Дождь в полынной пустоши. Часть вторая (СИ) [Игорь Владимирович Федорцов] (fb2) читать онлайн

Дождь в полынной пустоши.

?…Нигде не сказано, но полагают верным, Зло создано в преддверии субботы, в сумерки, ибо в саму субботу дел не ведут и не начинают.?

Марбас, губернатор.

Пролог.

,,…Человек, творение божие, в иную годину хуже всякой прилипчивой заразы, алчного зверя или стихийного бедствия. От болезни сыщется верное лекарство, зверя отпугнешь огнем и оружием, от непогоды спасут надежные стены и крепкая крыша. Но не от человека. Не успокоится он, не обретет покоя, не изведя неугодных, не пролив крови безвинных и виноватых, не разрушив очаги и жилища. Истинно, нет ни снадобья, ни средства, ни укрытия, ни молитвы оборониться от него.?

Теренций Ках. ?О сущности людской.?

***

Начиная с полудня Святой Хрисании (26 сентября), веселому и шебутному малому Алхиду Береру пришлось скинуть ноги с края стола, оторвать зад от любимого кресла и закатать рукава новенького блио. Выполнить порученное нанимателем, возможно только одним единственным верным способом. Пахать, пахать, пахать. Забыв о сне и еде. Милом доме и посиделках у камина. Чистых накрахмаленных рубахах и свежих брэ. Беззаботных пирушках с приятелями и разбитных шалавах из ,,Пряжки и Броши?. О времени суток и днях недели. О многих прочих приятных и привычных вещах, способных в малом отвлечь от заказанной работы. Не поддастся мирским соблазнам и искусам, круглощекий легист добровольно переехал из своей тесной и пыльной конторки в бездонные архивы и хранилища столичного магистрата. Под абсолютно благовидным предлогом. Извернуться, но разыскать генеалогическую связь унгрийских Поллаков с родами королевства Эгль. Привести доказательства, барон Колин аф Поллак не приблуда, не пасынок, а кровь от крови потомок славных воителей с берегов полноводных Леи и Снопа. Звучит красиво и возвышено, да только родство, близкое или дальнее, с кем-то из солеров, интересовало заказчика в последнюю очередь, и интересовало ли вообще. ?Ну, только если вдруг?, ? смеялся юный барон над эфемерной возможностью. Об истинной цели подвижничества, пусть и не напрямую, Алхиду поведали. Отдельно и подробно расписав, каждый причитающийся за усердие штивер. И потому…. Пожрать на ходу, попить на ходу. Малую нужду - в угол, под лестницу, где и без того потоп. Большую надобность - в облюбованную жирными мухами бадью, с потеками из-под неплотной крышки. На сон час-два, три - уже королевский отдых! От недосыпа глаза легиста сделались красными, щеки ввалились, цветущий вид поблек, улыбка сменилась около губными резкими складками. На одеждах появились неисчислимые кляксы, а в пальцы намертво въелись чернила, не отпарить и за полгода. Всякая личная жизнь осталась за рамками сурового распорядка, направленного на накопление и строгую систематизацию извлечений из множества источников, которые, надлежало, скопировав, а то и вовсе незаметно изъяв, приобщить к растущим сугробам документов. Успеть к сроку, Берер нанял в помощники парочку пронырливых сообразительных клириков. Парни старались. За обещанные деньги нужно стараться. Нужно прилагать нечеловеческие, не сказать титанические! усилия, выполнить объем намеченных изысканий и не впасть в излишнюю любознательность. Сотня штиверов накрепко отшибает память на память до селе не жалующихся.

Но будь дней в неделе вдвое, а часов в сутках втрое больше, все равно с работой зашивались. Ориентироваться в сотнях и тысячах бумаг, собранных за века, рассованных по полкам шкафов, запертых в сундуках и сбереженных в глиняных тубусах, выволокли из небытия прежнего архивариуса, оставившего службу в магистрате из-за немощи. Паралитика поместили поблизости с архивом, поселив в кладовку. Наняли сиделку убирать за ним говно, кормить, поить, травить чемеричной водой и уксусом кожных паразитов, позволять сговорить себя на бесстыдство и грех. Боргезе оказался неоценимым подспорьем. Архивный червь не только знал и помнил на зубок множество ордонансов, капитуляриев, уложений, дополнений к уложениям, булл, картуляриев, договоров, указов, но и держал в завшивленой башке, где отыскать необходимый документ. Вытянуть драгоценные сведения, Алхиду приходилось терпеть желчное брюзжание и жалобы, вдыхать вонь гниющих пролежней и не брезговать ползающих по обездвиженному и бесчувственному телу архивариуса неисчислимых вшей. После пяти минут общения с Боргезе, легисту до зуда мечталось залезть в бочку с крутым кипятком и отскоблить кожу с мяса. Его утешало одно, сиделке приходилось и того хуже.

По заверениям церковных авторитетов, Святого Лонгина держали в колодках и ошейнике два месяца. Святую Варвару морили голодом двадцать дней. Страстотерпца Савву безбожно ломали на дыбе декаду. Мученичество легиста несравнимо с подвигом светочей веры, но достойно доброго слова и похвалы. Поскольку Алхид Берер пахал, пахал и пахал, не делая поблажек ни себе, ни подчиненным.

***

В кубышку помещения, через узкие окна, преодолев мутный заслон стекол алебастровых рам, сочился желтушный свет. Пятнал половицы, дотягивался до резных панелей, подтекал под высокие мебельные ножки, всплескивался на витрины. В простенки межоконья втиснуты массивные шкафы не со слюдяными, со стеклянными вставками в дверцах, видеть дорогие, в бархате и в сафьяне, книги. Сталагмиты стеллажей, исчленяя пространство в подобие лабиринта, поднимались к потолку. От разорительного изобилия самшита и шелковицы, в тесном помещении ощущение доброго солнечного тепла, а взгорбленный кленовый пол кажется зыбучим прибрежным песком, подступившим к обрыву огромного стола.

Перед Вионом Ренфрю-младшим минимум бумаг, колокольчик вызова слуг и охраны, песочница-яйцо, старая чернильница и несколько перьев. Обычных гусиных. Все в пределах свободного доступа. Не вставать, не тянуться. Ростовщику под пятьдесят, и внешне он походил на комара. Тонок и кровожаден. Насколько может выглядеть кровожадным, ссужающий деньги под процент.

Выпавшее нынче свободное время, хозяин кубышки проводил за подсчетом доходов. Не своих, а человека, по его мнению, не выдающегося, но проявившего способности. Иагу Глинна. Умение навариваться, вызывало у ростовщика нечто среднее между завистью, восхищением и досадой. Оттого мучился множеством вопросов, которые никому никогда не задаст. И не потому, что не ответят. Большие деньги не блещут чистотою родословной, а уж воняют…. Пусть не сами, но руки их стяжавшие. Глинн не исключение. Не занести в исключения члена общества, дважды это самое общество ободравшего. Так что вопросы отпадают, но компаньонаж с зерноторговцем в одном щекотливом дельце, обязателен к рассмотрению.

Расписывая цифры, ростовщик невольно подметил, больно удачно получилось. Удачно для Глинна. Запоздал подвоз зерна. Поползли слухи о новом голоде. Слухи подхватили кликуши с церковных папертей. Знамения грянули. Летающие чудища, многими якобы засвидетельствованные, объявились. Смерть Трия Брисса на пожаре собственного подворья. Все это, так или иначе, значительно увеличило прибыль торговца. Он и два года назад неплохо нажился, а нынче и вовсе удостоился прозвища Мешок на мешок. Мешок штиверов на мешок зерна. Прозвище о многом говорит и на пустое не липнет.

Перо, поскрипывая под нажимом, плавно бежало по бумаге, расставляя знаки сложения и умножения. Средняя стоимость пуда зерна, рост цен сначала вдвое, потом втрое и далее по возрастающей, усредненное количество проданного. Конечный результат, Ренфрю сначала подчеркнул, потом жирно обвел несколько раз. Было, было о чем приватно потолковать с удачливым лихоимцем.

Тягуче скрипнула дверь, оповещая о посетителе. Ренфрю потряс песочницей, просушить чернила. Сдул песок и отложил бумагу в сторонку, собираясь позже перепроверить подсчеты. В ошибку верилось мало, но вдруг что-то упустил, не добавил. А прибыток любит точность. Чужой прибыток ? до последнего медяка.

На лице ростовщика дежурная маска расположенности и участливости. Любой входящий, если не принес свой малый грош сейчас, то непременно принесет два, но попозже, что предполагает проявлять гостеприимство и радушие. Вот только рассмотрев вошедшего, расхотелось оказывать и то, и другое.

? Чем могу услужить, саину? - предельно вежлив ростовщик с молодым хлыщом. Тот очень прилично одет, оружие не дешево и выглядит так, словно в кармане пригрел удачу. В любимой игре ,,Кто таков? Зачем пришел и сколько попросит?? Ренфрю сделал следующие разумные по его убеждению умозаключения.

?Чулочник. Но скрывает. Разбойные морды и вольные манеры только у таких. Нарядился в лучшее. Свое ли? Не по родне ли одежка собрана, произвести благоприятное и положительное впечатление. Заявится, а то и потребует (знаком с их породой, потребует!), пятьдесят монет серебром. Но обойдется и сорока, и тридцатью. И двадцатью доволен останется. Вернет лет через пять, не раньше. Но пообещает весной, рассчитывая поправить благосостояние, воюя с тоджами.?

? Барон Поллак из Унгрии, ? представился Колин, соблюдая некую интонационную прогрессию. Он больше Поллак, чем барон, и больше унгриец, чем представитель доблестной, но малоизвестно фамилии. - Обналичить.

Ренфрю сунули выигранное в ,,Крякве и вертеле? обязательство.

?Подумать только! Целый бестолковый барон!? ? новое умозаключение ростовщика обострило забывчивость предложить гостю присесть.

Вексель Ренфрю признал. Его собственный. Ростовщик помнил едва ли не по именам, кому выдавал подобные бумаги. С нынешним владельцем ранее никогда не сталкивался. С таким-то лицом, не забываются. История получения векселя ,,бестолковым бароном?, Ренфрю не занимала. Прихотливы пути обретения и утрат, прослеживать их.

В роде людском простых величин не бывает. Во всяком своя закавыка. Своя червоточина.

?И какая в нем?? ? присматривался унгриец определиться с ростовщиком. Его черед угадывать. Хвост ,,младший? беспричинно не прицепят. Габор Гусмар, тоже младший, не сказать убогий. С этим как? Согласен добровольно таскать бремя вечно не первых или ищет лазейки и повода показать себя? Поддерживает под локоток или примеряется подставить подножку? Виона Ренфрю в подобном не заподозрить. Не из таких он. Идеальный человек на вторые роли. В семье, в компании, в общем деле. Слова лишнего не скажет, с инициативой не полезет. Оттого и лавка уменьшенная копия лавки старшего Ренфрю. Но у старшего сидит наемный работник, а здесь сам корпит. Однако создать видимость значимости мастер, каких поискать. На плечах дорогое горностаевое оплечье. Не настолько холодно в него кутаться. Перстеньки на пальчики наздеваны. На большой ? с рубином. В песочницу, судя по просыпанным крупинкам, подмешан толченый янтарь.

? Желаете сумму полностью? - делает не обязательное уточнение ростовщик, заглядывая в строки обязательства.

? Если возможно, ? сомневается (а ведь сомневается!) податель векселя, усаживаясь на гостевой стул.

? За время существование дома Ренфрю, а это без малого двести лет, еще никто не жаловался на затруднения в получении выплат.

? Не жаловаться, не значит остаться довольным.

? Не скажу про Унгрию, но известно ли саину, в Эгле мы выступаем гарантами многих. Так что, в Карлайре недобросовестных ростовщиков не отыщите, не старайтесь. В свое время мы ратовали за имущественный ценз для желающих открыть свое дело.

? Ценз в восемь тысяч введен всего-то сто лет назад, ? проявил удивительную осведомленность ,,бестолковый?. ? По меркам Унгрии сумма не очень велика, а в сравнении с Элатом, нашим добрым соседом, так и вовсе смехотворна. У них принято, у кого в обороте десять тысяч монет, ставить перед лавкой колонну. Двадцать - две. Перед вашей дверью пусто. Если это не ваша скромность, то, что тогда?

? Мы не в Элате.

? Деньги везде деньги.

? Это верно. И тут главное честность.

? Людей дающих в долг под девятнадцать процентов, а с имущественным залогом под пятнадцать, трудно обвинить в честности.

? А сколько надо? Попасть под обвинения?

? Нисколько. Вере претит ростовщичество. Стоит ли льстивое прозвание банчиери седьмого круга ада? Рядом с разбойниками и самоубийцами.

? Вере много чего претит. А для банчиери мы не слишком богаты.

? Родство с Кабодами не оказалось выгодным?

? Мы и сами….

? Бросьте. Большая часть денежных средств перешла к Ренфрю от них. Кабодам не повезло с наследниками. С их стороны в слиянии домов участвовали только девицы. Так что похвалитесь, чем другим. И не вздумайте приплетать обслуживание Золотого Подворья. Моффет не занял денег только у нищих с паперти Святой Агафии, ? унгриец откровенно загоготал. - А зря. Возвращать бы не пришлось.

? Вы интересовались историей нашей семьи? - не поддержал веселья Ренфрю. Не во всем следует потакать клиенту. Неправильно истолкует.

? Я интересовался, кто раздает поручительства направо и налево, безо всякой осмотрительности.

? Обычная практика.

? До той поры, пока однажды, кто-то не вывалит ворох таких бумаг, потребовав немедленных выплат.

? Мы справимся с любыми острыми моментами, ? уверил Ренфрю, но идейку ухватил, прижулил.

?Похоже на то, справитесь,? ? к собственному удовольствию отметил Колин и задал обескураживающий вопрос, к которому исподволь и замысловато подводил разговор.

? И потому не держите охрану?

Ренфрю непонимающе уставился на странного посетителя. Лицо ростовщика сделалось еще тоньше и кровожадней. Сказал ли барон достаточно, начинать думать плохо и беспокоиться?

? У вас перед входной дверью никого, ? с издевкой пояснил Колин притихшему ростовщику.

? Шутите? - все еще не определился Ренфрю, бояться или смеяться.

? В данную минуту не предрасположен, ? Колин ткнул острием шнепфера в пол. Вязкий звук неприятен мирному обывательскому уху.

? То, что вы не видели Отто, не означает отсутствие охраны, ? попытался убедить Ренфрю. Дурная слава не приносит прибылей, но уменьшает и отваживает солидных клиентов.

? Хотите спор? - открыто предложил унгриец. ? На вексель. Сторожа и не подозревают о моем присутствии здесь. Если не прав, бумага ваша. Прав - удвоите выплату. Идет?

? Как же мы выясним истину?

? Очень просто. Я встану за тот шкаф, а вы позовете вашего горе-Отто. Два-три вопроса и поймете за кем победа.

Ренфрю не из любителей пари и азартных споров, но подобного вызова не мог не принять. Отказаться, дать повод сомневаться в надежности Дома Ренфрю, подорвать доверие.

? Уговорили, ? согласился ростовщик и затрынькал колокольчиком. Звук и ритм открыто предупреждал о дурном расположение хозяина лавки.

Охранник вошел с запозданием, достаточным заподозрить правоту клиента. Но Ренфрю решил не сдаваться.

? Звали саин? - пробасил Отто. Голосок согласно комплекции ? богатырский. Живот на полведра каши.

? Что там за шум? Или мне показалось? - деловито хмурил брови ростовщик.

? Так и есть, саин. Бесстыжая девка, упилась до беспамятства и заголилась посреди улицы. Её, дескать, пекарь ославил заразной. Вот и предъявила засвидетельствовать, что здорова. Пьянь, она и есть пьянь.

? Надо прогнать. У нас приличное место. Посетителей распугают. Не ровен час увидят непотребство. Сегодня ни одного не явилось.

? Дык прогнал. А посетители, они после обеда ходят. Рано им. Балаболка-то межень не отбивала.

? Балаболка?

? Прощеница просим. На Хара еще не отзвонились.

? Ладно, ступай.

Пока ростовщик беседовал с нерадивым работником, Колин спокойно, в доступных обзору подробностях, рассмотрел в оконце внутренний дворик. Клетка содержания леопардов, пяток вооруженных детин. Старой, неподатливой векам кладки, здание. Окованная сверху донизу дверь, заперта на тяжеленные замки. Вторая, малоприметная, за плетями дикого хмеля. Задняя стена строения ? древняя ограда, возвышающаяся над новой покатой крышей в сажень, не меньше. И уже за оградой, в отдалении, необычная полуразрушенная колокольня. Углядел унгриец и схрон стрелка со шнеппером. И натянутую сеть с колокольцами и множество приспособлений против злоумышленников. Из охраны никто не спал и не зевал, службу несли, как положено. Бдели хозяйское добро и секреты.

Отпущенный хозяином охранник удалился и Колин покинул укрытие. Возможность подглядеть в исписанный и исчерканный лист использовал. Вион Ренфрю не первый человек в семье, но и не последний и явно подсчитывал продажи зерна. Начальная цифра и дальнейшие действия с ней на то указывали. Особенно двойной кругляш итога.

? Мои кровные! - насмехаясь попросил Колин.

? Какими желаете получить? Унгрийской медью? - не остался в долгу у патриотичного барона, раздосадованный нерадивостью слуги, ростовщик.

? Ноблями. А то столько разговоров о доме Ренфрю, ? намеренно язвит унгриец. ? Серебра и у Глинна предостаточно выдать.

Про серебро Колин упомянул специально, в качестве наживки. Заглонет? Ммм! Чего на листок косимся? Циферки радуют. Или смущают?

? Золотом расплачивается казначейство, ? назидателен ростовщик. Ему прекрасно известно, после того как король потребовал полностью сдавать благородный металл в казну, у столичной молодежи в манерах сорить рыжьем. ? Но для вас, пожалуй, сделаем исключение, ? держал марку Ренфрю. - Вам причитается восемнадцать ноблей, девять штиверов и три гроша.

? Округлите уж, не таскать с собой мелочевку, ? дозволил обсчет Колин. Опять же с умыслом.

?Ах, так!? ? мелькнуло на тонком лице сердитого ростовщика и, он округлил… до девятнадцати, повергнуть барона в замешательство и изумление, что вполне ему удалось.

Получив причитающуюся сумму, Колин покинул лавку, вызвав у Отто с начала удивление, а потом бурю худших предчувствий. Настроение, поднятое потехой с уличной девкой, молниеносно упало. Терять хорошую работу не хотелось.

Унгриец, сойдя с крыльца, повернул вниз по улице, размышляя о собственном никудышном лицедействе.

?Что это было?? - попробовал он повторно отыграть реакцию на несказанную и противозаконную щедрость ростовщика. ?? Наглядная бесталанность??

В проулке, в загаженной местными выпивохами подворотне, не привлекать ненужного внимания, унгрийца терпеливо дожидалась шлюха. Плату за работу она получила, но ей обещали прибавку.

? За такой приварок я и в церкви под попа лягу, ? жадно блестели глаза девицы, на серебро.

? Под попа не надо. Тем более в храме. А вот с парнями ростовщика сойдись, ? Колин добавил монет. - Одежду смени и личико освежи.

? Родом не вышла в шелковых панти ходить и морду жидким золотом мылить, ? пожалобилась шлюха на скудость и бедность.

?С виду не дура,? ? не готов разочаровываться унгриец. Он покривился, прищурился и, подбросив штивер, подхватил в кулак. Не угадывать выпавший жребий, искать спасения или укрытия, девка в испуге отступила в глубину подворотни.

Колин разжал денежку и показательно огорчительно хмыкнул.

? Не хочешь выглядеть приличной девушкой?

Растянутые ешь…. уш… на акцент не списать. Делается зябко спине, и подкашиваются ноги. Шлюха беззащитно всхлипнула. Тех, кто не хотят, вылавливают из канала или собирают по задворкам. Очень редко, единым целым.

? Как пожелаете, саин, ? подтвердила готовность работать на унгрийца, будущая приличная девушка.

***

По дубовому брусу, от помоста до края, ровно семь шагов. Над жадным пламенем, в восходящем потоке крепнущего бездымного жара, испуганной птицей застыла старуха. В рванье, с распущенными космами, заплывшим от побоев сине-красным лицом, с дорожками слез на грязных щеках и спекшимися в коросту разбитыми губами. Опустошенная усталостью и страданиями, она оглядывала колыхающуюся толпу, втиснутую в Висельную площадь. Людская болотина, обтыканная вешками охранения, беспокойно волновалась, в нетерпеливом ожидании поглазеть чужую смерть. В травницу тыкали пальцами, гоготали, плевали, посылали проклятья. Отчаянные бабы задирали юбки и платья, заголяли менжи и задницы - как тебе такой сглаз, ведьма? Охочие до зрелищ жамкали грязь кидаться. Праведные заранее припасли камни и кизяки. Нетерпеливые целили не промахнуться. Липкий комок конского навоза мазнул старухе по скуле, запутался в космах и остался висеть вонючей шалоболкой. Вытереться, выдрать пакость, потребуется отпустить левую, ломанную пытками руку, убаюканную правой, с разбитыми и вывернутыми пальцами. Пусть уж так. Не Чистый Четверг, не перед образами вставать.

Травница поборола страх, оторвала взгляд от толпы посмотреть вокруг. В последний раз. Все в последний раз. Небо, крыши домов, купола церквей, крикливые птицы, даже люди что пришли сюда. Совсем неподалеку, на перекрестие доходил мужчина. Разбитую человеческую плоть жрали черви, мухи грелись в ранах. Из порванных мышц торчали кости. В дыры щек вытекала сукровица, а единственный глаз едва видел. На расклеванном вороньем лице зависть. Она умрет, а он будет жить. Еще день или два. Существует ли наказание более тяжкое ? жить?

Зашептать бы молитву, помочь человеку, да о чем просить? О смерти? Можно ли такое?

Взгляд травницы метнулся дальше. В металлической клетке, скрючившись в тесноте, еле шевелится…. Мужчина? Женщина? Ребенок? Нечто. Бледное пятно просунуто сквозь прутья. Улыбка черной пасти.

Она умрет, а он будет жить. День или два. Или больше. Жить! Слушать колокола, видеть восход, чувствовать холод, стынуть под ветром. Подхватывать языком снежные хлопья, ловить их открытым ртом, собирать в пригоршни. Он будет жить!

?….Именуемая себя Силин Ардаж, тайно торговала приворотным зельем…, ? прогромыхал судейский обвинитель, подкрепив речь именами верных свидетелей. Никого из названных травница не знала и не слышала о таковых и уж тем более не продавала приворотного зелья. Не варила.

? ….Вступала в противоестественную связь с животными, ? и опять длинная цепь незнакомых имен. Оказывается, чтобы о тебе не придумали, придумке найдется множество очевидцев. Даже тому, как в полную луну собирала свою нечистую кровь! В её-то годы? Но собаку ей жаль. До слез. Только не осталось их. Выплакала. В пыточной. ,,Наряжаясь? в Пектораль. Сидя в Железной Деве и верхом на Кобыле. Скрючившись в Аисте и под Слезой Ангела. Выплюнула с остатками зубов. Выхаркала отбитыми легкими. Выблевала с желчью и желудочной слизью.

Она подобрала Жужа слепым щенком, беспомощным и жалким. Выходила, как смогла. Жуж для нее не пес. Младший брат, на которого хорошо ворчать и кормить с ладони. Но это ей. Пса опалили, доискиваясь колдовских знаков в виде перевернутой звезды и креста в круге. Жуж визжал и скулил, и рвался спрятаться у нее в ногах. Она визжала и скулила пожалеть блохастого. Но что жизнь какой-то собаки? Что им жизнь человека? Они исполняли порученную работу. Хорошо и на совесть. С полуживого Жужа содрали шкуру. Теперь она служит доказательством её ведьмовских прегрешений.

? …Наводила порчу, прибегая к нечестивым заговорам. Свидетельствует торговец Этен Морэс. Седьмого дня от Спаса он проезжал мимо подворья Силин Ардаж, после чего слег в горячке. Так же свидетельствует Ирма Лафот. Находясь в тяжести, столкнулась в притворе церкви с ведьмой Ардаж, и тем днем у нее случилось истечение из лона и выкидыш…

Здравомыслящим поразмыслить - ведьма в Святой Церкви? С каких пор? Не бывает! Но на площади не здравомыслящие. Здесь собрались посмотреть казнь старой разносчицы и пособницы зла. Некоторых из пришедших она в прошлом лечила. И хорошо лечила. Раз выжили и пришли.

? … На Андрея-Стратилата, после покупки ведьмой Ардаж в шинке малого штофа вина, хозяин шинка, Мэт Дей, заболел потрясухой и лишился рассудка, ? оглашал обвинитель очередной преступный эпизод, подтверждающий ведьмовство.

Его послушать, рот раззявишь! Ложь возвели, ложью засвидетельствовали и лжи своей боялись до обморочности. Когда судейский закончит драть глотку, недолго осталось, дадут последнее слово. Поплакаться на беды, холод, нужду и сиротство. Ей не надо придумывать, достаточно вспомнить. Поведать о маленькой девочке, из разоренного обоза беженцев, заплутавшей в незнакомом лесу. Об отбившей перепуганную реву у одичалых собак, старой отшельнице, не пожалевшей ребенку ломтя хлеба, лавки ночевать и времени учить. И про взрослую жизнь, начавшуюся не с благословения, а налета пьяных королевских ратников. Наставницу посекли сталью ? мешалась, а её выволокли из церкви, где искала защиты и спасения, и надругались в очередь. После неделю металась в бреду, хотела умереть. Не умерла. Молодой умирать страшно. Как умереть, не поживши? Не вернувши в долг полученное?

Отплакала, отвыла, отлежалась. Отлежавшись, побрела к священнику за утешением, сочувствием, пониманием. За целительным словом, умирить душевную рану. Но получила отлучение и тяжкую епитимью. За блуд. Потом нищенствовала, бродяжничала и побиралась. Не околеть в лютую стужу, сожительствовала с диаконом за тепло у очага. Стелилась под углежогов, укрыться от непогоды в их тесном шалаше. Прибилась к горемыке и рвала жилы на бесплодной пашне. Рожала мертвых деток, и варила настои, травить беспутным деревенским гуленам греховный приплод. Много зим минуло, много вод в реках утекло, а получается за прожитый срок, только-то и были семь лет под опекой мудрой отшельницы, горько вздыхавшей на обращение ,,матушка?. С тем и придется отойти в райские кущи, если они уготованы таким как она. Не за безгрешность. За терпение, за глупую надежду в высшую справедливость и перемены к лучшему. Не переменилось. И не перемениться. Полыхнет тополиной пушиной в смертельном огневище и раздует ветер пепел, то немногое что от нее останется, во все стороны света, в каких не нашлось ей ни приюта, ни трудного бабьего счастья, ни тихой старости, похожей на долгую теплую осень.

? … Согласно закону королевства, прежде оглашения и исполнения приговора, Силин Ардаж надлежит выступить в свою защиту, ибо не сыскалось доброхота молвить за неё. Говори теперь или прими должное с покаянием!

В этот самый момент большого отчаяния, горькой обиды и тоскливого одиночества, травнице попалась на глаза фигура в темно-фиолетовых одеждах. На самом дальнем краю толпы. Не едино со всеми, не частицей в целом, но обособленно. Он приходил к ней. Это она могла сказать уверено. Покупал рвотное. Баранец. Спрашивал омежник. Не продала. Побоялась.

Странно узнать именно этого человека из десятков прочих. Может потому что он не с ними? Наверное, не зря её судят как ведьму. Было что-то в крови, в сердце, в душе, в мыслях, в умении увидеть и принять, зачем он здесь. Травница еще раз окинула взором людское болотище. Многие из них сдохнут. Скоро. И омежника не потребуется.

Но не утешилась. Не простила. Ни пропащей своей жизни. Ни смерти верного Жужа. Ни того что пришли.

Пожевав губами, Силин сплюнула черным кровяным сгустком.

? Тьфу! Вот вам мое покаяние! - и, под всеобщий запоздалый ах! шагнула в огонь.

***

Из оконной шибины, заткнутой трухлявой рогожей, здорово тянет стылым. Но и морозный сквозняк не в состоянии выветрить затхлость плесневелого дерева, едкой настоявшейся сырости, отопревшей кожи, копоти выгоревшего свечного воска, кислотности мышиного помета и еще десятка запахов тлена и распада. От худой крыши на стенах потеки и разводья. Безжалостная, вездесущая вода сгноила потолочные балки, смыла краски фресок со штукатурки, а саму штукатурку, где вспучила, где облупила до кирпича. В кладке многоместно щели, трещины и эрозия. Некогда нарядная горница, а это горница, выглядит заброшено. Не отрадно в ней ни жить, ни находиться.

Морщинистый темноликий архиерей Васпиниан, немилосердно древен. По всем человеческим срокам. И его великие года уже не торжество жизни и духовного подвига, а укор мешкающей с обязательным приходом смерти. Зачем мучить человека немощью, болезнями и невзгодами? До коли терпеть ему? Но пожалуется ли старик на свое долгое житье, попеняет ли на затянувшийся век? Нет, нет, и нет. Уходят те, кому нечего делать среди живущих, нечем занять свои дни и часы, а у него слишком много долгов и перед живыми и пред мертвыми.

Архиерей закончил вдумчивое, въедливое чтение, по небрежению владельца, мятого-перемятого свитка. Трясущимися, старческими, скрюченными болезнью пальцами, бережно поправляя и ровняя края, скрутил бумагу, но из рук не выпустил. Не вернул, не положил на пустой черный стол. Оставил при себе.

? И поэтому вы здесь? - в голосе старца теплилась надежда, получить подтверждение. - Исполнить последнюю волю покойного отца?

? Не вижу иной, мало-мальски приличной причины находиться в вашей дыре, ? от гостя крепко пахнуло отвратной смесью дешевого пойла и чеснока. - Я видел разоренный тоджами Ксом, но и там не так скверно.

Осадить бы говоруна, призвать к уважительности, постращать епитимьей, а то и отходить архиерейской клюкой, за дверь вытолкать, прогнать, науськав дворовых псов. Но во власти юнца, ни больше, ни меньше, ближайшее благополучие монастырской братии. Во истину не познаваема мудрость Небес в своих помыслах. Потому не повздыхать, не поплакаться тяжкой доле, отпущенной Всевышним, но принять должной. Да и перед кем выказывать слабость? Перед неразумным маловером, отмеченным шрамами на юном лике.

? Время не щадит никого. Ни человека, ни его творения, ? втолковывал недорослю Васпиниан. ? Этим сводам тысяча лет. Столица начиналась от наших стен. Под нашим кровом находили пристанище первые монархи Эглер-хошксара. На наших алтарях выставлялись раки святых Хрисса и Фриды, а в подземельях монастыря годами хранилась королевская казна и Плащаница Шхины. С нашего иконостаса пяти церквам столичным щедро святыни отданы. На них и сейчас смотришь, сердцем благоговеешь. Не то, что нынешняя мазня, какую купцы вскладчину для Святой Афры в Энтурии приобрели. Там сроду хороших икон не писано, хотя от устава ни в чем не отступают.

? Зато теперь…., ? Поллак не стесняясь обидеть старика, изобразил самое отвращение.

? Мы монахи. Наша участь смирение, молитва и вспоможение сирым и нагим, ? поостыл старик. Или заморился от длинной речи.

? А в канаве у ворот, те, кому не вспомогли? - ёрничает унгриец, не жалея архиерейского самолюбия. ? Но мне собственно безразлично сколь древни и живописны ваши развалины, а причина моего пребывания у вас, известна из содержания бумаги.

? Свершение богоугодных дел, достойно всяческой похвалы.

? Ни похвала, ни благодарности не уменьшат расходов, привести в порядок здешнюю разруху. Пять тысяч штиверов на постройку новой колокольни вынь да положи!

Архиерей снес упрек. Не ответно ли ему слушать подобное? Не он ли упрекал братию, не привечать бродяжек в разоренном доме. Не отдавать последнего. Не довершать разор.

? Всякая ноша тяжка.

? Интересно, чья тяжелей?

? То пустой спор, саин, ? терпелив Васпиниан к неразумному юнцу. Не по добросердечию, по светлой корысти. Не взбрыкнул бы гость, не обманул бы нечаянных надежд. ? Не нами назначено, не нам отменять. Мне своя - молиться. Вам - своя. Проявить сыновнюю почтительность к последней воле родителя.

? Почтение это на девяносто процентов розги, а на десять привычка подчиняться. И будьте уверены, все девяносто я прочувствовал своей поротой задницей и спиной. Ни полпроцента не скостил клятый пьяньчуга. Иной раз спать не мог. Змея столько не линяет, сколько с меня шкур спущено.

? Кто жалеет розги чаду своему…

? Старый дурак и не жалел…

Архиерей стерпел грубость и ругань. Не за себя, за братию. Может с его терпения им вскорости легче жить станет.

?…Так что остановимся на последних десяти. От меня требуется отстроить колокольню в Карлайре. Никаких особых распоряжений мне не дано. В чем вы убедились, внимательно прочитав отцовское поручение. Просто ваша обитель ближайшая к шинку, где я обычно засиживаюсь. Имеются какие-то возражения на мои намерения, выкладывайте, и мы расстанемся без нервотрепки. По мне, пять тысяч штиверов нашли бы применение и гораздо лучшее, чем оплачивать тысячу булыжников, уложенных в пустотелый столб, с десяти пудовым боталом на макушке, ? мечтательная гримаса унгрийца, посыл архиерею, о юной греховности устремлений. ? Но что поделать? Воля усопшего.

?Вбить такому подчинение, надо сильно постараться!? - восхитился Васпиниан баронской наукой. - ?Другой бы деньги просто прокутил и не вспомнил о родительском наказе.?

? Никаких возражений нет. Только небольшое пожелание, употребить часть средств на восстановление жилых помещений для братии. В большой нужде и большом стеснении живем.

? Тогда campanile* выйдет пониже, ? сразу же предупредил Поллак, употребив архаичное название.

? Гордыня предосудительна, ? согласился архиерей с условием.

Иметь колокольню славить малиновым звоном Царствие Небесное заманчиво, но и о юдоли земной следует подумать. Киновий нуждается в хорошем ремонте, двор в мощении, воскобойня и поволуша в перестройке. Всех дыр в хозяйстве не перечислить. Горько старцу за неприглядность вверенного кормления. За порушение и неухоженость, за допущенный чужой нерадивостью упадок.

? Не помешали бы старые планы монастыря. Имеются такие? Насколько знаю, монастырские подворья не возводили абы как. Хотя я гарантирую, развалившаяся колокольня, перестроенный под свои нужды, языческий ганах.

? Монастырь древен, несколько раз горел и разорялся войной. Не уверен, что планы найдутся. Но посмотрю в библиотеке. А что про ганах, не могу сказать. Не сведущ.

? Имея планы на руках, проще договориться со строителями, и выкроить вам, подлатать развалюхи монахов.

? Вы хотите нанять артельных?

? А что у вас полно толковых каменщиков сложить колокольню? Не обвалится через неделю?

? С божьей помощью….

? С божьей помощью только овсюг по полям растет, а пшеницу сеять и хлеб печь самому надо, ? выкобенивался унгриец поучать старика. Роль ,,Задери-носа? не трудна, но до чего мерзка. Будто облит прокисшим супом. Но мудрость гласит, полководец, плачущий по солдатам, не выиграет битвы. Ему тоже не позволительно оступиться.

? Все в руце божьей, ? не перечит архиерей.

? Тогда не теряем моего времени. Отправляйтесь в библиотеку, а я поднимусь на ганах. Туда можно подняться, посмотреть, пока не стемнело? Не свалюсь? А то в стенах трещины, кошка пролезет. Вон Милостивец стоял-стоял, а рухнул.

При упоминании ужасающей трагедии, архиерей осенил себя троекратным троеперстием.

? Смилуйся, на грехи наши.

? Ага, скидка не помешает, ? пьяненько ухмыльнулся унгриец.

Заторопившись, Васпиниан позабыл (ах, память!) предупредить о брате Килиане. В жару и холод, под открытым небом, блаженный монах встречал и провожал восходы и закаты, на верху башни. Молился в тщетном усердии увидеть знак об искуплении. В чем грешен, не каялся и, на исповеди упорно молчал. Лишь твердил: ,,То между мной и Владыкой Небесным.? В карцер бы его за строптивость, но там и молодой трех дней не протянет, а в блаженном душа еле теплится. Помрет до срока.

Первый этаж ганаха бывший хлев. Колину показалось, запах шерсти и тепла животных все еще присутствует, не выветрился, но затаился, схоронился до поры в швах кладки, под старыми балками, за белесыми саванами паутины. Жаль. Только показалось. Тот случай когда хочется обманываться.

Бестолково набито всякой рухляди. Увязанных десятками метел. Накиданных штабелем лопат, чистить и убирать снег. Гора торб с песком, посыпать дорожки. По углам жмутся бадейки с известью, подбеливать и подмазывать стены. То малое из монастырского порядка, на что хватало сил и средств поддерживать.

На втором этаже заделанные окна, копоть на стенах, разобранный очаг, над которым все еще висит очажная цепь. Забытая святыня, чуждая теперешней вере. Колин качнул рехыс*, послушать недовольный и обиженный шепот старого металла.

Третий и четвертый этажи ? уазегдон - гостевые, сиротливо пусты. Когда-то здесь звучала речь, чествовали гостей и здравили хозяев. Над гостевыми ? кьэбиц - кладовые. Тут уж совсем тоскливо и холодно. Ганах мертв давно-давно. С того времени как потух очаг. Кого согреет печальный звон чужой меди?

С братом Килианом унгриец столкнулся на верхней площадке, почти налетел.

? От кого прячешься, старый сыч?

? Не прячусь вовсе. Знамения жду. Ангела небесного! - обронив хлебную корку, перепуганный блаженный забился подальше.

? Считай, дождался, ? посмеялся Поллак над монахом.

Не приближаясь, Килиан придирчиво осмотрел унгрийца, что-то бормоча о небесном сыне.

? Не похож, ? монах втянул холодный воздух, отравленный вино-чесночным выхлопом. ? Не может быть посланец таким.

? Кого ждали, того и прислали, ? Колин подпнул утерянную горбушку к блаженному. - Встречай!

? Верно ли тебя? - не верил монах легким словам.

? И услышал я глас Господа моего: Кого послать мне? Кто пойдет за нас? И сказал, вот я, пошли меня. Я пойду*! ? убеждал Колин, внося полную сумятицу в замутненный разум блаженного.

Убедил бы. Наверное. Подвела рваная щека. Не бывает ангелов с изуродованными ликами. Благостны они образом и нравом кротки, и речь их врачует раны душевные. Этот же больше похож на искусителя. Нет за ним правды! И ему нет!

? У, бесстыжий! - погрозил блаженный обманщику и затих домусоливать в беззубом рту, подобранную с полу хлебину.

Монастырь прибывал в упадке и запустении. Не со вчера и не с позавчера. Лет двести. Просветителей не любят. А за что собственно? Чего не коснись, во всем их верх. Что не слово ? клеймо истины. Что не деяние, подвиг во славу Всевышнего. По земле ходят, головы к облакам задрав. Кому понравится жить с такими в соседстве и принимать таких в доме? То-то же.

С высоты ганаха запустение явственней, масштабней. Святые Ворота перекошены и левая створина забыла, когда закрывалась. Гранитная арка въезда, потеряв запорный камень, развалилась, и тяжелые обломки лежат у входа. Убрать то ли руки не доходят, то ли не хватает этих самих рук, то ли жалко тратить немногие силы на неблагодарный труд. Растолкали груду, удобней перешагивать и, слава богу. Сразу у ворот ночлежный дом, по-старинному поволуша. Гостей не привечали давно, но пускали нищих бродяжек. Отгородили специальный кут для бедствующих старух и баб с малыми ребятишками. Делились последним, не жадничали. В одном из окон повалуши висит искорка молитвенной свечи. Пришлые молятся, вознося хвалу Небесному Отцу за кусок и кров. Не велики дарованные блага, кров тесен, кус мал, но какие дадены. Грешно подозревать, но молились бы и татю разбойному и поганому иноверцу. Когда брюхо подведет к хребту, да ребятня дохнет, едино кто протянет сухарь и воды. Рядом с повалушей ? хворобня, пользовать больных и немощных. Пустые окна, отсутствуют двери, схудавшая кровля ввалилась в короб сруба. Не практикуют монахи лечение. Некому. Вывелись лекаря, да и накладно. Сами себя пользуют молитвой и постом. За хворбней, по едва уловимым невыразительным теплым запахам распаренного зерна, поварня с выводком сарайчиков, сараюшек и сараев. В одном сонное кудахтанье кур и тоскливое блеяние голодных коз. От большинства подсобных строений остались лишь безобразные остовы. В холодные времена дерево разбирали на топливо. Не по карману дрова-то. Прямоугольники под соломенными скатами ? киновий и воскобойня. Отдельно пожженный скрипторий. Все здания, не занимать пространства, притулены одной из своих стен к высокому каменному забору. Центр застройки, маленькая, древняя, без единого гвоздя рубленная, церковка, похожая на очерневшую головешку и рядом, основа всему, крепь веры и духа, храм, неподвластный бурям перемен. К храму пристроен низенький дом архиерея. На особицу, торчит ганах, приспособленный под колокольню, но бить не в колокол, а в клепало*.

Унгрийцу любопытна восточная сторона, со скрипторием. Не столько от пожара, сколько от людского недогляда, часть фасадной стены обрушилась. Из обломков камня и высоко поднявшейся полыни, боязливо подглядывают окошки полуподвала. Через забор к скрипторию, угол в угол, длинное строение, бывшая монастырская конюшня. Греховным считалось содержать такую скотину на святой территории, оттого и вынесена за пределы двора. Теперь конюшня часть ухоженной усадьбы Ренфрю. В сгустившихся вечерних сумерках хорошо видны огни двух сторожек, факельный обход с регулярностью в четверть часа, и ленивые призраки спущенных с цепи мерсейских леопардов.

? Отличный вид, - одобрил унгриец соседство монастыря с жилищем ростовщика.

Но было еще дополнение. К увиденному. Колин давно приучился выслушивать из разговоров, обрывочных и сказанных походя фраз, из недосказанностей, непонятностей, отвлеченностей, полунамеков и оговорок полезное. Мыть из чужих обдуманных и не обдуманных речений, драгоценное золото сведений. Оставалось только понять, в чем ему польза от упомянутой архиереем иконы Святой Афры, писаной по старым канонам?

***

Моффет выжидал не говорить под руку. Женщина жадно, по-мужски, хлебала вино. Кубок трясся и стекло мелко цокало об зубы. Ей до горловых спазм противен вкус его семени. Она и не скрывала своего отвращения. Что ж, у всякого свои сильные и слабые стороны. И первых гораздо меньше вторых. У нее - пьет, что верблюд и презирает своего богоданного короля.

?Чего мучается?? ? не впервой задавался Моффетвопросом, но как и до этого, лишь строил догадки. Спросить саму? Или лучше спросить самого себя, что он находил в немолодой, некрасивой бабе, держать её рядом и отказывать в подобной милости другим? Король разглядывал женщину, как разглядывал бы отменно натасканную охотничью суку и хорошо выезженную кобылу. Может все дело в том, она его сука, его кобыла? И плевать на заплывшие жирком бедра, отвисший животик, дряблую грудь с морщинистыми сосками, складки на шее и второй подбородок. На густые брови, не выразительные глаза, крупный мужской нос, рыбью хищную большеротость и кокетливую мушку над верхней губой.

?Мушка совершенно лишняя,? ? утвердился Моффет и пока любовница большими судорожными глотками глушила годельо, выбрал из вазы коричный шарик, начиненный черносливом с медом и, роняя крошки в постель и на себя, с удовольствием схрумкал. От сладкого и корицы приятно печет язык и нёбо. Он сгрыз еще парочку и, обсосав вымазанные начинкой пальцы, спросил.

? Как поживает наш юный барон? Я с огромным удовольствие подписывал ему титульные бумаги. Даан буквально исходил желчью. Таким я его видел, когда тетка выставила оболтуса из собственной спальни без штанов и рубахи.

Женщина с хрипами отдышалась, отшвырнула кубок, навзничь откинулась в постель. Судорожно сглатывала не унимающуюся тошноту. Если бы Моффет мог рассчитывать на её искренность услышать мнение о себе, то не удивился бы, что ассоциируется у любовницы с выплеснутой из ночного горшка кучей дерьма. Расплывшейся и вонючей. По поводу себя он давно избавился от всяких иллюзий. Так и есть - куча. Того самого. И это крайне его забавляло.

? Вздумал отыскать генеалогическую связь с эгльскими фамилиями, ? поделилась женщина свежими сведениями.

? Он занимается подобной ерундой? - не поверил Моффет. От унгрийца ожидаешь дерзостей и эпатажа, а не составления родословной.

? Ерундой? Похоже, мальчишка нацелен равноправно сесть за один стол с солерами в Королевском Совете и ищет тому не обоснование, но предлог. Тень предлога. След от тени. Предположения, что таковой след имелся, ? убедительно доказывала любовница.

?Может потому она со мной, что я ей верю? Все еще верю,? - не озарение, но обвинение Моффета самому себе. С подобными заблуждениями надо прощаться при рождении. Дольше протянешь.

? Найдет?

? Не найдет, придумает.

? Еще один на мою хлипкую шею, ? хлопнул король по собственному загривку.

Шее Моффета позавидует любой откормленный на убой боров со Скотного рынка.

? Забери к себе. Пока на него невелик спрос.

? Думаешь, унгрийца потянут?

? Вопрос ближайших дней.

? И денег.

? И денег, ? согласилась женщина.

? Как он вообще? - грыз Моффет забившийся под ноготь чернослив и мелко отплевывал.

? Если в Унгрии хотя бы треть таких, либо выжги пфальц, либо прикорми как следует. А лучше страви с Анхальтом.

? У них нет общей границы.

? Зато есть ты.

? Я подумаю, ? почти пообещал Моффет. Идея-то хороша! Баба-баба, а соображает! ? Расскажи мне о Поллаке, ? попросил он. Парень занимал его. Наглость второе счастье. Станет ли унгриец вдвойне счастливым? Быть ли тому скорым свидетелем?

? Себе на уме. Ни с кем близко не сходится, ни к кому особо не привязан.

? Достоинства?

? Основных два. Резаная морда и хер между ног. Остальное прилагается.

? А недостатки?

? Все-то же, но в обратном порядке. Как и у всех мужиков.

?Злится?? ? расслышал Моффет некие подозрительные нотки.

? Лисэль освободила ему подушку?

? Сам освободит. Не упустит уцепиться за возможность удержаться в столице. Столичная канава ему, как выяснилось, тесна.

? То есть вопрос решенный? - оставил в покое ноготь Моффет.

? А ты сомневался?

? В ней нисколько. А в нем… Хм…, ? король подумал о чем-то, чего женщина не смогла предугадать. Или не стала этого делать. ? Если Лисэль выкинет из-за него какую-нибудь глупость, подарю марку. Маркграфа не стыдно и в Совет пригласить.

? А если он?

? На каторге вечно не хватает крепких рук и спин.

? Ему передать?

? Так будет не интересно. Но предположу, он оберет мою свояченицу до нитки.

? О, деньги унгриец считает, не хуже твоего казначея.

?В своем тыканье она само очарование,? ? восхищен Моффет фамильярностью и непосредственностью любовницы. Тыкать надо уметь. ? ?Я умею,? ? почти смеется король.

? Увы, моему бедному казначею нечего считать, а вот твоему унгрийцу, похоже, очень даже есть. У мальчишки недешевая одежда и дорогое оружие. В Стальной Лоб не всякий вхож. А он из него не вылазит. И не всем по карману шнепфер ковки двухвековой давности и два чудесных алкуса. Ты не знаешь, кого он готовится прирезать?

? Нет, я еще не доросла до таких откровений с ним. Разве что Аранко.

? Вот-вот, еще прибавь юную баронессу и смазливых служанок. Достоверно знаю, его родитель не входит в первую сотню Унгрии и даже третью не замыкает. Откуда у засранца серебро?

Слушая Моффета, женщина утвердилась, толстобрюха информируют о Серебряном Дворе регулярно и помимо нее. Приглядывают и за новиком.

?Акли или канцлер? Или он еще с кем-то спит, кроме меня?? - подкатилась она под толстенный бок монарха.

? Тебя это беспокоит?

Король сам не вполне определился, беспокоит его или нет активность, а главное деньги, какого-то сопливого выскочки.

?Попытать бейлифа?? ? Моффет медленно вез липким пальцем по телу любовницы. От подбородка, по складкам шеи, ниже…. ? ?У нее чувственная грудь,? ? обводил он концентрические круги вокруг топорщившихся сосков.

? Меня всегда нервирует, если кто-то живет не на последний грош и отменно владеет мечом. Поскольку где-то он этот грош взял или ему ссудили, а меч не связан со мной вассальной клятвой.

? Ничего не поделаешь. Аранко умудрилась всех опередить.

? Чушь! Он попользовался девчонкой, так же как Гусмаром.

? Попользуйся ты. Раз тебе такой необходим, ? второй раз предложили королю.

?Уж не хочет ли она мне его подсунуть. А что? Он во дворце, она в постели?? ? вкралось подозрение Моффету. К любым советам король относился с предельной осторожностью. Но в паранойю не впадал.? ?А втроем получится разместиться?? ? оглядел он широченное ложе.

Справиться с приступом неуместного веселья, спросил.

? А как его баронство проглотили остальные?

Женщина прекрасно короля поняла.

? Завидуют. Кто больше, кто меньше.

? Могут создать неприятности?

? Кому? Унгрийцу?

? Вижу, ты высоко ценишь Поллака.

? Тебя не было на крыше дворца в тот момент, когда он окунал в помои Гусмара и Исси.

? Новики настолько мелки? - не поверил Моффет. Серебряный Двор, конечно, не центр столичной жизни, но и там живые люди.

? В общем-то, да.

? То есть среди малолетних дурачков и шлюшек завелись нормальные?

? Тараканов не выведешь.

? А эсм рыцарь? Кэйталин, кажется?

?Ему важно о ней знать,? ? тут же отметила женщина.

? Рыцарством содержимое мотни не заменить.

Моффет честно захохотал. Когда любовница нескучна, многое меняется.

?Чего в ней больше, бабы или шпионки?? - доискивался король правды, и в который раз приходил к выводу о редком сочетании одного с другим. Умелая - ублажить. Умная - поддержать разговор. Строптивая - лезть в его дела. Сообразительная - понимать, чем излишнее вмешательство для нее закончится. Продажная - при торговле его привязанностью. Верная - не в постели, хотя это тоже, но в выполнении его некоторых поручений. Достаточно осмотрительная не перегнуть палку с личными амбициями. Чего уж там, женщина со всеми напастями неплохо справлялась. Даже с его ,,Te irrumo*?.

? Ага! Уже крутит подолом кому понравиться?

? Тебя удивляет? Девочке надо устраиваться. От Сати её быстро ототрут.

? Поллак?

? Вполне возможно он проделает это первым.

? Устрой девчонку сама, ? пропала веселость у Моффета. - Так чтобы хоть какая-то польза.

? А от нее должна быть польза?

? От нее - да! И от её п..зды тоже.

? Я подумаю.

? Думай, но не долго. Пока эсм рыцарь сама не придумала. Своеволие Илльзов у нее в крови.

?Девка у него на глазу?, ? не пропустила женщина мимо невольной оговорки Моффета. ? ?Камер-медхин старается??

? Зачем же было её тащить в Карлайр? - звучит промежду прочим, но с прицелом выведать.

? Не твоего ума дело, ? не грубо, но заткнул Моффет любовницу. - Лучше сообрази, как Поллака привить к Сати. Иначе моя вредная и недалекая дочурка, стопроцентно бестолково распорядиться унгрийцем. А он бы ей очень пригодился.

? Поллак берет дорого.

? В столице дорого все. Вот если вывезти нашего барона подальше.

? И куда?

? В Анхальт.

Палец Моффета несколько раз объехал пупок. Тело женщины легонько содрогнулось касанию.

?Щекотно?? ? ему нравилось изучать и дразнить её. - ?Или притворяется??

Он прислушался к её дыханию. Ровное. Притворяется. И палец, рисуя волны, побежал ниже. Женщина угадывая намерения, чуть раздвинула ноги. Моффету стало совсем-совсем не интересно и он убрал руку.

? Сати едет?

? А почему, собственно, ей не ехать? Отправится сразу после Дня Всех Святых. Раз брак с Гусмаром побоку (кто бы его допустил?), нечего тут болтаться, искушать других.

? Она справится? Штатгальтером?

? Штатгальтером будет тот, кто доберется до её манды. Ведь кто-то же позарится и доберется? Почему бы не унгриец? А ей достанется роль прекрасного символа штатгальтерства в вольнолюбивом Анхальте.

? Там нужен не штатгальтер, а палач.

? Вот именно. Даже ты это понимаешь. Поллак подошел бы. Со мной он не связан. С Краком тоже. Легче баронам переварить его присутствие в их вотчинах.

? Не переварили бы унгрийца самого.

? Тогда он мне бесполезен. Но не думаю, что это легко и безнаказанно проделать. Даже смутьянам из Анхальта. Изжога замучает.

? Тебе не жаль отправлять дочь к дикарям?

? Я король. Единственно кого мне жаль - себя. Поскольку я в данном случае…, ? Моффет звонко шлепнул себя по брюху, -…наглядный образ Эгле. Не столь прекрасный, но вполне терпимый.

Он рассмеялся, воспоминая, как любовница хлестала годельо. Не всякий выпивоха так управится.

? Не торопишься отсылать её в пфальц? Почему не потянуть до Рождества? Ты же вроде хотел? Или ближе к весне?

? Торопят. Свалил бы на обстоятельства, но у обстоятельств весьма конкретные имена.

? Арлем отправится с ней?

? Нет. А почему спросила?

? Последнее время некоторые склонны подозревать её твоей дочерью. Старине Ноксу это бы не понравилось.

? Старине Ноксу пять лет как все равно. И прежде было все равно, когда он выгреб малышку Мейдлин из-под меня. Что до того, чья она дочь…. Чем еще занять праздные умы некоторых моих подданных? Пусть гадают. Пока заняты гаданием, на остальное времени не хватит. А я…. - Моффет мечтательно вытянулся и закинул руки за голову. Густо заросшие подмышки воняли застарелой кислятиной. Он их протер углом одеяла. Стало липко, но воняло не меньше. Женщина терпела.

Моффет знал родовую историю любовницы. По настроению верил и сомневался в ней. Давно, когда её неудачливый папаша вернулся из плена, первое что сделал, отдал старшую дочь солдатам, пособившим ему сбежать. Так просто, вывел за руку и толкнул в лапы слюнявым, грязным оборванцам.

? Ваше!

Не ваша, а ваше, словно какую-то никчемную бросовую вещь.

Те не отказались.

В отместку средняя дочурка подсыпала в котел отравы и папашины вызволители передохли прямо во дворе замка. Следствие длилось недолго, и разозленный родитель вывесил средненькую за замковую стену, в отхожую дыру. Младшая из сестер, ей тогда было одиннадцать или двенадцать, повременила квитаться, набралась ума и силенок, и удавила отца в постели. Удавила медленно, упиваясь каждым мигом отмщения. Каждой секундой его смерти. Любовалась кривыми ногами выпачканными в исторгнутых нечистотах, намокшей в моче рубашкой, эрегированным членом, выпученными красными глазами. Довершая месть, смачно сплюнула в открытый, сведенный предсмертной судорогой, рот. Его любовница умела дожидаться необходимого момента и использовать его, черпая силу в ожиданиях.

?Может и сейчас ждет, но меня?? ? нынче Моффет веровал в прошлое женщины.

? …А я наблюдать, как ты пьешь годельо, ? закончил король прерванную фразу.

***

Гость, опустил приветствие и, не чинясь, по-свойски свободно, сел на предназначенное ему место. Спиной к окну и боком к дверям. С нескрываемым удовольствием скрипнул спинкой кресла, шлепнул ладонями по подлокотникам. Опять же, по-свойски, без спросу выхватил из тарелки самое крепкое и краснобокое яблоко. Перебросил из руки в руку. Словом повел себя безрассудно и беспечно. Китц наблюдал за унгрийцем, как наблюдает в засаде хищник за мелким проказливым грызуном. Не ведомо сопляку, скольких в этом креслице умучили. То же, небось, думали, на дружескую пирушку приглашены, под вино и ветчину турусы разводить. До дружбы надо постараться и очень постараться дожить. С этим у юнца откровенно плохо. Со старанием. Как говорится: ?Не в ту сторону оглобли.? Китц вымучил на своем лице нечто несуразное. То ли улыбку, то ли доброжелательную готовность угрызть. Недоумки любят, чтобы им улыбались. Не девки вроде от улыбняков млеть. Конечно, душевный разговор, на который парень настырно набивался, лучше бы организовать в другом месте. Купания в холодном канале ни один барон долго не перенесет. А сидение в могильных катакомбах Старого Кладбища благотворно влияет на понятливость и сговорчивость. Очень, очень трогательно получается слушать, когда каленое железо прикладывают к мудям. А эхо? Нигде такого не услышать. Звонкое, долгое, переливчатое. Но с молодым умником приходилось разбираться здесь, вне катакомб и холодной воды. До момента встречи мнение о нем складывалось благоприятное. Но вот вошел, сел и все испортил.

Китц искоса глянул на Удава, пристроившего сухой зад на подоконник.

?Как тебе??

Удав в полных непонятках. Не сходятся дела с картинкой.

? Многие про тебя говорят. Разное. Вот и решил самого послушать, ? приготовился Китц судить и рядить.

На одного взглянешь - лужу наделает. Другого голосом возьмешь, что мышь сидеть будет, не пискнет. Есть такие, не припугнешь ? не сговоришься. С иными не сговоришься вовек. Кто гонорится, кто хорохориться, кто с почтением, но свое гнет. С разными людьми общаешься. Жизнь такая. Но вот этот… Непонятный он. То ли сам по себе непонятный, то ли те, кто за ним. Вот и разберись. Но в одном Китц убежден, весь бардак от таких. Непонятных.

? Свет от окна выдаст вашего помощника, вздумай он покинуть свой насест, ? Колин указал на темное пятно, накрывшее часть столешницы. - Вам до меня дотянутся, стол широк. Даже не представляю, куда с вашим брюхом рыпаться. А вот креслице, что подо мною… Я достаточно тощ, не застрять между тесных подлокотников. - Яблоко со шлепком перелетело с ладони в ладонь и, унгриец уверенно, не сказать нагло, продолжал. ? Подняться сюда ведет узкая лестница. Одному-двум куда ни шло, но больше народу не выдержит. К тому же на площадке, перед порогом, скрипучие половицы. Поют, за версту слыхать. Дверь хороша, не придерешься, а задвижка допотопная. А это шнурок от нее, ? срезанная веревка змейкой скользнула на пол. ? Теперь открыть только изнутри комнаты. А в комнате вы, я и окно, ? и напомнил. - И невысоко. Сделаем ставки? - это уже о собственном шнепфере.

Китц хищно прищурился, кивнул подручному - глянь дверь, не пустое ли мелет?

?Интересно себя поставил,? ? подивился канальщик званному гостю.

Удав двинулся в пол-оборота, не упуская Колина из вида. Но только отвернулся и, мелькнув красным мазком в воздухе, яблоко ударило сзади, в подзатылье. Жестко хрустнуло. То ли шейные позвонки, то ли черепушка, то ли разлетевшийся брызгами тяжелый и сочный плод. Удав нырнул вперед, грохнулся на пол и не шелохнулся.

?Чувствовал же гнилуху!? ? ожгло Китца чувство близкой опасности.

Глава канальщиков дернулся, но ничего не предпринял. Характер показать не повелся. А может прибздел малость, памятуя, скольких молодчик облупил да ошкурил.

? Меньше действующих лиц, больше взаимопонимания, ? объявил Колин явно напрягшемуся собеседнику. - Уговор! О ваших и не ваших покойниках, вспоминать не будем.

?Не я ему, а он мне мозги мыть собирается!?? ? мешкал возмутиться Китц. Быстрые перемены выбивают из колеи. За что хвататься, с чего начинать? Жизнь учит быть вертким, но тут-то куда повернуть?

? Не боишься? За головенку? - потянулся канальщик налить себе вина. Рядом с бутылью нож, слоить мясо. С мечом толком не развернешься, тесно. Успеет среагировать. А вот ножичек самое оно. Сподручно. Не прикончить, так самоуверенности мальцу поубавить. Метки на роже подновить, да разнообразить. А то и в глаз вогнать.

Унгриец одобрительно покачал головой - давай, пробуй!

Ох, и чесалось Китцу вздуть нахального щенка. Но мудро отказался от всяческих резких телодвижений. Но мандраж свой доведется, припомнит.

? За чью? - уточнил Колин, удобно развалясь. Даже чуточку сполз полулежать.

?Ногой в стол и назад перекатиться,? ? прочитал Китц действия юнца в случае забав с ножом. И тут же сообразил, не в стол, а в блюдо, выступавшее за край. - ?Точно зубы черепком выбьет!? - даже ошалел канальщик от дерзкой задумки сопротивляться. - ?Не…. не будет он, что крысенок по углам метаться. Да и не загонишь его в угол,? ? уже трезво рассуждал гостеприимный хозяин. ? ?Самого бы не загнал.?

? За свою, за чью еще, ? подсказал канальщик дарованию потрошить ночных и дерзких.

? Моя при мне, ? забавлялся унгриец, терпеливо дожидаясь, когда забавляться обоим надоест.

? Временно, ? смаковал Китц вино и слово. Ни от того ни от другого, никакого удовольствия. Не любил он, когда все разом и не по его.

?Чего же про парнишку не рассказали? Или Удав проушанил, толком не вызнал??

? Нет более постоянного, чем временное. А вы легковерны, ? Колин уселся ровней, говорить о важном. ? Яблочком не угостите?

? Не похож на голодного-то, ? отказал Китц, вглядываясь собеседнику в порезанную рожу. Все что он сейчас чувствовал, желание наподдать сосунку. По-отечески привить науку уважения к старшим. Раз у других руки не дошли.

? Как скажите. А за приятеля еще поблагодарите, ? нахально заявил унгриец. ? И вы и он, как оклемается. Сохранил вам от вас же.

? Удав слишком ценный подручный, разбрасываться.

? Но не ценней того, о чем будем договариваться.

? Считаешь, такое возможным? - не стал отказываться Китц выяснить из-за чего весь сыр-бор. Видывал он парней и рисковей. Тех, кому легко все давалось. С серебряной ложечкой во рту родились. Правда и жили такие, что мотыльки-бабочки. Раз и погорели на очередном фортеле.

?Удача не баба ? раком не поставишь,? ? к месту, в тему поговорка. Кому как не ему, разменявшему пятый десяток, знать.

? Заверяю, вы столько не заработаете нигде, никогда и, ни у кого. И не наворуете, и не награбите и не отберете, даже за сто лет.

? Ну-ну. Пока даже на языке не сладко.

Оуф Китц никогда не жаловался на судьбу. Грех пенять Всевышнему на житуху и отпущенные таланты. Кому ума три меры вложено, кому руки золотые приданы, кому знатность и родовитость досталась. Оуфу Китцу перепало безошибочное чутье на прибыток. На богатую в деле добычу. И вот, сидя напротив зеленого юнца, невесть кого из себя возомнившего, а скорей всего неких людей представляющего, которого терпел в силу собственного желания и любопытства, он готовился услышать волнующую сказочку, про молочные реки и кисельные берега.

? Так и ваш друг Виллен Пес в начале говорил.

? Он мне не больше друг, чем городской палач.

? Палач-то вам, чем насолил? - пошутил унгриец. Китцу не смешно. Гостю плевать. Он имел в виду совсем другое. ? Послушайте, качир…

Тальгарское словечко шершавило слух, что точило клинок.

?… в одного не получится. Или получится, но плохо. Плохо не подходит.

? А я еще ничего не услышал из того, что подойдет лично мне.

? Вион Ренфрю, ? выдал Колин волшебное имя.

? Что-что-что? - канальщик подался вперед, едва не свернув стол. Оказывается он еще способен удивляться. И еще находятся люди способные его удивить. Черезмерно.

? Вион Ренфрю, ? довольный хлопок по подлокотникам сменить позу. Расшевелил-таки старого мерина.

? Гы… Гы-гы… Гы-гы-гы…. Ты ненормальный, барон? - сдерживал подкатывающий смех канальщик. - Ты соображаешь, о чем мне толкуешь?

? У тебя сомнения?

Китц неуважение пропустил. Как оно дальше будет?

? И очень… очень большие.

? Напрасно…, ? готов доказывать Колин.

?Придется повозиться,? ? не особо огорчился унгриец.

? Вот скажи, у кого сейчас больше всех в мошне в Эгле?

? У короля, - не подумав, ответил Китц.

? Я этого бреда не слышал, ? возмутился Колин наивностью тертого мужика.

? У солеров или попов, ? пустился гадать канальщик.

? Очень неверно. У торгашей. Особенно зерном и мукой.

? А причем тут Вион?

На всякого должен иметься свой ,,камень за пазухой? и Колин выложил перед Китцем шесть ноблей. Три старых и затасканных, и три новых, ярких что яичный желток. ?Тридцать серебряников по два раза,? ? сказал бы, но не осудил тринитарий.

? Эти, ? палец Колина подвигал старье, ? в ходу у торговцев и менял. Редкость, но попадаются. Не все казна приютила. А вот эти, ? подтолкнул блестящие кругляши. - У них не встретишь. И по качеству они лучше. Представляешь, некто не жадничая, шлепает нобли, которые не достаются королю.

? И что?

? У тебя много золота в заначке?

Китц не сознался. Водилось, конечно. Но с желтым металлом канальщик предпочитал не переигрывать. Меньше поводов общаться с бейлифом и мытарями.

? Вот именно. Желающие жить спокойно, ворчат, но обменивают нобли на штиверы. Избавляются. Некоторые в обход казначейства. Новыми, ? Колин подвигал монеты, ? со мной по векселю рассчитался Вион у себя в лавке. Девятнадцать монет, как раз плюнуть.

? Хочешь сказать Ренфрю…

? Старший так подставляться остережется. Младшего отрядил мутки с зерноторговцами вести. Сделаем хорошо, ? унгриец щелкнул пальцами обозначить понятное канальщику действие. ? Вион даже не заявит о пропаже. Не пояснять Акли, а потом и казне, откуда у него столько денег в закромах. Налоги еще никто не отменял. Сомневаюсь, что он с неучтенных капиталов их честно заплатил. А попробует вякнуть, сразу всплывет история его шашней с купцами по обмену желтого на белое. Те золотишко, скорей всего, в Элат гонят. Там курс один к пятнадцати и выше. И все довольны. В мирное время может подобные шалости и сошли бы с рук, а тут на носу война. Королю позарез нужно золото. Чем не законные основания наложить жадную королевскую лапу на все движимое и недвижимое имущество младшего Ренфрю.

? Откуда у него рыжье?

? И не у него одного. Не стесняйся, не стесняйся, ? подогнал Колин канальщика. - Мне Гусмар сотню таких за сыночка прислал.

Китц выбрал монету, рассмотреть чеканку. Не придерешься. Куснул, а потом безжалостно разрубил. Честный металл.

? Спрашиваешь откуда золото? Пока выясняю. А ввозят под видом серебра с рудника Кинрига. Заметь, через долы и пашни обширных вотчин Гусмара. Не стесняясь выгружают с баржи аппетитные сундуки и тянут к кому? К Ренфрю-старшему. А тот их передает Туозу, чеканить монету. Ничего не смущает? И еще…. Никогда не задумывался, почему окружную дорогу выбрали? Не короткую. Нападения бояться? Там охраны на хороший бой.

Китц мысленно поиграл услышанными именами, проследовал путь эскорта и транспорта. Он сам так с дьерским воском проделывал. Прятал в винную бочку…. Окружающее сразу сделалось громким. Под полом скребет лапками мышь, обожравшаяся ядовитой приманки. Отогревшаяся муха тупо стучит в стекло. Долго ли ей? На дворе почти зима. В печную трубу, по-собачьи тонко подвывает ветер.

? Рассудить, правильно, делается, ? гнул свое Колин. ? Мостовая. Колеса не завязнут. И лошадям легче. Но ведь и, то верно, золото в десять раз тяжелей серебра. На отпечаток в грязи глянь и понятно, тяжеловата колымага для восьми ящичков.

?Забавно если воздух возят,? ? дополнил себя унгриец. Про воздух считал более правдоподобным. Риска меньше. А Китцу зачем о том знать?

? И кстати, избыток нового серебра тоже не наблюдается.

? А должен?

? Обязан. Серебро королевское по качеству жиже старого. Меди много. Следовательно добрые штиверы надо укроить, а новые пустышки подсунуть. И где новые? На медь сейчас даже папуасы с Белых островов бусы не меняют.

? Сам додумался?

? Тебе-то что? Сам не сам. С баронства не прокормишься, ? Колин довольно развалился в кресле. - Разве прирезать кого? Запросто, но малодоходно.

? А вдруг на барже не золото? - очень хотелось подтверждений Китцу.

? Вот для выяснения и нужен Виллен Пес. Разнюхать откуда тянут на баловство и кто балуется?

?Он в своем уме предлагать такое? А я в своем уме его слушать?? ? канальщик дернул ворот пурпуэна, вдохнуть свободней, прояснить в идущей кругом голове.

В свое время, прихватив власть, он пользовался ей рачительно. Не раздражая тех, кого не следует раздражать, но и с кем не следует, не цацкался. Он напоминал честного аптекаря, тщательно выверявшего ингредиенты, не перемудрить ни с одним, испортить лекарство, превратив в пустышку или в яд. Он добыл свое положение кровью и потом. Кровью, пожалуй, больше. Расчистил от врагов, прополол от лишних друзей, отгородил сталью и серебром от имеющих желание и возможность попользоваться его трудами. И вот сейчас, когда он твердо стоял на ногах и чувствовал за собой силу, объявляется юнец и сулит такое, от чего запросто случиться заворот кишок. На такой шмат надо иметь широкую пасть. А еще лучше крепкие зубы. И отгрызть, и других отпугнуть. Иначе вывернут добычу с требухой.

?Завязывать надо с ним, вот что, ? ? готов отказаться Китц. Из осторожности, из самосохранения, отчетливо осознавая, на что его подбивают.

?А вдруг! А вдруг!? - стучит в висках предательские сомнения.

?Пес-то впрягся? Впрягся. А ты?? - будто шепчут за левым плечом, отравляя разум.

?Ренфрю это Ренфрю! У семейства полстолицы под каблуком. Они тебя без Акли отыщут. Сам серебро вернешь. В собственную шкуру укутаешь, принесешь, в ножки поклонишься, возмите!?

?Не обоссысь,? ? дал укорот собственным страхам Китц. Ему не хотелось отказываться. Уже не хотелось, но и безголово соглашаться не следовало. В древности, вору, перед тем как отсечь руку, совали в кулак монетку. За ней тянулся? Получи. Ничего не напоминает? Не монеткой ли искушают? Отказываться надо. А как откажешься?

?Линяет, что хамелеон,? ? наблюдал Колин за душевными метаниями канальщика. Ничего возвышенного. Ревность к другим (про Пса удачно ввернул) и обыкновенная жадность. Такие деньги и не в твои руки. Китц не монополист, ни в том, ни в другом. Один из многих охотников за счастьем дураков. Много, сразу и возвращать не придется.

?Добавим огня в прокисшую кровь,? ? Колин выдернул из эскарселя сложенный листок.

? Читать умеешь? А то некоторые себя грамотой не обременяют. Денег много, ? не подал, бросил плотный треугольник канальщику.

? Что это?

? Ознакомься.

Канальщик погрузился в чтение. Бумага была примечательная. Настоящая. Дату только пришлось подправить и пару строк аккуратненько дописать.

? Подпись чья?

? Какая разница. Как только наследник сядет на Золотом Подворье, накроется твоя кормушка. С Туозом шутки плохи. Оседлает торговлю на канале единолично. Самое время обеспечить себе и мне безбедную старость.

Колин жестом потребовал вернуть лист.

? Они обошлась мне в круглую сумму.

Документы не стоили ему ни медяка. Но зачем оставлять в чужих руках. Вдруг обратит внимание, бумага несколько ветха, чернила блеклы, а с датой путаница.

Китц уставился на унгрийца, соображая отыскать нужные к текущей ситуации слова.

? Пес также вот делал умное и строгое лицо, обозначить мыслительный процесс. Нет бы почесать макушку и сказать дельное. Скреб задницу и пыхтел, словно его пороть собрались. Как вы с ним поднялись, на жопе ровно сидючи? Я вам дело предлагаю.

? Предлагаешь? Он предлагает? - поплыло из канальщика, в ответ на сказочку ,,про кисельные берега?. - Ты ли?

Приводить людей в чувства надо уметь. Или иметь смелость это проделать, невзирая на последствия. Тут пан или пропал. Остается определиться, где и когда пропадать.

? А на хер бы ты и Пес мне сдались, если бы МЫ, а не я! ? с вызовом произнес Колин.

Канальщику потребовалось время осознать и принять что ему сказали, как сказали и кто сказал.

?Из какого омута эта рыба всплыла?? ? резко отрезвел Китц, наблюдая унгрийца. - ?И одна ли??

Кому однажды довелось, спасая жизнь прыгать через широкую расщелину, знакомо, то отчаянное и тоскливое чувство острой опасности, когда может, не получится спастись. Но получается. Вопреки всему. Обстоятельствам, логике, вселенскому порядку. Позже этим хвалятся и гордятся, выдавая за удаль и доблесть. Но вот ощущение близкой, в затылок дышащей погибели не забывают до последних дней. Странная смесь дикого ужаса и буйного восторга. Ни с чем не сравнимая, памятная. И вот сейчас и здесь, перед Китцем, в кресле, принаглевший юнец, а на столешнице блестит золото. И все как у обрыва. Оттолкнешься и дальше, как получится. Обратного пути уже нет. Либо перелетел, либо достался бездне.

Осознание роковой шаг через край давно сделан, к канальщику не приходило. Сделан в ту самую минуту, как унгриец только-только вошел в дверь. Даже раньше. С мыслью встретится с ним.

Жарко. От пота мокнет нательная рубаха. Остыть, Китц залил в глотку остатки из кружки. Не помогло. Свет за окном обрел золотистый отлив нового нобля. Теперь уже ничего не поможет. А раз так….

? Что потребуется?

? Надежные люди, немного вложений и несложная работа под моим кураторством.

Китц снова молчал.

? Долго думаешь качир.

? Думать никогда не поздно, ? канальщик куснул губу. - Много вас таких в Унгрии?

? Бывали?

? Не сподобился.

? Разживусь деньгами, съезжу, погляжу. Унгрия-Унгрия, ? передразнил Колин. - Все уши прожужжали.

?Вот оно что!? - пялился на юнца Китц, утопая в догадках.

?Дырку не прогляди,? ? настроен на короткий ответ Колин. Но сказал другое. Спасибо тринитарию, наговорил в свое время. На любые случаи жизни.

? Все мы, дядя, взбираемся по лестнице Судеб. Карабкаемся. Чем выше, тем просторней. Меньше лишнего народу. Чище воздух. И вообще чище. Может и не достигнем той высоты, которой достойны или желали бы достичь, но нам будет полегче тех, кто остался по пуп в навозе и грязи.

Китцу ничего нового не открылось. Но как не согласится с юнцом? Так оно и есть!

***

От плохо горящих и мерцающих бра тусклые блики ложатся разводьями на лакированном дереве, собираются слезками на полированном металле и опалесцируют искрами в пуговицах пурпуэнов. Овальный стол и терпеливая тишина. Отличное место одновременно быть и отсутствовать, а сумрак вовсе не недостаток освещения, и не избыточность темноты, а непременное условие прятаться или прятать.

Актуарий новиков Сеон аф Лизас разворачивал собранные от присутствующих квадратики записок и раскладывал на две стороны. Занятие завораживающее и волнующее. Решается нечто важное. Способное сплотить или разъединить. Но без надрывного ,,окончательно?. Игра поменяет форму, но не потеряет от этого своей сути. Игра останется игрой.

? Девять против трех, ? объявил новик, закончив сортировать. - Одной не достает. - Подождал слов. Их следовало подождать. Выслушать и высказаться ответно. Не дождался. ? Неразумно избегать принимать решения. Мы уважаем несогласие, чем бы оно ни было вызвано и мотивировано.

? Можете не уважать, ? отозвалась Ализ. Прежней жизнерадостности вьеннки нет и в помине. Лишь горькая складка очертила крылья носа и спряталась в уголках губ.

? Полюбопытствую, что тебя не устраивает?

? То, за что сейчас собирали голоса. Глупая зависть. Я вообще не понимаю, зачем это понадобилось.

? Принимать решения?

? Заступать Поллаку дорогу!

? Еще неизвестно кто кому заступает, ? подал голос Кэй. Редкий случай открыл рот говорить, редчайший - его не зашикали, а выслушали.

? Соглашусь, почему бы не оставить Поллака в покое, ? поддержала вьеннку Людвика. Встречу с унгрийцем в Зале Арок ей до сих пор неприятно вспоминать. Что нашло, распустить язык? Вздумала сыграть на поле камер-юнгфер? Нет, все шло прекрасно до последних фраз. Трюк приманить и оттолкнуть на унгрийце не сработал. Мужчины не переносят отказов, но очевидно отказать следовало как-то иначе. И не срывать обиду, бросаясь словами. Да-да, унгрийский уродец не в её предпочтениях, она сказала сущую правду. Но с правды, как известно, что с жеребца молока и того меньше. И теперь никаких перспектив в ближайшее время сделаться баронессой Поллак, подвинув малолетнюю дурочку Аранко. Но большое яблоко не большая тыква. Угрызть можно. Пусть даже с поддержкой этой толстой коровы. Которая рано или поздно, сунется к унгрийцу объясняться.

?Мне тоже не помешает,? ? созналась Людвика, не представляя, что скажет барону Хирлофа, при следующей их встрече.

? Вот уж кладезь здравомыслия, - возмущен Гиозо. К его несдержанности привыкли, и старались не особо обращать внимания. Всегда отыщется не согласный ни с кем и ни с чем. Не в силу убежденности или приверженности каким-то там умозрительным и маловразумительным идеалам, а потому как много проще быть против всех и бравировать этим при всякой удобной ситуации.

? Представь, да! - не отступалась Ализ, уверенная в правильности своего мнения. На её родине, во Вьенне, нет пословицы: ?Не будите спящую собаку?, но есть: ?Не дразните змею осенью?. Сейчас поздняя осень и именно со змеёй ассоциировался у нее унгриец. С холодным, скользким, противным, скрытным, расчетливым гадом, нацеленным укусить на смерть. И лучше не подставляться. Не попадаться, не пробовать перехитрить. Тебя прекрасно видят, а ты только когда укус нанесут. Однако, не это доминировало в расстроенных чувствах вьеннки. Насильно любить зря стараться. Но если унгриец для нее змея, то собравшиеся, в её представлении мышиное гнездо, возня и писк.

?Даже пахнем так же мерзко. Пометом, страхом и голодом?.

? И что скажет Кэйталин? - старалась Людвика, не ради вьеннки, но будущего баронского герба на дверцах кареты.

? А эсм Илльз обязательно высказываться по всякому случаю? - спокоен Сеон на замечание.

? Поручишься за обратное?

? Поручусь, ? не отступает актуарий новиков. - И вот почему, ? он пододвинул к Ализ девять записок. - Правила для всех одни. И наша Кэйталин не исключение. А разногласия что тебя снедают, можешь оставить при себе.

Единство не рождается в разговорах, в спорах и рассуждениях. Ничего подобного. Только общее дело. Еще вернее, пролитая кровь. Своя и чужая. На это рассчитывать не приходится. На пролитую кровь.

***

? Эсм сейчас занята, ? пискнула служанка, намереваясь предпринять, но, не предпринимая решительных действий, помешать унгрийцу войти.

? И чему эсм посвящает столь позднее время? - надвигался Колин на бледную, потерявшуюся от волнения и страха, девушку.

? Эсм Сатеник принимает вечернее омовение, ? выболтала бедняжка секрет, и вздрогнула от отчаяния. Отступать дальше некуда, уперлась в холодную дверь спиной.

Она недавно при дворе, но отлично усвоила правила, о возможном, допустимом и исключающим любые допущения. Эсм Гё умела объяснять доходчиво, дополняя объяснения ударами крепкой палки по икрам и пяткам.

? Я вас не впущу…. Я позову скаров…. Я….

? Сколько всего лишнего, ? скрадывал и скрадывал унгриец разделяющее пространство, не прибегая к обычной привычке скалиться. Настроение что ли такое? Быть хорошим, вежливым и говорить любезности перепуганным девицам. Даже провинциалкам в чепцах и старомодных робах в бисерном шитье с накрахмаленными белейшими воротничками.

?Она ими гордится,? ? верно определил Колин. Но ведь не о тряпках говорят со скромницами и простушками, с расстояния в пядь.

? У тебя чудные волосы…

?Что чудного в блеклых кудряшках??

? …И глаза. Особенные….

?Водянистые как у слепого.?

? …Кажется Медди?

Называть человека по имени, завоевать чуточку его доверия.

? Снейт, саин, ? пролепетала девушка. Она настолько перепугана, что готова удрать, оставив неприкосновенность покоев владетельницы Серебряного Двора на совести Поллака.

?Ей здесь приходится несладко,? ? готов Колин жалеть и гладить бедняжку, но не готов потратить на это лишней минуты.

? Так я войду Снейт?

? Вы не можете…., ? захныкала девушка, избегая встретиться глазами с унгрйицем. Про него такое рассказывают… Такое…. Мурашки по коже!

? Я могу, - Колин бережно взял служанку за руку. - Ты же знаешь. Я могу.

?Действительно, Снейт,? ? ощутил он холод девичьих пальцев.

? Саин…., ? блеяла несчастная.

? Слушаю тебя, ? отозвался унгриец и его близкое дыхание колышет выбившуюся жиденькую прядку.

В полном отчаянии девушка потянулась нашарить колокольчик, позвонить, вызвать помощь. Морли, эсм Гё, скары, кто-нибудь!

? Не думай о гранде, камер-медхин и других. Думай о себе.

? Не понимаю вас, саин.

? Что у тебя с лицом? - обратил внимание Колин на странность. Девушка немного отворачивалась от него. И сейчас и до того как напугал её до смерти.

? Ничего.

? Разве допустимо обманывать? - устрожил он и взял служанку за подбородок. Снейт покорилась повернуть голову.

? Эсм Сатеник. Я пролила воду. Я не нарочно…. Я….

?Слушал бы и слушал, трогательную повесть о несчастьях невинных,? ? преисполнился унгриец мнимой вселенской печалью.

? Попрошу её больше не поступать с тобой грубо.

Девушка попробовала поблагодарить. Но не пересилила страха.

? А на руке? Тоже она? ? продолжал выпытывать Колин, не ожидая стольких открытий в одном неприметном человечке.

? Нет-нет! Что вы!

? Тогда кто? Снейт, при дворе пропадешь без друзей и хороших знакомых. На дружбу не претендую, но от доброго знакомства с тобой не откажусь. Приехать из глухой провинции, я знаю, каково это. Ни благодарности. Ни участия. Ни помощи. Плевки и оплеухи.

?В столице явно извращенное понимание человеческой красоты,? ? расценил Колин присутствие дурнушки в покоях гранды. ?? Или беспросветное кумовство. Как она здесь оказалась??

Девушка всхлипнула от жалости к себе.

? Кто бы он ни был, он пожалеет, ? пообещал Колин и коснулся желтого отпечатка на запястье. Синяк только нарождался.

Снейт колебалась, но обиды помогли преодолеть неуверенность.

? Саин Вигг… он служит во дворце, ? призналась девушка. - Он заставил взять… вот, ? она протянула подарок от скара. - И обещал сводить в Капустницу. Если я… если я….

Отчаяние и слезы не поддельны. Не научена. Не испорчена. Одно это дорогого стоит. Кто бы оценил только?

? Колечко? - разглядывал Колин украшение. Вещица не дешевка с базарного лотка. За потраченные деньги скар мог неплохо провести время в любом городском борделе. Но ему запала в душу эта блеклая деревенская пастушка.

?Любимая солдатская забава, кто первый подомнет новенькую. Но для этого не обязательно покупать дорогие… столь дорогие цацки и водить дурех в дорогущий шинок. Или тут что-то другое? Решил выпендриться? Пред своими??

? Тебе он неприятен?

? Так с честными девушками себя не ведут! - позволила возмутиться обладательница чепца и накрахмаленного воротничка.

?Ну-да, ну-да,? ? согласился Колин. ? ?Беда и морока с этой честностью.?

Осуждать Вигга унгриец и не думал, а думал, откуда у вечно безденежного скара появились деньги. И хорошие деньги.

? Передай, не оставит своих приставаний, очень и очень пожалеет. Слово унгрийца и барона!

? Я передам, ? со вздохом приняла Снейт покровительство.

? Теперь мне можно войти?

Вход послушно освободили.

? Тебе больше идет Медди, ? шепнул ей Колин. ? Сладенькая. Или лучше Медовая?

Девушка попробовала улыбнуться.

?Лимонов не ем,? ? отказал Колин во взаимности и открылдверь, не соизволив предупредить стуком или вежливым покашливанием.

?Норка прятаться грандам?, ? изучал унгриец просторную комнату.

Стены, от пола до потолка, темны энтурийским бархатом. Множество и не к месту бра. Между ними, что дыры в хорошем сыре, резные рамы портретов. Наследие предков, огромная креденца, недружелюбно пялилась на него зрачками десятков мутных серебряных тарелей, выставленных на полках. Алчный рот - нижний ящик, приоткрыт. Любопытно подглядеть.

?Сорочки, чулки?.. ?

Заглянул. Кто знает один женский секрет, знает остальные. Но до чего прозаичная тайна. Ну, конечно…. Патрийский шелк и кружавчики!

На старомодном бомбе с кованными углами и накладками поперек, выставлен выводок керамических зверушек.

?Хорошо швырять в слуг. Под рукой и много?. Колин поискал следы попаданий и не нашел. Не практикует? Или меткость на высоте фриульского пращника?

Наглухо задвинутые оконные портьеры, оберегали владелицу покоев от лунного света и любопытства праздных глаз.

?А есть что оберегать?? ? спрошено по-мужски цинично, актуально и пытливо.

? Что. Ты. Тут. Забыл? - отчеканила гранда. Из ушата наполненном свинцом воды, торчала её голова. Волосы промыты и прибраны в узел-кочку.

?Купающаяся мадонна с обостренным желанием собачиться,? ? готов восхититься Колин. Унгриец явственно ощутил желание чуда. Почему ей не явить его? ? ?Не из морской пены, так из мыльной.?

? Вы заняты весь день, ? пожаловался унгриец, последовав привычке хозяйки комнат, пялиться за спину собеседнику. За грандой не дверь, а спальня. Бывают ли подобные ложа? Пустые и холодные, как само одиночество. ? Не пробиться поговорить. А поговорить необходимо.

? Я и сейчас занята, ? приподнялась гранда, явив постороннему взору хрупкие костлявые плечи. Первая растерянность прошла, возмущение схлынуло и она настроена объявить очередную маленькую войну. Чтобы не забывался. Барон не настолько значим (ложь! ложь! ложь!), вторгаться без приглашения и стука.

? Представьте и я тоже, ? Колин с удовольствием расположился в кресле. - Выгонете свою служанку. Полная деревня. Вздумала меня не пускать!

? Я сама решу, как с ней поступить. Она МОЯ служанка, а не ТВОЯ…

?И почему я не огорчен??

? …И плохо старалась, раз ты вошел.

?Это продолжение старой войны или уже начало новой?? ? решал для себя унгриец. Но старая это война или объявлена новая, отсиживаться и пережидать её бессмысленно.

? Меня мало что останавливает и, не многие осмеливаются отказывать в просьбах. Даже ваше чучело, ? злил Колин гранду.

Вредный характер (Латгард с ним бы согласился) подтолкнет сделать все с точностью наоборот. Чего от гранды и требовалось. Не желательно чтобы девчонку убрали в прачки или на кухню. Свой человек у дверей не помешает и будет весьма полезен.

? В следующий раз она вызовет охрану! - предупредили унгрийца.

?Вследующий, так вследующий,? ? согласен Колин с исключительной принципиальностью владелицы Серебряного Двора.

Горел камин, играя желто-белыми языками и стреляя в дымоход искрами. Нагретый камень выпаривал вино из кубка. Ровный жар подсвечивал комнату и только в выбранном унгрийцем углу затенено, раствориться, почти пропасть из виду. Нечеткий силуэт. Расплывчатость контуров, неясность образа. Не угадать кто. Если не знать, наверное.

? И о чем тебе срочно понадобилось говорить? - обмывала Сатеник пену с рук и плеч, убедив себя не проявлять перед нахалом стеснительности. Стесняются ровни. А он кто? Мужик из захолустья. Лапотник. Слаще репы яств не пробовал. Обувь на палке, на плече таскал. Перед церковью обувался. ? И необходим ли мне разговор?

Латгард предостерегал её об унгрийце.

? Я бы не очень ему верил. Такие говорят то, что хочешь услышать. И не делают ничего из того что обещают, не получив выгоды. У него на морде написано - торгаш!

Конечно, следовало прислушаться к совету умудренного жизнью человека. Плохого Латгард не желал. Но и неправильно не распространить предостережение на самого канцлера. Исключать исключения тоже его наука.

? Уверен, да, ? Колин дотянулся до кубка с вином, провоцируя возмущение. Гранда не поддалась, накапливала недовольство. - Надеюсь, вы не предпочтете купание дружеской беседе?

? Я редко меняю привычки.

? А я никогда. Поэтому здесь. Поговорить.

? Отыскал свою воровку? - черед дразниться Сатеник. У нее неплохо получилось, но недостаточно пронять толстокожего унгрийца.

? Вас еще беспокоят подобные пустяки?

? А как же обещание?

? Есть вещи более насущные, искать вороватых девиц.

? И какие?

?Ах-ах, какие мы… Не подступиться,? ? предварила насмешка дальнейшие слова унгрийца.

? Начну с маленькой благодарности. С вашей стороны.

У гранды невольно вспыхнули щеки. Она обещала. Тому нет прямых свидетелей и доказательств, но саму себя не обманешь. Она обещала ему фрей. Ему!! Фрей!!

? И насколько мала, добиться её? - теперь идея победоносной войны обретала у Сатеник остроту крайней необходимости. У победителя свой взгляд на долги, пусть и тайные. И способы их выплатить.

? Легкий союзнический поцелуй, безо всяких обязательств, ? Колин указал на изуродованную щеку. - А после поцелуя, сразу поговорим на тему менее легкомысленную и к дружеским нежностям касательства не имеющую абсолютно. Если только позже.

Он говорил, она слушала. Плохо справляясь с неприятием им сказанного. Война объявлена, отступать поздно.

?И чем удивишь дремучего мужика? Чудо должно быть утонченным, как игла. Пронзить самое сердце и застрять занозой,? - следил Колин за грандой. Прикрыты веки, поджаты губы, подбородок вперед. Решительность в яви! Он почти восхищен.

Маленькие войны, потому и маленькие что скоротечны. В них молниеносное принятие решений, молниеносное проведение маневра, молниеносный разгром врага. И правила в таких войнах одно - никаких правил!

?На счет три!? ? поторопил Колин с открытием активных столкновений.

Передаются ли мысли на расстоянии? Спорный вопрос, никем не решенный окончательно. Но иногда просто не найти рациональных объяснений людскими поступкам, а иррациональные выглядят двусмысленно и сумасбродно.

Что необходимо и достаточно мужчине для готовности к схватке? Напялить пуд ратного железа. Женщине? Достаточно раздеться до нитки.

Гранда поднялась из ушата, смыть пену из кувшина….

?Неплохо задумано, недурно исполнено,? ? одобрил Колин и, встал навстречу. Однако оставался вне зоны света. Только блестели нос, лоб и изуродованная щека. Сатеник казалось, а может она и была права, уголки его губ предательски подрагивали, сдерживаясь не улыбнуться. О! Ей очень хотелось добиться улыбки на унгрийской мерзкой роже. Это значило бы, она одержала верх.

Колину не до улыбок. Девочка пыталась делать самостоятельные шаги. Какое уж тут веселье?

?Осталось довести дело до конца,? ? наблюдал он светло-свинцовый отлив мокрого женского тела. ? ?Ну-же! Смелей!?

Незапланированная смена образа. Гранда некстати оступилась, и узел влажных волос распался по плечам.

?Утопленница,? ? мелькнуло у Колина непоэтичная ассоциация.

Сатеник не шла, а пряталась от света. Ей удавалось. А когда нет….

Темные пятна сосков, впадина пупка, волосы на лобке. Ореолы размытых радуг и сполохов причудливо украсили влажную кожу. Она видела себя сказочной наядой, исполняющей желание. Тот, кто исполняет желание, не проигрывает войн.

? Подать обсушиться? - вызвался Колин, не обнаруживая ни малейшего сходства между грандой и сказочной обитательницей реки. Выуженная из воды плотвица. Не особо мяса, не особо костей. Мало серебра, много олова, блекло-розовое с вкраплением черного. Движения конвульсивны, в них нет гармонии. В контурах много острого и ломких сочленений. Эстету не понравится. Унгриец не эстет, но и ему не очень. Мужское эго не цепляет.

Шлепки босых ног. Между Колином и грандой не втиснуть и ладонь, так близко они друг к другу. Недопустимо и обязательно. Она пытается смотреть с вызовом. В его взгляде ни грана желания разглядывать её.

Рискни унгриец дотронуться, или дотронься до Сатеник, получил бы смачную, звонкую оплеуху, после которой горит отбитая рука и пылает приложенная щека. Но легко удовольствовался выцыганенным поцелуем в уродующий шрам.

Так целуют чужих детей. Звонким чмоком, не вкладывая никаких особых чувств. Дети чужие, какие особые чувства?

Вытерла бы губы, но это слабость. Победитель, а она победитель, не может, поддаться слабости.

? Сама справлюсь, ? отказалась гранда, от ухаживаний.

Завернулась в ткань, пропитанную запахом дикой груши.

?Еще хуже розмарина,? ? возмутился Колин. - ?Хотя что может быть хуже??

? Я подам вам вина, ? готов он угодить наяде-плотве.

Она милостиво дозволила. Триумфатору личит дозволять и осчастливливать.

Рыхлый, с фасолину, катышек нырнул в кубок и растворился без остатка. Не прибавил горчинки и не сделал благородный напиток слаще, не подчеркнул терпкость и не привнес нового аромата. Пропал в рубиновой жидкости, ничем не выдав своего в ней присутствия.

? Так о чем ты хотел говорить?

Пригубив вина, она чувствовала себя достаточно уверено.

? Чью голову вы хотите увидеть на своем герионе*? Не буквально конечно…. Хотя… не посмею отказать.

В соляном столбе больше эмоций. Мысли гранды враз сделались куцыми и путанными, похожими на стайку мальков. То метнулись скрыться в глубине, то шарахнулись в стороны, то устремились к теплому прибрежью. Дыхание сбилось, но воздуха достаточно сделать выдох.

Не назвать имя, смыть его с языка, растворить внутри себя, глотнула вина. Виноградная благодать не вкусней травяного взвара. Заторопилась повторить, поперхнулась глотком, мелко кашлянула, облилась и едва не выронила кубок из непослушных пальцев.

? Позвольте, ? поспособствовал Колин преодолеть гранде затруднения.

В четыре руки пилось неудобно, но легче. Значительно.

?Не скажет,? ? думалось унгрийцу, наблюдая удручающую беспомощность девушки, ощущая её дрожь.

?Сволочь! Сволочь!? ? холодела гранда от собственной трусливой немоты. Но помощь не отвергла. Не оттолкнула. Не высвободилась. Побоялась, воспримет за отказ. Отказа она не желала.

Слабость спасительна. Кощунство не состоялось. Запреты не нарушены. Табу в неприкосновенности.

?Зря,? ? подосадовал Колин. Произнеси, выдохни гранда имя, сколько ненужностей отпало бы или удалось избежать.

? Так чью? Маммара аф Исси? Его голова устроит?

С человеком, у которого весь мир в статусе врага, не затруднит найти взаимопонимания. Легче легкого. Даже после успешной войны.

Сатеник кивнула, невнятно выдохнув.

? Гмда…

? Вот и славно.

С кандидатурой унгриец подгадал. Может поединщик не самый желаемый, но один из них. Маммар аф Исси приближенный инфанта. Друг, нянька, опекун, сводник, глухая стена спрятаться, крепкий панцирь из-за которого ненавистного братца не достать. Смерть поединщика, болезненный щелчок по самолюбию Даана. О! это уже не чахленькая история с белобрысым Гусмаром.

Как всегда она не думала о последствиях. Предвкушение маленького торжества затмило все. Редкое в последнее время чувство, прихотливо связанное с Поллаком. Скрыть эмоции не получится. Нужна хорошая жизненная школа, врожденный дар лицедейства или, по крайней мере, железная воля. Из всего набора у гранды ничегошеньки, только предвкушение, запирающее дыхание.

? Голову. Исси. Сюда, ? не вдумывается Сатеник в то, что говорит, вторично целуя унгрийца в рваную щеку.

? Десять дней, ? оговорил Колин срок исполнения. - А до этого примите мой consilium*.

За голову Исси даже этого много.

Перед уходом унгриец что-то подцепил с гериона. Сбоку, на границе виденья, маятником качнулась расшитая вензелем ткань.

? И эсм, примите добрый совет, откажитесь от вредной привычки, дарить пустые кошели.

Она долго не могла успокоиться. Её блуждающий взгляд, блестящий и полусумасшедший, останавливался на герионе и не мог от него оторваться. Пока на нем лежала не голова Исси, которую она представляла задряблевелым капустным кочаном с рынка, а пустой плоский кошель с её гербом.

Сатеник отказалась от ужина, но выпила еще вина и только после этого легла в постель. Ей казалось, ход событий ускорится. Совсем как в детстве. Праздник всегда завтра. Она ждет праздника. Она ждет….

Поспать не удалось. Гранда долго не могла согреться. Когда согрелась, пришла новая напасть. Ей виделся не обезглавленный Исси и не плюющийся желчью разъяренный Даан. Стоило смежить веки, перед глазами вставало изуродованное лицо унгрийца. Навязчиво накатывали воспоминания поцелуя, и прикосновения губами к шершавым жестким шрамам. Гранду мутило и тряс озноб. Началась рвота, а следом преждевременные регулы. Служанки сбились, менять ей ночные сорочки, льняные подкладки и перестилать простыни. Лекаря гранда не допустила. Наорала на Лисэль. Швырнула подушкой в Гё. Все чего она желала, пусть оставят её в покое. До утра. Впервые в жизни Сатеник отбилась от доброхотов и настояла на своем.

***

Ни еды, ни выпивки. Сюда ходят не за этим. Свет по необходимости. Слова тоже.

Колин аф Поллак пододвинул к собеседнику толстенный кошель. Назвавшийся Фрашке, денег не тронул, приготовился слушать. Внимательно. Каждый звук, каждую паузу. Приучен. Род деятельности обязывал.

? Габор аф Гусмар.

Баротеро мелко качнулся - понимает о ком разговор. Он не в восторге. Связываться с благородными обременительно. Не то чтобы трудно и невыполнимо. Все головняки начнутся позже. Искать и назначать крайних, будут без разбора. Не попасть под раздачу и в козлы отпущения…. Стоит ли оно того?

?… Ему запрещено приближаться ко мне, а мне к нему нет.

Месть простое чувство. Категории любви и ненависти понимаются хуже. Предательство и измены вовсе не стоит рассматривать. Придется долго объяснять. А месть…. Месть что нобль. С какой стороны не посмотри ? золотой. И не существенно, что на аверсе или реверсе.

? Надо надоумить мальчика. Его чувства… его теплые чувства не останутся без внимания со стороны баронессы Аранко. Я рассержусь… Новый поединок. Место выбирать ему.

? Вообще-то я не нянька, ? заметил Фрашке унгрийцу.

? Могу посоветовать расширить набор услуг, ? Колин сжал кошель. В стянутой горловине проглянул золотой бок монеты. ? Твое участие обусловлено безвременной кончиной лучшего приятеля. На выбор, любого из четырнадцати. Хочешь поквитаться.

? Чего сам не впрягусь за дружка? - вопрос стоил баротеро пять процентов от суммы.

? Рана или старость.

Фрашке признал причины бездействовать уважительными.

? Гусмар из солеров. Кто я, а кто он, связываться со мной?

Долой еще пять процентов.

? А ты пообещай научить Кругу Тибо. Подействует безотказно, ? сарказму унгрийца позавидует сама насмешница Удача. ? Я покажу.

На лице баротеро отразилось крайняя степень изумления и недоверия. Круг Тибо это же…. это же ключ от Райских Врат, тропинка прямиком в Чистилище, короткая дорожка в Ад, всем его недругам!

? Покажу-покажу, ? пообещал унгриец с такой легкостью, будто речь шла о пустячной услуге. ? И Удар Жарнака персонально для тебя.

Баротеро живенько смел кошель со стола. Теперь он обрел право задавать вопросы свободно. И задал.

? Почему так?

Унгриец пожал плечами. В своем праве. Ответ Фрашке нисколько не обескуражил.

? А откажется?

? Не откажется, ? исключил Колин несговорчивость альбиноса. - Самопожертвование слишком для него сложно. Ручаюсь, мальчик, какой день мучается придумать обойти родительский запрет и ограничения закона. Ты и придумаешь.

? И все же.

? Деньги твои в любом случае. Но лучше добиться согласия.

? Хочешь получить еще откупных?

О тысяче золотом за Гусмара-младшего, взбудораженная столица судачила который день и все не могла уняться. Многие придерживались мнения, унгриец продешевил. Баротеро с ними полностью солидарен.

? Поторгуюсь с его папашей за Саскию аф Гусмар.

Новая плоскость будущих взаимоотношений клиента и именитого солера, заставила Фрашке пересмотреть свою позицию, относительно покладистости унгрийца. Жизнь сводила баротеро со многими заказчиками, чьи фантазии он брался осуществлять. Вздернуть на колокольне, затравить псами, скормить свиньям, разорвать лошадьми, розы в глазницах, язык долой, горсть монет в глотку, зерно в распоротое брюхо, отрезанный член в руку или свечку в гульфик. Этот, похоже, превзойдет всех в изысканности настричь шерсти с золотого руна, прежде чем слупить шкуру и снять мясо. То, что слупит и снимет, баротеро не сомневался.

Разговор не окончен. Унгриец деловито выставил следующую оплату.

? Джозз аф Яусс, найди его.

? ???

? Передашь это, ? на стол, рядком, легли тощенькие кошели-близнецы с гербом гранды. Сколько в них? Пять? Десять монет?

? Передать?

Важное. Важнейшее уточнение.

? Для начала передашь, ? повторился Колин. ? Не сразу. Один при первой встрече, второй погодя. День-два. Объясняться не надо. Велено - передал. Остальные подробности получишь позже.

Деньги Фрашке забрал без всяких дополнительных расспросов. Простое задание расспрашивать.

Третье поручение - третья оплата.

? Укажу одну особу…. У меня с ней назначена встреча, на мосту Святок. Избавишь её от забот. Не знаю, кто у нее в нахлебниках, отец, мать, бабка, но избавишь.

***

? О! Наш великолепный барон! - встретили унгрийца широко раскрытыми объятиями. Эсташ в изрядном подпитие, но держался молодцом. Старался держаться. - Несколько добрых советов своим бедствующим товарищам, склонить переменчивую фортуну к сожительству на постоянной основе.

В ?Мечах и Свиристелке?, за одним из лучших столов, разместилась дружная компания. Шестеро. И они решительно настроены потесниться и принять седьмого.

?По поводу, без повода или повод изыскать?? ? озадачился унгриец присутствием лишних виласов.

? Мужской магнетизм и красота! - объявил Колин великий секрет взаимности с Великой Неверной.

Подозрительно дружно загоготали. Вино не тронуто, с чего тогда весело?

Из собравшихся знакомы только двое. Эсташ и Бово. Сегодня в первом меньше сплина, во втором ? фатализма.

?Лучшее в нас утрачивается незаметно,? ? пожалел унгриец наметившуюся в приятелях ущербность.

?Во истину жизнь это череда потерь и разочарований,? ? согласились бы с ним. Бово обязательно.

? Насчет красоты к кому обращаться? - сострили с дальнего края.

Ответить Колин придумать не успел.

? Предпочту несколько уроков хорошего меча, ? пробасил сосед Эсташа, перенести внимание на себя.

Изгрызенное фурункулезом, крупное неприятное лицо. Носатое, губастое, и щекастое. Ленивое веко харизмы виласу не прибавляло. И нужда ли ему в харизме? С таким-то фальшионом?

? А что мэтр Жюдо? Еще не выздоровел? - спровоцировал Колин новый взрыв дружного хохота.

? Разреши представить, ? командовал Эсташ шумным застольем. - Миро аф Лестор, беглец из-под венца в третий раз.

? В четвертый, ? не позволил умолить достоинств длиннолицый экс-жених, с лупатыми кошачьими глазами.

Вилас поразительно завистлив. Сядь на кого муха, он почувствует себя бесчестно обделенным и ни мало не утешится, крылатые грязнули садятся не только на мед.

? …Дугг аф Кассис, непризнан законом, но допущен к родительской груди и родительскому карману. Известный бастард Холгера!

Персона-картинка. Хорош, пригож, но не застенчив. Отцовское признание не сделает его счастливым. Тот, кто не знает, чего хочет, ничего не добьется и путного не свершит. И благодарным не будет. Все заслуги благодетелей опустит себе в копилку.

Присутствие бастарда унгриец готов принять.

?Идеальная пара гранде. Нашей одинокой и несчастливой. Оттачивать и острить ноготки самоутверждения.?

? …Тигесбатуст аф Гуффо, соискатель воинской славы и большого приданного. Готов взять в жены…

? Королевскую казну, ? неудачно бравировал амбициозный вилас с немыслимым именем в одиннадцать букв и собачьей кличкой фамилии.

? Зачем тебе нищенка! - гоготали и толкались приятели. - Даже пощупать нечего!

? Может нарастет!

? Так уже не девочка, ждать хорошего!

Человек-ветер. Он на всякой стороне, против всякой стороны. Он за себя. Сколько не заплати, недостаточно. Захлебнется в золотом песке, но посчитает себя нищим.

? Илай аф Юссен. Изгнан от отчего очага.

? Несправедливо или справедливо, смотря, сколько выдует вина.

? Судить по прошлому разу…

? В Капустнице?

? В ней. Его родитель был ой как прав!

Это о носатом и щекастом.

? …Парни они простые, не обремененные наследством и средствами. Но склонные к безделью, праздности, почесать кулаки и помахать мечом, ? закончил Эсташ представлять сослуживцев.

?Им назначено собраться или выдвиженцы от общества? Или добровольцы?? - любезно улыбчив с новыми знакомыми Колин. Ему старательно любезны в ответ. Что же, каковы таланты, таковы и поклонники. Их не выбирают.

?…А это саины, вчерашний безызвестный провинциал Колин аф Поллак, а нынче столичный барон Хирлофа и как выяснилось, неожиданно для меня и неприятно для других, удалой малый.

? Налейте ему заткнуться, иначе будет молоть до утра! - предложил Юссен, не стерпев пьяного словоблудия.

?Вот и распорядитель праздника отыскался,? - интерпретировал Колин несдержанность щекастого.

? Не возражаю! - отзывчив главнокомандующий сходом. - Наливайте!

Щедро, с искушающим бульканьем, разлили пятилетнее альбиано.

? За знакомство! ? обвел рукой Эсташ, но не сидящих, а заставленный бутылями и закусками стол.

Кружки сошлись со стуком и плеском, и подверглись дружному осушению.

? Пьешь ты безобразно, ? ковырнул Юссен бастарда. Юноша запоздал управиться с обильной выпивкой.

? Я же не из Ковельяка, как ты, ? не остался в долгу Кассис.

Стол грохнул ответной подначке.

? Но и не из Патрии.

Грубо на грани дозволенного, но хохот не удержать. Дугг покрылся румянцем неудовольствия, однако хохотал вместе со всеми, чокался и пил.

Когда люди смеются, они открыты, беззащитны и не способны лгать. Они до безобразия честны и честность их не делает им чести. Сплошной стыд и умаление всех заповедей человеческих и божьих. Надо все-таки стараться соблюдать приличия, так открываться стороннему глазу.

?Эти двое,? ? проследил Колин Лестора и Юссена. - ?Классическое деление кому заедаться, а кому мирить. Прочие для численности. Гуффо не прибыльно. Бово и отпрыск Холгера разбавить компанию, излишне меня не нервировать. Эсташ образчик страданий. Не смог отказаться. С того и пьян. Обычная практика порядочных слабаков, прятаться за выпивку и искать у других понимания собственных слабостей.? Угадывать чем купили или на чем сломали любителя тоски и меланхолии, не представлялось унгрийцу необходимым. Достаточно осознания, Эсташ аф Трэлл в любых раскладах расходный материал.

? За корону Эгля! - прорезался патриотизм в Лесторе, не уточнившего за малую или большую предлагает пить.

? За славу и доблесть! - И тост, и клич по сердцу всем. Оттого и пьют стоя не обремененные ни славой, ни доблестью.

? За удачу, ? вклад Колина в наполнение кружек. - Под чьим знаменем не стоишь, за чье дело не бьешься, чья бы длань тебя не хранила, но без удачи утонешь в ложке супа, свернешь шею на подушке и проиграешь шестью кубиками против одного*.

Унгрийца поддержали. Впрочем, призыв выпить не нуждается в поддержке и не останется долго безответным.

Чтобы там не напридумывали, мужчины пьют по двум причинам. Потому что мужчины, и потому что пьют. Вполне достаточно для понимания достойного времяпрепровождения в одиночестве или компанией. Все остальное сопутствующий необязательный антураж. Как то: хрусткие маринованные корнишоны; поджаренные ошские колбаски в соусе; чудесные фриульские отбивные в подливе; сыр с благородной голубой плесенью, обваленный в трюфелях; копченые ребрышки с кровяной корочкой и прозрачным сальцем; нежнейшая утиная печенка с орехами и чесноком, в каплях золотистого жира; куски отварной свинины под слоем свежайшей зелени; крупно шинкованные овощи, запеченные и остро сдобренные пряностями, возбуждать жажду.

Елось и пилось без стеснения, принуждения и понукания. Со стороны, пирушка на зависть всем! Хорошие знакомые отлично проводили время за полной чарой и жирным куском. Настолько жирным, что унгриец невольно задался вопросом, кто-то же платит за не обремененных наследством и средствами к существованию? Не Даан ли? От этого настроение Колина заметно улучшалось. Ему не делалось веселей и беззаботней, но острее воспринималось чужеродность окружения и неизбежность скорой развязки. Всегда приятно сознавать, что достоин чего-то большего, нежели удара ножом в спину или собачьей свалки в подворотне, а глубина канала проверенный способ скрыть следы, но никак не доказательство торжества победителя. Ради этого Колин готов простить исполнителям их топорную самоуверенность и нежелание признавать за другими никаких достоинств, кроме как оставаться жертвой.

После очередной порции альбиано, опережая хмельной тонус застолья, взялись рассказывать анекдоты и веселые истории.

?Начинается,? ? решил Колин, поскольку первым слово взял Юссен.

? Просыпается барон в шинке. Голова трещит, в кишках ад, а хозяин ему предъявляет к оплате, пять мясных рулетов, свиной окорок, головка сыра, жаркое из барашка. ,,Ого!? ? удивлен своей непомерной прожорливости барон. ,,Бочонок фино, ведро годельо,? ? продолжает хозяин. ,,Эхе-хе,? ? чешет макушку наш гулена. ,,Одна шлюха, еще одна шлюха, еще три шлюхи.? ,,Мда,? ? гордится он своей непомерной мужественностью. ,,Белая кобыла,? ? закрывает перечень хозяин шинка. ,,Зачем это?? ,,Так тоже, оприходовали.?

За столом рыготание, не сказать ржание. Кобылу, да еще белую!!! Гуффо сполз под стол, опрокинув тарелку с паштетом на пол.

?Раз,? ? открыл счет Колин.

Бурное веселье подвигло Юссена на новый анекдот.

? …Однажды короля спрашивают. Саин, разве в столице мало нищих? Король опечаленный состоянием подданных, признал. Достаточно. И даже более чем. Тогда у него полюбопытствовали. Зачем саину их множить, приглашая из провинции?

?С натяжкой, два,? ? продолжил унгриец. Старый трюк нежно оттоптать ноги, а потом убеждать, сам виноват, подставил, он проделывал над другими и не раз.

Дальше, по знаку ли, по договоренности, взялся рассказывать Эсташ. Стоило ли терзаться, если сделаешь как велено?

?…Пригласили барона во дворец. Бал. Благородные люди веселятся. Барон приняв лишнего, спрашивает у слуги. ?Как добраться до отхожего места?? Бедняге объясняют. По коридору, вниз по лестнице, потом налево, до конца, опять вниз и третья дверь справа. Барон подумал и говорит. ?Не успею. Лучше уж по привычке, в камин.?

?Три,? ? досчитал Колин, предвидя смену темы разговора или хотя бы маневра в нем.

? Не надоело быть бароном? - вроде бы по-дружески подначили унгрийца между взрывами веселья

Не надоело. А вот терпения дожидаться финала интриги порядком убыло. Но есть и свои плюсы. Прелесть пьяных кабацких драк, невозможно найти крайних. Много участников и никто ни в чем не виноват. Само собой вышло.

? Все когда-нибудь надоедает, ? почти предупредил унгриец владельца фальшиона. Он же здесь за церемониймейстера.

? Расскажи тогда что-нибудь. Можешь не про барона, ? дозволил ему Юссен.

? Валяй! - поддержали виласа остальные.

?Легче, чем плюнуть в соседскую тарелку,? ? отзывчив Колин воспользоваться разрешением.

? Надумал инфант жениться, ? начал унгриец повествование ,,не про барона?. ? К вопросу подошел щепетильно, долго выбирал, выискивая непорочную, несклочную и воспитанную в надлежащей строгости, в соответствии с Домостроем. Нашел. И женился. После первой брачной ночи, преисполненный самых нежных и высоких чувств, говорит своей молодой жене. ,,Я испытываю некоторую неловкость и угрызения совести, что взял вас в столь юном возрасте.? Она ему отвечает. ,,Ах, перестаньте себя попусту корить. Я вполне созрела исполнять супружеский долг.? ,,Так-то оно так,? вздыхал жених. ,,Но на вашем лобке еще не шерстинки. Он гладок и гол, что старое седло!? На что услышал. ,,Чему тут удивляться? Наездники и вышаркали.?

Анекдот принят не однозначно. Можно констатировать неуспех у слушателей.

? А почему не про виласов? - в недоумении Дугг о сюжете анекдота.

?В дерьме он меньше остальных,? ? признателен Колин бастарду за неведенье и недомыслие. ? ?Для гранды самый он!?

? А что с ними случится примечательного? На кобылу денег и то займут.

Тишины как таковой не установилось. Легкий провал звуков. Проседание, послушать обиженное сопение, недовольное хрипение и скрип лавок под задницами, а столешницы под локтями.

? Не желаешь наведаться в Крак? - опередил Лестор щекастого. Тот не схватиться за фальшион, вцепился в кружку.

?Плеснет в морду вина, завершить собрание?? ? загадал Колин традиционное решение обид. Себя же похвалил. ? ?Не зря явил ангельское смирение!?

Предложение ему безусловно понравилось. Не могло не понравиться. Придумщик, пусть и Даан, сам того не ведая, сделал унгрийцу истинно царский подарок.

? Моего желания недостаточно. Формально на мне эполет с гербом баронессы Аранко, а она подданная Серебряного Двора. Мой оммаж ей все еще в силе. Аннулировать займет не меньше недели, ? умышленно преувеличил Колин срок. ? Столичные гриффьеры не расторопней провинциальных собратьев, но жадней в разы! Потребуется официальная бумага от инфанта.

- Эсташ возьмет приглашение на себя, ? обременили хлопотами или напомнили об обязанностях Трэллу. ? Ему Даан не откажет.

? Что-то намечается? - провинциально любопытен Колин. Зрелищ, как и хлеба, всегда недостаточно.

? Скромные состязания в оружном бое.

? О! Тоска смертная! - неподдельно разочарован Колин. - Аппелса мало, колотить по бокам колбеном?

?Э! Юссен? Давай, отцепись от кружки, скажи чего!? ? хотелось унгрийцу послушать распорядителя заговорщиков.

Но заговорил не щекастый, а Эсташ.

? Нет, дружище - пустился вилас в объяснения. - Биться придется по-настоящему.

? Это как? - озадачили унгрийца неправдоподобными подробностями. Навязывают открытую схватку? В чем подвох?

? Из Анхальта законники нагнали отрепья. Дезертиры, ворье, неимущие. В Яме сейчас. Инфант выкупил человек двадцать, пригодных для боя. Выбираешь противника и кто кого. Все по-честному!

? Звучит заманчиво, ? призадумался Колину. В честность Крака только и верить. В его случае, её следовало исключить безоговорочно и забыть. ? А что отломится победителю?

? Пятьдесят штиверов от инфанта.

? Пятьдесят? - не очень доволен Колин, поддразнить виласов и вызнать что-нибудь полезное. - Не густо.

?Не переборщить бы с жадностью,? ? заслужено упрекнул себя унгриец. Обошлось.

? Но и не пусто, ? подталкивал с нужным выбором Лестор.

? Не о деньгах речь! ? сильно хлопнул унгрийца по плечу оживший Юссен. - Жизнь! Жизнь почувствуешь!

? У меня хозяйство, - не подав вида, рассмеялся Колин. - Мне сук кормить надо.

Шутка пришлась по вкусу. Даже щекастому.

Бово пил мрачнел и не пил мрачнел. Виласы косились на него, но не приставали ни с расспросами, ни с подначками. Он явно не к столу, не к компании. Избыток совести столь же порицаем фаталисту, как палачу жалость к жертве.

?Не ходи!? - выстрелил взглядом Бово, когда остальные дружно хлебали вино. И для непонятливых ? ?Будешь последним ослом, заявиться в Крак.?

Колин предупреждению не внял, поскольку заинтересован приглашением воспользоваться.

? И кто участвует? - желал он подробностей.

? Я сто раз да! - порывисто заверил Дугг, краснея, что девица.

? А я только зритель, ? сразу отказался Гуффо. - И то если успею смениться с караула.

Фаталист отмолчался. Вилас не желал мараться ни в заговорах, ни в интригах, ни в подстроенных убийствах, ни в договорных поединках, ни в чем-то подобном. Тоже своего рода заговор.

? Ты, Эсташ?

? Друг мой….

?Мне расчувствоваться?? ? глянул на приятеля Колин. Тот ничего не понял, но собирался объясниться.

? Лучше не надо, ? чуть не хором заорали виласы, заткнуть Трэлла.

?Не буду,? ? посмеялся унгриец вместе со всеми, столь причудливому совпадению.

? Даан не позволит, ? признался Эсташ опечалено и обреченно.

?Малюсенькая тайна и её захочется вызнать. И разочароваться. Что за тайна без разочарования? Копните любую. Опухшая рожа (это про приятеля). Рваная щека (уже про себя). А в итоге, ничего, что оправдывало бы потраченные усилия вызнать, ? читал Колин мимику расстроенного виласа. ? Мир не перестанет множить безголовость. От великих полководцев, до великих поджигателей прекрасных храмов. Для чего ему теперь ломать устоявшийся порядок вещей??

? Нынче пас, ? объявил Лестор. - Лекарь вытянул из меня все деньги, но я все еще не вполне здоров. Так что обойдетесь. Хороших бойцов не убудет. Один Цепеш чего стоит. Барте в умелых руках достойная вещь!

? Мясник он, ? максимализм (или выпитое вино) провоцирует Дугга на несвойственную резкость.

? Его так и зовут. Цепеш-мясник, ? напомнили бастарду.

? Так что? Правил нет? - восхитился Колин, предоставленной ему возможностью. В чужой монастырь да со своим уставом? Лепота!

? Есть, но не в Круге, ? осчастливил Юссен новой подробностью.

?Пора соглашаться,? - понравилось унгрийцу основополагающее условие поединков. - ?Пока не устали уговаривать,? ? перехватил он красноречивое молчание Юссена и Лестора.

? Мне подходит. Дело за официальным приглашением, ? напомнил унгриец условие своего появления в Краке. - Будет, почему бы не поприсутствовать.

Согласие Колина окончательно расправили грозные морщины Юссена.

? Поприсутствовать? Хотелось бы посмотреть заезжих удальцов.

? Посмотришь. Возникнет желание, испытаешь, - пообещал Колин и сильно хлопнул щекастого по плечу.

Ничто хорошее не остается безответным и безнаказанным.

***

Холгер застыл на пороге своего кабинета. Было от чего. За его столом, в его кресле, сидел не прошеный гость. Не захвати солер с собой свечу, погрешил бы, показалось. Пришлый почти сливался с комнатным мраком, казался тенью, чуть более темной, чем окружающий мрак. Скудный свет не отражался ни в камнях аграфов, ни в металле пуговиц, ни в стали оружия.

? Добрый вечер, ? поприветствовал унгриец из знаменитого эбенового трона опешившего хозяина. - Или скорее доброй ночи.

? Как ты сюда попал? - холоден Холгер, в ответ на изъявленное дружелюбие. Взгляд солера непроизвольно скакнул на картину, за которой припрятано наиболее ценное: дарственные, счетные книги, значительно денег, фамильные драгоценности, реликвии и кое-какие важные записи и переписки. Он даже отставил руку подсветить, все ли в порядке. В последнюю очередь подумал, сегодня не надел привычный гамбизон. Видите ли нынче в моде выряжаться в пурпуэны с разноцветными рукавами и полусотней пуговок.

? Напрасно тревожитесь. У меня самые наилучшие намерения.

? Забраться в чужое жилище? - солер, как мог сдерживал эмоции. От нечего делать, ночью непрошенным не являются. Либо что-то предложит, либо потребует.

? Уверен, вы бы меня не пригласили, ? неизменно вежлив Поллак. - Во всяком случаи сюда.

? Настолько уверен, что влез самовольно?

? Все претензии вашей охране.

? Мне кликнуть виффера?

? Наделать глупостей загладить вину? Потрафить вам, отыграться за вашу…, ? унгриец специально замялся, подчеркнуть деликатное слово, ? ээээ… растерянность? Допустим, позовете. Придет. Что заставляет предполагать, благоприятную последовательность событий с момента его появления?

? Сомневаешься?

? Не хотелось бы дискутировать на столь щекотливую тему и шуметь в столь неурочный час, разубеждая вас и других. Вы, наверное, обратили внимание, я не прячусь и не пытаюсь причинить вам какое-либо физическое или материальное ущемление. В коридоре это проделать значительно удобней. И заверяю, ничего не собираюсь от вас требовать.

? Тогда объясни твое присутствие в моем доме, кроме наилучших намерений.

? Охотно. Добиться вашего доброго расположения и позволить несколько добрых советов.

? Не нуждаюсь в советах человека, лазающего в чужие окна.

? А в чьих нуждаетесь?

? Без твоих обойдусь.

? Последние лишено очевидности. Проникнуть сюда забава посредственного вора. А уж о спальне ваших дочерей, промолчу вовсе, ? Колин выложил тряпичную куклу, с фарфоровым лицом. Игрушка глухо стукнулась лбом об стол. - Расположить её над крышей мансарды согласитесь, не лучшая мысль. Дети часто подвержены импульсивным желаниям. И не обольщайтесь, что у вас девочки. Спуститься с крыши, как и попасть на нее легко. По старой липе. Ваш предок неразумно высадил дерево рядом с домом. В цвету она великолепна. Весной замечательно пахнет, привлекая пчел. По веткам толкутся и чивкают птицы. Но по-моему это не перевешивает того, что однажды медонос используют в качестве лестницы, проникнуть внутрь вашего жилья…. Кстати, я вошел в двери…. При достаточной сноровке, по карнизу, он достаточно широк, ловкач способен добраться и до покоев эсм Холгер. Будете рубить дерево, не забудьте старый тополь в углу сада. Ветки торчат во все стороны. Подгоняй фургон или воз с сеном и перебирайся через забор. Дальше объяснять? Мерсайские леопарды всем хороши. Не беспокоят лаем, быстры, ловки и пахнут мускусом. Но самцы в неволе делаются ужасно ленивыми. Легкая кормежка разбалует даже таких кровожадных зверей. Лишний раз за жертвой не кинуться, сочтя её неаппетитной или прыткой убежать. Многие держат их из тщеславия или непомерного самолюбия. Восемь тысяч за экземпляр! Самки леопардов куда лучше, но и они не без изъяна. Не реагируют на кошек. Подержите милого пушистика в руках и четвероногие стражи вас проигнорируют, под самым своим носом. Если у вас нет особых предубеждений, заведите гусей. Стеречь ваш покой птицы будут не хуже хищников. К тому же из них готовят отменное жаркое по-унгрийски.

? Это все? - терпелив Холгер. Сказанное ночным гостем справедливо, но явно лишь долгая преамбула. Осталось дождаться услышать истинные причины его появления.

? Позвольте, продолжу. Ваш стол обтянут кожей. Очень красиво. Но поверхность мягкая и вы, когда пишите, подкладываете второй лист. Однако у вас сильный нажим на перо. И то, что написано, можно при определенном умении прочитать с подложки. Не полностью, но достаточно, ? Колин взял листок, наклонил к свету. ? Запрашиваемую вами сумму нахожу…. несколько завышенной… поскольку вы не гарантируете… решение моего вопроса…. И так далее.

? Это все? - поубавилось терпения у солера.

? В основном. Э… Забыл представиться. Колин аф Поллак из Унгрии, ныне барон Хирлофа.

? Мог бы не стараться. У тебя запоминающаяся внешность.

По жесту унгрийца, они поменялись местами. Солер с опаской, ожидая подвоха. Колин с показной готовностью уважить хозяина. Холгер занял любимое эбеновое кресло и почувствовал себя уверенней, а его незваный гость облюбовал краешек стола. Эдакий проситель на птичьих правах.

? Легко запомнить и трудно забыть, ? вернулся унгриец к обсуждению своей внешности. - Многие полагают это недостаток, а я склонен считать редким достоинством.

? У всякого своя мера достоинства. У некоторых она, влезать в чужие дома.

? Не только.

? Чего ты хочешь? - прямо спросил Холгер, возмутителя его спокойствия.

? Предвижу, у нас с вами в будущем, определенно возникнут точки соприкосновения. Хотелось бы избежать недопонимания или неприязни. В доказательства, что выступаю за добрые отношения с вами, позвольте несколько… не советов. Опрометчиво советовать столь умудренному человеку, скорее рекомендаций.

Холгер зажег несколько свечей. В дополнительном свете нет острой надобности, но как отреагирует унгриец? Тому собственно безразлично.

? Советы или как ты их называешь рекомендации, дают оказать влияние. Сейчас или впоследствии.

? Не без того, но я совершенно бескорыстен.

? Не встречалтаковых.

? Жизнь горазда на сюрпризы. И чаще, чем принято думать.

Разговор затягивался, вызывая у Холгера обеспокоенность. Ночные визиты не наносят из стремления пожелать спокойного сна. К солеру вкрадывались подозрения, речь пойдет о Дугге.

?Куда паршивец влез?? ? по-отечески сердился Холгер. Парню по возрасту полагалось влезать в передряги. Желание взрослеть не успевало за способностью трезво оценивать возможности и последствия, отсюда проблемы, нарастающие снежным комом. В основном денежные.

?Сколько на этот раз? И только ли деньги?? ? пристально изучал Холгер самозваного советчика, пытаясь предугадать. Ведь за новоиспеченным бароном Хирлофа, скорей всего, скрываются некие люди, поручившие или надоумившие на ночной визит. И показная открытость не успокаивает. С теми о ком не имеешь представления, следует вести себя осмотрительно. Балансируя на грани конфликта и сотрудничества. По крайней мере, пока не станет возможным понять или выяснить подлинные цели неизвестных.

У Колина все проще. Ему солер потребен в друзьях, и он своего добьется. И солера и дружбы, и все что из этого вытекает. Свяжите человека обязательствами, обстоятельствами, и он будет с вами дружить, скоргоча зубами и сыпля проклятьями.

?Дружба это навечно,? ? ухмылялся унгриец. ? ?Что-то вроде горба. Таскать, не скинуть.?

? Стоило ли так беспокоиться?

? Добрые знакомства никогда не лишне.

Слова ,,доброе и добрые? произнесены столько раз, что вызывали желчную горечь. Что может быть доброго в ночном разговоре с подозрительным бароном?

? Обычно сойтись ближе стараются с моим сыном. Но думаю, ты не вполне подходящая компания для него.

? Вы об этом? - Колин указал на шрамы. - Готов с вами поспорить на тысячу монет, важнее не скольких, а кого. Прихлопнув сотню комаров, не похвалишься что одолел льва.

? Принимаю, ? согласился Холгер, не уточняя в каком славном деле гость заработал столь впечатляющие отметины.

? Что еще во мне не подходящего?

? Как с финансами. Дугг порой небережлив. Я бы сказал расточителен.

? Задайся я целью получения источника стабильного дохода, вился бы возле эсм Модры Ренфрю, ? называя имя, Колин прикрыл глаза ладонями.

В пантомиме своя неутешительная правда. Наследница старшего из ростовщиков личиком не уродилась. Всем остальным тоже, но лицом особенно. Про уродку говорили, ей не поможет сделаться желанной и привлекательной пояс самой Венеры*. Но солер скорее осуждал бы тех, кто обращает внимание на внешние недостатки и не думает о благополучии семьи, заключенным в большущий сундук с приданным. За Модру Ренфрю давали очень много.

? Мы были бы с ней удивительная пара! - шутливо продолжал Колин. - Её деньги, мой герб. Союз двух металлов. Все сходится. На гербе Поллаков - меч.

? А Ренфрю согласиться?

? А как еще ростовщику облагородить свое плебейство?

? Король не позволит.

? К весне Моффет пересчитает казну и прослезится. Дыр больше, чем золота и серебра. Дыры принято латать.

? Далеко пойдешь, ? из уст солера это явно не комплемент.

? В Унгрии на мезальянсы смотрят практичнее, поговаривая, меч и пояс стоят денег, но кровь обходится чуточку дороже.

Холгер понял преамбула завершена, добрались говорить о важном. Важном для него.

? В свете намечающихся весенних событий, вы близки к опале. Из-за не согласия с внешней политикой, построенной на войне и ненужной конфронтацией со степью. Опала вещь серьезная. И если король не позволит себе ничего лишнего, он выше этого, то нет гарантий, лишнего не позволит кто-то другой. Наслышан, вы обратились к монарху с просьбой узаконить своего бастарда в правах наследования фамилии и достояния. В одиночку ничего не добьетесь. Привлеките в союзники еще нескольких, со схожей потребностью, когда единственный отпрыск мужского рода, рожден не в законном браке. Но и сотня голосов Моффета не проймет. Монархи отличаются подозрительной тугоухостью и черствостью к собственным подданным. Включая самых преданных и верных. Король любит себя, коричные орешки и идею расширить Эгль до рассветного горизонта. Всему остальному не дошла очередь. И не дойдет. Хоть чума разразись. Преодолеть монаршею глухоту, пообещайте, с обретением Дуггом аф Кассисом законного статуса, к королевскому домену отойдет четверть ваших территорий. Или внесете в казну равную по стоимости земли сумму. Учитывая обстоятельства последнего времени, грядущая компания нуждается в значительных вложениях и Моффет прибегает к заимствованиям, где и у кого только может. Быть должником унизительно. Особенно первому среди равных. Но куда деваться, деньги ему необходимы. Ну и территории, которые легко обратить в те же деньги или верные мечи. Ко всему, у него у самого два прижитых на стороне и не признанных им бастарда. Может оказаться, прецедент с вашим сыном сыграет и в его пользу.

? У него есть прямой наследник.

? Саин, честно, какой из Даана король? В Унгрии таких держат на коротком поводке. Что не всегда сказывается положительно на характере. К сожалению, величие державника не передается по наследству и не заразная болезнь. Прецедент позволит Моффету выбирать, достойного из достойных. Ну, или задуматься о том. А нынешнего инфанта подвигнет действовать осмотрительней, и поубавит вокруг него доброжелателей с тугими кошелями.

?С чьего голоса поет?? - не верил Холгер в рассудительности зеленого юнца. Угадать же неведомого доброжелателя, прячущегося за провинциальным выскочкой никак не получалось.

? Не многовато ли отдавать четверть? - заметил Холгер унгрийцу. Раз начался торг, надо возмущаться.

? Пообещайте пятую, ? ,,уступили? солеру. ? Но лучше внесите деньгами. Деньги нажить проще. Пусть вас не смущает размер отчислений. Не уломаете короля, и достояние растащат ваши будущие зятья. У Гелста и Уццо репутация отличных вояк, но дырявые руки и головы, удержать богатство. А уж приумножить…. Свой ум вы им не завещаете. К тому же, на крошки Моффет не позарится. У него большие аппетиты и извечная недостаточность средств. Так что пятая часть и не меньше, не последние отдаете. На приданное вашим дочерям останется. Не договоритесь с Моффетом, с Дааном не договоритесь никогда. Инфант злопамятен. Ведь вы не участвуете в его судьбе звонкой наличностью. Отсутствие вашего герба в боевых порядках и крепкого пожатия руки, он переживет. Как и вашего отсутствия в самой столице.

? Теперь-то все?

? Почти, ? заверил Колин. - Скажите, Дугг приписан к виласам в Крак или ему нечему себя посвятить?

? Вступит на Рождество. Для бастардов не худший выбор. Таско, Маяр, Кошта…. Будущему королю начинают служат задолго, как он обретет корону.

? О времена! О нравы! ? рассмеялся Колин, а Холгер вынуждено, в который раз за встречу, признал за ним правоту. Бастардов явно многовато. И они по странной прихоти судеб или Всевышнего, гораздо талантливей законных наследников. - Но кто я судить? - смирен унгриец.

? Вот именно, кто?

? Колин аф Поллак. А здесь я попросить отослать Дугга в ближайшие дни куда-нибудь с важным поручением. Действительно важным. По сути, по форме и по исполнению.

? Почему? - насторожился солер. Что сейчас было? Угроза, предупреждение или очень грубый намек на сговорчивость? С кем? В чем?

? Потому что он у вас один. Заупрямится, переломайте ему ноги. Целее будет и доживет до наследства.

? Не связанно ли это с забавами в Круге? - предположил Холгер источник опасности.

? Это связно с приглашением в Крак меня. Но решать вам, ? унгриец чуть наклонил голову, ? Прошу прощения, мне уже пора.

Усидел Холгер в кресле не дольше, пары мгновений и, проявив не свойственную неосмотрительность, кинулся догонять. Кинжал, извлеченный из-под столешницы, тяжелил руку.

Погоня не задалась. В темноте коридора, сзади, в шею уперлось колкое острие стилета.

? Посвятите вечер размышлениям о судьбе сына. Много полезней и для вас и для него, чем гоняться за мной. И не отказывайтесь от моих рекомендаций, только потому, что я младше вас втрое, провинциал и плохо знаком.

? А если откажусь?

? Я и не настаиваю.

Остриё убрали. Солер резко обернулся. В коридоре непроглядная темнота и едва слышимая, быстрая удаляющаяся, поступь.

***

Полки с книгами частично выпотрошены, стулья расшвыряны, письменный стол сдвинут, столешница набок, схрон изъят. На полу листы бумаги, чистые и исписанные. Любимая чернильница, наследство на удачу, пяти поколений славных предшественников, разбита об пол. Латгард сжал ключ в ладоне. Болью перебить другую боль, в левой стороне груди. Инстинктивно кашлянул, снять приступ. Не очень помогло.

?Это следовало ожидать…,? ? укорил себя Старый Лис, боясь войти в собственное жилище.

Его мечущийся взгляд случайно зафиксировался на окне. Портьера отдернута в сторону. Рама! Рама открыта! В кольце сумбурных мыслей взрыв колючего страха. Что искали понятно. Его записи. Его, бляжьего сына, записи! Нашли? Забрали? Ведь невозможно вообразить, что вор довольствовался разгромом, драгоценными безделушками и памятками о Серебряном Дворе. О, будь это так, он сочтет произошедшее знаком свыше, перестать доверять бумаге, не доверяемое духовнику на пасхальной исповеди.

Но если бы дело замыкалось только на краже. Когда история хищения выплывет наружу, многие в столице захотят задать ему неудобные вопросы. А не было ли уважаемый саин Латгард, в твоих пописульках такого, чего другим знать не положено? И другим и тебе. Извинят ли? Не объявят ли умалишенным упрятать в Золомат*? Не утопят ли в помоях лжи и наветов? Его предшественника ,,съели?, подсунув в постель мальчика. Ему, не утруждаясь выдумывать, вменят сводничество. По дворцу уж вовсю гуляют сплетни о гранде и бароне Поллаке. Испачканные простыни воспитанницы, чем не саван для её воспитателя и наставника?

Топтаться на пороге дольше бессмысленно. Надо было что-то предпринимать и канцлер, наконец, насмелился шагнуть в комнату. Обогнул груду книг, редчайших изданий, варварски сброшенных со своих мест, сваленных и разодранных. Заглянул на опустевшие полки. Закладка пропала. Прикрыл скрипучую дверцу. Коснулся свернутой столешницы, убедиться, действительно ли секрет вскрыт? Худшему свойственно сбываться.

В спальне разгром не меньший. Все та же неприглядная картина суматошных поисков. Латгард с облегчением вздохнул. Потрогал столбик в изголовье кровати, повернул навершие, отбросил край ковра, нажал на половицу. Из тайника извлек шкатулку. Злодей не добрался до наиболее ценного и значимого. Быстрыми пальцами пробежался по уложенным бумагам. Проверил сохранность. Все на месте. Боль в груди немного ослабла. Подержав шкатулку на коленях, закрыл, с удовольствием щелкнув замочком, отставил. Поднялся осмотреть злополучное окно.

Приметный отпечаток подошвы сапога. Вор имел неосмотрительность наступить в чернила. Касание пятерни в пыль. Мелкие щепочки, крошки, грязь….

Канцлер поторопился высунуться наружу, увидеть карниз. Слой голубиного помета в первозданной нетронутости.

?Хитрюга!? ? возликовал Латгард, изобличая воровской трюк.

Охотник за чужими тайнами потянулся из-за портьеры и легонько придержал канцлера сзади, прежде чем обрушить задранную раму. Под тяжестью стекла и дерева хрустнули позвонки старческой шеи.

Убедившись в смерти Латгарда, вор ( зря что ли вдыхал портьерную пыль?) забрал шкатулку из спальни, приобщить содержимое к добытым записям из стола и закнижья. Возможно, существовали другие тайники. Не возможно, а существовали, но искать их, мало времени. Надлежало привести комнату в порядок. Бардак не вяжется с несчастным случаем.

***

Из осажденного браттами Мюнца, эсм Лилиан спасала две вещи. Обсидиановое зеркальце с процарапанным портретом и доставленное накануне письмо из Карлайра, адресованное ей Колином аф Поллаком, бароном Хирлофа. Не откликаясь на зов перепуганных дочерей, бросив без поддержки тяжелораненого мужа, она покинула охваченный огнем и боем замок, забирая с собой то, чем дорожила и без сожаления оставляя, то, что мешало её любви. Многие бы осудили беглянку, единицы позавидовали бы решимости женщины и матери.

***

Неразумно мечтать о недоступном, неисполнимом, невозможном. Но именно эти мечты самые заветные, самые дорогие, самые близкие. И сколь ни велики и непреодолимы препятствия, на пути к их осуществлению, всегда остается надежда обрести желаемое. В последнее время Мэлль только и жила мечтами и надеждами….

В отличие от стряпухи, Сеньи распрощался со своими мечтами год назад. А вездесущая безнадега сглодала его надежды, истончила его веру и подбиралась к его любви. Ей оставалось не так много, столкнуть человека с островка отчаяния, в темный омут апатии….

…Мэтр Буаль прагматик и никогда не задуривал себе голову ничем подобным. Мечты, надежды, любовь? Это из арсенала тонкокожих и нервных юнцов, впечатлительных и обморочных девиц, увядших в старости бездетных матрон и бесталанных ленивых неучей. Разуму более понятны труд, пот и вознаграждение. Такого большого заказа на селитру, серу и ольховый уголь ему еще никогда не давали и не вносили в качестве предоплаты ,,Заклятую книгу Гонория?. И как после этого не отнести себя к счастливейшим из смертных?..

…За окном, в ровном лунном свете, медленный мелкий снег. Не хлопья, не снежинки. Пыль. Серебристая и невесомая. Обхватив Колина рукой и забросив ногу, чуть слышно сопит Нумия.

?Хоть кому-то беззаботно?, ? слушает унгриец ровное дыхание женщины. Слушает и завидует.

Ему не спиться. Не хочется. Не можется. Как перед близким, коротким, яростным и последним боем.

Если бы близким. Если бы коротким. Если бы яростным. Если бы последним. Сколько таких ,,если бы? можно вытянуть в цепочку?

Может потому и не спиться. Нет им скорого края….

…Малыш отпустил грудь, сердито хныкнул, зевнул, повозил крепко спеленованными ножками и заснул. Моршан не удержалась чмокнуть кроху в лобик, вдохнуть запах детских волос, покачать на руках.

?А-а! А-а! - напевала она баюкая. Но слышалось ей другое. Даан.

Имя сына?…

Круг второй. Согбенные.

?…живуший с войны никогда не примет мира.?

Велиар. Тайная история.

1 День Святого Сарвия (3 октября).

?…К войне готовятся задолго до того, как найдется повод её начать, или подвернется удобный случай….?

В Яме ничего не изменилось. Не дано таким местам меняться ни в дни смут, ни в часы государственного благоденствия. Не подвластны людям и времени черные стены, низкие своды, жуткая сырость, холод и чудовищная скученность. И атмосфера. Высшая степень безысходности. Ты больше никто. Ни имени, ни роду, ни племени, ни звания, ни судьбы.

Колин по-молодецки прытко спустился коротким лестничным маршем. Толкнул скоргочущую ржавьем тяжелую дверь. Дремавший охранник приоткрыл сонный глаз. Кто тут? Прошлый раз унгрийца проигнорировали. Идешь и иди. Но прошлый раз он не носил баронской короны. Геральдический знак внушал уважение, невзирая на явную недостаточность лет его обладателя.

? Рады вас видеть в здравии, саин, - памятлив на щедрость и оттого приветлив гриффьер, обложенный до макушки списками, ордерами и прошениями. - Покликать Филло? - не поленился он выползти из-за стола навстречу дорогому гостю.

Унгриец соглашаться не торопился. Старой ловчила не прочь заработать, почему бы не предоставить подобную возможность.

? Филло подождет, ? попридержал Колин рвение гриффьера.

? Терпилицу или строптивицу желаете? - засиял догадливый пройдоха от стараний угодить.

Ход мыслей служителя узилища очевиден. Где как не в Яме найдешь шалаву за недорого.

? Погоди с этим, ? остановили угодника. ? Нужен толковый человек, хорошо знающий столицу. Лоточник, водовоз или кто-то в этом духе.

Сбитый с толку гриффьер задумался. Обычно в Яму захаживали за нетронутыми девками - за ними чаще, рукодельницами, мастеровыми или крепкими парнями, таскать дубье в охране. Мальцов спрашивали. В услужение или грехом потешиться. Особый случай лекаришки жмуриков забирали. На анатомию. Кишки сушить, кости вываривать, требуху по банкам держать.

- Свой человек на улицах, ? уточнил Колин. - Происхождение, пол, возраст и вероисповедания, без разницы. Лишь бы не с крючка бейлифа.

Отдаленно брякнула входная махина, оповестив обе стороны решеток о новом посетителе. Сквозняк колыхнул чадные факела, подернул лужи мелкой рябью, разбавил миазмы нечистот морозцем с улицы.

? А для чего? - допытывал гриффьер, затягивая время подобрать варианты.

Можно не отвечать. Не знает. Но Колин ответил.

? Помочь в розысках.

?Воровки,? ? готов ответ унгрийца на следующий вопрос, будь он ему задан.

Законник к зряшному любопытству не склонялся. Ни к чему. Ни один из сидельцев требованиям барона не соответствовал.

? Здесь такого не сыщите, ? помрачнел гриффьер. Ненапряжно заработать не получилось.

? А не здесь? - расширил Колин охват поисков. Дразнить деньгой воздержался, не искушать к вранью и небылицам.

Уточнение гриффьеру не помогло. Не ведом ему такой. А обманывать остерегся. У саина Поллака дурная репутация и легкая рука не стесняться её приумножать.

? Поищи. Вон добра сколько пропадает, ? Колин указал корыстолюбцу на бумажный ворох. - А я пройдусь, ? и заговорщицки подмигнул. Дескать, делу время, а потехе час. И час этот наступил.

? Филло кликнуть? - согласен гриффьер на пай с экзекутором. Не упустить бы малого, не сподобившись на большее. Хотенья баронского серебра у него не уменьшилось.

? Да погоди ты с Филло, ? отказался Колин от сопровождения. Покрутился выбрать направление, откуда начать. Воспользовался испытанным правилом незнающих дороги. По порядку.

За проржавленной в прах решеткой босяки. Кому отсюда не выбраться. Родня не выкупит, они не пригодятся с кайлом в каменоломнях, не сдюжат гребцами на галерах, их не впарить торговцам живым товаром. Они уже умерли, хотя дышали, копошились, жутко смердели, нагло клянчили подачки и грызлись из-за объедков. Шустро, кто вперед, ловили тараканов и снимали со стен мокриц, приглушить голод. Два мертвяка тихо дожидались причастия и могильщиков. Не первый день. Тяжелый приторный запах растекся далеко. Покойников по-соседски, основательно, обобрали, прикрыв рваньем и гнилой соломой. К несчастным присматривались крысы, блестя бусинками глаз из-под низких топчанов, темных углов и дыр в кирпиче.

? Дай руку касатик, судьбу скажу! - прицепилась к унгрийцу оборванка, кривая баба в цветастой пестрой одежде. В косынку забраны короткие прядки волос, забавы ради обкромсанные тюремщиками. На груди, от монисто, жалкая нитка с медными бусинами и ракушками.

? Верно ли скажешь? - приостановился Колин рассмотреть гадалку. Всегда восхищался и высоко ценил способностью других талантливо дурить. - Глазница не за кривду пуста?

? Порчу навела, ? баба устрашить наглого юнца, оттянула нижнее веко здорового глаза.

? И кого испортила? Воздух?

Рассказать страстей помешал появившийся из-за спины унгрийца монах. Гадалка покорно опустилась на колени, потянулась за благословлением.

? Грехи мои неискупимые, ? всхлипнула она, иступлено отмахивая троеперстием. Не верой и отчаянием, количеством брала. Едино зачтется.

? Никому не отказано в милости божьей, ? возложили ладони на голову кающейся женщины.

? А с этими как же? - Колин указал на мертвецов под соломой.

? Для него мы все живы, ? преисполнен душевности монах. - В том его истинная милость, нами непознанная. Непонятая. Непринятая.

Странный мерседарий*. Хабит* не из грубой шерсти, из крашеного льна, не изгваздан уличной грязью. Пояс обычный, а повязан ? концы по моде свисают до колена. За поясом четки. На крупных янтаринах буквицы. Сапожки (не башмаки) из телячьей кожи, добротного кроя и шитья, не запачканы. Не пешим в Яму прибыл ревнитель заповедей и служитель Господу. Руки холеные, ухоженные, без въевшейся грязи под ногтями, заусенец и мозолей. Монастырский ли житель, белоручкой и франтом разгуливать?

Колин напряг память, сталкивались ли она прежде? Память ничего не подсказала. Не сводила их жизнь ни близко, ни отдаленно.

?Первая ласточка,? ? заподозрил унгриец неладное. С чьей стороны внимание? В чью пользу? На кого думать? Даану заниматься подобным нет смысла. Скоро самолично сунется в Крак. Гусмару? Солеру сподручней обратиться напрямую к инфанту. Возможно, так и сделал. Король? Помнит ли Моффет вообще о том, как подмахнул и кому подмахнул баронский титул. Сонное Золотое Подворье расшевелилось? Туоз? Холгер? Еще кто? Бейлиф от спячки воспрянул? Ему дипломатию разводить не к чему. Вызвал бы, пообщаться. Канальщики? Монах, да еще мерседарий!? Слишком тонко. Купцы, с подачи Глинна? Или кто-то достаточно умен, сопоставить и догадаться?

,,Чем сильнее топнешь в лужу, тем больше народу забрызгаешь,? ? предупреждал его тринитарий. Кого забрызгал? Кто оценил его умение топать? Отдал бы предпочтение Латгарду, но Старый Лис мертв.

?Новики? Сеон?? ? закончил Колин приблизительный список любопытных. Отыскать хороших зацепок, привязать мерседария к кому-либо конкретно не удалось. Определить направление, откуда ждать напасть, тоже.

? Вашей миссии не позавидуешь, фра.

? Зависть греховна вне зависимости от причин её проявлять, ? напомнил мерседарий основополагающую заповедь. - А что вас привело в средоточие людских страданий? Смею надеться человеколюбие и жажда милосердия.

? Мне соврать?

? Боже упаси!

? Милосердием и человеколюбием не страдаю. Любви к ближнему не испытываю.

? Спасти, не требуется любить. Достаточно хоть сколько того желать.

? И не желаю.

? И не вы одни, ? сокрушался мерседарий людской черствости. ? Наши слабости ? испытания близким.

? Как и их для нас, ? уравновесил обвинения Колин.

? Верно-верно, ? согласен и расстроен монах. ? Но вижу, вы не хотите назвать побуждающий мотив спуститься в недра отчаяния. Не смею настаивать, и не держу мысли о чем-то постыдном.

?Соврать? Ему не затруднит узнает правду у гриффьера. Собственно так и так узнают. И пришлют следующего заговаривать мне зубы. Угадаю ли? А сейчас и гадать не надо. Вот он.?

Колин давно осознал и принял, дальше в одиночку цели не достичь. Не сможет. Загоняет себя и только. Потому придется, пусть и второстепенное, незначительное, малоответственное, взвалить на других. Где их только набрать - других? Где только возможно. В его положении вряд ли подойдет чем-то ограничиваться. Тем более практически ничего не имея.

? Постыдного в том нет. Ищу человека, отменно знающего столицу и здешние нравы. Дно и придонье, ? поделился насущной проблемой Колин.

Мерседарий не удивлен. Нисколько. Обыденное занятие искать знайку в столичной дыре. Все этим только и занимаются. Подслушал? Не мог. К гриффьеру не подходил. Но ведь представлял о чем речь.

?По губам прочитал!?? ? сделал неприятное открытие Колин о способе влезать без спросу в его тайны. ? ?Как сумел?И когда я его проморгал?? ? унгриец порадовался отказу придумывать лишнее.

? Позволю полюбопытствовать, для чего он вам? - занять руки, монах взялся за четки. Он не перебирал их, а казалось давил в сильных пальцах.

? Убит мой хороший знакомый. Гарай. Я поклялся розыскать убийц, ? скормил Колин мерседарию самому набившее оскомину объяснение. Историю с воровкой приберег. Но намекнул. ? И выполнить несколько ответственных поручений. Словом, нужен толковый человек. С обширными знакомствами в столице. Не только наверху, но и поближе к дну.

? Радеть за правосудие благое стремление, ? хрустел четками мерседарий. - Но вы должны отдавать себе отчет, взявший Меч Закона, служит закону, а не мечу.

? Полностью с вами согласен. Однако убийцы до сих пор не найдены. Сам я не житель Карлайра и без поводыря не справлюсь.

Хруст четками ускорился и затих.

? Пожалуй, могу вам такого человека присоветовать.

?Те, кто ставят ловушку, рано или поздно придут её проверять. Обязательно не забыть о первом и приготовиться ко второму. Чего проще-то?? ? готов Колин принять помощь мерседария.

? Жду завтра до полудня в Хирлоф. Спросит барона Поллака. Сговоримся, пожертвую вашей обители двадцать штиверов. Лишь скажите куда занести и имя на кого сослаться.

? Деньги не обязательны, ? не стяжателен монах. Незамысловатую уловку он легко распознал.

? Не смею настаивать, - свою понятливость унгриец счел благом скрыть. Рано играться в умных и еще умнее.

? Его имя Декарт.

? Я запомню.

? Счастлив оказаться вам хоть сколько полезен. А сейчас мне пора, ? скоро попрощался мерседарий и прошмыгнул мимо экзекутора.

Филло появился с потной физиономией и беспорядком в одежде. Его явно отвлекли не от исполнения возложенных законом обязанностей. За ним, вторым планом, мелькнула взъерошенная бабенка, кутавшая в тряпки краюху хлеба.

? Саин Поллак! ? расцвел Филло, словно встретил доброго приятеля. - Опять за девками? Что? Старые приелись? Али строптивые? Так вы их к нам, быстро порядку научим.

Сегодня с Филло общаться одно удовольствие. Весь наизнанку. Никаких тайн и скрытых талантов, разве что игривая настроенность пороть до визгу.

? Наслышан, к вам народу прибыло. Взглянуть хочу, ? уведомил Колин своего тюремного знакомца.

? Почитай ден пять минуло, ? довольно бухтел экзекутор. ? Некоторых инфант у казны откупил. Прошлые разы отбирали, а нынче подряд, гужом заграбастали.

Сказанное отдаленно перекликалось с оброненным Холгером сравнением. Забава. Солер вовсе не беспокоился за последствия участия в неё своего бастарда. Не переживал потерять еще не обретенного наследника. Крайне странно для схваток проходивших без всяких правил, в которых Дугг собирался блеснуть бойцовской выучкой. Осторожные расспросы скаров о Краке четкого понимания не принесли. Одни говорили о жестоком и кровавом развлечении, другие о шутовстве и непотребстве. Истина якобы навсегда облюбовавшая середину, Колина не устраивала. Ему надо знать доподлинно, к чему быть готовым.

? Глянуть бы на них?

? Отчего же не глянуть. Глянем, - согласен расстараться экзекутор.

С живым имуществом Даана обращались надлежащим образом. Определили отдельно, позволили разжечь жаровню, отчего в закутке не столько тепло, сколько дымно. С харчем ,,убойные? не бедствовали. Один из сидельцев забавлялся, кидая корки через проход в раззявленные голодные рты соседей. Если промахивался, кусок не пропадал. Подхватывали в ладони, поднимали с земли, вылавливали из лужи, не позволяя размокнуть.

? Душегуб? - кивнул Колин на возможного противника.

Заросший щетиной крепыш, сидел в полуоборота на низкой скамейке. Обхватив одно колено, раскачивался, слушая жалобный скрип.

? Из дезертиров. А те, ? Филло показал в освещенный жаровней угол. - Из барийских мечников. Виффера на сталь подняли, а сами в бега. Сказывают сволочь был редкостная.

? Ну, хороших людей не убивают, ? посмеялся Колин над словами сопровождающего. - Рука не подымится.

? Правда ваша, ? поддержал Филло раскатистым гоготом шутку унгрийца. - Хороших вроде и не за что.

? А та парочка?

? Молодняк? Тоджи. Дикари. Хотели расковать, не велели. Вот и брякают железом. Уж два раза драку учиняли. Я бы с этих хорьков семь шкур спустил, не поленился.

На одном из парней, лопнувшая от плеча до бедра куртка. Удар плети прорубил дубленую воловью кожу, словно шелк. Унгриец с экзекутором не согласился. Не хорьки они. Корсаки*. Рыжие да не хитрые.

? Остальные кто? - разглядывал Колин тесный тюремный бивак.

?Бедненько,? ? так оценил он выкупленных Дааном, что не в коей мере не успокаивало. Ведь выбор сделан с умыслом. И в чем он, даже догадок нет.

? Пятеро из Анхальта, ? пустился в пояснения Филло. ?. Свои тамошнего баронишку задавили, землицу поделили. А мечников, которые от новой присяги отказались, на суд к королю отправили.

? А чего же таких в Яму?

? Дык, казне в деньгах нужда. По прежним временам многие бы уже в петле пятками сучили. А ныне добро пожаловать к нам на кошт. Не тюрьма, а скотный двор! Гы-гы-гы!

Примечательное занятие - угадывать о человеке. В жестах, в манере держаться, общаться, молчать, даже улыбаться и протягивать руку для приветствия. Выискивать, высматривать старательно спрятанное, потаенное. Порой умение распознать сокрытое от всех, оказывалось полезней науки шустро хвататься за клинок.

Увальня из Оша - если судить по широкому поясу-фахе оттуда, унгриец списал не раздумывая. Места занимает много, а вот в бою толку ? капля в пруду. Чучело для отработки ударов. И стараться не надо, с завязанными глазами не промажешь.

Понравился вьеннский мечник. Спокоен, что ленивый лесной ручей. Надо - ускориться, не надо - не поспешит. Горячку пороть не станет. А вот дыхалка хреновая. Болен или ,,меха? отбиты, хрипит со свистом.

,,Танцующему мальчику? сразу крест! На плацу или у парадных дверей ? хорош, а так…. Вывеска. Такого и в обозе не оставить. Первым в плен сдастся, до сражения.

У остальных назначенных на заклание, достоинства не перетягивали недостатков. Честные ремесленники меча. Не мастера.

? Кто такие? ? указал Колин, поощрить словоизлияние экзекутора. Склонность Филло поговорить, приметил еще в первое посещение Ямы.

? Из Броша. Пограбить к нам пожаловали. Кого побили, кто удрал, этим не свезло. Бают свои бросили. Лошадок их себе на пересмену прихватили. Пешком далеко ли убежишь? Вон того остолопа на горячем повязали. Ячится баротеро. Я так скажу. Из него баротеро как из моего хера ложка. А вон тот, сморчлявый, в охотничьей куртке, за тальгарца себя выдает. Врет, паскудина.

? Это почему?

? В Тальгаре мужики серьезные, жизнью и железом битые. Тот же Исси к примеру. Глянут, мороз по коже. Бабы с лица спадают, молоко в грудях сворачивается. А этот сам глаза прячет. Хомутарик, курва его мать. Лошадник то есть. Конокрад.

? И надолго они в Яме застряли?

? Три-четыре дня и в Крак погонят, там и побьют. Не впервой отправляем.

?Побьют,? ? Колин еще раз глянул на анхальтцев. Жалко хороших вояк. Не понимал он неоправданной расточительности. Верность во все времена качество востребованное.

Инфант инфантом, но кроме его хитрожопости забот предостаточно. За себя порадеть следует.

? Все что ли наследником скуплены?

? Чего же все. Остатние отдельно бедуют. А вам кого нынче? Вижу, не бабу ищите.

? Егеря, ? выложил Колин, нисколько не обманывая экзекутора. Обман дальше. ? Хочу в низовьях Снопа земли купить. Требуется смотритель угодий.

? Егеря? - сочувственно закивал головой Филло. - Такого мудрено сыскать. Но можно и поспрошать.

Тюремщик повел Колина вдоль клетей с сидельцами. Живой товар не отличался разнообразием. Хотя вполне возможно, припозднился искать. Получше и посправней уже расхватали.

? Саин егеря спрашивает? - гаркал Филло у каждой клетки.

? А кожевник? Кожевник непотребен?.. А пряха? Этурийское кружево плету…. Золотой нитью шью. Сукно могу.

Кожевники и кружевницы благородному барону за ненадобностью.

? Саин, саин, ? бросился к решетке жилистый мужик. - Я могу. И за оленем ходил и на вепря. Медведя брал. Птиц приманивать учен.

? Егерь?

? Не буду обманывать, саин, не егерь, ? не осмелился врать мужик. - Из Вобана я. У нас там леса да болота. Самое зверье. Я и чучела бью. Трофеи внукам достанутся поглядеть. С рыбалкой управлюсь. На удочку, сетью, бреднем. Морды делаю, переметы, закидухи. Возьмите, саин.

В тесной клетухе: жалкая старуха, два оборванца, трое не пойми кто, кислый клирик. Отдельно, мужик сумел отвоевать угол, статная женщина с годовалым малышом на руках. К женщине жалась девчушка, постарше Янамари. У стены понурый дедок, которому не на что рассчитывать. Он уже принял неизбежное. Пожил, сколько можно! Хватит у честных людей под ногами путаться. В сыром сумраке, умирая, возился чахоточный. Взахлеб бухал сгнившими легкими, харкал на пол кровяные сопли.

Унгриец кивнул головой на девочку - кто такая? Филло пояснил.

? Дочка его. Эсм Лидицэ присмотрела в Поясок. Не седня-завтрева, заберет.

? Саин, я смогу, ? в полном отчаянии вцепился в прутья решетки вобанец.

? Звать как? - спросил Колин, глядя за него. Получалось, не мужик заинтересовал, баба с дитем.

? Марек. Марек Обрин. С семьей тут…

Колин знаком приказал Филло отойти. Экзекутор не первый год на службе. Не вовсе разговоры дозволено встревать и не при всех присутствовать. Понятливость тоже бессребреной не остается.

? В лесу жил?

? Точно так саин. Всю жизнь в лесе. И бортничал, и монастырским дичь заготовлял, и лесорубом довелось. Плотогоном ходил. Лес гонял в Брош купцам. У нас в Вобане, дебри не приведи Господь. Сказывают, барон один на охоту поехал, да и сгинул.

? В горы лазал?

? Бывал. К нам отроги, с востока подходят. Кто половчей, железо копали кузнецу. Плохонькое серебришко потихоньку мыли. Ну, никто не знал, ? не скрытничал арестант. Ему сейчас и грех зачтется. Грешить и не попасться, руки и голову иметь надо.

? Много намыл?

? Куда там, саин. На подарок жене и гостинцы ребятне, к празднику. Крохи такие, за сто лет на путную домовину не насобираешь, ? охотно рассказывал Марек.

? А золото? - тянул разговор Колин, испытывая выдержку мужика. Не сорвется?

? Откуда, саин?! Серебра и того с кошачий чих. Попадись богатая жила, шерифу обсказали бы. За то деньги от казны полагаются. Медь-железо можно найти. А вот золота вовсе нет, ? без утайки говорил Марек. Пока говорил, не чувствовал накатывающего отчаяния. Страха потерять последние.

Колин бросил быстрый взгляд, нет ли рядом мерседария. Монаха не видно. Что тоже не успокаивало. Где-то ведь он трется?

? Каменных сколопендр встречал?

? В сырых пещерах или под большими камнями хоронятся. Или у воды где, ? показал осведомленность арестант. - Яду у тварей ? медведя свалят. На них форель хорошо таскают. Кто не боится.

? И ты не боялся.

? Бояться не боялся, но смерть лишний раз лучше не искушать.

? Отловишь?

Замешательство Марека не из долгих

? Зима, саин, спрятались, в спячку легли. Но если тут есть горячие источники…

? Есть тут горячие источники? - спросил Колин мужика, все так же глядя тому за спину, на невеликое его семейство.

Женщина, качающая ребенка, виновато улыбнулась. За мужа. Не мастак он говорить, а ей встревать не положено. Она бы лучше рассказала светлому барону.

? Я понял саин, исполню, ? торопился согласиться Марек. ? Как скажите.

Колин выдержал паузу, заставляя заключенного нервничать. И наблюдал за женой Обрина. Уставшее лицо. Тонкие губы беззвучно шептали….

?Колыбельную,? ? сделал выбор Колин. Почему колыбельная? Молитва она не всегда от сердца. У многих от ума. Схитрить. Матери хитрить не перед кем.

Подманил женщину.

? Отдай ему.

Женщина тревожась, передала ребенка мужу.

? Там постой, ? отослал Колин Марека в дальний угол. Взглядом выжал из бедняжки имя.

? Векка, саин. Дочек Орта и Крина зовут. Крина младшенькая.

? Хорошо жили?

? Как все, саин. Дом, огород, скотина. Дичиной приторговывали. Шкурами. Охотник он.

? Бьет?

Та опустила глаза.

? Однажды вожжами отходил. Чтоб мужнину руку знала. Приревновал.

? Было за что науку терпеть?

? Пустое саин. Спьяну он.

? На глотку слаб? А не скажешь. Не похож на выпивоху.

? Не больше других. Лес пьяниц не любит. Запах чужой. Зверь учует, уйдет.

? Обнищали с чего?

? Прихворнула я. Думала дите не выношу. На лекаря потратились. В долги влезли, да не отдали. А потом лес горел. Половину деревни в пепел. Так и покатилась, ? Векка обижено всхлипнула.

Марек заволновался. Трясет дите, не укачивает. Какие с бабой переговоры? Волос длинен, ум коротенек.

? В травах разбираешься?

? В местных только, саин.

Унгриец задал ей несколько вопросов и снова позвал Обрина.

? На чем прервались?

? Добуду, саин. Клянусь, добуду.

? А язык?

? А что язык? - не понял вопроса Марек.

? Сейчас отрезать или совладаешь не распускать? - поделился Колин вовсе не отвлеченной дилеммой.

? Совладаю, саин, ? заверил вобанец.

? Сколько? - вопрос Колина обращен к ждущему Филло.

Экзекутор тут же махнул грифферу - сюда, чмур! Их светлость потратиться желает.

? За этого двадцатку, ? объявил тот, согласуя цену с записями.

? Саин, а семья как же? У меня жена и две дочки. Саин!

Колин прижал просителя тяжелым взглядом. Марек нервно сглотнул. Сейчас он готов согласиться на любые требования, какие выдвинут.

? Две дюжины. Живые. Через десять дней, не позже, ? говорил унгриец, еле шевеля губами.

? Сделаю, саин, ? столь же тихо отвечал арестант, ощущая холод и жар одновременно. Ему предложили путеводную нить, выбраться из беды. Страшно оборвать и еще страшнее по ней идти. Куда выйдешь-то?

? Сколько за семейство? - опять вопрос к Филло.

? Так девчонку-то уже сторговали.

В глазах Марека полыхнул ужас. Дернулась женщина. Вцепилась в материн подол перепуганная девчушка.

? Сколько?

? Саин…, ? замялся Филло. - Эсм Лидицэ задаток внесла.

? Пусть оспорит, ? предложил Колин и надавил голосом. - Так сколько?

? Восемьдесят за всех, ? быстрее экзекутора сообразил гриффьер. - Отдали бы за полста, но сикуха будь она не ладна.

? Восемьдесят пять, ? добавил к цене унгриец остудить страсти.

Теперь гриффьер и Филло бегали в паре. Гремели ключами, отпирали замки, пинками отгоняли посторонних.

? Давай, давай, собирай монатки, ? поторапливали счастливчиков. ? Будет саин дожидаться пока растележитесь!

Женщина, всунув малышку старшей, подхватила пожитки. Узел потяжелей поднял Марек.

Короткие сборы подтвердили унгрийцу, бывший арестант пожертвует многим, вызволить семью из беды и новой не допустит.

? У выхода подождите, ? распорядился Колин и огляделся, высматривая монаха.

Не увидел и обратился к Филло.

? Часто попы к вам наведываются?

? Захаживают оказией, ? не мог сообразить Филло к чему расспросы.

? Грешниц причастить?

? По-всякому бывает. И причастить и попользовать, ? не скрывал экзекутор местных порядков.

? А мертвяки?

? Кто дождется, а кого и так свезут к Святому Луке*. Землица едино примет, дождем окроплен, святой водой или дружками обоссан.

?Справедливо подмечено,? ? безоговорочно согласен унгриец с тюремным философом.

? Мерседария видел?

? Которого?

? Со мной разговаривал. С тобой едва не столкнулся. Знаком?

? Тут всякого народу шляется, ? простодушно сокрушался экзекутор. ? Бонифратры, варнавиты, бабы их. Алексианки, кларесинки. Упомнишь разве, ? Филло подхватил брошенную монету, сориентировался за что подношение. - Но я присмотрю.

?Присмотри-присмотри,? ? не особо надеялся Колин на везучесть экзекутора. Обычного монаха еще сподобится выцепить, а читающего по губам, если только тот сам дастся.

В глубине решетки играли робкие незамысловатые пассажи и гармонии, тихо пели.

…И если ты уходил к другой,

Иль просто был неизвестно где,

Мне довольно того, что твой

Плащ висел на гвозде.

Исполнитель, погруженный в переживания, похоже, не увидел Колина. Голос громче не сделался, мелодия живей не зазвучала и не переменилась.

Когда же, ты мимолетный гость,

Умчался, новой судьбы ища,

Мне довольно того, что гвоздь,

Остался после плаща.

?Кому-то ведь нравиться,? ? вслушивался Колин в тоскливые слова и ритм.

Туман, и ветер, и шум дождя,

Теченье дней, шелестенье лет,

Мне довольно того, что от гвоздя,

Остался маленький след.

Пение прекратилось. Под короткое эхо и капель с черных сводов, в воздухе умирали теплые последние звуки. Мир плакал вместе с музыкантом….

Из темноты и вони, сквозь решетку, ухватили край баронского плаща.

? Будьте милостивы! - давилась хриплыми рыданиями девушка. - Не могу здесь. Не могу с ними. Плохо мне! Представить не можете, как плохо!

Колин остановился. Не рвать же ткань из цепких рук.

- И что изменится, представь я,каково тебе?

Ему не ответили.

? Заберите меня! Заберите, саин! - продолжала надрывно голосить пленница. - Все что хотите, сделаю! Все!

Обманывая, эхо множило звуки. Но и так понятно, ВСЕ! это, как правило, меньше малого.

Обычно выбор предлагал он. Нынче предлагали ему. Забавно. Не сказать смешно. Разделите яблоко не поровну. Инстинктивно потянуться взять большую часть. Но лучшая ли она? Как не ошибиться, не прогадать? Никак. Любой выбор плох. Но это уже послезнания. Жизненный, так сказать, опыт. Доброго не получить, пока не возьмешь сам.

?Надо попробовать,? ? согласен Колин побыть в шкуре тех, кому он предлагал подобное.

Не тьма рождает чудовищ. Свет извлекает их из мрака. И памяти. Они всегда не ко времени. Ни то что бы вдруг, но не ко времени.

? Что тебя не устраивает? - вступил унгриец в разговор с пленницей. - Общество или обстановка?

? Клетка! Проклятая клетка!

? И чего хочешь? - источает елей голос Колина.

? Выбраться отсюда! Выбраться! ? дергала баронский плащ девушка, словно удила лошади.

? Из чего выбраться? Собственная кожа, в некотором роде, тоже клетка. Стены родного дома, деражт не хуже железа. Куртины города. Границы государства. Предел мира. Всякое ограниченное пространство ? клетка. Отличие в условиях содержания. Тебе не подходят условия. Верно?

? Я не хочу быть здесь!

? Здесь?

? Здесь! Здесь! Здесь! Не хочу! Не могу! - горячо задыхалась девушка.

? Отстань от саина, зараза! ? замахнулся экзекутор отогнать арестантку. Колин ударить не позволил. Испортить маленький фарс.

? Звать как?

? Астред. Астред Деппи. Плохо мне. Дышать не могу. Я из Соммы. У нас там поля, простор… Небо… Оно всегда голубое. Всегда! Там свобода!

? А в этой норе потолок, стены, грязно и отвратительно воняет, ? унгриец протянули монету. Возьмет, отстать?

? Саин…, ? на серебро девушка не позарилась.

Подаяние тут же удвоено.

? Нет-нет-нет, ? наотрез отказалась Астред.

Колин отцепил кошель с пояса, чем вызвал у Филло звериное урчание. Кошель-то не ему! Сучке приставучей!

Девушка энергично замотала головой - не возьму!

? Тут достаточно….

? Нееет! - не дали унгрийцу договорить.

? Больная она, саин. С придурью малость, ? пояснил гриффьер, оттесняя Филло. Стоя за чужой спиной много заработаешь? - Ноет и ноет. Как сговорились. То музыкант, то она.

? Серьезно? - разглядывал Колин всхлипывающую пленницу.

?Кто больше всех печется о свободе, тот меньше всех в ней нуждается,? ? мог бы он выразить свое отношение к её поразительной настойчивости. Но кому интересно? Мир погряз в меркантильности и не стесняется своего мздоимства.

? Её Лидицэ смотрела. Отказалась. Кто на чокнутую позариться? Вела бы потише, глядишь к хорошему человеку прилепилась.

Астред не слушала, всхлипывала, скулила и выглядела жалко.

?Полезное умение, выглядеть жалким,? ? выделил Колин в просительнице превалирующую для данного момента черту.

? Забрать, значит?

? Умоляю, саин!

? Делать что будешь?

Ответа у девушки не нашлось. Надо полагать дел на воле ? разорвешься!

? Плохо мне! - в который раз повторилась она.

? А что изменится? Когда будет хорошо?

? Все!

?Ничего,? ? почему-то уверен унгриец, собираясь поспособствовать узнице. Упустить такую возможность? Бросьте! Чудовища из Мрака и Памяти те еще… чудовища. Но неизвестно, кто больший. Он или они.

?Надо как-то по умному,? ? предчувствовал Колин расплату за податливость и сговорчивость. ? ?Следующий раз прохода не дадут.?

? Вставай, ? приказал унгриец девушке.

Астред поднялась, не выпуская край его плащ.

? Повернись.

Девушка испугано вытаращилась.

? Плохо слышишь или невнятно выражаюсь?

? Саин!

? Повернись?

Астред резво крутанулась, на мгновение, потеряв Колина из поля зрения и снова вжалась в решетку.

? Не боишься своих желаний?

? О чем вы, саин?

- После их исполнения, обычно не остается ничего.

? Не понимаю саин.

? Сейчас поймешь, ? пообещал Колин и… бесцеремонно сунул руку за шнуровку платья Астред, ощупать грудь. Что, в общем-то, никого не возмутило.

Девица с овечьей покорностью сносила надругательство. Лишь во взгляде плескалось море отчаяния. Бывает ли его столько у человека? И бывают ли такие слезы?

? Трогали? - потребовал унгриец правды от примолкших тюремщиков.

Чем еще поинтересуется барон, вкладываясь в покупку постельной девки?

? У нас с этим строго? - возмутились и Филло и гриффьер. Недоверие барона их почти обидело.

? Рот открой.

Астред, не понимая, хлопнула глазами.

? Зубы покажи! - подсказал Филло, понимающе ухмыляясь. Ох, срамник, юный саин!

?Корки не грызла,? ? убедился Колин в отменном состоянии полости рта.

? Руки!

Девушка показала ладони. Линии судьбы мозолями не изуродованы.

?Хлебушек не тяжко доставался,? ? еще одно наблюдение унгрийца о прошлой жизни узницы.

? Что просят?

? Тридцать пять, саин, ? объявили Колину. ? Девка в самом соку. Была бы бабой, пятнадцать красная цена.

? Вы же говорили дурная.

Астред все равно как её обзовут. Стерпится, переживется, забудется мимолетным сном.

? Так ум для того непотребен, ? вывернулся гриффьер не сбрасывать цены. - Нужное в порядке.

? Точно девка?

? Девка-девка. Эсм Лидицэ досматривала. Она везде заглядывает. Ей с клиентами проблемы не к чему.

? Забираю.

На улицу Колин выбрался, обладателем пяти человеческих душ.

? Тебе туда, ? указал он направление Мареку. - Через перекресток, шинок. ? Бросил монету на расходы. - Плат девчонке купи, ? вторая монета Векке. ? Простоволосая ходит.

Мужик не понял. Поняла женщина. И девочка. Покраснела что мак.

? После в Хирлоф. На Каменный Холм. Не заблудишься?

? Нет, саин, ? не допустил Марек и мысли обмана или бегства.

? Спросишь Нумию. Скажешь, барон Поллак прислал. Она устроит. Передашь Йор, сходить с тобой на базар, купить необходимого в дорогу. На десять дней. Опоздаешь или пропадешь, я их сам в бордель сведу. Всех троих, ? и буквально прошил взглядом бывшего сидельца. ? Если примут. После меня. Теперь ступай.

Семейство Обринов груженное узлами имущества, побрело выполнять наказ барона.

? Спасибо, саин! - поблагодарила осчастливленная Астред. Достигнув желаемого, она успокоилась и похорошела.

? Спасибо и достаточно. Можешь идти, ? огорошили свободолюбивую ,,птицу?.

? Куда саин? - растерялась девушка.

? Куда хочешь. Тебе не сиделось взаперти. Синее небо, вольный ветер, снежинки на ресницы. Как просила. Небо, ветер и снега вволю. Иди.

Колин во многом не соглашался с тринитарием. Во многом, они разворачивались противоположно и не сошлись бы вовек. Сейчас наступил бы момент их поразительного единодушия.

?Сколько не ратуй за свободное житье, но без пастухе с хорошей дубиной не обойтись. И не важно, кого выберешь в пастыри отца, короля или бога. Нет дубины, сгонять стадо и отваживать волков - нет и желанной свободы.?

? Саин… я думала вы…

? О чем тут думать? Весь мир у твоих ног. Прими мой подарок ко Дню Всех Святых.

? Куда я пойду, саин? ? забеспокоилась еще недавно счастливая Астред. - Мне некуда идти.

? Грустно. Но мне ты за ненадобностью. Так что… Небо… ветер… снег…. Вода в канале.

? Саин, у меня никого нет в этом городе.

? Вернись в Яму, ? предложил Колин самый простой и очевидный выход из затруднений.

? Вы бросите меня на улице?! - всхлипнула Астред, на глаза навернулись слезы.

? А что мне помешает поступить подобным образом?

? Я могла бы… для вас….

? Не сомневаюсь - многое. Мыть пол, варить супы, убирать по дому, согревать ночами. Но отчего-то сегодня я непозволительно сентиментален. Идя на поводу, вытащил тебя из клетки, как ты того желала. Теперь пользуйся. Если знаешь, чему себя посвятить.

? Саин…, ? Астред снова выглядела жалкой.

На странную пару на мосту, оглядывались прохожие. Останавливались посмотреть. Тихо ругали Поллака. В основном старухи и перезрелые эсм. Униженных и оскорбленных жалко всегда, всем и без всяких на жалость оснований.

? Саин… пожалуйста…., ? не отставала Астред от унгрийца. - На первое время. День или два.

? Мы обо всем договорились, ? отказал Колин.

? Но саин! Для чего же вы тогда меня выкупили?

?Для чего угодно, но не отвечать на твои вопросы.

? И что мне делать?

? Понятия не имею.

Колин насильно вложил девушке мелкую монетку.

? Заплати Харону*. Поможет обязательно. Перевезет от всех беспокойств, неудобств и неустроенностей.

Момент истины. Проба проб.

? Так и сделаю! - зло выкрикнула Астред, швырнула монету в Колина и ловко перевалилась через ограждение моста. Перестаралась.

Любой другой схватил бы девушку, помешать. Попытался бы остановить, потянулся спасти, повинуясь яростному зову сердца и совести….

Колин проследил падение тела в воду. Место нырка Астред, тот час прогладил перегруженный баркас. На суденышке и не сообразили что произошло.

? Ошибаться в людях, опасный проступок, ? объявил унгриец чудовищам из Мрака и Памяти. И был прав. В который уже раз. О ком бы ни говорил, себя не исключал.

Где скрасить свободный часок, как не у знакомого оружейника. В Стальном Лбу унгрийца встретили радушно. Отогрели у жаровни, предложили обжигающего глинтвейна и чудесных сырников с корицей.

? Пунш лучше, ? высказал свое мнение юный Кроус.

? От того что сладкий?

? Ага, ? облизнулся наследник оружейника и покосился на отца.

? Учту, отведать, ? пообещал Колин малолетнему ценителю согревающих напитков.

? Что на этот раз присмотрите? - отвлекся хозяин от подгонки роговой рукояти. Заказчик, с пеной у рта, твердил о нарвале. Кроус не спорил. Нарвал так нарвал. Такого добра на любой скотобойне мешок наберешь, и в море выходить не потребуется.

? Даже не знаю. Отчего-то общение с некоторыми людьми, вызывает нездоровую тягу поиграть с железом.

? И что остановило саина?

? Понимание тщетности изменить человеческую породу. Плюс не предусмотрел предварительно зайти к вам, весомей аргументировать свою точку зрения, ? Колин шутливо указал на заполненные ратной сталью стеллажи.

? Буздуган самое то! ? деловито посоветовал мальчишка, не отступавший от Колина ни на шаг. - Такой чижолый!

? Вполне пригоден, выколачивать ушные пробки, ? одобрил совет мальца унгриец.

Посмеялись и, отец махнул сыну более не вмешиваться.

- Буздуган штука хорошая, но имеется у меня любопытнейший клинок. Иноземный. Даже названия не скажу…

На удивление оружейника унгриец к заманчивому предложению глух.

Погруженный в собственные мысли, Колин перемещался от прилавка к прилавку, перебирая мечи, шестоперы, топорки, кинжалы, ножи. Попробовал эспантон, совну, цеп. Не то. Не ложилось в руку, не радовало глаз, не грело душу.

? Я тут прослышал о состязаниях в Краке? - вспомнил Колин. ? Победителю хорошие деньги обещают.

Едва уловимая пауза сигнализировала о нежелании вести разговор, на поднятую унгрийцем тему.

? Огорчу, но к инфанту вас не пустят. Только своих, ? говорил, но не сочувствовал Кроус. ? А деньги…. Деньги может и хорошие, только серьезному человеку от тех денег одно умаление чести и пятно на доброе имя.

? От чего так?

? Слухов о баловстве полно, но не одного доброго, ? немногословен оружейник.

?Замкнутый круг, честное слово,? ? недоумевал Колин необъяснимым затруднениям, добыть нужные ему сведения.

? Саин, а правда есть такое оружие, называется мечелом? - не вытерпел, подлез с расспросами юный оружейник, не послушав отца.

? Имеется, ? переключился унгриец на подрастающем поколении, ? Дентайр. Трудно подобное безобразие назвать оружием. Сломать им ничего не сломаешь. Хороший меч точно. А угодить в захват? Это каким пахоруким надо быть?

? Но для чего-то его придумали? Не просто так.

? Пугать неумех, и производить впечатление на девиц и приятелей.

Мальчишка откровенно огорчился. Не таким виделся ему легендарный кинжал, о котором он три дня спорил с приятелем, а под конец разодрался.

Колин поднял со столешницы хищный в своем изяществе тоджский лук. Попробовал гибкость, поковырял накладки пластин.

? Хвали, будущий мэтр стали и дыма.

Великая немота, шмыганье носом и топтание с ноги на ногу. Обычное в таких случаях Ээээ! Уууу! - отсутствовали.

? По-тоджски ча, ? объяснял Колин невежде. ? Изготавливают из корней елей, упавших в паводок. Сырую древесину сушат над огнем, гнут и зарывают. Но лучше сразу найти сухой кусок, примерно с тебя ростом. Составной лук делают из березы. Этот составной. Снаружи… Видишь? Обклеен сухожилиями, а с внутренней стороны костяными накладками. От влаги сбережен шкурой тайменя.

? А кто это?

? Рыба. Но по настоящему хороший лук изготавливают из рогов козерогов с круч Ала-Утаг.

Вернув оружие на место, Колин продолжил обход, пока не забрался в дальний угол. В наваленном барахле на глаза попался дровокол. Обыкновенный колун, разбивать сырые березовые чурки или витой комлевый спил. На крепкой длинной ручке, с тупым лезвием, с широким обухом. Весом в пуд не меньше. Кроусу оставалось только гадать, зачем он унгрийцу понадобился. Тому и самому конфузно. Он даже потрогал себя за лоб, не горячка ли часом началась?

?Ну и идейки у тебя, барон!? ? восхитился Колин собственной придумкой.

Оружия унгриец так и не купил, чем несказанно разочаровал хозяина, привыкшего подсовывать клиенту всякие необыкновенные дорогостоящие штучки.

Покинув Стальной Лоб, Колин заглянул к Алхиду Береру, пообщаться и изучить подготовленные документы. Поощрил серебром самоотверженный труд легиста и рвение его подчиненных. Короткий остаток дня, до самой темноты, болтался по городу, в праздной бездеятельности, каковой и сам оправдательных объяснений не находил. Ленился, словом. Поразительно, но столкнувшись с ватагой бандюков, дороги им не заступил. Те и не подумали с ним заедаться. Городские легенды, коих в последнее время слушать, не переслушать, предупреждали, нет никого опаснее одинокого человека со шнепфером. ,,Блядешку? ночные кумовья признали.

До Хирлофа Колин добрался, когда все давно спали. Тихонько прокрался в спальню и, скинув надоевшие сапоги, прошлепал за стол. Посидел, поглазел, прислушиваясь к скупым звукам ночи. За окном тихо, в доме тихо, и лишь недовольно трещит свечной огарок. Колин с неохотой подтянул поближе бумагу. Не торопясь выбрал перо. Выбирал тщательно, словно выбор мог исподволь повлиять на содержание им написанного. Глубоко, до донышка, помакнул перо в чернила. Почистил о край чернильницы, снов помакнул….

Ни штриха, ни линии, ни рисунка, ни буквы заполнить белизну, упорядочить колдовской вязью строк собственные лихие мыслей. Старательно прописать последовательность грядущего, поименовать сподвижников и врагов. Блеснуть мастерством предвиденья и безжалостной прозорливостью. После чего провести жирную черту, подперев её: ,,И поможет нам Бог!? Ничего подобного. Лист целомудренно бел. Даже на кляксы поскупился.

Зачем доверять бумаге змеиное кубло собственных планов? Обманываться назначая сроки и последовательности, не имея о них верного представления. Все вывернется, переменится в любой момент. И о каком списке друзей и врагов вести речь? Нет у него ни тех, ни других. Не может быть. И не зачем придумывать. Черно-белый ряд клавиш предназначен для звукоизвлечения. Требуется стараться не сфальшивить, играя мелодию, а черная клавиша или белая даст нужную ноту, все равно. И без жирной черты спокойно можно обойтись. И Бога лучше не вмешивать. Сам влезет.

Так для чего ему бумага? Для просветления ума и понимания великого множества частностей и мизерного количества общностей, но никак не изводить ненужным враньем. Себе и другим. Вранья и без того предостаточно. На листах и вне их.

Но все же применение бумаге нашлось. Колин свернул её в трубочку и зажег от свечи. Ненадолго в комнате больше света, больше теней, больше углов и предметов. Припалив пальцы, бросил догорающие остатки в тарелку. Промахнулся или выдуло сквозняком, но лист догорал, черня и обугливая светлое дерево липовой столешницы. И еще долго по серому пеплу, перемигиваясь, бегали легкие огоньки.

2. День Святой Евфросинии (4 октября)

?Не превращай жизнь в подвижнический подвиг. Оставь немного места для самой жизни.?

С утра полное безобразие! Валил и валил мокрый тяжелый снег. Шапками ложился на остывшие печные трубы, лип на крыши, копился за карнизах, продавливал маркизы и тенты, пригибал и ломал ветки деревьев и кустов. На улицах непроходимо. Кругом чисто, бело и необычно пусто.

Женская половина Обринов выжидала попрощаться и не мешала разговору Колина с главой семейства.

? Полезешь ловить, не вздумай сладкого сожрать. Совсем. Меду или сахару в вине разведи, руки намажь.

? Понял, саин.

Путешественник одет добротно и практично, в мех и дубленую кожу. Ничего лишнего цепляться и болтаться. Ни пряжек, ни ремней, ни петель. Зашнурован, утянут, подобран.

? Понятливость свою прибереги. О них беспокойся.

Марек помрачнел. Угрозу помнил. И не сомневался, барон её выполнит, жальной слезы не прольет.

? Успею ли?

? Две недели и не часом больше, ? уступил Колин и поболтал в воздухе пальцем, в тон колоколу на Святом Хара. - Со следующего удара время пошло.

Марек благодарно склонился, принимая волю и неизбежное. Четырнадцать дней не десять прежних.

? Все исполню, саин. Как уговорились.

? Удачно обернешься, вольная и двадцатка на хозяйство.

? Сделаю! - поклонился мужчина еще ниже.

?Бога не приплел,? ? признателен унгриец Обрину. Расхожая привычка у опустивших руки, чуть что прятаться за спину Создателя, повергала Колина в смертную тоску. Не можешь, не уверен, чего Небеса вмешивать?

? Ступай, ? отпустил унгриец своего лесовика.

Марек отправился не к семейству, а к воротам. Векка с ребенком на руках и старшая дочь не посмели увязаться следом. Малышка вякнула от холода и Обрин полуобернувшись махнул - до встречи!

Йор передала вобанцу поводья. Низкорослая лошаденка навьючена торбами с дорожными припасами и войлочной скаткой. Мужчина подергал узлы, проверил, надежно ли привязано-уложено и подался за ограду.

С отъездом Марека, капризная непогода сыпанула снегу, припорошить след и унялась.

В дом Колин не пошел. Утро хоть и пропащее, но не настолько прятаться под крышей. Прогулялся неспешным шагом по плохо метенной аллее, обсаженной рябинами. Деревца разорены. Яркие кисти нещадно обклевали птицы. Заприметив в окне второго этажа любопытную Янамари, поманил выходить. Та помотала головой и поёжилась. Холодно! Но тотчас пропала из виду, скоро сбежать по крыльцу. Поллак встретил названную сестрицу, запустив в нее тугим снежком. Янамари уворачиваясь тонко, по-жеребячьи, взвизгнула.

? Колин! - со смехом возмутилась она, бросая ответный комок, рассыпавшийся в полете. Отчего девочке еще веселей. Дети умеют радоваться, не дожидаясь особых причин. И делают это безоглядно. Им хорошо, значит и всем хорошо тоже! Так уж устроено, человек неосознанно стремится к счастью. Остается понять, раз все дороги ведут к нему, откуда столько сбившихся с пути? Заплутавших безнадежно и навсегда. Без шанса добраться до цели.

? Прелесть какая! - тряс Колин молоденький тополек, покрываясь снежными шишками и наростами.

? Ты похож на Рождественского Деда! - заботливо сбивала хлопья с его одежды Янамари.

? Значит завтра Рождество? - тут же сграбастали зазевавшуюся девчонку.

? Нет же! Не завтра! - звонко заливалась юная унгрийка вырываясь.

? Послезавтра? - дурачился Колин, примеряясь подставить подножку и толкнуть Янамари в сугробчик.

? Нееет! - не очень-то противилась она.

? А когда?

? Скоро! - выкрутилась Янамари из захвата.

От наплыва эмоций, девочка обежала вокруг ,,мучителя?, распинывая снег. Колин не мешал. Быть счастливыми получается не у всех. У нее получается. Пока. Пройдет время и счастье быть, сменится счастьем казаться таковой. Счастливой женой, счастливой матерью, счастливой хозяйкой. Сама не вспомнит, какой была.

? Любишь зиму? - топтался Колин в сугробе. Снег похрустывал, поскрипывал, забивался в складки сапог, пересыпался поверх коротких приспущенных голенищ.

? Только Рождественскую неделю. Зимой скучно, ? радостно носилась неугомонная Янамари.

? Скучно? А весной?

? Весной цветы.

? Одуванчики?

? Подснежники, морозники, медуницы, фиалки, ? живо поименовала девочка раннею красоту лугов и лесов.

? А летом?

? Летом? Летом можно купаться! Каждый день!

? В бочке?

? В реке! Или в озере! Или в пруду!

? Рыбу пугать голой попой?

От смеха Янамари повалилась в снег. Колин едва успел её подхватить.

? Нет!

? Раков? Головастиков? Лягушек?

? Нееееет!

? А я люблю осенью бродить по опавшим листьям. Поддашь ногой, и они закружат разноцветными бабочками. Желтыми с берез, красными с кленов, золотистыми с осин.

? Сами маленькие с ладошки младенца, ? продолжила Янамари придуманную игру.

? Или растопыренные с пятерню старого лодочника.

? А еще изящные, как у благородных эсм.

? И конечно корявые! Корявей лап у грозных саинов.

? Как у тебя!

? Значит вот так?! У меня?! - подхватил он девочку подмышки и закружил быстро-быстро. Янамари визжала и болтала ногами. ? Закину на дерево в гнездо! Пусть тебя вороны червяками кормят!

Возни, смеху и радости нет предела! Колин, притянув девочку, прижал и, как она отчаянно не отбивалась, натер ей щеки, насыпал снега за шиворот и предложил погрызть сосульку. Просвеченная ленивым солнцем, она походила на медовую соплю.

Нахохотавшись от души, Янамари серьезно выговорила Колину за баловство.

? Вообще-то, настоящие эсм не должны смеяться, визжать и дрыгать ногами.

? А что же они должны?

? Неторопливо следовать.

? Как гусыни?

Дразнить получилось непохоже, но Янамари оценила его игру новым весельем и хлопаньем в ладошки.

Они набегались, наносились, протоптали лишних тропинок, положив их замысловатым и причудливым узором. Перекинулись снежками.

? Яни, ты помнишь Габора? - крутил Колин девочку отряхнуть налипший снег.

? С которым ты поссорился, а потом дразнил на крыше?

? Его самого.

? Он смешной. Похож на кролика, ? Янамари нарисовала на снежной поверхности потешную длинноухую рожицу. ? Беленький. У меня был такой. Давно. Мне его жалко.

У детей необычная способность озадачивать и ставить в тупик родителей, взрослых, мудрецов и хитрецов, всех рангов и возрастов.

? Жалко? Почему? - удивился Колин и предложил свой вариант рисунка.

? Он теперь, наверное, никому не нужен. Совсем как я, когда приехала к эсм Сатеник.

Колин призадумался. Девчонка могла оказаться права. Младший сын, не старший. Необязательный фамильный резерв. Тем более есть еще и средний. Вполне возможно Гусмар плюнул на неудачливого отпрыска. Не получился королевский зятек и ну его!

?Будем исходить от обратного,? ? пожелал унгриец незряшности собственного начинания и уже потраченных немалых денег.

? Тогда… Я не буду возражать, если ты ответишь вежливостью на вежливость, окажи Габор тебе знаки внимания как взрослой эсм.

? Ты хочешь с ним помириться?

? Вроде того. Но, видишь ли, нужен кто-то третий. И лучше тебя никто не справится.

? Но я тоже с ним ругалась.

? И что? Настоящим и благородным эсм, все утро торчащим перед самым большим зеркалом в доме, подобные шутки даже не вспоминают.

Янамари он не убедил.

? Все равно саин Габор на меня сердиться.

? Совсем немножечко. Но ходить надутым на всех с кем ругаешься, станешь похож на пузырь, ? Колин надул щеки, изобразить результат долгих обид.

? А если он будет говорить о тебе дурно? - беспокоилась Янамари.

? Шлепни перчаткой по носу, ? дали ей шутливый совет и прогулка продолжилась, уже без беготни и игр.

Девочка, отчаянно лезла в сугробы, обрывать с кустов и низких веток деревьев не облетевшие жухлые листья, складывала в букет. Добавляла сухих травинок, прутиков. И совсем не отвлекала унгрийца размышлять над метафорическим вопросом, способна ли черепаха обогнать леопарда? Так представлялся ему ворох проблем, кои надлежало разрешить. Решение, как таковое, у него имелось, но возможно существовало лучшее, более простое, но не видимое из-за зашоренности взглядов, консерватизма подходов подобные решения находить, а, то и вовсе, из-за не желания искать. Не попытать ли Янамари? Дети те еще выдумщики.

Девочка не увидела препятствия стяжать тихоходу славу первоклассного бегуна.

? Если больно укусит за лапу, леопард не сможет бежать.

Ничего нового унгрийцу не открылось.

?Осталось начать кусаться,? ? одобрил Колин намеченный им курс.

Прогулку пришлось завершить.

? Вас спрашивают, ? известила Нумия владетеля Хирлофа. ? Саин утверждает, он вами приглашен.

Первое впечатление о мужчине в сером ? охотник тоже чья-то добыча. Под охотником, унгриец подразумевал, прежде всего, себя. Рад бы ошибаться, но ведь не ошибался. Не было тому ни малейших сомнений. Отряжен пришлый по его удалую голову.

?У кого же такие молодцы в холопах?? ? дивился Колин соискателю службы. ? ?Кому понадобилось спускать волкодава на щенка барона?? - единственно, в чем утвердился, ? ?Хозяин серого на рынке булками не торгует.?

Минута насмотреться и искренне захотеть прирезать. Сразу. На месте. Хотение пришлось придержать. Соревнование, кто до тебя доберется первым, те, кому нужен ты или кому ты помеха, неизбежно, но не является поводом, пластать всех без разбору. Изводить ценный человеческий материал, не попробовав попользоваться самому, дурное расточительство. Поди, вот, сыщи такого, красно молодца.

?Быстро перетянуть на свою сторону, пустая трата времени и нервов. Великие идеи не увлекают, страхам не подвержен, ? искал и не находил Колин червоточину в рекомендованном мерседарием человеке. - Обязательно предан, другого не пошлют. И верность его персонифицирована. И на деньги не падок,? - нечем порадовать себя унгрийцу, разве только утешиться. ? ?Святые, как известно только на небесах. Земля на откупе у людей. И тут возможно все!?

? Назовись для начала, - первое, что потребовал у серого, унгриец. Не только дань традиции. Где-то глубоко в каждом сидит страх открывать собственное имя. И только люди, которым доверяешь, называешь имя безбоязненно. С доверием впрочем как и всегда. Ниже всякой критической отметки. Причем у обеих договаривающихся сторон.

? Д-декарт, саин, ? немного заикался гость. - М-мне сказали, у вас для меня работа.

? Про работу верно - есть. А для тебя ли, выясним.

? П-постараюсь соответствовать.

? С задачей знаком?

? Н-найти убийц Дрэго аф Гарая, ? четко доложился Декарт.

Унгриец подождал продолжать. Раз знает полное имя новика, а мерседарию он называл только фамилию, может еще, чем лишним поделится. Декарт прокола не понял, но молчал в ожидании слов Колина.

? Требуется какие-то уточнения?

? Некоторые моменты.

Оба предпочли говорить коротким фразами. Как в фехтовании рапирой. Рубить-резать долго, а колоть это на скорость и без затей.

? Спрашивай.

? Могу ли привлекать сторонних?

?Посыл верный. Одиночки обречены на провал,? ? не требуется Колину объяснений, зачем Декарту компания. Ему вот тоже требуется. И желательно из таких как он и мерседарий.

? Не возбраняется. Но найму тебя одного. С подручными разбирайся сам. Задаром они будут бегать или за хлеб с редькой.

? Сейчас и за хлеб согласятся. Без всякой редьки.

Тонко подмечено, ничего не скажешь. Баржи в столицу подходили, но зерно подешевело незначительно. Какой-никакой запасец народ сделал, но бдителен и готов прикупить сверху и много. Столичный рынок прибывая в относительно уравновешенном состоянии, при любой задержке с подвозом, моментально загонит цену на прежнюю высоту и еще задерет! Приятное обстоятельство, счет у Глинна не обнулился, а потихоньку подрастал, но без прежней прыти.

?Послать, утопить пару лоханок,? - не раз приходила Колину соблазнительная мысль беззаботного обогащения. Увы, о подобном приходилось только мечтать. Нет надежных людей, а появятся, понадобятся в столице. Мелькнула идея предложить Декарту в качестве испытательного задания, пустить пару барж на дно.

Пожалуй, подобная наглость прямой вызов Судьбе. Старушка не заслуживала столь вольного обращения. Но искушение обойтись со старой шлюхой вольно, заманчиво и велико.

? Вроде бы поставки наладились? - решил Колин уточнить для себя, не хлебная ли эпопея интересует нового работника и иже с ним.

? А толку? Перепугали народ, не скоро успокоится, ? безразлично коротко ответил тот. Спекуляции зерном Декарта совершенно не волновали.

? Ладно, хлеб не моя забота. Еще что?

? Кровью придется заниматься?

? А станешь? - поддерживал Колни фехтовальный темп. Меньше раздумий, правдивей ответы.

Декарт зевков не допускал.

? И раньше не стеснялся. Т-только не следует ею злоупотреблять.

? Соглашусь. Кровь это уже когда край.

? Вот и я о том.

? С кровью разобрались.

? Оплата.

? До оплаты дойдем. С законом все ладно?

? Я не борзею, закон не докучает.

? А доведется? Борзеть?

? Ежели под п-плаху, сразу откажусь.

? Или больше запросишь?

?Обращением саин не злоупотребляет, ? собирал Колин наблюдения по крохам. ? Занятная особенность для простолюдина. Нехарактерная.?

? Честно, не возьмусь.

? Честность хороша, пока с голода не пухнешь.

? И пух не взялся бы.

? Исповеди боишься?

? И исповеди и кармы.

Колин удержался не захохотать. Удивил, работничек! О карме печется. Мантры вместо молитв не читает? Мудрами и медитацией не балуется? Зелаторов на умника нет, костер развести и виселицу поставить!

Декарт посчитал важным добавить.

? Не возьмусь и все.

? Запомню. Сам только не забудь. Оплата простая. Зависит от важности, срочности и точности исполнения. Разногласия решаем на месте.

? Давайте попробуем.

Испытания долго ждать не пришлось.

? Что скажешь? ? Колин протянул Декарту два свитка, пахнущих (не сблевануть бы) розмарином. - И когда сможешь хоть что-то сказать.

? По поводу?

? А ты посмотри. Мне не хотелось бы выглядеть в Краке дурнем, попавшимся на глупый розыгрыш. Чужих, на сколько знаю, туда не пускают.

Отправителем приглашений значился инфант Даан. Получателями: баронесса Аранко и барон Поллак. Если бы не потребность в образцах подчерка, Колин и не морочился бы, кем писано. Сомнения возникли, обнаружив некоторые, пусть и незначительные, различия. Требовалось удостовериться в правильности своих подозрений или отмести их за необоснованностью. Впрочем, масштаб опеки со стороны хозяина Декарта, тоже не лишне выяснить. Кто знает с каких высот следят.

? Писал не инфант. Обычная практика. Натаскивают г-гриффьера, тот и строчит под диктовку. Подпись подлинная, ? Декарт повернул свиток, показать Колину. - В-видите, полоску едва различимую? А тут ч-чернил нет, но карябнуто. Когда перо вроде не пишет, но малость ч-чиркнет. У него на всех так.

? Знаешь руку Даана? Откуда?

? Т-то дело прошлое, уж быльем заросло. Не все можно на белый свет выволакивать.

? Мне и не надо. Только если ошибся….

? Верно, его подпись. А писано не им, ручаюсь. Сами гляньте. Какая тут абель*, а какая тут. А дор? Один другому не близнец. И линии, и нажим какой? С наклоном беда, шатаются буковки. А у Даана рука легкая, но твердая. Так что не сомневайтесь. Письмо написали, а ему под росчерк подали. Но постскриптум инфантом добавлен.

? Может, знаешь, кто за него старается?

Декарт замолк, остерегаясь подобными знаниями делиться.

? И как нам работать?

? Г-гриффьер его, Мартин.

?Знатный работничек, ничего не скажешь,? ? приятно поражен Колин. ?? И руку Даана отличает и писаря знает. Подарок, да, и только. От кого только? И чем отдариваться? Шкуру с головы с заплетенными косицами прислать??

? А пахнут всегда так? - поморщился унгриец на мерзкий для него запах.

? Д-даан такого не переносит….

?Хоть что-то в человеке человеческое,? ? радостно ему за инфанта.

? …М-мартина проделки. Пусть читают, да чихают.

Колин утвердительно кивнул, принимая ответ. С гриффьером знакомиться однозначно!

? О состязаниях в Краке можешь рассказать?

? Не посвящен…

?Соврал,? ? явственно почувствовал Колин фальшь Декарта.

? …но остерегаться следует. В Яму разные попадают, и овцы и волки.

? Идем дальше. Где найти Сеньи?.. Хочу привлечь его в помощь для одной деликатной службы.

Унгриец собрался задвинуть припасенную басню про воровку, но получил упреждающий отказ.

? Не будет сыскарь на вас работать. Ни на вас, ни на кого другого, ? уверил Декарт. И нисколько не врал.

? Ты разузнай. А будет или нет, с ним решу. Всякий человек продается, вопрос за сколько.

В концовку ,,и когда? Декарта не посвятил. Дорога ложка к обеду. С обедом подгадать не проблема. Ложке пригодиться. Которая дорога.

? Он состоятельный человек. Может себе позволить не продаваться.

?Э! Не порти впечатлений,? ? обиделся Колин на беспочвенное упрямство. Но, очевидно, с сыскарем Декарт знаком, и не шапочно.

? Разузнай, ? не отступился унгриец. ? И не просто улицу и дом, а вынюхаешь от и до. Чем живет, чем дышит. Какие трудности, какие беды. С женой, с детьми, с соседями, с законом. Кому должен, кто должен ему. Чем хлеб зарабатывал, под что нынче подвязан. Под кого лег. Над кем поставлен или сам стоит. Все!

? Кое-что сейчас скажу. Сыскарь он отменный. На бейлифа раньше работал, и слыхивал опять тот его призвал.

? А говоришь, не работает.

? Отказал.

? Бейлифу?

? Б-бейлифу. У них свои счеты. Давненько было. У Акли шурина в канал спустили. За дело. Но тут вопрос, чей шурин. На рыбарей грешили. Оказалось, не они. Сыскарь в три дня обернулся. Бейлиф запомнил радение. Года не прошло, Сеньи бабу свою первую с полюбовником застукал, обеих прибил. Сперва ебаря. Сердце его сварил и мокрощелке своей скормил. А потом и её прикончил, от греха освободить. Баба что? Мусор. А вот п-полюбовничек из знатных оказался. На виселицу и потянули. Бейлиф не попустил. Сеньи на работу лют. С канальщиками бодался, с псарями. Лихого люда переловил-перетаскал, на три к-каторги хватит. А четыре года назад вновь женился. Молодуха ему дите принесла. Хорошо вроде жили. Потом малая заболела, а жена сбежала. Не захотела за хворой ходить.

? Подробности?

? А какие п-подробности. Ему шестьдесят, а бабе т-тридцати нет. Жить умаешься, а уж дите здоровое заделать так и вовсе сил сколько надобно. Он и не сразу сподобился. Полгода пустая ходила. Может к кому и захаживала.

? А с Сеньи у тебя что? - угадал Колин не простые отношения именитого сыскаря и его нового работника. - Тоже быльем заросло?

? П-подсидел. Я у бейлифа в перваках ходил, а он объявился и все извини-подвинься.

? Не ужились?

? Ужились бы, коли деньги платили по справедливости. А не в один карман складывали. Меня и заело.

? Потерпел бы. Слыхал? Господь терпел и нам велел?

? Слыхивал и терпел. Сколько мог.

? В отставке?

? В-вышибли, ? признался Декарт.

? Личные взаимоотношения мне постольку поскольку, но чем нынче занят, и как живет, выяснишь. Со всеми прилагающимися к грешному житию подробностями. Особенно про девчонку.

? Понял.

?Чем бы тебя еще загрузить друг сердешный, побегать по округе?? ? подумалось унгрийцу, слушая исчерпывающие ответы.

? Покуда будешь о Сеньи разнюхивать, поищешь некую девицу Моршан.

? Которая с инфантом путалась? - в который раз выказал похвальную осведомленность Декарт.

?Богатый парень Акли, толковым народом разбрасываться,? ? полон недоверия и подозрений Колин. ? ?А может, и не разбрасывался, другую поручил. Хотя для столицы вряд ли секрет, с кем наследник спит или спал.?

? Она самая, ? подтвердил мастер наводить тень на плетень. - Говорят очень (дальше с легким придыханием) очень красивая девица.

Декарт не сдержался, глянул на унгрийца, как на убогого. Искать порченую девку, приударить за ней?

? Сразу, сходу, не получится.

? Сразу не требуется, ? Колин продолжая отыгрывать заочно озабоченного, как бы невзначай кивнул на дом. Дескать, и привести некуда.

?Амбиции провинциала,? ? заподозрил экс-сыскарь своего работодателя.

?Да-да, именно они,? ? подтвердил бы Колин на Святом Писании кому угодно.

? Понял вас.

? Цена?

Деньги отличный реагент. Запросит мало, значит обязательно на прикормке у кого-то. О скромности и совестливости упоминать смешно. За гроши уличную грязь копытить, с восхода и до заката, да еще ночь прихватывать, простофиль нет. Много потребует ? цены не знает ни себе, ни работе. Или жаден, что хуже.

? Двадцать штиверов.

Колин протянул Дескару кошель.

? Здесь тридцать. Про солера Туоза поспрашивай, ? нагружал унгриец отработать излишки.

? Что-то конкретное?

? Как сказать? У нас взаимный интерес. Не скажу приятный. Приходить будешь раз в два дня, к полудню. Не окажусь дома, напишешь и отдашь Нумии. В запечатанном виде.

Идея с бумагой не очень понравилась Декарту. Колину тоже.

? И разузнай, где Хьюба Кусаку найти.

Декарт удивился, для чего барону нищенствующий воитель? Но за удивление ему наперед уплачено.

? Ч-чулочник обычно в Рыбаре пропадает. Там к его морде привыкли.

? Где это?

? За магистратом вниз по Карнавальной Лестнице, до конца и направо. Мимо не пройдете.

? И в завершения нашей приватной беседы, ? собрался Колин подытожить знакомство и наем. ? Постскриптум к ней. У южных народов практикуется смерть от тысячи порезов.

? Никогда не слышал.

? Слышать это одно. Смотреть, то еще удовольствие. И лучше не испытать на собственной шкуре.

? Донести до меня важность помалкивать, не обязательно запугивать, ? голос Декарта потерял ровность. В него добавили холода. Когда люди не верят, но понимают, все произойдет согласно сказанному им.

? Запугивать? Чтобы я запугивал, надо доказать свою ценность. Поставить передо мной нелегкий моральный выбор, лишить жизни столь изощренно или предложить шанс исправить допущенные ошибки.

? Постараюсь таким выбором вас не отягощать.

? А мне не тяжело будет. Если что.

Колин еще некоторое время прохаживался по аллейке в одиночестве, предаваясь размышлениям о дальнейшем. На ровной нити событий, ни узелка сомнений.

?Планы что облака, на всякий день разные,? ? говаривал ему когда-то тринитарий, предупреждая о невозможности предусмотреть всего. И в этом рипьер ошибался. У кого как.

Зима скупа красками, оттого способна повергнуть любого в созерцательную меланхолию. Потянет к очагу, к подогретому хересу со специями, удобному креслу, теплому пледу, к любимой суке в ногах и не всегда это собака. А то обложиться подушками и заставить домочадцев носиться. Справляться о самочувствии и терпеливо сносить беспрестанное нытье. Щупать лоб, проверяя жар, таскать угостить всякие вкусности и совать разные гадости, под видом лекарств. Есть своя прелесть являться хозяином не только единственных шосс и сапог, а феода, чад и домочадцев.

Звук колокола подхваченный холодным ветром, напомнил об обеде. Используя приглашение инфанта за хлопушку,Колин сбил снег с плеч. Его не стоило убеждать, твердое владение пером превосходит мастерство владения клинком на порядок. А то и на два. В канцлеры, бейлифы, хранители казны дуэлянтов не назначают.

У дверей, накрывшись мешковиной от холода, унгрийца поджидала Векка.

? Саин, не сомневайтесь, Марек все сделает. Если порученное вами возможно выполнить.

? Не за Святым Граалем послан, ? заверил Колин и загнал новую служанку в тепло.

Хирлоф, отписанный унгрийцу к титулу, достоянием не назовешь. Обременением. Впервые рассматривая недвижимость, у Колина возникла отчетливое понимание, довести жилище до ума не хватит и королевской казны.

Блеклое безрадостное, приплюснутое здание, лишено лепного декора и скромно одето в плети хмеля. Весной и летом зелень услаждала взор и смягчала зной, но осенью сухие желтые плети напоминали потеки ржавчины. Просевшая левая сторона дома пустила ветвистую немаленькую трещину. Её несчетно замазывали, заделывали мелкими камнями, но она проступала вновь, расползаясь дальше и глубже. Усадка фундамента перекосила рамы и, издалека строение напоминало кислую мину безызвестного святоши. Крыша разъехалась и потеряла часть черепицы. Битые куски валялись на отмостках вдоль стены. На чердаке полно голубей и помета. По обилию перьев и костей, птиц драли одичалые кошки и вездесущие крысы. Не гнушались ловить сизарей и бывшие хозяева, разнообразить скудную кухню. Из-за неустроенности, второй этаж фактически не жилой. Лишь в правом крыле оружейная, рукодельная и несколько спаленок. Одна для Янамари - с камином, другая с КАМИНОМ, куда запросто войдешь в рост, не кланяясь, хозяина. Комнату выбирал не Колин, а Нумия. И даже не очень скрывала почему облюбовала эту.

Так что коснись, принимать погостевщиков с ночевкой, а разместить негде. Благо их скорого появления не намечалось. Визиты родственников исключены, как собственно и друзей, за их полным отсутствием.

Обладал Хирлоф и скромными достоинствами. Имелся отличный винный подвал, держать коллекцию вин и морить за провинности слуг. В парадном холле выставлены латы и походные трофеи. Над собранием колесо потолочного светильника на триста свечей! Выходы в боковые коридоры оформлены резными арками. Правый вел в кладовые и хранилища, каморки для слуг. Левый на кухню, мыльню и, опять же, кладовки. Большей частью, пыльные и пустые. Вообще, такое количество кладовок вызывало недоумение. Что в них хранить? И на скольких? Но более остального радовала обогревная. У Колина сложилось впечатление, весь талант зодчего и все скудные деньги бывшего владельца ушли на обустройство этой залы. В ней… в ней просто здорово!

Усадьбу Колин осмотрел походя, догляд и хозяйствование взвалил на плечи Нумии. Та не преминула взяться, проявив хватку и характер. Её слушались. Ей подчинялись. Та, что спит с хозяином, на голову выше остальных жильцов.

Но даже представляй Хирлоф сплошные руины, Колин от них бы не отказался. Никто в здравом уме не отринул бы владеть дрянной усадьбой. Никчемные и донельзя запущенные владения здорово прибавляли титулу вес. Просто барон ? наездник со шпорами, но без лошади. А с земельным куском, пусть, не больше морковной грядки или цветочного горшка, уважаемая личность. О доходах с ,,пашен и лугов? лучше скромно умолчать. Не потерпеть бы разорительного и окончательного убытка.

Нумия расстаралась с кухней, но сервировкой руководила Янамари. Звонкий девчачий голос слышно далеко.

? Что ж ты такая бестолковая! - бранила унгрийка новую служанку. - Саин Колин не ест утятину. Хлеб положи сюда и только ржаной. Вино под левую руку.

Унгрийцу забавно. Оказывается, у него завелись привычки и предпочтения.

?Когда это я перешел на ржаной хлеб и отказался от утятины?? ? спросил и не смог ответить Колин. Мелочи доверяют подмечать другим, со стороны многое видней.

Воспользовавшись самозвано присвоенным статусом п?рова, в чьих правах и обязанностях не разобраться Королевскому Совету, Колин забрал Янамари к себе в качестве хале - вечной гостьи. Обидное звание тех, кого из сочувствия пускали к столу и ночлегу. И никакой тебе братской любви. Сплошной расчет. Добросердечие и великодушие редкие гости в человеческой душе, находить их в других и огульно приписывать себе.

Сплетен, к уже существующим, переезд добавил. Юную Аранко прямо сравнили с бесстыжей Маргаритой Валуа*, а Колину достались почетные лавры её братца-совратителя. Чужие домыслы унгрийца не беспокоили. Девочка понадобилась ему в качестве живца для меньшего Гусмара. Он рассчитывал свести близкое знакомство с папашей альбиноса. Родитель Габора обязан оказаться полезным. История с показной доставкой серебра в столицу не давала унгрийцу угомониться. Заглянуть в сундуки стало его идеей фикс. Он даже рассматривал вариант прямого нападения. Когда самый безголовый способ узнать правду, окажется наиболее продуктивным. Но пока и без сундуков с серебром хватало и забот и хлопот.

Послеобеденное время Колин уделил наработке подчерка. В его исполнении и гриффьер и инфант Даан писали без ошибок, помарок и исправлений. Отработать недочеты письма потребовались старание, усидчивость и двадцать листов дорогущей бумаги из Дьера.

Когда практика в каллиграфии поднадоела, за окном уже смеркалось. Колин не мешкая засобирался уходить.

? Вас ждать на ужин? - справилась Нумия, быть готовой к возвращению владетеля Хирлофа.

? Не уверен, ? огорчил Колин женщину. Он не обманывал. Дел, как всегда, много.

Большой Лодкой негласно назывался (а гласно не назывался никак - вывески нет), шинок на берегу канала, неподалеку от Святочного Моста. Когда-то (никто не вспомнит точно, когда именно) баркасный док, перестроили в склад для мануфактуры, потом в ночлежку. Из ночлежки переделали в забегаловку, хлебать разбавленное пиво и таскать местных шалав. Кто-то смекалистый, прочувствовав конъюнктуру, разогнал нищебродов, вложился деньгами, прикормил смазливых шлюх, навез жратвы и достойного пойла, поставил Папашу Питча за прилавок, а близнецов Гудо на вход-выход. Кого попало, в шинок не пускали, создавая репутацию элитарности. Колин вошел свободно. Отказывать обладателю дорогого клинка и тугой мошны на показ не было никакого резона.

В просторном зале необычно светло, людно и менестрель тревожил лютню.

…Куда спешишь ты? Путь домой,

Потерян был в лазоревом просторе,

И нет на свете пристани такой,

Где нас бы ждали, вглядываясь в море….

Под ярким освещением чувствуешь себя бесштанным. Ощущаешь тараканье желание убраться в тень. Куда там!

Исходя из чего, выбирают клиента? Во что одет, чем вооружен и достаточно ли тяжел кошель. Три составляющих хорошего заработка сообразительной шлюхи. Колина выбрали руководствуясь совершенно иным критериям. Виной ли тому свет или игра теней, но шрамы на лице выглядели столь ужасно что заставили местных обитательниц промедлить. Всех кроме одной. Колин словно прочитал её невеселые мысли смуглянки.

?В пасхальном куличе и муха изюм,? ? нивелировали его изъян.

Невысока. Стройна. Пожалуй, привлекательна. Желтый бант, знак позорной профессии не повязан, а сложен в изящную розу, помянуть счастливые полузабытые годы. Нынешняя, пропащая жизнь смуглянки, в её представлении, отзеркаливалась уродливыми шрамами Колина. Там в глубине исстрадавшейся души таких шрамов не перечесть.

? Саман, не боишься? - крикнули колкость веселившие залетных купчиков лярвы.

? Если только бога? - огрызнулась смуглянка и одарила унгрийца улыбкой и книксеном.

Имя унгрийцу понравилось не в пример улыбке. Толку улыбаться, когда на сердце кисло, а в глазах…. Не радостно эсм с желтой розой над сердцем.

? И больше некого? - готов к острому разговору Колин.

? Пф! - не видит опасности женщина.

? Я не о шраме.

Движение черненой бровкой. Шутка зацепила.

? Не все страшно, о чем страшно рассказывают.

? Иногда наши страхи сбываются.

Колин откланялся ,,желтой розе? и прошел в дальний зал.

? Что? Побрезговал? - выкрикнули смуглянке.

? Обещал вернуться.

? Еще что пообещал?

? Сказку на ночь, ? отшила Саман назойливую подругу.

Гоняли простенькую ,,Твое-Мое?. Ставили понемногу. Серебро, золото, драгоценности, закладные. С проигранным расставались по чести. Пальцы, уши, носы и задницы, ни свои, ни чужие, к оплате не принимались. Обещания и клятвы рассчитаться, тоже.

? В честное дело примете? - прозвучало над ухом Ридуса. Игровой едва сдержался, не развернуться.

?Удача долго под одним не лежит? ? говаривают понимающие тонкости картежного фарта. А незабвенный родитель твердил о том Ридусу с утра до вечера. Умнейший был человек, хотя и утопили. За долги.

? Хорошему человеку не откажем, ? разрешили партнеры. Больше денег - больше куш. Кто же в здравом уме откажется? За тем и садятся, выиграть. Игра она ведь, что сладкий яд. Сладкая мука. Феерическая агония, опьяняющая сладость. Ощущение остроты бытия, тонкости нитей судеб, прихотливое сплетение случайностей и везения. Короткий миг вселенского равновесия, перед тем как оно шатнется. В чью сторону? В чью пользу? Каждый свято верит в его, в чью же еще!

Подождали, пока новичок усядется. Сдует крошки. Проведет ладонями по столу, поерзает на табурете. Опробует место. Все как положено.

? Откуда будешь? - спросили Колина. Такое дозволено. Чего не спросить? Не имя. А вопрос задан, голос послушать. Иной до игры нутром кипит. Чужое своим видит, в кашель ссыпает. Ни гроша не выиграв, монетам счет ведет.

? Из далека.

? Дальше луны что ли?

? Не. Поближе малость.

? Где у девок по три сиськи?

? А у здешних чего, по одной?

Ровно сказал, не зацепился языком за зубы. Оценили. С характером парень. Такого на хрен в меду не разведешь. Но и не архангел Матфей, крутануть можно. Как прицелиться.

Ридус выдавил улыбку, что воду из песка. Дозволь игра раскрывать рот, посоветовал бы прицельщикам выложить деньги, а не терять времени даром. Нервы пощекочите, да только после в карманах ? нищему подать не наскрести. Ветра в них и того не отыщется.

Колин шлепнул по столешнице средней набитости кошелем.

? Поскольку вход?

? По пяти, ? пробубнил Ридус едва не рассыпав карты. - И однушка обществу на пропой.

Растасовали, прогнали круг. Монеток кинули подогреть интерес. Без грубостей, для задору. Сгоняли второй, распасовали третий. Деньга, до чего сучья натура, каталась ,,семо и овамо? не обогащая и не разоряя. Дразнила, втравливала, втягивала, подбивала лезть ,,в гору?, сулилась съехать к одному и много.

Через две игры Ридус немного расслабился, его не признали. Глазами не буравили, рожу в его сторону не кривили, хотя куда уже кривей.

?Да и кто я, меня помнить. Чумачок?, ? воспрянул игровой духом. Он ждал лишь удобного момента покинуть стол, не уронив лица. Поскольку это больно. Лицу. Правила разрешали досрочный уход, только при полном проигрыше и по удару колокола на ближайшей церквушке. Даже пописать не отлучишься.

Еще два круга и Ридус одолели сомнения. Не обознался ли, приняв новичка за везунчика из ,,Вертела и утки?? Хотя такую рожу мудрено спутать, но пути Господни неисповедимы, может и не он это. Сомнения позволили игровому почувствовать некую, необоснованную, ничем не подкрепленную, кроме собственных успокаивающих мыслей, уверенность играть. Карта шла, монет прибывало и не походило, что повториться произошедшее с ним недавнее безумие. Какое повториться?! Нынче перло, позволяя Ридусу снимать по крупному, по малому, по-всякому. Случалось, спускал, но не видел в том великой неудачи. Обычное дело. Взял - отдай. Отдал - возьми! Весь цемус в количестве. Переполненный наилучшими предчувствиями, игровой не удержался неслышно намурлыкивать. Фарт не любит пения. Он вообще не любит лишних звуков и движений. Но Ридус прибывал на седьмом небе. Такая пруха! Карта липла, словно, в штаны из кожи висельника нарядился и препоясан веревкой с повешенного. Конечно, будь это так, пришлось бы опасаться. Заподозрят в ношении запрещенных амулетов, мараться бить морду не станут. Прирежут и вся недолга. Ридус наморщил нос. Боль в ребрах давала о себе знать прострелами. Сам виноват. Выиграл ? молчи, профукал тоже помалкивай. А он? Ля-ля, ля-ля!

На пятом заходе, не игра ? карусель! Игровой, забыв страхи, повышал и повышал. Он грубил. Он наглел. В иных случая при подобной раздаче, не имея старше дамы, спасовал бы, но, словно, заговоренный пер буром, вышибая деньгу буквально с пшика, с понта. Когда оступался, игра все-таки, то спустя немного времени, вновь загребал банк еще больший, чем ,,пролохатил?. Каждый ход, шлепок карты о стол, каждая его взятка, представлялись игровому куском плоти вырванном из обидчика. О! Он ничего не забыл. Он все припомнит. И выбитые зубы и поломанные ребра, и кровавую мочу.

Бывший везунчик довольствовался малым, собирал деньги по крохам. Намека нет на былое счастье. Хапнет и спустит. Опять хорошо хапнет и опять по чужим карманам раздаст.

?Бог шельму метит!? - ликовал Ридус, испытывая несказанное душеное удовлетворение. Он даже обещался угостить своего обидчика вином. Не дешевым, а настоящим. Может даже ниббиолой. Пусть захлебнется от завести, паскуда!

Такого забега игровой не припоминал! Ни с бухты-барахты ? шапка!!! Когда на кону сумасшедшая сумма! Зал вымер. Шлюх разогнали, не маячить и не лезть под руку. К столу потянулись любители, поглазеть на чужую лихость. Столько просрать! Столько поднять!

Папаша Питч и тот выполз из-за стойки, оставив чеплашки без присмотра. Взгляды со всех углов прикованы к горе серебра. Шутка ли тысяча на кону на последнем проходе.

? Добавляем? - сипит Златан Боров, подглядывая первую розданную ему карту. Очевидно, не мусорная, выше лезть. Забазлать, конечно, тоже, язык не отсохнет у нахалюжьей морды.

Залетный купчишка, бледный и потный, стянул сапог вытащить припрятанное. Колин пристально глянул на Ридуса и тот от напряжения ссыкнул в штаны. Натурально ссыкнул. Никогда игровому так не желалось выиграть. Он был готов прозакласть душу, но забрать ,,шапку?. Смести со стола накиданное, набросанное, вываленное из карманов, вывернутое из заначек, загашников и эскарселей. Все, под чистую. Чтобы как в пословице: ,,Радый Фрол ху…м смел!?

? По пятьдесят? - предложил унгриец и спокойно кинул деньги.

? Годится! ? согласился Ридус. Он согласился бы и на большее, взять свое.

?Была, не была! Была, не была!? ? толдычил игровой, отогнать подступающий страх. Спине липко, по груди пот ручьем, в коленях дрожь.

? А еще по малости, ? подсунул Воробей монеток. Мелочевщик. Жадоба. Стоило понтоваться на десятку. - Как оно вам, саины? Упретесь? Или утретесь?

? Добавляю, ? накинул Колин и роздал еще по одной. Его рука нынче на колоде. У Ридуса в висках ломило следить за ним. Чтобы не как в прошлый раз! Всемогущий только не как в прошлый раз!

? И еще! - гонорится купчик.

? Охо-хо! - чуть не подпрыгнул Боров. - А ну полтишком пугану!

Что не карта, то в подъем. Как сговорились. На характер давят, суки! На гнилуху разводят! Не может быть у всех путная раздача! Не хватит на всех тузов-королей!

Поторговались. Шапка подрасла. Опять торг. Игроков убыло. Купчишка отпал, кончились деньги.

У кого не кончились, догнали до полутора тысяч. Ридус сцепил зубы. Мысли отключились, в душе пусто, лишь бухают в ушах барабаны крови. Пойдут на следующий круг и кинуть в банк нечего. Месть сорвалась.

? Что скажете, саины? - опросил Колин игроков.

?Нет! Нет! Нет!? - умолял Ридус. Молитву припомнил. Отче наш. И еще какую-то. Тоже про него.

? Бей! - закрыл Златан игру.

Колин метнул по три последние карты. Их тут же вскрыли. Ридус тупо уставился на свой длиннющий мастевый ,,двор? ,,подпертый? тремя тузам. Он забирал все! Все! От счастья и желания орать, сердце подступило к горлу.

Игровой трясущимися руками собрал колоду, рассыпал, опять собрал, и кое-как перетасовал. Теперь самое трудное, невозможное, глупое, глупейшее! Дурость из дурости!

? Отыграться желаете? - предложил он продувшимся партнерам.

Колин достал серебро.

? Надеюсь, мужчины поддержат? - обратился унгриец к Борову и Воробью.

Вызов нельзя оставлять не принятым. Удача трусов помнит и обходит. А куда без нее? Без Удачи?

? А ну и я! - вызвался пятым франтоватый молодчик. Судя по одежке из судейских. Не вызывать лишних вопросов показал упитанную мошну.

? Не медь? - зло пошутил Воробей.

? Не беспокойтесь, ? адвокатишка бросил вкупную пятерку и пропойный штивер не забыл.

? И меня возьмите, ? подсел очередной умник.

? И на мою долю раздай! - требует здоровяк, из тех, что привозным зерном барыжат.

За столом не тесно, но плотно. Ридус глянул на мерную свечу. Еще час и ему можно будет покинуть стол. Самый долгий час в его жизни.

?Надо осторожней? - убеждал игровой себя. Наигранное за вечер, легко уйдет в чужие карманы за каких-нибудь десять минут. Да что там! Один неверный ход и все!

Теперь Ридус играл очень осмотрительно. Вперед как прежде не рвался. Но и от игры не отлынивал, не падал, поддерживал, не отвадить удачливость. Сегодня-завтра и опять за стол.

Он снова выигрывал. Порой сам не понимал как. Если раньше мог бодаться за банк с позорной дамой, то тут случалось с валетом проканывало. А однажды на десятке всех прокатил! Карта выпала поганенькая, заявил не пасовать и пролезло! Самому смешно! Серебра за вечер срубил, пришлось поменять на золотишко. Не торговым курсом, а по-свойски, двадцать к одному. Иначе в сапог ссыпай и неси до дому босым.

Уж и досидеть оставалось игровому до колокола минут десять-пятнадцать, он уже и в расклад сильно не вникал, опять сообразили ,,шапку?.

?Что ж такое!? ? боролся Ридус с искушением и не мог устоять. Не мог и все!

Не припомнить такого. Два раза за вечер ,,шапка? игралась! Ввязался, что с обрыва в холодную воду. Будь что будет. Глупо скажут, по-дурацки рискнул, на фуфле удачу стряс! Но ведь выиграл! Выиграл!

С такого небывалого фарта Ридус выставил публике угощение. Вина, закуски, баловство привозное. Отсыпал девкам на сладкое. Все чин чином. Зазвал всех. Пригласил и старого обидчика. Тот отказался. Дело барское, силком не тянут.

Пока шинок веселился и налегал на дармовщину, Колин разговаривал с Саман. Каждому свой выигрыш. Кому деньги, кому речи сладкие. Она не против поболтать. За разговором и серебро потянется.

? Не нравиться у нас?

? У вас? Ты про шинок?

Большая Лодка Колину глянулась. Конечно, по совсем иным соображениям, чем Саман могла подумать. Что объединяет хижины, дворцы, строгие храмы, неприступные крепости, заоблачные цитадели? Двери. Их охраняют и стерегут, за ними досматривают. Но что есть двери? По сути, по существу. Дыры!

? Просто замечательно, ? признал унгриец и не сдержался, улыбнулся смуглянке.

?А все дыры не учтешь.?

? Чего тогда не веселишься?

? Не весело.

? Денег жалко?

? Не в деньгах счастье.

? А в чем?

? Счастье обычно с кем, ? поправил Колин и подмигнул.

? Ой, ли?

? Сама рассуди.

? Рассужу. С этим у тебя что?

? ???

? Не придуривайся, ? ни на грош веры унгрийцу. ? Со счастливчиком.

? А что у меня с ним может быть?

? Он на тебя так смотрел…

? Ревновал?

? Как Питч, когда приходит за деньгами, а их у меня нет. Не серебрушечки.

? И?

? Приходиться ноги раздвигать, иначе на улицу выкинет. Старое Брюхо потом счастливый! Точно такой, как твой приятель.

? Приятель это сильно сказано.

? Но знакомы?

В Большую Лодку унгриец попал неслучайно. Псари шепнули, где ему вечером отыскать Ридуса. Но оказалось и без игрового, столько примечательного! Сам шинок и смуглянка.

? Довелось сойтись. А ты чего постишься?

? С родней общаюсь, ? Саман повернула голову, приподняла подбородок. Тонкий шрам остался навсегда. ? Почти близнец.

? У тебя богатая памятными событиями жизнь.

? Не жалуюсь.

? А хотела бы?

? Жалельщика не сыщу.

? Я подойду?

Ох, ты глаза, что у голодной рыси. Того гляди зашипит-зафыркает.

? Может и подойдешь.

? А без может? Подойду?

? Забавный ты. Необычный.

? И только?

? Чего не знаю, того не знаю. Не сходились.

? Уже сошлись, - игрался словами Колин. Любимое занятие у него в последнее время.

? Рассматривать за предложение подняться ко мне?

? Если скажешь, что прячешь?

? Между ног?

? Под чудной розой. Что под ней? По правде.

? Неутоленная жажда узнать, где живут банши.

Про банши не обманывал. Желала. Остро. После получения памятного шрама на шее.

? И потому Саман?

? И что? Вон та, кудрявая, Форточка.

? Скрытничаешь? - не оставлял Колин, непростую тему для смуглянки.

? А скажу? Во сне звать будешь, как понравлюсь?

Ридус проявил похвальную предусмотрительность. Потерся тут, присоседился к тем, потрещал с Папашей Питчем, после чего угадав момент, вымелся из шинка. Предстояло, унести добытое в удачной игре. И если одна часть Ридуса тряслась от страха, нарваться на Ночных Кумовей, то вторая отплясывала тарантеллу и гремела в бубен. Он умыл кривомордого! И осознание незабываемого деяния, по-особенному грело его растревоженное сердце.

Когда до порога дома оставалось не более полусотни шагов, его окликнули.

?Канальщики…? - приговорил себя Ридус, вспоминая злую потную морду Борова. - ?Попробовать столковаться??

Обнадежиться не получилось. Псари, те пожалуй, оставили бы в живых, а вот канальщики… Этим все равно скольких отмаливать. Одного или десяток. А пообещать отдать следующий выигрыш? Нет! Это дорога в один конец. Оседлают, до скончания века будешь мохноухим ишачком, свои деньги, на своем горбу, им в карманы таскать. Единственный выход бежать. Резко стартануть в проулок. Но и это вряд ли возможно. Золото обжигало сквозь одежду. Серебро оттягивало карманы и казалось неподъемными веригами. Не шагнуть, не скакнуть. Но не ноги виноваты. Внутри скисло.

? Чего надо? - не дерзил Ридус озлоблять бандитов без необходимости.

? Разговор имеется, ? объявили ему.

Их трое. Воробей старшим. Он не боится быть узнанным. Значит, о чем бы ни договорись, конец один.

? До утра не подождет? - тянул время игровой. А вдруг, вдруг, вдруг…. Не весь же фарт за столом просидел?

? Ты не баба, до зорьки тебя манежить.

Загнанной лисицей пялился в темноту Ридус. Защипало нос, на глаза навернулись слезы обиды. Жить-то, как хотелось! С такими деньгами, что у него нынче завелись, чего не жить-то!

?Вот пропастина! Не иначе сглазили или порчу наслали. Зря ходил смотреть как ведьму жгут, прокляла. Как есть прокляла!?

К горлу подкатили рыдания. В коем веке серебра снял, с обидчиком поквитался, а по итогу получается на погибель напросился? Ведь не оставят жить. Зачем им живой? Мертвый не укажет, кто его раздел-разул, мошну вывернул.

? Может, побегать надумаешь? - подзуживали Ридуса. - Удачу спытать? Спытай, мы не против. А то за столом перло, а тут что? Спытаешь? Ставка больно хороша. Фартанет, до смерти памятно будет.

Не фартанет.

?Господи, избави мя. В храм пожертвую. Нищим раздам, ? сулил игровой, отчетливо осознавая тщетность откупных обещания. ? ?Карты брошу. Паломником пойду. Жить хочу, Господи!?

За спинами нападавших неслышно проявилась фигура. Звездный свет ожелтил контуры головы и плеч. Сизой иглой протянулся по клинку. Одного из вымогателей резко бросило вперед, пластом, в лужу. Оставшиеся двое отпрыгнули и тут же охотничьей парой кинулись на обидчика. Добычу не уступят, не отдадут.

Ридус смаргивая слезы, заворожено отслеживал ночную короткую схватку. Полуослепший и полуоглохший от страха и грохочущего в венах кровотока, он стиснул до боли челюсти, не заскулить.

Тот, другой, управился быстро. Переступая через одну из жертв, подпнул вываленные кишки.

? Чего разложился? Подбери.

?Зачем он с ним так? Зачем?? - метались испуганные мысли Ридуса. Ему сделалось еще страшнее, когда признал, кто его спас. Лежать и ему с вываленными нутром и мучиться последние минуты жизни. И минуты эти будут сладким как никогда. Ибо последние, что отпущены ему Небом и кривомордым.

- Бога вспомнил? Не говори, нет.

Игровой утвердительно кивнул - вспомнил.

? Так всегда. Пока жизнь пальцы не прищемит, троеперстия не отмахнем, - унгриец резко стряхнул со шнепфера кровь. Привычка уже. - Не умеешь ты играть. За картами не следишь, за деньгами не следишь. За игроками не смотришь. И выбирать не умеешь, где и с кем за стол сесть. И сколько снять, не подавиться на радостях.

? Я отдам ваши деньги, ? готов к жертвам игровой.

? А откуда они у тебя? Мои деньги. Позволить кому-то запустить руку в мой кошель? Шутишь? При своих остался. Если и поднял, то малость, не затем приходил. Но ты…ты, молодчина. Карта перла, что воронье на падаль.

На Ридуса снизошло. Ведь не случайно все. Не случайно. И выиграл он не от фарта, не от ума, а потому что кривомордый позволил. Мало того, подыграл ему! А на выигрыш кумовья позарились, а он их положил. Все как в игре. Дали дурочку масла полизать, затянули, да в долги вогнали. И должен он теперь не деньги, а жизнь и счет этот ему платить придется. Ой, придется.

? Я все отдам, ? последняя попытка игрового дешево отделаться от будущих напастей. - Все!

Он надеялся откупиться. Шут с ним с деньгами, жизнь длинная, еще с игры подымет.

?А кто её длинную обещает?? - спросил себя Ридус и не смог ответить. Побоялся. Не было таких обещаний.

? Не суетись. Подыши. Успокойся. Мозги включи.

Ридус соглашаясь, закивал. Так и сделает.

? Отлично, ? унгриец носком сапога катнул игровому голову Воробья. - Покойников отыграешь. Я научу.

?Теперь мне точно каюк? ? тряслись внутренности и дергало на шее жилу у Ридуса.

Он дотащился до дверей собственного дома. Идти-то всего ничего. Дрожащими руками справился с замком и секреткой. Запнулся о низкий порожек и вошел. Вслушался в темноту и не услышал. Ни скрипа старых балок, ни надоедливого пеликанья сверчка, ни царапанья веток по ставням. Стоял, подперев дверь спиной. По-собачьи задрав голову. Но над ним не небо, а потолок и надсадный вой не услышат.

3. День Святой Иоллии (5 октября)

,,…Когда требуется результат, оставь угрызения совести и моральные терзания другим. Сам же действуй….?

В последние дни архиерей монастыря Святых Хрисса и Фриды, находился на пределе жизненных и душевных сил, безвылазно прибывая на монастырском подворье. В бытность иноком обители в Бро, довелось ему посетить тамошнюю прославленную на весь Фриуль ярмарку. Ныне в его кормлении суеты, шуму, гаму и колготни едва ли меньше. Шагу не ступить наткнешься на тележку с известью, бочку с песком, штабель досок, кучу осинового и березового горбыля, отвал мелкой щебенки или укладку бутового камня. Повсюду мельтешат мастеровые, пилят-стружат дерево, копают отмерянные и отмеченные колышками и веревками ровки и ямины. Чуть зазеваешься, затолкают, измажут, обложат матерно и бесстыдно, без всякого уважения к сану и возрасту. И управы на охальников не найдешь. Кому на них жалобиться? Уж не артельному ли голове, поставленному владыкой над строительным хаосом? И слушать не станет. Ему иных забот полно.

Крепкий, хромый на правую ногу мужик, очень не по сердцу архиерею. Служб не признает ни малых, ни больших, ни праздничных, ни будних, ни утренних, ни дневных, ни вечерних. Паскудит рот сквернословием и в божбе усердствует. Троеперстие накладывает, кривоногий бес - прости Господи! без должного благоговения. Выгнал бы песье семя, да не властен. А и власть имея, терпеть пришлось бы мастерового.

Согласуясь со старыми планами, разысканными в монастырской библиотеке, вскрыли грунт и обследовали древний фундамент. Не передоверив никому, артельный голова придирчиво обстучал дубовым молотком бутовые плиты. Признал за лучшее укрепить работу предшественников. Часть верхних слоев подняли, щебнем заполнить обнаруженные пустоты. Готовить раствор, жгли в печах известь, тут же гасили в огромных чанах, мешали с песком. Каждый заново уложенный слой трамбовали тяжелой, на десятерых, колотушкой. Заливали приготовленной смесью, дренажили не допустить пороков. Работали артельные дружно, что мураши, не ленились. Поднявшись спозаранку, не разгибали спин до самого темна.

Пока одни возись с фундаментом, другие при помощи кирок, ломов и веревок разбирали ганах. Годный камень складывали отдельно, похуже ? дробили, подмешать в раствор для прочности. Вековую святыню ? клепало уронили в грязь. Монахи возроптали кощунству и под истовую молитву и скорбные причитания, перенесли реликвию в киновий, укутали в покрова, окружили свечами.

Брат Килиан изгнанный с обжитого места, плакался и прятался в разваленной воскобойне.

? Злое затеяли! Злое! - кричал он на строителей, потрясая худыми кулачками. Ни еда, ни вода, ни приглашение к теплому ночлегу не подкупали скудоумного.

? Умереть хочу! Дозволь! - кидался безумец в ноги Васпиниану.

? Окстись, человече! Чего просишь?

? Смерти прошу! Смерти! Откроюсь тебе, дозволь только.

? В Царствие Небесное восхотел? - злился архиерей и больно хлестал беднягу по впалым щекам ввести в разум.

? Боюсь я, ? заливался горючей слезой Килиан, обнимая колени и припадая ликом к архиерейским стопам.

Васпиниану и самому порой делалось боязно. Не подворье, а воинский табор. Горят костры, готовят еду, тут же греют воду стирать тряпье, носятся ребятишки, толкутся бабы. Кто за куском, кто за лаской. Архиерей на безобразия закрывал глаза.

?Отмолю,? ? обещал он себе, братии и богу. В первую очередь себе. Исполнение обещания не откладывал, вставал первым, ложился последним, молился истово, с мирской потаенной надеждой оставить потомкам память добрую и долгую. Не одним из многих, но великим деянием время поправшим.

Кроме переделки и укрепления древнего фундамента под будущую гордость и красу монастыря и разборки ганаха, ломали скрипторий.

? Чего руине стоять, глаз мозолить? А ну как не хватит колокольню сложить? - не понимал артельный голова архиерейской скаредности убрать ни к чему непригодное здание. - Запас он и есть запас, не лишний. А погода позволит, в мае, кладку поднимем зачнем. В зиму стены никто не ставит, но основу до больших морозов положить надо. И приготовить остатнее.

Веспиниан соглашался, отгонял тревоги и беспокойство малой молитвою. Исподволь выпытывал, когда возьмутся ли и когда прочее в хозяйстве править? На киновий и воскобойню лишь материалы выделены.

? Сами чините, ? передал артельный голова волю нанимателя на очередную жалобу архиерея на скудность и стесненность житья. - А лишних много, нищих и побирушек выставите. Жрут только, да мешаются.

На подобное архиерей не соглашался. Не по-божески. Потому жалобы оставил, а своим наказал терпеть, молиться и помогать силой малою. Негоже слугам Господним в мирском радении первенствовать, но доглядывать за всем строго. Чего доглядывала братия и сам архиерей, куда головы вертали, но некоторые странности минули их бдительность. В таком бардаке немудрено проглядеть. В отличие от ганаха, скрипторий рушили аккуратно и неспешно. Сбивали камень за камнем, ряд за рядом. Не поддавались, мучились, но не выворачивали полстены за раз. Не роняли, вопя и улюлюкая, не поднимали пылищу до небес, не сорили двор. Работали сменно, часто меняясь. Проказливая ребятня, охочая участвовать во всем и сразу, боязливо сторонилось быковатых двужильных каменщиков. Бабы, что помоложе и покрасившее, с тамошними мужиками не заигрывали, берегись. Настырную Хлои, не боявшуюся ни архиерея, ни бога, мастеровые без грубости урезонили, в ум ввели.

? Всех-то сдюжишь, красивая, как разложим?

К себе, за границу обозначенную натянутой веревкой, никого не допускали. Самого Веспиниана с обходом остановили.

? Не ровен час осыплется руина.

? А сами чего? - ужаснулся архиерей возможности трагедии. Людская смертушка не смываемым пятном на монастырь ляжет. Никакая колокольня не искупит, хоть до облаков вытяни.

? Нам плачено. А сгинем, убыток малый.

Поквохтал, повздыхал архиерей, с тем и ушел. Молитвы да поклоны бить, отвести дурное.

Одним днем на подворье принесла нелегкая бейлифа. Чернее тучи был, грозней грозы. Даром архиерей, и тот заробел.

? С чего вдруг развернулись? - пытал законник Васпиниана, прикидывая, во сколько станет строительство. Не те времена деньгами расшвыриваться. На что иное, склад торговый или блудильню, а то колокольню. В столице и без того малиновых звонов ? заслушаешься.

? Барона Поллака стараниями, благослови его Господь!

Благодарные слова архиерея в адрес унгрийца, Акли не успокоили. Причина бывшему новику в святость удариться? Какой грех искупить хочет? Не убиенных же в ночи лиходеев из поминальника отчитывать, за упокой души свечи ставить? И деньги откуда взялись у голодранца, зодчеством увлекаться?

Бейлиф по стройке проехался, народ посмотреть, в дела их вникнуть. Артельного голову с пристрастием попытал. Тот с почтением. Без уверток, все как есть обсказал. Чего бы и волноваться? А вот не спокойно. Будто червь грызет, сердце тревожит. О строительстве донесли сразу. Попробовали бы не донести. Кто другой, бог с ним, но смущал зачинатель, новоиспеченный барон Хирлоф. Или правильно Хирлофа? Хрен бы побрал этих грамотеев. Не подавалась разумению блажь, потратиться на колокольню, когда собственное жилье в непотребном виде. Разве что пыль столице в глаза пустить? Прославиться на многие лета, а то и века. Вот, мол, колокольня, возведенная на средства юного Поллака, человека благочестивого и верующего. И не вспомнят, резал благочестивый человек людишек нещадно, сдирал с их голов волосья, а в церковь заглядывал по малой нужде или задницы девок поглазеть, как поклоны бить начнут. В общем, с какой стороны не глянь, затевать подобную стройку, барон Хирлоф последний человек в Эгле.

,,И последние станут первыми,? ? убеждало Святое Писание бейлифа, не верующего в благие порывы души. Убеждало, но не убедило. Благого в унгрийце еще меньше, чем в семействе Ренфрю, вековавшего в соседях у монастыря.

От недобрых предчувствий и безответных вопросов настроение бейлифа не улучшилось. Что символично, в последнее время слишком на многие вопросы он не получал ответов. Никаких. Теперь добавилась стройка, затеянная молодым обалдуем. Архиерею понятно, радоваться, а ему что делать? Вмешаться? Запретить? Беда мниться, дескать. Это сколько помойных жалоб на него попы напишут? До патриарха дойдет, тот королю настрочит. Отписываться замучаешься.

Акли в очередной раз положил на ум все-таки взяться за Поллака. И непременно повторить официальный запрос Серебряному Двору. Пусть расстараются разъяснить закону раздор с Гусмарами. Не бредни пересказывать. По существу доложиться.

?Чем не повод колокольню отгрохать?? - желчно заметил Акли незавидной судьбе зарвавшегося провинциала. Не ворье красоваться в одиночку резать. Тут армию набирать надо. И обойдешься ли армией, с солером схватиться.

С Хирлофа и Гусмара, само собой, Акли переключился на запропавшего сыскаря.

?Где же эта сволота Сеньи?? - какой раз за день вспомнил бейлиф своего недисциплинированного подчиненного. С этим очередным безответным вопросом законник и отбыл с подворья.

Не обделил вниманием монастырь и Вион Ренфрю.

? Стройки, что и пожара, без шума не бывает, ? сочувствовал артельный голова ростовщику. Ренфрю сочувствием и довольствовался. Дурного не заподозрил, но собственную выгоду углядел. Отстроятся, народ к чуду приобщиться потянется, а лавка его и ста шагов отсюда не будет.

Наведывались купцы. Со своими хитростями. Продать чего. Еду, одежду, инструмент. Блудницы сунулись, еле отвадили позорное племя. Ладно строители, братии греховным искушаться.

Очередной приезд унгрийца пришелся на межень. Поднялся Колин засветло, а в монастырь вырваться припозднился. Наперво вник в расходные бумаги, поругал (не зло) артельного голову, пошпынял за леность и недогляд. Тот сносил упреки со стойкость прибрежного утеса перед штормовой волной. Пошумит, слюной побрызжет и успокоится.

? Камня-то хватит? - не побоялся испачкаться унгриец и осмотрел строительный хаос.

? Полно. И со старой башни и со скриптория. И так есть, где взять.

Не про киновий ли речь? Не про воскобойню ли со швальней толкует? У архиерея едва удар не случился от таких речений. С чего монахи жить будут, все снести? С колокольного звону?

Заглянул Колин и в сам скрипторий. Помощники барона или собутыльники - двое их, седел не покинули, сапог не измарали. А чего? Люди-то кругом свои поставлены. Всех сразу, как не шустри, не купишь. Унгриец мог бы им возразить. Была бы в том ему нужда. Пока не зачем.

? Не мешают? - задал унгриец вопрос старшему из рабочих.

? Артельный понятливый. Для остальных…. Камень бьем, ? немногословен кряжистый, косолапый мужик. Одежка на нем грязная, мешком. Волос на лбу плетеным ремнем перехвачен, под ним шрам от срезанного клейма.

Хацег на стройке не случайно. Шесть побегов, три из них подкопом. Научен кайлом да лопатой работать, в камне проходы выгрызать. Да и многому чему научен. Про иное и не обскажешь. Не поверят.

? С бабами как? - спрашивал о житье-бытье Колин. Морду не воротил, общался запросто. - Хлеба с кашей хватает? С инструментом что?

? Всего в достатке, ? ответствовал Хацег непростому, ой не простому юноше. - А к бабам в город ходим. С инструментом порядок.

? Мелких доглядывайте. Глазом не моргнете, пролезут. Шеи свернут.

?Или свернуть придется,? ? но это уже для понятливых. Хацег таковский и есть.

? Не пролезут, ? заверили Колина. ? Собак побояться.

Два огромных, смольной масти, мастиффа сфинксами охраняли вход.

? Разговоры лишние не пойдут? Чего им здесь стеречь?

? Добро ихнее, ? стрельнул взглядом Хацег на сопровождающих барона. Рыбий Кум и в седле и пешим, и в рванье и в бархате Рыбьим Кумом остается.

Унгрийцу протянули кусок бутового камня, завернутый в чистую тряпицу, пояснили.

? С той стороны.

? Подробностями не поделишься, ? не спешил Колин заканчивать расспросы.

? Три роста в наклон опустились. В сажень ход пробили. Грунт тяжелый. Снизу мокнет, но воды нет.

? Оседает?

? Крепи ставим. Держат хорошо. Вчера вверх пошли, оттуда и бут взяли.

? Недели хватит?

? Сколько скажите, саин, ? согласился беглый.

Никто, с кем Хацег сходился, не назвал бы его трусом и халуем. Он ими и не был. Жизнь любил и вел вольную, перекати-полем года мерил. За вольность свою в колодки шесть раз обувался, и шесть раз, без спроса, скидывал. И в одиночку бегал и в паре, и трое-пятеро было. Но памятен первый раз. Как у девки первый мужик. И больно и кровно….

…Втроем подались. Дорога таежная, долгая. Мошка с комарьем жрала не жалела, опухли. Глаз не видно. Одежка-обувь худая. Ни греет, ни защищает. Харч скудный. Сухари, вода речная да подножный корм. Змейку поймали - не погнушались. Падалиной (медведь обглодал) не побрезговали. К концу седьмицы поняли, словят их. Обратно в железо сунут ли, возиться с ними? Скорее в сопках, где прикопают.

? Обратно не вернусь! - по юности шебутился Хацег, козырную масть не уронить.

? Посмотрим, ? старательно общипывал Беллеж бедный ягодой смородиновый куст. Мужик в возрасте, почти старик, с дурацкой улыбкой на бескровных тонких губах. Чему улыбался?

? Нечего смотреть? Нет говорю! - стоял на своем Хацег. Не других пугал, себя драконил.

? Пожрать бы, - ныл Варп, друган Хацега. - А то ноги не несут. Руки что тряпки.

? Это верно, пожрать не мешает, ? согласился Беллеж и проломил голову хацегову дружку. Булыжник загодя припас. Хрустнула маковка, что ореховая скорлупа.

Хацег запоздало вскинулся драку зачать, кровью суку умыть. За паскудство.

? Дурный ты, ? хихикал улыбчивый Беллеж. ? Даром молодой. Мясца пожуем и двинем дальше. Хошь вместе, хошь по врозь. Раз затеялся до конца держаться, надо и терпеть до последней возможности. А иначе чего и затевать.

Долго Хацег помнил и винил Бележа. Но чем дольше жил, тем легче оправдывал. А в последнем побеге….

Уж и забывать стал, а напомнили. Барон этот. Мясоед он, вот кто. Через кого угодно переступит, свое взять. И возьмет.

? Саин, для вас сделаю как надо, ? пообещал беглый, не упустить момент, обозначить, на чьей он стороне. - Не сомневайтесь.

class="book">? Верю, ? не отказал унгриец в службе. ? Тебе верю.

?Простите парни,? ? не повинился, но обратился Хацег к своим приятелями. Простят. Чего не простить. Коли не узнают.

? Уж и приветить вас негде, ? квохтал Васпиниан на бедность и скудость.

? Приветиться повеселей места найдутся, ? Колин лихо свистнул вослед жопастой молодке. Эка, ты зараза! - Да и много нас, поить-кормить.

Васпиниан неодобрительно покачал головой, глядя на спутников юноши. Не первый раз приезжают, а разглядел только сейчас.

?Ох, и дружков себе завел!?

С самого первого дня, на строительство, унгрийца сопровождали двое. Тоффер и Стейнбек. Оба из ближнего круга Китца. Не самые-самые, но люди свои, надежные. И разные, что черный кот и белый пес. Тоффер прилипала. Ему во всем интерес, во все влезть, разнюхать, поучаствовать. Не спину гнуть, а команды отдавать. Такого приструнить, глотку сорвешь. Китц приструнил. Стейнбек другой. Без команды никуда. От сих, до сих и не шагом дальше.

Навязывая юному барону эскорт, канальщик готовился встретить сопротивление и несговорчивость. Колин отмахнулся.

? Лишь бы молчать умели.

Вот все требования.

Молчать люди Китца умели. Даже у бейлифа в подвале. После того как с одного говоруна содрали шкуру и вывесили под мост Святок. Для наглядности.

Покладистость унгрийца надолго лишила Китца покоя. Уж не удумал ли чего? Но подозрения подкрепить нечем, а беспокоиться есть о чем. Потому Колин под неусыпным присмотром Тоффера и Стейнбека. В монастырь только в их сопровождение и сие оговорено многократно и в деталях.

? Может еще страницу из Святого Писания сожрать, для верности? - издевался унгриец над хлопотами канальщиком не быть обманутым. Помогло бы, заставил бы сгрызть книгу целиком. Но не поможет. Первую встречу из памяти не вымарать. Потому Китцу оставалось лишь гадать, кого первого начнет обрабатывать неугомонный сопляк, и сколько иуде предложит. Сам Колин тоже рассматривал варианты переманивания надсмотрщиков. И если Китц грешил на Тоффера, то унгриец избрал Стейнбека. С собаками он умел замечательно ладить.

Что бы сказал Колин знай, заинтересовавший его человек благородного происхождения, а собачьи привычки приобрел, сидя на псарни собственного папаши. Старик, когда ему заходил в голову очередной бзик, отправлял отпрыска, впрочем, не его одного, к борзым и догам. Садил на цепь и кормил объедками. Последний раз Стейнбек провел на привязи три месяца. У собак нет привычки, сбегать от плохих хозяев, но он сбежал. И тысячу раз пожалел. В вольной жизни ему пришлось стократ солоней, чем в собачьем вольере. Но Стейнбек выжил, приспособился и научился понимать с полуслова. Китц держал его у себя нарочно. Нравилось канальщику помыкать благородным. Солидно.

?Это как со шлюхой. Ей не нравится, а дает. Потому как за деньги, а не по любви.?

Но это о человеке. Унгриец привлекало иное. В отношениях с кусающимися и лающими, главное показать кто хозяин. Утвердить право главенствовать. Этим Колин и собирался заняться в самое ближайшее время, преподать Стейнбеку урок эклектики.

По убытию с монастырского подворья, эскорт уведомили:

? Мне во дворец. Помимо прочего я еще и барон Хирлофа.

? По мне лучше в шинок, ? намекнул Тоффер, отметить поездку и наметившиеся подвижки в предприятии.

? Про то, что лучше для меня, даже ОН не знает.

Тоффер и Стейнбек единообразно подумали про Китца. Что же, у каждого свой бог в этой жизни.

Визит к Серебряному Двору Колину удовольствие ниже среднего. Но инициатором оммажа выступал он сам. Никаких особых торжеств и празднеств не намечалось. Все келейно. Только свои. Узким кругом допущенных. Сатеник - коронный сюзерен. Фрей Арлем от Святой Церкви. Камерарий Липт свидетелем со стороны Поллака. Маршалк Гаус, полномочный представитель короны. Обряд не быстрый и Колин заранее попрощался с растраченным временем, уповая вечером растрату покрыть.

Не столь знаменательна, но не менее значима еще одна состоявшаяся встреча. К бейлифу прибыл Сеньи.

? Наконец имею счастье тебя лицезреть, ? прорычал Акли, вставая из-за стола. ? Соизволил откликнуться на мою нижайшую просьбишку?

?Пусть бы сидел,? ? предвидел Сеньи долгий, трудный и неприятный разговор. Когда бейлиф на ногах, лучше и не загадывать, чем день окончится.

? Я пришел саин, как только смог, ? почтительно поклонился сыскарь.

? А пораньше? - плохо справился с раздражением и недовольством Акли. - Потому как жду непозволительно долго. Можешь объяснить почему? Нет-нет. Почему жду, а не почему ты пришел? С этим как раз все понятно.

? Саин, я более не служу под вашим началом. Мое прошение об отставке вы приняли.

? Не припомню, такого прошения. Выгнать выгнал. За твои возмутительные требования.

? С вашего разрешения, саин….

? Вот и прошлый раз ты препирался, пока я не вышвырнул тебя за дверь, устав от твоего непомерного ослиного упрямства. Из этой самой комнаты. За вон ту самую дверь!

? Вы запамятовали саин.

? Мне решать, что памятовать, а что крепко держать в котелке. Ты мне нужен. Прямо сейчас. Не говоря о том, что нужен и день, и два, и три назад.

? Саин….

? Когда я говорю, прочие молчат. Заткнись и ты. За последнее время я столько наслушался, что с души воротит. И ладно бы путного, внятного или дельного. Одно вранье, пустые обещания и словесная вода. А я хочу правды. Её хочет король. Этого достаточно взялся за дело?

? Саин…

? То есть тебе недостаточно?

? Саин, поверьте…. Я бы с огромной радостью выполнил ваше приказание, но обстоятельства не позволяют мне этого сделать. У меня очень больна дочь.

? У меня болен младший сын и что? До этого болел старший. Болела жена и теща, и много кто. Но я хожу сюда хрен знает сколько лет и ничьи хвори не мешают мне исполнять возложенные короной обязательства. Выполнять их, начхав на все, что препятствует их выполнению. Так вот Сеньи, я не желаю слушать о причинах не заниматься делами короля, ибо в противном случае засуну тебя в такую жопу, что твоя малютка вырастит полной сироткой. И не при монастыре Святого Варфоломея и не под крылышком добреньких алексианок, а у Гелендера. Именно у него. Старая мразь все еще калечит детишек и заставляет просить милостыньку у церквей и рынках. Или отдам мамаше Лидицэ. Как ты думаешь, за сколько она загонит дырчонку твоей крохи? И сколько раз.

? Саин. Я безпорочно служил вам и королю, и теперь прошу только одного. Позволить быть со своим ребенком.

? Передоверь её кормилице, сиделке, новой жене. Кому угодно!

? Саин, я объяснил вам, она больна. Я не могу вернуться на службу.

? Полная чепуха. Он не может. Сможешь. Главное хотеть, остальное приложится. Так я понимаю? Я прав?

? Да, саин. Но все же прошу оказать милость не возлагать на меня поручений.

? Значит Сеньи ты ни хера не понял из того, о чем перед тобой тут распинался. И когда только отупел? Так вот, с сегодняшнего дня, этого часа и сей минуты, ты занимаешься расследованием хлебного дела и делом языкастого нищего с паперти Святого Хара, бывшего актера Алтуса. Что за козерог его прибодал к дверям, а, не, скажем, утопил или придушил. Попахивает публичной казнью. А тут еще колокольня долбанная рухнула! В нечистого я, в отличие от многих, не верю. Зато хорошо знаю людскую сучью породу, чья изворотливость даст фору самим Небесам! Докладывать будешь каждый божий день. Каждый божий день я хочу видеть твою свиную морду здесь, у себя. И не дай бог твое присутствие окажется пустой тратой моего драгоценного времени. Мне нужна полная картина произошедшего, подкрепленная собранными фактами и выводами из оных фактов. И ничто тебя не должно смущать или останавливать в твоей работе. Ни высокие должности фигурантов, ни их знатность, ни их связи, ни деньги, которые они тебе предложат. А такая коллизия может возникнуть. Особенно с серебром. Потому что хлеботорговцы неплохо поживились. Неплохо это я так, не сорваться кого-нибудь из них вздернуть. А один из них, как ты, наверное, слышал, преставился. Так вот, я и король, желаем знать, в какую сумму оценили голову Брисса? И кем? Братца можешь не приплетать. Он и против курицы в супе заговор не составит. Хотя если подумать, первый интерес в гибели родственника за ним. Опрошенные утверждают, помер Брисс от остановки сердца. То же твердят лекаря. Но им верить? Слишком удачно помер. Так что принимайся за дела.

Бейлиф вопреки огромному желанию, не стал посвящать Сеньи в подробности доноса на барона Поллака, сам лишь только, полчаса назад, его прочитал. К доносам Акли относился двояко. Как человек брезговал и порицал. Как бейлиф находил полезными. Даже если на бумаге полная чушь и больные фантазии, чем не повод пообщаться с героем пасквиля. Вот и с Поллаком, так же. И про Гарая, и про деньги и лично к унгрийцу, уйма вопросов.

?Не он ли порадел за канцлера? Заполучить записи. Продать их. Откуда и нобли на колокольню. Грех замолить?? - терзался бейлиф. Именно терзался, ибо не верил, что подобные унгрийцу, станут тратиться на отпущение грехов за убиенных. Таким удальцам, что ноготь остричь, что человека головы лишить. ? ?Пусть Сеньи наперво разберется с хлебом и нищим. До Хирлофа очередь дойдет. Не сбежит. Присосался что пиявка (это о Колине) к жирной заднице (о столице). Не скоро наестся. От кого только его мамаша такого шустрого понесла? А тут Туоз на него заглядывается. Кто другой, ладно бы. Но старый интриган инфанта подмял, что солдат податливую девицу, теперь из-под короля желает вывернуться.?

Сеньи опять хотел возразить, но Акли не позволил.

? Не думай, что наш разговор повторится. И я буду вновь и вновь тебя убеждать и уговаривать. Не сделаешь о чем прошу… слышишь, ПРОШУ, пеняй на себя. А теперь выметайся! Жду первых результатов после Святой Хриссы.

Тяжелым разговор выдался не только у Сеньи. У некоторых он был нелегче и не в пример содержательней. Насчет вечера Колин не обманулся.

Все самое интересное Флеггё пропустил, схлопотав умопомрачительной силы удар в подбородок. Далеко отлетев назад, ударился о стену и выключился из участия в дальнейших событиях. Оно и к лучшему. Меньше знаешь, дольше живешь. Его спутнику и собутыльнику не столь повезло. Получив в зубы, так что брызнула кровь из разбитых губ, Вигг урылся в сугроб, испещренный желтыми следами мочи завсегдатаев ближайшего шинка.

? Охренел?! - отплевывался кровавыми слюнями скар. При попытке быстро подняться, он был жестко добит пинком под ребра.

? Сейчас узнаем, ? заверил его Колин. Присаживаясь на корточки, сгреб в ладонь снежка почище и швырнул в лицо Виггу.

? Да тебя ребята….

? Угу, ? и новый удар тычком. Не сильный, но болезненный.

Печень словно проткнули тлеющей головней.

? Ай!

? С чего вдруг разбогател? Приоделся. В Капустнице за своего. Ржавый кошкодер на пристойный меч поменял. Пользоваться-то умеешь? Не зарежешься?

? А что? Завидно? ? хорохорился Вигг не поддаться боли и противнику.

? Любопытствую способом, столь быстрого обретения благосостояния. А то некоторые жалуются, сулишься дорого покормить и развлечь. Колечко не из дешевых подарил. На целку потянуло?

? Так ты из-за Снейт? Этой дьерской страхолюдины?

Удар. Еще удар. И для нечетности (нечетные числа приносят счастье) третий.

? Я у тебя не про девку спрашивал, а откуда деньги женихаться. Содержание скарам повысили? Не припомню. В карты не играешь, по скудости ума. Разбоем не увлекаешься…. Кровь на заказ не льешь. Откуда забренчало?

? Из дома передали, ? отдышался Вигг, стараясь не шевелиться. Меньше болела отбитая печенка. А коротко говорить, губы не кровили.

? А раньше чего не присылали? - Колин опять сгреб снежка, на этот раз смыть кровь с перчаток. Дорого обойдется о чужие зубы вещи портить. - Спрошу еще разок. Откуда денег взял?

? Какая тебе разница? - громко возмутился скар, привлечь внимание Флеггё.

Приятеля не дозвался, но получил стольких люлей ? на троих хватит.

? Заработал, ? произнес Вигг, прикрываясь от ударов. Прикрывался плохо, пропускал много и больно.

Колин двинул в переносицу. Скару показалось, голова лопнула и развалилась на черепки.

? Чем? Задницей? Или бабу богатую подцепил?

? Вроде того, ? упорствовал Вигг, рискуя получить не побои, а увечья.

Вранье не прокатило. За лживый язык ответила многострадальная печень, ребра и лицо.

? Быстрей соображай, ? порекомендовал Колин упорствующему скару. - До утра не доживешь.

? А отвечать, не боишься? - вяло отплевывался Вигг, намекая на бредущего прохожего.

? А кто видел?

Прохожий посчитал правильным не встревать и убрался не оглянувшись. Свидетель тот же соучастник.

Вигг полежал отдыхиваясь. Сознаваться страшился. Сознаешься и бог весть, что сотворит с ним проклятый урод. А не сознаваться? Замордует. Оставит подыхать в зассанном проулке, в зассанном сугробе.

? Человек попросился на второй этаж пройти. Задаток хороший дал. Это я потом уже заподозрил неладное.

? И с кем поделился подозрениями?

? Ни с кем.

? А деньгами?

? С чего бы?

? А почему ты?

? А я знаю?

? К другим-то он не сунулся.

? А может подходил.

? Не тупи. Станет он лишний раз светиться. Твой человек. Кстати, как его зовут?

? Он не назвался.

? Ну, и как таких берут в скары? Как ты себе представляешь, некто с улицы отводит тебя в сторонку, просит пройти на этаж и проходит. Чтобы не привлечь внимания ни к тебе, ни к себе, он должен быть из дворца как минимум. Новик например. Или слуга. Или еще кто, кому свободно шастать по коридорам не дозволено. И на верхние этажи свободный доступ закрыт. Или вызовет подозрения. Должен вызвать. Так кто?

? Говорю же, не знаю имени. Из ваших он, из новиков.

? Опиши.

? Обычный. Как все.

? Как я? Туго доходит?

Со второго удара, или, пожалуй, с первого до Вигга дошло. Но получил он плюх с десяток. К концу просто лежал тряпичным тюком и квохтал.

? Добавишь несколько штрихов к портрету дружка?

Вигг едва кивнул, но прежде собрался с силами говорить.

? На рыбу похож. Гонористый такой….

Колин поднялся с корточек. Огляделся и посоветовал полуживому скару.

? Если что, сопри на Снейт. Я ей обещал оторвать тебе башку, будешь приставать. Отрывать повременю.

? Учту, ? наскреб злости и обиды избитый Вигг.

Колин наклонился заглянуть в глаза. Ну-ка, ну-ка! Скар зажмурился не искушать унгрийца.

4 День Святой Хриссы (5 октября)

,,…Не пеняй ближнему за предательство, суди себя за доверчивость…?

За ночь навалило снегу, а утром снежное великолепие истаяло и почернело под неожиданно теплым солнцем. Город в одночасье превратился в нечто непроходимое. Люди вязли в липкой каше, теряли каблуки и подметки. Всадники щедро шлепали грязью в прохожих, получая в спину ругань и проклятья. Тощие лошаденки кожилились тянули враз оказавшиеся некатучими повозки. Возницы грозно понукали и хлестали мосластые спины до крови. Ручные тележки зеленщиков, молочников, старьевщиков, превратились в обузу, и торговцы выбивались из сил, добраться до рынков или развести свой нехитрый товар.

Непогода непогодой, но много ли высидишь в тепле у камина, любуясь огненными пятнами на стенах, желтыми бликами на стеклах и винной бутылке. Потому Колин на ногах. В такую дерьмовую, не пойми какую, то ли осень то ли весна, погоду. Повышенной активности способствовало вчерашнее принесение оммажа. Не сама церемония, довольно-таки скучная и примитивная, а некоторое переосмысление отдельных эпизодов. Общая коленопреклоненная молитва, фрей передает гранде щепоть соли - символа тяжких трудов, кусок черствой лепешки - олицетворение бескорыстия, вино в лжице - принятие умеренности в благах. Все дары Сатеник скормила ему. Затем лицо отерли смоченной святой водицей ладонью, остатками окропили, очистить от прошлых грехов и вакцинировать от будущих. Завершая, вручили серебряные шпоры. То, что они СЕРЕБРЯНЫЕ и серебро на их изготовление, вполне возможно, с рудников Крайда, подтолкнуло Колина к осознанию недопустимого недосмотра за исповедницей. Их непростые и натянутые отношения надлежало срочно и кардинально изменить. На любых приемлемых и не обременительных условиях. Потребностью в изменениях обуславливала неутешительная шаткость и ярко выраженная двусмысленность положения Арлем аф Нокс. Большинство священников обретает статус исповедников после полувековой беспорочной и подвижнической службы во славу Церкви. Чем могла похвастаться Арлем достичь столь высокого ранга в иерархии? Только протекцией. Но пьедестал, тот же алтарь. А богобоязненная девица не понимает или предпочитает не видеть предназначенность на заклание. Не спасет и замалчиваемое, а скорей всего, спорное родство с королем. Поскольку истинной, не сказать единственной, дочерью погрязшего в долгах монарха является серебросодержащая руда Крайда. Пока Моффет может, он рудниками владеет единолично. Прижмет, обменяет с наибольшей выгодой для себя. Эсм Нокс пойдет довеском к штольням, выработкам и отвалам. Милый пустячок добавить блеску нарытому серебру. Собственно, до печальной участи девушки, Колину нет никакого дела и не было бы, не маячь за её спиной эти самые рудники. Потому-то, в свете предпринимаемых действий и предполагаемых в них участников, Крайд должен либо быть под ним, либо ничьим. Еще лучше являйся серебряные горы фантомом, за которыми все гоняются, но никогда не получат. К сожалению Крайд вещь материальная и весьма желанная. Для многих. Следовательно, рудники надлежало исключить из призового фонда гонки черепахи и леопарда. Черепахе спокойней и леопард не переусердствует в прыткости. Куда богатство пристроить, в чью длань подать еще предстояло разобраться. Но выход, ни вашим, ни нашим, выглядел предпочтительней остальных. Не отвлекаться самому и не отвлекать других.

Именно из-за фрей владелец Хирлофа, с утра в спешных сборах. Сообразуясь с намеченной встречей, он и вырядился, чем вызвал неописуемый восторг у Янамари, гордость у Нумии и язвительное понимание Йор. Столь вызывающим франтом, их названный брат и благодетель еще никогда не выставлялся.

? Подать жеребца? - по-доброму язвительна Йор.

? Всего должно быть в меру, ? не запоздал с ответом Колин. - И жеребцов тоже. К тому же мне не далеко.

Недалеко ? на площадь Святых Благодатей. Каких-то четыре перекрестка, пехом строго на запад.

Арлем, укутанная в теплый плащ, с меховым подбоем из куницы, прохаживалась вдоль торгового ряда, набрать в корзинку снеди. В сопровождающих у нее, служанка и Дугг аф Кассис, облеченный доверием оную корзинку таскать. Воодушевленный привилегией, бастард выразительно и красиво рассказывал, фрей позволяла себе сдержано слушать, не обременяя светлый лик эмоциями.

?Кажется я вовремя,? ? разглядывал парочку Колин не торопясь приближаться.

Подходящее объяснение присутствию бастарда рядом с ней, обыкновенное женское тщеславие. Дугг для нее не мужчина, а некая красивая статусная вещица, владелице которой непременно позавидуют. Увы, на роль такой безделицы унгриец не годился в силу ужасающего ранения, а склонности к извращенному восприятию прекрасного у Арлем не подмечено.

?Свернуть красавчику нос,? ? напрашивался бесхитростный способ избавиться от бастарда. Но и со свернутым носом молодой Кассис останется гораздо привлекательней его. К тому же унгриец находил заманчивым свести Дугга с грандой. А потому портить внешность грозы женских сердец строго нельзя. Будущее украшение спальни прекрасной и одинокой Сатеник, должно выглядеть безупречно. Даже в фарфоровой шеренге на старомодном бомбэ. Не малым бонусом к бастарду его папаша. С обретением такого союзника, позиция гранды в столице несомненно укрепится и будет не столь легковесна. Серебряному Двору не мешает нагулять жирок, прежде чем выкатывать претензии Золотому Подворью. Понятно, претензии, целиком и полностью, в личной ответственности унгрийца.

Но кроме бастарда и собственной внешности существовало более серьезное препятствие сближению Колина с фрей. Для Арлем он закоренелый грешник, а их личностные отношения далеки от идеала. Они вообще далеки от каких либо отношении категории личностных. Она едва его выносит. И это мягко сказано. Вспомнить хотя бы вчерашнюю церемонию. Если бы рассерженный камерарий не укорил фрей: ,,В конце концов, это ваше прямая обязанность?, никакой оммаж не состоялся бы.

Исповедница согласилась свидетельствовать его consilium гранде, но не преминула выговорить.

? Сомневаюсь, что вы, эсм, будете гордиться деяниями Поллака и сочту чудом, если хоть одно из них придется вам во благо.

У Колина по этому поводу у самого сомнения и не малые. В чем не приходилось сомневаться, фрей настроена против него. И ему предстоит, во истину небывалый подвиг, опровергнуть аксиому ? насильно мил не будешь. Он будет. И поможет ему в этом сама Арлем. Люди подобные фрей недостаточно скрытны, держать в себе свои заветные желания. Они подобны сквалыге, упрятавшему драгоценность и поминутно заглядывающему, не украли ли? Остается только подловить момент и узнать, что именно прячут запазухой.

?Маленькая грудь здесь не главное,? ? всегда готов ободриться Колин, перед трудным начинанием.

Тех, кто подвергает сомнению собственный успех, укоряют: ,,Не можешь откусить - облизывайся!? У тех, кто не подвергает, четкое понимание, беготни предстоит больше, а сна и покоя меньше. Впрочем, унгрийца об этом честно предупреждали.

Хождение по многочисленым торговым рядам, в поисках необходимого, Дугг сносил стоически, не выказывая неудовольствия. Для Арлем совершение покупок очень важно. Некая подготовка к священнодействию. То, что фрей щедро жертвовала церквям, особый раздражитель для Серебряного Двора и не только. Столько раздарить нищим! То, что самолично, подкармливала сирых и убогих, оставалось вне всеобщего внимания. Слишком невероятно. Колин и сам узнал о том от третьих лиц и не придал бабьим задвигам значения, но вот теперь переосмысливал.

Бездумно набирали и скупали выпечку и вкусности. Подряд. От сладких булочек, до приторного шербета. Кто не нуждался, не поймет ценности простого пресного хлеба. А ценность в одном. Тем вкусней, чем кусок больше.

?Им бы пожрать? ? хотелось унгрийцу подсказать сердобольной парочке. Воздушные ватрушки, пироги с повидлом, пирожные с кремом, рогалики, песочники. Разве этим утихомиришь пустые кишки. Но промахи помогают открыть не меньше о истинной целенаправленности их допустившего, чем успехи.

Возле выхода с базара, по негласному настоянию фрей, пара рассталась. Бастард устал рассказывать. Арлем рассказы слушать. Хорошего помаленьку. Дуггу милостиво позволили коснуться заветной ручки. Правда перчатку Арлем не сняла. Черный сафьян очень шел к её темно-красному упелянду с серебром. Подчеркнуть строгость и превосходство. Носить красное, быть выше окружающих. Цвет королей, а короли редко дураки. Даже бреди фрей по колени в грязи, все равно сподобится остаться образцом незапятнанной чистоты. Не многим такое дано, и не многие этим способны пользоваться. Арлем пользовалась. С удовольствием.

Колин перебрал места удобные раздать купленную снедь. Ближайшее у портика Святого Клебана. Вечно полно ветхих старушек и стариков. Но Арлем отправилась к Святой Афре! Одаривать хворых и калек.

?Старость естественна, а физическая ущербность ? наказание. Страдать мало, надо каяться!? ? отлично понял унгриец рассуждения фрей.

? Не возражаете, составлю вам компанию, ? догнал Колин девушку. - Помогу, если позволите.

? Прекрасно справлюсь и без вас, ? не особенно расположена Арлем сносить присутствие унгрийца. Со злополучной дуэли на крыше, Колин закрепил за собой самую дурную репутацию. Оммаж гранде, репутацию закрепил. Фрей восприняла личное участие проявлением слабости и охотно предала бы бывшего новика анафеме, но сан не позволял. Как не позволял отлучить от двора. За душу унгрийца она больше бороться не собиралась. Спасется, кто ищет спасения, а не погибели, подобно барону Поллаку.

? Разве я утверждал, что не справитесь? Справитесь, конечно.

? Тогда зачем мне ВАША компания? - высказала недоумение Арлем. Сейчас она фрей во всем. От голоса и взгляда, до манеры держаться. Даже шагала как при крестном ходе, с высоко поднятой головой.

? Надо понимать, отказываете именно мне, но любой другой вам прекрасно бы подошел.

? Всяким встречам свое время, ? смутилась фрей. Её могли видеть с Кассисом. Она почти жалела, что позволила молодому человеку сопровождать себя.

? И рассчитывать мне не на что?

? Рассчитывать? Вам?

? Все-таки вы свидетельствовали мой оммаж гранде. Знаю, не одобряли. И всячески отговаривали эсм Сатеник принимать его. Вы старались, но не получилось. Ничего не поделаешь, правители глухи к мудрым советам.

? В чем я вчера к сожалению убедилась, ? безоговорочно согласились с Поллаком.

? Но и упустили. Барон эсм Сатеник не помешает. Тем более в Анхальте.

? Но поможет ли ей в трудную минуту? Сомневаюсь. Но она в своем праве.

? А как бы вы поступили, будь это право закреплено за вами?

? Отправила каяться к святым мощам в Гирлову Пустынь.

?Босым и голодным. И кто все время твердит о милосердии?? ? возмутился унгриец безвинным лицемерием.

? Даже не представляю где это, ? признался Колин.

? Вот и узнали бы.

? Ваше раздражение вызвано сплетнями обо мне или не выполненным обещанием подарить розы? Помните, я говорил вам о них? - позволил унгриец шутку сбавить напряженность разговора.

? Я не приму от вас ни роз, ни тюльпанов, ни лилий. А сплетни пусть останутся на совести тех, кто их разносит и дает повод к ним.

? А орхидеи входят в список запрещенных даров? - не обращал внимания Колин на отказ. Ему нужна фрей. Он её получит. Договориться возможно даже с мертвыми. Гарай, чем не пример.

? Орхидеи? Сейчас?! - смутилась Арлем заманчивому подарку.

? Значит, нет? Не входят?

? Входят, ? поспешила отказаться фрей, не открывать унгрийцу своей слабости к прекрасным и нежным цветам.

? Вам не любопытно, где я их возьму?

? Нисколько, ? безапелляционно закрыли дискуссию о дарах и подношениях.

? Почему так? Протянешь руку сделать доброе дело, её отталкивают, ? пожаловался Колин. ? Когда ничего не делаешь, укоряют и обвиняют в бездеятельности. Предлагая себя в компанию, я желал поднести вашу корзинку, ? и ввернул, унгриец он или кто?! ? Не посягая ни на её содержимое, ни на благодарность. С нищими я не особо дружен.

? И не только с ними, ? обвинила его Арлем.

? На меня жалуются?

? Нет надобности, ? обожгли унгрийца неудовольствием.

? В чем? В объективности?

? После всех ваших возмутительных поступков?!

? После возмутительных, да. Но вы отвергаете и не возмутительные, не желая изменить превратное мнение обо мне. Ведь по большей части то, что мы видим, малая доля упрятанного от посторонних.

? А оно превратное? А глубины откроют мне иную, лучшую вашу сторону?

? Нельзя сказать наверное, не предъявив убедительных доказательств, ? тасовать слова унгриец наловчился лучше многих. И лучше её. Но умением не злоупотребил. Она не должна уступать ему, она должна в него поверить. Принять таким, каков он есть.

? С чего начнете? С исповеди?

? Я не людоед, ? приложил Колин ладонь к сердцу.

? Ну, разве что, ? немного смягчилась Арлем. Самый упертый, самый не поддающийся, самый закоренелый грешник из её окружения настроен примириться. И чтобы им не движило, не есть ли это первая искра в темноте его греховной души?

? Так вы позволите вас сопроводить?

? В страданиях несчастных мало забавного. И определенно никто из них не отважится встать на доску над пропастью, ? морализаторствовала Арлем используя редкую возможность.

? Для иных доска ? спасительный мостик.

? И для Габора?

? Для многих, ? собрался вынуждено откровенничать Колин. - Для меня, не пролить кровь…

Арлем даже повернулась к унгрийцу. Шутит? Вполне серьезен. Она не рассматривала злосчастный поединок с Гусмаром под таким углом. Никто не рассматривал.

?…. Для Габора подняться над собственным страхом….

Опять новый штрих к трагическим событиям на крыше дворца.

? … Прочим переосмыслить, примерить на себя, понять остроту ситуации и побороть равнодушие. Найти мужество, вмешаться, ? говорил Колин правильно. Своего рода талант, доступный не многим. Говорить правильные вещи в нужное время, в соответствующей обстановке. И унгриец не прогадал!

?Он прав,? ? согласилась без внутреннего сопротивления Арлем, не задумываясь, с кем она соглашается!?

? Что до нищих…. Когда мне станет тошно смотреть на бродяг, буду смотреть на вас, ? а вот это уже слова хорошо знакомого ей Поллака. - Всяк опирается на то, что ближе. Кто-то на молитву, кто-то, как вы, на поступок. Ну а я, на тех, кто добрые поступки совершает. Хотя если честно….

Она подумала Колин перейдет на доверительный шепот, но он продолжил обычным голосом.

? ….более полагаюсь на меч.

И в этом Арлем согласилась с бывшим новиком. С единственным человеком, кто никак не принимал и не признавал её власти, а в её лице власти Небес и не собирался в этом меняться. Но верно подмечено, мы часто спешим оттолкнуть руку, которая предлагает помощь или молит о ней. Из-за боязни показаться слабыми или сделаться обязанными.

Сколько правоты не будь за словами унгрийца, не отменить и не смягчить факта, ей тяжело принимать его общество. Он ей чужд, как чужда птице змея. Но над ними одно Небо. Ни это ли связующая им нить?

? Не обидитесь взять на себя обязанность носильщика?

? Смотря, что нести, ? отступил и хитро сощурил глаз Колин.

? Вы не исправимы, ? ожидать перемен в человеке и принимать их, разница огромная. Не всегда мы готовы ждать. Арлем призналась. Она не готова.

Колин нес корзинку, учтиво подавал руку фрей, уверенней держаться на хлипких мостках. Они останавливались сделать покупки. Накидку, ношенную, но вполне добротную, укрыть от ветра и снега. Теплый вязанный плат. Не прошли мимо заезжего лекаря.

? Масло йабруджа! Приготовить его мастерство ни с чем не сравнимое! ? ,,пел? носатый южанин, стараясь смотреть на Арлем честно. - Раны, болезни суставов, гнойники, язвы, ожоги, поражения кожи. Его секрет мне достался от отца, а ему от деда.

Торговцу легко бы удалось обмануть фрей. Но не Колина.

? Ты еще басню расскажи, как мандрагору добывают.

? Мандрагора? - оживилась Арлем, услышав знаменитое название.

? Йабруджа, она же мандрагора. А басня такова. Находят растение не ближе чем за тридевять земель, и привязывают к собачьему хвосту. Пса приманивают. Он вытягивают корень, корень пищит, а несчастная псина от писка дохнет.

? А разве нет? - удивлена Арлем, очевидно считавшая историю обретения целебного растения отражающей действительность.

? Копают мандрагору обычным способом. Только проявляют большую осторожность. Ядовита.

Торговец благоразумно не возразил, и фрей засомневалась, связываться ли ей с обманщиком?

?Должен будешь,? ? подмигнул унгриец разнесчастному торгашу, оставшемуся без дополнительного дохода от доверительных выдумок.

? Масло календулы ничуть не хуже, ? посоветовал Колин к покупке. - Не такое чудодейственное, но сгодиться для ран и язв.

? Вот эсм, ? протянули не столь именитый товар и в разы доступнее по цене.

Фрей с подозрением взяла бутылочку.

? Если не ошибаюсь ? крапива, ? показал Колин на чашку с толчеными листьями. - Хороша для мужчин, а так же лечить геморроидальные шишки…. Камедь красная. Не лучшая. Лучшая белая, с маслом грецкого ореха делает тело упитанным. Многим эсм не мешало бы прибегнуть к ней. Но, увы, они рискуют заработать плешивость.

? Все верно, саин, ? восхитился торговец познаниями покупателя. Чем быстрее забудут его попытку обмана, тем лучше.

? Горичник. Первое средство для гулящих девок избавится от плода. Воловик красильный, хорошо лечит язвы, ожоги. Прутняк рекомендуют при слабоумии и укусах зверей. А вот это…, ? Колин взял в руки лоскут горчично-серого цвета. - Шкура льва. Панацея от многих недугов. Кто носит её в кармане, приятны людям. Пожалуй, прикуплю себе.

Изумленная девушка, терялась что и думать о грешнике из грешников.

?Знания великая сила, над теми, кто ими не обладает,? ? доволен Колин произвести на фрей благоприятное впечатление.

? Помет льва с вином отвратит пьяницу от выпивки. О, лаванда? - унгриец протянул ароматную траву Арлем. ? Сироп из нее не даст состариться, укрепляет нервы и очищает мозг.

Она даже не рассердилась на него за подначку.

Благодаря выбору Колину корзинка Арлем пополнилась множеством снадобий. Причем на этот раз без всякого жульничества со стороны торговца.

? Спасибо за неоценимую помощь, - высказал признательность фрей. Простые слова дались не без внутреннего сопротивления.

? Приятно быть немножечко героем в ваших глазах.

? Будьте. Но не забывайте ради чего геройство.

? Предстать носителем мизерного количества добрых начал.

? Вы этим и удовольствуетесь, ? упрекнула Арлем, разговорившегося унгрийца.

? Как знать, ? почти пообещал Колин. - Сопровождать несущего свет и нести свет самому, не одно и тоже. И дано ли? Сопровождать и нести.

Лестью его не попрекнули.

Раздолбив лед в фонтане, ребятня, презрев строгий наказ родителей, лезла пускать кораблики. Кто-то шустрый отловил крысу и бросил в воду. Бедное животное барахталось и никак не могло спастись. Арлем отвлечь детей от жестокой забавы угостила их сахарными сушками. Оставленный без присмотра грызун воспользовался спасительным случаем, выполз из воды и, волоча перебитый хвост, поковылял к канаве, спрятаться в ближайшей куче мусора. Зверька шатало, он плохо справлялся с координацией, мокрое тельце дергали судороги. На участках, не покрытых шерстью, проступила красная сыпь и желто-зеленые пузырьки.

?Завести еще пророка?? - наблюдал Колин за чумным животным. Пока горожане в панике и спешке запасались хлебом, другая напасть грозила их домам. ? ?Хлопотно.? ? отказался унгриец искать второго Алтуса.

Появление Арлем нищие встретили довольным ропотом. Фрей низко кланялись, а получая подачку, кланялись еще ниже. Тянулись за милостыней. Особо усердным доставалась денежка. Грош, а то и два. Благодарные умудрялись чмокнуть щедрую ручку или подол платья. Славили, здравили, обращались ,,матушка? и ,,благодетельница?. Обещали молиться за нее. Фрей никого не отгоняла, не сторонилась, чувствовала себя вполне счастливой среди сонма несчастных.

?Может ей это заменяет мужика?? - наблюдал Колин за Арлем. С двух шагов легче увидеть то, что сокрыто с десяти, и уже не разглядеть с двадцати. ? ? Или она всего-навсего двинутая на голову набожная дурочка??

Но порой два шага слишком далеко, составить правильное суждение. Надо быть ближе. Как можно ближе. Настолько насколько это допустимо и возможно.

Бутылка с масла календулы досталась нестарому, изможденному страданиями, мужчине, со ступнями в крупных гнойниках.

? Благодарю эсм, вы само милосердие.

? Благодари Всевышнего, он один дарует истинное исцеление. Наши раны на теле, отражают наши раны внутри.

Унгриец прочувствовал момент для нового вмешательства, развить свой маленький успех у фрей. И совершенно точно, меньше всего он пекся о милосердии.

? С побережья? - спросил Колин хворого. Слишком загорел для коренного жителя Эгля.

? Матрос, саин, ? сознался тот. - Десять лет. Потом заболел. Лекарь присоветовал климат поменять. На холоде больше быть.

? Помогло?

? Нет, саин. Только хуже сделалось. Это бог меня наказал. У нас в плавании юнга занемог, подумали холерный. За борт кинули.

? Правильно сделали.

? Крайне жестокосердечный поступок, ? не согласилась с унгрийцем и осудила немощного Арлем.

- Может то и не холера вовсе, ? понурился страдалец. ? Иначе за что мне такое мученье?

? Выше ногу открой, ? присел Колин.

? Надо ли вам видеть? ? вздохнул бывший матрос, но приподнял штанину. Не в надежде на помощь и добрые слова, но пожертвование денег. Кошель на поясе ого-го! какой ,,икристый?. ? На этой поменьше, а левая хоть сейчас руби, до колена поднялось.

На болячки смотрела и фрей. Кара господня проявляется по-разному. Она видела не болезнь, но искупительное наказание греховному проступку.

? Дельная мысль, ? Колин подобрал с земли щепку и сковырнул на ступне коросту.

? Смажь, ? подсказал Арлем нищему. Результат лечения она желала видеть немедленно. - И непременно помолись.

? Сомнительная рекомендация…., ? ковырял Колин рану, вонзая острую деревяшку глубже и глубже, не обращая на болезненное шипение бывшего матроса. - И по поводу молитвы и по поводу мази.

? Больно саин, ? не вытерпел нищий безжалостного обращения с пораженной плотью. - Честное слово больно. Невмоготу.

? Хорошо, что больно…

? Чего ж хорошего?

? А того хорошего. Не проказа и не антонов огонь. Только-то ришта*, ? объявил унгриец.

? Что саин?

? Червяк с локоть длинной.

Зацепив белое тельце, Колин осторожно вытягивал паразита наматывая на щепу.

? Вот так и действуй. Сегодня немного, завтра чуть, вытянешь. Потом следующего, ? наставлял он ошалевшего матроса. - Не торопись. Оторвется, отгниет нога. А когда повытягиваешь, тогда и маслом намажешь. Грязи меньше в рану занесешь.

У бедняги тряслись руки. Он явно не в состоянии справиться с поручением.

? Саин.

? Здесь ришту не знают. Лечить не могут и не будут. Так что или сам или никто.

Прежде чем идти дальше, Арлем дала несколько советов особо надоедливым побирушкам. Очищаться молитвами, уповать на милость божию, что выглядело несколько неуместным, после того как унгриец на её глазах помог моряку. К тому же она была уязвлена знаниями Колина. Всегда неприятно осознавать, человек, которого считал для себя пустым и понятным, являл одну тайну за другой. И там где она взывала о чуде, унгриец это чудо, походя, сотворил.

?Я покусился на её лавры,? ? увидел Колин потерянность фрей. - ?Грешникам отказано в чудесах.?

? А этой поможете? - спросила Арлем из желания испытать унгрийца. Убедиться в случайности произошедшего. Иначе… Что и думать о нем?

?Определенно мне откажут в спасении души,? ? заподозрил Колин обыкновенную ревность. - ?Но не укажут на дверь.?

Безносая баба, покрытая язвами, тянула руки. В открытый рот видно, отслоенное нёбо мешает ей глотать и говорить.

? Фаин, фаин, хлепса! Хлепса, хосю, ? плямкала она.

Колин оттер, сунувшуюся с подачкой Арлем. Та, слабо возмутилась, но подчинилась. Видно и у святых существует предел милосердия. Смотреть на такое долго, без тошноты, не у многих хватит выдержки.

? Эсм, некоторые хвори этих несчастных заразны. И поверьте, ни молитва, ни чистота помыслов, ни безгрешность не спасут. Ни их, ни вас.

? Вы сомневаетесь в справедливости Небес?

?Только их и осталось приплести,? ? исполнен Колин понимания душевных терзаний фрей.

? Я сомневаюсь в искушенности местных лекарей.

Бог послал Арлем испытание слушать. Она слушает.

? А вы искушены?

? Достаточно, не посрамить наставника.

? И кто он? - готовилась фрей услышать и оспорить авторитет учителя.

? Тринитарий, ? похвастался Колин, предчувствуя реакцию фрей. У Арлем смягчилось выражение лица. Монах это хорошее объяснение.

Они неожиданно остановились подле двух мальчишек, тянущих изувеченные ладошки за подаянием. Свежие шрамы обозначали места отсутствия пальцев. У того что постарше повреждена кисть.

? По всем людским и божьим законам, человека сотворившего это, надо медленно утопить в выгребной яме, ? толковал Колин исповеднице. ? Но с другой стороны, изувер единственный кто забрал мальцов с улицы и по-своему о них позаботился. Не забыл правда и собственной корысти. Теперь юные калеки клянчат у жалостливых дураков деньгу, имея угол и кусок хлеба и, возможно, подарки к празднику.

Арлем не осмелилась положить монету в жуткие обрубки, кинула в колени.

? Вы это придумали? - усомнилась она услышанным ужасам.

? Кто-то искал способ заработать и не придумал лучшего, заставить побираться малолетних калек. Вы разбираетесь в ранах?

Фрей выжидала признаваться в своем полном незнании. Стеснялась. Унгрийца.

?Монетку совать проще. Сунул и пошел дальше,? ? обвинили бы нещадя самолюбие фрей. Но ругаться не цель теперешней встречи.

? Уверяю, пальцы им обрезали недавно, ? поделился Колин подробностями. ? Выглядят страшно, но равно настолько, насколько необходимо. И лишнего не откромсали. Руки ограничено, но способны выполнять свои функции. Ухватить покрепче монету и не выпустить.

? И этому тоже учил наставник? - в вопросе Арлем требования прямого ответа. И только подтверждения. Иного не примет.

?Крепко же у ней мозги набекрень посажены,? ? подосадовал Колин. А ему с ней возиться и возиться.

? Не только. Я из Унгрии. Там многому учат.

? Многие сомневаются, что ты унгриец.

,,Ты? это уже чувства, злость, желание досадить, сорвать раздражение, вернуть прежнее ощущение превосходства.

? И кто сомневается?

? Покойный канцлер.

? Он сам об этом говорил?

? Камерарий. Они были очень дружны.

? Дружны? - удивился Колин, не предполагавший теплых отношений между старыми интриганами.

?Что я еще упустил?? ? недоволен унгриец собственной невнимательностью. Дружба, чем бы она не питалась, из какого бы мусора не росла, всегда обязательна для тщательного и всестороннего рассмотрения.

? Много лет. С юности. А что насчет Унгрии?

? Когда разберусь со всеми делами, приглашу вас погостить.

? Уверен, что приму приглашение?

? Разве с вами можно быть в чем-то уверенным? Но я попробую. Вдруг захотите лично убедиться из Унгрии ли я. Матушка будет рада. А всей округе судачить лет пять, не меньше.

Ничего особенного не сказал, но мирное сосуществование с грешником отклонено.

? Не утруждайтесь, откажусь.

? Вам совсем не любопытно откуда в Унгрии знают о риште?

? Хорошие лекаря есть везде, ? упертое суждение не обремененное доказательствами.

Фрей не гранда, маленькие войны вести не привычна. Но проигрывать их тоже не любит.

? Считаете? Исходя из количества хворых у церкви, здешние либо необразованны, либо у них, вместо сердец булыжники, ? ворчал Колин. Но не только. Еще и хитрил. - Лучше уж Святой Афре покаяться, быстрее поможет.

? Откуда такая уверенность? Тебя же не пускают в храмы?

? Что не означает, их недоступности для меня, ? признался унгриец с ноткой нежелания. ? Изредка пускают.

? Ты меня обманывал?

? Если не позволять женщинам нас разоблачать, они потеряют веру в себя, ? повинно склонился Колин. ? Хотите, зайдем? - и в качестве дополнение, небольшая похвальба. ? Мой знакомый архиерей настоятельно рекомендует всем посмотреть новую икону. Мне бы хотелось услышать и ваше мнение. Икону многие ругают.

? Водите дружбу с архиереем? - обалдела Арлем от подобного признания унгрийца.

? Скажем, я не чураюсь общаться с умным человеком. Васпинианом из монастыря святых Хрисса и Фриды.

? Рада слышать, ? проронила, вконец сбитая с толку, фрей. Сегодня она узнала об унгрийце больше, чем за все время знакомства.

? Он не столь прямолинеен, требовать от меня быть добрым верующим. Говорит, рано или поздно, человек приходит к богу.

? Очень необычный архиерей.

? Я тоже так считаю. Но вы не ответили.

? О чем?

? Взгляните со мной на икону?

Конечно, ей не хотелось принимать предложение унгрийца. Но пришлось. Сыграло роль, признание в знакомстве с настоятелем древнейшего столичного монастыря.

Фреска явления Святой кающимся, вдохновляла масштабом. На фоне черной толпы хрупкая женская фигурка в белом плаще. Автор откровенный безбожник. Он запечатлел не торжество святости, но бесконечность греховности. Замысел открыт и Арлем. Погибнут десятки, спасутся единицы. Она готова проментяь красный упелянд на белый плащ прямо сейчас.

Колин тихонько дотронулся до рукава, привлечь внимание фрей к большой иконе, выставленной на специально отведенное место. На поставце много свечей, но рядом мало молящихся. Никто не любит признавать за собой предосудительные деяния.

? Та, что спасает, ? шепнул Колин. - Не спасет, а спасает, ? шаг в сторону для лучшего обзора. ? Простите эсм, ваша мать не энтурийка? - его жест подразумевал схожесть некоторых черт фрей и Афры.

Арлем задержалась внимательней рассмотреть икону. Что искала? Упомянутого сходства? В лице? В предназначении? В избранном пути? Найти просто, когда этого страстно желаешь.

Колин смотрел на живописное творение глазами человека умеющего рисовать. Взгляд верующего и взгляд мастера разные взгляды. У иконы масса недостатков.

?Не зря архиерей ругал,? ? призрел Колин корявость письма. Требовалось множество изменений доделать начатое. Дорисовать нечеткие линии, сделать выразительными глаза, смягчить квадратность форм, добавить ярких красок. Золотой и пшеничной. Постараться оживить икону. Что бы с ней хотелось говорить и получать ответ, она не должна выглядеть потешкой с базарного лубка.

?А как должна?? ? ломал голову унгриец и легко нашел ответ. Люди идут в храм за пониманием и прощением. ? ?И будет им!? ? От удовольствия собственным мыслям, почесал нос, что пьяница перед выпивкой. Не все ли равно за что пить. За здравие или за упокой?

На прощание Колин наговорил Арлем много приятностей. Фрей приняла его слова за должное, сделавшись к нему добрее. На маковое зернышко.

В тупичке Ста Выдр (фантазия у людей!) после долгих хождений, отыскалась лавка книготорговца.

? Саин желает новинок? - выложили перед унгрийцем том Шарьяра ,,Утренние диалоги?.

?Второй раз предлагают,? ? Колин пальцем подцепил тяжелую обложку и несколько страниц. Прочитал строки из середины.

,,…Каждый раз, когда вы встречаетесь с новой женщиной, вы должны чувствовать себя если не первооткрывателем, то хотя бы исследователем неизвестной страны. Поверьте, ваши труды не пропадут даром - они сторицей окупятся. Все любовные ласки вовсе не направлены в одну сторону. Вы ласкаете свою избранницу и при этом еще больше возбуждаетесь сами….?

?Боюсь в спальне мне рудников Крайда не добиться,? ? трезво отнесся Колин к гипотетическому совращению исповедницы.

? Авиценны у вас конечно не найти… Дайте тогда Одо из Мена, О свойствах трав. Солернский кодекс с иллюстрациями. И… ? Колин попытался высмотреть нужную ему книгу. ? Пожалуй Рецептурник святой Хильдегарды.

Книготорговец оторопело поглядел на юного покупателя. Не нашел слов что сказать. Ни похвалить, не полюбопытствовать зачем, не очень любезному молодому человеку не самой приятной наружности, серьезные книги по медицине.

? Отправьте названные книги Арлем аф Нокс, в Серебряный дворец, ? указал Колин место доставки.

Ожидая пока товар соберут и завернут, унгриец честно поинтересовался у себя, не уподобляется ли он желающим шагнуть сразу в четыре стороны.

5.

,,… Люди умеют считать деньги. Будь выгодным…?

? Кажется, ты нас искал? - заступили дорогу и запросто обратились к унгрийцу.

Примечательный тип. В шляпе с загнутыми полями, задрипанном хуке, все еще приличном пурпуэне и новехоньких шоссах, сапогах на каблуке с плетеным лаковым кантом. На широком поясном ремне петля, привесить дюсак, какие входу у крестьян на востоке Эгля. Еще одна петелина под баллок, дирк или иное воинское чудачество. Выглядел босяк на добрую сотню штиверов, но умудрялся оставаться босотой.

? Кажется, или искал? - последовал встречный вопрос от Колина.

? Молодчика мои ребятки укатали, ? признался Шляпник, так его за глаза окрестил унгриец. Отчего-то именно эта деталь в одеянии наиболее бросалась в глаза.

? Рыженького?

Назови Колин покойного новика горбатым, согласились бы и с этим.

? И таковский был. Так что? Искал? - насмешливый взгляд бродяги провоцировал сказать грубость. Или грубость применить. Или хорошо… хорошенько подумав, отказаться от претензий, проглотить полученные обиды и пройти дальше.

Считать уличную встречу случайной, надо очень хворать фатализмом. Ничего плохого в том нет, но не для данного случая. Никакой выгоды Шляпнику на рожон лезть нет и никаких дивидендов с того не получить.

?А кому есть?? - гадал и не угадывал унгриец. Вариантов множество, верный один. И он его не знает. И стоит ли узнавать.

? Искал и ищу, ? не отрицает Колин поисков.

? Значит, нашел, ? обрадовали унгрийца. Босяк не красовался, не заедался и не уподоблялся Джеку Победителю Великанов. Его отправили поговорить или договориться. По обстоятельствам.

? Хотелось бы, ? не торопил события унгриец. Чего их торопить, коли встретились.

? В приятелях состояли? - спрашивал Шляпник занять время, нервы пощекотать, кровушку подогреть.

? С детства не разлей вода.

? Тогда конечно, ? бродяга сочувственно вздохнул - печаль какая. - Кто ищет, тот завсегда найдет.

Взвесив за и против необязательного вступительного диалога устроенного Шляпником посреди дороги, Колин нашел тому подходящую альтернативу. Поклонники краткости, по достоинству оценили бы ее.

? Нам туда? - указал Колин в темный проулок. Стиснутый стенами домов, он напоминал лаз в нору. Не важно, кто там, братание унгрийцем исключено заочно.

Неожиданно, но у Шляпника закончились слова. Рука босяка отработано потянулась к оружию, схватила пустоту.

,,Интересное всегда в конце.? Негласное правило всех случайных встреч. И не случайных.

Сто шагов это много или мало? При определенных условиях достаточно. Достаточно ощутить легкое брожение крови и желание выплеснуть аккумулированную энергию вовне. Проявить её. Не позволить себе поступить как-то иначе. Что поделать? Время пожимать руки и время бить по рукам, чередуется. Яснея ясного, чему очередь.

Гаревый пустырь. В утоптанном снегу примесь сухой ломкой полыни. Место широкое, раздолье. Слева во люду озерца, вмерзший мертвяк, обглоданный бродячими псами и расклеванный вороньем. Птиц полно по ближайшим крышам. Черные зрители возбужденно крокали, коротко перелитая. Человек для них, прежде всего, падаль, пожива. А уж царь он зверей или не царь, пускай с соплеменниками разбирается. Крылатому племени от того спокойней и сытнее.

Навстречу унгрийцу поднялся десяток юнцов. Постарше и помладше его. Бродяжки, побирушки, нищие, шныри сбившиеся в свору. Один слабее многих. Многие предпочтительней одиночек.

? Они? - нагло ухмыльнулся Колин босяцкой рати. Что-что, а скалиться у него получалось здорово.

? Убедиться желаешь? - подал голос за Шляпника один из старшаков, выделывая кистью восьмерик. Отличная сталь броарда игрался с солнцем. Не оружие - фейерверк!

Вожаку подали дюсак и дирк. Тот все понял и не стал цеплять оружие к поясу. Свора повинуясь молчаливой команде, потихоньку расплылась занять позицию.

В натаскивании подопечных Шляпник преуспел. Очевидно, был не совсем бездарен и пропащ, преподать уроки выживания и охоты. Молодняк свято верил ему и не отступит, сообразно своей обретенной в муках веры. Слово наставника для них закон. Жестокий и примитивный. Но лучше такой, чем никакого. Не сдохнуть в канавах, не пропасть на папертях, не выгореть в борделях, не сгнить на кухнях, подъедая помои.

? Чего хотел-то, раз искал и нашел? - спросил Шляпник унгрийца, завершить бесполезный разговор, начатый сто шагов назад.

? Сейчас посмотрим, - Колин легко и с удовольствием достал шнепфер.

Свора заволновалась, спокойствие пробило суетностью, нервными взглядами, перешептыванием. Одна из своры девка. Рассерженная шустрая кошка. Беспородная, грязная и вредная. Сестра или подстилка? Её заботливо оттирали назад, не пропустить в первую линию. Пусть будет сестра. Большеглазая, остролицая, курносая.

? Кого отправим с доброй вестью? - спросил Колин. На лицах противника величайшее заблуждение молодости - жизнь вечна! Вечна. Но не жизнь.

Щедрое предложение. Шансом спасти одного из своих, Шляпник воспользоваться не захотел или не посмел.

? Обойдемся, ? отказался вожак.

Никто никуда не уйдет. Нет, и не может быть, исключений в общей судьбе. Все по справедливости. А справедливей смерти вряд ли что придумано.

? Холодно стоять, ? пожаловался Колин делая шаг вперед.

Широкий отмах правой, швырнуть ножи… Дальше только шнепфер…. Хорошая работа, за которую не стыдно перед людьми и собой - ручная работа. Мастерство тем и славно. И неважно, точаешь ли башмаки, печешь ли хлеб, рубишь ли головы.

Пролитая кровь исходит легким парком. Сизые внутренности перемешаны со снегом и сором. Скрюченные пальцы, открытые в немом крике пасти. Из рассеченной шеи стреляет кровяной родничок. В развороченной грудине плавает сердце. Из сугроба глядит в небо голова, рядом торчит пятерня. Под сорванный ноготь попала нитка и порхает на ветерке.

Мертвые они и есть мертвые. Но некоторым повезло.

Парень лежал на боку, подрагивая, прерывисто дыша и подтекая кровью. Одну руку сунул за полу куртки, второй тянулся к распластанному телу в трех шагах. Девка мертва. Человек не кошка, девять жизней не отпущено. А может это и была последняя, девятая жизнь. Кто и когда их считает.

? Что у тебя там? - склонился Колин разглядеть. В слабой ладони простецкий кулон. - Надо было раньше.

Невнятно промычал, парень заелозил ногами, подтолкнуть себя. Колин воткнул шнепфер в землю. Раненый тут же схватился за клинок, чуть подтянулся. Разрезанные фаланги закровили. Он еще чувствовал боль, морщился.

? Ненавижу…, ? топило близкий снег горячее дыхание.

Колин сапогом толкнул парня в плечо, развернуть лицом в небо.

? Не настаиваю меня любить. А отомстить? Что скажешь? Накромсать на тысячу кусков? На десять тысяч кусочков? Согласишься? Уверен, да. Но для этого… Для этого… Зачем тебе дохлятина? Орфей спускался в ад за Эвридикой, не от большого ума. Не тот случай, получить что-то обратно. Рана твоя не смертельна. Не упустить время, выживешь…

Рот парня свела судорога боли. На деснах и языке россыпь язв и бледных припухлостей.

? Любовь всей жизни наградила? - повеселился Колин над преданностью воздыхателя. ? Или с прокаженной кувыркался? Скажешь, что подцепил заразу, спариваясь с лошадью больной сапом, оттащу к лекарю без всяких условий. Или вы дружно, по-семейному, людоедством баловались? Ну! Удиви!

Парень со стоном перекатился ползти дальше. Пинок покрепче восстановил прежнее положение тела.

? Я не закончил. Мы говорили о тебе. Отмоем, выведем вшей, цыпки отпарим, приоденем. Избавим от лишних иллюзий. Надежды мало, но попробуем. Ты бы пользовался вниманием женщин. Родовитых эсм, а не помойных девок. Имя то её знаешь?

? Ненавижу…

? Не знаешь…. Покажу пару хороших финтов. А взамен, ты бы ненавидел меня во имя своей погубленной любви и как неблагодарная скотина однажды зарезал. Хорошее предложение?

Раненый упрямо перевернулся, опять вцепился в клинок, подтянуться.

? Жить во имя мести, а не сдохнуть не пойми за кого.

? Ненавижу….

? Принимать твои слова за отказ? - Колин выдернул клинок из захвата, почти отрезав бедняге пальцы.

? Ненавижу…, ? парень обессилил и больше не двигаться. До девки оставалось с полуметра, меньше.

? Мне передать? - Колин захотел забрать кулон. Раненый сжал кулак не отдавать подарок. ? Тогда сам предай.

Унгриец хрястнул шнепфером, отделив убитой руку по локоть. Подтолкнул достать.

? Ууууу, ? бессильно завыл раненый. - Ненавижу….. Ненавижу…. Ненавижу….

? Что толку? Ненавидеть мало. Надо суметь воплотить свою ненависть. Не дать ей пропасть. Для начала подбери нюни. На всех не напасешься врачевателей и нянек, дуть на болячки и гладить по головке. Самому надо справляться. Так что? Справишься?

? Ненавижу.

? Жаль-жаль.

? Не…., ? слово беззвучно запузырились кровью в пробитом горле.

Колин стряхнул кровь со шнепфера, взмахнул полой плаща, поднимая притаившихся ворон с веток деревьев и крыш.

? Прошу! - пригласил он черных птиц.

Колокол на Хара поторопил, и за полчаса унгриец добрался до моста. Опоздал, но Эйш его дождалась. Судя по зареванному лицу, дождалась бы, опоздай он еще на час или два.

? Что-то стряслось? - спросил Колин, готовый вытирать сопли и слезы. Послужить опорой, громоотводом, близким плечом, выплакаться и высморкаться. Выслушать и утешить.

? Я отказываюсь ходить на рынок за хлебом и зерном. И ничего, никому не буду говорить, ? очень эмоционально объявила девушка, сдерживая всхлипывания.

? Причину не назовешь?

? Это вас не касается.

?Когда плохо, хочется чтобы стало еще хуже. Новая боль заглушит прежнюю. Избито, но помогает.?

? Не касается. Но хочу послушать. Вдруг то, что тебя гнетет и изводит легко устранимо.

Он приготовился к потоку слов и слез. Характер девушки оказался крепче.

? Он умер. Его больше нет!

? Отец?

? Да. У меня никого не осталось. Никого.

?Счастливая,? ? едва не вырвалось у Колина. Пришлось срочно искать другое утешение. ? ?Сказать, у нее есть я, преданный и верный друг? Залепит знатную оплеуху. А то начнет каяться. Хорошо если не бейлифу.?

? Соболезную, ? сухо произнес унгриец.

Девушка не удержалась, захлюпала носом. С горем всегда один на один. Этой ношей не поделишься. Не потому что не можешь, не захочешь. Так легче. Меньше мыслей и памяти. Только слезы и жалость к себе.

Колин подождал пока Эйш немного успокоится. Одолжил один из своих платков. За руки не брал, в глаза не смотрел, за плечи не обнимал.

? Сможешь меня выслушать?

? Да.

? Не перебивая?

? На рынок ходить не буду! ? безоговорочно отказали унгрийцу.

? Это я понял.

? И ненужно мне ваше зерно и мука. И деньги не нужны!

?Отвести куда, упоить и сделать совсем несчастной? Она будет благодарна, но не сознается, а соплей хватит не на одну неделю,? ? не сказать, что планировал, но и не зарекался не делать Колин.

? Выслушай, а потом определишься, помогать мне или не помогать. В любом случае решение за тобой. Настаивать и уговаривать не стану.

Девушка промолчала. Но судя по напряженной складке у губ, настроена против любых его предложений.

? Одной молодой женщине угрожает серьезная опасность, ? Колин постарался говорить без эмоциональной окраски. ? Очень серьезная. Согласишься помочь, опасность будет угрожать и тебе. Но дело даже не в самой молодой женщине… Имя Моршан тебе не о чем не говорит?

Эйш живо вытерла слезы. Колин дал ей время окончательно успокоится.

? У нее есть маленький ребенок. Скажу честно, из-за него, из-за ребенка, могут убить и её, и тебя, и меня. Опасность очень велика. Моршан негде и не у кого укрыться, а у меня не так много знакомых, которым могу довериться. И ты единственная, о ком не знают желающие знать обо мне и моем окружении всю подноготную.

? Это ребенок… Он…, ? захотела подробностей девушка.

? Я промолчу, ? Колин подхватил девушку под локоток. Больно сжал. - И попрошу тебя о том же. Лучше обойтись без догадок, предположений и правды. Особенно правды. Жду твоего решения. Недолго.

Прошлись по мосту. Девушка делала вид, что усиленно размышляет, хотя унгрийцу понятно, она просто тянет время согласиться. Переход от отрицания к соглашательству всегда затруднителен. Маленькая капитуляция сделается еще меньше и незначительней, если не торопить с минуту.

Она оглядела Колина, ища ответов на свои сомнения. Увидела нечто другое.

? У вас кровь на скуле, ? почти испугалась Эйш.

? Это не моя.

? И одежда! - пришла в волнение девушка.

? Я предупреждал, все серьезно, ? произнес он сухо.

?Гарай, теперь босяки. От мертвых одна только польза! Не только погост удобрять,? ? дал унгриец оценку своим негласным помощникам.

? Что от меня потребуется? - заговорила Эйш решительно.

? Когда представится возможным, препоручу заботу о Моршан тебе. Сам или через доверенного. Он передаст тебе кошель с вензелем гранды. Гранды, ? повторил Колин привлечь внимание к важной детали. - В любом другом случае, отказывайся от всего. А будет возможность, просто исчезни.

Девушка кивнула.

? Я живу…

? Лучше мне не знать. Бывай здесь, как и прежде. Я изыщу способ тебе сообщить, ? он помолчал. - И будь готова переехать.

Она переедет хоть сейчас, лишь бы забыться, убежать от собственного горя.

? О нашем разговоре никому.

? Я понимаю.

? Никому это никому, ? потребовал унгриец.

? Я не часто хожу на исповедь, ? выказала похвальную понятливость Эйш.

? А сейчас и вовсе повремени с этим. Не врать гораздо легче, чем путаться в выдумках.

По пути в ближайший шинок, а такой здесь только один ,,Крошка Дид?, Колин завернул в ,,Шелковинку?, сменить пурпуэн и плащ, где был встречен как родной. Дочка хозяина даже вздохнула о нем мечтательно и томно. Столь мечтательно вдыхал и хозяин, но уже о содержимом кошеля унгрийца.

Переодевшись, Колин посетил мастерскую художника, купить красок, кистей и холст.

Молчаливый и близорукий патриец, аккуратно выложил перед ним свой не хитрый товарец.

? Кисти лучше колонковые, ? попросил Колин замену. - Свинцовой охрой богаты? Давайте и её.

Художник столь же эмоционален просьбе, что статуя под проливным дождем.

? Теперь все.

Выбеленную ткань Колин выбросил в ближайшей подворотне, не таскаться. Краски и кисти убрал в распухший эскарсель. Немного подумав, повернул и быстро прошел пару кварталов, к ювелиру.

На предложение продать редкий и специфический инструмент, тончайшие сверла, густые брови старого огранщика вздернулись в недоумении. Однако слов и вопросов не последовало. Умение промолчать вознаграждено Колином лишним ноблем.

После ювелира, извилистая тропа унгрийских замыслов, привела в монастырскую лавку. Щедро оплатив дорогие сальные свечи, Колин наказал братии ставить их перед ликом Святой Афры.

? Грешник я, ? неподдельно сокрушался он под строгим взором бонифратра*.

Попав в шинок, унгриец согрелся и слегка перекусил, послушал музыкантов, уговорился с хозяином на аренду лошади. Вороная кобыла выглядела вызывающе эффектно. Сердито фыркала, дергала повод и примерялась укусить. Дурным норовом сбивалась с шага и вскидывалась в свечку. Так бы и баловалась, но получив от унгрийца крепкий удар между ушей, присмирела и вошла в чувства. К Большой Лодке Колин подъезжал на вполне объезженной коняге.

Шустрый малец, заработал штивер выполнить просьбу, вызвать нужного человека.

? Это которая задавака? - ухмыльнулся пацан. Уж он-то знает, для чего мужикам потребны непотребные девки. Не маленький.

? Которая, ? согласился унгриец.

? Смотри, лицо расцарапает, ? предупредил посыльный и умчался отрабатывать полученную монету.

Задний двор, место не особо привлекательное, но достаточно темное и укромное, подпирать стену дровяника, и долго оставаться не замеченным.

Женщина признала унгрийца сразу. Не испугалась. Или не подала виду. Скрывать страх, не показывать его, учишься быстро. Жизнь заставит. Сколько всего заставит выучить жизнь, не оказаться беззащитной жертвенной овечкой, не перечесть и за час.

? Мы недавно встречались, ? объявила Саман показать, что помнит унгрийца.

? Почему не повторить?

? Место неудачное выбрал.

От свинарника остро тянуло нечистотами и прелым. В бочке отмокали кишки убоины, делать колбасу. За ненадобностью выброшенная под забор невыделанная шкура крепко стухла. Отхожее место нюх не беспокоило… Не беспокоило бы, доходи до него страстотерпцы, как и положено.

? Поправимо.

? Остается выяснить для чего?

? Удовлетворить любопытство, ? пауза, а как без нее, ? другие Китти, Молли, Натти и даже Форточка - а ты Саман.

Женщина плотней подобрала концы платка, не пускать холод, она вовсе не рассчитывала задерживаться надолго. А подняться к ней и минуты не понадобится.

? Прошу, ? пригласил ночной гость.

Жизнь что набитая колея, в ней мало что меняется или может измениться, или позволишь произойти изменениям. Кому-то они страшны, кому-то не нужны вовсе, кто-то менжуется сделать первый шаг и ждет что за него его сделает другой.

? В конюшню идти? ? с насмешкой произнесла она.

? Зачем же идти, ? Колин подхватил женщину на руки. - И почему в конюшню?

? Не уронишь?

Ношу легко подбросили.

? Ой! - обхватила она шею ухажера. Юноше хотелось игр. Ей нужны деньги. Почему не договориться?

Он обманул её, вынес за ограду и усадил на лошадь.

? Не против похищения?

? Можно закричу? - шутила и боялась она. ? Или запущу в окно камень, предупредить.

? Есть такая мечта?

? Поджечь позволишь?

? Кидай камень, ? пошел Колин на компромисс с похищенной.

? А кричать?

? С этим потом, ? унгриец набросил край плаща, согреть женщину.

Саман знала достаточно историй, когда таких как она вылавливали из канала. Не угодили клиенту, или запросили лишнего за свое терпение. Были такие, вовсе пропадали бесследно. О судьбе последних не хотелось думать. Слишком безнадежно. И что остается? Припрятанный под юбкой нож. На что еще надеяться в этой жизни?

Но противиться похищению она не думала. Не потому ли что сама хотела однажды уехать. Или быть увезенной. Все равно кем и куда. Никто ведь не запрещает желать невозможного.

? Плавать я умею, ? посмеивалась женщина, прижимаясь к унгрийцу. Теплей и слышно сердце.

? Приличных эсм не водят в бани.

Ей смешно. Приличных? Это о ком? Ах да, бл…ди тоже бывают приличными. Превосходная степень над обыкновенными.

? А куда водят?

? Где уютно, укромно и можно довериться друг другу в сокровенном.

Прозвучало подозрительно красиво.

?Сам-то этого хочешь, довериться? А говоришь,? ? распознала женщина обман, но говорила о другом.

? Только не в любви, ? попросила она.

? А что в том запретного?

? Долго её ждать.

? Но ведь ждут.

? Ждут, ? согласна Саман. ? Я чувствую. Прямо сейчас.

? Это лука седла!

? А я-то бог весть что подумала, ? не унимается её веселье.

? И о чем подумала?

? О многом.

? А точнее? ? выдох за ушко.

? Для чего забираться так далеко?

Для чего? ?Удивлять и обманывать,? ? проверенная рецептура соблазнения. Но ингредиенты строго индивидуальны. Смешиваются и подаются по обстоятельствам. С пропорциями унгриец еще не определился.

? Узнать о чем женщина по имени Саман действительно мечтает. Чего хочет. И насколько в силах старого волшебника ей помочь? ? без смущения плел Колин.

? Скорее юного мошенника.

? Откуда такая предвзятость к молодости?

? Я подглядела твою игру в карты. Только слепошарый отважится садиться с тобой за стол.

? Но выиграл не я!

? Не знаю, не знаю. Ушел Ридус, а следом Воробей и двое рыбников. И ты. Столица маленький город, оставить без внимания оберемок денег.

? Совпадение.

? И то, что явился за мной, тоже?

? Мужчина вправе выбирать хотеть.

? А ты твердил о луке седла.

Халупы сменились старыми фахверками. Фахверки уступили место домишкам-орешками зажиточных купцов. Женщина немного успокоилась. Прикончить её и избавиться, достаточно свернуть к каналу.

? Приехали, ? объявил Колин, слезая с лошади. По всем галантным правилам, подержав Саман на руках, поставил на землю.

? Ну и как? Годна для поплавка?

? Для поплавка - да, ? не замедлил Колин ответить.

У Саман запоздалое ощущение сказала гадость. Он не обратил внимания на её эпатаж. Неуверенность сродни страху. Хочется бросить вызов, доказать собственную состоятельность и полноценность.

В квартальчике обитали купцы из Энтурии. Чужих они не терпели. Вернее терпели, но их терпение обходилось клиентам в солидный расход.

? Вывеска гласит - Коррэгатер. Маленький Мул.

Хозяин заведения думал не о деньгах, а об удобствах. Соседские дома выглядели уродцами, окружившими редкостную красотку.

? Обычно я прошу не так дорого, ? с вызовом призналась Саман.

? Никто не знает точно, сколько он стоит в действительности. Но многие самонадеянны.

? И сколько стою я?

? Саман не приравняешь к дешевой шалаве с набережной, ? подтолкнул Колин женщину к входу.

В шинке ни одного окна, оттого внутри много искусственного света и насыщенный диковинными запахами воздух. Саман жадно втянула смесь из горящих благовоний и тонких флюидов кухни. Её враз одолевало щенячье любопытство. Кругом столько интересного! Хочется ошалело носиться, заглядывать и обнюхивать все углы, разведать все закоулки.

Охранник-гора пропустил унгрийца не изрекши ни слова. Многозначительно обсмотрел Саман. Смуглянка с вызовом вскинула голову. А чем еще ответить?

?Чмокни его!? ? понравилась Колину ершистость женщины. Но чмокнуть она дотянулась бы только до пуза громилы.

? Не хотелось бы мешать, ? намекнули подоспевшему слуге на приватность встречи.

Оплаченные пожелания исполняли без лишних вопросов. Платить полагалось сразу от двери, и вход пошли монеты. Волшебные кругляшки серебра стимулировали угодливость в любой просьбе.

? Прошу, за мной. Вам будет удобно.

Саман шла на мысках. Так она казалась выше, а ей этого хотелось, и удобно глазеть по сторонам. Поглазеть было на что.

? Южане умеют ценить уют, ? признал Колин за хозяевами шинка мастерство домостроя.

Выгороженный тяжелыми гобеленами квадрат. Широкие полати, застелены толстыми цветастыми войлоками, поверх набросаны расшитые бисером подушки. На низком колченогом, словно готовом подпрыгнуть, столике, выставлена чаша омыть руки. Рядом стопочка сложенных узеньких расшитых полотенец.

? Нравится? - спросил Колин у женщины.

? Не больше чем замарашке на королевском балу, ? призналась Саман. Худшая вещь в интерьере она сама.

? Это поправимо.

Унгриец пошептался с вызванным слугой, всунул кошель и тот пригласил Саман.

? Прошу, сатти.

Её передали двум служанкам. Теплая ласковая вода, пахнущая мускатом. Мягкий лен обсушиться. Новая одежда. Сальвар - штаны из шелка. Чоли - короткая кофта. Невесомые туфельки. На запястья широкие браслеты-чури. Закрепить уложенные волосы - шпрингар-патти.

? Не скажу, что одета, ? придирчиво осматривалась Саман. Тонкий прозрачный шелк не способен скрыть ни единой складки её тела.

? Тебя смущает?

? Я могу покраснеть?

? Зачем спрашивать. Мужчины любят обманываться, ? Колин указал ей, где разместиться. ? Располагайся.

? Куда теперь деваться, ? Саман присела на краешек полатей.

?На таких меня еще не валяли,? ? не переставала она восхищаться окружающей обстановкой.

После переговоров со слугой, на стол выставили десять маленьких тарелочек с порциями неизвестных яств. Тарелочки вмешали столь мало, что казались кукольными, игрушечными, не настоящими.

? Фруктовый лед, ? попросил Колин дополнить сервировку и поблагодарил слугу монетой. За точность. И поднял палец вверх, о чем-то предупреждая или напоминая. Саман принесли энтурийский плат. Воздух, сотканный золотом и жемчугом.

? Здесь прохладно, ? нагло соврал Колин.

Женщина приняла подарок и приняла его вранье. Купить такую красоту, надо продать лошадь, броню, оружие, Большую Лодку и половину Карлайра, от стены до стены. Её саин рассчитался, не моргнув глазом.

? Ты всегда столь расточителен? - с наслаждением куталась Саман в удивительный подарок.

? По необходимости.

? И нынче, такая необходимость возникла?

? Определенно.

? Ты странный, ? выразила женщина свое отношение к происходящему с ней. Она чувствовала себя невольной участницей волшбы. Но не забывала, волшебство заканчиваться в тот самый момент, когда к нему привыкаешь.

Они ополоснули руки, промокнули полотенцами. Ей неловко. С чего начать? Как начать?

Унгриец учил её есть пальцами. Так вкуснее. Объяснял последовательность блюд. Таковы нерушимые традиции. Рассказывал о приправах и пряностях. Они делали ярче вкус блюд. Он возился с ней, как возится учитель с любимой ученицей. Не ругал за не понятливость и бестолковость. Хвалил, одобрительно посмеивался. Держал её ладони в своих, как держал бы величайшую драгоценность. Он не походил на заносчивых ублюдков, что за грош выжмут все соки и еще умудряться наплевать в душу. Он ни на кого не походил!

Это приходило исподволь. Желание. Самое простое, самое обыкновенно, самое-самое. Когда за каждым жестом, за каждым прикосновение, от каждого слова и выдоха, по телу проходит невидимая мягкая волна, сбегает к низу живота. В горле делается сладко и хочется пить. Чем… кем утолиться?

? Так почему Саман? - спросил Колин. Он сидел одуряюще близко. Его тепло лишь сильней разгоняло её сердце.

? Родительская прихоть.

Родители не придумывают таких имен детям. Если любят. Если не любят. Все равно не придумывают. Разницы нет, как назовут дите, но точно не Саман. Имя она выбрала сама. В её памяти разделенной на до и после, половинки назывались по-разному. Саман - вторая и наверное не лучшая. Каждый спасается от прошлого как может. Или от будущего, когда не верит в него.

? В переводе - госпожа?

? Все мама. Отцу понравилось. Оно кажется тебе неподходящим? Для жилички со второго этажа Большой Лодки?

? Мое не лучше. Яд Бога. То, которым меня нарекли.

? Ты его изменил?

? Люди предпочитают короткие и простые имена. Легче запоминают. А как ты попала в столицу?

? Зачем тебе?

? Люблю интересные истории. Иногда рассказываю их сам.

? Моя не интересна, ? Саман прилегла на полати. Все её встречи с мужчинами заканчивались так. Лежа на спине. Они этого хотели. Теперь этого хотела она. Зачем же себе отказывать?

Взяла его горячую руку. Её горячей. Её желание больше. Она знает. Как давно подобное происходило с ней. Хотеть мужчину. Остро. До отрешенности от происходящего сейчас. До равнодушия, что будет после.

? Расскажешь? - попросил Колин.

? Не хочется вспоминать.

? Чего еще не хочется?

? Лучше угадай, чего хочется.

? И чего же?

Она рассмеялась. Открыто и честно. Радуясь происходящему с ней. Возможности не скрывать. Ничего не скрывать.

? А если расскажу? Что мне будет?

? Ммммм, ? прикрыл глаза Колин, обещая невообразимо прекрасное. Как же, как же. Удивлять и обманывать уточненное искусство истинных мужчин.

? Мы жили далеко и счастливо, пока однажды к городу не подступила война. С той золотой поры, не осталось ничего.

? А имя?!

? Имя - да!

? Не это. Другое. Должно же быть другое?

? Его больше нет.

? Так просто?

? Так просто.

? Но что-то же осталось?

? Немного. Шлюха по имени госпожа?

? Саман, ? поправил её Колин.

? Саман, ? соглашается женщин. Ей не больно. Больно было давно. Теперь ей покойно. С ним. Сейчас. Здесь.

? Судьба часто перечеркивает или вырывает из Книги Нашей Жизни целые страницы. Почему бы подобное не проделать самим. Вырвать прожитое и начать с чистого листа. Не забыть, а именно начать.

? И кем начнет новую жизнь обыкновенная шлюха из Большой Лодки? Все той же шлюхой?

? Саман, ? убеждал Колин.

Он навис над ней. Лицо в лицо. Она завела руки ему за шею.

? И что для этого нужно? Ты знаешь, ведь так?

? Закрыть глаза…

? Закрыть глаза?

? Да. Закрыть.

Она послушалась. Даже будь над ней занесен нож или меч. И робко выжидала, потерпишь, откроешь и все изменилось! Возможно, изменения продляться час или несколько минут. Возможно, пройдут, пока она держит глаза закрытыми.

Колин растопил фруктовую ледышку во рту. Капля упала с губ на губы. Саман вздрогнула и жадно слизнула.

Еще капля. Еще… еще… еще….

? Теперь открой, ? попросил Колин, истаяв ледышку.

Саман открыла.

? Готово! ? объявили ей без намека шутить.

? И все? - не верит, все еще не верит она.

? Достаточно.

Жизнь не только учит, но и портит. Хочется чего-нибудь материального, осязаемого, вещественного. Потрогать, пощупать, спрятать от остальных.

? А продолжение? - обязательна добавка сверх уже имеющегося. Тем более, что ничего и нет, кроме этого пугающего юноши и пугающего желания к нему. Ах, да. И имени. Куда от него теперь деваться.

? Продолжение?

Саман попыталась пригнуть его, поцеловать. Он не подался.

? Про жили-были долго и счастливо это в конце. У нас самое начало.

? У нас… ? мечтает Саман.

? У тебя и меня, ? разделил он.

Пусть так. Мед он тоже горек. У тебя и меня - горько. Не привыкать.

Ей не хотелось уходить. Она провела бы здесь остаток жизни. Предложи, согласилась бы. На его условиях. Лишь бы волшебство не закончилось.

Колин заплатил за гостеприимный кров. Оказывается, устроить для нее феерию, сказочно недешево.

Саман была ему благодарна. Очень. Даже за то, что он ей не поддался. Сохранил привкус недосказанности, незавершенности, непременного продолжения. Скорого продолжения.

Судьба, без этого никак, и ей это свойственно, попытались все испортить. Не сама конечно, но в лице четырех типов заступивших им дорогу.

? Деньги, гони!? просипели Саман и Колину.

Дееееень-ги! Дееееень-ги! - повторила каленая сталь, выдираемая из ножен.

? Живо! - гавкнули поторопиться расстаться с нажитым и не разменивать жизни на презренный металл.

В ночные игры простые босяки не играют. Только кто дружен с железом, организован и не труслив, лить кровь. Много и часто.

?Все звезды в мое лукошко!? ? забавно Колину и он отпустил повод лошади.

? Согласен, ? произнес унгриец и протянул руку.

Саман следила за событиями из седла. Каких-то пять часов назад, при подобных обстоятельствах, двинула бы коня под бока и умчалась. Сейчас она не в силах оставить этого юношу. Все лучшее, что с ней могло случиться, случилось по его прихоти и с его участием.

? Акхм…, ? хрюкнул ночной кум. Сказать он хотел совершенно другое, но не смог. Горло Крюка перехватило, не вздохнуть. А когда отпустило, только и произнес. - Шкуродер! - и попятился. Шаг. Второй. Застыл сомлев.

Осмыслив услышанное, бойкие ребята утратили запал к обогащению.

? Ничего не забыли? ? Колин поманил пальцами - деньги сюда!

Несколько весомых кошелей позволили любителям дармовщинки удалиться, сохранив в целости свои кудри.

- Я не Синяя Борода, - прокомментировал Колин притихшей женщине свою снисходительность к нападавшим.

? Меня бы не расстроило, ? призналась Саман. Святое и памятное надо беречь от всех. Они попытались отнять.

? Замок еще не готов, ? звучит как обещание.

Её отвезли обратно на задворки Большой Лодки. Проклятый дом черной громадой выполз из темноты встречать. А уж как вонял!

? Поцелуй! - потребовала Саман расставаясь.

? Целуются на прощанье. А мы скоро встретимся, ? не согласился Колин и протянул добытые у босяков кошели.

Она не стала стесняться, взяла. Ей заплатили. Неважно за что. И неважно, как потребуют отработать. Ему не откажет. За волшебство. За то, что зовет её Саман.

? Завидую твоей давалке, ? вздохнула она и действительно завидовала.

? Ей мало что достается. И она никогда не бывала в Маленьком Муле. И не побывает.

? Тогда я счастлива!

? Рад за тебя.

Он вернул лошадь в ,,Крошку Дид? и за кружкой вина просидел до полуночи. Щедрая плата оградила его от стороннего беспокойства.

Люди уходили и приходили. Пили, рассказывали небылицы, горланили песни. Лапали шлюх, утаскивали в темень, возвращались. Косились на молчаливого парня со шрамом на щеке. Некоторые расчувствовались его одиночеству. Прислали выпить.

? Парень… руки-ноги целы…, ? орал подвыпивший мечник в дырявом гамбизоне.

? Х…й стоит? - гудел вслед его приятель с устрашающей чинкуэдой за поясом.

? Что еще надо?

?Вот уж действительно. Чего и желать?? ? не погнушался угощения унгриец. Зачем обижать хороших людей.

Из шинка, Колин пешком отправился к храму Святой Афры.Ночной обходчик не боялся небесных кар и давно дрых, запершись в натопленной сторожке. Свеча в окошке горела сама себе. Колин, стараясь не очень шуметь, предательское эхо разносило звук шагов во все уголки наоса, подобрался к иконе. Потратил время дотошно изучить написанный маслом лик. Вблизи, вдали, сбоку, сверху, снизу. Слои мазков. Направление кисти. Приемы иконописи. Манеру обращения с кистью. Секретов не много, но они имелись.

Но начал Колин с другого. Святотатствовал! Отслоив крохотные участки краски, вращая пальцами тончайшее сверло, за час кропотливейшей аккуратнейшей работы, проделал два крохотных отверстия. Чудеса товар штучный и дорогой. А происходить должны вовремя.

Затем извлек купленные кисточки и, смешивая цвета со свинцовой охрой, подобрал необходимые оттенки. Сдерживая дыхание - мешало работать, уверенно подправил женский образ. Лоб, скулы, щеки, подбородок, уголки губ и глаз. Слегка прогрел свечой состарить.

Теперь это была другая Афра. Его Афра. Его Святая.

В Хирлоф Колин дотащился под утро. Не выспавшаяся Нумия встретила его и ревниво оглядев, предложила.

? Саин, вашу одежду вычистят, а вам следует хорошо вымыться. От вас дурно пахнет.

Унгриец советом не пренебрег.