Поломанные психи (СИ) [Weasle] (fb2) читать онлайн

====== Глава 1. Вместо кофе. ======

- Отвали, Малфой!

- Твою мать, Грейнджер, ты почти весь диван заняла!

- А он не является твоим!

- А ты не имеешь права лишать меня места отдыха!

- Захотел отдохнуть?! Мондуй в свою комнату!

- Ты охренела?!

- А ты?!

Утро начинается не с кофе, а с очередного дележа дивана между старостой Гриффиндора и старостой Слизерина. Кто первый встал – того и диван.

- Ну, Грейнджер, чёрт тебя раздери! Нельзя хоть подвинуться?!

- Ты хочешь сидеть рядом с грязнокровкой? – усмехнулась девушка, продолжая лежать, растянувшись на весь диван, и выпускать из палочки искры.

- Не хочу. Потому и прошу свалить отсюда на хер!

И Драко и Гермиона с таким наслаждением выводили друг друга из себя, словно это было делом всей их жизни. Сейчас преимущество было на стороне Гриффиндора.

- И вообще, какого дьявола ты не в библиотеке, долбаный книжный червь! – начал уж в конец кипятиться Малфой.

- А такого, что сегодня выходной!

- И что?! Тебе раньше это не мешало!

- Раньше мы гостиную не делили.

- Да пошла ты!

Драко выдернул из кармана палочку и, направив на Гермиону, подумал:

«Ливекорпус!»

Девушку живо подвесили в воздухе за ладыжку. Она издала испуганный вопль.

- Идиот! А если б я в юбке была?!

- Я бы посмеялся, – произнёс Малфой, перевалившись на диван и, заняв его уже совсем целиком, позволил девушке брякнуться на пол. Она злобно зашипела, проклиная всё на свете, включая ушибленное коленки и Его Величество Малфоя.

- Хорёк! – процедила девушка. – Гадкий, мерзкий, самовлюблённый ублюдок! Ты...

- Забавно, – перебил её Малфой.

- Что тебе забавно, придурок?!

- Колени.

- Что?!

- Колени, Грейнджер, твои колени. Они выглядят так, будто я занимался с тобой вещью с неприличным названием. Словом, как будто я тебя трахал.

- Ты совсем уже, идиот недоразвитый!

Гермиона вскочила и, тряхнув копной непослушных коричневых волос, унеслась к себе в спальню, громко хлопнув дверью.

Драко ухмыльнулся. Ему было приятно видеть, как злится эта долбаная заучка.

Гермиона же бросилась с ожесточённым видом листать книгу.

«Да что этот идиот себе позволяет?! Совсем с катушек скатился!» – возмущалась про себя девушка. – «Вот возьму, и мальчикам пожалуюсь... А, нет. Не стоит, а то им достанется... Всё равно, Малфой идиот!»

Комментарий к Глава 1. Вместо кофе. Глава, конечно, коротенькая, но не судите строго.😊 Очень жду первых отзывов, как хороших, так и плохих (но лучше – хороших😁). Буду рада знать ваше мнение.)))

====== Глава 2. Даже душ спокойно не примешь ======

Утро начинается не только с дележа дивана.

Душ-то тоже один.

- Гре-е-ейнджер!

Драко орёт её фамилию и колотит в дверь уже битый час.

- Ещё минуточку! – отозвалась Гермиона, преспокойно сидя в тёплой воде и улыбаясь. Она снова заняла ванную первая.

- Чёрт, мы тебе не на Венере, чтоб «минуточка» годами длилась!

- Вообще-то, это Юпитер.

- Да мне похер! Выматывай оттуда!

- У тебя есть чем заняться! Иди Астрономию подучи!

- Да иди ты! Выходи живо, иначе я расхерачу нахер дверь!

- Тебе бы ещё язык получить. А то не разговор, а «маслянное масло».

- Твою ж... Выходи давай, и не учи меня!

Драко снова ударил кулаком по двери.

- Я же говорю, что ещё минутку!

- Блять, я эту дверь открою обычной «Алохоморой»! Ты, я вижу, очень хочешь, чтобы я к тебе заглянул!

- Ты... ты не посмеешь.

Губы Малфоя расплылись в коварной ухмылке. Он, даже не видя лица девушки, понял, что та испугалась. Она ведь и не накладывала на дверь чары, зная, что Слизеринцу плевать на неё.

- Посмею, ещё как, – промурлыкал Драко притворно-сладким голосом.

- С чего бы? – Гермиона же силилась придать голосу нотку презрительности.

- Я же «гадкий, мерзкий ублюдок», к тому же «Хорёк» да ещё и «идиот недоразвитый» впридачу!

- Ну... Я сейчас. Секунду.

- Вот это другое дело.

Парень побрёл к дивану и сел на его спинку, лицом к двери в ванную. Взгляд он опустил вниз, разглядывая узор мягкого бордового цвета, который так бесил парня.

Гермиона быстро вылезла из ванной, насухо вытерлась и потянулась к крюку для одежды, но... её там не было!

«Надо ж было забыть!.. Блин-блин-блин... Ладно, выйду в полотенце... Может, Малфой в спальне...»

Девушка завернулась в полотенце и осторожно вышла. Драко, услышав шорох двери, поднял взгляд, и на его лице застыло странное выражение. Он залюбовался тем, как капелька воды стекает с влажных волос девушки на лицо, затем на шею, потом пробегается вниз и впитывается в белое полотенце. А через секунду Малфой тихо засмеялся.

- Ну ты даёшь! Нет, серьёзно, это флирт, подкат, соблазнение?

- Иди к чёрту, ублюдок... – прошипела Гриффиндорка, сгорая от стыда и быстрым шагом топая к комнате. – Я одежду забыла...

Она уже захлопнула дверь, а парень всё смеялся.

- А что потом, Грейнджер? – воскликнул он. – Забудешь себя в моей постели?

- Да пошёл ты! – завопила Гермиона из комнаты.

Через минуту она выскочила, уже одетая, и, забрасывая сумку с учебниками на плечо, буркнула:

- Я ухожу. А ты, будь добр, послушай моего совета, и подучи Астрономию.

И она, взметнув каштановой гривой, уже исчезла в проёме с портретом Дамы в Сиреневом.

После очередного дебильного учебного дня Драко зашёл в прохладную гостиную Слизерина. Мрачный треск огонька в камине, свечи и массивные, дорогие кресла, обитые зелёной кожей – что ещё надо для счастья?

В одном из кресел сидел Блейз и задумчиво пялился на огонь. Драко элегантно плюхнулся в кресло рядом.

- Здоро́во, Малфой, – произнёс брюнет, повернувшись к другу.

- Ага. А с чего по фамилии? – наигранно удивился Драко.

- Всё дело в Грейнджер.

- Ч-чего?! – Малфой подавился взятой из вазочки мятной конфетой.

- Вы чем-то занимались? – продолжал Блейз, уже с хитрющей улыбкой.

- Нет, конечно! Если ты про её колени, так это я её вчера с дивана таким образом прогнал... Не то, о чём ты подумал! – добавил блондин, заметив, что губы Забини сильнее расплылись в улыбке.

- Ну ладно-ладно, – пропел Блейз. – Что интересного? Как жизнь с мисс Энциклопедией?

- Зови её «миссис», ей давно пора пожениться на книгах.

- Ревнуешь?

- Рехнулся?!

- Ладно, шучу. Ну, говори давай.

- Да ничего такого не было, – тоскливо заявил Малфой, но тут его губы расплылись в дьявольской улыбке. – Хотя, нет! Прикинь, она сегодня из душа голая вышла!

- О-о-о...

- Нет, я имею в виду, в полотенце, – заверил уже размечтавшегося друга Драко.

- Ну и как она?

- А ты думаешь, я смотрел? – наигранно-безразлично произнёс блондин.

- Конечно, смотрел. Если б не смотрел, это был бы не ты.

- Я что, извращенец? – с некоторым раздражением спросил Драко.

- Ну... Да, – ответил Блейз. – И ещё какой...

- Забини!

- Что?!

- Захлопнись.

Комментарий к Глава 2. Даже душ спокойно не примешь Эта часть вышла больше первой. Надеюсь, что не хуже.😊 Прошу, продолжайте писать отзывы, это очень меня мотивирует!))

====== Глава 3. Фантастические Шипперы и откуда они берутся. ======

Утро светловолосого Слизеринца не предвещало сгущения туч.

Он встал раньше Грейнджер, первый занял ванную, потом полежал на диване. На удивление, Гриффиндорка не вышла к тому времени, как надо идти на зельеварение.

«С чего это я о ней подумал?» — мысленно ужаснулся Драко.

Он схватил сумку с учебниками, перекинул через плечо и быстрым шагом направился в Подземелье.

Урок прошёл, как всегда, скучно. Малфой тупо страдал хернёй добрую половину урока, пока шла теория.

Затем парень чуть не проспал Прорицания, потом (уже не «чуть») проспал Историю Магии. Но постоянно, даже во сне в его мысли лезла эта поганая грязнокровка. А точнее, её отсутствие на первом уроке. Нет, он не в коем случае не волновался за неё. Просто без споров и ссор было скучно.

И вот, наступила Нумерология. Она тоже была с Гриффиндором. Класс был не очень большой, но слишком уютный, чтобы быть классом.

Драко сел один. Из его «друзей» никто на Нумерологию не ходил. Парень вновь оглядел класс.

Её нет.

«Чёрт, выкинь её из головы!»

Урок начался, профессор уже диктовала новый, но не очень большой конспект. Класс был наполнен тишиной и скрипом перьев. Но вдруг заскрипела дверь и…

— Мисс Грейнджер? — ошеломлённо произнесла профессор.

— Здравствуйте. Извините, я… проспала, — с тихой яростью сказала девушка.

— Что ж, проходите. — Профессор была так ошеломлена, что забыла снять положенные пять очков. — У нас только одно место свободно. Садитесь к мистеру Малфою.

— Что?! — помимо воли вырвалось у Гермионы. — То есть… Да, конечно.

Всегда несколько человек точно пругуливало Нумерологию, но на этот раз пришли все, поэтому свободным осталось лишь место рядом с Драко. Любимая парта Гриффиндорки была занята какими-то Слизеринками. Девушка бросила на них недобрый взгляд и нехотя, скрепя сердце, поплелась к месту рядом с Малфоем.

— Воу, а у кого-то была бур-р-рная ночь, — шёпотом произнёс Драко, глядя на вид Гермионы.

Волосы её были явно не расчёсанны и растрепались куда сильнее, чем обычно, глаза были усталыми, красноватыми, и под ними залегли лёгкие тени. Одежда надета второпях, воротничок блузки помят, а галстук плохо затянут.

— Да пошёл ты, — прошипела Грейнджер.

— Нет, я серьёзно. Вчера почти что оголила свои «пекантные места», а этой ночью отдала девственность другому? Я хочу знать, кем был этот несчастный.

— От-ва-ли, — по слогам процедила девушка, одновременно списывая начало конспекта у Слизеринца. Перо в её руке тряслось, а чернила слегка расплывались от сильного давления.

— Я могу сказать только, что ты очень ветренная шл… кхм… девушка, — прошептал Драко. Всё его существо торжествовало от злости Грейнджер.

— Ты совсем охренел, идиот недоразвитый? — практически прорычала Гриффиндорка.

— Молодые люди, — приятным голосом сказала профессор, обращаясь к этой «милой парочке», — я понимаю, что любовь очень важна, но давайте вы объяснитесь друг другу позже?

— Что вы, профессор, — сладким голосом произнёс Малфой. — Мы просто обсуждаем конспект. Ничего такого. Я в жизни не влюблюсь в грязнокровку.

— Юноша! — возмутилась профессор. — Я не потерплю таких слов в своём кабинете! Минус пять очков Слизерину.

— Вот видишь, — прошептала ему гневным голосом девушка.

— Пять баллов? Я вляпывался и в штуки посерьёзнее, — тихо усмехнулся парень.

— Твой факультет потерял пять очков, а иногда это очень важно для победы.

— Ну и что ты предлагаешь? Мне с Башни сброситься?

— Было бы неплохо!

— Захлопнись, дура ветренная.

— Драко, а ты ничего не хочешь нам рассказать?

Ох, как он не любил эту фразу, особенно из уст Пэнси и особенно в компании Блейза.

— А что именно я должен хотеть рассказать?

— Какого чёрта у вас с Грейнджер шуры-муры? — напрямик спросил Блейз.

Паркинсон и он расплылись в коварных улыбках. Драко не любил эти улыбки.

— Какие. Нахер. Шуры. Муры. — процедил он

— Ну как же! Всё Зельеварение озирался, её искал, — затароторила Пэнси. — А, как нам сказали, на Нумерологии сидели вместе и мило беседовали.

— Ага, очень мило, — с сарказмом произнёс Малфой. — Она предлагала мне с Башни сброситься. Это, конечно же, «от большой любви».

— Ладно, даже если опустить догадку и любви, то явно видно, что ты её трахаешь, — усмехнулся Блейз.

— Забини, ты спятил?! Я к ней и рукой не прикоснусь, не то что входить в неё!

— Потёртые колени, вечно невыспавшийся вид… Это не о чём не говорит? — пропела Паркинсон.

— Нет, — отрезал Драко. — Нет, нет и нет. Это бред, ясно вам?

~~~

Как быстро расходятся слухи. Сегодня зародилась идея, а завтра знает вся Школа.

Так и случилось с мыслями о том, что Драко имеет грязнокровку.

— Идиот! — завопила Гермиона, войдя в гостиную, где сидел Слизеринец. От её вопля он едва не подпрыгнул.

— Что опять? Ещё ничего не сказал, а ты бесишься! Неужели я так тебя достал? — усмехнулся парень.

— Ты достал меня с первого курса! С грёбаного ПЕРВОГО КУРСА!!!

— Воу, потише. Если у тебя ПМС, я уж точно не виноват.

— Придурок! — девушка подскочила к Малфою и отвесила ему пощёчину. — Мерзкий!.. Гадкий!.. Гнусный!.. Идиот!..

Каждое слово она сопровождала пощёчиной. Но била она совсем не больно, поэтому Драко лишь ухмыльнулся.

— Хорошо, — растягивая гласные произнёс он. — С ПМС мы всё решили. Но всё-таки, что я сказал?

— О-о-о! ТЕБЕ ЛИ НЕ ЗНАТЬ??!!?

Казалось, гостиная сотрясается от криков Гермионы.

— Но я правда не знаю, — даже не вздрогнув ответил Малфой. Он лишь продолжал ухмыляться.

— Ах, НЕ ЗНАЕШЬ?!????!!! Хорошо, я скажу! Поздравляю, ты добился своего! Я теперь на километр к тебе не подойду! Поздравляю, Малфой, поздравляю! Чего ж ты не смеёшься?! Теперь почти весь Хогвартс знает, что ты имеешь грязнокровку! Молодец! ПОЗДРАВЛЯЮ!!!

Комментарий к Глава 3. Фантастические Шипперы и откуда они берутся. Эта часть вышла ещё больше.😁 Пишу на возрастание.) Прошу, не покидайте меня! Оставляйте отзывы, хотя бы самые короткие!))) Для меня это более чем важно.😊

====== Глава 4. Война, так война. ======

Спустя две недели после появления этих дичайших слухов, Гермиона поднялась в Башню Гриффиндора, вломилась в спальню девочек и, обнаружив, что там только Джинни, расплакалась без всяких предисловий. Уизли этого ожидала. Она знала, что рано или поздно Грейнджер, как она выражалась, «нахрен прорвёт». Поэтому рыжая лишь поднялась с кровати, отодвинув в сторону журнал, и обняла подругу.

— Ничего, ничего. Всё будет хорошо.

— Как?! — сквозь слёзы сокрушалась Гермиона, вынырнув из объятий подруги. — Ты не понимаешь, Джинни! Куда я не пойду, мне везде кричат что-то в роде: «Хэй, Грейнджер, сколько галлеонов стоит ночь? А за сколько Малфою дала?». Или такое: «А давно грязнокровки в шлюхи подаются?». Это не-вы-но-си-мо!

— Ничего, поиздеваются и перестанут. Разговоры опостылят, сплетни забудутся. Всё со временем забывается.

— Но явно не это! Если уж сам Его-Ебаное-Величество-Малфой распустил слух, что каждый день имеет грязнокровку, то мне это будут припоминать до конца жизни!

— Ну так отомсти ему, если тебя это так еб…

— Джинн, хватит материться! Мне и без этих гадких выражение тошно! — замахала руками Грейнджер.

— Но ты же сама материшься…

— Мне сейчас можно!

— Ладно, ясно. Но, если серьёзно, почему бы тебе не отомстить?

— Я согласна. Только как?

— Я уже знаю. Это будет позорно и рискованно только для Малфоя. Он знает, какие уроки ты бросила?..

— Малфой, хочешь со мной поспорить?

Гермиона прямо с порога произнесла этот вопрос. Слизеринец был слегка удивлён.

— Ты избегаешь меня две недели за то, в чём я не повинен, а сейчас предлагаешь спор? — изумлённо спросил он.

— Именно. Но это не значит, что я простила или верю, что ты не виноват. Это значит, что я хочу отомстить.

— Так-с, и на что спорим? — уже с оживлением поинтересовался Драко.

— Если выиграю я, то ты пойдёшь к МакГонагалл и произнесёшь ей ту речь, которую я запишу тебе на листке, — с хитроватым выражением сказала Гермиона.

— Ага… Стоп, а что за спор то вообще? Что такого необычного ты хочешь сотворить?

— Спорим, что я сегодня прогуляю следующие два урока — Прорицания и Историю Магии?

— Ого! — парень наигранно задохнулся. — Да тут всё серьёзно! Я согласен, но…

— Что значит «но»?

— Моё условие, Грейнджер. Ведь ты можешь и проиграть. А если так случится, то ты выполнишь любое моё желание.

— Идёт! — смело заявила Гриффиндорка, протягивая руку. Они разбили спор.

— Всё, Грейнджер, тебя ждёт назабыва-а-аемый вечер, — ухмыльнулся Слизеринец.

«Наивный.»

— Да-да, — с усмешкой ответила Гермиона.

— Нет, я серьёзно. Можешь распрощаться с девственностью. Я сделаю так, чтобы слухи стали правдой.

~~~

Худой, бледный, светловолосый Слизеринец стоит в кабинете МакГонагалл, краснея от злости и стыда.

— Ну чего же вы молчите, мистер Малфой? — ледяным тоном спросила профессор.

— Я… Я не в силах унять этого чувства, — запинаясь, начал декламировать парень. — Я написал настоящую прозу, повинуясь моим… страстным мыслям.

— Что-что? — удивлённо переспросила МакГонагалл.

— Я мечтал о вас в своих самых сладких снах… Я готов был спать вечно, лишь бы лицезреть вашу… поистине волшебную особоу и… Короче, да… Так вот… Чем я заслужил ГРЁБАНОЕ несчастье быть… быть влюблённым столь безответно…

— О чём вы?

«Тупая, старая курица. Я ей тут, блять, в ебучей любви объясняют, а она!..»

— Ваш… прекрасный… э-э-э… лик представал передо мной каждый раз, стоило лишь закрыть глаза и… впасть в сладкое забвение. Каждая морщинка на вашем лице дорога мне… как память… Я… э-э-э… давно мечтал… о чём-то… О чём же я мечтал?.. — парень осторожно поглядел на исписанный кусочек пергамента в руке. — Ах, да… Я давно мечтал объясниться в том, что я… чувствую. В том, что сжигает… изнутри…

— Юноша, у вас жар?

— Я… Я не устаю любоваться на вас, — продолжал весь покрасневший парень, скрипя зубами от ярости. — Вы на уроках ругались, что я плохо слушал… Но это было из-за вас… Я был… поглощён пламенем любви…

— Вам точно пора к мадам Помфри.

— НЕУГАСИМЫМ ПЛАМЕНЕМ Я БЫЛ ПОГЛОЩЁН!!! — что есть сил заорал Драко, заставив профессора вздрогнуть. — ПЛАМЕНЕМ СТРАСТНОЙ, МАТЬ ЕЁ, ЛЮБВИ! ТАКОЙ ХРУПКОЙ, КАК ХРУСТАЛЬ, НО ВЕЧНОЙ, КАК ПРИЗРАК! Я УТОПАЛ В ОКЕАНЕ ДОЛБАНОЙ СТРАСТИ!!!

— Мистер Малфой, попросите у мадам Помфри зелье от жара, — сказала МакГонагалл, подталкивая парня к выходу. А тот всё орал:

— Я ЛЮБЛЮ ВАС, СТАРАЯ КУРИЦА! УЛЫБНИТЕСЬ МНЕ, ПРОШУ! ВАША УЛЫБКА ПРИДАЁТ ДОЛБАНЫХ СИЛ! ОНА ПРЕКРАСНА! АХ, БУДЬТЕ МОЕЙ ЖЕНОЙ, ПРОФЕССОР!

— Надеюсь, вы помните, как дойти до Больничного Крыла, — произнесла профессор и захлопнула дверь перед носом истошно орущего Малфоя.

— НО КАК ЖЕ, ВЫ СНОВА МЕНЯ ОСТАВЛЯЕТЕ! Я… Ай, да пошла ты к чёрту, дурында… Я ЕЩЁ НЕ НАГЛЯДЕЛСЯ НА ВАС, ВЕРНИТЕСЬ!

МакГонагалл действительно вышла и за руку, словно непослушного малыша, повела Слизеринца в Больничное Крыло.

— Я так счастлив, что судьба приподнесла мне вас в подарок, но… НО ОНА, МАТЬ ЕЁ МАНДРАГОРУ, ДАЖЕ НЕ ПОДОЗРЕВАЛА, — продолжал надрываться Драко, проклиная про себя всё на свете, — НАСКОЛЬКО ГОРЯЧЕЙ БУДЕТ МОЯ ЛЮБОВЬ, КАК БУДЕТ ЗАКИПАТЬ КРОВЬ В МОИХ ГРЁБАНЫХ ВЕНАХ ПРИ ВИДЕ ВАС!!!

С воплями такого типа профессор и привела парня в Крыло, а затем вышла.

— ТАК ВЫ СТАНЕТЕ МОЕЙ ЖЕНОЙ, ЛЮБОВЬ МОЕЙ ЖИЗНИ??!!!!? — заорал напоследок Малфой в закрытую дверь. Тут он услышал, как кто-то задыхается в приступах хохота. Это была Гермиона. Она явно догадывалась, где будет находиться исходный пункт их спора.

— Всё, Грейнджер, — прорычал Драко. — Война, так война.

Комментарий к Глава 4. Война, так война. Старалась сделать главу повеселее.)) Хотя это было не «easy» в пол третьего ночи.😂

Но я старалась, честно.) Очень прошу написать в отзывах, не пошли ли мои старания прахом.😊

====== Глава 5. Начало боя. ======

— Ты всё ещё психуешь? Я же проиграл спор и всё сделал. И ещё раз повторяю: Я, МАТЬ ТВОЮ, НЕ РАСПУСКАЛ ЭТИ ГРЁБАНЫЕ СЛУХИ! Думаешь, мне самому это всё приятно?

Драко пытался докопаться до старосты Гриффиндора уже два дня, но она лишь демонстративно отворачивалась или уходила.

— О, я не психую. Я наслаждаюсь твоей безысходностью и понимаю, какой ты наглый лжец. Да и к чему эти вопросы? Я тебе нужна, да?

— Дура. На кой же чёрт ты мне сдалась? Но… Ой, мы соизволили заговорить! Я из-за твоей выходки в споре унижался перед старой мымрой МакГонагалл, а ты ещё два дня молчала и…

— Я действительно тебе нужна, — нагло рассмеялась Гермиона, копирую манеру Малфоя.

— Я дурно на тебя влияю, — произнёс Драко, устало потерев правый висок. — И ты не нужна мне, мразь грязнокровая. Ты бесишь меня, прямо из себя выводишь!

— Взаимно, чёрт возьми!

— О-о-о, эта ненависть не может быть взаимной! Никто не может ненавидить кого-либо так, как я ненавижу тебя! Просто иногда хочется пальнуть Авадой или выдавить из тебя жизнь голыми руками.

— О, мы на угрозы перешли? Что ж, тогда знай, что я тоже хочу твоей смерти, Хорёк!

— Что ж, я рад этому факту!

— Я тоже!

После того, как старосты так грубо «поцапались», каждый ушёл в комнату и стал собираться. Но через минуту в дверь Драко забарабанила Гермиона.

— Малфой!!!

— Что?!

— Что с моим котом?!

— С каким, нахер, котом?! Ты имеешь в виду то лохматое чудовище, которое я каждый день собираюсь убить?

— Глотик не чудовище!!!

— Ну да, тогда я тоже Ангел, — усмехнулся парень и открыл дверь.

Гермиона была уже в школьной форме, но растрёпанная. У её ног котался рыжий, волосатый шарик, похожий на мяч для футбола.

— Что с ним?!

— Ого! — восхитился Драко. — А я и не думал, что это Зелье Увеличения! Мне казалось, что это отрава!

— Ты отравить его хотел?! — завопила девушка, хватая парня за воротник футболки.

— Ну да, — равнодушно ответил Слизеринец, отцепляя руку Грейнджер от своего воротника.

— Что теперь с ним делать?!

— По-моему, ему так лучше.

— Послушай, грёбаная аристократическая задница! Ты у нас прекрасный зельевар?! Вот теперь делай зелье обратного эффекта!

— Вообще-то, Забини лучше с этим делом справится.

— Ну так проси его!

— Хорошо, только орать прекрати, у меня голова раскалывается. Но мою точку зрения ты знаешь.

— Ему. Нужно. Вернуть. Прежний. Вид, — процедила Гермиона, испепеляя парня взглядом. Его очень смешила глупая привязанность девушки к этому рыжему чудовищу.

— Ладно, только потом. На уроке и скажу Блейзу.

— Если забудешь, прибью!

— Да-да, а теперь дай мне одеться.

И Малфой захлопнул дверь перед лицом Гриффиндорки.

Он начал переодеваться в школьную форму, но вскоре обнаружил, что пропала его сумка с учебниками и домашними заданиями. На «Акцио» ничего не откликнулось.

— Твою мать…

Теперь парень пошёл барабанить в дверь Гриффиндорки.

— Грейнджер, ты ещё там?!

— Нет, я на уроке! Это автоответчик. Оставьте сообщение после сигнала! — Гермиона издала звук, похожий на пиканье звонка.

— Твою мать, я не знаю никаких автоматветчиков, или как ты там сказала! Верни мои книги!

— Какие книги, Малфой? С дуба рухнул? — усмехнулась девушка, открывая дверь.

— Мои книги, Грейнджер, — процедил Слизеринец.

— Ты читать умеешь?

— Не смешно, Грейнджер, где мои учебники?

— Я-то откуда знаю? Может, ты их по-пьяни выкинул в окно?

— Я вчера был трезвый, а сумка с учебниками была в гостиной. Сейчас её нет.

— Ну, а я тут при чём?

— Ну не твой же «Глотик» сожрал!

— А кто его знает? Может, проголодался малыш.

— Малыш??!! Так, ладно… Ты понимаешь, что мы зря время тратим? Мы же оба на урок опаздаем.

— Нет, только ты, — усмехнулась Гермиона, выскальзывал из спальни, закрывая дверь заклинанием и проходя мимо парня.

— Ошибаешься, Грейнджер, — Слизеринец схватил её за запястье мёртвой хваткой.

— Отпусти! — закричала девушка.

— Не отпущу, пока не скажешь. — он сдавил её руку сильнее.

— Больно!

— Будет больнее, если продолжишь молчать. — Малфой схватил и второе её запястье.

— Отпусти, идиот!!!

— Нет. Сначала отдай учебники. Я не хочу из-за тебя получить от Снейпа.

— Да больно же!!!

— Чудесно.

— Я сейчас отдам книги, отпусти!!! — у девушки на глазах выступили слёзы от боли.

Парень ослабил хватку, а затем отпустил.

Шмыгая носом и потирая запястья, Гермиона зашла в спальню. Через минуту она вышла с сумкой Драко и бросила ему.

— Спасибо, — усмехнулся парень.

Грейнджер не ответила. На «спасибо», произнесённое таким тоном, никто бы не стал отвечать. Она только вышла из гостиной, а парень шёл за ней, сохраняя дистанцию в пару метров.

Так они добрались до Подземелья. Гермиона робко постучала в дверь. Она впервые опаздала на Зельеварение.

— Войдите, — холодно сказал Снейп.

Драко зашёл вместе с девушкой. По классу прошёлся насмешливый шёпот.

— Наши старосты изволили явиться? Что ж, чудесный пример для подражания, — равнодушно произнёс профессор. — Минус десять очков Гриффиндору, и сегодня вечером оба ко мне на отработку.

Гермиона пристыженно кивнула. Малфой сделал этот жест с наглой ухмылкой.

Оба вошли. Девушка направилась к Гарри и Рону, но…

— О нет, мисс Грейнджер, — сказал Северус. — Раз уж вы опаздали вдвоём, то и сядете вместе.

Гриффиндорка, скрипя зубами от злости, села рядом с Драко. Тот продолжал нагло ухмыляться.

— Радуешься? — прошипела девушка.

— Нет, что ты! Страдаю, — усмехнулся Малфой.

— И ещё минус пять очков Гриффиндору за поддержание беседы во время урока, — сказал Снейп.

Лицо Гермионы побагровело. Ухмылка Драко растянулась сильнее.

Сказано было делать Зелье Невидимости. Рецепт был в учебнике. Старосты принялись за работу резво, если говорить только про Грейнджер. Она работала за двоих.

— Поимей совесть, Малфой, — прошипела она. — Помоги мне.

— Я отвечу то же самое, что ответил бы, если бы ты просила поиметь тебя. А именно: я бы мог, но руки марать не хочу.

— Я тебя убью когда-нибудь.

— Тогда на моём лице застынет гримасса удивления, ибо я буду поражён.

— Может, всё-таки, поможешь?

— Хорошо, — ответил парень, бросая в кипящее зелье щепотку первой попавшейся «травы».

Зелье вдруг зашипело, и, перед тем как оно взорвалось, парень почувствовал, как чья-то рука закрыла ему глаза. Как только Гермиона убрала руку с его глаз, он обнаружил, что весь класс, включая Снейпа, пялится на них, а мантию в некоторых местах разъедает зелье.

— Что вы туда добавили? — спокойно спросил профессор, в то время как все стояли с раскрытыми ртами.

— Не знаю, — ошеломлённо ответил Малфой, потирая небольшой ожог на ладошке и разглядывая свою форму, дырявую в некоторых местах.

— Сходите переодеться. Оба.

Старосты вышли из класса. Драко тихо усмехнулся.

— Какого чёрта случилось, Грейнджер?

— Н-незнаю, — прошептала она, странно поёживаясь.

— И какого Салазара ты мне глаза закрыла? На нас весь класс пялился! Они же распускают слухи каждый раз, когда мы умудряемся одновременно вздохнуть!

Гермиона промолчала. Парень посмотрел на неё. В глазах Гриффиндорки стояли слёзы.

— В чём дело? — с грубым удивлением спросил Драко.

Гриффиндорка опять промолчала и до крови закусила губу. Слизеринца охватило нелепое желание узнать, что случилось. Он грубо схватил девушку за руку и дёрнул.

— В чём дело? — спросил он.

— Отпусти, — тихо прошептала девушка.

— В чём дело, объясни.

— Отпусти, придурок!

— Скажи сначала.

— Отпусти, отпусти, отпусти!

Вдруг по щеке Гермионы прокатилась слеза, в за ней другая, третья. От удивления Малфой действительно её отпустил, и девушка куда-то убежала. Пока она не скрылась из виду, Слизеринец слышал её тихие всхлипы. Пожав плечами, он пошёл в сторону Башни Старост, и вдруг сообразил, что рука, которой он схватил ладонь Грейнджер, была сырой. Подняв её на уровень глаз, Драко понял, что она в крови. В крови Гермионы.

— Какого чёрта?..

Комментарий к Глава 5. Начало боя. Так, небольшая травма уже есть. Только убийства не хватает, но, думаю, можно и без этого.

Эту главу я выложила, вопреки обычию, не под утро, а днём.)

Прошу написать в отзывах, как вы относитесь к происходящему.)))

====== Глава 6. Яркая отработка. ======

Драко не знал, куда убежала Гермиона, и откуда взялась кровь. Но в гостиной девушки не было весь оставшийся день. Малфой скучающе позёвывал, ибо прикопаться было не к кому.

Но на отработку идти было надо, если сдохнуть не охото.

«Да и Грейнджер должна будет прийти, так что я повеселюсь!»

С этой мотивирующей мыслью парень стал спускаться в Подземелье. Он ловко миновал тёмные, сыроватые лесенки и, уже приближаясь к кабинету, услышал позади тихие шаги, гулко отдавающиеся по коридору. А затем и увидел хозяйку шагов.

— Неужели, Грейнджер! — ядовито произнёс Драко. — А я-то думал, что ты сдохла!

— Отвали, а? — раздражённо ответила Гермиона.

Слизеринец вдруг заметил, что девушка устало потёрла переносицу рукой, которая была перевязана.

«Она была в Больничном Крыле! И как я не догадался, идиот такой!.. То есть… Я умный, да. Просто не подумал об этом.»

— Мы, кстати, не договорили. Что это? — он кивнул на перевязанную по локоть руку Гриффиндорки.

— О чём мы могли недоговорить? — резко отвтила Грейнджер, игнорируя вопрос.

— Какого чёрта случилось на Зельях?

— Мерлин, я просто закрыла тебе глаза, что не так?!

— Спасибо, можешь звать меня просто «секс-идол Малфой» или, на крайняк, «Его Великое Величество Драко Люциус Малфой». Не обязательно называть меня Мерлином. Видишь, я великодушен. Ну, так что случилось?

— Ничего, Малфой, ровно ни-че-го!

— Ты не поняла. Что случилось с тобой?

— Я разозлилась на тебя.

— Да не сейчас, идиотка! Хотя, ты злишься на меня всегда… Не суть! Что с рукой?

— Ничего…

— «Ничего» у тебя в голове, Грейнджер! Что с рукой? Отвечай!

— Оставь этот командный тон! — уже более властно произнесла Гермиона. — Я не обязана говорить. Да и с чего тебя интересует?

— Спроси! Сам не знаю. Наверное, мне интересно, что я добавил в зелье. Нужно же знать, что и в следующий раз добавить.

— Идиот ты, Малфой. Настоящий. И это самое «ничего» не в моей, а в твоей голове.

Девушка уже хотела потянуться к ручке двери, но Драко перехватил её руку и резко отвёл. Благо, то была здоровая рука.

— Отпусти!

— Не отпущу. Не отпущу, пока не скажешь, что случилось.

— Да мне больно!

Парень действительно мёртвой хваткой сжал руку Гриффиндорки.

— Если будешь упираться, то я сдавлю твою больную руку.

— Ты надоел! ОСТАВЬ УЖЕ МОИ РУКИ В ПОКОЕ! — вдруг заверещала она, когда Малфой прикоснулся к её забинтованной руке, но тут же успокоилась, ибо прикоснулся он очень осторожно.

— Хорошо… Я оставлю твои руки в покое, — медленно произнёс он, отпуская обе руки. — Но я не обещаю, что оставлю в покое остальные части твоего тела…

— Эй… М-Малфой… — запаниковала Гермиона, ибо парень стал приближаться, отгоняя её к каменной стене.

— Люблю, когда ты боишься… Люблю, когда ты таким возбуждённым голосом произносишь мою фамилию… — медленно, растягивая гласные произносил Драко, продолжая приближаться.

Грейнджер врезалась спиной в стену, между ней и парнем не было и метра.

— Хватит… Прекрати, пожалуйста, прошу…

— И ты боишься не меня… — беспощадно продолжал Слизеринец. — Нет… Ты боишься себя… Боишься не сдержаться, боишься, что сама приникнешь ко мне в сладком поцелуе…

— Эй, эй, эй!.. Прекрати… Я… я староста! — беспомощно пролепетала девушка. Малфой прислонился руками к стене, по бокам от неё, отрезая пути к бегству.

— Я тоже…

— Я сниму баллы со Слизерина!..

— А я сниму с тебя одежду… — прошептал Драко прямо в губы девушке.

Она действительно боялась. Но его или себя — понять не могла. Его горячий шёпот обжог ей губы. Захотелось поцеловать его… Нет, захотелось, чтобы он поцеловал. Захотелось попробовать, каковы эти тонкие, холодные губы.

— Хватит, хватит, ХВАТИТ! Я скажу всё, только уйди! УЙДИ, ОТОЙДИ ОТ МЕНЯ! — что есть силы закричала Гермиона, собрав волю в кулак.

Малфой провёл пальцем по её лицу.

— А ты возбудилась, согласись… Захотелось поцелуя, верно?..

— Нет-нет-нет-нет-нет!!! УЙДИ!!!

— Я вам помешал? — послышался вдруг холодный голос. Оказалось, что Северус, открыв дверь, недобро поглядывает на подростков.

— Я…я… Мы… Я… — бессвязно забормотала Гермиона.

— Нет, профессор, нисколько, — уверенно-равнодушно, с наглой ухмылкой ответил Драко. — Я только хотел постучаться. Мне, как и вам, как раз надоело слушать её вопли.

— Я… — задохнулась возмущением Гриффиндорка, но больше ничего сказать не смогла. Она лишь сильно покраснела.

— Что ж, тогда входите.

Старосты вошли. Гермиона скрипела зубами от ярости, а Драко всё ещё нагло ухмылялся.

Северус отвёл их в небольшую комнатку, полную полок с зельями.

— Как видите, тут необходимо просто протереть пыль с полок и каждого флакона. Ничего такого.

Действительно. Всё бы ничего, если бы флаконов не было под пару сотен.

— Конечно, всё без магии. Предупреждаю, что разбивать ничего не стоит, потому что станет слишком… ярко. Удачной работы.

Снейп выдал каждому по тряпке для пыли и удалился. Драко тут же с отвращением отбросил её, попав в лицо Гермионы. Та врезала ему этой тряпкой в ответ.

— Что ты натворил?! Ты меня опозорить перед преподавателем решил?! — закричала на него девушка, жалея, что уже бросила в него тряпку.

— Нет. Просто по-другому от тебя ничего не добьёшься, да и интересно наблюдать за твоей реакцией.

— РЕАКЦИЕЙ??! — Грейнджер швырнула в него своей тряпкой и промазала. Парень подобрал её и бросил в ответ.

— Именно, Грейнджер! — произнёс он, тихо посмеиваясь, ибо Гермиона снова промазала тряпкой мимо него. — И, могу поклясться чистотой своей крови, твоя реакция вполне удовлетворительна!

— «Удовлетворительна», мать твою?! «УДОВЛЕТВОРИТЕЛЬНА»??!! Да я чуть от стыда не сгорела!!!

— Нет! Тебе понравилось, признай! — продолжил раззадоривать её Малфой, ловко уворачиваясь от летящей в него тряпки и бросая её в ответ. — Ты чуть не сгорела от возбуждения!

— Да пошёл ты к чёрту! Я ненавижу тебя, Драко Люциус Малфой!

— Благодарю! Я тоже тебя «люблю», грязнокровка!

— НЕ-НА-ВИ-ЖУ!!!

От злости у неё на глазах выступили слёзы. Да как может этот идиот над ней издеваться?! Как может говорить такие глупости и смеяться над ней?!

— СПА-СИ-БО!!! — так же громко ответил Слизеринец, подражая тону девушки. — И всё же, — добавил он, вновь увернувшись от тряпки, — что случилось с твоей рукой?

— Зелье, Малфой! Ты такой идиот, что даже не понял?! Я, конечно, не в курсе, что ты туда добавил, но догадалась, что зелье тут же взорвётся, поэтому отвернулась сама и закрыла тебе глаза! Если б я этого не сделала, ты бы ослеп! Мне к чёрту сожгло кожу на руке, а мадам Помфри её восстанавливала!

— Что?.. — вдруг замер парень. Его больше всего удивило, что Гермиона подумала о нём, понимая, что зелье всё-таки «бахнет».

— То!!! Во всём виноват ты, Малфой! Опять!

— Не опять, а снова. — он восстановил прежний тон.

— Всегда ты, и только ты!!!

— О, я у тебя на первом месте? Приятно обзавестись новой поклонницей, пускай и грязнокровкой.

В него полетел открытый пузырёк с зельем. А через секунду Гермиона разразилась смехом.

— А тебе идёт голубой, Малфой! — воскликнула она.

— В смысле? — опешил парень.

Грейнджер указала ему на зеркало. Он взглянул на себя и… кажется, раскрыл рот от удивления. Его волосы стали голубыми.

— Чёрт, Грейнджер! Я… Да я и так неотразим. Тем не менее, тебе тоже стоит сменить цвет.

И Драко, раньше, чём Гермиона вникла в его слова, швырнул в неё первый попавшийся пузырёк.

— Это же мой любимый цвет! — воскликнул Малфой с издевательским смехом.

Волосы Гермионы окрасились в зелёный.

— Я тебе покажу, задница аристократичная!

~~~

— Что. Вы. Творили? — холодно поинтересовался Снейп, делая акцент на каждом слове.

Полки для зелий были почти пусты, кабинет окрашен в разные цвета, и сами старосты целиком были разноцветными.

— Мы? Мы вникали в ваши слова, профессор. «Предупреждаю, что разбивать ничего не стоит, потому что станет слишком… ярко.» — процитировал Драко с голубыми волосами, розовым лицом и одеждой, покрытой всеми цветами радуги.

— Ещё одна отработка. Завтра. В восемь вечера. Не опаздывать. До свидания, — раздельно произнёс Северус. — Да, кстати… С кожи краска смоется сразу, а с одежды и волос не смоется, как минимум, три недели. Теперь до свидания.

Слегка сумасшедшего вида старосты вышли из кабинета и стали двигаться в сторону Башни Старост.

— Ты на гея похож, — усмехнулась Гермиона.

— А ты на разукрашенную шлюху. В общем, на саму себя.

— Как и ты.

— Не понял?

— Не удивлена.

— Чёрт, Грейнджер, я не гей!

— Крепись, Малфой. Тебя так ещё, как минимум, три недели называть будут.

— Ах ты мразь разноцветная!

— Взаимно!

Комментарий к Глава 6. Яркая отработка. Это называется: «Сегодня я буду кутить. Весело, со всякими безобидными выходками.»😁

Старосты немногожко примирились, чувствуя себя в равных тонах.😁

Жду отзывов.)))😊

====== Глава 7. Вот что значит — «полные идиоты». ======

— Нет, тебе и впрямь идёт мой любимый цвет.

— Да пошёл ты.

— Теперь ты будешь прямо как символ Слизерина.!

— Отвали-и-и…

-… но только в своих мечтах, ибо грязнокровые шлюхи у нас не в почёте.

— Геев не спрашивали.

— Захлопнись.

На следующий день после отработки старостам нужно было как-то идти на уроки…

Гермиона стояла перед зеркалом в гостиной и старательно расчёсывала свои тёмные ярко-зелёные волосы, шёпотом проклиная всё на свете.

— Чешись, не чешись, а гнездо твоё лучше не станет, — с ядовитой усмешкой произнёс Драко.

— Послушай ты, гей недоделанный, сколько флаконов мамашиного средства для укладки волос ты истратил на свою голубую безмозглую башку? — злобно прошипела Гриффиндорка, отойдя от зеркала и ткнув расчёской в грудь парня, который сидел на спинке дивана.

— Не слишком изощрённое оскорбление, Грейнджер. Я ведь думал, что влияю на тебя, но тебе, грязнокровке, ещё учиться и учиться, — равнодушно вздохнул Слизеринец.

— Не слишком изощрённое оскорбление, Малфой, — повторила за ним Гермиона, коварно покачивая расчёской. — Я ведь думала, что влияю на тебя, но тебе, идиоту, ещё учиться и учиться держать своё мнение при себе, когда говорят, что геев не спрашивают.

— Да я не гей, дура!

— Кому ты врать будешь? Я же вижу, как ты паникуешь, когда я это говорю, — с усмешкой проговорила Грейнджер. Теперь её очередь шутить.

— А тебе доказать, да? — прошептал Драко, резко вставая со спинки дивана.

Девушка отшатнулась от него с испуганным писком.

— Нет, нет, нет, не надо!

— Да разбежалась, я к тебе и подходить не собирался, — холоднозасмеялся парень. — Я только хотел сказать, что если ты сомневаешься в моей ориентации, то спроси Пэнси. Она тебе точно докажет, что я не гомосексуал. Но, а ты, я вижу, вошла во вкус? Ещё раз тебя к стенке прижать, а?

— Заткнись, Малфой, — рыкнула Гермиона, а её щёки стали заливаться румянцем. Почему, как только он сказал, что хочет доказать, то она сразу подумала о себе? Неужели он прав, и она правда «вошла во вкус»? Да быть такого не может!

— Хорошо, так и быть. Но запомни, — так, на всякий — что зелёный тебе идёт.

Слизеринец хитро подмигнул ей и направился к выходу.

— А тебе голубой! — крикнула ему вслед девушка, но он уже захлопнул за собой дверь.

— И что он о себе думает, а? — начала вслух рассуждать девушка. — Наглый Хорёк, убью его когда-нибудь! Гадёныш Слизеринский, задница аристократичная, гей безмозглый, идиот недораз…

Но череду «комплиментов» Гриффиндорки прервало очередное хлопанье двери.

Малфой вернулся.

— Нет, Грейнджер, если мы оба похожи на идиотов или психопатов… То есть, только ты, но не важно… Один я не пойду, в общем. Мы должны войти в Большой Зал одновременно, чтобы все отвлеклись на тебя, а я спокойно прошёл за стол.

— О-о-о, наш «Маленький Принц» испугался? — издевательски просюсюкала Гермиона.

— Да не пугался я, просто…

— Ну, что «просто»?

— Просто не хочу быть одним разукрашенным придурком, мне нужна ты… Давай представим, что я так не оговаривался, ладно?

— Да, легче лёгкого… Так и быть, я пойду с тобой, иначе ты не отвяжешься.

Через пять минут они вдвоём вышли из Башни Старост. Конечно, Драко держался за пару метров от Гермионы, но шли, всё-таки, вместе. Он не глядел на девушку, ибо ему было неприятно, что они идут довольно близко друг к другу и не ругаются. Она делала так же.

И вот, Большой Зал.

— Удачи, гей Слизеринский.

— И тебе, кикимора.

Каждый пошёл к своему столу, а там началось…

Начнём с Гермионы?

Она спокойно села за стол, пряча под мантией синики на запястьях, которые оставил Малфой своей мёртвой хваткой.

— Герм, привет, как ты… Это ЧТО за нах.?! — начала вдруг орать Джинни, увидев её волосы.

— Тихо, — перебила её девушка. — Это всё вчерашняя отработка. Не стану вдаваться в подробности… В общем, там были красящие зелья, а мы ими кидались… И вот…

— Ух, весело ведь с Малфоем, верно? — в голос засмеялась Уизли.

— Да ТИХО ты! У самой вижу синяки на запястьях и сонный вид — с Гарри «развлекалась», ведь так? (Рыжая покраснела) Лучше скажи, где мальчики?..

— Гермиона, доброе утро! — вдруг произнёс Гарри, севший рядом. Напротив плюхнулся Рон и сразу принялся за еду.

— Вспомнишь говно — вот и оно… — прошептала Джинни. — Я сматываюсь…

И Рыжая Бестия так неожиданно исчезла, словно её и не было.

— Доброе утро… — сдавленно произнесла Грейнджер.

— А что, прости… Ты что с волосами сделала? — воскликнул Поттер так удивлённо, что даже Уизли соизволил оторваться от еды и взглянуть на подругу.

— Я… Да так, ничего… Там, на отработке… В общем… Малфой… Да… — бессвязно забормотала девушка, старательнее пряча синяки на запястьях.

— Малфой, говоришь? — сощурил глаза Рон.

— Ну да, нас же вместе отправили на отработку…

— Ага… И это тоже Малфой сделал? — Гарри кивнул на руки Гермионы, которые она до пальцев запихнула в рукава. Брюнет словно видел насквозь. — Он измывался над тобой?

— Нет, что вы, он бы не посмел.

«Ещё как посмел…»

— Ге-е-ерм… — протянул Рон, указывая на её значок старосты.

Она взглянула на него, но вместо большой буквы «С» увидела такую надпись:

«Галлеон за час.»

— Ох, чёрт, какого…

— Тут явно пахнет Малфоем, — произнёс Поттер.

Гермиона стала в панике втягивать воздух, стараясь понять, пахнет ли от неё Малфоем, но затем до неё дошёл смысл выражения.

«Я тупею…»

— Мы поговорим с ним, — хором сказали мальчики и встали из-за стола, не слушая просьб Гермионы.

А теперь к Драко.

Он сел за стол с равнодушным лицом, словно бы ничего такого с ним не было. Но тут же услышал бестолковую речь Крэбба и Гойла, сидевших напротив:

— Это…

— Да, это…

— Да нет, это…

— Да да, это…

О чём именно они говорили, Драко не понял. Может, даже о нём.

«Интересно, где это наш Вечно-Бухой-Мастер-Подколов, иными словами, где этот идиот Забини? А впрочем, нет, не интересно…»

Малфой с аппетитом набросился на овсянку, но вдруг услышал звучное восклицание:

— Да ты, никак, ориентацию сменил!

И тут же рядом приземлился Блейз.

«Вспомнмшь говно — вот и оно…»

— А ещё громче не мог орать?

— Мог. Смотри: ДА ТЫ, НИКАК, ОРИЕНТА…

— ЗАХЛОПНИСЬ!!!

На них стали поворачиваться ученики.

— Не обращайте внимания, он просто дибил, — успокоил их Драко.

— А он сменил ориентацию, — хихикнул Блейз.

— Молчи, слизняк, или внутренности выдавлю, — прошипел Малфой и уткнулся в тарелку.

— Нет, ты правда сменил?

— О, да, естественно сменил и теперь гоняюсь за каким-нибудь чудесным мальчиком!.. — саркастически воскликнул Драко. — Тебе бы проспаться, Забини…

— Извини, брат, но я сразу оборву твой намёк. Ты парень неплохой, но я люблю девчёнок.

— Ох-х-х, да замолчи ж ты! Ничего я не сменял…

— На значёк свой глянь, Малфой. Ты сам признался. Что, проигрался с Грейнджер и решил, что все девушки так плохи? Это она виновата, да? Испортила твоё представление о девушках, бесстыжая…

— А что на моём значке? — Малфой тщетно пытался прочесть надпись, которая для его взгляда была перевёрнута вниз головой.

— Ну отстегни, да прочитай.

Драко так и поступил.

— «Я — чёртов гей.»… — прочитал он.

— Ага, сознался!

— Я убью Грейнджер…

— Правильно. Я бы тоже так поступил, если б она испортила моё представление о девуш…

— Малфой, можно тебя на пару слов? — послышался голос со спины.

Драко обернулся и увидел Гарри и Рона. Судя по лицу второго эти «пару слов» были бы очень «ласковыми».

— А что если я скажу «нельзя»?

— Мы поговорим тут.

— Ну давай, а то я ещё завтрак свой не прикончил. И быстрее выкладывай, что случилось с Грейнджер, хотя, честно говоря, мне плевать.

— А откуда ты знаешь, что мы о Гермионе будем? — с подозрительным удивлением вступил в разговор Рон.

— Ну, а зачем вы ещё можете ко мне прикопаться?

— Ну да, ты прав, как не прискорбно мне это говорить, — дипломатично произнёс Гарри.

— Ну так и в чём дело?

— В том, что ты её… ну, в общем, ты её имеешь. Верно?

— Не ваша это проблема, если даже так, — ухмыльнулся Драко.

— У неё синяки на запястьях, часто невыспавшийся вид, ссадины на коленях, а ещё она вечно молчит обо всём, — уже с тихой яростью начал Поттер. — Ты издеваешься над ней? Может, запугиваешь?

— Не ваша это проблема, если даже так, — вновь повторил Малфой, и его ухмылка растянулась шире.

— Ты говори как человек, — тихо рыкнул на него Гарри.

— А я как кто говорю? Как кот? Или на парселтанге? Тогда ты должен понять, Поттер. А если б существовал язык полных идиотов, то его понял бы ты, Уизли.

— Так, Хорёк обдолбаный, засунь свои оскорбления себе в одно место…

— Только после тебя, Уизли.

— Идиот ты безмозглый, да я ж тебя Заавадю… Зааважу… В общем, убью!

— Рон, Гарри! — К ним подошла разгневанная Гермиона. — Прекратите этот идиотизм!

— Этот гей тебя трахал, как последнюю шлюху! — разгорячился Рональд.

— Захлопнись! — хором крикнули на него Драко и Гермиона.

— Знаешь, Малфой, ты меня заеб…

— Я тебя не ебал.

— Да ты издеваешься?! Ты надоел нам уже, придурок, и если ты хоть пальцем тронешь Гермиону, то я тебя…

— ОТСТАНЬ, Я ЖЕ СКАЗАЛ, ЧТО НЕ ХОЧУ С ТОБОЙ ВСТРЕЧАТЬСЯ!!! — вдруг завопил Драко.

На них обернулась половина Большого Зала. Рон густо покраснел от злости и замолчал.

— Да, кстати, — произнёс Малфой, вставая из-за стола и пальцем прикосаясь к плечу Гермионы, — я её тронул. Уже жду Авады в спину, господа. Ну, ариведэрчи!

И Слизеринец с ухмылкой вышел из Зала танцующей походкой.

Рон и Гарри ещё долго психовали, а у Гермионы в голове была лишь одна мысль:

«Вот что значит — “полные идиоты”.»

====== Глава 8. Вежливое наказание. ======

— Вы хоть понимаете, что вы натворили? — холодно осведомился Снейп.

— Это не я, профессор, — живо откликнулся Драко из другого угла кабинетика.

Старосты Гриффиндора и Слизерина отбывали ещё одно наказание у Северуса, и вновь всё пошло наперекосяк.

Снейп, понимая, что красящие зелья им доверить нельзя, на этот раз отправил их на уборку в кабинете с взрывными и токсичными зельями (не самый умный ход). Естественно, они набедокурили. Сейчас в полу зияла дыра и пахло чем-то неприятно-токсичным.

— Что вы вообще делали?

— Мы… поругались, профессор, — робко сказала закашлявшаяся Гермиона, сидящая в углу напротив Малфоя.

Подходить к дыре оба боялись: вдруг пол обрушится.

— Весьма содержательно. И что же дальше?

— Она психанула и хотела бросить в меня зелье, но, так как руки у неё явно растут не из того места, она уронила этот пузырёк и… и вышел этот БУМ, — откликнулся Слизеринец.

— Видимо, отработок для вас мало. Идите за мной.

Снейп вышел из кабинета, а старосты осторожно последовали за ним.

— Ты идиот, Малфой, слышишь? — шёпотом сокрушалась Гермиона. — Зачем ты меня выводил, а? А вдруг он нам сейчас какое-нибудь ядовитое зелье выпить даст?

— Не сомневаюсь в его возможностях, — спокойно ответил Драко. — Он явно даст нам лучший яд. А всё лучшее, разумеется, отдаётся дамам. Я уступлю тебе умереть первой. И не задавай глупых вопросов. Я не виноват, что своими подколами попадаю чётко на те дни, когда у тебя ПМС. Хотя, судя по твоим психозам, оно у тебя всегда.

— Ты просто полный идиот, — прошипела девушка.

А Северус отвёл их в самый маленький кабинетик и, легко ориентируясь в своих «владениях», сразу взял нужное зелье. Оно было нежно-голубое, полупрозрачное и такое приятное на вид, что можно было любоваться часами, как в нём поднимаются пузырьки воздуха.

— Сделайте по глотку этого зелья, — приказал Снейп, протягивая им флакон.

— Девушки вперёд, — сказал Драко, взяв флакон и протянув Гермионе. Та с отвращением и испугом взяла скляночку.

— Сделайте глоток, мисс Грейнджер. Я не отравлю вас, не переживайте. В любом случае, для меня это было бы не выгодно, ибо в Азкабане я сидеть совсем не хочу.

Услышав такую воодушевляющую речь, Гриффиндорка боязливо глотнула из флакона. Зелье показалось ей солоноватым, как морская вода.

— Теперь мистер Малфой, — сказал Северус, забирая у девушки флакон и отдавая Слизеринцу. Тот, увидев, что Грейнджер не померла, с некоторым отвращением сделал глоток и отдал профессору флакон.

— А теперь можете идти. До свидания.

Старосты поспешили убраться из кабинета, дабы их не отправили на новую отработку.

По дороге в Башню оба молчали и просто шли рядом. Каждый думал о своём.

Мысли Гермионы были таковы:

«Интересно, что за зелье он нам дал? Может, это какое-нибудь успокоительное, чтобы мы не ругались? Но почему тогда не позвал на очередную отработку? Странно всё это…»

А мысли Драко были чуть иными:

«Интересно, а это медленнодействующий яд? Надеюсь, что тогда первой сдохнет Грейнджер. Интересно будет глядеть, как она мучается. Да и хотелось бы узнать, каким будет её последнее желание. Наверное, попросит, чтобы я её поцеловал. А я приближусь к её лицу и прошепчу, что не хочу об неё мараться. И умрёт она в горе и тоске. Вот так вот. Вот такой я коварный змеёныш.»

И так, каждый в своих мыслях, они дошли до гостиной. В первую очередь очнулась Гермиона.

— Что это, по-твоему, было? — спросила она, взяв с дивана расчёску и начав перед сном расчёсывать свои зелёные волосы.

— Ты про зелье-то? Наверное, яд, — равнодушно ответил Драко, выпав из своих зверских мыслей.

— А если серьёзно?

— Я серьёзно.

— Многоуважаемый мистер Малфой, вы некоторыми периодами весьма меня раздражаете, — неожиданно для себя выдала Грейнджер. Она сама не понимала, как так вышло. Ведь хотела же сказать:

«Малфой, как же ты меня вечно бесишь!»

А каково же было удивление Слизеринца. Он едва не засмеялся.

— Что? Повтори, пожалуйста, — с усмешкой произнёс он.

— Извольте идти к чёрту, сэр, — снова про знесла девушка, против воли.

«Да как так?! Я ж его к чёрту хотела послать!»

— Стоп… Прекратите свой раздражительный смех, мистер, и выполните одну мою просьбу… О, Боже…

Драко уже тихо ухахатывался, слыша слова Гриффиндорки.

— В общем так, попробуй меня оскорбить, пожалуйста, — попросила девушка.

— Да без проблем! Мисс Грейнджер, иногда мой разум мне подсказывает, что вы не так далеки умом, как кажетесь на первый взгляд… Что я несу?!

Малфой знатно приохерел, понимая, что хотел сказать:

«Грейнджер, ты самая тупая дура на свете, хоть и кажешься долбаным мегомозгом.»

— Это зелье! Я поняла! — торжествующе воскликнула Гермиона.

— А вот я не понял.

— Ваша узость мыслей иногда поражвет меня, мистер Малфой.

— Разрешите попросить вас не произносить вслух эти клеветные слова, — с раздражением произнёс Драко, понимая, что хотел сказать вообще другое.

— Ладно, сейчас объясню. Снейпу надоело, что мы вечно ругаемся, и из-за этого страдает его кабинет. Он дал нам Зелье Уважения. Я вспомнила о нём, там ещё обязательно, чтобы двое, кого нужно научить манерам мирного общения, выпили с одной склянки. На вкус оно должно напоминать морскую воду, а ведь так и было! Таким образом выходит, что мы выпили Зелье Уважения.

— И что же теперь делать? — растерянно поинтересовался парень. Просто он не ожидал, что Гермиона знает больше зелий, чем он.

— Вы чрезвычайно притупляете былую остроту своих мыслей… Короче, разве не ясно? Уважать друг друга, конечно.

— Эй, эй! Такого договора не было! Я не чувствую в себе бурного желания уважать вашу магглорождённую особу… Ну вот, опять!

— Ну придётся, выбора нет. Если не хочешь говорить со мной вежливо, то не оскорбляй.

— Антилогично.

— А вы просто поистине мудрое создание, сложенное из особой логики, — с сарказмом произнесла девушка.

— Хорошо, я уяснил. Но мне будет очень тяжело. А сколько действует это зелье?

— Не могу сказать. Там необходимо выщитывать вес, рост и количество выпитого зелья. В общем, вещь сложная.

— Для вас есть что-то сложное, мисс Грейнджер?

— Опять хотел меня оскорбить?

— Нет, это я сам сказал.

— Хорошо, давай договоримся так… Мы должны на время действия зелья перестать друг друга оскорблять, иначе начнём быть слишком вежливыми. Насколько я помню, на второй день действия зелья вместо оскоблений начинаются комплименты. Так что, если не хочешь выглядеть идиотом, давай временно перестанем друг друга оскорблять?

— Сложно, очень сложно…

— Назовёшь меня красоткой при всех — явно не повысишь себе репутацию.

— Замётано, мисс Грейнджер.

— Вот и хорошо. А теперь я иду к себе.

— Иди, — безразлично ответил парень.

Гермиона вошла к себе в комнату и обнаружила, что Глотик, которому недавно вернули прежний вид, вновь раздулся, как мячик.

Гостиную сотрясло восклицание:

— Мистер Малфой, как ни печально мне это говорить, но вы самый безнравственный человек из всех испорченных людей, каких я знала в жизни, вы просто… Божья тварь, аристократическая часть тела, находящаяся ниже пояса!!!

Драко от смеха упал с дивана.

Комментарий к Глава 8. Вежливое наказание. Ух, тяжко же не спать до четырёх утра всё прошедшее лето... Но я пишу, писала и буду писать.😊💚♥️

====== Глава 9. На второй день ======

— Прекраснейшая мисс Грейнджер, вы не объясните мне, какого чёрта я сейчас говорю? — явно удивлённым тоном спросил Драко, выходя в гостиную и не помня, что было вчера. Просто он был на вечеринке в гостиной Слизерина и малость перебрал. Сейчас у него болела голова не очень, ибо он выпил Антипохмельное зелье, но вчерашнее происшествие вспомнить не мог.

— Ты говоришь чистейшую правду, — с усмешкой произнесла Гермиона, сидевшая на диване и дописывавшая работу по Нумерологии.

— Нет, я сейчас серьёзно. Почему я называю тебя «прекраснейшей», когда хочу назвать прекрас… Чёрт, в чём дело?

— Во втором дне, — равнодушно пояснила девушка. — Помнишь наш уговор? Мы не должны оскорблять друг друга, чтобы не делать комплиментов. Второй день, мистер Малфой, всегда меняет обзывания на комплименты.

— Второй… — протянул парень и до него начало доходить, в чём дело. Он стал припоминать всё вчерашнее.

— А, вспомнил? Не удивлена, что у тебя сплошные «Слабо» по Нумерологии. У тебя же память никакая!

— Неправда, иногда я получаю «Удовлетворительно» и даже бывает «Выше Ожидаемого», — начал было оправдываться парень, словно перед мамой, но тут опомнился. — Постой, ты смотрела мои домашние работы?

— А нечего бросать сумку с учебниками посреди гостиной, — наставительно произнесла Гермиона.

— Ну, знаете ли, мисс Грейнджер… Вы просто самое чудесное создание в мире!

— Спасибо большое, я рада, что ты так думаешь.

— Чёрт, да что же это такое? Не мог Снейп нам что-нибудь попроще придумать?

— Сейчас-то не слишком страшно, ведь мы одни. А что ты будешь делать, если перед всем факультетом, говоря обо мне, назовёшь меня «чудесным созданием»?

— А с чего я буду о тебе говорить? — с презрением бросил пернь.

— Ну, не знаю… Вы настолько чудесный, благовоспитанный человек, что однозначно каждый день ищите мне оскорбления, чтобы разливаться ими перед всем факультетом… Видишь, какая хрень выходит, когда пытаешься оскорбить? Мне ведь тоже неприятно. Поэтому давай временно устроим перемирие?

— Задача невероятно тяжела… — медленно начал Малфой, но, заметив взгляд Гермионы, быстро добавил: — Да согласен я, соглаен. Только не смотри на меня так.

Драко на одной из перемен спокойно шествовал с Блезом по коридору, ведущему к кабинету Зельеварения, обсуждая предыдущее сложное зелья, но вдруг в него кто-то врезался. Ну кто ещё мог не глядеть на дорогу, уткнувшись носом в книгу? Естественно, староста Гриффиндора.

— Мисс Грейнджер, вы настолько очаровательны, что мне порой хочется вас нежнейше обнять…

Блейз вдруг расхохотался, Гермиона покраснела то ли от возмущения, то ли от смущения, и быстрее побежала вниз, к кабинету, а Драко проклинал про себя громогласного друга, Гриффиндорскую заучку, Снейпа и весь род человеческий в целом.

— Да заткнись ты уже, — рыкнул блондин, ткнув Забини локтем в ребро. — Я говорил тебе про вчерашнюю отработку, и эта хрень является её эффектом.

— Я знаю, но ведь это так уморительно — слушать, как ты восхищаешься своей любимой Гриффиндоркой, — громко произнёс Блейз и вновь засмеялся, когда обернулись несколько человек (в том числе, и учеников «Львиного факультета».)

Драко подождал, пока они отвернутся, и дал другу хорошего подзатыльника.

— Прекрати орать, ради Мерлина.

В этот момент мимо, шелестя мантией, прошёл Снейп и открыл дверь в класс, пропуская всех учеников.

Когда ребята вошли, он захлопнул дверь и начал речь с привычного «Молчать», но на лице его застыла такая хитрая ухмылка, что стоило ожидать самого ужасного.

Собственно, так и случилось.

— Сегодня работа по парам. Один ученик со Слизерина, другой — с Гриффиндора, — объявил Северус. По классу прокатился тихий стон, но он стал громче, когда профессор добавил: — Я распределяю пары сам.

И таким ужасным образом Гарри Поттер попал в пару с Блейзом Забини, Рон Уизли в пару с Пэнси Паркинсон, а Гермиона Грейнджер, словно нарочно, в пару с грёбаным Драко Малфоем.

«Мерлин, спаси меня, пожалуйста!» — мысленно произнёс блондин, перетаскивая свою сумку к Гермионе, которая просто читала «Отче Наш» в надежде, что это окажется дурным сном. Но в последнее время её жизнь стала казаться ей дурным сном. Во всяком случае, в те моменты, когда она оказывалась рядом с Малфоем.

— Это всё Снейп, — тихо прошипел парень, копаясь в ингредиентах для приготовления Зелья. — Неужели ему мало того, что я и так страдаю?

— Ты самый отзывчивый человек на свете, — шёпотом заявила Гермиона, мысленно желая назвать его «эгоистичной задницей».

— Конечно, я согласен, — высокомерно ухмыльнулся Драко, взяв Лирный Корень для нарезки.

— Эй, почему ты взял самую лёгкую работу? — возмутилась Гриффиндорка, которой доставалось толочь Панцири Каракатиц, а это довольно сложно.

— Потому что я умный, разве не ясно?

— Нет уж, дорогой мой, бери Панцирь, а Корень отдай мне.

— С чего бы?

— Потому что ты парень! Тебе нужно делать работу потяжелее, а мне полегче, ведь я девушка!

— Ты девушка? — наигранно изумился Драко, продолжая держать в руках Лирный Корень. На самом деле, он собирался его отдать, но потом. А пока ему хотелось позлить Гермиону, чтобы она наговорила ему комплиментов.

— Блестящий анализ, — с сарказмом заявила Гриффиндорка.

— Копнуть поглубже? Устроить более глубокий анализ? — произнёс парень с его ухмылкой номер 132, под названием: «Ах, какой же я пошлый гадёныш.»

— Буду рада, мой секс-Идол… Чёрт! Я не это хотела сказать! — бросилась оправдываться Гермиона, краснея от возмущения и смущения сразу.

— Спасибо за правду, дорогая мисс Грейнджер. Я запишу твоё имя в конец очереди девушек, желающих затянуть меня в постель для «глубокого анализа».

Вместо ответа Гермиона попыталась отобрать у него Корень. Малфой потянул Корень на себя, не сдавая позиций. Завязалась нешуточная борьба, в ходе которой Гриффиндорка опрокинула на парня их котёл, в котором вместо готового Зелья пока просто колыхалась зловонная жижа болотного цвета.

— Мисс Грейнджер, вы самое лучшее, прекрасное, милейшее и очаровательнейшее создание из всех, кого мне на радость послал Мерлин! — завопил Драко, резко отпуская Лирный Корень и пытаясь «стряхнуть» с себя эту жижу. Он не обратил внимания на то, что Гермиона упала, ибо не ожидала, что он так резко отступит, и теперь перебрала все комплименты, вставая с пола.

Наступившую в классе гробовую тишину прервал звонкий смех Блейза. Он буквально задыхался, хватаясь за живот.

— Всем троим выйти из кабинета, — приказал Снейп. — Мистеру Малфою переодеться, мисс Грейнджер обработать пару синяков, минус десять очков Гриффиндору, а мистеру Забини необходимо выпить успокоительного. Живо.

И всё трое вышли. Малфой, на удивление, выглядел пристыженно, но больше раздражённо, Гермиона была в гневе, а Блейз в полном… не могу найти другого слова, кроме как «в полном экстазе». Его путь лёг в сторону Больничного Крыла, а Драко и Грейнджер пошли в сторону Башни Старост (Гермиона решила просто просидеть там остаток урока, да и у Слизеринца явно было на уме то же самое).

— Это был второй день, — мрачно произнёс парень. — И он ещё не закончился, к сожалению… Но что будет на третий, если Зелье продолжит действовать?

— На третий? — перепуганно спросила девушка. — Ничего хорошего…

— А конкретнее?

— При каждой попытке оскорбления бы будем… обниматься.

На секунду в воздухе повисла тишина, а затем наши старосты принялись на все лады проклинать Северуса Снейпа и его зелья.

====== Глава 10. Двойная неловкость. ======

Вокруг все затихли. Все знатно охреневают. Слизеринцы испуганно крестятся. Гриффиндорцы закрывают глаза, чтобы они не выпали из орбит.

Хочется просто нахрен застрелиться. Обоим старостам. Хоть когда-то их желания одновременно совпали.

Профессор озадаченно глядел на удивлённых учеников, обступивших кругом двух старост. А те просто стоят и… обнимаются?!

Чёртов третий день действия этого чёртового зелья этого чёртового Снейпа с его чёртовым наказанием.

— Мудак, — «нежно» шепчет Гермиона, прижимаясь к Драко.

— Шлюха, — в тон ей отвечает тот, крепче сжимая девушку и гневно покрываясь румянцем.

И надо было им затеять ссору на этом долбаном уроке УзМС? Все на открытом воздухе, на виду у всех. Чудесно, не правда ли? (Нет.)

— Педрила, — ещё тише проговаривает Гриффиндорка, словно отплёвываясь от запаха мяты, исходящего от парня, и жмётся ещё сильнее.

— Мразь зелёноволосая, — еле выдыхает Малфой, сдавливая в объятиях её так, что болят рёбра.

Да, раз уж они сорвались, значит он должен сделать ей как можно больнее.

— Гей Слизеринский.

— Кикимора Гриффиндорская.

— Осёл.

— Идиотка.

— Глист.

— Сучка.

— Тварь.

— Всё, хватит, меня сейчас стошнит, — страдальчески шепчет Грейнджер и чувствует, что сама ослабляет хватку объятий, но Слизеринец так её сдавливает, что рёбра уже трещат.

— Я этого и добиваюсь, мымра, — с ухмылкой отвечает Драко, сжимая её так, что на шоколадные глаза наворачиваются слёзы.

— Ты не понял, видимо. Меня стошнит от тебя и, что самое главное, НА тебя.

— Твоя взяла, Грейнджер.

Они оба замолчали и через несколько секунд почувствовали, что могут друг друга отпустить. Старосты отстранились друг от друга с таким видом, будто им действительно необходимо проблеваться.

Вокруг так и стояла тишина. Урок кончился пять минут назад, Хагрид ушёл в хижину, не понимая, почему тисканья Драко и Гермионы интересуют учеников больше, чем новые виды флоббер-червей.

Вдруг тишину прорезали гулкие хлопки в ладоши и звучный смех психопата. Это снова попёрло Забини. Все обернулись на него, не понимая, что случилось. В этот момент сообразительный Драко по-тихому улизнул, бегом рванув мимо хижины Хагрида и теплиц.

Гермиона (почти впервые в жизни) затупила. Она тоже с интересом смотрела на хохочущего на четвереньках Блейза. А тот пару раз поднимал на неё глаза, начиная смеяться ещё громче. А девушка только округляла глаза, не понимая, что происходит. Но через пару минут несколько заботливых Слизеринцев (но больше — Слизеринок) повели Забини в Замок, дабы попросить у мадам Помфри успокоительного, а на Грейнджер накинулись её друзья.

— КАКОГО ХУ…

— Вот только не ори, — резко оборвала Рона Гермиона.

— Как тут не орать? — поразился за друга Гарри. — Ты только что обнималась с Малфоем! С МАЛФОЕМ, Герм!

— Мальчики, отцепитесь от неё, пожалуйста, — встряла в разговор Джинни, расталкивая парней и подходя к Грейнджер. — Думаете, она хотела? Думаете, ей приятно?

— А почему она это сделала?! — завопил Рон.

— Рональд Уизли, если вы сейчас же не заткнётесь, то я напишу маме письмо о том, что ты недавно делал с Лавандой, — пригрозила рыжая. Её брат тут же умолк, зато Гарри с округлившимися, как его очки, глазами принялся его допрашивать. Тем временем младшая Уизли схватила за руку подругу и потащила прочь оттуда, в сторону Замка.

— Ох, Мерлин, Джинн, я так тебе благодарна, ты не представляешь… — начала было Гермиона, но Джинни её тут же оборвала.

— Ну нет, дорогуша, я спасла тебя от разговора с ними, но не со мной. И, кстати, мне не пришлось бы тебе помогать свалить, если б ты не тупила. Ты думаешь, зачем Блейз ржал как психически больной? Он отвлекал ребят от вас. Малфой-то умный малый, сразу смекнул, что к чему, да свалил, по добру, по здорову.

— Блейз? Подожди, почему «Блейз», а не «чёртов Забини»?

— Потому что он, в коем-то веке, сделал более менее умную вещь.

— Нет, ты мне что-то недоговариваешь, — пришурилась Гермиона, дёрнув подругу за рукав и остановившись.

— Я всё тебе договариваю, отвянь. Сейчас я должна задавать вопросы, — резковато буркнула рыжая.

— Вы и с Гарри что-то не ладите. В чём дело? Вы расстались, да?

— Да, расстались. Теперь ты рада?

— И теперь ты мутишь с Забини? — хитро усмехнулась Гермиона. Теперь её очередь посмеиваться.

— Можно я тебе совру?

— Нет.

— Тогда промолчу.

— Джинн! Да или нет?

— Можно выбрать «или»?

— Нельзя! Да или нет?

— Или!

— Джинерва Молли Уизли! В последний раз спрашиваю: да или нет?

— Ну… Он вчера предложил мне встречаться. Почти сразу после того, как я бросила Гарри, — немного смущённо произнесла Джинни, но тут же смахнула с себя эту стеснительность. — Но я пока не ответила.

— Ты просто дура! — рассмеялась Грейнджер. — Соглашайся скорее! Беги к нему в Больничное Крыло сейчас же!

— Если ты хочешь таким образом отвертеться от разговора, то ничего не выйдет.

— Нет, я серьёзно! Если уж так хочешь поговорить, то просто вечером прийди в гостиную Старост. Пароль: «Дисциплина». А сейчас — живо к Блейзу!

Джинни пару секунд с подозрением глядела на Гермиону, но затем действительно бегом бросилась ко входу в Замок. Шатенка рассмеялась ей вслед, радуясь её счастью.

Вечер в гостиной обещал пройти не чересчур гладко. Гермиона, по привычке, проверяла свои домашние задания, расчёсывая всё ещё зелёные волосы. В один момент дверь спальни Драко так резко отворилась, что девушка от неожиданности сильно дёрнула запутанную копну расчёской.

— Мерлин, Грейнджер, когда этот идиотизм закончится? — воскликнул Малфой с явной усталостью в голосе.

— Ты о цвете своих волос, о своей ориентации или о действии зелья?

— Ха-ха, как смешно. Юмор — не твоё. Я серьёзно сейчас.

— Серьёзность — не твоё, — в тон ему ответила Грейнджер, встав с дивана. — И я не знаю, сколько будет длиться действие зелья.

— Но оно будет всё хуже с каждым днём? — спросил Драко, мысленно молясь, чтобы услышать отрицательный ответ.

— Кажется, что нет.

Парень радостно выдохнул.

Гермиона смотрела на его усталое лицо и понимала, что его это правда бесит. Подколы Забини, эти позорные моменты с объятиями и комплиментами. Он, конечно, кривляется, строит из себя абсолютную мразь… Но он не «абсолютная». Он простая мразь. Обычная задолбавшаяся мразь. Да, и у него есть свой заряд энергии, наглости и сарказма, но он истощается. Его необходимо пополнять, но сейчас он даже не успевает. Его просто однозначно всё задолбало. Наверное, мало кто видел, как всё это изматывает Слизеринского Принца. Он тоже человек, тоже имеет право уставать, злиться, психовать, отдыхать или смеяться во весь голос, не строя аристократа.

«Хотя… По-моему, он и смеяться-то не умеет громко, » — подумала Гермиона, глядя на то, как Слизеринец что-то бурчит, вновь выискивая свой учебник по всей гостиной.

Девушке вдруг стало его жалко. Просто абсолютно неожиданно. Да, она его ненавидит. Ненавидит сильнее кого-либо, но… это же Грейнджер, она может всё. Она может всей душой жалеть самого ненавистного в мире человека.

— Малфой…

— Чего тебе?

— Вот твой учебник, — произнесла девушка, указывая на книжку, валяющуюся на полу рядом с камином.

— А раньше не могла сказать?

— Я только сейчас заметила. Да и это ТВОЙ учебник, а не МОЯ проблема.

— Слепая ты дура, — буркнул парень и второй раз за день почувствовал, что не владеет телом. Такое странное ощущение, когда ноги сами ведут тебя к заклятому врагу, а руки обвивают ЕЁ тонкую талию, притягивая к себе.

— Идиот недоразвитый, — ответила Гермиона своей любимой фразой, «ответно» обнимая парня.

На самом деле, куда приятней было стоять вот так, тихо и изредка бросая друг другу оскорбления, продолжая обниматься, когда никто не мешает. Абсолютно никто.

Тихий скрип.

— ОПАЧКИ, А МЫ ВОВРЕМЯ!!!

В гостиную врывается этот вопль Блейза, а затем и его смех. Рядом ухмыляется Джинни.

От неожиданности старосты отталкивают друг друга. Гермиона чуть не угадила «пятой точкой» в камин, а Драко с офигевшим видом приземлился на диван.

— Как. Вы. Вошли. Мать. Вашу?

— Я пороль им сказала! — воскликнула Грейнджер, в панике отталкиваясь от камина, дабы не подпалить себя.

— Да лучше б ты сгорела! — рыкнул на неё парень, но ей всего на миг показалось, что она видит улыбку. Всего на миг. Видимо, это была игра света. Затем Слизеринец почти бегом отправился в свою комнату под восклицание Джинни:

— Стой, мы хотели досмотреть кино!

Комментарий к Глава 10. Двойная неловкость. И снова седая ночь,

И только под неё пишу фф...😂

Надеюсь, вышло не слишком по-идиотски (надейся). 😁

Как вам этот бред?)❤️💚😂

====== Глава 11. Что-то не так. ======

Утреннее солнышко застало старост в своих комнатах, сидящих на своих кроватях в одних и тех же позах. Прошло ещё два дня действия зелья. И каждый день они умудрялись прилюдно облажаться. И, конечно же, все, кто это видел или слышал об этом, стали считать их парой.

Зеленоватого оттенка волосы Гермионы были привычно спутаны после беспокойного сна. Она сидела на краю кровати, сплетя перед собой свои руки. Она смотрела в пол, вспоминая вчерашний вечер в гостиной Гриффиндора. Она поругалась с Роном. Он, в порыве ярости и ревности, заявил, что отказывается от дальнейшего общения с девушкой. Причём, орал об этом так громко, что вокруг собралась половина факультета, расспрашивая об «отношениях» с Малфоем. Никто из них не верил, что во всём виновато зелье. Никто, кроме Гарри и Джинни. Хотя последняя уж больно хитро поглядывала на Грейнджер, заставляя ту злиться. Итогом было то, что Гермиона, чуть ли не в слезах, бегом выскочила из портретного проёма и побежала в Башню Страст, ища утешения в одиночестве.

И вот, сейчас она вспоминала обо всём этом, чувствуя, как по щеке катится одна единственная слезинка, в которой была собрана вся ярость и грусть.

Драко сидел на краю кровати, сплетя перед собой руки. Он мрачно смотрел в пол, вспоминая всё то, что происходило вчера вечером. Еле голубые волосы, обычно к этому времени идеально уложенные, были растрёпаны, падая на лоб и чуть-чуть на левый глаз. Серые глаза метались из стороны в сторону, ища предмет, который поможет отвлечься. Но в голове всё равно всплывал вчерашний вечер в гостиной Слизерина. Не слишком приятный вечер. И физически, и морально.

Половина старшекурсников была в стельку. Такое случалось довольно часто, так что парень не удивился. Но обычно они балагурили сами с собой, а на этот раз привязались к Драко. К Драко, который был младше половины из них. Пусть на год-два, но младше. Они, заплетающейся речью, заявили, что Малфой, мол, предал их и осквернил честь всех чистокровных, начав «отношения» с грязнокровкой. И сколько парень ни доказывал, что ничего между ними нет, кроме вражды, никто его не слушал. Кончилось всё громким скандалом, трёхэтажным матом и дракой. Причём, неплохой дракой. Конечно, Малфой очень ловкий и довольно сильный парень, но ведь есть ребята и покрупнее. А если учесть, что они были абсолютно пьяны, то их сила и безрассудство удвоились, и Драко всё же досталось. Сейчас у него сводило левую руку, которую то ли вывернули, то ли вывихнули.

Он впервые чувствовал себя слабее кого-то. Точнее, впервые с этим соглашался. А ощущение слабости перед кем-то у него с рождения. Запуганный слишком жестоким и высокомерным отцом мальчишка, который был бы довольно добрым и милым, если б его с детства не учили: «Если ты считаешь себя низким созданием, то просто опускай других ещё ниже».

Драко привычно поморщился, складки, проходящие от крыльев носа к уголкам губ, задёргались от злости и презрения. В основном, к себе самому.

И тем не менее, время было близко к началу занятий, поэтому старосты, даже не завтракая, одновременно принялись за сборы. Но, как они ни торопились, всё равно оба одновременно выскочили из спален, когда прошло минут пять от начала урока.

— Опаздываем, Грейнджер? — бросил Драко, быстро разок проходясь расчёской по волосам, что, вообще-то, не помогло.

— Отвали от меня, — буркнула девушка. Она упрямо прятала усталые, невыспавшиеся глаза.

А Драко не уворачивался от неё, ему было плевать. Он позволил себя слабость, вспоминая о неудавшемся детстве и тяжёлом положении в семье, но только в комнате, наедине с собой. А то, что вид у него был, как у разбуженного растрепавшегося котёнка — бывает. Но на то у него свои причины, о которых грязнокровка не узнает.

— И чего же ты такая грубая?

— Не твоё дело.

— Почему ты меня не оскорбляешь? Я жду, давай скорее. Придумай что-нибудь слишком обидное, чтобы я разозлился.

— Я же ясно выразилась: отвали! — повысила голос Гермиона, продирая расчёской волосы.

— Да что ты? Может, ты просто стала бояться? Боишься, что сейчас подойдёшь и обнимешь меня, а об этом снова узнают твои дружки. Я, кажется, слышал всхлипы из твоей спальни, когда вернулся. Что, поругались? Твои друзья не верят тебе, Грейнджер. Но ты упорно называешь их «друзьями». Ты лжёшь сама себе. Они не друзья тебе. Им нужен лишь твой ум.

Казалось, Драко просто решил сдержанно вывалить весь свой негатив на девушку. А её уже буквально трясло от ярости.

— А теперь послушай меня, Малфоевская тварь! — воскликнула она, отбрасывая расчёску и подступая на шаг к парню. — Ты не можешь читать мне нотации о дружбе! Во-первых, всё это моё, чёрт возьми, дело, и я выбераю, с кем мне дружить и кому доверять! Во-вторых, как ты можешь говорить мне о настоящей дружбе? У тебя ведь и друзей-то нет! Нет, не было и не будет! А всё почему? Да потому что ты чёртова мразь с завышенным ЧСВ! Тебя никто не вытерпет, никто! Крэбб и Гойл лишь твои прислуги, хоть ты их уже забросил, а Забини рядом лишь потому, что надеется на твоё улучшение! Но, скажу честно, что уверена: если с тобой что-то случится, он будет стоять в стороне! Он не поможет, потому что ты обращаешься с ним как с ненужной вещью! Ты обращаешься так со всеми, Малфой! Поэтому-то у тебя нет друзей! Ты гадкая мразь, скользкая тварь, которая думает лишь о себе и своей репутации! Тебе плевать на всё, ты пытаешься быть всегда на виду, на высоте! Ты хочешь чувствовать власть и превосходство, а это никому не нравится! Ни-ко-му! Понимаешь ты меня, идиот?!

Девушка притихла. У неё немного саднило горло от таких криков. Она понимала, что не высказала и половины того, что должна была, но этого пока хватило, чтобы привести Драко в замешательство. Лишь на секунду промелькнула неуверенность на его лице. Всего миг. Но Гермиона заметила это и была довольна.

— Знаешь что, Грейнджер, — начал тихим, уничтожающим тоном парень. — Не тебе меня учить. Не тебе говорить о моих отношениях с людьми. Не тебе говорить о моей дружбе. Не тебе говорить о моём характере и моральных устоях. Ты поняла меня? Не твоё это дело, сволочь. Ты не знаешь меня.

— Знаю, ещё как! Ты с самого первого курса был высокомерным наглецом! Ты унижал меня все эти годы! А теперь ты заявляешь, что я не знаю тебя? Нет, я знаю тебя больше, чем хотелось бы… Хотя, я вообще не хотела тебя знать. Я…

— Да иди к чёрту, дура! Я только что кое-что понял…

— Ты отводишь неудобную тебе тему!

— Да нет же! Оскорби меня. Давай, назови уродом, недоразвитым идиотом, мразью…

— Малфой, ты такая гадкая тварь, какую только может неповезти встретить, — с удивлением повиновалась просьбе Гермиона. — Ну и что должно было произойти? Ты должен был неожиданно измениться?

— Ты серьёзно не догоняешь? — картинно поразился Слизеринец.

— Не-а…

— Мерлин, Грейнджер! На что тебе твои мозги?

— Ну, раз ты такой гений, то объясни мне, до чего я «не догоняю»?

— Зелье… Зелье перестало действовать!

Гермиона нахмурились.

— Зелье?.. Ты о чём сейчас?..

— НуГрейнджер!

— А, точно! Вот ты гад!

— Шлюха!

— Педрила!

— Дура!

— Идиот!

Гермиона уже даже забыла, что они были под действием зелья. И, вроде бы, она должна была быть счастлива, но что-то было не так… Стало как-то холодно, непривычно. Весь оставшийся день, каждый раз, когда старосты сталкивались, они оскорбляли друг друга на все лады, но… чего-то не хватало. Чего-то существенного. Словно из предложения вырвали грамматическую основу. Цветные волосы начали медленно становиться прежними, перестали возникать неловкие и забавные ситуации, их перестали сажать вместе в наказание за опоздание, оскорбления не сопровождались объятиями… Хоть и ненавидели они друг друга, но без всего этого им стало как-то… пусто, не иначе. Просто неправильно. Не так. Они привыкли к этому, но всё так резко оборвалось, что даже Драко признавал для себя ощущение пустоты. Он часто думал о словах, которые криком выпалила Гермиона. Словах о дружбе. Он понимал, что они далеко не друзья, они враги. Но парню стало пусто без её объятий, без её ворчания, когда происходили все эти казусы. Пусто без ощущения ЕЁ. И он осознал всю эту пустоту за день. Так же, как и Гермиона.

И вот, вечером, стоя друг напротив друга в гостиной они опять ссорились. Предметом ругани был Живоглот, который, играя в гостиной, смахнул в камин домашнее задание Малфоя.

— Всегда думал, в кого это чудище такое ебанутое! Теперь понимаю. Вы идеально похожи! — кипятился Драко. Просто с этой работой он возился битых четыре часа.

— Не смей оскорблять Глотика! Он же не понимает!

— О, значит он ещё и ТУПОЙ!

— Заткнись, ублюдок чёртов!

— Не смей меня затыкать, грязнокровка!

— Тварь.

— Мразь.

И они одновременно двинулись друг к другу, словно всё ещё под действием зелья. Они обвили друг друга руками, сжимая в объятиях. Они делали вид, что так и должно быть, что они не виноваты. Но Драко медленно стал осознавать масштаб происходящего пиздеца и, резко отстранившись от Гермионы, выпалил:

— Терпеть тебя не могу, мразь грязнокровая!

А затем рванул в сторону комнаты. Гермиона усмехнулась и крикнула ему вслед:

— Я помогу тебе заново написать домашнее задание!

И она не услышала тихого «Спасибо», произнесённого Малфоем.

Комментарий к Глава 11. Что-то не так. Решила добавить романтики.)))♥️💞💖

Вышло дерьмово, наверное. Бывает.🤣😅

Надеюсь, что вам, всё же, это покажется РОМАНТИШНЫМ и вы оцените.)😂💖❤️💚❤️💚

====== Глава 12. «На круги своя»... ======

— Позвольте задать вам вопрос, Северус… — тихо произнесла Минерва, краем глаза глядя, как Драко и Гермиона в другом конце коридора о чём-то громко спорят, размахивая руками.

— Вы же всё равно спросите, даже если я скажу «нет», — ответил Снейп таким тоном, словно у него не было никакого желания даже открывать рот.

— Зачем вы это делаете?

— Вы сейчас о зелье? Учу наших старост хорошим манерам, — криво усмехнулся декан Слизерина.

Минерва покачала головой.

— Не слишком хороший способ обучения.

— Зато весьма действенный.

— Вы же понимаете, что они подростки? У них сейчас вовсю бьют гормоны, все чувства обостряются. А это ваше зелье очень их угнетает.

Северус хмыкнул, наклонив голову на бок и глядя, как Гермиона влепляет Малфою пощёчину, а тот сдавливает ей руку.

— Я бы так не сказал, Минерва. Наоборот, оно им помогает.

— И чем же? Просто представьте, что было бы, если б вас заставили на глазах у огромного количества однокурсников обниматься с вашим злейшим школьным врагом!

— Я бы придушил его этими объятиями, — холоднокровно заявил Снейп.

МакГонагалл еле подавила в себе желание снять со Слизерина десять баллов за такую фразу.

— Но как же вы теперь всё провернёте? У них ведь нет отработки в вашем кабинете, а подлить им в тыквенный сок зелье вы явно не сможете.

— Не переживайте, у меня есть мысль… И это будет не тыквенный сок.

С этими словами Снейп удалился, шелестя мантией, а декан Гриффиндора, проклиная эти пафосные выходки зельевара, направилась разруливать ситуацию между старостами, которые уже чуть ли не подрались.

~~~

— И даже не уговаривай меня, идиот! — в сотый раз повторила Гермиона, отрывая взгляд от учебника по Нумерологии.

— Да ну, Грейнджер, почему ты такая «Грейнджер»? — скучающим тоном протянул Малфой. — Скука смертная, с тобой даже не выпьешь!

— Почему бы тебе не уйти бухать в свою комнату и не перестать мне мешать?

— Мне одному пить скучно.

— Ты не один, Малфой. При тебе всегда твоё чёртово ЧСВ.

— Шутки — не твой конёк.

— А почему ты не идёшь пить со своим дружком Забини? — произнесла Гермина, разводя руками. Она уже готова была предложить Малфою пить с Василиском или Волан-де-Мотром, только бы он отвалил.

— Он на отработке у Кошары, — сморщился Драко.

— Не называй так профессора МакГонагалл!

— С чего бы мне тебя слушать? Ты отводишь тему. Неужели боишься выпить?

— Не боюсь, — соврала девушка. — Мне противно пить. Тем более, с тобой.

— Зану-у-уда, — протянул блондин.

— А ты алкоголик.

— А вот и нет. Я хоть раз напивался до состояния полной невменяемости?

— Да. Пару… десятков раз, — кивнула Гермиона, чувствуя, что сейчас разобьёт ему об голову бутылки с Огненным Виски.

— Ну… Не об этом речь. Речь о том, что ты просто трусишь. Конечно, как я мог подумать, что наша маленькая мисс УЗРИТЕ-МОЙ-ЕБАНЫЙ-УМ согласится выпить, да ещё и со мной. Ты боишься. И, кажется, больше боишься за своё поведение. Боишься, что в твоей захмелевшей голове появится такая мысль, которая явно не понравится твоей священной трезвенности.

Эти слова и похотная ухмылка Малфоя добили Гермиону. Она понимала, что он просто её подзадоривает, но не могла заставить себя согласиться с правдой, высказанной им так нагло. Девушка смахнула со стола учебник, освобождая место для двух бутылок вина и одной бутылки Огневиски.

— Вот это другой разговор! — улыбнулся Драко, ставя на столик выпивку. — Посмотрим, с какого бокала ты сломаешься.

— Не сломаюсь, — твёрдо произнесла Грейнджер, сразу наливая себе вина, хотя она и понимала, что врёт.

После одной бутылки вина на двоих в голове Гермионы плыли безмятежные мысли о прекрасном… Если прекрасным можно назвать авакадо, танцующее хип-хоп.

В голове Малфоя творился ПОЛНЫЙ ПИЗДЕЦ. Он впервые после одной бутылки (так ещё и на двоих) видел Блейза в наряде бабушки Невилла и Снейпа в ночнушке Дамблдора. Снейп вальсировал с Волан-де-Мотром, а Блейз целовался с Пушком. А на заднем плане Рон в платье младшей сестры и в бумажной короне отплясывал чечётку в дорогущих лаковых туфлях.

— Ну, Гржденрйнр… То есть, я хотел сказать, Гейжнедр… В общем, человек, держишься ещё? — пробубнил Драко, в глубине души осознавая, что он маловато выпил, чтоб язык так заплетался.

— Дер… Де-ержусь, — невнятно произнесла Гермиона, протягивая руку за ещё одним бокалом.

По окончании двух бутылок вина старосты стали чуть более разговорчивыми.

— Он по…похож на а-а-авакад-ду, — промурлыкала Грейнджер, глядя на фотографию Корнелиуса Фаджа в «Ежедневном Пророке», который недавно принесла запоздавшая из-за плохой погоды сова (ей, к слову, достался хороший выговор от Драко, который грозился «уволить её из совиной службы за плохое исполнение гражданских обязанностей»).

— Не, не на неё. Не. На неё не. На не неё. Не неё на, — довольно чётко возражал Малфой, пытаясь собраться с мыслями. — Он больше похож на… ватрушку!

— С твгромгом… То есть, с творогом? — поинтересовалась Гермиона, которая, прищурив глаза, принялась искать сходство Корнелиуса с ватрушкой.

— Да хоть с монейозлм… май… ма-а-айонезом, да.

А вот после опустевшей бутылки Огневиски их окончательно понесло. Драко пел песню «Котёл, полный крепкой горячей любви», только исполнял это как: «Котёл, полный крепкой горячей бухлы». Да, ему было слишком хорошо.

Гермиона помогала бэк-вокалом, который у неё состоял из смутного распевания одного слова, которое она сама понять не могла.

После весьма удачного концерта старосты принялись вести светскую беседу.

— Дело в том… В том, что… Что. Дело что вот в том… Дело вот том в что… В общем, встречаю я как-то товарища Сталина и г… говорю: «Потух, товарищ, ваш о-о-гонь р-революции-и-и!», — завил Драко, неадекватно смеясь.

— Не-не-не, ты что-т.то путаешь… Огонь р-релювоции это Уинстон Черчилль! Иди историю Японии п-подучи, не позорься-а-а своим н-неведонеем… недоеданием… не… неведением, во! — заявила Грейнджер, с серьёзным видом покачивая головой.

— А на Чертилля… Черчилля я обиделся. Он м-мой чай вы…выбух…вып… ВЫААППРОПА! — со слезами на глазах провопил Слизеринец.

Гермиона придвинулась к нему и сочувственно положила руку ему на плечо.

— Н-ничего старшар… ста-а-а… страшного. Они, парни, все т-такие. Ты себе и почулуште… полухчутьше… по… АПХПАПАХА-КХМ-КХМ… получше найдёшь, да, — ласково произнесла девушка.

— Я, как бы, н-не ге-е-ей, Гргрхердже… ну, ты поняла, что я к тебе обращаюсь, — вдруг серьёзно заявил Драко, скидывая её руку со своего плеча и пытаясь сфокусировать на Гриффиндорке взгляд.

— Да-да, вер-рно… Ты педи-ик.

— Д-да твою ж… — начал было Драко, но его слова потонули в… поцелуе? Гермиона вдруг придвинулась к нему и несмело поцеловала, неумело покусывая его губы. Как только она отстранилась, охреневшим взглядом смотря на парня, тот понял, что может и привыкнуть к этим поцелуям, а затем мысленно дал себе хороший подзатыльник за такое.

— И это-о всё-о-о? — протянул Драко. — А я ожид-да-ал большего после вина и в-вискаря впр-ридачу!

— За-ахлопнись! — промямлила Грейнджер, старательно проводя по губам рукой, будто желая смыть с них вкус губ Малфоя. Привкус алкоголя, который и так царил у неё во рту. Но ей почему-то не было тошно. Было приятно… Вероятнее всего, в этом виноват помутнившийся рассудок после неплохого количества алкоголя.

Комментарий к Глава 12. «На круги своя»... Вот такая «бухая» глава вышла.😂 Почему на алкоголь потянуло, сама не знаю.) Но думаю, вы догадались, в чём вся «узюминка» происходящего.))) А если нет, то позже догадаетесь.)

Да, прошу меня простить за такую задержку с выходом главы.🙏 Просто во всём виновата, мать её, депрессия.

И прошу прощения за то, что всё так неадекватно.😂 Ну они ж бухие, как-никак, так что всё и должно быть неадекватно (нашла оправдание).😂

Жду отзывов!😁💞💚❤️

====== Глава 13. Хуже чем хуже не бывает. ======

Доброе утро для Драко было одним из самых ужасных в его жизни. Продрав глаза, когда было уже далеко за полдень, он обнаружил, что сидит на диване в гостиной. Голова раскалывается на тысячи мелких частей, а те ещё на сотни. Перед взором какая-то каша, если не назвать это блевотиной. Сушняк такой, какого не было в жизни, глаза слезятся, во рту как будто насрали. Тошнит так, что внутренности готовы вывернуться наружу, а на плече какая-то мочалка, которая пахнет шоколодным шампунем.

— Блять, Грейнджер, свали с меня!

Малфой сам охерел от громкости своего голоса, хотя вроде бы кричал не громко. Голова стала раскалываться сильнее прежнего.

Гермиона сморшила носик и нахмурилась во сне. Драко, взглянув на эти мимические жесты недовольства, совершенно неожиданно для себя приулыбнулся и сполз чуть ниже, чтобы ей было удобнее. Она показалась ему такой очаровательной, когда спит, а не орёт на него последними словами. Когда её ничто не злит и не раздражает.

Стоп.

Что за дерьмо творится?

Драко резко дёрнул плечём, сбрасывая голову девушки, отодвинулся от неё и сел на край дивана, начав массировать себе виски́. Правда, от головной боли это не спасало.

Гермиона вздрогнула и нехотя разлепила глаза. Её состояние было даже похуже, чем у Слизеринца, потому что раньше она никогда такого не испытывала. Прямо разреветься ей хотелось от этой долбаной боли и противного ощущения в пересохшем рту.

— Что случилось? — тяжело поинтересовалась она, медленно отталкиваясь от спинки дивана.

Парень раздражённо на неё взглянул и продолжил массировать виски́.

— Похмелье случилось.

Гермиона нахмурилась, попыталась встать с дивана, но тут же бухнулась назад, не устояв на трясущихся ногах. Руки тоже трясло нехило так. Она вцепилась в голову.

— Это ты виноват.

Драко оторвал руки от висков и с наигранным удивлением взглянул на Гриффиндорку, а в голосе его сквозило ещё большее раздражение.

— Только проснулись, а ты сразу обвиняешь. Хоть бы доброго утра пожелала, как хорошая девочка.

Теперь была очередь Грейнджер смотреть на парня с великим раздражением.

— Какое же это, нахрен, доброе утро!

— Ой, не ори, хватит, — сморщился Слизеринец. Он, конечно, произнёс это не столько из-за головной боли, сколько из противного ощущения, что она права. Такое утро никак нельзя было назвать «добрым». Даже «нормальным» было нельзя назвать. Даже «плохим». У Драко просто не было цензурных слов, чтобы определить название этого утра.

— Всё равно ты виноват. Ты меня соблазнил…

— Оу, дорогуша, а вот тут ты позволь либо заткнуться, либо рассказать подробнее, — произнёс Драко, насмешливо выгибая бровь. — Просто я не очень помню, чтобы мы вчера…

— Заткнись, Малфой, ты не так понял. Ты соблазнил меня этим алкоголем. Да, извращенец, если ты не знаешь, то это тоже называется «соблазнить». Ну, или «искусить».

Малфой наигранно выгнул брови и снова принялся за массаж висков. В голове застучал грёбаный оркестр, полностью состоящий из барабанов.

— Зная историю об Адаме и Еве я бы назвала тебя Змеем Искусителем, — продолжала Гермиона, даже подзабыла о своём хреновом состоянии.

— Засунь этот Библейский бред себе в рот, в качестве кляпа и заткнись, — выдал Слизеринец.

— А я, в итоге, вышла бы Евой, — не унималась девушка, назло Драко.

— Захлопнись, пока я не посоветовал тебе засунуть это куда подальше рта! — рыкнул парень.

Гермиона вздрогнула и схватилась за голову. Парень, вроде бы, не орал, но от головной боли на глазах выступили слёзы.

— А… Это так и должно быть? — осторожно поинтересовалась девушка, боясь, что Драко снова крикнет.

— Да нихера. Всего четыре литра алкоголя на двоих. Мне никогда не было так хреново с такой маленькой дозы.

— Маленькой? Ты серьёзно? У нас вышло по два грёбаный литра на двоих, а ты говоришь, что это мало?

— Ну… Мне кажется, что ты вряд ли два литра осилила, — усмехнулся Драко. — А такое жёсткое похмелье у тебя из-за того, что ты слабенькая. Организм слабенький.

Гермиона нахмурилась, покачивая головой.

— А у меня, как назло, Антипохмельное закончилось. Сколько времени вообще?

Парень лениво глянул на дорогие наручные часы и ухмыльнулся. Уж слишком довольно.

— Сейчас почти час дня.

Гермиона вскочила с дивана с глазами, округлившимися до размеров чайных блюдечек. Правда она тут же пошатнулась от резкой перемены положения и точно упала бы, если бы Драко не успел схватить её за руку и дёрнуть в сторону дивана. Приземление вышло резким, но мягким. А ещё… близким. Её лицо оказалось в каких-то сантиметрах пяти от лица Слизеринца. Девушка заколебалась всего на какое-то мгновение, а затем с пренебрежительным выражением лица отодвинулась подальше от Драко. А его ухмылка так растянулась, что было странно, почему это его лицо ещё не треснуло.

— Не прикосайся ко мне, — сморщилась Гермиона.

— Ой, да ну, могла бы и поблагодарить.

— Знаешь, по сути, тебя не за что благодарить. Ты вчера вынудил меня с тобой выпить, сегодня нам обоим хреново, а я чуть не упала, собственно, из-за похмелья, в котором виноват ты. Видишь? Все пути ведут к тому, что во всём виноват ты, а значит, что мне не за что тебя благодарить.

— Заткни свой учёный рот и сдохни, — тихо рыкнул Драко. Он так противно себя чувствовал, что от умничания Гриффиндорской заучки кипели мозги.

Гермиона округлила глаза. Её явно оскорбила эта фраза, и оскорбила сильно. Она отодвинулась на самый край дивана и скрестила руки на груди, гордо приподняв подбородок и отвернувшись от парня.

Его это даже насмешило. Она такая миленькая, когда обижается или злится. Так вот почему он её выводит — ему нравится смотреть на неё, когда она злится.

Драко резко нахмурился. Он не понимал, что с ним происходит.

— Да ну, Грейнджер, ты что, обиделась?

— Представь себе, — буркнула девушка, не оборачиваясь на него.

Слизеринец усмехнулся.

— На что?

— На то… Что ты меня оскорбляешь.

Он уже довольно громко хмыкнул.

— Если бухло отшибло тебе память, то напомню, что мы оскорбляем друг друга с первого курса. А теперь серьёзно ответь.

Гермиона заколебалась, в поисках достойного ответа, а затем пробурчала:

— Из-за тебя я опоздала на уроки и плохо себя чувствую.

Наступила короткая пауза. Драко, насмешливо выгнув брови, смотрел на Гриффиндорку. Та осторожно обернулась на него, но, увидев, что он на неё смотрит, резко отвернулась. А затем её спина задрожала от тихого смеха. Вообще, старосты засмеялись синхронно. Им просто неожиданно стало смешно, потому что они осознали глупость своих действий.

Гермиона повернулась лицом к Малфою и с улыбкой наблюдала, как он беззвучно смеётся. Так забавно. Даже немного мило.

— Что, её величество мисс Энциклопедия простила мне обиду, суть которой даже не известна ей? — с сарказмом, но продолжая улыбаться произнёс Драко.

— Ну, я поду-у-умаю…

— Грейнджер.

— Да ладно, ладно. Но ты всё равно виноват во всём.

Парень наклонился вперёд, приблизившись к Гермионе. На его лице появилась хищная ухмылка.

— Послушай, Грейнджер, можешь винить меня, винить бухло, винить Мерлина, винить Снейпа, винить кого угодно, но сейчас я скажу то, за что ты возненавидишь меня ещё сильнее.

— Да куда уж сильнее, — довольно серьёзно произнесла девушка.

— Что ты помнишь из вчерашнего вечера?

— Шутишь? Мы накочались бухлом, откуда я что-то помню?

— А вот я кое-что помню.

Хитрющая ухмылка Малфоя заставила Гермиону запаниковать. Она уже вспоминала, не произошло ли у них интимной связи вчера, но помнила только танцующее авакадо.

— И… Что именно?

Драко хмыкнул и многозначительно скорчился, высунув язык, мол, это было самое гадкое, что происходило в моей жизни.

— А можно конкретнее? — немного севшим от испуга голосом попросила Гермиона.

— Ладно, скажу как можно конкретнее: ты меня целовала.

По лицу парня расплылась торжествующая ухмылка. Да, он действительно помнил это. Правда, только это, но всё же. Он даже помнил, каково было целоваться с грязнокровкой.

Противно. Тошнотворно.

Да, точно. Именно так. Но приятно. Приятно от какого-то ощущения того, что Грейнджер фактически совершила преступление для себя. Она унизилась.

— Да ну, не правда. Нет, я не верю, нет, — категорично замахала головой Гриффиндорка.

— Не веришь? — он усмехнулся. — А сейчас поверишь…

Драко так резко приблизился к девушке, что она и пикнуть не успела. Он прижал руки к спинке дивана, по бокам от неё, отрезая пути к отступлению. Парень пристроился чуть сверху и приблизился к её лицу.

— Как думаешь, Грейнджер, насколько быстро ты заверещишь, что я та ещё мразь, но целуюсь отпадно? — прошептал Слизеринец практически по-змеиному.

Гермиона никуда не могла деться, ведь он придавил её и сверху, и отрезал пути к бегству по бокам.

— Малфой… — пискнула она, испуганно вжимаясь в диван.

Парню нравилось её испуганное лицо и учащённое дыхание.

— Ну и куда же улетучилась твоя хвалёная Гриффиндорская храбрость, Грейнджер? Где она? Почему ты боишься Слизеринского хорька? Или ты боишься себя?

Девушка пыталась ещё сильнее вжаться в диван, но лицо Малфоя было всё ближе к её лицу, его губы — к её губам.

— Драко… Пожалуйста, не надо… — прошептала она, зажмурив глаза. Ей было страшно смотреть в его глаза. Такие серые, почти серебряные, но словно слепые. Ей было страшно смотреть на его губы. Тонкие и, наверное, ужасно холодные.

А парень наслаждался этим.

— О, так я уже «Драко»? Сразу стала вежливее, когда напугалась. Но мне хочется знать: чего? Чего ты боишься? Меня? Себя?

Девушка тихо захныкала. Она слишком боялась. Она на знала, почему. Ведь она боялась не того, что её поцелует Слизеринец. Она боялась, что после этого что-то изменится. Ведь это будет не пьяный и короткий поцелуй, о котором на утро все забудут. Это будет практически первый её поцелуй, который однозначно что-то поменяет. Поменяет в ней самой.

— Ну-ну, это не ответ, — шёпотом продолжал Малфой. — Я действительно хочу знать.

Гермиона ещё сильнее зажмурилась. По щеке покатилась слеза. Чёрт знает, кто её просил покидать своё место в глазнице.

— Ты плачешь… Я знаю, как тебя утешить.

Девушка ничего не поняла, ничего не увидела, но почувствовала, как её губы соприкосаются с другими губами. И вовсе не такими холодными, как она думала. Они были приятными, нежными.

Драко осторожно прикусил ей губу. Гермиона, от неожиданности, приоткрыла рот, и парень воспользовался этим мгновением, запуская свой язык внутрь и аккуратно исследуя им рот девушки. Она попыталась противиться, но ей было некуда деваться. По щекам побежали новые дорожки от слёз, она всхлипнула. Она не знала, как отвечать на поцелуй. Драко всё пытался пробудить в ней желание, хотя делал это осторожно — как-никак, она почти впервые целуется. Но Гермиона упорно себя сдерживала, хотя цена этого сдерживания катилась по щекам.

Девушка снова всхлипнула и попыталась захныкать. Драко всё же немного отстранился от неё. Чисто, из уважения. Он ненавидел девчачих слёз, хотя видеть её, такую пристыженную и напуганную, были неимоверно приятно.

— Что ж… По крайней мере, теперь ты знаешь, каково это, — вынес вердикт Малфой и медленно слез с девушки, двинувшись на подтрясывающихся ногах в сторону своей спальни.

— Ненавижу тебя, — всхлипнула ему вслед Гермиона.

Комментарий к Глава 13. Хуже чем хуже не бывает. Немного сладенького в конце главы.)))))

Огромное простите за очередную задержку!🙏 Всё никак не могу выбраться из ямы под названием «дипрессия», но стараюсь писать.)

Надеюсь, вы оцените!)

Жду отзывов!💚❤️💞

====== Глава 14. Так сложно постичь непостижимое. ======

Гермиона возненавидела его сильнее. Сильнее, чем может ненавидеть просто человек. Да, в ней неожиданно проснулась ненависть, которую можно собрать с миллионов человек. Это так грешно, так неправильно. Но как иначе? Как не возненавидеть этого человека? Эти резкие черты лица, эти серо-серебрянные глаза, эти тонкие губы, это дыхание, эту наглую усмешку, эти платиновые волосы, этот необычный беззвучный смех и эту неторопливую манеру разговора… Да просто всё это существо в целом. Это однозначно дьявольское порождение с ангельской внешностью.

Драко. Противно даже слышать отголосок этого имени своей голове. А оно так и стучит там, бьётся о стенки, словно жаждет вырваться наружу истошным криком, а затем сорвать с языка поток оскорблений и унижений.

Убийственно.

Гермиона мысленно проклинала его последними словами. Конечно, так было всегда, но сейчас это заставляло голову раскалываться от боли. Она ведь знала. Знала, что этот долбаный поцелуй что-то изменит в ней. И изменит координально.

Так вот. Он изменил. Сейчас, даже спустя три дня после этого «инцидентика», она чувствовала себя просто тошнотворно. Она избегала Малфоя, как могла. Она, уже привыкнув к расписанию Слизеринца, не появлялась при нём в гостиной. На совместных уроках старалась сесть подальше. На переменах, если замечала его в коридоре, то почти опрометью бросалась прочь. В ней что-то переклинило. Всего за три дня она стала невероятно раздражительной и необщительный. На постоянные вопросы в роде «Ты заболела?» или «Ничего не случилось?» девушка огрызалась, что всё в порядке, и старалась как можно быстрее слинять. Гарри и Джинни очень за неё переживали, правда, по одиночке. У них ведь была размолвка, только после неё Уизли с Блейзом чувствовала себя хорошо, а Поттер с одиночеством — не очень. Конечно, с ним был Рон, но это не любимая девушка. Тем более, он стала тем ещё психом, после очередной ссоры с Гермионой.

В общем, староста Гриффиндора чувствовала себя донельзя паршиво. Хотя, для реального описания её состояния необходимо перебрать кучу нецензурных выражений.

А самое страшное, что, как Гермиона ни старалась избегать Малфоя, он стал попадать в её сны. И там они снова целовались. Так приятно, так нежно, до дрожи, до слёз. Он был ей нужен больше, чем кто-либо другой. И это её ломало. Она смогла осмыслить это лишь после этого долбаного поцелуя. Смогла осмыслить, как ей этого хотелось. И хотелось не просто поцеловаться, а затем отпустить его в объятия других девушек, нет. Хотелось, чтобы он был только её, чтобы к нему не прмкосались чужие руки, губы и прочие части тела.

И вот, в очередной раз проснувшись в холодном поту после кошмарно прекрасного сна, девушка для начала отдышалась. Она задыхалась во сне, словно её действительно целовали. На щеках остались дорожки слёз. Не грусти, а желания. Чрезмерного желания. Желания, которому нельзя давать волю, иначе будет только хуже.

За окном темень. Время к двум ночи. Стараясь унять дрожь в пальцах, Гермиона потянулась за кружкой остывшего недопитого кофе. Так хотелось, чтобы оно сейчас жгло горло, чтобы можно было сказать, что слёзы, выступившие на глазах, это вина горячего напитка, а не воспоминания о сне.

Её бил озноб. Ей действительно было необъяснимо плохо. И всё это стало происходить после поцелуя. Ведь столько раз парень был близок к поцелую, но лишь дразнил её желание и, приблизившись почти вплотную к губам, усмехался и отстранялся, удаляясь прочь. Но после того, как случилось то, чего тайно и незримо желала девушка, она словно заболела. Заболела им. Заболела этим чёртовым Малфоем.

Гриффиндорка, накинув поверх нежно-фиолетовой пижамы свой тёмно-бордовый плед, решила выйти в гостиную. Ей был нужен тёплый, ласковый камин, который, возможно, отвлечёт нежным потрескиванием огонька.

Она, тихонько зевнув, вышла из комнаты и почти неглядя вошла в гостиную, но там её ждал неприятный сюрприз.

— Бессонница мучает, Грейнджер?

Ну вот. Этот чёртов урод. Тварь, мразь, сволочь, ублюдок и ещё куча имён были присвоены ему в этой гостиной.

— Да пошёл ты, — тихо огрызнулась девушка и уже развернулась, дабы уйти.

— Ну и чего мы такие агрессивные? — с умешкой произнёс Драко.

— Просто отвали, ясно? — прошипела Гермиона, остановившись, но не поворачиваясь к нему лицом. Одна её часть мучительно желала остаться, но другая панически вопила, что нужно сваливать на другую планету.

— Ты, наверное, хотела посидеть здесь? Так садись, я тебе не мешаю. Сядь на другой край дивана, и всё.

— Я не хочу находиться с тобой в одной комнате, Малфой. Ты мне отвратителен.

— Да ладно, не паникуй, я не испытываю желания снова целовать грязнокровку. Не хочу больше губы марать, — нагло ухмыльнулся Драко.

Щёки Гермионы вспыхнули, словно два костра. Она обернулась к Малфою и настолько уничтожающе на него посмотрела, что любой другой человек мог бы превратиться в несчастную горстку пепла. Но не он. Он привык.

— Не. Смей. Называть. Меня. Грязнокровкой. — сковзь зубы процедила Гриффиндорка, крепко сжимая слабые кулачки.

Внутри всё кипело.

Этой белобрысой сволочи ещё хватает наглости припоминать то происшествие?!

Хотя… Это же грёбаный Малфой, чего от него ждать?

— Да ладно, это фактически твоё второе имя, чего психовать-то? — усмехнулся парень.

— Я психую?! — воскликнула Гермиона, не сдержавшись. — Просто я уже устала от всего этого, устала от унижений, устала от тебя!

— Так, хорошо, у тебя ПМС, я понял, только спокойно…

— Нет у меня никакого ПМС, мне просто это всё надоело! — закричала девушка, срываясь на визг.

Что-то в ней кипело и бурлило, не позволяя остоваться в спокойствии. Эта ссора образовалась почти из ничего, но она говорила правду. Она устала. От всего. И от всех.

— Да, хорошо, я понимаю, — произнёс Драко, удивлённо округлив глаза. И это было действительное удивление, не наигранное. Он никогда не видел старосту Гриффиндора в ТАКОМ состоянии. — Пожалуйста, садись на диван, давай поговорим, только спокойно. Ты скажешь всё, что накипело, я извиняюсь, а завтра мы об этом забудем и будем по-прежнему ненавидить друг друга, хорошо?

Он решил включить режим психолога, ибо догадался, что в таком состоянии девушка может много чего натворить. А ему, всё-таки, ещё хотелось жить.

— Я… Я не хочу говорить с тобой! Уйди, пожалуйста… — уже тише произнесла Гермиона, осознавая, что ведёт себя крайне глупо. Она была сама не своя.

Малфой вздохнул и произнёс:

— Нет, я не уйду. Тебе нужно выговориться, иначе ты мне скоро шею свернёшь, а я слишком красивый, чтоб подыхать. Сядь и спокойно скажи, в чём дело. Выскажись, как я сильно тебя заебал. Давай. Я сейчас серьёзно, без шуток и сарказма.

Он был иногда наредкость терпелив. Слизеринец терпеть не мог всех этих откровенных разговоров по душам, это нытьё, как всё плохо. Он предпочитал держать это в себе, и ему было противно, когда другие всё это выставляли на показ. Но что не сделаешь, чтобы выжить?

Гермиона недоверчиво на него взглянула. Ей хотелось этого. Хотелось сесть рядом с ним и всё рассказать. Или хотя бы часть того, что она чувствует. И она решилась. Абсолютно безрассудно. Не признаться ему в своих душевных терзаниях, а лишь сказать, как всё надоело. Ведь она чувствовала, что с ним происходит что-то похожее.

Девушка медленно подошла к дивану и осторожно села на некотором расстоянии от Драко, словно боясь, что он её укусит.

— Ну, давай. Скажи всё, что думаешь. Тебе это необходимо. Только спокойно, хорошо? Просто расскажи накипевшее, — произнёс Слизеринец, заглядывая в глаза девушки. Ей на миг показалось, что эти холодные глаза просвечивают её, словно рентген.

— Я… Мне плохо… Просто очень плохо. Такое чувство, как будто всё и все против меня. Всё пугает и злит, внутри кипит наболевшее за всю жизнь. Всё то, о чём обычно молчат. Потаённые обиды, скрытые слёзы… Всё это так выводит из строя. Это некуда деть, оно разрывает на части, хочется кричать об этом, ругаться, рыдать, биться в конвульсиях страха, боли и гнева. Всё настолько плохо, что начинает лихорадить и трясти. Хочется порвать все связи с враждующим миром, запереться где-нибудь и остаться наедине с одиночеством, поведать ему свои страхи и всё то, о чём не знают другие. Хочется просто умереть…

Малфой словно не слушал. Он смотрел остекленившим взглядом на девушку. Затем его глаза совершили движение из стороны в сторону, а после постарались спрятаться, лишь бы их не видели. Но Гермиона видела. Она замолчала, вглядевшись в него. Его глаза перестали казаться слепыми, они словно наполнились жизнью. Наполнились чувствами, которые присущи нормальным людям. И она поняла его. Поняла больше, чем себя.

— Ты ведь тоже это испытываешь, так? — Гермиона попыталась смотреть прямо в его глаза, но он упорно их прятал. — Ты тоже устал. Ты тоже чувствуешь себя настолько паршиво, что иногда жить не хочется. Я вижу это. Я знаю. Ты ведь ничего никому не говоришь. Ты всегда так холоден и спокоен, на тебе маска высокомерного равнодушия, но она уже начинает трескаться, и ты этого боишься. Ты никому ничего не высказываешь, ты замкут, хотя и стараешься быть общительным. Нельзя бояться высказывать чувства, тревоги и печаль своим близким. Хотя… Твои родители не те близкие, которым можно доверить свои чувства, да? Они настоящие аристократы, абсолютно холодные и равнодушные. Но ты-то не такой, я знаю. Ты совсем другой, просто боишься этого. Нельзя так. Когда-нибудь можно просто свихнуться, если всегда молчать. Поговори со своими друзья… Нет. У тебя из нету, верно? У тебя нет настоящих друзей, потому что ты не являешься настоящим. Ты должен…

— Ничего я тебе не должен! — воскликнул Малфой, и его глаза, только поддавшиеся чувствам, вдруг снова ослепли. — И никому не должен! Я в порядке, понимаешь? Мне не нужно ничего никому высказывать, я не собираюсь ныть! — он встал с дивана, словно возвысившись над девушкой. — И не говори обо мне так, будто знаешь меня! Ты на знаешь абсолютно НИЧЕГО! Ни меня, ни моих родителей, ни моих друзей! Не лезь в мои мысли, ты не умеешь их читать! И даже если б даже со мной что-то происходило, то это моё дело!

— Не только твоё! — Гермиона тоже встала, и парень отшатнулся на шаг назад. — И с тобой однозначно происходит что-то плохое, ведь ты всегда держишь всё в себе! Ты боишься правды! Ты себя боишься, понимаешь? Не я себя боюсь, а ты! Ты просто… просто… трус! Да, именно так!

Малфой вздрогнул так, словно по полу прошлась волна. На его лице выразился явно не поддельный гнев, но глаза оставались пустыми. Он сделал шаг в сторону Гермионы. Она отступила. Он сделал ещё шаг. Она встала за кофейный столик. Он одним движением спихнул столик с пути так, что тот упал в камин и мгновенно начал загораться. Гермиона взвизгнула и отступила ещё на шаг.

— Я не трус, ясно тебе?! Не смей так меня называть! — закричал парень так, словно он не в себе. Затем он сделал ещё шаг. Гермиона оказалась прижатой к стене. А он подошёл ближе, как обычно приложил руки к стене по бокам от девушки, отрезая пути к бегству. У Гриффиндорки задрожали колени.

— Малфой… Не надо, пожалуйста…

— Да не собираюсь я с тобой сосаться, делать мне больше нечего! — огрызнулся он. — Только хочу, чтобы ты усвоила пару уроков. Первый: ты всего лишь паршивая грязнокровка, и не можешь знать что-то обо мне, моей семье или о моей дружбе. Второй: твоя жажда поцелуя слишком видна, так что подбери слюни и не пялься так на мои губы. Уверяю, того, что ты желаешь, никогда больше не случится.

Гермиона округлила глаза, и в них вспыхнул гневный огонёк. Пусть он говорит правду, но он не смеет подносить её в таком контексте. Его необходимо проучить. Так жестоко, чтоб не зазнавался.

Девушка неожиданно решительно схватила его за так и не снятый галстук и так резко притянула к себе, что тот не успел понять, что произошло, как уже их губы соприкосались в поцелуе. Гермиона нагло кусала его губы, плюя на слёзы, снова бегущие на щекам, и на жуткую внутреннюю боль. Ей было нужно, чтоб он понял, что ей плевать на него и его губы. Настолько плевать, что она может спокойно его поцеловать, а не, как он выразился, «пускать слюни».

Слизеринец даже опешил. Ему было смешно, ведь Гермиона совершенно не умеет целоваться, но делает это так настойчиво-неумело, что даже возбуждает. Так хочется взять и ответить ей на поцелуй, крепче прижать к стене, запустить пальцы в эту шоколадную копну волос, полностью владеть ею…

Нет.

Так нельзя.

Драко дёрнулся в сторону, оторвавшись от неё и вырвав из её рук галстук.

Девушка ухмылялась. Но фальшиво. Она плакала. Ей было больно. Она не хотела этого делать, но теперь хотелось продолжать.

— Смешно, Грейнджер, — усмехнулся Слизеринец, зачем-то поправляя галстук, который нужно было снимать. — Ты настолько глупая и слабая, что мне даже противно. Ты похожа на неумелую шлюху, которой стыдно за свои поступки. Это унизительно и смехотворно.

Он натянул на лицо наглую ухмылку и отправились в спальню.

Гермиона сползла по стене и тихо зарыдала. Ей было слишком плохо. Она зря это сделала. Хотела преподать ему урок, а лишь унизилась. Унизилась чуть выше самого низкого. А Малфой прав. Это чертовски глупо. А она слишком слабая.

Кофейный столик, попавший в камин, разгорелся по полной, бросая искры на ковёр, но девушка рыдала, даже не думая это затушить. Она хотела, чтобы вся гостиная сгорела вместе с ней. А в своей спальне сидел Слизеринец, задумчиво глядя в стену и рассеянно слизывая кончиком языка кровь с прикусанной губы. Он думал. Думал о словах Гермионы. Думал о том, что она права.

Комментарий к Глава 14. Так сложно постичь непостижимое. Чёрт возьми, всё, капец, накипело, получайте этот неразборчивый бред!😂 Нет, правда, накипело. Сегодня с подругой говорили о их отношениях и придумывали небольшие моментики для следующих сюжетов.)

Да, обещаю, с этой главы всё будет очень жёстко. Иногда даже слишком...

В общем, надеюсь, это хрень вас не разочаровала.👌😂✨❤️💚

Очень интересно, как вам такой переход в жёсткую безответную романтику.)

Жду отзывов!)✨❤️💞💚

====== Глава 15. Сломленности и трещины. ======

Драко задумчиво вращал в пальцах перо, даже ни разу не обмакнув его в чернила. Ему было абсолютно плевать на то, что сейчас им диктуют конспект по Нумерологии, ибо парня одолевала задумчивость.

Он думал не о том, в какой тёмный угол он сегодня утянет Пэнси, дабы сойтись в телесном контакте. И это просто поразительно.

«А о чём именно он думал?» — возникает вопрос.

А ответ очень прост, хоть и абсолютно необъясним.

О той кудрявой девчонке, сидящей на три парты впереди него и старательно записывающей конспект. О том, как забавно её волосы щекочут лицо, как они пахнут шоколадом. О том, как неумело она целуется, о том, как она весело злится, о том, как она изменилась…

Да, Драко был готов просто заавадить себя за эти мысли, но он никуда не мог от них деться, они его одолевали целиком и полностью.

Она изменилась. Она чертовски изменилась, и это жутко бесило. Прямо выводило из себя. Парень не мог понять, куда делась та заносчивая заучка, умеющая поставить его на место, умеющая приструнить его. С ней было интересно приператься, она всегда находила себе кучу довольно умных фраз и иногда ухитрялась перекрыть ими жестокий сарказм Малфоя. В такие моменты он невероятно злился и был готов орать на любой источник звука, но ему это нравилось, он любил сложности.

Над ней было невероятно прекрасно измываться, она было вспыльчивой и настойчивой. Она могла орать на него, давать пощёчины, покрывать трёхэтажным матом, и это было так весело.

А что теперь?

Теперь Драко видит лишь унылую, занудную девчонку, проводящую дни напролёт в библиотеке или заперевшись в спальне. Она стала скучной, стала словно избегать его, даже почти не реагировала на его фразочки. Разве что ускоряла шаг почти до бега, стараясь затеряться в толпе учеников.

Она стала… слабой, да. Поломанной. Её с головой выдавали невыспавшиеся глаза и усталый, абсолютно убитый вид, говорящий о мании самоубийства.

А сегодня утром произошло то, что оканчательно убедило Драко в её сломленности. Когда она вышла из спальни, готовая отправиться на урок, парень, уже стоявший у двери, обернулся на неё и его губы растянулись в самой язвительной ухмылке при виде её убитого состояния и покрасневших глаз. И он выдал всего одну фразу, абсолютно простенькую, как он решил.

«Что, какой-нибудь парень кинул, да? Так ты не удивляйся, поражаться надо тому, как он ухитрился на тебя временно запасть.»

И это действительно была абсолютно скучная, далеко не самая обидная фраза. Но Гермиона… Она вдруг… Она просто расплакалась и выбежала из гостиной!

Драко прямо сейчас видел перед собой её лицо, как из глубоких тёмно-коричневых глаз начинают катиться слёзы, стекая по смуглым щекам, добегая до подбородка и капая на белую блузку или пробегаясь по шее. Парень тогда остановился как вкопанный, даже позволив ей убежать и не отправив парочку колкостей следом.

Просто он действительно был тогда поражён. Ему вовсе не было её жаль, это правда, чистая правда. Ему было просто тошно от того, в кого она вдруг превратилась.

И вот сейчас он не видел белоснежного пера, которое машинально крутил в пальцах перед собой. Он был полностью там, в своих мыслях, гадая, что (или кто) ухитрилось превратить бойкую и серьёзную девушку и поломанную и слабую девчонку.

Звонок выгнал его из размышлений. Наконец можно было хоть как-то высвободиться из тюрьмы своих мыслей.

Парень встал, смял пергамент, небрежно пихнув его в сумку, бросил следом перо с чернилами и, не слушая профессора, одним из первых вышелиз класса.

Только оказавшись в коридоре, Драко не ощутил прохлады и свободы мыслей. Этому мешала бесконечная толкотня в коридоре. Все бесконечно толкались и вопили, наступая на ноги и чуть ли не сбивая с ног, всем хотелось вернуться в гостиную и пообщаться и с друзьями, потягивая принесённое кем-нибудь Сливочное Пиво, посмеяться, улыбаясь друг другу, почувствовать поддержку в конце тяжёлого учебного дня.

А парень почему-то почувствовал себе потерянным, потерянным где-то в этой толпе. Он не мог понять, откуда взялось это чувство. Просто вдруг он действительно начал осознавать то, что отрицал до сих пор — он очень одинок, и виноват в этом сам. Почему это мысль появилась так резко, неожиданно, словно кто-то силой пихнул её в голову, раскроила для этого череп.

Драко удивлённо пошатнулся, его снова задели, заставляя прислониться к подоконнику. Он не мог понять, в чём дело, и это очень пугало. Неужели именно сейчас, когда вокруг куча людей, когда все улыбаются своим друзьям, спеша отдыхать, он резко подумал, что Гермиона была права на его счёт.

Опять эта чёртова Грейнджер! Это она виновата в том, что, так называемая, «маска» Малфоя дала трещину, причём так резко и неожиданно. Ощущение было такое, словно он потерял память и вдруг начинает что-то вспоминать.

«Первый курс. Драко, смеясь, идёт по этому коридору рядом с Блейзом. Вокруг полно народу, все толкаются, бегут в разные стороны, чуть ли с ног не сбивают, но мальчики этого не замечают, занятые разговором о том, как можно подшутить над ещё не сложившимся Золотым Трио. На их детских лицах появляются шкодливые улыбки, их очень радуют мысли о новых шалостях, которые так любят мальчишки. В большие окна бьёт яркий солнечный свет, делая шумный коридор таким тёплым и уютным, что с этим не может сравниться и тёплая постель с чашкой какао. Заглядевшись на окно, сквозь которое пробиваются лучики солнца поздней осени, Драко не обратил внимания на то, что мимо проносится высокий парень, видимо, опаздывающих на урок, и начинает понимать, что происходит только тогда, когда чувствует удар о пол. Падение вышло не из приятных, в такой толпе никто даже не обратил на не внимания.  — На ногах не держишься? — с усмешкой произносит Блейз, протягивая другу руку, дабы помочь встать.  — Отстать ты, — с такой же усмешкой отвечает Драко, отталкивая руку друга и вставая самостоятельно. Они продолжают следовать по коридору, возбновив разговор, а Драко чувстует, что с таким другом он никогда тут не потеряется, никогда не споткнётся и не останется одиноким и незамеченным. Но он не сакжет этого Блейзу, никогда не станет его брагодарить, потому что он не должен быть таким. Но улыбаться ему он будет всегда, надеясь, что благодарность будет прочитана по глазам.»

Парень резко вздохнул, и перед глазами вновь возникла картина переполненного старшеклассниками коридора. В голове словно что-то просветлело. Он никогда не помнил этого незначительного события, впервые заставившего его ценить дружбу и впервые ошибиться.

Что это? Это воспоминание возникло так резко, но до сего момента Малфой о нём будто не знал.

Хрень.

Надо срочно валить в гостиную и выпить кофе или наоборот поспать. Это всё явно от усталости.

Драко оттолкнулся от подоконника и уже было сосредоточился на том, как поскорее выбраться из толпы и быстро прошмыгнуть к коридору, ведущему к гостиной, как вдруг заметил немного поодаль от себя шоколадную копну волос.

Чёрт знает, что сейчас щёлкнуло в его голове, но парень принялся настойчиво пробираться сквозь движущуюся толпу, приближаясь к девушке.

Оказавшись сзади неё, Драко резко схватил её за плечо и повернул к себе лицом.

Гермиона явно этого не ожидала, поэтому чуть не выполнила книгу, которую несла в руках, а оказавишь так близко к лицу парня она ощутила озноб и попыталась вырваться из его хватки.

— Отпусти меня, идиот, — прошипела она, изо всех сил пытаясь вырваться.

— Не дёргайся, я хочу поговорить, — с какой-то непонятной злостью произнёс Драко, схватив её за запястье и затянув в первый попавшийся по ходу пустой коридор.

Он потащил её дальше, желая утянуть как можно глубже в этот коридор и не обращая внимания на то, что девушка изо всех сил пытается вырвать свою руку, издавая бессмысленные восклицания. Решив, что увёл её достаточно далеко, парень дёрнул её за руку так, чтобы она оказалась напротив него.

— Прекрати так делать, Малфой, мне больно, — прошипела Гермиона, потирая запястье и не отрывая от него взгляда, словно боясь посмотреть на парня. — Что тебе от меня нужно?

— Я хочу поговорить, — серьёзно произнёс Драко, даже с нотками злости.

— И о чём же мы можем говорить? — тихо огрызнулась девушка, продолжая глядеть вниз, на своё запястье.

— Не говори таким тоном. И сама могла бы догадаться.

Драко, в отличии от Гриффиндорки, смотрел в упор на неё, ожидая, когда она поднимет глаза, чтобы заглянуть в них.

— Да что ты? — саркастически прошипела Гермиона, слегка поморщившись. — Должна, но не обязана.

Напряжённую ярость, висевшую между ними, можно было почти резать ножом и намазывать на хлеб. Каждый злился за своё, и каждый не мог понять и простить другого.

— В чём дело, Грейнджер? Что с тобой произошло? — открыто спросил Малфой, не выдержав её молчания.

Он не мог понять, на кой-чёрт ему сдалась эта шлюха. Наверное, ему просто казалось необходимым узнать, что с ней случилось, чтобы найти побольше новых оскорблений, чтобы вытянуть из неё прежнюю Грейнджер.

— А что со мной произошло? — Она выгнула бровь, но говорила так тихо, и по-прежнему не поднимала головы. Она боялась. Не понятно, кого и чего именно, но боялась.

— Ты… О, чёрт, неужели не ясно? Где прежняя Грейнджер? Где прежняя Грейнджер, вечно пререкаюшаяся, психующая и орущая на меня последними словами? Где та наглая сволочь, умеющая поставить меня на место и вывести из себя? Где вся твоя ярость и бойкость, где, чёрт возьми, храбрость, которой ты вечно щеголяла, как прочие девчонки щеголяют новыми платьями? Где всё это, мать твою?.. Да посмотри же ты сюда!

Драко не выдержал, сорвавшись и пальцами подняв её подбородок, заставляя тем самым смотреть себе в глаза. И вдруг на его лице жгучая ярость разбавилась недоумением.

На щеках Гермионы снова виднелись слёзы, будто она вовсе не выходит из этого состояния. Они всё ещё потихоньку катились из её тёмных глаз, но взгляд и общее выражение лица было таким спокойным, что пробуждало дрожь. Парню стало даже как-то не по себе.

— Она умерла, — равнодушно ответила Грейнджер. Её голос был твёрд, спокоен и холоден, словно не было этих чёртовых слёз, которые катились против воли при осознании того, что Драко абсолютно прав, задавая такие вопросы. — Прежней Грейнджер тут нет, можешь не пытаться достучаться до неё, она не вернётся.

Слизеринец отпустил её подбородок, но голову девушка всё ещё держала прямо, в упор смотря на него, словно желая рентгеном прочитать его мысли. Он даже отступил на шаг назад, чувствуя, как недоумение всё сильнее разбавляет ярость.

— Что ты несёшь? — опешил он, как-то нервно сглотнув.

— Я отвечаю на твой вопрос, придурок. Тебе так хотелось узнать? Пожалуйста, я сказала. А теперь, если ты закончил с вопросами, я иду делать уроки, ибо завтра тест по Зельям.

С этими словам Гермиона, взмахнув шоколадной копной, повернулась спиной к парню и двинулась из этого коридора, желая отправиться в гостиную.

А Малфой даже не двинулся, а лишь недуомённо смотрел ей вслед, пытаясь сообразить, что за ерунду она ему сказала.

Комментарий к Глава 15. Сломленности и трещины. Мерлин, нет таких слов, которые помогут мне искупить вину! Но я всё равно прошу прощения, уповая на ваше милосердие! 🙏

Какое я чудовище, так долго не выкладывала главу! Но у меня есть причина, ибо моё душевное и физическое состояние оставляли желать лучшего, я не стану описывать, что именно со мной происходило.

Честно говоря, мне и сейчас всё ещё нехорошо, поэтому огромное ПРОСТИТЕ, если глава вам не понравится! Если вышло уж очень плохо, то могу удалить и написать новую, вы только скажите!

Я по-прежнему жду отзывов!💞

====== Глава 16. То, что выжило. ======

Как тепло в гостиной старост, как уютно потрескивает огонь в камине, какое нежное тепло от него исходит, как приятно пахнет кофе, как окунает в атмосферу тишины и спокойствия сумрак за большим окном…

Но Драко не знал, что наслаждаться этим ему осталось не особо долго.

Он потянулся за чашкой кофе, стоящей на краю столика, и, подняв, уже поднёс к себе, готовый сделать глоток, как вдруг…

— Уютненький вечерочек, верно?

Парень вздрогнул и обернулся к проёму, ведущему от портрета к гостиной. Там, лениво облокотившись плечом и стенку и рассматривая собственные ногти, стояла Пэнси.

А так хорошо всё начиналось. Вот кто её звал, а?

— Ага, и тебе того же, — невпопад ответил Малфой, делая глоток кофе и возвращаясь к эссе по Защите от Тёмных Искусств. Его сейчас абсолютно не волновала вежливость, обходительность и прочая «клюква», тем более, что Паркинсон это было и не нужно, ибо она, не дожидаясь приглашения, уже вошла в гостиную и встала за спиной у парня.

Он сейчас глубоко пожалел о том, что сказал ей пароль. Его немного напрягало то, что она стоит сзади, и он не может контролировать её действия, демонстративно уткнувшись носом в эссе, в надежде, что она поймёт намёк и уйдёт. Его напрягало всё её присутствие в общем. Он не знал, почему именно. Возможно, просто не было настроения.

Драко почувствовал, как на его плечи опустились ловкие и приятные руки и принялись его массировать. Напряжение в нём слегка возросло, ибо он понял, чего этим начинает добиваться Слизеринка. Каждый самый жаркий их секс начинался именно так. Но сейчас ему этого абсолютно не хотелось. А даже если б и хотелось, то немного не в тему тут то, что мисс Ходячая Энциклопедия сейчас сидит в своей спальне и в любой момент может выйти, хоть это и маловероятно.

— Пэнс, не сейчас… Я немного занят, — шёпотом произнёс Слизеринец, ещё ниже склоняясь к эссе, но без возможности написать и слова из-за борьбы с возбуждением.

— Да ну, Драко, ты так уподобился этой заучке, что я тебя не узнаю, — так же тихо ответила девушка, начиная двигать руками всё медленнее, сквозь одежду перебирая кости ключиц парня.

Малфой проскоблил пером по пергаменту и почти рычащим тоном выдавил:

— Я не уподобился.

— Ещё как уподобился, — еле слышно прошептала Пэнси, склонившись к уху Драко и едва не касаясь его губами. — Не вылезаешь из своих учебников, даже последние две вечеринки в нашей гостиной пропустил. Это всё она так на тебя влият, скоро ты вообще целые сутки будешь отсиживаться в библиотеке…

Девушка не успела договорить последних слов, ибо Слизеринец, не выдержав, отбросил перо и, развернувшись к Паркинсон и даже не вставая с дивана, довольно грубым движением перекинул её через спинку так, что она оказалась в горизонтальном положении прямо рядом с парнем.

Она не издала ни единого звука, кроме восхищённого, полного предвкушения вздоха.

Интересно, а как отреагировала бы Грейнджер? Наверное, взвизгнула бы и принялась вырываться, собирая все проклятия и оскорбления, какие только знала.

Хотя нет. Так было бы раньше. А сейчас она, скорее всего, просто пискнула бы, как придавленный мышонок, и начала хныкать, беззвучно заливаясь слезами.

Малфой резко качнул головой, отгоняя эти навязчивые мысли о нудной Гриффиндорке, и, перекинув одну ногу через Пэнси, оказался сверху, опускаясь к ней и разрывами косаясь губами её губ, шеи, мочек ушей и ключиц, видных из-за открытого платья.

Девушке нравилось, но ей было мало. Наслаждённо вздохнув, она резко приняла сидячее положение, заставляя парня сделать то же самое, и жадно впилась в его губы. Драко отвечал не менее жарким, хоть и не искренним поцелуем. Он кусал её губы до крови, наслаждаясь её поддатливостью, тянул за волосы, заставляя откинуть голову, и оставлял на шее розоватую дорожку от поцелуев, спускался к ключицам и возвращался обратно, повторяя всё снова и снова. Паркинсон извивалась так, как было удобно Ему, и не жаловалась, что ей уже хочется начать, потому что Он пока не считал это нужным.

Драко знал, что это зря, что ему этого не хочется. Он делал это словно нарочно, почти не получая удовольствия.

Парень буквально на пару секунд оторвал взгляд от Пэнси и перевёл его на проём, ведущий от спален в гостиную, но мог поклясться, что увидел, как там метнулась каштановая копна волос и исчезло побледневшее, подавленное личико.

И у него вдруг появилось желание продолжать. Продолжать так долго, так жарко и так громко, как это было возможно. И плевать, что они в гостиной. Эта занудная шлюха увидела вполне достаточно для себя, и больше сюда не сунется. Зато пусть хоть послушает, как Это звучит.

И он решил наконец начать, медленно расстёгивая молнию на платье Пэнси и оголяя пекантные места под восхищённые постанования…

***

— Стоит повторить в самое ближайшее время, — выдохнула Пэнси, спустя пару часов, застёгивая молнию на платье и поправляя волосы так, будто ничего и не было.

— Разумеется, — ответил Драко без всякого восторга, застёгивая рубашку. Правда, в голове у него звучало лишь: «Да свали ж ты отсюда!».

— Ну, до скорейшего свидания, — произнесла девушка, снова поправляя волосы и направляясь к выходу.

— Разумеется, — повторил Малфой, застегнув последнюю пуговицу и оставив две сверху нетронутыми. Он дождался, пока Паркинсон, словно нарочно ТАК двигая бёдрами, выйдет из гостиной, и, устало, словно после двухкилометрового марафона, выдохнув, откинулся на спинку дивана.

Ему и так спать не хотелось, а теперь сна и ни в одном глазу не было, несмотря на то, что время близилось к часу ночи.

Решив, что не спать, так не спать, Слизеринец снова потянулся за чашкой кофе, который успел совсем остыть, и снова поднёс её к себе, как вдруг из комнаты Гермионы послышалось звонкое:

БАХ.

Драко от неожиданности вздрогнул и пролил на рубашку часть кофе. Проклиная всё на свете, он отставил чашку и, взяв палочку, принялся убирать пятно.

БАХ.

Парень явно различил удар чего-то деревянного о, вероятно, стену. Или о пол.

Ему вдруг стало интересно, с чего это вдруг Грейнджер принялась громить свою спальню? Ладно он, если действительно разозлится, так становится как неуравновешенный псих-маньяк, желающий крушить и убивать. Но она…

БАХ.

Теперь парень расслышал стук и треск чего-то пластмассового.

И вдруг стало тихо. Наконец-то, эта вспышка ПМС закончилась так же быстро, как и началась. Видимо, Грейнджер более-менее в себе.

Малфой, с горем пополам убравший с рубашки пятно, снова взял в руки чашку и, коснувшись её губами, наклонил…

БАХ.

От новой неожиданности Драко слишком резко наклонил чашку, и кофе полилось за пределы рта, по подбородоку и шее, залив спереди воротник рубашки.

— Да твою-то мать! — не выдержал парень, резко встав с дивана, но дальше никуда не двинулся.

Его остановила новая резкая тишина. И на этот раз больше никакого крушения не было слышно минуты две.

Драко даже немного забеспокоился… Точнее, удивился, просто удивился. Эта тишина показалась ему подозрительной, поэтому он решил хотя бы постучаться к этой заучке, чтобы она подала признаки жизни.

Подойдя к двери, Малфой снова прислушался, но больше никаких «БАХ» не слышалось. Что-то действительно не так.

Парень потянул кулак к двери, дабы стукнуть, но буквально в паре сантиметров от неё притормозил и задумался.

А с чего бы ему проверять, что там с ней случилось? Пусть она хоть вены себе режет — ему-то какое дело? Разбушевалась, сучка. Наверное, недотрах у неё. И не слишком-то удивительно.

А что, если там действительно что-то явно, мягко говоря, нехорошее происходит? Вдруг она и впрямь что-то с собой делает? Конечно, ему не известна причина такого ярого психоза, но вряд ли стоит позволить ей что-нибудь сотворить.

Ладно уж, хер с ней. Он просто постучит, ничего такого. Если услышит в ответ что-то в роде «Проваливай!», значит всё в норме.

Малфой довольно звонко трижды ударил костяшками пальцев по двери.

В ответ тишина.

— Грейнджер? — подал голос Слизеринец, с проклятием вспоминая, что собирался только постучать.

Ни звука в ответ.

— Грейнджер! — к восклицанию он добавил один стук в дверь.

Тишина.

— Грейнджер, ты там сдохла, что ли? — не выдержал блондин, довольно сильно треснув всем кулаком по двери.

И, о чудо, блять! Она открылась. На пороге комнаты появилась Гермиона, и у парня чуть не открылся рот. Она выглядела так, словно вернулась с уличной потасовки: волосы ещё более растрёпаны, чем обычно, блузка наполовину не заправлена в юбку, рукава закатаны и ободранны, верхняя пуговица оторвана, на щеке красуется кровоточащий порез, а в правой руке окровавленный осколок.

— Чего ты ломишься? Продолжай заниматься «своим делом», — яростно-саркастическим тоном произнесла девушка.

Драко сразу догадался, что значит «своим делом», и ухмыльнулся, хотя всё его существо прибывало в полнейшем состоянии ахуя.

— Я бы продолжал, если бы ты этим грохотом не спугнула духуя сексуальный объект, без которого «мои дела» продолжаться не могут, — ответил парень, продолжая ухмыляться во весь рот.

Гермиона сморщила носик и собиралась уже захлопнуть дверь, но Малфой подставил ногу, не давая ей этого сделать.

— Стой. Мы не договорили.

— О чём мы можем говорить, идиот? — с истерической ноткой в голосе воскликнула Гриффиндорка, всё ещё стуча дверью по ноге парня в ожидании, что тот её уберёт.

— Например о том, какого хрена ты устроила этот разгром, — деланно-равнодушным тоном произнёс Слизеринец, опустив руки в карманы брюк.

— Не твоё это дело! — рыкнула девушка, снова с размаху хлопая дверью по ноге Драко, но тому, видимо, было плевать. Зато её тон его явно разозлил.

— Да что ты? — прошипел он, слегка наклоняясь к ней лицом. — А мне кажется, что от части и моё, ведь ты, фактически, мешала мне заниматься.

— Скорее уж мешала трахаться со Слизеринской шлюхой! — вышла из себя Гермиона, оставив в покое дверь и сделав довольно смелый шаг к Малфою. Она явно была в ярости, это было написано в каждой черте её лица, это было написано кровью, медленно текущей по её щеке.

— От шлюхи слышится, — равнодушно произнёс парень, но внутри почувствовал наслаждение от того, что прежняя Грейнджер проснулась в этом занудном существе. — И ты так и не ответила на мой вопрос: какого хрена ты всё это устроила?

— Наверное, потому что вы тоже мне мешали своими… своими…

— Стонами? — с похотной усмешкой поинтересовался Драко.

Гермиона нахмурилась ещё сильнее. Казалось, такая тема явно ей не приятна.

— Вы мешали своими звуками мне, я помешала вам. Всё честно, — заявила она, скрестив руки на груди.

— О, разумеется, грохот разбивающихся в психозе вещей это единственный звук, который ты способна воссоздавать. Ах, точно, — Слизеринец наклонился к ней так, что их лица оказались в паре сантиметров друг от друга, — я ведь забыл про вечное нытьё и хныканье!

Девушка сделала ещё один довольно смелый шаг к нему, и парню пришлось слегка отшатнуться, чтобы их лица не соприкоснулись.

— Заткнись, — яростно прошипела Грейнджер, делая к нему шаг за шагом, заставляя его отступать. — Не тебе говорить мне про нытьё. Я ведь знаю и вижу, что внутри, под маской своей грубой напыщенности, ты во много раз слабее меня и, дай тебе волю, ты ныл бы круглые сутки напролёт, не слушая…

Остальные слова Гермионы вдруг утонули в каком-то тумане. Драко почувствовал, что ему тяжело дышать, а затем вдруг перед глазами возникла совсем другая картина…

” Первый курс. Драко и Блейз сидят в гостиной, дописывая уроки. Блейз мечтательно поглядывает на окно, сквозь которое льётся свет всё ещё тёплого солнца ранней осени, а Драко сидит, подперев голову, и отрешённо смотрит на перо, которым возюкает в чернильнице.  — Да в чём дело-то? — Блейз не выдержал. Он весь день наблюдал друга в таком неприятном состоянии.  — Ни в чём, — на вздохе выдаёт Драко, записывая пару слов на пергаменте.  — Хочешь совет, друг? — произносит Блейз, повернувшись к мальчику. — Если хочешь соврать, то сначала научись. И если не хочешь выглядеть нытиком, то сначала научись прятать неприятные эмоции.  — Ого, да ты специалист, — с сарказмом выдаёт Драко, снова тыкая пером в чернила.  — Разумеется! А если серьёзно, то я тебе дело говорю. Но есть в этом одно «но» — ты можешь скрывать от кого угодно, но не от лучшего друга, так что колись, что опять сотворил твой папа. Драко неуверенно рассказывает, как, заглянув в подземелье Малфой-мэнора, когда заезжал домой на выходные, увидел, как Люциус пытает какого-то маггла. Мальчик старается описать, как ужасно звучали эти вопли, как подавленно и сломленно выглядел бедный человек, как кровь струилась по его лицу, рукам, телу, пропитывала одежду и оставляла следы на полу. А потом Драко заметила и увела мать, запрещая ему спускаться в подземелье.  — Не понимаю, за что это ему? За то что он маггл? — произносит Драко по окончании рассказа, издав новый вздох.  — Наверное, да, — отвечает Блейз, хлопая друга по плечу. — Забудь об этом. Многие магглы пытают себе подобных и получают от этого удовольствие, так что это не слишком удивительное явление… А теперь у меня возникло предложение: не отправиться ли нам в Большой Зал? А то ещё обед пропустим. „

—… и, знаешь, я не удивлюсь, если в ближайшее время ты станешь занудой, похуже меня!.. Ты меня хоть слушал?

Малфой резко набрал воздуха ртом и перед глазами сначала возникла каша, а затем уже сама Гермиона и гостиная, куда она загнала парня.

Драко выглядел так, словно его разбудили, облив ледяной водой.

Опять. Опять эти непонятные воспоминания, о которых до сего момента Слизеринец словно и не знал. Он не мог понять, что это. Чувствовал лишь, что внутри что-то словно трескается, даёт сбой…

— Малфой!

Парень сфокусировал взгляд на Гриффиндорке и довольно быстро вернул себе прежний наглый вид.

— Ну чего тебе? Я выслушал твою триаду, и могу сказать, что говоришь ты неплохо, с выражением…

— Что произошло? — перебила его девушка. Её взгляд вдруг перестал быть яростным и раздражённым, он стал внимательным и каким-то… обеспокоенным? — Ты будто задыхался и пялился в одну точку. В чём дело?

— Ни в чём, — ляпнул Малфой. — Может, тебе показалось?

— Да, наверное, — произнесла Грейнджер, потирая переносицу. — Мне стоит поспать.

— Ого, наша зануда ещё и сон потеряла? — Слизеринец ухмыльнулся, снова запихивая руки в карманы брюк. — Как его зовут?

— Что? Ты о чём вообще?

— Я о том, как зовут того несчастного, на которого ты запала, — пояснил ей Драко, и его ухмылка растянулась шире при виде того, как алеют её щёки.

— Знаешь что? Заткнись. Просто заткнись. Сплю я, или нет, кругу ли я вещи, ною ли я, запала ли я на кого-то — всё это моё личное дело, и никак не косается таких мразей, как ты.

— Какие мы умные, — с сарказмом пропел парень, лениво отталкиваясь от стены, о которую облокачивался спиной, и двигаясь в сторону своей спальни.

— Эй, ты не договорили! — воскликнула Гермиона, подбегая к нему и следуя до самой его комнаты. — Прекрати ко мне лезть, понял? Прекрати задавать вопросы, прекрати глядеть на меня ТАКИМ гадким взглядом, прекрати обращать на меня внимание, прекрати меня замечать вообще! Понял?

— Разумеется, — скривился парень и вошёл к себе, захлопнув дверь прямо перед носом у Грейнджер.

— И… И прекрати пугать меня, прижимать к стенам, мешать заниматься! Прекрати делать всё, что хоть как-то касается меня!

— Да, да, конечно, — вяло послышалось из-за двери. Драко всем своим тоном явно выдавал, что ему плевать на девушку и её слова.

— И… И прекрати трахать свою шлюху в НАШЕЙ гостиной! — добавила Гермиона.

— Не переживай, до тебя очередь не дойдёт! — послышалось из-за двери.

Гриффиндорка раскраснелась от ярости и с размаху пнула дверь, а затем резко отвернулась и ушла к себе, звонко хлопнув дверью, что вызвало усмешку на лице Малфоя.

Кажется, прежняя Грейнджер хоть немного осталась в живых.

Комментарий к Глава 16. То, что выжило. И снова я вас обманула, простите.🙏

Мне опять было нехорошо, а тут ещё эти уроки, тесты и сотни тысяч олимпиад... В общем, замоталась.

Поэтому и глава вышла такая себе, извините за это.🙏

Тем не менее, я всё равно

Жду отзывов!💞

====== Глава 17. Попытаться понять. ======

Ей стало только хуже.

Сколько можно мучаться из-за этого самовлюблённого ублюдка? Сколько можно чувствовать себя забитой, уставшей? Сколько можно тихо, бессмысленно плакать, сидя на краю кровати и опустив лицо в ладони? Сколько можно страдать от бессонницы из-за того, что этот урод появляется в каждом её сне?

Она устала, похудела, осунулась. Под глазами появились более явные тени, кожа побледнела. Уголки губ, раньше держащие твёрдую серьёзную планку, приспустились вниз. В её глазах царило отчаяние и невозможная злость, на которую еле хватало сил. Она утратила разговорчивость и общительность, перестала быть выскочкой на уроках, отрешилась от всех и сидела в одиночестве.

От Гермионы Грейнджер осталась лишь тень.

Она страшно злилась на себя, иногда ломала вещи в своей комнате, резала себе руки, дабы хоть физическая боль заглушила душевную. Но после первой недели этого мазохизма он перестал помогать, легче почти не становилось. Боль для неё стала как наркотик. При виде этого человека рядом с кем-либо, её руки начинали трястись и слегка успокаивались лишь тогда, когда она оставляла довольно глубокий, кровоточащий порез на той стороне предплечья, где не видно вен.

И ей уже было плевать на себя, плевать на всех. Она даже забыла о друзьях, которые с ума сходили от беспокойства. Она помнила лишь эту язвительную ухмылку, идеально уложенные платиновые волосы, высокие скулы, серые глаза и дурманящий запах мяты…

Внутри неё бились две стороны. Одна из них яростно желала вырвать девушку из глубочайшей и явно затянувшейся депрессии, а другая, словно насмехаясь, заставляла Гермиону падать в пропасть депрессионного забвения ещё быстрее и больнее. И, что самое страшное, вторая сторона была сильнее. Первая ухитрилась слегка усмирить вторую лишь раз, во время той ссоры с Малфоем из-за его манеры трахать Пэнси в гостиной. И всё, дальше эта сторона ушла в отступление, ей не хватило сил больше не на что.

Но депрессия депрессией, а уроки посещать она не прекращала, нет. Вот в чём Грейнджер всегда остаётся неизменной. Наверное, случись хоть Апокалипсис, но она сначала допишет домашку по Зельям и ЗоТИ, а лишь потом попытается укрыться от беды, либо безбашенно бросится в бой, что более вероятно.

Сейчас, конечно, никакого Апокалипсиса не было, поэтому ситуация была куда проще. Гермиона уже собрала сумку с учебниками, готовая отправиться на первый урок — Зельеварение.

Девушка, нарочно не глядя на зеркало в своей спальне, быстро подошла к двери, но около неё остановилась. Ей было необходимо вдохнуть и выдохнуть на случай, если Малфой сидит где-нибудь в гостиной. Затем Гриффиндорка попыталась хоть немного поправить волосы, хотя это было бессмысленно. После поправила воротник блузки и привела в порядок складочки на юбке. После этих нехитрых действий она была (не очень) готова выйти из своей комнаты, своего маленького мирка, который видел и знает наизусть каждое её слово, помнит каждую слезинку и все переживания, в практически другой мир, в котором живут все, в котором лгут о обманывают все, в котором очень тяжело находиться.

Девушка открыла дверь и быстро выскочила в гостиную, но Малфоя там не оказалось. Гермиона не знала, стоит ли радоваться этому факту. Она так привыкла по утрам пробегать мимо него, сидящего на диване, лицезреть лишь его платиновый затылок, а затем выбегать в коридор. Даже мельком смотреть на него было невыносимо больно, но так приятно, что хочется прямо тут упасть перед ним на колени и просить, умолять его поцеловать, дать снова почувствовать вкус его прохладных губ.

Тем не менее, сейчас его нет, поэтому девушке ничего не досталось, кроме как вдохнуть мятный запах духов, который он оставил здесь после себя, и медленно выйти из уютной гостиной в холодный коридор, полный ранних учеников, спешащих на уроки.

Почему Хогвартс стал казаться ей другим? Каким-то чужим, мрачным. Каждая стена тёмная, школьная форма отличается лишь цветами галстуков и значков, а атмосфера среди учащихся какая-то ходоно-отчуждённая, словно они не хотят иметь друг с другом ничего общего. Почему всё стало таким неприветливым? Раньше её радовала каждая пропущенная ступенька, каждый коридор, каждая дверь, даже обманчивая, каждый ученик, не опаздавшмй на урок. А сейчас всё это стало ей каким-то чуждым. Может, это лишь часть её депрессивного состояния?

Третий этаж, второй, первый… Ещё немного, и она дойдёт до прохода в подземелья. Ещё четыре коридора, не больше. Стоит поторопиться, если она хочет повторить новоизученные законы.

Первый коридор пройден, второй пройден, поворот на третий и…

И какого хрена здесь вообще творится?

Гермиона, уже выскочившая в третий коридор, резко развернулась и спряталась за стенкой.

В этом самом коридоре в данный момент к стене прижималась Пэнси, слегка пристанывая от удовольствия, а Малфой настолько слился с ней в яростном и страстном поцелуе, что даже невозможно было разобрать, что конкретно творится в прямом смысле между ними.

Гриффиндорка была в каком-то ступоре. Она не могла найти в себе сил, чтобы с высоко поднятой голово пройти мимо, но и вернуться назад она не могла. Она чувствовала такую ненависть, что даже сердце стало биться в разы тише, дабы не заглушать белый шум ярости. Она хотела ненавидеть и поддавалась этому грешному желанию.

Каким же это волшебным, мать его, образом, Гермиона вечно натыкается на эту траханую «парочку» именно на этом моменте, когда между ними что-то происходит? Почему это происходит именно с ней? Ведь любая другая девчонка просто лопнула бы тут от зависти. Но Гермиона не завидовала. Она любила. А любить — значит ненавидеть, чувствовать желание придушить его прямо тут, на месте, а затем разрыдаться так, чтобы ослепнуть ко всем чертям. Это куда больше, чем зависть, это так глубоко и неизведанно, что ни один учёный мира, способный создать хоть Вечный Двигатель, никогда не ответит вам на такой простой вопрос, как «Что такое любовь?». Во всяком случае, он не сможет ответить однозначно, ведь любовь это такое месиво, что любое названное чувство будет к ней подходить.

У Гермионы задрожали руки. Ей сейчас просто необходимо было нанести себе какое-нибудь увечие, а можно заодно и этой парочке. Она просто была вне себя, но всё никак не могла уйти, а продолжала смотреть на них, всё сильнее выглядывая из-за стены.

От ярости ногти так впились в каменную стену, что обломались до крови, но девушка этого даже не замечала, как и то, что глаза защипало от навернувшихся слёз.

Она прикусила до крови губу и всё глядела на них, чувствуя, как внутри уже бурлит вулкан ненависти. А Слизеринские старосты словно и не собирались разъединяться. Гриффиндорка мысленно от души захотела, чтобы эта грёбаная Паркинсон, подобно дементору, высосала нахрен душу Малфоя.

Вдруг Гермионе показалось, — лишь показалось — что взгляд зелёных глаз Пэнси на несколько секунд задержался прямо на ней, поэтому девушка резко отошла от состояния отрешённой ненависти и, округлив сильно заслезившиеся глаза, резко спряталась за стену и прижалась к ней, дыша так, словно только что пробежала длиннейший марафон. Грейнджер от всей души надеялась, что ей показалось, что Паркинсон её не заметила.

На смену дикой ярости, пришла невероятная обида и усилилась ненависть. Девушка издала тихий, сдавленный стон, проскоблив в кровь изломанными ногтями по стене. Она почувствовала, как слёзы покидают своё место в глазницах и начинают без всякого спроса катиться по щекам, оставляя влажные дорожки.

Поглубже втянув в себя воздух, Гермиона развернулась и побежала по этому коридору, где не было Драко, прижимающего Пэнси к стене, где не было почти никого, кроме запоздавших однокурсников, которых на повороте ждёт просмотр отличного начала дешёвого порно.

Ей было плевать на всех, она натыкалась на учеников, не замечая их из-за густой пелены слёз на глазах, и без извинений бежала дальше, наплевав на все принципы и манеры.

Наконец она добежала до женского туалета, где можно было умыться и взглянуть на себя в зеркало.

Раскоыв дверь, девушка тут же её захлопнула, сбросила сумку на пол и подбежала к раковине. Она чувствовала, что если сейчас же не даст полную волю слезам, то просто лопнет.

Никого нет. Неужели нельзя дать волю?

Гермиона схватилась руками за раковину и, нарочно не глядя на себя в зеркало, разрыдалась. Громко, жутко, сильно.

В этих слезах было столько эмоций. В первую минуту она давилась рыданиями и издавала звуки, похожие на рычание, после чего вулкан ярости внутри неё поутих. Затем на смену рычание пришли стоны. Больно, больно, больно… И ничего больше. Просто больно. Такое ощущение, словно этот чёртов Малфой взял её чувства, изорвал, истоптал, поджёг и выбросил в урну вместе с плохим эссе по Нумерологии. А после стонов пришли всхлипы. И лишь бесконечное «люблю» в мыслях. Это чувство невозможно было подавить, оно было для неё как дыхание. Драко мог целовать и трахать кого угодно, орать на Гермиону, бить её, оставлять синяки на запястьях, захлопывать перед ней двери, да хоть убивать, но она будет любить его вечно, до самого конца. Всегда. И этого не изменишь, не сотрёшь из памяти алкоголем, не вырежешь из себя мазохизмом.

Губы дрожат, с них уже изредка срываются стоны. Спина тоже содрогается, а по щекам всё бегут и бегут эти чёртовы слёзы, чтоб им совсем иссохнуть. Но легче. Становится легче, хоть немного спокойнее…

— Ты когда-нибудь проревёшься?

Гермиона вздрогнула. Она услышала этот ехидный девичий голос откуда-то из-за спины и резко обернулась. У дверей в туалет стояла Пэнси, лениво разглядывая свои идеально подточенные ноготочки.

Ярость снова стала возвращаться, ей было некуда деться.

Какого чёрта эта шлюха вообще здесь делает? Почему не продолжает зажиматься где-нибудь с Малфоем?

— Иди ты, — дрожащим голосом прошипела Грейнджер, сжимая ладони в кулачки и чувствуя, как снова начинает бурлить вулкан. Ненависть, ярость, какая разница? И то и другое требует выхода.

— Ух ты, мы огрызаться умеем? — усмехнулась Слизеринка, даже не отрывая взгляда от ногтей.

— Зачем пришла? — выпалила Грейнджер, всё стараясь сдержать ярость, но делая пару шагов в сторону невозмутимой старосты Слизерина.

— Да так… Хотела взглянуть на то, как выглядит настоящая ревность. И, знаешь, — скривилась брюнетка, — это выглядит очень противно.

— Ах, противно? — почти прорычала Гермиона, снова делая несколько шагов в сторону Пэнси. Их уже разделяло расстояние всего в пару метров.

— М-м-м… Да, именно. И глупо, — ухмылка Паркинсон растянулась ещё шире.

— Глупо?! — уже вскрикнула Гермиона, делая ещё шаг. Теперь их разделял лишь метр, и это только сильнее вытягивали ярость наружу. — Ты хоть когда-нибудь любила?! Я имею в виду реальную любовь, а не секс во вторник и пятницу! Ты чувствовала безысходность, желание добиться своего, но нехватки возможности?! Ты ощущала безыходность своего положения, бессмысленность существования лишь от одного косого взгляда?! Ты чувствовала ярость, ненависть, желание убить и одновременно поцеловать?! Готова была терпеть любые крики, оскорбления, боль, лишь бы быть рядом?! Ты захлёбывалась слезами только от ощущения того, как тяжело тебе с человеком, но насколько сильно ты его любишь?! Хоть раз! Хотя бы один раз…

Паркинсон слушала триаду Гермионы с довольно неприятной ухмылкой и продолжала лениво разглядывать свои ногти. Гриффиндорка не выдержала и с размаху ударила Пэнси кулаком по скуле. Слизеринка вскрикнула и так качнулась в бок, что чуть не упала.

— Ты что творишь?!

— Ты вообще понимаешь, что такое чувства?! Ты понимаешь, каково это, любить самого ненавистного тебе человека?! Понимаешь, каково это, быть к чертям поломанной из-за одной единственной мрази, и ненавидеть за это и себя, и его, и всех живых и мёртвых?!

Гермиона снова размазнулась и ударила Паркинсон по скуле. На этот раз Слизеринку пошатнула в бок так сильно, что она с криком упала, хватаясь за сильно покрасневшую с кровоподтёками щеку.

— Прекрати! — заверещала Пэнси, свернувшись на полу в клубочек и закрыв голову руками.

Казалось, Гермиона добилась своего, эта шлюха заткнулась и перестала выглядеть такой самодовольной. Она стала испуганной, но Гриффиндорке этого были почему-то мало. Она присела и принялась бить Пэнси наугад, куда попадала. Брюнетка вскрикивала, просила прекратить, верещала, а через пару минут такого избиения даже начала дрожать и плакать.

— Хватит, пожалуйста… — выдавила свернувшаяся на полу Слизеринка.

Гермиона почувствовала, что теперь её внутренний зверь почти удовлетворён. Она встала с пола и, подняв свою сумку, напоследок пнула в живот всё ещё лежащую на полу Пэнси. Та застонала.

Гриффиндорка вышла из туалета, оставив там старосту самостоятельно разбираться со всеми полученными травмами, и уверенным шагом двинулась по коридорам. Ей было плевать, что она пропустила всё Зельеварение, ей было плевать, что в туалете на полу лежит свернувшаяся клубочком Пэнси и стонет от боли и было плевать, что разбитые костяшки пальцев довольно сильно ноют. Слёзы на её щеках высохли, они были больше не нужны.

Так уверенно она дошла до гостиной, вошла в неё и обнаружила Малфоя, ходящего из стороны в сторону и повторяющего Нумерологию. Он готовился к контрольной работе, но приход старосты Гриффиндора его отвлёк. Парень с удивлением уставился на уверенное лицо девушки, которая последний месяц только и делала, что плакала и пряталась от него по всем углам. Но сейчас она так уверенно сбросила сумку и стала приближаться к нему, что Драко даже немного оторопел.

— Грейнджер?.. В чём дело вообще?

Гермиона ухитрилась отогнать его к самой стене и встала напротив него, сократив расстояние до полуметра. Блондин довольно поражённо на неё пялился, ведь она застала его врасплох. А девушка не стала медлить и, воспользовавшись его недоумением, с размаху врезала ему кулаком по скуле так же, как и его шлюхе. Драко слегка дёрнулся в бок, но не качнулся, как это произошло с Пэнси. Он с охреневшим взглядом потёр щёку и продолжил смотреть на Гермиону.

— В чём дело-то, Грейнджер? Может скажешь хоть что-нибудь, или за этот месяц социопатии ты говорить разучилась?

Он ухмыльнулся, но эта ухмылка тут же была стёрта вторым ударом по скуле, более сильным.

— Я ненавижу тебя, слышишь?! Ненавижу! — закричала на него Гермиона, отвешивая третий удар.

Парень отошёл от оцепенения и теперь на его лице была видна такая же ярость, как и на лице девушки.

— Да что ты? — прошипел он.

Гермиона попыталась в четвёртый раз врезать ему по лицу, но парень запросто перехватил её руку. Теперь девушка немного вздрогнула и стала пытаться вырваться. А Малфой и сам отпустил её, но пока Гриффиндорка опустила глаза на запястье и попыталась его растереть, Драко отвесил ей действительно сильный удар кулаком по скуле. Настолько сильный, что Гермиона упала в бок, ударившись о спинку дивана и отскочив от неё на пол. Малфой навис над ней, как грозовая туча в ясный день.

— Повтори, пожалуйста, свою фразу, — прошипел он, присев на корточки рядом с девушкой.

— Я тебя ненавижу, мразь, — тихо, но твёрдо произнесла Грейнджер, чувствуя по рту солёный привкус крови.

Драко за воротник блузки поднял её на ноги и припечатал к стене так сильно, что перед глазами девушки поплыли узоры, но он рукой прижимал её к стене, не давая упасть.

— Ты уверена? — произнёс блондин, слегка тряхнув головой, дабы сбросить с глаз разлохматившиеся волосы.

— Иди трахать свою шлюху, — скривилась Гермиона, упорно не сдавая позиций.

Малфой ударил её по лицу. Затемснова. И ещё раз, и ещё, и ещё… Он уже потерял счёт ударов, а девушка после каждого удара упорно выдавала оскорбления в его сторону и в сторону его семьи. Парень злился, так злился, как может только какой-то больной психопат. Он бил и бил её, даже не обращая внимания на то, что она девушка. Его глаза застелала ярость, он ничего не видел. Он всё сильнее понимал, что ненавидит её как никогда в жизни.

Опомнился он лишь тогда, кода заметил, что Гермиона давно затихла, её голова безвольно свесилась вперёд, а изо рта капает кровь. Парень резко отпустил её и отступил. Девушка скатилась на пол и даже не двигалась. Её глаза были закрыты. Всё лицо в крови, как и воротник блузки. Некоторые волосы, попадавшие на лицо, слиплись от крови, а изо рта так же вытекает алая ленточка.

Малфой почувствовал, как дрожат его колени.

Она не дышит.

Комментарий к Глава 17. Попытаться понять. Вот, собственно, обещала, что будет жёстко, так получайте.

Простите, что снова так долго, было очень много дел. Зато ближайшие десять дней (а точнее, ночей) полностью свободны.)

Как вам ента глава? Интрига в конце должна быть обязательно. И, да, я злобный автор, так что вам лучше не надеяться на лучшее, но и о худшем тоже не думайте.

Жду отзывов!💞

====== Глава 18. Неумышленное умышленное покушение на жизнь. ======

Дрожь в коленях почти мгновенно перешла в дикую слабость, поэтому ноги парня подогнулись и он упал на колени, глядя округлившимися глазами на бездыханную девушку.

— Нет, нет, нет, — лихорадочно шептал Драко, нервно прислушиваясь, в надежде, что услышит хоть слабенькое дыхание.

Но ничего. Тишина.

Это не он, он не мог этого сделать — твердит сознание. Но кровь девушки на его руках яростно утверждает об обратном.

Как ему хотелось, чтобы она задышала. Прямо сейчас. Чтобы раскрыла глаза, утёрла кровь с лица и принялась орать на него так, как только могла. Да пусть даже кинулась бы бить, только бы очнулась.

Но просто надеяться было глупо, поэтому Малфой дрожащими от страха руками вытащил из кармана палочку и, наведя на Гермиону, произнёс первое вспомнившееся заклинание. А именно, это было заклинание, которое помогает откашляться, если ты подавился. Глуповатое решение, но не стоит забывать, что мозг парня работал просто ужасно, когда он находился в состоянии паники.

Тишина.

Драко слегка нагнулся, дабы получше прислушаться.

Вдруг девушка резко слегка приподнялась на локтях и принялась кашлять и давиться. Давиться собственной кровью. Она не могла ничего сказать. Скорее всего, она толком и не могла осознать, что происходит, ибо все её силы уходили на то, чтобы откашливать кровь из лёгких, сплёвывая её на пол. В перерывах между кашлем она толком не успевала подышать.

От нехватки кислорода её лицо раскраснелось, а по лицу от напряжения потекли слёзы, никак не относившиеся к горю или боли.

Судорожно хватая ртом воздух, издавая при этом булькающие хрипы, девушка сильно дрожала, а затем снова принималась кашлять и давиться.

Драко от неожиданного расслабления выронил из рук палочку и, сидя на полу, наклонился так низко, что упёрся лицом в колени. Его потянуло на судорожный смех пока ещё не полного облегчения.

Выпрямившись, парень принялся осторожно поднимать всё ещё давящуюся девушку, бормоча лишь одну фразу:

— Всё хорошо, всё хорошо, всё в порядке…

Правда не понятно, кого он хотел в этом убедить: Гермиону, которая явно не могла понять, что он говорит, или себя?

Он быстрым шагом понёс её к выходу. Оказалось, что худенькая Грейнджер по весу не совсем пушинка.

Раскрыв дверь на лестницу из Башни Старост, Малфой попытался поудобнее подхватить девушку, но вместо этого ухитрился споткнуться о порог и вылететь на лестницу, соответственно, выронив Гермиону из рук.

Парень пролетел не очень много ступеней, так как успел затормозить, а вот Гриффиндорка, не владеющая своим телом, прокатилась куда дальше, явно неплохо ударяясь о стены и ступени.

Как только Драко перестал катиться, он, от всей души матернувшись, на подгибающихся ногах вскочил и побежал поднимать девушку.

Она лежала, раскинувшись на ступенях. Её правая рука была не особенно удобно вывернута, а колени содраны в хлам. Её лицо закрывали волосы, прилипшие к крови.

Парень сел рядом на корточки и, поспешно подняв её на руки, обнаружил, что она снова не подаёт признаков дыхания.

Драко потянулся к карману брюк за палочкой, но вдруг вспомнил, что выронил ещё в гостиной. Снова дрожащим от паники и раздражения голосом обранив ругательство, Слизеринец, с девушкой на руках, принялся быстро, но осторожно подниматься обратно.

Только войдя в гостиную, он сразу же осторожно опустил девушку на пол и, схватив палочку, наставил на Гриффиндорку. Его руки уже так тряслись, что у него никак не выходило как следует направить палочку. А от осознания того, что время неумолимо бежит, руки тряслись ещё сильнее. С четвёртого раза Малфой наконец попал в неё тем же заклинанием, что и до этого. Лежащая на спине Гермиона начала дёргаться и кашлять, а кровь вырывалась у неё изо рта, стекая по губам, затем по лицу, затем путаясь где-то в прилипших волосах…

Драко на этот раз пихнул палочку в карман и,

снова кое-как подхватив Гермиону, рванул из гостиной, затем вниз по лестнице из Башни, затем четыре коридора, затем снова вниз.

Он так спешил, что даже не обращал внимания на поражённые взгляды и оклики всех, с кем сталкивался в коридоре. А они ещё как были в шоке: не каждый день увидишь, как какой-то парень тащит серьёзно избитую и дёргающуюся девушку по коридорам.

Он так спешил, что почти вихрем ворвался в Больничное Крыло, распахнув двери и подлетая к первой попавшейся свободной койке, на которую опусти девушку.

Он даже не сразу обратил внимание на мадам Помфри, застывшую со скляночкой лекарства в руках, которую подавала какому-то приболевшему первокурснику. А она лишь первые секунды шокировано глядела на парня округлившимися глазами, а затем перевела их на Гермиону, давящуюся собственной кровью на кровати.

— В чём дело?! — воскликнула Целитель, наспех отдавая первокурснику склянку и подбегая к койке с Гриффиндоркой. — Что с ней случилось?!

Эти вопросы явно были адресованы Драко, до которого только что дошло, что он не подумал об одной довольно важной вещи: что ему сказать мадам Помфри?

«О, здравствуйте, а я тут принёс вам эту шлюху, которую хрен знает зачем избил почти до смерти, вы не могли бы её подлечить?»

Идиотизм.

Парень в панике потупил глаза. Его почти впервые покинула возможность ловко, подобно змее, выворачиваться из подобных ситуаций.

— Я… Я нашёл её такую в на лестнице, когда спускался на Нумерологию.

В мыслях он просто похлопал себе, понимая, какую идиотскую отговорку себе придумал. Но сейчас его больше волновало, чтобы ему поверили и отстали с расспросами. А ещё больше ему хотелось, чтобы исцелили эту заучку. Прямо сейчас. Чтобы он смог высказать ей пару ласковых и снова посильнее врезать пару десятков раз за то, что она заставляет его волноваться. ОНА. Эта чёртова зануда из Гриффиндора, эта сучка, вечно лезущая не в своё дело, это шлюха, постоянно выводящая его из себя, эта грязнокровка, в конце концов!

Мадам Помфри, одновременно бормочащая какие-то формулы и загадочно водящая палочкой над телом девушки, недоверчиво покосилась на Малфоя.

— А можно подробнее? — быстро бросила Целитель на выдохе, снова продолжая тихо бормотать какие-то заклинания.

Девушка прямо на глазах переходила в состояние спокойствия, переставая кашлять и дёргаться.

— Ну… — замялся Драко, внимательно наблюдающий за действиями мадам Помфри. — Я спускался на Нумерологию, у нас должна быть сейчас контрольная работа. Я на ходу повторял изученный материал, глядя в учебник, и вдруг на лестнице обо что-то споткнулся. Отсюда и ссадина, — он рукой дотронулся до скулы, по которой ему трижды нехило зарядила Гермиона. — Я оглянулся, чтобы проверить, обо что я споткнулся, и увидел Грейнджер. Она просто лежала на лестнице и не дышала. Вокруг не было никого, на кого можно было бы подумать. Я, честно говоря, был шокирован и слегка напуган, поэтому догадался применить лишь одно заклинание, после которого она начала кашлять и давиться кровью. Я не знал, что делать, поэтому поднял её и побежал сюда.

Парень закончил свой выдуманный рассказ и теперь уже без всякого сарказма мысленно себе похлопал. Прекрасная легенда вышла! Вроде бы и прикопаться не к чему.

Как раз по окончанию его рассказа мадам Помфри закончила свои бормотания, а Гермиона ушла в состояние какого-то странного, слишком спокойного сна.

— Значит, нашёл её? — уточнила Целитель, оборачиваясь к Драко.

— Ну да, — ответил тот, мысленно напрягшись от этого уточнения.

— И никого рядом на было?

— Никого. На лестнице было пусто.

— И ты не видел даже, как кто-нибудь убегал?

— Нет, не видел. А что вы сделали с Грейнджер? — он, слегка нахмурившись, глядел на неестественно спокойное выражение избитого лица девушки.

— Значит так, мистер Малфой. Я сейчас же отправляюсь за вашим деканом и за директором. Вы должны будете им рассказать, что произошло, — произнесла мадам Помфри, игнорируя его вопрос.

— Но зачем мне им рассказывать? Исцелите её — и дело с концом. Как всех исцеляете, — с ноткой возмущения в голосе произнёс Драко, понимая, что его совсем не радует перспектива общения с Северусом, блестяще владеющим Легилеменцией, и с Дамблдором, который владеет ей ещё лучше и буквально за версту чует ложь своим длинным носом.

— Мистер Малфой, — нетерпеливо отозвалась Целитель, уже собиравшаяся было идти к двери. — Я наложила на неё отнюдь не исцеляющие чары. Я лишь ввела её в состояние спокойствия. В такое состояние, в котором она не может ни двигаться, ни открывать глаза, ни задыхаться. Проще говоря, я ввела её в состояние искусственной комы, не наносящей вреда и без того повреждённому здоровью.

— Но зачем?! — воскликнул Слизеринец, ошеломлённо глядя на слишком спокойное лицо Гермионы.

— Затем, дорогой мой, что тот, кто наносил ей увечия, ударами по определённым районам грудной клетки, повредил дыхательную систему. Именно поэтому она давится собственной кровью. И если бы я не ввела её в состояние искусственной комы, то она бы вот-вот задохнулась. Скажу вам честно, вы еле успели. Ещё бы минута промедления, и о нашей мисс Грейнджер осталась бы лишь светлая память.

Драко сейчас было не до удивлённых всплесков руками, поэтому он, нахмурившись, дабы скрыть страх, возникший в нём при одной только мысли, что он почти убил Гермиону, раздражённо воскликнул:

— Но при чём здесь декан и директор? Выводите её из этой комы и быстро лечите, делов-то!

— А декан с директором тут при том, что нам необходимо узнать, кто это сделал, и отчислить его. Такие повреждения мог нанести человек лишь умышленно, с ужасной целью. Это не так-то просто поправить, нужна неделя процедур. Мисс Грейнджер неделю будет находиться в состоянии забятья, пока я буду её исцелять. Чтобы ударить с нужной силой и в определённые районы грудной клетки, дабы нанести такое повреждение, необходимо этим заниматься и тренироваться довольно долгое время. Понимаете теперь, зачем нам директор и декан? В Хогвартсе появился ученик, желавший убить Гермиону Грейнджер.

Договор в до конца, мадам Помфри судорожно вздохнула и торопливо удалилась из Больничного Крыла, оставив Малфоя абсолютно округлившимися от страха и удивления глазами смотреть ей вслед.

Комментарий к Глава 18. Неумышленное умышленное покушение на жизнь. Вот так вот.

Ещё сюжет по этому происшествию толком не развернулся, так что я думаю, что будет фанфик будет размером больше двадцати глав.

Что ж, всо как обычно.

Жду отзывов!💞

====== Глава 19. Небольшой допрос и большая ложь. ======

Буквально секунда, и мощный удар кулака Драко обрушился на спинку койки Гермионы, а следом послышалось звучное непристойное ругательство. Приболевший первокурсник, так и стоявший со скляночкой лекарства, недонесённой до рта, во все огромные голубые глаза пялился то на Слизеринца, то на лежащую на койке девушку.

— Прекрати пялиться! — рыкнул на него Малфой, понимая, что зря при этой мелочи позволил себе слегка разойтись.

Мальчик приоткрыл рот, глотая воздух, будто рыба, и всё пытаясь что-то сказать.

— Я… Я просто…

— ПОШЁЛ ВОН! — заорал Драко так, что мальчишка аж подскочил на месте и почти бегом бросился из Больничного Крыла, на ходу глотая лекарство.

Теперь Слизеринец остался один, если не считать Гермиону, находящуюся в состоянии искусственной комы.

Парню не осталось ничего, кроме как в панике размышлять о том, как выкрутиться из данной ситуации.

Для начала стоило рассудить, что он имел. Хотя не менее сложно было бы ответить на вопрос, где вместо слова «что» стояло бы «кого», ибо список был не малой длины. Но это не столь важно. Значит так, у него есть несуществующее алиби, которое запросто опровергнут Снейп и Дамблдор, стоит им воспользоваться Легилеменцией, так же у него есть талант выворачиваться из полнейшей задницы совершенно невредимым и, на крайний случай, у него есть отец с огромным количеством связей и денег, хотя это вряд ли поможет с таким справедливым, мать его, директором.

Что ж, прекрасно.

Только вопрос «Что делать?» остаётся совершенно без ответа. Точнее, ответ есть: нагло врать двум взрослым людям. И это единственный возможный вариант, но он может провалиться за доли секунд при использовании Легилеменции. Хотя Драко неплохо владеет Окклюменцией, но это вряд ли особо поможет.

Придаваясь размышлениям, парень бесцельно топтался кругами по Больничному Крылу, нарочно не бросая взглядов на койку, где лежала Гермиона. Он ведь начал понимать, что сейчас совершенно не беспокоится за её жизнь. Ему плевать, смогут ли помочь ей поправиться, или она навсегда останется в этом состоянии искусственной комы, то есть, по-честному говоря, искусственной смерти. Его сейчас волновало лишь то, как ему избежать ответственности за свои действия. Он понимал, что был чуть ли не в каком-то бреду, избивая девушку, но он не пытался найти себе оправдания. Он сделал это, и всё. Плевать на причины, плевать на неё и её жизнь. Грязнокровкой больше, грязнокровкой меньше — не всё ли равно? Даже если это случайность, даже если это вышло невольно, это всё ничего не значит. Она ничего не значит. Ни она сама, ни её жизнь, ни её улыбка или слёзы, ни её смех или яростные крики. Для него это лишь забавные воспоминания, и только. Так что, если она даже не очнётся или сразу захлебнётся собственной кровью, только лишь раскрыв глаза — Драко будет плевать. Его даже не беспокоит то, что это сделано его руками. Его испуг и желание, чтоб ей поскорее помогли, были лишь шоком после произошедшего, но теперь этот шок отошёл и ему действительно было плевать. И, что самое приятное, ему было плевать, что ему плевать. Его заботила лишь своя судьба и возможное исключение, если не хуже.

Вдруг парень поймал себя на мысли, что он сомневается. Он действительно думает, что ему плевать, или просто пытается убедить себя самого?

Конечно, он так думает. Нечего даже сомневаться. Ему незачем себя убеждать. Он всегда думает и чувствует то, о чём думает и чувствует сам. Ему не нужны убеждения. Если он вообще что-либо чувствует… Редкие проблески страха, ярости — они ничего не значат. Также, как и непонятные воспоминания, ежедневно вырываюшие его из реальности и заставляющие чувствовать какой-то треск внутри себя. Это, конечно, было действительно странно, ведь, как бы парадоксально это не звучало, он не помнил этих воспоминаний. Но это не важно.

Наворачивая уже круг сотый, Драко услышал, как отворяются двери, и резко остановился. В висках пульсировало, словно после нескончаемо долгого бега.

В Больничное Крыло быстрым шагом вошли три фигуры: Альбус, Северус и Помфри.

Драко выглядел абсолютно равнодушным, как обычно, но внутри он был просто готов орать от паники.

По дороге Помфри что-то оживлённо рассказывала Дамблдору и Снейпу, но, судя по лицу первого, тот пребывал где-то далеко в своих мыслях, и они волновали его куда больше, чем занудная бубнёжка Целительницы. Северус же, тоже не слушая Помфри, сверлил равнодушно-холодным взглядом своего ученика. У Малфоя от этого взгляда внутри всё вдруг обледенело, страх застыл в немом мысленном крике.

— Мистер Малфой всё видел, директор, — продолжала трещать мадам Помфри. — Он вам сейчас расскажет.

Дамблдор и Снейп остановились, подойдя к парню, и Альбус первым решил задать вопрос. Декана Слизерина всё это словно не волновало.

— Вы видели, кто это сделал?

Драко, взглянув на директора, еле сдержался от насмешливой гримасы. Ну неужели Помфри им не сказала?

— Нет, я ничего не видел. Я нашёл её в пустом коридоре.

— И не было никакой тени, никакого оброненного предмета?

— Нет, я же говорю, там было пусто.

— Вы уверены, что второпях не могли пропустить какую-то важную деталь?

— Я не торопился, — равнодушно протянул Драко, закатывая глаза. Он старался держаться тактики: «Сострой наглую рожу, отрицай и избегай неприятных тем». Да, он сам её придумал. Но почему-то, произнеся эту фразу, он почувствовал, что его лицо едва не тронул румянец. Румянец впервые испытанного стыда. Стыда за то, с какой паникой и спешкой тащил сюда Грейнджер, словно её жизнь что-то значила. Стыд за то, как подогнулись его колени при виде того, что он с ней сделал. Он же Малфой, чёрт возьми! Ему может быть стыдно только за проявление некоего благородства.

— Что это значит? — судя по тому, как задумчиво сошлись у переносицы брови Дамблдора, директора явно напрягла эта фраза. Он начал буквально гипнотизировать Драко, а тот продолжал спокойно смотреть на него, при этом не давая появиться зрительному контакту.

— Я думаю, директор, это значит, что мистер Малфой ещё не осознавал всю тяжесть повреждений, нанесённых мисс Грейнджер, — равнодушно вмешался в разговор Снейп, тоже в упор глядя на своего ученика.

Драко вздрогнул. У него возникло ощущение, что Северус говорит именно о нём, что он всё знает.

Нет, этого не может быть. Слизеринец не смотрел напрямую в глаза своего декана, значит, Легилеменция была исключена.

Наверное, у него уже просто паранойя.

Альбус взглянул на Северуса и понимающе кивнул. Так спокойно, словно сейчас, в этом помещении на одной из коек не лежала умирающая девушка.

Драко мысленно был готов врезать по роже этой бездушной твари. Ему не в коем случае не было обидно за то, что директора с виду не беспокоит возможная смерть Гермионы. Его выбесило то, что главным в этой опасной школе и ответственным за учеников является такой идиот.

— Можешь ли ты добавить что-нибудь к тому, что сказали мадам Помфри? — поинтересовался Дамблдор.

— Нет, ничего, — спокойно отозвался Драко, опуская руки в карманы и беспечно покачиваясь на ногах. Ему сейчас не хватало насвистывания какой-нибудь уличной песенки и старой одежды. Тогда он явно был бы похож на уличного сорванца-хулигана, которому плевать, что он разбил чьё-то стекло.

Только Малфой разбил кое-что похуже стекла. Он почти разбил жизнь Гермионе. И сделал это ещё до избиения. Он ведь не знал, как она из-за него мучилась, и до сих пор этого не знает. Но даже если бы он замечал это, то ничего бы не изменилось. Ему ведь было плевать, абсолютно плевать.

— Что ж… Думаю, ты можешь идти в гостиную и немного передохнуть от лёгкого потрясения, — произнёс Альбус, кивком указывая на выход из Больничного Крыла.

Драко молча кивнул и вышел, чувствуя на спине холодный, сверлящий взгляд тёмных глаз Северуса.

По дороге в гостиную Малфой радостно усмехался, понимая, как легко временно отделался от вторжения в свою память.

Забавно, что минут двадцать назад парень во всю мчался в обратную сторону, расталкивая на ходу учеников и удерживая на руках бьющуюся в кровавой агонии девушку. А сейчас он шёл обратно, в гостиную, с совершенно спокойным лицом, с привычной насмешливой маской.

Но на этот раз это была не маска, под которой он прятал реальные ощущения. Нет. Ему действительно было плевать на произошедшее, и он мысленно повторял это в сотый раз, словно пытаясь убедить себя.

Винтовая лестница в Башню Старост показалась пыткой. Пройдя наконец все эти ступеньки, Драко распахнул дверь в гостиную и вошёл, захлопнув её за собой.

Парень хотел спокойно пройти мимо гостиной и уйти в спальню, но перед глазами его открылась такая картина: стена, на которой, словно божие коровки, видны капли крови, залитый алым ковёр и спинка дивана, о которую он ударил девушку головой. Там тоже была смазана кровь.

У Драко похолодели и задрожали руки.

Ему стало страшно. Внутри органы словно свернулись в трубочку. В голове стали всплывать образы произошедшего, словно он успел о них забыть.

Вот он бьёт девушку по лицу. Она падает, ударяясь головой о спинку дивана, где сейчас была размазана кровь с её лица. Вот она повторяет, что ненавидит его. Вот он бьёт её о стену. У неё на секунду перехватывает дыхание. А он не даёт ей отдышаться и, прижав рукой к стене, принимается продолжать бить, после каждого удара слыша оскорбления. Вот он впадает в такую ярость, что даже не замечает странной тишины. Вот кровь с её лица от ударов брызгает на стену. Вот он осознает, что девушка вырубилась. Вот он отшатывается, видя, как на пол по стене скатывается безжизненное тело. Забрызганная кровью белая блузка, избитое лицо, изо рта течёт кровь. Вот у него подкашиваются колени, вот он направляет на неё палочку и она, после томительных секунд тишины, начинает давиться кровью, которая растекается по полу ярко-алым пятном. Вот он с какой-то странной радостью шепчет ей, что всё хорошо…

Драко тряхнул головой, выпадая из воспоминаний, и обнаружил, что у него снова подкосились ноги и он стоит на коленях, опустив голову.

Округлившимися от непонятного страха глазами Малфой вновь оглядывает все эти алые пятна. Ему просто не хватало сил сейчас их смывать с помощью магии.

Парень испуганно вскочил на ноги и, буквально с детским страхом оглядываясь на эту кровь, быстрым шагом, почти бегом выскочил из гостиной и закрылся в комнате, тяжело дыша.

В чём дело?

Ему то плевать, то страшно, то весело, то он в ярости, то усмехается, то готов кричать во весь голос… И всё так неожиданно с ним происходит, словно он больше не хозяин своих эмоций, как было раньше.

Драко не понимал, что с ним происходит.

Комментарий к Глава 19. Небольшой допрос и большая ложь. Ну ооочень долго я не выкладывала часть. Всё дела, дела, дела, ДЕЛИЩИ. Учёба, домашние дела, тесты... Словом, времени почти не было.

Но, вот, держите, новая идиотская глава.)

====== Глава 20. Стадия первая. Частичное осознание. ======

Ему хотелось наконец заснуть. Заснуть, чтобы равнодушно и спокойно проспать всю ночь, до самого утра, до полудня, да хоть до следующего вечера. Плевать на занятия, ему, всё-таки, был необходим сон, он же просто человек, а не какой-нибудь долбаный робот. Но глюки и видения его не отпускали.

И именно сейчас, в три часа ночи, когда он сидит на кровати, притянув колени к груди и озлобленно глядя в одну точку, хочется просто отключиться, надолго, но не навсегда. Он ещё не настолько сдался.

Что происходило? Снова сплошные неясности, он ничего не может понять.

Уже неделя, как мадам Помфри проводит процедуры над мирно лежащим на койке телом Гермионы, которое практически подписало себе смертный приговор, раз до сих пор не произошло пробуждения. Целительница решила продлить процедуры ещё на неделю.

Драко почти каждый день мельком заглядывал в Больничное Крыло, видя, как над спящим, нереалистично спокойным телом стоит мадам Помфри, шепча какие-то формулы и производя живописные движения палочкой. Но ничего больше.

Каждый день, будто песня на репите. Всё одинаково. Ничего не меняется, ничего не происходит.

Драко успел подраться и получить за это выговор. Хотя суть была в том, что он просто защищался, поэтому его наказание было лёгким. А вот Гарри и Рону, которые как-то ухитрились кинуться на него в коридоре с заявлением, что это он виноват во всём происходящем с их подругой, досталось куда посильнее. Но парню было абсолютно плевать на всё. И даже если бы сейчас весь факультет Гриффиндор начал его избивать, он бы не стал сопротивляться. Ему было плохо.

Плохо от того, что он сам был абсолютно уверен в своём равнодушии к очень даже вероятной смерти Грейнджер, тем более, что никто так и не догадался, что виноват он. И всё бы хорошо, но Малфой просто не мог пройти мимо гостиной, мимо того места, где он своими руками абсолютно умышленно избил беззащитную девушку до критического состояния. Каждый раз, когда его взгляд падал на стену, к которой он её припечатал, на спинку дивана, о которую ударил, на то место на полу, куда сползло по стене бездыханное тело, его ноги подгибались, а перед глазами вновь и вновь мелькала эта сцена.

Два дня назад он наконец собрался с духом отмыть эти кровавые пятна. Палочка безвольно дрожала в его руке, когда он произносил отчищающее заклинание. В глазах мелькали образы, в голове бились восклицания девушки, пока она его оскорбляла. В конце концов, Малфой еле дождался пять секунд, пока все кровавые пятна исчезнут, а затем упал на четвереньки, впиваясь ногтями в бордовый ковёр и издавая какое-то дикое, почти звериное рычание.

Всё это было невольно, он невольно вспоминал о произошедшем, и это просто очень сильно пугало. Пугало так, что парень еле выдерживал. Ему так невероятно хотелось забиться куда-нибудь в угол и приняться отрицать всё происходящее.

Эти образы могли возникать абсолютно внезапно и в любом месте. Пока он писал конспект по Нумерологии, от испуга раздирая пером пергамент, пока спокойно спал, после чего резко принимал сидячее положение на кровати и прижимал колени к груди, когда он сидел в библиотеке, сминая в руках страницы старых, пропахших пылью книг… Просто когда угодно.

В Больничное Крыло с этой проблемой он не мог заявиться, иначе пришлось бы рассказать, от чего всё это происходит. А тогда его отправят в св. Мунго, параллельно исключив из школы. Да он и не хотел кому-либо говорить об этом. Не в его это стиле, говорить другим людям о том, что его мучает.

И вот, время на часах спешит скорее, отсчитывая несправедливо короткие секунды жизни, пока Малфой продолжает упираться взглядом в стену, словно желая силой мысли прожечь в ней дыру.

Три часа сменились на четыре, а затем на пять и на шесть… И вот, восемь утра, а он всё сидит, по-прежнему гипнотизируя стену. Сегодня был выходной, так что спешить было некуда. Тем более, что покидать постель вот совсем не хотелось.

Как хорошо неподвижно сидеть, пока мысли медленно и лениво формируются в голове, и ничто не мешает находиться в состоянии покоя. Однако, вскоре затёкшие части тела дали о себе знать. Драко решил, что стоит хотя бы принять душ, а уж потом спокойно зависать над каждой мелочью.

Еле поднявшись с кровати (затёкшие ноги кое-как его держали), парень взял полотенце, одежду и отправился в душ. Для того, чтобы туда попасть, было нужно пройти через гостиную. Слизеринец зажмурился и быстрым шагом дошёл до двери в душ, а затем быстро захлопнул её за собой, словно боясь, что видения преследуют его по пятам.

Холодные капли воды и мятный гель для душа немного освежили сознание, заставляя вязкую субстанцию мыслей в голове превращаться в быстрый ручей. Мышление ускорилось и стало более осмысленным.

Выбравшись из душа и быстро переодевшись в чёрный костюм, Малфой завис перед зеркалом. На него оттуда смотрели не привычные наглые, безэмоциональные глаза, а поблекший серебряный блеск растерянности. Такого никогда не было, это было ему непривычно. Парень первые секунды продолжал пялиться на своё отражение, а затем, открыв кран и засунув под него руку, озлобленно брызнул водой в на зеркало, стремительно от него отворачиваясь.

Проходить мимо гостиной Слизеринцу снова пришлось зажмурившись и очень быстро. В спальне он закинул в шкаф полотенце, даже не позаботившись о том, чтобы его сложить, и тяжело опустился на край кровати, упираясь локтями в колени и пряча лицо в ладонях.

Нет, с этим что-то нужно было делать. Необходимо, чтобы все эти «флэшбеки», которые парень ежедневно ловит по нескольку раз, наконец прекратились. Эти видения превращают былого грубого и наглого аристократа с клоунскими манерами в испуганного и ослабленного мальчишку, мысли которого полны какой-то необъяснимой тьмы и отчаяния.

Стоило как-нибудь занять себя, пройтись по Замку, поглядеть на лица учеников, радующихся выходным… Да, пожалуй, нужно разогнать своё подавленное состояние.

Драко вздохнул, оторвал ладони от лица и, устало потирая переносицу, побрёл к выходу из комнаты. Через гостиную прошёл без происшествий, но всё равно как-то нервно выскочил в коридор и поплёлся вниз по лестнице.

Спуск из Башни казался бесконечным и одновременно коротким. Как-то странно. Кажется, вот только парень ступил на первую ступень, а уже идёт по второму по счёту коридору. С другой стороны, столько мыслей протекло в его голове за время, пока он спускался, что это явно заняло минуты три-четыре.

Странное однако это понятие времени.

Малфой вяло шёл вперёд, не разбирая пути и изредка сворачивая. Для него словно не существовало всего, что находилось вокруг. Он был вне событий, даже вне этого мира. Он был далеко и глубоко в своих мыслях. Мимо пробежал смеющийся первокурсник, а за ним насупившаяся девчонка. Наверное, этот мальчишка дёрнул её за косичку или стащил у неё заколочку. А вот мимо проходят двое семикурсников с Когтеврана. Они о чём-то беседуют, явно веселятся и радуются выходным. Уж кто-кто, а ученики этого факультета явно должны радоваться двум денькам заслуженного отдыха. А теперь мимо идёт парочка. Девушка с Пуффендуя и парень с Гриффиндора. Они смеются, разговаривают. Её взгляд полон почти детского счастья, она нашла человека, который готов быть с ней всегда. А парень просто улыбается. Он любит её, и всё, ему этого достаточно, больше ничего не нужно…

И так по двое, трое людей разных возрастов, с разных факультетов и разного пола проходили мимо Слизеринца, а кто-то и обгонял его. Но ему было плевать на них. Он перестал понимать, чему они вечно так радуются. Буквально за неделю он осознал, что радоваться-то и нечему. Пусть ходят мимо, пусть любят друг друга, пусть рыдают и смеются, пусть дружат и имеют хорошую семью, но всё хрупко, всё это быстро разрушится, превратится в пыль и развеется по ветру времени, несущему лишь горе и неудачи.

Драко не мог понять, что происходит, но позитив покинул его разум. В голове осталась лишь тьма, пустота, бездна, всё же имеющая дно, откуда на него то и дело смотрит лишь один образ — образ избитой бездыханной девушки.

— Эй, Малфой!

Парень вздрогнул и остановился, ища усталым взглядом того, кто назвал его фамилию. В конце коридора, от которого Слизеринец отдалялся, виднелась фигура Блейза, который быстрым шагом направлялся к другу и, как только настиг его, резковато хлопнул по плечу в знак приветствия, и было явно видно, что он хочет о чём-то рассказать.

Малфой никак не отреагировал, только лишь стоял, стараясь держаться хотя бы на уровне привычного равнодушия.

— Ты себе не представляешь! — воскликнул Блейз, чуть ли не подпрыгивая на месте.

— Я много чего представляю, — через силу растягивая слова произнёс Драко, оглядывая коридор в надежде, что никто не услышал вопль его громогласного друга. К счастью, именно тут никого не было. — Но хотелось бы, чтобы ты для начала поздоровался, а потом уже объяснил всё по порядку, если тебе не в напряг.

Забини отмахнулся от друга, давая понять, что сейчас важно просто заткнуться и слушать.

— Я сейчас был в Больничном Крыле, заходил проведать нашего вратаря, которому сломали к чёрту руку на Квиддиче. Кстати, оказалось, что это не просто перелом, ему аж раздробило кость этим чёртовым мячом, поэтому лечение прошло чуть туговато и он…

— А можно ближе к делу? — раздражённо произнёс Малфой. Неужели этот придурок Блейз никак не мог допедрить, что его другу абсолютно плевать на всё, что может казаться даже очень важным. Да у него ж на лице этот пофигизм был написан.

Но, нет, кажется, что брюнет вовсе не замечал этого. В его глазах было буквально видно, как несётся поток мыслей, и как парень старается не превратить их в, так называемый, словесный понос. Спустя несколько секунд он наконец собрался с мыслями.

— Грейнджер очнулась! — выпалил Слизеринец. — Она только что начала давиться кровью, но Помфри дала ей какое-то зелье, и она начала дышать. Ты представляешь? Правда, тот чувак, который пытался её грохнуть, так и не найден и, кажется, бессмысленно пытаться, но ты только представь, как можно выжить, находясь в искусственной коме?

Драко тупо пялился на друга, даже не шевельнув ни единым мускулом. Он пытался переварить весь поток событий, свалившийся на него огромной лавиной. Ведь только что он спокойно брёл по коридору, никого не трогал, и вдруг откуда-то вылез этот придурок и абсолютно бессвязно, без всякого предупреждения, с бухты-барахты заявил, что только что был в Больничном Крыле, где очнулась девушка, которую Малфой собственноручно уже почти спихнул в могилу…

Многовато новостей, всё слишком быстро произошло, Драко никак не мог уловить смысла происходящего, и это резко стало раздражать парня. Он вдруг схватился за голову и шарахнулся спиной к стене, зажмурив глаза. В его голове с ещё большей скоростью стало проворачиваться всё произошедшее только что. Это только больше злило и путало, в мыслях был уже разноцветный вихрь, голова закружилась, парень стал терять равновесие, его покачнуло в сторону, всё вокруг расплылось…

— Мистер Малфой… Мистер Малфой, извините, но пора бы продолжить работу!

Драко резко раскрыл глаза, услышав голос профессора МакГонагалл, и абсолютно поражённо оглядел место, в котором он находился. Он каким-то чудом оказался в кабинете Трансфигурации, сидя за столом наедине с кипой каких-то бумаг и пером, лежащим на одной из них и оставившим большущую чернильную кляксу.

— П-простите?.. — тихо произнёс Драко, ошарашенно глядя на строгий взгляд и поджатые от раздражения губы Минервы.

— Малфой, мне придётся добавить ещё одну отработку на завтра, если вы не закончите до полудня. А вам вряд ли захочется сидеть здесь в воскресенье, так что будьте чуть расторопнее.

Отработка? Полдень? МакГонагалл? Кабине Трансфигурации?

Только что же было девять утра, он был в коридоре и слушал бессвязную и непонятную речь появившегося из неоткуда Забини…

Наверное, он просто заснул на отработке, и это ему приснилось. Просто сон. Бывает.

— Да, извините, я сейчас, — уже чуть более собранно произнёс парень и кинулся калякать на бумажках даты и ещё какую-то ерунду, которую требовала профессор.

До самого конца отработки Драко чувствовал, что упустил какой-то важный момент, что ему нужно куда-то бежать. Вот практически ощущение долга, но более ярое.

Как только последняя дата была дописана, а часы в кабинете пробили половину первого дня, парень наспех бросил перо в чернильницу и с коротким «До свидания» выскочил из кабинета, не слыша восклицаний МакГонагалл, призывающей его вернуться и сложить бумаги в полку. Его это не волновало, он понял, что именно он забыл.

Ему нужно было в Больничное Крыло, просто необходимо, именно сейчас. Блейз же говорил, что Гермиона очнулась, он точно это говорил. Это был не сон, это было воспоминание произошедшего утром, Драко абсолютно в этом уверен.

Бегом несясь по коридорам и едва не сбивая с ног всё ещё сонных, опьянённых спокойствием учеников, Малфой наконец добежал до дверей в Больничное Крыло, которые распахнул, словно вихрь, готовый снести всё на своём пути ради достижения цели. Вот только зачем? Зачем ему это нужно?..

Не важно, он пришёл, он должен взглянуть на неё, хоть одним глазком.

Мадам Помфри не было в палате. Наверное, она была в своём кабинете. На одной из коек сидел вратарь сборной Слизерина по Квиддичу и растирал руку с недавно сросшейся костью. Он, было, открыл рот, чтобы поздороваться со своим ловцом, но тот пронёсся мимо, метаясь от одной койки к другой. Везде было пусто.

Её отпустили? Она уже в Башне Гриффиндора? А может, она в кабинете с Помфри, обсуждает, какие лекарства ей стоит принимать? Или она сидит в библиотеке? А может в Большом Зале?

— Малфой, ты чего? — усмехнулся Блетчли, опустив руку на постель и наблюдая за мечущимся парнем.

Драко подошёл к ещё одной койке, к другой, к третьей, игнорируя своего соигрока по Квиддичу. Ему было нужно лишь убедиться, что её тут нет, либо что она просто спокойно спит своим естественным сном, который может продлиться всего несколько часов, а затем она проснётся. Он должен убедиться.

И ещё койка, и ещё, и ещё… Последняя. Это была последняя койка, её здесь нет. Грейнджер здесь нет.

— Где Грейнджер? — тихо выдавил Малфой, повернувшись наконец к одному-единственному человеку в палате.

Блетчли удивлённо вскинул брови.

— Что?

— Где Грейнджер, мать твою?! — рыкнул Драко, ударив кулаком по спинке пустой койки, рядом с которой стоял. — Ты был здесь, ты видел, как она уходила?!

Второй Слизеринец надменно усмехнулся и выставил ладонь вперёд, как бы призывая к тишине.

— Тише ты, истеричка. Грязнокровка всё ещё здесь. Вон там.

Он указал на койку, которую Драко не заметил. Она находилась в самом углу помещения и была задвинута ширмой.

Парень почувствовал, как внутри что-то ёкнуло. Он уже готов был расслабиться, он уже решил, что она очнулась и ушла, а значит его видения прекратятся.

Мимолётно скрипнув зубами, Слизеринец рванулся к этой койке и, беспардонно зайдя за ширму, замер на месте.

Она тут.

Всё ещё без сознания.

Уже не в крови, ей уже затянули все ссадины и раны.

Но она всё ещё неестественно спокойна.

Она спит.

Малфой закусил губу и, выскочив из-за ширмы, рванул к самому концу помещения, где была дверь, ведущая в кабинет Помфри. Блондин распахнул её и вихрем залетел внутрь, напугав Целительницу, возившуюся с бумагами, в которых, наверное, записывала пациентов, заболевания и то, как они были вылечены.

— Мерлинова Борода! — вздрогнула женщина, когда парень влетел в её кабинет. — Мистер Малфой, вы меня так когда-нибудь до инфаркта доведёте. В чём дело?

— Что с ней? — выпалил Драко, дыша так, словно пробежал огромнейшую дистанцию. Его не волновали манеры и приветствия, ему было нужно наконец услышать правду. — Вы говорили, что она будет тут лишь неделю. Прошло уже полторы, почему она ещё не очнулась?

Мадам Помфри явно не ожидала такого «нападения» и слегка потупила глаза, а затем медленно встала со стула и подошла к парню, глядя в его серо-серебряные глаза, сейчас похожие на промозглый осенний туман, полный отчаяния, в котором легко можно затеряться.

— Прежде всего я хочу, чтобы вы поняли…

— Да мне не важно, чего вы от меня хотите! — раздражённо воскликнул Малфой. — Ответьте на вопрос! Она будет жить?

Целительница печально улыбнулась.

— Вы ведёте себя так же, как её друзья.

— Я. Ей. Не. Друг. — процедил Слизеринец. — Ответьте на вопрос.

— Честно говоря, я не хочу тешиться напрасными надеждами. Поначалу были шансы пятьдесят на пятьдесят. Сейчас же шестьдесят на сорок, причём больший шанс уходит на её смерть…

Бледные глаза мадам Помфри заблестели от навернувшихся слёз и она не стала говорить больше ничего.

А Драко это было и не нужно, он лишь нахмурил брови, сжал кулаки и вышел из её кабинета, равнодушно пройдя через всё помещение и проигнорировав попытку любопытного Блетчли выяснить, что ему было нужно. Затем вышел из Больничного Крыла и двинулся по коридорам, ища лишь одно лицо.

Блейз.

Как он мог соврать ему? А главное: зачем? Пошутить? Очень весело, блять. А может он всё знает и хочет, чтобы Драко помучала совесть? Но как он может знать? Неужели это заметно в осунувшимся лице парня? Неужели это похоже на чувство вины, а не на глупый страх?

Коридоры, ученики, этажи… Он, кажется, обошёл половину Замка в поисках этого человека.

Вдруг в толпе Слизеринцев он заметил уж очень тёмный затылок. Ну наконец-то!

Рванувшись бегом вперёд, парень нагнал эту толпу. Однокурсники, заметив Драко, улыбнулись с восклицаниями о том, что Слизеринский Принц наконец вернулся. Но парень проигнорировал ихприветствия, сделав резкий шаг к Блейзу и обвиняюще ткнув его пальцем в грудь.

— На кой-чёрт ты мне это сказал?!

Забини шокированно уставился на блондина, от неожиданности отшатываясь назад. Даже все остальные ребята притихли, наблюдая за происходящим.

— Что?

— Не притворяйся, я пока ещё не сошёл с ума! Нахрен ты мне лгал?! Пошутить захотел?! Ха-ха, пиздец смешно!

— Малфой, ты чего несёшь? — усмехнулся Блейз, уже придя в себя, но всё ещё не соображая, что происходит.

— Ну только посмотрите на него! Стоит и кривляется. Хочешь сказать, что я идиот?!

— Возможно, что так и есть, — произнёс Забини, опуская руки в карманы.

Драко не выдержал. Злость кипела в нём, словно лава, требуя мощным потоком выбиться из вулкана и расплавить всё вокруг. И парень не мог сдержать этот напор, да и не хотел. Он размахнулся и ударил Блейза по его улыбающейся роже.

Брюнет отшатнулся и от неожиданности и боли схватился за лицо, а затем оторвал от него руки и взглянул на них. На смуглых пальцах отпечаталась кровь от разбитой губы.

— Ты что творишь, а? — угрожающе прошипел Забини.

— А может, ты всё знаешь?! — продолжал вопить Драко, словно не слыша однокурсника. — Если так, то скажи всем! Давай, расскажи им, мне плевать! Но нет, тебе было бы приятнее, если бы я мучался в тишине, а ты усмехался бы за моей спиной, зная правду! Я прав?! Я ведь прав! Давай, скажи им! Скажи всем!

В коридоре стали останавливать ученики, привлечённые громкими криками. Все они останавливались вокруг группы Слизеринцев, в свою очередь окружающих двух своих однокурсников. Ребята смотрели на всё происходящее, недоумённо перешёптываясь и посмеиваясь. Но Драко ничего не слышал и не замечал. Он лишь смотрел на Блейза, преисполненный злости. Злости на то, что его вроде-как-друг решил так пошутить. В другой раз ему было бы плевать, но не сейчас. Видимо, Блейз всё знал, он как-то узнал о вине Драко, о его видениях, и захотел пошутить, заставить парня снова вблизи посмотреть на Грейнджер. И что она умирает Забини тоже явно знал, поэтому хотел, чтобы Малфой ещё и побеседовал с Помфри. Он хотел, чтобы парень начал ещё больше страдать. Но зачем? За что?..

— Ты болен, Малфой? Объясни, о чём ты вообще?

— Ах, тебе и ещё и объяснять надо?! Прекрати этот цирк, идиот конченый! Я хочу знать, прав ли я?! И если прав, так скажи тогда им всем! Скажи им, или тебе слабо? Трус!

Драко сделал ещё один шаг к Блейзу, при этом больше не собираясь проявлять агрессию в виде ударов, но тот всё равно отшатнулся. Блондин просто хотел оказаться ближе, глядеть в эти весёлые глаза, за которыми пряталась последняя тварь.

Он хотел было сделать ещё один шаг, но один из Слизеринцев, стоявших рядом, пихнул его настолько сильно и неожиданно, что Малфой упал на пол, неплохо ударившись спиной. Дыхание перехватило и несколько секунд Драко с хрипом пытался вдохнуть, его лицо раскраснелось, а от нехватки кислорода и напряжения глаза защипало. Но ему не дали отдышаться. Парень почувствовал, как несколько пар сильных ног пинают его, как могут.

Спина, живот, ноги, грудь, затылок — на все эти места сыпались беспощадные удары ногами. Малфой толком не мог нормально дышать, а лишь еле слышно хрипел и стонал, не имея возможности сопротивляться. Да ему было плевать на то, что его бьют. Больно, подло, да. Но это не важно. Только обидно. Обидно от того, что ни у кого из этой компании явно не найдётся ответа на вопрос «За что?». За то, что он один раз не особо уж сильно ударил Блейза? За то, что он кричал? Несправедливо. Он ничего им не сделал, они могли пихнуть его и оставить тут с хрипами втягивать воздух и приходить в себя. Они могли уйти после этого. Зачем было начинать его пинать?

Удар, ещё удар и ещё… Как же жестоки однако подростки. Малфой никак не может нормально вдохнуть, ему не дают это сделать. На тело со всех сторон продолжают сыпаться удары, слышится смех ребят и среди всего этого особенно выделяется смех Блейза. И он какой-то другой, незнакомый, словно Драко его никогда не слышал. Никогда…

Так странно, так неясно, но вдруг сейчас, под звуки смеха однокурсников и под градом ударов Драко кое-что понял. Он понял, и это было бесконечно больно. Больнее, чем все эти пинки.

Блейз никогда не был другом Драко. Этот Блейз, который сейчас смеялся и пинал его с остальными парнями был другим. Это не тот парень, с которым Малфой общался. Того парня, которого знал староста Слизерина, просто не существовало…

Все эти воспоминания, появляющиеся из неоткуда и вырывающие парня из реальности — лишь его фантазия. Ему хотелось чувствовать, хотелось думать, что у него был друг, что был кто-то, готовый поддержать.

Никого не было. Ничего этого не было.

Почти все его разговоры с Блейзом за этот год ему причудились, приснились. Вот почему на него так оборачивались в столовой, когда он беседовал с Забини. Ведь рядом никого не было, он на самом деле был один… Всегда был один.

Он никогда не дружил с Блейзом Забини. Он не дружил ни с кем.

Смех всё громче, ребята продолжают пинать Драко, а тот спокойно лежит на полу и лишь старается глотать воздух и сжимается от боли. Но вскоре это зрелище наскучило всем; как Слизеринцам, так и остальным ученикам, оказавшихся в этом коридоре. Все начали расходиться, скорее всего в Большой Зал. Один из парней напоследок сильно пнул Малфоя в грудь и вместе с остальными переступил через него, двигаясь дальше. И все, кто был здесь и видел это лишь обходили его и шли дальше. Никто не хотел помочь, никто не заступался, пока его пинали…

Коридор постепенно опустел. Настало самое время обеда, все разошлись. Остался лишь светловолосый парень, сжавшийся на полу. Его тело было однозначно покрыто синяками, а дышать было чертовски больно и тяжело.

Почему никто не помог ему? Неужели он действительно такое ничтожество, как говорила ему Грейнджер? Ведь она уже предугадала всё, что могла: его семья на него плевала, Блейз никогда не был его другом, всем на него плевать, а ему на самом деле бесконечно плохо и внутри, за маской надменности, он куда слабее, чем сама Грейнджер.

А сама Грейнджер сейчас почти умирает в Больничном Крыле, благодаря его нежеланию признавать правду…

Драко ещё сильнее сжался, обхватил голову руками и его начало безумно трясти. Он давился. Впервые в жизни этот человек давился слезами от боли, безысходности, страха и ненависти ко всему сущему, а в первую очередь — к себе.

Комментарий к Глава 20. Стадия первая. Частичное осознание. I'm so sorry.

Я обещала писать быстрее и снова всех обманула. Простите, пожалуйста.(

Просто никак не появлялось возможности нормально написать. Я была очень занята. Вот только той ночью аж до половины шестого утра не спала, писала это. И, кажется, вышло не очень.(

Но, тем не менее, я вернулась и теперь точно постараюсь почаще выкраивать время для написания глав.)

Жду отзывов! 💞

====== Глава 21. Awake and Alive. ======

Тьма.

Что это за тьма? Куда он проваливается? Он засыпает, отключается? Может, умирает?

Поскорей бы…

Вот, уже затруднилось дыхание. Видимо, он точно умирает. И слава Богу.

А от чего? Может, от того, что перестал есть? Может, от длительной бессонницы? Может, от страха?

Этих «может» слишком много, но да это и не важно, ведь смысл один: наконец-то. Наконец-то он умрёт, наконец-то забудется спокойным и вечным сном, перестав ощущать что-либо. Перестав чувствовать…

О, да, это прекрасно. Проваливаться в эту тьму, лететь далеко-далеко вниз, туда, где нет переживаний, туда, где вечный покой. Его окутывает мрак, словно пропитывая каждую клеточку тела… Быстрее, быстрее, пока ему не стало страшно! Быстрее, пока он не решил жить, пока не начал бороться!

Скорее…

Воронка, бездна. Есть ли у неё конец? А вдруг он вечно так и будет проваливаться в неизвестность, не зная, когда столкнётся с чем-то, что остановит его падение? Нет, нет, так нельзя, он не хочет этого.

Страшно.

Он не хочет умирать, это жутко.

Голова кружится. Холодно. Страшно. Больно.

Дышать всё тяжелее, боль пропитывает каждую клеточку тела.

Разве умирают так? Разве можно чувствовать что-то, кроме пустоты и бесконечности падения?

Вряд ли.

Нет, он не умирает. Но что тогда происходит? Ему нужно очнуться, понять, где он.

Невероятное усилие, отнимающее последние силы, всё ещё оставшиеся внутри него. Он приоткрывает глаза и тут же вздрагивает от боли.

Неужели опять? Что он снова сделал не так?

Удар по животу. Явно ногой, чувствуется острый нос ботинка. Внутри органы словно смешиваются в кашу, хочется блевать. А ещё больше — орать. Не очень понятно, от чего именно. Просто кричать во всё горло, срывая голос и надрывая глотку.

Поднять взгляд по ощущениям так же тяжело, как поднять легковой автомобиль. И смысла никакого; он толком не может ничего различить, лишь видит какую-то кашу из чёрных, зелёных, красных, белых, жёлтых, синих и прочих цветов.

Ещё один удар. Снова ботинок, но на этот раз по спине. Дыхание перехватывает, он выгибается позвоночником вперёд и переворачивается на спину, всё пытаясь вдохнуть, почувствовать в лёгких больше кислорода.

На живот опускается чья-то нога, прижимая его обратно к полу. Позвоночник сталкивается с ужасно твёрдым и холодным каменным полом. Видимо, он в районе Подземелий.

Но где же учителя? Неужели некому разрулить происходящее и разогнать зевак? Почему никто ничего не делает? За что его снова избивают?

Боже, он ничего не помнит… Совсем ничего, последняя неделя как в тумане. Вспоминается лишь алкоголь, головокружения, видения, боль, страх, крики, а дальше всё, пустота, тьма, мрак.

Он пытается что-то прохрипеть, но издаётся лишь нечленораздельное бульканье, создающееся кровью разбитой изнутри щеки и нехваткой кислорода. Никто не слышит его, всем весело, он явно различает смех нескольких человек в толпе.

Хочется звать на помощь, просить, умолять, чтобы его оставили в покое… Но вдруг вспоминается причина всего, что он помнил за последнюю неделю. Это она. Это чёртова грязнокровка, а точнее, её отсутствие рядом.

О, да, она нужна ему. Он не признаёт этого, не хочет в это верить, но это так. Ему нужен здравомыслящий человек рядом, который, сам того не зная, пинал бы его для продолжения адекватного существования.

Неужели он сходил с ума? Или уже давно свихнулся, просто не знал этого? Почему его так шандарахнула смерть Грейнджер? Почему слова Целительницы о том, что девушка с большей вероятностью умрёт, подействовали на него как бомба замедленного действия? Кажется, вот-вот, и взорвётся, его разорвёт на куски от огромного количества отрицательных чувств и ощущений, смешавшихся в одну невероятно ужасную и тошнотворную эмоцию.

Просто вспомнив обо всём этом, парень потерял желание просить оставить его в покое. Пусть бьют, пусть пинают, пусть хоть рвут его на куски — ему плевать. Ему не нужно влачить это существование медленно и мучительно ментально умирающего человека.

Забавно.

Забавно, как всё непринуждённо начиналось. Как он издевался над Гермионой, как она подшучивала над ним. Как они ссорились и смеялись, испепеляли друг друга взглядами и тайком поглядывали друг на друга. Драко ещё тогда понимал, что без неё не сможет. Но нет, это его упрямство, заключённое в том, что ему никто и ничто не нужно…

Ведь всё начиналось как комедия о врагах, которые по канону любого произведения потом должны стать друзьями или парой придурков. Но они стали психами. Поломанными к чёртовой матери психами. Она начала страдать депрессией по неведанной ему причине, а он сам медленно и мучительно сходил с ума, осознавая, что убил единственного человека, с которым мог хоть как-то общаться, с которым мог просто быть, существовать, и всё…

Какие же они идиоты.

Хотя кто ж знал, что эта глупая и бессмысленная история будет заканчиваться так…

Говорят, что начинают ценить, лишь когда потеряют. Что ж, это правда.

Хотя, он и сейчас продолжает отрицать, что она нужна ему. Продолжает мысленно утверждать, что ему плевать, пусть она умирает, пусть. Только почему ему самому хочется умереть? Почему ему плевать на то, что у учеников вошло в привычку ежедневно пинать его по коридорам? И почему он не желает знать, за что они это делают? Почему не хочет помнить всё, что происходит днём, и почему кричит и трясётся по ночам, страдая бессонницей и неясным беспамятством?

Реальность для него начала смешиваться с кошмарами, он уже ничего не понимал. Мог поговорить с кем-то днём, а потом гадать: было ли это на самом деле, или это ему приснилось? А мог увидеть что-то жуткое во сне и весь день трястись, боясь, что это правда. Ощущение потерянности переходило грань привычного, он уже не просто мог теряться в прострации и забывать о чём-то важном, как было раньше. Он не мог понять вообще ничего, он не знал, что помнить, во что верить, кому верить.

Ежедневное ощущение адской боли и тяжести в голове, невнимательность, желание сброситься с Астрономической Башни, желание кричать или даже рыдать — всё это просто убивало его. Но больше всего его убивала причина.

Как она смогла это сделать?

Как эта чёртова грязнокровка ухитрилась заставить его маску не просто треснуть, а разлететься на миллионы микрочастиц и отправиться в полнейшее небытие?

Сука.

Добилась своего, мразь грязнокровая. Только какой ценой? Ценой практически их жизней.

Вот идиотка.

Нет. Они оба. Не идиоты, а психи. Абсолютнейшие, полные, поломанные и глупые психи. Всё это бессмысленно, это было сделано зря.

Неужели нельзя было просто жить дальше, дурачиться, бухать вместе, ссориться, опаздывать, веселиться на отработках? Зачем это всё? Зачем он однажды захотел всего лишь над ней поизмываться? Просто невинный поцелуй, хоть и против её воли. Но именно из этого начали вытекать последствия…

Нога, стоявшая на животе Драко, почти полным весом тела её хозяина надавила на парня, и это прервало его утёкшие явно не в то русло мысли. Он застонал. Пусть ему и плевать, пусть ему и всё надоело, но боль он всё ещё чувствует. Хотя, нет, стоит перефразировать: боль это единственное, что он всё ещё чувствует.

Похоже, давление, подобно удару, пришлось на солнечное сплетение. Дыхание перехватило, а затем просто защемило. Но не было сил даже пытаться вдохнуть, Малфой просто бессмысленно и равнодушно ушёл в отключку, надеясь, что теперь точно задохнётся и умрёт…

Интересно, сколько времени прошло? Сколько раз его ещё ухитрились ударить? Как давно его оставили в покое?

А впрочем нет, не интересно. Это не важно. Ведь он не умер. Он не задохнулся. Да почему его Судьба вечно прибухивает и накуривается, а затем смотрит мыльные оперы, решая, что её бессмысленного подопечного лучше оставить живым? Вот сука.

Хорошо, стоит разобраться с ситуацией. Ударов он больше не чувствует, значит все ушли. Чувствуется лишь жуткая ноющая боль от огромного количества ежедневно набивающихся синяков и ссадин. Это, конечно, не Круцио, но чертовски неприятно. Настолько, что аж тошнит.

С этим разобрались. В принципе, больше ничего не нужно. Он не хочет вставать, он не хочет даже открывать глаза. Ему хочется просто полежать тут, в коридоре, весь остаток этого очередного бессмысленного дня. Может, его найдёт кто-то из профессоров и отправит в гостиную или госпиталь. Конечно, тогда встать придётся. Но больше никакое обстоятельство явно не заставит его раскрыть уставшие глаза. Абсолютно…

Кроме одного. Пусть Драко и не хочет ничего ощущать, кроме боли, но чувство того, что он больше не лежит на холодном и твёрдом полу Подземелий само доходит до вечно нетрезвого сознания. Он вдруг осознаёт, что лежит на мягкой койке и вдыхает не пыль, а приятный запах отсутствия всяких замысловатых ароматов. Так пахло только в Больничном Крыле.

Как?

Он резко разлепил веки, и глаза тут же адски заболели от яркой белизны. Он точно в госпитале. Но вопрос прежний: как? Его нашёл кто-то из учителей? Может, кто-то из самых наивных девочек-первокурсниц нажаловался профессорам, а они после этого нашли парня? Или кто-то из страшекурсников сжалился и притащил его сюда? Последнее очень маловероятно, а остальное вполне возможно.

Ноющими руками потерев глаза, Малфой наконец смог нормально их раскрыть. Веки были чертовски тяжёлыми и всем своим существом жаждали сомкнуться обратно. Вдруг парень услышал тихое бормотание, а затем увидел и его обладательницу. Мадам Помфри подошла к нему с какой-то склянкой.

— Чудовища, не дети, а настоящие чудовища, — приглушённо возмущалась женщина, ставя склянку на тумбочку около койки парня, а затем глядя на него. — Как себя чувствуете, Малфой?

Драко даже ухитрился усмехнуться уголком разбитых губ.

— О, чудесно, — прохрипел он, шипя от боли и пытаясь принять хотя бы полусидячее положение на койке.

— Что именно у вас болит? Я должна знать, чтобы не только провести терапию, но ещё и дать вам необходимые зелья.

Что болит? Его снова разобрало желание усмехнуться. Но нет, даже не просто усмехнуться.

С его губ сорвался явно неадекватный смешок, что заставило Целительницу нахмуриться.

— В чём дело? — произнесла она, старательно пытаясь насквозь прочитать мысли ученика.

— Ни в чём, — спокойно произнёс парень, изо всех сил борясь с желанием смеяться от безысходности во весь голос. — Просто вопрос странный… У меня болит спина. И голова немного.

Помфри слегка недоверчиво кивнула, отворачиваясь было, чтобы уходить, но затем остановилась и вновь обернулась к Малфою, желающему как можно скорее отделаться от её общества.

— Как давно это началось? Я осмотрела вас, у вас в буквальном смысле живого места на теле не осталось, — прошептала женщина с нескрываемой жалостью.

Это так отвратительно. Он не хочет жалости, это идиотизм. Ему это не нужно, зачем это?

— Я не помню, — честно ответил парень, медленно и тяжело моргая.

— Не помните? — с удивлением переспросила мадам Помфри.

— Да. Кажется, меня немного ударили по голове, — вновь как-то странно усмехнулся Драко, понимая, что ещё один вопрос, и он изобьёт эту назойливую Целительницу так же, как избил Грейнджер.

О, чёрт… Грейнджер. Лучше б не вспоминал.

— Но за что? Чем вы так им неугодили?

— Их спросите… Мадам Помфри, у меня разболелась ещё и нога. Вы не могли бы поскорее сходить за зельями, а потом уже беседовать? — как можно учтивее постараля прогнать отсюда Целительницу Драко.

Женщина кивнула, словно совсем об этом забыла.

— Да, конечно, — пробормотала она и быстрым шагом направилась в свой кабинет.

Малфой еле дождался, пока хлопнет дверь, а затем старательно зарылся лицом в подушку и расхохотался.

О, как давно ему этого хотелось. Пусть это не крик, но тоже сойдёт. Это даже не просто смех, это хохот безысходности, хохот до самого удушья. Он так старался как можно сильнее выдавливаться лицом в подушку, кусать её, чтобы не было слышно, что дышать стало нечем. Он начал захлёбываться, задыхаться, чувствуя, что от смеха и нехватки кислорода в уголках глаз собираются слёзы и осторожно скатываются вниз, по скулам.

Шикарно. Теперь его ещё, наверное, год будут пинать по коридорам, если он проживёт этот год без суицида. Начнут думать, что он пришёл и нажаловался профессорам, что начал «стучать», что дал слабину. Да хрен там. Он никогда не расскажет, никогда не скажет правды. А если бы захотел, то что сказал бы? Он ведь даже ничего не помнит. Может, он виноват в чём-то, может, есть причина его избивать — он ведь не знает и не помнит, что делал.

Но его могли оставить в покое. Кто знает… Теперь же явно не оставят. Да, ему плевать, но куда приятнее покончить с собой, осознавая, что хоть помнишь, что именно ты сотворил, а не задохнуться от слишком сильного удара по солнечному сплетению, не зная как, кем и за что.

Он услышал, как мадам Помфри поставила на тумбочку несколько склянок, которые протестующе звякнули. Неужели он не услышал, как она вышла из кабинета? Теперь поздно, он не может остановить смех и вынырнуть из подушки, ему настолько хреново, что он не может успокоить себя за пару секунд, как умел раньше. Парень попытался заткнуться, но остановиться было невозможно. Стоило только попытаться замолчать, как смех начинал усиливаться, и в итоге Драко лишь захлёбывался.

Но мадам Помфри ушла. Она просто ушла, даже ничего ему не сказала. Может, решила, что он плачет от боли? Глупость. Нет, ему просто смешно от полнейшей безысходности. Но не важно, что бы она там себе не выдумала, сейчас главное, чтобы она его оставила в покое и не стала больше расспрашивать. Ему от этого становилось только хуже.

Кое-как заставив себя на секунду остановиться, дабы сглотнуть и выдохнуть, Драко как можно сильнее закусил подушку, давясь и дёргаясь на койке. Он словно бился в истерике, мышцы ног, спины, живота, рук, шеи и лица непроизвольно напрягались так, как только могли. Он выгибался позвоночником вперёд, назад, вбок, дёргал ногами и лупил ими по койке, сгибал и разгибал их в коленях, изгибал шею во всех возможных направлениях, изо всех сил сжимал руками простыню или подушку. Он скалился от непонятного напряжения, рычал, жмурился… Смех прошёл, теперь действительно хотелось кричать. От всего. Он долго держался, но обстановка Больничного Крыла как-то ослабляла его, не давая сдерживаться. Но вместо крика парень вот так бился в беззвучной истерике, понимая, что никакого повода для неё нет. Вообще. Абсолютно никакого.

Это было глупо и странно. А ещё отвратительно. Просто невероятно гадко ощущать себя таким беспомощным, напуганным и ослабленным без всякого повода. Быть просто исчерпанным до дна слишком отвратительно. Драко просто невероятно ненавидел себя сейчас. Да и не только себя, вообще всё вокруг. Весь этот грёбаный мир, всех живых и мёртвых, а особенно её, эту чёртову мразь…

Час, два, три… А может и пять или шесть — он не знал. Всё это время его продолжало яро трясти. Наволочка подушки была уже влажной от слёз напряжения и от того, что парень постоянно её кусал, всё тело по-прежнему болело, даже сильнее, глаза стали ещё более усталыми, а веки ещё более тяжёлыми. Хотелось умереть или уснуть. И как только Малфой об этом подумал, его сознание начало переходить в состояние полного отключения и высшей степени небытия. Всё вокруг медленно проваливалось во мрак, словно в огромную пустую воронку, не имеющую понятий пространства и времени. Он слишком устал. Он засыпал…

И снова долгое время отсутствия в реальном мире. Даже сон без кошмаров. Просто тьма и пустота, ничего больше. Слава Богу.

В какой-то момент Драко почувствовал, что уже не находится в состоянии отключки. Видимо, он проснулся. Наверное, стоит хоть раскрыть глаза, проверить, какое сейчас время суток, и закрыть обратно. Отличная идея.

Парень проелозил лицом по уже высохшей подушке, повернулся на правый бок и разлепил всё ещё тяжёлые веки.

Темно. За окном напротив его койки открывается прекрасный вид на мрачное ночное небо, усыпанное звёздами-жемчужинками. Неужели он проспал часа четыре, как минимум? Или в истерике и во сне время текло чуть иначе, чем он привык ощущать? На самом деле, он уже давно заметил, что даже не запоминает, как проходят часы, пока он пялится в потолок или стену.

Может, стоит свалить отсюда? Уйти в гостиную, лечь в постель и ещё половину ночи смотреть в одну точку от того, что теперь он просто абсолютно пуст ментально. Неужели эта истерика так его «выпотрошила»? Он ничего не чувствует. Больше ничего. Совсем. Такое странное ощущение опустошения, от него становится не по себе. Аж до дрожи.

Нет, смысла нет. Что тут, что там — он будет бессмысленно лежать абсолютно без движения. Уж лучше тогда даже не напрягать себя, чтоб подняться с койки.

Парень повернулся на спину и уставился в потолок, а затем прикрыл глаза, вслушиваясь в своё собственное дыхание, которое ему так надоело. Хрип, короткий срыв, тяжкий выдох, всхлип, снова хрип и так далее… Ничего нового. Но с каждым разом это кажется всё более отвратным.

Вдруг странное раздвоение заставило Малфоя на несколько секунд задержать дыхание и вслушаться… Да, тут был кто-то ещё, кроме него. И он даже знал, кто именно…

Грейнджер! Как он мог забыть? Да, мадам Помфри уже две недели продливает и продливает терапию, которая не даёт никаких сдвигов с мёртвой точки. Но, видимо, Целительница не хочет сдаваться. А зря. То, что девушка всё же будет жить — лишь по-детски наивная надежда. И ещё это идиотизм.

Драко вдруг почувствовал, что хочет посмотреть на девушку. Именно хочет, что просто поразительно, ведь его начинает душить страх и видения при одном взгляде на неё. Наверное, он чёртов мазохист. Но ему действительно почему-то это стало вдруг нужным, хоть он и не верит в то, что она живёт. Может, он хочет попрощаться? Глупости. Просто взглянуть в последний раз. Быть может, он больше никогда сюда уже не зайдёт…

Да, ему не давала покоя одна мысль, из-за которой, наверное, он сейчас и хочет посмотреть на Гермиону. Мысль о самоубийстве. Так быстро, даже полугода мучений не прошло, а он уже сдаётся. Видимо, он просто чертовски слаб.

А может… А может он не хочет жить потому, что больше не будет жить и она?.. Ну правда, что он будет делать? Как-то странно, но существование без неё становится каким-то бессмысленным и ужасным.

Но есть и ещё проблема. Он боится. Хочет умереть, но боится. Не хочет жить, чувствовать что-либо и думать о том, какую ужасную вещь он сотворил… Но и боится умереть, отправиться в неизвестность, в небытие, во мрак…

В общем говоря, он находился на какой-то тонкой грани, словно ходил по лезвию ножа и его клонило то в одну, то в другую сторону. И именно поэтому он хотел на неё взглянуть. Она явно тоже была в таком состоянии.

Да, он помнил, как она однажды ночью сидела с ним на диване и рассказывала, как ей плохо. Она явно тогда утаила много чего. Он помнил её покрасневшие карие глаза, как из них медленными непрошенными ручейками бежали слезинки, скатываясь вниз, по шее, по ключицам, или капая на пол и разбиваясь о него так же, как разбилась её жизнь.

Слегка нерешительно закусив губу, Малфой всё же медленно принял сидячее положение на койке. Тело просто жутко ноет, хочется разорваться на куски, чтобы чувствовать острую боль, а не эту. Но ему нужно встать. Он хочет этого. Впервые за месяц он действительно понимает, чего хочет.

Мысленно перебирая все известные проклятия и тихо шипя от боли, парень спустил босые ноги на холодный пол и поднялся. Колени дрожали как тогда, когда он осознал, что Гермиона не дышит…

Нет, сейчас не время для воспоминаний. Ему нужно пройти половину помещения и добраться до койки девушки, по-прежнему закрытой ширмой.

Осторожно шагая и продолжая мысленно выбирать самые изысканные высказывания, Драко захромал в сторону самой крайней койки. На самом деле, шаги давались чертовки тяжело. Он впервые за месяц реально сознавал физическую боль. Да, было куда легче, когда он в прозебал в забытье целые дни и даже не вспоминал, когда его успевали избить.

Вот уже и ширма на расстоянии руки. Парень тихо выдохнул и зашёл за неё, становясь над кроватью девушки.

Такая неестественно-спокойная, будто труп. Бледная из-за света холодной луны, причудливо падающего на неё сквозь огромное окно. Шоколадные локоны раскиданы по подушке, один падает на лицо. Драко неожиданно протянул руку и осторожно убрал этот локон, заправив ей за ухо. Он помнит, как чудесно пахло шоколадом это «гнездо» на её голове…

Оглядев девушку как следует, парень заметил, что у неё остались шрамы на коленях. Видимо, они появились, когда он её уронил на лестнице, пока нёс сюда в тот раз…

” — Хорёк! Гадкий, мерзкий, самовлюблённый ублюдок! Ты…

 — Забавно.

— Что тебе забавно, придурок?!

— Колени.

 — Что?!

— Колени, Грейнджер, твои колени. Они выглядят так, будто я занимался с тобой вещью с неприличным названием. Словом, как будто я тебя трахал.

— Ты совсем уже, идиот недоразвитый!„

Парень вдруг вздрогнул. Весь этот короткий и не слишком прилично звучащий диалог пронёсся в его голове, словно Хогвартс-Экспресс по рельсам. Ведь именно так начиналось каждое из утро, когда он грубым образом спихивал её с дивана. Начиналось когда-то в начале года…

Тряхнув головой, парень постарался прогнать эту назойливую и до жути щемящую сердце мысль. Его взгляд вновь поднялся к лицу девушки, а затем чуть спустился. За время, пока она лежала тут, она, разумеется, не ела. Теперь её шея была ещё тоньше, чем раньше, а ключицы выделялись куда сильнее. Малфой заодно подметил, что никто не удосужился застегнуть одну из верхних пуговиц её рубашки, которая уже чуть больше чем надо открывала декольте. Ну, раз уж никто не сделал этого, то сделает он.

Парень потянулся рукой и осторожно, без всякой похоти и пошлых мыслей застегнул эту пуговицу, но стоило ему это сделать, как в голове пронеслось:

” — Ну ты даёшь! Нет, серьёзно, это флирт, подкат, соблазнение?

— Иди к чёрту, ублюдок… Я одежду забыла…

— А что потом, Грейнджер? Забудешь себя в моей постели?

— Да пошёл ты!”

Да что это такое?

Парень резко отдёрнул руку от девушки и надавил на глаза так, что перед ними поплыли узоры.

Фигня какая, сколько можно? Ему хватило и одного воспоминания, спасибо. Это так больно, вспоминать, как всё было просто и глупо в самом начале…

Драко слегка проморгал, чтобы узоры перед глазами исчезли, а затем, чувствуя, что ноги его уже еле держат, медленно опустился на колени на полу. Так было легче. Он вновь протянул руку, проводя тыльной стороной ладони по холодной как лёд и бледной щеке девушки.

”— Идиот!

 — Что опять? Ещё ничего не сказал, а ты бесишься! Неужели я так тебя достал?

— Ты достал меня с первого курса! С грёбаного ПЕРВОГО КУРСА!!!

— Воу, потише. Если у тебя ПМС, я уж точно не виноват.

— Придурок! „

Очередное воспоминание возникло в голове Малфоя, эхом отзываясь от стенок черепной коробки, но он даже не вздрогнул, а лишь чуть ли не до крови закусил губу и нахмурился. На секунду он прикрыл глаза и постарался выровнять дыхание, но тут же в голове всплыло другое воспоминание.

”— Я действительно тебе нужна.

— Я дурно на тебя влияю… И ты не нужна мне, мразь грязнокровая. Ты бесишь меня, прямо из себя выводишь!

— Взаимно, чёрт возьми!

— О-о-о, эта ненависть не может быть взаимной! Никто не может ненавидить кого-либо так, как я ненавижу тебя! Просто иногда хочется пальнуть Авадой или выдавить из тебя жизнь голыми руками.

— О, мы на угрозы перешли? Что ж, тогда знай, что я тоже хочу твоей смерти, Хорёк!

— Что ж, я рад этому факту!

— Я тоже!„

Самое жуткое, самое ужасное и самое, мать его, пророческое воспоминание.

Парень приглушённо зарычал и сжал простыню на койке Гермионы.

Как забавно, это была лишь глупая ссора двух наивных идиотов, а теперь это фактически девиз их жизни…

Равномерно вдохнув и выдохнув, Драко вновь поднял глаза на девушку, но толком не успел сфокусировать взгляд, как на него резко обрушился грёбаный фейерверк воспоминаний.

”— В чём дело?

 — Отпусти.

— В чём дело, объясни.

— Отпусти, придурок!

— Скажи сначала.

— Отпусти, отпусти, отпусти!„

О, да, это были первые её слёзы в его присутствии, когда ей сожгло кожу руки, которой она закрыла ему глаза.

”— Отпусти!

— Не отпущу. Не отпущу, пока не скажешь, что случилось.

— Да мне больно!

— Если будешь упираться, то я сдавлю твою больную руку.

— Ты надоел! ОСТАВЬ УЖЕ МОИ РУКИ В ПОКОЕ!

— Хорошо… Я оставлю твои руки в покое. Но я не обещаю, что оставлю в покое остальные части твоего тела…

— Эй… М-Малфой…

— Люблю, когда ты боишься… Люблю, когда ты таким возбуждённым голосом произносишь мою фамилию…

— Хватит… Прекрати, пожалуйста, прошу…

— И ты боишься не меня. Нет… Ты боишься себя… Боишься не сдержаться, боишься, что сама приникнешь ко мне в сладком поцелуе…

— Эй, эй, эй!.. Прекрати… Я… я староста!

 — Я тоже…

— Я сниму баллы со Слизерина!..

— А я сниму с тебя одежду…

— Хватит, хватит, ХВАТИТ! Я скажу всё, только уйди! УЙДИ, ОТОЙДИ ОТ МЕНЯ!

 — А ты возбудилась, согласись… Захотелось поцелуя, верно?..

— Нет-нет-нет-нет-нет!!! УЙДИ!!!„

Это был первый раз, когда он дразнил её тем, что может поцеловать, но не делал этого.

”— Я же ясно выразилась: отвали!

— Да что ты? Может, ты просто стала бояться? Боишься, что сейчас подойдёшь и обнимешь меня, а об этом снова узнают твои дружки. Я, кажется, слышал всхлипы из твоей спальни, когда вернулся. Что, поругались? Твои друзья не верят тебе, Грейнджер. Но ты упорно называешь их «друзьями». Ты лжёшь сама себе. Они не друзья тебе. Им нужен лишь твой ум.

— А теперь послушай меня, Малфоевская тварь! Ты не можешь читать мне нотации о дружбе! Во-первых, всё это моё, чёрт возьми, дело, и я выбераю, с кем мне дружить и кому доверять! Во-вторых, как ты можешь говорить мне о настоящей дружбе? У тебя ведь и друзей-то нет! Нет, не было и не будет! А всё почему? Да потому что ты чёртова мразь с завышенным ЧСВ! Тебя никто не вытерпет, никто! Крэбб и Гойл лишь твои прислуги, хоть ты их уже забросил, а Забини рядом лишь потому, что надеется на твоё улучшение! Но, скажу честно, что уверена: если с тобой что-то случится, он будет стоять в стороне! Он не поможет, потому что ты обращаешься с ним как с ненужной вещью! Ты обращаешься так со всеми, Малфой! Поэтому-то у тебя нет друзей! Ты гадкая мразь, скользкая тварь, которая думает лишь о себе и своей репутации! Тебе плевать на всё, ты пытаешься быть всегда на виду, на высоте! Ты хочешь чувствовать власть и превосходство, а это никому не нравится! Ни-ко-му! Понимаешь ты меня, идиот?!

— Знаешь что, Грейнджер? Не тебе меня учить. Не тебе говорить о моих отношениях с людьми. Не тебе говорить о моей дружбе. Не тебе говорить о моём характере и моральных устоях. Ты поняла меня? Не твоё это дело, сволочь. Ты не знаешь меня.„

Первый «душевный» разговор между ними.

А дальше всё мелькало обрывками. То слёзы, сквозь которые Гермиона умоляет не трогать её, но парень вжимает её в диван и целует. То обрывки реплик. И снова её слёзы, и снова поцелуй. Затем опять реплики, странные беседы, ссоры, а после всё резко переключается… Удар. Кровь. Тело скатывается на пол. И в довершении всего адским эхом отдающееся в голове восклицание:

” — Ненавижу тебя!„

Драко зажмурился и схватился за голову, совсем осев на пол. Перед глазами всё начало смешиваться, парень зажмурился и, кажется, зарычал или застонал, качая головой из стороны в сторону, словно желая прогнать все эти голоса воспоминаний.

В мыслях тоже каша. Вспышки образов, затем их исчезновения, провалы во тьму и снова образы… Он уже потерял возможность осознавать происходящее, не чувствовал, что сидит на холодном полу госпиталя… Ничто не могло вырвать его из этого состояния, голоса и видения беспощадно мелькали в сознании, голова кружилась… Но вдруг всё это резко прекратилось. Он сквозь этот ужас вдруг услышал звук из реальности. Услышал кашель и стон.

Мгновенно раскрыв глаза, но ещё не совсем осознавая, что происходит, Драко постарался сфокусировать взгляд на лице Гермионы. И после того, как наконец сфокусировал, он понял, что что-то в ней изменилось. Какая-то незначительная деталь, на самом деле значащая многое. И каков был его шок, когда он осознал, что это за деталь…

Её глаза были открыты и беспомощно бегали по его лицу.

Комментарий к Глава 21. Awake and Alive. Вот вам призент на Новый Год, друзья.)

Вас уже 88, и я счастлива осознавать, что моё творчество действительно оценивается кем-то!) Счастливого Нового Года, весёлых каникул и волшебства вам всем.🖤✨

Да, глава вышла для меня вполне крупная, писала долго, ибо вечно засыпала во время процесса (надеюсь, мне простительно, я сплю по 4-5 часов в сутки уже пол года)👌

Но, я наконец справилась, чётко 31 числа. Да, у меня сейчас 2:17.)

Жду отзывов за мои страдания над этой главой!💞

====== Эпилог. ======

— Не надо… Пожалуйста, не трогай меня… Не надо!..

Драко вскрикнул и резко раскрыл глаза, принимая сидячее положение. Перед глазами всё плыло, особенно из-за яркого освещения. Он никак не мог понять, что произошло. Кажется, он был в Больничном Крыле. Да, его снова избили, точно. А потом…

— Грейнджер… — прошептал парень, смутно вспоминая лишь её широко раскрытые шоколадные глаза.

Глаза, полные страха, мольбы и ужаса… Что он сделал? Что он сделал, когда она очнулась? Что случилось?

Слегка дезориентированными движениями Малфой надавил руками на глаза так, что перед ними поплыли узоры, а затем слегка приоткрыл их. Зрение всё ещё было слегка смазанным, но он сумел разглядеть пустые стены белого цвета и всего одно окошко на стене справа от него. На окне была решётка.

Где он?..

От осознания того, что находится он однозначно не в Больничном Крыле, и это место абсолютно ему незнакомо, Драко отчаянно запаниковал. Он вскочил с койки и пошатнулся, схватившись за холодную стену. Голова раскалывалась и кружилась. В ногах была жуткая слабость, колени ужасно тряслись.

Вдруг парень услышал тихий шорох открываемой двери. Да, оказывается, дверь тут была. Видимо, он просто пока её не заметил.

Ожидая увидеть хоть кого-нибудь, кто что-то ему объяснит, Малфой с надеждой посмотрел на дверь, но вошла абсолютно незнакомая женщина. Высокая, немного полная блондинка с тошнотворно добродушным личиком.

— Мистер Малфой, сядьте, пожалуйста, на кровать, — произнесла женщина, прикрывая за собой дверь и, поддерживая Драко за руку, начала подводить его к койке.

Парень раздражённо отпихнул её руки от себя, но тут же пожалел, с размаху упав на самый край кровати. Его тело почти абсолютно его не слушалось. Он был как под действием какого-то зелья.

— Кто вы? — заплетающимся языком произнёс Слизеринец, пытаясь сидеть так, чтобы не скатиться с койки.

— Я миссис Анна Кроуфорд, ваш лечащий врач, — улыбнулась женщина, мягко присаживаясь рядом с парнем. — Вы опять забыли?

— О-опять? — чуть ли не захлебнулся Драко, с удивлением глядя на врача.

Что это может значить? Как он мог забыть, если даже не знал её? Вот недавно он был в Больничном Крыле Хогвартса. Он никогда не бывал тут, он не знал эту женщину.

— Вы с самого появления у нас за считанные часы забываете всех, кто к вам заходил.

— С самого появления? Что это значит? Я вас не знаю, миссис Кроуфорд. Я вообще впервые здесь, отпустите меня обратно в Хогвартс.

Анна снисходительно улыбнулась и осторожно положила мягкую руку на плечо парня. Её голубые глаза выражали слишком много сожаления, и это пугало.

— Мистер Малфой, вы у нас уже почти год, но каждое утро просыпаетесь с одними и теми же словами. Вы говорите о каком-то Хогвартсе, о волшебстве. У вас шизофрения, Драко… Вы не представляете, как тяжело мне каждое утро это вам объяснять.

Слизеринец резко отшатнулся от миссис Кроуфорд, сбрасывая с плеча её руку и затравленным взглядом глядя ей в глаза.

Какая шизофрения? Как «почти год»? Где он вообще? Что это за женщина? Что происходит, чёрт возьми? Он ничего не помнит. Он даже не помнит, что случилось в Больничном Крыле. Он не мог быть тут почти целый год и совсем ничего не помнить.

— Что случилось?.. Что случилось в госпитале?.. — дрожащим от ужаса голосом прошептал Драко, чувствуя адскую внутреннюю тряску и шум в ушах.

— Вас привезли к нам почти год назад. Вы снова не помните, почему это случилось?

— Нет… — чуть ли не со слезами в голосе выдохнул Малфой.

Анна вздохнула, стараясь быть как можно осторожнее, дабы не напугать парня.

— Вы избили умиравшую девушку в госпитале, а после у вас была параноидальная истерика с содействием шизофрении. Вы пытались разбить себе голову о стену… Я не могу рассказать вам подробности, я мало что знаю.

Драко вдруг потерял фокусировку взгляда и перед глазами возникла вспышка…

Кровь, снова кровь, много крови. Она струится по её лицу, по шее, по ключицам. И его руки. Они тоже в крови. В она умоляет. Она просит не трогать её, она шепчет, а с очередным ударом её шёпот переходит в полный ужаса вопль. Появляется человек. Потом несколько человек. Все оттаскивают его от кричащей и почти рыдающей девушки, а он в каком-то забытьекричит и брыкается, неожиданно обритая силу на то, чтобы оттолкнуть от себя людей и броситься к стене. Далее жгучая боль в голове. Вспышки света, голоса. И её испуганный, но полный жалости взгляд, когда его утаскивают из Больничного Крыла под действием обездвиживающего заклинания…

Вздрогнув, Малфой снова почувствовал вспышку перед глазами, а затем увидел обеспокоенное личико Анны. Она терпеливо ждала, пока он осмыслит информацию.

— Но… Где я? — прошептал Драко.

— Вы в психологической лечебнице.

— А девушка? Что стало с той девушкой, которую я… которую… я избил?

Парень затаил дыхание, ожидая ответа и понимая, что если услышит, что с Грейнджер что-то случилось, то он и тут кинется пытаться размозжить себе голову о стену. Он уже представил, как будет выглядеть кровавое пятно на этой тошнотворно белой стене.

Опять кровь. Он думает о ней, она ему мерещется. Мерещется везде, в каждом предмете. Постоянно…

— С девушкой всё было хорошо, не переживайте. Кстати, о ней. Она хочет вас навестить. Вы не против, если я разрешу ей войти?

Слизеринец на пару секунд задумался. Нет, он не против, ему ужасно хочется её увидеть. Так же, как и тогда… Но он не знает, как она на него отреагирует. Зачем она пришла к нему? Выругаться? Высказать всё, что думает? Посмеяться? Ведь вряд ли это дружеский визит…

С другой стороны, будь что будет. Он хочет видеть её лицо и слышать её голос. Пусть даже она будет в гневе. Он хочет её увидеть.

— Нет… Нет, я не против. Пусть заходит, — тихо ответил Драко.

Анна улыбнулась ему и, кивнув, вышла за дверь. А буквально через минуту после того, как дверь захлопнулась за ней, вошёл другой человек.

Человек, на которого парню было ужасно стыдно смотреть, но взгляд которого ему адски хотелось почувствовать на себе.

— Здравствуй, Драко, — тихо произнесла Гермиона, буквально беззвучно запирая за собой дверь и подходя к койке, на которой сидел Драко.

— Грейнджер, я… — парень запнулся и осмелился поднять на неё взгляд.

Она не изменилась. Она всё та же. Он помнит её так, будто видел буквально вчера… А на самом деле она была ему как незнакомка из забытого сна.

Всё те же лохматые шоколадные волосы, всё те же веснушки, всё те же глубокие карие глаза, и всё то же милое лицо… Но в его памяти оно оставалось окровавленным, и навсегда отпечается в его жизни именно таким. То, как алые ленточки крови струились по её лицу, он будет помнить долгие, долгие годы. Это видение будет преследовать его всю жизнь.

— За что я тут? Почему они лгут мне, Грейнджер? Почему они говорят, что у меня шизофрения? Почему говорят, что я тут давно? Почему считают, что Хогвартса нет? Где я? — неожиданно для самого себя посыпал вопросами Малфой, не пытаясь остановиться. Всё происходящее он воспринимал как сон, не как реальность. Всё происходило слишком быстро, слишком странно, неясно и расплывчато.

— Они не лгут тебе, — грустно усмехнулась Гермиона, присаживаясь рядом с ним на койку. — У тебя шизофрения. Я видела тебя в Больничном Крыле. Я всё отчётливо помню. Ты был как в агонии, и всё кричал на какие-то голоса, кричал, что это сон.

Девушка вздрогнула, по её телу прошёлся холодок. Ей явно было тяжело это рассказывать, учитывая то, что Драко в тот день едва не убил её. Во второй раз…

Парень нерешительно заглянул ей в глаза, ожидая увидеть там осуждение. Но нет. Они были полны сожаления и какой-то странной нежности. А ещё они блестели от наворачивающихся слёз. Но Малфой навсегда запомнит их теми испуганными, полными ужаса, мольбы и некоторой ненависти.

— Ты в специальном учреждении для душевнобольных, — продолжала Гермиона, сглотнув комок в горле. Ей было адски тяжело говорить ему об этом и вообще находиться рядом с ним. Но она специально на каникулах приехала не домой, а к своей тёте, в Лондон, потому что именно там располагалась больница, куда положили парня. Она набралась на это смелости. Она хотела увидеть его в последний раз, потому что больше никогда не найдёт в себе сил явиться сюда и заглянуть в его потерянные глаза, некогда бывшие полными сарказма и яда.

— Так я в маггловской больнице? — округлил глаза парень.

— Да. Целители из святого Мунго лечат почти любые волшебные болезни, кроме симптомов безумия. Оно неискоренимо магией, потому что оно всегда в голове человека. А оттуда ужасно сложно что-то извлечь.

Гермиона снова сглотнула и печально улыбнулась испуганному и потерянному взгляду Драко, посмотрела на его тонкие дрожащие губы, некогда презрительно кривившиеся в ухмылке, на его ссутуленную спину, которую он всегда, сколько она его помнила, держал идеально прямо. Взглянула на его трясущиеся руки, которыми он раньше раздевал девушек. В нём изменилось всё. Он был сломлен. Он был болен тем, что даже при излечении накладывает серьёзную печать на жизнь. Он больше никогда не сможет быть собой.

Но и девушка тоже изменилась. Она выглядела хоть и тоже сломленной, но не настолько, а её взгляд был полон прежней смелости и рассудительности. И пусть сейчас её глаза вновь блестели от слёз, она не позволяла себе разрыдаться. Хоть и ужасно хотелось.

— Я… Я хочу домой, — еле слышно прошептал Драко, тоже сглатывая ком в горле. Ему было ужасно страшно. От всего. Он чувствовал себя таким беззащитным, словно снова вернулся в пятилетний возраст, когда его любая тварь могла с грязью смешать.

А ещё он не воспринимал происходящее. Он верил, что это сон, и он вот-вот закончится. Он даже видел всё словно во сне, под какой-то полупрозрачной дымкой. И говоря, что хочет домой, он имел ввиду, что хочет проснуться.

— Я понимаю, Драко, — так же тихо ответила ему Гермиона, опуская глаза и всё ещё борясь с желанием сбежать от него прямо сейчас или разрыдаться.

Ей тоже было страшно. Было страшно глядеть на него. Он ведь был будто прежний, но абсолютно другой. А она по-прежнему любила его. Несмотря на физическую и ментальную боль, которую он ей причинил. Она ужасно его любила. Но любила того грубого и самоуверенного парня с наглой ухмылкой, а не этого напуганного, затравленного и больного мальчишку. Ей было стыдно за это, было невыносимо больно. Но это была правда.

— Зачем ты пришла? Я ведь противен тебе, — прошептал Малфой, даже не ощущая и не осознавая того, как по его скуле пробегает беспричинная слеза.

Грейнджер вновь грустно улыбнулась, нежно стирая с его щеки эту каплю слабости. Она понимала, что он теперь как ребёнок. Он ничего не может запомнить, ничего не понимает, не знает мира и всего боится. Он теперь пятилетний мальчишка в теле шестнадцатилетнего парня, и чертовски слаб и наивен перед миром, окружающим его за пределами палаты и больницы. И она знала, что, проснувшись завтра утром, он снова не вспомнит предыдущий день, он не вспомнит, что она приходила к нему, Анне снова придётся рассказывать ему, почему он тут оказался, и ему снова придётся переживать всё то, что он сделал в прошлом.

— Ты ошибаешься. Я люблю тебя, — почти беззвучно проговорила Гермиона, наклоняясь к парню и осторожно касаясь его губ своими.

Это был даже не поцелуй. Это было лишь мимолётное соприкосновение, на самом деле выражающее все душевные терзания и сожаления девушки куда лучше, чем любые слова.

Драко не посмел действительно её целовать, от чего девушка почувствовала сильное раздражение и отодвинулась от него. Она никогда не свыкнется с тем, что он уже не прежний Малфой. Он даже не помнит себя, свой характер. Прежний Малфой на любое соприкосновение губами ответил бы таким поцелуем, от которого губы потом бы опухали и кровоточили. Но это был не он. Это лишь то, что от него осталось. Теперь парень был уже не полноценным человеком, а лишь слабым и потерянным ребёнком.

Понимая, что вот-вот не сдержится и действительно разрыдается, девушка вскочила с его койки и быстрым шагом выбежала из палаты, проходя в слезах через пропускной пункт и шагая по коридорам до самого выхода.

Малфой грустно улыбнулся в захлопнувшуюся за ней дверь и едва слышно произнёс:

— Нет, Грейнджер. Это я тебя люблю. Надеюсь, ты меня простишь.

Он откинулся на кровать и уставился в потолок, снова вовсе не ощущая, как из глаз катятся беспричинные слёзы. Он ничего не чувствовал. Возникало ощущение, словно его нервную систему серьёзно перекосоротили. Единственное, что он чувствовал, это адский страх, странную боль и желание, чтобы этот нелепый сон наконец закончился.

Он не вспомнит на следующий день всего этого. Он не вспомнит визит Гермионы, не вспомнит её слов, не вспомнит своих слов. Не вспомнит, почему он тут. Он снова будет думать, что ему снится глупый сон. Он будет всю оставшуюся жизнь прозябать словно во сне.

Единственное, что ему покажется знакомым, это привкус кофе с корицей на своих губах…