Спартак — воин иного мира (СИ) [Владимир Вульф] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
========== Глава 1. Новая версия, черновик ==========
Толпа возбужденно загудела. Только что на их глазах фаворита турнира отправили в нокдаун. Никто не ожидал, что новичок сможет достойно выступить. Он в первую же секунду буквально налетел на своего противника. Стоявшие рядом с октагоном потом клялись, будто бы слышали, как от каждого удара раздавался характерный хруст костей. Настолько остервенело они молотили друг друга.
Фаворит лежал, закрыв лицо руками. Он был весь в крови и, похоже, не до конца осознавал, что происходит. Зато охваченный азартом новичок все понимал. Подлетев к поверженному противнику, он с ходу обрушил на него град ударов. Почти все они достигли своей цели, кроме последнего, — вмешался судья, объявив о нокауте.
Следующий бой оказался куда скучнее. Весь первый раунд бойцы осторожно прощупывали друг друга и только под конец второго осмелели. Парень в синих шортах с Дэдпулом бил руками и ногами, не давая противнику спуску. Тот попытался пару раз подловить его, но быстро передумал. После первого же пропущенного джеба. Зрители недовольно загудели. Некоторые, особенно нетерпеливые, стали выкрикивать ругательства. Но бойцам было не до них. Парень в синих шортах продолжал колотить противника. Он бил то по корпусу, то по голове, то по ногам. В конце концов его сопернику пришлось уйти в глухую защиту. В тот же миг неожиданно для всех один из них оказался на полу, а второй — на нем. Алая кровь брызнула на грязно-серый настил. Послышались одобрительные свистки, кто-то даже радостно выкрикнул «Ну наконец-то!». Люди тут же стали скандировать имя парня в синих шортах. Только и было слышно «Грэг! Грэг! Грэг!», пока он превращал лицо противника в месиво. Последнего спас не гонг, а судья, который стащил Грэга с него и дал отмашку.
Еще один бой закончился нокаутом.
— Томас Малкольм? — прокричал крупный мужчина в черной футболке с символикой зала, где проводился турнир. Он крутился рядом со входом в раздевалку для бойцов и тщательно следил за тем, чтобы внутрь не попали посторонние.
Томас собирался уже ответить, как его опередил тренер Джим.
— Мы здесь! — прокричал он, помахав рукой. — Пошли, Том.
Им пришлось буквально протискиваться сквозь толпу зрителей, собравшихся возле октагона. Все-таки это было плохой идеей так близко подходить к рингу, да еще и с полной спортивной сумкой. Она постоянно цеплялась за кого-нибудь, из-за чего Томасу приходилось прижимать ее к себе. Зато тренеру было хорошо: он с завидной легкостью прокладывал себе дорогу вперед, ничего не делая. Просто из них двоих именно Джим больше походил на бойца: крупный, накачанный, с мощными плечами и широкой грудью. Если бы не серьезная травма колена, он бы уже давно покорил смешанные бои.
— У вас есть пару минут, — сухо бросил охранник, когда они прошли мимо него. — И удачи тебе, парень.
В раздевалке никого не было, только крепкий запах пота, который никаким освежителем воздухе не вытравить, говорил, что здесь к своему бою готовился далеко не один спортсмен. Томас аккуратно поставил спортивную сумку на скамейку и стал переодеваться.
— Нормально? — спросил тренер.
— Нормально, — кивнул Мальком, поправляя «раковину».
Теперь надо было разогреть мышцы. Он сначала немного попрыгал со скакалкой, постоянно меняя темп, потом вместе с тренером отработал удары руками и ногами по лапам.
— Не переусердствуй, — предупредил Джим. Он резко ударил сбоку, проверяя реакцию и защиту Томаса. Тот без проблем заблокировал неожиданную атаку. — Молодец. Капу, перчатки взял?
— Взял, — пропыхтел Малкольм сосредоточенно.
Как только жар наполнил тело и первые капли пота выступили на лбу, они сразу же закончили разминку. На все понадобилось около минуты. Наверное, сказалось волнение, из-за которого Том чувствовал себя на сто процентов готовым к бою. Так и хотелось выйти на ринг и задать жару, но пока тренер не перебинтует руки — нельзя даже шевелиться, иначе мало не покажется. Опять заставит приседать с тяжелой штангой до посинения и рвоты.
В раздевалку вошел невысокий мужчина в деловом костюме, темно-синих брюках и блестящих черных туфлях. Прямо классический бизнесмен, даже галстук на месте. Томас еле сдержался, чтобы не фыркнуть.
— Привет, Джим, — сказал он дрожащим голосом, нервно поглаживая лысину. — Твой парень готов?
— Готов, Гордон, — уверенно ответил тренер. — А твой?
— Ну тогда пошли, парень, сейчас твой выход, — взволнованно протараторил мужчина, обратившись к Тому. — Не стоит серьезных людей заставлять ждать.
Поведение организатора несколько смутило Малкольма. Неужели к ним на огонек действительно заглянул местный промоутер, о котором ему рассказывали парни из спортзала? Он вроде бы сейчас ищет свежую кровь. Особенно ему интересны те, кто умеет делать хорошее шоу, как Конор Макгрегор. Или такие же талантливые, как Федор Емельяненко. На них намного проще заработать, ведь людям нравятся зрелищные бои, где есть зрелищность и накал. А если еще можно сыграть на контрасте между бойцами — это вообще прекрасно. Поэтому придется постараться, чтобы привлечь к себе внимание.
Из раздумий Томаса вырвал звонкий шлепок. Кожа на плечах болезненно загорелась и сам он просел чуть ли не до земли от неожиданности. Джим от всей души его шлепнул.
— Не обращай на него внимание, — прошептал он. — Гордон всегда такой нервный. По поводу и без. А теперь ступай. Ты справишься, Том. И ни за что не опускай руки.
— Побыстрее можно? — проворчал организатор, недовольно взглянув на наручные часы. Даже в этом простом жесте проскальзывала характерная для него нервозность. — Уже пора начинать.
Малкольм с помощью тренера надел перчатки и вышел из раздевалки вслед за Гордоном. Узкий коридор вывел их прямо к октагону, только с другой стороны, куда пускали уже далеко не всех. Обычно тут можно было встретить либо важные персоны, либо друзей этих самых важных персон.
Перед октагоном Томаса осмотрел помощник судьи. Он проверил, на месте ли капа, не прячет ли он чего во рту, — и такое бывало, не все любят проигрывать, — потом внимательно осмотрел перчатки и, убедившись, что все в порядке, открыл дверь «клетки». Под пристальным взглядом противника Малкольм буквально влетел на ринг, сказывалось волнение. А ведь он однажды видел его, этот парень как-то приходил к ним в зал, искал себе спарринг-партнера, владеющего джиу-джитсу. Его вроде бы звали Оливер.
В центре октагона стоял судья. Он жестом попросил обоих подойти к нему, чтобы объяснить основные правила. Томас знал их наизусть, для него они были молитвой, которую тренер заставлял повторять каждый раз перед тем, как подняться на ринг.
— Вы все поняли, парни? — наконец-то спросил судья. Они оба кивнули. — Отлично. Покажите достойный бой.
Удар гонга прозвучал неожиданно. Малкольм даже не успел ничего понять, как ему в лицо прилетело два быстрых джеба. На долю секунды он потерялся, но руки поднял. И как раз вовремя — третий удар угодил прямо в блок, отбросив его. Оливер подшагнул, качнулся вправо и резко дернулся влево, крутанув бедрами. Левый хук. Томас отпрыгнул, кулак промелькнул прямо перед носом. Еще шаг назад и он уперся спиной в сетку «клетки». «Вот черт!» — пронеслось в голове. Снова чувства подвели его. Противник налетел на него, выбросил вперед руку. Том пригнулся, играючи ушел влево и присел, собираясь выпрямиться. Это была ошибка. Краем глаза он успел увидеть приближающуюся справа ногу. Удар вышел сильный — его отбросило в сторону. Боль обожгла бок и плечо, сразу стало тяжело дышать. Малкольм с трудом устоял, еле заставив себя встать в стойку.
Зрители довольно загудели.
Оливер продолжал наседать. Он подлетел, схватил Тома за шею и резко потянул вниз навстречу его колену. Малкольм заблокировал удар, поймав противника за ногу, потом рванул ее на себя и сбил подсечкой. Зал снова взорвался. Кому не понравится бой, где не до конца понятно, кто же из него выйдет победителем? Оливер лежал, держа руки возле лица, а ноги — согнутыми. Это поза словно говорила: «Вот он я, давай, нападай». Он даже не пытался встать. И ведь Томас почти купился. Очевидно же, что это ловушка. Специально уйти в глухую защиту, чтобы перевести бой в партер, где он сильнее. Умно.
— Вставай! — прокричал Малкольм, жадно хватая ртом воздух. Глаза щипало от пота. Он вытер лоб рукой, но это не сильно помогло. — Ну же, вставай!
Поняв, что его раскусили, Оливер быстро вскочил на ноги. Томас напрягся, приготовился, поднял руки повыше. В голове созрел план, как можно быстро закончить бой. Очень рискованный план. Надо только подпустить противника поближе. Но тот не особо рвался в бой. Он прощупывал Малкольма быстрыми джебами. Или специально дразнил его.
«Терпи, Том — успокаивал себя Малкольм, блокируя и уворачиваясь от ударов, — терпи.»
Было крайне сложно сдержаться. Оливер танцевал вокруг него, медленно сближаясь. Так и хотелось закричать: «Ну же, иди сюда, ублюдок!», но нельзя, вдруг спугнет. Надо всего-то чуть-чуть подождать. Самую малость.
Очередной джеб полетел Томасу в лицо. Блокировав удар перчаткой, он сам перешел в атаку. Начал с «двойки», от которой противник легко увернулся, и закончил мощным лоу-киком. Последний удар тоже не достиг цели. Из-за инерции Малкольма развернуло к Оливеру спиной. Но именно этого он и добивался. Смачный шлепок потонул в яростном реве толпы. Они оба рухнули на ринг, но только один из них сразу же встал на ноги. Малкольму даже не верилось, что это сработало. Ударить ногой с разворота в голову — не так-то просто. Особенно таким экзотическим образом.
Судья подлетел к Оливеру, быстро осмотрел его и активно замахал руками. Удар гонга ознаменовал победу. Зрители радостно захлопали, засвистели. Томас не сдержался и вскинул руки. Он победил. Заслуженно победил. А как красиво!.. Это его седьмая победа и шестая нокаутом.
По дороге в раздевалку пару человек похлопали его по плечу, поздравляя. Он их даже не знал, но это невероятно приятно, когда незнакомые люди искренне радуются за тебя. Такие моменты делают победу слаще.
— Ты молодец, — сказал с улыбкой Джим, закрыв за ним дверь. — Но поблажек не жди.
— Я только за, — натужно процедил Малкольм, с трудом снимая перчатки. Только сейчас он понял, как же сильно вымотался. — И спасибо.
В раздевалку без стука вошел Гордон. Он нервно улыбнулся, погладил свою лысину. Все-таки тренер был прав на его счет, вечно на иголках.
— Вот деньги за участие, — сказал он и протянул пару смятых купюр. — Тут четыреста долларов. Можешь пересчитать.
— Четыреста? — удивленно округлил глаза Томас, забирая деньги. Он уже мысленно прикидывал, на что лучше потратить заработанное. Ему бы не помешала новые перчатки, да и капа порядком износилась.
— Там еще бонус за победу, — добродушно улыбнулся Гордон. — Мы всегда стараемся поощрять лучших.
— Спасибо.
— Удачи тебе, парень.
Когда организатор ушел, тренер негодующе сложил руки на груди.
— Ну и что стоим? Переодевайся и пошли, подкину тебя до дома.
— Не стоит, тренер, — отмахнулся Томас. — Тут недалеко, сам дойду.
— Как хочешь, — пожал плечами Джим.
На улице они попрощались друг с другом, обменявшись крепким рукопожатием, после которого обычно еще целый час пальцы болят. Тренер пошел на парковку, где оставил свой пикап, а Мальком устало побрел домой. Он задумчиво провожал взглядом падающие снежинки. Еще днем, когда небо заволокло грязно-серыми облаками, стало ясно, что можно не рассчитывать на хорошую погоду. Здесь вообще чуть ли не круглый год холодно. И почему родители ни с того, ни с сего решили проехать через всю страну, чтобы осесть здесь, в Портленде, после солнечной и приветливой Калифорнии? Почему нельзя было выбрать штат потеплее?
В лицо подул ледяной ветер. Томас поежился, закопался носом в теплый шарф и тяжело вздохнул. Зимняя куртка стала слишком тонкой, она почти не защищала от холода, постоянно приходилось натягивать на себя две-три кофты, чтобы не замерзнуть. Капа с перчатками, наверное, подождет, сейчас лучше заплатить тренеру, — и так задолжал за четыре месяца, — и полностью обновить гардероб. Можно, конечно, попытаться уболтать родителей подкинуть денег, но они же снова будут упрашивать бросить спорт и наконец-то поступить в университет. А он пока точно не собирается это бросать, не сейчас, когда все стало только получаться.
На перекрестке Малкольма догнал Оливер. Он подошел, остановился, посмотрел на светофор, огляделся по сторонам.
— Можно не ждать зеленого, — сказал парень. — Все равно никого нет.
— Я никуда не спешу, — ответил Том отстраненно.
— Кстати, отличный бой. Твой удар ногой с разворота стал для меня полнейшею неожиданностью. Серьезно, это было круто, чувак.
Томас несколько смутился.
— Мне просто повезло.
— Не, чувак, это не везение, это скиллуха, — улыбнулся Оливер и, протянув руку, добавил: — Кстати, я Оливер. Для друзей просто Олли.
— Томас. Можно просто Том.
Наконец-то злобное око светофора погасло. Оно сначала настороженно заморгало желтым и только потом вспыхнуло ярко-зеленым.
— Ты давно занимаешься? — полюбопытствовал Оливер, когда они стали переходить дорогу.
— Не так давно, — нехотя ответил Малкольм. — Около года.
— Я не верю. Ты слишком хорош для года. Ты же чем-то еще занимался, да?
— Да.
— И чем же?
— Всем. Я очень долго метался по разным залам, пока не пришел в смешанные. Дольше всего занимался кикбоксингом и самбо.
— Самбо? Не слышал, чтобы здесь хоть кто-то преподавал самбо.
— Я не местный, — улыбнулся Том. — Три года назад мы переехали сюда из Калифорнии.
— Далеко же вы забрались, — удивленно присвистнул Оливер.
Они свернули направо и, не сговариваясь, оба решили срезать через стадион.
— Нам, выходит, по пути, — заметил новый знакомый. — И мы ни разу не встретились за три года. Бывает же.
Малкольм пожал плечами, мол, бывает. Его сейчас больше всего волновало другое: встретятся ли они с местными хулиганами? Чаще всего их можно было заметить на трибунах в теплые зимние вечера, но не летом. Летом эти парни предпочитали держаться подальше от места, где собираются самые крепкие ребята со всего города. К примеру, в заброшенном зоопарке. Туда одному точно не стоит соваться.
— Срежем? Или обойдем? — спросил Оливер, когда они почти вплотную подошли к стадиону.
— Срежем, — прошептал Томас обреченно. Из-за ветра он почти не чувствовал мышц лица, надо было всего-таки поехать с тренером.
Они спокойно обошли трибуну, которая грозно возвышалась над ними, и медленно двинулись через поле.
— Никого? — разочарованно протянул парень. — Я уж думал…
— Я тебе что сказал, мудак?! — послышался чей-то гневный крик. — Держись подальше от моей сестры, иначе тебе хана.
Голоса доносились из-за восточной трибуны.
— Еще можно вернуться назад, — предупредил Оливер.
— Мне плевать, — чересчур тщательно проговорил Малкольм. Он весь съежился, пытаясь сохранить остатки тепла. Все, что ему сейчас хотелось, так это побыстрее попасть домой.
— И что дальше?.. — с вызовом сказал низкий грубый голос. — Нос разобьешь? Руки сломаешь?
Зайдя за трибуну, они почти лицом к лицу столкнулись с местными задирами. Одного из них Томас буквально сразу узнал по уродливу шраму на верхней губе, а остальных он видел впервые. Как и того, кого они окружили, словно свора собак. Но парень был не промах. Он прижался спиной к колонне, готовый растерзать любого, кто рискнет подойти.
— Пошли прочь!.. — рявкнул парень со шрамом, но тут же осекся, заметив Малкольма. — А-а, это вы. Чо вам надо?
— От тебя ничего, Ллойд, — бросил Оливер холодно. — О, Сэм, привет. Ты что так долго? Мы уже задолбались тебя ждать.
— Как видишь, — ответил «Сэм», — встретил старых знакомых.
Томас пригляделся к нему. Он совсем не походил на спортсмена, но и на книжного червя не смахивал — скорее что-то среднее. И его точно звали не Сэм.
— Тебе же не нужны проблемы, да, Ллойд? — ледяным голосом сказал Оливер.
— Не нужны, — согласился главарь. — Но и отпустить я его не могу, Олли. Он обидел мою сестру.
— Так, — подал голос Малкольм. Ему уже надоело ждать, когда все разрешится. — Ты помнишь меня, Ллойд? Нет? Ну давай напомню. Три года назад, я тебя вырубил вон возле той трибуны. Ты еще при падении губой напоролся на торчащую арматурину. Вспомнил? По глазам вижу — вспомнил. Короче, если не хочешь, чтобы снова все повторилось — проваливай. Или я переломаю тебе все пальцы на руках. И твоим дружкам тоже.
— Нас больше, — прошипел самый крепкий из них. И, видимо, самый смелый. — Мы вас уделаем.
Оливер довольно улыбнулся, вытащил руки из карманов.
— Я только за, парни.
— Остынь, Би, — сказал Ллойд, испепеляя Томаса взглядом, полным ненависти. — Они тебе не по зубам.
— Но нас же больше! — поддержали остальные. — Мы их на раз-два раскидаем.
— Вы что, идиоты? — рявкнул главарь. — Тронь одного — они потом толпой придут. Вы правда хотите, что потом нас по всему городу искали ребята из зала Джима?
По изменившемуся лицу смельчака Малкольм сразу догадался, почему его тренера вся местная шпана обходит стороной. Из-за парней, которых он тренирует.
— Мы с тобой еще поговорим, — бросил на прощание Ллойд и, махнув рукой своим, пошел прочь.
Тот, кого звали Би, сплюнул с таким пренебрежительным видом, словно это не они напали толпой на бедного Сэма, а Томас с Оливером, и только после этого удалился следом за главарем, прихватив остальных.
— Спасибо за помощь, — от души поблагодарил парень. — Но они бы меня не тронули.
Оливер неверяще покачал головой, но все же спросил:
— И почему же?
— После этого его бы убила старшая сестра, — усмехнулся он. — Да, больше всего на свете Ллойд боится ее. Она как Джина — такая же лютая как на ринге, так и вне его.
— Откуда ты это знаешь? — уже удивился Малкольм. Он много чего слышал про Ллойда и его компанию, но ни разу чего-то подобного.
— Она моя девушка, — с гордостью сказал парень. — Меня, кстати, зовут Чед. А ты, вроде бы, Оливер. Салли мне рассказывала про тебя. Говорила, что ты клевый парень. И ей жаль, что ваши пути разошлись. Может быть, ты бы смог наставить ее братца на путь истинный. А вот тебя я вижу впервые…
— Томас, — подсказал ему Оливер. — Ты с ним поаккуратней, этот чувак чертовски крутой боец.
— Да? — Чед недоверчиво окинул взглядом Малкольма. — По нему не скажешь.
— Ты его просто не видел на ринге. Я тебе потом видос покажу, ты офигеешь, как он меня в нокаут отправил. Кстати, а ты давно стал встречаться с Салли?
Дальше Томас перестал понимать, о чем они вообще говорят, из-за чего ощутил себя третьим лишним. Он всегда ненавидел это странное чувство, когда ты вдруг оказываешься не в центре внимания, хотя буквально минуту назад все взоры были обращены на тебя. Сразу накатывает непривычная грусть, которая незаметно перетекает в обиду.
На выходе из парка Том заметил светофор для пешеходов, который предупреждающе замигал зеленым. Он быстро попрощался с новыми знакомыми и поспешил как можно быстрее перебежать через дорогу, пока не загорелся красный.
— Стой! — громко выкрикнул Оливер.
Его слова потонули в истошном визге тормозов и оглушительном ударе, сопровождаемый скрежетом металла. Мощный толчок, тело пронзила острая, ломающая кости боль. «Нелепая смерть», — ослепительно ярко вспыхнула мысль в голове. Но боль никуда не делась: она все так же сжигала Малкольма изнутри и, казалось, разрывала его на части. Когда терпеть уже не осталось сил, все резко прекратилось. Он перестал что-либо чувствовать или ощущать, кроме наступивший тишины, давящей своей абсолютностью, как будто оказался в космосе. Там тоже ничего нет. Пока его сознание отчаянно пыталась зацепиться хоть за что-нибудь, мимо Тома стали стремительно проноситься сначала пылающие звезды, планеты, астероиды, а потом целые созвездия с галактиками. «Что за чертовщина?» — ошарашенно подумал он, впав в ступор. Через пару мгновений он вообще перестал понимать, что видит: все смешалось и слилось в удаляющуюся светящуюся точку. Она вот-вот должна была бесследно раствориться в пучине космоса, как за секунду до его вышвырнуло в мир. Он вновь ощутил все прелести гравитации, со всего маху ударившись спиной об землю и прокатившись пару футов.
— Твою!.. — прошипел сквозь зубы Томас, потирая ушибленное плечо.
Он осторожно перевернулся на спину и, прикрыв лицо рукой, очень удивился тому, что в глаза ударил яркий солнечный свет. Вот только это попросту невозможно: на часах было где-то шесть или семь вечера, когда они ушли с соревнований. И еще тут как-то слишком тепло для Портленда в декабре. Нет, даже не тепло, а очень жарко и душно, прямо как летом в Калифорнии. В ту же секунду Малкольм провел рукой по земле: повсюду сплошная трава и никакого намека на снег.
«Что за чертовщина?» — удивился он.
Резко потемнело, как будто солнце спряталось за облаками. Вот только Томас отчетливо помнил, что на кристально-голубом небо даже намека на это не было. Он убрал руку и ошарашенно уставился на страшную зеленую рожу, нависающую над ним. Из заметно выступающей нижней челюсти торчали длинные клыки, которые на первый взгляд казались очень острыми.
— Орк?! — изумленно прохрипел Том.
Злобно оскалившись, существо протянуло к нему огромные уродливые лапища. Тело Малкольма сообразило быстрее, чем его разум: он откатился в сторону, быстро повернулся к противнику лицом, подняв руки и ноги, и стал ждать. Орк лишь криво оскалился. Он, видимо, не понимал, зачем его жертва легла в столь странную позу.
Ну ничего, скоро все поймет.
Зеленый постоял немного, понаблюдал, потом что-то недовольно прорычал и подошел к Томасу. Этого он и добивался. Малкольм дождался, когда существо попробует схватить его за ногу, и заехал пяткой по страшной морде. Удар вышел средний. Нос таким не сломаешь, но больно сделаешь. Противник отступил на шаг, с чувством сказал что-то на своем языке. На нем как раз только и ругаться.
— Не понравилось, да? — довольно ухмыльнулся Том. Он не надеялся, что существо поймет его. Он надеялся, что оно все прочтет по лицу.
Утробно зарычав, орк подскочил к нему, зайдя слева. Малкольм чуть-чуть не успел развернуться. Огромные зеленые руки схватили его за грудки и рывком поставили на ноги. Куртка жалобно затрещал.
— Вот дерьмо! — злобно прошипел Томас.
И со всей силы врезал коленом в пах. Существо тут же разжало пальцы, согнулось, не издав и звука. Зато рядом кто-то громко, от души засмеялся. В паре футов от них стоял еще один зеленокожий. Этот был намного больше первого, весь разукрашенный, даже на морде — замысловатые татуировки, и с одним клыком. Второй, видимо, вырвали с корнем.
Новый противник оказался куда проворней. Он подскочил, выбросил вперед огромный кулак. Томас нырнул под руку, всадил хуком по печени и, выпрямившись, как пружина, закончил апперкотом. Вот только орк даже бровью не повел. Спокойно уклонился от удара в челюсть и влепил пощечину. Раздался хруст, из носа брызнула горячая кровь. Малкольм ощутил жгучую, пробирающую до слез боль. Он отшатнулся, поднял руки. Все на инстинктах, без каких-либо мыслей. Сбоку что-то мелькнуло. Пригнулся. Над головой со свистом пронесся огромный кулак. Отпрыгнул. Как не вовремя первый орк пришел в себя.
Вытерев рукавом куртки кровь, Томас осмотрелся. Клыкастый медлил, обходил, а вот здоровяк, напротив, уверенно шел на него, скалясь. Как хорошо, что они сейчас не на ринге. Тут хотя бы есть где развернуться. Первым напал здоровяк. Молча сорвался с места, вытянув вперед руки. Не дотянулся, пальцы бессильно схватили воздух. На секунду Малкольм потерял из виду второго. Неожиданно тот налетел на него откуда-то сбоку, протаранив плечом. Не сбавляя ходу. Томаса отбросило на пару футов, прямо в твердые объятия земли. От удара кости жалобно затрещали. На короткий миг перед глазами потемнело. Еще через миг мир вспыхнул яркими красками. И снова та же картина — солнце, голубое небо, зеленое, злобно скалящееся лицо с клыками.
Здоровяк подошел к нему, как ни в чем не бывало закинул на плечо. Томас даже не успел опомниться. Раз! — и мир уже вверх ногами. Два! — и тело пронзила боль, острая, ломающая кости, выворачивающая наизнанку. Как будто его взаправду сбила машина. Зато теперь точно не оставалось никаких сомнений: все это происходит с ним на самом деле. Либо все представления о загробной жизни полная чепуха.
Боль утихла так же быстро, как и вспыхнула. Только голова продолжала гудеть, наливаясь тяжестью. Томас чертыхнулся, попытался выпрямиться. В живот больно уперлось твердое, как камень, плечо. Здоровяк конкретно так прижал его. Не вырваться. Даже просто пошевелиться — и то невозможно. Тяжело вздохнув, медленно опустился и повис. Борьба ничего не даст, особенно сейчас, когда преимущество на стороне противника. Клыкастый вон с него глаз не спускает, все злобно поглядывает, потирая пах. Не простил он его. Отыграется еще. Вот как пить дать — отыграется.
Они прошли мимо огромных камней, на фоне которых орки сами смотрелись букашками. Взгляд Малкольма зацепился за резной пьедестал, пульсирующий мягким голубым светом.
«Какая-то внеземная технология? — подумал он. — Или магия?»
И усмехнулся нелепости своей мысли. Орки, магия — все это просто выдумка. Выдумка одного известного писателя, которая обрела жизнь благодаря любви читателей. Осталось еще повстречать эльфов, дворфов, хоббитов и прочую фэнтезийную живность для полноты картины. Хотя эти орки больше похожи на орков из «Варкрафта», чем на тех, которые были во «Властелине колец». Но это точно не жизнь после смерти. Малкольму с трудом верилось, что она может быть такой.
Или может?..
Нет, рано еще делать выводы.
Томас почти полностью выпрямился, не в силах больше терпеть пунцовую тяжесть в голове. Он буквально ощутил, как кровь тут же отхлынула от лица. Сразу стало легче. Правда, здоровяк не оценил — сдавил сильнее прежнего. Что-то где-то хрустнуло. Громко. Отчетливо.
К счастью, ничего серьезного.
Неожиданно его поставили на ноги, грубо развернули и толкнули вперед. Малкольм на секунду растерялся, но неуверенно зашагал. Взору предстала совсем удивительная картина. Под ослепительным полуденным солнцем зеленая равнина казалась изумрудным морем, тянувшимся почти до самого горизонта, которое при каждом порыве ветра разбивалось о величественную стену леса. Нечто подобное он видел только в фильмах с компьютерной графикой или в играх, но вживую — ни разу.
А под самым холмом раскинулся лагерь из десятка шатров. Нет, два десятка. Именно столько насчитал Томас, пока спускался вниз. И все одинакового размера, кроме одного-единственного, стоявшего чуть поодаль. Шатра главного. Только над его куполом развевался флаг с изображением то ли птицы, то ли какого-то четвероногого, то ли все вместе.
От лагеря отделилась фигура. Она зычно поприветствовала их, махнула рукой. Остальные тоже зашевелились, стали стягиваться в одну кучу. Всем было интересно, с какой добычей вернулись эти двое. Здоровяк тоже ответил, на своем языке. Клыкастый промолчал, только подошел поближе к Малкольму, как бы тонко намекая. Намек был понят. Томас судорожно сглотнул, опустил взгляд. Ноги подкашивались, еще и живот свело. От волнения и страха его выворачивало наизнанку. Как перед первым боем. Его тогда пару раз вырвало, пока он ждал своего часа. Так организм пытался справиться со стрессом.
Здоровяк от всей души стукнул кулаком по груди, что-то прокричал. Его товарищи одобрительно загудели. Это не простое приветствие, это часть какого-то ритуала. Томасу даже не хотелось знать, какого именно. Зато сразу в глаза бросилось то, как они рассматривали его — с нескрываемым любопытством и удивлением, словно впервые видели человека. Подобные взгляды он не раз видел в зоопарке. Так обычно смотрят на диковинных зверей, которых до этого видели только по Нейшенел Географик. Не хватало только детей, указывающих на него пальцем. Мол, смотрите, это и правда — человек?
Малкольм криво ухмыльнулся. Эта мысль позабавила его.
Тут-то он и заметил среди клыкастых морд обычное человеческое лицо. Ну или почти обычное. Чуть вытянутое, загорелое, с изящными чертами. Со слишком изящными чертами. На правой щеке — шрам в виде креста. Как будто кто-то специально оставил на нем метку. Незнакомец тоже разглядывал Томаса — пристально, с откровенным любопытством. Что-то в его тяжелом взгляде было отталкивающее, неприятное. Как ни странно, но орки тоже сторонились его, а это точно ничего хорошего не сулило.
Нахваставшись добычей, здоровяк подошел к Малкольму, заломил руку и под веселое улюлюканье товарищей повел его через весь лагерь к массивной деревянной телеге с клеткой. Тому ничего не оставалось, как послушно идти рядом, постоянно ойкая да айкая. Тяжелее всего было, когда они прошли мимо горящего костра, возле которого сидел седовласый орк и внимательно следил за мясом на вертеле. Как можно забыть этот восхитительный, приятно щекочущий нос запах жареного мяса со специями? Еще ни разу рот так быстро не заполнялся слюной, как в тот момент.
В клетку Томаса в прямом смысле затолкали. Здоровяк не стал с ним церемониться: просто поднял за шиворот и закинул внутрь. Сам Малкольм не пострадал, что не скажешь о его гордости и бедной куртке. Та жалобно затрещала, расходясь по швам. Ее теперь проще выкинуть, чем подлатать. Решетка клетки противно скрипнула, громко лязгнул металл. Орк что-то недовольно прорычал, звонко брякнув ключами. Отчетливо щелкнул замок. Все, пути назад больше нет.
«Тесновато», — мрачно отметил Малкольм, сев.
Большую часть места занимала каменная статуя какого-то существа с рогами. Это было как минимум странно. Кто в здравом уме станет перевозить нечто подобное в клетке для пленных? И вообще, как они умудрились затолкать это сюда? Томас сам едва протиснулся внутрь, а каменное изваяние в разы больше него. Тут произошло то, что он ожидал меньше всего. «Статуя» ожила. Она медленно подняла голову, увенчанную рогами, и уставилась на него целыми тремя глазами.
— Вот дерьмо…
Комментарий к Глава 1. Новая версия, черновик
Привет, дорогой читатель!
Я наконец-то добрался до своей книги, уже давненько хотел переписать, но все как-то времени не хватало. Не обещаю, что главы будут публиковать быстро. Работы много, все это есть в моем бложике. Просто скажу спасибо всем, кто читал и оставлял отзывы, я постараюсь учесть свои ошибки. И спасибо тем, кто читает и молчит. Вы тоже мотивируете :)
========== Глава 2. Новая версия, черновик ==========
Томас отполз от уродливого существа, уперся спиной в клетку. В порыве отчаянного желания свалить отсюда как можно подальше он даже попытался протиснуться между стальными прутьями. Не вышло. Зазор оказался настолько маленьким, что ему едва удалось просунуть руку. Остается надеяться, что демон — а как еще можно обозвать жуткую тварь с рогами, не бараном же? — строгий вегетарианец. И, судя по всему, это так, потому что «сокамерник» за все время ни разу не пошевелился, лишь неотрывно смотрел на Малкольма всеми тремя глазами. Ну или он ждет подходящего момента для внезапного нападения.
— А ты… симпотяжка, — нервно усмехнулся Том, выдавив из себя жалкое подобие улыбки.
Тренер как-то говорил, что юмор помогает снять напряжение. Ничего подобного. Его все равно трясло. Особенно — руки. Поэтому он прятал их либо в карманы куртки, либо мертвой хваткой хватался за стальные прутья. Так не особо видно, что ему страшно. А ему было страшно. Тварь напротив буквально пожирала его взглядом. Малкольм нисколько бы не удивился, если бы она сейчас стала жадно облизываться. Чему тут удивляться, когда на тебя так красноречиво смотрят? Еще этот отталкивающий цвет глаз — мутно-желтый, как будто вместе привычных белков сплошной гной. Даже зрачков не было. Оно вообще хоть что-то видит?
Из чистого любопытства Томас осторожно вытянул руку, закрыв демону обзор. Абсолютно никакой реакции. Тогда он щелкнул пальцами прямо перед мордой твари. Снова ничего. Либо его сокамерник глухой и слепой, либо обладает просто феноменальным спокойствием. Как бы там ни было, Малкольм все равно чувствовал себя неуютно в одной клетке с ним.
Немного осмелев, Том присмотрелся к существу. Оно имело довольно тонкую, почти прозрачную кожу землистого цвета. Создавалось впечатление, что при любом малейшем движении она может взять и порваться. Зато благодаря этому можно отчетливо разглядеть каждую мышцу на теле демона. А там было что разглядывать: сам Арнольд Шварценеггер бы обзавидовался. Если на долю секунды забыть, что или кто перед ним, то оно вполне сошло бы за ожившую статую античного героя греческих мифов. Второе, что приковывало внимание — рога существа. Длинные, изогнутые, как у барана, они казались не только внушающим страх украшением. Проверять, так ли это, не хотелось. Малкольму и так порядком досталось от тех орков. До сих пор все тело болит. И нос, который, кажется, распух.
Только сейчас Томас понял, что давно не слышал звонкое бряканье ключей. Зеленокожий куда-то ушел, оставив их без присмотра. Ну а куда они денутся? Из этой клетки не выбраться. Тут нужно либо обладать чудовищной силой, либо навыками взлома. Ни с тем, ни с другим Малкольму не повезло. Даже по меркам родного мира его вряд ли можно было назвать сильным. Так, способным за себя постоять. Он же никогда железом всерьез не интересовался, всего себя посвятив смешанным боевым искусствам, а не бодибилдингу.
Но хуже всего было другое… Этот восхитительный аромат жареного мяса, от которого рот тут же наполнялся слюной, добрался и до них. Тягостную «тишину» нарушило одинокое урчание. Томас поморщился, схватившись за живот. Он с самого утра ничего не ел. Не смог даже заставить себя проглотить хотя бы кусочек. Слишком сильно волновался, его прямо всего трясло. Поэтому почти весь день ходил туда-сюда по дому, продумывая бой. Это помогло отвлечься. Правда, оказавшись на ринге, он напрочь позабыл про тактику, которую так тщательно продумывал. Там все за него делало тело, а разум лишь реагировал. Как и с теми орками. Они бы скрутили его куда быстрее, если бы иногда не вмешивались рефлексы.
— Человек, — послышался за спиной мерзкий скрипучий голос. — Давно же вас не вылавливали.
На секунду Малкольм лишился дара речи и забыл про голод. Ну хоть кто-то в этом мире, придуманном им самим, говорил на понятном ему языке. Правда, не без акцента. Да и само произношение довольное необычное, как будто из очень старых черно-белых фильмов. Но, хоть что-то! Наконец-то!
— Что молчишь? — требовательно спросил незнакомец, подойдя почти вплотную к клетке. Томас сразу узнал его. Это тот самый человек со шрамом. — Или ты немой?
— Нет, — помотал головой он.
— Это плохо, — разочарованно протянул собеседник. — Немой раб стоит дороже.
— Ч-ч-чего?
— А вот за тупого раба дадут меньше.
— Тебе повезло, что между нами эта решетка, мразь, — процедил сквозь зубы Малкольм, играя желваками. — Можешь спросить у тех зеленокожих, что притащили меня сюда. Они знают, про что я.
— Как страшно, — наигранно испугался человек со шрамом.
— Ну тогда что тебе стоит выйти со мной один на один, а?
— Забавный. Оставлю тебя себе. Уж я-то знаю, чем мы с тобой займемся, — и похабно улыбнулся.
От интонации, с которой эти слова были сказаны, Томасу стало жутковато. К тому же выражение лица незнакомца… Может быть ему и показалось, но, кажется, он имел в виду далеко не спарринги.
— Что замолчал? — усмехнулся человек со шрамом. — Страшно стало, да?
— Пошел ты, — уже не так уверенно огрызнулся Томас.
— Не знаю, что ты сказал, человек, но, думаю, это был признак бессилия. Сбить с тебя спесь оказалось так легко. Теперь я еще больше хочу тебя. Вы, люди, жалкие и слабые. Я с удовольствием растопчу твою гордость.
— Но ты же сам человек!
— Что ты сказал? — моментально помрачнел незнакомец.
— Ты сам человек, — медленно повторил Малкольм, не до конца понимая, что к чему.
— Как ты посмел причислить меня к своему народу?! — взорвался собеседник. — Ты, видимо, не осознаешь, кто перед тобой, да? Мы известны под разными именами, одно из них ты должен знать, человек. Я — Лотион, эльф из великого Даэртаура! И теперь ты мой. Советую тебе запомнить имя своего будущего господина, раб.
Лотион надменно задрал голову, развернулся и пошел прочь. Ошарашенный Томас молча проводил его растерянным взглядом. Раб? Господин? Эльфы? Орки? Какого черта здесь происходит? Он что, попал в лапы работорговцев? Все эти вопросы кружили в его голове подобно воронам над полем битвы, ищущих чем бы поживиться. А поживиться будет чем — к примеру, его трезвым рассудком, от которого скоро ничего не останется.
Зато трехглазому было на все плевать. Он как сидел в одной позе, так и сидел. Даже не моргал. Только благодаря сужающимся и расширяющимся зрачкам становилось понятно, что он еще не обратился обратно в камень. Ну хоть сокамерник не пытался сожрать его — и на том спасибо.
— Что уставился, рогатый? — недовольно пробубнил Малкольм и отвернулся. Хватит на сегодня впечатлений.
*
Раз-Два лениво подкинул пару веток в костер. Огонь тут же принялся их жадно пожирать, довольно потрескивая. Он взял ложку, помешал похлебку в котелке, принюхался. Пахнет ничего так. Почерпнув, осторожно попробовал. Недурно. Не так вкусно, как шаддан, но пленные и этому будут рады. Кормят — и ладно!
По крайней мере, так бы думал Раз-Два, если бы сам угодил в лапы работорговцев. Невольником всяко лучше быть, чем мертвым гордецом. Или нет. Он еще до конца не решил, как бы поступил. Наверное, все зависит от того, кто его пленит или купит. Вдруг попадется вполне нормальный господин, который будет о тебе хоть немного да заботиться? Ведь в жизни любого главное что? Еда, одежда и крыша над головой. Если все это есть, то какая разница каким образом досталось?
Похлебка закипела. Раз-Два осторожно снял котелок с костра, поставил на землю. Надо дать ей немного остыть и разлить по мискам. Главное — не забыть. А то уже такое бывало. Они же не его рабы, чтобы он переживал о них.
К костру подошел Клык. Он сел, протянул руки к костру, сказал задумчиво:
— Наш вождь желает видеть тебя, Раз-Два.
— Почему именно меня? Ты же скрутил того человека, а не я.
— Не знаю, — спокойно ответил товарищ. — Так ли важно, кто скрутил его, если из всех нас только ты умеешь пользоваться камнем работорговцев? Не всегда сила решает, брат. Далеко не всегда.
— Там нет ничего сложного, — отмахнулся Раз-Два. — Это же не магия, а какой-то древний механизм.
— Уверен? — недоверчиво покачал головой Клык.
— Уверен, — кивнул он. — Я же не стою там, не читаю заклинания. Но вот камень точно магический. Готов на это свой клык поставить.
Товарищ вопросительно взглянул на Раз-Два.
— Ты его хоть раз в руках держал? Нет? То-то же. Достаточно будет дотронуться до камня, чтобы ощутить эти странные колебания. У меня после них обычно руки дрожат. И ничего не могу поделать. Вот дрожат — и все! И пальцы не слушаются. Ни согнуть, ни разогнуть. Ну не магия?
— Магия, — устало согласился Клык и, заметив котелок, добавил: — Эт им?
— Им.
— Так, давай я покормлю их, а ты дуй к вождю. Он у нас, конечно, мудрый и терпеливый, но лучше не заставлять его ждать.
— Тут ты прав, брат. Похлебка как раз должна была остыть. Отменная, кстати, получилась.
— Как шаддан? — чуть оживился товарищ.
— Почти, — с грустью в голосе сказал Раз-Два.
На этом они молча разошлись. Каждый раз им было тяжело осознавать, что они последние из своего племени. Все из-за Великой войны. Раз-Два горько вздохнул и попросил прощение у урлана Га’Ара Убедительного за то, что посмел потревожить своими мыслями покой соплеменников. Надо жить дальше, не озираясь постоянно на прошлое. Но почему-то не выходило.
Возле входа в шатер вождя стояли два самых крупных орка в отряде — Шодан и Дарг. Первый поприветствовал Раз-Два едва заметным кивком. Тот ответил ему тем же. А вот Дарк, как и всегда, просто не обратил на него внимание. Из всех в отряде этот надменный кусок коровьего вымени замечал только Шодана — понятно почему — и правую руку вождя Родда. Тоже понятно почему.
Сам Родд никак не мог дождаться прихода Раз-Два. Это было заметно по крайне колючему взгляду, которым он его одарил. Вождь Кадгар вальяжно сидел на шкуре убитого им медведя из эльфийского леса и задумчиво гладил рукой мягкий мех. Напротив него в странной позе застыл тот эльф, который и дал им каменьработорговца. Он даже ухом не повел, когда Раз-Два вошел в палатку, как будто совершенно никого не боялся. А ведь стояло. Здесь было кого бояться.
— Теперь можно начинать, — угрюмо проговорил Кадгар, выпрямившись.
— Мы всего лишь ждали какого-то жалкого орка? — недовольно процедил эльф. Кажется, его звали Лотион. Наемный убийца, который за туго набитый кошель убьет любого, кого прикажут. Раз-Два слышал о нем много лестного и не очень. Это смотря с кем разговаривать.
— Жалкого? — прорычал Родд, сидевший справа от вождя. — Жалкими были твои ублюдки, которых ты привел с собой, Лотион. Погибнуть в стычке с местными по-пьяни — очень достойная смерть. Да? А ведь, помнится, они были прославленными мирадонами. Оказались, не такие прославленные, как их нам расписывали.
— Твоя правда, орк, — не стал отрицать наемный убийца.
— Раз-Два единственный, кто понимает, как работает та штука на холме, — напомнил Кадгар. — А ты даже этого не знаешь, остроухий.
Раз-Два сел чуть поодаль, ровно по середине, как бы разделяя их. Так требовал обычай. Это означало, что они готовы выслушать другую сторону.
— Я погорячился, — признал Лотион. — Тот человек, которого вы поймали, вывел меня из себя.
— Ты знаешь их язык? — удивился седовласый Кадгар.
— Да, к сожалению.
— Осмелюсь спросить, — подал голос Раз-Два. Один большой плюс обычай: сейчас он равный вождю. — Чем тебя вывел этот человек?
— Он решил, что я принадлежу к его народу. — Лотион брезгливо поморщился. — Для нас это серьезное оскорбление. Ни один эльф не простит подобного. А я — тем более.
— Но этот человек до сих пор еще жив, — справедливо заметил Родд.
— Не всегда смерть — наказание, — спокойно парировал эльф. — Вы это и сами знаете.
— Твоя правда, — согласился Кадгар. — Но ты же нас попросил собраться здесь не для задушевных бесед?
— Да.
— Ну и?
— Верните мне камень, — ледяным голосом сказал Лотион. — Месяц прошел.
— Нет, — в тон ответил ему Кадгар. — Ты сам видел наш улов. За целый месяц всего двое. Не на это я рассчитывал, собираясь в путь.
— Я тоже, Кадгар. Но сделка есть сделка. Своего-то я добился. Вы мне выловили Макаристара.
— Советую тебе одуматься, Лотион, — недобро оскалился Родд. — Одному тебе не справится с нами.
— Как предсказуемо, — разочарованно протянул эльф. — Я-то думал, вы не настолько глупы. Хотите дам один ценный совет, бесплатно? Никогда не переходите дорогу наемному убийце.
Родд громко усмехнулся.
— Не смеши нас, остроухий.
— И не думал, — сказал Лотион. — Ну так что, мы разойдемся полюбовно? Или нет?
— Нет! — грозно прогремел Кадгар.
— Я вас предупреждал, — развел руками Лотион.
Он неспешно встал, потянулся, размял плечи, пока в шатре стремительно становилось тесно. Все, эльфу конец. Раз-Два в этом нисколько не сомневался.
— Перед тем, как мы начнем — никто не хочет выйти? — скучающим голосом спросил остроухий. Ни один орк не сдвинулся с места. — Ну, сами виноваты.
— Свяжите его! — приказал Кадгар. — И бросьте к пленникам. Раз он такой гордый, ему понравится делить клетку с человеком.
Лотион стоял вплотную к вождю, из спины которого торчал окровавленный меч. Всего один миг… Раз-Два в прямом смысле успел только моргнуть. Кадгар медленно осел, упал на пол. Звонко звякнула сталь. Верный страж Шодан неистово закричал, держась за отрубленную руку. Из раны обильно хлестала кровь. Дарг метнулся к эльфу, пытаясь схватить его. Тот ловко нырнул, резанул кинжалом по бедру, отпрыгнул. Нога моментально почернела. Страж заорал. Заорал так, словно ему под ногти загоняли раскаленные гвозди. Раз-Два видел, как кто-то их своих сбил его, пока Лотион спокойно крутился вокруг орков. Одному он врезал рукояткой по виску. Второму сломал локтем нос. Третьего сбил подсечкой. Это было похоже на танец — никаких лишних движений. А он все крутился, приседал, нырял, уворачивался. И каждый раз их становилось на одного меньше. В этой толкучке кто-то не заметил Дарга и с противным чавканье наступил ему на ногу. Гной брызнул во все стороны. Сам же страж больше не кричал. Почти все его тело почернело.
— А вот и ты, — проговорил Лотион.
Он от души пнул Раз-Два ногой прямо в грудь. Тот врезался спиной в натянутую ткань шатра и стал ловить ртом воздух. Эльф спокойно упал рядом, промахнувшись кинжалом всего на палец. Жалобно затрещала ткань. Раз-Два почувствовал, как куда-то проваливается, пока не упал на спину. Неприятно, но терпимо. Он откатился от шатра, вскочил на ноги… и тут же согнулся пополам от метко всаженного кулака под дых. От жуткой боли на глазах навернулись слезы. Удар был мощный. Как будто бил орк, а не остроухий. Чья-то ледяная рука легла на плечо Раз-Два и надавила вниз, поставив его на колени.
— Запоминай, Раз-Два, — грозно сказал Лотион, проведя холодным клинком по щеке орка. — Те двое должны любой ценой добраться живыми до Архейма. Ясно?
— Угу, — коротко кивнул Раз-Два. Он с опаской посмотрел на проклятый кинжал. Всего один порез…
Кто-то из орков попытался выбраться из шатра. Лотион взмахнул рукой. Все колышки разом повылетали из земли.
— Куда ты спрятал камень работорговца? — спросил он.
— В моей палатке, рядом с клеткой, — быстро проговорил Раз-Два. — Там есть маленький сундучок. Вот ключ.
— Встретимся в Архейме, — попрощался эльф, забрав ключ.
И аккуратно стукнул рукоятью кинжала орку по затылку.
*
Томас наслаждался самой вкусной похлебкой в жизни, когда началась заварушка. Слишком сильно оживились орки. Тот, что принес им покушать, подорвался и побежал к огромному шатру. Оттуда как раз и доносился шум вперемешку с грозными криками. Стоит ли говорить, что он не особо обращал на это внимание? Все равно их проблемы его не касаются.
Одной порции было мало, чтобы наесться до отвала. Малкольм подчистую вылизал деревянную миску. Как ни странно, в своем мире он бы посчитал нечто подобное неприемлемым, а здесь ему было все равно. Тут не перед кем держать лицо. Сокамерник тоже не особо соблюдал приличия. Зато теперь можно с уверенностью сказать, что рогатый — из плоти и крови. Он ел медленно, вальяжно, руками, а под конец спокойно вылизал миску. Томаса смущало только одно — его длинный язык. Теперь ему понятно, почему некоторым неприятно видеть в фильмах сцены, когда некое существо облизывает лицо жертвы. Он только что видел тоже самое, но только в живую и — славу Богу! — с деревянной миской. Это. Просто. Отвратительно.
А крики все не стихали.
— Весело им там, однако, — задумчиво хмыкнул Малкольм.
Но он точно никак не ожидал, что рога сокамерника замерцают голубоватым. Это явно ничего хорошего не сулило, вот прямо от слова совсем. И ведь мерцанием становилось все ярче. В какой-то момент Томасу пришлось отвернуться. Невозможно было больше смотреть, казалось, что вот-вот и ослепнет. Тут-то он и приметил крайне удивленного эльфа, который застыл в паре футов от клетки.
— Дай сюда руку, человек! — быстро приказал Лотион, подскочив к клетке.
Малкольм послушно дал. Блеснула сталь. Острая боль пронзила ладонь. Он одернул руку, осмотрел.
— На прощание? — зло процедил он, заметив маленький кровоточащий порез. Ничего серьезного, но все равно было неприятно.
— Ты только что избежал смерти, человек, — довольно прошептал Лотион. — Скажи ему за это спасибо.
Прежде, чем Томас успел хоть что-то сказать, остроухий сбежал. По пути он заглянул в одну из палаток и покинул ее уже с маленькой коробочкой в руках. А дальше ему не составило труда чудесным образом раствориться в ближайших кустах. Как раз, когда остроухий исчез из виду, рога существа перестали мерцать голубоватым. Словно они на что-то сработали.
Но на что?
*
— Упустили? — разъяренно проревел Родд. — Как?
Один из орков рискнул пожать плечами. Как ему не прилетело — неясно. Повезло. Просто все знают: если Родд взбешен — никогда не приходите к нему с плохими новостями.
— Вокруг нас чистое поле, — устало выдохнул он. — На много лиг! Как вы могли упустить его?
Все молча склонили голову. Никому не хотелось рисковать. У Родда рука тяжелая, слишком тяжелая. Один раз в порыве гнева он сломал оба клыка какому-то орку, посмевшему ему перечеть. Это же каким надо быть смельчаком?
Раз-Два осторожно провел пальцами по щеке. До сих пор явственно ощущалось прикосновение проклятой стали. Тяжело поверить, что от мучительной смерти его отделял один маленький, безобидный порез. Сегодня он как никогда был близок к ней.
— Они бы ничего не смогли сделать, — мрачно сказал Раз-Два, выпрямившись в полный рост. В палатке сразу стало тесно. — Ты и сам это знаешь, Родд.
— Знаю, — с неохотой признал он. — Скольких мы потеряли?
— Пятерых. Вместе с Кадгаром.
— Шодан тоже?
— Да. Сгнил.
— Они погибли в бою, как воины! — провозгласил Родд, в знак уважения склонив голову. — Теперь Великая пустошь станет их домом! И они навеки обретут покой в объятьях Га’Ара Убедительного!..
Тягостная тишина наполнила палатку Родда. Каждый приложил сжатый кулак к груди, чествуя в мир иной павших товарищей.
— Надо выбрать нового вождя, — первым нарушил молчание Раз-Два. — И я предлагаю Родда.
— Почему именно его? — возмущенно выкрикнул Нурдан. Он уже давно метил в вожди, все ждал возможности занять место Кадгара. — Среди нас есть куда более достойные.
— Например, ты? — язвительно ответил Родд.
Растолкав всех, Нурдан вышел вперед, бросил надменно:
— Ну может и я, а что?
Почему-то Раз-Два эта идея показалась плохой. Не стоило ему выходить из-за спин товарищей. Они хотя бы защищали его от гнева Родда, а здесь, стоя перед ним, придется ответить за сказанное.
— Ты? — недовольно прорычал он, подойдя вплотную к Нурдану. Надо отдать должное — на его лице ни один мускул не дрогнул. — Где ты был, когда этот ублюдок убил нашего вождя? А? Что замолчал? Нечего сказать, да? — Родд обвел взглядом всех присутствующих. — Такого вождя вы себе хотите? Который в минуту опасности будет непонятно где? Который бросит вас, чтобы спасти свою шкуру? Да? Я все знаю о тебе. И о твоих подвигах.
— Завались! — грозно рявкнул Нурдан. — Ничего ты обо мне не знаешь.
Родд одним быстрым движением вытащил из-за спины нож, приставил его к горлу орка и спросил ледяным голосом:
— Правда?
Нурдан шумно сглотнул, оглянулся. Никто из собравшихся не кинулся к нему на помощь, напротив, все с интересом следили, что же будет дальше.
— Докажи им, что ты достоин, — сказал Родд, посильнее прижав нож к горлу. По шее Нурдана потекла тоненькая струйка крови. — Докажи мне.
В палатке повисла напряженная тишина. Духота стояла такая, что было трудно дышать. Как будто воздух потяжелел и накалился до предела. Раз-Два отвел взгляд от лоснящегося лица Нурдана, огляделся. Все смотрели на этих двоих, затаив дыхание. Лица — серьезные, напряженные. Никто даже не перешептывался. Сами того не ведая, они невольно прониклись атмосферой происходящего.
— И? — спросил немного погодя Родд. — Это все, что ты можешь? Громко разбрасываться словами?
Нурдан осторожно отшагнул, развернулся и ушел. Не сказав ни единого слова. Не бросив гневного взгляда. Склонив голову. Всем своим видом показывая — я проиграл. Никто из орков не бросил ему вслед ничего обидного. Потому что сами ни за какие гроши не рискнули бы пойти против Родда.
— Есть еще желающие? — спокойно обратился он к остальным, спрятав нож обратно за спину. — Никого? Странно.
— Значит, единогласно! — объявил Раз-Два. — Теперь Родд наш новый вождь!
— Родд! Родд! Родд! — единодушно поддержали остальные.
В путь решили отправиться только после того, как похоронят павших товарищей. Со всеми почестями и с соблюдением обычаев, чтобы облегчить их путешествие до Великих пустошей. Это все, что могли сделать живые для мертвых.
*
Тирон прильнул правым глазом к продолговатой трубке на трех ножках, присмотрелся к рисункам на старом пергаменте, хмыкнул. Благодаря этому прибору, собранному по его собственному чертежу одним дворфом-умельцем, он мог в мельчайших деталях разглядеть каждый символ, каждый знак и каждую закорючку. Достигнуть подобного удалось при помощи дорогих линз из эльфийского стекла особой выплавки. Там их было целых четыре штуки. За них пришлось отдать баснословную сумму по меркам даже самых богатейших жителей Архейма.
На этот пергамент он наткнулся совершенно случайно. В лавке знакомого старьевщика. Тот всегда с радостью делился интересными находками совершенно бесплатно. Либо за непозволительно низкую цену. Но это всегда окупалось. После каждого визита Тирона там раскупали все подчистую. В общем, никто не оставался в обиде.
— Вот каким надо быть идиотом, чтобы отдать вот это старьевщику за гроши? — возмущенно бубнил себе под нос он. — И все ради чего? Чтобы оплатить карточный долг. Вот будь у того эльфа мозгов побольше, он бы заработал на этом целое состояние. А так остался ни с чем. Ну и поделом. Что еще взять от чистокровных?
В дверь тихо постучались. Тирон буквально заставил себя оторваться от изучения неожиданной находки. Не каждый день ему попадается артефакт из другого мира, написанный таким же великим ученым, как он.
— Войдите! — раздраженно крикнул Тирон и добавил шепотом: — Вот как всегда не вовремя что-то случается.
— Простите, что отвлекаю вас, магистр, — робким, заискивающим голосом сказал вошедший послушник-полукровка. — Но там это, пришла весточка от Всевидящего.
Тирон чуть на месте не подпрыгнул.
— Весточка от Всевидящего? Что в ней сказано?
— Кто-то снова открыл Врата перехода, — скороговоркой проговорил послушник. Волновался бедный.
— Великая Саираэ, — ужаснулся Тирон. — Срочно сообщим всем: завтра собрание, обязаны присутствовать все, даже послушники. Понял?
— Да, магистр.
— Ступай.
Послушник поклонился и спешно покинул кабинет магистра белой магии. Тирон озадаченно уставился на пергамент. И ведь забыл похвастаться находкой. Как-никак, это один из чертежей Леонардо Да Винчи. Новый! Не виданный никем ранее!
— Вот завтра на собрании и похвастаюсь, — вслух озвучил принятое решение Тирон и прильнул обратно к прибору.
========== Глава 3. Новая версия, черновик ==========
Тирон вышел из своего кабинета в коридор, который опоясывал главный зал идеальным по форме кругом, и удивленно вскинул бровь. Давно он не видел столько народу в Коллегии. Полностью забиты были не только все три яруса самого зала, но и все четыре лестницы, разделяющие эти ярусы на полукружия, с первым и вторым этажом в придачу. Еще и гвалт стоял такой, что Тирон не слышал собственных мыслей. Все обсуждали возможную причину, по которой их так неожиданно собрали. И ведь чуть ли не каждый называл свою. Все-таки маги самый разобщенный народ. Даже члены Совета Четырех умудрялись найти общий язык и прийти к чему-то одному, а они…
Тяжелее всего было спуститься уже к маленькой сцене, что находилась в самом центре главного зала и самой Коллегии. На лестницах собралось слишком много народу. Зато, когда он наконец-то оказался на сцене, все сразу затихли. Никому не хотелось гневить магистра белого мага, ставшего временно главным, пока архимаг занимался раскопками древних эльфийских руин в поисках могущественных артефактов. Ни для кого не секрет, что жители Даэртаура те еще коллекционеры — тащили абсолютно все, обладающее магическими свойствами.
— Вчера пришла весточка от Всевидящего! — громко и четко сказал Тирон, сразу перейдя к делу. У него сегодня совсем нет настроения, чтобы задабривать своих коллег долгими, вступительными речами. — Кто-то опять открыл Врата перехода вблизи Д’Аага!
Трудно представить, что почти сотня магов могут разом замолкнуть. Но это случилось. Повисла гнетущая тишина. Все присутствующие устремили на магистра белой магии тревожные взгляды.
— Что слышно от нашего разведывательного отряда? — спросил кто-то.
— Ничего, — мрачно ответил Тирон. — От них не было весточек с того самого дня, как они прибыли в Д’Ааг.
— Они мертвы, — как-то слишком спокойно бросил зверолюд в кожаной кирасе без наплечников, обычных штанах и походных сапогах.
— Джар-Син, — раздраженно процедил магистр белой магии.
— Собственной персоной, — закончил за него степной волк, стоя на первом этаже.
— Откуда тебе это известно, черный маг? — обратился к нему один из присутствующих.
— Извольте вас поправить, магистр, я темный колдун, — с наигранной обидой в голосе сказал Джар-Син.
— Не вижу особой разницы, «коллега», — напирал его собеседник, не собираясь сдаваться. — Черный, темный — одно и тоже.
По главному залу прокатился одобрительный ропот. Джар-Син обвел присутствующих холодным взглядом, почти все испуганно отводили глаза, замолкая. Кроме других магистров и Тирона. Подобное его просто не впечатляло, несмотря на то, что темный колдун обладал опасной силой. Однажды он уже смотрел в глаза смерти и не нашел там ничего интересного.
— И снова вы не правы, — спокойно продолжил зверолюд. — Черный маг использует свою силу во зло, а темный — во имя добра. Какая разница, откуда я ее черпаю, если все равно стремлюсь к тому же, что и вы?
— Ты пришел сюда спорить, Джар-Син? — гневно воскликнул Тирон. — Или по делу?
— По делу, — нисколько не смутился темный колдун. — Один из моих друзей в Д’Ааге сообщил об их смерти. Он лично видел, как с ними безжалостно расправился какой-то эльф. Тоже маг. Думаю, все мы понимаем, о ком идет речь.
— Лотион, — прорычал Тирон.
Теперь уже вся Коллегия зло загудела. О нем слышали даже послушники, которые еще не успели посвятить в ученики.
— Всевидящий о нем не предупреждал! — справедливо заметил магистр воздушной магии, низкорослый орк с двумя короткими клыками и без одного глаза. Его услышали абсолютно все: каждый ощутил легкое дуновение холодного ветерка.
— На что ты намекаешь, Дей?! — взорвался магистр земляной магии, статный чистокровный эльф, с головы до ног покрытый замысловатыми татуировками. Пол под ногами содрогнулся.
— Очевидно же на что, Ялин, — меланхолично ответил тот. — Наш Всевидящий теряет хватку.
— Зря вы так, — устало проговорил Джар-Син. — Одиночке легко скрыться от взора Всевидящего. Нужно просто знать как.
— От его взора невозможно укрыться! — решительно заявил Ялин. — Вы сами должны помнить, как часто Всевидящий спасал Архейм от разных бед.
— Это дела минувших дней, — не преминул ему напомнить Дей.
Тирон как можно громче кашлянул, взмахнул руками. Ялин и Дей переглянулись, обменявшись недружелюбными взглядами, но промолчали. Между ними шло вечное соперничество, от которого порой был толк, а порой — нет. И сегодня именно тот случай, когда лучше этих двоих приструнить, иначе они тут до самого вечера будут браниться.
— Это действительно возможно? — обратился к Джар-Сину Тирон.
— Да, — сухо ответил тот. — Меня же Всевидящий не видит.
— Ну-ну, рассказывай, — язвительно бросил Ялин. — От взора Всевидящего никому не по силам скрыться, кроме Макаристаров. Но их давно никто не видел.
— Для этого не надо быть Макаристаром, — равнодушно бросил степной волк.
— Это прямо все объясняет! — раздраженно проговорил магистр землянной магии.
— Уймись, Ялин, — беззлобно осадил Тирон. — Он тебя дразнит, а ты как дите малое ведешься. И кто вообще сделал тебя магистром?
— Ты, — с улыбкой подсказал собеседник.
Тихие смешки, перешептывания.
— Черная магия, — холодно сказал Джар-Син. — При помощи нее можно скрыться от взора Всевидящего. От взора любого мага.
— Но я же чувствую твое присутствие, — подал голос Ялин.
— Да? — Зверолюд стоял на втором этаже, опираясь на перила балюстрады. Никто не понял, когда и — главное! — как ему удалось незаметно туда подняться. Невозможно! Тирон до сих пор явственно ощущал присутствие темного колдуна… на первом этаже. — Я был здесь с самого начала. Все это время вы разговаривали с моей иллюзией, дорогие магистры.
Первым опомнился Ялин.
— Как?
— Он что-то сделал со своей энергией, — предположил Дей, задумчиво поглаживая бороду. — Каждого из нас выдают колебания магической энергии. Не важно, используем мы свою силу или нет. Проще говоря, наша сила — это камень, брошенный в воду, а сами мы — круги, тревожащие водную гладь.
— Все правильно, — кивнул темный колдун и добавил надменно: — Вы круги на воде, а я и есть вода.
— Но мы же ощущали его, — попытался возразить магист землянной магии.
Высокий лоб Тирона прорезали глубокие морщины. Кажется, он понял, почему, что к чему.
— Нет, — резко сказал он. — Нас всех обмануло чутье. Сколько здесь сейчас магов? Около сотни? Вот попробуйте найти среди них одного конкретного. Вы не сможете. Никто из нас не сможет, пока этот зал не опустеет.
— Мы приняли чужие колебания за его, — хлопнул себя по лбу Ялин. — Но как он стал… водой?
— Черная магия, — еще раз повторил Джар-Син. — Я не буду раскрыть секрет. Важно лишь то, что Лотион владеет ей. И умеет скрываться от взора Всевидящего, который видит круги на воде, но не саму воду.
Зал наполнился десятками голосов, все обсуждали колдуна и его слова, между делом осыпая проклятиями Лотиона. «День точно не задался!» — с горечью подумал Тирон, оглядываясь. Все забыли о нем. Надо бы напомнить им, кто здесь архимаг, пусть и временный.
— Вы все слышали, коллеги! — громко и четко сказал магистр белой магии. Он тоже мог усилить свой голос, что и сделал. — Я хочу попросить вас быть начеку. И готовиться к худшему. Сомневаюсь, что открытие Врат пройдет бесследно. Поэтому обо всех аномалиях немедленно сообщайте магистрам или лично мне. Особенно, если услышите странные голоса. Вы меня поняли? Еще раз повторяю. Обо всех аномалиях немедленно сообщайте магистрам или лично мне. Особенно об голосах. А еще прошу магистров заглянуть ко мне в кабинет. Да помогут нам Урланы!
Ученики и послушники наконец-то вздохнули с облегчением, как, впрочем, и те, кто постепенно продвигался по ступеням магического искусства. Они, конечно, поклялись защищать Архейм, но… Тирон перестал всматриваться в лица. Страх проник в сердце каждого, это было видно по их глазам, взглядам. И в этом виноват только темный колдун. Слишком он самоуверенный, слишком своевольный. Постоянно играет по своим правилам и навязывает их другим. В Коллегии таким не место. Но он не может пойти против воли архимага. Что же его сподвигло сделать Джар-Сина магистром темной магии? Сделать одним из них?
В кабинете Тирона стало как-то тесновато. Все-таки большую часть помещения занимала мебель: огромный письменный стол, на котором лежали свитки, чертежи и различные диковинные механизмы, по бокам стояли два книжных шкафа, полностью забитые трактатами, рукописями и древними фолиантами из личной коллекции, а в дальнем углу стояла внушительных размеров кровать. Иногда Тирон не вылазил из своего кабинета неделями, а спать сидя неудобно.
— Урланы мне свидетели, ты меня удивил, колдун! — по-дружески похлопал зверолюда по плечу Ялин. — Ты мне, конечно, не нравишься, но тот трюк с иллюзией — выше всяческих похвал.
Зверолюд ничего ему не ответил, лишь дернул плечом, сбросив руку магистра. Скрежет зубов, кажется, слышали все.
— Я вас здесь собрал не для перебранок! — устало рявкнул Тирон. От этого темного колдуна одни проблемы.
— А для чего? — поинтересовался Дей.
— Врата перехода открыли камнем работорговцев. Или, как его привыкли называть жители Даэртаура, Цхаувом. Это один их трех камней, на которые по легенде распался Сингул. Да, коллеги, это правда. Всевидящий тоже сомневался, до вчерашнего дня. Непонятно только, зачем он Лотиону.
— Отвлечь внимание? — предположил Дей.
— Или открыть Врата для вторжения иномирцев! — сказал Ялин.
— Может он просто проверяет, работает ли камень? — подал голос магистр огненной магии Ун. Дворф-полукровка, в жилах которого течет кровь одного из «благороднейших» жителей Даэртаура.
— Он работает не один, — поправил его Тирон, сев за стол. — Там целая орава орков-работорговцев. Правда, им никого не удалось оттуда вытащить, поэтому нам они не интересны. Думаю, Лотион их просто использует. Как обычно.
— Почему вы не позвали его брата? — вдруг задал крайне неудобный вопрос Джар-Син. — Он бы с удовольствием помог в поисках Лотиона.
— Нельзя, — как-то чересчур резко сказал Тирон. — Он может все испортить. Лотион нужен нам живым и с камнем, а его братцу — только мертвым. С камнем или без. Надеюсь, я ответил на твой вопрос, колдун?
Джар-Син удовлетворенно кивнул.
— Ун прав, — поддержал товарища магистр водяной магии Хорр, зверолюд-ящер, чье тело, казалось, сплошь состоит из мышц. При любом движении они бугрились и перекатывались на зависть многим воинам. На первый взгляд и не скажешь, что перед ними — один из сильнейших во всех смыслах маг. — Лотион проверяет камень, а работорговцев использует в своих целях.
В кабинете становилось душновато.
— Они отвлекают внимание, — все не унимался Ялин. — Мы же отправили отряд разобраться с орками, которым только с божественной милостью повезло найти легендарный камень. Никто из нас почему-то не подумал, что в этом может быть замешан Лотион. Он же простой… ну ладно-ладно, далеко не простой наемный убийца, только не смотрите на меня так.
Тирон устало потер переносицу. Что же делать? Как быть? Архимаг бы точно уже что-нибудь придумал.
— Вопрос вот в чем: зачем ему камень? — обратился ко всем Дей. — Что он будет с ним делать?
— Продаст? — вопросительно вскинул бровь Ялин.
— Похоже на то, — согласился с ним Тирон. — Без остальных двух камней Цхаув бесполезен. Он точно не подходит для того, чтобы открыть Врата перехода для вторжения иномирцев. Это же сколько надо сделать попыток, прежде чем они откроются в нужном ему мире?
— Мы даже не знаем, сколько всего миров существует, — пожал плечами магистр землянной магии. — Сотни? Тысячи? Десятки тысяч? Или еще больше?
— Значит, Цхаув годен только для продажи, — подытожил Дей.
— У кого есть связи среди контрабандистов, воров, убийц и коллекционеров? — спокойно спросил Тирон. — Не делайте вид, как будто не знаете о чем я. Все мы пользуемся их услугами. Не все, что здесь есть, можно найти на рынке или в лавках. У вас тоже есть такие вещи. Я видел.
— Мы поняли, что ты хочешь от нас, Тирон, — сказал Ун.
— Отправим еще один отряд? — осторожно спросил Ялин.
— Нет, — отрезал Тирон. — Нас и так слишком мало осталось.
— И ни один маг никакой ступени с ним не справится, — добавил Дей. — И сомневаюсь, что кто-то из нас это сможет.
— Не стоит так себя недооценивать, Дей, — неожиданно для всех поддержал магистра воздушной магии Ялин. — Со всеми нами ему не справится.
— Как только что-то разузнаете, сразу сообщайте мне, — попросил Тирон. — И будьте осторожны.
На этом магистры почтительно склонили головы, молча разошлись. Каждый продумывал свой план действий. И то, как уберечь учеников. Возвращение Цхаува не сулило ничего хорошего.
— Что тебе надо, темный колдун? — недовольно прошипел Тирон, когда в кабинете остались только они. — Зачем нужно было это представление?
— Среди нас завелся предатель, — буквально прорычал Джар-Син, обнажив острые клыки.
— Не слишком ли громкое заявление, а?
— Наш отряд перебили не абы где, а в тайном месте, о котором знали лишь члены Коллегии.
— Что? — опешил Тирон. Ему понадобилось пару секунд, чтобы переварить услышанное. — Точно? Ты уверен?
— Да, — кивнул степной волк. — Я там был, когда пришел Лотион.
— Проклятье! — сорвалось с уст Тирона. Он замахнулся, чтобы ударить кулаком по столу. Но передумал. Не хватало еще залить чернилами пергамент с чертежем Леонардо Да Винчи.
— Как много магов знало о тайном месте в Д’Ааге? — спросил Джар-Син.
«Потрясающая хладнокровность!» — восхищенно отметил Тирон, а сам сказал вслух:
— Магистры и маги пятой и четвертой ступени. Это все.
— Около двадцати, не включая нас, — смутился зверолюд. — Потребует слишком много времени, чтобы проверить каждого.
— Так зачем тебе нужно было это представление?
— Привлечь внимание Лотиона через предателя. Пусть этот выродок знает, что я раскрыл его секрет Коллегии.
— Что ты будешь делать, колдун?
— Проверю каждого, — прорычал Джар-Син. — И заставлю предателя поплатиться за содеянного. А потом и самого Лотиона.
— Дай знать, как узнаешь что-нибудь, — сказал Тирон, разгребая завал на столе. — И другим об этом ни слова, ясно?
— Как прикажете, магистр, — опять в голосе зверолюди проскользнули высокомерные нотки. Кому-то, похоже, совсем не нравится подчиняться.
Когда Джар-Син закрыл за собой дверь, Тирон откинулся на спинку стула, запустил пятерню в волосы, взъерошивая их, и громко так, от души выругался. Он совсем забыл похвастаться находкой.
*
Новый день Томас встретил в клетке, в странной, непонятной позе, чуть ли не обнимаясь с рогатой тварью. Он осторожно поднял голову, отстранил от сокамерника, огляделся. Ничего не изменилось: вокруг стояли все те же орочьи палатки. И телега с клеткой на месте. И даже зеленокожий, который сторожил их, никуда не делся. Вон, сидел возле дотлевающего костра, храпя, как паровоз.
«Удобно устроился, зараза!» — завистливо подумал Малкольм. Он бы тоже не отказался подложить под голову рюкзак и вытянуть ноги к костру. Ночь выдалась прохладной, хорошо, что все-таки не выкинул вчера куртку, а оставил ее на всякий случай. Пригодилась.
Из размышлений Тома вырвал хруст веток и грузные шаги. К клетке медленно подошел орк, окинул задумчивым взглядом, что-то пробубнил на своем языке.
— Я тебя не понимаю, зеленый, — желчно бросил Малкольм. И для пущего эффекта смачно сплюнул. Вдруг так дойдет?
И, видимо, дошло. Орк что-то зычно выкрикнул. Сторож в ту же секунду испуганно вскочил и на ходу обнажил короткий меч, лязгнув сталью. Это позабавило Томаса. Но с другой стороны заставило проникнуться уважением. По крайней мере, никого из них не застать врасплох, если первое, что они делают — обнажают мечи. Зеленокожие обменялись парой фраз. Сторож облегченно вздохнул, спрятал оружие обратно в ножны. Вытащил из-под рюкзака связку ключей. Опять перекинулись двумя-тремя словами. Никаких длинных, сложных речей — только простые, отрывистые, грубые фразы. Вполне возможно, что эти двое сказали друг другу куда больше, чем услышал Малкольм. Есть же в его мире языки, где огромные предложения умещаются в пять-шесть слов.
Сторож открыл решетку, отошел. Это его так вежливо попросили выйти? Приятно, приятно. Томас не стал отказывать им. Он с удовольствием выполз из клетки. Под конец его, правда, вышвырнули силой, под дружный гогот. И сделал это тот самый орк, который пришел. Теперь можно с уверенностью сказать: до зеленого все дошло.
— Иди-ка ты нахер! — гневно процедил Малкольм, приподнявшись.
Не успел он встать, как бок обожгла острая боль. Орк врезал ему ногой. Его в прямом смысле отшвырнуло на десять футов, если не больше. Томас лежал на мокрой траве, скрючившись, не в силах ни пошевелиться, ни вздохнуть. Он бессильно хватал ртом воздух. Из глаз обильно текли слезы. Когда ему все-таки удалось сделать вдох, то зашелся жутким кашлем.
Орк спокойно подошел к нему, наклонился, что-то сказал прямо в лицо. В нос ударила ужасная вонь. Томас отвернулся, зажмурился, весь сжался. Наверняка ему сейчас опять прилетит. Но не прилетело. Он лишь услышал, как тяжелые шаги медленно удалялись. Зато буквально в паре дюймов от него упало что-то тяжелое. Малкольм разомкнул веки, повернулся и побледнел. Рядом с ним лежала лопата. Самая обычная такая, металлическая, с деревянным черенком.
Все, это точно конец.
*
Утро у Раз-Два выдалось прекрасным. Родд — будь он трижды проклят Урланами! — ворвался к нему в палатку и прямо с порога заявил, что решил сделать его своей правой рукой, не забыв напомнить про похороны. На все протесты новоиспеченный вождь ответил просто и понятно: «Я так решил! Или ты хочешь прилюдно оспорить мое решение?» Ничего не оставалось, как подчиниться, но с одним условием: копать могилы будут пленники. Ну или хотя бы один из них — человек, к примеру. Родд не отказал, сказал: «Лишь бы дело было сделано», — и ушел довольный.
Приятнее всего прошла встреча с пленниками. Поначалу Раз-Два собирался быть с человеком помягче, но когда тот стал дерзить — малость помял ему бока. Лотион все равно ничего не говорил про то, в каком состоянии они должны добраться до Архейма, зато наконец-то отвел душу за подлый удар коленом в пах.
— Погребальный костер готов, — отчитался Нурдан.
— Отлично, — сказал Раз-Два. — Мы сожжем тело Кадгара и развеем прах, а остальных предадим земле.
Он сидел на камне и внимательно наблюдал за тем, как пленники копают могилы. И не только — весь лагерь пришел на это посмотреть. Иномирец с рогами трудился за троих: буквально за пару минут выкопал три глубоких, очень аккуратных ямы. Человек же до сих пор не мог справится с одной. На него невозможно было смотреть без боли, так неуклюже он орудовал лопатой, словно впервые держал ее в руках. И что только Лотион нашел в нем?
— Не стоило Кадгару связываться с ушастым выродком, — вдруг заговорил Нурдан. Он, оказывается, никуда не ушел. — Мы бы все равно с голоду не умерли, пошли бы грабить караваны.
— И вынуждены были бы опять бежать, — сухо бросил Раз-Два. — Не Лотион виноват, а жадность Кадгара. Отдал бы камень и все остались довольны. Но нет. Он решил забрать его себе, за что и поплатился. И мы вместе с ним.
— Зря тебя Родд сделал правой рукой, — фыркнул несостоявшийся вождь. — Ты явно за одно с ушастым.
Раз-Два медленно встал, распрямил плечи и, угрожающе нависнув над ним, сказал:
— Завали пасть, Нурдан. Вчера ты показал, чего стоят твои слова. Поэтому мне никто ничего не скажет, если я прямо сейчас захочу тебе перерезать глотку. Не забывай об этом. Все понял? А теперь исчезни.
Их маленькая перепалка привлекла внимание, всем было интересно, чем именно она закончится. Родд тоже не сводил с них глаз. Он по себе знал, как непросто быть правой рукой вождя, хоть и почетно. Чуть ли не каждый день тебя проверяют на прочность и ищут слабости, чтобы однажды попытаться занять твое место. Пару раз доходило до того, что Родду бросали вызов. Обычно все заканчивалось смертью смельчака. Но Нурдан был из тех, кто только на словах вождь, а на деле обычный трус. Не станет он рисковать своей шкурой, поэтому его можно было не бояться.
— Нет! — решительно ответил орк, смотря Раз-Два прямо в глаза. — Я не стану слушаться того, кого одолел человек.
Несмотря на то, что Нурдан лишился своего права голоса, это заронило зерное сомнение в остальных. Раз-Два видел, как орки стали перешептываться друг с другом. Надо как можно быстрее с этим покончить, иначе не только репутацию, но и его самого сотрут в порошок. Для них единственным мерилом была сила.
— Это вызов? — ледяным голосом спросил Раз-Два.
— Нет, — хитро заулыбался Нурдан. — Я всего лишь хочу, чтобы они знали правду. Вы слышали? Правую руку вождя одолел человек!
— Врешь!
— Да-да как мы можем верить тебе после вчерашнего?
— Ты смерти ищешь, Нурдан?
— Лучше бы ты держал рот на замке!
— У меня есть доказательства! — ответил всем Нурдан. Он был подозрительно спокоен для того, кто лишился право голоса.
— Какие? — усмехнулся Раз-Два. — Твои слова?
— Нет, — громко сказал Клык, — мои.
Вот теперь дело приняло скверный оборот. Вчера Клык занял место погибшего Шодана, защищать вождя не менее почетно, чем быть его правой рукой.
— Это правда, Клык? — строго спросил Родд. — Человек действительно одолел Раз-Два?
— Да, вождь, — смиренно ответил страж.
Никто ничего не сказал. Это хорошо. Значит, еще не все потеряно. Любого другого они бы сразу стерли в порошок, не дали бы ему и шанса как-то защититься, оправдаться.
— Да, человек одолел меня, признаю — не стал отрицать Раз-Два. И снова в ответ только давящая на плечи тишина. — Но что с того, Нурдан? Ты и сам с ним не справишься.
Один из орков наклонился к товарищу, что-то прошептал ему, а он, в свою очередь, передал это другому. Вот оно!
— Ты же хочешь показать всем, что я недостоин быть правой рукой? — с самодовольной ухмылкой спросил Раз-Два. — Ну вот, это твой шанс, Нурдан. Одолей человека и клянусь Га’Ааром: ты займешь мое место!
Орки дружно поддержали его одобрительными криками. В ход снова пошли издевки, подколы и грязные шутки. Родд расплылся в довольной улыбке. И только Раз-Два, кажется, побледнел. Вверить свою судьбу в руки человека. Как он вообще до такого докатился?
— Я согласен! — не раздумывая согласился Нурдан. — Вождь, надеюсь, вы даете добро?
— Да, — кивнул Родд и, повернувшись к Клыку, отдал приказ: — Тащи сюда человека.
*
С одной стороны Малкольм несказанно обрадовался тому, что копать могилу пришлось не для себя, но с другой… это было адской пыткой. Лопата с огромным трудом входила в землю, с завидным постоянством чиркая об камни. Как будто специально выбрали место потяжелее, чтобы вдоволь поиздеваться над ними. Зато рогатый не столкнулся ни с какими трудностями. Он работал, как чертова машина: втыкал лопату на штык, отбрасывал землю, втыкал, отбрасывал, втыкал, отбрасывал. Без передышек и только при помощи рук. Томасу же приходилось каждый раз помогать себе ногой, чтобы загнать штык поглубже, а то так до вечера не управится.
Весь орочий лагерь сбежался посмотреть на то, как работает рогатый. Он выкопал все три могилы за считанные минуты и стоял в стороне, под пристальным надзором трех орков. Малкольма пробрала лютая зависть. По нему было видно, как тяжело ему дается каждый ненавистный дюйм. Он жадно хватал ртом воздух, вгоняя лопату в землю, и громко выдыхал, отбрасывая землю в сторону. Одежда противно липла к телу, пот крупными каплями стекал по лицу, капал с век, с носа и подбородка. Мышцы жгло, спина уже не разгибалась.
«Небольшая передышка не повредила бы», — подумал раскрасневшийся Том, обессиленно воткнув лопату в сырую землю.
Только сейчас он обратил внимание, что стало как-то подозрительно тихо. До этого орки ни на секунду не затихали, потешаясь над ним. Малкольм с трудом разогнулся, попутно проклиная весь белый свет, и осмотрелся. Он явно пропустил что-то интересное. Десятки взглядов были прикованы к двум оркам, стоявших друг к другу вплотную. Одного из них Томас сразу узнал, утром познакомились поближе, а вот второго — нет. Второй вообще не внушал никакого доверия: низкий, с короткими клыками, хитрым прищуром и очень самодовольным выражением, которое как будто говорило — я здесь бог, а ты ничто.
Зато Малкольм наконец-то смог перевести дыхание. Пока они там разбирались между собой, никто не приглядывал за ним. Он отложил лопату в сторону, сел на край могилы и упал на спину, закрыв глаза. Все равно небо было затянуто тяжелыми серыми тучами, да и мозг настойчиво отказывался от новых впечатлений. Еще старые не переваривал. Особенно тяжело давались те, которые касались перехода от якобы смерти к якобы новой жизни. Не оставалось никаких сомнений, что в его мире Томаса сбила машина прямо на глазах у Оливера и того парня. Или не сбила? Ответ на этот вопрос помог бы понять, действительно ли он попал в другой мир или нет.
Из размышлений Малкольма бесцеремонно вырвал чей-то грубый, низкий голос. Нехотя разомкнув веки, он судорожно сглотнул. Над ним угрожающе нависал тот самый здоровяк с одним клыком. Старый знакомый опять повторил приказ, показав рукой, чтобы встал. Томас тут же послушно вскочил на ноги, сам не ожидая от себя такой прыти. Как будто что-то придало ему сил. Он знал, что именно, но пытался об этом не думать. Орк кивнул в сторону поляны.
— О’кей, — сказал Малкольм. — Я тебя понял.
Когда они подошли к остальным, те уже стояли, образовав круг. Вот это уже настораживало. Томас резко остановился, взглянул вопросительно на конвоира. Тот не стал что-то пытаться объяснять:просто схватил за плечо и от души толкнул вперед. К счастью, Малкольм поймали орки, в которых он врезался. Они же поставили его на ноги и радостно вытолкнули в центр круга.
— Козлы, — недовольно процедил он, окинув их взглядом.
Зеленокожие расступились, закричали. В круг вошел полуголый орк, на ходу разминая плечи и что-то рыча. Кажется, кто-то пытался произвести впечатление. Этот парень точно знал, как надо себя вести, в октагоне ему бы были рады. Но вот только они не на ринге. Здесь нет никаких правил, кроме одного — побеждает сильнейший. Да, банально, но, похоже, зеленокожие признают только этот закон. Прямо как в играх, которые Томасу доводилось играть.
— С тобой-то я еще должен справится, карлик, — самодовольно улыбнулся он, плавно вставая в стойку. — Это тот здоровяк меня пугает, а ты нет. Слышишь? Ты меня не пугаешь.
Сейчас было важно не что говорить, а как. Томас стремился внушить противнику, что не боится его, что ему совершенно плевать, кто перед ним. Лучшего способа навязать свои правила боя просто не придумать.
Орк, похоже, купился на дешевую провокацию. Он с ходу набросился на Малкольма, размахивая кулаками. Как будто не воспринимал всерьез. Это уже начинало бесить. Томас нырнул под руку, врезал зеленокожему по лицу, отошел. После стычки со здоровяком он немного поумнел. Карлик растерянно потер щеку, подвигал туда-сюда нижней челюстью. Желваки заходили ходуном. Взгляд стал злее. Самодовольные выражение исчезло.
— Не понравилось? — усмехнулся Малкольм и, взмахнув руками, добавил: — Ну давай, иди сюда, морда ты уродливая!
В этот раз зеленый действовал осторожнее. Подшагнул, выбросил вперед руку. Не дотянулся. Еще шаг, удар. Опять чуть-чуть не хватило. Снова шаг, снова удар. Дотянулся. Но и в ответ прилетело. Хруст, наверное, слышали все. Орк схватился за нос, на глазах навернулись слезы. Здесь Томас обладал одним неоспоримым преимуществом — длиной рук. Он это понял, пока карлик пытался до него достать.
— В глаз что-то попало? — засмеялся Малкольм. — Или тебе просто больно? Знаю, ничего умнее придумать не смог, но ты же все равно меня не понимаешь, мудак.
Да, самое главное — говорить. Говорить высокомерно, с издевкой, словно ты своего противника ни во что не ставишь. Тактика морального подавления, так это называл тренер. А еще помогает справиться со страхом и волнением. На время отвлечься от мыслей. Отрезать себя от своих чувств. Просто быть здесь и сейчас.
И Томас был. Он шагнул, врезал ногой по бедру, с внутренней стороны. Орк поморщился, отступил. Из разбитого носа шла кровь. Второй удар пришел опять по ногам. Снова отошел… и уперся в своих товарищей. Те сразу подтолкнули его вперед. Прямо к Малкольму. Грех не воспользоваться этим. Ложный замах левой ногой и смачный удар от себя правой. Это было красиво. Зеленый в прямом смысле напоролся грудью на пятку. Томаса аж отбросило назад и он упал на спину. А вот его противнику повезло меньше. Удар эффектно сшиб его с ног. Он упал с таким звуком, как будто пролетел три или четыре этажа.
Орки что-то зарычали, закричали, засвистели. Никто не подошел проверить, как там их товарищ. Им было плевать. Но было и так понятно, что он живой: карлик тихо постанывал, держась за грудь. Томас не спеша поднялся, отряхнулся. Нога отозвалась неприятной болью в ступне. Удар и вправду вышел сильным. Слишком легкий бой. Зеленый точно не ровня здоровяку. Он, наверное, даже слабее того, кто сегодня отделал его.
«Как я вообще до сих пор на ногах?» — подумал Малкольм. Эта победа далась ему чересчур легко, без особых усилий. Да и вообще чудо, что удалось постоять за себя. Особенно после всего.
Здоровяк подошел к до сих пор лежащему на землю карлику. Легонько пнул его ногой. Тот громко застонал, продолжая держаться за грудь, и не шевелился. Звонко звякнула сталь. Малкольм тяжело сглотнул. Неужто по его душу? Ноги как-то сами затряслись. Сразу бросило в жар. Похоже, это просто сердце дало деру в страхе. Но нет. Здоровяк присел рядом с лежащим зеленым, поднес острый клинок к горлу. Ни разу в жизни Томас не сталкивался с убийством. С настоящим убийством, а не киношным или виртуальным. Кровь маленьким фонтанчиком брызнула из раны. Орк задергался, закричал, но здоровяк был непреклонен. Медленно, как будто давая время все осознать, перерезал горло, смотря прямо в глаза. Ужасная смерть.
В ту же секунду Малкольма вырвало. Зеленокожие не упустили возможности посмеяться над ним. Но ему было плевать. Его жутко трясло. Не только от того, что пробил жуткий озноб, но и от мысли, внезапно пришедшей к нему. Она не потрясла его, не открыла глаза, не придала жизни какой-то смысл. Она просто помогла осознать довольно очевидную вещь: он здесь надолго, а если быть точнее — до конца своих дней.
«Это все по-настоящему», — такой была мысль, посетившая Томаса.
========== Глава 4. Новая версия, черновик ==========
Весь день беспощадно палящее солнце пряталось за лениво проплывающими облаками, словно проявляя милосердие ко всем, кто сегодня находился в дороге. Еще от удушающего зноя спасал ветер, приятно обдувавший разгоряченное тело. Вот оно — лето, которое наконец-то решило порадовать всех долгожданной жарой после постоянных дождей и холодов. Вот только самую малость пересталось: уже каждый в отряд избавился от всего лишнего, что было на нем, чтобы только не свариться. Раз-Два тоже разделся. Рискованно, конечно, ехать без брони, но она все равно не спасет от тех, кто будет гнаться за ними. От магии защитит только магия. А разбойников в этих края все равно давно никто не видел. Археймцы постарались на славу.
Раз-Два натянул поводья, пропустил вперед телегу с клеткой, в которой сидел обратившийся в камень иномирец с рогами. Вчера он тоже весь день притворялся статуей и только ближе к вечеру, когда солнце спряталось за горами, ожил. А вот человек… С ним возникли сложности. Его постоянно рвало и ни в какую не спадал жар. Из-за этого человека пришлось везти отдельно, чтобы Хадур, травник, мог за ним ухаживать, а то он боялся подойти к клетке, пока там была та «тварь из древних легенд». Раз-Два не стал спорить с ним и сразу сделал, как он просил. Без травника иномирец не дожил бы даже до сегодняшнего дня, не то что там до Архейма. А ведь до столицы еще далеко — десять дней пути. Через Д’Ааг, конечно, быстрее будет, но сейчас рискованно туда соваться. Там сейчас крайне неспокойно. Кто-то устроил кровавую бойню, перебив магов из Коллегии, поэтому стражники вместе с археймскими следопытами переворачиваю все вверх дном в поисках свидетелей. Для Раз-Два все было очевидно, он сразу догадался, чьих рук это дело. Родд, к счастью, тоже. Он же предложил до самой столицы двигаться только окольными путями. Рано или поздно маги-следопыты выйдут на них, ведь от взора Всевидящего еще никому не удавалось скрыться. Но так они хотя бы выиграют время. В самой столице уже проще будет затеряться.
Вторая телега, в которой везли бледного человека, наконец-то поравнялась с Раз-Два и обогнала. Ею правил сам Хадур. Он ни на шаг не отходил от иномирца, все время за ним приглядывал. Никто не видел, чтобы травник хоть за кем-то из них так присматривал. Как бы там ни было, свое дело он знал. Остальное Раз-Два мало волновало.
— Ты, кстати, должен мне двадцать динге, Хадур, — напомнил Кхар, который тоже ехал рядом с телегой. Родд поставил его надзирать за человеком.
— Вот знал же, что нельзя с тобой спорить, — возмущенно прорычал травник Хадур, не выпуская из рук вожжи.
— Знал, но поспорил, — ехидно усмехнулся Кхар. — И ты еще не раз со мной поспоришь, потому что слишком азартный.
— Эт да, — горько вздохнул Хадур и, вытерев лицо лежащей рядом тряпкой, добавил: — Ну и жара, как в пустынях Илаза.
— Но согласись, ты не ожидал, что человек так себя покажет, да? — не унимался Кхар.
— Да-да, — отмахнулся от него травник, как от назойливой мухи.
— Просто мой дед — да обретет он мудрость в колыбели предков — рассказывал, что человеки ни на что не годны. Слабые они — и духом, и телом.
— Прав был твой дед. Он же меньше нас, раза в два так.
— И все равно одолел Нурдана, — сказал Кхар важно. — Поэтому гони мои двадцать динге, дубина.
— Однажды я тебя придушу, клянусь словом Га’Ара! — ядовито прошипел Хадур.
На этой славной ноте Раз-Два решил вмешаться в их разговор и, нагнав телегу, спросил сухо:
— Как он?
— Жить точно будет, — заверил травник.
— Когда на ноги поставишь?
— Не могу сказать.
— Почему? — удивился Раз-Два.
— Ни пища, ни вода надолго не задерживаются в нем, — ответил Хадур. — Его тело еще привыкает.
— То есть, он не болен?
— Больше нет.
— Это хорошо, — облегченно выдохнул Раз-Два.
Хадур покачал головой, заговорил мрачно:
— Не особо. Зельями я бы быстро поставил его на ноги, а здесь все зависит только от него самого. И от того, насколько его тело сильное и выносливое.
— Значит, ты никак не можешь ему помочь?
— Никак.
— Плохо, очень плохо, — недовольно сказал Раз-Два. — Как что-то изменится — сразу сообщай. Я хочу знать все.
— Хорошо, — чуть наклонил голову Хадур.
Все-таки быть правой рукой вождя полезно и приятно: все сразу стали внимательными и послушными, никто слова против не скажет. Только верные псы Родда не подчиняются Раз-два, как и он — им. Одним из них теперь был Клык. Клык, который чуть ли не лишился пальцев, спасая его! Клык, который в одиночку отбил его у городской стражи столицы, из-за чего им покинуть город раньше времени! Клык, который вытащил его из горящей таверны, когда остроухие решили сжечь их всех, потому что «слишком много развелось зеленокожих»! Зачем он рассказал Нурдану о его поражении? Для чего? Чтобы сместить? Но какой в этом смысл, если Клык сам занял почетное место? Или он с самого начала метил на правую руку вождя?
Раз-Два устало выдохнул. Тяжело было поверить, что Клык предал его ради теплого места рядом с вождем. От этой мысли на душе сразу становилось тошно. Он никогда особо не задумывался о будущем и о жизни в целом. Все шло своим чередом. До встречи с человеком. Поражение заставило Раз-Два осознать одну простую мысль: он постарел. В нем больше нет желания драться, размахивать мечом, пить до упаду. Он уже давно задумывался о спокойной жизни. И теперь неосязаемая мысль переросла вполне в осязаемое желание где-нибудь осесть.
«Все, надо собраться», — одернул себя Раз-Два.
До Архейма еще далеко. Сейчас как никогда нужно быть готовым ко всему, пока они не доберутся до столицы и не продадут иномирцев на невольничьем рынке. Вот как только избавятся от них, тогда можно будет задуматься о том, чтобы бросить это опасное дело. Вырученных денег должно хватить на первое время, а там он что-нибудь придумает. В столице всегда найдется работа для тех, кто не боится запачкать руки.
«Надо будет как-нибудь обсудить свой уход с Роддом, — решил Раз-Два. — Пусть готовится. В этот раз я точно уйду».
*
Утро, день, вечер, ночь — все смешалось воедино, как и воспоминания. Вот Томас лежит, ему плохо, тело сводит судорогой, безумно холодно, только и слышно, как стучит зубами, тут он лежит, перегнувшись через край телеги, его рвет, здесь кто-то заботливо протирает ему лицо холодной тряпкой, после чего приподнимает голову и насильно вливает в рот что-то вязкое и ужасно противное на вкус. Из таких мутных обрывков буквально полностью состоят последние дни. Иной раз они оседали ворохом несвязанных друг с другом мгновений: яркий свет, грубые голоса, громкий смех, топот копыт, скрип, дуновение ветра, вкрадчивый шепот. Ничего такого, за что можно было бы зацепиться.
Трудно сказать, сколько точно времени прошло с того злополучного вечера, когда Малкольма вырвало. Еще раз. Всю ночь его лихорадило, он постоянно то засыпал, то просыпался, а под утро вообще потерял сознание. Наверное, это очень сильно перепугало зеленокожего, который пришел их проверить. О! Его же потом привели в чувство при помощи довольно ощутимой пощечины и очень резкого, отвратительного, буквально обжигающего нос запаха. Как он такое мог забыть? Возле него крутился один из зеленокожих, в руках — по паре бутыльков. Второй стоял чуть поодаль, из-за полумрака Томас не сумел его разглядеть. Но почему-то чутье подсказывало, что это был кто-то очень знакомый. Там же его в первый раз заставили пить ту мутную, вязкую жидкость. На вкус, конечно, не пина колада, но если жить хочется — еще как пойдет. Именно с этого и начинаются первые пробелы в памяти.
Телегу сильно тряхнуло. Зеленокожий громко выругался, второй, который все это время ехал рядом, что-то сказал и засмеялся. А вот Малкольму было не до веселья. Он держался за затылок и мысленно чертыхался. Умудрился же приложиться головой об край телеги. Даже куртка не смягчила удар. «Долежался, идиот, — выругался про себя Томас. — Захотелось ему, видите ли, немного удобств, шея затекла!»
Когда боль утихла, напоминая о себе редкой, неприятной пульсацией в затылке, он снова вернулся к своим мыслям. Ведь подумать было о чем. О том же отношение зеленокожих к нему — оно изменилось. Они больше не бросали на него взгляды, полные презрения и пренебрежения, как будто видели в нем не человека, а какую-то надоедливую букашку, которую приходится стеречь по прихоти главного. Они скорее смотрели на него, как смотрят на ядовитых змей или пауков — ты знаешь, что их яд не убьет, но все равно стараешься без особой нужды к ним не подходить. Это немного да приятно.
Зато теперь не осталось никаких сомнений, что перед ним типичные орки — презирают слабых, уважают сильных. Они наверняка не ожидали, что Томас победит одного из них. Признаться, он и сам не особо верил в свою победу. Все сложилось слишком удачно. Но каждый раз полагаться на везение рискованно, очень рискованно. Тренер часто повторял: «Удача чемпиона — это отточенные навыки и холодный расчет, а мы с вами кто? Правильно! Пусть другие выслуживаются перед госпожой Фортуной, нам ее благословение не нужно! У вас для этого есть я!» И после этих слов обычно начинался настоящий ад. Ад, который всегда заканчивался одинаково — все падали без сил, а Джим, довольный проделанной работой, разгонял их по домам. Он не особо отличался сентиментальностью.
Малкольм шумно выдохнул, сполз пониже, чтобы опять случайно не удариться затылком, и отвернулся от слепящего солнца. Оно как раз только начало скрываться за очень далекими, расплывчатыми очертаниями гор, как будто специально никуда не торопилось, давая время оркам. Скоро они должны остановиться, чтобы разбить лагерь. Томас как-то просыпался посреди ночи, ненадолго, пока его снова не напоили тем «лекарством». И он, как ни странно, отчетливо помнил палатки, одиноко горящие костры, силуэты дозорных в темноте и ночное небо, усеянное невероятным количеством звезд. Их было даже больше, чем дома.
Дом…
Пока что от этого слово не щемило в груди, не накатывали теплые воспоминания и не просыпалось светлая грусть, которую любовно именуют ностальгией. Не успел еще Томас соскучиться по родному миру. Не осознал еще в полной мере, что больше, возможно, никогда не увидит родных, друзей. Где-то там, глубоко в душе, теплилась надежда вернуться обратно в родной мир. Ну как вернуться, проснуться в больничной койке и понять, что все эти приключения — лишь странный, дурной и очень реалистичный сон. Кошмар, приснившийся на фоне аварии и сильных травм. Кто его знает, что там бывает с человеком, который находится в коме? Мозг же продолжает проявлять активность. По крайней мере, Томас так слышал.
В общем, он ни черта не соскучился по дому. Но вот как-то необычно было лежать чуть ли не в полной тишине. Без привычного гула машин мир воспринимался по-другому. Чище. Давно же Малкольм не выбирался на природу. После того случая, как отец сломал ногу, они больше не ходили в походы, а из друзей никто не разделял его увлечений. Для них природа — это шанс оторваться, напиться вдрызг, либо просто отдохнуть от постоянного родительского гнета и других забот. Одним словом — расслабиться. Отец же научил его видеть в этом нечто большее, жаль — ненадолго. Не удалось ему в полной мере заразить Томаса своими взглядами, зато оставил много согревающих душу воспоминаний своими рассказами невероятно интересных историй у костра. Сейчас он в них нуждался как никогда. И особенно в их героях — сильных, бесстрашных, способных преодолеть любые преграды.
Громкий свист заставил Малкольм оторваться от своих мыслей и вернуться в настоящее. Что-то не на шутку всполошило орков. Даже болтливый надзирательно замолчал, прислушиваясь к перекрикиваниям остальных. Томас приподнялся и не сразу понял, что же стало причиной шума, пока не заметил вдалеке огромный караван, растянувшись на много миль. Он насчитал не меньше десяти повозок и еще в четыре раза больше всадников.
«Теперь понятно, почему зеленые так встревожились, — подумал Малкольм. — Я бы и сам напрягся. Все-таки численный перевес на их стороне».
А еще он втайне надеялся, что среди них встретит человека. Не может быть такого, чтобы люди здесь были редкостью. Он явно не первый, кто сюда попал, и точно далеко не последний. Рогатый тоже не отсюда, это было заметно по реакции орков. Чего стоит то, как они собрались вокруг него, когда он начал копать яму. Да и тот эльф крайне сильно удивился, когда рога существа вдруг засияли. Они явно впервые столкнулись с нечто подобным.
Томас посмотрел на ладонь. Порез зажил, но остался довольно заметный шрам. Это было странно, ведь там ничего серьезного не было. И почему тот эльф сказал, что он избежал смерти благодаря рогатому? Еще один вопрос без ответа. Это начинает бесить.
Телегу резко швырнуло вправо. Малкольм только и успел схватиться за края руками. В этот раз наехали на камень. Все ему не дают побыть наедине со своими мыслями. Орки не вздумали сворачивать и ехали прямо навстречу каравану. Похоже, они решили не разбивать лагерь, пока не минует опасность, несмотря на то, что уже темнело.
Так бы поступил сам Том, если бы был работорговцем. Он бы еще постарался избежать этой встречи, но, судя по всему, другого пути все равно нет, поэтому остается надеяться, что впереди — торговый караван. Вот как-то ему совсем не хотелось переходить из рук в руки, будто вещь, меняя хозяинов. Хотя… его все равно ждет именно это.
Здесь он никто.
С разведчиками орки встретились раньше, чем показалась первая повозка. К тому моменту почти стемнело. Томас, наверное, последним разглядел четырех всадников — в легких доспехах, вооруженные мечами и луками. Они остановили лошадей, окликнули орков. Те что-то крикнули в ответ. На совсем другом языке, в котором не было никаких гортанно-рычащих и прочих трудно воспроизводимых звуков, слабо похожи на разумную речь. Вот это уже куда лучше.
Двое разведчиков развернулись и, пришпорив лошадей, понеслись к каравану, а двое других, напротив, выдвинулись навстречу. Они так и не притронулись к своему оружию. Томас расценил это как хороший знак. Впрочем, остальные орки — тоже. Надзиратель, что скакал рядом с телегой, убрал руку с рукояти меча, что-то бросил кучеру.
Когда разведчики поравнялись с орочьими всадниками, возглавляющим их небольшой отряд, они не остановились, а поехали дальше, пока не добрались до самой последней телеги с Томасом, где и примкнули к ним в качестве сопровождения.
Или конвоиров.
Малкольм в очередной раз осознал, как же важно будет выучить хотя бы один местный язык. Самый распространенный, на котором говорит подавляющее большинство. Так будет проще выживать, намного проще, потому что иногда он не совсем не понимает, что от него требуют. Особенно, когда к нему обращаются орки. В их языке вообще нет ничего знакомого, даже интонации такие, что кажется, будто они постоянно в бешенстве и ругаются без остановки.
Но Том быстро отвлекся от насущных мыслей, встретившись взглядом с разведчиками. Они оказались не орками и не эльфами, а самым настоящими животными, которые имели почти человеческую внешность. Как будто кто-то взял и сделал их людьми, но оставил звериную сущность. Первое, что бросилось в глаза — торчащие из прорезей в кожаном шлеме слегка закругленные уши. И кошачья морды с золотистыми глазами. Второе их тела — они были мускулистые, стройные, несколько сбитые и вытянутые, покрытые короткой черной шерстью. Из них бы вышли отличные бойцы. Ну и третье — взгляды. Взгляды, полные чистого любопытства, открытые, без презрения или пренебрежения.
«Черные пантеры, — наконец-то всплыло в голове нужное слово. — Они очень похожи на черных пантер».
В живую Малкольм никогда не видел этих хищников, только по каналу Дискавери в какой-то там передаче. Только пантеры, которых он сейчас так пристально разглядывал, больше напоминали неправильных оборотней из фильмов ужасов. Те тоже обращались в волков, сохраняя определенные человеческие черты. Или оборотни бывают разные?
Пантера, что ехала справа от телеги, повернулась к своему товарищу и сказала ему что-то на совершенно другом языке. Тому он сразу понравился — мягкий, легкий, без странных утробных звуков, режущих слух, с легким акцентом на рычащие. Именно так и должны разговаривать разумные кошки. Наверное. Иногда удавалось уловить отдельные слова, о значении которых он, кажется, догадывался. По крайней мере, «ир-р-р-рээц» точно относилось к нему. Пантеры слишком часто повторяли его, поглядывая на Малкольма.
Спустя десять минут или больше Томас наконец-то понял, зачем их сопровождали и почему орки были недовольны. Караван остановился. Они разбить лагерь здесь, в котловине, окруженной густым лесом и холмами, рядом с небольшим прудом. Прекрасное место для отдыха. И для засады. Зеленокожих, видимо, позвали присоединится к ним, а отказываться опасно. На стороне гостеприимных «хозяев» внушительный численный перевес. Малкольм в жизни не видел столько карет, повозок, телег, до отказа груженных товарами и другим скарбом, и палаток. Последних было так много, что, возможно, оркам придется спать под открытым небом. Настолько мало места осталось на поляне. Не в лес же идти спать? Но самое удивительное было в том, что про них, оказывается, не забыли. Один из караванщиков подошел к оркам, поприветствовал его и махнул рукой в сторону пруда. Специально для них оставили немного место рядом с прудом, с дальней стороны, прямо возле леса, где их небольшой отряд вполне сможет разбить полноценный лагерь. Очень дружелюбно с их стороны.
Пока они туда ехали, Томас успел насмотреться на всевозможных зверолюдей — волки, шакалы, гризли, бурые медведи, ягуары, тигры и многие другие. Ни одного орка, эльфа или человека. Но пока еще рано о чем-то судить. Все-таки караван состоял только из зверолюдей.
«Надеюсь, ничего плохого не случится», — подумал Малкольм, проезжая мимо палаток и горящих костров, на которых уже готовили еду. Он еще не полностью пришел в себя, слабость до сих пор наполняло тело. Тренер как-то говорил им, что если едете на соревнования в другой город, лучше захватите с собой своей воды, чтобы не тратить драгоценные силы на адаптацию. Что же, Джим был прав. Адаптация — это настоящее испытание для организма.
И Томас справился с ним. Он жив.
В этот раз орки вели себя на удивление тихо и спокойно. Быстро разбили лагерь, поставили палатки, приготовили поесть и забылись крепким снов, не забыв выставить дозорных. Малкольма, к сожалению, затолкали обратно в тесную клетку к рогатому, по которому он нисколько не соскучился. Но сокамерников не выбирают. Ни разу не пытался съесть — и то хорошо.
Ночь прошла гладко. Томас заснул сразу же после плотного ужина, откармливали, чтобы быстрее набрался сил. Не из благих, конечно, побуждений, а явно из деловых. За дохлого раба дадут мало, поэтому он им нужен способным стоять на ногах и желательно пышущим здоровьем. Чтобы было видно, что он стоит своих денег.
«Как-то быстро я свыкся со своим положением», — неожиданно для себя осознал Малкольм. Неужели это из-за того орка, который вытащил его из клетки и помял как следует? Тело уже давно не помнит, а вот мозг — да, мозг не забыл урок. И после взбучки мозг стал предательски нашептывать ему, чтобы больше не сопротивлялся, не проявлял свой характер. Вот так, наверное, и ломаются люди от пыток.
Утро тоже прошло мирно. Все спокойно умылись, позавтракали, привели себя в порядок. Даже Томас искупался. Против своей воли, конечно. Никто не стал пытаться ему что-то объяснять. Зеленокожие вообще не особо церемонились с ним. Они обычно делали, а ему приходилось на ходу соображать, что от него хотят и как быть. Его просто подвели к пруду и со всей силы толкнули вперед. Малкольму ничего не оставалось, как неуклюже нырнуть в воду прямо в одежде. Повезло, что песчаный берег резко обрывался и дальше было глубоко. Он даже дна не достал, когда выпрямился в полный рост. А вот вода была прохладной. Если бы не орк, толкнувший его, он бы не осмелился вот так с ходу нырнуть. Зато голова сразу прояснилась, да и тело взбодрилось, но самое главное — он снова почувствовал себя цивилизованным человеком. Как раз именно этого ему не хватало. Наконец-то все перестанет чесаться.
Томас, наверное, около часа купался, потому что солнце успело забраться очень высоко. Было приятно размять все тело. Оно очень истосковалось по физическим нагрузкам, поэтому он попытался максимум выжать из плавания, вспомнил все виды техник, которые только знал. Все это время за ним постоянно наблюдали, но и не никуда торопили, поэтому он не вылез из воды, пока в волю не наплавался. На берегу его ждала новая одежда, куда более простая, чем его, из грубой, неприятной на ощупь ткани, зато свободная и не стесняющая движения. Другой все равно не было, а надевать на чистое тело грязную, запачканную уже непонятно чем футболку и штаны не хотелось.
«Выбор без выбора», — подумал Малкольм, завязывая веревку на новых штанах, чтобы не спадывали. Дальше был завтрак. И опять — двойная порция. Они действительно пытались как можно быстрее поставить его на ноги.
Все шло хорошо, пока к оркам в гости не заглянул огромный зверолюд-тигр. Он, конечно, уступал в размерах рогатому, но на фоне зеленокожих выглядел устрашающе. Все они были на голову меньше него, а по ширине плеч так вообще никто не мог с ним состязаться. Про мышцы, которые бугрились и перекатывались при каждом движении, не стоит и говорить. Любой культурист позавидовал бы его форме и рельефу. Томасу подобные здоровяки не по зубам. С ними невозможно справиться при помощи грубой силы, как он обычно привык. И бороться с ними тоже рискованно. Тут надо либо изводить, пока не устанет, либо сразу брать на болевой.
Тигр о чем-то долго разговаривал с орком, которого Малкольм сразу определил как главного. За кем еще будут постоянно ходить два здоровых зеленокожих воина? С клыкастым Томас уже как-то сталкивался. Это же он тогда его чуть не отправил в нокаут пощечиной. Со вторым ему пока еще не доводилось встречаться лицом к лицу и как-то не хотелось.
Вся их беседа велась на языке пантер. Том сразу отметил, что вождь несколько иначе произносил слова, слышался иногда акцент на гортанные звуки. Тигр же, напротив, говорил спокойно, вкрадчиво. Даже придраться было не к чему. Под конец разговора они подошли к клетке. Зверочеловек долго и внимательно разглядывал рогатого. Малкольму это не понравилось. Ему вообще не нравилось находиться в неведении. Выучить хотя бы один язык — это цель номер один после выжить.
Насмотревшись на трехглазое существо, тигр переключился на Томаса. Он прошелся по нему пристальным, оценивающим взглядом. Неужто хочет кого-то из них приобрести? Выражение на морде чересчур задумчиво-нерешительное, видно, как одолевают сомнения.
К ним подошел тот самый орк, которого Малкольм возненавидел всем сердцем. Он не забыл, как этот зеленокожий обошелся с ним. И никогда не забудет. Однажды обязательно поквитается за все.
«А пока надо быть послушным», — услужливо напомнил мозг в виде озвученной внутренним голосом мысли.
Поэтому, когда орк открыл решетку и характерным жестом приказал выйти, Томас беспрекословно вылез из клетки. Мозг же плохого не посоветует. Рогатого тоже заставили размяться.
Тигр радостно взглянул на трехглазого, довольно потер лапы и сказал что-то вождю работорговцев. Орк, почему-то, не обрадовался, только помрачнел. И взглянул холодно сначала на рогатого, потом на Тома. Вот теперь дело точно приняло скверный оборот. Здесь явно что-то происходило. И что-то очень нехорошее. Особенно это стало понятно, когда их привели в лагерь зверолюдей, где все чего-то очень терпеливо ждали. Они сидели на крышах карет, на повозках, на сундуках, вообще на всем, на чем только можно было. А в центре — поляна, которая вполне бы сошла за ринг октагона, если покрыть ее матами и оградить.
«Опять драться?» — понуро втянул голову в плечи Малкольм. Он даже не хотел знать против кого на этот раз придется биться. Не с тигром же, который в три раза больше него? Но зверочеловек, похоже, уже выбрал жертву. И им был трехглазый.
*
Тирон почти закончил расшифровать записи Леонардо Да Винчи, когда к нему в комнату в прямом смысле вломился темный колдун, вынеся дверь. Она с жутким грохотом врезалась в стену и упала на пол.
— Рассказывай! — прямо с порога потребовал Джар-Син. — Или ты на своей шкуре познаешь всю силу черной магии!
Следом за ним почти вполз бледный маг-ученик. Он ухватился трясущимися руками за дверной косяк и буквально повис на нем.
— Зачем ты так с ним? — спокойно спросил Тирон. — Он же не виноват, что просто исполнял мой приказ.
— Не надо было мешать, — тихо прорычал темный колдун, подойдя к столу. — А теперь говори!
— Что тебе сказать?
— Где Лотион? Он же снова воспользовался камнем работорговца!
— Откуда ты узнал? — несколько удивился Тирон. — Я еще никому даже не успел сообщить.
— Ты всегда недооценивал меня, — самодовольно усмехнулся Джар-Син. — Говори! Не трать мое время попусту, магистр!
— Огненные земли, — бросил сухо он. — Там открыли врата. И я сомневаюсь, что это был Лотион.
— А я нет! — гневно выпалил собеседник. — Он специально это сделал, чтобы привлечь мое внимание. Мое послание дошло до него быстрее, чем я думал.
— Ты в этом уверен?
— Уверен.
— Нам ничего не удалось выяснить, — устало сказал Тирон. — Никто ничего не знает. Или не говорит. А ты сам понимаешь, мы не можем применить к ним силу. Некоторые из них достают то, без чего мы не можем обойтись. И ты, кстати, тоже.
— Помню, — бессильно прорычал темный колдун. Он хотел ударить кулаком по столу, но сдержался. Просто резко развернулся и пошел к выходу.
Маг-ученик испуганно отпрыгнул от дверного косяка, стараясь держаться подальше от зверолюда. Тот даже не взглянул на него, просто прошел мимо. Тирон взглянул на лежащую на полу дверь, тяжело вздохнул.
— Скажи Огриму, что я хочу его видеть, — холодным голосом приказал он, обратившись к ученику. — И попроси кого-нибудь убрать дверь. Все понял?
— Д-да-а, — еле выдавил из себя подопечный.
— Тогда ступай.
Ученик стрелой вылетел из комнаты. В одном Джар-Син был прав. До сегодняшнего дня Тирон всегда смотрел на магистра черной магии с высокомерием и пренебрежением. Он все никак не мог понять, почему архимаг вдруг принял его в Коллегию без проверки. Остальным приходилось доказывать, что они достойны этого титула. А ему…
«Я даже не почувствовал колебаний магической энергии», — восхищенно подумал Тирон.
Теперь все стало на свои места. Джар-Син куда опаснее большинства магистров. Они умеют незаметно колдовать совсем простые, слабые заклинания, а он… Лишить почти всех жизненных сил мага-ученика и при этом никак себя не выдать. Это верх магического искусства, к которому стремится каждый из них. Темный колдун добился своего. Больше Тирон не будет недооценивать его.
========== Часть 1 ==========
Томас Мальком неторопливо брел в полном одиночестве домой, возвращаясь с тренировки. Он задумчиво и с какой-то детской радостью в глазах наблюдал за тем, как обильно падающий снег застилал собою невзрачные улицы. Еще днем, когда небо заволокло грязно-серыми облаками, стало ясно, что можно не рассчитывать на солнечную погоду. Он поежился, застегнул молнию на куртке, которая так ладно сидела на нем, облегая широкие плечи и грудь.
Парень свернул за угол, и его внимание привлекла машина, что неслась на полной скорости по дороге. На светофоре загорелся красный, и водитель, вместо того, чтобы притормозить, поддал газу. Темно-синий седан быстро поравнялся с Томасом, изумленно следящим за безумцем, а потом, стремительно несясь вперед, машина вылетела на перекресток.
Послышался истошный визг тормозов, затем раздался мощный оглушительный удар, сопровождаемый скрежетом металла. Белый пикап на приличной скорости протаранил вылетевшую машину в бок, отбросив в сторону. К счастью для водителя седана, удар пришелся на переднюю часть, что, бесспорно, спасло его от верной гибели.
Томас поспешил на помощь, пока остальные свидетели аварии нервно перешептывались и с нескрываемым интересом наблюдали за происходящим. Но особо любопытные давно достали телефоны и, держась на почтительном расстоянии, просто снимали со всех сторон раскуроченные машины, чтобы потом похвастаться перед друзьями или выложить видео в интернет.
Дверца пикапа с жутким скрипом резко открылась, и на асфальт посыпались осколки разбитого бокового стекла. Из машины с трудом вылез пожилой мужчина. Мальком подбежал к нему, подхватил под руку, и как раз вовремя: он покачнулся и чуть было не распластался по асфальту, где под ногами опасно хрустело битое стекло, невидимое в снегу.
— Как вы? — участливо спросил Томас, помогая раненному водителю отойти подальше от разбитой машины. Из раны на голове по виску и до подбородка текла алая струйка крови. На снег падали маленькие капли, оставляя после себя алую цепочку следов.
— Вроде, ничего, — мужчина скривил губы, словно попытался ободряюще улыбнуться.
Мальком отвел пострадавшего к тротуару и помог ему сесть. В толпе стоящих поблизости людей послышался одобряющий ропот. Они восхищенно следили за действиями парня, продолжая снимать, но теперь камеры телефонов были обращены на него. Его же не смущала назойливость зевак, Томас просто не обращал внимания на то, что происходило вокруг: он спешил на помощь к водителю седана, который до сих пор не выбрался из машины.
Он почти обогнул разбитый пикап, как кто-то из толпы крикнул ему:
— Нет! Стой! Беги назад!
В тот же момент прогремел взрыв. Мальком ощутил, как невероятной силы ударная волна с легкостью оторвала его от земли. Затем незащищенные одеждой руки и лицо обдало обжигающим потоком раскалённого воздуха. В небо взвился столб пламени, озарив ночь яркой вспышкой, которую можно было заметить со всех концов города. И когда в глазах потемнело, Мальком решил, что вот и пришел ему конец.
«Нелепая смерть», — мрачно подумал он.
Но невыносимый болезненный звон в ушах не прекращался, опровергая поспешные мысли о кончине. Томас неожиданно понял, что в глазах на самом деле не потемнело, когда перед его взором предстала завораживающая и удивительная картина: мимо него на невероятной скорости пролетали ярко горящие звезды, которые быстро удалялись, пока не пропадали из виду, сливаясь с другими мерцающими точками на черном полотне необъятной Вселенной.
«Невероятно!» — восхитился парень необыкновенной красотою происходящего.
Он настолько был поглощен созерцанием многочисленных звезд, что не заметил, как прошел болезненный звон. Мальком поежился, когда осознал, что наступила гробовая тишина. «Уж слишком тихо», — подавлено подумал он, опасливо поглядывая по сторонам, словно ожидал, что из непроглядной темноты на него набросится какой-нибудь зверь. Но ничего не происходило.
Томас продолжал стремительно падать вниз, как вдруг его полет резко закончился. В ту же секунду в глаза ударил ослепительный солнечный свет, из-за чего парень зажмурился, инстинктивно прикрывая лицо рукой. Он еще не полностью пришел в себя, поэтому, ощутив твердую почву под ногами, сначала растерялся, а сделав шаг назад, запнулся обо что-то.
Мальком приготовился к болезненному приземлению, но чьи-то сильные руки ловко подхватили парня, не дав ему упасть. Он осторожно приоткрыл веки, стараясь привыкнуть к яркому свету, чтобы посмотреть на своего спасителя. И каково же было удивление Томаса, когда перед ним замаячила страшная рожа, которая просто не могла принадлежать обычному человеку. У этого существа был огромный сплющенный нос, словно ему постоянно били именно по нему, мощная нижняя челюсть слегка выступала вперед, тем самым обнажая острые длинные клыки.
— Что за…
Только договорить парню не дали: существо злобно оскалилось и с невероятной ловкостью и быстротой повалило человека наземь. Оно что-то прокричало, сидя на Томасе, который отчаянно сопротивлялся. Он не мог видеть, как второе, настолько же уродливое создание, но более крупной комплекции, подошло к ним, держа в руках веревку.
Существо, что сидело на нем, победно ухмылялось, когда человек почти перестал брыкаться под ним. Мальком поздно понял, что таким образом оно просто выматывало его, терпеливо ожидая, когда жертва сама выдохнется. Он тяжело дышал и весь вспотел, пока боролся. Уродливое создание резко заломило ему руки за спину, почти не встретив сопротивления, и принялось связывать их. Томас вскрикнул от боли, на глазах проступили слезы.
«Куда, черт подери, я попал?»
Человеку ничего не оставалось, как подчиниться и перестать сопротивляться. Он с завидной решимостью фаталиста принял уготованную судьбой жизнь пленника, пока существо связывало ему руки. Оно слезло с Томаса, когда убедилось, что веревку так просто, без помощи постороннего, не развязать.
— И что теперь со мной будет? — дрожащим голосом спросил Мальком, оторвав щеку от земли. — Вы меня слышите?
Уродливое создание никак не отреагировало на слова пленника. Оно подошло к другому существу и заговорило с ним. Их речь показалось Томасу грубой и слегка агрессивной, а язык — резкий и неприятный на слух. «На нем можно только ругаться, а не вести светские беседы, — подумал человек, скорчив недовольную гримасу. — Но для них — в самый раз!»
Они вели жаркий спор, изредка поглядывая на лежащего пленника. Второе существо, что было повыше и покрупней, положило руку на эфес меча, спрятанного в ножнах. Оно прищурилось и что-то прорычало в ответ, слегка обнажив клинок. Томасу не потребовалось знать их язык, чтобы понять: беседа скоро перерастет в открытый конфликт, уж больно агрессивно они вели себя для дружеского разговора.
«Наверно, что-то не поделили, — решил Мальком, наблюдая за ними. — Еще немного, и они себе глотки перережут!»
То существо, что связало человека, ответило на реплику сородича недовольным утробным рыком, хищно скалясь. Оно потянулось за спрятанным от глаз напарника кинжалом, заткнутым сзади за ремень. Дальше события развивались очень стремительно, Томас даже не сразу сообразил, что произошло: подлый подельник набросился на своего крупного товарища, на ходу обнажая клинок, и попытался воткнуть его в живот противника. Но ничего не вышло. Он сам оказался жертвой жадности и коварства: из его спины торчало окровавленное лезвие меча.
— Господи, — только и смог произнести ошарашенный Томас.
Несостоявшийся убийца медленно упал на колени, истекая кровью и издавая булькающие звуки. Победитель с трудом вытащил меч из тела предателя. Умирающий бандит согнулся пополам, крепко прижал руки к ране, а потом из последних сил глянул исподлобья на напарника. Тот поднял меч над головой и, вложив весь свой вес в удар, рубанул, словно в руках был топор. По поляне прокатился отчетливый и пробирающий до дрожи хруст костей, а играющий бликами металл клинка окропился кровью.
Томас, едва сдерживая рвотные позывы, отвернулся. Перед глазами застыло лицо уродливого бандита, которое было искажено предсмертным ужасом. Из расколотого черепа сочилась серо-алая кровь. Победитель вытащил меч из головы поверженного противника, оттолкнув обмякшее и безжизненное тело ногой.
«Все это — бред, бред моего больного мозга, который находится под воздействием лекарств, — успокаивал себя парень. — Я не умер и, наверное, сейчас лежу в коме, подключенный к приборам. И все здесь не по-настоящему, поэтому можно ничего не бояться! Да, так и есть…» - он слабо улыбнулся, понимая, что сам не верит в свои же слова. Что бы с ним не произошло, сейчас все было слишком настоящим, не похожим на бред. Реальность? Похоже на то.
Послышался лязг металла, когда громила спрятал окровавленный клинок в ножны. Он подошел к лежащему пленнику, что-то прорычал на родном языке, а потом поднял человека на ноги. Мальком мысленно поблагодарил существо за помощь, так как оно все равно не разобрало бы его слов. Но через мгновение парень понял, что поспешил с выводами, когда бандит, подняв словно пушинку, закинул Томаса на плечо.
«Вот тебе и заслуженная благодарность», — возмущенно подумал человек, сверля взглядом спину существа.
Оношло куда-то вперед, придерживая одной рукой пленника, который вел себя на удивление смиренно. Мальком не пытался сопротивляться. Но в этот раз им двигало не стремление покорно склонить голову перед судьбой, а простое желание выжить, особенно, после увиденного. Это отрезвило его, дав понять, что перед ним не просто бандит, а настоящий головорез, способный без промедления перерезать глотку даже товарищу.
Внезапно громила остановился. Томас приготовился к неприятному падению, ожидая, что существо просто сбросит его с плеча, как какой-нибудь мешок, но этого не случилось. Оно аккуратно опустило свою ношу на землю. Человек пугливо посмотрел на бандита, который, достав связку ключей, начал возиться с замком стальной клетки, намертво закрепленной на специальной телеге.
Громила притащил пленника на вершину холма, откуда открывался отличный вид на новый мир. Внизу, на равнине, окруженной с противоположной стороны лесом, парень заметил труп убитого существа. Он лежал рядом с могучими камнями, что образовывали идеально ровный круг, в центре которого стоял резной пьедестал. Казалось, это сотворила не сама природа, а машина, наделенная невероятной точностью. И почему-то Мальком сомневался, что это могли построить создания, населяющие этот мир.
«Они… — парень осекся, вспомнив о трупе, — он больше походит не на простого бандита, а на работорговца. Иначе зачем им оставлять меня в живых?»
И словно подтверждая мысли Томаса, пару раз лязгнул металл, и раздался режущий слух скрип решетки. Громила поднял пленника на ноги и слегка подтолкнул вперед. Человек, брезгливо поморщив нос, отшатнулся от клетки. Тогда на его плечо легла тяжелая рука бандита, как бы намекая, что если Мальком сам не полезет, то ему с удовольствием помогут.
«Ничего не остается, как подчиниться, если я хочу выжить, — нехотя признал правду парень, — и вернуться домой».
Томас, преодолевая брезгливость, почти как червяк изгибаясь, заполз в клетку, так как громила не стал развязывать руки. Он отчетливо слышал, как дверь с противным скрипом закрылась за ним. Лязг металла и звонкое бряканье ключей свидетельствовало о том, что пути назад больше не было. «Все кончено, — неутешительно подумал Мальком, разглядывая свое новое жилье. — Я пропал!»
Человек постарался перевернуться на спину, но из-за того, что клетка была не такой просторной, как хотелось бы, он уперся головой в чьи-то грязные ноги. Они пахли настолько отвратительно, что Томас, сумев как-то извернуться, повернулся к другому пленнику лицом. Когда он заметил, что на него уставились три глаза, парень испуганно пополз назад, забыв обо всем. Неожиданно для Малькома его затылок почти со всей силы ударился о стальные прутья клетки. Глаза заволокло туманом и в голове стало как-то слишком пусто. Он даже не понял, как потерял сознание.
========== Часть 2 ==========
Томас, облокотившись на перила балкона, скучающим взглядом смотрел на догорающий закат. Небо окрасилось в светло-оранжевый цвет, пока солнце неторопливо скрывалось за далеким горизонтом. Еще немного, и ночь, терпеливо поджидавшая своё время, окутает город мраком.
Мальком наклонился вперед, чтобы посмотреть на раскинувшийся внизу пейзаж. Он ощутил, как перила под его весом прогнулись, жалобно заскрипев, будто предупреждая, но взгляд парня застыл на странном существе. В одной руке оно держало окровавленный клинок, а в другой голову сородича с расколотым черепом. Уродливое создание резко остановилось и, зловеще скалясь, посмотрело на человека.
В этот момент перила не выдержали и полетели вниз, а вслед за ними Томас. Он закричал, размахивая руками. Падение длилось доли секунды, но этого времени хватило, чтобы осознать: это — конец.
*
Голова болела так, словно собиралась вот-вот расколоться надвое. Мальком с трудом приподнял отяжелевшие веки, и его затуманенному взору открылся вид на ночное небо, усеянное мириадами ярких звезд. Как хотел бы он сейчас очутиться на пляже: лежать на горячем песке, любоваться природой, слышать ласкающий слух шум прибоя и наслаждаться отдыхом — парень мечтательно заулыбался. Но тут же, на него мощной волной обрушились тоскливые воспоминания о родном мире. Ему вдруг так сильно стало не хватать постоянного гула машин, прохожих с серьезными минами на лицах, которые, в лучшем случае, бросят в твою сторону безразличный взгляд, а в худшем — даже не заметят. Никто из них не пытался наброситься на Малькома с мечом, чтобы лишить жизни. И там был его дом, куда со временем он обязательно вернется.
Человек тоскливо, и почти без удивления взглянул на бледно-желтый диск планеты, что лениво плыл по звездному небу — еще одна маленькая деталь, напоминающая Томасу о его положении. Здесь он чужак, выходец из другого мира, которому будущее не сулило ничего хорошего. Такова была новая реальность — и к этому надо привыкнуть, как можно скорее.
В дальнем углу клетки послышалось недовольное ворчание на красивом и мелодичном языке. Мальком слегка приподнял голову и прищурился, пытаясь рассмотреть того, кто прятался в темноте. «И почему я тогда так сильно испугался? Черт, почти ничего не помню, кроме…» — он удивленно раскрыл рот, словно собрался закричать, но слова, что сорвались с его трясущихся губ, едва можно было расслышать:
— … демона.
Мальком, дрожа от страха, как лист на ветру, почти всем телом вжался в решетку, пытаясь оказаться как можно дальше от товарища по несчастью. В противоположном углу, выпрямив мускулистые ноги, сидело существо с двумя изогнутыми, как у барана, рогами, с тремя желтыми глазами и с острым маленьким носом. Кожа «демона» имела отталкивающий землистый цвет, из-за чего громила на фоне такой твари выглядел еще ничего.
Яркие образы, что ожили в его голове, пробудили в парне древний суеверный страх. Он даже попытался прочитать про себя молитву, но вскоре осознал, что не знает ни одной. Томас не был верующим человеком, поэтому никогда не прикасался к библии, и теперь искренне жалел об этом.
В ближайших кустах послышался шорох и хруст веток, будто какой-то зверь настойчиво пробирается сквозь густые заросли, почуяв их лагерь. Парень медленно отвел взгляд от «демона» и опасливо вгляделся в темноту густого леса, откуда доносились эти пугающие звуки. Мальком искренне обрадовался тому, что сейчас находится не по ту сторону клетки: не горел он желанием лично познакомиться с местной фауной.
Томас посмотрел на громилу, который спал и беспокойно ворочался около мирно потрескивающего искрами костра. Его рука покоилась на рукояти меча, словно бандит инстинктивно чуял приближающуюся опасность. Не было никаких сомнений, что он спит чутким сном, готовый в любой момент дать отпор.
Хруст сломанной ветки раздался уже совсем близко. И вдруг резко все смолкло. Над небольшой поляной повисла напряженная тишина, не предвещая ничего хорошего. Мальком отчетливо слышал лишь треск костра, мягкий шелест подгоняемых ветром листьев да собственное тяжелое дыхание. Кто бы к ним не подбирался, он затаился, чего-то выжидая. В следующий момент тишину разорвал воинственный клич, и из кустов выбежало около десятка длинноухих зверьков небольшого роста, вооруженных изогнутыми кинжалами. Они пробежали мимо телеги с запертыми в клетке пленниками, сверкая маленькими глазками, направляясь прямиком к вскочившему громиле. Он на ходу обнажил меч и, встав в боевую стойку, приготовился защищаться.
Воодушевленные воинственным кличем и численным преимуществом, зверьки сначала окружили громилу, и только потом с разных сторон набросились на него. Но бандит не растерялся. Он ловко вспорол брюхо одному из нападавших, а второму раскроил маленькую черепушку. Остальные в ужасе стали пятиться назад, с опаской посматривая на окровавленный клинок; кто-то опустил свое оружие, застыв в нерешительности.
Человек обратил внимание на зверька, стоящего поодаль от всех и постоянно выкрикивающего команды на непонятном языке. Он размахивал коротким мечом, припугивая тех, кто трусливо пятился назад от воина, вселившего в них непередаваемый страх.
Еще один зверек, набравшись смелости, попытался перерезать сухожилия на ногах громилы, но тот отвел кинжал мечом, а потом рассек противнику спину. Смельчак только отрывисто пискнул, замертво рухнув на землю. У остальных его сородичей пропало желание подходить близко к опытному воину, который без труда расправлялся с ними.
Мальком с неподдельным интересом следил за происходящим. Этим длинноухим существам подходила роль разбойников, нападающих толпой на путешественников и слабо охраняемые караваны, из-за их маленького роста и трусливого характера. Томас опасался, что если зверьки, которые походили на крыс-переростков, победят, то, вероятно, они никого не оставят в живых.
Из раздумий человека вывел не звон стали, или писклявый голосок предводителя длинноухих тварей, а невнятное бормотание «демона», не издававшего до этого момента ни единого звука. Его рога замерцали голубоватым сиянием, заливая клетку светом. Казалось, бойня нисколько не волновала существо, так как демон напряженно вглядывался в темноту, ожидая чего-то.
Томас заметил, что крысы-переростки стали медленно отходить от громилы, пугливо прижав длинные уши к голове. Даже их смелый и крикливый предводитель затих, повинуясь неизвестному инстинкту. За одно мгновение они превратились из воинственных шакалов в напуганную стаю шавок, отступающих перед грозным противником, что вселял в них неподдельный страх.
Бормотание демона становилось все громче и отчетливее. Его рога перестали мерцать — они светились ярким голубоватым сиянием, разгоняя сгущающийся мрак. Человек даже не заметил того, как быстро подступила к ним тьма, словно живая и обладающая собственным разумом. Она черным облаком надвигалась на поляну со всех сторон, окутывая собой всё, что попадалось на пути к догорающему костру.
Первыми во мраке растворились крысы-переростки. От них не осталось и следа. Даже глаза, что горели, как раскаленные угли, в темноте красными огоньками, потухли. Затем привязанные к ближайшему дереву лошади, которые вели себя на удивление спокойно. И только потом тьма подкралась к телеге с пленниками.
Черное облако почти вплотную приблизилось к стальным прутьям клетки, как рога существа засияли еще ярче. Исходящий от них голубоватый свет отгонял мрак намного лучше, чем медленно гаснущий огонь костра. Мальком, в одночасье переборов страх, подполз к «демону», стараясь не глядеть на подступающую тьму. Человеку стало не по себе — черное облако двигалось как живое и тянулось к ним.
Вот только бандиту повезло намного меньше, чем пленникам. Он жался к костру, чуть не подпаливая ту немногочисленную одежду, что на нем была. Его лицо было искажено диким ужасом. Громила готов был прыгнуть в огонь, лишь бы не позволить тьме добраться до себя. Но из ниоткуда взявшийся резкий порыв ветра потушил пламя костра; мрак окутал бандита и поляну.
На секунду Малькому показалось, что черное облако тьмы поглотило и их, из-за чего человек испуганно вскрикнул и плотнее прижался к «демону», который, наконец, перестал бормотать. Его рога продолжали ярко сиять волшебным светом, защищая их от тьмы и подтверждая тот факт, что они еще живы. Пока еще живы.
«Это черная магия, — пришел к сумасшедшему для себя выводу Томас. — И, кажется, я схожу с ума, ведь получается, что в этом мире реально существует настоящая магия!» — человек посмотрел на светящиеся рога «демона», убеждаясь в верности своей невозможной теории.
— Я точно спятил, — безнадежно прошептал Мальком. — Окончательно и бесповоротно.
Его внимание привлекла ритмичная пульсация черного облака: оно неожиданно начало рассеиваться прямо на глазах. Рога демона стали так же медленно гаснуть. Через несколько секунд Мальком смог различить звездное небо над головой, почти скрывшийся за горизонтом бледно-желтый диск луны и бандита, лежащего возле кострища. Затем из мрака проступил силуэт высокого и худощавого существа, который, с первого взгляда, по телосложению напоминал человека. В глаза Томасу бросились слегка вытянутые острые уши, гладкая кожа, слишком правильные черты лица и шрам в виде креста на правой щеке.
Незнакомец вытащил из повозки маленькую сумку, принадлежащую громиле, и вывалил содержимое на землю, откидывая в сторону емкости с разноцветными жидкостями и прочий бесполезный хлам. Когда он не нашел того, что искал, в сумке, то принялся осматривать остальные вещи громилы, пока тот мирно посапывал, околдованный магией. Из небольшого мешочка, спрятанного под сложенным одеялом, остроухий разбойник осторожно достал маленький ларчик. Он попытался открыть его, как сработала магическая ловушка и ему в лицо полетела шаровая молния. Незнакомец отреагировал поразительно быстро: он исхитрился задержать шар перед самым лицом рукой, не прикоснувшись к нему, — молния зависла в дюйме от ладони, — затем резко и с силой бросил шар в сторону потухшего костра. Раздался громкий треск и ветки вспыхнули с новой силой, осветив яркой вспышкой поляну и телегу с пленниками. Разбойник, собравшийся уже было отвернуться от костра, заметил, что на пленников в клетке магия не подействовала. Его лицо вытянулось от удивления. На секунду он замешкался, а потом быстро вытащил из ларчика кристалл. Незнакомец поспешил спрятать находку в прикрепленный к поясу мешочек. Мальком успел только разглядеть блеснувшие в свете костра странные символы и узоры, складывающиеся в причудливую картину. Они напомнили ему резной пьедестал, который был украшен чем-то подобным.
Остроухий вор достал склянку из темного стекла и бросил себе под ноги. В тот же момент, когда хрупкая емкость коснулась земли и звонко разбилась вдребезги, последовала яркая вспышка, что ослепила пленников. Томас ничего не мог видеть всего лишь несколько секунд, но этого вполне хватило разбойнику, чтобы бесследно исчезнуть.
«Наверное, кристалл — ценная вещь, — мелькнула мысль в голове Малькома, — но зачем все так усложнять? Или просто тот, кто хотел его добыть, любит театральные представления?»
Человеку пришлось извернуться и проявить чуть ли не чудеса гибкости, чтобы связанные тугой веревкой руки оказались спереди. Когда ему это удалось, он тыльной стороной ладони потер глаза, которые теперь слезились и неприятно пощипывало. Кто бы ни стоял за этим нападением, он явно преследовал еще какую-то цель, скрытую от взора Томаса. Только какую? Никакой пусть даже ценный кристалл не стоит стольких усилий.
Так же Мальком не знал и не мог знать того, что ответ на его вопрос находился прямо у него под носом. Всё это время.
========== Часть 3 ==========
Громила очнулся от магического сна утром, когда солнце уже бодро взбиралось на небосвод. Первым делом он бросился проверять содержимое развязанных мешков, но остановился на полпути, когда заметил лежащий на земле открытый ларчик. Лицо бандита мгновенно изменилось, налилось кровью, а в глазах загорелось жгучее пламя ярости. Он крепко сжал мясистые пальцы в кулаки и неистово зарычал. В ту же секунду громила обрушил весь свой гнев на деревянный ящик с одеждой, колотя его, пока от того не остались одни щепки.
Первым от шума проснулся Томас. Он поначалу беспокойно завертел головой, осматриваясь и одновременно пытаясь понять, что происходит, пока не заметил мечущегося бандита. Работорговец продолжал колотить ящик и от каждого удара по спине Малькома пробегали холодные мурашки. Человек на секунду представил, как громила выпускает пар не на ящике, а на нем — и от увиденной картины пленника неприятно передернуло. Но вскоре бандит перестал ломать имущество и перешел на бессвязную брань, выплескивая накопившийся гнев. Человек даже немного расслабился, полагая, что работорговец не станет трогать его, иначе подпорченный товар купят по дешевке.
«Неужели все так безнадежно, что я сам начал мыслить как раб?» — несколько удивленно заметил Мальком.
Следом пробудился «демон». Он лениво потянулся, разминая затекшие мышцы, а потом сел в позу йога и замер. Его грудная клетка перестала вздыматься, зрачки не реагировали на свет, взгляд стал стеклянным, пустым. Не веря своим глазам, Томас осторожно дотронулся до существа и присвистнул от удивления: его кожа стала холодной и твердой, как мрамор. Тогда он положил руку на грудь «демона», но не почувствовал стук сердца. Это развеяло последние сомнения Малькома: рогатое существо превратилось в настоящую каменную статую, как выдуманная мифическая тварь из его мира — горгулья.
Работорговец неожиданно затих, заметив невероятную метаморфозу, произошедшую с одним из пленников. Потом, очухавшись, торопливо подскочил к клетке и принялся внимательно осматривать «демона», трогать его, проверять, жив ли тот. Когда никакой реакции не последовало, бандит быстренько сбегал за кинжалом и, обнажив тонкое и острое лезвие, слегка ткнул им окаменевшее тело. Острие клинка бессильно уперлось в каменную кожу рогатого существа, не причинив никакого вреда.
Это стало еще одним неопровержимым доказательством в пользу догадки Томаса.
Задумчиво поглядывая на «демона», обратившегося в каменную статую, громила медленно спрятал кинжал в ножны. На его лице появилась хитрая самодовольная ухмылка, как у человека, предвкушающего хорошую и прибыльную сделку; стало ясно, что он нашел способ выгодно обернуть метаморфозу горгульи в свою пользу. У него глаза даже жадно заблестели в предвкушении чего-то стоящего. В этом Мальком нисколько не сомневался.
«Хоть чем-то здешние существа похожи на людей, — с облегчением подумал человек. — Никогда бы не подумал, что буду рад этому!»
Не мешкая громила начал собирать разбросанные вором вещи. Он поднял открытый ларчик и, резким движением захлопнув крышку, бросил в мешок, и завязал его. От бушевавшей несколько минут назад ярости на лице бандита не осталось и следа; он пребывал в хорошем расположении духа, собираясь отправиться в дорогу.
Теперь, когда все немного улеглось, Томас смог позволить себе полностью расслабиться. Он лег набок, подогнув ноги и положив под голову вместо подушки руку, устраиваясь удобней. Ему все равно предстояло провести в этой замызганной клетке, годящейся для скота, еще неизвестно сколько времени.
Когда к телеге снова подошел громила, чтобы убедиться, что «демон» не обратился обратно в живое существо, желудок Малькома глухо заурчал, напоминая своему хозяину о пище, которую он не видел уже как минимум сутки. Работорговец окинул пленника оценивающим взглядом, потом недовольно что-то прорычал, но сходил за едой, принеся и вручив ему через прутья решетки черствую буханку хлеба с небольшим сочным куском мяса неизвестного происхождения и наполовину полный бурдюк воды. Томас принялся жадно поглощать пищу, активно работая челюстями и запивая всё водой.
Утолив голод, Мальком сладко потянулся. Он снова ощутил себя живым человеком, полным сил. Это чувство помогло ему немного взбодриться и сбросить с плеч тяжелый груз уныния. Возможно, еще получится найти способ освободиться от оков и вернуться домой. Главное, не прозевать момент, когда представится подходящая возможность обрести долгожданную свободу.
Закончив собирать вещи, громила взял лошадь за поводья и привязал её ко второй телеге с припасами. Это решило проблему, которую сам себе создал работорговец, раскроив череп бывшему напарнику. Жадничая и стараясь любым способом заработать побольше денег, жизнь не сделаешь легче, зато продашь душу по дешевке и друзей обратишь во врагов.
«Не зря говорят, — думал Томас, — что мы сами создаем своих демонов».
Бандит запрыгнул в телегу с припасами, взял вожжи в руки и утробно прорычал. Лошади тронулись с места, направляясь в сторону накатанной дороги.
«Вот и началось мое маленькое путешествие по миру, — вяло подумал Мальком, — который живет по древнему закону джунглей: выживает сильнейший. В общем, мне конец!» — подытожил человек, стараясь устроиться так, чтобы не ощущать тряску и не подскакивать вместе с телегой на каждой кочке.
— Чувствую, путешествие будет долгим, — проворчал Томас, когда его начало укачивать. — И невыносимым.
*
Их небольшое путешествие длилось четыре дня, пока работорговец не добрался до конечной цели. Каждую ночь они останавливались и разбивали лагерь на открытой равнине или возвышенности, чтобы никто не мог подкрасться к ним незамеченным. Работорговец опасался, что появится еще один охотник за легкой наживой, который может покуситься на вполне ценную добычу, и поэтому старался съезжать с дороги лишь тогда, когда никого поблизости не было.
За это время Мальком успел немного познакомиться с этим миром. Они проезжали цветущие луга, благоухающие знакомыми ароматами весны, дивные леса, где в чащах скрывались диковинные животные, которых Томас не раз провожал пытливым взглядом, стараясь лучше разглядеть, пока те не скрывались из виду. Не удивительно, что звери предпочитали прятаться, как только замечали двуногих существ, ведь те были не прочь подстрелить дичь, чтобы полакомиться мясом. Из укрытий животные выходили лишь тогда, когда скрип телеги затихал вдалеке.
Один раз им посчастливилось встретить целый караван, движущийся в противоположную сторону. Громила недовольно прорычал, когда заметил на горизонте карету, охраняемую четырьмя всадниками. Томас же, напротив, оживился, надеясь разглядеть среди них человека. Ему хотелось верить, что в этом мире люди — не редкость. И если это так, то, возможно, кто-то из них поможет Малькому избежать плачевной судьбы раба. По крайней мере, он верил, что они не бросят своего сородича — пускай Томас и из другого мира — в беде.
Через несколько минут из-за кареты показалась повозка, за ней появилась другая, затем человек заметили еще одну. Они были нагружены под завязку разнообразным товаром и при том каждую сопровождали четыре всадника.
«Видать, — подумал Мальком, — везут ценный груз, раз столько охраны».
Работорговец дернул вожжами; лошади послушно побрели вправо, сходя с дороги и освобождая путь каравану. Заметив это, один из всадников отделился от остальных и, перейдя на галоп, направился к ним. Ему потребовалось меньше минуты, чтобы преодолеть то небольшое расстояние, что их разделяло. Воин сразу же заговорил с громилой на совершенно новом языке, который разительно отличался от остальных, ранее слышимых человеком. Он звучал легко, непринужденно и нейтрально, не вызывания негативных ассоциаций. Томасу этот язык пришелся по нраву.
Пока они разговаривали, человек со свойственным ему любопытством разглядывал всадника, подмечая в его звериной внешности знакомые черты. Мальком где-то уже видел подобное: короткая черная шерсть, из прорезей кожаного шлема торчали небольшие, слегка закругленные уши. В глаза еще бросалось почти неприкрытое одеждой поджарое тело воина: оно было стройным, несколько сбитым и слегка вытянутым. И в каждом движении чувствовалась необычайная легкость и кошачья грация.
«Точно! — На Томаса сошло озарение. Ему наконец-то удалось понять, почему звериная внешность всадника так знакома. — Передо мной же настоящая черная пантера!»
Пантера еще немного поговорила с громилой и, внимательно выслушав его, удовлетворенно кивнула. Она собиралась пустить лошадь в галоп, чтобы догнать проехавший мимо караван, как её взгляд остановился на одном из пленников. Мальком был немало удивлен, когда понял, что всадник смотрел прямо на него. В золотистых глазах воина мелькнули огоньки любопытства, которые тут же погасли. Черная пантера пришпорила лошадь и стрелой помчалась вперед, догонять своих.
И им больше никто не попадался на пути до самого конца путешествия.
Томас не прекращал верить и надеяться, что однажды повстречает в этом мире человека, который поможет ему во всем разобраться и найти способ вернуться домой. Но не только это занимало его ум. Во время первой остановки «демон» снова ожил. Мальком, даже сидя рядом, не заметил, как грудь существа стала медленно вздыматься, как расширились зрачки, как под кожей задвигались мощные мускулы, приводя в движения вдруг ожившее тело горгульи. Момент его превращения в каменную статую и обратно никто так и не смог уловить, ведь почти никаких видимых внешних изменений не происходило. И это несколько пугало Томаса. Уж больно хороший наемный убийца получится из «демона»: он сможет незаметно подкрасться к жертве так близко, что она даже не будет об этом подозревать. Никто и никогда не подумает, что убийца — каменная статуя. От этой мысли человек содрогнулся. Если в этом мире есть еще подобные существа, то Малькому стоит остерегаться их. И всегда быть начеку.
К концу четвертого дня Томасу стала ясна конечная цель путешествия — это был город, раскинувшийся по равнине на десятки миль вокруг. Большую его часть окружала могучая и с виду неприступная каменная стена, за которой любой почувствует себя в полной безопасности. На квадратных башнях мельтешили маленькие силуэты дозорных, следящих за тем, чтобы никто не вошел и не покинул город незамеченным. Возле ворот, где сходилось большинство дорог с этой стороны (Мальком никак не мог понять, где здесь север, юг, запад или хотя бы восток), столпилось немало народу и повозок, которые стражники внимательно осматривали.
Взгляд человека скользнул выше стены, и его взору предстала величественная крепость, чьи башни, как великаны, гордо возвышались над всем городом. Их остроконечные пики, казалось, разрезали плывущие по небу облака. Но внимание Томаса привлекло другое: одна из башен была намного выше и имела совсем другую форму, более квадратную, а на конце смутно различалась смотровая площадка. Это могло бы ничего не значить, но чутье настойчиво подсказывало Малькому, что кто-то неспроста так ее построил. Любая незначительная деталь играет не меньшую роль, чем значимая и хорошо заметная; только сложив их воедино, возможно собрать полноценную картинку.
И этой деталью, позволившей сложить до конца мозаику, стало менее величественное по сравнению с крепостью, но все равно поражающее своими размерами сооружение — амфитеатр. Внешне здание сильно походило на полуразрушенный римский Колизей, где в свое время проводились знаменитые игрища: гладиаторские бои и звериная травля. Только выглядело оно куда впечатляюще, чем те останки былого величия одной из самых могущественных и великих империй, существовавших когда-либо в истории человечества.
Конечно, Томас мог ошибаться, и это сооружение может быть вовсе не амфитеатром, как он предполагал. Но человек искреннее надеялся, что все-таки не ошибся.
Они ехали по ухабистой дороге, спускаясь со склона, на который, как показалось человеку, взбирались целую вечность. Телега весело подпрыгивала на каждой кочке, что попадалась под колеса. Малькома вновь замутило от тряски: завтрак так и просился наружу. Усилием воли он смог подавить возникшее чувство тошноты. И с каждой минутой пережитых страданий, они все ближе подъезжали к воротам, где толпа из разношерстных существ и повозок наконец-то начала заметно редеть.
Зато теперь Малькому стало известно, какая участь, возможно, ожидает его в будущем. Если на арене амфитеатра проводят что-то наподобие гладиаторских боев, то у него появится шанс либо обрести свободу, либо достойно умереть. «Надейся на лучшее — готовься к худшему!» — так иногда говорил Томасу отец, когда они после очередного штормового предупреждения уехали из города. И не зря. Однажды это спасло им жизнь: торнадо почти полностью разрушил небольшой город, стерев с лица земли десятки зданий. Хотя он предпочитал не думать о смерти, но не отрицал, что для него все может кончиться именно так.
«Уж лучше погибнуть в неравном бою, чем провести остаток жизни рабом какого-нибудь богатого аристократа», — однозначно решил для себя Мальком. Его гордость не позволяла кому-то прислуживать и безропотно подчиняться, но в определенных ситуациях он мог про нее забыть. Но стать чьей-то прислугой до конца своей жизни? Нет, такой участи он точно не хочет.
Подъезжая к воротам, Томас обратил внимание на то, что стражники с интересом поглядывали на трофеи громилы. К тому же другие существа, ждавшие своей очереди, так же краем глаза посматривали на человека и горгулью. На несколько минут пленники оказались в центре внимания, из-за чего Мальком еще сильнее почувствовал себя чужим, потерянным и одиноким. Он ощущал себя зверьком, пойманным для того, чтобы удивить народ — без сомнений, они придут поглядеть на диковинку. Потом его продадут какому-нибудь богатому коллекционеру, который с удовольствием станет хвастаться новым приобретением перед гостями. Именно поэтому человек всем сердцем желал, чтобы то сооружение, похожее на амфитеатр, оказалось действительно им.
К громиле вальяжной походкой подошел стражник. Его наружность несколько впечатлила и удивила Томаса: перед ним предстал матерый волк, лишенный одного глаза — от верхней брови до левой щеки шел длинный, уродливо затянувшийся шрам. Воин снял с головы шлем, сунул подмышку и заговорил с работорговцем на том же языке, что и черная пантера.
Их беседа длилась недолго и закончилась продуктивно: бандит вытащил заранее припрятанный кошель, звонко звенящий монетами, и положил в шлем стражника. Тот благодарно кивнул и позволил громиле проехать в город вне очереди. На удивление, никто не стал возмущаться или возражать: существа молча провожали взглядом работорговца, ожидая, когда стражники закончат осмотр повозок и груза.
«Интересно, почему всех сначала проверяют, а потом только впускают? — задумался Томас, глянув на потемневшее небо. — Судя по всему, скоро начнет темнеть», — справедливо заметил он.
Проехав через ворота, они попали на широкую улицу, ведущую вглубь города. Томас несказанно обрадовался, когда они выехали на аккуратно вымощенную из камня дорогу: телегу перестало нещадно трясти, а преследующее человека на протяжении всего путешествия чувство тошноты стало понемногу отступать. Малькому даже не верилось, что после стольких дней мучений, ему повезло добраться живым до цивилизации. И невредимым.
Улицы были заполнены народом: пьяницы, пошатываясь и распевали песни; стражники, бдительно охраняющие покой мирных жителей, следили за порядком. Повсюду разъезжали экипажи. Кучерам приходилось надрывать глотки, крича на зазевавшихся прохожих и пьяниц, чтобы ненароком ни на кого не наехать.
Человек с завистью смотрел на жителей, свободных от оков, что спокойно разгуливали по улицам города. Им неведомо, каково это — сидеть несколько дней подряд в небольшой клетке, где едва можно выпрямиться в полный рост, деля её с «демоном», занимающим большую часть пространства. При этом быть лишенным не только свободы, но и всячески благ цивилизованного мира, — по ним Томас особенно соскучился, — не имея возможности помыться и сходить в туалет. Малькому приходилось гадить прямо в штаны, с трудом смирившись со столь отвратительными условиями заключения.
Томас тряхнул головой, избавляясь от дурных воспоминаний, что подрывали боевой настрой. «Да, мне пришлось несладко, — попытался взбодрить себя он, — только это не повод унывать или жалеть себя. Я же боец! Я должен сражаться, как настоящий воин, а не вгонять себя в отчаянье! И точка!» — для пущего эффекта человек отвесил себе смачную пощечину, способную привести любого в чувства.
Чтобы больше не позволить плохим мыслям закрасться в голову, Мальком решил немного отвлечься: он с наигранным любопытством принялся разглядывать двухэтажные каменные здания, которые, на первый взгляд, ничем не отличались друг от друга. Приглядевшись к ним, Томас понял, что ошибся. На одних окнах красовались натянутые шкуры животных, на других были вставлены толстые мутные стекла. Но также человек заметил то, что стены некоторых домов украшали сложные узоры, вырезанные прямо на камнях.
«Похоже, украшение — это своеобразный способ показать свой статус», — пришел к логичному выводу Мальком, удивляясь красоте диковинного растения, обвивающего небольшой одноэтажный дом подобно плющу. В глаза бросились нежно-розовые лепестки его цветов, что мягко, словно на ветру, покачивались вверх-вниз, будто старались ввести в транс тех, кто решил полюбоваться ими. Наблюдая за их легкими движениями и вдыхая необычно сладкий и приятный аромат, перебивающий стоявшую вонь, Томас начал испытывать чувство блаженства и умиротворения. Ему еще никогда прежде не было так хорошо, как сейчас: все проблемы, терзающие его разум, отошли на второй план, уступив место новым ощущениям.
Лепестки цветков необычного растения продолжали покачиваться в незамысловатом и легко улавливаемом ритме. Мальком не в силах был отвести взгляд от прекрасных бутонов, благоухающих столь божественным и успокаивающим ароматом. Телега с клеткой как раз проезжала мимо домика и настолько близко к нему, что, казалось, можно было протянуть руку и прикоснуться пальцами к диковинной красоте этого мира. Потом они стали стремительно удаляться, пока неожиданно не свернули на другую улицу. Томас почти сразу потерял из виду тот дом с гипнотическим растением, что с необычайной легкостью ввело его в транс.
Человек постепенно начал отходить от пережитого состояния, навеянного специфичным ароматом цветов. Те ощущения, что недавно опьяняли своей яркостью, потускнели и почти забылись, став частью сюрреалистического сна. Приятная иллюзия, которая в короткие сроки рассеивается наступающей на чересчур расслабленный разум реальностью.
В нос ударил острый запах навоза и еще чего-то. Вроде, свежескошенной травы. Томаса слегка мутило, поэтому он просто повернулся набок, подтянув к себе ноги, и попытался осмотреться. Они уже находились не на узкой улице и под вечерним небом, а под крышей и, судя по редкому ржанию лошадей, в конюшне, тонувшей в полумраке. Одной смоленой лампы, что висела на стене возле деревянной двери, явно не хватало, чтобы осветить столь просторное помещение.
К телеге подошел сородич работорговца в простоватой мешковатой одежде, что свободно болталась на нем. Поверх нее был одет когда-то белоснежный фартук, теперь перепачканный жиром и непонятными пятнами мутно-желтого оттенка, которые глубоко въелись в ткань.
Громила подошел к сородичу и небрежно бросил в протянутую руку маленький мешочек с золотом. Тот слегка поклонился и расплылся в довольной улыбке, жестом приглашая пройти внутрь. Но работорговец не двинулся с места; он сначала посмотрел на пленников, а потом заговорил с работником. Между ними сразу же разгорелся небольшой спор, который был моментально улажен несколькими монетами.
И только тогда громила сдвинулся с места, последовав за сородичем. Вместе они скрылись за деревянной дверью, откуда доносились крики, вопли, песни, гогот, музыка и женский визг. Без сомнений — они остановились на ночлег в таверне, ведь больше нигде не может быть так шумно, как здесь. Но весь этот шум нисколько не беспокоил изрядно вымотанного дорогой Томаса. Ему сейчас хотелось сделать только три вещи: помыться, набить брюхо до отвала едой и выспаться на мягкой кровати.
Через какой-то промежуток времени, который Мальком провел в полубредовом состоянии между явью и сном, к ним в конюшню пришел тот самый работник. Он принес пленникам немного еды и бурдюк с водой. Как оказалось позже, вместо воды там оказалось терпкое на вкус вино, что помогло пленникам расслабиться и погрузиться в сон без сновидений.
========== Часть 4 ==========
Утро застало Малькома неожиданно: он проснулся в трясущейся телеге от невыносимо громкого шума, словно огромная толпа людей заговорила вдруг одновременно. Пленник слегка приоткрыл слипшиеся веки, и в глаза ударил яркий солнечный свет, на секунду ослепивший его. Прикрыв лицо рукой, Томас завертел головой, не до конца понимая, где оказался. Вокруг бродили десятки, если не сотни существ, разговаривающие на разных языках. Одни носили пестрые одеяния, выделяющие их на общем фоне, другие одевались неброско, просто и практично, что позволяло с легкостью причислить их к небогатым жителям города. И все они бродили среди лавок с продуктами, тканями, одеждой, снадобьями, травами и прочим барахлом.
«Местный рынок», — догадался Томас, поглядывая на задорных зазывал, бодро и уверенно выкрикивающих заученную рекламу, привлекая тем самым внимание жителей к товару определенных торговцев.
В этот раз громила отправился в дорогу на телеге с пленниками. На рынке было так много народа, что им приходилось ехать очень медленно, при том почти протискиваться — стараясь случайно никого не задеть.
«Черепаха и то быстрее передвигается по суше», — справедливо заметил Мальком, с интересом разглядывая незнакомый товар на прилавках торговцев. Человек понял, что ему еще много чего предстоит узнать об этом мире, прежде чем он сможет освоиться в нем и сойти за своего. Правда, это станет возможным, когда Томас обретет долгожданную свободу.
Миновав наконец-то рынок, они выехали на дорогу, ведущую прямо к амфитеатру. Мальком, проживший большую часть своей жизни среди высоких небоскребов Нью-Йорка, все равно был поражен внушительным размером великолепного сооружения. Здание имело собственную индивидуальность и обладало уникальными чертами, в отличие от тех же безликих многоэтажек, почти ничем не отличающихся друг от друга. И почему он раньше этого не замечал?
Они свернули на другую улицу и поехали по ней, пока не выехали на площадь с помостом, где выстроились в ряд десятки рабов, закованных в цепи. Некоторые стояли гордо подняв подбородок, другие же — с низко опущенными головами. В глазах последних больше не горел огонь жизни, в них читались покорность, смирение… и обреченность.
Вокруг невольников вертелся высокий длинноухий торговец. Он показывал живой товар, и отвечал на вопросы собравшихся возле помоста покупателей. Их одежда поражала воображение человека яркими и невообразимыми цветами, а также дорогими украшениями в виде сеточки мелких бриллиантов или цепочки крупных драгоценных камней, переливающихся на солнце. Томас прежде никогда не видел настолько пестрых нарядов, буквально кричащих о статусе того, кто это носит.
Телега резко остановилась поодаль от помоста. Громила спрыгнул на землю, тяжело приземлившись. К нему вальяжной походкой подошел тучный коротышка с длинной, аккуратно заплетенной в две косы бородой. Он заговорил с работорговцем, изредка поглядывая то на человека, то на «демона», находящегося с самого утра в излюбленном каменном состоянии.
Через несколько секунд коротышка подозвал к себе помощника, такого же длинноухого, как и на помосте, но он отличался от своего сородича мягкостью движений, бережным отношением к внешнему виду и элегантным одеянием, подчеркивающим стройную фигуру незнакомца. Его длинные волосы были аккуратно собраны на затылке в хвостик, что придавало его облику немного женственности.
Помощник подошел к хозяину и, заметив громилу, поприветствовал его сдержанным кивком. Работорговец отошел от них подальше, чтобы не мешать приватной беседе, состоявшейся между длинноухим и коротышкой. Оба старались разговаривать шепотом, изредка повышая друг на друга голос. Томасу очень хотелось знать, о чем они толкуют, ведь в данный момент решалась не только судьба «демона», но и его собственная. И было бы несправедливо не услышать окончательный приговор, вынесенный этими двумя.
Коротышка после длинного монолога помощника внимательно посмотрел на пленников громилы, а потом что-то прошептал собеседнику. Тонкие губы длинноухого растянулись в довольной улыбке. Он кивнул своему хозяину, подозвал громилу, а сам неторопливо зашагал к телеге. Малькому стало не по себе от его холодного, пронзающего взгляда, не сулящего ничего хорошего.
— Человек, ты говоришь на английском? — неожиданно заговорил длинноухий на родном языке Томаса, который уже и не чаял услышать знакомую речь, так приятно ласкающую слух. — Не говоришь? — теперь Мальком заметил, что незнакомец говорил с сильным акцентом, который, на удивление, оказался не таким ужасным.
— Говорю, — Томасу пришлось сделать над собой усилие, чтобы заговорить. Он уже привык молчать, ведя все разговоры с самим собой мысленно.
— Мое имя Аллис, — представился длинноухий. — Я из народа — как же это сказать на вашем языке? — эльфов, а мой хозяин — дворф.
Малькома неожиданно осенило. Он вспомнил, как однажды его друг показывал ему какую-то ролевую онлайн-игру. В ней можно было играть за эльфа, дворфа, орка, нежить и еще за пару рас, чьи названия Томас давно позабыл. Он предпочитал заниматься спортом и читать книги, чем тратить драгоценное время, сидя за компьютером.
— Откуда ты знаешь наш язык? — спросил человек, приподнявшись на локте.
— Я мастер-переводчик, — Аллис говорил неторопливо, старательно подбирая нужные слова. — Мое дело — изучать неизвестные языки, чтобы потом обучать прибывших из иных миров нашему. Иначе они не понимают приказов.
— Я не первый человек?! — подскочил от удивления Мальком, но вовремя опомнился: он едва не ударился головой о стальные прутья клетки.
— Да, но вы — слабый народ, — в словах мастера-переводчика отчетливо звучали нотки высокомерия и презрения к человеческому роду. Аллис смотрел на Томаса свысока, будто перед ним не просто живое существо, а жалкий раб, недостойный жизни. — Вы не умеете сражаться, не умеете владеть мечом. В вас течет кровьрабов, а не воинов.
Слова мастера-переводчика задели Малькома. Его взгляд стал жестким и решительным, а лицо побагровело от переполняющей его злости. Она буквально кипела в нем и рвалась наружу, требуя немедленной расправы над обидчиком.
— А ты, походу, трус, раз способен сказать такое только в лицо человеку, сидящему за решеткой, — огрызнулся Томас, горько сожалея, что не может добраться до Аллиса и показать, насколько же могут быть опасны люди.
— А ты глупый храбрец, ведь твоя жизнь — в моих руках, — предупредил эльф, посмотрев на пленника холодным и равнодушным взглядом.
Малькома больше всего разозлил не ответ обидчика, а спокойное выражение его лица, что послужило причиной еще одной вспышки неконтролируемого гнева.
— И что ты мне сделаешь? — с вызовом спросил Томас, смотря прямо в глаза Аллису. — Попросишь кого-нибудь меня избить, а только потом сам возьмешься за дело?
— Не смей мне дерзить, жалкий раб! — вспылил мастер-переводчик. — Я могу сделать так, чтобы тебя продали на игрища, где твоей кровью обагрят священный песок арены.
«Игрища? Арена? Мне не послышалось? — опешил человек, переваривая сказанное Аллисом. — Значит, я сам могу выбрать себе приговор, разозлив эльфа?» — Еще секунду назад Мальком готов был взорваться от переполнявшего его гнева, а теперь он с азартом придумывал оскорбления, чтобы как можно сильнее задеть гордого мастера-переводчика.
— А что не сделаешь? Или твои слова не что иное, как громкая бравада, призванная меня напугать? — Томас поднял руки и притворно затрясся от страха, а затем звонко рассмеялся.
Гнев исказил лицо мастера-переводчика, содрав маску хладнокровного спокойствия и равнодушия. Он перестал смотреть на человека как на пустое место, как на жалкого раба: его взгляд, пылающий ненавистью, красноречиво свидетельствовал о новом «статусе» пленника.
«Я только что нажил себе первого врага в этом мире. Удивительно!» — подумал Мальком, ощущая накал страстей. Без сомнений, Аллис сделает все, чтобы жизнь Томаса прервалась как можно скорее.
— Я буду довольствоваться твоей смертью на игрищах. Ты умрешь рабом, а не свободным гражданином Архейма, — брызжа слюной, произнес разозленный эльф. — Клянусь, так и будет! — И он, гордо задрав подбородок, направился к своему хозяину-дворфу.
Человек еле сдержался от возникшего внутри порыва бросить в адрес Аллиса еще одно меткое оскорбление, способное задеть его тщеславную душу. Не стоило подливать масло в огонь костра, разожжённого гневом. Кто знает, на что может решиться помощник коротышки, когда на кону его ущемленная гордость. Он наверняка не побрезгует запачкать руки в крови презренного раба, чтобы отомстить и вернуть должок.
«Если на подобные поступки способны люди из моего мира, — размышлял Томас, сверля взглядом спину удаляющегося эльфа, — то они — тем более!»
Аллис подошел к хозяину и заговорил с ним, пока тот не подозвал к себе громилу. Дворф отстегнул от кожаного ремня кошель с звонко звякнувшими монетами. Работорговец протянул руку, чтобы забрать то, что ему причитается, как «демон» вернулся из каменного состояния в обычное. Своим превращением второй пленник ввел в ступор не только тщеславного эльфа, но и тучного коротышку. Оба смотрели на него с разинутыми от страха и удивления ртами.
Почти сразу Томас вспомнил тот момент, когда впервые познакомился с товарищем по несчастью и после этого потерял сознание. «Неужели я так же глупо выглядел, как и они сейчас?» — задался он вопросом, невольно нащупав шишку на затылке. Она уже была не такой большой, но все равно еще давала о себе знать, если парень случайно задевал ее.
«Демон» спокойно принялся растирать затекшие конечности и разминать суставы, выпрямляя руки и ноги настолько, насколько позволяло пространство клетки. Мальком отполз подальше, чтобы не мешать ему, продолжив краем глаза следить за троицей. Эльф так и стоял в немом ступоре, осмысливая происходящее, пока громила что-то пылко рассказывал изумленному дворфу. Томас готов был поклясться, что работорговец решил воспользоваться ситуацией и извлечь выгоду из уникальной возможности «демона» превращаться в камень. По крайней мере, на его месте парень сам бы так поступил.
Во время короткой и приватной беседы, состоявшейся между громилой и коротышкой, последний молча кивал, не сводя глаз с нового приобретения. Их разговор закончился тем, что дворф подозвал помощника и отдал распоряжение. Эльф, заискивающе улыбаясь, поспешил исполнить приказ. Он отлучился на несколько минут и вернулся с туго набитым кошельком в руках, весь красный и запыхавшийся. Сделка успешно состоялась. Работорговец отдал ключи от клетки и ушел с площади, довольно улыбаясь.
На помосте почти не осталось рабов к этому времени. Их покупали с невиданным доселе Томасу рвением: так даже шопоголики не набрасывались на уцененный товар в магазинах одежды, как они на невольников. Мальком боялся представить, какая жизнь ожидала тех, кого продавали в рабство богатым жителям города. Неизвестно, что они заставляли делать своих слуг в глухих стенах своих особняков. Человек страшился подобной участи больше, чем храброй, но глупой смерти.
Коротышка отдал еще один приказ эльфу и, пока тот исполнял его, почти вплотную подошел к клетке, дабы осмотреть второго пленника. «Демон» как раз закончил разминаться после выхода из каменного состояния и принялся медитировать. Томас завидовал его способности вот так просто отрешаться от окружающего мира. Дворф, кажется, был расстроен этим фактом, ведь пока существо растирало конечности, мышцы на теле отчетливо бугрились и перекатывались, впечатляя внушительными размерами.
На фоне рельефного телосложения «демона» Мальком смотрелся не просто жалко — убого. Парень ощущал себя маленьким и слабеньким по сравнению с ним. Не удивительно, что жители этого мира относятся с презрением к человеческому роду, когда есть подобные экземпляры, являющиеся наглядным примером того, как должен выглядеть настоящий воин.
Это серьезно подорвало боевой дух Томаса. Парень считал, что его шансы на выживание только что стремительно скатились к нулю. Мальком не раз дрался на ринге, где проигрывал и побеждал, но ему еще ни разу не приходилось по-настоящему сражаться за свою жизнь. Ни разу… и это пугало.
Из меланхоличных размышлений Томаса вывел нарастающий лязг металла. Он становился громче с каждой секундой, заглушая возгласы взбудораженной толпы богачей. Человек завертел головой в поисках источника звука, пока не заметил приближающего Аллиса в сопровождении двух верзил-медведей, закованных в латы. Ростом они были не меньше семи футов, из-за чего рядом с ними коротышка казался мелкой букашкой, а эльф — стручком толщиной в мизинец.
«Мне точно хана! — запаниковал Мальком, чувствуя, как внутри все сжалось от страха. — Я ни за что в жизни не смогу справиться с медведем в рукопашной схватке. Он меня с легкостью положит своей огромной лапищей, а когтями раздерет горло!»
Дворф подошел к клетке и открыл решетку ключом. Медведи, тяжело ступая и переваливаясь с бока на бок, подошли к телеге. Один из них просунул лапу внутрь и схватил человека за лодыжку. Томас попытался отбиться и оказать хоть какое-то сопротивление, но куда ему тягаться с воином, обладающим невероятной силой? Медведь даже не церемонился с ним: он грубо вытащил пленника из клетки за ногу и небрежно бросил на землю.
Не успел Мальком оправиться после неприятного приземления на спину, как второй верзила схватил его за одежду и волоком потащил в сторону помоста. Парень быстро пожалел, что площадь вымощена камнем, как и городские дороги, только не так хорошо — каждую выбоину и неровность он ощущал всем телом.
Медведь спокойно шел к намеченной цели, не обращая внимания на болезненные стоны пленника. Когда он подошел к лестнице высотой в пару ступенек, то не стал облегчать участь жертвы и волоком втащил Малькома по ней на помост. Похоже, подручный дворфа специально издевался над человеком, стараясь причинить ему как можно больше боли.
«Я так точно… — Томас старался рассуждать трезво и ясно, но боль во всем теле затуманивала рассудок, — …до вечера не дотяну!»
Верзила схватил парня за грудки и мощным рывком поднял на ноги; одежда на пленнике жалобно затрещала, расходясь по швам. Богатые жители, наблюдающие происходящую сцену, одобрительно засмеялись. Медведь грубо развернул человека и толкнул в спину, отправляя к другим невольникам. Томас чуть снова не расстелился на помосте, но кто-то подхватил его, не дав упасть на потеху толпы. На фоне других рабов Мальком смотрелся не так жалко, как рядом со своим конвоиром или товарищем по несчастью: при росте в шесть футов он был самым низким из всех, зато некоторым не уступал по телосложению, что уже являлось небольшим плюсом для парня, готового вот-вот опустить руки.
Второй медведь вел «демона», предварительно надев ему на руки и на ноги кандалы, при каждом шаге звонко брякающие стальными цепями. Их сопровождал Аллис, держа наготове клинок на тот случай, если пленник вздумает сопротивляться. Замыкал шествие коротышка, внимательно изучающий задумчивым взглядом неожиданно притихших покупателей. Рогатое существо произвело неизгладимое впечатление на жителей города. Они в страхе расступались перед ним, стараясь не смотреть ему в глаза и не делать резких движений. Похоже, его считали скорее диким животным, чем разумной тварью.
На помост «демон» взошел сам: ни медведь, ни эльф не стали провоцировать пленника. Они просто поднялись за ним следом и выстроили всех в одну цепочку. Томас едва смог протиснуться между двумя орками, что поглядывали на него как на вкусный деликатес. Они, смотря на человека, облизывали губы, щелкали челюстями и брызгали слюной. Парень шарахался от каждого их движения и судорожно сглатывал, представляя, как эти два людоеда будут с огромным удовольствием обгладывать его кости. Но когда к ним подошел «демон», оба орка мгновенно притихли. Рогатый посмотрел на того, кто стоял от Малькома справа. Людоед, не выдержав пристального взгляда трех его глаз, отошел в сторону.
«Еще одно доказательство в пользу того, что в этом мире все решается при помощи грубой силы, а не дипломатии, — отметил для себя Томас. — Почти как дома, только теперь сила не в деньгах, а в словах или в мышцах».
На короткое мгновение губы «демона» дрогнули, изобразив подобие улыбки, и снова замерли, сжавшись в тоненькую и едва заметную линию. Он спокойно занял честно отвоеванное место, ведя себя по отношению к человеку совершенно спокойно и без агрессии. Мальком предпочитал думать, что существу не нравилось издеваться над теми, кто слабее него, зато, похоже, оно получало удовольствие, когда те, кто якобы были сильнее, не оспаривали его превосходство над ними.
На помост, пыхтя, взошел дворф и стал деловито расхаживать из стороны в сторону, разглядывая пленников. Потом он развернулся к терпеливо ожидающей толпе богачей со слугами и заговорил с ними. Томас впервые отчетливо услышал грубый басистый голос коротышки, гулко разносившийся по площади. В нем чувствовалась сила и непоколебимая уверенность в себе, что, в определенном смысле, очаровывало.
Толпа молчаливо внимала каждому слову работорговца, и, когда он закончил свою пылкую речь, богачи громко начали возмущаться и гневно размахивать руками, некоторые грозили кулаками. Они пытались друг друга перекричать, говоря то на одном языке, то на другом. Но, судя по спокойному выражению лица, дворф ожидал примерно такой реакции на произнесенную им речь.
Как раз в этот момент Аллис незаметно подкрался к Томасу со спины и, наклонившись к нему поближе, прошептал:
— Мой хозяин попытался тебя продать как настоящего воина за сорок динге. Но вот появилась одна проблемка: ты столько не стоишь. Человек — это слуга, а слуга стоит дешево, — злорадствовал он. — И так же решили богатеи нашего города, которые в подобных вопросах неплохо разбираются.
«Наверно, эта сволочь сейчас ехидно улыбается и довольна собой, — крепко стиснув зубы, подумал Мальком. — Как же мне хочется набить ему рожу, кто бы знал!» — парень изо всех сил старался не показывать, что слова эльфа задели его. Но так трудно было себя сдерживать, ведь он стоял за спиной всего в несколько дюймах от него. И противиться соблазну отомстить обидчику крайне сложно, особенно когда гнев берет верх над разумом.
Богачи продолжали возмущаться, что-то настойчиво требуя от работорговца. Тот молча и с задумчивым выражением лица выслушал их, потом хитро посмотрел на человека и перевёл взгляд на «демона», резко выделяющегося на общем фоне. Вдруг в его глазах загорелся огонек надежды, словно на коротышку снизошло озарение и ему в голову пришла замечательная идея, способная решить возникшую проблему. Дворф резко поднял правую руку вверх, сжав пальцы в кулак. Толпа отреагировала на этот незначительный жест моментально: все почти сразу притихли и стали с интересом ожидать развития событий. И только тогда, когда наступила непривычная тишина, работорговец заговорил, увлеченно предлагая что-то покупателям.
— О, тебя решили продать вместе с твоим… — эльф на секунду запнулся, а потом снова продолжил глумиться над парнем: — Другом, что защитил бедного человека от двух голодных чудищ. — И Аллис тихонько засмеялся, шипя как змея.
Томас уже собирался развернуться и врезать мастеру-переводчику, чтобы тот надолго притих, когда «демон» толкнул его в плечо локтем. Мальком сначала растерялся, ведь товарищ по несчастью с памятной ночи нападения провел большую часть времени в состоянии каменного изваяния или же молчаливо медитируя. Ему не было дела до окружающего мира даже по приезду в город, а теперь, похоже, что-то заставило его изменить свой подход.
Подняв голову, парень посмотрел на товарища по несчастью вопросительным взглядом, не понимая, чего он хочет от него. «Демон» кивнул в сторону толпы, чуть левее стоящего перед ними дворфа, где столпилась менее активная часть покупателей. Один из них изредка поднимал цены, стараясь приобрести двух зверолюдей (так Томас решил про себя называть здешних существ, имеющих звериную наружность, но напоминающих телосложением больше людей).
Пробежавшись по незнакомым лицам покупателей, Мальком перевел взгляд на сокамерника и пожал плечами. «Демон» снисходительно покачал головой и еще раз кивнул в ту же сторону. В этот раз человек решил не спешить и стал присматриваться к каждому жителю, пока случайно не встретился взглядом с тем самым остроухим разбойником, что напал на них ночью. Томас узнал его благодаря шраму в виде креста на правой щеке. Неожиданная встреча.
«Наш старый знакомый, оказывается, нас тоже не забыл», — подумал парень, глядя на него. Разбойник даже не стал отводить глаза в сторону: он по-дружески заулыбался ему и заговорил со стоящим рядом высоким поджарым волком, с темно-пепельным окрасом короткой шерсти, указывая то на человека, то на «демона».
— О, тебя все-таки решили купить для игрищ, но только благодаря существу из иного мира, — сообщил мастер-переводчик, похлопав парня по плечу. — Я всегда сдерживаю свои обещания.
Вслед за этим оживился единственный богатый зверолюд-волк в толпе покупателей. Он что-то прокричал работорговцу, чем ошеломил его и ввел в легкий ступор. От удивления густые брови дворфа поползли на лоб. Даже остальные покупатели притихли, негодующе перешептываясь друг с другом.
— Это немыслимо! — возмущенно воскликнул мастер-переводчик. — Владелец лучших мирадонов Сахжар готов отдать за вас двести динге!
— Мирадонов? — повторил незнакомое слово парень вслух.
— По-вашему, гладиаторов, — снисходительно просветил человека Аллис.
Томасу не надо было объяснять, что это все значило: разбойник все рассказал своему хозяину-волку, ведь только они видели, как он ограбил орка и утащил с собой драгоценный кристалл. И теперь эти двое собирались избавиться от случайных свидетелей любыми доступными способами.
Из толпы вперед вышел низкорослый и крепко сложенный орк, заметно отличающийся от остальных: его одежда была неброской, на вид простой и скромной, в отличие от той, что носили другие покупатели, пытающиеся выделиться на общем фоне и показать свой статус. Он указал пальцем на людоеда, которого потеснил «демон», потом на него самого, дальше — на человека и вслед за ним на второго орка, что стоял левее Малькома. И после этого отстегнул от пояса два туго набитых кошелька и бросил их под ноги дворфа, громко произнеся лишь несколько слов. Они произвели шокирующих эффект на всех присутствующих без исключения.
— Вас четвертых только что купил сам организатор игрищ за четыреста динге, в исключительном порядке. Он воспользовался данной ему, положением, властью — словом «Совета Четырех», — быстро проговорил Аллис. На этот раз мастер-переводчик воздержался от колких и обидных замечаний в адрес человека, чем серьезно удивил последнего.
Мальком глянул в ту сторону, где стояли разбойник и волк, но взгляд уперся в их удаляющиеся спины. Они покинули поле битвы, посрамленные высшей властью.
«Я ошибался, думая, что в этом все мире решают мускулы, — мысленно рассуждал парень. — От занимаемого положения тоже многое зависит. Но мне вот интересно, что это за такой «Совет Четырех», чью власть никто не осмелился даже оспаривать? Надо будет обязательно о нем разузнать, если удастся найти толерантного мастера-переводчика!» — решил для себя Мальком. Чтобы выжить в новом мире, ему для начала следует с ним как можно ближе познакомиться.
На помост поднялся организатор игрищ с четырьмя солдатами. Они несли кандалы, чем-то похожие на примитивные наручники, скрепленные между собой цепью длиной в несколько футов. Их всем четверым надели на руки, дабы никто не смог сбежать, пока пленники не сменят одну клетку на другую.
Организатор игрищ что-то сказал мастеру-переводчику. Аллис молча подошел к человеку и стал выжидающе смотреть на орка. Когда тот заговорил, он тут же начал переводить его слова на родной язык Малькома:
— Я Даггарт из Огненных земель, потомок Га’ара Убедительного, — при упоминании незнакомого для Малькома имени людоеды покорно склонили головы. — Я даю вам шанс стать легендарными мирадонами, обрести славу и свободу, но для этого предстоит пройти нелегкий путь, наполненный кровью, болью и жестокостью. Там, на жгучем и священном песке, вы должны доказать, что достойны столь славного титула — мирадон. А теперь, вперед, тренироваться и готовиться к игрищам.
Томас почувствовал, как от волнения вспотели руки и мелкой дрожью затряслись ноги. В очень недалеком будущем ему придется встретиться лицом к лицу не только с молчаливой смертью, но и глубоко засевшими в душе страхами. Еще недавно Мальком и не думал о том, что может лишиться жизни в любой момент, ведь современный мир казался парню безопасным. Опасность не пряталась за каждым углом, а за следующим поворотом всегда ждал еще один. Но теперь он не знал, что его ждет впереди: очередной поворот или конец пути.
В сопровождении солдат пленники цепочкой двинулись вперед, а счастливый дворф, довольный заключенной сделкой, продолжил торговать оставшимися невольниками.
«Господи, пусть за следующим поворотом я найду еще один. Пожалуйста! — помолился Томас, сделав глубокий вдох и тяжело выдохнув. — Я хочу встретить еще один рассвет в своей жизни!»
========== Часть 5 ==========
Мальком послушно плелся за демоном, подавляя желание обернуться: его не покидало неприятное ощущение покалывания в затылке, словно кто-то буравил человека тяжелым взглядом. И Томас знал, кто это: один из орков-людоедов, что замыкал цепь. Он как раз шел следом за парнем, и изредка напоминал о себе клацаньем зубов да утробным рычанием.
Они вышли с площади на улицу, где Даггарта ожидала роскошная карета, обшитая красивой атласной тканью. Ее же, в свою очередь, украшала искусная роспись, изображающая битву двух воинов на фоне масштабного сражения. Томас даже немного огорчился, что поблизости не было мастера-переводчика, который смог бы рассказать историю, связанную с этой битвой, ведь он впервые видел что-то подобное.
При виде хозяина, слуга, ожидавший возле кареты, зашевелился. Он открыл дверцу, и Даггарт ловко нырнул внутрь. Организатор игрищ громко отдал приказ кучеру-зверолюду, который тут же встрепенулся, схватил вожжи и зычно прикрикнул на коня. Тот в ответ заржал, остервенело забил копытами по булыжникам, высекая подковами разлетающиеся во все стороны искры, а после зашагал вперед, медленно переходя на галоп.
Томас осторожно выглянул из-за спины демона, чтобы посмотреть, на чем их будут в этот раз перевозить. Человек ожидал увидеть телегу с более просторной клеткой, чем та, в которой ему пришлось провести несколько мучительных дней, но поблизости ничего подобного и в помине не было. Только кареты, запряженные разномастными лошадьми, сновали туда-сюда, развозя богатых и состоятельных жителей по городу.
«Нам что, предстоит преодолеть весь путь пешком?» — отчаялся Мальком, когда его светлую голову посетила столь гениальная догадка. Ему эта идея до жути не нравилась, ведь он провел столько дней в лежачем и сидячем положении, и мышцы на ногах отвыкли от привычной нагрузки. Томас лишь помолился в надежде, что далеко не придется идти, иначе будет туго.
Пришло время действовать солдатам Даггарта. Один из них, проходя мимо рабов, сурово посмотрел на человека и презрительно фыркнул. Затем конвоир что-то громко прокричал на языке орков. Томаса даже передернуло: он все никак не мог привыкнуть к грубому и режущему слух произношению. Зато людоед, возглавляющий шествие, послушно поплелся вслед за удаляющейся каретой, следя за тем, чтобы остальные последовали его примеру. Бывшие пленники, а ныне рабы-бойцы, неохотно сдвинулись с места. Когда вся четверка наконец-то стала идти нога в ногу, орк-людоед начал ускорять шаг, пока они не перешли на бег, стараясь не отставать от удаляющейся кареты. Подобный поворот событий неприятно удивил Малькома.
В первые минуты парень показал хорошую физическую подготовку: он бежал, не прилагая заметных усилий, будто ноги сами несли его вперед, легко ступая по дороге. Томас успевал смотреть по сторонам, разглядывать дома, небольшие лавки и местных жителей, что провожали четверку рабов-бойцов взглядами. И больше всего к себе привлекал внимание человек. Горожане с нескрываемым любопытством рассматривали его, а не мускулистого демона, с пугающей внешностью и крепко сложенных орков-людоедов.
«Я сдохну раньше, чем мы доберемся до места назначения», — пришел к выводу Мальком, когда после пары минут затянувшегося кросса закололо бок и появилось жжение в мышцах. Томас сразу же перестал вертеть головой: он, напряженно смотря вперед, полностью сосредоточился на беге. Ему приходилось силой заставлять себя не сбавлять темп, прилагая при этом неимоверные усилия. В отличие от парня, демон держался все так же непринужденно, а вот орки стали потихоньку сдавать. Никто из них явно не хотел показывать свою слабость другому, поэтому они продолжали бежать, придерживаясь быстрого темпа, пока карета не остановилась на одной из улиц.
«Все-таки я жив!» — искренне обрадовался Мальком.
Он едва стоял на ногах и тяжело дышал, обливаясь потом. Вдобавок, яркое солнце припекало голову, шею и руки. Не зря Томас избавился от теплой осенней куртки на второй день пребывания в этом мире — здесь чуть ли не все время стояла невыносимая жара.
К Малькому подошел тот же конвоир, что отдавал приказы сородичу-людоеду, являющийся в отряде личной охраны организатора игрищ главным. У него, как заметил парень, имелась верблюжья привычка смачно сплевывать каждую минуту, притом стараясь сделать это как можно громче. Поэтому вскоре Томас дал ему соответствующую кличку — Верблюд.
Орк внимательно осмотрел человека, словно пытался что-то для себя определить по внешнему виду парня. В ядовито-желтых глазах конвоира загорелись слабые огоньки удивления, которые погасли сию же минуту, как только Верблюд заметил, что ноги Малькома тряслись от напряжения, и он едва стоял на них. По разочарованному взгляду командира личной охраны стала понятна причина такого пристального внимания с его стороны к человеку: видать, орк решил, что Томас намного сильнее и выносливей других представителей своего вида.
«Не смотри на меня так, урод, — раздраженно подумал парень, следя за ним краем глаза. — Я тебе еще покажу, на что способен человек! Нельзя недооценивать противника, даже если на вид он слабее!» — Но Мальком не осмелился посмотреть Верблюду в глаза, опасаясь, что последний расценит это как вызов. Не стоило пока наживать врагов.
Командир личной охраны, как всегда, смачно сплюнул, словно от этого зависела его жизнь, и оставил в покое человека. Он подошел к карете, открыл дверцу, и из нее вышел отдохнувший Даггарт, ведь ему не пришлось бежать под палящим летним солнцем, как его рабам. Организатор игрищ подозвал к себе слугу, что-то ему сказал, и тот немедля поспешил выполнить приказ хозяина. В который раз Томас пожалел, что не знает языка местных. Ему бы не пришлось беспомощно ждать мастера-переводчика, чтобы тот доступно разъяснил, что от него требуется.
Даггарт жестом повелел рабам следовать за ним. Не прошло и пары секунд, как конвоиры выстроились по бокам и принялись подталкивать будущих гладиаторов, чтобы те шагали чуточку быстрее. Они шли по направлению к воротам, держась рядом с каменным забором высотой в два человеческих роста, а то и больше. Если Мальком однажды задумает бежать, то в одиночку он эту преграду не преодолеет. Тут потребуется помощь сильного соратника, желательно такого, как демон. Он единственный, кто относился к парню дружелюбно, ни разу не проявив враждебности по отношению к нему. Затем они прошли через ворота, возле которых стояли два крепко сложённых стражника-зверолюда, бдительно несущих свою службу. Это еще больше подтолкнуло Томаса к тому, чтобы сдружиться с демоном, ведь в одиночку он может не справиться, а с верным товарищем будет намного легче совершить побег.
Даггарт привел купленных рабов во двор своего роскошного жилища — двухэтажного каменного особняка. Фасад здания выглядел впечатляюще: большая часть стен была покрыта живописными рисунками, изображающими чьи-то боевые подвиги, возле ступеней крыльца стояли два изваяния — воинствующие орки, подняв топоры над головами, своим видом призывали остальных последовать за ними. Наверное, они служили напоминанием о былых героях, о храбрости, о воинской доблести и о тяжелых временах. Так показалось Томасу, когда он взглянул на статуи. Но большего всего внимание Малькома привлекла небольшая фигурка, вырезанная из камня прямо над дверью. При виде нее орки-людоеды слегка склонили головы и прошептали короткую молитву на своем языке, как это сделали бы в родном мире парня верующие.
Еще одним фактом, подтверждающим благосостояние хозяина дома, являлись прозрачные стекла, вставленные в оконные отверстия особняка. Томас заметил их после того, как из дома вышел и прошел мимо окон низкорослый эльф с короткими острыми ушами и высоким лбом. Особенно в глаза Малькому бросился его короткий нос с горбинкой, немного перекошенный вправо, словно кто-то в спешке вправил ему перелом после очередной драки, не особо заботясь, как это будет смотреться потом. А выглядело это по-настоящему ужасно — и это не беря в расчет многочисленные шрамы, украшавшие его лицо.
Эльф подошел к организатору игрищ, поклонился и внимательно выслушал все указания, когда Даггарт проинструктировал его, то немедля удалился в свое жилище, оставив купленных рабов на попечение верного помощника. Он подошел к новеньким и принялся критично осматривать каждого с ног до головы, почти не прикасаясь ни к кому, кроме человека. Как и ожидал Томас, эльф заинтересовался им, а не демоном, который, по мнению парня, одним своим видом способен был произвести пугающее впечатление на любого жителя этого мира. Мальком абсолютно не понимал, почему привлекает к себе больше внимания, чем трехглазое существо.
Первое, что сделал помощник Даггарта, когда стал осматривать человека, так это ощупал его руки, плечи, торс и ноги. Эльф давил тоненькими пальцами так сильно, что Томас невольно вскрикивал от острой боли и напрягал мышцы, чтобы от него как можно быстрее отстали.
— Хорошее телосложение, иноземец, — задумчиво прошептал слуга, критично осмотрев человека еще раз с ног до головы. — И ведь не скажешь, что ты крепкий малый.
Мальком сильно обрадовался, когда эльф заговорил с ним на его родном языке. Он и не думал, что так скоро повстречает мастера-переводчика. Особенно в таком месте, где тренируют гладиаторов.
— Ты правда так считаешь? — Томас хотел спросить это нейтральным голосом, но в нем все равно прозвучали нотки отчаянья. Он постоянно сталкивался с презрением со стороны местных жителей, и это сильно подорвало самооценку парня, поэтому он, как никогда, нуждался в поддержке и особенно в друге.
— По нашим меркам ты, конечно, слабоват, иноземец. Не тянешь на роль мирадона, но если присмотреться внимательней, то из тебя вполне может выйти воин, — объяснил эльф.
Именно подобных слов не хватало Малькому. Он нашел в них приятное утешение, ведь впервые хоть кто-то заметил в нем потенциал, который можно раскрыть путем постоянных тренировок, если появится тот, кто согласится сделать из Томаса настоящего гладиатора.
— Позже поговорим! — дружелюбно улыбнувшись, пообещал мастер-переводчик и продолжил осмотр. С остальными эльф провозился куда меньше, чем с человеком.
Так как ему не удалось найти общий язык с демоном, помощник Даггарта жестом повелел рабам следовать за ним. Он, как всегда, держался спокойно и отстраненно, словно его это нисколько не касалось. Томас завидовал выдержке товарища по несчастью: трехглазое существо стойко переносило любые невзгоды, всегда каким-то образом оставаясь в выигрышном положении.
Они шли по натоптанной тропинке, обходя особняк. Томас почти не удивился тому, что территория была обнесена с трех сторон каменным забором, а с четвертой — защитной стеной города, которая вблизи при дневном свете выглядела не просто неприступной — неуязвимой. Глядя на нее, Мальком на все сто процентов был уверен в одном: того, кто осмелится напасть, ждет неминуемое поражение.
Из мира грез парня вырвал неожиданно раздавшийся звон металла. Они обогнули особняк и вышли на просторный задний двор размером с футбольное поле. Возле одноэтажного кирпичного здания, занимающего треть площади двора вдоль городской стены, целая толпа гладиаторов окружила двух воинов, чтобы посмотреть на их бой. Эльф повел новеньких бойцов как раз к шумящим рабам Даггарта, где каждый старался перекричать другого, дабы помочь советом одному из гладиаторов.
Томас обрадовался возможности посмотреть на настоящий бой, а не на профессиональную постановку. Ему в скором времени самому предстоит сойтись в смертельной схватке с другим гладиатором на местной арене, где обязательно прольется чья-то кровь и, возможно, оборвется жизнь одного из них.
Медленно сближаясь, оба воина продолжали наворачивать круги. Зверолюд-шакал с красной повязкой на предплечье держался хладнокровно в отличие от своего соперника — смуглого орка со сломанными клыками. Тот нагло ухмылялся, скалился, выкрикивал что-то, призывал жестами к бою. Но они не спешили нападать на друг друга, пока не подошли достаточно близко, чтобы достать противника мечом. Первым в атаку кинулся невысокий поджарый шакал, ловко орудующий клинком: он набросился, как яростный ураган в ясный солнечный день, застигнув врага врасплох. Орк опешил, но все же парировал резкий выпад, отведя смертоносное лезвие в сторону, и контратаковал. Он резко с разворота рубанул сверху-вниз: клинок со свистом рассек воздух. Шакал отпрыгнул в последний момент, уйдя из-под удара. Орк, не медля, нанес второй удар по той же траектории в обратном направлении — и снова не достал резвого зверолюда.
Страсти накалялись. Толпа одобрительно ревела каждый раз, когда лезвие рассекало пространство в паре дюймов от плоти воинов или когда раздавался звон стали. Бой гладиаторов походил на смертельный танец: они двигались плавно, легко, уверенно, решительно, размахивая мечами, проделывая красивые пируэты с невероятной скоростью. В их глазах пылало яростное пламя, не страха, но чего-то большего. Томас не мог пока понять, что они испытывали, но было ясно одно — оба ощущали себя живыми, полностью отдаваясь бою.
Орк яростно набросился на противника. Он наносил один сильный удар за другим, заставляя зверолюда отступать, пока не сделал ложный выпад. Шакал рефлекторно попытался парировать удар, когда соперник подскочил к нему и врезал эфесом меча по морде. Послышался противный хруст костей. Зверолюд запрокинул голову и, потеряв ориентацию в пространстве, распластался на земле.
Орк (Томас решил звать его про себя Беззубым) поднял над собой меч и издал победный клич. Эльф быстро отдал приказ конвоирам, а сам направился к гладиатору. Толпа в благоговейном страхе расступалась, не осмеливаясь преграждать дорогу помощнику Даггарта. Пока солдаты снимали цепи с людоеда, Томас внимательно следил за тем, что же произойдет дальше.
Мастер-переводчик грубо отдал приказ двум бойцам. Они подхватили под руки лежащего товарища и поволокли в сторону небольшой деревянной постройки, откуда вышел дворф с огненно-рыжими волосами. Третий поднял с земли меч и вручил решительно настроенному эльфу. Мальком не особо верил в то, что ему удастся справиться с настоящим гладиатором. Парень просто не мог представить, что помощник Даггарта — искусный мечник.
Толпа снова обступила двух воинов. Никому не было дела до четверых рабов, коих только что освободили от оков — все сосредоточенно следили за эльфом и орком. Мастер-переводчик разминал кисть, вращая клинок, дергал плечами, пританцовывал. Когда он закончил разогреваться, то не стал тратить время, чтобы присмотреться к противнику, а сразу бросился в атаку. Эльф замахнулся и попытался достать выставленную вперед ногу гладиатора, но тот в последний момент отскочил в сторону. Орк еще не успел встать в боевую стойку, как мастер-переводчик, продолжая атаку, отвел клинок и с размаху рубанул. Сталь звонко звякнула. Толпа вздохнула с облегчением. Гладиатор едва успел поставить блок, но лезвие меча все равно коснулось его: клинок оставил неглубокий кровоточащий порез на правой скуле. Помощник Даггарта воспользовался замешательством противника и повалил его наземь мощным ударом ноги в туловище. Бой закончился оглушительной победой эльфа.
После такого представления Мальком решил для себя, что именно мастер-переводчик должен стать его наставником и тренером. Чтобы выжить в этом мире, Томасу необходимо знать язык местных жителей и стать искусным мечником. Но сколько времени потребуется, чтобы освоить хотя бы азы? Удастся ли ему столько прожить, или смерть настигнет парня раньше, чем он успеет обрести свободу? К сожалению, ни на один из заданных вопросов Мальком не знал ответа.
Из кирпичного здания вышел медведь с кнутом в руках. Он злобно зарычал на бойцов и те разбежались по двору: одни взяли деревянные мечи и приступили к спаррингам, другие — оттачивали технику на воображаемом противнике, повторяя те же движения снова и снова, а третьи подошли к деревянным столбам, вкопанным в землю, и принялись отрабатывать удары. Никто не противился воле тренера, который мог легко расправиться с любым из них, если кто-то посмеет его ослушаться.
— Где вы так научились махать мечом? — спросил Мальком, когда эльф подошел к ним. Все четверо стояли на месте, терпеливо ожидая, когда кто-то отдаст им приказ. Не стоило лишний раз злить тех, в чьих руках твоя жизнь.
— У меня была бурная молодость, — хитро так посмотрев на человека, ответил мастер-переводчик.
Он заговорил с орками-людоедами и послал их к медведю, который, не мешкая, вручил им деревянные мечи, чтобы те показали свои навыки в обращении с холодным оружием, затем снова обратился к Томасу:
— Из-за того, что вы оба — иноземцы, я стану вашим тренером, а так же буду обучать нашему языку. У вас есть всего два дня, чтобы хоть чему-то научиться, иначе вы обречены на верную смерть во имя великого Урлана Маджара.
— Почему? — Малькому это предупреждение нисколько не пришлось по душе. Нереально за два дня научиться чему-нибудь стоящему. Он обречен. Ему не выжить!
— Вам, всем четверым, предстоит открывать игрища. Вы будете сражаться против одного противника — горного великана, — объяснил огорченный эльф.
«Я умру», — эта мысль в голове прозвучала как приговор, который не подлежит обжалованию.
— Рано еще сдаваться, иноземец, — мастер-переводчик понял его душевное состояние.
Томас собирался принять неизбежное, чтобы легче было погибнуть на арене, но страх перед смертью каким-то образом заставлял его не опускать руки. Он вдруг понял, что очень сильно хочет жить, и не готов примириться с уготованной судьбой. Мальком решил сделать все возможное, чтобы выжить, а не ждать, когда чей-то меч пронзит его тело.
— Я абсолютно не умею пользоваться этим, — признался парень, смотря на тренирующихся воинов.
Не говоря ни слова, эльф подошел к стойке с деревянными мечами и бросил один Томасу со словами:
— Значит, пора научиться. — И кинул еще один демону.
Мастер-переводчик подозвал к себе бойца, тренирующегося рядом. Мальком видел, что он тоже не особо хорошо фехтовал, часто проигрывая другим гладиаторам.
— Познакомься, иноземец, это Гурхан, бывший кузнец. — Мускулистый орк, с темно-зеленой кожей разглядывал человека с любопытством. — Я хочу, чтобы ты с ним сразился и показал все имеющиеся навыки.
— Но я же вам говорил, что не умею… — запротестовал Томас.
— Это неважно, — резко перебил человека эльф. — Настоящий воин может сражаться и без клинка.
Томас хотел было что-то сказать, но решил не злить единственного жителя Архейма, который отнесся к нему как к человеку, а не как к животному.
Гурхан встал в боевую стойку напротив человека и жестом показал нападать. Томас крепко обхватил пальцами рукоять меча, покрутил им, разминая кисть и вспоминая все просмотренные им исторические фильмы. Они служили наглядным примером того, как фехтовали в те времена, когда не существовало огнестрельного оружия и каждому приходилось полагаться только на свои умения.
«Ну, поехали!» — подбодрил себя Мальком и бросился в атаку. Он приблизился к противнику на приемлемое расстояние и сделал неуклюжий выпад. Гурхан играючи отразил удар, отведя его в сторону. Томас не настолько был глуп, чтобы продолжить неудавшееся нападение: он рефлекторно отпрыгнул назад за секунду до того, как орк решил контратаковать противника. Меч проткнул уже пустое пространство, а не воткнулся в живот человека, как на то рассчитывал кузнец.
«Ай, долбаная привычка! — выругался парень, когда на автомате встал в боевую стойку, словно дрался на кулаках. — Я от нее никогда не избавлюсь!» — Томас посмотрел на удивленное лицо Гурхана. Он, видно, не думал, что его противник на что-то способен, раз Мальком из рук вон плохо владеет холодным оружием.
— Неплохо, иноземец, — похвалил эльф. — Не совсем ты и безнадежен.
Парень и сам несказанно был рад, что ему удалось предугадать действия орка. Исход сражения зависел не только от навыков и физической подготовки, а так же от умения думать наперед и от выбора тактики боя. Но если без последнего победу еще одержать можно, то без первого — почти невозможно, особенно в прямом столкновении.
Томас решил нанести упреждающий удар, чтобы противник не торопился нападать. Он сделал шаг вперед и с размаху рубанул, в точности повторяя недавно увиденные приемы и движения. Гурхан нырнул под клинок, стремительно сблизился с противником, а затем врезался плечом в живот человека, протаранив его. Мальком выронил меч и едва успел обхватить туловище орка руками, иначе он сейчас бы лежал на земле: удар был действительно сильным и мощным — такой легко может сбить с ног, если замешкаться на долю секунды и вовремя не среагировать.
Они принялись бороться. Орк пытался поймать ногу человека, но Томас каждый раз вовремя отпрыгивал и старался всем своим весом повалить противника. Оба не уступали друг другу по мастерству и силе в рукопашной схватке. Правда, преимущество в ближнем бою все равно оставалось на стороне Малькома, ведь его арсенал не ограничивался парочкой приемов, поэтому парень вскоре почти перестал сопротивляться. Он специально слегка выставил вперед ногу, дразня Гурхана, пока тот не заглотил наживку. Когда руки орка коснулись левой ноги человека, Томас провел безупречный прием: он резко толкнулся правой и ударил противника коленом в лицо. Тот, видимо, не ожидал, что человек сможет провернуть нечто подобное. Гурхан рухнул наземь, сжавшись, словно черепаха.
— Все, хватит! — Подскочил эльф, видя, что Мальком собирался прыгнуть на орка и нанести ему сокрушительный удар. Мастер-переводчик оттолкнул человека. — Если убьешь его здесь, то тебя в тот же час казнят на месте, — предупредил он.
Над Томасом взяли верх низменные чувства: жажда мести, гнев, обида. Парень всем сердцем желал отыграться на орке за все те унижения, что ему пришлось пережить. Он не вовремя вспомнил словаАллиса, работорговца-дворфа и тех двух орков-людоедов, мечтающих полакомиться человечиной.
На плечо Малькома легла тяжелая рука демона. Томас посмотрел на товарища по несчастью, и тот понимающе кивнул, словно он знал, о чем сейчас думал парень и что именно его терзало.
— То, что ты показал сейчас, не поможет тебе в бою против горного великана, — эльф не стал обнадеживать человека.
— И что мне делать?
— В твоем случае, иноземец, тебе остается только довериться твоим товарищам.
— Те два орка с удовольствием отведают моей плоти. — Томас еще не забыл, с каким аппетитом людоеды разглядывали его в первый раз.
— Поверь, они так же смотрят и на сородичей. — Черты лица мастера-переводчика резко ожесточились. — Им чуждо сострадание. Их главная цель — выжить любой ценой, даже если для этого потребуется убить брата. — Эльф крепко сжал губы, словно этот разговор пробудил в нем не самые приятные воспоминания и бередил с трудом зажившие старые раны.
— Остальные орки такие же? — шепотом спросил Мальком, словно опасался, что их разговор может кто-нибудь подслушать и понять.
— Нет. Каннибалы живут далеко на севере. Они из диких скальных племен, которые редко покидают родные земли, а работорговцы стараются держаться от них подальше, — коротко объяснил мастер-переводчик.
Малькома самого передернуло от мысли быть съеденным собственным братом. Насколько надо быть жестоким, чтобы осмелиться на подобный омерзительный поступок, не страдая угрызениями совести? По сравнению с этим, желание расправиться с орками — благородное деяние, а не смертный грех. Томас как раз в данный момент страдал рыцарскими замашками, нервно поглядывая на каннибалов.
Эльф подошел к демону, смерил его оценивающим взглядом и выбрал достойного оппонента, который на фоне странного существа смотрелся бы более-менее сносно. Парень нисколько не удивился, когда мастер-переводчик выбрал Беззубого. Тот жаждал на ком-нибудь отыграться после унизительного поражения.
— Где все профессиональные гладиаторы? — полюбопытствовал Томас, всматриваясь в десятки незнакомых лиц, что усердно занимались, проливая на тренировочном поле кровь и пот.
— У нас всего три мирадона, — помощник Даггарта махнул рукой туда, где два дворфа поочередно оттачивали приемы, друг на друге практикуясь в нападении и защите. Они оба орудовали одноручными топорами, а в другой руке сжимали щит, ловко прикрываясь им и отражая удары. — Неразлучные братья, выступают всегда вдвоем.
— А третий?
— Потом тебе его покажу, а сейчас не отвлекай меня, — раздраженно отмахнулся от человека эльф.
За время их короткой беседы оба воина разогрелись и были готовы к бою. Мастер-переводчик показал им, что можно начинать. Как и предполагал Томас, первым напал Беззубый: он разбежался, прыгнул и, когда его нога почти коснулась земли, с силой выбросил клинок вперед. Мальком не без оснований полагал, что демон уклонится, а потом контратакует, но иноземец поступил иначе: он шагнул вперед и со всего размаха рубанул противника мечом по открытому торсу. Орк никаким образом не смог бы защититься от столь внезапной атаки в воздухе, в самый уязвимый момент. Меч с оглушительным треском врезался в плоть воина и разлетелся на мелкие щепки — это была яркая демонстрация медвежьей силы демона. Беззубый в воздухе откинулся назад и с тяжелым шлепком упал на землю, приземлившись на голову, как мешок, туго набитый песком.
Первым к орку подбежал эльф. Он даже не стал прощупывать пульс или проверять дыхание, а сразу же осмотрел его затылок. Томас отчетливо видел, как после прикосновения на руках мастера-переводчика остались темно-красные пятна крови вперемешку с грязью и серо-мутной жидкостью. Беззубый был мертв.
========== Часть 6 ==========
Над тренировочным полем повисла мрачная тишина: перестали доноситься звуки ударов деревянных мечей и щитов, воины замерли, опустив оружие, и молча уставились на демона. Никто из них не проронил и слова, зато по напуганным взглядам можно было понять, что исход боя их чересчур впечатлил. Томас, конечно, считал это хорошим предупреждением для остальных, чтобы не задирались, но теперь товарищ по несчастью находился в весьма скверном положении — его легко могут казнить за убийство.
К иноземцам подбежала стража, охраняющая внутренний двор. Они быстро окружили демона и человека, наставив острые пики, и готовые в любой момент воспользоваться ими по назначению. Мальком боялся даже пошевелиться, дабы не спровоцировать воинов, а то по напряженным взглядам, мордам и лицам было видно, что стражники напуганы. Похоже, демон на всех произвел неизгладимое впечатление, которое сослужило не только хорошую службу, но и плохую.
— Молитесь, чтобы господин увидел в этом хорошее знамение, иначе вы покойники, — ледяным голосом сказал помощник Даггарта, посмотрев на виновников колким равнодушным взглядом. Эта перемена в поведении привела Томаса в замешательство. Казалось, перед ним стоит совершенно незнакомый ему эльф, а не дружелюбный мастер-переводчик, готовый поддержать и помочь советом: так сильно изменился он всего за несколько секунд.
При каждом еле уловимом движении человека или демона стражники заметно нервничали, с опаской поглядывая на обоих, будто они вдвоем убили того орка. Мальком и сам был на взводе, ведь когда в тебя постоянно тыкают копьями, сохранять спокойствие проблематично. Зато товарищ по несчастью в который раз доказал, что его абсолютно ничем не смутишь. Он стоял как ни в чем не бывало и нагло разглядывал собравшихся вокруг разношерстых воинов.
К счастью, скоро на тренировочном поле появился сам Даггарт. Томас внимательно вглядывался в лицо организатора игрищ, но тот сохранял спокойствие и ничем не выдавал своего отношения к произошедшему.
«Надеюсь, это хороший знак». — Парень почувствовал, как в животе образовалась неприятная сосущая пустота. И ноги ни с того ни с сего ослабли, подарив странное ощущение, словно они больше не принадлежат Малькому. Неужели ему страшно?
Даггарт жестом приказал убрать пики и отойти в сторону: стражники сделали ровно четыре шага назад, продолжая пристально следить за демоном и человеком, и только потом подняли копья вверх. По их разочарованным взглядам легко можно было догадаться, что они с огромным удовольствием расправились бы с иноземцами, представляющими серьезную угрозу.
Организатор игрищ подошел к погибшему. Даггарт не побрезговал прикоснуться к трупу, поэтому самостоятельно осмотрел его, а после подозвал к себе помощника и тот вкратце все рассказал. Орк внимательно слушал, сохраняя беспристрастное выражение лица — совершенно невозможно было сказать, какие же эмоции он сейчас испытывал. Даггарт оставался для Томаса закрытой книгой, которую человек не в силах был прочесть в силу того, что подзабыл столь древний навык общения, когда во главе стояла не речь, а жесты и мимика.
Эльф быстро закончил свой короткий рассказ. Орк около минуты задумчиво разглядывал демона и только потом что-то коротко бросил мастеру-переводчику. Помощник подскочил к стойке с тренировочным оружием, взял деревянный меч со щитом и отдал их Даггарту, а демону вручил клинок поверженного им в бою противника. Хозяин лично собирался проверить силу иноземного раба. Томас не без оснований опасался за жизнь орка, ведь если товарищ по несчастью случайно убьет его, то с ними точно расправятся на месте без разбирательств.
— Господин не поверил моим словам, — недовольно покачал головой мастер-переводчик, подойдя к человеку. — Он попросил меня не вмешиваться в бой, даже если возникнет опасность для его жизни.
Мальком очень сильно пожалел, что не знает языка демона, иначе бы попросил его поумерить свой пыл и постараться не прикончить противника.
— Даггарт часто лично проверят способности гладиаторов? — спросил Томас, чтобы отвлечься от мрачных мыслей. Он отчетливо представлял, как стражники моментально покончат с ним и демоном, если тот убьет организатора игрищ.
— Только несколько раз, когда действительно попадались исключительные бойцы, чьи способности многократно превосходили способности даже самых опытных и закаленных гладиаторов, — торопливо объяснял эльф, пока Даггарт готовился к бою.
— Почему ты не попробовал остановить своего господина? — На месте мастера-переводчика Мальком обязательно попытался бы отговорить организатора игрищ от опрометчивого поступка.
— За то, что посмею перечить ему, я быстро лишусь головы, — помрачнел эльф. — И господина все равно не переубедить. Он всегда мечтал погибнуть с честью, как настоящий воин, но пока еще не нашел равного по силе и мастерству.
Даггарт встал в боевую стойку. В его глазах читалась непоколебимая решимость, с которой Томас в свое время выходил на ринг, когда точно знал, что сможет справиться с противником. И не важно насколько оппонент превосходил парня в силе, в весе, в опыте или в навыках, Мальком всегда стремился к одному — завершить бой нокаутом. То же человек видел и во взгляде организатора игрищ.
Орк медленно наступал на иноземца, прикрываясь щитом и держа меч поверх него как жало, готовый в любой момент воспользоваться клинком. Демон же продолжал стоять на месте. Он даже в стойку не встал, будто не воспринимал Даггарта всерьез. И последнего это явно не на шутку разозлило. Издав воинственный рык, орк точным и выверенным прыжком наскочил на противника, чтобы первым нанести удар и навязать свои правила боя. Иноземец неожиданно отпрыгнул назад, заранее предсказав поведение оппонента. Организатор игрищ не ожидал, что его так легко обведут вокруг пальца.
Даггарт не стал останавливаться и продолжил атаковать противника, чтобы тот не смог перехватить инициативу в свои руки. Но ловкий ход демона все равно подействовал: орк больше не лез на рожон и после каждого удара прикрывался щитом. Томас больше не видел в глазах организатора игрищ той непоколебимой решимости и уверенности в собственных силах. Он наконец-то увидел в иноземце достойного соперника, коих ему, похоже, давно не попадалось.
— Когда в последний раз сражался твой господин? — шепотом спросил Мальком, наклонившись к эльфу.
В этот момент раздался громкий стук дерева: демон проверил на прочность щит орка, ударив мечом плашмя.
— Слишком давно, — тяжело вздохнув, ответил мастер-переводчик.
Воины продолжали неравный бой. Каждый раз, когда иноземец бил со всего размаху, Даггарту приходилось нелегко: он падал на одно колено и прижимал к себе щит, чтобы хоть как-то выдержать удар и устоять на ногах. Орку приходилось тяжело под натиском противника, но он стойко защищался, выжидая подходящего момента для контратаки.
И этот долгожданный момент наступил; когда демон снова сблизился с организатором игрищ и собрался ударить со всей силы, Даггарт резво вскочил на ноги, как будто в нем открылось второе дыхание. Он отбил щитом клинок противника, а сам сделал выпад, почти задев иноземца. Ни секунды не мешкая, орк прочертил мечом круг вокруг себя над головой и рубанул сверху-вниз, вкладывая в удар не только силу, но и весь свой вес.
Воздух пронзил оглушительный треск дерева.
Томас решил, что Даггарт сломал тренировочное оружие о тело противника, но не тут-то было. Оказалось, демон успел среагировать и попытался мечом отбить клинок орка. Правда, из этого ничего не вышло. Оба остались без клинков.
— Я поражен! — удивленно воскликнул мастер-переводчик, ошарашенный столь неожиданным поворотом событий. — Еще никому не удавалось обезоружить господина.
Томас был поражен не меньше эльфа, но довлело над ним еще одно чувство — страх. Он становился с каждой секундой все сильнее, протаптывая себе дорогу к сознанию парня, чтобы еще явственней показать его смерть и внушить неизбежность конца.
Как и ожидалось, оба воина не собирались останавливаться на ничьей: они стремились к окончательному результату, где будет только один победитель и один проигравший.
Орк резко выбросил свободную руку вперед, но противник легко уклонился. Не переставая наступать на демона, Даггарт резко крутанулся на триста шестьдесят градусов и ударил щитом, метясь ему в голову. Иноземец успел наклониться назад, избежав серьезной опасности. Им обоим повезло, что в самый уязвимый момент они не могли друг друга атаковать: пока удалось встать в стойку, удобную для нападения, момент был утерян.
Мальком наблюдал за боем и нервно покусывал губы. Он так вспотел, что одежду можно было выжимать. В этом стоило винить не только невыносимую жару и палящее солнце, но и нервы. Томас сильно волновался, постоянно думая о том, что демон может каким-то образом случайно убить своего противника.
«Я так скоро поседею!» — заключил парень, ни грамма в этом не сомневаясь.
По тому, как тяжело дышали соперники, было очевидно, что они порядком устали. Бой подходил к концу — и это понимал каждый присутствующий на тренировочном поле. Чем ближе становилась развязка, тем больше накалялась атмосфера. Гладиаторы перестали издавать одобрительные возгласы, а угрюмо наблюдали за ходом нелегкого сражения двух опытных воинов. Заранее предсказать исход боя уже никто не мог.
Теперь пришла очередь демона ожесточенно наброситься на противника. Он наносил быстрые и точные удары руками один за другим, заставив орка спрятаться за надежным деревянным щитом. Под яростным натиском иноземца Даггарт пятился назад, не в силах провести хотя бы контратаку. Ему приходилось постоянно защищаться щитом, чтобы сдержать противника, но демон ни в какую не останавливался, несмотря на разбитые в кровь кулаки и жгучую острую боль.
Один момент предрешил исход боя: иноземец подошел настолько близко, что смог провести подсечку. Он бросил орка на землю, воспользовавшись единственным шансом победить. От сильного удара об утоптанную гладиаторами в камень землю кости Даггарта жалобно захрустели. Томас готов был поклясться, что при таком неудачном приземлении на бок не обошлось без переломов.
Но на этом все не закончилось. Когда демон попытался добить противника, орк прикрылся щитом. Тогда иноземец продолжил бить по деревянной преграде ногами, пока Даггарт мог сопротивляться. Потребовалось чуть меньше минуты, чтобы после многочисленных ударов щит наконец-то треснул. Теперь демон решил закончить бой одним единственным ударом: он обхватил пальцами сжатый кулак другой руки и обрушил импровизированный молот на противника.
За четким глухим стуком последовал пронзительный звук ломающего дерева. Щит Даггарта не выдержал последний удар иноземца и сломался, рассыпавшись на множество мелких кусочков. Это ознаменовало конец боя.
Томас бесконечно радовался тому, что все завершилось как нельзя удачно. Он позволил себе вздохнуть с облегчением, ведь теперь ничего не угрожало их жизням. Можно было немного расслабиться и перестать волноваться. У них все равно оставалось в запасе еще целых два дня до выступления на арене Архейма.
Иноземец помог Даггарту подняться с земли. Они посмотрели друг на друга с уважением. Оба молча признали тот факт, что сражение вышло честным и достойным. Никто не собирался оспаривать победу демона.
Гладиаторы медленно расходились по своим местам. Одни шли к медведю-тренеру, который до этого свирепо раскидывал многочисленных противников — закаливал боем будущих чемпионов, а другие — оттачивать технику и проводить друг с другом тренировочные спарринги. Все вернулось на круги своя, будто ничего не происходило.
Как Томас и предсказывал, Даггарт получил во время падения травму. Он почти не шевелил правой рукой, а прижимал ее к животу. При каждом движении орк корчил недовольную гримасу, но продолжал держаться стойко, словно перелом — это привычное дело, пустяк.
Даггарт быстро переговорил с мастером-переводчиком. Он спешно отдавал приказы и распоряжения помощнику, а когда закончил, прихрамывая, направился к дворфу-лекарю. Любого, кто собирался помочь ему, орк останавливал жестом руки. Организатор игрищ оказался одним из тех, кто не любит показывать собственную слабость, зато стремится создать вокруг себя ореол силы и несгибаемого характера. Этакий воин, не знающий страха, готовый скорее встретить смерть, чем сдаться на милость победителя, когда на кону его честь и гордость.
— Вам несказанно повезло, иноземцы, — на ожесточенном лице эльфа появилась теплая дружелюбная улыбка. — Господин счел его, — мастер-переводчик показал на демона, — подарком судьбы, предзнаменованием великой победы.
— Почему? — Томас негодовал. Он никогда не верил в приметы или в судьбу, считая, что жизнь подвластна самому человеку и воле случая, а не какой-то неосязаемой мистической силе. Зато Мальком видел в этом хорошее оправдание своим неудачам или нежеланию следовать собственному пути, ведь проще отказаться от мечты, чем пожертвовать стабильным будущим.
— Он настоящий воин, обладающий чудовищной силой и впечатляющими навыками, словно пришел из мира, где войны — обычное явление, — рассуждал эльф. — К нам очень редко попадают подобные экземпляры. За свою короткую жизнь я только однажды видел, как гладиатор-иноземец восходил на трон славы и почета по трупам своих противников. Он пока что непобедимый чемпион, но рано или поздно обязательно найдется тот, кто отнимет этот титул и станет новым любимцем публики.
— Невозможно всегда побеждать.
«Значит, чемпиону никогда не суждено познать тяготы старости, когда силы покидают организм и ты становишься беспомощным жалким стариком». — Томасу эта перспектива казалась вполне заманчивой, но, с другой стороны, парню хотелось прожить как можно дольше.
— И запомни, человек, без своего товарища — тебе не жить. Он единственный, кто способен справиться с горным великаном. Просто старайся не мешаться и тогда, иноземец, возможно, ты выживешь в своем первом бою.
— Большое спасибо, утешил, — сердечно поблагодарил Мальком.
— Все, хватит разговоров, пора делать из тебя воина. — И снова лицо эльфа ожесточилось.
— И с чего мы начнем? — оживился Мальком. У него до сих пор еще нервы немного шалили после пережитого стресса, но тренировки в спортзале всегда помогали расслабиться и обрести потерянное душевое равновесие.
— Я не стану обучать тебя фехтованию, — прямо заявил наставник. — Не хочу впустую потратить столько сил, если ты все-таки умрешь.
Томас недовольно скривил лицо. Он всячески пытался забыть о неминуемой опасности, которая надвигалась на него и с каждой секундой становилась все ближе. Мальком чувствовал себя осужденным на смертную казнь, отсчитывающим часы до исполнения приговора, когда некто незнакомый возьмет на себя серьезную ответственность лишить его жизни. Почему-то именно сейчас парень стремился жить, хотя недавно никогда бы не задумался над тем, как близко все это время находилась смерть, а он просто не замечал ее, или не хотел замечать.
— Значит, эти три дня я проведу в ожидании конца? — в голосе Малькома послышались печальные нотки.
— Твой злейший враг перед битвой — не страх, а сомнение, — наставническим тоном заговорил мастер-переводчик. — Если позволишь сомнениям поселиться в твоей голове, ты однозначно не выживаешь, иноземец. Это чувство не позволит тебе полностью раскрыть свои силы, выложиться на полную, а в бою с горным великаном — это единственный шанс на выживание.
— И что мне делать?
Отчаянье захлестывало Томаса.
Эльф поднял руку, стиснул пальцы в кулак так сильно, что суставы отозвались громкими щелчками и сказал:
— Бороться!
То ли слова наставника возымели эффект, то ли его воодушевляющий призыв, но Мальком отбросил сомнения в сторону. Парень смог расслабиться и позволил себе скромную мимолетную улыбку.
«Не стоит идти на поводу своих чувств и эмоций, если они не принесут мне ничего хорошего, — раз и навсегда решил для себя Томас. — Ты обязан хотя бы попробовать сразиться за свою жизнь, а не смириться с уготованной участью, как фаталист!»
— Раз разобрались с твоими душевными терзаниями, пора дать тебе пару полезных советов и подготовить вас обоих к предстоящему бою, — перешел к делу мастер-переводчик.
Любая информация являлась ценным источником полезных знаний, которые позволят одержать победу, поэтому Томас приготовился внимательно слушать.
— Горный великан — это неповоротливый, но чрезвычайно сильный противник. Он орудует огромным двуручным молотом. Будьте уверены, один удар — и вы покойники. — В глазах эльфа на один короткий миг вспыхнули огоньки страха и тут же погасли. — Если же вы чудом выживите, то не сможете даже пошевелиться. Подобный удар переломает большую часть ваших костей.
«Не сильно обнадеживающее начало», — помрачнел Мальком, но все же осмелился задать главный интересующий его вопрос:
— И как же тогда победить великана, раз он настолько опасен?
— Он грозный противник, но, как у любого из нас, у него есть свои определенные недостатки и слабости, — наставник хитро оскалился.
— Отлично, ближе к делу, — сгорая от нетерпения, сказал Томас.
— Если я согласился нянчиться с тобой, это не значит, что ты можешь мне указывать, — грозно предупредил эльф, возмутившись поведению человека.
«Черт, совсем забыл держаться как можно нейтральней, — одернул себя Мальком. — Я рискую потерять ценного союзника!»
— Прости.
Впервые в жизни парень добровольно перед кем-то извинился. Он редко шел на попятную, никогда не считал себя виноватым, не видя, что вся проблема в нем, а не в других. Томас частенько игнорировал несправедливые, как он думал, замечания близких людей и друзей. Они настойчиво твердили о его заносчивости и завышенном самомнении, когда Мальком искренне полагал, что окружающие люди завидовали ему и всячески мешали добиться успеха.
Теперь же истина открылась Томасу: он всегда старался быть во всем лучше остальных и обязательно показывал это, доказывая свое превосходство, чтобы удовлетворить свое раздутое эго. Мальком относился к некоторым людям как к звеньям цепочки под названием «успех», просто-напросто используя их, а потом спокойно бросал позади себя, как выкидывают бесполезный или ненужный хлам.
— Впредь, следи за своим языком, — в голосе эльфа не чувствовалась враждебность, но злость — да. Его явно разозлил тот факт, что подопечный выказывает свое неуважение к наставнику.
Мальком ответил кивком. Он понимал, что не стоит лишний раз раскрывать рот, иначе опять может сказать что-то не то, и прощай единственный союзник. Томас лелеял надежду, что эльф поможет понять менталитет местных жителей, их культуру и язык, а также обучит искусству фехтования. Умение владеть мечом становилось решающим фактором, чтобы выжить в этом враждебном мире.
Наставник зашел человеку за спину и сказал:
— Победить горного великана можно, если клинком подрезать здесь и здесь. — Мастер-переводчик провел деревянным мечом по тыльной стороне колена, затем коснулся ахиллова сухожилия. — Лишив противника возможности двигаться, ты спасешь от смерти не только себя, но и своего товарища.
Томас совершенно забыл про демона. Тот, кажется, нисколько не был расстроен отсутствием внимания к своей персоне. Он разглядывал тренирующихся гладиаторов, чем выводил их из себя. Не каждому по силам выдержать настойчивый взгляд трехглазого существа, обладающего достаточной силой, чтобы голыми кулаками размозжить череп противника.
— Если появится возможность, надо постараться подрезать мышцы здесь. — Эльф снова обошел человека и в этот раз прикоснулся мечом тыльной стороны кисти. — Тогда великан больше не сможет размахивать своим огромным молотом.
— А если не выпадет такой шанс? — Томас постарался задать интересующий вопрос нейтральным, спокойным голосом.
— Двигайся и уклоняйся от ударов, пока не появится возможность. Это же очевидно!
И правда, Мальком настолько вжился в роль подопечного, что перестал думать собственной головой. Так недолго превратиться в вечно задающего вопросы новичка, который боится пошевелиться без одобрения наставника. Томас пару раз видел подобных парней в спортзале, где постоянно занимался. Они донимали тренера каждую минуту, спрашивая, правильно ли делают то или иное упражнение, и так ли надо наносить удар по груше. Не прошло и полчаса, как тренер накричал на них и чуть не выгнал из зала.
— Ты, — эльф помахал рукой перед лицом демона, чтобы привлечь его внимание, — следи за моими движениями! — и показал соответствующие жесты, надеясь, что иноземец поймет. Затем мастер-переводчик обратился к человеку: — Уклоняйся!
Наставник широко размахнулся и со свистом разрубил воздух перед лицом человека. Томас едва успел отскочить назад, хоть и прекрасно видел, что намеревался сделать эльф, но скорость удара оказалась впечатляющей. В руках мастера-переводчика тренировочный меч превратился в опасное, смертоносное оружие. Если бы Мальком на секунду замешкался, то наверняка бы сейчас лежал с проломленным черепом.
Эльф не стал ждать, когда парень встанет в стойку и будет готов к нападению. Он атаковал подопечного, проведя красивую и крайне эффективную серию ударов: меч почти коснулся левого бедра Томаса. Мастер-переводчик в нижней точке изменил направление клинка и тот проделал путь в обратном направлении, рассекая пространство по восходящей дуге рядом с другой ногой человека. Чтобы не потерять драгоценную скорость, эльф ловко развернулся на триста шестьдесят градусов. Мальком опешил от прыти наставника. В следующую секунду раздался громкий шлепок, словно кто-то со всей силы ударил ладонью по оголенной спине. Резкая, острая боль пронзила правый бок Томаса. Он согнулся пополам и упал на колени, не в силах вдохнуть или выдохнуть. Мастер-переводчик попал человеку точно в печень.
— В следующий раз не зевай, — раздался довольный голос наставника прямо над головой скорчившегося парня.
Острая, пронзительная боль сковала тело и разум Малькома. Он едва ли мог пошевелиться, или связать воедино несколько простых слов. Дышать все еще было трудно, приходилось прикладывать небольшие усилия, но это все же лучше, чем вообще ничего. Потихоньку боль в правом боку сосредоточилась в одном месте.
Прошло еще пару минут, прежде чем парень смог подняться на ноги. Мальком злился на себя за то, что оплошал и позволил мастеру-переводчику задеть его, и на наставника за то, что тот так спокойно врезал тренировочным мечом, как будто специально стараясь сломить Томаса еще до боя.
— Теперь ты, иноземец. — Эльф протянул клинок демону. Тот, ни секунды не колеблясь, взял оружие, встал в боевую стойку напротив человека. И все началось сначала.
Бой с демоном отличался только тем, что товарищ по несчастью щадил Томаса: он прекрасно владел мечом, поэтому наносил быстрые, но слабые удары. Наставнику это же, конечно, не нравилось, но кто станет перечить тому, чье превосходство опасно оспаривать? Никто. Даже столь опытный воин, как эльф.
Тренировки продолжались до самого вечера. Малькому удалось только пару раз отдохнуть, когда мастер-переводчик вставал против демона. Наблюдать за их боем было одно сплошное удовольствие. Каким бы быстрым ни был наставник, иноземец легко предугадывал его движения и играючи уклонялся. После непродолжительного и безрезультатного размахивания деревянным мечом, эльф переключался на парня и на нем вымещал накопленную во время поединка с демоном злобу.
К вечеру Томас перестал чувствовать свое тело и совершенно вымотался. Любое движение провоцировало острую боль в ушибленных местах, а болело все. Мальком мечтал лечь на мягкую постель, забыться крепким сном, и не важно, что живот постоянным урчанием срочно призывал набить брюхо сочной (даже сырое крысиное мясо теперь казалось аппетитным деликатесом) едой. Тренировки отняли последние силы, поэтому парень справедливо полагал, что сейчас едва ли способен долго шевелить челюстью.
— Вот в том здании, почти в самом конце — вход в термы. — Мастер-переводчик показал на одноэтажное кирпичное сооружение. Мальком поначалу принял его за бараки, где спят гладиаторы, а все оказалась иначе.
— Термы? — растерянно переспросил Томас. — То есть римские бани?
— Да! Что здесь непонятного? — И снова эльф посмотрел на человека так, как будто перед ним надоедливый любопытный ребенок, не понимающий простых вещей.
«К ним явно попадали люди из очень разных эпох, — догадался парень. — Видать, мы здесь не настолько редкие гости».
— У меня есть к вам один вопрос, — зашел издалека Мальком, пока они шли к входу в термы.
— Спрашивай, — повелительно-радушным голосом разрешил наставник.
— Как часто в ваш мир попадали мои сородичи? — вежливо поинтересовался человек.
— В библиотеке Совета Четырех сохранилось не так много древних анналов и манускриптов, где говорилось о иноземцах. Летописцы и историки рассказывают историю нашего города Архейма, его постройку и то, как объединились четыре враждующих народа под одним флагом, дабы навсегда прекратить внутренние раздоры и кровопролитные войны. — Мастер-переводчик на секунду остановился и посмотрел на почерневшее небо, где неохотно по одной зажигались яркие звезды, образующие совсем иные, незнакомые взору Томаса созвездия. — В первый раз я познакомился с иноземцами, когда выбрал для себя профессию переводчика. Наш наставник оказался мудрым дворфом, чей воинственный народ славился превосходными воинами и стратегами, но никак не тягой к знаниям. Его звали Диол из дома Торнов, древнего знатного рода. Одним из четырех Урланов, что основали Архейм и объединили враждующие народы, был дворф по имени Торн. Именно с него берет свое начало дом Торнов.
— Никогда бы не подумал, что некто может знать свой род настолько хорошо и сказать, кем были его предки, — признался Томас. Он всегда завидовал тем, кто мог хоть что-то рассказать о себе, о своем происхождении и чья кровь течет в их жилах. Удивительно иметь длинную родовую историю, особенно когда твои предшественники смогли чем-то отличиться и даже оставить значимый след в истории. Даже если это история какого-нибудь небольшого города.
— У нас чтят предков, поэтому даже бедные и незнатные семьи ведут родословные, — объяснил эльф.
Позади них стоял демон. В наступающих сумерках черты его лица приобретали слегка жутковатый вид, будто он не живое существо, а галлюцинация, вызванная тяжелой болезнью, когда больной балансирует над пропастью под названием «смерть».
— Диол предлагал нам выбрать один основной язык и один дополнительный, если хотим стать мастерами-переводчиками, как он, — продолжил рассказывать свою историю наставник. Возле входа в термы начали собираться гладиаторы. Они по очереди проходили внутрь, так как в дверь все два десятка воинов не смогли бы пролезть, даже если каждый из них будет намазан маслом.
— И какой же вы выбрали основным? — любезно спросил Томас.
— Человеческий, — гордо сказал эльф. — В личной библиотеке Диола хранились десятки манускриптов и летописей, рассказывающих о первых появлениях иноземцев. И большая часть историй была посвящена твоим сородичам.
Откровение мастера-переводчика расставило все по местам. Наставник в некотором роде восхищался людьми — Мальком видел это в горящих от волнения глазах эльфа. Он мысленно возвращался в тот день, когда впервые сделал самостоятельный выбор, последовав зову сердца, а не родительскому велению.
— Почему именно человеческий?
— В тех манускриптах я натолкнулся на любопытные записи, которые свидетельствовали о впечатляющем многообразии вашего мира, — возбужденно заговорил мастер-переводчик. — Один из тех, кто делал записи, говорил о десятках различных языков, существенно отличающихся между собой, а второй после него писал, что некоторые известные нам диалекты иноземцев сильно изменились, что являлось прямым доказательством развития.
— Так и есть. Раньше, к примеру, во время Римской империи все говорили и писали на латыни, а теперь это мертвый язык, — заметно оживился Томас.
— В самых первых анналах, рассказывающих о появлении первых иноземцев, есть кое-какие упоминания о римлянах и латыни! — радостно воскликнул мастер-переводчик, подняв палец вверх. — Того человека звали Гай Антоний. Он называл себя архитектором. Именно Гай построил в Архейме первые термы.
«Не хило мы повлияли на культуру и архитектуру этого мира!» — Томас присвистнул от удивления.
— Амфитеатр тоже построил Гай? — При серебристом сиянии неполной луны великолепное сооружение римской архитектуры казалось чем-то нереальным, будто являлось отголоском давно забытого и далекого прошлого, покрытого бледно-темной пеленой.
— Он начал постройку, а закончил один из преемников архитектора, — мастер-переводчик говорил мягко, расслабленно. — Внешне люди не сильно отличаются друг от друга, как мы, но твой народ каким-то чудом сохранил многообразие ваших культур и языков, что невольно начинаешь восхищаться. Внутри вы разные, а это — настоящий дар, посланный с небес. Он делает вас по-настоящему уникальными. Вот что повлияло на мой выбор.
Еще одно откровение, которое произвело сильное впечатление на самого Томаса. Он никогда не придавал значения тому, что в его мире присутствует впечатляющее многообразие национальностей, и почти каждая имеет собственный язык и культуру. Это настоящий кладезь для тех, кто стремится познать мир, и увидеть его под другим углом. Или на время окунуться в совершенно незнакомую, но уникальную атмосферу, пропитанную интересными тайнами и необычными историями. Иногда это хороший способ отстраниться от проблем, и на какое-то время забыть себя настоящего, чтобы стать совсем другим человеком.
— Вам лучше поторопиться, — опомнился наставник. — У вас есть немного времени, чтобы помыться. Потом термы закроются, и придется ждать до следующего вечера.
— И правда, стоит поспешить, — согласился Томас. Он весь чесался, волосы на голове слиплись, стали жесткими, грязные лохмотья неприятно прилипали к телу, да и несло от него так, словно он месяц провалялся в помоях.
— Чуть позже за вами придет наш лекарь. Он всегда первое время присматривает за новичками, — предупредил эльф и тепло улыбнулся. Благодаря тому, что Мальком нащупал благоприятную почву для создания дружеских отношений, он в скором времени обзаведется ценным соратником. Если, конечно, останется в живых после боя с горным великаном.
Когда Томас направился к входу в термы, демон ожил и ни на шаг не отставал от человека. Они шли нога в ногу, хотя парень не мог этого заметить: его взгляд был направлен строго вперед. Мальком морально готовился к тому, что ему снова предстоит окунуться с головой во враждебную атмосферу. Гладиаторы не станут скрывать своего отношения к иноземцу-человеку, ведь они боятся не его, а демона. Он внушил им благоговейный страх, одним ударом покончив во время боя с противником. Пусть Беззубый и разбил голову о камень, но каждый прекрасно понимал, что в этом заслуга второго иноземца.
Они вошли в термы и оказались в небольшом помещении, очень похожем на раздевалку, выполненную в старом стиле. Томас инстинктивно начал искать взглядом вешалку, или хотя бы крючок для одежды, но ничего такого не нашел. Их окружали голые невзрачные стены из кирпича, возле которых стояли скамейки, и точно такой же холодный пол. Мальком поспешил сбросить с себя лохмотья. У парня язык не поворачивался назвать то, что осталось от старых потертых джинсов, трусов и футболки одеждой.
На демоне, кроме какой-то тряпки, прикрывающей достоинство, ничего не было. Видать, в его мире ничего не знают о зимах, либо они ее пережидают в каменном состоянии. Почти как медведи. Товарищ по несчастью спокойно откинул тряпку в сторону и выжидающе посмотрел на человека. Мальком не привык оголяться перед кем-то, хотя в спортзале после тяжелых тренировок они гурьбой вваливались в общую душевую и спокойно мылись. Никто друг друга не стеснялся. Но в новом окружении Томас неожиданно начал стыдиться своего тела. Оно казалось ему неправильным, уродливым. И всему виной отношение жителей этого мира к человеку.
Парню пришлось перебороть стыд и полностью раздеться. Он бросил дурно пахнущие лохмотья в дальний угол и, рефлекторно прикрывая достоинство, побрел вперед. В тот момент, когда Томас подошел к слегка приоткрытой двери и собирался перешагнуть через порог, его голову посетила замечательная идея: по-быстрому одеться и сбежать. Но постоянный зуд по всему телу не давал покоя Малькому, поэтому он переселил растущее желание покинуть термы, толкнул дверь и шагнул вперед.
Горячий воздух жгучими прикосновениями обволок все тело человека, когда тот вошел в термы. Просторное помещение заволокло легкой прозрачной дымкой пара. Он исходил от большого квадратного бассейна, расположенного в центре бани. Большая часть гладиаторов расположилась на скамьях вдоль стен, и лишь некоторые сидели рядом с бассейном, обливая себя водой из деревянных ковшиков. Они горячо спорили друг с другом, громко смеялись, надрывая глотки, издевались над новенькими, словно проверяли их перед тем, как принять в братство.
При появлении человека и демона гладиаторы как один притихли. Внезапно образовавшаяся тишина показалась Томасу оглушающей. Мальком даже на секунду подумал, что это он перестал различать звуки и вот-вот потеряет сознание от волнения. Но ничего не случилось. Парень подошел к бассейну, сел на ближайшую свободную скамейку и осторожно дотронулся пальцами до воды. В тот же миг Томас одернул руку. Вода оказалась горячей, но потерпеть можно.
Демон уселся на другой конец скамейки.
Из двадцати трех гладиаторов только шестеро не боялись смотреть в сторону иноземцев. Один из них, поджарый лысый орк, чье тело украшало бесчисленное множество шрамов, гнусаво что-то прокричал и заржал. Остальные откликнулись диким гоготом. Видимо, смельчак опустил про них какую-то шутку, которая позволила разрядить атмосферу и показать, что чужаки не так опасны. Воины вновь начали спорить, мериться силой, веселиться.
Томас не ожидал, что все пройдет настолько гладко. Никто не стремился раньше времени распрощаться с жизнью. Изредка гладиаторы искоса поглядывали на иноземцев, но на большее у многих не хватало духа. Видя, что демон никак не реагирует на тех, кто смотрит на него, некоторые осмеливались задерживать взгляд на чужаках. Каждый из воинов испытывал благоговейный страх рядом с демоном, а с человеком — отвращение и презрение.
«Уж лучше пусть они так показывают свое отношение ко мне, чем заставят все испытать на собственной шкуре», — Мальком не раз видел, как сильные сверстники глумились и издевались над теми, кто был слишком слаб, чтобы постоять за себя. Таким образом подобные люди стремились показать окружающим свое физическое превосходство, доказать, что решает далеко не интеллект, а сила. Вот только никогда не стоит недооценивать тех, кого природа наделила мозгами, а не мускулами.
Малькому пришлось изрядно постараться, чтобы отмыться и избавиться от навязчивого запаха пота и испражнений. Парень снова почувствовал себя цивилизованным человеком, а не животным. Томас также раскрепостился, перестал стыдиться своего тела. Конечно, находиться среди стольких голых воинов было неприятно и крайне опасно. Они легко могли забить до смерти человека, если бы не демон. Наверное, поэтому наставник так спокойно отправил иноземцев в термы, иначе живым отсюда Мальком просто бы не выбрался.
Никто не заметил, как в помещение вошел рыжеволосый дворф. На своих коротких ногах он передвигался достаточно проворно, поэтому в три счета оказался возле чужаков. Лекарь осторожно дотронулся холодным пальцем спины человека, чем вызвал достаточно неожиданную реакцию на простое прикосновение. Томас нервно подскочил на скамье, инстинктивно замахиваясь деревянным ковшом, готовясь врезать тому, кто посмел подкрасться к нему со спины, но моментально расслабился, когда разглядел стоящего рядом дворфа. Он выглядел напуганным, но всячески старался этого не показывать.
— Чужаки, — лекарю пришлось приложить немало усилий, чтобы произнести одну фразу на английском языке. — За мной.
Томас коснулся плеча демона и жестом показал, что пора идти. Товарищ по несчастью неохотно поднялся на ноги. Они оба пошли за дворфом. В раздевалке он подошел к двум аккуратно лежащим на скамейке стопкам одежды. Одну лекарь вручил человеку, а другую — демону. Мальком обрадовался тому, что ему не придется одевать на чистое тело грязные лохмотья. Их проще сжечь, чем отстирать.
В стопке оказалась обычная мешковатая рубашка, точно такие же штаны на подвязках и плетеные сандалии. Ничем непримечательная одежда, которую не жалко испачкать. Она абсолютно не стесняла движения. Томас даже решился в ней попробовать сесть на шпагат, и у него вышло. Растяжка не подвела, правда, далось это не так легко, как хотелось бы: сказывались несколько дней, проведенных в клетке.
Небольшой трюк Малькома впечатлил лекаря и демона. Никогда еще парень не видел, чтобы выражение лица товарища по несчастью так красноречиво выдавало его эмоции. Томасощутил прилив гордости. Кто бы мог подумать, что такого гиганта, обладающего способностью превращаться в каменное изваяние, может настолько сильно удивить такая незатейливая вещь, как шпагат. Без сомнений, в мире людей они бы умерли от переизбытка впечатлений, особенно если бы оказались в крупном мегаполисе среди многоэтажек-гигантов. Или вполне хватило того, чтобы показать машину или огнестрельное оружие. Последнее точно способно произвести смертельное впечатление на жителей этого мира.
— Идти. — Едва ли лекарь был способен изъясняться другим способом, кроме как с трудом выговаривать несколько несвязанных друг с другом слов.
Они вышли на тренировочное поле. Высоко над головой бледно-желтая луна плыла по бескрайнему небу, закрывая собой свет далеких звезд, напоминающих парню о доме. Томас пробыл в этом мире долгие пять дней, но ему казалось, что прошло не меньше двух недель. Больше всего Мальком переживал за родителей. У матери больное сердце, ей никак нельзя волноваться, а отец не в том возрасте, чтобы стойко переносить подобные удары судьбы. Они обязательно будут до последнего искать любимого сына и не верить тому, что тот мог вот так запросто бесследно исчезнуть.
А что подумают друзья? Он обещал в тот вечер перед попаданием в другой мир встретиться со своим лучшим другом и как следует отметить его двадцатилетие. Оторваться по полной. Потом на следующий день Томас пошел бы в зал адски тренироваться. Мальком слепо следовал завету своего тренера: «Любишь выпить — люби и заниматься до потери пульса!» Таким образом тот помогал подопечным избавиться от вредных привычек, искоренить их, ибо любому, кто придет в зал с перегаром, предстоит выложиться на триста процентов и пройти все семь кругов ада.
«Никогда бы не подумал, что всем сердцем возжелаю оказаться в родном городе! — Тоска по дому мощной волной обрушилась на Томаса. — Я так соскучился по знакомым лицам, друзьям, родным и родственникам. Как же хочется увидеть искреннюю доброжелательную улыбку, побыть в окружении близких людей. Мне теперь этого так не хватает…» — Мальком тряхнул головой, чтобы избавиться от печальных мыслей и освободиться от сковывающей сердце тоски.
«Я должен сосредоточиться на выживании!» — мысленно напоминал себе парень. Рано еще расслабляться.
Рыжеволосый лекарь шел вдоль кирпичного здания, в котором располагались термы. Они почти дошли до конца, как резко остановились возле металлической двери, с небольшим окошечком со стальной решеткой. Из маленькой подсумки дворф ловко выловил небольшой ключик и отомкнул дверь.
— Ты. Здесь. — Лекарь жестом показал пройти демону внутрь. Иноземец послушно вошел в помещение. Дворф закрыл за ним дверь.
Мальком до последнего опасался возможности жить под одной крышей с гладиаторами. Нет ничего хуже, чем спать среди врагов, жаждущих пустить тебе кровь. О нормальном сне и речи быть не может. Но как выяснилось, Даггарт выделил им отдельные комнаты для «проживания».
Лекарь подошел к последней двери, открыл ее. Томас не стал дожидаться персонального приглашения пройти внутрь. Парень перешагнул порог и оказался в довольно небольшой комнате, где кроме тряпичной лежанки, набитой соломой, больше ничего не было. Не трехзвездочный номер, но при сложившихся обстоятельствах вполне сносное жилище. В помещении чистенько, нигде не видно следов запустения, как будто здесь кто-то недавно обитал и вот-вот должен вернуться.
— Там. Еда, — сказал лекарь и показал на поднос, который поставил возле лежанки. — Напиток. Сон. Помогать. Расслабиться.
В этот раз дворфу пришлось серьезно постараться, чтобы по очереди произнести слова. Томасу показалось это очень забавным и он рассмеялся. Рыжеволосый лекарь посмотрел на иноземца диким взглядом, как обычно смотрят на сумасшедших, когда те настырно так твердят о существовании пришельцев или о том, что они являются той или иной известной личностью.
Ни секунды не медля, дворф поспешил покинуть странного чужака. Он резко закрыл дверь, громко лязгнув металлом, и запер ее. Томас быстро подскочил к подносу с едой. В деревянной миске была какая-то непонятная масса, издалека напоминающая кашу. Мальком долго не рассуждал над тем, что это, а просто приступил к долгожданной трапезе. Он жадно поглощал однородную массу, пока в миске совсем ничего не осталось. Ни единой крошки. На подносе еще был приличных размеров кусок темного хлеба и деревянная кружка, наполненная до краев сладко-пахнущим напитком.
«Лекарь как раз говорил что-то о том, что это поможет расслабиться. Наверняка какой-то особый напиток, помогающий забыться крепким сном, как тогда, в таверне», — вспомнил Томас. Он ни грамма не верил, что в бурдюке было настоящее вино. Никто не станет тратить лишние деньги на рабов.
Но сейчас Мальком с большим удовольствием приложился к кружке и сделал несколько глотков, чтобы как можно быстрее растаять в объятьях сна. Парень взял темный хлеб, откусил смачный кусок, активно поработал челюстью, запил и еще несколько раз проделал все по кругу. Затем, когда с едой было покончено, а деревянная кружка оказалось пустой, Томас прилег на лежанку. На губах и во рту до сих пор оставался терпкий привкус специфичного напитка, ловко замаскированного под вино.
«Нет ничего приятней, чем после тяжелого дня набить желудок и свалиться без сил в постель». — На уставшем лице Малькома появилась довольная улыбка. Он просто глядел в потолок и размышлял о том, что же ему принесет завтрашний день.
Через небольшое окошечко в металлической двери в комнату проникало серебристое сияние бледно-желтой луны. Разрезаемые решеткой пучки света превратились в квадратные столбы, падающие на пол под острым углом. Мысли в голове Томаса с каждой секундой ворочались все медленнее, веки потяжелели, мышцы по всему телу наконец-то расслабились.
Перед тем как погрузиться в сладкий сон, Мальком про себя повторял одно и то же: «Я вернусь домой. Я вернусь домой. Я вернусь домой…» — и это придавало ему сил. Он обязательно вернется домой. Но не сейчас.
========== Часть 7 ==========
Железная дверь тихо отворилась. Легко ступая, в комнату вошел рыжеволосый коротышка. В руках он держал поднос с завтраком. От миски шел горячий пар, разносящий по небольшому помещению аппетитный аромат. Лекарь остался доволен, когда заметил, что от вчерашнего ужина ничего не осталось, кроме грязной посуды. Хороший аппетит, несомненно, огромный плюс, иначе ему долго здесь не протянуть.
Дворф осторожно поменял подносы, стараясь как можно меньше шуметь, и, когда дело было сделано, собирался незаметно удалиться. Но перед самой дверью ощутил на себе взгляд. Коротышка развернулся на девяносто градусов. Человек сонно посмотрел на незваного гостя, а потом устало сел и оперся спиной о стену.
«Он какой-то странный, — подумал лекарь, разглядывая иноземца. — На его месте я бы обязательно испугался, если бы ко мне в комнату вошел кто-нибудь без приглашения, особенно когда я сплю!» — размышлял он, не в силах отвести взгляд от чужака.
В детстве лекарь не раз слышал от старых жителей Архейма легенды и рассказы о тех, кто приходит из иных миров, но коротышка никогда бы не подумал, что однажды сам повстречает настоящих иноземцев. Они не так часто появлялись в городе, как по всему королевству, но и этого вполне хватало, чтобы стабильно ходили слухи о новоприбывших иноходцах. Большинство видело в чужаках опасных врагов, другие — ценных союзников.
— Еда, — коротко и сухо произнес дворф. Человеческий язык казался чересчур сложным, неправильным. Разговаривать на нем для лекаря было настоящей пыткой, но любопытство и сильное желание больше узнать о странном человеке подталкивали коротышку дальше изучать английский (какое странное название для языка!).
Косо посмотрев на поднос, иноземец кивнул. По недоверчивому взгляду на кружку дворф догадался, что чужак раскрыл секрет вчерашнего напитка. Это зелье — отличный способ поднять на ноги новичков, не привыкших к изнурительным физическим нагрузкам, иначе пришлось бы постоянно тратить драгоценное время на отдых. Лекарь гордился тем, что смог придумать рецепт приготовления столь полезного и чудодейственного напитка, за который любой готов отдать все.
Рыжеволосый дворф тяжело вздохнул. Не зная путем человеческого языка, он никак не сможет поговорить с чужаком, как бы сильно того не желал. Лекарь пообещал себе, что изо всех сил постарается выучить английский, чтобы обменяться опытом с иноземцем. В свое время они очень сильно повлияли на жителей Архейма, принеся много нового в их жизнь и поделившись многочисленными знаниями. Но времена, когда Совет Четырех прислушивался к иноходцам, давно прошли. Теперь правители не нуждались ни в чьей помощи.
*
Томас сидел и сверлил стену взглядом, будто действительно надеялся, что удастся провернуть подобный фокус. На самом деле парень полностью отдался на волю мыслям. Мальком еще не до конца понимал, каким образом смог за ночь восстановиться и избежать сильной боли в перетружденных мышцах. Вероятно, тот напиток, что изготовил лекарь, был не так прост.
«И почему он еще не ушел? — отвлекся от раздумий иноземец и коротко взглянул на дворфа. Тот в ответ с интересом посмотрел на человека. — Так и будем играть в гляделки?»
Его присутствие немного раздражало парня, но ничего с этим нельзя было поделать. Наверное, рыжеволосый коротышка следил за тем, чтобы подопечные не отказывались от еды. Томас перевел взгляд на поднос, где стояла деревянная миска каши с кусочками лоснящегося от жира мяса и кружка с обычной водой. В этот раз не забыли положить ложку, а то вчера пришлось есть руками, хотя это его нисколько не смутило.
К завтраку Мальком приступил под пристальным взором лекаря, который наблюдал за процессом поглощения пищи. Парень уже собирался отказаться от еды, но голод сделал свое дело: он молча съел завтрак.
Удовлетворенный дворф оставил подопечного, забрав с собой поднос. Томас обрадовался возможности побыть наедине с собой: требовалось все тщательно обдумать, и придумать хоть какое-нибудь подобие плана. В первую очередь Мальком решил пока отложить мысли о побеге, так как без соратника здесь не обойтись, а идти в одиночку — это верный способ приблизить неизбежное — смерть. Значит, осталось два варианта: либо за два дня примириться с судьбой, либо бороться, как и сказал эльф. Каким бы заманчивым не казался первый вариант, Томас все-таки решил остановиться на втором.
«Но что делать? Как быть? Со слов наставника, горный великан — опасный противник, обладающий невероятной силой и орудующий боевым молотом. Достаточно одного удара, чтобы сразу же выйти из игры. Единственная слабость великана — это его неповоротливость, поэтому при должной прыти можно попробовать добраться до самых уязвимых мест на ногах, — размышлял Мальком, пока имелась такая возможность. — В одиночку такого противника не одолеть, наставник в этом не сомневается. У нас обязательно появится шанс на победу, если будем работать в команде, как единое целое».
Вообще, Томас справедливо полагал, что следует отказаться от плана, где все четверо воинов объединят усилия, дабы одолеть сильного противника сообща, — он на дух не переносил орков-каннибалов. Мальком еще не забыл, как северные варвары на него смотрели: с аппетитом, брызгая слюной, словно человек — редкий деликатес, который стремится попробовать каждый уважающий себя гурман. Поэтому работа в команде с каннибалами казалась парню невообразимой дикостью и чрезвычайно рисковым шагом. Никто же не может гарантировать то, что варвары не прикончат его в самый ответственный момент, лишь бы перед смертью вкусить человечины.
«Я страдаю паранойей, — усмехнулся Томас. — То, что орки промышляют каннибализмом, лишний раз подтверждает мою теорию: они обладают развитым чувством самосохранения. Эти дикари готовы забить, как скотину, сородича ради того, чтобы прожить еще несколько дней. Глупо полагать, что они выберут деликатес, когда им предлагают шанс выйти из боя победителями, а не мертвецами».
Теперь требуется заручиться поддержкой наставника, который поможет договориться с каннибалами. Без знаний мастера-переводчика план Малькома так и останется хорошей, но неосуществимой идеей. По крайней мере, Томас был намерен попробовать объединиться с северными орками, иначе никому из них не выстоять против горного великана. Нельзя вечно полагаться на демона.
«Только дурак ставит все на фаворита», — парень твердо решил, что больше не будет слепо отдаваться на волю случая — он слишком ненадежный союзник.
Остальные проблемы, которые могли возникнуть во время осуществления замысла, Мальком собирался решать по ходу пьесы. Заранее подготовиться ко всему просто невозможно. В любой момент может произойти нечто такое, что обязательно поменяет правила игры, и тогда даже в самом идеальном плане появится непозволительно много изъянов.
Через небольшое окошечко в железной двери было видно посеревшее небо. Еще недавно оно казалось прекрасным полотном маститого художника, чья рука смогла изобразить удивительную красоту огромной Вселенной, но теперь от живописной картины осталась лишь бледная тень: краски поблекли, огоньки далеких звезд потухли, гордая луна выцвела и растворилась на сером фоне. На секунду можно было решить, что Томас видит совсем не рассвет, а закат чужого мира. Но это не так. Мальком воочию наблюдал за сокрытой от глаз людей сущностью самой жизни: конец одной всегда ознаменовал начало другой. И буквально через несколько минут сама природа последовала этому неоспоримому факту: далеко на горизонте небо запылало алым золотом. Близилось начало нового дня.
— Как спалось? — неожиданно раздался голос наставника. Он немного повозился с замком, ругаясь на орочьем языке, а затем с довольным лицом открыл дверь.
— Великолепно. — И это было чистой правдой. Благодаря чудесному напитку, Томаса не беспокоили кошмары или странные непонятные сны, после которых чувствуешь себя разбитым и измотанным.
— Это особое снадобье, — глаза эльфа хитро заблестели. — И рецепт его приготовления знает только сам лекарь. Как он мне однажды сказал: «Это знание я передам либо своему ученику, либо унесу с собой в Илаз!»
— В Илаз? — удивленно переспросил Мальком.
— Да, — спокойно ответил мастер-переводчик и продолжил: — Илаз — это бескрайняя красная пустыня, где души ждут своего часа для перерождения. В основном туда попадают те, кто отказался исполнить предназначение или потратил драгоценную жизнь впустую. Никто не сможет избежать уготованной богами судьбы.
«Религия…» — недовольно поморщился Томас. Он всячески старался избегать подобных разговоров, в которых можно одним неправильно сказанным словом разгневать собеседника. И все по той причине, что Мальком негативно относился к вере в высшие силы. Бог — это лишь выдумка человечества, чтобы справиться с пожирающим сознание страхом смерти. Нет ничего хуже, чем сознавать, что по ту сторону тебя ждет пустота, а не следующая жизнь.
— Ты чего так помрачнел, иноземец? — наставник подошел ближе и посмотрел парню прямо в глаза.
— Ничего, — резко ответил Томас и опустил голову.
— Я частенько видел подобный взгляд, — легкая рука эльфа мягко легла на плечо человека. — Ты страшишься смерти.
— Нет, — грубо сказал Мальком и, дернув плечом, скинул руку мастера-переводчика.
— Нет? — недоверчиво сощурившись, спросил собеседник.
— В меня вселяет страх не смерть, а то, что может быть по ту сторону, — признался парень.
— И что же там?
— Ничего…
Оба собеседника резко притихли и погрузились в раздумья. Наступившая тишина показалась Томасу мрачной, нагнетающей и так не самую приятную атмосферу. Малькому тяжело было признаться самому себе в том, что он завидовал тем, кто слепо верил в существование жизни после смерти. Они хотя бы не страшились того дня, когда придет время отправиться на тот свет и предстать перед Богом.
— Почему ты не веришь в высшие силы? — неожиданно задал вопрос наставник, из-за чего иноземец вздрогнул.
— За всю жизнь в моем мире я ни разу не сталкивался с проявлением божественного вмешательства, — разочарованно проговорил парень.
— Разве то, что ты попал сюда, не является очевидным доказательством вмешательства высших сил? — настойчиво гнул свое мастер-переводчик.
— Не является! — пылко воскликнул иноземец. — Ты просто ничего… — тут же осекся Мальком.
Томас совершенно позабыл о грозящей ему опасности в виде эльфа-разбойника и его хозяина, который подослал верного слугу выкрасть артефакт, позволяющий открывать нечто на подобии врат между мирами. В этом парень больше не сомневался, иначе зачем богатому и знатному господину может потребоваться красивая безделица? Только если она не обладает особыми свойствами.
— Я ничего не понимаю? — скорчил обиженную гримасу наставник. — В молодости, когда я сознательно выбрал профессию переводчика, у меня в кошеле не было ни гроша. Чтобы стать учеником знаменитого мастера Диола, надо было заплатить за первый год обучения приличную сумму, а также обладать прирожденными способностями к изучению языков.
— И? — взволнованно спросил Мальком. Ему не терпелось услышать продолжение истории по двум причинам: во-первых, так эльф не задает неудобных вопросов, а во-вторых — подобные разговоры позволят установить дружеские отношения. Здесь Томас не выживет без тех, кто готов пойти на любой риск ради товарища.
— Познав тяготы самостоятельной жизни, я перестал обращаться за помощью к богам.
— Почему?
— Я справедливо полагал, что никто мне не станет помогать по доброте душевной. Так оно, по сути, и было, — с горечью произнес мастер-переводчик.
— И как же вам удалось добиться желаемого? — Томас спрятал холодные босые ступни под тоненькое одеяло, которое он вчера поздно вечером принял за простыню.
— Мне пришлось стать мирадоном, — эльф расплылся в блаженной улыбке. — В те времена это был единственный способ заработать достаточно динге, чтобы оплатить учебу у мастера Диола. Именно сражаясь на песке, обагренном кровью великих и не очень воинов, я поверил в жизнь после смерти и в богов. Они пристально следят за нами, наставляют нас и помогают преодолеть постоянно возникающие на жизненном пути преграды.
— К чему ты ведешь? — отчасти Мальком понимал, что хотел этим сказать наставник, но лучше услышать это от него самого.
— Если ты попал сюда, иноземец, то явно неспроста, — сказал мастер-переводчик.
— Наверняка, — хитро ухмыльнулся Томас. — Видать, я очень сильно разгневал богов, раз они сослали меня сюда.
Наставник укоризненно посмотрел на человека и озадаченно покачал головой. Пока парень лично не убедился в существовании высших сил, ничто не сможет изменить его мнение по этому поводу. Это понимал не только эльф, но и сам Мальком, который не готов был признать, что его чудесное «спасение» от смерти — дело рук самих богов.
«Я же чуть было не проговорился, — Томас обрадовался тому, что на некоторое время мастер-переводчик отстанет от него. — Не стоит пока болтать о случившемся нападении на орка-работорговца и привлекать к себе ненужное внимание, иначе меня лишат жизни намного раньше», — подумал Мальком. В пылу жаркого спора легко забыться и увлечься отстаиванием точки зрения, что не заметишь, как с коварного языка сорвутся не предназначенные для чужих ушей слова.
— Пора тренироваться! — холодным тоном объявил наставник и, выйдя из комнаты, прокричал это же на других языках.
Томас, лениво потягиваясь, покинул скромную обитель и встал рядом с демоном. Товарищ по несчастью кивком поприветствовал человека и злобно посмотрел на подошедшего слишком близко орка-каннибала. Варвар отпрянул от иноземца, почти вплотную прижавшись к соплеменнику.
Когда все воины собрались, мастер-переводчик приказал им построиться в один ряд и заставил пробежать больше тридцати кругов по тренировочному полю. Мальком часто пренебрегал вечерними пробежками после изнурительных занятий в спортзале, поэтому к концу «разминки» мышцы ног горели и отзывались адской болью, сердце в груди колотилось в бешеном ритме, каждый вдох причинял мучительную боль, обжигая горло и легкие. Томас с преогромным удовольствием сейчас рухнул бы на лежанку, чтобы расслабиться и немного отдохнуть.
Не только Малькома измотала разминка. Один из северных орков судорожно согнулся пополам и его стошнило. Зрелище было жалкое и отвратительное. Пока каннибала рвало содержимым желудка, опытные гладиаторы смеялись над ним и подшучивали. И только после того, как последние остатки завтрака оказались на земле, варвар вытер тыльной стороной ладони рот и, тяжело волоча ноги по земле, вернулся в строй.
«Он очень силен, но у него явные проблемы с выносливостью, — размышлял Томас, вспоминая, как внимательно изучал по видеозаписям боев соперника, чтобы иметь хоть какое-то представление об оппоненте. — Наверное, орк и сам это понимает, что не вынослив, поэтому нападет первым и попытается как можно скорее закончить бой, иначе ему конец. Я бы на его месте поступил именно так!»
Эта информация, считал Мальком, может помочь склонить каннибала к командной работе. Нет ничего весомей и убедительней, чем железные факты и голая правда, когда речь идет о выживании.
К варвару подошел мастер-переводчик. Он посмотрел на воина холодным взглядом и медленно так, старательно, четко выговаривая каждое слово на грубом орочьем языке, что-то у него спросил. Каннибал отрицательно замотал головой, быстро упал на землю и, приняв упор лежа, приступил к отжиманиям.
Томас начал про себя считать. Раз… Пять… Десять… Двадцать… Орк отжимался легко, непринужденно, будто делал это играючи, с издевкой, мол, смотри, как я умею. И мягкие, пружинистые движения служили тому доказательством. Тридцать… Варвар продолжал отжиматься в том же духе под пристальным надзором наставника. Пятьдесят… Каннибал стал сдавать. Он перестал придерживаться одного темпа: воин быстро опускался вниз, касаясь грудью земли, а потом заметно медленнее поднимался вверх. Мальком не понимал, чего этим хотел добиться мастер-переводчик. Пятьдесят пять… Орк едва отжался. Он весь вспотел, тяжело дышал, и руки уже тряслись от перенапряжения. Затем, когда варвар опустился вниз, он, прилагая огромные усилия, пытался отжаться, но где-то на середине замер и неожиданно грохнулся на землю без чувств.
«Проверял! — тут же осенило Томаса. — Он проверял его состояние!»
Никто из опытных гладиаторов не бросился на помощь к новичку, а некоторые даже бровью не повели, словно это для них — обычное явление. Только соплеменник собирался подскочить к орку, но наставник остановил каннибала одним коротким, точным движением руки, не позволив тому сделать и шага. И, как ожидал Мальком, рыжеволосый дворф не заставил себя долго ждать: лекарь торопливо семенил к бесчувственному воину, не обращая никакого внимания на остальных рабов, кроме человека. Его спокойный, пронзительный взгляд лишь на секунду задержался на парне, но этого было достаточно, чтобы заметить искорки любопытства в глазах дворфа.
Лекарь быстро отдал приказ двум стоящим рядом гладиаторам. Те, посмотрев на эльфа, получили в ответ кивок и помогли оттащить северного орка в здание, где коротышка занимался врачеванием, если так можно было сказать. Томас еще смутно представлял о том, насколько развита медицина и способны ли местные лекари спасти от серьезных заболеваний и ран.
На этом мастер-переводчик объявил конец разминки и начало нового тренировочного дня. Немного погодя появился медведь. Он отобрал новую партию гладиаторов, которых собирался на протяжении нескольких часов избивать деревянным мечом, чтобы хоть чему-то их научить. За остальными присматривал эльф. Как и подобает наставнику, он с серьезным выражением лица раздавал команды направо и налево. Одних заставил отрабатывать удары на манекенах и столбах, вторым пришлось размахивать мечом в воздухе, а третьим повезло намного больше — оставшихся гладиаторов мастер-переводчик заставил сражаться друг с другом. Только трое новичков остались стоять и терпеливо ждать приказа от наставника.
«Надо будет повнимательней последить за вторым каннибалом, чтобы понять его сильные и слабые стороны. Затем, когда пойму, как стоит разговаривать с ним, и на что расставлять акценты во время беседы, потолкую с эльфом!» — прикинул Томас свои дальнейшие действия. Он отчетливо сознавал, что без хороших, внушительных и весомых аргументов ему не удастся даже близко склонить северных орков на свою сторону. Они воинственный народ, привыкший выживать самостоятельно, без чьей-либо помощи, поэтому Малькому потребуется проявить наблюдательность и смекалку, чтобы завоевать расположение каннибалов хотя бы на один бой.
Тренировочное поле заполнили звуки глухих ударов деревянных мечей, яростные выкрики и рычанье гладиаторов, бросающихся в бой на медведя или на своего партнера, и четкие команды и советы обоих наставников. Жизнь закипела в полную силу. Каждый воин выкладывался на сто процентов, старательно разучивая новые приемы и повторяя старые. Они неистово сражались друг с другом, одновременно показывая все свое мастерство и в то же время стараясь как можно сильнее покалечить соперника, дабы тот не забывал, что проигрыш здесь равняется смерти там.
Спустя несколько минут после того, как все разошлись по местам, мастер-переводчик наконец-то занялся новичками, что терпеливо ждали момента влиться в ту жизнь, что кипела на тренировочном поле без них. Никто точно не мог сказать, к чему каждый из них, в конце концов, стремился: быть славным воином и погибнуть славной смертью на арене, выжить и обрести свободу или же победить чемпиона, дабы занять его место и стать настоящей легендой. Но они понимали одно — надо любой ценой выжить в первом бою.
— Что же, сегодня вам предстоит поработать друг с другом. Так как вас трое, то я стану вашим четвертым партнером, чтобы не тратить время на отдых до самого обеда, — довольно заулыбался мастер-переводчик, когда Томас скорчил недовольную гримасу и тяжело вздохнул. — Мы разобьемся на пары и повторим то, что разучивали вчера. Так сказать, надо закрепить полученные знания.
Потом эльф повторил то же самое на орочьем языке для северного варвара. Он внимательно слушал наставника, пока тот не закончил говорить. И мастер-переводчик приступил к самому трудному: ему пришлось изъясняться жестами, чтобы попытаться донести ту же информацию и до демона. Томас с ухмылкой наблюдал за выразительной пантомимой, ведь эльф активно размахивал руками и корчил недовольный гримасы каждый раз, когда иноземец разводил руками и отрицательно мотал головой, а затем снова повторял те же действия, пока воин его наконец-то не понял.
Несколько часов, проведенных под открытым небом в тренировочных боях то с демоном, то с каннибалом, то с мастером-переводчиком, показались Малькому бесконечными. Он не был превосходным мечником, не обладал чудовищной силой, зато показал хорошую выносливость, реакцию и навыки в рукопашной схватке, где мог задать жару неопытному бойцу. Вот только в предстоящем бою это почти никаким образом не поможет ему остаться в живых.
За час до конца утренней тренировки наставник заставил Томаса отрабатывать на манекене удары по слабым местам, чтобы полученные знания не только крепко засели в голове, но и в мышечной памяти. Притом эльф постоянно требовал от него атаковать мечом как можно чаще, сильнее и быстрее. Малькому приходилось стараться изо всех сил, иначе ему прилетало деревяшкой по спине так, что невольно хотелось развернуться и хорошенько врезать мастеру-переводчику. Казалось, наставник стремился не повысить шансы парня на выживание, а выжать из него все силы и загонять до полусмерти.
В тот момент, когда Томас сбавил темп и, по мнению наставника, стал слишком медленно наносить удары, эльф плашмя треснул его деревянным мечом по спине. Резкая острая боль пронзила тело, как раскаленная игла, кожу жгло. Парень не на шутку разозлился. Его пальцы крепче стиснули рукоять тренировочного оружия, а лицо исказилось гневом.
«Если он еще один раз ударит меня, то я сломаю ему руку», — думал Мальком, шумно дыша и неистово работая мечом. Придерживаться нужного темпа становилось все труднее: мышцы на руках одеревенели, приходилось прилагать немало усилий, чтобы перебороть желание прекратить сие мучительное занятие и позволить себе небольшую передышку.
— Ты навсегда останешься жалким и бесполезным рабом, если продолжишь в том же духе! — озлобленно прокричал мастер-переводчик. Он замахнулся мечом, собираясь проучить нерасторопного иноземца, как раздался глухой треск дерева, во все стороны полетели щепки.
— Замолчи, — отрывисто прорычал Томас, продолжая крепко сжимать рукоятку сломанного тренировочного оружия. — Замолчи! — Парень повернулся к эльфу лицом и полосонул того гневным взглядом, полным ненависти.
Наставник на секунду опешил. Никто из рабов никогда не перечил ему, проявляя беспрекословное повиновение, и тем более не смел настолько открыто выказывать свой гнев по отношению к нему. И сейчас мастеру-переводчику предстояло сделать тяжелейший выбор в жизни: поступить, как полагается верному слуге, выполняющему наказ господина, и наказать провинившегося раба, или же как другу, хоть это и может привести к неприятным последствиям.
Томас продолжал стоять и сжимать острый обломок сломанного меча. В его глазах пылал яростный огонь гнева, поглощающий душу и разум. Неудержимая ярость затмевала собою инстинкт самосохранения и благоразумие, подталкивая к краю пропасти, что разверзлась перед ним: Мальком явственно ощущал желание вонзить то, что осталось от тренировочного оружия в живот наставника, раз и навсегда покончив с унижениями. Он вполне способен стать настоящим воином и доказать, что в силах совершить…
«… убийство!» — эта мысль прозвучала оглушительно громко, будто ею выстрелили из пушки, чтобы привлечь внимание разгневанного Томаса. Он моментально пришел в чувство и ужаснулся. Он потерял контроль, позволил эмоциям овладеть собой, и чуть было не совершил ошибку, которая могла стоить ему жизни. Но больше всего Мальком поражался тому, что собирался пойти на мерзкий, жалкий, подлый поступок.
«Неужели я настолько самовлюблен?» — подумал парень, и с презрением отбросил в сторону сломанный меч.
За этой сценой следили почти все гладиаторы, кроме опытных и тех, кто боролся с тренером-медведем — они полностью были поглощены тренировками и совершенно отрешились от окружающего мира. Томас прекрасно сознавал, что замять случившееся не выйдет и придется ответить за свою вспыльчивость, иначе пострадает репутация наставника, а он себе такой роскоши позволить не может. Он бы и сам поступил на его месте точно так же — наказал бы непослушного раба, чтобы тот навсегда усвоил урок: никогда не смей пререкаться с господином.
— Я тебя предупреждал, иноземец, — гневно процедил мастер-переводчик и повелительным голосом отдал приказ рядом стоящему стражнику, что бросился к ним, когда Мальком посмел ослушаться и накричать на эльфа.
— Что меня ждет? — виноватым голосом спросил Мальком.
— На первый раз — не самое худшее, — спокойно ответил наставник, терпеливо чего-то ожидая.
«Утешил», — мысленно усмехнулся Томас.
К тому моменту, когда пришел стражник, парень успел вообразить десятки различных способов наказания вспыльчивых и непослушных рабов, — и один другого был хуже. Мастер-переводчик отправил воина за плетью. Мальком даже побледнел и ощутил слабость во всем теле, когда понял, что его ждет за наказание. Уж лучше бы избили.
— В правильном направлении мыслишь, иноземец, — подтвердил догадку человека эльф.
Товарищ по несчастью подошел к Томасу и схватил того за левую руку. Он появился столь неожиданно, что парень на мгновение растерялся и замешкался. В этот же момент к нему с другой стороны подскочил стражник и крепко обхватил правую руку. Они помогали наставнику наказать провинившегося раба. Мальком вполне ожидал такого рвения от стражников и других гладиаторов, но не от демона, который столько времени помогал ему и защищал от нападок более сильных воинов.
— Предатель, — прошипел парень и бросил короткий презрительный взгляд на товарища по несчастью. И вдогонку подумал: «Я сам виноват!»
Неожиданно наставник зычно что-то выкрикнул. Оба помощника стали тянуть Малькома за руки в разные стороны, лишив его возможности сопротивляться. Теперь мастер-переводчик мог спокойно приступить к исполнению наказания и проучить вспыльчивого человека. В нем собирались воспитать понимание простых и непреложных истин: он — раб, и непослушание здесь — неприемлемо. Он должен беспрекословно подчиняться воле господина и никак иначе.
В течение одной минуты Томас простоял в той позе, в которой когда-то давным-давно распяли Иисуса: руки были насильно разведены в сторону, ноги прижаты друг к другу. Не хватало только огромного деревянного креста и свирепой толпы людей, ослепленных черной завистью и жаждущих пустить ему кровь. Он проклинал наставника за то, что тот медлил и ничего не делал. Ожидание хлестало по нервам и психике намного болезненней, чем плетка по плоти — в этом Мальком пока не сомневался.
Но скоро парень изменил свое мнение.
Рядом с головой Томаса раздался оглушительный щелчок, в то же мгновение жгучая боль пронзила его острым клином промеж лопаток. Он сдавленно охнул, выпятил грудь вперед и попытался вырваться из крепких рук, сдерживающих его. Но демон и стражник вцепились в него мертвой хваткой. Мальком яростно брыкался, как бык, которого оседлал ковбой на потеху публику. Вот только «ковбои» превосходили «быка» в силе, поэтому исход борьбы был заранее известен.
— Перестань противиться, раб, и прими заслуженное наказание достойно, — холодный и властный голос мастера-переводчика подействовал на парня так же, как если бы на его голову сейчас вылили ведро с ледяной водой: он успокоился и перестал сопротивляться.
Публичная порка продолжилась.
========== Часть 8 ==========
«Я наивный идиот, — ругал себя Томас, готовясь к следующему удару плети. — Не стоит забывать, где я нахожусь, иначе обязательно навлеку на себя беду похуже порки плетью!»
Хватка демона и стражника несколько ослабла. Мальком сейчас вполне мог бы вырваться и попытаться сбежать, но если его не догонят стражники или гладиаторы, то с этой задачей лучше всех справятся лучники на стенах: они без промедления всадят в него парочку стрел и дело с концом.
«Нет, на такую откровенную глупость я не способен, — размышлял парень, скорее чувствуя, чем слыша, как наставник замахивался, — хотя это от стольких проблем бы избавило».
Плеть жадно впилась в плоть сквозь рубаху, причиняя невыносимую боль. Томас вскрикнул, подался телом вперед, но демон и стражник вовремя подхватили человека, не позволив ему упасть на колени. На несколько секунд в голове воцарился хаос — мысли спутались и смешались. Мальком с силой прикусил нижнюю губу, и во рту почувствовался солоноватый привкус крови, зато добился нужного результата: он снова отчетливо осознавал, где находится, что происходит и о чем думает.
«Все-таки удары плетью по плоти причиняют намного больше боли, чем ожидание — по нервам», — философски заметил парень и скривился: в тех местах, где плеть оставила ярко-красный след на коже, все жгло от пота.
Демон крепко стиснул пальцами предплечье Малькома, чем вызвал неоднозначную реакцию последнего. Томас и так чувствовал себя скверно, так еще хватка товарища оказалась чересчур сильной, будто он собирался сломать ему руку, а не помочь устоять на ногах. И в тот же момент, когда парень собирался одарить иноземца взглядом, полным ненависти и желанием поквитаться, ощутил острую вспышку боли промеж лопаток.
Томас вскрикнул и громко застонал. Мир перед его глазами за доли секунды почернел, ноги подкосились. Он явственно ощутил, как тело подалось вперед, и почувствовал, как стал падать в пустоту.
«Позор, — мелькнула мысль в голове Малькома. — Я теряю сознание!»
Но каково же было удивление парня, когда могучие руки стражника и демона остановили его падение и не позволили лицом врезаться в землю. Они с необычайной легкостью подняли обессиленного Томаса на ноги и держали так, пока он полностью не пришел в чувства.
— Тебе осталось еще семь ударов плетью, — голос наставника раздался над ухом человека.
«Да пошел ты», — подумал Мальком и злорадно осклабился, но вслух не осмелился этого сказать. Не стоит злить того, в чьих руках твоя жизнь и плеть. Время для игр кончилось.
Томас нервно переминался с ноги на ногу, готовясь получить следующую порцию острой боли за счет заведения. Он пришел к выводу, что наказание специально длилось так долго, чтобы привить особую любовь к смирению, ведь мастер-переводчик мог поступить намного проще — выпороть побыстрее и не возиться с ним так долго. Так бы поступил любой тренер, желающий добиться определенного уровня дисциплины в рядах учеников. Вот только наставник пошел дальше: он собирался не только причинить физическую боль, но и морально извести непослушного раба, дабы тот трижды подумал, прежде чем что-то произносить в присутствии господина.
Опять демон крепко сжал предплечье Малькома. Вслед за жестом последовал оглушительный щелчок — резкая боль пронзила плечо. Томас зажмурился, поджал губы и замычал, не позволив вырваться крику. Перед глазами замельтешили в диком танце назойливые то ли огоньки, то ли звездочки — парень так и не смог точно разобрать. Он сосредоточился на том, чтобы острая пульсирующая боль в плече прошла — представлял, как сейчас лежит на пляже, греется на солнышке, как красуется перед красивой незнакомкой, поигрывая мускулами, будто невзначай, а она в ответ соблазнительно стреляет глазками, словно призывая к действиям. На какое-то мгновение Мальком даже поверил в детально воссозданную воображением иллюзию, но реальность не позволила ему так долго пребывать в блаженстве: товарищ по несчастью подал знак.
Четвертый удар плетью пришелся на верхнюю часть спины — туда же прилетели первые два. Жалящее прикосновение выжгло на теле Томаса ярко-красную полосу, разорвав рубаху в клочья. В этот раз он сдержался и не издал ни звука, лишь на бледном, измученном лице, покрытым испариной, можно было отчетливо разглядеть оставленный болью отпечаток.
Демон и стражник силой поставили человека на ноги. Мальком слабо улыбнулся товарищу по несчастью, когда их взгляды на секунду пересеклись. В глазах последнего читалось сочувствие и, — нет, не рабская покорность или смирение, как предполагал Томас — достоинство. Демон с холодной решимостью помогал эльфу наказывать человека, но не по той причине, что так от него требовало нынешнее положение. Он ловко играл по их правилам, сохраняя чувство гордости и собственного достоинства.
«И того же он желает для меня», — в тот же миг дошло до парня.
Поэтому товарищ по несчастью вызвался быть добровольцем: чтобы поддержать Малькома и пустить пыль в глаза наставника.
«Что же ты все-таки замышляешь?» — призадумался Томас, поглядывая на того, кто невольно превратился из страшного существа, нагоняющего страх на всех, в надежного соратника. Но поразмыслить над тем, что же задумал один из сильнейших воинов, парню не удалось. Знакомый жест резко оборвал поток мыслей в его голове, заставив вздрогнуть и приготовиться к худшему.
Наставник не заставил себя долго ждать. Удар плети пришелся на поясницу, рядом с позвоночником. Томас зашипел сквозь зубы от боли, которая становилась все острее и пронзала каждую клетку его тела раскалёнными иглами. Он давно перестал сопротивляться и пытаться вырваться, но сейчас это желание вновь овладевало им, заражая разум безумной идеей обрести свободу или погибнуть, сражаясь за нее. Человек, доведенный до отчаянья, готов прыгнуть в бездну, если это сулит избавление от страданий.
Шестой удар… седьмой… восьмой… девятый. Ожидание становилось все тягостнее, боль — острее, а смерть — заманчивой перспективой и спасением. Удары плети подталкивали Томаса к краю обрыва. Он готов был вот-вот сорваться с него, полететь камнем вниз и разбиться об землю. Мальком не верил, что его побег увенчается успехом: это рискованное предприятие вело к единственному возможному концу — к верной гибели.
Характерный жест демона предвещал новую вспышку жгучей боли и окончание публичной порки. За все время наставник ни разу не проявил к человеку снисхождения: он с особым усердием орудовал плетью, будто наказывал провинившегося раба не за мелкую шалость, а за нечто большее. И последний удар не стал исключением — мастер-переводчик специально нанес удар по оголенной спине, куда прежде не раз бил.
Стражник и демон ослабили хватку и позволили Малькому обессиленно рухнуть на колени. Ноги и руки тряслись, тело било мелкая дрожь, во рту пересохло — каждый глоток буквально раздирал горло. Он изнывал от жары и жажды, живот сводило от голода; ему хотелось лечь на землю в позе эмбриона, забыться и даже умереть — лишь бы страдания прекратились.
Усилием воли Томас самостоятельно поднялся с колен и выпрямился, гордо подняв голову, чем удивил всех, кроме демона. Он с неподдельным уважением смотрел на человека, как на равного. Не было сомнений — товарищ по несчастью не ожидал от Малькома ничего другого. Что-то подсказывало парню, что им вместе предстоит преодолеть тернистый путь к свободе. И пройти они его могли либо как друзья, либо как непримиримые враги.
— Иди к лекарю, — приказал наставник и, проходя рядом с человеком, шепотом добавил: — В следующий раз ты так легко не отделаешься.
Парень поежился, представляя, что еще может быть хуже порки плетью, но тут же пожалел об этом: раны на спине моментально напомнили о себе. То, что осталось от рубахи, пропиталось потом и прилипало к телу, даря немало неприятных ощущений: ткань раздражала кожу, возникало постоянное желание чесаться и пощипывало раны. В общем, целый букет «цветочков», изрядно действующих на порядком расшатанные нервы Томаса.
Мальком искренне жалел, что позволил эмоциям править собой, из-за чего попал в столь опасное положение. Наставник наверняка пощадил его и обошелся с ним мягко по одной причине: ему скоро выступать на арене, а зрители не будут рады, если один из бойцов окажется изувеченным еще до боя, и не сможет дать достойный отпор противнику. Игрища затевают, чтобы развеселить публику и снискать благосклонность влиятельных гостей, как это делали в Древнем Риме, а не опорочить свою репутацию и разгневать народ.
«Возможно, только поэтому я еще жив», — Томас тяжело вдохнул и поплелся к хижине лекаря, осознавая, что с каждой допущенной оплошностью сам подталкивает себя к краю пропасти. Постоянно везти не может. Рано или поздно он исчерпает лимит удачи, и тогда ему придется по-настоящему туго.
«Мне следует все-таки начать играть по их правилам, чтобы остаться в живых, — размышлял парень, подходя к хижине, — хотя, если я погибну на арене, не придется забивать голову подобной ерундой!» — при этой мысли Мальком издал нервный смешок. Он все чаще стал намекать самому себе о смерти, хотя раньше о ней почти не задумывался. В те времена она казалась какой-то неестественной, нереальной и очень далекой, будто ее на самом деле нет. Теперь же для него все изменилось.
Рыжеволосый коротышка вышел из хижины, присел на крыльцо, вытащил из-под одежды резную деревянную трубку с чашей в виде ощерившегося волка. Потом он достал из кармана маленький мешочек, аккуратно развязал его и, поднеся к лицу, сделал глубокий вдох. Глаза дворфа заблестели, лицо озарила лукавая улыбка. Он сосредоточенно принялся набивать трубку табаком, отстранившись на время от окружающего мира.
Томас почти незаметно подошел к лекарю, когда тот прервался и печально посмотрел на него. В воздухе витал таинственный пряный аромат, который помог на время забыть о пылающих ранах на спине и расслабиться. Коротышка ладонью постучал по крыльцу, приглашая присесть рядом, а затем продолжил дальше набивать трубку душистым табаком. Мальком не стал отказываться от приглашения лекаря и тяжело рухнул на нижнюю ступеньку.
«Как же сильно они отличаются друг от друга, — подумал Томас, наблюдая за тем, как старательно и аккуратно рыжеволосый дворф накладывал табак. — Я так до конца и не понял, друг мне или враг мастер-переводчик, зато с ним все ясно — он добрый малый, одинаково хорошо заботится о рабах, невзирая на их принадлежность ни к народу, ни к миру. — Мальком вспомнил, как видел обеспокоенное выражение на лице коротышки, когда к нему принесли орка-каннибала. — Лекарь старается исцелить не только тело больного, но и его душу, когда остальные намеренно калечат и то, и другое!»
Лекарь закончил набивать трубку. Он ловко завязал мешочек с табаком, будто его большие мясистые пальцы нисколько не мешали делать все быстро, а наоборот этому способствовали. И то, что произошло дальше, немного шокировало Томаса. Дворф щелкнул пальцами и над указательным загорелся небольшой огонек. Он взял мундштук в рот и, водя пламенем по кругу чаши, принялся раскуривать трубку. Ушло у него на это всего пару секунд, зато результат был на лицо — лекарь выдохнул темно-серый клуб дыма, довольно улыбаясь.
«Я и не думал, что мне снова однажды доведется увидеть настоящую магию после того случая», — обрадовался Мальком.
Глубоко затянувшись, коротышка передал трубку Томасу, а сам с умиротворенным видом принялся медленно выдыхать через рот и нос дым. Он явно получал от этого особое удовольствие. Мальком повертел в руках курительную трубку, будто искал подвоха, но, заметив, что лекарь на него смотрит, зажал губами мундштук и медленно стал втягивать в себя дым. На удивление он оказался на «вкус» специфичным: слегка теплым, нежно-мягким, не вызывающим никаких неприятных ощущений. Томас неторопливо затягивался, наполняя рот дымом, а потом проглотил его. Он нежно обволакивал горло, оставляя необычное послевкусие, затем словно растворился в легких.
Мальком почти мгновенно ощутил странное действие табака: в напряженных мышцах возникла приятная легкость, сознание как будто прояснилось и освободилось от бесконечного потока мыслей — в голове воцарилась тишина.
— Хорошая вещь, — расслабленно произнес Томас, передавая трубку молчаливому коротышке.
Он взял курительную трубку в рот, кряхтя, поднялся на ноги и озадаченно посмотрел на спину человека. Она буквально вся была в огненно-красных полосках — в некоторых местах кожа лопнула и покрылась заскорузлой корочкой из крови. Лекарь недовольно покачал головой, осторожно убирая руками клочки рубашки, что прилипли к телу. Ему придется хорошенько обработать раны, чтобы не допустить инфекции, иначе Мальком может умереть, притом не самым приятным способом.
Рыжеволосый коротышка жестом попросил следовать за ним и, быстро засеменив, исчез в хижине.
Томас нехотя поднялся на ноги, корчась от боли. Он мысленно проклинал наставника, хотя и сознавал, что сам напросился. Мальком постоянно твердил себе, что позволять эмоциям вести себя — верный способ навлечь беду. Так и получилось.
«Жалею, что сейчас нет никого, кто бы мог сказать: “Я же тебя предупреждал!”», — ехидно подумал Томас.
Мальком, шаркая сандалиями, вошел в дом лекаря. Он сразу же попал в комнату, которая оказалась намного просторней той, что предоставили ему в качестве «временного» жилья: здесь спокойно могли разместиться пятнадцать человек, не меньше, еще и место останется. Вдоль противоположной стены в ряд стояло несколько шкафов, заставленных пузырьками с непонятными жидкостями разных цветов, пучками сушеных диковинных трав, стеклянными емкостями с порошками и другими разными принадлежностями. Чуть поодаль, почти в центре комнаты, стоял потрепанный и с засохшими пятнами крови массивный деревянный стол. На нем легко можно было расположить демона, а ведь он самый высоких из всех рабов-гладиаторов, что тренировались здесь.
В дальнем углу Томас заметил совсем простую лежанку (язык не поворачивался назвать то, что увидел он, кроватью), даже проще той, что имел в своей комнате: на полу была постелена тонкая материя, никак не смягчающая твердые доски. Мальком ожидал увидеть роскошную кровать, набитую мягкой соломой или что здесь принято использовать, с бархатным одеялом и нежной простыню, но никак не лежанку. Такое чувство, словно дворф всю жизнь провел в походах, когда спишь там, где приходится, даже на холодных камнях и голой земле, и до сих пор не может избавиться от этой привычки.
Коротышка подошел к одному из шкафов, взял один из многих пучков сушеной травы. Малькому даже стала любопытна история жизни дворфа, обладающего невероятными познаниями в алхимии, чтобы создать чудо-зелье и несказанно разбогатеть, но выбравшего служению одному господину и отказавшегося от многих благ. В хижине не было роскошных украшений, изящной мебели или красивой посуды — все казалось простым, лишенным утонченного вкуса, зато было практичным и удобным. Складывалось впечатление, что комната наполовину пуста, ведь столько пространства было не использовано.
Рыжеволосый лекарь показал на массивный деревянный стол. Не трудно было догадаться, чего хотел от Томаса коротышка. Мальком подошел к столу, медленно забрался на него и аккуратно лег на живот, стараясь причинить себе как можно меньше боли.
«Ну, все, я готов к лечению, — подумал Томас, пытаясь удобней лечь и положить голову на твердый стол. — Посмотрим, на что способна местная медицина!»
К столу как раз подошел коротышка. Он опять при помощи магии чуть-чуть поджег пучок сушеных трав, чтобы от них пошел тоненький, изгибающийся в необычном танце дымок, и поднес их к лицу Малькома. Тот слегка поморщился, вдыхая не самый приятный аромат. В носу засвербело, захотелось чихнуть, но не получалось. Во рту появился странный горьковатый привкус, обжигающий невидимым прикосновением кончик языка. Неожиданно Томас ощутил слабость во всем теле, веки мгновенно потяжелели и сомкнулись.
========== Часть 9 ==========
Тяжело разомкнув веки, Мальком непонимающе посмотрел по сторонам: он проснулся в своей комнате, а не в хижине лекаря на массивном деревянном столе. Рядом лежал бурдюк, а чуть поодаль — поднос с той же едой, что лекарь приносил на завтрак. Томас ощутил невероятную сухость во рту и в горле, будто не пил воды целые сутки. Казалось, даже слюна больше не выделялась. Поэтому он сразу же бросился к бурдюку и прильнул к нему. Никогда еще холодная вода не приносила ему столько приятных ощущений. Он буквально ожил и взбодрился, сделав несколько больших глотков.
Чтобы утолить жажду, пришлось почти полностью осушить бурдюк. Отложив его в сторону, Мальком подтащил к себе поднос с едой и приступил к слишком позднему ужину. На дворе стояла глубокая ночь, небо заигрывало с ним, подмигивая далекими звездами, и где-то вне поля зрения скользила в медленном танце луна, поэтому сложно было назвать устроенную им трапезу — завтраком.
Холодная каша с мясом оказалась невероятно вкусной. Томас ел не спеша и с большим удовольствием, тщательно пережевывая пищу и наслаждаясь каждым кусочком мяса. Его мысли медленно вращались вокруг событий, из-за которых весь день пошел насмарку. Публичная порка никак не способствовала повышению шансов выжить на гладиаторской арене Архейма, зато, вероятней всего, сильно осложнила отношения с мастером-переводчиком. Без помощи наставника план Мальком обречен на провал еще на первой стадии.
«Я обязательно должен сегодня поговорить с каннибалами!» — напомнил себе Томас.
В самый разгар трапезы чутье Малькома взбунтовалось, появилось знакомое чувство тревоги. Томас часто успевал почуять угрозу за несколько секунд до того, как сталкивался с ней лицом к лицу. Это не раз спасало его от серьезных проблем и ненужных драк, но сейчас бежать было некуда. Чутье продолжало сигналить о приближающейся опасности; чувство тревоги росло пропорционально неприятному ощущению, сжимающему в тиски грудь.
Томас как можно тише поднялся на ноги, подошел к стене рядом с металлической дверью и прижался к ней вплотную. Если кто-то войдет в комнату, Мальком первым заметит его и застанет врасплох. Осталось лишь дождаться появления незваного гостя, хотя как можно обойти стражников, не привлекая к себе внимания, а потом пересечь тренировочное поле и остаться незамеченным? Это казалось невозможным.
В первый раз Малькома так сильно пугала тишина. Он прислушивался к шорохам и отдаленным звукам, что доносились до его слуха. Но ничего не предвещало беды. Вот только Томас настолько доверял чутью, что нисколько не сомневался в существовании опасности. Он точно знал — она реальна. И очень близко.
Мальком замер, задержал на несколько секунд дыхание, прислушался. Не было слышно никаких шорохов, шагов или еще чего-нибудь, что могло помочь определить, откуда идет угроза. Чувство тревоги еще сильнее стиснуло грудь. На мгновение Томасу почудилось, будто кто-то стоял по ту сторону стены и делал то же самое — прислушивался к тишине. Иноземец почувствовал его присутствие. Незваный гость здесь.
Из соседней комнаты, где жил демон, послышалась возня. Раздался чей-то крик. Затем последовал оглушающий шлепок и сильный глухой удар об стену, словно кто-то намеревался ее пробить. И резко воцарилась тишина. Томас приготовился к тому, что сейчас некто придет и по его душу. Ничего не происходило в течении нескольких секунд, но потом через маленькое окошечко в металлической двери внутрь ворвался серый дым, быстро окутывая помещение. На улице были слышны возгласы стражников, что спешили к баракам рабов.
Плотные темно-серые клубы дыма, подобно щупальцам осьминога, медленно тянулись по комнате, пританцовывая и сплетаясь воедино, пока в центре тесного помещения не появился размытый силуэт незнакомца. Незваный гость сразу же выхватил короткий кинжал и бросился к лежанке, замахиваясь для удара, но остановился на полпути. Томас воспользовался заминкой убийцы. Он резво прыгнул на него и плечом протаранил противника. Тот отлетел от внезапного удара, опрокинув поднос с едой, и прилично приложился затылком об стену. Убийца выронил кинжал, схватился за голову. Едва стоя на ногах, он за долю секунды растворился в дыме. Мальком облегченно выдохнул.
За дверью были слышны тяжелые шаги стражников. Их недовольные и обеспокоенные возгласы разносились по всему тренировочному полю, поднимая на ноги не только слуг, но и наставника с Даггартом. Никто не ожидал настолько дерзкого нападения.
Томас с сожалением посмотрел на перевернутую миску с кашей и лопнувший бурдюк с водой. Его внимание привлек короткий кинжал с волнистым лезвием. Необычное оружие. Мальком поднял его и принялся осматривать. На рукоятке можно было различить непонятные иноземцу символы, а на самом лезвии кто-то собственноручно начертил символ — змея с раскрытой пастью, а на кончиках клыков капельки яда.
«Наверняка хозяин клинка — наемный убийца, — решил Томас, пряча оружие под лежанку. — Их явно отправил Сахжар по наши души. Раз он не смог заполучить нас на рынке рабов, то должен был попробовать избавиться от невольных свидетелей. Ожидаемый ход. И когда-нибудь наемные убийцы снова придут за мной и демоном. Сахжар не успокоится, пока мы не будем мертвы!»
От размышлений Малькома отвлек скрип металлической двери. К нему в комнату вошел встревоженный наставник. Он бросил короткий взгляд на перевернутый поднос с едой и лопнувший бурдюк. Если мастер-переводчик найдет спрятанный кинжал, то Томасу явно не поздоровится.
— Что здесь произошло? — строго спросил эльф.
— Из соседней комнаты раздался чей-то крик. Я резко вскочил на ноги и, не заметив поднос с едой, бросился к двери, — спокойно отчеканил Мальком и как можно более взволнованным голосом добавил: — Что случилось? Он жив?
— Да, а вот кто на него напал — нет, — довольно ухмыльнулся наставник. — Выбил ему все зубы, сломал челюсть и проломил череп. Вся стена в мозгах и крови.
«Демон не по зубам наемным убийцам, а я — легкая мишень, — пришел к неутешительному выводу Томас. — Если бы не мое чутье, меня бы убили».
— Я немедленно прикажу лекарю приготовить для тебя еду и принести воды, — сказал мастер-переводчик. — Рассвет не за горами.
Эльф торопливо вышел из комнаты. Один из воинов закрыл за ним дверь, замкнул и проверил. Мальком опять остался наедине со своими мыслями, но кое-что изменилось. Он больше не чувствовал себя в безопасности. Убийцы владеют невероятной магией, благодаря которой способны проникать через самые маленькие щели и замочные скважины. От них невозможно скрыться.
«И пока что кинжал — моя временная страховка, хоть и очень рискованная».
Он прилег на лежанку и телом почувствовал клинок. Это ощущение придавало Томасу немного уверенности в себе. Оружие все же пришлось спрятать ближе к голове, чтобы не мешалось и, если потребуется, его можно было легко достать. Мальком лишь тешил себя надеждой, что в ближайшие дни никто не станет осматривать комнату, иначе в этот раз не получится отделаться публичной поркой.
«И почему моя жизнь с каждым днем становится только хуже?» — устало подумал Томас, не сводя глаз с двери. Он понимал, что убийцы сегодня не вернутся, но все равно по спине пробегал холодок каждый раз, когда думал о них. В тот момент Мальком не испытывал страха, зато теперь боялся надолго сомкнуть веки, ведь больше он может их не открыть.
*
Утро началось так же, как и прошлое: легкий завтрак, разминка, изматывающий бег, разбивка на группы и сами тренировки. Наставник заставлял четверых бойцов-рабов, открывающих завтрашние игрища, тренироваться в поте лица. После того как солнце достигнет своего зенита, их собирались освободить от занятий, чтобы они могли полностью восстановиться и подготовиться к завтрашнему дню.
Раны на спине изредка давали о себе знать, но это нисколько не мешало Томасу выкладываться на все сто процентов. Обливаясь потом и изнемогая от жажды, он тренировался на равных с демоном и орками. Они же, в свою очередь, не проявляли к нему ни жалости, ни сочувствия: в каждом ударе чувствовалась их сила и опыт.
Ближе к обеду Мальком мог похвастаться не тем, что все еще стоял на ногах и выдержал самую интенсивную часть тренировки, а обилием синяков и ссадин. Больше всего ему досталось от демона, который пользовался всеми преимуществами, кроме сокрушающей силы. Томас просто не представлял, как можно подобного воина победить в схватке. Порой казалось, будто он с самых младых лет обучался воинскому искусству и большую часть жизни провел на полях битвы, поэтому так мастерски фехтовал и владел своими эмоциями.
Орки же обошлись с человеком не так жестоко. Проще всего было сражаться против того варвара, чья выносливость не позволяла долго размахивать мечом и гоняться за более прытким противником. Томас изматывал каннибала, кружа вокруг него и держась на расстоянии удара. Он постоянно двигался в ожидании подходящего момента для быстрой атаки, а когда появлялся шанс — тут же бил, раззадоривая орка. Тот с легкостью поддавался на провокации и в ответ, рыча как зверь, набрасывался на человека. Малькому приходилось уклоняться, ни на секунду не останавливаясь. Не раз деревянный меч со свистом рассекал воздух над головой человека. Томас буквально чувствовал, как тренировочное оружие орка едва касалось волос.
В какой-то момент иноземец даже решил, что сможет закончить бой в свою пользу, но одна ошибка перечеркнула все шансы на победу. Мальком в очередной раз уклонился от размашистого удара орка и сумел зайти к нему за спину. Томас бросился к противнику. Именно в этот момент он моргнул и на какую-то ничтожную долю секунды потерял своего врага из виду. Этого оказалось достаточно, чтобы застать человека врасплох. Варвар с разворота наотмашь ударил рукой. Мальком успел лишь рефлекторно прижать подбородок к груди и поднять плечо. Удар оказался очень сильным. Томас на секунду потерял ориентацию в пространстве, пока не грохнулся на землю. Голова жутко болела, в ушах звенело. Мир то блек, то играл яркими красками, то расплывался. Все казалось нереальным.
«Может…» — промелькнула со скоростью света мысль в голове Малькома и сразу же исчезла где-то вдалеке.
Томас потихоньку приходил в себя. Он, с трудом еще ориентируясь в пространстве, поднялся и сел на землю. Голова жутко раскалывалась, правое плечо пронизывала пульсирующая боль.
Орк подошел к поверженному противнику. Мальком морально приготовился к тому, что сейчас над ним будут насмехаться. Он не раз видел, как гладиаторы издеваются над теми, кто слабее их. В подобном месте — это нормальное явление. Но вместо того, чтобы насмехаться над человеком, дикарь злобно оскалился и протянул руку. Томас не поверил собственным глазам. Еще недавно каннибал смотрел на него как на деликатес, а теперь собирался помочь. За этим явно скрывался подвох.
Варвар что-то сказал на своем языке. Мальком вопросительно посмотрел на наставника, который стоял рядом.
— Он сказал, что теперь обязательно съест тебя, но после того, как победит на арене в настоящем бою, — хитро улыбаясь, перевел мастер-переводчик. — Это их высшая похвала, учитывая нравы.
— Ха, смешно, — криво ухмыльнулся Томас.
— Радуйся, — заговорил наставник. — Он видит в тебя соперника. И это несмотря на то, что ты ничего не знаешь о фехтовании и не имеешь боевого опыта. Этот орк первый, кто увидел в тебе воина.
Мальком гневно посмотрел на эльфа.
«Мне порядком уже надоело, что меня все принижают и ставят ни во что!»
— В моем мире я — воин, — резко сказал Томас.
Он до сих пор чувствовал себя не очень, боль в правом плече поутихла, но продолжала о себе напоминать.
— Ты не там. Ты — здесь. Почувствуй разницу, — раздраженно процедил мастер-переводчик.
Варвар что-то пробубнил себе под нос и дотронулся до плеча человека. Малькома всего передернуло от того, что к нему прикоснулся тот, кто пожирает собственных сородичей. Но, переборов отвращение к дикарю, Томас крепко схватил его за предплечье, и орк резким рывком помог встать иноземцу на ноги.
— Поблагодари его от меня, — едва скрывая омерзение, попросил Мальком. Он не думал, что будет так сложно смириться с тем фактом, что перед ним — совершенно аморальная личность, пожирающая своих же ради того, чтобы выжить.
Наставник поднял с земли тренировочный меч и, указав острием на другого северного орка, сказал:
— Теперь он твой противник.
Они продолжили тренироваться под яростные выкрики других гладиаторов, сражающихся друг с другом, под звуки глухих ударов деревянных мечей и щитов и наставления тренеров, внимательно следящих за рабами. Воздух на тренировочном поле пропитался особой атмосферой: в ней явственно ощущалась леденящая кровь в жилах Малькома жажда убийства, а так же необузданный гнев и звериная ярость, что накатывала на тех воинов, кем овладевали животные инстинкты. Они были подобны торнадо — непредсказуемые, стремящиеся уничтожить все живое вокруг, оставляя после себя лишь смерть.
Бой с другим орком прошел менее гладко. Томасу не всегда удавалось вовремя поставить блок, а уклоняться стало намного труднее. В отличие от соплеменника, каннибал обладал и хорошей физической подготовкой и неплохой выносливостью. Он бился не так отчаянно и яростно, умело контролируя ситуацию. Видать, тренировочные бои с демоном сказались на тактике орка.
К огромному счастью Малькома, ему не пришлось долго сражаться с варваром. Один из помощников повара объявился на тренировочном поле и, как опытный глашатай, принялся зазывать всех на обед. Его могучий голос среди выкриков гладиаторов, ударов мечей и щитов и прочего шума зазвучал неожиданно громко, подобному раскату грома в ясный день. Большинство воинов сразу же прекратили тренировки, подошли к полупустой стойке с тренировочным оружием и положили на место мечи и щиты. Некоторые фанатично продолжили заниматься, не обращая внимания на призыв к обеду.
Взгляд Томаса был прикован к поджарому зверолюду с внешностью волка. Он размахивал деревянным мечом на удивление быстро и ловко, заставляя своего оппонента постоянно прятаться за щитом. Его стиль походил на своеобразный танец, где одно движение являлось продолжением другого, создавая невероятное впечатление, будто все это — не заранее заученный наизусть номер, а вольная импровизация.
— Это третий мирадон, — сказал наставник, когда заметил, на кого смотрел Мальком. — Наш главный козырь и, возможно, будущий чемпион Архейма.
— Кто он? — только и спросил восхищенный Томас.
— Кочевник из воинственного южного племени охотников, — принялся объяснять мастер-переводчик. — Они родом из Диких земель, где обитают множество хищников и другие племена, промышляющих охотой. Между ними постоянно происходят кровавые стычки. Можно сказать, они являются наиболее опасными воинами. Настоящие охотники.
Зверолюд снова заставил противника прикрыться щитом, метясь в голову, а потом на ходу прыгнул и в полете, резко выпрямившись, как пружина, ударил сразу обеими ногами. Воин отлетел на пару ярдов. Он рухнул на землю спиной, подняв столпы пыли. Зверолюд быстро вскочил на ноги и в три прыжка настиг еще не успевшую полностью прийти в себя жертву. Кочевник приставил острие деревянного меча к горлу противника и играючи надавил, дав понять, что настоящий бой закончился бы смертью.
— В Диких землях охотники часто сталкиваются с опасными хищниками. Чтобы справиться с ними, они, путем долгих тренировок, пробуждают в себе животные инстинкты, — продолжил менторским тоном читать «лекцию» наставник. — Затем охотник, достигший единения с природой, начинает второй этап обучения: он выбирает хищника себе под стать, начинает за ним наблюдать в естественных условиях, дабы точно скопировать движения и повадки животного.
— Зачем? — удивленно спросил Томас, разглядывая зверолюда, который спокойно шел к стойке с оружием.
— Так они готовятся к третьему этапу обучению, самому опасному. После того, как охотник наизусть выучит все повадки животного и будет способен предсказать намерения хищника даже по самым мельчайшим движениям, ему предстоит совершить особый ритуал — слияние с духом. Я не знаю, как они называют это в своем племени.
— И что это за ритуал? — полюбопытствовал Мальком.
Зверолюд бережно положил на место тренировочный меч, словно это не просто деревяшка, а священная реликвия.
— Охотник должен победить хищника, за которым столько наблюдал, в ближнем бою при помощи специального священного кинжала. Он обязан пролить кровь животного, а потом испить ее, пока она теплая, чтобы дух зверя слился с душой и телом воина, иначе можно лишиться разума.
— В нашем мире я никогда ничего подобного не встречал, — признался впечатленный иноземец. Перед ним был настоящий воин и охотник, чем-то похожий на древних индейцев. Зверолюда, как и коренных жителей Америки, окутывал мистический ореол из тайн, мифов и легенд.
— Иди лучше поешь! — Наставник дружески похлопал Томаса по плечу и направился в сторону дома Даггарта.
Мальком неохотно побрел к остальным гладиатором, где помощники повара накладывали еду в деревянные миски и разливали воду по кружкам. Воины подолгу не задерживались возле слуг, быстро получая свою порцию и расходясь по тренировочному полю. На всех столов не хватало, стоявших возле хижины лекаря, поэтому многие нашли себе подходящее место в тени домов. Они просто садились на землю, прижимались спиной к стене и ели.
Томас пристроился в конец очереди. Он взглядом стал искать демона. Тот в полном одиночестве восседал за столом. Никто не решался к нему подсесть. Даже опытные гладиаторы. Очередь продвигалась очень быстро. Мальком несколько был удивлен, когда помощник повара грубо всучил ему в руки миску с приличным куском мяса и с большим ломтем черного хлеба. Второй слуга наполнил до краев кружку холодной водой, затем отдал ее иноземцу, пролив большую часть.
«Обслужили по высшему разряду», — ехидно заметил Томас, идя к столу, где сидел демон. Он поприветствовал человека быстрым кивком и продолжил сосредоточенно есть мясо. К ним чуть позже присоединились северные орки, которые вели себя на удивление скромно и тихо. Они почти не смотрели друг на друга, уставившись на миски, и спокойно ели, размышляя о чем-то своем.
Мальком все время искал зверолюда, пока трапезничал. Охотника нигде не было видно, хотя он направлялся в эту сторону, когда вернул на место тренировочный меч. Томас даже решил, что его могли обслужить вне очереди, но остальные столы заняли опытные гладиаторы и те, кто входил в их окружение. Некоторые из них вели себя так, словно являлись королями, другие же вели себя скромно, не особо выделяясь на фоне остальных воинов. Только не хватало двух неразлучных дворфов, вместе покоряющих арену Архейма, и кочевника из южного племени охотников.
«Вот где они могут пропадать во время обеда? — призадумался Мальком, озадаченно посмотрев по сторонам. — Надо будет обязательно попробовать сдружиться хотя бы со зверолюдом. Чтобы выжить в этом мире воинов, привыкших убивать на потеху другим, надо обзавестись не только ценными союзниками, но и необходимыми навыками. Это будет нелегко!»
До самого следующего дня Томас больше не видел ни неразлучных дворфов, ни кочевника.
После обеда наставник разрешил немного отдохнуть, прежде чем в последний раз провести совместную тренировку. Мальком подождал, пока мастер-переводчик это скажет остальным гладиаторам, участвующим в завтрашних игрищах, чтобы заговорить с ним.
— Я хочу попросить тебя о помощи, — быстро проговорил Томас, немного нервничая. Последние события, как думал он, могли сильно испортить отношение наставника к человеку, но тот вел себя так, будто ничего и не происходило. Это напрягало, ведь, по сути, вчера иноземец оскорбил эльфа своим поведением, поэтому тот должен был затаить на раба обиду и постараться как можно сильнее испортить ему жизнь.
— О какой же помощи идет речь? — просьба Малькома заинтересовала мастера-переводчика.
— Мне надо поговорить с северными орками, — осторожно ответил Томас, заходя издалека.
— И о чем ты хочешь с ними поговорить? — скрестив руки на груди, поинтересовался наставник.
«Надо сейчас все рассказать, иначе другой возможности может и не представиться!» — твердо решил поделиться своими намерениями Мальком.
— Я хочу предложить план совместных действий против горного великана.
— Не веришь в него? — мастер-переводчик стрельнул глазами в сторону демона.
— Верю, но только глупец будет ставить все на фаворита, — лаконично объяснил Томас.
Немного подумав, наставник задал неожиданный вопрос:
— Что значит слово «фаворит»?
На секунду иноземец растерялся.
— Ну, это тот, кто больше всего имеет шансов на победу, — запинаясь, объяснил он.
— У нас совершенно по-другому называют таких людей, — принялся оправдываться смутившийся эльф. — И некоторые слова могут показаться мне незнакомыми.
— В общем, поможешь? — в голосе Малькома чувствовались нотки мольбы.
Мастер-переводчик задумался. Он нахмурил брови, на лбу появились небольшие складки. Такое выражение лица придавало эльфу угрожающий вид.
— Да.
Губы Томаса дрогнули в едва заметной улыбке. В глубине души он ликовал, но старался этого не выказывать. Наконец-то появилась призрачная надежда выйти из первого боя на арене победителем. Осталось покрепче ухватиться за эту надежду и до последнего не выпускать из рук.
— После того как закончится тренировка, жди в своей комнате. Я туда приведу орков и твоего товарища-иноземца, — напоследок сказал наставник и быстрой походкой направился к хижине лекаря.
«Я рад, что последние события никак не повлияли на отношение эльфа ко мне, иначе мне пришлось бы туго. Зато теперь я совершенно не понимаю, почему в определенные моменты он ведет себя как настоящая сволочь, а в другие — как хороший товарищ. Надо будет как-нибудь спросить его об этих резких изменениях в поведении, а то я немного запутался, — провожая взглядом наставника, размышлял Томас. — И остается последний, не менее важный вопрос: кто он? Союзник или враг?»
========== Часть 10 ==========
— Ныряй под палицу или резко сближайся, — кричал наставник, надрывая связки.
Томас держался на безопасном расстоянии от демона. Последний этап тренировок мастер-переводчик решил посвятить тому, чтобы все четверо воинов смогли одержать победу в своем первом бою против горного великана. Так как из всех гладиаторов только рогатый иноземец отличался высоким ростом, то эльф быстро решил поставить его против северных орков и человека. К этому решению наставника так же подтолкнул тот факт, что из всех воинов только демону под силу орудовать тяжеленной палицей легко и непринужденно.
«Гребаный Геракл», — ругался про себя Мальком, опасливо косясь на громадную дубину в руках товарища.
Он бил палицей с размаху, словно намеревался одним ударом отправить своего противника на тот свет, либо же стремился обрушить ее на голову бойцов. Наставник заставил так же участвовать в этом неравном и чрезмерно опасном бою северных орков. Они кружили вокруг иноземца, играющего роль горного великана, выжидая подходящего момента для резкой атаки.
Мальком терпеливо ждал, когда демон отвлечётся на варваров, чтобы напасть со спины, но тот старался никого не упускать из виду. Для устрашения он поигрывал палицей, стучал ею по земле, будто призывал к действиям, и скалился.
«Это действует на нервы!»
Один из орков зашел за спину противника и бросился в атаку. Застать противника врасплох у варвара не вышло. Демон быстро развернулся на месте на сто восемьдесят градусов, описав палицей широкую дугу. Это заставило каннибала отойти на безопасное расстояние. Томас и второй орк поспешили воспользоваться шансом. Только иноземец продолжил разворачиваться на месте, размахивая палицей. Он остановился, когда совершил полный оборот, затем посмотрел на изрядно напуганных противников. Никто больше не хотел рисковать.
Наставник что-то закричал на орочьем языке, а потом обратился к человеку:
— Вы так и будете кружить возле него? Горного великана не одолеть, если все время держаться на расстоянии и ждать подходящего момента. Надо рисковать! Действуйте!
Орки топтались на месте, не зная, с какой стороны лучше всего подойти. Мальком же просто стоял и смотрел на все это, сознавая, что слишком сильно боится боли… И смерти.
«Черт, какой же я все-таки трус!» — разочарованно подумал Томас. Его переполняла злость на самого себя. Он проклинал свою слабость. Он ненавидел себя за то, что не мог перебороть страх, который заставлял его отступать каждый раз, когда опасность стремительно приближалась к нему.
Орки не спешили атаковать. Они проверяли демона, искали слабые места в защите, пытались понять, как победить столь могучего противника. Мальком же топтался на месте. Он сомневался в себе и в своих способностях. Его закалка в спортзале и на ринге оказалась бесполезной, когда на кону стояла жизнь. Томас чисто психологически не был к этому готов.
«Я же тогда набросился на наемного убийцу, смог рискнуть, — обнадеживал себя Мальком, хотя прекрасно понимал, что в тот момент он ни о чем не думал. В тот момент надо было просто действовать, иначе бы все закончилось печально. — Точно! Именно поэтому я и рискнул. От этого зависела моя жизнь».
Правда, осознание столь простой истины нисколько не прибавило Томасу храбрости и никак не решило проблему со страхом. Он не раз видел способности демона в полной мере. Благодаря чудовищной силе, ему легко удалось разломать вдребезги деревянный щит голыми руками. Мальком боялся даже представить, во что превратилась голова наемного убийцы.
— Не думай — действуй! — разочарованно закричал наставник. — Отбрось сомнения.
«Легко сказать», — про себя огрызнулся Томас. Орки продолжали искать брешь в обороне демона, но пока из этого ничего не вышло.
— Атакуй, раб, иначе я тебя опять выпорю плетью! — разгневался мастер-переводчик.
Мальком безмолвно подчинился. Он побежал на противника, мысленно готовясь к самому худшему. Демон замахнулся и, сделав короткий шаг вперед, ударил палицей наотмашь. Томасу не хватило всего трех футов, чтобы вплотную приблизиться к противнику и избежать удара.
Первое, что ощутил Мальком — мощный толчок, будто его сбила машина, затем — полет, длившийся всего какой-то миг. И только потом — болезненно приземление и резкую боль, ломающую все тело, выворачивающую наизнанку внутренние органы. Томас, скрючившись, лежал на земле. Он беспомощно открывал и закрывал рот, не в силах сделать вдоха. На глаза навернулись слезы. Мальком ничего не чувствовал, кроме ужасающей боли, сковывающей тело. Он пролежал в таком состоянии несколько долгих секунд, прежде чем смог сделать небольшой вдох и немного прийти в себя.
«Никогда я еще не был так близок к смерти, — откашливаясь и отплевываясь от пыли, пришел к выводу Томас. — Удивительно, что я еще жив!»
— Тебе не выжить, — раздался грозный голос наставника над головой.
— Почему? — прошептал Мальком, приподнимаясь на одной руке. Весь правый бок при каждом движении отзывался невыносимой болью.
— Твоя нерешительность делает тебя слишком медленным, — недовольно ворчал мастер-переводчик. — Сомнения порождают страх, а он явно не способствует тому, чтобы ты двигался быстрее.
— А вы сами справитесь с ним, зная, насколько сокрушительна его сила? — с вызовом спросил Томас, смотря прямо в глаза наставнику.
— Мне неведом страх, — решительно ответил он. — Я закончу с ним раньше, чем ты встанешь на ноги.
Эльф быстро поднял тренировочный меч с земли, встал перед демоном и, раскинув руки, что-то ему прокричал на своем языке. Нетрудно было догадаться, что таким образом мастер-переводчик дал понять, кто теперь его противник. Иноземец ответил кивком и поднял палицу.
Орки поспешно отошли к человеку, чтобы не мешать воинам, когда начнется поединок.
Томаса немного смутило спокойное и холодное выражение лица наставника и то, с какой легкостью принял брошенный вызов. В этот момент от него повеяло силой, а решительный взгляд красноречиво говорил о серьезных намерениях. Он явно не из тех, кто сомневается в себе или позволяет страху диктовать правила игры. И тем более не позволит кому-то загонять себя в угол.
Оба воина посмотрели друг на друга. Впервые демон казался собранным, сосредоточенным на своем противнике. Он не размахивал играючи палицей, не призывал к действиям, просто не сводил с мастера-переводчика глаз.
Мальком, кряхтя и охая, приподнялся на одно колено.
Неожиданно наставник сорвался с места. Он двигался четко, плавно, без лишних движений, максимально быстро сокращая дистанцию между ним и противником. В ответ иноземец сделал шаг назад, замахнулся палицей как бейсбольной битой, словно собирался отбить подачу питчера, и ударил. Мастер-переводчик в последний момент прямо на бегу упал на землю. Последние три-четыре фута он преодолел благодаря скольжению, сдирая кожу на руках и ногах. На мгновение демон замешкался. Наставник воспользовался этим: не вставая с земли, он коснулся мечом паха. Бой закончился так же быстро и неожиданно, как и начался.
Раб подал руку эльфу и помог подняться на ноги.
— Я только что показал тебе, человек, один из возможных способов расправиться с противником. Надо лишь сблизиться с ним и нанести смертельный удар, — сказал он, отряхиваясь. — У тебя есть потенциал, но ты не можешь раскрыть его из-за страха и сомнений.
Томас, держась за правый бок, самостоятельно встал в полный рост, хоть и не без труда. Удар палицей бесследно не прошел для него. Учитывая, что демон обладает невероятной силой, он легко отделался.
— Что молчишь? — подошел к человеку эльф. — Держи.
Он обратно отдал тренировочный меч Малькому.
— Я не выживу на арене, — мрачно произнес Томас. Он полностью потерял веру в себя.
— Да, — не стал лгать наставник. — Если хочешь выжить, лучше не приближайся к горному великану ни на шаг. Держись за спинами «товарищей», иначе ты им будешь только мешать.
— Насчет моей просьбы…
— Я отказываюсь тебе помогать, — грубо прервал мастер-переводчик. — Не собираюсь выставлять себя на посмешище.
Мальком склонил голову. У него на глаза навернулись слезы. Он почувствовал себя по-настоящему жалким и беспомощным в мире, где почти каждый носит под рукой кинжал или меч. Они давно привыкли к жестокости, а некоторые даже стали на этом зарабатывать деньги, чтобы выжить.
— Иди к лекарю. Он знает, что надо сделать, чтобы унять боль и помочь твоему телу быстрее восстановиться, — нейтральным голосом посоветовал наставник. — Если хочешь.
— Я схожу, — не поднимая головы, сказал Томас. Он отдал тренировочный меч мастеру-переводчику и поплелся в сторону хижины дворфа. Мальком мысленно поблагодарил эльфа за то, что тот позволил ему уйти и избежать еще большего унижения.
Он осознал, что гладиаторы сражались ради самих себя, а не ради господина. Никто из них не преследовал благородную цель, которая могла бы оправдать их жестокость. Они открыто наслаждались страданиями других и получали неописуемое удовольствие, проливая чужую кровь даже на тренировочном поле. Томас попал в иной мир, кардинально отличающийся от его фантазий. Он верил, что гладиаторы являлись, по большей части,воинами, вынужденными убивать на потеху другим, как Спартак и те, кто шел за ним. Но реальность предстала ему той стороной, которую никто и никогда не станет описывать в учебниках истории, подавая всю жестокость и несправедливость мира в радужных тонах, в облагороженном виде. Он оказался за линией терминатора, разделяющего светлую и темную сторону планеты.
«Теперь я почувствовал разницу. — Мальком в полной мере осознал смысл слов наставника. — В моем мире боевые искусства превратились в развлечение и безопасный спорт. Любой бой на ринге ограничен строгими правилами, а я больше нигде особо не дрался».
Томас подошел к хижине лекаря и остановился. Он вытер слезы на глазах, сделал глубокий вдох, резко выдохнул.
«Нельзя пока раскисать и выставлять свою слабость напоказ, иначе каждый увидит во мне жертву для издевательств. Надо продолжать притворяться, — Мальком сознавал, что другого выбора у него просто не было. — Я обязан играть свою роль до конца, и, судя по всему, до него осталось недолго».
Эти мысли помогли Томасу настроиться на нужный лад. Он одним махом перепрыгнул две ступеньки и остановился, не решаясь перешагнуть через порог. Малькому хотелось немного посидеть в полном одиночестве, несмотря на неутихающую боль в правом боку, чтобы все внимательно обдумать и осмыслить, но наставник не позволит бездельничать одному из рабов, пока остальные упорно тренируются, проливая пот, кровь и слезы.
Неожиданно в дверном проеме возник лекарь с курительной трубкой во рту. Томас отшатнулся назад и встал в боевую стойку, едва не упав с крыльца. Дворф довольно хмыкнул, будто был горд тем, что смог застать врасплох иноземца.
«Черт бы тебя побрал!» — от души выругался Мальком.
— Нужна помощь? — важно спросил лекарь. Он произнес эту фразу коряво и с заметным акцентом, но вышло неплохо, учитывая, что совсем недавно дворф изъяснялся при помощи набора простых слов.
Томас молча стянул с себя мокрую рубашку, постанывая от резкой боли в правом боку и в плече. Лекарь подошел поближе к иноземцу. Малькому не пришлось показывать, где именно он испытывал боль: в области печени и чуть выше кожа буквально пылала, наливаясь ярко-красной краской. К тому же, после удара палицей, на теле осталось очень много кровоподтеков. Коротышка осторожно прикоснулся маленькими, но толстыми пальцами к ребрам. Томас несколько удивился, что кожа на руках дворфа оказалась не грубой и шершавой, а мягкой и нежной, будто он никогда не сражался и не занимался тяжелым физическим трудом. Лекарь слегка надавил пальцами на ребра, из-за чего Мальком невольно охнул, ощутив резкую боль. Ему пришлось еще немного потерпеть, пока коротышка не убедился в том, что кости целы.
«Либо мне крупно повезло, либо вообще не повезло, — размышлял Томас, корчась от боли. — Возможно, перелом уберег бы меня от встречи с горным великаном, но я теперь этого не узнаю!»
— Пошли, — с сильным акцентом сказал дворф.
В хижине в этот раз царил знатный беспорядок: повсюду стояли колбы с разноцветной жидкостью, книги были разбросаны по полу, обрезки тканей висели на веревках с травой, кучи тряпья мешались под ногами, — складывалось ощущение, что по комнате прошелся ураган или целый мини-торнадо. В воздухе витало столько запахов, что Малькому захотелось заткнуть нос и дышать ртом. На массивном деревянном столе стояла ступа с пестиком, а рядом лежали несколько пучков сушеных и свежих трав и другие незнакомые взору человека ингредиенты. Чуть поодаль можно было заметить чан с водой, за которым скрывалась реторта из толстого стекла и перегонный куб.
Лекарь обошел деревянный стол, остановился возле маленького шкафчика, который был полностью заставлен небольшими глиняными горшочками. Он взял один из таких, поднес к носу и понюхал. Дворф резко отстранился от емкости, поморщился, недовольно фыркнул, но не поставил на место, а напротив, засеменил к человеку, показывая, что ему стоит присесть на низкий табурет. «Не дай бог сломается подо мной», — подумал Мальком, когда осторожно сел на стул и вытянул ноги.
Коротышка принялся с особым старанием натирать правый бок иноземца темно-зеленой массой, осторожно надавливая пальцами. Томас невольно вздрагивал и рассыпался в проклятьях каждый раз, когда лекарь прикасался к нему пальцами с новой порцией холодноватой мази. Она неприятно раздражала и пощипывала кожу, вызывая сильнейший зуд, которому сложно было противостоять. Мальком все время намеревался почесаться, но дворф внимательно следил за этим, не позволяя иноземцу и пальцем пошевелить: лекарь сразу же обращал свой суровый взор на подопечного, а если это не останавливало — бил по рукам.
Тяжелее всего пришлось чуть позже, когда Томас обнаружил существенный минус лечебной мази: она испускала ядовито-резкий запах, перебивающий душистый аромат, витавший в воздухе. У Малькома от этой вони даже закружилась голова, а на глаза навернулись слезы. Он сомкнул веки и тыльной стороной ладони вытер одинокие капельки, покатившиеся по щекам.
Дворф закончил с правым боком, затем сразу же принялся втирать мазь в ушибленное плечо.
«Господи, не дави так сильно!» — мысленно взмолился Томас, то прикусывая губу, то сжимая челюсти до боли в зубах.
Малькому пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы не завыть во все горло от ужасной боли. Лекарь испуганно посмотрел на бледного иноземца. Из прокусанной губы теплая кровь стекала тонкой струйкой по подбородку и капала на пол. Дворф обеспокоенно посмотрел на подопечного, перестав растирать мазь. Выглядел Томас в этот момент весьма плохо: бледный, потный, с уставшим взглядом и размазанной по подбородку кровью. Его дыхание было тяжелым, прерывистым. Все красноречиво говорило о том, что Мальком испытывал невыносимую боль.
Коротышка быстро положил горшочек на стол. Он тщательно осмотрел со всех сторон плечо, покрытое ссадинами, небольшими ранками, кровоподтеками и парочкой темно-фиолетовых синяков.
«Я сейчас выгляжу, как та побитая дворняга». — Томас невольно вспомнил, как однажды, возвращаясь с адской тренировки, наткнулся в одном из проулков на бродячего пса. Тот выглядел ужасно: передняя лапа была сломана в нескольких местах, левое ухо частично порвано, на теле — следы укусов, а от хвоста остался жалкий обрубок. Вот только дворняге не повезло наткнуться в том проулке на тройку хулиганов, которые при помощи хорошего куска мяса приманили собаку к себе. Один из них схватил пса за шкирку, бросил в мешок и завязал его. Мальком как раз подходил к ним, когда они окружили металлический мусорный бачок, куда кинули мешок с дворнягой. Томас прекрасно видел, как самый высокий из троицы достал из рюкзака пластиковую бутылку и вылил содержимое в бачок, а второй, самый низкий из них, поджег спичку и бросил ее туда. Мусор и мешок с собакой мгновенно объяло мощное пламя. Мальком отчетливо слышал протяжный, наполненный болью визг пса. Он мог остановить тех хулиганов и спасти дворнягу, но вместо этого предпочел пройти мимо, так как вымотался после тренировки, и хотелось поскорее оказаться дома, в теплой постели.
«Та собака не знала, что идет в ловушку, в капкан, поставленный судьбой, что ее жизнь зависит от других, а я знаю, но почему-то это меня все равно не спасло. Уже завтра капкан захлопнется, — и все, конец славной истории об обычном парне, попавшем в иной мир, которая не успела даже начаться», — размышлял Томас, пока лекарь проводил полный осмотр, пытаясь понять, в чем же проблема.
На его лице появилась довольной ухмылка. Дворф по-отечески заботливо взял Малькома за правую руку, отвел ее немного в сторону, что заставило Томаса зажмуриться от боли. В этот момент лекарь скользнул под мышку, уперся в нее плечом, затем потянул больную руку вниз. Томас буквально всем телом ощутил, как плечевой сустав встал на место, вызвав новую, и на этот раз последнюю волну боли.
— О-о-о-о-о, господи, — простонал Мальком, осторожно двигая рукой.
«Видать, при падении умудрился вывихнуть плечо, но не заметил этого, так как все тело ломало после мощного удара палицей, — думал Томас, подобрав выставленные ноги. На время коротышка отстал от него. Он занимался тем, что ходил по помещению, разбрызгивая бесцветную жидкость. Комната снова наполнилась душистым ароматом, перебивающим едкий запах мази. — Последний раз, когда я вывихнул плечо, был несколько месяцев назад на тренировочном спарринге. Успел даже забыть о болезненных и неприятных ощущениях, так как тренер меня постоянно гонял, из-за чего часто болели мышцы от напряжения и усердных занятий!»
За пару секунд в хижине неожиданно потемнело. Мальком уже решил, что потерял сознание, но слабая пульсирующая боль в плече никуда не делась. Она продолжала напоминать о том, что все происходящее здесь и сейчас — правда, а не свободный полет разбушевавшегося воображения. Вот только Томас не понимал одного: почему так темно? За какой-то миг солнце не могло зайти за горизонт! Это просто невозможно!
Рядом протяжно скрипнула половица. Мальком настороженно уставился в ту сторону, откуда донесся звук, но из-за непроглядной тьмы ничего не было видно. Он медленно поднялся со стула и ощутил знакомое чувство, будто бы воздух стал тяжелее, пропитался особой ритмично-пульсирующей энергией.
— Не может быть, — прошептал шокированный Мальком, когда он понял, что к чему.
— Еще как может, мерзкий человек, — ответил скрипучий мужской голос.
Из тьмы прямо перед иноземцем вынырнул эльф со шрамом в виде креста на правой щеке.
========== Часть 11 ==========
Томас в ужасе отпрянул назад, запнулся об маленький табурет и с грохотом упал на пол. Он отполз подальше от места падения, надеясь, что мрак скроет его от холодного взора эльфа. Надо было выиграть время, пока на помощь не подоспеет демон, иначе капкан захлопнется намного раньше, чем ожидал Мальком.
Поблизости заскрипели половицы. Томас мысленно поблагодарил того, кто так халтурно отнесся к строительству хижины. Он аккуратно отполз назад, затем как можно медленнее и осторожнее, стараясь не шуметь, поднялся на ноги. Из-за непроглядной тьмы, обволакивающей комнату, невозможно было точно сказать, откуда донесся скрип и насколько близко подошел противник.
Мальком ничего не видел, зато всеми фибрами ощущал присутствие разбойника и усиливающуюся пульсацию энергии. Ее колебания становились беспорядочными, хаотичными, пока в какой-то момент все резко не прекратилось. Тревога в душе Томаса росла, он невольно напрягся, готовясь к худшему. И худшее произошло. Боковым зрением Мальком заметил то ли движение, то ли силуэт, затем из мрака вынырнул разбойник. Он сразу же бросился на человека и выбросил вперед руку, метясь кинжалом в печень. Томас инстинктивно сделал короткий шаг назад. Острие кинжала скользнуло по коже, оставив небольшой порез. Мальком тут же захватил руку эльфа, прижал ее к телу и, используя инерцию, ловкой подсечкой сбил противника с ног. Тот полетел вперед, растворяясь во мраке. Томас только слышал глухой стук, звон бьющегося стекла и короткий болезненный стон.
«Возможно, я самый плохой мечник в этом мире, зато в ближнем бою мне здесь нет равных, — гордо подумал Мальком, осторожно отходя назад, пока не коснулся спиной шершавой стены. — Можно не беспокоиться о том, что эльф нападет сзади!»
Магическая энергия, окружавшая Томаса, вновь ожила. Её слабая пульсация напоминала сердцебиение человека, находящегося при смерти. Мальком весь сжался, ощущая, как тьма поглощает его, сдавливая в крепких невидимых объятьях.
— Не прячься, мерзкий человек, я все равно скоро найду тебя. — Скрипучий голос разбойника донесся до слуха иноземца гулким эхом, вызвав новые возмущения магической энергии.
Томас загорелся идеей заговорить с противником, но вовремя силой воли подавил в себе это глупое желание. Он даже не понимал, почему ему вдруг так сильно захотелось раскрыть свой рот, когда капкан мог в любой момент захлопнуться.
— Не пытайся выиграть время, иноземец, — и снова слова эхом пронеслись по помещению. — То существо не придет тебе на помощь. Прими смерть с гордостью воина, а не с трусостью человека.
Из потускневшей тьмы выскочил разбойник. Он стремительным броском сократил дистанцию между ними и приблизился почти вплотную, когда в комнату через дверной проем ворвался яркий волшебный свет. Томас мгновенно воспользовался заминкой противника, нанеся короткий и быстрый удар в подбородок. Эльф отшатнулся, слегка запрокинув голову. Мальком, надвигаясь на противника, хорошенько зарядил в солнечное сплетение. Разбойник, согнувшись пополам, отошел на несколько шагов назад и упал на одно колено. Темные щупальца быстро сплелись вокруг него плотным коконом, который потом растворился в темноте.
В этот момент в помещение вошел демон. Его рога излучали яркий свет, разгоняющий мрак и наполняющий хижину приятным теплом. Воздух наполнился легкостью и свежестью. Мальком отошел ближе к товарищу, сомневаясь, что разбойник предпочтет смерть побегу, но стояло перестраховаться.
— Жаль, что ты не понимаешь меня, — с грустью вздохнул Томас, посматривая по сторонам. Колдовство постепенно ослабевало, и тьма отступала.
Демон, как и полагалось, молчал. Он вглядывался во тьму, как сторожевой пес, готовый наброситься на любого, кто попробует напасть на хозяина. Но эльфа пока было не видать.
«Тот, кто на меня напал, явно не ожидал такого поворота событий, — размышлял Мальком, вспоминая слова разбойника. — Он ни грамма не сомневался в том, что ему никто не помешает разобраться со мной. И только благодаря ему, — Томас с благодарностью посмотрел на демона, — остался жив. А ведь я мог спасти того бродячего пса от мучительной смерти, но вместо этого прошел мимо и позволил капкану захлопнуться».
Мальком осторожно прикоснулся к порезу на животе. Рана оказалась весьма поверхностной, поэтому можно было расслабиться. В критический момент инстинкты и рефлексы не подвели Томаса, чему он несказанно радовался.
«В этом мире я как раз та собачка, — задумчиво размышлял Мальком. — Моя жизнь находится в руках окружающих меня людей, — если их так еще можно назвать. Завтра мой капкан либо захлопнется, либо мне повезет дожить до следующего боя, но это полностью зависит от демона и орков-каннибалов».
Яркий свет, исходивший от рогов, рассеивал колдовской мрак, заполняя комнату приятным теплом. Воздух становился легче, поэтому вскоре Томас не ощущал никакого дискомфорта и странного чувства, будто пространство вокруг него пропитано особой живой энергией.
Как и ожидалось, когда магия демона полностью рассеяла темноту в хижине, разбойника и след простыл. Мальком, обеспокоенный тем, что нигде не было видно самого лекаря, обошел массивный стол и нашел коротышку лежащим на полу, а рядом — осколки стекла и разбитый пузырек. Томас замешкался, не зная, похоже ли строение дворфа на строение человека, чтобы можно было прощупать пульс, поэтому он прислонился ухом к груди лекаря и прислушался. Прошло несколько долгих и томительных секунд, прежде чем Мальком услышал заветный стук сердца. Он облегченно упал рядом и тихо засмеялся. Ему опять повезло обмануть смерть.
Послышался приближающийся топот ног и лязг металла. В хижину вбежало несколько стражников, а во главе их стоял сам наставник. Они повертели головами, но когда заметили демона с тускло светящими рогами, сломанный табурет и опрокинутый шкаф, то спрятали обнаженные мечи обратно в ножны.
— Ты где, иноземец? — осторожно спросил наставник.
— Я здесь, — отозвался Томас, вставая с пола. — И здесь со мной лекарь. Он без сознания.
— Хорошо, что вы оба живы, — в голосе мастера-переводчика проскользнули нотки облегчения.
— Если бы не своевременное вмешательство моего рогатого друга, вы бы к этому времени нашли мой остывающий труп, — сообщил Мальком, отходя от коротышки.
Наставник быстро обошел стол, подбежал к лежащему без сознания дворфу и принялся его осматривать.
— Тот, кто на вас напал, опытный воин. Он бил наверняка.
— Почему вы раньше не пришли?
— Хижину защищал мощный магический барьер, скрывающий от взора окружающих все, происходящее внутри, и поглощающий любые звуки, — резонно ответил мастер-переводчик. — Мы бы слишком поздно сообразили, что здесь что-то не так, если бы не он, — эльф кивнул в сторону демона. — Его рога неожиданно засияли. Это напугало буквально всех, кто был на тренировочном поле.
«Жаль, я этого не видел», — с сожалением подумал Томас.
— Пока многие испытывали перед ним благоговейный ужас, он сорвался с места и побежал к хижине.
Мастер-переводчик принялся обыскивать шкафчики и тумбочки.
— Как только он уперся в магический барьер, который заискрился и завибрировал от его прикосновения, мы сразу все поняли.
Один из стражников, стоящий ближе всех к демону, нервно переминался с ноги на ногу, всячески стараясь не смотреть в сторону странного существа.
— Его все боятся? — Мальком ощущал витавшую в воздухе напряженность.
В одной из тумбочек наставник нашел то, что искал. Он откупорил склянку, нюхнул и резко отпрянул от нее, будто ошпаренный.
— Да, но теперь, ко всему прочему, они испытывают благоговейный страх перед ним. Верят, что он Диссот — рогатый демон, осуществляющий правосудие высших сил. Его рога начинают светиться, когда рядом находится тот, чьи злодеяния склонили чашу весов на одну сторону, нарушая тем самым незыблемый баланс добра и зла.
— И как же это существо наказывает отступников? — полюбопытствовал Томас, поражаясь тому, как же товарищ похож на Диссота.
— Вырывает сердце и съедает его, навсегда лишая возможности попасть в Ар’Дрейф или, как называют в простонародье, Солнечную обитель — место, куда попадают души великих воинов, героев и тех, кто отдал жизнь служению народу и защите нашего мира. Там же находится обитель Урланов.
«Жестокость просочилась даже в их мифы, легенды и поверья», — резонно заметил Томас.
Наставник, взяв с собой пузырек, направился к лежащему без сознания лекарю. Мальком плелся следом за мастером-переводчиком. Хотелось посмотреть, как он приведет в чувство дворфа.
— Эта вещь быстро поднимет его на ноги, — довольно прошептал эльф и поводил склянкой перед носом коротышки. Тот закашлялся, поморщился и завертел головой, что-то при этом недовольно бурча. Через несколько мгновений лекарь разомкнул веки, усиленно заморгал, затем, когда осознал, что случилось, резво вскочил на ноги. Мастер-переводчик едва успел убрать склянку, а то дворф чуть ее не выбил из его рук.
Коротышка быстро заговорил, обрушив мощный словесный водопад на эльфа. Томас почувствовал себя третьим лишним, поэтому переключил свое внимание на товарища-иноземца. Он стоял возле стены и опирался на нее спиной, смотря себе под ноги. По выражению его лица (или морды?) невозможно было даже приблизительно понять, какие же сейчас эмоции он испытывал и испытывал ли их вообще.
«Теперь в нем будут видеть Диссота, — Томас частично понимал бедных стражников и тех, кто верил в подобные мифы. — Я сам поначалу видел в этом существе настоящего демона, хоть он и похож больше на горгулью. И до сих пор часть меня сжимается от страха при виде него, несмотря ни на что».
Наставник продолжал внимательно слушать коротышку. Их беседа скорее напоминала длиннющий монолог, но никак не диалог. Томас не переставал удивляться тому, как мастер-переводчик умудрялся понимать дворфа: его речь напоминала бурное течение горной реки, рядом с которой даже выстрела не услышишь, не то, что собственных мыслей.
Возле хижины раздались бодрые возгласы стражников. В комнату, уверенно ступая, вошел сам Даггарт. Он бросил короткий взгляд на демона, сурово глянул на человека, отчего Томас весь съежился, затем посмотрел на верного слугу. Эльф как раз закончил слушать дворфа, поэтому поспешил рассказать все, что узнал о случившемся своему господину.
Пока мастер-переводчик разговаривал с Даггартом, лекарь занялся человеком. Он принес деревянный таз с водой и принялся осторожно промывать рану. Томас всячески пытался показать, что все нормально и это просто царапина, но дворф с завидной настойчивостью отрицательно качал головой и снова брался за свое. В конце концов, Мальком сдался перед напором лекаря.
— Ты прежде видел того, кто на тебя напал? — неожиданно спросил наставник.
«Надо сказать правду, — Томас больше не сомневался в том, что это — единственное верное решение. — Они теперь не успокоятся, пока не уберут обоих свидетелей!»
— Я его видел пару раз, — с волнением сказал Мальком.
Наставник удивленно хмыкнул и заметно оживился. Он быстро перевел Даггарту слова иноземца, а затем задал новый вопрос:
— Где и когда?
— Первый раз я встретился с эльфом, когда он напал на орка, который вез нас в город, чтобы продать тому мерзкому дворфу-работорговцу.
— Зачем?
— Он украл кристалл, украшенный причудливыми узорами. Я такие же видел на камнях, возле которых появился.
— Судя по столь красочному описанию, разбойник выкрал не просто драгоценный кристалл, а «Цхаув» — магический артефакт, открывающий врата перехода в ином мире, — взволнованно объяснил наставник, затем быстро перевел слова человека своему господину. Впервые Даггарт прилюдно потерял самоконтроль, и с его лица сошло спокойное выражение: он обеспокоенно нахмурил брови и озадаченно почесал подбородок.
— «Цхаув» поможет мне попасть обратно домой? — ухватился за призрачную надежду Томас.
Лекарь закончил промывать рану. Он бросил тряпку, пропитавшуюся кровью, в деревянный таз и направился к дальнему шкафу, где хранил перевязочные материалы.
— Нет, — не задумываясь, ответил мастер-переводчик, но, заметив, как помрачнел иноземец, поспешил добавить: — Чтобы открыть врата перехода в нашем мире, потребуется кое-что другое.
Мальком подозрительно посмотрел на наставника и осторожно спросил:
— Еще один артефакт?
Дворф вернулся с длинным куском материи в одной руке и с мокрой тряпочкой — в другой.
— «Левсен», — подтвердил подозрения Томаса мастер-переводчик. — Его еще называют «камнем путешественника». При помощи него ты сможешь сбежать отсюда, но шанс, что попадешь домой — крайне низок. Проблема в том, что «Левсен» открывает врата перехода хоть и в другие миры, но ты никогда не знаешь, в какой именно.
Лекарь взял длинный кусок материи за конец и аккуратно порвал на две половинки, чтобы можно было завязать узел. После этого он приложил мокрую тряпочку к ране иноземца и с ловкостью уличного фокусника обвязал его талию импровизированным бинтом несколько раз. Узел дворф осторожно завязал на левом боку. Когда он убедился, что вышло не очень туго, то неспешно принялся наводить порядок в хижине.
— Почему? Разве нельзя самому выбрать мир, а не играть в рулетку? — Мальком чувствовал, как последняя надежда на возвращение домой тухнет прямо на глазах.
В хижину, громыхая доспехами, вбежал запыхавшийся стражник. Он, тяжело дыша, принялся о чем-то докладывать Даггарту.
— Можно, но для этого нужно собрать все три кристалла и объединить их в специальном месте, чтобы образовался «Сингул» — камень, позволяющий управлять переходами, — нетерпеливо объяснял наставник, прислушиваясь к разговору господина и стражника.
«Как же все сложно», — озадаченно подумал Томас, запуская пятерню в волосы.
— И что это — рулетка? — полюбопытствовал эльф.
— Ну, у нас это такая азартная игра. Я потом как-нибудь объясню, хорошо? — Мальком не настроен был сейчас рассказывать о своем мире. Все его мысли вращались возле загадочных кристаллов, способных открывать врата перехода.
«Выходит, благодаря «Цхауву» я попал сюда, но вернуться домой смогу, если мне крупно повезет с тем, что «Левсен» с первого раза откроет врата в мой мир. Вот только сколько всего существует миров? Может, их тысячи? Или сотни? А может, десятки? Я же этого не знаю. В рулетке и то шанс больше выиграть!»
— Что за третий кристалл? — неожиданно спросил Томас.
— Основный камень, без которого невозможно создать «Сингул». В этом кристалле сосредоточена огромная мощь и особая энергия, не существующая в нашем мире, — отвлекся мастер-переводчик от затянувшейся беседы Даггарта и стражника. — И долгое время все эти три камня считались утерянными. Только «Цхаув» изредка появлялся в разных уголках государства, но многие считали, что это просто россказни.
«Хуже и не придумаешь, — подытожил Мальком. — Я попал в мир, из которого, возможно, никогда не смогу выбраться…»
— Ты сказал, что в первый раз видел того эльфа, когда он напал на орка, промышляющего работорговлей. Где произошла следующая ваша встреча? — резко вернулся к первоначальной теме разговора наставник.
— Во время торгов, — печально вздохнул Томас. — Разбойник прислуживал поджарому волку с темно-пепельной шерстью по имени Сахжар.
На впалых щеках мастера-переводчика проступили и зашевелились желваки. Он медленно сжал пальцы в кулаки, пока не захрустели суставы, а затем сквозь зубы процедил:
— На правой щеке — шрам в виде креста?
— Ну да, — как-то неуверенно произнес Мальком, смотря на то, как побагровело лицо наставника.
Мастер-переводчик обратился к своему господину, бесцеремонно прервав его беседу со стражником. Они принялись что-то горячо обсуждать. Даггарт вел себя сдержанно, но выражение его лица постоянно менялось: то он злился, рычал и скалился, то на время задумчиво почесывал подбородок, обнажая зубы и клыки. Наставник же активно жестикулировал, размахивая руками, повышал голос, злился и нервничал. Томас никогда не видел его настолько возбужденным. Казалось, он вот-вот сейчас взорвется и выплеснет весь свой гнев на них.
— Решено! — наконец-то воскликнул мастер-переводчик, когда они пришли к единому мнению. — Знакомься, иноземец, это Ург — командир стражи, и он будет приглядывать за тобой и твоим другом.
Мальком удивленно уставился на невысокого стражника-орка с обычным телосложением. Он нисколько не походил на опытного вояку или на бывшего гладиатора, а скорее на обычного жителя, коих Томас успел повидать достаточного много по пути в школу мирадонов Даггарта, которая находилась не так далеко от амфитеатра. Не сложно было догадаться, что это величественное здание и есть — центр города.
Во внешности командира стражи Малькома смущала еще одна вещь. За то время, что провел в этом мире, он повстречал немало орков, и всех их — Беззубый не в счет — объединяла одна общая черта: наличие мощных нижних клыков. Такие Томас видел только в детстве, когда рассматривал картинки в энциклопедии, посвященной вымершим видам животных. В доме подобных книг было навалом. Но встретить орка, чьи клыки были не длиннее большого пальца — дикость. Именно они придавали этим существам грозный вид, а без них Ург казался безобидным малым.
— Не обманывайся насчет его внешности, человек! — тут же поспешил предупредить наставник. — Он отличный воин, хороший командир. Один из немногих, кто пережил Великую войну племен.
— Почему Ург теперь будет приглядывать за нами? — спросил Мальком, не без огорчения подавляя желание расспросить мастера-переводчика о Великой войне племен.
— Нам нельзя позволить, чтобы вас, иноземцев, убили. За короткий срок еще можно заменить тех двух северных орков, но не человека или вот это существо. Весь Архейм с нетерпением ждет боя с горным великаном, чтобы посмотреть на иномирян.
«Не думал, что в подобном мире рабы могут на какое-то время стать звездами, но мы ими стали, — с гордостью подумал Томас. — Народ жаждет зрелищ и крови, поэтому, если я умру на арене, они хотя бы будут довольны».
— Думаешь, тот эльф вернется? — осторожно полюбопытствовал Мальком, помня, как разозлился наставник.
— Из-за вас пострадала его гордость и репутация известного убийцы, чей клинок всегда обагряется кровью жертвы. — Мастер-переводчик сказал это с такой уверенностью, словно знал, о чем говорит.
— Ты говоришь так, будто знаком с ним лично, — вслух озвучил свои мысли Томас.
Наставник тяжело вздохнул, выдержал небольшую паузу, собираясь с мыслями, а потом печально произнес:
— Так и есть…
— Что? — удивленно воскликнул Мальком, чем привлек к себе внимание не только демона, но и всех присутствующих.
— Он мой младший брат.
========== Часть 12 ==========
— Твой младший брат — не подарок, — заметил Томас, взъерошивая волосы на голове.
— В этом отчасти виноват я, — с горечью произнес наставник.
Ург стоял рядом и не шевелился. Его легко можно было принять за восковую статую, если бы не тихое сопение. На лице командира стражи ни один мускул не дрогнул, когда Мальком подозрительно покосился на него. В мутно-желтых глазах Томас не заметил ни презрения, ни восхищения, ни агрессии — только холодное спокойствие, граничащее с равнодушием. Он даже не проявил ни капельки любопытства к иноземцу, словно перед ним стоял обычный житель этого мира.
Даггарт что-то сказал напоследок мастеру-переводчику и уверенной походкой покинул хижину.
— Что теперь? — озадаченно поинтересовался Мальком.
Он пробыл в этом мире чуть больше недели, а из-за стремительно развивающихся событий создавалось впечатление, словно прошло не меньше месяца. Обычно его реальность была серой, скучной и предсказуемой, но зато безопасной и намного стабильней, чем нынешняя.
— Ничего, — отозвался наставник. Он критично осмотрел иноземца с головы до ног и поспешил добавить: — Тебе бы следовало отдохнуть и восстановить силы, иначе завтра на арене прольется не кровь горного великана, а твоя собственная.
Томас нервно усмехнулся.
— Это всего лишь порез, — не без гордости заметил он.
Не вымолвив и слова, мастер-переводчик подошел к рабу и слегка надавил пальцами на рану. Мальком, отскочив назад на шаг, болезненно замычал.
— Хорошо! — кривясь от боли, процедил Томас. — Я тебя понял.
— Отлично, — одобрительно закивал наставник. — Пока ты будешь отдыхать, Ург присмотрит за тобой.
Эльф обратился к командиру стражи на орочьем языке. Они разговаривали недолго, обмениваясь короткими фразами и быстро отдавая приказы стражникам, стерегущим вход в хижину лекаря и тем, кто находился в помещении. Первые пропали из виду, отправившись в сторону особняка, а вот последним пришлось несладко — их обоих приставили к демону. По лицам воинов было видно, что они не сильно обрадовались новому временному назначению.
— Мой младший брат может повторить свое дерзкое нападение, пока ему помогает темный маг. Мы решили, что необходимо, чтобы кто-то постоянно приглядывал за вами, — быстро объяснил наставник.
— Ну, они не очень рады, — Томас коротко взглянул на двух стражников, стоящих по бокам от демона. Один нервно дергался и судорожно сглатывал каждый раз, когда рогатый иноземец шевелился, а другой стискивал рукоять спрятанного в ножны меча, стараясь не показывать своего страха.
— Не важно, — спокойно отмахнулся эльф. — Они скорее отправятся в Илаз, чем нарушат приказ.
Мальком хотел было еще кое-что спросить, как его позвал дворф.
— Он даст тебе зелье, чтобы прошла боль, и ты смог немного отдохнуть, — тут же просветил мастер-переводчик, когда встретился взглядом с иноземцем.
Коротышка осторожно перепрыгнул осколки разбитого стекла, держа в руках небольшой пузырек с бесцветной жидкостью, который тут же вручил подошедшему Томасу.
— И это ваше чудо-зелье? — разочарованно проговорил Мальком, рассматривая склянку со всех сторон.
— Ты ожидал нечто другое? — удивленно вскинул бровь эльф.
— После всего, что я видел и пережил? Да, я ожидал нечто другое, а не вот это, — Томас показал пальцем на содержимое пузырька.
— Не все, что выглядит невероятным или необычным, является таковым, порой это просто иллюзия, ловкий обман, чтобы одурачить нас, — философски заметил наставник. — А теперь иди и отдохни.
Спорить с мастером-переводчиком было бесполезно. Мальком вышел из хижины лекаря, прищурился и побрел через тренировочное поле в сторону своей комнаты. Большинство гладиаторов, участвующих в завтрашних боях, отдыхали и прятались в тени от знойной жары, пока солнце лениво ползло по куполу небосвода, медленно и неотвратимо приближаясь к горизонту.
«Как же хочется, чтобы этот день не кончался», — поймал себя на мысли Томас, ощущая, как в душе росла тревога и страх. Эти чувства пробудили в нем давнишние воспоминания, когда он только заинтересовался спортом вместе с неразлучными друзьями детства. В то время они шатались по заброшенным домам и стройкам, занимаясь тогда еще модным и очень популярным паркуром. Каждый день по несколько часов они тратили на разучивание новых движений и трюков, чтобы стать самыми крутыми трейсерами. Опьяняющее чувство гордости, когда делаешь то, что другие не могут или не способны из-за страха, вело их навстречу риску и опасности.
Мальком остановился посреди тренировочного поля, посмотрел на небо, тяжело вздохнул. Его обуяла ностальгия по тем славным временам, когда опасность казалась забавной вещью, а не чем-то серьезным. Но больше всего Томас тосковал по друзьям детства, с которыми потом разошлись пути.
Их первым серьезным испытанием храбрости стали прыжки с высоты. Они нашли идеальный заброшенный дом, откуда можно было из окна выпрыгнуть на задний двор, поросший сорняками и сухим кустарником. Там не было ни разбитых бутылок, ни кирпичей или другого мусора, частенько мешающего тренироваться.
Нельзя забыть тот день, когда они решили провести это глупое испытание навыков и храбрости. Один из них остался во дворе, чтобы все снять на камеру, а остальные отправились на второй этаж, готовясь совершить то, что казалось невероятным, безумным и крутым.
Томас помнил, как стремительно росла тревога в душе по мере приближения момента, когда настанет его черед пройти испытание. Все то время, что Мальком ждал, страх рисовал в голове самые ужасные картины: то он запинался об подоконник и падал вниз, то неудачно приземлялся, ломая ногу, то видел, как вместо переката спотыкался обо что-нибудь и вспахивал лицом землю. Он никогда и ничего так не боялся, как этого прыжка в неизвестность. Никто, кроме Гарри, стоящего во дворе с камерой, не знал, что их ждет за окном: либо ты прыгаешь с первого раза, либо исключаешься из команды — таковы были условия Майка Палмера, их лидера. Поэтому каждый из них испытывал несравнимый ни с чем страх, от которого сердце билось нервно, и становилось трудно дышать, словно легкие сжимались в маленький комок.
Но когда пришла очередь Томаса, он не струсил, а сорвался с места, оставив позади себя свой страх и все сомнения, что терзали его в минуты томительного ожидания. Он бежал вперед, чувствуя, как с каждым шагом приближается к тому, чтобы навсегда освободиться от оков. В последний момент Мальком со всей силы оттолкнулся от пола, сгруппировался и вылетел через окно. Тот краткий миг между прыжком и приземлением, миг свободного полета тела и души навсегда определил его судьбу — с того самого дня он посвятил всего себя спорту.
«Я будто снова вернулся к тому, с чего когда-то начинал, — размышлял Томас, стоя посреди тренировочного поля. Ург держался рядом, не отходя ни на шаг, словно его тень. — Те же страхи, те же сомнения, то же ожидание — ничего не изменилось…»
Будучи погруженным в собственные мысли, Мальком не сразу заметил, как за ним краем глаза наблюдал третий мирадон — охотник из Диких земель. Он отточенными до безупречности движениями атаковал деревянный столб тренировочным мечом. Его удары были бесшумными, точными и быстрыми, поражая уязвимые места вымышленного противника. В голове Томаса четко рисовалась картина боя, которую в полной мере отыгрывал зверолюд: он держался на дистанции, уклонялся и защищался, выжидая подходящий момент, чтобы нанести один точный, но смертельный удар, подобно хищному зверю, впивающему острые клыки в горло своей жертвы. Только его клык был сделан из прочного металла, который являлся смертоносным оружием в руках опытного воина.
«Ему точно по силам стать чемпионом, — подумал Мальком, завороженно следя за движениями охотника. — В этой жизни мне, походу, не суждено стать настоящим воином и вернуться домой!»
Томас быстрым шагом преодолел оставшееся расстояние до комнаты. Он влетел в помещение и резко замер возле лежанки, когда вспомнил о спрятанном клинке. Мальком испугался, что командир стражи может войти внутрь и каким-нибудь образом заметить кинжал, но Ург не последовал за ним, а остался сторожить снаружи, как и было приказано самим Даггартом.
«Пронесло, — Томас мысленно вздохнул с облегчением. — Хотя можно было не бояться, меня бы все равно не казнили. Завтра, как-никак, важный бой».
Мальком опустился на лежанку и устало посмотрел на зажатый в руке пузырек. Все-таки изнуряющие тренировки наставника вымотали его, а стычка с разбойником лишила последних остатков сил.
«Как же я скучаю по мирным денькам, — ностальгия щемила сердце Томаса, из-за чего хотелось выть и рвать волосы на голове, чтобы притупить это чувство болью. — Как же хочу вернуться домой, обнять мать и отца, сказать, как же сильно я их люблю. Я так по ним соскучился…»
Чтобы избавиться от столь тягостных, но теплых сердцу мыслей, Мальком откупорил пузырек и осторожно выпил содержимое. Он ощутил на языке какой-то странноватый мягкий привкус, оставшийся после бесцветной жидкости. Томас устроился удобней на лежанке, заостряя свое внимание на медленно растекающемуся по всему телу до самых кончиков пальцев теплу, пока не ощутил его на своих веках, и мир перед глазами не застелила черная гладь.
*
В особняке пахло редкими цветами из Огненных земель, напоминающих хозяину дома о далекой родине, о безжизненных и диких пустынях. Вэон недовольно поморщился, поводил носом, привыкая к резкому запаху, что казался оркам божественным ароматом. Он, как верный слуга, не имел права упрекать господина за подобный выбор, но мысленно всегда причитал и ругал Даггарта.
Вэон, мягко ступая по каменным ступенькам лестницы, поднимался на второй этаж. Его путь лежал в дальнюю комнату, сокрытую от взора незваных гостей, на которой лежало специальное магическое заклинание. Оно поглощало любые звуки, исходящие из помещения, поэтому можно было не волноваться, что кто-нибудь случайно или специально сможет подслушать разговор. Без вторжения внутрь и вмешательства более сильного колдовства никто и никогда ничего не узнает.
На втором этаже было тихо, вокруг царил безмятежный покой, словно сюда давно не ступала ничья нога. Вэон помнил те дни, когда жизнь в доме, весело журча, текла ручьем, наполняя даже самые дальние и темные углы радостью и теплом, но после смерти дорогой супруги Даггарта все изменилось. Он реже стал принимать гостей, проводя время либо за книгами, либо за тоскливыми воспоминаниями, подолгу забывая о своих делах и обязанностях.
«Я давно не поднимался сюда, предпочитая общаться с живыми, чем ощущать истлевающий в стенах этой обители дух мертвых», — подумал Вэон, слегка прикоснувшись к холодным камням. На пальцах остался толстый слой пыли, свидетельствующий о долгом запустении.
Дальняя комната находилась в конце коридора. Наставник шел по нему не спеша, маленькими шажками, пока глаза привыкали к густому мраку, в котором дальше локтя ничего не было видно.
«Родители сейчас бы опечалились, увидев, что их старший сын стал слепее прежнего и позабыл наследие предков, позволив разуму, а не сердцу вести его, — сухие и потрескавшиеся губы Вэона скривились в едкой ухмылке. Неожиданное возвращение младшего брата пробудило забытые воспоминания, что давно покоились на самом дне памяти. — В последний раз наша встреча окончилась клятвой, скрепленной кровью. Похоже, не за горами тот день, когда мы ее исполним!»
Когда глаза привыкли к темноте, шаг Вэона стал намного шире и уверенней. Он перестал опасаться возможности споткнуться обо что-нибудь, различая во мраке силуэты предметов, некоторых старинных украшений, напоминающих о тяжелых временах — о Великой войне племен, и слегка неровную поверхность пола из отшлифованного до блеска камня, давно переставшего радовать глаз цветными переливами под солнечным светом или огнем свеч. Подобный материал стоит очень дорого, но в то время, когда еще была жива супруга Даггарта, он мог себе это позволить.
Подходя к комнате, наставник почувствовал слабые колебания пространства, создаваемые любой магией. Вэон ощутил легкое покалывание в кончиках пальцев, медленно перерастающее в тепло, разливающееся по ладони. В нем во второй раз за всю жизнь пробуждалось наследие предков: в его жилах текла кровь древних эльфов, владевших подлинной силой — магией жизни и смерти.
«Нет, — Вэон прижался к стене и посмотрел на свои руки: они сияли и искрились, словно их покрыли мелкой россыпью драгоценных камней. — Не может быть. Я слишком далеко от дома, чтобы моя сила моглапробудиться!»
Наставник сомкнул веки, сделал глубокий вдох, медленно выдохнул, повторил так еще несколько раз, пока сердце не замедлило своего бега, перестав стучать в груди барабанной дробью. Нельзя терять самообладание, разум должен оставаться чистым и спокойным, как отполированная гладь озера, — этому учили каждого, кто вставал на путь развития магических способностей. Успокоившись, он сосредоточился на легком покалывании в руках, на тепле, исходящем из кончиков пальцев, которое медленно перетекало в ладони и скапливалось в их основании, на едва уловимых колебаниях магической энергии в теле.
«Позволь магии раствориться в тебе», — беззвучно шевеля губами, твердил Вэон, представляя, как тепло начинает течь по предплечьям в такт биению сердца, словно кровь по жилам. Он ощущал, как магическая энергия потекла вверх по рукам, медленно растворяясь в нем. Каждая клетка его тела отзывалась легким щекочущим покалыванием, пробуждая тем самым утерянное давным-давно наследие предков.
«Позволь магии раствориться в тебе», — повторял и повторял Вэон. Это позволило ему очистить разум от ненужных мыслей, полностью сосредоточиться на нарастающих колебаниях магической энергии, чтобы не потерять контроль над процессом пробуждения силы.
Тепло продолжало растекаться по всему телу. Наставник ощущал его ласковые прикосновения на своей шее, груди, спине и даже на сердце. Он почувствовал еще одну перемену, которую заметил не сразу: если поначалу тепло буквально обжигало, словно огонь в печах кузниц, то теперь оно казалось не опаснее зажжённой свечи. Подобные перемены могли означать одно — неожиданная освобожденная магическая энергия почти растворилась в нем.
Вэон даже позволил себе отвлечься и посмотреть на руки: они перестали сиять и искриться, как изысканная поделка ювелира. Процесс пробуждения силы подходил к концу: остатки тепла рассеялись, оставляя после себя длившееся несколько секунд легкое покалывание, а магические колебания прекратили нарастать, резко идя на спад, пока снова не стали едва уловимыми.
Наставник вытер пот со лба, запрокинул голову назад, коснувшись затылком холодного камня, и облегченно прошептал:
— Обошлось без плачевных последствий.
Процесс пробуждения магического начала буквально высосал из него все физические силы. Вэон был не прочь перенести серьезный разговор с Даггартом на потом, но господин не любит откладывать подобные вопросы на дно сундука.
Отойдя от стены коридора, наставник сначала отряхнулся, так как пыль быстро пристала к одежде, окрасив ее в грязно-серый цвет. Приведя себя в более подобающий для слуги вид, Вэон подошел к тяжелой двери, прикоснулся к ней и тут же одернул руку. Он забыл, что теперь стал намного восприимчивей к колебаниям магической энергии. Снова прикоснувшись к двери, он увидел не совсем обычную картину: замысловатый узор, сотканный из магических нитей, благодаря которому опытный маг способен определить заклинание.
«Все намного хуже, чем я себе представлял».
Толкнув дверь, Вэон перешагнул через порог и явственно ощутил, как преодолел магический барьер, не позволяющий ни единому звуку выбраться за его пределы. В центре комнаты стоял стол из эльфийского дерева с резными ножками в виде прекрасных обнаженных дев-дриад — хранительниц леса. Подарок, сделанный одним из советников в день великих игрищ, посвященных Саираэ.
— Не лучший ты выбрал день, чтобы испытывать мое терпение, — проворчал Даггарт, нервно стуча пальцами по столу.
— Извините, господин, — Вэон прикоснулся зажатым кулаком правой руки к груди и поклонился. — У меня на то были очень весомые причины.
Вэон закрыл дверь и подошел к столу, на котором лежала аккуратно разложенная карта Архейма с надписями на разных языках и многочисленными пометками от руки, и стоял канделябр с тремя зажженными свечами. Их сполна хватало, чтобы осветить небольшое помещение.
— Я в этом не сомневаюсь, — пробубнил орк, разглядывая карту. Он водил пальцем по грубой бумаге, пока не нашел то, что искал. — Школа мирадонов Сахжара находится довольно далеко, в северной части города, где обитает всякий сброд, к которому этот одомашненный пес причисляет себя — к кочевникам из Диких земель.
— Так и есть, но недавно этот «одомашненный пес» выкупил школу мирадонов, принадлежащую какому-то гному, — не помню его имени!
Эта новость застигла организатора игрищ врасплох. Он озадаченно поскреб ногтями щетину на щеках, затем вопросительно посмотрел на слугу.
— Вот здесь, в западной части, — Вэон ткнул пальцем в карту.
— Раз его дела так хорошо идут, то зачем ему нападать на нас и привлекать к себе внимание?
— Вероятно, во всем виноваты иноземцы. Они видели то, чего не следовало, — предположил наставник.
— Тяжело поверить в то, что «Цхаув» существует на самом деле, — растерянно проговорил Даггарт. — И что легенда о Вратах перехода — не выдумка. Мой народ никогда не верил в эту байку, ведь после Великой войны племен не осталось никого, кто мог бы поведать историю нашего мира.
— Но в библиотеке «Совета четырех» есть же манускрипты, в которых в детальных подробностях рассказывается история всех народов до исчезновения Врат и появления пустыни Мертвых, — принялся горячо доказывать свою правоту Вэон. Его народ всегда почитал историю предков и никогда не забывал о наступлении темных времен.
— Мы верим только рассказам наших сородичей, наших дедов и отцов, что передаются из поколения в поколение, но из-за Великой войны племен наше наследие утеряно навечно, — в голосе орка звучали нотки печали и сожаления, словно отчасти он сам был виноват в этом.
— В истории любого народа есть темные времена, о которых невозможно забыть, но именно это делает нас такими, какими мы есть…
— Жестокими, агрессивными, завистливыми, — закончил за эльфа орк. — Наше поколение отреклось от истории и забыло о горьком опыте предков, поэтому я не удивлюсь, если однажды грянет еще одна война четырех народов.
Вэон не стал даже спорить со своим господином. В его словах была доля истины, от которой ни один эльф не смеет отворачиваться или закрывать глаза. Они жили по заветам великой правительницы Саираэ.
— Рогатый иноземец обладает полным иммунитетом к магии, — заговорил наставник, чтобы избавиться от липкого чувства неловкости.
— Он — убийца магов? — густые брови Даггарта поднялись, на лбу от удивления появились толстые складки.
«Надо обязательно рассказать о возвращающейся в наш мир магии», — подумал Вэон, затем с уверенностью заявил:
— Да, он Makaristar.
— Наши дела все хуже и хуже. Если в городе прознают об истинных способностях рогатого иноземца, у нас могут возникнуть очень серьезные проблемы, — орк опять нервно застучал пальцами по столу. — Позаботься о том, чтобы никто из слуг и рабов не разболтал об увиденном.
— Обязательно, — кивнул наставник.
— Появление твоего младшего брата принесло нам слишком много бед для одного дня, — недовольно ворчал Даггарт, сгорбившись над картой. — И то, что неожиданно объявился камень — неспроста. Подобные совпадения предвещают только одно — скоро грядет буря.
— Она уже началась.
========== Часть 13 ==========
Тени на стенах и полу пускались в пляс от подрагивающих от каждого движения орка огоньков свечей. Непривычно тягучая тишина, созданная магическим барьером, приводила Вэона, привыкшего к постоянному шуму, в негодование. В стенах этой комнаты молчание становилось тягостным бременем, от которого хотелось поскорее избавиться, иначе мысли в голове обретали собственный голос, звуча чересчур громко. В подобной ситуации разговор — лучший способ сбежать от самого себя.
— Почему ты так уверен, что буря уже началась? — уставшее и понурое лицо Даггарта приобрело серьезное выражение.
— Магия возвращается, — с этими словами Вэон продемонстрировал свою пробудившуюся силу: его руки стали излучать ослепляющее сияние и искриться. — И скоро это почувствуют все.
— Ты не обычный воин или простой мастер-переводчик. — Орк выпрямился в полный рост, инстинктивно ища правой рукой меч, который он по старой привычке снял еще в своей комнате на первом этаже, прежде чем отправиться сюда.
— Вы совершенно правы, мой господин, — вежливо подтвердил Вэон, слегка склонив голову.
— Так кто ты?
— Я из древнего эльфийского рода, который берет свое начало от самой Саираэ. Она моя бабушка, — Вэон впервые признался в том, что так долго и упрямо отрицал. Он всячески старался забыть о своем благородном происхождении, стараясь жить так, как живут полукровки и чистокровные эльфы в Архейме, но, видать, не удастся все время бегать от судьбы.
— Невозможно! — Даггарт схватился за голову и принялся расхаживать по комнате, переваривая сказанное эльфом. — Мой слуга — благородных кровей… Нет! Королевских кровей! Я же покойник…
— Не стоит так переживать по этому поводу, — попытался успокоить своего господина Вэон. — Никто, кроме моих родственников и солдат Золотого солнца не знает, как я выгляжу.
Эти слова заставили Даггарта неожиданно остановиться.
— Я только что вспомнил, — заговорил он, бросив в сторону слуги тяжелый взгляд. — Нынешний правитель эльфов — Аранион — собирался посетить эти игрища. Если верить моим доверенным информаторам, то он приедет со своей свитой сегодня вечером.
Теперь пришло время Вэона занервничать и мерить шагами вторую часть комнаты. Он ходил взад-вперед, тер лоб пальцами, задумчиво глядя себе под ноги. Его отец, Аранион, никогда не выезжал за пределы эльфийской столицы, предпочитая держаться подальше от города, в котором слишком много предателей и отступников, смешивающих свою кровь с кровью других народов. Теперь же он решил впервые посетить за столько времени столицу объединенного королевства, чтобы оказаться на игрищах, посвященных совершенно чужому для него Урлану.
«Что бы это могло значить? — размышлял Вэон, теряясь в догадках. — Что же заставило моего отца покинуть земли эльфов и приехать сюда? Не игрища, это явно. Есть только одна причина, которая способна вынудить его это сделать — Древо Жизни снова стало цвести, почувствовав возвращение магии».
— Я не смогу вас завтра сопровождать на игрища, — резко сообщил он, подходя к столу с картой.
— Я бы тебе и не позволил, зато ты будешь приглядывать за иноземцами, — тут же нашел подходящее занятие для слуги Даггарт. — Очень сомневаюсь, что Аранион захочет лично познакомиться с мирадонами.
— Но если что-то пойдет не так…
— Не стоит загадывать, — прервал слугу орк.
— И все же, мой господин, мне надо о кое-чем поведать. Если все-таки что-то пойдет не так, эта информация может спасти вам жизнь, — дрожащим голосом объяснял Вэон. Он собирался рассказать о том, за что его легко бы казнили как за предательство, несмотря на благородное происхождение. — Я рискую собственной жизнью, доверяя вам это, но мне хочется хоть как-то отблагодарить вас за вашу доброту.
— За доброту? Я же обращался с тобой, как со слугой, — покачал головой Даггарт, не веря, что стоящий перед ним эльф — королевских кровей. Он ведет себя слишком смиренно, слишком благородно, чтобы быть одним из тех, кто открыто презирал остальные народы, кроме своего. — Это я сейчас должен стоять на коленях и вымаливать твое прощение, иначе я встречусь с покойными предками намного раньше, чем планировал.
— Однажды я вам все объясню, а сейчас надо заняться более важными делами, — строго сказал Вэон.
— Ты прав, — согласился Даггарт, взяв себя в руки. Он был несказанно рад тому, что именно его нанял себе в слуги, а не кого-нибудь другого, ведь эльф отлично справлялся с ролью наставника, хоть и был нанят как мастер-переводчик, чтобы обучать выживших воинов языку и помогать в переговорах с другими народами.
— Я родился еще до того, как исчезли Врата, — начал свой рассказ Вэон. — Прежде чем моя сила первый и, как я думал, в последний раз пробудилась, прошла тысяча полных лун. Под мудрыми наставлениями правительницы Саираэ наш народ процветал. Никогда так много детей не рождалось среди чистокровных эльфов, как в те далекие и светлые времена. Свободное время Саираэ проводила со мной и с моим младшим братом Лотионом, каждый раз рассказывая о великих деяниях мертвых героев других народов, — влажный взгляд Вэона скользнул по карте, и он вытер глаза тыльной стороной руки.
— Она действительно была мудрой и доброй правительницей, — Даггарт вспомнил, как однажды член Совета Четырех долго восхвалял сладкими и громкими речами Саираэ. Он не думал, что она была именно такой, ведь теперь эльфы заработали очень дурную славу за свое отношение к другим народам и к кровосмешению.
— Да, — на лице Вэона засияла улыбка. — Без нее я бы не смог так легко овладеть своей силой. Ее мудрые советы очень мне помогли в тот тяжелый день, когда впервые познакомился с Древом Жизни — источником огромной магической энергии. Благодаря ему наш народ обладает такой невероятной по могуществу силой, которую ни в коем случае нельзя использовать во вред, иначе может произойти то, что приведет к гибели всего живого.
— Никогда о подобном не слышал, — растерянно проговорил Даггарт, когда эльф замолчал и посмотрел на него.
— Саираэ стремилась открыть границы и наладить торговлю с другими народами, чтобы рассеять растущее недоверие, но ее внезапная смерть сильно изменила наш народ — мы отгородились от всего мира стеной из высокомерия и равнодушия. Труды моей бабушки оказались напрасны… — нахлынувшая бурной волной печаль легла на сердце Вэона тяжелым камнем. Он сделал глубокий вдох, задержал дыхание на секунду, затем медленно выдохнул и снова повторил несколько раз, чтобы проглотить комок, подступивший к горлу. — Не исчезновение Врат привело к истощению источников магической энергии. Это началось после того, как образовалась пустыня Мертвых.
— Из-за чего?
— На этот вопрос так никто и не смог найти ответа, — признался Вэон. — Мой народ не раз пытался дойти до другого конца пустыни, но все, кто зашел слишком далеко, бесследно исчезли. Даже кочевники, известные своей выносливостью и выживаемостью, не смогли преодолеть весь путь. Большинство погибло, а те, кому повезло вернуться живым, предпочли отрезать себе язык и выколоть глаза.
— В тавернах такие байки травит каждый путешественник и торговец, которому довелось побывать в южных землях, — Даггарт скептически отнесся к этой части рассказа своего слуги.
— Верить или нет — это ваше право, господин, — спокойно сказал Вэон. Он и сам до конца не верил в эти сказки о пустыни Мертвых. — Истина в том, что после ее появления началось истощение магических источников, и только самые древние, как Древо Жизни, не утратили свою силу. Но из-за этого мы, эльфы, лишились самого главного — своего бессмертия.
Последние слова произвели сильное впечатление на орка. Он медленно выпрямился в полный рост, его глаза лихорадочно метались, пока полученная информация медленно переваривалась в голове.
— Ты мне не врешь? — в взволнованном голосе Даггарта отчетливо прозвучали нотки недоверия.
— Нет, — с непоколебимой уверенностью ответил Вэон, смотря прямо в глаза собеседнику. — Хоть мы и стали смертными существами, но по-прежнему являемся долгожителями.
Обеспокоенное выражение на лице Даггарта сменилось глубокой задумчивостью. Он почти моментально вернулся к своей излюбленной, хоть и порядком забытой роли решительного, спокойного и уверенного в себе хозяина мирадонов с крепкой деловой хваткой — не осталось и следа от былого волнения. Именно таким Вэон помнил его, когда впервые оказался в этом особняка в качестве простого мастера-переводчика, но после смерти возлюбленной все сильно изменилось.
— По этой причине вы и не открываете свои границы, — задумчиво прошептал Даггарт.
— Мы стали намного слабее, — подтвердил Вэон.
— И твой народ потеряет власть над Коллегией магов Архейма и Советом Четырех, если правда сплывет наружу.
— Это, в свою очередь, приведет к тому, что начнется борьба за власть, а там недалеко до повторения Великой войны племен, только гораздо масштабней.
— Нельзя, чтобы это повторилось снова, — тут же отрезал дальнейшие размышления Даггарт.
— Да, но придется пойти на крайние меры, если Аранион обо всем узнает.
— Я буду молиться Урлану Га’ару, чтобы до нас снизошло его покровительство и все прошло гладко.
— Теперь, мой господин, осталось решить только одно: что делать с рогатым иноземцем — убийцей магов? — Вэон вернулся к изначальной теме разговора.
— Надо связаться с моим союзником из Коллегии, — вспомнил о старых связях Даггарт. — Он мне помог подняться с низов и занять должность организатора игрищ.
— У вас есть союзник из Коллегии?! — удивленно воскликнул Вэон, немного пораженный этой новостью. Маги никоим образом не поддерживали «варварские» традиции, которые они очень долго порицали и пытались запретить.
— Что в этом удивительного? — недоумевал орк.
— Долго рассказывать, — Вэон забыл, что Даггарт никогда в жизни не видел, какой Коллегия была, когда ее основали, зато он точно знает, какой она стала. — И кто ваш союзник?
— Магистр белой магии Тирон.
— Один из трех магов первой ступени, возглавляющих Коллегию, — задумчиво процедил Вэон. — У него эльфийское имя, но я не помню, чтобы среди наших мудрецов и магов был хоть один с таким.
— Ты давно не был дома? — спросил Даггарт, когда понял, к чему клонит слуга.
— Очень давно, — печальным голосом ответил он. — Мои воспоминания о доме подобны песку, сыплющемуся сквозь пальцы, зажатые в кулак, пока в руке не останется множество маленьких песчинок. Все, что есть у меня — это маленькие песчинки.
— Однажды ты вернешься домой, — попытался приободрить слугу и своего друга Даггарт.
— Возможно, — Вэон не питал особых надежд на то, что эльфийский народ снова примет его с распростертыми объятьями. Он предал все, во что верили чистокровные, а это означало лишь одно — всю жизнь прожить вдали от дома. — Как мне передать весточку Тирону?
— Один из его слуг каждую ночь проводит в таверне «Усталый охотник», что в северной части города, — принялся объяснять Даггарт, показывая пальцем на карту. — Он сидит в самом темном углу таверны, подслушивая пьяные разговоры и собирая информацию. Звать его — Рваное ухо. Бывший кочевник-охотник с острым слухом. Только через него можно передать сообщение Тирону.
— Как закончу с иноземцами, сразу же отправлюсь в путь. Разрешите идти, господин? — спросил Вэон, слегка склонив голову.
— Разрешаю. И один на один ты можешь вести себя как равный мне, — с теплой улыбкой на лице добавил Даггарт.
— Я запомню.
Вэон подошел к закрытой двери, толкнул ее, снова ощутив колебания энергии и увидев более подробную магическую печать. «Я становлюсь сильнее», — мелькнула мысль в его голове, которую нельзя было назвать ни хорошей, ни плохой. Он вышел из комнаты в коридор, где тьма добродушно приняла его в свои ласковые объятья. Снизу доносились приглушенные голоса уставших стражников, делающих обход территории раз в несколько часов. Если немного напрячь слух, можно было расслышать глухие удары деревянных мечей и щитов.
«Как же радостно слышать звуки привычной для моей души жизни после этой звуконепроницаемой комнаты, — облегченно вздохнул Вэон, уверенно ступая по темному коридору. В этот раз его глаза намного быстрее привыкли к темноте. — Я как будто прогулялся по царству теней и вернулся обратно в мир живых!» — размышлял он, составляя список дел на сегодня. В первую очередь ему предстоит позаботиться об иноземцах, помочь им подготовиться к завтрашнему выступлению, ведь перед предстоящим боем они должны выглядеть безупречно, чтобы порадовать взоры публики и знатных гостей. Только после этого он займется поручением Даггарта.
«Что же, — Вэон радостно потер руки, — пора заняться делами!»
*
Нельзя сказать, что Томас, когда проснулся и разомкнул слипшиеся веки, обрадовался тому факту, что рядом стоял мастер-переводчик, который внимательно следил за его пробуждением.
— Что такое? — сонным и хриплым голосом поинтересовался Мальком, вставая на ноги.
— Уже поздний вечер, — наставник показал большим пальцем себе за спину, словно приглашая собеседника самому убедиться в этом очевидном факте. — Пришло время подготовить всех бойцов и гладиаторов, участвующих в игрищах, к завтрашнему выступлению. Вы сегодня не просто омоетесь, а сделаете так, чтобы ваши волосы были мягче — эм-м-м, забыл это слово… а, точно! — шелка, а кожа блестела под солнцем.
— Мне что, придется намазаться маслами? — осторожно спросил полусонный Томас, не до конца понявший, что его ждет сегодня.
— Нет, — резко и категорично ответил наставник, затем, смягчив тон, добавил: — Натираться маслами вы будете завтра, перед тем как отправимся к амфитеатру.
— Значит, нам предстоят водные процедуры? — уже более бодрым голосом уточнил Мальком. Он потянулся, сгоняя с себя последние остатки сна.
— Да.
— Ужин после? — Томас несколько раз присел, затем привычным движением нанес пару ударов ногой в голову воображаемого противника.
«Надо не забывать делать растяжку», — отметил про себя он.
— После, — лукаво улыбаясь, ответил наставник. — А теперь пошли, времени у меня сегодня не так много.
Они вышли на улицу. Небо над головой почернело, зажигались первые яркие звезды — предвестники ночи. Вдалеке, на самом краю горизонта, горел оранжевым пламенем небольшой кусочек небесного полотна. Эта картина напомнила Малькому о далеком доме, о драгоценных сердцу людях. Но эти невольно пробудившиеся воспоминания вызвали смешанные чувства: когда Томас думал о родителях, то на душе становилось неспокойно и тяжело, словно он добровольно решил отправиться в чужой мир, а не попал в него по воле злого рока; при мыслях о друзьях грудь сдавливало неприятное, ноющее чувство, будто больше никогда не увидит их лица. Подобный настрой никак не помогал сосредоточиться на насущных проблемах и способах их решения, зато благодаря ему вдали отчетливо виднелась главная цель — вернуться домой, которая подстегивала его идти вперед, несмотря на возникающие на пути трудности.
Томас кивком поприветствовал молчаливого командира стражи Урга.
— Я буду ждать тебя в твоей комнате, — сказал наставник, когда они подошли к двери, ведущей в термы.
«Не дай бог, он обнаружит спрятанный клинок!» — мысленно запаниковал Томас, но усилием воли спокойным, даже чересчур спокойным голосом спросил:
— Хочешь дать последние наставления?
— Ступай, иноземец.
Мастер-переводчик даже не удосужился ответить на вопрос. Он резко развернулся на месте и спешно зашагал в сторону особняка. Малькому ничего не оставалось, как зайти внутрь. В раздевалке на каменной скамейке сидел лекарь с откинутой назад головой и закрытыми глазами. Рядом стояли шесть пузырьков с разноцветными жидкостями: три были наполовину полными, еще два — где-то лишь на четверть, а в последнем — чуть-чуть на донышке.
«Что в них?» — на секунду задумался Томас, затем подошел к дремавшему коротышке, слегка толкнул его в плечо. Тот вздрогнул и дернул рукой, раздался звонкий звук бьющегося стекла — один из пузырьков разлетелся на множество мелких осколков, ударившись об пол. К счастью, разбился тот бутыль, в котором почти ничего не осталось.
Лекарь негодующе покачал головой. Он посмотрел на оставшиеся емкости, затем, показав пальцем на пузырьки, которые были наполовину полными, стал натирать голову руками.
«Ага, эти жидкости для волос».
Рыжеволосый коротышка показал на оставшиеся два пузырька. В этот раз он принялся натирать руками плечи и грудь.
«Все ясно — эти для тела, — Томас кивнул дворфу. — Неудивительно, что они наполовину пусты».
Посмотрев на осколки разбитого пузырька, лекарь тяжело вздохнул и, обойдя темно-зеленую лужу, вышел из раздевалки.
Мальком отошел к противоположной стене и стал раздеваться. Его мысли возвращались к тому спрятанному под лежанкой злосчастному клинку. Это оружие служило красноречивым напоминанием о неудавшемся покушении и об опасном противнике, терпеливо ждущем подходящего момента, чтобы нанести смертельный удар и отомстить за унижения. И о том, что даже надежная охрана и стальная дверь — не гарантия безопасности.
Поднимая руки, Томас скорчил недовольную гримасу: правое плечо отозвалось резкой болью.
«Даже чудо-зелье не способно совершить чудо!»
Ему пришлось через боль поднять руки, ухватиться за шиворот рубашки и стянуть её с себя. От остальной одежды он избавился намного быстрее.
Осторожно обойдя лужу с осколками стекла, Мальком взял пузырек с темно-синей жидкостью, а для тела — с полупрозрачной. «Ох, надеюсь, они вкусно пахнут, а то не хочется мыться с зажатым носом!» — Брезгливо поморщился он, представляя, какими лекарь мог пользоваться ингредиентами, если эти шампуни и гели — его рук дело.
В термы Томас вошел не сразу. Он немного замялся на входе, пытаясь зажать между пальцами скользкие горлышки пузырьков, чтобы освободить одну руку и прикрыть ею причинное место. Это сделать удалось не сразу, а только с четвертой попытки, зато можно было не опасаться, что они выскользнут. Но на удивление здесь никого не было. Даже демона.
«По очереди все моются, что ли? Или это специально для меня сделали?» — опешил Мальком, но через несколько секунд несказанно обрадовался возможности побыть некоторое время в полном одиночестве. Ему не хотелось провести последний вечер в своей жизни в окружении тех, кто презирал и ненавидел его за то, что он — человек.
В помещении было тепло, но не так жарко, как в прошлый раз. Томас направился к знакомому квадратному бассейну, над которым прозрачной дымкой поднимался пар. На скамейке лежало несколько ковшиков и острое лезвие с деревянной рукояткой для бритья. Последнее ему точно сегодня не понадобится. У него даже щетина на лице не успела появиться за столько дней. Прежде чем хоть что-то появится, пройдет еще минимум неделя. Большинству парней в зале приходилось бриться раз в неделю, а ему — раз в месяц.
«Хорошо бы, чтобы вечер прошел без происшествий, а то мне категорически не удается в полной мере насладиться покоем и одиночеством. — Томас сел на скамейку и поставил пузырьки с драгоценной жидкостью на пол, чтобы случайно их не разбить. — А то и так последние дни выдались очень насыщенными и яркими по сравнению с теми, что я провел в клетке!»
Мальком взял один из ковшиков, почерпнул из бассейна воды и вылил на голову, даже не проверив на ощупь ее температуру. К счастью, она оказалась очень теплой, а не горячей.
«Летать в облаках порой опасно, — думал Томас, всматриваясь в свое отражение на водной глади, — можно забыть о реальности и по неосторожности оступиться. А как известно всем, падать с лестницы вниз — очень больно!» — подобным образом он пытался отвлечься от тяжелых мыслей о завтрашнем бое, но получалось это не очень хорошо. Летай, не летай в облаках — насущные проблемы, словно громоздкий и невероятно тяжелый якорь, с грохотом опускали на землю.
Томас зачерпнул ковшом воду, вылил на голову, словно пытался таким образом смыть дурные мысли, беспокоящие его в этот вечер. Он откупорил пузырек с темно-синей жидкостью, немного налил в ладонь и осторожно поставил его на пол. Влажный теплый воздух в термах наполнился приятным запахом наступающей весны: в нем ощущался прелестный аромат первых цветов, распускающихся почек и молодой травы. Казалось, что он снова вернулся в детство, в небольшой домик за городом, расположенный в солнечной Калифорнии.
«Не хочу даже знать, из каких ингредиентов это было сделано», — брезгливо поморщился Мальком, втирая холодную вязкую жидкость в голову. Как и ожидалось, пены не появилось, зато запах весны слышался намного сильнее, чем раньше.
Помассировав голову с минуту, Томас стал ополаскиваться и смывать то, что с особой тщательностью недавно втирал. Потребовалось вылить на себя несколько раз полный ковшик, чтобы избавиться от холодного и вязкого прикосновения жидкости. В последний раз его насквозь пробрало чувство отвращения, и он, брезгливо морщась и фыркая, вздрогнул.
Облив себя водой, Мальком откупорил другой пузырек с прозрачной жидкостью и осторожно поводил им перед носом. Он унюхал лишь слабый запах трав и незнакомый аромат чего-то еще, который почти не ощущался. После «шампуня», приятно пахнущего весной, это — настоящее разочарование.
Недолго думая, Томас вылил половину содержимого пузырька на себя и с особым старанием стал это растирать. Руки легко скользили по всему телу. Он так же не забыл растереть жидкость под мышками, чтобы избавиться от резкого и сильного запаха пота, и в паху, где из-за обильных волос в жаркий день запревало и потом жутко чесалось.
«Точно!»
Мальком быстро покончил с растиранием содержимого пузырька, затем — ополоснулся, пока не убедился, что смыл все. И после этого метнул взгляд в сторону бритвы, лежащей на скамейке. Пришла пора сделать то, на что он долгие месяцы не осмеливался, не желая быть осмеянным парнями из спортивного зала, которые твердо верили, что волосатость — верный признак натурала и хороший способ выглядеть брутальным.
В жизни Томасу никогда не приходилось пользоваться такой бритвой, поэтому орудовал ею осторожно, боясь случайно отрезать себе что-нибудь лишнее. Когда он закончил с бритьем, то еще раз ополоснулся. Конечно, не обошлось без небольших порезов, зато теперь он чувствовал себя немного по-другому, хотя, по сути, не сделал ничего сверхъестественного.
Дверь в термы с натужным скрипом широко отворилась. Мальком тут же схватил бритву, готовясь к худшему. В помещение, пригнув голову и чуть не касаясь перемычек рогами, вошел демон. В руке он осторожно сжимал другой пузырек для тела.
— Всего лишь ты, — расслабился Томас и выпустил из пальцев бритву.
«Я намного быстрее привык к нему, когда оказался в этом городе, а потом и здесь, — он поднял с пола пузырьки, встал со скамейки и, прикрывая достоинство, робкой походкой направился к двери. — По сути, я попал в мир, который не сильно отличается от моего: те же правила игры, только все суровее и жестче, больше рамок, ограничений и неравенства. Единственное различие — внешний облик живущих здесь людей. Но к этому можно легко привыкнуть, когда рядом такое творение!» — Мальком кивком поприветствовал товарища по несчастью.
Когда они поравнялись, демон неожиданно схватил Томаса за предплечье и что-то проговорил на своем мелодичном и красивом языке, сильно отличающимся от всех, которые ему доводилось слышать.
— Прости, друг, но я тебя совсем не понимаю, — разочарованно прошептал он, жалея, что нет такой магии, которая могла бы в одно мгновение решить проблему языкового барьера.
Тогда демон нашел другой способ передать смысл своего сообщения без всяких слов: он, продолжая держать Малькома за предплечье, наклонился, коснулся холодными и твердыми, как камень, рогами его лба и что-то невнятно пробормотал на своем языке. Никогда в жизни Томас не чувствовал себя так неуютно, как сейчас: они стояли друг к другу чуть ли не вплотную, абсолютно голые посреди терм. Его и так красное лицо залилось еще большей краской.
Но в следующую секунду все чувства и эмоции отошли на задний план, а на передний вышло приятное ощущение тепла, исходящее от рогов. Но вскоре оно так же внезапно исчезло, как и появилось. В тот же момент демон неожиданно отпрянул от него, как от раскаленной докрасна стали. Томас впервые видел, чтобы в глазах товарища по несчастью отразился неподдельный страх, который быстро сменился удивлением и любопытством.
— Теперь я ничего вообще ничего не понимаю, — разведя руки в сторону, сказал Мальком. Неоднозначное поведение и реакция демона окончательно запутали его, рождая еще большее количество вопросов, а не ответов.
Томас не стал терпеливо ждать, когда товарищ по несчастью снова попробует на языке жестов объяснить то, что хотел сказать словами, поэтому быстро выскочил из терм в раздевалку. Там его ждал с чистой одеждой лекарь, а возле входа, как изваяние, стоял Ург, положив одну руку на эфес клинка. Последний добросовестно выполнял наказ господина, оставаясь невидимым и не переступая дозволенной черты, как хорошо выдрессированная собака, которая выполняла любую команду хозяина без промедления и с полной покорностью, даже если ее заставят ходить на двух лапах на радость другим — идеальный друг человека и идеальный инструмент. Орк был точно таким же прирученным псом, только его не будут заставлять развлекать народ, а будут приказывать убивать или охранять кого-то ценой собственной жизни — такова его роль. И у каждого она своя, какой бы ни была.
«Моя завтрашняя роль — развлечь толпу, жаждующую увидеть зрелищный бой, кровь… и чью-то смерть», — Томас хоть и чувствовал себя бодрым, отдохнувшим и полным сил, но мысли о завтрашнем празднестве тревожили его, вгоняя в депрессию и апатию. Он всеми силами боролся с этим вялым состоянием, но, как бы ни отдыхало тело, разум находился на грани психического истощения.
Мальком взял из рук коротышки чистую одежду и поспешил ее надеть, не переставая размышлять о завтрашнем дне. Последние события заставили его посмотреть на некоторые вещи под другим, не очень приятным для восприятия современного человека, углом. В этом мире ценность чьей-то жизни измерялась очень просто — властью, деньгами, положением. Томас же здесь был никем, а значит, его жизнь стоит намного дешевле тех денег, что за него заплатили на невольничьем рынке. Поэтому, находясь в самом низу «пищевой» цепочки, он — расходный материал, как и те, кто стал по своей воле или по воле случая гладиатором.
«В кино гладиаторские бои казались забавным представлением, воспевающем стойкость и мужественность, или в приключенческих и исторических книгах, но сейчас от одной мысли о них и о том, что мне придется запачкать руки в крови, желудок выворачивается наизнанку, а к горлу подступает рвота!»
Именно так чувствовал себя Томас в данную минуту, надевая поверх голого торса мешковатую рубашку, которую не жалко замарать кровью расходного материала. Тупая боль в животе сменялась режущей, будто кто-то внутри него медленно отрезал по маленькому кусочку от кишок, затем все снова повторялось. Пришлось сесть на скамью, чтобы надеть дрожащими от накатившей слабости руками штаны.
«Успокойся! — мысленно приказал себе Мальком, чувствуя, как медленно погружается в пучину отчаяния и ужаса. — Бесполезными переживаниями делу не поможешь. Надо перестать думать об убийстве. Мне не придется пачкать свои руки в чужой крови. Я веду себя, как девочка, поддаваясь минутному порыву».
Что бы Томас себе не говорил, лучше не становилось. Он позволил разуму зацепиться за единственную мысль, которая показалась забавной, ничего не значащей, как первый незначительный спуск на русских горках, словно тот, кто их спроектировал, заигрывал с тобой и твоими страхами. Воодушевленный тем, что с легкостью прошел первую проверку, бросаешься сгоряча вперед. Но следующий спуск начинается слишком резко, чтобы вовремя среагировать и подготовиться. И вот, летя стремительно вниз, осознаешь, что совсем не готов ко второму испытанию, только вернуться назад уже нельзя и остановиться тоже — ты просто несешься вперед, оказываясь все дальше и дальше от безобидного начала, от безопасной пристани.
Мальком как раз оказался в этой ситуации: позволив одной единственной мысли повести себя, он заблудился в дебрях собственного разума. Это привело его к тому, что секундой позже, не надев до конца штаны, он как подкошенный рухнул в твердые и холодные объятья каменного пола.
========== Часть 14 ==========
— Я не готов, — это были первые слова, сорвавшиеся с сухих губ Томаса, когда он пришел в себя и разомкнул потяжелевшие веки. — Я не готов…
Наставник издал громкий вздох облегчения, чуть тихо смеясь, а потом шепотом спросил, словно боялся потревожить чей-то сон:
— К чему?
— Выйти завтра на арену.
Мальком покрутил головой, чтобы сориентироваться, пока не ощутил головокружение и раскатившуюся по всему телу легкую слабость. Он лежал в собственной комнате, укрытый мягким и теплым одеялом, которого здесь точно никогда не было. Наверное, принесли специально для него, но кто?
— Не вставай, — приказал мастер-переводчик. — Твой организм еще не полностью оправился.
— От чего? — не слабо удивился Томас. — Я же себя прекрасно чувствовал в термах…
«…пока со мной что-то не сделал демон!» — додумал он.
— Твоя рана на животе была нанесена не обычным клинком, а зачарованным. Он нес на себе темную печать колдовского проклятья. — Наставник был мрачнее тяжелых дождевых туч.
— Что не так? — занервничал Мальком при виде столь серьезного и озадаченного выражения на лице собеседника.
Мастер-переводчик оторвал взгляд от пола и пронзительно посмотрел на иноземца.
— Я не думал, что мой младший брат теперь работает на кого-то очень могущественного, способного втайне воспользоваться услугами мастера темного и очень древнего магического искусства зачарования в обход Коллегии, — поделился своими опасениями наставник.
«А я-то уже подумал», — успокоился и заметно расслабился Томас.
— Что за Коллегия? — тут же пробудилось его природное любопытство.
— Коллегия магов Архейма существует с самого основания города, — по тому, как начал свой рассказ мастер-переводчик, Мальком понял одно — рассказ будет не коротким. — Долгое время там собирались маги всех четырех народов, а также гости с других континентов и соседних королевств, чтобы обменяться опытом, поделиться знаниями или освоить новые заклинания под внимательным взором именитых мастеров своего дела. Но после событий, которые привели к тому, что магии в нашем мире стало намного меньше, Коллегия сильно изменилась: она перестала быть просто сборищем дружелюбных волшебников, готовых делиться своими знаниями и мудростью с другими, став оплотом для одних и тюрьмой для тех, кто преступал черту закона.
— В общем, они всячески пытались защитить простых людей от темных магов? — подытожил Томас, сумев уместить весь смысл в одно предложение.
— Да, но только они боролись не с темными магами, а с черными! — с важным выражением на лице поправил своего собеседника наставник.
— Какая разница? Разве это не одно и то же?
— Нет! Тот, кто занимается темными магическими искусствами — темный маг, а черным называют только того, кто использует свои силы во вред другим или ради собственной выгоды.
— В твоих словах есть зерно истины. — Мальком никогда всерьез не задумывался о добре и зле. В его мировоззрении между этими понятиями была четкая, даже очевидная грань, позволяющая понять, кто есть кто.
— Ты все равно не до конца понял мои слова и уж точно не проникся ими всей своей сущностью, но это приходит с возрастом или с опытом.
— Как знать, — не стал спорить с наставником Томас.
В комнату вошел рыжеволосый коротышка, неся в руках поднос с едой, от которой шел густой пар.
— Когда-то Архейм был процветающим городом, где даже простолюдин или кочевник мог стать знатным купцом, мастером кузнечных дел, ювелиром или магом — было бы желание! — неожиданно заговорил мастер-переводчик, пока Мальком поднимался с лежанки, чтобы сесть и покушать. — Из-за постоянных войн, которые происходили внутри нашего королевства, мы превратились в варваров, стремящихся обогатиться на бедах других. Никто не подаст руки, чтобы помочь встать на ноги, зато с удовольствием помогут тебе расстаться с кошельком, одеждой и жизнью.
Когда Томас сел и уперся спиной в стену, лекарь аккуратно поставил поднос с едой ему на ноги.
— Откуда ты можешь знать, что раньше было совсем не так? — недоверчиво посмотрел на наставника Мальком.
— Я бессмертный.
— Ну да, я тоже! — засмеялся Томас. — Я скорее поверю в то, что существуют драконы, чем в то, что ты — бессмертный. Это же невозможно!
— Драконы существуют, — обиделся мастер-переводчик.
Томас в этот момент как раз потянулся за ломтем хлеба, как рука застыла на полпути.
— Ты же сейчас надо мной прикалываешься? — опешил он.
— Что значит «прикалываешься»? — растерялся наставник, словно не знал, как реагировать на слова иноземца: то ли обидеться, то ли рассердиться, то ли рассмеяться.
— То есть, ты же не серьезно о драконах? — перефразировал свой вопрос Мальком, хватая хлеб. В этот раз в деревянной тарелке была не каша, а жирный мясной бульон с большим куском мяса и кучей овощей (или растительности), если судить по внешнему виду последних.
— Возможно, тебе однажды повезет самому увидетьдраконов, — не стал вдаваться в подробности собеседник.
— Не уверен, что госпожа удача улыбается мне, — скис Томас, как только снова вспомнил о предстоящем бое. — Я не готов запачкать свои руки в чужой крови.
Наставник посмотрел в сторону двери. Из-за туч показался небольшой кусочек желтоватой луны, одинокие звезды подмигивали тем, кто не пребывал в цепких объятьях сна.
Томас проследил за взглядом внезапно умолкшего собеседника, смотревшего на небосвод. Ему показалась, что эта ночь — темнее всех остальных в его жизни. Наверное, такое впечатление создавалось благодаря облакам, которые скользили по небу и закрывали собою то бледно-желтый диск луны, то ярко горящие звезды. Или же тому виной было закравшееся в самую душу чувство безысходности, неотвратимости уготованной ему судьбы. Возможно, причина крылась в одном — эта была его последняя ночь, поэтому она должна хоть чем-то отличаться от других.
— Завтра мы поговорим об этом, а сегодня позволь себе насладиться безмятежной тишиной ночи, — прервал затянувшееся молчание наставник.
Он посмотрел на лекаря, а затем спешно зашагал прочь, словно куда-то опаздывал.
Томас решил последовать великолепному совету мастера-переводчика. Выбросив все плохие и тяжелые мысли о предстоящем бое и о смерти, он попробовал насладиться едой и чуть ли не безупречной тишиной ночи. Её изредка нарушали чьи-то далекие выкрики, пение ночных птиц и внезапные порывы ветра. В его мире тишина — относительное понятие, ведь ночью по безлюдным улицам постоянно сновали машины, был слышен рев двигателей и жалобный визг резины.
Мясной бульон оказался на редкость вкусным и питательным. Одной порции хватило, чтобы набить желудок и ощутить убаюкивающую сытость. Последний маленькой кусочек хлеба он запил холодной водой. Лекарь протянул пузырек с чудотворным зельем. Томас не был против такого способа провалиться в мягкие объятья сна, лишь бы избавиться от назойливых мыслей, деморализующих его боевой дух. Не трудности ломают человека и делают его слабым, а он сам себя. За одной мыслью о поражении следует другая, порождая сомнения, которые медленно, но верно разлагают уверенность в собственных силах. Как только это произойдет, надо будет лишь слегка надавить на человека, чтобы он сломался.
Мальком чувствовал себя точно так же: еще немного и он сломается.
Взяв из рук лекаря пузырек, Томас тут же его откупорил и без промедления выпил содержимое, чтобы поскорее забыться крепким сном.
— Спасибо!
Коротышка просто кивнул в ответ и забрал пустой пузырек вместе с подносом. Томас сполз на лежанку, положил голову на маленькую подушку, ощутив через нее твердый выпирающий предмет.
«Они не нашли спрятанный клинок, — сразу же догадался он. — Это хорошо, очень хорошо! В будущем оружие мне может пригодиться, если выживу».
Выйдя из комнаты, лекарь что-то сказал и появился Ург. Он закрыл дверь, замкнул ее, а потом встал так, что загородил собою прекрасный вид из небольшого окошечка с решеткой на ночное небо, медленно затягиваемое темно-серыми облаками. Томас по этому поводу не сильно огорчился: то ли из-за быстрого действия зелья, то ли от усталости, сковывающей не тело, а разум, он не заметил, как сомкнулись веки, погружая его в сказочный мир снов.
*
Бродить ночью в одиночку по безлюдным улицам Архейма — рисковое и глупое занятие. Всегда можно натолкнуться на парочку любителей легкой наживы, которые с огромным удовольствием помогут расстаться с кошельком или лишними монетами, завалявшимися на дне кармана. Именно этим был известен квартал «Охотничьи угодья», где обитали дикие и своенравные кочевники из разных племен, стремящиеся распрощаться с прошлым образом жизни. Здесь жили те, кто хотел скрыться от лап закона, те, кто не нашел приюта в более благородных заведениях с хорошей репутацией, и те, кому просто не повезло. Обитель обиженных, угнетенных и озлобленных. Тихая гавань — для отчаявшихся, безопасное пристанище — для преступников всех мастей.
Не только своими разношёрстными жителями сомнительных профессий, буйными нравами, жестокостью и рынком с большим ассортиментом контрабандных товаров славились «Охотничьи угодья». Этот квартал был знаменит, в первую очередь, благодаря заведениям, в которых за определенное количество звонких монет исполнят любое желание. И таверна «Усталый охотник» — не исключение.
Перед тем как отправиться в эту часть города, куда ни один благомыслящий житель не сует своего носа, Вэон внимательно изучил карту района, выбирая подходящий для себя путь. Он избегал широких открытых улиц, предпочитая оставаться в тени, двигаясь по тесным улочкам и темным переулкам. Так меньше шансов повстречаться с бандитами. Не стоит сильно попадаться на глаза людям в подобных местах, где можно легко нарваться на неприятности похуже, чем скрывающиеся от стражников преступники.
Вэон подкрался к углу затхлой хижины, осторожно выглянул. Поблизости пока никого не было, зато где-то вдалеке были слышны крики пьяниц, горланящих песни на орочьем языке и наречиях кочевников. Изредка из окон домов доносился плач малышей и сонный голос матери, напевающей колыбельную. Из некоторых — сладкие стоны, тихие перешептывания и глухой стук кровати об стены. Несмотря на то, что никто не разгуливал по улицам, в центре квартала жизнь кипела, а на окраине — замирала, пуская пыль в глаза несведущим.
— Не рыпайся, если хочешь дожить до рассвета, — приказал чей-то голос.
Вэон резко нырнул вперед, сделал перекат и, вскакивая на ноги, вытащил с металлическим звоном из ножен меч. Его противник остался стоять в тени, когда из трехэтажного здания, возле которого прятался и он, вышли два вооруженных, слегка пошатывающихся зверолюда в кожаных одеяниях.
— Незваный… гость! — обнажая свой клинок, выкрикнул тот, что был повыше и покрепче.
Воин слегка неуверенной походкой надвигался на Вэона. Он собирался атаковать первым, когда из своего укрытия показался неизвестный. Незнакомец в два шага подскочил к ничего не подозревающему зверолюду и, схватив свободной рукой за голову, проткнул мечом.
Второй противник, раскачиваясь во все стороны, возился с ножнами на входе, пытаясь вытащить клинок, но почему-то ничего не получалось. Неизвестный подлетел к нему, замахнулся мечом и со всей силы съездил эфесом по лицу. Удар сопроводил звук ломающихся костей. Зверолюд завалился назад и рухнул наземь.
— Уходим, — грубо приказал незнакомец, протиснувшись в щель между двумя домами, растворяясь во мраке.
Из здания, откуда вышли зверолюди, послышались чьи-то недовольные крики, в окнах третьего этажа замелькали тени. Вэон так же поспешил скрыться с места небольшого столкновения, пока его не заметили другие бандиты. В одиночку ему все равно не справится со всеми, а подвести своего господина он просто не мог.
Кое-как протиснувшись в щель, Вэону пришлось постараться, чтобы преодолеть весь нелегкий путь и выбраться на соседнюю улицу. Он с огромным удовольствием расправил плечи, вдохнул прохладный ночной воздух полной грудью, а затем обратил свой взор на неожиданного спасителя. Тот стоял к нему спиной и смотрел на небо, затянутое облаками.
— Кто ты и зачем мне помог? — Вэон не спешил прятать свой меч.
— Тот, кто знает о возвращении магии и о кристалле, — ответил незнакомец, продолжая стоять спиной к собеседнику.
— Не боишься, что я могу проткнуть тебя мечом так же, как ты того зверолюда?
— Твое право, — спокойно заявил воин. — Бескрайние пустыни Илаза заждались меня.
— Зачем тогда было рисковать?
— Чтобы предупредить об опасном противнике, который в скором времени выйдет из тени и покажет свое истинное лицо.
— Не говори загадками — я не мудрец, а воин, — раздраженно процедил Вэон.
— К сожалению, одно мое неосторожное слово может изменить историю, — незнакомец лишь слегка повернулся к собеседнику, показав самую малую часть лица. — Я и сам не являюсь мудрецом, а уж тем более ученым мужем.
— По тебе не очень это и заметно, — ерничал Вэон.
На соседней улице, где недавно произошло небольшое столкновение, послышались разозленный мужские голоса и истошный женский визг. В окнах некоторых домов загорелся свет. Очень скоро вся окраина квартала пробудится ото сна, это означало лишь одно — поиски того, кто посмел вторгнуться на чужую территорию с последующим умерщвлением.
— Мое время на исходе, — в руке загадочного воина что-то засияло голубоватым сиянием. — Наш народ чтит истину, так услышь мою, во имя мудрой Саираэ. В твоих руках скоро окажется судьба целого мира. В одиночку тебе не справиться с ответственностью, без друзей и соратников — ты обречен на гибель.
— Звучит как одно из глупых пророчеств, — съязвил Вэон.
— Пророчества имеют свойство не сбываться, — грустно улыбнулся незнакомец, когда сияние стало еще ярче и уже вырвалось сквозь зажатые пальцы тонкими лучами. — Не забывай: твоя кровь — не проклятье, а дар!
На глазах Вэона загадочный воин взял и просто исчез. Все, что от него осталось, это мантия с капюшоном, которая лежала на земле. Ни один маг не способен совершить подобный фокус. В последний раз, когда кто-то пытался переместиться хотя бы на другую сторону улицу, телепортировался частями: ноги остались стоять на месте, а торс врезался в стену дома. Итог — мертвый маг и запрет Коллегии на подобные эксперименты.
Вдалеке Вэон заметил, как один за другим зажигались факелы и толпы разбойников разбредались по всему кварталу в поисках названого гостя. Неподалеку был слышен лязг металла, мужские голоса, чьи-то грозные крики и жалобные стоны. Они потихоньку окружали его, отрезая путь к выходу.
«Пора уходить, — решил Вэон, понимая, что сегодня добраться до таверны незамеченным не получится, а если попадется кому-то из тех разъяренных бандитов, то встреча обязательно закончится очень плохо. — Нельзя больше медлить!»
Он побежал в сторону западного района города, где стражников было больше, чем где-либо, ведь там жили почти все члены Совета Четырех. Хорошее место, чтобы сбежать от погони и возвратиться домой живым. Вэон едва успел прильнуть к стене, когда из окна противоположного дома показалась чья-то очень любопытная голова. Она что-то сонным и очень недовольным голосом пробубнила, затем исчезла.
Подождав немного, Вэон припустил бежать пуще прежнего, боясь того, что ему могут отрезать путь к отступлению. Но, к счастью, весь оставшийся путь он преодолел без особых хлопот, пока не вышел к небольшому каменному мосту, соединяющему северную часть города с западной. Перейдя через него, можно было расслабиться. Ему повезло, что он не успел зайти в самую глубь «Охотничьих угодий», иначе не выбрался бы оттуда живым.
На другой стороне моста Вэон повстречал четырех стражников, присматривающих за тем, чтобы всякий сброд не попал в приличную часть города, где проживали почти все богатые и знатные.
— Возвращай обратно, эльф, пока мы тебе не укоротили твои торчащие ушки, — поигрывая кинжалом, прорычал орк-стражник. Другие поддержали его дружным гоготом и хрюканьем.
— Я тебе не бродячий пес, чтобы мне приказывал какой-то полурослый орк, — огрызнулся Вэон.
— Следи за своим длинным языком, остроухий, ты разговариваешь не с зашуганными стражниками, а с гвардейцами, — вмешался второй, одетый в латные доспехи. Для большей придачи грозности своему внешнему виду, он положил руку на рукоять меча и выпятил вперед грудь.
— Мы будем в детские игры играться или потолкуем, как воины?
— А есть желание?
Гвардеец, недружелюбно так осклабившись, подошел поближе к тому, кто посмел бросить ему вызов.
— В наличии имеется, — показав на свой меч, продолжил дерзить Вэон.
Возвращаться обратно в северный район было слишком опасно. Если его там поймают, то можно попрощаться с жизнью, а с гвардейцами возможно договорится. На крайний случай бросят в тюрьму.
— Так торопишься к своим ушастым предкам? — недружелюбная улыбка орка стала шире прежнего.
— Почему мы еще дразнимся, а не разговариваем? — Вэон сам приблизился вплотную к гвардейцу и уже шепотом добавил: — Или еще не дорос до взрослых бесед?
Подобная дерзость обескураживала. Орк злился, рычал, фыркал и сверлил взглядом наглого эльфа, крепко сжимая рукоятку клинка, но не спешил обнажать меч. Бродяги и отбросы из «Охотничьих угодий» никогда бы не посмели даже повысить голос на гвардейца.
— Проходи, но запомни мои слова: клянусь честью Га’ара Убедительного, если ты мне когда-нибудь здесь попадешься на глаза, мы не будем играть в детские игры, а сразу перейдем к взрослому разговору! — злобно прорычал гвардеец, отходя в сторону. Было видно, что ему стоило больших усилий проявить столь милосердный жест по отношению к незнакомому эльфу.
Ничего не сказав орку в ответ, Вэон спокойно прошел мимо остальных гвардейцев, на ходу надевая капюшон. Он шел быстро, уверенно и легко, словно эта нелегкая «дружеская» беседа нисколько не потрепала его нервы, а напротив, позабавила и повеселила. В присутствии орков нельзя показывать своего страха, волнения или беспокойства, иначе они осмелеют, начнут давить, угрожать.
Как только Вэон покинул западную часть города, выйдя к амфитеатру, он заметно расслабился и перешел на медленный шаг. Надо было обдумать все, что с ним произошло в «Охотничьих угодьях». Из головы никак не выходила встреча с загадочным воином, который ничего внятного не сказал, зато после себя оставил достаточно много вопросов. Но больше всего его впечатлило внезапное исчезновение незнакомца, который прямо на глазах растворился в воздухе. То, что неизвестный был настоящим — не возникало сомнений, иначе он не проткнул бы мечом того глупого зверолюда. Это так же исключает вариант с использованием магии иллюзии и обмана. Ни одному магу при жизни не удалось создать свою точную копию, которая могла бы одним взмахом меча кого-то убить.
Возле главного входа в амфитеатр стояли двое стражников-зверолюдов, которым ничего не оставалось, как пойти в армию, чтобы прокормить себя и обрести крышу над головой. В казармах жить намного легче, чем в тех же «Охотничьих угодьях». И к тому же работа вполне пристойная и платят сносно.
Пройдя мимо стражников, Вэон направился в сторону восточной части города, где располагался особняк Даггарта. Из-за загадочного воина он не смог выполнить наказ господина, поэтому возвращался домой со странным чувством, которое однажды испытывал в детстве. Саираэ учила его относиться ко всем живым существам с добротой, ведь они нас понимают, а мы их — нет. В те времена к ним часто приезжали представители других народов, не редко — целыми семьями, поэтому однажды он сдружился с непослушным орком, любящим шалить и баловаться. Так вышло, что вместе с новым другом впервые познал прелести охоты на диких зверей, когда вся его сущность была напряжена, как тугая тетива эльфийского лука, обострились рефлексы и кровь волнительно стучала в висках.
Когда стрела поразила мирное животное, нанеся смертельную рану, Вэон осознал свою ошибку и поспешил обо всем рассказать Саираэ. Его терзало сильное чувство вины, словно он совершил нечто плохое, за что его невзлюбят сами боги и семья, чтящая священный лес с Древом Жизни и их обитателей. Но ничего подобного не произошло. Саираэ настояла на том, чтобы это осталось тайной, их личной тайной, ведь было важно то, что после совершения проступка он не скрыл его ото всех, а поспешил раскаяться.
— Никто из нас не идеален, Вэон. Ошибки — безграничный источник мудрости. Без них мы бы не смогли понять разницу между добром и злом, между светом и тьмой, ведь так познается мир. И так мы познаем себя. У тебя доброе сердце, помни об этом, и всегда слушайся его — оно никогда не ошибается, даже если все вокруг говорят иначе.
Это была их последняя встреча и ее последние слова, сказанные ему с такой нежностью и лаской, с какой обычно мать обращается к своему дитя, перед тем, как из-за необъяснимого катаклизма возникла пустыня Мертвых, а сама Саираэ, которая отправилась в те земли, раз и навсегда исчезла.
От горьких и милых сердцу Вэона воспоминаний слезы подступали к глазам. Он никогда не отличался сентиментальностью, ведь благодаря бессмертию и воинскому прошлому обуздал самую дикую часть своей сущности, подвластную переменчивым ветрам эмоций. Остальное за него сделало время, проведенное в сражениях и на песках арены — пролитая кровь подпитывала низменные желания, делая сильнее тело, а горячее дыхание смерти со временем заставило его забыть о своих корнях и отречься от всего, чему научила Саираэ.
Вэон свернул на широкую улицу с вымощенной камнем дорогой, которая пролегала через весь восточный район и немного цепляла южную часть. В одном направлении по ней можно было выйти прямо к амфитеатру, а в другом — к городским воротам. К тому же именно эта дорога вела к особняку Даггарта.
Последние события все чаще заставляли Вэона обращаться к полузабытым воспоминаниям, к древним знаниям и к своим корням. Все то время, проведенное на полях сражениях в качестве наемника, он бежал от прошлого, проливая ради этого чужую кровь и отнимая жизни, лишь бы перестать быть тем, кем являлся с самого первого дня, когда его душа обрела плоть — чистокровным эльфом и будущим правителем.
Неожиданно Вэон замер прямо посреди дороги. Только сейчас до него дошел истинный смысл последних слов таинственного незнакомца перед тем, как тот просто растворился в воздухе: «Не забывай: твоя кровь — не проклятье, а дар!»
«Он явно говорил о моем благородном происхождении, иначе как еще можно истолковать его слова? Мы же именуем себя чистокровными», — от этого слова, произнесенного даже в мыслях, Вэона накрыла волна отвращения и презрения к преисполненным гордостью собратьям. Как бы сильно он не хотел отречься от наследия предков, оно оказалось намного сильнее простого желания и в самый неподходящий час, когда жизнь казалась милее всего — напомнило о себе.
Налетел резкий порыв ветра, который силой стащил с Вэона капюшон, прикрывавший его усталое и загорелое лицо. Чистокровные эльфы, что никогда не выбирались за пределы своих владений, имели бледный оттенок кожи, из-за чего при металлическо-серебристом свете луны они казались мертвецами, призраками, но никак не живыми существами. В отличие от них, он вырос на невероятных историях Саираэ, которая тем самым привила ему любовь к приключениям, жажду открытий, желание повидать мир и познакомиться с традициями и обычаями других народов, а не проводить время в медитациях, в постоянном поиске истины, избегая мира за пределами Даэртаур.
«Завтрашний день покажет, благоволят ли нам боги, довольны ли нами Урланы, помогут ли все они нам в грядущих испытаниях. — Вэон сдвинулся с места, дрожа от холодного, пронизывающего до самых костей ветра. — Или же мы представлены самим себе…»
На ночном небе образовался небольшой просвет посреди темно-серых облаков, подгоняемых яростными порывами ветра. Сквозь него просочился бледноватый свет луны, опустившийся на спящий город, не подозревающий о буре, что должна была вот-вот начаться.
========== Часть 15 ==========
Утро Томаса началось с резкого подъема. Лекарь бесцеремонно растормошил его, а когда убедился, что тот проснулся, аккуратно подтолкнул мыском сандалии поднос. На нем было меньше еды по сравнению с прошлыми разами, этого хватит, чтобы утолить чувство голода и жажду, но никак не набить желудок до отвала и пребывать несколько часов в состоянии сонливой сытости. Перед боем нельзя много есть.
Дворф, удостоверившись, что подопечный проснулся, спокойно ушел по своим делам. Томас быстро вскочил на ноги, сладко зевнул и потянулся, стряхивая с себя остатки сна. Он повращал головой, разминая шею, а потом мягко упал на вытянутые руки, приняв упор лежа. Тридцать быстрых отжиманий в одном темпе заставили его немного потрудиться: тело покрылось испариной, а дыхание стало неровным и тяжелым. Дальше — махи ногами в разные стороны и небольшая растяжка. После такой зарядки организм окончательно отошел от сна, гоняя с удвоенной скоростью по венам кровь.
«Теперь можно и позавтракать», — решил запыхавшийся Мальком и приступил к долгожданной трапезе.
На подносе стояла небольшая тарелка с очень густой кашей, доведенной почти до однородной массы, ломоть черного хлеба и бурдюк с холодной водой. Томас осторожно попробовал новое блюдо на вкус, оно оказалось вполне приличным, хоть и несоленым. Он никогда не отличался особой привередливостью в еде, поэтому был не против всяких экспериментов.
За слегка приоткрытой дверью послышались шарканье, тихий шепот, а потом в комнату проскользнул наставник.
— У нас не так много времени, как хотелось бы, — сказал мастер-переводчик. Он прижался спиной к стене, склонил голову и сомкнул веки. Под его глазами красовались темные синяки, словно полночи не спал, то же говорило и уставшее выражение на лице.
Томас постарался как можно быстрее закончить маленькую трапезу, пока наставник еще в хорошем расположении духа. Конечно, не хотелось спешить на встречу со своей смертью, но в данный момент от него ничего не зависело. Все будет так, как прикажет наставник или Даггарт, и никак иначе: в этом мире он никто, раб, который будет развлекать толпу варваров.
— Мы можем идти, — как можно бодрее сообщил мастеру-переводчику Мальком, когда закончил завтракать.
Наставник зевнул и тяжелым взглядом посмотрел на иноземца.
— Не бойся, — сказал он, выходя на тренировочное поле. — Нет ничего позорного в том, чтобы погибнуть на песках арены, как воин.
— Я не хочу умирать, — скривился Томас, чувствуя, как страх наполнял разум жуткими картинами и неприятными мыслями. — Я еще не готов.
— Никто не готов до конца! — с необычайной уверенностью заявил сонный и потрепанный мастер-переводчик. — Опытный воин никогда не покажет своего страха перед противником, хотя перед боем или сражением каждый испытывает его до тряски в коленках и в горле стоит комок, который невозможно проглотить. Порой некоторые даже не могут ни есть, ни спать, ни думать.
— И как с этим бороться?
— Никак. Нельзя избавиться от страха, но можно сделать его союзником. И он станет верным товарищем на поле брани.
— И как же?
— Признать его существование. Храбр не тот, кто ничего не боится или смело бросается на врага, а тот, кто честен перед собой, не закрывает глаза перед истиной. Страх властен над любой душой, пока его отрицают.
Они преодолели тренировочное поле и подошли к хижине лекаря, где столпилось большинство воинов, участвующих в сегодняшних игрищах. Среди них был так же демон и зверолюд-охотник, который стоял поодаль от остальных и смотрел на чистое утреннее небо.
— А тебе было страшно? — задал неожиданно вопрос Томас.
— Мое время бояться давно прошло, но да, мне было страшно, — откровенно ответил наставник.
Над горизонтом медленно поднималось солнце, предвещая жаркий день. В воздухе ощущался какой-то праздничный настрой, вдалеке доносились радостные крики толпы, предвкушающей кровавые зрелища, столкновение в постоянной борьбе жизни и смерти. Все воины, которым предстояло сражаться на песках арены, смеялись, шутили, говорили намного больше, чем раньше. Казалось, они шли не погибать, а развлекаться.
— По ним не скажешь, что им страшно, — кивнул в сторону воинов Мальком.
— Ты меня плохо слушал, иноземец? Никто не покажет свой страх перед врагом или перед другими, кроме тебя, — справедливо заметил мастер-переводчик, показав на дрожащие от слабости ноги Томаса.
— Я просто переволновался, — запинаясь, оправдывался он.
— В свой первый бой большая часть этих воинов переживали точно так же, как и ты. Вон, видишь, Гурхан нервно клацает зубами, чтобы хоть как-то успокоиться!
Орк стоял позади зверолюда-охотника, открывал и закрывал рот, словно хотел что-то сказать, но не мог. Он, наверное, сам не замечал, что делает, когда нервничает, иначе бы попытался себя контролировать и не показывать это настолько явно.
— Его первый бой? — полюбопытствовал Мальком, чтобы хоть как-то отвлечься от неприятных мыслей, вращающихся в голове, которые настойчиво пытались обрести свой голос.
— Второй, — устало улыбнулся наставник. — Он сражается тяжелым двуручным молотом, но размахивает им так, словно игрушечным мечом. Кузнецы обладают недюжинной силой.
— Но ему не сравниться с ним, — Томас показал на демона.
— Обладая такой силой и навыками, он может легко одолеть нынешнего чемпиона и стать новым.
Из хижины вышел орк со светло-зеленоватой кожей, лоснящейся от благоухающего масла. Его резкий, терпкий аромат был слышен даже за несколько футов от самого воина. Создавалось обманчивое впечатление, что сам гладиатор имел хорошее телосложение: мышцы выделялись намного сильнее, когда напрягались и бугрились под кожей, словно неожиданно увеличились в объеме в несколько раз. Получался весьма приятный обман зрения.
— Я знаю, что не время бояться или сомневаться, — взволнованно проговорил Томас, хрустя суставами пальцев. — Но мне страшно. Очень.
— Ты на один шаг ближе к победе, чем твой противник, — одобрительно кивнул наставник.
— У меня есть шанс выжить?
— Призрачный, — откровенно признался мастер-переводчик.
Мальком мысленно поблагодарил его за столь честный ответ, который почему-то придал ему сил, а не окончательно раздавил валяющийся на земле боевой дух.
Из хижины вышел еще один гладиатор, обильно натертый маслом. Полуголый дворф с важным видом покрасовался мускулами перед собратьями, которые поддержали его одобрительным гоготом. При его небольшом росте коротышка имел развитую мускулатуру и очень неплохое телосложение.
— Что мне надо сделать, чтобы выжить?
— Отвлекать внимание горного великана на себя, — криво улыбнулся наставник, когда Томас скорчил озадаченную гримасу.
— Ты точно ничего не перепутал?! — возмутился он. — Может, мне стоит, наоборот, держаться от него как можно дальше?
Мастер-переводчик усмехнулся и покачал головой:
— Нет, не перепутал. Я позаботился о том, что каждый из вас занимался тем, что делает лучше всего.
— И что же лучше всего делаю я? — с усмешкой на лице поинтересовался Мальком.
— Уклоняешься.
Томас не знал, как реагировать на слова наставника: то ли засмеяться, то ли поверить ему на слово. За это время он успел убедиться, что абсолютно не владеет мечом, а в рукопашный бой никто не спешит лезть. Нынешний же противник вообще уникальный случай, не вписывающийся ни в какие рамки.
— Ты плохой воин, но твоя реакция впечатляет. Ты отличаешься от остальных ловкостью и скоростью. В предстоящем бою это может спасти тебе жизнь, — мастер-переводчик говорил серьезно, словно верил в то, что иноземец справится с возложенной на него задачей. — Пока будешь отвлекать горного великана, орки и твой друг получат возможность подобраться к его слабым местам.
— Но они об этом не знают! — разочарованно воскликнул Томас.
«А план-то хороший, — по достоинству оценил идею он. — Мог бы сработать…»
— Они знают, — спешно добавил наставник. — Я позаботился об этом.
Толпа воинов, стоявших возле хижины лекаря, редела с невероятной скоростью. Один за другим входили и выходили гладиаторы. Благодаря благоухающим маслам, которые перебивали въевшийся в кожу и волосы крепкий запах пота, к каждому из них можно было подойти на расстояние вытянутой руки, а не шарахаться в сторону, чтобы сделать живительный глоток свежего воздуха. Даже вчерашние вечерние омовения с жидкостью для тела и волос не помогли избавиться от вони.
— Ты же отказался мне помогать, помнишь? — Томас в очередной раз удивился тому, каким же может быть переменчивым мастер-переводчик.
— Кое-что изменилось с того времени, — резко ответил он, затем, помедлив, сдержанным тоном добавил: — Мне пора идти.
Наставник быстрой походкой удалился с тренировочного поля. Резкие перемены в его поведении заставали Малькома врасплох. Он ощущал себя так, словно стоял рядом с бомбой, которая могла взорваться от любого неосторожного движения. Но пока ему везло, ведь он шаг за шагом подбирался к тому, чтобы понять, как ее разминировать. Надо было лишь выяснить причины.
Томас подошел к демону и приветствовал товарища кивком. Тот поднял руку, коснувшись ею своей груди, слегка склонил голову. Весьма необычное приветствие.
Из хижины вышел зверолюд-охотник. На ярком солнечном свету его густая короткая шерсть казалась мягкой, гладкой и шелковистой. Это заметная глазу перемена как магнит притягивала к себе восхищенные взгляды всех, кто смотрел в его сторону. Малькому захотелось подойти и погладить волка, словно он был не разумным двуногим воином, а четвероногим животным, готовым, как прирученный пес, свесить язык и завилять хвостиком. Так же хотелось потрогать его шерсть и узнать, действительно ли она такая мягкая на ощупь, как выглядит со стороны. Что бы лекарь с ним не сделал, это было настоящее чудо преображения.
«Если я это сделаю, то он обязательно не так меня поймет, — одумался Томас, когда представил реакцию зверолюда: он же легко может сломать ему руку за подобную наглость. — Лучше не рисковать!»
Очередь демона пришла очень быстро. Он исчез внутри хижины и вышел через несколько минут слегка преобразившимся, но не настолько сильно, что бы это было заметно с первого взгляда. Портило приятное впечатление отталкивающий землистый цвет кожи, резко выделяющийся благодаря маслам. Не спасало и то, что теперь появилась возможность чуть ли не в подробностях разглядеть каждый пучок мышц на его могучем теле. Мальком никогда раньше не замечал этого, хотя столько дней пробыл с ним в одной тесной клетке.
Настала пора Томаса заглянуть к лекарю. Он спокойно вошел в помещение, где совсем недавно на него напал младший брат наставника. Ничего в комнате не напоминало о том нападении.
«Не верится, что мне повезло избежать неминуемой смерти», — Мальком легонько прикоснулся к очень неглубокому порезу на животе — это смешно было даже раной называть, так, царапина.
Рыжеволосый коротышка жестом попросил присесть на маленький табурет.
Томас на ходу снял рубашку, бросил ее на одну из многочисленных веревок, с висящими на них пучками сушеных трав. Он с любопытством посмотрел на молчаливого и сосредоточенного дворфа, который сначала осмотрел порез на животе, а после того, как убедился, что все хорошо, стал умащивать тело маслами.
«Теперь мне понятно, почему кожа на его руках мягкая и нежная», — догадался Мальком. На долю простого лекаря выпало столько обязанностей, что трудно было представить, как он умудрялся справиться со всеми делами и не забывать о раненных и больных подопечных.
Легкими движениями руки дворф натирал маслом шею иноземца, делая это как профессиональный массажист. От нее он перешел к плечам, следя за тем, чтобы масла было не слишком много, иначе подопечный будет выглядеть как лоснящийся от жира огромный кусок мяса.
Пока рыжеволосый коротышка растирал масло по телу, Томас заметно расслабился и даже начал получать удовольствие от сего процесса. Он решил воспользоваться минуткой спокойствия и тишины, чтобы разобраться с роящимися в его голове беспокойными мыслями, которые стали причиной появления гнетущего чувства страха. Избавиться от проблемы можно одним способом — выкорчевать ветвистые корни, пока те не успели еще больше разрастись. Но пока сойдет и временное решение.
Растворившись в мыслях, Мальком скоро пришел к простому выводу: он сильнее всего страшится отнять чью-то жизнь, чем встретиться лицом к лицу со смертью. Хотя и она пугала так, что в груди щемило от боли и дышать становилось трудно, словно легкие неожиданно сжались до крошечных размеров. Все, что хотелось сделать, когда накатывало подобное состояние — бежать без оглядки как можно дальше, пока не иссякнут силы. Этот вариант прекрасно подходит, чтобы усугубить ситуацию, но никак не решить её.
Томас подумал, что проще было бы отнять чью-то жизнь с пистолетом в руках, чем с мечом. Одно меткое попадание в голову — и покойник. Ни боли, ни мучений, абсолютно ничего. И все это — за доли секунды. Несчастный не успеет даже осознать, что произойдет, когда прозвучит выстрел. Это будет последнее, что он услышит перед тем, как пуля вгрызется в кость, доберется до мозга и поставит жирную точку в истории его жизни. А вот одним точным ударом отрубить голову мечом так, чтобы жертва при этом ничего не почувствовала — не каждому дано.
Закончив с торсом, лекарь принялся растирать масло сначала по левой руке, а потом по правой.
«Я не смогу по собственной воле отнять чью-то жизнь, — содрогнулся от этой мысли Мальком и ощутил, как к горлу подступает ком. — Уверен, на песках арены можно обойтись без кровопролития, победить, одержав победу, к примеру, нокаутом, а не убийством своего противника!»
Рыжеволосый коротышка отошел на несколько шагов назад и придирчивым взглядом оценил проделанную работу. Он несколько раз подходил, что-то растирал, где-то немного добавлял, но, в целом, остался доволен, судя по тому, как его губы расплылись в широкой улыбке, а глаза радостно засияли.
Томас поводил носом, принюхиваясь. В воздухе витал особый чувственный аромат, который невозможно было с чем-то даже близко сравнить. Его мягкость поражала воображение, оставляя простор для фантазии, а легкость создавала любопытный оттенок, придавая запаху ненавязчивый характер, как простое и изысканное украшение на теле женщины: оно не выделялось на общем фоне, а сливалось, дополняя или подчеркивая образ.
Встав со стула, Мальком поплелся в сторону выхода. Он привыкал к забытым ощущениям, когда после хорошего геля для душа кожа становилась бархатистой, а не сухой, грубоватой и шершавой, как наждачная бумага. По некоторым благам цивилизованного мира он скучал намного больше, чем по телефону, телевизору, компьютеру или интернету. Хотя, будь у него возможность, обязательно воспользовался бы ею, чтобы вылезти на просторы всемирной паутины. Или ограничился бы социальными сетями.
«Моя новая жизнь в этом мире не дает мне заскучать».
Покинув помещение, Томас сощурился от яркого света. Прошло не так много времени, а солнце успело подняться достаточно высоко, чтобы прохладный утренний ветерок не справлялся с быстро растущей температурой. Этот день обещал быть очень жарким.
Первое, что сделал Мальком, это сбежал из-под палящего солнца в тень. Надо было дождаться возвращения наставника, который скажет, что делать дальше, а пока есть время насладиться прекрасным летним днем. Возможно, это последний в его жизни день, поэтому стоило посвятить свободное время не напрасной борьбой с самим собой, не бесполезными переживаниями и никак не подведением итогов. Последнее делать абсолютно нежелательно. Тот, кто подводит итоги своей жизни, в конечном счете добровольно дает себе разрешение на смерть, словно глупец, слепо идущий на выгодную сделку, не прочитав перед этим условия договора. Цена за столь поспешно принятое решение порой бывает слишком высока.
Об этом Томас знал на собственной шкуре. Кроме спорта, его ничего больше не интересовало, поэтому он тратил все свое свободное время на фильмы, сериалы, интернет и социальные сети, желая, чтобы поскорее наступил следующий день. Он жил, чтобы тренироваться, когда другие тренировались, чтобы жить, заполняя образовавшуюся внутри себя пустоту бесполезными занятиями. Развивая тело, он забыл о душе.
В его грезах все было легко и понятно: стать самым знаменитым спортсменом, одержать множество побед, заработать как можно больше денег — и ничего лишнего. Ничего недостижимого, никаких воздушных замков, что обычно строили его сверстники, желая достигнуть чего-то значимого сразу в нескольких областях. Затем, когда придет время, уйти на покой, открыть собственный спортзал, где он стал бы тренировать молодежь. Такая жизнь устраивала Малькома по всем параметрам до сегодняшнего дня, когда смерть незаметно подкралась очень близко. Он осознал, что не хочет всю жизнь провести в спортзале, тренируясь до потери пульса. Неплохо было бы повидать свет, заняться дайвингом, скалолазанием, прыгнуть с парашютом и научиться играть на гитаре. Не зацикливаться на чем-то одном, как он планировал изначально, а попробовать ощутить жизнь на вкус разными способами — не все же время заказывать одно и то же блюдо, когда есть и другие.
На тренировочное поле вышел наставник. Он что-то прокричал на нескольких языках, затем подождал, когда участвующие в игрищах гладиаторы соберутся вокруг него. В их числе был и Томас, который бегло осмотрел присутствующих, считая, сколько отправится рабов сражаться на радость толпе. Или ради собственного удовольствия. В итоге, включая его, вышло одиннадцать воинов.
Заговорил наставник на понятном только оркам языке. Его речь была немногословной, пылкой и очень грубой. Гурхан, северные варвары-каннибалы и еще один орк отреагировали на нее в той же манере, сотрясая воздух могучими боевыми кличами и рыча, как дикие звери. Они могли бы сейчас разорвать своего противника голыми руками, если бы представилась подобная возможность, — настолько сильно их завели слова наставника.
Как только орки притихли, мастер-переводчик обратился к зверолюду-охотнику и братьям-дворфам, которые всегда сражались на арене бок о бок. Он сказал всего лишь пару слов, но и они смогли еще сильнее разжечь огонь, горящий в сердцах опытных гладиаторов. Им давно не требовались пламенные речи наставника, чтобы смело, как подобает настоящим воинам, встретить смерть на песках арены. Только это со временем стало особым, понятным немногим, ритуалом, без которого идти на поле боя означало навлечь на себя беду.
— Я видел достаточно много представителей твоего народа, иноземец, — обратился мастер-переводчик наконец-то к Томасу. — И ты первый, кто произвел на меня неизгладимое впечатление. Если сегодня выживешь, то обретешь мужество, чтобы одолеть терзающие тебя сомнения и страхи. Никто и никогда не рождался воином, иноземец… Это выбор, который ты должен сделать сам.
Одна часть Малькома понимала, что таким образом наставник старался воодушевить подопечного, поддержать его боевой дух, чтобы тот сражался на арене с честью и достоинством, как и полагается гладиатору. Но другая часть прониклась простой, но искренней речью единственного, кто отнесся к нему с невиданным доселе дружелюбием, кто не презирал и не поносил его при каждом удобном случае. Томас был готов сделать свой выбор, даже если потом об этом еще не раз пожалеет.
*
Гулкие шаги эхом проносились по длинным коридорам замка, где в одной из многочисленных роскошных спален временно расположился сам Аранион, повелитель лесного народа. Он стоял на балконе и любовался прекрасным видом, открывающимся отсюда на его владения, которые тянулись вдоль горизонта.
В городе царило невероятное оживление, незнакомое чистокровному эльфу, коих осталось не так много, как в былые времена. Из-за предстоящего праздника слуги на рынке закупали еду и вино, а простой и знатный люд со всего Архейма и за его пределами стягивался на площадь возле величественного здания — амфитеатра. На возведенной ранним утром небольшой сцене глашатай объявлял начало великого праздника, устроенного в честь Урлана Маджара, первого, кто сумел силой объединить все кочевые племена зверолюдов под единым знаменем.
Аранион обвел зорким взглядом восточную часть города, вспоминая, как она выглядела в те времена, когда он в последний раз был здесь вместе с Саираэ. Изменения были настолько сильны, что их сложно было не заметить: чувствовалось влияние северных народов, что после Великой войны племен переселились с диких необжитых земель в Архейм. Они оставили родной дом, боясь исчезнуть и стать частью древних легенд, и только небольшая их часть сбежала в горы, где жизнь была намного суровее, чем на низинах и бесплодных равнинах. Без магии этот мир медленно погибал, как цветок, увядающий под палящим солнцем без живительной влаги.
Тихо приотворилась дверь и в покои, легко ступая, вошел высокий статный эльф, один из самых метких лучников и лучший разведчик. Он снял свой шлем и взъерошил короткие белые, как чистое серебро, волосы. Обойдя роскошную двухместную постель, воин, склонив голову, подошел к своему господину.
— Докладывай, — властно приказал Аранион.
— Мой повелитель, ваши сыновья в городе, но никто не догадывается о их происхождении, — не поднимая глаз, говорил разведчик. — Я смог найти только вашего старшего сына, принца Вэона, который прислуживает организатору игрищ Даггарту из Огненных земель, потомку Га’ара Убедительного. Его школа мирадонов находится в восточной части города. О Лотионе слышно не так много, но слухи о нем ходят не самые благочестивые, мой господин.
— Говори все, как есть, — голос Араниона лишь на секунду дрогнул.
Несмотря на то, что его сыновья отвернулись от него и от своих корней, егосердце переполняла отцовская любовь. Это вновь ожившее в нем чувство легко растворяло остатки самообладания. Он не видел их так долго, что хотелось сию же минуту встретиться с ними и стиснуть в своих объятьях, но, в первую очередь, долг перед своим народом требовал от него быть правителем, а не родителем.
— Ходят слухи, что Лотион — наемный убийца.
— Что может быть хуже для отца, чем сын, сбившийся с пути? — вопрошал Аранион, смотря на чистое небо. Ответа не последовало.
В этой части континента стояла невыносимая жара, и солнечные лучи своими прикосновениями обжигали бледную кожу правителя эльфов.
— Что прикажете делать, мой повелитель? — осторожно поинтересовался воин, крепко сжимая в руках шлем.
Аранион возвратился в спальню, где было немного прохладней. Он посмотрел тяжелым взглядом на слугу, а затем вымолвил:
— Ты должен разыскать Лотиона. Я сомневаюсь, что кто-то объединил все три кристалла в один камень из благих побуждений. В наш мир возвращается магия, а это не сулит ничего хорошего. Вскоре во многих жителях этого города, не подозревающих о грядущих испытаниях и тяжелых временах, начнет пробуждаться магическое начало. Архейм захлебнется в крови и сгорит в огне хаоса.
— Я все сделаю, повелитель!
Разведчик отвесил низкий поклон, надел шлем и удалился. Он никогда не задавал лишних вопросов, а любой приказ исполнял беспрекословно. Идеальный слуга, хороший воин, но плохой друг или советник.
Тревожные мысли не покидали Араниона с самого первого дня, как только он ощутил возвращение магии. Это повлекло за собой цепочку событий, из-за которых ему пришлось покинуть свои владения и отправиться в Архейм. Немногочисленные чистокровные эльфы, чьи силы так и не смогли пробудиться даже вблизи могущественного Древа Жизни, неожиданно овладели древней магией, но оказались неспособными ее подчинить. Хаос поглотил Даэртаур. Очень многие погибли, чтобы спасти других и не дать разрушить родной дом. Но это — начало чего-то большего. Буря грянула, но никто не видел, что следом за ней надвигался шторм. Очень скоро весь мир погрузится в пучину хаоса, на самое дно, где нет ничего, кроме беспросветной тьмы и смерти.
========== Часть 16 ==========
На площади возле амфитеатра собралась огромная толпа жителей города. Они смотрели на деревянный помост, где несколько актеров разыгрывали сцену с покушением на великого и ужасного Урлана Маджара. Зверолюда окружили четверо наемных убийц, готовящихся расправиться с вождем кочевых племен. Один из них пошел в атаку, но был сражен вовремя подоспевшим верным другом и соратником Маджара. Он набросился на другого убийцу и скрестил с ним мечи. Пока они сражались друг с другом, вождь кочевых племен ловко отбивался от оставшихся противников, выгадывая подходящий момент, чтобы нанести одному из них смертельную рану. Когда представилась подобная возможность, он сию же минуту воспользовался ею: нападавший издал болезненный стон, упал и согнулся, корчась от боли. Через несколько секунд небольшая стычка закончилась смертью наемных убийц, а Маджар продолжил править железной рукой, готовясь к войне с другими народами.
В этот момент на площадь выехал экипаж Даггарта, а за ним, окруженные многочисленными стражниками и возглавляемые своим наставником, шли одиннадцать гладиаторов. Под жарким солнцем их кожа, натертая маслом, блестела, словно приманка для рыбы, привлекая внимание всех окружающих. Вскоре никто не смотрел на сцену, где разворачивались события, предшествующие началу объединения и постройке города Архейма.
Экзотическая внешность рогатого иноземца с его тонкой кожей, под которой бугрились и перекатывались мышцы, словно магнит притягивала восхищенные взгляды одних; других же отталкивала, нагоняя на них неописуемый ужас — будто бы увидали перед собой уродливое опасное чудовище. И когда «оно» злобно оскалилось, зарычало, как подобает дикому зверю, играя на публику, люд невольно отпрянул назад, не скрывая своего страха.
Чаще всего взгляд разношерстной толпы в пестрых и не очень нарядах останавливался на другом иноземце, походившем внешне на эльфа — только без острых ушей. Большинство знало, что перед ними — человек, поэтому в их глазах читалось открытое презрение, даже ненависть, и лишь некоторые смотрели с неподдельным любопытством. Немногие даже попытались дотронуться до него, но стражники никого не подпускали близко, опасаясь, что среди них может замаскироваться очередной убийца.
Томасу стало не по себе от столь пристального внимания к своей персоне. На нем, кроме плетеных сандалий и кожаного пояса, прикрывающего причинное место, ничего не было. Он чувствовал себя абсолютно голым и беззащитным перед многоликой толпой, желая одного — сбежать как можно дальше от их взора, оказаться в месте, где они не смогут добраться до него. Вдобавок ему постоянно мерещился младший брат наставника с надменной ухмылкой на лице, он словно специально изводил его своим присутствием, стараясь чаще попадаться на глаза. Но через несколько тревожных мгновений разбойник растворялся в толпе, как мираж, доказывая, что на данный момент является плодом воображения обеспокоенного разума.
Они медленно продвигались к сцене, где актеры закончили вкратце рассказывать — и показывать! — о выдающихся заслугах Урлана Маджара. Экипаж Даггарта ехал впереди, расчищая путь для гладиаторов и стражников. Толпа лениво обтекала их, как вода камень, а потом смыкалась плотными рядами позади.
Экипаж остановился рядом со сценой. Один из слуг спрыгнул на землю, открыл дверцу. Из кареты вальяжно вышел Даггарт в легком роскошном цветастом одеянии и продефилировал сквозь толпу, скалясь в подобии дружелюбной улыбки. Он поднялся на сцену, обвел взглядом жаждущую кровопролития толпу и заговорил на понятном всем языке.
Наставник подошел к Тому и шепотом сказал:
— Когда господин закончит речь, вы вчетвером выходите на сцену.
— И что мне там делать? — Томас наклонился к мастеру-переводчику.
— На всех смотреть с вызовом, словно ты собираешься каждого из них отправить на встречу к предкам, — полушепотом ответил он. — Ты должен всем своим видом показать, что готов одолеть любого, кто встанет на твоем пути.
— И часто вы заставляете гладиаторов красоваться перед зрителями?
— Это случается очень редко. Первый бой, открывающий игрища, должен был состояться между зверолюдом-охотником и воином-эльфом, но маг-ловец в честь великого праздника изловил горного великана. Нам пришлось срочно искать четверых бойцов, выбор пал на вас.
— Я даже не знаю, что мне делать: смеяться или плакать, — на лице Томаса появилась слабая улыбка. — А кто такой маг-ловец?
В этот момент Даггарт закончил свою пламенную речь и бросил быстрый взгляд в сторону наставника. Тот, в свою очередь, подтолкнул Малькома вперед.
Один за другим четверо гладиаторов поднимались на сцену, представ перед многоликой толпой почти полностью обнаженными. Орки с пылающей яростью в глазах смотрели на жителей Архейма, входя в состояние исступления: изрыгали ругательства, брызгали слюной, клацали зубами, рычали. Они произвели глубокое впечатление на простой люд, столпившийся возле сцены: когда один из них резко подскочил к краю помоста, зрители в испуге отпрянули назад, падая друг на друга.
На фоне северных варваров Томас смотрелся слишком безобидно. Его внешний вид никак не внушал страха, зато притягивал к себе взгляды любопытных, и вел себя Мальком сдержанно, спокойно. Никоим образом он не походил на доведенных до исступления гладиаторов, откровенно наслаждающихся процессом.
Рогатый иноземец так же держался сдержанно. В глазах читалось холодное спокойствие и некое отрешение от всего происходящего. Ему не надо было ничего делать, чтобы нагнать страху на толпу: за него все сделала его внешность.
После этого небольшого представления Даггарт вышел вперед и что-то громко прокричал, чтобы услышал каждый житель города, пришедший на площадь. Толпа одобрительно поддержала организатора игрищ и огромным потоком направилась к входам в амфитеатр.
— Идем за мной, — крикнул мастер-переводчик.
Спрыгнув со сцены, Томас послушно последовал за ним.
*
Они подошли к другому входу в амфитеатр, предназначенному специально для гладиаторов, возле которого на маленьких табуретах сидели трое городских стражников, бросающих кости на деревянный ящик, служивший им столом. Заметив, как к ним приближаются гладиаторы во главе с наставником, один из игроков с большой неохотой оторвался от своего занятия и лениво подошел к массивной двери. Он отстегнул от пояса связку ключей и стал нарочито неторопливо перебирать каждый из них, пока не нашел нужный. Отомкнув замок, ему пришлось приложить немало усилий, чтобы открыть дверь.
Взору Томаса открылся длинный коридор, освещенный немногочисленными висящими на стенах факелами, ведущий куда-то вниз. Первым внутрь нырнул наставник, медленно продвигаясь вперед, затем вслед за ним пошли гладиаторы, подгоняемые конвоирами. Томас, слегка пригнув голову, осторожно переступил порог, следуя за северными орками. Сделав всего несколько шагов, он буквально кожей ощутил, как похолодел и потяжелел воздух — она сразу же покрылась мелкими пупырышками.
Позади тяжелая дверь с оглушительным грохотом закрылась. Мальком невольно вздрогнул. Он наслаждался прохладой здесь, внизу, когда там, наверху, стояло пекло: казалось, что скоро даже воздух начнет плавиться от жары.
Длинный коридор вывел их в невероятно просторное помещение, где поместились бы сотни человек, если не целая тысяча. Громадные колонны, как величественные колоссы, подпирали собою невидимый глазу потолок; свет десятка факелов добирался не до всех углов, поэтому большая часть «подвала» тонула в густом мраке, скрывая его истинные размеры.
Пройдя чуть дальше, Томас краем глаза заметил толстые пучки яркого света, проникающие внутрь через более узкий и короткий коридор, уходящий вверх и ведущий прямо на арену. Гулким эхом доносились приглушенные выкрики толпы, жаждущей долгожданного зрелища, ради которого пришлось простоять под солнцем, терпя невыносимую жару, давку, толкотню, тесноту и запах, исходящий от разгоряченных, потных тел. Они готовились в полной мере насладиться предстоящим боем, который обещал быть захватывающим и особенно жестоким.
Наставник жестом приказал всей четверке отойти в сторону и стоять на месте, пока он разбирался с остальными гладиаторами. Их отвели к дальней стене, в которой располагалась достаточно просторная темница, чтобы вместить в себя всех семерых воинов. Один из стражников снял висящий на стен ключ, закрыл решетку и замкнул ее. Для надежности он даже подергал за прутья, убедившись, что никто не сможет выбраться.
Мальком опустил глаза вниз, как случайно заметил на каменном полу нечто отдаленно напоминающее засохшие пятна крови. Точно разобрать не было возможности из-за недостаточного освещения, которое можно назвать очень плохим.
«Некоторых преимуществ цивилизации очень не хватает», — озадаченно поскреб подбородок Томас, рассматривая пятна на полу, которые тянулись до самого выхода из этого места. Их было так много, что не оставалось никаких сомнений — это самая настоящая засохшая кровь.
На плечо Малькома мягко легла рука наставника. В который раз он вздрогнул за сегодня, затем часто заморгал, словно пытаясь отправиться от шока.
— Не отвлекайся на созерцание бесполезных вещей — это мешает сосредоточиться на главном, — философски заметил мастер-переводчик. — А главное сейчас — размяться, приготовиться к бою и не растерять остатки боевого духа.
— Я постараюсь, — неуверенно ответил Томас, поглядывая на кровавые пятна на полу.
Наставник подошел к стойке с одноручными мечами и кинжалами. Из всего предоставленного ассортимента он выбрал последнее — небольшой клинок с изящной рукоятью и острым слегка изогнутым лезвием.
— Это пригодится тебе больше, чем мои наставления, — с этими словами мастер-переводчик вручил оружие Томасу.
— Только не говори, что ты серьезно, — забеспокоился Мальком. — Я сомневаюсь, что с помощью такого маленького клинка смогу причинить боль горному великану.
— Не забывай свою роль: ты отвлекаешь, а не атакуешь, — настойчивым голосом напомнил наставник. — И если придется бить, меться в слабое место.
— Хо-ро-шо.
Повертев кинжал, он измерил длину лезвия — почти один локоть, не хватало всего пару дюймов, затем, полюбовавшись им вдоль, Томас обхватил пальцами рукоятку, которая легка в ладонь так, словно этот клинок делали специально для него. Вес был небольшим, почти неощутимым, и как-то приятно тяготил руку, придавая уверенности.
В помещении было несколько стоек с разнообразным оружием: одна, с тяжелым двуручным, стояла возле левой колонны от входа на арену, вторая, с мечами, — возле правой, до нее Мальком мог дотянуться рукой, если сделает один широкий шаг, а третья, увешенная топорами и булавами — рядом с первой, с другой стороны. Рогатый иноземец, после приглашения наставника, подошел к той, где заманчиво поблескивали в свете горящих факелов клинки двуручных мечей. Он обхватил пальцами обеих рук рукоять самого большого из них и легким, почти плавным движением поднял над головой, а затем отошел на несколько шагов назад, резво прокрутился на месте, разрубая воздух вокруг себя. Некоторые из стражников инстинктивно отпрыгнули назад, обнажив в замешательстве клинки, но сразу же спрятали обратно, когда демон опустил двуручный меч лезвием вниз.
Все это время северные варвары нерешительно выбирали себе оружие: тот, кто не обладал хорошей выносливостью (как позже сказал наставник, его звали Грод), придирчиво осматривал одноручные топоры, а его собрат (Наург — то еще имя) любовался мечами. Наставник что-то злобно прокричал на их языке, и они в одно мгновение решили возникшую проблему выбора оружия. Грод в каждую руку взял по топору, а Наург — одноручный меч.
Мастер-переводчик подошел к Малькому, положил руку на плечо и, поймав его взгляд, посмотрел прямо в глаза.
— Ты готов? — серьезным голосом спросил он.
— К такому нельзя подготовиться, — тут же ответил Томас, не отводя глаз.
Они испытующе смотрели друг на друга, словно пытались определить, кто первым сдастся и не выдержит натиска своего оппонента.
— Чего ты боишься, иноземец?
— Смерти…
— Ее бояться все. Чего боишься ты? — не унимался наставник.
Мальком на секунду задумался, продолжая поддерживать зрительный контакт, а затем сказал:
— Отнять чью-то жизнь.
— Опять не то, — возмущенно процедил мастер-переводчик. К его лицу прильнула кровь — он начинал злиться. — Чего боишься ты?
Томас думал над ответом намного дольше, чем в прошлый раз. Ему пришлось усиленно покопаться в самом себе, поймать за хвост ту мысль, которая не давала покоя, но, в то же время, казалась настолько очевидной и простой, что он не обращал на нее должного внимания.
Громогласный рык сотряс арену. С потолка посыпалась грязь, в воздухе закружили пылинки. Никто из гладиаторов из клетки не подал голоса: каждый из них молча посочувствовал четверке.
— Не отвлекайся, — предупредил наставник. — И не думай. Твой страх плавает на поверхности, а не прячется в глубине.
Немного подумав, Мальком наконец-то заговорил:
— Ну, знаешь, в моем мире…
— Не надо лишних слов, — грубо перебил эльф, — говори так, как есть, а не как мальчишка, которого собираются наказать за шалость, а он всячески увиливает.
Стыдливо отведя глаза в сторону, Томас сделал глубокий вдох, медленно выдохнул. Мастер-переводчик был прав: он просто пытался оправдаться.
— Я боюсь, что мне понравится убивать, — говорил Мальком, избегая смотреть в лицо наставнику, — что стану получать от всего этого удовольствие, начну наслаждаться самим процессом… — Наставник вопросительно посмотрел на Томаса. — И стану одним из них, — он кивнул в сторону гладиаторов, сидящих по другую сторону решетку. Они приняли правила игры, на потеху публики делали то, что им нравилось больше всего — убивать.
— Ты справился, — одобрительно улыбнулся мастер-переводчик. — Ты признал свой истинный страх, но сегодня тебе точно не надо никого убивать. Побегай вокруг великана, отвлеки его на себя. Пора идти.
По очереди они вошли в коридор, неспешно поднимаясь вверх, пока не оказались на маленькой площадке под трибуной амфитеатра. Гладиаторы приблизились к большой стальной решетке, отделяющей их от желтого песка, чтобы лучше разглядеть своего противника: в центре арены стоял воистину огромный горный великан, ростом не меньше двух или трехэтажного здания и шириной как колонна, подпирающая внизу потолок. В одной руке эта громадина сжимала рукоять примитивного гигантского каменного молота, похожего скорее на кусок арматур, выдранный из бетона вместе с ним же, чем на оружие.
«Он… реально великан», — мысленно прокомментировал Томас, разинув от удивления рот.
Тварь не двигалась, пребывая в одной позе, не реагировала на возбужденные крики зрителей, требующих опустить решетку и дать насладиться зрелищем, будто бы находилась в кататоническом ступоре. Неподалеку разгуливал худощавый светловолосый эльф в легких серых одеяниях, спокойно посматривающий на «прирученную» зверюшку. Он чего-то терпеливо ждал, изредка поглядывая в сторону гладиаторов.
«Наверное, это маг-ловец, чтобы это не означало!» — пришел к самому очевидному выводу Мальком.
Где-то внизу послышался тяжелый металлический грохот, решетка с острыми наконечниками стала медленно опускаться вниз, издавая противный протяжный скрип, словно кто-то водил вилкой по стеклу. Томаса пробрало всего от этого кошмарного режущего слух звука. Он несказанно обрадовался, когда решетка наконец-то исчезла где-то внизу.
Один за другим воины вышли на арену. Орки поприветствовали заждавшуюся толпу яростным кличем, поднимая руки вверх, словно говоря всем, что они готовы сразиться с уродливым чудовищем. Томас опасливо покосился на горного великана, пока еще пребывавшего в состоянии ступора, ожидая, что он может в любой момент ожить и наброситься на них, но этого не случилось. Тогда он осмелился обвести взглядом трибуны, с которых на арену глядели сотни, если не тысячи пар глаз. Это напомнило ему о его выступлениях на ринге, когда собиралось примерно столько же народу, чтобы поглазеть на бои без правил.
«Можно сказать, почти ничего не изменилось, просто в этот раз нет ни правил, ни спасительного гонга — только мы и наш противник».
На крыше амфитеатра огромные тенты крепились к многочисленным мачтам, расставленным по верхнему краю стены, они отбрасывали на трибуны тени, чем спасали зрителей от палящего солнца. Не трудно было найти место, где восседали члены Совета четырех, а рядом с ними — Даггарт и еще один эльф с гордо поднятым подбородком. Ему досталось поистине самое хорошее место: он сидел на приподнятом стуле, окруженный заботливой прислугой, оставаясь в тени. Томасу приглянулась его одна особенно отличительная черта: бледная кожа, не знающая обжигающих прикосновений солнечных лучей.
Даггарт встал со стула, подошел к парапету, поднял высоко руку с зажатым кулаком. Зрители притихли. Он что-то очень громко сказал, чтобы это услышали абсолютно все, потом опустил руку и кивнул эльфу. Маг-ловец подошел к горному великану, легонько коснулся его ноги рукой и со всех ног побежал к ближайшему выходу. Как только он исчез в темном коридоре, решетки со всех сторон вновь начали подниматься вверх, пока по арене не пронесся звонкий удар металла. Назад дороги больше не было.
Немного погодя, горный великан неожиданно ожил. Из его пасти вырвался злобный утробный рык, который на несколько секунд оглушил абсолютно всех. Зрители, как один, испуганно охнули и вжали головы в плечи, но не сводили глаз с могучего существа, которое взглядом рыскало по земле в поисках своего обидчика, пока оно не заметило стоящих поодаль гладиаторов.
— Что теперь делать? — невольно вырвалось у Томаса. Окатившая его волна страха вышибла из головы план действий. Он растерянно смотрел то на орков, то на демона.
Горный великан шагнул навстречу к ним, волоча за собой молот. Мальком даже ощутил, как земля под ногами содрогнулась, когда огромная ступня чудовища грузно опустилась на твердую почву.
Первым из оцепенения вышел Грод. Он сорвался с места, что-то воинственно прокричал, замахнулся топором. Горный великан, утробно зарычав, с легкостью оторвал от земли молот, замахнулся им и очертил перед собою широкую дугу. Раздался глухой стук, смешавшийся с хрустом костей. Орк отлетел в сторону, размахивая в воздухе руками и ногами, как тряпичная кукла, пока с тяжелым ударом не врезался в стену арены. Кровь брызнула во все стороны, обезображенное тело безжизненно рухнуло на землю.
Не все зрители среагировали на это равнодушно или с радостью: некоторых стошнило на соседа, сидящего спереди.
Томаса самого моментально вырвало. Увиденное его настолько потрясло, что он невольно зашагал обратно к решетке, словно ища спасения. Весь боевой настрой как ветром сдуло. Он думал лишь о том, как выбраться из этого жуткого места и избежать смерти.
Наург оказался несколько умнее своего собрата. Он осторожно приближался к горному великану, который злобно посматривал своими ядовито-желтыми глазами то на орка, то на рогатого иноземца. Они заходили с разных сторон, чтобы один из них сумел добраться до противника. В этой битве один точный удар в слабое место мог решить ее исход.
Горный великан широко замахнулся каменным молотом и, грузно топчась на месте, описал круг. Демона едва не прибило. В последний момент он отскочил назад и, не устояв на ногах, упал на спину. Ему пришлось напрячь мускулы, чтобы уйти от удара. Наург так же с трудом избежал гибели. Орку пришлось нырнуть в сторону и распластаться по земле. Молот буквально пролетел над его головой.
Томас смотрел на них и не знал, что делать. Он судорожно сглатывал, полностью поглощенный страхом и ведомый инстинктом самосохранения. Его цепкие пальцы стискивали до боли в суставах стальные прутья решетки. Все, что ему оставалось делать, так это наблюдать за ходом боя, надеясь, что горного великана свалят прежде, чем тот доберется до него.
Уродливое чудовище попыталось обрушить огромный молот на резвого рогатого противника. Камень с тяжелым грохотом врезался в землю, в стороны полетели брызги песка, в воздух поднялось облако пыли. Вся арена и многочисленные зрители содрогнулись от столь мощного удара. На лицах тех, кто сидел рядом с Даггартом, опустилась тень беспокойства. Они с тревогой следили за тем, как разворачивался бой.
Наург попробовал подобраться к горному великану, пока тот поднимал молот и готовился снова нанести очередной удар. Он двигался стремительно, каждый рывок приближал к цели. Облако пыли, поднятое чудовищем, начало потихоньку оседать. Орку пришлось пробираться через завесу, щурясь и тяжело дыша. На его глазах проступили слезы, из-за которых путем ничего было не видно. Он едва различил, что горный великан сгорбился над молотом. Затем чудовище резко развернулось, а Наург ничего больше не почувствовал — его голову размозжил огромный валун.
Зрители одобрительно загалдели, засвистели. Это зрелище будоражило кровь и пьянило посильнее алкоголя. Именно за кровью и смертью каждый из них сегодня пришел на игрища.
Томас вновь ощутил рвотные позывы, но в этот раз в желудке уже ничего не было. Весь его скудный завтрак грязной однородной массой валялся в песке. Новая волна судороги силой согнула его пополам. Он надрывал глотку, чувствуя, как сейчас выплюнет желудок.
— Полегче, — раздался позади голос наставник. — На тебя сейчас стыдно смотреть.
— Я… не смогу, — отдышавшись, сказал Мальком.
Демон остался сражаться в одиночку против горного великана. Он держался на расстоянии, старался перемещаться по арене как можно быстрее, но было видно, что с каждой минутой его движения становились медленнее. В них пропала прежняя легкость и плавность. И это несмотря на то, что он с собой таскал тяжелый двуручный меч.
— Ты ему нужен, — пытался подбодрить мастер-переводчик.
— Я бесполезен… — уже зарыдал Томас, осознавая, какое же он ничтожество. — Я слаб…
Горный великан с новой силой обрушил молот. Удары сотрясали воздух и землю, как неожиданный раскат грома посреди ясного неба. Это в очередной раз доказывало невероятную силу чудовища.
— Ты должен сделать свой выбор, — напомнил о вчерашнем разговоре наставник. — И сейчас — самое подходящее время.
— Но неподходящее место!.. — Мальком говорил через силу, всхлипывая и шмыгая носом.
Толпа болезненно охнула. Горный великан прижал рогатого иноземца к стене.
— Ну же, решайся, хватит ждать подходящее время и место! — сорвался мастер-переводчик.
Мальком упал на колени, смотря умоляющим взором на эльфа.
— Я не могу, — повторял он, рыдая, готовый вот-вот сломаться.
В один момент раздался звонкий шлепок и тяжелый грохот, ставший причиной того, что некоторая часть стены арены осыпалась. Никто из зрителей не пострадал, так как все сидели достаточно далеко, чтобы случайно в порыве чувства не свалиться за парапет. Демон, чтобы спастись, швырнул двуручный меч в одну сторону, а сам прыгнул в другую. Его спас простой кувырок. Он помог преодолеть чуть большее расстояние.
Томас лежал на земле, правая щека горела, челюсть отзывалась ноющей болью.
— Пришел в себя? — спросил разгневанный наставник, протискивая обратно руку между прутьями решетки. Его ноздри широко раздувались, лицо стало пунцовым.
— Да, — ответил Мальком, потирая место, куда пришелся точный удар кулаком.
— Никаких разговоров — только действия.
Ничего не говоря, Томас быстро поднялся на ноги и побежал искать кинжал, который случайно выронил.
Рогатый иноземец отбежал как можно дальше от горного великана, который волоком тащил за собой молот. Он быстро приближался к гладиатору.
Подбежав к тому месту, где они все вчетвером стояли, Мальком заметил рукоятку кинжала, торчащую из песка. Он с ходу упал на колени, схватил клинок и мощным рывком сорвался с места, словно спринтер. Чудовище приближалось к демону, который держался на приличном расстоянии и кружил вокруг него, чтобы снова не уткнуться спиной в стену.
«Как же мне страшно, — крутилась одна и та же мысль в голове Томаса. — Как же мне страшно!»
Но мощная доза адреналина подгоняла его вперед. Он за несколько секунд сократил дистанцию между ним и горным великаном. Тот полностью отвлекся на демона, поглощенный поимкой ловкого воина. Мальком остановился на полпути, когда оставалось совсем немного. Это была его граница, граница, очерченная страхом и инстинктом самосохранения.
«Что же делать, как мне перебороть себя?» — Мальком понимал, что не время было задаваться такими вопросами, когда друг находился в беде, но страх оказался намного сильнее простого желания.
Томаса охватила паника и отчаяние.
Горный великан поднял молот с земли, а демон двигался слишком медленно. В этот раз ему могло не повезти увернуться от удара.
«А-а-а-а, я еще об этом пожалею!» — проклинал себя Мальком, когда ему в голову пришла безумная идея. Он вытянул левую руку, широко растопырил пальцы и резким движением полоснул лезвием клинка по ладони. Острая боль пронзила тело, сердце в груди бешено заколотилось.
Это помогло собраться и на время приглушить страх.
Чудовище обеими руками подняло молот над собою. Оно сделало один шаг к рогатому иноземцу, готовясь обрушить на него всю свою мощь.
Томас подбежал вплотную к толстым ногам горного великана. Лихорадочно соображая, что делать дальше, он неожиданно вспомнил о слабых местах. Схватив рукоять кинжала обеими руками, он широко замахнулся и, вложив в удар вес тела, воткнул лезвие под коленную чашечку.
Горный великан болезненно взвыл и выронил из рук молот, который с грохотом упал прямо позади него, подняв облако пыли. Потеряв равновесие, он завалился вперед и упал на одно колено, кое-как не рухнув мордой вперед.
Мальком с трудом вытащил кинжал. Он заметил, как на тыльной стороне ступни раненной ноги противника напряглось ахиллово сухожилие. Не медля ни секунды, Томас сделал то, что советовал наставник: вновь ударил по слабому месту и лишил противника возможности двигаться.
Чудовище взвыло с новой силой. Оно издало яростный утробный рык и стало размахивать руками, пытаясь достать незаметно подкравшегося воина.
«Я справился», — несвоевременно обрадовался Томас своей маленькой победой над собой и своими страхами, когда бой еще даже не закончился.
В следующее мгновение нечто со всей силы ударило его с правой стороны. Удар был настолько мощным, что Малькома оторвало от земли. Он почти ничего не почувствовал, когда его безвольное тело с хрустом костей рухнуло посреди арены. Черная вуаль накрыла его взор, последние остатки сознания Томаса потухли.
========== Часть 17 ==========
Впервые за бой зрители отреагировали неоднозначно на то, что случилось с человеком-иноземцем. Одни поддержали одобрительными выкриками, другие притихли и с мрачными минами на лице смотрели на безжизненное тело. Некоторых настолько сильно впечатлил неожиданный геройский и смелый поступок чужака, что они зарыдали, словно не верили в то, что тот после такого остался в живых.
Человек-иноземец продолжал неподвижно лежать. Из многочисленных ран сочилась кровь. Он не подавал никаких признаков жизни.
Горный великан стоял на коленях, не в силах пошевелить раненной ногой. Его ядовито-желтые глаза жалобно уставились на рогатого иноземца. Даже своим примитивным разумом чудовище осознавало, в какое попало положение, и чувствовало скорое приближение смерти. Оно издало жалобный утробный рык, слегка склонив голову, словно признавая свое поражение.
Но демон действовал решительно. Он поднял с земли двуручный меч, крепко стиснул рукоять пальцами обеих рук. Мышцы на его теле напряглись, взбугрились. Издав что-то на подобии грозного звериного рыка, стремительным рывком кинулся к почти поверженному чудовищу.
За этой сценой следили абсолютно все, боясь отвести взгляд в сторону.
Поняв намерения воина, горный великан приготовился атаковать. Он стоял на коленях, когда рогатый иноземец подбежал достаточно близко. Чудище потянуло к нему большие мясистые пальцы, но демон легко увернулся от его неуклюжих рук.
Зрители облегченно охнули.
Гладиатор на ходу широко замахнулся и рубанул с плеча. Двуручный меч впился в отвисшее брюхо противника. Из раны хлынула густая темно-алая кровь. Горный великан подался вперед и упал на руки. Из его глотки вырвался жалобно-болезненный то ли всхлип, то ли вой. Рогатый иноземец, довольно скалясь, сделал шаг в сторону и, приложив все силы, всадил двуручный меч еще глубже. Чудовище обессиленно завалилось вперед, упав на локти.
Трибуны взорвались одобрительными криками и возгласами, призывая покончить с уродливым созданием.
Приложив немало усилий, демон все-таки вспорол брюхо горного великана. На арену из зияющей раны вывалилась всякая требуха, кровь обагрила песок. Чудовище мучилось в предсмертной агонии, жизнь в нем стремительно угасала.
Но на этом рогатый иноземец не остановился. Он обошел горного великана, встал напротив его головы. Они встретились глазами. В одних читалась мольба, в других — пылал огонь ярости, ощущалась жажда крови. Одни принадлежали жертве, другие — охотнику. Победитель занес двуручный меч над собой и без промедлений опустил смертоносное лезвие на голову проигравшего. Череп хрустнул, во все стороны брызнула кровь и мозговая жидкость. Клинок вошел достаточно глубоко, чтобы в один момент погасить трепыхающийся огонек жизни.
Бой закончился. Толпа взорвалась радостными воплями, один за другим зрители вставали со своих мест и ликовали. Они получили желаемое зрелище в полной мере.
Вэон стоял возле решетки, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу и мысленно проклиная тех, кто так медленно ее опускал. Он не стал ждать, когда она полностью исчезнет в полу: как только острые наконечники на стальных прутьях поравнялись с поясом, ловко перепрыгнул через них. Было глупо так надрываться из-за какого-то раба-иноземца, но именно чужак, волею Урланов или злого рока, стал единственной ниточкой, способной привести к младшему брату. Не остановил и тот факт, что его отец, великий правитель Аранион, резко встал со стула, устремив на него свой взволнованный взор.
«Ничего, — тут же подумал наставник, — мы еще обязательно поговорим, но не сегодня!»
Подбежав к не подававшему признаков жизни человеку, он на скорую руку осмотрел его, силясь понять, угас ли огонь в его жилах или нет. Без зеркальца было сложно определить, дышит ли иноземец, поэтому, прислонив ухо к груди, Вэон стал прислушиваться. Наверное, если бы не острый слух, которым обладает каждый эльф с самого рождения, он бы не расслышал слабое, крайне редкое биение сердца
«Не угасла жизнь в твоем теле, — восхищенный стойкостью человека, обрадовался наставник. — Ты все-таки сделал свой выбор!»
Беглый осмотр не показал серьезных открытых ран, зато было столько мелких, что на Малькоме почти не осталось живых мест. Затем Вэон принялся осторожно ощупывать его, чтобы примерно оценить его состояние. Невозможно остаться невредимым после такого мощного удара и не менее сокрушительного приземления, — и так повезло, что еще жив, а то уже давно бы разгуливал по бескрайней пустыне Илаза. Как и оказалось, состояние человека оставалось крайне тяжелым и непредсказуемым: сломано несколько ребер с обеих сторон, правая ключица, левое предплечье, возможно, парочка пальцев на руках — и ни одного открытого перелома. Но сказать, насколько все плохо, мог только лекарь, которого здесь и в помине не было.
Возбужденная толпа требовала как можно скорее продолжить зрелища. На арену выбежало с десяток крепких рабов. В руках они держали веревки с большими крюками на конце, которые с холодным равнодушием вонзали в огромную тушу горного великана. Им пришлось серьезно напрячь свои мускулы, чтобы утащить безжизненное тело с арены.
Тяжело ступая и прихрамывая, рогатый иноземец подошел с другой стороны к телу человека. Он едва стоял на ногах, поэтому всем весом опирался на воткнутый в песок двуручный меч. На перепачканном кровью лице застыла болезненная гримаса, и только в его глазах можно было разглядеть тревогу вперемешку с беспокойством.
Те же переживания терзали и самого Вэона. Ожидание с каждой секундой становилось все тягостнее. Надо было срочно спешить. В любой момент слабый огонек жизни мог угаснуть раз и навсегда.
Наконец-то на арену выбежали двое стражников, что несли с собой носилки, без которых наставник не решился бы переносить иноземца. У него слишком много переломов, поэтому следовало проявить осторожность. Одно неверное движение — и сломанный кусок кости сможет наделать столько бед, что даже самая безобидная травма приведет к моментальной смерти.
Вчетвером — несмотря на то, что рогатый иноземец сам нуждался в лекаре, он наравне со всеми помогал своему другу — они осторожно перенесли тело человека с земли на носилки. Вэон осторожно приложил ухо к груди Томаса, прислушался, дабы убедиться, что все усилия не напрасны.
«Бьется, — довольно отметил про себя наставник. — Воля сильная, а вот характер мягкий!»
— Несите крайне осторожно, — не забыл предупредить Вэон. — Если с ним что-то случится, лично вас освежую.
Один из стражников нервно сглотнул, а второй недоумевающе покосился на раба-иноземца. На их лицах застыл немой вопрос, на который так никто и не ответил. Они осторожно подняли носилки с земли, работая, как единое целое, даже шли нога в ногу, чтобы не раскачиваться из стороны в сторону.
Вэон чувствовал, как отец буравит его взглядом. Он оглянулся через плечо, посмотрел на того, кто собственными руками загубил все старания Саираэ, и резко отвернулся. Он знал, что Аранион без слов поймет, что же обозначает этот жест. Поймет, что сын так и не простил отца за минувший с последней встречи срок.
Наставник поспешил за стражниками. Они, чертыхаясь, неспешно вошли в коридор. Человек оказался на проверку намного тяжелее, чем с первого взгляда. Идти вниз, неся с собой раба, представлялось не таким простым делом, но они справились с ним благополучно.
По просьбе Вэона стражники осторожно положили носилки в стороне, пока один из них отправился открывать запертую дверь. Рогатый иноземец держался поблизости. Он отдал двуручный меч конвоиру, встал возле колонны и оперся на нее рукой. Из клетки освободили зверолюда-охотника, который спешно подбежал к стойке с оружием, взял одноручный меч и кинжал, а со стены снял небольшой круглый стальной щит. Толпа требовала немедленное продолжение игрищ, и он собирался дать им желаемого зрелища.
В коридоре, ведущем на улицу, послышались быстрые шаги. Вэон осторожно положил ладони на живот человека. Он решил пойти на отчаянные меры: воспользоваться пробудившейся силой, способной исцелить даже безнадежно больного. Только за столь чудотворное лечение цена порой бывает слишком высока. И платит ее — маг. Он осознавал, что план рискованный и в чем-то опасный.
«Я слишком давно не практиковался, а стоило бы», — ругал себя наставник, раздираемый противоречивыми чувствами и сомнениями. Если он не сможет сдержаться, взять под контроль энергию, то легко станет одним из тех, чей разум поглотила магическая сущность, превращая его в одержимого жаждой разрушения — Dannen, или, как их называют здесь, Павшие.
Надо было сосредоточиться на том, чтобы энергия медленно перетекала из всего тела в руки. Через несколько секунд кончики пальцев отозвались легким покалыванием, тепло мягко разливалось по ладоням. Вэон ощутил, как пробудившаяся сила начинает наполнять каждую клетку, каждую жилку на руках. Вместе с тем нарастал звон в ушах, становясь все громче и громче. В какой-то момент выносить его стало очень трудно, ему приходилось терпеть, поджав губы, чтобы позволить силе пробудиться до самого конца, проникнуть во все тело, стать единым целом с физической и духовной оболочкой.
Неожиданно звон в ушах прекратился. Огромное количество магической энергии наконец-то высвободилось, наполняя невиданной силой все тело. Приятное тепло растекалось по ладоням и пальцам, продолжая скапливаться, хотя должно было передаваться человеку. Вэон попробовал отвлечься от контроля, но энергия оставалась слишком неустойчивой, сильные колебания сотрясали не только его самого, но и пространство вокруг него.
«Расслабься… — прошептал мягкий чарующий женский голос в голове наставника, — позволь мне… поглотить тебя».
Потребовалось приложить немало усилий, чтобы не поддаться соблазну все пустить на самотек. Вэон никогда не верил своим учителям, рассказывающим, как некоторые великие маги провели всю сознательную жизнь в борьбе с соблазнами. Чем сильнее магическое начало, тем больше вероятность услышать голоса тех, кто обитал по ту сторону физического мира. Никто не знал, кто эти эфемерные существа, проклятые на вечное скитание, но любой маг черпал силу, знания и энергию из того мира.
«Не бойся, — мягко прошептал женский голос, обладающий каким-то гипнотическим свойством. — Я дам тебе… силу».
Впервые самоконтроль наставника подвергся такому тяжелому испытанию. Он чувствовал, как колебания магической энергии в его теле становятся мягче, слабее. Немного потерпеть и все прекратится.
«Я дам тебе силу, — в женском голосе появилась настойчивость и заиграли нотки раздражения, — чтобы ты смог спасти своего друга».
Стражник вернулся и сказал, что пора идти, так как к входу подъехала телега. На что наставник помотал головой, не отвлекаясь от контроля над своими мыслями и над магической энергией, стремящейся на свободу. Его руки заискрились, засияли. Все, кто находился в помещении, поняли, что происходит.
Наверху зрители бурно на что-то отреагировали: послышались гневные и возбужденные крики.
«Без моей силы тебе его не спасти», — грубо прошипел женский голос.
Колебания магической энергии ослабли, успокоились. Жар, обуявший его, спал. Его лицо покрылось испариной, легкая одежда пропиталась потом. Теперь, когда сила, спавшая в нем, полностью пробудилась, Вэон приступил к более тщательному лечению человека. Он попробовал направить энергию, скопившуюся в руках, но она натыкалась на невидимый барьер и рассеивалась.
«Не понимаю, — опешил наставник. — Что не так?»
«Вы, смертные ограниченные существа, живущие в рамках одного мира, одного измерения, не в силах помочь тому, чья оболочка не знавала иной материи, кроме физической, — властно проговорила эфемерная сущность. — Он тот, кого вы на своем неразвитом языке зовете Makaristar. Без моей силы…»
Вэон не сталболее слушать назойливый голос, звучащий в голове. Тяжело было осознать, что человек — убийца магов. Ни в древних анналах, ни в старинных манускриптах, ни в легендах — нигде не упоминалось, чтобы человек обладал подобной могущественной силой. Но это было единственным возможным объяснением, почему столь сильная магия эльфов не действовала на иноземца.
«Позволь мне помочь, — мягко и заботливо прошептал женский голос в голове, — и он выживет».
— Что встали? — недовольно прорычал взбешенный собственным бессилием Вэон. — За работу!
Те же стражники подскочили к носилкам, осторожно их подняли и понесли. Человек за все время не издал ни звука, только его лицо побледнело. Несмотря на то, что при беглом осмотре серьезных ран наставник не обнаружил, он мог что-нибудь пропустить или не заметить.
При выходе из коридора солнечный свет показался особенно ярким, больно резал глаза и ослеплял. Вэон прищурился, прикрыл рукой лицо, внимательно следя за тем, как стражники с осторожностью грузят носилки в телегу. Рогатый иноземец увязался следом за ними. Его бой хоть и закончился, но члены Совета четырех, а тем более зрители могли попросить выйти героя главного боя дня на арену, чтобы поздравить с великолепной победой и отдать дань уважения. Вот только наставника сейчас это беспокоило меньше всего, поэтому гладиатор запрыгнул вместе со всеми в телегу.
Один из стражников схватил вожжи, надрывисто засвистел. Лошадь покорно повиновалась приказу и медленно стала идти вперед, пока не перешла на быстрый шаг. Они выехали на широкую полупустую улицу, которая вела прямиком к особняку Даггарта. Именно по ней Вэон прошлой ночью возвращался обратно, когда угодил в неприятности в районе Охотничьих угодий. Он бросил тяжелый задумчивый взгляд в сторону амфитеатра.
«Все пошло не так, — наставник разочарованно поднял взор на небо. — Где же вы есть, когда мы в вас нуждаемся?» — Вэон понимал, что никто и никогда не ответит на его вопрос. Ни Урланы, ни боги — если они и существовали, то безучастно наблюдали за тем, как день и ночь вершится «правосудие», ревностно соблюдается «баланс» и ложь становится «истиной», а правда задвигается на дно сундука. Никто так и не рассказал жителям города, что грядет.
Но даже он не знал, что буря давно закончилась и все они были в самом центре шторма и хаоса.
*
На арене сражался зверолюд из Диких земель, известный больше как Охотник, а против него сегодня вышли два умелых бойца — рослый орк с тяжелой булавой, в кожаных наплечниках, наручах и поножах, и ловкий эльф с двумя мечами. На нем защиты вообще не было, кроме поножей. Его загорелый рельефный торс вызывал восхищение у зрителей, особенно у молодых девушек.
Охотник побежал навстречу своим противникам, которые не ожидали от него столь рьяного желания побывать в Илазе. Орк приготовился атаковать, а эльф заходил с другой стороны. Они придерживались крайне простой, но эффективной тактике — окружить, поиграться на потеху публике, искалечить, затем убить. Настолько все легко, ведь, как показывает практика и опыт, один не равен двум.
Вот только никто об этом в детстве не сказал зверолюду, что в одиночку невозможно одолеть двух воинов. Охотник быстро сократил дистанцию между ними. Они ожидали, что противник просто набросится на одного из них, а второй пока зайдет сзади да поможет своему напарнику. Или придется немного повозиться, чтобы поймать его в превосходную ловушку. Но вместо этого он на бегу бросил свой меч прямо в орка, который едва успел увернуться, отпрыгнув вправо, и тут же налетел на рослого противника, протаранив его щитом.
Удар оказался очень сильным. Орк неуклюже зашагал назад, чуть не потеряв равновесие. Этой маленькой заминки хватило зверолюду, чтобы вытащить из ножен кинжал и подскочить ближе к гладиатору. Эльф, слегка растерявшийся от спонтанной атаки, срочно поспешил на помощь.
Орк замахнулся тяжелой булавой, как получил по морде кромкой стального щита. Его голова закинулась назад, рука инстинктивно потянулась к расплющенному носу. Охотник присел, полоснул кинжалом по внутренней части бедра. Кровь обильным ручьем хлынула из раны. Он собирался сделать то же самое с другой ногой, но противник неистово зарычал и наотмашь ударил булавой.
Зверолюд нырнул влево, уйдя из-под траектории удара, сделал кувырок. Он быстро вскочил на ноги. Орк уже лежал на земле, пытаясь обеими руками зажать рану, но кровь просачивалась сквозь пальцы. Не пройдет и минуты, как жизнь в его теле навсегда угаснет.
Возбужденные зрители отреагировали бурно: гневные ругательства обильным потоком обрушились в адрес орка. Никто из них не замечал, что сидящий на самой верхней скамейке дворф чувствовал себя очень нехорошо, обливался потом и буквально горел изнутри. Он давно перестал следить за ходом боя, полностью погруженный в себя и в свои мысли, боровшийся со странным желанием испепелить всех вокруг. И еще этот голос не давал покоя.
«Ох, милый и родной Эдагар, — снова прозвучал тот же нежный чарующий голос в голове. — Приди же в мои жаркие объятья, прильни к моей мягкой груди и услышь страстный зов моего сердца!»
Перед взором Эдагара предстала давно умершая любимая. Она выглядела так же, как в тот день, когда покинула его и оставила одного. Он заботливо хранил ее образ, оживляя перед сном в надежде, что однажды ему приснится. Но так ни разу она и не пришла за столько времени.
— Любимая… — осипшим голосом прохрипел дворф. Он протянул к ней руку, коснулся ее тела и растворился в нем. Эдагар почти ничего не почувствовал перед тем, как сознание погасло. Его тело больше ему не принадлежало.
Охотник встал в боевую стойку, готовясь сразиться с эльфом, когда огромные тенты один за другим загорелись ярким синим пламенем. Зрители удивленно подняли головы, не понимая, что происходит, а потом вскочили со своих мест и в панике бросились бежать к выходу. Одного из жителей неожиданно охватило пламя, он неистово кричал, пытался сбросить горящую одежду, но быстро пал замертво посреди лестницы. Огонь стремительно пожирал плоть, превращая ее в пепел. Вскоре по трибунам бегали десятки живых факелов, умирающих мучительной смертью.
*
Вэон мысленно подгонял лошадь. Он посматривал на человека, который за все время не подал ни единого признака жизни. К счастью, его сердце продолжало слабо биться в груди, давая понять, что не все потеряно. Обладая такой ценной и опасной силой, когда магия постепенно возвращается, он может очень сильно повлиять на мир. И даже кардинально изменить его, смотря на чьей стороне будет убийца магов.
«Я наконец-то перестал слышать этот назойливый голос в своей голове», — несвоевременно обрадовался наставник.
«Ты, недалекое существо, — тут же заговорило эфемерное существо, — не спеши праздновать».
Над ареной поднялся столб черного, как ночь, дыма. На секунду Вэону показалось, что до его слуха донесся слабый крик о помощи. Он собирался было прислушаться, как прогремел мощный магический взрыв. Энергетическая волна через секунду пронзила их, раскалив и так душный воздух. Каждый ощутил его обжигающие прикосновения на коже, а при вдохе — на легких.
— Боги, что происходит? — ошарашенно воскликнул стражник, выпустив из рук вожжи.
Другой быстро спрыгнул с телеги, обнажил меч.
Толпы испуганных жителей бежали со стороны арены по улицам города. Они неслись со всех ног прочь от амфитеатра, что-то кричали, спотыкались, падали друг на друга. Их лица были искажены гримасами ужаса.
— Нам надо как можно быстрее добраться до особняка! — отдал приказ Вэон, но стражники не слушали его. Один из них схватил шустрого зверолюда-волка, грубо прижал к телеге, стал расспрашивать.
Другой стражник стоял рядом, внимательно слушал разговор, поэтому не заметил, как к нему сзади подскочил вооруженный эльф и воткнул в спину меч. Испуганный зверолюд показал пальцем в сторону нападавшего.
— Ты еще… — не договорил второй стражник, захлебываясь кровью. Он опустил глаза вниз, посмотрел на зияющую рану в животе, откуда вывалились кишки, затем завалился на телегу и медленно сполз по ней.
— Лотион, — опешил Вэон, стоя рядом с человеком. Он поспешил спрыгнуть с телеги и встал напротив наемного убийцы.
— Вот мы и встретились снова, братишка, — мрачно процедил Лотион.
— А ты возмужал. — Ничего не могло скрыться от цепкого взгляда наставника и даже то, что за спиной болталась сделанная в форме изгибающейся змеи рукоятка кинжала. Того самого кинжала, которым он разрезал братские узы.
— Я тоже кое-чего смог добиться, — любезно поделился младший брат.
Мимо них пробежал последний житель города, который даже не обратил внимания на трупы, лежащие возле телеги. Улица снова опустела. Все попрятались по домам.
В руках Лотион держал окровавленный меч. Он нервно переминался с ноги на ногу, высматривая брешь в защите Вэона.
— Я помню, мы пообещали друг другу, что следующая наша встреча будет последней, — неожиданно напомнил о давней клятве младший брат.
— Ты отнял у меня то, что мне было дороже всего, — на глазах наставника навернулись слезы. — Или ты забыл?
— Нет, не забыл, но ты сам виноват в случившемся, — в голосе Лотиона заиграли нотки раздражения.
Около десятка разбойников вышли из своих укрытий и окружили телегу. Они медленно подходили к ней, сжимая кольцо. Рогатый иноземец поспешил спрыгнуть с телеги. Это заставило некоторых нападавших дрогнуть перед ужасным воином, который на арене сумел победить горного великана.
— К сожалению, сегодня я не смогу исполнить данную мною — и тобою! — клятву, — с досадой предупредил Лотион.
— Зачем же это все тогда?
— Я пришел за ним, — наемный убийца показал на демона.
Разбойники всей толпой навалились на рогатого иноземца. Они боролись с ним, хватали за руки и ноги, пытаясь повалить на землю. Он яростно сопротивлялся и размахивал огромными кулачищами. Один из нападавших отлетел в сторону, с силой рухнув на землю, издал предсмертный стон и испустил дух.
— Что же, возможно, я все-таки успею исполнить задуманное, — глядя на безуспешные попытки подчиненных одолеть демона, задумчиво проговорил Лотион.
Наемный убийца первым атаковал своего противника. Вэон на ходу обнажил меч, и им же блокировал стремительный удар. Жалобно зазвенела сталь.
— Твоя реакция все так же хороша! — довольно отметил младший брат.
Рогатый иноземец отшвырнул еще одного надоедливого разбойника, а другого опрокинул наземь и размозжил его череп ногой.
Наставник сделал широкий шаг вперед, нанес прямой удар. Лотион с легкостью отвел меч в сторону, не сильно напрягаясь. Вэон, сделав еще шаг, другой рукой съездил по лицу младшего брата. Тот неуверенно отошел назад, потер ушибленное место.
— Все такой же легкомысленный, — справедливо заметил наставник.
— Я никогда не был воином, — попытался оправдаться младший брат. — И уж точно не был рожден, чтобы им стать.
Рогатый иноземец наконец-то стал ослабевать. Разбойники поставили его на колени, когда он неожиданно превратился в камень, и придавил собою одного из них. Тот истошно вопил, брыкался, пока не раздался противный хруст костей.
— Знаешь, чего тебе не хватает? — неожиданно поинтересовался Лотион, затем сам же ответил на свой вопрос: — Хитрости.
— Почему?
— Ты скоро все поймешь, — лукаво улыбнулся младший брат.
Вэон хотел было сказать что-нибудь язвительное, как некто хорошенько приложил ему по голове чем-то тяжелым. Он упал на землю, все поплыло перед глазами.
— Что делать с ним? — спросил один из разбойников. — Мы даже его приподнять не можем.
— Прыгайте в телегу, — прикрикнул на них Лотион.
Тупая пульсирующая боль стискивала голову Вэона. Он лежал, не в силах сфокусировать взгляд, отчасти не понимая, что происходит.
— Зачем нам слабый человек?
— Он обладает очень ценной силой, — ответил младший брат, запрыгивая в телегу.
Послышалось ржание лошади, удаляющийся цокот копыт. Наставник попытался привстать, но все кружилось и расплывалось перед глазами. Он не мог найти твердую почву для опоры.
«Черт, — мелькнула мысль, пронзив голову тупой болью, — все пропало…» — после этого Вэон перестал бороться и пытаться подняться. Он лег на спину, зажимая одной рукой рану на голову.
— Все пропало… — слабо шевеля губами, прошептал наставник. — Все пропало
========== Часть 18 ==========
Над пустыней, тянущейся до самого горизонта, угрожающе нависало черное солнце, словно чье-то око, внимательно наблюдающее за насекомыми, что копошились в алом песке. Этими насекомыми были бесцельно бродящие тени с опущенными головами и издающие странные звуки, похожие то ли на всхлипывания, то ли на стоны. Они бессмысленно существовали здесь, где время навсегда прекращало свой бег, обрекая всех сюда попавших на вечные ожидания.
Очутившись посреди этого кошмара, Томас первое время сидел на месте, стараясь не привлекать внимания странных существ, напоминающих призрачные дымки. Он достаточно долго просидел в одной позе, чтобы все тело стало настойчиво требовать движения. Поначалу немного подвигал головой, следя за тем, как на это отреагируют тени, а когда они проигнорировали его, размял руки и плечи — совершенно та же реакция. Он посидел еще несколько минут, присматриваясь к существам, пока не убедился, что они его даже не замечали. После осмелился встать на ноги, попрыгал.
«Пришло время задаться самым интересным и банальным вопросом: где я?» — с иронией подумал Мальком, вспоминая десятки просмотренных в недалеком прошлом фильмов.
— Ты в Илазе, — сказал некто, кто очень походил на одну из бродящих вокруг теней, но не был безликим: узкое вытянутое лицо, длинный нос с горбинкой, сухие тонкие губы и хитрые цепкие глаза.
— Выходит, я умер? — не очень-то огорчился Томас. Он с самого начала подозревал, что, возможно, не переживет бой.
— Это ведомо одним богам, — на лице незнакомца заиграла едкая ухмылка.
— Не жалуешь их?
— Не жалую.
Мальком посмотрел на небо, затянутое серой мглой, на черное солнце. Это место было лишено жизни в привычном понимании слова: ни ветра, ни жары, ни холода — только тени и ничего более.
— У тебя есть имя? — поинтересовался Томас.
Звуки, которые издавали тени, странным образом влияли на него. Они вгоняли в уныние и отчаяние, навевали мысли о безысходности, неотвратимости судьбы.
— Было, давным-давно, — неохотно ответил незнакомец. — Гай Антоний как-то там.
— Вы тот самый архитектор, что построили термы и стал возводить амфитеатр, — осенило Малькома.
— Нет, я больше не он, — покачал головой Гай. — Я жду здесь своего часа, чтобы переродиться и попробовать в новой жизни исполнить свое предназначение, а моя прошлая жизнь не имеет теперь никакого значения.
— Моя, похоже, тоже, — мрачно прошептал Томас, а затем, показав на тени, спросил: — А кто они?
— Некоторые ждут своего часа на протяжении тысячи лет, а некоторые — пару дней. Они же потеряли веру, перестали ждать перерождения, сделав это место своим новым домом. Они — отголоски былых надежд, тлеющие угли.
— И сколько ждать мне?
— Это ведомо… — заговорил Гай.
— … одним богам? — закончил за него Мальком.
— Ты прав, мой друг.
— А что известно тебе?
— Ничего стоящего, зато я знаю, с кем тебе стоит поговорить.
Гай Антоний жестом попросил следовать за ним. Томас с большой неохотой пошел за новым знакомым, явственно ощущая атмосферу безысходности.
*
Вэон с трудом разомкнул потяжелевшие веки. Он немного поморгал, чтобы глаза привыкли к свету, а потом принялся осматриваться. Над самым потолком висел небольшой светло-синий шар, тускло освещающий большую просторную комнату. Из полумрака выплывали неясные очертания мебели, вроде небольших тумб, несколько тяжелых шкафов с множеством мелких отделений: некоторые из них использовались для одежды, в других таились разного рода побрякушки и прочие мелкие безделицы, а один — без отделений, только с тремя аккуратными полками — был полностью заставлен книгами. То и дело тусклый свет выхватывал отдельные названия на корешках, сделанные на различных языках и наречиях, так же виднелись следы частого чтения: слегка потрепанный переплет, затертые буквы и помятые уголки.
Интерьер был слишком роскошным для особняка Даггарта, который обожал простоту, старинные вещи, напоминающие о минувших днях и событиях прошлого. Его спальня также отличалась от той, где он сейчас находился: роскошная двухместная кровать, теплое и чрезвычайно легкое одеяло — почти не чувствуешь его на себе — дорогие мягкие и нежные ткани; в общем, здесь все кричало о высоком положении хозяина. И к тому же организатор игр не очень сильно любил магию, поэтому предпочитал естественное освещение, а не созданное чьими-то руками.
Попробовав оторвать пудовую голову от мягкой подушки, Вэон столкнулся с серьезным препятствием в виде резанувшей все тело боли. У него невольно заслезились глаза. Вытерев их ладонью, он медленно повернулся на бок, чтобы не вызвать еще одну волну боли, а потом осторожно пощупал просто огромную шишку на голове. На его прикосновения она среагировала немедленно и безжалостно: сильная тупая боль пронзила голову, словно кто-то вогнал ему сзади раскаленный гвоздь.
— Не спеши вставать с постели, сын мой, — заботливо прошептал Аранион. Его голос нисколько не изменился за столько времени: сильный, как эльфийская сталь, мягкий, как лепесток цветка, спокойный, как течение широкой реки. — Ты еще не полностью оправился.
Вэон продолжил лежать на боку, не в силах лечь обратно на спину, не решаясь повернуться на голос и посмотреть на отца. В его присутствии труднее становилось сдерживать эмоции и чувства, что вспыхнули в нем с новой силой. Он сдерживал слезы, что душили его, пытался удержать боль от долгой разлуки, которая на протяжении всей жизни шла следом за ним, не позволял застать себя врасплох нежеланными воспоминаниями о доме. Но заботливый родительский голос ласкал слух, по телу против воли растекалось приятное тепло от осознания того, что они наконец-то встретились.
— Я не прошу тебя простить меня за то, что мне пришлось сделать, когда пришел к власти, — после недолгого молчания заговорил Аранион, не решаясь подойти ближе к сыну. — Мой долг, как правителя, защищать свой народ, делать все, что в моих силах, чтобы обеспечить его процветание.
— Ты не защищал свой народ, а потакал ему, боясь его гнева, — процедил Вэон, сдерживая слезы. В душе бушевала буря противоречивых эмоций: злость сменялась радостью встречи, радость встречи — разочарованием, разочарование — злостью.
— Нельзя сразу быть хорошим отцом и хорошим правителем: всегда приходится чем-то жертвовать, — попытался объяснить Аранион. Бремя власти тяготило его так же сильно, как и груз ответственности за каждое свое решение.
— И ты решил пожертвовать всеми трудами твоей матери Саираэ? — Вэон лег на спину и с вызовом посмотрел на своего отца. — Именно поэтому ты решил пожертвовать ее главной мечтой, ради которой она жила, чтобы стать хорошим правителем, но плохим отцом?
— Да, — без тени сомнения ответил он.
Вэон и не ожидал ничего другого. Аранион стойко защищал свои взгляды и никогда не сдавал позиций, когда дело доходило до принятых решений — он не из тех, кто привык оправдываться, и тем более не из тех, кто открыто признавал свои ошибки.
— Ты отказался от истинного пути, когда первым же приказом похоронил старания Саираэ, следуя ложным целям! — вспылил Вэон, не в состоянии больше выслушивать этот бред. — Она смогла сделать то, чего ты не смог: оставаться хорошей матерью и мудрой правительницей. Она действительно желала защитить наш народ, объединившись с другими, ведь истинная сила — в общности. Но благодаря твоим стараниям, ты опорочил все то, что любила она. Из-за тебя ее смерть оказалась напрасной!
На спокойном и собранном лице Араниона впервые невольно дрогнул мускул: зашевелились желваки, тонкие, с острыми кончиками брови сошлись на переносице. Он на долю секунды потерял самообладание, но ответ последовал незамедлительно.
— Ее взгляды — это стало причиной гибели Саираэ, — правитель эльфов говорил медленно, спокойно, контролируя чувства и эмоции.
— Она всегда была готова умереть за них… В конце концов, эта великая способность жертвовать собою ради истинных целей, ради того, во что веришь, определяет нас самих: либо мы сильны духом, либо же — никто.
Отец опешил. Теперь он видел, что перед ним не его маленький старший сын, который постоянно перечил ему, наслушавшись историй Саираэ, а настоящий мужчина, закаленный испытаниями.
— Ты прав, сын мой, — раскаялся Аранион. — Я совершил ошибку, когда похоронил труды своей матери.
Вэон насторожился. Он прекрасно знал отца, поэтому не верил, что слова могли на него так сильно подействовать. Что-то другое заставило его так кардинально изменить свое мнение, что-то очень нехорошее.
— Ты, наверное, и сам знаешь, что магия возвращается в наш мир? — наконец-то заговорил правитель эльфов.
Вэон кивнул в ответ.
— Как ты помнишь, немногие из нас смогли сохранить силы, — дрожащим голосом принялся объяснять Аранион. Он впервые одновременно испытывал сильное волнение и страх. — Мы помнили о тех опасностях, что таила в себе магия. О тех соблазнах, которым подвергался могущественный маг. Dannen — это только начало. Раньше магия была обыденностью: каждый способен был вылечить себя сам, наколдовать короткий дождик или отбиться от дикого зверя при помощи простых защитных и атакующих заклинаний. Но те времена давно минули. Теперь магия — это божественный дар, дарующий власть и могущество. Если бы не Коллегия, как думаешь, что сейчас было бы с теми, кто не обладает утраченной силой?
— Порабощены, — сумрачно проговорил Вэон, понимая, к чему клонит отец.
— Те, кому посчастливится не стать Павшим, начнут делать то, что вздумается. Не за лесами новая гражданская война, в которой примут участие не только орки, но и все остальные народы, — подытожил Аранион, поделившись своими страшными опасениями.
Теперь ему стала известна истинная причина внезапного приезда правителя эльфов. Он, как всегда, смотрел свысока на всех, кто предпочитал проводить время за такими бесполезными, по его мнению, занятиями, как бессмысленные бои гладиаторов, поиски смысла жизни (и так все ясно!) или посиделки в компании верных товарищей. Подобные развлечения — удел слабовольных дураков, не желающих посвятить всего себя благородным деяниям, вроде стремления раскрыть тайны мира или постичь божественные замыслы. Именно так видел мир Аранион, выросший под мудрые наставления тех, кто всю жизнь изучал различные науки.
— Что случилось в столице? — осторожно полюбопытствовал Вэон.
Явно что-то произошло, иначе его отец просто не стал бы покидать свои владения.
— Она частично разрушена, — опечалился Аранион. — Не все были готовы к возвращению Dannen.
— И ты приехал, чтобы предупредить Совет четырех? Вот только я сомневаюсь, что сделал ты это из благих побуждений. Ты всегда с презрением относился к другим народам, не верил в их способность правильно распоряжаться силой и знаниями.
— Так и есть, — не стал отрицать правитель эльфов. — Они дикие, кровожадные. Не ты ли от них сегодня пострадал? А что они сделали с твоим младший братом?
— Я советую тебе осторожнее подбирать слова, отец, — злобно прошипел Вэон, привстав с кровати. Несмотря на пылающую в голове боль, он попытался подняться на ноги.
— Не издевайся над собою, сын мой, — предостерег Аранион. — Тебе надобно восстановиться, прежде чем пытаться что-нибудь предпринять.
— Мне надо поговорить с Даггартом, — слабым голосом проговорил побледневший Вэон.
Отец осторожно уложил раненого сына обратно в постель. Он слишком сильно походил на Саираэ, которая никогда не считалась с мнениями советников и своего народа. Она иначе видела мир, по-своему стремилась изменить его, сделать лучше, и ради этого жертвовала собою. Ни болезнь, ни плохое самочувствие — ничего не способно было удержать ее в четырех стенах надолго.
Во взгляде Араниона читалась отцовская забота и любовь. Он всегда старался быть хорошим отцом, но бремя власти оказалось для него неподъемной ношей. Все это время он задавался только одним вопросом: сколько еще сможет нести на своих плечах груз ответственности, пока тот не раздавит его?
*
Гай Антоний и Томас шли очень долго. На протяжении их длинного пути пейзаж всегда оставался одним и тем же: черное солнце, над головой — серое небо, а перед глазами — красная пустыня, не имеющая ни начала, ни конца.
Когда Малькому наскучило смотреть по сторонам, в ожидании увидеть что-то новое, он придумал для себя интересное на тот момент занятие: попробовал сосчитать, сколько всего теней бродит по Илазу. На четвертой сотне он сбился и понял, что подобное не по силам никому, даже богам — их слишком много.
— Мы, случайно, не потерялись? — полюбопытствовал Томас. Он все еще был полон энергии, но однообразие и тяжелая атмосфера потихоньку довлели над ним, как бы высасывая из него жизненные силы.
— Нет, — раздраженно пробубнил Гай Антоний. — Может, ты наконец-то перестанешь задавать один и тот же вопрос?
— Я никогда не обладал особым терпением, — говорил Мальком, почти не обращая никакого внимания на призрачные дымки, — но это место мне очень не нравится.
— Ты либо привыкнешь со временем, как я, либо станешь одним из них.
— Есть третий вариант?
— Конечно…
— Какой же? — несказанно обрадовался Томас.
— Продолжить скулить, как собака, — съязвил Гай и тихо засмеялся.
Мальком недовольно скривился, но промолчал. Он тешил себя тем, что римлянин за проведенное здесь время разучился нормально общаться. Это казалось логичным и могло объяснить очень многое. И даже то, что они потерялись.
— У тебя еще не поехала крыша от одиночества? — Томас давно хотел об этом спросить, да все как-то не решался.
— Ты о чем? — Гай Антоний слегка приподнял бровь и подозрительно посмотрел на собеседника.
— Как ты здесь не сошел с ума?
— Очень легко, — римлянин расплылся в самодовольной улыбке. — У меня давно были проблемы с головой. — И он засмеялся как ненормальный.
— Это многое объясняет, — недовольно закатил глаза Мальком. У его собеседника абсолютно нет чувства юмора — это хуже некуда.
Они прошли, наверное, двадцать с чем-то миль, а черное солнце все нависало над ними, не сводя с них свое единственное око. Томас отчаялся найти того, кто смог бы все объяснить. Может, Гай Антоний выдумал эту душу, ждущую своего часа в этом проклятом месте? Он столько провел времени среди теней, что в какой-то момент не заметил, как тронулся умом.
— О, мой старый товарищ, — прямо из воздуха возник еще один силуэт, который сразу же кинулся обниматься с римлянином.
— И я рад тебя видеть, мудрец! — Они радостно похлопали друг друга по спинам.
— Что тебя привело ко мне?
— В этот раз я к тебе привел новую душу.
Глаза незнакомца загорелись любопытством. Он медленно подошел к Томасу и принялся его осматривать с ног до головы. Его взгляд был цепким, сосредоточенным — от такого ни одна мелочь не ускользает.
— Гай, этот молодой человек будет не из наших скромных рядов, — задумчиво проговорил незнакомец, поглаживая короткую седую козлиную бородку. На его лице проявились некоторые черты: острый подбородок с ямочкой, сильно выступающие скулы, высокий лоб.
— Не может быть, — отмахнулся римлянин. — Опять решил меня разыграть?
— А по моему лицу видно, что я тебя разыгрываю? — обиженно нахмурился мудрец.
— Значит, я еще жив? — переспросил удивленный Мальком, который так легко смирился с мыслью о смерти.
— Несомненно, молодой человек, — отчеканил новый знакомый.
— Объясни мне, как в Илазе оказалась живая душа? — потребовал Гай Антоний.
— Все очень просто, — сделав серьезное лицо, принялся менторским тоном объяснять мудрец. — В нашем — ой, простите, в моем — мире когда-то магия была неотъемлемой частью жизни, но после катаклизма все меньше рождалось детей с магическим началом. Из-за этого начались процессы, которые сильно повлияли на мироздание. Они же переписали многие известные нам правила. Нам пришлось заново изучать мир, познавать его старым добрым методом «проб и ошибок». Теперь же магия снова возвращается. Вы представляете, что теперь происходит? Конечно же нет. Новые правила перестали работать, старые тоже — кругом сплошной хаос, появляется все больше аномалий. И то, что сюда попала живая душа — результат одной из них.
— О-о-о, — многозначно протянул Томас.
— Я сомневаюсь, что кто-нибудь из живых понимает, как опасно возвращение магии. Мироздание изменилось, подстроилось под новые условия, и теперь явно не собирается играть по старым правилам. Оно будет сопротивляться.
— И что случится потом?
— Ничего хорошего, молодой человек, ничего хорошего.
— Я обязан вернуться домой до того, как это случится, — решил Мальком. — Это не мой мир.
— Никто из ныне живущих не осознает опасности. Уверен, некоторые из них это чувствуют, но не могут объяснить. Вообще, предчувствие — весьма странная штука: мы не знаем, откуда оно берется, зато понимаем, что оно позволяет заглянуть под платье мироздания, — мудрец при этих словах тихонько засмеялся, словно кое-что вспомнил из прошлой жизни.
— И что мне до них? Они меня сделали рабом! — возмутился Томас.
— О! Не знал, что сейчас процветает рабство, — удивленно присвистнул римлянин. — В мое время это был совсем другой мир — светлый, открытый, отзывчивый.
— Никакого дела, — не стал возражать мудрец. — Ты им ничем не обязан, но я все-таки хочу тебя попросить сделать кое-что для меня.
Мальком покачал головой, тяжело вздохнул и не менее тяжело выдохнул.
— Из-ви-ни-те меня, только я не со-би-ра-ю-сь им помогать, — в более доходчивой форме объяснил он.
— Я вас понял, молодой человек, с первого раза! — возмутился новый знакомый.
— Отлично!
— И все же выполните мою просьбу: предупредите об опасности, скажите кому-нибудь из Коллегии магов, что вам это сказал печально известный Фараг, — упрямо настаивал на своем мудрец.
— Ну, хорошо, — сдался Томас. — Почему печально известный?
— В прошлой жизни я был магом второй ступени, одним из немногих, кому удалось развить свои силы путем упорных тренировок и постоянных медитаций, — энергично жестикулируя руками, говорил Фараг. Его лицо засияло от нахлынувших воспоминаний, губы невольно расползлись в приятной улыбке. — И, несмотря на мою настойчивость, я достиг своего предела, поэтому стал искать альтернативные пути — попытался освоить левитацию и мгновенное перемещение. К сожалению, один из моих экспериментов стоил мне жизни.
— На самом деле, он очень любит хвастаться своими достижениями, — прошептал римлянин, наклонившись к Малькому. — Но то, что ты живой, заставило его забыть о гордости. У него очень доброе сердце, да мозги набекрень.
— Заметил, — согласился с ним Томас.
— В общем, не забудьте рассказать о том, что я поведал вам, — со всей серьезностью заявил новый знакомый. Не осталось в его поведении и следа легкомыслия. — По крайней мере, предупреди их, а они сами решат, что делать. Мы, к сожалению, вынуждены лишь наблюдать…
*
Через несколько часов Вэон снова пришел в себя. На этот раз он не делал попыток подняться, а продолжил лежать в мягкой постели, разглядывая потолок. Его взгляд несколько раз останавливался на светящемся шаре, сотворенный при помощи простого заклинания. Он уже позабыл о том времени, когда магия встречалась на каждом шагу, когда почти всякому под силу было наколдовать нечто подобное, а в каждой лавке продавались различные свитки с заклинаниями и некоторыми его вариациями для практических занятий. Это заставило многих относиться к магии с трепетом, с должной ответственностью. Они осознавали опасность, которую таила в себе их сила, но столько лун минуло с тех дней, что многие забыли об этом, забыли о Dannen.
В комнату тихонько проскользнул Даггарт. Он не растерял своих навыков, несмотря на то, что очень давно сменил воинские одеяния на роскошные наряды организатора игрищ.
— Я смотрю, — заговорил орк, — ты пришел в себя.
Наставник лениво повернул голову, посмотрел на господина, а потом задумчиво так, серьезно сказал:
— Мы совершенно отличаемся от тех, кто родился в эти смутные и тяжелые времена.
— Что за думы тебя беспокоят? — полюбопытствовал Даггарт, приземлившись на мягкий стул, стоящий в комнате.
— Ты бывал в других школах мирадонов?
— Нет, я сражался на арене по своей воле.
— Мне же пришлось пройти через одну из них, так как никто не брал под крыло изнеженного эльфами Даэртаура юнца, — Вэон впервые позволил себе добровольно отдаться воспоминаниям, рассказать о своем нелегком прошлом. — За любую ошибку наказывали так, словно ты преступил черту закона и совершил злодеяние. Никто из наставников не останавливался на одних унижениях. Я однажды провел одну луну в маленькой клетке, как зверь. Если бы не мой младший брат, который увязался за мной, наверное, сдался бы и покончил с собой.
Даггарт слушал внимательно и молча, понимая, что ему сейчас доверяют самое сокровенное, самое ценное.
— Лотион, в отличие от меня, обладал гибким умом и хитростью: его наказывали меньше всех рабов и реже лишали еды. Он обладал особым обаянием, присущим ловкачам, ворам и обманщикам. Вскоре хозяин заметил его таланты. И тогда, к моему несчастью, этот господин лично начал заниматься с ним. Только благодаря этому ко мне стали относиться снисходительней, меньше наказывать, чаще делать поблажки.
Вэон ненадолго притих. Он любовался светящимся шариком, который парил над потолком, хаотично летая по комнате. В голове вращалось столько мыслей, столько воспоминаний — не раз он перед сном прокручивал их, силясь понять, почему неразлучные братья, смотрящие на мир одинаково, вдруг стали непримиримыми врагами.
— Мы все реже виделись. Хозяин посылал Лотиона делать грязные дела — добывать информацию, устранять тех, кто мешал, или припугнуть. Он в этом достиг определенных успехов, стал мастером темных дел, а я возмужал, овладел искусством фехтования, выступал на арене, проливал кровь и одерживал победы одну за другой, — на глазах Вэона навернулись слезы. Он продолжил говорить осевшим голосом: — Мы оба запачкали руки в крови. Только я прославил свое имя, а его — боялись произносить вслух, даже шепотом. Я стал гладиатором, опытным воином, а Лотион — наемным убийцей, который брался за любое дело.
— Из-за чего вы стали врагами?
— Об этом я поведаю подробней, — заверил наставник и начал свой длинный рассказ: — Я одержал очередную оглушительную победу на песках арены. Это сделало меня легендой еще при жизни, когда большинство мирадонов становятся ею после смерти, и только чемпионы могли похвастаться тем, что их имена на устах всего королевства.
К моему хозяину все чаще обращались знатные люди с личной просьбой поближе познакомиться с воином, который вскоре будет новым чемпионом Архейма. Мне этот титул пророчили все, кто видел мои выступления, кто видел, как ловко я сражаюсь мечом. А вот мой младший брат все время занимался тем, что отнимал жизни неугодных и представляющих опасность для нашей школы или только для господина. Мы не виделись на протяжении нескольких лун.
В тот день стражники отвели меня не в мою маленькую комнату, а в роскошную спальню. Там меня ждала Элара, дочь знатного эльфа, который занимался торговлей. Она была одета в легкие прозрачные ткани, что выгодно подчеркивали ее стройную фигурку и точеные бедра. В тот день я провел с ней самую чудесную ночь в моей жизни. Наша любовь была вызовом: она была крепче стали, горячее самого жаркого пламени и сильнее любых устоев. Я с гордостью могу сказать, что она — моя первая и единственная любовь.
Ранним утром, выйдя из комнаты, столкнулся в коридоре с изрядно выпившим младшим братом, который недавно возвратился в школу и сразу же напился. Он уставился на меня пустым взглядом, на лице появилось злобная ухмылка, похожая больше на оскал собаки.
«Ты во всем виноват», — проговорил он, качаясь из стороны в сторону и громко икая.
«В чем?» — осторожно спросил я.
«Пока ты здесь развлекаешься с этой знатной шлюшкой, я вынужден делать все грязные дела. Если бы не я, ты бы давно сдох в той сраной клетке, но я ни разу не услышал от тебя даже доброго слова, кроме занудных нравоучений и тех глупых историй Саираэ», — грубо ответил Лотион, скалясь, как голодная псина, готовая вцепиться в жирный кусок мяса.
Я редко злюсь, редко позволяю эмоциям взять верх над собой, но это так сильно взбесило меня — в следующий момент мой кулак встретился с его лицом. Это окончательно вывело из себя моего брата. Он поливал меня грязью, обвинял в том, что из-за меня ему пришлось стать чудовищем, убивать невинных людей вместе с их семьями, если они видели его лицо. В конце концов, мы подрались, разбили друг другу лица, сломали парочку ребер и почти перестали общаться…
— Как по мне, обычная склока, — заметил Даггарт.
— Так и есть, но Лотион винил меня в том, что ему пришлось стать наемным убийцей. Это ожесточило его, убило в нем последние остатки доброты. Он же пошел следом за мной, мечтал о том же, о чем и я — мы крепко держались друг за друга, и это же сделало нас врагами.
— Все равно не понимаю одного: что окончательно превратило вас во врагов?
— Его желание заставить меня страдать так же, как и он, — эти слова давались Вэону с тяжелым трудом. — Лотион винил меня в том, что я сделал его чудовищем, что отобрал право на хорошую жизнь. И чтобы восстановить равновесие, он решил отнять у меня самое дороге — мою Элару. На моих глазах младший брат вонзил ей в спину кинжал, а потом с холодным спокойствием перерезал глотку. Я не смог защитить любовь всей своей жизни, но поклялся, что следующий раз, когда мы встретимся, один из нас будет жить, а другой — умрет.
— Теперь мне ясна твоя боль, что подобна змеиному яду: твой разум страдает, ты отчаянно желаешь избавления, но смерть обходит тебя стороной. Твой единственный шанс излечить свою душу — отомстить младшему брату, — говорил Даггарт, глядя на светящийся шар.
— Я на это надеюсь, — согласился наставник. Он не отрицал, что собирался расправиться с Лотионом. Их больше не связывали братские узы, а единственное, что объединяло — взаимная ненависть. — Наверное, я тебя утомил своим рассказом, Даггарт.
— Нисколько, — по-дружески улыбнулся организатор игрищ. — На самом деле, я пришел, чтобы справиться о твоем самочувствии и рассказать о том, что рогатый иноземец жив и здоров, а вот человека похитили. Не знаешь, почему им понадобился именно он?
— Я не успел сказать, что человек — убийца магов, — виновато проговорил Вэон.
— Настали темные времена. — Даггарт помрачнел, улыбка мигом сошла с его лица. — Одна плохая весть за другой. Арена частично разрушена, один из членов Совета четырех (мой сородич) превратился в остывающие угли. Коллегия магов едва справляет с обезумевшими жителями, которые превращают город в пепелище.
— Все настолько плохо? — осведомился Вэон.
— Очень. Мы сейчас в замке, на стенах стоит столько солдат, словно готовимся к осаде…
Мощный раскат грома сотряс воздух. Светящийся шар под потолком закружился в безумном танце, а потом погас. За крепкими стенами замка послышались приглушенные взрывы. Еще один житель города превратился в Павшего, встал на сторону зла, сея хаос и разрушение. Как долго простоит Архейм, который строился так, чтобы выстоять атаку многочисленной армии, но не готовый к тому, что врагами окажутся недавние союзники?
========== Часть 19 ==========
В безумном танце плясали языки пламени на крышах пылающих домов, озаряя ночь. Над городом плотным облаком витал черный дым, неприятно разъедающий глаза. Тут и там гремели мощные взрывы, сотрясающие воздух и землю, ни на секунду не смолкали крики людей: они звали на помощь, ругались, молились богам — и каждый из этих голосов был наполнен отчаянием и болью. По улицам и переулками к крепости бежали выжившие жители, чьи силы пока что не пробудились. Те счастливчики, кто сохранил остатки разума после не самого приятного знакомства с эфемерными существами, прятались в нетронутых районах и пытались овладеть новыми способностями. Только не всем так повезло: большинство стало Павшими.Они с особой жестокостью и упоением разрушали город, оставляя после себя длинный след из трупов. Хаос жадно поглощал Архейм.
Замок, опоясанный могучими стенами, а за ними — глубоким рвом с острыми кольями на дне, был окружен со всех сторон людьми, ищущими безопасное пристанище, место, где можно почувствовать себя в полной безопасности. Вот только никто не собирался их пускать: ворота подняли вечером, задолго до заката, когда оставшиеся в живых члены Совета четырех прибыли в крепость. Повезло только тем, кто заблаговременно укрылся в замке или являлся значимой персоной, как правитель эльфов и маги Коллегии.
Аранион стоял на стене и глядел на творящиеся вокруг беспорядки. Изредка его зоркий взгляд цеплялся за группу мародеров, обчищающих очередной опустевший дом, который в спешке покинули хозяева. Некоторые жители бежали из Архейма, только это все равно их не спасет: эфемерные существа обязательно доберутся до каждого, чье магическое начало имеет отличный потенциал и представляет для них лакомый кусочек. Если же они окажутся из числа тех, кто родился без силы или слишком слаб, то вместо судьбы стать Павшим их ждала смерть от клинка разбойников.
Увиденное Аранионом совсем не походило на то, что произошло в эльфийской столице, когда большинство жителей почувствовали возвращение магии. Никто из них не старался воспользоваться силой во вред себе или другим, поэтому после долгих, изнуряющих столкновений с Павшими, они не позволили хаосу поглотить город и самих себя. Здесь же всем было наплевать друг на друга, зато каждый старался спасти свою шкуру всеми возможными способами.
— Почему вы им не помогаете? — Аранион задал этот вопрос одному из солдат, стоявших на стене и несущих караул.
— Велик риск, что один из них обратится в Dannen, господин, — ответил уставший зверолюд, посматривая вниз. — И он нас всех погубит.
— Так без вашей помощи их всех ждет смерть!
— И что? Они же сброд!
Равнодушие солдата к согражданам глубоко поразило Араниона, которому было чуждо подобное мировоззрение. Если бы они действовали точно так же, то столица превратилась бы в кладбище.
Откуда ни возьмись появился темный сгусток магической энергии, пролетев над зубьями крепостной стены, он врезался в северную башню, но ни взрыва, ни вспышки - ничего не последовало. Дозорный забил тревогу, на стену вбежали десятки лучников. Небо над их головами неожиданно затянуло тяжелыми черными тучами, скрывшими луну и звезды. В одно мгновение весь мир потонул в густом мраке, когда яркая, ослепляющая молния подобно стреле пронзила пространство и впилась в то место, куда ударил сгусток энергии. В разные стороны полетели снопы искр, а от тех, кто стоял слишком близко к месту удара, остались лишь горстки пепла и раскаленные угольки. Прогремел мощный раскат грома.
Волосы на голове и на теле Араниона зашевелились.
— Заряжай! — закричал командир городской стражи, возглавляющий оборону крепости. — Огонь!
Лучники выстрелили в одержимого, стоящего чуть поодаль ото рва. Он возвел руки к небу, упал на колени, замер. Стрелы врезались в невидимый барьер и отскакивали в стороны. Ни одна из них не смогла причинить видимого ущерба Павшему. Когда закончился ливень из стрел, он резко хлопнул ладонями по дороге, и от его удара в стороны полетели каменные крошки. Во внутреннем дворе крепости послышались напуганные возгласы солдат, стражников и простого люда: из земли пробился могучий росток, что за секунды вырос в плотоядное растение с длинными тонкими щупальцами в виде крепких лиан — обитателя диких джунглей, что съедало любого, до кого могло дотянуться.
Слуги в панике бежали кто куда, солдаты, подняв щиты и обнажив мечи, пытались срубить плотоядное растение. Но мощные щупальца никого не подпускали близко. Конюх, что изо всех сил бежал через двор к дверям замка, распластался по земле. Он почувствовал, как лиана крепко обвило его ногу и рывком потащила к плотоядному растению. Один из солдат попробовал перерубить щупальце: он ударил мечом — оружие оставило лишь неглубокий порез. Он попытался еще раз, но в спину со всей силы ударило другое щупальце, сбивая его с ног, затем обвило талию и подбросило высоко в воздух.
Все видели, как плотоядное растение проглотило воина. Из его пасти раздался страшный хруст костей и скрежет стальных доспехов. Следующим на очереди был конюх, щупальце с легкостью оторвало его от земли.
Аранион мысленно направил всю магическую энергию в руки. Он растопырил пальцы, представил, как пламя охватывает их, а потом сфокусировался на ощущениях. Это позволило с легкостью покорить огонь, который усилием воли превратился в пылающие шары. На сотворение заклинания ушло меньше секунды.
Беспомощные солдаты кружили вокруг плотоядного растения, не в силах что-то сделать с резвыми лианами. Оно подняло достаточно высоко конюха и собиралось заняться им, как в толстый стебель с оглушительным взрывом врезался огненный шар. Пламя охватило растение. Щупальца судорожно задергались, заметались в разные стороны, раскидывая и сбивая с ног солдат, бились обо все, на что натыкались. Конюх болтался в воздухе, пока лиана, что крепко обвилась вокруг его ноги, не ослабла и не выпустила из своих сдавливающих объятий. Он отчаянно замахал руками и ногами, когда полетел вниз, и с силой врезался спиной об твердую землю, но выжил.
Плотоядное растение охватила предсмертная агония. Его пасть на тонком стебле раскачивалась из стороны в сторону, щупальца метались, говоря о невыносимых страданиях. Аранион сжалился над созданием, сотворенным из магии, но наделённым примитивным разумом. Метнув другой огненный шар, он оборвал мучения живого существа. Растение за доли секунды высохло и рассыпалось. Легкий порыв ветра подхватил пыль.
— Где Павший? — задавались вопросом солдаты, что стояли на стене и теперь вглядывались вниз, ища противника.
Но в пределах видимости пока никого не было, кроме мирных жителей, что нескончаемым потоком из небольших групп бежали к единственному безопасному месту — к замку.
«Как долго простоит крепость посреди этого хаоса?» — спрашивал себя Аранион, видя, что каждое нападение сокращало число защитников. Большинство солдат и стражников, отрезанных от замка, сражались с Павшими, бандитами и мародерами по всему городу. Их было достаточно много, чтобы подавить панику и разбой, но из-за разрозненности и отсутствия толкового командира они очень плохо справлялись со своей задачей.
— Где можно найти членов Совета четырех? — спросил солдата правитель эльфов.
— В замке, господин, — быстро проговорил взбудораженный после столкновения с плотоядным растением воин. — Они расположились в комнате, где проходят городские собрания и встречи с послами.
— Благодарю. И да благословят тебя Урланы.
Аранион собирался поговорить с Советом четырех, чтобы помочь им спасти город, пока не поздно.
*
— Это место начинает действовать мне на нервы, — ворчал Томас, прогуливаясь по бескрайней пустыне Илаза.
— Может, ты все-таки перестанешь ныть? — недовольно пробубнил Гай Антоний.
— Не обращай на него внимания, сынок, — ехидно улыбаясь, сказал маг. — Он и сам первое время скулил, как собачонка.
Они бесцельно брели по пескам, проводя все это время за общением, иначе, когда разговор затихал, мрачные стоны и всхлипывания теней становились слишком громкими и невыносимыми для Малькома. Он сразу впадал в уныние, чувствовал себя подавленным, словно сама атмосфера Илаза специально была такой тягучей, липкой, депрессивной, чтобы вырвать с корнем надежду на перерождение.
— Вам приходилось убивать? — взволнованно спросил он.
— Не раз, — спокойно бросил римлянин, словно это было обычным для него делом.
— Я участвовал в войне против соседнего государства, что в далекие времена существовало на юге материка, — озадаченно проговорил маг, нахмурив брови. На его призрачном лбу появились складки, лицо покрылось сеточкой морщин. Либо это была иллюзия, либо Томас увидел его истинный облик. — Если бы не Всевидящий, чье влияние на Совет четырех и правителей народов было невероятно сильным и неоспоримым, мы бы не смогли дать достойный отпор врагу. К гласу Всевидящего прислушиваются все без исключения.
Мальком решил, что спросит о Всевидящем потом, а пока надо задать тот вопрос, который волновал его больше всего.
— И что вы чувствовали, когда отняли чью-то жизнь? Вам понравилось убивать?
— За то время, что я провел здесь, мои воспоминания о жизни, когда моя душа, заключенная в бренную плоть, ступала по миру, истерлись, как эти сандалии, — с задумчивым выражением на лице проговорил Гай, посмотрев на свои ноги. Призрачные сандалии материализовались, став именно такими, какими только что их описал римлянин. — Я давно перестал жалеть о том, что мои воспоминания утратили былую яркость, а память стала подводить.
— Ты совсем не помнишь? — с надеждой спросил Томас.
— Нет, конечно, — помотал головой римлянин. — Просто воспоминания стали очень блеклыми, несущественными. Тяжело судить об ощущениях, что я испытывал, когда кинжал пронзал плоть беглого раба. Я помню, что гулял в лесу, недалеко от своей виллы, наслаждался живописными видами природы Италии. Мне, как творцу, иногда надо было побыть наедине с собой, собраться с мыслями.
И вот случайно наткнулся на него, когда возвращался домой. Беглый раб сразу же набросился на меня, как заметил. На ходу он вытащил заткнутый за пояс окровавленный кинжал, замахнулся, ударил. Я успел увернуться от клинка, но он налетел на меня и мы вместе грохнулись на землю. Мне удалось выбить из его рук кинжал, тогда раб попытался меня задушить. С трудом скинув его с себя, я на четвереньках бросился к клинку. Когда схватил рукоятку, беглец накинулся на меня со спины, прижал к земле весом своего тела и попытался отнять оружие. Брыкаясь изо всех сил, мне удалось скинуть противника с себя. Недолго думая, я вскочил на ноги и сделал то, что требовалось: вогнал кинжал в мягкую податливую плоть. Мне оставалось только смотреть, как жизнь медленно покидает его тело, как глаза, в которых смешался ужас с презрением, становятся безжизненными и пустыми.
Когда, издав последний выдох, беглый раб замертво пал, я смотрел на остывающий труп, испытывая какое-то непонятное чувство облегчения. Страх, сжимающий мое сердце мертвой хваткой, отступил. Мне не было его жалко, я радовался его смерти — лишь приятное спокойствие медленно окутывало меня.
Гай Антоний неожиданно притих. Он посмотрел на небо, потом под ноги, словно только что пробудился ото сна и пытался понять, где находится. Выражение его опечаленного лица приобрело черты глубокой задумчивости.
— Мы крайне редко обращаемся к нашим воспоминаниям, — тихо прошептал маг, подойдя к Томасу. — По этой причине они кажутся нам блеклыми, истершимися, и не вызывают никакого отклика. Так на нас действует Илаз. В этом месте каждый отрекается от своей прошлой жизни, с надеждой ожидая перерождения. Но, когда начинаем вспоминать, мы обращаемся не к памяти нашего физического тела, а нашей души, а она, поверь, помнит все до мельчайших деталей.
— Он пережил заново этот момент?
— Да. Но Гай не просто пережил заново этот момент: он снова вкусил сладкий плод жизни, который вызвал в нем былой трепет перед нею. Это тяжелее всего для нас, ведь мы обречены на ожидание, а как ты знаешь, сынок, ожидание — худшее из мук. Особенно когда не знаешь, сколько тебе придется прождать, прежде чем случится долгожданное перерождение. Здесь не будешь сыт одной надеждой, к сожалению.
— Это еще одно испытание, да? — догадался Томас.
— Может — да, а может — нет, — тяжело выдохнул маг.
— А что вы чувствовали, когда в первый раз отняли чью-то жизнь?
— В прошлой жизни я был эльфом, а наша религия — да и вообще вся культура — строилась на том, что каждая жизнь — по-своему бесценна. В общем-то, так оно и есть, но бывают ситуации, когда приходится поступиться верой. Мы встретили армию противника в степях, где маги могли в полной мере воспользоваться своей силой. Представляешь, что творилось на поле боя, когда наши войска схлестнулись с вражескими? Ты просто перестаешь понимать, где твой друг, а где — враг. Звон стали, глухие удары о щиты, треск дерева, крики солдат — все эти звуки смешались в ужасную какофонию для нас и прекрасную мелодию для смерти. Никто не слышал стонов умирающих.
Мы сражались почти целый день. Многие из нас выбились из сил, немногих сразили стрелы и заклинания вражеских магов. В воздухе витал смердящий запах смерти и горелой плоти. Я до сих пор помню, как бродил среди трупов, ища раненных, которых можно было спасти. Пару раз мне пришлось даже добить выживших солдат противника: их спасло то, что они были погребены под телами соратников и врагов. Сражение ожесточило меня, поэтому без особого сожаления перерезал мечом им глотки.
Что я чувствовал, когда отнимал жизни? Горечь, отвращение, уважение. Они смотрели на меня с вызовом, зная, что в данный момент я был судьей и палачом. И за это их стоило уважать, ведь они встречали смерть гордо, как подобает мужчине и воину. Я испытывал горечь от осознания ничтожности наших жизней. Мы, эльфы, верили в ее ценность, когда остальные народы смотрели на нее с точки зрения выгоды, как прожжённые торговцы. Ценность твоей жизни определялась тем, насколько ты полезен обществу и какое место занимаешь в нем — ни меньше, ни больше.
Что же касается отвращения, то кому понравится собственноручно делать грязную работу? Никто из убитых мною не приходил во снах, моя совесть была чиста: я делал то, что должен был. Либо ты, либо тебя — таков мир, сынок, — закончил рассказывать маг, натянуто улыбаясь.
— Мудрец прав, — неожиданно заговорил римлянин. — Каждый из нас должен решить, что он готов сделать ради того, чтобы вернуться домой, защитить родину или близких. Если ты знаешь, что завтра твой враг изнасилует твою мать, жену или дочку, ты бы позволил ему уйти живым? Конечно же, нет!
— А если мне понравится убивать? — громко воскликнул Томас, не понимая, почему они с такой легкостью говорили о столь тяжелом деянии.
— Не понравится, — уверенно возразил римлянин.
— Я согласен с моим дорогим другом, — довольно улыбаясь, кивал маг. — Ты не из тех, кому по нраву убийства, сынок. Раз вся твоя сущность отторгает эту мысль, значит в тебе много хорошего. Но твоя же доброта может стать гибелью, как для тебя, так и для других.
— А ведь старик снова прав, — согласился Гай Антоний.
Мальком растерялся. Они говорили какой-то вздор, не иначе!
— Почему?
— Ты можешь пощадить того, кто этого не заслуживает, — менторским тоном предупредил мудрец. — Твоя доброта, в будущем, может обойтись кому-то слишком дорого — ценою его жизни. Только представь, что тот, кого ты пощадил по доброте душевной, через день — или через год! — станет виновником смерти чьей-нибудь матери, сына, дочери или, что еще хуже, целого народа?
Томас отказывался верить в подобное.
— Вы преувеличиваете! — раздраженно прорычал он.
— Нисколько, — проявил снисхождение Гай, не пытаясь настаивать на своей правоте. — Наши уста излагают истину, но твое сердце, как и глаза, пока не готовы принять ее.
— Сильнее всего мы отрицаем то, что знаем, но боимся признать, ведь никому не хочется разочаровываться в близких людях, в себе или в том, во что слепо верим, — подтвердил слова римлянина маг.
Мальком стоял посреди безжизненной красной пустыни, по которой бесцельно бродили измученные вечным ожиданием тени. Он чувствовал себя обессиленным и беспомощным. Гай Антоний и мудрец говорили убедительно, а их аргументы были весьма весомыми — они выбили из-под его ног почву из убеждений и взглядов: все, что раньше казалось незыблемым, правильным — пошатнулось.
Ему предстояло все это переосмыслить, осознать и принять как должное. Но пока он не готов был признаться в ошибочности своих взглядов. Его черно-белая мораль трещала по швам, дав понять, что нельзя вот так просто разграничить плохое и хорошее: времена не те, да и мир не тот.
— В моем мире убийство — грех, преступление против закона и человечества, — проговорил пребывавший в смятении Томас.
— Бездействие — самое преступное деяние из всех мне известных, — попытался поддержать на свой лад маг.
— Так, мы не философы, чтобы разводить серьезные разговоры на спорные темы. И вообще, я предпочитаю нечто дельное, чем толочь в ступе воду, — взбодрился Гай Антоний.
— Ты прав, мой дорогой друг! — согласился с ним мудрец. — Что мы все о насущных проблемах, да о земном?
— Нам, мертвецам, не о чем сожалеть: мы лишь терпеливо ждем своего часа, — сказал римлянин и пошел куда глаза глядят. Когда его настроение портилось и одолевали тяжелые мысли, ему всегда хотелось как можно больше двигаться — привычка, оставшаяся даже после смерти.
Томас и мудрец молча последовали за ним.
*
В полном одиночестве Аранион брел через главный зал, где принимали высоких гостей, послов и других не менее важных персон. Его шаги раскатистым эхом проносились по гигантскому помещению, где спокойно могли бы разместиться тысячи жителей города. Над головой все время кружил магический шар, освещающий дорогу своим ярким светом. Он тихо скользил по воздух, мгновенно взлетал и так же стремительно опускался по воле мага. Это намного лучше, чем нести в руках горящий факел.
На противоположном от входа конце зала располагались места, отведенные специально для членов Совета четырех, на которых они гордо восседали, встречая гостей. По колоннам, прикрепленные к самому потолку, свисали огромные флаги объединенного королевства. Одна их половина была окрашена в белый цвет, а другая — в темно-синий, посередине красовался вышитый умелой рукой мастера тканевых дел герб — четыре дракона, окруживших Древо Жизни. Каждый дракон символизировал один из народов: красный — воинственных орков, серый — дворфов, черный — зверолюдов, а зеленый — эльфов. Они объединились для того, чтобы защищать могущественный артефакт — Древо Жизни.
Пройдя главный зал, Аранион свернул в правый коридор. Последняя дверь слева — вход в комнату для собраний. По мере приближения к ней, до его острого слуха стали доноситься приглушенные голоса.
— Из-за творящихся в городе беспорядков и хаоса почти никто не знает о гибели советника Уд’Гара, — сказал обладатель мягкого тенора.
— О каких беспорядках и хаосе ты толкуешь? — возмутился некто, чей голос был намного ниже и грубее. — Мы все там были. Твой народ прекрасно знает, кто это. Вроде по-вашему их называют Dannen.
— Я согласен с советником Ульфом, — заговорил третий. Его голос был на порядок мягче прошлого и немного выше, с небольшим дефектом речи: иногда он издавал странные гортанные звуки, но разобрать слова не составляло труда. — В наш мир вернулись Павшие, а это говорит об одном — магия.
— Что «магия»? — не понял намека обладатель мягкого тенора.
— Она возвращается, — сдержанно и вежливо процедил Ульф. — Вы всегда так слепы к очевидному, советник?
Аранион мог бы подслушивать их вечно, но он пришел сюда действовать, а не прятаться в тени, поэтому осторожно постучал костяшками пальцев по двери. Члены совета притихли, вот только их тяжелое дыхание было отчетливо слышно, как и шуршание одежды от их неуклюжих попыток притихнуть. Зато осторожно зашевелилась, двигаясь почти бесшумно, охрана, аккуратно обнажая мечи, тихо позвякивая сталью.
— Я Аранион, правитель эльфов, — представился он на всякий случай.
— Впустите уважаемого гостя, — властным голосом приказал обладатель мягкого тенора.
Один из воинов тяжелой походкой подошел к двери, с грохотом отодвинул тяжелый засов. В образовавшейся щели появился любопытный глаз охранника.
— И так вы приветствуете почетного гостя? Недоверием? — Правитель эльфов не на шутку почувствовал себя оскорбленным.
— Извините нас, господин, — проговорил воин, открывая дверь. Аранион гордо и неспешно прошел внутрь.
На стенах комнаты собраний, как напоминание, висели изрядно потрепанные временем флаги с гербами четырех враждующих народов до событий, предшествующих объединению и строительству Архейма. Несколько шкафов были заставлены книгами, но отдельно ото всех на специальном пьедестале лежал первый и единственный в своем роде экземпляр рукописного Кодекса. Его истрепанные, выцветшие страницы сохранили текст, написанный самими Урланами. Каждый принял непосредственное участие в написании Кодекса. Это самая драгоценная реликвия, последний артефакт очень далекого прошлого.
В дальнем конце комнаты за длинным прямоугольным столом восседали члены Совета четырех, коих осталось только трое: толстый и массивный дворф, худощавый со слегка вытянутой мордой и длинной гривой зверолюд-лев, среднего роста эльф с очень загорелой кожей и в богато украшенной драгоценными камнями тунике. Не хватало только орка, который говорил бы от лица своего народа, но Уд’Гар погиб еще на арене, как и большинство жертв того Павшего, сгорел заживо.
Из-за стола встал эльф, склонил голову и мягким тенором проговорил, чтобы слышали абсолютно все находящиеся в помещении:
— Прошу простить нас, почтеннейший из правителей. Мы не хотели нашей излишней осторожностью нанести вам личную обиду.
— Ваши извинения принимаются, — заверил их Аранион. Было видно, с каким облегчением вздохнули советники.
— Что же вас, господин, привело к нам, к скромным служителям народа? — осмелился поинтересоваться обладать низкого и грубого голоса — дворф Ульф.
— Я прекрасно понимаю, что каждый житель города представляет для вас опасность, но справедливо ли — а главное, правильно ли? — оставлять ваш народ там, когда вы, их глас, прячетесь за стенами крепости?
Подобный способ вести переговоры даже близко нельзя назвать дипломатичным. Аранион это прекрасно осознавал, да только что толку от разговоров с теми, кто ничего не понимает, кроме силы?
— Прошу простить меня, господин, — сказал зверолюд, вставая из-за стола. — Вы пришли сюда, чтобы обвинять нас в том, что мы простые советники?! — возмутился он.
— Я обвиняю вас в бездействии! — Аранион обвел их презрительным взглядом.
— Да как вы смеете! — закричал эльф. — Вы здесь находитесь на правах гостя, а не правителя! С давних времен Совет четырех следит за тем, чтобы народы, проживающие на территории объединенного королевства, жили в мире и покое! Мы были судьями, когда конфликтовали правители, мы были послами, когда никто из вас не мог прийти к единому мнению, и мы брали власть в свои руки по праву Кодекса, когда нам грозила опасность намного выше той, чем ваши мелкие склоки. Без нас это королевство давно бы пало!
— Ничего не бьет так больно, как истина? — Аранион был непреклонен даже после пылкой речи советника. — Вы прикрываетесь Кодексом, когда обязаны любой ценой спасти город и его жителей. Таков ваш долг, который отчетливо сформулирован в вашем любимом Кодексе.
Члены Совета четырех опешили. Они точно знали, о чем говорил правитель эльфов, поэтому не спешили давать ответ. Их любое неосторожно сказанное слово могло стать весомой причиной для объявления войны.
— Я процитирую вслух, чтобы освежить вашу память, советники, — решил окончательно добить своих соперников Аранион. — «Члены Совета четырех обязаны ставить жизни своего народа выше своих, ибо тот, кто наделен властью, правит не по воли Божьей, а по воли тех, кто его этой властью и наделил». Этого вам достаточно?
Напряженное молчание свидетельствовало о том, что эльфийский народ не потерял своего былого влияния. Никто не хотел воевать с теми, кто прожил достаточно долго, чтобы отточить мастерство до невиданных высот, познал множество тайн и овладел могущественными артефактами. Саираэ, несмотря на всю мудрость и любовь к другим народам, сочла необходимым подготовиться к возможной войне: это она объявила о создании собственной армии, которую нарекла Золотым солнцем, это с ее уст слетел приказ о расширении границ до самого края леса, ведь раньше эльфы жили очень глубоко в Даэртауре, в уединении, куда никто не забирался, но война заставила выбраться за пределы своих владений. Она правила не только с присущей ей мудростью и любовью, но с холодной решимостью и осторожностью. Вот только мало кто видел ее вторую сторону, когда напоказ правительница эльфов выставляла только нужную.
— «Если члены Совета четырех не в силах править решительно и справедливо, то законно признанный правитель любого из народов вправе взять бразды власти в свои руки, ибо в тяжелые времена требуется сильный лидер, готовый возложить на себя ответственность за каждое принятое им решение», — с довольной улыбкой на лице продекламировал Аранион. — Я могу уточнить, что понимается в Кодексе под «тяжелыми временами».
— Не стоит, почтенный Аранион, — прокашлявшись, сдержанно проговорил Ульф.
— Прошу простить меня, я не хотел давить на вас, уважаемые советники, — вежливым тоном и с каменным выражением на лице ответил на любезность правитель эльфов. — Так каким же будет ваше решение?
В дверь тихо постучали.
— Это, наверное, пришел магистр белой магии Тирон, — несказанно обрадовался советник-эльф. — Впустите его!
Один из стражников, тяжело ступая и лязгая доспехами, подошел и открыл дверь. В помещение с важной миной на лице вошел облаченный в белую мантию маг — один из трех, кто достиг первой ступени в магии, а так же знаменитый ученый, что вплотную изучал Павших на протяжении всей своей длинной жизни.
— Тирон временно возглавляет Коллегию магов Архейма, пока первый архимаг покинул город, чтобы обследовать древние руины в западных землях, на территории наших владений, — взволнованно тараторил Ульф
— Прошу простить мне мое невежество, — Тирон не бросил даже мимолетного взгляда в сторону советников, когда заметил правителя эльфов, — я не знал, что вы здесь, господин!
Аранион с открытым презрением посмотрел на сородича. Его лицо имело грубые черты, несвойственные чистокровным эльфам: низкий лоб, широкие скулы, нижняя челюсть слегка выступала вперед, большие уши с маленькими тупыми кончиками — явные признаки кровосмешения.
— По вашим лицам мне стало ясно, что вам нужно время подумать, — проявил снисхождения Аранион. — У вас оно есть… до рассвета.
Правитель эльфов оставил советников наедине с магистром белой магии. Он невольно вспомнил о тех былых днях, когда приходилось путешествовать по всему королевству, чтобы наладить торговые отношения с разными народами и племенами. Это было намного проще, чем править десятками тысяч душ. К тому же без Саираэ все стало намного сложнее, запутанней. Она знала, что погибнет, знала, что настанут темные времена и все забудут об ошибках прошлого, поэтому попросила закрыть границы, если этот час настанет раньше, чем враг покажет свое истинное лицо.
«Я обещал, что сохраню все твои тайны, и любой ценой буду защищать наш народ, — тяжелые мысли беспокоили Араниона, а в душе поселились беспокойство и смятение. — Но ты не сказала, что это будет так тяжело, и что мне придется лишиться своих сыновей…»
========== Часть 20 ==========
Гай Антоний, Томас и Фараг сидели на песке, смотрели на черное солнце и разговаривали на разные темы, ведь больше в Илазе нечем было заняться.
— Некоторых из них я знал, — римлянин показывал на тени, которые вялой походкой проходили мимо них.
— Мне посчастливилось познакомиться с теми, кто в скором времени переродился, доказав, что о нас здесь никто не забывает, — похвастался мудрец.
— Я только однажды видел, как открывались двери. Это было прекрасно. В жизни ничего подобного не видел, — мечтательно проговорил Гай.
Оба замолчали и погрузились в раздумья. Наверное, они представляли тот момент, когда им предоставят возможность возвратиться обратно в материальный мир, где снова попробуют исполнить свое предназначение.
— Волшебник, — заговорил Томас, когда вспомнил о забытом вопросе, — а кто такой Всевидящий? Ты вскользь упоминал его.
— Рад, что ты спросил! — мудрец обрадовался возможности поделиться полезными знаниями. — В свое время я позволил себе потратить достаточно много времени, изучая древние манускрипты и анналы, в которых рассказывалось о строительстве Архейма и зарождении объединенного королевства.
— А раньше народы враждовали? — удивился Мальком.
— Да, особенно эльфы с орками. Они вели безжалостную и кровопролитную войну, ведь последние посягнули на священные леса Даэртаур, — маг задумчиво погладил маленькую бородку, которая неожиданно появилось на его гладко выбритом лице. — Чуть позже к конфликту присоединились дворфы. Они выступили третьей стороной, так как преследовали собственные цели: их интересовали горные гряды в далеких северных землях, где земля не знала ласковых и теплых прикосновений солнечных лучей, где снег никогда не таял, и постоянно стояли невыносимые холода. В общем, если бы не Маджар со своим могучим войском, превосходящим численностью по отдельности каждую армию трех народов, никто бы не додумался остановить кровопролитную войну.
— Несладко же вам пришлось в прошлом.
— Так, мы немного отвлеклись от основной темы, — посетовал маг. — В древних манускриптах я ничего не нашел, как и в исторических анналах. Всевидящие почти нигде не упоминаются, но вот руку даю на отсечение, что их корни уходят очень глубоко, намного глубже, чем можно представить.
— Почему вы так считаете?
— Предчувствие, — лукаво улыбнулся Фараг. — Всевидящий — это тот же маг, но не в привычном понимании этого слова. За свой дар он платит тем, что становится немощным физически и лишается зрения, зато, не выходя из своей комнаты в башне, он может видеть весь мир, но только глазами растений, птиц, насекомых и других животных. Но и здесь его зрение отличается: если мы видим физическую часть мира, само дерево, то взору Всевидящего открыта его суть, корни, которые не видны нам.
Мальком задумчиво нахмурил брови. В голове вращалась какая-то мысль, которая неожиданно всплыла во время разговора с магом, но он никак не мог поймать ее за хвост.
— И какой от такого мага толк? — подключился к разговору после долгого молчания Гай.
— Во-первых, ни одна вражеская армия не сможет незаметно пересечь границу королевства, пока жив Всевидящий, — Фараг загнул мизинец. — Во-вторых, если же все-таки кто-то объявит войну, то можно подготовиться, спокойно собрать войска в одном городе, а потом атаковать противника в тот момент, когда он меньше всего ждет.
Маг загнул безымянный палец.
— Ну и в-третьих, — сказал Мальком, загнув Фарагу указательный палец, — если кто-то задумает восстание, то об этом можно будет узнать прежде, чем враг соберет вокруг себя достаточно много людей.
— Без Всевидящего объединенное королевство не простояло бы так долго, — подвел итог римлянин. — Теперь мне все ясно.
«Как долго я еще буду торчать здесь? — Чем дольше Томас оставался в Илазе, тем чаще он впадал в отчаяние. Это место давило на него своей гнетущей атмосферой безысходности. Неведение совместно с ожиданием чего-то — один из худших кошмаров, который может произойти с человеком. — Я скоро сойду с ума, если не вернусь обратно в материальный мир!»
*
Большая часть северного района превратилась в огромный костер, где бушевала одна из самых опаснейших стихий. Из-за сильной плотности расположения небольших деревянных домов и других построек, примыкавших друг к другу, пожар давно вышел из-под контроля, набирая обороты. Только одно здание осталось нетронутым: маленький храм, стоявший на отшибе возле речки, разделяющей город, и моста, который соединял восточную часть северного района с западной.
Посреди хаоса, смертей и разрушений храм стал безопасным местом, прибежищем для всех, кто искал спасения в вере, кто искал защиты под божьей дланью. Возле него собралась толпа отчаявшихся разношерстных жителей Архейма: плечом к плечу стояли бедняги и торговцы, ремесленники и мошенники, разбойники и контрабандисты, — все они забыли о прошлых обидах и разногласиях, чтобы выжить. Это сплотило их сильнее, чем могло казаться: общая беда в одночасье стерла все социальные различия, поставив всех на одну ступеньку. Не было бедных и богатых, не было хороших и плохих — все, что имело значение, это выживание.
Из храма вышел зверолюд, ростом не ниже шести футов, в черной тунике с золотистой оторочкой, плотно прилегающей к массивному телу, и со жреческой диадемой на голове. В руках он держал огромный деревянный посох, разрисованный непонятными символами. На общем фоне жрец выделялся окрасом меха: рыже-желтым, с небольшими сплошными черными пятнами. Его появление привлекло внимание абсолютно всех, кто собрался возле небольшого здания.
— В сей трудный час я обратился за помощью к богам, — воздел руки к небесам зверолюд. — И они откликнулись на мой зов.
— Как члены Совета четырех, что натравили на нас своих солдат? — прокричал обозленный бедняк и принялся демонстрировать всем рану на руке.
Толпа поддержала его гневными оскорблениями в адрес советников.
— Те, кто поклялся священным Кодексом защищать свой народ и ценить его жизнь превыше своей, предали нас. Они оказались лишь искусными и алчными лжецами, в их сердцах нет ничего, кроме тьмы, в отличие от нас, благочестивых, что с благоговейным страхом чтят законы и наставления наших богов! — срываясь на крик, говорил жрец, чувствуя, как вера переполняет его бренное тело и наделяет особой силой. — Они бросили нас, оставили умирать, а сами спрятались за неприступными стенами крепости, прикрываясь именами глубоко почитаемых Урланов. Они забыли, что властью их наделили не боги, а мы — простой народ, что работает не покладая рук, как и полагается благочестивому жителю этого священного города. Наши предки возводили Архейм, трудились, проливая пот и кровь, надрывая спины, стирая пальцы, — за все это они платили собственный здоровьем, собственной жизнью! — Жрец неожиданно замолчал, обвел взглядом толпу, что смиренно и внимательно внимала его пылким речам. Его губы едва заметно дрогнули в подобии улыбки, а затем он заговорил с еще большей убежденностью в собственной правоте: — И после всего, что мы сделали для них, они посмели предать тех, кто дал им власть, кто позволил править собою. Члены Совета четырех — клятвопреступники, что осмелились выказать свое неуважение не только нам, простому народу, но и Урланам, нарушив их заветы и законы. Мы должны собственноручно покарать нечестивцев, ибо наше дело угодно самим богам!
Толпа воодушевленно загудела. Они прониклись пылкой и религиозной речью жреца, чьи слова проникли в самое сердце почти каждого, кто стоял перед храмом. Но некоторые из присутствующих не проявляли такого же энтузиазма.
— Откуда тебе известно, жрец, что боги одобрят самосуд? — воскликнул дворф жуликоватого вида, протискиваясь сквозь толпу, которая позволила себя одурачить.
— Я слышал божественный голос, — таинственно заговорил зверолюд, крепко сжимая пальцами деревянный посох, — что велел мне донести его волю до других благочестивых жителей Архейма и стать его карающей дланью. Пришло то время, когда возмездие настигнет нечестивцев.
— Может быть, жрец, ты просто искусный лжец и дуришь нам головы? — возмущенно выкрикнул худенький эльф с короткой стрижкой и расплющенным носом.
«Я дал тебе силу, — прозвучал громогласный и властный голос божества в голове зверолюда. — Покажи им, и они поверят!»
Жрец молча поднял деревянный посох и ударил им по земле. Раздался оглушительный взрыв, в стороны полетели крошки камня. Невидимая волна сбила с ног абсолютно всех присутствующих. В том месте, куда ударил посох зверолюда, образовалась небольшая воронка.
— Это лишь малая часть той силы, что дали мне боги! — воодушевленный собственным могуществом, прокричал во всеуслышание жрец. По иссохшим жилам текла энергия, что наполняла его бренное тело жизнью. В каждом своем движении он ощущал небывалую мощь. Это чувство опьяняло похлеще дорогого вина, которое всегда приносили слуги одного богатого купца, дабы задобрить богов и привлечь удачу.
«Да, продолжай в том же духе, — снисходительно похвалил голос в голове. — Они пойдут за тобой хоть в пекло, только возглавь их. Ты будешь моей карающей дланью. Обрати же свой взор — и взор толпы! — на крепость, где спрятались нечестивые советники!»
— Вы станете Его карающей дланью? — с надеждой спросил жрец у народа, ощущая всем своим существом, как сила переполняет его, как растет желание ее высвободить. Он еще крепче сжал пальцы, буквально чувствуя, как жалобно трещит деревянный посох в руке. — Вы подчинитесь Его воле?
— Да! — в один голос закричала толпа людей.
В их глазах горел праведный огонь, а сердца были до краев наполнены верой.
— Так позвольте его гласу наполнить ваши души и наставить на истинный путь!
Жрец с чувством выполненного долга смотрел на то, как некогда отчаявшиеся и обездоленные жители города, лишенные крова и будущего, обрели новую надежду благодаря собственной вере. Он видел, как один за другим они вставали перед ним на колени, склоняли головы, позволяя божественному голосу проникнуть в их самые сокровенные уголки души. Никто из них не подозревал, что из спасителей и божьих посланников они превратились в созданий, несущих в этот мир хаос, смерть и разрушения — все то, от чего они пострадали и от чего бежали.
*
Вэон проснулся в липких объятьях мокрого одеяла. Он не заметил, как погрузился в пучину сна, несмотря на то, что где-то поблизости раздавались взрывы, а мощные всплески и колебания магической энергии являлись красноречивым доказательством столкновения с обезумевшими жителями города. Но сейчас все было тихо и спокойно, как за пределами стен вокруг замка, так и внутри.
— Проснулся? — сонным голосом спросил Даггарт, ерзая на мягком стуле.
— Я и не думал, что засну в разгар битвы, — слабым голосом ответил наставник.
— Может, мне позвать магистра белой магии Тирона? Он хороший целитель.
— Зови, — тут же согласился Вэон. — Надоело валяться в постели, как калека, а отца я еще не простил, чтобы принимать его помощь.
— Ох, старею. — Даггарт, кряхтя, с трудом поднялся со стула. — Я позову Тирона и зайду проведать рогатого иноземца. Ты бы видел, как сильно он разозлился, когда вышел из каменного состояния!
— Мы должны остановить тех, кто похитил человека, иначе они воспользуются его силой во зло, — предупредил наставник, хотя организатор игрищ и так все понимал.
— Но сначала нужно поднять тебя на ноги, — справедливо заметил Даггарт, — а потом займемся похитителями. — И он спешно покинул комнату.
«В неподходящий я час оказался беспомощным, — горевал Вэон, чувствуя себя настоящим калекой, несмотря на то, что ранение было не настолько серьезным, но вывело его из игры. — Так долго готовился к встречи с младшим братом, представлял, как расправлюсь с ним, только размяк, когда жизнь стала слаще и спокойней!»
Работа мастера-переводчика не требовала постоянно поддерживать себя в хорошей физической форме, как раньше, когда Вэон выступал на арене. Став же наставником, ничего, по сути, не изменилось: в привычную спокойную жизнь ворвались небольшие тренировки, чтобы не давать расслабиться новичкам и сражаться наравне с опытными воинами. Не надо было больше изнурять себя физически, постоянно упражняться в фехтовании, оттачивать каждый удар и движение, — эту веху в своей жизни он благополучно миновал. Похоже, только Лотион продолжал совершенствоваться в теневом искусстве убийцы, достигая новых вершин мастерства, пока старший брат, погруженный в мирскую суету, пожинал вкуснейшие плоды своих трудов.
Их последняя встреча показала, что Вэон больше не тот грозный мирадон, который смог в одном бою справиться сразу с тремя противниками. Он настолько ослабил бдительность, что позволил какому-то разбойнику подкрасться к нему со спины, пока разговаривал с младшим братом. Ошибки подобного рода, обычно, всегда заканчивались только одним — смертью.
«Я потерял былую хватку, — огорчился Вэон, когда всерьез задумался над своей маленькой промашкой. — Видать, нет во мне больше того пыла, что гнал меня сражаться на арену против любого противника. Теперь я предпочитаю наблюдать за ходом боя, чем самому держать меч в руках…»
Нелегко признавать горькую правду, когда большую часть жизни твердо веришь, что еще по силам биться на равных с молодыми мирадонами, чьи сердца жаждут славы и громких побед. Вэон давно перестал быть воином: он сменил тесные доспехи на роскошные одеяния слуги, а меч повесил на стену, как военный трофей, служивший напоминанием о былых подвигах и славных временах. Пока молодые рьяно сражались на арене да под знаменами, те, кто сложил оружие, тешили себя воспоминаниями.
В слегка приоткрытую дверь гулким эхом проник стуксапогов, послышалось слабое шуршание. Некто остановился возле комнаты, постоял с несколько секунд, затем, словно набравшись смелости, вошел.
— Прошу простить меня, господин, — виновато заговорил Тирон, одетый в легкую белоснежную мантию, края подола которой, слегка касаясь, скользили по каменному полу, — некоторые неотложные дела требовали обязательного моего присутствия.
— Не стоит, прошу вас, — прохрипел Вэон. Во рту все пересохло, язык с трудом ворочался, а каждый глоток слюны буквально раздирал горло. — Лучше дайте воды.
На тумбочке рядом с кроватью стоял кувшин с холодной водой и небольшая пиала с глубоким дном. Тирон бережно наполнил пиалу водой, потом медленно поднес ее к сухим губам Вэона, который тут же жадно к ней припал.
— Не торопитесь, — поспешил предупредить магистр белой магии, — пейте маленькими глотками.
Вэон с трудом последовал совету мага, так как жажда, терзающая его, становилась с каждой секундой все невыносимей. Он пил небольшими глотками, чувствуя, как живительная влага буквально наполняет его измученное тело силой. Вскоре прошла и вязкая сухость во рту, когда язык чуть ли не намертво прилипал к нёбу.
— Отлично, — заботливым тоном прошептал Тирон. — Я смотрю, вам даже полегчало, господин.
— Да, — через силу улыбнулся Вэон.
— Так зачем я понадобился молодому господину? — полюбопытствовал магистр белой магии, ставя пиалу обратно на тумбочку. В комнате было темно, поэтому он быстро наколдовал летающий магический шар на подобие того же, что совсем недавно кружил под потолком. Помещение заполнил яркий ослепляющий свет, который через несколько секунд потускнел и напоминал одинокий огонек свечи, что трепыхался от каждого движения или легкого дуновения сквозняка.
Этого хватило с лихвой, чтобы магистру заметить на голове измученного Вэона небольшую повязку, сделанную на скорую руку. Тирон недовольно пробубнил язвительные оскорбления, ругая криворукого лекаря, что так неаккуратно и небрежно перебинтовал больного.
— Разрешите ли вы мне осмотреть вашу рану, господин? — вежливо спросил магистр белой магии, садясь на край кровати.
— Конечно. — Вэон осторожно повернулся набок.
Тирон ловко развязал повязку, но не спешил ее убирать: в месте, где она вся пропиталась кровью, ткань прилипла к ране.
— Придется повязку смочить водой, иначе вам будет очень, — магистр особенно сильно акцентировал внимание на этом слове, — очень больно.
— Для мага-целителя вы довольно неплохо разбираетесь во врачевании, — заметил Вэон.
— А вы не очень походите на других чистокровных эльфов, — в свою очередь поделился наблюдениями Тирон, пока наполнял пиалу холодной водой.
— Несмотря на то, что им являюсь?
— Да.
Целитель осторожно полил рану и повязку водой. Вэон невольно дернулся, по телу пробежали мурашки, кожа покрылась мелкими пупырышками.
— Вы же, магистр, смешанных кровей? — позволил себе нескромный вопрос мастер-переводчик, чтобы хоть как-то отвлечься от пульсирующей боли в затылке.
— Мой отец — чистокровный орк из старейшего племени, что жило на просторах Огненных земель еще до строительства Архейма. Он известный мастер кузнечного дела, его броня — одна из лучших, — голос Тирона стал мягким, спокойным, а на губах заиграла блаженная улыбка.
— А мать? — скривившись от новой волны острой боли, прошептал Вэон.
— Мать — чистокровная эльфийка, одна из немногих, что осмелились покинуть Даэртаур после смерти Саираэ, — наставник не мог видеть, как переменился в лице магистр белой магии, как в ясных и чистых глазах загорелось яркое пламя ненависти. — Она умерла. Ее убил один из членов таинственного «священного» ордена «Чистой крови». Они преследовали всех, кто вступил в брачный союз с представителем другого народа, тем самым нарушая неписаные законы божьи.
Тирон осторожно убрал повязку, когда убедился, что ткань частично отстала от раны. Он принялся осматривать ее с сосредоточенным и серьезным выражением на лице, когда глубоко в его душе разразилась буря из противоречивых, но достаточно сильных эмоций, которые ему пришлось подавить при помощи развитой силы воли и самоконтроля. В подобные моменты чувства отодвигались на задний план, а если требовалось — и вовсе забывались, даже если недавно он всем сердцем желал разорвать своего оппонента.
— Вам повезло, господин, — проговорил магистр белой магии, поглощенный осмотром раны. — Тот, кто ударил вас, мастер своего дела. Он бил наверняка.
— Почему я еще жив? — удивился Вэон.
— О нет, господин, он намеренно оглушил вас, — радостно сообщил целитель. — Удар недостаточно сильный, чтобы проломить череп. К тому же, били эфесом меча, судя по всему.
— А вы мастер своего дела, магистр! — Вэон был восхищен познаниями белого мага, которыми, обычно, обладали немногие лекари. Им это не требовалось, так как при помощи магии они могли исцелить любую заразу или рану, даже не ведая о ней.
— Мне лестно слышать столь высокую похвалу от вас, господин, — вежливо ответил Тирон. — Но сейчас я займусь вашей раной.
Целитель с присущей лекарям осторожностью прикоснулся пальцами к ране. Больной болезненно застонал, но старался стойко выносить острую ноющую боль, ломающую все тело.
— Осталось совсем немного потерпеть, — по-отечески заботливо прошептал магистр белой магии, словно лечил не мужчину, а юношу или мальчика.
Вэон ощутил, как холодные пальцы Тирона в мгновение ока стали теплыми, чуть ли не горячими. Потом всем своим существом он почувствовал очень слабые колебания магической энергии, а за этим — жар, что медленно разливался по телу от затылка. Острая ноющая боль потихоньку отступала, пока на смену ей не пришло чувство полного облечения, свободы и долгожданного покоя.
— Я закончил, — сообщил довольный собой Тирон. — Рана затянулась, даже шрама на память не останется.
— Так быстро? — несколько опешил изумленный Вэон. — Я ожидал, что лечение будет болезненным и более ощутимым.
— Не путайте, господин, магию с лекарскими зельями, мазями и другими премудростями врачевания, — наставническим тоном сказал магистр. — Мы, целители, лечим немного иначе: мы не вмешиваемся в естественные процессы организма, а помогаем ему правильно распределить силы и энергию. Это как с тренировками мирадонов: опытный тренер сначала замечает сильные и слабые стороны воина, помогая ему развить первые, а вторые, путем упорный занятий, превратить в силу. Мы делаем почти одно и то же, только наш труд дает немедленный результат.
— Вы неплохо разбираетесь в обучении мирадонов, магистр, — в который раз мастер-переводчик оказался под впечатлением от познаний Тирона. Он явно выделялся среди других подобных ему магов любознательностью и широтой взглядов.
Вэон улегся обратно на спину, осторожно ощупывая затылок, а точнее то место, где совсем недавно была рана, серьезно повлиявшая на его самочувствие.
— Спасибо на добром слове, господин, — почтительно склонил голову магистр белой магии.
— И правда… ничего не осталось, — недоверчиво прошептал мастер-переводчик. Он медленно поднялся с кровати и сел. Голова не закружилась, к горлу не подступил противный тошнотворный комок.
— Вы ни разу не обращались к магам-целителям? — теперь пришла очередь магистра диву даваться.
— Нет, — еще не полностью свыкся со своим новым состоянием Вэон. — Я всегда обращался к лекарям.
— Новые впечатления и опыт — отличный источник знаний и мудрости, — не сдержался от еще одного наставления Тирон. — Извините, господин, но мне пора идти. Я еще не успел осмотреть всех раненных.
— Да пусть боги вас озарят своей мудростью, — попрощался с магистром Вэон.
— Благодарю, господин.
Тирон поклонился и удалился. Его шаги еще на протяжении минуты разносились эхом по коридору, пока не наступила непривычно тягучая тишина.
Вэон опустил босые ноги на шершавый и холодный каменный пол. Благодаря светящемуся магическому шару, что парил над головой, ему удалось быстро найти свою одежду, аккуратно сложенную стопкой на стуле возле письменного стола из эльфийского нежно-красного дерева. Оно росло на границе Даэртаур, прилегающей к землям других народов, где его и срубали, чтобы сделать декоративные подделки и различную дорогую мебель. Он спешно оделся, а потом принялся искать по всей комнате свой меч, пока случайно не наткнулся на сундук рядом с кроватью, куда могли положить оружие.
Осматривая его, Вэон совершенно случайно обнаружил маленький потайной отдел.
«Вот это улов», — подумал он.
Ему пришлось проявить нехилую смекалку и ловкость, чтобы осторожно приподнять крышку потайного отдела и обезвредить небольшую ловушку в виде магической печати, которая срабатывала при неосторожном прикосновении к ней, зато никак не реагировала на сталь или другие неживые предметы. Если бы он оказался не настолько предусмотрительным и осторожным, то отправился бы прямо сейчас в Илаз. Подобные ловушки были чрезвычайно опасны. Их ставили только с одной целью — любого, кто найдет то, чего не должен был найти, ждет неминуемая и очень быстрая смерть.
Аккуратно отодвинув крышку деревянной пиалой, которую он взял с тумбочки, Вэон обнаружил в потайном отделе небольшой ларчик, обшитый лоскутами кожи. На ней были вырезаны непонятные символы и слова на различных языках. Один из них оказался до боли знакомым. Потребовалось напрячь зрение, чтобы разобрать буквы, часть которых либо стерлась, либо была написана неразборчивым почерком.
— Ma-ka-ri-s-ta-r, — прочел вслух по слогам Вэон.
Он задумчиво потер переносицу, а потом подумал: «При чем здесь убийца магов?» — но ответа на свой вопрос так и не нашел.
Теперь осталось дело за малым: открыть ларчик.
«И, если повезет, там не окажется никакой магической ловушки», — додумал наставник, вертя находку в руках. Ничего не оставалось, как помолиться всем известным богам и Урланам, а потом медленно, осторожно, дюйм за дюймом поднимать крышку ларчика: это, возможно, поможет вовремя заметить установленную ловушку или хотя бы ее почувствовать.
Вэон положил находку на стул, а сам сел на пол, чтобы глаза и ларчик находились примерно на одном уровне. Он осторожно коснулся крышки пальцами и очень-очень плавно стал ее приподнимать, стараясь всеми силами контролировать движение, чтобы избежать рывков. В тот же момент, когда образовалась совсем небольшая щель, куда можно было протиснуть только тонкое острие кинжала, из ларчика вырвалась совершенно иная магическая энергия. Она кардинальным образом отличалась от той, что витала в воздухе, пронизывала саму суть мироздания. Ее невозможно было обуздать, взять под контроль, даже овладеть ею, но в ней ощущалась особая сила, более могущественная, чем та, которой владели даже самые старые маги, достигшие заоблачных вершин мастерства.
В ту же секунду наставник закрыл ларчик. Он сделал глубокий вдох, пытаясь прийти в себя и осознать, что же именно сейчас произошло. Его тело, как сосуд, было до краев наполнено особой энергией, казалось, будто бы кровь в жилах бурлила. Так и хотелось подорваться с места и бегать-бегать-бегать, пока не кончатся силы.
Когда Вэон потихоньку оправился от пережитого, он принялся трогать кожу, которой была обшита находка. Она производила впечатление декоративного и страшного украшения, чтобы отпугивать воров, но теперь, после всего произошедшего, стало ясно, что неспроста ею обшили ларчик. Он вспомнил о древнем манускрипте, где описывались все известные легенды, обряды и поверья кочевых племен зверолюдов. В одном забытом племени потомственных колдунов бытовало поверье, словно кожа Makaristar не пропускает через себя магическую энергию. Некоторые артефакты, которые губительным образом сказывались на физическом или душевном здоровье живых, надо было обмотать кожей убийцы магов или положить в сшитый из нее мешочек. Это помогало уберечь других от пагубного влияния проклятья, наложенного на артефакт.
«А ведь совсем недавно я думал, что Makaristar — не больше, чем легенда, — пораженный новым открытием размышлял Вэон. — Теперь вот поверье древнего кочевого племени колдунов оказалось не сказкой!».
Наставник еще несколько минут провел бы в раздумьях и сомнениях, прежде чем решился на вторую попытку открыть ларчик, но страх уступил место другому чувству, понятному, простому и естественному — любопытству. Несмотря на то, что это могло привести его к гибели, он резким движением поднял крышку. Необычная магическая энергия снова вырвалась на свободу, быстро наполняя собою комнату и выходя за ее пределы. Очень скоро другие маги и все, чье магическое начало проснулось от долгого сна, почувствовали то же самое, что совсем недавно испытывал Вэон.
В ларчике, который внутри был так же обшит кожей, лежал с виду обычный кристалл, толщиной в три пальца и не длиннее ладони. Взгляд зацепился за странные символы, вырезанные непонятным образом на гладкой поверхности камня. Не было никаких бороздок или других следов, намекающих на то, что они сделаны рукой резчика. Но больше всего внимание наставника привлекли аккуратные, ровные узоры, идущие вдоль кристалла, которые словно бы разделяли его на несколько частей.
«Никогда не видел камня красивее, чем этот». — Вэон побоялся прикасаться к неожиданной находке.
В одном он точно не сомневался: в ларчике лежал не обычный кристалл, а собранный воедино из трех частей «Сингул». Второго такого существовать просто не может.
========== Часть 21 ==========
После разговора с советниками на душе Араниона остался неприятный осадок. Он прекрасно видел по их лицам и жестам, что власть развратила некогда благороднейших жителей Архейма. Теперь ими руководили не такие возвышенные чувства, как долг и ответственность, а низшие, свойственные недалеким людям, чьи сердца очерствели, а умы погрязли в низменных и животных желаниях. Они превратились в алчных, жадных и трусливых лицемеров, стремящихся обогатиться за счет других как можно дольше.
В планы членов Совета четырех явно не входил внезапный приезд правителя эльфов, как и то, что он может им помешать править дальше, как вздумается. Аранион покусился на самое святое — на их власть. Они либо попробуют устранить прямую угрозу, либо смирятся со своим поражением и отдадут бразды правления без боя.
Аранион поднялся на восточную часть стены, откуда город был как на ладони. Его личная охрана, которая все это время помогала с ранеными, наконец-то присутствовала с ним. Он взял с собой двух лучших и самых отважных воинов, чье искусство фехтования было отточено до безупречности. Им не было равных, как в Даэртауре, так и в других землях объединенного королевства.
Ясное звездное небо простиралось над головой до самого горизонта, по нему плавно скользил бледноватый диск луны, чей левый край искривлялся внутрь, словно некий титан откусил от нее небольшой кусочек, чтобы попробовать на вкус. Там, наверху, жизнь текла привычным ручьем — и ничего никогда не менялось, как всегда казалось Араниону, когда он с любопытством изучал небосвод.
Но стоило опустить голову вниз, как взору открывалась не самая приятная картина: некогда великий и неприступный город помирал в агонии, а его многочисленные жители пали жертвой особой чумы — хаоса. Она разъедала душу, сердце и разум, оставляя в целости бренную плоть, что являлась сосудом для эфемерных существ, жаждущих разрушить этот мир.
Аранион отвернулся от столь неприятного зрелища, видя, как бушующее пламя пожирало еще одну жизнь, как мародеры расправлялись с теми, кто не в силах был постоять за себя. Он попытался отвлечься от тяжелых дум и мыслей, что раздирали его на части, наблюдая за теми, кто копошился в крепостном дворе. Его внимание привлекла знакомая фигура в белой слегка запачканной мантии. Магистр белой магии осматривал раненых: одних лечил как целитель, а другим помогал как лекарь. Он полностью ушел с головой в сей процесс, поэтому не сразу заметил Даггарта, который подошел к нему. Когда же на него наконец-то обратили внимание, организатор игрищ сказал нечто такое важное, из-за чего маг почти сразу направился в замок.
«Наверное, мой сын затребовал его», — решил Аранион, ведь орк все время крутился рядом с Вэоном. К тому же, он сам сказал, что заглянет к нему, дабы узнать о его самочувствии.
Правитель эльфов побрел дальше по стене, направляясь к воротам. Надо было посмотреть, как обстоят дела в южной части города, где располагалась школа мирадонов организатора игрищ. Вот только на полпути к намеченной цели он ощутил странные и достаточно сильные магические колебания. Они исходили от зверолюда, чья кожа на морде, на плечах, а так же на руках была покрыта изящными и разноцветными татуировками. По некоторым из них, — благодаря знаниям приобретенным во время путешествий по южным землям кочевников, — Аранион смог понять, что перед ним — потомственный колдун.
Зверолюд был одет в легкую кожаную кирасу без наплечников, обычные штаны и сапоги. К поясу с правой стороны крепился меч, спрятанный в ножнах, а с левой — болтался короткий охотничий кинжал. Незнакомец одевался как разбойник или вор, и внешне только отдаленно походил на темного колдуна, уж больно морда была разбойничья, но колебания магической энергии говорили об обратном. Вдобавок от него исходила мощная недобрая аура, которую он даже не пытался скрывать, а напротив, усиливал всем своим существом. Она буквально стискивала горло всякого, кто находился неподалеку, хотя это была простая игра встревоженного воображения, что каким-то образом чувствовало приближающуюся опасность.
Аранион помотал головой, скидывая с себя неприятное наваждение. Приказав жестом стоять на месте сопровождающим его солдатам, он не спеша направился к зверолюду, который ловко встал на ноги в полный рост и смерил эльфа холодным взглядом. В его звериной внешности проскальзывали черты охотников из Диких земель, где межвидовые отношения — обычное явление. Им важна только приверженность традициям, а не чистота крови.
— Что же делает среди обычных смертных и грязнокровных владыка Даэртаура? — смотря прямо в глаза, с вызовом спросил зверолюд. В его голосе не слышались нотки высокомерия или презрения, он просто задал интересующий его вопрос, пренебрегая всеми нормами поведения и игнорируя высокое положение собеседника.
— Ты слишком дерзкий для простого солдата или, — Аранион еще раз оглядел незнакомца с ног до головы, — для разбойника, а значит ты тот, кого, должно быть, называют черным магом.
— Мое имя — Джар-Син Ар’Хас, — нарочито грубо представился зверолюд, даже не поклонившись, как того требовал этикет. — Мне больше нравится, когда меня называют темным колдуном.
При этих словах он недобро так оскалился, шевеля тоненькими усами, и хищным взглядом посмотрел на собеседника.
— Негоже так разговаривать с тем, в чьих руках — огромная власть, а за спиной — тысячи солдат, — осторожно предупредил Аранион, стараясь сохранять нейтральный тон.
— Простите, господин, — с натугой произнес темный колдун, — не хотел задеть ваше самолюбие своим непочтительным поведением.
— Как ты смеешь разговаривать со мной подобным образом? — слегка вспылил правитель эльфов, раздраженный выходками собеседника.
— Как видите, очень легко, — непринужденно заявил Джар-Син. — Я вырос в совершенно иных местах, где о вас судят не по тому, кто вы и кем являетесь: вы можете быть самим Богом, но с вами я буду разговаривать на равных.
— Не тебе говорить о равенстве, грязнокровный! — взбеленился Аранион. Его личная охрана сразу же поспешила к нему, на ходу обнажая мечи.
— Вы правы — не мне. Лучше пусть они вам скажут о равенстве, — темный колдун подошел к краю стены и посмотрел вниз. — Пока вы прячетесь в замке, они погибают. В моем племени вождь, который бросает своих сородичей на верную гибель, достоин только одного — смерти, но не быстрой, а столь мучительной, чтобы его страдания услышали те, кто погиб по вине предателя. Только так можно искупить согрешения, очистить свою душу.
Воины встали рядом с Аранионом, ожидая следующего приказа господина. Они смотрели на зверолюда равнодушно, словно перед ними стоял не живое существо, а тряпичная кукла для битья. Им ничего не стоило перерезать ему глотку, никто из них не будет испытывать никакого сожаления, что полностью противоречило мировоззрению эльфов, но тех, кто вступал в ряды армии Золотого солнца, учили убивать, а не беспокоиться о ценности чьей-то жизни.
— Не я виноват в том, что члены Совета четырех — трусливые и алчные люди. Они бросили свой народ на растерзание, а сами спрятались в замке, за неприступными стенами, — как можно громче произнес Аранион, зная, что их прекрасно слышат дозорные, солдаты, отдыхающие внизу, и стражники. — Я призвал советников принять меры, ссылаясь на Кодекс. А что сделал ты, черный маг?
— А что я должен был сделать? — ухмыльнулся Джар-Син. — Никто не просил меня о помощи. Я здесь чужой. Если случится так, что всех членов Совета четырех зарежут прямо в замке или в своих постелях, я лишь буду громко аплодировать тому смельчаку. Или, к примеру, сейчас кто-то начнет безжалостно вырезать жителей города — пожалуйста, я не против. Их жизни для меня ничего не значат.
Правитель эльфов жестом попросил солдат оставить их наедине. Воины послушно подчинились, спрятали мечи обратно в ножны и отошли достаточно далеко, чтобы не слышать разговор, но, если потребуется, успеть прийти на помощь.
— Ты не только дерзкий, но и жестокий. Истинный черный маг, — презрительно бросил Аранион, всплеснув руками.
— Я ценю только свою жизнь, — без колебаний согласился темный колдун. — В моем племени вас будут судить по вашим поступкам и ошибкам. В конечном счете, именно они определяют, кто мы. Я — бездушный темный колдун, а кто же вы, владыка? Вы сможете ответить на столь простой вопрос без тени сомнения на вашем благородном лице?
— Я — Аранион, правитель эльфов, — с уверенность заявил он.
— А я — Джар-Син Ар’Хас, потомственный темный колдун, — тем же тоном сказал зверолюд. — Мы оба назвали свои имена и титулы, но они не определяют нас.
— Чего ты хочешь от меня, черный маг? — взбеленился Аранион, который чувствовал себя так, словно над ним издеваются и водят за нос. Он уже порядком устал от своеобразных дерзких выходок Джар-Сина.
— Ничего, — признался темный колдун. — Я лишь задал вопрос, а в том, что он поставил вас в тупик — нет моей вины, уж поверьте. Все мы, в самом начале своего пути, никто. Имя, титулы, профессия, звания — все эти определения кружат вокруг нас, как назойливые насекомые. Надо найти в себе смелость, чтобы посмотреть в зеркало, что спрятано в глубине нас самих. Оно-то и покажет тебе твое истинное лицо.
— Я и так знаю, кто я.
— Только вы в этом боитесь признать даже себе? Что скрывается за вашим высокомерием и презрением? Трус? Герой? Путешественник? Или тварь похуже?
— Я не видел человека более бездушного, чем ты, черный маг.
— А я никогда не видел столь искусного лжеца, как вы, владыка.
Аранион крепко сжал пальцы в кулаки, стараясь подавить бушевавшую внутри него бурю эмоций. Он отвернулся от темного колдуна и посмотрел вниз, где возле края рва теснились выжившие жители города. Никто из мародёров не подходил так близко к замку, опасаясь быть нашпигованным стрелами, а Павшие пока не объявлялись.
«Почему его слова имеют силу надо мной?» — подумал Аранион, когда немного успокоился. Он так легко терял власть над своими эмоциями и чувствами, что несколько раз вышел из себя. Прежде ему никогда не приходилось так часто злиться, как в разговоре с темным колдуном.
— Мне не нравится, что ты ведешь себя так дерзко, я осуждаю твои взгляды, черный маг, но твоя откровенная честность подкупает, — признался правитель эльфов. — Только за это ты уже достоин моего восхищения и уважения.
— Лесть — не лучший способ перевести разговор в другое русло, владыка, — грубо заметил темный колдун. Он подошел чуть ближе и уже шепотом добавил: — Я знаю, вы что-то скрываете, Аранион.
— Что же именно? — невольно напрягся правитель эльфов.
— У вас достаточно много секретов, — прошептал темный колдун. — Один из них — смерть Саираэ.
— На что ты намекаешь? — старался как можно спокойнее спросить Аранион, но Джар-Син заметил его волнение и испуг в глазах.
— Ни на что, — уже громко сказал зверолюд, дав понять, что неприятный и неудобный разговор закончен.
Один из дозорных, несущий службу на северо-восточной башне, забил в колокол, поднимая тревогу, а потом как можно громче прокричал:
— К нам движется толпа вооруженных жителей!
Аранион с тревогой посмотрел на тех, кто был под стенами. Многие из них так же при звуке колокола поднялись с земли, не до конца понимания, что происходит. Один из них вышел на дорогу, посмотрел по сторонам, затем, когда заметил приближающихся жителей северного района, что-то прокричал своим. Некоторые побежали за ним навстречу толпе, а другие бросились в рассыпную, хватая с собой все, что можно было унести в руках.
Каждый в замке ощутил небывалый по силе всплеск магической энергии. Ее колебания становились настолько сильными, что закладывало уши, начинала болеть голова, даже дышать было намного труднее. Подобное говорило только об одном — об очень могущественном маге, который собирался воспользоваться мощным атакующим заклинанием. Прямо сейчас он собственными руками вызывал колебания магической энергии с одной целью — сделать заклинание достаточно сильным и разрушительным.
— Несомненно, это Павший, — подтвердил худшие опасения правителя эльфов темный колдун. — Он прячется среди толпы людей, движущихся к нам. Нельзя позволить ему подойти слишком близко!
В замке царило оживление: все, кто способен был держать в руках оружие, спешили на стены. Капитан стражи раздавал приказы направо и налево, пока солдаты занимали свои места. Немногие выжившие лучники взяли по стреле из своих колчанов, натянули тетивы. Они были готовы в любой момент выстрелить по приказу командира по вооруженной толпе людей, что безмолвно шла к замку.
Основные силы обороняющихся собрались на северной стене, коих было не так много — полсотни солдат и с два десятка стражников. Нападавших же было в два больше, и их численность продолжала расти: к ним присоединялись все новые и новые археймцы, попадавшие под темное влияние Павшего. Это будет неравный бой с превосходящими силами противника.
Аранион остановил первого попавшегося солдата, который пробегал мимо них.
— Передай капитану, чтобы открывал огонь. Один из них — Павший, — быстро сказал он недоумевающему воину.
— А как же люди? — удивленно выкатил глаза солдат.
— Если вы это не сделаете, то мы все погибнем! — прокричал правитель эльфов. Колебания магической энергии нарастали. В ушах неприятно звенело, кости начинало ломить. — Беги!
Темный колдун вытащил из-под кожаной кирасы амулет в виде длинного клыка хищного зверя. Он что-то шептал, закрыв глаза. Аранион почувствовал усиливающиеся колебания темной магической энергии. Его бросило в озноб, хотя до сих пор было душно.
Тот солдат, который должен был передать приказ правителя эльфов капитану стражи, остановился на полпути. Лучники и без него открыли огонь, когда заметили, как из рук зверолюда с рыже-желтой шерстью вырвалось пламя. Но было слишком поздно. Огонь поглотил стрелы, превращал всех, до кого смог дотянуться, на несколько секунд в живые факелы, пока от них не оставался лишь пепел, а когда его языки добрались до зубцов стены, солдаты в ужасе отпрянули назад и побежали прочь. Некоторые срывались вниз и с громким шлепком падали на голую землю.
Никто не видел, как возле основания северной стены образовалась магическая сфера. Энергия внутри нее пульсировала и пыталась вырваться наружу. Она заполняла собой все свободное пространство, пока не появились темно-фиолетовые сгустки, облепляющие барьер.
Джар-Син и Аранион почувствовали, как колебания магической энергии внезапно прекратились. Но предчувствие продолжало бить тревогу, чуть ли не крича о нависшей над ними опасности.
Когда пульсация энергии достигла своего апогея и темно-фиолетовые сгустки окрасились в ярко-алый цвет, сфера сжалась до невероятно малых размеров, а потом — лопнула. Прогремел невероятно мощный взрыв, который оглушил абсолютно всех, кто был поблизости и даже тех, кто прятался в замке. Языки пламени взметнулись в небо, ударная волна сбила с ног Араниона, его личную охрану и темного колдуна. Их чудом не снесло вниз, хоть они стояли достаточно далеко от эпицентра. В разные стороны разлетались огромные обломки стены, они с грохотом врезались в башни дозорных, находящихся друг от друга на расстоянии ста ярдов, в замок и падали в крепостной двор, с громким хрустом раздавливая тех, кто замешкался и не успел спрятаться.
Большая часть северной стены была разрушена до самого основания. Через образовавшийся в ней широкий проход в крепостной двор хлынул поток вооруженных жителей города, попавших под влияние Павшего. Озверевшая толпа в первую очередь набросилась на раненых и погребенных под обломками стены солдатам, добивая их, а уж потом схлестнулись в ближнем бою с немногочисленными защитниками замка.
Личная охрана Араниона быстро вскочила на ноги. Они подбежали к своему господину и помогли ему подняться, а потом, обнажив мечи, приготовились защищать правителя эльфов до последнего. Оглушенный темный колдун лежал на полу. Из-за своего чувствительного звериного слуха он пережил жуткий кошмар, когда прогремел взрыв, а ударная волна только усилила возникший эффект.
— Вставай! — кричал Аранион, протягивая Джар-Сину руку. — Вставай!!
Темный колдун посмотрел на правителя эльфов, потом на протянутую руку. Он еще не полностью отошел от последствий контузии. Тогда Аранион сам схватил его за руку и помог подняться на ноги. Ему пришлось вспомнить немного подзабытые навыки лечения. Он мысленно сосредоточился на энергии, что собиралась в руках, а потом осторожно прикоснулся пальцами к голове зверолюда.
— Больно!! — очень громко прокричал темный колдун и отпрянул от эльфа.
— Зато привело тебя в чувство, — быстро проговорил Аранион.
Джар-Син со звоном обнажил меч, а в другую руку взял кинжал.
— Ты готов к бою? — спросил он у эльфа, когда разъяренные жители принялись взбираться по лестнице наверх. Им попытались мешать подняться на стену солдаты, но противники давили численным превосходством, поэтому вскоре сопротивление ослабло и все, кто еще стоял на ногах и мог сражаться, собрались вокруг темного колдуна и Араниона.
— Я готов! — воинственно прокричал правитель эльфов. На его лице играла довольная улыбка. Он снова почувствовал себя тем, кем всегда и являлся — воином и авантюристом. Вот он и нашел ответ на вопрос темного колдуна.
*
— Я скучаю по дому, — с тоской проговорил Томас. — Особенно по своим родным.
— Однажды ты вернешься домой, — заботливо заверил Фараг.
— Или нет, — предположил Гай Антоний.
Илаз за все то время, что провел в нем Мальком, нисколько не изменился. Все оставалось абсолютно неизменным.
— Если я все же вернусь обратно в мир живых, то как мне быть с моей проблемой? — с мольбой в голосе обратился за советом к новым знакомым Томас. Он столкнулся с тем, что не готов был самостоятельно принять решение, которое способно либо перевернуть его мир с ног на голову, либо разрушить его. Это слишком большая ответственность — и ее хотелось сбросить на чужие плечи.
— С моральной дилеммой? — уточнил Фараг.
— Да.
— Убей или умри — все просто, — повторился Гай Антоний.
— Твоя проблема — это один из случаев, когда делу словами не поможешь. Ее так просто не решишь, — с искренним сожалением заметил мудрец.
— Ты просто бежишь от ответственности, мой друг, — с кислой миной на лице процедил римлянин. — Поэтому пытаешься переложить ее на нас, чтобы мы за тебя приняли решение. Мол, мне сказали, что это единственный вариант — пусть так и будет. Ты потом сможешь с чистой совестью себе сказать, что все предрешено, что делал так, как тебе сказали, ведь все равно другого выхода нет. Прости, дружок, но это твоя ответственность. И жизнь — твоя, а мы просто бесплотные души, ждущие часа своего перерождения. Мы уже за себя отмучались.
— Гай все верно сказал, — поддержал своего друга Фараг. — Мы уже за себя отмучились. Придет час, когда придется сделать выбор. Если мы сейчас примем решение за тебя и освободим от ответственности, то ты потеряешь шанс познать самого себя. Узнать, кто ты есть на самом деле. Важны лишь наши поступки. Они всегда будут красноречивее любых слов.
— Значит, я пока просто не готов сделать столь важный выбор, — заключил Мальком.
— Жизнь частенько заставляет нас принимать решения, когда мы совершенно к этому не готовы, — философски заметил Гай Антоний. — Я уже стал говорить, как ты, мудрец!
Томас грустно улыбнулся. Он был рад тому, что познакомился с такими замечательными людьми, хотя, правильнее сказать, душами. Они помогли справиться ему с тяжелыми мыслями в голове, не дали сойти с пути, когда соблазн был так велик. Пускай моральная дилемма осталась нерешенной, придет момент, когда выбор станет очевидным. Благодаря этим трудностям станет ясно, кто же он на самом деле: воин, готовый нести ответственность за принятые решения, или трус, который постоянно бежит от проблем.
— Я бы хотел вас поблагодарить за то… — оборвался на полуслове Мальком, чувствуя, как нечто разрывает его грудь изнутри, ломает ребра, разрывает мышцы. Боль была настолько сильной, что он не заметил, как начал кричать. Он даже не заметил, когда оказался на земле.
— Что с ним? — подскочил к нему Гай Антоний.
Томас дергал руками и ногами, продолжая кричать. Боль становилось невыносимой, она разрывала его на части, пока неожиданно все не прекратилось. Он почувствовал небывалое облегчение, которое быстро сменилось абсолютным спокойствием. Было не важно, что случится дальше, ведь боль прекратилась, а это главное.
— Он возвращается в мир живых, — сказал Фараг и просиял.
Это последнее, что услышал Мальком перед тем, как нечто затянуло его в гигантский вихрь.
========== Часть 22 ==========
Вооруженная и обезумевшая толпа очень быстро захватила внутренний двор и расправилась с небольшой группой выживших солдат. Те немногие, кто мог дать отпор захватчикам, стояли на стенах или прятались в замке, где держали оборону в узких коридорах, отдав зал Совета четырех противнику. Им пришлось разделиться, чтобы подавить сопротивление защитников: большую часть сил кинули штурмовать лестницы, чтобы выбить с выгодной позиции обороняющихся, а оставшимся приказали зачищать замок.
Аранион с выжившими солдатами и темным колдуном заняли позицию возле врат, где стена была не такая широкая и легче прикрывать свой тыл. Вперед вышли воины с щитами, чтобы принять первый удар на себя и, подобно волнолому, разбить первую волну противнику. Им предстояло выстоять несмотря ни на что, вдохновить собственным примером товарищей, иначе никто из них не переживет эту ночь. Тыл же достался самым опытным и искусным мечникам — личной охране правителя эльфов. Они никому не дадут пройти, поэтому можно было со спокойной душой сосредоточиться на тех, кто бежал к ним.
— По возможности — сбрасывайте вниз, — отдавал приказы Аранион, надрывая голосовые связки. Под его четким руководством солдаты обрели уверенность в собственных силах. — Не дадим ублюдкам взять замок с легкостью! Мы заставим их умыться своей же кровью!
Всего чуть меньше двадцати солдат должны были выстоять на стене против сотни обезумевших и охваченных жаждой мести жителей города, которые попали под пагубное влияние Павших. Они старались одурманить как можно больше людей, наращивая силу, которая смогла бы запросто смять защитников. Теперь же пришло время ее показать.
«Умный ход», — похвалил Аранион, стоя позади воинов с щитами. Он не собирался сдаваться без боя, как на то рассчитывали эфемерные существа. Они очень долго ждали своего часа вернуться в этот мир, но правитель эльфов готов был сделать все, чтобы их возвращение оказалось слишком затруднительным делом.
Как и ожидалось, враги неслись на них неорганизованно, как стадо диких животных. В их руках были ножны, мечи, топоры, булавы, дубины, палки с острыми концами, ритуальные кинжалы — все, что могло сгодиться для боя. Два воина, показывая свое мужество другим, готовились к прямому столкновению: плотнее прижали к себе щиты, крепче стиснули пальцами рукоятки мечей, напрягли мускулы всего тела. Они собирались встретить противника с поднятой головой. Их храбрость не даст им дрогнуть в последний момент, а страх — станет силой. Враги бежали со всех ног, приближаясь к ним. Расстояние между защитниками и нападавшими быстро сокращалось.
— Держать строй! — воинственно прокричал Аранион, когда противник приблизился почти вплотную.
Два обезумевших жителя, что бежали быстрее всех, первыми налетели на щиты. Показав небывалую стойкость, воины не сдвинулись ни на дюйм. Следом на них мощной лавиной обрушилась основная масса противников. Они врезались в щиты, падали друг на друга и с дичайшим криком срывались со стены.
— Толкай! — отдал еще один приказ правитель эльфов.
Воины еще сильнее напрягли свои мускулы и, сделав мощный рывок, оттолкнули обезумевших жителей щитами. Послышались чьи-то крики, несколько людей, размахивая конечностями, свалились вниз. Количество противников медленно уменьшалось. Защитники принялись наотмашь рубить мечами, отрезая руки, ноги, вспарывая животы, пока враги не успели перегруппироваться. Их целью было причинить как можно больше увечий, чтобы ослабить врага и лишить главного преимущества — численного перевеса. Что может сделать толпа калек? Ничего.
На площадку пострадавшей от магического взрыва дозорной башни поднялись несколько выживших лучников. Они быстро осмотрели поле боя и открыли огонь по нападавшим, пытаясь хоть как-то облегчить долю выживших защитников.
— Мы застали противника врасплох! — обрадовался солдат, стоявший позади воинов с щитами, готовый в любой момент встать на место павшего товарища.
Дальше бой продолжился на два фронта. Небольшая группа обезумевших жителей отделилась от основной и побежала к дозорной башне, где внутри их встретил закованный в латы и со щитом наперевес стражник. Он держал проход из последних сил, терпя невыносимую боль от множествах мелких ран на теле, мышцы жгло от напряжения и усталость сковывала тело.
Лучники поддерживали защитников, пока не опустели их колчаны. Дальше они бросили свои луки, обнажили короткие мечи и спустились вниз башни — сражаться вместе со стражником.
Противники понесли серьезные потери, но их все равно было больше, чем защитников. Воины отражали удары щитами, потом били в ответ наугад, и снова прятались, пока одному из них не проломили череп молотом. Его безжизненный труп свалился со стены, раздался лишь шлепок и лязг металла. Место павшего товарища занял другой солдат, который не позволил врагу закрепить свой успех.
«Нас все меньше», — думал Аранион, внимательно следя за ходом боя. Его личная охрана справлялась с защитой тыла, держа противника возле входа в надстройку над вратами. Нападающие теснились в небольшом помещении с бойницами, пытались как-то прорваться, но воины Золотого солнца никому не давали шансов. Их холодное спокойствие и жестокость повергали в ужас любого, кто сражался против них или вместе с ними.
Темный колдун держался позади соратников, используя на полную свою магию направленного действия. Он не мог сразу ослабить всех противником, поэтому выбирал одного и вытягивал из него жизненные силы. Таким образом Джар-Син подпитывал себя, иначе бы он быстро ослаб и стал обузой.
Через вражеские ряды протискивался огромный зверолюд-медведь. Всех, кто ему мешался, он грубо сталкивал вниз, отправляя в последний путь. Темный колдун переключился на опасного противника: он мог в два счета сломить их оборону — такого зверя щиты не остановят. Джар-Син посредством магии стал выкачивать из него жизненные силы. Он стремился восполнить потраченную на колдовство энергию, чтобы использовать из своего широкого арсенала самое мощное заклинание — направленный магический удар по внутренним органам.
— Держать стой! — закричал Аранион, обнажая меч. Он знал, что медведь с легкостью сомнет стоящих впереди воинов с щитами и не почувствует этого. — Колдун, вся надежда на тебя!
Джар-Син ничего не ответил. Он с головой ушел в процесс сплетения заклинания, направляя усилием мысли всю энергию в теле противника в одно место, чтобы нанести смертельный удар. Некоторое время темный колдун слышал, как мощными толчками бьется сердце в груди медведя. Враг почти подобрался к воинам, когда резко остановился и замер. Зверолюд пытался сделатьвдох, но ничего не выходило. Он ощутил странное пылающее тепло в груди, когда нечто с силой сжало его сердце. Оно не выдержало столь мощного направленного энергетического удара. Воин как подкошенный рухнул со стены, захватив с собой парочку приятелей.
— Ты только что спас нас всех, Джар-Син! — похлопал по плечу темного колдуна Аранион.
Во внутренний двор важно продефилировал зверолюд с рыже-желтым окрасом шерсти и со жреческой диадемой на голове. Аранион и Джар-Син в один момент почувствовали мощные колебания магической энергии, буквально сбивающие с ног. Они во всей красе ощутили исходящую от незваного гостя невероятную силу. По коже побежали мурашки, казалось, будто бы нечто пробралось внутрь их тел и прогрызало себе путь к мозгу, свело живот. Это было ни что иное, как страх. Хотелось броситься бежать куда глаза глядят, лишь бы быть подальше отсюда.
— Это он уничтожил своей магией стену, — тут же поделился наблюдениями темный колдун.
— В одиночку мы его не одолеем, — реально оценил свои силы Аранион.
— Как и вдвоем, — мрачно произнес Джар-Син.
Немногочисленные защитники замка вскоре тоже ощутили страх, который буквально забрался им под кожу. Воины, сдерживающие натиск противника, вдруг стали отступать. Они ничего не могли поделать с собой.
— Покажем нашим врагам, из чего мы сделаны! — воодушевленно прокричал правитель эльфов и, ринувшись вперед, пронзил первого попавшегося противника мечом. — Мы заставим их трепетать от страха!
Пример Араниона вдохновил изрядно измученных и упавших духом солдат. Стражники издали воинственный клич и вместе отбросили врага назад. Обезумевшие жители в которой раз оказались в невыгодном положении: они опять стали теснить друг друга, толкать, падая на своих товарищей или соскальзывая вниз. Этим не преминули воспользоваться обороняющиеся, закалывая лежащих и беспомощных одержимых на стене. Численный перевес больше не был настолько ощутимым.
Обнажив зачарованный меч, темный колдун сделал глубокий вдох, медленно выдохнул, собрался с мыслями. На оружии лежала особая магическая печать проклятья, делающая его смертоносным. Джар-Син сам накладывал ее под бдительным присмотром мастера наложения чар. Мало кто знал, что любая ошибка в столь тяжелом и длительном ритуале может стоить жизни тому, кто пробует наложить проклятье, поэтому на подобный риск он пошел по двум причинам: тайна сплетения печати передавалась только по наследству, а так же рана, нанесенная подобным оружием, никогда не заживет.
— За мной! — скомандовал правитель эльфов.
Аранион выбежал вперед солдат, ловко забрался на зубья стены, рискуя сорвать вниз, и прыгнул в толпу обезумевших жителей города. Он приземлился прямо на кого-то, сбив его с ног и повалив за собой рядом стоящих противников. Некоторые столкнули со стены своих же товарищей, чтобы самим не упасть вниз. Правитель эльфов принялся рубить руки тем, кто чудом успел схватиться за край стены и пытался уцепиться за его ноги, других пронзал мечом в сердце, в глаза, в шею или куда выйдет. Когда враги опомнились и приготовились дать отпор, на них набросились солдаты, охваченные звериной яростью. Они толкали и били щитами, ломали челюсти, отрубали конечности и рассекали окровавленными мечами плоть — их натиск был стремительным, жестким.
Жрец с холодным безразличием следил за гибелью своих верноподданных. Его сюда привели поиски очень ценного артефакта, способного сделать его настолько могущественным, что он станет первым в своем роде богом Хаоса.
Аранион с солдатами медленно прорывались к лестнице, чтобы спуститься во двор и остановить зверолюда. Темный колдун шел следом за ними и добивал оставшихся в живых одержимых. Он не щадил никого, несмотря на то, что в глазах многих слабым огоньком светились догорающие угли разума. Они все равно никогда не смогли бы вернуться к нормальной жизни после всего увиденного.
Из замка выбежали последние остатки сил противника. Они были оттеснены небольшой горсткой солдат и стражников, а так же демоном. Их возглавлял Вэон, а помогал ему Даггарт — оба с ног до головы в крови, вспотевшие и измученные. За ними следом плелся Тирон, чья белоснежная мантия превратилась в грязное рванье.
Подняв деревянный посох над головой, жрец вызвал посреди ясного неба раскаты грома и яркую молнию, которую направил на защитников замка. Четыре солдата, стоящих впереди всех, сразу же превратились в горстку черного пепла, а другие отделались серьезными и не очень ожогами.
Темный колдун, видя, насколько опасным магом является жрец, протиснулся в первые ряды. Воины теснили врага, но продвигались вперед недостаточно быстро. Тогда Джар-Сину ничего не оставалось, как идти другим путем: с разбегу прыгнув на лестницу, он приземлился прямо на тучного дворфа и сразу же перерезал ему глотку, пока тот не очухался.
— Ты смотри, что учудил черный маг! — удивленно воскликнул солдат.
— Он явно рвется попасть в Илаз вне очереди, — качая головой, негодовал другой воин.
Джар-Син быстро вскочил на ноги и спрыгнул с лестницы, пока противники не набросились на него со всех сторон. Он побежал к уцелевшим после магической атаки солдатам. Им предстояло любым способом отвлечь внимание жреца на себя, чтобы другим дать шанс подойти к нему и нанести смертельный удар. Или хотя бы серьезно ранить. Примерно такой план родился в голове темного колдуна. Без приманки им не одолеть опасного мага.
Левую руку жреца окутало магическое пламя. Яркий огонь, обузданный волей Павшего, то взвивался вверх, ревя, как зверь, то послушно колыхался в ладони. Маг вытянул руку вперед, посмотрел на защитников замка холодным, пронизывающим взглядом и направил на них мощную струю пламени. Даггарт едва успел отпрыгнуть в сторону, ощутив кожей горячие прикосновения раскаленного воздуха, а Вэон, присев, спрятался за большим квадратным щитом. Он на собственной шкуре во всей красе прочувствовал, каково это, когда тебя собираются сжечь заживо. Меньше всех повезло стражникам в тяжелых латных доспехах: они буквально зажарились в них, до последнего оставаясь в сознании. Их неистовые крики стихли не скоро. Другим же повезло больше — они, катаясь по земле и крича проклятья, смогли сбить охватившее их пламя.
— Кто командир? — спросил Джар-Син у лежащего на земле и стонущего солдата, половина лица которого покрылась волдырями. В тех местах, где сгорели доспехи, можно было разглядеть обезображенное тело.
— Эльф… — через силу прохрипел воин. — Вэон.
— Благодарю, — сказал темный колдун. — Я помогу тебе избавиться от страданий, друг.
Джар-Син достал охотничий кинжал и одним метким ударом пронзил сердце солдата. Как и обещал, он помог избавиться от боли, от страданий, облегчив его путь.
Вэон отбросил в сторону непригодный больше для боя щит. Магическое пламя способно расплавить любой металл за считанные секунды, что почти и произошло. Он быстро огляделся, чтобы оценить сколько еще людей способно сражаться. Таких оказалось совсем немного — шесть изрядно потрепанных солдат. Вместе с Даггартом и рогатым иноземцем — восемь, а если к ним присоединится Тирон, который отразил магическую атаку Падшего барьером, — выходит всего девять воинов, готовых биться насмерть.
— Ты командуешь здесь всеми? — обратился к Вэону темный колдун.
— Да, — быстро ответил эльф. — Кто ты и что тебе надо?
Колебания магической энергии стали гораздо сильнее — жрец собирался с силами.
— Не до разговоров нам сейчас, — протараторил Джар-Син. — Заходи справа, а я — слева. Попробуем добраться до него.
Темный колдун мощным рывком сорвался с места. Еще совсем недавно грязь под ногами хлюпала и была мягкой, а после последней магической атаки она стала твердой и сухой. Вэон побежал вправо, внимательно следя за движениями мага. Он собирался встать так, чтобы противник мог следить только за одним из них, а не сразу за обоими. Это в разы увеличивало шансы на победу.
— Без меня не начинайте! — отозвался Даггарт. Он стал заходить спереди, не опасаясь, что кто-то к нему может подкрасться со спины: Аранион со своими солдатами уже прорвался к лестнице и потихоньку зачищал внутренний двор от обезумевших жителей города.
Жрец выбрал целью Вэона. Он сотворил особое заклинание изменения, которое превратило землю под ногами эльфа в зыбучие пески. Вэон попробовал выбраться из них, но, сделав всего один шаг, еще больше завяз в грязи.
— Мне не помешает чья-нибудь помощь! — брезгливо морщась, прокричал он. — И как можно скорее!
Вэон старался не двигаться, но это никоим образом не оттягивало неизбежное. Уйдя по колено в «зыбучие пески», эльф забеспокоился.
Когда жрец отвлекся на Даггарта, темный колдун сорвался с места, заходя со спины. Ему надо было преодолеть всего лишь несколько футов, чтобы достигнуть намеченной цели. Маг швырнул в орка огненный шар, но тот легко уклонился. Тогда он метнул еще один — в ноги своему противнику.
— О-о-о-о, — не слабо удивился Даггарт, нырнув в сторону. Шар врезался в землю и взорвался. Орк отделался лишь ожогами да сгоревшими на теле волосами.
Темный колдун почти приблизился к жрецу, когда тот ударил по земле деревянным посохом. Мощная энергетическая волна отбросила Джар-Сина назад. Он пролетел несколько футов и с силой упал на землю, издав болезненный стон. Приземление было не самым мягким.
На выручку к наставнику подоспел рогатый иноземец. Он протянул ему конец длинной палки, за который Вэон схватился обеими руками, бросив меч тонуть в песке. Благодаря невероятной силе, ему с легкостью удалось вытащил эльфа, оставив, правда, его без любимых сапог.
Демон схватил лежащий возле мертвого стражника двуручный меч, прокричал воинственный клич и побежал на зверолюда. Маг переключился на нового противника. Он поднял деревянный посох перед собой — небеса ответили на его призыв мощным раскатом грома. Темный колдун сразу догадался, что жрец обратился за помощью к силам природы, к самой разрушительной магии на свете. Худшие опасения Джар-Сина подтвердил тот факт, что молния четырежды ударила точно в посох Падшего. Воздух мгновенно наэлектризовался, что волосы на теле зашевелились, колебания энергии вновь возросли до невиданных высот.
В ответ рогатый иноземец что-то прокричал на своем языке, воткнул двуручный меч в землю и встал на одно колено, смотря испытующим взглядом прямо на противника. Его рога засияли ярким темно-алым светом. Жрец направил молнию из посоха в свободную руку и метнул ее подобно стреле в своего противника. Она стремительно пронзила пространство, пока не врезалась в невидимое препятствие. Вокруг демона образовался невероятно мощный магический барьер, который с легкостью отразил атаку. Молния рассекла зигзагообразными движениями воздух и впилась в самую дальнюю башню, защищенную древними и очень могущественными защитными печатями. Она, в отличие от всего замка, не пострадала от атак Падшего - печати развеяли молнию, поглотив магическую энергию.
Вытащив двуручный меч из земли, демон приблизился к жрецу. Бывший слуга богов попытался сжечь противника огнем, но в его руках загоралось жалкое пламя, годное лишь на то, чтобы разжечь им свечи. Необычный свет рогов демона полностью лишил его своих сил.
— Ты не можешь причинить мне вред, смертное существо! — впервые заговорил громогласным и могучим голосом не жрец, а Павший.
Рогатый иноземец замахнулся мечом, что-то с насмешкой сказал на своем языке и рассек противника от плеча до живота. Из зияющей раны кровь хлынула обильным потоком, безжизненное тело завалилось назад и упало на землю.
Они победили.
— Ты как, в порядке? — спросил наставник у ошарашенного Даггарта.
— Вполне, — быстро ответил он. — Не ожидал, что рогатый иноземец обладает подобной силой.
— Я тоже, но это доказывает лишь одно — он настоящий убийца магов, — согласился с ним Вэон. — Мы живы только благодаря ему.
Аранион подошел к лежащему темному колдуну и, протянув руку, сказал:
— Ты показал себя с хорошей стороны, Джар-Син.
— А ты не так плох для чистокровного, — болезненно смеясь, проговорил зверолюд, приняв руку помощи.
Правитель эльфов помог подняться на ноги новому другу, а потом они вместе пошли к остальным. Выжившие солдаты столпились вокруг Вэона, который показал себя как отличный воин и хороший командир. Именно он организовал оборону замка в тесных коридорах, где численное превосходство противника сыграло на руку защитникам. Демон так же удостоился похвал: к нему безбоязненно подходили воины и приветствовали его, как равного, а не как раба или гладиатора — сегодня благодаря ему они живы.
— Ты молодец, Вэон! — стиснул в крепких объятьях своего сына правитель эльфов.
— Я уж думал, что ты мертв, но счастлив видеть тебя в добром здравии, отец, — радостно прошептал в ответ Вэон, так же обняв Араниона.
— Общая беда сплотила нас, — заговорил Тирон с довольной улыбкой на лице, — и помогла забыть о старых ранах и о давних обидах. Только благодаря этому мы сейчас стоим здесь и празднуем победу.
— Познакомьтесь, это Джар-Син, — представил нового друга Аранион. — Он состоит в Коллегии. Один из трех магов, кто достиг первой ступени.
— И довольно неплохой воин, — позволил себе маленькое уточнение магистр белой магии.
— Я лично готов подтвердить это, — тут же воскликнул правитель эльфов. — Он сражался пуще дикого зверя, загнанного в ловушку.
Вэон смотрел на счастливые лица людей и не верил, что все происходящее — реальность. Его отец вел себя как обычный воин, а не как правитель: он радовался победе вместе с остальными, смеялся и улыбался как прежде.
Даггарт подошел поближе к наставнику, слегка наклонился к нему и осторожно шепотом спросил:
— Слишком ты хмурый для победителя, — заметил он. — Что-то стряслось?
— Ты, случаем, не ведаешь, кому раньше принадлежала та комната, в которой меня разместили? — как можно тише произнес Вэон. Его беспокоили тревожные мысли, ведь пока в тени скрывался тот, кто объединил все три части кристалла в единое целое. Он явно замыслил это не для того, чтобы посмотреть, как Павшие будут уничтожать город.
— Джар-Сину, темному колдуну, — рассеянно ответил Даггарт. — А что?
— В сундуке, в потайном отделе, я обнаружил ларчик, а в нем — «Сингул», — от волнения наставник говорил очень тихо, боясь, что его может кто-нибудь услышать. К счастью, все отходили от боя, собирались с мыслями. — Из-за нападения не успел тебе об этом рассказать.
— Думаешь, он и есть тот, кто все это устроил? — недобро так посмотрел на Джар-Сина орк.
— Вероятнее всего, — поделился своими подозрениями Вэон. — Он мастер темных искусств, поэтому я бы не удивился, если мои опасения подтвердятся.
Спокойствие нарушил нарастающий рев толпы. Через проход в стене во внутренний двор хлынула лавина гладиаторов с мечами и в легких кожаных доспехах. Они резко остановились на полпути, когда посреди кучи трупов заметили горстку выживших защитников замка.
— По количеству мертвых я могу сказать только одно — это была бойня, — сказал Сахжар, владелец самой большой школы мирадонов, но не самой знаменитой — этот престижный титул принадлежал Даггарту. — Мы явно опоздали.
— Зная тебя, это не удивительно, — обрадовался его появлению Тирон. — Ты даже на пиршества опаздываешь и приходишь последним, когда все уже валяются пьяные.
Из всех при виде опоздавшего подкрепления напряглись только Вэон и Даггарт. Они понимающе переглянулись и недоверчиво посмотрели на зверолюда-волка, но тут же отвернулись, понимая, что их взгляды сейчас слишком красноречивы. Не стоило раньше времени раскрывать все карты, пока не станет ясно, работает ли Сахжар заодно с Джар-Сином или же в этом замешан кто-то другой. Без весомых доказательств все равно никто не поверит в их обвинения, особенно сейчас, когда столь опасный противник в лице Павших так открыто объявил о своих намерениях.
— Приятно видеть тебя живым, Тирон, — радостно проговорил Сахжар, хлопая друга по плечу. — Хорошо, наверно, повоевал?
— На моем счету немало трупов, — гордо ответил магистр белой магии. — Мне любопытно, что тебя в этот раз задержало, а то ты особо как-то и не спешил к нам на помощь!
— Мародеры и Павшие, будь они трижды прокляты, — волк показал свой меч — на клинке осталась засохшая кровь. — Когда прогремел взрыв, я сразу понял, что противник начал штурмовать замок. Мы спешили, как могли, но улицы заполнили обезумевшие жители города. Нам приходилось с боем прорываться к замку.
Вэон внимательно следил за зверолюдом. Сахжар вроде бы вел себя как обычно, и говорил он достаточно убедительно. На доспехах гладиаторов отчетливо виднелась кровь, некоторые были помяты или серьезно повреждены. Пострадали и сами воины: одни хромали, другие же, убедившись, что тут спокойно, начали помогали своим товарищам, обрабатывая и перевязывая их раны. Все выглядело натуральным, не наигранным, а значит им действительно пришлось сражаться по дороге сюда, но все равно Вэон оставался на стороже. Возможно, они просто играли на публику, разыгрывая хорошо поставленный спектакль.
— Хорошо, что мы опоздали на празднование победы, — признался Сахжар.
Из замка в сопровождении нескольких воинов вышли выжившие члены Совета четырех. По их лицам можно было сказать, что они несколько напуганы тем, сколько трупов лежало во дворе. Если бы они знали, сколько еще можно обнаружить на стенах и возле них, на земле — им бы стало не по себе.
— Это все? — трясясь от страха, спросил Ульф.
— Нет, но мы нанесли противнику сокрушительное поражение, — сообщил хорошую весть Аранион. Он намеревался чуть позже поговорить с советниками, дабы узнать, какое они приняли решение. Нападение заставило кардинальным образом пересмотреть ситуацию: надо было срочно что-то делать, пока город и его жителей еще можно спасти.
Гладиаторы Сахжара подходили к раненным и выжившим солдатам, спрашивая о том, нужна ли им помощь. Так же они собирались их отвести в замок, чтобы там все смогли перевести дыхание и немного отдохнуть.
— Что мы будем делать дальше, Сарор? — обратился Ульф к зверолюду-советнику.
— Я не знаю, — пожал плечами тот.
Выжившие солдаты с интересом следили за членами Совета четырех. Никто больше не хотел бездумно подчиняться приказам советников, которые даже сами не ведали, что творят. Их долг — защищать народ, хотя с самого начала они заботились только о своих драгоценных шкурах. В темный час людям нужен сильный лидер, готовый, если потребуется, сам сделать первый шаг навстречу трудностям, чтобы повести за собою остальных. Таковыми советники не являлись.
— Зато я знаю ответ на твой вопрос, Ульф, — заговорил эльф, третий член Совета четырех.
— И что же, Накилон? — с надеждой посмотрел на него дворф.
— Вот это, — эльф схватил зверолюда-советника за гриву, резким движением потянул на себя и перерезал глотку кинжалом. — Я слишком долго ждал дня, когда наконец-то заставлю вас умолкнуть раз и навсегда.
В одно мгновение личная охрана членов Совета четырех расправилась с Ульфом, пронзив его мечами. Гладиаторы Сахжара без всякого сожаления и с особой жестокостью набросились на выживших солдат. Они не успокоились, пока не перебили всех, кто не участвовал в заговоре: не тронули только Вэона, Даггарта, рогатого иноземца, Араниона, Джар-Сина и Тирона. Воины противника окружили их и жестом дали понять, что любое сопротивление бесполезно. Им выпала совершенно иная участь, чем просто погибнуть от меча и не лицезреть собственными глазами торжество зла.
— Вы что творите, предатели? — разгневался правитель эльфов, который тут же попытался обнажить меч, но получил мощный удар ногой в спину. Он полетел вперед, упал на землю и, застонав от сильной боли, прогнулся в пояснице.
— Обезоружить их всех, — приказа Накилон. Один из гладиаторов подошел к Араниону и забрал клинок. Вэон неохотно вытащил меч из ножен и отбросил в сторону. Он осознавал, что глупо умирать бессмысленной смертью. Больше всего противникам пришлось повозиться с Даггартом: он не желал отдавать свой клинок, даже попытался отбиваться от гладиаторов, но те быстро повалили его на землю и отобрали оружие. Только к Джар-Сину никто не осмелился подойти. О его проклятом мече слышали многие, поэтому ни у кого не возникло желания к нему прикоснуться. Темный колдун медленно отстегнул от пояса ножны с зачарованным клинком и осторожно положил на землю.
— То, что собирались сделать давным-давно, — довольный собой проговорил магистр белой магии, отделившись от остальных. Ему нравилось смотреть на болезненные страдания Араниона, ведь он не испытывал особой любви к чистокровным, как и они — к грязнокровным.
— Пора приступать к последней части нашего плана, — грубо сказал Накилон. Теперь, когда больше не приходилось притворяться кем-то другим, ему хотелось как можно быстрее закончить с делами.
Один из воинов послушно побежал в замок.
— Все-таки человек был прав, — прошипел Вэон, смерив презрительным взглядом Сахжара. — Ты тоже замешан в этом сговоре, псина, как и мой младший брат.
— Не смей, — еле сдерживаясь от гнева и желания всадить меч в глотку эльфа, сквозь зубы процедил зверолюд, — меня… так называть!
— И что ты мне сделаешь? — дразнил Вэон, посмотрев на волка свысока, словно не он оказался в безвыходном положении, а его противник. — Убьешь? Ты и шагу не ступишь без приказа господина, шавка!
Вместо слов Сахжар подошел вплотную к обидчику и резко ударил Вэона кулаком в живот, а когда тот согнулся пополам, смачно врезал по челюсти. Наставник грохнулся на землю, лицом в грязь, и медленно перевернулся на спину. Он с вызовом посмотрел на зверолюда, словно его мало волновала разбитая губа и выбитый зуб, который выплюнул вместе с кровью.
— Признаю, ты не настолько слаб, — широко улыбнулся Вэон, обнажив окровавленные зубы. — Я бы, конечно, ударил посильнее, но для домашнего песика и так сойдет.
— Я его убью, — злобно прорычал Сахжар.
Наставник поднялся на ноги, но решил все-таки промолчать. По глазам зверолюда стало ясно, что выходки Вэона вывели его из себя и разозли не на шутку.
— Чуть позже, — обнадежил волка Накилон. — Без зрителей все это представление не имеет смысла. Я хочу, чтобы они стали свидетелями моей грандиозной победы. Пусть они осознают, что не смогут мне помешать.
Из замка в сопровождении воина и Лотиона вышел Томас. Он выглядел измученным, помятым и бледным, но уверенно стоял на ногах, хотя и было видно, с каким неимоверным трудом ему это дается. При виде товарища рогатый иноземец резко выскочил вперед. Его моментально окружили со всех сторон гладиаторы Сахжара. Воины сработали четко и быстро: одни били по ногам, другие умудрились повиснуть на его руках, а самый сильный из них взял палицу побольше и хорошенько огрел ею демона. Тот рухнул на колени и даже попытался встать, но, когда один из противников приставил к его горлу острие меча, успокоился.
— Я рад видеть тебя, друг, — слабым голосом поприветствовал Томас, пройдя мимо рогатого иноземца.
— Ты еще жив, человек! — удивленный этим фактом обрадовался Вэон. Он не ожидал, что кто-то сможет поднять его на ноги за столь короткий срок.
— Лучше бы я был мертв, — честно признался Мальком. Он скорчил болезненную гримасу, но продолжал идти вперед. Его лоб покрылся испариной, а сам он побледнел пуще прежнего. На человека стало жалко смотреть: темные круги под красными глазами, измученное и уставшее выражение на лице, весь его торс и плечи покрывали тугие повязки. Ему было еще очень далеко до полного выздоровления.
Накилон вытер свой кинжал об одежду убитого им советника и протянул его иноземцу со словами:
— Теперь в твоих руках их жизни, а так же твой шанс вернуться домой.
Томас с большой неохотой взял кинжал в руки.
— Не делай этого, иноземец, — заговорил Вэон. — Они все равно никого из нас не пощадят.
— Он говорит правду, — не стал отрицать Накилон. — Я не трону только тебя, так как у нас с тобой уговор. И одного из них, — он сделал широкий жест рукой, словно перед ним стояли не живые люди, а товар, — и кого оставить в живых — решать тебе.
— Я обязательно прокляну вас всех, — пригрозил Джар-Син, накопив достаточно энергии.
— Твоя магия имеет слишком много ограничений, темный колдун, — проявил осведомленность Тирон. — Ты сможешь атаковать одного из нас, но не всех сразу, прежде чем тебе не перережут глотку или не нашпигуют стрелами.
— Прости, но сильнее всего я хочу, чтобы этот кошмар закончился, — стыдливо отводя глаза, проговорил человек. — И вернуться домой.
— Ты — позор нашей семьи. — Аранион довольно громко сказал это, когда младший сын прошел мимо него и даже не осмелился посмотреть отцу в глаза.
Лотион проигнорировал реплику правителя эльфов. Он помог дойти человеку до дальней башни, которая была окружена многочисленными магическими барьерами. На ней лежали защитные печати, поглощающие любое заклинание или энергию, поэтому она осталась нетронутой на фоне общих разрушений и хаоса. Все они были настолько древними и могущественными, что даже самим Павшим не под силу их разрушить. Именно на самом ее верху жил Всевидящий, что присматривал за границами и предупреждал об надвигающейся опасности намного раньше, чем о ней бы узнали разведчики.
Младший брат Вэона остановился перед самым входом. Он прекрасно знал, что если сделает хотя бы еще один шаг, то ему придется очень несладко. Обычно защитные заклинания не наносят вреда, а барьеры — и подавно, но те, что окружали башню, принадлежали к другой школе, более древней и забытой. В легендах, коих не так много, говорилось, будто бы Саираэ вместе с самыми могущественными магами наложила неизвестные никому чары. Они специально поступили так, предвидя, что появятся те, кто захочется убрать Всевидящего.
Томас поднял вверх голову, посмотрел, как же высоко башня уходит в небо, а потом шагнул внутрь, проклиная строителей и архитекторов.
========== Часть 23 ==========
Возвращение в материальный мир оказалось не настолько приятным и безболезненным, как представлял себе Мальком. Он помнил, как лежал на песке, как на него с беспокойством глядел Гай Антоний, как невыносимая боль разрывала грудную клетку, ломала ребра и вырывала кости. Но, сомкнув веки буквально на долю секунды, Томас почувствовал, что куда-то провалился, а когда открыл глаза — уже смотрел на потолок, освещенный неровным огнем факела.
Первое, что смог сделать Мальком — издать тяжелый болезненный стон.
— Слава Урланам, — с огромным облегчением произнес кто-то. — Ты очухался!
К Томасу, держа горящий факел в руке, подскочил высокий худощавый орк с одним торчащим клыком в беззубой пасти, из одежды на нем была одна набедренная повязка. Он с любопытством смотрел на раненного человека, когда к ним присоединился зверолюд в одежде, сшитой из звериных шкур. Черный леопард наклонился к Малькому, посмотрел прямо в глаза, а потом, убедившись в чем-то, заговорил с орком.
Томас попробовал пошевелить конечностями — это далось ему с большим трудом. По сравнению с духовным обличием, физическое имело ряд небольших неудобств: пудовая тяжесть в мышцах, неуклюжесть движений, скованность и боль. Наверное, он несколько дней провел в Илазе, раз тело так плохо его слушалось.
— Тебе повезло, иноземец, — наконец-то заговорил с человеком орк. — Не все возвращаются из Илаза.
— Откуда, — прохрипел Мальком, — вы знаете?
— Так сказал шаман, — быстро ответил собеседник и исчез из поля зрения.
Черный леопард легкими прикосновениями ощупывал торс человека. Больше всего он уделил внимание ребрам, плечам и ключицам. Только тогда Томас понял, что его тело стискивают тугие повязки, которым он не придал значения из-за сильной разрывающей грудную клетку боли. Зверолюд явно неспроста осматривал его так.
— И сколько костей я сломал? — Мальком лежал неподвижно, чтобы не мешать шаману.
— Очень много. — Орк подошел к нему с небольшой миской. — Это лекарство ненадолго приглушит боль, после дам тебе попить воды. У тебя губы очень сухие.
— И во рту все пересохло, — заметил Томас.
Орк осторожно приподнял голову человека и поднес к его сухим губам миску. Мальком сделал один маленький глоток и чуть не подавился. На вкус лекарство оказалось настолько горьким и отвратительным, что захотелось его выплюнуть, но Томас смог перебороть себя. Когда он полностью осушил маленькую миску, на лице орка заиграла довольная улыбка.
— Молодец, иноземец, — похвалил он человека. — Я сейчас принесу воды.
— И побольше, — поспешил добавить Томас.
Орк по-быстрому куда-то сходил и принес кружку с холодной водой. Он что-то сказал зверолюду и тот, в свою очередь, помог сначала подняться человеку, а потом сесть на край стола, свесив босые ноги.
— Я сам могу о себе позаботиться, — остановил орка Мальком, когда тот решил помочь ему попить.
— Понимаю, иноземец, никому не хочется чувствовать себя беспомощным, — взволнованно затараторил собеседник. — Ты очень много сломал костей, находился на грани жизни и смерти. Если бы не шаман, ты бы остался в Илазе дожидаться своего часа перерождения. Поэтому мы чуть позже, когда подействует лекарство, проверим, насколько хорошо срослись кости и сможешь ли ты что-то делать самостоятельно, без чьей-либо помощи.
— Однако. — Томас хотел озадаченно почесать затылок, но когда он попробовал поднять правую руку, то острая боль пронзила сначала ключицу, а потом плечо.
«Вот и первый перелом, который дал о себе знать», — морщась, подумал Мальком.
— Тебе лучше не двигаться, пока не подействует лекарство, — настойчиво посоветовал орк.
— Хорошо, — сдался Томас.
Ему пришлось опять принимать помощь из чужих рук. Он очень жадно припал к кружке и не успокоился, пока не осушил ее до дна, до самой последней капельки. Никогда жажда не была настолько сильной, как сейчас, и никогда не было так приятно утолять ее, как в этот момент. Он просто был на седьмом небе от счастья.
— Теперь осталось только поесть, — радостно и довольно сообщил Мальком о своем втором насущном желании.
— Немного попозже, — поспешил заверить его орк. — Ты слишком долго пролежал без сознания, поэтому не стоит так рваться набить желудок.
— Я могу потерпеть, — не стал спорить Томас.
Он все равно пока не испытывал сильного чувства голода. Организм не до конца пришел в себя, поэтому действительно стоило прислушаться к очередному совету незнакомца, а потом немного перекусить, а не набивать брюхо до отказа. Иначе станет только хуже.
— Я отойду ненадолго, а ты пока что сиди, — сказал орк. Он пошел к выходу, но остановился на полпути, словно что-то забыл, а затем, обернувшись, добавил: — Постарайся как можно меньше двигаться, иноземец.
Орк с чистой совестью вышел из комнаты, оставив человека под пристальным надзором шамана. Зверолюд занимался своими делами, изредка поглядывая на Томаса: он возился с травами, что-то толок в ступе до однородной массы. Помещение заполнил легкий терпкий аромат, приятно обволакивающий легкие Малькома. Боль потихоньку проходила, взвинченные нервы успокаивались, свинцовая тяжесть медленно покидала мышцы — ему наконец-то удалось расслабиться.
Томас решил осмотреться, все равно делать нечего. Он находился в небольшой просторной комнате с низким каменным потолком, на голых стенах висели несколько зажженных факелов. Всю мебель можно было пересчитать по пальцам: один большой деревянный стол, на котором сидел Мальком, еще один, только чуть поменьше, был заставлен различными алхимическими приборами, склянками, колбами и перегонным аппаратом — всем этим пользовался зверолюд, еще два шкафчика и тумбочка. Никаких декоративных украшений, ковров или еще чего-нибудь — ничего лишнего в помещении не было. Вдобавок воздух был влажным, прохладным, несмотря на то, что последние дни стояла невыносимая жара.
«Мы где-то под землей, наверняка в подвале, — решил Томас. — Но почему? И вообще, кто они и откуда?»
Вопросов становилось все больше, а ответов — все меньше и меньше. Мальком серьезно задумался. Что-то было здесь не так. Во-первых, почему его лечением занимается какой-то зверолюд-шаман, а не дворф-лекарь, как обычно? Во-вторых, кто был тот орк, который за ним присматривал? Он говорил на английском языке точно так же, как наставник — с акцентом, но вполне терпимо. А в-третьих, его волновал один самый важный из всех вопросов: сколько дней он провел в Илазе?
«Надо об этом обязательно спросить орка», — подумал Томас.
На этом список вопросов, конечно, не заканчивался. Он очень смутно помнил о последних событиях на арене, не знал, выжил ли демон. Несмотря на его невероятную силу, ему достался серьезный противник. А Малькому еще предстояло выполнить обещание, которое пришлось дать Фарагу. Надо было кому-то рассказать о надвигающейся опасности.
Зверолюд смешивал различные цветные жидкости и возился с травами, выцеживая драгоценный сок, который они так неохотно источали. Томас пригляделся к шаману: на его шее висел амулет из маленьких костей — к нему он прикасался каждый раз, когда о чем-то задумывался. На обеих руках, на тыльной стороне ладоней, можно было заметить небольшую цветную татуировку в виде широко раскрытого глаза, а на предплечьях — диковинный узор. Он несколько раз сложно переплетался, создавая загадочный и непонятный символ: то ли в цветок, то ли какое-то растение, то ли еще что-то — рисунок постоянно менялся, если смотреть на него под разными углами.
Орк вернулся через несколько минут в компании какого-то эльфа. Мальком внимательно присмотрелся к нему. Он показался ему знакомым, явно где-то видел его, а вот вспомнить, где именно — не получалось. Память наотрез отказывалась сотрудничать с ним, пока что.
— Рад видеть вас в добром здравии, — любезно поприветствовал эльф.
— Кто вы? — насторожился Томас. Всякий, кто обращался к нему вежливо и относился с добротой, вызывал неоднозначную реакцию, а в голову закрадывалось подозрение: то ли перед ним друг, то ли враг — или же, возможно, сразу оба варианта.
— Я Накилон, — представился новый знакомый. — А вас как зовут, иноземец?
— Томас, — робко ответил он. Никто доселе не интересовался его именем. Оно звучало как-то иначе из собственных уст — то ли страннее, то ли просто с непривычки так казалось.
— То-ма-с, — повторил за человеком Накилон. — Мне нравится, как звучит это имя, хоть и произносится так просто.
Мальком и не думал, что можно в жизни услышать что-нибудь приятней и слаще, чем «я тебя люблю». Оказывается, есть и это — собственное имя! Конечно, звучало оно очень необычно в чужих устах, но после стольких дней пребывания в этом мире, где его называли по-разному, было приятно услышать что-то родное и знакомое слуху.
— Вы друг Даггарта? — осторожно поинтересовался Томас. В чем-то должен быть подвох — обязательно должен!
— Нет, — резко ответил эльф, придав своему мягкому тенору грубоватый оттенок. — Я его враг.
«Вот и подвох. — Мальком скорчил серьезную гримасу. — Только это не сильно проясняет ситуацию».
— Простите, Томас, я забыл, что вы слишком долго провели… — он слегка замялся, словно не знал, как это произнести на его языке.
— В Илазе, господин, — подсказал орк.
— Я еще не настолько хорошо разговариваю на вашем языке, — честно признался в своей промашке Накилон. — Не было достойной практики.
— Для чужака вы говорите очень даже неплохо.
— Вот только значения некоторых слов остаются для меня загадкой.
Мальком с любопытством посмотрел на собеседника. Он производил скорее хорошее впечатление, чем плохое. По нему даже сложно сказать, чтобы настолько воспитанный эльф был врагом организатора игрищ.
— Каких же? — из чистого интереса спросил Томас.
— Пистолет, ружье, мобильный телефон, казино, — перечислял по пальцам Накилон. — Их достаточно много.
— Это будет крайне сложно объяснить, — многозначительно улыбнулся Мальком.
— Не сомневаюсь, — улыбнулся эльф. — Мы немного отошли от темы нашего разговора, но я просто не смог сдержать своего любопытства. Не часто видишь перед собой живого человека, который к тому же является Makaristar — это на моем языке! — а на вашем — убийцей магов.
— Кто-кто? Убийца магов? — Томас невольно засмеялся, но тут же болезненно сморщился и побледнел. Назад вернулась та адская боль в груди, когда кажется, будто кто-то изнутри ломает кости, пытаясь выбраться наружу.
Накилон начал свой длинный рассказ с последних событий, о которых помнил сам Мальком. Он не забыл поведать о сокрушительной победе демона над горным великаном, о возвращении в их мир магии, о появлении Павших. В деталях описал столкновение младшего брата со старшим, когда тот вез Томаса обратно в школу мирадонов. Не стал и скрывать того, что они заинтересовались им после того маленького представления на городской площади.
— Выбор пал на тебя, когда ты вышел на сцену живой и здоровый, — закончил свой рассказ Накилон. — Я хочу предложить тебе… — как же это на вашем языке-то — сделку!
Где-то совсем рядом прогремел очень мощный взрыв. На их головы с потолка посыпалась пыль из маленьких щелей. Орк с тревогой посмотрел на своего господина, шаман же что-то пробубнил на своем наречии, продолжая заниматься алхимией. Он явно ставил какой-то опыт и крайне был недоволен тем, что ему тут мешают и всячески отвлекают разговорами.
— У нас осталось не так много времени на разговоры, поэтому я буду краток, — переменился в лице Накилон. Он перестал добродушно улыбаться, а черты лица, как показалось Малькому, сразу же ожесточились и стали немного грубее. — Я хочу, чтобы вы убили Всевидящего.
— Чего? — не врубился Томас и посмотрел на собеседника, как на идиота.
— Все довольно просто, — поспешил заверить Накилон. — Когда мои люди захватят крепость и отчистят ее от обезумевших жителей города, вам останется всего лишь подняться в келью Всевидящего и расправиться с немощным стариком. Он не сможет даже близко дать отпор. Это его плата за особый дар.
— Знаю, — отчеканил Мальком. — Почему я должен вам помогать?
— Помните, я сказал, что хочу предложить вам сделку? — на лице эльфа появилась легкая и загадочная ухмылка. — Вы помогаете мне, а взамен…
— … оставите в живых? — перебил Томас.
— Что за ребячество? — теперь пришел черед Накилона смеяться. — Я бы на вас не стал тратить время и силы, если бы знал, что откажетесь помочь мне в моем деле. Зачем чуть ли не воскрешать вас из мертвых, чтобы потом заново умертвить, Томас? В вашем состоянии смерть — это избавление от страданий.
Мальком был особенно согласен с последними словами собеседника. Почти нельзя было пошевелиться, чтобы тело не ломало от сильной боли. К тому же на место свинцовой тяжести пришла слабость: руки дрожали и плохо слушались. Он боялся, что если попробует встать на ноги — тут же упадет. Ему с каждой минутой становилось хуже.
— И что вы предложите взамен? — наконец-то решился спросить Томас, взглянув на эльфа исподлобья. Он побледнел, под глазами виднелись темные круги.
— Я могу вернуть вас домой, — с очень серьезным выражением на лице заявил Накилон, словно это было действительно возможно.
— Вы же сейчас меня обманываете, так? — нисколько не поверил Мальком. — Это отличный способ мотивировать меня, но со мной не прокатит.
— Обидно, что вы не верите мне, — немного огорчился собеседник. — Именно я соединил все три части кристалла в единое целое. Мне по силам открыть Врата перехода в ваш мир. Ты сможешь попасть обратно домой.
Томас отвел взгляд в сторону. Он ни грамма не верил словам Накилона, но почему-то колебался. Как велик был соблазн поверить в слова эльфа. Только проблема в том, что ему придется переступить через себя, сделать то, на что не хватало смелости решиться. Убийство — мысль об этом заставила содрогнуться Малькома от ужаса.
«Нет, нельзя верить ему. — Он краем глаза посмотрел на лицо собеседника. Тот стоял с каменным выражением, молчал, и только бегающий взгляд выдавал его нетерпение и, возможно, даже волнение. — Они скажут что угодно, лишь бы я сделал так, как надо им!»
— Я вижу в ваших глазах сомнение, — заговорил Накилон. — Чем подкрепить мои слова, чтобы вы в них поверили?
— Расскажите мне о ваших намерениях и объясните, зачем понадобилась смерть немощного старика?
Задав подобный вопрос, Мальком хотел немного потянуть время, чтобы все обдумать и придумать план действий. Но боль и плохое самочувствие сильно отвлекали его. Мысли в голове, как назло, ворочались очень медленно, когда требовалось соображать намного быстрее.
— Если я сделаю это, то буду вынужден избавиться от вас сразу, как вы выполнитечасть своей сделки, — честность и прямолинейность Накилона обескураживали. Он слишком открыто высказывался для злодея. — Время на исходе, Томас.
«Что же делать? — лихорадочно соображал Мальком, чувствуя, что совершенно не знает, как следует поступать в данной ситуации. Несмотря на его паршивое состояние, жажда жизни в нем нисколько не угасла, а напротив, возросла после недолгого пребывания в Илазе. — Надо принять какое-то решение, выиграть немного времени, чтобы придумать план действий!»
— Что же вы решили, Томас? — нетерпеливо поинтересовался Накилон.
«Тебе-то сейчас намного легче. Тебя не ставят перед выбором! — мысленно огрызнулся Мальком, нервно прикусывая губу. Это единственный жест, который не причинял ему абсолютно никакой боли, но помогал сосредоточиться и немного унять волнение. — Никогда бы не подумал, что попаду в столь затруднительную ситуацию! Если не дам ответ, меня точно прибьют прямо здесь и сейчас, а я ничем не смогу помочь наставнику и Даггарту. Точно! Придумал!»
— Я… — Томас специально сказал это слабым голосом, на выдохе, чтобы показать, что решение далось ему с огромным трудом, — сделаю это.
Для придачи большей правдоподобности Мальком отвернулся, словно испытывал сильные угрызения совести.
— Очень скоро вы вернетесь домой, Томас, — поспешил заверить его Накилон. — Ради этого можно и убить! Нет ничего постыдного в вашем поступке: каждый выживает так, как может.
— Мне бы не помешало немного поесть и еще лекарства, чтобы унять боль, — чуть ли не шепотом попросил Мальком. Он не осмелился поднять головы, боясь, что глаза выдадут его с потрохами.
— Мой слуга о вас позаботится, — эльф грозно посмотрел на орка, а потом мягко добавил: — Присмотри за ним, а то он очень плохо выглядит.
— Да, господин, — быстро ответил орк, поклонившись.
— Очень скоро ты мне понадобишься, Томас. Я рассчитываю, что свою часть сделки ты все-таки выполнишь.
— Обязательно. — Мальком попытался придать своему голосу хоть немного уверенности. — Я очень хочу вернуться домой, в свой мир.
— Вот и посмотрим, насколько сильно ваше желание, — с этими словами Накилон вышел из комнаты. Видать, время поджимало.
Томас поднял голову и посмотрел на орка. Тот говорил с шаманом, пока не получил от него небольшой пузырек с темно-желтой жидкостью.
«Не лучший цвет для лекарства», — брезгливо поморщился Мальком, когда представил, что там — моча.
— Мне придется это выпить? — недоверчиво глянул на пузырек он.
— Да, человек, — сухо ответил орк. — Без этого ты не сможешь выполнить свою часть уговора. Боль станет только сильнее, начнет ломать кости — ты даже пошевелить пальцами не захочешь.
Помощник Накилона достаточно красочно описал, что его ждет в скором будущем, как он будет себя чувствовать. Томас поежился, когда вспомнил о разрывающей грудную клетку боли. Или же ему просто стало холодно и это — не более, чем озноб.
— Я согласен, но потом обязательно дай чего-нибудь перекусить, — стуча зубами, проговорил Мальком. Он действительно замерз, хотя весь вспотел и все тело горело.
— Ты очень бледный, иноземец, — заметил орк, когда откупорил пузырек и медленно вылил содержимое ему в рот. — Ты сейчас очень похож на ожившего мертвеца.
Томас даже пожалел, что нет возможности посмотреть на себя в зеркало. Было видно, как стало не по себе помощнику Накилона, когда он посмотрел на него. Мальком не видел себя со стороны, но примерно представлял, насколько ужасно сейчас выглядит. Бледная кожа, красные глаза, а под ними — темно-фиолетовые круги, словно не спал целую неделю — примерно так должен выглядеть оживший мертвец по его мнению.
— Я сейчас принесу немного еды.
Орк чуть ли не бегом выбежал из комнаты, оставив зверолюда наедине с Малькомом. Его внешний вид, видать, все-таки производил определенное пугающее впечатление.
«Ну, хоть как-то я вселяю страх в других», — через силу улыбнулся Томас. Он надеялся, что лекарство подействует как можно быстрее: его самочувствие становилось все хуже — холод сковывал тело, озноб не прекращался и начало адски ломать кости.
Помощник Накилона вернулся с подносом. На нем стояла тарелка с кашей и кружка холодной воды. По сравнению с тем, как Малькома кормили в школе гладиаторов — скудновато. Но сейчас Томас не собирался придираться — живот уже сводило от голода, поэтому надо было просто перекусить. Он сейчас бы согласился даже червяков скушать, лишь бы прекратить свои страдания.
— Подожди, пока лекарство подействует, — посоветовал орк, когда поставил поднос на стол.
— Я быстрее помру от голода, чем от боли, — дрожащим голосом сказал Томас.
Он взял ложку левой рукой и принялся за еду. Из чего была приготовлена каша, оказалось трудно определить — как на вид, так на вкус, но она определенно чем-то смахивала на кашу из чечевицы. Мальком уплетал за обе щеки, наслаждаясь едой. Он буквально получал немереное удовольствие, это помогало ему легче переносить свое отвратительное состояние.
«Глупо, конечно, было давать согласие, — размышлял Томас, когда чувство голода немного отступило. — Я теперь обязан придумать какой-нибудь план действий, выкрутиться из сложившейся ситуации. А если он не врет и правда сможет вернуть меня домой?»
Очень скоро настанет тот самый момент, когда придется сделать выбор, определиться, на какой стороне стоит Томас. В его душу закрадывались сомнения, а сам он колебался больше прежнего, ведь на кону стояло нечто стоящее, чего жаждал все это время, ради чего жил: возможность вернуться домой. Внутри загорелся какой-то слабый огонек надежды, которому так и хотелось помочь разгореться, чтобы вновь обрести уверенность в собственных силах и в завтрашнем дне. Надо было лишь поверить словам Накилона — и проблема решена. Зная, ради чего живешь, ради чего сражаешься, ради чего отнимешь чью-то жизнь — легче сделать то, что требуется. У него впервые появился призрачный шанс вернуться домой, обнять дорогих сердцу родителей и оказаться там, где тебя по-настоящему любят. Ради этого можно поступиться принципами, взглядами и даже верой — лишь бы выжить.
Но колебался Мальком не по этой причине. Небольшое путешествие в загробный мир, в Илаз, где он насмотрелся на бесцельно бродящие тени, где на своей шкуре прочувствовал атмосферу безысходности и отчаяния, заставило его кардинально пересмотреть взгляды на некоторые вещи. Так же знакомство с Гаем Антонием и Фарагом помогло кое-что ему переосмыслить. В особенности их последний разговор, где они ясно дали понять, что ему давно пора самому принимать решения и нести за них ответственность.
«В спорт я тоже пришел не по своей воле», — тут же вспомнил Томас.
В паркур его затащили друзья, а отец, как истинный поклонник смешанных боев, хотел, чтобы сын стал самым знаменитым бойцом, поэтому отвел в один из знаменитых залов. Там он договорился с легендарным тренером, который превратил многих посредственных спортсменов в достойных профессионалов, заплатил на несколько месяцев вперед, так как верил в потенциал дорогого сыночка, и в первый же день отдал на попечение тренеру. Малькому тогда было всего четырнадцать лет, за плечами — четыре года боксерской выучки и три года самбо. В то время популярность смешанных боев многократно возросла из-за сокрушительных и порой невероятных побед русского бойца. Он стал легендой.
«Я ни разу не пожалел, что отец привел меня в спорт. — Томас почти закончил с кашей, осталось совсем немного. К тому же наконец-то подействовало лекарство, и боль временно отступила. — Только я никогда сам не принимал решений, так как все вокруг решали за меня: мой отец, мои друзья и мой тренер. Он говорил, что делать и как делать, выбирал соперников, а когда заметил, что я стал зазнаваться и вести себя так, словно уже являлся непобедимым чемпионом — выбрал лучшего профессионального бойца. И я ему проиграл. Это заметно охладило мой пыл».
Мальком покончил с кашей. Он взял кружку и с огромным удовольствием осушил ее до последней капли. Утолив жажду и перекусив, Томас почувствовал себя немного лучше.
В комнату вошел младший брат наставника — Лотион.
— Пришло время выполнить свою часть сделки, человек, — с порога сказал он.
В этот раз Томас сам почувствовал, как побледнел при виде своего первого и самого опасного противника. Наверняка Лотион с удовольствием бы всадил ему кинжал в живот или глотку перерезал, если бы Накилон не нуждался в нем.
— Может, дадите хоть какую-то обувь? — попросил Мальком, посмотрев на свои босые ноги.
— Ты его слышал, — обратился к помощнику Накилона младший брат наставника.
Орк беспрекословно подчинился. Он снял со своих ног сандалии и поставил их на пол рядом с человеком. Томас с благодарностью посмотрел на него, тот в ответ кивнул ему, словно понял все без слов.
Мальком осторожно спрыгнул со стола и, коснувшись босыми ногами холодного пола, сразу же поспешил надеть сандалии. Они оказались немного большими, но по сравнению с перспективой простудиться — это все же было лучше, чем ничего.
— Я готов идти, но мне не помещает помощь, — сообщил Томас, когда понял, что еще не окреп. Его организм не успел полностью восполнил потраченную энергию — слабость до сих пор ощущалась во всем теле.
Лотион скорчил недовольную гримасу: ему явно не хотелось даже близко подходить к человеку, который смог одолеть его в ближнем бою без оружия. Подобное никто не в силах забыть, но пришлось перебороть затаенную обиду и помочь Томасу. Младший брат наставника нырнул под левую руку человека, осторожно обхватил за талию, и они вместе медленно направились к выходу.
*
Лотион провожал Малькома взглядом. Внутри башни было достаточно светло благодаря магическим шарам, что цепочкой тянулись вдоль стены на расстоянии девяти-десяти футов друг от друга. Томас посмотрел на лестницу, а потом примерно попробовал представить, сколько придется преодолеть ступенек, прежде чем он попадет в келью Всевидящего. В его состоянии эта задача немного осложнялась, но ему придется приложить все имеющиеся силы, чтобы подняться наверх.
В правой руке Мальком держал кинжал, а левой опирался на стену, медленно преодолевая ступеньку за ступенькой. Он крайне обрадовался тому факту, что его путь освещают магические шары, а то пришлось бы нести факел — это только усложнило бы и так нелегкий подъем.
Как и предполагал Томас, винтовая лестница оказалась очень длинной. Он шел и шел, смотря то себе под ноги, то вперед, надеясь увидеть конец, а его все не было и не было.
«Наверняка Вэон окончательно разочаровался во мне, — думал Мальком, поднимаясь по лестнице. Перед глазами появилось лицо наставника, на котором было черным по белому написано, как сильно он был разочарован. Его красноречивый взгляд, полный жалости к нему, отлично дополнял картину. — Он, наверное, ожидал, что я выберу почетную смерть от руки противника, чем стану, как последний раб, плясать под их дудку!»
Отчасти Томас до сих пор продолжал верить, что его согласие — фикция, наглая ложь, чтобы потянуть время и придумать план действий. Вот только это неправда. Он разрывался между желанием поверить на слово Накилону и поступить по совести. В его душе развернулась настоящая борьба между добром и злом, правильным и неправильным, черным и белым, когда мир на самом деле не вписывался в заданные рамки, как и сама ситуация. Возможно, он никогда не пытался посмотреть на мир иным взглядом — в этом не возникало нужды, его жизнь была простой, понятной и легкой.
«Почему я до сих пор колеблюсь?» — спрашивал себя Мальком. Еще совсем недавно он всей душой стремился вернуться домой, задался целью выжить любой ценой, даже готов был совершить подлые и трусливые поступки. Только наставник не дал ему тогда сломаться на арене, иначе сейчас страх диктовал бы свои правила игры. Теперь все изменилось. Надо было перестать перекладывать ответственность на других и самому принять решение. Но сделать это было гораздо сложнее, чем казалось поначалу.
Когда Томас преодолел неизвестно какую по счету ступеньку, — а поднимался он очень долго, — из-за стены наконец-то замаячил конец лестницы. Сердце забилось чаще от вышедшего из-под контроля волнения, переполнявшего его душу, ведь цель была так близко. Он на время даже перестал обращать внимание на слабую ломающую кости боль. Уж слишком сильно было его любопытство, а какой он испытывал трепет — не передать словами. Мальком чуть ли не бегом поднимался по лестнице, хотя, в то же время, испытывал какой-то страх.
«Ну все, я пришел, — Томас остановился на предпоследней ступеньке. Осталось сделать всего несколько шагов, и он окажется в келье Всевидящего. — Что же, надеюсь, я смогу сделать тот выбор, о котором никогда не пожалею!»
Мальком медленно поднялся на последнюю ступеньку и переступил через порог. Он оказался в небольшой полупустой комнате, под потолком кружил магический шар. Из мебели была только одноместная длинная кровать, аккуратно заправленная, небольшой деревянный стол, на котором стоял поднос с едой, и стул, обшитый мягкой тканью. Томас прошел чуть дальше и заметил балкон. Там стояло большое кресло, над спинкой виднелась полностью лысая голова Всевидящего.
— Я так долго ждал тебя, Makaristar, — его могучий басистый голос зазвучал отовсюду, напугав и оглушив гостя.
— Откуда вы знаете, кто я? — Мальком осторожно шагнул вперед, ожидая какой-нибудь ловушки.
— Ты недосягаем для моего взора, убийца магов, — и снова тот же могучий голос, который не мог принадлежать немощному старцу. — Но мой слух все так же остер, как и в молодости.
Томас на секунду замялся, но все же сделал еще один шаг к балкону.
— И вы знаете, зачем я здесь? — спросил он.
— Нет, но мы скоро оба узнаем это, — сказал Всевидящий уже своим настоящим голосом. — Я слышу, как ты крадешься. Твои движения слишком неуклюжие, дыхание — тяжелое.
Мальком озадаченно посмотрел на кресло. Он колебался, так и не решив, что же сделает — пощадит старца или же выполнит свою часть сделки.
— А вы не думаете, что я пришел вас убить?
— Это ли твоя истинная цель, мальчик? — уставшим голосом спросил Всевидящий. — И не бойся — иди сюда.
Томас подозрительно огляделся, пристально присматриваясь ко всему, где можно спрятать какую-нибудь хитроумную ловушку, но ничего подозрительного не заметил. Он осмелился сделать еще один шаг, потом другой, пока не вышел на балкон. Посмотрев наверх, Мальком увидел посеревшее небо — рассвет был не за горами. Отсюда открывался прекрасный вид на город и его окрестности.
Архейм лежал перед ним как на ладони. Мальком прекрасно видел, как высокая и неприступная стена тянулась вдоль равнин, на которых раскинулись огромные поля, мельницы, крошечные деревянные домики. На горизонте широкой дугой вырисовывались цепочки гор с белыми пиками, у подножья опоясанные зелеными лесами. Когда же взгляд Томаса упал на город, то ему предстало ужасное зрелище: большинство зданий было охвачено пламенем, одинокие силуэты мелькали тут и там на пустых улицах и в проулках, одна из стен замка была частично разрушена. Амфитеатр также серьезно пострадал: та сторона, что смотрела на городскую площадь — почти вся обвалилась. Придется постараться, чтобы восстановить Архейм.
«Это настоящий кошмар, — удивлялся Мальком, поражаясь тому, насколько серьезной оказалась угроза, о которой предупреждал Фараг. — Надо обязательно рассказать наставнику обо всем!»
— Я помню те славные дни, когда в Архейм стекались торговцы со всего континента, когда приезжали заморские гости, чтобы полюбоваться им, когда все четыре народа жили в мире и согласии, — говорил Всевидящий. Томас осмелился шагнуть вперед, так как ему хотелось увидеть истинное обличие хранителя этого мира. — Не хочу тебя утомлять воспоминаниями, мальчик. Ты пришел не за тем, чтобы слушать сказки и россказни дряхлого старика.
Всевидящим был обычный на вид эльф с дряблой желтой кожей, очень худым телосложением и с тонкими длинными пальцами-крючками. Кончики его ушей закруглились, лицо покрывали сеточки морщин, белесые глаза почти не двигались. Он действительно походил на немощного дряхлого старца.
— Чтобы вернуться домой, я должен убить вас, — не стал скрывать истинную цель своего визита Мальком.
— Но раз ты этого еще не сделал, значит, тебя одолевают сомнения, мальчик, — догадался Всевидящий. — Ты еще не определился — кем являешься.
— Вы правы, — согласился Томас, крепко стискивая пальцами рукоятку кинжала. — Но я знаю, ради чего живу.
— Это не одно и то же, мальчик, — покачал головой старец.
— Почему?
— Не благородная цель делает тебя героем, а злодеями становятся не из жажды мести, власти или богатств. Ты олицетворяешь не то, во что веришь, — все намного сложнее. Это прописные истины, сынок.
— Но как же понять, кто ты? Как найти ответ на этот сложнейший вопрос?
— Можно быть героем, не размахивая мечом, не свершая великих подвигов, мальчик, — печально проговорил Всевидящий, скорбное выражение появилось на его лице. — Нас запомнят по нашим делам, а в мире, где рано или поздно ты встретишься со своими предками, важнее всего оставить после себя такое наследие, что будет жить в сердцах других людей. Твои поступки — вот что поможет тебе понять, кто ты есть на самом деле. Трус в любой момент может стать героем, преступник — добропорядочным гражданином, бездельник — трудягой, а мальчик — настоящим мужчиной.
— Я знаю, кем являюсь.
Мальком взял кинжал в другую руку и замахнулся. Он краем глаза заметил, как маленький краешек серого небесного полотна загорелся ало-золотым пламенем. Рассвет.
========== Часть 24 ==========
Вэон стоял на коленях рядом с Даггартом, и они оба посматривали с презрением и ненавистью на Сахжара. Он прятался за спинами своих гладиаторов, что-то обсуждал с Накилоном, а Лотион предпочитал стоять в тени, чтобы случайно не встретиться взглядом со своим отцом. И только Тирон с важной миной и хищным взглядом кружил вокруг пленников, особенно часто подходил к Джар-Сину, смотрел подолгу ему в лицо и снова обходил их всех.
— Нас ловко обвели вокруг пальца, — шепотом признался Вэон. Он никак не ожидал, что заговор зрел так давно и имел настолько глубокие, витиеватые корни. Внутри него кипела злоба к собственному брату, сыгравшему в этом не последнюю роль.
— Они ничем не гнушались, чтобы запутать нас и не позволить подобраться к ним слишком близко, — прорычал Даггарт, не сводя глаз с Сахжара. — Все это время они держали нас на расстоянии.
— Что будем делать? — осторожно спросил Вэон, когда Тирон прошел мимо них.
— Не знаю, — беспомощно прошептал организатор игрищ. — Нас поймали в ловушку, и из нее никому не суждено выбраться живым.
Аранион молча стоял на коленях с гордо поднятой головой. Он отказывался принимать поражение и всем своим видом пытался это показать заговорщикам, но они полностью его игнорировали. Им было совсем не важно, что делал правитель эльфов, пока не пытался подняться на ноги или сделать какую-нибудь другую очевидную глупость.
— Может быть, такова наша судьба, Даггарт? — заговорил Вэон, посмотрев другу в глаза. — Загнанный в ловушку зверь всегда опасней раненного — он будет драться изо всех сил, даже если знает, что обречен на верную гибель.
— Что ты хочешь этим сказать? — вопросительно посмотрел на него организатор игрищ.
— Я ненавижу их всех за то, что они сделали, — процедил сквозь зубы Вэон. — По их вине погибло столько жителей Архейма, столько невинных. Использовать Павших, как отвлекающий маневр — сколько же должно быть в сердце тьмы, чтобы пойти на подобное? Я хочу их задушить, — он показал, как обхватывает пальцами горло противника и начинает сдавливать его, — собственными руками.
Один из гладиаторов подошел к наставнику, безразлично посмотрел на него свысока и грозным голосом сказал:
— Не разговаривать и не двигаться, иначе мне придется отрезать вам палец, чтобы привить послушание.
Вэон ничего не ответил воину. Он посмотрел на серое небо, потом заметил, как на горизонте оно окрасилось алым золотом. Уже рассвет. Они целую ночь сражались с обезумевшими согражданами, проявляя невероятную силу воли и стойкость. Заговорщики застали их вымотанными и обессилевшими, ведь каждый из них сражался изо всех сил, не желая так просто сдаваться. Больше всего Вэон жалел об одном — о всех тех, кто выстоял под яростным натиском врага, но был сражен мечами предателей.
Когда гладиатор отошел на несколько шагов, Даггарт осмелился заговорить.
— Я прекрасно тебя понимаю, — сказал он, не спуская глаз с воина. — Ты бы знал, как сильно я сейчас желаю отрубить голову Сахжару. Он посмел превратить мирадонов в наемников, запятнав их славную честь и раздавив гордость. Что может быть унизительней для настоящего мирадона, как прислуживать кому-то? Сражаться вне арены, проливая кровь слабых и беззащитных жителей Архейма?
— Я что сказал? — гневно воскликнул тот же воин, который к ним подходил.
Он на ходу обнажил меч и занес его над головой Даггарта, как его одернул Накилон:
— Не смей трогать их!
Гладиатор злобно посмотрел на пленников, но меч спрятал. Он явно боялся Накилона больше, чем Сахжара.
Из башни, покачиваясь и весь бледный, вышел человек. Первым его заметил Тирон, который совершал очередной обход, следя за тем, чтобы никто из пленников не посмел совершить глупость вроде побега или попытки овладеть оружием.
— Вот и ваш иноземец появился, Накилон, — тут же известил бывшего советника магистр белой магии. — И, похоже, он выполнил часть своей сделки.
Вэон посмотрел в сторону башни Всевидящего. Он сразу же заметил окровавленный кинжал в левой руке человека.
— Этого я боялся больше всего, — разочарованно проговорил Даггарт.
При виде своего товарища демон оживился. Он, правда, ничего не смог предпринять, так как воины Сахжара, что присматривали за ним, тут же направили на него мечи. Им был отдан четкий приказ: если рогатый иноземец попытается вырваться — убить.
— Его можно понять, — поник наставник. — Он не принадлежит нашему миру, поэтому зачем ему рисковать своей жизнью ради нас? Мы же сделали его рабом, заставили сражаться на арене.
— Ты прав, — не стал отрицать очевидный факт организатор игрищ. — Его стремление вернуться домой можно понять. Я и сам бы ради этого сделал все, что в моих силах.
Аранион со скорбным выражением лица посмотрел на окровавленный кинжал и что-то прошептал. Мало кто знал, что правитель эльфов был лично знаком со Всевидящим.
Накилон чуть ли не с распростёртыми руками пошел навстречу к человеку.
— Я рад, что ты сделал правильный выбор, Томас, — сказал бывший советник, и на его лице появилась довольная улыбка. — Теперь моя очередь выполнить свою часть сделки.
Человек ничего не ответил. Он еле держался на ногах, весь бледный и мокрый. По лицу пот катился градинами. Никто не представлял, насколько ему сейчас тяжело, какую он испытывает невыносимую боль и о чем жалеет больше всего. Одни видели в нем кусок мяса для развлечения толпы, другие — инструмент, а третьи воспринимали его как грязь под ногами.
Заговорщик почти подошел вплотную к иноземцу, когда тот запнулся и чуть было не распластался на земле. Накилон успел вовремя среагировать и подхватил человека. Он бы просто не пережил падение, так как сломанные кости еще не полностью срослись.
— Я выбрал… свою судьбу! — с натугой произнес Томас и, ни секунды не медля, снизу вверх вонзил кинжал в череп Накилона по самую рукоятку.
Безжизненное тело бывшего советника обмякло и шлепнулось на землю. Человек не смог устоять на ногах и упал на убитого его рукой противника.
На мгновение почти все заговорщики растерялись, не ожидая такого поворота событий. Первым на ноги вскочил Вэон. Он выхватил из-за пояса стоящего рядом гладиатора кинжал и перерезал ему глотку. Даггарт сделал кувырок вперед, схватил меч убитого воина, быстро вскочил на ноги. Только они смогли воспользоваться растерянностью противника, чтобы завладеть оружием.
Один из гладиаторов обнажил клинок и бросился на организатора игрищ. Звонко лязгнула сталь, раздался чей-то вскрик. Обхватив лезвие меча окровавленными руками, заговорщик упал на колени. Даггарт рванул рукоять клинка влево и на себя, вспоров бедолаге живот. Из раны на землю вывались потроха.
Быстрее всех опомнился Сахжар, который тут же отдал приказ своим наемникам:
— Убить их всех!
К темному колдуну подскочил воин, собирающийся отрубить ему голову. Джар-Син внезапным ударом подсек противника, и тот, вскрикнув, грохнулся на спину. Он даже не успел опомниться, как зверолюд оказался на нем сверху. Мирадон попытался дотянуться до меча, но его попытка сразу была обречена на провал: темный колдун разорвал ему глотку острыми когтями, вырвав приличный кусок мяса и разорвав вены. Воин захлебнулся собственный кровью раньше, чем остановилось сердце.
Вэон и Даггарт отбивались от гладиаторов, встав спина к спине. Они никому не позволяли подойти достаточно близко, но их силы были на исходе.
Джар-Син бросился на выручку рогатому иноземцу. Он метнул в одного из противников кинжал, а другого сразил ментальным ударом. Через образовавшуюся брешь из окружения вырвался демон. Его рога засияли темно-алым светом, лишив магических сил и магистра, и темного колдуна. Это было даже на руку оставшимся в живых защитникам крепости.
Тирон попробовал обезвредить опасного воина, но ничего не вышло. Это заметили гладиаторы Сахжара, которые сразу же запаниковали. Они были наслышаны о «подвигах» рогатого иноземца, поэтому пока маг был рядом — их смелость не знала границ. Однако, лишившись поддержки магистра, никто из заговорщиков не захотел сражаться с ним: одним своим видом он вселял в противников страх, а его невероятная сила — ввергала в ужас.
Воины побросали оружие и побежали к проходу в стене.
— Я приказываю вам драться до конца! — закричал Сахжар, надрывая глотку, но никто из мирадонов его не послушался. Они бежали прочь, пока такая возможность еще была.
— Он мой, — остановил Вэона организатор игрищ. — Я разберусь с ним сам.
Даггарт с неистовым криком побежал на Сахжара. Они оба когда-то были гладиаторами, сражались на арене и проливали кровь своих врагов. Только зверолюд растоптал все то, во что верил орк. Он превратил крепкое братство воинов, повязанных одним долгом и судьбой, в сборище предателей, трусов и убийц.
— Я пришел за тобой, псина! — прорычал организатор игрищ.
Он описал мечом широкую дугу, целясь в шею противника, но со свистом рассек пустое пространство. Сахжар ловко ушел от удара, наклонившись назад. Даггарт шагнул вперед и тут же рубанул от себя, продолжая нападение. Раздался жалобный лязг стали. Зверолюд едва успел отвести клинок в сторону, как орк съездил ему кулаком по челюсти, сбив с ног.
— Ты всегда был слабее меня, — сказал он, подходя ближе к лежащему на земле противнику.
— А ты — медленнее.
И в доказательство своих слов Сахжар нанес ему неожиданно сильный удар ногой под колено, а другой — подсек спереди. Даггарт грохнулся на вытянутые руки, а когда попытался сразу же подняться — получил мощный удар пяткой по ребрам. Острая резкая боль пронзила тело. Он упал на бок, согнулся пополам, не в силах сделать вдох или выдох.
— Побеждает не тот, кто сильнее, а тот, кто быстрее, — с насмешкой сказал зверолюд, поднимаясь на ноги. — Я всегда тебе это…
Вэон подкрался сзади и пронзил Сахжара мечом насквозь, насаживая его на клинок, как кусок мяса. Окровавленное острие торчало из его груди, зверолюд издавал булькающие звуки, беззвучно открывая и закрывая рот.
— А я всегда думал, — кряхтя от напряжения, заговорил наставник, — что побеждает сильнейший. Оказывается, я был неправ.
Зверолюд ослабил хватку и выпустил из пальцев рукоять меча. Оружие с глухим шлепком упало на землю. Вэон оттолкнул обмякшее тело от себя, пихнув в сторону. Сахжар упал лицом в грязь, а эльф как ни в чем не бывало наступил на него и вытащил клинок.
— Мы и так сегодня потеряли многих, — предостерег Даггарта наставник. — Не хватало, чтобы еще умер ты из-за своего упрямства.
Джар-Син так же успел разобраться с Тироном. Тот без магических способностей не представлял никакой угрозы, поэтому темному колдуну не пришлось слишком сильно напрягаться, чтобы покончить с заговорщиком. Он даже ни на секунду не колебался, медленно перерезая глотку противнику — предатель перед смертью должен был искупить грехи, а единственный известный способ, который знал зверолюд, это физические страдания.
Наставник подбежал к лежащему на трупе Накилона человеку. Он осторожно приподнял его, оттащил в сторону и, перед тем как аккуратно уложить на землю, подсунул под голову плащ, преждевременно снятый с одного из мертвых заговорщиков.
— Томас, ты меня слышишь? — с тревогой спросил Вэон, прислушиваясь к его очень слабому дыханию.
— Я просто хотел… — прошептал человек и, скорчившись от адской боли, застонал, — сдержать обещание. Стать… воином. Ты… был прав — этот выбор… мы делаем сами.
На лице Томаса появилась мимолетная улыбка, которая тут же пропала. Его веки сомкнулись, он почти перестал дышать.
«Надо срочно позвать лекаря, иначе ему не дожить и до вечера, — быстро сообразил наставник. — Прояви свою стойкость еще раз, Томас, покажи, что я в тебе не ошибался!»
Вэон вскочил на ноги, ища взглядом Араниона. Он должен был попрощаться с ним перед тем, как отправиться в школу мирадонов, чтобы притащить с собой дворфа-лекаря. Без его помощи человеку не выжить.
— Ты не видел моего отца? — вертя головой, спросил наставник.
— Нет, — ответил Джар-Син, покончив с магистром. Недолго он цеплялся за жизнь, раз так быстро отошел в Эхиппар — только туда отправляются грешники.
Рогатый иноземец сидел рядом с безжизненным телом, с любопытством рассматривая мертвеца. Наставник подбежал к нему и опешил, когда разглядел знакомые одеяния, а потом увидел и лицо. На земле с сомкнутыми веками и с торчащим из груди кинжалом лежал Аранион. На его мертво-бледных губах застыла печальная улыбка.
— Лотион, я найду тебя и убью… — прошептал Вэон, сразу же поняв, кто виновен в гибели отца. — Клянусь всеми существующими богами. Я убью тебя! — и он зарыдал, как маленький ребенок, над телом правителя эльфов.
Утреннее солнце лениво выползало из-за горизонта, окрашивая небо в темно-оранжевый цвет. Выжившие защитники замка со скорбными выражениями на лицах смотрели на рассвет, восхищаясь его простой, но необычно-волшебной красотой. Они потеряли стольких друзей, соратников и близких людей, что ощущали себя невероятно одинокими и потерянными.
Но мало кто из выживших догадывался, что впереди их ждут еще более серьезные испытания, еще более мрачные и темные дни, чем эта ночь. Они лишь отсрочили неизбежное. Зло проснулось — теперь оно стремилось уничтожить все, до чего сможет дотянуться.
The End
========== Эпилог ==========
На тренировочной площадке было необычно тихо. Большинство гладиаторов погибло во время столкновения с обезумевшими жителями, а те, кто выжили, помогали восстанавливать город. Новыми членами Совета четырех стали Даггарт, Джар-Син и еще двое граждан, показавших себя с лучшей стороны во время нападения Павших: они всячески помогали тем, кто сохранил разум и достоинство в водовороте хаоса и всеобщего безумия. Вэону так же поступило предложение стать советником от Круга, который созывался народом только в одном случае — смерти всех членов Совета четырех, но он отказался от этой должности: ему и так предстояло разбираться с эльфийскими посланниками из столицы. Они собирались забрать тело Араниона и похоронить его рядом с Древом Жизни, где хоронили всех умерших правителей, а так же хотели, чтобы Вэон, как главный наследник, взошел на трон и стал новым владыкой Даэртаура. На этом все изменения в его жизни не заканчивались: он больше не простой наставник и мастер-переводчик, а новый владелец школы мирадонов и организатор игрищ — этому лично поспособствовал сам Даггарт.
Джар-Син же стал новым архимагом и возглавил Коллегию, так как выяснилось, что предыдущий был убит Тироном. Но на этом радостные вести не заканчивались. Недавно каждый из них ощутил, что магия снова стала покидать мир. Павшие больше не представляли никакой угрозы, как и любой, кто решит воспользоваться обретенными магическими способностями во зло. Вэон теперь прекрасно понимал, чего именно боялся его отец, о чем он предупреждал, когда они встретились в первый раз после долгой разлуки. Любая сила — это великая ответственность, с которой не каждому дано справиться.
Очень медленно жизнь в Архейме возвращалась в привычное русло. По улицам города снова бродили люди, разъезжали кареты, ездили повозки со стройматериалами и рабочими. Ремесленники трудились не покладая рук, внося свой небольшой, но неоспоримый вклад в общее дело.
Чуть позже также стало ясно, что человек оставил в живых Всевидящего. Наставник очень сильно хотел поговорить со старцем, но тот никогда не покидал пределы своей кельи. Что бы не повлияло на иноземца, он из простого раба превратился в одного из героев, который так требовался жителям Архейма после всего пережитого. Об этом решили Джар-Син и Даггарт, а Вэон поддержал их намерение превратить человека в того, кто помог спасти целый город. Он послужил прекрасным примером храбрости и мужества, а также истинным воплощением учений Урланов. Людям нужен был пример для вдохновения — и новые советники им это дали.
Из хижины выбежал взволнованный лекарь. Заметив Вэона, разгуливающего по тренировочному полю, он помахал ему рукой и прокричал:
— Иноземец очнулся.
Наставник поспешил к хижине. Он почти бежал к ней, так как за прошедшие несколько дней дворф отчаянно сражался со смертью за жизнь человека. Они надеялись, что смогут помочь полуживому иноземцу, но чем дольше он пребывал в бессознательном состоянии, тем больше им казалось, что они пытаются вернуть к жизни мертвеца.
Вбежав в хижину, взволнованный Вэон опешил. Он ожидал, что застанет человека в печальном состоянии, а тот сидел на краю стола весь бледный и мокрый. Иноземец медленно повернул голову, посмотрел тяжелым взглядом на него.
— Ты как, Томас? — с озадаченным выражением на лице спросил Вэон.
— Отвратительно, — прошептал человек, боясь даже сделать глубокий вдох или просто пошевелиться. — Не думал, что останусь в живых после всего.
— Мы тоже, — не стал скрывать наставник. — Ты нужен нам в добром здравии, Томас. Ты стал героем Архейма.
Иноземец мрачно глянул исподлобья на эльфа.
— Я почти решился убить Всевидящего, — ему стало тошно от осознания того, насколько близко он стоял к краю бездны и готов был в нее заглянуть, лишь бы вернуться домой. — Но не смог. Не смог я стать убийцей по чьей-то прихоти, не смог смириться с отведенной мне ролью инструмента. Когда опустил кинжал и сказал Всевидящему, что не стану его трогать, он мне сказал: «Всем нам сейчас нужен герой, сынок. Герой, который пришел извне, который не принадлежит нашему миру. И он должен им стать по своей воле, самостоятельно сделав выбор. Людям нужен пример. И ты им можешь стать, человек. Не твой рогатый друг, а ты».
— О, тебе крупно повезло, Томас, — с завистью проговорил Вэон. — Мало кто может похвастаться тем, что лично знаком и разговаривал со Всевидящим. А чья была кровь на клинке?
— Моя, конечно же, — улыбнулся человек. — Я надеялся, что они смотрят на меня так же, как и многие жители этого прекрасного города: с презрением, считая слабаком, трусом, жалким рабом, но не воином. Мой тренер, так скажем, по ближнему бою однажды сказал: «Самый глупый поступок — недооценивать своего противника!» Он был прав.
Томас на секунду замолчал, задумался о чем-то, а потом сказал:
— Знаешь, наставник, я сейчас похож на одного очень древнего воина из моего мира. Он тоже был простым рабом, сражался на арене, но однажды стал настоящим героем и легендой, хоть и несколько в ином смысле. Его звали Спартак.
— Спартак, — Вэон прищурился, его глаза хитро заблестели. Он посмотрел на лекаря, что-то спросил, тот ответил не очень внятно, но наставник его понял.
— О чем вы говорили? — полюбопытствовал иноземец.
— Я спросил его, как ему имя Спартак. Он сказал, что запоминается намного легче и звучит куда красивее, чем Томас.
— И? — за этим явно должно было последовать какое-то интересное продолжение.
— Отныне тебя будут звать Спартак, — решительным тоном сказал наставник. — И ты — воин иного мира.
— Хорошо, — тут же согласился Томас, которому это имя самому очень нравилось. — Теперь я — Спартак. Герой Архейма…
*
Лотион встретился со своим господином далеко от города, чтобы передать ему ларчик с магическим кристаллом «Сингул». После небольшой трапезы они молча сидели и любовались тем, как догорал костер. Через дыру полога палатки было видно звездное небо, наполовину затянутое облаками.
— Ты принес то, что я просил? — наконец-то спросил высокий, крепкого телосложения человек с черными короткими волосами и мощным, выступающим вперед двойным подбородком.
— Да, господин, — сухо ответил Лотион.
Он полез в маленький мешочек, который таскал все это время с собой, и вытащил ларчик, обшитый настоящей кожей.
— Разобрал его? — задал еще один уточняющий вопрос человек, задумчиво нахмурившись.
— Да. — Лотион открыл ларчик и показал, что «Сингул» действительно снова разделен на три части.
— Отлично, — потирая руки, улыбнулся его господин. — Благодаря алхимии, я смог многое понять об этом камне, а наш небольшой эксперимент только доказал, что моя теория — верна.
— Всевидящий остался жив, — сообщил Лотион, передавая ларчик алхимику. — Я сделал так, как вы просили в этом случае поступить — убил своего отца.
— Что же, неприятно, конечно, было идти на подобный шаг, но это необходимо, — опечалился человек. — Он и моим другом когда-то был.
— Первая часть плана позади, господин. Что будем делать дальше? — с холодным равнодушием спросил эльф.
— А дальше мы отправляемся в пустыню Мертвых, — спокойно сообщил человек.
— Зачем? — несколько удивился Лотион. — Там никого и ничего нет.
— Повидать наших союзников, — объяснил алхимик. — Они давно ждут своего часа, как и я. Завтра же отправляемся в путь.
Последние комментарии
23 часов 3 минут назад
1 день 4 часов назад
1 день 11 часов назад
1 день 14 часов назад
1 день 14 часов назад
3 дней 1 час назад