Наваждение (СИ) [Ima-san] (fb2) читать онлайн

========== Часть I ==========

В доме, который снимался для новогоднего корпоратива, собралось немало народу, а оттого шум сдавливал виски девушки, скучающей где-то в уголке гостиной. Она чувствовала себя лишней, не в своей тарелке, но преждевременно отказаться от посещения мероприятия попросту не могла. Чтобы не привлекать к себе лишнее внимание, она заранее подобрала для себя простенькое сиреневое платье, туфли под них на маленьком каблуке, распустила волнистые волосы и сделала лёгкий макияж. Всё скромно, но со вкусом. И её сопровождающий одобрял такой ход, ведь мужчин и парней на празднике достаточно, пусть и в основном занятых, но всё-таки.

Горестно вздыхая, блондинка бесстрастным взглядом очерчивала снующие фигуры по огромной гостиной, изредка прикладывая к губам бокал с вином. Две молодые девушки, цепляющие внимание окружающих своими яркими образами, опустились рядом с гостьей на диванчик и чуть склонились к ней:

— Эй, Сидзуна, вы с Рю давно вместе?

Блондинка, округлив глаза, едва не поперхнулась очередным глотком вина. Придя в себя, она поднялась с места, избавляясь от общества назойливых пустоголовых девиц, и бросила:

— Слишком личный вопрос.

Девушки скривили губы в негодовании: разве можно так грубить? Но на самом деле Сидзуна ответила до мурашек холодно. Всё же мало кому приятны подобные вопросы от совершенно незнакомых людей. Такое их касаться вообще не должно.

— Сидзуна, — улыбчивый молодой человек, приблизившись, схватил блондинку под руку и увлёк за собой прямо на глазах возмущённых девушек.

Возможно, она красивее их, поэтому Рю выбрал именно её, а может…

— Достали меня твои выходки, Рю. И они: что за манера такая лезть в чужую жизнь? — сетовала Сидзуна, оставшись наедине с мужчиной в маленькой комнатке. Ещё чуть-чуть — и выскажет всё, что накипело.

— Спокойно, сестрёнка, — нервная усмешка Рю и отчаяние в его глазах привели блондинку в чувства — вдруг жаль его стало. — Ты же видишь, какие они назойливые. Побудешь моей девушкой вечерок, что изменится в твоей жизни?

— Глупая затея, — тяжело вздохнула Сидзуна. — Ищи себе реальную, тогда проблем меньше.

— Гораздо больше, — отрицательно покачал головой старший брат, на что блондинка лишь мягко улыбнулась. Да и у неё никого не было уже два года — так и правда легче. А потому она прекрасно понимала его чувства. — Так что, ты?..

— Мы же договорились всё-таки, — прервав брата, кивнула Сидзуна и взяла его под руку. — Идём, а то подумают ещё, что мы тут чем-то неприличным занимаемся, — усмехнулась она, поймав на себе его укоризненный взгляд.

Стоило им показаться в коридоре, как с лица блондинки улыбка мгновенно исчезла. Она замерла на месте в считанных сантиметрах от пепельноволосого мужчины крепкого сложения, остановившегося напротив.

— Ну ты и опоздун, Хатаке, — отшучивался Рю, столкнувшись с ним чуть ли не носами.

Какаши виновато улыбнулся и почесал затылок под пристальный изумлённый взор Сидзуны. В его сознании что-то щёлкнуло, и он опустил тёмно-серые глаза на девушку, мёртвой хваткой вцепившуюся в руку брата. Ей казалось, что это мираж, что такого просто быть не может. Безусловно, Хатаке вспомнил её и случайной встрече был поражён не меньше, что тщательно скрывал.

— К-Какаши… — блондинка, будучи в оцепенении, даже пальцем пошевелить была не в состоянии. Она никак не ожидала встретить его спустя двенадцать лет среди этого сборища, в чужом доме, накануне Нового года. От переизбытка чувств сердце готово было вырваться из груди, колени чуть задрожали, и даже в горле пересохло. В голове так не вовремя беспорядочным потоком закружили мысли. Выходит, он работал в одном отделе с Рю, который притащил её сюда, совершенно ничего не зная об этих двоих. Сидзуна потрудилась прогнать нарастающее смятение и панику, пока мужчинам не бросилось в глаза её состояние, и сложила губы в улыбку: — Привет.

— Сидзуна, — Хатаке взмахнул рукой и приветливо улыбнулся, что порядком смутило девушку.

— Так ты знаком с моей девушкой? — это был весьма неожиданный поворот, но Рю не подал виду. — Тем лучше. А то Сидзуна чувствует себя скованно в обществе посторонних, — за это сестра логтём пихнула в бок болтливого брата.

— Мы учились в одной средней школе, — предавшись воспоминаниям, Хатаке поймал её робкую улыбку и толику грусти в глазах: вероятно, не самое подходящее время ворошить прошлое.

— Я, п-пожалуй, пойду, — Сидзуна поспешила скрыться в мрачной гостиной, чтобы перевести дух подальше от мужских внимательных взглядов. Обессиленно опустившись всё на тот же диван у окна, она взяла бокал с вином и сделала глоток, проследив, что не привлекла к себе внимание посторонних, особенно — Какаши.

Временное спокойствие прервал грохот музыки из колонок, что включил некий Сакамото-кун — весьма неусидчивый, заводной парнишка и по совместительству напарник Какаши. И в ту же минуту он вытянул на так называемый танцпол половину народа с девизом: «Хватит скучать, пора танцевать!».

Остальная часть сотрудников оставалась у стола с закусками и алкоголем. Этим вечером у многих была пара, за исключением нескольких девушек и молодых парней, в чьё число входил и Хатаке.

Сидзуна время от времени выпивала на нервной почве, пока Рю где-то носился, а Какаши, стоящий с противоположной стороны стола, буквально пожирал её взглядом, явно думая о чём-то. Блондинка усиленно игнорировала его и гнала прочь навязчивые мысли, но прошлое буквально вспыхнуло ярким пламенем и поселилось в голове, что отражалось на её внутреннем состоянии. Сердце вот-вот выскочит из груди, если не остановить карусель сладострастных, но в то же время горьких дум…

Обведя тусклым взором бордовую жидкость на дне, Сидзуна вспомнила о своей юношеской глупости и, сделав контрольный глоток, со звоном поставила бокал на край стола.

Хатаке был её первой любовью, и в средней школе они сдружились благодаря общим друзьям — парню по имени Тензо и его младшей сестрёнке, Рей. Но Сидзуна так и не осмелилась открыть Какаши свои чувства в силу скромности и неуверенности, из-за чего корила себя. Ведь их связи резко оборвались, стоило Какаши выпуститься из школы, а любовь так и осталась при ней. И весь этот неподъёмный груз ещё долго мешал ей жить. Но с годами всё проходит…

По крайней мере, она так считала.

Она воистину боялась случайной встречи с Какаши на протяжении двенадцати лет, поскольку была уверена, что чувства вспыхнут с новой силой, и тогда всё пропало. А жить так ещё несколько лет, а то и до конца жизни, любя его тайно или вовсе безответно, она не очень хотела.

И вот он здесь, совсем рядом, привлекательный, сексуальный и сногсшибательный, хоть бери его в охапку и никогда не отпускай. Какаши с тех пор сильно возмужал и вырос, что игнорировать Сидзуна была просто не в силах. Слишком хорош.

Этого следовало опасаться и держать все возникшие желания в узде.

Комацу осмелилась перевести на Хатаке, выпивающего вино, оценивающий взор и, собравшись духом, поднялась с места. Она шествовала в его сторону плавно, мягко, но в то же время слишком уверенно. Или всё-таки ноги сами несли её тело? Сидзуна ничего не понимала, но следовала велению сердца, которое тихонько сжималось от желания и… боли?

Мужчина встретил блондинку с неловкой улыбкой на губах, и даже проникновенный холодный взгляд ничуть не оттолкнул её. Она и не сомневалась, что ему, вероятно, безразлично её присутствие, и он всего лишь делает вид, что всё отлично. И неважно, насколько близки они были в юности — просто дружили или спали… Она — чужой, посторонний человек, значительно изменившийся за годы разлуки. Как, впрочем, и он.

Сидзуна безмолвно переняла бокал из руки Хатаке, с трудом оценивая адекватность своих действий, и поставила на стол, что весьма озадачило мужчину. И музыка под стать ситуации сменилась на более плавную и спокойную — в самый раз для медленного танца. В её затуманенном разуме давно творилось что-то из ряда вон выходящее, от чего можно было вовсю поднимать тревогу. Она пыталась списать своё состояние на вино, однако голова была пьяна точно не от количества выпитого алкоголя.

— Потанцуешь? — её ладони чуть скользнули по его плечам, в которые вцепиться бы сейчас в порыве чувств, да покрепче, а после прижаться к его телу и… Всё это лишь игра разума, всплески неугомонной фантазии. Какаши, положив руки на тонкую талию, не отказал, но и не загорелся от желания. Он пока мало что понимал и по-прежнему пытался прийти в чувства, потому как эта встреча явно отразилась и на нём.

— А Рю? — единственное, что его так поразило этим праздничным вечером — отношения Сидзуны, в чьих опьянённых глазах кипела страсть, и Рю, который пять минут назад выходил на улицу покурить и только сейчас влился в компанию. Девушка усмехнулась и потянулась к уху партнёра:

— Вообще-то это мой брат. — Тон Сидзуны показался Какаши чересчур соблазнительным, а по вине её обжигающего кожу дыхания на его теле выступили приятные мурашки. И плавные движения девушки наряду с её притягательным взглядом пробуждали внутри него неистовые желания, от которых бросало в жар. — Он попросил меня. Ну, ты понимаешь.

Взгляды Хатаке и стоящего неподалёку Рю встретились.

— Вот оно что… — он-то всё прекрасно понимал, кроме себя. Что с ним сейчас происходило? Почему всё тело так реагировало на её присутствие? Отбросив лишнее, он заключил, что всё это из-за длительного воздержания от интимной близости с девушками. И никак иначе. А оттого становилось лишь хуже.

Тёплая улыбка блондинки не прошла мимо серых глаз, и Какаши вдруг вытащил откуда-то из глубин памяти её фамилию. Ведь и правда, у Рю и Сидзуны одна фамилия — Комацу. Оказалось, годы многое забирают, вычёркивают из памяти, но одно Хатаке почему-то по сей день помнил: её невзрачный образ в средней школе. И то, как друзья донесли до него неозвученные чувства чересчур скромной Комацу, после чего он задумался сделать шаг, обратив на неё внимание, но так и не осмелился. Потому что сомневался. А потом и вовсе выпустился. Но в отличие от неё он по этому поводу не переживал, относясь к сложившейся ситуации намного проще.

Какаши не подозревал, какой океан бушевал внутри девушки в эту минуту, о чём она думала, чего желала; и признавал себе, что находиться в её обществе весьма приятно. Да и Сидзуна очень изменилась с тех пор: стала красивее, женственнее, умела подать себя в обществе, при этом оставаясь собой. Даже сейчас они танцевали исключительно по её инициативе — в юности она бы себе этого не позволила. А он бы не позволил себе этого именно сейчас… Старательно борясь с самим собой, он всеми силами пытался сохранить привычную всем окружающим непоколебимость.

Сидзуна горела, осознавая, что Какаши впервые касается её и находится настолько близко. К счастью, в полумраке он не в силах был разглядеть проступивший на щеках блондинки румянец, а из-за грохочущей музыки не мог услышать её бешено колотящееся сердце.

— Ну всё-всё, хорош вам, — Рю прервал их любование друг другом и плавные движения в такт музыке. Казалось, он ревновал сестрёнку к коллеге, но, на самом деле, это ему сейчас следовало приобнимать девушку, танцуя с ней, а иначе окружающие раскусят их коварные планы и замыслы, а после не оставят ни Рю, ни Какаши в покое. Мужчина буквально выдернул сестрёнку из рук Хатаке под пристальные взгляды девушек-коллег.

— Рю, ну и зачем ты… — от резкой перемены событий у Сидзуны аж голова закружилась. И здравый рассудок возвращался из того состояния настолько быстро, что к сердцу девушки подкралась чудовищная тоска.

— Хорошего помаленьку, — отметил Рю, уводя за собой растерявшуюся сестру в другой угол гостиной, которая настолько увлеклась приятным обществом Хатаке, что и позабыла об обещанном и для чего вообще пришла сюда. — Со мной бы лучше потанцевала.

В ответ он получил лишь виноватую улыбку. Сидзуна составила ему компанию, при этом мечтая оказаться рядом с Какаши, вернуться в то волшебное мгновение и продлить его, но вынуждена была притворяться девушкой родного брата. Хатаке же старательно подавлял всякое желание взглянуть на неё, но в определённый момент окончательно сдался, не осознавая, для чего ему всё это нужно. И нужно ли вообще. Пока блондинка кружила в танце с Рю, он украдкой наблюдал за её движениями, сидя за праздничным столом. И Комацу изредка ловила эти греющие душу взгляды, едва заметно улыбаясь.

Вскоре в их скромную компанию под заводную музыку влились остальные. Сидзуна полностью расслабилась и погрузилась в необъяснимую эйфорию, а потому раскрепостилась и двигалась более свободно. Сакамото-куна переполняла радость, потому как красивая блондинка танцевала с ним в одном кругу. И то, что она являлась названной девушкой Рю, его не волновало. Ликуя, он оставшийся вечер мешал уединению Какаши, делился впечатлениями, как неопытный подросток. Хатаке старался пропускать всё мимо ушей, оставаясь безучастным в беседе, но в определённый момент осознал, что докучливый Сакамото ей точно не пара. Заглушая вином подкравшееся незаметно отчаяние, мужчина всё же пришёл к выводу, что Комацу на этого парня даже не взглянет и, немного придя в себя, задумался о причине своего негодования.

Под конец вечера Сидзуна валилась с ног, мысленно поблагодарив брата за его настойчивость, по причине которой она находилась сейчас здесь. Пусть компания была чужой и незнакомой, но ей удалось как следует оторваться и забыть о жизненных проблемах. Да и Какаши встретила — а это важнее всего в данный момент. Мужчина же до последнего не был уверен, что всё это к лучшему.

Стоило им совершенно случайно столкнуться в коридоре, как в одурманенной голове блондинки родились грандиозные планы, чего действительно следовало побояться. И главная задача теперь — дождаться, когда все разбегутся по комнатам и крепко заснут…

Уже к двум часам ночи на дом опустилась долгожданная тишина.

Рю и Сидзуна устроились в общей комнате под видом парочки, ведь назойливые поклонницы могли достать где угодно и в любой момент. Однако Сидзуна не волновалась за брата, вмиг отключившегося от количества выпитого алкоголя за вечер. Заботливо подоткнув одеяло, блондинка расплылась в улыбке от отрадных мыслей и наспех проскользнула в тёмный коридор. Минуя чужие комнаты, она настраивалась на лучшее, убивала в себе скопившееся волнение и, наконец, очутилась напротив нужной двери. Сидзуна отчего-то была уверена, что он не спит в этот поздний час, а потому не боялась нарушить его покой. Казалось, стук её бешено колотящегося сердца был слышен в каждом, даже самом укромном уголке дома.

Комацу смяла ткань на груди и зажмурилась, усиленно прогоняя панику. Она даже на мгновение почувствовала себя подростком — той же глупенькой, наивной девчонкой, которая не смогла…

Не призналась.

Не поцеловала.

Она тряхнула головой, избавляясь от давящих воспоминаний, от терзающих душу мыслей, сделала глубокий вдох и выдох и тихонько постучалась.

Как же горело внутри, а в висках стучала кровь… Ещё немного — и сбежала бы прочь, но Хатаке всё же отворил дверь и предстал перед гостьей в одних лишь джинсах, опустив холодный взгляд в её — слишком горячий, готовый в одночасье испепелить. Колени предательски задрожали. Своим обнажённым торсом Какаши закрывал проход в комнату и кроме этого уже сводил девушку с ума. Сидзуна, держась из последних сил и стараясь не растерять уверенность, волнительно сделала шаг вперёд, что заставило Какаши попятиться назад. Второй, третий — до тех пор, пока она не оказалась внутри. Дрогнувшая рука заперла дверь на замок, и мужчина осознал, что отныне за всё случившееся отвечать им придётся вместе. А он пока не понимал, готов ли к этому.

Сидзуна сократила между ними последние сантиметры и, встав вплотную, устремила изучающий взор в его потерянный взгляд. Он лишь мог предполагать и догадываться… Комацу устала от обыкновенного зрительного контакта, а потому, усмиряя пыл, потянулась на носочках к его озадаченному лицу, чтобы, наконец, заполучить желаемое. Но внезапно Хатаке приложил указательный палец к её губам, когда те оказались настолько близко, что у него перехватило дыхание. Он ещё надеялся вернуть в сознание, вероятно, обезумевшую девушку, но её это не остановило: её рука лёгким движением опустила его руку.

— Всего лишь поцелуй, — умоляюще-сладостно прошептала блондинка, закрыв глаза, и снова потянулась к его губам. Где-то внутри пробежал разряд, пронзающий насквозь каждую клеточку тела. Какаши понял, что окончательно сошёл с ума, когда чуть подался навстречу, позволив ей сделать это. Несмотря на то, что безумно боялся последствий.

Сердце Сидзуны болезненно сжалось, когда она, наконец, почувствовала вкус его мягких губ. Земной шар перестал вращаться, весь мир в долю секунды остановился, а вселенная замолчала… Не было ничего вокруг, только Он и Она.

Вместе с неистовым желанием, которое лишь набирало обороты, её накрыла волна лихорадки, и тело, источающее жар, предательски вздрогнуло — Хатаке это почувствовал. Руки так бережно, но неуверенно коснулись обнажённых плеч мужчины, словно он растворится в то же мгновение, бесследно исчезнет. Но этого не происходило: он всё ещё находился рядом, так близко, как никогда раньше. Какаши рывком прижал её крепче к себе, а свободной рукой скользнул вдоль шеи к плечу, оголяя его. Сердце Комацу ухнуло и готово было в пятки опуститься. Она позволила мужчине стянуть с плеч плотную ткань халата, чувствуя его возбуждение.

Целуя трепетно и нежно, смакуя каждый миллиметр его губ, блондинка задыхалась в его объятиях, от его ласк, пусть и несмелых, но будоражащих, растворяющих разум. Щёки полыхали огнём не только у неё… Какаши по-прежнему боялся, что его надолго не хватит — ещё капля, и он сорвётся, не сдержит порыв, и тогда эта ночь точно завершится запоминающимся бурным сексом. Возможно, он бы хотел этого, но последствия его останавливали, как и чувства блондинки, которая, вероятно, была не против такого расклада.

Он с трудом прервал поцелуй и обжигающе выдохнул прямо в её губы:

— Остановись… Я не сдержусь… Да и ты…

— Мне не нужно ничего, — прошептала одурманенная Комацу, словно не слышала его вовсе, — я хочу целовать тебя.

Она вновь впилась в его губы страстным, требовательным поцелуем и сделала уверенный шаг вперёд, из-за чего Какаши вынужден был попятиться к кровати. Последующие движения девушки привели их к цели. Она немедля уложила Хатаке на постель и, примостившись сверху, сжала ногами его торс, а губами припала к шее. Мужчина лишь тяжело дышал, пытаясь прийти в сознание, но его похищала Сидзуна, целующая его с таким наслаждением, что импульсы передавались во все конечности. Какаши усиленно пытался что-то вымолвить, но был попросту не в состоянии. Потому он лишь жадно захватывал ртом больше воздуха и пальцами исследовал изгибы тела блондинки, скрытые под халатом, желая дотронуться до бархатистой кожи.

Сидзуна не стала сдерживать свои желания: ладонями она касалась объёмных мышц его соблазнительного мускулистого тела, что обоим доставляло неописуемое удовольствие. Её ласки не оставили ему выбора: руки скользнули вдоль обнажённых бёдер девушки к ягодицам и сжали их. Сидзуна закусила без того опухшие губы до боли и переключилась на подбородок мужчины, затем щёки, целуя без остановки, пока всё тело неистово изнывало и требовало продолжения.

На этот раз Какаши первый проявил инициативу — притянул голову блондинки, и их губы слились в страстном поцелуе, что только сильнее возбудило обоих. Его ладонь в порыве чувств спустилась к приоткрытой груди и скользнула под тканью к соску, но блондинка перехватила мужскую руку, и губы покрыли её лёгкими поцелуями.

Сквозь пелену, затянувшую разум, и обжигающие ласки Сидзуны мужчина всё же смог собрать себя по крупицам и отрывисто прошептать, словно в бреду:

— Мы не сможем быть вместе. Следует остановиться…

Первые несколько секунд она не осознавала смысл сказанного, потому как увлечённо продолжала доставлять удовольствие им обоим, трепетно целуя его грудь, однако в определённый момент до неё донеслась из реальности вся суть, и это её по какой-то причине всё-таки задело. Комацу не в силах была разбираться в этом прямо сейчас, потому решила отложить всевозможные рассуждения на потом.

В эту минуту для неё был важен только он…

Какаши ничуть не удивила её реакция. Он не хотел причинять ей боль, боясь, что она позволит ему перейти грань, а после будет страдать всю оставшуюся жизнь, вспоминая эту ночь, ведь ему придётся уйти, оставить её…

— Сидзуна…

Девушка, тяжёло дыша, внезапно остановилась, будто ледяная волна окатила её, и вобрала в грудь побольше воздуха, чтобы немного прийти в себя. Хатаке собрался духом и силами, желая прекратить начатое, но её признания ввели его в ступор:

— Я всю жизнь этого хотела. Я жалела о том, что не смогла поцеловать тебя тогда и признаться в чувствах. И я не могла снова упустить возможность, — она заглянула в серые глаза и, заботливо поправив прядь пепельных волос на его лбу, тихонько улыбнулась. — Ведь жизнь проходит, и мы можем больше не встретиться. — Хатаке прикрыл глаза лишь на мгновение. — Но мне правда ничего не нужно больше.

— Соблазн слишком велик, — выдохнул мужчина, постепенно вырываясь из этого упоительного плена.

— Прости, — виновато улыбалась Комацу, переживая, что своей настойчивостью сделала лишь хуже. Она и не представляла, какой поток взрывоопасных чувств Какаши пришлось подавить в себе во избежании неприятностей. Чего ему это стоило. И всё ради них двоих.

Он не хотел давать пустых обещаний и надежду на совместное будущее. Он так решил. Комацу это прекрасно понимала, а потому немного успокоилась и легла на мужскую грудь, когда он притянул её к себе. Они молчали вовсе не оттого, что не было слов — не хотелось нарушать идиллию.

Комацу до сих пор поверить не могла, что в душе накопилось столько нежности по отношению к тому, кого она, казалось, давно отпустила. Отпустила и забыла. Но так ли это на самом деле?

С этими мыслями она плотнее прижалась к Какаши и закрыла глаза. Хотелось бы продлить это мгновение, чувствуя его тепло, но усталость не позволила.

В ночной мгле, за окном сыпались снежные хлопья, за которыми наблюдал усталый задумчивый взгляд. В тёмных окрестностях царила блаженная тишина. Ни капли света вокруг, словно весь мир в одночасье потух. Какаши внезапно вспомнил о приближении Нового года, знаменующего праздничное настроение, семейные ужины, разговоры до глубокой ночи и, конечно, подарки. Оказалось, он неожиданно для себя исполнил маленькую, скромную мечту одной красивой девушки на Новый год. Следом нахлынуло странное, сдавливающее грудь ощущение: не планировал, но осуществил.

Наверное, это правильно.

Миновало несколько минут, прежде чем Хатаке услышал ровное дыхание спящей Комацу и, тяжело вздохнув, тоже погрузился в долгожданный сон. Мысли, разговоры и переживания — всё это когда-нибудь потом. А сейчас можно позволить себе немного насладиться моментом.

Комментарий к Часть I

Так как я привыкла называть Ямато — Тензо, то в моей работе он тоже Тензо. Ну, не поворачивается у меня язык называть его Ямато!

========== Часть II ==========

Проснувшись в полдень в одной постели с Какаши, Сидзуна безмолвно обменялась с ним взглядами и поспешила вернуться к себе во избежании неприятностей. Она волнительно вошла в свою комнату под пристальный укоризненный взгляд брата, что стоял у окна в ожидании. Сложив руки на груди, Рю неодобрительно хмыкнул и суровым тоном заставил сестру вздрогнуть и замереть на месте:

— Ты всю ночь была у Какаши? Дождалась, когда я усну, и быстренько к нему. Ничего не хочешь рассказать?

Сидзуна отвела вбок виноватый взгляд:

— Рю…

— Что между вами было?

— Н-ничего не было.

— Сидзуна, — тон стал твёрже, настойчивее, — я не вчера родился.

— Вот именно, тридцать лет, а всё как неугомонный ребёнок! Что ты от меня хочешь услышать? — девушка вернула мужчине внимание лишь на короткое мгновение, подавляя нахлынувшее волнение вперемешку с чувствами стыда и сожаления.

— Я как старший брат волнуюсь. И желаю тебе добра.

— Всё у меня хорошо. Между нами нет ничего… — едва успела вымолвить она, как брат опередил, задав волнующий вопрос:

— Любишь его?

— Ч-что? — Сидзуна подняла изумлённый взор на его серьёзное лицо.

— Ответь: любишь?

— Н-нет. Не люблю, — её брови нахмурились, а в груди все чувства болезненно сжались в комок, отчего сердце забилось сильнее.

Его бровь неодобрительно изогнулась.

— Какой-то неуверенный ответ.

— Не люблю я его! — она надеялась, что под натиском эмоций сказала это как можно тише. Что Какаши ничего не услышал.

— Он неплохой парень, но если он причинит тебе боль, клянусь, разговор у меня с ним будет короткий. Ты поняла?

— Пожалуйста, Рю… Хватит.

— Я очень люблю тебя. И я даже рад буду, если он тебя любит так же, — замолчав, брат сократил между ними дистанцию. — Вижу, что вам поговорить надо. Я не хочу, чтобы ты страдала от недосказанности. — Сидзуна в отчаянии поджала губы, в то время как Рю полез в боковой карман сумки. — Но если он тронет тебя против твоей воли, я ему не завидую, — он взял сестру за руку и положил в раскрытую ладонь связку ключей. — Все уже давно разъехались. Дождись хозяина дома — он будет после трёх, а я поехал к родителям, — брат поцеловал сестрёнку в щёку и бережно погладил по волосам. — Жду тебя там.

— Хорошо…

Рю оставил её одну в раздумьях и переживаниях: собраться бы силами, чтобы пережить это утро в обществе того, кто снова, как и двенадцать лет назад не даёт сердцу покоя.

***

В пустом доме царила тишина, которую нарушили шаги приближающегося к девушке Какаши. Она стояла на кухне спиной к нему, готовила бутерброды на завтрак и заваривала ароматный чай.

— Держи, — Сидзуна улыбнулась и протянула наполненную кружку горячим чаем в руки Хатаке, изучающего её усталым взглядом. Взяв свою, она сжала её в ладонях в попытке согреться и чуть отпила, прислонившись к кухонному шкафу.

Какаши не сел за стол, а остался рядом. Они молча пили чай, изредка стягивая с тарелки бутерброды — голод всё же подкрался незаметно. Сделав очередной глоток горячего напитка, Сидзуна глубоко вздохнула и в наслаждении закрыла веки. Словно почувствовав на себе пристальное внимание Какаши, она открыла их и осмелилась заглянуть в серые глаза.

— Прости за доставленные неудобства, — тихо начала Комацу.

— Скромная, как и тогда, — неловко улыбнулся Хатаке.

— Да и ты всё тот же, только вырос, — робко ответила блондинка, вспоминая прекрасные юные годы. — Ты ведь и с Тензо не общался после выпуска…

Мужчина задрал голову вверх и устремил задумчивый взор на потолок:

— Да, были жизненные трудности. Но наладили связь как раз после вашего с Рей выпуска.

— Дружба не сломалась — это главное.

— Много хорошего было, — отметил Какаши, ненадолго вернув ей своё внимание.

— Помнишь ещё что-то?

— Немного.

— А я, пожалуй, никогда не забуду, как Рей уговаривала меня подойти к вам в школе, а я очень стеснялась. Сколько бегала от тебя… Переживала каждое утро, когда собиралась на уроки, думая, как же буду смотреть тебе в глаза — боюсь. А потом и не заметила, как сдружились, стали ближе. Помогали друг другу, даже на фестивали и праздники ходили… — её тёплая улыбка вызвала ответную реакцию со стороны мужчины — он тихонько улыбнулся.

— Хорошими друзьями были.

— Да. Мы с тобой отличные друзья… которые сегодня чуть не переспали, — нервно усмехнулась блондинка, в глубине души питая надежду, что Какаши всё же забыл о сказанном ещё ночью. Что все его слова были нелепой ошибкой. И он их не повторит никогда.

— Твой брат и подумал, что переспали, — констатировал Хатаке и, сделав контрольный глоток, поставил кружку, а затем пальцами сжал край столешницы.

— Любой бы так подумал, — дрожащий взгляд опустился в пол. К сердцу вдруг подкралось необъяснимое волнение, заставляющее его биться чаще.

— Мы с тобой, — вздохнув, вполголоса начал он, — не можем быть вместе.

И снова. Эти слова с особой силой ударили в больную голову и буквально готовы были разорвать душу Комацу на маленькие кусочки, несмотря на то, что она ещё ночью решила не терзать себя из-за этого. Вот только всё равно больно. Но… она обещала им обоим, что ничего не будет.

И пусть она хотела повторить, впиться в его губы тем же страстным, трепетным поцелуем и снова забыться — на этот раз он бы не позволил. Если ночью они оба были пьяны и не обуздали чувства, то сейчас всё иначе.

— Я знаю. — Какаши уловил в её голосе нотки отчаяния. И как бы она ни старалась, скрыть это не смогла. — Ты дал мне, чего я желала. Большего не нужно. Я… не хочу отношений. Ни с тобой, ни с кем-либо ещё.

— Это временно, ведь ты многим нравишься. Сакамото, например, — он совершенно не понимал, почему вспомнил о докучливом напарнике и его не менее докучливых рассказах накануне вечером.

Хатаке перевёл пустой взор на окно, за котором снова сыпал снег — сказочная погода накануне Нового года. И украшенный дом навевал немного предпраздничного духа. Вот только что-то совсем не радостно было сейчас.

Сидзуна оставила последнее заключение Хатаке без ответа, потому как считала его слова неоправданными: Сакамото… да он, должно быть, шутит. Или просто сошёл с ума. К тому же как он может ставить его рядом с собой? Ей казалось, она заслуживает большего. Вероятно, он точно лишился рассудка. А потому хватит…

Хватит разговоров.

Достаточно.

Задержавшись на некоторое время, Какаши дождался вместе с ней хозяина: к тому времени они были готовы ехать по домам, заранее прибравшись на кухне. Каждый был погружен в собственные мысли, а потому очередных болезненных бесед удалось избежать — оба знают, чего действительно хотят, а значит, всё делают правильно. И теперь выносить на обсуждение личную жизнь совершенно бессмысленно.

Никто никому ничего не должен.

По единственной линии ходил поезд, в котором они безмолвно ехали до станции «Мисаки», где жила Сидзуна, — станция Какаши была следующей. Комацу не понимала, чего хочет больше: как можно скорее выскочить на улицу, чтоб так же быстро забыть о нём, или задержаться… Но непослушные ноги сами несли её к дверям: исчезнуть навсегда, раствориться в толпе и не вспоминать больше.

Она знала, что и он не вспомнит.

Хатаке оставался у окна, на своём привычном месте, провожая тяжёлым взором её ровную спину, скрытую волнистыми светлыми волосами. Которых он коснулся лишь однажды, во время их поцелуя.

Полупустой поезд прибыл на станцию «Мисаки» и плавно остановился.

Крепче сжимая ручку сумки на плече, Комацу оставила ему короткую, натянутую улыбку на прощание и покинула вагон, сойдя на платформе. Следом за её спиной закрылись металлические двери, она грузно вздохнула, опустив взор под ноги, и состав погнал в бесконечность…

***

На весеннем ветру шумели цветки сакуры, качаясь на тонких ветках из стороны в сторону. Совсем недавно голые после долгой зимы деревья навевали тоску, а теперь бархатные лепестки кружили в воздухе и осторожно опускались на землю, устилая её плотным розовым покровом. Воздух был пропитан ароматом цветения — теперь точно наступила настоящая весна, знаменующая новую жизнь, но уже знакомые ощущения.

Апрель, но по-прежнему прохладно. И холоднее становилось с каждой минутой — солнце опускалось к горизонту, разливая по небу и земле рубиново-оранжевое свечение, в которое погрузилась каждая частичка. Какаши, чьи пепельные волосы беспорядочно развевал ветер, мирно шёл по хорошо знакомой улице, приближаясь к зданию младшей школы, в которую поступил двадцать два года назад и проучился в ней до конца шестого класса. Он коротко улыбнулся, мысленно поразившись, насколько давно это было.

Прекрасные времена.

Но здесь оказался он не за тем, чтобы предаться воспоминаниям, поностальгировать… Хатаке остановился в нескольких метрах от парадной лестницы и внимательно очертил спускающуюся по ней женскую фигуру безмятежным взглядом. Она изумлённо смотрела в ответ, чуть приоткрыв рот, что вызвало на его губах приветливую полуулыбку.

— Сидзуна, как дела? — по-привычному взмахнул он рукой, и она коротко улыбнулась в ответ.

— С началом учебного года много разных, — девушка спустилась и остановилась напротив него, не отрывая взгляда. — Ты ведь учился здесь, — она решила, что он пришёл посмотреть на школу и посвятить время воспоминаниям. Не ради неё ведь он здесь.

— Да, и Тензо сказал, что ты тут работаешь учителем японского.

— Только не говори, что ты…

— Всё верно, — перебил Хатаке, на секунду закрыв глаза. — Пройдёмся?

Комацу поверить не могла в происходящее, а потому не в состоянии была вымолвить хоть слово — ком предательски встал поперёк горла, а язык словно онемел. И на сердце было неспокойно. Она лишь безмолвно шла по левую сторону от мужчины к воротам, погрузившись в раздумья. В голове творился немыслимый хаос: десятки вопросов настойчиво кружили в ней и не позволяли сосредоточиться хоть на одном из них, сфокусировать внимание. Миновала минута, прежде чем она осмелилась поднять взор на Какаши, и сквозь беспорядочного потока розовых лепестков он увидел её задумчивый, обеспокоенный образ. Он знал, что для неё это больше, чем неожиданность, ведь целых три месяца он не появлялся в её жизни. И сейчас почему-то пришёл, выяснив её место работы.

Он для неё настоящая загадка.

— Я подумал, что будет неплохо встретиться, — неловко начал Хатаке, прервав порядком затянувшееся молчание.

— Зачем? — тихо вымолвила Комацу. — Мы уже поговорили, всё решили тогда, поняли, что всем так будет удобно.

— Не обманывай себя, Сидзуна, — устало вздохнув, твёрдо сказал мужчина и на секунду решил, что это будет сложнее, чем он предполагал.

— Ты не прав, Какаши. Со мной всё хорошо, — её глаза опустились под ноги, а это означало, что она не собирается поддерживать зрительный контакт по ряду причин. — К тому же совершенно не нахожу смысла ворошить прошлое…

Он остановился перед блондинкой и положил согревающую ладонь на её плечо, чем привлёк своё внимание в очередной раз:

— Не вижу, что тебе хорошо.

Неужели ему и правда это так важно? Очень не похоже на него.

Задумавшись об этом, она поджала губы и чуть вздрогнула от настигнувшего её холода. Волнующий волосы ветер до мурашек пронизывал её тело, одетое явно не по погоде. Какаши снял пальто и накинул на плечи Комацу, чем вызвал только большее недоумение.

— Не нужно, правда, — снова эта фальшивая улыбка, которую Какаши видел насквозь. Он знал, что блондинка скрывает свои истинные чувства во избежании неловких разговоров или дополнительных неудобств в его адрес. А оттого становилось немного не по себе. — Я не хочу причинять тебе боль. Лучше… уходи, — и снова её глаза устремились к земле, усыпанной бархатными лепестками. Ветер только усилился и вскружил их так, будто получал особое удовольствие от этой бесконечной игры.

— Нет, Сидзуна, — Какаши заправил прядь волос за ухо девушки, заметив, какой тёплый оттенок они приобрели на закате. И как на её макушке пристроилась пара маленьких лепестков. — Посмотри мне в глаза. — Блондинка вздрогнула на этот раз от его тихого, умиротворённого голоса и послушно подняла взгляд на его лицо, которого так и хотелось коснуться, но рука не поднималась сделать это. — Я не уйду.

— П-почему? — она вновь почувствовала себя наивной юной девочкой, которая вот-вот завалит Хатаке неуместными или глупыми вопросами, которая готова разрыдаться, уткнувшись в крепкое плечо, и забыться. Только теперь от счастья. От осознания, что он, единственный, по кому тосковало сердце, наконец протягивает ей руку, зовёт за собой, призывает отойти от пережитого. Принять. И так неразумно было бы отворачиваться, отказываться от того, чего требовала душа.

— Хм, — задумался на мгновение Какаши и подарил ей тёплую улыбку. — Потому что не хочу уходить.

В уголках её глаз блеснули слезинки — и всё-таки это произошло, не удержалась. В порыве чувств Сидзуна бросилась в объятия мужчины и обняла его так крепко, как только могла, в страхе, что его безвозвратно унесёт этот холодный весенний ветер вместе с лепестками сакуры. А ей лишь останется вспоминать о нём… Тепло её тела Какаши по-особенному согревало, а потому он умиротворённо закрыл глаза, вдыхая аромат её мягких волос.

Стиснув зубы, она прижималась плотнее, сминала пальцами рукава его рубашки, негромко всхлипывая, и молилась о том, чтобы это мгновение никогда не кончалось.

— Не уходи…