С нежностью цвета огня. Книга 2 (СИ) [Аадет Тэль] (fb2) читать онлайн

Глава 1

Несмотря на то, что кровать в домике уже и жёстче, чем в особняке, мы вполне удобно размещаемся на ней втроём. Дневная жара давно миновала, и от воды веет прохладой, поэтому против объятий я совершенно не возражаю. Да, тесновато, зато очень уютно. Пожалуй, ещё нигде мне не спалось так спокойно, как в этом уединённом месте, под шорох волн и шелест листьев.

Даже сегодняшний сон полон беззаботной лёгкости. Рраяр, совсем юный, только закончивший обучение, за семейным ужином сообщает родителям и двум братьям, что хочет пройти практику в клинике отца. Хочет стать его преемником и заменой. Как и всякий молодой человек, он полон амбиций, идей и уверенности, что всё непременно получится.

Непривычно и грустно видеть его таким — открытым и воодушевлённым, вчерашним лучшим студентом, ещё ни разу не усомнившимся в безграничности своих сил, не утратившим веры в будущее.

Сквозь призму его эмоций я чувствую, что в их доме царит уют, доверие и предпраздничная атмосфера. Рраяру повезло с родителями. Сразу видно, который из четырёх мужчин его отец: налицо наследственная рыжина и лукавый взгляд, но он так же тепло относится и к остальным, не делая особых различий.

Наверное, чудесно было расти в такой дружной семье, в окружении любящих людей. Раньше я не придавала этому большого значения, но теперь начинаю догадываться, что многое потеряла. Родители развелись, когда мне исполнилось шесть. Оставшись одна, мама сначала хандрила и перебралась к бабушке. А потом, видимо, вспомнила, что всё ещё привлекательна и молода, нашла себе нового жениха и уехала к нему. Я оказалась ей там не нужна. Поначалу она ещё обещала забрать меня, как устроится, однако время шло, и ничего не менялось. Она и сейчас иногда нам звонит, но за столько лет мы стали почти что чужими. Жаловаться не на что: бабушка всегда обо мне заботилась, но, взглянув на семью Рраяра, я поняла, как всё должно было быть.

Похоже, теперь я всегда буду просыпаться от поцелуев. Прекрасная замена будильнику.

— Доброе утро, — мурлычет Медиф, выцеловывая дорожку от локтя к плечу.

Из окна, рассыпая блики в его кудрях, льётся яркий солнечный свет. Попадая в голубые озёра глаз, он делает их глубокими и прозрачными настолько, что можно рассмотреть каждую причудливую линию, каждую крапинку. Завораживающая красота.

Судя по тому, как отлично я выспалась, уже часов десять, не меньше.

— Доброе утро, — улыбаюсь, потягиваясь. — А где Лен?

— Сервирует стол. Сейчас будем завтракать. Ты любишь рыбу?

Вообще-то, не очень. Разве что изредка и точно не в качестве завтрака. Но он ведь не просто так спрашивает.

— Что, вы без меня и порыбачить успели?

— Я рано проснулся и не хотел вас будить.

— Тогда хвастайся уловом!

Накинув тунику, быстро умываюсь, собираю волосы в косу и, щурясь от обилия света, выхожу на улицу.

— Доброе утро, Лен. Говорят, сегодня в меню рыбка?

— Доброе, Дари, — ненадолго задержав на мне взгляд, он чему-то улыбается и кивает на стол: — Мы её уже пожарили, пробуй.

Один ловит, второй готовит, а я буду есть. Четвёртый в этой цепочке будет определённо лишним: с ним придётся делиться.

Нет, когда-нибудь моя совесть проснётся, и я тоже им что-нибудь приготовлю, но пока хочется просто насладиться моментом.

Рыба оказывается вкусной — сочной и нежной, аппетитно пахнущей какой-то незнакомой приправой, так что я не только пробую, но и перетягиваю к себе на тарелку второй кусочек, не забывая от души хвалить и повара, и рыбака.

Сегодня нам предстоит попрощаться с морем и домиком. Уходить не хочется, так что чай пью медленно, глядя на сонно-тихие волны и стараясь запечатлеть эту картину в памяти. Аллеон не торопит, однако уже дважды вслух мечтал о том, сколько всего интересного должно быть в дендропарке.

— Хочешь, останемся здесь ещё дня на три? — спрашивает он, наконец.

— Нет, — вздыхаю. — Мы же договорились, что сегодня по плану экскурсия.

— Можем отложить её на другой раз.

Ну да, конечно. У него вот-вот закончится отпуск, начнутся рабочие будни, а потом, не успеешь оглянуться, наступит осень. Дожди, слякоть, опавшие листья…

— Нет уж! Давайте немного поплаваем, а потом домой, в душ и переодеваться. Как думаешь, получится открыть переход, если я только фотографию видела?

— Должно получиться. Если нет, обратимся в Ассоциацию.

В этом весь Лен. У него всё просто, и на любой случай имеется запасной план. Путешествовать с таким человеком очень удобно.

Главное, самой не становится целью его плана.

В вожделенный Аллеоном дендропарк попадаем к полудню и пропадаем там до темноты. Сколько было восторгов! Сиир восхищается деревьями и цветами, всё трогает, нюхает и наверняка мысленно составляет список предстоящих покупок; Медиф же, как ребёнок, радуется поездке на подъёмнике и успевает отличиться ещё до ужина.

Только спустившись, решаем в какую сторону идти дальше, и вдруг инкуб, изменившись в лице, бросается в сторону. В следующую секунду Лен, я и целая толпа ошарашенных туристов уже наблюдаем, как ему в руки приземляется мальчишка, невесть как выпавший из кресла подъёмника. То ли торопился слезть и выскользнул, то ли баловался и упал, пока мама была занята смартфоном.

Всё происшествие занимает считанные секунды. Когда моё остановившееся сердце провалилось в пятки, а мать непоседы закричала от ужаса и отчаяния, он уже был в безопасности и изумлённо рассматривал своего спасителя.

В жизни ещё так не пугалась!

Как он его поймал и ничего себе не сломал, не упал даже? Высота метров шесть, не меньше!

Вцепившись в сына двумя непослушными руками, женщина обрушивает на Медифа такой бурный поток благодарности и причитаний, что он окончательно смущается и пользуется первой же возможностью, чтобы сбежать.

Нам лишнее внимание тоже не нужно.

К счастью, больше ничего страшного не происходит. Мы мирно гуляем, спугнув парочку целующихся влюблённых, перекусываем в кафе рядом с небольшим гротом, где из-за водопада мелькает мраморная фигурка изящной девушки, и возвращаемся домой.

Пройденные километры превратились в усталость, но вместо спальни Аллеон идёт в кабинет, долго роется в ящиках стола и вытаскивает круглую белую пластину с палец длиной, поделённую на несколько секторов с непонятными символами. Поколдовав над настройками, вручает артефакт мне.

— Подержи минутку. Если браслет не сработал, вот эта часть станет оранжевой.

Пластина мигает, а затем её деления начинаю по одному загораться светло-зелёным.

Браслет не подвёл.

Это одновременно облегчение и лёгкое разочарование. Я, вроде, и не хотела сейчас детей, но успела представить, как это могло бы быть, и теперь даже немного жалею, что не получилось.

— Надеялась на другой результат? — проницательно улыбается Лен.

— Не знаю. Наверное, нет. Мне ведь ещё доучиться нужно, диплом защитить.

Чутко прислушивающийся к разговору инкуб тут же находит контраргумент:

— Ребёнок не будет тебе в тягость! Все хлопоты я возьму на себя.

— Будешь менять пелёнки в перерывах между работой и учёбой? Тебе самому предстоит очень насыщенный год… Мы всё успеем, Медиф, обещаю. Незачем идти на подвиг, взваливая на себя всё и сразу.

Он хмурится. Возможность стать отцом явно перевешивает желание учиться и тренировать стражников, и в то же время ему не хочется быть обузой.

— Пообещай, что, если узнаешь о беременности раньше, не станешь от неё избавляться.

Опешив, едва сдерживаю возмущение. Как он может так обо мне думать! Даже если бы я вообще не хотела ребёнка, не стала бы делать аборт! По многим причинам. Тем более, в нём нет никакой необходимости. Наши условия вполне позволяют иметь хоть десять детей.

С другой стороны, речь идёт о Медифе. Он в этом не виноват, но у него всё, не как у людей.

— Я и не собиралась. И мне обидно, что ты допустил такую возможность.

Его лицо озаряется пониманием и мгновенно принимает виноватое выражение.

— Я не хотел, Дари, — извиняясь, очень нежно целует мне пальцы, каждый по очереди.

Попытка сказать, что не сержусь, обрывается резким вдохом, когда Медиф чуть прикусывает мой мизинец, обхватив его шёлковыми губами.

Встретившись взглядом, инкуб с мягкой понимающей улыбкой переворачивает мою ладонь и принимается медленно покрывать поцелуями тонкую кожу запястья.

Дыша через раз, не нахожу в себе сил оторваться от этого зрелища.

Одной невинной лаской он соблазняет и возбуждает больше, чем если бы целиком разделся и приставал.

Сзади на талию ложатся тёплые ладони Лена. Потеревшись щекой о мои волосы, он спускается к шее и целует ровно в то место, куда когда-то кусал. В этом бережном прикосновении столько нежности, благодарности и любви, что в груди, возле сердца, становится жарко.

Люблю. Обоих.

За ненавязчивую заботу и доверие. За неизменную поддержку и верность. За этот пронзительно-острый миг настоящего счастья.

Никто не спешит первым нарушать тишину, чтобы случайно не потревожить окутавший нас тончайший флёр душевной близости. Впрочем, слова и не обязательны. Нам всем сейчас хочется одного — разделить свои чувства, нежить и целовать, видеть, как туманятся от удовольствия самые любимые в мире глаза.

Мы спокойно доходим до спальни и только там начинаем помогать друг другу избавиться от одежды. Сегодня никакой спешки. Каждое прикосновение чувственное и неторопливое, изучающее. Что бы Медиф ни сделал со своим даром, я не испытываю прежнего сумасшедшего вожделения. Наоборот. Происходящее видится кристально ясно. Несмотря на сбивающееся дыхание, мысли текут ровно. Сознательно доверившись чужим умелым рукам, я впервые чувствую себя беззащитной, открытой — и вместе с тем в безопасности. Меня любят. Любят и принимают такой, какая я есть.

Без долгих обсуждений мужчины решают, что первым сегодня будет инкуб. Я не против, но всё-таки настораживаюсь.

— Не беспокойся, — произносит сиир, верно истолковав причину заминки. — Такого, как вчера, не случится.

Медиф становится ещё более бережным. Его пальцы с лёгкостью падающих лепестков порхают по телу, оставляя невидимые, но ощутимые следы. Видя, как я закусываю от нетерпения губы и прикрываю глаза, он едва заметно улыбается. Подхватив мои колени, целует сначала в левую, потом в правую, поднимается поцелуями по внутренней стороны бедра, подставляя голову так, чтобы мне удобнее было запускать пальцы в его шикарные волосы. Нам обоим нравится эта ласка.

Мы могли бы долго нежить друг друга, но Аллеон напоминает о себе, уверенно развернув меня и завладев ртом. Его рука властно удерживает за шею, пресекая любую попытку отвернуться, и целует он глубоко и напористо. Прежде и не подозревая в нём даже намёка на стремление доминировать, поддаюсь, покорно следуя за движением его губ. Однако в то же время ногами обхватываю за пояс Медифа. Изгибаюсь, едва не мурлыча от удовольствия, когда он мягко вдавливается в моё тело и принимается плавно двигаться.

Аллеон же, едва дождавшись такой возможности, усаживает меня на себя и откидывается на кровать, предоставив свободу действий. И только смотрит, околдовывая ярким блеском полуприкрытых глаз.

Положив ладони ему на грудь, покачиваюсь, выбирая подходящее положение, но сиир всё-таки уже чересчур возбуждён, чтобы наслаждаться медленным темпом. Сжав ладонями ягодицы, он сам поднимает меня и тут же опускает, выбивая из нас обоих короткий стон. Ещё и ещё, пока я не падаю на него в полном изнеможении.

Пригревшись между двумя самыми любимыми в мире мужчинами, вспоминаю, что хотела спросить:

— Мне показалось, или ты стал лучше контролировать свою способность, Медиф?

— Теперь она работает только по моему желанию. Я не стал пользоваться ею сегодня, но, если захочешь, сделаю это в следующий раз.

— Не обязательно, — отмахиваюсь, прижимаясь к его боку. — С вами мне хорошо и без дополнительной магии.

— Спокойных снов, любимая, — желает Аллеон, целуя в плечо.

— Я бы сказал — интересных, — усмехается Медиф, покрепче прижимая к себе.

Пожелание инкуба сбывается. Сон действительно интересный и познавательный — о том, как мы вернулись из Зачарованного леса, и Рраяр меня поцеловал. Как я тогда на него злилась! Думала, он хотел этим меня растоптать, показать, что время, проведённое вместе, ничего для него не значило. А оказалось, тот поцелуй был жестом отчаяния.

В смятении чувств слежу, как, доставив меня домой, Рраяр понял, что теперь должен будет уйти. Уйти, несмотря на то, что больше всего на свете ему бы хотелось остаться. Он презирал в себе это желание, но оно сковывало его, как змея. Душило.

Ощутив сожаление от предстоящей разлуки, джарой осознал, что неизбежно, постыдно и окончательно проиграет. Это будет разгромное и желанное поражение.

Резко распахнув глаза, делаю глубокий вдох, чтобы скорее унять чужие эмоции; обвожу взглядом тёмную комнату.

— Рраяр меня ненавидит, — сообщаю встревоженному Лену причину своего состояния.

— Не говори так. Он тебя любит.

— Вот именно. Он все свои силы вложил в сопротивление этому чувству и всё равно не смог его уничтожить.

Аллеон перетягивает меня к себе на грудь, целует в волосы и, помолчав, уверенно произносит:

— Вся его злость обращена на него же самого. Рраяр взрослый и умный, Дари. Он не может не понимать, что ты не виновата в том, кем для него стала. Любому очевидно, что ты не пытаешься его влюбить, не удерживаешь… Готов поспорить, это выводит его из себя ещё больше.

Разве это — любовь? Разве должна она быть такой мучительной и болезненной? Рраяру плохо со мной и невыносимо одному: она ломает его, перекраивает под себя.

— Он должен справиться сам. Пережить, переболеть или сдаться. Твоя жалость и попытки помочь лишат его самоуважения и остатков гордости. Ни один мужчина не простит этого женщине. Хватит и того, что ты сделала в храме.

— Не стоило, да? — вздыхаю виновато. — Я и не собиралась ничего обещать, но в ваших храмах такая волшебная атмосфера! Поневоле начинаешь верить в чудо. Оно бы не помешало, учитывая, что я понятия не имею, что с этим всем делать.

— Просто не вмешивайся. Не нужно ничего делать, если он сам не попросит.

Молча вожу ладонью по его груди.

Ну да, как же… Рраяр вот прямо возьмёт — и попросит. Тем более — меня. Да даже если я буду единственным человеком, способным помочь, он сделает вид, что его всё и так устраивает!

Впрочем, ни Аллеон, ни Медиф тоже ничего особо не просят. И не жалуются, хотя есть на что.

— Извини, что посреди ночи донимаю тебя разговорами о другом мужчине.

Он то ли хмыкает, то ли фыркает:

— Наверное, я начинаю к этому привыкать, — и после паузы продолжает уже серьёзно: — Так или иначе, Рраяр — часть нашей семейной жизни. Я не могу игнорировать тот факт, что ты его ли-моисс… как и то, что он постоянно приходит на помощь.

Если джарой и часть нашей жизни, то явно запасная. Как пятое колесо. При необходимости его вынимают из багажника, а в остальное время не вспоминают.

Мне это не нравится.

— Спи, Дари, — улыбается сиир. — Всё разрешится. Поверь моему опыту.

Вспомнив, сколько у нас планов на день, заставляю себя на время отложить тяжёлые мысли. Нужно выспаться.

Утром, позавтракав и прихватив пирожные с цветами, мы сразу же отправляемся знакомить Медифа с бабушкой.

Инкуб нервничает. Это угадывается по застывшей «правильной» осанке, бесстрастному лицу и прохладным пальцам в моей ладони.

Помня о ночном разговоре, не решаюсь показывать, что вижу его волнение, но и совсем бездействовать не могу.

— Уверена, бабуля нам обрадуется! — говорю оптимистично, ни к кому конкретно не обращаясь. — Будем пить чай и знакомиться. Даже не сомневаюсь, Медиф, что ты ей понравишься.

Он сегодня очень хорош. Сапфирово-синяя рубашка, чёрные джинсы — немного непривычно после таласских узких брюк, но ему идёт.

— Нисса Арквия достойная женщина, — поддерживает Лен. — Умная и серьёзная. Если уж она доверила Дари мне, зная о наших семейных… затруднениях, то с тобой точно проблем не возникнет.

Проходя мимо покрашенного им штакетника, сиир пробегает по нему почти что хозяйским взглядом и кивает, удовлетворённый результатом малярных работ.

Вот только бабушки дома нет.

Растерянно постояв у запертой двери, оборачиваюсь:

— Давайте после обеда ещё зайдём. Вряд ли она уехала надолго, но не ждать же здесь.

— Может быть, предупредишь её о нашем приходе?

— Нет, пусть будет сюрприз. Если предупрежу, она всё это время проведёт у плиты и наготовит столько, что на десять человек хватит. И расстроится, если в нас это не влезет: подумает, что невкусно.

Использовав для обратного перемещения двери сарайчика, мы выходим на крыльце дома Лена.

В двух шагах от Рраяра.

Не ожидавший такого джарой пятится, а потом и вовсе оглядывается на ворота.

Забеспокоившись было, вовремя вспоминаю, что в мужьях он теперь числится только формально, да и то временно. Это очень упрощает ситуацию.

— Чему обязан? — прохладно интересуется Аллеон.

— Да вот, — усмехается Рраяр, — заглянул убедиться, что эта пигалица никуда не влипла.

— Беспокоился, значит? — широко улыбаюсь, беря разговор в свои руки.

Заметив, что я не только не рассердилась, но даже и не обиделась на его пренебрежительный тон, Рраяр хмурится.

— А у меня для тебя хорошие новости! — сообщаю, не скрывая своей радости и не давая ему возразить. — Льирраэнт согласился послать тебе другую ли-моисс! — и в подтверждение демонстрирую ему символ клятвы.

Я ожидала, что он не поверит или удивится, или хоть улыбнётся, но Рраяр вдруг бледнеет от ярости.

— Ты что наделала, пакость? — угрожающе рычит, наступая. — Решила от меня отказаться?!

Казавшаяся довольно удачной идея внезапно теряет свою привлекательность.

— У тебя же теперь будет возможность…

Я не боюсь его! Не боюсь!.. Просто пусть не подходит!

— Собралась передаривать меня, как чёртов ненужный подарок?!.. Стойте там, иначе обездвижу обоих! — командует, не отворачиваясь. — Думаешь, я позволю?!

Схватив за руку, он с силой дёргает меня на себя, и, пока я лечу, мы оказываемся на пороге храма.

Проклятый ходячий портал!

Каменные стражи зашевелились, гневно хмуря брови, но джарой не обращает на них никакого внимания.

— Отпусти! — шиплю. — Ты делаешь мне больно!

— Неужели? — переспрашивает издевательски, втаскивая внутрь.

Доведя до статуи покровителя путешественников, разворачивает, крепко сжав плечи и прожигая взглядом:

— Слово в слово повтори, что ты попросила!

— Да что ты взъелся?! — вырвавшись из его хватки, отскакиваю на шаг. — Для тебя же, придурка, старалась!

— Что ты просила?! — ярится он.

— Чтоб ты мог снова кого-нибудь полюбить! Чтоб тебе, идиоту пришибленному, с другой повезло, раз я не устраиваю!

Он прищуривает убийственный взгляд, часто и тяжело дышит, так что крылья носа трепещут, и медленно достаёт из внутреннего кармана короткий кинжал.

— Что-то ещё? — уточняет почти спокойно, не на шутку меня напугав.

Как я могла забыть, что он псих? Первое впечатление было верным!

Похолодев, загнанно озираюсь по сторонам. Кроме нас, в храме только парочка, заключающая брак у алтаря богини любви. Если меня сейчас принесут в жертву, они не заметят. Помощи ждать неоткуда. Нужно бежать.

Сглотнув, осторожно отступаю назад.

Рраяр изгибает бровь, но не останавливает.

Хорошо.

Ещё на шаг ближе к выходу.

— Что ещё ты говорила? — с нажимом повторяет он, не двигаясь с места. — Вспоминай.

— Ничего особенного, — тихо и размеренно отвечаю я, задом наперёд подкрадываясь к дверям. — Только то, что помогу вам найти общий язык. Только это, честное слово.

Короткий хищный прыжок, цепкие пальцы на запястье, — и кинжал до крови царапает мою ладонь.

— Слушай меня внимательно, — требовательно шепчет Рраяр, не отпуская мой взгляд, и испуганный возглас застревает в пересохшем горле. — Сейчас ты будешь очень сильно просить отменить эту клятву, ясно? Очень сильно. Иначе…

Многозначительно не договорив, он ранит и свою ладонь тоже, а потом прижимает наши руки к алтарю.

— Только дёрнись!

Едва получив свободу, отшатываюсь:

— Не смей, слышишь? Никогда не смей мне приказывать!

Обмакнув палец в капельку крови и жутковато улыбаясь, он чертит какую-то завитушку.

Алтарь вспыхивает зелёным, резонирует на низких частотах, от которых дрожат стёкла, вибрирует пол и неудержимо сотрясается тело.

— Что ты сделал? — спрашиваю испуганно.

— Хорошенько запомни это чувство, — наставительно произносит джарой, следя за гаснущим сиянием. — Чувство, когда кто-то другой держит в руках твою жизнь и судьбу… И, проклятье, никому больше не позволяй тащить себя в храм и пускать кровь! Это верх глупости! Аллеон совсем ничему тебя не учил?! А если бы я потребовал клятву вечного долга?! Ты бы рабыней стала! Собственностью! Дышать бы без моего разрешения не смогла!

Подходит ближе, берёт за руку, рассматривая серебристую вязь, хмыкает:

— Да не бойся ты!.. Мальчишка отметился?

— Его зовут Медиф, — напоминаю раздражённо. — Ты собираешься объяснить, что это было?

Новых татуировок, вроде бы, не появилось, так что брак мы не заключали. Но что тогда?

— Воспитание.

Хочется сказать, что я — не ребёнок, чтобы меня воспитывать, но я прямо вижу, что он и ждёт именно этого ответа, чтобы припомнить мне нашу встречу у института.

Сердито отнимаю свою руку, ещё раз осматриваю себя на предмет чего-нибудь необычного, всей кожей чувствуя, что гадкий джарой насмешливо улыбается, и замечаю, что кое-что изменилось.

— Кольцо клятвы побледнело!

— Конечно.

Так вот, что он сделал!

— Но не исчезло…

— Ты же обещала «помочь» не только мне, но и той, кем собиралась себя заменить. Узор исчезнет полностью только после того, как и она откажется… Я надеюсь, ты всё поняла? Никакой больше инициативы! Будет только так, как я сам решу!

— Да пожалуйста…

— Что надо сказать? Ну?

— Я больше не буду, — цежу зло.

— Умница, — фыркает он. — А теперь идём.

— Давно пора было! Аллеон, наверное, беспокоится.

— Ничего, ещё немного они подождут.

— Подождут? Но разве… Куда ты опять собрался меня тащить?!

— Ко мне домой. Ты же не думала, что уже прощена?.. Ты действительно так думала? — он даже смеётся. — Ну нет! Здесь я всего лишь позаботился о своём будущем, а к твоему наказанию мы ещё и не приступали.

Тягаться в проворстве с тем, кто умеет телепортироваться, очень трудно. Убежать от него — нереально. Но я стараюсь. После телепортации, едва ощутив под ногами землю, бросаюсь прочь. Идеально было бы улизнуть через дверь, но он предусмотрительно закинул нас в сад и сразу же взялся за ремень брюк, показав тем самым, как именно собирается мстить.

Очень сомневаясь, что это только шутка и самого наказания не последует, убегаю от азартно улыбающегося мужчины так же панически, как на заре нашего знакомства. Рассматривать дом времени нет, но вот сад у него обширный. Лену бы здесь понравилось. Подстриженные кусты, цветущие клумбы, фонтаны, ухоженные деревья — все эти препятствия и то, что из спортивного интереса Рраяр не использует магию, чудом помогают мне не попасться. Пока. С каждым вдохом в боку всё сильнее колет, и я чувствую, что конец уже близок.

Вдруг густой зелени блеснула кованая дверца! Не дверца даже, скорее, калитка, но я готова рискнуть.

— Не входи туда! — выкрикивает Рраяр, появляясь прямо у меня перед носом. — Нельзя!

Шарахнувшись, огибаю огромную кадку с кустом и вновь, пуще прежнего, устремляюсь к спасительной створке.

А за ней маленькая беседка и мольберт с незаконченным пейзажем, палитра и кисти. Если не обращать внимания, что на картине изображена осень, а краски давно высохли и потрескались, можно решить, что художник отлучился всего на минутку и вот-вот вернётся.

Остановившийся за моей спиной джарой молчит.

— Ты всё ещё её любишь, — шепчу едва слышно.

Это не укор, я не ревную. Разделив с ним воспоминания, я тоже прониклась его чувствами. Мы с хозяйкой мольберта не конкурентки: слишком большая меж нами разница — во внешности, в характере и во времени. Да и бесполезно соперничать с призраком. Проиграешь.

— Кого? — сквозь зубы угрожающе спрашивает он, намекая, что совсем не хочет ничего обсуждать.

— Её. Вы мне недавно снились.

Не осмелившись войти, Рраяр тихонько закрывает распахнутую мной дверку.

— Её звали Ирссия.

Проведя по витым прутьям ладонью, он отворачивается, направляясь к выходу из сада и показывая дорогу.

— Не злись. Я — единственная, кто тебя понимает. Я чувствовала всё то же, что и ты.

— За это я порой тебя ненавижу, — говорит, обернувшись. — Это мои воспоминания! Мои! Какое у тебя право в них лезть?!

— Ты же мои тоже видишь.

Он хмурится, а затем устало выдыхает.

— Расскажи, что именно тебе снилось.

Мне, в общем-то, не трудно, но…

— Уверен, что стоит?

— Я её забываю, Дари, — признаётся горько. — Черты лица, голос, улыбка — всё постепенно стирается… Слишком много лет прошло.

— Может это и к лучшему? Самое-то главное ты не забудешь. Воспоминания останутся с тобой, даже если ты полюбишь кого-то снова. Это не предательство, Рраяр.

Не предательство. Ведь он-то жив, а для живых время не останавливается. Нельзя навечно законсервировать себя в прошлом, среди дорогих сердцу воспоминаний.

Хотя, если бы не стало кого-то из моих любимых, а потом объявился некто, претендующий на их место, я не уверена, как бы с ним поступила. С этой точки зрения, Рраяр ещё очень приветлив.

Догнав его, смущённо трогаю за локоть.

— Извини меня.

Мне не хватает решимости смотреть в эти внимательные, так много всего повидавшие за долгую жизнь, глаза. Я и сама точно не знаю, за что именно извиняюсь. За то, что не послушалась и чуть не влетела в беседку, которую он столько хранил нетронутой? За то, что, не спросив, навязала другую женщину? Или, может, за то, что невольно нарушила его едва устоявшийся быт?

Только сейчас я вдруг ощутила нас не просто временными попутчиками, чьи дороги к утру разойдутся, а постоянными спутниками. Не во сне, а наяву осознала, что Рраяр принял меня в свой ближний круг. Ипочему-то мне стало за всё очень стыдно.

Он ничего не говорит, но и от одного взгляда щёки опаляет румянец.

— Что с тобой делать? — вздохнув, джарой скупым жестом проводит по моим волосам. — Идём. Угощу чаем. Кофе тоже есть, если хочешь.

— Спасибо.

Сегодня мне совершенно не хочется с ним спорить или язвить. Это подозрительно. Можно, конечно, сказать, что наконец-то проснулся инстинкт самосохранения, но страх давно испарился.

С этим мужчиной я впервые чувствую себя ведомой и, как ни странно, меня вполне устраивает такое положение дел. С Медифом чаще всего приходится играть ведущую роль, с Леном у нас равноправие, а вот Рраяру я, оказывается, готова уступить лидерство. Разумеется, только когда он серьёзен. Если снова начнёт вести себя, как подросток, мы будем спорить до хрипоты.

Как и большинство здешних построек, жилище джаройя уникально и, по-своему, очаровательно. Молочно-белый двухэтажный дом выглядит представительным и немного запущенным. Словно в нём обитает человек, посвятивший себя работе и ничего больше не замечающий. Однако внутри безупречно чисто. Просторные комнаты обставлены светлой деревянной мебелью, на стенах красуются медальоны с изображениями цветов, на полу — узорный паркет. А ещё тут свежий, приятный аромат.

— У тебя чудесный дом! Фасад показался мне довольно строгим, но сами комнаты производят совсем другое впечатление.

— Нравится? — улыбается он, ведя в столовую.

— Очень! Пол — настоящий шедевр! Тебе не жалко ходить по такой красоте?

— Везде работают заклинания. Хоть весь город промарширует — паркет будет всё так же блестеть.

— Магия — это здорово, — вздыхаю завистливо. — Но, как вспомню твои тренировки, желание самой стать магом сразу же пропадает…

Фыркнув, Рраяр кивает мне на старинный овальный стол, а сам принимается возиться с разными баночками. Из каждой из них он берёт ложку-две и засыпает в чайник.

— Ты чай делаешь или готовишь какое-то зелье?

— Настоящий чай нужно ещё уметь приготовить, — замечает он снисходительно. — Это тебе не пакетик в чашку закинуть.

— Ну да. В твоём исполнении, чай — это настоящий шедевр, — и тут меня разбирает смех. — Если всё же решишься, у тебя есть все шансы отлично вписаться в семью!

Рраяр недоумевающее поднимает брови, и я поясняю:

— Недавно мы отдыхали на море. Медиф поймал нам на завтрак рыбу, Лен её пожарил, а ты мог бы обеспечить всех вкусными освежающими напитками…

— А ты? — насмешливо щурится он.

— А я дегустировать!

— Отлично устроилась! — смеётся. Впервые так искренне и по-доброму. — Впрочем, не думаю, что они возражают… Что ты так смотришь? Да не отравлю я тебя! Не отравлю!

Честно говоря, ничего такого я и не думала. Растерянность, которую он заметил, объясняется куда проще. Сидеть с джаройем у него дома, пить чай, разговаривать и смеяться всё ещё для меня непривычно.

И мне бы промолчать или ответить что-то смешное, но…

— Что теперь, Рраяр?

— Теперь, думаю, можно уже разливать чай по чашкам.

Конечно, он понимает, о чём я, но предпочитает сделать вид, что это не так.

Что ж, наверное, я слишком спешу.

В голову вдруг приходит мысль, что Рраяр похож на свой дом. Глядя на «фасад», я никогда бы не подумала, что внутри он настолько красив.

— Нирь утром испекла замечательное печенье, попробуй, — говорит, пододвигая ко мне фарфоровую чашку.

Всё было бы ничего, если б на блестящей поверхности вазы с печеньем я не разглядела своё отражение.

— Это что? — мигом всполошившись, тру пальцами золотистый круг с завитушками, появившийся прямо посредине груди, под ключицами. — Это ты сделал?!

— Технически — нет.

— Рраяр! Что это такое?!

Он усмехается.

— Догадайся. Даю тебе одну попытку, но, так и быть, подскажу: это не клятва вечного долга.

Глава 2

Увы, клятва долга — не единственная моя версия.

— Только не говори, что у нас теперь всё официально… — прошу со стоном. — Ты даже меня не спросил!

— А ты меня разве спрашивала?

Нет, но…

— Сколько ещё ты собираешь мстить?! Хватит уже!

Отчаяние в голосе вызывает у Рраяра весёлый смех, а мне хочется или стукнуть его чем-нибудь, или пожаловаться на это самоуправство Лену.

Вот только сиир скажет, что так и думал. Он же предупреждал.

Как ни посмотри, получается, я сама виновата.

Но я ведь не знала, что так выйдет! Как лучше хотела!

— Никогда больше не буду никому помогать! — рычу.

— Не стоит делать столь категоричные заявления. Помочь, если об этом просят, — обязанность каждого.

Бросив на него испепеляющий взгляд, вздыхаю и возвращаюсь к чаю.

В конце концов, надо уметь видеть плюсы. Например, теперь не нужно ломать голову, как убедить Рраяра проникнуться тёплыми чувствами к незнакомой девушке. И её убеждать в том, что он «неогранённый алмаз», а не кусок кварца, тоже не нужно.

А вот «осчастливить» Медифа и Лена придётся, да. И бабушку тоже. Кстати говоря…

— Раз уж ты по собственной инициативе записался ко мне в мужья, возьми ответственность и присутствуй, когда мы будем сообщать эту новость остальным.

— Надеешься, что Аллеон придумает способ всё отменить? Зря.

— Всего лишь собираюсь рассказать о тебе семье.

— Можно подумать, они не знают… — закатывает он глаза. — Ну, хорошо. Если настаиваешь, я посмотрю на выражение их лиц, так уж и быть.

— Тогда идём.

Задержу его, чтобы потянуть время, а потом, напомнив о данном согласии, проведу к бабушке. Маленькая, но приятная месть.

Но всё получается даже лучше. Бабуля сама решила к нам заглянуть.

Шагнув из перехода, с удивлением вижу, как Аллеон, Медиф и бабушка, которую они, очевидно, только что встретили у ворот, неспешно идут к особняку и беседуют.

Заметив нас, компания останавливается, и все взгляды сосредотачиваются у меня на груди.

Запретив себе краснеть, смотрю прямо на Лена. Медиф примет любой мой выбор. Пусть, не обрадуется, но примет. А вот по поводу сиира я, признаться, немного волнуюсь. Про джаройя он знал давно, но одно дело теория, и совсем другое — такая внезапная практика. Лен хмурится, плотно сжав губы, прищуривается, чтобы лучше рассмотреть золотистый круг, а потом, порывисто приближается.

Ой-ой!

Но ни драки, ни скандала, как я боялась, не последовало. Ободряюще мне улыбнувшись, Аллеон с нажимом проводит пальцем по рисунку и, убедившись, что тот не стирается, смиренно вздыхает.

— Полегчало? — спрашивает, повернувшись к Рраяру.

— Ты даже не представляешь насколько!

Бабушка переводит взгляд на джаройя, придирчиво изучает его посерьёзневшее лицо, и изгибает бровь:

— Дарисса, ты ничего не хочешь мне рассказать?

Кричать, похоже, никто не будет, так что я понемногу возвращаю себе уверенность.

— Познакомься, бабуль, это Рраяр — тот самый джарой, о котором мы говорили, и вот уже около часа мой третий муж.

— Мы знакомы, — произносит она, не спуская с него строгого взгляда.

— Нисса Арквия, — Рраяр почтительно склоняет голову.

Откуда они все друг друга знают?! И почему я столько лет пребывала в неведении, что у бабушки была такая интересная молодость?!

— Давайте поговорим в доме, — приглашает Аллеон. — Дари, проводи всех в малую гостиную, пожалуйста, а я распоряжусь насчёт чая.

С сомнением покосившись на него, Рраяр всё-таки промолчал. Тоже мне, чайный гурман!

— Всё в порядке? — тихонько уточняет инкуб, оттеснив новенького.

Вид у него такой, что, стоит мне только пожаловаться, и без рукоприкладства не обойдётся.

— Всё хорошо, Медиф, — улыбаюсь, погладив его по предплечью. — Рраяр ничего такого не сделал. Мы побывали в храме, а потом ненадолго заглянули к нему.

Про кинжал и угрозы ремнём лучше пока промолчать.

Медиф по-прежнему недоволен, и, чтобы избежать дальнейших расспросов, оборачиваюсь к бабушке:

— Я так рада! Тебе уже рассказали, что утром мы собирались зайти в гости?

— Да, Аллеон об этом упомянул… — войдя в особняк, она с интересом осматривается по сторонам. — У вас красивый дом, Дари. Выдержанный, но уютный. Тебе здесь нравится?

— Очень! Конечно, иногда не хватает привычной техники или Интернета, но зато у Лена потрясающая библиотека! К тому же, мы часто куда-нибудь отлучаемся. Нужно, наверное, наладить какую-нибудь связь, иначе в следующий раз можем и разминуться.

— Я уточнила в Ассоциации, где вы.

— А они знают, когда мы куда-нибудь отправляемся?

— Ассоциация всегда отслеживает, в каком из отражений находятся её служащие. Это обеспечивает им безопасность.

Рассаживаемся. Рраяр — в кресло, я — на диван, рядом с бабушкой, по которой сильно соскучилась, а Медиф успевает занять место по другую сторону от меня.

Видимо, тоже скучал. И ревнует, конечно.

— Итак, Рраяр, — сурово начинает бабушка, — значит ты бросил Дари, не закончив образовывать связь? Ты ведь знаешь, что с ней было бы, если б не помощь нисса Элктара и его друга?

— Любой джарой это знает, нисса, — произносит тот. Невероятно, но в его голосе звучат настоящие нотки раскаяния! — Я понимаю, что подверг Дариссу опасности, и этому нет оправдания. Однако прошу вас о снисхождении. Если вы знаете, как исключительно редко можно встретить ли-моисс дважды, то понимаете, что её появление тогда стало для меня большой неожиданностью. Как и умение перемещаться между мирами.

— Ты мог постараться лучше, — довольно жёстко замечает бабушка. — Но, как я вижу, не сделал этого. И всё же уверен, что станешь достойным мужем?

— Приложу для этого все усилия.

В присутствии бабушки джарой присмирел и почти оробел. И это при их-то разнице в возрасте!

— Рраяр уже несколько раз спасал мне жизнь, — дополняю, проникнувшись сочувствием. — Я не сержусь на него за то, что тогда случилось.

— А следовало бы, — ворчит она, однако явно смягчается. — Ты слабела бы до тех пор, пока совсем не обессилила и не уснула бы. И разбудить тебя без помощи джаройя было бы невозможно.

— Вовремя нас Драхар выручил, — поёживаюсь. — Зато Рраяр помог, когда я в Зачарованный лес попала.

— Куда? — переспрашивает недоверчиво. — Как?!

Пока я коротко пересказываю наши приключения, возвращается Лен, толкающий перед собой тележку с чаем, пирожными и печеньем. Найдя в нём понимающего собеседника, бабушка довольно пылко и со знанием дела принимается перебирать кандидатуры тех, кому было бы выгодно проредить Круг. Минут через пятнадцать к делу подключается приглашённый на их совещание Эшер. Рраяр же исчезает в направлении кухни, чтобы вскоре триумфально вернуться с новой порцией чая, и я готова поспорить, что заварку он смешивал сам.

Будучи единственными, кто ничего не знает о властьимущих этого мира, примерно через час мы с Медифом окончательно путаемся в именах и фамилиях. Обсуждение набирает обороты и заканчиваться не собирается, поэтому, переглянувшись, мы оба сбегаем в библиотеку. Его ждёт учебник, а у меня впереди ещё большая часть Путеводителя по мирам.

Там нас, в обнимку расположившихся на ковре, и находит Аллеон, проводящий для гостьи экскурсию.

Пока бабушка с интересом ходит вдоль стеллажей, сиир бесшумно присаживается рядом.

— Всё в порядке? Ты какая-то непривычно тихая с тех пор, как вернулась.

— Вы на меня очень сердитесь из-за Рраяра? — спрашиваю то, о чём давно думала.

— Что он такого сказал, что ты согласилась его принять? — Медифу, видимо, тоже не даёт это покоя.

— Он особо меня и не спрашивал…

— Если так, я…

— Подожди, Медиф, — останавливает Лен. — Рраяр не сказал тебе, что он сделал?

— Что тут говорить? — машинально поглаживаю рисунок. — Я и так уже догадалась.

— Вы по-прежнему не женаты, — на всякий случай поясняет Лен и, увидев моё изумление, вздыхает, пытаясь набраться терпения. — Он сделал примерно то же, что и я. Соединил ваши судьбы. Твоя татуировка золотая, а брачная была бы серебряной.

— И чем мне грозит это соединение?

— Да ничем. Вы и без церемонии были связаны, так что ничего особо не изменилось.

— Но теперь мы не сможем от него избавиться, да? — безрадостно уточняет инкуб. — Клятва ведь утратила силу?

— Наполовину. Пообщаться с предназначенной Рраяру девушкой всё же придётся. Если она не захочет иметь с ним дел, тогда я буду свободна от своего обещания.

— Если только она не влюбится в него с первого взгляда, проблем не возникнет, — несколько отстранённо произносит Лен. — Вопрос можно считать почти решённым.

Хорошо бы закончить с этим поскорее и избавиться от клятвы. Узнав, что Рраяр по-прежнему не мой муж, я воспряла духом и больше не хочу связываться с такими серьёзными силами. Нужно быть осторожнее.

— Жаль, что нисса Арквия поселилась в другом отражении, — задумчиво говорит сиир, найдя бабушку взглядом. — Она могла бы жить где-нибудь неподалёку.

Да, было бы гораздо лучше, если б мы жили если и не в одном доме, то хотя бы не в разных мирах.

Почему, интересно, бабушка решила отсюда уйти? Она ведь всё обо всех здесь знает и много лет провела, работая в Ассоциации. Чем её мог привлечь тот лишённый магии мир?

Выбрав две книги, она с улыбкой подходит к нам:

— Позволите одолжить их? Верну в следующий раз, как соберётесь в гости.

— Разумеется, — кивает Аллеон.

— Бабуль, почему ты перебралась в то отражение? Разве не лучше было бы жить здесь?

Вопрос напоминает ей о чём-то грустном, и я вспоминаю, что в нашем доме не принято было упоминать дедушку. Может быть, дело в этом?

— Я родилась и выросла в этом мире, — начинает она, присаживаясь на кресло. — Встретила здесь Саримира — сиира, которому была парой… Да, Дари, — признаётся виновато, видя, что я едва сдерживаю вопрос. — Да, он и есть твой дед. Но так получилось, что замуж я вышла не за него.

Как так?

Перевожу взгляд на Лена, но он только пожимает плечами, предлагая слушать дальше.

— Я полюбила другого — обычного человека, живущего в мире, где и не подозревают об иных отражениях. Он был смелый, уверенный в себе, красивый, опасный. Саримир умолял остаться, обещал, что всегда будет любить и заботиться, но мне тогда не хотелось заботы, — тяжело переведя дыхание, бабушка рассматривает свои ладони. — Мне хотелось гордиться, что вот этот завидный мужик, который никогда никого не любил, стал моим мужем… А Саримир был тихим, терпеливым, никогда не повышал голос, ни с кем не ссорился. Он был старше меня. Сильно старше. Жизнь с ним показалась мне скучной, и я ушла. Мы не могли остаться втроём. Человек, которого я выбрала, жил в ином мире, он никогда бы не согласился делить меня с кем-то другим.

Мама ни разу не говорила о своём отце ни одного доброго слова, так что, похоже, крепкой семьи у них не получилось. Да и какая там могла быть семья, если бабушка даже имя его называть не хочет?

— Я очень рада, что у тебя есть Аллеон и Медиф, Дарисса. Ты ведь уже заметила, как сильно они отличаются от большинства мужчин, выросших в том отражении, правда? А вот я, почему-то, будучи уже взрослой женщиной, поняла это не сразу. Тут не принято бросать семью и детей. Я сменила мир, но несколько лет пребывала в уверенности, что такие ценности везде одинаковы. А оказалось, что нет. Когда Далии исполнилось десять, мы развелись. Я сама потребовала развода, узнав, что мой муж практически живёт у любовницы.

— Ты могла бы вернуться сюда, — предлагаю тихо.

— Нас никто не ждал. К тому же, я никогда не владела магией и уже привыкла жить, пользуясь бытовой техникой.

— А тот сиир? Возможно, он до сих пор в этом мире.

— Я больше ничего о нём не слышала… Я ему тогда такого наговорила! — моя всегда невозмутимая бабушка прижимает ладони к порозовевшим щекам. — Стыдно вспомнить!

В установившейся тишине я размышляю о том, есть ли ещё шанс найти Саримира и надо ли это делать. С одной стороны, они тут все долгожители, так что вполне вероятно, что он ещё жив. Но что, если у него ужедавно другая семья? Не лучше ли оставить, как есть?

— Нисса Арквия, вы только не сердитесь… — осторожно начинает Лен.

— Не нужно его искать, — невесело усмехается она, отмахиваясь. — Что я ему скажу? Он, может, и видеть меня теперь не захочет. И прав будет, — она недоверчиво замолкает, как и мы, различив звук чьих-то приближающихся шагов, и взволнованно вскакивает:

— Нисс Элктар! Кто вам разрешил!..

— Саримир многому меня научил, — он стойко сносит её гневный шёпот. — Я не мог его не позвать.

Меня настигает осознание, что Лен снова схитрил. Зная историю своего наставника и моей бабушки, он нарочно подкинул мне мысль расспросить её о причинах переезда, чтобы таким образом выяснить, можно ли попытаться их помирить! А как только выяснил, сразу же связался с ниссом Саримиром и загнал бывшую начальницу в угол.

За бабушку я, разумеется, рада.

Но эта черта характера Аллеона смущает и беспокоит. Очень.

Шаги смолкли. Он тут.

Гадая, каким окажется родной дедушка, не спускаю глаз с двери. Вот ручка поворачивается… и на пороге появляется мой сосед, нисс Римир. Милейший пожилой джентльмен, всегда придерживавший лифт, помогавший донести пакеты с продуктами, починивший мне кран и розетку, всегда интересовавшийся здоровьем мамы и бабушки.

Я ни разу не видела его неопрятным, но сегодня нисс Саримир определённо превзошёл сам себя. Светло-бежевый костюм, шёлковый платок в нагрудном кармане пиджака и пышный букет голубых гортензий.

Он так и замирает, глядя на бабушку с тихой, но бесконечной нежностью, не решаясь ни подойти, ни заговорить.

Кажется, дедушка у меня всё-таки будет! Причём не какой-нибудь, а самый что ни на есть лучший!

— Мы вас оставим, — выполнив свою часть плана, сиир под благовидным предлогом скоренько сбегает с места действия, прихватив нас с Медифом.

Проходя мимо нисса Саримира, приветственно киваю и улыбаюсь в ответ на его взволнованный взгляд.

— Удачи! — желаю беззвучно, одними губами.

В кабинете, устроившись на диване, мы продолжаем самообразовываться. Аллеон занимается бумагами. Я не отвлекаю его: нужно сначала самой успокоиться, выждать, иначе эмоции превратят серьёзный разговор в упрёки и крики. К тому же, сегодня последний день его отпуска, и стоит подготовиться к завтрашнему визиту в Зачарованный лес.

Проигнорировав обед, старшее поколение показывается на глаза только к ужину, и смотреть на них — одно удовольствие!

Бабушку не узнать! Сколько себя помню, она всегда была бойкой и пробивной, ни на кого не надеялась и ничего не боялась. Я думала, это характер, а оказалось такой её вынудили стать обстоятельства. Теперь же, сидя рядом с тем, кому с самого начала должна была стать парой, она словно помолодела и выглядит, как по-настоящему влюблённая женщина.

Учитель Лена, пока не полностью поверивший в произошедшие перемены, для надёжности иногда поглаживает и целует её ладонь. Про содержимое своей тарелки он, кажется, и вовсе не вспоминает, сосредоточив всё внимание на соседке. Бабушка, вроде бы, и недовольна, что все замечают её смущение каждый раз, как их взгляды встречаются, но ничего не может с собой поделать.

Не тратя время на вопросы о результатах беседы в библиотеке, сразу перехожу к радостной части:

— Поздравляю!

В последнее время меня мучила совесть из-за того, что я здесь, в окружении любящих мужчин, а она там, одна. Думаю, теперь эту несправедливость можно считать исправленной.

— Спасибо, Дарисса, — улыбается нисс Саримир, и в уголках его глаз появляются лучики морщинок. — Вия сказала, что ты уже знаешь, что…

— Что теперь точно могу называть вас дедушкой? — фыркаю.

Между нами давно установились очень тёплые отношения, и он уже предлагал звать его так, но мне было неловко.

— «Тебя», — поправляет он и переводит взгляд на Лена: — Я рад, что вы вместе. Никому другому я свою внучку бы не доверил.

Медифу тоже достаётся спокойная, располагающая улыбка, и инкуб, помедлив, чуть склоняет голову.

Действительно, очень мирный и доброжелательный сиир. Если он учил Аллеона, понятно, почему мой любимый такой терпеливый, оптимистичный и заботливый.

После еды бабушка с дедушкой переглядываются, и необходимость спрашивать их о дальнейших планах отпадает сама собой.

— Уже уходите? Мы с удовольствием предоставили бы вам комнаты, если хотите.

— Не нужно. Но я был бы благодарен за возможность денёк погостить в вашем домике у моря.

— Разумеется, — соглашается Лен. — Можете не спешить: в ближайшее время мы всё равно будем заняты.

Обнимая бабушку на прощание, я вдруг чувствую, как нас с ней обеих бережно обхватывают крепкие мужские руки.

— Мои девочки, — ласково произносит нисс Саримир.

А я замираю, вслушиваясь в ощущения. Не помню, обнимал ли меня когда-нибудь папа, но стоять вот так, вместе, очень здорово. Словно я снова маленькая, а кто-то большой, сильный и добрый защищает меня от всего мира.

— Давайте, я проведу вас? — предлагаю, наобнимавшись.

— Сначала нам нужно в Совет, милая, — отказывается дедушка и, раньше, чем бабушка успевает выразить своё возражение вслух, мягко ей улыбается: — Не спорь, свет мой. Дай мне о тебе позаботиться.

— Я предупрежу отца, — кивает им Лен напоследок. — Он всё подготовит.

— Мы вас ещё навестим.

— Ты же знаешь, вам здесь всегда рады.

Они уходят, а я немного волнуюсь. Нисс Саримир явно собирается провести ту же Церемонию, что и Аллеон, но не будет ли это опасно в его возрасте?

— Он справится, не бойся. В слиянии судеб нет ничего страшного.

Глядя на уверенное лицо Лена, я вспоминаю, что всё это было частью плана. Стоит ли сейчас высказать, что мне не нравится быть использованной вслепую, или промолчать? Что мешало ему поделиться своими соображениями и действовать сообща? Я очень благодарна за результат, но то, как он его достиг… возмущает.

— Почему ты не предупредил?

— Ты сердишься? Мне казалось, всё разрешилось наилучшим образом, разве нет?

Он не понимает. Это раздражает, ведь на тему манипуляций мы уже говорили. Ещё и голос такой… удовлетворённый.

— Ты мог рассказать, что собираешься сделать.

— Я должен был убедиться, что нисса Арквия захочет вернуться.

Всё равно, даже так… Он обошёлся с нами, как с шахматными фигурками. Собрал, расставил, сыграл — и добился победы. Да, мотивы и цели благие, но меня коробит такое отношение.

Гадко думать, что со мной Аллеон поступает таким же образом.

Его лицо приобретает всё более виноватое и обеспокоенное выражение.

— Дари… — и беспомощно умолкает. — Я люблю тебя.

Не знаю, что нужно сказать. Это же мой Лен, мой любимый. Не хочу делать ему больно, но не могу смотреть, как он продолжает с отстранённым профессионализмом управлять другими людьми.

Сажусь на подоконник и, не глядя на сиира, озвучиваю то, что занозой засело в сердце:

— Не могу отделаться от мысли, что ты и со мной выверяешь каждое своё слово. Просчитываешь реакцию, чтобы действовать наверняка, добиваться поставленной цели. Я понимаю, что иногда это оправдано рабочей необходимостью, но мы же семья, Лен. Как тебе верить, если я не уверена, говоришь ли ты что-то потому, что так чувствуешь, или потому, что это способ поставить галочку в графе «Выполнено» очередного плана?

— Ты всегда можешь мне верить! Всегда, в любой ситуации! — пылко заверяет, приблизившись. — Дари… не отворачивайся от меня, пожалуйста.

Я не двигаюсь: так легче быть честной.

Да и речь, конечно, шла не о том.

— На что ты сердишься? — тихо заговаривает он снова, не получив ответа. — На то, что я помирил их?

— На то, как!

— Они ведь счастливы, Дари. И любимы. После церемонии они с Саримиром проживут ещё много лет. Разве ты не помогла бы мне, если б я сказал, что собираюсь снова свести ниссу Арквию и своего наставника?

Приходится сквозь зубы мысленно признать, что помогла бы. Особенно, если б знала правду обо всех действующих лицах.

И то, что бабушка отказалась искать своего сиира, меня не остановило б.

Налицо двойные стандарты. Но осознание этого облегчения не приносит. На что именно я сейчас злюсь? На сам план или только на то, что Лен мне о нём не рассказал?

На плечи ласково ложатся ладони, даря поддержку даже в такой момент.

— Ты испугалась, потому что почувствовала себя уязвимой, — говорит, поглаживая. — Не бойся меня. Я не сделаю ничего во вред.

Он прав. Я рассердилась не столько из-за того, что он использовал меня, чтобы разговорить бабушку, сколько потому, что засомневалась, как часто Аллеон был со мной искренен.

В конечном итоге всё сводится к одному — к доверию. Оно или есть, или нет. Если нет, то и говорить не о чём. Разговоры всё равно не помогут. Но ведь я верю Лену. Верю.

— Я глупая, да? — спрашиваю устало.

— Просто немного наивная. Ты не замечаешь, но все так или иначе друг на друга влияют. Осознано или нет. С этим ничего не поделать.

— Ты постоянно что-то придумываешь, и иногда я не понимаю твоих мотивов, поэтому и…

— Кто ищет, тот найдёт. Даже если на самом деле этого нет, — чуть иронично улыбается он. — Думаешь, я строю по пять заговоров только за завтрак?

— Не скромничай. Думаю, их вполне может быть шесть или больше.

Поняв, что гроза миновала, Лен с облегчением смеётся, сильнее прижимая к себе.

— Ты меня напугала.

Мне и самой было тяжело. Не люблю ссориться.

Пусть мы ничего не решили, и он даже не стал извиняться, но всё-таки я чувствую в нас перемены. Это приносит если не мир, то хотя бы покой и надежду.

Остаток вечера проходит в тишине библиотеки. На диване втроём оказалось тесно, так что мы читаем, кучно расположившись прямо на полу, возле горящего камина.

Едва стрелки часов достигают десяти, Лен решительно отбирает мою книгу, аргументируя это тем, что подъём предстоит ранний и день обещает быть трудным. Нужно лечь спать пораньше.

Мы с Медифом не возражаем.

Ночью мне снится то, что я давно уже хотела увидеть. Наша с Рраяром первая встреча.

Он выбрал меня, доверившись своему чутью. Не планировал ничего особенного, просто надеялся, что получит вкусного донора, и надоевшая слабость ненадолго отступит. Однако обрёл даже больше — второй шанс. Всё равно что второе рождение.

Никто не верил, что такое возможно — повстречать ли-моисс дважды. Даже один раз — уже почти фантастическое везение, но два! Он был изумлён до потери речи, ошарашен, растерян и просто не мог поверить. Несмелая надежда на счастье смешивалась в его душе с протестом и отрицанием, а я тем временем убежала. Осознав масштабы последствий своего замешательства, Рраяр ужаснулся. Подвести ли-моисс было для него чем-то настолько непростительным и крамольным, что трудно даже вообразить. Не зная обо мне ничего, он, тем ни менее, уже не считал чужой и бросился следом, намереваясь искать до тех пор, пока не найдёт.

Привычно проснувшись посреди ночи, не двигаясь, обдумываю увиденное.

Странная всё-таки у них магия. Поначалу мне казалось ужасно несправедливым, что любовь джаройев в некотором смысле искусственного происхождения. Я даже не считала её настоящей. Но, чем дольше вижу сны с воспоминаниями Рраяра, чем глубже погружаюсь в его чувства, тем сильнее крепнет наша с ним связь. Даже без встреч наяву.

Впервые меня посещает мысль о том, каково Рраяру видеть себя моими глазами. Мой образ в его голове окутан влечением, вольным или невольным, и это, в общем, приятно, но что чувствует он? Каким предстаёт перед самим собой? Раздражающим и надоедливым? Ненужным?

Пристыжённая, пытаюсь вспомнить, как долго считала джаройя досадным недоразумением, но по всему получается, что он уже вдоволь на это насмотрелся. И ни разу не упрекнул.

— Что на этот раз? — спокойно и вовсе не сонно интересуется из-за спины Аллеон.

— Почему ты проснулся? Я даже не шевелилась!

— Ты почти всегда просыпаешься в это время, так что мы тоже, — объясняет вместо него инкуб.

Боюсь загадывать и стесняюсь сказать им, что думаю, но разговора, похоже, не избежать. Со дня на день это всё равно бы случилось.

— Вы же знаете, что для меня нет никого, дороже вас, да?

Почуяв подвох, Медиф хмурит тёмные брови. А Аллеон, как обычно, видит меня насквозь.

— Хочешь, чтобы Рраяр стал третьим? — в бесстрастном голосе нет осуждения, но я знаю, что он ревнует.

Хочу ли я, чтобы Рраяр стал моим мужем в полном смысле этого слова?

Наверное, нет.

Я не готова видеть его с утра и до вечера, вместе завтракать и обедать, делить постель и всё прочее. Мы друг друга возненавидим. Рраяр — словно яд. Чтобы выработался иммунитет, нужно получать его малыми дозами, но постоянно.

— Нет. Не сейчас. Я хотела бы попросить о другом. Не прогоняйте, если он снова решит к нам прийти. Понимаю, как это звучит, но…

— … вы друг без друга не сможете, — продолжает Аллеон мою реплику, обращаясь при этом к потолку. — Как я и думал, джаройи не просто так становятся полностью уязвимы перед своей избранницей. Эта уязвимость — и есть оружие. Магия толкает их искать встречи днём, а по ночам они проникают в сны, занимают мысли и приручают чувства, медленно отвоёвывая себе место в сердце. От них невозможно отказаться, не так ли?

— И ты предлагаешь просто смириться?! — негодующе шипит Медиф.

Сиир с видимым безразличием пожимает плечами.

— Независимо от моего и твоего мнения, ещё десять, а то и двадцать месяцев Дари каждую ночь будут сниться его воспоминания. Думаешь, после такого можно остаться чужими? К тому же, Рраяр маг. Не самый плохой вариант из возможных.

— То есть ты его ещё и поддерживаешь?

— Если помнишь, ты и сам не так давно был просто телохранителем. И я тебя поддержал, иначе это по-прежнему было бы так.

Видя, к чему привела моя просьба, целую Лена и оборачиваюсь к Медифу:

— Не могу обещать, что с появлением в нашей жизни Рраяра ничего не изменится. Это было бы ложью. Всё уже меняется с тех пор, как мне стали сниться те сны. Но я точно знаю, что люблю тебя, люблю Лена и очень дорожу джаройем. С каждым днём всё больше и больше, если честно. Не знаю, кем мы с ним друг для друга станем, но уверена, что он всегда будет частью меня.

Он вглядывается в моё лицо, хмурит брови. Несколько раз пытается заговорить и сам же себя останавливает.

— Тебе мало нас? — спрашивает, наконец.

Медиф не упрекает, а, кажется, пытается прояснить, и поэтому моя совесть сворачивается клубочком, собираясь вздремнуть.

— Много, — улыбаюсь. — Учитывая, что неудачные браки — вроде как, наша семейная традиция, я собиралась выйти замуж не раньше, чем обрету полную финансовую независимость и стабильность. В лучшем случае, годам к тридцати. И точно уж не за двух мужчин разом… Но тут другое. Я не представляю без него своей жизни. Как и без вас.

— В Талассе у женщин тоже бывает по несколько любимчиков, так что, думаю, ситуация для тебя не в новинку.

Инкуб вздыхает. Оно и понятно: те женщины не были для него любимыми. Какая разница, сколько у них мужчин? Даже лучше, если их много: меньше внимания достанется лично ему.

— Если ты этого хочешь, я не трону джаройя, — сдаётся он. — До тех пор, пока он не совершит ошибку.

— Я тебя услышал, Дари. Жаль, что Рраяр не выбрал другую, но ничего удивительного — говорит Аллеон, удобнее устраиваясь на подушке и прижимая меня к себе. — Давайте спать. Рассвет уже через два часа.

Прежде чем заснуть, несколько минут пытаюсь придумать, как сделать так, чтобы наш дом не стал местом военных действий.

Рраяру будет непросто поладить со всеми, и я не уверена, что он вообще этого захочет. Мужчин ждёт серьёзное испытание. Моя же задача — найти в себе столько любви, чтобы каждый из них чувствовал себя необходимым.

Глава 3

В Ассоциацию отправляемся втроём — Аллеон, Эшер и я. Медиф тоже хотел, но, поразмыслив, решил использовать это время для посещения городских стражников. Вопрос его трудоустройства и без того довольно долго откладывался.

В зале ожидания нас встречает целая толпа человек в тридцать-сорок: проводники, врачи, охранники, учёные, какие-то серьёзные господа, похожие на моих коллег-юристов.

— Все эти люди собрались здесь ради деревни? — оборотень взволнованно обводит помещение взглядом.

— Это ещё не все. Желающих было в два раза больше.

Пару минут подождав опаздывающих, приступаем. Первыми с нами идут трое проводников. Аллеон наотрез отказался отпускать меня одну, уступи своё место, а Эшер слишком очевидно беспокоится за сестру.

Очутившись на окраине деревни, двое мужчин оперативно устанавливают складную конструкцию, заменяющую дверь в походных условиях, и девушка исчезает, чтобы провести следующую партию.

Не став никого дожидаться, идём в центр поселения, где располагается жилище Оррина.

Ошарашенные появлением чужаков и возвращением Эшера, золотые кошки выходят на улицу, сбиваются по двое-трое и шёпотом обсуждают это событие. Я стараюсь на них не смотреть. Не хочу увидеть знакомые лица. Несмотря на то, что в прошлый раз всё обошлось, с этим местом у меня связаны не самые радостные воспоминания.

— С возвращением, Эшер! — Оррин сам выходит навстречу. — Вижу, ты привёл к нам гостей…

Он насторожен и рассержен, но держится с видимым благодушием. Я бы, может, даже поверила, если не заметила Тарис, окружённую выводком его сыновей.

— Меня зовут нисс Аллеон Элктар, — спокойно и достаточно громко представляется Лен. — Я старший инспектор Ассоциации и третий солтрэн Союза смотрящих.

— Оррин, Старший рода Золотых кошек и главный в этой деревне. Как вы сюда попали? Опять телепорт?

Он прямо-таки сканирует нас взглядом, пытаясь оценить степень угрозы.

Из толпы доносятся шепотки и несколько смешков на тему того, что Эшеру и мне так здесь понравилось, что мы захотели вернуться.

— Мы пришли, чтобы вновь сделать эти земли частью мира и убедиться, что здесь соблюдают закон, — сообщает Лен, оборвав все разговоры. — С сегодняшнего дня Зачарованный лес больше не изолирован.

Стоя под десятками взглядов, я ощущаю их сомнения, надежду и липкие волны страха.

— Я хотел бы переговорить с вами в более тихом месте и обсудить дальнейшие действия. Эшер, ты с нами или хочешь побыть с сестрой?

Кот, всё это время не отрываясь смотревший на Тарис, хмурит тёмные брови. Он очень волнуется за неё, но и нас оставлять одних опасается.

— Мы позовём вас, когда придёт пора возвращаться, — понимающе улыбается Аллеон. — Идите.

— Спасибо, — выдыхает Эшер. — Дари знает, где дом моей сестры. Ты ведь ещё не забыла?

Вообще-то, сомневаюсь, что отличу его от других, но разве это сейчас важно?

— Найдём!

Возникает короткая заминка, пока Терион и остальные ждут разрешения от своего отца, не осмеливаясь, однако удерживать женщину силой.

— Что-то не так? — уточняет Лен. — Кстати говоря, Оррин, прошу вас убедить жителей вести себя мирно, иначе придётся столкнуться с последствиями.

Оррин щурится. Уголки его губ приподняты, но улыбкой эту гримасу не назовёшь. Он что-то задумал.

Им всё это не нравится. Да, кого-то грядущие изменения радуют, но большинство совсем не в восторге и поглядывают на нас, как на добычу.

Но я уже не боюсь.

Ограниченные люди, привыкшие жить в своём ограниченном мире и не знающие ничего о том, что происходит снаружи. Что бы они о себе не думали, оборотни-кошки — вовсе не самые опасные создания из тех, что мы видели.

— Мальчики, разойдитесь! — ворчливо командует сыновьям Минира. — Вы мешаете Тарис!

Едва те расступаются, Эшер тут же забирает сестру, обнимает её за плечи, но сам смотрит на Старшего, опасно сузив тёмные очи.

— Поговорим в моём доме, — говорит между тем Оррин. — Следуйте за мной.

— Где мой муж? — требовательный, звенящий голос Тарис заставляет его замереть. — Где Киррин?

— Откуда мне знать? — удивляется показательно. — Я его сегодня не видел.

— Не лги! — тихо рычит Эшер.

— Уважаемый нисс Оррин, давайте не будем начинать сотрудничество с обмана. Предупреждаю вас, что на территории нашей страны принуждение, ограничение свободы и магическое внушение являются преступлениями.

— Вот туда и катитесь! — шипит кто-то в толпе.

Шум со стороны одного из домов привлекает наше внимание. Через незастеклённое окно доносится грохот, звон чего-то разбившегося и оттуда выскакивает женщина. Цветастое платье смотрится на ней так, словно взято с чужого плеча, волосы распущены, а на лице такая смесь ужаса и надежды, что я вздрагиваю.

— Помогите мне! Нисс инспектор, пожалуйста! — восклицает она отчаянно.

Не осмеливаясь приблизиться к оборотням, незнакомка останавливается в нескольких метрах от них, устремив на Лена полный мольбы взгляд.

— Заберите меня отсюда! Прошу! Я заплачу, обещаю!

Следом за ней из дома вылетает разъярённый мужчина, но, наткнувшись на взгляды собравшихся, замедляется.

— Семейные ссоры, — усмехается Оррин. — Прошу прощения, что…

— Он мне не муж! — отшатываясь, кричит женщина. — Он тюремщик!

— Идите сюда, нисса, — ровно произносит Аллеон, тронув меня за руку, и сам делает пару шагов ей навстречу.

— Убери от неё лапы! Она моя!

Но Лен делает вид, что не слышит.

— До выяснения всех обстоятельств я беру эту женщину под свою защиту, — объявляет он громко и улыбается ей: — Вы ведь не боитесь сииров?

Та широко распахивает и без того огромные глаза, а потом ускоряет шаг, стремясь поскорее добраться до нас.

Эшер пятится к ближайшей стене, прижимая к себе сестру.

Дальше всё происходит одновременно.

Они нападают втроём: тот мужчина и ещё два молодых парня из тех, кого возмутил наш визит. Превращаются в зверей, прыгают, чтобы повалить и хорошенько потрепать зарвавшегося чужака. Может быть, даже прогнать: их больше, они уверены в своём превосходстве. Но никто не успевает даже дотронуться — отлетают, отбитые мощным хвостом сиира.

При виде жуткого монстра толпа испуганно отхлынула, образовав вокруг нас свободное пространство, но никто не уходит. Любопытство сильнее страха.

Пока оба молодых кота, подвывая от обиды и боли, встают на лапы, Аллеон рывком хватает третьего, самого крупного. Сжимает, подняв на уровень своих глаз. Тот поначалу рычит, дёргается, но уже через секунду болезненно взвизгивает и только тихо поскуливает.

Сбежавшая женщина смотрит на него во все глаза, с каким-то нездоровым наслаждением. Но я не могу её за это винить. Наверняка, это и есть та, о ком говорил Эшер. Если б мне пришлось целый год жить так, как она, я бы сошла с ума, ведь даже убить мерзавца было нельзя: месть последовала бы незамедлительно.

Убедившись, что больше желающих показать силу нет, Аллеон выпускает брата Оррина, позволив просто упасть на землю.

— На первый раз я об этом забуду, — обещает он, вернув человеческий облик. — Но для всех остальных сообщаю, что нападение на представителей Ассоциации, к числу которых относится и моя жена, карается лишением свободы на срок до десяти лет или ссылкой на рудники, в зависимости от тяжести проступка. Мы пришли сюда, чтобы помочь тем, кому это нужно, а не свергать власть, однако способны и на это, если возникнет необходимость.

Оррин молчит и радушным больше не притворяется. Понял, что настало время перемен и предстоящий разговор будет отнюдь не таким, как хотелось бы.

— Итак, в свете всего сказанного, повторю вопрос ниссы. Где её муж?

С окраины деревни к нам начинают присоединяться другие участники экспедиции, которых явно заинтересовало происходящее.

— Терион, отведи их, — роняет Оррин.

Вместе с Эшером и Тарис отправляются двое рослых стражников, и молодой кот, заметно растерявший самоуверенность, не решается возражать.

Почему-то этот карательный поход представлялся мне по-другому. Думала, испытаю удовлетворение, ведь нашлась же сила и на Золотых кошек! Больше они не смогут никого принуждать и будут наказаны. Но никакого удовлетворения, никакого торжества нет. Этих оборотней тут бросили. Оставили один на один с бедой, оказавшейся не по зубам всему миру. Стоит ли винить их за то, что они всеми силами пытались выжить? Да, они совершали жестокие поступки и понесут за них наказание, но это лишь справедливость, общая для всех, а не месть.

Мрачно проследив за удаляющейся компанией, Старший кивает в сторону своего дома, и вся наша процессия трогается с места.

Уже в середине деревни, на площади, рядом со мной возникает донельзя довольный и, как всегда, энергичный Рраяр.

— Дари! — предвкушающе начинает он, но, заметив, где очутился, удивлённо оглядывается по сторонам: — У-ух, занесло! Прям дежавю!

— Привет. Что-то случилось?

— Пришёл сообщить хорошую новость! Теперь у тебя каждый день будут уроки! Раз больше некому, твоим образованием займусь я. Собирался сейчас и начать, но, видимо, придётся пока отложить, — найдя взглядом Аллеона, кивает — то ли в качестве приветствия, то ли своим мыслям, с ним никогда точно знаешь, и спрашивает уже у него: — Вы здесь надолго?

— Думаю, да, — на появление джаройя сиир отреагировал поразительно благодушно. — Дари, почему бы тебе не вернуться с ним в город? Ничего интересного уже не предвидится: мы будем составлять соглашения и обсуждать законы. Это нервная и скучная часть работы.

Он не напоминает, но я и так не забыла, что обещала заняться учёбой всерьёз. Предложение Рраяра довольно своевременно, но это точно будет нормально вот так уйти, оставив Лена разбираться со всем самостоятельно?

С другой стороны, помощи от меня никакой.

Отведя в сторону, он с улыбкой целует мне руку: вокруг слишком людно, чтобы позволить себе что-то большее.

— Не волнуйся. Тут столько наших, что всё будет тихо.

— Когда ты вернёшься? — вздыхаю, внутренне смиряясь с разлукой.

Мы так долго были вместе, что разделиться кажется даже странным.

— Сегодня. Точнее сказать не берусь.

— Я буду скучать.

— Я тоже, Дари, — его голос теплеет. — Приду домой — расскажу, чем всё закончилось. А ты расскажешь, что успела узнать.

— Договорились. Будь осторожен, Лен. Я не лягу спать, пока тебя не увижу.

— Я постараюсь, — по-доброму усмехается он.

Всё-таки поцеловав его в щёку, возвращаюсь к джаройю, который всё это время любезно не вмешивался в наш разговор.

— Как будем возвращаться?

— Я нас телепортирую. Давай руку.

Протягивая ему ладонь, не могу избавиться от ощущения, что этот жест для нас признак чего-то большего. То, как надёжно и вместе с тем бережно Рраяр сжимает мои пальцы, символизирует близость, поддержку и доверие. Пока ещё хрупкое, но крепнущее день ото дня.

— Может не получиться, — предупреждает Лен. — Вряд ли эту область уже открыли. Воспользуйтесь услугой проводника.

— Нет, — уверенно возражает Рраяр, — я чувствую, что магия здесь восстанавливается. Координаты не скачут.

— Нисс Умеш принёс свой стабилизатор магического фона, — поясняет один из прибывших с нами мужчин. — Наверное, уже начал проверку. У него на этот лес полно планов.

— В таком случае, увидимся вечером, — прощается Аллеон.

Я киваю и, переждав короткий неприятный момент переноса, удерживаю руку Рраяра, уже готовую отпустить мою.

— Я рада тебя видеть, — говорю, чуть смущаясь под его недоумённым взглядом. — Правда. На самом деле. И я поговорила с Медифом и Леном, так что теперь ты можешь приходить к нам домой, когда захочешь. Только не обращай внимания на лицо Медифа и не провоцируй его нарочно: ему трудно это даётся, но он привыкнет.

Рраяр слушает совершенно серьёзно, а потом подозрительно спрашивает:

— Что тебе снилось?

— То, как мы познакомились. А тебе? Я давно хотела узнать, что снится тебе.

Он, видимо, опасался иного ответа.

— Идём в дом. Сначала чай, а потом начнём заниматься.

— Почему мы не появляемся внутри? Разве так не было бы удобнее?

— Открывать телепорт в сад безопаснее. Несмотря на расхожее мнение, дом — вовсе не неприступная крепость. В нём могут поставить ловушки. Тебе, между прочим, тоже стоит это учесть — всегда задавай точкой выхода какой-нибудь участок снаружи и меняй их время от времени.

Пока он священнодействует, снова спрашиваю о снах. Рраяр награждает меня таким взглядом, что впору бы устыдиться, но отвечает:

— Снятся твои родители и друзья. Иногда — сомнительные, с моей точки зрения, ухажёры. Как ты впервые поцеловалась. Как чуть не угодила под машину, спасая брошенного на дороге Салазара. Я даже ваше с Аллеоном знакомство успел посмотреть… Ну и наше тоже. И тот случай с нэрдами, когда он чуть тебя не схватил.

Если сначала слушать было интересно, то под конец, когда его голос из размеренного становится укоризненным, спокойствие мне изменяет:

— Ещё скажи, что это я была тогда виновата!

Рраяр окидывает меня взглядом, фыркает, протягивает чашку и только после этого произносит:

— По большей части, конечно, я. Но ты словно в оранжерее выросла: совсем не приспособлена к реальным условиям.

— Так вот почему ты решил подрабатывать преподавателем!

— Аллеон слишком влюблён, чтобы быть к тебе требовательным. Он заботится о безопасности, но в основном это выражается в стремлении не допустить неприятностей, а я научу тебя выбираться из них.

Он едва ли не впервые говорит со мной на равных, и, как бы ни хотелось взбрыкнуть из-за излишне уверенных заявлений или пронизывающего взгляда, я держу эмоции под контролем. Рраяр прав: мне нужно учиться справляться самой, не полагаясь на него или Лена. Сделать это под руководством опытного учителя будет намного легче.

А ещё это предложение означает, что мы с ним будем видеться каждый день. Именно то, что я и хотела.

— Ладно. Что конкретно ты предлагаешь?

— Для начала расы и их особенности. Потом — миры. В теории. В том числе и те, куда тебе, домашняя девочка, никогда не стоит соваться. Это будет первая половина наших занятий. А на второй я буду гонять тебя в тренировочном зале.

Фанатом спорта я никогда не являлась. Одно дело поддерживать себя в форме или, например, плавать в своё удовольствие, но вот единоборства — увольте!

— Давай ограничимся теорией, а тренировки заменим магическими защитными артефактами?

— Артефакты можно заблокировать, разрядить, потерять, так что полагаться только на них нельзя. Так даже оборотни не делают, у которых есть сильная вторая ипостась. А ты — маленькая и слабая. И имеешь привычку попадать в неприятности. Если хочешь — жалуйся сииру, но он одобрит мой план. Ему некогда заниматься тобой всерьёз, а мальчишка физически не способен ударить женщину. Остаюсь только я.

Лен бы пожалел и не мучил слишком уж сильно, но вот в Рраяре я сомневаюсь. Для него большие нагрузки — не наказание, а забота. Вложение в будущую безопасность.

Судя по хитрому виду, он решил проявить себя ну очень заботливым…

— Я хоть переживу их, эти твои измывательства?

Громко рассмеявшись, поднимается из-за стола:

— Не кисни, мелкая! Будем увеличивать нагрузки постепенно!

Из столовой перемещаемся на террасу. Всё здесь деревянное, простое и в то же время изящное — обстановка хоть и неброская, зато по-женски уютная. Есть, конечно, шанс, что дом обставлял профессионал, но я бы не удивилась, узнав, что интерьер отвечал вкусу ниссы Ирссии.

Возле большого углового дивана стоит столик со стопкой учебников и папка с бумагами, тут же рассыпаны ручки и карандаши. Есть даже пара привычных тетрадей.

— Хорошее место, — погладив перила, подхожу к столику и с любопытством разбираю книги. — Что?! Детские сказки?! Ты издеваешься?

А он хохочет, развалившись на диване и наслаждаясь выражением моего лица.

— По-моему, это именно то, что нужно! С них и начни.

— Серьёзно?

— Сейчас ты знаешь меньше, чем любой ребёнок из этого мира. Читай. Потом обсудим.

Моё предубеждение развеивается на первой же сказке. Простым и понятным языком в ней описываются внешние признаки и основные особенности поведения героев, один из которых сильный и храбрый вир, а второй — умный анхак. И да, спасённой принцессе достаётся несколько принцев, а не один.

Растянувшись на диване, с интересом листаю сборник, рассматриваю картинки и ищу совпадения с привычными сказками. Возмущение и скепсис давно отступили, так что про джаройя, собиравшегося обсуждать прочитанное, я забываю.

Дочитав, натыкаюсь на его насмешливый взгляд.

— Наверное, зря я тогда сомневался, что ты ребёнок…

Всё это время Рраяр сидел на другой стороне дивана и, похоже, выписывал что-то в тетрадь.

— Вот, — говорит, протягивая её, — это твоё домашнее задание. Ответишь на вопросы, а я завтра проверю.

— Ты же, вроде, врачом хотел стать, а не учителем!

— Вдруг у меня есть потенциал совмещать обе этих профессии?

— Конечно-конечно! — смеюсь я, а через секунду понимаю, что не так уж он и шутил. — Ты правда работал и тем, и тем?

Мужчина расслабленно пожимает плечами.

— Сколько тебе лет, Рраяр?

— Достаточно, что звать мальчишкой не только твоего лисилая, но и сиира, — усмехается он.

— И всё же?

— Триста шесть. Что, скажешь, что я тоже развалина?

Он видел ту нашу беседу с Медифом и Эшером или просто предположил?

— Вообще-то, я думала, что ты лет на тридцать старше, так что нет. Не скажу.

Но возраст всё-таки впечатляет.

А ещё мне совершенно точно очень нравится, мы с ним теперь можем нормально поговорить. Хочется верить, что сам Рраяр думает так же, ведь, если бы всё это затевалось им только ради образования, тратить время на задушевные разговоры было бы не обязательно.

Взглянув на него, удивляюсь тому, что никогда прежде не замечала, какими красивыми солнечный свет делает рыжие волосы. Из-за них и его поведения в целом Рраяр немного похож на лиса — матёрого, умного, хищного, способного обмануть любого охотника.

— Нравлюсь? — внимательно прищуривается, заметив моё внимание.

Опускаю глаза. Не потому, что стыжусь, просто мне нужно несколько секунд на ответ.

Лену я без колебаний сказала бы правду. Даже до того, как мы поженились и обменялись признаниями. В этом не было бы ничего неловкого. Но наедине с Рраяром, когда он вот такой, настоящий, я каким-то непостижимым образом робею. Немного. Словно девочка на бесконечном первом свидании, ещё мало знающая своего возлюбленного, но ищущая его одобрения.

Известно ли джаройю, какое смятение он во мне вызывает?

Надеюсь, что нет. Эта робость меня раздражает. А джаройя, наверняка, насмешит.

— Таким, как сейчас, — да. Нравишься, — говорю, спокойно выдерживая его взгляд. — В остальное же время мне обычно хочется чем-нибудь тебя стукнуть.

— Как и многим другим! — смеётся. — В этом-то вся и прелесть!

Он непривычно настоящий и дружелюбный. Не просто терпит меня из необходимости, а, вроде бы, действительно наслаждается нашим общением. Как будто буря в его душе, наконец, улеглась, и наступившее затишье принесло с собой мир и долгожданное облегчение.

Это оно? То самое, о чём говорил Аллеон — Рраяр сдался?

Или сегодня всего лишь временное перемирие?

Даже если так, теперь я хотя бы знаю, что с Рраяром тоже может быть хорошо. Почти так же, как дома. Он всё-таки может стать частью нашей большой семьи. Разумеется, если только сам этого пожелает.

Едва додумав мысль, понимаю, что рано или поздно ему обязательно приснится этот момент. Вот бы узнать, как джарой к нему отнесётся…

— Что? — настораживается он. — У тебя такой задумчивый вид, словно ты решаешь, как бы безнаказанно сделать мне какую-то гадость… Так вот, не получится! Я всё равно тебя поймаю и…

— Хватит грозить мне ремнём. Не хочу, чтобы наши отношения превратились в родительские или те, что возникают между наставником и воспитанницей. Да, ты сильно старше, но мы оба — взрослые люди. Если тебя что-то не устраивает, достаточно просто сказать. Я способна понять.

Давно следовало прояснить позиции. Хоть до определённого времени я и готова признавать его лидерство, но полностью отказываться от своего мнения не собираюсь. Рраяр должен видеть во мне женщину, а не вечного несмышлёныша. Пусть пока и не равную, но способную ею стать.

Однажды я догоню его. Обязательно догоню.

Всё-таки разница в жизненном опыте между тем же Медифом и Рраяром колоссальна. Он сразу, без вопросов и уточнений, понимает, что я хотела сказать. Речь о всей нашей дальнейшей совместной жизни.

Откидывается на спинку дивана, небрежно забросив на неё левую руку, и внимательно, неспешно разглядывает меня. Оценивает, будто только увидел.

Если бы фыркнул или рассмеялся, это стало бы разочарованием. Теперь же я чувствую, что он по-настоящему услышал и принял мои слова к сведению.

Молчание длится долго. Должно быть, минут пять или шесть.

Рраяр ничем не выдаёт своих эмоций, но я уверена, что сейчас внутри него плещутся сомнения. Он или примет новые правила и признает меня, или…откажется. И я не знаю, что буду делать в такой ситуации.

Когда джарой поднимается, сердце от волнения замирает.

Он всё решил.

Встаю, чтобы выслушать ответ стоя, лицом к лицу, и вижу, как в намёке на улыбку дрогнули уголки его губ.

Всё же Рраяр поразительно проницателен.

— Ты ещё не взрослая, Дари. Девушка, а не женщина, — говорит мягко, беря меня за руку. — Но я буду рядом, чтобы наблюдать, как ты ею становишься, — и впервые нежно касается губами ладони.

Думала ли я, в ужасе убегая по незнакомым улицам, что обрету в нём не только любящего человека, но и такую поддержку? Он не будет оберегать меня от правды так, как пытался делать Лен, не будет излишне жалеть, и именно этим джарой так ценен.

Кроме того, его присутствие само по себе побуждает расти, становиться лучше, чтобы не уступать ни в чём.

— Спасибо, — выдыхаю, больше не скрывая того, как сильно боялась отказа.

— Надеюсь, ты насладишься процессом не меньше меня, — предвкушающе тянет он, отступив и вернувшись к прежней весёлости. — Теперь я буду спрашивать с тебя строже, чем собирался.

Честно, столь маниакальный энтузиазм немного пугает. Но, вспомнив, что твёрдо решила учиться, успокаиваюсь. В конце концов, чем я рискую? Даже если что-то пойдёт не так, быть отчисленной мне не грозит.

— Ты же не думаешь, что я до сих пор тебя боюсь, правда? У нас в институте и покруче преподаватели были.

— По сравнению с моей школой, твой институт — игры в песочнице! Нам повезло, что ты не маг, иначе пришлось бы ещё и это тренировать — вот где настоящая головная боль.

— Ещё какая… — соглашаюсь, успев оценить то, о чём он говорит. — Мне как-то приснилось твоё занятие… Знаешь, раньше меня задевало, что тебе снятся мои воспоминания, но сейчас, когда мы вот так о них разговариваем, они будто становят общими.

Он обдумывает это, фыркает и, отбарабанив ладонями по столешнице что-то в духе бравого марша, поднимается:

— Идём к вам домой. Перед второй частью занятия тебе нужно переодеться. И возьми сюда запасную одежду на всякий случай… Ну что опять?

— Ничего, — отвожу я взгляд и торопливо подхожу ближе, чтобы он мог открывать телепорт.

Если Рраяр советует взять одежду, чтобы хранить её здесь, значит, у меня будет своя комната? Знаю, мы и так не чужие, но это почему-то особенно радует.

Спорт никогда не был моей сильной стороной и физкультуру я не люблю с самого детства. После каждой «пары», где преподаватель устраивал нам двухкилометровые марафоны, требовалось полчаса, чтобы избавиться от боли в боку и снова почувствовать себя человеком.

Однако джарой твёрдо вознамерился с этим бороться. Сходу заявив, что недооценивать себя — плохо, что всегда нужно стремиться к недосягаемому, он отправляет меня бегать по тренировочной площадке за домом. Если я замедляюсь, в качестве мотивации от него прилетает неопасная, но крайне болезненная молния, «кусающая» прямо за филейную часть.

Поначалу я ещё считаю круги, но вскоре настолько устаю, что почти перестаю что-либо соображать. Сердце колотится всё быстрее, перед глазами плавают чёрные точки, голова кружится, а потом земля вдруг бросается мне навстречу.

Упав, даже не чувствую, сильным ли был удар. Тело, как не моё. Болят мышцы, лёгкие и горло горят, в ушах звенит, ноги вообще отказываются шевелиться.

— Мда… — удручённо и растеряно констатирует Рраяр, переворачивая и укладывая меня головой к себе на колени. — Погорячился я что-то… Куда ты сползаешь? Отдышись, а потом уж… Хотя нет, есть идея получше!

Он встаёт сам, за руки поднимает меня в вертикальное состояние и телепортирует нас в ванную.

— Вылей в воду треть вон того флакона с зелёной жидкостью. Треть — не больше, ты поняла? Полежишь минут пятнадцать, и полегчает. Как закончишь, спускайся. Я буду в столовой.

Такой измочаленной я не чувствовала себя ещё никогда. И винить ведь некого! Сама захотела! Пусть Рраяр явно переусердствовал, но жаловаться и упрекать его — последнее дело.

Стянув одежду непослушными руками, нахожу нужный пузырёк и выливаю часть содержимого в ванну. Это точно какое-то зелье: вода мгновенно темнеет, напоминая по цвету еловую хвою, и пахнет мятой. Скептически осмотрев полученный результат, со стоном перелезаю через бортик и сажусь. Тело тут же начинает покалывать, щиплет ободранные колени и ладони, но всё это мелочи, не способные нарушить моего счастья.

— Ну и что это было? — раздаётся сверху укоризненный голос Рраяра, и я просыпаюсь, осоловело моргая. — Хочешь, чтобы я следил, как ты принимаешь ванну? Может, ещё и компанию тебе составить, м?

Я заснула! Всегда считала, что это нереально, а тут так разморило, что не заметила, как отключилась!

— А если бы я не зашёл проверить? Ты утонуть могла!

— Извини, Рраяр, я не специально, — поёживаясь в остывшей воде, просительно на него поглядываю. — Дашь мне одеться?

Он обречённо вздыхает, делает пару шагов к двери и оборачивается:

— Аллеон тоже так с тобой нянчится?

— Нет! — возмущаюсь запальчиво. Но, чуть подумав, уже не так уверенно договариваю: — Большую часть времени — нет.

— Ну да, — усмехается Рраря, нисколько не убеждённый, — наверное, поэтому он и приобрёл для тебя породистого карманного пёсика. Чтобы было кому охранять, пока сам сиир работает.

— Не оскорбляй Медифа! Он замечательный!

— Замечательный? Потому чтобесхребетный слабак и во всём с тобой соглашается?

Ну, началось! Так и знала, что рано или поздно у нас в семье начнутся мужские разборки!

Сегодня всё было хорошо, и я перестала ожидать от него грубости. Как оказалось, напрасно.

— Он меня любит и делает только то, что считает правильным.

— «Считает» он… Все таласские мужчины — тряпки, о которые женщины вытирают туфли!

Этот спор может тянуться часами, и с каждым сказанным словом мы будем всё дальше от его настоящей причины.

— В чём дело, Рраяр? Почему ты всё время стараешься чем-то задеть Медифа? Думаешь, раз у него нет второй ипостаси, как у Лена, он не даст тебе сдачи?

— Раса тут совсем не причём! Даже твоего раздражающего Аллеона есть за что уважать, а этот мальчишка… мужчина не должен быть таким.

— Ты ведь его даже не знаешь.

— Думаешь, он сможет меня удивить? — уточняет саркастически.

— Не сомневаюсь, что да.

Джарой скептически изгибает брови, но уступает:

— Если так, я первым пожму ему руку.

— И перестанешь цепляться?

— Буду считать его равным, — он нисколько не верит, что до такого дойдёт, но главное, что Рраяр это сказал.

— Не забудь своего обещания.

— У меня отличная память, — хмыкает он и, наконец, уходит.

Не совсем то, чего я добивалась, но уже лучше, чем перспектива жить среди мужчин, которые терпеть друг друга не могут.

Когда я спускаюсь в столовую, складывается ощущение, что разговора в ванной вообще не было. Мы пьём его фирменный чай, Рраяр охотно рассказывает о своих родителях и братьях, а потом возвращает меня домой, демонстративно сдав с рук на руки Медифу.

С рейда в Зачарованный лес прошло пять часов, но Аллеон до сих пор не вернулся. Зная, что джарой за ним присматривает, просто уйти я ему не даю.

— Рраяр, можешь сказать, как там Лен? Его долго нет, я волнуюсь.

— Не беспокойся, кошки его не тронут: слишком боятся. — Обернувшись, он окидывает инкуба неодобрительным взглядом и, будто нехотя, произносит: — Из дома её не выпускай, понял? Никаких посещений Зачарованного леса. Сиир сам вернётся… Не прожигай меня взглядом, Дари! Думаешь, я не чувствую, что ты задумала?

— Ничего такого я не планировала! — Ну, может, самую малость, но ему теперь не признаюсь. — Что ещё за «не выпускай»?! Мы с тобой договаривались, Рраяр! Не забывайся.

— Я обеспечиваю твою безопасность. И буду делать это так, как посчитаю нужным.

— Нет, — он усмехается, однако я спокойно стою на своём: — Нет, Рраяр, так не получится. Или мы прислушиваемся друг к другу, или никакого сотрудничества.

В наступившей тишине вспоминаю, о чём и с кем говорю. Глупо злиться на джаройя за перегибы в опеке. Для него это слишком важный вопрос.

— Я благодарна тебе за заботу, — произношу мягко и искренне. — Только не надо обращаться со мной, как с глупой и взбалмошной. Это злит и подталкивает действовать наперекор. Я не обязана подчиняться чужим решениям, тем более — высказанным столь категорично. Но могу согласиться по собственной воле, признав их справедливость. Давай договариваться и искать компромиссы, Рраяр?

Он театрально закатывает глаза:

— И почему тебя не воспитали где-нибудь в Олибэре? Тихая была бы, послушная…

— … скучная, — дополняю, радуясь, что градус напряжённости снизился. — Тебе со мной было бы неинтересно.

— Ведь себя хорошо, — грозит он пальцем, — и не забудь сделать домашнее задание. Увидимся завтра в обед.

— Буду ждать, — улыбаюсь, кивая ему на прощание.

Глава 4

Аллеон возвращается только к вечеру — уставший, голодный и не один, а вместе с Эшером. К этому времени мы с Медифом уже вдоволь позагорали в саду, обсуждая планы на будущее, пообедали и уделили пару часов занятиям — он изучал теорию составления заклинаний, а я корпела над вопросами Рраяра.

— Как всё прошло?

— Как твой урок?

Заговорив одновременно, мы с Леном умолкаем и переглядываемся.

— Я скучал, — улыбается он.

— Я тоже. Вас долго не было.

— Пришлось задержаться, — объясняет уже по пути в столовую. — Мы долго составляли документы. Оборотни тяжело принимают новые реалии.

— Ещё бы! — по-кошачьи фыркает Эшер. — Оррин столетиями делал, что пожелает. Быть загнанным в рамки для него оказалось в новинку.

— Как Тарис и Киррин?

— В порядке, — тепло улыбается кот и злорадно добавляет: — Кира просто связали. Как освободился, он первым делом разбил нос Териону и уходил под его гнусавые вопли.

— Они по-прежнему не хотят покидать Лес?

— Не хотят, — подтверждает он расстроено. — Я предлагал и даже настаивал, но всё без толку.

— Почти все оборотни решили остаться в деревне, — дополняет Лен. — Впрочем, некоторые могут и передумать со временем, когда привыкнут к тому, что снова стали частью мира.

— А если и не передумают, жизнь в деревне теперь будет гораздо легче.

— Мы наладили поставки продуктов, вещей и оружия, договорились об экспорте саженцев редких, больше нигде не растущих, гаддеев и о тренировках для элитных бойцов. Это поможет держать численность нежити под контролем и оттачивать навыки на настоящих противниках.

— День получился плодотворным, — резюмирую, впечатлённая масштабом проделанной работы.

Рассевшись за уже сервированным столом и вдохнув дразнящие ароматы, разговоры на время откладываем. Мужчины сильно проголодались, а мне достаточно и того, что они здесь, целые и невредимые.

— Чем вы занимались в наше отсутствие? — интересуется Лен, не дотерпев до конца ужина.

— У Медифа отличные новости! — сдаю я инкуба, потому что сам он вряд ли об этом заговорит.

— Меня приняли на службу. Буду тренировать стражников три-четыре дня в неделю, начиная с завтрашнего.

— Поздравляю! Я ни минуты в тебе не сомневался, — одобрительно кивает сиир. — Ну а ты, Дари? Как прошёл первый урок с Рраяром?

Как-как… думала, что не доживу до конца!

Но если признаюсь, то первый урок станет ещё и последним.

— Он вручил мне сборник сказок. С картинками. И велел прочитать.

— Желания исполняются, да? — смеётся Лен.

— Между прочим, книга оказалась познавательной, — важно замечаю под добродушный смешок Эшера. — Я ведь вообще почти ничего не знала. А вот вторая часть занятия проходила на улице. Рраяр озаботился моим физическим состоянием.

— Судя по интонации, тренировка тебя не впечатлила.

— Пришлось изрядно побегать, — пожимаю плечами. — Зато Рраяр делает невероятно вкусный чай! Думаю, это будет нашей традицией.

— Похоже, когда ты у него, за тебя можно уже не волноваться.

— Да. Мы поладили.

Не участвуя в разговоре, Эшер заинтересованно нас слушает.

— Уютно у вас, хорошо, — мечтательно вздыхает он, поглаживая дремлющего на коленях Зара, и обводит всех чуть затуманенным взглядом. — Как подумаю, что надо возвращаться в пустой дом, прямо зависть берёт.

Приятно, конечно, что ему у нас нравится, но что тут скажешь? Не предлагать же переселяться — то-то Аллеонбудет рад…

— Женить тебя надо, — хмыкает Лен. — Когда знаешь, что дома ждёт любимая, всё совсем по-другому.

Оборотень усмехается, а мне почему-то опять вспоминается Рраяр. Он ведь тоже живёт один. Тяготит ли его одиночество?

— Если б всё было так просто… — в полголоса сетует Эшер.

На секунду мне кажется, что, говоря это, он смотрит именно на меня, но, когда поворачиваюсь, кот занимается своим чаем.

Мысленно пожурив себя за непомерно раздувшееся самомнение, тоже пододвигаю чашку поближе. Жадная я всё-таки здесь стала: трёх мужчин мне уже мало, оказывается!

Хотя, Эшер, конечно, обаятельный, чего уж скрывать. И очень спокойный, уравновешенный. В какой-то мере, именно эти черты привлекли меня в Аллеоне, их я искала. Кому-то хочется, чтобы партнёр был непредсказуемым, темпераментным, фонтанирующим энергией и идеями, чтобы каждый день отличался от предыдущих, но жизнь, как на вулкане, мне не нужна. Гораздо дороже ощущение непоколебимой, но ненавязчивой защиты, душевный мир и взаимопонимание.

Поймав два проницательных взгляда, поспешно выгоняю из головы лишние мысли и ласково улыбаюсь инкубу, глажу по руке Аллеона.

Жить в окружении эмпатов непросто.

Следующие восемь дней проходят размеренно, по уже отработанному сценарию — завтрак, час свободного времени, урок с Рраяром, тренировка, обед, библиотека, прогулка с кем-нибудь из мужей, ужин и сон.

Случалось и так, что гулять мы ходили с джаройем. Медиф иногда задерживался допоздна, у Лена вообще ненормированный рабочий день, а одной дома мне скучно.

Мы бродили по освещённому невысокими бронзовыми фонарями городу. Почти не разговаривали и не держались за руки, не флиртовали. Однако края разделявшей нас пропасти сходились всё ближе друг к другу, привлечённые согревающей сердце взаимной привязанностью. Крепкой и уже неизменной.

Никто из нас не обсуждал этого, не поднимал тему общего будущего и совместного проживания. Мы оба знали, что к такому ещё не готовы. Но всё же многое изменилось, и это нельзя игнорировать.

А вот утро девятого сразу же идёт не по плану.

Блаженствуя в душе, напеваю себе под нос и не жду никакого подвоха, как вдруг тут же, в кабинке, возникает Рраяр!

Широко распахнув глаза, он стремительно промокает до нитки и уже не выглядит таким беззаботно-весёлым, как в первый миг.

На осознание произошедшего нам обоим требуется пара мгновений. Почти одновременно я успеваю испугаться, рассердиться, порадоваться, что Лен и Медиф уже на работе, смутиться, попытаться прикрыться и понять тщетность этих усилий.

Прежде чем я бурно и крайне доходчиво выражаю своё возмущение, джарой исчезает.

Каков наглец! Хочется накричать на него и за то, что явился, и за то, что вот так ушёл!

Должно быть, Рраяр это чувствует. Ну, или сам испытывает нечто похожее.

— Да ты издеваешься! — вскрикиваю, вновь обнаружив его рядом.

На этот раз это уже никакая не случайность! Он точно знал, куда идёт и что собирается делать!

Шагает навстречу — плавно, глядя прямо в глаза и вынуждая меня отступить перед силой своего взгляда. Есть в нём что-то глубокое и опасное, отчего перехватывает дыхание и ускоряется пульс.

Обхватывает ладонями талию, прижимает к груди, но вместо холода мокрой рубашки я ощущаю волнующий жар его тела, беззастенчиво облепленного одеждой.

Не трудно догадаться, чем это кончится, и я решаю не ждать, когда снова буду прижата к стене. Набравшись смелости, встаю на носочки и сама касаюсь его губ в намёке на поцелуй.

— Тебе не нужно заставлять меня или загонять в угол.

Рраяр чуть прищуривается, оценивая серьёзность и честность услышанного, а после медленно, не закрывая глаз, целует сам. Долго. Напористо. С полной уверенностью в том, что имеет право не только на это, но вообще на всё что угодно.

Но не удерживает.

Подобного у нас ещё не было. Впервые поцелуй наполнен не отравой, а желанием подарить удовольствие, и это полностью всё меняет. Пусть ласка Рраяра по-прежнему довольно жёсткая, подчиняться ей сладко. Он без боя выиграл это маленькое сражение, но победившей в войне я чувствую именно себя.

Насытившись и, по-видимому, насладившись капитуляцией, джарой вместе со мной смещается под струи воды. Закрыв глаза, он поднимает лицо вверх и замирает, продолжая поглаживать меня по спине.

Я не спрашиваю, что только что было. С ним, похоже, вообще необязательно разговаривать: на словах мы часто были неискренни, выражая правду лишь своими поступками.

Хотя однажды поговорить всё же придётся. Нам с Рраяром до сих пор не хватает чего-то. Я это знаю. Знаю, только не понимаю — чего. Вполне возможно, что у него есть ответ.

— Заберу тебя через десять минут, — негромко произносит он, прежде чем вновь исчезнуть.

Домывшись и одевшись, я заплетаю волосы в тугую косу, когда из-за двери гардеробной неожиданно доносится голос Лена:

— Дари?

— Я здесь! Заходи!

Войдя, он рассматривает мой спортивный наряд и улыбается той особенной улыбкой, какая бывает у влюблённых людей. Каждый раз, когда мы хоть ненадолго прощаемся, по возвращению Аллеон смотрит на меня, словно не видел неделю. И всегда искренне, чуть по-детски радуется, чувствуя, что я тоже скучала.

— Что-то случилось? Сейчас же самое начало рабочего дня!

Он выглядит, как обычно, но что должно было случиться, чтобы Аллеон счёл возможным покинуть службу?

— Мне нужно отправиться в Олибэр, — виновато говорит он, присаживаясь на пуфик. — Сегодня.

— Только тебе?

— Ограничения нет, но это строго патриархальный мир, Дари. Может быть, не поедешь?

— Тебе там совсем не понравится, — в своей манере, без предисловий и извинений, вступает в нашу беседу Рраяр. — Оставайся со мной.

Аллеон даже не слишком-то удивляется его появлению у нас дома. Привык.

— Конечно, я еду! Не потому, что хочу избежать уроков, а потому, что не собираюсь отпускать Лена одного!

— Сомневаюсь, что мне что-нибудь угрожает. Это простая проверка соблюдения законов в маленьком городке. В Олибэре нет ничего интересного, честно.

— Я хочу посмотреть.

Лен вздыхает.

— Олибэр — это как Таласса наоборот. Мужчина — царь и бог женщины.

— Но у меня есть вы. Ты, Рраяр, Медиф, если он с нами идёт.

— Куда без него…

— О да, это будет что-то… — насмешливо тянет джарой.

— М?

— В Олибэре нет таких семей, как у нас, — говорит он. — Там женские гаремы. Ты станешь сенсацией, вызвавшей настоящий взрыв в головах почтенных отцов семейств.

Он, похоже, не обратил внимания на свою оговорку, но я-то заметила и мысленно возликовала. Лен, судя по быстрому взгляду, тоже обратил внимание на это короткое «нас».

Если б была уверена, что он не рассердится, я бы его обняла и расцеловала!

— Когда отправляемся? — уточняю оживлённо, предвкушая новое приключение.

— Сейчас, если ты готова.

— А как же Медиф?

— За ним можно будет вернуться вечером.

— Хорошо. Ты с нами, Рраяр?

— Нет уж, — отказывается пренебрежительно. — Слишком дремучее отражение.

— Ты мог бы и дальше её учить, — «закидывает удочку» Аллеон. — Не хотелось бы терять время. Быстрее трёх-четырёх дней мы точно не справимся.

— У меня есть дела, которые нужно уладить. Если успею, загляну к вам.

Какое все-таки облегчение, что Рраяр и Лен держатся на равных! Не представляю, что бы я делала, если б и этих двоих нужно было мирить.

— Значит, каникулы! — возвещаю ликующе.

Уже предвкушаю несколько дней без опостылевшей беготни, приседаний и отжиманий, а главное — без насмешек по поводу того, как слабо у меня получается!

— Не очень-то радуйся! — остужает джарой. — Возьми с собой энциклопедию. По возвращении я спрошу с тебя пересказ. Один день — одна глава.

Энциклопедию он выбрал самую большую из всех, что сумел отыскать, — устрашающего вида сочинение страниц в триста. В случае чего, её вполне можно использовать как оружие. Однако теория и его рассказы о чужих мирах всегда были мне интересны.

— Без проблем!

Сообразив, что нисколько не напугал, Рраяр хмурит брови:

— Будь осторожна, Дари. Если что-то случится — зови, я услышу… Надо было купить тебе артефакт связи.

— В следующий раз.

— Переоденься и выбери два-три комплекта с собой, — напоминает сиир. — Платья должны быть скромными: мы не хотим никого провоцировать.

Почти развернувшись к гардеробной, бросаю на мужчин изучающий взгляд. Как-то подозрительно мирно они выглядят…

— Не подерёмся, — со смешком заверяет Рраяр. — Иди. Нам просто нужно поговорить.

Аллеон согласно кивает.

Ну что ж, не нянчить же их постоянно. Рано или поздно, нам всем придётся учиться жить вместе.

Оставив волосы собранными в простую косу, меняю спортивные штаны и футболку на фиолетовое платье с тонкой лентой кружева по подолу. Оно настолько закрытое и целомудренное, что в нём даже в монастырь примут.

Подхватив ещё два похожих, осторожно приоткрываю дверь — Рраяр и Лен вместе над чем-то смеются.

Чудеса!

Пристально изучив мой наряд, джарой усмехается:

— Всё равно посчитают распущенной.

— Правда? Но у меня нет ничего более…

— И не надо. Любая нормальная одежда покажется неприличной старым кретинам, привыкшим обряжать женщин в невнятные тряпки.

— Мы не обязаны носить то же, что и другие обитатели мира, — успокаивает Аллеон. — Достаточно не нарушать правил намеренно.

— Идите сюда, подкину вас до Ассоциации.

Нет, всё-таки чем дальше — тем лучше Рраяр вписывается в нашу семью!

Выйдя из телепорта, оборачиваюсь к нему. Неправильно будет просто взять — и уйти, только поймёт ли законный муж?

— Хочешь попрощаться? — замечает мои метания Лен.

— Да. Ты не очень рассердишься, если…

— Рраяр уже рассказал мне про вас.

— Как будто прежде ты ни о чём не догадывался… — закатывает тот глаза. — Брось! Дури, если хочешь, мальчишку, я не куплюсь.

Интересно, Рраяр будет поддерживать планы Лена или раскрывать их в самом начале из спортивного интереса и врождённого духа противоречия? У этих двоих может получиться увлекательное соревнование в хитрости!

— Давайте уже быстрее, — невозмутимо поторапливает сиир, избегая дальнейшего спора. — Нас ждёт проводник.

Забавно, но мне кажется, что он тоже осознал перспективы и больше не доволен этим, чем тем фактом, что мы с джаройем сблизились. Аллеон увидел в нём потенциального противника в своей любимой интеллектуальной игре.

Не затягивая с расставанием, обнимаю Рраяра, прижимаюсь щекой к его груди, глубоко вдыхая полюбившийся солнечный аромат.

— Заходи в гости, если соскучишься.

— Посмотрим, — говорит с явным сомнением, а его руки тем временем поглаживают меня по волосам.

Всё-таки он возмутительный врун! Ведь придёт же! Уверена, что соскучится и придёт!

— Удачи, — желает, расщедрившись, и пропадает с независимым видом.

Уже спускаясь в коридор с дверями для перехода, осторожно тяну Аллеона за рукав:

— Послушай, а если он захочет жить с нами, как мы будем спать вчетвером? Втроём-то понятно — я в середине, а по сторонам вы, но Рраяр же, наверное, не согласится спать бок о бок с кем-то из мужчин. Не размещать же его в ногах или вместо подушки.

— Полагаю, придётся выделить ему отдельную спальню, наравне с остальными.

Какими ещё остальными? Сначала я решила, что он о себе и Медифе, но прозвучало неоднозначно.

— Что?

— Спать будешь с тем, с кем захочешь. Ну или с тем, кто успеет занять место в общей кровати.

Дикость какая! Чтобы спать рядом с любимым человеком, нужно успеть занять место!

Я, вроде, и не причём, но чувство вины всё равно мучает. Из-за меня Аллеон вынужден уживаться с чужими мужчинами. Даже не с одним, а с двумя сразу.

— Ты не жалеешь, Лен?

— О чём?

— Что в нашей жизни появился Медиф, а теперь ещё и Рраяр. Может быть, если б ты выбрал не меня, а кого-то другого, тебе бы не пришлось…

— Дари! — резко остановившись, он сжимает мои плечи, укоризненно вглядывается в глаза. — Что за глупости приходят тебе в голову? Не жалею! Конечно же, нет. Пусть появятся ещё хоть шесть мужей разом, это не изменит моего к тебе отношения!

Представив, что будет, если к уже имеющимся добавится не то что шесть — хотя бы один или два, зажмурившись, трясу головой:

— Нет-нет-нет! Никаких больше мужчин!.. Но знаешь, отдать Рраяра я уже не могу.

— Вот и пусть остаётся, — успокаивающе улыбается Аллеон. — От него больше пользы, чем вреда, так что я не против… А если серьёзно, проблемы ведь возникают не из-за количества мужчин. Очень многое зависит от тебя. И от меня как старшего. Постарайся с каждым быть внимательной, чуткой и ласковой в равной мере. Ты — в первую очередь любимая женщина, сосредоточься сейчас на этом. Учёба и работа со временем наладятся, их можно и наверстать. Отношения восстановить несравнимо труднее.

Ну да. Любить всех и сразу гораздо проще, чем каждого в отдельности. Я уже успела это прочувствовать.

— Постараюсь, — обещаю, понимая, что так просто сплочённой семьёй нам не стать. Потребуется приложить усилия.

Несмотря на плохую славу Олибэра, в темноту перехода я шагаю с предвкушением и любопытством. Если считать это всего лишь экскурсией, а не вечной ссылкой, даже в самом негостеприимном мире можно найти что-нибудь ценное и красивое. Тем более, это, вроде как, моя работа — быть рядом с Леном, обеспечивая его мобильность, и, в какой-то мере, служить запасным планом.

Проводник доставляет нас прямо к воротам городка Гладос. Он совсем не похож на другие, виденные мной прежде. Самая настоящая крепость, сошедшая со страниц учебника по истории!

— Ничего себе! — выдыхаю потрясённо, глазея на серую зубчатую стену. — Сколько тут? Метров десять?

— Восемь. Толщина, похоже, около трёх.

Четыре угловые дозорные башни, бойницы, мощная кладка, перекидной мост и затянутый ряской ров — грозное здание внушает невольное уважение.

Вход преграждают два стражника в пузатых латных нагрудниках. Оживившись при нашем появлении, они удобнее перехватывают свои алебарды, поглядывая то на Лена, то на меня. И если сииру достаётся лишь настороженность, то мне — целая гамма эмоций от брезгливого негодования до какого-то извращённого интереса.

— Мы словно в прошлое перенеслись…

Светящийся браслет подсказывает, что магия есть, однако ничто не указывает на то, что ею хоть кто-нибудь пользуется. Всё вокруг просто, сурово и безотказно. Вообще, создаётся полное впечатление, что вокруг глубокое средневековье — то самое, что было в моём родном мире пару столетий назад.

— Весь Олибэр — это города-государства, периодически воевавшие между собой. После открытия других отражений войн стало меньше: Ассоциация резко осуждает подобное. Собственно, мы здесь именно для того, чтобы проверить поступившие сведения и выяснить, не затевает ли Гэгх, правитель Гладоса, военный поход на соседей.

— Кто такие?! — окликает один из стражников, устав ждать, когда мы подойдём и назовёмся.

— Будь рядом со мной и ничего не бойся, — выдаёт любимый последние наставления. — Во-первых, ты моя жена, а во-вторых, работаешь в Ассоциации. Только безнадёжный дурак рискнёт с нами связываться. Они, конечно, встречаются, но не часто.

Чуть оробев при виде настоящего боевого оружия, охотно уступаю инициативу. Помнится, в Талассе Лен вёл себя скромно и незаметно. Теперь моя очередь. Подставлять любимого мне совершенно не хочется.

Пройдя по перекинутому деревянному мосту, он вынимает из внутреннего кармана дублета сложенный пополам лист.

— Передайте, что прибыл нисс Аллеон Элктар, лорд старший инспектор Ассоциации и третий солтрэн Союза смотрящих, вместе с супругой.

Усатый стражник поспешно исчезает где-то на внутреннем дворе, откуда вскоре возвращается с целой делегацией начальства.

— Рады приветствовать вас, господин Элктар! — с достоинством кивает тот, что возглавляет процессию. — Добро пожаловать в моё скромное жилище!

У нисса Гэгха тёмные кудрявые волосы и короткая борода. Он чуть полноват, но с таким высоким ростом это только прибавляет солидности.

Радушный хозяин не замечает меня настолько естественно, что можно подумать, я действительно не существую. Однако когда все разворачиваются, чтобы войти в крепость, один из стражников кидает мне под ноги нечто серое.

Ветошь, чтобы вытереть подошвы туфель? Я разве испачкалась?

Не давая разобраться, Лен подставляет локоть и спокойно улыбается осуждающе хмурящим брови мужчинам:

— Дарисса, как и я, служит в Ассоциации. Она останется в своей одежде.

Озадаченно моргнув, оборачиваюсь к валяющейся на земле тряпке — они серьёзно думали, что я это надену?! Вот прямо возьму — и посреди двора, перед толпой мужиков, сниму платье и брошусь натягивать какой-то мешок?!

Накрыв мою ладонь своей, сиир незаметно поглаживает, призывая не горячиться.

Нет, я, конечно, промолчу, но… вот же мерзавцы! Сами-то почему-то не в рубищах домотканых ходят, а в дорогих красивых рубашках, носят золотые цепочки и перстни! Павлины!

Внутри крепостной стены ютится целый городок. Длинные бараки казарм, неказистые, жмущиеся друг к другу, одноэтажные домишки жителей.

По грязной дороге бегают дети — только мальчики, ни одной девочки в округе не видно. С лаем носятся собаки. Кричат, скрещивая клинки, стражники, тренирующиеся на полигоне.

Унылое место, пахнущее грязью и закостеневшее в своей отсталости.

Первую женщину встречаем, уже у большого двухэтажного дома, выстроенного с претензией на роскошь. Девчушка лет четырнадцати, одетая в такой же кошмарный балахон, какой пытались всучить мне, торопливо домывает крыльцо.

Заметив нас, она вздрагивает, сжимается и быстрым движением встаёт на колени, низко опустив голову.

— Прочь пошла! — сквозь зубы шипит нисс Гэгх, ногой столкнув её со ступеньки на землю, чтоб не мешалась.

Я буквально задыхаюсь от негодования!

Подобным образом некоторые отпихивают бестолковых животных, загораживающих проход, но — человека, ребёнка!..

Скоты! Самые настоящие!

Крепче сжав пальцы, Лен почти силой тянет меня мимо неё.

— У нас тут всё по-простому… — натужно улыбается хозяин, обводя рукой прихожую с коврами и гобеленами.

— Для работы нам достаточно крыши над головой, — сухо произносит сиир, не став рассыпаться в комплиментах.

— Да-да, — подхватывает Гэгх, — наше сотрудничество с соседними городами! Я приказал подготовить для вас документы. Их принесут в комнату.

— Благодарю.

— Но сначала приглашаю отобедать с нами. Не отказывайтесь, господин Элктар! Столы уже накрывают.

Для него и остальных прихвостней я словно прозрачная! Даже в Талассе такого не было: леди Ллуассис не гнушалась разговаривать с мужчинами, была вежлива с нами и ниссом Шиором.

Не думала, что скажу это, но Таласса — не самое дно миров. Есть места и похуже.

— Что ж, мы с удовольствием, — уступает Аллеон.

Привередничать не приходится, ведь о кафе тут, наверное, даже не слышали. Нам нужно где-то питаться, но я заранее уверена, что в доме этого человека еда встанет у меня в горле.

— Приведи-ка Елаю, — велит он ближайшему сопровождающему.

Пока поднимаемся на второй этаж, Гэгх пытается вовлечь Лена в беседу, делится слухами, хвастается ростом своего города. Тот вежливо, но сдержанно отвечает.

— Прошу, уважаемый, вот ваша комната! — зыркнув в сторону, он дёргает к себе замершую у стены неприметную девочку. — Елая отведёт вашу жену.

Ещё чего!

— Нисс Гэгх, — терпеливо улыбается Аллеон, — моя жена будет жить со мной.

— Но там же… — растеряно бормочет он и даже немного смущается. — Простите, господин Элктар, там только одна кровать… Елая, живо найди…

— В этом нет необходимости. В нашем мире супруги спят вместе. Кроме того, я хотел бы предупредить, что вечером прибудет ещё один гость, второй муж Дариссы.

Их дружное недоверие смешно и нелепо. Впервые с момента перехода в этот мир мне хочется улыбнуться, глядя в эти напыщенные физиономии, и я не могу отказать себе в этом маленьком удовольствии. Кто-то краснеет от едва сдерживаемого возмущения, широко раздувая ноздри и сверкая глазами; у других нелепо вытягиваются лица; третьи с надеждой ждут, когда Лен добавит, что это, разумеется, шутка, и уже можно смеяться.

Глава города первым берёт себя в руки.

— У вас в мире принято, что мужчины… что женщины имеют по несколько мужей?

— Да, такое случается. Отдельную комнату готовить не нужно, хватит одной.

Она небольшая, но мы вполне в ней поместимся. Кровать, шкаф и кушетка есть, а большего нам на пару дней и не требуется.

— Как пожелаете. Я передам страже, чтоб проводили гостя.

Аллеон пропускает меня вперёд, снова заверяет хозяина, что мы придём на обед и, наконец, закрывает дверь. Прижавшись к ней спиной, он устало растирает лицо ладонями.

— Я же говорил, что тебе не понравится. Может, вернёшься домой?

— Не хочу оставлять тебя одного. Этот нисс Гэгх совершенно не внушает доверия.

— Я ещё не разобрался, что именно он затеял, но что-то здесь происходит. Наше появление его напугало… Знаешь что? Давай-ка заберём Медифа прямо сейчас. Его способность видеть магию может пригодиться уже за обедом.

— Нелегко ему тут придётся, — замечаю, пытаясь представить реакцию инкуба на местные нравы.

— Я предупрежу, чтоб не сорвался и не наделал ошибок. Как бы нам того ни хотелось, мы не имеем права вмешиваться. Миры самобытны, с этим нужно смириться.

Донести мысль о смирении до Медифа непросто. На словах он согласен, но, когда доходит до дела, его прямо-таки переклинивает.

Честно признаться, не его одного.

Столовая, куда мы трое спускаемся, разделена на две зоны — верх и низ. На помосте — резные столы, мягкие стулья, расписная посуда и изобилие блюд для мужчин, а внизу — простая столешница, неказистые лавки и всего по одной тарелке с супом у каждой из тридцати-тридцати пяти женщин.

— Что бы ни случилось, держите эмоции под контролем, — шепчет Лен. — Без оскорблений и драк.

— Господин Элктар! — хозяин поднимается из-за стола, оценивающе разглядывая нового гостя. — Это и есть тот, о ком вы говорили?

Аллеон представляет собравшимся инкуба, а я оглядываюсь, стараясь ничем не выдать своего отвращения.

Гадкое место! Гадкие правила!

Пока нисс Гэгх разглагольствует, ни одна из женщин не ест, и что-то не похоже, что дело в отсутствии аппетита! Даже мешковатая одежда не может скрыть, что все они очень худые. Тусклые волосы, осунувшиеся лица, натруженные руки.

Скользя взглядом по рядам неподвижных фигур, не смеющих поднять голову от стола, спотыкаюсь на леди Луассис!

Опешив, беззвучно ахаю, приглядываюсь повнимательнее — и понимаю, что обозналась. Девушка похожа, — невероятно похожа! — но чуть другая. Она выглядит более молодой, более мягкой. А ещё в её устремлённых на Медифа глазах такая тоска и надежда, каких я никогда не видела у хозяйки таласской гостиницы.

Они знакомы? Может, это его сестра?

Поостерёгшись прилюдно заострять внимание на неожиданной встрече, отворачиваюсь, чтобы узнать, в чём причина задержки, и застаю окончание речи нисса Гэгха:

— … ей будет лучше. Вы ведь понимаете, женщинам скучно слушать мужские беседы. Им бы всё о глупостях каких, да сплетнях.

Это намёк, что мы ущербные и скудоумные?

— Дарисса нам не помешает, — вежливо, но непреклонно возражает Лен.

— Вы удивительно привязаны к своей супруге, — снисходительно качает головой мужчина и практически ощупывает меня взглядом в поисках возможной причины такой любви. — Впрочем, я понимаю. Трудолюбивая и молчаливая жена — счастье в доме! За такую жену мужу хвала и честь!

Жена, значит, трудолюбивая, а хвала — мужу?! Ну-ну! Удобно же они тут устроились!

Остальные кивают и активно поддерживают тему добродетелей, необходимых образцовой супруге.

— Надо, чтоб детьми занималась и служанками.

— Чтоб не бездельничала, а ткала и шила, готовила мужу своему и детям нарядные вещи.

— Чтоб послушная была и во всём покорялась.

С каким удовольствием я отправила бы парочку особо рьяных доморощенных сексистов на перевоспитание к леди Луассис!

— Слыхал, Блир?! — переспрашивает кто-то с громким смешком. — Жена должна мужа бояться, а у тебя что?

— Мои меня слушают! — возражают с противоположного конца стола. — Знают, дурёхи, если не угодят — за порог!

Страшно подумать, что в этом мире ждёт одиноких женщин, если они выбирают вот таких моральных уродов, мнящих себя божьим даром. Ведь ничего же особенного — ни красоты, как у Медифа, ни ума, как у Аллеона, а обзавелись гаремами и обращаются с ними, как с рабынями.

Какие всё-таки мелкие у меня были трудности! Я ведь раньше всерьёз расстраивалась, что не хватает денег на поездку к морю или на понравившееся новое платье! Какой глупостью кажется всё это здесь, где женщины носят одинаковые серые балахоны без единого украшения, и в иерархии стоят всего на ступеньку выше домашних животных!

— Поешь что-нибудь, — едва слышно советует Лен, наклонившись. — Не голодай.

— Хочешь, я вызову его на дуэль? — шепчет в другое ухо Медиф.

Его голос дрожит от гнева. Я опасалась, что он будет наслаждаться унижением женщин, увидит в этом своего рода возмездие, но, к счастью, всё обошлось.

Улыбнувшись им обоим, отрешаюсь от высокоинтеллектуального разговора олибэрцев. Пусть себе распинаются. Главное, мои мужья меня уважают и любят, а всем этим почтенным отцам семейств любимыми не стать никогда. Ни в этом отражении, ни в другом: они попросту не умеют строить нормальные человеческие взаимоотношения.

После еды все переходят в гостиную для послеобеденного отдыха. Мужчины рассаживаются в креслах, некоторые разваливаются на кушетках. Сиир тянет меня к одной из них и садиться так, чтобы мы могли поместиться втроём, но Медиф поступает иначе. Показательно опускается на ковёр, с нежной улыбкой ловит взгляд и прижимает мои пальцы к своим губам.

От столь шокирующего зрелища ступор не только у мужчин, но и у женщин, разносящих напитки, а мне, наоборот, становится легче и в разы увеличивается желание стараться для укрепления нашей семьи.

Глава 5

— Кхм, — откашлявшись, нисс Гэгх разрушает всеобщее оцепенение. — Значит, вы тоже служите в Ассоциации?

— Нет, — отзывается Медиф, поглаживая меня по бедру. — Я тренирую городских стражников.

Он изящнее и стройнее любого из них, поэтому мужчины реагируют неоднозначно. Кто-то скептически хмыкает, кто-то пренебрежительно кривится.

— Может быть, продемонстрируете своё мастерство?

— С удовольствием, — инкуб так улыбается, что у меня не остаётся сомнений: на это он и рассчитывал. — Кто будет моим противником?

— Я не откажусь немного размяться, — вызывается здоровяк, рассуждавший о том, что женщин нужно держать в строгости. — Устроим бой во дворе, на мечах.

Знаю, что Медиф наверняка победит, и всё же волнуюсь. Как тут не волноваться! Там ведь настоящее боевое оружие. Намеренно или случайно, его могут ранить.

Но и отказываться уже поздно. Начав упрашивать, я выставлю его подкаблучником, а это не добавит нам уважения.

И всё же по пути на улицу я незаметно касаюсь пальцев инкуба.

— Будь осторожен.

Если раньше тут часто были сражения, скорее всего, все мужчины могут за себя постоять. Медиф быстр и ловок, но его оппонент тоже не выглядит неуклюжим, хотя в два раза шире и на полторы головы выше.

Поединок будет проходить прямо на площадке перед крыльцом.

Пока зрители делают между собой ставки, а дуэлянты примериваются к новому оружию и разминаются, Аллеон обнимает меня со спины.

— Не бойся. Он легко справится.

— Зачем вообще драться? Пусть бы и дальше несли свою чушь, мне всё равно.

— Медиф не мог больше их слушать, ничем не выразив своего протеста. Наши принципы в корне отличны. Даже мне очень трудно воздерживаться от спора. Пусть выпустит пар.

Олибэрцы предвкушают развлечение, Лен просто наблюдает, а мне, несмотря на все аргументы и заверения, страшно. Оружие — не игрушка. Невозможно и оставаться спокойной, когда на любимого бросается верзила с остро заточенным лезвием. В такие моменты не вовремя вспоминается, как уязвимо человеческое тело, как много в нём мест, где даже неглубокий порез может привести к смерти.

Медиф не просто уклоняется от рубящего замаха — перетекает в сторону, позволяя удару пройти мимо. Делает ещё шаг и оказывается у противника за спиной. Но не атакует. Отступает назад, опять уклоняется — играючи, словно это невинные салочки. Ему нравится водить соперника за нос, демонстрируя своё превосходство, кружить вокруг яростно машущего мечом мужчины.

А у меня сердце вот-вот выскочит из груди.

Останемся одни — выскажу им всё, что думаю о таких вот дуэлях!

— Всё хорошо, — шепчет Лен, согревая мои похолодевшие руки. — Ну что ты в самом-то деле?.. Он всем тут даст фору.

— Да? — из-за страха получается слишком язвительно. — А если бы там была я, ты бы… — не договорив, вздрагиваю от оглушительного звона.

Медиф поскользнулся. Не знаю, как: земля сухая и утрамбованная, но он потерял равновесие. Если б упал, ни за что не успел бы перехватить удар, но инкуб ухитряется сгруппироваться. Стоя на одном колене, он всё же блокирует над головой обрушившийся сверху меч, а потом и вовсе выпрямляется, с невероятной силой оттолкнув здоровяка прочь.

— Ну будет, будет… — примирительно улыбается нисс Гэгх, но я нисколько не верю в его добродушие. — Предлагаю сойтись на ничьей.

На продолжении никто не настаивает.

После столь показательного выступления, пожалев мои нервы, Аллеон ссылается на работу и уводит нас в комнату.

Прижав палец к губам, он вынимает из кармана глянцевую чёрную пирамидку и устанавливает её на кровати. Нажимает на вершину, включая, и артефакт загорается изнутри.

— Так нас никто не подслушает, — поясняет серьёзно. — Я ведь не ошибся, Медиф, тебя в самом деле атаковали магией? Ты видел, кто это сделал?

— Кто-то в толпе, некогда было рассматривать.

— Зато мы теперь знаем, что в крепости есть как минимум один маг. Кроме того, нисс Гэгх активно тренирует людей, собрал своих друзей в одном месте и укрепляет город.

— Готовиться к осаде?

— Или хочет напасть сам… Вот что, вы двое возвращаетесь в Наирру. Тут слишком опасно.

Я не против, но что собрался делать Аллеон?

— А ты?

— Мне нужно найти более весомые доказательства, прежде чем предъявлять обвинение.

— Ну нет! Давайте уйдём вместе!

— Дари, я уже решал подобные вопросы. Всё обойдётся.

— Может, сегодня постараемся всё разузнать, а ночью вернёмся в Наирру? В документах есть что-то полезное?

— Нет. Они всего лишь предлог, чтобы приехать и уже на месте оценить обстановку.

— Я бы сказал, она напряжённая.

— Именно, — соглашается Лен.

Поняв, что он твёрдо намерен стоять на своём, уступаю. Да, страшно, но есть вещи, которые нужно сделать, несмотря ни на что. Это его работа, и Лен её любит. А я люблю его. Так что нужно поверить и не мешать. Только сначала обсудим, что было в столовой.

— Есть ещё кое-что. Во время обеда я видела женщину, очень похожую на леди Луассис. Как думаешь, может она оказаться твоей сестрой?

— Нет, — сразу разрушает инкуб мою версию. — Я тоже её заметил и уверен, что никогда прежде мы не встречались.

— Но вы явно родственники, — возражает Лен. — Это не совпадение.

— Вот бы поговорить с ней! Она-то тебя узнала, кажется!.. Ты не хочешь, Медиф?

— Даже если она приходится мне какой-нибудь родственницей, вы же знаете, как в Талассе относятся к мужчинам. Счастливое воссоединение — это не про нас. Скорее всего, она хочет использовать нас, чтобы отсюда выбраться.

— Это невозможно, — качает сиир головой.

— И всё же давайте поговорим, — настаиваю. — Пожалуйста, это ведь не тяжело. Она так на тебя смотрела!

Медиф пожимает плечами:

— Я-то не против, но сомневаюсь, что нам вот так просто дадут пообщаться.

— Сейчас и проверим, — с энтузиазмом сообщает Аллеон, выключая артефакт. — Но, Дари, сразу после — вы двое возвращаетесь в дом.

— Хорошо.

Видя, что я не спорю, хоть это решение меня не радует, он смягчается:

— Всё будет хорошо. Не грусти, — и энергично поднимается. — Найду служанку. Будьте здесь. Обещаю, я быстро.

Неохотно отпустив его, оборачиваюсь к Медифу.

— Зачем ты согласился на поединок? Даже не представляешь, как я за тебя волновалась!

— Ты во мне сомневаешься?

И вид у него такой, что правильный ответ может быть только один:

— Нет!

— Но о чём тогда…

— Что тебя ранят! Неужели ты действительно не понимаешь?!

— На таких увальней моего мастерства хватит, — пренебрежительно кривит он губы. — Бывали противники и посильнее.

— Этих «увальней» целая крепость! Магов вполне могло оказаться несколько. Если бы они сработали чуть лучше, никто ничего бы потом не доказал.

Секунду инкуб смотрит на меня, а потом по привычке сползает на пол. Обнимает за ноги, опускает голову на колени.

— Прости, что напугал. Я не хотел.

Вздохнув, запускаю пальцы в его кудри.

— Тебе тяжело тут? Слишком напоминает Талассу?

— Не думал, что со стороны это так отвратительно. Пока жил в доме Матери, привык, не видел в подобном обращении ничего необычного, но теперь… Никто не заслуживает такого.

Он настороженно прислушивается. Я тоже напрягаю слух, и не сразу, но различаю приближение Лена, настойчиво от чего-то отказывающегося. Реплики его собеседника сводятся к заверениям в понимании и каких-то пошлых смешках.

Что там случилось?

— Всё в порядке? — спрашиваю, едва сиир заглядывает в комнату.

Выглядит он озадаченным и, пожалуй, чуть смущённым, так что предчувствия у меня не самые радостные.

— Эм-м… — тянет он, а потом всё же подталкивает вперёд перепуганную девочку. — По большей части, да. Только с женщинами поговорить не получится.

Молча поднимаю брови.

— Это наша помощница на всё время пребывания здесь.

Что-то выглядит всё очень знакомо… Только вместо красавца-инкуба — подросток с неровно заплетёнными косичками, веснушками и ужасом в огромных зелёных глазах.

— Её зовут Сефира, — добавляет Лен, — и она немая.

Отлично! Информации не получить, но наедине теперь не побудешь.

Нет, против самой девочки я ничего не имею. Возмущает предприимчивость, с которой её нам подсунули.

— Как тебя угораздило?

— Встретил её в коридоре, пытался узнать дорогу. Это заметил нисс Гэгх и подумал, что нам нужен кто-то в постель.

— В постель?! Да она же ребёнок! — меня прямо распирает от негодования. — Сколько тебе лет? Показать можешь? Да не бойся ты Аллеона, иди сюда. Никто ничего тебе не сделает.

Не доверяя мне, она бросает робкий взгляд на сиира.

— Слушайся эту госпожу.

Пересев на кушетку, за руку усаживаю Сефиру рядом, мысленно содрогаясь от тонкости её запястий. Как две тростинки.

— Не бойся, — повторяю, осторожно сжав ледяную ладошку, и, ощутив что-то не то, недоверчиво её переворачиваю.

Так и есть, пальцы и нижняя часть, возле запястья, сильностёрты.

— Это что, мозоли? — выдыхаю, ужаснувшись. Что она делала? Скребла их чем-то? Стирала целыми сутками? — Лен, ты только взгляни!

Издалека оценив ранки, он роется в сумке и перекидывает мне тюбик крема:

— Толстым слоем. Должно помочь.

Пока мажу, крепко сжимаю губы. Лен часто повторяет, что миры самобытны, и мы не имеем права вмешиваться, но как же хочется! Очень хочется сделать хоть что-нибудь, изменить жизнь запертых в этом мире женщин, чтобы они узнали, что бывает иначе, чтобы увидели это… Но, обрабатывая загрубевшие от тяжёлой работы ладошки девочки, я ни слова не говорю.

Сейчас для неё тут не столь ужасно, как для меня: она привыкла. Пусть пока так и будет. Пусть лучше с самого начала не питает надежд, чем потом мне придётся объяснять, почему мы пообещали, но не можем её забрать. Это будет невыносимо.

— Не привязывайся, Дари, — ровным голосом предостерегает наблюдающий за нами Медиф. — Ты для неё всего лишь странная госпожа — одна из многих. Она, не задумываясь, предаст тебя ради хозяина. Потому что завтра ты отсюда уедешь, а ей предстоит остаться.

Девочка вздрагивает и опускает глаза.

В ответ на мой укоризненный взгляд он пожимает плечами:

— Я знаю, о чём говорю.

Медиф прав, но нужно совсем зачерстветь душой, чтоб никому не сочувствовать. Понимаю, что он заботится и пытается уберечь от разочарования, но я бы, наверное, сама себя испугалась, если б при виде всего, что здесь творится, моё сердце не сбилось бы с ритма.

Закончив, вручаю заживляющую мазь девочке.

— Возьми. Тебе пригодится. Да бери же, бери! Не бойся.

Лен просматривает документы, и, чтобы не мешать, я тихонько ложусь по другую сторону кровати с заранее припасённой энциклопедией.

Инкуб присаживается рядом, подложив под спину подушку, а девочка поначалу скромно размещается на полу у дверей.

— Пользуйся кушеткой, — разрешает он.

Дождавшись кивка и от сиира, она послушно перебирается на новое место и замирает на самом краешке.

Сосредоточиться на чтении не получается. Посмотрев на маленькую напряжённую фигурку, встаю и пододвигаю к ней небольшую вазу с фруктами — ничего особенного: пара яблок, груша и виноград, но глаза у Сефиры становятся испуганными и недоверчивыми.

— Кушай, что хочется, — проглотив вставший в горле ком, улыбаюсь и сама вкладываю ей в руку яблоко: — Угощайся, пожалуйста.

Аллеон снова подтверждает своё согласие, и девочка робко мне улыбается. Чтобы не смущать её и не отвлекать от еды, возвращаюсь к Медифу, но из любопытства подглядываю. Быстро расправившись с яблоком, она некоторое время в нерешительности смотрит на оставшиеся фрукты и исподтишка рассматривает нас. Особенно Лена: он, кажется, ей понравился. Нам же с инкубом достаются настороженно-изумлённые взгляды. Убедившись, что никто не собирается её ругать, и вообще мы заняты своими делами, Сефира осторожно берёт ещё одно яблоко и прячет в карман, незаметный на более чем свободной одежде. Потом украдкой пробует виноград, и в этот момент её лицо становится таким счастливым, словно ей одной подарили огромный торт.

Примерно через час Аллеон просит её принести чай. Когда ребёнок, поклонившись, уходит, он вновь вынимает чёрную пирамидку и без предисловий переходит к самому главному:

— Мне жаль, Дари, но мы не можем её забрать. Это преступление. Более того, если кто-то из нас хоть полусловом намекнёт ниссу Гэгху, что хочет оставить её у себя, это могут посчитать вымогательством взятки.

— И совсем ничего нельзя сделать?

— Нельзя. Если б она оказалась чьей-то избранницей — другое дело. Но просто из жалости — нет. Поэтому я настаиваю, чтобы вы уходили. Сейчас, пока нет никого постороннего.

Неожиданно вбежавшая в комнату Сефира перепугано оглядывается и вдруг хрипло шепчет:

— Прячьтесь! Сюда идут маги! Скорее!

Несвоевременную мысль о том, что она действительно притворяется, как я и подозревала, додумать не успеваю. В мгновение ока подхватив меня с кровати, Аллеон подлетает к двери, находу перетекая во вторую ипостась.

— Я отплачу, обещаю! — говорит он девочке. — Убегай отсюда сама!

Нельзя, чтобы её заподозрили или обвинили в том, что никого из нас не удержала!

Но что делать?

Окна тут закрыты решёткой.

Прятаться под кроватью? А если найдут?

Торопливо выглянув и оценив, откуда доносится шум, Медиф выталкивает её в пустой коридор, попутно придав ускорения в противоположную, безопасную сторону, и сразу же закрывает дверь, чтобы я могла ею воспользоваться.

Миг — и мы уже в темноте перехода.

Но что-то не так.

Вокруг никого. Ни Аллеона, ни Медифа.

Только клубящийся чёрный туман, в который я падаю.

Воздух тяжёлый и раскалённый, он душит, сдавливает, словно пресс. Страх задохнуться путает мысли. Я знаю, что должна идти, что впереди обязательно есть выход, только тело не слушается. Голова кружится, и кажется, что я совсем не двигаюсь с места.

В себя прихожу оттого, что всем телом больно ударяюсь обо что-то жёсткое. Каменный пол или мостовую.

— Во! Беглянку нашли! — сообщает кто-то радостно.

— Прям на головы нам свалилась! — подтверждает ещё один мужской голос. — От хозяина, небось, убегала.

Морщась от яркого света и звона в ушах, кое-как приподнимаюсь. Осматриваюсь. Мы возле какого-то казённого здания, на парковке, освещённой парой мощных светильников. Напротив двое мужчин в серебристо-зелёной форме — то ли военные, то ли полицейские. Позади — неблагополучного вида дуэт, от которого ощутимо воняет дешёвым спиртным.

Брезгливо передёрнувшись, пытаюсь вспомнить, что случилось при переходе.

Я в другом отражении, и это хорошая новость, но что теперь? Где Лен и Медиф?

— Кто твой хозяин? — строго спрашивает один из вояк.

Его светлые кудри жизнерадостно выглядывают из-под фуражки, сводя на нет все усилия. Грозным он совершенно не выглядит.

— Хозяин? Мы ведь не в Олибэре?

— Где? — переглядываются они.

О, Создатель, пусть здесь знают о том, что другие миры существуют! Ведь в лечебницу же упекут, если решат, что свихнулась!

— Что это за мир? — спрашиваю, вставая.

— Ты не из этого мира?! — крайне недоверчиво уточняет второй.

Он старше и серьёзнее кудрявого. Думаю, если смогу его убедить, дело, наконец, сдвинется.

— Да врёт она всё! — возмущается тот, что меня сюда притащил. — Услышала что-то, вот и придумывает!

— За беглых обещана награда! — напоминает его приятель. — Мы свою заработали!

Ситуация принимает опасный оборот, но паниковать нельзя. Рраяр каждый день мне это твердит. Нужно разбить большую проблему на несколько маленьких и постепенно их разрешать.

Затолкав подальше мысли о том, почему джарой тоже не откликается, полностью сосредотачиваюсь на разговоре. Для начала нужно обеспечить собственную безопасность.

— Я не преступница, — говорю твёрдо. — Если не верите, сделайте запрос в Ассоциации.

— Эй, так награда-то будет? На ней же браслет!

— И узоры вон всякие!

— Да, браслет точно особенный… — подозрительно хмурится блондин.

— Брачный. Как и татуировки, — поясняю я, догадавшись, что к украшениям тут относятся очень внимательно. — Мой муж сейчас наверняка занят поисками. Он служит старшим инспектором Ассоциации.

— Идите уже отсюда! — отмахивается второй от жаждущих вознаграждения мужиков. — А ты — за мной. И чтоб без всяких ваших магических штучек! Покажу тебя шефу. Пусть он разбирается, что там у тебя за браслеты… Ларон, останься! Должен же кто-то на страже стоять!

— Да кто на нас нападёт-то… — разочарованно вздыхает кудрявый, но смиренно остаётся и дальше скучать на посту.

Внутри здания широкий коридор, по одну сторону которого двери с золотыми табличками, а по другую — вполне уютные диваны и кадки с растениями.

Стоит нам войти, как небольшая компания перешучивающихся мужчин в такой же серебристо-зелёной форме заинтересованно замолкает.

— Кого это ты нашёл, Парлай?

— Да уж нашёл… — бурчит. — Где шеф?

— В своём кабинете. С тем… ну, жуткий который. Спорят.

— Спорят? — хмурит он кустистые брови. — Тогда подождём.

Однако никаких свидетельств спора не слышно.

Постояв около двери минуту-другую, я теряю терпение. Неизвестно, что сейчас происходит с Леном и Медифом, а этот шеф может освободиться ещё нескоро. Нужно быстрее попасть в Ассоциацию и выяснить, где мои мужья. Олибэр — далеко не курорт.

Коротко постучав, быстро захожу в кабинет, опередив нисса Парлая, и замираю, обозревая картину. Тут словно ураган бушевал! Вещи со стола скинуты на пол, шкаф с почётными бумагами распахнут, на ковре разлито вино. Посреди всего этого безобразия застыли двое, удивлённые моим вторжением.

Кто из них обладатель сомнительного звания «жуткий», понятно сразу — живой каменный лев размером с машину — то ещё зрелище. А вот этот суровый шатен в белой форме, стало быть, местный начальник. Вид у него до того «отмороженный» и подавляющий, что при других обстоятельствах я ни за что бы не осмелилась обратиться за помощью.

Бешеный рёв зверя пробирает до костей. Он с грохотом хлещет себя хвостом, мечется, скалясь то на меня, то на мужчину, однако не нападает. Боится. Я тоже боюсь, однако упрямо делаю шаг вперёд.

— Кто вас впустил? — от негромкого, в общем-то, голоса шефа мурашки по коже.

— Могу я попросить вас о помощи? Это срочное дело.

Он позволяет себе лишь чуть изогнуть длинные брови и бросает взгляд на льва. Огромное чудовище пугает его не больше, чем комнатная собачка.

— Что ж, раз обстановка вас не смущает, я слушаю.

У меня от этой зверюги поджилки трясутся, но приходится собрать всю смелость в кулак. Закрыв за собой дверь, сглатываю, чтобы смочить пересохшее от волнения горло, и уверенно говорю:

— Мне очень нужно найти Ассоциацию. Вы знаете, где она расположена?

Вот теперь он удивляется по-настоящему и разворачивается ко мне всем корпусом.

— Что конкретно вам там понадобилось?

— При переходе что-то пошло не так. Я попала в этот мир, а двух моих мужей, похоже, забросило куда-то ещё. Их нужно скорее найти.

Он рассматривает мой браслет, виднеющуюся из-под другого рукава серебряную вязь и сообщает:

— Этот мир закрыт для посещений. Ассоциации здесь ещё нет.

Закрытый мир!

Очень досадно, но решаемо. Мне просто нужно вернуться в Наирру и попросить помощи там. Лишь бы переход на этот раз не подвёл, а то тут я только время теряю.

Хотя, от стражников с их странными подозрениями избавилась — уже хорошо.

— Сидеть! — едва повысив голос, приказывает шеф льву, вознамерившемуся, с его-то размерами, незаметно сбежать через окно.

Взревев от бессильной злости, каменная громадина плюхается на зад с такой силой, что вздрагивает пол.

Я тут явно лишняя! Надо поскорей убираться

— Спасибо. Простите, что побеспокоила.

Мужчина молча кивает, продолжая наблюдать.

— Тогда, если позволите, я прямо отсюда уйду в другое отражение. Не хочу снова объясняться с местными стражами.

Но за дверью всё тот же коридор. Самый обычный.

Похолодев, поспешно захлопываю её.

Настраиваюсь, отчётливо вспомнив улицу, на которой расположен наиррский филиал Ассоциации, и открываю дверь вновь.

Ничего! Дар не работает!

Становится по-настоящему страшно.

Сердце падает в холодную бездонную пропасть.

Я здесь застряла! Одна! В закрытом мире, где нет ни проводников, ни способов связи с другими мирами.

Спокойно! Только спокойно, я обязательно выберусь, придумаю что-нибудь!

— Перегорели? — уточняет шеф, о котором я уже успела забыть.

— Что? — переспрашиваю потеряно.

— Дар перегорел?

— Не знаю. Наверное…Раньше такого никогда не случалось.

Что же делать? Что теперь делать? Как дать знать, где я? Как вернуться домой?

— Я могу отвезти вас до ближайшего проводника, — буднично предлагает он. — Но дорога займёт четыре часа.

Очень хочется ухватиться за этот шанс, но, подавив желание с облегчением выдохнуть, озвучиваю неприятную новость:

— У меня совсем нет при себе денег.

— Неважно. Одному или с вами, мне всё равно нужно покинуть это отражение.

Что-то я не поняла, разве из закрытого мира можно уйти? Он же только что сказал, что Ассоциации здесь ещё нет.

С другой стороны, откуда тогда они о ней знают?

Придётся рискнуть. Они тут все одинаково чужие и незнакомые, но одна я точно не выберусь, так что отказываться от подобного предложения слишком уж расточительно. Или этот шеф, выглядящий довольно внушительно и серьёзно, или стражники, подозревающие меня неизвестно в чём — то ли в воровстве, то ли в предательстве, то ли вообще считающие беглой рабыней. Лучше уж надеяться, что человек, осведомлённый об Ассоциации и явно имеющий к ней отношение, поможет добраться до какого-нибудь филиала, чем сидеть здесь и ждать когда Рраяр всё же появится. Учитывая, что его до сих пор нет, шансов на это немного.

— В таком случае, буду очень благодарна за помощь.

Я внимательно слежу за его лицом, но моё согласие никак не меняет застывшего на нём выражения.

— Постойте минуту. Я должен закончить работу.

Шеф подходит ко льву на расстояние шага и, бестрепетно глядя ему в глаза, требует:

— Вернитесь в обычную форму и слушайте. Нисс Иззир, я признаю вас виновным в присвоении чужих средств и злоупотреблении властью. Вы изгоняетесь из Круга и навсегда лишаетесь права занимать руководящие должности. Вы немедленно сообщите об этом другим членам Круга, возместите нанесённый ущерб и не станете чинить препятствия тому, кто будет назначен на ваше место. На этом всё. У вас есть вопросы?

Заносчивого вида блондина заметно корёжит, хоть он не пытается спорить. Жутко гримасничает, но не перебивает до тех пор, пока не получает разрешение говорить.

— Нет! — выплёвывает ядовито.

— В таком случае, прощайте.

Ещё в самом начале обвинительной речи, когда только увидела, что блондин одет в серебристо-зелёную форму с шикарными эполетами, я начала подозревать, что обозналась. Дальше — больше. Теперь же сомнений почти не осталось. Шатен — полумифическое создание, о котором однажды рассказывал Аллеон. Элисар. Почти что сказочный единорог.

Видимо, что-то такое отражается у меня на лице, потому что «единорог» своей неподвижной физиономией буквально излучает в пространство изумление и, кажется, возмущение.

В голове мелькает глупая догадка, что он может быть телепатом — чем местные боги не шутят? — и возмущён сравнением, но я быстро её отметаю. Мы с Рраяром, конечно, не все ещё расы прошли, но близко к этому, и дара читать мысли нет ни у кого.

— Вы — элисар? — спрашиваю, затаив дыхание.

— А вы не знали? — недоумевает он, отмирая и открывая дверь.

— Нет. То есть, я, конечно, о вас слышала, но вживую вижу впервые.

— Тогда вам повезло встретить единственного человека, способного помочь в вашей ситуации. Обычно здесь только местные.

То, что я успела узнать об элисарах, внушает доверие, и мой страх несколько утихает. По крайней мере, за себя я уже боюсь меньше. А вот за Лена, Медифа и неизвестно почему молчащего Рраяра по-прежнему очень волнуюсь. Как они? Как Сефира? Успела ли она убежать или попалась? Скорее бы всё прояснилось…

Как только бледный от ярости и унижения шеф остаётся позади, черты лица элисара смягчаются. Он, вроде, нормальный, не такой строгий, как показался сначала. Однако стражники не то что отходят в сторону — отворачиваются, чтобы не встретиться взглядом с моими провожатым. Того это нисколько не трогает, а мне всё-таки неуютно.

Зачем отворачиваться? Зажимать уши было бы гораздо логичнее. Ему же, если я правильно поняла, достаточно просто озвучить желание. Или всё дело в том, что он только что лишил должности и положения их начальника?

— Как вы сюда попали, если это закрытый мир? — любопытствую осторожно.

— Паранф готовится к присоединению и открытию. Выполняя наши условия, Круг проводил внутреннюю проверку и выявил несколько нарушителей. Меня отправили разобраться.

Рядом с ним по-прежнему необъяснимо-прохладно, но то, первое подавляющее впечатление, уже исчезло. Хоть и не улыбается, элисар охотно участвует в разговоре и не выглядит недовольным навязанным обществом. Вполне обходительный мужчина… вот бы ещё определиться, какой расы.

Пока больше всего напоминает моего соотечественника, человека. Слегка бледный: наверное, редко бывает на улице. И довольно-таки сухощавый. Но, в целом, хорош. Хорош, несмотря на то, что по отдельности черты его лица ничем особым не примечательны. Кофейного оттенка волосы. По-женски аккуратный нос. Короткий росчерк шрама на правом виске. Светлые — то ли зелёные, то ли серые глаза. Разве что взгляд особенный — сильный, проникновенный, магический. Слишком твёрдый для молодого мужчины.

— Магия тут нестабильна и мешает телепортации, — объясняет он между тем, уже по собственной инициативе. — Обезопасили только одну небольшую область, где нас и будет ждать проводник.

Справа от трёхэтажного здания полиции, на парковке, стоит местный аналог такси — конные экипажи. Элисар направляется к самому лучшему — высокая карета с эмблемой Ассоциации, четыре запряжённые цугом лошади, но я не впечатлена. Поездка всё равно обещает быть долгой. Даже средняя машина была бы для нас предпочтительнее.

— Да, к хорошему привыкаешь быстро, — соглашается он так, словно я высказала свои размышления вслух. — Нет, мысли я не читаю. У вас по лицу видно.

Опешив, замираю, занеся ногу над ступенькой. Шутит или серьёзно?

Не определившись, поскорее забираюсь внутрь, чтобы разорвать тягостный зрительный контакт. Опускаюсь на оббитое тёмным бархатом сиденье и всё-таки не выдерживаю:

— Если б я хотя бы знала, почему переход больше не открывается…

— Обычно такое случается, когда даром пользуются слишком часто или пытаются провести много людей.

Бабушка, помнится, тоже предупреждала об этом. Но разве нас было много? Лен, Медиф и я — всё, как всегда.

Или те маги всё же успели вломиться, и их тоже затянуло в пространство между мирами?

— Как правило, способности со временем восстанавливаются, — говорит он, решив, что причина моей тревоги лишь в этом.

— Скажите, вы можете использовать свою магию, чтобы вернуть мою хоть ненадолго?

Он ведь не посчитает это наглостью, правда?

Убедившись, что я серьёзно, мужчина не спеша наклоняется, подаваясь вперёд. Его цепкий взгляд не отпускает моего, отчего по спине и плечам разбегаются волны мурашек. Эти глаза не отражают эмоций. Ничто не проникнет сквозь их мнимо-прозрачную глубину.

— Откройте переход к зданию Ассоциации.

Его голос… он словно въедается под кожу, проникает в тело и намертво сковывает душу. Приказ согласуется с моим желанием, так что хватка крепкая, но довольно мягкая.

Жутко представить, что чувствуют те, кому этот голос велит принять наказание.

Ослушаться невозможно. Рука тянется сама. Это могло бы пугать, но меня больше волнует конечный результат.

— Ничего, — выдыхаю расстроено.

— Я особо и не надеялся, но попробовать стоило, — говорит он, расслабляясь и вновь становясь нормальным человеком, а не леденящим внутренности магом.

Кучер забирается на козлы, и карета, качнувшись, трогается.

Шторка на окне сдвинута. За стеклом мелькают дома, площади, скверы, освещённые магическими светильниками. По мере удаления от центра города пейзаж становится всё более деревенским, погружается в вечернюю темноту, и вскоре смотреть уже не на что. Да, с каждым метром мы всё ближе к Медифу и Лену, но ещё ехать и ехать…Волей-неволей приходится вновь обратить внимание на элисара.

Под потолком кареты лениво кружат три маленьких шарика, создавая доверительный полумрак.

Сосед, как и я, бездумно устремил взгляд в окно. Не будет ли он против беседы? Не сидеть же нам несколько часов в полном молчании. Я так с ума сойду.

— Меня зовут Дарисса, — представляюсь, осознав, что мы упустили этот момент знакомства.

Он оборачивается так резко, словно успел обо мне позабыть и не ожидал, что кто-то нарушит тишину.

— Простите, нисса. Мне давно следовало назваться… — в последний миг вдруг запинается и скромно произносит: — Сиор.

Склонив голову набок, разглядываю его лицо, желая понять человека, от которого, в некотором роде, теперь зависит моя судьба. Он выглядит гораздо неприступнее и надменней, чем есть на самом деле. Ведь даже Аллеон, знакомясь, перечислил мне все свои титулы и регалии. У элисара их должно быть куда больше, а он ограничился одним именем.

— Просто «Сиор» — и всё?

Говорю и даже вежливо улыбаюсь, а пальцы машинально поглаживают место, где ещё недавно было кольцо-артефакт, показывающее самочувствие моих мужчин. Увы, и его, и даже невидимый шнурок украли, пока доставляли моё бессознательное тело в полицию. Хорошо хоть ажурное кольцо, защищающее от внушений, и брачный браслет не сумели стащить.

— А вы — просто «Дарисса»? — отвечает он в тон и обращает внимание на мои беспокойные жесты. — Что-то не так?

— Артефакты забрали, пока была без сознания. Теперь гадаю, всё ли в порядке с моими мужьями. Мы потеряли друг друга из виду в опасном месте.

— Вот, — Сиор снимает с шеи тонкую цепочку. — Можете воспользоваться одним из моих запасных. Говорите коротко, по существу. Даже мощные артефакты работают в этом мире с помехами.

— Спасибо!

Он только пожимает плечами, мол, не за что.

Первым делом связываюсь с Аллеоном, и едва не тону в настоящем цунами из счастья и волнения. Разобрать слова можно только через одно, но он в подробностях выпытывает где, с кем и куда я еду. Успокаивает, сказав, что наслышан о Сиоре, что они с Медифом в безопасности, хоть оба по-прежнему в Олибэре, и настоятельно просит связаться с джаройем.

Договорившись снова «созвониться», когда я покину закрытый мир, прощаемся. Как мне не хочется прерывать разговор! Любимый ласковый голос, доносящийся сквозь шум и треск, тонкой ниточкой соединяет нас, несмотря ни на что.

Но есть ещё Медиф и Рраяр.

Если уж Лен попросил его успокоить, джарой, должно быть, места себе не находит. Да и не удивительно.

Но сначала мысленно обращаюсь к инкубу. Лен, разумеется, уже сказал, что я цела, но ведь это не всё. Он ни за что не признается, но ему будет обидно, если я пожалею на него минуту своего времени.

Медиф или никогда раньше не общался с помощью артефакта, или не ожидал меня услышать. Краткий миг изумления сменяется в его мыслях таким приливом любви и светлой радости, что губы сами собой складываются в улыбку.

С Рраяром почему-то труднее всего. Пытаясь настроиться для разговора, я будто тянусь к тому, кто на самом дне глубокого колодца. Вижу, чувствую — но достать не могу.

А потом с громким хлопком он появляется прямо в нашей карете!

— Замри! — тут же реагирует элисар.

Окаменев в неловко скрюченной позе, Рраяр сквозь зубы шипит ругательства. Его взгляд одновременно полон облегчения и обещает мне адские муки.

— Отпустите его, пожалуйста, — прошу, справившись с испугом. — Это мой муж. Почти…

— Отомри, — разрешает Сиор, успокаиваясь, и недовольно замечает: — Да ты самоубийца, раз вот так вламываешься неизвестно к кому!

Джарой садится рядом и крепко стискивает мою ладонь в своих:

— Ты в порядке?

— Да, всё уже хорошо. Познакомься с Сиором, без него мне было бы не выбраться из этого мира. Сиор, это Рраяр.

Мужчины друг от друга не в восторге. Первый раз встретились, а словно уже питают друг к другу личную неприязнь.

— Джарой, — заключает Сиор с таким видом, будто ставит диагноз. — «Почти муж», да?

— Элисар, — констатирует Рраяр, разглядывая его, и вдруг начинает смеяться.

Не злорадно или издевательски, а по-настоящему, словно услышал отличную шутку.

— Что смешного? — спрашиваю, не будучи уверенной, что хочу знать ответ. Слишком уж подозрительно это выглядит.

— Не скажу, — хмыкает, откидываясь на мягкую спинку сиденья, — юмора вы всё равно пока не оцените.

Глава 6

— Вот что, — строго произносит Сиор, сверля Рраяра подозрительным взглядом. — Поспи. Выглядишь потрёпано, так что это и тебе на пользу, и мне.

— Сначала я хочу послушать, как…

— Умолкни и спи. Не вынуждай использовать магию.

Он прав, вид у Рраяра уставший, так что разговор может и подождать.

— Отдохни, — присоединяюсь я к уговорам. — Нам ехать ещё около четырёх часов.

Бросив на решительно настроенного элисара быстрый взгляд, Рраяр хмыкает и ложится так, чтобы целиком втиснуться на сиденье, а голову кладёт ко мне на колени. Хоть за его ребяческое поведение немного стыдно, я так сильно соскучилась, что совсем не могу сердиться. Хочется обнять и поцеловать, расспросить, но вместо этого просто бережно глажу его по волосам и улыбаюсь, надеясь, что Рраяр поймёт и без слов. Он же всегда всё чувствует.

Некоторое время мы все молчим, но долгой тишины я не выдерживаю.

— Мне очень неловко, что мы оба вам навязались. Простите.

— Пустое. Одному было бы скучно.

Вежливый какой, надо же.

— Но вы, похоже, не любите джаройев.

— Они слишком шумные. Те, что младше двухсот, вообще невыносимы. Единственное, что мне в них импонирует — прямота.

— Нисс Сиор, можно спросить? Я пока плохо разбираюсь в расах, и вы…

— Я вампир, — сообщает он и ждёт какой-то реакции.

После непродолжительного ступора в голове проносится вихрь из смеси всего, что известно о вампирах в моём мире: клыки, кровь, светящиеся красным глаза, плащи, светобоязнь, готические замки, девственницы, нетопыри и прочая ерунда. Сиор совсем не вписывается в этот образ.

Любопытство только усиливается, однако продолжать расспросы, признавшись в собственной необразованности, стыдно. Вид у элисара и без того стал слегка пришибленный. Что это его так внезапно накрыло?

Вспомнив об артефакте, возвращаю его хозяину и заодно пользуюсь этим, чтобы сменить тему.

— Этот камень какой-то особенный? Без него Рраяр, кажется, не мог меня отыскать.

— Камень самый обычный. А вот джарой — одарённый маг. Думаю, не ошибусь, предположив, что способность находить свою ли-моисс в закрытом мире дала сбой. В лучшем случае, телепорт должен был хаотично открываться в разные концы света, и всё же по сигналу от артефакта он сумел точно определить направление.

— Рраяр удивительный, — соглашаюсь с гордостью.

— Он и сиир смогут вас защитить. Правильно вы их выбрали.

На секунду ощутив себя драгоценностью под колпаком с двойной системой сигнализации, качаю головой.

— Раса тут совсем не при чём. Я их люблю. И любила бы ничуть не меньше, если б они были просто людьми.

— Вы — человек? — заинтересованно спрашивает он.

— Из немагического, мира, где даже не знают, что существуют другие.

Сиор задумчиво чему-то кивает, однако, когда вновь смотрит на меня, его взгляд острый, ничуть не затуманенный.

— Раса действительно не имеет значения. Но о способностях забывать опрометчиво. Вас нисколько не беспокоят ни чрезмерная проницательность джаройев, ни сила сииров?

— Это же мои самые близкие люди, я им доверяю.

— Вам нечего противопоставить, нечем от них защититься.

Сложно сказать, что именно происходит. Мужчина напротив не поменял позы, черты его лица расслабленны, однако ощущается некоторое напряжение, с которым он ведёт этот подозрительно настойчивый допрос.

— Я точно знаю, что они не направят свои способности против меня.

— А если бы один из них обладал даром Слова? — повышает Сиор ставки.

На задворках сознания мелькает сомнительная догадка, что это — «прощупывание почвы», причём довольно-таки откровенное, но я её отметаю. Спокойнее надо относиться к людям! Да, тут можно брать в семью несколько мужчин сразу, но это же не значит, что потенциального жениха нужно искать в каждом встречном! Ещё немного — и я начну принимать за флирт обычную вежливость!

И всё-таки как-то очень уж неоднозначно…

Не услышав ответа, Сиор развивает свою мысль, стремясь сделать её понятной:

— Разве вы чувствовали бы себя в безопасности?

Стал бы Аллеон опасен, имей он дар элисаров? Точно нет.

— Любящий никогда не станет угрозой… Да и боюсь я, как выяснилось, только того, с чем не знакома. Ну и анхаков ещё во второй ипостаси. Даже элисары оказались куда более приятны в общении, чем можно было бы ожидать.

— Буду считать это комплиментом, — шутливо склоняет голову. — Анхаки, как правило, безобидны. Хотите, помогу развеять ваши опасения на их счёт?

Поняв, к чему он клонит, восхищённо качаю головой:

— Вам бы в психотерапевты податься! Лечили бы фобии за один сеанс.

Сиор, наконец, улыбается.

— Далеко не все так доверчивы.

Согласна. Даже к гипнозу у меня отношение крайне предвзятое, а тут всё ещё серьёзней. Пока не обращаешь внимания — ничего, но, если хоть на минуту вдуматься, что дар Слова может делать с людьми…

— Вы не обидитесь, если я откажусь? Анхаки, конечно, вызывают холодные мурашки, но это скорее желание держаться подальше, чем паника.

— Как пожелаете, — легко уступает Сиор, но, похоже, молчать ему больше не хочется. Лёд исчез окончательно. — Значит, раньше вы считали, что элисары — своего рода необходимое зло?

— Вы мне мстите, признайтесь… — бормочу, будучи донельзя смущённой.

— Нисколько.

Ещё как мстит! С такой лукаво-невинной улыбкой по-другому и быть не может!

— Я слышала только, что вы занимаетесь делами членов Круга и что для этого нужна особая магия, которой никто не в силах сопротивляться. Магия вообще покрыта для меня тайной, а уж такая и вовсе заставляет чувствовать себя беззащитной.

— Вы напрасно краснеете, это самое распространённое отношение. Отчасти Ассоциация сама его культивирует, не раскрывая особенностей нашего дара… На самом деле, ни один элисар не может ничего приказывать для себя. Только то, что пойдёт на пользу человеку, или во имя справедливости, по работе. Каждый из нас клянётся в этом, принимая форму и перстень с индивидуальной печатью.

— А ещё им промывают мозги, — сонно дополняет Рраяр, не открывая глаз.

И всё-то он слышит!

— Ничего подобного.

— Конечно, промывают. Иначе ни один нормальный, вменяемый, человек не согласится столько пахать!

— Это мой долг.

— Да-да… Твой Аллеон, по сравнению с ними, просто бездельник, — высказавшись, Рраяр сладко зевает и замолкает, намереваясь продолжить спать.

— Нисс Аллеон Элктар? — уточняет меж тем Сиор.

— Вы знакомы?

— Его имя иногда мелькает в документах.

Договорив, он будто чего-то ждёт. Опасается, что начну приставать со своими проблемами?

На самом деле не помешало бы попросить содействия в поиске тех, кто отправил Эшера и меня в Зачарованный лес, но совесть против. Почти все знакомые, услышав, что я учусь на юриста, считали необходимым поделиться личным опытом в этой сфере или спросить совета. Страшно представить, каково приходится ему.

— Рассказывайте, — снисходительно, но не обидно усмехается Сиор. — Я же вижу, вам есть чем поделиться.

Все кругом такие догадливые и наблюдательные, что у меня скоро разовьётся комплекс неполноценности!

А он и вовсе смеётся:

— Выкладывайте-выкладывайте! Не стесняйтесь.

— В Наирре кто-то научился телепортировать мешающих им людей в Зачарованный лес. Мы думаем, что это кто-то из Круга.

— Я так понимаю, речь идёт о том времени, когда Лес ещё был закрытой областью? Интересно. Можете поподробнее?

Чтобы ничего не упустить, рассказываю с самого начала — о том, как мы чудом избежали изгнания Лена, о телепорте в доме, нежити и оборотнях, Эшере и его истории.

Выслушав, элисар некоторое время молчит, постукивая пальцами по сиденью.

— А как вы попали в закрытый мир? Что случилось?

Приходится поведать и об Олибэре, не забыв упомянуть подозрения на счёт планов нисса Гэгха.

— Посмотрим, что я смогу со всем этим сделать, — произносит Сиор, кивнув. — Зачем вы стали служить личным проводником? Это опасно. Гораздо выгоднее работать при Ассоциации.

— Хочется своими глазами увидеть другие миры. К тому же, я не смогу просто ждать Лена дома и каждый раз гадать, как он.

— Завидую вашему дару. В любой миг попасть куда только угодно… Никто больше не обладает такой свободой.

Он — и завидует?

— Рраяр сказал правду? Вы действительно постоянно работаете?

— Приходится. Будущих элисаров готовят к этому с самого детства.

— Тяжело, наверное, без конца разбирать чужие споры.

— У нас значительное преимущество перед другими следователями: нам не нужно кропотливо собирать доказательства и строить теории. Достаточно просто задать верный вопрос.

Карету подбрасывает на очередном ухабе. Раздаётся громкий хлопок, сухой треск, и она вдруг заваливается на левый бок.

Не успев придавить меня своим весом, мужчины выскакивают наружу. Рраяр первый, Сиор — сразу за ним. Я же на всякий случай перебираюсь на пол и уже оттуда украдкой выглядываю в окошко.

Нас ждали, и аварию в безлюдном лесу подстроили.

Висящие над козлами светильники позволяют видеть, что происходит. Вокруг человек десять. Отборных наёмников, чьи лица замотаны чёрным платком: знают, против кого идут, и опасаются быть узнанными в случае неудачи.

— Стоять!

После властного оклика Сиора замирают лишь двое. Остальные или заранее заткнули уши, или глухие. В любом случае, даже восемь противников — это много. Если бы элисар был один, ему пришлось бы сражаться на пределе возможностей. И не факт, что он бы сумел победить.

Вот только никто не предполагал, что в карете окажется ещё и Рраяр. Его перевоплощение в огромного хищника путает нападающим все планы. Судя по тому, как они шарахаются, джаройев в этом мире ещё не видели.

Пользуясь возникшей заминкой, Рраяр успевает расправиться ещё с парочкой.

В руках у Сиора с нечеловеческой скоростью сверкают кинжалы. Движения лаконичные и отточенные. Без колебаний и сожалений он наносит удары в самые уязвимые места, чтобы тут же найти клинку новую цель.

Из кустов на обочине в него вылетает тёмный сгусток явно магического происхождения, но развеивается, не опалив и одежды.

Приметив тех, кто затаился в засаде, Рраяр без особых усилий прыгает туда прямо с середины дороги.

Несколько полных ужаса воплей — и тишина.

Всё кончается за считанные секунды.

Пока кучер успокаивает разнервничавшихся лошадей, мужчины вдвоём рассматривают отвалившееся колесо.

— Заранее подготовились, — с мрачным довольством резюмирует Сиор. — Ступицу подпилили.

— И магией по карете ударили, чтобы наверняка. Как ухитрились? Тут такой фон, что даже простейшие заклинания выворачиваются наизнанку.

— Одноразовый артефакт. Баснословно дорогой для этих мест — контрабанда из других отражений.

— Что будем делать? — спрашиваю, убедившись, что угроза точно миновала и можно уже выходить.

— Ужинать, — невозмутимо сообщает элисар. — Тут неподалёку деревня.

Оценив наши вопросительные взгляды, он неохотно признаётся:

— До десяти лет я жил в этом мире.

Очень хочется узнать, что произошло и как Сиор покинул закрытое отражение, но я чувствую, что мы пока недостаточно близки, чтобы обсуждать столь личные темы.

— Собственно, — добавляет, вернув прежнее спокойствие, — поэтому мне и предложили заняться проверкой… Не знаю, чего я ожидал, соглашаясь.

Чего ожидал? Но ведь, получается, где-то здесь его родные, разве нет? Неужели он их даже не навестил?

— Надо убрать тела, — напоминает Рраяр.

Втроём они быстро оттаскивают наёмников в кусты, чтобы не пугать других проезжающих, и вновь окружают покосившийся экипаж.

— Тут оставлять нельзя.

— До деревни бы дотащить. Там есть кузнец.

— Если господа наперёд сядут, чтоб карета не заваливалась, а я за край поддержу — доедем, — со знанием дела предлагает кучер.

— А лошадьми править кто будет?

— Возвращайся на козлы, Гиер, — распоряжается Сиор. — Дарисса и Рраяр поедут, а я буду держать.

Рассиживаться, пока он идёт пешком, вдобавок удерживая навесу край кареты, крайне неловко.

— Может…

— Нет, Дари, — качает Рраяр головой. — Так лучше всего. Не смотри, что он такой бледный и заморённый. Физически посильнее меня будет. Вампиры очень крепкие и выносливые.

Не сумев скрыть сомнений, бросаю на Сиора недоверчивый взгляд. Это он-то сильнее Рраяра?!

— Я легко могу поднять вас одной рукой, — усмехается тот. — Продемонстрировать?

— Не стоит!

Фыркнув, джарой открывает дверцу, помогает мне забраться на высоко задравшуюся ступеньку, и сам влезает в салон.

— Что, — спрашивает насмешливо, — про вампиров ты, разумеется, тоже не знаешь?

— Совсем чуть-чуть не дошла. Обстановка, знаешь ли, не особо располагала к чтению.

Карета, качнувшись, выравнивается и медленно трогается.

Опасливо покосившись в окно, безрезультатно пытаюсь примерить на Сиора образ вампира из моего мира. Не то чтобы я повидала много «детей ночи», но он не похож совершенно. Слишком уж человечный.

— Ему ничего не слышно: на таких каретах специальные чары, — заверяет Рраяр и снова тихо смеётся. — Как в этой несусветной глуши ты ухитрилась найти элисара?

Вообще-то, я тоже об этом размышляла, и одна версия у меня появилась.

— Думаю, изначально именно к нему мы и должны были выйти. Я открывала переход с мыслью, что нам нужен кто-то, способный справиться с целой толпой магов, осадить главу города и предотвратить его военный поход.

— Что ж, возможно. Я мало знаю о принципах работы твоего дара.

— Смущает размытость этой теории, ведь таким образом можно вообще что угодно искать.

— Как-нибудь на досуге поэкспериментируем.

— Рраяр… они там в порядке?

— Да. Им пока ничего не угрожает.

Договорив, он устремляет на меня нечитаемый взгляд, чем неожиданно напоминает Аллеона. Тот тоже иногда смотрит очень похоже.

И кончается это, как правило, очередным его планом.

— Что такое? — настораживаюсь.

Раздумывая отвечать или нет, джарой молчит ещё пару секунд, и, видимо, решает не говорить правды.

— Да вот, — усмехается провокационно, — надеялся, что Олибэр пойдёт тебе на пользу, но уже вижу, что зря.

В свою очередь внимательно разглядывая его, понимаю, что поддаваться и злиться нельзя. Рраяр из тех раздражающих людей, победить которых в споре почти невозможно. Он будет морочить голову, перебивать, цепляться к второстепенным словам, игнорируя саму суть претензий, и в итоге мы впустую потратим время и нервы. Чтобы добиться результата, нужно стоять на своём, не позволяя ему увести разговор в сторону.

— О чём ты не захотел мне рассказывать?

— О! — смеётся он издевательски. — Список получится длинным!

— О чём, Рраяр? Это же касается меня, так? Я хочу знать.

— А я хочу…

— Рассказывай. У тебя был слишком загадочный вид, чтобы я отстала.

Лишившись развлечения, джарой недовольно хмурится:

— Тебе уже говорили, что ты зануда?..

— Неужели так трудно сказать правду?

— Чтобы ты всё испортила?

О чём таком он там размышлял?

— Думаешь, я захочу?

— Думаю, даже разбираться не станешь, сходу завопив «нет!»

Глубоко вздохнув, гашу в себе порыв к членовредительству.

Такое ощущение, что весь разговор я снова и снова утыкаюсь носом в нечто для него очевидное, однако в упор этого не замечаю.

— На использование вслепую я очень рассержусь, — предупреждаю на всякий случай.

— Нет никакого плана, Дари. Честное слово. Просто я вижу чуть больше, чем ты.

— И не хочешь поделиться.

— Пока нечем. А потом ты и сама всё поймёшь. Давай лучше воспользуемся удобной возможностью и обсудим вампиров, пока под рукой есть наглядный пример.

— Сиор тоже пьёт кровь?

— Да, но не часто.

Наверное, это как с сиирами. Обычно кого попало они не кусают, но вот любимую — можно.

Воображение рисует картину с Сиором, жадно присосавшимся к шейке любовницы, томно раскинувшейся на алых шёлковых простынях.

На элисара нападает внезапный приступ кашля, а на меня — нехорошие подозрения.

— Любимая женщина — не еда! — возмущается он, забыв, что вообще-то не должен был ничего слышать. — Это же всё равно, что откусить у кого-то кусок плоти, если хочется мяса! С чего ты взяла, что я стал бы так делать?

Рраяр заходится смехом.

Выглядываю в окно и натыкаюсь на насквозь пронизывающий взгляд. Вздрагиваю.

Он каким-то образом точно определил, о чём я подумала!

Ну не-е-ет! Может, всё-таки нет?.. Может, это просто моя паранойя? Кругом одни экстрасенсы, но это же вовсе не значит… Или значит?

Ну и глупо же я, наверное, сейчас выгляжу! Нужно хоть ответить ему, наконец.

Вот только что говорить?

Осознав, что угодила в ловушку собственных предрассудков и не могу внятно их объяснить, краснею. Не заявлять же, что все порядочные вампиры в книгах поступали именно так, как я подумала!

— О… — выдыхает Сиор озадаченно. — Я понял. Домыслы из вашего отражения?

Всё-таки телепат…

— Вот об этом я и хотел предупредить! — веселится джарой. — Вампиры улавливают направленные на них мыслеобразы. Так же они сильны, неприлично живучи и не прочь покусаться.

— Неправда. Мы давно уже никого не кусаем. Желающие сдают кровь за вознаграждение, а маги обеспечивают сохранность. К тому, же необходимость в ней возникает лишь два-три раза в году.

Слушая эту тираду, Рраяр улыбается. Он нарочно его дразнил?

Спустя несколько минут неловкого молчания, в течение которых я стараюсь совсем ни о чём не думать, мы въезжаем в деревню. Карета сворачивает с дороги на утрамбованную обочину, останавливается и вновь кренится на бок.

Дом кузнеца сложно перепутать с другими. Несмотря на вечернее время, оттуда доносится мерный металлический звон, а над воротами с прибитой подковой маяком горит магический светильник.

— Как закончите, подъезжай к трактиру «Старая бочка», — распоряжается Сиор, выдавая кучеру серебряные монетки.

Я тщательно приглядываюсь, но не похоже, что он рассердился на меня из-за той мысли.

Сейчас узнаем наверняка.

— Разве здесь можно пользоваться магией? — спрашиваю,озадаченно кивнув на ворота.

— Самой примитивной, да и то не везде. В некоторых областях помех меньше, в других — больше, — объясняет он, разглядывая уходящую вдаль улочку с разочарованием и лёгкой брезгливостью.

— Что-то не похоже, что ты рад вернуться домой, — беспардонно высказывается Рраяр.

Но, как ни странно, Сиора столь панибратское отношение ничуть не задевает.

— А должен быть рад? — он словно сам ещё не решил. — Всё здесь такое пустое, мелкое, серое. Даже в столице, не то что тут. Как я раньше не замечал?

— Поменьше философии, — с беззлобной усмешкой советует джарой. — Дом всегда остаётся домом, какой бы дырой он ни был.

Переводя взгляд с одного на другого, пытаюсь разобраться. Говоря о доме, Рраяр имел в виду мир в целом или эту конкретную деревеньку? Похоже, второе, иначе откуда бы Сиору вообще о ней знать.

Он родился в такой глуши и всё же стал элисаром?

Жители, коротающие вечер на лавочках или у окон, рассматривают нас с большим любопытством. Дети, затеявшие возню у фонаря возле кузницы, с предвкушением поглядывают на карету и ждут не дождутся, когда же мы отойдём подальше.

Надеюсь, наш транспорт переживёт их игры…

Целеустремлённо шагая по центральной, с позволения сказать, улице, Сиор намеренно не смотрит по сторонам, чтобы не встретиться с кем-нибудь взглядом. Никакой ностальгии. Даже я чувствую, как неприятно ему здесь находиться, а ведь в одном из этих домов вполне могут быть его родственники.

Дворов через десять по правую сторону появляется долгожданная вывеска трактира.

— Не обращайте внимания на обстановку. Еда тут приличная… была, во всяком случае.

Мужчинам приходится чуть пригнуть головы, чтобы войти в скромное помещение, тускло освещённое самыми настоящими свечами. Здесь всего четыре стола в окружении выводка пустых табуреток.

— Пахнет вкусно! — оптимистично замечает Рраяр. — Хозяева!

С кухни доносится божественный аромат пирогов, сразу заставивший меня вспомнить, что обед был давно.

— Сейчас-сейчас! — находу вытирая руки, к нам спешит улыбающаяся молодая женщина. — Добро пожаловать!

При виде неё стоящий рядом Сиор едва слышно разочарованно выдыхает и направляется к столу.

— Принесите нам что-нибудь сытное и горячее, — просит джарой.

— Горячий шоколад тут ещё подают? — без особой надежды уточняет вампир и, получив утвердительный кивок, приободряется. — Тогда его и ягодный пирог.

Неправильный он какой-то! Белые брюки и пиджак вместо традиционного чёрного, сладкое вместо крови или хотя бы благородного вина.

Сиор переводит на меня насмешливый взгляд.

— А ещё глаза не светятся красным и клыков нет.

И ведь уже даже не пытается притворяться, что ничего не замечает! Расслабился!

Устав краснеть, стесняться и извиняться, смиряюсь с неизбежным.

— Не думать я не могу.

— Ничего, — улыбается Сиор. — Это даже забавно.

«Забавно» ему…

— Не в том смысле, что смешно или нелепо, — поправляется тут же. — Мне интересно.

— Смешно, — опровергает Рраяр. — Но ты всё равно продолжай.

— Как простые люди вообще выживают-то в таком окружении? Куда ни посмотри, каждый второй ощущает чужие эмоции, каждый третий ещё и управлять ими умеет, а некоторые вообще мысли читают!

— Говорит та, чьё хобби путешествовать между мирами! Ни за что не поверю, что тебе всё это не нравится!

— Нравится, конечно. Но иногда начинает казаться, что людей обделили способностями.

— Напрасно. Пятеро из моих коллег — обычные люди. Среди вас тоже встречаются одарённые, но, к сожалению, немногие замечают и развивают свой дар. Это требует времени и усердия.

Приносят заказ. Суп, мясо с овощным гарниром, большое блюдо румяных пирожков, широкие чашки с горячим шоколадом и кувшин ягодного морса.

Вампир ожидаемо первым делом тянется к сладкому. Пьёт медленно, маленькими глотками, с видом человека, только что достигнувшего нирваны. Даже смяться над ним не хочется — настолько по-детски счастливым Сиор выглядит.

Не знаю, что такого он вылавливает из моих мыслей, но это заставляет его улыбнуться.

Ближе к концу ужина, когда тарелки уже опустели, к крыльцу трактира подъезжает наша карета. Целая и даже на всех четырёх колёсах.

— Пора.

— Это возьмём с собой! — не желая расставаться с оставшимися пирожками, запасливый Рраяр ссыпает их в свою безразмерную волшебную сумку. — Доедим по дороге.

— Если захочешь, я испеку ещё, как вернёмся — обещаю со смешком.

К счастью, в последнее время готовить самой не приходится, иначе, с таким количеством мужчин в доме, из кухни я бы не вылезала, но иногда можно сделать исключение. На два-три противня пирожков много времени не понадобится.

— Если испечёшь, так уж и быть, угощу вас всех настоящим чаем.

Вообще, я думала просто прихватить парочку, когда пойду на очередное его занятие. Но устроить семейные посиделки будет даже полезнее.

Оставшаяся часть дороги проходит довольно быстро.

Мужчины увлечённо обсуждают последствия недавней смены правящей династии в каком-то из миров. Их негромкие голоса, мерное покачивание картеры, тепло и приятный аромат, исходящие от накинутой мне на плечи куртки Ррара убаюкивают.

Задремав, просыпаюсь лишь от осторожного прикосновения к плечу.

— Приехали, Дари.

Мы в маленьком городке, возле единственного здания, в котором горит свет. На Ассоциацию оно не похоже — скорее жилой дом, частично переделанный под офисные нужды.

Однако это она. Сиор сопровождает нас к стойке администратора, а сам отправляется в кабинет — сообщать об итогах работы.

— Дождитесь меня, — просит он, прежде чем закрыть за собой дверь. — Хочу отправиться с вами и убедиться, что в Олибэре всё в порядке.

Мне не терпится увидеть любимых, но элисар — тяжёлая артиллерия. Без него туда соваться не стоит.

Надеюсь, Лен будет рад, что в конечном итоге всё закончилось так удачно. Если бы не нисс Гэгх с его военной инициативой, нам пришлось бы неделями, а то и месяцами ждать, пока кто-нибудь из элисаров согласится заняться телепортацией в Зачарованный лес.

Впрочем, возвращается вампир уже через пару минут. Спешил.

Скучавший в кресле сухощавый мужчина-проводник доставляет нас прямиком к воротам Гладоса.

Несмотря на глубокую ночь, тут оживлённо. Повсюду горят огни. Вдоль стен несут караул солдаты. Из внутреннего двора долетают обрывки команд.

— Город перешёл на осадное положение, — говорит Сиор, оглядевшись. — Многообещающее начало.

Мы втроём собираемся проникнуть в крепость, полную недружелюбно настроенных вооружённых людей, а он хладнокровен и нисколько не сомневается в своих силах.

Хотела бы я быть такой же спокойной. От волнения у меня всё тело дрожит.

— Ты хоть чего-нибудь боишься? — спрашиваю завистливо.

— Работа в этот список не входит, — обернувшись, он изучает мои испуганные глаза и закушенные губы. — Если хочешь, дождись в Ассоциации. Я… мы вернёмся туда, как закончим.

— Отличная мысль, — поддерживает Рраяр. — Мы и без тебя справимся.

— Нет уж! Я вам не помешаю, мне просто нужно убедиться, что с Леном и Медифом ничего не случилось.

Ну и увидеть Сефиру. Хотя бы увидеть. А если нам повезёт…

— Да живы они, живы. Ты понимаешь, что толку сейчас от тебя никакого?

— К сожалению. Но всё равно…

Мужчины обмениваются тяжёлыми взглядами.

— Что скажешь, Сиор? Насколько её затея безопасна?

— Обычно никто на меня не нападает. Думаю, Дарисса может остаться, если так сильно хочет.

Вновь одолжив его артефакт, как и обещала, сообщаю Аллеону, что мы на месте.

«Дари, — отрывисто и напряжённо говорит сиир, — не паникуй, но они схватили Медифа. Пусть элисар при первой же возможности велит его отпустить. Потом зайдите на кухню, чтобы я мог к вам присоединиться».

— Что такое? — обеспокоенно спрашивает джарой. — Они оба целы, чего ты бледнеешь?

— Медифа поймали. Лену пришлось прятаться на кухне.

Как бы ни пыталась дозваться инкуба через артефакт связи, в ответ только равнодушная тишина.

— Всё будет хорошо, — обещает Сиор. — Давайте начнём.

Штурмовать с ним крепость не тяжелее, чем прогуливаться по саду. Нам никто не препятствует, никто не мешает. Стражники, поскрипывая зубами, сами распахивают двери. Один из гостей нисса Гэгха любезно, хоть и не добровольно, указывает дорогу. Аура всеобщей бессильной злости прямо-таки ощущается кожей, но в остальном всё гладко. Кто-то боится связываться с элисаром, кого-то сковал его дар. Рраяру даже не приходится применять силу.

Нервный мандраж, охвативший меня в начале нашей авантюры, постепенно сходит на нет.

После длинного коридора, мы, наконец, оказываемся на большой кухне. Рраяр зажигает под потолком два шара, ярко осветивших множество шкафчиков, развешенную у стены до блеска начищенную медную посуду, гигантскую плиту и длинный стол.

— Лен? — окликаю, не обнаружив и намёка на его присутствие. — Ты тут?

В тёмном дальнем углу с громадной люстры на пол стекает гибкое тело сиира, находу обретая человеческие черты.

— Лен!

От облегчения едва не подкашиваются ноги, но я с разбега бросаюсь в распахнутые объятия.

Вид у него потрёпанный. Рубашка испачкана грязью, частично порвана и забрызгана кровью, на лице — ссадины, костяшки на руках сбиты.

— Всё вовсе не так страшно, как выглядит, — успокаивает с улыбкой. — Просто пришлось немного подраться. Ничего серьёзного.

Наш невольный провожатый, который ещё утром громче всех рассказывал, как надо запугивать своих женщин, презрительно сплёвывает на пол и отворачивается, не в силах на нас смотреть.

Что за люди такие? От нормальных проявлений любви и привязанности их прямо коробит, а от жестокости и насилия — нет.

— Ведите себя прилично, — прохладно напоминает ему вампир и тут же пресекает готовое вырваться возмущение: — Желательно, молча.

— Это Сиор, — представляю, подойдя ближе. — Сиор, это мой муж, Аллеон.

— Сиор Налтрин.

Он первым протягивает руку.

Пожимая её, Лен на миг хмурится, изучая нового знакомого настороженным взглядом. Не недоверчивым, но всё же несколько более пристальным, чем обычно.

— Аллеон Элктар. Спасибо, что нашли время помочь.

— Можно без церемоний, — отмахивается элисар от вежливого обращения. — Нам предстоит провести вместе несколько часов, и это будет только мешать. Дарисса сказала, где-то здесь держат ещё кого-то. Ты знаешь, где?

— Нет, к сожалению. Мы разошлись с час назад, чтобы выяснить обстановку. Договорились не задерживаться, но он до сих пор не вернулся, — Лен с надеждой поворачивается к джаройю: — Разве ты не чувствуешь направления?

— Слишком размыто. Наверное, это какой-нибудь артефакт. Знаю только, что он жив и что находится где-то здесь.

— Поговорим с тем, кто тут главный, а потом будем действовать по обстоятельствам.

Покои нисса Гэгха пусты, кабинет тоже, и никто не может сказать, где искать.

Узнав, что в крепости элисар, он попросту сбежал, надеясь переждать где-нибудь в более уединённом и безопасном месте.

Но, к счастью, беглеца вовремя замечает Рраяр.

— Смотрите-ка, — говорит он, кивнув в окно, где едва угадывается крупный, торопливо удаляющийся, силуэт. — Похож на того, кого мы ищем?

— Трудно сказать. Нужно проверить.

На то, чтобы забрать подозрительного субъекта и вернуться обратно у джаройя уходит меньше десяти секунд. Тот разъярённо пытается отбиваться, но под взглядом трёх решительно настроенных мужчин затихает.

— А вот и вы, нисс Гэгх, — предвкушающе улыбается Аллеон. — Где Медиф?

Вскинувшись было, тот натыкается на бесстрастное лицо Сиора и цедит сквозь зубы:

— Не знаю!

— Отвечайте правду. Где Медиф?

— Не знаю я! — рычит. — Его до сих пор не нашли!

Аллеон и Рраяр переглядываются.

— С ним всё в порядке, Дари, — заверяет сиир, посмотрев на кольцо. — Мы найдём, не волнуйся.

Глава 7

Посовещавшись, делимся на две группы. Сиор и проводник остаются с ниссом Гэгхом составлять исчерпывающий список его прегрешений, а мы втроём отправляемся искать Медифа.

Все мои мысли только о нём, о его безопасности, но обеспокоенный взгляд вампира, провожающий до самого поворота, тяжело не заметить. Он жжётся между лопатками.

— Скорее всего, Медиф не вернулся потому, что перекрыта дорога, — предполагает Лен.

— Увидишь его, не делай испуганное лицо, — напутствует Рраяр. — Парень подрался, и ему сильно досталось, но ничего серьёзного не случилось. От синяков не умирают.

Удивившись тому, что джарой повысил инкуба с мальчишки до парня, не сразу замечаю несоответствие.

— Откуда ты…

— Ещё до того, как нашёл тебя. Пришлось немного помочь ему и подлечить.

— Спасибо, что присматриваешь за ними, — благодарит Аллеон с таким самодостаточным видом, будто уж ему-то помощь не требуется никогда.

— Я и за тобой присматриваю, — фыркает Рраяр снисходительно.

Несмотря на разговор, мужчины ежеминутно готовы к нападению магов или солдат, однако коридоры и все комнаты, куда мы заглядываем, пусты.

— Где все? — не выдерживаю я давящей тишины.

— Думаю, во дворе, — предполагает Рраяр. — Сиор мог заставить того бугая собрать всех снаружи, чтобы нам не мешали, или чтобы самому опросить их.

— До сих пор не могу до конца поверить, что ты вернулась с элисаром… — говорит сиир. — Мне уже страшно куда-нибудь тебя отпускать.

— Не так уж часто я нахожу неприятности!

У него вырывается смешок, который подхватывает джарой.

— Если бы неприятности! Ты находишь мужчин, Дари! Находишь — и приводишь их к нам домой… Гарари, Медиф, Эшер, Сиор — замечаешь тенденцию?

— Сиора я к нам не приводила! И вообще, если помнишь, ты сам сказал, что готов не только к гостям, но и к пополнению семьи ещё на шесть человек!

Он, конечно, тогда упомянул, что этого, скорее всего, никогда не случится, но ведь сказал же!

— Очень самоотверженно с твоей стороны, — издевательски ухмыляется джарой. — Дом достраивать уже начал? Или мы не обеспеченных жильём не берём?

— Вообще-то, я всерьёз подумываю устраивать для желающих конкурс… Пора, наверное.

Показное ворчание Лена и привычное ехидство Рраяра действуют успокаивающе, создавая иллюзию, что всё идёт, как обычно.

Миновав хозяйские и гостевые комнаты, спускаемся вниз.

— Тут есть люди, — предупреждает Рраяр. — Много, больше десятка, и очень кучно.

— Должно быть, это женская часть дома.

Я тоже так думаю. Надо же женщинам где-то жить, а наверху комнат для них не было.

Аллеон останавливается в нескольких шагах от поворота, напряжённо вглядываясь вперёд.

Джарой прищуривается, кивает ему — и вдруг перетекает в звериную форму, чтобы в один прыжок оказаться там.

Подтолкнув меня к стене, Лен подбегает к углу как раз в тот момент, когда оттуда выскакивает перепуганный мужчина с кинжалом. Мгновение растерянности, быстрый удар, и он тихо оседает на пол.

— Бросьте оружие, нисса, — доносится из-за поворота настороженный голос сиира. — Бросьте и отойдите назад.

Стараясь не смотреть на растерзанные тела, зацепляюсь взглядом за неестественно неподвижного инкуба. Его прислонили к стене, как какую-то статую.

— Основательно тебя спеленали! — уважительно замечает Рраяр, проводя ладонью снизу вверх. — Осторожнее. Разомнись.

В его словах совсем не чувствуется пренебрежения.

Разве я что-то пропустила?

Но радоваться рано. Если даже джарой и изменил своё мнение, то Медиф не спешит забывать об их разногласиях. Его благодарность выражается лишь в коротком вынужденном кивке.

Привлечённая звоном упавшего кинжала, перевожу взгляд дальше, на ту самую женщину, которую в столовой я приняла за сестру инкуба. У её ног валяется бездыханное тело мага, растекается лужица крови.

Зябко поёжившись при виде трупа, ловлю направленный на меня взгляд Медифа и заставляю себя улыбнуться, хотя сердце сжимается от его синяков.

— Ты совсем себя не берёг, — ругаю, осторожно целуя в уцелевшую щёку.

Ни на что не обращая внимания, он обнимает, крепко прижимая к себе, полной грудью вдыхает запах моих волос.

— Это должен был быть я, — шепчет тихо.

— Что?

— Это я, а не Рраяр, должен был тебя защитить.

— На этот раз я не при чём. Дари вернулась бы и без меня. Ей помогал элисар.

В глазах Медифа вспыхивает немой вопрос, и я со смешком качаю головой:

— Нет, ничего такого! Сиор просто хороший и отзывчивый человек.

— Отпусти-ка его, — просит Рраяр. — Подлечу.

Пока джарой, отведя Медифа в сторонку, убирает следы драки и что-то в полголоса ему втолковывает, я присоединяюсь к Аллеону, беседующему с женщиной.

— … сразу узнала его! — возбуждённо шепчет она, бросая на моего инкуба горящие взгляды.

— Дари, — оборачивается Лен, — познакомься с ниссой Мирэйл, настоящей матерью Медифа.

Зависнув, ошарашено рассматриваю брюнетку, чью «породистую» красоту не могут скрыть даже серые тряпки, гордо именуемые здесь одеждой. Вылитая леди Луассис: большие, ясные голубые глаза, блестящие волосы, прямой постав головы, правильная осанка, но всё же Олибэр лишил её лоска и ощущения вседозволенности, свойственных таласским леди.

— Очень приятно, — отзываюсь слегка заторможено. — А леди Луассис…

— Моя мать, — произносит та приятным голосом. — Медифу она приходится бабушкой.

— Он знает?

— Я рассказала, пока прятала его в комнате.

Ладно. Уже лучше.

О чём ещё говорить с внезапно свалившейся нам на головы свекровью я не представляю. Да, она, вроде бы, ничего, только разве бывают в Талассе нормальные женщины?

Как вообще Медиф к ней относится? Как прошёл их разговор?

— Вы напрасно опасаетесь, нисса, — понимающе улыбается Мирэйл. — Я люблю сына и ни за что бы не бросила его по своей воле. Мать разлучила нас с Рилтрином и продала в разные отражения, а Медифа украла. Ей хотелось иметь своего лисилая.

— Я ничего не могу обещать, но здесь сейчас находится элисар, — говорит Аллеон. — Если он сочтёт это возможным, то выслушает вашу историю.

Её взгляд вспыхивает, но больше женщина ничем не выдаёт своего состояния.

— Если б вы знали, как долго я молилась хотя бы о тени этой надежды…

Я почти уверена, что Сиор не откажет: слишком серьёзно относится к своей службе. Все, конечно, уже давно на ногах и очень устали, но, раз уж он не отмахнулся от моих неприятностей, то и Мирэйл, скорее всего, поможет. Ей ведь ещё хуже пришлось.

Шум сзади привлекает моё внимание.

— Отвяжись! — зло рычит Медиф, толкая Рраяра в грудь. — Я всё понял!

— А ты, всё-таки, дурак! — шипит джарой, из последних сил стараясь не повышать голос. — Глупый, эгоистичный, трусливый мальчишка!

— Я не трус!

Вскинувшись, инкуб вот-вот ударит его, но драку останавливает Аллеон:

— Вы что устроили? Забыли, где мы находимся, или решили облегчить ниссу Гэгху работу?

Зыркнув на него, мужчины ещё раз окатывают друг друга презрением и расходятся в разные стороны.

Раздосадованная окончанием перемирия и заинтригованная причиной, пытаюсь перехватить их взгляды:

— Что случилось?

Но оба отмалчиваются, крепче сжимая челюсти.

— Не здесь, Дари, — мягко, но настойчиво закрывает тему Лен. — Сейчас не время и не место для серьёзных разговоров. Давайте вернёмся к Сиору.

Понимаю, мы все перенервничали, но завтра я заставлю кого-нибудь рассказать, из-за чего они поругались.

Пока нас не было, с главой города произошли разительные перемены. Багровый то ли от гнева, то ли от натуги, он замер перед скучающим элисаром. Тёмные глаза источают всепоглощающую ненависть человека, терять которому уже нечего. Рука с коротким ножом выброшена вперёд, целя в шею незваному гостю.

— О, — холодно улыбается Аллеон. — Вижу, нисс Гэгх предпочёл казнь, а не заключение.

— Его не устроил вынесенный мной приговор, — невозмутимо пожимает плечами Сиор. — При этом нисс, разумеется, знал, что за покушение на элисара предусмотрено только одно наказание. Вам есть что добавить, или мы можем заканчивать?

Шагнув вперёд, Мирэйл почтительно склоняет голову:

— Уважаемый леар, меня вынудили принести этому человеку клятву вечного долга. Я прошу у вас справедливости и защиты.

— Нисса родом из Талассы, — добавляет сиир. — Её мать, леди Луассис, незаконно отдала дочь в рабство.

— Таласские женщины не могут становиться рабынями, — кивает Сиор. — Нисс Гэгх, освободите её от данной вам клятвы.

Глядя, как тот против воли выплёвывает необходимые слова, размышляю о Медифе. Есть ли какой-нибудь способ вернуть ему клятву хранителя? Нужно ли это?

— В ближайшее время я или кто-нибудь из моих коллег навестит леди Луассис, чтобы уточнить обстоятельства дела и вынести ей приговор. На ваш счёт будет переведена денежная компенсация.

— Спасибо! — обретя свободу, свекровь словно помолодела.

— Есть ещё кое-что, — произносит Лен. — Мне бы очень хотелось забрать отсюда одну девочку. Она предупредила нас об опасности, несмотря на последствия. Понимаю, с точки зрения закона это желание ничем не обосновано, и всё же мы у неё в долгу.

— Та самая девочка, которую ты упоминала, Дарисса? — уточняет вампир.

— Да! Сефира, — подтверждаю с надеждой. — Если есть какой-то способ, пожалуйста, пусть её отдадутнам.

Сиор, похоже, заранее предусмотрел подобный вариант развития событий, потому что ответ у него готов сразу же.

— Учитывая ваши пожелания, вместо денежной компенсации к вам переходят все права на рабыню Сефиру. При условии, что она незамедлительно станет свободной и будет находиться под вашей опекой до совершеннолетия.

— Согласен. Обещаю, что позабочусь о ней.

— Тогда забираем вашу воспитанницу и отправляемся в Наирру. Если не возражаете, я хотел бы ещё обсудить несколько вопросов, связанных с Зачарованным лесом.

— Конечно, — соглашается Аллеон. — Предлагаю поговорить у нас дома, за поздним ужином.

— Я знаю, где Сефира, — вызывается Мирэйл. — Позвольте вас проводить.

— Ей досталось из-за нашего исчезновения?

— Не больше, чем обычно. Все были заняты вашими поисками.

— Идите, я догоню, — говорит Сиор, остановившись возле нисса Гэгха.

Вспомнив, что того ждёт казнь, невольно задаюсь вопросом, не для исполнения ли приговора хочет задержаться вампир. Почему-то неприятно думать о том, как он достанет кинжал и хладнокровно зарежет живого человека. Скверного, но человека.

Встретив холодный взгляд, запоздало догадываюсь, что Сиор увидел сцену, нарисованную моим дурным воображением. Снова.

— Это будет не так, — произносит он, выждав паузу, во время которой я несколько раз раскаиваюсь, и оборачивается к своему пленнику. — Пусть ваше сердце остановится.

Тело, покачнувшись, оседает на пол.

Сглатываю, пытаясь избавиться от мерзкого ощущения, а Сиор просто стоит и смотрит на меня, сканирует своими обманчиво-прозрачными глазами, умеющими заглядывать в самую душу.

Всё желание спрашивать, шутить и экспериментировать с его магией пропадает.

Жуткий дар.

И кошмарная работа. Элисары — следователи, судьи и палачи в одном лице. Понятно теперь, почему их не любят.

Но ведь они нужны. Необходимы. Без них те, кто правит мирами, останутся безнаказанными и неуязвимыми. Можно сколько угодно изображать брезгливость, но, когда попала в беду, я с радостью приняла его помощь.

Каково ему в такие моменты? Где он находит силы, чтобы не просто выносить приговор, но и собственноручно приводить в исполнение самый жестокий из них? А если таких сразу несколько? Как в подобных условиях остаться нормальным, способным на сострадание и искренние улыбки?

Какая уж тут подработка! Ему самому не помешали бы беседы с психотерапевтом или хотя бы с тем, кто понимает и поддерживает, а не осуждает.

— Покушения крайне редки, — говорит он отрывисто и всё-таки добавляет: — У меня не было выбора. Нисс Гэгх — правитель этого города. Заставить его самого искать себе палача было бы ещё хуже.

Он прав.

Слегка расслабившись, Сиор обходит тело и направляется ко всем остальным, ожидающим нас чуть в отдалении.

— Идём, Дарисса. Твои мужчины и так начинают думать, что я приворожил тебя своим даром.

Он имеет в виду Медифа. Из всех троих только у него на застывшем лице читается раздражение, близкое к ненависти.

Дома мы непременно об этом поговорим. Не хочу, чтобы инкуб смотрел волком на всех, кто окажется хоть чуточку мне симпатичен. С Аллеоном он, вроде, смирился, но от Рраяра с удовольствием бы избавился. Разве это — семья? Мне совершенно не нравится перспектива всю жизнь быть между ними буферной зоной.

Женщины в доме нисса Гэгха живут в общих комнатах, куда втиснуто по пять-шесть двухъярусных кроватей и один на всех шкаф.

Наше появление в одной из таких комнатушек вызывает панику: все слышали шум, видели подготовку к войне и, видимо, сначала решили, что мы захватчики, но, приглядевшись, узнали и чуть успокоились.

— Сефира, — негромко зовёт Лен, отыскав знакомые косички и веснушчатое лицо. — Подойди, пожалуйста. Нисс Гэгх отдал нам тебя насовсем.

— Если нужно что-то взять, не стесняйся, — дополняю, заметив, как она оглядывается.

Другие женщины не спешат с ней прощаться. Молчат, смотрят в пол и не двигаются.

— Оставь одежду, — советует Мирэйл, увидев, что девочка растеряно двинулась к шкафу. — Мы купим тебе другую. Иди сюда, не бойся. Я тоже пойду с вами.

Она выходит ей навстречу, обнимает за плечи:

— Идём же. У нисса Аллеона красивый дом, тебе там точно понравится.

Почему я не догадалась обнять её первой? Побоялась, что оттолкнёт? Видно ведь, что Сефира сильно волнуется.

Несмотря на то, что нас стало довольно много, проводник спокойно открывает переход через ближайшую дверь. Мы выходим в родной и понятной Наирре.

— Благодарю вас, — кивает ему Сиор. — Дальше я доберусь сам.

Пока наши гостьи восторженно рассматривают подсвеченный магическими фонарями город, а Медиф охраняет меня от вымышленных посягательств вампира, Аллеон выходит на дорогу и оглядывается в поисках кареты.

— В одну вы все не поместитесь, — говорит Рраяр, оценив нашу увеличившуюся компанию, и открывает окно телепорта. — Давайте-ка сюда.

Высадив всех во дворе особняка, он с чувством выполненного долга распрямляет плечи:

— Ну, я пошёл! Веди себя хорошо, самовлюблённый мальчика, ты понял? Не то разговаривать с тобой буду я, а не сиир. Что касается тебя, Дари… завтра, вернее, уже сегодня, у тебя выходной. Занятия продолжим в четверг утром.

— Пока, Рраяр.

Очень хочется, но при таком скоплении людей целовать его мне неловко.

Лен и Сиор ограничиваются сдержанными кивками.

— С возвращением, — приветствует нас нисс Фарн. Вот уж кого количество неожиданных гостей ничуть не пугает. — Прикажете подать ужин?

— Да, пожалуйста, — находу соглашается Аллеон. — Ничего особенного не нужно, нам бы просто перекусить.

— Нисс Гаммар ожидает вас в малой гостиной.

Мы удивлённо переглядываемся:

— Эшер здесь?

— Пришёл около пяти часов назад. Очень взволнованный. Попросил разрешения подождать вашего возвращения.

— Спасибо. Я с ним переговорю.

Но оборотень сам выскакивает нам навстречу. С диким взглядом, всклокоченный, в рубашке, застёгнутой через одну пуговицу. Выскакивает — и замирает на верхней ступеньке крыльца. Обводит всех взглядом и вдруг срывается вниз, чтобы хлопнуть по плечу попавшего под руку Лена и бережно стиснуть меня в объятиях.

Медиф что-то шипит, но я, прижатая к мощной груди, слышу только гулкие удары чужого сердца.

Вот это встреча. На дружескую совсем не похоже.

Вокруг тихо, как перед грозой.

Не знаю, сколько мы так стоим. Лично мне кажется, что минут пять, не меньше. Отстраняться и оглядываться попросту страшно: чуть шевельнёшься — и придётся что-то с этим решать. А я не готова.

Эшер медленно отпускает. Его глаза как никогда полны уверенности, а мои, наверняка, ошарашенные и смущённые.

Был бы он чужим, посторонним, я бы не сомневалась — вывернулась бы из объятий и даже слушать не стала. Но это же Эшер. Тот, кто помог нам с Рраяром в деревне оборотней. Тот, кто стал другом Лену и мне.

— Нам нужно поговорить, — твёрдо произносит он. — Если возможно, утром, когда вы отдохнёте.

Догадываюсь, о чём пойдёт речь.

— Тогда после завтрака, — тяжело подтверждает сиир, хмурясь, и всё-таки на минуту теряет спокойствие: — Откуда только вы все берётесь?! Нет, как мужчина я всё понимаю, конечно, но сколько можно?!

Он не сомневается в моём согласии? Зря, потому что я не знаю, что делать с намерением кота присоединиться к нашей семье! Не то чтобы это категорически неприемлемо, но четвёртый муж?..

— Я не доставлю проблем, — обещает Эшер.

— Да чего уж теперь… — бормочет Лен, успокоившись так же быстро, как вспыхнул. — На самом деле, ты сейчас кстати. Давай я представлю тебя остальным.

Устыдившись, что в порыве чувств совершенно проигнорировал присутствие незнакомцев, оборотень виновато улыбается:

— Разумеется. Простите моё поведение.

— Эшер Гаммар, наш друг, вернувшийся из Зачарованного леса, — говорит Лен, хмыкнув: — Леар Сиор Налтрин. Ниссы Мирэйл и Сефира — наши гости.

Девочка чем-то привлекает внимание кота. Поднимаясь вместе со всеми по ступенькам, он почти вплотную подходит к ней и непонятно улыбается.

Заметив это ещё не привыкшая к новой обстановке, обращению и людям Сефира испуганно жмётся к боку Мирэйл.

— Юная нисса очень понравилась моему зверю, — мягко объясняет он, но та всё равно настороженна.

— Она из Олибэра, — поясняет Аллеон. — Мы взяли её под свою опеку.

— Я чувствую в ней оборотня. Милую и испуганную малышку, не прошедшую даже первого оборота, но уже понемногу высовывающую наружу свой любопытный носик.

Сиор делает вид, что не прислушивается, но шаг замедляет. Сефира же и вовсе смотрит на Эшера во все глаза.

— Думаешь, скоро?

— В ближайшие месяцы. Я смогу научить её.

Быстро расправившись с поздним ужином, Мирэйл и Сефира уходят спать в приготовленные им комнаты. Чтобы помочь обустроиться, на первых порах нисс Фарн выделил девочке одну из горничных.

Решительно отказавшись от настойчивых предложений тоже пойти отдыхать, удобно усаживаюсь в гостиной, на мягком диване. Добавить в историю борьбы за кресло в Круге мне нечего, но очень уж хочется побыть вместе со всеми. Всё равно ведь не усну одна в просторной кровати.

Медиф устраивается на ковре у моих ног и держит за руку, время от времени целуя в ладонь, чтобы продемонстрировать всем посторонним мужчинам реальную расстановку сил. Только что транспарантом «Моя!» не размахивает, отпугивая Эшера и заодно вампира. Те даже не смотрят на нас, сосредоточившись на разговоре, бокалах вина и камине, но бдительность инкуб не теряет.

Я понимаю, как тяжело душить в себе ревность, но он ведь знает, что любим — чувствует это благодаря своему дару. Нет поводов сомневаться.

Сознательно избегая пока мыслей о том, что делать с оборотнем, я всё же допускаю, что однажды мы действительно примем в семью ещё одного мужа. Всякое может случиться.

К тому же, нельзя забывать про джаройя.

Так или иначе, с Эшером или без, Медифу придётся делиться. Придётся научиться жить мирно, а не мотать всем нервы бесконечными стычками и рычанием.

Бархатный мужской смех прерывает нить моих размышлений.

Пока мы с инкубом были поглощены друг другом, Аллеон, Эшер и Сиор от обсуждения дел перешли к более светским темам.

Какой же Лен всё-таки красивый! Я так соскучилась по нему, так волновалась! Поскорее бы подняться наверх, принять душ и лечь, ощущая тепло их с Медифом объятий.

А утром придётся поговорить с Эшером.

Теперь, когда наличие нескольких мужей уже не вызывает культурного шока и невыносимо угнетающего чувства, что я совершаю измену, всё проще. Можно, наконец, честно признаться себе, что Эшер мне нравится с тех самых пор, как мы вернулись из деревни оборотней. Он немногословен, но это не уменьшает силы его обаяния, заботы, которую он проявлял.

Если б я смотрела чуть шире и больше доверяла своей интуиции, давно бы уже осознала, что между нами не только дружба, а влюблённость, которую мы оба старательно не замечали. Она не похожа на те чувства, что сразу, с первой минуты, вспыхнули между Аллеоном и мной. Это, скорее, река. Её воды тихие, без порогов и крутых поворотов. Такие реки могут быть мелкими и прозрачными, так что дно видно, как на ладони, или глубокими и полноводными, чья неодолимая сила кроется в тёмных потоках и совсем не заметна снаружи.

Стоя на берегу, мне остаётся только гадать.

Не подозревающий о моих мыслях оборотень слушает Сиора, расслабленно откинувшись на спинку кресла. Уже сейчас он здесь свой. Это чувствуется. Мы с Леном всегда будем рады Эшеру, поддержим его и поможем, нисколько не сомневаясь, что он ответит нам тем же.

Вот бы все разговоры, выяснения отношений и ссоры остались уже позади, и эти ночные посиделки у камина были бы просто семейным досугом!

Сиор, обернувшись, едва заметно улыбается, и я в очередной раз испытываю неловкость. Неизвестно, какой образ он уловил, а мне ведь просто хочется, чтобы дома было мирно и хорошо.

Поставив бокал на столик, вампир поднимается.

— Мне, пожалуй, пора. Закончим утром.

— Конечно.

— У тебя в каждом из отражений есть дом? — любопытствую.

— Я много работаю, так что дом мне ни к чему.

— Как так?

— Переночевать можно в гостинице. Одежду и всё необходимое я вожу с собой.

На его поясе маленькая барсетка. Наверное, такой же артефакт, как сумка Лена: хоть стадо слонов туда загони — место останется.

— Оставайся, Сиор, — предлагает сиир. — Гостевые спальни ещё есть. Не нужно будет никуда ехать, а утром, после завтрака, займёмся делами.

— Отказываться от гостеприимства не буду, — улыбается элисар. Видно, что он уже очень устал. — Спасибо.

— Я тоже пойду, — произносит Эшер, не сводя с меня тёмных блестящих глаз. — Увидимся утром.

По тому, как это сказано, сразу чувствуется, что разговора он будет ждать с нетерпением.

— Спокойной ночи, — желаю, позволив себе улыбку.

Проводив вампира в его комнату, расположенную неподалёку от нашей, наконец-то начинаем готовиться ко сну. Первой сбегав в душ, я уступаю место Лену и со стоном наслаждения забираюсь под одеяло.

— Он нравится тебе больше, чем я? — угрюмый голос присевшего рядом Медифа портит всё удовольствие.

Жутко поздно, скоро светать начнёт, а ему понадобилось обсудить Эшера!

— Мне и в голову не приходило вас сравнивать.

— Но он тебе нравится, я же вижу!

Не обвиняя напрямую, инкуб пытается давить на чувство вины. Это и есть пассивная агрессия?

— Сначала кот, теперь ещё этот…Сиор! — продолжает он злиться. — Что есть у них, чего нет у меня?

Думать, когда мозг вот-вот отключится, глаза слипаются, а тело уже нежится в полудрёме, невероятно трудно. Сомневаюсь, что я поняла бы, о чём речь, если б Медиф не назвал вампира по имени.

— Что? При чём тут Сиор?

— Ты и его хочешь?

Рассердившись, сажусь в постели.

— То что Сиор мне нравится ещё не значит, что я брошусь его соблазнять! Хватит уже. По-твоему, если я замужем за вами, то на всех остальных мужчин должна смотреть, как на врагов?

— Соблазнить его будет не трудно! — ядовито усмехается инкуб, услышавший совсем не то, о чём я говорила. — Зачем он тебе? Из-за его положения?

Надо бы успокоиться и перестать кричать друг на друга, но мы оба слишком устали и раздражены. Даже понимая причину его недовольства, помня, что это не кто-нибудь, а мой любимый, я не могу сдержать кипящих эмоций.

Простейшая реакция на угрозу — бей или беги. Убегать я точно не собираюсь, а потому отвечаю на оскорбительный выпад категоричным:

— В нашей семье будет больше двух мужей. Смирись с этим!

Рраяр мой! Я в любом случае от него не откажусь!

Неоново-голубые глаза Медифа вспыхивают ярче — и меня захлёстывает удушливой волной вожделения. Примитивного, унизительного, животного. Отупляющего настолько, что хочется наброситься на ближайшее существо противоположного пола. Брать или отдаваться — не важно! Лишь бы это закончилось!

Вцепившись в подушку, сворачиваюсь вокруг неё калачиком.

Вот же паршивец! Использовать дар — против правил!

— Откажись от них, — шепчет Медиф, наклонившись. Его дыхание на коже взрывает звёзды перед крепко зажмуренными глазами. — Я сам дам тебе всё, что захочешь!

Нежные ладони ласкают бёдра и талию, но глупому, изнывающему от похоти, телу это кажется пыткой. Болезненными спазмами от живота и до самой груди, где бешено колотится сердце.

— Ну же, Дари, любимая…откажись.

Как не хватает воздуха! Даже на первой тренировке с Рраяром я не чувствовала себя так ужасно!

Из-за нарастающего шума в ушах не сразу понимаю, что что-то изменилось. Становится легче. Да, до сих пор потряхивает, но в голове проясняется.

— Ты как? Всё хорошо? — склоняется ко мне Рраяр и помогает перевернуться на спину. — Отлично. Полежи так. Дыши медленно и глубоко. Я сейчас.

Дождавшись, когда зрение прояснится, приподнимаюсь на дрожащих руках, чтобы увидеть причину шума в дальнем конце спальни.

Так и есть, драка.

Джарой давно грозился, а теперь получил повод и окончательно утратил терпение. Не говоря ни слова, они с Медифом зло и беспощадно колотят друг друга, так что смотреть невозможно. Лен пытается их разнять, но мужчины будто с цепи сорвались.

Перейдя во вторую ипостась, сиир раскидывает противников хвостом, и на этом бы всему и закончиться, но Рраяр слишком уж разошёлся. Тоже сменив форму, он с рычанием бросается на Аллеона. Инкуб — на него.

— Прекратить! — командный окрик Сиора заставляет их остановиться, и я вздыхаю с облегчением. — Успокойтесь. Вы пугаете Дариссу.

Видимо, магию он вложил только в первое слово, потому что джарой спокойным не выглядит, хоть и вернул человеческий облик.

— Знал бы ты, что этот поганец устроил! — С силой дёрнув Медифа за плечо, он грубо вталкивает его в портал. — Если ты этого не сделал, Лен, я сам вправлю ему мозги!

— Я должен пойти с ними: снова ведь подерутся, — устало ерошит волосы Аллеон. — Отдыхай, Дари. Прости, что разбудили, Сиор.

Сияющий телепорт развеивается.

Мы с вампиром остаёмся вдвоём в полутёмной спальне, и оба испытываем по этому поводу некоторую неловкость.

— Я очень благодарна, что ты вмешался. Обычно у нас тихо, но вчера был очень трудный и нервный день. Меня бы они попросту не услышали.

— Такой грохот невозможно было проигнорировать, — усмехается он, не отводя глаз. Я по самую шею закутана в одеяло, и всё равно будто без ничего. — Доброй ночи. Не буду мешать тебе спать.

— Доброй ночи.

Окинув взглядом сломанные комод и столик, гоню от себя мысль, что мои мужья и сейчас продолжают что-то крушить. Рраяр, конечно, ничего плохого не сделает, но методы у него… очень уж действенные. Даже предположить не берусь, что он задумал. Какой уж тут сон?

Надев домашнее платье, подхожу к двери и с замиранием сердца пробую открыть переход.

Ничего. Обычный коридор с застигнутым врасплох вампиром, крадущимся в сторону лестницы.

— Не спится? — изгибает он бровь.

— Хочу дождаться их возвращения. А ты…

— Собирался спуститься на кухню и сделать себе чашку чая.

— Чай? Ночью?

— Почему нет?

— Идём вместе. Кажется, на кухне был не только чай, но и какао. Может, горячий шоколад тоже найдётся.

Да, при желании в этом можно найти какой-то скрытый подтекст и устроить бурную сцену ревности, но Сиор мне нравится. Просто нравится, без всяких дальнейших планов. С ним необременительно и совершенно безопасно. Если Медиф надеялся, что я стану затворницей, ему придётся пересмотреть свои взгляды.

— Было бы хорошо.

Забавно всё-таки. Вампир-сладкоежка.

— М-м-м, — тянет он, улыбаясь. — Пирожные…

— Как ты это делаешь? Я же не всегда представляю картинку, а ты всё равно угадываешь.

— Ты мыслишь яркими образами. Не каждый раз, но довольно часто. Просто не осознаёшь их.

Покосившись на идущего рядом мужчину, невольно вспоминаю брошенные инкубом слова. Я действительно ему нравлюсь? Наверное, до определённой степени — да. Не зря же он вне очереди тратит на нас своё время. Но это не только симпатия. Сиор очень ответственно относится к службе. Напрасно Медиф нагнетает.

Глава 8

Столь милого вампирской душе горячего шоколада на кухне не отыскалось, а вот ароматное какао действительно есть. Пока Сиор собственноручно его готовит, я достаю чашки, выставляю на стол сладости.

— Они обязательно скоро вернутся, — произносит он, присаживаясь напротив. — Надолго наедине со мной тебя не оставят.

Это что, самоирония? Если так, она слегка отдаёт мазохизмом.

Тоже мне, Великий и Ужасный! Здесь, на полутёмной кухне, с пирожным, полным розового крема, в руках, Сиор совсем не пугает.

Притихшее было любопытство, проснувшись, подбивает сбить эту его уверенность в собственной неоспоримой опасности.

— Конечно, не оставят. Не беспокойся, — говорю, поглядывая на замершего в недоумении вампира. — За это время я не успею ничего с тобой сделать…

Для большего эффекта нужно бы сохранить приличествующую случаю серьёзность, но смех сдержать невозможно. Особенно, когда рядом уже кто-то смеётся — тихо, похоже на мурлыканье кошки.

— Так, значит? Никакого почтения к занимаемой мною должности?

Как он вообще мог показаться мне айсбергом?

— Ты вломился к нам в спальню, — напоминаю насмешливо. — Не поздно ли сейчас вспоминать о почтении?

— Я никоим образом не хотел ставить вас в неловкое положение.

— Я так и не думала. Наоборот, спасибо, что остановил, иначе у меня бы, наверное, сердце не выдержало смотреть, как любимые люди пытаются побольнее ударить друг друга.

— Три — или уже четыре? — мужчины в одном доме… — Сиор качает головой и доверительно признаётся: — Никогда раньше мне не доводилось гостить в таких семьях. Изнутри, вживую, всё совсем иначе,чем я думал.

— И как же? — усмехаюсь, ожидая, что наш дом назовут приютом безумных, от которых круглые сутки покоя нет.

— Вовсе нет, — уже привычно отвечает он на мои мысли. — У вас довольно уютно. Я даже начал задумываться над тем, чтобы обзавестись собственной женой.

Обстановка создаёт иллюзию близости и только поэтому я осмеливаюсь задать личный вопрос:

— Вампиры ищут пару, как сииры или джаройи, или полагаются на собственный вкус? — поняв, что в нашем случае слово «вкус» прозвучало двусмысленно, исправляюсь: — То есть, я имела в виду…

— Я понял! — смеётся.

Опустив чашку на стол, он проницательно вглядывается мне в глаза, после чего то ли удовлетворённо, то ли, напротив, недовольно заключает:

— Рраяр ничего тебе не сказал.

— А должен был? — настораживаюсь, сразу вспомнив недомолвки рыжего махинатора.

— Надо же, для джаройя он на удивление сдержан…

— Объяснишь, что это за вселенский секрет?

Сиор молчит, не отводя загадочно блестящего взгляда.

— Мы ищем свою предначертанную, — говорит он, наконец, чарующим, завораживающим голосом. — Особенную. Ни на кого не похожую. Ту, на кого отзовётся сердце. Ту, что наполнит его теплом и жизнью.

От вкрадчиво-мягкого тембра по спине и рукам разбегаются невольные мурашки.

Это даже не намёк! Слова звучат как признание!

Мысли мотыльками мечутся между абсолютной убеждённостью в правильности самонадеянной догадки и полным отрицанием любых подозрений. Я и сама не уверена, чего хочется больше.

Сиор не торопит. Но, готова поспорить, следит.

Его медленный подтверждающий кивок действует отрезвляюще.

Что я, в самом-то деле? Нет никаких поводов так волноваться. Я ведь рада, что всё так сложилось. Рада. Просто немного растеряна, и ещё мне обидно, что никто ничего не сказал.

На холодную голову сценка нашего с Рраяром разговора в карете обретает льдисто-колкую ясность. Он с самого начала всё понял. Понял, что у вампира ко мне особое отношение.

И остальные. Они все всё знали.

Поэтому психовал Медиф.

Поэтому нас так спокойно оставили наедине.

— Ваши предначертанные — это как тиали, всего лишь один из подходящих вариантов, или как ли-моисс?

Не хочу снова быть кому-то навязанной.

— Магия не туманит мне голову, — заверяет Сиор.

— Почему ты не сказал сразу?

— Присматривался, — пожимает плечами.

Похвальное желание. Только не слишком ли он быстро определился?

— Решил, что я тебе подхожу?

— Что мы друг другу подходим, — поправляет, «не заметив» моей язвительности. Не знаю, откуда она взялась.

Потянувшись через стол, Сиор накрывает мою прохладную ладонь своей тёплой. В этом простом жесте больше доверия и приятия, больше ожидания какого-то чуда, чем можно выразить с помощью слов, и я почти против воли улыбаюсь, глядя на наши соединённые руки.

На краткий неуловимый миг кажется, что всё правильно, что так и должно быть.

А потом я вспоминаю искажённое ревностью лицо Медифа и пристыжёно отнимаю руку.

Вампир не удерживает, но его губы сжимаются.

Конечно. Он ведь не видит мыслей о ком-то другом.

— Почему? — в тишине кухни даже тихий голос слышится очень отчётливо. — Говори. Я сдержу слово и помогу вам в любом случае.

— Прежде чем хоть что-то тебе обещать, я должна обсудить всё с семьёй. Если они не согласятся, ничего не получится.

Сиор снисходительно улыбается, как если бы это был всего лишь каприз, бессмысленный, но безобидный. Откуда только в нём столько самоуверенности?

— О, они согласятся! — устало усмехается он, откидываясь на спинку стула. — Ещё как. Разве ты этого не поняла? У элисаров множество преимуществ и значительная их часть распространяется на всех членов семьи.

Решил, что мы с ним любезны только из-за его службы?

— Не думаю, что это имеет значение. Медиф намерен добиваться всего сам. Аллеон, вроде бы, и так доволен своим положением. Рраяра вообще никакие привилегии не волнуют.

— А ты?

— Мне достаточно просто быть проводником Лена.

Вампир добродушно улыбается, словно я упустила самое очевидное.

— Тебе нужна защита. Нужна, не спорь. Я могу предоставить вам всем лучшую из возможных. И не потребую многого взамен.

— Брак — это не сделка, Сиор. Это серьёзно.

— Разумеется, серьёзно. Поэтому я ничего и не скрываю.

Наклонившись вперёд, он сокращает расстояние между нами и смотрит прямо в глаза — так пронзительно, что я едва сдерживаю порыв отшатнуться, заподозрив, что сейчас меня заколдуют. Ну, или укусят. Вампир замечает, но ничего не говорит, и только подозрительно хитро улыбается, медленно-медленно приближая своё лицо к моему.

— Ты же не собираешься…

Нет, он не осмелится! Не поцелует! Это просто игра!

Улыбка становится шире, но я не делаю и малейшей попытки отодвинуться. Не знаю, почему. Просто смотрю, затаив дыхание, в его светлые глаза, жду, что будет дальше, и даже думать не хочу, какую мешанину из образов транслирую прямо Сиору в голову.

Между нами только дыхание. Я чувствую его на своих губах, и сердце замирает от предвкушения.

Ещё ближе.

Он чуть наклонят голову вправо и… осторожно слизывает крем с уголка моего рта.

Шумно и разочарованно выдыхаю.

— Не имею привычки брать чужое без разрешения, — довольно сообщает Сиор, отстраняясь.

Но его взгляд ласкает мои губы так ощутимо, что они горят.

Ладно, стоит признать, это было очень волнительно. В хорошем смысле.

А ещё теперь надо определиться, как отомстить за те мгновения, когда я поверила в поцелуй и сама его захотела, несмотря ни на что.

Стоп!

Какая месть? Какие поцелуи?

Пребывая в состоянии полного замешательства, поднимаюсь из-за стола и даже отступаю на шаг назад, как если бы наблюдающий за мной мужчина был опасен. Наверное, так и есть. У меня от него в голове помутилось: чем ещё оправдать желание поцеловать того, с кем ничего не связывает? Он ведь даже…

От очередного внезапного озарения болезненно сбивается дыхание. Он ведь так и не сказал, что я его предначертанная! Просто объяснил, как формируются пары!

— Я говорил правду.

— Но я — не твоя половинка, так?

Сиор пожимает плечами, намекая, что ответ не имеет значения. И смотрит. Внимательно смотрит, проникая своим прожигающим взглядом в самые глубинные мысли. Почему-то это уже не важно. Пусть знает. Мне нечего прятать. Я так устала, что уже не могу ни злиться, ни даже хоть сколько-нибудь возмущаться тем, что он обретается в моей голове.

Ещё пару часов назад не было ничего проще, чем видеть в нём коллегу Лена и, возможно, приятного человека. Сейчас же в памяти слишком жив наш разговор и не случившийся поцелуй, обещавший стать одним из самых волшебных.

— М-м-м, — ласковым ручным котиком мурлычет вампир. — Приятно слышать.

Хотя, вру. Иногда это всё-таки доставляет некоторые неудобства.

Тихо рассмеявшись, Сиор с азартной улыбкой предупреждает:

— Я своего не упускаю, — и в бездне зрачков на миг словно отражается пламя.

Он говорит таким провоцирующим тоном, что мне немедленно хочется сделать что-нибудь этакое, доказать, что он проиграет, если затеет игру. Но я вовремя вспоминаю, что вообще-то взрослая, и усилием воли концентрируюсь на том, что более важно.

— Вот именно, «своего»! Я вне этой категории. Что вообще вдруг на тебя нашло?

Нормально же общались, чего он начал-то, ну?

— А если бы ты была моей предначертанной? — продолжает улыбаться вампир.

— Это был бы совершенно другой разговор.

Сиор загадочно хмыкает, но больше не спорит. Спрятал острые коготки и клыки, обернулся воображаемым пушистым хвостиком и прикидывается безопасным.

Ну-ну. Тоже мне, ангелочек зубастый…

Судя по широкой улыбке, сравнение он оценил.

Может, в этом и дело? Очень уж не вяжутся эти искорки, танцующие в его глазах, с «айсбергом», который я встретила в самом начале. Он словно разморозился за то время, что помогал нам.

— Чего ты упрямишься? — спрашивает как-то по-домашнему мягко. — Какой смысл притворяться? Что бы ты ни говорила, я же вижу, насколько тебе нравлюсь.

— Мне много кто нравится. Это ещё не повод выходить за них замуж. Как ты не понимаешь? Пара — это важно. Важнее влюблённости. Я не хочу привязаться к тебе, а потом кусать локти, когда ты её встретишь.

Его лицо становится чуть отстранённым.

— Ты так уверена, что я сразу влюблюсь в неё?

— Уверена. Разумеется, можно барахтаться, пытаясь плыть против течения, но какой в этом смысл?

Сиор, задумавшись, молчит, и я решаю закрепить результат.

— Ты действительно мне нравишься. Без учёта работы и магии, просто как человек. Поэтому давай будем друзьями? Мы всегда с радостью примем тебя у нас дома.

Тяжело дружить с тем, кого хочется целовать, но я попытаюсь.

— Я понял насчёт пары. Ты права, это важно. От предназначения не отмахнёшься.

— Да?

Это, наверное, первый раз, когда фраза «ты права» не доставляет никакого морального удовлетворения, а скорее наоборот, внушает определённое беспокойство. Что-то это слишком уж просто…

— Да, — честно-честно улыбается он. — Я даже постараюсь решить этот вопрос в ближайшее время.

Вот прямо попа горит от ощущения громадного такого подвоха, но не подкопаешься же! Заверяет, что образумился.

Хотя, даже немного жаль, что…

Нет, нет! Не думать об этом! Незачем без нужды заставлять мужей ревновать. Сиор ещё встретит ту самую.

Кромка неба уже окрасилась в бледно-голубой, а никто по-прежнему не вернулся. Большой дом тих, тёмен и пуст, если не считать двух гостевых и кухни.

Неужели мне всё же придётся лечь спать одной?

— Одолжить артефакт?

Соблазн выяснить, где они, чем заняты и когда будут, велик, но я сдерживаюсь.

— Не хочу отвлекать. Если захотят, сами расскажут.

— Тренируешь силу воли, — уважительно и чуть насмешливо кивает Сиор. — Похвально. Давай всё же я провожу тебя наверх, в спальню. Не хотелось бы… обострять.

Вымыв чашки, возвращаемся на второй этаж. Бдительный элисар заглядывает в нашу комнату, чтобы убедиться, что там меня не поджидает какой-нибудь прокравшийся в дом злоумышленник.

— Я всё понимаю, конечно, но тебе не кажется, что это уже перебор?

— Нет. Напротив, я удивлён, что Аллеон не приставил к тебе охрану.

— Вот ещё! Ты же не таскаешь с собой телохранителей!

— Так то я, — усмехается он. — С моим красноречием никакие бойцы не сравнятся.

— Если что я всегда могу убежать… — только сказав, вспоминаю, что мои способности пока так и не вернулись. — По крайней мере, раньше могла.

— Не расстраивайся из-за этого. С даром или без, ты не перестанешь быть нужной.

Да, но тут другое.

Ещё раз окинув спальню взглядом, Сиор изгибает губы в хитрой улыбке:

— Признаться, я удивлён, что простыни у вас тут не из алого шёлка. На той картинке ты отлично на них смотрелась.

— Я?!

Посмеявшись над моим ошалело-смущённым полузадохнувшимся писком и стремительно розовеющими щеками, он, наконец, уходит.

— Постой! — окликаю, пока вампир не скрылся в своей спальне. — Скажи, что ты пошутил! Там же была просто какая-то женщина!

— Там была ты. Немного размыто, но узнаваемо… и очень соблазнительно.

Прижав прохладные ладони к пламенеющему лицу, зажмуриваюсь.

Какой позор! Стыдно-то как!

А я-то гадала, что его так пробрало, что он вдруг перешёл на «ты»!

— В нужных местах, если помнишь, была драпировка, так что ничего совсем уж неприличного не случилось, — напоминает, сжалившись. — Это же просто образ. За мысли пока никого не судят. Я насмотрелся и не такого.

И всё-таки мне ужасно, ужасно стыдно!

В очередной раз попрощавшись и промучившись в одиночестве ещё пару минут, решаю, что на сегодня с меня хватит. Завтра! Всё завтра!

Переодевшись, усаживаюсь на кровати с твёрдым намерением дождаться своих мужчин. Закутываюсь в одеяло, как гигантская гусеница. Прохладно тут что-то… Сверлю хмурым взглядом поломанную в драке мебель и, вопреки всему, засыпаю.

Наверное, от усталости, даже сны мне не снятся. По крайней мере, проснувшись от поцелуев плеч и спины, я не могу ничего вспомнить.

— Дари, — приветливо улыбается Аллеон, лежащий напротив. — Пора завтракать, если ты не передумала присутствовать на разбирательстве.

Вид у него возмутительно-выспавшийся и счастливый до безобразия. От былых синяков — не следа.

— Не передумала, — подтверждаю упрямо.

Но вставать лень и холодно.

Перевернувшись на спину, встречаюсь с виноватым взглядом Медифа.

— Прости за вчерашнее, — просит он, опустив глаза, и по привычке находит мою ладонь, сжимает. — Я забылся.

— За что именно ты извиняешься?

Лучше уж уточнить, а то мало ли что…

— За использование дара, — смуглые пальцы машинально рисуют на моём запястье волнующие узоры. — Я больше никогда так не сделаю! Никогда, обещаю! Я не хотел, чтобы тебе было больно!

Заглянув в себя, понимаю, что больше не злюсь: вся обида осталась в прошедшем дне. Сегодня случившееся уже видится спокойнее и не столь драматично. Взращивать из-за этого в Медифе чувство вины я не смогу. Он поступил так от бессилия, в пылу ссоры, а не со зла. Мы оба вспылили. Я тоже изрядно провинилась и поспособствовала.

— Ладно. Я не сержусь и не хочу это вспоминать. У нас есть минутка, чтобы кое-что обсудить, или Сиор уже ждёт?

— Минутка, думаю, есть, — кивает Лен. — Он что-то тебе рассказал?

— А то вы двое были не в курсе!

Оба ведь видели, что за завихрения происходили в умной вампирской голове!

— Дари, это же элисар.

— И что?!

— Им не отказывают.

— А то — что? Думаешь, Сиор тут же использует на нас свою магию?

Лен неопределённо пожимает плечами.

— Они дают клятву применять её только ради справедливости или во благо самому человеку! — раз уж мне в первый и, возможно, единственный раз выпал шанс сообщить Аллеону кое-что, чего он не знает, надо пользоваться по полной и получить удовольствие. — Ничего бы он нам не сделал! Кому захочется, чтобы его любили лишь по приказу?

Как ни странно, оба молчат.

— В общем, Сиор изъявил желание присоединиться к нам, но потом, вроде бы, всё-таки передумал. Просто на всякий случай, чтобы вы знали.

— Если он тебе нужен, я не возражаю, — смиренно произносит Медиф. — Из-за меня не будет никаких проблем… ни с вампиром, ни с оборотнем.

Неужели?!

Он уже и на Эшера согласен? Мозгопромывательные способности Рраяра работают на ура!

Встряхнув головой, в которой никак не умещается столь радикальная смена взглядов, пытаюсь найти объяснение:

— Куда Рраяр вчера вас забрал и что такого убедительного рассказал?

— Что я был не прав, — обтекаемо отвечает Медиф. — Мы всё обсудили.

— Перед этим хорошенько подравшись? — уточняю скептически, ничуть не поверив в исключительно мирный характер вчерашней встречи. — А потом Рраяр свёл вам синяки, да?

— Я был не прав, — заладил инкуб, пристыжёно отведя взгляд.

Как-то это всё подозрительно.

— Он чем-то тебе угрожал?

— Нет, Дари.

— Основную часть времени мы действительно просто разговаривали, — подтверждает Аллеон. — Расслабься и иди в ванную.

Но, прежде чем уйти, испытующе вглядываюсь в глаза Медифа, пытаясь прочесть по ним его настоящие чувства.

— Ты ведь не хотел этого. Скажи мне честно, почему теперь передумал.

— Честно?.. — вздыхает он и подтягивает мою ладонь поближе к себе. — Я и сейчас не хочу. Нам и на двоих тебя мало. К тому же, хоть никто ещё ничего и не сделал, но я-то вижу, как они на тебя смотрят! Этот вампир… он даже не сомневался, что добьётся желаемого! А оборотень посмел без разрешения прикоснуться к чужой жене!

Оказывается, дело не только в ревности. Они так раздражают его ещё и потому, что их менталитет разительно отличается от таласского. Ни кот, ни вампир не были агрессивны в плане флирта и соблазнения, но для Медифа и это, наверное, кажется неприемлемым.

— Эшер волновался за нас, — напоминаю мягко. — Во многих мирах мужчины и женщины могут касаться друг друга, не спрашивая предварительного разрешения. Согласием считается уже то, что я позволила ему обнять меня.

— Я знаю, — признаёт Медиф, недовольно нахохлившись. — Но они оба должны тебя уважать, иначе я ни за что…

— И Эшер, и Сиор хорошо относятся к Дари. Поверь. Если б я заметил в их чувствах хоть каплю грязи, собственноручно выставил бы за порог.

Нет, всё-таки не настолько я ещё освоилась с традицией многомужества, как думала раньше. Старые взгляды за несколько дней не меняются. То, что Аллеон и Медиф довольно спокойно обсуждают новеньких, по-прежнему диковато. Хоть и не так сильно, как прежде.

Что дальше? Это сейчас нас, фактически, трое, и можно просто поговорить, валяясь в кровати. А потом? Когда мужчин будет уже четверо и, к примеру, появится ещё один кандидат, придётся собирать целый совет?

— Я хотел бы быть вместе с тобой всегда, постоянно, — продолжает инкуб. — Но так ведь не бывает, да? Чтобы чего-то добиться, нужно много учиться, работать. Я сам об этом мечтал… Поэтому пусть он будет.

Это прозвучало с явным подтекстом.

— Чтобы за мной постоянно кто-то присматривал? — прищуриваюсь насмешливо. — Я похожа на неуправляемое стихийное бедствие?

Медиф сказал правду. Да, увеличение численности мужчин его не осчастливило, но он, тем ни менее, согласен, а значит, готов стараться мирно с ними взаимодействовать. Не знаю, что сделал Рраяр, но это вполне осмысленное согласие, а не вынужденное — из страха или под грузом неизбежности. Для душевного мира такого начала достаточно, а там, надеюсь, они станут друзьями.

Кем вообще приходятся друг другу мужчины в таких семьях? Напарниками? Названными или сводными братьями? Может, слово какое-то специальное есть?

В любом случае, хочется верить, что всё образуется.

— Мне спокойнее, если рядом с тобой всегда будет кто-то, способный позаботиться и защитить.

Сегодняшнее утро похоже на светлую сказку. На ту её часть, где герои уже расправились со злодеями и «жили долго и счастливо». Конфликт между джаройем и инкубом сильно меня угнетал, их взаимное неприятие вносило в наши отношения недоверие и разлад. Поэтому теперь, когда всё прояснилось, будущее кажется безоблачным. Мелкие ссоры не в счёт.

Всё-таки быть любимой сразу для нескольких чудесных мужчин — умных, обаятельных, сильных — невероятные ощущения. Ещё никогда я не чувствовала себя настолько счастливой. Дело вовсе не в самолюбовании или гордости. Каждый из них привносит что-то своё. Новое. Яркое. Все вместе мы делаем нашу жизнь сверкающей и многогранной.

— Спасибо, любимый, — нежно улыбнувшись, целую Медифа в губы. — Я очень рада твоему согласию. Оно много для меня значит. Что бы ни случилось, вы с Леном — особенные. Всегда ими будете. Ближе вас у меня никого нет.

Бережно прижав к себе, инкуб дотрагивается губами до моей шеи и отпускает. Он сейчас такой родной и домашний, что я с удовольствием взлохмачиваю его чёрные кудри и, не удержавшись, снова целую — на этот раз в щёку.

Аллеон наблюдает за нами со снисходительной улыбкой взрослого и самодостаточного человека, но я-то знаю, что на самом деле он не такой.

— Люблю тебя, — признаюсь, глядя ему в глаза. — И очень благодарна. За всё.

Почему-то кажется, что это правильно — проговаривать признание полностью и обращаться к каждому по отдельности, а не ко всем сразу: «вас» звучит слишком безлико.

Поцеловав и сиира, с чувством выполненного долга бегу в ванную. Времени долго плескаться нет. Мы и без того задержались.

Грядущие события наваливаются всё сильнее. Столько всего запланировано! Надо много успеть и не допустить ошибки ни в словах, ни в поступках, ни даже в чувствах. Сегодняшние разговоры слишком важны.

Чем ближе столовая, тем больше меня охватывает волнение. А уж когда там, помимо Сиора, обнаруживается ещё и Эшер…

В честь особенного дня оборотень оделся почти что парадно. Строгий, нарядный синий пиджак, белоснежная рубашка, которую тронь — наверняка, захрустит, три блеснувших на пальцах перстня.

Нам с ним хватает одного только мига, одного взгляда, чтобы понять друг друга.

Разве могла бы я от него отказаться?

Разумеется, нет. Никогда.

Эшер медленно выдыхает, расслабляя плечи и спину, и с обезоруживающей улыбкой шагает навстречу, чтобы вручить букет пастельно-розовых пионов.

— Они изумительны! — шепчу восхищённо, принимая подарок.

Дождавшись, когда я налюбуюсь и хоть ненадолго посмотрю на него, оборотень приникает к моим губам в коротком, давно желанном, но всё равно неожиданном поцелуе.

Какой испытательный срок? Он уже воспринимается, как член семьи и мой муж, да и сам, похоже, чувствует себя так же.

Вот и всё. Никакие разговоры нам не понадобились.

Судьба совершила очередной вираж, и у меня слегка кружится голова.

Хотя, возможно, всё дело в опьяняющем аромате цветов.

Неожиданно, но Сиор сегодня тоже с букетом. На нежнейшие пионы Эшера его цветы совсем не похожи: насыщенно-фиолетовые, лиловые, с сочной зеленью. Вручив их мне в ту же руку, вампир изящно склоняется к запястью другой. Смакуя, целует запястье, где под тонкой кожей угадывается узор вен, и делает вид, что не чувствует прожигающего взгляда Медифа.

Завтракаем за большим круглым столом. Справа от меня инкуб. Слева — Эшер. Напротив — вампир и Лен. Ещё одно место свободно на случай, если Рраяр когда-нибудь решит к нам присоединиться. Жаль, что сегодня он не пришёл. Я уже привыкла видеться каждое утро и начинаю скучать.

Впрочем, в столовой и без джаройя небывалое оживление. Эшер делится новостями о ходе восстановления семейного дела, дома и сада. Заботу о последнем Аллеон с готовностью берёт на себя, в красках расписывая, какую красоту сможет там навести и как развернётся на новой площади. Медиф обещает помочь и сетует, что до сих пор не добрался ни до собственной мастерской, ни до оружейника, который мог бы его обучить.

Сиор помалкивает, хоть и внимательно ко всему прислушивается. Подобная атмосфера для него в новинку, и это заметно, но выглядит он вполне расслабленным и спокойным. По-новому изучает виднеющийся за окнами кусочек сада, улыбается масштабности замысла сиира, наслаждается чаем и иногда посматривает на меня.

Украдкой разглядывая собравшихся, прячу улыбку за чашкой. Мне очень нравится быть среди них, вместе обсуждать интересные темы, строить планы, делиться воспоминаниями. В такой компании тепло и уютно.

Волшебное утро.

По мере того, как еда и напитки заканчиваются, полные ожидания взгляды постепенно сосредотачиваются на вампире.

— Разумеется, я не забыл, — чуть морщится он, отставляя чашку. — Понимаю ваше нетерпение, но не обязательно думать об этом настолько настойчиво.

— Извини, Сиор, — виновато произносит Эшер. — Никак не привыкну к твоим способностям.

— Не ты один, — беззлобно усмехается он, оглядывая остальных. — Поэтому проясню сразу. Да, я «слышу» весь особняк. Каждую мысль в отдельности. Нет, это нельзя выключить по желанию или с помощью артефакта. Мы с детства учимся управлять даром и приглушать его, чтобы нормально взаимодействовать с окружающими. Как правило, я не вглядываюсь в образы, так что можете не беспокоиться. Что же касается магии Слова… Это исключительно часть работы. Я не собираюсь насильно применять её к кому-то из вас, ради собственной выгоды. Клянусь. Аллеон может подтвердить искренность моих слов.

— Разумеется. Но тебе вовсе не обязательно было…

Его прерывает вспышка телепорта, из которого появляется мужчина в шёлковой изумрудной рубашке. Светло-рыжие волосы и лукаво-озорные глаза сразу же выдают в нём джаройя.

Что за внезапные гости? Он чей-то знакомый?

Следом выходит ухоженная шатенка. Яркий, но не вызывающий макияж мешает определить её возраст. То ли совсем молодая, даже младше меня, девушка, то ли всё-таки на пару лет старше.

Позади неё появляются ещё трое: высокий сухощавый старичок, прижимающий к себе чёрную папку, и два шкафообразных, малоприятных субъекта с настоящими мечами на поясе.

Судя по лицам моих мужчин, они никого не ждали.

— Сиор! — обозначает гостья цель своего визита.

Вампир в лице не меняется, но я вновь явственно ощущаю от него холодок.

— Как видите, нисса, леара Налтрина никто не удерживает насильно, — преувеличенно терпеливо заключает пожилой господин, обведя столовую взглядом. — Доброго дня, ниссы. Прошу прощения за вторжение.

— Ты не пришёл на службу! — пеняет Сиору его странная и не обременённая правилами хорошего тона знакомая.

Она всё-таки младше. Девушка из настолько состоятельной семьи, что мы — не элисары, хоть и жильцы этого дома — для неё вроде как и не существуем.

— У меня появились дела, — отвечает вампир.

Его лицо меня немного пугает. С таким напряжённо-сосредоточенным видом обычно принимают решения, которые, как минимум, меняют всю жизнь.

— Дела? — переспрашивает она недоверчиво. — Здесь? Что-то не очень похоже, что ты работаешь. Мы же договорились! Я вчера весь вечер тебя прождала!

Придя к какому-то выводу, Сиор тихо выдыхает, поднимается и обводит нас взглядом:

— Мне не хотелось, чтобы это случилось так, при вас. Обещаю, что подобное не повторится.

Отойдя к новоприбывшим, он первым делом обращается к старичку:

— На каком основании вы предоставили посторонним информацию о моём местонахождении?

Тот отводит взгляд, беспомощно оглядывается на девушку.

— Сиор, ты что? — растерянно переспрашивает она, начав волноваться. — Ты до сих пор на меня злишься?

— Подожди. С тобой я поговорю чуть позже.

В его голосе нет ничего обнадёживающего, и всем присутствующим от этого не по себе.

— По приказу главы… — начинает служащий, но умолкает, стоит только Сиору подойти к нему ближе.

— Напоминаю, что никто, кроме других элисаров не имеет доступа к этим сведениям. То, что нисса — дочь главы лэрнской Ассоциации, ничего не меняет. Вы меня понимаете?

Он говорит размеренно и негромко, как человек, уверенный, что никто не посмеет его перебить, но у девушки имеется иное мнение.

— Не игнорируй меня! Ты мой муж!

Воздух застревает в горле, и я, закашлявшись, нарушаю повисшую театральную паузу.

Кто-кто?! Муж?!

В выдержке элисару не откажешь: он даже не оборачивается.

Медиф цедит под нос что-то далёкое от цензурного.

— Разве я хоть раз говорил, что хочу жениться?

Девушка рьяно кивает и вдруг растеряно замирает, сведя брови к переносице. Прищуривается.

Я, кажется, догадываюсь, что случилось. Он рассчитывал на одно, она — на другое. Обычное недопонимание, бывает и не такое. Но несостоявшаяся жена, крайне оскорблённая этим фактом, ухитряется снова всех удивить:

— Но я — твоя предначертанная! Ты сам сказал!

Как это всё понимать? Если он почти что женат, зачем было строить дополнительные марьяжные планы?

Меня буквально разрывает от желания сию же секунду уйти, чтобы не видеть ни одного, ни другую, или, напротив, дослушать до конца столь познавательную беседу.

Когда я успела так к нему привязаться?

— Давай сократим этот пустой разговор. Я знаю, почему ты сюда примчалась. Знаю, что ты обо мне думаешь. И никакое предназначение не заставит меня жить с той, у кого на уме только хитрость и фальшь. Невероятно глупо было считать, что этот амулет поможет хоть что-то скрыть.

Во вспышке ещё одного портала появляется женщина-элисар.

— Доброе утро, — здоровается она с коллегой и приветливо кивает нам, тряхнув тёмными кудряшками. — Простите за вторжение, ниссы. Сиор попросил прийти.

Спорить готова, что она — человек из моего мира! Есть в ней что-то очень и очень знакомое, привычное глазу! Даже белая форма не в силах этого скрыть.

— Спасибо, что откликнулась. Мы закончим всё прямо сейчас, — говорит между тем вампир. — Дарисса, подойди к нам… Я понимаю, что ты сердишься. Мы обсудим это потом.

— Я бы никуда не пошёл, — в полголоса ворчит Медиф.

А Лен кивает:

— Если ты этого хочешь — иди.

Мы все чувствуем, что меня не с гостьей знакомить собираются. Он что-то задумал.

Только хочу ли я в этом участвовать? Нужно решать, и быстро.

Видя, что я колеблюсь, второй элисар озадаченно приподнимает брови и вопросительно смотрит на Сиора.

— Иди ко мне, — просит он снова. — Пожалуйста. Подойди — и всё будет так, как должно было быть.

— Да очевидно же, что ты ей не нужен! — не выдерживает его почти жена, теперь уже точно бывшая. — Даже я больше не соглашусь!

До этого момента Сиор выглядел более или менее уверенно, но после брошенных в запале слов в нём словно что-то меняется, гаснет.

Не знаю, что он затеял, но он выбрал меня. Отказался от своей предназначенной и выбрал меня, зная, что обратно уже ничего не вернуть.

Ненормальный вампир… О чём он думал?!

— Пообещай, что этот будет последним, — заговаривает вдруг Медиф, буквально выдавливая из себя слова и исподлобья косясь на элисаров. — Пообещай — и иди. Раз уж он… раз уж вас так тянет друг к другу.

Я бы с удовольствием пообещала, но есть же пары, куда от них денешься…

— Просто иди, — с усталым смирением вздыхает Аллеон. — Остальное потом.

Эшер, внимательно разглядывающий потенциального родственника, чуть заметно кивает и ободряюще улыбается.

Напряжённый Сиор протягивает мне руку, спрашивая тем самым согласия, прося доверия и одновременно предлагая обозначить наши отношения для зрителей.

И я встаю. Иду ему навстречу, чувствуя, как с каждым шагом всё громче стучит сердце, и не веря до конца, что из этой затеи что-то получится.

Женщина бегло рассматривает возмущённо нахмурившуюся девушку, адресует мне заинтересованный взгляд и вновь оборачивается к Сиору.

— Ты абсолютно уверен?

Не похоже, что я чем-то ей не понравилась. Дело, скорее, в важности происходящего.

— Уверен, — подтверждает тот ёмко. — Я так хочу и уже всё решил.

— Хорошо, — кивает она и вежливо мне улыбается: — Приятно познакомиться. Я Виёна, наставница этого юноши.

Хоть на вид ей никак не дать больше пятидесяти, а «юноша» выглядит лет на двадцать семь-тридцать, он принимает подобную характеристику с лёгкой усмешкой.

Они, определённо, ближе, чем просто учитель и ученик. Почти семья.

Вообще, эта сцена подозрительно напоминает знакомство с матерью мужа. Спонтанное для нас с ней, однако подстроенное им нарочно.

— Дарисса, — представляюсь коротко, не зная, имею ли право добавить что-то ещё.

— Не скромничай. Виёна уже всё знает.

Что именно она «знает», выясняется в следующую же секунду. Элисары не привыкли сорить временем, так что наставница встречается с прямым взглядом своего бывшего ученика и без всяких предисловий объявляет, подкрепив слова даром:

— Отныне вместо Этирр твоей предначертанной является Дарисса.

Пока Сиор, прикрыв глаза, прислушивается к внутренним изменениям, в столовой стоит ошарашенное молчание. Мы все думаем об одном — неужели сработает?! Так действительно можно?!

— Никто из свидетелей ни словом не упомянет о том, что увидел, и не станет пытаться повторить это вновь, — добавляет Виёна.

Её воля придавливает мне плечи. К счастью, я и не собиралась кричать о подобном аспекте их дара на каждом углу, так что неприятные ощущения быстро сходят на нет.

А вот Этирр, видимо, мысленно негодует, активно противится произволу и жаждет справедливости, отчего её красивое лицо болезненно искажается.

— Довольно истязаться, — без капли сочувствия произносит Виёна, наблюдая за ней. — Сиор наведается к вашему отцу и объяснит, почему торжество не состоится. Думаю, вопрос будет улажен.

«Торжество»? Он там с собственной свадьбы сбежал, что ли?!

— Еле успел, — радостно подтверждает вампир.

Просто слов нет! Я словно умышленно совершила подлость, флиртуя с женатым мужчиной. Почти женатым. Да, не похоже, что у них царила любовь, но всё было не так уж и скверно, раз дошло до свадьбы!

Ненавязчиво высвободив руку и огромным усилием воли проглотив возмущение, более или менее вежливо осведомляюсь:

— Тебе не кажется, что об этом обстоятельстве следовало предупредить?

Склонив голову к плечу, он с интересом слушает, а потом, ничего не ответив, оборачивается к наставнице:

— Спасибо, что пришла.

— Повод был очень особенный, — улыбается она. — Не затягивай с объяснениями, Сиор. Надеюсь, что у вас всё получится, и буду ждать приглашения в гости. Хорошего дня.

Проводив Виёну, вампир с официальным видом обращается к ниссе Этирр:

— Сожалею, что дал повод думать, будто стоит готовиться к церемонии. Я хотел лишь познакомиться и понять, подходим ли мы друг другу.

— Не подходим! — оскорблёно шипит она, прожигая его взглядом. — Ты любишь только свою работу! Мужчину это не красит!

Становится прохладно, но Сиор сдерживается.

— Я верну вашей семье потраченные средства.

— Мы не нуждаемся. Счастлива буду никогда больше тебя не видеть! — высказавшись, девушка удаляется в телепорт, успев напоследок бросить мне издевательское: — Удачи!

Оглянувшись, замечаю, что и сухонький старичок успел незаметно сбежать.

— Вы чересчур громко думаете, — устало выдыхает Сиор. — Не сердись, Дарисса. Что ещё мне было делать? Предначертанная, как выяснилось, вовсе не обязательно идеальная пара.

— Почему ты от неё отказался?

— Помимо того, о чём вы уже слышали?

— Доверие нужно заслужить, — делится опытом Лен. — Со временем нисса могла бы привыкнуть к твоему дару.

Пройдя к столу, вампир меланхолично допивает чай и признаётся:

— Может быть. Но я точно не смог бы привыкнуть к роли статусного украшения. Хоть у Этирр пока всего один муж, там я чувствовал себя лишним. Вернее, не ощущал своей нужности: им без меня лучше. Сомневаюсь, что время что-нибудь изменило бы. Да и в судьбу я не верю.

Спорить с ним никто не решается.

Глава 9

В Совет отправляемся на карете.

Я могла бы попытаться открыть переход, но после вчерашних неудач делать это немного страшно. Вдруг снова ничего не получится? Вдруг тогда я окончательно утрачу веру и навсегда разучусь? Пусть раньше я прекрасно обходилась без магии, теперь лишится её всё равно, что лишится какой-нибудь части тела, обоняния или слуха: жить, разумеется, можно, но это уже совершенно не то.

Медиф с нами не едет: у него сегодня рабочий день. У Аллеона, вообще-то, тоже, но он заранее предупредил, что опоздает.

По дороге мужчины обсуждают детали предстоящего действа, а я слушаю их и тихонько млею. Сидящий рядом Эшер держит мою руку в своей так бережно, как если бы она была из тончайшего стекла. Пальцы у него тёплые и твёрдые, чуть шершавые, но само это прикосновение, возможность быть вместе окрыляют и делают нас обоих счастливыми.

— Ты чудо, Дари, — говорит он неожиданно.

Сиор с Леном прерывают беседу, чтобы вместе со мной удивлённо взглянуть на оборотня, а он улыбается, ничуть не смущённый.

— Я должен был это сказать. Давно хотел, но откладывал. Думал, ещё успею, ведь целая жизнь впереди…А вчера понял, что мог всё потерять, даже не успев по-настоящему обрести.

— Как ты узнал, что у нас что-то случилось?

— Почувствовал. Интуиция кричала об опасности так, что хоть на стенку бросайся.

— Да? — не проникся Лен.

— …А ещё я попросил ювелира настроить моё кольцо на ваши. Знаю, это выглядит не слишком хорошо, но тогда я не мог сказать напрямую. Требовалось время, чтобы наладить доход, доучиться. Кому нужен нищий дикарь?.. Заодно, я хотел понять, убедиться… Но когда кольцо покраснело, всё стало кристально ясно. В один миг.

— Мы с тобой оба не заметили очевидного, — улыбаюсь, поцеловав его в гладко выбритую щёку и потеревшись о неё носом.

Он как будто до сих пор пахнет лесом и свежестью.

Хорошо, что Эшер с нами. Одна эта мысль приносит моей душе мир и спокойствие. Он прямо-таки излучает надёжность.

— Зато все остальные всё видели, — с усмешкой дополняет сиир.

— Неужели? Ты поэтому так удивился, когда Эшер тогда меня обнял?

Может, они с Медифом и подозревали, но наверняка же не знали, я в этом уверена!

— Вы бы сами на себя со стороны посмотрели, — насмешливо произносит Сиор. — Чтобы сделать выводы, не нужно обладать никакими особыми способностями… — перехватив наши снисходительные взгляды, а вместе с ними и соответствующие мысли, он будто бы даже немного смущается. — Что? Неправда! Я вовсе не выгляжу так же…

— … так же глупо? — смеюсь.

Фыркнув, вампир не удостаивает меня ответом, но нисколько не сердится и даже улыбается, отвернувшись к окну.

Вообще-то, я была бы не против, чтобы он выглядел влюблённым. Это всегда очень мило.

А если…

Во всю задействовав воображение, ярко представляю, как пересаживаюсь к нему. Провожу ладонями по плечам и груди, надёжно спрятанным под белоснежной рубашкой и пиджаком. Можно было бы даже расстегнуть пару пуговиц, чтобы узнать, так ли он хорош, как показался вначале.

Сиор замирает с расфокусированным взглядом, выдавая тем самым свою заинтересованность.

Ага-а-а! Попался!

Представляю, как пропускала бы его густые блестящие волосы сквозь пальцы, позволяя им свободно струиться, как массировала бы затылок, спускаясь на шею. Как приятно было бы касаться нежной кожи, вдыхать её аромат, щекоча своим дыханием и рассылая мурашки.

Вампир хищно оборачивается:

— Мне, конечно, всё нравится, — сообщает вкрадчиво, сверкая при этом голодными глазищами, — но ты уверена, что хочешь отложить все ваши дела на завтра?

Аллеон с Эшером переглядываются.

— Сначала работа! — просят чуть ли не в один голос.

— Сосредоточьтесь, пожалуйста, — добавляет оборотень. — Кто бы за всем ни стоял, он умеет прятаться и заметать следы, раз до сих пор не попался.

— До сих пор никто из элисаров этим не интересовался, — пожимает плечами Сиор. — В любом случае, я должен успеть разобраться тут до обеда. Потом придётся уйти — наведаться в Талассу и хотя бы частично разгрести завал в кабинете.

Хорошо. Сначала работа. Но ведь ничто не мешает мне чуть-чуть помечтать?

Предвкушая интересное развлечение, оценивающе разглядываю уверенного в себе мужчину. Предначертанная — это ведь ещё не жена. Посмотрим, долго ли он будет таким самоуверенным.

Судя по улыбке, Сиор уже увидел, о чём я думаю, и отлично всё понимает, не сомневаясь при этом, что победит. Может даже считает, что победа уже его. Наивный оптимист!

Тем, кто сдастся первым, будет именно он! Сам напросился.

К нашему приезду всех членов Круга уже собрали в Большом совещательном зале.

Чинные и благообразные ниссы, надежда и опора всего отражения, напоминают школьников перед годовой контрольной. Кто-то добросовестно занимался и просто спокойно ждёт. Кто-то много бездельничал и теперь суматошно пытается выяснить, каких ждать вопросов. Кому-то вообще безразлично, для чего их сюда пригласили, и они просто пользуются возможностью поболтать с друзьями.

Мы садимся на ближайшие свободные кресла, а Сиор, представившись, сходу спрашивает, кто причастен к исчезновению семьи Эшера и телепорту-ловушке в доме Аллеона.

Секундная тишина — и, сквозь зубовный скрежет, один из советников признаётся. Он так старался сдержать рвущиеся наружу слова, что побагровел и взмок, но промолчать не сумел.

Ещё минуту назад я не заподозрила бы такого улыбчивого старичка не то что в преступлении, даже в наличии дурных мыслей, а теперь оказывается, что это он виноват в том, что с нами случилось.

В зале оживлённо загомонили.

— Поверить не могу, — потрясённо шепчет Лен. — Нисс Алкмах! Как же так, ведь он всегда искренне поддерживал предложения отца! Друзьями они не были, но никогда не конфликтовали.

Попросив остальных выйти, Сиор забрасывает мужчину короткими уточняющими вопросами, чтобы выяснить детали и вычислить тех, кто тоже замешан.

Началось всё с того, что однажды вечером жена нисса Алкмаха, он сам и двое других мужей обсуждали засидевшихся на своих креслах советников, и кто-то в шутку предложил, что было бы неплохо их куда-нибудь отослать. Чтобы наверняка не вернулись. Такое место в мире как раз нашлось — Зачарованный лес. Да только как туда попадёшь? Территория абсолютно закрытая.

Идею повертели и так, и эдак, а после забыли о ней.

До тех пор, пока дочь, начинающий проводник, во время практики случайно не открыла переход, из которого выскочила целая стая нежити.

Тварей перебили, прошли по их следу и обнаружили, что давний разговор получил неожиданное продолжение.

Дальше всё было просто.

За четыреста с лишним лет нисс Алкмах и его родственники отправили в Зачарованный лес семерых — тех, кто мешал продвижению по службе, тех, кто был слишком принципиален или начинал о чём-то догадываться и задавал вопросы. Они были осторожны. Даже подкупили в местном филиале Ассоциации чиновника, который передаёт жалобы элисарам, чтобы тот при необходимости задержал бумаги и предупредил об угрозе. Не говоря уж о секретарях, прислуге и прочих «одноразовых» помощниках.

Выслушав историю до конца и составив список тех, кого ещё предстоит арестовать, Сиор задумчиво склоняет голову к плечу:

— Будь вы моложе, я бы отправил вас на Ликеонские рудники. Тяжёлая работа на благо закона — хорошее наказание для того, кто столько лет этот закон нарушал.

— Если даже меня казнят, я ни о чём не жалею.

— Никакой казни и камеры. Это было бы слишком легко. Учитывая магический дар, я приговариваю вас к пожизненному заключению на Гиеранте в качестве защитника Границы. Там постоянно не хватает людей. Будете всеми силами отражать атаки мутировавших созданий из соседнего с ними мира и подчиняться приказам командира. Вашей семьёй займётся нисс Элктар. Учитывая, что из-за вас он чуть не лишился жены, уверен, их наказание будет соразмерно проступкам.

— В Гиерант? В отсталый и грязный мирок?! Я аристократ!

— Можете попытаться обжаловать мой приговор у другого элисара.

— На это могут уйти месяцы, — с холодной ненавистью цедит бывший советник. — Вам прекрасно известно, что там можно столько и не прожить.

— Всё будет зависеть от вас.

Посверлив безразлично-спокойного элисарапрожигающим взглядом, нисс Алкмах тоскливо вздыхает:

— Дайте хоть с семьёй попрощаться.

— Разве вы позволяли тем, кого обрекали на гибель, прощаться? Мы сами сообщим всем о вашей судьбе. Отправляйтесь в Гиерант немедленно. Вещи и деньги вам там не понадобятся.

Мужчине ничего не остаётся, кроме как подчиниться. Большой совещательный зал покидает уже не гордый член Круга, а ссутулившийся старик, не властный даже над собственной жизнью, не то что над жизнями других людей.

— Он там умрёт, — уверенно заключает Эшер, просидевший неподвижно всё разбирательство. — Мутанты из-за Границы, конечно, не нежить, с которой столкнулись мы, но предатель своё получит.

— Может быть, напоследок он хоть кого-то спасёт, — присоединяется Аллеон.

Не считая чувства освобождения, мне тяжело и совсем не радостно. Судить кого-то — не такое уж приятное занятие, как кажется со стороны.

— Ну всё, — подписав последний бланк, Сиор вручает его Лену. — Остальное на тебе. Секретарь уже два раза пытался связаться, так что мне пора возвращаться к делам.

Понимаю, многие нуждаются в помощи, но всё равно не хочется его отпускать. Сиор уходит, Лен тоже, Медиф допоздна на работе… Есть, правда, ещё Эшер и Рраяр, но когда мы все вместе — гораздо лучше.

— Я постараюсь прийти вечером, — с улыбкой обещает вампир. — В крайнем случае, завтра.

— А отпуск у вас бывает?

— Что ты! — смеётся. — Если я хоть на неделю уйду в отпуск, в кабинет будет не зайти от количества скопившихся дел. Они и так занимают все горизонтальные поверхности.

Отбросив глупые мысли о том, как это выглядит со стороны и не приревнуют ли меня остальные, сама обнимаю его на прощание. Большую часть времени Сиора хочется просто дразнить, чтобы увидеть реакцию, но иногда он такой… подчёркнуто сильный, что поневоле начинаешь сочувствовать.

Его ответное объятие крепкое и достаточно долгое, чтобы успеть обвести губами край моего уха, спуститься на шею, жарко выдохнуть и вдоволь посмеяться, пока я с визгом пытаюсь вывернуться, тщась избежать шутливого поцелуя-укуса.

Рраяр был прав: при всей внешней изящности, вампиры сверхъестественно сильные! Сиор даже не напрягается!

Наконец, он просто разжимает руки:

— Победа будет за мной.

— Ещё скажи, что я сама сдамся! — фыркаю.

— О, поверь, сдашься.

Его голос настолько полон уверенности, что у меня по спине разбегаются мурашки предвкушения.

Отступив, он поворачивается к Аллеону:

— Я предупрежу тебя по артефакту, когда смогу заглянуть.

— Можешь и так приходить. Только убедись, что мы дома.

— Спасибо. Гостить у вас было приятно.

Проводив Сиора, возвращаемся к насущным делам.

— Мне тоже нужно идти, — чуть грустно улыбается Лен, махнув списком. — Тут девять имён, так что, наверное, провожусь дотемна.

— Я могу помочь, если хочешь, — предлагает оборотень.

— Не стоит, это работа стражников. Поезжайте домой, займитесь документами, почитайте что-нибудь, прогуляйтесь.

— Мы будем осторожны, — заверяет Эшер. — Не волнуйся об этом.

— Если что — амулеты у вас есть. Зовите.

Он сам подходит ко мне, двумя руками обнимает за талию и целует так неспешно и самозабвенно, что сердце пропускает пару ударов. Уходить окончательно расхотелось, поэтому при первой же попытке отстраниться, я прижимаюсь ближе, ловя губами его тихий смешок и втягивая в ещё один долгий поцелуй.

— Вечером буду дома, — тепло улыбается Аллеон. — Уверен, Эшер не даст тебе заскучать. Вам полезно побыть вдвоём. Это не так уж часто случается, так что наслаждайтесь.

Не то, чтобы мне не хочется остаться наедине с Эшером. Хочется, разумеется. Просто втроём тоже совсем не плохо.

— Увидимся за ужином, — вздыхаю.

Терпеливо дождавшись, пока мы попрощаемся, оборотень галантно предлагает локоть и накрывает мою ладонь своей.

— Пройдёмся?

— С удовольствием!

Дорога от здания Совета до дома давно изучена, но это вовсе не повод отказываться от прогулки. Выбрав наугад одну из незнакомых маленьких улочек, ведущих приблизительно в нужную сторону, тяну своего спутника к ней. Хоть Барриар и столица, мы вряд ли заблудимся, а шанс отыскать что-нибудь необычное довольно высок. Древние города богаты диковинками.

— Мне кое-что не понятно…

— Да?

— Почему за столько десятилетий попасть в Зачарованный лес смогла только дочь нисса Алкмаха? Ведь раньше туда наверняка открывали телепорты, значит, могли открыть их и потом, после появления купола. Изоляция была не обязательна.

— Купол сбил внутри весь магический фон, и телепорты туда больше не открывались. А новые координаты взять было неоткуда. Да не очень-то туда и рвались, опасаясь заразиться проклятием. Понимаешь, Дари, это сейчас Зачарованный лес — интересная площадка для исследований. А тогда он был угрозой безопасности во всём мире. Когда нашёлся хоть какой-то способ избавиться от неё, все с радостью за него ухватились и поспешили забыть, что то место вообще существует.

— Проклятье ведь уже исчезло? Никто больше не превратится в нежить?

— Я даже не уверен, что оно было… За всё время выдвинули много теорий, объясняющий то, что происходило в Лесу. Теперь появилась возможность это проверить, и, пока не узнают наверняка, купол не уберут. Больше никто не пострадает.

Ошибившись с парочкой поворотов, отвлекшись на лавку художника и «срезав» путь через крохотный сквер с прудом, мы оказываемся совсем не там, где я думала — на узкой старинной улице вместо благонадёжного района с обширными участками и особняками. Вокруг ни души. Неровная брусчатка под нашими ногами давно поросла зелёным мхом, а теснящиеся друг к другу дома словно сошли со страниц учебника по истории. Их штукатурка выцвела и осыпалась, давно не открывавшиеся окна и двери обвил вездесущий плющ. Но даже так это место не утратило очарования.

— Старый город, — с ностальгией произносит Эшер, оглядываясь. — Красивейшее место… Я не был здесь с пятнадцати лет, но дорога сама нас нашла.

Он фаталист. Упоминает предопределённость уже не в первый раз и, похоже, действительно верит, что всё на свете заранее решено. Может, в этом и кроется секрет его философского отношения к жизни?

Впрочем, я в любом случае так не смогу. Отсутствие свободы воли меня угнетает.

— Не думал, что вернуться будет приятно, — говорит тихо, проведя ладонью по шершавой стене ближайшего здания. — Словно ничего и не изменилось.

У него грустный голос. Случайность, по которой мы тут очутились, начинает казаться мне не такой уж счастливой.

— Плохие воспоминания?

— Хорошие. Мы часто приходили сюда полюбоваться и загадать желание у колодца на площади.

— Покажешь?

Находясь в современном мегаполисе, сложно поверить в волшебство, а вот в таких уединённых старинных местах сами камни словно пропитаны им. Даже воздух здесь пахнет иначе — прохладой и временем.

Наши шаги отражаются гулким эхом.

Пройдя по плавно изгибающейся улочке с крохотными нависающими балконами и миновав две тенистые арки, выходим на маленькую площадь, больше похожую на внутренний дворик с деревьями и парой скамеек. В центре — круглый мраморный колодец. Прежде он был белоснежным, теперь же посерел и потрескался, но сохранил соразмерность и стройность линий.

— Брось монетку и загадай желание, — напутствует оборотень.

Кое-какая мелочь у меня в карманах ещё водится, поэтому выпрашивать у него средства не приходится. Нужно бы вообще обзавестись такой же сумкой, как у Лена, и закинуть в неё кошелёк. Просто на всякий случай. И запас еды. И тёплой одежды. А то что-то в последние месяцы случается много всего непредвиденного.

Задумавшись над желанием, понимаю, что для себя больше ничего не хочу. Судьба уже подарила гораздо больше, чем можно было мечтать: любящих мужчин, интересную работу и не один, а десятки миров, каждый из которых уникален и неповторим. Да и страшно немного снова что-то загадывать: тут, конечно, не храм, но магии-то в мире с избытком, так что кто его знает, этот колодец. Ещё одного «доброго дела» для кого-то из них нервы моих любимых мужчин могут уже и не выдержать.

— А знаешь, я, кажется, и так счастлива, — чуть растерянно признаюсь, глядя в умные, тёмные глаза Эшера. — Разумеется, есть и трудности, но мы сможем уладить их своими силами, без божественной помощи.

Он задумчиво улыбается, подбрасывая на ладони монетку, и тоже прячет в карман.

— Ты повзрослела с тех пор, как мы в первый раз встретились. Что-то произошло?

— Я едва не лишилась Рраяра. По собственной глупости.

Увидев его приподнятые в недоумении брови, покаянно рассказываю историю с храмом полностью: про клятву, реакцию, «воспитание» и забег по саду. Дослушав, Эшер интересуется, что было дальше. Я отвечаю, и как-то так само собой получается, что мы уже сидим на старой скамейке.

Когда у нас только появился Медиф, Аллеон помогал мне наладить с ним отношения, но говорить с Эшером почему-то даже легче, чем с Леном. Сродни сеансу у психотерапевта. Обычно я не люблю обсуждать свою личную жизнь с посторонними, но оборотень — потрясающе чуткий слушатель, рассказать которому об ошибках совершенно не стыдно. Он не только не осудит, а, наоборот, поддержит и объяснит наши разногласия с мужской точки зрения, которая, прямо скажем, порой далека от логики. Любой, не то что женской.

Я настолько пронзительно ощущаю нашу с ним связь, что не могу не удивиться этому вслух:

— Мы словно вечность знакомы! У тебя точно нет никакой магии?

— Точно нет. Я даже чужие эмоции улавливать не могу, как Аллеон или Рраяр, и не умею вызывать нужные, как делает это Медиф. Не говоря уж о даре Сиора.

— Пожалуй, это скорее плюс. Ничего не имею против их способностей, но иногда хочется небольшой передышки, чтобы в личное пространство никто не вторгался.

— Потом станет легче. Все лучше друг друга узнают, научатся доверять. Ещё же и полугода не прошло с тех пор, как вы познакомились. Это очень короткий срок… Холодно?

— Чуть-чуть.

В густой влажной тени прохладно, и я немного замёрзла в своём летнем платье.

— Извини, я не почувствовал перепада. Оборотни гораздо устойчивее к температуре. Идём домой. На солнце быстро согреешься.

Мы покидаем заброшенный двор и колодец желаний без малейшего сожаления.

— Ты теперь будешь жить с нами, в доме Лена?

Он встречается со мной взглядом.

— А ты этого хочешь, Дари?

Хочу. Только как поделить время и пространство так, чтобы не оказаться в роли яблока раздора?

— Разве не странно, если мы будем жить в разных домах? Хотя, если тебе неудобно или…

— Давай проясним, — по-доброму улыбается он. — Я тебе муж?

После секундного ступора меня осеняет, что вообще-то ещё нет. Не муж.

Но из-за свалившихся на нас событий и доверительного отношения я совершенно упустила это из виду.

Посмеявшись над моим растерянным лицом, Эшер приобнимает за плечи, и я с удовольствием прижимаюсь к его тёплой груди, чтобы собраться с мыслями.

— Ты забыла? — продолжает он улыбаться. — Тяжело, когда всё и сразу. Даже я ненадолго забыл, что ещё не слышал заветного «да».

Как мы могли бы остаться всего лишь друзьями? Жить по соседству, встречаться, видеть, как оба любим других, понимая, что упустили свой шанс — это было бы невыносимо.

— Мы вместе, — говорю, крепче сжимая руки у него на спине.

Не «ты — мой» или «я — твоя», а именно вместе.

— Даже если всё кажется очевидным, я должен был услышать это от тебя, — объясняет Эшер, поглаживая. И вдруг замирает: — Пойдём в храм, Дари?

— Сейчас? — уточняю удивлённо.

— Сейчас.

В его тёмных глазах редко можно поймать отражение каких-то эмоций. Они безмятежны, как если бы мы рассматривали облака, лёжа на зелёном лугу, и всё же я вижу, что его тоже что-то тревожит.

— Сомневаешься в моём желании?

— Могу я поцеловать тебя?

А для этого нужно спрашивать разрешения? Мне казалось, мы уже достаточно близки, чтобы не сомневаться в ответе.

— Медиф ведь ничего тебе не говорил, правда?

— Медиф? Нет.

Судя по его озадаченному лицу, с догадками мы оба зашли в тупик.

Иногда люди, которые просто смотрят друг на друга и не соприкасаются даже руками, выглядят гораздо более любящими и близкими, чем те, что беспрестанно целуются. Так я чувствую себя с Эшером. Но это вовсе не значит, что мне не хочется ощутить его ласку.

Неужели для него всё иначе?

— Подожди, по-моему, мы сейчас оба запутаемся, — останавливает оборотень, вскинув руки. Усмехается: — Со стороны всё всегда очевидно, но когда вязнешь сам…

Вот уж точно! Если речь обо мне, а не о ком-то другом, даже в самых простых и понятных вещах я сомневаюсь.

Пока Эшер думает, пытаясь облечь мысли в слова, встаю на носочки и первой тянусь навстречу его губам.

Хотел поцеловать? Пусть целует!

А там, может, и слова сами найдутся.

С первым же мягким прикосновением по спине и рукам разбегаются восторженные мурашки, волной докатившиеся до самых пальчиков на ногах. Потрясающее ощущение! От тихого восторга и трепета перехватывает дыхание, но кому вообще нужен воздух, когда так целуют? Когда душа искрится от счастья, и кажется, что вот-вот вспорхнёшь ввысь.

Мы заговариваем одновременно:

— Я так счастлив сейчас.

— Мне так повезло встретить тебя!

Легко рассмеявшись, прижимаюсь к его плечу:

— И всё-таки, почему ты вдруг заговорил о храме?

— Глупо, но я подумал, что ты до сих пор считаешь меня только другом. Не видишь во мне мужчину и мужа.

Вот бы и Лен с Рраяром сами говорили, что их беспокоит! Тем более что большинство сомнений можно быстро развеять.

Но нет же! Это ведь «не по-мужски»!

— Всё наоборот. Честно говоря, воспринимать тебя исключительно в качестве нашего друга было довольно трудно. Даже при том, что полигамия мне не свойственна… — едва договорив, вспоминаю, что в свете последних событий это утверждение, мягко говоря, спорное. — По крайней мере, совсем непривычна. Но если бы ты не проявил инициативы, я бы ни за что не решилась на первый шаг.

Неспешно ведя меня в сторону дома, Эшер с отсутствующим видом рассматривает город. Его лицо спокойно, но мне почему-то кажется, что оборотень улыбается.

— Я хотел поговорить с вами раньше, — произносит он, опередив мой вопрос. — Но по возвращении столько всего навалилось — дом, документы, учёба…

— Ты тоже учишься?

— Конечно. За годы жизни в деревне Золотых кошек отец заложил мне лишь начальную базу, остальное навёрстываю сам, в библиотеке.

— А меня учит Рраяр. Раскритиковал Лена и теперь контролирует весь процесс.

— Не отказывайся. Заниматься с учителем, особенно на первых порах, полезнее и проще.

— Хочешь к нам? Вряд ли это будет проблемой.

Эшер чуть снисходительно улыбается:

— Спасибо за предложение, но я, пожалуй, откажусь. Сомневаюсь, что Рраяр обрадуется моему появлению на ваших занятиях. К тому же, я уже привык много читать. Справлюсь.

Я смутно надеялась подружить их между собой, но не вышло. Эшер прав. Рраяр не придёт в восторг от ещё одного подопечного. Да и сам кот сказки, наверное, уже давно не читает, а изучает какую-нибудь специализированную литературу. Не факт, что джарой в ней разбирается.

— Я расстроил тебя?

— Просто думала, как наладить отношения между мужьями. Не знаю, какими они должны быть, но так, как сейчас, мне не нравится. Ты уже слышал, что Рраяр, Лен и Медиф подрались?

— Предоставь всё Аллеону. Он непременно найдёт способ это уладить. Мы все взрослые люди, знали, чего добиваемся, и сможем между собой договориться.

Не то чтобы я в этом сомневалась, но вопрос слишком важен для меня, чтобы вот так самоустраниться. Но с Леном действительно можно всё обсудить. Пусть поделится соображениями.

Проходя мимо площади с храмом, мы с Эшером переглядываемся. Он — вопросительно, я — неопределённо.

По большому счёту, ничего не изменится, если наш брак будет заключён прямо сейчас. Относиться друг к другу небрежнее мы не начнём, другие мужья не удивятся. Разве что…

— Почему ты выбрал меня? После возвращения перед тобой были открыты любые миры.

— Раньше меня влекло к миру, а теперь — только к тебе. Другие отражения, люди — всё это не важно. Поначалу я считал, дело в том, что женщины из деревни вызывали во мне протест, а ты — другая, но теперь уверен, что это была судьба. Мы встретились не случайно.

Я могла бы понять, если б подобные размышления посещали того, чей выбор обусловлен принципом парности. Но Снежные кошки — не из таких.

И тут в голове что-то щёлкает: Лен — оборотень. Эшер — тоже.

— Кошки кусают тех, кого любят?

— А ты позволишь?

Всё с ним понятно. Глаза прямо-таки загорелись.

— Почему нет? Но только немного.

— Это не больно, — обещает он, благодарно целуя в висок. — Просто выражение симпатии, без всякой магии.

Салазар иногда от переизбытка любви тоже кусался — оближет, укусит, снова оближет. От Эшера стоит ждать чего-то такого?

Представив его в облике большого котище, тыкающегося мокрым носом мне в шею, весело фыркаю. Это будет даже забавно.

— Идём? — спрашивает, крепче сжимая мою ладонь.

Проследив его взгляд, устремлённый к дверям храма, спокойно киваю:

— Да.

Я всецело уверена в своём выборе. Третьим мужем или шестым, Эшер мне нужен. Он — моя тихая, надёжная гавань. Тот, кто всегда готов защитить и помочь. Тот, от кого не нужно ждать никакого подвоха, даже малейшего. Он слишком честный и чуткий. Пожалуй, даже больше, чем Лен. И это не делает его слабым, наоборот, он сильная, зрелая и цельная личность — именно такой мужчина, которого мне всегда хотелось видеть рядом с собой.

Хоть всё происходит уже во второй раз, сияние алтаря, ласкающее наши руки, по-прежнему вызывает настоящую эйфорию и трепет. В груди становится тесно от чего-то светлого, необъятного, доброго и горячего. Это счастье, но не такое, о котором хочется кричать на весь мир. Оно тихое и умиротворённое. Только наше. Одно на двоих.

Объёмный серебряный узор, более затейливый, чем тот, что связал нас с Медифом, появляется чуть выше запястья. Со стороны они похожи на широкий браслет.

В голове мелькает мимолётная мысль о том, добавится ли к этим двум третий — тот, что будет принадлежать Сиору? Но она исчезает так быстро, что я даже не успеваю за неё ухватиться.

И всё-таки, чем дальше — тем проще. Глядя на Эшера, я уже вполне спокойно отношусь к тому, что это мой муж. Вразумительные беседы с Леном и дополнительная мотивация больше не требуются. Даже странно, как быстро «дикость» стала привычной действительностью.

Главное, теперь не удариться в противоположную крайность и остановиться прежде, чем семья превратиться в гарем.

— Что тебя насмешило? — любопытствует Эшер.

— Ничего, — отмахиваюсь. — Просто я очень рада.

Как же здорово иногда побыть с человеком, который не читает мысли и не ощущает чужих эмоций!

Наслаждаясь уже тем, что могу делать это свободно, льну к его груди, ласково обнимаю за шею и неспешно целую. Широкие мужские ладони тут же ложатся на спину, прижимая ближе, а чуть обветренные губы уверенно берут верх над моими.

Домой добираемся лишь через час, зато в очень романтическом настроении. Дальнейшие планы мы не обсуждали, поэтому, когда Эшер говорит, что ему нужно ненадолго меня оставить, я решаю переодеться и провести время в библиотеке.

— Куда ты? — настигает он на полпути.

— Завтра урок с Рраяром. Нужно подготовиться и кое-что прочитать.

— Вообще-то, я хотел пригласить тебя на пикник. Перекусим, поговорим и почитаем. У меня тоже есть с собой парочка книг.

— Я «за»!

Летнюю жару приятно разбавляет прохладный ветерок, поэтому сад — отличная альтернатива.

— Плед и подушки брать будем?

— Я уже взял. И еду тоже.

Так вот куда он ходил!

— Тогда веди, — улыбаюсь.

— Прошу, — предлагает локоть. — Это недалеко, в вашем саду. Я подумал, там будет проще найти тебя, если Медиф или Лен раньше вернутся.

— Наверное, теперь уже можно говорить в «нашем» саду, как считаешь?

— Пожалуй… Но мне пока с трудом в это верится.

— Понимаю. И всё-таки скажи, ты согласен жить здесь?

— Так будет лучше. Не могу же я, как раньше, только приходить в гости. К тому же, тот дом… тяжело видеть его в нынешнем состоянии, помня, каким он был. Даже если я всё починю, куплю точно такую мебель, как раньше, прежним он никогда не станет. Но и продать его мне духу не хватит. Пусть уж лучше там живут наши дети, когда подрастут и захотят самостоятельности.

Ого, какие у него планы!

— Я рада, что ты будешь рядом… И если честно, меня кое-что очень смущает.

— Поделишься?

— Как мы все будем спать? Аллеон, конечно, запросто отдаст тебе одну из спален, но… Там, где я выросла, принято, что муж и жена спят вместе. Бывают, разумеется, исключения, если кому-то удобнее порознь, но мне бы хотелось засыпать рядом. Притом, что я не могу выгнать Лена или Медифа.

— В отдельной спальне нет ничего обидного. Так обычно и делают, ведь нельзя же с комфортом уместить в одну кровать пять-шесть человек. Если захочешь переночевать со мной, просто приходи. Никто не осудит тебя за это.

— А если… — давно же мне не было так неловко! — … если я приду не одна, а с кем-то? Не каждый раз, конечно, но, может, мы могли бы поспать втроём?

— Ладно.

Пока я обдумывала этот вариант, Эшер тоже усиленно размышлял. Оказывается, об инкубе.

— Будь помягче с Медифом, ладно? Хотя бы первое время. Мы с Аллеоном сознательно выбрали такую семью и знали, чего ожидать, а он, насколько я понял, пока не привык.

— Медиф ревнует, — признаю расстроено. — Но он согласился на то, чтобы ты к нам присоединился.

— Он очень зависит от твоей любви. Наверное, поэтому и согласился. Не хотелось бы, чтобы он стал считать меня угрозой. Потом всё сгладится, но важно начать правильно, так что будь к нему снисходительна. Уверен, остальные поймут.

Глава 10

Место Эшер присмотрел очень красивое: мягкая травка, гостеприимная тень раскидистого дерева, чья крона украшена белыми кисточками, чуть в стороне — душистые цветники и высокие кусты, отгораживающие нашу полянку.

Пока он поочерёдно вынимает из сумки-артефакта подушки, корзину с едой, посуду, фрукты и книгу, я успеваю расстелить плед и разложить по нему половину этих припасов.

— Перекусим? — предлагает оборотень.

— С удовольствием!

На свежем воздухе аппетит проснулся сам собой, ещё на этапе сервировки, и «перекус» быстро превращается в основательный обед — мясо, овощи, закуски, салаты. На десерт — шоколадный тортик с ягодным чаем. Обычно я ем раза в два меньше, но очень уж вкусно всё выглядит.

На сытый желудок тянет отдохнуть, и мы, прибравшись, решаем взяться за книги.

Эшер полусидит, опираясь спиной на подушку, прислонённую к дереву, а я устраиваюсь у него под боком. Поцеловав меня в макушку, он раскрывает довольно объёмный том и быстро углубляется в чтение. Судя по паре прочитанных мной строк, это какое-то заумное руководство по выделке кожи и способах её дальнейшего применения. Лицо у него сразу становится вдумчивым и серьёзным, так что отвлекать его даже совестно.

Над нами на разные голоса поют птицы. Тёплый ветерок нежно овевает кожу. На пледе играют солнечные зайчики от проникающих сквозь листву лучей. Пахнет прогретой травой и цветами. Как тут сосредоточиться на учебнике по истории?

Крепясь из последних сил, с ослиным упрямством вчитываюсь во второй абзац. Кто там кого сверг? Кто возглавил страну?

А тут ещё оборотень, не отвлекаясь, принимается поглаживать меня по плечу!

С мученическим стоном отбросив книгу, с удивлением и даже некоторым возмущением осознаю, что он этого ждал. Не дав ни слова сказать, ни что-нибудь сделать, Эшер первым меня целует. Одной рукой обнимает за талию, наклоняя к себе, другую кладёт на шею — всё это ненавязчиво, но настолько твёрдо, что не остаётся и шанса на шалости. Чтобы это проверить, пробую сползти ниже — и тут же встречаю неодолимое сопротивление его рук.

На миг мы оба замираем, ища ответы в глазах друг друга.

Будь всё всерьёз, я возмутилась бы, что он имеет наглость меня ограничивать. Но спокойная полуулыбка напоминает о том, что это всего лишь предложение поиграть. Он обозначил правила и ждёт согласия.

Такая демонстрация силы неожиданно разливается по телу тёплой волной возбуждения и желанием… не знаю, может быть, проверить пределы дозволенного? Выяснить, как далеко мы оба готовы зайти? Узнать, что будет, если напроситься на «наказание»?

Медленно наклонившись, касаюсь его губ поцелуем. Ещё и ещё, чтобы он расслабился и утратил бдительность — вот тогда-то я и попробую перехватить контроль. Вдруг, получится? Поменяться ролями будет, как минимум, интересно. Совсем не то же самое, что иметь дело с вбитой с детства покорностью Медифа. Тут всё иначе.

Однако внимания Эшер не ослабляет и даже не закрывает глаза. Больше он пока не удерживает, но убирать руки совсем не торопится, наблюдая за мной из-под полуопущенных ресниц.

Незаметно смещаю свои поцелуи по подбородку и ещё ниже. Мне хочется чуть-чуть его укусить. Справедливости ради. Ну и потому, что помню слова Лена о доверии, которое оборотни демонстрируют, подпуская кого-то к этому уязвимому месту.

Позволит он или нет?

Практически уткнувшись Эшеру в шею, губами ощущаю, как бьётся его пульс. Терпкий, пряный аромат окутывает меня целиком.

То, что между нами, уже почти перестало быть только игрой, флиртом, как задумывалось всего минуту назад.

Ладонь на моей талии чуть сильнее сжимается. Короткий обмен взглядами — и он наклоняет голову в сторону. В ту же секунду, едва не урча от наслаждения, я прихватываю его кожу зубами, испытывая при этом такой всплеск эмоций, какой даже во время секса не всегда ощущала. По крайней мере, в той, «прежней», жизни.

Одинокая мысль о том, что это, вообще-то, не очень нормально, панически мечется на задворках сознания, но никому нет до неё дела.

А потом мужское тело прямо на глазах превращается в крупного серебристого кота.

Вывернувшись из неудобной для него позы, Эшер встаёт на лапы и с басовитым мурчанием трётся об меня, ластится, будто валерьянки объелся.

Понимая, что сама это спровоцировала, не сопротивляюсь напору котячьей нежности. Глажу мягкую шерсть, хвалю, рассказывая, как он хороший, позволяю обнюхивать, тычась повсюду большим мокрым носом и шумно фыркая. Несмотря на внушительные размеры, кот так искренне выражает свою радость и привязанность, что мне и в голову не приходит бояться. Даже принимать заигрывания животного уже почти не кажется странным. Почти не кажется.

К моей шее он подбирается с вкрадчиво-предвкушающим выражением на усатой морде. Выдыхаю, прикрываю глаза…и чуть не подскакиваю, когда влажный язык с чувством проходится от ключицы и до самого подбородка!

— Щекотно, Эшер!

В ответ он только довольно тарахтит и тянется повторить «дегустацию».

Отпихнуть такую махину трудно, так что я пытаюсь отползти, отгораживаюсь подушкой, но в итоге всё равно оказываюсь прижатой к дереву и тщательно вылизанной. Хорошо, что язык у него мягкий, а не как наждачка, иначе было бы не только мокро, но и больно вдобавок.

Устав барахтаться и смеяться, сдаюсь. Просто замираю, раскинувшись на земле, и подставляю шею. Пусть уже. Хуже-то точно не будет.

Оборотень подкрадывается, принюхивается и игриво прикусывает плечо. Выпускает. Но бдит. Стоит только мне приподняться, опять смачно облизывает. И снова кусает.

Проказливый котёнок, а не солидный женившийся кот!

Впрочем, баловство вскоре заканчивается.

Вернув человеческий облик, Эшер садится, притягивает меня к своей груди и целует в волосы, не торопясь заговаривать. Молчание между нами получается настолько доверительным, что мне не хочется его нарушать, возмущаясь недавним баловством. Было ведь весело. Во второй ипостаси Эшер на удивление игрив. Где же всё это прячется в нём сейчас?

Посидев ещё немного, возвращаемся в дом. Договорившись встретится в библиотеке чтобы всё-таки почитать, оборотень отправляется на кухню, отдавать посуду, а я — в душ, отмываться.

Позже, выполнив свой дневной образовательный минимум с бонусом в виде посвящённой вампирам главы и обсудив любимые книги, перехожу к приятному. К поцелуям. Вот только целоваться приходится под бдительным присмотром Зара. Переезд в наш дом старшего «родича» кота очень обрадовал и теперь он не желает отходить от Эшера ни на шаг, ревнуя его к каждому встречному.

Признаться, ревниво-осуждающий кошачий взгляд смущает и здорово отбивает желание. Салазар несколько раз даже пытался влезть между нами, но был строго выдворен обратно на пол, после чего смирился, сел и смотрел так, словно хотел занять моё место, чтобы показать, как целоваться правильно.

— Вот вы где, — улыбается Лен, окидывая нашу композицию взглядом и задерживая его на моей новой татуировке. — Не ждали, значит? И даже в храм заглянуть без меня успели…

Вспорхнув с дивана, обнимаю его, мысленно удивляясь крепости ответных объятий и общему несколько раздражённому состоянию. Целую в щёку.

— Ждали, любимый. И скучали. Как всё прошло?

Он чуть заметно передёргивает плечами.

— Хорошо, но неприятно.

— Поужинаем? — предлагает Эшер.

— Нет, пока что-то… — отказывается Лен, но вдруг его сумрачное лицо озаряется: — Ты ведь умеешь обращаться с оружием? Может, устроим небольшой спарринг?

— Разумеется.

Оборотень поднимается, готовый идти прямо сейчас: идея пришлась ему по душе. А я сомневаюсь. Не люблю драки, даже такие, тренировочные. Но не сидеть же тут, в полном неведении. Лучше уж быть рядом и проследить за ними самой.

— Я с вами.

Никогда мне не понять женщину, испытывающую восторг, когда двое мужчин её делят. Если человек хоть сколько-нибудь симпатичен, его боль вызывает сочувствие, а не эйфорию. Нужно же быть, как минимум, совсем равнодушной, чтобы прыгать от счастья при виде крови!

Из-за опускающихся сумерек занятие предстоит провести в зале. Часть этого ярко освещённого свободного помещения занимают чёрные маты, часть — инвентарь, а в противоположном углу размещены полки с оружием. Туда мы и направляемся.

Сначала Аллеон и Эшер решают размяться со шпагами.

Присев на подоконник, внимательно наблюдаю, как мои мужья (как всё-таки сладко это звучит!) примериваются, делая пробные взмахи, встают в начальные позиции и скрещивают лезвия, ловко блокируя и атакуя. Тут я особо не волнуюсь: этими шпагами даже поцарапать нельзя, не то что ранить, и больше обращаю внимание на красивые тела и сами приёмы. Наверняка ведь Рраяр не ограничит мои тренировки бегом и заставит учиться чему-то похожему.

Несколько раз с азартом проскакав туда и обратно, мужчины приходят к выводу, что так пар не спустить. И оба берут кинжалы. Самые настоящие.

— Не бойся, Дари, — говорит Аллеон, встретившись со мной взглядом. — Мы просто развлекаемся.

Видимо, я так ощутимо излучаю беспокойство, что его это отвлекает.

— Никто не пострадает, — подтверждает Эшер. — Всего лишь немного разомнёмся.

Киваю, и всё равно внутренне напрягаюсь. Слишком уж всё реалистично! Я ещё не забыла напавших на нашу карету наёмников. Не забыла, что сделали с ними Рраяр и Сиор. Специально, конечно, Эшер и Лен друг другу не навредят, но лица у них почти такие же, как в реальном бою.

К тому же все случайности не предусмотреть.

Зачем вообще нужно такое опасное развлечение? Разве мало работы, где каждый пятый норовит ударить исподтишка?

Не став проверять мои нервы на прочность, мужчины сворачивают бурную деятельность уже минут через десять. Хотя соревноваться в силе и скорости им, похоже, понравилось, и не будь здесь меня, они бы охотно продолжили.

— Испортила вам удовольствие? — спрашиваю виновато.

— Немного, — снисходительно улыбается Лен. — Но я понимаю, что ты волновалась. Ничего страшного.

— Лучше в следующий раз не пойду.

Если смогу заставить себя.

— Когда Рраяр начнёт учить тебя, станет легче. Всё происходит быстро, но мы контролируем каждый удар. Это нужно прочувствовать на собственном опыте.

— Через пару месяцев ты, может быть, и сама захочешь присоединиться.

Вот уж вряд ли!

Мне даже отвечать ничего не приходится: они всё понимают по округлившимся глазам, переглядываются и смеются.

— Вот-вот вернётся Медиф, — произносит Аллеон, глянув в окно. — Предлагаю подождать его, и поужинать уже всем вместе.

— Не будем нарушать традицию, — соглашаюсь.

Мне очень нравится, что, несмотря на возросший состав, у нас есть семейные дела. Это объединяет и помогает сплотиться, даёт почувствовать, что мы одно целое, а не каждый по сам по себе.

Впрочем, ждать не приходится. Пока поднимаемся на второй этаж, Медиф появляется в холле.

Не предполагая, что кто-то заметит его в такой момент, инкуб не притворяется, и вид у него мрачный. Я такого ещё не видела.

Вихрь самых скверных предчувствий тут же переворачивает все мои мысли и планы вверх дном.

Сбежав по лестнице, подлетаю к нему, ошарашено застывшему прямо возле двери.

— Что случилось?

— Ничего, Дари, — качает головой и улыбается, профессионально скрыв недавнее беспокойство. — Всё в порядке.

— Медиф!..

Ну почему, почему не сказать правду?! Я же волнуюсь! У него неприятности на работе? Или это из-за Рраяра? Почему-то кажется, что дело всё-таки личное, и это тревожит меня ещё больше.

— Тебя-то мы и ждали, — как ни в чём ни бывало говорит Эшер, спускаясь. — Идём в столовую, Дари. Медиф переоденется и присоединится.

Убедившись, что признаваться инкуб не собирается, отступаю. Я уважаю его право на личную жизнь, но почему бы не решить проблему сообща? Зачем «вариться» в собственных невесёлых мыслях?

— Через минуту вернусь, — обещает Медиф, прежде чем сбежать от нас и новых вопросов.

Проводив его задумчивым взглядом, Эшер одной рукой обнимает меня за плечи:

— Не наседай, — советует обнадёживающе. — Ему важно справиться самому. Пока, видимо, что-то не получается, но это не повод просить о помощи и признаваться в собственной несостоятельности. Как дозреет, обратится к кому-то из нас.

— Но ему плохо. Я ведь вижу.

Вижу, но ничего не могу сделать. Он просто отказывается.

— Медиф не хотел показываться тебе таким.

— Как будто я осужу или посмеюсь…

— Гордость — очень хрупкая вещь, — улыбается оборотень, увлекая в сторону столовой. — Как мыльный пузырь.

— Сам расскажет, когда со всем разберётся, — соглашается Аллеон. — Не смотри на него так скорбно, как на неизлечимо больного. Это даже хорошо, что Медиф взял всю ответственность за принятие решения на себя. В Талассе его этому не учили.

Принять их аргументы непросто. На какой-то миг я ощутила себя ненужной, как будто Медиф от меня отгородился, и от этого гадкого чувства избавиться не так-то легко.

С другой стороны, он учится быть тем, кем всегда хотел, — свободным и независимым. Зачем мне мешать ему в этом? Мужчина всё-таки, не ребёнок. Зачем заставлять выворачивать душу?

Главное, чтобы не перегнул палку в своём стремлении к самостоятельности. И разных глупых мыслей не нахватал, а то знаю я эту дурную голову. Идеи в неё порой приходят самые непредсказуемые.

Вздохнув, переключаю внимание на стол, за которым сегодня будут пустовать уже два стула: Сиор так и не появился, а Рраяр и не обещался.

Когда трёх мужей мне стало мало? Утром ведь ещё много было! До последнего сомневалась и ни в чём не была уверена, а теперь? Прямо какой-то острый приступ жадности и нежелания отдавать то, что уже успела рассмотреть, пощупать и оценить!

Подавив порыв полюбопытствовать у Медифа, как прошёл день, спрашиваю о другом:

— Я сегодня совсем не видела Мирэйл и Сефиру. Они ведь никуда не уехали?

— Сомневаюсь, — качает головой Лен. — Нисса Мирэйл попросила у меня амулет связи, и с тех пор я их не видел. Скорее всего, просто отдыхают и отсыпаются. После ужина расспрошу Фарна.

— Девочке понадобится учитель, — вслух замечает Эшер. — С оборотнем я помогу, но заниматься с ней всей необходимой программой мне некогда.

— Обычного учителя не достаточно, — с долей смирения произносит сиир. — Я поищу для неё няню. Хотя бы на первое время. И, пожалуй, телохранителя.

— Ещё нужно купить одежду, — напоминаю, постепенно осознавая серьёзность совершённого нами шага — мы фактически удочерили подростка! — И игрушки, может, какие-нибудь?

В последнем я не уверена. Да, Сефира ещё ребёнок, но сама-то себя она наверняка считает давно уже взрослой.

Что вообще полагается делать с детьми? Чем её занимать? Что будет, если мы не поладим?

— Медиф, поможешь Дари, Сефире и Мирэйл с покупками?

— Помогу, — хмуро соглашается он.

Разумеется, отсутствие энтузиазма замечаем мы все.

— Если у тебя дела… — я обескуражено кошусь на него, не зная, что и сказать. — Мы могли бы сходить с Рраяром.

Джарой, конечно, вряд ли обрадуется такому подряду, но что делать. Он у нас самый свободный.

— Дари… — инкуб тяжело вздыхает, отводит глаза, колеблется, но всё-таки приходит к внутреннему компромиссу и просит: — Ничего, если мы пойдём после обеда?

— По-другому и не получится: с утра у меня занятия.

— Хорошо, — успокаивается он и вновь погружается в свои мысли.

Остаток вечера проводим вместе, за магической настольной игрой, где нужно достичь замка, минуя опасности. Стоит только кинуть кубики, маленький человечек оживает и своим ходом бодро добирается до новой клетки. Картинка под ним тут же превращается в объёмную полупрозрачную иллюзию — нарисованные лозы в самом деле оплетают герою ноги, дикие звери набрасываются, грабители нападают. Всё это красиво, эмоционально, со звуком. Даже Медиф втягивается, а под конец и вовсе вырывает у Эшера победу, опередив его на две клетки. Не то, чтобы это возвращает инкубу хорошее настроение, однако и грозовой тучкой он больше не выглядит, что внушает надежду.

— Поздно уже, — потягивается оборотень. — Что-то мы заигрались.

— Да, пора расходится, — соглашается Лен и внимательно смотрит на меня и на Эшера.

— Если не возражаете, я останусь здесь, в этом доме.

— Твоя спальня недалеко от остальных, третья справа.

Медиф переводит взгляд с него на меня, очевидно, размышляя о том, не придётся ли им с Аллеоном тоже воспользоваться сегодня отдельными спальнями, чтобы не спать друг у друга под боком. Скрывать вторую цепочку браслета я и не думала, так что он сразу всё понял.

Но мы с Эшером не торопимся. Пусть наши отношения подойдут к близости плавно и постепенно, а не с наскока.

— Идёмте все вместе, — предлагаю, поймав одной рукой оборотня, а второй — Медифа.

Как ни странно, никто не спорит. Инкуб успокаивается, поняв, что я не собираюсь его отселять, и накрывает мою ладонь своей. Благодарно поглаживает пальцы, туманно чему-то улыбаясь.

Добравшись до места, целую своего большого кота и, пожелав спокойной ночи, с сожалением отстраняюсь. Но Эшер не отпускает! Улыбается уголками губ и просто не даёт отойти. Не нацеловался ещё. Хмыкнув, кладу ладони на его плечи, тянусь навстречу и закрываю глаза, растворяясь в тёплой нежности чужих обветренных губ.

— Тихой ночи, — с обольстительной улыбкой желает Эшер, чередуя щекочущий шепот и поцелуи.

— Тихой ночи, — повторяю, пытаясь прояснить голову после его чарующего, мурчащего голоса.

Впрочем, можно было бы этого и не делать.

Едва переступаем порог нашей комнаты, как Аллеон подхватывает меня, в несколько шагов доносит до кровати и опускает на середину. Прямо к инкубу.

Скорость и слаженность действий прямо-таки поражают! В четыре руки они раздевают быстрее, чем я успеваю пикнуть или хоть возмутиться. Нет, желанной быть, конечно, приятно, кто спорит, но вот выступать в пассивном залоге — не то чтобы очень.

Это мужья так соскучились или вдохновились маленьким самоуправством Эшера?

Собираясь вернуть утраченную инициативу, встаю на колени. Глядя в глаза Медифа, медленно провожу по губам кончиком языка, мысленно улыбаясь тому, как быстро этот простой трюк привлекает внимание. Инкуб, по-моему, сам не замечает, что подаётся вперёд.

Запустив пальцы ему в волосы, небольно тяну на себя, чтобы тут же властно захватить податливые губы. То как покорно он следует моему желанию, возбуждает до дрожи! До приглушённого поцелуем стона удовольствия.

Свою одежду они стягивают ещё быстрее, чем недавно мою, и вот ко мне уже с обеих сторон прижимаются два сильных тела, которые так приятно ласкать. Гладкая кожа, мягкие перекаты мышц, головокружительный аромат и взгляды, полные соблазна и предвкушения.

На грудь опускаются две тёплые мужские ладони. Медиф просто гладит, очерчивая подушечками пальцев, а Лен играет — сжимает, трёт сосок между пальцев, обхватывает его губами.

На миг я замираю, задерживаю дыхание, балансируя на самой кромке, а потом падаю в тёмный омут. Долой посторонние мысли! Нам слишком хорошо вместе, чтобы даже наедине пытаться выглядеть прилично и благовоспитанно, так почему бы не позволить телу реагировать так, как ему хочется? Забыть обо всём мире и тихими стонами отзываться на прикосновения. Изгибаться в заботливых и умелых руках, прося ещё больше ласки. Впитывать всю любовь, всю страсть, которой так щедро делятся, пропускать сквозь своё сердце и вновь отдавать назад.

Никогда раньше я не думала о том, что заниматься любовью — не то же самое, что заниматься сексом. Такая игра словами казалась глупым и бесполезным занятием: какой смысл в ложной стыдливости, если содержимое не меняется? Вещи можно и нужно называть своими именами. Пусть грубо, но честно. Однако сейчас, лёжа между самыми лучшими в мире мужчинами и пытаясь перевести дыхание, я ясно понимаю, что, о чём бы ни шла речь, оттенки и полутона важны.

Повернувшись на бок, с довольной улыбкой рассматриваю умиротворённое лицо Медифа. То, что его терзало, отступило, и теперь он снова весь мой — привычный, родной и невероятно красивый, даже несмотря на прилипшие ко лбу мокрые от пота прядки.

Инкуб, конечно, сразу замечает мой взгляд.

— Отнести тебя в душ?

— Вот ещё! — фыркаю весело, отбирая у негопокрывало, чтобы обернуть вокруг тела. Обнажённой они меня уже видели, но ходить так по комнате я всё-таки не могу. — А вот от компании бы не отказалась.

Внутри столько искристого, светлого счастья, что я наполнена им до кончиков волос! Хочется смеяться, целоваться и обниматься, порхать по комнате. Можно даже одновременно!

Эта счастливая лёгкость передаётся и Аллеону с Медифом. Вот только что они ещё были сытые и уставшие, а в следующую секунду уже переглядываются с самым коварным видом. Явно что-то задумали.

Покрепче вцепившись в покрывало, пробую сбежать от них в ванную, но Медиф ловит и, игнорируя шутливое сопротивление, очень ловко разматывает моё «прикрытие». А Лен и вовсе едва ли не на плечо к себе закидывает! Голую!

В душ мы вваливаемся втроём. Вместо того чтобы мыться, как нормальные взрослые люди, мужчины быстро ополаскиваются и сообща моют меня. Сообщники… Лен крепко прижимает спиной к своей груди, обнимая за плечи и талию, а Медиф гладит пенными ладонями. Причём делает это так увлечённо, что у меня стремительно исчезает желание отстаивать независимость.

Наконец-то раскинувшись на свежих простынях, я не могу сдержать стон наслаждения.

Мужчины, понимающе хмыкнув, укладываются по бокам. Пока Аллеон поправляет тонкое одеяло, Медиф притягивает меня к себе на плечо и принимается мерно поглаживать по волосам. Посмотрев на это, Лен тоже придвигается, целует между лопаток и опускает ладонь на мою талию. Близкое соседство с инкубом его давно уже не смущает.

На грани сна и реальности, мне чудится, что в спальню прокрадывается Рраяр. Всего лишь смутное ощущение чего-то родного и солнечного, наверняка навеянное примерещившимся ароматом или каким-нибудь шорохом, но даже так я осторожно оглядываюсь, движимая наивной надеждой.

Разумеется, здесь его нет. Глупо было думать иначе.

И всё же, прежде чем вновь забыться, нежно глажу мерцающую на груди круглую татуировку, мысленно желая Рраяру спокойной ночи.

Мой сегодняшний сон о случившемся в Олибэре.

Джарой уже упоминал, что помог, подлечив инкуба своей магией, но ни один, ни второй даже не заикнулись о том, как далеко всё зашло! Синяки и ссадины, о которых я так волновалась, — сущий пустяк по сравнению с тем, в каком состоянии застал Медифа Рраяр! Даже со связанными руками, инкуб уложил троих — троих! — рослых олибэрских солдат! Вооружённых!

Когда джарой, поняв, что что-то не так, решает его проверить, Медиф сражается уже с четвёртым — страшно сражается: отчаянно, с готовностью убивать или быть убитым. Не обращая внимания на вывихнутое плечо, глубокие кровоточащие порезы на руках и бедре.

Встретившись с его диким взглядом, Рраяр узнаёт себя. Того себя, который когда-то в клочья растерзал в подвале трёх человек.

Он никогда не признается, но в этот момент я понимаю, чем Медиф так его раздражает. Они слишком похожи. Глядя на инкуба, джарой видит ту же юношескую самоуверенность, что когда-то лишила его семьи.

Древком алебарды стражник изо всех сил бьёт Медифа по спине, и он падает. Пытается встать, рычит от ярости и бессилия. Обозлённый олибэровец пинает его в бок. Снова и снова, пока Медиф, извернувшись, не ловит его за ногу. Дёрнув, роняет противника на пол, запрыгивает сверху, чтобы связанными спереди кулаками превратить чужое лицо в тошнотворное кровавое месиво.

Некоторое время Рраяр смотрит, ожидая, что парень сам выдохнется, но этого не происходит. Такой Медиф совсем не похож на себя. Он даже Ррару внушает уважение и опасения. Поэтому он осторожно подходит и протягивает инкубу руку.

Протягивает руку! Сам! Первый!

— Хватит с него. Сядь на подоконник и рассказывай, что тут случилось. А я пока посмотрю твою спину.

— Я должен найти Дари!

По ощущениям, джарой близок к тому, чтобы взорваться.

Медленно выдохнув, он глушит подступающую панику. Замораживает злость. Утихомиривает желание потрясти самонадеянного мальчишку.

— Дари жива, но в этом мире её нет. Так что садись. Рассказывай.

— Как ты можешь!.. — вскидывается Медиф.

— Могу! — срывается Рраяр, и от его громкого рыка инкуб вздрагивает. — Могу. Потому что так надо. Потому что поубивать всех в этом доме и героически сдохнуть, утешаясь мыслью, что сделал всё, что было в твоих силах, — бесполезная трата времени. Дари так не помочь.

Какое-то время они молчат, глядя друг на друга без капли симпатии. А потом инкуб деревянной походкой направляется к подоконнику.

Проснувшись, я ничем не выдаю, что видела. Но на Медифа смотрю совершенно по-новому.

Сегодня с нами завтракают Сефира и Мирэйл. Обе сменили серые бесформенные балахоны на светлые летние платья, красиво убрали волосы. В них ничего больше не напоминает об Олибэре. Разве что Сефира ведёт себя крайне скромно. Сидя между мной и Мирэйл, она постоянно ищет у нас одобрения и изредка поглядывает на Аллеона. Но мы этого ожидали.

Сама же Мирэйл при каждом удобном случае присматривается к Медифу, однако в нашем присутствии никаких личных вопросов ему не задаёт. Видно, что ей очень хочется поближе познакомиться с сыном, но она пытается сдерживаться.

— После обеда мы могли бы пойти за покупками, — говорю, проникнувшись сочувствием. — Вы, Сефира, Медиф и я.

Мирэйл выглядит поразительно молодо, но у меня язык не поворачивается обращаться с ней, как с подругой. Даже с таким девичьим личиком она, наверное, лет на двести меня старше.

— Замечательная идея! — оживляется женщина. — Пожалуйста, обращайся ко мне на «ты», Дарисса. Могу я звать тебя так?

— Конечно.

Она тепло улыбается, а я мысленно недоумеваю, как у леди Луассис могла вырасти такая простая и дружелюбная дочь. Медиф рассказывал про женщин, которых он привык считать сёстрами, хотя они, оказывается, приходятся ему тётями, и ничего доброго в этих историях не было.

Неужели Мирэйл только притворяется?

Нет, Аллеон, Медиф или Рраяр предупредили бы, что ей нельзя доверять!

— Если это удобно, я бы хотела сначала побывать в банке, проверить, какие из моих счетов уцелели.

— Это неподалёку.

— Думаю, деньги уже перевели, — замечает Лен. — Насколько мы успели заметить, элисары работают быстро.

Она кивает и замолкает, вновь бросив взгляд на Медифа. Я тоже на него поглядываю, пытаясь определить, как он относится к нашей затее.

— Что-то случилось? — спрашивает он, насторожившись от такого внимания.

— Всё хорошо.

Слова инкуба не убеждают, так что приходится отложить булочку и поцеловать его в сладкие от клубничного джема губы.

— Всё правда хорошо.

Медиф чуть улыбается, тянется ладонью к моей щеке, но замирает, заметив управляющего.

— Цветы для ниссы Элктар, — сообщает нисс Фарн, держа перед собой жёлто-оранжево-красный букет.

Любой из мужей предпочёл бы сделать подарок лично, так что я ни сколько не сомневаюсь, что цветы от Сиора. Яркие и красочные, как раз в его духе.

В ответ на взгляд Аллеона нисс Фарн незаметно кивает, и только после этого передаёт букет мне.

С нетерпением отыскав среди зелени белый прямоугольник, открываю — и ахаю от неожиданности, когда он вдруг превращается в крупную сиреневую бабочку. Не живую, конечно, но очень красивую.

Эшер и Лен одинаково снисходительно улыбаются. Медиф, кажется, фыркает. Женщины же просто любуются.

Покружив, крылатое чудо рассыпается светящимися искрами, а ощущение волшебства, которое она принесла, — остаётся.

Почему-то кажется, что Сиор сам выбрал и отправил букет, не поручая это дело помощникам.

Приятно, что, несмотря на занятость, он обо мне не забывает.

— Исправляется на глазах, — усмехается Эшер, видимо, намекая на недавнюю сцену с бывшей невестой.

Вернувшись за стол, иногда поглядываю на жизнерадостный букет, надеясь, что сегодня вампир снова заглянет в гости. Без него словно всё время чего-то недостаёт.

— Мне пора, — первым произносит Медиф.

Выражение его лица уже не мрачное, как вчера, но решительное.

Странно осознавать, что у него от меня есть секреты. Те самые таинственные «дела».

— Удачи, — желаю на всякий случай. — Как вернусь с занятий, буду ждать тебя здесь.

Вскоре уходит и Аллеон, а следом — Эшер, ему сегодня нужно закупить какие-то рабочие инструменты и материалы.

Вроде бы три с половиной мужа, а дома только я, Мирэйл и Сефира, потому что остальные все разбежались. А потом, когда моя новая свекровь вернётся жить в Талассу, вообще вдвоём будем. Скучно.

Правда, что ли, пойти учиться, чтобы дополнить курс юриспруденции местной спецификой? Надо же мне чем-нибудь заниматься, пока нет работы.

Хотя, теперь, может, и не будет у меня никаких переходов и путешествий.

Нерешительно покосившись на дверь, крепче сжимаю в ладонях чашку. Нужно проверить, вернулся ли дар. Сиор сказал, он пропал лишь на время и может восстановиться в любой момент, так почему не сейчас? Прошло уже больше суток.

— Тебя что-то тревожит? — аккуратно спрашивает Мирэйл.

Да, тревожит. Я не хочу становиться обычной. Не хочу, чтобы меня заменили. От одной мысли об этом становится очень тоскливо.

— Не кисни, а подойди и проверь, — раздаётся с порога голос Рраяра. — Мир не рухнет, если пока ничего не получится.

От неожиданности Сефира порывается вскочить из-за стола, но Мирэйл ловит её и гладит по плечу:

— Ничего страшного, он не хотел тебя напугать. Пей чай, не спеши.

— Иногда создаётся впечатление, что ты заранее ко мне подкрадываешься, а потом, затаившись, выжидаешь момент для наиболее эффектного появления.

Джарой уже и сам понял, что с внезапностью придётся заканчивать. Это мы тут привыкли к его причудам, а для Сефиры подобные фокусы — стресс.

Кстати говоря, если мы всё-таки поженимся, он официально станет одним из её опекунов, почти приёмным папой. Что вообще Рраяр по этому поводу думает? Может, и учителя никакого искать не нужно?

— Смелее же, — подбадривает он. — Я поспрашивал у знакомых и выяснил, что у всех способности возвращаются по-разному. У кого-то через два часа, у других только через три-четыре дня. Пробуй хотя бы утром и вечером и не пропустишь.

Аллеону я бы рассказала, чего боюсь, но с Рраяром хочется выглядеть уверенной, насколько это вообще возможно с тем, кто видит людей насквозь.

Через силу подойдя к распахнутой в коридор двери, закрываю её и замираю, вцепившись в ручку.

Надо собраться! Совсем я размякла здесь, с тремя-то мужьями. Того и гляди вообще разучусь решать проблемы.

Детально вспомнив двор, в котором выросла, наполняющие его звуки и запахи, распахиваю дверь и крепче сжимаю губы, чтобы не выдать своего разочарования вслух. Опять не сработало.

Глава 11

Пообещав скоро вернуться, напоминаю нашим гостьям, что дом в их полном распоряжении, и уже привычно принимаю руку Рраяра, чтобы тут же шагнуть в открытый им телепорт.

Вопреки обыкновению, когда мы переносимся в его сад, мою ладонь он не отпускает. Я не настаиваю, гадая, что будет дальше, и послушно захожу в дом, сажусь на давно облюбованный стул и рассеянно слежу, как джарой колдует над заварным чайником.

— Давай, рассказывай, — велит он между делом.

То, что я только что из-за стола, для Рраяра не имеет значения. Любой чай, кроме его собственного, не настоящий и не считается.

— О чём? — уточняю, нахохлившись.

— Для начала, о том, что тебя так пугает.

— Не буду, — ворчу, глянув на него исподлобья.

Вряд ли, конечно, Рраяр назовёт мои опасения глупостью, но жаловаться ему всё равно не тянет. У нас и другие темы для разговоров есть.

Хмыкнув, он заливает тщательно отобранную смесь кипятком, садится, по-хозяйски закинув ногу на ногу, и сосредотачивает на мне всё внимание.

— Ладно. Тогда про Сиора.

— И про него не хочу.

Это вообще личное! Мало того, что почти все беззастенчиво считывают мои эмоции, подсматривают мысли или воспоминания, так мне ещё придётся обсуждать то, что каким-то чудом осталось в секрете? Ну нет!

— Про Эшера? — джарой выразительно кивает на новую татуировку.

Про это, пожалуй, надо.

— Мы поженились.

— Есть повод спешить?

Смысл вопроса доходит не сразу, и, чтобы ускорить мыслительный процесс, Рраяр многозначительно опускает взгляд к моему животу.

— Нет! Просто нам так захотелось.

Не знаю почему, но он всё заметнее улыбается, хотя должен бы, наверное, начать сердиться. Это противоречие меня настораживает.

А тут ещё, как нарочно, совсем умолкает. Рраяр — и молчит! Это ли не повод для беспокойства? Сидит, рассматривает меня, как картину на выставке, и уголки его губ чуть заметно подрагивают, пряча улыбку.

— Что? — спрашиваю сурово. Чего он так смотрит?

— Ничего, — пожимает плечом.

Ну да, конечно…

— О чём ты с таким лицом думаешь?

— Пей, колючка, — усмехается, разливая по чашкам янтарный чай, пахнущий душистой сиренью.

И на вкус, как всегда, великолепно. Чуть терпко, с лёгкой кислинкой и восхитительным фруктовым послевкусием.

По мере того, как ароматный пар и приятное тепло, разливающееся по телу, прочищают мне мысли, мир перестаёт казаться враждебным, перспективы — удручающими, а джарой — коварным.

А зря.

— Сиор вне очереди тебя соблазнил? — внезапно спрашивает этот чайных дел мастер. — Ты поэтому киснешь?

От подобного вопроса я едва не давлюсь, а только восстановившаяся внутренняя гармония с грохотом рушится.

— С ума сошёл, что ли?!

У меня трое мужей дома! Законных! Хоть всех скопом в постель тащи! Будь Сиор даже в сотню раз лучше, изменять я бы не стала!

— Значит, всё-таки нет. Но что-то он сказать должен был. Ты ему отказала?

За оскорбительные предположения я всерьёз на него рассердилась, но порыв нарычать, чтобы не лез не в своё дело, мужественно пересиливаю.

Не получив ответа, джарой снова демонстрирует, что, если действительно хочет, вполне может обходиться без слов, угадывая всё по всплескам эмоций.

— Вы об этом не говорили?.. Ага. Ты ведь не отказала?

— А ты на какой из вариантов надеешься?

Он усмехается:

— Я надеюсь на твоё благоразумие. Ну и на Аллеона. Имей в виду, что элисары не любят, когда с ними спорят. Сиор ещё ничего, но вообще они не такие уж милые. Не порти с ним отношения.

Да поняла я, что элисарам никто не отказывает, поняла…

— Что он сказал? Ты его предначертанная, я угадал?

Ещё не успев толком подумать о том, что провернул с предначертанностью Сиор, я уже ощущаю предупреждающее давление запрета.

— Рраяр! Раз тебе так интересно, спроси у него сам!

— Было бы что скрывать, всё равно же узнаю! — сердито покосившись, джарой недоумённо хмурится: — Ничего не разберу. Вампир разве что не облизывался… Он что, заколдовал тебя?..Да?! И запретил рассказывать?!

— Нет же, Рраяр! Нет! Сиор использовал на мне свою магию только однажды, я сама попросила. Надеялась, что это поможет открыть переход.

— Но что-то не так, я же вижу.

— Ничего плохого не произошло. Никто не лишал меня выбора. Честно. И да, я его предначертанная.

Шумно выдохнув, джарой молча наливает нам ещё по чашечке чая. А потом, когда мысли у нас обоих приобретают подобие упорядоченности, спокойно произносит:

— Хочу комнату в вашем доме.

Обрадовавшись было, почти сразу понимаю, что жилплощадь ему понадобилась в первую очередь для того, чтобы быть в курсе того, что у нас там происходит. Желание поближе сойтись с возможной семьёй если и учитывалось, то точно не в первую очередь.

С другой стороны, если Рраяр будет хоть иногда заходить в гости, пусть и для сбора новостей, это уже хорошо. Начнёт понемногу вливаться в наш коллектив.

— Я передам Лену.

Кивнув, он задумчиво постукивает ногтями по столешнице.

— Имей в виду, что элисары легко могут обойти запрет на использование силы в личных целях. И делают это без малейших угрызений совести… Если когда-нибудь Сиор с помощью магии попробует принудить тебя к чему-нибудь, дай мне знать. Я сообщу об этом другим элисарам, они сумеют призвать коллегу к порядку… Нет, Дари, это не подлость, а самозащита. И, возможно, защита твоих мужей или детей. Просто помни об этом.

Такое сложно забыть.

— Насчёт детей. Может быть, позанимаешься с Сефирой?

— Пытаетесь сэкономить на учителях? Меня к этому не приплетайте. Мне, знаешь ли, и одного ребёнка хватает…Пойдём уже. Не терпится оценить глубину твоих заблуждений.

Всё-таки Рраяр не совсем уж тиран и мучитель. Будучи в курсе того, что после нашего урока запланирован поход по магазинам, он как-то ухитряется сдержать в себе желание загонять меня до потери способности передвигаться. Судя по насупленным бровям и количеству ядовито-вдохновляющих комментариев, даётся это ему с трудом.

До ванны добираюсь почти ползком. Ноги ощутимо дрожат от слабости, мышцы ноют, в боку привычно покалывает, но это всё ерунда. Сейчас я сделаю чудодейственной зелёной водички и…

— Сиди уж, несчастная, — хмыкает Рраяр, входя следом. — Или раздевайся, я, в общем, не против.

Под моим недоумевающим взглядом он прикрывает за собой дверь, усмехается, любуясь произведённым эффектом, и невозмутимо отправляется перебирать баночки и бутылочки.

— Я, конечно, устала, но вполне могла бы справиться с этим, — напоминаю на всякий случай. — Или тебе так понравилось мыться со мной в душе?

Хотела, чтобы вышло ехидно, а получается как-то растерянно.

Глупое девчоночье волнение! Откуда оно снова взялось? Ведь нормально же всё было, я освоилась с джаройем, привыкла к нему, а тут — опять!

Рраяр действительно собрался составить мне компанию? Нет, ванная у него большая, мы оба поместимся, и даже останется немного свободного места, да и без одежды он меня видел, но… хм… даже не знаю. Неожиданно как-то. Сомнительно.

— Понравилось, — улыбается провокационно, открыв кран и настраивая подходящую температуру.

На этот раз он выливает в воду не тёмно-зелёную настойку, а прозрачно-синюю. Новую, наверное, потому что раньше я её здесь не замечала.

Что-то не похоже, что всё это ради забавы.

Мысленно пометавшись между тем, чтобы попытаться изобразить незакомплексованную уверенность в себе, и сгущающимся осознанием неправильности, сдаюсь.

— Я не полезу с тобой в ванну, Рраяр. Не могу отделать от ощущения, что это нечестно по отношению к остальным.

— А целоваться в душе — честно? — его губы насмешливо кривятся, но глаза серьёзные, почти укоризненные, и явственно прощупывают моё лицо и эмоции на предмет неискренности.

Приемлемо ли целоваться с другим, будучи замужем?

Нет, разумеется.

Но с женихом-то это нормально! Ну и что, что жених уже четвёртый? У нас всё серьёзно. С Медифом же мы целовались и до того, как пошли в храм.

Или нужно было получить официальное одобрение от мужей? Не думали же они, что мы с Рраяром тут только разговоры разговаривать будем? Нет, до постели, конечно, бы не дошло, но немного же можно?

Я что-то запуталась… В голове настоящая каша из старых и новых семейных правил.

— Трудно сказать, — вздыхаю, внутренне признавая его правоту. — У нас с тобой особенный случай. Зная это, никто из мужей не станет обвинять меня в распущенности, ведь для всех ты тоже почти мой муж. Но именно что «почти». Поэтому есть черта, которую я перейти пока не могу.

Секунды две Рраяр молча это обдумывает, а потом, устало выдохнув, подходит, щёлкает по лбу и участливо спрашивает:

— Чем ты их кормишь?

— Кого? — недоумеваю, машинально потирая условно-пострадавшее место. — Мужей?

— Своих тараканов! — фыркает. — Про мужей-то мы уже давно выяснили: у вас кто что приготовил — тот то и ест. Да и то если ты раньше отобрать не успеешь… Так себе условия для претендентов… Я, может, поэтому и не тороплюсь, — под конец он делает такой обделённо-печальный вид, словно и сам голодает вместе с моими мужьями.

Всё опять свелось к шутке.

Но я-то знаю, что понежиться вместе в ванной джарой собирался всерьёз.

И, будь обстоятельства иными, я с удовольствием бы согласилась.

Но не сейчас. К сожалению.

— Чего ты расстраиваешься, глупая? — самую малость наигранно усмехается он. — Сначала на корню загубила весь романтический порыв, а теперь ещё хочешь заставить извиняться за то, что моё предложение посягнуло на твои высокоморальные принципы?

— Всё должно быть не так, Рраяр! — отчего-то, несмотря на правоту, мне тоскливо и больно в груди. — Я хочу быть к тебе ближе, но не так же! Не украдкой, пока никто нас не видит. Разве ты этого не понимаешь?

С его лица исчезает даже намёк на улыбку. Исчезает всё наносное, ненастоящее, и только теперь я вижу, что этому мужчине на самом деле триста шесть лет. Три столетия! Трудно даже охватить разумом такое количество лет!

Ничего не ответив, он просто проходит мимо, на миг сжав моё плечо сильными пальцами.

Знаю, я прошу… требую, слишком многого. И, наверное, слишком рано. Но не можем же мы всегда быть вместе только наполовину…

А ещё очень хочется, чтобы он был счастлив. Только обязательно со мной, потому что я не смогу видеть, что он улыбается кому-то чужому.

Как я сглупила, попытавшись добровольно отдать Рраяра другой!

Надо, наверное, радоваться, что наши отношения развиваются, становятся всё более близкими. Мы часто видимся, разговариваем и почти не ругаемся, у меня есть здесь своя комната, а теперь и у Рраяра будет своя в нашем доме. Но мне вдруг стало этого мало.

Переждав эмоциональный приступ в горячей ванной, оказавшейся настолько бодрящей и тонизирующей, что изматывающего занятия словно и не было, нерешительно спускаюсь.

Он, как обычно, сидит за столом, приготовленным для нашего традиционного послетренировочного чаепития. Разве что вид у джаройя задумчивый и на моё появление он не оборачивается.

— Извини. Я не должна была так поступать.

— Ты же на самом деле так не думаешь, верно? Никогда не извиняйся, если не считаешь, что виновата.

— Что бы я ни думала, мне точно не хотелось тебя расстраивать.

— Ты была права — вот что имеет значение.

Я надеялась, что Рраяр добавит ещё что-нибудь, объяснит, как намерен поступать дальше, но он умолкает, вновь погружаясь в свои мысли, и рассматривает чашку с таким вниманием, словно там происходит нечто крайне важное.

Мне одновременно безумно интересно, о чём он думает, и страшно, потому что кажется, что всё вокруг стало зыбким, непрочным. Именно поэтому заговорить снова я не осмеливаюсь.

Вдумчиво допив до горечи резкий и терпкий чай, Рраяр поднимается, намекая, что время вышло.

Ясно. Никаких объяснений. Меня просто отправят домой, и хорошо, если завтрашний урок вообще состоится.

Преодолев навалившуюся тяжесть, встаю, медленно подхожу к нему и, сорвавшись, порывисто обнимаю, зажмурившись и крепко сцепив руки. Вкладываю в эти объятия всю свою любовь, всю потребность в его поддержке и ехидстве, весь страх потерять.

Какая разница, кто признаётся первым? Я просто должна это сказать! Сказать сейчас, потому что потом будет уже поздно!

— Люблю тебя, — шепчу.

Джарой замирает и, наконец, прижимает к себе. Сильно и… как-то обречённо, что ли? Так что мне даже больно.

Пусть. Лишь бы не отпускал.

Его сердце колотится быстро и мощно, почти оглушающе, и моё подхватывает этот сумасшедший ритм, чтобы звучать в унисон.

— Дари… — начинает Рраяр так глухо и тихо, что я едва узнаю его голос.

Что, если он не хочет идти дальше или чувствует ко мне что-то другое?

— Люблю. Люблю, не бойся. Ты просто… ты всю душу мне разворошила.

Не разнимая объятий, смотрю ему в глаза, чтобы запомнить, запечатлеть этот миг, и поэтому успеваю заметить, как в них постепенно зажигаются привычные лукавые огоньки.

— И если ты сейчас хоть что-то скажешь о своих принципах… если хотя бы подумаешь…

С этими словами он подсаживает меня прямо на стол. Его руки скользят по спине и замирают на талии и лопатках, привлекая ближе, хотя я и сама прижимаюсь, обхватив его ногами за бёдра.

От Рраяра исходит приятно волнующее ощущение силы, уверенности и желания. Он прищуривает свои янтарно-карие глаза, убирает прядь моих волос, выбившуюся из косы, не спеша проводит пальцами от виска вниз, до самого подбородка, подчёркивает линию губ. Едва дыша, я слежу за ним, как зачарованная, и вижу, что он тоже наслаждается тем, что я чувствую, впитывает мои эмоции. Их не становится меньше, — джаройи не могут ничего забирать, — но вкус ему явно нравится.

Когда ожидание поцелуя превращается в жажду, а Рраяр что-то не торопится, я сама тяну его за воротник рубашки.

— Не спеши, — усмехается мягко, склонившись так, что практически касается моих губ. — Предвкушение — самая лучшая часть.

С Рраяром каждый поцелуй получается разным. Были грубые, были злые и жадные, но этот совсем другой. Он до краёв наполнен нежностью. Мягкой, как облако, по-детски чистой и доверчивой нежностью, словно мы оба целуемся первый раз в жизни.

Не любя, так целовать невозможно.

После его «люблю» мне стало настолько легко, словно ноги вот-вот оторвутся от пола, и я научусь летать, но настоящее осознание приходит только теперь.

Любит. Рраяр тоже меня любит!

— Ты чего? — настораживается опасливо. — Я не настолько плохо целуюсь, чтобы это оплакивать!

— Я и не плачу!

— А носом кто шмыгает?

— Не я!

Ну, может, всего разок от переизбытка чувств и совсем тихо. Но ему не признаюсь. Он вообще не должен был это заметить.

— Хочешь сказать, мне показалось?

Ну вот почему он… такой!? Лучше бы и дальше целовал! Молча.

Фыркнув, снова тянусь к его губам. Даже когда Рраяр помалкивает, эти губы сами собой изгибаются в соблазнительно-наглой ухмылке. В равной мере манящей и раздражающей.

В ответ на мой поцелуй он кусается! Не до крови, однако достаточно больно, чтобы я с возмущённым возгласом попыталась отпрянуть. Но обнимающие за спину руки не отпускают. Чужой язык, пробуя, оглаживает место укуса. Удовлетворившись результатом, Рраяр целует сам, как ему хочется: уверенно и тягуче. Мне остаётся только следовать за ним, пока внутри с шипением сталкиваются друг с другом желание отомстить или, наоборот, закрыть глаза, целиком сосредоточившись на ощущениях. Временно побеждает второе. Когда так сладко целуют, даже тяга к вредительству сдаёт позиции. Отыграться я смогу и потом, после. Сейчас нельзя отвлекаться, чтобы ничего не упустить.

Никогда не думала, что можно уцеловаться до состояния, близкого к опьянению! Голова слегка кружится, мысли едва шевелятся, взгляд, наверно, шальной, и по всему телу разлита тёплая слабость. В таком виде Рраяр и доставляет меня домой. Прямо к сидящим в гостиной Медифу, свекрови и нашей подопечной.

— Удачной прогулки, — желает насмешливым шепотом, наклонившись к самому моему уху.

Он сделал это нарочно, чтобы покрасоваться перед зрителями, а я даже рассердиться не в силах!

С каким удовольствием я утащила бы его в ближайшую комнату, чтобы продлить те ощущения ещё на пару минут! Мы только целовались, даже одежду не трогали, но было невероятно.

— Я к вам ещё загляну, — обещает Рраяр уже спокойнее.

Отпустив меня, он приветственно кивает присутствующим, наконец о них вспомнив, и вновь исчезает в телепорте.

Честно признаться, не один он тут такой бессовестный. Я и сама едва отметила наличие посторонних, даже не рассматривала никого. Теперь же, когда сознание слегка прояснилось, я первым делом обращаю внимание на Медифа, в глубине души опасаясь увидеть на его лице вчерашнюю мрачность или, ещё хуже, злость. Однако инкуб доволен и ещё, кажется, у него есть какие-то новости, которыми очень хочется поделиться.

— Переоденусь во что-то более подходящее, и можем идти! — говорю, устремляясь к лестнице.

— Если позволишь, я тебе помогу, — вызывается Медиф, присоединяясь.

То ли его стараниями, то ли от пробежки на второй этаж тлеющее томление окончательно уходит, уступив место деятельной энергичности. Но это не мешает мне жарко поцеловать любимого мужа, едва мы оказываемся в комнате.

— Расскажешь? — спрашиваю, заглядывая в мерцающие бирюзой глаза. — Я же вижу, у тебя случилось что-то хорошее.

— Я нашёл наставника, мастера-оружейника, который согласился меня обучать.

— Здорово! — искренне обрадовавшись, быстро чмокаю его в улыбающиеся губы. — Какой он? Когда начнутся твои занятия?

— Его зовут нисс Рилиан, и, по-моему, он такой же, как Сиор, вампир. Есть в них что-то похожее. Завтра я тренирую стражников, поэтому занятия в мастерской начнутся послезавтра… Я так рад, Дари! — счастливое воодушевление из него так и льётся. — Нисс Рилиан — один из трёх лучших оружейников столицы, и я буду его учеником!..

— Есть какое-то «но»? Подвох?

— Нет… Я вам не говорил, но два предыдущих мастера мне отказали. Даже спрашивать ничего не стали, выгнали, как только увидели. Один прямо так и заявил: «С такой смазливой мордой только баб тискать, а не оружие делать!»

Разве не может оружейник хорошо выглядеть?

Как всё же несправедливо. Все стремятся быть привлекательными, а у Медифа из-за внешности одни беды. Красота была его проклятием в Талассе и продолжает доставлять проблемы даже теперь.

— Я и к ниссу Рилиану пошёл в основном из упрямства. Он известнее остальных, так что мог вообще не пожелать слушать, у него уже могло быть много учеников…А он показал мне мастерскую и предложил для начала помочь с ковкой кинжала. Вот так сразу! Ты когда-нибудь была в мастерской? Там столько всего! Половину инструментов я раньше только в учебнике видел! Пока работали, я рассказал, что учусь обращаться с нитями магии, что много читал об оружии и артефактах и очень хочу посвятить этому свою жизнь. Нисс Рилиан покивал, а потом, когда мы уже закончили с формой лезвия, и он опустил его в какой-то раствор, велел приходить снова!

— Поздравляю! Я очень рада, что тебе так повезло с наставником. Пусть теперь остальные локти кусают, когда ты тоже станешь известным мастером.

Всё-таки всё, что ни делается, — к лучшему. Не выгнали бы его те двое, до вампира Медиф мог бы и не дойти, а от таланта учителя зависит многое.

— Что ты! — смеётся инкуб, радостно сверкая глазищами. — До мастера мне ещё далеко! Нисс Рилиан, например, уже тридцать семь лет оружием занимается.

Вспомнив, зачем мы вообще сюда пришли, вбегаю в гардеробную. Тянусь к ближайшему, тёмно-зелёному, платью, но Медиф бережно перехватывает мою руку.

— Надень вот это, пожалуйста.

Во всём, что касается женщин и меня, в частности, он редко проявляет инициативу, а настаивает и того реже, но успешное начало дня подействовало благотворно. Если так и дальше пойдёт, можно надеяться, что благодаря работе и нашей семейной поддержке Медиф обретёт достаточно уверенности в себе, чтобы не вспоминать о прошлом.

Предложенное им нежно-персиковое платье куда красивее, чем то, которое я поначалу выбрала. По меркам этого отражения, оно даже немного провокационное, хотя в кокетливо выглядывающих пышных подъюбниках нет ничего предосудительного.

Медиф действительно помогает мне переодеться, осторожно застёгивает молнию и задумчиво взвешивает в ладони волосы:

— Можно?

— Давай.

Коса не подходит к получившемуся милому образу. Я собиралась просто распустить, но у инкуба есть другая идея. Он поднимает волосы вверх, собирает в хвост, а потом хитро заворачивает, так что получается что-то вроде свободного пучка, и кончиков совсем не заметно.

— Спасибо, Медиф.

Охотно подставив щёку для целования, он переводит взгляд на дверь в коридор и едва слышно вздыхает.

— Тебе не нравится Мирэйл? — спрашиваю обеспокоенно. — Или ты не хочешь с нами идти?

— Так странно думать, что леди Луассис не моя мать… Мне и в голову это не приходило. Я никогда не слышал о леди Мирэйл.

— Как она тебе?

Пару секунд он пытается определиться, но всё же сдаётся и неопределённо пожимает плечами:

— Не знаю. Она спрашивала о том, как я рос, как живут сёстры… то есть, получается, тёти, но что я мог доверить ей, чужой женщине? Рассказывала про отца. Говорит, что уже начала его искать и непременно нас познакомит.

— Ты не веришь?

— Не похоже, что леди Мирэйл в чём-то обманывает. Она, кажется, даже испытывает ко мне симпатию. Но у нас… В Талассе матери редко любят своих сыновей, предпочитая их просто использовать. Как меня леди Луассис. Я поэтому и не сомневался никогда.

Бедная Мирэйл. Мало того, что любимого мужчину держат неизвестно где, так ещё и единственный сын вырос вдали от неё и теперь считает чужой.

Впрочем, не стоит спешить с выводами и переносить на неё свои чувства. Как-никак, она из Талассы. Вовсе не обязательно, что она так уж страдает оттого, что Медиф ей не доверяет.

— Если я предложу ей иногда видеться, ты будешь не против? Всё-таки мы теперь родственники.

— Я не возражаю.

— Хорошо. Остальные, думаю, тоже.

Когда мы спускаемся обратно, обе гостьи уже ждут у лестницы, не в силах усидеть в креслах. Больше всего, конечно, нетерпение одолевает Сефиру. Она беспокойно сжимает тонкие пальцы, теребит подол бежево-золотистого платья, вздыхает и переминается с ноги на ногу под снисходительно-ироничным взглядом Мирэйл.

Предложение поехать в карете не встречает особой поддержки: обеим хочется прогуляться и посмотреть город, поэтому мы отправляемся на прогулку пешком. Я, по мере сил, стараюсь вовлекать в разговор молчаливого Медифа, а Мирэйл очень мастерски проделывает то же самое с Сефирой, робеющей в присутствии инкуба и многочисленных прохожих.

Я и не подозревала, что с нуля подобрать гардероб, игрушки и учебные принадлежности для всего одной девочки, — такое хлопотное занятие! Нужно столько всего! Платья домашние, «на выход» и для путешествий, шляпки и шарфики, пальто и куртки, туфли, ботиночки и сапожки, ленты и заколки, сумочки, учебники, тетради, ручки и карандаши! Покупки сливаются в бесконечный пёстрый поток! Единственная радость — средства нам позволяют. Ассоциация действительно щедро оплачивает услуги проводников, а я ещё никуда не тратила свою зарплату.

Начав с банка, мы постепенно двигаемся по одной из центральных торговых улиц, заглядывая почти во все магазины. Если бы не волшебная сумка, все трое уже давно были бы с ног до головы обвешаны пакетами и коробками. Сефира не привередничает, наоборот, старается отказываться от всего «лишнего», но мы-то с Мирэйл знаем, что два или даже четыре платья — никуда не годится.

Больше того, иметь в шкафу одни только платья — тоже никуда не годится! Как-нибудь потом, когда Сефира привыкнет, мы непременно выберемся в мой родной мир и пополним её гардероб тем, что там носят.

Домой мы попадаем уже вечером, за полчаса до ужина.

Медиф сразу отправляется выгружать покупки в сопровождении притихшей от усталости Сефиры и Мирэйл, а я без сил падаю в первое подвернувшееся кресло и скидываю надоевшие туфли.

Это был очень долгий, очень жаркий и очень выматывающий день!

Посидев в прохладной тишине минуту-другую, через силу плетусь на второй этаж, к себе, чтобы забраться в душ и освежиться.

— Дари! — негромко окликает освободившийся Медиф и ускоряет шаг, чтобы поравняться со мной. — Сильно устала? Если хочешь, я…

— Донесёшь до ванной? — спрашиваю насмешливо.

Ведь знает же, что я откажусь, а всё равно уже второй раз пытается вызваться на поднятие тяжести.

Сначала на красивом лице появляется лёгкий укор, а потом он неожиданно подхватывает меня на руки и уверенно шагает к комнате:

— Донесу! И даже помою, — тут Медиф всё-таки сбавляет обороты и украдкой бросает тревожный взгляд, чтобы убедиться, что я не сержусь.

Таким он нравится мне даже больше! Уважение — это хорошо, но когда оно переходит в покорность, уже не так радужно.

— Если хочешь — неси, — мурлычу, потеревшись носом о его шею.

Инкуб на миг прикрывает глаза, но с намеченного пути не сбивается. Боком открывает нужную дверь, проходит в ванную, бережно ставит меня на коврик.

— Молния на платье, — подсказываю, поворачиваясь спиной.

Он аккуратно тянет замок вниз, до конца. Чуть медлит. Я слышу, как ускоряется его дыхание. Не удержавшись, очерчивает пальцами позвонки. Вдоль шеи, между лопаток и ниже — там его ладонь ненадолго замирает, а потом раздаётся тихий щелчок расстегнувшегося бюстгальтера.

Уверена, несмотря на молчание, Медиф понимает, как действует на меня ласка — ощущает с помощью своего дара, слышит, как частит от предвкушения моё сердце. Я вижу это понимание в его движениях, которые становятся всё смелее. Нежные руки ложатся на мои плечи, легко сдвигая бретельки платья, и оно с шорохом падает на пол. Туда же отправляется и бельё, его верхняя часть.

Прикосновения пальцев сменяются поцелуями. Его губы порхают по моей шее, отмечают родинку под левой лопаткой, добираются до поясницы, и по движению за спиной я догадываюсь, что Медиф опускается на коленях. Прослеживает ладонями изгиб талии и бёдер, плавно стягивает мои трусики.

Едва дождавшись этого мига, вышагиваю из кучки одежды, одновременно поворачиваясь к инкубу лицом, и задерживаю дыхание, попав в омут его дивных бездонных глаз.

Он встаёт, не отводя взгляда. Как во сне, тянется к пуговицам своей рубашки. Расстёгивает их одну за другой, и она, повинуясь грациозному движению плеч, стекает на пол. От довольно-таки узких брюк Медиф избавляется с такой же танцевальной гибкостью и оказывается полностью обнажённым.

Видимо, про то, как приятно было целоваться под упруго-мягкими струями воды, мы вспоминаем практически одновременно. Искушающе улыбнувшись, он втягивает меня в душевую кабинку. Обнимает, чтобы оградить от брызг, пока настраивает подходящую температуру.

— Я люблю тебя, — говорю, воспользовавшись паузой. — Очень люблю. С каждым днём всё сильнее.

Инкуб чуть грустно улыбается:

— Остальных ты тоже любишь, — он не спрашивает, заранее зная ответ. — Я для тебя лишь один из пяти, а ты… ты для меня — целый мир, небо и звёзды. Если бы эти звёзды хоть иногда были только мои, я был бы полностью счастлив.

— Как сейчас?

— Как сейчас. Можно мне похищать тебя?

— Похищай! — разрешаю щедро, прижимаясь к его гладкой, блестящей от воды груди. — Будем меняться: то ты меня, то я тебя. Только так, чтоб остальные за нас не волновались. И ты — не один из многих, Медиф. Ты — особенный. Не забывай об этом.

Понежившись и поласкав друг друга ещё немного, мы вспоминаем о том, что вот-вот будет ужин, и прибегаем в столовую — свежие, довольные и проголодавшиеся.

За столом уже собрались Мирэйл, Сефира, Эшер, Аллеон и, к моей радости, Рраяр. Большое достижение, почти все! Не хватает только Сиора. Я ждала его вчера, надеялась, что увижу сегодня, но работы, наверное, накопилось, пока он тут с нашими проблемами разбирался.

О том, что вампиру просто не очень-то хочется, запрещаю себе даже думать. Если бы не хотелось, он мог вообще не напрягаться.

Рраяр, задержав насмешливый взгляд на наших с Медифом влажных волосах и до сих пор алых губах, разумеется, сразу понимает, где мы были и что делали, но не язвит. Ухмыляется, правда, но молча.

Решив не оставить ему и шанса на какую-нибудь глупость, с искренней радостью целую джаройя в чуть колючую щёку, потом — Аллеона и, наконец, Эшера, рядом с которым как раз есть свободные стулья. Инкуб садится с другой стороны, между мной и Мирэйл.

— Приятного аппетита! — желаю с энтузиазмом, голодным взглядом «поедая» содержимое ближайших тарелок.

Несколько приглушённых смешков не в силах отвлечь меня от этого увлекательного занятия, а вот негромкий усталый голос Сиора — легко.

— Добрый вечер, — улыбается при виде оставленного для него места и, поморщившись, как от ноющей боли, просит: — Не так громко, пожалуйста. Конечно, приятно, что мне здесь рады, но ты думаешь слишком старательно, Дарисса. Это всё равно что кричать в ухо, когда я отчётливо слышу любой шёпот.

— Извини. Я правда скучала.

Какой смысл скромничать и ждать, когда мы останемся наедине, чтобы просто сказать, что соскучилась, если практически все присутствующие так или иначе видят это без всяких слов?

— Присоединишься? — вежливо спрашивает Аллеон.

— Благодарю.

Сев, он не торопится приниматься за еду и просто расслабляется после долгого и явно не самого приятного дня. А может быть, просматривает поток получаемых образов: нас за столом семеро, и у каждого, наверняка, одна-две мысли о вампире мелькнули.

— Как ваш поход по магазинам? — любопытствует Лен, чтобы завязать разговор и облегчить Сиору жизнь. — Всё нашли?

— Почти. Остальное можно будет докупить в другом мире. Заодно навестим бабушку и нисса Саримира.

— «Почти»?! Когда я достал все коробки и пакеты, они заняли полкомнаты! — беззлобно ворчит инкуб, который когда-то попал к нам с одной полупустой сумкой. — Легче и, пожалуй, дешевле было пригласить на дом швею, мы всегда так и делали.

Аллеон переводит задумчивый взгляд с меня на Сефиру, очевидно обдумывая, как с минимальными затратами времени, денег и нервов обеспечить нас всем необходимым.

— Хорошо, займитесь этим. Кстати говоря, завтра с утра к тебе придёт учитель, Сефира. Нисс Рииримар. Не волнуйся, он очень спокойный, терпеливый и умный. Вы будете заниматься по несколько часов в день.

— Анхак? — обречённо уточняю я, впечатлённая описанием достоинств педагога. — Они ведь тут самые флегматичные и занудные?

— Да, анхак, — соглашается сиир, пряча улыбку. — Я попросил его не менять ипостась, пока живёт в нашем доме.

— Что?! Он тут ещё и жить будет?!

Аллеон улыбается шире. Сиор тихо хмыкает.

— Пока мы заключили договор на один месяц. Сефире многое нужно наверстать, прежде чем она сможет пойти в школу, так что график будет плотным.

— В анхаках нет ничего страшного, — поясняет Мирэйл девочке, напуганной моей реакцией. — Просто Дариссе они не очень нравятся. Такое бывает.

Кивнув, я всё же мысленно содрогаюсь от перспективы совместного проживания. Хоть они всё обсудили, что, если выйдя в сад, я внезапно наткнусь на гигантского паука? Или столкнусь с ним на лестнице? Анхаки же в человеческом теле бывают неуклюжими, как новорождённые щенки, так и упасть недолго.

— Моё предложение по-прежнему в силе, — хитро улыбается вампир и поясняет для всех: — Я могу помочь перестать бояться.

Не то чтобы мнебыло страшно снова ощутить силу магии Слова, только ведь согласиться на его помощь — это всё равно, что признать, что сама я справиться со своими страхами не способна. Не хочется сдаваться так быстро, даже не попытавшись.

К тому же, всё может оказаться совсем не так плохо. Один из мужей Вайол тоже анхак, и убегать от него с воплями меня не тянуло. Правда, и близко подходить — тоже.

— Оставим крайние меры на случай, если станет совсем плохо.

Глава 12

После ужина нисса Мирэйл тактично уводит Сефиру наверх, чтобы дать нам побыть только своей семьёй, а ей — отдохнуть.

Девочка понемногу осваивается, но ей тяжело привыкнуть к смене мира. Мы не торопим и не навязываем своё общество. Иногда я ловлю её наивно-любопытные взгляды на меня и всё ещё чуть опасливые — на остальных. Иногда замечаю, как она с недетской серьёзностью наблюдает за тем, как обращаются со мной мужья, запоминая новые правила общения мужчины и женщины.

Сефира по-прежнему очень тихая. Это не притворная покорность человека, задумавшего какую-то гадость, а, скорее, черта характера. Как и Эшер, она предпочитает смотреть и вдумчиво изучать поведение окружающих, вместо того, чтобы стать душой компании, как, например, Рраяр. Такие незаметные люди, особенно, если они оказываются ещё и умными, могут нести опасность, но я не верю, что Сефира прячет коварство. Там, в Олибэре, в благодарность за сущий пустяк, она рискнула собой, предупредив нас об опасности, так неужели подведёт здесь? Надеюсь, что нет.

Впрочем, если даже меня ждёт разочарование, ни я, ни Лен не станем ни о чём сожалеть. Мы поступили, как требовала совесть и честь, а это — самое главное. Теперь только от Сефиры зависит, как именно она использует полученный шанс.

В гостиной, пока Аллеон привычно занимается камином, а все остальные рассаживаются, я ловлю Медифа за руку и, не давая опуститься на ковёр, перетягиваю к себе на диван. Надёжно переплетаю наши пальцы и прижимаюсь, положив голову к нему на плечо. Инкуб улыбается, ласково проводит по моим волосам и целует в щёку.

Место с другой стороны свободно, и я думала, туда со свойственной ему непосредственностью немедленно плюхнется Рраяр, но джарой, фыркнув на нашу с Медифом идиллию, разваливается в кресле. А справа от меня садится Сиор. Садится так, что мы соприкасаемся. В другое время я даже внимания бы не обратила, ведь это даже не кожа к коже, а через два слоя одежды, но сейчас от его близости уютное довольство тает, сменяясь волнением. Сердце так и частит, а дыхание, чтобы не сбилось, приходится тщательно контролировать.

Почему-то снова вспоминается вдруг тот образ. Как бы ни старалась, я никак не могу изгнать его из своей памяти. Обнажённая женская фигура на мерцающем шёлке, склонившийся над ней вампир, его губы, касающиеся беззащитной шеи, глаза, полуприкрытые от удовольствия… Сиор ведь уже целовал меня. Интересно, что если он укусит? Больно ли это, или, наоборот, приятно? Наверное, больно, но необъяснимое и странное желание проверить, испытать на себе, только крепнет, не собираясь никуда исчезать. От одной мысли, как это будет, бросает в жар.

— Ух ты! — громко восхищается Рраяр. — Часто у них так искрит?

Мы с Сиором синхронно вздрагиваем и оборачиваемся.

— Так сильно — впервые, — напряжённо-сдержанно отзывается Медиф и заглядывает мне в глаза: — Ты как, Дари? Если хочешь, я могу помочь.

Джарой смотрит на нас с неподдельным исследовательским любопытством, остальные — настороженно.

— Что случилось-то?

— Что случилось? — переспрашивает насмешливо. — От вашего с Сиором накала страстей чуть диван не загорелся! Аллеон и Медиф мало развлекают тебя в постели?

Перехватив сразу пять гневных взглядов, Рраяр примиряюще выставляет вперёд ладони:

— Да шучу я! Шучу!

В наступившей неодобрительной тишине первым заговаривает Эшер:

— Знаю, мы все только поужинали, но, может, есть желающие размяться с мечом?

— Оружие найдётся? — уточняет вампир, оживившись. — У меня с собой только кинжалы.

— Найдётся, — подтверждает Лен. — Я, пожалуй, тоже пойду.

— И я, — кивает Медиф.

— Я с вами! — энергично подскакивает Рраяр. — Дари, не отставай. Будешь смотреть и учиться.

Тренировки с оружием не по мне, но очень уж не хочется сидеть в одиночестве.

Нагнав Эшера, незаметно дотрагиваюсь до его локтя:

— Ты ведь специально это предложил? Зачем? Неужели, всё было настолько плохо?

— Это удобная возможность наладить отношения. К тому же, всем тут, похоже, нравятся спарринги.

— Но ведь больно же!

— Зато можно почувствовать, что ты по-прежнему сильный и умеешь дать сдачи, — усмехается он, пропустив всех вперёд. — Никому не говори, но любой мужчина очень боится потерять свою силу, стать слабым.

— То есть это придаёт вам веры в себя? — уточняю скептически.

— Вроде того, — улыбается. — Ну и нервы ещё успокаивает.

— И ты так просто выдаёшь мне ваши «мужские секреты»?

— Тебе же стало спокойнее, когда ты узнала, что неприязнь тут не при чём?

— Конечно!

— Тогда всё в порядке.

И после паузы:

— Я взрослый мужчина, Дарисса. Осталось не так много вещей, которых я до сих пор стесняюсь, и разговоры точно не из их числа. Особенно, если эти разговоры способствуют миру в нашей семье.

В зале все разбиваются на пары: Эшер с Медифом, Рраяр с Сиором, а оставшийся без противника Аллеон с невинной улыбкой выдаёт мне деревянный меч, предлагая продемонстрировать успехи.

Вторая тренировка за день! Нечестно!

Пожалев, что вообще пошла сюда и что надела любимые мной бриджи, вместо любимого мужьями платья, покрепче сжимаю палку, примериваясь, как бы половчее подступиться к веселящемуся сииру. Мы с Рраяром едва начали заниматься с оружием, но вряд ли Аллеон ждёт от меня особой прыти. Можно попытаться его удивить.

Вот только даже удивлённый Лен куда проворнее, чем я предполагала. От выпада и замаха справа он уклоняется играючи, просто повернувшись боком и дав мне по инерции пролететь вперёд. А потом, дразнясь, легонько шлёпает деревяшкой по попе.

— Р-р-р-р!

Не больно, но немного обидно и раззадоривает.

— Давай ещё! — подбадривает, посмеиваясь. — Нападай!

Ещё и остальные нет-нет да и поглядывают на мои потуги задеть излишне вёрткого оппонента.

Чем только им нравится скакать, размахивая тяжёлым оружием? Ведь улыбаются же, явно наслаждаясь процессом!

Безрезультатно промучившись ещё несколько минут, устало опускаю деревянный меч, который, кажется, потяжелел до чугунного:

— Всё! Не могу больше!

— Ты молодец, — хвалит Лен, а Рраяр за его спиной ухитряется послать мне насмешливый взгляд, не отвлекаясь от боя с вампиром.

От нагрузки ноги дрожат и грозят вот-вот подогнуться, так что, доковыляв до стены, я с облегчением опускаюсь на стопку чёрных матов.

Забрав и мою деревяшку, сиир собирается положить тренировочные мечи на место, в корзину, но тут его перехватывает Рраяр. Кажется, Сиор только что победил, и теперь джарой жаждет отыграться на ком-нибудь, у кого нет суперсилы.

А победивший ожидаемо садится по соседству со мной.

После устроенной наглядной демонстрации, я ещё лучше, чем прежде, понимаю, что постоять за себя самостоятельно смогу очень не скоро. Даже если у меня будет оружие, вероятнее всего, поддавшись панике, я им же и покалечусь. Это проблема. Занятия я, разумеется, не брошу, но быстро исправить положение можно только одним способом.

— То что ты говорил о защите…

— Да?

— Это ведь не значит, что к каждому из нас приставят охранника?

— Вроде того. Только не живого, а магического. Фамильяра. Ты его не увидишь: на это способны лишь сильные маги.

— Но буду знать, что за мной постоянно кто-то следит.

— Ну и что? Это же не человек. Он ничего не чувствует, ни о чём не думает и не оценивает, реагируя лишь на угрозу. Стесняться в присутствии фамильяра — всё равно, что стесняться спрятанного в кармане оружия. Подумай об этом.

Как будто в моём положении есть другие варианты…

— Если никто не станет возражать, я хотела попросить тебя об этой защите.

— Хорошо.

— Спасибо.

Он кивает и заинтересованно переводит взгляд с меня на Рраяра и Лена. Джарой стремительно нападает, но, уйдя в оборону, Аллеон не выглядит загнанным в угол. Планомерно и точно отражая удары, он терпеливо выжидает удобный момент для контратаки.

— Аллеон победит, — в полголоса предсказывает вампир с лёгкой усмешкой. — Для Рраяра выдался не самый удачный вечер.

— Я не поспешила с просьбой? Тебе ведь на самом деле нравится здесь, с нами?

— Пожалуй, — Сиор задумчиво осматривает зал. — Быть пятым, конечно, неожиданно, но… Я знаю, что никогда не смогу уделять тебе достаточно времени. Не смогу находиться рядом столько, сколько мне бы хотелось. Как бы я ни старался. Поэтому, если нам не станут мешать быть вместе, когда у меня появляется такая возможность, не так уж и важно, сколько ещё у тебя мужей, — он помолчал, наблюдая за тем, как Лен, наконец, дождался своего шанса и перешёл в атаку. — А ещё здесь можно забыть о работе и элисарах. До сих пор не было места, где никому нет дела до моего дара. Я это ценю.

В этот момент Сиор кажется очень взрослым. Почти как Рраяр, а то и старше. Мысленно приготовившись к тому, что он назовёт что-нибудь заоблачное, вроде, четыреста или пятьсот, спрашиваю:

— Сколько тебе лет?

— Что? — удивлённо распахнув глаза, он вдруг смеётся. — Не угадала, мне только тридцать один!

Я настолько привыкла, что все вокруг в несколько раз старше, что услышать просто «тридцать один» более странно, чем даже пятьсот.

— По сравнению с людьми, вампиры тоже относятся к долгожителям, — начинает объяснять Сиор, пытаясь привнести в мои мысли ясность. — В среднем, мы живём до трёхсот, хотя многие и в четыреста отлично себя чувствуют.

Ага. Значит, самая большая продолжительность жизни среди нас у джаройя. Рраяру только триста шесть, а его сородичи вполне способны отметить пятисотлетие. Потом, с отставанием всего на сотню, идут сииры, а уж следом за ними вампиры и лисилаи.

— Посчитала? — улыбается Сиор. — А теперь я собью тебе все расчеты, напомнив, что Ассоциация очень ценит элисаров. Наличие фамильяра улучшает состояние здоровья и продолжительность жизни лет так на сто — сто двадцать. Это дорогая игрушка, но ею по первой же просьбе обеспечивают и самого элисара, и членов его семьи. Заботятся о нашем душевном комфорте, — последнее предложение он произносит подчёркнуто-саркастично, только я всё равно слышу невесёлые нотки.

В бескорыстности Ассоциацию не упрекнёшь. Вроде бы, правда предоставляют преимущество, но про свою выгоду не забывают.

— Может быть, у тебя получится организовать хоть один выходной в неделю?

— Постараюсь, но обещать ничего не могу… Ты будешь недовольна, если я предложу Рраяру иногда помогать мне? Если он вообще согласится, конечно.

Сначала просыпается жадность: мало того, что сам не появляется, так ещё и Рраяра забрать хочет? Но вслед за этой подлой мыслишкой приходит более здравая. Вдвоём им будет веселее и безопаснее. Что бы там не говорил Сиор, мы уже видели, что и его дару можно противостоять.

— Если согласится, то почему нет? Но разве тебе не должны были выделить телохранителей?

— Я отказался. Трудно полностью доверять тому, для кого таскаться за мной по мирам — просто работа. В отличие от них, Рраяр любит путешествовать и, что важно, имеет солидный опыт, разбирается в политике и…

— Что? Рраяр — и политика?

— Да-да, — усмехается вампир. — Он интересуется ситуацией в некоторых ключевых отражениях. Так что ему, скорее всего, понравится узнавать новости из первых рук.

— Главное, чтобы никто из вас не пострадал.

— Магия, вторая ипостась и фамильяр — это очень надёжная защита, не бойся. Со мной ни разу такого не было, но, в крайнем случае, мы сможем уйти телепортом.

Хорошо иметь пять мужей. Если бы у меня были только Рраяр и Сиор, пришлось бы днями напролёт сидеть у окна, ожидая их возвращения. А так, даже если трое пропадают на работе, четвёртый погрузился в учёбу, а пятый восстанавливает семейное дело, почти всегда рядом кто-нибудь есть.

Сиор тихо смеётся, подсмотрев картинку у меня в голове.

Остальные мужчины понемногу заканчивают тренировку. Уставшие и сыто-довольные. Как ни странно, она действительно помогла им снять напряжение и наладить более или менее дружеское отношение.

Ложиться спать ещё рано, поэтому после душа все снова собираются в уютной гостиной.

Уже на подходе я слышу доносящийся оттуда смех и разговоры и ненадолго замираю, не решаясь войти сразу. Снова провожу ладонью по подолу платья — не делаю ли я глупость? Мне вдруг захотелось одеться красиво, и я минут пять выбирала, пока не остановилась на этом. Оно довольно простое, светло-голубое без всяких узоров и украшений, но подчёркивает талию и чуть-чуть обнажает плечи.

Звук чьих-то приближающихся шагов очень способствует ускорению мыслительной деятельности.

Я надеялась прошмыгнуть на ближайшее свободное место, но, едва показавшись, привлекаю к себе всё внимание. И если Аллеон и Эшер всего лишь улыбаются, а Медиф ласкает влюблённым взглядом, то взгляд Сиора зависает где-то в районе выглядывающих из-под платья коленок.

— Проходи, Дари, — поторапливает подошедший сзади Рраяр.

Он прикатил тележку с чаем и сладостями, собираясь приятно провести вечер.

Поколебавшись, сажусь между Аллеоном и Медифом. Радость сиира выдают только глаза, инкуб же немедленно подносит мою ладонь к губам, прижимается долгим поцелуем и потом уже не отпускает, переплетя наши пальцы.

Вот ведь беда. Как распределять время и любовь так, чтобы никого не обидеть? С ночами-то всё ясно. Только эти двое — мои мужья в полном смысле этого слова, поэтому спим мы пока неизменно вместе. Чтобы хоть как-то уравновесить эту несправедливость по отношению к остальным, днём я стараюсь больше концентрироваться на Эшере, Сиоре и Рраяре. Но тогда инкуб и Лен словно отходят на второй план.

Помучившись от габаритов свалившегося семейного счастья, такого огромного, что не знаю, с какой стороны за него браться, решаю действовать спокойно, а не метаться. В конце концов, тут все взрослые люди, и должны понимать, что разорваться я не смогу. Сейчас проведу время с Медифом и Леном, потому что им это нужно, а перед сном зайду к Сиору и Эшеру. Ну и к Рраяру, если останется.

Своим присутствием и вознёй с чаем джарой хорошо разряжает атмосферу. Эшер, едва ощутив ненавязчивый ягодный аромат, плывущий от чашек, вежливо восхищается. Аллеон, попробовав, вносит свою лепту, и разговор понемногу возобновляется.

Перестав медитировать на мои ноги, вампир пожимает плечом и почти незаметно усмехается — мол, не виноват я, самому вот смешно.

И тут же вновь скользит взглядом по моим удобным домашним балеткам, почему-то вызвавшим мимолётную улыбку, по щиколоткам и икрам. Только на коленях уже не останавливается, поднимается выше. Я смотрю на него, не решаясь даже моргнуть, потому что кажется, если хоть на миг зажмурюсь, вместо взгляда почувствую прикосновение бессовестно соблазняющих рук. Даже сейчас сила, горящая в его глазах, самую малость пугает — ровно настолько, чтобы заставить кровь быстрее бежать по венам от волнения и азарта.

Сиор точно как-то меня заколдовал! Все мысли кружатся только вокруг него!

Улыбка красивых губ становится ещё и самодовольной. Конечно, он слышал каждую мысль. И не прочь воплотить их в реальность. Но всё же первым отводит взгляд.

Поборов соблазн попросить Медифа о «психологической помощи», усилием воли сосредотачиваюсь на происходящем. Беру свою чашку, прислушиваюсь к разговору. Мужчины делятся смешными ситуациями, в которых им доводилось бывать во время путешествий, обсуждают особенности других миров, перемывая косточки их обитателям, и это позволяет отвлечься.

Но с Сиором нужно что-то делать. Такого даже с Леном не было! Откуда во мне эта тяга к едва знакомому человеку? Может, хитрый вампир действительно применил свой дар, а потом велел об этом забыть?

— Нет.

Его твёрдый, с возмущённо-грустными нотками, голос врезается в плавный поток мыслей, и в этот момент я не могу скрыть досады. Она во мне буквально взрывается.

На нас все смотрят. Я чувствую беспокойство Медифа, безусловную поддержку Лена и Эшера, недоумение Рраяра, но ярче всего — сожаление Сиора, покрытое ледяным узором разочарования и усталости.

На смену досаде тут же приходит раскаяние, но что толку?

— Та-а-ак, — многообещающе мрачно тянет джарой, оценив выражения наших лиц, — рассказывайте!

Но я не хочу говорить при всех. Я даже не уверена, что смогу сделать это наедине.

Сиор тоже молчит.

— Рассказывайте, что случилось! — теряет терпение и остатки благодушия Рраяр. — Ясно, что одна подумала какую-то гадость, а второй это подслушал. Но что именно? Выкладывай, Дари, а то я начну угадывать.

Как в присутствии мужей сказать, что к вампиру меня тянет больше, чем к кому-то из них? Я ни за что в этом не признаюсь!

Вскинув глаза на Сиора, который, наверняка, слышал последнюю мысль, предупреждающе хмурюсь, чтобы не вздумал меня выдать. Он показательно обводит комнату взглядом, и, осмотревшись вслед за ним, я понимаю, что совсем отмолчаться у нас не получится.

Почему же так сложно подобрать слова? Все здесь мои близкие люди, я в них уверена, а признаться всё равно не могу.

— Дарисса сомневалась, применял ли я к ней магию Слова, — наконец невозмутимо произносит Сиор.

— А ты применял? — въедливо уточняет Рраяр.

— Один раз, по её инициативе. И один раз это сделала наставница по моей просьбе.

— О последнем давай-ка подробнее.

— Тебя не было. Мы решали вопрос с предначертанностью. Больше я рассказать не могу.

После секундной паузы рот Рраяра забавно приоткрывается, а глаза округляются от удивления.

— Ты сам назначил себе предначертанную?! — ошарашено изучив витающие в воздухе эмоции, он делает ещё одно предположение: — Что, это ещё не всё?.. Не просто назначил, а заменил?! Серьёзно?!

Сиор пожимает плечами:

— Это было правильно.

По сравнению с тем, что было минуту назад, он чуть расслабился и, похоже, больше не сердится. Это отчасти снимает чувство вины, но как сделать так, чтобы впредь Сиор не расстраивался из-за моих мыслей? Я никогда не высказала бы своих подозрений вслух, если бы не имела хоть каких-нибудь подтверждений, но нельзя же и в самом деле разучиться при нём думать!

Наградив меня очередным долгим взглядом, Сиор чуть подаётся вперёд и медленно, выделяя голосом каждое слово, произносит:

— Всё очень просто. Нужно лишь полностью мне доверять.

Ничего себе «просто»!

— Размечтался! — насмешливо фыркает Рраяр, напрочь сбивая всю серьёзность момента. — Не заслужил ещё!

К счастью, вампир и сам улыбается, признавая, что на самом-то деле предложил не самый лёгкий вариант, и вот так, по щелчку пальцев, безграничное доверие не возникнет.

— Я готов прилагать усилия, чтобы это исправить, — говорит он. — И, в свою очередь, прошу не верить предрассудкам и слухам. Прежде чем делать какие-то выводы, спросите меня напрямую.

— Справедливо, — соглашается Эшер.

Аллеон кивает.

Переводя взгляд с одного на другого, я ловлю себя на мысли, что у всех троих есть нечто общее. Внутренний стержень, выкованный из глубокого чувства самоуважения, основанного на чести и порядочности. Это настолько прочная и неизменная основа их характеров, что даже наложила отпечаток на внешность. В Рраяре и Медифе подобного нет, хоть в их нравственных качествах я тоже не сомневаюсь.

Постепенно снова завязывается разговор. Не участвуя, я тихо наслаждаюсь спокойным вечером, любуюсь своими мужчинами, отмечая, как из их общения постепенно исчезают паузы и шероховатости, как формируются группы по интересам.

Рраяра и Сиора захватило обсуждение последних событий в каком-то продвинуто-магическом отражении. Рраяр даже подсел на диван, расставшись с отдельным креслом, чтобы удобнее было. Спорит он в полголоса, зато очень эмоционально, подкрепляя слова непонятными схемами, время от времени размахивая руками и выдавая нелестные оценки «специалистам». Однако вампира манеры собеседника нисколько не задевает. Куда только делась его неприязнь к джаройям? Была ли она вообще, или Сиору просто не повезло с предыдущими знакомыми?

Медиф с Эшером увлечённо рассуждают о металлах и сплавах, причём, судя по недоверчиво-воодушевлённому лицу инкуба, он тоже не ожидал обнаружить у оборотня столь обширных познаний в этом вопросе.

Оказывается, у семьи Гаммар было две мастерских. В одной работали с кожей — делали качественную обувь, куртки, сумки, ремни и прочую мелочёвку. В другой же, где производство так и не успели наладить, собирались изготавливать разные металлические вещички: садовые кашпо, скамейки, уличные светильники, заборы, ворота и всё, что пожелает заказчик.

После таких новостей глаза у Медифа начинают блестеть от предвкушения. Целая мастерская в его полном распоряжении! Эшер не против, но в качестве практики просит делать не «что-нибудь», а помочь обустроить сад.

Лен просто молчит, притянув меня к себе на плечо, поглаживает по руке и излучает в пространство спокойствие и умиротворение. Как раньше, когда мы были только вдвоём.

Проходит около часа, прежде чем усталость даёт о себе знать, и Рраяр первым заявляет, что пора бы уже отдохнуть. Мужчины начинают разбредаться по спальням, а я, предупредив Медифа, что задержусь, приступаю к задуманному.

Стучать и ждать разрешения не требуется: Сиор сам открывает дверь, стоило только к ней подойти. С улыбкой пропускает меня в комнату. Эта улыбка такая… ожидающе-наглая, что сразу понятно: он знает, зачем я здесь.

Мечтай-мечтай!

Я, пожалуй, тоже пока помечтаю.

— Извини за сегодняшнее. Это была просто мысль. Всерьёз я тебя ни в чём не подозреваю.

— Рад это слышать… Думаю, я тоже повёл себя не лучшим образом. Не стоило привлекать столько внимания.

Отлично. Теперь, когда мы окончательно уладили наше небольшое недопонимание, можно развлечься.

— Ты ведь уже побывал в Талассе, у леди Луассис? — спрашиваю деловым тоном.

И в то же время вспоминаю, как будоражаще-приятно он пахнет, как сладко-волнительно было замирать в предвкушении поцелуя.

— Побывал, — невозмутимо подтверждает Сиор, и только хищный блеск глаз выдаёт, что он не так уж и равнодушен. — Ниссу Мирэйл она больше не побеспокоит.

— Она случайно не упомянула, куда продала её мужа, отца Медифа?

Заново оживив воспоминания о том, как в Совете он ласкал мою шею губами и горячим дыханием, снова ощущаю жаркую волну, пробежавшую вниз по позвоночнику.

Вампир на миг опускает ресницы то ли тоже переживая те ощущения, то ли пряча совсем уж жадный взгляд. И чуть заметно, выжидающе, улыбается.

— Упомянула. Только там его уже не было.

Как жаль.

Лишь бы тот мужчина вообще был жив! Медиф, наверняка, будет рад с ним познакомиться. Пусть они многое упустили, впереди ещё достаточно времени, чтобы сблизиться.

— Его же найдут?

— Мы сделаем всё возможное. Нисса Мирэйл не сомневается, что он жив, так что я передал это дело одному из своих помощников. Он отследит цепочку и сразу сообщит о результате.

— Спасибо.

Из чистого упрямства запрещаю себе его целовать. Хотя хочется. И не только поцеловать — прижаться, вдохнуть, почувствовать… всего хочется! Но взыгравшая гордость комком засела в груди: первой — не сдамся!

На этот раз Сиор ни жестом, ни взглядом не выдаёт, что что-то там видел.

— Спокойной ночи? — это звучит как вопрос.

— Спокойной ночи, — выдыхаю, пряча разочарование.

Если бы он хотя бы не выглядел таким нахально-самоуверенным…

Ну почему мы оба настолько упрямые? Понимаю ведь, что глупо. Но готова сама себя лишить удовольствия, чтобы доказать, что самая упёртая в этой комнате.

Через силу развернувшись, ускоряю шаг, чтобы быстрее уйти. Может быть, разговор с Эшером прочистит мне голову?

Сиор настигает внезапно и совершенно бесшумно. Одной рукой, как когда-то грозился, подхватывает за талию, отрывая от пола, другой захлопывает дверь и с силой вжимает меня в стену.

— Уступить — не значит признать поражение, — мурлычет, лукаво улыбаясь. — Иногда это и есть победа.

Чтобы он ни говорил о том, что цивилизованные вампиры уже не кусаются, целовать ему больше всего нравится именно в шею. Страстно и агрессивно, но в то же время настолько восхитительно, что коленки слабеют и жар по всему телу, и дышать получается только урывками.

Осознание, что Сиор — настоящий вампир, что я настолько близкоподпустила к себе опасного хищника, ещё больше заводит. А уж когда этот хищник, глядя в глаза, с вкрадчивой мягкостью гладит меня по щеке, я понимаю, почему маленькие зверьки застывают, как зачарованные, вместо того, чтобы бежать и спасаться.

У Сиора гипнотический взгляд, отнимающий волю. Сейчас это особенно хорошо чувствуется.

Ласково ведёт по шее, прослеживая голубую ниточку вены, а в следующий миг до дрожи реалистично кривит губы в злодейской ухмылке и запускает пальцы в волосы, крепко захватив их на затылке. От неожиданности я дёргаюсь в сторону, но Сиор держит по-настоящему крепко, всерьёз, и смотрит с такой жаждой, будто хочет выпить, впитать мои эмоции. Страх, злость, восторг и возбуждение затапливают, переплетаются так тесно, что я даже не успеваю разобраться, нравятся ли мне эти ощущения. Слишком уж непривычно, слишком по-настоящему, хотя где-то на задворках и мелькает мысль, что это игра.

Больше не делая попыток вырваться, замираю, а сердце заходится испуганным и восторженным трепетом.

Откуда это во мне? Неужели всегда где-то пряталось?

Да быть такого не может!

Жёсткая хватка настороженно разжимается.

Не шевелюсь. Медленно расслабляюсь, не смея моргнуть и прислушиваясь к тому, как вампирские пальцы заботливо массируют голову. Этот контраст…с ума сойти можно…

Стоит только моему дыханию чуть выровняться, Сиор наклоняется. Осторожно, вдумчиво, прижимается своими губами к моим, проводит по ним кончиком языка и, наконец, целует. Бережно-бережно. Нежно.

То, что случилось, принесло такой безумный взрыв эмоций, что напрочь выбило из головы мысли. Все-все, до единой. Теперь там пусто, звонко и спокойно, как никогда прежде.

Короткий блаженный миг тишины и ясности, а потом ураганом налетает осознание того, что проделал этот… этот… слов приличных на него не хватает!

И ведь даже не знаю, как реагировать! То ли рассердиться на то, что он обращался со мной — со мной! — как дрессировщик, и вылететь из комнаты, хлопнув дверью. То ли сейчас же отомстить, впившись в эти наглые, самые желанные губы, так чтобы ему стало больно. То ли просто поцеловать и посмеяться, потому что это было ново, местами приятно и интересно.

Ну ладно. Признаю, на самом деле, приятно было всё, кроме чувства, что кто-то полностью меня контролирует. Эшер проявил только намёк на контроль, но я чуть было не возмутилась, а Сиор и вовсе зажал со всех сторон. Это ощущение беспомощности, зависимости… нет уж.

— Ты сама так хотела. Я всего лишь услышал и развил твою мысль.

— Неправда. Мне нравилась иллюзия опасности, а не вот это вот…

Даже от воспоминаний мурашки! Взбудораженные, правда, весёлые и не колючие.

— Уверена? Подожди, не торопись. Я ведь постоянно следил за тем, о чём ты думаешь.

Сиор знает, что прав. Я, если быть уж совсем-совсем честной, тоже знаю, что он прав, но… Но!

Покачав головой, вампир усмехается и больше не настаивает на том, чтобы я отвечала вслух. И это, как ни странно, даёт прямо противоположный эффект.

— Мне было странно, — говорю сердито. — Не то чтобы не понравилось, просто… не знаю. Представь, что мы бы поменялись ролями, и сам поймёшь.

Вот уж чего я не ожидала, так это заинтересованности!

— Хочешь попробовать?

Это не вызов. Сиор и впрямь не против.

Почему он не возражает, как задумывалось? А если я соглашусь? Разве ему не будет стыдно?.. Я ведь соглашусь! Уже согласна! Распоряжаться этим сильным, красивым мужчиной, видеть в его глазах покорность и удовольствие, м-м-м… одна мысль об этом пьянит.

Но он ведь хочет такой же отдачи взамен. Это несколько остужает мой энтузиазм. Снова стать беспомощной и послушной чужим рукам? Не знаю… Резкого негодования это уже не вызывает, но всё же не по себе.

Сиор молча и с интересом наблюдает за моими метаниями.

Его готовность добровольно превратиться из ведущего в ведомого сбивает с толку. Сердиться уже совсем не получается. На что, если он не сделал ничего унизительного, ничего, что не позволил бы сделать с собой?

Может, это со мной что-то не так? Почему мне так трудно полностью отдать инициативу?

— Ты знаешь, — улыбается. — Я ведь уже говорил. Всё дело в доверии.

Наверное, в этот момент глаза у меня распахиваются шире прежнего.

— То есть, там, в гостиной, ты вот это имел в виду?!

Окончательно развеселившись, вампир смеётся и сообщает профессорским тоном:

— Доверять друг другу очень важно. Во всех сферах.

А я понимаю, что он ведь не сказал, не опроверг, что заранее думал о таких играх!

— Сиор! — возмущаюсь, силясь перебороть собственную улыбку. — Хватит смеяться!

— Это ведь был всего лишь поцелуй, Дарисса. Все-го лишь по-це-луй. Ты так бурно на него реагируешь, что я просто не могу не думать и не предвкушать, что будет дальше. У нас с тобой ещё столько интересного впереди, столько нового…

И выжидающе замирает, прислушиваясь к тому, какие у меня всплывут ассоциации.

«Нового» и хочется, и колется. Очень-очень хочется! В самом потаённом и глубоком уголке души уже проснулись желания, озвучить которые не хватит смелости, но с Сиором… с ним говорить и не нужно.

Только спешить нельзя. Если сейчас он хоть шевельнётся в мою сторону, я сбегу под крылышко к надёжному Эшеру. Он-то точно никакими «неправильными» играми не увлекается.

Наверное.

Всё ещё пофыркивая от смеха, Сиор подкрадывается ближе и обнимает, погладив по бокам и задержав ладони на талии.

Вот же наваждение! Я глаз от него отвести не могу, не то что куда-то сбегать!

— Мне это очень нравится.

Кто бы сомневался.

— Сладких снов, Дарисса.

Если бы по мне не снились воспоминания Рраяра, то после пожелания, промурлыканного с такой томно-соблазнительной улыбкой, во сне я бы точно увидела что-нибудь эротическое. С этим самым соблазнителем в главной роли.

Специально ведь!

Чуть не взорвавшись от желания поцеловать такие близкие, искушающие губы, поскорее выдаю необходимое: «Спокойной ночи, Сиор!» и выбегаю, слыша его тихий смешок.

Всё равно! Вот так просто сдаваться не собираюсь!

Глава 13

Комната Рраяра по соседству, так что я влетаю к нему, забыв постучать.

Увидев моё частично подрумяненное лицо и оценив общее крайне возбуждённое эмоциональное состояние, джарой делает пару шагов навстречу.

— Всё хорошо? Что там Сиор с тобой сотворил?

Ох, что сотворил…

— Поцеловал.

— Да? — хмыкает, не поверив. — Надеюсь, ваши игрища никогда мне не приснятся!

— Игрища? — чтобы ни в коем случае ещё больше не покраснеть, хватаюсь за спасательный круг привычной язвительности: — А ты, значит, занимаешься любовью только в темноте и в миссионерской позе?

Рраяр провокационно изгибает бровь:

— Ты хочешь поговорить об этом, или сразу перейдём от слов к делу?

Фыркнув, прохожу мимо и плюхаюсь на кровать.

Что-то сегодня все стремятся вогнать в краску. День, наверно, такой. Но до Сиора-то Рраяру в этом плане далеко, он уже родной и знакомый, вряд ли придумает что-то, что так же качественно вышибет из колеи.

— Мелкая, — насмешливо жмурится Рраяр и падает рядом, — ты когда супружеские долги раздавать начнёшь?

— Ты для себя интересуешься или за остальных переживаешь? — уточняю ехидно.

Ловит в охапку и откидывается спиной на кровать, умудряясь в процессе перевернуть меня под себя. Плавно опускается, прижимаясь, давая почувствовать тесное соприкосновение наших тел, и насмешливо шепчет в самые губы:

— Воздержание, знаешь ли, вредно.

Его губы улыбаются, а в глазах шальной блеск, и я прямо-таки чувствую, что Рраяр вот прямо сейчас готов прекратить «воздерживаться». Одной рукой он очерчивает мою ключицу. Не отводя взгляда, обводит круглую татуировку нашей связи.

— Официально у меня только три мужа, — голос подводит и звучит вовсе не так уверенно, как хотелось бы. — Остальным я пока ничего не должна.

Мы ведь эмоционально связаны. Могло ли на него повлиять то, что было у нас с Сиором? Или всё проще, и магия вообще не при чём?

Рраяр изучает меня так внимательно, словно надеется пристыдить. Убедившись, что не преуспел, со вздохом сползает на бок, освобождая от своего веса, и кладёт голову мне на грудь.

— Завтра, ладно? — говорит тем серьёзным тоном, какой у него бывает только в исключительных случаях. — После занятий.

— Да, — соглашаюсь, ощущая внезапное волнение перед давно ожидаемым событием.

Не нарушая тишины, Рраяр обнимает меня за талию, а я лениво перебираю его медные волосы. И улыбаюсь. Сначала недоверчиво, робко, а потом всё шире и шире, не в силах скрыть переполняющего изнутри счастья.

Завтра.

Хорошо, что моего лица он не видит: точно не удержался бы от комментария, а мне совсем не хочется сейчас оттачивать остроумие.

Впрочем, Рраяр и не глядя всё чувствует. Но молчит, вместе со мной наслаждаясь лаской и близостью. Редкий момент.

Конечно, это не могло продолжаться долго.

Уже через пару минут джарой садится, устремляет на меня взгляд, и я прямо-таки чувствую, как он пытается организовать своих чертят, чтобы те подкинули что-нибудь привычно-язвительное. Судя по хмурой морщинке, всё зря. Разомлевшие хвостатые работать уже не желают.

За ним так забавно наблюдать, что я не могу удержаться — целую в слегка колючую щёку:

— Спокойной ночи, Рраяр!

— Спокойной ночи, — бурчит недовольно.

Пожелания сладких снов затянулись больше, чем я планировала, поэтому к Эшеру я стучу совсем тихонько, чтобы не разбудить, если вдруг он уже спит.

Из комнаты доносится громкий вопросительный мявк.

Осторожно заглянув, убеждаюсь в правильности своей догадки: на пушистом коричневом ковре играют, смешно прыгая по длинному ворсу, два кота — большой серый и рыжий.

Оборотень тут же подходит, чтобы приветственно боднуть в бедро и игриво куснуть за руку. Салазар же, лишившись внимания старшего родича, устремляет на меня полный немого укора взор, после чего скорбно удаляется на кровать.

— Дари, — улыбается Эшер, вернув человеческий облик.

Он, похоже, уже никого не ждал, потому что одет в пижаму. Чёрную в серую клеточку. Такую глубоко-глубоко старомо… хм… классическую, что больше подошла бы какому-нибудь почтенному старичку. Смешно и умилительно.

— Решил перед сном немного размяться в саду, а Салазару захотел поиграть, — произносит, смутившись оттого, что я застала его за вознёй с котом.

— Тогда хорошо, что я успела.

Забавная пижама прямо-таки притягивает. Подойдя ближе, ласково провожу ладонями по мягкой ткани на плечах Эшера, разглаживаю воротник, спускаюсь к груди. Материал уютно льнёт к коже. Прелесть! Хоть себе такую же покупай! То-то мужья оценят.

— Нравится? — прищуривается хитро.

У него чудесная улыбка. Насмешливая и в то же время светлая, добрая.

— Очень. Хоть и странно видеть тебя в чём-то таком.

— Когда будешь спать со мной, я готов поделиться.

Рассмеявшись, не тороплюсь отказываться. В конце концов, почему бы и нет? Эшеру и штанов хватит, а такая рубашка будет мне чуть выше колена. Тёплая, приятная… Шёлковые сорочки, конечно, хороши, но иногда хочется чего-то домашнего и простого.

— Пытаешь подкупить?

— Зависит от того, получается у меня или нет.

— Получается! — признаю со смешком. — Только я не знаю, когда это случится. Рраяр, наконец, решился, и, может быть…

Может быть, завтрашнюю ночь мы поведём вместе.

— Я понимаю. Придёшь, когда захочешь.

— Ты ведь не…

— Нет, — улыбается. — Разве что немного завидую.

Ну здорово же, когда понимают с полуслова буквально! Зачем разводить таинственность?

Благодарно прижавшись к его груди, незаметно вздыхаю от облегчения.

— Что бы я без тебя делала?

— Что бы я без тебя делал, — поправляет он, поглаживая по волосам. — До сих пор жил бы в Зачарованном лесу, наверное. Один.

Сидящий на кровати кот фыркает так пренебрежительно, словно понял каждое слово и имеет какие-то возражения.

Впрочем, кто будет его слушать?

С Эшером так хорошо и надёжно, его руки такие ласковые, что я готова стоять так целую вечность. Нас не связывает ни парность, ни предначертанность, зато я знаю, что мы выбрали друг друга по своей воле, и в чём-то это даже более значимо, более ценно. Он полюбил меня, потому что я такая, а не потому, что я — его пара. Полюбил, несмотря на наличие в семье и других мужчин. Рядом с ним моё сердце наполняется умиротворяющим теплом, проблемы отступают, а мир вокруг вновь обретает красоту.

На секунду крепче прижавшись к его груди, поднимаю голову и ничуть не удивляюсь тому, что Эшер уже заранее наклоняется, чтобы ответить на поцелуй. Он меня понимает. Без всякого чтения мыслей. Чувствует.

Мои ладони гладят его широкую спину, ласкают шею. Случайно ощутив пальцами, как ускоряется биение его сердца, бросаю заинтересованный взгляд из-под ресниц, но Эшер выглядит, как обычно, целует так же бережно, как и раньше. А ведь ему хочется не только этого. Он не признается, но тяжело получать лишь объятия и поцелуи, зная, что другим достаётся гораздо больше. Они с Медифом и Леном в одинаковом положении, но Эшера я незаслуженно обделяю, оправдывая это необходимостью сблизиться. Как будто сейчас он мне чужой. Да и когда, через сколько дней или недель, мы будем достаточно близки, чтобы перейти к более серьёзным отношениям? Он уже мой муж — куда уж серьёзнее?

Эшер замирает, вглядываясь мне в глаза, а потом улыбается.

Конечно, он догадался.

Подхватывает на руки так неожиданно, что я тихо вскрикиваю и тут же смеюсь, уткнувшись ему в плечо.

Согнав с кровати кота, Эшер осторожно, как драгоценность, укладывает туда меня и ласкает взглядом, не торопясь прикасаться.

Зар упрямо запрыгивает к нам, трётся об него боком, доказывая, что он ничуть не хуже.

— Брысь! — возмущаюсь, спихнув наглеца обратно на пол.

Вот вредитель! Такой момент портит!

И не подумав слушаться, он возвращается. С мурчанием вертится вокруг Эшера, норовя вклиниться между нами.

Оборотень терпеливо вздыхает, берёт кота в руки и быстрым шагом выносит из комнаты. Не успевает он закрыть дверь, как коридор оглашает оглушительный мявк, полный негодования и протеста. Мяуканье набирают силу и превращаются в дикие завывания, усиленные эхом и особенно хорошо слышные в ночной тишине.

Заниматься любовью под такой аккомпанемент решительно невозможно.

Эшер с виноватым видом оборачивается, но, заметив, что я не сержусь, тоже улыбается:

— В следующий раз я так просто тебя не отпущу!

Мы оба слегка разочарованы неудачей, но ведь это не главное. Важно, что наши отношения, наконец, получили толчок к развитию. Я даже не сомневаюсь, что тот самый «следующий раз» будет совсем скоро: ни мне, ни Эшеру не хочется больше это откладывать.

— Ты уж займись его воспитанием, — прошу шутливо, поднимаясь с кровати. — Я для Зара в последнее время не авторитет.

— Приставлю его в качестве няньки малышке Сефиры, когда та появится. Они быстро найдут общий язык.

Поцеловав третьего мужа и пожелав ему доброй ночи, с умиротворяющим чувством выполненного долга выхожу в коридор, а Эшер снова превращается, чтобы всё-таки немного побегать по саду.

Кошачий концерт сразу же прекращается.

Возле двери в нашу спальню я останавливаюсь, нервно закусив губу. Попробовать или нет? До зуда хочется убедиться, что дар вернулся, что я снова могу путешествовать. Вдруг на этот раз всё получится? Ведь должно же когда-нибудь…

А если нет?

Эта мысль настолько пугает, что я отдёргиваюсь, сжимаю пальцы другой рукой. Как будто это поможет… как будто мне хватит смелости на вторую попытку… Трусиха!

Хуже всего, что от меня ничего не зависит! Если бы существовали какие-нибудь упражнения или что-то ещё, я могла бы за них ухватиться, а так от бессилия хочется плакать и колотить проклятую дверь кулаками.

Нет, уж! Лучше я проверю всё завтра!

Торопливо, словно боясь, что дверная ручка кусается, вбегаю в комнату и сразу прячусь от любопытных глаз в гардеробной. Успокоившись, переодевшись и собрав волосы в свободную косу, забираюсь на кровать и только после этого сообщаю главную новость:

— Завтра Рраяр официально станет моим мужем.

— Долго же он тянул.

— Ты будешь спать с ним? — тут же спрашивает Медиф.

Лен едва слышно осуждающе вздыхает.

— Возможно. Я не знаю.

Инкуб двумя руками подгребает меня к себе:

— Вот и пришло время составлять графики… — сетует притворно. — А потом ещё и Сиор добавится…

Не выдержав, мы все негромко смеёмся.

Какое всё-таки облегчение, что он больше не ревнует! Вернее, ревнует, наверное, но не считает других мужей врагами, пытающимися отнять у него жену.

Шутки шутками, однако меня перемены беспокоят не меньше. Как это будет? Впишется ли Рраяр в наш быт? Втроём-то мы жить научились, а как насчёт Рраяра и Эшера? Сиора? А ещё «долги», о которых так ехидненько интересовался джарой… Как совместить мои возможности и желания с «аппетитами» пяти молодых мужчин?.. Нет, я безгранично счастлива, что они у меня есть, но, по-моему, пожадничала. Не многовато ли? Хоть в самом деле распределяй по дням… ночам недели: пять «рабочих» и две для себя, любимой, чтоб отоспаться. Рутина же. Скучно.

Как вообще люди живут в таких семьях? И не спросишь же ни у кого.

Не спросишь… Зато можно увидеть!

— А давай как-нибудь навестим твоих родителей, Лен? Познакомишь нас в спокойной обстановке. Может быть, даже Сиор присоединится.

— Они будут рады.

Хорошо. Познакомиться действительнонужно, а заодно я незаметно понаблюдаю, как мама и отцы Аллеона общаются между собой. Их у него, конечно, не пять, как у меня мужей, но тоже может оказаться полезно.

— И ещё кое-что. Мы с Сиором говорили о фамильярах. Вы ведь не против, чтобы он их для нас заказал?

— Каждому? — недоверчиво уточняет Лен. — Не только тебе?

— Ну да.

Выражение лица у него такое, словно речь не об артефактах, а о приобретении для каждого из нас персональной армии со всем прилагающимся оружием, техникой и зданиями.

— Ассоциация разорится на нашей семье! — ухмыляется Медиф. — Пять… нет, уже шесть фамильяров! Это же огромное состояние!

Точно, Сефире ведь тоже нужно.

— Это очень полезная вещь, Дари.

— Тогда за завтраком скажем ему, что согласны. Правда, Эшера я не спросила, но вряд ли он откажется, да?

— Ещё бы.

Взгляд Аллеона вдруг становится расфокусированным. Он замирает, уставившись в пространство, а потом со стоном утыкается лбом в подушку:

— Что случилось? — спрашиваю, стараясь не поддаваться панике.

— Работа! — отзывается он страдальчески. — Работа случилась… Знакомый прислал вызов, и мне придётся уйти. Часа на два, не больше.

Обернувшись, бросает на нас с Медифом внимательный взгляд, хмурится и собирается ещё что-то добавить, но инкуб успевает первым:

— Сочтёмся.

Сиир хмыкает и, повеселев, вполне бодро встаёт.

— Обязательно.

О чём это они тут в обход меня договариваются?

Но Аллеон в спешке уходит, и я остаюсь наедине с довольным этим обстоятельством Медифом. Понятно всё. Но сначала один важный вопрос.

— Ты хотел бы отменить клятву хранителя? Только не подумай, что мне не нужна твоя поддержка, нет! Очень нужна! Но ты ведь всё равно мой муж, этого уже ничего не изменит. Из-за клятвы я волнуюсь, что каждое наше расставание может оказаться опасным, понимаешь?

Резко выдохнув, он заставляет себя расслабиться и отнестись к предложению спокойно.

— Если мы не видимся два-три дня, ничего страшного не случится. Особенно, когда я знаю, что ты в порядке.

Ясно. Ничего инкуб не отменит. Ему самому нравится быть связанным тем обещанием хранить и оберегать, потому что это сближает нас и отличает его от других мужей.

— Я и без клятвы бы… — он умолкает, вспомнив что-то не слишком приятное. — Я и без клятвы места себе не найду, если что-то случится.

Перед глазами встаёт картина из недавнего сна, где Медиф сражался с олибэрскими стражниками. Им двигал страх не успеть, но явно не из-за угрозы магического отката.

— Ладно, — вздыхаю неохотно. — Оставим, как есть.

— Спасибо, — улыбается с облегчением.

Глупый. Хоть и любимый.

— Это мне нужно тебя благодарить.

И сделать это можно по-разному.

Проказливо улыбнувшись, глажу Медифа по щеке, дразняще очерчиваю подбородок — и вдруг проворно усаживаюсь ему на бёдра. Инкуб изумлённо распахивает глаза, задерживает дыхание, пытаясь угадать, что я задумала, а его тело уже отзывается. Зрачки расширяются, жадно поглощая дивной красоты радужку. Руки, пусть и несмело, тянутся к моей талии. Он быстро, сам того не замечая, облизывает губы и чуть ёрзает, устраиваясь удобнее.

С удовольствием провожу ноготками от плеч до живота. Обратно — обеими ладонями. Кожа под моими пальцами тёплая и нежная, а под ней — крепкие мышцы, чутко отзывающиеся на прикосновение.

Эта поза и отсутствие Аллеона влияют на Медифа странно. Он становится сдержанным. Просто лежит, осторожно гладит и позволяет делать с ним всё, что захочется, не проявляя почти никакой инициативы. Зато, прячась за тёмными ресницами, смотрит на меня так, что внизу живота сладко ноет от предвкушения. Обожание. Любовь без границ и условий. Готовность исполнить любое желание.

Гипнотизируя взглядом мои губы, едва заметно подаётся навстречу и тут же сам себя останавливает. Расслабляется. Ласкает спину, даже не пытаясь притянуть ближе и поцеловать.

— Скажи мне, чего тебе хочется, — шепчу искушающе, почти касаясь его шеи.

Медиф ёжится от контраста прохладного воздуха и моего горячего дыхания. Улыбается и приглашающе склоняет голову к плечу, чтобы я могла продолжать и потом, может быть…

— Скажи вслух.

Я уже знаю ответ, но хочу услышать.

Ещё один томно-долгий взгляд. Инкуб упрямится, но ему всё это нравится, я вижу. Он снова облизывается — на этот раз медленно и соблазнительно.

— Поцелуй меня… — шепчет скромно.

А глаза-то с хитринкой!

Склоняюсь исполнить просьбу — и попадаю в плен. Поцелуй неглубокий, но я не могу оторваться, отказаться от нежных прикосновений шёлковых губ, каждое из которых обещает всё больше и больше удовольствия.

И вот тут уже ловкие руки незаметно роняют с моих плеч бретельки сорочки, стягивают её вниз, обнажая грудь, и мягко её подхватывают. По позвоночнику прокатывается горячая волна, мысли туманятся. Я чувствую, что, несмотря на неторопливость движений, Медиф тоже возбуждён так, что ему, наверное, больно, но он ничем не выдаёт своего нетерпения.

Отстранившись, снимаю застрявшую на талии сорочку, отбрасываю куда-то в сторону. Всего секунда, но инкуб за это время ухитряется избавиться от штанов, вновь откидывается на подушки и слегка тянет меня к себе.

Не отводя глаз и не разнимая рук, плавно опускаюсь, ощущая, как наши тела сливаются. На один пронзительный миг мы оба замираем, любуясь друг другом, ловя малейшие отголоски эмоций: дрожь ресниц, невольный изгиб спины и сбившееся дыхание.

Медиф чуть крепче сжимает мои пальцы, привлекая внимание, и тут же подносит ладонь к губам, чтобы оставить в центре влажный след поцелуя.

Банально и не вовремя, но слова срываются сами:

— Я люблю тебя.

Черты его лица словно светлеют, а едва появившийся пьяный блеск глаз сменяется безбрежной нежностью.

— Моё тело, душа и сердце принадлежат лишь тебе.

Это ещё что?!

Издав какой-то хмыкающе-фыркающий звук, он переворачивается, меняясь со мной местами, и улыбается, глядя сверху вниз:

— Так говорят в Талассе.

У меня сразу возникает ряд вопросов. К примеру, насколько от любви должны повредиться извилины, чтобы мужчина добровольно сказал подобное таласской госпоже, и что она потом с ним сделает?

Только Медиф больше не хочет ничего обсуждать, а через полминуты я и всё забываю, уплывая на волнах наслаждения.

Потом нам и вовсе не до разговоров. После душа, по мере того, как в нём успокаивается гормональная буря, мой счастливый организм вспоминает, что, вообще-то, очень устал и требует отдыха, так что мы ложимся спать, даже не дождавшись возвращения Лена. Я только проверяю новенькое кольцо-артефакт, сохраняющее безмятежную прозрачность, и отключаюсь.

Сегодняшнее «кино» — сплошной поток бурлящей злости. Нет, я помню, конечно, как страшно Рраяр побелел от ярости, узнав, что его «передарили», но то что было заметно снаружи — лишь тень по сравнению с кипевшим внутри.

Как только он удержался? Теперь-то я точно знаю: притащив меня в храм, джарой собирался решить проблему радикально — немедленно связать нас самыми сильными и нерушимыми клятвами, обезопасив от любого магического воздействия. Это, возможно, даже перекрыло бы действие данной мной клятвы, а если и нет, то сильно её ослабило. Единственный минус — так было нечестно. И всё. Как бы Рраяр не бесился и не уговаривал себя, никакая выгода и угроза грядущих проблем не смогли перевесить убеждения, что брак нельзя строить на обмане и принуждении. _Ч_и_тай на К_ни_го_ед_._нет_ Трудности, в конце концов, пройдут и забудутся, а вот семья — навсегда.

Надо будет завтра поблагодарить его за чудеса выдержки. Или лучше пока не напоминать, чтоб настроение не портить?

— Спи, Дари, спи… — бормочет мне на ухо Аллеон и обнимает, прижимая спиной к себе. — Вертишься, как на сковородке…

Полусонно отметив, что оба моих мужа рядом, а значит, всё хорошо, успокоено засыпаю до самого утра.

Шевеление под боком очень осторожное, но я всё равно замечаю и, ещё не открывая глаз, потягиваюсь, наслаждаясь лёгкостью в теле. Наконец-то выспалась!

— Разбудил, — с сожалением вздыхает Медиф и, наклонившись, целует меня в уголок рта. — Доброе утро, Дари.

Он выглядит таким умиротворённо-домашним и родным, что нельзя не улыбнуться.

За окном ещё раннее утро, солнце едва встало. Но в спальне мы уже остались одни.

— Где Лен?

Неужели снова уехал работать?

— Внизу, с Рраяром и Сиором. Ничего не случилось, они просто разговаривают. Эшер, похоже, до сих пор спит.

— Тогда ладно.

Поддавшись отличному настроению, бодро вскакиваю с кровати, звонко целую приятно удивлённого инкуба в щёку, проказливо ерошу его причёсанные волосы и, напевая, убегаю в ванную.

Сегодня будет особенный день.

Умывшись и наплескавшись, приступаю к выбору платья. Хочется выглядеть красиво и в то же время чуточку провокационно — для Сиора. Пусть не думает, что вчерашний поцелуй заставит меня отказаться от нашего противостояния!

Всей кожей ощутив чужой взгляд, оборачиваюсь. В дверях, прислонившись к косяку, стоит Медиф и любуется тем, чего почти не скрывает маленький шёлковый халатик.

— Иди сюда! — зову воодушевлённо, обрадовавшись его появлению. — Вот это или это, как думаешь?

Одно — фиолетовое с вырезом-лодочкой, белым поясом и кружевной вставкой, а другое — вишнёвое с чёрной шнуровкой на спине.

Его губы трогает лукавая улыбка.

— Это, — говорит уверенно, забирая у меня второй вариант, а первый возвращает на место. — Кого именно ты собралась соблазнять? Вампира?

Оценив спокойный, даже чуть насмешливый тон, киваю:

— У нас соревнование. Я хочу выиграть.

Инкуб хмыкает и приступает к делу.

Наверное, только ему по силам соблазнить не раздевая, а, наоборот, одевая. Пока застёгивает спрятанную сбоку молнию и затягивает декоративную шнуровку, его пальцы, будто случайно, поглаживают, дразнят, касаются, и я с трудом дожидаюсь возможности развернуться и поцеловать, наконец, этого искусителя.

Причёской тоже занимается он. Что-то заплетает, начёсывает, закрепляет, и в результате получается элегантный пучок из кос с парой выпущенных у лица прядей.

— Медиф! — восторгаюсь, разглядывая своё отражение. — Я всегда знала, что ты настоящее сокровище!

— Это не трудно… — улыбается он смущённо и тут же устремляет на меня взгляд: — У тебя очень красивые волосы. А ещё ты жмуришься, когда я их перебираю. Очень смешно и мило.

Даже не пытаясь изобразить, что дуюсь, целую с готовностью подставленные губы, и мы спускаемся к остальным, в столовую.

У двери, в шаге от цели, я вдруг цепенею. Просто не могу взять и повернуть ручку. Не могу! Кажется, если я до неё дотронусь, случится что-то плохое, непоправимое…

— Дари?

Полный недоумения и беспокойства голос Медифа заставляет меня очнуться.

Мало того, что дара лишилась, так теперь ещё и фобию заработаю? Ну нет!

— Задумалась, — объясняю с улыбкой, старательно вытряхивая из головы мрачные мысли, и вхожу, наконец, в распахнутую инкубом дверь.

Мужчины, склонив разноцветные головы над одной папкой с бумагами, бурно обсуждают какие-то несоответствия в датах. Но на наше появление отвлекаются.

Как они смотрят!.. Аллеон — с любовью и уверенностью. Рраяр — удивлённо и восхищённо, сразу видно — не ожидал. А от пристально-невыносимого и вместе с тем необъяснимым образом притягательного взгляда Сиора дыхание прерывается и колени слабеют.

Медиф — ты волшебник! Эффект потрясающий!

Только как бы меня прямо сейчас за это волшебство не покусали…

— Да-а-ар-р-рисса… — мягко-мягко, обволакивающе мурлычет вампир, забыв про документы и перетекая в вертикальное положение.

Я едва не вздрагиваю от разбежавшихся по плечам мурашек, азарта и сладкого волнения, мгновенно пронзившего всё тело.

Нужно собраться! С каких пор перед ним я чувствую себя птичкой в кошачьих лапах? Любимой и счастливой птичкой, которую держат очень бережно, но в любой момент могут съесть.

Сиор уже начал красться в мою сторону. Чтобы не стоять, дожидаясь его следующего хода, заставляю себя пойти навстречу. Стараюсь спокойно, но сердце в груди так и трепещет от предвкушения.

— Доброе утро! — улыбаюсь приветливо.

Поравнявшись с ним, едва-едва касаюсь щеки поцелуем. Заглядываю в гипнотически-притягательные глаза и замираю, стремительно падая в бездонную черноту зрачков.

За мгновение до того, как он, очнувшись, поймал бы меня в объятия, из которых самой ни за что не выбраться, я успеваю упорхнуть к Аллеону.

Сиор оборачивается, натыкается взглядом на шнуровку и, готова поклясться, с удовольствием мысленно её распускает.

И без того солнечное настроение становится только лучше.

— Доброе утро! — шепчу, вкусно поцеловав Лена в губы.

— Доброе, — улыбается он. — Похоже, надо чаще давать тебе выспаться.

Рассмеявшись, оборачиваюсь к Рраяру, который, как ни странно, пока не сказал ни слова. Испытующе взглянув на его непроницаемое лицо, осторожно присаживаюсь на жениховы колени. Мы так ещё не делали, но ничего страшного же?

Тёмно-рыжая бровь слегка изгибается, но в качестве поддержки и поощрения джарой обнимает меня за талию.

Тихонько глажу его по выступающей скуле.

— Доброе утро, Рраяр.

Он ведь чувствует, сколько любви я вложила в эти слова? Должен чувствовать.

Объятие становится теснее, напоминая, что кое-кого незаслуженно обделили поцелуем, и я охотно прижимаюсь ближе, чтобы это исправить.

Пользуясь тем, что меня не прогоняют, с интересом рассматриваю плотно исписанный лист.

— Это по поводу твоего ночного вызова, Лен?

— Да. Мой кабинет чуть не сожгли. Скорее всего, это из-за родственников нисса Алкмаха, но мы собираем все сведения. И я уже попросил Сиора о фамильярах.

Всё настолько серьёзно?

— Думаешь, кто-то может проникнуть к нам в дом?

— Нет, — Рраяр успокаивающе проводит ладонью у меня по спине. — Я проверил охранные заклинания и добавил парочку от себя. Здесь безопасно.

— Вы ведь и в городе бываете, поэтому лучше заранее всё предусмотреть.

Кто бы спорил…

Когда у нас уже начнутся обычные, спокойные, дни? Они вообще когда-нибудь будут?

Появление нисса Фарна, толкающего перед собой тележку с чаем и пирожными несколько разряжает атмосферу.

— В гостиной ожидает няня для юной ниссы, — сообщает он, закончив сервировать стол. — Мне предложить гостье чай, или желаете поговорить с ней немедленно?

— Я приглашал к половине восьмого, — удивляется Аллеон. — Как раз перед работой.

— Сейчас пятнадцать минут, — сверяется с внутренними часами Рраяр. — Не так уж она и рано.

— Как быстро час пролетел… Пусть проходит. Будем знакомиться.

Почему-то няня представлялась мне этакой степенной чопорной дамой средних лет, поэтому вошедшая в столовую златокудрая куколка поначалу даже вызывает некоторое недоумение.

— Здравствуйте, ниссы! — звонко приветствует она, изобразив что-то, отдалённо напоминающее книксен. — Меня зовут Талара Лифнар.

При этом её взгляд оббежал каждого из нас, на миг задержался на мне, как на возможной подопечной, но, отметив наличие браслетов, быстро переместился на мужчин. Нисса пыталась и никак не могла решить, кто из троих хозяин дома и будущий работодатель.

— Аллеон Элктар, — представляется Лен. — Присаживайтесь.

Только тут я понимаю, что Рраяр почти не дышит, а хватка его рук причиняет мне боль.

Испуганно взглянув ему в глаза, натыкаюсь на застывший напряжённый взгляд, устремлённый на миловидную няню.

В груди холодеет. Пальцы сами собой крепче стискивают его рубашку.

Это она. Третий шанс.

Нет! Не отдам!

Но он не спрашивает. Уверенно ссадив меня со своих колен, Рраяр поднимается и подходит к девушке. Я, как в страшном сне, слежу за каждым его движением, и боюсь предположить, что будет дальше. Он ведь не откажется от меня? Она красавица, да, но мы ведь должны пожениться сегодня!

— Вы замужем, нисса?

Она растерянно взмахивает ресницами. Я и отсюда вижу, какие они у неё длинные.

— Да. Дважды.

Медиф под столом накрывает мою ладонь в незаметном ободряющем жесте. Что это значит? Рраяр ей не нравится? Или инкуб уже позаботился о том, чтобы у девушки не возникло к моему джаройю никаких лишних симпатий?

— То есть, третий мужчина, тем более обременённый связью с другой, вам не нужен? — уточняет между тем Рраяр.

— Разумеется, нет! Вы меня в чём-то обвиняете, нисс?

Он вопросительно оборачивается, и я огорчённо качаю головой: узор клятвы никуда не пропал.

В наступившем молчании голос ниссы Талары звучит неожиданно твёрдо:

— Я требую, чтобы вы объяснились.

Как-то сразу перестав быть девочкой-цветочком, она превращается во взрослую, умную женщину, ценящую свою честь и не терпящую оскорблений. Даже таких, завуалированных. Красота отходит на задний план, это в ней явно не главное.

— Присаживайтесь, — примиряюще повторяет Лен.

— Нисса Талара узнала больше, чем было сказано вслух, — улыбается элисар и представляется: — Сиор Налтрин, рад знакомству.

Он намекает, что она — вампир?

Становится очень неловко за всё, что я успела подумать, но углубляться в раскаяние некогда. Медиф, Рраяр и я тоже называем себя, а потом джарой раздражённо взмахивает рукой:

— Рассказывай, Дари.

Вдаваться в подробности с незнакомым человеком не хочется, поэтому я излагаю только основные моменты о данной в результате недопонимания клятве и упоминаю, что мы с Рраяром всё равно навсегда будем связаны. Просто на всякий случай.

Нисса Талара облегчённо смеётся.

— Я ни в коем случае не претендую на вашего мужчину! У меня два таких, и я едва-едва научилась справляться с их нравом! Третий джарой будет нам явно лишний.

Бледно-зелёные линии пропадают.

Я выдыхаю и даже ненадолго закрываю глаза. Успокаиваю заходящееся стуком сердце. Наконец-то всё позади. Никогда больше не сделаю такой глупость!

Рраяр хмыкает, услышав, в какую компанию мог бы попасть, бросает взгляд на мою руку и с независимым видом пододвигает к себе чашку чая. Пусть. Главное, в его движениях уже нет той напугавшей меня деревянной скованности.

— Давайте поговорим о вашей работе, — дружелюбно предлагает Аллеон, расслабившись и улыбнувшись. — Есть несколько моментов, которые я хотел бы обсудить до того, как к нам присоединится Сефира.

— Я слушаю, нисс Элктар.

— А мы, пожалуй, пойдём, — вклинивается Рраяр.

Так быстро?

Хотя, да! Самое время! Сейчас же ещё учитель должен прийти, нисс Рииримар. Вот уж с кем встречаться мне совершенно не хочется!

Лен и Медиф кивают, они и сами вот-вот уйдут, а Сиор, судя по взгляду, ожидает от меня какого-то озарения.

— Увидимся вечером, — предвкушающе обещает он, прищурившись.

И тут-то я резко вспоминаю, что раздразнила его и оставила «голодным».

Кажется, вечером что-то будет.

Глава 14

Привычный сияющий белым телепорт неожиданно выводит не в сад у дома Рраяра, а на площадь, неподалёку от храма.

— На занятие сейчас ты определённо не настроена, — отстранённо поясняет джарой, глядя мимо меня на гигантских стражей. — Чем ругать тебя за халтуру, лучше проведём время с пользой.

— Хорошо.

Помедлив ещё секунд десять и зародив во мне сомнения, Рраяр решительно развеивает их, просто взяв за руку. Моя ладошка тонет в его теплой и надёжной ладони.

— Ты ведь мне доверяешь, Дари? — спрашивает странным голосом.

— Конечно, да, — говорю, не раздумывая. Но, снова покосившись на его непроницаемое лицо, предусмотрительно добавляю: — В разумных пределах…

Усмехнувшись, Рраяр крепче сжимает пальцы.

— О пределах придётся забыть, — и тянет за собой в храм.

— Никакого вечного долга! — предупреждаю опасливо. — И ножей! Никаких ножей, слышишь? У нас же свадьба, а не принесение меня в жертву!

— Не паникуй. Ничего страшного не случится. Просто делай, что я говорю.

— Сначала объясни, что задумал.

— Объясню. Сразу после того, как закончим.

— Нет!

Тормозить пятками, когда кто-то за руку тянет вперёд, ребячество. Цепляться за косяки — тоже. Поэтому я ограничиваюсь усиленной демонстрацией упрямства и неодобрения.

Войдя в храм, Рраяр целенаправленно шагает к дальней стене, к одиноко стоящей статуе строгой женщины с посохом, обвитым цветком и змеёй, и останавливается, на миг засомневавшись.

— Скажи, — повторяю снова. — Вдруг я соглашусь?

— Это Ксирина, покровительница всех искателей истины.

Выглядит она очень сурово и аскетично. Белый столб алтаря тоже пуст и чист. Нет ни резьбы, ни призрачных магических созданий.

— Почему ты выбрал её?

— Если мы пройдём испытание, получим какую-нибудь награду. Конечно, это не обязательно будет возвращение твоего дара, но другого шанса может и не представиться.

Идея хорошая, хотя «испытание», честно говоря, звучит не очень. Разве нам непременно нужно сейчас рисковать?

— Но дар ведь может восстановиться и сам?

— Может… только гарантий никаких нет.

— Что за испытание? — спрашиваю, пытаясь унять волнение.

— Просто постоишь, глядя мне в глаза. Закрывать их нельзя. Всё остальное я сам сделаю. Главное, верь в меня.

Покосившись на алтарь, вспоминаю ноющее в сердце тоскливое бессилие, когда очередная попытка открыть переход заканчивается неудачей, и то, как сегодня утром не сумела повернуть ручку двери. Он видел это? Понял, что от страха лишиться дара я вот-вот заработаю фобию? Стыдно, но… Так продолжаться не может! Я хочу вернуть дар! Поначалу он ничего мне не стоил, но, если теперь нужно рискнуть, я готова. Это как одержимость, навязчивая идея. Как бы я и ни гнала от себя эти мысли, они возвращаются снова и снова. Если есть шанс, мне необходимо пройти испытание. Рраяр не предложил бы чего-то по-настоящему опасного.

Хотя…

— Аллеон бы этого не одобрил, да?

Я уже знаю ответ, но, закусив нижнюю губу, вкладываю холодную ладонь в протянутую руку. Джарой нервно смеётся, накрепко переплетая свои пальцы с моими.

— Он представления не имеет, каково лишиться магии. А мы — знаем. Это всё равно, что потерять крылья и возможность летать. Смотреть в небо и знать, что навечно прикован к земле. К такому никогда не привыкнешь, никогда не забудешь.

С ним тоже такое случалось?

— Ну всё. Готова?

Кивнув, устремляю на него взгляд.

— Мы хотим пройти испытание, — решительно обращается Рраяр к статуе. — Просим вернуть дар пересекать границы миров и благословить нашу семью.

Боковым зрением я вижу, как на алтаре вспыхивает пламя, и мгновенно понимаю, что будет дальше.

Судорожно выдохнув, впиваюсь взглядом в напряжённое лицо джаройя и до боли стискиваю его ладонь.

Не помогает.

Ни на что не обращая внимания, он неумолимо вытягивает наши руки над огнём.

Пальцы уже ощущают нестерпимый жар, и у меня внутри всё переворачивается от ужаса. Воображение рисует жуткую картинку того, какмоя кожа вот-вот покроется волдырями, почернеет и обуглится до костей.

Не слишком ли высока плата?! Может, ещё не поздно…

Отвернувшись от пылающего алтаря, Рраяр сосредотачивается на мне. Спокойный и собранный, словно не происходит ничего необычного.

— Магия требует жертв, Дари, — говорит жестко. — Ты хочешь вернуть свой дар? Соберись. Или мы немедленно отсюда уйдём.

Со скрипом пропихиваю в лёгкие новую порцию воздуха.

Нужно просто поверить. Просто поверить…

Ох, сердце сейчас переломает мне рёбра!.. Если б хоть глаза можно было закрыть!

Взгляд Рраяра — единственное, что удерживает меня от окончательного падения в пучину страха. Чем дольше смотрю — тем больше всё вокруг размывается, а эмоции блекнут. Я даже уже могу нормально дышать. Мысли замедляются и вновь обретают смысл.

Это всего лишь испытание. Оно специально задумано так, чтобы напугать до трясучки, но, если не поддаваться, всё будет хорошо.

Я хочу вернуть дар. И… что там ещё Рраяр попросил? Благословение для всей семьи? Тем более. Если для этого нужно перебороть страх, я справлюсь.

Почувствовав мою готовность продолжать, Рраяр медленно опускает наши руки.

Я знаю, что там — огонь, но намеренно не присматриваюсь, сколько сантиметров нас от него отделяет.

Ниже, ниже… Горячо, но вполне терпимо… Вот сейчас… нет, пока ещё не так уж и больно…

— Посмотри, — выдыхает джарой. — Только не испугайся.

Напряжение спадает, и его закаменевшее тело понемногу оживает. Болезненная хватка становится более бережной. Побелевшие от волнения губы вновь обретают цвет. Он даже чуточку улыбается.

Не осмеливаясь поверить, кошусь на алтарь и забываю дышать — наши руки в самой середине живого пламени! Ярко-рыжие языки, словно потоки воды, ласкают кожу почти по локоть. Я ощущаю их жар и шёлковую плотность, но неудобств это не причиняет.

Серебряные узоры брачных татуировок плавятся, перетекают, становясь шире и меняя цвет на золотой. Один, второй… третий браслет? Ярко-огненный, ажурный, он уверенно оплетает почти половину предплечья.

Любуясь фантастическим, восхитительным зрелищем, забываю все свои страхи и даже то, ради чего мы это затеяли. А потому пронзившая голову резкая боль оказывается неожиданностью.

Рраяр, тоже уже успевший поверить, что самое трудное позади, ругается и силой удерживает мою руку, которую я чуть было не выдернула, чтобы сжать раскалывающиеся виски.

— Терпи, Дари! Сейчас пройдёт, потерпи!

Хочется если не кричать, то хотя бы поплакать, только рядом Рраяр. При нём нельзя.

Мир вокруг заполняется предобморочной темнотой и мерзким звоном, насквозь пронзающим мозг. Боль накатывает волна за волной. Каждая новая — выше и дольше, чем предыдущая. В краткие мгновения облегчения я смутно осознаю, что мы, вроде, уже сидим, что Рраяр прижимает меня к себе, укачивает, а потом всё снова тонет в тумане.

— … позади. Теперь всё будет хорошо, — потихоньку звон затихает, и ко мне пробивается мерный голос джаройя. — Не плачь. Ты у меня сильная и очень упрямая. Упрямая больше, конечно, но я, так и быть, готов с этим смириться… Ну же, Дари… Рубашка уже намокла, смотри. Любимая, между прочим… была. Только по особенным случаям надевал… Нам же с тобой ещё остальных убеждать, что я как лучше хотел. Сейчас как заявятся, как налетят, а ты тут рыдаешь — кто ж нам поверит?

Он говорит, по-моему, всё подряд, не особо вдумываясь в смысл слов.

Шмыгнув носом, украдкой вытираю глаза и, снова уткнувшись Рраяру куда-то в район груди, обессилено угрожаю:

— Не смей никому рассказывать, что я плакала, иначе я… я чай твой весь спрячу! И не отдам!

Опасаясь, что он попытается отстраниться и увидит, какая я сейчас «красавица», крепче цепляюсь за спасительную рубашку, но Рраяр не шевелится, только с облегчением выдыхает:

— Не пугай меня так, Дари. В моём возрасте, знаешь ли, вредно!

— Что это было?

— Пойдём домой. Там и поговорим.

— Нет!

Джарой пытается встать, чтобы выйти на улицу и открыть телепорт, но я пока не готова показывать свою покрасневшую от слёз мордочку, да и слабость во всём теле просто убийственная.

— Идём, Дари, — не слушает он, просто поднимая на руки.

Сердито отворачиваюсь, соплю в его рубашку, но больше не спорю. Дома и правда лучше, чем здесь.

— Хорошие новости, мелкая! — сообщает, бодро шагнув с порога храма прямо в свою столовую. — Немедленное нашествие твоих мужей отменяется, потому как все они сейчас очень заняты и уже убедились, что ты в порядке… Так что скандал нам попытаются устроить вечером.

— Попытаются? — уточняю, растекаясь по креслу безвольной лужицей.

— Ну да. Во-первых, я всё контролировал. Во-вторых, у меня была причина рискнуть: фиг бы мы сами нашли, кто воровал твою магию. У них в Паранфе вообще с этим кошмар и путаница.

— Паранф — это тот мир, куда меня случайно закинуло? Где мы с Сиором познакомились?

— Он самый. Из-за проблем с фоном маги там берут себе живые источники, качают магию у людей напрямую. Наловчились так, что всем остальным и не снилось.

— Разве это не опасно?

— Ещё бы. Обычные люди лишаются жизненных сил и умирают, а маги — теряют возможность распоряжаться даром, — рассуждает, привычно священнодействуя с чайником и заваркой. — Первое, считай, медленное убийство, теперь полностью запрещено Ассоциацией, а второе разрешено только на добровольной основе.

Силы ко мне постепенно возвращаются, а вместе с ними — торжествующее ликование и интерес.

— Я ведь снова могу открывать переход, да?

— Препятствия больше нет, но может потребоваться несколько дней, чтобы…

— Ура! — не дослушав, в счастливом порыве спрыгиваю на пол, подбегаю к джаройю и крепко прижимаюсь к спине, обхватив его за талию. — Спасибо, Рраяр! Большое! Огромнейшее спасибо!

Он аккуратно ставит чайник, разворачивается, так чтобы мне не пришлось размыкать руки, и уже сам поглаживает по плечам:

— Чудо ты… — качает головой. — Только что же на ногах не держалась.

— А мне уже лучше.

— Да? — в его голосе появляются хитро-хищные интонации. — Намного?

Оценив собственное состояние, настроение и то, насколько мы близко, медленно, пристально следя за тем, как он реагирует, перемещаю руку на спину, под рубашку. Пальцами по коже. Легко, едва пробежавшись вдоль пунктирной линии позвоночника. Потом — всей ладонью, чтобы полнее ощутить приятную бархатистость.

Выдохнув чуть громче и резче обычного, Рраяр не отводит от меня взгляда. Его руки на моих плечах замирают.

— Значительно, — шепчу, улыбаясь. — Значительно лучше…

Упругая гладкость сильного тела неожиданно сменяется неровным шрамом, протянувшимся по левому боку от рёбер к лопаткам. Стоит лишь прикоснуться, как Рраяр едва уловимо вздрагивает. Со стороны не заметно, но я ощущаю его протест.

По тому, как меняются карие глаза, наполняясь чем-то несгибаемо жёстким и в то же время болезненно-уязвимым, я понимаю, что сейчас нужно забыть о своём неуступчивом характере и быть ласковой. Какой спусковой крючок случайно нажала и что за завихрения образовались под этой рыжей макушкой, узнаю позже.

Решительно переложив обе мои ладони себе на грудь, Рраяр подхватывает за бёдра, поднимает, делая шаг вперёд, и — вспышка! — уже опускает в спальне, возле кровати.

Воздух вокруг нас по-предгрозовому тяжелеет.

Джарой обаятельно улыбается. От этой его улыбки, от включившейся на полную мощность ауры притягательной мужской силы и желания мне томительно и тревожно. Хочется то ли прильнуть, то ли убежать. С ним совсем не так, как с другими: не просто страсть и нежность, а с перчинкой, как я люблю.

Растягивая «предвкушение», делает плавный шаг навстречу, тесня к кровати. Чтобы сохранить равновесие, я на шажок отступаю, а он опять придвигается. Мы настолько близко, что я всем телом чувствую манящее тепло и биение его сердца, наши губы разделяет лишь несколько миллиметров, сокращать которые Рраяр упрямо не хочет.

Проводит ладонями вверх по рукам. Любуясь, очерчивает ключицы. Оттуда — вниз, по бокам, чтобы отыскать и расстегнуть молнию. Жаль, шнуровка тут только декоративная: мне приходится поднять руки, чтобы Рраяр мог избавиться от платья. Бюстгальтер и трусики я снимаю сама, едва не плавясь под его взглядом.

Он и раньше видел меня без одежды, но только сегодня позволяет себе смотреть…так. Прежде в его глазах угадывались голодные отблески одиночества, теперь же это глаза мужчины, восхищающегося красотой своей женщины. Любимой женщины.

Его рубашку мы снимаем вместе, чтобы было быстрее. С пряжкой ремня он справляется сам и стаскивает штаны вместе с бельём.

В безмолвном восторге глажу его по груди и животу, не обращая внимания на две светлеющие полоски коротких шрамов. У него восхитительное тело — чуть золотистое от загара, подтянутое и тренированное. Мышцы не выпирают, проступая лишь при движении, перетекают, приковывая взгляд.

А на плечах — россыпь веснушек! Умилившись этому неожиданному открытию, встаю на носочки и целую именно туда, возле шеи.

Рраяр, кажется, насмешливо хмыкает. Мягко поддерживая, он укладывает меня на кровать силой своего веса, прижимается сверху. Это так приятно, так настойчиво-ласково, что я на секунду зажмуриваюсь. Ему нравится. Сейчас, здесь, джарой сам на себя не похож. Его улыбка очень добрая, руки — бережные, а губы… Эти губы, наконец, целуют мои, увлекая в вихрь ласки. До жара по всему телу, до полного помутнения рассудка и потери памяти.

Шире раздвигает мои колени, приподнимается, с нажимом поглаживая меня между ног, где давно уже влажно и скользко, и внимательно вглядывается в глаза. Я знаю, что именно он хочет увидеть: как затуманится мой взгляд, как в дымке удовольствия растворятся последние напоминания о наших прошлых обидах, и не прячу этого от него.

Порывистое движение бёдер, — я впиваюсь ногтями в его предплечья, сжимаю внутри себя так, что Рраяр тихо стонет. Этот вибрирующий звук лавой разливается в венах. Всегда считала мужские стоны безумно сексуальными, а у него, к тому же, получилось так, что дрожь по коже.

Границы растворяются в нашем стремлении обладать друг другом. Вкус поцелуев становится обжигающим, неудержимым. Руки сжимают сильнее и безжалостнее, но это именно то, что мне нужно. Что нам нужно. Я изгибаюсь, запрокинув голову. Задыхаюсь от жаркого, острого наслаждения. Рассыпаюсь искрами пламени и, наконец, вскрикиваю, всем телом устремившись к нему навстречу.

Страсть, как ураган, забрала все наши силы, опустошила, смела всё старое и отступила, оставив после себя приятную усталость. Мне даже в душ идти лень — настолько обессиленной я себя чувствую. Ну и не хочется нарушать момент. Рраяр сейчас… настоящий. Без защитных слоёв сарказма, без доспехов из равнодушия. Даже говорить ни о чём не нужно. Можно ведь просто немного полежать рядом, любуясь рубиновым блеском волос, едва заметной морщинкой на переносице, ярко-розовыми губами и смешными веснушками на плечах.

— Дари… — зовёт он, перевернувшись на бок, лицом ко мне, — вы с Леном уже обсуждали детей?

Голос задумчивый, без намёка на панику, поэтому я сразу предполагаю, что спрашивает он вовсе не потому, что боится последствий.

— Пока меня защищает браслет.

— Вот именно, — кивает. — Когда ты его отключишь? Я не настаиваю на этом прямо сейчас, но мне важно знать.

— Наверное, когда всё наладится, — пожимаю плечами. — Я понимаю, Рраяр. Ты даже не первый, кто поднимает этот вопрос. Медиф тоже хочет стать папой. Да и Аллеон с Эшером… Но нам же ничего не мешает пожить годик или два без детей? Торопиться ведь теперь некуда, а мне только двадцать три.

— Ничто не мешает, — соглашается он. — Просто чтобы ты знала: возиться с горой пелёнок и недосыпать ночами никому не придётся. Здесь всё намного проще.

Про пелёнки и бессонные ночи поучительным тоном любила напоминать мама, когда мы разговаривали по телефону, и она подозревала, что дочь-подросток может наделать глупостей. Он это видел?

— Ну да, — усмехаюсь. — Умные люди давно уже придумали памперсы.

— Я не о том. Мне не хочется, чтобы ты считала, что дети станут для тебя обузой и концом беззаботной семейной жизни. Это не так. Кто бы ни оказался отцом, любить и воспитывать их мы будем все вместе.

Рассеянно водя пальчиками по его руке, вспоминаю, какое неожиданное разочарование испытала, узнав, что, вопреки собственным же опасениям, не забеременела от Медифа. Если бы тогда всё сложилось иначе, он был бы счастлив. Наверняка, все девять месяцев светился бы, как настоящее солнце. Да и я тоже. А уж если бы папой готовился стать Рраяр…

Может, стоит попробовать? Не отключать браслет насовсем, а только один раз, когда представится случай. Если обойдётся, никто ничего не узнает, а если получится, я смогу сделать сюрприз, который точно запомнят надолго.

— Не будем пока ничего загадывать, ладно? Мы всё успеем.

— Подумай, — джарой целует меня в губы, со вздохом встаёт и тянет за собой в ванную. — А теперь пора браться за дело. Давай, пока твои… мои дорогие родственники не застали нас голыми.

— Лен придёт ругать из-за храма, да?

— Не уверен, но он до сих пор нервный.

Но Аллеон не приходит. Вместо него к нам на террасу заглядывает Сиор в сопровождении мужчины, выглядящего, как типичный бюрократ: выпирающий живот, холёные руки и недовольный взгляд человека, оторванного работой от личных дел.

— Да-да, Лен попросил меня поторопить изготовление фамильяра, — с порога улыбается вампир, с интересом оглядываясь по сторонам. — Он беспокоится. Что вы устроили?

— Отсекли канал, по которому кто-то из паранфских магов воровал у Дари магию. Теперь она почти наверняка снова сможет открывать переходы.

— Канал? — он хмурится. — Жаль, я не заметил этого раньше, а ведь знал, что там такое на каждом шагу: чуть расслабишься — станешь чьим-нибудь донором.

— Никто бы не заметил, так что, сколько бы Аллеон не ругался, испытание было единственным шансом.

— Что ж, с фамильяром нам всем будет спокойнее. Приступайте, нисс Буверт.

Мужчина всё это время изучавший меня цепким взглядом, прищуривается, оценивая браслеты, и с невозмутимым видом оборачивается к элисару:

— Я не вправе предоставить ниссе фамильяра, леар. Она не является вашей женой.

Сиор поджимает губы, раздражённый заминкой. Рраяр же, напротив, с ухмылкой скрещивает на груди руки и устраивается поудобнее. Чиновник готовится держать оборону, стараясь не показывать своей радости. Жалко ему этого фамильяра, что ли? Или премию за экономию бюджета пообещали?

— Она моя предначертанная. Я уже заполнил все документы и получил разрешение.

— Официально нисса никак с вами не связана. Фамильяры выдаются только полноправным супругам и членам семьи. После активации их нельзя никому передать. Если вы передумаете или не сойдётесь характерами, забрать артефакт не получится. Для нас это слишком серьёзные и необоснованные траты.

Раз вампир до сих пор ничего с ним не сделал, всё это правда.

— Ничего страшного, — говорю примиряюще. — Обойдусь пока без фамильяра.

Рраяр чуть слышно фыркает, и только поэтому я успеваю засечь быстрый обмен взглядами между ним и Сиором. В глазах джаройя ирония, а вот вампир всерьёз возмущён.

— В таком случае, я приду за артефактами позже, — говорит он неохотно. — Благодарю, нисс Буверт.

Как только тот степенно удаляется, гордясь победой, Сиор садится на диван с моей стороны.

— Я не знал, что так будет, и уж точно не планировал это заранее.

— Ну и зря! — смеётся джарой. — Взял бы с собой кольцо или браслет, и сейчас всё было бы уже сделано — и свадьба, и фамильяр!

В ответ на недоверчиво-раздосадованный взгляд элисара пожимаю плечами.

— Возможно.

Конечно, не в такой обстановке я хотела бы заключить брак, но, учитывая обстоятельства, вряд ли бы отказала.

Вампир со вздохом откидывает голову на спинку дивана и бездумно смотрит на небо.

— Тебе снова нужно вернуться к работе? — спрашиваю сочувствующе.

— Нет, я же иду с вами.

— С нами?

— В гости к семейству Лена, — объясняет Рраяр. — Он сказал, они ждут нас сегодня после обеда. Разве я не упоминал?

Когда, хотела бы я знать!

— А остальные?

— Соберёмся тут, а потом я открою всем телепорт. Ты читай давай, не отвлекайся… А ты не отвлекай.

Сиор усмехается и, вопреки предупреждению, пробегает пальцами по моему локтю.

— Кольца у меня сегодня с собой нет, зато я принёс для тебя вот это, — и вкладывает мне в ладонь что-то прохладно-металлическое на ощупь.

Золотая заколка в виде веточки дерева с листочками и цветами. Простая и в то же время изящная. Она ярко блестит на солнце, но по особой тщательности проработки и отсутствию футляра понятно, что этой вещице уже несколько лет, как минимум. Чья она? Он заказал её у артефактора, купил или получил по наследству?

— Я купил её у антиквара, — не выдерживает вампир молчания. — Некогда было ждать, пока он подыщет подходящий футляр. Тебе не нравится?

— Очень нравится! Я с удовольствием буду её носить. Сегодня же и начну. Спасибо, Сиор!

Он волновался. Сомневался, что угадал с подарком. С образом элисара, который я для себя нарисовала, это не вяжется. Может, Сиор не настолько уж и непоколебим? Я поспешила с выводами?

Но откуда тогда берётся льющаяся через край самоуверенность, когда мы наедине?

— Хорошо, — улыбается он. Бросает взгляд на заколку и вдруг признаётся: — Знаешь, раньше я никогда никому ничего не дарил. Даже в голову не приходило. Да и повода не было. А когда в первый раз выбрал для тебя те цветы, вдруг понял, что это, оказывается, приятно.

Стараясь не думать конкретно о нём, решаю, что во время следующей прогулки обязательно нужно будет купить мужьям какие-нибудь милые мелочи.

— Букеты были чудесные. Когда принесли второй, я не сомневалась, что его послал именно ты.

Под укоризненным взглядом Рраяра откладываю заколку на стол, посылаю вампиру извиняющуюся улыбку и вновь берусь за книжку. До конца главы о видах миров осталось всего две страницы, не так уж много.

Но как сосредоточиться, когда рядом Сиор? К Рраяру я привыкла, а вот его присутствие совсем не настраивает на учёбу.

Украдкой покосившись на соседа, замечаю, что он спокоен и безмятежен. Сидит себе, рассматривает сад, очерчивает угол стола и больше не обращает на меня никакого внимания.

Наверняка специально.

По-прежнему глядя в учебник, возвращаюсь к полюбившемуся развлечению. Представляю, как его пальцы, гладившие меня по запястью, щекотно обводят ямку на локте и поднимаются выше, лаская шею. Как отводят в сторону прядки волос, чтобы можно было приникнуть жаркими и влажными губами, провести языком вдоль вены. С того самого дня, как Сиор впервые шутливо поцеловал-укусил меня, примеряя на себя традиционный образ вампира, эта мысль возвращается с завидным упрямством. От неё мурашки по коже и ток в крови.

Вампир мужественно крепится, не мешая мне «читать», хотя я всё равно ощущаю его отклик.

Ну и ладно. А ведь мог бы взять и поцеловать. Вот прямо сейчас. Он ведь так головокружительно целуется!..

— Хватит издеваться, Дари, — ворчливо вмешивается джарой. — А то придётся тебе изменить своим принципам. Причём в самое ближайшее время и на виду удругих мужей.

Совершенно не испугавшись и не устыдившись, улыбаюсь, но глаз на всякий случай не поднимаю, чтобы не попасть под магию взгляда Сиора.

— Принципам? — переспрашивает он напряжённым голосом.

— До свадьбы — ни-ни! — усмехается Рраяр.

Пусть только попробует сказать, что это формальность, и напомнить о парности! Любовь любовью, но закрепить и оформить отношения очень важно. Это способствует порядку в моей голове. А если вампир не согласен ждать, будет ещё и после свадьбы на «диете» сидеть.

— Я понимаю, — улыбается он. — Стойкие принципы достойны уважения.

Резко забыв об учёбе, вглядываюсь в его лицо. Он ведь не станет проверять твёрдость моих убеждений?

К счастью, Сиор выглядит таким же спокойным, как и всегда, и насмехаться не собирается. Хорошо. Не уверена, что выдержала бы проверку, возьмись он за дело всерьёз. С его обаянием и необъяснимым влиянием на меня это было бы трудно.

— Читай, — строго напоминает Рраяр. — У тебя и так сегодня почти выходной.

Приходится слушаться, а то он ведь может и про тренировку вспомнить.

Но по-настоящему сконцентрироваться всё же не получается. Продираясь сквозь пункты и подпункты классификаций, краем уха я прислушиваюсь к негромкому разговору. Сиор, как и собирался, предложил Рраяру интересную подработку, и теперь мужчины обсуждают поездку в проблемный мирок, попутно строя планы дальнейшего сотрудничества.

— О! А вот и Медиф, — поворачивается джарой, и в ту же секунду на террасу быстрым шагом влетает инкуб.

Его взгляд сканирует меня от макушки до пяток.

— Дари! — восклицает укоризненно. — Я так за тебя волновался! Зачем ты снова связалась с богами?!

Ох, началось…

Места рядом со мной заняты, а на полу стоит столик, поэтому он садится со стороны Рраяра.

— Так было нужно. Я не могу без своего дара, понимаешь, Медиф? Мне было плохо.

Они волновались, но, если бы сегодняшнее утро вдруг повторилось, я не отказалась бы от прохождения испытания.

— Прости, что не связалась с тобой сама, — вот за это действительно стыдно. — Мы не ожидали, что восстановление дара окажется таким болезненным. Когда мне полегчало, Рраяр уже передал вам, что всё в порядке.

Инкуб вздыхает:

— Я бы тебя и без магии любил не меньше.

— Знаю… но это другое.

— Ты ведь решил стать оружейником? Представь, что внезапно разучился работать с металлом, — заговаривает джарой. — Представь, что, сколько бы ты ни трудился, даже самые простые заготовки получаются настолько уродливыми, что нет сил смотреть. При этом ты всё прекрасно знаешь и помнишь, но сделать ничего не получается. Рискнул бы, чтобы вернуть свои навыки?

— Это был мой единственный шанс, — добавляю.

— Не обязательно, — упрямо произносит Лен, подслушавший часть нашего разговора. — Мы могли бы обратиться к магам.

К счастью, пришедший вместе с ним Эшер укоризненных взглядов не бросает и даже ободряюще мне улыбается. Уже хорошо. А то по очереди выслушивать упрёки, пусть и заслуженные, от каждого из мужей было бы слишком уж удручающе.

Рядом с оборотнем скромно стоит Сефира, для которой это наше выяснение отношений — первый конфликт. Судя по опущенным глазам и сцепленным пальцам, ей здорово не по себе.

— Думаешь, я её не проверял? Маги бы ничего не увидели.

Аллеон, не будучи магом, убеждённым не выглядит.

— Ладно вам, — примиряюще оглядывает всех вампир. — Конечно, можно было вернуться в Паранф и поискать там кого-то, достойного доверия, но это было бы долго, и нет гарантий, что за время поисков, мы сами не станем чьими-нибудь источниками. Пока туда лучше вообще не ходить. Поэтому божественное испытание под руководством уже имеющего такой опыт Рраяра — хороший способ.

— Оно того стоило, Лен, — говорю, серьёзно глядя ему в глаза. — Не сердись. Ты ведь ещё не забыл, как сам, тайком от меня, провёл Церемонию слияния судеб? Я тогда тоже, вообще-то, волновалась, а тебя совесть не очень-то мучила.

— В следующий раз сначала обсудите всё с нами, — требует он, сдаваясь.

— Обсудим. Но, надеюсь, никакого следующего раза не будет.

Под тяжёлым взглядом сиира Рраяр тоже кивает, обещая больше не устраивать самодеятельность.

Глава 15

Дом родителей Аллеона — это, без сомнения, самое образцово-опрятное здание в городе! Аккуратный, белоснежный двухэтажный особняк с коваными балкончиками и кадками с идеально-круглыми деревцами, бодро зеленеющими даже на столбиках в углах крыши.

Шагая по подъездной дорожке, я с интересом смотрю по сторонам и не могу найти даже травинки, выбивающейся из ровно подстриженного газона. Красиво, но… наш далёкий от безупречной симметрии сад нравится мне гораздо больше.

Из растущих справа кустов доносится шорох, треск, а затем на дорожку вылетает крупное, чёрно-рыжее и пушистое… Хвост трубой, шерсть дыбом, спина выгнута, глаза плошками… Кто это вообще? Собака? Лиса? Дикая кошка?

Эшер и Сиор мгновенно закрывают собой меня и Сефиру, Медиф выхватывает кинжалы, Рраяр, обернувшись, вот-вот прыгнет, но Аллеон успевает первым:

— Бэла!

От его строгого оклика оборотень испугано приседает на задние лапы и украдкой бросает на кусты полный надежды взгляд.

Незамеченным это не остаётся.

— Рима! Немедленно смените ипостась.

Из кустарника с виноватым видом выбирается ещё один, точно такой же, пушной зверёк, и вот перед нами уже две девочки лет тринадцати-четырнадцати. Одинаковые светло-зелёные платья выглядят на двойняшках так, словно были надеты исключительно по ошибке: таким неуёмнымсорванцам больше подошли бы штаны. Подолы и руки у них в траве, аккуратные косички растрёпаны, ленточки перекосились.

Поняв, что опасности нет, все расслабляются. Инкуб убирает оружие, джарой снова становится человеком.

— Это мои кузины, — говорит Лен. — Беларвира и Рилрима Таттен.

Судя по рубиново-рыжим волосам, родственники со стороны его матери. Выходит, моя свекровь тоже может превращаться в такое чудо?

Девочки, смущённые и присмиревшие от осознания, что чуть не спровоцировали четверых взрослых мужчин на атаку, приседают в вежливом книксене. Надо же! А по разбойничьему виду и не скажешь, что они так умеют!

Заметив Медифа, Бэла и Рима обмениваются восторженными взглядами и принимаются прямо-таки поедать его глазами!

Только этого нам не хватало!

— Идите в дом, — сиир продолжает грозно хмурить брови. Парочка послушно, но неохотно разворачивается и, оборачиваясь через шаг, плетётся к крыльцу. — Я не знал, что тётя Аливрия приехала в гости. Извините.

Тут его взгляд падает на Сефиру, и я почти слышу, как щёлкает рычажок, запускающий генерацию нового плана. На этот раз это вызывает лишь любопытство, а не раздражение: привыкаю, наверное.

Отец Лена, нисс Алтондар, встречает нас в холле и, с любопытством оглядев заметно разросшееся семейство сына, сопровождает в столовую.

Внутри дом такой же светлый. Молочно белые стены украшены позолотой и картинами на историческую тематику. Мраморные полы покрыты коврами. Немногочисленная мебель выглядит неброской, но, если присмотреться, каждый стул или столик — почти произведение искусства. Всё вокруг пропитано сдержанным достоинством старинных аристократов, и я без труда могу представить Аллеона в таком интерьере. Он смотрится здесь очень уместно, хоть и кажется вдруг немного далёким: в отличие от него, для меня такие дома по-прежнему недостижимая роскошь. Даже его собственный особняк обставлен в разы проще.

Хозяйка, нисса Лавита, её второй супруг и сестра с дочерьми, уже чистыми и причёсанными (хвала магии и артефактам!), ожидают нас за сверкающим столом. Не таким большим, как можно было бы ожидать. Мы будем сидеть рядом, и кричать, чтобы быть услышанными на другом конце, не придётся.

Пока Лен всех друг с другом знакомит, я незаметно наблюдаю. Как родители отнесутся к тому, что у жены их единственного сына столько мужчин? Очень хочется, чтобы обед прошёл в семейной обстановке, но моих мужей ложным дружелюбием не проведёшь. Сиор, Медиф и Рраяр сразу почувствуют, если нам тут не рады, да и Эшеру одного взгляда хватит, чтобы это понять.

Но всё нормально. Хозяева дома, конечно, удивлены и слегка растеряны, но настроены дружелюбно. Эшера они знали ещё маленьким, так что он практически свой. Медиф, «скромный мальчик», вообще понравился ниссе Лавите ещё тогда, когда она его впервые увидела. А к элисару в принципе не может быть никаких претензий, их везде уважают. Правда, сходу распознав в Рраяре джаройя, свекровь и свёкры несколько настораживаются, опасаясь буйного и безудержного характера, свойственного представителям этой расы, однако Рраяр давно уже не импульсивный юноша. Если он иногда и дурачится, то делает это вполне осмысленно, а сейчас вообще ведёт себя со спокойной уверенностью сознательного взрослого человека.

Рима и Бэла тихонько перешептываются и хихикают, стреляя глазками в непробиваемого инкуба. Ведь маленькие же ещё, дети почти, а как смотрят! У меня от этих их взглядов улыбка так и норовит превратиться в оскал. Медиф мой!

— Девочки! — шикает на дочек нисса Аливриа. — Немедленно прекратите!

Вразумление не помогает и на секунду. Жаль, закон запрещает применять внушение, а то бы Медиф быстро подправил маленьким соблазнительницам направление мыслей.

Сиор почему-то снова «заледенел», удерживая на лице «рабочее» бесстрастно-надменное выражение. Лен тоже это замечает и предусмотрительно предлагает мне сесть рядом с ним, а сам располагается по другую сторону, рядом с инкубом и ниссом Релеоном.

Что случилось? Кто-то тут плохопро него думает?

Вампир, не оборачиваясь, едва уловимо качает головой. Если не знать, что это часть нашего безмолвного разговора, выглядит вполне естественно, и никто не обращает на это внимания.

Не про него? Про нас?

Снова нет?

Пресекая дальнейшие предположения, Сиор с лёгкой полуулыбкой кладёт ладонь мне на бедро. Поглаживает, ухитряясь делать это совсем незаметно для остальных.

Совладав с дыханием и выражением лица, успокаиваюсь. Может, вампиру просто было не по себе, вот он, по привычке, и притворился ледяным изваянием? Вряд ли же раньше ему приходилось знакомиться с родственниками, а это всегда волнительно. Даже для элисаров.

Одобрительно сжав пальцы, Сиор убирает руку и как ни в чём ни бывало, переключается на нежно-зелёный крем-суп. Подозрительный цвет угощения с лихвой компенсируется аппетитным ароматом жареных грибов, использованных в качестве украшения.

Рраяр и Эшер уже вовсю обсуждают что-то с ниссом Алтондаром. Джарой вообще, похоже, единственный, кто наслаждается компанией и обедом, не отвлекаясь на мелочи, а оборотень ко всему относится философски.

Ещё раз убедившись, что Медиф стоически игнорирует поклонниц, посылаю ему улыбку. Мне тоже не нравится, как девочки себя ведут, но не бросаться же защищать собственного мужа от двух детей. Сделать им замечание? Был бы это наш дом — пожалуй, а так лучше не буду. Не хочется с первого же дня знакомства портить отношения с родственниками. Мы и без того только недавно помирились с ниссой Лавитой.

Впрочем, свекровь я недооценила. После очередного сердитого шепота: «Девочки! Прекратите немедленно!», она неожиданно строгим и прохладным голосом произносит:

— Беларвира, Рилрима, вы ставите свою мать и меня как хозяйку этого дома в неудобное положение. Я разочарована тем, как быстро вы забыли всё, чему вас учили.

Такой тон не предвещает ничего хорошего, поэтому близняшки тут же опускают глаза в свои тарелки и хором шепчут:

— Простите, тётушка.

— Вечером мы обсудим правила поведения за столом и то, как подобает вести себя юным ниссам.

Раздаются два тяжёлых вздоха и смиренное:

— Да, тётушка.

Нисса Лавита удовлетворённо кивает и вдруг весело мне улыбается!

— Мама — признанный специалист во всём, что касается этикета, — с гордостью объясняет Аллеон. — У тебя, наверное, и сейчас есть ученики?

Связав между собой эти невинные вопросы и то, как задумчиво он смотрел на Сефиру, понимаю, что в первый раз угадала направление его мыслей. Лен решил дать нашей подопечной лучшее образование и привлечь к этому делу родительницу.

— Уже нет. Неделю назад я закончила заниматься с последним. Хочу взять перерыв и немного отдохнуть.

— В конце месяца мы думаем отправиться в Одеир, на озёра, — поддерживает супругу нисс Алтондар. — Вы могли бы поехать с нами, если хотите.

— Там чудесная природа и совсем нет посторонних! — подхватывает нисса Лавита с надеждой. — Мы все могли бы приятно провести время.

— К сожалению, сейчас не получится. У нас с Сиором много работы, а у Медифа ещё и учёба. К тому же, я нанял для Сефиры учителя. В течение месяца он будет жить у нас и готовить её к поступлению в школу.

— Что ж, тогда в другой раз.

Даже если нисса обо всём догадалась, облегчать сыну задачу она не торопится, а тот ничем не выдаёт своего нетерпения.

Почему было просто не попросить? У них так не принято? Или прямая просьба — слишком скучно для Лена?

Наблюдая за их беседой, украдкой усмехаюсь, но он замечает. Смотрит оценивающе, просчитывая как привлечь меня на свою сторону, и я киваю, заранее соглашаясь. Главное, сделать всё правильно, чтобы не оказалось, что моё участие, наоборот, развалило весь план.

Аллеон благодарно улыбается, но всего на один миг, а потом вновь заговаривает:

— Кстати, насчёт учёбы. Как ты помнишь, мама, Дарисса помогает мне с инспекциями, поэтому она тоже хочет овладеть основами этикета. Жаль, что ты решила взять отпуск, но, может быть, посоветуешь кого-то, кто мог бы помочь?

Я хотела?! Да кто вообще добровольно согласится учить все виды ложек, вилок, ножей и бокалов?! Каким жестом правильно расстилать на колени салфетку, как именно передавать соседу соль, когда начинать есть, как пользоваться ножом, на каком расстоянии держать локти… у меня уже сейчас зубы ноют от всех этих правил!

Но для работы, конечно, необходимо. Хороша я была бы, если б леди Луассис пригласила нас на официальный обед или ужин с тремя переменами блюд.

Поэтому остаётся только мило улыбнуться и подтвердить:

— Хочется чувствовать себя уверенно, независимо от того, где мы окажемся: во дворце или просто в доме заносчивого аристократа. Без талантливого учителя нам с Сефирой не обойтись.

Нисса Лавита внимательнее приглядывается к Сефире, переводит взгляд на меня — и тут по всему дому раздаётся тонкий звон, пронзительный и тревожный.

— Кто-то уничтожил охранные заклинания на ограде, — сообщает нисс Релеон, подбираясь, но не паникуя. — Через несколько минут они расправятся с защитой дома и будут тут.

Почти ни у кого, кроме детей и ниссы Аливрии, страха новость не вызывает. Крепкие же у них нервы.

— Сомневаюсь, что это воры, — обеспокоенно хмурится хозяйка. — У кого-то из вас недавно появились очередные враги?

— Боюсь, это из-за моей работы, — устало и покаянно вздыхает Аллеон, поднимаясь. — Родственники нисса Алкмаха весьма недовольны.

— Тогда это и меня касается, — Сиор и тоже встаёт. — Не беспокойтесь, я всё улажу.

На его лице так и читается: «Каким нужно быть идиотом, чтобы нападать днём, да ещё и во время визита гостей, потенциальных защитников!»

— Это касается всех, и справляться мы будем все вместе, — подводит черту Рраяр, неохотно расставаясь с тарелкой. — Эх, суп был вкусный, даже поесть не дали… Идём скорее, встретим их до того, как вломятся в дом.

— Побудьте тут, — просит Лен, поочерёдно глядя на меня, Эшера и Медифа.

Чего никто не ожидал, так это взрыва.

Нападающие оказались не идиотами. Они просто хотят избавиться от нас всех одним махом.

Часть стены сметает взрывной волной. Оконные стёкла и осколки камней шрапнелью влетают в комнату. Если бы не вспыхнувший над нами двойной магческий купол, эффект был бы убийственный.

Ошалело тряхнув гудящей головой, пытаюсь разобрать хоть что-то среди поднявшейся пыли.

— Из-под щита не выходить, — строго предупреждает джарой, обращаясь в первую очередь ко мне.

Приходится согласиться. Да и куда тут идти? Ничего же не видно.

Едва Аллеон, Рраяр и Сиор покидают мерцающий жёлтым купол, их фигуры становятся практически неразличимыми.

— Всё будет хорошо, — уверенно говорит Эшер, улыбнувшись Сефире. — Не бойся.

— Они обязательно справятся, — добавляет Медиф уже для меня.

Вампир, джарой и сиир — та ещё боевая мощь, только как же не волноваться, зная, что те, кого я люблю, подвергают себя опасности?

Нисса Лавита шепчет что-то успокаивающее своей сестре. Близняшки вот-вот заплачут, но пока держатся. Ниссы Алтондар и Релеон обсуждают тех, кто мог бы решиться на столь наглый поступок — средь бела дня взорвать дом члена Круга. Это нападения явно не первое в их долгой жизни.

Со стороны холла доносится громкий, полный боли вопль. Бросив испуганный взгляд на кольцо, с облегчением понимаю, что кричал кто-то чужой.

Как же тяжело ждать в неизвестности!

— Отойди, Дари, — ровно произносит Медиф, поудобнее перехватывая кинжалы.

Его напряжённый взгляд устремлён вперёд, сквозь оседающую пылевую завесу.

Разговоры затихают. Мужчины берутся за оружие, и даже нисса Лавита получает от мужа узкий стилет.

— Возьми, — сосредоточенный Эшер протягивает мне чёрную рукоятку короткого клинка. — Если что, мы прикроем. Попробуй открыть переход и увести детей и женщин.

— Я вас не брошу!

— Ты же умница и сама всё понимаешь.

Купол над нами словно ждал этих слов, чтобы исчезнуть, напоследок впитав в себя мощнейший удар.

Медиф стремительной тенью бросается вперёд, а Эшер сжимает мою ладонь.

— Уходите.

Я даже не могу поцеловать его, потому что это время будет украдено у остальных. Мужчины не для того рискуют.

Пока он контролирует обстановку с одной стороны, отцы Лена осторожно отходят назад, чтобы убедиться, что в коридоре никого нет и я могу открыть переход, не опасаясь подхватить лишних пассажиров. Нас и так много, мне нельзя снова рисковать своими способностями.

Скрепя сердце, заставляю себя повернуться к оборотню спиной.

— Никого, — сообщает нисс Алтондар. — Можешь открывать, Дарисса.

Кто бы знал, как мне тоскливо и страшно! Утром, после испытания, я не проверяла свои способности: чувствовала, что нужно выждать, восстановиться, иначе снова ничего не получится. Но сейчас у нас нет времени. Мы не знаем, сколько в доме врагов, не знаем, какие у них способности, и нужно как можно скорее покинуть опасное место. Мужчины справятся, я в это верю, но мы шестеро — их слабое место.

Поддавшись паранойе, решаю открывать переход не в особняк Аллеона, не к себе домой и не к Рраяру, а туда, где женщинам точно ничего не угрожает. В Талассу. На центральную улицу столицы.

По спине бегут мурашки, когда я снова уверенно берусь за круглую дверную ручку. На этот раз всё получится, по-другому и быть не может. На сомнения и неудачи просто нет времени.

За дверью густая клубящаяся темнота.

Качнувшись от накатившей слабости, крепче сжимаю зубы и первой делаю шаг. Следом идёт нисса Лавита с Сефирой, зябко обхватившей себя за плечи, за ними — нисса Аливрия с дочерьми.

Мы выходим у площади, где когда-то купили Гарари. Сейчас, к счастью, помост пуст.

В городе, как всегда, играет ненавязчивая музыка, светит солнце и царит атмосфера бесконечного праздника. Немногочисленные прохожие не обращают на нас никакого внимания.

Переждав лёгкое головокружение, оглядываюсь по сторонам, прикидывая, в какую сторону лучше пойти. Нам нужно что-нибудь тихое, где можно дождаться новостей, но парк не подойдёт. Лучше иметь поблизости несколько выходов на случай разных непредвиденных обстоятельств.

— Это Таласса? — уточняет нисса Лавита, пряча кинжал.

— Да, мы в Мэлвии. Уж тут-то точно никто не нападёт.

Она кивает и поворачивается к племянницам:

— От нас — никуда! Ведите себя сдержано. Нам не нужны неприятности с местными госпожами.

— Давайте подождём в кафе? — предлагаю, определившись.

Деньги у меня есть. Сейчас, конечно, не до еды, но лучше уж ковырять ложечкой шарик мороженного, чем слоняться по улице. Не хватало ещё стать свидетелями (или участниками!) какой-нибудь неприглядной сцены.

Ближайшее подходящее место — ресторанчик с террасой. Больше половины белых ажурных столиков свободны, никто не помешает нам устроиться в углу, за полупрозрачным зелёным тюлем, подальше от остальных посетителей.

Молодой официант, несущий заказ за соседний столик, встречает нашу большую компанию затравленным взглядом, но храбро пытается улыбаться. Обеспокоенные лица, похоже, кажутся ему злыми, и ничего хорошего парень не ждёт.

Кольцо нагревается, и камень вдруг становится розовым.

Запнувшись на полпути, замираю, не сводя с него глаз. Только бы не покраснело!

Уф-ф… Обошлось.

Боясь отвлекать мужчин разговорами через артефакт, сажусь на мягкий стул, и неожиданно вспоминаю кое-что важное:

— У нас дома осталась няня Сефиры и мать Медифа. Совсем одни. Может быть, стоит…

— Нет. Кто бы ни разрушил нашу столовую, он знал, что вы тоже будете там. Им не было смысла тратить силы ещё и на второй особняк.

Вздыхаю и больше не спорю. Меня так и подмывает вернуться, ведь они там сражаются. Но что, если своим появлением я всё испорчу, подставлю кого-нибудь под удар?

Нужно было лучше учиться и старательнее тренироваться с мечом, а не стенать на пробежке!

Нисса Лавита тоже волнуется, но всё же держит себя в руках. Листает зелёную книжицу меню, скользит взглядом по списку.

— Почему бы нам не заказать чай и вот этот яблочный штрудель?

Предложение нравится только девочкам-оборотням. В новой обстановке они поразительно быстро забыли случившееся каких-то десять минут назад и с любопытством рассматривают таласских леди.

Официант, стараясь держаться невозмутимо, принимает заказ и исчезает, радуясь, что легко отделался.

Прозрачный камешек на кольце угрожающе мутнеет. Что это означает?

Должна ли я рискнуть? Оставить всех здесь, в безопасности, и осторожно разузнать, что происходит? Лен ведь ни за что не признается, если им будет нужна помощь. Да и Медиф тоже. Разве что Рраяр или Эшер, но они ведь могли разделиться.

— Серый? — свекровь тоже иногда поглядывает на мой артефакт. — Работают на пределе сил, значит. Надо же… Я была уверена, что с их способностями никакие противники не страшны.

Убедившись, что сестра занята детьми, она наклоняется ко мне и шепотом обещает:

— Если камень станет красным, мы вернёмся вместе. Мужчины, конечно, будут ругаться, но не в моих правилах бросать свою семью в трудный момент.

— Ругаться? — смешок получается нервным. — Боюсь, я просто так не отделаюсь…

Загонят на тренировку и отобьют мечом мою многострадальную попу, раз уж спокойно ей всё равно не сидится.

Нисса тоже тихо смеётся:

— Да, двое — это не пятеро! Как вы все уживаетесь вместе?

— Хорошо. Жаль только, что в сутках всего двадцать четыре часа: я не всегда успеваю уделить каждому достаточно времени… А ещё, если честно, собираясь в гости, я надеялась поучиться на вашем примере.

Моё желание перенять опыт ей по душе.

— Уверена, из Аллеона получился хороший старший супруг. Ты всегда найдёшь у него поддержку и понимание. Держитесь друг друга, и всё образуется. Быт, работа, учёба — второстепенны. Любые трудности можно преодолеть, а неприятности пережить. Главное, не забывать о семье и не позволять чувствам погаснуть.

— Вита! — испуганно шепчет нисса Аливрия, уставившись на заметно дрожащую Сефиру. — Девочка вот-вот обернётся! Это её первый раз?

А Эшера нет рядом!

— Первый, — взволнованно посмотрев на худенькую сжавшуюся фигурку, обеспокоенно признаюсь: — Я не знаю, что делать.

— Для начала, дышать, — нисса Лавита мгновенно становится собранной и присаживается рядом с Сефирой. — Знаю, тебя мутит, но так только кажется. Дыши ровно и глубоко. Глубоко… Вот так. Постарайся расслабиться. Мы все будем рядом.

Как хорошо, что она тоже оборотень!

Поминутно проверяя кольцо, я с тревогой ожидаю самого превращения. Все виденные мною оборотни меняли ипостась без усилий и боли, а Сефиру трясёт и лихорадит. В какой-то момент я даже начинаю сомневаться, что у неё получится, но тут человеческое тело идёт рябью, как если бы у меня перед глазами вдруг начало всё расплываться, а после на стуле оказывается крохотный зверёк, размером с ладошку. У неё белый животик и ярко-голубая полосатая спинка. Хвост длинный, длиннее самого тела. Маленькие ушки прячутся среди пушистого меха. Это не котёнок, не лисёнок и не щенок. Я даже предположить не берусь, что за неведомая зверушка у нас завелась. Судя по растерянным лицам, оборотни её тоже не узнают.

Оглядев всех огромными голубыми глазищами, малышка неуверенно переступает короткими лапками и принимается плакать. Несмотря на тщедушное тельце, писк получается пронзительным и жалобным-жалобным. Сразу понятно, что она зовёт маму, потому что ей одиноко и ужасно страшно.

— Дайте мне, — воркующим голосом просит нисса Аливрия. — Иди сюда, маленькая моя. Смотри, какая ты красавица…

Но в ласковых объятиях зверёнок не затихает, а, наоборот, вырывается и ещё горше рыдает, срываясь на скулёж, и её приходится вернуть на стул.

— Нужно, чтобы рядом был член семьи, — расстроено заключает свекровь. — Или хотя бы кто-то из её вида.

Где же их взять? Если родственники и есть, они живут в Олибэре, но, что более вероятно, мать Сефиры похитили или тайком продали откуда-то из другого мира. Она была совсем одна, когда мы её забирали.

Какое отвратительное чувство — беспомощность! Рядом со мной горько плачет ребёнок, а я ничего не могу сделать, чтобы её утешить.

Юркая голубая тень змейкой мелькает между стульями и замирает перед нашим столом, обводя всех умным взглядом и останавливая его на Сефире. Оборотень! Такой же оборотень, как она, только взрослый! Совсем невысокая, всего лишь полметра, но длинная и тонкая, как хорёк, с узкими рогами, венчающими изящную морду. Нашлась, услышала всё-таки!

Как бросается ей навстречу малышка! С отчаянным взвизгиванием, поскальзываясь, путаясь в лапах! Так рванула, что точно упала бы, если б нисса Лавита не успела подхватить её и опустить на пол.

Мы отодвигаем стулья, чтобы дать им место в углу террасы. Старшая оборотень ложится, добродушно глядя на прыгающую вокруг мелочь. Терпеливо ждёт, пока та выразит свой восторг, и даже лижет ей лоб, смешно натягивая шкурку. Не проходит и пяти минут, как Сефира устаёт, и её тут же заключают в тёплый пушистый клубок, где она засыпает.

«Дари, можете возвращаться, — раздаётся у меня в голове голос Лена. — Мы здесь закончили».

Он спокоен. Всё обошлось, и никто не пострадал.

Вместе со вздохом облегчения из меня будто вынимают стержень. Сразу наваливается усталость. Хочется домой, в безопасность. Хочется очутиться между моими любимыми мужчинами и уснуть, ощущая тепло их тел.

«Всё, что захочешь, любимая», — отзывается он, почувствовав эти мысли по артефакту, и я знаю, что Лен улыбается.

Но возвращаться домой ещё рано.

«Пока никак. У нас тут Сефира от стресса в оборотня превратилась, и теперь какая-то незнакомая таласская оборотница её утешает».

«Ясно. Сейчас к вам придёт Рраяр».

— Никто не пострадал, — сообщаю остальным. — Мы можем возвращаться домой, как только закончим здесь.

Большой оборотень текуче встаёт, оставив маленький голубой комок досыпать, и превращается.

Вообще-то, я думала, что плач зверёнка разбудил чей-то материнский инстинкт, и нам помогала женщина. Но это парень. Высокий и сухощавый, темноволосый. С тоской во взгляде и тонким шрамом на правой щеке.

Сглотнув, он через силу опускается на колени и просит:

— Позвольте мне служить этой госпоже. Ей нужно, чтобы рядом был другой лимаэр, а нас мало. Я думал, один остался, последний.

Так вот, как они называются, лимаэры.

— Мы не можем, — вздыхаю, отводя взгляд от его гаснущих глаз. — Мы живём в другом отражении, а из Талассы нельзя забирать мужчин.

— Я тоже не из Талассы! Я свободный и много всего умею! Сам буду себя содержать, только позвольте… — сжимает кулаки, склоняет голову ещё ниже и с маниакальным упрямством шепчет: — Она моя, понимаете?

— Хватит издеваться над парнем, Дари, — лениво проговаривает Рраяр, наслаждающийся представлением из-за соседнего столика. — Соскучилась по Талассе? Медиф плохо на тебя повлиял!.. А ты встань, нечего пол протирать. Вставай, вставай!.. Вот болезный… — раздражённый тем, что оборотень не послушался, он за шкирку вздёргивает его на ноги. — Все вы, влюблённые, ненормальные! Давай к себе, за вещичками. Мы будем ждать тебя здесь.

Парень настороженно косится на нас, бросает жадный взгляд на Сефиру, а потом всё же срывается с места.

Джарой насмешливо фыркает:

— От жизни с тобой у Лена пророческий дар прорезался: не зря он опасался, что ты притащишь в дом ещё одного мужика. Никуда нельзя без присмотра отправить!

— Ему не обязательно жить у нас. Будет работать и снимать жильё.

Или, например, поможет Эшеру восстанавливать дом и участок. А ещё нужно заново наладить работу мастерских. Если оборотень правда способный — не пропадёт. Не бросать же его: будущий зять, всё-таки, жалко. И так не понятно, как он тут выживал, в окружении местных акул.

— Дом уцелел? — спрашивает нисса Лавита.

— Вполне. Мы даже стен нигде не испачкали. Кроме столовой. Всех напавших поймали, и Сиор с ними обстоятельно побеседовал, а потом сдал стражникам. Защиту я обновил. Больше вас не побеспокоят.

— Кто это был?

— Мадший брат нисса Алкмаха с наёмниками. И ведь не за деньги работали, а за идею боролись! Верили, что несправедливо обвинённого защищают.

— Весь род уничтожен. Такая старинная семья — и всё прахом, — с сожалением произносит свекровь, а потом твёрдо сжимает губы: — Впрочем, они это и заслужили. Кресло в Совете должны занимать лишь достойные.

Пока ждём возвращения лимаэра, кто-то доедает десерт, кто-то разговаривает, а я связываюсь с Аллеоном, чтобы предупредить его, что Сефира встретила своего будущего мужа, и вернёмся мы вместе с ним. Сиир, насторожившийся при упоминании очередного чужого мужчины, успокаивается, узнав, что на меня тот не претендует, и воспринимает новость довольно оптимистично. Хоть Сефире ещё только четырнадцать, наличие пары пойдёт ей на пользу. Пусть знакомятся, привыкают друг к другу, учатся говорить на одном языке, несмотря на то, что родились в разных мирах. Он поможет ей обрести уверенность в себе, она же для него — свет в окошке. Парень и сам понимает, что Сефира пока слишком юна, но, на всякий случай, Лен обещает провести с ним воспитательную беседу.

— Смотри, — ухмыляется Рраяр, — несётся, заблудший, от счастья ничего перед собой не видит.

Оборотень действительно так спешит, что едва не задевает идущую мимо девушку, успев вывернуться буквально в последний момент. Повезло, иначе она бы его туфлей по дороге размазала.

Из вещей у него лишь небольшая сумка и какой-то старый потрескавшийся чемоданчик.

Первым делом убедившись, что его невеста по-прежнему мирно спит, утомлённая оборотом, он проверяет нас: не сердимся ли за задержку, и уже после этого вспоминает о воспитании:

— Шарэрд Белтиир. Прошу прощения, что заставил вас ждать: мне нужно было предупредить хозяина квартиры, чтобы не волновался, и уволиться.

— Рраяр, — коротко называется джарой и, к моему удивлению, протягивает парню руку для рукопожатия. — Бери своё пушистое сокровище. Никому другому она не дастся.

Что такого он разглядел в этом Шарэрде, что с первых же минут стал его уважать?

Хотя, выдержка у него есть. После разрешения нести Сефиру, он всем телом подаётся к ней, но тут же справляется с этим порывом и знакомится с ниссой Лавитой, её сестрой и племянницами. Вежливо, с поцелуями ручек. Мне же, предварительно покосившись на ухмылку бдящего Рраяра, просто почтительно кланяется. Умный какой…

Чтобы не рисковать, приходится поделить всех на две группы и каждую проводить отдельно.

Нисса Лавита, ожидаемо, сразу же устремляется к своим мужьям, и никакие познания в этикете не мешают ей при всех обнимать обоих супругов. Аллеон и Эшер, вполне целые и опрятные, перебрасываясь короткими фразами, с интересом рассматривают голубое чудо, сладко спящее на груди у Шарэрда. Рраяр вертится возле них. А ко мне подходит Сиор.

— Дарисса, — он всегда обращается только так, полным именем. Иногда оно звучит легко, как дразнящее касание пёрышка, иногда — как вкрадчивый шёпот, а сейчас — весомо и серьёзно. — Я должен уйти, но сначала хочу обсудить с тобой кое-что важное.

Его взгляд падает на мои браслеты, и Сиор почти незаметно переводит дыхание. Волнуется?

— Завтра вечером я принесу для тебя кольцо… но это не всё. Будет полнолуние. Если ты согласишься, мы сможем заключить брак так, как это принято среди нас.

Ночная вампирская церемония? Звучит интригующе.

— Это важно, да?

Он мог бы обойтись только кольцом. Мог получить татуировку в храме.

— Мне бы хотелось разделить с тобой лунный свет, — в светлых глазах внезапно мелькает почти демонический отблеск. Словно мы в зловещем готическом замке, и вокруг глубокая ночь, а не залитый солнцем сад.

Но мне не страшно — я очарована этим блеском.

Плавно и стремительно сократив между нами расстояние, вампир с каким-то особенным предвкушением гладит меня по щеке, прижимается губами к шее и шепчет:

— Тебе понравится… если не испугаешься.

Понимаю, что он нарочно провоцирует, но всё равно улыбаюсь. Я пойду с ним. Конечно, сначала попробую выяснить, на что соглашаюсь, но, по сути, знание ничего не изменит. Это вопрос доверия.

Глава 16

— Ты идёшь? — деловито окликает Рраяр, обращаясь к Сиору.

Они уйдут вместе? Я помню, что эти двое договорились иногда работать в команде, но неужели прямо сейчас? Как же наша первая брачная ночь? Того, что было, мне мало! Я думала, сегодня — хотя бы сегодня! — мы, будем вместе. Надеялась, что и Эшера получится в это вовлечь, а ночью, если бы всё прошло хорошо, мы могли бы заняться любовью.

Ну и пусть идёт, если хочет!

Выдохнув и взяв себя в руки, понимаю, что поступаю по-женски в самом плохом смысле слова. Обижаюсь, сама точно не зная на что. Рраяр ведь не домосед и не затворник. Глупо ожидать, что, женившись, он внезапно изменится и запрётся со мной дома. К тому же, у Сиора вполне может быть опасное поручение, для которого ему и понадобилась помощь джаройя. Я же не собиралась привязывать их к своей юбке! В конце концов, у меня тоже есть увлечения, и Рраяр никогда не препятствовал, а я ревную его к работе.

Несмотря на то, что все эти мысли занимают всего пару секунд, Рраяр успевает заметить и замешательство, и вспышку разочарования, и наступившее потом просветление. Прекрасно зная о его тяге к язвительным комментариям, от приближающегося джаройя я не жду ничего хорошего. Ладно хоть решил подойти, а не стал излагать свои выводы на всю комнату.

— Ревнуешь? Уже? — усмехается уголком губ.

— Ничего подобного. Сам же видишь — ни намёка на ревность.

Он улыбается, словно и в самом деле изучает мои эмоции, а потом обнимает за талию и шепчет в губы:

— Я не собираюсь ждать, когда дойдёт очередь до моей спальни. Зачем, если можно украсть тебя утром, соблазнить и не выпускать из кровати до самого вечера?

Нет, ну если в таком контексте…

— Вы вернётесь только завтрашним вечером?

— Может быть, Рраяр освободится пораньше, — обнадёживает стоящий рядом Сиор.

Ему, наверное, неловко за то, что временно лишает меня внимания одного из мужей.

— Мы постараемся быть к ужину, — джарой его словно и не услышал.

Что бы ни думал по этому поводу элисар, возвращаться раньше, чем досмотрит обешанный «спектакль» до конца, он определённо не собирается.

Да, вдвоём точно лучше. Так я меньше буду за них волноваться. А пока все работают, проведу время с Эшером.

Рраяр неожиданно пылко приникает к моим губам. Прижимает к себе, целует подбородок, шею и, не отрываясь, почти беззвучно выдыхает на ухо:

— Соглашайся на церемонию.

Вряд ли хоть кто-нибудь ещё это услышал. Даже я сначала подумала, что мне примерещилось.

— Не скучай, — усмехается он, как ни в чём не бывало, прежде чем отойти.

Сиор делает шаг навстречу, ласкает взглядом моё лицо, и я едва успеваю вовремя спохватиться, чтоб не качнуться к нему, не прижаться. Пусть обнимает первым!

Он улыбается: заметил, конечно же, и всё понял, но оставляет этот раунд за мной.

— Я буду скучать, — признаётся тихо, медленно скользя ладонями у меня по спине. — Но не думай, что победила, мы ещё не закончили. Ты сдашься мне, вот увидишь.

Насмешливо глядя в обманчиво-безмятежные глаза, глажу его грудь, спускаясь до самого пояса штанов. Очерчиваю круглую серебристую пряжку с резным узором и позволяю себе помечтать о том, что вместо холодного металла с удовольствием коснулась бы его кожи, неизменно скрытой слоями одежды. Я ведь догадываюсь, что завтра, на церемонии, мы не цветочки собирать будем, так почему бы не дать волю воображению?

Представляю, как Сиор неспешно разденется, как его изящное и удивительно сильное тело светится в лунных лучах. Как он будет смотреть на меня, обнажённую, со смесью любви, жажды и вожделения и в первый раз обожжёт поцелуем грудь — нежную, молочно-белую в струящемся свете звёзд.

У ледяного невозмутимого айсберга, к которому я прижимаюсь, сбивается дыхание. Забыв обо всём, он впивается в мои приглашающе проткрытые губы. Исступлённо. С едва слышным стоном, от которого сердце сладко замирает и срывается в захватывающий дух полёт по бездонной пропасти.

Напоследок Сиор прожигает меня полным обещания взглядом, в котором так и читается: «Только попробуй что-то сказать! Увидишь, что я с тобой сделаю!»

Выглядит грозно, но меня давно не пугает.

— Предвкушаю миг, когда ты признаешь своё поражение, — шепчу, едва ощутимо касаясь его тёплых и мягких губ.

Вампир выдыхает и, сдаваясь соблазну, крадёт ещё один поцелуй:

— В полнолуние ты будешь моей, — обещает с жутковатой улыбкой маньяка. — Если не согласишься, я тебя просто похищу, имей в виду.

И это ни капли не шутка! Я даже ощущаю что-то вроде страха и угрызений совести: ну нельзя же было, в самом деле, день за днём безнаказанно измываться над его нервами… Или всё-таки можно? Сиору ведь не мешьше меня нравится наша забава! И вообще, кто виноват, что я так редко его вижу? Приходится успевать воплощать задуманное в те часы, что он рядом, вот они и получаются у нас такими насыщенными.

В любом случае, остановиться сейчас — выше моих сил! Это бы значило, что я сдаюсь при первом же предупреждении.

Не будет такого. Пусть завоёвывает до последнего.

— Похитишь? — хмыкаю, весело глядя ему в глаза. — Только если сначала поймаешь. Если я вообще захочу быть пойманной… и если сам не попадёшься мне раньше.

Таинственно улыбаясь, Сиор отступает.

— Иного я и не ждал.

Хочется верить, что наши «дуэли» развлекают и поднимают ему настроение так же качественно, как и мне.

Они с Рраяром уходят, а следом за ним прощается и Медиф, лишь на минуту показавшийся из коридора: торопится к своему наставнику.

Женщины перебираются в более пригодные для жизни комнаты.

Аллеон вместе с ниссом Алтондаром отправляются составлять бумаги о произошедшем нападении, и вряд ли закончат до наступления темноты.

Остаёмся только мы с Эшером, спящая Сефира и Шарэрд.

Парень держится рядом с оборотнем, стараясь не привлекать к себе внимания. Вид у него такой решительный и упрямый, что я начинаю понимать симпатию Рраяра. Беспокоится, конечно, оказавшись в новом мире, среди почти незнакомых людей, но невесту из поля зрения не выпускает и готов от кого угодно её защитить. Этой смелостью и желанием непременно всего добиться, он похож на Медифа. Такой же молодой и вместе с тем сильный.

— Мы договорились, что нисс Шарэрд присмотрит за домом родителей и займётся его ремонтом, — объясняет Эшер, проследив за моим взглядом. — Будет там жить и работать. У него есть для этого все необходимые навыки.

Парень серьёзно кивает:

— Я непременно оправдаю ваше доверие.

Я улыбаюсь: не так уж и сильно сейчас нужен нам этот ремонт. Просто Эшер — добрый и очень отзывчивый.

— Нисса, могу ли я иногда навещать Сефиру?

— Если она захочет, — только сказав, понимаю, что, вернув человеческий облик, девушка, скорее всего, будет дичиться его так же, как остальных мужчин, и бедному Шарэрду придётся несладко. — Ты можешь приходить и видеться с ней. Но запасись терпением: Сефира раньше жила в Олибэре.

— Уверен, нисс справится, — обнадёживает Эшер. — Идёмте домой.

Привычно положив руку на его локоть, ловлю взгляд тёмных глаз.

— Если не возражаешь, я бы хотела провести вечер вместе. Могу помочь тебе с делами.

На миг он задумывается, а потом с улыбкой встряхивает головой:

— Не нужно. Почему бы нам не приготовить сегодня особенный ужин?

— Ты умеешь готовить?.. То есть, конечно, умеешь, но…

— Если тебе не нравится, можно пойти в ресторан и…

— Нравится! Я вообще давно уже не бывала на кухне.

Честно говоря, до сегодняшнего переполоха, я собиралась предложить ему навестить сестру. Но после трёх переходов лучше не рисковать.

Готовить с Аллеоном было весело. Где бы ни находился, он привык пользоваться услугами повара или питаться в ресторанах и поначалу не знал многих простейших вещей. Чихал, просыпав перец, уморительно обливался слезами, нарезая лук, обклеил все пальцы пластырями, потому что без конца задевал их собственноручно наточенным ножом, а шинкуя капусту, он выглядел, как боец, тренирующийся с кинжалом. Кухонный нож в его руках больше напоминал оружие. Процесс приготовления каждого нового блюда становился для нас чем-то новым, смешным и интересным.

С Эшером всё не так. Думаю, не ошибусь, предположив, что готовить он умеет лучше меня. По крайней мере, если дело касается мяса. Пока я занимаюсь салатом, оборотень, мурлыча под нос что-то мечтательно-романтичное, профессионально нарезает внушительныхразмеров кусок, отправляет его на сковородку и приступает к приготовлению соуса.

Мы не разговариваем, но атмосфера на кухне очень уютная. Я улыбаюсь, то и дело поглядывая на мужа и получая ответные ласовые взгляды. Это ощущение любви, согревающего душу приятия и нежной заботы, умение наслаждаться простым присутствием пришло к нам с Леном не сразу, а вот с Эшером кажется, что так было всегда. Мы словно давным-давно вместе, и каждая прожитая минута — особенная, драгоценная, преисполненная благодарности за то, что судьба свела нас.

От щедро добавленных к мясу приправ по комнате плывёт умопомрачительный аромат, и рот заранее наполняется слюной.

Эшер с довольной улыбкой сервирует стол: достаёт приборы, раскладывает салфетки и устанавливает два канделябра. Закончив с салатом, я принимаюсь ему помогать. Любовно расставляю бокалы, поправляю украшающий стол букет фиолетовых цветов и зажигаю высокие белые свечи. Эшер наполняет наши тарелки, разливает тёмное вино, а после с трепетной нежностью берёт за руку и, глядя в глаза, целует в ладонь.

Он сейчас невероятно красивый. Он всегда красивый, просто сейчас — особенно. Я никак не могу налюбоваться блеском его глаз, линией губ, мерцанием свечь, отражающимся в волосах. Не могу думать ни о чём, кроме огромной, всеобъемлющей любви к этому удивительному мужчине.

Подведя к столу, Эшер пододвигает мне стул, садится напротив и даже берётся за вилку, а сам, как зачарованный, не в силах отвести взгляд. В нём светится любовь, а не вожделение, и я медленно таю, забыв о еде.

— Прости, — оборотень первым виновато опускает глаза, разрывая контакт. И тут же снова устремляет на меня взор: — Это должен был быть спокойный ужин, но ты такая красивая, и я так… — он сбивается и неожиданно шумно выдыхает.

Только теперь я понимаю, как сильно он устал меня ждать. Каким бы ни было его самообладание и воспитание, что бы Эшер ни говорил и как бы ни улыбался, ему хочется нормального человеческого тепла. Хочется страстных поцелуев и тесных объятий. Просто он слишком джентльмен, чтобы допустить хоть намёк на навязчивость и искренне сожалеет, что это желание прорвалось наружу.

— Я люблю тебя, Эшер, — я накрываю его ладонь своей, и мужчина бережно сжимает мои пальцы. — Люблю. Извини, что тогда ушла. Мне следовало остаться.

— А мне не следовало тебя оставлять, — дополняет с улыбкой. — Ни на минуту, ни на секунду.

Конечно, никто из нас не срывается в спальню, чтобы немедленно предаться плотским утехам. Мы остаёмся сидеть за столом. Неспеша пробуем мясо, пьём восхитительное вино, и оба со сладким томлением предвкушаем то, что случится потом.

Сегодняшняя ночь — только для нас. До самого утра мы будем наедине.

Наконец, Эшер встаёт и приглашающе протягивает руку. Вся моя суть лёгкой внутренней дрожью отзывается на прикосновение его тёплых пальцев!

Дорога наверх, словно во сне. Как мы дошли, не сводя глаз друг с друга?

Это уже четвёртая первая брачная ночь, но сердце трепещет, словно всё действительно в первый раз. Моё дыхание неровное и поверхностное, и я даже не пытаюсь этого скрыть, слыша, что Эшер тоже волнуется.

Он отпирает дверь, чинно ведёт меня до середины комнаты и по-мальчишески счасливо улыбается.

Большим пальцем я глажу его по запястью, веду вверх, к локлю, пока оборотень не перехватывает мою руку.

— Сегодня я сделаю всё сам, — шепчет, поднеся ладонь к губам. Вместо того чтобы просто поцеловать, вдруг проводит по внутренней стороне кончиком языка и поднимает глаза: — Можно?

Вздрогнув от мурашек, пробежавших до самых ног, киваю. Я заранее согласна на всё, что он пожелает. Этот мужчина не перестаёт удивлять. Надёжность удивительным образом сочетается в нём с умением совершать непредсказуемые поступки.

Благодарно улыбается, мягко привлекает к себе и дарит ни с чем не сравнимый, чувственный поцелуй, умело переплетая страсть, силу и нежность. Бережно ласкает подушечками пальцев моё лицо и шею. Приятно, маняще, волнующе. Он так явно наслаждается тем, что можно, наконец, сделать всё, чего так долго хотелось, что я не шевелюсь и не тороплю. Эшер ведь не Медиф или Рраяр, он всегда был сдержан, и только теперь дал себе волю.

И снова мужские руки избавляют меня от одежды. Его губы улыбаются, но ноздри хищно трепещут, а взгляд заставляет кожу гореть. Нас обоих всё сильнее охватывает желание. С каждым вдохом, каждым ударом сердца оно нарастает больше и больше. Справившись с платьем, Эшер легко очерчивает кружевной край моего белья, вынуждая на миг замереть в ожидании. Медленно проводит по груди, по дрогнувшему от неожиданно горячего прикосновения животу, и уверенно накрывает ладонью лоно. Чуть сжимает — и я со стоном подаюсь к нему, не в силах больше стоять неподвижно.

Готова поспорить, он удовлетворённо рычит. Тихо, но совсем по-звериному.

Подхватывает на руки. Обычно это выглядит романтично и мило, но я вдруг ощущаю себя его добычей, сокровищем, которое он заполучил и тепрь прижимает к себе, не собираясь никому отдавать.

Опускает на кровать и тут же, не тратя ни секунды, ложится сверху. Почему-то именно сейчас наша разница в росте и комплекции заметна особенно хорошо. Рядом с Эшером я кажусь тонкой и маленькой, а он — большим и сильным. Но очень бережным.

Наслаждаясь лаской, мимоходом отмечаю, как он поспешно стягиват свою одежду, и льну к обнажённой груди, глажу могучую спину. Он так смотрит… Я чувствую себя самой необходимой и самой желанной, и это кружит голову сильнее вина. Ещё ни один мужчина не касался меня с таким благоговением, с таким упоением. Поцелуи цветами распускаются на моём теле, с губ срываются едва слышные стоны. Я дрожу от нетерпения, обнимаю его, притягивая ближе, боясь потерять даже малую толику любви и страсти, прижимаюсь к его бёдрам своими и прерывисто вздыхаю, когда ноющую пустоту сменяет долгожданное ощущение наполненности.

Я чувствую его внутри себя. Эшер не двигается, но мне и без того настолько хорошо, что кажется ещё чуть-чуть — и вспыхну. А если ещё изогнуться…

Он жадно припадает к моим губам, делая глубокий и плавный толчок. Я с пылом отзываюсь: нет никаких сил держать в себе все эти эмоции и ощущения! Нужно их выплеснуть, поделиться. Пусть так, без слов, лишь движениями и взглядами, но этого нам достаточно.

Ночь пролетает одним мгновением, полным удовольствия и любви. Никто нас не беспокоит. Если мужья и заглядывали в комнату, я или не заметила, или спала в уютных объятиях.

Сегодня, вопреки обыкновению, от сна-воспоминания я не проснулась: из-за усталости и возбуждения он был отривистым, зыбким, а потом, кажется, просто превратился в обычные грёзы. Помню только эпическую драку Рраяра с Медифом. Ох и потрепал он его! Да, ему тоже сильно досталось, но инкубу всё-таки больше. Они рычали, скалились и бросались, как дикие звери, норовя ударить как можно больнее, пока обоих с яростным шипением не разбросал по сторонам сиир. Одного раза им не хваило, и Лену пришлось повторить ещё дважды, прежде чем за дракой последовало не менее масшабное распитие какого-то убойного алкоголя, от которого слёзы на глаза не наворачиваются. Презрительно кривящегося инкуба коварный джарой напоил шантажом, провокациями и насмешками. Тот бысро опьянел и успокоился, а сам Рраяр пил — и оставался трезвым благодаря магии: нужно же было кому-то убрать с лиц следы их «весёлого» времяпрепровождения. В конце, вроде бы, мелькнул серьёзный разговор с Аллеоном, тоже совершенно не выглядящим пьяным, но я уже не уверена.

Уром, ещё не успев толком проснуться, потягиваюсь, со счастливой улыбкой подставляя чужим губам плечи и спину. И только через пару секунд блаженной неги понимаю, что целуют меня сразу двое. Точно, с одного края кровати сидит улыбающийся Медиф, а с другой стороны прилёг Эшер, уже одетый.

— Привет.

— Доброе утро.

— Доброе, Дари, — инкуб снова наклоняется и целует в губы, после чего бросает на хозяина спальни насмешливый взгляд: — Я уж подумал, что кто-то перепутал лето с весной и решил не выпускать тебя всю неделю…

Улыбнувшись, на всякий случай опасливо поглядываю на Эшера: Медиф ведь пошутил? Не настолько же он кот?

— Сейчас десять, — добродушно усмехнувшись, поясняет оборотень. — Мы долго спали.

— За тобой вот-вот должен прийти Рраяр, а ты ещё даже не завтракала.

— Он помогает Сиору, так что занятий сегодня не будет.

Суббота всё-таки! Заслужила же я выходной.

Интересно, исполнение супружеского долга — это уважительная причина для опоздания на урок, или в другой раз Рраяру вытащит меня прямиком из постели, если к назначенному времени не буду готова?

— Я принёс для тебя одежду, — говорит Медиф, демонстрируя свёрнутое синее платье.

Он такой предупредительный и заботливый, что становится тепло на душе. Как хорошо, что всё наладилось, а то ведь мог бы ревновать и злиться, что я провела ночь с Эшером.

— Спасибо! Подождёте меня? Я быстро.

Закутавшись в плед и подхватив вещи, сбегаю в ванную, чтобы освежиться, причесаться и переодеться.

Донёсшийся из комнаты дружный мужской смех вызывает улыбку и поднимает настроение ещё выше. Думаю, мы уже преодолели первый, самый сложный период, и сможем научиться жить вместе. Да, было непросто, но результат того стоит. Шестеро сплочённых людей — лучше, чем двое! Я никогда больше не буду одна, а мужья в любой ситуации смогут рассчитывать не только на меня, но и на поддержку друг друга. Каждый их них всегда поможет другому.

Аллеон с самого утра уехал работать, а Рраяр с Сиором, конечно, ещё не вернулись, поэтому в столовой сегодня пустуют сразу несколько стульев. Но людей всё равно непривычно много: не мы одни припозднились. Помимо нас, за столом присутствуют Сефира, нисса Талара, нисс Шарэрд и приглашённый учитель, нисс Рииримар. Помня, кто он, я держусь от флегматичного брюнета с умным взглядом подальше. Впрочем, на общении он и не настаивает, ограничившись приветствием и знакомством.

Сефира с неестественно прямой спиной сидит между няней и женихом. Мне даже становится их жаль: рядом с Шарэрдом у неё словно всё тело задеревенело, она даже не в силах на него посмотреть, а он, наоборот, не видит никого, кроме неё. Как они будут ладить?

Нисса Талара, поймав мой сочувствующий взгляд на её подопечную, вдруг улыбается и хитро подмигивает.

— По совету нисса Рииримара, мы с ниссой Сефирой и ниссом Шарэрдом отправляемся на экскурсию по городу. Не желаете пойти с нами?

— К сожалению, не могу, — отказываюсь вежливо. — Мне предстоит готовиться к занятию с Рраяром.

Чудесная женщина! Парень только вчера появился в доме, а она уже всё поняла, оценила и придумала, что нужно делать! Хоть я и тренировалась, объясняя Вайол душевные порывы Драхара, не представляю, как смогла бы убедить Сефиру довериться её оборотню.

Впрочем, наверное, у неё не получится его игнорировать: такую любовь не возможно не замечать. Хорошо, что первым она познакомилась именно с ним. Шарэрд производит впечатление сообразительного, доброго и терпеливого человека, из него получится подходящий старший супруг — опора для жены и друг для других мужей.

После завтрака Медиф с радостным блеском в глазах уходит в мастерскую, Эшер — в Совет, уладить какие-то вопросы землевладения, а я — в библиотеку. Но не заниматься, а поискать что-нибудь о брачных церемониях вампиров. Несмотря на то, что я твёрдо намерена согласиться на предложение Сиора, неизвестность нервирует.

Каким будет этот обряд? Нас обвенчают боги или какой-нибудь вампирский князь? Придётся ли делать что-нибудь жуткое? Будет ли больно? Если не выясню это сейчас, до вечера совсем изведусь.

Увы, информации удручающе мало! Спустя четыре часа поисков удаётся понять лишь то, что вампиры хранят свои церемонии в строгом секрете. Никто ничего толком не знает, зато от домыслов волосы встают дыбом: тайные храмы, человеческие жертвоприношения, литры крови несчастных невест, пролитой на алтарь тёмной богини, и даже обращение людей в вампиров! Ну не ерунда ли?!

А ведь Рраяр-то, получается, тоже ничего не знает о том, как у вампиров заключаются браки! Вот он и решил использовать нашу с ним связь, чтобы выяснить всё наверняка, увидеть, так сказать, своими глазами.

Когда на плечи ложатся чьи-то руки, я вздрагиваю от неожиданности.

— Это я, — успокаивающе поглаживает Аллеон. Наклоняется и целует в щёку. — Извини, что напугал.

— Ничего. Я тут такого начиталась, что теперь от каждого шороха подскакиваю.

Он пробегат глазами кусочек текста и хмыкает:

— Нервничаешь?

— Очень, — признаюсь честно.

Сиир присаживается рядом и прижимает к себе. Я опускаю голову ему на плечо и прикрываю глаза. От одного его присутствия мне стало гораздо спокойнее.

— Я соскучилась по тебе.

— Я тоже. Так странно было ложиться спать одному… Вот и решил отложить дела и побыть сегодня с тобой, — улыбается он. — Чего ты испугалась? На церемонии не должно быть ничего страшного. Вампиры бы давно вымерли, если б подвергали своих избранниц опасности.

— Да? — во мне откуда-то берётся ехидство. — Ты много вампиров видел? Нет? Может, в этом-то всё и дело?

Лен тихо смеётся, а потом задумчиво пожимает плечами:

— Думаю, максимум, что тебе грозит, это какой-нибудь порез на ладони. Или укус. Сиор же выбрал древний обряд, так что, скорее всего, он попросит поделиться с ним кровью.

— Ну, это-то не так страшно. Если уж я пережила, что меня покусал ты…

По комплекции тонкокостные вампиры явно проигрывают второй ипостаси сииров.

— Это разные вещи. Клыки вампиров могут увеличиваться в несколько раз, чтобы достать до вены или артерии, и укус получается очень глубоким. Правда, говорят, что в их слюне содержится обезболивающее, так что раньше времени не волнуйся.

Наоборот, лучше поволноваться сейчас, пока этого не видит Сиор, чтобы потом, когда он придёт, быть уверенной и спокойной.

Немного посидев в уютной тишине библиотеки, Аллеон с самым коварным видом заявляет, что собирается заменить сегодня Рраяра.

— Идём-идём! — смеётся, довольный своей находчивостью. — Физические нагрузки — лучшее средство для укрепления нервов!

— Мужчины! Вам бы только силой померяться! — ворчу, плетясь за ним следом и прощаясь с мечтами о выходном. — Нам, девочкам, не нужны тренировки! Нас надо любить и беречь! Я ведь даже ещё не пообедала!

— Вот и хорошо, легче будет тренироваться! Увидишь, какой потом аппетит проснётся!

— Лен! Я уже не боюсь вампиров, отпусти, а? Мне Рраяра хватает!

— Мы только немного разомнёмся, чтобы не пропускать занятие.

Его «немного» затягивается ещё на два часа!

Зато надуманные страхи окончательно развеиваются, и на обед я спускаюсь хоть и на подрагивающих от усталости ногах, но с оптимистичным настроем. В конце концов, не съест же меня Сиор!

Аллеон хвастается вернувшемуся Эшеру моими успехами. Сегодня я в первый раз смогла задеть его деревянным мечом! Всего лишь по касательной, но даже это было непросто и стоило мне напряжения всех сил: во время тренировки сиир серьёзен и скидок не делает.

Чтобы скоротать оставшееся до ночи время, вместе с Эшером изучаю требования для поступления в местный институт. Не зря же я столько лет училась, писала курсовые, штудировала учебники и законы, сдавала экзамены, чтобы теперь просто взять и всё забыть! Нет, я всё-таки хочу доучиться с учётом специфики применения права в разных отражениях и стать юристом. Вступительные испытания выглядят не слишком сложными, а знания и диплом наверняка пригодятся.

Лишь бы пережить общение с коллегами, ведь большинством из них будут анхаки, жуткие пауки…

Насыщенная ночь и занудно-официальные статьи для поступающих навевают мысли о сне. Эшер лежит рядом, вытянувшись на животе. С ним так хорошо и надёжно, что я засыпаю, прижавшись к тёплому боку. Надо пользоваться возможностью: вдруг, сегодняшняя ночь тоже будет бессонной?

— Спишь?! Вот так-то ты… — раздаётся громкий и преувеличенно-возмущённый голос Рраяра.

— Тихо! — повелительно шепчет Сиор. — Пусть отдохнёт.

Открыв глаза, вижу, что Эшер, прикрыв меня пледом, давно ушёл. Сиор сидит возле кровати на корточках, глядя со странной, нежно-обеспокоенной, улыбкой, а джарой немым укором застыл позади него.

— С возвращением! — оценив выражения их лиц, настораживаюсь: — Что-то случилось?

— Ничего необычного, просто у кое-кого паршивая работёнка, — отмахивается Рраяр, подходя ближе и бессовестно отбирая плед. — Ты целовать меня вообще собираешься или так и будешь им любоваться?

Приходится срочно исправляться. Обнимаю сначала одного, потом второго, и всё-таки спрашиваю то, о чём думала целый день:

— Сиор, а наша церемония…

— Да, можем уже отправляться.

Уверена, вампир понял, что я хотела узнать, но почему-то не захотел отвечать.

Что ж, ладно. Не буду настаивать.

Я ожидала, что он попросит Рраяра нас телепортировать или воспользуется телепортом Ассоциации, но Сиор расщедрился на два личных однаразовых телепорта. Вещь дорогая, но, при его-то службе, необходимая. Между мирами такие, к сожалению, не работают, да и в немагических отражениях тоже, зато для перемещения в пределах одного мира лучше способа не найти.

После яркой вспышки артефактов ночь кажется особенно непроглядной. Приходится поморгать и прищуриться, чтобы разглядеть, где мы очутились. Вокруг настоящие горы! Гордые, исполинские и древние. Я никогда не видела их так близко, и от дикой, неукротимой силы природы захватывает дыхание!

Мы очень высоко. Воздух здесь непривычный, холодный и чистый. Ветерок ощутимо пробирает, но Сиор крепко прижимает меня спиной к своей груди, согревая и обнимая.

Зрение уже адаптировалось, и впереди, через десяток шагов, в лунном свете угадывает край каньёна. Ух, какой же там, должно быть, обрыв! Какая открывается красота!

Взяв за руку, тяну Сиора ближе к выступу, чтобы взглянуть вниз, охватить взглядом как можно больше. Одна бы я, наверное, побоялась заглянуть в пропасть, но с ним не страшно. Он ни за что не даст мне упасть.

Даже не оборачиваясь, знаю, что вампир улыбается моим мыслям.

От невообразимой высоты сладко ноет под ложечкой и сжимается горло. Далеко-далеко внизу блестит в лунном свете река. Вокруг, насколько хватает глаз, простираются горы с крутыми склонами и редкой растительностью.

Вдруг в этом уединённом месте я ощущаю на себе чужой взгляд. Пристальный, но не опасный.

Обернувшись, вижу две каменные арки над ведущей вверх извилистой тропой, а за ними, наверху, угадывается какое-то сооружение.

— Нас ждут, — произносит Сиор.

Глава 17

Отчего-то снова становится страшно. Накатывает ощущение собственной слабости, незначительности, беспомощности.

Почему он ничего не объяснит? Почему не расскажет, что будет дальше?

— Я почти ничего не знаю. Об обряде не принято никому рассказывать. Даже жрец лишь охраняет храм от чужаков и поддерживает порядок, но к тайне не допускается. Всё только между тобой, мной и богиней-создательницей.

Сиор и сам взволнован. Хоть он и вампир, но ведь ещё совсем молодой, неопытный. Особенно, когда речь идёт об отношениях. У меня, по крайней мере, было с кем практиковаться в умении выходить замуж, а он женится первый (и единственный!) раз. Тут не объяснений требовать надо, а поддержать.

— Что бы ни ждало нас там, я не отступлю, — шепчу уверенно, сжав прохладную ладонь. — Я хочу быть с тобой.

Его лицо смягчается, но голос звучит насмешливо:

— А некуда уже отступать: тут кругом горы, и без меня тебе не уйти. Магия в храмах не действует.

— Тогда ты попался, — улыбаюсь лукаво.

Сиор фыркает, но молчит. Правильно, тут нужно было успеть первым, потом уже не считается.

Зигзагообразная тропинка едва угадывается под ногами. В темноте совсем ничего не видно, поэтому ему приходится вести меня наверх самому.

У высоких, вырубленных в камне дверей, нас ожидает неподвижная фигура в хламиде с накинутым капюшоном.

— Приветствую, — произносит жрец голосом глубоким и обволакивающим, как темнота вокруг. — Оставьте свои сомнения перед встречей с Великой и идите за мной. Я провожу вас к ней.

Заглянув в приоткрытую дверь, задерживаю дыхание в предчувствии чего-то особенного. Внутри не горит ни одного огонька. Храм заполнен тьмой ещё более густой, чем мрак перехода, но она не давит и не пугает.

Сиор первым вступает под гулкие своды, продолжая держать меня за руку. Я иду следом. Не видно ни жреца, ни элисара, и всё же я каким-то образом чувствую стены, ступеньки и повороты и ни разу не спотыкаюсь. Сначала мы проходим огромный зал, потом довольно долго поднимаемся, и, наконец, за очередным поворотом открывается маленькое круглое помещение. Крыши нет, и льющийся с небес лунный свет щедро окрашивает серебром гладкие стены с поясом узких колонн и две расположенные в самом центре гигантские женские ладони, между которыми покоится чёрный алтарь.

Я — не маг, но от силы, сосредоточенной в этом месте, у меня мурашки от макушки до пяток. Холод здесь не при чём, да его и не чувствуется. Это похоже на восторг прикосновения к чему-то неизведанному и могущественному, возникавшийв городском храме, только в десятки раз ярче. Кажется, что богиня не просто видит и слышит, но ещё и стоит за спиной. Мы одни: жрец растворился на полпути, словно его и не было, однако я и в самом деле явственно ощущаю чьё-то присутствие. Не злое и не доброе, но, без сомнений, разумное.

— Здравствуй, Великая, — благоговейно шепчу, вспомнив, как называл свою госпожу служитель.

В ответ кожу овевает прохладное дыхание горного ветра.

Сиор неожиданно улыбается, глядя на алтарь, как на самого близкого человека.

— Ты чего? — спрашиваю обеспокоенно.

Он пожимает плечом:

— Не знаю. Я словно вернулся домой, — он уверенно ведёт в центр. — Нам не причинят здесь вреда.

Откуда такая убеждённость? Магия?

— Ты понял, что нужно делать?

— Думаю, да.

Я всё ещё осторожна, а вампир совершенно расслаблен, будто и в самом деле ощущает себя здесь в полной безопасности.

— Прими наш дар, Древняя, — говорит, высыпая на алтарь целую пригоршню искрящихся драгоценных камней.

Подношение за считанные секунды исчезает под полированной чёрной поверхностью. Быстрее, чем я успеваю это остановить, Сиор усаживает на неё меня. Ещё и смеётся, увидев, как я испугалась его богохульного поведения!

— Не бойся, Она не обидится.

Громы и молнии действительно не спешат обрушиться нам на головы. Алтарь довольно широкий и твёрдый, я никуда не проваливаюсь. Более того, он удивительно тёплый. Как будто согрет солнцем.

Сиор, не торопясь отстраняться, ласково гладит по щеке и, поймав взгляд, спрашивает:

— Будешь ли ты мне женой и примешь ли меня своим мужем?

— Я давно уже приняла тебя, — улыбаюсь, открыто глядя ему в глаза.

Алтарь вздрагивает. Или мне показалось?

— Клянёшься ли любить отныне и навсегда? — спрашивает, вынимая из кармана два кольца.

— Клянусь!

Не спеша, с осознанием значимости момента, он надевает мне на безымянный палец тонкий золотой ободок. Украшающий его рубин вспыхивает призрачными алыми протуберанцами, похожими на свечение подаренного Леном браслета, и выглядит это довольно зловеще.

— Обещаю любить тебя, — бархатно говорит Сиор. — Пусть огонь этих колец никогда не погаснет.

Второе пылающее кольцо, более массивное, торжественно занимает своё место на его пальце.

Всё? Мы ведь обменялись клятвами, и теперь можем идти?

Но вампир считает иначе.

— Доверишь ли ты мне свою жизнь и примешь ли взамен мою?

От проникновенно-вкрадчивого шёпота у меня пересыхает во рту. К тому же, в контексте данного вопроса, наличие в его руке короткого кинжала нервирует.

Однако Сиор ждёт, а значит, нужно ответить.

— Да.

Камень подо мной и впрямь дрожит, заставляя вибрировать пол.

Оказывается, оружие предназначено не для меня. Сиор делает короткий надрез на запястье своей левой руки и подносит её к моим губам:

— Одного глотка хватит.

В другой обстановке я бы засомневалась, но привычные правила и здравый смысл остались за границей тёмного храма. Здесь и сейчас предложение попробовать вампирскую кровь прозвучало вполне уместно.

Да и нет в ней ничего особенно страшного или противного. Такая же солоноватая, как у всех.

Вот только потом комната внезапно «плывёт», а тело наливается тяжестью.

— Всё хорошо, — шепчет Сиор, аккуратно помогая мне лечь. — Я рядом.

В его глазах пляшут голодные алые отблески, но я даже испугаться не в силах. Ни испугаться, ни сосредоточиться. Хоть и понимаю, что сейчас мной будут «ужинать».

Сбоку раздаётся хриплый от жажды смешок:

— Я слышал, бокал вина за ужином очень полезен.

Спасаясь от головокружения, закрываю глаза. Что же так плохо? Не таким я представляла себе этот момент…

Сиор тяжело переводит дыхание:

— Нужно переждать слабость. Ещё пару минут — не дольше, а потом… — он сглатывает и усмехается: — Зато теперь ты чуть-чуть вампир, Дарисса. Я не знаю, в чём это будет проявляться, но у тебя проснётся какая-то часть наших способностей… Нет, больше не обязательно пить кровь. Но, если захочешь, я поделюсь… А ещё я, наверное, смогу чувствовать тебя на расстоянии.

Пока он рассказывает, становится легче. На миг. Вместо того чтобы отступить, остатки вязкой дурноты вдруг оборачиваются жаром и устремляются вниз по позвоночнику, да так резко и неожиданно, что у меня вырывается стон, далёкий от боли.

— Ну вот, ещё немного — и можно возвращаться домой, — усмехается Сиор с облегчением.

Как бы ни крепился, он всё-таки не выдерживает — сминает мои губы с такой сокрушительной силой, что ранит острыми клыками. Поцелуй получается с металлическим привкусом крови, его и моей. И от этого сдержать инстинкты Сиору становится совсем невозможно.

— Я осторожно… — шепчет жарко и прерывисто. — Осторожно… Расслабься, будет не так больно.

Его лихорадит — так сильно он пытается сохранить контроль. Тело, прижимающее меня к алтарю, потряхивает, радужка глаз налилась алым светом, из-за пересохших губ выглядывают кончики удлинившихся клыков, блестящих в серебристом лунном сиянии. Мне не страшно (ну, может, немного!), но зрелище всё же обескураживает. Хватит всего раз увидеть такое, чтобы никогда больше не верить в сказки о цивилизованных вампирах!

Даже будучи в таком состоянии, Сиор не забывает сначала поцеловать — коротко, зато мягко и виновато. Настоящий подвиг с его стороны! Победа над собой и природой. Я же вижу, что с тех пор, как в воздухе запахло кровью, каждая секунда промедления даётся ему с болью.

— Иди сюда, — он тянет меня вверх, судорожно обнимает.

Сидеть и правда удобнее, чем лежать. Неизвестно ещё, сколько времени вампиру понадобится.

Быстро проведя по его щеке, ободряюще улыбаюсь и наклоняю голову в сторону. Благо, опыт уже имеется.

Фильмы врут. Сиор кусает больно, и никакого «неземного удовольствия» в этом нет. С самого начала подозревая что-то подобное, я опасалась, что будет ешё хуже, но пока плечо и шея ноют вполне терпимо. Хотя, судя по ощущениям, клыки у него о-очень длинные.

Саблезубый вампир…

Мысленно улыбнувшись, выдыхаю и расслабляюсь.

— Всё хорошо.

Только перепуганное сердце до сих пор колотится, как сумасшедшее.

Мне слышно, как он пьёт. Сначала жадно, крепко обхватив меня за плечи. Потом — спокойнее, тише, но всё равно не в силах остановиться.

Боль отступает, сменяясь покалыванием. Я стараюсь не ёрзать, чтобы не спровоцировать новую вспышку, но получается плохо: тело понемногу затекает от неподвижности. А ещё Сиор горячо дышит мне в шею. И гладит. Везде: по остро-чувствительной шее, по спине, по рукам и бёдрам. Гладит так, что я сама начинаю дышать чаще и прижиматься к его груди. Почему-то всё ощущается очень сильно, ярко, как никогда прежде. Словно я всю жизнь провела в тонком, но плотном коконе, а сейчас он вдруг исчез, оставив кожу беззащитной и нервно-восприимчивой. Лёгкая слабость кажется разливающейся по венам истомой, и когда Сиор отстраняется, я вижу, что она опьянила и его тоже.

— Давай вернёмся домой, — шепчу, запустив пальцы в тёмные волосы.

Нам срочно надо в спальню. Иначе я точно сделаю что-нибудь, что богиня сочтёт оскорблением её священного храма.

Ничего не слушая, он настойчиво расстёгивает молнию на моём платье, стягивает его с плеч.

— Нас ещё не отпускают, — выдыхает, целуя между ключиц, и ниже, ниже, пока не добирается до груди.

Щёлчок застёжки, осторожный рывок, — и вся моя одежда, кроме полоски сиволических трусиков, отправляется на пол. Туда, где вокруг алтаря серебрится волшебный узор, которого раньше не было. Преграда с виду тонкая, однако, соприкоснувшись с ней, брошенное платье словно налетело на стену.

Ужасная, кощунственная мысль о том, чтобы заниматься любовью в храме пасует перед атмосферой этого места. Не подавляя, она окутывает разум шёлковыми ловчими нитями, искусной драпировкой скрадывает запреты морали и поднимает на поверхность ту часть моей души, которая стремится лишь к наслаждению.

Обострённая, болезненно-приятная чувствительность расползается от шеи по всему телу, принося целый шквал волнующих ощущений: от сокрушительно-нежных поцелуев, от моих распущенных по плечам и спине волос, от жарких прикосновений ладоней Сиора, его дыхания на моей коже.

Откуда эта бьющая по нервам пронзительность? Он что-то сделал, когда укусил?

— Так и должно быть: ты — новообращённая. Твоё тело уже не совсем человеческое, и реакции… — Сиор проводит по шее, очерчивает грудь и с довольной улыбкой следит, как я, закусив губы, выгибаюсь вслед за его рукой, чтобы продлить ласку, — … реакции изменились. Теперь всё будет немного иначе. Особенно сегодня. Потом ощущения схлынут, ты освоишься, но сегодня… — он вдруг сжимает грудь, одновременно с нажимом проведя между моих ног, и я против воли вздрагиваю, всхлипываю, подавшись вперёд. — Сегодня ты вся моя.

Ох, не стоило, наверное, испытывать на прочность его терпение!

Сиор тихо усмехается, нежно целуя за ушком:

— Мы к этому ещё вернёмся.

От вкрадчивого голоса и ласки глаза закрываются сами собой, и вампир, увы, прекрасно об этом знает. Жажда отступила, он выглядит расслабленным, уверенным и… опасным.

Ночь обещает быть долгой.

Надо срочно что-нибудь сделать, чтобы всё было по моим правилам, иначе…

Опаливший губы глубокий и настойчивый поцелуй разом выбивает из головы все мысли. Какие ещё игры? Какие принципы? Мне хочется только, чтобы это чувство полёта не прекращалось!

Нет, нет… надо хоть немного собраться!

— Не сейчас, — шепчет насмешливо.

Я говорила вслух?

Сиор ловит сосок горячим ртом, сжимает его, посасывает, чуть прикусывает зубами так, что у меня дыхание обрывается. Это что-то невообразимое! В последний раз я чувствовала подобное, когда была с Медифом, но тогда всё случилось, как под гипнозом, не так осознанно. Ощущения сливались в безумный поток. Сиор же не спешит, наслаждаясь своей победой, и удовольствие затапливает меня постепенно, словно прилив.

То ли сдаваясь, то ли пытаясь освободиться, откидываюсь назад, на тёплый камень. В глазах напротив вспыхивает огонёк торжества. Ещё более напористо целуя одну грудь, он безжалостно крутит в пальцах вершинку другой, наблюдая, как я извиваюсь и хватаю ртом воздух.

Отомщу за этот самодовольный взгляд! Привяжу к кровати и такое с ним сотворю, что будет просить о пощаде!

— Жду с нетерпением, — мурлычет, пробираясь рукой под край трусиков. — Но сначала просить придётся тебе.

А вот и нет! Не сдамся! До последнего не уступлю!

Почему-то казалось, что он этого не сделает, но Сиор стягивает полоску кружева и с невозможно-порочной улыбкой, глядя прямо в глаза, медленно погружает в меня пальцы. Пока внутри с грохотом и шипением встречаются волны желания и смущения, я, замерев, смотрю широко распахнутыми глазами и пытаюсь разобраться в собственных ощущениях. Никто раньше не касался меня так. Ласкали языком и губами, гладили, но только снаружи.

Руки у него красивые и ухоженные. Запястья изящные, пальцы длинные, ровные и аккуратные, но очень сильные. Осознание, что именно эти пальцы сейчас ритмично двигаются внутри, то набирая скорость, то, наоборот, томительно замедляясь, закручивается в груди спиралью пряного возбуждения.

Я чувствую витающий в воздухе запах своего желания и знаю, что Сиор тоже его чувствует. И что он хочет меня не меньше, я тоже знаю. Его глаза блестят, но жажда тут совсем не при чём. Он ждёт. Ждёт, когда я сдамся и попрошу, признаю его власть над моим телом.

Почему бы немного не подыграть? Тянусь к нему, обвиваю руками за шею, привлекая ближе. Сиор наклоняется с улыбкой победителя.

Но это не так.

Мы оба замираем, внезапно осознав одно и то же: на самом деле, сейчас нам не хочется никаких соревнований. Да, я уверена, что мне хватит сил доказать превосходство своей воли над буйством гормонов и удовольствием тела, но я не хочу. Потом — может быть, но не сейчас и не здесь. Что нам делить? Быть искренними, открытыми и просто любить всем сердцем — куда важнее.

— Дарисса… — выдыхает он чуть растеряно.

— Забудь. Мы оба виноваты. Оба чересчур увлеклись и упустили главное.

Нахмурившись, Сиор гладит меня по щеке, убирает со лба выбившуюся прядь и, наконец, улыбается:

— Знаешь, вообще-то было довольно весело.

Я тоже улыбаюсь. Стоило только отказаться от битвы за первенство, стало вдруг легко и радостно. Мы словно впервые по-настоящему увидели друг друга, и это ещё больше нас сблизило. Любовь, конечно, не повод отказываться от шуток, но теперь они будут другими.

— Круг исчез, — сообщаю, оглядевшись.

Интересно, почему именно теперь? Прошло необходимое время? Мы доказали хозяйке храма свои чувства? Выплеснули достаточно энергии?

Он помогает мне встать, подаёт платье и кладёт ладонь на алтарь:

— Спасибо, что соединила нас.

Я тоже возношу благодарность, но мысленно.

— Смотри!

По внешней стороне наших ладоней из центра к безымянному пальцу с кольцом змеится вязь чёрных ажурных татуировок.

— Благословение предначертанных, — произносит Сиор благоговейно. — Большая честь.

— Спасибо за щедрый дар!

Удивительный у вампиров храм! И богиня-покровительница тоже особенная. Я ожидала от этого тёмного места опасностей, а оно принесло столько хорошего!

— Мы сможем прийти сюда снова?

— Только ты и я. Остальных не пропустят.

Что ж, хватит и этого.

Попрощавшись, мы вновь идём по непроглядным коридорам, только теперь они как будто быстрее кончаются. Очутившись на пороге, вампир сразу же активирует артефакт, телепортируя нас прямиком в свою спальню — в обход всех правил безопасности, зато быстро. Учитывая, в каком мы оба неудовлетворённо-взвинченном состоянии, даже минута промедления кажется вечностью.

В комнате темно и тихо. Все давно спят, а если кто-то из мужей и почувствовал наше возвращение, вряд ли придёт без приглашения. На такое наглости разве что у Рраяра хватит.

Шорох одежды звучит непривычно громко.

Я, не скрываясь, любуюсь тем, как Сиор раздевается. С искушающей улыбкой одну за другой расстёгивает пуговицы и текучим движением отправляет рубашку на пол. Не торопится, но и не медлит. Светлая кожа плеч и груди выглядит соблазнительно, и я протягиваю руку, чтобы ощутить её тёплую бархатистость. Глажу, не обращая внимания на усмешку вампира, как всегда, подсмотревшего мои мысли. Сухощавое тело оказывается неожиданно сильным. Мышцы напрягаются, чётко обозначая грудь и рельефный пресс, уходящий за пояс штанов.

Сиор вдруг подхватывает меня за талию и ставит на банкетку возле кровати. Теперь мы одного роста. Не отстраняясь, легко проводит ладонями по спине, вглядывается в глаза, словно хочет что-то в них отыскать, и, судя по мелькнувшей улыбке, находит.

Придав лицу коварное выражение, обнимаю его и с аппетитом покусываю за плечи, чувствуя, как они вздрагивают от смеха.

— Тебя покормить, маленькая голодная хищница?

— Между прочим, это ты меня такой сделал, — напоминаю, целуя пострадавшие места. — Так что теперь не жалуйся!

Он задумчиво прослеживает идущую по моей шее ниточку вены и останавливает пальцы возле того места, где остались две ранки.

— Даже и не пытался, — заверяет со всей серьёзностью.

А потом вероломно и по-вампирски стремительно проводит по засохшим корочкам крови влажным языком. И тихо смеётся, когда я чуть не подпрыгиваю от неожиданности.

— Сиор-р-р! — рычу, на всякий случай зафиксировав его лицо ладонями. — Там нечего уже пить!

— Зато какое сладкое послевкусие…

Даже глаза прикрывает, смакуя!

Поздно. Смешинки я уже рассмотрела.

— Ты же «цивилизованный», помнишь? Любимая женщина — не еда, и всё такое…

— Кто же сразу говорит всю правду? — хмыкает, улыбаясь и ничуть не устыдившись. — Нет, сначала нужно было тебя очаровать, заслужить доверие.

— Так значит? — пытаюсь я хмуриться.

Сердиться не получается совершенно. Вот же хитрец обаятельный!

— Я не обманывал. Против воли мы действительно никого не кусаем, — он перехватывает моё невольное воспоминание об алом блеске глаз и виновато гладит по щеке. — То, что было, не связано с жаждой. Слишком много всего наложилось: храм, клятвы, желание близости, запахи, предвкушение… Ты попробовала мою кровь, и я знал, что тоже смогу. Не чью-то, из бокала, обезличенную и почти безвкусную, а твою… О, богиня! Мне всё равно стыдно! Извини, что я с тобой так… что набросился.

— Ничего подобного. Ты отлично держался и сделал всё аккуратно. Я сама хотела узнать, как это будет, помнишь?

Разумеется, он не забыл. Те мысленные зарисовки до сих пор свежи в памяти. Но тогда я ещё и понятия не имела, о чём прошу.

— Так вот, я не жалею. Не скажу, что готова к такому каждую ночь, но иногда — почему бы и нет? Если со мной тебе нравится больше, то в донорах нет никакой необходимости.

Мягко закрывая обсуждения, обнимаю его за шею. Легко, как дыхание, касаюсь губ, прося о поцелуе. Сиор проводит ладонями от лопаток до поясницы, прижимает ближе и отвечает — с такой любовью и нежностью, что я доверчиво расслабляюсь в его руках.

Всё совсем не так, как в храме, не так, как когда он прижал меня к стенке и поцеловал. Что-то в моём восприятии необратимо изменилось, и теперь я смотрю на него по-другому — открыто и прямо. Мы достигли того уровня доверия, когда можно без сомнений и страха впустить друг друга в сердце и душу.

Поцелуй длится и длится, становясь всё более жарким, иногда даже болезненным, но ни я, ни Сиор не в силах остановиться и разомкнуть объятия. Наоборот, мы прижимаемся ещё сильнее, сжимаем пальцы, словно боясь потеряться. И оба чувствуем, как уходит из-под ног пол и нас куда-то затягивает. Мы то ли падаем, то ли взлетаем.

Прикосновения кажутся ласковой пыткой, убийственно приятной и жестокой одновременно. На каждое из них тело как будто отзывается слабым разрядом тока, и не важно, гладит Сиор или жёстко впивается пальцами в мои ягодицы. Мне хочется ещё, хочется больше, так чтобы ощущать его целиком.

Что-то невнятно пробормотав, он пытается отодвинуться, но я не пускаю. Только не сейчас! Я задохнусь, не смогу дышать без его поцелуев!

— Платье, Дари… — шепчет прерывисто, и до меня, как через толщу воды, доходят его слова. — Платье… Всего на секунду…

Нечеловеческая скорость позволяет снять одежду быстрее, чем я вообще успеваю заметить заминку. Платье, бельё, его сапоги, штаны, и мы снова устремляемся навстречу, теперь уже без всяких помех.

Сиор протяжно, сквозь зубы, втягивает воздух.

От того, как плотно и горячо его тело соприкасается с моим, изнывающим от жажды, срывается стон. В животе мягко пульсирует, губы горят.

Головокружительный миг — и мы на кровати.

Сиор целует в шею, нежно прикусывает мочку, и я вздрагиваю от прошедшей по позвоночнику волны, изгибаюсь. Мои руки беспорядочно скользят по его спине, путаются в волосах.

Он вдруг отстраняется, лишая своего тепла, и я распахиваю глаза. Вампир сидит, странно меня рассматривая. В чёрном от желания взгляде, в напряжённом лице угадывается отголосок необъяснимой мечтательной нежности, что-то трогательное и светлое.

Тяну руку, зовя обратно, но он улыбается:

— Подожди, дай на тебя посмотреть… Меня это видение даже во сне преследовало.

Ценой некоторого волевого усилия, я, наконец, понимаю. Всё так, как было в моей фантазии. Полумрак, шёлковая, пусть и белая, простынь, рассыпанные по подушке волосы, мерцающая обнажённая кожа…

Дав ему немного полюбоваться, соблазнительно улыбаюсь и медленно глажу себя по бедру, пробегаю пальчиками по талии, играю с грудью.

Сиор заменяет мои руки своими так ревниво и быстро, что я ахаю от неожиданности и тихонько смеюсь. Какой он, оказывается, жадный! Но как же хорошо у него получается… Невыносимо хорошо, настолько что низ живота сводит от предвкушения.

Нет, не могу больше!

Словно только того и ждал, он снова подминает меня под себя, устраивается между коленей, пытаясь компенсировать вопиющую властность нежным поглаживанием.

Ну, нет! Это работает по-другому.

В отместку с нажимом провожу ногтями по его груди и животу. Сиор шипит… и улыбается. Таким он выглядит безумно эротично. Если б ещё и не ждал неизвестно чего…

— Если не знаешь, что делать, мо… — начинаю ехидно, но договорить он не даёт.

Каким-то непостижимым образом поднимает, переворачивает, и я уже оказываюсь к нему спиной, на коленях.

— Сомневаешься во мне? — опасно-вкрадчиво шепчет прямо в шею.

Он сильно прижимает меня к себе, так что я вздрагиваю от ощущения упирающегося в ягодицы твёрдого и горячего члена. Сглотнув, пробую потереться об него, выторговать немного свободы от жёсткой хватки, и Сиор, усмехнувшись, позволяет. Но лишь чуть-чуть.

Охотник! Затаиться, выследить, а потом — напасть и смотреть, как добыча мечется в его когтях. Отпустить на волю — и вновь поймать. Сиора так это возбуждает, что у него даже дыхание меняется, а голос становится тягучим, как мёд.

— Молчишь? — выдыхает с нотками удовлетворения и угрозы. Его губы очерчивают край моего уха, а ладонь ласково гладит по животу и груди, показывая, что насамом деле он вовсе не сердится. — Не хочешь мне отвечать?

О чём он вообще? Погрузившись в ощущения, я совершенно потеряла нить рассуждений.

Сильно надавив между лопаток, заставляет наклониться, упереться грудью в кровать. Быстро, почти грубо. Я даже понять не успеваю, как обе мои руки оказываются заведены за спину, и вампир играючи удерживает их у поясницы.

Довольный результатом Сиор проводит пальцами от шеи до самого копчика. Это даёт мне достаточно времени, чтобы прийти в себя, осознать весьма однозначную расстановку сил и протестующе трепыхнуться. Но и только. Даже всерьёз возмутиться не получается.

Он придвигается ближе.

Замираю, чувствуя, что вот сейчас… Сейчас, потому что если нет, я сделаю с ним что-то плохое!

Бархатный смешок обозначает, что посыл Сиор уловил. Вообще-то мне очень нравится, как он смеётся, но конкретно этот момент кажется форменным издевательством. Ведь знает же, что сегодня ощущения ярче обычного и я едва себя контролирую.

— Прости, — просит, прильнув губами к плечу. — Увлёкся.

Примирительно поглаживает по бёдрам и, наконец, медленно заполняет собой пустоту внутри меня. Вжимается плотно и глубоко, так что я долго-долго выдыхаю, и отступает. А затем вновь — неспешно, лениво, не давая сдвинуться ни вперёд, ни назад.

— Я привяжу тебя и сделаю всё сама! — восклицаю, отчаявшись и рассердившись.

Невозможный тип и не думал раскаиваться, иначе не двигался бы с такой изуверской медлительностью! Нет, это тоже в чём-то приятно, но хочется-то совсем другого! Если продолжит, я и пары минут не продержусь! И так чуть не всхлипываю от нетерпения, от того, как мало он мне даёт. Если бы не злилась, давно бы уже сдалась…

— Меня ты дразнила несколько дней, а сама хочешь получить всё поскорее?

Его голос неровный, а дыхание прерывистое, и это хоть немного, но обнадёживает.

Ну почему у нас с Сиором чаще всего получается именно так — страсть и злость, нежность и грубость?

Хотя, надо признать, в чём-то он прав. Я в самом деле долго и вполне сознательно испытывала его выдержку… и, похоже, с секунды на секунду начну извиняться. Искренне и очень громко.

Но вампиру хватает и просто мыслей.

Как я и хотела, его движения становятся сильными и резкими. Это настолько неожиданно, что приходится прикусить нижнюю губу, чтобы не вскрикивать каждый раз, как он врывается. Зато тело плавится от удовольствия и благодарности. Я даже забываю, что только что была сердита.

После всего, что успело произойти за одну сегодняшнюю ночь, нам нужно совсем немного времени, чтобы достичь пика. Я уже предвкушаю его приближение, как вдруг Сиор меняет позу. Помогает перевернуться на спину и сам ложится сверху. Мы смотрим друг другу в глаза, делим одно дыхание на двоих. Я крепко обнимаю его за плечи, а он удивительно нежно гладит меня по щеке и волосам. Именно эта невинная, но такая интимная ласка становится последней каплей, за которой следует ошеломительная вспышка. Сначала для меня, потом — для него. Сиор вздрагивает, весь будто вибрирует, прижимается изо всех сил, а затем просто касается пересохшими губами шеи и осторожно ложится рядом.

Пару минут мы молчим и не двигаемся, наслаждаясь отголосками пережитого наслаждения. Однако вместе со способностью нормально дышатьвозвращается и ясность мышления. Приподнявшись на локте, я задумчиво смотрю на вампира, лежащего с закрытыми глазами, прикидывая, попросить ли его больше подобного не устраивать или всё-таки промолчать. Надо бы попросить: гордость будет целее, но… Сколько раз я уже убеждалась, что избыток этого чувства никому не идёт на пользу?

— Идём в душ, Сиор, — напоминаю тихо, тронув его за руку. — Ты сейчас здесь уснёшь.

Он укоризненно приоткрывает один глаз, убеждается, что я не шучу, и подхватывает на руки, чтобы с сумасшедшей скоростью сорваться в ванную.

— Если меня когда-нибудь укачает во время такого забега, виноват будешь сам, — ворчу уже стоя под струями воды и справляясь с лёгким головокружением.

— Извини. Я постараюсь быть осторожнее.

Моемся и чистим зубы быстро, без всяких попыток соблазнения.

Страшно представить, сколько сейчас времени. Надеюсь, утро ещё не наступило.

Лишь шагнув обратно в спальню, запоздало понимаю, что ясно вижу всю комнату. Да, цвета почти не разобрать, но вот сами предметы отчётливо различимы, а ведь должна быть полная темнота.

— Послушай, — заговариваю, остановившись, — тут правда светло или…

— Или, — подтверждает вампир с улыбкой. — Твоё зрение уже перестроилось.

Восхищаться новой способностью нет никаких сил.

Забравшись под одеяло, удобно устраиваюсь на плече у Сиора, закрываю глаза, готовясь ко сну.

— Если что, я пока пользуюсь браслетом, и никаких последствий не будет.

— Ладно, — кивает он и ненадолго умолкает. А потом твёрдо, даже сурово, добавляет: — Если кто-то из наших детей унаследует мой дар, я буду воспитывать его сам.

— В каком смысле «сам»? — настораживаюсь. — А я? А все остальные?

Сиор оборачивается, вглядывается мне в глаза, а потом со вздохом опять заключает в объятия и возвращается к созерцанию потолка.

— Ты никогда не спрашивала, как я покинул своё отражение… — произносит ровно.

Не спрашивала. Потому что догадываюсь, что история мне вряд ли понравится. Боюсь даже предположить, что такого могло случиться, чтобы Сиор — честный, добрый и любящий — отвернулся от своей семьи. Чтобы годами жил в чужом мире, а потом, оказавшись в родном, причём не где-нибудь, а именно в той деревушке, где когда-то появился на свет, даже не захотел увидеть родителей. Равнодушно прошёл мимо их дома.

— Мне показалось, что это личное. Не хотела спешить.

— Личное, но я не один такой. Людям тяжело растить мага Слова. Им нечего ему противопоставить, и многие пугаются… ответственности. Поэтому, чтобы нас защитить, Ассоциация назначила большое вознаграждение за одарённых детей.

— Я своих детей никуда не отдам! — восклицаю негодующе. — Какой бы дар у них ни был!

Сиор успокаивающе целует в макушку:

— Конечно, мы никого не отдадим. Всё будет хорошо.

С ним было иначе? Как вообще так можно? Растить, сына, растить, а потом просто взять и — продать?!

— Мои родители — обычные. У них нет магии. Да и денег никогда толком не было. Зато, помимо меня, ещё семь детей, я был старший, — он говорит спокойно и отстранённо, как о ком-то чужом. — Когда в тринадцать лет дар первый раз дал о себе знать, они всё поняли и увидели в этом возможность. Связались с кем-то из контрабандистов, и те забрали меня…Так было лучше.

Молча качаю головой. Вряд ли тринадцатилетний мальчишка, преданный и проданный собственными родителями, очутившийся среди незнакомых людей, думал так же.

— Всё не настолько мрачно. Моим опекуном стала Виёна. Я жил вместе с её детьми, учился и овладевал даром. Она хорошо ко мне относилась.

Понятно теперь, какие у них отношения. Что ж, придётся дружить с элисарами.

Интересно, каким ребёнком он был? Сейчас-то невозмутимый и независимый, а тогда? До того, как начал работать. Такая же «снежинка» или, может, общительный и весёлый?

Похоже, Сиор не ждёт от меня ответа и тоже думает о чём-то своём. Его грудь вздымается всё реже, дыхание постепенно выравнивается и замедляется. Уснул? Серьёзно? Хотя, ничего удивительного! Судя по глухой тишине, сейчас уже глубокая ночь. Даже я утомилась, хотя выспалась перед ритуалом, а он два дня работал и очень устал.

Мерно сопящий вампир, такой тёплый, родной и домашний, вызывает волну умиления, и я с улыбкой прижимаюсь ближе. Не просыпаясь, он крепче обнимает меня за плечи, утыкается носом в волосы.

Засыпать вот так очень уютно. Закрыв глаза, я с радостью предвкушаю завтрашний день. Наверняка, Сиор останется дома, с нами. Или хотя бы не сразу уйдёт: нужно ведь с фамильярами разобраться.

Представляю, с какой кислой миной тот чиновник будет вручать нам артефакты! Ему одного-то жалко было, а тут и вовсе натуральный грабёж!

А Рраяр, конечно, не утерпит, прямо с утра начнёт расспрашивать, что было в храме. И Аллеон тоже тот ещё любитель чужих секретов. Придётся, наверное, доказывать, что ничего страшного со мной не случилось… разве что овампирилась капельку.

Уже уплывая в сон, ловлю себя на мысли, что даже предстоящий допрос у джаройя и ворчание Лена о «сомнительных» ритуалах вызывают улыбку. Мы не виделись всего-то пару часов, а я уже соскучилась по всем четверым и с нетерпением жду утра. Может начать потихоньку продвигать идею о том, что спать нужно только втроём?.. То-то Рраяр поупражняется в остроумии… Но ведь, в конце-то концов, не откажется. Решено! Пусть впредь это будет нашей семейной традицией.

Эпилог

Безмятежная бирюзово-синяя гладь моря игриво сверкает под лучами нежного утреннего солнца. В глубине недостижимо-высокого неба парят, обгоняя друг друга, две птицы. Я лежу на пляже, наслаждаясь идиллией и лаской овевающего кожу тёплого ветерка.

Сегодня воскресенье — один из тех дней, в которые, независимо от обстоятельств, мы забываем о работе и собираемся все вместе. Никаких забот, обязанностей и проблем. Только любящие друг друга люди, небо, море и простой домик, который за последние годы пришлось немного достроить.

Странно любоваться этим почти не изменившимся прекрасным пейзажем и понимать, что с тех пор, как я впервые его увидела и влюбилась, прошло двенадцать лет. Время здесь словно остановилось.

Но там, в другом мире, оно летело стремительно и принесло немало нового.

Посмотрев на право, как всегда, не могу скрыть улыбки при виде милейшего зрелища: Рраяр воркует с малышкой Милли, Милириной, возводя с ней песочный замок, а Медиф старается переманить её к себе на руки. Вот уже полтора года, как они спорят, чья она дочь, и никак не определятся, потому что внешне девочка — моя копия. Рраяр с восторгом воспринимает все её шалости, считая их, в купе с рыжим отливом тёмных волос, проявлением его генов, а Медиф готов часами любоваться чистыми голубыми глазками, доказывая, что быть отцом такой красавицы может быть только он.

Впрочем, активных действий по проверке никто не предпринимает.

Остальные в споре участия не принимают: какая разница, кто из них прав, если ласковое непоседливое чудо все равно зовёт папами и любит всех одинаково?

Чуть дальше, стоя по пояс в воде, Эшер учит плавать нашего старшего — Леррала. Вот уж где сомнений ни у кого не возникло! Он с самого начала был таким же темноглазым, серьёзным и вдумчивым, как его отец. А в три года первый раз обернулся крошечным серым котёнком, заблудился в детской, устал и уснул, спрятавшись в углу под горой мягких игрушек, перепугав потерявшую его Талару. Ненадолго отлучившись, по возвращении она обнаружила пустую комнату, валяющийся на полу защитный артефакт и подняла шум.

Переполох был ужасный! Я примчалась с учёбы, и мы с Эшером перевернули весь дом сверху донизу. Лен, тогда уже ставший главным инспектором, согнал на поиски два десятка телохранителей наиррской Ассоциации. Сиор с леденяще-убийственным видом допрашивал каждого, кто находился на территории. Рраяр бросил свою практику и пациентов, чтобы вместе с Медифом проверить и перепроверить охранные заклинания.

В конце концов, отыскал Леррала Шарэрд: только его зверь оказался достаточно юрким и маленьким, чтобы планомерно обшарить буквально каждый закуток детской: за кроватью, под диваном, между сваленных в кучу игрушек, где, под пушистым медведем, и обнаружился мирно посапывающий виновник суеты.

Как раз после этого случая инкуб и занялся пристальным изучением энергетики живых существ с целью создания собственных защитных артефактов. С теорией ему помогал нисс Дирфрит — тот, чьего появления Медиф так ждал и боялся одновременно. Оказалось, что живя у нас, Мирэйл со свойственной таласским леди размахом организовала целую поисковую сеть. И нашла, забрала мужа из какого-то глухого мира. Пусть и потратив все полученные в качестве компенсации деньги своей матери. Их воссоединение всё-таки состоялось, но даже так отец и сын могли бы остаться чужими друг другу, если бы не общее дело.

Впоследствии, именно эти знания и помогли ему заработать достаточно, чтобы выкупить помещение для мастерской. Не в центре, конечно, но этого и не требуется. Было бы мастерство. К Рраяру вон прямо домой клиенты приходят и не жалуются, а благодарят за помощь, вдобавок покорно снося язвительный характер.

Сейчас его ворчание о «безмозглых идиотах» уже привычно, но шесть лет назад, когда он между делом сообщил, что открыл в своём особняке клинику с лабораторией и с завтрашнего дняначинает работать… Удивились все. Даже я, хоть и знала, что джарой мечтал об этом ещё в юности.

Впрочем, Рраяр ни в чём себе не отказывает. Чтобы потешить любознательную натуру, он и теперь иногда путешествует вместе с Сиором.

Медиф и Рраяр — не единственные, кто отлично устроился. Для Эшера восстановление семейных предприятий было делом чести, но заниматься только ими он не захотел и вскоре после нашей свадьбы вошёл в комитет, курирующий вопросы, связанные с Зачарованным лесом. Происхождение, разностороннее образование и уникальный опыт вскоре позволили ему получить повышение сначала до заместителя главы, а ещё через пару лет — до главы. Уверена, это ещё не конец. Набравшись опыта, Эшер наверняка пойдёт дальше — станет советником, одним из членов Круга.

Ну а я по-прежнему числюсь любимой женой пяти потрясающих мужчин и проводником Аллеона. И менять ничего не собираюсь. Мы встречали восходы в десятках разных миров, видели сотни фантастических вещей (некоторые из них, как когда-то золотые байриийские яблоки, успешно перекочевали к нам в дом), обзавелись новыми знакомствами и, благодаря Тарис и Сефире, даже парой племянников и племянницей.

Наконец, мы сами стали родителями.

Появление Леррала многое изменило. Принесло огромное счастье, но вместе с тем заставило стать ответственнее. Наверное, поэтому я и решила поступить по-взрослому — познакомить маму с кем-нибудь из моих мужей, показать ей внука.

Честно говоря, не знаю, зачем на самом деле это затеяла.

Поездка предсказуемо не удалась, оставив после себя тягостное ощущение. Раньше ещё можно было обманываться, но теперь…Мы были как никогда чужими. Это сквозило в маминой фальшивой весёлости, в попытках вести себя со мной то, как с маленькой девочкой, какой в последний раз меня и видела, то, как с подружкой. На Леррала она и вовсе смотрела с недоумённой растерянностью.

Мы с Эшером пробыли в гостях около часа, а потом, к общему облегчению, попрощались.

Уходя, чувствуя надёжную руку мужа, я впервые порадовалась, что мама оставила меня, ведь иначе я могла бы стать такой же, как и она, могла никогда не встретить тех, дороже кого нет в целом свете.

Вернувшись домой, мы больше никогда не заговаривали об этом. Зато бабушка и нисс Саримир с удовольствием гостят у нас каждый месяц. Нянчат внуков, поддерживают и помогают советами.

— Задумалась? — лежащий сбоку Аллеон ласково проводит по моему локтю кончиками пальцев.

— Немного, — соглашаюсь, переворачиваясь на живот, и с улыбкой целую его в щёку.

— Наверное, обо мне? — тепло и насмешливо жмурится с другой стороны Сиор и гладит по спине.

Лен добродушно усмехается. Кое-кто всегда был немного самоуверен. Но мы его и таким любим.

Вампир, который, разумеется, увидел эту мысль, прижимается поцелуем к плечу, а после вновь блаженно откидывается на спину, подставляя солнцу безупречное тело:

— Хорошо всё-таки…

Дело, конечно, не только в пляже и тёплом море. Миры, города, страны… Всё это не имеет значения. Наше самое лучшее место — там, где семья.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Эпилог