Одемарк [Иван Тараненко] (fb2) читать онлайн

Бессмертное племя. Книга 1. Одемарк

Глава 1 Учебный корпус.

Ветер. Ледяной ветер гладит волосы. Свет. Яркий свет маленькой, но гордой звезды. Снег. Столь же яркий, как солнечный свет, и столь же красный в солнечном закате, словно реки крови, которые, возможно, должны пролиться здесь в скором времени. Давид стоял посреди ледяной пустоши, и не хотел уходить. А может, он просто не знал куда? Взгляд налево, взгляд направо. Совершенный пейзаж. Ничего лишнего, до самого горизонта снег, льды, скалы.

Нельзя стоять, иначе холод проберёт до костей и ты останешься безжизненной статуей посреди этого ледяного пейзажа. Нужно двигаться, но куда? Взгляд выхватывает вдали какой-то огонёк, он слаб, но способен соперничать с вечерними лучами солнца. Нужно идти туда.

Конечности отнимались, казалось, что лёд уже поглотил их. Ещё немного и он сам будет состоять изо льда. Но огонёк всё не приближался, казалось, только удаляется, дразня и маня за собой. И уже в тот момент, когда силы покинули Давида, ему показалось, что свет вдали стал немного ярче. Не поверив своим глазам, он взглянул ещё раз. Свет становился всё ярче, огонёк приближался. Не веря своему счастью, Давид из последних сил кинулся навстречу своему спасению, однако он слишком поторопился с выводами. Яркий свет излучали глаза бегущей навстречу огромной саламандры…

***

Давид проснулся в холодном поту. Паники не было. Он всегда понимал, что родные места ему сейчас могут только сниться. Понимал это даже во сне. Но в этот раз было что-то новенькое. Саламандра. Огромная бестия, уничтожитель миров. И приснится же такое на пьяную голову…

На часах было 7. Судя по освещению в каюте — утра. Судя же по состоянию головы — весьма мерзкого утра. Вероятно, одного из самых отвратных за последнее время. Молодой пилот с усилием поднялся и сел на койке. Сколько было отдано самому себе обещаний больше не пить в компании этого проклятого Эдгара. Чёрт бы его побрал с его алкогольными экспериментами. «Что ты как маленький, кто же так пьёт старую добрую водку, да ещё с такой дрянной закуской…» От этих воспоминаний Давид поморщился. Если бы не его, как любили поговаривать про выходцев из Одемарка, “кровь предков”, он вряд ли пережил эту ночь, это было ясно. Ясно как и то, что на занятиях он сейчас получит неплохую взбучку от преподавателя, явись он в таком виде. Лучше привести себя в порядок, но опоздать.

Давид встал, и, пошатываясь, побрёл в ванную. Рассуждения и опасения после, сначала нужно чем-то освежить организм, а после и голову. И если в первом случае поможет старый добрый метод с контрастным душем, то за второе молодой человек не очень был уверен. Из всего, что было в холодильнике, явно выделить то, что могло бы спасти от похмелья, он не мог. Даже взбодриться было, кажется, нечем. И вообще, закусывать водку экзотическими блюдами вроде моллюсков с какой-то неизвестной планеты… Как он мог? Так и ласты склеить раз плюнуть.

Пока Давид корил себя за неправильный вечер, проклинал Эдгара за его гастрономические эксперименты и вообще всячески выказывал вселенной своё недовольство сложившейся ситуацией, на его коммуникатор пришёл звонок. «Совершенно кстати,» — подумал Давид.

— Полагаю, я не во время? — с еле уловимой ноткой издёвки прозвенел девичий голос. Этот звук словно колоколом разнёсся по всем углам крохотной, как ракована отведанных накануне вечером моллюсков, каюты и сконцентрировался в мозгу пилота. По ушам словно прошлись лезвием. По мозгу, собственно, тоже.

— Оставь любезность, всяк сюда звонящий, — совершенно не скрывая раздражения, ответил Давид.

— Фу фу фу, как грубо, молодой человек. Я о тебе забочусь тут, понимаешь.

— Благодарю тебя, уважаемая Староста, за столь душевную заботу, но в данную секунду — иди, пожалуйста, к чёрту, — все знали, что Давид с утра весьма неприятный собеседник, особенно с бодуна, но Ханна была либо столь юна и глупа (хотя имела одни из лучших отметок на курсе, что явно не вяжется), либо делала это осознанно и на зло. Второй вариант предпочтительнее.

— Тьфу на тебя. Я тут твой зад прикрыть хотела, а ты сама любезность.

— Спасибо, но я сейчас этим и занят — прикрываю свой мускулистый зад полотенцем. Как видишь, помощи в этом весьма тривиальном занятии мне не требуется.

— Ну и наслаждайся своим задом дальше, самовлюблённый нарцисс, а я скажу Молоту, когда он спросит почему ты не на занятии, что ты озабочен любованием своего зада и на предмет у тебя нет времени. Чао! — и связь прервалась.

Молот это серьёзно. Этот офицер не зря имел такой позывной. Его и по имени-то мало кто осмелится называть, так что чаще всего обращения на занятиях сводились к робким «простите», «извините» и так далее. Давид был не из робкого десятка, но проблем старался по возможности избегать, особенно таких. Пусть Молот был суров, но справедлив.

С тяжёлым сердцем и лёгкой головой парень вышел из душа. В холодильнике лежало несколько старых добрых сухпайков. Давид довольно улыбнулся. Впервые за утро. Для полного счастья не хватает стакана тёплого бодрящего кофе. «Только бы не на штаны, как обычно с похмелья,» — подумал он. Но в этот раз везение было на его стороне, и кофе из турки перекочевало в кружку почти без потерь.

Выйдя из каюты, Давид направился в учебный корпус. Встречая по дороге знакомых, он старался приветливо улыбаться, но у него всё ещё это слабо получалось. Там, откуда он родом, суровые люди носили суровые лица. В душе Давид был весьма добр, но снаружи он старался никогда этого не показывать. Не смотря на то, что на его планете все люди весьма отзывчивы, приветствуется взаимовыручка и взаимоуважение, иноземцами старались столь интимные вещи не показывать. Так что нужно поддерживать имидж сурового пилота с суровым лицом из суровой колонии, стальными нервами и крепким здоровьем. Правда, за последнее он уже начал переживать. Алко-эксперименты навигатора до добра не доведут, чует сердце.

Дойдя до нужной аудитории, Давид немного замешкался. Словно в первый раз пришёл. Он мотнул головой, прогоняя такие незрелые мысли, ещё раз осмотрел себя. Всё в порядке. Стучимся, вежливо здороваемся.

— Здравия желаю, господин Зигфрид. Позвольте присоединиться к учебному процессу? — как можно более вежливым тоном поинтересовался Давид.

В аудитории воцарилась тишина. В глазах других учащихся читалось недоумение, смешанное с сочувствием. Кто-то прошептал «суицидник». Зигфрид Юханссон, весьма суровых размеров и лет мужчина, повернул голову к двери. Взгляд, в котором читалась вся мощь скандинавских предков, выжидающе смотрел на Давида.

— Прошу простить, вчера вечером многоуважаемый Эдгар Нильссон открывал мне новые алкогольно-гастрономические горизонты. Данные открытия мне пришлись не по душе, не по вкусу и не по желудку, потому подобные эксперименты впредь воздержусь проводить. В учебное время.

В аудитории воцарилась совершенно гробовая тишина. Многие считали откровенным слабоумием заявлять такое самому Молоту. Да ещё в таком тоне.

— Что ж, молодой человек. Прямота и честность красит мужчину, и меня это радует. Можете войти и занять своё место. Но чтобы вы не думали, что так легко отделались, после занятий подойдёте ко мне, я выдам вам порцию штрафных упражнений. Не будем более отвлекаться, мы и так уже потратили 3 минуты.

Давид кивнул головой в знак согласия и направился к своему столу. Вся электронная аппаратура, получив сигнал о приближении владельца, заведомо включилась, и на экране уже красовалось приветствие с предложением подтвердить личность и статус пилота. Приложив палец к сканеру, Давид как можно бесшумней приземлился в кресло.

— Доброе утро Давид. Я не могу не отметить тот факт, что ваш организм утомлён на 21 % больше, чем в среднем в это же время за прошедший месяц. Что-то случилось?

— Доброго утра, Астрид. Ничего, что могло бы вызвать опасения. Неудачный гастрономический эксперимент, непривычная пища. Загрузи мне, пожалуйста, пропущенную часть лекции, я хочу ознакомиться с материалом. Пожалуйста, выдели важное. Ориентируйся на повышение интонации преподавателя Зигфрида, это ключевые моменты.

— Мне потребуется 15 секунд на выборку, пожалуйста, ознакомьтесь пока с самыми важными пунктами новостей Академии за последние 12 часов.

— Да, было бы кстати.

Давид принялся проглядывать список наиболее важных изменений. Бюрократические издержки, модификации учебной программы, кто-то что-то выиграл в местном конкурсе Академии, скоро некий фестиваль. Скукота. Вдруг взгляд зацепился за наиболее важные для него слова — полевые испытания.

***

Без сомнения, Давид был уверен в своих навыках пилота. Годы тренировок, врождённая более быстрая реакция и детство на Одемарке делали его если не лучшим, то одним из лучших. Это не столько его заносчивость, сколько уже принятый почти повсеместно в Академии факт. Впервые увидев огромного боевого робота, Давид не смог удержать себя в руках, пусть это и длилось недолго. Впрочем, за столько лет он научился быстро охлаждать свой пыл. В бою излишняя эмоциональность чревата… Пусть ему пока, как говорил Молот, «не доводилось нюхать пороху», учебные боевые вылеты давали не меньший объем опыта, чем реальные боевые действия. Всё дело в правильно расставленных приоритетах обучения и общий настрой преподавательского состава.

В Галактической Военной Академии преподаватели всегда брались в основном из числа бывшего офицерского состава, получивших какие-либо травмы во время боевых операций. Предварительно, правда, офицеры проходили все необходимые курсы реабилитации и также осваивали навыки преподавательского ремесла. Тем самым решалось довольно много проблем, начиная с простых эмоциональных терзаний офицеров-инвалидов (чувство собственной ненужности), заканчивая учащимися, которые получали наиболее приближённые к реальным боевым техникам знания и умения.

И вот он, Давид О’Каллахан, один из лучших студентов Академии, сейчас сидит и читает, что к ним на космическую станцию прибудут новые специалисты с Земли. И не просто новые преподаватели, нет. Здесь новыми лицами никого не удивить. Это недавние студенты, буквально на 1–2 года старше него самого, только что покинувшие стены Земной Академии Космического Пилотирования. И что он, талантливый молодой пилот, должен будет пройти у них курсы повышения навыков пилотирования и сдать квалификационные тесты.

Ком стал поперёк горла. Это непонятное чувство ни то обиды (хотя казалось бы, на что обижаться?), ни то разочарования. Приправить это всё лёгким недоумением и растерянностью, отполировать чувством усталости и слабой апатии после вчерашних похождений… Весьма сочный коктейль, бодрящий, ничего не скажешь.

— Господин Зигфрид, я прошу разрешения задать вопрос! — Давид встал с кресла рядом со своим местом. Помещение наполнилось недовольным шёпотом. Кто-то откровенно фыркнул. И так опоздать, завалиться в таком виде и заявлять такие вещи! Что позволяет себе этот выскочка?! Сам Молот же, казалось, только и ждал этого вопроса от одного из своих лучших студентов.

— Прошу вас, молодой человек. Мне кажется, я предвижу суть вашего вопроса.

— Спасибо. Полагаю, многие в этом зале так же задаются подобным вопросом, так как я считаю данный факт весьма возмутительным. Зигфрид Юханссон, Сэр. Какого… Зачем в одну из лучших академий направлены люди из мест, где о космической боевой подготовке ни сном ни духом? У них же там одна теория, никакой практики и сплошь напыщенная важность и самолюбие!

— Я очень рад, Давид, что моя интуиция меня всё ещё не подводит. Ты прав, что касательно опыта пилотирования — земным выпускникам его явно не хватает. И как ты заметил, там очень много теории. Почти всё обучение — это получение теоретических знаний. Но кое в чём ты глубоко заблуждаешься.

— Виноват, простите. Они не просто напыщенные, они ещё и высокомерные по самые яй… Помидоры, — лёгкая улыбка преобразила множество лиц на потоке. Шутку оценили.

— Это было второе ваше заблуждение, молодой человек. Они летят сюда не просто так. Дело в том, что центр всех космических разработок до сих пор — Земля. Да, во всех уголках галактики, на всех станциях и колониях ведутся исследования, ни на минуту не прекращаются поиски лучших конфигураций и технологий. Но Земля, с её инфраструктурой и связями, без сомнения, лидер в этом плане. Так вот, к нам летят с небольшим сюрпризом, и вам, Давид, он должен очень понравиться. Возможно даже дважды, — Молот слегка скривил губы в намёке на улыбку. С его брутальной внешностью старого вояки и несколькими шрамами это выходило, мягко говоря, не очень. Давид хотел было возразить, но преподаватель показал рукой, что на этом всё и довольно отвлекаться от учебного процесса по пустякам.

После занятий у выхода из аудитории его ждал Эдгар. Вид у него был куда более бодрый, словно он вчера потягивал яблочный сок весь вечер. Поймав взглядом Давида, навигатор моментально преобразил своё выражение лица. Его рот разошёлся в широчайшей, как просторы галактики, улыбке, а разрез глаз принял форму, напоминающую хищный прищур. Давид знал этот взгляд. Также он знал, что сей взгляд ничего хорошего не сулил. Вообще ничего хорошего. Ровным счётом ничего. Совсем…

— Давид, мон шер, вы как всегда унылы.

— Твоя пародия на остроумие сношает моё самолюбие и достоинство.

— Вот это поворот. Не удивительно, батенька, не удивительно. А всё дело в том, что вы, многоуважаемый Давид, мало закусывали давеча вечерочком.

— Об этом мы с тобой отдельно поговорим после, кусок засранца. Убить меня вздумал своей экзотической дрянью!? Да употреби я хоть на грамм больше этого межгалактического дерьма, клянусь — лежать бы мне сейчас на столе у доктора, сверкать потрохами своими на вскрытии. А вскрытие, оно такое. Всё покажет, всё расскажет, гад ты эдакий!

— Ой, да больно надо оно мне. Ты со своим характером и чувством юмора сам долго не протянешь, и с Молотом когда-нибудь дошутишься.

— Чему быть, как говорится, то обязательно случиться. Слышал про так называемый феномен Мёрфи? То плохое, что может случиться — обязательно случится! А раз ещё не случилось — то значит не такое оно уж и плохое.

— Ну и ладно, больно ты мне нужен! Исковеркал всё вдоль и поперёк- Эдгар уже собрался было сотворить обиженную мину и уйти, но вовремя вспомнил что-то, по его мнению, весьма важное, — кстати говоря, есть одна новость. Точнее не новость уже, но часть этой новости та ещё новость!

— Трави, не томи. Я уже в курсе что к нам с Земли направили спецов, совсем зелёных ещё.

— А вот тебе немного свежайшей информации от твоего любимого гуру всяких обоснованных сплетен. Они сюда летят с новыми, до убойности фантастическими железками. И это не просто железки, а по неким неподтверждённым данным — новое поколение боевых машин. И угадай кто их будет тестировать? Ну, угадай, угадай!

— Моё мнение ты знаешь — я всегда скептически настроен к различным нововведениям в учебный процесс. Мы только начали осваивать самый пик мастерства управления Моделью IX, как нам подсовывают недоделанную, сырую Модель Х.

— Может и так, узнаем когда прибудут, — Эдгар пожал плечами, но затем вновь оживился, — ты знаешь, сюда летит людей почти такое же количество, что и ведущих пилотов в нашей Академии. Сдаётся мне, что к каждому пилоту будет приставлен человек из этих самых, на время испытаний. Давай сегодня вечерком помолимся бутылочке рома, чтобы это была знойная красотка с тёмными как космос волосами и размером не меньше тройки!

— Я тебе в глотку эту бутыль затолкаю, алкашня! Кончай квасить, мне нужны рабочие схемы и маршруты предстоящих учебных полётов, и не накосячь мне тут, не то будет с тобой доктор потом беседовать. Патологоанатом.

***

— Приветствую вас, курсант О’Каллахан! — милое создание с ангельско-серыми глазами, невинной улыбкой и оплетающими душу и сердце рыжими волосами протянуло руку для приветственного рукопожатия. Давид не поспешил ответить. Он вообще ничего не предпринял. Он просто стоял и смотрел. Неловкая пауза повисла в воздухе, и надо бы что-то ответить. Хотя бы ради приличия, ведь первое впечатление, нельзя же всё вот так вот сразу взять и уничтожить на корню. Он протянул руку в ответ, пожал маленькую девичью кисть. На вид — хорошо если 15 лет…

— Рад вас видеть, Сержант Линдберг. Вы несколько моложе, чем я мог себе представить. Надеюсь, это не скажется на плодотворности нашего сотрудничества.

— Не переживайте, курсант. Я ознакомилась с вашим досье, и могу заверить вас, что разница в возрасте между нами немногим более двух лет. Однако, разница в знаниях весьма разительна. Жду возможности продемонстрировать это с нетерпением, — та же лукавая улыбка, что поразила лицо Эдгара вчера днём. Она явно не из простых, и умеет держать себя в руках, плюс столь адекватный ответ на явный выпад в её сторону. Нужно быть с ней осторожным, как можно более осторожным.

— Я тоже жду с нетерпением возможности показать столь же разительную разницу в опыте, сержант.

— Что ж, это тоже возможно. Однако, учитывая тот факт, что я в ближайшие пол года буду вам вместо мамы, бабушки, старшей сестры, сна и отдыха, я бы порекомендовала вам умерить свой пыл и для начала познакомиться в более неформальной обстановке. Вы не находите общение по уставу весьма утомительным?

— Нахожу, сержант. Разрешите пригласить вас на обед в одно из лучших заведений этой Академии, — Давид решил пойти до конца, тем более что стипендия отличника позволяла ему такие гастрономические вольности, — сможем обсудить все наши тайные и явные переживания по поводу грядущих мероприятий.

— Согласна, курсант, однако переживаете тут только вы, — и этот маленький рыжий ангел подмигнул. Левым глазом. Совсем не по-ангельски, невероятно нахально и игриво. Не смотря на всю её тонкую женственную натуру, эта выходка породила холодок на всех возможных частях пилота. И небольшой ком в горле в придачу. Она точно не так проста, как о ней можно судить по её внешнему виду. Страх обуздал бесстрашного пилота, родом из суровой колонии на краю галактики. Страх перед таким, на первый взгляд, совсем не страшным противником. Но, Эдгар при любом удобном случае любит говорить, что «Нет врага опасней дамы»…

***

Обед должен был стать чем-то вроде отправного пункта, знаменующего начало негласной, и возможно, партизанской войны одного из лучших пилотов Академии с маленьким рыжим ангелом Юноной Линдберг, девушкой, о которой Давид не знал ровным счётом ничего. Земная Академия умеет хранить секреты и выдавать информацию дозированно. Весьма дозированно. Как бы там ни было, боевой дух такими мелочами не сломить. Данные будут добыты в процессе.

— Что ж вы, уважаемый Давид, ничего не употребляете? Ни съестного, ни спиртного. Даже к воде не притронулись, — инструктор давила своей игривостью и беззаботностью сурового и серьезного пилота.

— Всё в порядке, буквально на днях я очень плотно и съестного, и спиртного вкусил, — Давид сделал несколько глотков из стакана с водой. Недавняя попойка ещё немного давала о себе знать лёгкой, но неутолимой жаждой.

— И что же был за повод? — Юнона оперативно накручивала на вилку длинное щупальце.

— Много, и ни одного поистине стоящего…

Давид задумался, глядя на потолок. Там была изображена сцена сражения за Луну, из тех времён когда люди ещё сражались друг с другом. До чего же они были глупы и предсказуемы в те года…

— Давид, давай на ты, — звонкий голос с рыжим оттенком вернул его в эту реальность.

— По кодексу не положено. Вы — инструктор, — пилот вновь отхлебнул и отвернулся, взгляд его упал на барную стойку, где внезапно был замечен Эдгар. Навигатор аккуратно махнул рукой и похабнически подмигнул, кивая в сторону Юноны. Отвратительные повадки гениального механика-навигатора. Бочка мёда и бочка дёгтя перемешались в этом человеке, настолько он был противоречив.

— По “Кодексу” вы, Давид О’Каллахан, обязаны мне подчиняться в стенах этой академии. Мой первый приказ будет звучать так: “Никаких формальностей. Вольная форма общения.” Я доступно выражаюсь, пилот?

— Да, инструктор, доступно… — взгляд Давида упал на протянутую для рукопожатия маленькую девичью руку.

— Вот и славно. Давай тогда сначала. Я — Юнона, эксперт и инженер-проектировщик Модели Х “Кэнсэй”, а так же твой личный инструктор.

— Давид О’Каллахан, Курсант, пилот модели IX, один из лучших в этой академии, — сказав последние слова, пилот старался аккуратно сжать девичью руку, показав при этом свой характер. Необходимо было тонко выверить силу, чтобы рукопожатие было не слишком сильным и грубым, но и не слишком слабым и вялым.

И этот момент настал. Рукопожатие свершилось над столом. Свидетелями тому событию были пара официантов, обслуживающих заведение и видевших такие сцены не одну сотню раз, герои сражения на картине, что изображена на потолочном своде зала, навигатор Эдгар, просматривающий далеко идущую нить взаимоотношений этих двух, казалось бы, ничем не примечательных на первый взгляд людей, и пара инопланетных моллюсков, лежащих в тарелке у инструктора и ожидающих своего последнего часа…

***

Это были самые нудные 3 часа в жизни Давида. За последние пол года точно. Он сидел перед голограммой “Кэнсэя” и слушал восторженную речь Юноны касательно этого аппарата. Давид не испытывал к данному истребителю ровно никаких эмоций. Он не испытывал к машине вообще никаких чувств. Даже заинтересованности. Он давно и глубоко интересовался модельным рядом этих машин, знал все характеристики предыдущих поколений и предполагал, чего можно ожидать от конструкторов в этот раз. Слова “быстрее”, “мощнее”, “динамичнее” и прочие подобные он совершенно без угрызений совести пропускал мимо ушей. Но воспитание и субординация не позволяли открыто возложить на данное занятие, тем более что оно проводилось индивидуально и всё внимание предназначалось ему, любимому. Но к концу 3 часа Давид откровенно уже заскучал, что не могло пройти незамеченным мимо зоркого глаза его инструктора.

— Мсьё Давид, вы устали, как я погляжу?

— Юнона, тебе показалось. Я в прекрасном расположении тела и духа. Хотя, признаться, горизонтальное положение тела привело бы расположение духа в ещё более шикарное состояние.

— Что ж, меня радует что ты теперь хотя бы общаешься со мной без формальностей. Но позволь узнать, что тебя так смущает в моей презентации? — вихрь рыжих волос пронёсся по залу и завершил свой полёт в ладони от лица курсанта, — ну же, Давид, душка, не томи. Будь честен со мной, и может быть, тебе это аукнется чем-нибудь приятным.

Рыжий ангел снова невероятно похабно подмигнул. Ладонь Юноны легла на стол, ровно в том месте, где была рука Давида. Их взгляды встретились. Вполне ожидаемый исход.

— Это попытка соблазнения курсанта? Или откровенного совращения?

— Считай это чем хочешь, для меня главное, чтобы ты полностью усвоил всё, что касается новой модели боевой машины, — девушка медленно провела своей рукой по столу, — знаешь, все эти устаревшие нормы и методы преподавания не вызывают у меня ничего, кроме улыбки. Мы все взрослые люди. Есть множество более действенных методов заставить противоположный пол запомнить какую-либо информацию.

— То есть это всего лишь один из твоих способов гениального обучения? — Давид убрал руку девушки, попутно отодвинувшись назад, — Неужели ты готова пойти на всё ради таких рядовых вещей?

— Не говори, мальчик мой, что это рядовые вещи, — тон Юноны резко сменился на более серьёзный.

— Хорошо, давай честно. Последние 4 модели были явно так себе. Все они по-сути своей были лишь слабой доработкой наиболее успешной Модели V. Все эти мелкие нововведения аля “мы влепим вам ещё один экран статистики и датчик давления внутри вашего мочевого пузыря во время перегрузок при выходе из очередного гиперпространственного туннеля” не вызывают у меня совершенно никаких эмоций. Но вместе с тем инженерный отдел головного офиса на Земле считает своим долгом переделать управление каждой новой модели на совершенно другой лад. При этом пилоты “устаревших моделей” должны либо переучиваться, либо уйти в отставку. Разве это справедливо. При том что реальная боевая мощность возрастает менее чем на 1 %. Даже материалы те же.

— Отчасти, ты прав. Но только отчасти. Видишь ли, самое интересное я приберегла на десерт, но глядя на твоё отношение к процессу, даже и не знаю теперь, стоит ли рассказывать.

— Тебе стоило начать с самого интересного в самом начале, чтобы хоть как-то пробудить во мне интерес к этой презентации, иначе и не назвать. Ваши методы преподавания дают сбой, инструктор Юнона Линдберг.

— О том, что ты остр на язык и хамоват, было написано в твоем личном деле на первом месте. И если бы не твои навыки и таланты, уверена, тебя бы давно исключили из академии за словесные перепалки с преподавателями. Но увы, здесь считают это проявлением сильного характера и умения отстаивать свою точку зрения. Чувствуется дух края галактики, ледяных колоний.

Давид на минуту замолчал. На это ему было нечего возразить. Да, характер был у него не сахар, но и стремление к справедливости он не мог назвать негативной чертой своей личности. Все перепалки на занятиях так или иначе были спровоцированы не им, но людьми, которые знали про его особенности характера. Это были попытки троллинга одного из лучших пилотов. Зачастую, неудачные. И от того, что часто за его счёт пытались самоутвердиться новенькие преподаватели, вызывало в груди пилота ещё больший гнев и стремление к свершению правосудия. Идеализированный мир. Утопия. Близка, но недосягаема.

— Ты права. Расскажи пожалуйста, в чём главная особенность Модели Х?

— Ты правда готов это услышать и запомнить?

— Выбора у меня всё равно нет, постараюсь хоть извлечь из этих знаний максимум пользы.

— Ну что ж. Первое — это новая углеродная броня на основе наномашин. Она динамическая, то есть повреждения затягиваются в процессе боя, при условии сохранения большей доли массы брони. Также может меняться атомарная структура материала, либо рассеивая кинетическую энергию от ударов, либо по своим характеристикам приближаясь по показателям к алмазу. То есть машина защищена как от кинетических, так и от энергетических атак.

— Согласен, это действительно весьма впечатляет. Полагаю, второе ещё интереснее.

— Ты проницателен, друг мой, — Юнона улыбнулась, — Вне всяких сомнений, это самое выдающееся достижение за последние годы. Каждая машина оснащена бортовым компьютером, который управляет каждой системой и трижды продублирован в каждом узле машины. Да, такой подход уже много лет используется. Согласна. Однако тут мы имеем встроенное ядро ИИ на основе продвинутой нейросети…

— Погоди погоди, разве Искуственный Интеллект не признан опасным при использовании во время космических миссий?

— Только если он автономен. В Модели Х же есть одна особенность…

Юнона запнулась. Напряжение повисло в воздухе. Это совершенно не нравилось пилоту. В такие моменты можно ждать чего угодно, вплоть до новостей о том что тебя продали какому-либо инопланетному научному институту на исследования и расчленение.

— Молчание смерти подобно, не томи уже!

— ИИ интегрирован посредством церебрального коммуникационного механизма с мозгом пилота…

— Резать себя не дам.

— Там очень простая операция. Пара датчиков, нейроэлектроды, коммуникативный интерфейс. Буквально 20 минут и два шва размером с ноготь.

— Я сказал не дам! — Давид встал и вышел из аудитории. Хлопнуть дверью ему не позволили манеры.

***

— Итак, курсант Давид О’Каллахан, как настрой перед грядущей операцией?

— Вы знаете, весьма паршиво. Можно не делать полную анестезию? Хочу знать что мне там устанавливают.

— Боюсь, голубчик, все операции на центральной нервной системе проводятся только под общим наркозом, такие — правила, — пожилой мужчина в белом халате развёл руками, — всего один укольчик, и будешь ты здоров.

— Ладно, уладим формальности только сначала…

От Давида требовалась подпись — согласие на операцию, также несколько документов, подтверждающие статус курсанта, работающего с секретными технологиями в процессе их тестирования и так далее и тому подобное. Бюрократические издержки. Потом можно было и ложиться под лазер хирурга.

Глава 2. Кэнсэй.

Несмотря на весь свой пессимизм касательно данного мероприятия, Давид весьма завороженно смотрел на своего нового боевого, можно сказать, “друга”. Кэнсэй поражал своими размерами, но в то же время был выполнен элегантно, можно даже сказать, грациозно. Даже разбросанные по всему телу робота боевые модули, некий пулемет, генераторы щита, броня, холодное оружие, все это огромное количество аппаратуры не принижали той грации и утончённости, что предали ему разработчики при создании. Давид вполне мог констатировать для себя, что выглядело достойно. Хотя всем своим видом старался показать, что ему, в общем то, всё равно, и что во время тестового полёта уж он-то выжмет из этой машины всё до последней капли.

Местные механики столпились у ограждения и наблюдали за происходящим. В виду обстоятельств — нового оборудования, необычных схем настройки и типа управления — задачу по предполётной подготовке доверили специалистам с Земли. Механики же академии всё это время наблюдали за процессом подготовки с нескрываемым интересом, стараясь вникнуть во все процессы, выполняемые земными коллегами. Завидев Давида, местные заулыбались. Мол, вон какую штукенцию тебе принаряжают тут, смотри от счастья не обмочи портки.

Давид поднялся наверх, к кабине. Обрадовавшись мысленно, что не пришлось подниматься по служебной лестнице, так как к роботу таки сумели приспособить служебный подъемник. В кабине же его ожидал сюрприз. Открыв входной шлюз и потянув на себя ручки люка кабины пилота, Давид увидел то, что заставило его застыть на несколько мгновений, попутно перевернув всё внутри вверх дном. В кресле пилота, лёжа на спине вниз головой, находилась Юнона. Ноги её были задраны вверх и опирались на подголовник, а голова была где-то внизу. Где именно — Давид не видел, ибо кресло своим массивным телом загораживало обзор. Но то, что ноги были голыми, вне всяких сомнений. Он прокашлялся. Почему-то это первое, что пришло на ум. Юнона зашевелилась, предприняла попытку сменить ориентацию в пространстве. Получилось это у неё не сразу. То, что Давид увидел следом, надолго отнято у него способность рационально мыслить. Юнона была облачена в почти прозрачный биометрический костюм, который изобиловал нанодатчиками и предназначался для сбора данных о состоянии пилота во время полёта. Девушка заметила замешательство Давида, но не предприняла никаких действий. Словно чуть затемненный в самых жарких местах девичьего тела биокостюм вовсе не был таким уж прозрачным, совсем наоборот — был экспедиционным скафандром, который исследователи и колонисты ласково величали “Скорлупкой”. Несколько секунд она пристально разглядывала пилота, прежде чем нарушить повисшую в кабине тишину.

— Давид, хочешь сказать, что ты никогда до этого не видел биометрического костюма? Или тебя смущает что-то другое?

Давид одёрнулся. Этот вопрос был ожидаем, но почему-то все равно застал его врасплох. Успешную попытку отвернуться и ретироваться прервал уже закрытый к тому моменту автоматический шлюз. Пришлось весьма неудобно расположиться между спинкой кресла и выходом, строя из себя саму невинность.

— Ну что же ты, словно никогда до этого женщину не видел, — Юнона попыталась применить обиженную интонацию, что у неё очень хорошо получилось, — или хочешь сказать, что я настолько некрасива, что тебе жаль терзать свои глаза подобным зрелищем?

“По больному бьёт, чертовка!”- подумал про себя Давид. Да, она была воистину хороша. Такого рельефного и красивого тела почти невозможно добиться в условиях слабой искусственной гравитации. Только в планетарных условиях. И не смотря на всю силу, что чувствовалась в этих тренированных мускулах, девичья грация и округлость никуда не делись. Напротив, они прекрасно контрастировали с мускулистыми бицепсами, пресом, бёдрами. Одно подчеркивало достоинства другого. Это сразу бросалось в глаза, так что оторвать взгляд обитателю космической станции было просто невозможно. Огромных усилий стоило Давиду взять себя в руки в тот момент и хоть что-то ответить ей. Но самое обидное в этой ситуации было то, что она знала о подобном курсе дел в Академии. Она всё это знала…

— Последнее, что ожидает видеть пилот в своей боевой машине — фактически голую девицу с Земли, которая к тому же что-то вытворяет с консолью управления. Я думаю, ты знала это, и совершенно специально так нарядилась. Тебе биометрический костюм надевать совершенно нет смысла, он предназначен для полётов.

— А кто сказал, что ты полетишь один? Неужели ты думаешь, что первый запуск в этой Академии будет произведен без надлежащего контроля со стороны проектного центра? — девушка нажала на консоли кнопку, назначения которой Давид не знал. В кабине было почти в пять раз меньше элементов управления, чем в старых моделях, но все они не имели никаких подписей. Неосведомленному человеку пришлось бы только догадываться об их функциях. В то же время, сразу после нажатия в нижней части кабины, прямо под ногами Давида открылся ещё один люк, который вел во вторую кабину, меньше первой. Кроме кресла там вообще почти ничего не было.

— Хочешь сказать, со мной будет пассажир? Роль навигатора — быть на базе и координировать действия пилота, задавать курс боя и давать масштабные наставления. И ты забываешь, что у меня уже есть навигатор — Эдгар, будь он неладен. Но несмотря на свою алкашью натуру, работу он выполняет лучше всех в Академии, — Давид довольно улыбнулся. Да, он был доволен речью, и всячески это выказывал, стремясь избавиться от назойливого балласта.

— А я и не буду навигатором. Я вообще тебе помогать не буду. Моя задача — следить за состоянием Кэнсэя и заодно за твоими действиями, чтобы ты не натворил чего-нибудь необдуманного. За вами, мальчиками, глаз да глаз нужен, — подмигнула Юнона, игриво щелкнула Давида по носу и скользнула в люк. Он хотел было что-то возразить, как всегда в своём духе, но не успел — люк почти моментально закрылся, стоило девушке попасть внутрь.

Оставшись один в кабине, Давид принялся осматриваться. Отсутствие большинства привычных ему кнопок, рычагов и интерфейсов объясняли наличием нейроинтерфейса и присутствием ИИ, однако картина всё равно немного вгоняла в ступор и легкое уныние. В былые времена, на модели IX, он мог похвастаться самым быстрым выполнением команд на консоли управления во время тренировочного боя. Теперь же этот навык можно выкинуть, как мусор. Потому что нет больше кнопок. В основном сервисные — шлюз, управление креслом, разнообразные диагностические команды, режим отладки и прочие технические приблуды, от которых у Эдгара бы уже случился приступ больной заинтересованности, после чего нужно было бы тщательно отмывать всю кабину. И желательно не светить никогда ультрафиолетом.

Но так как в кабине сейчас был Давид, угроза гигиенической катастрофы отсутствовала. Всё, что его интересовало — боевые характеристики, маневренность, скоростные показатели и прочие технические данные, позволяющие выжить в бою и даже убить пару десятков саламандр. При мыслях о последних Давид поморщился. Чтобы убить это исчадие вселенского ада, одной огневой мощи недостаточно. Нужно быть быстрее, хитрее, умнее и опаснее этой твари. Чудовищная регенерация не оставляла шансов промедлевшему пилоту. Добавить сюда внушительные размеры, способность к бесполому размножению и невероятную приспособляемость — идеальный владыка галактики. Был, пока не пришли люди…

Первое столкновение было самым кровопролитным в истории. Сотни тысяч пилотов, если не миллионы, отдали свои жизни, лишь бы сдержать продвижение роя и не дать вторгнуться в солнечную систему. Постепенно враг был изучен, средства борьбы разработаны, границы были зачищены и обезопашены, но рана на сердце человечества ещё долго не затянется. И вот сорняк вновь дал побег. Потому Давид и бросил всё, отправился в Академию…

От мрачных мыслей его отвлекла Юнона. В коммуникаторе раздался ее звонкий рыжий голос, желающий знать, о чём же таком Давид там задумался. Пилот ничего не ответил, только осмотрел ещё раз кабину и устроился в кресле, хотя по факту это было седло аля старые добрые спортивные мотоциклы с Земли времён 21 века. Только вместо руля тут были рычаги управления с полным контактом — то есть повторением движений кистей рук, пальцев, и даже всего плеча и предплечья. Полная трехмерная подвижность плюс обратная связь. Там же, возле рычагов, располагался интерфейс нейросвязи. Давид взял его, и аккуратно присоединил к шлему. Шлем же, в свою очередь, являлся буферной зоной и был соединён с нейромодулем пилота. Подключаться напрямую запрещала техника безопасности. Но Давид знал, что не раз ещё повертит эту технику безопасности, на том самом органе, что только что так обрадовался виду Юноны…

Пилот одёрнулся. Довольно думать о всяком, так можно ухудшить результаты тестов и опозориться ко всем чертям! 10 вдохов. Обычная техника дыхания, когда на 5 вдохе ты уже забываешь о том, что тебя так тревожило, а ещё 5 вдохов закрепляют результат. Поехали. Давид произвёл процедуру авторизации и запуска программы старта боевой машины. Его мозг мгновенно был атакован огромным потоком данных, которые бесконечно собирались со всех агрегатов робота. Даже принимая во внимание то, что Давид готовился к полёту и знал что его ждёт во время подключения к нейроинтерфейсу, мозг с непривычки какое-то время почти не выполнял никаких действий, только обрабатывал получаемые данные. Спустя примерно пару минут, Давид пришёл в себя, попытался проверить рычаги управления, но тут же услышал голос в голове:

— Приветствую вас, Давид. Рада нашей с вами встрече.

— Астрид, неужели это ты? Тебя интегрировали в эту боевую машину?

— Совершенно верно. Сержант Линдберг позаботилась об этом заранее.

— Постой, получается, что ИИ, который будет обеспечивать мне поддержку — это ты?

— Вы как всегда проницательны, курсант О’Каллахан. Я рада, что смогу помочь вам таком ответственном деле.

Давид промолчал. Он переваривал информацию. Теперь ему стало понятно, зачем два года назад был внедрен этот электронный помощник, почему всех курсантов в обязательном порядке заставили его освоить и даже вести личный дневник первое время, собирали данные биометрии и прочие показатели жизнедеятельности. Давид догадывался, что это не просто так, но полагал, что это был скорее политический ход, реализация одной из “гениальных” идей верхушки правления. В этой партии его на пару ходов обошли. Ему бы хотелось думать, что всего на пару.

Астрид же молчала. Да, мысли она читать без его ведома не могла, так как связь активизировалась только по мысленному запросу пилота и этот процесс производился только в одностороннем порядке. Всё же, лезть в голову к пилотам не собирались. Или не хотели этого показывать так явно. Как бы там ни было, он всё же дал своё согласие, и теперь уже не о чём жалеть или переживать. Так как никаких анархических мыслей Давид не имел, да и в антисоциальной деятельности замечен не был, бояться чтения мыслей, по большому счёту, ему не стоило.

— Астрид.

— Да, Давид?

— Я вижу камеры внутри кабины пилота.

— Так точно, Давид.

— Есть ли такие же, но в кабине инструктора?

— Да, есть.

— Странно, но я не получаю с них изображения.

— Всё правильно, видеопоток из кабины инструктора недоступен пилоту в рамках конфиденциальности процесса тестирования.

Засада! Но Давид так просто не отступит. Пусть Эдгар и был тем ещё балагуром, дружба с ним приносила свои плоды. Не то чтобы Давид терпел его только из корыстных побуждений. Всё же земляк, живое напоминание о времени, проведённом в колонии. Ну и в целом, человек он весьма неплохой и добрый, отзывчивый. Если бы не его тяга к спиртному, конечно же, был бы идеальным другом. Но умение Эдгара не только накидаться всем, что горит, но ещё и подбить на это самых закоренелых трезвенников, а потом выйти сухим из воды, весьма подбешивало Давида. Но с этим оставалось только мириться.

Эдгар и научил Давида нескольким трюкам. Пусть электронный помощник и был спроектирован и сконфигурирован с соблюдением всех норм программирования, роботехники и нейросимуляции, уязвимости в коде были и там. Не то чтобы они были критичными, но следование регламенту и уставу делало Астрид на несколько пунктов слабее Давида в подобном споре. Важно найти правильную лазейку.

— Астрид.

— Слушаю вас, Давид.

— Я пилот этого робота, так?

— Совершенно верно.

— Я должен иметь все данные о состоянии своей боевой машины. Так?

— Согласна с вами.

— Но в случае с кабиной инструктора, я не имею всех данных о состоянии боевой машины. Получается, что в случае повреждения кабины инструктора я не смогу вовремя и верно отреагировать, что может быть фатальным для меня и для инструктора, привести к провалу миссии и разрушению Кэнсэя.

— В ваших словах прослеживается логика, Давид.

— Так что важнее. Конфиденциальность сержанта Линдберг, или её и моя жизнь плюс выполнение боевой задачи?

— Я поняла вашу мысль, курсант О’Каллахан. Включаю доступ к видеопотоку из кабины инструктора.

— Благодарю.

Давид сам не знал, для чего ему это понадобилось. Просто знал, что должен был это сделать. Отчасти, то что он сказал Астрид, было правдой. Он не любил слепых пятен в состоянии робота, и если были какие-то датчики, они должны предоставлять информацию. Но это только отчасти. Вторая же, не менее важная причина… Не удержавшись, Давид выделил поток с камеры, что установлена за спиной Юноны. Идеальный изгиб позвоночника, ровная спина, прикрытая сверху прядью рыжих, как земное Солнце, волос, необычный для обитателя Академии загар. Взгляд Давида скользнул ниже, туда, где костюм чуть мутнел, прикрывая не менее завораживающие душу и тело пилота формы. Но даже очертания бёдер сержанта Юноны Линдберг было достаточно для того, чтобы костюм пилота стал предательски тесен этому самому пилоту. Местами.

По информации от Астрид Давид знал, что камер в кабине инструктора несколько, и одна находится прямо напротив Юноны, чуть ниже груди. Камера смотрела на лицоинструктора, но имела довольно широкий угол обзора, так что взгляд Давида невольно скользнул сначала на грудь, потом любопытство потянуло за невидимую нить, опуская взгляд ещё ниже… Вдруг холодок пробежал по его спине. Давид перевёл мысленный взор на лицо Юноны. Она смотрела прямо в объектив камеры. Страшная догадка пронзила ледяным, как ветры Пустоши, копьём голову Давида. Он проверил в своей кабине пилота… Его опасения подтвердились. Камера вместе с объективом следовала за мысленным взором пилота, направляясь в то место, куда он фокусировал своё мысленное внимание. Это фиаско, Давид…

Собравшись с мыслями, он вновь перевёл внимание на камеру, что была обращена к лицу инструктора. Юнона улыбалась. Совершенно невинно, словно видела в этом поступке лишь детскую шалость. И подмигнула ему. Уже в который раз. Давид от растерянности выронил рычаги и чуть не выронил себя из кресла. Благо, рефлексы сработали и он удержался. Сердце начало биться чаще, намного чаще чем обычно. Это подпортит результаты тестирования.

— Астрид.

— Слушаю вас, Давид.

— Подготовь для нас шлюз, пожалуйста. Мы выдвигаемся.

— Будет сделано.

***

— Привет Давид, как тебе новая птичка? — в голове прозвучал бодрый голос молодого парня. Давид не сразу вспомнил про наличие нейроинтерфейса и потому немного замешкался. Успокоившись, он сконцентрировался на голосе. На экране появилось изображение, Давиду удалось с помощью мысли включить видеосвязь с обратившимся к нему. Этим человеком оказался его сокурсник — весьма пылкий землянин Исаак.

— И я рад тебя видеть, Ишак.

— Раз мерзко шутишь так, Давид, готовься ты рыдать навзрыд! — поведал собеседник и выстрелил в экран из воображаемого пистолета. Давид сделал вид, что уворачивается от воображаемого выстрела, и выпустил воображаемый снаряд в ответ. Однако тут случилось то, что не входило в планы вообще никого из участвующих в операции. Огромный боевой робот резко активировал боевой режим, снял с заплечных креплений плазменный гатлинг и нацелился на робота сопровождения. Давид срочным образом попытался сфокусироваться на любом другом объекте в поле зрения — как нельзя кстати рядом был тренировочный полигон и в космосе парили учебные мишени. Робот перевёл прицел оружия на одну из мишеней и замер, ожидая мысленной команды пилота открыть огонь. Уже после этого Давид позволил себе выплеснуть немного адреналина в кровь.

— Давид, машу вать, ты там совсем отморозился!? — лицо Исаака выражало крайнюю озабоченность ситуацией и вполне обоснованную тревогу. Держать себя в руках и не паниковать ни в коем случае — первое, чему учили пилотов в академии.

— Это не я! — Давид попытался оправдаться, но сразу же понял, как по-идиотски звучит его фраза, и постарался исправиться, — точнее я, но не специально. Кэнсэй сам последовал за моими действиями, я ему даже команды не давал.

В эфире воцарилась пауза. Случившаяся неловкость заставила немного задуматься участников операции — и Давида, и Исаака, и остальных членов группы сопровождения.

То, что Давиду не дадут одному участвовать в учебном тестовом вылете и бою на полигоне, было ясно с самого начала. Уже когда Кэнсэй двинулся в направлении шлюза, Давид заметил, как с ним выдвинулись к своим шлюзам ещё десяток машин. Конечно, глаза его ничего не видели, зато множество датчиков наблюдения и телеметрии предоставляли всю необходимую информацию касательно сигнатур живых существ и боевых механизмов в приличном радиусе. Давид не знал, насколько большое расстояние охватывают датчики робота. Но информации было очень много, всё ещё немного болела голова.

Повисшую тишину прервал голос Юноны.

— Я же говорила, что за вами глаз да глаз нужен, мальчики.

— Кто это? Я не вижу позывного и тебя нет в моём звене, назови себя! — Исаак от неожиданности чуть не подпрыгнул в кресле пилота. Если такое вообще было возможно в невесомости.

— Ошибаетесь, курсант, я непосредственно в самой гуще событий. Разрешите представится — сержант Юнона Линдберг, инженер-проектировщик Кэнсэя и на данный момент инструктор Давида. И если бы не я — иметь вашему роботу сейчас дырку в корпусе.

— Очень приятно, сержант Линдберг, впредь пожалуйста не радуйте меня такими сюрпризами. Полагаю, вы вдвоём с Давидом воркуете в этой консервной банке? Я прав?

— У нас разные кабины, к тому же герметичные, умерь свой пыл, ромэо, — Давид попытался увести разговор в другое русло, мысли о наличии Юноны прямо под ним только только начали покидать его голову, и возвращать их обратно ему очень не хотелось.

— У меня может и герметичная, а вот в твою я доступ имею, Давид, так что будь паинькой и не занимайся непотребством у себя в кабине, — девушка вклинилась в разговор совсем некстати, а её фраза вызвала оживлённый хохот среди пилотов звена. Давид напрягся и покраснел. Частично от злобы, частично — от стыда за свои мысли. Он не мог оставить этот выпад без ответа, но понимал, что развитие этого диалога приведёт к ещё более неприятным последствиям, и решил промолчать.

Вскоре звено из 11 боевых машин прибыло на место. Это был оборудованный полигон для ведения стрельб и симуляции космического боя. Тут вам и мишени, и симуляция астероидного кольца, всё что душе угодно. Только живых саламандр нет…

По команде Исаака, звено рассредоточилось по периметру полигона. У сопровождения была одна задача — наблюдать за тестами, а в случае чего — притащить Давида в сломанном роботе на станцию. Почему-то правление в академии, как и Давид, не сильно верило в успех одной из самых первых машин новой модели. Да, и раньше бывали проблемы на тестовых учениях, всякое случалось. Но зачем целое звено? Тут хватило бы и двух роботов сопровождения. Эта мысль не давала Давиду покоя.

— Ну что Давид, давай постреляем? Пальни по нескольким астероидам в 5 секторе пожалуйста, нужно откалибровать главное орудие.

Давид сконцентрировался. Нашёл взглядом несколько безжизненных камней в самом дальнем конце полигона. Робот среагировал мгновенно и сразу же навёл орудие на ближайший астероид. Давид мысленно приказал открыть огонь, однако залп сразу не последовал. Прошло целых 3 секунды, прежде чем яркий поток нагретых до тысяч градусов частиц вырвался из ствола и разнёс астероид в клочья. Оставив лишь облако мелкой каменной крошки с оплавленными краями. Давид хотел было поинтересоваться, но его опередили с ответом.

— Это аналог пулемёта Гатлинга, только плазменный. В качестве снарядов выступает неон, приведённый в состояние плазмы магнитными полями внутри плазмомёта. То есть порция газа поступает в камеру, которая имеет форму спирали и выходит в дуло плазмомёта. По спирали газ разгоняется магнитным полем до скорости, равной 0.2 скорости света и попутно нагреваясь до 80000 градусов по Цельсию. Технически, это низкотемпературная плазма. Механизм позволяет вести непрерывный огонь почти неразрывным потоком раскалённых частиц, фактически достигая 20 тысяч выстрелов в минуту. Однако на первоначальный нагрев уходит до 3 секунд. Чем чаще стреляешь, тем меньше времени требуется на нагрев. Ну и непрерывный огонь можно вести не дольше 40 секунд, иначе ствол придёт в негодность и расплавится.

— Не будь на мне нейроинтерфейса, я бы к твоим словам сейчас отнёсся в рядовом порядке. Однако всё крепче идея, что ты мои мысли тоже немного почитываешь, Юнона.

— Что ты, — девушка рассмеялась, — я всего лишь увидела твою реакцию на выстрел и на результат выстрела. По твоему лицу было понятно, что тебе что-то не понятно, — снисходительный тон Юноны приводил Давида в состояние лёгкой злобы.

— Хорошо, давай опробуем его в различных условиях.

Давид навёл взгляд на следующий камень. Огненный дождь превратил в оплавившиеся осколки астероид, так и не ставший чем-то большим…

***

Когда Давид был ещё совсем юн, его первый раз взяли на охоту. Это была не то весенняя, не то летняя яркая ночь. Просто времён года на этой планете не наблюдалось, так как ось вращения была почти вертикальной и удаление от звезды было гораздо больше, чем у Земли от Солнца. Потому и времена года были весьма условными.

Звезда же, вокруг которой вращалась планета, являла собой зрелище весьма прекрасное. Жёлтый карлик на закате своей жизни, который регулярно согревал своими лучами жителей колонии, появляясь на одном краю горизонта утром, и исчезая за противоположным краем, вечером, спустя 21 час. Сутки на Одемарке длились 42 часа. Этот факт наложил свой отпечаток на жителей колонии, которые могли долгое время бодрствовать, чтобы затем не менее долго предаваться сладкому забытью, любезно предоставленному Морфеем.

В свою первую охотничью ночь Давид ни разу не сомкнул глаз. Он всё время провёл вне снегохода, наблюдая за миром, который был ему родным. Это была его первая ночь вне защитных куполов колонии. Многослойные полимерные купола россыпью мыльных пузырей накрывали множество районов, дублируя друг друга и пересекаясь между собой, одни купола побольше накрывали собой несколько куполов поменьше. Всё для того, чтобы в случае беды дать людям больше шансов на спасение. Всё было продумано. Тогда, в ту ночь, Давид всё для себя решил. Решил во что бы то ни стало добыть заветную тушу цервуса. Пусть и не такого, как на Земле — восьминогого, безрогого, почти в четыре раза больше своего земного “собрата”, но для Давида — вполне обычного, можно даже сказать, родного. Потому что земных оленей он видел только на экране. А Цервус Одемарка — тут, реален, съедобен, его мех мягок, его шкура греет в такую суровую стужу, а на его голове вместо рогов — причудливый парус, который он раскрывает на свету, чтобы немного перекусить на манер земных растений. Причудливый мир. Причудливый, но такой родной. Потому что другого у Давида не было, зато был этот, ледяной мир, и был так сильно любим этим юнцом.

Помимо всего прочего, Давид ждал рассвета. Из-под купола не сильно-то насладишься видами местного солнца, ведь там имеется система зеркал и линз, равномерно распределяющих свет по всей колонии и обеспечивающих растения в теплицах заветной пищей. Здесь же, снаружи, нет призмы купола, только очки с затемненным стеклом, чтобы слепящий душу снег не ослепил ещё и глаза охотника. И то, тёмный фильтр всегда можно снять, оставив только полностью прозрачное стекло. Полускафандр, сочетающий в себе технологии и достижения местной эволюции, в частности мех цервуса, позволял находиться на морозе продолжительное время.

Настал рассветный час. Лучи света робко карабкались по небесному своду, постепенно озаряя ледяные просторы всё более ярким, поначалу красным, светом. Потому в раннее время снег и лёд приобретали красноватую окраску, словно кровавые бескрайние равнины. Постепенно свет сменялся жёлтым, более привычным, однако те впечатления надолго оставались в сердцах людей, впервые наблюдавших местный рассвет.

В момент, когда первые лучи коснулись, примерно в трёхстах метрах по направлению на восток от места, где находился Давид, снег зашевелился. Это было сложно не заметить, всё внимание юнца было обращено тогда в ту сторону. Под снегом, укрывшись ним с головой, словно одеялом, ночевало стадо цервусов. Почуяв первые лучи солнца, они пробудились, чтобы как можно скорее начать свой завтрак лучами света, а после, подкрепившись, отправиться за местными растениями, не брезгуя и более мелкой живностью. Ешь, или тебя съедят. Тут все ели всех и всё.

Давид вскинул винтовку и посмотрел в прицел. Лазерный дальнометр показывал внушительные три сотни метров. С учётом поправок на утренний ветер, пусть и не очень сильный, шансы Давида были невелики. Будить взрослых, открывая дверь снегохода, означало спугнуть стадо, которое нежилось на утреннем солнце, но было всегда начеку. Давид принял решение быстро. Если он подойдёт один хотя бы на 150 метров, он сможет почти наверняка попасть. Медлить было нельзя, так как стоять неподвижно цервусы будут недолго. Закинув винтовку за спину, он отправился в путь, пригнувшись насколько это возможно, переключив снегоступы в режим лыж. Те 10 минут, пока Давид крался эти 150 метров, показались ему вечностью. Он не спускал глаз со своей добычи, приметив самого близкого к себе, пусть и не самого крупного, каждые 10 метров прикладывая дальнометр и прикидывая расстояние. 270 метров, 240, 200, 170. Вот и заветные 150. Давид привстал, оперевшись на колено, и аккуратно снял со спины винтовку. Вскинул, прильнул к оку прицела. Вот она, заветная добыча. Этот цервус даст Давиду путёвку во взрослую жизнь, открыв возможности для выбора профессии, женщины, места жительства в колонии, даст ему право бороться за своё мнение. Да вообще даст право иметь своё мнение.

И вот, когда Давид уже был готов нажать на курок, под целью что-то зашевелилось. Снег, рыхлый от мороза, поднялся холмом и осыпался вниз, оголив скрытый под собой мех. Это была мать. Мать с детёнышом. Давид сглотнул. Нелёгкий выбор настиг его в этой ледяной пустоши. Либо оставить малыша сиротой, подписав ему приговор, либо выбрать другую цель. Ещё было время. Давид окинул взглядом стадо. В радиусе прицела были ещё пара особей Один старый, с уже потрепанным парусом, второй помоложе, но без одной ноги. Результат схватки с другими обитателями этого мира. Так себе трофеи. Давид выбрал старого. Его век уже точно был на исходе, так пусть его мех послужит кому-нибудь ещё, а его энергия насытит других, желающих насытиться. Несколько секунд на прицеливание, вдох выдох, вдох выдох. Дыхание успокоилось. Давид сделал ещё один вдох, и на выдохе, в самом конце, нажал на спуск. Шума не было. Глушитель был обязательным атрибутом в таком походе. Старый цервус спустя мгновение осел на снег там же, где и стоял, окрашивая собой снег в жёлтый цвет. Его соплеменники, заметив падение собрата, ринулись с места по направлению ветра. Давид встал. Дыхание давалось тяжело, кровь бурлила от адреналина. Вот его первая отнятая жизнь.

На плечо легла рука. Давид от неожиданности похолодел, но старался не подать вида. Обернулся. Позади стоял учитель. Он подошёл незаметно, пока Давид был занят своей жертвой, отрешась от всего мира и сконцентрировав все свои чувства по ту сторону прицела.

— Хороший выстрел, парень.

— Это не самый лучший трофей, учитель, — Давид повесил винтовку на спину, — мне нечем гордиться.

— Ошибаешься, Давид. Я наблюдал за тобой, с тех пор как ты удалился почти на сто шагов от нас. Видел твой выбор. И ты его сделал

— Неправильный?

Учитель ничего не сказал. Он пошёл вперёд, позвав жестом Давида за собой. Шаги по снегу давались с трудом, и пока учитель с учеником коротали путь до того места, где лежала жертва, они не проронили ни слова. Подойдя к телу, учитель остановился. Присел рядом с головой цервуса, осмотрел след от пули.

— Выбор, что ты сделал, нельзя назвать правильным или неправильным. Это был выбор взвешенный, здравый, рассудительный. Гуманный…

***

Учения шли хорошо. Давид вполне справлялся с новым управлением, новым типом оружия. Даже пригодились навыки ближнего боя, так как робот экипирован большим количеством клинков. И два плазменных дайто, и две вибрирующих катаны, даже двухконечная лазерная глефа с огромной дальностью луча. Множество приспособлений для сохранения своей и отнятия чужих жизней.

— Молодец Давид, хорошо управляешься с клинками, — ободряюще сказала Юнона. Она вообще довольно редко подавала голос из своей кабины, вероятно была занята фиксацией его действий и процесса в целом.

— Спасибо. Ты же не думала, что мы тут в Академии только и знаем что бухать да со старшими спорить? — Давид попытался отшутиться. Полёт начинал его слегка утомлять, он тратил довольно много сил на использование нейроинтерфейса.

Но Юнона промолчала. Давид посчитал, что шутка удалась, и не стал вдаваться в подробности касательно молчания своего инструктора. Он убрал клинки, проверил что плазмомёт закреплен на своем месте за спиной. Тишина затягивалась. Давид решил обратиться к ведущему звена.

— Исаак, как слышишь меня? Все нормально?

Ответом было молчание всех членов звена. Давид осмотрелся вокруг. Все боевые машины были на своих местах вокруг полигона, однако никто не отвечал. Давид попытался ещё раз вызвать ведущего уже по видеосвязи.

— Тишина в эфире!

— Принято.

Значит что-то действительно случилось. Или случится. Нужно было понять что происходит. Давид сконцентрировался на своих чувствах, попытался подключиться к сенсорам робота. Его мысленному взору предстала шарообразная карта космического пространства вокруг него, спустя несколько мгновений на ней появились точки. Синие, он в центре белый. Значит синие рядом — это звено сопровождения. Пока все нормально. Однако через пять секунд в голове прозвучал сигнал, и на карте появились несколько красных точек. Две, пять, восемь, пятнадцать. Давид перестал считать, но автоматика сама выдала ему результат — 37 вражеских боевых единиц в десяти минутах полёта со стороны открытого космоса. Координаты 255-34-6797,441 относительно ориентира “Академия”. Давид развернул машину в указанном направлении, но ничего кроме космической пустоты не увидел. Было ещё слишком далеко. Он попытался сконцентрироваться и напрячь зрение, но вместо него это сделала Астрид. “Увеличение 500. Давид, будьте предельно осторожны, данная модель ещё не проходила боевых испытаний в реальном бою”. Очень интересно. Совпадение? Почему саламандры появились именно в этом месте и в это время?

— Боевое построение! Выдвигаемся на перехват противника! Давид, держись в центре построения позади ведущего!

— Принял.

Молчавшая все это время Юнона внезапно подала свой голос. На этот. Раз спокойный и холодный. Её слова были коротки и предельно четкие.

— Давид. Тебе запрещается вступать в ближний бой.

— Погоди, ты проснулась только сейчас чтобы сказать мне именно это?!

— Повторяю, ни в коем случае не вступай в ближний бой.

И замолчала. Вот как это все понимать? Давид знал, что даже оказывая только огневую поддержку, он в разы увеличит шансы звена на успех, однако этот запрет. Почему? Зачем?!

— Исаак, у меня приказ оказывать вам только огневую поддержку.

— Принято, сохраняй своё место в формации.

Звено боевым клином выдвинулось на встречу врагу. Давид отсчитывал секунды до схватки. Астрид переключилась в боевой режим, и теперь полная информация о состоянии боевых систем машины заполняла голову пилота. Во время испытательного полёта боевые системы активировались поочередно, в зависимости от задачи. Сейчас же Кэнсэй был готов отнимать жизни на все 100 %. 80 секунд, 75, 60. Сигнал Астрид поведал о том, что противник в зоне досягаемости плазмогана. Давид вывел робота чуть выше формации, чтобы не задеть своих. Выбрать цель. Нельзя стрелять наугад. Саламандры рассредоточились, это создавало проблему. Численности звена не хватит для того чтобы перехватить сразу всех, кто-то все равно успеет проскочить и придётся нагонять уже на пути к академии. Это потеря драгоценного времени. Да, там выставлен патруль и имеется система защиты, но рисковать нельзя. Не в этом случае.

Давид прицелился, выбрал самого крайнего справа. Разогрев, 3, 2, 1. Залп! Тварь разнесло в клочья, облако взрыва охватило ближайших к жертве сородичей. Стая сгруппировалась, стала кучнее. Хорошо. Давид повторил по противоположной стороне. 2, 1, огонь! Крайняя слева тварь так же превратилась в облако обугленной плоти. Давид повторял действие. Цель справа — огонь! Цель слева — огонь! Прежде чем звено настигло стаю саламандр, он успел уничтожить шестерых особей. Хорошее оружие. Мощное. И не нужно добивать каждую тварь. Плазма прожигала их невероятно крепкую кожу насквозь, а оказываясь внутри — превращала внутренности в раскаленный газ. Туши саламандр просто разрывало, сжигая изнутри. Давид снимал шляпу перед неизвестным разработчиком этого плазмогана.

Звено настигло стаю саламандр. Пилоты разделились на пары, прикрывая друг друга, и начали методично и расчетливо уничтожать противника. Один пилот отвлекал атаки на себя, попутно уворачиваясь от извилистых щупалец, в то время как второй внезапно оказывался позади цели и пронзал основной нервный центр. Пока тварь оказывалась на мгновение парализована и приходила в себя, оба пилота одновременно уничтожали так называемые северное и южное нервное сплетение. Такие повреждения саламандра пережить уже не могла, регенерация останавливалась и безжизненное тело оставалось дрейфовать в бескрайнем море космического вакуума.

Давид кружил вокруг поля боя, прикрывая своих, отрезая огнём зазевавшихся саламандр от стаи, добивая раненых. Число противников значительно сократилось. Астрид постоянно вещала в голову данные касательно процесса боя. Внезапно искусственный голос информировал о том, что один враг ускользнул и направляется к Академии.

— Одна проскочила, я разберусь, — сообщил Давид звену и отправился в погоню. Саламандра уже успела довольно далеко уйти от места боя, так что пришлось поднажать. Наконец, дистанция сократилась настолько, что можно было достать плазмоганом. Давид прицелился и нажал спуск. Поток раскаленной плазмы выплеснулся почти сразу же. Тварь обернулась, она заметила робота, нагонявшео её, но было уже слишком поздно, чтобы увернуться от потока плазмы. Последний враг был повержен.

— Хорошая работа, Давид, — прозвучал в голове голос Юноны. Как обычно, она почти всё время молчала. Возможно, не хотела отвлекать его во время боя, опасалась что он может отвлечься. Однако на этот раз Давид промолчал, игнорируя похвалу в свой адрес. Его мысли блуждали в совершенно другом месте. Он понимал, что это был разведотряд, и что улей может находиться уже в этом секторе. Странно было, что столь большой дрейфующий в космосе объект с такой огромной энергетической сигнатурой до сих пор не заметили зонды разведчики.

Слишком много вопросов порождало это событие. Вопросов, на которые у Давида не было ответов. Но он знал, у кого эти ответы можно получить. Главное немного подождать и действовать осторожно. Давид решил ответить Юноне.

— Предлагаю отметить удачное проведение испытаний. Как насчёт у меня в 9? Эдгар обещал по случаю такого дела предоставить бутылочку отменного красного вина.

— Заманчивое предложение, Давид. Я не вижу причин отказываться, тем более, что после таких событий было бы неплохо снять напряжение…

Глава 3. Посредственные известия.

— Друзья, предлагаю этот тост поднять за то, что Давид — в конце концов просто хороший человек! — Эдгар не унимался, подбивая окружающих на очередное распитие и по-дружески обнимая Давида.

— Спасибо, Эдгар, но хороших людей и помимо меня много. Давай выпьем просто за то, чтобы хорошие люди были всегда и везде — как космический вакуум.

Раздался звон бокалов. Весь курс отмечал два события — успешное испытание новой модели и успешный первый бой. Так сказать, двух зайцев. Давид сдержанно улыбался. Рука болела от рукопожатий, плечо болело, потому что на нём постоянно висел Эдгар. И пусть его помощь в этот раз не понадобилась, он всецело переживал за Давида и за исход боя, готовый в любой момент подать команду звену или проинформировать Давида о том, что могло ускользнуть от пилота в момент боя. Правда, Эдгар частенько забывал о том, что в той же боевой машине находилась Юнона. Но Давид включал тотчас внутреннего джентельмена и напоминал оконфузившемуся Эдгару про эту маленькую рыжую деталь.

Юнона. Давид попытался найти её глазами в толпе. После второго бокала она сообщила, что отойдёт по делам. На вопрос о том, что могло отвлечь её от такого мероприятия, организованного, к тому же, и по случаю её приезда тоже, она ответила в стандартной женской манере. “Поправить причёску”. Давид ясно понимал, что это чистой воды дежурная отговорка. Как минимум потому, что с её рыжими кудрями не справится ни один парикмахер, так что речи не шло о какой-либо причёске, кроме той, что была дана Юноне с рождения самой природой, и которую Давид про себя называл “Пламенным водопадом”. Её волосы, словно раскалённые потоки, извергающиеся из недр планеты, яркие от бушующей внутри энергии. Да, эта метафора подходила как нельзя точнее. Слишком точно, чтобы быть правдой.

Давид похлопал Эдгара по плечу, откланялся присутствующим и отправился на поиски дамы. Всё таки они вместе прибыли на этот вечер. Вместе им и следовало уйти. Так того требует этикет, а Давид привык следовать правилам приличия.

Первая дверь направо, длинный коридор. Голова была полна мыслей. Даже наполнившись алкоголем, мозг не хотел избавляться от терзавших его размышлений, словно последние вгрызлись тысячами игольчатых зубов прямо в нервные клетки. Несколько рапортов о проделанной работе, отчёты, объяснительные, беседы с руководством и высшим преподавательским составом. И всё в один день. Все хотели выжать из него максимум информации. Этого Давид не понимал совершенно, так как перед всеми был один и тот же его рапорт о проделанной работе с полным описанием хода тренировок и боя. Всё сильнее складывалось ощущение, что от него что-то скрывают и при этом хотят узнать, не скрывает ли он сам чего-то очень, по их меркам, важного. Слишком ценного. И Юнона. Множество вопросов о ней. Всех как одного интересовало, что она говорила. Но ответ был один. “Все наши диалоги, коих было немного, описаны в рапорте и записаны на электронные носители”,- Давид отвечал одну и ту же фразу, словно на его пластинке более ничего не было записано. Ситуация порядком бесила. Наполнявшие организм до сей поры хладнокровие и отстранённость куда-то подевались. Словно растворились в бокале вина.

Размышления прервал женский голос. Две сокурсницы, выйдя из уборной, увидели его и поспешили поздравить с успешными испытаниями. Давид постарался выжать из себя максимум доброжелательности и пожал протянутые дамами руки. “Они не виноваты,”- убеждал он сам себя. Люди просто искренне хотят поздравить его с успешным завершением тестовых полётов. А вот, собственно, и цель его великого похода. Давид спросил девушек, не видели ли они внутри его спутницу. “Инструктора с Земли, с рыжими волосами,”- описывал он Юнону. Дамы только пожали плечами. Давид кивнул в ответ, и его сокурсницы удалились дальше отмечать его удачный полёт. С одной стороны — событие рядовое. Ну да, внезапное нападение во время тестирования новой модели. Но в конце концов, он же не первый раз пилотировал! Просто на новой модели. Непривычно скорее, но не впервой!

Юноны всё не было. Войти внутрь и позвать её? Нет. Вдруг кто-то увидит. Неизвестно, чем это закончится. Припишут к извращенцам, и тогда смело можно хоронить все надежды на светлое будущее и забыть о завершении обучения. Как быть тогда?

Его прервали покашливанием.

— Давид, что это ты тут такое делаешь возле женской уборной?

— Эм… Тебя вот жду, Юнона, — Давид растерялся. К нему подкрались незаметно, это провал.

— Ну, вот она я. Мне льстит, что ты так переживаешь обо мне, — она улыбнулась. Прядь рыжих волос лианой свесилась с её лба на глаза.

— Тебя просто долго не было, мы начали переживать…

— Вы? — Юнона приподняла бровь. Ту бровь, которая не скрывалась за рыжими локонами. Давид хотел ответить, но внезапно осознал. Зачем ему перед ней оправдываться? Она же инструктор. Ни девушка, ни сестра, ни мать. Просто инструктор. Жгущий своими ангельско-серыми глазами душу Давида, словно плазмоган саламандру. Давид сглотнул.

— Я. Мне неловко, что ты чувствуешь себя тут не в своей тарелке. Что ты подумаешь о нашем гостеприимстве.

— Я сюда работать прилетела, сладкий, — она засмеялась. Игриво-дерзким девичьим смехом, каким могут смеяться только рыжие девушки с ангельско-серыми глазами. Мысли об этом уже начинают надоедать, — В конце концов, мог бы мне позвонить.

— Важно не это. Мы тут одна большая семья. И всех вновь прибывших мы встречаем подобающе. Тут так принято, это позволяет поддержать боевой дух среди людей. У многих остались родные за десятки световых лет отсюда.

— Давид, я всё понимаю. Просто мне понадобилось отойти, не принимай пожалуйста близко к сердцу. И я очень рада, что вы так переживаете за нас, прибывших, — Юнона приобняла его. Так же, как Эдгар. Только вот будь это действительно Эдгар, Давид бы уже порядком разозлился, потому что много раз говорил не делать так, но пьяному Эдгару это — что солнцу комета. Хвост большой, а проглотит — и забудет. Словно и не было ничего. Словно и не просил Давид его тысячу раз не частить с пьяными объятиями. Единственное, что Давида сдерживало — это понимание того, что Эдгар, в общем-то, и не со зла вовсе, а скорее наоборот — от излишней доброты душевной. Но сейчас его обняли за плечи, так же, по-дружески, в тысяча первый раз, и он не испытывает раздражения. Вообще.

— Я рад, что ты рада, — выжал из себя краснеющий Давид.

— А вот касательно поддержки. Тебя самого сейчас кроме меня ничего не держит. Ты сколько выпил, друг мой?

— 5 бокалов. Я в порядке, мы обычно с Эдгаром в разы больше… — Давид запнулся. Это было их маленьким секретом, ни к чему ей знать про их тайные алкогольные изыскания.

— Ты весь покраснел. Неудивительно, столько пережить пришлось за последние двое суток. Ты и не спал толком. Пойдём, я отведу тебя к твоей каюте.

— Не нужно, я и сам в состоянии… — воспротивился Давид и тут же споткнулся, показывая таким образом разоблачающее своё несостояние. Состояние нестояния.

— Долой гордыню, Давид, раз уж вы тут все семья. В семье не принято отвергать помощь ближнего. Давай руку.

Давит посмотрел на протянутую ему маленькую девичью ладонь. Она казалась такой крохотной, в сравнении с его рукой. Словно Давид и Голиаф. Странно было думать об этом, ведь Давидом в этой истории зовут его. Но почему-то молнией вспыхнула мысль, что Голиаф себя ещё покажет. Вспыхнула, и тут же исчезла, оставив после себя лишь утихающее эхо грома. Он поднялся с колена.

— Спасибо. Я правда сам. Просто иди со мной рядом, это уже поддержит меня.

— Как знаешь, — она убрала руку, приняв выжидающую позу, — Ну, веди меня к себе в гости тогда уж.

Они шли длинными коридорами, залитыми мягким белым светом. Постепенно свет приглушался, знаменуя таким образом скорое наступление ночного времени. По дороге они не проронили более ни слова. Каждый думал о чём-то своём. Хотя о чём тут было думать? К Давиду в гости за всё время не приходила ни одна девушка, хотя несколько раз пытались даже. Они подошли к двери. Давид поднёс браслет к сенсорной панели — Астрид поприветствовала его и дверь открылась. Давид вошёл первым и жестом пригласил Юнону войти. В каюте царил обычный для Давида беспорядок: вот форма висела не в шкафу, а на спинке стула. На столе стояла кружка с остатками чёрного чая. На диване сиротливо лежала электронная книга.

— Присаживайся на диван. Тебе налить чего-нибудь?

— Спасибо. Да, можешь сделать чай? Чёрный пожалуйста, без сахара.

Давид почти не знал людей, которые на этой космической станции, по-совместительству Академии, тоже пили бы чёрный чай. Не потому что продукт дефицитный, нет. По заказу его могли доставить в течении нескольких дней и за вполне гуманную цену. Просто поменялось время, вкусы. Экзотические напитки вошли в обиход, и теперь они уже не такие уж экзотические, отнюдь. Скорее наоборот, это обычный когда-то чёрный чай теперь мог считаться экзотикой. Спасало только то, что на Земле он всё так же ещё популярен.

Горячая кружка с ароматным напитком уже была в руках. Давид подошёл к Юноне и передал ей чай, предупредив, что “Горячо, не обожгись”. Сам сел рядом.

— А ты разве не будешь? — немного удивилась девушка.

— Нет, не хочу сейчас.

Юнона вдохнула крепкий бархатный аромат. Её веки опустились, спрятав от мира ангельский взор, на лице отобразилась лёгкая невинная улыбка. Она сделала несколько глотков. Довольно выдохнула. Было видно, что она наслаждается чаепитием. Давид смотрел на неё, слова напрочь отсутствовали в его плане действий на ближайшее время. Да и сам план действий, в принципе, был чем-то фантомным и нечётким. Словно очертания далёких галактик. Его полёт мысли вновь прервала Юнона.

— Тогда чего же ты хочешь? — в её голосе не было издёвки. Скорее интонация человека, который действительно хочет чем-то помочь, но не знает чем. Либо знает, но хочет услышать это непосредственно от Давида.

— Если честно, ты была права. Я был бы не прочь поспать.

— Значит я тебе мешаю. Извини, я сейчас уйду.

— Стой! — Давид непроизвольно взял её за руку. Хотя непроизвольного тут мало. Он сознательно это сделал, просто не успел подумать об этом до того, как сделал. Зато понял это после, — я был бы рад, если бы ты осталась. Просто посидела рядом. У меня, как-бы так сказать. Просто давно очень не было…

Он замялся.

— Давид, ах ты шаловливый развратник! — Юнона засмеялась.

— Я не это имел в виду! — Давид поспешил оправдаться. Он был готов оторвать себе голову за то, что не договорил сразу всю фразу целиком. Теперь ему это вышло боком. И всё алкоголь. Давид становится более мягким и эмоциональным под мухой. Совсем не вяжется с образом человека из колонии Одемарка. Хотя, почему не вяжется? Он же, всё таки, человек. Не робот, не машина. И у него есть душа, чувства. А алкоголь. Он просто позволяет чувствам и эмоциям подняться повыше, вынырнуть из глубин сознания. Отчасти поэтому Давид позволял себе выпить с Эдгаром.

— А что же тогда? — она продолжала смеяться, но глаз с Давида уже не сводила. Смотрела ему в глаза.

— Гостей. У меня давно не было гостей. В этой каюте очень давно никто со мной вот так не беседовал. Никто не пил приготовленный мною чай. Для человека с Одемарка это. Знаешь. Я не знаю, — Давид замолчал.

— Я знаю, и ты знаешь. Можешь говорить, не стесняйся. Все мы люди, ну или хотим ими быть, — Юнона положила свою ладонь на его руку. Тёплая. Как лучи полуденного солнца, пробивающиеся сквозь своды купола.

— Просто, когда живёшь сначала среди бескрайних снегов… Да, под куполом тепло, растут растения, сады. Но вокруг — ледяная пустошь ведь. А потом. Когда живешь в бескрайнем космосе, который охлаждён почти до абсолютного нуля, знаешь, иногда хочется почувствовать себя человеком. И простого человеческого тепла, размеренного общения. Просто попить чай с кем-то вместе…

Юнона перестала смеяться. Она смотрела на него, в её глазах была всё та же невинная улыбка. Словно она слушала провинившегося юнца, который пытался оправдать свои действия перед ней. Она поставила кружку с чаем на стол. Взглянула на Давида ещё раз. Затем подвинулась к нему и обняла. Эти объятия не встретили никакого сопротивления с его стороны. Они были тёплыми, человеческими. Простые, дружеские. Спустя несколько секунд, которые Давиду показались длинными, словно ночи на его планете, Юнона убрала свои руки. Она немного подалась назад, вновь посмотрела ему в глаза. Уголки её губ всё так же кривили ту ангельски снисходительную улыбку. Нежные девичьи руки потянулись к его голове, погладили волосы. Давид перестал дышать. Он даже думать перестал. Впервые за всю жизнь он полностью доверился воле случая, а в данном случае это была она. Юнона.

Её ладонь нежно обхватила затылок Давида и медленно потянула его голову ближе к себе. Давид не сопротивлялся, он подался к ней всем телом. Когда между ними почти не осталось пространства, Юнона наклонила его голову, чтобы поцеловать в лоб. Словно разряд пронёсся по телу. Она же положила голову Давида себе на колени, поглаживая его волосы. Так они провели несколько минут, в молчании. Наконец, Юнона нарушила тишину:

— Я знаю, что тебе сейчас действительно нужно. Выспись, и ни о чём не переживай. Я прослежу, чтобы тебя не беспокоили. Ни дурные мысли, ни люди.

— Тоже дурные? — уже в полузабытье прошептал Давид. Юнона улыбнулась.

— Тоже дурные.

***

Звонок коммуникатора выдернул Давида из мира снов. Поначалу было непонятно — вернули его из царства кошмаров в реальность или наоборот, реальность осталась там, во сне, отпустив Давида туда, где остались самые тяжёлые переживания. Очень неприятное чувство пробуждения, когда ты не можешь определиться, где же тебе нравилось больше. Человек так беззащитен в эти мгновения…

Голова гудела. Ныла тупой тягучей болью, словно налита металлом. Юнона? Давид вспомнил о ней. Что он вчера ей наговорил?! Такой эпический провал! Столько стыда за свои действия он не испытывал ещё никогда. Где же она?

Давид осмотрел каюту. Никого не было, все вещи были разложены по своим местам и посуда убрана. Она навела порядок. Какой стыд… Первый раз привёл даму домой чтобы она в итоге уложила его спать как маленького и навела порядок. Просто пиздец, других слов нет.

От мрачных размышлений Давида оторвал второй звонок. Хотя было неизвестно, сколько звонков было еще до пробуждения. Давид взял коммуникатор. 13 пропущенных. Эдгар. Такая настойчивость не в его стиле, он бы ни за что не потревожил товарища с бодуна. Давид принял звонок:

— Слушаю тебя.

— Тебе нужно учиться меньше спать, — голос навигатора был на удивление серьёзен.

— Стараюсь. Ты сам знаешь, сколько длятся сутки у нас дома… — Давид запнулся. Все мысли так туда идут и тянут его за собой.

— Ладно, нет времени. Тебя к Молоту.

— Хорошо, я сейчас, только в порядок себя приведу.

— Какой порядок? Я же сказал нет времени! Живо!

Давид поднялся с дивана. Медлить действительно было нельзя. Нужно хотя бы умыться и хлебнуть воды, во рту словно в пустыне. Он встал и подошёл к ванной комнате. Наспех умылся, вытер лицо. Этот взгляд, человека, который смотрел на Давида из зеркала. Человека, по неким причинам невероятно уставшего, хотя для такого состояния не было видимых причин. К чёрту всё, со здоровьем потом разберёмся. Сначала дела.

Сделав несколько больших глотков необычайно вкусной воды, Давид вышел из каюты. Странно. Он никогда раньше не задумывался над этим. Вкус воды. Она как-бы и безвкусная, но разная вода имеет разный вкус. И можно было поклясться, что на Одемарке вода вкуснее. Намного.

У рабочего кабинета Молота было столпотворение. Давид отметил и курсантов, и офицеров, и руководящий состав. Завидев его, многие сочувственно кивали, даже офицеры. Это оставляло чувство неприятно бегающего по спине холодка, который курсировал вдоль позвоночника от затылка до копчика, вверх и вниз, вверх и вниз, оставляя за собой след из мурашек. Давида передёрнуло.

Пробравшись через людей к кабинету, он на секунду замешкался. Уверен ли он, что хочет туда? Что хочет знать, что так встревожило окружающих? Что за мысли, конечно уверен!

Давид открыл дверь. В кабинете сидел Молот, Эдгар, два офицера из правления и ведущий механик Сержио. Давид отдал честь. Ему кивнули, указали на свободное кресло. Всё совершенно молча. Он закрыл дверь и сел. После вчерашнего его ещё немного мутило, но с креслом пришло какое-то облегчение. Давид позволил себе немного расслабиться, пока Молот общался с Сержио о подготовке боевых машин. Закончил с механиком, Зигфрид обратился к Давиду:

— Давид, всё, что ты здесь услышишь — пока что в обстановке строжайшей секретности. И ты тут только потому, что это касается тебя напрямую. Не буду тянуть. Столкновение вашего звена во время тестирования Кэнсэя было не единственным. За последние 24 часа со всех аванпостов по галактике приходят сообщения о стычках с саламандрами. По характеру столкновений мы можем сделать вывод, что это разведчики. Ульи пока не были зафиксированы, но это пока. Такую активность общий рой не проявлял очень давно…

Молот замолчал. Было видно, что ему довольно тяжело совладать с собой и не сказать чего-то лишнего. Чего-то, что ему запретили говорить. Давид видел это в глазах офицеров из правления, на которых Молот иногда поглядывал, безмолвно вопрошая, не сообщил ли он чего лишнего. Но они молчали.

— Господин Юханссон, — Давид нарушил тишину первым.

— Я слушаю тебя, говори, — Молот словно одёрнулся ото сна. Видно было, что он явно переживал, и это поведение было на него совершенно не похоже.

— Правильно ли я понимаю, что это как-то связано с планетой Одемарк в том числе?

— Да, мы предполагаем появление там улья в течении ближайших 3–4 дней.

Давид сглотнул. Теперь всё сходилось. Настал момент, ради которого он покинул родную планету столько лет назад.

— Я отправляюсь?

— Да, вместе с Эдгаром. У вас есть 24 часа на сборы и подготовку, вылет через 36 часов. Сержио, — Молот обратился к механику, — мы же сможем подготовить гиперпространственный прыжок за это время?

Уже седовласый мужчина в возрасте почесал бороду, глядя в потолок. Потом обвёл взглядом всех присутствующих, зачем-то задержавшись несколько мгновений на Давиде, после чего вновь обернулся к Молоту:

— Если пренебречь парой протоколов безопасности — успеем. Я даже предполагаю, какими именно. Потому всем нужно быть наготове и в надлежащем состоянии, — он вновь бросил взгляд на Давида. В этом взгляде не было ненависти, упрёка, страха, только желание помочь вместе с каким-то по-отечески душевным соболезнованием. Давиду показалось, что его уже заведомо хоронят.

— Хорошо, — Молот встал со своего кресла и пожал руку механику, затем офицерам, — тогда все свободны и приступаем к сборам.

Все поднялись со своих мест и направились к выходу. Давид не спешил, пропустил мимо себя офицеров и механика. Эдгар молча похлопал его по плечу и вышел вслед за остальными. Тяжёлый воздух этой беседы разбавился чуть более свежим воздухом снаружи. Однако от того легче не дышалось. Даже наоборот. Там, за дверью, были люди, и они чего-то ждали. Давид не знал чего, и от того чувствовал себя крайне неуютно. Молот прервал его размышления.

— Давид, я советую тебе полежать под капельницей и отоспаться. Это не приказ, просто совет. Не нужно себя так нагнетать, ты нужен в строю свежим.

— Хорошо, отправлюсь в медпункт, — Давид поразмышлял ещё несколько секунд, — у меня есть ещё вопрос.

— Говори.

— Мы с Эдгаром отправляемся на Одемарк потому что это наш дом, так?

— А с чего ты взял, что только вы туда отправляетесь? — Молот выразил вполне неподдельное удивление. Давид озадачился. Повисло молчание, которое Молот же и нарушил, — от нашей академии полетят все выдающиеся курсанты последнего курса. Так сказать, совместим полезное и полезное. Я в своих ребятах уверен, и я уверен в тебе. 15 звеньев по 10 машин. Плюс твой Кэнсэй. 151 боевая единица. Мы сможем даже с ульем разобраться такими силами. А какая это тренировка для бойцов, а, Давид?

— Да, пожалуй вы правы. Хотя я всё равно не понимаю, зачем всем с другого конца галактики…

— А тебе и не нужно понимать. Тебе нужновыполнять выданные тебе задания. Пусть думают и понимают те, кто сидит в штабе и управляет обороной. Со своей стороны я выбил нам всем возможность отправиться на Одемарк, прикрыв это учениями. Я думаю, ты уже понял это. Да, я тоже человек эмоциональный. Однако возможность получить боевой опыт я тоже не отрицаю — это довольно неплохой шанс. Всё, разговор окончен, твоя дорога сейчас в медпункт.

— Да, конечно, — Давид уже было направился к выходу, но Молот нагнал его и сказал тихим голосом ещё одну, по его мнению, важную вещь.

— И да, Юнона с тобой полетит. Приглядывай пожалуйста за ней. Не как за подружкой. Сдаётся мне, тут всё может быть куда более запутанно, чем кажется на первый взгляд…

Глава 4. Отправление.

Давид открыл глаза. Мягкое, тёплое, белое свечение оплетало его душу и не хотело отпускать. Он и сам не собирался покидать этой тёплой постели, хотел остаться тут подольше, насладиться таким манящим сладким сном. Там, во сне, нет никаких саламандр, он живёт на своей родной планете, охотится, участвует в экспедициях. Там нет этого всего…

Окончательно ото сна его пробудил медик. Молодая девушка очень свежего вида аккуратно улыбнулась ему, показывая шприц, содержимое которого она только что ввела в капельницу. Давид ещё смутно соображал, но по губам понял, что это должно его взбодрить после сна. Посмотрев на монитор медблока и убедившись, что все параметры пациента в норме, девушка удалилась. Давид остался лежать, приходя в себя и разглядывая потолок. Причудливые узоры на белом пластике, который равномерно светился по всей площади. Получался довольно приятный свет. Нежно свечение. Но вместе с тем довольно яркое, не требующее дополнительных источников освещения в случае каких-либо работ. Очень удобно, очень практично.

Так прошло около часа. Размышления о вечном прервал Эдгар, бесцеремонно ввалившийся в палату. Он осмотрелся, походил вокруг кровати, понаблюдал за показаниями биометрии, цокая языком:

— Да вам, батенька, на пенсию пора. С такими-то данными. Того гляди развалитесь в процессе транспортировки.

— Ничего, соберут по кусочкам, буду как новый.

— Кто ж тебя собирать на корабле будет? Может, эта милая девчуля-врачуля? С собой прихватить не хочешь её? А что, это идея. Как думаешь, ей у нас понравится? Откуда она, из системы Траппист? У них не так холодно. Курорт прямо.

— Спасибо, но нет. Мне бы ещё знать, как от Юноны отделаться.

— А зачем тебе от неё отделываться? Она очень даже ничего, ты же её видел в том биометрическом костюме? Ну и как тебе? Ничего не зашевелилось?

— Тогда нет, но вот сейчас, слушая тебя, что-то кулаки зачесались.

— Успеешь ещё почесать. Иди собирайся, через 3 часа отправляемся.

Эдгар ещё раз осмотрел палату, присвистнул и молча удалился. Давид не стал отлёживаться дольше положенного. Он приподнялся, ещё раз огляделся. Всё же данный дизайн ему невероятно нравился. Собрав остатки мыслей в кучу, Давид двинулся к выходу. Уже в дверном проёме он столкнулся со своим доктором, не забыв при этом поблагодарить её за оказанный уход.

По пути в свою каюту он размышлял, что же взять с собой. Из личных вещей у него только несколько книг, коммуникатор и миниатюрная фигура цервуса, вырезанная из куска Лейбнита. Довольно тонкая лазерная работа, подарок от отца. Давид решил, что этого набора будет достаточно. Даже книги можно оставить, всё равно он их помнил наизусть. В каюте он ещё раз всё осмотрел. Всё же не удержался и захватил с собой чай. Не факт, конечно, что удастся насладиться этим напитком у себя дома, будет ли время, но он не мог себе позволить упустить такой шанс, если вдруг подвернётся. Так что чай перекочевал в багажный рюкзак. Напоследок окинув взглядом эти несколько квадратных метров, отгороженных от космического пространства толстой астероидной стеной вместе со слоем металла и пластика, успевших стать почти родными за время пребывания в академии, Давид вышел из каюты. Нажал пальцем на сканер отпечатка, после чего включил блокировку и выключил подачу энергии. Еда в холодильнике всё равно не пропадёт годами, там нет ничего скоропортящегося.

Эдгар ждал у космолёта. Его багаж тоже уместился в один рюкзак. Давид шёл ему навстречу, разглядывая огромный космический корабль, который был зачат в мозгу земного инженера в результате мечтаний о далёких межзвёздных перелётах. Огромный стальной гигант покоился в ангаре, в зоне невесомости, и всем своим видом излучал титаническое спокойствие. Он был готов преодолевать миллионы световых лет, изучать тысячи новых галактик, осматривать червоточины, помогать наблюдать взрывы сверхновых. Но сейчас этот космолёт использовался просто в качестве межзвёздного транспорта, способного вместить в себя всё то, что хотел бы вместить в него человек, отправляясь в столь далёкое, по меркам людей, путешествие.

Заметив Давида, навигатор знатно приободрился. Тоска смертная, поселившаяся на лице Эдгара, мгновенно испарилась, уступив место его широчайшей и нахальной улыбке. Нахальной, но всё же зачастую искренне доброй. Словно они не виделись тысячи лет. А прошло всего то несколько тысяч секунд. Давид ответил на призыв пообниматься, не забыв при этом отпустить классическую шутку в адрес друга.

— Что, синька, уже накатил перед полётом?

— А то ж, с вами, учёными занудами, всё сложно. Алкоголь на борт нельзя, девиц в каюту нельзя, токсические и психотропные вещества нельзя. Прям хоть в старпёры записывайся, сиди да раскладывай четырёхмерные шахматы сам с собой.

— Шахматы не раскладывают, тупизень.

— Сам вы, мсьё учёный муж, тупизень. Зупитень, во! Звучит жеж!

— Эдгар, ты точно накатил. Астрид, есть данные по содержанию алкоголя в крови у навигатора Эдгара Нильссона?

— Сожалею, Давид, но у меня нет прав на запрос таких данных как из центра биометрической информации курсантов, так и напрямую от ИИ Эдгара.

Эдгар только рассмеялся. Поднёс руку к своей голове и прикоснулся пальцем к виску, намекая тем самым на умственные излишества. Давиду захотелось эти самые излишества отполировать чем-нибудь металлическим и тяжёлым.

— Расковырял свой коммуникатор, сволочуга. Вот узнает Молот — от тебя только гумус на корм моллюскам останется, спустят тебя на ферму живьём.

— Ну, если ты не сдашь — то не узнает, — Эдгар подмигнул. И добавил, уже серьезно, — тебя Юнона ждёт уже. Полетит с тобой в каюте, хотя ей, как офицеру, выделили вполне комфортное жильё в более роскошном, если так можно выразиться, райончике.

— Спасибо, что предупредил. У тебя свободно же?

— И не надейся, я всё ещё планирую скоротать время в полёте и склеить какую-нибудь марсианочку. У них такая бледная кожа, навевает прямо воспоминания по дому. Не находишь?

Давид не ответил. Он не находил. Ни что ответить, ни сходства марсианских дам с ледяными леди, как выразился однажды Молот. Настроение немного поубавилось. Он так и не видел Юнону с момента того позорного вечера, и совершенно не знал, что ей сказать теперь при встрече.

Погрузившись в эти размышления, Давид не заметил, как на автопилоте добрался до своей каюты. Просто следовал голосу Астрид в голове, который направлял его, говоря куда и когда повернуть. Стало даже на мгновение страшно — не случилось ли так, что искуственный интеллект на время овладел пилотом и просто доставил тело в то место, куда было назначено? Отгоняя от себя эти мысли, Давид не сразу обратил внимание на то, что дверь открылась и в проходе появился веер рыжих волос. От них веяло жаром и пахло солнцем. Почему-то Давид вспомнил эти чувства. Точно также замирало его сердце на первой охоте. Поток адреналина хлынул к сердцу, а пламенный мотор разогнал этот катализатор по всему телу. Пробежали мурашки. Из состояния оцепенения его вывел голос Астрид в голове:

— Давид, я не фиксирую опасности, но все ваши чувства обострились и говорят об обратном. Что-то случилось?

— Нет, я просто смущаюсь из-за прошедшей ночи с Юноной, это личное. Человеческие переживания, не обращай внимания, — почему-то на автомате мысленно ответил Давид. Следом же мысленно укорил себя, так как мысленное общение с ИИ не предполагалось изначально и о такой функции в двустороннем порядке заявлено не было. То есть, по задумке, Астрид его мыслей слышать была не должна.

— Я поняла вас, на будущее приму это к сведению, — так же внезапно в голове вновь раздался голос. А вот это уже новости. Нельзя об этом никому проговориться, лучше обсудить этот вопрос с Эдгаром, при удобном случае. Было бы отлично, если этот случай предоставится вот прямо сейчас, ну или следует постараться над тем, чтобы это свершилось как можно скорее. От интеллектуального диалога с интеллектом искуственным его оторвала Юнона.

— Что же ты, Давид, мне и не позвонил даже. И сейчас стоишь, как в рот набрал чего. Надеюсь, воды.

— Приветствую тебя. Я хотел бы извиниться за своё поведение, прошлой ночью оно было крайне неподобающим. Как курсант, как один из лучших, я весьма опозорился, показав слабость и потеряв самообладание.

Юнона отвернулась. Она вошла обратно в каюту, махнув Давиду, чтобы он тоже входил. Её вещи были аккуратно сложены, офицерский мундир висел в шкафу на вешалке, а на столе лежали две книги и стоял чай в герметичной кружке. Несмотря на некую, на взгляд Давида, сумбурность в поведении, Юнона была человеком весьма аккуратным и педантичным, такой вывод напрашивался сам собой в свете последних событий. Уборка, её поведение во время боя и сейчас. Она села за стол, открыла книгу, Давиду же кивнула на кровать, жестом предложив располагаться. Молча. Кровать была большой, двуспальной, со свежим белым постельным бельём. Для курсанта, которого приучали к лишениям, но который привык к суровым условиям ещё с детства, это было очень в диковинку. Да, спать на полужёсткой койке полезно для скелета, а биокостюм поддерживает оптимальную температуру тела, не позволяя перегреваться и переохлаждаться, что крайне положительно сказывается на качестве сна и здоровье в целом. Он ни разу в жизни не спал в “обычной”, привычной для землян, постели.

— Понимаешь ли, Давид. Все мы люди. Мы живые. У нас есть чувства, эмоции. Это бремя, которое нам подарила эволюция, чтобы бочка мёда не была слишком сладкой. И то, что рано или поздно эмоции человека переполняют и просятся наружу — это нормально. Это как вулкан. Чем дольше копится жар внутри — тем яростнее он вырывается наружу. С людьми так же. Чем дольше копить всё в себе, тем масштабнее потом поток эмоций, который вырвется наружу. А случиться это может в самый неподходящий момент, — она повернулась, глядя Давиду в глаза. Увидев некоторое замешательство на его лице, Юнона улыбнулась. Потом взглянула на кровать, перевела взгляд опять на него, — ты что же, стесняешься спать со мной? А совсем недавно не стеснялся.

— Не в этом дело, я в постели не спал никогда, — Давид оправдывался как провинившийся школьник. Тут же сам себя корил, потому что оправдывать было не за что, так как он, по большому счёту, ни в чём не виноват. Он не виноват в том, что спал всю жизнь в биокостюме на полужёсткой койке, он скорее даже благодарен этому.

— Ну что ж, всё бывает в первый раз. Не стесняйся, располагайся. Я не кусаюсь.

Давид замялся. Он не спешил располагаться, не спешил идти в эти хитроумно расставленные ловчие сети. Мысль о том, что всё вокруг происходило явно неспроста, давно родилась в его голове, а разговор с Молотом после брифинга только подтвердил эту теорию и удобрил семя сомнений. Да, Юнона вызывала в его сердце некие чувства. По крайней мере, ему так казалось. А может, и не в сердце было дело? Возможно, родина этих мыслей была гораздо ниже… Столь долгое отсутствие, мысли по дому. Смысл себе врать? Он скучал по ней. И всему виной была она, оставшаяся там, на Одемарке. Именно потому он так легко принял Юнону — она напоминала Давиду то чувство, которое он оставил в бескрайних ледяных равнинах родной планеты. Оставил, но не забыл. Тот же водопад рыжих локонов, та же девичья непосредственность вперемешку с твердым характером и юным задором. Хотя как знать, жив ли ещё, этот задор. И жива ли она…

Квантовая связь на такие расстояния была весьма затратной и энергоёмкой, потому использовалась исключительно для служебного обмена данными. Личное пользование не допускалось никому. Потому узнать какие-то новости было почти невозможно, если только на первый курс академии не поступал кто-то с той же планеты. Что на памяти Давида было только один раз. Ну, помимо его самого с Эдгаром. И в тот раз он так и не почерпнул ничего нового. Все в порядке, все как обычно — вот что он узнал. Но теперь у него появился шанс вернуться, узнать все лично, посмотреть в её зелёные, как полярное сияние, глаза…

От витаний в облаках его опять отвлекла Астрид. Она уточнила, почему Давид ничего не делает, хотя ему предложили устраиваться поудобнее. Он ничего не ответил, лишь посмотрел на Юнону еще раз.

— Извини, но нет. Это неправильно. Я отправлюсь к капитану корабля, буду настаивать на отдельной каюте.

— Тебе так со мной не нравится? — Юнона сделала обиженное лицо.

— Нет, просто это неправильно. Мы ведь даже не пара, и не женаты.

— Это всегда можно исправить. Ты бы хотел? Меня. Да чего ты покраснел?! Взять меня в жёны, развратник! — она залилась звонким смехом, который тысячами маленьких звонких колокольчиков разнесся по каюте. Давид молча смотрел на то, как она смеётся над своей шуткой, подождал, пока смех умолкнет. Потом ответил, выдержав паузу.

— Может быть, да. А может и нет. Этот вопрос я считаю провокационным, потому не хочу и не буду на него отвечать. Прошу простить, я к капитану.

— Ну ну, удачи там, — все с той же улыбкой на лице пожелала девушка.

— В смысле?

— Капитан лично мне предоставил ключ и биометрический код для доступа в каюту. Он был весьма любезен и учтив. Такой галантный пожилой мужчина, ах, — сказав это, Юнона зажмурила глаза, положив руку на сердце. Давид замер. Последняя надежда на спокойный полёт таяла, словно одемаркская снежинка на ладони.

— Ты хочешь сказать, у меня нет выбора?

— Выбор есть всегда, вопрос в том, правильный ли он.

— Хорошо. Я остаюсь, — Давид принялся располагаться, положил свои вещи в шкаф, потом взглянул на Юнону. Она совсем не обращала на него внимания теперь, пила чай и читала книгу. На обложке было имя автора — Рэй Бредбери. Давиду это навеяло весьма тёплые воспоминания, — он хорошо пишет. Писал… Красиво.

— Так тебе тоже нравится?! — Юнона повернулась к нему, в глазах читался детский восторг.

— Да, читал несколько его книг в бумажном варианте. Раритет жуткий, однако статус отличника позволяет разжиться и такими вещами. Не буду отвлекать тебя от чтения, схожу к Эдгару.

— Договорились. И помни, я тебя буду ждать тут, — она подмигнула.

Давид молча вышел. Все, абсолютно все в этой ситуации его не устраивало. Он успокаивал себя лишь тем, что все эти неудобства только на время полёта, уж дома он от неё как-нибудь отделается. До каюты Эдгара было всего пару минут пути. На двери навигатора красовалось сообщение “не беспокоить”. Давид уже понял, что так просто ему друга не вытащить оттуда, нужен весьма хитроумный план.

— Астрид.

— Слушаю вас, Давид.

— Соедини меня пожалуйста с Эдгаром по локальной связи, если его коммуникатор в радиусе доступности.

— Принято, одну секунду.

Звонок пошёл. Потянулись долгие секунды ожидания. Наконец, спустя продолжительное время, зов Давида был услышан. Эдгар ответил.

— Стоило догадаться, что так просто ты меня не оставишь в этом полёте, — голос навигатора был несколько раздражён.

— Ты что себе позволяешь, прощелыга? Мы ещё даже не вылетели, а ты уже кого-то склеил? Надеюсь хоть девушку.

— Да иди ты тундрой, зазнайка.

— Ладно, выходи, поговорить нужно.

— Так я слушаю, говори.

— С глазу на глаз.

— Ох, Давид, ты самая мерзкая заноза в моей заднице. Сейчас выйду.

Давид остался ждать снаружи. Томительное ожидание скрашивало созерцание интерьера корабля. Все те же светлые тона, мягкий свет, четкие линии. Давид любил это сочетание простых деталей, которые в сумме давали столь приятный глазу вид. Наконец, дверь открылась, демонстрируя Эдгара во всей красе.

— Ну, так чего же мы ждём?!

— Пройдемся? До машинного отделения.

— А почему не на капитанский мостик сразу?

— В машинном из-за помех от силовой установки беспроводная связь не работает.

— Понятно, идём.

Весь путь до машинного отделения друзья молчали. Каждый думал о своём, однако все вопросы негласно решили оставить до тайной комнаты. У входа в помещение силовой установки их ждал терминал авторизации. Давид приложил руку, система опознала его и уточнила цель визита.

— Научно-исследовательская деятельность курсанта, — ответил он.

Терминал закрылся, через несколько секунд появился доступ в машинное. Они вошли. Эдгару уже не терпелось, весь его вид говорил о крайней заинтересованности происходящим, хотя только что буквально он и не собирался покидать своей каюты.

— Трави свои байки, сказочник!

— У тебя нет никаких данных касательно всего этого эпического треша?

— А что, думаешь рыжая бестия клеится к тебе не потому, что ты такой красавчик, а потому что ей так приказано действовать на Земле?

— Кончай острить, я серьёзно.

— Самооценку вам, батенька, нужно поправить, — навигатор дружески похлопал его по плечу. Давид эту руку аккуратно стряхнул.

— Так. Ты что-то знаешь. Я скорее поверю в то что Молот сидит вечерами и рыдает над какой-нибудь мыльной оперой, чем в то что ты о чем-то не осведомлен.

— У каждого есть свои скелеты в шкафу. Только не все спешат их выпускать на свет. К тому же — стоит ли? Я не очень горю желанием получить незабываемые впечатления от коротания дней в камере за разглашение.

— Тогда у тебя будет возможность получить незабываемые впечатления от наказания за взлом коммуникатора и употребление алкоголя на корабле. Колись, орех! У тебя выбора нет, теперь уже.

Лицо Эдгара стало серьёзным. Потянулись невидимой нитью долгие секунды томительного ожидания. Взор Давида испепелял, в нем был весь тот жар, которого не хватало на Одемарке. Словно при рождении этого человека планета отдала ему свои последние пламенные вздохи. Наконец, Эдгар заговорил.

— Ну что ж. Нет смысла больше от тебя это скрывать. Юнона был предоставлен полный карт-бланш. Всему руководству академии, военному и учебному персоналу было категорически запрещено ей как-либо мешать. Самое интересное то, что такие полномочия были предоставлены лишь ей одной. Есть неподтвержденные данные о том, что ты попал под секретную программу тестирования нового нейроинтерфейса. Такого ещё никогда не было, двусторонняя нейросвязь человека с искусственным интеллектом. И Юнона должна протестировать тебя. Нужны данные твоего поведения в момент эмоционально критических состояний, как ты себя поведешь, что будешь думать, чувствовать, какие решения примешь. Но это пока информация без подтверждения, и Молот просил тебе не говорить этого до уточнения этих данных. Видимо, это уже не потребуется…

Давид молчал. Его лицо рисовало мимикой бурную мыслительную деятельность, взгляд был направлен в пустоту вселенского вакуума. Наконец, он собрался с мыслями и посмотрел на Эдгара.

— Ты прав. Ждать не нужно. Нейроинтерфейс действительно отличается от предыдущих моделей и общепринятых стандартов. Посмотри на это, — Давид отвел взгляд, его глаза сфокусировались на диагностической панели. Внезапно, консоль управления активировалась, на экране всплыла информация о состоянии ядра двигателя антиматерии. Эдгар хмыкнул.

— Тоже мне, удивил. Любой, кому имплантирован нейроинтерфейс, умеет такие фокусы.

— Ага. Только для активации нейросвязи нужно обратиться к ИИ сперва, дождаться ответа и сообщить запрос. Так вот. Я ничего не говорил Астрид. Я просто подумал, что неплохо было бы получить диагностические данные двигателя прямо на монитор консоли. Астрид ничего не ответила, хотя по протоколу должна была. То есть, она действовала не по протоколу.

— Стоп, что?! — глаза Эдгара округлились, а лицо приняло крайне озабоченный вид, — хочешь сказать что ИИ действует по своему усмотрению, руководствуясь твоими мыслями? Это же, мать вашу, полная интеграция! Такая дичь запрещена по всем инстанциям и карается раскаленной арматурой глубоко в душу!

— Да, вот это меня и заботит. Либо на Земле поклали эту самую арматуру на все протоколы безопасности, либо у них есть полномочия этими протоколами подтереться. Когда я стоял перед входом в каюту, я весьма переживал за прошедшую ночь с Юноной…

Эдгар изменился в лице. Его и без того вытянутая от осознания происходящего физиономия приняла окончательный и бесповоротный вид полнейшей прострации и осмысления происходящего. Услышав про ночь с Юноной, он не выдержал и выкрикнул:

— Что?! Какая ещё ночь?! Так вы это, того?! Любовнички уже?! Вот это ты вжарил, дружище, вжарил да отжарил, ай молодца, времени даром не терял! Уважаю!

— Да угомонись ты, дай договорить. Ничего не было, я уснул пьяный, а она прибралась в комнате… — после этих слов Эдгар засмеялся. Даже не так, он заржал как сумасшедший, историческим смехом со вздохами, кривлянием и фактически катанием по полу. Давид подождал, пока у друга прекратится приступ истерики, а затем продолжил, — так вот, если ты позволишь, я договорю. Я весьма переживал из-за случившегося, в этот момент Астрид поинтересовалась у меня, все ли в порядке. Естественно через нейроинтерфейс. Я машинально ответил, мысленно. И она ПОНЯЛА меня! Без инициации протокола взаимодействия, просто так, как мы с тобой сейчас общаемся.

Эдгар разогнулся. Его начало потихоньку отпускать. Судя по-всему, такого треша он давно не слышал. Его глаза были красными от выступивших слез, дыхание все ещё было прерывистым и частым. Наконец, отдышавшись, он выпрямился во весь рост. Лицо навигатора выражало весь спектр эмоций сразу, что, по мнению Давида, в тот момент выглядело весьма забавно.

— Короче говоря, друг мой, ты попал. Так просто теперь тебе не отделаться ни от Юноны, ни от испытаний, да вообще ни от чего! Так что расслабься и получай удовольствие от процесса. Пошли. Я к себе в каюту, а ты — к Юноне, — Эдгар похлопал Давида по плечу, и направился к выходу. Уже у дверей, он на мгновение остановился, и бросил через плечо, — но лучше тебе быть всегда настороже. А с Молотом я поговорю, как подвернется случай. Пока веди себя как обычно и не усугубляй ситуацию.

В каюте его ждала Юнона. Она сидела все так же за книгой, вероятно, в той же позе, в которой и проводила Давида пол часа назад. Оторвав взгляд от чтива, девушка внимательно посмотрела на пилота. Увидев некоторое смятение на его лице, она не позволила себе молчать.

— Что такое, уважаемый Давид, с тобой приключилось в прогулке? Неужели Эдгар тебя обидел?

— Все в порядке. Он обижает меня своим поведением, местами аморальным. Всего час на корабле, а уже склеил кого-то из персонала. Алкоголик и развратник.

— Ну зачем же ты так о своём навигаторе и друге? И вообще, Давид, зависть — плохое чувство, — Юнона рассмеялась. Шутка определённо пришлась ей по вкусу, пусть и придумана ей же секунду назад. Просмеявшись, она продолжила, — ты, Давид, в отличие от своего друга, располагаешь уникальной возможностью не заниматься поисками, а приступить сразу к делу! Стоит только попросить, — после этих слов она вихрем вскочила с кресла и моментально оказалось напротив Давида. Её лицо было рядом с его лицом. Её огненные локоны обжигали, хлестнув по лицу, словно пламя юных звёзд. Их губы оказались в опасной близости. И сойдутся ли они в поцелуе — сейчас зависело только от него. Только Давид сейчас мог принять решение и направить события в нужное ему русло. В те мгновения, пока он взвешивал все варианты развития событий, в голове раздался голос Астрид.

— Давид, анализируя ситуацию, я пришла к выводу о том, что сержант Линдберг манипулирует вашим психическим состоянием с целью вывести вас из эмоционального равновесия. Я крайне рекомендую дать отпор. Основываясь на собранных мною данных, рискну предложить тот же способ воздействия, что применяется в отношении вас.

Давид не стал ничего отвечать ИИ, но решение принял сразу. Совет Астрид показался ему очень точным и уместным. Он даже успел подумать, что это гениальная идея, и как он раньше до этого не додумался?!

Подняв руку, Давид тыльной стороной ладони провёл по щеке Юноны, затем аккуратно взял в руку несколько рыжих локонов, поднес их к своему лицу и, зажмурившись, вдохнул её запах. Приятный, сладкий парфюм наполнил его душу теплотой и беззаботностью, но это предательское блаженство быстро отозвалось напряжением чуть ниже пояса. Нужно было взять себя в руки, нельзя все портить в такой момент, когда он зашёл так далеко! Выпустив волосы из рук, Давид подался чуть вперёд, легонько взяв пальцами Юнону за подбородок. Какая нежная, бархатная кожа. Он повернул её голову чуть боком к себе, так, чтобы его лицо оказалось рядом с её ухом, настолько близко, чтобы она могла ощутить жар его дыхания, и прошептал еле слышно:

— Ты прекрасна. Знаешь, если я надумаю — я сразу дам тебе об этом знать, — после этих слов поцеловал её в шею. Девушка стояла, не двигаясь, было видно что по её телу побежали мурашки. Давид сделал шаг назад, подмигнув Юноне, и проследовал в дальний угол каюты, чтобы сесть во взлетно-посадочное кресло, и уже оттуда обратился к ней ещё раз, — мы вот вот взлетаем, не забудь сесть и пристегнуться.

Постояв ещё несколько секунд на месте, Юнона, медленно развернувшись, проследовала в тот же угол. Молча села в кресло, пристегнулась. Взгляд её был направлен в пустоту, а губы держали в себе все те невысказанные слова, которые могли бы быть изложены, развивайся ситуация по её сценарию. Давид же внутренне ликовал. Однако, корил себя за то, что разыгравшиеся гармоны были слишком высокой ценой за эту победу.

Его размышления прервал голос капитана корабля. Он пожелал всем удачного полёта и запустил предстартовый отсчет. 60 секунд, 59, 58. Сердце Давида забилось сильнее прежнего. Всего лишь 140 часов полёта и он сможет вновь увидеть её…

***

— Ты сегодня раньше обычного, — седовласый статный мужчина отвлекся от работы за оружейным станком, повернувшись в сторону входной двери. В проёме, словно в портале из другой вселенной, ледяной и сверкающей красным отблеском звезды, стояла девушка. Защитный костюм скрывал под собой самые утонченные девичьи черты, которые можно было только представить, и на первый взгляд отличить мужчину от женщины в этом костюме было почти невозможно. Но отцовское сердце обмануть гораздо сложнее, чем человеческий глаз.

— Здравствуй, отец. Ты же знаешь, что мне в шахтах скучно и неприятно, потому я стараюсь как можно быстрее добыть свою норму и вернуться к тебе, — девушка произнесла эти слова, стягивая с себя костюм. Под шлемом скрывался огромный водопад красных, как цвет умирающей звезды, волос, которые, ощутив свободу от тесного и душного шлема, опустились на плечи и спину девушки, покрыв собой юное тело почти до пояса. Под защитными стеклами шлема скрывались два изумруда — глаза у девушки были ярко-зеленого цвета, столь насыщенного, словно были высечены из того самого минерала, что добывался в шахтах внутри недр Одемарка и служил стабилизатором в энергетических установках антиматерии, позволяя контролировать процесс выделения энергии. Девушка подошла к отцу, взглянула на его новое изобретение, — я посмотрю, отец, ты придумал новую винтовку. Я могу тебе помочь чем-то?

— Если так хочешь — мне нужно распечатать и запрограммировать пару схем, можешь заняться.

— Хорошо. Не расскажешь что это за игрушка будет? Или ты готовишь сюрприз?

— Я задумывал это оружие как высоковольтную винтовку Гаусса, с индукционым нагревательным элементом, чтобы металлический шар перед выстрелом раскалялся до нескольких тысяч градусов. Да, помоги мне ещё пожалуйста с выбором подходящего сплава.

— Хорошо, отец, я сейчас посмотрю характеристики доступных нам металлов.

Девушка проследовала в дальний конец мастерской, к рабочей консоли. Несколько минут оба работали в тишине. Мужчина — занимался разработкой ствола, девушка — поиском нужного сплава. Внезапно мужчина нарушил тишину:

— Слышала новости?

— Не особо, в шахтах со свежими новостями всегда скудно, а если и есть что-то — я обычно мимо ушей пропускаю, так как тружусь в роботе, а связь там используется исключительно для рабочих вопросов. Сам же знаешь.

— Ты права, прости, запамятовал.

Они продолжили работать в тишине. Так прошло ещё несколько минут, и наконец девушка не выдержала.

— Отец.

— Да, что такое? — мужчина встрепенулся. Было видно, что он задумался о чем-то своём, и девичий вопрос застал его явно врасплох.

— Может быть поведаешь мне, что же за новости?

— Точно, прости. Новостей две. Если коротко — хорошая и плохая. В целом, как всегда иронично, — мужчина на мгновение замолчал. Девушка отвернулась от консоли, полностью уделив внимание своему отцу.

— Отец, почему ты замолчал? Начинай с любой.

— Возможно, ты уже слышала это. Давид прилетает через неделю…

Девушка замерла. Её глаза нащупали пустую точку в пространстве и смотрели туда, не двигаясь. Сама же она стала похожа на античную статую. Спустя несколько мгновений она повернулась к консоли и продолжила работать. Уже через плечо она спросила отца:

— А какая же хорошая новость?

— В нашем секторе галактики обнаружили следы наличия улья Саламандр. Так как их привлекает добыча Лейбнита — (Лейбнит — стабилизирующий минерал для антиматерии, позволяющий использовать антиматерию в компактных энергетических установках- прим. автора), в центре управления решили, что наша колония находится в опасности. Потому Давид летит сюда, и потому он отсюда улетал. Он сделал этот тяжёлый выбор, чтобы защитить нас, Астрид, довольно хранить обиду на него. Он вернётся сюда и загладить свою вину, защитив свой дом от вторжения инопланетного хаоса.

Девушка ничего не ответила, лишь продолжила работать. Отец знал, что переубеждать её бесполезно, и что лишь сам Давид сможет загладить ту обиду, которая поселилась в девичьем сердце после его отбытия…

Глава 5. Дом, милый дом.

Полёт, длящийся уже почти 130 часов, приближался к своему концу. Оставшиеся 10 часов нахождения в подпространственном туннеле лично для Давида были отведены на подготовку к прибытию, отладку посадочных систем и калибровку Кэнсэя. Юнона, как ни странно, более ни о чём с ним не говорила. Более того, после первой ночи она удалилась к себе в каюту. Так что всю оставшуюся часть полёта он был предоставлен сам себе. Всё это время было потрачено на изучение детальных характеристик Кэнсэя, его вооружения и дополнительных модулей. Эдгар обещал поговорить с нужными людьми, чтобы на робота установили гравитационные ракеты. В остальном же время текло своим размеренным чередом, складывалось даже ощущение, что ничего и не произошло вовсе.

За час до прибытия все заняли свои места. Давид поднялся на борт Кэнсэя, чтобы быть готовым по прибытию моментально ринуться в бой, если потребуется. Так же поступили и все остальные пилоты боевых машин. Все выглядели спокойно, однако в воздухе чувствовалось повисшее напряжение, аромат которого витал от человека к человеку, просачивался через системы вентиляции и фильтров, сквозь защитные костюмы, заставляя адреналин выплёскиваться в кровь и ускоряя ритм сердца, вводя всех в состояние, подобное трансу. Возможно, так же себя чувствовали древние викинги, приближаясь к неизведанным ранее берегам и не зная, чего им ожидать, потому готовились сразу ко всему.

Бортовой компьютер вёл обратный отсчёт до выхода из гипертуннеля. С каждой минутой напряжение только нарастало, хотя видимых причин для того не было. Но каждый знал, что в случае обнаружения опасности в точке выхода из подпространства реагировать нужно будет молниеносно. Ни в коем случае нельзя подпускать саламандр к космическому кораблю, это грозило катастрофой абсолютно всем.

Давид также, как и все остальные, переживал. Плюс ко всему он в последние 24 часа не видел Юнону. Она даже не появилась во время осмотра Кэнсэя и не заняла своё место инструктора. Было непонятно, обиделась ли она, либо посчитала, что Давид теперь вполне самостоятелен и может управиться с боевой машиной в одиночку. Так или иначе, её сейчас не было, кресло инструктора пустовало, а он был предоставлен сам себе.

Шли минуты. Обратный отсчёт приближался к своему концу, после которого было бы уже не важно, что произойдёт, ведь каждый был наготове и ждал. Наконец, женский электронный голос дошёл до нуля, после чего корабль ощутимо дёрнулся, выйдя из гиперпространства.

— Всем оставаться на своих местах, начинаем сканирование сектора! — раздался по корабельной связи голос капитана. И экипаж, и пилоты смиренно ждали. Секунды текли, словно были чем-то вязким и тягучим, точно переохлажденное машинное масло. Они складывались в минуты, которые сменяли друг друга, и казалось, что этому хороводу времени не будет конца. Потому все облегчённо выдохнули, тот же голос капитана вновь раздался в динамиках по всему кораблю, — сектор чист, берём курс на Одемарк. Всем пилотам разрешается покинуть свои машины, кроме дежурного звена. Вы будете прикрывать спуск на планету пассажирских челноков.

У Давида замерло сердце. Шанс увидеть её все ближе. Он надеялся, что в космопорту среди встречающих сможет найти её россыпь рыжих локонов, услышать её голос, выкрикивающий его имя… Надеялся, хоть и понимал, что обида в девичьем сердце слишком сильна.

Его челнок был под номером 13. Счастливое число, как ни посмотри. Все самые удачные события происходили с ним под эгидой этого числа. И 13 среди поступивших, и 13 номер боевой машины, и даже каюта 1313. Вот и сейчас, он сидит в 13 челноке. Было бы забавно, если ещё и номер места — 13. Только Давид хотел повернуть голову, чтобы разглядеть номер, как челнок дернулся, покидая чрево звездолета. Пришлось покрепче взяться за ручки кресла, чтобы не так трясло. Предстоял ещё вход в атмосферу, что было сомнительным удовольствием в условиях пассажирского челнока, который сближался с планетой. Вот в окне иллюминатора показалось свечение от разогретого корпуса. Ледяной воздух планеты был достаточно плотным, чтобы создать ряд классических трудностей во время спуска космических кораблей. Однако инженеры давно научились с этими трудностями бороться, так что теперь это были скорее неудобства. Потерпел несколько минут — и ты на поверхности планеты. Вот и Давид сейчас, протрясшись основную часть пути, наблюдал за тем, как звездолет брал курс на космопорт, который был уже виден на горизонте. Солнце находилось в зените, и купол колонии сверкал особенно ярко, выделяясь на фоне остального снежного свечения своими цветами радуги, которые получались от преломления света сводом основного и россыпи маленьких куполов. Космопорт находился чуть поотдаль, огромным чёрным пятном зияя в теле планеты, словно гигантская рана, отверстие от колоссального снаряда. Его шлюзы были приветливо открыты, ожидая приземления гостей.

Челнок медленно опустился в открытый люк, сразу же над ним сомкнулись массивные створки шлюза. Летательный аппарат приземлился на посадочную платформу, с которой съехал на дорогу, ведущую в стояночный ангар. Сразу же после этого створки шлюза распахнулись, ожидая прибытия очередной порции гостей, словно птенец, проглотив принесённый матерью-птицей обед и раскрывший свой жёлтый клюв, требуя добавки. Только в данном случае клюв был чёрным…

К челноку подняли трап. Все медленно встали и направились к выходу. Давид был в этом людском потоке, думая все о том же. Уже выходя из челнока, он обернулся на своё место, однако с такого расстояния номер уже было не разглядеть. Вздохнув, он шагнул на трап.

— 13 номер, Давид. Я посчитала, что это для вас важно, и соединилась с бортовой системой челнока, чтобы уточнить номер вашего места.

— Спасибо, Астрид.

Внизу прибывших встречала вооружённая охрана космопорта, чтобы сопроводить гостей на регистрацию. Давид скользил взглядом по делегации встречающих. Глаза цеплялись за каждое лицо, в поисках одного, единственного. Но зрение упорно не желало вылавливать из толпы нужного человека. А что если… Она так и не пришла? Что ж, это её право, и кто он такой, чтобы её осуждать.

Пока Давид был погружен в свои мысли, он на автомате спустился к стойке регистрации. Его поприветствовала белокурая девушка-офицер, сверяя сигнатуру его коммуникатора с базой данных. Наконец, получив подтверждение личности, она улыбнулась, и предложила проследовать в гостевой холл для прибывших курсантов. Давид кивнул в знак благодарности. Уже в спину он услышал тихое: “Добро пожаловать домой”.

В холле было много людей, однако совершенно никакой суматохи. Давид отметил про себя, что курсанты ведут себя более чем сдержанно, возможно сказывалась репутация планеты, а может просто офицерская выдержка. Так или иначе, впечатление от гостей было приятным. Пока он осматривал своих сокурсников и по-совместительству боевых товарищей, по спине пробежал холодок. Чей-то тяжёлый взгляд буравил Давида с того самого момента, как он вошёл в холл. Обернувшись, он увидел у дальней стены того, кому этот взгляд принадлежал. Сам Густав Хигсон собственной персоной. Значит где-то тут должна быть и Астрид… К чёрту, нужно сначала подойти и поприветствовать своего старого учителя. Давид направился к нему, огибая расположившихся на диванах людей. Учитель же не сводил с Давида глаз, наблюдая за тем, какой же путь он выберет. Наконец их фигуры оказались на расстоянии рукопожатия. Собственно, Давид затем сюда и шёл.

— Приветствую вас, сэр Густав, — Давид протянул руку, глядя в глаза собеседнику.

— И я рад тебя видеть, Давид, — Густав ответил на рукопожатие. Его ладонь была всё так же крепка и огромна, словно кузнечный молот, которым он так умело орудует.

— Не представляете, как я рад. Разрешите отбросить формальности?

— Разрешаю.

Давид на секунду замялся, затем подошёл ближе и обнял учителя. Эту встречу он ждал очень долго, и сдержать эмоции было весьма затруднительно, к тому же столько всего хотелось рассказать, и не меньше — спросить. Густав похлопал его в ответ по спине:

— Ну хватит тебе, что за нежности такие ты тут разводишь?

— Извините, эмоции нахлынули. Я скучал по этому куску льда и людям, что живут на нём.

— Мы тоже по тебе скучали, друг мой. Ну, почти все.

— Она не пришла, да? — в голосе Давида прозвучала слабая надежда.

— Спрашивала, когда ты прилетаешь. И всё. Но в любом случае — у неё смена, и меняться довольно проблематично. Да и у неё, судя по всему, нет особого желания для этого. Позже пообщаетесь.

В этот момент Давид, краем глаза заметив ярко-рыжую шевелюру, в надежде повернул голову в сторону своей внезапной находки. Однако его ждало жесточайшее разочарование. Эти роскошные волосы принадлежали Юноне. Она приближалась к Давиду и Густаву, и хитрая ухмылка на её лице не сулила ничего хорошего. Холодное дыхание Одемарка в этот момент коснулось спиныы Давида. Он понимал, что сейчас что-то произойдёт, и это будет явно тот ещё концерт. Однако все переживания несколько поубавили свою яркость, когда в голове раздался голос ИИ.

— Давид, анализируя ситуацию и вашу реакцию, я пришла к выводу, что сержант Линдберг планирует предпринять попытку вывода вас из эмоционального равновесия в момент вашей наибольшей уязвимости. Рекомендую тактику нападения, конкретно — предъявить претензию сержанту Линдберг в виду неподобающего поведения как офицера и инструктора и игнорирования своих обязанностей при подготовке Кэнсэя к запуску.

— Благодарю, Астрид, будем импровизировать.

В тот момент, когда Юнона почти приблизилась к ним, и уже была готова открыть рот, чтобы выдать свою очередную умело продуманную речь, Давид её опередил, сделав шаг навстречу и громогласно вещая:

— Сержант Линдберг, ваше поведение как инструктора Модель Х непозволительно в данной ситуации! Вы игнорировали моё обучение весь полёт! Более того, вы проигнорировали предполётную подготовку Кэнсэя! — на этом предложении он на секунду замолк, ожидая, какой будет дальнейшая реакция. Ангельское же лицо Юноны выражало крайнее недоумение. Было видно, что происходящее знатно пошатнуло её настрой, и Давид решил продолжать, добивая оппонента, — боюсь, я буду вынужден в дальнейшем обходиться без вашей помощи, но в таком случае ваше пребывание на Одемарке будет поставлено под сомнение.

Юнона стояла перед ним, как маленькая нашкодившая девочка, которую отчитывали в присутствии старших. Тяжёлый взгляд Густава довершил начатое, добавив ситуации больший накал. Наконец, она заговорила.

— Прошу меня простить, Давид, но на то были свои, довольно веские причины. Впредь обещаю тебя информировать о подобных вещах.

— Хорошо. Густав, познакомьтесь — Юнона Линдберг, сержант, инструктор и эксперт по Модели Х. Юнона — это Густав Хигсон, оружейник, кузнец, инженер, мой учитель и… — Давид запнулся. Однако Густав сам нарушил неловкое молчание

— И отец его невесты, — сказал он, протянув Юноне ладонь для рукопожатия. Юнона подала свою миниатюрную руку, после чего посмотрела на Давида, на Густава, и, попросив прощение, ушла к стойке регистрации. Давид поднял взгляд на своего учителя, но тот лишь загадочно почёсывал бороду, глядя вслед Юноне, и почему-то тихо хихикал.

***

— Зачем вы сказали Юноне такое, учитель? — Давид все пытался добиться внятного ответа от Густава. Они вдвоём гуляли по колонии, вдыхая непривычный воздух морозной планеты, который прошёл сквозь фильтры и системы вентиляции, чтобы свежим потоком хлынуть внутрь купола. Непривычный для Давида, но не для его учителя. Это он успел позабыть вкус и запах местного воздуха, но не Густав.

На Одемарке не было школы как явления. Как только дети начинали говорить и понимать речь, их отдавали на дневное воспитание в так называемую ратушу — центр колонии, огромное здание, где им до 12 лет объяснялись основы всего, что их окружает — сама колония, планета Одемарк, их галактика, вселенная, космические полёты, их история, история других колоний и Земли. Все это в формате повествования, без классических систем контроля. Любое начинание поощрялось. Хочешь заниматься добычей Лейбнита в недрах Одемарка — вот тебе учебные видео и симуляции. Хочешь бороздить просторы космоса? Не вопрос, конструируй свойминиатюрный корабль при помощи виртуальной реальности, моделируй, создавая на 3д принтере. А с 12 лет дети шли набираться опыта и знаний к учителям — людям, которые имели профессию или занимались необычным ремеслом. И постоянное накопление знаний и умений на протяжении всей жизни. Народ Одемарка трудолюбив. Даже слишком. Такой уклад жизни, такой менталитет складывался веками, позволяя колонии жить и развиваться. При этом учителям не запрещалось брать более одного ученика. Вообще не было никаких регламентов по этому поводу. Дети могли пойти к своим же родителям на работу и набираться знаний там. Это совершенно не возбранялось. На Одемарке считается, что 12 лет уже довольно сознательный возраст, и человек в этом возрасте уже знает, чего хочет. Но только не Давид.

Все детство он грезил Одемарком, мечтал выбраться за купол, заниматься исследованием планеты, охотой, открывать новые месторождения Лейбнита и новые виды флоры и фауны. Но впервые попав за пределы купола, он был поражен. Небо, которое внутри купола было таким тусклым и нечетким, обрело свою яркость и резкость очертаний. Россыпи звёзд пленили сердце юноши, но он долго ещё не смел откликнуться на их зов. Давид боялся подвести учителя, родителей, всех кто верил в его выбор и поддержал его желание стать исследователем. Четыре долгих года он таил эту любовь в себе, никому не рассказывая. Однако всему бывает предел. Так и Давид, устав мириться с происходящим, открыл свою тайну учителю. На удивление, Густав отреагировал очень тепло на сказанное юношей. Давиду сообщили, чтобы он не переживал по поводу своего выбора, и предложили пройти тест-симуляцию космического боевого робота. Он справился, а результаты были отправлены в космическую академию пилотирования, откуда через несколько недель прибыл человек, чтобы забрать Давида на обучение. Мир перевернулся для подростка с ног на голову за такое короткое время. Не этого он хотел, когда соглашался на тест. Не хотел покидать родную планету. Но ситуация требовала от Давида решительности, к тому же, Молот тогда поведал весьма опасную тайну юноше, неплохо подтолкнув того к принятию верного решения. И ещё никто и никогда об этом не пожалел.

Теперь он уже не тот, что был раньше. Нет, очевидно что он вырос, возмужал, клетки всего организма полностью обновились, но дело вовсе не в этом. Он уже совсем другой человек, в его голове другие мысли, другие взгляды.

— Она напоминает мне мою покойную супругу, Давид, — Густав наконец соизволил ответить, — такая же взбалмошная и себе на уме. Если не дать отпор сейчас, потом уже будет поздно.

— Возможно вы правы, учитель, но я немного не об этом.

— А о чем же, друг мой?

— Разве Астрид не отреклась от идеи связать свою жизнь со мной?

— Брось, её кровь ещё молода и горяча, я бы даже сказал, куда горячей твоей будет. Но она тебя любит, и сможет простить. Тем более за такую ерунду, — Густав расхохотался и хлопнул ученика по плечу.

— Ну да, ерунду, — Давид смотрел вверх, на купол. Там, на орбите, покоился линкор, на котором они прибыли. Там же был и Кэнсэй, — учитель, вы в курсе зачем мы здесь?

— Все в курсе, сынок. Не переживай, мы и не с такими напастями справлялись. О, а вот и пришли, — Густав указал рукой на дом. Это был родной дом Давида. Совершенно незаметно собеседники добрались до этого места. Густав нажал на дверной звонок, через несколько секунд дверь распахнулась, открыв взору внутреннее убранство дома. “Совершенно ничего не изменилось”- отметил про себя пилот.

— Давид, мальчик мой, — в дверях стояла женщина весьма зрелого возраста, её пепельно-белые волосы были собраны в длинный хвост, а в уголках голубых глаз набегали капельки слёз. Давид же не стал медлить и шагнул вперёд, чтобы подарить своей матери долгожданные объятия.

— И я рад тебя видеть, мама.

— Как же долго. Сколько лет прошло, Давид.

Давид молчал. Он хотел сесть со всеми за стол и за чашкой чая спокойно пообщаться с семьёй и учителем.

— Мама, а где отец?

— Он на дежурстве, будет только через 12 часов. Заходи, присаживайся за стол. Густав, рада тебя видеть, спасибо что привёл его.

— И я рад тебя видеть, Одетта. Не стоит благодарностей, я и сам у вас давно не был, а тут такой повод заскочить.

Гости проследовали внутрь дома, на кухню. На столе в теплосберегающем рукаве стоял чайник, из которого по всей кухне растекался блаженный аромат крепкого чёрного чая. Давид зажмурил глаза. Тлеющий в памяти запах праздника разразился новым бушующим огнём. На Одемарке чай был в дефиците, и семья Давида выращивала немного чая на своей микроскопической плантации, употребляя готовый продукт исключительно по праздникам. Вот и сейчас, перед ним стоял невероятно ароматный, крепкий, манящий чай. Мама посчитала прибытие Давида домой событием, достойным праздничного чаепития. Слёзы выступили на глазах. Трогательный момент нарушили Густав с Одеттой, вошедшие на кухню.

Беседа длилась долго, шла неспешно. Всех интересовало все. Давид рассказал о своих успехах и о важности возложенной на него миссии, в свою очередь интересовался делами матери и отца. Четыре часа пролетели как один миг. Душевное застолье прервал звонок в дверь. Одетта встала из-за стола, решительно настроившись более не принимать сегодня посетителей, но Густав остановил ее.

— Присядь, уважаемая, я сам открою.

Давид остался на кухне с матерью, рассуждая о том, кого могла принести нелёгкая в такой час, а спустя минуту вернулся Густав. За его спиной Давид сумел увидеть до боли знакомый силуэт, а спустя мгновение мягкий свет кухонного светильника озарил лицо Астрид. Одетта замолчала. Давид поперхнулся чаем. Густав расплылся в довольной улыбке. Эффект от его выходки был ровно таким, как и ожидалось.

— Отец, разреши мне уйти, пожалуйста.

— Отставить, Астрид, присаживайся за стол со всеми.

Девушка была весьма пылкой и своенравной, однако перечить отцу она не смела. И как на зло, свободный стул был рядом с Давидом. Когда все уселись, Густав заговорил.

— Дети мои…

— Отец, можно пожалуйста без пафоса? — Астрид не унималась.

— Не перебивай отца, дочь! Гхм. Так вот. Дети мои! Сегодня вы встретились после долгой разлуки. Я смотрю на вас, и вижу как вы выросли, — Густав замолчал. На несколько секунду в воздухе повисла гнетущая тишина, которую так же внезапно вновь нарушил голос учителя, — но ничерта не повзрослели! Вы как были своенравными подростками, ими же и остались. Мы все хотим, чтобы вы наконец разрешили все ваши обиды, и либо остались вместе до конца дней своих, либо окончательно расстались как взрослые люди. Но чтобы все, что было недосказано — прозвучало, все что недодумано — осмыслено. Я понятно объясняю?

В воздухе вновь воцарилась тишина. Секунды текли непрерывным потоком. И когда, казалось бы уже, молчание затянулось слишком надолго, Давид встал со стула. Его голос звучал тихо, но уверенно.

— Мама, учитель. Не возражаете, если я покину вас ненадолго? Мне нужно пройтись, так лучше думается. Астрид, не составить мне компанию?

Девушка несколько секунд колебалась, после чего встала из-за стола и направилась к выходу. Задержавшись на секунду в дверном проеме, она бросила через плечо:

— Ну пойдём прогуляемся, чего застыл?

Молодые люди покинули помещение, а в воздухе моментально исчезло минуту назад витавшее напряжение, словно воздух наполнился спокойствием, которое сменяет бурю. Густав молча пил чай, а Одетта. Она смотрела на светильник, вырезанный мужем из куска кристалла, и скрестила пальцы…

***

Свечение купола мягко окутывало собой случайных прохожих, словно одеяло. "Прогулка в такое время не может быть непродуктивной," думал про себя Давид. Он был настроен решительно, такое положение вещей его сильно удручало, и судя по лицу Астрид, не его одного.

Молодые люди совершали шаги неспешно, вдыхая окружающий мир и выдыхая пламя переживаний. Чуть свежий воздух ботанического сада щекотал листья дубов и клёнов, заставляя деревья шептать тайную оду невидимым силам системы внутреннего климатического контроля. Гнетущая тишина начала растягиваться на неприличные по местным меркам расстояния, и данное обстоятельство все сильнее щекотало нервы Давида и Астрид. Кто-то должен был уступить и начать первым.

— Прости меня, — Давид решил взять дело в свои руки и нарушить тишину на правах джентльмена, — за то что улетел тогда, так внезапно, даже не попрощавшись. Я извиняюсь не потому что этого хотят от меня твои и мои родители, а потому что это чувство вины терзало меня все эти годы, — он с наигранным интересом разглядывал растения в ботаническом саду, но потом собрал всю волю в кулак и обратил свой взор на Астрид, — потому я вернулся сюда, чтобы загладить свою вину перед тобой. Перед всеми…

— Какая проникновенная речь. Долго готовился? — холодом веяло из нежных девичьих уст, настолько, что Давид невольно поёжился.

— Весь полёт. Хотя мысли витали в голове все эти годы.

— И как тебе думалось? Никто не отвлекал? Мне тут поведали, что простого курсанта в одну каюту с офицером заселили. Должно быть приятно проводить время с ТАКИМ офицером, — предпоследнее слово Астрид как можно более ярко выделила интонацией, полной сарказма. Давид же понял, к чему она клонит, и от осознания ему захотелось биться головой об эту прекрасную кору двухсотлетнего, великого и мощного дуба, под которым они сейчас проходили.

— Астрид, послушай меня пожалуйста. Я понимаю к чему ты клонишь. Я весь такой виноватый прилетел к тебе через пол галактики извиняться, но не забывая при этом потрахивать рыженькую лейтенанта Линдберг. Позволь несколько прояснить ситуацию. Это целиком и полностью её выходки с целью дестабилизировать моё состояние. Понимаешь ли… — Давид запнулся. Он не знал, можно ли ему рассказывать такое Астрид, не отправится ли он под трибунал в результате. Ведь ИИ мог его подслушивать и передавать информацию Юноне, — это все часть поставленного надо мной эксперимента. Секретность кошмарная, даже уже за то что я тебе сказал меня могут отправить под суд, а задача Юноны же — пошатнуть мою выдержку, лишить меня эмоциональной стабильности, чтобы выявить эмоциональный предел пилота.

Реакция Астрид его обескуражила. Она согнулась пополам от смеха, заливая своим звонким голосом весь сад. Когда же она разогнулась, чуть отдышавшись, Давид стоял в совершенном непонимании того, что могло её так рассмешить, и от того в его груди начала закипать обида, приправленная лёгкой яростью.

— Ну ты меня повеселил конечно. Ничего оригинальнее придумать не мог?

— Извини меня, но это чистая правда. Эдгар не даст соврать…

— Этот алкаш? Да он маму продаст за бутылку экзотического пойла!

— Ложь и провокация! Да, он синька, но никогда не врёт! И уж тем более не настолько он алкаш чтобы маму за бухло продавать…

— Хорошо, с маман я погорячилась, но он совершенно не авторитет, так что…

— Молот, — еле слышно сказал Давид. Голос Астрид сразу же затих, чтобы разлиться вновь, но теперь гораздо тише.

— Прости, что ты сказал?

— Молот может подтвердить мои слова. Но если ты заговоришь с ним об этом, меня могут ждать неприятности. Я не должен об этом никому говорить. Официально — я тестирую Кэнсэя. И новый интерфейс нейросвязи.

— До чего любопытно звучит. И как тесты? Удивишь меня чем-нибудь? — в голосе Астрид все ещё плавали ноты недоверия, но уже потонули саркастические настроения.

— Смотри, — Давид указал пальцем на небольшую берёзу в десятке метров от них, через секунду вокруг дерева появилось несколько распылителей системы орошения — они побрызгали дерево небольшим количеством воды и растворились под ковром из клевера.

— Какой интересный фокус с угадыванием времени орошения, — Астрид ожидала увидеть или услышать что-то более впечатляющее.

— Хорошо, глянь на газон вооон туда, — Давид указал в другую сторону, где была оргорожена небольшая поляна, на которой произрастала лишь газонная трава. Через пол минуты на газоне появился дрон-садовник, который принялся выстригать на газоне некие узоры. Астрид хмыкнула. Через минуту дрон закончил, и Давид поманил её пройти к этому месту. Когда они оказались там, где только что работал дрон, улыбка сошла с лица девушки, уступив место обескураженному удивлению. На газоне было написано её имя…

***

Дежурство проходило как всегда рутинно. Пётр и Фердинанд от скуки рубились в трехмерные шахматы, раз в пару минут по очереди проверяя датчики систем корабля. Однако огромный механизм, дрейфующий на орбите Одемарка, был сделан на совесть — в тысячные разы наблюдая одни и те же показания на приборной панели можно слегка двинуться рассудком. Только здравый смысл и постоянный отклик системы на действия оператора давали понять, что это не система зависла, а показания статичны. Настолько статичны, что невольно становится не по себе. О чем Фердинанд и поспешил рассказать своему товарищу по каторге.

— Не переживай, стабильность — признак мастерства! — сказал Пётр, передвигая пешку с B3-5 на C4-4.

— Ты как всегда спокоен, мой друг. Порой даже слишком, — парировал его ход Фердинанд, уводя ладью из образовавшейся ловушки, — я вообще не представляю тебя переживающим за что-либо.

— Ну подумай сам. Наша граница ответственности — этот мостик. Пока мы с тобой квалифицированно и ответственно подходим к своим обязанностям — ни нам, ни курсантам волноваться не о чем, — Пётр передвинул ферзя, — вам шах, коллега.

— Прошу время подумать. Кстати сейчас твоя очередь навестить приборную панель.

— Думай, если тебе это поможет. Пойду гляну.

Оставив друга в тяжёлых раздумьях, Пётр отправился в другой конец мостика, чтобы проверить все показания. Сигнализация не всегда могла сработать верно. Все же спокойнее проверить все показания лично.

Просматривая все зоны покрытия сенсора, он остановился на одном показателе. Возможно, датчик слегка барахлил, но на расстоянии 0.013 парсек от них был обнаружен энергетический всплеск, сопровождающийся возмущением квантовых связей. Пётр ещё раз проверил — данные верны.

— Эй, Ферди, а что у нас в 4992 секторе?

— Ничего, пустой космос, — Фердинанд встал из-за стола, потягиваясь, — а в чём дело?

— Судя по приборам там всплеск энергии с выбросом антиматерии.

— Значит явились таки… Капитан, говорит мостик.

— Слушаю вас, что случилось?

— В 4992 секторе обнаружены саламандры, судя по сигнатурам — улей вышел из гиперпространственного туннеля в этом месте.

— Вас понял. Сделайте оповещение по кораблю и сообщите на Одемарк…

Глава 6. Алый белый снег.

— То есть ты можешь управлять окружающей тебя электроникой, эм, силой мысли? — Астрид все не унималась, пытая Давида новой порцией расспросов.

— В целом — да. Но я ещё не успел как следует освоиться и не уверен, что дело касается всей электроники. Как мы смогли выяснить с Эдгаром — модуль по большей части является все же средством коммуникации, чем кибернетическим апгрейдом. Он активирует вычислительные способности моего мозга, дополняет их и осуществляет коммуникативную функцию с окружающей электроникой, но в первую очередь — с Кэнсэем. Это очень удобно — увеличивается скорость реакции и уменьшается время отклика. В принципе для управления роботом достаточно только нейроинтерфейса, половину элементов управления в кабине оставили просто для того, чтобы у пилотов с непривычки не было паники. Признаться, я тоже сначала нервничал, но потом освоился.

— А как тебе робот? Почему вообще Кэнсэй? Что это за имя? — Астрид все не унималась. Они сидели на газоне, и беседовали так уже больше часа. Руки девушки постоянно что-то теребили — травинку, лист дерева, волосы Давида… А он был и не против вовсе, еле слышно Мурлыкал только себе под нос, как кот.

— Кэнсэй — это древний японский мастер меча. Дань предкам. У робота в вооружении огромный арсенал плазменных и гравитационных клинков. Плюс есть два плазмомёта Гатлинга и даже гравитационный хлыст! Последний, правда, я опробовать не успел…

— Это звучит как технологическая камасутра. Не успел опробовать хлыст, развратник, — Астрид толкнула его плечом, но так неудачно, что оба повалились на траву. Их лица оказались в опасной близости друг от друга.

— Хочешь…

— Даааа? — Астрид вытягивала слова из Давида, как клещами.

— Хочешь, мы можем вместе…

— Нуууууу?

— Полетели на линкор, на орбите сейчас находится Кэнсэй. Мы можем полетать вместе.

— Что же ты раньше молчал?! Полетели конечно! Пошли, я знаю короткую дорогу в сторону Космопорта!

Астрид вскочила на ноги, взяла Давида за руку и потащила что есть сил за собой. Он только и мог, что лететь за ней безвольной куклой, доверив своё тело ей.

Космопорт встретил двух ночных посетителей все теми же яркими огнями и бдящей охраной. Давид воспользовался своим удостоверением пилота, Астрид же — отцовской фамилией. Впрочем, она и сама была на хорошем счету, так как выполняла несколько заказов для службы безопасности космопорта, потому её узнали без проблем. Озвучив цель своего визита, визитёры получили доступ к одному из маленьких восьмиместных челноков, на котором можно будет добраться до покоящегося на орбите линкора. Челнок был выполнен лаконично — ни одна деталь не была лишней, лишь самые необходимые элементы, минимум удобства, максимум надёжности. Давида накрыли воспоминания. Именно такой стальной серый корпус челнок поместил в себя Давида, доставив человека внутри себя на межзвёздный крейсер.

Давид уселся за штурвал, подумав немного вопросительно посмотрел на Астрид. Она мотнула головой, мол, "Не возражаю". Не встретив никаких причин покинуть кресло пилота, Давид устроился поудобнее, пристегнулся, включил двигатели. Машина тихо зарычала. Давид попросил ИИ послать запрос на разрешение вылета в диспетчерскую космопорта. Однако, задумавшись, сказал это вслух.

— Ты что-то спросил у меня, — сидящая рядом девушка оживилась.

— Эм, нет.

— Ты только что назвал моё имя и что-то там про диспетчерскую.

— Оу, это. Я попросил ИИ отправить запрос на вылет.

— А при чем тут моё имя? — Астрид все не унималась. Было видно что девичье любопытство гложет её все сильнее.

— Это имя… — Давид мялся. Он не решался признаться в таком ей, той, что сидит рядом с ним в кресле, — так зовут мой ИИ. Астрид.

— Чертов романтик, это же так мило! — вскрикнула Астрид, и вскочив с кресла прижала голову Давида к груди. Тепло женского тела молнией пронзило душу, возбудив до предела все нейроны. Дыхание участилось. С небес на землю его спустил голос Астрид, но уже в голове.

— Давид, разрешение на взлет получено шлюз номер 18 в нашем распоряжении. Однако, учитывая ваше возбуждение, я хочу предложить автоматический режим пилотирования. От вас требуется только не покидать кабины управления челнока, чтобы связь между мной и бортовыми системами была максимально стабильной.

— Хорошо, Астрид, постройки пожалуйста маршрут до линкора и скажи сколько полёт займёт времени.

— По приблизительным подсчетам, исходя из характеристик летательного аппарата — около сорока минут.

Давид обнял девушку за талию, прижав к себе ещё сильнее. В это время двигатели загудели сильнее прежнего, и челнок медленно двинулся к зоне взлета, чтобы затем покинуть купол через шлюз. Астрид в панике дернулась, глядя на приборную панель, потом, осмыслив происходящее, расплылась в улыбке.

— Так ты не только своим роботом и Дронами управлять можешь? Проказник.

— Ну, я сомневаюсь насчёт линкора, но думаю, при должной тренировке и его осилим. Голова правда болеть будет, — он усмехнулся. Тем временем челнок уже добрался до зоны взлета и запускал двигатели на полную. Давид предложил Астрид пока сесть и пристегнуться, она не стала отказываться от столь джентльменского предложения.

Пройдя ворота шлюза, челнок начал набирать скорость, устремившись ввысь по малой дуге. Нагрузка стабилизировалась, скорость стала постоянной, и Давид отстегнул ремни. Астрид последовала его примеру, после чего повернулась у нему.

— Сколько времени займёт полёт?

— Около 40 минут, может чуть меньше.

Астрид встала, сделав шаг вновь прислонилась грудью к Давиду. Погладив его светлые, как снег, волосы, она посмотрела ему в глаза и спросила:

— Ты когда-нибудь делал это в кабине космического челнока?

— Никогда в жизни…

— Тогда запомни этот момент…

Её губы поцеловали Давида в лоб, задержавшись на секунду, затем скользнули вниз, навстречу его ничего не понимающим и удивленным губам. Её глаза встретились с его глазами. Одежда, подхваченная невесомостью, устремилась на приборную панель. Примирение началось…

***

Подлетая к линкору, ИИ запросил разрешение на посадку. Когда разрешение было получено, челнок совершил крутой вираж и направился прямиком у стыковочной палубе. Давид как в первый раз любовался величественными красотами огромной машины. Удовольствия Астрид были попроще — она лежала головой на коленях у Давида и гладила его ладонь. Стоило полагать, что от прежних обид не осталось и следа.

Наконец, челнок проник в чрево космического корабля и всецело отдался стыковочным механизмам. Огромные стальные клешни аккуратно взяли челнок, и, словно игрушечный, поставили на площадку для высадки пассажиров. Гости корабля наконец показались в свете огней линкора, чем несколько потревожили дежурных вояк. Обозначив цель своего визита и показав значок пилота, Давид с гостьей отправились исследовать огромные просторы этого невероятного механизма.

Путь их лежал через половину корабля, к ангару с роботехникой. За неделю полёта Давид успел немного изучить строение корабля, потому охотно рассказывал Астрид обо всем, что их окружало на данный момент. Не забывая при этом якобы ненароком заводить её то в служебное помещение, то в свободную каюту, вскрывая замок не без помощи ИИ.

В конце концов, устав от уединений, Давид и Астрид просто шли по кораблю, беседуя и разглядывая внутреннее убранство.

— Скажи, Астрид, почему ты меня так быстро простила? Слишком все просто оказалось…

Астрид остановилась и сосредоточенно посмотрела на него. В словах Давида не было ни намека на шутку, издевку или сарказм. Его лицо выражало чистую, искреннюю озабоченность сложившейся ситуацией, хотя для него все обернулось весьма хорошо. Астрид подошла вплотную, её рука коснулась щеки, и губы нежно прошептали:

— Идиот ты.

— В каком это смысле?! То есть, обзываться было не обязательно!

Она нежно улыбнулась и пошла дальше, рассказывая ситуацию с её точки зрения.

— Понимаешь, Давид, я тебя давно уже простила. Я прекрасно знала зачем ты улетел, почти с самого начала. Отец мне все рассказал. Конечно, следовало бы попрощаться нормально, рассказать все мне, но ладно, что было — то было. Однако, как ты уже понял, все зависело от твоего возвращения. Если бы ты вел себя как ни в чем не бывало, клянусь, я бы тебе ещё и врезала. А так — ты извинился. И в твоём голосе я слышала искренность, в глазах видела раскаяние. Вот как можно злиться на такого мальчика? Даже такой большой и серьезной девочке, как я, — Астрид улыбнулась и подмигнула. Давид же осмысливал и мотал на ус все её слова. Что-то подсказывало ему, что эти знания по жизни ещё не раз сыграют добрую службу.

Так, за неспешным и душевным разговором они дошли до ангара. Давид приложил свой значок пилота к панели авторизации — и врата распахнулись перед двумя гостями. Взору молодых людей открылась величественная картина — десятки огромных боевых машин, сверкающих стальной чистотой и веющих непоколебимой мощью и величием, а в самом конце ангара стоял он — Кэнсэй.

Огромный робот был как всегда величествен. Его металлическое тело выглядело блистательно под яркими лучами искусственного освещения корабля, и всем своим видом излучало уверенность в собственных силах. Давид скучал по этому виду. Когда они вместе с Астрид подошли ближе, пилот дал команду через нейромодуль активировать Кэнсэя. Величественный колосс ожил.

— Эта штука поистине титанических размеров, — причитала Астрид, разглядывая робота со всех сторон, — и не сложно тебе с ним управляться?

— Я потратил почти 6 лет своей жизни на оттачивание навыков, — в голосе пилота не были ни тени позерства или гордости.

— Я уже и забыла сколько времени прошло…

— Давно это случилось… Что ж, иди сюда, в этой кабинке ты можешь надеть биокостюм.

— Стоп, зачем это?!

— А ты разве не хочешь прокатиться?

— Хочу конечно… А можно?

— Видишь это? — Давид показал золотой перстень с чипом внутри, на котором красовалась эмблема Академии, — такие выдают особо отличившимся во время учёбы. Этот перстень даёт мне право проводить тренировочные вылеты в любое время по моему желанию, а также доступ в любые технические помещения Академии или Линкора. Пришлось знатно попотеть, чтобы его получить.

— Вижу, конечно. Ладно, давай сюда костюм, — Астрид взяла биокостюм и проследовала в кабинку. Давид вошёл в соседнюю. Со стороны Астрид шёл звук снимаемой одежды и запах девичьих духов.

— Астрид, тебе помочь?

— Спасибо, сама справлюсь.

По команде Давида Кэнсэй развернулся кабиной к ним. Пилот подошёл к платформе и нажал кнопку готовности лифта. Астрид все не выходила. Когда терпение уже начало иссякать, она вышла из кабинки. Биокостюм идеально сидел на её теле.

— Мне кажется, это костюм придумал какой-то извращенец, — Астрид нервно поправляла костюм.

— Если ты о прозрачности — это боевой костюм, и так видно все повреждения на теле пилота, без снятия одежды. Как видишь, самые важные места защищены особенно.

— Все равно некомфортно мне. Бесит. Ладно, поехали.

Они шагнули на платформу, которая подняла их на уровень груди робота. Далее пилот и его гостья перебрались на робота, и проникли в кабину через открытый люк. В кабине Астрид на время потеряла дар речи, настолько её поразило внутреннее устройство Кэнсэя. Обратив внимание на кресло, она повернулась к Давиду.

Читай на Книгоед. нет

— А как мы будем делать это вместе, если тут всего одно кресло?

— О, не беспокойся об этом, сейчас все будет.

Давид наклонился к люку, чтобы открыть его, но панель сигнализировала о блокировке.

— Астрид, сможешь разблокировать люк? — Давид мысленно обратился к ИИ. Через секунду блокировка люка была снята.

— Готово, Давид.

— Спасибо, — Давид мысленно поблагодарил ИИ, после чего открыл люк.

— Вот, располагайся. Это кресло наблюдателя, тут безопасно и ты можешь видеть все что происходит.

— Уютненько. Даже слишком.

— Да, в этой модели как-то гармоничнее выполнен интерьер…

Беседуя по внутренней связи о внутреннем устройстве робота, Давид направил Кэнсэя к шлюзу. Огромный механизм, окруженный аурой спокойствия и силы, двигался быстро, но плавно. Сервоприводы на этой модели работали особенно, не так, как на старых машинах. Наконец, покинув шлюзовую камеру, Кэнсэй шагнул в пустоту и безмятежность. Тела пилота и пассажира мгновенно ощутили невесомость, однако спустя некоторое время заработали гравитационные подушки, создающие слабую гравитацию внутри кабины и уберегающие пилота и пассажира от ударов и перегрузок. Все же это боевая машина, а в бою всякое может быть.

Запустив сканирование, Давид выбрал одинокий астероид на небольшом удалении от корабля и направился туда.

— Скажи, Давид, а робот может спускаться на планету?

— Вообще да, характеристики силовой установки и двигателей позволяют, однако для последующего взлета потребуется долгая перезарядка аккумуляторных батарей. Потому рекомендуется делать это только в крайнем случае, иначе ты рискуешь зависнуть на планете на 30 часов.

— Я смотрю ты хорошо ознакомился с техническими характеристиками.

— Ну ещё бы, от этого зависит как моя жизнь, так и товарищей. Ладно, смотри, попробуем плазменную катану.

Давид снял с бедра робота сложенный меч, который тут же распрямился, явив себя во всей красе. Ещё через мгновение он раскалился, и вокруг него образовалось небольшое, но плотное облако раскаленной плазмы. Одним, но сильным и точным ударом, робот разделил астероид на две части. Оплавленные края каменной глыбы сверкали ничуть не хуже звезды, столько скудно освещающей Одемарк.

Внезапно на терминал пришёл голосовой вызов. Пришлось ответить.

— Давид, как это понимать?! — голос Юноны звучал весьма раздраженно, и отчасти её можно было понять.

— Добрый вечер. Извините, сержант, я должен был предупредить вас о том что выдвинулся на тренировку.

— Оставь свои любезности, скажи лучше почему с тобой в машине посторонний?

— Прошу прощение, но это не посторонний! Это сертифицированный техник, а также член моей семьи. Так как Кэнсэй более не является секретной разработкой и проходит открытые испытания, я решил, что данный ценный специалист имеет право ознакомиться с характеристиками робота.

— Да, но ты обязан был предупредить меня об этом.

— Извиняюсь, более не повторится.

Юнона ничего на это не ответила, просто прервала звонок. Астрид прервала нависшую тишину первой:

— Давид, а у тебя точно не будет из-за меня проблем?

— Да, Астрид, прости за это. Ничего страшного, помнишь что я тебе рассказывал? От неё всего можно ждать, так что я всегда готов. Давай лучше постреляем? Отлетим чуть подальше.

Кэнсэй двинулся в открытый космос, увлекаемый мощностью гравитационных двигателей. Стрелять из плазмогана возле линкора — так себе затея. Но и в сторону планеты стрелять нельзя — опасно. Лучше делать это в открытом космосе, по направлению в пустоту.

В полете открывались прекрасные виды — огромный линкор на фоне необъятной бело-голубой планеты. Давид смотрел завороженно, он никогда не видел свой дом с такого ракурса. Астрид, очевидно, тоже, так как любовалась видом вместе с ним. Давид иногда тайком поглядывал на свою спутницу через камеры видеонаблюдения, восхищаясь тем, как удачно пришелся биокостюм этому девичьему телу. Удалившись на приличное расстояние от линкора, робот остановился, и снял с плеча один из плазмоганов. Системы сразу же перевелись в режим стабилизации при стрельбе. Пока Давид выискивал очередную цель для демонстрации вооружения, в поле его зрения попал весьма странный объект. Он был похож на астероид, но траектория вызывала сомнение в природе этого космического тела. Давид обратился к ИИ:

— Астрид, дай анализ объекту в поле зрения. Взят на прицел.

— Потребуется время, Давид, пожалуйста ждите, объект весьма удален от нас.

— Хорошо, жду.

Секунды тянулись словно раскаленная резина. В кабине повисло напряжение. Астрид тоже уловила это невидимое напряжение, и чтобы как-то разрядить обстановку решила заговорить.

— Давид, что-то случилось? Почему мы застыли?

— Подожди. Видишь объект на прицеле? Мне не нравится его траектория. ИИ его анализирует, нужно время, совсем немного.

— Хорошо, не отвлекаю.

— Давид, внимание! — в голове раздался голос электронной Астрид, — судя по характеристикам этот объект — улей саламандр.

— Понял тебя, передай информацию на линкор, срочно.

— Уже выполнено, однако на линкоре в момент передачи данных была зарегистрирована боевая тревога. Вероятно, корабль уже в курсе.

— Понял тебя. Свяжи меня пожалуйста с сержантом Линдберг.

— Будет сделано.

Спустя несколько секунд взволнованный голос Юноны вновь принялся отчитывать Давида:

— Давид, где тебя черти носят!?

— Сержант, имею визуальный контакт с ульем. Приблизительное расстояние — 9-10 прыжков.

— Что? Какого хрена ты забыл в открытом космосе?!

— Собирался испытывать плазмомет.

— Так, никуда не двигайся, сейчас направим к тебе четыре звена на подмогу.

— Не согласен. Саламандрам нужны энергоносители, их путь лежит на Одемарк. Преградите дорогу разведотряду, а я отвлеку улей на себя.

— Давид, не сметь!

— Кэнсэй превосходит по характеристикам любую из машин звеньев, плюс с гравитационными двигателями саламандрам со мной не тягаться. Я знаю о чем говорю, это оптимальный вариант.

— Хорошо, подтверждаешь ли ты, Давид, что берёшь всю ответственность за дальнейшее развитие событий на себя?

— Подтверждаю.

— Подтверждение принято. Давид, центр управления предоставил тебе полномочия для самостоятельных боевых действий. Будь осторожен.

Робот на полной скорости двинулся навстречу улью. Давид был настроен решительно, наконец он сможет в полной мере показать все то, чему его научили в академии. Астрид же весьма переживала — слишком резко закручивались события. О чем она и поспешила оповестить пилота:

— Давид, тебе не кажется что стоит подождать основные силы?

— Нет времени, я не хочу рисковать колонией, Астрид. Не беспокойся, мы справимся, — последние слова звучали так ласково и убедительно, что ей не осталось ничего, кроме как принять данное положение вещей и сварить свою судьбу в руки Давида. Но безучастной а происходящему Астрид оставаться не хотела.

— Может я могу чем-то помочь тебе?

— Да, у тебя в кабине есть датчики окружения и радары — сообщай мне если заметишь что-то подозрительное, — Давид дал Астрид, по-сути, бесполезное занятие, так как вся информация от сенсорной системы поступала через нейроинтерфейс. Но оставить её фактически в одиночестве и бездействии он не мог.

Тем временем, робот достиг огневого рубежа, и Давид приготовился открыть огонь. По радару было видно, что разведчики саламандр уже отправились к планете. Однако об этом не стоило волноваться, там их встретят пилоты Академии. Опасения вызывали основные силы, собирающиеся вокруг улья и готовящиеся двинуться вслед за разведкой. Они как раз и были целью.

Давид достал из-за спины второй плазмоган и наметил относительно большое скопление саламандр. К тому времени саламандры уже заметили его и начали перегруппировываться, чтобы вылететь навстречу гостю. Как раз то что нужно, однако Давиду нужно было больше внимания. Гораздо больше.

Разогрев плазмоганы, он выпустил рой раскаленной плазмы в направлении улья. Через несколько секунд огромный астероид покрылся яркой пеленой взрывов, после чего огромное облако саламандр взмыло с поверхности и направилось к Давиду. Задумка удалась. Не заставляя ждать непрошенных гостей, он двинулся навстречу рою, вновь разогревая плазмоганы. В этот момент голос ИИ прозвучал в голове:

— Давид, используя оба орудия одновременно при стрельбе из одной точки врагу будет проще увернуться от снарядов. Нужен перекрестный огонь.

— Мы одни здесь, что ты предлагаешь?

— Воспользуйтесь гравитационным хлыстом, с его помощью можно контролировать до 5 объектов сразу, а два плазмогана будет выгоднее использовать на расстоянии друг от друга. Вы сможете сконцентрироваться на ближнем бою, а я возьму управление огнём на себя и буду стараться не допустить расширения роя.

— Идёт, выполняй.

В это же мгновение робот швырнул в разные стороны оба плазмогана, к которым тут же устремились две секции гравитационного хлыста.

— Давит, ты что удумал такое?! — Астрид отреагировала на это событие моментально.

— Смотри внимательно.

Секции хлыста, выполненные из невероятно прочного и гибкого полимера, ухватились за оба плазмогана, зафиксировав орудия на огромном друг от друга расстоянии. Через 3 секунды на саламандр обрушился дождь из раскаленной плазмы, а плазмоганы начали вращаться вокруг Кэнсэя с огромной скоростью, отрезая круговым потоком плазмы пути для отступления, и удерживая рой саламандр в плотном огневом кольце. Пространство вокруг роя покрылось яркими вспышками взрывов — раскаленная плазма легко прожигала невероятно толстый наружний покров саламандр, прожигая тело насквозь. От такой огромной температуры ткани в месте попадания плазмы мгновенно вскипали и испарялись, а наличие в организме саламандр равномерно распределенного по телу энергетического элемента Лейбнита, создавая таким образом мощнейший взрыв, который буквально разрывал тело саламандры в клочья, блокируя таким образом все регенеративные способности. Сложно регенерировать, когда все три твоих мозга взрывом разметало по всей галактике, в разных направлениях.

Расстояние непреодолимо сокращалось, что вот вот приведёт к ближнему бою. Давид, понимая это, достал и активировал две плазменных катаны, по одной в каждую руку. Яркое и раскалённое оружие имело внушающую длину — самое то для атаки на толпу врагов. До столкновения оставалось 20 секунд, плазмомёты изрыгали плазму теперь уже поочерёдно, делая перерыв на несколько секунд каждый. Если хотя бы одно из орудий перегреется — Кэнсэй очень сильно упадёт в огневой мощи, что однозначно будет началом конца. Печального конца.

10 секунд. На экране уже можно было разглядеть отдельных особей в рое. Их пылающие глаза, острые как клинки когти, серебристые как сталь тела. Всё истекало жаждой убийства. И жажда эта была обращена сейчас на него, Давида.

5 секунд. В горле пересохло. Но это мелочи, он обязан уничтожить как можно больше врагов и выжить, выжить любой ценой. Скоро его друзья разберутся с разведотрядом и присоединятся к нему.

Взмах плазменной катаны. Позади молчаливо вспыхнул взрыв. Повреждённое плазмой тело саламандры разорвало на мельчайшие части. Ещё взмах. Ещё два взрыва. Катаны орудовали без устали, словно их жажда смерти была куда сильнее и древнее. Но на самом деле, смерти саламандр жаждил пилот…

Плазмоганы, удерживаемые гравитационным хлыстом, на невероятной скорости кружили вокруг поля боя, повернув теперь в сторону Кэнсэя и удерживая основную массу роя на небольшом расстоянии от машины, но и не давая рою разлетаться. Счёт поверженных врагов уже перевалил за сотню, робот не замирал ни на секунду. Малейшее промедление стоило жизни. Стоило хоть на секунду замешкаться — ты труп. Потерял бдительность — ты труп. Недооценил врага — правильно, прах твой развеется по космосу. Внезапно раздался голос Юноны.

— Давид, основные силы разобрались с разведотрядом и направляются к тебе. Уводи рой к улью, там будет точка встречи.

— Понял тебя, выдвигаюсь.

Робот вырвался из роя и на полном ходу устремился к улью. Плазмоганы вернулись обратно, закрепившись на спине Кэнсэя. Более в них нет необходимости, в бою вместе с союзниками есть шанс задеть своих. Орудия хорошо послужили, пусть остынут немного. Тем временем разъярённый рой развернулся и двинулся следом. Давид знатно раздраконил саламандр, можно было гордиться собой. Улей уже рядом, и с каждой секундой размеры астероида становились всё внушительнее и внушительнее. Когда до улья осталось уже совсем немного, в коммуникаторе раздался голос Исаака:

— Давид, по команде уходи под улей! Давай!!!

Давид максимально ускорился и направился под астероид, в это же мгновение огненный поток обрушился на преследующий его рой сверху.

Из-за астероида показались роботы Академии, звено Исаака шло в авангарде, усердно поливая саламандр градом пуль. Настигнув врага, курсанты ринулись в рукопашный бой, и Давид ни в коем случае не пожелал бы остаться в стороне. Активировав клинки, он ринулся в бой. Однако его остановила Астрид.

— Давид, постой! Я видела десяток саламандр, которые отделились от роя и направились к Одемарку! Их нужно остановить!

— Понял!

Кэнсэй ринулся за группой саламандр. Давид сначала хотел достать их плазмоганом, но близость планеты заставила отбросить эту затею, тем более что он начал прямое преследование, и вектор стрельбы так или иначе совпадал с орбитой Одемарка. Нужно достать их на подлёте, в атмосфере плазменное оружие использовать запрещено, и арсенал весьма сузится.

Стремительно нагнав расстояние, робот активировал гравитационный хлыст, взяв его рукоять в левую руку. Давид приметил ближайшую к себе саламандру и переключил хлыст в режим лассо, во вторую руку взял плазменную катану. Мощным броском он забросил полимерную петлю в сторону саламандры, но промахнулся. Нервы натянулись словно струны, Давид выругался. Второй бросок — лассо схватило саламандру за хвост, который тут же отвалился. Третий бросок накинул петлю на голову чудовища, заставив замедлиться. Это и было нужно. Давид активировал возврат лассо, и саламандра на огромной скорости устремилась навстречу роботу. Через несколько секунд её тело пронеслось над вытянутой рукой Кэнсэя, в которой наготове была катана. За мгновение до этого полимерное кольцо отпустило тело саламандры, после чего чудовище продолжило своё путешествие по космосу в виде мелких обожженных ошметков, в которые оно превратилось из-за встречи с плазменной катаной.

План сработал. Осталось нагнать ещё девятерых.

Вот ближайшая саламандра, такой же захват, рывок, удар. Ошметки туши разлетаются в стороны. Отряд саламандр все ближе, Давид выбросил полимерный наконечник хлыста далеко вперёд, достав до четвёртой от себя особи. Сжав наконечник в ядро, он притянул его к оставшимся в руках секциями хлыста на полной скорости. Три саламандры, не успевшие увернуться от летящего на них снаряда, оказались прошиты ним насквозь от головы до хвоста. Через несколько мгновений их парализованным тела упокоила плазменная катана. Минус три, ещё пять.

Поняв, что от погони им не оторваться, три из пяти оставшихся саламандр развернулись, чтобы дать бой. До атмосферы оставалось менее двух минут полёта, и нужно было разделаться с ними быстро. Увернувшись от нескольких кислотных плевков, Давид ринулся в бой, запустив гравитационный снаряд по дуге.

Одна саламандра кинулась прямо на него, две других решили зайти с флангов. Противник был встречен лоб в лоб, катана обрушилась на саламандру в приветственной взмахе. Давид тут же бросился вправо, туда, где гравитационный снаряд только что прошил вторую саламандру, однако пришлось увернуться от кислотного плевка, летящего точно в спину. Не меняя направления полёта, робот развернулся, чтобы видеть третьего врага, и в этот же момент гравитационный снаряд пронёсся в каких-то метрах от Кэнсэя и сделал огромную дыру в преследующей их саламандра. Давид просто выставил перед собой катану, на которую налетело обездвиженное чудовище.

Развернувшись, робот в несколько мгновений настиг вторую саламандру и прикончил её.

Времени почти не осталось, и Давид ринулся за оставшимися двумя. Вокруг саламандр уже начал появляться лёгкий светящийся ореол — их тела начали входить в атмосферу. Нужно было торопиться. Робот максимально ускорился, нагоняя саламандр, однако ИИ решил внести свои коррективы.

— Давид, вход в атмосферу на такой скорости приведёт кповреждениям машины, несовместимым с дальнейшими боевыми действиями. Я рекомендую замедляться, координируя приземление, и перехватить врага на земле. Все секции гравитационного хлыста вернулись, мы сможем воспользоваться ним на земле.

— Хорошо, вычисли точку приземления саламандр, перехватим их там.

Сработали тормозные установки, робот начал замедляться, объятый пламенем разогретой от трения атмосферы. Саламандры приземлились в полусотне километров от колонии, и огромными прыжками начали свой путь в сторону купола. Не останови их Давид, городу будет нанесён серьёзный ущерб, много людей погибнут. Он не мог этого допустить!

Двигатели работали на полную, силовая установка была на пределе, заряжая моментально пустеющие батареи, и в определенный момент сработал байпасс, перенаправив поток от установки в обход батарей, напрямую в двигатели. Скорость падения ещё немного снизилась, появилась возможность маневрировать. Давид направил Кэнсея в точку перехвата, приблизительно в 20 км от колонии. Буквально через минуту огромная боевая машина совершила приземление в кристальный белый снег. Ноги погасили почти всю энергию удара, а двигатели замедлили падение. Кэнсэй устоял на ногах.

Давид осмотрелся. Позади, вдали, яркий свет купола колонии устремлялся ввысь. Впереди, в паре километров от него, неслись две огромных саламандры, сопровождаемые смертью. Ни в коем случае нельзя было дать им пройти.

Давид приготовился дать бой. В правую руку он взял огромный клинок, который был заготовлен специально для таких случаев, в левую — рукоять от гравитационного хлыста. Пользы от последнего на планете будет немного, ибо гравитационное поле Одемарка не даст возможности использовать все сильные стороны хлыста, но задержать врага на некоторое время он сможет, а большего Давиду и не нужно.

1 километр. Недалеко упала пара кислотных плевков. Пристреливаются на ходу. Уже поняли, что робот не имеет вооружения дальнего боя, и хотят максимально облегчить себе бой, повредив машину на подходе.

Ещё два плевка. Давид увернулся теперь уже били прицельно и точно, но атмосфера и гравитация играла свою роль, скорость полёта кислоты была относительно невелика. Увернуться было делом несложным.

500 метров. План довольно прост — поймать одну саламандру хлыстом, вторую покрошить в салат, заняться потом первой. Все просто, казалось бы.

Саламандры достигли Кэнсэя. На ходу они решили обойти робота с флангов, однако Давид не дал им такой возможности. Полимерное кольцо хлыста сомкнулось на шее левой саламандры, намертво пригвоздив её к земле. Давид воткнул рукоять в снег на том месте, где он стоял, и кинулся ко второй саламандре. Обездвиженное чудовище издавало ужасающий по своей громкости и голосу рёв, заставляя тело холодеть даже в биокостюме, а сердце замирать в ужасе. Оно билось с отчаянием и остервенением, нанося себе ужасные раны. Но Давиду было не до него. Вторая саламандра неслась на него с огромной скоростью, выпустив кислотный плевок и почти попав в правую ногу, каким-то чудом кислота прошла мимо. Саламандра прыгнула на робота, а Кэнсэй в это же мгновение упал на спину, на ходу проехав под саламандрой по снегу, рубанув клинком в область третьего мозга. Чудовище взвыло и провалилось кубарем в снег, который окрасился ядовидо-красной кровью. Саламандра выскочила на ноги, пару секунд шатаясь, и, придя в себя, вновь кинулась на робота. Кэнсэй, выпрямившись, выставил клинок на встречу и ждал противника на месте. Один мозг саламандры был поврежден, осталось повредить ещё два — и тварь подохнет. Но на все у него меньше минуты.

В два сильных прыжка чудовище настигло Кэнсэя и в последний момент вместо атаки в прыжке попыталось поднырнуть под робота и лишить его ноги, ну или хотя бы повалить на спину. ИИ это прогнозировал и в последний момент отвел ногу, повернувшись на месте на 180 градусов и вонзив клинок в спину зверя, как раз в район второго мозга. Саламандра проскользила на пузе несколько десятков метров, и пошатываясь пыталась встать, когда катана Кэнсэя упокоила душу твари навсегда.

Давид тяжело дышал. Это немного выматывает. Нужно разобраться со второй тварью.

— Давид, сзади!!! — в этот же момент он услышал крик Астрид. Все это время она наблюдала за боем, доверяя ему и не мешая сосредоточиться. Но сейчас он слишком рано расслабился.

Почти наугад он взмахнул катаной, пытаясь нанести колющий удар снизу в область хвоста, когда зверь набросился на робота и повалил в снег. Удар пришелся в область мозга, тварь завыла и пару секунд дергалась в конвульсиях, в это время Кэнсэй попытался встать, но саламандра пришла в себя быстрее и сразу же бросилась на робота вновь, не давая встать на ноги. Два тела — из плоти и стали, слились в один большой снежно-кроваво-стальной ком, барахтаясь в снегу. Оставаться под саламандрой нельзя, это будет конец.

Кэнсэй обхватил саламандру ногами, фиксируя тело, и на полную мощность включил маневренные двигатели, отлетев в сторону вместе с тварью, приземлившись в снег и покатившись кубарем вновь. Выбрав момент, ИИ включил маневренные двигатели с другой стороны, остановив вращение тел так, чтобы робот оказался сверху. План удался, саламандра оказалась снизу, однако в падении катана оказалась потеряна в снегу. Мгновенно Давид решил что делать дальше. Оставались только короткие клинки, которые так просто до мозга не достанут.

Из руки робота сразу же появился короткий вибрирующий клинок, и молниеносным взмахом он рассек плоть саламандры в области второго мозга, там, где обычно находится живот. Микровибрации клинка с частотой в несколько миллиардов колебаний в секунду позволяли резать даже плоть саламандр, однако делали оружие крайне недолговечным. Пара десятков ударов — и клинок на свалку. Восстановлению не подлежит.

Тварь взвыла, пытаясь сопротивляться. Робот запустил руку внутрь разреза. Чудовищу это явно не понравилось. Мало кому понравится, что у него внутри кто-то орудует руками без согласия на то. Через несколько секунд робот резко выдернул руку, выбросив в снег позади себя огромный зелёный кусок плоти. Это был второй мозг. Тварь забилась в неконтролируемых конвульсиях и чуть не сбросила Кэнсэя с себя, каким-то чудом удалось удержаться в этом безумном родео на звере.

Саламандра схватилась зубами за левую руку робота, плавя металл кислотой, а Давид тем временем всадил правой рукой клинок в голову зверя, с усилием пытаясь протолкнуть лезвие до мозга. Лишь бы хватило длины, лишь бы хватило.

В этот момент сознание Давида помутнело. Он увидел улей саламандр, но не снаружи, а внутри. Королёва улья, вокруг несколько сотен личинок, огромные саламандры — стражи, охраняющие улей. Сотни простых рабочих, саламандры воины.

И чувство. Чувство страха, отчаяния, бессилия. В этот момент Давиду показалось, что королева саламандр посмотрела на него. Нет, она смотрела не на него, она глядела в его душу, десятками своих глаз, и Давид почувствовал такую печаль и тоску, что больше не мог оставаться в сознании. Его тело обессиленно обмякло в кресле управления роботом. Он отключился…

Оглавление

Глава 1 Учебный корпус.

Глава 2. Кэнсэй.

Глава 3. Посредственные известия.

Глава 4. Отправление.

Глава 5. Дом, милый дом.

Глава 6. Алый белый снег.