Окрылённые временем [Алексей Николаевич Толстой] (fb2) читать постранично, страница - 164
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
– Нет. Ни капельки.
– А когда ранили?
Ему вдруг захотелось рассказать, как это вышло. Как их остановили, как рванули кони и понеслись, разбрасывая снег. Мутное небо, оглушительные до звона в ушах выстрелы и эта нелепая собака, лающая за санями, – все это встало перед ним и на мгновение заслонило комнату и
Лизу. Но она перебила его:
– Почему ты раньше не прислал за мной?
– Я хотел сам прийти к тебе, – сказал он, глядя на её шею и борясь со своими мыслями. – Но они меня не выпускают отсюда… А ты помнишь, как мы целовались тогда, в коридоре, и нас заметили?
Она напряжённо улыбнулась.
– У тебя бывает доктор?
– Время от времени. Сядь немного ближе, хорошо? Тут такая скука, что прямо выть хочется. Ко мне ходит каждый день один старый лунатик и выматывает из меня душу столетними шутками. Ты скучала обо мне?
– Я страшно беспокоилась.
– И я тоже. Безайс хороший малый, но он ничего не понимает. Как пень. Я валяюсь на кровати и целыми днями думаю о тебе. Как она называлась, эта улица, где общежитие, – Аргунская? Но какая ты хорошенькая!
Она подняла глаза и взглянула в его лицо, сиявшее счастьем. Он очень похудел, под глазами легла синева.
Месяц назад он был совсем другой.
– А как ты себя сейчас чувствуешь?
– О, ничего. Через неделю-полторы мы двинем с тобой дальше. Да, я забыл рассказать тебе смешную вещь… Но можно тебя поцеловать? Или об этом не спрашивают?
Он начал входить во вкус и сожалел, что поцелуи так коротки.
– Это очень странная штука. Иногда, когда я о чём-нибудь задумываюсь, я ясно чувствую, как у меня болит палец на той ноге, которую отрезали. На левой.
– Болит палец? – спросила она со сдержанным ужасом.
– Я растёр его сапогом, – сказал он успокоительно. –
Это только кажется. Лиза, дорогая, так ты беспокоилась?
Глупая! Что могло со мной случиться?
Он запнулся.
– Хотя случилось, – сказал он, смущённо улыбаясь. –
Вот. Но это ничего, правда? Я ещё наделаю делов. Бывает и хуже. Я почти здоров уже.
– Да?
– Ну конечно. О, нога мне не мешает. Хочешь, я покажу тебе, как я хожу?
– Не надо, – быстро сказала она, но Матвеев, снисходительно смеясь, взял костыли и поднялся. Он нацелился на окно и с грохотом, стуча костылями, проковылял до него, повернулся и снова дошёл до стула. Она встала.
– Каково? – спросил он, улыбаясь.
– Очень хорошо, – ответила она, комкая свою меховую шапку. – Но мне пора уже идти, милый.
Он сел и взглянул на неё снизу вверх.
– Почему? – спросил он тоном ребёнка, у которого отбирают сахарницу.
– Я выбралась только на минутку, – сказала она, опуская ресницы. – Мне обязательно надо быть дома сегодня.
Когда она говорила – надо, Матвеев сдавался. Он совершенно не умел с ней спорить.
– Но ты, может быть, придёшь сегодня попозже, когда освободишься?
Она подошла и мягко обняла его.
– Не скучай, – шепнула она, целуя его в щеку. – Завтра я приду на весь день – обязательно.
– Нет, в губы, – только и нашёлся сказать он.
Так она стояла рядом с ним, обняв его за голову и перебирая пальцами волосы, Матвеев торопливо и жадно целовал всё, что попадалось, не разбирая, с прожорливостью голодного человека, – шею, руки, лицо, овеянный нежным теплом её тела. Долго ждал он этого дня, – в вагоне, в лесу, в тёмных хабаровских улицах он думал об этих единственных бровях и нежной ямочке на шее.
Потом он вдруг почувствовал, что она вздрагивает, положив голову ему на плечо. Это было что-то новое.
– Лиза, что ты? – спросил он испуганно, осторожно садясь с ней на кровать.
Он подождал немного, а потом решил начать прямо с того места, на котором остановился, и уже обнял её за шею.
Но она отвернулась, и Матвеев скользнул губами где-то около уха.
– Я хочу поговорить с тобой, – сказала она, тяжело дыша.
Он крепко сжал её пальцы. Она сидела к нему боком, и он видел её профиль с длинными ресницами.
– О чем?
– О наших отношениях.
Она волновалась – волновалась из-за него! – и это наполнило Матвеева вульгарной радостью.
– Говори, говори, – сказал он снисходительно.
– Вот… сейчас и скажу, – возразила она, тихо отбирая свою руку. – Ещё раз поцелую – и скажу.
Несколько минут она целовала его с закрытыми глазами, горячо и быстро, как его ещё не целовал никто и никогда.
– Ну, вот, – услышал он её взволнованный голос. – Я
хочу… только ты не обидишься, милый? Постарайся меня понять. Наши
Последние комментарии
3 часов 27 минут назад
7 часов 42 минут назад
10 часов 48 секунд назад
11 часов 50 минут назад
17 часов 36 минут назад
17 часов 41 минут назад