеством примесей почти стерся там, где Тошайо наступал на коврик, но все же символ угадывался. Догадка оказалась верна — это было заклинание отвода духов.

— Мамору, Ичиро! — позвал Тошайо. Охранники ринулись в его сторону, будто ему угрожала опасность. — Все в порядке! У меня все в порядке, но мне нужна ваша помощь. Вы знаете, кто сделал это?

— Это? — удивились Мамору и Ичиро, предварительно переглянувшись. Тошайо заметил, что у Мамору с гладко выбритой головой есть неприметная серьга в левом ухе.

— Я говорю об этом символе под ковриком ванной, — Тошайо указал на следы.

— А, вон вы о чем, — Мамору почесал затылок рукой. — Так приходил один… говорил, что хорошо разбирается. Содрал с господина Хикэру денег, повсюду их начертил, велел закрыть коврами, сказал, что больше дух не явится.

— Он приходил до убийства госпожи Акеми? — спросил Тошайо.

— После! После, конечно. Да вы что, господин Хикэру в такую чушь… простите, — Мамору сразу понял свою ошибку, сдержанно кашлянул и сделал шаг назад. — Простите, господин экзорцист, — он низко поклонился. — Я просто хотел сказать, что здесь никогда не интересовались духами и всем прочим.

— Ясно. Большое спасибо, вы очень помогли. Покажете другие рисунки этого господина, который сказал, что хорошо разбирается в духах?

Мамору с большой охотой стал показывать ковры, под которыми прятались нужные символы. Все они были копией одного и того же заклинания, которое ремесленник научился воспроизводить, не обладая нужными духовными способностями. Знаки вполне могли отпугнуть несчастного духа, который по нелепой случайности оказался бы в этом жилище, расположенном на тринадцатом этаже, но такого беднягу отпугнул бы даже мелькнувший на стене священный символ или зеркало в правильной оправе. Никакого мастерства для этой работы не требовалось, а все расходы заключались во времени мастера, да куске мела. Тошайо убедился, что символы безобидны, и на время забыл о них, вернувшись к осмотру жилища.

Большой интерес у него вызвала обширная библиотека господина Хикэру, заставленная разнообразным антиквариатом, завезенным из соседних государств и даже с другого края света. Здесь были заморские деревянные идолы, ритуальные маски диких племен. Некоторые артефакты обладали большим духовным потенциалом, хотя ни один из них, судя по состоянию, не использовался за последнее десятилетие.

— Господин Хикэру сам занимается покупкой этих предметов? — спросил Тошайо.

— Так мы не в курсе… — растерялся Мамору. — Ты в курсе?

Ичиро молчаливо помотал головой. Он говорил меньше напарника, и Тошайо чувствовал, что это связано со шрамом, который рассекал левую щеку на две ровных половины. Так выглядели зажившие порезы. Стычка в трущобах? Вполне возможно, что так, но больше похоже на травму во время выполнения долга. Такой порез удобно делать мечом, а ими в трущобах не пользуются. Куда чаще в дело пускают пистолеты, а если хотят запугать или испортить лицо — кастеты. Спрашивать Тошайо не стал.

— Часы, те, что отбивали полночь, тоже были куплены для библиотеки? Где они сейчас? Их забрала полиция?

— Полиция? Да они ничего брать не стали. Сняли здесь все, фотографий наделали и ушли. Главное-то — труп, так? Часы в другой комнате, там, где обычно ужинают, — объяснил Мамору.

— Прекрасно, туда мы и отправимся, — решил Тошайо.

За окном темнело. Он решил, что останется ночевать в доме, дождется полуночи и проследит, что происходит, когда раздается зловещий звон.

Часы, впрочем, совсем его не впечатлили. В отличие от некоторых масок и амулетов из библиотеки, они казались мертвыми. От них исходил самый обычный запах старого дерева, лака и полироли. Тошайо открыл дверцу, присмотрелся к металлу — ничего необычного. Стрелки были украшены серебряной гравировкой, а серебро духи не выносили. Впрочем, о духах Тошайо почти не думал. Если бы госпожу Акеми убил злой дух, его могущество должно было быть столь сильным, что окружающие люди пострадали бы тоже. Они бы почувствовал холод, необъяснимый ужас, многие упали бы в обморок, некоторые — тяжело заболели. Но никто не пожаловался на плохое здоровье, а точечные удары никогда не были сильной стороной злых духов. Так действовала другая нечисть, но забраться так высоко и действовать незаметно на глазах у десятков здоровых людей не смогли бы ни упыри, ни даже вампиры. Зомби попросту не пустили бы в дом, да и какому зомби придет в голову тащиться за едой в эдакие дали?

Речь шла об убийстве. Просто так от неясных причин люди не задыхаются. Вернее всего было точное заклинание, составленное таким образом, чтобы его действие активировал конкретный звук. Для этого заклинатель должен был хорошо помнить звук и прекрасно разбираться в чарах, в особенности — в проклятьях. Тошайо мог бы поставить на кицунэ, но они никогда не играли так грубо. Кицунэ скорее заставила бы госпожу Акеми прилюдно опозориться в нужный час, а сама исподтишка хихикала бы в свое удовольствие. Месть? Возможно, месть, но с мотивами разобраться можно будет позже, сначала Тошайо хотел исключить как можно больше существ из списка подозреваемых.

Разумеется, каппа и другие мелкие божки не стоили внимания. Жизнь певицы могла бы оказаться в их руках лишь в том случае, если бы госпожа Акеми наступила в их болотце, была совершенно одна, до смерти перепугана или уже проклята, то есть уязвима во всех смыслах. Вервольфы и другие меняющие облик нечистые существа не использовали чары по отношению к своим жертвам. Смерть, сама по себе, не была нужна им. Если бы вервольф захотел убить ее, она умерла бы в переулке или в коридоре своего дома, и полиция не сомневалась бы, кто это сделал: съеденное сердце и другие внутренние органы, звериные укусы и следы — не ошибется даже ребенок.

Все сводилось к одержимым и высшим существам, с которыми Тошайо до сих пор не имел дела, поскольку был экзорцистом младшего ранга и не мог самостоятельно искать встречи с ними. Госпожа Рей, если ей будет угодно, сама найдет его и назовет экзорцистом среднего ранга, вот тогда он начнет преследовать демонов, личей и прочих монстров, скрывающихся в тени. Если госпожу Акеми проклял демон, Тошайо не найдет никакой связи с часами. В таком случае часы окажутся лишь декорацией, чтобы придать драматизма смерти.

Оставалось надеяться, что дело связано с одержимым. Тошайо никогда не выдвигал эту версию первой, чтобы не ошибиться, когда столкнется с чем-то серьезным. Он всегда рассматривал все варианты, и только в последний момент мысленно соглашался с тем, что одержимость духом — самый подходящий вариант.

Несколько раз скрупулезность спасала его, а за единственную небрежность он поплатился шрамом на животе. Тогда он столкнулся с они, здоровенной тварью с огромной дубиной, которая пряталась в подвале заброшенного склада. Все указывало на действия одержимого, и Тошайо отправился на склад налегке: в его руке были зажаты палочки с благовониями, чтобы расправиться с работой поскорее. К счастью, он успел отреагировать, отскочил, спрятался, взял противника измором и обездвижил с помощью чар, а потом вызвал подмогу. Ему было всего четырнадцать лет, и никому не пришло в голову поднимать мальчишку на смех, но позор и стыд терзали несколько дней даже без чужой помощи.

— Вы не голодный, господин экзорцист? — спросил Мамору.

Настоящего голода Тошайо не испытывал, но понял по виду охранников, что они хотят есть, и что они не оставят его одного на месте смерти другого гостя.

— Хорошо, давайте перекусим, — согласился Тошайо.

Оказалось, что еда была готова уже давно. Пришлось разогреть три порции лапши, которую Тошайо ненавидел, с овощами и рыбой. Он ел рис, запивал рыбным бульоном и мог позволить себе сладости перед сном, но жаловаться на еду в чужом доме было неприлично, поэтому он все съел, поблагодарил Мамору и Ичиро, а потом попросил их вернуться к часам.

За окнами было уже темно с оговорками на искусственное освещение Метрополиса. Тошайо снова осмотрел антиквариат. Его уверенность в том, что часы лишены энергии, сменилась множеством вопросов. Теперь звуки, которые они издавали, напоминали биение сердца, а легкий скрип древесины — глубокие вздохи человека, который только что проснулся и теперь хочет как следует перекусить. Звуки намекали на древнее проклятие или заточенный внутри дух.

— Откуда я могу принести подушку и одеяло, чтобы лечь здесь? — спросил Тошайо.

— Прямо здесь? — не поверил Мамору.

Пришлось долго уговаривать охрану оставить его наедине с часами на ночь. Мамору убеждал, что защита гостей господина Хикэру — их работа, Ичиро молчаливо, но грозно соглашался с коллегой, а Тошайо возражал им, что именно его позвали в дом, чтобы он обеспечил безопасность. В конце концов, охранники отступили, но сказали, что собираются дежурить по очереди всю ночь, и будут подходить к двери, чтобы проверить, все ли в порядке. Тошайо согласился, потому что не собирался спать.

К одиннадцати часам на стрелках проявились алые штрихи, к половине двенадцатого Тошайо начал чертить защитные руны на полу, чтобы не оказаться безоружным перед противником. Звать бесполезных в складывающейся ситуации охранников он не собирался. Хватит того, что они сбегутся на шум, если у него не получится сработать чисто. Лучше обойтись без посторонней помощи, когда не знаешь наверняка, с чем придется столкнуться. Сильные проклятья хорошо перекидываются на посторонних, а развешивать на каждом охраннике защитные амулеты не хватит времени и сил. Разве такие добровольно спрячут у сердца сушеную куриную лапку?

Отодвинуть из центра массивный стол для званых ужинов в одиночку Тошайо не мог. Столешница оказалась выполнена из натурального дерева, поэтому весила больше, чем демон они, с которым когда-то сражался Тошайо. Зато можно было убрать лишнюю мебель: стулья, подсвечники, подставки для старинных книг и табличек — все, что могло попасть под руки во время боя.

Стрелки показывали без пяти минут двенадцать, Тошайо сверил их с собственными часами и убедился, что время было точным. Во всяком случае, часы недостаточно разумны, чтобы предугадать его появление и сжульничать. Возможно, их прокляли, и что-то — почему бы не сама госпожа Акеми с ее народными песнями — спровоцировало проклятье. Бывали вещи и пострашнее, когда люди по недосмотру вызывали к жизни проклятья, призванные истребить целый род — вот где приходилось туго. Тошайо смотрел на грядущий бой с оптимизмом. Оставшиеся пять минут он собирался посвятить молитве.

Встав на колени, сложив перед собой руки, он обратился к Создателю с просьбой послать заблудшей душе утешение и направить ее на добрый путь, просил дозволения защитить людей от зла и приносил прощения за насилие, которое может случиться. Молитвы не были его сильной стороной, он использовал обычные фразы, приготовленные экзорцистами и монахами прошлого, но искренне верил, что Создатель услышит его мысли, намерения и настроение.

Потом он выбросил из головы все лишние мысли, сосредоточился на зловещих часах, проверил кинжал в сапоге, снял арбалет и направил первый болт на циферблат, готовый выстрелить в любую секунду.

Бом-бом-бом…

Звук показался Тошайо оглушающим. Заболели не только голова и уши — заныло даже в животе. Он выстрелил наугад, не особенно рассчитывая на успех, потом перекатом ушел в бок и спрятался за рядами стульев, ожидая, что произойдет дальше.

За грохотом последовал запах. Смесь помоев, гноящейся раны, тухлого мяса — она ударила в нос, и Тошайо закашлялся. Усилием воли заставив себя не обращать на вонь внимания, он сделал глубокий вдох, надрывая легкие, и закрыл рот и нос ладонью.

Третий удар часы наметили совершить по его глазам, которые остались открыты. Тошайо внимательно следил за циферблатом, и когда тот взорвался с ярчайшей вспышкой и расстелил по всей комнате дым, искрящийся светло-зеленым светом, зажмурился от боли.

Уши все еще болели, и он слышал только гудение собственной головы. Дышать было нечем из-за призрачной вони и вполне реального дыма, а глаза, ослепленные светом, пораженные гарью, застилали слезы. Тошайо бросил арбалет и попытался добраться до двери наощупь, но смог подойти только к стене, когда почувствовал грохот шагов. Слух еще не вернулся к нему до конца, и он заметил лишь приглушенный шелест, зато его ноги чувствовали вибрацию. Топ-топ, как будто гигант они вернулся.

Тошайо догадался, что противник, кем бы он ни был, бежит прямо к нему — видит его, слышит, чувствует. Поэтому, прежде чем изменить направление бега, он выхватил кинжал и бросил его, опираясь на интуицию и ощущение в ногах. Монстр должен быть огромным, и у кинжала есть шансы поразить цель. После этого Тошайо снова перекатился в сторону и полез под стол, расположение которого легко было угадать даже после всех злоключений.

— Ку-да?! — эти звуки были первым, что услышал Тошайо, и они означали, что кинжал не убил тварь, а еще — что тварь была разумной. Тошайо забрался под стол и полез дальше, не обращая на звуки внимания, когда понял, что стол начинает подниматься над ним. Ему пришлось катиться в бок, и он обрадовался, что там больше не было стульев. Кое-как вытерев слезы, он вскочил на ноги и побежал к дальней стене. Там в углу была защитная руна достаточной силы. Забравшись в круг и ни о чем больше не думая, Тошайо вложил всю энергию в начертанные на полу символы.

Обычный мел вспыхнул голубым пламенем, языки которого окружили Тошайо, сформировали вокруг него купол, а потом без следа исчезли. Кроме экзорцистов немногие смертные способны были увидеть это пламя, зато его заметило чудовище — это был огромный бык, зачем-то поднявшийся на задних копытах, с парой мощных когтистых лап.

— Ку-да?! — переспросил монстр, продолжая без труда удерживать одной рукой неподъемный стол.

У Тошайо появилось время обдумать ситуацию и принять решение. Кинжал и арбалет остались на другом конце комнаты. Он напрасно потратил их из-за того, что недооценил противника. Ему не могло прийти в голову, что нечисть будет поджидать экзорциста и проснется, проявив себя, именно в тот момент, когда Тошайо захочет изучить часы.

Бык с лапами кошки появлялся в мифах разных народов, но он, в любом случае, не мог быть напрямую связан с часами. Либо его с помощью сильнейших чар поместили внутрь, запечатав там до поры, либо смерть от боя часов и появление монстра — простое совпадение. Или ловушка. Но если это попытка убить Тошайо, почему не поступить проще? Зачем приводить его в собственный дом?

Монстр повертел стол в руках, отбросил в сторону и стал идти на Тошайо. Дальняя дверь открылась, и в комнату влетели Мамору с Ичиро, вооруженные пистолетами.

— Не стреляйте! — крикнул Тошайо из своего угла, но они услышали его не сразу и успели сделать по выстрелу. Чудовище обернулось к ним и заинтересовалось новой жертвой. Оно опустилось на четыре конечности и на манер иноходца понеслось прямо к охранникам.

— Что делать? — крикнул Мамору, обращаясь к Тошайо.

— Бегите!

Охранники ринулись прочь, монстр убежал следом. У Тошайо появилась возможность выйти из укрытия, и он почти сделал шаг, когда почувствовал холод приближающейся смерти. Его способность была сродни интуиции, но ей обладали лишь некоторые экзорцисты. В свитках и на табличках прежних поколений эту способность называли «Хватка смерти», и она с довольно высокой долей точности подсказывала заклинателю, что его последнее решение может привести к гибели.

Тошайо вернул ногу на место, сел на пол и сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы избавиться от дурного запаха и унять волнение. У него все еще не было оружия, но большинство врагов он уничтожил голыми руками, поэтому не было смысла рассчитывать лишь на кинжал и арбалет. Куда важнее было прислушиваться к интуиции и обращать внимание на невидимую часть мира — он сосредоточился на незримом.

Контуры существа проявились перед Тошайо не сразу. Он заметил восемь тонких полупрозрачных ног, мохнатое тельце и голову привлекательной женщины. Чудовище сидело на потолке и глядело на Тошайо с большим интересом.

— Привет? — коверкая звуки, спросило дитя Йорогумо. — Хочешь поиграть?

— Откуда ты взялась? — спросил Тошайо, надежно защищенный заклинанием до тех пор, пока не покидал пределов круга.

— Плела па-утину, то здесь, то там, здесь, там, здесь, там…

— Я понял-понял, ты плела паутину, а как ты попала в этот дом?

— Искала еду, то здесь, то там. Нашла ящик со старым деревом, уцепилась, и вот — я здесь! Поиграем?

— Я не буду играть с тобой. Здоровенный бычара с лапами льва — твоих рук дело?

— Игра! Игра! — обрадовалась паучиха, пошевелив по очереди каждой лапкой. Оставаться на потолке ей удавалось без видимых усилий.

— Поиграем позже. Заставь быка исчезнуть. Можешь?

— Могу? Могу! Конечно, могу! Хлоп-щёлк, и нет быка! Был бычок, и нет. Попал бычок в паутину. Хрум-хрум, и съеден бычок. Поиграй со мной, славный воин.

— Я вовсе не славный воин, — вздохнул Тошайо. — Ты убила женщину?

— Жен-щину? — паучиха провернула голову по кругу на манер часовой стрелки и невинно похлопала глазами.

— Красивую женщину. Певицу, — уточнил Тошайо.

— Убивала много женщин. Красивых, уродливых. Ходили не туда, делали не то. Здесь и там, там и здесь. Поиграй со мной, вовсе не славный воин.

— Я могу убить тебя, дочь Йорогумо, — сказал Тошайо. — Ты ведь не хочешь умирать?

— Уми-рать? Нет, уми-рать рано, еще не все сделано.

В комнату прибежали Мамору с Ичиро. Они выглядели как люди, которые только что не на жизнь, а на смерть сражались с чудовищем, но Тошайо уже понял, что бык был воспоминанием о сожранном паучихой монстре, поэтому не смог бы причинить им вреда, только напугать до смерти, но охранники были не из пугливых.

— Не заходите в комнату, — сказал Тошайо, не сводя глаз с паучихи на потолке. Она могла воспользоваться его невнимательностью, чтобы добраться до другой жертвы посговорчивее. Пока он смотрел, она не могла оказаться на изнанке мира и сквозь нее нырнуть прямо к Мамору или его напарнику.

— У вас все в порядке? Чудище исчезло! — крикнул Мамору.

— Все в полном порядке. Закройте дверь и не открывайте ее, даже если услышите крики. Поняли меня?

Охранники согласились с большой неохотой, закрыли дверь, щелкнул замок. Тошайо, наконец, почувствовал, что может действовать.

— Даю тебе последний шанс. Расскажи, зачем ты убила женщину, и я позволю тебе жить. Найдешь другое место, где совьешь коконы для детей и будешь питаться падалью в лесу. Тебе ведь нравится вонь падали?

— Мертвое мясо! — паучиха пришла в восхищение и потерла передними лапками. — Я убила женщину! Убила! Клянусь, это была я!

— Зачем? Почему именно госпожу Акеми? Тебя заставили? Она делала дурные вещи? Объясни.

— За-ста-вили? Убе-дили! Какой любопытный вовсе не славный воин. Любит играть. Другой тоже любит играть. Сказал, буду есть теплые души-с-с-с. Вкусные, свежие. Буду ку-паться в мо-ло-ке. Буду жить на не-бо-своде…

— Тебе пообещали награду. Кто?

— Дру-гой, — паучиха растерянно смотрела на Тошайо. Он догадался, что для нее двуногие смертные, живущие в одном мире, казались совершенно одинаковыми, и все, что она могла сказать, что приказ отдавал не тот, кто сейчас был перед ней.

— Он сказал, зачем? Сказал, почему именно госпожа Акеми? От этого зависит твоя жизнь. Отвечай правду. Все, что знаешь!

— Угро-з-с-ы. Пус-с-с-тые угроз-с-ы. Ничего не сделаешь вовсе не славный воин, ни-че-го не поделаешь.

— Ты сама напросилась, — Тошайо пожал плечами, снимая с себя ответственность за следующий поступок. Он не любил прибегать к магии, считая любое ее проявление нарушением хрупкого баланса между мирами, но в случае необходимости пользовался в полную силу. Вот и теперь вместо слабого эха, которое он мог показать паучихе, заставив поверить в собственные силы, Тошайо обратился к заклинанию пут. Невидимые для нечисти нитки петлей обхватили каждую из восьми лап, связали узлом, и она рухнула на пол, завопив от боли.

«Не убоюсь зла, ибо ты со мной…»

— Стой! Сто-о-ой! Пусти-и-и! Какой злой! Какой же-сто-о-о-кий!

— Расскажи, почему жертвой должна была стать Акеми, и я отпущу тебя. Обещаю, что сдержу слово. Ты будешь свободна, как только покинешь город и поселишься в тени леса.

— Обещания, — захныкала паучиха. — Пустые обещания, как всегда. Вам нет веры. Нет больше моей веры! Грязные людишки.

— Значит тебя нанял человек?

— Человек? Две ноги, две руки, в центре — вкус-с-с-ное бьющееся сердечко. Душа навыворот, но что с того? Я и сама не красавица, — паучиха подмигнула Тошайо. Даже связанная, она продолжала плести свою паутину.

— Одержимый? Ты поняла, кем он одержим?

— Ох-хо! Поняла ли я?! Увидела по глазам. Жадность, похоть. Бле-е-еск.

— Дух? Демон? Кто был в теле человека? Отвечай, — Тошайо натянул духовную нить до предела, причиняя паучихе боль — та вновь завизжала, но когда он ослабил хватку, начала болтать без остановки.

— Говорил мне, что я одна справлюсь. Хвалил. Погладил по голове. Добрый, щедрый. Обещал молоко, обещал души. Поверила! Дурочка, знала же, чем все закончится. Он сказал, визгливая стерва сама хочет сдохнуть. Не станет сопротивляться, когда почует паутинку на шее. Даже не пикнет. Так и было. Я дождалась часов — все, как он велел. Часы — бом, и я натягиваю ниточку. Она так красиво задыхалась. Мне стало ее жаль. Красивая, умная, вот только пела ужасно. Но он больше не приходил. Бросил меня подыхать. Я знаю твое племя, бесславный воин, — паучиха оскалилась, стало хорошо видно острые ряды зубов монстра, спрятанные в челюсти привлекательной женщины. — Ты пришел убить меня. Убивай! Я сказала тебе все, что ты хотел, и не лгала, но ты не пощадишь меня. С самого начала, как только ты вошел в комнату, я почувствовала холод смерти. Мои дни сочтены.

— Ты испугалась? — удивился Тошайо. Еще недавно он сам едва сумел взять себя в руки, чтобы справиться со страхом.

— Когда ты вошел, я поняла, что уже мертва. Хотела по-играть на прощание? Последняя игра. Последняя, — паучиха с мольбой смотрела в глаза Тошайо.

— Я не стану убивать тебя. Поклянись своими детьми, что не станешь больше убивать людей, и ты будешь свободна.

— Ми-ло-сердие? — удивиласьпаучиха. — Ты отпустишь меня? Вот так?

— После твоей клятвы, — напомнил Тошайо. — Поклянись детьми, и я отпущу.

— Клянус-с-сь, — простонала паучиха. — Клянус-с-сь, с-с-славный воин. Я стану скромной, и мои дети будут помнить о твоей доброте. Смерть была так близ-с-с…

Тошайо с большим трудом разбирал слова чудовища, поэтому не сразу понял, что она начала захлебываться. Он ослабил путы, заставил их исчезнуть, но не переступил границу защитного крута, опасаясь уловки. Издалека он следил за тем, как женское лицо, искаженное гримасой боли, начинает высыхать изнутри, осыпается пеплом и растворяется в воздухе, обращаясь в ничто.

Еще несколько минут Тошайо потратил на проверку. Он обратился к припасенным во внутреннем кармане амулетам и зажег благовония, отпугивающие духов. Кроме него самого в комнате не было ни души. От дочери Йорогумо не осталось ни следа.

На циферблате Тошайо заметил остатки призрачной паутины, но от его прикосновения рассыпались даже тончайшие нити. О произошедшем напоминал только поваленный стол и кинжал, который валялся у стены. Возможно, он поразил цель, вот только эта цель оказалась бесплотной, поэтому сталь спокойно пролетела дальше и ударилась о стену. Тошайо убрал кинжал в сапог, вернул арбалет на место, убрал выпущенный болт, который не причинил стеклу на часах никакого вреда — они были сделаны из прочных деталей.

Пришлось долго уговаривать Мамору и Ичиро открыть дверь. Охранники безукоризненно выполняли приказ. Тошайо убедил их, что он — это он, отвечая на подробные вопросы, и только после этого щелкнул замок, но и тут Мамору был начеку, направляя в лицо Тошайо пистолет.

— Спокойно, ребята, все закончилось, — Тошайо поднял вверх пустые руки. — Это была паучиха, она мертва.

— Паучиха? — удивился Мамору, убирая оружие в кобуру. — Я думал, это был бык.

— Она хотела напугать нас быком и отвлечь, а тем временем подцепила бы в паутину. Я расскажу обо всем господину Хикэру лично, а пока я хочу принять душ и поспать.

— Перед часами? — насторожился Мамору.

— Нет, в самой обычной постели, где вы скажете.

Мамору с Ичиро опять переглянулись:

— Здесь три спальни, выбирайте любую.

— Хорошо, я займу левую.

— В левой спит Ичиро, — возразил Мамору.

— Ладно, тогда правую.

— Там сплю я.

— Хорошо, я лягу в средней спальне. Идет?

— Ладно, я там все приготовлю, — пообещал все еще растерянный Мамору. Как и многие после встречи со сверхъестественным, он реагировал не слишком уверенно даже на самые простые вопросы.

В ванной комнате для гостей можно было выбрать из десятка флаконов, но Тошайо не разбирался в них. Он выбрал средства наугад, оттер пот с тела и на время выкинул из головы разговор с паучихой. Нужно было отдохнуть, выспаться, а затем обсудить все с нанимателем. Если ему заплатят, он продолжит расследование сам, прикупив подходящее оружие и технику. Если Хикэру скажет, что его не устраивает сражение с невидимым противником, придется устраивать спектакль. Унизительно, но порой необходимо. Тошайо не собирался требовать дополнительной платы, но испуг от встречи с паучихой был сопоставим с тем, что он испытал во время злополучной встречи с они. На его месте другой экзорцист вполне мог погибнуть, а за ним последовали бы Мамору и Ичиро. Достаточно обычной платы, но он добьется ее.

— Ты не возьмешь ни иены больше, даже если он будет настаивать, — сказал Тошайо вслух, успокаивая самого себя.

В спальне, которую приготовил Мамору, стоял стакан с чаем, заваренным с помощью одноразового пакетика — по меркам мира господина Хикэру — чудовищное преступление, но по меркам мира Мамору и самого Тошайо — обычное дело. Чай оказался слегка горьковатым, других особенностей измотанный Тошайо не заметил. Он забрался в кровать, и стоило голове коснуться подушки, провалился в глубокий сон.

3. Луна и устрица

Использование духовных сил, особенно такое мощное, к которому пришлось прибегнуть Тошайо во время противостояния женщине-паучихе, изматывало сильнее любой физической нагрузки. Вот почему сон приходил сам, как только тело чувствовало, что находится в безопасности. Тошайо не успел завести будильник или попросить Мамору разбудить его пораньше, поэтому проспал до заветного стука в дверь.

Ему снился сон о том, что он лежит в комнате в квартире господина Хикэру в центральном районе, поэтому после пробуждения он удивился незнакомой обстановке, но все равно ответил на стук:

— Кто это?

— Господин Тошайо, уже полдень. Позавтракаете со мной? — это был голос Хикэру.

— Мне нужно одеться.

— Буду ждать вас в гостиной.

Тошайо знал, что после встречи с паучихой испытает легкую мигрень, но она оказалась сильнее, чем он рассчитывал. Правая половина черепа горела огнем, будто прямо в голову погрузили острую иглу, которая распространяла вокруг себя тонкие, но яркие молнии уколов.

С трудом он оделся, борясь с тошнотой, и пригладил волосы перед зеркалом, чтобы убедить самого себя в необходимости выхода из комнаты. Сонливость никуда не делась, он мечтал опустить голову на подушку и забыться, но знал, что это невозможно.

— Все нормально, теперь только забрать деньги, — сказал Тошайо вслух, отчасти для себя, отчасти для возможной прослушки.

Его план попытаться вывести нанимателя на чистую воду терпел крах на стадии начала операции. Обычная мигрень была легкой, от нее помогали холодный душ и плотный завтрак. Ее и мигренью назвать было нельзя — совсем не то, что бывает у других в такие дни. Но Тошайо переоценил себя. Ему еще не доводилось так долго использовать путы духовных нитей, и он впервые столкнулся с кем-то из племени детей Йорогумо. Паучихи редко забирались в города, а в Метрополисе никто не слышал о них десятки лет.

— Господин Тошайо, все в порядке? Я никуда не спешу, но быть может, вам нужно принять душ? Я могу подождать в зале для приемов, если хотите. Насколько я понял, там уже безопасно.

Отметив, что его наниматель не из трусливых, раз решился пойти в комнату, где произошло убийство и где ночью перевернуло стол неведомое чудище, Тошайо выполз за дверь, невольно столкнувшись с господином Хикэру.

— О! Вы выглядите просто ужасно, — сказал тот, не утруждая себя дежурными улыбками и лестью. — Могу предложить вам чай, лекарства, доктора.

— Все так плохо? — усмехнулся Тошайо.

— Если бы я был вашим лечащим врачом, я бы начал настаивать на полном обследовании, — сказал Хикэру. — Как я понимаю, это связано с событиями прошлой ночи?

— Да. Могу я принять душ?

— Все что угодно, если это поможет, — господин Хикэру отступил подальше от двери и обвел дом гостеприимным жестом, показывая, что можно воспользоваться любой комнатой.

В ванной все осталось таким, как запомнил Тошайо. Он умылся, подержал голову под прохладной водой, смыл с тела пот — неизменный спутник беспокойного сна, потом тщательно вытер себя полотенцем. Пока его руки машинально обтирали приятной тканью гудящую голову, взгляд наткнулся на защитное заклинание, край которого все еще виднелся на полу. Накануне Тошайо решил, что заклинатель халтурил, но что, если он подозревал нанимателя и хотел проверить его? Жалким способом, но что поделаешь? Господин Хикэру явно был не так прост, как пытался показать себя. На это указывали череда удачных совпадений, которая привела Тошайо к паучихе, загадочная смерть и тот факт, что Хикэру удалось выпытать нужное имя у госпожи Рей.

Через несколько минут после пробуждения Тошайо наконец был готов к чаепитию. Боль в голове не исчезла, но ослабла. Он вышел из ванной. Господин Хикэру ждал его в гостиной.

Теперь Тошайо заметил, что на хозяине дома все тот же костюм, что он надевал минувшим вечером.

— Вижу, вы не ложились спать? — почти наугад спросил Тошайо.

— Вы весьма наблюдательны, господин экзорцист, — Хикэру улыбнулся. — Тяжело представить, что человек вроде меня будет носить два дня подряд один и тот же костюм. Вы об этом подумали? Так и есть, я не ложился спать. Прием закончился под утро, я сразу поехал сюда и узнал от Мамору о том, что произошло ночью. Стал ждать, когда вы проснетесь. Мне не пришло в голову, что подобные вещи отнимают много сил. Я первый раз сталкиваюсь с подобным. Прошу прощения, что потревожил вас. Я начал беспокоиться, что вы нездоровы, что монстр вас ранил.

— Я не ранен, просто измотан, — честно ответил Тошайо. — Мы можем выпить чаю?

— Если это безопасно, конечно! — обрадовался Хикэру.

Чаепития для него было настоящей церемонией. Не пустым отголоском древней традиции, а церемонией в современном понимании этого слова. Он достал несколько приспособлений, нашел запас чая для особых случаев, подогрел воду до нужной температуры. Пока Тошайо следил за процессом, ему становилось немного легче. В этом размеренном следовании традициям было много от медитации. Повторение простых отточенных жестов, тишина, сосредоточенность.

Потом они обсудили произошедшее ночью. Тошайо рассказал короткую версию и не стал упоминать о том, что ему удалось выяснить у паучихи. Сказал лишь самое важное: монстру сказали сделать все именно так.

— Догадываетесь, кто мог совершить подобное? — спросил он в конце.

— У нее было много врагов, — ответил Хикэру. — Я предоставлю эти сведения полиции, с вашего разрешения?

— Разумеется.

— Вы понимаете, что они могут вызвать вас для допроса? Это может причинить неудобства.

— Все в порядке — это часть моей работы. Я расскажу, что узнал от нее, если это потребуется. Вы не могли бы поделиться своей версией, господин Хикэру? Если преступник хорошо знает, как обходиться с созданиями подобного уровня, он может натворить много бед в городе.

— Акеми была той еще занозой, — вздохнул Хикэру, доливая чай в пиалу Тошайо. — Я привык к ее выходкам, но некоторые не выносили их. Ей нравилось изображать… как бы это сказать, приступы одержимости. Она могла вскочить посреди приема и начать декламировать старую песню, гимн и другие чудные строчки. Никто не воспринимал ее всерьез, все считали, что она привлекает внимание.

— Интересно, — пробормотал Тошайо. — Ваш водитель отзывался о ней очень тепло.

— Они спали, — ответил Хикэру. Без стеснения, многозначительности — как бы между прочим, как один из множества фактов о жизни госпожи Акеми.

Тошайо едва не поперхнулся чаем.

— Вы не знали? — удивился Хикэру. — Простите, что вывалил это на вас. Она была хорошим человеком в некотором смысле слова. Ее пожертвования на мои проекты всегда были щедрыми. Она ценила жизнь, помогала людям. В ее песнях всегда искренние чувства — этим она подкупала людей. Но находиться с ней в одной комнате могли только самые терпеливые.

— Неужели она раздражала людей настолько, что кому-то пришло в голову натравить на нее нечисть?

— Вы слишком хорошо думаете о людях, — горько усмехнулся Хикэру. — Акеми была талантлива. На самом деле, я считаю, что подобные вещи делают из зависти. Вы правы, просто так готовить убийство не будет даже самый раздражительный человек. Скорее уж ее могли ударить во время очередного «приступа». Она многим перешла дорогу… вы не могли бы уточнить свой вопрос? Мне кажется, я отвлекся от темы.

— Я хочу понять, кто был заказчиком.

— Если я правильно понимаю, заказчиком был человек. Разве этим не должна заниматься полиция? Не поймите неправильно, я рад, что вы так настойчивы в выполнении долга, но что я скажу офицеру?

— Скажете, что экзорцист считал, что этот человек был одержим злым духом.

— Вот как? — Хикэру нахмурился. — Вы не сказали об этом. Возможно, вы не доверяете мне… — несколько секунд он колебался. — Вы в своем праве — доверять мне глупо, не так ли? Ведь этим нанимателем мог быть я сам.

— Почему вы так сказали? — спросил Тошайо.

— Потому что это правда — я ведь могу быть одержим. Если я правильно понимаю, одержимость означает, что я не отдаю себе отчет в некоторых поступках. Они происходят против моей воли. Мое тело кто-то использует.

— В общих чертах вы правы, господин Хикэру.

— Тогда мы можем выяснить это! — он невероятно оживился, чай пролился из его пиалы на стол, и он тут же стал вытирать пятно полотенцем. — Да, я достаточно неуклюж для одержимого… Скажите, что я должен сделать? Съесть что-то? Подышать благовониями? Как это происходит?

— Я сомневаюсь, что… — Тошайо потер переносицу пальцами — чужое мельтешение вызвало у него новый приступ головной боли. — Господин Хикэру, я сомневаюсь, что это хорошая идея. Видите ли, после ночной встречи я сильно ослаблен. Боюсь, даже если я выясню худшее, я не сумею верно отреагировать. Вы не похожи на одержимого безумным духом, стремящимся отомстить, так что спокойно проживете в своем состоянии еще день-другой безо всякого вреда для окружающих. У духов такой силы просто не хватит энергии заставить вас убивать людей направо и налево. Скажите, у вас есть другие основания считать себя одержимым, кроме того, что вы поняли это из моих слов?

Господин Хикэру, как примерный ученик, налил себе еще чаю, задумчиво сделал пару глотков и изрек:

— Нет, у меня нет других оснований. Вы правы, я опережаю события. Наверное, я выгляжу глупцом в ваших глазах, но я искренне рад, что…

— Я понимаю, — прервал Тошайо, не готовый к новой тираде Хикэру. — Вы узнали, что есть духи, монстры, потусторонний мир, полный загадок. Хорошо, что вы радуетесь этому. Многие начинаются бояться каждого шороха, что в корне неверно. Страх подпитывает самых злобных существ, а радость привлекает добрых божков. Их помощь в современном мире — курам на смех, но даже такое покровительство бывает приятно, когда другого нет.

— Вы говорите об этом мире с большим уважением, — Хикэру склонил голову на бок, вглядываясь в лицо Тошайо. — Скажите, вы мечтали стать экзорцистом? Как вы… пришли к этому?

— Меня продали госпоже Рей, — Тошайо виновато улыбнулся. — Многим это кажется странным, но я был рад, когда понял, что она сделала для меня. Обучение было ужасным, никто из нас не хотел учиться ни дня дольше нужного — все уходили. Она создавал впечатление отвратительного человека, хотя теперь я начинаю понимать, какой доброй она была.

— Была? — удивился Хикэру.

— Мы не виделись годы, — пояснил Тошайо. — Воспоминания слишком неприятные, лучше хранить их подальше. Бессонные ночи, изматывающие тренировки. Вы видите, как тяжело мне пришлось после встречи с монстром? Во время обучения у госпожи Рей такое происходило несколько раз за неделю, а иногда — каждый день. Она не щадила нас, старалась выжать все, что могла, — показать нам, чего мы стоим. Зато я знаю наверняка, что любой из моих товарищей по учебе справится даже с тяжелой задачей. В Метрополисе не осталось места для полумер.

— Вы убиваете их? — спросил Хикэру.

— Духов? — растерялся Тошайо. — Обычно мы используем слово «изгнание».

— После этого они умирают?

— Некоторые — умирают. Духи, искаженные ненавистью или завистью, больше не могут найти дорогу домой — экзорцистам приходится уничтожать их после изгнания из тела. Но есть другие существа, которых мы не трогаем. Если подумать, их большинство.

— Я ожидал, что вы будете говорить о них с ненавистью, — заметил Хикэру.

— Я — слуга Создателя, ненависти нет места в моей душе, — тихо ответил Тошайо. Он не хотел показаться пустым хвастуном, но эта часть философии его веры была особенно важна для него: отсутствие ненависти, готовность принять любую форму жизни, помочь ей выжить в гармонии с остальными.

— Вы искренне верите в Создателя, — сказал Хикэру, как бы подводя итог. — Я уважаю таких, как вы, Тошайо. Могу я называть вас по имени?

— Конечно, — легко согласился Тошайо.

— Отлично! Вы уже помогли мне и, похоже, готовы довести дело до конца. Не стану мешать вам в этом. Вы можете оставить ключи, которые я вам дал. К сожалению, Йоширо будет занят в ближайшие дни возней с моими вещами, так что он не сможет помогать вам, но если дело затянется, я дам вам его телефон.

— Ваши вещи? Вы уезжаете? — спросил Тошайо, стараясь, чтобы его вопрос прозвучал небрежно и деликатно.

— Уезжаю? Нет, что вы! Понимаю, как это звучит. Я всего лишь хочу перевезти часть вещей в центральный район. Утром мне звонили из полиции — они нашли какого-то парня, он крутится неподалеку, и они считают, что он мог быть связан с убийством.

— Почему вы не сказали мне?!

— Перестаньте, — Хикэру, беззаботно отмахнулся. — Бродяга, который уговорил монстра убить известную на всю Империю звезду во время званого ужина? Я люблю фантастические истории, но даже для меня это слишком. Боюсь, что они просто хотят свалить все на этого беднягу и закрыть дело. Вмешиваться я не стану, но и помогать им не собираюсь. Если они спросят, видел ли я его — буду говорить, как есть. Но дело затягивается. Они будут искать мне беспризорников, пока я не откажусь от идеи выяснить, что произошло. Жить здесь будет невыносимо. У меня было время хорошо все обдумать, пока вы спали, и я решил, что поживу в центре до тех пор, пока они не закроют дело. Вы можете остаться здесь или приходить сюда, когда захотите.

— Большое спасибо за ваше доверие, господин Хикэру…

— Зовите меня по имени, Тошайо, я настаиваю.

— Благодарю, Хикэру. Спасибо за ваше доверие. Хочу предупредить вас, что нечисть коварна и любит плести интриги, и к паукам это относится в полной мере. Она могла соврать мне, нашла способ улизнуть от ответа, чтобы запутать — это происходит часто. Вполне возможно, что убийство было ее инициативой, и никакого продолжения расследования не требуется.

— Я понимаю, — согласился Хикэру. — В любом случае, вы уже выполнили то, для чего я вас нанял, верно? Убийца найден и устранен.

— Да, все верно, — подтвердил Тошайо. — Я уверен, что она мертва.

— «Она»… надо же, — Хикэру усмехнулся.

— Что вас рассмешило?

— Не могу привыкнуть к тому, что вы говорите о тех, кого уничтожаете, с таким уважением.

Слова Хикэру привлекли внимание Тошайо во второй раз. Хотя их смысл мог казаться безобидным, интонация, с которой хозяин дома произносил их, намекала на особый смысл. Тошайо уже слышал похожие слова. Их говорили каппа, которым он иногда приносил небольшие пожертвования, захватив одежду или безделушки, больше не нужные брату. Спасал из передряг, когда коммунальные службы Метрополиса в очередной раз начинали инвентаризацию рухляди.

Каппа привыкли к унижениям и давно не поднимали головы. Городские власти отказывались платить им, но у божков не было другого выхода — им нужно было питаться, и Метрополис, несмотря на все тяготы оставался лучшим местом. Когда Тошайо заходил к ним и отдавал мелочи, каппа пищали и визжали на разные лады, но хотя бы один обязательно спрашивал у него, почему «господин экзорцист» продолжает приходить снова и снова. Они не могли взять в толк, почему один из смертных проявляет к ним интерес. Точно так же Хикэру не мог примириться с мыслью, что Тошайо говорит «она», имея в виду монстра.

— Вы задумались? — спросил Хикэру.

— Не берите в голову, я просто устал, — ответил Тошайо. — Если позволите, я пойду домой. Сегодня мне лучше не продолжать работу.

— Жаль, что так вышло. Я надеялся сегодня показать вам свой дом и пригласить на ужин.

— Что ж, от ужина я не откажусь, — сказал Тошайо. — Но перед этим мне нужно отдохнуть.

— Вы серьезно? Вы согласитесь составить мне компанию? — Хикэру широко улыбался. — Я просто счастлив! В центре есть одно тихое место, где можно заказать отдельный кабинет. Я заеду за вами, вы не против?

— Хорошо, — ответил Тошайо. — Буду ждать вас после восьми вечера. К этому времени я высплюсь и успею навестить брата. Сегодня у него важный экзамен. Надеюсь, он хорошо подготовился.

— Замечательно!

— Вы удивлены?

— Приятно удивлен. Я не рассчитывал, что вы захотите ужинать с одним из снобов центра.

— У меня самые разные знакомые, Хикэру, — вежливо ответил Тошайо. — К тому же вы не производите впечатление сноба.

— Рад, что вы так решили. Я действительно стараюсь.

Они долго прощались, соблюдая формальную вежливость, хотя Тошайо видел искренность собеседника, и это льстило затаившемуся самолюбию экзорциста младшего ранга. Не так уж часто ему приходилось общаться с людьми настолько высокого круга, и еще реже они видели в нем что-то, кроме потенциала убийцы нежити с нечистью. Но вместе с приятным чувством росло и неприятное — подозрение лишь усилилось после приглашения на ужин. Для того, чтобы до конца поверить в чужой интерес, Тошайо был слишком скромным и трезвомыслящим человеком. В лучшем случае Хикэру будет изучать его как новую игрушку, в худшем он нужен для чего-то неприятного или опасного.

Более опасного, чем сражение с паучихой.

В доме ожидал очередной неоплаченный счет, который арендодатель услужливо прибил гвоздем к двери. Тошайо оторвал бумажку и запихнул в карман. Он оплатит счет, когда ему заплатят за последнее дело.

Квартирка, которую он снимал уже много лет по соседству с Изаму, быстро приводила в чувства. Запах сырости, несвежей еды, нестиранных вещей — дом встретил хозяина во всеоружии. Тошайо запер дверь, бросил оружие в сундук возле кровати, наскоро снял одежду и продолжил отдых, укутавшись в одеяло.

На сей раз сновидение было иным. Тошайо сразу понял, что спит, и приготовился внимательно следить за событиями, запоминать детали, не вмешиваясь по возможности. Госпожа Рей учила, что вещие сны полезны лишь в том случае, когда заклинатель сумел воздержаться от борьбы с ними. В этом случае можно увидеть последствия невмешательства и наилучшим образом оценить, что именно следует исправить в реальности.

Сны приходили к Тошайо редко и всегда были связаны с нечистью. Он огляделся в поисках подходящего кандидата, но сон проступал постепенно. Сначала появились контуры улицы, потом на ней возникли силуэты прохожих, затем сверху полился свет, похожий на солнечный, и вот невидимый киномеханик включил звук — обычный шум Метрополиса в разгар рабочего дня. Люди шли по своим делам, их было много, поэтому Тошайо потерял к ним интерес. Вместо этого он заглянул туда, где часто прятались чудовища: вход ближайшего к нему здания, урна для мусора, фонарный столб. Взгляд Тошайо переходил от одного объекта к другому, пока не остановился на черном силуэте, который стоял на другом конце улицы, возле пешеходного перехода.

Тьма в этом силуэте казалась особенной. Она затягивала свет. Человек или кто-то в облике человека был выжженным пятном на картине, кляксой на письме, лишней нотой в аккорде. Тошайо понял, что должен наблюдать именно за ним. Человек, словно ждал именно этого, развернулся и пошел по пешеходному переходу. Немного отставая от него пошел и Тошайо.

Их путь был коротким — они успели пройти до следующего здания, и черная фигура остановилась. Тошайо узнал здание, хотя ни разу не видел его вживую, только на картинках. Перед ними был императорский дворец. Высокое современное здание из стекла, блестящих металлических балок, украшенное рядами висячих садов, которые круглый год радовали взор жителей центра своим цветением.

Черный человек ускорил шаг, когда Тошайо приблизился к нему. Они миновали высокую лестницу, прошли мимо статуи первого Императора, ворвались во дворец. Сон терял реалистичность, и Тошайо пронесся насквозь до самого верха, чувствуя легкость и азарт.

Верхний этаж по слухам занимал Император. Во сне Тошайо фигура правителя казалась сгорбленной и тощей. Черный человек подошел к Императору, достал из сапога кинжал и ударил его прямо в сердце.

Сон начал рассыпаться. Последним, что успел заметить Тошайо, были глаза черного человека, на миг проступившие из сплошной темноты. Каждый день он видел их в зеркале — это были его собственные глаза.

Второе за день пробуждение оказалось тяжелее первого, хотя утром Тошайо считал, что это невозможно. Головная боль исчезла, но ее место заступили тяжелые мысли. Во сне он совершил одно из самых ужасных преступлений, на которые были способны смертные — поднял руку на своего Императора. Хотя Тошайо не считал правителя настоящим наместником Создателя на земле, как думали радикальные фанатики, все же он относился ко всей его семье с большим уважением. Несмотря на большие сложности, Метрополис функционировал, а члены императорской семьи занимались благотворительностью и никогда не демонстрировали тягу к излишней роскоши или славе. Тошайо считал их скромными по меркам правящей элиты. Он никогда не думал о возможности существования страны без Императора, и тем более не думал о том, что сам приложит к этому руку.

Пока сон не подошел к концу, Тошайо не понимал, о чем его пытаются предупредить. Некоторые сны были настолько туманны, что он не мог разобраться в них, даже когда проблема была решена. Но решить подобную «проблему» казалось невозможным.

Как говорила госпожа Рей: «Глаза не могут лгать». Во сне у черного человека были глаза Тошайо, а это означало, что он не был одержим демоном или злым духом. Ни демону, ни тем более злому духу не удастся сохранить невредимыми глаза жертвы. Но глаза были единственным, что он увидел, и он сразу понял, кому они принадлежат, поэтому ошибки быть не могло. Он убьет Императора, если не вмешается в ситуацию. Но если он вмешается в ситуацию, впервые в жизни он всерьез задумается об императорском дворце, о семье Императора, о церемониях, придворных и приближенной прислуге. Разве это не подтолкнет его к самой возможности убийства? Ведь сейчас, не зная плана, не представляя себе, как работает охрана дворца, он не имеет возможности совершить ужасное преступление, даже если неведомая сила прикажет ему сделать это!

Чтобы хоть немного успокоиться, Тошайо встал на колени возле кровати и обратился к Создателю. На сей раз его молитва была сказана без заученных фраз и шла от сердца. Он просил разъяснить кошмар, который духи послали ему, чтобы не допустить ужасного преступления. Вся его воля сконцентрировалась на этой мысли.

— Прошу тебя, — шептал Тошайо, не открывая глаз, — позволь мне исправить эту несправедливость. Я знаю, что видения духов обманчивы, но моя ошибка может стать трагедией для других людей. Я прошу не из гордости и не ради славы. Знаю, ты не отвечаешь по пустякам. Госпожа Рей считает, что ты отвечаешь лишь достойным, и я стараюсь изо всех сил. Если я заслужил хоть что-то, пусть именно сейчас по Твоей воле на меня снизойдет озарение.

Прежде Тошайо молился искренне, но не позволял себе просить чего-то всерьез, а сейчас от отчаяния чувствовал себя мальчишкой, который загадывает желание на праздник Предков.

Раздался звонок домашнего телефона. Тошайо быстро, но с большим уважением и трепетом закончил молитву, а потом побежал к стене снимать трубку. Домашним телефоном пользовались только рекламные агенты и его брат, но он чувствовал, что именно сейчас его не побеспокоят по пустякам.

Из трубки раздался взволнованный голос Чи:

— Братик, это ты?

— Да! Да, это я. Что случилось?

— Братик, я звонил утром перед школой, но у тебя никого не было, и я… мне не разрешили позвонить на твой мобильный…

— Что случилось, Чи?

— Госпожа Рей. Она умерла. Вчера вечером к нам приходили из твоего… из твоей школы. Они хотели сказать тебе лично, но отец выгнал их.

— Спасибо, Чи, — сказал Тошайо. — Большое спасибо, что позвонил мне.

— Братик!

— Да, Чи?

— Ты очень расстроился?

— Я сильно расстроен, Чи, но ты не виноват в этом. Госпожа Рей была моей наставницей.

— Ладно… братик?

— Да?

— Я получил высший балл.

— Ты молодец, Чи. Но… ты простишь мне, если сегодня я не зайду?

— Да, конечно. Заходи, когда сможешь, ладно?

— Спасибо, Чи.

— Братик!

— Да?

— Мне правда жаль.

— Спасибо, Чи. До встречи, учись хорошо.

— Ладно.

Брат повесил трубку, а Тошайо еще долго прислушивался к гулу. Ему вспомнилось прощание с госпожой Рей. Презрительно поджатые губы, длинные седые волосы и мундштук, который она хранила в специальном футляре, когда спала, а в остальное время носила в руке и бесконечно курила. Ей было, наверное, девяносто лет, а может и больше. Но почему сейчас? Именно сейчас, когда Тошайо ввязался в историю с паучихой, странным Хикэру и кошмаром, в котором черный человек убивает Императора.

Интуиция подсказывала Тошайо, что звонок брата и молитва связаны. На часах было шесть вечера. Брат обычно возвращался домой в три или четыре. Значит он ждал чего-то и позвонил именно после того, как Тошайо заканчивал молитву. Смерть госпожи Рей связана с кошмаром. Возможно, связь не прямая — в таких вещах редко подходят буквальные трактовки, но обратить внимание и тщательно все изучить непременно стоит.

Перед выходом из дома Тошайо хотел смыть пот после кошмара: простынь была мокрой насквозь, а волосы прилипли ко лбу и шее, неприятно охлаждая до болезненной дрожи.

В душе счетчик воды снова опустился до минимума, который нужен был для слива туалета и почти эфемерной возможности умыться утром и вечером. Стрелка показывала, что скоро доступ к воде отключат. Тошайо тяжело вздохнул, а потом заметил, что за ним следит из угла мышонок. Крошечные лапки умывали мордочку, Тошайо не выдержал:

— Везет тебе!

Мышонок попищал и скрылся в дыре между стеной и полом. Ни о каком кафеле в этой квартире не стоило даже заикаться — арендодатель давно вышвырнул бы Тошайо, если бы у него хватало денег сделать ремонт и поселить более респектабельных съемщиков. Пришлось ограничиться полотенцем, но даже оно было уже не свежим.

Если бы Тошайо работал для себя и брал фальшивые заказы, убеждая людей в том, что выполнил контракт, хотя проблема оказалась надуманной, его финансовое положение могло улучшиться. Еще помочь мог отказ от добровольных взносов на додзё Изаму. Старик давно предлагал Тошайо брать пару часов для себя — учить детей или подростков с богатенькими родителями, но такой заработок был поперек горла. Взять еще одну работу?

Больше всего денег уходило на брата и родителей. Тошайо убеждал себя, что скоро их старшие братья, разлетевшиеся по всему миру, вспомнят о сыновьем долге, вернутся в Метрополис, начнут помогать, и тогда можно будет пожить для себя. В глубине души он понимал, что этого не произойдет, но иногда фантазии помогали.

Нацепив одежду для «основной работы», Тошайо с грустью посмотрел на фартук официанта. Нужно стирать, гладить, а завтра праздник Предков, значит не удастся схалтурить. Наверняка задержат, он не выспится. Расследование придется отложить.

До встречи с Хикэру оставалось два часа. На метро можно было успеть приехать в дом госпожи Рей, почтить ее память молитвой, коротко обсудить произошедшее с другими экзорцистами, прошедшими ее школу, а потом вернуться.

Отменять встречу Тошайо не хотел по двум причинам. Прежде всего, он подозревал Хикэру в причастности к происходящему. Лучше всего не рассказывать о смерти госпожи Рей и ждать, не заговорит ли об этом богатый наниматель. Во вторую очередь, и это сильно сбивало Тошайо с толку, он действительно хотел попасть в ресторан с отдельными кабинетами, поесть, выпить хорошего чаю и обсудить последние события. Возможно, Хикэру хватит совести расплатиться сразу же — для него ведь не проблема вывалить пару сотен.

— Ты просто устал и давно не высыпался толком, — сказал себе Тошайо перед тем, как выйти. Из зеркала на него смотрели не глаза, а потемневшие круги — признак серьезного истощения. Госпожа Рей сказала бы, что так запустить себя может только недальновидный мальчишка. Через силу он улыбнулся своему отражению, пытаясь приободрить, но воспоминание о наставнице еще сильнее испортило ему настроение.

Хмурый, с трудом удерживая себя на краю злости, Тошайо вышел из дома и направился в сторону метро. Почти сразу за ним поехала новенькая черная машина, показавшаяся смутно знакомой. Он пригляделся внимательнее, узнал номер и замер, потому что это был автомобиль господина Хикэру.

Машина остановилась рядом, из нее вышел Йоширо и тут же отвесил глубокий поклон.

— Приветствую, — сказал он. — Присаживайтесь!

Водитель пошел открывать заднюю дверь, и Тошайо не успел за это время придумать повод отказаться. «Я не одет» было бы жалко и неестественно из его уст, «мне нужно купить лекарства» едва ли помогло бы — с Хикэру станется купить ему целую аптеку. Оставалось подчиниться и гадать, с какой целью благотворитель из центра решил приехать к его дому за два часа до назначенного времени.

— Как вы рано! — восхитился Хикэру, широко улыбаясь.

— Я думал, что мы договаривались на восемь, — заметил Тошайо, устраиваясь рядом. Его ладони коснулись мягкой кожи сидения, он почувствовал приятный аромат освежителя воздуха. После убогой квартиры особенно хорошо видна была разница между его жизнью и жизнью Хикэру.

— Так и есть, — Хикэру убрал на подставку свой телефон, скрестил руки на коленях, словно готовился к обстоятельному объяснению. — Тошайо, видите ли, я был так взволнован весь день, что не смог сомкнуть глаз. Час назад я растолкал Йоширо и потребовал отвезти меня к вашему дому — мне хотелось самому увидеть, в каком ужасном месте вы живете.

— Ужасное место? — Тошайо старался балансировать между вежливой иронией и дипломатичной мягкостью, что, по отзывам очевидцев, удавалось ему с большим трудом.

— Я отправил Йоширо положить послание в ваш почтовый ящик — не хотел доверять такое важное дело курьеру. Он сказал, что вы живете совсем не так, как подобает экзорцисту. Меня удивили его слова. Я знаю, что в трущобах бывает тяжело, но теперь я своими глазами увидел, что он вовсе не преувеличивал. Надеюсь, моя скромная оплата покажется вам приемлемой. К сожалению, я… как вы уже поняли, я отказался от идеи передать вам свои апартаменты в центре — это было бы неудобно, ведь мне нужно там жить какое-то время.

— Ну что вы, я ведь уже…

— Все уже решено! Мы поужинаем, а затем я покажу вам несколько вариантов. Проверенные места с хорошей обстановкой. Все здесь, за Вратами, поэтому вам будет удобно встречаться с братом и не придется долго искать… вход в канализацию. Для меня эти расходы будут гарантией, что в случае опасности со стороны потустороннего мира я смогу обратиться к проверенному человеку, который занимается своим делом и не думает о том, где раздобыть миску риса. Что скажете?

Разумеется, Тошайо хотел отказаться. Потом он вспомнил звонок брата и представил, каково будет Чи во взрослой жизни. Нет, отказаться от такого подарка будет нечестно по отношению к брату. Когда тот вырастет, Тошайо передаст квартиру ему, и у парня будет шанс вырваться из бедности.

— Похоже, вы настроены серьезно, Хикэру, поэтому я с благодарностью приму вашу оплату. Разумеется, вы можете обратиться ко мне за помощью, если нечисть или нежить потревожат вас снова.

— Надеюсь, этого не произойдет, — сказал Хикэру очень серьезно. — Если вы позволите, я порекомендую вас своим знакомым. Разумеется, если кто-то спросит у меня. Я не стану тревожить ваш покой назойливой рекламой.

— Большое спасибо, Хикэру. Я очень рад, что мы встретились, — искренне сказал Тошайо. Ненадолго его усталость отступила, будто гора упала с плеч. Он представил счастливого брата в день, когда передаст ему ключи от квартиры, и улыбнулся.

— Я тоже очень рад. Сегодня я пытался позвонить госпоже Рей, чтобы поблагодарить ее, но она не взяла трубку. Скорее всего, она не ответит мне, и я просто пришлю ей небольшой подарок в знак благодарности. Можно сказать, она свела нас вместе.

Тошайо мгновенно напрягся. Стараясь не привлекать внимания, он посмотрел за окно — машина ехала без спешки в сторону центра по скоростному шоссе в объезд пробок. Как бы между прочим он спросил:

— Скажите, откуда вы узнали о ней?

— О госпоже Рей? Я связан с аукционами. Мы несколько раз встречались во время торгов, и она оставила меня с носом разок-другой. Тогда я затаил обиду, но сейчас хочу вернуть ей один лот, который увел у нее из-под носа. Безделушка — простая трубка, ничего ценного. Хотел насолить ей за то, что она лишила меня прекрасных солнечных часов.

— Я не знал, что она увлекалась аукционами.

— Увлекалась? — удивился Хикэру.

Мысленно Тошайо обругал себя последними словами и вознес молитву Создателю уберечь его от дальнейшей глупости.

— Сегодня мне сообщили, что госпожа Рей мертва, — он внимательно посмотрел на Хикэру.

— Мне так жаль, — в глазах Хикэру застыло искреннее сожаление, свойственное людям, которые плохо чувствуют себя, когда собеседнику тяжело. — Тошайо, мне очень жаль. Она была важным для вас человеком.

— Спасибо, Хикэру.

— Йоширо! — неожиданно крикнул Хикэру. — Куда я убрал сверток? Ты не помнишь? Для госпожи Рей.

— Господин Хикэру, он у вас под рукой, в вашем любимом ящике.

— Спасибо! — Хикэру убрал мобильный телефон, открыл подставку, которая оказалась крышкой ящика, и достал тщательно перевязанный прямоугольный сверток. — Тошайо, прошу вас, возьмите это. Я… хотел подарить это госпоже Рей. Надеюсь, это хоть немного поможет вам справиться с потерей.

— Благодарю, — Тошайо принял сверток. — Могу я развернуть его сейчас?

— Конечно. Надеюсь, вы обрадуетесь.

Жесткая бумага была перевязана тонкой бечевкой, несколько секунд Тошайо возился с ними, потом надорвал край и увидел внутри деревянную шкатулку. Сначала он думал, что это и есть подарок, но потом, когда он открыл створки и заглянул внутрь, его сердце пропустило удар. На бархатной подушечке, сияя чистотой, лежала трубка — длинная, изогнутая, подходящая для изящной женщины со строгими манерами… Тошайо не спутал бы эту трубку ни с чем. Именно она была в руке госпожи Рей, когда они прощались.

— Вам нравится? — спросил Хикэру, широко улыбаясь.

От волнения у Тошайо вспотели руки. Он поспешно убрал трубку обратно и захлопнул шкатулку.

— Понимаю, вам должно быть непросто вспоминать эту женщину. Она обожала трубки. Все время искала их и могла вцепиться мертвой хваткой…

Слушать болтовню Хикэру было невыносимо. Кусочки паззла, которые Тошайо пытался собрать воедино, легли на стол сами. Хикэру подстроил все нарочно. Сначала он подговорил паучиху убить госпожу Акеми. Потом узнал имя Тошайо у госпожи Рей. Скорее всего, она сопротивлялась, и поэтому была убита. Потом. Выждал немного, сбив со следа полицию, и подобрался к Тошайо.

— Зачем? — вырвалось у него изо рта против воли — так сильно он был поражен чужим вероломством.

— Я хотел… — начал было Хикэру невозмутимым тоном.

— Я не об этом!

— Не об этом?

— Я говорю о госпоже Акеми… о смерти госпожи Рей… о паучихе, которая погибла, когда поклялась мне рассказать правду… — у Тошайо тряслись руки. Шкатулка упала ему на ноги, трубка вывалилась на пыльный коврик автомобиля. Он потянулся, чтобы забрать сокровище, но почувствовал, что его руки перехватило нечто стремительное и жаркое.

Пальцы Хикэру были похожи на раскаленные стальные прутья, и Тошайо инстинктивно напрягся, выпуская духовные силы для самозащиты, потому что не мог поверить в то, что обычный человек способен на подобное.

— Как некрасиво, — заявил Хикэру, так и не разжав пальцы. Он покачал головой и неодобрительно цокнул языком. — Разве можно бить без предупреждения?

В попытке вырваться Тошайо наткнулся взглядом на невозмутимого Йоширо, который преспокойно вел автомобиль дальше. Мимо них в окне проносились другие машины, столбы, ограждающие конструкции, деревья.

— Да кто ты такой? — прошептал Тошайо, разворачиваясь лицом к Хикэру.

На него смотрела пара внимательных зеленых глаз.

Он присмотрелся, заглядывая дальше — через человеческие изобретения, в потусторонний мир — туда, где ни одежда, ни иллюзии не могли скрыть от его взгляда истину.

В мире духов глаза Хикэру были красными.

4. Саламандра

— Подглядывать нехорошо, — продолжил Хикэру, улыбаясь еще шире. Стали видны острые клыки, пара длинных рогов на голове, проявился бледный цвет кожи, неестественный для смертных.

— Что тебе от меня нужно?

— Самую малость, — Хикэру смеялся. — Теперь сядь и веди себя прилично. Мы едем на ужин, а удерживать внимание Йоширо подальше от твоих дрожащих ручонок мне лень.

Чтобы выиграть время, Тошайо решил послушать врага. Он расслабленно сел на место — хватка тут же ослабла, а затем Хикэру невозмутимо вернулся на место.

— Я хотел бы поговорить за ужином, — сказал Тошайо.

— О! — смех Хикэру теперь казался Тошайо ледяным. — Да, я тоже хотел бы. Как замечательно, что наши желания совпадают.

Остаток пути Тошайо провел за молитвой. Трубка госпожи Рей лежала у его ног, но мысленно он тянулся к ней и просил Создателя дать душе наставницы покой там, куда она пожелала отправиться.

Йоширо провез их через Врата, долго ехал по магистрали, затем остановился возле крупного ресторана, вышел из машины, открыл дверь Хикэру, потом — Тошайо. Когда они оба направились в сторону ресторана, машина поехала дальше — на специальную стоянку. Тошайо мысленно попрощался с Йоширо и пожелал ему всего наилучшего.

Он предполагал, что в ресторане Хикэру покажет истинное лицо, соберет единомышленников, и тогда придется дать последний бой, чтобы погибнуть так же, как погибла должно быть госпожа Рей.

В зале, где их встретили официанты, было полно народу. Один юноша вызвался проводить их до заказанного заранее кабинета. Тошайо использовал духовное зрение, но не обнаружил ничего странного в этом человеке — только легкое волнение и желание помочь близким. Чувства, который Тошайо отлично понимал. Другие посетители так же выглядели обычными людьми.

— Напрасно тратишь силы, — сказал Хикэру, когда они сели в просторном кабинете друг напротив друга.

— Что тебе нужно? — процедил сквозь зубы Тошайо.

Дверь кабинета открылась, и он инстинктивно дернулся, пытаясь перейти в боевую стойку, чуть не перевернув стол. В кабинет вошел официант с парой искусно украшенных меню. Тошайо стало стыдно. Он забрал меню, принес извинения и сел на место.

— Нет никакого подвоха, — с усмешкой объявил Хикэру. — Вот как все будет сегодня вечером. Сначала мы выберем еду. Пока мы будем ждать ее, у нас будет время немного выпить и поговорить. Затем мы поедим. Если все пойдетхорошо, беседа продолжится. Наступит время десерта. Здесь прекрасно готовят фруктовые десерты. Затем Йоширо отвезет нас в сторону твоего дома, и ты вернешься в свою квартиру. Если, конечно, не захочешь взглянуть на те апартаменты, которые я приготовил для тебя, — усмешка стала более явной.

— Зачем эта игра? Ты — не человек. Зачем тебе связываться с экзорцистами? С госпожой Рей, со мной… Ты хочешь уничтожить нас?

— Уничтожить? — Хикэру зло расхохотался. — Какое самомнение! Мне не нужно сборище беспризорников, которые называют себя экзорцистами. Пусть гоняют несчастных лягушат в подворотнях — мне нет до них дела.

— Зачем ты убил госпожу Рей?

— Убил? Нет… я не убивал ее. Она умерла сама. Несчастный случай.

— Несчастный случай?!

— Ей было Создатель знает, сколько лет, Тошайо. Не моя вина, что она решила отойти в мир иной после нашей встречи. Я всего-то хотел познакомиться с тобой.

— Что ты с ней сделал?

— Ты гневаешься! Всевеликий Создатель, разве вам можно гневаться? — Хикэру всплеснул руками.

Его открытые издевки, покровительственный тон и улыбка выводили Тошайо из себя сильнее отчаяния, которое накатило после известия о смерти наставницы. Трубка была спрятана в карман — он успел поднять ее с пола автомобиля, когда Хикэру вышел из машины, а ему самому Йоширо еще не открыл дверь.

— Давай просто сделаем заказ. Официант скоро вернется. Ты же не хочешь напугать здесь всех?

— Просто скажи, кто ты, и я сделаю заказ. Выберу еду, съем ее, буду говорить с тобой дальше.

— Мое имя — Хикэру, это чистая правда, — собеседник стал неожиданно серьезен. — Красные глаза и пара рожек ни о чем не сказали тебе?

— Создатель! Но ты ведь здесь, за Вратами! — воскликнул Тошайо. — Ты не можешь быть демоном… демоны… они…

— Обсудим это позже, если ты не против, — поморщился Хикэру.

Оставалось только сделать заказ. Тошайо усилием воли заставил себя отрешиться от ситуации. Он представил себя, сидящим в кабинете ресторана, со стороны. Что стоит сделать этому человеку? Возможно, ему стоит как следует поесть. Создатель дает ему шанс напоследок вкусить радость, так зачем отказываться? Начинать бой лучше, узнав противника, а именно это он и собирается сделать, пока они будут есть. Значит блюдо должно быть очень… очень… очень сложным. К счастью, он достаточно проработал в кафе, чтобы представлять, сколько времени уйдет на готовку.

— Могу подсказать что-нибудь подходящее, — сказал Хикэру.

— Я уже выбрал, — ответил Тошайо. Ему удалось взять себя в руки, он почти не волновался. В конце концов, сколько раз приходилось ему сталкиваться с неизвестностью, бросать вызов противникам, которых считали заведомо сильнее его? И вот он заказывает ужин в кабинете с демоном. Что здесь такого?

— Отлично! — подбодрил Хикэру. — Позволишь мне выбрать вино? Насколько я знаю, экзорцистам не следует слишком часто употреблять его, а я то и дело сталкиваюсь с этой необходимостью.

— Выбирай, — отмахнулся Тошайо.

Пришел официант — его почтительные манеры и частые поклоны в сторону Хикэру намекали на то, что демон часто приходит в ресторан и, вероятно, оставляет щедрые чаевые.

Хикэру попросил бутылку вина особого сорта и года, потом улыбнулся Тошайо, подсказывая, что настал черед выбирать еду. Заказывать первым полагалось гостю, и Тошайо с большим энтузиазмом стал описывать, как много морепродуктов он собирается поглотить и в каком виде. Перечислив те позиции, которые он с трудом мог выговорить, Тошайо испытал смесь удовлетворения и предвкушения. Создатель решил наградить его перед смертью — приятное внимание.

Официант выслушал заказ Хикэру, затем поклонился и вышел из кабинета, тихо прикрыв за собой дверь. Теперь они сидели друг перед другом без посторонних предметов возле пустого стола. Тошайо достал из кармана трубку и положил перед собой.

— Расскажи мне о госпоже Рей, — сказал он.

— Все, что я говорил, было правдой.

— Трубка принадлежала ей, — возразил Тошайо.

— Ее дела шли плохо, я слышал, что ей пришлось продать много вещей, чтобы продолжать обучать новых детишек. Она продала трубку, и эту древность немедленно взяли в оборот аукционные дома. Должно быть, дела пошли в гору, потому что недавно госпожа Рей вернулась к старому хобби. Ей захотелось выкупить трубку, но я опередил ее. Как я уже говорил, несколько раз она переходила мне дорогу, и я, в отличие от тебя, могу позволить себе небольшую месть.

— Ты солгал, что хотел отдать трубку ей.

— Почему? — Хикэру хитро сощурил глаза. — Я не лгал. Мне действительно хотелось бросить трубку ей в ноги перед тем, как старуху кремируют. Она была прекрасной женщиной и так хотела вернуть безделушку… Мне казалось, ты не заговоришь со мной о наставнице, но потом… что ж, я заинтересовался. Мне говорили, что ты талантлив, но я не догадывался, насколько. Паучиха — с ней непросто справиться даже лучшим из вашего племени. Жаль, что ты не разглядел меня.

— Не разглядел?

— Пустяки! — усмехнулся Хикэру. — Знаешь, я ведь думал, все это будет очень скучно.

— Ты обещал разговор, но ты уходишь от темы, — настаивал Тошайо.

— Старуха? — Хикэру бросил взгляд на трубку. — Дождемся, когда принесут вина.

— Ты обещал…

— Вино, экзорцист, — Хикэру выплюнул слово «экзорцист» как грязное ругательство. — Вино, и не секундой раньше.

Обижаться на манеры в присутствии демона было полнейшей глупостью, Тошайо понял, что все это время его пытались вывести из себя — лишить равновесия, умиротворения, которые усиливали возможности духовных сил. На сей раз он лишь кивнул, а когда официант принес бокалы, разлил жидкость и удалился, без возражений выпил вместе с Хикэру. Тем, кто посвятил себя Создателю, следовало по возможности воздерживаться от алкоголя, но, в первую очередь, они должны были положить все силы на то, чтобы избавить мир от зла и сохранить гармонию.

— Мне нужна помощь, — сказал Хикэру, аккуратно поставив полупустой бокал на богатый стол.

— С какой стати я буду помогать демону? — тихо спросил Тошайо.

— Ты ведь выпил вино.

— Что с того? Хорошее вино простое условие для мирной беседы.

— Ты прислушиваешься к голосу разума, не торопишься оголтело уничтожать эфемерное зло. Ты помнишь, что те, кого вы завете нечистью, обитали на земле задолго до появления людей. Значит выслушаешь меня и примешь решение.

— Так просто? — Тошайо не удержался от усмешки.

— Да, так просто. Видишь ли, я не замыслил ничего коварного.

— Неужели?

— Хорошо, я уточню. В случае с твоей помощью я не замыслил ничего коварного.

— Теперь я не верю тебе еще сильнее.

— Жаль. Я ведь рассказываю об этом, чтобы завоевать твое доверие.

— Именно так я подумал.

Хикэру вновь улыбнулся в полном соответствии с природой существа, которое заняло оболочку смертного тела. В отличие от духов, которые могли контролировать лишь часть личности, демоны перехватывали полный контроль, выжигая остатки сознания прежнего хозяина.

— Я хочу выстроить еще несколько кварталов для города, — продолжил Хикэру, пригубив еще немного вина. — Окраины Метрополиса больше не похожи на свалки. Мне понадобилось три года на то, чтобы расчистить место. Теперь можно создавать новые места, где будут жить те, кому не хватает места в трущобах.

— Проще говоря, бедных кварталов станет еще больше, — сказал Тошайо.

— Да, — согласился Хикэру. — Хоть немного расселить людей, хоть чуть-чуть улучшить их жизнь.

— Демон заботится об улучшении жизни?

— Я забочусь о репутации. У меня далекоидущие планы. Не все покажутся тебе альтруистичными и благородными, но ни один ты не назовешь мерзким или нечестным по отношению к людям.

— Все еще я не понимаю, чем могу помочь. Я не строю дома.

— Именно, — охотно согласился Хикэру. — Выпей еще, вино оказалось хорошим.

— Благодарю, — Тошайо сделал небольшой глоток и поставил стакан на место почти сразу.

— Недавно я узнал, что далеко не всем по душе мои проекты.

— Попроси об услуге еще одну паучиху.

— Все куда сложнее, экзорцист. Работа, которую я предлагаю, прочно связана с твоим долгом. Нежить не хочет, чтобы Метрополис расползался. Они начали на меня охоту. Несколько раз я успешно избегал столкновения, но долго это не продлится.

— Ты хочешь, чтобы я стал твоим телохранителем?

— Телохранителем? Нет. Мое тело охранять не нужно. Достаточно устранить одержимых, которые угрожают мне, другим жителям города, и раз уж на то пошло — другим одержимым. Паучиха не справится с этими тварями, а если мне самому придется вступить в бой, пострадает слишком много невинных людей. Маска будет разрушена, мне придется искать новое тело. Ты ведь, наверняка, знаешь, как тяжело такому, как я, отыскать подходящее убежище.

— Почему бы мне сначала не убить тебя? А затем не переключиться на одержимых, о которых ты говоришь?

— О! Хорошо, что ты спросил. Что ж, все очень просто — ты не можешь меня убить. Ты не смог заметить меня, пока я сам не приоткрыл лицо, и ты ничего не сможешь сделать мне, как бы ни старался. Зато эти одержимые могут. Их много. Конечно, ты мог бы объединиться с ними, вот только — зачем? Мои цели тебе известны, а вот чего хотят они, кроме как убрать меня с дороги, я не знаю. Недавно их видели возле Врат. Вероятно, хотят подобраться к Императору.

— К Императору? — Тошайо вцепился в бокал.

— Нежить для меня непостижима, экзорцист. Как ты не в силах понять, что нужно подобным мне, так и я не представляю, что ими движет. Одержимые с трудом разговаривают, а уж для связного диалога не подходят совсем. Я бы назвал их исполнителями. Наверняка за их плечами кто-то стоит, и этому существу поперек горла, что нечисть, вернее избранные из рядов нечисти, способны жить за Вратами, общаясь с верхушкой Империи. Что вы делаете с несчастными божками? С кицунэ? Вы с ними живете, почти в согласии, почти в мире. Но что вы делаете с духами?

— Изгоняем, — прохрипел Тошайо.

— Я не хочу сказать, что моя благотворительность бескорыстна в полном смысле слова, но я не сказал бы подобного даже по отношению к лучшим представителям твоего рода. Что такое благие дела? Помочь, утешить, накормить. Все это я делаю ежедневно. Просты ли мои цели? Вовсе нет, и я не хочу скрывать их от тебя. Я собираюсь укрепиться при дворе, продвигать новые проекты, доказать Его Величеству, что нежить может быть разумна, полезна. Если кому-то удастся сделать подобное, в Метрополисе изменится многое. И многое — в лучшую сторону. Мы перестанем прятаться, сделаем город безопасным. Такие, как ты, перестанут быть для нас ночным кошмаром, а ваше число возрастет. Неужели ты не хотел бы увидеть расцвет своего ордена?

Слушать демона Тошайо приходилось с большой осторожностью. Он не сомневался в том, что почти все, сказанное за столом, было ложью, но отделить правду не мог, сколько бы ни старался. Речь Хикэру звучала продуманной. Действительно, он занимался благотворительностью. Действительно, хотел втереться в доверие ко двору, занять место повыше. Для демонов такое поведение было обычным. Хочет ли он уничтожить угрозу руками Тошайо и возвыситься за счет этого? Вполне возможно.

Даже угроза нежити казалась Тошайо совершенно обычным делом. Личи, а в особенности молодые личи, ненавидели демонов сильнее, чем смертных. В основном из-за того, что демоны могли скрываться среди смертных под маской, а у личей такой возможности не было издревле, поэтому они сторонились городов или жили чуть поодаль, прячась в пещерах, а теперь — даже в мусорных кучах. Для существ подобного уровня такая жизнь была унизительной. Все красиво сходилось, даже то, что Хикэру расчистил место для новых кварталов и мог этим потревожить лича.

— Ты хочешь, чтобы я убил одержимых?

— Убил? — Хикэру возмущенно посмотрел на Тошайо. — Нет, мастер экзорцист, я хочу, чтобы вы вернули дух, если это будет возможно. И я хочу, чтобы вы уничтожили дух, если окажется, что вернуть его в потусторонний мир никак нельзя. Понимаете? Ваша работа — та, за которую вам должны платить деньги. И я заплачу. Много денег.

— Почему я?

— Я тебя проверил. Акеми весьма кстати решила устроить свой последний концерт, я помог ей, и вот, она — знаменита, а я узнал, на что способен мой знакомый. Ты легко справился с паучихой, ей не удалось провести тебя, хотя она была уже старой, а значит — мудрой.

— Ты убил ее.

— Да, конечно. Как же иначе? Она согласилась убить человека. Если бы я не сделал этого, кто знает, кого еще она могла послушать?

— Она согласилась убить человека по твоей просьбе.

— По просьбе? Нет, что ты! Какая глупость — просьба. Она захотела большего. Решила вскарабкаться повыше. Ее прельщала возможность выпивать человеческие души, хотя она знала, что это запрещено. Впрочем, твой мягкий характер мне только на руку. Ты не станешь фанатично истреблять бедолаг, которые попали под влияние духов. Мне не нужна дорожка трупов — глупышки Акеми вполне достаточно.

— Разве можно было устраивать убийство?

— Можно? Нужно! Мой дорогой экзорцист, вы живете в очень узком мирке и не хотите заглянуть шире. Акеми искала смерти. Она говорила мне, что подумывает, как лучше это сделать. Я поговорил с ней серьезно, и госпожа Акеми заключила со мной договор. Понимаешь, экзорцист? Слава в обмен на жизнь. Мое убийство было необходимой частью ее желания, которое я выполнил целиком и полностью.

— Ты только что признался в преднамеренном убийстве, — заметил Тошайо.

— Друг мой, ты забываешь важную вещь. Прежде всего, я могу лгать. Во вторую очередь, я не убивал никого, кроме отвратительного чудовища — мерзкой женщины-паучихи. Которая как раз и убила госпожу Акеми. Ужасная трагедия!

— Неважно, — отмахнулся Тошайо. — Ты признался в этом мне и хочешь, чтобы я взялся за работу?

— Ты хотел бы, чтобы я сделал это обманом? — Хикэру рассмеялся. Он выпил бокал вина, долил себе еще доверху и теперь с наслаждением потягивал напиток.

— Я хотел бы, чтобы мы разошлись.

— Но это ведь невозможно. Ты уже знаешь, кто я, а мне известно, кто ты, где живешь, чем занимаешься. Я знаю, кто учит тебя древнему искусству рукопашного боя, в каком магазине ты покупаешь продукты для своего брата. Разве теперь, когда у нас столько общего, мы можем просто разойтись?

— Всемогущий Создатель! Хикэру, ты что, угрожаешь мне?

— На что же еще это похоже? — демон изобразил приторную невинность. — Разумеется, угрожаю, но хочу, чтобы ты понял важную деталь: ты мне нужен, и я нужен тебе.

— Глупости.

— Очнись! Ты гниешь в подворотне, а твоя наставница скончалась от сердечного приступа, когда увидела мое лицо! Твой орден прозябает в безвестности, как и твоя семья. Ни будущего, ни прошлого. У тебя нет даже настоящего — воду отключат за неуплату, и ты пойдешь мыться к старику-соседу. Разве такую жизнь ты хотел бы для себя и для младшего брата? Конечно, я нужен тебе. Я помогу встать на ноги, покажу достойные цели для твоей охоты. И когда мой план будет выполнен, ты пойдешь своей дорогой, а я — своей. У нас останутся хорошие воспоминания друг о друге, ведь я, в самом деле, собираюсь еще долго жить в вашем мире. Мне здесь нравится. Тут столько необычных, удивительных людей, и ты, Тошайо, один из них. По рукам? — и демон в самом деле протянул ему руку через стол.

— Ты бредишь? — ответил Тошайо с усмешкой.

— Чего ты боишься? Что я укажу тебе неверную цель?

— С чего ты взял, что дело в страхе? Я просто не собираюсь иметь дела с демоном.

— У тебя нет выбора, Тошайо. Я просто проявляю вежливость. Ты можешь согласиться сейчас или мы подождем, когда мои ребята подъедут к дому твоей семьи и пришлют нам фотографию твоего брата. Мы подождем еще дольше, если ты окажешься достаточно упрям, и один из парней привезет мне мизинец твоего драгоценного Чи. Сколько пальцев ты выдержишь? Весь комплект? Сомневаюсь. В конце концов, ты согласишься на сделку, так зачем доводить до жестокости? Я предлагаю заключить договор на взаимовыгодных условиях. Дам тебе деньги, оружие, влияние, а взамен попрошу уничтожить духов, которых ты и без моей указки уничтожил бы рано или поздно.

При мысли, что к Чи едет некая машина с «ребятами», Тошайо стало дурно. Он работал спокойно, зная, что нежити не хватит мозгов действовать настолько тонко, а большая часть городской нечисти слишком боится экзорцистов, чтобы пытаться навредить их семьям. Но Хикэру, вне всякого сомнения, не опасался действовать грубо.

— Скажи условия, — процедил сквозь зубы Тошайо.

— Ты уничтожишь семь целей, которые я укажу тебе, любым удобным тебе способом: изгнание, упокоение, освобождение. Как захочешь, как тебе будет проще — выбор я оставляю за тобой. Все семь целей, которые я укажу, будут одержимыми. Я надеюсь, что люди, оболочки которых захвачены духами, выживут, но это не будет частью контракта. При необходимости ты можешь убить их.

— Глупость, — обронил Тошайо.

— Необходимая оговорка, — сказал Хикэру. — Не хочу, чтобы ты счел условия невыполнимыми. Для такого, как ты, подобный контракт будет выполним, просто сложен. Семь одержимых — не шутка.

— Продолжай.

— Ты получишь доступ к моему имуществу: квартирам, машинами, законному оружию, приобретенному для самозащиты. Сможешь использовать их по своему усмотрению для выполнения своей задачи.

— Сроки?

— Я не ограничиваю тебя. Мне хорошо понятно твое отвращение — экзорцисты ненавидят нас. Ты не захочешь растягивать удовольствие. Главное — не торопись. Пусть я не несу ответственность за твою жизнь, будет жаль, если ты погибнешь. Вряд ли я смогу быстро найти другого достойного экзорциста. У твоих коллег есть неприятная привычка… спиваться на закате карьеры, и этот закат, насколько я понял, приходит годам к тридцати.

— Тяжелая работа, — прокомментировал Тошайо.

— Даже не сомневаюсь. Если бы мне приходилось ежедневно истреблять разумных существ, я бы и сам чокнулся на втором десятке лет.

— Они опасны, — напомнил Тошайо.

— Разумеется, они опасны. Ты разве не слышал, что чем выше существо находится в пищевой цепочке, тем оно опаснее, и тем выше его интеллект? Вы, люди, долгое время считали себя абсолютными хищниками. Представь, каково было бы какой-нибудь обезьяне убивать вас пачками изо дня в день?

— Ты отвлекся.

— Неприятны разговоры о работе? Хорошо, закончим с контрактом. Твоя оплата — безбедное существование для тебя, твоего младшего брата и твоих родителей. Когда семь духов будут изгнаны или уничтожены любым доступным тебе способом, вступит в силу мое обещание. Я и все, кто мне подчиняется, начиная с той минуты и до конца времен не будем чинить препятствия, угрожать, иным образом мешать вашей семье. Всей вашей семье. Ни явно, ни косвенно. Ты получишь деньги, и я предоставлю для твоего ордена отдельное помещение, где вы сможете готовить новых экзорцистов.

Хикэру протянул руку во второй раз. Тошайо чувствовал, как подкатывает тошнота, но ничего не мог поделать. Отказаться теперь означало подвернуть угрозе брата, отца и мать. Сам по себе контракт не предполагал ничего мерзкого и неправильного. Демон обманывает, но, скорее всего, в мелочах, как у них это бывает. Безопасность для всей семьи — отличная перспектива. Когда это обещание вступит в силу, справиться с Хикэру в бою станет существенно легче.

Выдержав паузу, которая показывала его пренебрежение, Тошайо протянул руку в ответ. Из книг он знал, что ничего особенного не произойдет, но когда не услышал грома, не почувствовал электрического разряда, не учуял запаха серы, ему стало по-детски обидно, словно в день Предков родители оставили его без сладкого. Неужели сделки с демонами заключают вот так просто? Почему же он видел так мало демонов?

— Гадаешь, почему земля не разверзлась? — спросил Хикэру.

Молчание Тошайо он воспринял как согласие и ответил на собственный вопрос:

— Мы заключили самый обычный договор. Ты ведь не ставил на кон душу, верно? Так к чему спецэффекты? На них приходится тратить массу сил.

— Ты часто делаешь это? — словно между прочим спросил Тошайо.

— Заключаю сделку? Нет, редко. Расстарался для дурочки Акеми, но ей не стоило вести себя так вызывающе по отношению ко мне и моим гостям. Не люблю выскочек. Ты — другое дело.

— Другое дело?

— Посуди сам. Ради тебя я связался с племенем Йорогумо, даже контракт с Акеми пришлось увязывать с твоей работой. Ресторан, водитель…

— Не могу понять, к чему ты ведешь.

— Ты мне понравился.

— Ты заключаешь контракты с теми, кто пришелся тебе по душе?

— Я заключаю с ними взаимовыгодные контракты. Считаю их лучшими клиентами, делаю скидки, чтобы они обратились ко мне снова.

— Почему ты считаешь меня лучшим клиентом? За красивые глаза?

— У тебя красивые глаза, — подтвердил Хикэру, — но дело вовсе не в них. Старуха-наставница умерла, кому-то придется занять ее место. Я не тешу себя надеждой вот так случайно положить конец экзорцистам Метрополиса. К тому же вы помогаете избавиться от ужасно глупых и назойливых созданий. Значит кто-то встанет во главе, верно? Почему бы не тот, на кого поставил я? Ты талантлив, Тошайо, и хорошие отношения со мной помогут тебе без труда превзойти конкурентов.

— Мне это не нужно, — поспешно ответил Тошайо. На самом деле, он никогда не задумывался о подобной перспективе. Он считал, что госпожа Рей просто не может умереть. И теперь добиться всего, заключив сделку с ее убийцей? Но перспективы, которые он видел даже без долгих размышлений, были немыслимыми. Если у него будет помещение и деньги, он сможет вытащить десятки детей из трущоб, даст им хорошую цель, покажет, что можно не только убивать мелких озорников, но и сосуществовать с ними, а силы тратить на тех, кто разучился жить в гармонии с другими существами. Он мог бы сделать орден единым, проследить, чтобы выпускники не спивались к тридцати годам. Он смог бы обеспечить их работой на первое время, и…

— Да, я вижу, — усмехнулся Хикэру, выдержав паузу, которая позволила фантазии Тошайо пуститься вскачь. — Ты совершенно не заинтересован в лучшей жизни. Зачем? Можно и дальше валяться в грязи.

— Вернемся к делу, — сказал Тошайо.

— К делу?

— Семь духов, которых мне нужно изгнать.

— Может поедим? Скоро должны принести еду. Ты достаточно оттянул время.

— Пользуюсь возможностью попробовать новое, — парировал Тошайо.

— Жаль, что не во всем, — улыбка Хикэру на миг стала сахарной. Он умел использовать лицо как особый инструмент. Вряд ли для него существовало такое понятие, как честность. Тошайо гнал подальше мысль о том, что демон пытается заигрывать с ним. Он промолчал, чтобы не провоцировать собеседника на новую улыбку.

В тишине Хикэру неторопливо допивал второй бокал вина, а Тошайо разглядывал интерьер: расшитые золотом и серебром подушки, украшенные традиционными для Империи полотнами стены, массивную столешницу из старого дерева, которая наверняка представляла историческую ценность.

— Здесь красиво, — сказал Хикэру, перехватив взгляд собеседника. — Впервые я попал сюда, когда получил тело. Мне пришлось устроиться мойщиком посуды.

— Мойщиком? — удивился Тошайо.

— Мне было тяжело адаптироваться к этому миру. Тело плохо слушалось, окружающие видели во мне слабоумного. Пришлось браться за работу, которую дали. Постепенно тело слушалось все лучше. Я стал смелее, попросился в официанты. Кассир, помощник управляющего. Ушло несколько лет.

— Ты пытаешься рассказать, как тяжело было выжить демону в мире смертных?

— Нет, рассказываю, почему я выбрал именно этот ресторан. Здесь начался мой путь наверх. Будет символично, если твой путь начнется здесь же.

— Мой путь уже начат. Я уничтожаю зло.

— Совсем недавно ты говорил другое. Говорил, что ищешь гармонию Создателя. Неужели знакомство с демоном так сильно пошатнуло твою веру?

В груди Тошайо клокотала настоящая ярость, природу которой он не до конца понимал. Ее источником был Хикэру, вернее — слова, которые он произносил. Вот только эти слова были правильными, и раздражала Тошайо именно их справедливость.

— Ты не стремишься к гармонии, — сказал он. — Ты хочешь все уничтожить. Сделать своим. Перекроить так, чтобы тебе лучше жилось.

— Люди поступают так же, если ты не заметил, — сказал Хикэру. — В отличие от многих, я действительно стремлюсь к гармонии.

— Пустые слова, — огрызнулся Тошайо.

— Пустые обвинения, — на лице Хикэру все еще болталась дежурная улыбка.

— На твоем счету, по меньшей мере, две жизни: госпожа Акеми, госпожа Рей.

— Одна искала смерти, и без моей помощи скончалась бы от передозировки, я же в обмен на сущий пустяк сделал ее жалкие перепевки всемирно известными. Другая и вовсе так одряхлела и ослабла, что не смогла вынести моего общества, хотя называла себя главой славного ордена. Я — такая же часть мира, как эти женщины. Почему же мне нужно считать себя виноватым, когда они обе ушли из жизни из-за тщеславия и старости?

— Потому что ты не пытался спасти их, — ответил Тошайо.

— Спасти? — Хикэру рассмеялся. — Как ты думаешь, экзорцист, почему они докатились до такой жизни? Потому что на каждом шагу их спасали. Акеми поверила в свой талант из-за того, что никто не решался сказать ей, как отвратительны ее представления. Твоя наставница держала своих учеников в ежовых рукавицах и застряла в прошлом веке — никто из вас не сказал ей, что она выпускает на улицу голодранцев, которым негде работать. Вы потакали их слабостям, и вот результат.

— Так это я виноват в том, что они умерли? — Тошайо не удержался от улыбки.

— Виноваты они сами. В этот мир мы приходим похожими. Кому-то удается проползти от посудомойщика до придворного, а кто-то вынужден продавать душу ради секунды славы.

— Успех — это еще не все, Хикэру. Есть любовь, сострадание, взаимопомощь.

— Вот как? — Хикэру всплеснул руками. — Где были любовь, сострадание и взаимопомощь, когда тебя продали безумной старухе? Где они были, когда тебя и других детей подвергали пыткам? Изматывали ваши души так сильно, что некоторые теряли сознание.

— Ты хочешь, чтобы я возненавидел старуху? — предположил Тошайо. — Зря стараешься, я ненавидел ее, пока учился. Теперь для ненависти не осталось места. Мне жаль ее. Жаль, что она погибла.

— Жаль? Взгляни, сколько перспектив открыла для тебя ее смерть.

— Смерть не открывает перспективы.

— Так считает тот, кто никогда не жил в потустороннем мире. Кто никогда не видел, что такое подлинное бессмертие, когда ничего и нигде никогда не меняется. Отсутствие смерти — самая темная сторона мира духов. Вот почему они лезут наружу, как червяки после дождя. И ты считаешь, что в смерти нет пользы?

— Смерть — трагедия моего племени, — серьезно ответил Тошайо.

— Если жить, как живешь ты, конечно, — рассмеялся демон. — Ты ничего не испытал, никогда не рисковал, никого не любил. У тебя не было настоящих врагов, великих целей. Нет ничего удивительного, что смерть для тебя — трагедия. Теперь подумай, чем она была для госпожи Рей? Разве не завершением долгого, тяжелого пути? Ей будет, о чем вспоминать в бесконечности потустороннего мира. Когда ты умрешь, тебе будет, о чем вспомнить?

На ум Тошайо пришло сразу несколько остроумных ответов, но он не успел высказать вслух ни один. Вошло сразу трое официантов. Один начал крутиться возле Хикэру, выставив несколько мисок. Два других окружили Тошайо: они водворили прямо перед ним огромное блюдо с самыми разными жителями моря, потом расставили чашки соусов. Когда казалось, что официантам пора скрыться за дверью, настала кульминация — один из бравой троицы с помощью богато украшенной зажигалки превратил гору угощения в костер. Зрелище поразило Тошайо до глубины души — огонь перекатывался от верхнего ряда к нижнему, ненадолго замирая. Можно было разглядеть, как сочное сырое мясо становится прожаренным, как погибают мелкие существа, предназначенные стать чьим-то ужином. Если бы Тошайо не отказался от помощи и не настоял на заказе, он теперь списал бы все на козни Хикэру.

— Неплохое представление, — прокомментировал происходящее демон. — Давно вы устраиваете такие красивые аттракционы?

— Господин — один из первых, кто заказал это блюдо, — прокомментировал официант, склонившись в почтительном поклоне.

— Браво! — Хикэру несколько раз ударил в ладоши.

Внимание смутило Тошайо, но он вежливо поблагодарил официантов, а когда они ушли еще несколько секунд разглядывал угощение.

— Символично, не правда ли? — спросил Хикэру. — Похоже, мы опустошили небольшой водоем. На наших глазах умерла целая гора живых существ, но никто не торопится рыдать. У меня, к примеру, не на шутку разыгрался аппетит.

— Нельзя сравнивать их с людьми, — возразил Тошайо.

— С некоторыми людьми — можно, — тихо сказал Хикэру. Он больше не провоцировал Тошайо, просто говорил вслух, будто разговаривал с миской супа, которую поставили перед ним.

На время еды разговоры затихли. Вера Тошайо запрещала ему быть расточительным в отношении чужих жизней. Он никогда прежде не видел, как в одно мгновенье несколько десятков живых существ превращаются в ужин, и хотя ему было непросто справиться с самим собой, он ел, тщательно пережевывая каждый кусочек.

Напротив него Хикэру без спешки поглощал свой заказ. Суп непривычного розоватого оттенка, миску с рисом и красиво нарезанное рыбное филе. Выражение его лица было совершенно нейтральным — ни ужимок, ни лести. Можно было разглядеть противника чуть лучше, и Тошайо воспользовался шансом. Тщательно убранные волосы демона придавали ему сходство с десятками богачей центра Метрополиса, серьга в ухе из белого металла добавляла каплю индивидуальности. Однако подлинная красота вовсе не сводилась к прическе или украшению, она была в чертах лица: разрез глаз, очертания скул, нос, подбородок — казалось немыслимым, что человек получил это от природы. Демоны могли наводить иллюзию, но Тошайо разглядел бы ее теперь, когда знал, куда и как нужно смотреть. Оболочка Хикэру, его маска, выглядела произведением искусства.

— Раз уж мы заключили сделку, и никто никого не убил, быть может ты согласишься посмотреть оплату за раскрытое дело? — спросил демон, когда официанты унесли пустые тарелки.

— Ты говоришь о паучихе, которую убил сам? — поддел Тошайо.

— Не стоит недооценивать свой вклад. Ты сдал экзамен. Отказываться глупо — квартира будет пустовать. Неужели ты хочешь вернуться в свой клоповник?

— Мечтаю. Ты действительно не понимаешь, как выглядит твое предложение со стороны?

— Понимаю, но решил, что тебе хватит смелости принять его. Ты согласился на сделку только после угроз — твоя совесть должна ликовать. Почему бы не сделать себе небольшой подарок? Создателю необязательно служить в грязи.

— Создателю безразлично, в грязи я или в шелковом облачении.

— Вот именно, — Хикэру подмигнул — в этом озорном жесте было что-то детское.

Противостояние измотало Тошайо. Весь день он сражался с головной болью и кошмаром, весь вечер гадал, когда враг нанесет удар. Теперь, лишенный битвы, загнанный в угол сделкой, он хотел лишь одного — упасть и заснуть.

— Мне плевать, что ты мне предложишь, — сказал он в конце концов, чтобы хоть чем-то задеть демона. — Выбери свою подачку и отвези меня туда. Если хочешь, чтоб я разделался с твоими духами, мне полезно будет выспаться.

— Так даже лучше, — охотно согласился Хикэру. Слова ничуть не задели его. — Вряд ли ты успел разобраться в недвижимости, выбрал бы самое убогое жилье. Обойдемся без десерта. Я прав?

— Полностью поддерживаю, — сказал Тошайо.

Только возле выхода из ресторана до него дошел смысл собственных слов. Неужели он уже увяз так глубоко, что полностью поддерживает демона? Хикэру, казалось, никак не отреагировал на эту оговорку — он шел немного впереди. Пара сотрудников ресторана проводила их до машины.

Когда Тошайо садился в дорогое авто, его взгляд скользнул по местам, где удобнее всего было бы стоять тем, кто решит проследить за ними. Для этого не пришлось прикладывать усилий — Тошайо делал это по привычке, заведенной со времени учебы у госпожи Рей. И его взгляд столкнулся со взглядом, полным искренней ненависти. Человек, который стоял за углом ресторана, опираясь о стену, похоже, желал ему лютой смерти. Его лицо показалось Тошайо знакомым, и с большим трудом, но все же он вспомнил, что это был еще один выпускник госпожи. Имя затерялось в памяти, поскольку ученик был на два года младше Тошайо, а значит они встречались лишь изредка.

— Заметил мальчика недалеко от входа? — спросил Хикэру, устроившись в кресле позади водителя.

— Экзорцист младшего ранга, мы учились вместе, — зачем-то ответил Тошайо.

— Он видел меня у старухи, — заметил демон как бы между прочим.

— Он следил за нами?!

— Пожалуй, следил. В следующий раз я буду аккуратнее.

— Кто еще видел тебя в ее доме?

— Много людей, — беззаботно сказал Хикэру. — Во время нашей встречи присутствовало больше двадцати учеников.

— Они атаковали тебя?

— Меня? Зачем? — Хикэру рассмеялся.

— Просто расскажи, как все было.

Машина неторопливо выехала с территории ресторана. Тошайо проследил взглядом за экзорцистом — тот дождался, пока они отъедут, и пошел следом. Вряд ли у него был свой транспорт. Постепенно его силуэт исчез в ворохе огней.

— Мне нужен был лучший, — сказал Хикэру. — Я знал, что мертвецы не отстанут. Попробовал найти экзорциста по объявлению — но ты видел его защитную живопись на полу. Сам знаешь, что навязчивые идеи нежити — хуже занозы. У одного парня, близкого ко двору, я узнал, что госпожа Рей — единственная, кто тренирует экзорцистов с детского возраста в Метрополисе. Открытие было не из приятных, я-то думал, меня охраняет целая орава превосходно обученных святош, а вы больше похожи на сборище бездомных.

— Тогда зачем привязался ко мне?

— Влюбился с первого взгляда, мой хороший, — ласково проворковал Хикэру. Тошнота в животе Тошайо перемешалась с жаром. Уже много лет никто, даже в шутку, даже в качестве издевки, не обращался к нему так.

— В рассказ госпожи Рей, я полагаю? — по крайней мере, у него хватило сил язвительно ответить.

— О, в ее рассказ влюбиться было легче легкого. Она не сразу поняла, кто я. К несчастью, при ней были могущественные артефакты, и перед тем, как отпустить меня с миром, старуха воспользовалась одним из них. Не знаю, каким именно — меня это не заинтересовало. С его помощью она, возможно, и увидела, кто я такой. Повернулась к ученикам и хотела крикнуть им что-то, но не успела. Через несколько секунд ее уже не было среди живых. Старшие ученики велели мне убираться, что я и сделал. Никто из них даже не подумал о том, чтобы проверить меня, хотя теперь, похоже, кое-кто ведет слежку.

— Тебе не кажется, что мне будет тяжеловато стать лидером ордена, если меня увидят в твоем обществе ученики, которые связывают смерть старухи… Создатель! — Тошайо начал говорить, и будто во сне услышал, какие слова произносят его язык и губы. Ему тут же захотелось избавиться от общества Хикэру, но они ехали по дороге довольно быстро.

Демон тихо смеялся:

— Рад, что ты оценил предложение. Если оно тебе понравится, мальчик забудет все, что ему не нужно помнить, вот так, — он щелкнул пальцами.

— Значит ты мог и мне стереть память? И все эти разговоры о том, что ты не можешь отпустить меня…

— Ты недооцениваешь себя. Вряд ли я смог бы стереть твою память без серьезных последствий, а они не нужны мне. Потерять такого… было бы жаль, — Хикэру виновато улыбнулся.

— Неужели для тебя все это — просто игра?

— Да, и я хотел бы научить тебя играть в нее.

— Зачем?

— Чем больше игроков — тем веселее играть, разве так тяжело понять это?

— Вытащи своих дружков из Преисподней да играй с ними.

— Грубости, глупости, — хохотал Хикэру.

По необъяснимой причине Тошайо не пытался прекратить перепалку. Как будто пока он высмеивал демона, искал его слабое место, проверял на прочность — сделка не имела значения. Да, он согласился, но только ради брата и родителей. Только чтобы спасти семью. К тому же он… он ведь просто выполнит свою работу. Будь его нанимателем человек, разве это могло бы его беспокоить? Нет! Если бы только Хикэру не сказал ему…

Или так было бы хуже? Если бы он узнал сам, что перед ним демон, когда работа была уже сделана? Если бы… Но тогда он с чистым сердцем мог бы обвинять Хикэру в обмане, в то время как сейчас демон сделал вид, что раскрыл все карты. Мог ли он действовать открыто и честно? Или натура не позволяла ему делать этого? И если дело в натуре, если Хикэру изо всех сил пытается сделать добро, вопреки природе, разве не следует поддержать его?

Квартира, деньги, оружие, репутация, слава, возможность встать во главе ордена, обучить новое поколение… Тошайо не знал, за что зацепиться. В поучительных историях госпожи Рей демоны предлагали подобное лишь в обмен на душу. Тогда почему он? Почему в обмен на душу Акеми получила жалкую смерть, а он сам, безо всякого труда, может стать обладателем богатства и…

— Приехали, — объявил Йоширо, останавливая машину возле небоскреба. Тошайо изо всех сил изображал равнодушие, но уже представлял себе, как поведет Чи кататься на лифте. Покажет ему душ, где не нужно экономить каждую каплю воды. Помоется сам. Сам!

«Ты сходишь с ума, дружище, — сказала совесть Тошайо. — Ты хочешь принять помощь от врага Создателя и радуешься этому. Разве можно пасть ниже?»

Странным образом эта фраза, которую он сказал себе сам, едва не привела его в бешенство. Пока Хикэру беззаботно шел мимо консьержа к блестящим дверцам лифта, Тошайо чувствовал, что готов взорваться от гнева.

Неужели он хочет так много? Неужели Создатель перестанет любить его, если он будет чист, сыт и хорошо подготовлен к сражению? Неужели слуге Создателя надлежит валяться в грязи и надрываться на второй работе, лишь бы вытащить с самого дна брата? Почему он должен отказаться от искренней помощи? Лишь из-за того, что Хикэру — демон?

«Ты сходишь с ума, — не унималась совесть. — Он — убийца. Он презирает весь твой род…»

«Но не меня! — кричал в ответ Тошайо. — Он меня выбрал, он хочет…»

— С тобой все в порядке? — спросил Хикэру в лифте. Они ехали вдвоем, и демон опустил узел галстука, а теперь расстегивал верхнюю пуговицу рубашки.

— Порядок, — процедил Тошайо, продолжая внутреннее сражение, где, как он надеялся, победителем выйдет совесть.

«Он соблазняет тебя, разве ты не видишь? Красивое личико, полные понимания глаза, беседы о высоком — все это обман. Ты видел его настоящее лицо. Красные глаза, рога, кожа мертвеца. Нравится такое общество?!» — надрывалась она тем временем.

«Лучше такое, чем никакого, — отвечал гнев. — Когда последний раз мы нормально ели? Когда хоть кто-то считал нас достойными ужина в месте, полном воспоминаний? Кому, кроме него, мы нужны? Что с того, что у него пара рогов? Чем он хуже лягушат, которых ты так защищаешь?»

«Опомнись! Он делает все для своей выгоды. Когда он использует тебя и бросит подыхать, ты вспомнишь, что я говорил тебе, но будет поздно. Ты пожалеешь!»

— По крайней мере, будет, о чем жалеть, — прошептал Тошайо, чуть отставая от демона на этаже. Хикэру завернул за угол, а он остался и посмотрел на свое отражение в одном из десятков зеркал, которые были развешаны здесь для красоты и удобства жильцов. Там, где жил сейчас Тошайо, все зеркала вынесли бы сразу после заселения.

Уставшее лицо, кое-где перепачканное грязью и пылью, глядело нарочито равнодушно. Он знал, что возненавидит себя за то, что согласился, и еще знал, что возненавидит себя, если откажется. Как можно смотреть в глаза брату, зная, что видел для него выход из тупика, но выбросил ключи? Как можно смотреть в глаза своему отражению, зная, что согласился на сделку с демоном?

— С тобой все в порядке? — спросил Хикэру, показавшись из-за угла.

— Да. Да, я в порядке, — ответил Тошайо во второй раз и пошел следом.

— Вот ключ, документы передаст Йоширо, постараюсь сделать все завтра, — на ладони Хикэру лежало две пластиковых карты.

— Почему два ключа?

— Один можешь дать брату. Или будет запасной — какая мне разница. В комплекте с этой квартирой шло два ключа, и я отдаю их тебе. Никакого подвоха здесь нет, ты переоцениваешь мои силы. От коварства быстро устаешь, знаешь ли.

— Никогда не пробовал.

— Тебе бы пошло.

Тошайо спрятал ключи в карман, но возле двери, у которой остановился Хикэру, понял, что поступил так напрасно. Он достал ключ и приложил к панели. Несколько секунд квартира анализировала, кто подошел к двери, узнала Хикэру и открылась.

— Как же я выйду? — спросил Тошайо.

— Дай, пожалуйста, ключ на время, — демон прошел внутрь и вытянул ладонь. Тошайо положил на нее карту, испытывая неприятно чувство, будто вынужден делиться своей собственностью.

Зато у него появилось время осмотреться, пока Хикэру возился с панелью управления и добавлял его в список людей, которых можно пустить в дом. Квартира возражала дополнительными вопросами, изредка пищала сигнализация, но быстро затихала. Все это не могло помешать Тошайо разглядывать то, что теперь принадлежало ему. Вопреки голосу рассудка и крикам совести он смотрел на комнату вовсе не взглядом гостя. Ему хотелось увидеть как можно больше, а когда Хикэру отвлекся, стало не нужно притворяться, будто ему все равно.

Гостиная напоминала апартаменты за Вратами, где они с Хикэру впервые встретились. Просторный диван, журнальный столик с безделушками, барная стойка — взгляд Тошайо скользил от объекта к объекту, пока не наткнулся на окна. Они были огромными — во всю стену, точно как в той первой квартире, которая поразила его. Теперь он подошел ближе, встал в шаге от пропасти и посмотрел вниз. Вдали видны были трущобы, огни магазинов, дешевых забегаловок, клубов, выживших в борьбе за существование уличных фонарей. Можно было разглядеть стену, за которой огней становилось гораздо меньше. Первым делом Тошайо попытался найти взглядом дом родителей. Его заслоняла махина другой высотки, но все равно можно было разглядеть угол. Утром, если повезет, он успеет увидеть, как идет в школу Чи.

— Я искал все квартиры, окна которых выходили на дом твоихродителей. Подумал, что тебе будет важно, — сказал Хикэру, коварно подкравшись сзади. Тошайо скрипнул зубами от бессильной злости.

— Похоже, ты следил за мной уже давно.

— Давно? Нет, я сделал все это сегодня утром. Помнишь, как долго ты проспал?

— За это время невозможно найти квартиру, тем более такую.

— О, здесь важнее всего деньги, — усмехнулся Хикэру. — Выпьешь со мной? Перед тем, как я поеду спать, хотелось бы решить нашу… проблему.

— Какую?

— Не торопись, пожалуйста. Вы так часто спешите — поначалу это сбивало меня с толку. Выпьем немного, посмотрим на город. Разве в этом есть что-то плохое?

Тошайо не стал выдумывать причину, по которой сидеть и смотреть на город было бы плохо, хотя его совесть ныла и стонала на все лады. Хикэру провозился с баром, пытаясь найти нужные бокалы, потом долго ругался, что в холодильнике нет льда нужного размера. Наконец, приняв волевое решение, он бросил несколько небольших кубиков в стаканы и налил туда немного жидкости карамельного цвета.

— Что это? — спросил Тошайо.

— Виски. Можешь считать, что это крепкое импортное сакэ.

— Откуда ты знал, что здесь есть виски?

— Не знал. Открыл бар и выбрал то, что мне понравилось. Возьмешь бокал? Я уже разлил его, так что ты либо выпьешь, либо он пропадет.

Тратить остаток вечера на пустые споры Тошайо совсем не хотелось. Он достаточно измучил себя немыми вопросами, на которые сам же находил жестокие ответы, поэтому решил дать душе несколько минут на отдых. Немного выпить, посмотреть на город — если верить древним табличкам, Создатель видит его глазами, так почему бы не показать ему для разнообразия нечто красивое?

Сделав глоток, Хикэру подошел к окну и посмотрел вдаль:

— Хочу, чтобы ты знал — я надеялся не доводить дело до угроз. Меня прижали к стенке. Твое согласие было слишком важно для меня, чтобы я стал нянчиться с твоими убеждениями. Лучше ты будешь ненавидеть меня, но мы оба выживем, чем пройдет много недель, и ты согласишься, когда будет слишком поздно. Сейчас я хорошо понимаю, как важно время для вас.

— Почему ты не уничтожишь их сам? — спросил Тошайо, встав рядом. — Я видел не так уж много демонов, но уверен, что тебе это по силам.

— Проблема в том, что я могу их уничтожить, и все, — усмехнулся Хикэру. — Я ведь демон. У меня не получится изгнать духа и сохранить тело. На моем счету будет семь трупов ни в чем не повинных людей. Представь теперь, что я этого не хочу. Да, я легко могу выполнить контракт певички и не стану горевать о смерти старухи, но так просто убить семь человек? Нет, за такое меня не похвалят. Нам не нужен геноцид. Чем меньше внимания я привлекаю, тем лучше.

— И это все? Ты не хочешь испачкать руки?

Хикэру допил остаток и посмотрел, не скрывая злость:

— Испачкать руки? Ты понятия не имеешь, сколько раз я пачкал их, экзорцист. Разве ты не хочешь спасти семь жизней?

— Я хочу спасти столько жизней, сколько смогу, демон, — ответил Тошайо, допивая свою порцию. Горло обжигало приятным теплом.

— Тогда действуй. Квартира твоя — считай это компенсацией за мою проверку. Ты справишься. Завтра Йоширо отвезет тебя ко мне домой — я покажу все, что у меня есть на этих бравых ребят.

— Мне нужно в додзё, — сказал Тошайо.

— Хорошо, во сколько забрать тебя оттуда?

— Я доберусь сам.

— Зачем? Хочешь пройти по трущобам? Лишний раз побаловать себя адреналином?

— Мне нужно увидеть брата, и я зайду в дом госпожи. Мне интересно, кто увяжется за мной следом.

— Тогда скажи, во сколько ждать тебя?

— Вечером, в шесть часов. Успею взять на работе отпуск.

— На работе? Не разумнее будет уволиться оттуда? Ты ведь не думаешь, что я оставлю тебя без гроша?

— Не хочу зависеть от твоего настроения.

На Хикэру слова произвели странное впечатление. Он заставил стакан в своей руке оказаться на журнальном столике, легко толкнув его в воздухе, а когда освободились руки, шагнул ближе. Воротник куртки Тошайо оказался зажат горячими пальцами — их жар щекотал шею.

— Мое настроение не играет особой роли, мой хороший, — прошептали тонкие губы совсем близко. — Ты — не моя игрушка. Ты бы сразу узнал, если бы это было так. У нас деловое партнерство, помнишь? Ты уничтожаешь духов, которые хотят убить меня, а я делаю твою жизнь безопаснее и проще. Если нам понравится сотрудничать, кто знает, до чего мы доберемся, верно?

— Что ты…

— У тебя все еще есть душа, Тошайо, — губы, на которые он смотрел не отрываясь, улыбнулись. — Хорошую душу можно обменять на хорошую жизнь, но твоя душа… О! Просто чудо. Ты можешь получить не жалкую славу или богатство — я дам тебе их просто так. В обмен на душу тебе предложат настоящее сокровище.

— О чем ты? — спросил Тошайо, завороженный видом чужих губ, тихим ровным голосом. После выпитого голова была легкой и свободной.

— Нет, мой хороший, все по порядку, — Хикэру отпустил его воротник и указательным пальцем коснулся губ. — Сначала закроем первую сделку. Помнишь?

Бокал выпал из руки Тошайо и с глухим стуком ударился о мягкий ковер.

— Неужели ты… — он с трудом поднял руки, которые едва слушались его, и обхватил ими голову Хикэру. — В чем подвох? Просто скажи. Ты же знаешь, что я убью тебя, если узнаю сам.

Хикэру едва слышно рассмеялся, убрал палец от губ Тошайо, сделал шаг вперед и уперся бедром ему в пах.

— В чем подвох? — переспросил демон, продолжая тихо смеяться. — Неужели тебе не хочется поиграть? Разве это интересно — когда все знаешь заранее?

— Мне не до игр, — Тошайо задыхался. Волосы демона, которых он касался, как назло, распутались и рекой потекли по пальцам. Сложная прическа превратилась в несколько сжатых локонов, которые он боялся выпустить.

— Очень жаль, потому что мы уже начали, — Хикэру легко похлопал его по груди, отстраняясь, и пальцы, сжимавшие локоны, разжались будто сами собой. Тошайо не смог потянуть их, опасаясь, что все испортит: прическу, момент, отношения с Хикэру.

В его руках была пустота, и пока он осознавал это, дверь открылась и закрылась. О произошедшем напоминал стакан, лежащий рядом с Тошайо, и лужица воды, в которую превратился лед.

5. Мотылек и пламя

Убедившись, что демон не вернется, он подбежал к бару, достал початую бутылку виски и налил напиток в бокал доверху, не утруждая себя поисками льда и другими приготовлениями.

Глоток за глотком жидкость оказывалась в его теле, он чувствовал легкость опьянения и не давал себе останавливаться, пока не ощутил, что едва держится на ногах. Только тогда, совершенно разбитый, он добрался по памяти до двери, за которой нашел душ — там, в другом мире, за Вратами, куда ехал сейчас Хикэру — и по холоду кафеля, которого касались ноги, понял, что в этой квартире была та же планировка.

Под ледяным душем, наслаждаясь потоком бесконечной воды, Тошайо беззвучно плакал. Он вцепился зубами в собственную руку, чтобы не завыть на всю квартиру, и хотя никто не ждал его там, это все равно стало бы проявлением слабости.

Нужно было искать способ разорвать сделку. Потратить время на сбор информации, перехитрить демона и освободить семь несчастных жертв. Отказаться от подарков, оплаты, а потом обратиться к другим экзорцистам и объявить охоту.

Свернувшись беспомощным комком на полу душевой, он шептал молитву, слова которой не помнил, и ему казалось, что с каждой секундой, вопреки всем стараниям, его душа отдаляется от Создателя. Мозг лихорадочно искал подходящие примеры из истории ордена экзорцистов. Неужели он единственный, кто согласился изгнать духов по указке демона?

Герои древности с укором взирали на Тошайо со старинных гравюр, и он чувствовал, что засыпает, и может захлебнуться во сне, но боль в груди была такой сильной, что даже этот исход уже казался подходящим.

— Я все исправлю, — бормотал Тошайо. Все мысли и смятения растворились в этой фразе, с которой он и проснулся в ледяной комнате.

Противно жужжала вентиляция, вдали звенел мобильный телефон, и кому-то приспичило стучать в дверь. На ватных ногах Тошайо добрался до телефона, взял в руку и пошел в сторону входа. Минувший день накатывал постепенно вместе с тошнотой. Он не сразу нашел нужную кнопку, чтобы открыть дверь и не потрудился даже проверить, кто стучит с утра пораньше. Голый, со звенящим телефоном в руке, Тошайо распахнул дверь и увидел пожилого консьержа, который мгновенно отвернулся и нервно поправил галстук.

— П-прошу прощения, — сквозь тошноту пробормотал Тошайо.

— Не стоит беспокоиться, господин, — ответил консьерж, старательно отводя взгляд. — Я всего лишь хотел убедиться, что с вами все в порядке. Вода в вашей квартире экстренно отключилась час назад. Нам приходит уведомление, — он глубоко поклонился. — Приношу свои извинения.

— Спасибо, что зашли. Большое спасибо. Я… сегодня… я сегодня первый день живу здесь, и я…

— Понимаю, — консьерж покивал, обращаясь к стене недалеко от двери, чтобы не смотреть на голого Тошайо. — Некоторые другие жильцы в первый день… понимаете, тоже праздновали новоселье.

— О! Да, да… я… ох, отметил! С шиком! Да-да, большое спасибо, теперь мне нужно ответить на звонок, если позволите.

— Разумеется. Добро пожаловать, — консьерж еще разок поклонился и с чувством выполненного долга пошел назад к посту, гордо держа голову.

Пытаясь быть вежливым, Тошайо захлопнул дверь не сразу. Потом, когда она уже была закрыта, медленно опустился на пол, помогая себе руками, чтобы унять головокружение.

Звонили из его собственной квартиры.

— Да? — коротко ответил Тошайо на вызов.

— Братик?! Братик! — Чи кричал сквозь слезы.

— Чи?! — Тошайо тут же подскочил на ноги — похмелье никуда не делось, но он отмел его рукой, словно ненужную помеху. — Что с тобой?!

— Ты… — Чи плакал, не скрывая этого. — Ты… я подумал… ты живой, — он окончательно разрыдался.

— Чи, ты у меня дома, так?

— Я просто… я думал, ты зайдешь, и я… я звонил! Опять приходили от твоей учительницы. Я… я думал, вдруг ты… тоже…

— Со мной все хорошо, Чи, я здоров! Ты сам пошел ко мне? Как же школа? Ты должен быть в школе.

— Ты как мама, — наконец, Чи взял себя в руки и попытался шутить и смеяться. — Она тоже сказала, чтобы я шел на занятия и не говорил глупостей. Но разве это глупости? Ты на охоте, да? Извини, я зря запаниковал.

— Ничего страшного. Ты давно звонишь мне?

— Пару минут. Я звонил из дома, но ты не ответил. Решил проверить, вдруг ты опять забыл свой телефон где-нибудь.

— Во сколько у тебя заканчиваются занятия в школе сегодня?

— Ты придешь?! — Чи никогда не пытался скрыть радость от встречи с Тошайо.

— Да, приду обязательно. Сходим съедим мороженое — идет?

— Идет. У тебя все хорошо?

— Да… да! Чи, все даже лучше, чем хорошо. Мне дали большой заказ, представляешь?

— Ясно…

— Ты расстроен?

— Нет, я рад. Просто. Ты разве не переживаешь? Из-за госпожи Рей?

Тошайо долго молчал, прежде чем ответить:

— Переживаю, Чи. Она была хорошим человеком. Но нам надо жить дальше, так?

— Да, — не слишком уверенно ответил Чи.

— Значит до скорого?

— До скорого, братик, — сказал Чи, уже приободрившийся, и повесил трубку.

Разговоры вымотали Тошайо сильнее похмелья. Он кое-как добрался до холодильника, нашел там подходящие снадобья, наугад открыл пару шкафов и наткнулся на аптечку, проглотил таблетку. Через несколько минут телу стало чуть лучше, и тогда он занялся остальным. Прибрал беспорядок в душе, отмыл бокалы и поставил их в бар, вытер мокрое пятно на ковре салфеткой.

Перед выходом из квартиры зашел в гардеробную и убедился, что там пусто, прошел в коридор и насчитал еще три комнаты, с которыми не стал разбираться. Ему нужно было убраться подальше от респектабельного небоскреба, где он мог теперь мыться, сколько душа пожелает, и подумать наконец об этой самой душе.

Консьерж обратился к нему как к старому другу и пожелал приятного дня. В ответ Тошайо выдавил из себя улыбку и вышел молча. Ему пришлось идти быстро, вспоминая улицы, выбирая маршрут, чтобы хоть ненадолго очистить сознание от сомнений.

Больше всего он хотел зайти в храм, который был возле его старого дома. Из-за плохого расположения храм почти не привлекал горожан, поэтому священнослужителям пришлось подрабатывать продажей булочек, чтобы держать в надлежащем виде скамейки и закупать благовония. Тошайо едва знал этих угрюмых мужчин, но ходил к ним, будто к старым знакомым. Самое главное — там можно было говорить с Создателем в тишине. Там, на жесткой старой скамейке, Тошайо был даже рад, что божество не отвечает. Ему нужен был покой и концентрация, а вовсе не откровения свыше. Но затем, выходя из храма, Тошайо всякий раз ощущал, что его услышали. Как будто он выговорился, даже если не рассказывал ничего о своей жизни.

Однако менять маршрут было уже поздно — он бежал к дому наставницы. Пока прихвостни Хикэру не ринулись за ним и не затащили в машину, чтобы он приступил к работе, нужно было успеть самое важное. Создатель простит ему несколько дней тишины — все это окупится сторицей. Теперь важнее разобраться, что произошло с госпожой Рей, которая и показала Тошайо много лет назад, что такое путь Создателя.

Она была настолько практичной женщиной, что ожидать от нее подлинной веры было попросту невозможно. Даже будучи подростком, Тошайо сомневался, что наставница говорит серьезно. Разве может злобная карга считать, что после смерти души обретают новую жизнь в ином мире? Но госпожа Рей каждую неделю смиренно преклоняла колени перед табличками священных текстов и произносила молитву четко и с достоинством. Ничему больше она не уделяла столько сил и внимания. Даже ученики под ее руководством нередко чувствовали себя обделенными, зато к Создателю и его редким материальным атрибутам вроде табличек она относилась бережно. Смельчакам, которые хотели проверить, как далеко зайдет ее решимость наказывать за оскорбление веры, доставалось так сильно, что те еще долго не могли ровно сидеть.

Одержимость, искренность и смирение, связанные в неразрывный клубок веры госпожи Рей стали фундаментом, на котором выросла философия Тошайо. Он редко задумывался, насколько соответствуют реальности тексты священных табличек, но был уверен в существовании Создателя и в том, что нелегкий труд экзорцистов не только помогает людям, но способствует воплощению замысла бога.

Тошайо знал, что за пределами Империи до сих пор вольготно чувствовали себя другие церкви и культы, но относился к этому без интереса. Вся его жизнь прошла за стенами Метрополиса, возведенного тысячу лет назад, поэтому чужие боги и религии не имели власти здесь. Даже нечисть, которую занесло с других материков, признавала верховенство Создателя, если хотела жить под властью Императора.

Возле дома госпожи Тошайо замедлил шаг и оглядел улицу, стараясь заметить подозрительных прохожих. По счастью никого, кто привлек бы его внимание, поблизости не оказалось. Он нырнул в подъезд, по новой привычке поприветствовал консьержа, но никто не ответил ему. Проходная была пуста, у жителей дома не хватало денег оплачивать труд охранников.

Госпожа Рей занимала десять этажей высотки. Лифт мог доставить желающих лишь до первого, дальше нужно было идти по лестницам. Тошайо подозревал, что его наставнице хотелось создать подобие старых учебных домов, куда отправляли самых талантливых детей со всей Империи, чтобы те после выпуска защищали мир смертных от чудовищ мира потустороннего. Теперь экзорцисты были опасной диковинкой, с которой никто не хотел связываться без крайней нужды. Некоторые из них так опустились, что начали работать на демонов…

— Все, заканчивай заниматься самобичеванием, — строго сказал себе Тошайо в лифте, стараясь вспомнить интонации госпожи Рей. — У тебя еще много работы.

В коридоре воняло дешевым табаком и плесенью. Раньше здесь было чисто. Когда Тошайо учился, этот коридор драили ежедневно, а если кому случалось сильно провиниться — дважды за день. Кафель блестел чистотой, битые участки сразу заменяли новыми.

Дверь, единственная в пролете, оказалась не заперта. Тошайо пожалел, что не взял с собой оружия, поискал взглядом — нет ли хлама, который сойдет для столкновения со шпаной, но мусора в коридоре не оказалось. Тогда он аккуратно толкнул дверь носком и подождал. Долгое время ничего не происходило, он подошел ближе и постучал по дверному косяку трижды, привлекая внимания. Звонков в доме наставницы не было никогда — она опиралась на чуткий слух, дежурных у двери и знаменитую интуицию, которая ни разу не подводила ее.

Никто не ответил, никто не вышел встречать Тошайо. Он проверил возможные ловушки от мстительных духов или вандалов, но ничего подобного не было и в помине. В большой гостиной, где обычно ученики встречались с родителями или приглашенными учителями, валялся мусор от упаковки. Всю мебель, книги и технику вывезли.

Жилые комнаты оказались заброшены. У самых запасливых учеников, которые явно собирались в спешке, на тумбах и в шкафчиках догнивали фрукты. Некоторые комнаты были заперты и пустовали уже давно — на дверных рукоятках успел осесть зловещий слой пыли.

Оставалось проверить лишь одно место. Комнату для молитв, где госпожа Рей хранила священные таблички и дважды в день, а по праздникам — трижды, собирала всех воспитанников.

Поднявшись на три этажа по лестницам, на которых осталась грязь от многочисленных подошв, Тошайо старался вспомнить, когда зашел в зал впервые, но у него ничего не вышло. Слишком давно это было. Зато его посетила уверенность, что теперь он делает это в последний раз.

В огромном зале, который колонны делили на девять квадратов, могли поместиться все ученики госпожи Рей. Когда учился Тошайо, их было около сотни. Двадцать или тридцать покинули госпожу до конца обучения — родня выкупила их и решила дать другую профессию.

Алтарь в конце комнаты, перед которым вставала на колени госпожа Рей, пустовал. Каменное основание, обычно украшенное ярким ковром, сейчас выглядело бедно и неуместно. Тошайо подошел ближе и встал на то самое место, где замирала в благоговейной позе наставница.

В этот момент он вспомнил, что в кармане куртки лежит заветная трубка. Он достал ее, встал на колени и положил трубку перед собой.

— Надеюсь, вы не обидитесь за это, — прошептал он, обращаясь к бесплотному духу, который пока существовал лишь в его фантазиях.

Идея пришла внезапно, когда Тошайо увидел пустой дом, голый алтарь и до конца понял, что госпожа умерла. Он не стал задаваться вопросом, куда делись ученики и помощники — должно быть, сейчас многих взяли семьи. Никто не стал брать на себя тяжелое бремя занять место лидера ордена. Все это было для Тошайо не существенно, когда он стоял перед алтарем и разглядывал трубку.

Его мысли устремились к Создателю, по замыслу которого смертные пришли в мир, населенный нечистью и вынуждены были выживать в нем, опираясь на веру и собственные силы. Тошайо прошептал короткую молитву, как можно точнее воссоздал в голове образ наставницы, потом коснулся трубки и тихо скомандовал духу: «Явись».

Комната осталась пустой вопреки его приказу. Он знал, что дух подобной женщины может оказаться упрямым, поэтому повторил молитву, с почтением попросил Создателя оказать ему помощь, а затем повторил приказ. Старые экзорцисты сочли бы подобное дерзостью, но Тошайо не разделял их страхов. Нередко духи приходили, чтобы ответить на его вопросы, именно после второго зова. Выяснялось, что они опасались навредить или «плохо расслышали» — характер многих людей не менялся даже через сотни лет после смерти.

Госпожа Рей не ответила на второй зов. Прежде чем встать, Тошайо взял в руки ее трубку и попросил Создателя дать покой ее душе, где бы та ни находилась. Затем он спрятал трубку и медленно пошел к выходу, прощаясь с домом наставницы.

Возле двери, опираясь на косяк плечом, стоял экзорцист, которого Тошайо сразу узнал — этот человек возле ресторана ждал, когда Тошайо с Хикэру сядут в машину. Как и в прошлый раз, поражал пристальный обвиняющий взгляд, которым экзорцист пытался испепелить.

— Доброго дня, — вежливо с поклоном поприветствовал Тошайо.

— У тебя трубка старухи, — хриплым и резким голосом заявил собеседник.

— Не любишь соблюдать формальности? Я не помню твоего имени. Мое — Тошайо.

— Издеваешься? — безымянный экзорцист скривился, потом с ненавистью плюнул под ноги. — Все знают, кто ты такой!

— Все знают? Откуда? — растерялся Тошайо. Он не привык, что к нему обращаются с таким пренебрежением другие экзорцисты.

— Неужели ты меня не помнишь?

— Помню, — кивнул Тошайо. — Я помню, ты учился вместе со мной, но я забыл твое имя. Шо? Тебя зовут Шо?

— Шоичи, — ответил экзорцист. — Ты ведь виделся с тем говнюком, так? Не вздумай отрицать.

— С господином Хикэру? Ты говоришь о нем?

— Господин? — Шоичи еще разок смачно сплюнул. Теперь Тошайо подошел достаточно близко, чтобы почувствовать перегар и знакомый аромат бездомных: пот и помойка. Тем временем Шоичи продолжил: — Старуха померла, когда он стал расспрашивать о тебе.

— Ты знаешь, от чего? Я узнал о ее смерти только вчера.

— Слабое сердце — так врачи сказали. Она же курила без остановки.

— Тогда почему ты плюешь на пол? Какое я имею отношение к ее смерти?

— Еще не знаю, — Шоичи прищурился. — У нее могло быть видение о тебе.

— Видение? — насторожился Тошайо. — Я никогда не слышал, чтобы госпожа Рей…

— Я тоже не слышал! — Шоичи криком оборвал его. — Что с того? Слышал — не слышал. Она была экзорцистом покруче тебя, и уж точно покруче меня. Создатель был с ней, так почему ты считаешь, она не могла увидеть что-то важное перед смертью?

— Могла, — Тошайо примирительно развел руками. — Просто я никогда не видел этого своими глазами. Откуда я знаю? Вдруг на старости лет она стала пророчицей?

— Ты совсем не заходил к ней, — сказал Шоичи, доставая из кармана помятую тусклую фляжку, к которой тут же пару раз приложился. — Не хватало времени?

— Она плюнула мне под ноги, когда я сказал ей спасибо, — сквозь зубы ответил Тошайо. — Какое тебе дело, ходил я сюда или нет? К ней никто не возвращался — она была стервой, и ты сам прекрасно знаешь об этом.

— Еще бы, — Шоичи громко рассмеялся. — Она вечно болтала о тебе — не затыкалась. К выпускному классу меня от тебя тошнило. Мне казалось, что даже срать надо именно так, как это делал ты.

— Неужели?

— О, да! Тошайо использовал малый круг, Тошайо чертил руны углем. Тошайо — то, Тошайо — се. Ненавидел тебя, думал, что ты зазнавшийся козел. Когда все случилось, — он сделал еще один глоток из фляги, — я решил раскопать, где ты находишься. Хотел понять, какого черта от тебя надо этой богатенькой мрази. Заодно разобраться, действительно ты козел или нет.

— Прекрасный план.

— Знаю! Знаю, я… просто мне тяжело видеть, как все разваливается на глазах. Она хотела бы, чтобы ты пришел к ней, сказал последние слова, проводил ее дух к Создателю. Дьявол, да она и теперь тебя ждет! Ну а тебе, выходит, некогда? Увяз в делах?

— Позавчера мне пришлось столкнуться с паучихой — я чуть не умер. Вчера обсуждал новое дело. Важное дело — семь одержимых. Понимаешь? Она учила нас, что дела — важнее всего. Ты совсем не знал ее, если думаешь, что она ждет меня или тебя или кого угодно еще.

— Тогда зачем приперся?

— Хочу убедиться, что она ушла с миром, — тихо сказал Тошайо. — Ты говорил о трубке? Хочешь? Возьми! — он достал трубку из кармана и протянул Шоичи.

— Нет… я не могу. Откуда она у тебя?

— Господин Хикэру выкупил ее на аукционе.

— Чертовы богачи, — со злостью сказал Шоичи. — Все из-за них.

— Все из-за ее дурного характера, а еще из-за того, что на старости лет она не подыскала приемников. Где ученики?

— Большинство вернулось к родителям, часть… им оставалось учиться еще год или полтора, так что они вышли в поле. Полиция сказала, что жить здесь нельзя, но каждый день сюда приходят люди попрощаться со старухой, так что отсюда все выгребли на случай, если кто-то захочет взять сувенир. Ты правда столкнулся с паучихой? Они не любят города.

— Ее приманили, — сказал Тошайо, стараясь быть осторожным. — Сейчас я выясняю все детали.

— Ха! Настоящий экзорцист.

— Ты тоже экзорцист.

— Ну ты скажешь! Я-то — мелкая сошка. Младший ранг — курам на смех.

— Я тоже младшего ранга, — удивился Тошайо.

— Ты?! — Шоичи показал на него пальцем, потом согнулся от хохота и хрюкнул, пока смеялся, что рассмешило его еще сильнее.

— Что смешного?

— Великий Тошайо — экзорцист младшего ранга? Ты в своем уме? Да она дала тебе чертов высший ранг еще два года назад. Мы все видели красивый указ на доске. Расстаралась, выводила иероглифы самолично.

— Но я… послушай, Шоичи, я ведь ничего не получил. Она не позвонила мне, ничего мне не сказала. Да откуда я мог знать?

Шоичи растеряно почесал затылок:

— Так она ведь рассылает письма. Мне-то, ясное дело, теперь уже не светит, но от других я слышал, что она отправляет два письма: одно ученику, второе Его Божественному Величеству по давней традиции. Старикан, ясное дело, ничего не читает, но вот чтобы и ученик не прочел — такое я слышу в первый раз.

— Ей не приходило в голову, что я мог переехать? — не сдерживая сарказм в голосе, спросил Тошайо.

— Почта давно научилась разбираться с этими проблемами — они достанут тебя из-под земли, особенно если на конверте государственный штамп, — легко отмахнулся Шоичи. — Ты мог сам выбросить конверт.

— Я?! Слушай, Шоичи, я понимаю, что выгляжу дураком, но я не мог выбросить такое письмо, я читаю каждое, даже чер… даже гребанную рекламу.

— Тебя действительно волнует, куда делось письмо? — Шоичи явно потерял интерес к истории — он сделал еще пару глотков.

— Волнует ли меня письмо?! — воскликнул Тошайо. — Дай-ка подумать! Уже два года я мог бы заниматься стоящей работой, искать заказы в других городах, найти себе подмастерье и обучить его, в конце концов! И когда я узнаю о своем сказочном повышении? Когда старуха мертва?! Отличная шутка!

— Приятель, не злись, — Шоичи провел рукой по лицу, морщась от шума. — Ты ведь и без ее письма одолел паучиху. Настоящую паучиху, подумать только! Я тебе завидую. Раньше я завидовал тебе и хотел убить, а теперь хочу посмотреть, как ты все это вытворяешь. В чем секрет? Доедать кашу утром?

— Нет никакого секрета, — пробормотал Тошайо. До него постепенно доходил смысл слов Шоичи. Госпожа Рей уже два года назад дала ему высший ранг — средний он попросту перепрыгнул. Пока собственный ушами Тошайо не услышал эту фразу, он не мог до конца поверить, что наставница рекомендовала его Хикэру всерьез. Но теперь все сходилось. Старухе просто не пришло в голову, что Тошайо не получил ее письмо, потому что письма доходили всегда. Он и сам в это верил еще минуту назад! Все официальные бумаги вручали лично. Письмо могли получить родители. Почему они не сказали?

— Эй, приятель, ты совсем плох, — Шоичи подошел ближе вместе с запахом перегара и похлопал Тошайо по плечу.

— Мне надо идти, — Тошайо отступил, пораженный догадкой, и побежал по коридору.

— Куда ты, приятель?! — орал вслед Шоичи.

Отвечать ему Тошайо не стал. Зачем? Если такому навязчивому типу приспичит, он увяжется следом, а не увяжется — еще лучше. Нечего путаться под ногами.

В голове стучало: «экзорцист высшего ранга». Он может подать прошение и получить аудиенцию у придворного церемониймейстера, обсудить с ним все детали, а затем написать официальное письмо семье Его Божественного Величества с просьбой принять его на службу.

Он может уехать из страны и получить самые лучшие заказы. Купаться в деньгах, увидеть новых людей.

Может взять с собой Чи, забыть о постыдной необходимости жить в грязи.

В лифте Тошайо посетили сомнения. Встречу с Шоичи мог подстроить Хикэру. С демона станется убедить Тошайо в собственном величии. Так они и действуют — пробуждают худшие человеческие чувства, растят гордыню, а потом с ее помощью манипулируют, вьют веревки из послушной жертвы.

Но разве может демон подделать указ двухлетней давности? Зачем тогда ждать так долго? Да и Шоичи — его просто так не создашь. Обо всех записях известно императорскому двору, там будут копии. Если найдется доказательство, обвинять в этом Хикэру будет попросту глупо!

И зачем бы ему это? Он ведь уже подарил квартиру, деньги, пообещал влияние и славу…

Сердце билось в груди так быстро, будто Тошайо преследовал упыря через весь город. От волнения он задыхался. Экзорцист высшего ранга, когда ему нет и сорока. Если он найдет письмо госпожи Рей, если выполнит задание Хикэру, и если все пойдет гладко, без обмана, он не просто восстановит орден. Он сумеет восстановить веру. Разве не этому должен он посвятить свою жизнь? Не щадить сил, рисковать жизнью — все ради Создателя и его детей.

Первым делом, оказавшись на улице, Тошайо восстановил дыхание и при помощи молитвы очистил сознание от ненужных мыслей. Делать выводы и тем более строить планы рано. Он все равно собирался зайти за Чи, так почему бы не спросить у него, нет ли в семье секрета, который родители велели хранить от старшего брата. Действовать напрямую неуместно — если мать и отец не при чем, он зря разозлит их своим недоверием.

Тошайо нырнул в вагон метро, где ему часто становилось легче, и постарался успокоиться по дороге к школе Чи. Но люди, сидящие на скамейках, стоящие у поручней, прислонившиеся к дверям вопреки запрету казались чужими. Чуждыми. Тошайо ощущал неприятные ароматы их жизней: дешевый одеколон, запахи болезней, пота, грязи, несвежей еды. Он пытался вспомнить удивительное чувство единения, которое посетило его накануне, но не мог этого сделать — стоило попытаться, как накатывала тошнота.

Зачем сравнивать себя с ними? Ты трудился, бился за свое место, отдавал все без остатка брату и родителям, и теперь Создатель вознаградил тебя. Они же думают только о себе, им нет дела до соседей. Никто не уступает место старухе — они только отворачиваются, нисколько не заботясь о других. Ты лучше, гораздо лучше каждого из них.

От этих мыслей, которые накатывали волнами, как порывы во время шторма, Тошайо бросало в жар. Он шептал молитву вслух, пользуясь шумом вагона: стуком колес, ревом ветра из приоткрытых окон. Молитва была правильной, подходящей случаю — о смирении и равенстве, о гармонии, о том, что для каждого Создатель подготовил место в мире. Но мысль-паразит, осевшая в голове, прорывалась сквозь заученные фразы.

Он дважды проехал станцию: приходилось пересаживаться и повторять слова молитвы еще яростней. Если Шоичи увязался за ним, он, должно быть, считает своего кумира одержимым фанатиком.

Возле школы ненадолго мысли о славе и богатстве отступили перед беспокойством о брате. Хикэру повторил, что угроза семье была вынужденной мерой, и часть Тошайо — та, которую он изо всех сил усмирял молитвами, хотела верить в это. Если семь одержимых будут спасены или уничтожены, Чи окажется в безопасности. До тех пор у Хикэру остается право шантажировать Тошайо здоровьем или жизнью брата.

После того, как Чи вышел со школьного двора и махнул рукой, они направились в сторону кафе, где ели мороженое время от времени. Нужно было пройти квартал в противоположном направлении от дома родителей — там они оба чувствовали себя в безопасности. Как будто мать и отец не могли прийти и отчитать их за плохое поведение.

— Может сегодня просто выпить чай? — предложил Чи. Он был похож на юного Тошайо, коротко стриг волосы и донашивал одежду за семью предшественниками. Из-за смерти госпожи Рей, о которой он вынужден был рассказать брату, выражение его лица, обычно довольное в присутствии Тошайо, приобрело по-взрослому печальный оттенок.

— Нет уж, будешь есть мороженое как миленький, — ответил Тошайо.

— Ладно, — пробормотал Чи, и все-таки после заказа улыбнулся.

— Мне очень жаль, что госпожа Рей умерла, Чи. Сегодня я заходил к ней в дом. Помолился, чтобы ее душа нашла покой в загробном мире. Давай больше не будем говорить об этом сегодня? Я еще не до конца понял, что произошло, и не хочу…

— Ладно, — Чи не дослушал, а улыбка на его лице стала шире. Он будто искал повод не горевать о незнакомом человеке. Старался проявить вежливость, а сам был в мыслях уже далеко.

«У Чи есть право думать о других вещах, — мысленно укорил себя Тошайо. — Она была твоей наставницей, научила тебя всему, а ты пытаешься поскорее забыть о ее смерти».

— Я хотел спросить у тебя о важной вещи, Чи. Она связана с госпожой Рей, — начал Тошайо.

— О чем, братик?

— Может быть ты помнишь, чтобы наши родители получали письмо от нее?

— Письмо? Да, было письмо, — подтвердил Чи.

Тошайо стоило больших усилий оставаться внешне спокойным.

— Расскажи поподробнее, как это было?

— Пришел почтальон, сказал, что у него официальное письмо для тебя, мама пообещала передать его, и он велел ей расписаться в бланке. Потом она открыла письмо…

Кулаки Тошайо сжались против его воли, и он поспешно расслабил их.

— …там было важное сообщение. Она сказала, это связано с твоей работой. Хорошие новости — тебе будут больше платить.

— Ладно, и что произошло дальше? — торопил Тошайо.

— Ничего, — Чи пожал плечами. — Вроде как это было не особо важное письмо — уведомление, как бывает со счетами. Она положила его на полку, где у нас бывают такие письма. Оно, наверное, до сих пор там лежит. Почему ты спрашиваешь, братик? Оно было важным?

— Очень, — тихо сказал Тошайо. — В этом письме было то, что могло перевернуть мою жизнь. Ты помнишь, когда оно пришло?

— Да, конечно, — Чи закивал головой, ощутив важность момента. Два года назад, незадолго до праздника Предков.

— Почему ты не сказал мне? — спросил Тошайо.

— Она так сказала об этом, как будто ты сам уже все знаешь, и как будто они просто… ну, решили порадовать маму. Я решил, ты мне сам расскажешь, если это важно, — ответил Чи.

Внутри Тошайо ярость боролась с радостью. Письмо существовало, его принесли в дом родителей два года назад. Одному Создателю ведомо, зачем госпожа Рей отправила его родителям, а не в квартиру Тошайо, но Шоичи не соврал. Оно было, и он решил, что заберет его без лишнего шума.

Принесли мороженое. Чи уплетал его, быстро орудуя ложкой — дома сладости появлялись только на праздники. Обычно их присылали старшие сыновья, если им хватало совести вспомнить о родителях и младшем брате, но иногда матушка находила на рынке дешевый сахар и сама готовила сладкий рис.

— Ты сможешь достать это письмо для меня? — попросил Тошайо.

— Не хочешь заходить домой, да? — догадался Чи.

— Боюсь наговорить глупостей, — ответил Тошайо. — Сейчас не лучшее время. Я зайду к ним на днях, но сегодня просто хочу получить свое письмо.

— Значит ты не знал, что там было написано?

— Нет, Чи. Не знал.

— Мне очень жаль, братик. Я бы рассказал тебе о нем, ты же знаешь. Я всегда тебе рассказываю, если это важно.

— Да, Чи, спасибо тебе большое. Доел?

Дождавшись, когда брат доест свою порцию, Тошайо вместе с ним направился к дому родителей.

Много веков назад район, где они жили, считался респектабельным. Центр своего времени. Императорский двор тогда занимал большую территорию. Постепенно их теснили новые застройки, и они мирились с нуждами города, отступая все дальше — к новому сердцу Метрополиса.

Квартал семьи Тошайо сначала стал одним из многих купеческих, затем превратился в городские задворки, а потом — в трущобы. Теперь ходить по улицам без страха могли только местные жители, да и то лишь из-за того, что их уже обобрали до нитки, поэтому даже для самых отчаянных банд они не представляли никакого интереса. Тошайо до сих пор считали за своего, он ловил и подхватывал редкие кивки и приветственные взмахи рукой. Чи кричал приветствия с непосредственностью ребенка.

Все это немного напоминало детство Тошайо, которое он плохо помнил, потому что один день был похож на другой как две капли воды. В переполненной школе едва возможно было услышать учителя, старые учебники давно стоило сжечь, а скудная еда добавляла чувство вечной беспомощности из-за голода и недостатка сил. До того, как он начал хорошо питаться у госпожи Рей, ему казалось, что легкое головокружение и вечная слабость совершенно нормальны. Хорошо есть в трущобах могли только те, кто отбирал еду у соседей.

Они добрались до дома, который снился Тошайо каждый день весь первый год обучения у госпожи Рей. Снилось, что мама вернулась за ним, выкупила его и теперь заботится: готовит вкусную еду, читает на ночь страшные сказки, хвалит за успехи в учебе. Теперь дом выглядел уныло: время пощадило лишь несколько бревен в основании, которые служили подпорками для крыши. Черепица потрескалась — Тошайо знал, что во время сильных дождей вода заливала несколько комнат. Стены, сложенные из кирпичей, обмазанных штукатуркой по старинному рецепту, были покрыты трещинами, которые издали казались ветвями винограда. Порог покосился, поэтому Чи миновал его одним прыжком, сразу оказавшись в доме. Там он быстро снял обувь и прикрыл за собой дверь.

Тошайо встал в тень дома, чтобы его нельзя было увидеть из окон, и приготовился ждать. У Чи ушла всего пара минут на поиски — он быстро вернулся, передал помятое надорванное письмо в официальном красном конверте и встал рядом.

— Хочешь посмотреть, как я буду читать? — улыбнулся Тошайо.

— Можно? — спросил Чи.

— Хорошо, но потом вернешься домой. Мне нужно работать сегодня.

— Ладно! Я сразу вернусь, — согласился Чи.

Письмо находилось в прочном красном конверте для официальных документов. Можно было уронить его в лужу или случайно облить сакэ, но содержимое не повредилось бы от этого. Империя относилась к доставке сообщений с большой серьезностью — именно возможность быстро отправлять их в любую точку огромной территории позволяла функционировать сложному аппарату государства. В отличие от стран малого материка, где предпочитали обмениваться сообщениями в Сети, слуги Его Божественного Величества использовали бумагу. Личный контакт с получателем, по их мнению, усиливал смысл и важность момента, в то время как Сеть перестала быть безопасной в тот самый момент, когда доступ в нее получили все жители планеты.

Тошайо достал письмо, развернул его и прочел распоряжение госпожи Рей о своем назначении. Черные чернила говорили ясно, недвусмысленно: «Экзорцист высшего ранга». Сплетня Шоичи оказалась правдой. Тошайо дважды перечитал письмо, потом бережно сложил его и убрал в конверт, а конверт спрятал во внутренний карман, рядом с трубкой наставницы.

— Новости хорошие, да? — догадался Чи.

— Очень хорошие, — Тошайо с облегчением выдохнул. — Завтра обязательно иди в школу, понял? Я заберу тебя и свожу в одно интересное место. Договорились?

Радостный Чи закивал и побежал в дом, исполняя обещание. Тошайо остался один наедине с мыслями, которые пытался гнать прочь, поэтому он быстрым шагом добрался до метро и поехал к своей квартире в трущобах, чтобы собрать вещи для задания Хикэру. Одним арбалетом и ножом обойтись не удастся — это ясно уже из того, как высоки ставки.

В коридоре, где каждая мелочь напоминала Тошайо об унижениях и страхе, поджидал наставник Изаму. Он глядел с укором, но облегченно вздохнул, когда Тошайо остановился рядом и поклонился.

— Тебя не было в додзё, — сказал Изаму.

— У меня очень важная работа, простите, наставник, — Тошайо глубоко поклонился.

— Настолько важная, что можно пренебречь тренировками?! — грозно крикнул Изаму.

— Да, наставник, настолько важная, — Тошайо даже не думал поднимать голову. Он знал, что Изаму быстро простит его, надо было только проявить учтивость по отношению к старику и пообещать, что в следующий раз он будет тренироваться усерднее.

— Что насчет работы? Ты ведь не собираешься пропустить смену?

Требовательные нотки в голосе Изаму, которые раньше Тошайо воспринимал, как должное, теперь больно укололи проснувшуюся от долгого сна гордость. Тошайо вспомнил, как усердно работал последние годы, не позволяя себе опаздывать даже на минуту, задерживаясь без пререканий на часы, а иногда — до рассвета, если того требовали обстоятельства.

— Я собираюсь уволиться, наставник, — тихо ответил он.

— Уволиться?! Вот как, — Изаму расхохотался. Его старческий смех больно обжигал Тошайо.

— Спасибо вам за эту работу, я никогда не забуду, сколько вы для меня сделали, но я больше не могу тратить на нее время. Мне придется работать гораздо больше.

— Ловить привидения? — рассмеялся Изаму.

— Изгонять духов, если потребуется, — поправил Тошайо.

— Ладно, мальчик, я сам скажу госпоже Ко, что ты больше не будешь помогать ей. Вижу, тебе нужно бежать. В следующий раз изволь явиться в додзё.

— Конечно, наставник, — Тошайо встал и прошел мимо.

Потом, повинуясь секундному порыву, отвел руку вправо и ухватил старика за воротник. Разворот, подсечка, рывок — наставник валялся на полу, пораженно глядя на Тошайо. Его левая рука находилась в прочном захвате, а на правой он лежал, не в силах изменить точку опоры.

— Простите, наставник, — Тошайо встал, сделал глубокий поклон, а после пошел к двери в свою квартиру.

Он быстро собрал вещи — все, которые считал важными — в большую сумку. Убедился, что нет ничего ценного или продуктов, которые могут испортиться, и вышел. Наставник стоял возле двери, жуя табак, и внимательно смотрел на Тошайо. Когда они поравнялись, Изаму сказал:

— Удачи.

И только в этот момент Тошайо понял, что больше не придет в додзё.

— Спасибо, наставник, — сказал он, не останавливаясь.

Уже на улице ему пришло в голову нелепое сравнение: такое прощание было куда лучше плевка.

Оставалось отвезти вещи в новую квартиру и подготовиться к преследованию одержимых. Встреча с Хикэру была назначена на шесть вечера, Тошайо успевал сделать все необходимое.

По привычке обходя родной район, он испытывал нечто вроде ностальгии, хотя все еще не подписал бумаг и вряд ли мог считать себя хозяином шикарной квартиры в полной мере. Все зависело от демона — от того, окажется ли он двуличным подлецом, какимиих выставляют в историях, или выполнит свою часть сделки безукоризненно.

Чтобы развеяться и хорошенько обдумать свои действия на несколько следующих дней, Тошайо решил идти пешком. Его успокаивали прогулки по местам, где он знал каждый закоулок. Как будто часть города принадлежала ему, поэтому была безопасной. Некоторые бандиты знали Тошайо в лицо, некоторым он помогал с назойливыми духами и мелкой нечистью, поэтому никому не пришло бы в голову напасть на него и попытаться ограбить. Здесь он был своим человеком, перед ним открылась бы любая дверь, если бы он сказал, что это необходимо для работы. Теперь, оценивая последние годы, Тошайо понимал, каким достижением была подобная репутация по меркам ордена экзорцистов.

Шоичи — живой пример пристрастившегося к алкоголю неудачника — еще стоял перед глазами. Кого он может изгнать, если его разум настолько искажен алкоголем, что уже не слышит голос Создателя? Разве способен он найти гармонию с окружающим миром, когда не может примириться с собой?

Впрочем, Тошайо теперь и сам был далек от примирения со своей совестью. Она продолжала тихо напоминать ему, что любые сделки с демонами опасны. И если кицунэ ограничатся розыгрышем, демон вполне может снизойти до пыток и убийства.

Невольно он вспомнил древние таблички, которые читала перед учениками госпожа Рей. Ее сильный голос разносился по залу, добавляя словам веса. Она рассказывала о жутких монстрах, повелитель которых предал Создателя тысячи лет назад, за что был изгнан вовне, за пределы миров, потустороннего и того, где могут жить люди — тварного мира, куда сначала пришли Первое Племя — нечисть, а затем, после изгнания их повелителя, — Второе Племя — человечество.

Госпожа Рей утверждала, что демоны были рождены до прихода людей, но Хикэру вовсе не выглядел тысячелетним мудрецом, он сказал, что появился в мире не так давно и пытался освоиться в нем, как мог. И было нечто странное в его рассказе о душе — об особенной душе Тошайо. Смесь теплоты и боли во взгляде.

Нужен был достоверный источник, но все вещи госпожи Рей вывезли. Тошайо решил, что попытается расспросить обо всем самого Хикэру. Можно использовать его гордость так же, как он пытается использовать гордость Тошайо.

Дорога до нового дома прошла незаметно — он представлял детали задания, рассчитывал, сколько может взять с собой для работы, чтобы разведать обстановку. Какие яды пригодятся, нужно ли будет оружие серьезнее ножа.

Стоило войти в лифт дома, нажать заветную кнопку «его этажа», как мысли о работе испарились, словно по волшебству. Тошайо вспомнил, как рядом с ним в этом самом лифте стоял Хикэру. Сильные пальцы немного ослабили узел галстука, опустили его ниже, расстегнули пуговицу. Тошайо помнил хитроумную прическу, подогнанный по фигуре дорогой костюм, сложный запах, в котором не было дешевой яркости или грязи трущоб.

Открывая дверь, он представлял себе их разговор возле окна. Лицо демона в своих руках, его гладкие волосы и насмешку в глазах.

— Я решил занести документы, — Хикэру сидел на диване, закинув ногу на ногу.

Сумка с вещами упала на пол возле входа, Тошайо прикрыл дверь, прошел к дивану и сел на другой конец, делая вид, что был готов к такому повороту. В самом деле, ведь документы еще не подписаны, и квартира принадлежит Хикэру…

— Подпишешь? — демон пододвинул папку с бумагами в сторону Тошайо.

— Хорошо. Где? — Тошайо взял папку и ручку, которая лежала сверху.

— Сейчас, мой хороший, — прежде, чем Тошайо понял, что произойдет, Хикэру встал, обошел диван и, наклонившись над ним за спиной, раскрыл папку перед ним.

До сих пор Тошайо казалось, что он может контролировать желание, но сейчас папка была как нельзя кстати, и он вцепился в бумагу, как будто от этого зависела его жизнь.

— На первой странице внизу, вот здесь, — Хикэру говорил спокойно, а его палец указывал точно в место, где нужно было поставить подпись, но Тошайо чувствовал тепло, близость чужого тела, и каждое слово обдавало ухо ветром горячего дыхания.

— Дальше, — сказал Тошайо, быстро поставив подпись.

— Сейчас найду, мой хороший, — Хикэру начал листать массивный договор. Даже если бы Тошайо в этот момент захотел проверить бумаги, он не смог бы. Ему хотелось, чтобы губы, движение которых он чувствовал щекой, прикоснулись к шее. Чтобы вторая рука Хикэру легла на плечо. — Вот оно, здесь.

— Дальше, — Тошайо знал, что его голос становится хриплым, но ничего не мог поделать.

— Еще две, — задумчиво сказал Хикэру и снова принялся листать договор. — Знаешь, я сам не очень хорошо разбираюсь в этих бумажках. Глупость, да? Демон плохо разбирается в составлении договоров.

Тошайо не мог ответить — он почти чувствовал бедро, прижатое к паху, почти видел, как близко находится лицо Хикэру.

— Здесь и здесь, — сказал Хикэру.

Две подписи были последними. Первую Тошайо поставил быстро, но вторую выводил на несколько секунд дольше нужного, из-за чего совесть больно кусала его, рассказывая, как низко он пал.

— Мне остаться? — спросил Хикэру, складывая папку.

— Что? В каком смысле?

— Мы договаривались, что встретимся в шесть, — Хикэру забрал папку, выпрямился и стал обходить диван, возвращаясь на прежнее место. — Если ты еще не закончил срочные дела, я могу уехать. Собирался пообедать, решил оставить папку у тебя, чтобы ты прочел все. Удачно сложилось.

— Я уже разобрался с делами, но я не готов… выходить в поле, — Тошайо пытался вернуться на землю, вспоминал о сделке, задании, одержимых.

— О, вряд ли мы успеем обсудить все до темноты, — Хикэру легко махнул рукой. Он встал с дивана и пошел к выходу — сердце Тошайо подпрыгнуло, как дрессированная собачонка. — Пойдем? Пообедаем вместе, и я все расскажу. Зачем тянуть до вечера?

— Мне нужно переодеться, — сказал Тошайо, чтобы не вставать с дивана.

— Хорошо, я подожду в машине, — ответил Хикэру, и на его лице даже на секунду не возникло намека на усмешку. — Не задерживайся особенно сильно — это всего лишь обед, дорогие наряды там ни к чему.

— У меня нет дорогих нарядов, — сказал Тошайо.

— Уже есть, — Хикэру похлопал по папке, которую держал в руке, потом открыл входную дверь и исчез за ней.

Досчитав до десяти, Тошайо бросился к душевой, закрылся, стянул одежду и встал под струю теплой воды.

«Один раз, договорились? — сказал он совести. — Ты должен спуститься вниз быстро, чтобы у него не было повода издеваться над тобой. Тебе надо собраться, вот и все. Какая разница, как?»

Обхватив рукой член, Тошайо вспомнил, как всего пару минут назад демон наклонялся над ним. Первые движения были резкими, но когда стало ясно, что много времени не уйдет и без дополнительных усилий, Тошайо замедлил темп. Он вспомнил все, что мог: первую встречу — вид растерянного Хикэру в шелковом халате, разговор в ресторане — прикосновение к горячей руке, выпитый виски и то, что было после…

— Дьявол, — простонал Тошайо, кончая, и сам усмехнулся невольному каламбуру.

Смыв пот и волнение, он быстро вытерся, и пошел искать в сумке чистую одежду, которая могла оказаться там по случайности, но на полпути остановился и вспомнил странный жест Хикэру и фразу: «Уже есть».

Тошайо посмотрел на приоткрытую дверь гардеробной, подошел к ней и подтолкнул, как будто внутри мог находиться враг. Но вместо него там была одежда на все случаи жизни. Ее подбирали для человека, который не любит привлекать к себе внимания, не терпит любых перегибов моды, но при этом хочет выглядеть достойно — то есть для него самого. Выбрав первый попавшийся костюм, он оделся, потом зашел в душевую и забрал из карманов одежды документы, деньги, телефон, письмо госпожи Рей и ее трубку.

Из зеркал, мимо которых он шел к лифту, на него смотрел улыбающийся мужчина, довольный жизнью, в хорошем костюме и с растрепанными мокрыми волосами.

Хикэру ждал на заднем сиденье машины. Когда Тошайо сел, Йоширо поприветствовал его и поблагодарил за то, что госпожа Акеми получила достойное отмщение.

Тошайо бросил взгляд на Хикэру, который посмотрел в ответ без какого-либо испуга или намека, и не стал ничего говорить. Машина поехала, Тошайо сел удобнее и начал разглядывал город.

— Тебе идет, — заметил Хикэру.

— Спасибо. Я не знал, что в комплекте с квартирой идет набор одежды, — пошутил Тошайо.

— О, в комплекте с ней идет много собственности, — улыбнулся Хикэру.

— Много собственности?

— У тебя не было времени прочесть весь договор, но беспокоиться не о чем — там самое необходимое.

— Можно было оставить договор.

— Зачем? Я все равно дам тебе эти вещи, теперь мне хотя бы не придется делать вид, что ты выиграл их в лотерею.

— Ты понимаешь, что чем выше цена у твоего заказа, тем меньше я тебе доверяю?

— Совсем наоборот. Ты не доверял мне с тех пор, как мы встретились. Чтобы заслужить твое доверие, мне придется совершить немало подвигов, но меня это не смущает.

— Зачем тебе это? — спросил Тошайо, догадавшись по отсутствии реакции Йоширо, что тот не слышит их.

— Я уже говорил, мой хороший, — голос Хикэру стал почти ласковым. — Ты уникален. Сначала я хотел использовать тебя — мне нужна была помощь с одним делом, но потом, когда мы познакомились, и я навел кое-какие справки, все изменилось.

— Использовать? — насторожился Тошайо.

— Вот видишь? — Хикэру рассмеялся. — Никакого доверия. Зацепился за то, чему уже нет места. Да, я хотел тебя использовать. Разве это странно?

— Странно, что больше не хочешь.

— Дело в потенциале, — улыбка Хикэру стала шире и теперь напоминала оскал. — Если я могу получить всё, зачем размениваться на мелочи?

— Хочешь, чтобы я помог тебе получить всё? С помощью изгнания семи духов?

— Ну что ты, семь духов — только начало. Мы сможем сделать куда больше. Ты сегодня ходил к старухе. Хотел вызвать ее? Расспросить обо мне? — спрашивая, Хикэру все еще улыбался.

— Да, — ответил Тошайо. Он понял, что за ним следили, и не видел смысла искать подходящую ложь.

— Она не ответила, — уверенно сказал Хикэру.

— Как ты… То что?! Ты! — Тошайо почувствовал, что его руки сомкнулись на шее Хикэру, хотя не мог вспомнить деталей за ослепившей его вспышкой гнева.

Хикэру перехватил его пальцы и попытался разжать хватку, и Тошайо, совершенно сбитый с толку, отступил сам.

— Я ничего не делал с твоей… с твоей старухой, — Хикэру пришлось прокашляться, чтобы восстановить голос.

— Прости, — вырвалось у Тошайо. Когда он понял, что говорит искренне, ему стало стыдно.

— Я хотел подвести тебя к мысли, что ее исчезновение весьма странно, учитывая, что она посвятила себя работе с духами и помогала вам общаться с потусторонним миром, — сухо сказал Хикэру.

Про себя Тошайо отметил, что тот не попытался атаковать в ответ — только защищался. Вряд ли ему грозила серьезная опасность от банального удушения, но он мог без труда отбросить Тошайо — просто не стал.

— Да, это странно, — согласился Тошайо вслух.

— Все это связано с тем, что я хочу от тебя, — продолжил Хикэру. — Я не предвидел смерть старухи. От нее пришлось бы избавиться, однако есть способы проще, чем смерть. Но она мертва, и ее дух не пришел к тебе. Я знаю, почему.

— Хочешь, чтобы я спросил?

— Нет, я сам расскажу, но мы приехали, а я не хочу говорить об этом по дороге к ресторану.

Тошайо сразу узнал место — вчера они ужинали здесь. Теперь, пока они шли по залу, он представлял себе, как Хикэру пришел сюда, чтобы устроиться на работу. Не попытался сделать карьеру в преступном мире, не пошел в банду, а стал мыть посуду.

— Хочешь повторить вчерашний армагеддон для морских обитателей? — спросил Хикэру, усаживаясь на прежнее место.

Вопреки ожиданиям, когда Тошайо сел напротив, он почувствовал себя в безопасности. Здесь, на этом самом месте, прозвучали угрозы в адрес его семьи, его брата, но он не чувствовал опасности. Только предвкушение вкусной еды и полезного разговора в приятной компании.

— Суп, рис и чай, — ответил Тошайо.

— Прекрасно, я буду тоже самое, — сказал Хикэру. — Теперь к делу. Много лет назад, так много, что мы с тобой даже не готовились появиться на свет, между Императором и твоим орденом был заключен договор. По этому договору Его Божественное Величество получал в свое распоряжение семь охранников — Безупречных, лишенных прежних несовершенных оболочек. Они должны были защищать Императора и его семью «от всякого зла».

Пришел официант, он выслушал заказ, поклонился, исчез за дверью и тихо прикрыл ее. Тошайо видел это сквозь шум в ушах. Он начал догадываться, что происходит.

— Договор, о котором идет речь, обеспечил могущественный демон.

— Что?!

— Я не лгу, после нашего разговора ты сможешь сам проверить все, что я говорю, в своей библиотеке. Пока ты ел мороженое с братом, в одну из комнат перевезли мой архив. Теперь слушай внимательно. Его Божественное Величество прекрасно обходится без защиты семи Безупречных в мире, где у него под боком работают в борделе кицунэ. Защита изжила себя и осуществляется обманным путем. Твоя драгоценная старуха после смерти стала одной из них. Заняла место того, кто был на своем посту дольше всех. И тебя, Тошайо, ждет та же участь.

— Стать духом? Защищать Императора?

— Вселиться в совершенное тело, стать одержимым на защите Его Божественного Величества «от всякого зла», выполнять его приказы, убивать его врагов. Людей, нежить, нечисть — неважно.

— Откуда ты знаешь? Я что, особенный?

— Все в твоем кармане, мой хороший, — теперь улыбка Хикэру была грустной.

Тошайо машинально полез в карман и нащупал конверт. Письмо, которому он так радовался утром!

— Экзорцист высшего ранга, — сказал Хикэру.

— Ты знал?

— Нет, — Хикэру покачал головой. — Не сразу. Когда мы познакомились, я считал, что ты — тот, кем представился. Я узнал утром.

— И не сказал мне?!

— Я отправил к тебе Шоичи — это было не сложно. По слухам, он настоящее трепло. Я подсказал ему, когда стоит подкараулить тебя. Ты узнал об этом не от меня — разве так не было лучше? Мне ты не доверяешь, а ему…

— Не надо, — прервал Тошайо.

— Не надо?

— В следующий раз скажи сам. Хорошо?

— Как скажешь, мой хороший, — взгляд Хикэру потеплел. — Ты в опасности. Твоя драгоценная душа в опасности. И я мог бы справиться с Безупречными, но вот незадача — на место уничтоженных душ придут новые. Им придется несладко, их вырвут из лап потустороннего мира, где они уже успели найти покой.

— Что произойдет, если я изгоню их из тел? — спросил Тошайо.

— Ты должен не просто изгнать их из тел, мой хороший. Ты должен вернуть их Создателю. Защитить их той силой, которой обладаешь, против которой у демона не будет власти. Договор будет разорван, пустые оболочки Безупречных можно будет уничтожить для верности.

— И ты получишь Императора прямо на подносе, — добавил Тошайо.

— Гораздо лучше, — Хикэру улыбнулся. — Я получу на блюдечке новое тело.

— Ты собираешься занять тело Императора?!

— Зачем? Он стар, еле передвигается и скоро…

— Старший сын, — догадался Тошайо. — Твоя важная встреча с его старшим сыном. Тебе нужно его тело?

— Его тело бесполезно, само по себе, — Хикэру рассмеялся. — Мне нужна его душа, и получить ее оказалось куда проще, чем я думал. Дурачок влюблен, давно, но безответно. Исправить такое — сущий пустяк. Я получу будущего Императора, связанного моим договором, и избавлюсь от семи опасных фанатиков, которые не отвечают за собственные действия.

— Ты предлагаешь мне поучаствовать в этом?

— Ты уже участвуешь, мы ведь заключили сделку. Твой вклад будет неоценим. Твой орден освободится от договора, который был заключен в незапамятные времена, ты сам получишь власть и возможность возродить…

— Я должен защищать его, а не лишать защиты, Хикэру!

— Ты должен поддерживать гармонию Создателя, если я правильно помню.

— Лучше было не знать, — сказал Тошайо. — Тебе нужен экзорцист, но ты заставляешь меня идти против Императора?

— Я говорю тебе правду, — напомнил Хикэру. — Ты сказал, что не против узнать ее от меня.

— Да, — Тошайо провел ладонью по лицу. — Да, я сказал. Хикэру, чего ты хочешь на самом деле?

— Тебя не убедил мой план заполучить Императора? — Хикэру улыбался — теперь хитро, прищурив глаза.

— Нет.

— Принесли еду, — прошептал Хикэру, наклонившись над столом.

Официант принес еду — на этот раз она была совсем простой. К заказу, который хотел сделать Тошайо, добавили бокал со льдом и жидкостью карамельного цвета.

— Я хочу рассказать тебе, откуда берутся демоны, мой хороший, — сказал Хикэру, проглотив первую ложку супа. Он ел очень аккуратно, соблюдая все правила этикета. Сложно было представить, что это тело когда-то принадлежало другому существу.

— Я не спрашивал, откуда берутся демоны, — сказал Тошайо, хотя прекрасно помнил, что собирался задать вопрос.

— Да, ты попросил меня объяснить, чего я хочу на самом деле. Я хочу познакомить тебя с тем, кто дал мне второй шанс.

Когда Хикэру посмотрел на Тошайо, глаза демона были красными.

— Зачем?

— Есть особые люди, особые души, способные жить в двух мирах. Они с детства умеют больше других: могут слушать голоса с другой стороны, видеть тени призраков. Таких детей, как ты знаешь, могут сделать экзорцистами. Это один путь — служение ордену. Есть другой. Ты можешь согласиться уйти в потусторонний мир, расстаться с телом и получить взамен возможность путешествовать между мирами.

— Хочешь сказать, любой человек может стать демоном? Об этом стало бы известно!

— Любой? Нет, хороший мой, я так долго пытаюсь объяснить тебе, что ты не любой человек, и все зря!

— Хорошо, я понял тебя — любой экзорцист?

— Ты не слушаешь, — расстроился Хикэру и сделал глоток виски. — Тебя назначили экзорцистом высшего ранга, когда тебе нет еще и сорока лет. Ты смог связать паучиху с помощью духовных пут, не прибегая к заклятьям, оружию, снадобьям. Твое предчувствие смерти феноменально, и ты можешь видеть будущее.

— Откуда ты…

— Ты говоришь во сне.

Тошайо почувствовал, как краснеет. Представлять Хикэру, сидящего рядом, пока он спал, было невыносимо.

— Я вижу твою душу, и я знаю, что твое предложение примут, но сначала мне нужно, чтобы ты оставался экзорцистом. Всего одно задание, мой хороший, и я всегда буду рядом, а после можешь рассчитывать на мою поддержку. Я проведу тебя короткой дорогой и поручусь за тебя, — он говорил совершенно серьезно, неторопливо потягивая виски. Еда осталась почти не тронута, а к своей Тошайо даже не прикоснулся. Он был слишком взволнован.

— Ты предлагаешь мне продать душу дьяволу?

— Мы не зовем его дьяволом, мой хороший, но если тебе так хочется, — Хикэру пожал плечами.

— Он пал… он… ты не понимаешь?! Я — экзорцист, должен уничтожать таких, как ты! Должен… ненавидеть… ты…

— Ты не можешь ненавидеть меня, — тихо сказал Хикэру.

— Почему? — беспомощно спросил Тошайо.

— Потому что хочешь меня, потому что хочешь принять предложение и знаешь, что в нем нет подвоха.

— Хочу?! Что ты о себе…

Хикэру отодвинул на край стола посуду, сбросил пиджак легким движением плеч, стянул галстук. Все это время Тошайо следил за ним, готовый защищаться любым доступным способом. Но когда Хикэру оказался на столе и на четвереньках подошел ближе, вместо самообороны Тошайо помог ему стянуть брюки.

Его охватил жар, который вблизи демона становился еще сильнее. Он встал на колени, чувствуя, что этого сейчас будет вполне достаточно, расстегнул ширинку, глядя на раздвинувшего ноги Хикэру, который терпеливо ждал его, провожая взглядом движения рук. Тошайо подобрался еще ближе, опрокинул Хикэру на стол, лег сверху, чувствуя на спине сцепившиеся ноги.

В его жизни был лишь один случай, когда шалость кицунэ зашла слишком далеко, и он увидел, что могут мужчины делать друг с другом. Но сейчас благодаря взгляду и пальцам Хикэру, которые направляли его, все казалось естественным и легким.

Хикэру опрокинул бутылку с маслом, которая стояла на краю стола, дождался, пока на ладони окажется достаточно, сам обхватил член Тошайо и прогнулся под ним.

Даже этого могло хватить — Тошайо привык избавляться от напряжения быстро, чтобы оно не мешало работе и жизни, но Хикэру второй рукой обхватил его шею, заглянул в глаза и прошептал по слогам:

— Мед-лен-не-е, мой хороший.

Чувствуя жар внутри тела Хикэру, Тошайо начал двигаться медленно и почувствовал сначала свое удовольствие — тонкое, на грани с предвкушением, а затем слабую дрожь демона, который прогибался еще сильнее.

Когда Хикэру начал стонать, двигать медленно было невыносимо трудно, и мысль, что в любой момент в кабинет может войти официант, обдавала сначала стыдом, а потом возбуждением. Он хотел, чтобы их увидели, хотел, чтобы официант знал, что этот мужчина ужинает с ним не по работе, не ради денег, не по-дружески. Хотел, чтобы в следующий раз, когда он войдет в ресторан с Хикэру, официанты обсуждали их.

Но куда важнее было то, что он чувствовал. Хикэру было хорошо с ним — он больше не говорил, что делать, зато стоны усилились, а сильные пальцы хватали то спину, обжигая царапинами, то деревянный стол — позволяя двигаться сильнее и резче.

Наконец, Хикэру прикусил верхнюю губу, особенно сильно прогнулся под ним и кончил, пачкая их одежду. Тошайо собирался выйти из него, но жар, быстрые движения и наслаждение были слишком сильными, чтобы сделать это сознательно, поэтому он позволил себе остаться внутри, кончая, и прижался головой к горячей груди.

— Видишь? — спросил Хикэру, обнимая его одной рукой, пока вторая помогала им обоим сесть. — Ты не откажешься, мой хороший, потому что это глупо.

— Не сейчас, — пробормотал Тошайо. Он изо всех сил гнал подальше мысль о том, что потерял девственность в обществе демона, нарушил целибат, который хранил добровольно ради веры, и не собирался искать способ разорвать сделку.

— Как скажешь, мой хороший, — Хикэру сидел на столе, обнимая его теперь уже двумя руками.

— Если ты обманешь меня, хоть в чем-то, я убью тебя, — сказал Тошайо, обнимая Хикэру в ответ.

— Я знаю, мой хороший. Если ты попытаешься предать меня, я уничтожу твою прелестную душу, а потом отдам тело на корм паукам, — ответил Хикэру.

— Звучит как признание в любви.

— Так и есть.

— Я не продам душу, не стану демоном.

— Торопиться некуда. У меня есть преимущество.

— Какое?

— Время. Я могу ждать, сколько угодно.

— Ты сказал, что я могу изгнать духов когда угодно. Мне может потребоваться целая жизнь для такого сложного задания.

— Зачем ты говоришь глупости, мой хороший? Мы уже все обсудили. Ты будешь в безопасности со мной, пока сам не получишь крылья.

— Какие?

Тошайо почувствовал, что его спины касается ветер, и обернулся. Пара черных крыльев создавала вокруг него подобие кокона. Полупрозрачные, призрачные, они были видны только Тошайо, но он знал, что это не иллюзия — просто часть сущности, которая находится в другом мире.

— Ты запутался, мой хороший, — прошептал Хикэру. — Тебя обманывали, водили за нос, но я не буду этого делать. Со мной ты в безопасности.

— Все это время ты лгал мне, — ответил Тошайо, пытаясь запомнить прикосновение крыльев во всех деталях. На самом деле, он не хотел спорить, просто отвечал на чужую реплику.

— Мне нужно было убедиться, что ты справишься, — сказал Хикэру.

— С паучихой? Я сделал это позавчера.

— Нет. С тем, что тебя обманывали. С тем, что в мире нет чистого зла, с которым тебе нужно бороться. Теперь я вижу, что ты умеешь признавать ошибки. Только так можно выжить, правда? — Хикэру запустил пальцы в его волосы, притянул к себе и прошептал в губы: — Создателю все равно, чистые мы или грязные, грешники или праведники, бедные или богатые. Он выше всего этого, и чтобы служить ему, необязательно пресмыкаться перед стариками и выполнять то, что они считают правильным.

У Тошайо не было слов, подходящих случаю, поэтому он молчал, обещая себе, что еще вернется к этому разговору. Ему было слишком хорошо, он слишком не хотел выходить из кабинета и возвращаться в реальный мир.

— Мне не нужно, чтобы ты соблюдал кучу глупых правил, я просто хочу сохранить твою жизнь и душу, мой хороший.

— Чтобы продать ее, — вспомнил Тошайо, чувствуя горячие пальцы на висках и затылке. От Хикэру пахло костром, фейерверками и сандалом.

— Он сохранит ее лучше, чем ты можешь себе представить, — улыбнулся Хикэру. — Он дает нам возможность стать частью Первого Племени, понимаешь? Стать выше жалких людей, которые пришли вторыми и всегда будут последними.

— Душа дарована Создателем, — возразил Тошайо.

— Весь мир, оба мира дарованы Создателем всем нам. Несущий Свет позволяет заглянуть туда, куда мы не сможем попасть без его помощи. Он любит нас, и ему не нужны тысячи жертв, как тебе рассказывали в твоем храме. Я покажу тебе его, ты увидишь все сам, мой хороший. Не сейчас, после. Сначала нам нужно убедиться, что твоя душа свободна от другого договора. Пора одеваться, сидеть здесь бессмысленно, мы можем доехать до моей квартиры неподалеку. Там никто не помешает.

Тошайо искал повод отказаться, но не для того, чтобы действительно отказаться, а чтобы оправдать себя перед собой же. Когда у него ничего не вышло и аргументов не нашлось, он испытал облегчение.

Они оделись, Хикэру вышел из кабинета первым. Тошайо успел получше разглядеть бардак, который остался после них: сваленный на пол чашки с едой, перепачканный в масле стол. Вместо тревоги за порчу имущества он почувствовал удовлетворение. Они поймут. О, да, они поймут, что произошло. И будут смотреть. Обсуждать. Перешептываться. Он догнал Хикэру, поймал взгляд официанта и с удовлетворением отметил, что тот уже все понял.

— Еду привезут — об этом не беспокойся, — сказал Хикэру.

— О, вот об этом я совсем не беспокоился, — ответил Тошайо.

Пока они шли к машине, у него было достаточно времени, чтобы услышать собственные слова и осознать их. Он доверял демону настолько, что собирался съесть все, что тот предложит. Настолько, что готов был трахаться с ним. Настолько, что после услышанного о семье Императора не попытался немедленно атаковать его, собирался продолжить сотрудничество, выполнить сделку.

— Скажи, ты ожидал, что уложишь меня за пару дней? Насколько я жалок, на твой взгляд? — спросил Тошайо в машине.

— Неужели ты думаешь, я сейчас на том этапе, когда могу получить свое только с помощью секса? — ответил вопросом Хикэру. — Ты оказался куда интересней, чем я рассчитывал. Экзорцист, который рассказывает о каппа, живущих в канализации. Способный пощадить паучиху-убийцу. Разве не чудесно?

В квартире Хикэру в центральном районе, куда привез их Йоширо, все осталось таким, как запомнил Тошайо. Из-за того, что она была похожа на новую квартиру самого Тошайо, ему казалось, что он хорошо ориентируется здесь. Поэтому первым делом он отправился в душ, где быстро смыл масло и сперму, и только потом вспомнил, что в апартаментах нет подходящей одежды.

Он уже собрался надеть грязное, когда дверь открылась и Хикэру бросил ему новые брюки и рубашку.

— Пойдем, — сказал демон. — Нам нужно обсудить много деталей.

До глубокой ночи они сидели над папками с досье семи Безупречных. Тошайо часто смотрел на фотографии, где семь прилично одетых, уверенно глядящих в кадр людей должны были лишиться душ. Он убеждал себя, что сделка с Хикэру имеет важный смысл для ордена экзорцистов. Что госпожа Рей находится сейчас в одном из этих тел, без возможности вырваться из него. Что отец и мать, Чи, шесть старших братьев окажутся в безопасности, как только Тошайо освободит из тела последнюю душу. Что Императору не пристало обращаться за помощью к ордену экзорцистов таким унизительным способом. Что проклятье ордена, по всей видимости, было причиной, по которой госпожа Рей не смогла заставить их сплотиться и получить высший ранг.

— Она видела вещие сны, но мы думали, что все это ее выдумки, — сказал Тошайо вслух далеко за полночь. Когда слова вырвались из его рта, вернуть их он уже не мог, и только услышав реплику понял, что выдал врагу важную информацию.

— Наверняка, она умерла не просто так, — ответил Хикэру. — Возможно, это связано с Безупречными. Возможно, с тобой. Выяснить это сейчас нет никакой возможности — ее душа привязана к новому телу, и она не будет разговаривать с тобой, даже будь ты экзорцистом самого наивысшего ранга.

— Возможно, она хотела, чтобы я не знал о своем ранге до последнего момента, — сказал Тошайо. Скрывать мысли больше не было нужды — Хикэру и без его жалких попыток понять истину разбирался в ситуации.

— Хотела сохранить тебе жизнь и здоровье? — демон задумался, болтая в руке бокал со льдом и напитком. — Да, она могла сделать все это нарочно.

— Она знала, что я встречу тебя, знала, что орден находится в опасности, как и Его Божественное Величество, и она решила стать одной из Безупречных…

— Ты можешь переоценивать ее силы, — заметил Хикэру, допил напиток и поставил стакан на стол. — Уже поздно, пойдем в постель.

— Пойдем? — Тошайо отложил папку с цифрой «7» на диван и посмотрел на демона. Пара рогов, бледная кожа, крылья и алые глаза проступили из потустороннего мира в мир реальный — Хикэру даже не думал прятаться в его присутствии.

— Думаешь, есть большая разница, сколько раз мы будем вместе?

— Я обещал, что буду хранить целибат, — ответил Тошайо. — Мне придется долго читать молитвы, сделать большое подношение в храме, а может даже в нескольких храмах. Я дам новое обещание, и если Создатель ответит мне, буду считать, что грех искуплен. До тех пор, пока…

— Скучно, — Хикэру махнул рукой и пошел в сторону коридора, ведущего в спальни. — Надоест — приходи, еще не хватало убеждать тебя переспать со мной.

Оставшись в одиночестве, Тошайо понял, что ожидал перепалку, которая поможет заключить еще одну сделку с совестью. Он перечислил бы много аргументов, и он знал, что ни один из них не будет для демона по-настоящему важной причиной, так что в конце концов они окажутся в постели. Не в каком-то кабинете ресторана, где в их распоряжении деревянная доска да пара подушек.

— Дьявол, — сказал он, не пытаясь вспомнить, который раз за день произносит это.

Из-за произнесенного вслух проклятья и одиночества мысли Тошайо понеслись к основам религии, которой он посвятил всю свою жизнь. Разумеется, запрещено было произносить вслух само слово «дьявол», но экзорцисты делали это постоянно. Многие не соблюдали целибат — даже во время обучения самые хитрые и наглые ухитрялись выпрыгивать ночью из окон и находить своих верных спутников и спутниц или ветреных девиц в подворотнях. Девушки проявляли в этом куда больше изобретательности, в то время как парни просто ныряли в темноту Метрополиса, ломая ноги, руки, а в особенно неудачных случаях — ударялись головой или спиной. Госпожа Рей давала им понять, что такое поведение не доведет до добра. Она сама никогда не приводила в дом мужчин или женщин, которых можно было бы назвать ее любовниками. За чопорностью и сдержанностью могло гореть по-настоящему пылкое сердце, но она не давала ему воли и приучала учеников поступать так же.

Они нарушали много предписаний ордена, очень часто пили, курили — даже сама госпожа Рей, хотя любой вред священному телу, сосуду души, порицался в текстах священных табличек. По большому счету, достаточно было спасать людей, истреблять монстров и делать это во славу Создателя, а не именем чуждых божеств, чтобы оставаться на хорошем счету в ордене. Госпожа Рей была серьезна в отношении обрядов и молитв, но в быту позволяла поблажки. Наказанием за спиртное или курение были дополнительные молитвы перед сном. Побег в бордель карался длительным искуплением в тесной комнате, где весь пол был завален копиями священных текстов.

Тошайо знал, что простые люди, не приобщенные к храмам Создателя, живущие мирской жизнью, не любопытные и не набожные по личным причинам вполне могли шутить о религии. Все это время Создатель молчал. Ни голод, ни чума, ни другие ужасы не атаковали Метрополис. Создатель позволял существовать в пределах городских стен нежити и нечисти — только экзорцисты вмешивались в их жизнь, восстанавливая гармонию.

Создатель молчал. Тошайо подошел к панорамному окну, держа в руках виски с подтаявшим льдом. Огни высоток и обычных домов внизу постепенно гасли — люди отходили ко сну. Городской свет померк, а наверху зажглись звезды, которые Тошайо видел всего несколько раз в жизни. Для этого с другими учениками госпожи Рей он забрался на недостроенный небоскреб, потратив полдня на подъем и почти столько же на спуск. Зато они увидели звезды. Тошайо знал, что там — на расстоянии непостижимых «световых лет» — находятся другие миры. Монахи утверждали, что их появление также дело рук Создателя. Еще всего несколько раз у Тошайо бывала возможность посмотреть на звездное небо. Сейчас он стоял, делая неторопливые глотки, и пытался хотя бы на минуту представить себе, каково это — создать миллиарды живых существ, поместить их на вертящуюся вокруг солнца планетку и не вмешиваться.

От боли и грусти защемило сердце. Он представил, что каждую минуту тысячи людей по всему земному шару умирали — кто-то от старости в кругу семьи, кто-то от ран и болезней в одиночестве. Представил, как сражаются за хорошие места божки Первого Племени — несчастные каппа, кицунэ, духи камней, деревьев, родину которых истребили люди.

Если смотреть на город вот так, что такое дьявол? Еще одна сущность, которой Создатель подарил жизнь. Всего лишь тот, кто имеет безраздельную власть над Первым Племенем. Если верить еретическим легендам, он защищал Первое Племя от людей, пришедших в мир, и поплатился за это забвением, лишился возможности появляться в человеческом мире.

— О чем думаешь? — Хикэру подло подкрался сзади. Тошайо обернулся, чтобы посмотреть, есть ли на нем одежда, но все было на месте: рубашка, брюки, пиджак.

— О городе, — ответил Тошайо.

— Люблю смотреть на него ночью, — прокомментировал Хикэру, подошел еще ближе, коснувшись своим телом спины Тошайо. — Немного одиноко, но мне нравится. Метрополис один из самых красивых городов.

— Я уже сказал, что не могу… — начал Тошайо, когда почувствовал, что пальцы Хикэру расстегивают его ширинку.

— Не можешь делить со мной постель — да, это было очень трогательно, — заметил Хикэру.

Брюки свободно упали на ковер, Хикэру запустил руку в трусы, нашел член, обхватил его и толкнул Тошайо вперед. От испуга тот выронил стакан и вцепился расставленными пальцами в стекло, которое отделяло его от долгих секунд падения вниз — к смерти.

— Можешь считать, что я тебя вынудил, — сказал демон, наклонившись ниже вместе с Тошайо. Его пальцы были по-прежнему горячими, а движения, которые он совершал, — уверенными. — Сексом это считать нельзя, надеюсь, твой бог простит тебе несколько секунд удовольствия. М? Как думаешь?

Тошайо прикусил губу, держался за стекло, хотя руки вспотели от страха и стыда и грозили вот-вот соскользнуть. Все силы уходили на концентрацию.

— Никогда не делал этого здесь сам, но выглядит двусмысленно, да? — Хикэру шептал на ухо, как тогда — во время подписания бумаг. — Как будто ты собрался трахнуть город, — он рассмеялся.

Сцепив зубы, Тошайо пытался представить самые мерзкие события своей жизни, чтобы не поддаваться, но это привело лишь к тому, что наслаждение стало острее из-за того, как долго он сопротивлялся.

— Мой хороший, в этом нет ничего дурного — просто один человек помогает другому, — шептал Хикэру, и смысл его слов терялся за ровным тембром, в котором Тошайо тонул. — Ведь ты не пытаешься разбить кому-то сердце, не берешь кого-то силой, ты просто делаешь то, что Создатель позволил тебе делать, когда создал человеком. Какой смысл сопротивляться?

Город плыл перед глазами Тошайо рваными кляксами света, которые поглощала темнота ночи и мутных пятен — спутников большого напряжения. Тошайо уже не мог понять, зачем сопротивляется: чтобы не допустить еще одного нарушения обета или чтобы наслаждение стало еще острее. Он чувствовал тепло чужого тела позади, горячие пальцы на члене, обжигающее дыхание на щеке и надеялся, что этот момент можно сохранить в памяти навсегда. Пока не произошло ничего плохого — да, умерли Акеми и Рей, но это было неизбежно с самого начала. Главное, что не произошло ничего непоправимого. Император жив, Хикэру убедил Тошайо заключить сделку, но все еще можно повернуться на пользу ордену. И этот момент — стоять над городом — так высоко, как не забираются, должно быть, даже члены императорской семьи, и позволить Хикэру касаться, говорить, целовать…

— Дьявол, — прошептал Тошайо, кончая. Хикэру оставил руку неподвижной на несколько секунд, потом ловко вытащил, развернулся и облизал пальцы. Улыбка на его лице была настолько пошлой, что Тошайо отступил и едва не потерял равновесие из-за брюк, которые сковывали его ноги.

— Мы не называем его так, — напомнил Хикэру и пошел к бару, где мог несколько минут выбирать напитки. Пользуясь ситуацией, Тошайо надел брюки и вытер вспотевшие ладони.

— Будешь джин? — спросил Хикэру, махнув в воздухе очередной бутылкой.

— Без разницы, — ответил Тошайо — его мучила совесть, и он подбирал себе подходящее наказание. Хуже всего было, что его могли увидеть. Шансов почти нет, но вдруг за Хикэру ведут слежку, тогда доброжелатели могут отправить снимки куда угодно. В филиалы ордена экзорцистов в других городах, в дом родителей… в школу Чи. Хикэру при мысли об этом было больно сразу в двух местах — горло жгло тошнотой, вызванной совестью и стыдом, пах — возбуждением, еще невозможным после недавнего, и поэтому далеким, как эхо.

— Тебе нужно выспаться, — Хикэру протянул бокал с половиной дольки лимона на краю. — Выпей, поможет.

Тошайо попытался забрать бокал грубо и безразлично, но представил себя со стороны — стало тошно от лицемерия. Он спокойно взял бокал, выпил пряную жидкость и пошел в душ. Одежда его больше не волновала. Какой смысл? Хикэру видел его голым, они трахались, так чего стыдиться? В итоге брошенная на пол одежда присоединилась к груде той, в которой Тошайо приехал из своей квартиры. Внутри в карманах были трубка госпожи Рей, письмо о повышении ранга, деньги, документы, но ему было все равно. Он быстро смысл с себя следы спермы, пот, потом умылся, обернулся полотенцем и вышел.

— Предложение все еще в силе, — сказал Хикэру, опираясь на стойку с бокалом в руке.

— Какое? — хмуро спросил Тошайо.

— Спать вдвоем гораздо приятнее, — он покрутил бокал в руке, допил джин, поставил бокал на стойку и пошел к коридору.

— Спать? — уточнил с сомнением Тошайо.

— Я ведь сказал, что тебе нужно выспаться. Пойдем, я не кусаюсь.

Идти за ним, само собой, не стоило. В этом не было смысла — выспаться и тем более помолиться Тошайо мог в одиночестве, как делал тысячи раз до встречи с Хикэру. Но он знал, что не заснет, если будет помнить, что за стенкой лежит на кровати демон. Поэтому пошел следом, глядя, как плавно покачивается фигура, окруженная парой крыльев. Ему стало интересно, может ли Хикэру летать.

— Заходи, — демон открыл дверь самой дальней комнаты. Тошайо почувствовал мороз, подступивший к горлу, и его нога замерла в сантиметре от ловушки.

— Какого черта? — прошептал он.

— Простое недоразумение, — ответил Хикэру тоном, где наигранная легкость была приправлена иронией.

— Ты обещал мне безопасность, — сказал Тошайо, хотя понимал, как нелепо звучит его обвинение. Стоит ли верить обещанию демона?

Хикэру прошел в комнату, небрежным движением ноги стер начерченную у порога пентаграмму. Холод отступил от горла Тошайо, и он постарался пройти дальше как можно спокойнее, хотя сердце уже завелось от всплеска адреналина.

— Мой хороший, я должен был проверить, заметишь ты ее или нет, — Хикэру подошел вплотную, обнял его за шею, наклонился к губам и поцеловал. Горячий язык приятно скользнул по губам. Тошайо лишь через секунду вспомнил, как этот же язык облизывал его сперму, но вместо ожидаемого отвращения испытал возбуждение — снова.

— Тебе не приходило в голову, что я могу умереть от одной такой проверки? — прошептал Тошайо.

— Проклятье чертил я сам, — Хикэру обиженно наклонил голову. — Я могу остановить его в миллиметре от твоего прекрасного тела — не сомневайся.

— Зачем тебе это? — Тошайо не помнил, когда обнял демона за бедра, когда шагнул ближе, когда именно их тела соприкоснулись.

— Демон, против которого я играю, примерно равен мне по силам. Он старше, у него больше союзников, но это не делает его могущественным колдуном. Я хотел убедиться, что мне не придется быть твоей нянькой, когда он поймет, что я поставил на тебя.

— Для тебя все это игра?

— Нельзя принимать близко к сердцу борьбу за власть, мой хороший. Только так можно оставаться хладнокровным, когда все катится в бездну. Если я выиграю, ты выиграешь вместе со мной. Если я проиграю, ты сможешь сбежать. Договорились?

— О чем ты? Я собираюсь изгнать души экзорцистов из безупречных тел, и все.

Бледное лицо Хикэру было так близко, что их губы невольно соприкасались во время разговора, Тошайо чувствовал, как онемели руки от того, как сильно он сжимал демона.

— Я говорил тебе, что могу устроить встречу, — Хикэру беззаботно улыбнулся. — Освободится хорошее место, и ты получишь его.

— Хорошее место? О чем ты? Что ты несешь?

— Мы уже говорили об этом, мой хороший, — Хикэру начал отступать к кровати, утягивая за собой Тошайо. — Выполни сделку, останься в живых, и я покажу тебе, как можно распорядиться душой.

— Я никогда не…

Хикэру заткнул ему рот поцелуем:

— Никогда не заключишь сделку с демоном, никогда не трахнешь его, никогда не согласишься играть против своих. Знаю, мой хороший, я уже слышал все это от тебя много раз. Если тебе так тяжело справиться с совестью, можешь отказываться сколько угодно, — он упал на кровать, цепляясь за плечи Тошайо, и тот лег сверху, чувствуя знакомый жар.

Пальцы Тошайо потянулись к лицу демона, а потом — выше, коснулись рогов: шершавой поверхности, заостренныхконцов.

— Нравится? — спросил Хикэру.

— Метка дьявола, — ответил Тошайо, его пальцы прошлись по всей поверхности рога до основания и утонули в черных волосах.

— Я спросил не об этом, — Хикэру обнял его за голову и повернул ее, чтобы их взгляды встретились.

— Как ты можешь жить с этим? — спросил Тошайо, глядя в алые глаза, которые, казалось, источали жар сами по себе.

— С тем, что я — демон? — Хикэру рассмеялся, прогнулся под ним, усиливая возбуждение, обнял ногами. — Нет запретов, нет правил, нет границ — оба мира принадлежат мне, надо только протянуть руку. Но даже будь я закован в цепи до конца жизни, какая разница, когда есть эта сила? Когда я слышу его голос, закрывая глаза? И он отвечает мне, в отличие от Создателя, каждый раз. Шепчет, как получить власть.

— Он шепчет вам всем. Разве ты не слышишь себя? Сталкивает вас друг с другом. Ты собрался убить демона — своего.

— Своего? — Хикэру рассеянно запустил пальцы в волосы Тошайо и слегка оттянул их — это было приятно, как будто вместо боли неожиданно пришло удовольствие. — Нет, мой хороший, я бы никогда не поднял руку на… своего. Я собираюсь убить предателя, который занял теплое место и мешает моему покровителю получить город.

— Разве дьявол не может убить любого из вас? Зачем тебе вмешиваться?

— Тебя заинтересовала наша игра? — он подтянулся ближе и укусил нижнюю губу Тошайо — от места укуса к подбородку, а потом к горлу пролилось наслаждение. — В ней есть правила, нарушив которые, мы нанесем большой вред обоим мирам, поэтому приходится действовать тоньше. Сохранять гармонию, понимаешь?

Тошайо понимал — он знал многое о сохранении гармонии, но считал демонов созданиями, которые готовы на все ради своих целей.

— Давай поговорим об этом потом, мой хороший? — попросил Хикэру. — Я хочу тебя, и уже достаточно поздно, так что… — он распахнул полотенце, оставив Тошайо голым.

— Я не могу, я ведь только что…

Пальцы Хикэру сжали член Тошайо, и это было так же привычно, как делать все самому — он расслабился и позволил любовнику продолжать. В сопротивлении и отговорках не было смысла. Соблюдать клятву, которая никому не нужна? Зачем? С какой стати? Он может получить Хикэру, взять его, чувствовать его жар, видеть удовольствие на его лице. Так зачем? Все равно это не продлится долго. Скоро они разойдутся, останется либо память, либо сожаления.

Хикэру перевернул их обоих на кровати, быстро избавился от одежды, достал с полки возле кровати флакон, размазал по ладоням жидкость, которая приятно пахла цветами, и несколько мучительно долгих для Тошайо минут погружал в себя пальцы, один за другим, медленно двигая ими внутри, удерживая второй рукой собственный член. Его глаза были прикрыты, поэтому Тошайо мог как следует разглядеть улыбку, в которой замерло предвкушение. Демон вытащил пальцы, провел второй рукой по члену Тошайо, оставляя влажный след смазки, и медленно сел, заставив их обоих тихо стонать от ожидания.

На этот раз они не торопились. Хикэру долго был сверху, испытывая терпение Тошайо, но потом они перевернулись, и было уже невозможно понять, кто хотел этого больше. Внизу Хикэру прогнул спину, вцепился в Тошайо и стал настолько послушным, что можно было как угодно менять темп, положение его бедер, можно было притянуть его и поцеловать, сжать его шею, оставить на ней засос, кусать ее.

После секса они лежали рядом, глядя на то, как постепенно за окном просыпался город. Рассвет застал их не спящими, хотя они молчали, лишь изредка глядя друг на друга: обменивались улыбками и поцелуями.

— Нужно поспать, — прошептал Хикэру, в очередной раз прикоснувшись губами к губам Тошайо, и тот мгновенно заснул, испытав едва ощутимый укол разочарования от того, что его так легко обманули. Снова.

6. Справедливость

Он проснулся выспавшимся. Окна были завешены плотными шторами, дверь в комнату — приоткрыта, из коридора до носа Тошайо доносился запах жареного мяса и специй. На постели валялся пустой флакон смазки, вчерашняя одежда Хикэру, несколько смятых и кое-как брошенных подушек, шелковая простынь, вымазанная в их сперме.

— Ты сходишь с ума, — робко прошептал себе Тошайо, вцепился пальцами в волосы, оттянул с силой, но сознание не вернулось. Мысли о брате, с которым была назначена встреча, досаждали, необходимость возвращаться в трущобы — причиняла почти физическую боль. Он застонал — ему не хотелось уходить из этой квартиры, он надеялся, что сможет поесть, принять душ вместе с Хикэру, и начать прямо там… Они еще не пробовали на диване, на мягком ковре возле окна гостиной…

— Просыпайся! — крикнул Хикэру из гостиной, и Тошайо вспомнил, что проснулся именно от этого голоса. Он захватил полотенце с пола, обернул его вокруг бедер и вышел из комнаты.

— Доброе утро, — сказал он, пройдя через гостиную к гардеробу, где, судя по всему, можно было найти одежду, которая подошла бы ему.

— Как скажешь, — прокомментировал Хикэру. Он сидел в кухонной зоне и завтракал, напротив стояла миска и палочки для Тошайо.

— Я хочу одеться.

— Одевайся, мой хороший, но нам нужно торопиться.

— Куда?

— Пока не поменяли караул возле дворца, хочу показать тебе, где находятся Безупречные.

— Я должен встретиться с братом, — рассеянно ответил Тошайо, увлеченный чужим гардеробом. Хикэру любил шелк, черный цвет и ярко-красную отделку. Можно было представлять его в халатах, белье… Взгляд наткнулся на дальний ящик в углу, защищенный рунами. Тошайо подошел, пригляделся, как именно работает защитное заклинание, коснулся надсечек в правильной последовательности и открыл ящик. Внутри лежало оружие: арбалеты, кинжалы, катаны, сюрикены — столько, что разбегались глаза.

— Возьми, что понравится, — Хикэру с пиалой чая стоял возле двери, внимательно разглядывая Тошайо.

— Мы идем туда, чтобы разведать обстановку, — напомнил Тошайо.

— Тогда на твоем месте я не стал бы брать с собой меч, — Хикэру улыбнулся и скрылся из виду, вероятно, вернувшись за стол.

Тошайо достал катану, которая находилась выше остальных, вынул из ножен. Когда показалось лезвие, рукоять завибрировала, в нос ударил острый запах мускуса и миндаля, которые напоминали о храмах и кухне южных стран. Он извлек лезвие целиком и проверил остроту пальцем — тончайший кусочек кожи повис на металле.

Оружие в коллекции Хикэру было похоже на предметы роскоши, которые он купил на аукционах — такое же разное, собранное со всех концов света. Тошайо представил на секунду, что ему тоже удалось бы увидеть другие страны. Побывать там, прикоснуться к жизни людей, живущих на другом континенте. Увидеть местную культуру, местных божков, волшебников, настоящего джинна.

— Мой хороший, ты так долго возишься здесь, — Хикэру обнял его, наклонившись, когда он разглядывал лежащий на полу кинжал. — Нравится?

— Тебе было больно? — спросил Тошайо так тихо, как только мог.

Демон не стал переспрашивать, что он имеет в виду, и так же тихо ответил:

— Представь, что было сегодня ночью. Умножь на самое большое число, которое знаешь, и это даже близко не сравнится с тем, что я чувствовал.

Тошайо попытался проглотить комок, застрявший в горле. Неужели он правда спросил об этом? Зачем? Чтобы лучше узнать врага? Или потому, что уже рассматривает возможность падения? Примеривается, ищет недостатки?

— Сила и свобода, мой хороший, — шепнул на ухо Хикэру. — Никаких обязательств, кроме тех, которые ты выберешь сам.

— Я хочу восстановить орден, — ответил Тошайо, поднимаясь с колен. Он взял первый попавшийся костюм из лежащей на подставке стопки, где была одежда его размера. Потом вернулся к ящику, собрал оружие и бережно положил на место.

— Ты сможешь восстановить любой орден, когда у тебя будет эта сила, — сказал Хикэру.

— Орден экзорцистов под руководством демона? — Тошайо усмехнулся.

— Его Божественное Величество охраняют заточенные демоном в телах древних воинов души, — напомнил Хикэру.

— И я собираюсь освободить их.

— Они не выбирали свою судьбу — тебя можно понять. Каким будет твой орден — ты решишь сам. Он может состоять из свободных людей.

— Которые будут подчиняться демону. — Тошайо мысленно повторил: «Подчиняться демону». Он посмотрел на ладонь — сейчас она была прохладной от волнения, но, если он решится продать душу, ему больше никогда не будет холодно. Ни в ночном Метрополисе, ни в случае смертельной опасности — демоны ощущают это иначе. У него будет сила, такая, против которой ни дети Паучихи, ни кицунэ, ни мелкие боги города, ни джинны — никто не сможет устоять. Он защитит орден, Императора — кого угодно. Ни одна тварь не посмеет приблизиться к Чи. И ему не нужно будет тратить время на глупые молитвы, чтобы обладать этой властью.

Хикэру мягко коснулся его плеча:

— Мой хороший, нам нужно идти. Я мог бы провести здесь вечность, но отдыхать рано. Если ты хочешь получить все это, нам нужно убрать того, кто занимает твое место.

Пошатываясь, Тошайо встал и прошел к столу, где прожевал безвкусную еду. Хикэру зашел в душевую, достал из грязной одежды телефон и принес ему — трубка разрывалась от жужжания и звона. Он принял вызов, зажал телефон между ухом и плечом, продолжая есть:

— Да.

— Братик, это ты?

— Да, Чи, как твои дела? Мы сегодня встречаемся после школы, помнишь?

— Я как раз поэтому и звоню. Братик, нас отпустили пораньше. Если я приду домой, меня не отпустят с тобой, ты же знаешь. Может приедешь пораньше?

Тошайо бросил короткий взгляд на Хикэру — тот кивнул:

— Хорошо, Чи, я скоро буду. Никуда не уходи от школы, договорились?

— Ладно!

Он положил телефон в карман, быстро доел завтрак, выпил пиалу остывшего чая, встал и пошел к выходу:

— Я постараюсь вернуться через пару часов.

— Глупости! Я поеду с тобой.

— Со мной?! — Тошайо замер перед дверью.

— Чего ты боишься? Что я решу соблазнить твоего младшего брата? Я — демон, а не мерзавец, мой хороший, научись видеть разницу, — сказал Хикэру. — Поехали. Если ты так сильно не хочешь, чтобы мы встретились, я подожду в машине. Мне будет спокойнее, если не придется ждать тебя на другом конце города, к тому же Йоширо хороший водитель.

— Тогда мы заедем за Чи и возьмем его в квартиру, которую ты купил, — решил Тошайо, чувствуя, что ныряет в омут, наполненный кипящей водой.

— Как скажешь, — Хикэру пожал плечами. — Главное не бери его с собой на нашу сегодняшнюю вылазку.

— Я не хочу, чтобы он пострадал.

— Все будет в порядке, мой хороший. С твоим братом ничего не случится — за ним смотрит пара надежных ребят.

— Ты отправил к нему демонов?! — Тошайо схватил Хикэру за воротник, выворачивая галстук, чтобы он превратился в удавку.

— Не-ет, — прокашлял Хикэру. Тошайо отпустил его. — Ты слишком болезненно воспринимаешь все, что с ним происходит. За ним смотрят лучшие из тех, кого я нанимал в агентстве по охране. Они обычные люди, просто хорошо знают свою работу.

— Ты нанял телохранителей для моего брата? — не поверил Тошайо.

— Ты не доверяешь мне. Если с ним что-то случится, ты будешь думать, это сделал я. Мне не нужны глупые совпадения, поэтому его охраняют. Ничего назойливого и подозрительного, простое сопровождение.

— Спасибо, — сказал Тошайо, разворачиваясь к выходу. Всю дорогу до лифта он корил себя последними словами за вспышку гнева.

Хикэру выглядел невозмутимым — он быстро поправил вороник и галстук, потом достал из кармана телефон, позвонил Йоширо и велел изменить запланированный маршрут.

В машине на Тошайо накатило умиротворение, которого он не знал уже давно. Ему нравилось неторопливо ехать, сидя рядом с Хикэру, разглядывать город и планировать, что еще можно сделать за день. Паучиха, смерть госпожи Рей, увольнение, драка с Изаму, встреча с Шоичи — все казалось далеким сном. Даже кошмар о смерти Императора отступил на задний план.

— Ты когда-нибудь делал это с другим? — спросил Тошайо.

Йоширо, не обращая внимания на вопрос, который отчетливо раздался на заднем сиденье, продолжал негромко насвистывать песню госпожи Акеми.

— Ты о сексе? — на этот раз Хикэру не понял. — Да, конечно. Тебя это волнует? Сейчас у меня нет других любовников.

— Я не о сексе, — Тошайо сам был удивлен тем, с какой легкостью отмахнулся от этого предположения. Еще вчера разговоры о сексе могли вогнать его в краску, а теперь он так беспечно относился к ним. — Ты когда-нибудь помогал человеку… продать душу?

— Нет, — Хикэру отвернулся к окну. — Однажды помогли мне. Я никогда не делал этого — не было повода. Я не собирался. Твои опасения понятны и полезны — мы не слишком доверчивые существа, не так ли?

— Кто тебе помог? — спросил Тошайо, чувствуя, что это один из самых важных вопросов, и что Хикэру не стал бы сам говорить об этом: демон замер, смотрел за окно, его пальцы, лежащие на коленях, напряглись.

— Тот, кого я хочу убить, — сказал он.

— Значит, это месть? Хочешь свести счеты?

— Хочу, чтобы он навсегда исчез. Хочу, чтобы ты занял его место. Экзорцист, которых он так презирает. Хочу видеть, как он умирает.

— Что он сделал? Обманул тебя?

— Он обещал мне, что будет со мной до конца своих дней. Обещал, что научит всему, что знает. Поклялся своей жалкой душонкой, что будет беречь меня.

— И ты поверил?

— Я был человеком! — зло крикнул Хикэру, обернувшись — в искаженном яростью лице читалось желание отомстить.

— Ты делаешь то же самое, — сказал Тошайо.

— Нет, — Хикэру перешел на шепот, пересел ближе, схватил Тошайо за голову и подтянулся ближе. — Нет, мой хороший, я никогда не повторю то, что он сделал со мной. Я убью его, и когда место освободится, его займешь ты. Он бы никогда не сделал этого. Он отдал мне свое место — жалкие объедки по сравнению с тем, что получил он сам после этого. Власть надо всем городом. Ты ведь этого хочешь? У тебя будет весь Метрополис, и я помогу разобраться с той силой, которую ты получишь.

— Я не стану демоном, — ответил Тошайо. — Ты понимаешь, что я не могу нарушить клятву?

— Ты клялся не становиться демоном?

— Я клялся, что буду поддерживать гармонию двух миров.

— Так поддерживай! Делай все, что захочешь.

— Так не бывает, Хикэру. Ваш покровитель не может давать эту силу просто так. Ему что-то нужно.

— Конечно, нужно! Твоя душа, твоя преданность. Он подскажет, что делать, поможет тебе.

— Он подсказал тебе найти меня?

— Да, — ответил Хикэру, не отводя взгляда. — Он сказал мне обратиться к старухе. Я был уверен, что он помогает мне найти новое тело. Оболочку получше той, что я получил, когда выбрался из клоаки, в которую бросил меня… в которую бросило меня это ничтожество. Но он дал мне нечто большее. И он хочет увидеть тебя.

— Он? Лично? — Тошайо хотел рассмеяться, но ему стало страшно.

— Да, — Хикэру быстро поцеловал его. — Ты исправишь то, что испортили другие. Сможешь сделать так, что Первое Племя выйдет из тени, будет жить в Метрополисе наравне с людьми, перестанет унижаться, питаясь объедками.

— Вы убиваете людей, — напомнил Тошайо.

— Люди убивают людей и без нашей помощи, а мы — просто хотим выжить, — сказал Хикэру.

— Мне это не нужно.

— Что именно? Сила? Власть? Я? — губы Хикэру были достаточно близко, чтобы каждая фраза превращалась в короткий поцелуй.

Тошайо собирался ответить: «Ничего», но слова замерли в горле и не хотели вырываться наружу. Он смотрел в пылающие глаза, держал в руках горячую спину и пытался заставить себя «не хотеть» хотя бы чего-то.

— Мы приехали! — объявил Йоширо, так и не обернувшись назад.

Хикэру еще раз поцеловал Тошайо, потом сел на свое место и приготовился ждать, но после разговора мысль об этом казалась невыносимой. Обдумав все за и против, Тошайо махнул рукой, показывая, что они могут выйти вместе. Хикэру открыл свою дверь, вышел, дождался, пока Тошайо найдет взглядом брата, и подошел ближе.

Чи в обносках, с запачканными в грязи щеками, красный от бега с короткой стрижкой был настолько непохож на Хикэру в дорогой одежде, с убранными в хвост длинными волосами и ровным цветом кожи, что их можно было сравнивать как образцы для рекламы. Тошайо не сразу нашел в себе силы представить их друг другу:

— Чи, познакомься, это господин Хикэру, он мой наниматель. Господин Хикэру, познакомьтесь с моим младшим братом Чи.

Глубоко поклонившись, Чи дождался ответного поклона, но тут же испортил впечатление о себе громким вопросом:

— Вы колдун, да?

Тошайо онемел от проявленной братом грубости, а Хикэру подошел к нему, наклонился и с большим интересом спросил:

— С чего ты взял, Чи?

— У вас рожки, — Чи по интонации Хикэру понял, что шуметь не надо, и на их разговор, к большому облегчению Тошайо, никто не обратил внимания.

— Рожки? — удивился Хикэру, а Тошайо заметил, как на легкую повседневную маску, которая скрывала истинный облик демона, падает еще одна — на порядок сложнее. Исчезали рога, крылья, возвращался естественный цвет кожи, глаза стали по-человечески скучны. Тошайо прикусил щеку, чтобы прийти в себя — не хватало еще расстраиваться, что он не видит демона в истинном обличье.

— Ой, показалось, — расстроился Чи.

— У тебя такая игра, да? — Хикэру помог ребенку найти подходящее объяснение — не пришлось стирать память и договариваться о «страшном секрете» — все было естественно и правдоподобно.

— Ну мы играем иногда во всякое… — согласился Чи.

— Помнишь, я обещал тебе показать одно место? — вмешался Тошайо.

— Конечно!

— Поехали, — Тошайо протянул руку, Чи схватил ее, но его взгляд то и дело возвращался к загадочному мужчине с исчезающими рогами. Все исправила машина, при виде которой Чи забыл обо всех необычных происшествиях, начал спрашивать, с какой скоростью она едет, как подключается к Сети, можно ли на ней плыть по воде и кучу других подробностей, о которых Тошайо никогда не задумывался. Он предпочитал ноги, переулки и при необходимости веревку с крюком.

Хикэру предложил Чи сесть рядом с водителем. Тошайо попытался воспрепятствовать этому, но услышал шепот: «Думаешь, я позволю ему попасть в аварию?». В итоге Чи начал заваливать Йоширо вопросами до того, как машина тронулась с места, зато у Тошайо и Хикэру появилась возможность поговорить.

— Мальчик видел мой истинный облик.

— Можно было скрыть его получше!

— Я шел на встречу с ребенком, а не с экзорцистом. Старуха не пыталась выкупить его?

— Нет. Не знаю. Не думаю. Я спрошу у него.

— Необходимости нет, сейчас она все равно ничего не сделает, а его талант заметен и без ее проверки.

— Он никогда не говорил мне, что видит духов.

— Ты сам часто болтал об этом?

— Нет, но у меня не было брата-экзорциста.

— Он не хочет тебя расстраивать, — заметил Хикэру.

— Как меня может расстроить его дар?

— Подумай, — Хикэру пожал плечами. — Если он станет экзорцистом, ему придется каждый день рисковать жизнью. Если он станет хорошим экзорцистом, его жизнь окажется в опасности из-за дурацкой сделки семьи Императора с демоном. Разве этого недостаточно?

— Он всего этого не знает.

— Но чувствует — если он увидел меня, с интуицией у него все в порядке.

— Почему именно сейчас?! — Тошайо с досадой ударил кулаком по сиденью.

— Разве так важно, когда? Сейчас он молод и еще может выбрать, что делать со своим даром. Из него выйдет отличный экзорцист.

— Или демон, — мрачно заметил Тошайо.

— Вряд ли, — Хикэру внимательно посмотрел на Чи, который болтал с Йоширо о премудростях вождения автомобиля.

— Слишком слаб?

— Слишком добрый и мягкий, — Хикэру поморщился. — Он не выживет в облике демона достаточно долго, чтобы всему научиться. Да и зачем? Если ты хочешь для него бессмертия, можно обратиться к паре знакомых вампиров в Республике. Они мне должны.

Тошайо не знал, злиться или смеяться от этого предложения, поэтому сказал:

— Я разберусь.

— Ты хочешь показать ему квартиру, потому что собрался подарить ее? — догадался Хикэру.

— Да, но я не хочу говорить ему этого. Он перестанет слушать родителей — они и так постоянно жалуются, что я пытаюсь заменить их ему.

— Ты действительно пытаешься.

— Разве это плохо?

— Нет! Но их ревность объяснима.

— Думаешь, ему было бы лучше без меня?

— Без тебя он бы пропал, мой хороший. На самом деле, я поднял эту тему, потому что считаю твою затею не слишком удачной.

— Квартира принадлежит мне, твое одобрение необязательно.

— О, мой хороший, — Хикэру усмехнулся, — тебе идет этот тон. Нет-нет, отдать ему эту квартиру ты можешь, вот только до тех пор, пока он сможет жить один, ему придется жить с родителями. Почему бы не купить им новый дом? Или ты мог бы оплатить ремонт старого дома, если он важен для них. Чи не придется мерзнуть, а тебе не придется возить его на экскурсию к душевой.

— У меня нет таких денег.

— Есть, — Хикэру подмигнул и облизал губы, вызывая в памяти воспоминания. О последней ночи, о сексе в ресторане… о подписанных документах.

— Нет… ты не мог…

— Я ведь ничего у тебя не отобрал. Если эти деньги не нужны тебе — отдай бедным, им деньги нужны всегда.

— Ты покупаешь меня?

Хикэру разразился долгим смехом:

— По-покупаю? Мой хороший, ты хоть представляешь, что я предложил тебе? Власть над Первым Племенем столицы, себя и свою помощь, разрушение древнего проклятья, которое висит над лучшими из твоего ордена…, и ты думаешь, что я делаю ставку на деньги?! Не оскорбляй меня так, прошу. Если тебе так неприятно, можешь считать, что я одолжил их тебе. Пройдет всего несколько лет, и ты сможешь вернуть их мне с любым процентом. Купишь мне красивый нож или меч, договорились?

— Я не давал согласия на твое предложение.

— На какое из них, мой хороший? — Хикэру сел ближе и положил горячую ладонь сначала на грудь Тошайо, а затем опустил ее ниже до паха и осторожно сжал.

— Что ты делаешь? Ты не забыл, что здесь есть другие люди?

Хикэру схватился за поручень над боковым окном, сел на Тошайо, прижавшись всем телом, потом достал из кармана пиджака платок, зажал в зубах и начал расстегивать ширинку любовника.

— Ты с ума сошел?!

— Мы не трахались утром, и нас никто не увидит, если, конечно, я не потеряю концентрацию, но ты ведь будешь вести себя хорошо, правда? — речь Хикэру из-за стиснутых зубов была не совсем понятна. — Не хочу, чтобы ты испачкался, — добавил он, вытащив платок изо рта и положил между ними.

Из-за того, что Хикэру двигался всем телом, тепло его руки было особенно приятно, как будто они на самом деле занимались любовью, и Тошайо быстро отвлекся от волнения. У него никогда не было секса в машине по понятной причине, и он не позволял себе никаких вольностей даже в последнем составе метро, где ехали только он сам и спящие бомжи. Грязь и чувство опасности обычно действовали отрезвляюще. Но не теперь — теперь Тошайо испытывал азарт, похожий на тот, что был в ресторане. Часть его не могла представить, что подобное возможно, когда Чи находится так близко, но другая часть — гораздо больше и сильнее — просто не считала это важной частью происходящего. Важным был Хикэру, его пальцы и ладонь, его желание, движения его тела и то, что он быстро вытер несколько капель, пролившиеся на рубашку Тошайо.

— Теперь проще ждать ночи, правда, мой хороший? — прошептал демон, пересев на свою половину. Грязный платок упал в небольшую урну.

Тошайо застегнул ширинку, глянул в окно, вспоминая улицу, потом взъерошил волосы, пытаясь привести себя в чувство.

Машина подъезжала к дому, одна из квартир которого теперь принадлежала ему. Чи выпрыгнул, как только Йоширо нажал на тормоз, Хикэру и Тошайо вышли следом.

Новость о том, что владелец огромной квартиры — его старший брат произвела на Чи огромное впечатление. Он долго бегал по комнатам, открывал их, глядел в окно, пытаясь найти свой дом, потом снова убегал.

— Можно я еще зайду в гости, братик?

— Можно я скажу маме?

— Можно мы с друзьями придем посмотреть телевизор?

Его радостный голос ненадолго отвлек Тошайо от мыслей о демоне, но даже эти крики и вопросы не могли затмить главный крик и главный вопрос, которые эхом бились о стенки его памяти.

Представить, что хозяин Первого Племени лично заинтересовался им? Что ему отдадут место лидера Метрополиса? Что он сможет приказывать всей нечисти на территории города? Что у него будет сила, способная справиться с любым противником, живым или мертвым?

Хикэру стоял близко, но недостаточно, чтобы Чи заподозрил неладное. Он изредка делал звонки по телефону, налил себе сока, который достал из холодильника, заглядывал в окно — словом ничем не показывал нетерпения.

Но Тошайо испытывал нетерпение все равно. Он хотел сам расстегнуть ширинку демона, толкнуть его к окну и смотреть в отражении, как меняется выражение лица Хикэру, слушать, как учащается его дыхание, чувствовать дрожь его тела.

— Пожирать меня взглядом необязательно, мой хороший, ты же сам захотел поиграть в детский сад, — тихо, но настойчиво сказал Хикэру, когда в очередной раз оказался рядом, чтобы прочесть сообщение на телефоне.

— Мы еще успеваем к Безупречным? — спросил Тошайо.

— Вполне, но Йоширо придется ехать быстро, если ты хочешь увидеть, как они меняются.

— Чи, мне пора работать!

Никогда прежде Тошайо не испытывал такого облегчения, расставаясь с братом. Раньше его единственной радостью было видеть улыбку Чи, но теперь поводов для хорошего настроения стало гораздо больше. Семь целей, которые еще вчера казались трудной задачей, казались пустяком. Условностью.

Йоширо прибавил скорость, ловко перестраивался из одного ряда в другой, возвращая их к центральному району. Хикэру отложил телефон и посмотрел на Тошайо:

— У тебя замечательный брат.

— Спасибо, — ответил Тошайо без энтузиазма. Он искал повод, любой, даже нелепый и глупый — отказаться, отменить сделку, уехать из города. Но до сих пор Хикэру играл честно, Чи и родители были в порядке, а секс…

— Когда-нибудь убивал демона? — спросил Хикэру.

— Нет, — честно ответил Тошайо.

— Я скажу, что делать. Позже, когда мы разберемся с одержимыми. Надеюсь, мне не понадобится твоя помощь, но если что-то пойдет не так, ты должен быть готов.

— Ты же понимаешь, что я…

— Что ты можешь предать меня? Да, конечно. В этом вся прелесть игры.

Йоширо вывел машину на свободную полосу и теперь гнал, как сумасшедший. Тошайо представил, что произойдет, если прямо сейчас они попадут в аварию, и по нелепой случайности Хикэру погибнет.

Ему стало страшно и больно, как будто он потерял человека, с которым прожил всю жизнь.

— Я ненавижу тебя, — сказал он вслух.

— Я знаю, мой хороший.

— Ты мог сказать мне все в первый день.

— Про Акеми и паучиху? Про старуху? Про то, что я хочу занять твое тело? Представь, сколько глупостей мы могли наделать тогда. В первый день я не собирался доверять тебе свою жизнь.

— Ты доверяешь мне, потому что… он говорит тебе доверять мне?

— Нет, — Хикэру улыбнулся снисходительно, как будто его собеседник был маленьким ребенком. — Нет, я доверяю тебе, потому что понял тебя, понял, чего ты хочешь, на что ты способен.

— Думаешь, я не способен на предательство? — огрызнулся Тошайо.

— Ты не способен предать того, кто тебя любит, — Хикэру продолжал улыбаться. — И я люблю тебя, мой хороший, с этим ты ничего не можешь поделать. Его голос шепчет, что ты будешь прекрасной заменой для Первого Племени, в мою личную жизнь Несущий Свет не вмешивается.

— Почему ты думаешь, что дьявол не нашептывает твоему врагу, что он достойнейший?

— Потому что мой враг перестал слушать. Именно поэтому его нужно стереть в порошок. Он посмел отвернуться от голоса того, кто подарил ему крылья, и за это умрет. Он мог выбрать непослушание, мог слушать и спорить, но вместо этого он решил, что власть над Метрополисом делает его богом. У него всегда был отвратительный характер…

— Вы были любовниками, — сказал Тошайо.

— Конечно! — Хикэру всплеснул руками. — Как же иначе? Иногда ты говоришь глупости.

— Тебе было хорошо с ним?

Хикэру долго молчал, внимательно глядя на Тошайо, прежде чем ответить:

— Да.

— Лучше, чем со мной?

Хикэру молчал еще дольше:

— Да.

Рука Тошайо сжалась.

— Ты должен ненавидеть его, — Хикэру отвернулся к окну.

— Скажи правду. Я уже ненавижу его.

— Мы были вместе очень долго, мой хороший, — сказал Хикэру, не поворачивая головы. — Ревность — не самый плохой вариант.

— Скажи правду, — Тошайо развернул Хикэру, резко потянув за руку.

— Хочешь правду? — блеклые глаза смертного разгорелись огнем. — Он был моим первым, соблазнил меня, дал мне крылья, защищал, помогал мне. С ним я был самым счастливым. Пока все не рухнуло. И за это я ненавижу его, каждую секунду, каждую минуту, и пока он жив, я не могу думать ни о чем больше. Нравится?! Ты хотел такую правду?

Тошайо отпустил руку и замер, глядя в искаженные гневом, расширившиеся глаза — ему казалось, что Хикэру может заплакать, но этого не произошло. Демон снова отвернулся, разглядывая проносящиеся мимо дорожные столбы и ограду.

— Я убью его для тебя, — прошептал Тошайо. — Я…

Его тело, душа, все его существо хотели сказать «согласен», но разум запечатал рот намертво. Он напомнил Тошайо, сколько раз они слышали ложь, сказанную Хикэро для своих целей. Напомнил погибшую госпожу Акеми и паучиху, которая поклялась бежать в лес и не трогать людей, но рассыпалась в прах на глазах у Тошайо. Напомнил госпожу Рей, погибшую во время встречи с демоном. Угрозы родителям и брату.

— Ни к чему, — ответил Хикэру. — Я прекрасно справлюсь сам. Меня интересуют Безупречные. Ты не должен попасть в эту ловушку. Ни ты, ни твой брат. Эта защита изжила себя — он прикрывается ими вместе с Его Божественным Величеством. Когда их не станет, когда ты освободишь их души, он станет уязвимым. Этого будет достаточно.

Тошайо хотел ответить: «Я достану его из-под земли, вырву его сердце и брошу на съеденье голодным кицунэ, чтобы даже память о нем исчезла из мира Первого Племени. Я поклянусь в верности Люциферу, подарю ему свою душу, и полученными крыльями закрою тебя от той боли, которую тебе причинили. Город, который ты обещаешь мне, я положу к твоим ногам, и мы вместе будем управлять им. Каждый день я буду делать тебя счастливым, и однажды — очень скоро — ты скажешь, что со мной тебе гораздо лучше».

— Хорошо, — сказал он вслух.

Машина остановилась возле небоскреба, где жил Хикэру, они вышли и пешком направились по улице, изображая прогулку, что было совсем несложно, учитывая, сколько еще людей, поодиночке, парами или небольшими компаниями ходили по улице безо всякой спешки. Дорога вела в самое сердце центрального района ко дворцу, который Тошайо видел во сне.

Первые минуты прошли в молчании, потом Хикэру приобнял Тошайо за талию и непринужденно спросил:

— Расскажи, чем ты занимался, когда попал к госпоже Рей?

— Хочешь узнать, чем живут экзорцисты? — спросил Тошайо, которому было неловко идти с кем-то подобным образом. Он поймал на себе парочку понимающих взглядов и смутился.

— Хочу узнать тебя, мой хороший, — ответил Хикэру, перехватив руку поудобнее — теперь она лежала под пиджаком на тонкой ткани рубашки и приятно грела спину.

— Молитвы, медитации, освобождение духовной энергии, — сказал Тошайо.

— Звучит скучно.

— На скуку не хватало времени. Чтобы выучить все нужные молитвы у многих уходило несколько лет, я управился за два. Каждый день почти все духовные силы утекали, каждый вечер хотелось спать несколько дней, но мы просыпались до зари, чтобы успеть прочесть первые молитвы до начала тренировки.

— Тебе нравилось?

— Мне нравилось ощущать сытость, спать в тепле и не выслушивать, какой я отвратительный нахлебник. Госпожа Рей была строгой, но она не била нас из-за пустяков, и мы все видели, что она верит в свое дело. Верит в нас.

— Ты понимаешь, что это была ложь?

Они проходили мимо небоскреба, возле которого собралась толпа фотографов, журналистов и блогеров-любителей. Щелкали вспышки, в центре толпы женщина в красивом платье давала интервью. Хикэру потянул Тошайо в сторону, и они ловко обошли затор.

— Она верила в нас, — ответил Тошайо.

— Она не сказала тебе о важной детали, мой хороший.

— Разве было бы лучше, если бы я считал, что обречен?

— Не знаю, вот только ты постоянно повторяешь мне говорить тебе правду.

— И ты все равно врешь.

— Потому что ты не хочешь знать правду, с которой непросто смириться.

— Например?

— Например, что орден экзорцистов превратил твой талант в подобие грубого тарана, которым ты можешь теперь выбивать застрявшие в чужих телах души. Что тебя напрасно лишали простых радостей: вкусной еды, хорошей выпивки, секса. Что ты можешь получить власть, о которой твой орден даже не мечтал уже несколько веков, всего за несколько мгновений.

— Мы скоро придем? — Тошайо сменил тему, не слишком заботясь, чтобы это звучало вежливо.

— Мы пришли, — Хикэру потянул его к себе, помогая развернуться в нужную сторону.

За рядом небоскребов, где находились самые дорогие гостиницы для иностранцев и богачей Империи, бутики, развлекательные центры и офисы корпораций, скрывался дворец Его Божественного Величества. Он упирался шпилем в небо, ряды висячих садов делали его похожим на причудливую гору посреди безликих стеклянных высоток вокруг. Места прекраснее во всем Метрополисе найти было невозможно.

— Первый раз видишь его? — спросил Хикэру.

— В реальности — да, — ответил Тошайо. Он тут же пожалел о сказанном, но уже не удивлялся, что с легкостью рассказывает о том, что собирался держать в секрете, когда демон задает вопросы.

— Любишь разглядывать фотографии?

— Да, иногда так и тянет, — Тошайо не скрывал сарказма в голосе.

— Мы пойдем внутрь.

— У меня же нет документов.

— Я был здесь уже много раз, меня считают приближенным к императорской семье. Просто держись рядом и восхищайся — они это обожают.

— Они?

— Охрана дворца.

После долгого обсуждения минувшим вечером Тошайо знал, что Безупречные охраняли дворец, сменяя друг друга дважды в день. Во дворце они были практически неуязвимы из-за магии, которая пропитала стены и теперь вселяла в Тошайо благоговейный страх.

Согласно легендам, которые императорский двор усердно поддерживал с помощью издания брошюр, книг, коллекционных гравюр и других предметов, подходящих для помещения под стекло в лучшей части дома, Его Божественное Величество был потомком Создателя. У Тошайо никогда не было вопросов к этой части своей веры, поскольку он знал, что за всю жизнь увидит Императора раз или два, да и то издали во время торжественного события. Политика никогда не интересовала его, он не представлял себе, как относятся к Императору в других странах, и честно выполнял свою работу.

Однако теперь, стоя перед колоссальным сооружением, на возведение которого ушли миллиарды — денег, строительных материалов, часов человеческого труда и, возможно, жизней — он невольно задавался вопросом, ради кого все это. Во сне Император был неясной фигурой — проникнуться его величием не получилось, слишком силен был страх. Здесь же, возле массивных мраморных ступеней белоснежного цвета Тошайо сомневался, нужно ли отдавать подобную красоту в руки одной семьи, которая уже несколько веков не покидала дворец и по слухам гордилась этим. Сомнения мучили Тошайо, поскольку касались веры, а он не привык сомневаться в ней — она была такой же важной частью его существования, как ежедневный сон и чистая вода.

Вдвоем с Хикэру они поднялись по двадцати одной ступени на ровную площадку, где несли почетный караул молодые монахи. Традиционные широкополые шляпы защищали их лица от солнца и дождя, а просторные балахоны — от ветра и холода. Три монаха стояли в первом ряду, сжимая руки в молитвенном жесте, еще четыре — во втором. Каждый шептал молитву, слова которой были известны Тошайо с раннего детства. Они молились о здоровье Его Божественного Величества, благодарили Создателя за проявленную к их народу доброту, и просили, снова и снова, забрать их жизни, если это потребуется, но сохранить жизнь божественного правителя. Тошайо услышал последнюю строку молитвы — семь тихих голосов, похожих на шелест ветра, делали ее жуткой.

«Просим прощения у Создателя, каемся перед Ним, милосердным и любящим, принадлежим Ему и готовы вернуться к Нему…»

— Не самые веселые слова, — прокомментировал Хикэру. — Нам нужно спешить, ты еще успеваешь увидеть сразу двух, мой хороший.

Войти во дворец можно было через семь высоких ворот. Невольно Тошайо считал: двадцать одна ступень — трижды семь, семь монахов возле входа, семь врат, семь Безупречных. Число семь наделяли сакральным смыслом в разных культурах, но Тошайо никогда не замечал, чтобы эта цифра играла важную роль в его вере. Создатель был один, миров — двое, как и племен, их населявших. Цифра семь использовалась в древнем Ватикане как часть защиты от дьявола и его слуг.

Они прошли в центральные врата — Тошайо внимательно прислушивался к ощущениям в теле, стараясь понять, есть ли в конструкции дополнительная защита: священные символы, руны колдунов или нечто иное. Увы, почувствовать что-либо не удалось. Чтобы усилить восприятие, он начал читать молитву, и неожиданно ощутил тошноту. Им удалось пройти всего несколько шагов от массивной арки входа, когда Тошайо понял, что должен срочно попасть в туалет — он зажал рукой рот и попытался взглядом показать Хикэру, что происходит.

Демон отвел его в сторону от главного входа и обратился к одному из охранников с подробным объяснением. Охранник долго приветствовал «многоуважаемого господина Хикэру», объяснял, что «самая лучшая уборная» — на верхних этажах, потом не замолкал ни на минуту, пока вел их по просьбе Хикэру к ближайшей, и оставил в покое только внутри. Все это время Тошайо мог думать только о боли в животе, болезненном жаре и отвращении, которое испытывал к чем-то неясному.

Его стошнило в раковину, он включил воду и долго пил ее, не задумываясь, насколько она чистая, и через минуту его стошнило снова. Хикэру стоял рядом, скрестив руки.

— Не самый удачный момент, — сказал он, протягивая белоснежное полотенце из стопки, когда Тошайо полегчало.

— Я не ожидал этого, Хикэ… Хикэру, — называть демона по имени до сих пор было трудно, как если бы он смирился с их не-враждой.

— Завтрак был хорошим. Ты заболел?

— Нет. Хуже. Я начал читать молитву, — Тошайо вновь высказал вслух догадку, которой лучше было оставаться в его голове.

— Зачем? — удивился Хикэру. — Разве ты увидел перед собой одержимого?

— Мы читаем их… — тошнота возобновилась, он наклонился над раковиной — даже думать о словах, которые он повторял раньше безо всякого вреда — теперь было противно. — Мы читаем их для разных целей, Хикэру, не только для…

Несколько секунд он не мог говорить — только мысленно ругать себя последними словами за то, что зашел так далеко. Ему могли простить алкоголь, возможно простили бы сделку с демоном, но разве мог он делить постель с Хикэру и рассчитывать, что это сойдет ему с рук?

— Мой хороший, ты не первый экзорцист, которому пришлось идти на компромиссы с совестью, — Хикэру обнял его за плечи. — Я ничего не знаю о том, чтобы вы теряли возможность обращаться к Создателю. Ты уверен, что дело не в еде?

— Я трахался с тобой! — крикнул Тошайо, отбросив в сторону еще одно полотенце. — Ты знаешь много экзорцистов, которые трахались с демонами?!

— Несколько примеров из истории, — невозмутимо ответил Хикэру. — Какой смысл Создателю наказывать тебя за то, что ты хочешь освободить несколько душ из заточения?

— Тогда в чем дело? — Тошайо перешел на шепот и подошел вплотную к демону. — В чем дело, господин Хикэру? Я перепутал слова? В мой завтрак залетела опасная муха?

— Хорошо, ты не веришь мне — к этому я привык. Разберемся с твоей проблемой после. Сейчас ты должен увидеть Безупречного.

— Да, да, хорошо, — Тошайо взял себя в руки, еще раз умылся, прополоскал рот и пошел к выходу из уборной.

Он все еще был растерян, но в его арсенале были не только молитвы. Он мог заранее приготовить подходящие отвары, расставить рядом с местом столкновения палочки с благовониями, использовать начертанные на листах бумаги иероглифы или руны.

Стоило им вернуться в лобби, охранник узнал их и спросил, все ли в порядке. Он очень обрадовался, что все обошлось, провел их через металлоискатели, пожелал удачного пребывания во дворце и низко поклонился.

— Ты с ним тоже переспал? — пошутил Тошайо, но Хикэру проигнорировал шутку.

Они оказались в огромном зале, который перекликался с внешним обликом дворца: искусственные водопады летели в несколько глубоких бассейнов в центре, фонтаны вздымались струями воды разной высоты, так что сложно было понять, где потоки воды летят вверх, а где — вниз. Растения, способные выжить в таких условиях, жались по углам, выползая к скамейкам и оградам. Но гораздо раньше, чем Тошайо осознал великолепие вида, он почувствовал острый и резкий запах тухлого мяса. Ему снова стало тошно, но теперь он сдержался — успел сделать несколько дыхательных упражнений, которые помогали бороться с отвращением к иллюзиям паранормального мира.

Он понимал, что спокойные лица прохожих и отсутствие комментариев Хикэру означают, что в реальности этого запаха не существовало, и успокаивал себя этим. Однако его лицо, вероятно, исказилось, потому что Хикэру тихо спросил:

— Что на этот раз?

— Тухлятина.

— Я ничего не чувствую.

— Потому что ты не экзорцист.

— Можешь определить источник?

— Справа.

Хикэру ловко изменил траекторию движения, и они медленно шли по прекрасному залу, разглядывая водопады, диковинные камни, узор мраморных плит на полу, приближаясь к тому, что вызвало такое отвращение.

— Впереди Двойка, — предупредил Хикэру, перейдя на еле слышный шепот.

— Впереди то, что воняет тухлятиной, — отозвался Тошайо.

— Он? — Хикэру бедромтолкнул его к нужной стороне, и поскольку там стоял только один охранник в форме с рацией и кобурой, ошибиться было невозможно.

— Да, он, — сомнения у Тошайо не осталось.

— Мы можем сесть на лавочку, я покурю.

— Ты куришь?

— Если нужно для дела.

Ближайшая лавочка находилась достаточно далеко от водопадов и фонтанов, чтобы Хикэру мог прикурить сигарету, не опасаясь, что ее потушат случайные брызги. Рядом стояла урна, на соседней лавке в десяти метрах от них парень и девушка беззаботно уплетали мороженое. Тошайо был в том состоянии, когда ему тяжело было отличать ощущения паранормального мира от реальности, и мороженое вызывало отвращение.

— Мы можем просидеть здесь около получаса, — сказал Хикэру. — Никого не удивит, что я привел сюда любовника. Подходящее место для отдыха. Ты можешь делать все, что нужно, если это не привлечет внимание.

— Меня тошнит, — ответил Тошайо.

— Придется справиться с тошнотой, мой хороший, если мы проследим за одним из них хотя бы раз, мне на хвост сядет вся Семерка, а это конец. Сейчас во мне не сомневаются. Здесь единственное безопасное место.

— Ты не понимаешь, Хикэру, — Тошайо наклонился так близко, что можно было принять это за поцелуй. — Для меня он пахнет разложившимся трупом, и я не могу прочесть молитвы — мне придется простоять в туалете еще полчаса.

— Я могу сам заговорить с ним, — ответил демон. — Один раз, для тебя, если это поможет.

— Нет, — Тошайо помотал головой. — Я уже понял достаточно. Мы можем уходить.

— Уверен? — с сомнением в голосе спросил Хикэру.

— Да, полностью. Нет никакого смысла торчать здесь. Я понял, что он такое.

— Ты можешь его убить? — Хикэру прошептал вопрос над самым ухом.

— Разумеется. Мне нужны будут молитвы, но с ними — в любой момент, хоть сейчас. Он ослаблен настолько, что не протянет и секунды без духа, так что это одно из самых простых заданий в истории моей карьеры, мой хороший, — ответил Тошайо на ухо.

— Ты не переоцениваешь свои силы? — Хикэру слегка прикусил его ухо. Тошайо краем глаза заметил, что парочка на ближайшей скамейке перестала есть мороженое и теперь пялится на них, как на один из экспонатов дворца.

— Я удивлен не меньше твоего. Если я разберусь с тошнотой, все будет в порядке.

— Тогда дождемся, когда на смену Двойке придет Пятерка, и пойдем есть. Я проголодался.

Несмотря на тошноту, а скорее вопреки ей Тошайо тоже чувствовал голод. Пришлось просидеть около часа, когда они заметили приближение пятого Безупречного — широкоплечего мужчины в форме обычного охранника. От него тухлятиной разило ничуть не меньше Двойки — он развалился бы на ходу, если бы не магия, которая удерживало тело. Все время, пока охранники коротко переговаривались, Тошайо старался не думать о том, что внутри тел могут находиться души экзорцистов прошлого. Внутри могла находиться душа госпожи Рей, и хотя она не узнала бы Тошайо, даже представлять ее внутри разлагающегося кадавра было отвратительно.

На первый взгляд Безупречные ничем не отличались от других людей. Им необходимо было спать, есть, их можно было ранить. Главное отличие заключалось в том, что тела быстро восстанавливались и были пригодны для длительного хранения душ. У Хикэру не было достоверной информации о происхождении тел Безупречных: по одним данным это были тела достойных воинов, которые пожертвовали собой ради древнего ритуала, по другим тела выкопали из могил, чтобы с помощью магии поддерживать в них подобие жизни, по третьим — тела создали искусственно, используя магию настолько высоких порядков, что теперь ее сочли бы невозможной. Запах настойчиво намекал Тошайо на естественное происхождение тел, а вернее — трупов. Никакой магии высоких порядков здесь не было, скорее уж примитивная некромантия.

Поведение Безупречных почти не отличалось от поведения других охранников на этаже, но даже без помощи Хикэру легко было выделить их от окружающих: слишком резкие движения, нарочито глубокие поклоны, хриплый приглушенный голос, расслышать который издали было невозможно. Тошайо сидел боком, редко смотрел в направлении охранников даже мельком, и все равно чувствовал присутствие особой ауры, которая воплощалась для него в мерзком запахе и чувстве опасности. Лишенный возможности проверить Безупречных молитвой Создателю, Тошайо испытывал неприятный дискомфорт, как будто его лишили жизненно важного органа чувств.

Двойка ушел из прекрасного зала через крайние левые ворота, Хикэру подождал пять минут, потом отвел Тошайо в сувенирную лавку, где они долго делали фотографии подобно десяткам других посетителей — им даже пришлось выстоять небольшую очередь. Снимок Хикэру положил ему во внутренний карман пиджака, потом купил себе газированную воду и повел их к выходу.

Охранник, который помог найти уборную, поприветствовал их поклоном, они ответили, обменялись восхищенными репликами, хотя Хикэру бывал здесь уже несколько раз, а затем разошлись. Двойка и Пятерка остались позади, распространяя вокруг себя смрадный запах.

Еще два Безупречных находились на верхних этажах, занимались охраной Его Божественного Величества в непосредственной близи от него. Закрепленных за постами номеров не было, каждый день охранники выбирали, кто и в какое время будет занимать нужный этаж или отдыхать.

По причине, которую Хикэру не знал, Безупречные не могли находиться во дворце постоянно, им обязательно нужен был отдых. Они выходили из дворца, пересекали улицу и заходили в здание напротив, где у них были специальные комнаты. Что именно происходило внутри, Хикэру также не знал. Ему были известны лишь слухи, но опираться на любой из них не имело смысла. О самом существовании Безупречных знали единицы, поэтому даже задать вопрос было опасно.

7. Сирена

Выйдя из дворца, Тошайо быстро осмотрел улицу по сложившейся привычке и заметил грязные одежды своего давнего преследователя — Шоичи.

— Проклятье, — прошептал Тошайо.

— Мальчик-экзорцист? — спросил Хикэру, прижимаясь сильнее, когда они проходили мимо монахов.

— Он прилипнет.

— Он казался мне безобидным пьяницей. Может все испортить? — удивился Хикэру.

— Закатить сцену — да, может.

— Улыбайся, — сказал Хикэру, отпуская Тошайо. Теперь они шли рядом и там, где раньше было приятное тепло чужой руки, ощущалась прохлада — словно не хватало важной части тела, без которой Тошайо уже не мог обходиться.

Возле императорского дворца Шоичи выглядел гораздо мрачнее — его вполне можно было принять за уголовника или бомжа. Плохой запах был меньшим из зол — на поношенных затертых джинсах виднелись следы грязи, крови, к ветхой куртке неясного цвета прилипли травинки и остатки пищи. Зато он встретил Тошайо широчайшей улыбкой и полез обниматься.

— Как твои дела, дружище?! — громко крикнул несостоявшийся (или вполне успешный) бомж-экзорцист.

— Все нормально, спасибо. Работа в центре? — Тошайо взял быка за рога, начав с того, что Шоичи не имел права делать — то есть с работы в центре. Для нее у него должно было иметься при себе приглашение клиента из центра.

— Да ладно тебе? Госпожа только отошла в мир иной, а я уже нарушать правила? Нет уж, ты что, братишка, я здесь как на экскурсии. Решил заглянуть в храм — зажечь пару палочек. Ей бы понравилось, да? — Шоичи запихнул руки в карманы, и Тошайо не отдавая себе отчет заслонил Хикэру на случай, если у противника при себе было оружие. Когда он осознал, что сделал, его окатило новой волной тошноты — на сей раз неявной, простым отголоском, как если бы он стал противен себе самому, и это не было так уж далеко от правды. Теперь он защищает демона от экзорциста?

— Разреши представить тебе моего спутника, — начал Тошайо, борясь с желанием улизнуть, игнорируя манеры. — Шоичи, господин Хикэру — мой наниматель, он занимается благотворительностью в Метрополисе и увлекается аукционами. Господин Хикэру, прошу, познакомьтесь с господином Шоичи, моим давним знакомым, экзорцистом младшего ранга, с которым мы несколько лет вместе проходили обучение у госпожи Рей.

— Очень рад знакомству, — Шоичи глубоко поклонился.

— Взаимно, — Хикэру ответил на поклон. — Могу я пригласить вас пообедать с нами? Мы только что закончили осмотр императорского дворца и проголодались. Буду счастлив считать вас своим гостем.

— Ого! — Шоичи не удалось скрыть радость от бесплатного обеда в центральном районе. — Большое спасибо, господин Хикэру, с радостью присоединюсь к вам. Надеюсь, мое общество не будет вам в тягость.

Тошайо заметил, как быстро Шоичи отказался от идеи зажечь благовония в память о госпоже Рей — скорее всего, это оправдание нужно было на случай столкновения. Втроем они прошли несколько кварталов и заглянули в первый попавшийся ресторан. Официанты начали скакать вокруг Хикэру, а Шоичи улучил момент и шепнул:

— Жопа у него отменная. Трахались?

— Ты с ума сошел? — огрызнулся Тошайо. — Он пригласил тебя в ресторан, какого черта?

— Ой, только не рассказывай мне, что вы спелись, я ведь тебя знаю. Ждешь случая, когда можно будет вывести его на чистую воду?

— О чем ты? — Тошайо чувствовал, как холодеют пальцы.

— Госпожа Рей не дала мне высший ранг, как некоторым, но ублюдка я распознаю легко. Теперь нас двое, мы легко уделаем его, братишка. Что скажешь?

— Шоичи, какого дьявола ты творишь? — Тошайо оттеснил коллегу в сторону, где их не могли слышать посетители ресторана и персонал. К счастью, Хикэру до сих пор договаривался о столике.

— Он демон, я прекрасно это знаю, — сказал Шоичи, покрутив ногтем между зубов.

— Откуда? — Тошайо хотел бы прижать его к стенке, но мог только зажать в угол коридора.

— Вижу! — по легкой панике на простоватом лице несложно было понять, что Шоичи врет.

— Давай без дураков, братишка, — угрожающе сказал Тошайо.

— Слушай, ну какая разница?..

— Большая! Хочешь, чтобы я пошел с тобой против демона? Ты даже не видишь его крыльев, идиот, какой от тебя толк?! Скажи правду — ты поможешь мне вычислить, кто еще играет против нас. Понял?

— Да-да, — Шоичи часто закивал — расколоть его оказалось поразительно просто. Немного лжи, угроз — готово.

— Господа, мне все же удалось найти приличное место! — крикнул Хикэру, привлекая их внимание.

— Пять секунд: говори или вылетишь отсюда, — сказал Тошайо.

— Ладно, все! — Шоичи приподнял руки, показывая, что не хочет конфликта. — Мне подсказал один парень. Не из наших. Доброжелатель. Сказал, что этот Хикэру — демон.

— Давно?

— После нашей встречи, вчера.

— Тебе не показалось это странным, идиот? — зло прошептал Тошайо.

— Да, показалось… просто…

— Пойдем, — Тошайо толкнул его ко входу в ресторан, где два официанта, гордо вскинув головы, пытались не обращать внимания на внешний вид и запах Шоичи.

Принесли еду, много сакэ. Хикэру пил его вместе с остальными — отдельный напиток для себя он не заказал, показывая радушие. За все время, пока Шоичи помогал себе есть руками, хлебал из пиал с причмокиванием, кричал «налить еще», демон не выказал даже тени неудовольствия.

— Я сочувствую вашей потере, господин Шоичи, — сказал Хикэру, когда принесли десерт — легкие фруктовые пирожные и небольшие пиалы со сливовой настойкой.

— Потере? — растерялся Шоичи. — Да-да, конечно. Очень жаль, господин Хикэру, что вы стали свидетелем этого… э-э-э… события.

— Я очень переживал, — сказал Хикэру. — Все же я рад, что госпожа Рей успела назвать мне имя господина Тошайо. Давайте почтим ее память этим легким напитком, чтобы ее путь в ином мире стал таким же безмятежным.

Тошайо почувствовал резкий порыв холода, который сковал горло, как только поднял пиалу с настойкой. Аромат сливы мог заглушить более тонкие запахи. Хикэру смотрел спокойно, но не торопился делать первый глоток. Шоичи ждал. Возможно, он тоже почувствовал близость смерти, но скорее всего — просто не хотел рисковать. Сакэ разливали официанты, на всех, при свидетелях, а пиалы с настойкой принесли с красивыми кусочками ягод с краю и сервировали на кухне.

— Отличный тост, — сказал Шоичи.

— Что вы, я не умею произносить тосты, — Хикэру вежливо улыбнулся, потом поднес чашу к губам и сделал большой глоток.

Шоичи ждал, глядя на Тошайо.

Тошайо понял, что в пиалах яд, что Хикэру сделал так, что с него будут сняты все обвинения, ведь он не прикасался к напитку своего гостя, и что яд подействует и на него. Тянуть было нельзя — Шоичи хоть и был простоват, все равно догадался бы, что происходит нечто неправильное.

Нужно было выбирать, и выбирать быстро.

С одной стороны, невольный свидетель демонической сущности Хикэру, который просто так не смирится, что экзорцист сотрудничает с демоном. Да и с какой стати? В конце концов, это их работа — защищать людей. Во всяком случае, именно так считает Шоичи. Для него нечисть всегда была созданиями второго сорта, как и для подавляющего большинства остальных экзорцистов. Убедить его, даже в том, что необходимо сотрудничать ради блага ордена, невозможно.

С другой стороны, Хикэру предлагает убийство. Еще одно убийство, которое произойдет непосредственно при нем, но все обвинения будут сняты. Скорее всего, Шоичи просто подавится. Или получит сердечный приступ.

Тошайо поймал короткий взгляд демона и увидел улыбку в уголках глаз. Хикэру будто говорил: «Пора занять сторону», и память Тошайо добавляла: «мой хороший». Компания умного, привлекательного союзника, который готов показать источник силы, дать возможность возродить орден против компании пьяницы-экзорциста, будущее которого — ближайшая канава и парочка достаточно отчаявшихся, чтобы стать кровожадными, каппа.

Настойка была чертовски приятной на вкус, хотя Тошайо пришлось мириться с оледеневшим от дыхания смерти горлом. Ему стало интересно, что сделает Хикэру, чтобы он выжил — разыграет концерт, утащит в туалет?

Демон привстал, положил ладонь в центр стола и под немым взглядом Шоичи дотянулся до Тошайо, обнял за волосы, поцеловал и вернулся на место. Во рту Тошайо осталась капсула, которую он раскусил и проглотил. Смерть отпустила хватку, он сделал еще один глоток, чтобы вспомнить вкус вина, и поверх пиалы посмотрел на Шоичи.

От увиденного бедняга захотел пить, и его убедило, что Тошайо доверяет демону. Возможно, сыграли роль тщеславие, желание не отставать от кумира, что угодно еще, но Шоичи выпил вино. Яд начинал действовать сразу — лицо бедняги побледнело, глаза налились красным, он схватился за горло, попытался встать, но сил уже не было. В конце концов, он тихо прислонился к стене и остекленевшим взглядом впился в потолок.

— Сиди, я поговорю с управляющим, — сказал Хикэру.

Его не было всего пару минут, но Тошайо стоило больших усилий не оглядываться на окружающих. Смотреть на замершего в нелепой позе Шоичи было невыносимо, и он чувствовал, что внутри него самого оборвалось что-то важное, поэтому выпил до конца настойку в своей пиале, а потом в двух оставшихся. Только когда не осталось ни капли жидкости, он понял, что только что самостоятельно уничтожил следы преступления.

К столу подбежала взволнованная охрана, официант и пара сотрудников, назначение которых Тошайо не понимал. Хикэру стоял у коридора и махнул рукой, показывая, что можно уйти. Никто не собирался допрашивать их, звать полицию, адвокатов, детективов — им позволили выйти.

Поверить, что все произошло так быстро и просто, у Тошайо не получалось. Он ждал, что его остановят на полпути и начнут скручивать руки за спиной, но персонал выглядел совершенно спокойно. Хикэру опять обнял его, вывел на улицу, и они ровным шагом пошли в сторону апартаментов.

— Тебе не кажется, что это слишком? — спросил Тошайо, стараясь хотя бы минуту не думать о руке на пояснице и приятном запахе дорогого парфюма.

— Слишком? — Хикэру усмехнулся. — Думаю, слишком было бы устроить такое в день нашего знакомства. Ты быстро учишься — это хорошо. Он знал достаточно много и был достаточно опасен, чтобы заслужить это. Никто не гнал его ко мне.

— Он сказал, ему дал информацию «один парень», так что кто-то гнал, — возразил Тошайо.

— И твой болван-коллега был достаточно глуп, чтобы полезть в одиночку на демона.

— Он рассчитывал на меня.

— Правда? Не припомню, чтобы вы с ним были лучшими друзьями. Такие люди действуют мне на нервы — они пытаются стать героями за один миг, пока остальные изо всех сил стараются и работают на пределе. Его могла убить даже злая кицунэ, а он полез ко мне. Забудь, мой хороший, он того не стоит.

— Тебя не волнует, что какой-то человек сказал ему о тебе?

— Нисколько, — Хикэру беззаботно улыбался.

Тошайо понадобилось больше целой секунды, чтобы понять:

— Ты! Ты сказал ему, — он остановился и развернулся к Хикэру.

— Наконец-то, мой хороший, я уж думал, ты никогда не поймешь. Теперь пойдем домой, не хочу, чтобы кто-то серьезный сел нам на хвост, ладно?

Они продолжили путь, еще медленнее, потому что Тошайо не мог смириться с услышанным.

— Ты понимаешь, что он был экзорцистом?

— Хочешь немного поговорить со мной о морали? — улыбался Хикэру. — Послушай, ты ведь знаешь, кто я. Ты спал со мной, ел со мной одну пищу, и мы так много говорили. Неужели ты не понимаешь, что все эти размышления о добре и зле не заботят меня?

— Как ты можешь жить, не думая об этом? Ты только что убил человека.

— Мой хороший, его убили мы оба. Я был тем, кто положил яд, а ты — тем, кто убедил его, что никакого яда нет. И вот мы идем по улице, и тебя гложет совесть, а я спокоен, потому что тот, кого мы убили, был уже мертв, как только увязался за тобой и решил пойти против силы, которая была ему не по зубам. Я ведь не истребляю экзорцистов, мой хороший, мне это не нужно. Я просто не люблю, когда под ногами путаются такие, как он. Назойливые, глупые и самонадеянные.

— На его месте мог быть я.

— Ты не был на его месте, мой хороший. Или ты собираешься пожалеть его лишь из-за того, что не уверен в своих силах? Так нельзя. Ты талантлив, ты не валялся сегодня утром возле стока, чтобы перекусить жабой, и ты умеешь читать. Зачем вспоминать о нем? Его больше нет, и нет лишней проблемы, которая могла бы помешать.

— И я еще удивляюсь, почему меня тошнило во время молитвы. Что ты сделал со мной?

— Только то, что ты сам хотел с собой сделать, мой хороший.

— Стать убийцей?

— Стать свободным.

— Хватит, просто помолчи. Пожалуйста.

Остаток пути Тошайо думал об экзорцистах, оставшихся без лидера, о нелепом Шоичи, смерть которого должна была волновать его, но, на самом деле, не трогала, об императорском дворце и Безупречных, которые воняли тухлятиной.

Всего неделю назад мир был намного проще. Тошайо мог несколько дней потратить на изгнание сварливого предка из старой мебели, получить за это скромную благодарность, отдать половину Чи, а на другую оплатить для себя воду и место в тесной квартирке. Он вспоминал все хорошее, что происходило тогда, чтобы вызвать ностальгию или хоть одно теплое мгновенье, но все оказалось перечеркнуто событиями последних дней.

— Ты боишься, я знаю. Мне тоже было страшно, — сказал Хикэру в лифте, когда тишина стала невыносимой. — Мы все боялись, прежде чем стали тем, что мы есть. Новое рождение пугает. Но ты справишься, ты гораздо сильнее тех, с кем я привык иметь дело.

— Я убил человека, неужели ты не понимаешь, что это означает для меня?

— Создатель позволил Первому Племени жить в гармонии с миром долгие тысячи лет, и только потом пришло Второе Племя. Ты убивал и раньше, просто считал их монстрами. Теперь ты еще ближе к тому, чтобы стать одним из нас.

— Мне нравилось быть человеком, Хикэру. Я не хотел ничего подобного.

— Нравилось? — Демон подошел к Тошайо и небрежно нажал на кнопку экстренной остановки лифта. — Подумай, что тебе нравилось. Попробуй вспомнить. — Он опустился на колени, посмотрел на Тошайо снизу-вверх, облизал губы и потянулся к ширинке.

— Ты с ума сошел?! — прижатый к стенке, Тошайо не мог отойти, не задев при этом Хикэру, и он стоял, смотрел на демона, слушая, как внутренний голос подсказывает ему, что он достаточно возмущался, и этого хватит, чтобы потом считать себя ни в чем не повинной жертвой.

— Если тебе так нравилось быть человеком, жить в трущобах и гонять в канализациях бедных божков, наверное, у меня ничего не получится, мой хороший, но мы оба знаем, что тебе нравится по-настоящему. Именно поэтому я решил дать тебе шанс, и до сих пор не желаю. Будет куда проще, если ты закроешь глаза и расслабишься.

— В лифте есть камеры.

— У лифтера есть чувство такта.

— Он может смотреть.

— Тебя это волнует?

Тело Тошайо превратилось в расплавленный воск: руки и ноги едва слушались, сознание охватил приятный ступор. Волновало ли его это? Да, более чем, вот только вовсе не с той интонацией, которой он убеждал Хикэру остановиться. Как будто Тошайо хотелось убедиться самому и убедить остальных, что он существует. Не на дне городских стоков, а в одном из самых дорогих зданий Метрополиса. Не проданный в услужение старухе с дурными манерами, а в обществе умного мужчины, который готов делить с ним постель и жизнь.

Вскинув голову к ярко-освещенному потолку, Тошайо оказался ненадолго ослеплен, и сквозь полуприкрытые глаза смотрел на тонкую полосу искусственной иллюминации. В его жизни, наконец-то, появился просвет. Что-то для него самого. Не для Чи, не для родителей, не для госпожи Рей и наставника Изаму — для него самого.

— Быстрый вариант или подольше, мой хороший? — спросил Хикэру.

Тошайо схватил его за волосы и заставил продолжить. Прикосновения губ и языка, теплый рот, неровное дыхание — возбуждало буквально все. На самых задворках сознания мерзкий голос нашептывал: «Ты не можешь бросить его после всего этого. Ты ведь собирался провести жизнь в одиночестве. Без него ты считал бы скромные фантазии под одеялом высшим наслаждением. Он хочет дать тебе еще больше. Разве можно отказываться от этого? Ты не имеешь права предавать его».

Демон не мог слышать его мысли — никому из двух Племен не было доступно проникновение в чужое сознание. Тошайо придерживал его за волосы, чтобы еще лучше чувствовать движение головы, и уже не мог думать ни о чем — только ждать, когда удовольствие достигнет кульминации и станет воспоминанием. Как только это произошло, он закрыл глаза, пытаясь запомнить каждую деталь. Хикэру отдышался, поднялся с колен и нажал на кнопку — лифт бесшумно двинулся дальше.

В квартире Тошайо понял, как сильно хочет есть. Он залез на полки, в холодильник, нашел там сандвичи, съел один, жадно запил соком и пошел в душ. В голове, которая больше не гудела от посторонних мыслей, рождался план — совсем как раньше, когда нужно было убедить кицунэ отпустить нерадивого мужа обратно в семью. Теперь задание было еще проще — проследить за Безупречным к месту, где он живет, освободить заточенную внутри душу экзорциста и разрушить оболочку.

Он вспомнил, что не мог прочесть молитву во дворце, но из-за еды и еще из-за того, что ему не хотелось думать о плохом, решил отложить попытки. Бутерброд был слишком вкусным, минет в лифте — слишком приятным. Сорвать пластырь можно будет вечером — спешить некуда. Единственный, кто мог раскрыть Хикэру, убит. Все под контролем.

— Каждый день они проходят от дворца Императора до соседней высотки, — напомнил Тошайо. — Ты ведь не хуже меня понимаешь, как это странно. Им нужно восстанавливать силы, но почему не сделать это во дворце? Зачем им выходить?

— Если бы я знал, я сказал бы тебе сразу, мой хороший, — Хикэру стоял возле чайника и колдовал над заваркой. — Ты видел папки с досье — это все, что я смог получить без риска привлечь внимание. Думаю, не нужно объяснять тебе, что с нами будет, если мы окажемся под прицелом.

— Нас убьют, — спокойно ответил Тошайо.

— По какой-то причине Безупречные не могут восстановить силы во дворце.

— Мне нужно будет застать четырех, сразу, — Тошайо допил сок и пошел за новым сандвичем.

— Разумно, но если ты переоцениваешь…

— Хикэру! — Тошайо повысил голос, перебивая. — Как только я попытаюсь, на мне появится большая мишень, и я знаю это. Лучше, чтобы моя попытка вывела из строя сразу четверых.

— Значит, нужно дождаться ночи, — сказал Хикэру, невозмутимо продолжая заваривать чай.

— Я разберусь с тем, почему не могу обращаться к… почему не могу читать молитвы, и назову тебе дату.

— Разберешься позже, мой хороший. Вечером нас позвали на прием.

— Нас? — Тошайо чуть не поперхнулся сандвичем.

— Будет совсем немного гостей, — сказал Хикэру. Чайник в его руках медленно наклонился — золотистая жидкость наполнила пиалу. Тошайо следил за процессом, обдумывая услышанное.

— Богачи говорят так, когда гостей будет не меньше сотни, — сказал он.

— С чего ты взял? — Хикэру обернулся и мимоходом поцеловал его в щеку.

— Видел в фильмах.

— Насколько я знаю, гостей будет пара сотен, но сидеть с ними за одним столом не придется — это фуршет.

— Надо будет расхаживать мимо важных шишек и улыбаться им?

— Ты можешь делать все, что захочешь, мой хороший. Нам ведь нужно отметить завершение важного задания.

— Паучиха? Ты сам убил ее.

— Сегодня вечером я выскажу другую версию, и надеюсь, ты поддержишь меня.

— Не боишься, что я расскажу твоей полусотне богатеев, кто ты, на самом деле?

— Разве можно получить, что хочешь, без риска?

Тошайо не стал продолжать бессмысленный обмен колкостями, вместо этого он взял пиалу еще горячего чая и выпил залпом. Среди прочих навыков Хикэру обладал талантом превращать бесполезные листья и крутой кипяток в напиток с приятным послевкусием, которое не хотелось портить даже едой.

— Где ты этому научился? — спросил Тошайо.

— Работал в чайном домике, — сказал Хикэру.

— До ресторана?

— До того, как стал демоном, мой хороший.

— Кем ты был до того, как стал демоном?

— Никем.

— Как тебя звали?

— Джеро.

— Десятый сын?

— Родителям было некогда.

— Кто дал тебе новое имя?

— Несущий Свет, кто же еще, — Хикэру ловко вышел из-за стола, не задев Тошайо, и пошел к панорамному окну гостиной. Возможно, так он хотел показать, что тема исчерпана, но Тошайо пошел следом.

— Ты когда-нибудь жалел, что согласился?

— Каждый день после того, как меня предали, — спокойно ответил Хикэру.

— Тогда зачем хочешь сделать это со мной?

— Потому что это мой шанс. Наш шанс! — наконец, он перестал изображать равнодушие. Широко расставив руки, Хикэру стоял в центре гостиной и смотрел на Тошайо глазами, которые сияли предвкушением близкого триумфа. — Разве ты не понимаешь? Спустя годы унижения, брошенный, я, наконец, услышал шепот, который привел меня к тебе. И вместо новой оболочки, на которую я рассчитывал, чтобы отомстить, мне повезло встретить тебя. Ты получишь свое место, свои крылья и свободу, а я больше не буду не нужен и одинок. Я смогу отомстить, перестану жить прошлым, помогу тебе разобраться во всем.

— Униженный?! — взорвался Тошайо, выйдя навстречу. — Ты считаешь себя униженным? Ты понятия не имеешь, что такое унижения. Ты живешь в роскошном доме, у тебя больше прислуги, чем я видел за всю свою жизнь, и по щелчку пальца ты можешь уничтожить любого из Первого Племени.

— О, вот как ты заговорил! Будем соревноваться, кто пережил худшие времена? Мне пришлось выбираться наверх с самого дна, пока меня заметили, чтобы предложить крылья, и когда я получил их — прошло не больше месяца, как мое общество надоело его темнейшей заднице. От меня избавились, и мне пришлось начинать все сначала в мире, где я ничего не понимал. Пришлось заново учиться ходить, говорить, пришлось мыть посуду, хотя я, как ты верно заметил, мой хороший, по щелчку пальца мог уничтожить любого из Первого Племени. Вот только зачем? Я не экзорцист. Я никогда не хотел убивать, тем более тех, кто намного слабее. Пришлось ли мне? Да, еще бы, и не раз. Но ты сам привыкнешь, ты уже привыкаешь, что выжить в этом мире способны лишь те, кто может перегрызть глотку за дохлую крысу на ужин. У тебя были еда, постель и те, кому не было плевать, проснешься ты утром или издохнешь. Нравится мой роскошный дом? Я расскажу тебе, что нужно сделать, чтобы получить такой. Хочешь послушать?!

— Хикэру… — Тошайо подошел ближе и попытался прикоснуться к демону, схватить его за воротник или положить руку на плечо — решить можно было позднее, главное — он шагнул и потянулся вперед, но поймал пустоту. Хикэру ловко увернулся и встал на шаг дальше. Они прошли так еще три шага, приближаясь к окну, а потом остановились, когда Хикэру оказался прижат к стеклу.

— Как видишь, мое коварство сильно переоценивают, — сказал он, разведя руки в стороны, так что его фигура казалась повисшей над городской бездной. — Ты прижал меня к стенке.

Последний шаг дался Тошайо так тяжело, будто ноги налились свинцом. Он видел перед собой пару горящих глаз, и ему казалось, что это — маяки, на которые нужно идти во что бы то ни стало. Вернулось почти позабытое ощущение: он чувствовал невидимую нить, протянутую Создателем между ним и Хикэру, и эта нить была настолько плотной, что ему захотелось прикоснуться к ней, но он не посмел.

Вместо этого он сжал Хикэру в своих руках, зажмурился и целовал его так долго, как мог, отгоняя все мысли, планы, опасения, тревоги.

Между ними больше не было ничего, и даже одежда не казалась помехой. Для Тошайо, стоящего лицом к лицу с демоном, исчезли все условности, и он увидел яркое воспоминание, где некто врывался в императорский дворец, добирался до самого верха и там совершал зло, которое считали самым страшным все теоретики древней веры без исключений. Оправдания этому быть не могло, но Тошайо больше не чувствовал отвращения — только глубокое понимание, что так должно произойти. Понимание, сидевшее внутри Хикэру, но на миг передавшееся и ему.

— Расскажи мне все, — сказал Тошайо, прижав демона своим телом к пустоте за стеклом. — Все, от начала до конца, без уловок.

— Я ведь уже обещал тебе, что уловок не будет, — ответил Хикэру, не скрывая хитрого прищура и улыбки.

— Хватит держать меня за идиота! — Тошайо коленом заставил демона раздвинуть ноги и выплюнул ему в лицо: — Ты можешь рассказать мне все или я уйду прямо сейчас. Полчаса назад ради тебя, сволочь, я убил своего товарища. Ты расскажешь мне, зачем тебе нужно убить Императора, зачем тебе понадобился вечерний прием, зачем ты убрал Акеми, госпожу Рей и Шоичи. Прямо сейчас, Хикэру, без дурацких историй о своем прошлом.

— Ого, как ты заговорил, мой хороший. — Хикэру рассмеялся ему в лицо. — Готов поговорить, как взрослые люди?

Колено поползло вверх по стеклу и должно было теперь причинять боль демону. Еще пару секунд Хикэру смеялся, но потом попытался вырваться. Тошайо остановил его:

— Прекрати. Ты сам знаешь, что у меня нет пути назад.

— Нет пути назад? — Несмотря на боль, Хикэру попытался рассмеяться. — Мне что, пожалеть тебя? Что ж, ладно, ты жалок, мой хороший. Хочешь поговорить на равных? Посмотрим, сумеешь ли ты догнать меня.

Место, где Тошайо ощущал сопротивление чужого тела, опустело за долю секунды, которую невозможно было почувствовать, поэтому он свалился в угол, и сердце забилось, как бешенное, потому что на мгновение показалось, что он летит с чудовищной высоты вниз — на улицу.

Смех Хикэру раздался сзади — демон сидел на спинке дивана и крутил на пальце метательный нож. Когда Тошайо обернулся, нож полетел в него. Спасла реакция. Сгруппировавшись, Тошайо откатился в сторону, услышал бессильный звон металла о защищенное стекло, вскочил и побежал дальше, еще не понимая, что может сделать.

Хикэру снова переместился беззвучно и мгновенно — Тошайо не знал, как это возможно, просто отложил вопрос в сторону и смирился с фактом. Ему пришлось укрыться за креслом, а потом — за углом. Каждый раз метательный нож летел прямо в него, но каждый раз Тошайо успевал заметить замах и бросок, как будто Хикэру бросал оружие, убедившись, что это заметят.

— Дьявол, — прошептал Тошайо, соображая, что из арсенала у него при себе. Арбалет? Разумеется, остался в квартире. Нож? В ванной, да еще не вспомнить, в какой именно. Снадобья? Заброшены. Мел? Соль? Хоть что-то?

— Дьявол! — Тошайо вышел из укрытия и сделал то, что проделывал тысячи раз с тех пор, как попал к госпоже Рей. Глупость.

Он помнил чудовищную тошноту в императорском дворце, но у него не было другого выхода. Молитва должна сработать просто потому, что он не может потерять все, что получил, из-за дурацкой рассеянности.

Чувствуя себя посмешищем, Тошайо бормотал первые слова — обращение к Создателю. Хикэру уже направил в него очередной нож, успел замахнуться, и теперь оставалась секунда — не больше.

Молитва обожгла горло Тошайо, но он продолжил, испытывая смесь восторга и страха от того, что может обращаться к Создателю даже после того, что совершил часом раньше. Жжение в горле не было непреодолимой тошнотой, с ним было вполне по силам справиться тому, кто привык участвовать в драках, гоняться за нечистью и выживать.

«Как рассевается дым, Ты рассей их…»

Рука Хикэру дрогнула, очередной нож упал на ковер, и уже через несколько секунд демон валялся на полу, задыхаясь. Ему удалось приподняться на коленях, опираясь руками на пол, но молитва клонила к земле сильнее многотонного груза. Тошайо редко использовал настолько сложные тексты, хотя всегда помнил о них и повторял мысленно ради тренировки. Куда проще было начинать с изгнания, которое парализовало противника ничуть не хуже. Но сейчас Тошайо не нужно было изгнание, он подошел к стоящему на коленях Хикэру, поднял его метательный нож, сам опустился на пол и приставил лезвие к сердцу. Вслед за движением лезвия Хикэру выпрямлялся, сопротивляясь молитве из последних сил.

— Поговорим теперь? — спросил Тошайо, а затем продолжил шептать молитву.

— Обязательно, мой хороший, — ответил Хикэру, а потом его тело расслабилось, и нож, который Тошайо сжимал ради устрашения, мягко проник внутрь.

— Нет, — прошептал Тошайо. — Нет! — Он перевернул Хикэру на спину, наклонился над ним и заглянул в глаза. Ресницы дрожали от боли. Тошайо успел представить себе, как всю жизнь будет вспомнить об этом нелепом моменте.

— Да, мой хороший, — ласково сказал Хикэру, его правая рука метнулась к рукояти, он вынул нож и приставил его к горлу Тошайо. — Никогда. Не. Верь. Демону.

— Ненормальный, — прошептал Тошайо.

— Мой хороший, будь добр, слезь с меня, я не хочу испачкать ковер кровью. Ненавижу уборщиков — вечно лезут не в свое дело.

Тошайо встал и протянул руку, помогая подняться на ноги Хикэру. Тот отряхнулся и пошел в сторону ванной. Как только Тошайо заметил, что демон развернулся спиной, он продолжил молитву, которую начал. Горло жгло, в ушах гудело, казалось, что с каждым словом он становится на шаг ближе к смерти, но он продолжал говорить, потому что это был единственный способ добиться цели.

Хикэру снова упал, и на этот раз вставать на колени ему было сложнее. Кровь из раны испачкала ковер. Он закашлялся — крови на ковре стало больше.

— Хватит!

Продолжая шептать слова, которые, как ему казалось, превращали его горло в кровавое месиво, Тошайо обошел демона, наклонился чуть ниже и прервался на секунду:

— Рассказывай.

— Хорошо! Хорошо, я расскажу! — Хикэру смотрел так жалобно и искренне, а кровь под ним была такой яркой. Тошайо отвернулся и продолжил шептать слова.

Древний текст, который призывал из первозданной пустоты нечто в потусторонний мир, где находилась душа демона. Слова молитвы, подлинный смысл которых был утерян задолго до строительства первого императорского дворца. Экзорцисты верили, что эта молитва, как и все остальные, позволяет обратиться к Создателю и просить его о содействии в восстановлении гармонии двух миров. Отдельные фразы: «молю тебя, Создавший Племена» или «да постигнет кара» были ясны, но другие навсегда умерли вместе с погребенным под морской гладью Ватиканом. Главное, что знал Тошайо — молитва сработает. Достаточно обладать даром чувствовать потусторонний мир, искренне верить в Создателя и знать слова наизусть.

— Прекрати! — закричал Хикэру, срывая голос от ярости — фальшивой или реальной, Тошайо не знал.

Среди слов, которые остались от знания древнего Ватикана, были переполненные болью и яростью — те, что могли уничтожить противника. Тошайо знал их, но не мог допустить даже мысли, что эти слова обернутся против Хикэру.

«Да бегут именем Создателя…»

Несмотря на боль, которую тот мог испытывать из-за слов молитвы, само по себе это обращение к Создателю не способно было причинить демону вред, даже незначительный, но Хикэру не мог знать этого. Разве что выучил все тексты молитв, но для него такое обучение сопровождалось бы невыносимой болью.

— Пожалуйста, — Хикэру встал на четвереньки и пополз к Тошайо, тщетно пытаясь поднять голову.

— Рассказывай, сейчас, — ответил Тошайо, делая несколько шагов назад, чтобы демон не смог приблизиться.

— Так? — в хриплом голосе едва угадывалась обычная усмешка.

— Именно. — Тошайо видел, что отчасти Хикэру изображает слабость, но знал, что молитва достаточно сильна, чтобы это притворство не было пустым представлением.

— Ладно, — ответил демон и тут же зашелся кашлем, отхаркивая кровь. Алый след тянулся за ним от того места, где нож проколол его грудь. — Спрашивай, что ты хочешь узнать?

Тошайо понял, что угодил в очередную ловушку. Как только он отвлечется, чтобы задавать вопросы, прекратит молитву или случайно собьется, Хикэру получит возможность отомстить, и теперь вряд ли ограничится пустой угрозой. Нужен был другой выход.

— Подними голову, — сказал Тошайо.

Растрепанные волосы водопадом скользнули по плечам, когда Хикэру выполнял приказ, и это могло сбить с толку, если бы Тошайо не знал наверняка, что собрался сделать и чем может грозить провал. Он посмотрел прямо в затянутые поволокой боли глаза, перестал бормотать молитву и потянулся к тончайшим линиям, которые с раннего детства ощущал так же ясно, как руки или ноги. Экзорцисты считали их частью души и называли духовными путами или нитями. С помощью этой невидимой для лишенных дара людей материи можно было замедлить или даже обездвижить призраков или нечисть — то есть созданий, чья потусторонняя сущность была достаточно плотной.

Госпожа Рей во время обучения старалась добиться от учеников способности манипулировать духовной нитью так, чтобы использовать ее в качестве подсечки, но Тошайо легко делал из них сети еще в первый год. Он считал этот навык бесполезным, потому что духовные путы не могли изгнать противника, они всего лишь удерживали его, а Тошайо в то время казалось, что задача их ордена избавиться от нечисти и нежити любой ценой. Только познакомившись с божками, встретив несколько добропорядочных кицунэ и одолев они, который считался безмозглым, но оказался достаточно хитер, чтобы спутать юного экзорциста, Тошайо изменил свое мнение.

Схватив нить тремя пальцами, он превратил ее в удавку, бросил на шею Хикэру и затянул до той силы, когда почувствовал сопротивление кожи. Не искусственной оболочки, в которую Хикэру поместил себя, чтобы стать видимым для смертных — настоящей кожи.

— Какого черта! — воскликнул Хикэру сорванным голосом — это звучало почти жалко.

— Дернешься — умрешь, — ответил Тошайо.

Сначала в глазах демон плескался ужас — ожидаемый для подобной ситуации, но Тошайо продолжал стоять, и ужас сменился спокойствием, а спокойствие — пониманием.

— Неплохо, мой хороший, — сказал Хикэру. Его голос звучал ровно, хрипотца и дрожь исчезли, словно и не было.

— Рассказывай, — повторил Тошайо в который раз за последние пять минут, и для острастки немного натянул импровизированный поводок.

Демон, игнорируя опасность, неторопливо сел на пол — у него получилось сделать это, практически не изменив положение шеи, хотя пару раз он поморщился, натянув нить слишком сильно.

— Нельзя убить демона ударом в сердце, — сказал Хикэру.

— Я не спрашивал, как убить демона.

— Тебе стоило бы спросить, мой хороший. Именно этим мы и займемся, когда ты закончишь с охраной дворца.

— Отлично, — усмехнулся Тошайо. — Значит, дело вовсе не в тебе и не в том, что они охотятся на тебя — все это с самого начала было обманом. Сделка недействительна.

— Мы обменялись простым рукопожатием в ресторане, мой хороший, о какой сделке может идти речь? — спросил Хикэру, широко улыбаясь.

— Значит, я ничего не должен тебе? За квартиру, за одежду и что ты еще переписал на меня?

— Ничего не должен. — Хикэру вновь развел руки в сторону, показывая свою беззащитность.

— Так какого дьявола я помогаю тебе?

— Ты мне скажи.

— Я?

— Тебе понравилось жить не в грязи трущоб, а в пентхаусе, ты уже садишься в машину без страха, что водитель влетит в ближайший столб. Ты так привык к этому, что перестал брать с собой оружие. Показал брату новую квартиру. Неужели тебе это не нужно, мой хороший?

— Я — экзорцист, а не бизнесмен, мне безразлично, где спать.

— Ой ли! — недоверчиво воскликнул демон и всплеснул руками. — Я помню совсем другое, мой хороший. Тебе нравится все это, да и кому бы не понравилось. Вот только мне не нужен первый встречный и пришлось попотеть, чтобы добраться до тебя. Старуха чуть не испортила все своим упрямством, но смерть ее дражайшей Акеми сработала, как нужно — она начала болтать без умолку и остановилась, только когда поняла, кто я.

— Госпожа Рей слушала песни госпожи Акеми? — удивился Тошайо.

— У всех есть маленькие слабости, мой хороший, — ответил Хикэру. — У некоторых слабости не такие уж маленькие, — добавил он, бросив взгляд на ширинку Тошайо.

— Ты убил Акеми, чтобы заинтересовать наставницу. Хорошо, пока все сходится. Дальше?

— Дальше я помог тебе преодолеть несколько… устаревшие понятия о чести и благородстве, мой хороший. Сначала мне нужно было убедиться, что они у тебя есть — паучиха помогла мне. Ты умеешь смотреть на вещи под нужным углом, можешь понять нас — это важно.

— Почему сейчас? — спросил Тошайои дернул поводок, привлекая внимание.

— Сейчас? — удивился Хикэру. — О чем ты?

— Почему ты влез в это сейчас, а не год назад?

— Звезды предсказывают успех тем, кто осмелится принять вызов, — ответил Хикэру, не скрывая усмешки.

— Как знаешь.

Тонкая нить в руке Тошайо стала плотнее, он резко потянул на себя. Демон инстинктивно попытался схватить удавку и оттянуть ее, но пальцы, облеченные плотью, не могли прикоснуться к тому, что существовало только в потустороннем мире.

— Почему сейчас, Хикэру? — повторил Тошайо.

Он думал, ему будет чертовски тяжело использовать навыки экзорциста против любовника, первого и пока единственного, но происходящее приносило удовольствие, к которому Тошайо изо всех сил старался не прислушиваться. Ему нравилось, что Хикэру находится в его руках, в его власти, и не может больше использовать уловки, которые ставили его на уровень выше самого Тошайо. Эволюционная цепочка, о которой так любили говорить на сборищах опустившейся до жизни под землей нечисти, дала сбой. Теперь жертвой был демон.

— Я все вижу, мой хороший, — сказал Хикэру, заглядывая в глаза, но Тошайо показалось — в душу. — Тебе нравится.

— О чем ты? — Тошайо знал, что невозможно читать мысли. Неужели соблазн проявился на его лице?

— О тебе, разумеется, — продолжил Хикэру. — Ты ловишь кайф от происходящего. Стоило ради этого немного испортить шкуру, все равно она никуда не годится. Тебе нравится власть, даже такая — полученная от безысходности.

Тошайо промолчал лишь потому, что не хотел ввязываться в очередной спор, где не сможет найти аргументов и выиграть. Он знал, что Хикэру прав, и надеялся, что сделает все для того, чтобы преодолеть искушение.

— Говори, почему сейчас, — сказал Тошайо, стиснув зубы от досады.

— Почему бы тебе не поверить мне, мой хороший, — предложил Хикэру.

— Потому что ты демон.

— Ты сам в двух шагах.

— Нет.

— На самом деле, ты всего в одном шаге, мой хороший, я просто преуменьшил происходящее, чтобы ты мог сохранить лицо.

Тошайо подошел вплотную, натянув удавку до предела, наклонился к лицу демона и сказал:

— Ты у меня в руках, Хикэру. Неужели ты не чувствуешь?

Демон рассмеялся ему в лицо и долго не мог остановиться — даже сильная боль от очередного рывка не заставила его замолчать.

— Я? — спросил он, насмеявшись вдоволь. — Ты сам у меня в руках, мой хороший. Ты почувствовал это, когда увидел меня впервые. Уже тогда ты был у меня в руках.

— Ты понимаешь, что я убью тебя?

— Не убьешь. Ты мой с потрохами. Я мог бы вить из тебя веревки, но тогда ты соскочишь с крючка и придется ловить тебя заново, а у меня нет еще одной старухи и певички. Время дорого, ты совершенно прав. Он собирается улизнуть, я узнал об этом от хороших знакомых. Про меня он не знает, но я не единственный, кто услышал шепот, и другие могли быть неаккуратны. Он боится мести — не моей, не других обманутых из Первого Племени, он боится Несущего Свет, и за это его сложно обвинить в трусости.

— Ты говоришь о демоне, который предал тебя? — спросил Тошайо.

— Да, мой хороший. Меня, но что куда важнее — он предал Люцифера.

— Почему он не бежит?

— О, он бежит, мой хороший — в своем понимании. Спешно заканчивает дела, продает имущество. Он в панике, но ему, в отличие от нас с тобой, есть что терять, и я все еще могу использовать эту слабость. Поэтому мне нужно, чтобы ты пошел со мной на прием сегодня вечером. Что бы ни случилось, когда мы возьмемся за Безупречных, ты должен знать в лицо своего настоящего противника.

— Он будет там? — От удивления Тошайо едва не выпустил поводок.

— Да, будет, — ответил Хикэру. — Пришлось подергать за ниточки, но у меня много должников — я постарался, чтобы так было. Его пригласили, и помимо прочих гостей будет несколько придворных. Отказаться — невежливо и подозрительно. Он придет обязательно, даже если продал уже все, что хотел. Ему нужны связи с Метрополисом, куда бы он не бежал. Если двор Его Божественного Величества начнет распускать о нем дурные слухи…

— Как его зовут? — перебил Тошайо.

— Господин Такаюки, — ответил Хикэру почти кротко.

— Такаюки? — Тошайо выдавил из себя усмешку, чтобы приободрить самого себя или Хикэру — разобраться было уже невозможно. Хикэру в считанные дни стал важнейшей частью его жизни: семья, орден, наставники — все отошло на второй план.

— Я не знаю, какое имя дал ему Повелитель, — сказал Хикэру. — Надеюсь, другое.

— Значит, я увижу его сегодня. Почему сначала нужно убрать Безупречных? Отвечай сразу.

— Из-за договоренности между моим Повелителем и Его Божественным Величеством.

— Не говори глупостей.

— Никаких глупостей, мой хороший. Договор заключен через демона, который давным-давно растворился в Преисподней, но он все еще в силе, и сейчас его обеспечивает Такаюки. Если мы возьмемся за самого Такаюки, успешно выполним задуманное — убьем его, договор будет обеспечивать другой демон, его ближайший помощник. Кто именно — я не знаю. Договоренности такого рода не разглашают. Император останется недосягаем для нас, придется начинать все с начала. Новый лидер Первого Племени в Метрополисе не повторит ошибок, начнет рыть землю и рано или поздно поймет, кто я такой. Нужно избавиться от договора, который давно не устраивает Люцифера, обойти условие.

— Экзорцист тебе нужен для того, чтобы обойти условие, — догадался Тошайо. — Демон не может вмешиваться?

— О, ты переоцениваешь мудрость советников императорского двора, — с улыбкой ответил Хикэру. — Демон может вмешаться — об этом в договоре ни слова. Демон не может атаковать Безупречного. Ни духа, заточенного внутри, ни тело.

— Почему твой Повелитель не разорвет договор, избавившись от Такаюки, сам? — спросил Тошайо.

— О, как ты заговорил! Мой хороший, ты ведь не спрашиваешь себя, почему Создатель, которому ты служишь, сам не возьмет на себя бремя поддержания гармонии?

— Создатель не отвечает мне так, как твой Повелитель отвечает тебе, — раздраженно сказал Тошайо.

Хикэру промолчал, внимательно глядя на него.

Тошайо повторил сказанную вслух фразу мысленно. Еще раз. Еще раз.

— Ты правда слышишь его? — тихо спросил Тошайо.

— Если хочу, — пожал плечами Хикэру. — Слышать его вовсе необязательно, можно спрятаться, как сделал Такаюки. Отвернуться от гармонии, о которой ты так трогательно печешься. Но я предпочитаю слушать. И я советую тебе, когда ты получишь крылья, поступать так же.

— Я не получу крылья, — ответил Тошайо.

— Я не спрашивал тебя об этом — я дал совет. Когда ты получишь их, слушай внимательно все, что он говорит тебе. Его голос не возникает по пустякам. Что бы ты ни услышал — это важно. Для тебя самого и для окружающего мира.

— Дьявол искушает и лжет.

— Повелитель предлагает награду за преданность, только и всего. Делай то, что он скажет, и у тебя будет все. Посмотри, в каком отвратительном положении находится Метрополис: трущобы, бедность, ужасная вода, холод. Всего этого можно избежать, но одна заноза сидит в самом сердце, и ты можешь вырвать ее.

— Я знаю, что все это ложь, Хикэру, — сказал Тошайо. Он узнал все, что хотел, поэтому отпустил нить, и та растворилась в воздухе, освобождая демона.

Секунду Хикэру проверял, свободен он или путы переместились в другое место — его лицо стало сосредоточенным. Затем, убедившись, что подвоха нет, он встал на место и начал расстегивать рубашку.

— Какого дьявола?! — возмутился Тошайо.

— Она вся в крови, — ответил Хикэру. — Нужно смыть кровь, сменить одежду и рассказать тебе, как вести себя на приеме. Пойдешь со мной или продолжить строить из себя недотрогу?

— Я не строю из себя недотрогу! Ты сам уже в который раз пытаешься обмануть меня, и после этого…

— Я не обманываю тебя, мой хороший, — прервал Хикэру. Он подошел вплотную и провел рукой по щеке Тошайо, оставив грязный след запекшейся крови на вспотевшем лице.

— Неужели можно так жить, Хикэру?

— Как, мой хороший?

— Никому никогда не верить.

— Можно, мой хороший. Не самая приятная жизнь, но лучше, чем смерть, правда?

— Ты хоть кому-нибудь веришь?

— Себе и своему Повелителю.

Свет за окнами тускнел из-за дождя, который должен был вот-вот начаться. Грозовые тучи нависли над городом. В полумраке слова, сказанные Хикэру, казались особенно естественными. Кому еще может верить демон?

— Если я займу место Такаюки, — начал Тошайо, обещая себе, что к утру напьется и забудет о разговоре, — ты будешь доверять мне?

— О, если ты займешь место Такаюки, никто не будет тебе доверять, — рассмеялся Хикэру. — Никто из Первого Племени и самые разумные — из Второго.

— Я не хочу такой жизни, как ты не понимаешь? — прошептал Тошайо, обхватив ладонями лицо демона. Пальцы запутались в растрепавшихся волосах.

— Не хочешь власти? Денег? Возможности исправить все к лучшему?

— Не хочу, чтобы ты не доверял мне. Ты прав. Я твой с потрохами. С тех пор, как увидел тебя. Но я не могу жить так. Вечно играть друг с другом? Строить козни?

— Я дам тебе клятву — настоящую клятву, ту, которую нельзя нарушить, раз уж ты так старомоден.

— Когда?

— Когда Безупречные будут изгнаны туда, где им самое место. Когда предатель умрет. Когда ты отдашь свою душу Люциферу и сделаешь то, что он прикажет тебе сделать.

— Все? — Тошайо сжал голову Хикэру, будто собирался раздавить ее, но на самом деле — боялся выпустить из рук.

— Нет, — тихо ответил Хикэру.

— Скажи все. Все, что угодно.

— Убей Императора.

Тошайо показалось, что он вот-вот потеряет сознание. Картинка, которая никак не могла сложиться воедино, наконец встала на место. Договор с наследником, о котором упоминал Хикэру, странный кошмар, который приснился накануне, нелепая смерть госпожи Рей, в причастности к которой демон упрямо не признавался до сих пор, хотя легко рассказал об убийстве Акеми.

— Как ты обманешь наследника? — спросил Тошайо.

— Неплохо, — ответил Хикэру, хитро прищурив глаза. — Обманывать — моя профессия.

— Я думал, что твоя профессия — благотворительность.

— Стараюсь помогать тем, кто нуждается, — Хикэру стал серьезным. — Про наследника Его Божественного Величества такого не скажешь.

— Тебе нужно, чтобы я убил Безупречных, потому что договор с Люцифером исключает возможность тайно посадить на трон марионетку из Первого Племени.

— Марионетку? — нахмурился Хикэру. — Мой хороший, ему не нужна марионетка. Мне не нужна марионетка.

— Кто же вам нужен? Благородный экзорцист?

— Демон, способный на милосердие, готовый убивать тех, кто не согласен, справедливый и дальновидный.

— Ты не видишь противоречия в этих требованиях?

— Нет, мой хороший. Среди Первого Племени много подобных Такаюки. Тех, кто поклялся в верности и предал. Тех, кто ведет за собой обманутых. Люди не единственные, кто вынужден жить в ужасных условиях. Мы тоже выживаем.

— В пентхаусах?

— Я кажется объяснял тебе, что получить его было чертовски тяжело. Могу рассказать, как именно, но ты снова скажешь, что это ложь.

— Почему Люцифер интересуется Метрополисом?

— Здесь до сих пор сильно влияние Ватикана, — сказал Хикэру. — Первое Племя уже получило достаточно прав по другую сторону океана, но здесь мы вынуждены скрываться. Что будет, если я скажу, кто я? В лучшем случае от меня отвернутся, в худшем — попытаются убить.

— Ты захватил чужое тело.

— Вопрос этики, — Хикэру пожал плечами. — Хозяину оно было не нужно.

— Откуда ты знаешь?

— Наркотики, курение, беспорядочные связи…

— Ты прямо ходячая реклама здорового образа жизни. Будьте паиньками, иначе в вас вселится демон.

— Мой хороший, пойдем, — Хикэру взял Тошайо за руку и потянул к ванной. — Хватит разговоров. Я знаю, что ты согласен и хочешь помочь. Ты знаешь, что я помогу тебе любой ценой. Мы разобрались с этим.

— Пообещай мне, что сделаешь это, — сказал Тошайо, не сдвинувшись с места.

— Ты же знаешь, что я не держу обещания, — легко ответил Хикэру.

— Посмотри мне в глаза и пообещай — этого хватит. Пообещай, что дашь клятву на крови, если я выполню твои условия.

— Какой ты романтичный! — восхитился Хикэру, но ирония в его голосе не позволяла принять это за чистую монету. — Пойдем.

В душе Тошайо разделся и бросил одежду на полу, хотя она была свежей, чистой, хорошо отглаженной. Возможно, ее купили утром, а сшили — накануне. Мелочи вроде этой больше не волновали Тошайо, он пытался подавить голос совести, который спорил со страхом, что падение, происходящее у него на глазах, приведет к тому, что молитвы перестанут действовать слишком рано.

Часть Тошайо боялась даже думать об этой формулировке, но другая часть — гораздо больше и сильнее первой — уже смирилась. Отказаться от того, что предлагал Хикэру, было немыслимо. Счастливая жизнь в роскоши с существом, которое разделит не только быт (где Тошайо с трудом отличал грязные носки от чистых), но еще и постель (о которой он не мог забыть ни на минуту). Безопасность и благополучное будущее для брата. Орден экзорцистов, который можно будет восстановить, поднять с колен и обернуть на благо.

Трон. Империя. Колоссальный дворец.

Крылья. Возможность говорить с существом, которое приказывает Первому Племени, и слышать ответы.

Пока Хикэру невозмутимо оттирал кровь при помощи губки и мыла, Тошайо стоял под потоком прохладной воды и читал молитву — ту, которую считал подходящей.

Он просил Создателя дать ответ. Направить. Указать путь. Любым способом, который тот сочтет подобающим.

Сосредоточившись до предела, Тошайо молился, отбросив все сомнения, не обращая внимания на жжение в горле, на брызги воды, которые делали тело Хикэру похожим на произведение искусства. Чтобы избежать искушения, он закрыл глаза.

Шум воды был единственным ответом. Создатель не отвечал. Никому, никогда. Даже экзорцисту, который отдал все, что у него было, для службы. Который жил в ужасных условиях и пытался спасти от бед оба Племени, как было написано в древних свитках. Экзорцисту, который просил лишь об одном — об ответе.

Несмотря на боль и огромную тяжесть в груди, которая свалилась камнем, стоило додумать мысль до конца, Тошайо мысленно поклялся, что откажется от всего и немедленно уйдет из квартиры Хикэру, если Создатель даст ответ. Любой ответ — даже намек.

«Ты никогда не услышишь его», — донеслось отовсюду, и от неожиданности и боли в голове Тошайо начал падать — Хикэру подхватил его.

— Кто ты?

«Я ждал его ответа тысячи лет», — продолжил голос, превращая мысли Тошайо в желе.

— Кто ты?!

— Тише-тише, мой хороший, — Хикэру держал его подальше от потока воды, прижимая к себе.

«Он закончил свою работу, теперь все в наших руках, мальчик», — буквы впивались в мозг Тошайо подобно гвоздям, лишая способности думать.

— Прекрати, — попросил Тошайо, беспомощно оглядываясь, пока Хикэру не позволял ему вырваться.

«Ты будешь хорошей заменой, мальчик. Лучшей, чем достоин ваш город», — сказал голос и все стихло.

Боль ушла, остались паника и смутное предположение, настолько смелое, что Тошайо испытал смущение.

— Ты слышал голос, — сказал Хикэру, продолжая прижимать его к себе.

— Да, — прошептал Тошайо.

— Он знает, где ты, потому что ты рядом со мной, — продолжил Хикэру. — Он может говорить с тобой, потому что ты готов принести клятву. Слушай меня очень внимательно, мой хороший. Слышишь?

— Да, — Тошайо закивал, хотя это и не было нужным.

— Делай все, что он говорит, — сказал Хикэру, чеканя слова. — Все, даже если тебе покажется глупостью то, что ты услышишь. Помни, что этот голос привел меня к тебе.

— Из-за него тебя предали…

— Нет! — Хикэру оттолкнул его, и Тошайо ударился о стену. Он развернулся и увидел перед собой искаженное гневом лицо демона. — Не смей говорить так. Меня предали, потому что я был слишком глуп и доверился мерзавцу. Повелитель не имеет к этому отношения.

— Ты влюблен в него, — прошептал Тошайо, озвучивая догадку, которая посетила его.

— Нет, — рассмеялся в ответ Хикэру. — Вера и любовь — разные вещи. Я поклялся, что буду предан ему.

— Почему?

— Почему?! Мой хороший, как же, по-твоему, продают душу? Выставляют на аукционе?! Я поклялся, душой — единственным, что у меня было, что буду предан ему до самого конца. И я сдержу клятву, в отличие от Такаюки.

— Так вот кто здесь романтик, — Тошайо стало смешно. Не из-за того, что Хикэру верил Люциферу — из-за того, что ужас, охвативший его после раздавшегося в голове голоса, отступил.

— Ты всю жизнь потратил на то, чтобы пресмыкаться перед существами, которые не были достойны даже твоего мизинца, мой хороший. Так над чем ты смеешься? Что мой Повелитель может стереть в порошок весь Метрополис, если будет в плохом настроении?

— Стереть в порошок?

— Экзорцисты брали на себя очень много, — жестоко усмехнулся Хикэру. — Помнишь Ватикан?

— Он был разрушен по приказу Люцифера?

— По приказу? Нет, мой хороший, он был уничтожен его руками. Слишком много жертв среди Первого Племени, слишком много гордыни в сердцах Второго. Равновесие было нарушено, и он вмешался. Когда ты станешь одним из нас, он будет защищать тебя. Цена невысока.

— Моя душа, — напомнил Тошайо.

— Сейчас она принадлежит Создателю, — возразил Хикэру.

— Но она при мне!

— Как и моя.

— Нет. Твоя душа в Преисподней — горит и мерзнет, распадается на атомы.

— Опомнись, экзорцист. Ты видишь ее, — Хикэру позволил своим глазам стать алыми и развернул крылья.

Тошайо начал тянуть руку к полупрозрачным крыльям и заметил, как она дрожит. Мелкая судорога сводила все тело, дыхание сбилось и не хотело восстанавливаться, даже теперь, когда опасность миновала. Прохладные капли воды превратились в раскаленный металл, который обжигал кожу. Тошайо опустился на пол в поток воды и, захлебываясь, попытался найти подвох. Ловушку дьявола, которую тот оставил для доверчивых дураков вроде экзорцистов и монахов.

Все было так очевидно. Жизнь была такой простой, пока Тошайо считал, что помогает исполнить божественный замысел. Теперь, когда доказательство обмана было у него перед глазами и он не мог больше отворачиваться от него, наступила апатия. Безразличным взглядом Тошайо рассматривал поток воды, в котором оказался, и надеялся, что поток унесет его вместе с собой подальше — в канализацию, а оттуда — прочь, так далеко от Метрополиса, как только можно.

Столько лет он просил Создателя об ответе. Сначала — мальчишкой — без особой страсти. Потом, познакомившись с госпожой Рей, искренне, с затаенной надеждой, как другие ученики. После выпуска — по привычке, но добросовестно, никогда не пропуская часы молитв, обращаясь бережно с каждым словом.

И вот спустя столько лет он попался на глаза дьяволу. Проходит пара дней, и Тошайо слышит голос, который дает ответы. Неужели так сложно было хотя бы раз проявить благосклонность? Ответить.

— Ты плачешь, мой хороший, — сказал Хикэру. Он опустился на колени и сел напротив Тошайо, начал бережно убирать его волосы со лба.

— Ему все равно, — ответил Тошайо так тихо, как мог.

— Все равно? Нет! Нет, мой хороший, ему вовсе не все равно. Создатель следит за тобой, за всеми нами.

Тошайо посмотрел на демона, который пытался убедить его в том, что Создатель не остался равнодушен к своим творениям, и невольно улыбнулся.

— Он дал тебе свободу воли, мой хороший, — продолжил Хикэру. — Ты можешь поступать, как тебе вздумается. Может спиться и умереть в канаве, а может взять на себя бремя ответственности за целую Империю. Исправить то, что было разрушено за годы недальновидного правления. Он дает тебе этот шанс, потому что ему не все равно. Именно он наделил тебя этим даром.

— Почему ты стал демоном, Хикэру, если так веришь в Создателя?

— Я поверил в него, когда стал демоном, мой хороший. Создатель закончил свою работу, он сделал нас такими, какие мы есть. Теперь мы хозяева своих судеб. Несущий Свет старается сделать лучше жизнь полузабытого Племени, вот и все. Борьба за выживание. Ты ведь не станешь злиться на волков за то, что они убивают кур, чтобы не умереть с голоду. Создатель не злится на нас.

— Но вы ничего не можете сделать против молитв, в которые он вкладывает силы.

— Ответь мне, мой хороший, кто вкладывает силы в это.

Договорив, Хикэру протянул ладонь потокам воды и на ней родилось пламя, которое не гасло под душем, а наоборот — заставляло капли испаряться с характерным шипением.

— Дьявол, — ответил Тошайо, не задумываясь.

— Кто же дает силы ему?

Тошайо знал, но не хотел задумываться. Всю жизнь он бежал от этой правды, убежденный доводами госпожи Рей о том, что дьявол восстал против Создателя. Его атаковали противоречивыми догмами, которые предполагала вера ордена, чтобы он устал задавать сложные вопросы. Если нельзя понять замысел творца, то как можно ожидать от него ясных ответов или посланий, как можно предполагать, что он снизойдет до своих слуг? Тошайо считал, цепляясь за детские мысли, что у Создателя слишком много дел, поэтому времени на маленького мальчика из Метрополиса не хватает.

Поток воды, под которым они сидели, и пламя на руке Хикэру напоминали Тошайо о тех фантастических картинах, которые он представлял, когда читал о творении мира. Две вершины пентаграммы, которую экзорцисты Империи переняли у одного из захваченных народов расколотого материка, — огонь и вода. Пентаграмма называлась «У-син», и с ее помощью древние люди пытались упорядочить хаос мироздания. Тошайо наизусть знал порядок обращения элементов, мог начертить символ, хотя для изгнания призраков он был бесполезен.

— Тридцать лет я потратил впустую, — сказал Тошайо, глядя на окруженное водой пламя.

— Нет, мой хороший, тридцать лет ты шел к своей цели. Нужно подняться на новую ступень, вот и все, — ответил Хикэру.

В его словах был смысл. Как и раньше, когда демон старался убедить в своей правоте, у него хорошо получалось.

Тошайо вспомнил легкость, с которой совершил убийство совсем недавно. Неужели будет так же легко всегда? Идти вперед — к цели, которую укажет Несущий Свет. Не сомневаясь, что на твои молитвы никогда не ответят. Жить с достоинством, иметь возможность защитить близких.

— Ему нужен мой ответ? — спросил Тошайо, переведя взгляд с огня в руке Хикэру на него самого.

— Нет, мой хороший. Он знает твой ответ, — ответил тот. — Вставай, нам пора. Тебе надо высохнуть и согреться.

8. Чужестранец

Дрожь, которая показалась Тошайо волнением, была всего лишь последствием долгого пребывания под прохладной водой. Он замерз, а не испугался. Хикэру обтер его белоснежным полотенцем и прижался, согревая своим теплом. Тошайо постоял так, пока не затекли мышцы, а потом пошел на кухню, потому что хотел есть.

В холодильнике была готовая еда — он съел все, без разбора. Овощи, мясо, рыбу, рис — все, что было. Потом выпил остатки чая, которые превратились в горькую отраву, но даже это было приятно пить.

На ковре остались следы крови Хикэру, но на самом демоне не было ни царапины, он уже надел брюки и теперь застегивал рубашку. Они посидели за столом в молчании, пока Тошайо ел, а потом Хикэру принес еще одну бумажную папку, на которой не было надписей.

Внутри, заботливо подшитые на старомодный лад, лежали документы, связанные с господином Такаюки. Несколько фотографий разных ракурсов, сделанных в разное время. На них уже немолодой мужчина в неизменных строгих костюмах то садился в машину, то выступал перед журналистами, то бродил среди толпы разряженных гостей. Лицо господина Такаюки ничем не выделялось из общей массы. Если бы в стопке не оказалось отдельных фотографий, Тошайо попросту не понял бы, на кого обратить внимание. Обычный политик средней руки — ничего выдающегося. Недостаточно полон, чтобы стать предметом презрительной насмешки со стороны сторонников здорового образа жизни. Недостаточно стар, чтобы про него можно было пускать сплетни о скором уходе на покой. Недостаточно резкие черты, чтобы обвинять в деспотизме. Недостаточно мягкие, чтобы заподозрить слабоволие.

— Пустышка, — пробормотал Тошайо, перебирая фото.

— Он предпочитает скрываться, — сказал Хикэру.

— У тебя получается скрываться и не выглядеть восковой фигурой, — заметил Тошайо.

— Другой стиль, — улыбнулся Хикэру.

Среди бумаг в папке были копии свидетельств о собственности, списки имущества, списки имен. Некоторые листы оставались нетронутыми, на других ровным почерком Хикэру были выведены пометки: «умер», «продано», «завербован».

— Сколько лет ты наблюдаешь за ним? — спросил Тошайо.

— Всю свою жизнь, — ответил Хикэру. — Всю свою новую жизнь, конечно.

Господин Такаюки владел неопределенным бизнесом в Метрополисе, судя по заметкам Хикэру ему принадлежал один из высоченных небоскребов напротив императорского дворца. Именно в это здание уходили Безупречные после смены.

— Там есть другие? — спросил Тошайо, указав на бумаги о собственности на недвижимость, оформленные на организацию Такаюки.

— Другие «кто»?

— Другие демоны, другие… кто угодно. Одержимые, кицунэ…

— Демоны — возможно, — Хикэру нервно поправил мокрые волосы. — Попасть туда, не привлекая внимания, тяжело. Здание нам не нужно — есть несколько способов выманить его оттуда.

— Нет, — отрезал Тошайо. — Нам нужно попасть в здание, Хикэру. Человек чувствует себя в безопасности только в своем сортире, а каппа — в своей лужице. Если есть возможность убить его — она там.

— Ты с ума сошел? — Хикэру выхватил документ и посмотрел на эскиз фасада. — На каждом этаже охрана, они все фанатично преданы ему.

— Почему? — настал черед Тошайо хитро улыбаться.

— Почему преданы? Он дал им все, — тема явно была болезненна для Хикэру — он опять потянулся к волосам.

— Прекрасно. Значит, у них что-то есть. Значит, они боятся что-то потерять.

— Ты собираешься устроить революцию у него в башне? Ты — ненормальный, — помимо осуждения в голосе Хикэру было восхищение.

— Небоскреб подождет, все равно у нас весь день расписан по часам. Расскажи про прием. Что я там, по-твоему, не должен делать? — спросил Тошайо, аккуратно сложил бумаги обратно в папку и положил сверху пустую пиалу из-под чая.

Прием, на который Хикэру заманил Такаюки, устраивали в честь дня рождения младшей дочери Его Божественного Величества. Главное торжество происходило в стенах императорского дворца, но на нем традиционно присутствовали только члены августейшей фамилии, ближайшие родственники и прислуга, задача которой заключалась в обслуживании банкета. Ходили слухи, что Император приглашает гостей из других стран, но опровержений или подтверждений до сих пор никто предоставить не мог, потому что торжества всегда проходили без лишних глаз и ушей.

Чтобы показать свою лояльность семье Его Божественного Величества, жители центрального района собирались на собственные торжества, где произносили тосты за здоровье именинника или именинницы, желали им всех возможных благ, а заодно прекрасно проводили время.

Важно было вовсе не то, что на главное торжество их не пригласили — таков был порядок вещей, установленный несколько веков назад. Важно было, в какой именно компании гражданин Метрополиса праздновал событие. Чем выше был статус остальных гостей, тем больше слухов об успехе и богатстве разносила желтая пресса, блогеры и светские сплетники. Чтобы оставаться на плаву, нужно было посещать только те приемы, где собиралась элита. Хикэру знал до мельчайших подробностей репутацию каждого гостя и выбрал именно тот круг, который был важен для господина Такаюки. Достать приглашение для Хикэру не составило труда, ему снова оказался должен важный человек.

К приему Йоширо привез и донес до апартаментов Хикэру два костюма, которые отличались от другой одежды из гардероба только тем, что их принесли специально. Тошайо подозревал, что не замечает важных деталей, которые оценят другие гости, поэтому не стал спорить. Он взял документы, один флакон со снадобьем, которое помогло бы от распространенных слабых ядов, и трубку госпожи Рей.

До отеля, в котором должны были собраться гости, Хикэру планировал идти пешком. Но дождь до сих пор лил за окном, поэтому они взяли зонты. Тошайо нервничал, хотя далеко не так сильно, как в день, когда впервые попал за Врата в центральный район. Ему хотелось поскорее увидеть господина Такаюки своими глазами и оценить, насколько он опасен, чтобы продумать подходящий план.

Идти до небоскреба, где находился отель, пришлось всего десять минут. Они не успели промокнуть, но нервозность отступила, вместо нее Тошайо теперь испытывал спокойную решимость. Люди вокруг занимались своими делами — мир не стоял на месте. Никто не обращал внимания на идущих по чисто прибранной улице мужчин. В центральном районе даже ливень пережить было проще.

Пока Хикэру разговаривал с персоналом в холле небоскреба, отвечал на глубокие поклоны и отпускал дежурные комплименты, Тошайо подумал, что вполне способен за пару лет сделать жизнь лучше в нескольких районах Метрополиса. Он почти ничего не знал о других городах огромной Империи, но мог изучить ситуацию там, просто отправившись в поездку. Если все получится, он не будет запираться во дворце, окружая себя преданной охраной, а отправится в путешествие, чтобы понять ситуацию изнутри.

— Гости уже начали собираться, мой хороший, — сказал Хикэру в лифте, поправляя галстук перед зеркальной стеной. Краем глаза он посмотрел на Тошайо и улыбнулся ему. — Волнуешься?

— Уже нет, — честно ответил Тошайо. — Мы здесь для того, чтобы пить, есть и улыбаться.

— Хорошо, — сказал Хикэру и вцепился в локоть Тошайо, нервно вздохнув.

— Все будет нормально, — прошептал Тошайо. — Не самое важное из сегодняшних дел.

Двери лифта плавно разъехались. Свет, исходивший из комнаты, в которую вошел Тошайо, был настолько ярким, что ему пришлось жмуриться и моргать, чтобы привыкнуть. В красивом зале, отделанном в стиле Позднего Упадка с позолотой, бархатом, парчой и лепниной, стояло около сотни гостей, одетых в изысканные костюмы. Несколько женщин и пара мужчин оделись вызывающе экстравагантно, остальные носили строгие костюмы и платья. Если кто и отдал предпочтение народным праздничным одеждам Империи, Тошайо не нашел из взглядом — слишком броско и ярко выглядело все остальное.

К ним подошла женщина в длинном узком платье, которое закрывало все ее тело, даже шею, щиколотки и запястья, что, учитывая обстоятельства, было весьма необычно. Ее спутник надел старомодный фрак, которые Тошайо до сих пор видел только в фильмах. Женщина и мужчина почти одинаково улыбались, по всей видимости, стараясь не обидеть никого из гостей. Тошайо знал, что это организаторы или, как выразился Хикэру, «хозяева» приема.

— Рады вас видеть, господин Хикэру, — сказала женщина, склоняясь в глубоком поклоне. Мужчина последовал ее примеру.

Хикэру ответил на поклон, вместе с ним поклонился и Тошайо, изо всех сил пытаясь соблюдать вежливость так, как его учили с детства.

— Вы не знакомы с моим супругом, — заметила женщина, когда с формальностями было покончено. — Познакомьтесь, пожалуйста. Господин Хикэру, рада представить вам господина Нобуо.

— Очень рад познакомиться с вами, — Хикэру протянул руку господину Нобуо, и тот с радостью пожал ее, что намекало на частые разъезды за пределами Империи. Они вполне могли объяснить прием в гостинице, хотя Тошайо плохо разбирался, куда и кого было принято приглашать в гости.

— Госпожа Юми, господин Нобуо, хочу познакомить вас с моим спутником. Господин Тошайо — экзорцист высшего ранга. Он помог мне разрешить вопрос с прискорбной кончиной госпожи Акеми и храбро справился с врагом, — сказал Хикэру.

Госпожа Юми и господин Нобуо по очереди пожали руку Тошайо и выразили надежду, что ему понравится их скромный прием. Он, в свою очередь, поблагодарил за возможность присутствовать на празднике и похвалил обстановку — в точном соответствии с тем, что сказал ему сделать Хикэру, прежде чем они вышли из апартаментов.

Госпожа Юми спросила их, собираются ли они остаться до утра и посмотреть на фейерверк, господин Нобуо деликатно посоветовал гостям воздержаться от белого вина, которое поставщики перепутали на складе. Тошайо слушал без особого внимания, ему хотелось поскорее разобраться с проблемой.

Затем подошли новые гости, хозяева вечера попрощались с Хикэру и его необычным спутником, откланялись и пожелали хорошо провести время.

Они остались наедине в толпе людей, которая почти не обращала на них внимания. Хикэру выяснил, переходя от одного гостя к другому, здороваясь, обмениваясь комплиментами, что господин Такаюки подойдет позже большинства приглашенных из-за срочного визита к Его Божественному Величеству. Оставалось около часа до конца сбора гостей, и это означало, что большую часть времени придется убить на светские беседы. Тошайо вертел в руках бокал красного вина, к которому не привык, предпочитая самое дешевое пиво в городе, и начинал скучать.

— Пойдем, — сказал Хикэру. Он то и дело водил их обоих по залу, но сейчас в его тоне мелькнуло озорство, почти детское и почти невинное.

— Ты что собрался делать? — насторожился Тошайо.

— Все равно старый дурак придет к началу тостов, а из тебя тот еще собеседник. Пойдем, — повторил Хикэру, толкая их сквозь толпу.

Пришлось использовать навыки, которым обучил его Изаму, чтобы без осложнений добраться до другого края зала. Помимо прислуги, прохода на кухню и коридора, ведущего в комнаты гостей, там были туалеты.

— Мне не нужно в туа…

Тошайо заткнулся раньше, чем договорил. В его жизни до сих пор было два повода заглянуть в кабинку. Первый не отличался оригинальностью — справить нужду, второй тоже едва ли входил в десять самых необычных способов провести время в сортире — подрочить или, если возможно, успокоиться. Хикэру явно собирался разнообразить список.

Прекрасный зал, сопоставимый по стоимости отделки с тем, где люди планировали произносить тосты в честь младшей дочери Его Божественного Величества, был условно разделен на две части. Справа от входа расположились отдельные кабинки, закрытые дверцами красного цвета с серебряными ручками. Тошайо готов был поклясться, что видел похожую в музее, когда был ребенком. Слева от входа стоял ряд раковин, возле которых высились горки белоснежных полотенец. Зеркала перед ними были настолько чистыми, что умножали комнату, и без того гигантскую, надвое.

Несколько секунд Тошайо пытался прийти в себя от свалившейся на него красоты, когда услышал характерные для секса стоны, доносящиеся из середины ряда кабинок. Стонала женщина, а в перерывах между протяжными звуками пыхтел мужчина.

— Похоже, не нам одним скучно, — философски заметил Хикэру. Он подошел к раковине, тщательно вымыл руки, потом взял пару полотенец и подошел к кабинке, игнорируя звуки: — Ты идешь?

Отказываться от секса было глупо, тем более что Тошайо подозревал еще один подвох в истории с приемом и Безупречными. Все могло покатиться к чертям в любой момент, а ему хотелось оставить в памяти как можно больше.

Кабинка оказалась больше обычной, но все равно была тесной. Хикэру бросил Тошайо полотенце со словами: «Испачкаешь мой костюм — будешь облизывать». На всякий случай Тошайо вцепился в полотенце зубами, пока помогал Хикэру избавиться от брюк и расстегивал собственную ширинку. Демон встал спиной к нему, уперся руками в стенку и выгнулся, подставляя задницу.

— Есть хоть один шанс, что он придет раньше? — спросил Тошайо, глядя под край белоснежной рубашки, где кожа Хикэру была особенно гладкой, а мышцы придавали фигуре характерный изгиб.

— Конечно, есть, мой хороший. Тебя это волнует? — Хикэру наклонился ниже, и его задница должна была неизбежно столкнуться с членом Тошайо, но тот в последний момент придержал любовника рукой.

— Ты хочешь упустить такую возможность из-за секса?

— Я хочу пожить, мой хороший, — недовольно ответил Хикэру, повернув голову. — Так и будешь дрожать от каждого шороха?

Тошайо разозлился, и, к несчастью, это было именно тем, что подстегивало его к безрассудным действиям. Демон, конечно, знал об этом и теперь беззастенчиво пользовался, но Тошайо соврал бы, если б сказал, что не хочет. Он хотел — больше, чем увидеть какого-то эфемерного Такаюки. Больше, чем помочь ордену.

Масла и тем более волшебной жидкости из спальни Хикэру у них не было, поэтому Тошайо наклонился к любовнику, приложил пальцы к его губам и сказал то, что было по его шкале падения в бездну твердой сотней из ста возможных пунктов:

— Оближи.

Пока горячий язык демона скользил вдоль фаланг, Тошайо представлял себе самые разные места, где можно заниматься сексом. Ресторан, машина, дом — это ведь, в самом деле, банально. Если Хикэру будет так же послушно делать все, что ему скажут, подойдет даже свалка отходов.

Пара любовников, которые начали трахаться до того, как Тошайо вошел в помещение, явно устала. Стоны были тише, одышка сильнее. Ему стало интересно, как они отреагируют на новые звуки, поэтому он почти не использовал пальцы. Вынул их и, дождавшись, когда в чужом представлении наступит пауза, вставил член.

Хикэру застонал, дернулся, но это была легкая боль, потому что Тошайо хорошо помнил, когда демону становится неприятно, и остановился задолго до этого. Украл один громкий стон, а потом в качестве извинения медленно наклонился и поцеловал плечо.

— Не удержался, — шепнул Хикэру с усмешкой. — Теперь начнется концерт.

Он оказался прав. Любовники затихли ненадолго, а потом их крики стали похожи на посредственную игру в любительском театре. Тошайо медленно двигался, больше действуя руками, потому что не хотел трахать Хикэру под аккомпанемент азартных игроков. Надолго их все равно не хватило, через несколько минут, то ли кончив, то ли осознав, что перегибают палку, они замолчали. Хлопнула дверь, включили воду, потом хлопнула входная дверь.

— Доволен? — шепнул Хикэру.

— Мы их победили, — шепнул в ответ Тошайо.

Ему было легко, он перестал стесняться и делал то, что хотел, пока они трахались в кабинке туалета. Медленно, без спешки, как будто у них было все время мира, погружался в Хикэру, запоминая реакцию и наслаждаясь ей так же сильно, как удовольствием в паху.

После секса они бросили полотенца в специальные урны, отмыли руки, умылись, поправили одежду и вышли. Теперь нужно было дождаться Такаюки, который должен был прибыть с минуты на минуту.

На людях они не могли разговаривать открыто, и Тошайо думал, когда собирался на прием, что это вызовет у него раздражение, но на деле все оказалось куда интереснее. Ему редко удавалось поговорить с кем-то умнее уличного попрошайки. Изаму был молчалив и отдавал всего себя древнему искусству рукопашного боя, а Чи хоть и был не по годам умен, оставался подростком. В обществе Хикэру можно было говорить намеками и угадывать их, обмениваться взглядами, шутить — не зло и пошло, но без налета детской примитивности, который обязательно присутствовал в разговорах с Чи. После второго бокала вина и долгого обсуждения интерьера, который по словам Хикэру привезли из разных стран, чтобы украсить залы, Тошайо окончательно расслабился.

Господин Такаюки был одним из последних гостей, которые вошли через украшенную золотым лавром арку. Хикэру ничем не выдал своего интереса, никак не прокомментировал появление давнего врага, но его рука, до сих пор расслабленно сжимавшая бокал, напряглась.

— Мне кажется, у нее натуральные перья павлина, — сказал Тошайо, наклонившись к демону.

— Что? Перья? — растерялся Хикэру.

— У спутницы этого представительного мужчины, — подсказал Тошайо.

Он проследил за взглядом Хикэру и за тем, как осторожно менялось выражение его лица. Сначала взгляд уцепился за Такаюки, но после слов Хикэру — перешел на его спутницу, которую в трущобах Метрополиса назвали бы «шлюхой в перьях». На фоне женщин в изысканных экстравагантных нарядах, которые уже присутствовали на приеме, эта выделялась нарочито грубым гримом и вызывающе откровенным платьем, которое украшали длинные птичьи перья. Выражение лица женщины говорило о том, что она высоко ценит себя, а все, кто недоволен ее нарядом, могут засунуть себе свое мнение в соответствующие места. Гости принялись обсуждать ее наряд. Никто не заговорил о господине Такаюки — отвлекающий маневр он проделал мастерски.

Гадали, где были взяты перья, свежие они или древние, «как ее грим», пытались угадать, кто решился пошить эдакого монстра. Высший свет, как по волшебству, купился на дешевый розыгрыш. Если бы Тошайо не знал, кто перед ним, он обязательно заподозрил бы ни в чем не повинную женщину в том, что она охмурила несчастного господина Такаюки и теперь вьет из него веревки. И хотя тот вовсе не выглядел потерянным или смущенным, на фоне такой раскованной и яркой особы кто угодно мог побледнеть.

Гости поприветствовала госпожу Юми и господина Нобуо — обменялись сначала традиционными поклонами, затем пожали руки. Хикэру нервно крутил в руке бокал, так что Тошайо пришлось остановить его, перехватив запястье:

— Успокойся, ты выглядишь куда лучше.

Гостья, которая стояла совсем рядом, окинула его одобрительным взглядом и улыбнулась. Он благодарно улыбнулся в ответ, потом отвернулся от нее и повел Хикэру за руку сквозь толпу — подальше от Такаюки и его ручной птички.

Дама вполне могла сойти за кицунэ, но Хикэру утверждал, что нечисти чрезвычайно трудно пройти за Врата — сделать это могли только демоны и те, кто получил разрешение Его Божественного Величества, как было с Безупречными. С другой стороны, у Такаюки явно имелось достаточно козырей, чтобы провести одну несчастную кицунэ на праздник.

Наконец, она могла быть обычной компаньонкой, которых в центральном районе работали сотни. Бедная девушка с хорошей внешностью и тем уровнем образованности, когда уже можно открывать рот для чего-то кроме еды и ругани.

В толпе Тошайо удалось найти удобное место возле стола с закусками, которые выглядели такнеаппетитно, что никто не подходил к ним, обходя стороной. Официанты сновали туда-сюда, изредка замирая перед Тошайо и Хикэру, но в остальном никому до них не было дела.

— Скоро будут произносить тост? — спросил Тошайо, прислушиваясь к гомону толпы, которая до сих пор переваривала наряд спутницы Такаюки.

— В девять часов вечера произнесут первый, в двенадцать ночи — последний. Считается, что в то же самое время Его Божественное Величество…

Хикэру прервался, потому что сквозь толпу прямо в их сторону шли господин Нобуо и господин Такаюки собственной персоной.

Хозяин вечера выглядел воодушевленным и довольным, а выражение лица Такаюки могло означать что угодно — оно было таким же пресным, как его внешность и костюм.

— Вот вы где! — радостно воскликнул господин Нобуо. — Повсюду искал вас. Неужели вам понравились устрицы? — спросил он, глянув на стол за их спинами. — Ужасный вкус, если хотите знать мое мнение. Господин Такаюки, рад представить вам господина Хикэру — мецената и благотворителя, с которым я и моя дражайшая супруга знакомы уже много лет, и его спутника — господина Тошайо, того самого экзорциста. Господин Хикэру, господин Тошайо, рад представить вам моего старого друга — господина Такаюки. Он выразил большой интерес к вашей профессии. Боюсь, сегодня вы станете звездой вечера, — улыбался Нобуо. — Теперь я вас оставлю, мне придется заняться белым вином. Катастрофа, настоящая катастрофа, — и он ушел, покачивая головой в растерянности.

— Рад познакомиться с вами, господа, — Такаюки поклонился первым, хотя было очевидно, что он куда выше по статусу — о его репутации на приеме знали все.

— Взаимно, господин Такаюки, — ответил Хикэру, поклонился, но забыл о том, что держит в руке бокал с вином, и оно пролилось на пол. Пришел официант, начал вытирать пятно, и лицо Такаюки изменилось.

Тошайо, который тоже ответил на поклон, но ничего не пролил, понял, что должен исправить положение:

— Вы заинтересовались орденом экзорцистов, господин Такаюки? — спросил он.

— Да, господин Тошайо, и весьма. Я слышал, какая потеря… как… — к удивлению Тошайо, Такаюки начал заикаться. — Такая потеря для вас, должно быть. Простите, я принял эту новость близко к сердцу.

— Вы говорите, очевидно, о смерти госпожи Рей? — помог Тошайо.

— Д-да, именно, — ответил Такаюки. — Мои соболезнования.

— Большое спасибо, господин Такаюки, — сказал Тошайо и склонился в еще одном поклоне по давно забытой традиции, которую выполняли только монахи. У Такаюки не было выбора — он наклонился в ответ, и когда их лица были на максимально близком расстоянии, Тошайо осторожно принюхался, пытаясь разобраться в чужой душе.

Мускус, хвоя, гарь и еще не перешедший в запах мертвечины аромат брожения. Старое истрепанное тело, злоба и жестокость внутри. Ошибки не было — перед ним стоял демон, Хикэру не соврал об этом.

Они встали ровно, подняли бокалы и выпили немного вина в память о госпоже Рей. Тошайо подумал, что ей понравилась бы ирония ситуации. Она никогда не рассматривала смерть, как трагедию. Тошайо считал, что она верна древнему кодексу воинов-самураев, которые не боялись смерти, но все оказалось куда сложнее. Госпожа Рей знала, что для нее смерть не будет концом — скорее началом долгой службы Его Божественному Величеству.

— Могу я спросить, господин Тошайо, что вы намерены делать теперь? — спросил Такаюки.

— Сегодня я хочу поднять столько тостов за здоровье юной госпожи, сколько смогу, а завтра будет новый день, — ответил Тошайо, беззаботно прихлебывая вина.

— Что ж, справедливо, — сказал Такаюки. — Новый день — новые дела. Господин Хикэру, позвольте узнать, где вы познакомились с господином Тошайо. Я слышал, недавно вас также постигло несчастье.

— Вы так наблюдательны, господин Такаюки, — сказал Хикэру, и в ровном тоне прорвались нотки раздражения — так явно, что это просто не могло укрыться от собеседника.

— Я просто выполнял свою работу! — вмешался Тошайо, перебивая Хикэру, к которому обратился гость, чей статус был существенно выше, что нарушало этикет, но вполне вписывалось в образ неотесанного болвана и пьяницы, которым Тошайо пытался выставить себя.

— Надо же! — заинтересовался Такаюки. — Быть может, вы расскажете мне?

— С большой радостью! Господин Хикэру… хотя к чему эти условности, да? — спросил Тошайо, хохотнул и схватил Хикэру за талию, а через секунду рука опустилась на бедра. — Хикэру позвал меня, чтобы решить свою маленькую проблемку. У него завелась настоящая нечисть, представляете? Обычно ко мне обращаются всякие истерички, бандиты и монахи, а тут так повезло… Короче говоря, я решил проблему, ну и вот, — подведя итог, Тошайо похлопал Хикэру по бедру.

— Любопытная история, — ответил Такаюки, которому явно нечего было больше сказать. Он искал взглядом знакомые лица, но в глуши отвратительных на вкус устриц никого подходящего не было.

— Расскажите, господин Такаюки. Или, если позволите, можно мне звать вас по имени? — спросил Тошайо, хлебнув еще вина. Мимо шел официант, и тут же на месте пустого бокала появился полный. — Ваше здоровье!

— Разумеется, господин Тошайо, если вам так будет…

— Нет-нет! Никаких господ. Мы все здесь равны, не так ли? Мы все равны перед Создателем. Знаете, что мне больше всего нравится в моем ордене, друг мой Такаюки?

— Что же?..

— Чувство общности. Все мы сестры и братья, все заодно, все стремимся к лучшему будущему. Разве это не выглядит радужной картинкой?

— Просто потрясающая картинка, — пробормотал Такаюки.

Тошайо откровенно издевался:

— У нас есть ритуал, который каждый год мы исправно соблюдаем. Вы подходите к товарищу, вот так, — он подошел ближе. — Затем вы подцепляете локоть, вот так…

— Простите, господа, я увидел старого друга, — ответил Такаюки, отошел подальше от Тошайо, развернулся и пошел в толпу.

Тошайо хлебнул еще вина, потом развернулся к Хикэру и сказал:

— Мерзкий тип, да?

— Что? — спросил пораженный Хикэру.

— Мерзкий тип, я говорю. Отказался пить. Господин Нобуо гораздо вежливее.

— Ты напился, — ответил Хикэру.

— Я знаю, — Тошайо улыбался. — Зайду на минуту в туалет. Подождешь меня?

— Не вздумай ничего натворить.

Дорогу в туалет Тошайо спрашивал сразу у нескольких официантов и пары гостей, чтобы слухи о его поведении расползлись как можно дальше. Закрывшись в кабинке, он достал снадобье, которое нейтрализовало токсины, выпил и сел ждать, когда оно подействует. Через пять минут, совершенно трезвый, Тошайо, слегка покачиваясь, вышел обратно в зал.

Обмануть демона непросто — это он знал из-за Хикэру и его постоянной лжи. Зато демоны легко покупались на правду. Господин Такаюки издали заметил, что Тошайо покинул убежище в туалете и пошел на другой конец зала — обсуждать с очередной важной персоной очередной важный вопрос. Экзорцист, который полностью соответствовал его представлениям об экзорцистах, перестал быть интересен для него.

Господин Нобуо вышел на небольшое возвышение — подобие подиума — и ударил вилкой о бокал, издав достаточно громкий звук, чтобы разговоры утихли. Тошайо добрался до Хикэру, который нервно убирал руку в карман, а потом тут же доставал ее обратно, схватил под локоть и стал следить, что будет дальше. Госпожа Юми присоединилась к супругу. Вдвоем они произнесли впечатляющую речь, перечислив всех членов семьи Его Императорского Величества в порядке важности статуса и очередности престолонаследия, затем пожелали юной госпоже долгих лет, хорошего здоровья и благословения небес. Затем, торжественно подняв бокалы, они подали знак остальным, и все гости, которые присутствовали на приеме, а также все слуги, даже те, что стояли по углам с полотенцами наготове, пригубили вино.

— Впечатляет, — заметил Тошайо, поставив почти полный бокал на стол с устрицами.

— Я думал, ты напился, — сквозь зубы прошептал Хикэру.

— Да, я напился, — ответил Тошайо.

— Ты не пьян.

— Уже нет.

— Неплохо для человека.

— Стараюсь.

— Ты узнал все, что должен?

— Нет, я успел понюхать его, но мне нужно посмотреть на него внимательнее.

— Я могу помочь?

— Да, встань передо мной и помолчи, пожалуйста.

Несколько долгих минут Тошайо сосредоточенно разглядывал гостей, стараясь отрешиться от мира, доступного Второму Племени. Обычно он работал в местах, где людей почти не бывало, но таращится на Такаюки наедине с ним означало закричать о своих намерениях во всеуслышание. Поэтому Тошайо старательно дышал: вдох, выдох, пауза, вдох, выдох, пауза. Прислушивался к ударам своего сердца. Смотрел поверх голов, стараясь ослепить себя блеском украшений и нарядов толпы богачей Метрополиса.

Нужное ощущение пришло вместе с резкой головной болью — гул десятков душ оглушил Тошайо, пришлось прикусить губу и сжать несчастный стол с устрицами, чтобы удержать состояние. Затем, медленно переводя взгляд с одной души на другую, Тошайо нашел нужную ниточку и, не касаясь ее, проследил, где находится сердцевина. Господин Такаюки был похож на морского монстра — отростки его души ворочались в зале как щупальца анемона, задевая души других гостей, скромные и непритязательные.

Крылья, которые ожидал увидеть Тошайо, едва угадывались в массе жутковатых костяных наростов и редкого пуха. Один рог был отломан у основания, другой изогнулся настолько нездоровым и противоестественным образом, что был больше похож на торчащую из головы ветку.

Но глаза горели огнем, от которого веяло ужасом и смертью. Как только Тошайо встретился взглядом с Такаюки, холод смерти схватил за горло, пальцы одеревенели, а ступни обожгло так, словно он стоял на голом льду. Выдержав пару секунд, Тошайо постарался растянуть губы в дружелюбной улыбке и махнул рукой.

Такаюки отвернулся. Невозможно было сказать, понял ли он, что его увидели, или просто избегал общества назойливого гостя.

— Уходим, — сказал Тошайо.

— Уйти невежливо, — ответил Хикэру.

— Я увидел все, что должен, и не знаю, понял он это или нет, Хикэру. Идем, быстро.

Они бросили бокалы и побежали сквозь толпу, которая обсуждала, в каком платье именинница в последний раз выходила в свет. Тошайо придерживал Хикэру за плечи, не позволяя останавливаться, чтобы извиниться перед очередным важным гостем.

Выход из зала был в паре шагов от них, когда из него, улыбаясь шире главной магистрали Метрополиса, вышла павлинья спутница Такаюки. Она налетела на них, обнимая рукавами-перьями, и Тошайо сразу понял, что это приказ хозяина. Такаюки заранее отправил ее в коридор, где она ждала. Другой причины быть там у экстравагантной светской львицы не было, и тем более у нее не было причин хватать незнакомых людей.

Пока Хикэру начинал дежурное приветствие, пытаясь отстраниться, Тошайо положил свободную ладонь на спину женщины в области сердца, дернул собственную духовную нить, оборачивая вокруг красиво одетой фигуры и шепнул на ухо:

— У тебя секунда. Отпускаешь нас и живешь или умираешь, и мы уйдем без твоей помощи.

— Он убьет меня, — прошелестела женщина — ее голос звенел от напряжения, выдавая лисью сущность.

— Разворачивайся и иди за нами, — ответил Тошайо.

Кицунэ ловко обошла их и побежала следом, когда они вышли из арки и нырнули в коридор, заполненный лифтами.

— Лифт или лестница? — спросил Хикэру, оглядываясь в зал, где сквозь толпу к ним прорывался Такаюки. Другие гости вежливо обращались к нему с поклонами и приветствиями, но он уже пренебрег несколькими, и за ним тянулся ропот недовольных таким поведением мужчин и женщин.

— Окно, — ответил Тошайо.

— Вы рехнулись? — кицунэ в отчаянии обхватила лицо руками.

— У моего друга есть парашют, — сказал Тошайо.

— Какой еще парашют?! — Хикэру отступал от выхода, пятясь, будто от голодного хищника.

— Сейчас покажу, — ответил Тошайо. Все время, что у них было до подхода Такаюки, он возился с замком на окне, который сделали для того, чтобы проветривать помещение. Замок был надежным, но Тошайо хорошо знал, как использовать преимущество веса и обувь для того, чтобы попасть в закрытые пространства. Замок поддался, створка уехала в бок, печально поникла и упала в угол — Тошайо успел отпрыгнуть.

— Вы рехнулись! — кицунэ заметила приближающегося господина и нырнула за Хикэру, который сам едва стоял на ногах.

— Оба, ко мне, быстро, — скомандовал Тошайо. Хикэру подбежал первым, кицунэ колебалась, но видела, что Такаюки приближается, и тоже подошла к окну. Перья на ее платье потускнели, отражая страх.

— Что ты собрался делать? — в ужасе спросил Хикэру.

— У тебя ведь есть крылья, — сказал Тошайо.

— Да, но…

— У тебя есть крылья, а у этой дамы есть возможность спрятаться, когда ее никто не видит, и еще она может спрятать клиента, так что расстарается для нас. Верно, милая? — спросил Тошайо у кицунэ, которая стала кивать так часто, что потеряла несколько перьев.

— Я не смогу… — пробормотал Хикэру. Кожа на его лице бледнела — он терял маску, которая делала его похожим на человека.

— Да с какой стати? Здесь всего-то… несколько этажей. Тебе нужно пару раз махнуть крыльями у земли.

Не слушая возражений, Тошайо вложил руку кицунэ в левую руку Хикэру, сам схватил его за правую и встал у края окна. Им открылся превосходный вид на улицу. Жители Метрополиса укрывались зонтами от дождя и даже не думали смотреть вверх.

— Теперь, милая, тебе придется нас спрятать, — сказал Тошайо кицунэ.

Она прикусила губу — показалась пара острых клыков — и Тошайо почувствовал, как побежали по коже мурашки. Дикая магия древних божеств была грубой, но крайне эффективной. И работала надежнее любых новомодных оберегов и заклинаний.

— Теперь посмотри вниз, мой хороший, и подумай, когда раскрывать крылья. Готов?

— Нет, — прошептал Хикэру, белый, как мел.

Грим кицунэ, такой же бледный, делал их похожими на брата и сестру.

— Пора, — решился Тошайо, чувствуя приближающийся холод смерти, который обволакивал его поверх мурашек от магии кицунэ.

Он потянул их вперед, шагнул в пустоту, и они упали, держа за руки Хикэру. Кицунэ всхлипнула, но больше не издала ни звука. Красивая дорожка, деревья и пара распахнутых белоснежных зонтов приближалась так быстро, что Тошайо уже чувствовал удар. Он приготовился умереть, начал молитву, которой учила госпожа Рей, но в последний момент его тело подбросило вверх, поток воздуха сдавил голову, руку — она заскользила по руке Хикэру.

Шелест крыльев, которых Тошайо сейчас не видел, сопровождался медленным спуском. Раз, два, три — прошли секунды, когда они втроем были внизу, окруженные прохожими, не замечавшими их, несмотря на дождь, где их фигуры должны были казаться пустыми пузырями в потоках воды.

— За мной, — шепнул Тошайо. Хикэру и кицунэ пошли за ним без возражений, испуганные, часто оглядываясь вверх — к открытому окну, где вот-вот должна была появиться фигура Такаюки.

Центр Метрополиса размывали потоки воды с неба, грохот грома приближался — молнии мелькали то слева, то справа. Тошайо шел вперед, поворачивал, снова шел вперед, не отпуская Хикэру, а тот держал кицунэ, которая плелась в самом конце, продолжая прикусывать губу. Удерживать невидимость ей, скорее всего, было чертовски сложно, но она старалась, чтобы выжить — именно на это рассчитывал Тошайо, когда им пришлось бежать.

Улицы мелькали перед ними, куда именно они должны попасть, Тошайо не знал, но ноги вели его к Вратам. Спрятаться в трущобах, а еще лучше — под ними, казалось лучшей идеей.

— Я устала, — прошептала кицунэ, когда до Врат оставался жалкий квартал.

— Еще немного, и мы сможем спрятаться в другом месте, — сказал Тошайо, уверенно поглядев на нее, и она серьезно кивнула. Мурашки стали острее, они обжигали кожу, но судя по тому, что никто до сих пор не смотрел в их сторону, магия работала, как надо.

У Врат стояла охрана. В одинаковой форме, безликие и строгие. Кицунэ, увидев их, задрожала. Хотя у нежити было формальное право находиться в Метрополисе, центральный район оставался для них запретной зоной. Раньше Тошайо казалось, что это нелепое правило, ведь никто из Второго Племени не сможет пройти за Врата, но теперь он понимал, что Врата были, если вообще означали хоть что-то, своего рода индикатором. Охрану можно подкупить, отвести ей глаза. Можно использовать скоростную магистраль в машине с проверенными номерами. Были способы обойти закон, и несчастная кицунэ обошла его, но теперь ей предстояло расплачиваться за преступление, и она боялась.

— Мы отойдем в сторону, ты сделаешь нас видимыми, затем я поговорю с охраной, а вы будете ждать меня. Ясно? — спросил Тошайо.

По очереди Хикэру и кицунэ кивнули. Тогда он отвел их за угол ближайшего к Вратам здания, которое отделяли от массивной конструкции несколько сотен шагов по небольшой площади. Место легко было осмотреть даже с земли, но Хикэру заметил стоящих на защитных башнях снайперов.

Всё выглядело мирно, никто не выкрикивал зловещие приказы, никто не суетился. Врата оставались Вратами, изменился только Тошайо и его намерения, поэтому теперь идти вперед было жутко.

Он не знал, что скажет. Шаг, другой, третий, он пытался представить, что может сказать охраннику, чтобы тот пропустил не только его — это еще полбеды. Экзорцист никого не заинтересует, пусть даже мокрый насквозь. Возможно, в лучшем состоянии Хикэру тоже не составило бы труда замаскировать себя, но у лисички не было шансов. В любом случае, если у Такаюки есть хоть какие-то связи, охранники уже ждут беглецов, знают, что их нужно задержать, и не выпустят.

По привычке Тошайо начал молиться. Горло обожгло, и он разозлился. Ему нужна была помощь, чтобы сохранить жизни, но даже теперь Создатель наказывал его. И он, вместо того чтобы прерваться, заменил одно слово. Всего одно — пустяк. Вот только теперь его молитва была обращена не к Создателю.

С оглушительным грохотом молния поразила левую башню рядом с Вратами. Тошайо замер, глядя, как расползается дым, а оплавленный металл капает на камни, которыми была вымощена площадь. Половина охранников ринулась помогать пострадавшим, кто-то уже нес огнетушитель, что под проливным дождем выглядело абсурдно. От грохота Тошайо пошатнулся, но у него не было сомнения в том, что на его молитву ответили, и он продолжил.

Грохот раздался позади — в сердце центрального района. После грома наступила оглушительная тишина, в ней занялись сирены полицейских, но тут же захлебнулись в еще одном раскате.

Прямо к Тошайо бежал охранник, и он не знал, что делать, поэтому просто пошел навстречу.

— Господин экзорцист, — сказал голос за маской. Человек опустился в глубоком поклоне.

— Госпожа Мев? — догадался Тошайо.

— Господин экзорцист, вам лучше не оставаться на улице. Я провожу вас, пойдемте!

— Госпожа Мев, мне нужна помощь, — сказал Тошайо, не рассчитывая ни на что, но после удара молнии, которая поразила башню и отвлекла внимание всех охранников, кроме той, что считала себя обязанной ему, можно было действовать необдуманно.

Охранница широкими шагами преодолела расстояние до дома, который указал Тошайо, и сняла шлем. Под ним было благородное лицо, светлый ежик волос и шрам ото лба до подбородка — наискось. Мев посмотрела сначала на Хикэру, потом на дрожащую от страха кицунэ.

— Кто они?

— Мои друзья, — сказал Тошайо.

— Они не пройдут через Врата, — уверенно сказала Мев.

— Ты можешь что-то сделать? Что угодно.

— Могу, — ответила Мев, надела шлем и ушла обратно к башне, которую уже тушили. Она не сказала следовать за ней, поэтому Тошайо остался и выслушал от Хикэру длинную обвинительную речь о своем безумии.

Мев вернулась на служебной машине.

Тошайо сел рядом с ней, кицунэ и Хикэру забрались сзади. Охранница включила сирену и надавила на газ.

— Оставь нас возле люка, — сказал Тошайо.

— Какого люка? — спросила Мев.

— Любого, который ведет в канализацию, — ответил он.

— Что вы сделали? — спросила Мев.

— Перешли дорогу одному говнюку.

— Господину Такаюки, — сказала Мев.

Сердце Тошайо пропустило удар. Он решил, что Мев предана демону.

— Редкий говнюк, — добавила она.

— Да, редкий, — согласился Тошайо.

— Велел вас задержать. Орал по громкой связи капитану. Не волнуйтесь, от нас он ничего не узнает.

Мев вела машину лихо и уверенно, дождь барабанил по стеклу, и на краткий миг Тошайо успокоился. Пусть ненадолго, они с Хикэру были в безопасности. Мев отключила сирену — на скоростной трассе в ней не было надобности.

— Вы как? Порядок? — спросил Тошайо, обернувшись назад.

Кицунэ лежала головой на коленях Хикэру и спала, а демон разглядывал пейзаж за окном.

— Нормально, — сказал он.

— Мы полезем вниз, — сказал Тошайо. — У меня там есть друзья. Выбрось телефон.

— Зачем? — равнодушно спросил Хикэру.

— Ты не знаешь, что можно пробить человека по телефону?

Когда Тошайо спрашивал об этом, они проехали запасные Врата, которые использовали для скоростного шоссе. На глазах Тошайо кицунэ теряла облик распущенной девицы, черты ее лица менялись, человеческие уши исчезали и одновременно проявлялись лисьи на макушке. Во сне она поправила когтем прядь рыжих волос, которые упали ей на нос.

— Нужно было бросить ее, — сказал Хикэру.

— Бросить ее ты успеешь всегда, — ответил Тошайо.

— Она даже лучше, чем телефон, — продолжил Хикэру. — По ней он найдет нас, куда бы мы ни ушли.

— Не найдет, — сказал Тошайо.

— Ладно, делай, что хочешь, — демон вытащил из внутреннего кармана телефон и выбросил в окно.

Тошайо развернулся обратно и успел заметить изменившееся лицо Мев, которая заметила в зеркале заднего вида, кого везет.

— Уверен, что справишься с ней? — спросила она у Тошайо.

— Уверен, госпожа Мев.

— Хорошо, — она кивнула и больше ничего не спросила, пока не довезла их до окраины.

По дороге Тошайо избавился от своего телефона, заставил Хикэру обыскать кицунэ, и они выбросили еще один.

В трущобах дождь уже закончился и люди вылезли из высоток, чтобы успеть вернуться домой. Поток был настолько плотным, что на светофорах приходилось задерживаться.

— Мы выйдем здесь, госпожа Мев, — сказал Тошайо, когда они остановились на очередном перекрестке.

— Удачи, господин экзорцист, — ответила она.

Двери открылись. Тошайо вышел сам, помог выйти все еще слабой кицунэ, и они вдвоем с Хикэру потащили ее на плечах. Поток людей впереди мог смести неопытного человека, но Тошайо был здесь в своей стихии. Он ловко вошел в толпу, растолкав соседей локтями, освободил место для спутников, и они слились с остальными гражданами трущоб. Загорелся зеленый свет для транспорта, машина Мев скрылась вдали, вновь включилась сирена.

— Рядом есть удобный спуск вниз, — сказал Тошайо.

— Нужно бросить ее, она обуза, — ответил Хикэру.

— Она идет с нами, — отрезал Тошайо.

Кицунэ пыталась идти сама, даже сбросила туфли, которые мешали ей, надорвала юбку, но все равно то и дело спотыкалась. Звериный облик отталкивал самых внимательных прохожих. Хикэру, наоборот, почти восстановил цвет лица, поэтому притягивал взгляды тех, у кого было время оценить красоту.

9. Сто за одно

До каморки, где находился вход в канализацию, они добрались без приключений. Обычно у Тошайо был при себе ключ — одолженный, украденный или взятый официально у городских чиновников. Сейчас ключа не было, поэтому он взял лежащий поблизости металлический прут и с его помощью взломал хрупкую дверцу.

Первое, что они почувствовали, была вонь — именно она защищала каморку. Даже бомжи и бандиты не решались сунуться сюда, поэтому никто не заботился о хороших замках и дверях. Хикэру прикрыл рукой рот, а кицунэ поморщилась.

— Добро пожаловать! — объявил Тошайо, первым проходя к лестнице.

— Почему здесь так воняет? — спросила кицунэ.

— Каппа защищаются, как могут, — ответил Тошайо.

— Лягушата? — кицунэ презрительно фыркнула — у нее вышло по-лисьи забавно.

— Удивительно, как вы друг друга не перегрызли, — сказал Тошайо, начиная спуск вниз.

Хикэру был вторым, он ответил:

— Первое Племя успешно грызло себя даже без помощи Второго, мой хороший. Так уж устроен мир. Ты презираешь бомжей и богачей, а наша прелестная спутница — лягушат. Они для нее как тараканы.

— Тараканы так не воняют, — сказала кицунэ, присоединяясь к спуску. Она догадалась прикрыть дверь, и наступила темнота, в которой они долго опускались на дно.

Эхо их дыхания, редких недовольных восклицаний и шелеста обуви разносилось по шахте. Наконец, Тошайо наступил на горизонтальную поверхность, а не на тонкую перекладину лестницы.

— Пришли, — сказал он.

— Потрясающе! — отозвался Хикэру, придав голосу столько сарказма, что Тошайо невольно улыбнулся.

— Он у тебя не очень умный, да? — спросила кицунэ.

— Какой уж есть, — ответил Хикэру.

Их голоса звучали совсем рядом.

Раньше канализация Метрополиса была образцом чистоты для многих государств. Она была построена заранее — до того, как разросся город, и долгое время служила бомбоубежищем. Во время Последней Войны канализация стала спасением для миллионов жителей Метрополиса, в честь победы поставили много памятников, а экскурсии проводили для всех желающих. Потом политика Империи изменилась, и пока где-то на границе захватывали новые города, канализация Метрополиса начала жить собственной жизнью. Сюда сползлись каппа со всей Империи — отовсюду, где им не было больше места. Целыми семьями они бежали в город и под покровом тьмы пролезали через широкие прутья стоков.

Никому не было дела до них, обслуживанием канализации занимались старики, чаще всего те, кто давно ушел с работы, но вынужден был вернуться из-за нищеты в семье или тяжелой болезни, на лечение которой нужны были лекарства. Молодежь в таких случаях сбивалась в банды, а у стариков не было другого выхода. Они делали вид, что работают, получали жалование, но никто не проверял их труд, поэтому очень быстро канализации стали местом, где спокойно жили каппа.

Первым делом каппа избавились от искусственного света, который у них ассоциировался со злом Второго Племени, потом отпилили часть решеток, сделали запруды для сливов из фабрик и ресторанов. Тошайо знал карту подземного Метрополиса лишь по той причине, что быстро нашел общий язык с каппа. Всю мелочь, пуговицы, старые игрушки Чи он относил вниз и отдавал лягушатам, а те взамен рассказывали ему, как лучше добраться до злого духа, другой нежити или конкурентов из числа нечисти, которых у общины хоть и не было много, но самостоятельно решить свои проблемы миролюбивые каппа не могли.

Чтобы привлечь внимание, Тошайо свистнул. Вдалеке раздалось хлюпанье, затем загорелся тусклый огонь, похожий на летящего в ночи светлячка. По мере приближения хлюпающих звуков огонь становился ярче, а когда каппа подошел вплотную, стало ясно, что он держит в руке крохотный стеклянный фонарь, сделанный из старой банки, где сидел самый настоящий рой светлячков.

Каппа был в преклонном возрасте, поэтому из макушки его зеленовато-бурой головы торчали редкие седые волоски. Он носил одежду, как многие представители Первого Племени, осевшие в городе. На нем были детская распашонка, отрезанная так, чтобы служить рубашкой, и подвязанные веревкой штанишки. Башмаков он не носил, щеголяя огромными лягушачьими лапами. Внимательные глаза, чуть прикрытые влажными веками, глядели на Тошайо.

— Явился? — пискнул каппа.

— Доброго вам здоровья, — Тошайо низко поклонился и пнул в бок сначала Хикэру, потом кицунэ, чтобы они сделали то же самое. Оба неловко повторили его жест.

— И тебе доброго, — каппа согнул спину, кряхтя, будто старик из Второго Племени. — Принес чего?

— Дай перо, — приказал Тошайо, вытянув руку в сторону кицунэ.

Она колебалась, потом выбрала самое большое перо и отдала ему.

— Пахнет псиной, — пожаловался старый каппа, приняв подарок и обнюхав его со всех сторон.

Кицунэ оскалилась, но Тошайо опять пнул ее в бок, и она взяла себя в руки.

— Нам нужно спрятаться, — сказал Тошайо. — Поможете?

— Всем? Всем троим? — спросил каппа, сморщив и без того неровный лоб.

— Да, нам всем нужно спрятаться, — повторил Тошайо, — пожалуйста.

— Бежите от смерти, — сказал каппа. Правая нога дернулась, брызги мутной жижи окатили спутников Тошайо — те шагнули назад, не готовые к такому душу.

— Да, так и есть, — сказал Тошайо.

— Мы все помним, — каппа покачал головой. — Хорошие дела, плохие дела. Хороших больше. Пойдем, маленький господин.

Каппа повернулся и медленно пошел в темноту, раздвигая ее своим диковинным фонариком. Тошайо пошел следом и дал знак Хикэру и кицунэ идти за ним.

— Как тебя зовут? — спросил Тошайо у кицунэ, когда они отошли достаточно далеко от спуска, чтобы без опаски переговариваться друг с другом, даже если погоня доберется до шахты.

— Джун, — ответила кицунэ. — Вы — Тошайо? Экзорцист?

— Да, — сказал он. — Тебе рассказал про меня Такаюки?

— Господин шепнул, что нужно следить за вами, и я ждала в коридоре, — сказала кицунэ. — Как зовут вас, господин? — спросила она у Хикэру.

— Не твое дело, — демон скрипнул зубами.

— Его зовут Хикэру, и у него ужасный характер, — сказал Тошайо.

— Вы пришли на прием из-за господина, — сказала Джун. — Вы хотите его убить?

— Да, — ответил Тошайо.

— Я вам помогу, — голос кицунэ не изменился, когда она говорила это.

— Ты выполняешь договор? — спросил Хикэру.

— Договор? — она удивилась. — О, вы об этом! Нет, господин Хикэру, он не стал бы марать об меня руки. Я просто прислуга. Иногда помогаю ему прятаться. Понимаете?

— У тебя есть семья? — спросил Тошайо.

— Семья, господин Тошайо? — кицунэ растерялась. — Зачем вам моя семья?

— Не мне, — ответил он.

— Ах, я поняла! — она улыбнулась. — У меня нет семьи, которой он мог бы шантажировать меня. Я сбежала с вами, потому что мне некуда возвращаться.

— Или потому, что он сказал тебе, — Тошайо улыбнулся в ответ.

— Нет!

— Я знаю, что он сказал тебе сделать это, потому что он — самая хитрая задница во всем городе, Джун. Отрицать это бессмысленно.

Она тяжело вздохнула:

— Он сказал бежать с вами, если я не смогу вас остановить.

— Я покажу тебе кое-что, Джун, и ты сама решишь, что делать, — сказал Тошайо.

Старик привел их к обычной лестнице, по которой они поднялись на небольшое возвышение. Тошайо снова свистнул.

Медленно, осторожно и робко сзади и спереди, слева и справа, снизу и сверху начали зажигаться фонарики. Тошайо медленно обходил возвышенность, которая оказалась постаментом с памятником одному из героев войны.

Памятник отлили из бронзы, от него ничего не осталось, даже таблички, инкрустированной золотом, кроме каменного постамента.

Огоньков было так много, что через минуту они осветили огромный зал — одно из сотен бомбоубежищ прошлой эпохи.

— Посмотри на них, Джун, — сказал Тошайо.

— Так много, — она растерялась.

— Откуда столько… — пробормотал Хикэру.

— Ты думаешь, что он даст тебе то, что ты хочешь, Джун, но в глубине души ты знаешь, что он использует тебя, как всех остальных. Сейчас ты видишь тех, кому я помог. Один огонек — один лягушонок. Их проблемы были пустяковыми для меня, но я не ленился. Как видишь, их довольно много. Подумай, чего ты хочешь для себя. Сгореть, когда надоешь ему? Или остаться в живых и получить то, что хочешь.

— Что хочу? — Джун растерянно смотрела то на Тошайо, то на мерцающие во тьме фонарики.

— Свободу, — Тошайо улыбнулся ей. — Я убью его, с тобой или без тебя, а когда он умрет, Метрополис изменится. Оба Племени будут жить бок о бок. Никаких гетто и канализаций.

— Кто вы такой? — спросила Джун, наклонив голову, ее уши прижались к голове.

Тошайо закрыл глаза, и, ведомый тем же ощущением безразличия, смешанного с уверенностью, которое посетило его возле Врат, шепнул несколько слов. Еще одну перевернутую молитву, которая превратилась из божественного посвящения в мрачную клятву.

«Вверяю себя твоей воле…»

Ощущение можно было сравнить с тем, какое бывает после долгого пребывания в темноте, когда сначала свет ослепляет, а затем в нем проявляются предметы. Тошайо чувствовал, что всю жизнь был слепым и только теперь обрел возможность воспринимать мир полностью. Только в отличие от зрения его чувство не требовало наличия особого органа.

Вокруг него в воздухе, на стенах, на полу — повсюду текли тончайшие линии чужих судеб. Он видел души так же ясно, как тела, а тусклый свет каппа, которые жались по стенам, стал сиянием драгоценных камней.

В новом мире, который увидел Тошайо, не существовало времени и пространства — они были тенью, отражением душ существ, которые его окружали.

Повинуясь смутному желанию, он вытянул руку ладонью вверх, и на его коже родились синевато-зеленые языки пламени. Прохладные и осторожные, они закрутились вихрем, распустились цветком, а потом оторвались от его руки и разлетелись в стороны. Ответом был восхищенный шепот каппа.

— П-повелитель? — шепнула Джун, но тут же зажала рот ладошкой.

— Нет, — Тошайо закрыл глаза, позволяя ушам оглохнуть, чтобы услышать голос, который все это время говорил с ним.

На этот раз боли не было — они общались образами, воспоминаниями и пророчествами, от которых Тошайо становилось жутко, как будто он попал в кошмар наяву и заранее знал, что пробуждение означает смерть.

В видениях появлялся Такаюки с огрызками крыльев, от которых Тошайо становилось противно всякий раз, будто он видел святотатство, сравнимое с осквернением храма. Такаюки находился то в машине, то в кресле пассажира внутри вертолета. Он бежал по улице, разговаривал по телефону, кричал, угрожал, бил кого-то по лицу.

— Я знаю, кого искать, — сказал Тошайо. — Мне нужен способ.

Поток новых видений обрушился на него: оружие, пентаграммы, снадобья, магические формулы и заклинания. Тошайо дотянулся до Хикэру и с его помощью опустился на пол.

Он не слышал, что происходило в реальности. Его уши, глухие ко всем звукам, кроме голоса Повелителя, воспринимали обрывки образов. Казалось, голова может взорваться от мелочей, перемешанных с важными вещами, но он знал, что вспомнит все, когда понадобится. Не больше — не меньше.

— Покажите, почему я, — попросил Тошайо. — Мне нужно знать.

Голос отправил новые видения. В нескольких тонул разрушенный Ватикан. Свитки, книги и таблички гнили под водой, превращаясь в части замысловатых водорослей. Неслось вперед время, годы, тысячи лет — люди, ненадолго вытесненные из дальних уголков планеты, занятых Первым Племенем, вновь подняли голову. Новое оружие, технологии. Потоки сверхъестественных созданий, словно муравьи, бежали из одной страны в другую, с первого континента на второй. Империя ширилась, пожирая соседей, одного за другим.

Несколько первых демонов — предателей Второго Племени — пробрались в Империю, укрываясь широкополыми шляпами, притворяясь крестьянами, наемниками. Они нашли новые тела, они тянулись к Метрополису, защищенному древними Вратами — неприступными, недосягаемыми. К наследию Ватикана — последней территории, куда не мог дотянуться шепот.

Демоны искали способ, рыли подземные ходы, обманывали, подкупали, женились, выходили замуж — делали все, чтобы узнать секрет, и наконец проникли внутрь.

Оставалось совсем немного. Тошайо чувствовал, как невидимый собеседник готовится сомкнуть руку на шее Императора, но тут появилось в очередной раз пресное лицо Такаюки. Он стоял на коленях и молил о возможности лично исполнить волю своего Повелителя, а след его подвигов был таким четким, что он получил приказ.

И предал.

Врата стали извращенным подобием себя, и внутрь попали те, кто присягнул на верность беглецу Такаюки. Защищенная проклятым договором семья Императора слушала каждое слово демона, опасаясь, что их безопасность окажется под угрозой. Деньги, власть, связи — они дали ему все, а он сделал так, что в любом уголке мира ему будут рады, но не спешил уходить от защиты Врат, за которые не могла проникнуть ладонь Повелителя.

— Пока не появился ты, — шепнул, обжигая уши, голос. — Пока мой Хикэру не нашел тебя.

Он увидел себя совсем маленьким, увидел пару невидимых ладоней, которые придерживали его, когда он мог упасть со сломанной лестницы и разбиться. Увидел нож в руках оми, отведенный на несколько сантиметров в сторону, чтобы остался шрам, но и жизнь тоже. Увидел с высоты птичьего полета, как Хикэру ищет его, прислушиваясь к едва уловимому шепоту, но всякий раз ошибается. Экзорцист, нанятый для начертания символов — пустышка. Госпожа Рей рассказывает ему, как найти «лучшего», но рука Повелителя слишком ясно проявляется в этот момент, и она, заметив мерцание сине-голубого пламени, использует старую молитву, которая позволяет уйти из жизни.

— Она убила себя?

— Пожертвовала собой, — поправил голос. — Хотела защитить Императора.

— От кого?

— От тебя, — голос рассмеялся.

Тошайо почувствовал, что должен делать, как будто всегда знал это — в одно мгновенье. Разорвать договор Императора с Люцифером, развязывая руки Первого Племени, отыскать Такаюки, который в своей уродливости был хорошо заметен в любом месте. Убить его, позволив душе вернуться к Повелителю. Войти во дворец и закончить то, что должно было произойти десятки лет назад при других условиях, когда Империя еще не начала биться в агонии собственного роста.

Он увидел других демонов, которые находились на самом верху — тех, кто ждал сигнала, чтобы навсегда изменить условия сосуществования Племен. В каждом крупном городе за пределами Метрополиса, во всех столицах, они сидели, стояли, лежали, ходили — выполняли то, что было приказано им, в ожидании, когда падет последняя стена.

— Принеси мне Метрополис, и ты будешь вторым после меня, — сказал голос. — Ты займешь место предателя Такаюки.

— Почему?

Ответом была яркая вспышка боли, охватившая все тело Тошайо, от которой он согнулся на грязном постаменте канализации. Потом боль отступила, и на ее место пришло еще одно видение. Душа, стоящая на развилке и мир, замерший в ожидании. Тошайо обожгло обидой, когда он понял, что эта душа принадлежит не ему, и он горько рассмеялся. Душа принадлежала Чи. Мир ждал его решения, и оно зависело от поступков «старшего брата». Мороженное, красивая квартира, разговоры по душам.

— Вы хотите, чтобы он встал на сторону Первого Племени, — прошептал Тошайо.

— Я хочу, чтобы ты встал на мою сторону. Он неважен. Переменная, которых будут тысячи. Пророчеств вроде этого — миллион. Благодаря одному из них я нашел тебя. Мой Хикэру нашел тебя. У тебя прекрасный потенциал, экзорцист.

— Что вы сделаете с городом?

— Не я, экзорцист, а ты. Уничтожишь врата, сорвешь мерзкую защиту с убежища старика на троне. Откроешь мне дорогу. Все остальное решать тебе. Мне не нужны люди и нелюди в Империи, мне нужна уверенность, что на этот раз мы обойдемся малой кровью. Но если нет…

Голос рассмеялся. Переливы этого смеха были реками крови, которые лились прямо из почвы, превращая океаны в бокалы вина. Взрывы атомных бомб, ожоги от пыли, развеянной с самолетов, язвы страшных заболеваний. Тошайо увидел, каким станет мир, если Люциферу надоест играть по правилам.

В этой пугающей картине было место и для Тошайо, стоящего с огненным мечом во главе войска. Нечисть за его спиной показывала клыки, когти, щерилась кинжалами, револьверами, готовила заклинания. Ноги и руки Тошайо были в крови, но самое главное, что он увидел — выражение своего лица там. Радостное. В предвкушении он облизывал губы.

Потом пришли новые видения. В них Тошайо был не один. Они с Хикэру казались единым целым — так сильно каждый из них прижимался к другому, так яростно они сплетались телами. На покрытой травой земле, на коврах разных цветов и узоров, на желтом песке, на гальке, на шелках в кровати, под дождем в грязи. Тошайо не знал и половины мест, где увидел себя с любовником. Они были вместе, несмотря ни на что.

— Я согласен, — прошептал Тошайо, протягивая руку к невидимой ладони, которую ощущал впереди, и запястье обожгло огнем от соприкосновения.

— Ты поклялся, — сказал голос, растворяясь в гуле других голосов, которые наполнили бомбоубежище, пока Тошайо балансировал на краю сознания.

Каппа столпились по углам — их огоньки потускнели, потому что никто не решался подойти ближе. Кроме лягушат в пещере появились другие создания. Большинство Тошайо мог назвать, опираясь на книги и опыт, но некоторых видел впервые. Они все стояли вокруг постамента, молча смотрели на Тошайо и ждали.

«Народ, ходящий во тьме, увидит свет великий…»

Голос Тошайо, произносивший слова полузабытого текста, разнесся над головами собравшихся, и они молча слушали их, впиваясь нечеловечески внимательными взглядами в тех, кто стоял на помосте.

Джун дрожала, не зная, что может сделать. Ее яркое платье, которое на приеме казалось пошлым и кричащим, теперь в грязи и темноте канализации стало подобием второй кожи. Яркие павлиньи перья оборвались, потускнели, стали похожи на шерсть, и она, прижав уши, прикрывая руками наполовину обнаженную грудь, вертела головой, глядя на собравшуюся внизу призрачную толпу.

Хикэру стоял позади Тошайо, наготове, чтобы снова схватить и помочь сесть, если это понадобится. Толпа, мерцающая сине-голубым, не произвела на него видимого впечатления, он молча слушал Тошайо, как и все остальные.

Когда последнее слово разнеслось эхом до самого дальнего ряда и вернулось обратно, Тошайо снова поднял ладонь — правую, обожженную огнем договора, из которой совсем недавно вылетели языки сине-зеленого пламени — маяки, по которым нечисть и нежить нашла дорогу для своих душ в древнее бомбоубежище.

У Тошайо не было прекрасного огненного меча из видения, но пламя на ладони разгорелось достаточно ярко, чтобы его свет достиг самых дальних углов. Вспышка осветила сотни растерянных лиц, которые привыкли к темноте, тени и скрытности.Звериные морды, согнутые от тяжелой работы тела, оборванная одежда, висящая лоскутами — здесь были не лучшие и не худшие, лишь те, кто ответил на неслышимый зов.

— Ждите, — сказал Тошайо, и свет исчез — отовсюду. Погасли фонари капп, растворились сияющие фигуры. В кромешной темноте Тошайо схватил за руки Джун и Хикэру и быстро потащил их вперед.

Невидимая рука, присутствие которой он теперь чувствовал яснее и лучше, чем присутствие реальных предметов и людей, указывала ему направление. Кицунэ и демон шли рядом, позволяя вести себя куда угодно.

Легко миновав каппа, которые расступились, давая дорогу, они прошли в соседний коридор, а оттуда — в еще один зал, и так пробирались очень долго. Дольше, чем могли вынести ноги Джун, которую Хикэру молча забросил на плечо, когда она в очередной раз упала. Босая, уставшая, женщина-лиса то проваливалась в сон, то возвращалась к реальности, начиная часто испуганно дышать и подрагивать.

Тошайо остановился в месте, куда не мог дотянуться холод смерти, неотступно следовавший за ними по пятам. Они нырнули в каморку, где раньше хранился инвентарь, а теперь, по всей видимости, ночевали самые отчаянные бездомные — тут валялась пара тюфяков, погрызенных крысами, которые они увидели, когда Хикэру разжег на своей ладони пламя — обычное алое, а не сине-зеленое подобие, вырвавшееся из руки Тошайо.

— Нам надо поговорить, — сказал демон, когда уложил Джун на тюфяк, где она поворочалась и заснула.

— Надо, — согласился Тошайо.

— Ты устроил концерт, — начал Хикэру. — Несколько концертов, если быть точным. Ты понимаешь, что теперь весь город пытается найти нас? Люди, нечисть, нежить — все.

— Я не выбирал это, — ответил Тошайо. — У меня не было выбора, Хикэру. Все, что я делал — пытался прожить еще минуту, ты сам видел, как все начало катиться в пропасть. Такаюки, молнии, Мев, каппа, Джун… Мне кажется, прошли годы.

— Прошло всего несколько часов, — сказал Хикэру. — Мы можем отвлечь Такаюки, выманить его, чтобы у тебя была возможность избавиться от Безупречных.

— Нет, мне не нужно его отвлекать. Мы спрячемся, отдохнем до утра, а потом заглянем к нему в гости. После рассвета в его высотке будет четыре Безупречных, если мне повезет — там будет госпожа Рей.

— С каких пор ты стал главным, мой хороший? — Хикэру спрашивал без издевки, но в полумраке была хорошо слышна его улыбка.

— С тех пор, как стал старшим братом, — ответил Тошайо. Он подошел к Хикэру, взял за плечи и отвел к стене рядом с каморкой, где спала Джун.

У стены, расстегнув брюки Хикэру, он медленно снял их, опустившись на колени, а потом осторожно поднялся. По дороге вверх он коснулся губами солнечного сплетения, где ровно билось сердце другого мира, подаренное демону Люцифером — основание его крыльев. Хикэру нервно вздохнул и вцепился Тошайо в плечи.

— Все в порядке, мой хороший, я никому не расскажу наш секрет, — прошептал Тошайо.

Он прижал демона к стене, схватил за бедра и помог ему повиснуть на собственном теле, а потом расстегнул ширинку.

— Куда ты дел свое смущение, экзорцист? — спросил Хикэру, прижавшись к нему всем телом, обхватив ногами, руками, крыльями.

— На него нет времени, — ответил Тошайо.

В темноте и грязи канализации Метрополиса не было другой смазки кроме слюны, другого запаха, кроме помоев и другого удовольствия, кроме возможности чувствовать тело любовника так близко, как только можно.

Тошайо знал, что предложи ему кто-то остаться с Хикэру в бомбоубежище и жить, подобно каппа, в вечной темноте, разбавляемой редкими проблесками света насекомых, он мог бы согласиться. Ему было по-настоящему плевать — он был на высоте в тысячи метров, ел в самом дорогом ресторане и носил лучшую одежду, но все это не имело никакого смысла без Хикэру. Доброй или злой иронии в его голосе, холода в словах и жара в теле. Он прекрасно понимал Первое Племя, которое предпочло выжить, опустившись на самое дно.

Они медленно занимались любовью, не меняя положения, стараясь запомнить момент, потому что Тошайо знал, что это последний раз, когда у него есть такая возможность. Знал, что Хикэру тоже понимает это. Чем бы ни закончилось утро, у Тошайо нет пути назад — пылающая болью метка на правой руке означает, что он больше не свободен делать выбор. Выбор сделан, утром он либо умрет, либо станет демоном, а это все равно означает смерть. Возрождение в другом теле, если повезет.

Хикэру прижимался к нему особенно сильно, почти яростно, и не отпускал, когда все закончилось, так долго, что пришлось осторожно убирать его руки с плеч, а затем — опускать ноги, одну за другой. Тошайо услышал судорожные вздохи, но ничего не стал спрашивать. Сел рядом, прижавшись к стене спиной, дождался, когда демон наденет штаны и сядет рядом.

— Я не думал, что смогу поверить кому-то снова, экзорцист, — сказал Хикэру, разжигая на ладони крошечное пламя. Оно освещало их лица, давая возможность поговорить при тусклом свете.

— Я не думал, что кто-то сможет поверить в меня, демон, — ответил Тошайо, касаясь кончиками пальцев огонька на чужой руке, потом положил ладонь сверху, и когда наступила темнота, они заснули, опираясь друг на друга.

Утром их разбудила Джун. Она осторожно коснулась плеча Тошайо, сверкая в темноте звериными глазами. Сквозь шахту где-то наверху в канализацию проникали крохи света. Тошайо поцеловал Хикэру в щеку, чтобы тот проснулся, а потом они втроем пошли дальше.

В утреннем свете после тяжелых испытаний минувшего дня они двигались быстрее обычного.

— Как вы познакомились? — спросила Джун, когда Тошайо объявил, что половину пути они уже прошли.

— Я нанял его…

— Он следил за мной…

Они ответили одновременно, улыбнулись и рассмеялись — немного нервно, но искренне.

— Я вспомнила, что слышала о тебе, экзорцист. Наши тебя любили, — объявила Джун с таким весом, будто это было официальное признание.

— Старался не брать заказы, от которых несло ревностью и семейными склоками, — ответил Тошайо.

— Ты ведь знаешь, что мы не выбирали эту работу, — сказала Джун.

— Знаю, — ответил Тошайо. — Одна лисица говорила мне, что мечтала стать актрисой.

— Мы все мечтаем, — Джун улыбнулась, потом ускорила шаг, немного обогнала их и развернула девять пушистых рыжих хвостов — того же яркого цвета, что и ее волосы. — Смотрите! — она вытянула одну руку вверх, другую — вправо, потом обвела ими круги по часовой стрелке, и перед ними была уже совсем другая женщина — со строгим взглядом, брюнетка, приятной полноты с глубоким голосом: — Нравится?

— Ты еще будешь актрисой, Джун, — сказал Тошайо.

— Не буду, — она грустно улыбнулась. — Я знаю, что сегодня мое последнее утро. Ничего не поделаешь — звериное чутье. Хотела показать вам, что я чего-то да стою.

— Ты помогла нам сбежать от Такаюки, Джун, — напомнил Тошайо. — Я не могу тебя отпустить, потому что ты нужна мне. Без тебя мы не пройдем в его логово.

— Откуда вы знаете, господин Тошайо? — спросила Джун, вернувшись на свое обычное место слева от него.

— Он ждет нас, — ответил Тошайо. — Ждет, что ты нас выдашь.

— Почему вы думаете, что я вас не выдам? — она хитро улыбнулась.

— Потому что, несмотря на свое лисье чутье, хочешь выжить, и потому что видела, что произошло вчера в темноте, — сказал Тошайо.

— Нет, вы не правы, господин Тошайо.

— Не прав?

— Я не выдам вас, потому что всегда хотела вмазать этому козлу по яйцам, — хитрая улыбка стала хищной.

Тошайо снова отметил, что Хикэру и Джун во многом похожи. Звериные повадки, яркие эмоции и неприкрытая ничем жестокость, в необходимости которой они оба были уверены. Люди ни разу не показывали Тошайо, что хотят обмануть, ранить или убить его, хотя часто собирались сделать это и еще чаще — делали. Первое Племя и те, кто примкнул к нему добровольно, казались намного честнее, хотя постоянно лгали.

— О чем вы задумались, господин Тошайо? — весело спросила Джун.

— Думаю, что родился не на той стороне, Джун.

— О, вы родились на правильной стороне. Будь вы кицунэ или каппа — ни за что не выжили бы. Я уж не говорю о вервольфах и джиннах. Вы слишком добрый.

— Почему все считают меня добрым? — удивился Тошайо.

— У тебя особый стиль, мой хороший, — сказал Хикэру, успокаивая, и похлопал его по плечу. — Они думают, если ты вежливый, не брызжешь слюной от гнева и способен на милосердие, значит ты добрый. И слабый.

— Ты ведь знаешь, что это не так? — спросил Тошайо.

— Я на это надеюсь.

Нужная шахта, которая вела прямо к Вратам, оказалась заперта, но ее удалось открыть точным ударом Хикэру — после этого он еще долго тряс кулаком и хрустел костями.

Первой вышла Джун, которая должна была стать незаметной заранее и не показываться на глаза тем, кто мог бы увидеть ее сквозь покров. Следом вышел Хикэру, его фигура почти сразу скрылась из виду.

Тошайо остался один. Он держался за лестницу, готовый сделать последние усилия и вылезти на поверхность Метрополиса, где уже всходило солнце, на сей раз не закрытое тучами. Перед тем как закончить путь вверх, он оглянулся вниз и посмотрел в темноту, от которой глаза отвыкали так же быстро, как привыкали к свету. Очертания шахты и дна размылись, он едва видел половину. Но можно было спуститься вниз и бежать. От Джун, от Хикэру и от революции, которую он, сам того не зная, начал.

Ему отчаянно захотелось жить. Встретиться еще раз с Чи, обнять маму и позвонить каждому из шести старших братьев с огромным списком претензий. Он боялся, что будет обманут снова. Боялся, что госпожа Рей умерла от обычного сердечного приступа, и он больше не увидит ее дух, а Безупречные — всего лишь горстка големов, созданных чудовищной магией коварных демонов.

Всё, буквально всё держалось на привязанности, которую Тошайо чувствовал с тех пор, как набросился на Хикэру в ресторане. Это было похоже на болезнь, но ощущалось как выздоровление. Будто всю жизнь Тошайо был слепым, а теперь — обрел зрение. Будто он никогда в жизни не пил чистой воды, а ему предложили целый кувшин.

Внизу было все: жизнь, спасение, возможность навсегда забыть о кошмаре Голоса и о видениях, которые Голос посылал. Наверху были смерть и Хикэру, который уже вернулся к шахте и, свесив голову, с тревогой смотрел на Тошайо.

— Все в порядке? — спросил демон.

Яркий оранжевый свет над его головой был похож на нимб, который до Падения Ватикана рисовали над головами ангелов.

После Падения про ангелов, нимбы и утонувший город почти не говорили. Даже орден экзорцистов не слишком жаловал небесное воинство.

Но Тошайо был уверен, что видит одного из них, поэтому протянул свою руку и подтянулся, возвращаясь на поверхность Метрополиса.

10. Феникс

Первое, что он увидел после того, как Джун осторожно взяла его за руку и скрыла от глаз случайных прохожих, — разрушенную арку. Врата еще дымились, хотя это казалось невозможным после стольких часов. Вероятно, последний взрыв или пожар произошел недавно, потому что от обломков, которые валялись на площади вокруг Врат, все еще тянулись в воздух серые завитки.

На улице никого не было. Охранники либо сбежали, либо занимались более важными делами, за те долгие минуты, что Тошайо пытался понять, какого черта происходит вокруг, мимо не проехала ни одна машина.

Обычно шумный город превратился в тихий склеп. Тошайо оглядывался на окна высоток и ближайших магазинов, пытаясь найти живых, но все либо спали, либо прятались, либо спали в укрытиях.

— Надо идти дальше, — сказал он, хотя понятия не имел, как поступить. Стоять на месте было бессмысленно.

Они прошли место, которого боялась Джун, держась за руки. Она вздрогнула, когда ничего не произошло во время пересечения границы. Врата были разрушены, их магия уничтожена.

Тошайо хорошо помнил приказ, который отдал ему Голос: разрушить Врата. Но они уже были разрушены. И теперь оставалось только бежать к небоскребу, где скрывались Безупречные. Добраться до них, уничтожить, а потом выманить оставшихся из дворца или дать бой там же, и, если Тошайо ухитрится выжить, убить Такаюки.

Высотки центра смотрели на трех невидимых путников с безразличием истинных богачей. Жалюзи были плотно закрыты в половине окон, а другая половина защищалась искусственным затемнением стекол. Башни ощерились выключенными светильниками. На улицах, где обычно совершали прогулки и без спешки ходили по своим делам самые обеспеченные граждане Империи, никого не было.

— Он разрушил Врата сам, — первым высказал догадку Хикэру. — Понял, что Повелителю надоело терпеть его предательство, что нашелся новый кандидат, и пошел на попятную.

— Мне кажется, он разрушил не только Врата, — ответил Тошайо.

— Предательство? — удивилась Джун. — Он предал Повелителя? Вы говорите о Люцифере? Господин Такаюки предал его? В самом деле?

— Да, — ответил Тошайо.

— Много лет назад, — добавил Хикэру.

— Я думала, он действует… думала, он… — растерялась Джун.

— Ты сама все видела, — сказал Тошайо, показывая кицунэ правую ладонь с выжженной меткой. При свете можно было рассмотреть еще не заживший ожог — пентаграмму. Символ дьявола. Символ пяти элементов. Символ защиты от зла.

Остаток пути до небоскреба Тошайо размышлял о пяти элементах и защите, которую они могли дать, если были правильно использованы и размещены на вершинах пентаграммы. О Ватикане, который сотни лет назад создал орден экзорцистов и наделил их всем необходимым для борьбы с Первым Племенем и нежитью. О Стране Восходящего Солнца, которая ушла под воду через несколько сотен лет после Ватикана, но никто не удивился этому, ведь она была расположена на крохотном острове и атакована бомбами. Об Империи, родившейся на обломках нескольких цивилизаций, которая стала центром ордена экзорцистов на долгие годы войны.

О самом себе, несущем метку дьявола с надеждой, что удастся прожить еще один день и попрощаться с Чи.

Перед той частью центрального района, которая примыкала к императорскому дворцу, выставили кордон. Тошайо увидел его остатки: разломанные машины, противотанковые ежи, несколько рядов порванных цепей, прикрепленных к столбам, вбитым в землю.

— Какого черта? — спросил Хикэру, не обращаясь ни к кому из спутников — в пустоту.

— Здесь как будто была война, — добавила Джун. — Выглядит жутко.

— Надо идти дальше, посмотреть на дворец, — сказал Тошайо, и они укорили шаг.

Высотка Такаюки, которая стояла рядом с дворцом, хотя была куда ниже и не выделялась изысканной архитектурой, выглядела как прежде. Ничего не изменилось, на первый взгляд. Зато дворец Его Божественного Величества словно обгорел. Казалось, его бросили в гигантский костер. Висячие сады превратились в скелеты обожженных веток, ни одного зеленого листочка не пробивалось из потускневшего камня, которые был измазан сажей.

Монахов, которые несли службу перед дворцом, не было видно. Только ступени, семь входов и уличный пролет, где могло произойти что угодно.

Прежде чем решить, стоит ли идти вперед, Тошайо посмотрел на метку. Пятиконечная звезда означала гармонию — равновесие, защите которого должны были посвятить себя экзорцисты. Что ж, в каком-то смысле он посвятил.

— Уверен, что хочешь этого? — спросил он у Хикэру.

— Да, — ответил демон. — У нас уже нет выбора. Повернем назад — потеряем все.

Тошайо поймал себя на странной мысли — ему впервые хотелось бороться не для того, чтобы выжить, а для того, чтобы защитить то, что он получил, чего достиг.

— Ладно, попробуем, — сказал он, обращаясь к Хикэру и Джун. — Идем медленно, смотрим по сторонам.

Джун повела их к черному входу, хотя они не слишком рассчитывали на успех там и готовились к бою. Тошайо повторял молитвы, стараясь запомнить их новое звучание, Хикэру избавился от маски на руках и теперь его когти больно задевали кожу при ходьбе.

Дверь оказалась открыта. Джун вошла первой, за ней — Хикэру, последним вошел Тошайо и прикрыл дверь, оставив ее не запертой, хотя чувствовал, что выходить придется другим путем.

Подсобные помещения по обе стороны коридора пустовали. Джун пошла к лестнице, которая пронизывала высотку от первого до последнего этажа, в соответствии с требованиями пожарных. Тошайо хотел пойти следом, но его осенило:

— Не надо. Веди к лифтам.

— С ума сошел? Нас будет видно, когда мы будем выходить.

— Нас ждут, Джун. Я не собираюсь топать вверх на сотню этажей, задыхаться и выбиваться из сил, чтобы Такаюки посмеялся. Он нас ждет, так что просто придем к нему и послушаем, что он скажет.

— Как скажешь, — ответила разочарованная Джун, но пошла к лифту.

Пустое лобби, тишина снаружи и внутри. Тошайо знал, что находится в сердце ловушки, но не чувствовал холода смерти и не слышал голоса, который предупредил бы его об опасности, поэтому решил пойти ва-банк.

— Мы могли взять оружие у меня дома, — сказал Хикэру, когда они втроем вошли в лифт.

— Я знаю, — ответил Тошайо.

— В любом из моих домов, — напомнил Хикэру.

— Да, я знаю, — ответил Тошайо.

— Он правда не очень умный, — прокомментировала Джун.

— Да, я знаю, — ответил Хикэру.

Лифт ехал вверх со скоростью, к которой Тошайо до сих пор не привык, у него ненадолго заложило уши, но он все же смог оценить прием, подготовленный к их прибытию. Джун выбрала предпоследний этаж, который Такаюки использовал как личный кабинет, переговорную и комнату ожидания для самых важных партнеров и клиентов. Она объяснила, что сама попадала туда нечасто — обычно как компаньонка для кого-то из гостей или как замена секретарши самого Такаюки. Разносила напитки, смеялась, где надо. Тошайо был уверен, что это нужный этаж, и не ошибся.

— Вот и твой братик, — раздалось из комнаты, дверь в которую была слегка прикрыта. Тошайо узнал голос Такаюки, и понял, какую приманку положили для него.

— Чи? — крикнул он.

— Братик!

Такаюки добрался до его семьи. Ожидаемо, достаточно подло и разумно для демона. Тошайо спасал самого себя и забыл, что могут забрать родных. Он бы начал волноваться даже за братьев, которых видел только в детстве, но достать Чи было дальновиднее и, скорее всего, легче.

Тошайо отпустил Джун, маскировка которой, очевидно, больше не давала нужного эффекта, и прошел в комнату первым.

Господин Такаюки сидел в удобном кресле, напротив него в таком же кресле сидел и возился с дорогим роботом Чи, совершенно счастливый и, судя по замедленной реакции, околдованный или немного пьяный.

— Я не сразу узнал тебя, — сказал Такаюки, глядя за спину Тошайо. Он обращался к Хикэру.

— Наблюдательность никогда не была твоей сильной стороной, — ответил Хикэру.

— Джун, детка, налей гостям сакэ, — сказал Такаюки.

Джун испуганно посмотрела на Тошайо, тот кивнул ей, и она побежала к бару.

— Предлагаю вам отступить, господа, взять с собой ребенка и забыть о Метрополисе, — сказал Такаюки, расслабленно покачивая ногой.

— Сразу к делу? — неодобрительно спросил Тошайо. — Какой интересный подход. Не хочешь узнать, как нам удалось уйти? Как поживает моя матушка?

— Я знаю, как поживает твоя матушка, — Такаюки пожал плечами. — На самом деле, мы виделись утром. Я пожелал ей здоровья и дал немного денег, чтобы она смогла сделать ремонт и поправила здоровье. Свое и твоего отца. Я не хочу войны.

— О, я в этом не сомневался, — сказал Тошайо и отправился осматривать комнату.

Джун подогрела сакэ, нашла сервиз, расставила на подносе в полном соответствии с этикетом и понесла к столику рядом с Такаюки.

— Что тебе нужно, экзорцист? — спросил тот, разлив сакэ в три пиалы. Он не стал дожидаться ответа и не предложил напиток гостям, а первым выпил его.

— Ничего особенного, — Тошайо пожал плечами.

— Братик, пойдем домой? — подал голос Чи, но Тошайо сказал себе, что будет игнорировать брата, пока может. Что бы ни происходило в голове ребенка, это было подстроено демоном.

— Послушай младшенького, экзорцист, — сказал Такаюки, хищно улыбаясь. — Можешь забрать себе и это отребье, если нравится, — он махнул рукой в сторону Хикэру, который до сих пор стоял возле входа, белый, как мел.

— Спасибо за подарки, — ответил Тошайо, продолжая обходить комнату. Он искал любые намеки на ловушки, подготовленные проклятья, магические руны и банальные растяжки. — Очень щедро с твоей стороны. Даже не знаю, как бы я жил без этой доброты.

— Я скажу тебе, как бы ты жил, — сказал Такаюки, выворачивая шею, чтобы видеть оппонента. — Никак. Ты бы умер. Я могу щелкнуть пальцами, и тебе не станет.

— Валяй, — Тошайо пожал плечами.

— Нет, Тошайо! — крикнул Хикэру.

— Послушай недоделка, экзорцист, — Такаюки закряхтел от удовольствия. — Смотри, раз, два, — считая, он поднял свободную от пиалы с сакэ руку и приготовился щелкать пальцами.

— Три, — сказал Тошайо, вытянув руку с меткой дьявола.

Такаюки замер на секунду, но быстро взял себя в руки. Он тряхнул кистью, словно она вдруг заныла, и продолжил пить сакэ, разглядывая гостей, которых, по всей видимости, давно ждал.

— Ты не уверен, что выживешь, — продолжил Тошайо, зайдя за спину Такаюки. Он не собирался атаковать, просто изучал комнату, заставленную дорогой мебелью, техникой, горшками с вековыми бонсаи.

Такаюки приподнялся, обернулся к нему и нахмурился:

— Не уверен? Экзорцист, ты спятил. Я его правая рука. Сильнейший из демонов. Посмотри на пустой город у себя под ногами — это сделал я.

— Да, я видел, — Тошайо заглянул под ноги — в окно — и еще раз оценил, насколько пустым казался Метрополис без гудящей толпы, снующей по улицам. Он шмыгнул носом, убрал руки в карманы и добавил: — Вот только приказы были другими.

Лицо Такаюки опять замерло.

— Никто не любит предателей, — продолжил Тошайо, обходя оставшуюся часть комнаты. — Ты, наверное, не знал, но за предательство человека навсегда изгоняют из ордена, так что я, в каком-то смысле, уже не имею права называть себя экзорцистом. Мне правда льстит, что ты настаиваешь на этом, все-таки я много лет посвятил этой работе, но строго говоря…

Тошайо слушал, как отвечает противнику, с долей отстраненности. Еще неделю назад ничего подобного у него бы не вышло. Он бы ринулся в бой, ища правду и справедливость. Нужно было потратить много часов на то, чтобы убедиться в отсутствии и того, и другого, провести десятки часов в компании Хикэру, чтобы теперь вот так запросто разговаривать с врагом, которого собирался убить.

— Император мертв! — рявкнул в ответ Такаюки. Ему пришлось еще раз пересесть, чтобы продолжать следить за Тошайо, он выворачивал голову и стремительно краснел.

— Печально, — сказал Тошайо.

— Да что ты понимаешь?

— Довольно много, — подал голос Хикэру.

— Куда ты лезешь? — раздраженно отозвался Такаюки. — Ты был ошибкой с самого начала. Слабый, нетерпеливый, безвольный — надо было убить тебя.

— Надо было, — согласился Хикэру. — Даже на это у тебя не хватило сил.

Маска Такаюки дала трещину — мелькнули уродливые остатки крыльев и рог, изменилась кожа. Он обернулся к Тошайо и сказал:

— Нравится трахать его?

— Да, — ответил Тошайо, увлеченно разглядывая участок пола под ковром, где был начертан валькнут.

— Подо мной тоже громко стонал, — сказал Такаюки.

— Я не говорил, что подо мной он громко стонет, — возразил Тошайо, стирая ногой центральную часть символа. — Может ты что-то делал не так?

— Что ты… пытаешься издеваться? — Такаюки осушил еще одну пиалу и заорал Джун: — Тащи сюда выпивку, дура!

Напускное безразличие, пресность и спокойствие остались в прошлом. Сейчас Такаюки был совсем не похож на того представительного господина, которого Тошайо увидел на приеме. Все говорило о том, что Такаюки в отчаянии, и это могло быть хорошим знаком, вот только Тошайо знал, что от отчаяния оба Племени способны совершить самые отвратительные поступки.

— Сейчас, господин, — Джун схватила поднос и побежала, но ее уставшие ноги заплелись, и она рухнула на пол, а сервиз, которому была, наверное, не одна тысяча лет, разлетелся на мелкие осколки.

— Даже на это ты не способна?! — заорал Такаюки, хлопнув ладонью по подлокотнику.

— Я все исправлю, господин Такаюки, — Джун распласталась по полу, по ее лицу текли слезы.

— Принеси новый, ничтожество, — приказал Такаюки.

— Слушаюсь, господин, — она убежала, бросив поднос и осколки на полу.

Такаюки обернулся к Тошайо, который заканчивал обход комнаты и теперь стоял недалеко от Чи.

— Он умрет, если ты откажешься, ты понимаешь это? — спросил Такаюки, указывая пальцем на мальчика. — Понимаешь?!

— Да, он умрет, что бы я ни сказал, — ответил Тошайо.

— Скажи, чего ты хочешь, экзорцист, я дам тебе это, и ты уйдешь. Твоей семье ничего не будет угрожать.

— О, я очень сомневаюсь в этом. Ты оставишь в живых тех, кто может угрожать тебе? — удивился Тошайо.

— Никто из вас не может угрожать мне! — заорал Такаюки.

Остатки самообладания покинул его, он вскочил из кресла и пошел к Тошайо, который как раз заканчивал круг.

— Да, конечно, никто из нас не может, но я и не пытался угрожать тебе. Я пришел предупредить. Ты облажался. Ты сам знаешь, что облажался, иначе не устроил бы маленький геноцид в собственном городе. Но уже поздно. Ты ничего не исправишь, — сказал Тошайо.

Такаюки остановился в шаге от него, убрал руки в карманы, словно размышлял о чем-то, а потом достал нож. Черное лезвие сочилось сине-зелеными искрами, будто внутри клинка вырывалось наружу заточенное пламя.

— Ты не бессмертен, экзорцист, — сказал Такаюки.

— Ты тоже, — ответил Тошайо.

— Ты не боишься. Почему? Думаешь, если твое чутье говорит, что ты не умрешь сегодня, можно делать, что вздумается? — Такаюки приставил нож прямо к сердцу Тошайо, но тот не отступил, чувствуя жар в точке соприкосновения.

— О, я очень боюсь, — сказал Тошайо. — Я в ужасе, если начистоту. Передо мной самый страшный человек в Метрополисе.

— Я не человек, — прошипел Такаюки.

В комнату влетела Джун с новым подносом. Сакэ уже было разлито в пиалы, она подбежала к Такаюки и опустилась перед ним на колени, вытянув поднос.

— Принимаешь меня за идиота?! — огрызнулся Такаюки. — Пей сама!

— Да, господин Такаюки, — она быстро поставила поднос на пол, взяла пиалу и осушила ее залпом. Потом, поставив пиалу на место, она снова взяла поднос и подняла, предлагая напиток.

— Бестолочь, — прокомментировал Такаюки, схватил ближайшую пиалу и выпил.

— Она очень хотела дать тебе по яйцам, — сказал Тошайо.

— Что ты сказал? — Такаюки продолжал держать нож у его груди.

— Кицунэ прекрасные актрисы, идиот, — сказал Тошайо, взял кинжал двумя пальцами и отвел в сторону. Такаюки схватился за горло и продолжил краснеть.

— Да как ты посмела… — прохрипел он, отступая на шаг.

Джун больше не могла удерживать иллюзию. Она упала на ковер и продолжила счастливо смотреть за окно на голубое небо Метрополиса, даже когда ее глаза остекленели.

— Она травила тебя полчаса, и ты ничего не заметил, — продолжил Тошайо.

— Меня нельзя убить ядом, — сказал Такаюки, делая еще один шаг назад. Ему стало тяжело дышать.

Хикэру сделал шаг вперед, а через мгновение стоял позади Тошайо, протягивая ему украденный кинжал с черным лезвием.

— Ты сам показал, чем тебя можно убить, — продолжил Такаюки, делая первый шаг вперед. — У тебя ушли все силы на то, чтобы заставить Первое Племя атаковать дворец. Вряд ли они были счастливы в конце, учитывая, что ты ничего не дал им. Так что я предположил, что ты истощен. И ты не привык, что тебя предают, — он шагнул еще ближе. — Никто не любит предателей, как я тебе и сказал. Мне казалось, что ты — самая главная проблема. Помеха между мной и Хикэру, но ты… ты разваливаешься на части. Честно говоря, я ожидал, что умру сегодня от твоей руки, но похоже, мне придется делать это в других обстоятельствах.

— Что ты хочешь? — спросил Такаюки, задыхаясь, отступая к своему креслу.

— Убери Чи, мой хороший, — сказал Тошайо.

Хикэру в пару мгновений оказался за его спиной с ребенком в руках. Чи продолжал вертеть в руках робота, очевидно, не понимая, что происходит.

— Приведи сюда Безупречных, — сказал Тошайо, обращаясь к Такаюки.

— Безупречных? Всех? — Такаюки рассмеялся. — Ты не много на себя берешь, экзорцист?

— Если я сдохну, тебе же лучше. Зови всех, — ответил Тошайо, делая еще один шаг вперед, так что Такаюки пришлось рухнуть в кресло.

— Хочешь выполнить его приказ? Избавиться от них? Как ты не понимаешь, что только из-за этого проклятого договора мы нужны ему?

— Думаю, на самом деле, ему не нужен никто, — сказал Тошайо. — Зови Безупречных или я посмотрю, что бывает с демоном, которого проткнули этим кинжалом.

Такаюки закрыл глаза на секунду, потом открыл и сказал:

— Готово. Они будут здесь с минуты на минуту.

— Почему ты отослал их?

— Это же духи, идиот! — огрызнулся Такаюки. — Они должны защищать Императора, а я убил его. Тяжело контролировать того, кто хочет тебя убить.

— О, я знаю, — Тошайо кивнул в сторону тела Джун. — У тебя с этим большие проблемы.

— Ты считаешь себя умнее…

— Нет, — Тошайо помотал головой. — Нет, я никогда не считал себя умнее. Поэтому люди и нелюди с радостью говорят со мной.

— Когда ты разорвешь договор с Императором, он выбросит тебя на помойку, — сказал Такаюки. — Безупречных нельзя убить демону. Во дворце нельзя использовать твои молитвы. Ты хорошо подготовился…

— Расскажи про дворец больше, — Тошайо подбросил кинжал в руке, не сводя глаз с Такаюки, чтобы не выдать удивление.

— С какой стати? — рассмеялся Такаюки и зашелся приступом кашля, отхаркивая кровь на руку и одежду. — Мерзавка… — добавил он, зло глянув в сторону Джун.

— Предположим, я буду благодарен тебе за помощь, и ты умрешь не такой ужасной смертью, которую я видел, — сказал Тошайо.

Такаюки смотрел с недоверием, но через минуту тягостного молчания открыл рот:

— Орден экзорцистов был на пике могущества, когда заключили договор, который ты хочешь уничтожить. Император обратился к Первому Племени за помощью, потому что не собирался плясать под вашу дудку. Он сделал так, что экзорцисты продолжили защищать его, но больше не могли вмешиваться в управление Империей. Ты был во дворце, экзорцист?

— Был, — честно ответил Тошайо.

— Ты обращался к своему богу? — Такаюки хитро прищурился. На красном лице эта гримаса выглядела комично.

— Ты ничего не знаешь о моем боге, — ответил Тошайо, осознав, что тошнота во дворце вовсе не был доказательством его падения — это была магическая защита. Тогда, во дворце, он еще мог отступить, как и потом. Он мог отступить в любой момент, даже теперь, и остаться верным слугой Создателя.

За его спиной раздался стук шагов.

Семь одетых в форму дворцовой охраны человек влетело в комнату. Двоих Тошайо видел лично, остальных знал по фотографиям, вложенным в личные дела, которые заботливо собирал Хикэру. Они разошлись по комнате, образовав круг, по всей видимости, в ожидании приказа.

— Ты сам сказал мне вызвать всех, экзорцист, — усмехнулся Такаюки. — Получай.

Стоило ему договорить, семь Безупречных ринулось в бой.

Тошайо знал, что это произойдет. Он приготовил молитву, приготовился к боли в горле и к тому, что Такаюки попытается атаковать его одновременно с семеркой Безупречных.

Чего он не ожидал — Джун, которая вскочила с пола, живая и невредимая, бросилась вперед и прыгнула на Такаюки, направив когти прямо ему в лицо. Демон отвлекся, у Тошайо появилось пространство для маневра, он оттолкнул ближайшего Безупречного, ненадолго вырвался из круга и убедился, что все внимание обращено на него. Одержимые даже не попытались атаковать Хикэру и Чи, которые все еще были недалеко от центра.

Сознание одержимых всегда оставалось затуманенным, только самые сильные или самые злые духи сохраняли способность говорить. Тошайо закрыл глаза, вспомнил молитву — ту, что всегда использовал для освобождения тел от духов, и направил на ближайших Безупречных.

«Благоволи освободить нас от всякого обладания духов…»

Горло обожгло, он почувствовал запах крови в носу, от боли закружилась голова — он не устоял, упал на одно колено, чувствуя ветер над головой, который мог означать только одно — один из Безупречных пытался проколоть его ножом, но промахнулся — не задел жизненно-важные органы. Тело, находящееся впереди, подбросило в воздух, человек заорал, а потом крик перешел в вой, отдаленно напоминающий волчий. Тошайо продолжал читать молитву, рассчитывая, что сможет выдержать два-три удара, если его заденут снова.

Один из Безупречных успел порезать его руку острым клинком — она вздрогнула и заныла, но эта боль не могла сравниться с тем, что Тошайо испытывал в горле, от чего гудела голова.

Тело впереди рухнуло на ковер: лишенное души, оно было бесполезно. Тошайо показалось, что он почувствовал прохладный ветер, ненадолго коснувшийся горла, и на секунду стало легче говорить. Безупречных осталось шесть, а он был уже не способен встать на ноги и шевелить правой рукой — основной, которой хорошо владел оружием. Впрочем, оружия все равно не было.

Все же чем дольше он читал молитву, тем легче было делать это — прохлада извне помогала связкам держаться, он глотал кровь, но эти короткие паузы не мешали. Второй Безупречный рухнул на колени напротив. Тошайо не знал, где находятся остальные, потому что не мог пошевелить головой. Он просто читал вслух слова, которые знал с детства.

Знакомое лицо Двойки, за которым они с Хикэру следили, исказилось от боли, рот раскрылся и ненадолго Тошайо стало видно, как вылетает наружу запечатанный дух. Пустое тело мягко упало на ковер.

Пять. Он считал, отстранившись от ситуации. Ему удалось справиться с третьим. Четыре.

Настала короткая передышка — он опустился на четвереньки, стараясь не опираться на раненую руку, и посмотрел вперед. Джун продолжала бороться с ослабленным, сбитым с толку Такаюки, который валялся на ковре возле кресла и приказывал ей убираться в пекло. Четверка Безупречных окружила Тошайо. Он видел на их лицах безразличную решимость.

Почему они не атаковали одновременно?

— По-мо-ги, — прошептал стоящий справа Безупречный. Тошайо обернулся к нему, посмотрел на одеревеневшее лицо и узнал.

— Вы? — он застыл, пораженный тем, что происходило.

Она ждала его. Госпожа Рей, которая плюнула ему под ноги, когда он поблагодарил ее. Наставница, от которой он не слышал доброго слова, которая сделала так, что он не узнал о своем повышении. Которая убила себя, чтобы оказаться в этом месте. В комнате, где семь Безупречных и демон без труда убили бы Тошайо несмотря на помощь и поддержку яростной кицунэ, Хикэру и даже Повелителя, который наблюдал за всем с высоты своего могущества.

Безупречный пошевелил челюстью, что явно далось ему с трудом, а потом смачно сплюнул себе под ноги.

Она больше ничего не могла сделать.

— Мне так жаль, — сказал Тошайо.

Госпожа Рей подняла руку и указала на Безупречного на другом конце. Он кивнул ей, закрыл глаза и вернулся к тому, что делал — к изгнанию духов.

Его слова текли медленнее, потому что он знал, что будет в конце. Настоящее прощание. Она опять плюнула напоследок. Никаких сантиментов — только дела.

Прохлада, которая окутывала горло Тошайо, усилилась, боль отступила совсем. Он изгнал дух из четвертого Безупречного, перешел к пятому и понял, наконец, что происходило.

Прохлада была вовсе не божественной помощью, вовсе не благословением дьявола. Он так увлекся и был так истощен, что не разобрал предупреждение, которое спасало ему жизнь уже столько раз. Все настойчивее смерть заявляла о своей готовности забрать его в иной мир.

— Еще двоих, — прошептал Тошайо. — Пожалуйста, еще двоих.

Смерти были безразличны его мольбы, но прохлада помогала говорить. Пятый Безупречный упал, лишенный сил. Госпожа Рей указала на шестого.

— Да-да, сейчас, — ответил Тошайо. — Вы не помните, что сегодня на ужин?

Хикэру подбежал к нему, держа за спиной Чи, которого Тошайо заметил краем глаза. Демон не вмешивался, опасаясь нарушить договор, ради разрушения которого все происходило. Все, что он мог, — поддержать Тошайо за плечи.

— Осталось совсем немного, мой хороший, — сказал Хикэру.

— Узнай, что будет на ужин, — попросил Тошайо.

Надо было изгнать очередного одержимого. Госпожа Рей давала это задание не меньше раза в неделю. Ходили слухи, что для выпуска нужно будет изгнать семь разом. Семь! Да он ни за что не справится.

— Мой хороший, нельзя засыпать.

Удар по щеке, еще один.

— Сосредоточься.

Тошайо вытянул руку вперед, помогая себе духовными путами, чтобы одержимый не вырвался и не навредил самому себе. Потом прочел молитву. Горло болело — скорее всего из-за того, что он просидел на подоконнике до рассвета.

— Мой хороший, последний. Пожалуйста. Совсем чуть-чуть.

На ужин должны давать рис с овощами, которые будут немного кислить, как он любит. Потом молитва и отбой. Можно будет залезть в соседнюю спальню и посмотреть фильм на телефоне. Их маленький секрет — контрабанда. Старые фильмы — это нечто.

Однажды он станет героем вроде тех, что показывают в этих крутых историях. Отыщет дьявола и победит его.

— Последний раз, Тошайо, пожалуйста…

Удар, удар, еще удар.

Молитва изгнания духов — первое, чему учат экзорцистов. Госпожа Рей говорит, если научиться делать это, остальное покажется чепухой. Он старается, но выходит пока не очень. Ему жалко, когда человек мучается, а они всегда мучаются. Духи не просто так ищут себе оболочку. У них всегда есть цель. Иногда — месть, иногда — обида, иногда — зависть.

— Тошайо, смотри на меня.

Его подняли на руки, он почувствовал легкость.

— Тошайо, тебе нельзя…

В пустом зале было девять колонн, шесть сторон света и один голос. Тошайо шел вперед, выбирая направление по метке, которая указывала ему путь. Он помнил последовательность элементов пентаграммы и обещание, которое дал. Глухая темнота расступалась, давая место свету, лившемуся со всех сторон — сверху и снизу, далеко и близко, внутри и снаружи. У этого света было имя, которое Тошайо держал в голове, но не мог произнести вслух, потому что губы отказывались слушаться его.

— Ты выполнил первую часть, — сказал голос. — Осталось много дел.

Раздался хлопок, шесть сторон света превратились в четыре, девять колонн растворились в теле Тошайо, и он увидел себя, лежащим в незнакомом месте на полу.

11. Страшный зверь

Память отказывалась подсказывать, как он попал сюда, когда и зачем.

— Просыпайся, мой хороший, — сказал знакомый голос Хикэру, который казался изменившимся.

— Хикэру? Ты где?

Демон подошел ближе, стало ясно, что Тошайо не ошибся с догадкой про пол, и что Хикэру высокого роста, если смотреть с такого ракурса.

Рога, крылья, пылающие глаза и бледная кожа — Хикэру был в облике, который часто прятал, это показалось Тошайо хорошим знаком. Он попытался встать, но тело не слушалось. Оно состояло из такого количества суставов, что немыслимо было даже представить, в какой последовательности использовать их.

— Я помогу сесть, — сказал Хикэру, наклоняясь.

Его руки не были горячими — они были обычной температуры, и Тошайо испугался, что что-то произошло. Хикэру мог заболеть, его могли ранить…

Ранить.

Хикэру помог ему сесть на полу, удерживая спину сзади, и Тошайо смог посмотреть на правую руку, где была рана. Но рука оказалась нетронутой.

Белый халат, которого он не помнил, прикрывал кожу, но по отсутствию болезненных ощущений, крови, жгута ясно было, что раны нет.

— Хикэру, что происходит? — спросил Тошайо, изо всех сил пытаясь повернуть голову в бок, чтобы увидеть демона.

— Ты справился. Безупречных нет, договор не действителен. Джун удерживала Такаюки, а потом он получил серьезную рану из-за нарушения договора, за который отвечал. Сейчас он без сознания, Джун все еще рядом, но она очень слаба, поэтому нам нужно дойти туда. Я знаю, что это очень тяжело, мой хороший, но ты должен постараться.

— К-кто я? — спросил Тошайо, тщетно пытаясь заставить руки работать, как надо. Язык не слушался его, а незнакомый голос, который произнес вопрос, едва проникал в уши, которые были, казалось, залиты воском.

— Не знаю, мой хороший, — ответил Хикэру, подтягивая его вверх.

— Что ты сделал?

— Все как мы договаривались, мой хороший, — Хикэру опрокинул его руку себе на плечо, подтянул еще выше, взваливая большую часть веса на себя и медленно пошел вперед. — Постарайся сделать шаг.

Тошайо вспоминал, как работают ноги, но это была таким далеким знанием, словно он учился ходить не тридцать, а тысячу лет назад. Девять колонн все еще пронизывали его тело насквозь, он знал, как ориентироваться в шести сторонах света, а не в убогом мире с парой полюсов, размещенном на шаре. Нога неуверенно поднялась, но опустилась на то же место. Хикэру тяжело вздохнул, перехватил поудобнее его руку и потащил вперед — к двери, которую Тошайо заметил только теперь.

— Я уничтожил Безупречных? — спросил Тошайо, пытаясь сконцентрироваться на фактах той реальности, где находился теперь.

— Да, мой хороший, — Хикэру открыл дверь пинком, но теперь нужно было протиснуть внутрь их обоих, и это должно было занять вечность, потому что Тошайо явно весил больше, чем мог поднять демон.

— Госпожа Рей? Ее тоже?

— Да, мой хороший. Ты освободил духов. Она была последней.

— Она… сказала что-нибудь?

— Чтобы я катился к дьяволу, разумеется.

— Правда? Она так и сказала?

— Она не могла говорить, но ее взгляд… думаю, именно это она имела в виду.

Преодолев дверной проем, они двинулись через просторную гостиную, заваленную артефактами старой Империи. Здесь валялись веера, циновки, вазы — все было разбросано так, что намекало на драку. Людей видно не было, но Тошайо с таким трудом фокусировал взгляд, что не мог поверить своим глазам и сомневался. Трупы, если они были, вполне могло завалить хламом.

— Где мы? — спросил он.

— Во дворце, конечно,где же еще, — ответил Хикэру.

Идти сквозь гостиную пришлось не меньше вечности. Хикэру обходил разломанную мебель, осколки — все, что могло помешать ему нести Тошайо дальше.

— Мы не успеем так, — сказал Тошайо.

— Должны успеть, мой хороший, — отозвался Хикэру.

— Сколько времени это займет?

— Сколько времени ты будешь таким беспомощным? — уточнил Хикэру.

— Да.

— Я провалялся не меньше пары дней, а потом смог самостоятельно сидеть и глотать воду.

— Вряд ли Такаюки даст нам столько.

— Вряд ли, мой хороший, но тебе нужно просто убить его, а для этого тебе не понадобится тело.

— Ты не дотащишь меня.

— Мне и не придется.

Дверь гостиной распахнулась от очередного пинка и навстречу им вылезла дворцовая стража с пистолетами, которые они держали на уровне груди в трясущихся руках. Стражники в ужасе смотрели на Хикэру, но когда Тошайо ловил их взгляды на себе, в них появлялась странная надежда.

— Г-господин… — нарушил молчание один из охранников, опуская пистолет.

— Я говорил вам, что смогу все исправить? — неожиданно зло рявкнул в ответ Хикэру. — Надо было сразу звонить мне. Я ведь предупреждал вас.

— П-простите, господин Хикэру, — охранник убрал пистолет и грохнулся на колени в давно устаревшем в цивилизованном мире поклоне.

Остальные охранники, к удивлению Тошайо, последовали его примеру.

— Теперь мне нужна помощь, — продолжил Хикэру. — Помогите его высочеству выйти из здания.

— Что?!

— Что?

— Он сказал из здания…

— Как это может…

Хор голосов, которые эхом отзывались в голове, заставил Тошайо болезненно поморщиться, рука сама поднялась к виску в попытке сдавить его, чтобы унять боль.

— Тише, идиоты! — крикнул Хикэру. — Надо действовать быстро.

Охранники заторопились, и хотя пара продолжала шептать о недопустимости подобных мер, остальные решили действовать по обстоятельствам. Двое перехватили Тошайо из рук Хикэру и повели к следующей двери. Вдвоем у них получалось совсем неплохо, Тошайо сумел сконцентрироваться на ногах и даже сделал пару неуверенных шагов, передав часть нагрузки людям, которые тащили его.

— Как вы себя чувствуете, ваше высочество? — спросил один из охранников. — Господин Хикэру действительно помогает вам? Пожалуйста, дайте знак.

— Все в порядке, — ответил Тошайо, начиная догадываться, что произошло. Прошлое превратилось в ворох разрозненных событий, которые хаотично разместились в его голове, казалось, он был в двух местах одновременно. Прожил две жизни.

— Ваше высочество, не сочтите дерзостью, я должен… я должен убедиться, что вы — это вы. Прошу вас, простите мне, не могли бы вы назвать мое имя? — продолжил охранник.

Они с напарником ловко втащили Тошайо в лифт и прежде, чем туда успел зайти Хикэру, створки закрылись. Тошайо догадался, что все происходило чертовски быстро.

Лифт проехал половину этажа и замер, когда охранник нажал кнопку.

— Ваше высочество, пожалуйста, — его голос дрожал от страха, который бывает у тех, кто собирается пожертвовать собой и уже смирился с этим.

— Не глупи, — начал Тошайо.

— Имя, ваше высочество!

Охранник сжал его плечо сильнее, по тому, как дрожали его руки и голос было заметно, что он настроен решительно, и происходящее — часть плана, который они с напарником обсудили в подробностях.

Вероятно, был способ заставить лифт лететь вниз с невероятной скоростью — оборвать тросы и обойти систему безопасности? Или они используют обычное оружие? В любом случае, Тошайо не сможет ничего сделать— только упасть и лежать.

Он закрыл глаза, прорываясь сквозь лоскуты, в которые превратилась его память.

— Не глупи, Мичи, все в порядке, — произнесли его губы, когда в голове раздался робкий голос:

«Для меня большая честь, ваше высочество, быть принятым к вам на службу. Мое имя — Мичи. Обещаю, что приложу все усилия к тому, чтобы…».

Охранник облегченно выдохнул. Вряд ли он имел представление о том, как действуют демоны, вселившись в чужое тело.

Пока Тошайо везли вниз, он представлял себе, какой могла быть жизнь «его высочества», если бы не появился проклятый демон, которому приспичило устраивать революцию. Наверняка, у него была любимая женщина — Хикэру что-то говорил об этом.

Мог ли будущий Император жениться по любви? Вряд ли. Достаточное ли это оправдание за то, чтобы забрать себе чужое тело? Вряд ли.

— Вы хорошо себя чувствуете, ваше высочество? — спросил Мичи, когда двери открылись.

Они были на первом этаже дворца, но Тошайо не узнавал его. Возможно, они спустились с другой стороны.

— Нет, Мичи, я чувствую себя отвратительно.

— Вы помните, что ваш отец — мертв? — спросил Мичи, изо всех сил стараясь, чтобы его голос не дрожал, поэтому произнес вопрос резко, даже грубо.

— Помню, Мичи. Сейчас это меньшая из моих проблем, — честно ответил Тошайо.

— Меньшая, ваша высочество? — насторожился Мичи.

Тошайо обернулся к нему и попытался напрячь зрение — ноги тут же отказались слушаться и охранникам вновь пришлось взять весь вес на себя.

Мичи был сосредоточен, даже суров, что совсем не вязалось с внешностью молодого парня, совсем недавно взятого на службу. Едва ли Мичи прослужил даже пять лет — так молод он был. Два-три, должно быть, и уже попал в охрану наследного принца. Умный, талантливый и, наверное, способный держать рот на замке. Теперь Мичи оказался в центре внимания, а его подопечный вот-вот должен был стать Императором, и охранник волновался.

— Нам все еще угрожает опасность, Мичи, — сказал Тошайо. — Отведите меня к выходу.

— Но охрана Императора, ваше высочество… я хочу сказать, они мертвы. Кто вас защитит?

— Ты и твой друг. Мэнэбу, ты ведь защитишь меня? — спросил Тошайо, выворачивая память наизнанку.

Второй охранник молча кивнул. Они напоминали Мамору и Ичиро, болтливого и молчаливого, лидера и того, кто всегда прикроет спину. Возможно, именно так подбирали напарников — этого Тошайо не знал, потому что всегда действовал в одиночку. До сегодняшнего дня.

— Где Хикэру? — спросил он у Мичи, когда его потащили через прекрасный, но пустой зал. Гарь не дошла до этих мест, но черные языки тянулись от семи входов. Фонтан оказался не тронут.

— Господин Хикэру ждет у выхода, — сказал Мичи. — Ребята проводили его.

— Вы должны помочь мне зайти в здание, которое принадлежит господину Такаюки, Мичи, — сказал Тошайо. — Вы затащите меня в лифт и оставите там с Хикэру. Тебе понятно?

— Да, ваше высочество, — ответил Мичи. — К сожалению, я не смогу этого сделать.

— Ты помнишь, с кем говоришь, Мичи?

— Да, ваше высочество.

— Расскажи мне, как умер мой отец.

Тело до сих пор слушалось Тошайо с большой неохотой, и он решил использовать это себе во благо, чтобы вопрос прозвучал размыто. С одинаковой вероятностью «его высочество» мог спрашивать из-за того, что не знал ответ, и для того, чтобы напомнить об этом самому Мичи.

— Пришли эти… твари, ваше высочество, — начал рассказ Мичи, продолжая тащить Тошайо вперед. — Их была толпа. Они все смели. Мы закрыли этажи, как было приказано в первые минуты, а когда все стихло и прошло достаточно времени, мы вышли. От них не осталось даже следа. Тут вы начали громко кричать, завопили, и мы попытались схватить вас, чтобы привести в чувство. Потом пришел господин Хикэру, велел нам проваливать, но мы не послушали, ваше высочество. И он…

— Вам не пришло в голову, что все это — иллюзии? — спросил Тошайо, не особенно волнуясь о том, мог ли наследный принц знать хоть что-то об иллюзиях. Вряд ли Мичи в курсе деталей его образования — за два-три года можно проникнуться уважением или заработать хорошую репутацию, но лучшим другом и поверенным не станешь. Интуиция подсказывала Тошайо, что Мичи знает недостаточно, чтобы сделать выводы.

— Они разрушили укрепления и убили… много людей, ваше высочество, — ответил Мичи, действительно не заподозрив неладное.

— Мы слышали, как они умирают, ваше высочество, — добавил Мэнэбу.

— Слышали по радиосвязи? — уточнил Тошайо.

— Да, ваше высочество.

— Иллюзии могут распространяться на радиосвязь, Мэнэбу. Как умер мой отец?

— Его убила уродливая женщина, ваше высочество. Все, что мы пока знаем, — сказал Мичи. — Ее тело осталось там, в комнате.

— Уродливая женщина? — удивился Тошайо. — Кицунэ?

— Вы разбираетесь в этих существах? — спросил Мичи.

— Разумеется, разбираюсь. Она была похожа на лису? Острые уши, клыки, когти, лисий хвост?

— Да, ваше высочество, — Мичи сильно удивился — по всей видимости, до сих пор он не ожидал, что от наследного принца будет какая-то польза, кроме символической.

— Ей приказали убить моего отца, — сказал Тошайо. — Я должен сам отомстить за него. Понимаешь, Мичи?

— Вы едва стоите на ногах, ваше высочество, — заметил охранник.

— Не вмешивайся, Мичи! — рявкнул Тошайо, напрягая все силы, чтобы схватить охранника за край формы. — Кого ты хочешь охранять? Императора, который спрятался в своих покоях, когда убили его отца? Или того, кто отомстил, чтобы жить в мире дальше?

— В мире? — удивился Мичи. — О чем вы говорите? Эти твари убили вашего отца, и…

— И одна из этих тварей спасла мне жизнь!

Хикэру ждал вместе с горсткой охранников возле центрального выхода. На крик наследного принца обернулись все, включая его. Он нахмурился, посмотрел на Тошайо и хотел открыть рот, чтобы сказать что-то, но не успел.

— Хикэру, покажи им, — сказал Тошайо, подтягиваясь повыше с помощью Мичи. — Покажи, кто ты.

— Я не понимаю, что вы… — Хикэру сделал шаг назад, но его схватил ближайший охранник.

— Хикэру, покажи им, — повторил Тошайо. — Ты мне веришь?

— Да, — ответил Хикэру, отталкивая охранника подальше. Он сделал пару шагов вперед, чтобы встать между отрядом и Мичи, который вертел головой, нервно касался ладонью кобуры, но убирал руку, а потом возвращал обратно.

Проявилась нечеловеческая белизна лица, рога, крылья. Охранники отступили, пара самых осторожных направила на Хикэру оружие.

— Он спас меня, — повторил Тошайо. — И он поможет исправить то, что натворил Такаюки.

— Мы пойдем с вами, ваше высочество, это наша работа, — ответил Мичи, продолжая касаться кобуры пальцами. — Что это… кто он такой?

— Демон, Мичи, — спокойно ответил Тошайо. — Он — демон.

— Демоны — зло, демоны должны…

— Как и господин Такаюки, Мичи, с которым мой отец сотрудничал долгие годы. Не так важно, демон перед тобой или нет, главное, чтобы он был хорошим человеком. Я знаю, что делаю. Вы отнесете меня к лифту и будете дежурить внизу. Что бы ни случилось наверху, я запрещаю вам подниматься. Вы умрете, как только окажетесь там. Ты понял?

— Ваше высочество, но вы ведь тоже можете…

— Ты помнишь, кто я такой? — Тошайо разозлился и позволил этой злости просочиться в свой голос. Ему надоело препираться с кучкой оболтусов, которые отсиживались в закрытых комнатах, пока их товарищи погибали. — Сын Неба, помнишь?

— Вы еще не Импе…

— Сын сына Неба, тебе сейчас важны детали?! Я справлюсь, Мичи, помощь понадобится мне внизу. Ты понял? Внизу. Приготовьте бинты, воду. И начните, ради Создателя, выводить людей из укрытий.

— Но я не занимаюсь этими вопросами, ваше высочество.

— Мичи?

— Да, ваше высочество.

— У тебя два пути. Либо ты путаешься у меня под ногами, и это твой последний день на службе. Либо ты помогаешь мне в самый сложный день моей жизни, и это первый день твоей головокружительной карьеры. Ты понял?

— Да, ваше высочество!

Тошайо не слишком рассчитывал на успех, но Мичи превратился из подозрительного новичка в преданного вассала за одну секунду. Он тут же развел бурную деятельность, переложил Тошайо на плечи своего товарища и начал использовать служебную рацию так активно, что почти перестал следить за ситуацией.

Остальные охранники, наоборот, следили за каждым шагом Хикэру. Один до сих пор держал его на прицеле и двигался так осторожно, будто перед ним был не демон, а дикий зверь. Возможно, именно так он и думал, а еще вероятнее — не видел разницы.

— Двигайтесь, — приказал Тошайо. Конвой пошел по улице и начал тяжелый спуск.

У Тошайо появилось время обдумать происходящее. Он оказался в теле наследного принца, большая часть жителей центрального района либо была уничтожена, либо пряталась в убежищах на случай атаки или бомбардировки. До того, как начнутся настоящие испытания, оставалось два-три часа. Появятся те, кто хорошо знал принца, будут спрашивать, что произошло. Резкие перемены в поведении больше нельзя будет списывать на стресс.

Ему отчаянно нужно было поговорить с Хикэру, узнать подробности и обсудить детали. Он действовал вслепую и ждал, что после каждого шага оружие, которое охранники держали для его защиты, обернется против него же.

— Вы прекрасно справляетесь, ваше высочество, — сказал Хикэру, приблизившись достаточно, чтобы ему не пришлось кричать. Охранники пытались собственными телами оттеснить его подальше.

Высотка Такаюки до сих пор пустовала. Когда Тошайо поднял голову, чтобы посмотреть на этаж, где находился демон, его зрение обострилось до предела, и он увидел разбитое окно в нужном кабинете.

Тошайо проследил взглядом траекторию вероятного полета Хикэру и увидел еще одно разбитое окно — теперь уже во дворце, несколькими этажами выше. Картина постепенно складывалась. Когда он отключился… вернее, когда он умер, демон перелетел в соседнее здание и успел убедить наследника престола сделать нечто, достаточное для того, чтобы Тошайо занял тело. Что именно? Убедил его за пару минут продать душу? Собственное красноречие показалось Тошайо смехотворным. Разве можно сделать такое? С другой стороны, наследник престола и Хикэру встречались несколько дней назад. Возможно, уже тогда контракт был заключен, а теперь просто вступила в силу его основная часть.

Наверху, в высотке Такаюки, до сих пор ощущалась слабая аура присутствия кицунэ. Рыжий локон, извивающийся в пространстве и времени, который Тошайо разглядел за бетоном и стеклом. Джун была жива и, вероятно, сторожила прежнего хозяина, но не могла его убить.

Чтобы убить демона, нужно было постараться. И особенно постараться нужно было, чтобы отправить демона обратно — к девяти колоннам и шести измерениям, где голос превращался в источник света, точку отсчета координат.

— Ладно, пора, — решил Тошайо, делая шаг вперед. Он сделал еще пару, прежде чем понял, что происходит, и как только его охватил страх, ноги вновь подогнулись.

Несколько долгих минут его тащили к очередному лифту. Он дождался, пока Хикэру перехватит его, посмотрел на растерянные лица охранников, улыбнулся им, не зная, как именно выглядит улыбка на новом лице, а потом сам нажал на кнопку.

Дверь закрылась, и Тошайо едва удержался от того, чтобы сразу нажать на «Стоп». Сделать паузу, обсудить с Хикэру все важное, а только потом идти на встречу с Такаюки, который мог подстроить все это, чтобы заманить их обоих и окончательно уничтожить.

— Бояться — нормально, мой хороший, — сказал Хикэру.

— Хочешь меня успокоить? — спросил Тошайо.

— Не хочу стоять тут с тобой в тишине.

Тошайо подтянулся на плече демона, толкнул его к стене и схватился за поручень. Его ловкости хватило только на это. Поцеловать Хикэру, а тем более прижать или обнять было невозможно.

— Недавно ты называл меня сумасшедшим, — напомнил Хикэру с улыбкой, помогая Тошайо удержаться на ногах после совершенного подвига.

— Ладно, расскажи мне, что надо будет сделать, когда Такаюки будет…

Дверь позади Тошайо открылась. Он привык, что не может дождаться, когда лифт приедет на нужный этаж. Для жителя трущоб высотки центра до сих пор были вершиной человеческой цивилизации.

— Пойдем, мой хороший, — сказал Хикэру, вытаскивая Тошайо в коридор.

Джун сидела на полу рядом с креслом, из которого вытащила Такаюки, когда тот натравил на Тошайо Безупречных. Она тяжело дышала, ее внешность окончательно утратила сходство с человеческой. Пара хвостов была разодрана в кровь и бессильно лежала на полу обрубками. Из раны на плече вытекала кровь, на которую Джун не обращала внимания. Она глядела на Такаюки, не отрываясь, готовая наброситься в любой момент.

— Джун? — позвал Тошайо.

Кицунэ обернулась, оскалилась, но потом увидела Хикэру.

— Господин Тошайо? Это вы? — спросила она, вставая. Ноги, сбитые в кровь, двигались неуверенно.

— Да, Джун, но об этом будешь знать только ты. Поняла?

Кицунэ наклонила голову, будто прислушивалась к звукам, которых не слышали другие, а потом кивнула.

— Теперь уходи, Джун, мы останемся с господином Такаюки наедине, — сказал Тошайо.

Секунду Джун колебалась. Скорее всего, она не хотела уходить. Месть за годы, когда Такаюки использовал ее, была неполной, пока он был жив. Но ее сил не хватило бы, и она все же пошла к выходу.

Первое Племя не было создано равным. Каппа не могли поднять голову против кицунэ, а те, в свою очередь, опасались детей Йорогумо. Выше и выше поднималась сложная иерархия, где у каждого было свое место. Второе Племя создали равным, но люди успешно справились с задачей и теперь среди них были те, кто мог приказывать остальным по праву рождения.

Такаюки лежал на полу неподвижно и из-за этого казался уже мертвым, но Тошайо хорошо помнил уроки, которые получил от другого демона. Хикэру держался чуть позади, продолжая поддерживать.

Закрылась дверь — Джун постаралась сделать это тихо.

Только теперь Тошайо вспомнил, что в комнате не хватает еще двоих. Пропало его тело — то самое, в котором он прожил тридцать лет.

Пропал Чи.

— Где он? — спросил Тошайо, оглядываясь на Хикэру.

— Я не знаю, — ответил демон, опуская взгляд в пол.

— Ты не знаешь?! Ты не знаешь?! Ты бросил его здесь?

— У меня не было выбора, — голос Хикэру дрожал. — Вы могли умереть оба. Бесцельно.

— Умереть? — прошептал Тошайо. — Он умер?!

Такаюки дернулся, будто его подцепили за ниточки. Его израненная фигура, заплывшее синяками, сочащееся кровью из ран лицо, оборванная одежда — всё двигалось так, словно детали подвесили на нитки и теперь управляли сверху.

— Постарайся посмотреть глубже, — шепнул Хикэру и, к ужасу Тошайо, бросил его на пол, а затем дверь позади хлопнула еще раз.

Теперь их было двое: Такаюки, подвешенный на нитках, и Тошайо, не способный оторвать тело от пола ни руками, ни ногами.

— Какие у тебя красивые крылышки, — пробормотал Такаюки, издавая вперемешку звуки, похожие на слова, и хриплое бульканье, больше напоминающее последние хрипы умирающего.

Поднимаясь наверх, Тошайо знал, что собирается делать, хотя бы примерно: найти нож, который был у Такаюки, и вонзить в живот, а дальше… Дальше по обстоятельствам.

Ножа не было, живот Такаюки уже было разорван так, что от совсем уж неприглядной картины тело удерживала крепко сшитая одежда.

«У тебя же есть крылья», — сказал знакомый голос, который теперь не заставлял Тошайо морщиться от боли. Слова появлялись в его голосе так же естественно, как собственные мысли, хотя он легко мог отличить одно от другого.

— И что мне с ними делать? — спросил Тошайо, понимая, что вопрос вполне подходит для ответа Такаюки.

— Попробуй выжить! — крикнул Такаюки, так высокого, будто пытался оглушить противника.

«Ты — не твое тело», — ответил голос.

Тошайо не понимал, что они оба хотят сказать ему. Он попытался отползти к стене, чтобы приподняться хоть немного, но силы в руках не хватало на то, чтобы цепляться за ковер — не то что для подтягивания и движения.

— Не можешь? — Такаюки завизжал от радости и заскользил над ковром прямо к Тошайо. — Сначала я думал, что Хикэру предал меня. Такой плохой мальчик.

Интонации Такаюки напоминали игру отвратительного актера на сцене посреди рынка, где иногда разыгрывались целые представления для рекламы товаров. Голова Тошайо начала гудеть от разрозненных вскриков.

— Посмотрите, какое тело он принес мне! Посмотрите, как ловко он избавил меня от… ом-мерзительного договора. Какой плохой мальчик, пр-р-равда?

С трудом Тошайо поднял голову, чтобы видеть лицо Такаюки. Глаза вращались бесцельно, губы раскрывались в последний момент.

«Ты — не твое тело», — он вспомнил голос.

— Ты все подстроил, — прошептал Тошайо, изображая горькую усмешку.

— Подстроил? — взвизгнул Такаюки. — Спла-ни-и-ировал, дура-чок.

— Не поделишься планами? — Тошайо удалось перевернуться на спину, чтобы видеть искаженное ранами и безвольным выражением лицо Такаюки.

— Планами?! Тянешь вре-емя? Напрасно. Дольше проживешь — дольше будешь му-ча-ться. Он не прощает ошибок. Никого не прощает. Нужно заслужить прощение. Ты попадешь в Ад. Знаешь, как там весело? Говорят, там горячо.

Такаюки все открывал и открывал рот для новых слов, которые лились из него не потоком, как у обычных людей, а с огромным трудом, будто каждый раз ему приходилось прорывать плотину.

У Тошайо появилось свободное время — несколько секунд, когда увлеченный Такаюки болтал об ужасах Ада и беспощадности Повелителя.

Раньше работать с потусторонним миром было просто: Тощайо обращался к Создателю, растворялся в реальном мире и начинал видеть то, что происходило за его пределами. Но теперь даже мысль об обращении к Создателю причиняла ему боль. Он мог произнести вслух нужные слова, но не мог больше вкладывать в них духовную силу — то, о чем раньше даже не задумывался. Без духовной силы молитвы превращались в попытки говорить с пустотой.

Такаюки перешел от слов к действиям, и для начала он приподнял Тошайо за плечи. Тело наследного принца повисло в руках демона, и Такаюки начал орать в ухо продолжение страшных историй. Про то, что душа предателя будет вечно гореть, про то, что древний орден экзорцистов наконец получит по заслугам. Тошайо слышал эти угрозы и ругань краем уха, пока его сознание раз за разом пыталось прорваться за границу реальности.

— Слышишь? Твой младший братик! — взвизгнул Такаюки.

Фраза вывела Тошайо из равновесия. Сначала он расстроился, что придется заново начинать медитацию, а потом понял, что именно сказал Такаюки.

Чи.

Глаза сфокусировались на происходящем впереди — на входе, который открылся, пропуская фигуры Хикэру и Чи.

Младший брат уже не был околдован, он понимал происходящее, поэтому без остановки пытался вырваться из хватки демона. Потом он увидел наследного принца, израненного Такаюки и застыл, бледный и напуганный.

— Какого черта, Хикэру? — прошептал Тошайо.

— Все очень просто, ду-ра-чок, — сказал Такаюки прямо ему в ухо — крики оглушали. — Вылезай из своего драгоценного тела или твой братец умрет прямо здесь. Ты понял?

— Хикэру, какого черта?! — повторил Тошайо.

Хикэру избегал его взгляда и крепко держал мальчика перед собой. Чи, выслушав несколько слов, заплакал. Его взгляд, дрожащий от ужаса, вцепился в Тошайо:

— Братик?

— Нет, Чи, нет… я не этого хотел, я не собирался… ты ведь…

«Ты — не твое тело!» — голос девяти колонн стал ужасающе грозным. Весь лепет Такаюки, который обещал ужасную гибель, был глупой шуткой по сравнению с этими словами. В них были гнев, ярость.

— Я не понимаю, — беспомощно ответил Тошайо.

— Хикэру, подведи мелкого ближе, мне неудобно, — приказал Такаюки, и послушный Хикэру толкнул Чи вперед.

Все повторялось. Тошайо чувствовал, что находится на пороге смерти — ледяная хватка перестала быть конкретным физическим чувством, оно стало простым осознанием, что еще несколько секунд, и он будет мертв.

Всего час назад, быть может, чуть больше Тошайо уже висел на краю гибели, но тогда его должен был поддержать Хикэру.

Тошайо вспомнил, как они встретились: распахнутый халат, растерянный взгляд. Влажные волосы, чай. Хикэру уже говорил, что все было подстроено с самого начала, но могло ли это быть подстроено…

— Ладно, — сказал Тошайо вслух. — Все очень просто. Либо я получу все и выживу, либо мне не надо выживать. Так? — спросил он у Хикэру.

Демон поднял голову и произнес так четко, как мог:

— Делай всё, что он говорит тебе. Помнишь?

— Да-да, делай всё, что я тебе говорю, — подтвердил Такаюки.

Чи поднялся в воздух. Его схватили за шею, и он тщетно пытался ухватить руками нечто невидимое над своей шеей.

Как паучиха.

Тошайо зажмурился, возвращаясь в другое время, в другое место, к другому себе — в мир, где все было понятно. Он вспомнил, как паучиха пыталась избавиться от духовных пут, бессильная против экзорциста, которому помогал Создатель.

Такаюки, вне всяких сомнений, не был экзорцистом. Он был демоном, а экзорцистов ненавидел и, вероятно, хотел уничтожить. Но у него были духовные нити — Тошайо уже видел их, на приеме, и позже. Духовные нити этого демона были похожи на щупальца анемонов — диковинных тварей, которых Тошайо видел только на картинках.

Крылья Такаюки обломились, от них остались только скелет, лоскуты мяса и пух. Но духовные нити все равно работали. Если может Такаюки, сможет и Тошайо. Для использования духовных нитей не нужно тело — только сила воли и вера.

Ему нужно было поверить голосу.

Новая вера опиралась не на старые книги и тысячи историй, которые рассказывала госпожа Рей, а на видение в бомбоубежище, где тысячи светильников каппа и сотни пар глаз смотрели на Тошайо с надеждой. Они верили в него, а ему всего-то и нужно было довериться голосу, который до сих пор еще ни разу не подвел его. Демоны? Да, они обманывали на каждом шагу. По всей видимости, Хикэру вел двойную игру — делал вид, что слушает Такаюки, но пытался избавиться от него, как Джун. Возможно, Хикэру вел тройную игру — делал вид, что пытается избавиться от Такаюки, но действовал в его интересах. Можно было гадать об этом бесконечно, волноваться и сомневаться, но можно было поверить голосу и делать все, что он советует.

В реальном мире Чи издавал хрипы, которые намекали, что ему осталось несколько секунд. Хикэру стоял, послушно склонив голову, перед Такаюки, а тот, в свою очередь, удерживал Тошайо в своих руках и, очевидно, мог убить в любой момент.

Но стоило Тошайо поверить, что голос хочет, чтобы все разрешилось в его пользу, реальный мир исчез. Вернулись девять колонн и шесть измерений, где точкой отсчета была горящая звезда.

Все, что требовалось от Тошайо — увидеть реальный мир через призму этого места. Тогда в нем появлялись вещи, недоступные глазу детей Второго Племени, но естественные для тех, кто родился в Первом. Такаюки был монстром, и эта монструозность усилилась стократно из-за ярости Джун, которая теперь, наверное, была уже далеко от страшной комнаты. Пара щупалец анемона сочились зеленоватой слизью и беспомощно барахтались в воздухе. Одно крыло обломилось до основания и торчало обрубком. Несмотря на это Такаюки мог удерживать парой щупалец тело Тошайо, одним — Чи, а еще несколькими — собственную оболочку. Он был похож на уродливого кукольника, который собрался поставить спектакль перед Чи.

Душа Тошайо пряталась в новом теле как кокон, лишенный возможности двигаться.

«Неудивительно, что я даже рукой пошевелить не могу», — подумал он.

Его правая рука дернулась, словно по ней прошел разряд тока, но тут же безвольно обвисла.

Время в пространстве девяти колонн шло иначе. Он мог смотреть на замершего в ожидании Хикэру, умирающего Чи, жадного Такаюки бесконечно. У него появилось столько времени для выбора лучшего варианта, сколько он хотел.

Медленно и так осторожно, как только мог, Тошайо потянулся к тому, что поселилось внутри тела наследного принца. Со стороны он видел аристократические черты лица, традиционную стрижку, уложенные на затылке волосы, белоснежную одежду, которая успела испачкаться, пока его высочество тащили через два здания. Внутри, за оболочкой, находилось самое важное — уложенные слой за слоем кусочки души, которые Тошайо смутно признавал своими, хотя ни разу не видел себя со стороны вот так — целиком.

Он коснулся края первого лоскута и вытянул его вверх. Получилось подобие древесного листа или крыла бабочки. Тонкая призрачная масса замерла в воздухе. Второй лист поддался так же легко — он ничего не весил и был, в сущности, чем-то без веса и объема. Идеей или мыслью, которая могла превратиться в мгновенное, смертельно опасное оружие или замереть, притаившись.

Закончив с парой листов, Тошайо понял, что им не хватает объема, и в этот момент, словно по волшебству, пара листов преобразилась, превратившись из плоского изображения в реальные объекты. Тошайо смотрел на пару крыльев, развернувшихся за его спиной, целую вечность. Он уже видел крылья Хикэру и обломки за спиной Такаюки, но никогда не думал всерьез, что сам может получить подобное.

Крылья спокойно двигались в такт с дыханием его тела — так медленно, что Тошайо мог разглядеть траекторию и предугадать дальнейший маршрут. Он посмотрел на крылья Хикэру, которые были сложены за его спиной, посмотрел на знакомое тело и заметил, что несколько духовных нитей начинают тянуться наперерез щупальцам Такаюки, который удерживал Тошайо.

Что будет дальше, легко можно было предугадать. Такаюки почувствует сопротивление, атакует Хикэру, и Тошайо потеряет не только брата, но и того, кто заставил его изменить вере. Тогда бессмысленным станет совсем все. Не только жизнь, с которой Тошайо уже расстался, но и нежизнь, взятая взаймы у Несущего Свет.

Он вспомнил сжатую точку, центр координат странного места, где гостила его душа, куда она могла вернуться в любой момент, находясь одновременно внутри нового тела. Точка пульсировала, языки пламени на ее поверхности напоминали изображения солнца из учебников, которые давали экзорцистам, чтобы те учились не только изгнанию духов, но еще и азам наук. Тошайо знал, что это душа. И одновременно с этим знанием к нему пришло другое — душа есть у каждого. У Такаюки она была обезображена, изменена, но все же существовала.

Тошайо потянулся призрачной ладонью к центру искаженной предательством души Такаюки, испытывая омерзение не физическим телом, а тем, что в данный момент выполняло его функции. Он коснулся центра не руками, а взглядом, а потом услышал голос, который говорил через него:

— Умри.

В этот момент время полетело вперед с обычной скоростью, Тошайо почувствовал боль человеческой оболочки и понял, что Такаюки умирает, выполняя приказ. Он мог ослушаться предыдущих — Повелитель не мог дотянуться до предателя без чужой помощи. Но теперь, когда голос прошел через Тошайо, его уже нельзя было игнорировать. Душа Такаюки начала набухать, расширяясь, и Тошайо понял, что произойдет дальше за мгновение до того, как это случилось. Он успел перехватить Чи, сделать неловкий шаг вперед и закрыл себя, Хикэру и брата раскрытыми крыльями.

Оказалось, они могут болеть. От этой боли, нарастающей как от медленного воздействия ледяной воды или жара, невозможно было спрятаться. Тошайо знал, что стоит спрятаться, спасая себя, и боль перекинется на Хикэру и Чи, которых он уже не сможет защитить. Такаюки визжал, кричал и пытался связать звуки, вероятно, в слова угрозы, но все было бесполезно. Он умирал, нужно было лишь дождаться, когда его агония закончится.

— Пусти, — прошептал Хикэру, пытаясь встать, избавившись от веса Тошайо, но тот не мог даже двинуться.

— Лежи, — ответил Тошайо.

— Братик, это ты? — все еще красный от недавнего удушения, Чи явно не собирался терять сознание от страха.

— Ты ведь умеешь хранить секреты, Чи? — спросил Тошайо.

— Конечно, братик! — тут же пообещал Чи. — Я видел, как ты умер, — добавил он спустя время.

Тошайо казалось, что у него больше нет крыльев — они либо сгорели до основания, либо онемели. Ему достаточно было развернуть голову, чтобы увидеть, но он не хотел. Слишком приятно было думать, что теперь он сможет летать, и он надеялся еще хотя бы секунду тешить себя этой мыслью.

— Все, мой хороший, — сказал Хикэру, глядя за спину Тошайо. — Все закончилось. Его больше нет. Он вернулся туда, куда не хотел возвращаться. Осталось немного. Помнишь?

— Постараюсь вспомнить, — ответил Тошайо.

Ему нужно было разрушить Врата, но когда они проходили мимо разрушенной арки, казалось, что эта часть была выполнена.

Чтобы задать вопрос, Тошайо закрыл глаза. Он пытался подобрать слова для обращения, когда голос ответил:

«Ты сделал достаточно, мальчик. Ты заслужил свои крылья. Слушай все, что я скажу тебе. Помнишь?».

Он хотел ответить «Да», но не успел.

«Теперь убей демона, мальчик», — сказал голос.

— Какого? — спросил Тошайо вслух, растерявшись.

«Того самого — моего Хикэру», — сказал голос.

— Но вы говорили…

«Все, что я скажу!» — голос был недоволен.

Тошайо открыл глаза и посмотрел в пылающие глаза Хикэру. Демон доверчиво смотрел в ответ, улыбаясь, потому что все закончилось. Или по другой причине — неважно, он улыбался.

— Делай все, что он говорит, — беззаботно сказал Хикэру.

— Но я…

— Пожалуйста, — попросил Хикэру.

Раньше вера не требовала от Тошайо усилий. Он слышал от наставницы, что где-то вовне есть Создатель, который сделал мир и населил сначала Первым Племенем, затем — Вторым. Создатель слышал все, что говорили люди и нелюди, знал наперед все события и был единственным Богом, которого следовало почитать. В отличие от божков Первого Племени, которые могли в хорошем расположении духа дарить удачу, здоровье или в редких случаях материальные символы своего покровительства, Создатель никогда не опускался до такого вмешательства. Оно оставалось незримым, а для поддержания равновесия достаточно было следовать простым правилам ордена, которые запрещали причинять вред невинным существам, но обязывали уничтожать всякое зло.

С точки зрения прежней веры Тошайо обязан был убить Хикэру гораздо раньше. Уже одного только подстроенного убийства певицы хватало для того, чтобы демон попал под критерии злого существа. Но Тошайо ничего не сделал. Он убеждал себя, что не может, но даже не пытался противостоять Хикэру, а когда попробовал — гораздо позже — понял, что способен справиться с демоном.

Новая вера, искаженная знанием о Несущем Свет, была куда опаснее. Тошайо не знал, кем был Люцифер в прошлом, знал лишь о его предательстве, из-за которого он больше не мог сам действовать в мире Второго Племени. Договоры с ним заканчивались трагедиями, и все, что до встречи с Хикэру понимал Тошайо, сводилось к простому правилу: не иметь с дьяволом никаких дел.

И все же Тошайо поддался. Заключил договор, получил крылья, новое тело — в обмен на несколько условий, одно из которых было куда проще, чем хотелось бы. Делать все, что скажет голос.

Хикэру считал голос абсолютным добром. Воплощением справедливости, которой не существовало в мире. Много раз он повторял, что Тошайо следует слушать голос.

Нужно было решать. Тошайо помнил, что произошло с прежним любовником Хикэру. Такаюки сначала сгнил изнутри, а потом умер по приказу Повелителя. У Люцифера ушло много лет на то, чтобы добраться до предателя, но возмездие свершилось.

Если Тошайо ослушается, его ждет та же участь. Медленная гибель с четким осознанием, что ты был близок к божеству и теперь идешь против него. С тяжелым грузом предательства до тех пор, пока Люцифер не найдет нового мстителя, способного выполнить его приказ.

— Почему ты плачешь, братик? — спросил Чи.

Тошайо вспомнил, что младший брат находится в той же комнате. Стало стыдно за слезы, медлительность. Он ответил, как мог:

— Я дал обещание, Чи, но не знаю, как сдержать его.

— Все очень просто, братик, — сказал Чи.

— Просто? Разве? — удивился Тошайо.

— Если ты что-то обещал, нужно сделать, — уверенно ответил Чи. — Ты всегда говорил мне, что нужно держать слово.

Тошайо проглотил слезы, вытер глаза и встал. Тело слушалось его так же хорошо, как прежнее. Руки и ноги двигались в точном соответствии с желаниями. Он коснулся невидимыми пальцами духовной нити Хикэру и добрался до его сердца. Демон почувствовал это, раскрыл глаза от изумления и хотел сказать что-то, но Тошайо знал, что не сможет закончить начатое, если услышит его голос.

Все было просто. Куда проще, чем он думал. Убить Хикэру, который обречен, раз голос хочет его смерти. Убить самого себя, не дожидаясь агонии, на которую согласился Такаюки в момент предательства.

Чи будет жив. Джун найдет его и вернет домой. У него будет много денег, хорошая квартира. Все обойдется.

Яркая сердцевина души Хикэру погасла — демон упал на пол, безвольно раскинув руки. Тошайо развернулся и пошел к разбитому окну. Высота была достаточной, а крылья все равно не слушались его, обгоревшие или мертвые — он не знал.

— Ты куда, братик? — спросил Чи.

— Все нормально, — ответил Тошайо.

— Нет! Стой! — Чи вскочил с пола и побежал к Тошайо, ухватив за край белоснежной одежды.

— Пусти, Чи, мне надо идти, — Тошайо до сих пор было стыдно, что он не может сдержать слезы.

— Я тебя никуда не пущу. Стой! Слышишь? Стой! — кричал Чи, упираясь ногами в ковер. Ему удавалось немного замедлить движения Тошайо, но это не могло продолжаться долго. Нельзя было допустить, чтобы он упал вместе с Тошайо.

— Чи, все нормально, я теперь умею летать. Отпусти меня.

Но Чи не отпускал. По неизвестной причине он понял, что собирается сделать Тошайо, и теперь готов был залезть на него целиком, лишь бы не допустить этого. Тошайо мог бы ударить брата, чтобы тот отступил из-за боли или, еще хуже, отлетел по инерции, но сделать это означало пасть еще ниже.

Несколько секунд Тошайо стоял на месте, пытаясь унять слезы, и смотрел на Чи, который глядел в ответ и тоже всхлипывал время от времени.

Открылась дверь. Тошайо ожидал увидеть Джун, охранников — кого угодно, но перед ним стояла Мев. Без шлема, с автоматом, готовым к бою, она влетела в комнату и замерла на полпути к Тошайо. За ней вошло еще два охранника Врат, в шлемах, с оружием наготове.

— Ваше высочество? — осторожно спросила она, не опуская оружие.

— Нет, Мев, — ответил Тошайо.

Охранники обернулись к ней в поисках ответов, она помедлила, но потом уверенно сказала им:

— Все в порядке, опустите оружие.

Тошайо был удивлен. Он надеялся, что все закончится еще проще — Мев использует оружие, убедившись, что это не затронет ребенка, и ему не придется лететь с невероятной высоты вниз. Он боялся такой смерти и не хотел ее, просто теперь она стала единственным выходом, как ему казалось.

— Ваше высочество, — сказал Мев, — ваши парни внизу обосрались от страха, вы уж простите за прямоту. Мы поможем вам спуститься. О, я вижу, ваш друг тоже здесь? — она кивнула в сторону Хикэру.

Мертвого Хикэру, который двигался. Он явно пытался двигаться, хотя у него выходило чертовски плохо, будто секундой раньше он был в месте, где гравитация, пространство и время не имели смысла.

Тошайо бросился к нему и посмотрел в глаза, которые с трудом фокусировались на объектах, поэтому скользили по комнате без цели.

— С ним все в порядке? — спросила Мев.

— Он ранен.

— А этот? — Мев указала автоматом на тело Такаюки.

— Этот мертв.

— Ребята, проверьте, — сказала она стоящим позади охранникам, а сама подошла к Хикэру и опустилась на колени рядом с ним с другой стороны. Проверила пульс, реакцию зрачка, потом достала из кармана рацию и запросила один наряд медиков. Все происходило так спокойно и просто, что Тошайо мог позволить себе несколько минут шока.

Тело Такаюки оставили в покое, Чи вывел из комнаты охранник, пообещав, что они побудут в коридоре. Мев убедилась, что Хикэру не умирает, встала и обошла комнату по периметру, выискивая возможную опасность.

— Почему ты здесь? — спросил Тошайо.

— Такие времена, ваше высочество, — ответила Мев. — Толку от Врат уже не было, а на улице нужны были толковые ребята. Мы с парнями прошли неплохую закалку на границе, так что нас взяли без вопросов. Я поговорила с ребятами внизу, они начали лепетать что-то про приказ оставаться внизу, но пропустили без ненужной жестокости. Не люблю насилие.

Она болтала без умолку, ровно и спокойно, отвечала на дурацкие вопросы Тошайо, и он понял, что Мев не выпускала его из виду с тех пор, как встретила у Врат. Для нее было важно выплатить долг, о котором Тошайо не имел понятия, и она упорно искала возможность.

— Мев, почему ты поблагодарила того экзорциста? — спросил он, прерывая ее болтовню.

— Одна женщина-экзорцист много лет назад спасла меня, — сказала Мев. — Моя мать стала одержимой. Отца убили на фронте, и он решил вернуться домой. Знаете, наверное, такие истории.

— Наслышан, — ответил Тошайо, представляя ужас маленькой Мев.

— Пришла женщина, такая старая, что из нее песок сыпался, ваше высочество, — продолжила охранница. — Махнула рукой, топнула ногой, и все прошло. Мать перестала истошно вопить, а отец, как она сказала, упокоился с миром. Мне было семь лет, ваше высочество. Если бы не та старуха, я бы кончила в трущобах в плохом квартале, если вы понимаете, что я имею в виду.

Тошайо понимал и кивнул. Она кивнула в ответ.

— Она сказала, мне нужно будет вернуть долг, — неожиданно продолжила Мев. — Сказала, придет добрый человек, которому нужно будет перейти границу. И я должна буду помогать ему, пока он не скажет мне, что долг выполнен. Чтобы выполнить долг, я долго выполняла контракты с пограничниками, пока не попала в Метрополис. Ждала, что придет добрый человек.

Тошайо растерянно смотрел на нее.

— У старухи была трубка? — спросил он.

— Да, ваше высочество, и курила она, как будто в ней самой сидел злой дух.

— Твой долг выполнен, Мев, — сказал Тошайо, борясь со слезами, которые опять норовили политься из глаз. На этот раз удалось сдержать их, и он облегченно выдохнул.

Наконец, все кончилось. Тошайо сел на пол, глядя, как медики уносят Хикэру, а потом сознание отключилось. Он не помнил даже, когда его голова коснулась ковра.

12. Бумага и чернила

Вновь он был в комнате с девятью колоннами, вновь смотрел на яркий свет в центре, похожий на солнце. Дул теплый ветер, пахло полевыми цветами.

«Ты сделал все, что я велел тебе, мальчик. Теперь Хикэру принадлежит тебе», — сказалголос.

— Что это значит? Я не понимаю, зачем нужно было убивать его?

«Ты займешь место предателя, мальчик. Я уже терял Метрополис однажды, я больше не допущу такой ошибки. Ты подходишь. Ты способен любить, но любовь не заслоняет тебе глаза настолько, что ты предашь ради нее. Данное слово для тебя дороже. Теперь ты сам по себе, и я дам тебе имя. Ты Кэзухико, мальчик», — сказал голос.

— Так ведь зовут наследного принца.

«Будет меньше путаницы, не находишь? Ты исправишь вред, причиненный предателем, поможешь обоим Племенам. Если тебе понадобится совет, ты всегда знаешь, где найти его», — сказал голос.

Кэзухико открыл глаза и посмотрел на белоснежный потолок. Пара медиков склонилась над ним. Беспокойство на их лице сменилось радостью.

— Вы очнулись, ваше высочество! — сказал один.

— Где Хикэру? — спросил Кэзухико, приподнимаясь в постели. Медики попытались остановить его, но он не позволил.

— Господин Хикэру уже поправился, ваше высочество, он у себя дома, но мы немедленно свяжемся с ним, не беспокойтесь, вам нельзя беспокоиться…

— Уж как-нибудь переживу немного беспокойства, — буркнул Кэзухико, освобождаясь от датчиков, игл и одеяла, которым его укутали.

Тело ныло от долгого бездействия, в остальном он чувствовал себя прекрасно.

— Желаете поесть? — спросил один из медиков.

— Пожалуйста, будьте любезны, отстаньте от меня, — ответил Кэзухико.

Он встал, размял ноги и тело, вышел из палаты и обнаружил, что она находилась внутри императорского дворца. Стены коридора невозможно было спутать ни с чем — никому в Метрополисе не по карману была такая безвкусная роскошь. В белом мраморе стен извивались вновь высаженные растения. Вероятно, этот этаж или крыло пострадали во время атаки Такаюки.

— Сколько я провалялся? — спросил Кэзухико.

— Трое суток, — ответил медик, склонившись в глубоком поклоне, что было совершенно не к месту.

В сторону Кэзухико уже бежала орава охранников, среди которых он заметил Мичи с новыми знаками отличия — вероятно, за храбрость, проявленную во время операции.

— Вы пойдете со мной, — сказал Кэзухико. — Я собираюсь переодеться, поесть и затем выйду в город.

— В город, ваше высочество? — упавшим голосом спросил Мичи.

Кэзухико пришло в голову, что Мичи согласился на почетную должность охранять наследника престола только по той причине, что тот никогда не покидал дворец. Сложно было представить более бесполезную работу. Кэзухико решил, что при первом удобном случае отправит Мичи на почетный караул, которого тот так хотел, а на его место назначит Мев.

Привыкать к новому телу оказалось существенно проще, чем привыкать к новому распорядку дня. Вокруг Кэзухико постоянно вился сонм охранников, слуг, советников, а стоило выйти за порог дворца, к ним присоединялись репортеры, зеваки, фотографы. Казалось, невозможно сделать даже шаг без того, чтобы кто-то заметил его. Весь первый день Кэзухико потратил на мелкие назначения, избавился от тех, в ком ощущал неприятный запах зависти или обмана, и сытно поел, отказавшись от деликатесов к ужасу придворного повара, который уже пережил один кошмар во время атаки «монстров Такаюки» и не хотел переживать новый.

Семья Императора была эвакуирована в то время, когда Кэзухико столкнулся с Такаюки, но теперь им нужно было внимание. Голова раскалывалась от сложных обращений, от необходимости улыбаться и кланяться в полном соответствии с правилами, которые Кэзухико хоть и выучил с раннего детства, теперь вынужден был повторять раз за разом. В прежнем теле подобных хлопот не было, поэтому настроение от часа к часу портилось.

Снаружи, едва выйдя из центральных ворот дворца, Кэзухико столкнулся с журналистами, которые явно ожидали фигуру поскромнее, поэтому часть в смущении улизнула, но другая часть — куда больше и наглее — осталась. Кэзухико ответил на их вопросы сам, объяснил все, что считал нужным и ушел обратно. Пресс-конференцию, которых императорский двор не давал еще ни разу, назначили на следующий месяц. Кэзухико объяснил, что собирается почтить память отца долгим трауром и даже не моргнул от этой лжи, потому что в самом деле намеревался узнать о прежнем Императоре столько, сколько сможет за это время. Старик был отвратительным лидером, но это не обязательно делало его отвратительным человеком. В конце концов, он воспитал четырех детей, ни один из которых не досаждал Метрополису капризами, и сам не мучил подданных нелепыми приказами. Тихо доживал свой век, предоставив управление Империей созданиям вроде Такаюки — не самое страшное из возможных преступлений Императора.

От работы, которая предстояла, Кэзухико очень быстро потерял терпение, поэтому Мичи лишился прежней работы уже на следующий день. Он был назначен охранником нижнего этажа, где раньше дежурил один из Безупречных, и не смог скрыть радости. Увольнение явно казалось ему повышением. Мев быстро заняла его места, не задавая лишних вопросов.

Только на второй день Кэзухико встретился с Хикэру. Их целый час мучили придворными тонкостями в присутствии слуг, затем императрица несколько раз поблагодарила Хикэру за помощь наследному принцу, и только потом он добился, чтобы охрана осталась снаружи.

Приемный зал был намного больше любых других помещений, за исключением прекрасного первого этажа дворца, предназначенного для экскурсий и посещения всеми желающими. Кэзухико сидел на шелковой подушке перед чайным столиком, которому было столько тысяч лет, что страшно было брать с него пиалы. Хикэру выглядел расслабленным и продолжал дежурную шутку, когда дверь за Мев, наконец, закрылась. Она всегда выходила последней и входила первой. Выплатив долг доброму человеку, она похоже собралась оставить в должниках самого наследного принца.

— Ты был мертв, — сказал Кэзухико.

— Был, — с улыбкой подтвердил Хикэру. — Демоны постоянно обманывают, разве ты не помнишь?

— У меня с этим определенные сложности, — сказал Кэзухико, подхватывая улыбку. — Почему ты не умер?

— Технически умер, — ответил Хикэру. — Они здесь не умеют заваривать чай, представляешь? — он с отвращением поставил на место пиалу.

— Расскажи.

— Про чай?

— Про техническую смерть, Хикэру.

— Я умер, когда ты остановил мое настоящее сердце, — сказал Хикэру. — Через мгновение я уже был жив. Больше не тот, кем был. Обязанный жизнью не Повелителю, а тебе. Ты хотел, чтобы я не мог обмануть тебя. Он дал тебе это. Теперь я не могу обмануть тебя, мой хороший. Отвратительное чувство, — он поморщился, хотя оставался таким же веселым.

— Ты ожил сразу же?

— Да, но ты был слишком занят своей трагедией, чтобы заметить это, мой хороший. Тебе повезло с братом. И с должниками. Мев просто молодец. До сих пор держится.

— Я ведь мог умереть, — пробормотал Кэзухико. — Почему ты не сказал мне?

— Сказал о чем?

— Что ты будешь жив.

— Я не знал этого, — ответил Хикэру. — Я доверяю голосу, который подсказывает мне, какой поступок будет правильным, вот и все. Он еще ни разу не подводил меня, мой хороший.

— Ты сумасшедший.

— Я — демон, это разные вещи, — Хикэру вдруг встал на четвереньки, смахнул посуду со столика и забрался на него. — Уже пробовал, что может делать новое тело?

Кэзухико остановил его ладонью.

— Сначала не помешает узнать, что произошло со старым.

— Я спрятал его, — сказал Хикэру. — У меня была пара минут, и я спрятал его, чтобы твоему брату не пришлось смотреть на него. Перекинулся парой слов с Такаюки, когда он терял сознание, увел Чи в другую комнату, а потом занялся твоей душой. Теперь можно перейти к главному? — он потянулся вперед, но ладонь не позволяла ему приблизиться.

— Джун, — сказал Кэзухико.

— Я буду ревновать.

— Не сомневаюсь.

— Ей пришлось прятаться, но она хорошая актриса. С ней все в порядке, я нашел ее, когда меня выпустили из твоей отвратительной больницы. Доволен?

— Ты меня все-таки обманул, — сказал Кэзухико. — Ты говорил, что Такаюки остался в прошлом, но ты…

— Я сделал все, что должен был, мой хороший, чтобы он поверил мне, — ответил Хикэру. — Если бы я сказал тебе в день нашей встречи, через что тебе придется пройти, разве ты согласился бы?

— Нет.

— Правда — странная штука, мой хороший. Иногда ее нельзя передать словами, так что я старался, как мог, и ты все понял правильно. Ты ведь понял? — спросил Хикэру.

Кэзухико помнил, как много было сказано без слов. Демон позволил ему делать с собой буквально все, дал оружие, подтолкнул к шагу, который изменил судьбу. Что он говорил при этом, не имело значения.

У них было несколько часов — время, которое Кэзухико выторговал у Мев, готовой охранять его покои даже от других охранников. И эти часы они провели в молчании.

Хикэру с чайного столика залез на колени Кэзухико, и они целовались, как в первый раз, потому что он во многих смыслах был первым. Потом настал черед мягкого ковра, ванной комнаты, постели в просторной спальне. Кэзухико жадно прижимал Хикэру к себе, прятал в углах, закрывал одеялом, собственным телом, крыльями, которые были теперь такой же частью его сущности, как голова или руки. Вместе с телом они восстановились за три дня, что он провел без сознания.

Все закончилось, когда Мев постучала в дверь. Они разошлись, но на прощанье Хикэру сказал:

— Тебе не обязательно показываться на глаза другим, если ты не хочешь.

Поэтому остаток дня Кэзухико ждал ночи. Он скользнул тенью мимо Мев, которая не заметила его, даже когда столкнулась взглядом с его глазами. Потом прошел к лифтам и беспрепятственно спустился вниз. Вышел из дворца.

Центр Метрополиса постепенно восстанавливался. Город, пораженный атакой Такаюки, приходил в себя. Большинство жертв оклемалось в больницах, пара убитых навлекли на себя беду сами, неосторожно действуя в условиях давки. В новостях их семьям сочувствовали, но Кэзухико знал, что в городе, особенно в трущобах, люди решат, что бедняги сами виноваты в своей смерти.

Было еще одно важное дело, которое он не завершил, когда получил свои крылья. Кэзухико хотелось подняться в дом Хикэру, но они уже виделись днем, и дело было важнее сиюминутного удовольствия. Он подошел к ближайшему люку, открыл его и нырнул вниз.

Здесь по-прежнему воняло, первые шаги он проделал в кромешной темноте, которую новое зрение позволяло преодолеть небрежным усилием. Затем вышел старик. Рядом с ним топал, стараясь успеть, молодой каппа, который нес сразу два светильника. Старик опирался на трость.

— Я вернулся, — сказал Кэзухико.

— Поменял шкуру? — спросил старик.

— Вроде того, — ответил Кэзухико.

— Зачем ты пришел? — старик хмурил нелепые брови — пару складок над выпученными глазами.

— Раздаю долги, — сказал Кэзухико.

На его ладони вновь разгорелся сине-зеленый свет, и одну искру он поместил в светильник, который держал молодой каппа.

— Передай остальным, что скоро они смогут вернуться домой, — сказал Кэзухико. — Я обещаю.

— Обещаешь? — старик нахмурился еще сильнее. — Когда?

— Через месяц я займу трон, — сказал Кэзухико. — Смогу управлять Вторым Племенем в Империи. Война закончится, люди уйдут из ваших болот.

— Куда ты отправишь их?

— Наверх, — Кэзухико улыбнулся.

— На небо? Убьешь их?

— Конечно, не убью, я ведь не чудовище. У нас еще много места, хватит на оба Племени. Вам нужно подождать до тех пор.

— Мы ждали уже много лет, — ответил старик. — Подождем еще немного. Когда ты пришел сюда первый раз, мальчик, я думал, ты не переживешь и года. Теперь мне кажется, ты переживешь нас всех.

— До встречи, — сказал Кэзухико, повернувшись спиной к старику.

У него была еще целая ночь, пока Мев охраняла пустую комнату, по часам меняясь с менее внимательными охранниками.

Метрополис засыпал, стекались к высоткам жители центра, перешептываясь о последних событиях, поглядывая в сторону бесполезных Врат. Кэзухико прошел мимо, перешел границу, где уже разобрали центральный завал, и погрузился в трущобы.

По улицам сновали суетливые бандиты, спешащие домой до темноты дети, женщины и мужчины с пакетами, машины. Кэзухико видел город целиком, от границы до границы, слышал биение сердец живущих внутри людей и нелюдей.

Он подошел к родному дому и остановился в паре шагов с удивлением обнаружив, что рядом стоит еще один человек. Изаму сгорбился и глядел на полуприкрытую дверь, не решаясь войти. Кэзухико с трудом удержал себя от желания успокоить его. Из дома вышел Чи — он увидел Изаму, подошел к нему и обнял, и пока старик молча обнимал его в ответ, Чи смотрел точно на брата, спрятанного в тени городской изнанки. На его заплаканных глазах сияла улыбка.

Оставалось последнее место, куда нужно было зайти. Последний долг, который Кэзухико не думал когда-нибудь отдать, потому что он обошелся госпоже Рей в целую жизнь. Многие называли ее пророчицей, но Кэзухико и другие скептики не верили в этот дар. Считали, что кое-кому нужно поумерить пыл в своей преданности наставнице.

Дом пустовал. Здесь побывали жители трущоб, но кострища были заброшены — должно быть, полиция гоняла непрошенных гостей.

Кэзухико подошел к алтарю. Кто-то принес сюда трубку. Хикэру, Джун или Чи — это было неважно. Он коснулся трубки и вспомнил госпожу Рей, которая дважды плюнула на прощанье и спасала его жизнь столько раз, что невозможно было сосчитать.

Потом, сделав шаг назад, он присел на пол в старомодном глубоком поклоне, которые госпожа Рей обожала. Ему показалось, что мимо скользнул призрак, но ухватить его Кэзухико не сумел.

— Прощайте, госпожа, — сказал он, перед тем как выйти из ее дома.

Хикэру встретил его в том самом халате, который был на нем, когда они познакомились, немного растрепанный, с мокрыми волосами.

— Ваше высочество, какая честь! — воскликнул он, широко распахивая дверь.

— Прекрати издеваться, — попросил Кэзухико. Он прошел в комнату, закрыл за собой дверь и бросился к Хикэру, но демон ловко увернулся, в последний момент отступив на шаг в сторону. Кэзухико остался ни с чем, недовольный, почти злой, а Хикэру рассмеялся.

— У меня для вас есть подарок, ваше высочество, — сказал он, продолжая смеяться. — Дождитесь, когда высохнут волосы.

— Хотя бы выпить налей, негодяй, — ответил Кэзухико.

Ему понравилось, что Хикэру не налетел на него с распростертыми объятьями — это было бы скучно. У них впереди были чертовы годы тяжелой работы, и переживать их вот так? Да, любовь и привязанность — отлично, но Кэзухико помнил, что не они стали причиной, по которой он согласился на сделку с дьяволом.

Перед тем как скрыться из виду, Хикэру поставил перед гостем бокал виски со льдом. Во всем: в небрежно распахнутом халате, в напитке — везде было двойное дно. Напоминание, обещание.

Виски обжигал горло, Кэзухико подошел к окну, где впервые увидел крохотные улицы Метрополиса, заворожившие его настолько, что он потерял голову. Или дело было все же в халате?

— Готов, мой хороший? — спросил Хикэру, выходя из комнаты. Он провел там совсем немного, но его волосы были тщательно расчесаны, убраны в косу за спиной, а вместо халата он носил черный костюм.

— Что ты собрался делать?

— Увидишь, мой хороший.

Хикэру взял Кэзухико за руку и повел из квартиры к лифту. Они поднялись на последний этаж, Хикэру открыл дверь на крышу.

Над ними раскинулось звездное небо Метрополиса. Городской свет искажал его, но зрение демона позволяло прорваться сквозь морок электрического освещения. Звезды были так близко, что можно было взять одну и положить в карман.

— Мне даже не пришлось платить за это, — сказал Хикэру. Его рука указывала на пару спальных мешков, которые лежали рядом со входом.

— Ты хочешь что-то сказать этим? — спросил Кэзухико. Последний глоток виски проник в него, он поставил стакан на высокий борт крыши, подошел к Хикэру и поцеловал.

Больше они не разговаривали, потому что все, сказанное вслух, превращалось в обман, сразу или через несколько дней. Хикэру когтями разорвал одну из подстилок, а его крики можно было услышать с соседней высотки, и это было лучшим доказательством искренности, чем любые признания и клятвы.

Кэзухико держал любовника за длинную косу, заставляя прогибаться глубже, замирать без движения или двигаться быстрее. Раздирал белоснежную рубашку вместе с кожей, кусал спину, оставлял на бедрах синяки. Потом, устав от бешеного ритма и частой смены поз, Кэзухико лег на спину, глядя в горящие далеким огнем глаза, которые казались еще одной парой звезд на ночном небе.

— Ты же знаешь, что я люблю тебя? — спросил Кэзухико, когда Хикэру очнулся от оргазма в его руках и лег сверху.

— Я догадывался, — ответил Хикэру, положив голову ему на грудь, туда, где билось горящее сердце.

Оглавление

Пролог

1. Богач и бедняк

2. Паук в замочной скважине

3. Луна и устрица

4. Саламандра

5. Мотылек и пламя

6. Справедливость

7. Сирена

8. Чужестранец

9. Сто за одно

10. Феникс

11. Страшный зверь

12. Бумага и чернила