cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
все-таки не назвал его ошибочным. Впоследствии он неоднократно говорил об этом — занятия точными науками дисциплинировали его ум, выработали в нем неприятие любой приблизительности и «чистой» интуиции. Юра не доверял откровениям. «Вдохновение — это состояние человека, впервые взявшего молоток в руки». Братец любил повторять эту фразу.
Привыкший к строгому научному мышлению, он подозревал, что и в искусстве существуют более точные законы, чем те, которые предлагала советская школа, да еще в облегченной студийной форме.
Акимов, гораздо больше ценивший в начинающих художниках свежий, непредвзятый взгляд и умение смотреть в корень, глубоко свойственное ему самому, гораздо выше профессиональных навыков, справедливо считая последние делом наживным, отобрал, как обычно, пятнадцать претендентов, но одного из них — против обычая — сразу на второй курс. Правда, для этого Юре пришлось сдать часть экзаменов за первый.
Юре все давалось поразительно легко, и везде, где бы он ни появлялся, в профессиональной среде он вызывал восхищение, иногда даже смешанное с недоверием. Художники разных направлений, часто не признававшие никого, кроме себя, его — по меньшей мере — признавали. Но что касается его пентахромной системы, то даже Юрины друзья иногда, говоря о ней, покручивали пальцем у виска и предпочитали объяснять его сверхъестественную колористическую точность исключительным чувством цвета — увы, иногда даже очень талантливые люди бывают недоверчивы и невосприимчивы к чужим открытиям. А чувство цвета у Юры действительно было исключительным, хотя сам он считал, что его можно развить у любого человека, если он не слепой и не дальтоник, однако именно эта его способность позволила ему увидеть закономерности, которые в конце концов привели его к мысли о возможности темперировать живопись. Он много лет работал над системой соотношения цвета и тона (насыщенности) и определения цветовой тональности, однако в коротком отрывке невозможно изложить содержание целой книги с рисунками и цветными таблицами.
Естественно, сложившемуся художнику трудно принять такую идею. Забыв о пройденных ими периодах, стадиях развития, наконец, просто об отличии одного художника от другого, многие рассматривают картину как отдельное открытие, как частный случай, и в общем-то, так оно и есть, но почему тогда частные случаи одного художника отличаются от частных случаев другого художника? Наверное, бывают частные случаи одного порядка и частные случаи другого порядка.
Однако известная косность существует в любой среде. Интуитивизм покрывал творчество романтическим флером, придавал ему таинственность, превращая художника в какое-то особое существо. Художник действительно особое существо, и в начале любого творчества, конечно же, лежит интуиция, но братец любил повторять, цитируя не помню кого: «Господь не станет тратиться на чудо там, где достаточно на грош здравого смысла». Темперирование цвета, в пентахромной системе или в какой-нибудь другой, отнюдь не создание канона, а классификация, порядок, облегчающий поиск цветового решения.
Повторяю, сам автор системы обладал исключительным чувством цвета, но наряду с блестящим дарованием живописца еще и пронзительным аналитическим умом, и это заставляло его каждый раз исследовать им же созданное.
В это время Юру сильно угнетала темнота его подвальной мастерской. Позже, когда он разработал свою цветовую систему, освещение уже не было так важно для его живописи — теперь он мог писать в любых условиях. Он просто выбирал гамму и на цветовом теле — его изобретение — тут же определял нужные ему цвета. Да, теперь он мог писать при любом свете. Но как раз в это время ему наконец повезло найти и арендовать другую мастерскую. Там же, на Васильевском острове, на Среднем проспекте, напротив Соловьевского переулка. Он теперь, да и тогда уже именовался улицей Репина, но мы называли его прежним именем. Не из какого-нибудь принципа или предубеждения против «главного» художника России, а просто по старинке, да еще за то, что и произведенный в улицу, он сохранял простецкие привычки и повадки переулка. В мансарду было высоко подниматься, но в этом были и свои преимущества. Например, сократилось количество бездельников, так любивших болтаться по мастерским и чесать языками. Этих знакомых появилось бесчисленное множество после первых двух выставок. В новую же мастерскую приходили или по делу, или уж очень близкие друзья, для которых семь верст не околица.
Вообще-то, братец был достаточно жестким человеком, чтобы вежливо, но категорично отказать непрошеным гостям, иногда даже в довольно скользких ситуациях. Так однажды — это было еще в старой мастерской во время подготовки выставки в ДК им. Газа, и активность функционеров КГБ среди художников становилась просто лихорадочной — к Юре пришли двое: фамилия одного из них была, по его версии, Веселов, а другой не представился. После не слишком
Последние комментарии
6 часов 37 минут назад
8 часов 9 минут назад
12 часов 3 минут назад
12 часов 7 минут назад
17 часов 28 минут назад
2 дней 5 часов назад