Темно-алая кровь по щекам и губам (СИ) [Девочка с именем счастья] (fb2) читать онлайн

========== Сакамаки ==========

Длинные каштановые волосы, собранные в затейливую длинную косу, перекинутые на левое плечо. Не заплети она их, они бы свободно доходили до низа спины, а еще в ее внешности выделялись глаза. Пронзительные сиреневые глаза. Она вошла в особняк походкой человека, который знает, зачем он здесь и что ему здесь делать. Она зашла в особняк походкой Госпожи. Каблуки с неприятным стуком ударились о каменный пол. Девушка окинула прихожую, если этом можно так назвать, придирчивым взглядом. Мрачный особняк в мрачном лесу. Просто фильм ужасов можно снимать. Но ее испугать было не так просто, практически невозможно. Так что появившийся позади нее парень, казалось бы бесшумно, не удостоился ее внимания. Хотя она знала точно, что в этом особняке обитают те, кого боятся люди. Монстры, такие же, как и она. Но она не обернулась, хотя точно знала.

− Эй! − медленно, словно испытывая терпение того, кто ее окликнул, она обернулась. Перед ней стоял парень, примерно одного с ней роста. Совершенно равнодушно она окинула его взглядом: рыжие растрёпанные волосы, зеленые глаза. В глазах плескалось раздражение. Конечно, кто-то без приглашения вошел в его дом, как тут не раздражаться?

− Шу Сакамаки? – спросила она. Она попыталась из-за всех сил придать голосу что-то похожее не любопытство, но как это сделать, если его нет? Помилуй, Люцифер всемогущий, это они, не помнят ее. Она их знает прекрасно.

− Аято, − усмехнувшись представился парень, − А вот кто ты, дорогуша?

Девушка усмехнулась. От его пропитанным приторностью «дорогуша» ее перекосило, но незваная гостья пыталась не выдать свою неприязнь к этому слову.

− Мне нужен старший сын Сакамаки, − повторила она, так и не назвавшись ему. Аято не заострил на этом внимание и просто пожал плечами.

− От Шу, красавица, ты многого не добьёшься, если это деловой вопрос. Лучше подойдет Рейджи.

Девушка тряхнула головой, пряча улыбку. Она знает, спокойно, она знает. Подняв голову, она внимательно посмотрела в лицо своему собеседнику.

− Ну, так отведи, Аято.

Парень хотел было возмутиться – кто она такая, чтобы отдавать здесь приказы – но внезапно понял, что он не может управлять своим телом. Аято покорно повернулся и повел девушку в зал. Она поставила чемодан к стене и кивнула подошедшему дворецкому. Тот поклонился ей в ответ и исчез в темноте особняка.

Аято провел незнакомку через сеть коридоров и открыл ей дверь в зал. На мягком ворсе ковра ее каблуки не были слышны. Звук, с которым они ударялись о пол раздражали Аято всю дорогу, но повернуться и что-то сказать он не мог. На первый взгляд, кроме них с Аято никого не было. Парень уселся в кресло.

− Кто это, Аято? – раздался чей-тот грозный голос. Медленно и лениво, девушка перевела взгляд в противоположный угол комнаты, уже зная, кто там будет. Беловолосый парень с красными глазами посмотрел на девушку неодобряюще. Надо же, вот он изменился.

− Она сама пришла, Субару, − отрезал Аято. Кажется, ему не понравился тон младшего брата. Девушка выдохнула, скрывая раздражение от того, что все так затянуто, и опустилась в одно из кресел.

− Ты не смог справиться с девушкой? – раздался едкий голос. Райто. Рыжик с зелеными, как у брата глазами, окинул девушку изучающим, чуть пошловатым взглядом. Ее передернуло. Все дети Корделии вызывают такое отрицательное отношение всего лишь парами фраз?

− Она красивая ― хорошая бы вышла кукла, - внезапно раздался тихий голос чуть поодаль от кресла, на котором сидела гостья. Райто и Аято надеялись, что она испугается, как это всегда бывало со жертвенными невестами, но этого не произошло. Значит, точно не невеста. Все еще безымянная гостья посмотрела на хозяина голоса. Тощий парнишка с сиреневыми волосами и фиолетовыми глазами. Прижимая к себе мишку, он внимательно разглядывал гостью. Возможно, именно этот отпрыск Корделии не вызывал у нее неприязнь. Все другие точно испортились.

− Столько шума из-за женщин, − тихо произнес лежащий на диване золотоволосый парень с голубыми глазами. Шу. А вот старшенький. Его голос был пропитан ленью, словно говорить ему сложно или неохотно. Если сравнить их голоса, то у нее он был точно эмоциональнее, пусть и ненамного.

− Может быть, − появившийся в комнате черноволосый с малиновыми глазами парень внимательно посмотрел на девушку, раскинувшийся в кресле напротив Аято. − Юная леди сама расскажет о цели своего визита?

Девушка перевела взгляд сиреневых глаза на Рейджи. Не изменился, ни капли. Она слегка склонила голову, пару раз моргнула и грустно усмехнулась. Ее улыбку не увидел никто, кроме самого Рейджи. Где-то он уже это девушку видел, и кажется, даже не плохо знал. Эта привычка склонять голову на бок, усмехаться – все это было ему знакомо, не он не помнил и это вызывало раздражение.

− Я кратенько, − пообещала девушка, не вставая. Кажется, это было невежливо, но она лишь закинула ногу на ногу, чувствуя себя вполне уверенно и спокойно. – Меня прислал Карлхайнц. Просил кое-что передать старшему сыну. Это вроде вампир на диване, да? – решили уточнить она, хотя надобности в этом не было. Райто и Аято обменялись удивленными взглядами, Канато прижал Тедди к себе поближе. Рейджи привычным жестом поправил очки, Субару раздраженно цыкнул. Кто она? Обычная служащая их отца не стала бы вести себя так свободно, значит, не слуга. А кто тогда? И откуда ей тогда известно, кто они?

Девушка ждала реакции от Шу, но тот, в отличие от братьев, совсем никак не отреагировал. Рейджи незаметно покачал головой, не скрывая раздражение, и ответил за Шу:

− Допустим, это я.

Девушка извлекла из кармана черного пальто письмо, и Рейджи с равнодушием отметил, что на письме стоит личная печать Карлхайнца. Девушка вложила в протянутую руку письмо и откинулась обратно, подперев щеку рукой и не моргая наблюдая за сменой эмоций Рейджи. А наблюдать было зачем.

Обычно невозмутимый, Рейджи сначала удивленно нахмурился, потом, поджав от недовольства губы, посмотрел на спокойную девушку и отдал письмо Шу. Тот, прочитав его без малейшего интереса, передал его по порядку всем братьям. Райто скользнул по ней странным, неподдающимся расшифровке взглядом, Аято нахмурился. Взгляд Канато – заинтересованный – не изменился, а Рейджи смотрел на нее с недоверием. Каждый силился побыстрее сопоставить написанное в письме с действительностью, и каждый не мог.

Они же не могли просто забыть ее, как…?

– Я что-то не понял… – медленно протянул Субару. – Эта особа…

– У «этой особы» есть имя… − тут же взвилась девушка. Ее сиреневые глаза полыхнули раздражением; судя по всему, девушка не привыкла к такому пренебрежению к себе.

– Тогда соизволь его назвать, – едко прошипел Райто. Отличительная черта пятого Сакамаки – совмещение игривого и угрожающего тона.

– Прояви уважение к нашей сестре, – внезапно попросил Канато, а после обратился к девушке. – Как тебя зовут, сестра?

Казалось, на эти три секунды все замерло. Даже если девушке было непривычно слышать от Канато «сестра», то виду не подала. Она умела хорошо контролировать свои эмоции, скрывать их, но им это еще придётся узнать.

Ее голос был тихим, завораживающим. Сама девушка была расслаблена и спокойна.

– Я ― Ровенна.

***

Ровенна Сакамаки провела в особняке всего лишь две недели, а Канато уже успел проникся к девушке по-настоящему братской любовью. Судя по письму Того Сакамаки, он попросил Ровенну какое-то время проконтролировать действия ее братьев, не дав никакого объяснения. Спрашивать никто не стал, лишь потому что привыкли к необоснованным действиям своего отца. Так или иначе, именно это событие ничего плохого не предвещало – в особняке просто появилась еще одна Сакамаки.

Ровенна, или как ее назвал Субару «эта особа», оказалась третьим ребёнком Сакамаки, дочерью Беатрис. Как позже выяснил, и объяснил остальным Рейджи, у рождённых девочек-вампиров есть определенные способности, поскольку они не так сильны физически, как вампиры мужского пола. Ровенна вряд ли представляла угрозу для кого-то из братьев или мачех, но все-таки ее решили отослать. До восемнадцати лет ее таланты практически не проявлялись, однако после Карл боялся за… осложнения. Именно поэтому Ровенна многие годы воспитывалась другой семьей чистокровных вампиров. Надо отдать им должное, Ровенна выросла настоящей аристократкой: грациозной, красивой, статной и гордой. Очень гордой и очень красивой.

По крайней мере, эту историю им поведало письмо отца, и сама Ровенна.

Концовка этой истории была проста и коротка. Когда решили, что Ровенна достаточно контролирует себя и свои эмоции, ее вернули в особняк. Главным предлогом было то, что она должна была заботиться о младших братьях и лучше познать все традиции и тонкости именно их семьи. У каждой семьи чистокровных вампиров были свои обычаи, поэтому Ровенну необходимо было обучить всему этому.

Появления в особняке женщины с законами правами вызвало разные реакции.

Субару появление сестры не понравилось. Почему он объяснить не мог. Скорей всего, это было исходящее от Ровенны чувство гордости, даже гордыни. Гордыню Субару встречал по отношению к себе от двух своих мачех – Беатрикс и Корделии, которые просто не брали мальчика в расчет. Ровенна была не просто гордой, но и похожа на мать. Те же аристократические черты лица, та же походка, осанка и манера разговаривать. Сама того не желая, она напоминала Субару женщину, которая его презирала. Что испытывала сама Ровенна по отношению к нему, сказать было сложно.

Субару лучше многих знал, как отец поступил с его матерью и к чему именно это привело. Сознание не покидали картинки о полных боли глазах Кристы, ее мольбы о смерти; все это контрастировало с образом спокойной и умиротворённой Беатрикс. Субару не утверждал, что ее жизнь была идеальной, однако явно лучше, чем у его матери. Поэтому, всеми фибрами души – если она у него была – он возненавидел не только Беатрикс, но и Корделию. Две мачехи, чья жизнь была лучше.

Ровенна была живым воплощением Беатрикс и казалась счастливой. Кроме этого, это недавно появившаяся девчонка могла им распоряжаться при желание, на правах старшей; могла отдавать приказы, если бы хотела. Субару пытался убедить себя, что это – единственные причины его острой неприязни к девушке, однако и он, и сама Ровенна понимали, что проблема куда глубже.

Аято и Райто, по началу, относились к Ровенне с опаской. Причиной были не столько какие-то ее способности – свидетелями которых они еще не стали – а скорее в том, что они элементарно не могли ее вспомнить. Казалось, с этой вампиршей они прожили до ее восемнадцатилетия – немного дольше, если брать вампирское времяисчисление – а вспомнили о ней только тогда, когда она сама заявилась в особняк. Но судя по всему, ранее, в тех забытых ими временах, их с Ровенной связывали теплые отношения.

Канато же был тем, кто проникся к ней искренней симпатией сразу, как узнал, что Венн – так он сокращал ее имя – их сестра. Он подолгу говорил с ней, что-то рассказывал и показывал свою коллекцию мягких игрушек. Все знали, как Канато дорожил своими игрушками и когда он подарил Венн одного плюшевого зверя – лису – удивление высказали все. Даже обычно пассивные и незаинтересованный ни в чем Шу удивленно покосился на мальчика, но потом также быстро потерял интерес.

Добиться эмоций от Шу все еще оставалось невозможным. Через два вечера после приезда девушки, он завалился в ее комнату и, едва ли не засыпая в кресле, и пробормотал что-то похожее на приветствие. Ровенну это знатно повеселило – она громко рассмеялась. Шу пробормотал «слишком громкая женщина» и исчез из ее поля зрения. Он всем своим вампирским нутром чувствовал, что с появлением Ровенны многое в их жизни изменится.

Рейджи был зол. Его злило и безмерно раздражало то, что эта женщина появилась буквально из неоткуда, как снег свалилась на их головы, руша привычный порядок, но конечно, на его лице не отразилось, и доля проявляемого им эмоций. Будучи вампиром, он привык к другому отношению с девушками. Появлявшиеся здесь представительницы прекрасного пола были бесправными жертвенными невестами, которые жили здесь весьма короткий срок. Второй Сакамаки стремился поработить жертвенную невесту, добиваются власти над ней, уничтожить морально и физически. Так он чувствовал себя хозяином положения.

С Ровенной такой трюк нельзя, да и вряд ли получится провести. Она всем видом показывала, что хозяйкой положения была именно она. Она была неподвластна Рейджи, его влиянию, но сам вампир обнаружил, что безумно хочет подчинить себе именно эту девушку. Это было похожее на манию, яростно желание или даже наваждение ― девушка с сиреневыми глазами была ему не подвластно, а он любил получать то, что ему не принадлежало.

В своем коротком и сухом письме, Карл Хайнц коротко намекнул, что в основном полагается на Рейджи. Объяснить Ровенне нюансы, законы и поведать тайны и образ жизни их семьи. Поскольку Ровенна жила в другой аристократической семье вампиров ― почему так до сих пор никто не понял, но кроме Рейджи вряд ли такими вопросом кто-то задавался ― а потому уклад жизни родной семьи она не знала. Рейджи скрипел зубами, злился, но не мог ничего изменить. Ему пришлось взяться за своеобразное обучение новоявленной сестры ― обращение звучало очень странным, а потому он называл Ровенну только по имени, не прибегая даже к сокращённому варианту.

Его обращение с Ровенной лишь самую малость отличалось от чтения лекция жертвенным невестам. Во многом из-за того, что девушка была представительницей их семьи, леди с благородной кровью и во многом ее поведение этому соответствовало. Рейджи сразу понял, что Ровенны из-за всех сил пытается не выглядеть как аристократка. Она собирала в волосы в небрежные прически, высокие хвосты, одевала штаны и совсем не носила юбки, и вела себя весьма расковано, но все же воспитание не прошло даром, и Ровенна поступала как аристократка: прямая ровная спина, плавные изящные движения, манеры, слова и речь ― все в ней выдавала ее истинную суть, и это скрыть было нельзя. И именно эти факторы не давали Рейджи забыть о том, что девушка с каштановыми волосами ― не очередная девчушка из церкви, а девушка из его семьи, которая заслуживает достойного обращения.

Во время своеобразной учебы, Рейджи внезапно обнаружил еще несколько хороших качеств у Ровенны. Она была внимательна, имела хорошую память и умела слушать. Последнее особенно порадовало второго Сакамаки. Он не без основания считал себя умным, даже другие вампиры находили его прекрасно образованным и интеллигентным молодым вампиром, но братья обходились лишь снисходительными усмешками и открытыми насмешками над таким поведением брата. Со временем, на такое перестаешь обращать внимание, но приятное разнообразие в виде Ровенны Рейджи оценил. Она могла говорить с ним, спорить, подкрепляя свои слова достойными аргументами, и вскоре Рейджи обнаружил, что всерьёз наслаждается их времяпровождением.

Сегодняшний вечер не должен был чем-то отличаться от остальных. Он собирался пригласить Ровенну на чай, чтобы продолжить ее введение в дела семейные. Однако дворецкий сообщил о том, что «госпожа Сакамаки» проводит время с Канато. Рейджи данный факт слегка удивил: уж кого он не мог представить хорошим собеседником, так это Канато. Второй сын Корделии общался только со своими родными братьями, да и то весьма редко предпочитая компанию своего медвежонка Тедди, подаренного беспутной матерью. О единокровных братьях говорить и не стоило ― их отношения сводилось к минимуму. Так чем же могла отличаться Ровенна?

Рейджи, пока направлялась к одной из гостиных на втором этаже, задавался этим вопросом. Он придерживался мнения, что Канато было просто интереснее новое лицо. Особенно женское, ведь кроме матери и жертвенных невест женщин в особняке не было. Смех Ровенны он услышал еще до того, как подошёл к двери ― теперь в особняке часто раздавался ее смех, и Сакамаки раздражало то, что истинные леди громко не смеются, а Ровенна это правило, как и многие другие, не брала в расчет.

И все же, было нечто, волнующее Рейджи. Ровенне была такой необычной. Такое мягкой снаружи, но внутри девушки словно были всевозможные металлы и льды. Ровенны была сплошным противопоставлением, если быть точным. Оксюморон. Сочетание противоречащих друг другу понятий; остроумное сопоставление противоречивых понятий, парадокс. Да, пожалуй, именно парадокс. Хотя это не мешало Ровенне оставаться до ужаса обаятельной и роскошной.

― Мне нравится французские куклы — пандоры. Они появились в 1619, ― услышал вампир голос девушки. ― Их делали из дорогого дерева, эти куклы были красивы и изящны, а главное — одеты по последнему слову моды. Кукол покупали или получали в подарок высокопоставленные и королевские особы Европы и по образцу кукольных нарядов шили свои. По совместительству они выступали игрушками, но крайне редко попадали в руки детям, а скорее просто служили престижным украшением дома.

Рейджи заглянул в комнату. Ровенна сидела на диване, оперевшись локтем на спинку, а ноги расположив за собой. Канато смотрел на куклу в своих руках, переводя взгляд на сестру. Девушка улыбнулась.

― Мне нравились куклы. Ну, не играть с ними, а скорее… коллекционировать.

― У тебя много кукол? ― заинтересованно спросил Канато. В руках у него была та кукла, которую Ровенна ранее и описала.

Ровенна слабо улыбнулась.

― Много. Я их собираю, просто ради интереса. Забавно наблюдать, как меняются то, что люди сами и придумывают. Одно время я увлекалась подделкой кукол, к примеру, мотанки, или узелковые куклы, ― девушка, заметив непонимающий взгляд вампира, пояснила. ― Эти игрушки, в отличие от многих остальных, мотают из ткани и вплетают различные элементы — цветы, травы, пуговицы, камешки… Мотанки не имеют лица, чтобы, по старинному поверью, в куклу не вселилась злая душа.

Канато понимающе кивнул. Ровенна дернула головой и перевела взгляд на стоящего в дверях Рейджи.

Еще одно обстоятельство, которое не устраивало Рейджи ― то, как на него смотрела сестра. Ее сиреневые глаза, стоило ему появится в поле ее видимости, внимательно сканировали его, словно изучая. И было в ее взгляде что-то неправильное, противоречивое и странное. Во взгляде Ровенны Сакамаки такое проскальзывает, отчего по хребту продирает холодом. Что-то нечеловеческое. Что-то из глубин, что-то, что древнее самого времени. Ему кажется, что он смотрит в глубь океана.

Канато тоже замечает брата и недовольно хмурится. Он встает и хватает под подмышку Тедди, а другой рукой аккуратно держит куклу. Видимо парень не доволен, что Рейджи прервал их разговор.

― Извините, что помешал, ― холодно произносит брюнет. Ровенна улыбается ему, слегка обнажая верхние клыки.

― Ничего, мы уже закончили, ― капризно говорит Канато. Потом смотрит на Ровенну и говорит. ― Ты покажешь мне то, что обещала, милая сестра?

Рейджи непонимающе хмурится, слыша обращение Канато. Дуэт Рейджи и Канато можно сравнить с отношениями заботливой матери и избалованного ребенка, которому нужны сладости. Ровенна кивает.

― Покажу, ― обещает она. ― Правда, я удивлена, что ты до сих пор не видел этого.

― Мы выходим отсюда только в школу, ― поясняет паренек, и исчезает из комнаты.

― Он милашка. Странный, но милашка, ― констатирует Ровенна, а потом с усмешкой переспрашивает. ―Только в школу? Диктаторский режим?

― Ты тоже будешь ее посещать, ― заявляет Рейджи. Ровенна жмурится от досады, вставая.

― Зачем? Я же вампир ― для меня нет ничего нового в том, что там рассказывают.

― Это обязательное условие, ― непоколебимо сказал Рейджи. Ровенна подошла чуть ближе, и уселась на подлокотник дивана. Посмотрела на брата снизу-вверх.

― Я могу закончить ее экстерном? ― спросила девушка, строя озабоченную мину. Она была излишне импульсивной и экспрессивной. ― Я умная, если мне это выгодно.

Рейджи недовольно посмотрел на сестру, но, подумав, кивнул.

― Пожалуй, можешь. Если ты действительно так умна, как мнишь о себе. Мне думается, что это лишь высокомерие.

Улыбка на лице Ровенне немного потухла, но она тут же усмехнулась. По-новому, глядя на Рейджи с каким-то особым чувством.

― Да, я высокомерна, я это признаю, ― Ровенна встала и подошла к нему почти вплотную. Улыбаясь, она смотрела ему прямо в глаза. ― Но пытаться воскресить нашу мать, чтобы убить снова, не высокомерие?

Рейджи, как и все Сакамаки, выглядел довольно слабым. Изящный, как клинок, нельзя было сказать, что Рейджи обладает большой физической силой, но когда на плечах Ровенны сжимаются руки брата и ее с разворота впечатывают спиной в стену, она вспоминает, насколько он может быть опасным.

― Ты ничего не знаешь, ― шипит он с холодной яростью. Ровенна смотрит ему в глаза, видя, как в них разжигается чертово пламя. ― С чего ты взяла, что можешь вести себя подобным образом? Ты ― никто.

Говорил он это с уничтожающим хладнокровием. Ровенна, изворачиваясь, сцепляет тонкие пальцы на локтях брата, дергаясь вперед.

― Не говори, что действительно так считаешь, ― говорит она. ― Я могу не соответствовать твоим идеалам, но мы оба понимаем, насколько я привлекательна. Насколько кровь тебя зовет.

Инцест у вампиров дело далеко не редкое. Зачастую, чтобы не мешаться с обращенными вампирами, или смертными ― чаще всего это были жертвенные невесты, и обращение их было редким случаем, поскольку матери умирали, давая жизнь вампирскому отпрыску ― были приняты браки между родственниками. Не между отцом и дочерью, к примеру, но между братом и сестрой, кузеном и кузинами. И молодые вампиры, часто вырастающие вместе, не сопротивлялись решению родителей.

Ровенна была права. Родственная кровь, что текла в ее жилах, звала Рейджи к себе, манила его. Он был уверен, что происходит это не только с ним ― Райто и Аято не скрывали своего желания попробовать сестру, но по каким-то причинам этого не делали. Возможно, Ровенна как-то завоевали их расположение. Субару не приближался к новоявленной родственнице, Канато, вероятно, переиграл это желание в братские чувства, а Шу попросту не интересовался этим зовом. Хотя, их с Рейджи должно было манить больше всех ― Ровенна была целиком их сестра, как по отцу, так и по матери.

Рейджи грубым движением поворачивает голову Ровенны. Он удивился, когда почувствовал, как волны желания захватили его. Клыки засаднило. Ровенна оставалась неподвижна. В детстве Рейджи часто не получал то, что хотел, поскольку мать больше интересовалась ленивым бездельником Шу, чем вторым сыном. Теперь же, имея возможности, он брал все, чего хотел. А в данный момент он хотел Ровенну.

Он ее отпустил. Буквально впечатав в стену еще больше, он сделала два шага назад, и откинул челку, упавшую на глаза.

Удивление в глазах сестры определённо стоило того, чтобы сдержаться. В своих желаниях она была похожа на него ― получала все, что хотела. Им обоим было наплевать, сколько пострадает существ и сколько придётся отдать, чтобы получить желаемое.

― Нет? ― сухо спрашивает девушка.

― Не лезь туда, куда тебя не просят, ― жестко произнёс вампир. Ровенна сощурила глаза, смотря на брата с какой-то враждебностью.

― Я могу помочь, ― заявляет Ровенна. Рейджи иронично изгибает бровь.

― Конечно, ты сделаешь то, что я не смог на протяжении веков. Не будь такой самонадеянной, ― а потом, с какой-то мстительной ухмылкой, произносит. ― Я знаю еще одну цель твоего пребывания здесь.

========== Вечерний чай ==========

Ровенна поворачивает голову, разминая шею. Потом смотрит на Рейджи и спрашивает:

― И какова она?

Рейджи ухмыляется. Это даже улыбкой назвать сложно ― он кривит губы в жесткую линию, отчего Ровенне становится не по себе. Но выражения лица у нее не меняется ― она выглядит подчеркнуто заинтересованной, хотя понятия не имеет, о чем начнет говорить брат.

Если бы ее сердце билось, Ровенна могла смело сказать, что оно застучало сильнее, наровясь выпрыгнуть из груди. Собственно говоря, так она себя и ощущала. Однако она умела держать под контролем не только эмоции, но и тело.

Рейджи достал из кармана пиджака аккуратный конверт, похожий на тот, что она сама принесла от Карла. Он протягивает его девушке, и та без заминки берет его. Достает сложенный пополам листок и читает.

«Рейджи. Желания твоей матери ― связать твою жизнь с твоей сестрой. В память о Беатрикс, ты должен это сделать. Эта женщина здесь чтобы скрасить твое жалкое существование. Карлхайнц»

Карл был умелым манипулятором. Он амбициозен, привык получать желаемое и ненавидит проигрывать. Отношение Карлхайнца к братьям Сакамаки трудно назвать отцовской любовью. К своим сыновьям Король вампиров относился со всей суровостью, наказывая за малейшую провинность. Его гнева боялись все братья, а о том, чтобы возразить отцу, не было и речи. Любые слова он может использовать себя на пользу, представив все в выгодном себе свете.

― Он ошибся, ― сказала Ровенна. ― Я здесь не для того, чтобы следить за тобой… или вами.

― В любом случае, это не имеет значение, ― жестко произнёс Рейджи. ― Если наш союз удобен отцу ― его не будет.

― А если он доставит ему неудобства? ― внезапно спросила Ровенна. Она подошла к вампиру и положила руку ему на щеку. ― Ты полюбишь меня, Рейджи. Так будет.

Рейджи перехватил руку девушки и сжал ее в своих пальцах. Несколько минут они просто смотрели друг на друга.

― Я ненавижу всё, что заставляет мои эмоции колебаться, ― неожиданно произнёс Рейджи. ― И вообще, выставлять напоказ эмоции свойственно только глупым людям. Я не могу простить того, кто совершенно не стыдится своей посредственности. Если ты влюбишься в меня, ― он ухмыльнулся. ― Мне жаль тебя. Не ты первая, не ты последняя, дорогая Ровенна.

― Те, кто влюблялись в тебя до меня, ― зло произнесла Ровенна. ― На меня не похожи. Я полюблю тебя, а ты полюбишь меня. И это будет лучший союз, Рейджи. Поверь мне.

***

Назлы смеется. Тихо, чтобы не обидеть Ровенну, но Сакамаки все равно слышит.

― За последние века он ― первый, кто отверг тебя, Госпожа, ― поясняет Назлы. Она ― красивая брюнетка с волнистыми волосами, одетая в красивое темное платье. Плечи у него были открыты. Назлы была служанкой Ровенной, которая приехала вместе с ней, и уже в первый же день ею увлекся Райто. Но недоступная служанка-полудемон была под покровительством Ровенны и, как могли судить остальные, была сильно любима госпожой.

― Это сейчас он меня отвергает, ― заметила Ровенна, сидя в кресле. ― Раньше у нас таких проблем не было.

Назлы понимающе улыбается, продолжая расставлять книги по алфавиту.

С Ровенной она познакомилась много веков назад, когда была еще человеком. Тогда еще ребенком она заключила с Ровенной некое подобие сделки, и должна была умереть, однако Ровенна ― тогда еще не Сакамаки ― зацепилась за прелестного ребенка, который отличался необычайно холодным умом и умением мстить. Назлы выросла, и стала любимицей Ровенны.

― Госпожа, ― внезапно тихо сказала Назлы. ― Прошло уже столько времени. Вы сделаете ответный ход?

Ровенна поджала губы. Ответный ход… Сейчас Рейджи интересовал Ровенну больше, чем что-либо другое, поэтому о месте она немного подзабыла. Но на вопрос Назлы медленно кивнула.

― Да, только немного позже.

Назлы кивнула. На столе перед Ровенной лежала аккуратная стопка писем, на конверте были разные подписи, сделанные разными, но каллиграфически идеальными почерками.

― Если я вновь расположу к себе Сакамаки, ― продолжила вслух Ровенна. Назлы опустилась на кресло напротив своей хозяйки. ― Особенно, если это будет Рейджи, Шу и Аято, то война будет едва ли не выиграна.

― Особенно, если это будет Рейджи, ― повторила служанка с усмешкой. ― Госпожа, а как же война, от которой зависит жизнь наших? О ней ты думаешь?

― Конечно, да, ― жестко ответила Ровенна. ― Это едва ли не единственное, о чем я думаю со своего четырнадцатилетия. Это война, в которой необходимо выиграть.

Нельзя забывать, что Ровенна была лучшей в актерском мастерстве. И она могла обмануть каждого, прикрываясь за очередной маской. Каждого, но не Назлы, которая за тысячелетия их дружбы научилась верить ей не по мимике её лица, а по глазам. И в этот вечер глаза Ровенны излучали задумчивость и решительность, хотя лицо было расслаблено.

― Они же не знают, что происходит, ― сказала Назлы, очевидно имея в виду Сакамаки. ― Они живут в этом особняке как в вакууме, не думая о мире снаружи. Кроме, разве что Рейджи. Но если Карл будет убит, между ними начнется междоусобица. В которой только Канато и Субару, возможно, не примут участия.

― И Шу, ― добавила Ровенна. ― Но он будет втянут против воли. Вполне возможно, его убьет первым, ― потом она тряхнула головой и потерла виски. ― Подумаю об этом позже. Сейчас главное Рейджи.

В глазах Ровенны мелькнула какая-то темная тоска. Назлы встала и опустилась на колени перед Ровенной, положив голову ей на колени.

― Ты не о чем и думать не можешь, Госпожа, ― сказала Назлы. ― С тех пор как мы приехали, и когда нас не было, ты только о нем и думаешь.

― Он принадлежит мне, ― сказала Ровенна. ― И так будет. Почитай пока письма.

Назлы выпрямилась, взяла самое первое письмо, которое было написано на арабском и принялась читать.

***

― Добрый вечер, ― Ровенна постучала в открытую дверь и, не дожидаясь разрешения, вошла. Рейджи смерил ее строгим взглядом, на по поводу бесцеремонности сестры высказываться не стал.

― Добрый, ― кивнул он. ― Ты что-то хотела?

Ровенна улыбнулась и продемонстрировала золотисто-красную коробку. Рейджи непонимающе нахмурился.

― Что это?

Сакамаки усмехнулась.

― Я думала, ты узнаешь, ― Ровенна подошла к юноше и протянула тому коробку. Рейджи взял и открыл ее ― внутри были крупные красные листья какого-то растения. Вампир потянул носом.

― Это «Алая мантия»? ― спросил Рейджи. Ровенна кивнула.

Да Хун Пао, или как его ещё называют «Алая мантия» считается самым редким чаем в мире, с которым связано огромное количество легенд. Да Хун Пао является очень дорогим и редким, даже недоступным, сортом чая.

― Я знала, что тебе понравится, ― с улыбкой заявила Ровенна, целуя брата в щеку. Она подошла к креслам и села на одно из них, закинув ногу на ногу. Перед ней стоял низкий черный стеклянный столик, напротив ― диван. ― Я могу без запинки рассказать историю любого чая, но завариваю его весьма примитивно. А ты делаешь идеальный чай всегда. Окажи мне честь.

Рейджи усмехнулся. Если Ровенна хотела наладить с ним отношения, то он не мог не признать, что она выбрала довольно интересный и хороший ход. Либо сказанное ею было правдой, либо она была хорошим манипулятором.

Ровенна довольно улыбнулась, смотря, как Рейджи оставит чайник на импровизированной небольшой плите. Она с интересом подскакивает с места, подходя к нему, и наблюдая, что Рейджи будет делать. Вампир перед началом процесса приготовления чая сначала сполоснул чайник кипятком. Сразу после этого положил в чайник листья чая, в расчёте 2 чайные ложки на половину литра кипятка. После он залил чай водой, потом тут же слили, а после снова налили кипяток. Ровенна видела, что Рейджи искренне наслаждается процессом приготовления чая и недоумевала: как раньше она не догадалась прийти к нему с этим.

― Осталось подождать 3-5 минуты и будет готово, ― сказал Сакамаки. Ровенна усмехнулась.

― Ты действительно идеально разбираешься в чае, ― сказала она, слегка опираясь на стол. ― Даже забавно, как такие мелочи делают нашу жизнь.

Она оттолкнулась от стола и прошла по комнате. Остановилась напротив шкафчиков с чашками и чайничками ― маленькие и аккуратные, они не предназначались для пользования, а служили украшениями.

― Это фарфор? ― спросила Ровенна.

― Да, ― кивнул Рейджи. ― Тончайший французский фарфор.

Ровенна сдержанно улыбнулась.

― Да, я узнала. Французский фарфор стали производить с 1734 года, и сначала он был похож на китайский, пока не приобрел более плавные линии, ― Ровенна развернулась и села обратно в кресло. ― Я, может, его и не собираю, но хорошо разбираюсь.

Рейджи усмехнулся. Ровенна каждый раз демонстрировала свои лучшие качества, стараясь выставить себя в лучшем свете. Чем-то это напомнило то, как он вел себя перед матерью, желая показать себя лучше, чем Шу. Этот бездельник, которому без причины доставалось все ― материнская любовь, забота, внимание. То, что Рейджи заслуживал куда больше.

Ровенна смотрела на него, словно понимая, что его терзает. Ее саму мать пыталась вышколить, сделать идеальной. Сделать настоящей леди ― статной, умной, с идеальными манерами и прекрасным стилем. Наверное, именно поэтому слова «идеальность» так приелось вампирше. Она всячески избегала контроля матери, становилась такой, какой была сейчас ― эгоистичной и самовлюблённой, немного ветреной. У нее был стиль, однако совсем не тот, который прививала ей мать ― штаны, особенная любовь к каблукам, блузки и кожаные вещи.

Ровенна так же очень осторожна, когда дело касается любви. Это из-за того, что ее мать сказала ей никогда не верить мужчинам, потому что они всегда причиняли ей боль. Хотя в то время она не до конца понимала значения ее слов, позже Ровенна поняла, что не знает, как по-настоящему любить, хотя ее страсть к Рейджи определенно начинает ее раскрывать.

― Чай готов, ―сказал Рейджи, разливая его по чашкам. Ровенна вздрогнула, отвлекаясь от собственных размышлений и улыбнулась.

― Чудно. Я редко пила чай, ― вспоминает девушка, слабо улыбаясь. ― Но как-то мне доводилось попробовать холодный черный вишневый чай. Вот это было вкусно.

Рейджи фыркнул.

― Никогда не понимал смысла в холодном чае.

Ровенна внезапно рассмеялась.

― Я обожаю холодный чай. Как-нибудь тебе заварю.

Это ведь норма. Установленный канон. Если в семьи вампиров рождается девочка, то она будет парой к какому-нибудь брату или средством для установления хороших связей между семьями. Но только в не каждой семье рождается девочка.

Рождение девочки ― нечто удивительное в мире вампира, потому что они считались слишком слабыми чтобы вынести ген вампира. Ровенна была одной из немногих и, как в следствии, имела слишком избалованный характер. Стремления матери вырастить Ровенну в более строгих правилах катились ко всем чертям именно они выполняли все желания Ровенны, смотря на Беатрис с презрением. Для них она была лишь инкубатором, но для Него она была ее матерью, а значит и получала соответствующее обращение.

Ровенна, едва узнав о возможном кровосмешении ― это произошло в четырнадцать лет ― начала приглядываться к каждому их своих братьев. Корделия не могла запретить Ровенне общаться с тройняшками, как бы она этого не хотела. Криста не обращала внимание на Субару, но стоило в поле зрения женщины появиться Ровенне, как та начинала кричать что-то о том, что она могла быть на ее месте. Ровенна хмурилась, и старалась держаться подальше от Субару и его матери.

Что касается Беатрис, то со временем она потеряла интерес к Ровенне. Девушка, после кое-каких событий, сама перестала позиционировать себя как дочь Беатрис, поэтому их отношения охлаждались с обеих сторон. Если Рейджи это задевало, заставляя юного вампира стремиться к совершенству, то Ровенне было вполне комфортно в сложившейся ситуации. Она любила все своих братьев, так, как умела, но уже тогда Ровенна выделяла среди них Рейджи. Серьезный, молчаливый и такой…несчастный. Девушка видела, как ее брат старался привлечь внимание матери, но у него не получалось. Рейджи даже пару раз калечил себя, но Беатрис на это старалась не обращать внимание. И щемящая нежность одолевала юную девушку.

― Помимо того, что ты разбираешься в фарфоре, ― внезапно сказал Рейджи. ― Чем ты еще увлекаешься?

― Всем, ― просто ответила Ровенна, пожав плечами. ― Я бралась за разные вещи, начиная с вышивания и заканчивая фехтованием, однако достигнув определённого уровня мастерства… это начинало наскучивать.

Рейджи понимал, как сложно заниматься тем делом, в котором ты ― мастер. Ты просто достигаешь мастерства и уже не видишь смысла в продолжение этого дела. У вампиров достаточно времени, чтобы стать мастерами в любом деле.

― А ты, насколько я знаю, играешь на пианино, свободно говоришь на немецком, хорошо готовишь, особенно спагетти Карбонара, прекрасно играешь в шахматы и любишь создавать яды.

― Надо же, ― с какой-то злой усмешкой произнёс Рейджи. ― Я прям как на ладони.

Ровенна рассмеялась. Она держала чашку обеими руками, откинувшись на спинку кресла и закинув ногу на ногу. Отбивая какой-то ритм пальцем на чашке, она поджала губы, смотря в сторону, а потом внезапно сказала:

― Я умею играть на пианино, хоть и не в совершенстве, умею петь, люблю настольные игры, умею, но не люблю готовить, а еще меня можно назвать библиофилом. Как и тебя, ― она подняла чашку, словно предлагая чокнуться, и допила теплый чай. ― Факты против факты. Если тебе интересно.

Ровенна оставляет чашку на низкий столик и, посмотрев на парня, тянется к его лицу.

― Что ты делаешь? ― спрашивает вампир устало, когда Ровенна стягивает с него очки и задумчиво крутит в руках. Потом одевает их на себя. Быстро моргает.

― У тебя действительно плохое зрение? На минус?

― Если бы всё было хорошо, я бы не носил эту ненужную вещь, ― заметил вампир, потянувшись, чтобы забрать свою вещь. Ровенна резко перехватила его руку около своего лица. Она улыбнулась.

― Я думала, что это часть имиджа, ― поясняет она, не отпуская его руку, слегка сжимая запястья пальцами. ― Ну, знаешь, ты якобы хороший и порядочный парень, хотя на самом деле ты красив, опасен и сексуален.

Рейджи усмехается. Ровенна отпускает его руку, и он возвращает очки себе.

― Я все еще думаю, что ты неблагоразумна, если посмела беспокоить меня.

― Выпьем еще чаю?

Рейджи раздраженно выдыхает, но наливает еще чаю. Ровенна улыбается. Она подтягивает к себе чашу вампира, и, немного подумав вспарывает себе запястье. Несколько капель густой вампирской крови падают в напиток. Ровенна встряхивает рукой. После чего откидывается обратно в кресле и смотрит на брата с каким-то вызовом.

Грань между удовольствием от процесса поглощения крови и сексуальным наслаждением очень тонкая.

Кровь – это прежде всего пища.

Кровь – это фетиш.

А ещё кровь – это «любовь»

Кровь в понимании вампиров – это любовь. Это любовь, что течёт по их телам, проходя через сердце – это способ донести свои чувства, ощутить то, что на сердце. Поэтому пить кровь сородича и давать ему пить свою – процесс очень интимный. Он равносилен близости между партнёрами, поскольку кровь вампира сама по себе невкусная.

Рейджи выпивает весь чай. Ровенна едва ли не задыхается от переизбытка эмоций, на ее лице ― удивление вперемешку с радостью и нежность. Привычная улыбка заменяет слегка приоткрытый рот. Рейджи хочется навсегда запечатлеть то выражение, с которым сестра смотрит на него. Он облизывается.

― Теперь ты довольна? ― спрашивает он

― Да, ― отвечает Ровенна и тянется к нему через весь стол. Целует. Рейджи сплел свои пальцы с тонкими пальцами Ровенны. Она даже могла услышать, как он негромко рычал из-за чувства собственничество. Он искривил губы, угрожающе обнажая острые клыки и схватил пальцами подбородок, поднимая голову вверх и с утробным рыком нежно поцеловал уголок губ Ровенны.

Он учится и разбирается с делами в кабинете или библиотеках. Он хочет, чтобы мечтания наполняли его голову, пока он погружен в книги. Просто представьте. Чашка чая слева. Книги, расположенные рядом. Знание того, что он достиг множества вещей. И чувство, что он наконец достиг своей цели.

Ровенна меняет привычный уклад жизни. Ей хватает месяца и чашки чая с кровью, чтобы заставить его признать ее центром мироздания. Чтобы заставить желать ее.

И, несмотря на это, он в порядке впервые в жизни. Он в порядке.

========== Рассвет ==========

Как часто мы влюбляемся? Люди могут делать это на протяжении всей своей жизни, меня партнеров так часто, как им того захочется. А у вампиров одна любовь на всю жизнь. Только вот, проклятье это или дар? Возможно, это дар, но если один из партнеров умрет, что будет с выжившим…?

Рейджи не хотелось об этом думать. По крайней мере не сейчас. Когда та, что была отныне для него смыслом существование, лежала рядом, доверчиво прижимаясь к нему. Отец был почти что прав: его жизнь без нее была лишь жалким существованием.

Он чувствовал внутри себя нечто, похожее на теплоту крови, когда находился рядом с ней. Хоть такому вампиру, как Рейджи это было несвойственно, но он ловил себя на том, что жаждал все больше и больше, он хотел бы провести все свои дни в ее компании. Ему никогда не хотелосьчувствовать ее холодность по отношению к себе. Парня терзали мысли о том, как он посмел так низко пасть, чтобы влюбиться в Ровенну?

Ровенна просыпается без улыбки, и на ее лице отчего-то выражается крайняя сосредоточенность. Словно она и не спала вовсе, а о чем-то размышляла с закрытыми глазами. Но стоит ей заметить лежащего рядом вампира, ее лицо тут же украшает знакомая широкая улыбка.

― Доброе утро? ― вопросительно тянет девушка. Рейджи ухмыляется.

― Доброе, Ровенна. Теперь довольна?

Ровенна рассмеялась.

― Допустим, довольна я буду только лет через пятьдесят, когда мы пройдем через большее, чем одна ночь.

Рейджи тихо рассмеялся, и Ровенна завороженно посмотрела на него.

―Сколько время? ― спросила она. Рейджи повернул часы, стоящие на тумбочке, к себе циферблатом.

― Полтора часа до рассвета.

― Вот черт, ― пробормотала Ровенна, вскакивая. Она, схватив лежащие на полу вещи, исчезла в ванне. Рейджи пожал плечами, оделся и заправил кровать. Надо было идти готовить завтрак, иначе съесть могут и его самого.

Ровенна вышла из ванны через полчаса, на ходу заплетая волосы.

― Куда-то собралась? ― поинтересовался вампир. Ровенна кивнула.

― Кое-что обещала показать Канато, ― сказала она. Она подошла к Рейджи и обняла его за плечи. Девушка очертила пальцем контуры его лица, скул и запечатлела лёгкий поцелуй на его губах. ― Мы быстро.

― Конечно, все слова о том, что вампиром вредит солнце ― вымысел, но лучи рассветного солнца и правда вредят нам. Поэтому куда вы собрались на рассвете?

― Собрались, именно потому, что это рассвет, ― Ровенна улыбнулась. ― Иногда стоит рисковать. Но не бойся, мы будем осторожны.

Рейджи, на самом деле, не слишком ненавидел своих братьев ― иначе бы он давно ушел от них. Но теперь он опасался, что кто-то из братьев еще положит глаз на сестру. В конце концов, она была вполне красивой, чтобы Аято или Райто заинтересовались ей. Поэтому то, что Ровенна так хорошо общается с остальными ― пусть даже с Канато, который уж точно не мог составить конкуренцию Рейджи ― несколько напрягало вампира.

― Я вернусь быстро, не успеешь соскучиться, ― усмехнулась Ровенна. Секунду спустя Рейджи остался один. Шею сзади отчего-то неприятно жгло.

***

Канато не сразу понял, что именно обещала ему Ровенна и почему подняла его так рано, но потом в его глазах загорелся огонёк энтузиазмом.

Луна уже исчезла, но утро ещё не вступило в свои законные права. Канато покорно шёл вслед за Ровенной, которая вела его самыми тёмными местами. Если бы он видел ее лицо, то удивился бы жестокому и сосредоточенному выражению, царившем на красивом лице. Она сжимала и разжимала пальцы левой руки, на которых было множество колец ― самый большой из них был выполнен в форме длинного когтя.

Канато практически всю жизнь провел в особняке. Даже Субару выбирался за пределы не то что особняка, а страны. Шу так вообще боролся с чёртовым белым медведем. Ровенна видела весь мир, а Канато, по каким-то причинам, ни разу не покидал пределы страны. Он, вроде как даже из особняка выходить не любил, предпочитая дом и прилегающие к нему территории.

Но Ровенне было необходимо остаться наедине с вампиром, поэтому она подогрела его любопытство, назвав рассвет одним из чудес природы.

Это сработало.

Канато был интересен Ровенне с точки зрения психологии ― он с детства страдал «душевным недугом», возможно, из-за того, что начал делать кукол из людей в раннем возрасте, или из-за сильной привязанности к матери. Если брать каждого из ее братьев, то взаимодействовать с ними было одно удовольствие ― каждый со своими психическими проблемами, которые Ровенна разбирала, как конструктор, выискивая те или иные точки соприкосновения.

Она делала все, чтобы угодить ему.

Ровенна привела их к одной из самых высоких гор. В ней был небольшой выступ, своеобразная пещера, где солнечные лучи не могли их коснуться.

― Готов? ― улыбнувшись, спросила девушка. Прижав к себе Тедди, Канато кивнул. Ровенна скользнула по игрушке заинтересованным взглядом и отошла в сторону, встав за спиной Сакамаки.

Одной рукой придерживая его за плечи, она подняла его за подбородок, и Канато устремил свой взгляд вдаль. Первые лучи солнца заиграли на верхушках деревьев, от чего казалось, что их сжигают. Рассвет разжигался, он отражался в сиреневых глазах мальчика, а глазам Ровенны придавая мистический золотистый оттенок. Лучи коснулись края выступа, и Ровенна слегка отошла, увлекая за собой Канато. Восходящее солнце будто сжигала все, чего касалось.

Деревья, горы, холмы и равнины: все смешалось, погрязло в этом небесном огне. Канато раньше не задумывался о том, что вампиры не дышат. Но сейчас…

― Просто дух захватывает, ― прошептал он. Ровенна засмеялась.

― Если бы у нас только был дух, ― парировала девушка. Она отпустила плечи юноши и, с хладнокровным выражением лица, приложила к его спине ладонь с растопыренными пальцами. Канато как-то странно дернулся, и Ровенна легко провела длинным клыкообразным когтем по открытому участку шеи. Кровь потекла медленно, словно нехотя.

Ровенна откинула с одного кольца камень, оказавшимся крышкой. Внутрь кольца потекла вампирская кровь, заполняя пространства. В кольце мог вполне поместиться грецкий орех.

Когда кровь стекла, Ровенна плотно закрыла кольцо. Она провела пальцами по ранке на шее, прижигая ее, и убрала руку со спины Канато. Мальчик тут же вздрогнул.

― Что это было? ― спросил он. Ровенна нахмурилась.

― Что было? ― спросила она. ― Тебе стало плохо от солнца? Глаза не болят?

Канато подозрительно посмотрел на сестру, но та расслаблено ему улыбнулась. И Канато успокоился тоже. Ровенна снова нахмурилась, стоило Канато отвернуться.

Он вовсе не был простым маленьким кричащим ребёнком, который биополярит, как черт, если ты не кормишь его десертом. Он ― садист-беспризорник, вполне возможно обладает синдромом Аспергера с серьезным недоверием к другим людям, граничащим с паранойей. Ест пепел своей мертвой матери, когда у него случается паническая атака и может воткнуть в горло вилку, если ему не понравятся приготовленные сладости.

Ровенна усмехается. Канато ей определённо нравился.

И хотя смысла в дальнейшее прогулке уже не было ― Ровенна получила то, что хотела ― с Канато они медленно идут до особняка, скрываясь от лучей под деревьями. Никто из них не спешит, и Ровенна даже демонстрирует Канато забавную игрушку-куклу. Фарфоровое создание, которое оживает под лучами солнца. Волосы у нее темные и короткие, а глаза ― большие голубые, одета кукла в платье девятнадцатого века. Канато восхищается тем, как кукла оживает, стоит лучам солнца попасть на фарфор.

― Она двигается только под настоящими лучами, ― объясняет девушка. ― Мне ее сделали и подарили, когда исполнилось шесть лет.

Это была любимая кукла Ровенны.

Когда Канато потерял интерес к кукле, Ровенне стало казаться, что на нее кто-то смотрит через стеклянные голубые шарики глаз. Скорее всего, так и было.

***

Когда Ровенна и Канато возвращаются в особняк, никто больно не высказывает свое недовольство. Канато показывает куклу, с восхищением рассказывая о ней Райто и Аято ― из-за того, что они были тройняшками, отношения между ними были куда лучше. Хотя и напряжение между Аято и Райто, из-за матери, было ощутимо.

― Прикольная штука, ― соглашается Аято. ― Где ты ее взяла?

― Подарок из детства, ― отвечает Ровенна. ― Меня забавляло то, что она ходит под светом.

Райто пожимает плечами. В детстве это, возможно, и было забавно.

― Ты ведешь себя слишком фривольно, ― внезапно говорит Субару из темноты, Ровенна переводит на него раздраженный взгляд.

― С чего бы это? ― резко спрашивает Ровенна. ― Я всего лишь веду себя нормально.

― И самовольно, ― едва ли не рычит Субару. ― По крайней мере, мы должны знать, где ты находишься, раз ты решила жить здесь.

― Я не обязана отчитываться, ― огрызается Ровенна.

― Субару, ― предостерегающе произносит Рейджи. Они все находились в большой гостиной, даже Шу лениво развалился на диване. ― Ровенна имеет права делать, что хочет. Она ― не жертва.

Субару явно хочет что-то ответить, но не может. Свободолюбие этой женщины было очевидно и столько ветреное отношение ко всему его злило. Кроме того, Канато мог серьезно пострадать ― сильные лучи молодые вампиры переносят куда хуже старших. И речь шла не столько о возрасте, сколько о телосложение ― Субару, несмотря на то, что был младше, перенес бы солнце лучше, чем худой Канато.

― Да, но мне казалось, что Канато всегда ненавидел солнце и даже искусственный свет.

В комнате повисло молчание. Ровенна знала, что Канато симпатизирует Субару и потому хочет, чтобы тот обращался к нему, как к старшему брату. Возможно, между собой все Сакамаки общались не очень хорошо, но в случае чего проглядывались дуэты, которые могли либо сыграть Ровенне на руку, либо сломать ее планы.

Ровенна не могла ничего ответить. Райто и Аято посмотрели на Канато, который нахмурился, прижимая к себе игрушку. Словно силясь вспомнить, как именно он согласился пойти с Ровенной. Девушка тяжело вздохнула. Ей действительно пришлось немного заболтать паренька, чтобы тот согласился пойти с ней. Но каждого Сакамаки ей лучше было «обработать» в одиночестве.

Сильная рука беловолосого мгновенно сжимается на ее горле. Субару круто ее разворачивает припирая к стене и слегка приподнимая.

― Змея, ― рычит он.

― Субару! ― зло говорит Рейджи, и за его голосом слышится настоящая ярость.

― Оставь ее! ― приказывает Аято. Ровенна и Субару с мгновение смотрели в глаза друг другу. Сиреневые против рубиновых. Пусть Ровенна была той, кого душили, но Субару чувствует себя побежденным. От чего-то ее взгляд говорил ему «давай, вперед, убей меня, ты знаешь, что у тебя не получиться, у тебя не получится убить меня».

― Назови причину, почему я не должен убивать тебя, ― прорычал Субару. Девушка усмехнулась.

― Назови причину, почему ты должен меня убить.

Полузадушенная, Ровенна продолжала язвить. И это злило Субару ещё больше. Его пальцы сомкнулись еще больше.

― Отпусти ее! ― крикнул Рейджи. Ровенна внезапно выставила руку, упираюсь ладонью в грудь вампира и его отбросило. Ровенна грохнулась на пол, но мгновенно вскочила, готовая в любой момент защищаться. Но Аято и Райто крепко держали брата, а Рейджи придерживал ее. Впрочем, Ровенна была почти в порядке.

Резким движением она выставила вперед руку, отчего младшего Сакамаки пригнуло к земле. Его кости хрустнули, Субару зарычал.

― Ну, довольно, ― приказал ленивый голос Шу. Ровенна глянула на брата, но только после того, как ее руку перехватил и опустил Рейджи, беловолосого прекратило ломать.

― Знай свое место, ― прошипела девушка.

Всем стало ясно, что это ― именно тот выброс силы, которого так боялся их отец.

― Я хотел,― внезапно сказал Канато тихо. ― Я хотел увидеть то, что так восхищало Ровенну. Она меня не заставляло. Она не плохая.

Ровенна посмотрела на скрученного Субару. Потом она отвела взгляд.

========== Любовь и физика ==========

Ровенна потерла горло. По губам девушки текла кровь, а сама она пыталась привести дыхание в норму, но с каждым приступом кашля кровь шла сильнее. Она выхаркивала темные сгустки, пачкая идеальный белый кафель ванны. Повернув с легким стоном голову, Ровенна рассматривала темно-фиолетовые синяки, проступившие на ее коже. Что-то при повороте хрустнуло, и Сакамаки так и замерла с повернутой головой. Потом кости встали на место.

Ровенна включила воду и оттёрла губы. С кашлем из ее рта вышел еще один сгусток.

― Черт! ― девушка выругалась.

― Леди не пристало ругаться, ― Ровенна обернулась. Стоящий сзади неё Рейджи приблизился и рассматривал синяки на шеи сестры. ― Он свое получит после.

Как старший брат, Рейджи имел право наказать Субару за то, что тот навредил Ровенне. Но девушка лишь покачала головой.

― Не надо, оставь, ― вампирша вновь закашлялась. ― Походу, он мне что-то пережил.

― Вряд ли, ― качает головой Рейджи. ― Возможно, исторжение крови произошло из-за выплеска энергии. Когда ты воздействовала на Субару, у тебя появилась струйка крови в уголке рта.

― Вероятно, так и есть, ― согласилась Ровенна. Она устало потерла шею. Рейджи перехватил ее руку и обвел синяки по контуру. Ровенна поморщилась.

― Я найду какую-нибудь мазь, ― пообещал он. Ровенна улыбнулась.

― Спасибо, ― Ровенна снова посмотрела на свою шею. ― Кошмар.

Она закашлялась. Сгусток исчез в сливном отверстии, а темная и густая кровь полилась по её подбородку, к губам. Рейджи почувствовал, как засаднило клыки. Он развернул Ровенну к себе лицом и, придерживая девушку за талию, наклонившись слизал кровь. Холодная, густая, но такая притягательная.

Рот наполнялся сладкой, прохладной кровью. Да, её кровь не была тёплой, но осталась превосходной. Куда слаще любых десертов. Ровенна была вампиром, и всё же вкус её крови сравним разве что с лучшим, изысканнейшим шоколадом. Привкус. Рейджи почувствовал его не сразу ― это как уловить послевкусие после бокала вина. Рейджи до этого пробовал кровь сородича лишь однажды ― когда убивал Беатрис, и несколько капель крови попали ему в организм.

Кровь Ровенны имел совершенно другой ― инородный вкус, словно не принадлежала вампиру.

Ровенна повернула голову Рейджи, огладив пальцами подбородок и скулы. Девушка прикоснулся к губам вампира, позволяя ему слизать остатки крови. Ее язык проник в чужой рот, играя с его языком. Ровенна облокотилась на умывальник, Рейджи упёрся в него руками. Девушка оказалась зажатой между ним и вампиром. Обвивая руками её талию, Рейджи прижал её к раковине, наваливаясь всем своим весом. Ровенна лихорадочно расстёгивала пуговицы его пиджака. Внезапно Рейджи отстранился.

Ровенна тяжело усмехнулась.

― Все еще нет?

― Не здесь.

― Как хочешь.

Ровенна смотрит холодно и равнодушно на пустое место за столом. Субару нет. Она проходит, опускаясь на свое место. Плотно застёгнутая рубашка до самого верха немного жмет на горло, от чего становится трудно дышать.

― Ты его неплохо переломила, ― замечает Райто. Ровенна хмыкает, не меняя выражения лица.

― Я защищаюсь, причем делаю это довольно жестко.

После напряженного ужина, девушка уединяется в одной из малых гостиных. Рейджи все-таки договорился с руководством школы, чтобы Ровенна сдала экзамены за выпускной год в течение месяца. И хотя Сакамаки была прекрасная в истории, языках, литературе, химии и многих других предметах ― физика оставалась ее слабым местом. В юности вампиршу учили вовсе не этому.

Она раскладывает вокруг себя учебники по физике, переодевается в домашние шорты с майкой, собирает волосы в небрежный пучок и выглядит очень человечно, штудируя учебник физики. Когда Ровенна уговаривала Рейджи согласиться на сдачу ею экзаменов подобным образом, то брат выдвинул свое условие ― Сакамаки сдает профиль. По всем предметам. В душе он злорадствовал, потому что был уверен, что девушка сделать этого не сможет. Даже сейчас их уговор был в силе, да и Ровенна не хотела тратить время на посещения школы.

Но мысли ее предательски далеко от физических законов.

Она думала о Канато и о том, как сильно облажалась. Схватилась за кукол, не обращая внимание на нечто другое ― Канато и правду ненавидел солнечный свет. Но будучи одержимой мыслью о скором выполнение плана, Ровенна просто не подумала об этом. Ей нужна была кровь Сакамаки ― она ее получила, однако ее поспешность могла сыграть с ней плохую шутку.

Ровенну не оставляла мысль, что если бы Он был здесь, то просто потрепал бы ее по голове, как маленького несмышлёного ребенка и попросил продолжать ― спокойно и без спешки.

Он ее любил, чтобы она не сделала и как бы сильно не ошибалась.

Ровенна тряхнула головой и снова уставилась в учебник. Она знала написанное, могла рассказать, но каким же бредом казалась сама ситуация ― тысячелетняя вампирша учит законы физики.

Ровенна тяжело выдыхает. Она сидела на диване, окруженная книгами, как в бомбоубежище.

― Хорошо, давай просто с этим покончим, ― она открывает страницу которая была отмечена закладкой. ― Начнем с начала. Детонация взрывчатых веществ. Нобель в 1864 году показал, что если в нитроглицерине, свободно поставленном на открытом воздухе, взорвать небольшое количество гремучей ртути в капсюле, то происходит столь быстрое сгорание его…

― что местное механическое действие заряда превосходит такое при взрыве его накаленным телом в самой прочной оболочке… ― продолжил голос за нее. Ровенна подняла голову. Рейджи стоял в дверном проеме и смотрел на девушку. Он был в одной рубашке, верхние пуговицы расстёгнуты. Рейджи выглядел по-домашнему мило, и Ровенну передернуло. Она все еще не привыкла к тому, насколько сильна ее реакция на него.

Они оба только привыкали к друг другу. Ровенна подумала, что немного спешила возобновить их отношения. Статный, красивый, уверенный в себе. Её принц. Рейджи смотрел на нее с холодной усмешкой.

― Если ты думаешь, что я сдамся, то спешу тебя разочаровать ― я упертая, ― заявила Ровенна, опуская взгляд обратно в книгу.

Рейджи холодно усмехнулся.

― Вообще-то, я пришел предложить помощь, ― высокомерно заявил вампир. Ровенна ухмыльнулась и снова посмотрела на него.

― Но ведь не просто так? ― с вызовом кинула девушка. ― Что ты хочешь взамен?

― Я не могу просто предложить помощь своей сестре? ― спросил вампир, подходя к ней. Ровенна подвинулась, освобождая место рядом с собой. ― Хотя, раз ты сама предложила, то я могу помочь тебе в обмен на кое-что.

― И что же это? ―на лице Ровенны промелькнула тень интереса, и в сиреневых глазах сверкнула молния ― она была заинтригована.

― Тебе понравится.

***

Тонкие запястья Ровенна прикованы цепями к массивной кровати. Знакомая комната, с книжными шкафами, сервантами, лабораторию. Неяркий свет канделябра освещает помещение, пуская на стены причудливые тени.

Рейджи подошел к девушке и погладил широкие металлические браслеты, которые так грубо смотрелись на ее руках, и улыбка, предвкушающая удовольствие, тронула губы. Пальцы Рейджи провели от запястьев до ключицы и задержались на вырезе тонкой ночной рубашки, накинутой на голое тело. Вампир, не отрываясь, смотрел в потемневшие от желания глаза сестры, и она знала эту лукавую улыбку, даже коварную, и уже любила ее. Улыбка говорила ей, что ее ждет бурная и жаркая ночь, и ее будут брать грубо и властно, иной раз с такой силой, что ей иногда казалось ― еще немного, и ее тело рассыпается, но она любила так, и он любил именно так.

Одна нога ее была вытянута, вторая слегка согнута в колене, а руки распластаны в разные стороны и прикованы к спинке. У Ровенны хватило бы сил вырвать оковы, если бы она применила всю свою вампирскую силу, но она, конечно же, и не думала этого делать.

Ее губы жаждут поцелуев, но вместо этого он разрывает ее рубашку и смотрит на нее, растягивая удовольствие, не торопясь приступать к ласкам, которые обоих сводят с ума, каждого по-своему. Парень кладет руку на лобок вампирши и надавливает слегка. Пальцы начинают ласкать клитор нежно, но настойчиво, затем движения быстрее и быстрее. Ровенна извивается, кулачки сжаты ― цепи натягиваются.

Он властно и резко просунул пальцы ей между ног.

Ласки ― если это можно так назвать ― были очень грубыми и настойчивыми, но ей нравилось, это чувствовалось по стонам, которые разносились по помещению и возбуждали его все больше. Он любил беспомощных девушек, но ее беспомощность, пусть и мнимую, начинала льстить ему ― Рейджи любил, когда она подчиняется ему!

― Давай же, Рейджи, войди в меня…― стонала вампирша, но даже сейчас в ее голосе слышались властные нотки. ― Я хочу быстрее ощутить тебя во мне…

― Рано, ― прорычал Рейджи, на восхитительном лице которого читалось удовольствие и раздражение одновременно. Даже в таком положение, когда все играло против нее, Ровенна умудрялась отдавать приказы и давать чувствовать свою власть.

Он отстранился и быстро скинул с себя одежду, являя ее взору обнаженное, слегка худощавое тело, но сколько в нем было силы. Рейджи лег на нее и жадно вобрал ее груди, покусывая соски. Цепи зазвенели, относительная неподвижность возбуждала Ровенну еще больше.

― Что ты со мной делаешь… ― стонала она, прикрыв глаза, чувствуя, как пальцы требовательно стали вновь ласкать ее разгоряченную промежность, готовую давно принять в себя его член, а язык и зубы покусывали и неистово ласкали груди вампирши. От звонкого шлепка по бедрам она вздрогнула и застонала еще больше…

― Так с леди не поступают, ― попыталась съязвить вампирша, но голос сделался хриплым, и сама она слегка подрагивала. ― Пожалуйста, Рейджи. Сделай это.

― Потерпи, ― хмыкнул мужчина.

― Я тебе покажу, ― пригрозила она ему, испепеляя его взглядом.

― Я дам тебе эту возможность, ― интимно произнес Рейджи и засосом прижался к шее Ровенны.

Она охнула, не в силах выдержать такого порыва. Его движения перешли на более нежные ― пальцы теребили маленький кусочек плоти между ног, и девушка зарычала от злости. Рейджи понял, что она на пределе, и сжалился: он вошел в нее резко и глубоко, вампирша широко распахнула глаза и громко застонала. Цепи дергались и натягивались все сильнее, спинка угрожающе скрипела, да и вся кровать ходила ходуном. В какой-то момент он остановился, незаметно достал ключ и, расцепив ей руки, перевернул на живот, не дав одуматься. Звонкий шлепок с размаху ― и его плоть снова в ней, каждое движение пригвождает ее к кровати, не дав вырваться из стальных объятий, а руки пошло ласкают ее бедра. Ровенна запрокинула голову назад, рука перешла на ее горло, и она чувствует, как она сжимает его, сильно, но аккуратно.

Сладкие муки.

Стон и рык Рейджи, говоривший красноречивее любых слов о том, как же ему хорошо! Теперь вампир мнет ее груди, и Ровенна еще сильнее откидывается назад, слыша, как парень застонал сильнее обычного. Она почувствовала приближение его оргазма и задвигала быстрее бедрами, а сама вновь почувствовала, как возбуждают ее клитор. Под стоны и скрипы кровати она кончили одновременно.

Не долго думая, Рейджи опрокинул Ровенну на спину и положил ее ладонь на свой пах.

― Я обещал, что дам тебе возможность, ― напомнил он, заметив, как глаза Ровенны сверкнули. ― Теперь твоя очередь вести, Ровенна, покажи все, на что ты способна!

========== Свободолюбие ==========

Ровенна наблюдает за ним, рассматривает, и испытывает настоящее удовольствие, когда Рейджи начинает привязываться к ней. Он делает это медленно, словно нехотя, но Сакамаки чувствует его желание обладать ее ― сломать, подчинить, сделать только его и ничего больше.

Рейджи не просто бдсмщик, коллекционирующий сервиз. Он ― садист-пессимист с комплексом неполноценности, который ждет от нее похвалы и одобрения.

Он глазом не моргнул, когда убивал их мать и даже пытается ее воскресить, чтобы убить еще более болезненным способом. Ровенне это нравится ― возможно, она вернет ему Беатрис. Желание сделать ему приятное острыми иголками впивается ей под кожу.

Дальше. Он сжег деревню лучшего друга своего брата, просто чтобы сделать больно Шу.

И теперь он не может без зазрения совести убить ее во сне, потому что в короткие сроки она стала слишком дорога ему. Ее кровь, ее мысли и тело, то, что осталось от души ― она вся.

Ровенна думает, стоя около большого окна ночью. Она потирает руки, на которых остались следы от наручников ― и усмехается. Она за всю жизнь не теряла ощущения, что теряет контроль над ситуации. Рейджи ей нравилось подчиняться. Сакамаки это было в новинку.

Новолуние не дает ей уснуть. Девушка открыла окно в одной из гостиной и смотрит на половинку луны, а в открытое окно летят капли дождя ― ночью бушевала гроза. Холодный ветер проходится по обнажённым ногам. Ровенна обхватывает плечи скорее по привычке, чем от настоящего дискомфорта ― холодной ей не бывало.

― Ты не спишь, ― грубо звучит сзади. Ровенна не поворачивается. Она холодно усмехается.

― Ты тоже, ― замечает она. Субару молча подходит к ней, становясь рядом. Ровенна косится на него с настороженностью, готовая в любой момент атаковать. Но Субару не делает попыток напасть, а просто смотрит на луну, подняв голову.

― Гроза? ― спрашивает Ровенна. ― В грозу ты плохо спишь. Помню по детству.

Он окидывает ее взглядом. Мужская белая рубашка доходит ей до середины бедер, длинные каштановые волосы были как всегда распущенны. В глаза не было и намека на сна.

― Ровенна… ― предупреждающе протягивает Субару. Вновь раскат грома. Он переводит взгляд на открытое окно. Он довольно вспыльчив и немного нервный, также он проявляет черты одиночки и не любит, когда его беспокоят. Но, несмотря на это, может быть неожиданно милым.

Ровенна усмехается.

― Не волнуйся, я не дам Аято и Райто поводы для шуток, ― говорит она. ― Аято и так веселит факт, что ты не чувствуешь вкус.

Аято давал Субару какую-то неприятную на вкус жидкость и младший ничего не почувствовал. Аято сделал вывод, что у Субару не работают вкусовые рецепторы. На основе этого же можно было сделать вывод, что у Субару нет любимой еды.

― В детстве мы неплохо ладили. Ты этого не помнишь, но так и было. Ты, конечно, не мой любимый брат, но ничего против тебя я не имею.

― Рад это слышать, ― холодно съязвил Субару.

― Так в чем моя вина, что ты так меня ненавидишь?

Слова ― как гром средь ясного неба. Субару пришлось признаться самому себе, что он ждал этого вопроса. И ему пришлось бы на него ответить, рано или поздно. Отвечать за это.

― Ненавижу тебя, ― медленно повторил Субару. ― Ты мне не особо нравишься, но…

― Хорошо, ― отрезала Ровенна, полностью поворачиваясь к Субару и смотря ему прямо в глаза. Субару так же повернулся к ней. Ему пришлось также признать, что когда Райто в шутку сказал: «Ровенна, тебе нельзя смотреть в глаза» ― шутки в тех словах не было.

Сиреневые глаза словно выворачивали наизнанку душу, проникая в самые потаённые закоулки, узнавая тайны, разрушая мечты, оставляя лишь тьму. Тьму и холод. Это было то, в чем существовала Ровенна.

― Хорошо, ― повторила девушка. ― Задам вопрос по-другому. Почему я тебе не особо нравлюсь?

― Пытаешься со мной подружиться? ― усмехнулся Субару, по-прежнему стараясь говорить спокойно. Раздражение было похоже на волну ― оно накатывало и отступало обратно очень быстро.

― Что…В смысле?

― Ты пытаешься всем нравиться, ― коротко прокомментировал Субару. ― Ты знаешь о нас все ― то, что мы любим и то, что ненавидим. Играешь на этом. И получаешь нечто, что хочешь получить. Ты ― жестокая манипулирующая стерва, и с этим ты ничего не сделаешь.

Ровенна жёстко ухмыльнулась. Она повела рукой, и окно бесшумно закрылось.

― Да, я ― жестока манипулирующая стерва. И в этом состояние мне хорошо. Лучше, чем вечно ненавидеть себя, ― Ровенна перестала улыбаться. Субару впервые увидел ее без улыбки ― будь то оскал или усмешка, искренняя или натянутая улыбка, но это было наиболее частое выражение лица Ровенны. Сейчас Сакамаки была необычайно угрожающе сосредоточенно. Невольно, Субару готовился к нападению.

― Желание смерти из-за потерянной невинности. Это значение увядшей белой розы на языке цветов.

Субару яростно скрипнул зубами, и дернулся, словно желая ударить Ровенну. Девушка приготовилась защищаться, и эта поза заставила Субару остановиться. Два вампира замерли друг напротив друга.

― Возвращайся к Рейджи, ― грубо приказал Сакамаки. ― И не показывайся мне на глаза.

― Знаешь, почему она говорила «Я могла быть на ее месте»? ― внезапно спросила девушка. ― Твоя мать. Почему она так говорила? Она могла быть не на моем месте, а на месте Беатрис. Она могла быть моей матерью. Он почти выбрал ее. Но потом передумал, ― Ровенна нахмурилась. ― При другом раскладе…

― Мне не интересно.

― А я думаю что интересно, ― возразила Ровенна. ― Ты прав, мотивы у меня иные, чем я показываю. Я ненавижу этот особняк до мозга костей, но вы мне не чужие. Мысль о том, что мы семья укреплялась во мне до четырнадцати лет и искоренить ее сложно.

Ровенна видела его насквозь ― почти как каждого в этом особняке. Экстремальный садист, который был зачат в ходе инцеста, потому что Карлхайнц использовал свою сестру в качестве эксперимента. Криста постоянно звала его грязной мерзостью, но он все равно любил ее больше всех. Из-за подобного испытывает недоверие к женщинам и постоянно думает о суициде.

― Какой мотив? ― рычит вампир. Ровенна щурится. ― Отлично, говорить ты не хочешь. Ты действительно двуликая дрянь, Ровенна.

Ровенна кривит губы в усмешке.

― Не без этого.

Сакамаки делает резкий выпад вперед, ударяя его ладонью в область сердца.

― Прости, я не хотела, ― с толикой искренней жалостью произносит вампирша. Субару лежал на полу. Распростертый на каменных плитах, он корчился от боли. Ровенна глянула на дверь и, убедившись, что за ней никого нет, присела рядом с вампиром. ― Ты не оставляешь мне выбора, Субару. Я все сделаю для него.

В рубиновых глазах, обращенных на нее, сверкала настоящая ярость. Ровенна провела уже знакомым клыкообразном кольцом по шее Субару, пуская ему кровь. Кольцо, в которое она собирала кровь, было другим ― если «сосуд» с кровью Канато имел лиловый оттенок, то камень шестого Сакамаки был белый.

Едва кольцо заполнилось, Ровенна закрыла его и, пригладила белые волосы.

― Прости, ― еще раз повторила девушка, но в этот раз в ее голосе звучало куда меньше сожаления. ― Я делаю это ради тех, кого я люблю. Но и вас я люблю, так и сложилась. Да, я стерва, манипуляторша… змея. Но я единственная, кто способен спасти вас.

Бесшумной тенью в комнату скользнула Назлы. Она остановилась около лежащего на полу вампира, смотрев на него холодно и без выражения. Субару едва ли не рычал от бессилия. Ровенна прикоснулась пальцами к его виску, сжала до головной боли.

― Ты будешь помнишь, что мы помирились. Мы говорили о твоем прошлом, ты вспомнил, как я утешала тебя во время грозы. Мы смеялись, и расстались друзьями, ― она подняла сиреневые глаза Назлы. Та послушно склонила голову. ― Сделай все быстро.

― Конечно, Госпожа моя.

Ровенна встала и, уже у выхода бросив прощальный взгляд на Субару, вышла. Назлы ― вся в черном ― опустилась на колени перед ним, наклонилась к его лицу максимально близко. На ее лице не читалось ничего, кроме слепой преданности этой женщине.

― Начнем с того, что вы собирали розы… Спи, Субару. Все будет хорошо.

***

Ровенна неслышно вошла в комнату. Шторы были плотно закрыты, терпкий запах боярышника наполнял помещение. Рейджи спал, и девушка скользнула к нему, положив голову на грудь брюнета. Где-то за гниющем сердцем появились отголоски вины, но вампирша заглушила их. Не в ее положении было испытывать вину.

Она приподняла голову, посмотрев на Рейджи. Очки лежат на тумбочке, волосы растрепались. Такой Рейджи был необычайно…мирным. Если не знать кто он, то можно легко принять его за простого красивого парня. Но Ровенна помнила, как он холодный и самоуверенный. И, как ни странно, такой вампир нравился ей больше. Такой вампир принадлежал только ей, был под стать ей. Она вглядывалась в любимое лицо, словно стараясь запомнить каждую деталь.

***

Утро началось с того, что Ровенну разбудил холодный голос. Да, вампиры не знали, что такое нежность ― они любили только своей прочностью и извращёнными удовольствиями. Но было что-то, что Рейджи неуловимо ей показывал ― может, это была привязанность к ее крови, может, к ней самой, но они засыпали и просыпались вместе. До романтики было далеко, потому как каждый раз их глаза встречались, это было похоже на столкновение двух сильных личностей.

― Просыпайся, ― сказал Рейджи. ― Ты опоздаешь на завтрак.

Ровенна слабо застонала.

― Мне обязательно быть там?

― Да, ― твердо произнёс вампир. Ровенна приподнялась в кровати, смотря на то, как вампир застегивает безукоризненную белую рубашку. Она встала, и помогла завязать ему галстук. Рейджи не возражал.

― Я спущусь минут через десять, ― пообещала Ровенна. Брат кивнул и поцеловав ее в макушку. Ровенна его обняла. Отчаянно, так, словно видя в последний раз. Рейджи не стал ее отстранять.

― Что на счет своего свободолюбия? ― внезапно поинтересовался он. Ровенна непонимающе глянула на него. ― В первые недели твоего приезда ты утверждала, что ты уйдешь при любой возможности.

Ровенна усмехнулась. Да, в первую неделю она действительно сопротивлялась всем своим существом пребыванию здесь, однако уже после того, как ее было приятно решение вернуть отношения с Рейджи. И все же, все же…

― Ну, я все еще люблю свободу больше, чем роскошь и такую жизнь, ― с усмешкой произнесла Ровенна. Рейджи нахмурился. ― Пройдет месяц, год, век… Но я устану от жизни здесь. Я многое повидала, едва ли не весь мир, но каждый год появляется что-то новое, ― вампирша посмотрела на сосредоточенное лицо брата. ― Разве тебе иногда не хочется уйти? Жить здесь с братьями, которые совершенно на тебя не похожи… Не появлялось желание бросить все?

― Появлялось, ― признался вампир. Он отступил на шаг. ― Но тогда бы я стал похож на них. На мне лежит ответственность.

Ровенна зло фыркнула.

― Которую ты сам себе придумал, ― заметила она. ― Я не могу долго жить на одном месте. Скорее поздно, чем рано, но я уйду. Исчезну ― возможно, не навсегда, но на долгий срок. И ты сможешь опустить меня?

Злая усмешка исказила красивое лицо Рейджи.

― Ты слишком много на себя берешь. Ты свободна, я не могу заставлять тебя сидеть в этом особняке, который и мне противен. Но и не думай, что я сразу последую за тобой, Ровенна.

Комментарий к Свободолюбие

перекроила весь роман Рейджи/Ровенна едва ли не основательно, но я стараюсь убирать ООС - как из Рейджи, так и из своего собственного персонажа

любители этой пары - не волнуйтесь, их отношения вскоре потеплеют

и мне очень-очень-очень интересно ваше мнение по поводу нового варианта)

========== Потеря бдительности ==========

Ровенна не сразу поняла, что с едой что-то не так. Она успела съесть половину, дойдя до десерта. Все это время она была погружена в свои мысли ― начиная от разговора с Рейджи до своего плана. Но вампир предательски выходил на первый план.

Ровенна не могла поверить, что Рейджи ее не любит. Да, напрямую он ей об этом не скажет, но вампирша чувствовала особое отношение к себе. Любовь для вампира ― слишком сильное чувство, но Ровенна чувствовала влюбленность. Она знала свой типаж ― она самовлюбленная, эгоистичная, взбалмошная и избалованная девчонка, которая привыкла получать то, что хочет. Такая девушка… вероятно, не была во вкусе второго Сакамаки, но Ровенна так отчаянно была влюблена.

Рейджи был ей нужен. Она ненавидела копаться в себе, стараться разобрать то, что чувствует, но вывод был прост ― она нуждалась в Рейджи. Возможно, многим больше, чем он в ней, но девушка надеялась на то, что скоро их отношения изменяться.

Назлы обеспокоенно глянула на нее и неуверенно протянула:

― Госпожа, с вами все хорошо? ― но в тишине столовой голос служанки прозвучал очень громко. Сакамаки посмотрели на Ровенну, и та заметила, как крайняя степень озабоченности проступила на лице Рейджи. Потом выражение лица сменилось на волнующееся.

― Что? ― не поняла девушка. Стоило Назлы сказать про горло, Ровенна тут же почувствовала жжение и неприятное желание расчесать горло. Она обхватила его руками. Ощущая небольшую выпуклость, Ровенна встала из-за стола.

― Простите, ― проронила она и стремительно вышла. Назлы быстрой тенью метнулась за ней. Сакамаки проводили их озабоченным взглядом. Аято подвинул тарелку Ровенны к себе и принюхался, потом пожал плечами:

― Вполне съедобное. Может, у нее аллергия на что-то?

― У вампиров не бывает аллергий, ― жестко прервал Рейджи. ― По крайней мере

―… если они чистокровные, ― с кривой усмешкой продолжил Райто. ― По правде, мы мало что о ней знаем.

― Не мели чушь, ― ответил Рейджи и вышел их комнаты. Аято проводил его ироничным взглядом.

― Он покинул ужин ради этой женщиной, ― сказал Аято. ― Это… удивительно.

― Ему плевать на нее, ― кинул грубо Субару. Он невольно потянулся к тонкой белой полоске. На белоснежной коже ее нельзя было заметить, но вампир чувствовал шрам на своей шеи.

Шу лениво приоткрыл один взгляд, скользя равнодушным взглядом по месту, где до этого сидела Ровенна. Откровенно говоря, ему было все равно на отношения ненавистного брата и внезапно появившейся сестры. Что они есть, что их нет ― главное, чтобы его не трогали. Убьет ее Рейджи или нет было делом неважным. Все остальные братья понимали, что по всем законам их жестокого и кровавого мира, Ровенна ― женщина Рейджи. То есть, какие бы чувства они не испытывали к самой девушке, брюнет был волен поступать с ней так, как ему хотелось.

Но и Ровенна не была обычной женщиной. Чистокровные вампирши, как правило, ужасны в своем самолюбии и капризны. Ровенна была капризной и самовлюбленной, но детские черты характера неизменно переплетались с той жестокостью, которую она неосознанно проявляла. Слово чуть оскорбительнее, взгляд чуть надменнее ― она была королевой всем своим существом.

***

Желудок выворачивался наружу. Ровенна прикрыла глаза, чтоб не видеть то, что из нее выходит. Кожа зудела, а пряди волос раздражали еще больше. Назлы собирает непослушные, лезущие девушке в лицо волосы, и, намотав на ладонь, поднимает их вверх. Ровенна пытается что-то сказать, но новый приступ рвоты не дает ей этого сделать. Служанка ободряюще ей улыбнулась, но девушка скривилась. Назлы ловко делает тугой пучок на голове Ровенны, собирая волосы.

― Вас отравили.

― Спасибо, это я уже поняла, ― говорит Ровенна. Назлы слегка ударяет ребром ладони по ребрам Сакамаки, и ту снова выворачивает.

― Я сообщу Повелителю и Господину, ― говорит Назлы. Ровенна сплевывает желчь, и хватает Назлы за свисающую прядь волос, дёргает на себя, заставляя служанку опустить голову к ней.

― Ни слова, ни Ему, ни Финнику, ясно? ― угрожающе шипит Ровенна. От нее не пахнет рвотой, зато запах крови ощущается стойко. Назлы кидает взгляд на кровавую гущу в унитазе.

― У вас внутреннее кровотечение, ― спокойно говорит девушка. ― Вам нужно противоядие, моя госпожа.

Ровенна выпускает Назлы из своей крепкой хватки, и служанка выпрямляется. Захлопывает крышку и смывает, надеясь, что кровавые сгустки не останутся. Она потирает шею и бросает взгляд в зеркало: шея покраснела и распухла, вены стали проступать более четко. Создавалось ощущение, что при любом неверном прикосновение кожа лопнет.

Ровенна прикрыла глаза. Назлы внезапно отошла в сторону, и сделала легкий поклон.

― Господин Рейджи, ― почтительно произнесла она. Ровенна открыла глаза и заметила сосредоточенный взгляд вампира в отражения.

― Ты свободна, ― произнёс он, обращаясь к служанке. Назлы глянула на Ровенну, и та взмахов руки отправила ее прочь.

Назлы выскользнула из комнаты. Возможно, именно Рейджи Сакамаки нравился Тени больше всего. Назлы была необычной представительницей демонической расы. Она была одной из немногих, кому не нужно было тело для существование ― Черные Тени могли сами принимать любой вид. Назлы не знала, было ли это случайность, или Ровенна так захотела поиграть с новой прислужницей, но сейчас девушка не жаловалась.

― Если тебя интересует, я не знаю, что это было, ― говорит Ровенна, проходя мимо Рейджи в комнату.

― Я могу определить это, если ты позволишь мне помочь тебе.

Ровенна удивленно смотрит на брюнета, потом отворачивается. Она снимает испачканную кровью блузку и берет другую из шкафа.

― Что мне надо сделать? ― спрашивает Ровенна.

Уже через час она сидит на кожаном диване в лаборатории Рейджи и пьет горячий чай с малиной, в котором был растворен какой-то порошок. Рейджи довольно быстро определил вид яда в ее крови и так же быстро нашел в своей комнате антидот.

― Ты действительно талант, ― тянет девушка, сбрасывая туфли и протягивая ноги на диване. Блаженно улыбается.

― У меня есть образцы почти всех ядов и антидот к ним, ― сообщает вампир, убираяпробирки в шкаф. ― Это довольно редкий яд с венгерским названием A Véráramlás Zavara.

― Нарушение кровотока? ― недоуменно перевела девушка. Ровенна нахмурилась и задумалась, отбивая пальцами какой-то ритм по чашке. ― Кто-то хотел меня убить?

― Я разберусь с этим, ― жестко обещает Рейджи. Он кидает взгляд на Ровенну. ― Пей быстрее.

Вампирша слушается и выпивает все в пару глотков. Потом встаёт и подходит к шкафу с плотным стеклом. Внимательно смотрит на маленькие стеклянные сосуды, чем-то напоминающее флаконы от духов. К каждому прикреплен маленький листочек с названием.

― Белладонна, ― читает она этикетки. ― Стрихнин, Рицин…. Батрахотоксин? Он же существует в твердом виде.

― Да, как зарин, цианид ― в газовой, а аматоксины ― в грибах, ― усмехается Рейджи. ― Я научился извлекать буквально каждый яд откуда угодно. Даже с кожи лягушек.

― Ого, ― выдает Ровенна. ― Это потрясающе.

Рейджи глянул на девушку, но прочитать этот взгляд вампирша не смогла.

― Спасибо, ― поблагодарила она.

Рейджи не ответил. Ровенна подошла к парню и с нажимом провела рукой по его плечу, потом обняла, прислонившись головой к плечу. Вампир замер, не отстраняясь, но и не делая попыткой обнять в ответ.

― Ты правда мне нравишься, ― говорит Ровенна. Она упирается подбородком в плечо Рейджи и смотрит на вампира. ― Я тебя люблю, ― Рейджи смотрит на Ровенну с раздражением в малиновых глазах. Но вампиршу это уже не трогает. Она широко улыбается в ответ на его взгляд. ― Я знаю, почему ты меня не любишь. Почему ты никого не любишь.

― Не говори ерунды, ― вздыхает Сакамаки. ― Если бы я тебя не любил, не помог бы.

Ровенна прикасается губами к выглаженной ткани пиджака.

― Действительно.

Вампир хватает девушку за руку и разворачивается сам. Ровенна смотрит удивленно. Рейджи отпустил ее руки; схватив вампира за ремень брюк, Ровенна протянула его к себе. Ее губы порхали по его, не целуя, а оставляя легкие прикосновения. Рейджи поцеловал ее. Грубо, властно, он до крови прикусил ее губу, тут же виновато зализав ранку. Ровенна сжала губы, не давая ему углубить поцелуй. Рейджи насильно раскрыл ее рот и принялся изучать его. Вампирша, смеясь, попыталась ударить его в грудь, но парень с силой сжал ее руки. Но в следующее мгновение он смягчился. Рейджи обвел губы девушки языком. Он перехватил руки сестры в одну, а другой зарылся в длинные волосы. Ровенна дернулась последний раз и обмякла в его руках.

***

― Назл-Назлы-Назл, ― угрожающие тянет молодой парень. Служанка вздрагивает от тона его голоса, но старается смотреть прямо на говорящего.

Юноша выглядел лет на двадцать, но был выше Назлы почти на голову. Бронзовые волосы не расчёсаны, а бирюзовые глаза сверкали в неярком свете свечей. Он был высоким и тощим, однако крепко сложенным, с сильными руками. Его взгляд был насмешливым и угрожающим одновременно, однако Назлы это не волновало. Она принадлежала госпоже, была неприкосновенной для всех остальных.

― Разве не тебе было наказано охранять Ровенну? ― с легкой улыбкой спросил он. ― А ты позволила той… Рядом с госпожой столько слуг, ты…

― Госпожа в состояние позаботиться о себе сама, ― оборвала Назлы, но тут же стушевалась. ― Если вы простите мне мои слова.

― Прощу, ― легко ответил юноша. ― Но не соглашусь. Мне плевать, согласна Ровенна на такие меры безопасности или нет ― она должна быть осторожнее. Стерва слишком самоуверенная.

Темные глаза Назлы тут же сверкают яростью, она готова кинуться на защиту чести своей Госпожи ― женщины, что подарила ей эту жизнь. Однако в глазах бронзоволосого мелькает насмешка и самая малая толика нежности.

― Спокойно, Назл. Ты знаешь, я ее люблю.

Назлы хмурится и отводит взгляд. С языка рвутся слова, что теперь он должен делить Ровенну с другим, но юноша и так это знает. Он задумчиво вертит в руках какую-то небольшую коробочку.

― Передай это Госпоже, ― говорит он, протягивая коробку девушке. Та берет ее. ― Как знак моей любви и того, что я одобряю ее отношения. И Он, тоже.

На красивом лице мелькает Тени удивления.

― Да?

― Да, ― смеется парень. Назл кивает. ― Ему нравится перспектива таким образом улучшить отношения между нами и Сакамаки. Кроме того, Ровенна ― единственная и любимая дочка.

Назлы понимающе кивает. Если Ровенна кого-то любила, то была преданна ему до конца. Рейджи ― тот вампир, который и был ее объектом преданности. Она могла быть рядом с ним вечно, забыв о сне и радостях жизни. Он был смыслом ее бытия. Но тем не менее, Ровенна Сакамаки навсегда осталась преданной одному и единственному Повелителю.

========== Берег моря ==========

Ветер трепал выбывшие из хвоста волосы, которые неслись за девушкой шлейфом. Ровенна неслась по лесу на всей скорости на которую была способна. Это чувство. Свобода. Ветки деревьев скользили по ее прекрасному лицу, словно ласковые пальцы. Лица людей давно бы уже было изуродовано глубокими порезами, но для вампирши это совершенно не проблема. Сам процесс бега доставлял безумное удовольствие. Ровенна потеряла счет времени и не знала, как далеко она от особняка.

Девушка остановилась только у самого обрыва. Чуткий вампирский нюх тут же уловил соленый запах. Морской. Ровенна подошла к самому обрыву и села, свесив одну ногу, а другую согнув в колене.

Аято выскользнул из леса легко, нисколько не запыхавшись. Заметив Ровенну, которая повернулась к нему с ухмылкой, но обреченно-наигранно выдохнул.

― Ты выиграла, ― сказал он с явным неудовольствием. ― Ты быстрее меня.

Девушка рассмеялась. Она залюбовался морем. Оно меняется на глазах каждый час. То оно светло-голубое, то ярко-синее, то темно-зеленое. Но вдруг налетает буря, и оно преображается. Штормовой ветер гонит крупные волны. По мутно-серому небу с резкими беспокойными криками мечутся чайки. Море хранит множество тайн.

Море было похоже на нее саму. Ровенна тоже хранила много тайн, была непостоянной и ее действия ― резкий штормовой ветер.

― Мне нравится бывать здесь, ― сказала Ровенна. Аято сел рядом с ней.

― Никогда не понимал любовь к природе, ― Аято скривился. ― Что красивого можно находить в лесах или море. Большой сад и большой бассейн.

Ровенна рассмеялась.

― Когда ты вечен и видишь все это веками…. Тогда да, многие вещи обесцениваются. Но люди видят это всего лишь семь-восемь десятков лет. А кто-то не видит этого на протяжении всей жизни.

Аято неопределённо передернул плечами. Ему-то что до мелких людишек и их жизней, да и Ровенну они мало беспокоят. Ровенна видела, как люди создавали самые великолепные вещи, в роде семи чудес света, и только такие моменты позволяли им существовать.

Ровенна была очеловечена больше, чем каждый из члена ее семьи. Люди ей нравились ― она считала их забавными. Их изобретение ― еще более забавными, от них был толк. И с годами она не уставала от постоянных закатов-рассветов, луны-солнца, моря-суши. Она видела, как меняется природа, и ей это нравилось.

― Устроим небольшой заплыв? ― предложила девушка, поднимаясь. Аято усмехнулся.

― Но ты же проиграешь.

Ровенна усмехнулась и покачала головой.

― Я старше и сильнее тебя. На счет три, ― Аято поднялся и посмотрел вниз. Ровенна встала рядом с ним.

― А если я сжульничаю? ― спросил вампир. Ровенна не обратила внимание.

― Раз, ― начала она. ― Два…

Девушка ударила юношу в спину, и тот изогнулся, зеленые глаза заволокло дымкой. Вампирша схватила Аято за красные волосы и потянула назад, обнажая шею. Ровенна быстро провела по жилке и в подготовленное кольцо с красным камнем ударила кровь. Оно заполнилось быстро, и вскоре Ровенна отпустила братца.

Была красивая симметрия в том, как Сакамаки соответствовали семи грехам. Сама Ровенна тоже входила в это число. У нее уже была зависть в лице Рейджи, гордыня Аято, гнев Субару и чревоугодия Канато. Осталось добыть лень Шу и похоть Райто, а алчность она возьмет свою. И наконец Он к ней вернется.

― Три, ― говорит Ровенна и толкает Аято в этот раз взаправду, а не просто ударяя по позвонкам, обездвиживая. Ее тетка была права ― мало владеть магией, надо знать, куда ее применить. Красноволосый летит вниз, спустя пару секунд вместо свиста ветра Ровенна слышит звук удара тела о воду.

Она окидывает вид перед собой и глубоко вдыхает, заполняя мертвые легкие свежим волосом. Возможно, когда-нибудь надо будет привести сюда Рейджи ― эстет, вероятно, оценит естественную красоту. Или… это могут быть дети?

Ровенна положила руку с множеством колец на плоский холодный живот и сжала в порыве злости. Вампирши могут иметь детей, более того, чистокровные не страдают бесплодием. Но акцент делался именно на чистоте крови. Мужчина ― не важно, вампир, человек, демон ― мог «заделать» ребенка, а вот сможет мать выносить его ― другой вопрос. Все знали, насколько редки союзы вампиров с рожденными демонами. Люди по ошибке относят вампиров и демонов под одну гребенку, но это было в корне неправильно. Вампиры происходили от одного рода, демоны ― от другого. У них были разные слабости и силы, разные ограничения и доступы. Одним словом, это были совершенно разные расы.

У вампира и демона вероятность рождения детей склонялась скорее к «нет», чем к «да». Женщины-демоны по своей натуре бесплодны, и могут детей иметь только по желанию супруга, если тот той же расы, что и они. И то, там есть много несостыковок и оговорок, зачатие ребенка превращается в настоящий кровавый ритуал.

Ровенна хотела детей. Это было странное желание, свойственное скорее человеческим девушкам, чем многовековой вампирши, но Ровенна ничего не могла с этим поделать. Возможно, это было минутное желание, порыв найти нового партнера по играм, новую игрушку. Ровенна знала, что не может серьезно относится к детям, но считала, что будет не самой плохой матерью.

Девушка встала и посмотрела вниз на воду. Аято не было видно. Вампирша усмехнулась и отошла от обрыва.

Чудеснейший пляж казался диким и совершенно безлюдным в этот поздний час. Море спокойно катило волны, и они осторожно ложились на песок. Минутное помешательство ― круто развернувшись, Ровенна понеслась в сторону обрыва. Она изогнулась, сделала кувырок и погрузилась в воду. Она была ледяной, куда холоднее, чем предполагала Венн, но озноб только увеличивал возбуждение.

Тогда девушку и подхватило течение. Ровенна была готова, ведь она не первый раз такое проделывала. Вампирши расслабилась. Волны швыряли ее туда-сюда так, будто решили разорвать девушку на части. Ровенна открыла глаза.

Океан повсюду одинакового цвета. Девушка мысленно рассмеялась. Зря люди думают, что гравитация всесильна; волны явно ей не подчиняются. Вниз Сакамаки не тянуло, только швыряло взад-вперед и по кругу. Вампирша почувствовала себя тряпичной куклой.

Приняв горизонтальное положение, Ровенна поплыла в быстрину, параллельно берегу. Ее лицо поднялось на поверхности воды. Уверенно, твердыми шагами, Ровенна вышла из воды на берег. На прекрасном лице играла удовлетворённая улыбка. Она почувствовала себя свободной. Возможно, всего лишь на несколько секунд, но это произошло. Именно ради таких мгновений, Ровенна жила, так она считала.

Аято нашелся тут же. Хмурый и недовольный, он посмотрел на сестру обвиняющее.

― Ты сжульничала.

Ровенна рассмеялась и подмигнула парню.

― Я не обещала играть честно.

Медленно, даже для человека, Ровенна пошла вдоль пляжа. Аято проводил ее задумчивым взглядом и последовал за девушкой. Волны накатывала на берег, шумя и лаская слух вампирши.

***

― Ты где была? ― спросил Рейджи, когда Ровенна появилась в комнате. Девушка передернула плечами.

― Прогулялась с Аято, ― сразу и честно призналась девушка. Рейджи не дрогнул, только в малиновых глазах мелькнула тень отчужденности. Ровенна была готова поклясться, что услышала, как скрипнули его зубы. ― Не злись.

― Вот еще, ― холодно процедил вампир. Ровенна окинула его быстрым взглядом: идеально выглаженный пиджак, черная рубашка и штаны. Как всегда, безупречный и невозмутимый, холодный Рейджи будил в ней множество далеко не холодных чувств.

― Мы просто прогулялись, ― сказала вампирша. ― Тебе не надо беспокоиться.

Сакамаки ей не ответил, молча развернувшись и вновь занимаясь тем, что делал до ее появления. Ровенна ушла в свою комнату, но через мгновение вернулась, уже переодетая.

― Что ты делаешь? ― спросила она, подходя ближе.

― Еще одно противоядие венгерского яда, ― отвечает вампир.

― Разве у тебя больше его нет?

― Нет, у меня был один образец, и его я израсходовал на тебя.

У Ровенны в голове что-то щелкает. Она смотрит на Рейджи без привычной улыбки, с явным недоверием в сиреневых глазах. Она внимательно посмотрела на длинные тонкие пробирки, в которых плескалась жидкость разных цветов. Девушка потянулась к одной из них, заполненной темно-зеленой жидкостью, но ее руку тут же перехватила мужская, стянутая белой перчаткой.

― Не трогай, ― говорит Рейджи, отводя ее руку. Ровенна удивленно смотрит на Сакамаки.

― Что это? ― интересуется девушка.

― Клетки, которые и есть составляющие венгерского яда, ― объясняет юноша. ― В жидком состоянии. На незащищенной коже действует как кислота.

Ровенна слабо улыбается. Вовсе не той широкой рекламной улыбки от которой болят скулы, а теплой и спокойной. Она заглянула в записи перед вампиром. Рейджи в них практически не заглядывал, действуя по памяти. Ровенне было интересно наблюдать за его работой, брат выглядел очень сосредоточенно, и тем не менее было видно, что процесс создания антидота доставляет ему настоящее удовольствие.

Внезапно в животе что-то кольнуло, и Ровенна приложила к нему руку. Списав все на минутную боль она не придала этому значение и отошла от Рейджи, думая, что мешает ему. Она остановилась напротив каких-то растений, рассматривая яркие цветы лютиков и бузину. Другому показалось бы забавным наличие у вампира Сакамаки таких растений, однако у Ровенны были весьма обширные знания в биологии: лютик содержит едкий сок, который может оставлять на коже ожоги, а бузина провоцирует головную боль, слабость, боли в животе, иногда судороги.

Ровенна выпрямилась, но тут же почувствовала резкую боль в животе. Она была настолько сильной, что Ровенна невольно охнула, согнувшись. Рейджи тут же обратил на нее внимание.

― Ровенна? ― спросил он. Девушка приоткрыла рот в болезненном стоне, но тут же его захлопнула. Живот болел очень сильно, и вампирша могла сравнить это только с тем случаем, когда ей нанесли двадцать ножевых в живот заговоренным клинком.

― Больно, ― простонала она. ― Очень больно.

Обеспокоенный, Рейджи приблизился и заставил Ровенну выпрямится. Девушка слегка изогнулась, пытаясь найти положение, в котором больно не будет. Дышала она лихорадочно, кожа покрылась мелкими бисеринками пота.

― Наверное, остаточное действие яда, ― предположил Рейджи, озабоченно оглядывая любовницу. Он подхватил девушку на руки, преследовав в другую комнату, соединённую с лабораторией-кабинетом. Опустив Ровенну на кровать, он оценивающе пробежался оп ней взглядом. Она порывалась скрутиться в позу эмбриона, сжимая живот руками.

― Живот болит? ― уточнил парень. Ровенна судорожно кивнула. Обычно вампиры не страдали несварением, проблемами с пищеводом или поджелудочной ― точнее, это не вызывалось причинами, как у людей. Но вот какие-то особые растворы в крови жертв, сильные яды, смертельные дозы дурманов могли вызвать сильные боли. Поэтому, версия с ядом была вполне обоснованно. Он мог сильно обжеч стенки желудка, а из-за питания только человеческой пищей у Ровенны мог не запуститься процесс восстановления.

― Потерпи немного, ― сказал юноша, поднимаясь. ― Я сделаю чай с мятой, имбирём и анисом. Это уменьшит боль, а потом я дам тебе еще одну порцию противоядия.

Губы у Ровенны побелели. Она кивнула.

― Все два антидота, ― она болезненно усмехнулась. ― И все на меня.

― Если они тебе не помогут, толком в этом не будет, Ро.

Рейджи уже собирался выходить, как его остановил удивленный и немного смущенный голос девушки.

― Как ты меня назвал?

Рейджи повернулся к кровати и повторил:

― Ро.

К лаборатории к неудовольствию Рейджи оказалась Назлы. Она черным пятном выделялась в общей обстановке. Переведя на Сакамаки безэмоциональный глаза, девушка присела в глубоком поклоне, показывая, что она понимает свое место и вовсе не стоит ей не доверять.

― Господин Сакамаки, ― произнесла она. ― Где Госпожа?

― Ей плохо, ― холодно обрубил Рейджи, не желая вести разговор со служанкой. С ним, с Ровенной и Шу она вела себя крайне уважительно, но вот при встречи с другими Сакамаки было видно все ее недовольство Аято, Райто, Канато и Субару. Особенно, пожалуй, Райто ― насколько знал Рейджи по жалобам Ровенны, шляпник уже пытался затащить симпатичную холодную служанку сестры в постель. Безуспешно, и это делало честь Назл в глазах Рейджи.

В черных глазах промелькнуло беспокойство. Пожалуй, Ровенна ― или, как ее назвал Рейджи, Ро ― была единственной, что вызывало у Назлы эмоции. В общей сложности, хорошие: Рейджи видел едва ли не раболепное поклонение своей сестре, однако Назлы не была лишена такта, сообразительности. Он даже мог назвать их с Ровенной подругами.

― Я могу ее увидеть? ― поинтересовалась Тень. Если бы вампир ответил отказом, Назлы бы покинула комнату, но Рейджи не хотел обижать любовницу. Поэтому он просто кивнул.

― Не долго, ― предупредил он. ― Я сам с ней разберусь.

Назлы кивнула. Волосы, собранные в косу из пяти прядей тянулась красивым узором вдоль позвоночника. В другое время, Рейджи нашел бы ее весьма красивой и утонченной девушкой. Назлы не переставала таковой быть, однако теперь его мыслями владела только одна женщина.

Назл тенью проскользнула в комнату. Она прикрыла дверь и подошла к кровати. Ровенна посмотрела на девушку, которая почти сливалась с темнотой, только ее глаза, отчего-то ярко-синие в темноте, светились в комнате.

― Это не яд, ― говорит Ровенна, сжимая блузку на животе. ― Не яд.

― Я знаю, Госпожа, ― шепчет Тень. Она склоняется над девушкой. ― Я возьму вашу кровь и отнесу Финну, если вы позволите.

― Позволю, ― шепчет Сакамаки в ответ. Назлы быстро и аккуратно делает надрез на руке Ро. ― Я хочу знать, что со мной.

― Вы знаете меня, Ровенна, ― говорит Назлы. ― Я никогда вас не подводила.

***

― Она не отравлена, ― говорит юноша, задумчиво крутя в руках пробирку. Это был не Рейджи, а тот бронзоволосый парень, с которым Назлы разговаривала не так давно.

― Тогда что с ней? ― спрашивает послушная Тень.

Слишком полные для мужчины губы расходятся в едкой насмешке. Он был красив, чертовски красив, и Назлы бы обязательно в него влюбилась, однако цель в жизни у нее была только одна ― та женщина, которую Рейджи Сакамаки ласково называл Ро. Нет, Назлы не была влюблена в Ровенну. Да, она бы отдала за Ровенну жизнь.

― Я хочу, чтобы та умерла, ― внезапно говорит юноша. Назлы щурит глаза, которые на свету были черными, а в темноте сияли синим. ― Пусть в этот раз поработает Ровенна.

― А Он…? ― тянет Назлы.

Бронзоволосый усмехается.

― Скоро Он поднимется с самых глубин Ада, ― юноша перевел взгляд на пламя в камине. В бирюзовых глазах появилась жестокость, которую не мог испытывать смертный. ― И потекут реки крови за то унижение, что они нанесли нашей семье.

========== Неожиданный фактор ==========

Назлы, послушно исполняя приказ Финника, ходила за Ровенной едва ли не по пятом. Сакамаки это, естественно не нравилось, но не было ни одной возможности избавиться от надоедливой служанки. Назлы была бескомпромиссна и оставляла Ровенну только тогда, когда девушка оказывалась рядом с Рейджи.

Ровенна и Назлы впервые встретились в 1085 году в городе Мадрид, который тогда был покорён королём Альфонсо VI. Ровенна была желанным гостем при дворе Альфонсо, хотя было ясно, что красавица больше интересует его как любовница. Ровенне на тот момент отношения были не нужны, поэтому она проводила время гуляя по городу. В один такой день она забрела в бедный район Мадрида, где и встретила тогда еще очень юную Назлы. В действительности девушка звали Анна-Мария Гертруд, но Ровенна посчитала это имя не слишком красивым.

В тот вечер было тихо и относительно спокойно для особняка, полного вампиров. Ровенне легче не становился, живот все еще ужасно болел, но девушка не заостряла на этом внимание. Отношения с Рейджи не прогрессировали ― они занимались сексом и утоляли жажду крови в друг друге, хотя было ясно, что кровь сородича для этого не подходит. Но помимо физической составляющих их отношений, Ровенна хотела верить в духовную. Она иногда устраивалась на диване и наблюдала за тем, как и юноша работает с ядами, каким-то отварами. Это завораживало, но все равно Ровенна часто засыпала, наблюдая за этими манипуляциями.

Если что и беспокоило Ро на данном этапе жизни ― отсутствие крови Райто и Шу. В шутку она предложила Назлы согласиться переспать с Райто, но после отмела эту идею ― Назлы она ценила как женщину и не хотела так ее унижать. Но сейчас она все больше рассматривала этот вариант. Ей нужна их кровь и не важно, кто пострадает в процессе этого.

Рейджи спросил у нее о прошлом, и Ровенна не сразу поняла, что именно он хочет от нее услышать.

― Это как нечеткая картинка, ― пояснил вампир, все еще стоя к ней спиной. Ровенна села на диване в позу лотоса, глядя на него. ― Но чем больше я об этом думаю, тем яснее она становится. Тебе когда-то в детстве кусали волки?

В памяти пронесся рядок дат.

―Да, как-то, ― наконец сказала Ровенна. ― Я еще была тогда маленькой, и волчица едва не откусила мне руки. Мать была в ярости, хотя, больше переживала по поводу испорченного платья, кажется.

Ровенна хмыкнула. Она поняла, о каком событии говорил Рейджи.

― И что было? ― спросил Рейджи, побуждая ее говорить. ― Как это произошло?

― Ну, мне было лет тринадцать, ―припомнила девушка. ― Я сбежала от нянек, которыми Беатрикс пыталась заменить себя, гуляла по лесу, а потом наткнулась на раненого щенка волка. Хотела ему помочь, но внезапно появилась его мать и накинулась на меня. Я рефлекторно закрылась руками, и она едва не отгрызла их, ― Ровенна уставилась в кожаный диван, на котором сидела. ― Я сломала ей ребра, а потом пришел ты и Шу.

Рейджи перевел взгляд на хмурую сестру. Она его. Её тело, душа, разум. Все в ней влекло его и принадлежало ему. Ровенна была прекрасна в своей темноте, в своем несовершенстве. Вампир подошел к ней и приподнял подбородок двумя пальцами. Ровенна посмотрела на него снизу-вверх и улыбнулась.

«Как прекрасна улыбка женщины, сумевшей пленить его сердце.» — единственное, что пронеслось в голове Сакамаки, прежде чем его лицо озарила еле заметная улыбка.

— Ты моя и только. Никто и никогда не посмеет отобрать тебя у меня, а ты не посмеешь сбежать.

Ровенна сжала руку Сакамаки и кивнула. Это не было обещанием остаться здесь, это не было ничем, просто жестом. Ровенна точно знала, что надолго здесь не задержится, но если та жизнь, о которой она грезила была рядом, она хотела видеть в ней Рейджи.

Вампир коротко поцеловал девушку в губы и вернулся к своей работе. Ровенна задумчиво посмотрела на него.

― Аккуратнее надо быть, ― холодно заметила Беатрикс, смотря на тринадцатилетнюю дочь. Ровенна подняла взгляд, смотря на женщину не менее холодно. Но ничего не ответила. Беатрикс подошла к девочке и сжала ее перебинтованную ладонь.

― Пусти меня! ― тут же взвизгнула девочка. Мгновение ― между Беатрикс и Ровенной оказались Шу и Рейджи. Шу глядел на мать, а Рейджи закрывал Ро.

― Не трогай ее, ― сказал Шу. ― Ей же больно.

― Она сама виновата, ― холодно отчитала Беатрикс. ― Ей было сказано, не ходить в лес, истинные леди не должны так себя вести, ― синие глаза перешли от старшего сына к дочери. ― Если ей не будет больно, то тогда она не запомнит этого урока.

― Мама, ― внезапно по слогам произнесла Ровенна, довольно четко. Глаза ее слезились, но далеко не от боли. Беатрикс глянула в них и замолчала. Что-то черное метнулось в сторону по стене, Шу и Рейджи синхронно посмотрели в ту сторону. В то мгновением, когда они отвернулись от матери и дочери, зрачки Ро сузились, а сиреневый цвет заменился темно-желтый, похожий на расплавленный янтарь: горячий и тягучий. Девочка усмехнулась.

― Не забывай, кто перед тобой, женщина, ― сказала Ровенна одними губами. Беатрикс ее поняла.

Лопнула лампочка в старом торшере, Шу и Рейджи выглядели озадаченными. Рейджи покровительственно положил руку сестре на плечи. Ее глаза вновь были сиреневыми. Беатрикс вздрогнула, но через секунду на ней снова была непроницаемая маска из-за льда. Она приблизилась к детям и буквально выдернула Ровенну из объятий Рейджи.

― Не смей к ней приближаться, ― сказала Беатрикс и вышла, таща за собой девушку. Рейджи выглядел растерянным.

Рейджи испытывал какое-то садистское извращенное удовольствие, когда понимал, что вышло ровно наоборот. Ему нравилось вспомнить то, как ластится к нему сама Ровенна, как изгибается в его объятьях и лихорадочно просит еще. Мать не была им указом при жизни, а толку слушать мертвых. Теперь ее воскресить можно было еще для того, чтобы показать, что женщина, которая не должна была быть его, принадлежит одному Рейджи.

― В особняке есть мороженое? ― внезапно спросила Ровенна, поднимаясь с дивана. Рейджи быстро взглянул на нее и снова отвел взгляд.

― Должно быть.

― Пойду посмотрю, ― девушка потянулась. ― Тебе принести?

Сакамаки хмыкнул.

― Посчитаю это за согласие, ― засмеялась девушка и вышла. Рейджи проводил ее стройную и ловкую фигуру задумчивым взглядом.

―Ты прекрасна, ― Ровенна, на высказывание Рейджи, смущенно улыбнулась. На девушке, которой исполнилось шестнадцать лет, было черное облегающее платье с пышным подолом, и туфли на высоком каблуке. Служанка собрала волосы в прекрасную прическу, нанесли макияж, и помогли надеть выбранные Беатрикс украшения. Ровенна действительно была прекрасна, а гордый вид и прекрасные манеры завершали образ истинной королевы.

Рейджи обхватил изящную руку сестры и прикоснулся к ней холодными губами. Ровенна наблюдала за ним с легкой усмешкой.

― Спасибо, ― сказала она в ответ на его комплимент. Вампир собирался сказать еще что-то, но внезапно подоспевшие Карл Хайнц и Беатрикс не дают ему это сделать. При виде матери юноша холодеет и отпускает руку сестры.

― Ты великолепна! ― сдержанно сказала Беатрикс, и Ровенна кивнула. Она больше не улыбалась. Глазами Ро нашла Рейджи, который отошел в сторону, но продолжал внимательно наблюдать за ней. Девушка не могла отрицать то, что в черном костюме он выглядел более, чем прекрасен. Холодный и красивый ― мечта любой девушки на этом празднике.

― - Воистину, ты выросла в прекрасное создание, Ровенна, ― сказал Карл Хайнц. К его комплименту Ровенна отнеслась еще холоднее, чем к словам Беатрикс. ― Первый танец по традиции достается отцу, ― сказал Король Вампиров, протягивая девушке руку внутренней стороной ладони вверх.

Ровенна по глазам матери поняла, что если она откажется будет хуже.

― С радостью, ― сказала Ро, при этом не меняя выражения лица. Карл сжал вложенную в его руку девичью ладонь и вывел девушку на середину зала. Все притихли и расступились перед хозяевами бала. Тихо шуршал подол платья при каждом движение Ровенны Сакамаки.

Заиграла музыка. Карл обхватил Ровенну за талию, она положила свою руку ему на плече, и они начали свой танец. Медленная и прекрасная музыка эхом отражалась от стен. Ровенна и Карл кружились по залу. В танце отца и дочери сочеталась невероятная грация, красота, гордость, со всех сторон слышались шепотки о том, как прекрасны отец и дочь.

― Если бы только мой отец был здесь, ― произнесла Ровенна. Лицо Карла на мгновение окаменело, но вскоре он вернул фальшивую улыбку.

― Молчи, отродье, ― сказал он. ― Радуйся, что я не убил тебя, как только понял, кто ты.

― Убить меня? ― переспросила Ровенна. ― Тысячи людей, ангелов, вампиров, демонов и богов пытались это сделать. А сейчас: где они, где я? Твой подлый обманный ход, урод вампиров, ничего не изменит. Он вернется и вознесется на престол, который заслуживает. И вознесет меня с собой.

― Скоро ты покинешь это место, ― сказал Карл, словно не слыша слов дочери. ― И тогда никто никогда тебя не найдет.

Ровенна дрожала от ярости и, в попытки успокоится, ее взгляд заскользил по залу и наткнулся на Аято. Тот улыбнулся ей и помахал рукой. Другая рука была перебинтована по локоть. Она сорвалась. Ровенна улыбнулась ему в ответ. С Карлом она больше не говорила, а искала взглядом Рейджи.

Рейджи она нашла. Он стоял рядом с Беатрикс, и Ровенна не знала, почему он терпел компанию ненавистной матери. Она знала, что вскоре Рейджи планирует избавиться от Беатрикс, и с нетерпением ждала этого дня.

Беатрикс смотрела на дочь с нескрываемой гордостью.

― Она прекрасна, ― сказала Беатрикс. ― Просто очаровательная, почти богиня. Рейджи посмотрел на мать, но та говорила словно в прострации.

― Ее надо отдать замуж, ― сказала женщина. Вампир ощутимо вздрогнул и только тогда решился спросить мать.

― Не рано ли?

Беатрикс одарила сына холодным взглядом.

― Ни отпрыски Корделии, ни отпрыск Кристы не заслуживают ее. Лучше поторопиться.

― А у вас есть кто-то на примете? ― поинтересовался брюнет, будто равнодушно. На самом деле хотелось подойти и заявить права на эту девушку.

― Что значит «на примете»? ― Беатрикс непонимающе посмотрела на сына. ― Все уже решено, Рейджи.

Беатрикс нашла глазами в толпе юношу. У него были бронзовые волосы и янтарные глаза. Он, заметив взгляд жены Сакамаки, отсалютовал ей бокалом. Рядом с ним был еще один ― почти прозрачный, невидимый никому мужчина. Беатрикс испуганно вздрогнула и отвела взгляд. Да, все было решено. Но далеко не ею.

Едва танец закончился, Рейджи отошел от матери, оказываясь рядом с сестрой. Обвив рукой ее талию, он вынудил Ровенну повернуться к себе. Увидев брата, ее враждебный взгляд заменился на более нежный.

― Ты подаришь мне танец? ― томно спросил вампир.

― С превеликой радостью, ― ответила девушка. Рейджи крепко сжал руку на ее талии, а Ровенна положила руку на его плечо.

Ровенна открывает холодильник и без раздумья вытаскивает наугад одну из упаковок мороженого. Несмотря на то, что Рейджи настаивал на строгом соблюдении рациона, в доме всегда были сладости ― за это надо было сказать искреннее спасибо Канато.

На плите стояла кастрюля с чем-то кипящим. Запаха от жидкости не исходило, и девушка решила, что это эксперимент кого-нибудь из братьев. Не Рейджи, конечно, а скажем Райто или Аято, которым это надо в шутовских рамках. Вампирша решила не заострять на этом внимание. Ро глянула на упаковку ― клюквенное мороженое. Должно быть отвратительно. Но Сакамаки открыла крышку и поддела ложкой небольшой кусочек. Оказалось, гораздо вкуснее, чем она рассчитывала.

― Ровенна.

Девушка обернулась. Обычно таким голосом говорила Назлы, когда обижалась ― едва слышный, словно шелест ветра. Но никого не было. Более того ― не малейшего намека на присутствие Назлы или других Теней. Ровенна знала, что где-где, а в особняке Сакамаки Теней неупокоенных душ должно быть полно. Но, видимо, они были не так сильны физически сильны, как Назлы, существование которой напрямик зависли от существование.

Ровенна снова отворачивается, рассматривая содержимое холодильники. Внезапно она чувствует, как что-то ― или кто-то? ― с силой вцепляется ей в волосы и ее бьют головой о столешницу. Ровенна не кричит, потому что эта боль ―пустяк, по сравнению с той, что она испытывала раньше. Но да, разбить нос о столешницу не очень приятно. Ровенна рычит, хватаясь за руку того, что ее схватил, но пальцы, дотронувшись до рукава одежды, внезапно проходит через нападавшего.

― Вот же черт, ― говорит Ровенна. Она пытается ударить нападавшего ногой, круто развернувшись, но никого не находит. Из разбитого носа сочится кровь, сиреневые глаза лихорадочно оглядывают кухню. Грубым движением она вытирает кровь с разбитого носа.

― Вы идиоты и трусы, ― говорит она в пустоту. ― Слабо драться в живую?

Ей не отвечают. Более того, что-то быстрое черное мелькает мимо нее, но даже она ― лучшая среди детей своего отца ― не может заметить этого. Ровенна пытается подключить другие ощущения ― звук, обоняние, ощущения, но тратит на это слишком много времени. Ровенна была прекрасным дуэлянтом, великолепно владела демонической магией и просто боевым мастерством. У нее присутствовали некоторые способности за грани вампирского владения. Ровенна была способна сражаться одновременно с несколькими противниками.

Но сражаться с Тенью было сложно. Противника сначала надо было обратить в физическую форму, и лишь потом уничтожать, но с этой Тенью было что-то не так. Он ― или она ― хотели навредить девушке, но боялись показаться в открытую. Такой стиль войны Ровенна презирала больше всего на свете.

Она успевает заметить черные волосы, но тут ее снова хватают за волосы и резким движением тащат к плите. Ровенна умудряется схватить Тень, проговаривая заклинания на то, чтобы придать ей тело. Она ломает руки нападающему, но тут ее буквально окунают в кипящую воду. Ровенна только подумала, что кипяток ей не может навредить в той мере, на какую рассчитывает это жалкое существо, как внезапно стало больно.

То есть, не просто больно. Ровенну как-то обливали кислотой, но тут было в несколько раз больнее. Кожа сначала начала гореть, а потом буквально растворяться, причиняя ужасную боль ― был затронут верхний слой эпителия лица. Образовались волдыри, но тут же лопнули, от чего вода окрасилась в отвратный красный цвет. Ровенна хотела закричать, однако понимала, что так сожжет себе еще и горло с языком, и может пострадать серьезнее.

Быстро случилось обширный ожог всего лица, с образованием некротических зон. Поражены мышцы и нервная структура. Тут Ро отпустили, и она тут же вынырнула из раствора. Но устоять на ногах не представлялось возможным ― она упала, по инерции отползая от плиты, хотя совсем не понимая куда. Девушка попыталась открыть глаза, но внезапно поняла одну вещь ― она не видит не потом, что закрыла глаза, а потому что, черт возьми, ослепла.

Слишком поздно она закрыла глаза. Раствор, в котором Ровенна узнала не только соотношение кислот, но и ангельскую кровь. Она обжигала не хуже кислоты. Ровенна дрожащими руками ощупала лицо, которое уже начало быстро заживляться и все-таки не смогла сдержать крика. Она закричала, оглушив саму себя, едва ли не плача.

Она не видела, черт возьми, она не видела. У каждого было слабое место. У Ровенны это были глаза.

На ее плечах меньше через минуту сомкнулись сильные руки.

― Эй, Ровенна! ― услышала она голос Аято со стороны и тут же повернулась в ту сторону. Парень явно растерялся, но не отшатнулся. ― Черт возьми!

― Что случилось? ― вмешался другой голос, принадлежавший Рейджи. Он подошел и, увидев любовницу, замолчал. ― Ро?

Девушка замолчала, лихорадочно дыша. Она протянула руку и схватила Рейджи ― или Аято ― за плечо, сжав пальцы.

― Я ничего не вижу, ― подвела она итог.

***

― То есть ты не смогла увидеть, кто тебя ослепил?

Ровенна не видела Рейджи, но прекрасно ощущала его физическое присутствие – он стоял напротив нее, и протяни она сейчас руку, могла коснуться идеальной черной рубашки. Однако вампирша только поджимает губы и крепче сжимает в руках чашку с чем-то горячим. В нос ударяет запах терпкого и ароматного напитка – крепкий черный чай.

― Ну, немного оплошала. С кем не бывает? ― просто отвечает Ровенна, пожимая плечами. Девушка из-за всех сил старается не реагировать на презрительный и высокомерный тон, понимая, что Рейджи есть за что на нее злится.

− Ты… ― Ровенне показалось, или в последний момент Рейджи задушил какое-то грязное ругательство? Вампирша вскидывает голову, словно сможет увидеть его, но чувствует лишь как колыхается повязка белоснежных бинтов на глазах. Поправка ― на том месте, где они были пару часов назад. До того, как их буквально выжгли кислотой.

− Да ладно, Рейджи, – Ро беззаботно улыбается. ― Меня раньше и на куски кромсали ― ничего, срослась, как видишь. А глаза… глаза пустяки.

− Тебе их выжгли, Ровенна, – шипит вампир, и девушка физически ощущает волны злости, исходящие от второго Сакамаки. ― Представь, сколько они будут восстанавливаться, сколько времени потребуется, чтобы ты вновь видела.

― Не драматизируй, – Ровенна бы закатила глаза, да только вовремя вспомнила, что их нет. – Ты сделала все, что надо. Максимум неделя. Ничего страшного. Я смогу ориентироваться в собственной комнате и в особняке ― я временно ослепла, но не оглохла, не потеряла память, так что прекрасно помню расположение вещей в доме, – и прежде, чем Рейджи успевает добавить что-то от себя, Ровенна говорит. – А еще я могу ориентироваться по запаху.

− Черт возьми, – ругается Рейджи, уже начиная немного успокаиваться. Ровенна так всегда – сначала заставит подорваться с места, бегать, переживать, а потом легко, словно играючи, опишет даже самую страшную ситуацию настолько банально, что уже ничему удивляться.

Ровенна крутит головой, пытаясь немного восстановить картину того, что ее окружало. Так, слева – шкаф с книгами, дальше шкаф с пробирками. Напротив нее дверь в другую комнату, где находится кровать – едва ощущаемый в помещение ветер шуршит простынями. Скрип двери так же слева, и Ровенна чувствует, как из открытой двери «тянется» запах выпечки. Дверь прямо перед ней, шагов восемь, значит вампир перевязывал ее либо на письменном столе, либо на операционном. Сакамаки провела пальцами по поверхности – дерево. Ровенна хмыкнула:

― Наверное, сейчас мне стоит извиниться за то, что я вношу хаос в твою размеренную жизнь?

― Сделаешь это позже, ― Рейджи то ли махнул рукой, то ли просто ветер из окна достиг девушку.

Она ловко спрыгивает со стола, но, переоценив ― или недооценив― высоту, она на каблуках неловко спотыкается и подается вперед по инерции. Вампир тут же ее перехватывает, и Ро хватается за его руки. Тихо хмыкает. Сверху – теперь Ровенна могла оценить, насколько Рейджи выше нее – раздается смешок.

― Что ты там говорила про ориентирование?

Ровенна морщится.

― Ой, иди ты, ― она слегка отталкивает вампира, и делает пару неуверенных шагов вперед. Опирается руками на стол и проводит по гладкой поверхности. ― Дай мне пару минут.

― Конечно, ― едко говорит вампир. Ровенна разворачивается и старается ухватить его за плечо, но по колебаниям воздуха понимает, что Рейджи ускользнул в последний момент. Раздался его тихий, надменный смех, и Ро подалась в ту сторону, но наткнулась на черный стеклянный столик и чуть не упала. Рейджи перехватил ее за талию. Девушка попыталась ударить его в плечо, но юноша перехватил ее руки в одну и развернул, прижав к себе спиной.

Рейджи мягко начал целовать ее щеку, прикусывая острыми зубами. Одна его рука держала ее руки, а вторая выводила непонятные Ро узоры на ее животе, под блузкой. Ровенна больше не пыталась вырваться. Резкое понимание, что она уже соскучилась по его объятиям, прикосновениям, и просто собственная ограниченность в движениях, заставляло повиноваться.

Она прикрыла невидящие глаза, но из-за полной темноты ощущения лишь накалялись. Она чувствовала его запах, запах лица, шеи… вдыхала этот сладкий аромат, пытаясь компенсировать невозможность увидеть. Они так близко, они рядом.

Рейджи начал поцелуями спускаться к шеи, ухмыляясь, когда Ровенна вздрагивала. Он остановился у плеча, вдыхая ее сладкий, знакомый запах. Рейджи впился в ее плоть мягко, не отказывая себе в сладком опьянении от ее крови. Тихие стоны вырвались из красных губ Ро, будто подговаривая вампира на дальнейшее погружения клыков. Он вытащил свои клыки, от чего полились рубиновые капли крови.

Его рука проскользнула с живота к его нижней части. Длинные пальцы расстегнули молнию на ее юбке, и Ро слегка дернула бедрами, заставляя предмет одежды упасть вниз.

― Я ничего не вижу…

― Этого не надо, ― немного грубее говорит он, а его руки заметно напряглись, а ровные белые зубы, которые он всегда показывает в безупречной ухмылке, начинают кусать кожу на нежной для него шеи вампирши. ― Чувствуй.

Ровенна всерьёз задумалась о том, что он с ней делает. Одно прикосновение к ней, заставляет вампиршустонать от удовольствия и сходить сума от желания. И от этого желания она просто не могла связать двух слов.

После следующего его действия, Ровенна резко вдохнула, запрокидывая голову на его плечо. Рейджи скользнул пальцами ниже, средним пальцем касаясь сокровенного места и слегка надавливая. Она почувствовала, как ее оторвали от пола, а в следующее мгновение она оказалась сидящей на твердой поверхности. Пальцы прошлась по деревянной поверхности.

― Стол… ― выдохнула она.

― Не важно, ― шепчет Рейджи, хриплым от желания голоса. ― Твоя кровь… Это, безусловно, лицо недостойной женщины. И да, я нахожу его соблазнительным. Ты довольна тем, что скомпрометировала меня? Не будь высокомерной.

Рейджи резко входит в нее двумя пальцами. От неожиданности, она вскрикивает, а Рейджи усмехается. Он продолжает двигать пальцами внутри Ро, от чего она в который раз закрывает глаза, а слова вновь теряются где-то внутри, хотя Венн прекрасно знает, что он хочет, чтобы она сказала. Его губы касается места, где челюсть соединяется с шеей, прямо под мочкой уха. Рейджи знает, что это слабое место его любовницы. Он довольно усмехается на ее хриплый стон.

― Отдайся мне. Твоему аромату в последнее время невозможно противостоять. Ещё пытаешься сдерживать свои желания? Нет, я не хочу, чтобы ты сопротивлялась мне. Не стесняйся подать свой голос. Позволь мне слышать те звуки, которые ты будешь издавать, когда я возьму тебя.

Резко вынув из нее пальцы, Рейджи подхватил Ровенну под бедра, приподнимая, со стола заставляя обвить ногами его талию. Мягкие, сладкие и такие родные губы касаются ее. И это не нежный или мягкий поцелуй. Это страсть. В нем скопилась вся страсть и похоть, существующая в людях, вампирах, демонах.

Он снимает с Ровенны блузку и кидает куда-то в сторону.

― Я хочу видеть, ― срывавшимся от возбуждения голосом, шепчет Ровенна. ― Хочу видеть тебя. Хочу, ― громче сказала она, распахивая белёсые глаза и смотря туда, где по ощущениям было его лицо.

― Это не самое важное сейчас, ― раздраженно шипит Рейджи, на несколько секунд отпуская ее и раздеваясь сам. Когда его штаны и рубашка были сняты и кинуты в конец комнаты, а несчастный лифчик висел на люстре, Рейджи резко входит в нее, медленно начиная двигаться. Ровенна изгибается и стонет.

Рейджи целует ее, чем вызывает в громкий стон удовольствия. Он ухмыляется и начинает двигаться быстрее, кусая чужой язык. Ро громко стонет, когда он кусает, а затем целует самое слабое место. Через мгновение раздался звук рвущейся под натиском клыков кожи, слегка напоминающий хруст, и до неприличия громкий стон, сорвавшийся при этом с губ девушки.

***

Ровенна немного неуверенно касается бинтов и медленно развязывает. Она прикасается к глазницам. Глаза были полностью, уничтожены, но за полтора дня восстановились сами глаза. Рейджи сказал, что в них появляются зрачки и оттенок глаз, но девушка до сих пор не могла различать день сейчас или ночь. Передвигалась она только с помощью Назлы или Рейджи. Последний больше не заговаривал о нападение, но Ровенна знала, что у Рейджи есть мнение на этот счет. Назлы же говорила об этом много, но она не могла найти виновного. Финник тоже. Поэтому Ровенне оставалось ждать, когда зрение к ней вернется и закончить с этим самой.

Этим вечером Рейджи вызвал к себе Карл. Ро не понравилась перспектива остаться без любовника, но Рейджи не стал перечить отцу.

Девушка наконец-то смогла разобраться в своем неудобном положение, и ориентировалась в особняке с необычайной ловкостью. И все равно, она ощущала молчаливое наблюдение за ней других братьев, если Рейджи и Назлы не было рядом.

Служанка уже была освобождена, Ровенна собиралась спать. Рейджи еще не вернулся, поэтому девушка сама собиралась менять повязки. Вампир смог создать какую-то жидкость, которая ускоряла возвращение глаз, теперь же Ровенна мазала глаза специальной смесью для восстановления зрения.

― Ровенна.

Девушка отложила повязку и посмотрела себе за спину. Опять этот голос. Вампирша усмехнулась.

― Пришла добить меня, сучка? Давай, вперед.

Но раздался лишь тихий смешок и скрип половиц. Тихо скрипнула дверь, и некто легко вышел из комнаты. Ровенна прислушалась ко всем ощущениям, как хищник на охоте: запах знакомый, но узнать его сразу было нельзя, цокот каблуков, значит женщина. Шорох одежды ― одета во что-то длинное.

Ровенна вышла их комнаты и, опираясь на стены, пошла за неизвестной. Она могла в любой момент позвать кого-то из братьев, но теперь ей овладело грубое любопытство ― кем была та, что осмелилась поднять на нее руку. Живот внезапно скрутило от боли, и девушка, которая шла, опираясь на стену, остановилась. Она вдохнула чуть больше воздуха, внезапно нахмурившись. Она могла ошибаться, но чуткий нос вампирши уловил знакомый аромат ― горящая полынь и ладан. От последнего зажгло в легких, а во рту появился противный привкус. Сакамаки подавила рвотный рефлекс. Согнувшись, она слабо застонала.

― Больно? ― раздается насмешливый голос. Ровенна резко разворачивается, но зажатая в кулак рука проходит сквозь нападающей, не причиняя вред.

― Ты всегда была трусихой, ― Ро высокомерно усмехается. ― Можешь сражаться, только когда я беззащитна. В прошлый раз, помнится, ты вырвала мне легкие.

Раздается раздраженное шипение. Ровенна отклоняется от удара. Движения выходят немного неловкими из-за болей в животе и слепоты, но все остальные чувства на высоте, так что девушка почти не ощущает неудобств.

― Когда я была беременна, живот болел от начала и до самых родов. Даже в виде эмбриона наши дети очень сильные.

― Заткнись, ― шипит Сакамаки. ― Я не беременна.

― Конечно, ― смеется тень. ― Этого быть не может. Я избавлю тебя от вынужденного материнства.

Внутри Ровенны что-то с хрустом надломилось. По ногам потекла теплая густая кровь. Сакамаки зарычала сквозь плотно сжатые зубы. Ее ломало изнутри― ребенок был силен и цеплялся за жизнь. его словно сжимала холодная сильная рука, не примерно желающая вырвать из материнского чрева.

― Pater/Отец/, ― взмолилась девушка, падая на пол и зажимая живот руками. Слепая, в крови, она чувствовала себя как никогда слабой, хотя внутри нее бурлила сила. Но она уходила теперь на спасение ребенка, о котором Ровенна и не подозревала. ― Pater, obsecro. Obsecro vos./Отец, прошу тебя, молю тебя/

Сильная мужская рука ложится ей на затылок, и то, что до этого сжимало плод внутри нее ― исчезает. Боль отступает, а мужская рука нежно поглаживает ее по голове.

― Тихо, тихо милая, ― шепчет мужчина. ― твои дети залог нашего будущего. Они под моей защитой. Как и ты.

***

Ровенна открывает глаза и морщится от яркого света, бьющего в лицо. Она слабо стонет и над ней тут же возникает темный силуэт.

― Ты очнулась, ― сказал Рейджи. В его голосе удивительным образом сочеталось одновременно беспокойство и недовольство. ― Аято нашел тебя около лестницы.

Ровенна жмурится и снова открывает глаза. Рейджи помогает девушке сесть, она рефлекторно сжала ткань на его плече.

― Я вижу? ― спрашивает она, озабоченно потирая лоб внутренней стороной ладони. ― Как ты это сделал?

― Я ничего не делал, ― говорит Рейджи, устало откидывая волосы со лба. ― Наш ребенок спас тебя.

«Так это правда?»

― Ребенок? ― переспрашивает Сакамаки, прикладывая к твердому плоскому животу руку. ― Я беременна.

― Да, ― Рейджи перехватывает ее руку и прикасается губами. Клыки царапают нежную кожу, Ро слабо улыбается от удовольствия.

Рейджи хотел, чтобы их мать это видела. Как женщина ― его женщина ― которую хотели отдать другому, носит его ребенка. В душе Рейджи был невероятно горд тем, что у них с Ровенной будет общее дитя. Да, немного быстрее, чем он ожидал, однако теперь ему было даже интересно. Вампир взял кое-какие анализы девушки, однако не смог до конца определить пол ребенка. Это немного раздосадовало, но все-таки терялось на почве такого приятного открытия.

Никто из них не был готов стать родителем. Ровенна не была готова привязать себя к семье подобным образом, а Рейджи не хотел растить своего наследника ― или наследницу ― в этом проклятом особняке. Но с этим можно было разобраться и позже.

Вампир сел около девушки и обнял ту за плечи, сказав шепотом:

— Надеюсь, что ты готова к тому, чтобы стать матерью моего ребенка.

Ровенна кивнула и прикрыла глаза.

«Твои дети залог нашего будущего»

Интересно, ей надо готовиться к тысячи и одному поздравлению?

***

― Тебе всего-то надо было уничтожить этого выродка, ― шипит Карл Хайнц, стараясь не сорваться. Кровь демона ядовита для вампира, однако это ― лучший способ причинить им боль. Демон ― чистокровный демон ― никогда не получит удовольствие от укуса вампира, ему будет очень больно. Но и вампиру от попадания в организм этого яда, который они называют кровью, будет не лучше. Поэтому женщина перед ним относительно спокойна.

― Я пыталась, ― говорит она. ― Я хотела вырвать убить ребенка, но Они мне не дали.

Волосы у нее были короткие, черные, аккуратно обрамляющие бледное лицо. Губы ― ярко-алые, сильно подведены глаза. Из одежды на ней было черное мини-платье с прозрачной тканью от груди до низа живота и высокие сапоги на платформе. У нее были красивые формы, она была чертовски сексуальна, однако в глазах Короля Вампиров не было и капли намека на желания. Зато женщина прикусывала губу, стараясь скрыть возбуждение.

Карл Хайнц тяжело, раздраженно вздохнул. Он встал из-за стола за которым до этого сидел и подошел к большому окну.

― Ровенна не мертва, ― подвел он итог. ― Более того, ее выродок все еще жив. Для демона, она забеременела от вампира очень быстро, м?

Женщина озабоченно нахмурилась. Ее руки были скрыты длинными черными кожаными перчатками ― ожоги от того раствора, что выжгли Ровенне глаза, едва не стоили ей пальцев. Однако Того Сакамаки это, кажется, совсем не волновало.

― Я не знаю, ― ответила она рассеяна. ― Возможно, из-за того, что у нее и Рейджи одна мать. Гены сошлись.

― Ее дети усилят Его власть, ― сказал Карл, словно и не слыша слов женщины, однако его лицо исказилось приступом ярости. ― Столько лет безраздельной власти… Эти дети не должны появится.

― Но Он защищает их, ― сказала женщина, невольно шевеля бедрами. ― Бесполезно. Не мы, никто либо еще не навредит этой женщине. Теперь ее защищают и дети.

Карл нахмурился, отчаянно пытаясь найти выход из ситуации. Ровенна, хоть и случайно, но создала ему неплохое препятствие. И Король Вампиров не знал, как именно его преодолеть.

― Мы ― нет, ― внезапно сказал он. ― Но мерзкая тварь сама может от них избавиться. Случайно.

― Выкидыш? ― женщина поморщилась. ― Только ради твоего сына, она никогда этого не сделает.

Карл рассмеялся. От этого смеха женщину бросило в дрожь. Наконец, он развернулся к ней лицом.

― Женщины теряют детей от сильных чувств. У Ровенны вызывать эмоции, сильные эмоции, будет просто, если знать, куда давить, ― он подошел к собеседнице и обхватил ее лицо руками. Женщина приоткрыла рот, часто задышав, и ее зрачки расширились. ― На колени, ― мягко приказал Карл, и демон с радостью исполнила приказ.

Комментарий к Неожиданный фактор

я была бы не против отзывов;)

========== Гости в особняке Сакамаки ==========

― Ровенна, мы не назовем нашего ребенка в честь нашей матери.

Ро усмехается, плотнее запахивая длинную вязанную кофту на животе.

― Рейджи, я предлагаю назвать ребенка Беллатрикс, а не Беатрис.

― Созвучно, ― Рейджи морщится. ― Нет.

Брат и сестра прогуливались по лесу, не так далеко от особняка. Была тихая звездная ночь, немного прохладно, поэтому девушка была рада тому, что парень заставил ее одеть кофту. Рейджи занимался другим делом, однако теперь у Ровенны был способ манипулировать вампиром.

― Знаешь, давай ты даешь имя мальчику, а я ― девочке.

Вампир насмешливо фыркнул.

― Учитывая, что ты уверена в том, что это будет девочка, спор немного неверный.

Ровенна громко рассмеялась. Она не очень радовалась новости по началу, да и сейчас не испытывала особого материнского счастья, но мысль о дочери понемногу согревали ее. Возможно, из-за того, что Рейджи оказался рад столь неожиданному повороту событий. Кажется, ему нравилась мысль о том, что первый наследник ― вернее, наследница ― семьи Сакамаки будет его рода. Девушка рассуждала о том, что иметь ребенка ― классно, но рассматривал его скорее, как долгосрочную забавную игрушку, какой-то новый опыт. И сама понимала, что такое отношение к собственному чаду не будет хорошим.

― Учитывая, что девять месяца ребенка буду носить я…

― Учитывая, что без меня этого ребенка не было бы, ― перебил Рейджи, усмехнувшись. ― Закрыли тему.

Ровенна закусила нижнюю губу и отвернулась от юноши, демонстрируя явную обиду. Но тут появился еще один интересный вопрос, и Ровенна вновь повернулась к вампиру. Тот был не слишком рад тому, что его вытащили на прогулку, но кажется испытывал какое-то удовольствие от этого.

― А если у меня внезапно появятся странные желания? ― спросила она, привлекая внимания вампира к себе. ― К примеру, захочу тертый авокадо с грецким орехом? Сделаешь это для меня?

Рейджи слабо усмехнулся.

― Да, Ро, сделаю.

Ровенна рассмеялась. Девушка провела ладонью по щеке Рейджи и поцеловала его, ощущая прохладные ладони на своих бедрах, притягивающие к себе.

― Я хочу, чтобы ты укусил меня, ― сказала она. Рейджи поцеловал ее в шею, скользя языком вверх-вниз. ― Пожалуйста…

Обмен кровью. Так могут поступать лишь возлюбленные, желая полноценной близости. Жажду крови можно сравнить с похотью, сладострастием. Ощущать в себе чужие клыки ― это желание, сродное с зависимостью, и Рейджи понимает, что Ровенна просто хочет почувствовать в себе чужие клыки.

Вампир прижимает ее к ближайшему дереву и крепко обнимает одной рукой за талию, а другой упирается в шершавый ствол. Ровенна поворачивает голову, начинает дышать чуть тяжелее. Рейджи вгонял свои клыки все глубже и глубже. Кровь любимой будоражила, возбуждала его. Он полностью ушел в ощущение, сильнее вдавливая ее спиной в дерево так, будто пытался побить ее таким образом. В принципе, получалось. Ровенна приоткрыла рот, порывисто выдыхая и сильнее цепляясь за вампира.

― Твоя кровь, ― прошептал Рейджи, на секунду отстранившись. ― Она изменилась.

― Ребенок, ― догадалась девушка. Рейджи выпрямился, придерживая девушку за плечи. Зрачки в сиреневых глазах расширились, глаза немного слезились. Чем больше её пьют, тем большее удовольствие она начинает испытывать. Во время процесса Ро начинает чувствовать в теле лёгкость, невесомость, ей становится слишком хорошо. И чем дальше, тем сильнее она погрязает в этой «похоти».

Рейджи не дал ей даже опомниться, как тут же завладел ее ртом, требовательно и неожиданно страстно. Он сминал ее губы, проникая языком в горячий рот. Рука его все также блуждала по спине девушки, не давая ни на секунду расслабиться. Она чувствовала себя сидящей на раскаленном железе.

Опьяненная страстью, девушка не сразу почувствовала, как клыки впились в нее, болезненно разрезая кожу. Рейджи жадно приник к телу, не желая растерять ни капли дорогой крови. Он почти забылся в Ровенне, но вовремя себя отдернул, чувствуя, как слабеет в его руках девушка. Она была беременна, а значит ей требовалась кровь тоже. Рейджи хотел предложить ей попробовать его кровь, однако решил отложить это на потом. Сделав над собой усилие, он оторвался от ее шеи, слизав последние капли крови.

Властные руки грубо обвивают талию, притягивая девушку ближе.

― Аахх, какая сцена~.

Рейджи отстраняется от нее, но руки не убирает. Ровенна все еще под действием укуса, соображать хорошо не может.

― Райто, ― хмуро и холодно констатирует Рейджи. Рефлекторно выпрямляется и встает так, чтобы загородить сестру от взгляда сына Корделии. Ровенна растерянно потерла шею, и застегнула кофту, перекинув волосы так, чтобы они скрывали укус.

― Не хотел вам мешать, ― протянул Райто, усмехаясь. На тонких губах змеилась знакомая легкая улыбка.

― Не просто же так? ― устало выдохнула Ровенна. ― Что-то случилось?

― Тот человек связывался с нами, ― внезапно сказал Райто, заставляя брата и сестру несколько напрячься. Ровенна нахмурилась, скрестив руки на животе, словно защищая ребенка. ― Он сказал, что приедет. Хочет познакомить нас с очередной своей пассией. Женой.

Последнее слово Райто протянул словно с особым смыслом, и его лицо слегка скривилось. Ровенна не знала, о чем он думал: надеялся на то, что появление новой мачехи не изменит их жизнь, или же о том, как здорово будет поразвлечься с ней. Райто в принципе мог трахнуть супругу своего отца, чтобы досадить тому.

― Он женился? ― переспросил Рейджи, и Ровенна уловила в его голосе явное удивление. ― Странно, что это не прогремело на весь мир.

Райто согласно кивнул. У Ро все еще немного кружилась голова, поэтому она не стала ничего говорить. Она оперлась на спину Рейджи, жмурясь от слабости. Парень слегка развернулся и поддержал ее за талию, чтобы не упала.

― Так, когда у нас ужин? Семейный, ― спросил Сакамаки. Райто смотрел на них с Ровенной с каким-то интересом, поэтому Рейджи привлек девушку немного ближе к себе. Это должно охладить интерес Райто относительно его беременной девушки.

― Завтра, как он сказал, ― Райто равнодушно пожал плечами. Рейджи кивнул.

― У него новая жена, ― внезапно сказала Ровенна, усмехаясь. ― Как прекрасно.

И она тихо рассмеялась, уткнувшись лицом Рейджи в плечо. Райто, поймав иронию в ее голосе, усмехнулся. У Карл Хайнца новая жена. Еще одна бедняжка, которой не суждено больше познать счастье.

― У тебя что-то еще? ― спросил Рейджи. Райто нахмурился, словно что-то прикидывая, а потом кивнул.

― Да, он сказал, что с ними будут гости. Аббадон и Бальтазар, вроде так.

Ровенна прекратила смеется, удивленно посмотрев на брата. Знакомые имена резанули по ушам, и девушка снова быстро глянула на свой живот. Она чувствовал ребёнка, причем очень хорошо ― сильный и очень могущественный. Если Карл приехал, чтобы убить ее, то у него явно будут проблемы.

Райто исчез, оставляя брата и сестру одних. Рейджи озабоченно оглядел девушку.

― Тебе плохо?

― Нет, мимолетная слабость, ― ответила Ровенна. ― Пойдем домой. Я хочу есть.

***

― Hospites/Гости, ― аккуратно повторила Ровенна, нервно заламывая пальцы. ― Вы уверены, что это стоит того? /Es vos certus suus ‘ dignitas is?

Рейджи не было, он занялся предстоящим приемом. Ровенна наблюдала за ним от скуки, но в большей степени лишь мешала, поскольку беременность сделала жажду крови практически невыносимой. Определённым образом это сказывалось не только на ней, но и Рейджи. Поэтому девушка предпочла уединиться с комнате, которая принадлежала ей до того, как она начала ночевать у брата.

В комнате ее ждал мужчина. Он был не молод, выше Ровенна практически на голову, красивый и привлекательный. У него были короткие каштановые волосы, местами седина. Мужчина словно создавал образ этого уважаемого члена общества, перед которым надо преклоняться. Он был прекрасным, величественным и таким… неземным. Мужчина создавал образ настоящего короля. Тени играли на его лице, от чего казалось, будто его глаза имеют необычный желтый оттенок. И если бы это и было так, Ровенну это не удивило.

― Почему латынь? ― спросил он, рассматривая обстановку.

― Мне казалось, ты любишь этот язык, ― немного растерянно произнесла девушка. Мужчина по теплому улыбнулся.

― С одинаковым успехом я люблю немецкий, шотландский, сербский, итальянский… Говори, как тебе удобно, я знаю все языки мира. Многие из них я придумал сам.

Ровенна кивнула. Мужчина посмотрел на девушку с нежностью, что так не вязалась с холодом в его глазах. Голос был мелодичным, но по особенному грубым, хрипловатым, что придавало ему очарование. Мужчина посмотрел на живот девушки и, протянув руку, сделал шаг вперед.

― Можно? ― спросил он. Ровенна тут же расцепила руки, и кивнула. Теплая широкая ладонь легла на плоский живот девушки, и через пару секунд тишину комнаты разорвало громкое, уверенное сердцебиение. ― Сильное сердце. И девочка будет сильной.

― Девочка? ― повторила Ровенна. Мужчина улыбнулся.

― Красивая девочка. Похожа на своего отца, ― гость убрал руку и сцепил их за спиной. ― Уговори своего любовника назвать ее в честь Беатрис.

― Это не в честь матери, ― нахмурилась Ровенна. Она действительно не думала о Беатрис, когда выбирала имя своему ребенку. Но шатен продолжал, будто не слыша ее.

― Беллатрикс, ― проговорил он, будто пробуя имя на вкус. ― Прекрасное имя. Третья по яркости звезда в созвездии Ориона, одна из самых ярких звёзд ночного небосвода. Воительница.

Ровенна согласно кивнула, улыбаясь.

― Теперь ты должна хорошо питаться, ― сказал мужчина. ― Вам пришлют жертвенную невесту.

― Жертвенную невесту? ― девушка слегка нахмурилась. Она знала, что церковь поставляет Сакамаки девушек, чью кровь можно пить для пропитания. ― Разве сейчас…

― Ровенна, милая, это будет наша девочка.

Сакамаки мгновенно нахмурилась, сжав полные губы. Тень пробежала по красивому лицу, но девушка попыталась придать себе обычный вид.

― Я думала… что из-за…

― Что? ― с усмешкой спросил мужчина, но эта была вовсе не насмешка, скорее, так улыбается родитель несмышлёному ребенку. ― Ты же не думала, что твое особое положение изменит наши планы.

― Конечно, нет, ― сказала Ровенна, слабо улыбаясь. Мужчина довольно кивнул.

― Разлука проверяет отношения на прочность: либо укрепляет их, либо разрушает, ― гость глубоко вздохнул. ― Но твой ребенок родится рядом со мной, и тут спорить бесполезно.

Ровенна стиснула зубы и снова покорно кивнула. Она не рассчитывала на абсолютный счастливый конец для себя и Рейджи, но думала, что после ее работы она сможет жить хоть как-нибудь, но здесь. Хотя, далеко не факт, что Сакамаки не придушит ее, когда узнает правду. Внезапно мужчина посмотрел в сторону двери и растворился в воздухе. Ро посмотрела в то место, где стоял ее гость пару минут назад, а потом передернула плечами и села в кресло, беря первую попавшуюся книгу и делая вид, что ничего не произошло. Руки ее мелким подрагивали.

В комнату зашел Рейджи. В руках у него были коробки: одна среднего размера, и другая побольше. Ровенна с интересом подняла голову.

― Что это?

― Твое платье, ― спокойно сказал вампир и, увидев, как скривилось личико любовницы, добавил. ― Не возражай. На подобные встречи девушка не может быть в брюках. Кроме того, свою новую пассию отец разоденет в пух и прах.

― Хочешь показать, что твоя пассия лучше?

― Нет, ― Рейджи приблизился и обхватил подбородок Ровенны. ― Но ты член семьи Сакамаки, и выглядеть должна соответствующе. И мне не терпится увидеть тебя в чем-то, кроме джинс.

Ровенна усмехнулась. Рейджи выпрямился, и кинул взгляд на бесшумно появившуюся Назлы.

― Твоя любимица тебе поможет.

― Конечно, ― сказал Ровенна. Рейджи вышел. Ровенне казалось, он был весь на взводе из-за вечернего приезда отца. Вампирша бы сказала, что все братья были взбудоражены таким известиями, но у каждого были свои мотивы: Шу, конечно, плевал на Карла и его новую жену, Субару стал более агрессивным, Райто и Аято преследовали свои извращённые цели, потому что знали, что их отец не выберет уродину, Рейджи старался показать, что им хорошо живется и без вмешательства Карла, а Канато… что же, Ровенна не знала, как именно он относится к данному известию.

Назлы извлекла из одной коробки туфли и поставила их на коврик рядом с кроватью. В другой коробки, ожидаемо, было платье. Назлы помогла девушке одеть его: платье из синего бархата плотно облегало ее бедра, расширяясь книзу и прикрывая черные лаковые туфли. Волосы Назлы завила на крупные локоны. Верх сделала с невысоким зачесом назад.

― Подчеркивают твою красоту и юность, ― сказала Тень. Иногда Назлы переходила от высокопарного обращения на «вы» и «госпожа», к простому «ты» и имени.

― Красоту ― да, ― усмехнулась Ровенна, когда Назлы подводила ей темными тенями глазами. ― А юность… напомни, сколько мне лет.

Назлы рассмеялась.

― Женщина чертовски хороша – когда любит! И дьявольски красива – когда любима!

Ровенна улыбнулась.

― Приедет госпожа Аббадон с супругом? ― внезапно неуверенно спросила Назлы. Ровенна кивнула.

― Она предпочитает Бейхан, ― заметила Ро. ― Удивительно, что она назвалась первым именем. И почему Карл позволил ей приехать?

― Может, акт перемирия? ― спросила Назлы, внимательно рассматривая свою Госпожу, словно стараясь найти малейшие изъяны в ее образе. Ровенна недоверчиво хмыкнула.

― Карл? На перемирие? Он в жизни не уступал трон никому даже на время, а сейчас просто так пойдет на перемирие с правящей в Аду семьей? ― Ровенна встала и, позволив, Назлы выпрямить складки на платья, спустилась вниз.

В понимание братьев Сакамаки, демонами были существа, лишенные одного физического тела. В прочем, все демоны, находящиеся под властью Карл Хайнца такими и были ― низшими, бесформенными существами, которые могли принимать любой вид в угоду своим хозяевам. Дворецкий, прислуживающийся в особняке Сакамаки, был таким же, и в детстве Сакамаки любили играться с его внешностью. Именно из-за того отношения к демонам, они не понимали, почему отец решил привести и почетно представить подобных существ.

Когда Аббадон и ее супруг Бальтазар появляются в особняке, мнение немного меняется. Аббадон ― высокая стройная женщина с каштановыми волосами, уложенными на затылке. Изумрудное платье в викторианском стиле легко облегает плавные линии женской фигуры. Корсет отсутствовал, и пребывай Аббадон сейчас действительно в викторианской эпохе, ее бы признали неэстетичной. Хотя, женщина вовсе не нуждалась в том, чтобы корсет исполнял свои функции ― уменьшал фигуру на несколько дюймов и придавал округлость груди. Сама по себе она была весьма красивой. Глаза ее были нефритового оттенка, и сверкали, стоило лучам лампы отразиться в них.

Ее супруг был под стать ей. Немного выше самой Аббадон, красивый мужчина в черном костюме. Волосы у него были темные и густые, а лицо выглядело немного бледным на фоне выразительных зеленых глаз. Точнее, один глаз был зеленым, другой ― целиком белесым, вероятно, он пострадал в результате несчастного случая. Вместе с супругой они создавали идеальный контраст, но радостная, или, вернее, сказать дружелюбная, улыбка Аббадон делала выражение лица Бальтазара слишком угрюмым.

После того, как Карл представил почетных гостей, очередь дошла и до его новой пассии. Ровенна скривила лицо, но тут же придала себе равнодушный вид. Новой супругой Короля Вампира оказалась Аграт, известная в «своем» мире как одна из извращённых демонов. Она была высокой, черноволосой с черными глазами…большой грудью, пухлыми губами, длинными ногами и в очень развратном платье. Ровенна закатила глаза, когда та сладко улыбнулась каждому из братьев.

― Ровенна, ― внезапно сказала Аббадон, обращая на себя внимание девушки. Та вежливо улыбнулась, и красивое личико сделалось еще прекраснее. ― Ты действительно прекрасна. Возможно, самая прекрасная женщина во всем мире.

Рейджи нахмурился, явно не понимая такого явного интереса к его девушке, однако Ровенна слегка склонила голову, и ответила:

― Ваша красота ничуть не меньше, а возможно, даже больше моей, Аббадон.

Аббадон промолчала.

Ужинали относительно молча. Аграт старалась не вступать с кем-то разговор, а вот Карл вел какое-то подобие переговоров с Аббадон и Бальтазаром, но демон все время уводила разговор в другое русло. Беседы с Рейджи об искусстве, или с Аято о методе пыток представлялись ей куда более веселыми.

― Я давно хотела посмотреть на твоих детей, Карл, ― сказала Аббадон, улыбаясь и обводя каждого из Сакамаки взглядом. Шу выглядел скучающим, и ему явно было все равно на то, что обсуждает отец с демонами. Он хотел, чтобы все это поскорее кончилось. Субару явно было неуютно в костюме, Канато и Райто слушали разговоры, а Ро откровенно скучала. Периодически она смотрела на гостей, но в целом казалась незаинтересованной.

― Было бы неплохо, организуй мы политический брак, с кем-то из них, ― продолжала Аббадон, и Ровенна встрепенулась.

― У вас есть дети? ― спросил Канато. Аббадон холодно усмехнулась.

― У меня есть, но для сильного союза нужны сильные фигуры, ― демон сделала паузу, отправляя к себе в рот кусок мяса и пережевывая его. Потом она продолжала. ― Дети моего брата, нашего Повелителя, подошли бы для этой роли. Мои племянники ― два сына и дочь.

― Вашего Повелителя? ― скучающим тоном спросил Шу. ― Барай?

Аббадон тихо рассмеялась, Бальтазар хмыкнул.

― Нет, он был всего лишь Лордом, но какое-то время занимал пост Короля, ― объяснила Аббадон с милой улыбкой. ― Вроде бы, твоя первая жена была его дочерью? ― вопрос был адресован уже Карлу, и тот кивнул.

Корделия была дочерью Барая и его первой жены. Ее отец был известен как Лорд демонов, и именно поэтому Карл взял ее в жены ― такой союз считался удачным. После смерти Корделии союз быстро рассыпался.

― Но Король ― не Повелитель? ― спросил Рейджи. Иерархия демона отличалась от их собственной, где вся власть сосредоточилась в руках отца Сакамаки. ― Это разные титулы.

― Конечно, ― подтвердила Аббадон. ― Повелитель ― один, он наш единственный правитель. Как… Бог, ― Ровенна прыснула, и Аббадон быстро глянула на нее. ― А Король ― следующий титул, это сын моего брата-Повелителя, Королева, соответственно, дочь. Как его сестра, я являюсь Княгиней, а его братья ― Князьями. Наши дети имеют титулы княгинь и княжичей.

― Сложная иерархия, ― хмуро заметила Ровенна. ― А внуки Повелителя, к примеру? Тоже княжиче и княгини?

― Думаю, да, только Князи и Княгини, ― чуть помедлив ответила Аббадон.

― Разговор, бесспорно, очень интересен, ― внезапно вмешался Карл, поднимаясь. ― Но нам с Бальтазаром надо кое-что еще обсудить.

Бальтазар медлил.

― Да, разумеется, ― и они удалились. Аббадон проводила их странным, нечитаемым взглядом, а потом с той же улыбкой повернулась обратно к Сакамаки. Аграт сидела тише воды и ниже травы, стараясь не привлекать к себе внимание, но удалившийся отец дал сигнал к действиям Аято и Райто. Те немного оживились, кидая на мачеху заинтересованные взгляды.

Пару минут ели молча. Блюда сменялись, Аббадон продолжала вести разговоры, будто самой с собой ― ей лишь изредка требовался кивок или соглашение. Ровенна почти ее не слушала ― есть хотелось больше. Она знала, что у беременных аппетит больше обыкновенного, но не думала, что у вампирш тоже есть подобная проблема.

― Одна моя знакомая вампирша говорила, что при беременности можно употреблять сырые органы, ― внезапно сказала Аббадон. Ровенна поперхнулась.

― Простите?

― Сырые органы, ― повторила демон, улыбаясь. ― Сердце, желудочки, неплохо также употреблять мозги. Попробуй как-нибудь.

Ровенна сглотнула. От одной картины ей становилось плохо, но она нашла в себе силы улыбнуться и вежливо кивнуть. Рейджи, сидящий рядом, незаметно опустил руку и ласково погладил девушку по ладони. Ровенна усмехнулась парню и легонько сжала его пальцы в ответ.

― Так дети вашего Повелителя, ― внезапно сказал Райто. Аббадон улыбнулась ему и согласно кивнула.

― Верно, два сына и дочь, ― взгляд нефритовых глаз скользнул к Ровенне, и улыбка женщины стала мягче. ― Любимая дочь. Она прекрасна, умна и образована. Для нашего Повелителя она ― весь мир. Сколько у него было женщин, но ни одна не родила ему дочь, поэтому Королева остается его любимицей, ― кажется, Аббадон действительно вдохновилась, рассказывая о своей племяннице. ― Она целует птицу ― и та начинает петь, целует ветер ― и тот теряет волю. Один ее поцелуй способен превратить планету в черную дыру, звезду ― в планету, корабль ― в песок, пыль ― в Северное сияние. И как-то это поцелуй уничтожил пол мир, ― Ровенна опустила глаза в свою тарелку. Назлы незаметно для остальных поменяла блюдо.

― Как поцелуй может уничтожить пол мира? ― спросил Райто со своей любимой насмешкой.

― Его получил один, хотя его хотел другой, ― внезапно пояснила Аграт. Ровенна и Аббадон синхронно посмотрели на женщину. Та, встретив взгляд Ровенны, снова как-то сжалась.

― В целом да, ― внезапно подтвердила Аббадон, улыбнувшись. ― Троянская война.

― Троянская война? ― переспросил Рейджи. ― Сколько лет вашей Королеве?

― Достаточно, ―просто ответила Аббадон. ― Она влияла на множество важных решений, на людей, которые, возможно, определяли свой век. Такой должна быть наша Королева, ― Аббадон какое-то время помолчала, подождав, когда ее бокал снова наполнят. ― Такой может быть супруга одного из вас.

Ровенна поперхнулась, Аято и Субару тоже закашлялись. Канато хмуро посмотрел на Аббадон, а Рейджи выглядел несколько удивлённым. Шу лениво приоткрыл глаза, смотря на демона.

― Политическая свадьба, ― припомнил он. В самом начале, они не обратили на слова демона внимание, хотя стоило слушать ее внимательнее.

― Почему политическая? ― с улыбкой обратилась к нему Аббадон. ― Нашу Королеву невозможно не любить, ― внезапно ее глаза обратились к Рейджи. ― Возможно, Рейджи сможет. Ведь у него уже есть самая прекрасная женщина на свете.

― Да, ― внезапно подтвердил Рейджи, с пугающей, холодной решимостью. Он словно желал прекратить эти песни восхваления дочери Повелителя. ― Так и есть.

Ровенна чувствовала, что ее начинает подташнивать. Слегка дрожащей рукой она перехватила бокал с вином и сделала небольшой глоток ― Рейджи недовольно глянул на беременную любовницу.

― По вашим словам, ― обратилась Ровенна к Аббадон, и в ее голосе слышалось явное недовольство. ― Ваша Королева на это пойдет?

― Она думает о выгоде семье, ― сообщила демон. ― Но, конечно, мы не рассматриваем ее как разменную монету, но долг любой Королевы ― даже смертной ― думать о себе в последнюю очередь. И наша Королева ― такова, она выбирает лучшее для своей семьи, даже если придется пожертвовать своим комфортом.

― Да, жаль, что в этой семье больше нет девушек, ― сказала Ровенна, зло усмехаясь. ― Ваши Короли бы не скучали.

― Они не скучают, ― Аббадон подмигнула Ровенне. Та раздраженно выдохнула. Прошла минута, прежде чем Сакамаки встала и, дежурно улыбнувшись, кинула: «Прошу меня простить», быстро выйдя из столовой. Назлы дернулась в след за Госпожой, но Аббадон одним холодным взглядом пригвоздила девушку к месте. Тень остановилась и обменялась взглядами с Рейджи. Тот сцепил пальцы в замок и снова стал слушать демона, которая пустилась в рассуждение о Ван Гоге.

========== Белая кошка и полынь ==========

Мотоцикл стоял на обочине, Ровенна смотрит на рогатые костистые горы в тумане. Когда над ней с криками пролетали птицы, она снисходительно улыбалась, поднимая взгляд в темное небо. Была поздняя ночь, а шоссе, на котором раздраженная вампирша остановилась ― заброшенным, поэтому девушка могла наслаждаться тишиной. В руках у нее ― горящая веточка полыни, которая девушка подносит ко рту и делает глубокий затяг на манере сигарет. Полынь, вопреки народным убеждениям, вовсе не вредна для сверхсуществ, напротив ― она придает им сил.

Ровенна курит полынь и, не отрываясь, смотрит на опустевшее шоссе. Вчера был ливень, который смыл с него всех людей. Сакамаки глубоко вдыхает ночной воздух с примесью горящий полыни и улыбается. Внезапно на мотоцикл наваливает что-то тяжелое.

Лениво сделала вполоборота головы, она с удивлением увидела на мотоцикле своего старшего брата. Шу наклонил голову на плечо, устало прикрыв глаза.

― Шу? ― он что, ушел из особняка на добрые тридцать километров? Поразительная активность для главы семьи Сакамаки. Ровенна выкинула догоревшую полынь, отряхнув руки.

― Тише, ―в своей привычной манере протянул блондин, даже не открыв глаз. ―Дай отдохнуть. Тащиться за тобой…

― Так не тащился бы! ―внезапно гневно сказала девушка и столкнула брата с мотоцикла. Шу слабо застонал, но не стал уходить от падения. Ровенна покрутила в руках другую веточку полыни и достала откуда-то кусок бумаги. Шу посмотрел на это с ленивым интересом: ему было все равно, что именно делает сестра, но ее умения в данном вопросе удивляли.

― Это что, сигарета?

― Называет самокрутка, ― усмехнулась вампирша, поджигая кончик бумаги и поднося ко рту. Она сделала глубокое затяжку и выдохнула дым в ночной воздух. Шу кинул красноречивый взгляд на ее плоский живот, но Ровенна его взгляд не заметила.

― Кажется, любое курение вредит здоровью.

― Мне плевать, ― отвечает девушка, но все-таки сжимает сигарету в пальцах и выкидывает. Немного зябко ежится — не успела переодеться, поэтому пришлось оставаться в платье. Шу промолчал, сидя на земле, и Ровенна решила, что он заснул. Она смотрела на него, как на научный объект — словно думая, что он может сделать, если его поместить в какую-то ситуацию. Ровенне не был интересен не один ее брата, если не считать Рейджи, конечно. Она подумала, что даже не против быть настоящей матерью, если одна из ее дочерей будет похожа на своего отца. Вампирша понимала нежелания Рейджи назвать ребёнка Беллатрикс, но имя было предложено Им и противиться девушка не могла, да и не стала бы.

Она посмотрела на старшего брата, припоминая, что у нее все еще нет его крови в арсенале. Что же, возможно, его внезапный всплеск заботы может ей помочь.

— Я не люблю такое отношение к женщинам, — внезапно сказала Ровенна. Шу приоткрыл глаза и посмотрел на сестру. Ровенна нахмурилась, закусив губу. —Вопиющее средневековое отношение к девушкам как к куску мяса, разменной монете, дорогой вещи, которой можно замаслить партнера или господина, —Ровенна чуть не добавила «Я столько сил отдала, чтобы искоренить такое отношение», но вовремя замолчала. Она действительно помогла подняться самым значимым женским фигурам в истории, однако Шу об этом было знать необязательно.

Большую часть земной жизни Ровенна терпела неудобства лишь из-за того, что она не была рождена мужчиной. Женщин всегда считали слабыми, не имеющие прав и прочая чепуха. Что она может? Лишь носки мужу стирать да детей рожать, одного за другим. И желательно мальчиков — семье нужны наследники, а девочек в расчет не берут. Но единственное отличие — Ровенна была упертой и уж точно не позволяла себя принижать. В каждой эпохе, в каждом деле добиваться уважения, это конечно было возможным, но вот из-за этого приходилось находить подходящие образы. Особые критерия, которых Ровенна придерживалась так долго, ну, в прицепе, пока в этом была нужда. Не симпатичная блондинка, чьи руки не годятся для грубой работы, а длинные ноги ни в коем случае нельзя прятать под брюками, нет, только под юбками, подчеркивая свою женственность. Ровенна считала это омерзительным, судить женщину по ее внешностью.

— Поэтому тебя так разозлили разговоры Аббадон? — спросил Шу. Ровенна посмотрела на него и кивнула. Но после встряхнулась и весело сказала:

— В прочем, это проблемы их Госпожи, я же свободная женщина, — и тут девушка улыбнулась немного искренне. — Кроме того, она точно не выберет Рейджи. Мне неочем волноваться.

Шу, приоткрыв глаза, посмотрел на сестру. Ровенна оставалась для него — для всех — самой неизвестностью. Ровным счетом, они не знали о ней ничего. Старший Сакамаки не брался судить, насколько хорошо любовницу знал Рейджи, однако для других братьев внезапно объявившиеся сестра была стеной —за ней что-то скрывалось, но что, они понятия не имели. Казалось, Ровенна идет на встречу и раскрывает себя, но Шу лишь чувствовал, как с каждым открытым маленьким секретики —любимая музыка, предпочтение в книгах и просто хобби — у Ровенны становится вдвое больше тайн.

И Шу понял это только сейчас, когда предмет его размышлений туго сжимал губы, борясь с желанием снова прикурить полынь. Было даже интересно, откуда она умеет ездить на мотоцикле. Но главное: где она провела те года, когда ее не было в особняке. С кем и чем она жила, что любила, от чего могла закричать? Были ли у нее какие-нибудь друзья или слабости?

Шу подумал, что никогда не узнает о сестре столько, что можно будет сказать «Я знаю ее на все сто процентов!». Он —и все, включая Рейджи — знали ее ровно настолько, насколько она сама хотела того.

Ровенна выдыхает воздух, потирая плечи, но явно не от холода. От девушки несет сгоревший полынью, а для вампиров это тоже самое, чтозапах дыма от сигарет — неприятно. Шу не понимает, как она терпит этот омерзительный запах. Лениво задает свой вопрос вслух.

— Привыкла, —коротко кидает она, причем таким тоном, будто это было само собой разумеющееся. — Вся моя жизнь — довольно необычная ситуация. Чтобы с ней справляться, и не крушить вещи как Субару, я подсела на полынь. Сначала пробовала обычные сигареты, но не понравились. А так — и нервы целее, да и мебель тоже.

— Рейджи знает? — внезапно спрашивает Шу, хотя прекрасно знает ответ. Конечно, Ровенна отрицательно мотает головой. Если бы брат узнал, Ровенне — или, как ее называет любовник, «Ро» — точно было бы несладко. Хотя, сестру Рейджи и мог несколько пощадить из-за ее особого положения.

У Шу все еще в голове не укладывается — Ровенна носит детей его младшего брата. Скоро их жизнь так изменится. Сакамаки не решил, как относится к этой новости: он ненавидел Рейджи, да и Ровенну мало любил, но было что-то… что-то, заставляющее хотеть прикоснуться к ней.

—И ты не говори ему, — Ровенна то ли приказывает, то ли просит, однако Шу для себя решает, что не скажет ничего брату. Даже как-то мило — у них с сестрой будет общий секрет. —Что было после того, как я ушла? — внезапно спрашивает девушка.

—Отец сказал, только мне, что к нам приедет жертвенная невеста.

Ровенна отмечает поразительную активность и сговорчивость Шу. Значит, не такой же он ленивый и без эмоциональный, каким его считают все. Тем временем, сам Шу изучал Ровенну. Глядя на нее в оба глаза, а не из-под приоткрытых, Шу отмечает то, чего раньше не замечал. Безусловно, Ровенна — красавица, однако вид у нее был не совсем здоровый, даже для вампира. Особенно — для беременной вампирши. Слишком бедная кожа, четко выделенные скулы, необычная худоба — несмотря на то, что девушка была обладательницей прекрасных форм — длинные волосы, сейчас собранные в красивую, но немного растрепавшуюся прическу. Ровенна представляла собой почти полную копию вампиров их сказок и мифов. Красивая, но выглядела как скелет, который по воле случая обтянулся кожей. Девушка была слишком неживой. Слишком мертвой.

Так же, Шу стоило отметить, что на словах «жертвенная невеста» на лице сестры не дрогнул ни один мускул. Разумеется, блондин не знал, что сестра проинформирована в этом опросе больше, чем он сам. Что шатенка знала о «невесте» все, начиная с ее имени, заканчивая любимым цветом.

— Зачем? — кидает Ровенна. Спросила это так, чисто для галочки, открыто показывая, что ей совсем не интересно.

— Она будет давать нам кровь, — черты лица красавицы сложились в новое выражение. Шу понял, что она так ухмыляется.

—А самим выходить и охотиться никак? — Ровенна кинула на Шу какой-то странный, неподдающийся расшифровке взгляд, но от него — от взгляда — вся вампирская суть напряглась. — Впрочем, нам всем будет весело.

Удар приходится на спину. В глазах Сакамаки потемнело, он упал на землю мертвым грузом, совсем как мешок. Ровенна откинула светлые волосы и провела кольцом по загривку, вспарывая прочную кожу вампира. Подождала, пока кольцо с бледно-золотистым камнем наполнится, после чего стерла кровь. От щелчка пальцев Шу вздрогнул.

— Не спи здесь, — посоветовала девушка, когда брат с трудом выпрямился. Глаза его недобро сверкнули, но Ровенна не предала этому значению. — Возвращайся на свой любимый диван, а я еще покатаюсь.

Она вновь перекинула ноги, и завела мотоцикл. Шу встал, непонимающе глядя на сестру. Та, застегивая шлем, заметила его взгляд, и криво ухмыльнулась.

***

Ро сравнивала своих братьев с грудными детьми, которые не могут сами «накормится». Карлхайнц, был этаким кормильцем, волнующегося о здоровье своих сынках. Теперь, он присылает им эту девчонку, которая будет выполнять роль «пустышки». Какими-то уголками души — если таковая была — вампирша жалела «невесту». Она будет подвергнута самому настоящему насилию, Ровенна это четко осознавала. Шесть вампиров с садистскими наклонностями, и одна тощая — Ро была в этом уверена, ведь глупые люди считают обжорство, чревоугодие, одним из смертных грехов — девчонка, которая наверняка не сможет дать им отпор. Сакамаки считала бы так же, даже не знай она эту бедняжку. Но именно новую невесту она видела, даже если из далека, когда Он договаривался на счет этой куколки, как окрестила ее девушка — вампирша смогла разглядеть ее. Не будь она той, кем она есть, Ровенна возненавидела ее бы.

Впрочем, ненавидеть кого-то у Ровенны получалось неплохо поэтому, да — девчонка была как бельмо на глазу.

Мысль о том, что Рейджи будет брать кровь у этой девочки, Ровенна даже представляла каким образом, сводила ее с ума. Необъяснимая злость, ревность, что эта мелкая безродная девчонка будет так близка к ее Рейджи. Однако, вампирша успокаивалась несколькими фактами: Его словами о том, что она будет невестой для другого, да и сама внешность «жертвы» не представляла ничего необычного.

Кроме того, теперь помимо зависимости от крови сородича, второй сын Беатрикс испытывал к ней едва ли не вечную вампирскую любовь. Да и гарантии были у Ровенны более, чем надежные.

А еще шатенку немного веселило название «невеста». Ро прекрасно понимала, что жертва может и вправду стать «Сакамаки», если заинтересует кого-нибудь из парней. А если она проживет установленный срок, и каким-то образом узнает, что именно происходит в сложно демонском мире, то будет вольна выбирать себе мужа. Опять же, ревность, что она может выбрать Рейджи.

Для себя вампирша решила, что кровь «пустышки» ее не интересует. Ровенна не знала, как изменится обстоятельства, но решила, что кровь девчонки она пить не будет. Для себя у Ровенны было объяснение, которое она не сообщит братьям. Дочь Беатрис решила, что всем остальным будет говорить, что уходит охотиться в город. Объяснять это будет тем, что «легкая добыча» не интересна.

Ровенна прикрыла глаза, что было совсем не уместно, учитывая то, что вампирша вела мотоцикл. Она разогналась на приличные триста километров, и, кажется, не собиралась сбавлять скорость. Внезапно что-то рвануло перед ней, волк или что-то более крупное. Ровенна попыталась затормозить, но мотоцикл закружился волчком.

— Черт! — громко выругалась Сакамаки. Выставив ногу, девушка смогла кое-как затормозить. Из темноты на нее внимательно глядели чьи-то сверкающие красные глаза. Ровенна раздраженно закатила глаза, как внезапно на клипон опустилась чужая рука, и Ро увидела Аббадон. Та слабо улыбнулась девушке.

— Я не хотела тебя обидеть, — сказал демон.

— Я не обиделась, — Ровенна раздраженно пожала плечами. — Просто не хочу разговаривать об этом.

— Но мы обе понимаем, что я права, — мягко заметила женщина. Ровенна возмущенно вздернула бровь, но ничего не ответила. Спорить с женщиной ей не хотелось. — Ты и твои дети… Они дороги для нас. Куда важнее, чем отпрыски Сакамаки.

— Но эти отпрыски Сакамаки важны для меня! — горячо возразила Ровенна. — Поэтому, госпожа Аббадон…

— Бейхан, я же просила.

Ровенна усмехнулась. Когда ты живешь тысячу лет имя начинает приедаться, так и Аббадон сменила имя на «Бейхан». Кроме того, она действительно чем-то напоминала сестру султана Сулеймана — имев детей от первого брака, она убила своего мужа и вышла замуж за Бальтазара.

— Так что, Бейхан, — Ровенна выделила это имя, отчего демон нахмурилась. — Ты здесь, чтобы смотреть, как протекает моя беременность?

— И удерживать от необдуманных поступках, — кивнула Аббадон. — Ты же знаешь — я Мать нашей семьи. И для меня важна ты и твои дети.

— Прекрасно, — Ро устало закатила глаза. Ей уже порядком надоели серьезные разговоры, хотелось оказаться рядом с Рейджи и, по возможности, побыстрее заснуть.

— Завтра прибудет Жертвенная невеста, — сказала Бейхан, нахмурившись. Впрочем, ее лицо тут же разгладилось. — Насколько мне известно, у тебя еще нет крови Райто Сакамаки.

— Она будет, — холодно заявила Ро. — Не волнуйся. И другим так скажи. Как ты любишь думать: есть чувства или их нет, Семья превыше всего.

— Да, — эхом откликнулась Аббадон. Ее нефритовые глаза потемнели. — Семья превыше всего.

Ее рука легла на живот девушки и так замерла.

***

Ровенна шипит от неприятного жжения в руке, когда Рейджи обрабатывает разбитый костяшки.

—Скажешь что-нибудь?

Судя по взгляду Рейджи, он хотел многое сказать своей беременной любовнице. Однако продолжал молча перевязывать сбитые костяшки. Хрупкие бледные руки выглядели до жути неправильно, отчего в вампире поднимался новый инстинкт —защищать. До этого, юноша не горел желанием помогать кому-то не было, но Ровенна, и он не знал, почему, вызывала в нем это. Возможно, из-за того, что в детстве любила его и заботилась, любила сейчас. Кроме того —носила его детей.

Запах крови распространился на всю его лабораторию. Ровенна сидела на кушетке, с равнодушием смотря на то, как ей помогают. Она не выдержала, и после разговора с Бейхан в хлам разнесла кулаками свой мотоцикл — любимый, между прочим. Руки были повреждены, несколько пальцев сломаны, поэтому пришлось обратиться за помощью к брату.

Рейджи же волновался немного больше ее самой, но поскольку речь шла только о руках и нескольких царапинах на лодыжках, не стал сильно волноваться на этот счет.

Ровенна зашипела, когда вампир сильно надавил на рану, но Рейджи лишь усмехнулся. Была сама виновата —пусть терпит.

— Я просто разозлись, — сообщила девушка, надеясь, что это немного успокоит любовника.

— Понимаю, — холодно откликнулся Рейджи. Он нанес на костяшки какую-то мазь и принялся аккуратно заматывать руку в бинты. Закончив с правой, он перешёл к левой, так и не говоря с любовницей.

— А на что злишься ты? — спросила Ровенна, но ответа не последовало. — Что Шу пошел за мной?

Рейджи стиснул зубы, отчего Ро немного насторожилась. Ей всегда нравилось играть с представителями противоположного пола, но зная, как сильно ненавидит один ее брат другого, Сакамаки немного нервничала. Шу ее вовсе не интересовал, Рейджи должен был это понимать, но ненависть к старшему затмевала все его мысли.

— Что ты хочешь, чтобы я сказал? — внезапно мягко обратился к ней юноша. Ровенна ждала чего угодно, только не этого вопроса. И не таким тоном. — Я не хочу, чтобы ты к нему приближалась.

— Но…

— Ты не должна не говорить с ним, не позволять ему прикасаться к тебе, — продолжал Рейджи. Заметив недовольный взгляд Ровенны, он пояснил. — Ты — женщина, которая носит моих наследников. Ты — моя женщина. Очевидно, что я могу требовать от тебя подобного.

— Средневековое отношение, — пробормотала Ровенна. Рейджи услышал ее и усмехнулся. Он не стал объяснять ей, да и сам, вероятно, не понимал причину такого ультиматума. Просто Ровенна была девушкой, которую он любил, и Рейджи не хотел, чтобы она была с его старшим братом. Это был болезненный, но настолько неясный страх того, что нечто, что Сакамаки любит, снова будет принадлежать Шу.

Ровенна раздраженно закатила глаза.

— Ладно, — протянула она. Собственно, она получила от Шу все, что ей требовалось, поэтому вполне можно поддаться Рейджи. — Но я тоже кое-что взамен, — внезапно выдала она.

Рейджи закончил перевязывать Ро руки, и посмотрел на нее с ожиданиями. Ровенна начала судорожно размышлять — по сути, ей ничего не нужно было, но просто так она сдаться не могла. Ровенна молчала, глядя в малиновые глаза. Рейджи ждал, когда она наконец-то что-то выдумает, и, судя по его взгляду, он знал, что решение что-то попросить взамен — спонтанное. Юноша оперся о кушетку, поставив руки по обе стороны от девушки. Очерчивая пальцами выделяющиеся скулы, Рейджи откинул прядку каштановых волос. Сняв очки, он внимательно посмотрел на любимую.

— Кошка, — наконец выдала Ровенна. Рейджи иронично изогнул бровь. — Хочу кошку. Белую. Британскую.

— Ты серьезно? — спросил Сакамаки. Ровенна кивнула. Несколько минут они оба молчали, а потом девушка внезапно выдала:

— Мы не долго говорили с Шу. Я сказала, что мне не нравится отношения к девушкам как к куску мяса, но я была слишком зла из-за слов Аббадон, поэтому быстро уехала, — Ровенне кажется важным это пояснить. — Больше ничего не было.

Рейджи цепляет девичий подбородок пальцами и внимательно всматривается в сиреневые глаза.

— Это действительно все, о чем ты говорила с ним?

— Да.

На этих словах вампир действительно расслабляется.

— Хорошо, — говорит он.

«Ты — драгоценный наследник своего отца».

«Прошу, побудь со мной еще немного, Шу…»

— Я не наша мать, — сказала Ровенна. Она положила забинтованные руки на плечи вампира. — Я всегда буду любить тебя больше, чем кого-то другого. Я люблю тебя.

— Я наконец обрёл тебя и больше никогда никуда не отпущу, — Рейджи обнял девушку. — Слышала? Теперь никуда от меня не денешься.

Ровенна улыбается. Позволяя вампиру поцеловать ее, она думать, что это — навсегда. Прикрыв сиреневые глаза, в которых мелькнули золотистые крапинки, она позволила себе раствориться, не замечая пристального взгляда. За стеклом за парой следил кто-то третий. Впрочем, он исчез быстро, оставив за собой только еле уловимый запах Преисподней.

В дом Сакамаки постучала девушка по имени Юи Комори.

========== Жертва ==========

Когда у Ровенны появилась возможность разглядеть Юи чуть лучше, то вампирша с горечью осознала, что та не так уже и проста по внешности. Юи была обладательницей красивой фигуры, — хотя кличку Аято «Блинчик» это не отменяло, — и прекрасных карминовых глаз, а золотистые волосы доходили девочке до плеч. Куколка. В другой ситуации Ровенне захотелось бы держать подобную игрушку рядом с собой.

Ро сидела развалившись в кресле, закинув ногу на ногу и положив руки на подлокотник. Вампирша кривовато усмехнулась, когда поймала полный восхищения взгляд Юи. Конечно, Ровенна привыкла видеть подобное в глазах людей, и не только она, но и братья. Ровенне иногда было интересно посмотреть на себя со стороны — за множество веков она видела так много людей в своем отражении, что красота стала чем-то обыденным. У людей не было возможности выбрать, каким рождаться, и исправить какие-то дефекты своего тела можно было только путем усердных тренировок или пластических операций. Ро же было предначертано стать идеальной с самого ее рождения.

Но она даже не могла представить, какое впечатление производит на Юи.

Среди этих парней, особенно беловолосого Субару, который уже продемонстрировал свою недюжинную силу, Ровенна выглядела очень «тонкой». По крайней мере, так показалось Юи. Хотя Ровенна и была всего лишь на голову ниже Рейджи, среди парней она смотрелась странно. Однако все они были по неземному красивы — лица ангелов Боттичелли казались уродливыми рядом с этими аристократами, в которых все выдавало высшее происхождение — мелкие жесты, грация, внешность. Даже во внешней небрежности Субару и Аято было своё очарование. Они были прекрасными, без преувеличения.

Именно Ровенну Юи рассматривала дольше всех. Большинство женщин в ее окружении такими не были — молодые несформировавшиеся девушки, как и она сама, а более старшие настоятельницы если и были красивыми, прятали внешность под балдахинными и монашеской рясой. И это казалось правильным.

В одной посадке Ровенны было нечто вульгарное. Длинные ноги, в черных обтягивающих джинсах, туфли на высоком каблуке и обманчиво-строгая блузка. А этот взгляд. Развязанный и вызывающий взгляд желтых глаз, женщины которой знает, что она лучше все. Ровенна была похотливой, извращенкой и садисткой, но эта почти нежность в ее глазах сильно смущала. Так смотрят палачи на жертв, которые показались им забавными, но которых все равно придется казнить.

В девушке Сакамаки не было сожаления, надежды, доброты, в ее глазах раболепно склонялись все семь смертных грехов. Наверное, Комори могла еще долго судить о внешности, если бы на нее не накатил дикий, звериный страх. Видимо, уловив некую сменную настроения, красавица усмехнулась. Пытаясь игнорировать практически паническое чувство испуга, Юи встала. Ноги ее подрагивали.

— Простите, — голос девочки звучал уверенно, хотя она себя так точно не ощущала. Ровенна усмехнулась: в этой простушке знакомой крови было не на йоту, Юи Комори совсем не была похожа на ту, кем должна быть. — Полагаю, здесь какая-та ошибка. Я лучше пойду.

Комори поклонилась и собиралась выйти в коридор, а после рвануть со всей силы оттуда и бежать так долго, чтоб бока болели, а легкие словно скрутили железные кольца. Все-таки какой-то инстинкт самосохранения был. Ровенна часто это наблюдала — люди, которых она выбирала себе в жертвы, были очарованы ею, но как кролики чувствует хищника, так и люди понимали, что красоты Ровенны не спроста. Это как яркий окрас у ядовитого цвета.

— Подожди, — внезапно остановил ее Рейджи, и блондинка с ужасом замерла. Ей лучше было бы рвануть со всех ног, но казалось, лучше повиноваться. Что-то такое проскользнуло в голосе брюнета, отчего стало понять — будет хуже, попытайся она сбежать. — Я пытаюсь выяснить правду. Будет невежливо уйти прямо сейчас.

Ровенна нахмурилась. Они же знали о приезде жертвенной невесты, так к чему весь этот спектакль? Или это просто игра на нервах.

— Но… — Юи попыталась возразить, однако была перебита.

— Это ты та девушка, о которой он говорил?

Шу, по своей привычке, лежал на диване и даже не открыл глаза. Юи заметила поразительное сходство между ним, и прекрасной леди, имя которой ей еще не назвали.

— Это — невеста? — спросила Ровенна, желая уточнить это для самой себя. В голосе девушки проскочили нотки веселья и азарта, а в ее глазах разгорался никому не понятный огонек. Но ее чувства практически сразу же уловили и подхватила Аято с Райто.

— Скорее жертва, нежели невеста, — поправил Аято, и они с сестрой усмехнулись. Рейджи кинул быстрый взгляд на Ровенну.

— Что еще он сказал? — недовольно поинтересовался Рейджи. Шу лениво приоткрыл глаза.

—Сказал, что к нам придет гостья из церкви, — апатично произнёс вампир. — Просил любить и жаловать.

—Значит, у нас будут долгие отношения, — в своей привычной манере усмехнулся Райто.

Ровенна кисло усмехнулась в ответ, нахмурилась. Просил любить и жаловать? Карл Хайнц же прекрасно знает, зачем какую роль сыграет юница в большом перевороте. Так почему же велел «любить и жаловать»? Или просто Он был искусным вруном, и смог обмануть даже Шу.

Блондинка задрожала еще больше. Рейджи посмотрел на брата немного недовольно — конечно, его несколько задевало то, что столь тонкие вопросы сообщаются этому ленивому и ни в чем не заинтересованному отродье, но приходилось держать имидж. В конце концов, были вещи, намного важнее, чем презрение к Шу. И Рейджи быстро посмотрел на Ровенну, которая слегка покачивалась в кресле. Девушка посмотрела на него в ответ, ожидая вердикта.

— Судя по всему, здесь нет никакой ошибки, — спокойно ответил Рейджи. —Тогда позволь нам представиться. Это старший сын – Шу, — названный не отреагировал, но никого это не смутило. Глаза Комори испуганно бегали с одного лица на другого, по мере представления. —Я второй сын – Рейджи. Ровенна, единственная дочь в семье.

— Привет, — сказала девушка. Юи задрожала еще больше —она впервые услышала голос вампирши, и для той, кто в большинстве слушал только ломающиеся голоса сверстниц или грубые и немного хриплые голоса настоятельниц, голос Ро показался ей более искаженным. Неправильно правильным.

— Аято, — безэмоционально продолжал Рейджи.

— В следующий раз не уйдешь, Блинчик, — вызывающе усмехаясь, сказал Аято. Ровенна многозначительно покосилась на брата и тот усмехнулся еще шире, невзначай сверкнув клыками. Ровенна едва не рассмеялась — он же на драку провоцирует! Девушка справилась с собой, и со скучающим видом откинулась на спинку кресла. Теперь на лице Ровенны была серьезность. Казалось, Ро потеряла интерес к Юи, но на самом деле ей надо было о многом подумать.

— Канато, —продолжал Рейджи, и названные не теряли возможности вставить какую-то фразу. — Райто; и последний сын – Субару.

— Но, — лепетала блондинка, — Мне никто ничего не говорил про невесту. И тем более, вы какие-то странные.

— Кстати, для невесты она слишком худая, — внезапно вставила Ровенна. — Как чахоточная.

— Подойдет, — отмахнулся Аято. Ровенна возмущенно выдохнула, но ничего не сказала.

Юи становилось не по себе, от пристального взгляда желтых глаз Ровенны. Она словно что-то искала, пытаясь уследить на лице девчонки. И с каждым мгновением, черты ее лица, казалось, заострились от неудовольствия — она не находила, что хотела. Но вот в один момент девушка расслабилась, и прикрыла глаза. Потому снова открыла, смотря уже менее пристально, и уже сиреневые глаза сверкнули в свете.

— Я…Мне нужно позвонить отцу, —пробормотала карминоглазая.

Ро, как и все, уловили быстрое движение в стороне Аято, однако никто не среагировал. Девочка повернулась последней и увидела в руках Сакамаки свой розовый телефончик. Аято призывно усмехнулся.

Ровенна ненавидела розовый цвет, а блондинка почему-то начинала ее бесить. В ней было то, что делало ее важной, но в целом, Сакамаки ее уже почти ненавидела. И презирала. Сколько она проживет, прежде чем иссохнет заживо в этом особняке?

Сколько пройдет времени, прежде чем она отыграет свою роль и пропоет песню умирающего лебедя?

Ровенна представила, как разрывает Юи на кусочки, жадно смакует ее плоть. Ро видит, как темно-бордовая кровь стекает по ее собственному подбородку, пачкает рубашку. Вампирша улыбается, продолжая трапезу. Тошнотворный запах крови Юи заполняет всю комнату. Нормальному человеку давно стало бы дурно, но Ровенна с упоением вдыхает этот аромат. Улыбается.

Ровенне понадобилось пару минут, чтобы понять, что запах крови вовсе не в ее воображении. Он реальный, но не тошнотворный, а сладкий, ароматный притягательный. Шатенка распахивает глаза, и они принимают, всего на секунду, но уловимо для Юи, кроваво-красный оттенок. Не только у девушки, но и у всех, кто присутствовал в комнате. И это натолкнуло малышку на одну мысль. Правильную мысль.

—Вампиры? – дрожащим голосом произнесла Юи. Немного замявшись, она вытащила из кармана серебряный крестик и направила его на них, взвизгнув «Получите!»

Для Ровенна это было в новинку. Клыки засаднило, в горле словно начало нестерпимо жечь. Всего пара капелек крови разожгли в ней такой нечеловеческий аппетит, практически звериную жажду крови. Ее собственная кровь забурлила, в голове зашумело. Ровенна слегка дернулась в кресле, приоткрыв рот. Казалось, оголившиеся клыки каждого из вампиров напугали девушку еще больше.

Шу усмехнулся, а Рейджи наградил девочку хмурым взглядом.

— Как банально, — прошипел он. — Ты правду, веришь, что это тебя спасет? Веришь сказкам от руки простого смертного?

Голос Рейджи, неожиданно, привел Ровенну в себя. Девушка зажмурилась и сглотнула, стараясь унять жжение в горле. Юи, явно из последних сил подавляя крик, выбежала из гостиной. Сев в кресло, Рейджи недовольно прокомментировал:

— Скверные у нее манеры.

Тройняшки подорвались, явно собираясь преследовать ее. В особняке раздался их смех, эхом отражающийся от стен. В гостиной остались Шу, Рейджи, Ровенна и Субару. Старшему брату явно было не интересна дальнейшая судьба девушки, а двое других молчали.

— Она действительно очень худая, — внезапно сказал Ровенна. Рейджи и Субару посмотрели на нее. Ровенна задумчиво смотрела на двери зала. — Она не больна анорексией? А-то она меньше меня.

— Церковь не поставляет нам больных девушек, — ответил Рейджи. Ровенна встала и опустилась на подлокотник кресла, в котором сидел юноша. — Иначе бы у них были с нами проблемы.

— И как долго она проживет? — снова поинтересовалась девушка. — Какая у них продолжительность жизни?

— Почему тебя это интересует? — недовольно вклинился в разговор Субару. Ровенна равнодушно пожала плечами.

— Просто любопытство, если так можно сказать. Ведь у меня никогда не было жертвенных невест.

Рейджи удивленно глянул на любовницу сквозь очки, Субару непонимающе смотрел на сестру, однако Шу не повел и бровью. Ровенна непонятливо нахмурилась:

— Что?

— В семье где ты жила, не было жертвенных невест? — переспросил Рейджи. Ровенна незаинтересованно повела плечами. Субару фыркнул и исчез.

— Я всегда охотилась сама, — объяснила девушка, тряхнув волосами. Слегка завитые на концах, они действительно доходили до низа спины. — Но Юи… — Ровенна замолчала, а потом рефлекторно облизала губы. Я такого никогда не испытывала.

***

— Набегалась? — с претензией на насмешку спросила Ровенна, появляясь позади девушки. Та испуганно вскрикивает и отшатывается, врезаясь в шкаф и хватаясь за сердце. Ровенна щурит глаза и слушает, как быстро вампирское сердце гонит по венам человека демонскую кровь. Облизывается, потому что желание вцепиться девушке в глотку оказывается куда сильнее, чем она думала.

Присев перед ней, Ровенна пропустила сквозь длинные пальцы светлую прядку. Девочка была простой, но что-то в ней было такое. Возможно, то, как светлые короткие волосы обрамляли кукольное личико, как красиво смотрели карминовые глаза. Аккуратненькая, маленькая фигурка — Юи была красивой, хотя до Ровенны ей было тяжело.

Сакамаки заметила раскрытый дневник и усмехнулась.

— Вся твоя жизнь — сплошная ложь. И я могу помочь тебе ее развенчать.

Доверять вампирам — дело низшее. Они нечисть, демоническая паскуда, отродье сатаны, грязные и похотливые существа. В них нет души и совести, нет любви. И доверять такой женщине Юи не собиралась. Ей это скорее напоминало сделку с дьяволом, чем жест добрый воли, да и вампирша наверняка потребует что-то взамен…

Но сейчас, оказалось, что половина ее жизни прошла в ошибочных сведениях. И во что тогда верить? Может, эта женщина и вправду ей поможет?

Комори не успела ответить, или сделать хоть что-то — в комнате появились остальные вампиры. Судя по лицу вампирши, она не хотела бы быть услышанной остальными. Хотя вампиры ее вряд ли услышали, учитывая, что смотрели они только на Юи. Тройняшки — плотоядно, Субару был раздражен всем и всеми, а Рейджи выглядел холодно и равнодушно. Ровенна сказала бы, что любовник немного устал от всей это суеты.

— Из всех комнат, ты вошла именно сюда. Мы закрыли эту комнату, дабы никто не мог сюда войти, — в голосе Рейджи было явное недовольство. Ровенна сдержано улыбнулась.

— Нам будет очень весело, — сказала девушка и, кинув взгляд сначала на детей Корделии, потом — на Рейджи. Юноша и девушка обменялись короткими, непонятными и незамеченными никем взглядами, после чего девушка исчезла. Рейджи тяжело вздохнул — много времени уйдет на разъяснение этим неумехам элементарных вещей, хорошо, что хоть Ровенна с ее взрывным характером не доставляет проблем. Более того — спокойна и уравновешена в последнее время.

Ровенна не говорила ему о том, что чувствует относительно своего нового положения. Рейджи внезапно захотелось узнать это очень сильно. Кажется, он чувствовал к беременной любовнице намного больше, чем мог представить.

========== Жажда крови ==========

— А если бы не Юи, ты бы даже не вспомнил о нашем договоре, — заявила Ровенна, когда Назлы закончила перевязывать ей косу. Рейджи, встреченный в своей комнате такими словами, несколько растерялся. Служанка быстро поклонилась и вышла.

— Я и не забывал, — ответил вампир, затягивая галстук. Ровенна фыркнула, но все-таки подошла и, убрав руки Рейджи, перевязала галстук.

— У женщина это всегда получается лучше, — с ухмылкой заявила девушка, поцеловал вампира в щеку. — И ты почти забыл.

— Я дал тебе отсрочку в связи с твоим положением, — с намеком проговорил Рейджи смотря на закатившую глаза любовницу сверху-вниз. — Но я не забыл, что мы договорились о твоей сдаче экзаменов.

Ровенна сжала зубы, но скорее больше была недовольна, чем злилась на самом деле. Все-таки, многолетнюю вампиршу не могла действительно злить такая мелочь, однако сам факт того, что ей придется это делать против собственных желаний немного раздражал.

— Или ты можешь ходить с нами в школу, — тут же предложил Рейджи.

— Ну уж нет! — рявкнула она, одевая школьный пиджак, и яростно сверкая глазами. Рейджи удержался от открытого смешка. Его слова Ровенна воспринимала как вызов и, вероятно, только из-за этого согласилась на полное сдачи профиля по всем предметам. Девушка готовилась к физике, но после забросила, с формулировкой: «А, и так сдам». Проблем в других дисциплинах Рейджи у нее не наблюдал, поэтому даже было интересно, как все произойдет.

Договориться с директором оказалось просто — Ровенна должна была сдавать два экзамена в день, и в течение недели должна была посещать школу. Сама вампирша считала, что Рейджи вспомнил об этом лишь из-за того, что в новую школу пришлось оформлять Комори.

В машине ехали почти тихо. Почти — потому что Аято не мог и секунды продержаться от того, чтобы не попытаться задеть Комори. Та пришла себя после вчерашнего потрясения, и даже пыталась давать отпор. Ровенна делала ставки: сколько продержится девчушка, и как быстро сломается ее воля.

— О, вы достали! — страдальчески возвестила девушка, когда Юи испуганно запищала. Аято уставился на беременную сестру хмуро. — Пытай ее где-нибудь, где я не буду слышать ее визг, — Аято хмыкнул, а девушка практически сразу же, быстро изменив тон и с совершенно с другим настроением поинтересовалась, нет ли у Канато припрятанных сладостей. Под насмешливый взгляд Райто и Аято, Ро получила свой шоколадный батончик, и в следующие минуты дороги в машине было относительно тихо.

В самой школе все быстро разошлись по своим кабинетам, а Ровенна откровенно скучала, слушая, как Рейджи дает наставления Юи. Она осматривала коридор, снующих в ней учеников. Парни и даже девушки бросали на нее заинтересованные взгляды — семья Сакамаки была тут практически «нарасхват», и известна практически всем. Девушкам особенно, ведь все братья Сакамаки были красавцами, а ореол тайны вокруг них привлекал еще больше. Конечно, появление с ними двух девушек взбудоражило студентов, и если Юи вызывало мало интереса, то красивая и холодная Ровенна притягивала к себе.

— Теперь ты, — сказал Рейджи, поворачиваясь к Ровенне, которая облокотилась на стену, одну ногу согнув в колене и упираясь каблуком в свою опору, а руки сложила на груди, и внимательным взглядом изучала группку студенток-старшекурсниц. Сакамаки перевела взгляд на брата, который недовольно посмотрел на первокурсников, которые стояли чуть поодаль и внимательно смотрели на Ро, перешептываясь.

— Что со мной? — спросила Ровенна, отталкиваясь от стены и становясь напротив Рейджи.

— Сегодня сдаешь химию и литературу, — оповестил тот, все-так посмотрев на любовницу. Из кармана пиджака извлек сложенный пополам листок. — Твое расписание на ближайшую неделю. После первого экзамена у тебя еще час свободного времени до большой перемены, потом второй экзамен. И все возвращаемся домой.

— Обожаю литературу, — сказал Ровенна, смотря на расписание сдачи экзаменов. — И химию. Меня допустят до практики?

— Не взорви ничего, — тяжело вздохнул Рейджи, и Ровенна тихо рассмеялась, глядя на него.

Внезапно до двух Сакамаки донеслись переговоры тех ребят, которые ранее и вызвали раздражение Рейджи. Юноши никуда не ушли, продолжая кидать на девушку заинтересованные взгляды. Конечно, для человека и было бы проблематично разобрать сказанные слова, однако для двух вампиров они слышны были идеально.

«Эта красотка не отсюда. Новенькая?»

«С Сакамаки она приехала. Они же вечно новеньких таскают»

«А это красивое предыдущих. Как думаете, она с кем-то из них встречается?»

— Не встречаюсь, — ответила Ровенна, так, что ее услышал только Рейджи. При этом на губах ее играла ироничная усмешка. — Но вполне серьезно жду ребенку от самого сдержанного и холодного члена семьи.

— Приму это за комплимент, — не меняя тона ответил Рейджи, и Ро рассмеялась чуть громче. Рейджи провел ее до нужного кабинет, а после ушел на свои уроки.

— Не пожелаешь мне удачи? — с наигранной обидой спросила девушка.

— В моих интересах, чтобы ты завалила и ходила в школу со мной, — спокойно ответил парень. Ровенна возмущённо фыркнула.

— Ну, спасибо, — фыркнула Ровенна, но дальше возмущаться не стала: ее бережно притянули за талию и поцеловали. Вампирша с готовностью ответила, сжав пиджак на плече Рейджи. Причем поцелуй явно можно охарактеризовать как наглый и жадный. Закружилась голова и явственно дрогнули колени. В это мгновение Рейджи отстранился и потерся кончиком носа о нос девушки.

— Удачи, — сказал Сакамаки и развернулся, направляясь к своему кабинету. Ровенна улыбнулась, провожая его, после чего зашла в свой кабинет. И застыла прямо на пороге.

Сначала обострился нюх, потом — слух, и лишь после кровь начала закипать в жилах, а девушка напряглась как струна. За столом преподавателя сидел тот, кто, очевидно, будет следить за ней во время экзамена. Брюнет сидел, закинув ногу на ногу, смотрел на мгновение растерявшуюся Сакамаки несколько тепло, но был встречен холодным взглядом сиреневых глаз.

— Что ты здесь делаешь? — пораженно спросила Ро, однако быстро взяла себя в руки. На красивом лице отразилась холодная маска.

— Очевидно, я здесь, чтобы контролировать то, как ты пишешь экзамен, — сообщил брюнет, улыбаясь. Ровенна скривила рот в попытке ответно улыбнуться. — Здравствуй, Вения.

Девушка прошла за первую парту, сев прямо напротив студента-старшекурсника, которому дали задание относительно нее. От Имени ее слегка передернуло, а глаза вспыхнули золотистым и сразу же погасли.

— Интересно, как продвигаются дела? — ровно поинтересовалась девушка, пододвигая к себе пакет с материалом. — Можешь сказать, что все под контролем. Скоро будет кровь Райто Сакамаки, а Юи Комори… что же, будем надеяться, она не умрет так быстро.

— Даже если умрет, — брюнет равнодушно пожал плечами. Тон его был почтительным, хотя в голосе звучали осуждающие нотки. — Она все равно вернется, только вот уже станет бесполезной.

— Если она станет бесполезной, я сама ее убью, — холодно оповестила Ровенна, просматривая попавшийся вариант. Ничего сложного не было — девушка неплохо разбиралась в химии благодаря некоторым историческим личностям. — Передай Ему, что я не теряю контроль над ситуацией. Вскоре все встанет на свои места, и мой первенец в этом нам поможет. Это будет тот Божественный ход, о котором Карл Хайнц не подозревает.

— Божественный ход от демона, — хмыкнул брюнет. — Звучит потрясающе.

Пару минут в кабинете было тихо. Ровенна быстро записывала ответы, иногда начиная бормотать вслух, но тут же останавливая себя. Вообще, ситуация была абсурднее не придумать, и Ровенна бы злилась, не служи экзамены хоть каким-то снятием стресса. У шатенки стало появляться навязчивое чувство, что она не успевает делать то, что обязана, ощущение вечной спешки давало на нее. Элементарный экзамен, решение каких-то формул помогали освободить мозг и немного сконцентрировать, и понять, что действительно важно.

— Ты переходишь к практической части? — спросил брюнет. Ровенна кивнула. — Отлично. И да, повелитель просил передать, что не может часто появляться в этом мире. Защита слабеет, это безусловно, но ты должна снять ее.

— Скоро сделаем, — кивнула Ро. — Можешь сказать, что его братья и сестры, особенно Аббадон, пристально наблюдают за мной. Это даже обижает, в какой-то степени.

— Они заботятся о тебе, — поправил Ровенну юноша. — И возлагают на тебя большие надежды.

— Я знаю, — тяжело выдыхает девушка. — Но тебя это не касается. Я всегда так думала и продолжу так думать.

Юноша ничего не ей не отвечает. Они расходятся в разные стороны, и Ровенна скитается по коридорам, пока не раздается звонок с урока. Внезапно в девушку кто-то врезается, раздается жалобный писк. Сакамаки закатывает глаза и смотрит на врезавшуюся в нее Юи. Та слегка потирает лоб, и поднимает на вампиршу прямые карие глаза.

— Прости, — пискнула она.

— Забудь, — кинула Ро и направилась дальше по коридору. Она все еще не смогла забыть острое желание впиться клыками в шею девчонки, а потом решила лишний раз не рисковать. Начав, Ровенна, которая не привыкла останавливать себя, могла бы запросто убить Юи.

Комори, очевидно, не видела ситуацию целиком, и не могла оценить, в какой именно западне оказалась. А потому быстро направилась вслед за девушкой.

— Ты сказала, что моя жизнь сплошная ложь, — Ровенна раздраженно закатила глаза, когда услышала рядом с собой голос Комори. Она-то надеялась, что Юи испугается что-то спрашивать, и вампирша сможет растворится среди учеников. Они поглядывали на Юи и Ровенну с интересом. — Что это значит?

— Это значит, что церковь, которую ты так превозносишь, лгала тебе всю жизнь, — Ровенна пожала плечами. — Ты сама уже поняла, что твой отец тебе никто. Но это не совсем так.

— И что это значит?

Ровенна усмехнулась. Юи попала в совершенно страшную ситуацию, даже сама вампирша это понимала, и если бы у Ро были чувства, она была пожалела блондинку. Но Юи была лишь инструментом в достижении необходимой цели, а потому все это было лишь для развлечения Ровенны. Ей было интересно, как именно Юи отреагирует на ту правду, которую так добивается.

— Ты все узнаешь в свое время. Подожди пока.

— Но, послушай…! — Юи схватила Ровенну за запястье, и та мгновенно остановилась. Стоило Сакамаки развернуться, Юи сразу поняла, что сделала глупость — зрачки в сиреневых глазах стали быстро расширяться и сужаться, Ровенна скрипнула зубами, и Юи явственно увидела заострившиеся клыки. Ровенна перехватила ее руку, сжав тонкие пальцы в своих, а потом схватила Комори за плечи и приперла к стене. Вампирша открыла рот, уже чувствуя призрачную кровь на губах, как внезапно ей на плечо легла чужая рука.

— Не здесь, — жестко произнес Рейджи. Голос моментально отрезвил вампиршу, и та позволила оттащить себя от Юи. — Возвращайтесь в класс, юная леди, — холодно произнес Рейджи, и Юи, еще не до конца понимая, какой опасности избежала, бросилась на утек. Ровенна раздраженно рыкнула, и на инстинктах попыталась кинуться за убежавшей добычей, но ее саму внезапно толкнули в стену. Рейджи стоял, сложив руки на груди, и смотрел на девушку с высоты своего роста.

— Мне казалось, ты хотела охотиться на других, — спокойно заметил Рейджи. Ровенну всю трясло от нереализованного удовольствия.

— Я ничего не могу поделать с этим, — едва ли не проскулила она, но голос сорвался на шипение. — Я хочу ее. Впервые я хочу так сильно чью-то кровь.

— Понимаю, я тоже чувствую влечение, — Рейджи помолчал какое-то время, чтобы Ровенна более-менее пришла в себя. — Но не в школе. Тут велик риск, что кто-то увидит, не будь как остальные, кому наплевать на имидж, — Ровенна усмехнулась и закивала головой. Рейджи окинул ее быстрым взглядом: худые колени слегка дрожали, она болезненно морщилась от ощущения саднящих клыков, а глаза слезились. — Как все сложно, — выдохнул он, внезапно схватив Ровенну за запястья и потянув за собой.

— Куда…? — начала девушка, но так и не закончила. Рейджи втолкнул ее в пустой кабинет, в котором даже свет не горел, и который освящался за счет фонарей с улицы. Слегка ослабленная от внезапно нахлынувшей жажды, Ровенна опирается на парту и с недоумением смотрит на то, как Рейджи снимает пиджак и ослабляет галстук. — Что ты делаешь?

— Делаю исключение, — бурчит вампир и приближается к ней. Первые пуговицы идеальной белой рубашки расстёгнуты, Ровенна смотрит на бледную тонкую шею и непонимающе хлопает глазами. — Кусай. Иначе ты сегодня убьешь кого-нибудь, а желания прятать труп нет.

Ровенна была готова возразить, усмехнуться, сказать что-то саркастичное, но не собиралась отказываться от такой любезной привилегии. Сжав руками мужские плечи, Ровенна ввела клыки в вену и, прижавшись губами к шее и слушая недовольное шипение парня, начала свою трапезу.

Какое-то непонятное странное тепло пробудилось в ней, волной поднимаясь к груди. Не то чтобы это было особенно вкусно, но вдруг это обрело смысл — ее собственные руки, сжимающие чужие плечи, то, как Рейджи аккуратно поддерживал ее за талию, или как он услужливо опустил подбородок ей на макушку, когда она на несколько секунд отстранилась, чтобы перевести дыхание и снова укусить его. Вот это было важным, а немного горьковатая и даже острая кровь вампира — нет.

Наконец она остановилась, и отстранилась, утирая губы ладонью. Потом широким быстрым движением провела языком по двум отметинам на шее Рейджи. Тот вздрогнул и быстро отстранился,снова застегивая рубашку.

— Спасибо, — сказала Ровенна, просто чтобы что-то сказать. Обычно кровью вампиры делились не ради утоления жажды, скорее это было часть секса. Для Ровенну обе части были в новинку — она не считала свою кровь чем-то особенным, и если бы в свое время мать не объяснила ей, что для вампирш страшно делится кровью с кем-то, кроме мужа, то ценности у девушки бы сдвинулись еще больше.

— Не обязательно, — ответил Рейджи. Ровенна смотрела на то, как он старается завязать галстук, но руки у вампира удивительным образом дрожали. — В конце концов, ты беременна моим ребенком. Заботится о тебе — моя обязанность.

— Ужасно романтично, — морщится Ровенна, отталкиваясь от парты и подходя ближе. Перехватывает галстук, как делала это уже сегодня, и начинает снова завязывать галстук. По-своему. — Слушай, — внезапно сказал девушка, внимательно посмотрев на Рейджи. — А ты… ты меня любишь? — учитывая все встречи, что Ровенна пережила за такой короткий срок, ей и вправду было важно это знать, чтобы можно было расставить все точки над «i» и понять, стоило вообще ли сражаться.

Рейджи посмотрел на нее долгим, тяжёлым взглядом. Куда менее подготовленная девушка под таким взглядом смешалась бы, и попыталась сменить тему, но Ровенна с честью выдержала холодный взгляд малиновых глаз, и продолжила ждать ответа, всем своим видом показывая, насколько это важно для нее.

По его взгляду нельзя было ничего ни узнать, ни даже предположить.

— Не знаю, — честно признался Рейджи. Он не хотел врать ей, да и вопрос сбил с толку. Да, Ровенна была почти идеальной партией для него, он был жаден до ее крови, хотя она имела не самый приятный вкус, да и сложно было описать весь спектр эмоций, что Рейджи испытывал к Ровенне и рядом с ней. Она ждала его ребенка, и вампиру нравилась мысль об этом. Но он никогда не думал о том, любит ли он сестру. — Я не знаю этого, и не думаю, что могу испытывать к кому-то это чувство. Даже к тебе.

Ровенна слабо усмехнулась.

— Никто из таких как мы не умеет любить, — сказала она, положив руки на грудь Рейджи. — Мы умеем желать. И даже если любовь есть — она грязная и извращенная, пропитанная кровью и сексом. Но я не могу найти другого слова, чтобы описать то, что я чувствую к тебе.

Ровенна поцеловала мягко улыбающиеся губы, запуская пальцы в короткие волосы. Ответ последовал незамедлительно. Растворяясь, задыхаясь в обволакивающем, оглушающем запахе Рейджи, со стоном произнося его имя, Ровенна только подставлялась под грубоватые ласки. Нежные укусы и несдержанное царапанье больше не раздражали. Возбуждали.

— Если это любовь, — прошипел Рейджи, подхватывая девушку за бедра и усаживая на пустой стол, стягивая с нее юбку и оставляя на бедрах синяки от пальцев. — То я люблю тебя.

Что-то согласно промычав в ответ, Ро притянула его к себе, мазнув ладонью по напряженному торсу. Обвила холодное тело ногами, едва не потеряв сознание от удовольствия от очевидного факта, который раньше не замечала. Ей было удобно, когда он на ней. Его живот прижимается к ее точно так, как надо, а талия идеально помещается между бедер. Как кусочки паззлов, и если это не любовь, то что-то близкое к ней. И Рейджи не может это отрицать.

— Как влитой, — тихо рассмеялась Ровенна, слегка взъерошивая пальцами темные волосы, и усмехаясь, заглядывая в чуть потемневшие мутные глаза.

— Сейчас будет еще удобнее, — шепнул перед жарким клыкастым поцелуем вампир, звеня пряжкой ремня.

И правда. Идеально.

***

Подобным образом — особняк, школа, экзамен, особняк — прошла почти вся неделя. Ровенна более не делала попыток приблизиться к Юи, да и та держалась в сторону, понимая, насколько жёстко ошиблась: несмотря на внешнюю неопасность и даже нежность, Ровенна могла быть куда опаснее, нежели ее братья. В этом она походила на своего брата — они с Рейджи выглядели вменяемым, но природная жестокость и жажда не были им чужды.

Приходили результаты экзаменов, и Ровенна не могла сдерживать гордую улыбку. Конечно, для вампирши это было только способом развлечься, но наблюдать, как Рейджи старается скрыть надменную ухмылку, одобряя, ей нравилось.

— Это с самого начала была выигрышная для меня сделка, — смеялась девушка.

Юи слабела на глазах. От бойкой, но немного стеснительной девушкой, которая вошла в этот особняк практически ничего не осталось — она молчала все больше, дрожала, даже когда вампиры говорили между собой, уже не пыталась на обидные прозвища вампиров отвечать. Она угасала, и Ровенна это видела. И ее это беспокоило очень сильно.

Беременность протекала… нормально? Рейджи изредка делал какие-то тесты, и, судя по всему, оставался довольным результатом. Ровенна никогда не спрашивала, что именно Рейджи делает. Не то чтобы ей было неинтересно — просто она сама знала, что с девочками все в порядке. И она все еще не могла уговорить любовника назвать одну из дочерей Беллатрикс.

В день последних экзаменов Ровенне было плохо от слова совсем. С утра все началось с тошноты, от чего пришлось отказаться от завтрака. В машине тоже нещадно укачивало, и пришлось всю дорогу ехать закрыв глаза и медленно вдыхая носом. Школьные коридоры, наполненные запахом людей, раздражали, и Ро еле-еле сдерживалась, чтобы не начать рычать.

— Потерпи немного, — увещал Рейджи, когда в очередной раз шел с ней к кабинету. Ровенна быстро посмотрела на него и также быстро отвернулась. Юноша остановился и, подцепив чужой подбородок пальцами, заставил девушку перевести взгляд на него. Рейджи с беспокойством отметил, что зрачки сиреневых глаз стали совсем уж узкими, будто Ровенна была до дикости голодна. — Мы можем перенести все, если хочешь.

— Решил сделать мне поблажки из-за особого положения? — насмешливо фыркнула девушка, но тут же остыла. Она сложила руки на груди. — Прости. Паршиво себя чувствую. Все еще не высыпаюсь, но хотя бы поясницу стало ломить меньше.

— В 3 месяца беременности могут появиться частые головные боли. Если будет слишком уж невыносимо — обращайся.

— И когда ты успел стать экспертом в области беременных женщин?

— Как только ты забеременела, — спокойно ответил вампир. Ровенна хмыкнула. Кто же знал, что даже вынашивание ребенка у вампиров возведено в квадрат? Сакамаки стала намного более раздражительной и агрессивной, чем была до этого, и в большем случае от этого страдали Назлы и Рейджи. Первая, потому что не могла оставить Госпожу без женской поддержки; Рейджи, потому что это был его ребенок.

Рейджи крепко поцеловал Ровенну в лоб, задерживаясь рядом немного дольше, глубоко вдыхая запах вампирши. Та не шевелилась, а потом тяжело вздохнула. Какая же она странная. Прям как сама жизнь. Может именно поэтому Рейджи так страстно хочет завладеть ею? Но не сейчас. Сейчас он хочет вдыхать сладкий аромат с её волос.

Жажда была ее постоянным спутником. Это было отвратительно — она хотела кусать всех и вся, а если начинала подавлять желание, то невыносимо начинало жечь клыки, а живот начинал буквально рваться от боли. Это было ненормально, но девушка тут же напомнила себе, что она сама — ненормальная, неестественная. Одна из ее дочерей была вампиром и, кажется, самой кровожадной. Если Ровенна рассматривала распитие крови как повод стать еще ближе к любовнику, то ребенок явно был голоден. Он хотел крови, и вампирская кровь — холодная, горькая — не подходила. Ро пошла на уступки — в конце концов, даже у таких как она были материнские инстинкты — и укусила несколько девушек в городе, парней, но дочь была все равно недовольна. Она затихала на некоторое время, но, не получив новой порции, снова тревожила мать.

Рейджи наблюдал за ее состоянием постоянно — на третьем месяце контроль, казалось, усилился. Вампир ненавязчиво интересовался, не хочет ли Ровенна чего-то. Девушка отметила, что остальные Сакамаки держались особняком — Рейджи и Ровенна оставались практически наедине с друг другом, и только Канато изредка бросал заинтересованные взгляды на сестру. Взгляд Ровенны же все чаще и чаще обращался к Райто.

С этим надо было кончать как можно скорее.

***

Ох, Ровенна всем возможным и невозможным пыталась убедить себя в том, что Юи не сможет заинтересовать Рейджи. Конечно, сами по себе эти мысли были более чем глупыми: стоит только сравнить Сакамаки и малышку Комори. И все же женская – пусть и демоническая – натура давала о себе знать. Когда до Ровенны пошлые возгласы Райто или Аято о том «какая у Юи кровь», хотелось молча свернуть ей шею. Свернуть блондинке тонкую шейку, позвонить тому, кто простил бы ей такое грубое нарушение, вместе закопать труп – справятся меньше чем за час.

Нельзя. Запрещено. Табу.

Ровенне в принципе, за ее долгую жизнь, никто ничего не запрещал. Отец никогда не указывал детям что, когда и как делать. Если, правда, речь шла не о каком-то деле, выгодной для семьи. Если надо было что-то украсть, кого-то убить или поработить, тут можно было встретить какие-то ограничения. Правда, редко. Ему главным был результат, а как он был достигнут – плевать. Цель оправдывает средства.

Дело с Юи всем им казалось неограниченным. Начиная с Аббадон и заканчивая Назлы – все считали, что Ровенне это дело дается с легкостью. И да, по сути так оно и было, но собственница по своей природе, Ровенна не могла молчать, смотря на происходящее. Назлы пришлось каждый раз выслушивать ее жалобы. Не стоит путать мисс Сакамаки с барышнями, болтающих о каждой мелочной проблемой. Это был просто каприз характера: Ровенна априори не могла теперь рядом с Рейджи кого-то еще. Назлы понимала, Назлы смеялась, но Ровенне легче не становилось.

Совсем вампирша – ну, пока еще вампирша, главным образом – расстроилась, когда застала не слишком лицеприятную картину в кабинете Рейджи. Ладно хоть, в кабинете, а не в их комнате.

Ровенна, в принципе, не очень любила чай, но в тот вечер уж слишком сильно захотелось выпить чего-нибудь горяченького с чем-нибудь сладким. Алкоголь тоже бы сгодился, но Ровенне подумалось о милом и спокойном вечером, где будет только она и Рейджи. Да и беременным — даже вампиршам — алкоголь противопоказан.

Не получилось. Умея передвигаться бесшумно, Ровенна тихо постучалась и вошла в комнату.

Рейджи стоял – на одном колене – к ней спиной. Одной рукой он придерживал бессознательную Юи, его голова была опущена к ее шеи. Ровенна, приподняв бровь, хотела что-то спросить, но быстро передумала.

Он вампир и кровь – источник их жизненных сил.

Ровенна сделала шаг назад, глубоко вдохнула и уже хотела выдать что-то язвительное, типа, «Я не помещала?» или «Ох, вы видно заняты, я позже зайду», но в итоге не сказала ничего. Так же бесшумно закрыла дверь и спустилась на кухню. Было несколько паршиво. В таком расстроенном и подавленном состоянии ее нашел Канато.

Не было глупого вопросы «Все ли с тобой хорошо?»: Канато прошел мимо нее, лишь коротко посмотрев на сестру. Ровенна сложила руки на столе и уронила на них голову. Потом одна из рук нырнула под стол, накрывая слегка только округлившийся живот Ро. Кто-то из дочерей с готовностью толкнулась — несмотря на то, что шел только третий месяц беременности, вампирские дети уже могли доставлять своей матери дискомфорт.

Канато же молча поставил перед ней все вытащенные из кухни десерты: пирожные, торты, шоколадки и много всякой всячины. С тем же непроницаемым лицом поставил перед немного удивленной Ровенной сосуд с чем-то красным и притягательным. Девушка кисло улыбается:

− Спасибо, Канато.

Парень, впрочем, на этом не останавливается. Он достаёт два тумблер и наливает туда не виски, как ожидала Ровенна, а вино Бароло. Протягивает ей один стакан и, оставив своего медведя на краю стола.

— Я на третьем месяце беременности, — напоминает Ровенна. Канато хмыкает, при этом так же не меняя выражение лица, и смотрит на Ро так выразительно, что девушка все-таки подхватывает один тумблер. Канато оживляется и говорит:

− Король вина…

− И вино королей.

Они чокаются.

Когда Канато все-таки решил спросить, что же так удручает его сестру, Ровенна не смогла объяснить сразу, что именно ее волнует. В целом, объяснение получилось скомканным и немного нелепым, девушка сама это поняла, но Бароло неплохо сняло напряжённость последних месяцев — странные пищевые причуды и резкая, несвойственная ранее реакция на запахи; сохранилась и эмоциональная «разбалансированность» — неустойчивое настроение, несдержанность, плаксивость, раздражительность.

— Мы вампиры, — говорит Канато, задумчиво перехватывая Тедди и сжимая его в ладонях. — Для нас кровь нечто интимное, только если это кровь сородича. Люди же еда и ничего более. Любить еду можно, ей можно немного увлечься и быть истинным гурманом, но в конечном итоге ты ее сожрешь.

— Мне от этого не легче, — мрачно кинула Ровенна, задумчиво поворачивая бокал в руке, смотря, как на свету сверкает красная жидкость. — Рейджи убьет меня. Мне нельзя пить.

— Ты — женщина с правами, — внезапно пожимает Канато плечами. —Ты родилась в одной из самой влиятельной семьи среди нас, поэтому тебе можно все, что ты хочешь, — лиловые глаза, постоянно отчего-то безумные и дикие, снова обращаются к ней. — Ведь так?

Ровенна кивает, надеясь, что ее хмурый вид Канато спишет на удручающую ситуацию. По сути, он был прав, только говоря об одной, дал повод Ровенне подумать о другом.

— А на счет Юи тебе не стоит переживать, — внезапно весело заявил Сакамаки, протягивая девушке пончик с шоколадной глазурью, который заинтересовал Ро куда больше, нежели стакан с алкоголем. — Она не личность, она не женщина, лишь способ утолить жажду. Аято и Райто могут видеть в ней кого-то, с кем можно переспать, но они не рассматривают ее как девушку — кусок мяса, возможно. Поэтому, твои волнения беспочвенны. Лучше попробуй это пирожное, оно потрясающе!..

Настроение действительно немного поднялось, и хотя, Канато не видел ситуацию так, как на нее смотрела Ровенна, девушка приободрилась.

Идя по коридору, она снова столкнулась с Юи. Девушка выглядела слабой, шаталась, и на вампиршу взглянула без интереса — пустые глаза поломанной куклы.

— Пила бы ты свой сок, да сидела в комнате, — грубо кинула Сакамаки. Юи вздрогнула и во взгляде ее появилась осмысленность.

— Рейджи дал мне что-то для крови, — слабо проговорила Юи. Ровенна остановилась и впилась в нее взглядом. Потом слабо кивнула, снова воспроизведя мысленно слова Канато. Видимо, цель была просто увеличить количество кровяных клеток в теле этой тощей девчонки, чтобы она не померла от анемии. Для Ро тут тоже был своеобразный плюс — по крайней мере, она доживет до нужного срока.

Ровенна уже было направилась дальше, как Юи внезапно пошатнулась и, не зная, за что уцепиться, протянула руки к Ровенне. Сакамаки машинально схватила падающую за плечо, и тут же замерла: запах крови моментально окутал все сознание вампирши. Ровенна глубоко вдохнула через рот, и от эфемерного вкуса крови заболели десна, а горло зажгло огнем. Ро сжала челюсти, отшатнувшись, и Юи полетела назад, оперевшись на стену и слабо вскрикнув. Ее глаза испуганно расширились, когда она увидела обезумивший взгляд Сакамаки. Комори увидела, как глаза Ровенны зло загорелись. Ноздри стали раздуваться, а губы были поджаты, словно она сопротивлялась. Зрачки Ро сузились, а потом взгляд сиреневых глаз потерял всякую осмысленность. Ровенна вдохнула её запах и сладко простонала. Это было лучшим, что она когда-либо хотела испробовать.

Сильные женские руки сомкнулись на тонкой талии, и Ровенна быстро ввела клыки в шею Юи, немного выше места укуса Рейджи.

Это была эйфория.

Ровенна застонала от удовольствия. Глаза вампирши становились всё более дикими. Оторвав рот от шеи девушки, она оскалилась и слизала кровь с губ, а потом приложилась губами к девичьему плечу, грубо дёрнув кофту. Юи теряла силы, и чёрная пелена застилала глаза. Девушка легла на пол, чувствуя, что ноги больше не выдержат, и Ровенна опустилась вместе с ней. Со стороны картинка должна была быть очень интимной, но Ровенна, прикрыв глаза от удовольствия, и вводя клыки все глубже, не думала об этом.

Пожар внутри, внизу живота. Он сжигал остатки разума, и кончики пальцев немели от сладости момента. Казалось, всё наслаждение перемещалось от ее горла к животу и путешествовало волнами, разрядами. Становилось всё жарче и жарче, сводило судорогами ноги, а руки хватались за то, что первым попадалось. Мягкий ворс под пальцами Ровенна ощущала смутно.

— Думаю, с тебя хватит, — раздался голос сверху, и чьи-то сильные руки схватили Ровенна сначала за шею, потом за талию и рванули прочь от девчонки. Ровенна оскалилась на Рейджи, который прижал девушку к себе таким образом, что голова вампирши соприкасалась с его плечом. Девушка облизалась. Она была похожа на безумную. Весь ее рот был в крови.

— Пусти, — рыкнула она, вновь порываясь впиться в бессознательное тело, рядом с которым присел Аято. Юи была очень бледной, а на шее остался ужасный след.

— Неплохой пир ты устроила, сестренка, — усмехнулся Аято, легко подхватывая Комори, словно куклу. Рейджи обеспокоенно взглянул на вампиршу, которую держал в руках. Зрачки ее быстро сужались до практически незаметных черных щелок, то расширялись так, что закрывали сиреневые радужку. Ровенна вдруг закинула голову, опрокидывая ее на услужливо приподнявшееся плечо, и пронзительно, по-звериному, заверещала.

— Я хочу ее, — застонала Ровенна, и лицо Рейджи, отчего-то окаменело. Аято кинул на нее настороженный взгляд: Юи появилось чуть больше недели назад, и если она погибнет из-за большого аппетита сестры, то с церковью будут явные проблемы. В конце концов, никто не рассчитывал на беременную вампиршу. — Хочу так сильно, как никого не хотела до этого…!

Ровенна щелкнула челюстями.

— Держи себя в руках, — прошипел Рейджи, и потянул ее в сторону. Ровенна упиралась, но вампир был сильнее нее. Ровенна злобно вытаращилась на него, дрожа и подергиваясь каждые несколько секунд. — Убери девчонку из коридора, Аято.

Аято пробормотал что-то, но Ровенна не расслышала — кровь бурлила, ударяя в голову, и заглушая любые звуки.

В комнате она была довольно грубо откинута в стену. Рейджи щелкнул замком, и Ровенна раскатисто зарычала на него. Все-таки, как вампиры сами этого не отрицают, прикидываясь аристократами до мозга кости, они — хищники и звериное начало у них довольно сильное. Но вампир схватил ее за шею, впрочем, не причиняя кого-либо вреда, просто удерживая на месте. Взгляд Ровенны стал более осмысленным, но теперь ей категорически не нравилось то положение, в котором она оказалась.

— Пусти, — недовольно прошипела шатенка. Во взгляде Рейджи что-то сверкнуло, и Ровенна невольно затихла. Так вампиры смотрят на желанную пищу.

— Я люблю тебя, — прошептал он внезапно, заключая ее в объятья. Ровенна замерла, удивленно приоткрыв рот. — Так люблю…

И он поцеловал ее, а Ро с готовностью отозвалась на ласку, обвивая тонкими руками мужскую шею. Их языки сплелись в нетерпеливом танце страсти, распаляя огонь вожделения, но спустя миг Рейджи мягко отпрянул от возлюбленной, любуясь ее раскрасневшимся лицом. Вампир скользнул кончиками пальцев по девичьим скулам. Глаза Сакамаки почернели от возбуждения, как и глаз его сестры, поэтому сейчас они были примерно одинакового оттенка.

— Только после не жалуйся на синяки, — едва слышно отозвался он, подхватывая девушку под бедра и прижимая к стене весьма грубым жестом, и нависая над ней.

Ровенна только рассмеялась, поддаваясь ему навстречу, и мужские ладони заскользили по ее телу, пока малиновые глаза не отрывались от девичьего лица, изучая реакцию на нежные ласки.

Рука Рейджи рванула в сторону край ворота и мелкие пуговицы с шумом разлетелись в стороны, обнажая часто вздымающуюся грудь, нежные вершинки которой тут же попали в плен мужских ладоней. С губ Ровенна сорвался тихий стон и Сакамаки, на миг оторвавшись от своего занятия, довольно улыбнулся. Ро выгнула спину, наслаждаясь его ласками, и Рейджи потянул вниз испорченную рубашку, следом за которой отправилась и узкая юбка. На девушке остались лишь тонкие трусики, в то время как он сам был полностью одет, что явно не пришлось по вкусу возлюбленной.

Тонкие девичьи пальцы принялись расстегивать рубашку, спустились к ремню, потянули вниз брюки вместе с бельем, пока с лица вампирши не сходила озорная улыбка, от которой Рейджи, сам не заметивший, как оказался полностью обнаженным, не мог оторвать взгляда.

— Ты все еще голодна, маленькая стерва? — ласково прошептал он, скользя ладонями по изгибам девичьего тела.

Ровенна внезапно рассмеялась:

— Кажется, не одна я ревную к малышке, — больше не говоря ни слова, Ровенна потянула ладонь Рейджи вниз, пока она не коснулась трусиков, меж разведенных бедер. Рейджи рассмеялся низким голосом, кончиками пальцев проходясь по уже успевшей повлажнеть тонкой ткани. Ровенна приоткрыла рот, откинув голову к стене, прикрыв глаза, и Сакамаки, на лице которого мелькнула дьявольская улыбка, потянул вниз ее белье, накрывая ладонью пылающую промежность.

Ровенна прикусила губу, едва сдерживая крик, когда внимание мужчины сосредоточилось на чувствительном бугорке меж разведенных бедер, но прежде чем девушка достигла пика от его дразнящих ласк, Рейджи придвинулся ближе, и пальцы сменил напряженный член, головка которого заскользила по истекающей промежности, сводя Ровенну с ума от обжигающего удовольствия.

— Прошу, — едва слышно выдохнула она, тяжело дыша, — Давай же

Сакамаки лишь улыбнулся, продолжая мучить любовницу, касаясь каменной плотью набухших от желания складок, так и не входя в жаркое лоно. Ровенна уже не старалась сдержать стонов, шире разводя в стороны длинные ножки, пока Рейджи наконец не сдался, накрывая ее своим телом, и резким толчком заполняя собой.

На мгновение они оба застыли, наслаждаясь слиянием воедино, от которого с девичьих губ сорвался крик экстаза, после чего Рейджи, начал двигать бедрами, входя вновь и вновь в тесное лоно, заставляя Ро стонать его имя, задыхаясь от удовольствия.

И все вокруг исчезло. Стало совершенно неважным. Абсолютно несущественным. Будто и вовсе не существовало совсем ничего кроме комнаты огромного особняка, где вампир и вампирша слились в старом как сам мир танце страсти.

***

Листва еле слышно хрустела под шагами Бальтазара. Он слабо улыбнулся Аббадон, которая оскалилась в ответ. Они оба, скрытые в темноте, посмотрели на какого-то мужчину, который, минуя широкие улочки, спешил домой. Это был красивый, но одинокий мужчина, лет тридцати, возможно. Его недавно выписали из больницы, поскольку он жаловался на галлюцинации, в которых он разговаривал с красивой девушкой в какой-то таинственной комнате. Но сейчас ему явно стало легче.

— Ты, — внезапно улыбнулась Аббадон, и мужчина остановился. Он покрутил головой, ища обладателя голоса, но, так и не найдя, пошел дальше.

Внезапно прямо перед ним появилась другая женщина — высокая, темноволосая. Она улыбнулась, и ее глаза сверкнули в темноте золотистым. Бальтазар и Аббадон появились позади мужчины, а с других сторон его окружили еще двоя мужчин — один был примерно ровесником Бальтазара, с острым, гладко выбритым подбородком и голубыми глазами, другой моложе, и чем-то похожим на Ровенну.

— Пора тебе обрести свою роль, сосуд. Среди нас, — сказал голубоглазый мужчина. Темноволосая женщина дунула в лицо ничего не понимающего мужчины — из-за таблеток, что он пил против галлюцинаций, реакция была немного заторможенная. Его карие глаза заволокла золотистая дымка.

— Пора Ровенне поставить счётчик, — сказала темноволосая женщина. Все медленно, согласно кивнули, и только в глазах юноши мелькнуло неодобрение.

Кровавая луна начинала нарастать.

========== Время ==========

Ровенна застонала от боли, мгновенно просыпаясь, и тут же затыкая себе рот — Рейджи спал рядом. Шатенка села на кровати, молча смотря на то, как на ее запястья начинают прорезаться какие-то буквы; в целом, у Ровенны был очень высокий болевой порог, но то ли беременность делала ее уязвимой, то ли она просто давно не чувствовала такую боль — было неприятно. Она еще раз кинула взгляд на Рейджи: тот совершенно точно спал, его грудь медленно поднималась и опускалась, а темные пряди упали на лицо.

«Tempus» — идеальным почерком вывели на запястье вампирши. Перестав кровоточить, рана внезапно начала чернеть, и уже через полминуты напоминала скорее выжженное клеймо, чем слова, написанные на коже ножом. Ровенна поджала губы: она умела читать подобные знамения, поэтому быстро определила, сколько именно времени ей дали: t-e-m-p-u-s — шесть букв, а значит и шесть дней.

— А потом говорят, почему язык демонов — латынь, — буркнула девушка, падая обратно на подушку и закрывая глаза.

Мысли понеслись в голове лихорадочно: и так, надо достать кровь Райто, и теперь перспектива предложить это Назлы уже не казалась такой глупой; нужно было две жертвы — убийство и добровольная, и тут уже все было решено без участия Ровенны, ей оставалось только принести одно небьющееся сердце, и сделать это стоило, пожалуй, сегодня; и кровь Юи, конечно. Смешанная кровь, разгоняемая испуганным вампирским сердцем. Все это казалось почти невероятным, тогда, более тысячи лет назад, но видимо звезды сходятся.

Ровенна повернулась, положив голову на вытянутую руку и смотря на своего возлюбленного — пожалуй, именно такое определение подходило теперь больше всего, не любовник, а нечто большее. Отец ее нерожденных детей. Теперь ей казалась сама мысль о предательстве дикой; меньше всего Ровенна хотела, чтобы Рейджи ее ненавидел, чтобы был против нее. Надо было сохранить его любовь, любыми средствами.

Но, конечно, приношение жертвы никто не отменял. Семья превыше всего.

Вечером Сакамаки уехали в школу, забирая с собой Комори. Аято странно косился на сестру, которая растерянно провожала их взглядом, а потом ее сверкающие глаза зацепились за Райто. Аято нахмурился, не понимая, что именно происходит, но Ровенна едко усмехнулась и пожелала приятно провести время; Субару раздраженно фыркнул. Братья покинули особняк, не замечая, как Ровенна делает неопределённый жест головой, призывая Назлы следовать за ними.

— Вы передумали, Госпожа? — спросила служанка, удивленно глядя на беременную вампиршу.

— Я устала тянуть это все, — отрезала Ровенна, сверкая золотистыми глазами. Она подняла голову: на вечернем небе еще даже звезд не было, но Ровенна уже представляла, какой цвет будет у луны сегодня. Ей дали шесть дней, ее торопят, значит тело ими найдено, и скоро семья будет вместе. — Закончим, как можно скорее. Предпочитаю сделать это до того, как мой живот будет появляться в комнате раньше меня.

— Да, но кажется, нашего Владыку это не расстраивает, — сказала Назлы, кидая задумчивый взгляд на трёхмесячный живот вампирши. Ровенна плотнее запахнула свободную кофту, которая была на ней надета, словно стремясь защититься от взгляда Тени. Раздраженно глянув на брюнетку, Ровенна сказала:

— Выполняй, что сказали. А мне надо разобраться кое с кем другим.

— Вы же не пойдете одна? — обеспокоенно спросила Назлы, придерживая Ровенну за локоть. — Вы сильна, но сейчас вы…

— Беременна? — изогнув брови, спросила девушка. Служанка опасливо кивнула. — Да, я сейчас в положение. Но да, пойду я не одна. Твой добрый друг пойдет со мной.

— Вы позовете Руки Муками? — спросила Назлы, не веря в сказанное. Назлы действительно была дружна с Руки Муками, превращённым в вампиром Карла Хайнцем человеком, бывшим аристократам и отличным другом Коу Муками. Если третий ребенок в семье Владыки Тени и не очень нравился, то Руки она провела по всему тракту тяжелой жизни вампира, и не просто вампира, а вампира с чертовой моралью. Именно из-за остатков человечности Руки и Назлы были дружны; именно из-за нее Ровенна призирала Руки — ты либо вампир, какой он есть, со всей присущий их виду жестокости, либо слабое подобие, порочащее благородное слово. И середины быть не могло, но семья Муками — за исключением Коу в глазах Ровенна — делали это, и будто бы даже прекрасно жили вампирами, сохраняя какую-то мораль.

Ровенна ничего не ответила. Она бросила на Назлы какой-то предупреждающий взгляд, давая понять, что та услышала все, что ей требовалось, пусть теперь исполняет. Служанка поклонилась и первая растворилась в вечерней темноте за дверями холодного и мрачного вампирского особняка; впрочем, уже через шесть дней в этом особняке станет жарка, как в Аду.

***

Звонок раздался неожиданно. Аграта, удивляясь, кому она понадобилась так поздно, направилась к двери. Новая супруга Карла Хайнца осталась одна в представленной ей квартире сразу, после того как Карл, и она постели его сыновей. Разумеется, Аграта была не нужна Карлу, как и все его бывшие женщины, но у Аграты было одно преимущество — она была чистокровным демоном, а значит по силе их общее дети могло противостоять ребенку Владыки Демонов. Все было очень сложно, но когда Аграте сказала выбирать сторону, она встала за Королем Вампиров, предав Короля Демонов, и его семья не смогла этого простить. В дверь продолжали настойчиво звонить. Аграта, ругаясь, открыла дверь, собираясь обругать непрошеного гостя, однако не смогла выдавить и слова. На пороге стояла Ровенна, хмурая и холодная, смерившая Аграту презрительным взглядом жёлтых глаз; потом на ее красивом лице расцвела усмешка.

— Привет, — хмыкнула вампирша, внимательно смотря на живот женщины; не она одна оказалась в интересном положении из-за представителя семьи Сакамаки. Только если для Ровенны этот ребенок — вернее, эти дети — значили хоть что-то, то для Аграты он был способом подняться выше по статусом, хотя опыт ее прошлых предшественниц должен был хоть чему-то ее научить. Карл же рассматривал свое будущее дитя не больше как оружие, чтобы уничтожить Ровенну.

— Чего тебе? — недовольно спросила демон, но в ее голосе скользнули испуганные нотки. Ровенна удовлетворенно улыбнулась и сделала шаг, переступая порог и закрывая за собой дверь. Демон наблюдала за ее действиями с насторожённость; так смотрит на хищника другой хищник, который сейчас был ранен. Аграта понимала, что в прошлый раз смогла ослепить — даже не убить, а лишь ненадолго решить зрения — Ровенну только из-за того, что действовала исподтишка. В схватке один на один у Аграты не было никаких шансов, в каком бы положение Сакамаки не находилась.

— Ты знаешь, зачем я здесь, — спокойно сказала Ровенна. Ее золотистые глаза, которыми она так гордилась, и которые не видел никто из ее названных братьев, сверкали холодным янтарем. — Я могу это сделать быстро, или ты будешь сопротивляться и это будет больно.

Аграта смотрит на нее распахнув глаза. А потом медленно качает головой.

— Это девочка, — внезапно говорит она с непонятной благодатью в голосе говорит она. — Ребенок так похожий на тебя, по крови и по судьбе. Один родитель чистокровный демон, другой — чистокровный вампир. И она сметет тебя и твою семью не только с трона, но и с лица земли.

— Столько людей и не совсем людей пытались это сделать, — сказала Ровенна, слегка наклоняя голову на бок. — Думаешь у тебя что-то получится? Сомневаюсь.

Аграта метнулась назад, Ровенна криво усмехнулась. Если рассматривать это все как мини-игру, то Аграта была похожа на мышь, а Сакамаки заняла место кошки. И как жертва в когтях хищника отчаянно ищет выход, не понимая, что выхода уже нет, так отчаянно искала его и бедная демон. Ровенна была прекрасным дуэлянтом, она великолепно владела боевым мастерством. Девушка немного вспыльчива, несколько капризна и эмоциональна, но менее опасной она от этого не становилась.

Аграты не оказывается в комнате, а потом демон неслышной тенью скользит за спину Ровенны, и Сакамаки чувствует, как ей в спину упирается острие меча. Слегка повернувшись, Ровенна увидела тонкий продолговатый клинок с черным лезвием, и на ее лице расцвела усмешка. Была ли Аграта не только шлюхой, но и воровкой? Иначе как объяснить у нее наличие реликвии.

— Первый клинок, — с удовольствием резюмирует Ровенна. — Первое оружие, которое получило человечество от нашего Владыки. Ты и вправду умудрилась стащить его?

Лезвием клинка Аграта надавила чуть сильнее. Руки у нее подрагивали: не каждый день убиваешь члена по истине королевской семьи. Но Аграта понимала, что живой она отсюда при другом раскладе не уйдет.

— Твой супруг, — внезапно говорит демон. — Не тот красивый темноволосый любовник, а тот, за кого ты вышла замуж, дабы он доказал свою преданность. Он плохо следит за важными вещами. Стало быть, он может потерять и клинок, и тебя.

— Все женщины такие сплетницы, — с наигранным грустным выдохом произнесла Ровенна, внезапно круто крутанувшись и перехватив руку с оружием. Кости женской руки, которая держала клинок, хрустнули под сильной хваткой Ровенны, Аграта зашипела: больно ей не было, но внезапный удар обескуражил ее. Черный клинок бесшумно упал на ковер, а Ровенна ударила Аграту о стенку. Демон попыталась броситься вперед, но Ровенна сама подняла клинок, пряча его за поясом.

— Знаешь, в чем разница между нами? — спросила Ровенна, глядя на то, как демон жмется к стене. — Я люблю и любима, а ты лишь потаскуха, которую рассматривают лишь способом удовлетворения все, кто только захочет. Тебя никто никогда не любил, — Ро усмехнулась. — И уже никто не полюбит.

— И все же, называй вещи своими именами, — Аграту была крупная дрожь, но женщина пыталась с ней справиться. — Сын Карла, пусть и твой возлюбленный, но лишь любовник. А твой супруг — совсем другой мужчина. И как думаешь, кого будет Рейджи узнать о том, что помимо него есть еще кто-то?

Лицо Ровенны словно покрылась ледяной коркой, но Аграта уже сказала, и брать свои слова назад не собиралась. Она боялась Ровенну, о дрожи в глазах боялась, до потемнения в глазах, потому что знала, насколько жестока эта женщина, насколько изобретательна и извращена она в дарование вечных мук. Аграте повезет, если ее просто убьют, и она отправится в вечную темноту; о другом раскладе думать совсем не хотелось. Разворачиваясь, Ровенна отходит от нее и садится на диван. Закинув ногу на ногу, и расправив складки на черном пальто, вампирша стала похожа на человека, который готовится смотреть фильм. Крутя в руках клинок, она начала говорить, словно сама собой.

— Первый клинок удивительная вещь, правда? — золотистые глаза посмотрели на Аграту. В глазах той — обреченность, будто вот и не собирается драться. Правильно, смысла нет. — Обагрённый кровью миллионов людей, он стал идеальным оружием, одним из немногих, что может убить Владыку, — Ровенна выдержала паузу. — Или Карла. Первое оружие станет финалом войны, которую вампиры и демоны ведут уже на протяжении многих веков. Было абсурдом доверять его тебе.

Внезапно ночную тишину прервал далёкий вой. Аграта посмотрела в сторону окна, и тяжело выдохнула: у нее не было шансов. Этот вой — страшный, душераздирающий — лучше всего дал ей понять, насколько близким был ее конец; Ровенна даже не захотела сама избавится от предавшего ее семью демона, показывая все своей отношение к ней. Аграта хотела отойти подальше от окна, словно это могло бы спасти ее, но тут же передумала это делать — смысла бежать уже не было, она проиграла, как только Ровенна переступила порог этой комнаты. Это понимала и она, и сидящая на диване вампирша.

— Я бы сказала, что ничего личного, но это было бы не так, — сказала Ровенна. Из коридора внезапно послышались шаги, и в комнате появился Руки Муками — на холодном лице застыло бесстрастное выражение. Он приветственно кивнул Ровенне, и та слегка кивнула головой в ответ. Аграта посмотрела на Руки удивленно: неужели маленький аристократ предал Карла?

— Ты предала нашего Повелителя, — сказал Руки ровным голосом, не выражая никаких эмоций. Какое-то рычание и скулеж раздались прямо у ног Муками, и Аграта тупо смотрела на невидимого огромного пса. Специально ли пес пришел невидимым, или это было желанием Ровенны, Аграта не знала, и была ли ей уже разница. — И твоя смерть — смерть предательницы, чистокровного демона, не являющийся членом королевской семьи, один из важных элементов в создание будущего нашей жизни.

— Кто не с нами, тот против нас, — сказала Ровенна, а потом обратилась к псу, чьи багровые, налитые кровью глаза, сверкали в темноте подобно дорогим камням. — Мне нужно сердце. Все остальное —твой ужин.

Пес бросился на демона с утробным рыком, ее кровь мгновенно залила пол, стены, Ровенна брезгливо приподнялась, садясь на спинку дивана. Вскоре желаемое было у нее.

***

— Достала? — удивленно спрашивает Ровенна, когда Назлы демонстрирует ей кольцо с кровью Райто. Девушка бережно берет его и убирает в резную шкатулку, внутри разделенную на шесть отсеков для колец.

— Это было отвратительно, — ровно произносит служанка, но по ее лицу пробегает судорога. Ровенна усмехается: желание заниматься с кем-то сексом у демонов и вампиров занимает не последнее место в списке желаний, их либидо не угасает на протяжении почти всей бессмертной жизни. У некоторых, кто в браке или в отношениях на протяжение веков появляются другие потребности, которые может удовлетворить только партнер — тоже желание крови у вампиров, когда ты получаешь извращенное удовольствие от горькой и мерзкой крови своего сородича. Назлы же была асексуалом до мозга костей, и Ровенна могла представить, как ей пришлось извернуться, учитывая, с кем именно пришлось пообщаться.

— Я передала сердце Аграты Руки, —сообщила Ровенна. — Осталось извлечь еще крови из Юи, и на кровавую луну можно начинать обряд возвращения.

— Скоро наш мир потрясется и ужаснется, —сказала Назлы все тем же Ровным, безэмоциональным голосом. Ровенна закрыла шкатулку, отрываясь от созерцания шести колец, под камнями которых была спрятана заветная кров Сакамаки. Девушка протянула вещь Назлы, но когда служанка взяла шкатулку за другой конец, Ровенна задержала свою руку, вынуждая Назлы посмотреть на нее.

— Случилось еще что-то, — скорее утвердила, чем спросила вампирша. Она прищурилась, глядя на вмиг погрустневшую Назлы; впрочем, тень быстро вернула себе на лицо холодную маску.

— Для второго сердца, ну, добровольно жертвы…

— Я поняла. И кого выбрали? Дагон?

Назлы покачала головой, и в ее голосе послышалась искренняя скорбь.

— Бейхан, госпожа.

Ровенна не любила людей, которые на похоронах говорят что-то сочувствующее, если не знали человека от слова совсем; когда кто-то, говорит о том, как ему жаль и при этом вернется к себе домой, где запаху смерти не достать его. Живя тысячу лет можно привыкнуть к тысячам смертей, но Ро еще не теряла кого-то из своей семьи. Ровенна не любила людей, которые не могли собраться с духом, чтобы сообщить какие-то плохие новости, но сейчас она хотела, чтобы Назлы молчала. Убрав руку от шкатулки, Ро сделала шаг назад. Назлы увидела, как переменилось лицо ее Госпожа.

— Выйди, — приказала Ровенна. Назлы не стала упрямиться, но прежде чем неслышной дверью скользнуть за дверь, она оставила на комоде какую-то бумагу. Едва за служанкой закрылась дверь, Сакамаки подошла к комоду, и взяла с него оставленный Назлы листок — это оказалась фотография; цветная картинка запечатлела Бейхан, смерть изменила женщину. Некогда румяное, полное жизни и силы лицо, теперь угасло. Оно даже не побледнело, а посерело. Щеки ввалились, под закрытыми глазами темнели пятна, губы были неестественно искривлены. Когда Ровенна в последний раз видела Бейхан живой, этой отметины не было на прекрасном лице демона. Она осторожно подняла руку и прикоснулась к изображению, и будто бы действительно ощутила этот шрам под своими пальцами: кровь давно высохла, и пальцы ощутили лишь холодную шероховатость. Шея под платьем посинела от того, что была свернута. И все косточки там, под кожей, были раздроблены. Оттенок этот вызывал дрожь и тошноту. Глаза Ровенны опустились — в самом центре груди, прямо в сердце, платье было прорвано и потемнело от крови.

На самой фотографии было выведено широким, идеальным почерком, ветвистыми буквами: «Это все для Него».

Сердце разбилось. Ровенна так долго была сильной и носила горе в себе, что теперь, когда дала ему волю, ей стало не легче, а еще больнее. Но таков ее удел, скрывать свою слабость. Слезы обожгли ее лицо и глаза. Откинув фотографию, которая загорелась в полете ярким, но коротким пламенем, пошатываясь, она дошла до окна и раскрыла его, желая, чтобы хоть свежий ветер донёс до нее желание облегчение. Серое небо с плотной завесой облаков как нельзя лучше соответствовало состоянию Ровенны. Оно давило своей мрачностью на ее хрупкие плечи, но девушка прекрасно понимала, что причина тяжести на ее душе кроется не в погоде. Волосы растрепались, свешиваясь вниз и скрывая лицо. Сердце учащенно стучало, а дыхание сбилось, превратившись в рывки. Ее била дрожь и воспоминания. Призраки прошлого приходили к ней среди сумрака. И Ровенна упрямо старалась не подпускать их к себе, но те оказывались за спиной, слева, справа, прямо перед ней, шепча в лицо и опаляя холодным дыханием смерти, которая впервыеподобралась к Ровенне так близко.

Сжав руками живот, девушка натурально взывала, и, не удержавшись, опустилась на колени перед окном, словно грешница перед алтарём. И на этот порыв, казалось, были израсходованы все силы, потому что Ровенна почувствовала, что внутри стремительно пустеет. Она действительно старалась мыслить здраво, рассуждать, убеждать себя. Аббадон, которая взяла себе имя османской султанши, улыбчивая женщина, которая с первого взгляда понравилась юной Сакамаки, которая была хорошей советницей, еще лучше подругой, с которой их связывало столько хорошее, и теперь все-та настойчиво ломилось в сознание вампирши — мертва. И не по случайности, не по глупости, не по вероломному убийству, а потом что Ему нужна была добровольная жертва, потому что Бейхан всегда любила Его больше, чем кого-либо, и Ровенна знала, что Аббадон посчитает за честь отдать свою жизнь ему. Слез уже не было, Ровенна внезапно поняла, что больше не чувствует боли. Лишь пустоту — тяжелую серую пустоту, давящую на сердце. Весь ее мир сузился до одной единственной мысли, что настойчиво крутилась в голове, как будто бившись о виски.

Мертва. Умерла. Мертва. — и разве это считалось с именем Бейхан?

Ровенна опирается на стену под подоконником. В открытое окно пролетают капли дождя, оставаясь на полу мокрыми слезами, которые недавно окропили его. Ровенна смотрит на них равнодушно, а потом ложится прямо здесь, на пол, придерживая рукой живот. Это же еще и ради них, верно? Ее дети не выживут в том мире, который готовит для нее Король Вампиров. Либо они бросают все силы, чтобы уничтожить противника, либо уничтожат их — исхода иного нет. Солнце боролось с холодной погодой, стараясь согреть всех, кого касалось, но проигрывало темным тучам, которые тяжелели от дождя каждую секунду. И один единственный бледный луч, лишь отразившись в опустошенных равнодушных глазах Ровенны, исчез, давая непогоде разыграться. Губы Сакамаки даже не дрогнули. Ей было все равно — день или ночь. Ничто не имело смысла.

Шатенка сама не заметила, как заснула, убаюканная шумом дождя и шорохом занавесок. Из выведенного на запястье слово Tempus исчезла последняя буква.

========== Тайны ==========

Рейджи раздраженно цокнул языком и поднял заснувшую девушку на руки. Ровенна слегка дернулась, но тут же снова успокоилась, глубоко вдыхая запах чая с бергамотом, который всегда принадлежал второму Сакамаки. Забавно, Ровенна ранее ожидала запах лекарств, спирта или чего-то подобного, но неожиданное открытие ее поразило. Чай с бергамотом. Бергамот – это растение семейства цитрусовых, оно очень похоже на лимон. Это прекрасное растение, несъедобное в целом, но с чаем сочетается прекрасно.

— Ей плохо? — спрашивает Назлы, когда Рейджи вызывает ее. Равнодушный взгляд скользит по спящей Ровенне, которая тяжело вздыхала во сне, словно продолжая рыдать. Рейджи хмурится, окидывая комнату сестры взглядом он не находит ничего, что могло бы подсказать ему правильный ответ, кроме открытого окна, но не собиралась ли Ровенна броситься с него?

— Вероятно потеряла сознание, в ее положение это не удивительно, — говорит вампир, и Тень послушно кивает. Своей покорностью она иногда раздражает вампира до зубного скрежета, и ему кажется, что это — простое лицемерие, но уж точно не верность. Не будь эта женщина так нужна Ровенне, ее тело давно бы разлагалось где-нибудь в лесу. — Скажи, когда проснется.

С Ровенной что-то с самого начала было не так, Рейджи чувствовал всей этой своей вампирской натурой. И дело было даже не в том, что девушка сразу его очаровала, что она за короткие сроки стала смыслом его существования и одновременно — самой страшной одержимостью; нет, причина была в другом. Этот постоянный ореол тайны вокруг нее, он привлекал Сакамаки ничуть не меньше, даже больше, но теперь это казалось неуместным. Ровенна должна была стать матерью его будущих детей, и очевидно, что Рейджи не допустил бы тайн от себя.

Рейджи вышел из комнаты и направился в своей кабинет. Теперь Ровенна беспокоила его куда больше. Он видел, что девушка не знает, как относиться к своей внезапной беременности, что она теряется, когда он спрашивает ее об этом, и каждый раз, когда они оказываются рядом с остальными братьями — когда Ро провожает их в школу или они вместе обедают — вампирша складывала руки на груди или запахивала кардиган на животе, словно стремясь защитить дочерей даже от взглядов. Единственный, с кем она вела себя более свободно, был Канато: он стал часто готовить ей какие-то простые десерты, но на каждую попытку прикоснуться к животу от кого-то, кроме самого Рейджи, девушка реагировала не очень хорошо. С одной стороны, такое доверительное отношение к нему льстило, но Рейджи все равно насторожился.

Что-то было не так.

Отношение Ровенны к нему изменилось. Если в начале это было больше похоже на стремление получить желанного парня, который ей понравился, но оставался равнодушен — причем, Рейджи чувствовал это, и ем тоже становилось забавно от попыток сестры обратить на себя внимание, как на женщину — то сейчас ситуация изменилась в корне. Страсть, которую Ро к нему питала, внезапно превратилась в тихую, всепоглощающую нежность, почти безграничную любовь. Ее взгляд — сиреневые глубокие глаза — смотрели ласково, так, будто они были знакомы многим дольше, словно она любила его дольше, чем он сам. Сакамаки понимал, что Ро чувствует к нему намного больше, чем сам он к ней. Рейджи не успел полюбить Ровенну настолько сильно, как на его уже любила его, и девушка, даже понимая, что на развитие чувств может уйти больше века, согласилась стать матерью его детей. И это Рейджи ценил.

В кабинете было привычно тепло, поддерживалась нужная температура для растений, что были здесь. Рейджи прошел через соединяющую с лично комнатой дверь и остановился, бездумно разглядывая стеллажи с книгами, не относящимся к химии и точным наукам: любивший порядок во всем, эстет разделял книги по их тематикам, поэтому в кабинете была сугубо научная, полезная в работе литература; все остальные книги — психология, философия, мировая классика находились в комнате вампира. И книги с родословной тоже были там.

Собственно, но поколениям семья Сакамаки не была большой — их отец, его жены, дядя Рихтер, отдельно была выделена Криста, как и супруга, и как двоюродная сестра, они сами и все. Было упомянуто, что Корделия является дочерью Короля демонов Барая, но вскоре статус Король вампиров и Демонов перешел к Карлхайнцу полностью, да и сама Корделия не занимала какое-то особое место — Карл использовал женщину с целью положить начало созданию новой расы. И эта часть всегда оставалась для Рейджи интересной: вампиров и демонов ставили на одну ступень, но в действительности все было немного по-другому. Рейджи знал, что когда-то, между его отцом и Королем демонов были партнерские отношения, они были союзниками, но Карлхайнц не был готов делить корону и союз распался. Что случилось потом — никто не точно сказать не мог, а если кто-то и знал, то вряд ли уже мог говорить. У вампиров были Короли Первой крови, Прародители, которых почти уже не осталось, у Демонов же была Семья Чистокровных, Перворожденные демоны.

Рейджи устало потер переносицу и убрал книгу с родословной Сакамаки на место. Он знал об этом, ему и братьям рассказывали еще в детстве о различиях между расами, поэтому никаких неожиданных открытий быть не могло, но почему он вспомнил об этом именно сейчас? Не из-за Аббадон ли, которая являлась одной из Перворожденных? Поэтому Карлхайнц пригласил ее и ее супруга? Чтобы заключить сделку или… мир?

— Агата мертва.

Рейджи оборачивается, и без особого удовольствия созерцает расслабленную фигуру Шу. Тот опирается на дверной косяк, и создается ощущение, что он вот-вот упадет. От осознания того, что ненавистный брат без разрешения зашел в кабинет и комнату, Рейджи раздражается еще больше. И стоило лишний раз попадаться ему на глаза: Агата не была чем-то важным, лишь очередная любовница их отца, с которой он закончил отношения — или что там у них было — из-за каких-то своих целей. Жены Карла не были долгожительницами, поэтому что удивительного в том, что одна из них опять скончалась.

— Думаешь, меня это волнует? — все-таки отвечает Рейджи.

— Думаю, должно, — перед Рейджи внезапно появляется тонкий черный конверт. Юноша непонимающе смотрит сначала на него, потому — раздражённо — на брата. — Она ее убила.

Шу исчезает так же быстро, позволяя словам повиснуть в воздухе, и хотя имени он не назвал, Рейджи понял, что говорил Шу именно о Ровенне. Вампир протянул руку и задумчиво покрутил в руках; от него не укрылось, что сестре присутствие Агаты не понравилось от слова «совсем», но зачем надо было убивать мачеху? Хотя, у детей Сакамаки была мания на убийство матерей, Ровенна же убила свою мачеху — ничего удивительного. Интересно, но не удивительно.

Рейджи развернул конверт и посмотрел смятый клочок бумаги; юноша расправил его, и на нем было выведено слегка корявым почерком только одно слово — имя женщины, которая носила его ребенка. Рейджи не понял, с чего именно Шу решил, будто это — доказательства того, что именно Ровенна убила Агату, но перевернув бумажку, увидел второе имя — «Агата». Смутный ряд ассоциаций пронесся в голосе вампира, потому что если это действительно было написано рукой Агаты, то да, она говорила о том, что Ровенна ее убила. Но выглядело все это глупо и неправдоподобно: им сообщили, что Агату будто растерзали собаки, а как она могла тогда составить эту записку. Конечно, женщина-демон могла написать ее заранее, однако тогда не было бы разумным оставить более подробные обвинения?

Нет, все это было глупым.

Тут взгляд Сакамаки метнулся к шкафу, который недавно он стал делить с Ровенной. Основная часть вещей все еще оставались в ее комнате, но жила девушка почти у него, поэтому самое необходимое находилось у него, и Рейджи бы ни за что не сказал бы это в слух, но блузки и платья сестры уместно смотрелись рядом с его рубашками. Вообще, Ровенна легко влилась в его жизнь, сколько бы он не сравнивал ее с ураганом. Ро плавно оказалась неотъемлемой его частью, и Рейджи не собирался даже этому поражаться. Но именно сейчас он отчего-то вспомнил, что когда впервые обнаружил у себя забытую одежду Ро, а потом она оставили еще несколько вещей, то через какое-то время он обнаружил в самом дальнем углу своего шкафа небольшой чемодан. Что там было, он не знал, но Ровенна отмахнулась, сказав, что там ее любимые книги, вроде Данте Алигьери, а поскольку большинство названных ею книг Рейджи уже читал или имел в личном распоряжении, то и смысла лезть туда у него не было.

Вспомнив об этом теперь, юноша захотел хоть что-то узнать о своей сестре. То, что она явно пыталась скрыть.

В чемодане и вправду были книги, но не только те, о которых говорила Ровенна — много толстых небольших книг, явно прошедших реставрацию; книг было не так много, их обложки были из кожи, но не только черные или коричневые, но и серебристо-серые, у некоторых был чехол из замши. Чувствуя, что вмешивается в какую-то личную жизнь своей сестры, Рейджи на секунду сделалось не по себе: в конце концов, Ро должна была стать матерью его детей, и справедливо ли то, что он сейчас сделает. Но Сакамаки тут же отсек эти мысли.

Мучительное ощущение: думаешь, что служишь справедливости, а на самом деле приумножаешь несправедливость. По крайней мере признаем это — и тем самым усугубим мучение; ведь это все равно что признать: всеобщей справедливости не существует. Отважившись на самый страшный бунт, в конце концов признать свое ничтожество, — вот что мучительно.

Достав наугад одну из книг, юноша раскрыл ее — на войне, как говорится — и в глаза бросилась надпись, сделанная в уголке обложки: «Мир должен пасть перед нашей любимой Королеве. На твое вампирское совершеннолетие. С нежными объятьями, Бейхан-Аббадон». На других книгах, которых оказалось не так много, тоже были поздравительные надписи, преподнесённые по разным случаям.

«Не забывай, откуда корни. Моей любимой племяннице и Госпоже. Вечно любящий тебя, Аластор»

«Ты — наша кровь. Помни об этом. Шах. Дагон»

На одной из них, как раз-таки той, обложка которой была серой, в отличие от остальных. На внутренней стороне обложки книги была сделана запись, и Рейджи с удивлением понял, что хотя делали их разные люди, почерки были примерно одинаковыми: та же каллиграфическая идеальность, примерно одинаковые завитки у букв, различался только сила нажатие на ручку — или чем там они были сделаны.

«Порой знания — важнее силы. Нашей любимой желтоглазой. Финник».

Рейджи убрал книги, закрыл шкаф и вышел из комнаты, опять попав в ярко освещённый кабинет, который резко гармонировал со спальней юноши, в которой всегда царил уютный полумрак. Вампир в замешательстве и с тысячью мыслями в голове подошел к книжному шкафу и остановился напротив него, разглядывая корешки книг. Мыслей было много, и привыкший к постоянному адекватному анализу происходящего вампир не мог найти логичное объяснение сразу. У Ровенны были книги, подписанные неизвестными ему людьми, но к самой девушке они относились весьма тепло. Рейджи вспомнил, что Бейхан-Аббадон упоминала о том, что ее брат — Повелитель демонов, и у них есть еще братья и сестры, у самой Аббадон много племянников. Учитывая, что одна из книг была подписана именно Аббадон, можно было предположить, что Аластор, Шах-Дагон и Финник тоже были родственниками. Но все равно, как они связаны были с Ровенной?

Рейджи извлек между книг одну небольшую, в потрёпанной мягкой обложке. В целом, юноша не любил книги в таких обложках, потому мороки с ними было куда больше, но сейчас вампир был рад, что не отдал книжку на реставрацию. Аккуратно положив на стол, он пролистал несколько страниц, кое-где останавливаясь и вчитываясь внимательнее.

«Азазель — это один из первых падших ангелов, который не побоялся Бога и его воли, после чего Архангелам было приказано убить его, но никто не был сильней, чем он, и тогда Бог приказал Архангелу Рафаилу обрубить ему крылья и отправить его в Ад. И сказал опять Господь Рафаилу: «Свяжи Азазеля по рукам и ногам и положи его во мрак; сделай отверстие в пустыне, которая находится в Дудаеле, и опусти его туда. И положи на него грубый и острый камень, и покрой его мраком, чтобы он оставался там навсегда, и закрой ему лицо, чтобы он не смотрел на свет! И в великий день суда он будет брошен в жар». По повелению Бога, он был привязан к пустынной скале.»

Рейджи остановился и внимательнее перечитал эти строки. Он не знал, откуда эта книга взялась в его библиотеке, просто он как-то нашел ее на столе, когда еще был ребенком и забрал себе, потому что был жаден до любых знаний. Его не потребовали ее вернуть, никто даже не хватился, поэтому юноша спрятал ее и изредка вспомнил. Что конкретно заставило его обратиться к книге именно сейчас он не мог сказать, но внутреннему чутью доверял. Кое-где, сделанные от руки записи стерлись и выхватить можно было только отдельные слова, фразы и предложения.

«… Азазель — один из демонов, носящие золотистые глаза. Личная метка демона, его детей и их власти, что они имеют в Аду…»

«Полукровки — дети, рождённые от союза тех, кто может мешаться по крови. Нечисть, падаль для одних, хозяева — для других…»

«Азазель — желтоглазый демон, один из старейших демонов, поэтому он устойчив к святой воде и другим традиционным способам уничтожения демонов и обладает некоторыми уникальными способностями. Долгое время он блуждал в пустыне, разыскивая свою семью. Правил Адом, но был…»

Мысль не продолжилась, и Рейджи не знал, что именно случилось с Азазелем, которого называли Повелителем. Владыка демонов мог с одинаковым успехом быть убит или же свержен, и произошло это явно не так давно —иначе, как объяснить то, что отца Корделии Барая называли Королем демонов.

«До сих пор, Азазель и семья его является самой влиятельной в Аду. Это место на земле, как Бермудский треугольник, он зеркальное отражение того мира, откуда пришла семья Повелителя, ибо в Аду настоящем нельзя жить так, как Он и Они привыкли. Ад всегда Ад, даже для демонов. Это —тюрьма, сделанная из кости, плоти, крови и страха. Правящая семья подобны королям. Одни демоны описывали Азазеля как тирана, а другие как великого благодетеля в их мире…»

«…Он очень хитрый и умный, манипулирует людьми и демонами. Я узнала, что у Азазеля определённо есть чувство юмора, и он любит смотреть на мучения людей. Азазель очень болтлив, даже во время важного события или боя…»

«Азазель очень древний и могущественный демон, он занимает и будет занимать высокий пост в адской иерархии…»

Про остальных членов его семьи не упоминались, лишь изредка встречались ставки «его семья» и «правящая династия». Вся книга, казалось, рассказывала про Азазеля и только про него. Казалось, что писавший это был помешан на Повелителе демонов, но все эти записи не несли какой-то смысл относительно Ровенны, поэтому лишь утомляли Рейджи. Книга не была большой, но наконец-то он нашел кое-что полезное. В конце книги было выведено аккуратное «Правящая семья. Семья Чистокровных. Перворожденные демоны», и почерк стал более четким, а сами слова истерлись не так сильно. Это был недлинный список имен и статусов:

«Азазель — Повелитель и хозяин их.

Дагон-Шах — сестра Повелителя, первая созданная им, Старшая Княгиня.

Аластор — брат их, супруг Дагон, Старший Князь.

Аббадон-Бейхан — сестра их, супруг ее Бальтазар. Младшие Княгиня и Князь.

Два Короля-сына.

Королева-дочь.

Княгини и Княжичи — племянники Повелителя.

Амара — одна из жен Азазеля, не имеет кроме этого статуса.

Прости меня, ибо мать Королевы — я. И честь для меня быть матерью его ребенка. Я отдаю ему свое сердце.»

Последняя фраза вызвала у Рейджи искреннее непонимание. Больше ничего в этом своеобразном дневнике не было написано, и ясности он внес лишь немного, а последние слова писавшего лишь больше путали. Он — или она, хотя по почерку и заключению надо было признать, что писавший все-таки женщина — явно восхищался семьей Азазеля, настолько, что не поленился написать старшинство в их семье. Назвала бы еще детей Азазеля по имени, так вообще замечательно было бы, но информация вся закончилась.

Рейджи снял очки и устало потер переносицу. Иерархия демонов была куда сложнее их собственной, и тем не менее — куда интереснее, но демоны стали редкостью, хотя люди ошибочно и мешали их с вампирами. Практически все демоны исчезли еще до рождения Рейджи и его братьев, и встречались они только изредка, да и то — мелкие шестерки вроде Агаты, которая, хоть и была чистокровным демоном, пала до служения вампирам. Демоны считали гордыми, но преданными семьям существам, которые своих не придадут никогда, но их было мало — Азазелю пришлось создавать кого-то отдельно от своей семьи, чтобы их раса могла размножаться, но демоны и вампиры не могли иметь общих детей, и оставались только люди и ведьмы, которых тоже было ограниченное количество.

Этот факт внезапно успокоил вампира. Ровенна была беременна от него, а будь она демоном, то не смогла бы иметь детей. А значит, появлению этих книг есть другое объяснение. И все же: откуда взялась эта книга и кто ее написал?

Юноша убрал ее обратно, но мысли все равно продолжали роиться, как пчелы в улье. Только вместо того, чтобы обдумывать прочитанное, он почему-то упорно возвращался в детство, и будто бы старался найти какое-то воспоминание. Рейджи не любил вспоминать о своих детских годах, и старался всячески их не допускать в свои мысли. Лишь с появлением Ровенны вампир несколько опустил контроль, потому что рядом с девушкой постоянно быть начеку было невозможно, и картинки их совместного юношества проскальзывали, но в отличие от остальных, связанных с пренебрежительной и холодной по отношению к нему матерью, мысли о Ровенне были теплыми и заставляли улыбаться. В конце концов, сестра его любила.

Но это, особое, нужно воспоминание давалось ему с особым трудом. Юноша с рычанием оперся на стол, прикладывая руку к голове, и стараясь дополнять картинку: вот он еще мальчишкой в библиотеке, читает, практически утонув в большом кресле, раздаются женские голоса, которые явно принадлежат не Ровенне.

Что же они говорят?…

— Это невозможно! — говорит чей-то высокий, визгливый голос. Рейджи вжимается спиной в кресло, весь обращаясь вслух. — Он бы не пришел к тебе! Не выбрал бы тебя!

— Но ты видела, — спокойно возражает другой, спокойный, но отчего-то хриплый. — Ты видела ее глаза. Его глаза. Он выбрал меня, мне отвел такую роль, и ты должна будешь смириться. Моя дочь всегда будет выше тебя.

Какое-то неразборчивое рычание.

— Тогда Карл казнит тебя, за предательство! — восклицает голос первой женщины с каким-то торжеством, однако маленький Рейджи слышит, как именно звучит он: так, словно женщина отчаянно ищет выход. — Да, да, он убьет тебя! Ты изменила с врагом, так еще и родила ему дочь!

— Королеву! — с благоговением возражает вторая. В ее голосе слышится необычайная нежность. Кажется, она любит этого ребенка, и что-то такое испытывает к мужчине, от которого родила. — И он защитит меня!

Первая женщина начинает громко смеяться. Рейджи, тот Рейджи, который слышит это, а не тот, что пытается вспомнить, знает этих женщин, и отчего-то пугается. Теперь выглянуть из своего убежища невероятно страшно.

— Так вот, в чем дело! — не прекращая смеяться, говорит первая женщина. — Ты влюбилась в Повелителя демона! Считаешь, что отличаешься чем-то от его матери его первого ребенка? Или будешь отличаться от той, которая родит третьего! Ты можешь родить ему дочь, но ты никогда не станешь единственной! Ни в постели Карла, ни в постели Азазеля.

— Заткнись! — кричит вторая, не сумев сдержать злость. От ее спокойствия не остается и следа, и Рейджи это отчего-то пугает. — Я родила ему Королеву! Я — мать твоей Госпожи! Он выбрал меня, а не грязную, испорченную, но родовитую шлюху! Пусть на меня не смотрят так много мужчин, как на тебя, но именно из-за этого ОН выбрал меня, а ты можешь продолжать искать утешения в объятьях каждого встречного мальчишки, потому что собственный муж на тебя даже не смотрит!

Тут раздается звук удара, потом еще какой-то звук, говорящий о том, что одна из женщин, вероятно упала, и Рейджи вскакивает из кресла.

— Рейджи, — хрипит рядом с ним женский голос, и его руку накрывает чужая, с тонкими кольцами на ней. Юноша раздражённо выдыхает сквозь зубы, и смотрит на Ровенну. В бежевом вязаном кардигане, в светлых джинсах, растрепанная и все еще немного сонная, она выглядит до боли в груди привлекательной и любимой. Невидный за одеждой живот, но Рейджи ни на секунду не упускал мысль, что эта женщина — мать его будущих детей. — Ты в порядке?

Юноша обхватил Ровенну руками и потянул на себя. Поцелуй был короткий и нежный. Он целовал ее, как будто боялся, что она сейчас вырвется и убежит. Легонько прикусывал губу, едва касался, точно в нерешительности, ее языка. Это было так непохоже на те страстные, голодные поцелуи, которыми он одаривал ее обычно. Ровенна растерянно попыталась отстраниться, но едва она вдохнула еще немного воздуха, Рейджи с каком-то раздражённым рыком снова ее поцеловал, и девушке не оставалось ничего, кроме как запустить пальцы ему в волосы. Приоткрыв глаза, она устремила взгляд на книжные шкафы за спиной увлеченного ею вампира, и выцепила ту самую черную книжку.

«Мои дети родятся рядом с ним, — подумала она. — Но это будут наши дети любимый».

— У нас три девочки, — шепнула Ровенна. Рейджи на мгновение отстранился, но тут Ровенна откинула голову назад, предоставляя больше места для сладостной пытки Рейджи, и провела пальцами по мягким темным волосам. Делая шаг назад, Ро внезапно уперлась сначала в основание кровати в комнате Рейджи, а в следующее мгновение почувствовала легкое соприкосновение спины с постелью. В комнате было темно как и всегда, Ровенна прикрыла глаза, чувствуя как по обнаженным ключице и шеи скользит холодный ночной воздух, смешанный с возбужденным, но едва ли теплым дыханием Рейджи.

Избавившись от мешающей одежды, они, словно ненасытные звери, впились удушающим поцелуем в губы друг друга. Ровенна перекатила вампира на спину, оказавшись сверху и зажав бедра мужчины своими. Его же руки переместились на ее ягодицы, с силой сжав их, чем вызвали глухой женский стон. Она же в ответ до боли прикусила кожу у основания шеи, где сразу же на месте проникновения клыка засочилась багровая кровь. Ловким язычком вампирша слизывала алые капли, по вкусу напоминавшие ей терпкое вино. Оторвавшись от его шеи, она соприкоснулась с ним лбами и заглянула в малиновые очи из-под опущенных ресниц.

— Я так хочу тебя, — Ровенна поцеловала его в подбородок и провела носом по щеке, вдыхая такой любимый запах.

Погладив ее по щеке, Рейджи вернул себе позицию сверху и, прижимая ее руки к кровати над головой, прошептал:

— Мне плевать, я никогда тебя не опущу, — юноша жадно облизывал ее шею, ключицу и грудь, не замечая, как в глазах, ставших на несколько мгновений золотистыми, скользнула тоска, и одинокая слеза скатилась по щеке. — Ни за что и никогда, ты будешь со мной. Вечно.

— Вечно, —эхом откликнулась Ровенна. Всматриваясь в сиреневые глаза, он наклонился и приник к пухлым искусанным им губам в чувственном поцелуе. Прошептав в приоткрытый рот «Ро», он слился с ней в единое целое, на что она ответила громким стоном.

Вонзая острые ногти в идеальную спину вампира, она чувствовала, как под ними лопается кожа и на широких плечах появляется узор из багровых дорожек крови. Острая боль в спине лишь раззадоривала желание Рейджи и, схватив ее за шею, он потянул темноволосую на себя, принимая сидячее положение и продолжая резкие глубокие толчки. Вампир приник к ее влажной шее, прокусывая ее и делая маленький глоток вырывающейся наружу жидкости, из-за чего Ровенна прижалась к нему сильнее. Зализав и поцеловав ранку, он откинул голову назад и блаженно улыбнулся, отчего из уголка его рта скатилась алая капелька крови. Экстаз накрыл их с головой одновременно, заставляя крупную дрожь пробивать их тела. Громкие стоны и жаркие вздохи разносились вокруг них. Вампиры откинулись на подушки так, что оба лежали на спине, лишь Ровенна оказалась ниже, и ее голова покоилась на его крепкой груди. Протянув руку наверх и запутав пальцы в его темно-сизых волосах, темноволосая удовлетворенно улыбнулась и прикрыла глаза. Рейджи повернул голову и прикоснулся губами к ее тонкому запястью.

— Ты никогда от меня не уйдешь, — шепчет вампир. Ровенна смотрит на него мутными глазами, слегка подернутые слезами, то ли от не схлынувшего до сих пор удовольствия, то ли от того, что мучило ее раннее. — А если посмеешь, — Рейджи тяжело вздыхает. — Я все равно тебе найду.

— Я знаю, — шепчет Ро, приподнимаясь, и грубо схватив Рейджи за подбородок, наклоняясь к нему, и впиваясь аккуратными алыми губами властным пылким поцелуем в губы любовника. Под опущенными веками сияли золотые глаза.

========== О воспоминаниях ==========

Ровенна Сакамаки выдыхает облачко пара в неожиданно морозный воздух, трет свои плечи руками, хотя почти не чувствует холода —приятное покалывания в самых кончиках пальцев, но не более. Вампиры не были чувствительны к перемене температуры, холод был для них привычен, а жара лишь изредка доставляла неудобства, когда вампир хотел это почувствовать. Но Сакамаки выбрали неплохое место для своего дома — в особняке и в прилегающих к нему территории была почти всегда одна температура. Ровенна сравнивала ее с ранней весной, когда прошел холодный дождь, но уже начало светить теплое солнце. Такая погода ей нравилась.

— Доброе утречко, кошечка, — слышится со спины, и Ровенна поворачивается. Это был Коу Муками, второй по старшинству в семье нечистокровных вампиров, обращенных Карлхайнцем. Сакамаки улыбнулась, глядя на юношу у с вьющимися, с виду непослушными золотистые волосами с равномерным осветлёнными на кончиках волнистыми локонами, которые прикрывала его правый глаз. Коу был обладателем ярко-выраженных голубых глаз, в которых часто мелькает фальшивая улыбка. Даже сейчас, когда было намного холоднее, он появился в стильной и подобранной со вкусом одежду, которая, очевидно, совсем не грела, дополняя яркий образ позвякивающими браслетами.

— Привет, Коу, — ровно произносит Ровенна, позволяя юноше расцеловать ее в обе щеки. Снисходительный кивок она посылает молчавшему Руку и тот отвечает ей тем же. — Как поживают Юма и Азуса?

— Они все еще не в курсе наших планов, — произносит Руки, и от его голоса, который ненамного теплее голоса Сакамаки, казалось, стало еще холоднее. Коу обнимает девушку за плечи и принимается растирать ее плечи. — Так для них безопаснее, и Карл будет меньше подозревать.

— Карл параноик, — включается в разговор третий голос, и на поляне появляются еще двое — темноволосая женщина с глубокими, но насмешливыми карими глазами, чем-то напоминающая Беатрис, хотя кроме аристократического поведения и идеальных черт лица ничего общего не было; и тот бронзоволосый парень, которого Назлы называла «Господин Финник», хотя статус «Король» по словам Бейхан-Аббадон, был более уместен. Это был старший сын Повелителя Демонов Азазеля. Женщина, пришедшая с ним — супруга Азазеля по имени Амара, мать Финника, которую в найденном Рейджи дневнике описали как «одна из жен Азазеля, не имеет кроме этого статуса.»

— Он видит заговор везде и всегда, — продолжал Финник. — Даже когда его горничная протирает стойку с цветами, ему кажется, будто она готовится вонзить ему нож в спину.

— Ты выдернул нас, чтобы сказать это? — раздраженно спросила девушка, кутаясь в меховую полушубку, которую ей достала Назлы.

— Нет, я пришел, чтобы подвести какой-то итог происходящего, — сказал Финник, но Амара внезапно обратилась к Ровенне, смотря на живот.

— Ты ешь сырые органы по совету Аббадон?

— Нет, конечно, — Ровенна фыркнула. — Я не идиотка, чтобы так экспериментировать с продуктами.

— Не отвлекайтесь, — равнодушно кинул Руки. Финник согласно кивнул головой, и продолжил, будто этого короткого диалога между его матерью и Ровенной не было.

— Ровенна достала нам кровь всех шести Сакамаки, что покроет отсутствие крови Карлхайнца в предстоящем обряде, — начал юноша. Коу смотрел на него с полуулыбкой, Ровенна и Руки выглядели одинакового сосредоточено. — Сердце последнего чистокровного демона, не принадлежащего к нашей семье, то есть Агаты, у нас тоже есть. Добровольно отданное сердце тетушки Бейхан-Аббадон тоже есть. Оболочку дорогие тетушки и дядюшки нам предоставили.

— Смотрите, почти все компоненты, — с удовольствием мурлыкнул Коу. — Осталось только дождаться Кровавой луны, которая была много лет назад, и наш фокус-покус сметет высокомерного Сакамаки из наших жизней.

Ровенна тяжело выдохнула. Война была важным аспектом ее жизни, она повидала много сражений, сражалась и руководила войсками, и место зрительницы точно было не для нее, особенно теперь, когда на кону стояла жизнь Рейджи и ее братьев. Оставаться в стороне она не могла даже будучи беременной, да и судя по словам Повелителя, ее дети тоже сыграют особую роль в его возвращение и восхождение на трон.

— Что с кровью Юи Комори? — спросил Финник, в упор глядя на девушку. — Ее нужно особенно много, чтобы напитать выбранное тело.

— В том мужчине, которое выбрала Шах-Дагон около шести литров крови, — едко напомнила Ровенна. — А в блондинке в целом куда меньше. Буду брать меньше — Юи либо помрет от потери крови, либо у нее развоется малокровие, и тогда пиши пропала.

— Рожденная от союза перворожденного демона и человека, с сердцем древней вампирши в груди, — вмешался в разговор Руки. — Поддерживать ее на грани превращения в вампира очень трудно, а потеряй мы такой материал — сколько еще предстоит ждать Владыке?

Ровенна кинула на него быстрый взгляд: обычно Руки не стремился защищать ее. Проведя почти все детство с Коу, Юмой и Азусой, старший из Муками был тут только из-за названного младшего брата. Ровенна поразилась тому, с какой легкостью смог сломать это ветреный на вид парень преданность Руки к Карлу и склонить его на сторону Перворожденной семьи. Но с Ровенной контакта почти не было, поэтому слова едва ли не в ее защиту удивили вампиршу.

— Я могу с помощью небольшого вмешательства уменьшит их жажду и притупить запах крови девочки, — предложила Амара, и ее глаза сверкнули, когда она посмотрела на Ровенну. Все дела, касающиеся братьев Сакамаки, теперь решались через эту очаровательную шатенку. Ро медленно кивнула.

— Тогда я смогу брать больше.

— Если считать сегодняшние сутки, то осталось всего три дня, — напомнил Финник. Коу, Ровенна и Руки посмотрели в разные стороны; девушка прикрыла глаза. От слова Tempus на ее руке осталась только половина. — И на обряд у нас есть одна единственная ночь. Без права на ошибки.

— Ты твердишь это все время, — внезапно раздраженно рыкнул Коу, и Ровенна схватила его за плечо, ободряюще сжимая. На первый взгляд Муками был весьма дружелюбен, эмоционален, обходителен, весел, чуток и внимателен, но на самом деле, за всеми масками скрывалась двуликая и эгоистичная личность, мало кого и что уважающая, к тому же не лишенная садистских наклонностей. К его резким перепадам настроения все привыкли, и тон, которыми были произнесены слова, Финника не тронули.

— Да, твержу все время, — легко согласился Финник. — Но подумайте о том, что будет, если мы не справимся. Мы все рискуем последним, что у нас есть, и каждому в семье есть что терять, — тут его взгляд метнулся к животу Ровенны. — Или кого.

— Я все сделаю, — девушка поджала губы. —Он это знает. И знает мои просьбы.

— Да, мы не трогаем твоих братьев, — кивнула Амара. Женщина поглядывала на Ровенну с легкой завистью, но каждый предпочитал игнорировать этот взгляд. На ее слова Ро лишь кивнула.

Коу тяжело выдохнул и показательно закатил глаза. Ровенна прикрывает глаза и смотрит на почти полную светло-багровую луну, которой не достает еще небольшой кусочка и чуть более насыщенного цвета.

«Впрочем, — думает вампирша. — За трое суток ять дней это изменится».

***

Ровенна наваливается на Рейджи со спины, из-за чего вампир недовольно закатывает глаза и откладывает книгу.

— Что? — спрашивает юноша. Девушка, обхватив его плечи руками, утыкается в висок и смеется, качая головой.

— Почему, когда я просто кого-то обнимаю, все начинают думать, что я от них что-то хочу?

Рейджи хмыкнул.

— Потому что ты всегда чего-то хочешь.

Ровенна возмущенно фыркнула; Рейджи отвел от себя ее руки, заставляя обойти кресло и сесть ему на колени. Ровенна приземляется в его кресло, удобно устраиваясь на его коленях. Она опирается спиной в подлокотник, протягивает ноги и перекидывает их через другой, оказывая горизонтально сидящей на вампире. Подпирает голову рукой и внимательно смотрит на своего неофициально признанного жениха. Рейджи с сильной нажимает на скулу девушки.

— Я получила почти все что, что хотела.

— Почти?

Ровенна слабо улыбается, задумчиво щелкает пальцами.

— Почти.

Вампирша укладывает голову ему на плечо, и Рейджи обхватывает ее плечи, немного грубо сдавливая хрупкие кости; со стороны он как будто убаюкивал ребенка. Рука Ровенны скользнула под пиджак, обхватывая юношу поперек груди.

— Я тебе нравлюсь? — тихо спросила Сакамаки, а потом нахмурилась. — Хоть немного?

— Я уже говорил, что люблю тебя.

Ровенна тихо рассмеялась.

— Я хотела услышать это еще раз.

Ровенна равнодушно смотрела на рабочий стол Рейджи, рассматривала корешки книг, какие-то колбочки, растения в горшочке. Вампир положил подбородок ей на макушку, а свободной рукой поглаживал ее живот — бездумно, как гладят любимое животное, будто ласкал кошку.

— Я убила ее, — внезапно тихо признается Ровенна, поджимая губу. Рейджи прекращает легкие поглаживания, и его лицо каменеет. — Я убила Аграту. Потому что это она пыталась отравить меня.

— Ты уверена?

— Да.

Рейджи какое-то время еще молчал, а потом тяжело выдохнул, и Ровенна тихо выдохнула.

— Хорошо.

— Хорошо?

Рейджи кивнул. Ровенна подняла голову; в ее сиреневых глазах отражалась вся надежда мира, она смотрела, но не видела никого, кроме него. Его глаза были все еще холодны, но Ровенну это уже не трогало. Она видела, как спала его маска, она слышала его признания, и понимала, что тут нет ничего особенного. Сейчас она ему и не нравится, но он и не отвергает ее. С этого момента, она будет со ним вечно, и они никогда не покинут друг друга. И этого для них двоих вполне достаточно. Другими словами, она всегда любит его, а он всегда любит ее.

— Кстати, — внезапно сказал вампир. — Я подумал, что не против, если одну из наших дочерей будут звать Беллатрикс. Но есть условие.

— Я и не сомневалась.

— Двум другим имена дам я.

Ровенна иронично изогнула бровь и сложила руки на груди, с ироничной, но какой-то теплой улыбкой посмотрела на любовника. И неожиданно растворилось все: Финник, Повелитель, все, кому она обязана, и кто обязан ей. Рейджи, как цунами, захватывает ее, переворачивает, отрезает от привычного мира, причем так легко и естественно, что Ро не сразу понимает, что тонет. Она ставит локоть на спинку кресла рядом с головой Рейджи, опирается на руку щекой и смотрит преувеличенно-заинтересованно, чем зарабатывает высокомерную ухмылку и легкий шлепок по бедру.

— Поделишься?

— Может оставить тебя в неведенье до самого рождения девочек?

Ровенна возмущенно приоткрыла рот, вызывая у Рейджи тихий смех. Поняв, что ее просто провоцируют, девушка рыкнула, и пихнула юношу локтем. Руки вампира, тонкие, с изящными пальцами перебирают драгоценные кольца на руках Ровенна, скользят по холодным камням. Темные, дорогие, изящные, они тускло блестят. Великолепные снаружи, невероятно дорогие и редкие. Их хозяйка такая же. Невыносимо прекрасная, раняще идеальная и такая же редкая. Рейджи может покорить весь мир, но большего сокровища ему уже никто не предложит.

— Я выбиваю себе право назвать одну дочь так, как хочу, хотя ношу этих детей я, а мне ставят условия и не хотят говорить, как назовут двух других! Я в возмущении!

—Оо, так ты возмущена, — яд так и сочился в каждом слове. Азарт и возбуждение пылали в груди Рейджи и все попытки успокоиться были бесполезны. Он перехватил руки Ро за запястья, сжимая чуть сильнее, дёргая так, чтобы ее голова легла на подлокотник кресла, и теперь вампир возвышался над ней. Ровенна упрямо смотрела на него снизу-вверх. Рейджи сжал тонкие руки сестры, и остервенением впился в губы шатенки. Руки сжимались все сильнее — наверняка останутся синяки — клыки рвали кожу на губах Ровенны, но Рейджи не замечал этого. А стоило крови потечь по подбородку, вампир принялся яростно слизывать ее, широкими движениями проводя шершавым языком по подбородку и губам, только сейчас отмечая, что блузка Ро открывает прекрасный обзор на бледные плечи и ключицы —этот вид Сакамаки вполне мог назвать будоражащим.

Ровенна закрыла глаза, обрадованная тем, что чувствовала его рядом; голова ее безвольно мотнулась, девушку вдруг накрыла усталость после тяжелого разговора и всей той лжи, что ей приходилось вытачивать из себя. Могла врать — да, умела — в совершенстве, хотела — почти всегда было необходимо. Но Рейджи… Ровенна тонула в тех чувствах, которые были в ней, которые были настоящими, и так же захлебывалась во вранье, которое ей приходилось поддерживать. Глаза заслезились, и Ровенна не знала, отчего: то ли от приятных, ласковых прикосновений, то ли от осознания того, что никакого «потом», может и не быть. Как бы вампирша не желала вернуться к Рейджи потом, Ро не могла быть уверена в счастливом финале: он мог просто ее не принять, кто-то из них мог не пережить войну, или же Повелитель мог внезапно изменить свое мнение, а разве Ровенна Сакамаки пошла бы против его слова?

Внезапно девушка почувствовала, как холодные пальцы скользят по ее щекам, растирая слезы, а потом пальцы ухватились за подбородок и повернули ее голову. Рейджи смотрел прямо на нее, в покрасневшие влажные сиреневые глаза; хватка на руках Ро ослабла, Рейджи одной рукой держал ее за подбородок, а другая скользнула к бедру, сжимая его сквозь ткань черных джинсы. Ро не могла сказать, сколько именно они так смотрели друг на друга, но через некоторое время Ровенна заметила, как Рейджи начал поглаживать ее шею, убрав руку с подбородка.

— Все это дело вызвало у меня жажду… — проговорил он, почти извиняясь. – … могу ли я? Думаю, это тоже должно помочь тебе немного успокоиться, – все что Ровенна могла сделать, это – согласно кивнуть и приблизить к нему свою шею. Вампирша подняла руку, заскользив по его подбородку, и почувствовала, как его клыки разорвали светлую кожу, начав шептать его имя снова и снова, Ро ощутила, как руки Рейджи блуждали вдоль всего тела, пока он пил кровь любовницы.

— Присцилла, — внезапно отстранившись, сказал Рейджи. Ровенна, все еще находясь в неком экстазе от нежного и аккуратного укуса, непонимающе посмотрела на юношу, который слегка покрутил шеей; кажется,наклоняться к ней так низко было совсем неудобно. — Это имя латинского происхождения, оно означает «мудрость веков», потребность доминировать всегда и везде. А если у нас действительно три дочери, то одна из них будет Реджиной.

— «Царица», — перебила Ровенна, выдыхая это имя с каким-то обожанием. Ее глаза сверкнули в искусственном свете, и на мгновение пробежавший блик окрасил их в золотистый цвет. — С идеалистическими наклонностями… — тут она улыбнулась, ее лицо просветлело, сделав девушку еще прекраснее. — Мне нравится. Прекрасные имена, — и, приподнявшись, Ровенна игриво поцеловала Рейджи в щеку. Очень целомудренное для них двоих действие.

***

— Почему ты…

Юи запнулась, поморщилась от легкой головной боли и слабости во всем теле. Руки затекли, как и ноги, поскольку девушка изначально села не в лучшем положении, так еще и было очень холодно. Ровенна бросила на нее равнодушный взгляд, который дал молчаливое разрешение продолжать, но Юи Комори устало выдохнула и снова откинулась спиной на стену подвала. Вампирша не стала наставить: ее холод не трогал, она смотрела на то, как по трубкам, присоединённым к запястьям рук блондинки, стекала кровь, и периодически бросала взгляд на вздымающуюся грудь Юи, проверяя, как та дышит. Ровенна постучала по одной из трубок. Их открытые расширенные концы сводились в темно-коричневую вазу, и большая ее часть была уже заполнена.

Это был какой-то подвал, явно в доме Сакамаки, но Юи уже приходилось видеть другой подвал — комнату с пытками, которую ей так «любезно» показал Аято. Эта же комната была несколько поменьше, с идеальными гладкими стенами, потолком и полом из черного камня, без малейших неровностей, с небольшим окошечком у самого потолка. Это окно и зажжённая Ровенной небольшая керосиновая лампа, стоящая у самых ног Юи, были единственными источниками света. Комори была усажена ближе к стене на какой-то плед, который сам пропитался сыростью подземелья и ничуть не предотвращал переохлаждение.

Когда Ровенна приводила ее сюда, то молча прокалывала ей вены, и отходила к этому окну, замирая и стоя так до самого конца «операции». Юи, несмотря на то, что Ровенна была нечистью, являлась самой красивой женщиной, которую блондинка когда-либо видела. В свете луны, со сверкающими глазами, идеальным бледним лицом и каким-то печальным выражением, Ро вызывала чувство слепого обожания и беспричинной любви; Комори могла понять, почему в те нечастые визиты в школу, на Ровенну обращали внимание стольких парней: ее хотелось любить, холить и лелеять, хотелось стереть эту печать грусти с ее лица. Юи невыносимо хотелось узнать, о чем же думает прекрасная женщина, когда замирает так на полчаса или больше.

— Почему я не пью твою кровь? — внезапно закончила за блондинку Ровенна, и та опасливо кивнула, начиная дрожать, что привлекла внимание хищника. Но Сакамаки расслабленно улыбнулась и повернулась к своей пленнице.

— Твоя кровь особенная, поэтому она нужна мне, — Ровенна подошла к ней и присела, внимательно заглядывая в уже затуманенные карминовые глаза. Ровенна скользнула длинными, аккуратными ногтями по красивому детскому личику. — Во многом, это именно из-за твоего отца. Я помню, что обещала рассказать, и я это сделаю, как только эта ваза, — Ро кивнула на темный сосуд с кровью Комори. — Заполнится. Тогда произойдет кое-что важное, и многое в твоем мировоззрение перевернется. И тогда только ты будешь решать: оставаться кровавой шлюхой или стать кем-то выше.

— Поэтому… — Юи тяжело выдохнула. — Поэтому они говорили о невесте?

— Не совсем, — Ровенна нахмурилась и встала, потирая ладони. — У тебя есть право выбора: выбираешь одного из моих братьев и перестаешь ходить по рукам. И твой избранник становится немного ближе к вампирскому трону, — тут Ро резко обернулась и посмотрела на Юи золотистыми глазами. — Кроме Рейджи, конечно. Он — мой.

— Понимаю, — слабо улыбнулась Юи, но эта невинная улыбка на красивом лице оставила Ро равнодушной. — А… мой отец. Он еще жив?

— Жив, — ответила вампирша. — И даже многим больше. Но то, что ты до сих пор говоришь, означает, что я могу еще выкачивать из тебя кровь, м?

Юи тут же примолкла, понимая, что если Ро продержит ее тут дольше, Комори не поздоровится.

— Пей свой сок и будь хорошей девочкой — не задавай лишних вопросов.

Ровенна вновь стала холодной красавицей в свете луны, и блондинка рассматривала ее уже молча: поначалу Юи наивно и ошибочно предполагала, что Ровенна на своих братьев-садистов не похожа, или имеет менее кровавые наклонности. Даже после того, как вампирша чуть не убила ее, укусив — даже тогда, ведь Ровенной двигал обычный голод, кроме того, она была беременной. Ровенна не опускалась до бессмысленного истязаний, извращений и издевательств — ей надо было, она брала без лишних слов. И Юи надеялась, что Ро будет лучше, добрее, но теперь понимала, как она жестоко ошибалась. Да, сестра Сакамаки не опускалась до того, что делали ее братья, но причина была проста — Юи нужна была Ровенне для другого, и тут Комори видела, как решительна красавица шатенка в своих стремлениях. Душа Сакамаки — если у нее такая была —темней любой другой, она просто пропиталась гнилью, но была предана одному делу, которое Ровенна выполняла.

И Юи хотела бы сказать, что человек с такой душой никогда никого не полюбит, но и это было ложью — Ровенна любила. Любила так сильно и полно, что даже Юи не сомневалась в тех чувствах, которые Рейджи и его сестра питали друг к другу. Было ли это пошло? Да. Омерзительным? Да, это же инцест, Господь всемогущий, что может быть отвратительнее? Но это была любовь, и даже свято верующая в Бога Комори не могла этого отрицать. Извращённая и неправильная, отраженная в кривом зеркале, как все в этом особняке, но любовь. Да. Она.

— Ты поспи, — внезапно обратилась к ней вампирша. — Во сне все легче. И тебе полегчает.

И Юи действительно засыпает, смотря на небольшой живот вампирши, в котором живет жизнь. Тоже — неестественная, а все-таки жизнь.

Ровенна поджала губы и посмотрела на луну в небе. В ту ночь, когда она впервые познакомилась со старшим сыном Азазеля Финником, тоже светила луна. Ей было семнадцать лет.

Сакамаки всегда любила ночные прогулки верхом. У нее был любимый черный конь, подаренный Рихтером на шестилетие маленькой вампирши, и хотя с дядей отношения складывались так себе, подарок ей нравился. Беатрикс, конечно, подобное не одобряло, но к четырнадцати годам Ровенна уже поняла, что мать ее отчего-то боится, и не может ею управлять. Карл Хайнц, отец, которого они видели и того реже, конечно не интересовался чем по ночам занималась его дочь. Теперь же, когда с момента ее знаменательного знакомства с самим Азазелем прошло почти три года, девушка не боялась уже никого и ничего, в ней крепилась мысль, что бояться теперь должны ее.

Было прохладно, холодный свет луны, пробившись сквозь листву, окружили голову вампирши ярким ореолом. Ее волосы были заплетены в тугую косу, а сама Ровенна уверенно и гордо держалась в седле. Она доехала до небольшой реки, миновав которую, оказалась в еще более густом лесу, и уже там пустила Деамуна на более медленный шаг. Лицо ее просветлело — она наслаждалась этим мгновением. Еще какое-то время она слышала, как радостно бурлила, струилась по камням, текущая вода, но вскоре этот звук растворился в лесной тишине.

— Хорошо, доскачем до северных холмов и вернемся обратно, — наклонившись к уху коня, шепнула Ровенна. Деамун согласно дернул головой и перешел на легкий бег. Но неожиданно, на небольшой, залитой лунным светом поляне, Деамун заартачился, и остановился, то уходя вперед, словно желая вернуться к особняке, то делая резкие скачки вперед. — Эй! — возмущённо крикнула Ровенна, ударив Деамун по бокам. Конь остановился на пару секунд, а потом начал трясти головой и бить копытом землю.

— Глупое создание, — выругалась девушка. — Стой!

— Доброй ночи, красавица, — раздался мужской голос. Конь мгновенно остановился, казалось, он прирос к земле. Ровенна подняла взгляд: на нее смотрел молодой юноша, возможно, старше ее на несколько лет, одетый в темные штаны и свободную белую рубашку. Его бронзовые волосы топорщились во все стороны, а бирюзовые глаза сверкали в неярком свете луны. Он был высоким и тощим, однако крепко сложенным, и с явно сильными руками. Он смотрел на Ровенну, и девушка пыталась понять, где она уже видела черты этого лица.

— Знакомы? — спросила Ровенна. Вполне возможно, что они познакомились на каком-нибудь приеме, но среди череды лиц Ро его просто не запомнила. Но юноша лишь с улыбкой покачал головой.

— Были, но уже давно, — он оттолкнулся от дерева, на которое до этого опирался, и сделала шаг к наезднице. Деамун тут же встал на дыбы, но Ровенна натянула поводья, заставляя животное стоять на месте. — Может, ты слезешь? Я хочу поговорить.

Ровенна понимала, что неразумно удовлетворять его просьбу: неизвестный, которого боится ее свирепый конь, выращенный среди вампиров. Стало быть, этот юноша куда сильнее, чем ей казалось, но глупое любопытство было так же сильно. Ровенна слезла с Деамуна и опустила поводья. Конь кинулся в другую сторону поляны, но там и замер.

Девушка сделала пару шагов к нему, как и юноша, и они остановились где-то в метре друг от друга.

— Я старший сын Азазеля, — представился он. В подтверждение, его бирюзовые глаза на несколько секунд сверкнули золотым. — Меня зовут Финник.

— Сын Азазеля? — повторила Ровенна. — Получается, ты…

— Да, — перебил ее Финник, не давая закончить мысль. — И я рад познакомиться с тобой. Ты еще прекраснее, чем тебя описывают.

— Так вот что это: визит вежливости, — подвела итог Сакамаки, ухмыляясь. — Я уже познакомилась с Аббадон-Бейхан, Дагон-Шах, даже Аластор представился мне. Очевидно, теперь очередь более близких… родственников.

Финник рассмеялся.

— А в добавок к красоте еще и умна, прекрасно, — но тут его взгляд стал серьезнее. — Прошло так много времени, семья так долго не собиралась вместе. Пора прекратить власть этого вампира, — Финник помолчал, давая Ровенне шанс осознать сказанное им. — Пройдет еще немного времени, и мы все будем достаточно сильны.

— Аббадон, Дагон и Аластор не показались мне слабыми, — сказала Ровенна, вспоминая людей, которых мать ей представила на следующий день после ее четырнадцатилетия.

— И все же, все мы без Повелителя слабы, —отрезал Финник. — Беатрикс же сказала, что произошло. Карлхайнц и Азазель были союзниками, а потом вампир предал нашего Владыку. И мы должны ему помочь, — внезапно он подошел слишком быстро, и Ровенна вздрогнула. Она подняла глаза, и в упор посмотрела в янтарные глаза бронзоволосого юноши. — Пойдем со мной… soror.

— Frater meus, — произнесла Ровенна, и глаза ее засияли точно таким же расплавленным янтарем.

Раздались тихие шаги, и Ровенна посмотрела на внезапного нарушителя своего спокойствия. Финник осмотрел комнату, бросил быстрый взгляд на Юи и подошел к ней. Ровенна молча наблюдала за ним.

— В первый раз вижу ее настолько близко, — демон откинул светлую прядь волос с ее лица, чтобы рассмотреть получше.

— Тут даже смотреть не на что, — фыркнула Ровенна. Финник ухмыльнулся и встал. Он оглядел небольшую комнату, и провел рукой по воздуху. Под ногами Ровенны, внезапно загорелись выбитые на черных камнях слова «Tua filia, Rowenna», а под юношей появилась другая надпись «Filius tuus, Finnick». Юноша посмотрел на эти слова, но Ровенна махнула рукой, и они исчезли. — Ты пришёл… зачем? Чтобы вновь посмотреть на эту камеру?

— Нет, просто мне показалась ты расстроенной, и я хотел узнать, все ли в порядке?

Ровенна иронично вздернула бровь.

— Я хочу поскорее все закончить, отдать Владыке то, что ему принадлежит и остаться с человеком, которого люблю.

Финник грустно усмехнулся и взъерошил свои волосы. С момента их первой встречи, Финник изменился лишь малость — теперь ему можно было дать около двадцати пяти, а вот волосы остались такими же непослушными. Но при всем его ветреным поведение, вечной насмешливой улыбке, Финника нельзя было назвать несерьезным: та цель, которую они вот-вот достигнуть, была его Святым Граалем, и он был готов отдать все, что требовалось. Даже мать, которую он горячо любил.

— Он не позволит твоим детям родиться здесь, Ровенна, — сказал он. Ровенна закатила глаза, услышав в его голосе сожаление. — Они наша кровь, и принадлежат нам.

— Я и не настаиваю, чтобы они родились здесь, — сказала Ровенна, высокомерно ухмыляясь. — Я всего лишь хочу вернуться сюда, когда все закончится.

— Говорят, что имена, данные нам нашим Владыкой, являются символом нашей силы, — внезапно сказал Финник, и Ровенна нахмурилась, не понимая такой быстрой смены темы. — Поэтому в этом обряде мы используем не только силу родства, но и отдаем ему дань, призывая через наши имена. Как будут звать твоих детей?

Ровенна поджала губы. Никому из Перворожденных демонов она не говорила о своих планах на дочерей, об их именах знали только Повелитель и Рейджи. Но для обряда она должна была выбрать одну из своих дочерей, чтобы Азазель смог переродиться. Нерождённое юное создание для древнего и сильного демона; Ровенна посчитала это символом чести.

— Ты узнаешь, вместе со всеми, — сказал девушка, поморщившись и сжав переносицу пальцами — перенесла этот жест у Рейджи, не иначе. Финник тяжело вздыхает.

— Видимо, веселить тебя не нужно, — демон выпрямляется, одергивает ворот идеально выглаженной чёрной рубашки и направляется к двери, сложив руки за спиной. — Ты бы вытащила трубку из ее вены, а то помрет девчонка.

Ровенна кинула быстрый взгляд на кровь в вазе; осталось примерно литр, и перспектива взять последнее, что было нужно была очень заманчивой. Но Ро покорно вытащила трубку из Комори, и прикинула, сколько надо влить в нее сока, чтобы кровь восстановилась до завтра.

========== Последнее дело ==========

Сегодняшний день был последним, спокойным. От первичного слова «Tempus» — осталось только первые две буквы, но когда «е» исчезнет, Сакамаки будет уже не до всего этого. Сегодня вечером она должна была сделать последнее, что от нее требовалось, а сейчас только-только взошло солнце, и Ровенна внезапно подумала об этом, и под лопатками болезненно засосало, и дело было не в том, что у беременной вампирши болела спина.

— Сильно занят? — спросила она, без стука входя в комнату Рейджи. Юноша поднял глаза, отрываясь от какой-то книги и тетради, видимо, работал над созданием какого-нибудь нового яда, или все еще бился над формулой, которая воскресила бы их мать. На ее месте любой другой бы получил неплохой нагоняй, но это была она, и Рейджи тяжело вздохнул.

— Для тебя я всегда свободен, — сказал Рейджи, помечая страницу закладкой и закрывая книгу. — У тебя что-то срочное.

— Думаю, да, — сказала Ровенна, подходя к нему. — У меня последнее дело прежде, чем я уйду.

— И куда ты собралась, можно узнать? — едко интересуется вампир, и более не выдает ни одной эмоции.

— К Нему, — спокойно произносит Ровенна. — Ты знаешь, о ком я. Ты знаешь, кто я. И неужели это ничего не меняет?

— Прекрати, — прошипел Рейджи. Ровенна прикрыла глаза, понимая, что легко не будет в любом случае, но она должна была сделать то, что хотела. Девушка взяла его руку в две своих.

— Ты знаешь, — мягко, но настойчиво сказала она. — Знаешь. И все равно меня любишь. Хорошо, я тоже тебя люблю. Но нужно что-то большее, чем слова, чтобы я могла вернуться к тебе.

— Тогда выходи за меня, — решительно сказал Рейджи, и его малиновые глаза сверкнули. Ровенна тихо рассмеялась, уткнувшись ему в плечо.

— Не поверишь, — сказал она, чувствуя, как слезы текут по щекам. — Я пришла, чтобы предложить тебе жениться на мне.

— Ровенна, с тобой все хорошо?

Рейджи посмотрел на сестру, которая смотрела на него мутными глазами и явно была невменяема.

— Кажется, я выпила что-то не то, — глупо улыбаясь, проговорила Ровенна. Что-то не то? Да она явно пьяна! Рейджи разозлился сам на себя. Наблюдал за ней целый вечер, но все равно не доследил. Ровенна как-то пошатнулась и внезапно упала прям в объятья Рейджи. Причем то, что находилось в ее бокале вылилась на его пиджак и ее платье.

— Ровенна, — возмущённо начал Рейджи, но сестра перебила его.

— Говорила же я Райто, что мне нельзя пить, — так вот кто стоит за всем этим. Мысленно поставив галочку разобраться с братцем, Рейджи вновь обратился к сестре.

— Ты ужасно пьяна.

— А ты красавчик, — хихикнула девушка.

Рейджи едва ли не покраснел. Но тут его внимание привлекло кое-что другое. Под платьем у нее ничего не было, а потому Сакамаки мог видеть ее потвердевшие от холода напитка соски. От этого зрелища у Рейджи вмиг пересохло в горле.

— Я отведу тебе в твою комнату, —наверное, правильно надо было сказать «отнесу», ведь именно это Рейджи буквально и сделал, приобняв Ро за талию, тащил ее по лестнице.

Но самое интересное его ждало в комнате. В комнате шатенки было темно, и она в очередной раз споткнулась. Умудрившись упасть на кровать, она потянула за собой Рейджи. В итоге, Ровенна сидела сверху, в то время как Рейджи — порядком ошарашенный —находился внизу

— Отсыпайся, — кинул он, и без особого желания попытался подняться. Однако, у сестры кажется были ровно противоположные планы. — Что ты делаешь?! — успел сказать он, прежде чем был заглушен поцелуем.

Губы Ро были мягкими и нежными как шелк. Его руки сами по себе легли на ее бедра, в то время как девушка ловко устроилась верхом на нем. Из невинного поцелуй быстро превратился в более страстный. Рейджи чувствовал на ее языке вкус дорогого вина и шоколада. Все это пьянило его разум сильнее, чем выпитый им алкоголь. Где-то в глубине сознания здравый смысл говорил, что это не правильно. Он не должен был воспользоваться пьяной, невменяемой девушкой, которая к тому же являлась его сестрой. Однако ни он, ни даже образ Беатрикс уже не могли заставить его сопротивляться искушению взять то, что вампир считал своим.

У Ровенны находится красное платье, и они с Рейджи находят человека, который венчает их и расписывает. Ровенна громко, радостно смеется, смотря на изящное серебряное кольцо, украшенное сапфирами и изумрудами.

— Я знаю, что ты не любишь золото, — цокает языком новоявленный супруг. Ровенна ненавидела фамилию Сакамаки, но теперь из девичьей она превратилась в фамилию мужа, и девушка не могла сдержать радость.

— Ненавижу! — сообщает она, обхватывая шею вампира руками, заставляя наклониться к себе. Даже если это — не то, о чем мечтал сам Рейджи, то сам факт того, что на Ровенну у него теперь прав больше, чем несколько часов назад, радует.

Этот брак — их взаимные гарантия.

— Ты бы хотел… Хотел, чтоб я была другой? — задумчиво спрашивает вампирша, когда они возвращаются в особняк, и Рейджи закрывает дверь в свою комнату. Дверь захлопывается с едва слышным щелчком и в комнате становится темно. — Чтобы я не была Его дочерью. Чтобы была такой послушной, покорной.

Вампир пару секунд раздумывает. Потом его губы кривятся в весёлой усмешке.

— Нет. Это была бы уже не ты.

— А о чем ты думал?

— Что послушная ты очень и очень заманчиво, — но тут юноша щурится, и упирается руками в стену, прижимая девушку к ней и чувствуя ее живот. — Но мы отвлеклись. Разве сегодня не наша первая брачная ночь?

Ровенна вспыхнула, а потом резко выдыхает. Рейджи машинально переплетает с ней пальцы рук, слегка водя по ее пальцам своими. Черт. Эти пальцы. Ровенна прикрывает глаза.

Ровенна с раздражением отбрасывает промокший кардиган, снимает раздражающее туфли – каблуки, конечно, хорошо, но провести на них целый вечер была не самой удачной идеи. Вслед за кардиганом на тумбочке оказывается массивное ожерелье, гребень из прически и пару колец. Ровенна, стоя босиком на шелковистом ковре и без лишних украшений, блаженно выдыхает:

− Знаешь, украшения красивые, но они такие… − вампирша тут же замолкает, встречаясь с горящим взглядом. В темноте малиновые глаза Рейджи сияют лихорадочным блеском похоти как огни. Ровенна приоткрывает рот и тут же чувствует соприкосновение своей спины со стеной, а на себе – тяжесть чужого тела. Руки вампирши тянутся к его волосам, а его губы накрывают ее. Язык вампира властно ласкает язычок девушки. Ровенна испускаю стон прямо в его рот. Рука Рейджи берет ее за мокрые волосы, откидывает назад ее голову – с глухим стуком она ударяется об стену – и они яростно целуются. Твою мать.

− Твой голос, – шипит Рейджи ей на ухо, и Ровенна пытается сообразить про что он говорит. – Я хочу его слышать. Громко, Ровенна.

Чтобы понять требуется всего лишь секунды шесть. Ровенна тормозит действие, чтобы стянуть с вампира промокшую рубашку, но больше он ей сделать ничего не дает – перехватывает ее руки, сжимает запястье и грубо вздергивает над их головами. Ровенна стонет – от боли, от возбуждения, от нереальности происходящего.

− Громче, Ровенна, – буквально мурлычет Рейджи и принимается покрывать жадными поцелуями ее горло, ключицы и нежные холмики грудей, выступавшие из неглубоко декольте. Ровенна прикрыла глаза.

Она таяла в его руках словно воск свечи, плавилась. Все тело наполнялось светом и огнем, мокрая одежда стесняла и раздражала. Платье неприятно соприкасалось с возбужденной и чувствительной кожей – ранее нравившиеся, от него хотелось теперь избавится. Ровенне хотелось, мучительно сладко хотелось чувствовать его губы и руки везде. Она тихо застонала, в предвкушении, и Рейджи сорвал стон с ее губ требовательным голодным поцелуем. Их языки сплелись в страстном танце…

− Ну же Ровенна, – с ухмылкой шепчет он ей в губы, сжимая длинными пальцами щечки. – Я же знаю, какие звуки ты можешь издавать. Постарайся.

Ее руки свободны, она держит их на его плечах, чтобы просто куда-нибудь деть. Вся похоть в трех предложениях и правду заставляет вампиршу сладко застонать на радость вампиру. И все теряло смысл, все кроме откровенных, бесстыдных ласк ее возлюбленного, ласк которых она желала со всей силой. Это было даже смешно: ее, опытную соблазнительницу, доводят до исступления всего несколько касаний Рейджи. Да, в такие моменты его эго может быть полностью удовлетворено.

Рейджи требовательно, едва ли не рвя, потянул вниз завязки на ее платье, умело развязывая его в несколько движений. Ровенна дернулась, и тяжёлое платье немного соскользнула вниз обнажая плечи и высвобождая пышную упругую грудь из плена лифа. Всем существом впитывая страстный трепет льнущей к нему возлюбленной он ласкал ее груди, целовал острые кремовые соски, покусывая их, чтобы вырвать из уст Ровенна еще один стон. С каждым разом все громче. Рейджи нравилось слушать звучание ее голоса в моменты экстаза – это был словно наркотик, да и какому мужчине не понравится слушать стоны удовольствия. Особенно если это женщина, которой так сильно хочется принести удовольствие.

Вампир опускается перед ней на колени и его руки, до этого придерживающее платье, позволяет мокрой ткани упасть к ногам девушки. Ровенна откинула его подальше, оставаясь в одном кружевном белье, чулках, которые крепились к поясу.

− Вот же… − Ровенна засмеялась, но ее смех тут же превратился в громкий протяжный стон.

Рейджи скользнул руками вверх по ее ножкам, затянутым в шелковые чулки. Ему хотелось скорее почувствовать жар ее желания, коснуться ее влажных нежных лепестков. Девушка, совершенно потеряв голову от наслаждения, позволяла ему все.

Рейджи хотел растянуть удовольствие и чуть дольше любоваться видом. Сейчас парень пожалел о том, что ее волосы собраны в эту прическу – Ровенна с распущенными волосами нравилась ему намного больше. В этом облике было больше естественности, была какая-то интимность. Вампир легко избавился от ненужных, но весьма заводящих, черных чулок, а следом подцепил пальцами нижнее белье и снял их одним привычным движением. Развел стройные ноги, мгновение любуясь открывшимся видом, и, накрыл ее складочки жадным горячим ртом.

− Черт, – ругательство резко ударило по ушам, но именно с таким смыслом и в такой ситуации вампир был вовсе не против. Начни она сейчас матерится, вампир бы ей и слово не сказал. – Рейджи.

Желанный громкий стон огласил комнату. Ровенна нашла применения своим рукам – тонкие бледные пальцы судорожно вплелись в темные мокрые волосы, оттягивая и сжимая. Ровенна выгнулась дугой и пронзительно вскрикнула. Рейджи лишь шире развел ее бедра, сжимая сильными пальцами так, что наличие утром синяков не было бы удивительным. Пульсирующее сладостное безумие, которое порождали его губы и язык было за гранью ее мира. Рейджи дает волю языку, своему опытному языку, умеющему доставлять столько удовольствия. Ровенна делает то, что Рейджи требовал – кричит, вцепляясь в его волосы. Он не останавливается, его язык гуляет вокруг клитора, доводя сестру до безумия, вновь и вновь, кругом, кругом. Аххх… это так… сколько еще?.. А…

***

Ровенне казалось, что она должна испытывать большее, чем просто боль. Да, ей, как и Рейджи, было больно расставаться со своей половинкой, но создавалось ощущение, что должна быть больнее. Ровенна тряхнула головой. Так и должно быть. Скоро, Ровенна надеялась, все что было здесь рассеяться, как туман. Она сможет построить новую жизнь, с Рейджи и рядом с Повелителем, с его благословением. Она любовно проводит по серебряному обручальному кольцу и улыбается.

Она сможет. Обязана. Ради их будущего. Ради своего будущего.

— Юи.

Блондинка посмотрела на возникшую перед ней шатенку. Юи, которая раньше была довольно красивой, с симпатичными бедрами и небольшой грудью, теперь походила больше на оживший скелет, по ошибки ставший человеком. Выглядела она то ли сонной, то ли пьяной, руки ее дрожали, даже когда она просто пыталась посмотреть на них, ноги держали плохо.

— Куколка, — обратилась к блондинке вампирша, задумчиво смотря в карминовые глаза. Пару минут назад она взяла последний литр крови и оставила разобраться с оставшимся подготовленные Коу и Финника. Сама же она решила выполнить свое слово. — Ты еще веришь в этого вашего… Бога

Юи задохнулась от возмущения. Удивительно, что с таким истощением, она еще могла испытывать какие-то чувства, особенно возмущение. В этого вашего Бога! Да как она смеет! Кровь прилила к щекам, но Ровенна ждала ответа, и Юи слабо прошептала, сквозь плотно сжатые зубы, понимая, что этим вызовет лишь новые насмешки.

— Да.

На лице Ро заиграла удовлетворённая улыбка — такого ответа она и ожидала. Такой ответ ей и был нужен.

—Тогда, мне есть что тебе показать.

Холодная рука коснулась лба белокурой, в опасной близости мелькнули желтые глаза. Из-под ладони вампирши выбил внезапно полыхнуло жаром, и Юи мгновенно погрузилась в сон, бессильно повиснув на руках Ро. Янтарные глаза сверкнули в темноте, а губы девушки украсила удовлетворённая улыбка.

Только Дьявол знает о существеннее Бога на сто процентов.

***

Яркий свет ударил в закрытые глаза. Ресницы Юи затрепетали, блондинка открыла карминовые глаза. Место было ей не знакомо. Это было большое помещение, вместо пола и стен – камень. Холодный. В воздухе летал неприятный смрад, как от гниения тел…Тел?

Юи быстро встала и огляделась. Ничего. Девушка нахмурилась и сделала шаг вперед, порываясь идти искать выход… Но тут же с грохотом упала. Поскользнулась. Потирая ушибленное место, Комори посмотрела на то, что стало причиной ее падения. Что-то жидкое, теплое, густое — кровь!

Юи закричала не своим голосом и посмотрела на вверх. Картина была более, чем странная: многочисленные цепи, соединяющиеся со стеной, связывали кого-то, по принципу штук, которыми закрепляют белье на верёвки. Только вот там было не белье, а люди. Те что были ниже, источали ужасный запах и Юи поняла – мертвы. Откуда то сверху слышались крики.

Внезапно раздался лай, и Юи обернулась в ту сторону, откуда, как ей казался, он шел. Помещение было круглое, расширяясь к потолку. В стенах не было дверей, но одна часть внезапно рассыпалась, в прямом смысле этого слова. Быстрым шагом в помещение вошел мужчина, лет сорока. Вытянутое лицо, заточенный подбородок и серые глаза, слегка впалые. Создавалось ощущение, что глаза были присоединены к черепу.

— Аластор, тормози!

Мужчина, Юи поняла, что его зовут Аластор, тяжело вздохнул и остановился. Вслед за ним, все тем же «рассыпчатым» входом, вошел молодой паренек. На вид ему едва ли было всего около двадцати. Каштановые волосы, зачёсанные назад, темные глаза выражают тревогу. Одергивая рукава рубашки, - оба мужчины были в черных штанах, отличающихся покроем, и в рубашках: на Аласторе – серая, на парне – темно-пепельная, — зашел вслед за своим старшем товарищем. Тот спокойно закурил трубку.

— Если ты оттягиваешь время… — медленно, с насмешкой произносит Аластор, выпуская дым. Парень морщится, разгоняя их рукой. Он намекает на его неуверенность? Бред.

Юи практически вжалась в стену, когда они вошли. Теперь же она стоят рядом на столько, что парень мог ударить ее по лицу, когда разгонял дым. Однако рука проходит сквозь нее, заставляя кожу холодеть, а неприятные мурашки покрывают кожу. Однако любопытство берет вверх над здравым смыслом. Ей хочется узнать, для чего Ровенна отправила ее сюда. Ведь та женщина никогда ничего просто так не делает…

Женщина? Юи совсем отключается от происходящего. Нет, Ровенну сложно назвать «женщиной». Ведь так называют дам за тридцать, а Ровенне явно было меньше…Ну да, около ста пятидесяти лет, а так нормально. Или сколько там этим вампирам?

Юи снова отвлекается, смотрит на развернувшуюся перед ней сценой. Разговаривающие словно того и ждали, чтобы продолжить разговор.

— Если бы я не был уверен, я бы не стоял здесь, — ответил парень. Аластор кивнул, вновь «затягиваясь» трубкой.

— И все же, — говорит Аластор. — Мне интересно, где веселее, Гавриил?

Гавриил?!

И без того большие глаза Юи расширяются, становясь слишком большими для ее узкого лица. Третий архангел, Гавриил, открывающие тайные знания Бога. Что могло привести столь светлое и чистое существо в место, подобное этому? Это был Ад, или что-то похожее, но Юи Комори внезапно принимает мысль о том, что она находилась в ином измерении, а разговаривающие рядом с ней — демон и архангел.

— Ну, — в темных глазах архангела зажигаются веселые огоньки, — Мои же братья отрезали мне крылья, назвав предателем, сбросили с небес. Я умирал, пока не пришли вы. Даже если бы мне тут было скучно, я бы не стал возражать. На мою долю выпала большая честь, быть спасенным Повелителем и стать супругом его дочери, пусть и только на словах.

Аластор одобрительно усмехается, но Гавриил внезапно меняет тему, и спрашивает, будто пытаясь задеть его.

— А как твоя белоглазая дочурка? Ровенна о ней хорошо позаботилась…Какое там имя она дала блондинке?

— Юи, - с небольшим презрением ответил мужчина. — Даже смешно: я – палач Ада, а моя дочь воспитывается в Церкви…

— Это — пытка и издевка, а и тому, и другому, Ровенна обучилась у тебя, — хмыкает архангел. — Так что ничего удивительно…Ровенна самая извращенная личность, которую я знаю.

Аластор выдыхает дым…

***

Юи закашлялась.

Что это значит?! Я – дочь…как он сказал: плачь Ада? Нет, не может этого быть! Бог бы не допустил такого…

Но Комори, к собственному ужасу, понимает, что все, что сказано было правдой. В своей жизни, Юи никогда не чувствовала Божий защитой. Многочисленные монахини и Святые Отцы твердили ей, что Бог есть и если в него верить, он поможет. И Юи верила. Думала, что верит. Она воспринимала Бога как что-то обыденное, простое. Но Комори не верила. Молясь, даже в тот раз в часовне с Райто, она делала это, словно кому-то должна. Молитвы стали для нее чем-то обыденным, она воспринимала Господа как что-то должное.

Карминоглазая огляделась, надеясь увидеть свою комнату, или поместье, но это было не так. Судя по всему, она в чьем-то доме. Только вот в чьем?

Сверху раздались крик, и блондинка спешит туда, быстро поднимаясь по деревянной, совсем простой лестнице. Ей кажется, шума должно быть больше, но она вовремя вспоминает, что тут она не материально.

На втором этаже было не так много комнат, да и свет льется только из одной. Даже свет, как кажется Комори, источает опасность: ярко-оранжевый, он как предупреждающая окраска у ядовитого животного. Но отступать уж явно не в принципах Комори. Не совсем понимая зачем, она вламывается в комнату и…кричит во всю глотку.

Ее глазам предстала дикая картина: незнакомая ей женщина, со светлыми волосами и гранатовыми глазами, лежит на кровати, она не может вздохнуть. Низ живот распорот, словно ей сделали кесарево. Только ребёнка нет. Её ребро, как могла определить Юи, сломано, оно проткнуло легкое. Женщина чувствует острую боль в груди, её пальцы немеют, а дыхание вырывается с трудом, хрипло и тяжело.

Ровенна возвышается над ней, высокая и красивая. Она усмехается. На руках она держит сверток, обмотанный белой простыней. И держит она его, как держала ба ребенка.

Юи отмечает поразительную разницу между этой Ровенной, и Ровенной которую она знала. Ровенна из этого времени выглядит моложе, длинные волосы собраны в небрежную прическу, которая уже почти развалилась, а пару прядей красные. Они в крови. В ярких аметистовых глазах плескается безудержное возбуждение и торжество.

Женщина тянет руки к Ро, а точнее, к сверточку в руках вампирши.

— Моя малышка… — шепчет она.

Ровенна перехватывает ребенка поудобней одной рукой, а второй…Юи уже почти поверила, что сейчас проснется совесть шатенки, но та видимо спала мертвым сном. Ровенна перехватывает её ладонь и крепко сжимает в пальцах. Хватка так сильна, что блондинка тихо вскрикивает от боли, а Ро ломает её тонкие белые пальцы собственными руками. Она отпускает её ладонь, и та безвольно падает на кровать. Умирающая смотрит на свою убийцу затуманенным взором. Шатенка ухмыляется почти радостно и так кровожадно.

— Моя малышка, — вновь шепчет женщина, но немного окрепшим, наверное, от ярости, голосом, — Она моя. Отдай ее мне, прошу…

—Ты ошибаешься, — жестко прерывает ее Ровенна. — Не важно, нужна она нам или нет, но она наша. Мой дядя Аластор, провел с тобой всего лишь одну ночь, но раз получилось так, что ты забеременела…

Ро смотрит на ребенка в своих руках с небольшим отвращением.

— Если Аластор захочет, — продолжает она. — Ты переродишься, и сможешь признаваться матерью своего ребенка. Но пока ты лишена такой чести, как и моя мать.

— Как ее зовут? — слабым голос перебивает женщина демона.

Ровенна смотрит на нее с бывшим пренебрежением, но внезапно в ее аметистовых глазах мелькает что-то, похожее на обреченность. С тяжелым вздохом, она шепчет еле слышно.

— Юи.

— …Юи, — вдыхает женщина, и умирает. Вот так просто, даже слишком. Все было похоже на дешёвую мелодраму: увидеть своего ребенка, прижать к груди и умереть. Только никто не давал ее матери прикоснуться к своему дитя, и бедная женщина, избитая, поломанная, изувеченная душой и телом скончалась.

Юи уже не сдерживала слезы. Она ревела, кричала, но тени прошлого ее не видели. Вся ее жизнь в одно мгновение пошло коту под хвост. Она дочь демона, ее мать убила Ровенна, Бог забыл про нее. Как же Юи хотела обладать возможностью расправить крылья и улететь прочь от всего. Её жизнь стала так отличалась от той, которую она себе представляла. Юи понимала, что навсегда застряла в этом мире, без надежды на спасение. Её загнали в ловушку, и надежду на спасение, спасения Бога, забирали из рук и разрушали у нее на глазах.

— О, боже мой, что с нею будет, она бледна и вся горит.

Сон это жалкая отсрочка, а тело только оболочка…

Юи, как и Ровенна, переводят взгляд на парня, появившегося в комнате. Вот только первая — затравленно и со слезами, а вторая — с гордостью и торжеством. Парень не замечает не первого, не второго.

—Пусть и не люблю современное творчество, а песня вполне хороша, — качает головой брюнет.

— Ааа, Руки, — протягивает Ровенна. Брюнет смотрит на нее и лишь после переводит взгляд на ребенка.

—Аластор сказал, что один из его друзей-знакомых обхаживает один монастырь…

Мысль он не заканчивает, но на лице Ровенны расцветает улыбка.

Юи медленно открывает глаза. Все по началу кажется лишь сном. Глупым сном. Однако глаза «горели» от слез, а веки словно налились свинцом. Значит все правда. Захотелось расплакаться, но Юи вовремя поняла, что лучше от этого не станет. Бесполезно. Кровь людская не водица, но как же до озноба хочется все забыть…

Стало холодно, и блондинка поняла, что она не в своей комнате, не в комнате Ровенны и даже не в особняке. Она находилась в саду, рядом с фонтаном. Холод ощущается всеми частями тела, но Юи внезапно понимает, что ей не так уже и холодно. Девушка впервые ощущает себя настолько потерянной. Все должно было быть не так.

— Я же была…

Но ее голосок замолкает. Юи подходит к двери. Ее мысли сначала метались в голове с необыкновенной скоростью, а потом улеглись…

У вас бывало такое чувство, когда вы что-то вспоминала и все выглядело так, словно вы помнили это всю свою жизнь. Юи испытывало что-то подобное. Все, что когда-либо было связано с ее «семьей», всплыло в голове Комори с такой легкостью, словно всегда там было. Даже то, чего она знать не могла, Комори знала. Например, десять Египетских казней. Юи казалось, что она все видела, видела глаза того человека, который, как оказался, назывался ее отцом. Рядом с ней стояли Ровенна, Руки и два неизвестных ей парня — позднее, она узнает о том, что это были Финник и Коу. Они ухмылялись, глядя на беды людей и тот, чьими глаза видела девушка, ее отец, Аластор, смеялся и веселился вместе с ними. Она буквально прожила то чувство безудержного веселья…

Все стало на свои места. В одно мгновение.

Дверь открылась на удивление легко и бесшумно. Юи вошла и тут же ее взгляд наткнулся на фигуру. Сделав шаг вперед, парень попал под освещение…

— Руки…? — кажется, Ровенна называла его так. — Почему ты здесь? —пришел к Ровенне, не иначе.

Руки отвечал так, будто ее не слышал:

—Как ты смеешь заставлять своего Господина ждать, скотина…Похоже тебя следует наказать.

Что он…Юи отступает, но парень хватает ее за руку, сжимая ее с такой силой, что рука неожиданно быстро стала бледной. После пережитого шока тело сильно ослабло, и рассудок сдавал свои позиции…

— Кто мог подумать, что так, которую мы ищем – такая посредственная женщина?

Руки явно говорил это себе, но в ответ на эту его фразу из далека донесся смех Ровенны. Руки усмехается. Он подтягивая ее к себе, жестко — может показаться, что обнимает — за талию.

— Я хочу по достоинству оценить кровь…Евы, — смех Ровенны опять донесся до сознания Юи. Юи не знала, что думать. В ее голове смешалось, а через секунду, кроме головы, заболело еще и плечо. Свистящий выдох, сорвавшийся с приоткрытых губ; Юи зажмурилась скорее от неожиданности, нежели от жгучей боли, пылающей на плече.

— Руки…Отпусти…— вновь и вновь девушка молила вампира, но тот даже и не думал ослаблять свою хватку. Он крепко прислонился к девушке, вытягивая багровую жидкость из ее вены, наслаждаясь каждой соблазнительной каплей. Все-таки Комори имела просто превосходную кровь, в этом нет сомненья.

Откидывая голову назад, карминоглазая уже было почти потеряла сознание, как почувствовала, что Руки вынул свои клыки. Обычно никто не выпивает так много крови, но этот случай — исключение.

«Так вот какова кровь их семьи…»

Внезапно он отстранился и поглядел куда-то за свою спину. У Юи уже плыло перед глазами, и чтобы сфокусировать взгляд, но голос раздался раньше.

— Я пришел потому что почувствовал вторжение, — знакомый, ставший за такое короткое время спасительным, голос. — Как ты смеешь трогать мою игрушку?!

Резкий рывок, и вот Юи прижата уже к другому телу, но не менее холодным. Аято Сакамаки. Девушка расслабилась и прикрыла глаза от удовольствия. Боковым зрением она увидела, что Руки небрежно стер струйку крови, что вытекла из уголка рта, и ухмыльнулся.

— Игрушка? — с небольшим удивлением в голосе спросил брюнет. — Такое отношение довольно опрометчиво.

«Конечно, она ему череп может разнести» — хихикнула Ровенна. Юи вздрогнула и огляделась. Ровенны рядом нет, но голос точно был ее.

«Я в твой голове, лапушка-идиотка!» — на этот раз голос злее и будто нетерпимее.

Что…?! У нее в голове? Но как…

Аято что-то рыкнул и потянул Комори за собой. Та лишь быстро оглянулась и заметила, как рядом с Руки появилось еще три фигуры. Одна из них явно принадлежала Ровенне.

***

Аято сделал ей больно. Снова. Сейчас Юи хотела поесть, а что еще лучше – поспать. Однако мозги, - как они еще умудрялись работать? – приказывали ногам идтисовсем в другом направлении. Юи неожиданно осознала, что на этот раз силы восстанавливаются быстрее. Словно ее подпитывало что-то.

За несколько недель жизни тут, Юи сильно изменилась. Ее глаза выглядели мертвыми. Они так давно потеряли свой блеск, что она даже не могла вспомнить. Некогда шикарные волосы утратили свой особый блеск, запекшаяся кровь, цеплялась за кончики волос. А тело…Столь юное, девственное…Теперь оно было изуродовано шрамами, синяками, и частыми укусами, что были нанесены ради удовольствия, издевательства. Однако Юи чувствовала то, что явно не могло быть. Ее тело будто оживало. Как перемотка киноленты, оно возвращалось на те моменты, когда Юи считала себя красавицей.

Ее отец…

Твой отец Аластор, дуреха! Иди ко мне, я жду тебя.

Ее отец всегда говорил ей, что она красивая, с бледной кожей и блестящими платиновыми светлыми волосами, и ярко-розовыми глаза. Но вновь попытаться вернуть хоть часть былой красоты было сложно, а в ее условиях – практически невозможно. Но что-то определенно происходило.

Может ты сходишь с ума?

А еще этот голос в голове?! Как, черт возьми, Ровенна эта делает. Только Ровенна могла дать ответ на вопрос. И не только на этот, а на все, что, скопились у Комори.

Девушка остановилась у нужной двери. Глубоко вздохнув, карминоглазая хотела быстро произнести молитву «Отче наш», но…

Не советую, куколка.

передумала.Резко выдохнув, она постучалась. Ответ раздался незамедлительно, Ровенна разрешила войти. Блондинка открыла глаза. И тут же зажала рот рукой, чтобы подавить крик. Ровенна Сакамаки ухмыляется.

========== Лебединая песня ==========

— Хм. А ты стала выглядеть лучше.

Ровенна Сакамаки была совершенна спокойна, а вот Юи Комори хотелось визжать от страха. Кричать так, чтобы горло заболело, а может даже – чтобы голосовые связки порвались от натуги. Трупов было немного, штук семь, не больше. Как минимум трое из них были еще живы. Они посмотрели на нее, но ничего сказать не могли. Они знали – Юи им не поможет. Ровенна проследила за ее взглядом. Слезы душили Юи, но она хотела остаться живой, а если она попросит Ро оставить их, та вряд ли сделает так. Скорее, наоборот.

Глаза Ровенны наполнились азартом, а губы исказились в противной усмешке. Бесспорно, Юи считала Ровенна красивой, но сейчас она видела то, что видели Шу, когда узнал, что Ровенна курит, Рейджи, когда она сказала, что пойдет за Повелителем — Ровенна была мертва, не так, как эти вампиры, а как будто по-настоящему. Слишком бледная и слишком тонкая кожа — как будто кожура луковицы —слишком худая, слишком четкие скулы. Все в ней было слишком. Однако темные глаза — янтарные глаза, отмеченные его силой — сияли таким светом, которое не могло создать даже небесное святило.

Ровенна смотрит на нее без любопытство. В ее голове крутиться та же мысль, что недавно озвучил Руки: такая посредственная женщина

Именно о ней все они, Ровенна, Финник, Коу, Бейхан-Аббадон и еще многие, грезили с самого своего второго рождения. Каждый из них втайне мечтала приблизить так называемую «наследницу» первым, чтобы затем похвастаться остальным, преисполниться чувством гордости от исполненного долга, торжества справедливости в конце концов. Кроме этого, им хотелось сделать то, что в одиночку им не удалось бы. Но в конце концов, скрепя зубы, они разделили славу поровну. Однако еще рано так говорить…

Милая девушка с аметистовыми глазами. Ангел, сошедший с небес. Так ли это? И теперь Юи отчетливо понимала: совсем наоборот.

Ро кивает на кресло напротив ее:

— Присаживайся, — Юи неуверенно делает шаг вперед, потом еще один, и еще…Когда Юи садится на кресло, то не может удержаться, чтобы не погладить его. Мягкий ворс действует успокаивающе. Спокойствие, ох, как оно понадобиться блондинке в ближайшие четыре часа – до основного действия.

Юи поднимает глаза на Ровенну, всеми силами стараясь игнорировать умирающих людей. Зачем они только Ровенне?

— Ты…ты же ответишь на мои вопросы? —с надеждой спрашивает Юи. Ровенна лишь кивает.

— У тебя около, — смотрит на часы. — Пяти минут.

Комори поспешно кивает. И внезапно спрашивает не то, что хотела:

— Кто ты?

Но в ее глазах темнеет, и Юи с грохотом падает на пол. Ровенна смотрит прямо перед собой.

***

- Tu es dicimus ex profundo Inferni. Ex domo facta vestra carcere.

Это заклятье использовалась только одни раз во всей истории вампиров и демонов — когда великий Повелитель Демонов Азазель создавал свою семью. Теперь его семья пыталась повторить это заклятье, чтобы вернуть его. Видимо мир все-таки до ужаса замкнутый круг.

-Familia sanguine maculata advena, animas nostras et animas sumus tradendo ita ut vos can reperio nobis.

Центром всего были ни его сын, ни его сестры или братья, а Ровенна — девушка, которая носила наследников благородного рода. Раньше все это представлялось лишь отголоском, несбыточной мечтой, далекой и холодной, как свет звезд. Но вот теперь — они здесь, и казалось, что все будет хорошо. Для них всех все будет хорошо.

-Nos te suscipiam, ut magister noster et Dominus.

Финник отделился от общего действия. Вокруг этого своеобразного круга лежало тело того мужчины, которого выбрали сестры и братья Повелителя, и Ровенна скользила по нему нечитаемым взглядом. Финник прошел мимо нее, слегка задев плечом, и внезапно вылил на него всю ту кровь, которую Ровенна собирала так долго. Шах-Дагон присела рядом и аккуратно смазала правую руку мужчины кровью Сакамаки. В изголовье ему положили сердце Бейхан — Ровенна и Бальтазар синхронно отвели взгляд — а в ноги сердце Агаты. Кровь Юи Комори, до этого разливающаяся по всему полу, внезапно стала втягиваться обратно в тело мужчины, но кожа его оставалась все такой же бледной. Разве что неизвестный выбранный человек становится будто моложе: волосы густеют, становятся насыщенного каштанового ответа, морщины исчезают, лицо разглаживается.

— Приди, — говорит Финник. — Мы ждем тебя, отец, Повелитель.

Глаза мужчины широко распахнулись, он задёргался в конвульсиях. В полу, на котором он лежал, внезапно пошли трещины. Коу взял Ровенну за руку и слегка оттащил. Сколы в полу стали образовывать звезду Давида: шестиконечную звезду, в которой два одинаковых равносторонних треугольника (один развёрнут вершиной вверх, другой — вершиной вниз) наложены друг на друга, образуя структуру из шести одинаковых углов, присоединённых к сторонам правильного шестиугольника. Это инь и ян, мужское и женское начало, Небо и Земля.

Распахнулись желтые глаза мужчины, и все, кто был в этот момент в подвале, опустились на колени. Мужчина сел и огляделся.

— Повелитель, — произнёс Аластора.

***

Ровенна растерянно бредет по коридору особняка, массируя виски, стараясь унять головную боль. Тупая и режущая, казалось, она изрежет вампиршу изнутри, медленно одолевая все тело. Ноги не держали, но девушка продолжала идти вперед. В какой-то момент она остановилась и глубоко вздохнула, стараясь унять дрожь. У нее это получилось, и она вошла в общую гостиную.

Ее братья уже были там.

— Ты почувствовала это? — спросил хмурый Райто, вертя в руках свою шляпку. — Как будто толчок какой-то. Нас всех здесь хорошо тряхануло.

— Чувствовала. Я сама его и организовала.

Девушка присела на подлокотник дивана, оглядывая каждого из члена семьи Сакамаки. Ее золотистые глаза сияли ярко, как никогда прежде.

— Ваш отец обманул вас, — произнесла она. — Я никогда не была его дочерью. Моя мать Беатрикс родила меня от Повелителя Демонов Азазеля, уже после того, как Карлхайнц его предал.

Сакамаки внезапно замолчали. Взгляд Рейджи — серьезный и сосредоточенный — скользнул по его жене, и Ровенна кивнула.

— Поделись, — сказал Аято. В его голосе слышалась какая-то напряжённость, и весь он напоминал хищника, который вот-вот кинется на нее. Ровенна усмехнулась: усталая улыбка ни на секунду не покидала ее лицо, хотя вся девушка выглядела несколько слабой, и это на контрасте той силы, что сияла в ее глазах.

— Расслабься, я здесь не чтобы убивать вас. Я здесь чтобы поговорить.

— Азазель — демон, падший ангел, которого низвергли за то, что он дал людям первое оружие. Его скинули в пустыню, где он долго находился еще один, пока не решил создать себе семью — братьев, сестер, детей, чтобы править вместе с ними миром нечистой силы. Чтобы каждое колдовское существо было ему подвластно. Он создал нас, тогда только как сущностей, с помощью собственной силой, расколол ее, и из каждого осколка произошли члены Перворожденных демонов. Аббадон, Дагон, Аластор, Финник и Коу Муками, который ранее носил правда, другое имя. А еще была я.

Ровенна нахмурилась, прикрыла глаза, и слегка повела шеей. Та щелкнула, отчего по позвоночнику вампирши пробежала дрожь.

— Наша сила росла и множилась. Мы меняли людей, которыми овладевали, влияли на самые знаменитые исторические события. Но потом, еще до вашего рождения, в союз к моему отцу пришел Карлхайнц. Азазель никогда не был жаден до власти, намного больше его интересовали души людей, как таковые, и он позволил Карлу стать Королем вампиром.

— Но разве Азазель не стремился полностью контролировать Карла? — внезапно спросил Шу. Ровенна кивнула.

— Стремился. Фактически, Карл был лишь наместником, никогда не имеющий реальной властью — все происходило под контролем Владыки, явственного или нет. И Карлу такое расположение дел вскоре нравится перестало. Он предал моего отца и убил его земную оболочку, низвергнув сущность Азазеля в самые дебри Ада. Меня и двух моих братьев он убил.

Ровенна раздраженно выдохнула, и схватила себя за запястья левой руки.

— Но Перворожденного демона нельзя убить до конца, никогда. Когда Азазель достаточно окреп, он мог моментами возвращаться на землю, и тогда он выбрал трех женщин, трех матерей для своих детей. Он укрепил наши сущности, включая мою, и соединил нас с помощью слабого обряда на крови с телами тех младенцев, что родились. Так у Беатрикс появилась я. До четырнадцати лет я ничего не знала, думая, что являюсь дочерью Карла. Потом я узнала правду, и вскоре моим святым Граалем стало возвращение моего Отца, который креп с каждым часом. И сегодня я просто это сделала. Азазель был заточен здесь, на этой земле, и Карл надеялся, что никто не догадается о том, почему ваш особняк построен именно здесь. Но он не вспомнил о том, что помимо детей есть еще Князь и Княгини, или просто сам был слаб после сражения с Азазелем. Мой отец не ушел проигравшим. И теперь он вернулся.

Ровенна помолчала еще немного.

— Князь — это брат Азазеля, Аластор, и в одно время он был очень увлечён одной земной женщиной. В этом романе родилась Юи, но Аластор отрекся от нее, поэтому мы сослали ее в церковь. У демонов есть такая забава: совращать монахинь или вселяться в священников. Один из таких весельчаков как раз находился в церкви, куда я отправила Юи, тот, кого она считает своим отцом. Очень иронично, неправда ли?

— Я бы придушил тебя прямо сейчас, — сказал Субару. Ровенна мягко улыбнулась.

— Я спасла вам жизни, хотя вы этого и не осознаете. У Азазеля война с Карлом, не с вами, поэтому я уговорила Отца оставить вас в живых. Вы дороги мне, вы не представляете насколько… Но на этом все. Азазель свободен и мне нет нужды здесь оставаться.

— И что —это все? — холодно спросил Рейджи. — Никаких угроз, ничего?

Ровенна надменно фыркнула.

— Вы не поняли? Я вам не враг! Да, я ненавижу вашего отца, но и вы его мало любите, не так ли? А своего отца я люблю, и я его спасла, — вампирша тяжело выдохнула. Взгляд Рейджи, осуждающий и недовольный, метнулся к ее животу и обратно. — Только разве что скажу еще на счет Юи Комори.

— А с ней что? — взвился Аято, едва ли не подскакивая на месте. Райто одарил братца едким взглядом.

— Она не останется человеком насовсем, — тяжело вздохнула Ровенна. — Хорошо, кажется, я должна задержаться чуть подольше.

И Ровенна говорит много, но не так долго, как им хочется. Девушка рассказывает, отвечает на вопросы, но едва ли все это длится больше часа. Потом Ровенна тихо растворяется за дверь гостиной, и ее шаги затихают в коридоре

***

Когда Рейджи заходит в свою комнату, Ровенна уже там, и он этому практически не удивляется. Девушка оперлась пятой точкой о край его стола, и когда поднимает глаза юношу, Рейджи отмечает, что у всегда собранной девушки глаза слезятся. Они одновременно шагают в объятья друг друга. Рейджи сразу поцеловал супругу, зарывшись пальцами в основание густых каштановых волос. Вздрогнув, Ро впустила горячий язык в рот, даже попыталась ответить. Тихонько застонав в поцелуй, мужчина навалился на нее, укладывая на спину на стол. Холодное тяжелое тело не давало дышать. Хотя, может быть, это жаркий поцелуй, вскруживший голову, не давал вдохнуть.

Они даже не раздеваются. Рейджи расстегивает ее джинсы и свои штаны, Ровенна оставляет тягучие широкие влажные лицо на его лице и открытой части шеи. Когда он резко вошёл, девушка еле сдержала стон. Волна наслаждения пробежалась по всему телу. Рейджи начал быстро двигаться, заставляя жену выгибаться в его руках и подаваться назад, чтобы он вошел глубже. Он заставил почувствовать то, что никому до этого не удавалось. Ровенна даже не старалась не подавать виду, что она сходит с ума от этого. В какой-то момент он вцепился своими зубами вампирше в шею, Ровенна не удержалась и застонала. От его грубых прикосновений наверняка останутся синяки, но сейчас никого это не волновало.

Мощная волна оргазма пронзила все тело с очередным толчком Сакамаки. Ровенна не удержалась и снова застонала, выгибаясь в его сильных руках. Поясница болела.

Рейджи посмотрел на нее.

Глаза были почти черные, как угли в почти потухшем камине. Дышал он тяжело, как и сама Ровенна.

Он отстранился и помог ей снова одеться, и привел в порядок себя. В абсолютной тишине, не отводя друг от друга глаз.

Им двоим хотелось сказать друг другу невероятно много, но слов просто не находилось. Два бессмертных так и стояли: Рейджи немного грубо обнимал ее, сдавливая кости ее плеч, а девушка в ответ обвила его талию и жалась из-за всех сил. Никто из них ничего не сказал, но каждый понял другого.

Острые черты лица, яркие, малиновые глаза с вертикальным зрачком. Ровенна проводит пальцами по щеке, Рейджи перехватывает ее руку и с жадным рыком припадает носом к запястью.

— Ты мой, — шепотом сказала девушка.

— Твой… — согласился Рейджи тем же шепотом.

— Реджина и Присцилла, — говорит она. — Я запомню.

Потом Ровенна Сакамаки растворилась в воздухе, оставив после себя запах горячего шоколада, запах дыма, опустошенную душу и тихое признание в любви.

— Я не умею любить, Ровенна, — признается Рейджи. Ровенна смотрит на него и тихо смеется.

— Я тоже, — она подается вперед и кокетливо целует его в щеку. — Давай не уметь вместе.