В целом средненько, я бы даже сказал скучная жвачка. ГГ отпрыск изгнанной мамки-целицельницы, у которого осталось куча влиятельных дедушек бабушек из великих семей. И вот он там и крутится вертится - зарабатывает себе репу среди дворянства. Особого негатива к нему нет. Сюжет логичен, мир проработан, герои выглядят живыми. Но тем не менее скучненько как то. Из 10 я бы поставил 5 баллов и рекомендовал почитать что то более энергичное.
Прочитал первую книгу и часть второй. Скукота, для меня ничего интересно. 90% текста - разбор интриг, написанных по детски. ГГ практически ничему не учится и непонятно, что хочет, так как вовсе не человек, а высший демон, всё что надо достаёт по "щучьему велению". Я лично вообще не понимаю, зачем высшему демону нужны люди и зачем им открывать свои тайны. Живётся ему лучше в нечеловеческом мире. С этой точки зрения весь сюжет - туповат от
подробнее ...
начала до конца, так как ГГ стремится всеми силами, что бы ему прищемили яйца и посадили в клетку. Глупостей в книге тоже выше крыши, так как писать не о чем. Например ГГ продаёт плохенький меч демонов, но который якобы лучше на порядок мечей людей, так как им можно убить демона и тут же не в первый раз покупает меч людей. Спрашивается на хрена ему нужны железки, не могущие убить демонов? Тут же рассказывается, что поисковики собирают демонический метал, так как из него можно изготовить оружие против демонов. Однако почему то самый сильный поисковый отряд вооружён простым железом, который в поединке с полудеманом не может поцарапать противника. В общем автор пишет полную чушь, лишь бы что ли бо писать, не заботясь о смысле написанного. Сплошная лапша и противоречия уже написанному.
продолжение. Но правда — для идущих, а на рыночной площади древняя сказка звучала так, как ее пели многие сотни лет, задолго до того, как в Лусхор пришли войска Белой Королевы. Задолго до того, как раджа, гордый раджа из рода покорителей гор, склонился перед портретом полной женщины в кружевном платье.
Тот юноша, который подал нищему музыканту крупную монету, родился уже после того, как страна Шиф стала колонией. Но его кровь помнила… Что? Спросите его — и он не смог бы ответить. Но, услышав мелодию чуть расстроенной арфы, он понял, что, может быть, узнает, отчего нет покоя в сердце.
Закончив петь, старик собрал монеты, спрятал их куда-то под свои лохмотья и неожиданно легко для калеки поднялся с земли.
— Простите меня, уважаемый, — юноша не смог преодолеть смущения, поэтому его голос звучал отрывисто и хрипло. — Простите, уважаемый, вы не могли бы разрешить мне проводить вас до места вашего благословенного отдыха?
Старик внимательно посмотрел юноше в глаза и молча кивнул.
Сколько времени прошло с того дня? Может, неделя. Может, месяц. Может, больше… Старик, снимавший угол у небогатой вдовы, днем пел на базаре, а вечерами беседовал с юношей. И вот однажды он взял арфу и вновь запел о беззвучной музыке небесных струн, выкованных мудрыми волхами. Но это была другая песня, сложенная совсем недавно, песня, в которой не было древней красоты, но была лишь печаль и немного надежды.
* * *
Горный Тигр — не человек. Он слышит голос мироздания. Когда раздался зов небесных струн, зверь встревожено поднял голову. Раздраженно дернул ушами, принюхиваясь к ветру.
Тигр был сыт. Неподалеку от камня, на котором дремал Царь Гор, валялись остатки вчерашней добычи — половина растерзанной туши быка, покрытая уже подсохшей кровавой корочкой. Тигр собирался понежиться на солнце и снова поесть, выбирая лакомые куски.
Но пришел зов. Нехотя, словно еще раздумывая, что же делать дальше, зверь спустился со скалы и потихоньку потрусил на восток, к потаенной горной долине, в глубине которой, словно орлиное гнездо, приютился на скалах древний монастырь. Постепенно шаги Тигра становились все стремительнее, и через какое-то время он уже мчался сквозь лес, перепрыгивая через корни и обтекая стволы черных елей.
Звенела небесная струна — та, что поет о тревоге. Звенела, подстегивая зверя, заставляя мчаться так, как мог только он — Царь Гор, древний зверь цвета осеннего леса, грозный владыка, для которого все живое делилось на достойную добычу и то, что не стоит внимания.
Не было соперников у Тигра. Не было ни друзей, ни врагов. Лишь молодые самки в весеннюю пору заставляли Царя смириться со своим присутствие. В месяц любовного безумия забывал Тигр и о голоде, и о жажде, дни напролет проводя в поисках той, что станет матерью его детей. Жадно принюхивался к воздушным потокам, ловил манящие запахи. Но осыпались нарциссы, вяли клематисы, и забывал Царь о той, что была с ним. В укромных пещерах на границе владений Древнего зверя появлялись на свет юные тигры. Рождались, вырастали и уходили как можно дальше от мест, где царствовал их отец, ибо не было у них надежды однажды победить в схватке Вечного.
И все же небесный зов был сильнее, чем весеннее желание. Тигр бежал, и в душе его все громче звучали почти забытые мелодии. Там грохотали барабаны, и пели двуногие… И Зверь пел вместе с ними, повторяя древние слова смутно знакомого языка.
Увидев каменные стены монастыря, Тигр на миг остановился и огласил долину громовым ревом, почти не уступавшим по мощи звукам трепетавших в небе струн. Распахнулись бронзовые ворота, и Зверь, с трудом преодолев отвращение к человеческому жилью, полному запахов дыма и старой кожи, и еще каких-то, незнакомых, но едучих, раздражавших чуткие ноздри, медленно вошел во двор. Упали на колени, склонившись перед Царем, привратники.
Не обращая ни на кого внимания, Зверь прошествовал к входу в молельню. Круглый зал с узорчатым сводом и статуей танцующего бога у дальней стены казался ему единственно правильным местом в том маленьком человеческом муравейнике, которым виделся ему монастырь. Здесь, в молельне, Тигра ожидал высокий монах со снежно-белыми волосами и темным, словно еловая кора, лицом.
— Вспомни, брат! — воскликнул монах. — Пашу, брат мой! Вспомни и вернись!
Зверю показалось, что он с разбегу наткнулся на каменную стену, умудрившись не увидеть ее в темноте. Упал на брюхо, он забился в судорогах — и вот уже на полу молельни лежит старик, такой же древний, как и позвавший его монах. У обоих одинаково широкоскулые лица и узкие желтые глаза, одинаково сухие и мощные тела опытных воинов. Лишь одна разница: волосы гостя тронуты сединой, но не побелели еще сплошь, мерцают огненными всполохами в свете бронзовых ламп.
Монах набросил на скрюченное тело теплый халат, взял с жаровни металлический кувшин, плеснул из него в деревянную чашу, поднес к губам рыжеволосого:
— Выпей это!
Тот отхлебнул из чаши, поднялся,
Последние комментарии
7 часов 9 минут назад
7 часов 26 минут назад
7 часов 51 минут назад
8 часов 23 минут назад
9 часов 30 минут назад
11 часов 10 минут назад