Пилигримы [Уилл Эллиот] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Уилл Эллиот «Пилигримы»

Посвящается Кристине


Действующие лица

Подчиненные мэра:

Анфен — бывший Первый капитан армии замка

Киоун — один из банды Анфена

Шарфи — один из банды Анфена

Луп — один из банды Анфена

Сиель — одна из банды Анфена, волею случая ставшая слабым магом

Дун — полувеликан в банде Анфена Зоркий Глаз — сильный народный маг

Лейли — жрица культа Инферно

Фауль — тетя Дуна

Лют — муж Фауль


Замок:

Ву — Друг и Владетель Выровненного мира

Азиель — дочь Ву, заточенная в замке; наследница престола — теоретически

Архимаг — советник и близкий друг Ву, руководитель Проекта

Призрак — конгломерат пяти личностей, обитающих в зеркале Ву (и иных стеклянных поверхностях)


Совет Вольных городов:

Эркаирн — делегат Разрозненных народов

Ильгрези Слепец — мэр Эльвури

Извен — мэр Йинфеля

Лиха — мэр Фейфена

Оусен — мэр Высоких Скал

Таук Сильный — мэр Тантона

Виутин — советник мэра Тситха


Боги / Великие Духи:

Кошмар — молодой бог

Доблесть — молодая богиня

Мудрость — молодая богиня

Инферно — старый бог

Гора — старая богиня

Ураган — старый бог


Молодые драконы:

Ксин — один из восьми верховных

Вьин — один из восьми верховных

Глава 1

Архимаг и четыре Стратега, мрачные и молчаливые, стоят в темном холле, наблюдая. Самые властные мужчины в этом мире, они находятся в сердце огромного замка, вынужденные довольствоваться жалкой ролью зрителей. Это отвратительное чувство. Ву, их Друг и Владетель, стоит на маленьком балконе спиной к ним. Свет исходит от его худого тела тонкими, перемежающимися лучами, которые, словно маленькие прожекторы, пробегают по стенам и по коже наблюдателей. Их прикосновение обжигает льдом.

Балкон вырезан из кроваво-красного камня, и руки Ву, крепко сжимающие перила, белы, как кость. Под ним глубокая квадратная комната, в которой некогда наставляли магов, проходящих обучение, а теперь она и по своему предназначению, и по использованию превратилась в помойную яму. Здесь толпятся сотни людей, неотрывно глядящих вверх, пытаясь удержаться на ногах вопреки давлению многочисленных тел. Они стоят вплотную друг к другу. Душный воздух, пахнущий озоном, пропитан странной магией, поэтому большинство из них даже не помнит, как их препроводила сюда стража от врат замка, к которым они подошли, сбежав из вымирающих от всеобщего голода городов в поисках работы. Они были накормлены, вымыты и приведены обнаженными в эту самую комнату, где так темно, что невозможно даже разглядеть, кто стоит рядом. Свет, играющий холодными лучами на стенах комнаты, не разгонял тьму и создавал странную иллюзию, что лучи отражаются от поверхности воды, а не рассыпаются бликами на полированной плитке.

Когда эти лучи падают на людей, стоящих внизу, у них появляется странное чувство — будто их толкотня и попытки удержаться на ногах являются фрикцией с учащенным дыханием, до тошноты воспроизводя половой акт между ними и их Владетелем. Несколько минут назад дверь, через которую они вошли, захлопнулась — громко и необратимо.

Разумеется, появление на балконе над ними самого Ву стало для всех неожиданностью — этот человек, ставший почти легендой, казалось, шагнул к людям со страниц книг по истории. Многие глазеют на него с благоговением. Вот существо, которому их учили молиться, поклоняться, клясться его именем, словно он был богом. Некоторые слышали в тавернах, как старики изрыгают его имя с проклятиями, смешанными со злыми, беспомощными слезами, не осмеливаясь вслух поведать о своих горестях. А теперь совсем близко (камнем достать) стоит он — тот, кто изменил мир этими самыми белыми, как кость, руками. И совсем скоро он заговорит с ними.

Несмотря на темноту, силуэт Ву был залит светом, шелковый наряд, оставлявший обнаженным один бок от плеча до бедра, мерцал, моложавое лицо застыло в напряженном ожидании. Стратегам, стоящим позади светящегося тела, он кажется невероятно стройным и хрупким; однако невысокий рост и отсутствие подлинной стати для стоящих внизу незаметно. Они не видят ничего, кроме освещенного балкона, поскольку высокий потолок залы скрыт во мраке; однако случайный луч света, то и дело скользящий по забранным плиткой стенам вверх, намекает на затаившиеся там тени.

Произнесенная «речь» вызвала у Архимага любопытство, у Стратегов — беспокойство. Они, разумеется, давно пришли к молчаливому соглашению о том, что Ву, оставаясь их Владетелем, нуждается не столько в их повиновении, сколько в присмотре. Архимаг теперь даже не смотрит на него — не может. Многочисленные щиты и амулеты, висящие у Ву на шее или надетые на пальцы, превращают его в глазах волшебника в болезненное средоточие красного цвета. Ву носит их постоянно, не снимая — боится магического нападения, о котором никто, кроме него, не смог бы даже подумать. Однако Архимаг способен видеть лучи света, играющие в зале, равно как и чувствовать их леденящее прикосновение. Он знает, что Ву не использует магию, скорее, он — ее сила. К тому же он уже и не вполне человек, хотя этого пока не заметно на вид. Он провел в мире уже сто лет. Когда их Владетель наконец станет Великим Духом, не ведомо никому. Через годы, еще один век, через несколько дней? Или — и сердце Архимага начинает биться быстрее при этой мысли — прямо сейчас?

— Друг и Владетель, — наконец бормочет Ву, судя по всему размышляя вслух. — Их Друг и Владетель. Я их Друг и Владетель. — Он зажмуривается. Некоторые из стоящих внизу с удивлением видят слезы, бегущие по его щекам. — Вы пришли, — говорит он им, а потом умолкает на долгие девять минут.

Сверху суетящаяся, толкающаяся толпа различима лишь по глазам, отражающим свет.

Наконец, Ву продолжает:

— Вы пришли. Вы здесь, как я этого пожелал. Я, приведший вас сюда лишь несколькими тихими словами. Вы здесь.

Кто-то в толпе начинает кашлять.

— Возможно, вы сочтете, что каким-то образом вызвали мой гнев. — По его щекам струятся слезы, а голос начинает срываться. — Вы, возможно, решите… что это какой-то сбой в Проекте, вкравшаяся ошибка. Но вы должны знать правду. Я делаю это с вами… осознанно. Я делаю это с вами — предвидя. Я делаю это с вами, хотя, даже в этот миг, в моих руках покоится власть, способная остановить происходящее, — с легкостью. Но я выбираю иное. Я пойду на это. Знайте, я сделаю это с вами, не получив удовольствия, но и без реальной цели, ничто не будет достигнуто из сегодняшнего… действа. Действа, которое должно свершиться. С вами.

По комнате, как рябью по воде, пронеслись шепотки, некоторые из толпящихся поспешно зашикали, и слабые отголоски вопросов угасли.

Их Друг и Владетель содрогнулся от горя, он стиснул пальцами перила еще крепче, как человек, который вот-вот лишится сознания.

— Когда я был моложе, — сдавленно произнес он, — у меня были прекрасные мечты. Я верил, что однажды мне удастся поймать некую красоту, заставить ее застыть во времени, чтобы она не могла умереть, чтобы она жила и царила вечно — вопреки природным законам разложения. Но чтобы она осуществилась, мне пришлось пройти через страшную боль, кровь, войну и убийство, море коих по-прежнему простирается предо мной. И сейчас, хотя нет нужды уходить в сторону, или пятиться назад, или даже задерживаться в глубинах, из которых я пытаюсь восстать… и хотя камни и цветы дальше всего от ищущей длани, как обломки кораблей, качающиеся на волнах… Я по-прежнему смотрю вперед, храбро и смело, на свои былые мечты. И все же сейчас я решил сотворить нечто иное. То, что красотой не является.

По его щекам вновь побежали слезы, падая на собравшихся под балконом людей, отражая свет не хуже настоящих сверкающих драгоценных камней. Над головой Ву во тьме шевельнулась тень, и под балконом вновь пронеслась рябь взволнованного бормотания. Их Друг и Владетель поднял руку, чтобы добиться тишины, и начал петь:

— Последний взгляд, последний взгляд. Последний звук, последний звук. Мое лицо, мой голос. Мое лицо, мой голос. Тень, Тень. Ты есть, Тень.

Раздался мучительный крик, и его эхом повторили другие голоса, когда неожиданно вверх взвился столп света, открывая уродливые тени, притаившиеся под потолком. Отвратительные, чудовищные лица были прорезаны полосами и складками — большие, цвета ржавчины и похожие на морды рептилий; челюсти широко открыты, обнажая длинные острые зубы. Поначалу они казались всего лишь ужасными декорациями, возможно, скульптурами или раскрашенными статуями — слишком страшны, чтобы быть настоящими. Затем широкие, плоские глаза одновременно открылись, а рты оскалились, издавая яростные звуки — клац, клац, клик-клац, клик-клац…

Несмотря на то что Ву пел тихо, его голос был слышен даже в этой какофонии зубовного скрежета и панических воплей.

— Тень, Тень. Взгляни на меня, Тень. Тень, Тень…

Одна из голов неожиданно спустилась вниз к покачивающейся плоти, неуклюже падая среди собравшихся. Живое ли это существо или же хитроумное устройство, трудно сказать. Челюсти захлопнулись. Голова быстро вернулась наверх, к остальным. Струя крови дугой вырвалась из комка темной плоти, вывалившегося из бездумно щелкающих челюстей.

Ближе к балкону опустилась другая голова и точно так же наносит удар, и толпа пытается податься назад. Еще одна голова падает в середине. Две по бокам одновременно. Ровно и уверенно, как кулак, устремившийся в бой, смертельно опасные челюсти низверзаются на извивающуюся, кричащую толпу; руки, ноги, порой даже куски туловищ вываливаются из рефлекторно сжимающихся и разжимающихся челюстей и тут же вновь попадают на зуб. Люди в панике тщетно пытаются выдавить дверь. Скоро все вымокают насквозь от льющейся и брызжущей крови, поскальзываясь и спотыкаясь друг о друга, борясь за еще несколько мгновений жизни.

Только Архимаг способен четко видеть странную рябь, закручивающуюся по спирали и собирающуюся в комнате из-за ужасных насильственных смертей в нестабильных потоках магии. Она еще не обрела четкой структуры, чтобы стать отточенным, выверенным и намеренно сотворенным заклинанием, и это тревожит больше всего, поскольку в его узорах читается такое намерение. Он также чувствует направление, в котором эти нити постепенно начинают двигаться, — далеко за замок, к узкой длинной долине, обрамленной высокими стенами, рядом с входом в Иномирье. Одна мысль о том, что это может означать, наполняет его ужасом, но Архимаг умело скрывает свои чувства, и голос его звучит спокойно.

— Некоторая доля нестабильности идет во благо, не забывайте об этом, — тихо произносит он. — Она означает, что Проект реализуется успешно.

Стратеги не отвечают на это замечание.

Резня продолжается еще долго. Ву поет и плачет.

Глава 2

Эрик не верил в призраков и потому был весьма удивлен, пробудившись от очень яркого кошмара — люди в яме, убиваемые непонятно кем, — и обнаружив одного из них в своей спальне. Эрику показалось, что этот задрапированный в белый шелк мужчина смахивает на римского императора. Прочерчиваемый белыми линиями, он поблескивал, как образ, сотворенный старым проектором. Белое сияние наполнило комнату, исходя из появившегося силуэта.

На протяжении нескольких показавшимися долгими мгновений Эрик и таинственный незнакомец рассматривали друг друга. Затем призрак поднял руки, словно пытаясь заключить его в объятия, открыл рот, и из неподвижных губ полились слова:

— Последний взгляд, последний звук, последний взгляд, последний звук…

Призрак пел тонким, писклявым голосом — и это был самый страшный звук, который когда-либо доводилось слышать Эрику.

Он осторожно сел. Одна часть его сознания была зачарована, другая не испытывала ничего, кроме страха.

— Что это означает? — спросил он. — Кто ты?

— Тень, тебя призывают, — произнес призрак.

Эрик протер глаза, и его гость исчез. Теперь лишь осколок луча уличного фонаря пробивался в окна, падая на комиксы о Капитане Америке, которые он сегодня отчаянно пытался отыскать почти час.

Эрик включил прикроватную лампу, схватил комиксы, но читать поначалу было трудно — слишком сильно дрожали руки. К утру он сумел убедить себя, что видел сон. И возможно — но лишь возможно, — так оно и было.

Глава 3

Шахматы, хотя здесь этой игре дано совсем иное название, пришли в Левааль вместе с одной из первых групп людей-пилигримов из Иномирья. Они принесли с собой и многое другое — например, разделение года на дни и дни на часы, систему чисел, измерений и прочие нововведения, которые были с восторгом приняты (по непонятным причинам) в городах и храмах. Они принесли и семена неизвестных растений, овощей и фруктов, которые прижились на здешней почве и пришлись всем по вкусу, а также новые виды птиц и животных, включая лошадей и собак, оказавшихся на удивление полезными. С пилигримами в Выровненный мир пришло оружие — луки и стрелы, доспехи и кольчуги, всевозможные виды клинков и кинжалов, до той поры неизвестные местным. А также шахматы, шашки, нарды и другие замечательные игры.

Архимаг сидел в своей башне; бледный свет лился через высокое окно и падал на его полуоплавленное лицо. Магия редко обходится добродушно с теми, кто прибегает к ней, и сложно сказать, глядя на колдуна, насколько мягко она покарала его в этот раз, учитывая количество разрушительной силы, прошедшей через его древнее, поврежденное волшбой тело. По всему кабинету расставлены пергаменты на специальных подставках, покрытые странными чернильными письменами, которые уже невозможно разобрать — даже для него. Это сочиненные заклинания, над которыми еще ведется работа. Большинство из них слишком опасны, чтобы даже пытаться сплести их, — это всего лишь хобби, так алхимик может играть с ядами. В клетке скребет дно дракон, рвущийся домой, глубокий красный блеск давно исчез с его чешуи, пламя мертво в мощной глотке, и он, безмолвный, неподвижный, ожидает участи, которую на сей раз уготовил ему пленитель, помимо доставляемого удовольствия от обладания столь редким существом и периодического сбора его крови. Здесь есть сосуды, наполненные веществом, которое кажется лишь облачками цветного тумана, на самом деле являющимися разновидностями чистой, необработанной силы, встречающейся только здесь, во внутренних помещениях замка; очищенные и сконцентрированные подобным образом, они воистину бесценны. Если однажды произойдет какая-нибудь катастрофа, именно к этим банкам и сосудам бросится Архимаг, забыв обо всех амулетах и артефактах, чтобы прижать их к груди и броситься наутек.

Нельзя сказать, правда, что он не будет оплакивать утрату нескольких сотен старинных томов, ровными рядами стоящих на полках. Обладание этими книгами было некогда причиной серьезной вражды и едва ли не войны между старыми школами магии. Даже Архимагу приходится прилагать значительные усилия, чтобы понять некоторые из мрачных секретов, хранящихся на пыльных страницах. Его печалит, что пришлось убить нескольких лучших магов этого мира… Было бы неплохо сейчас попросить у них совета. С другой стороны, было приятно вытаскивать тот или иной том из разнесенного на куски сейфа или сундука того или иного разрушенного храма.

Архимаг видел через окно мир — Левааль. Это его шахматная доска. Он обозревает фигуры, многие из которых по-прежнему упрямо противостоят ему. Другие двигаются бездумно, безразлично, не обращая внимания на своих человеческих оппонентов, безжалостно топча всех и вся по своему усмотрению на черно-белых квадратиках, в то время как остальные поспешно разбегаются прочь, уступая дорогу.

Много старых, могущественных фигур — пять школ магии, полугиганты и другие — давно были сброшены с доски, будучи серьезной угрозой Проекту. Сбить их было нелегко, возможно, это и есть самое большое достижение Архимага.

Великие Духи — совсем другое дело. У них весьма ограниченный интерес в играх и делах человеческих — по крайней мере, так гласит история. Что еще не означает, будто их присутствие не заставляет Архимага нервничать и не занимает периодически его мысли; Проект, в конце концов, и заключается в создании Великого Духа — человека из мужчины, который, возможно, однажды сможет противостоять другим. Это будет совершенно новая и очень интересная игра.

Пока же Архимаг уже практически победил в игре, которая идет сейчас, в игре человеческого правления и контроля. Шесть оставшихся Вольных Городов — его противники, положение у них плачевное, и, что хуже всего, они и сами пока этого не осознают. Они еще не знают о Мучителях с Конца Света, но скоро это произойдет. Через несколько месяцев, вероятнее всего, падет еще один Вольный Город и станет Выровненным вместе с замком. За ним последуют остальные. Ускорить этот процесс будет ему только в радость.

Дракон перестал скрести пол клетки и заснул. Со вздохом Архимаг начал размышлять о событиях этого дня и неожиданно понял, что Ву больше не участвует в его игре. Теперь он совершает ходы не рядом с ним, теперь Ву — фигура на доске, а не вне ее, которая движется в своем собственном направлении, вне зависимости от того, куда он, Архимаг, желает поместить ее.

Стратеги, после сегодняшнего зрелища, тоже это поняли. Однако их беспокоит вовсе не случившееся с крестьянами; разумеется, они сами, как и Архимаг, отдали приказы, в результате которых сегодня произошло куда больше смертей, и они не собирались проливать горьких слез о людях — с тем же успехом можно было оплакивать забитый скот или срубленные деревья. Скорее их беспокоит странное пламя личности их Владетеля, которое распространилось слишком далеко и слишком быстро. Поскольку Стратеги находятся рядом с огнем, пожалуй, им следует опасаться его.

Архимаг невольно задумался: как бы справился с задачей более робкий, мягкий человек, чем Ву, на этой стадии Проекта. И начал желать, чтобы на троне сидел именно такой кандидат.

В отдалении он увидел вьющуюся по спирали нить потревоженной магии, направленную ввысь, словно по белому небу карандашом прочертили волнистую линию. Это указывало на то, что совсем недавно в том направлении было послано мощное заклинание. Боевой маг, скорее всего, но Архимага это не обеспокоило. Куда меньше ему понравилась крохотная песчинка, взлетевшая к самым облакам и исчезнувшая из вида. Это одна из Инвий, которая, скорее всего, отправилась навестить молодого дракона в их небесной тюрьме. Это фигуры над доской, с которыми он плохо знаком.

Другие Инвии висели в воздухе за замком уже несколько дней. Что им здесь нужно? Возможные варианты очень тревожили Архимага и требовали немедленного рассмотрения, хоть и были маловероятны: когда люди приходят в Левааль из Иномирья, то оказываются как раз позади замка.

Эта мысль пришла в голову впервые и оказалась весьма тревожной, да к тому же привела к другой — один из Стратегов утверждает, что Ву и сам был в той долине несколько дней назад, шел с опущенной головой, сцепив за спиной руки. Уже одно то, что Ву спустился с верхних этажей замка (не говоря уже о том, чтобы выйти из здания), очень странно. И Архимаг тоже почувствовал притяжение со стороны странной ряби, словно слепые щупальца упорно тянулись к тому местечку, к самому входу…

Иномирье. Люди из этого таинственного места — нежелательные фигуры на доске Архимага, где и без того слишком много свободных и могущественных элементов, не попавших под его власть. Из Зала Окон он не раз мимоходом глядел на их мир, и виденное беспокоило его. Похоже, там нет никакой традиционной магии, зато имеется сколько угодно странных машин, которые выглядят волшебными. Он видел оружие и на несколько дней лишился сна, испытывая одновременно ужас и отчаянное желание заполучить его в свои руки. Он видел столбы пламени под огромными облаками в форме грибов и невольно подумал, не сон ли это.

Чтобы открыть проход между мирами, нужна очень, очень мощная магия; человек не переживет даже неудачной попытки сделать это. Но Ву уже не человек. Архимаг с легкостью представляет, как Владетель рыскает неподалеку от входа в этой высокой зеленой долине. Вполне вероятно, что у Ву даже нет веских причин, чтобы бродить там; он находится под влиянием силы куда более властной, нежели слабый, рассеянный человеческий разум. «Не использует магию, он — ее сила», — думает Архимаг, и его беспокойство нарастает.

В шахматах нельзя снимать свои собственные фигуры с доски, только предлагать такую возможность сопернику. Его оппонентам в этой игре — Вольным Городам — не дано мозгов и силы воли, чтобы убрать Ву и освободить место для новой, более подходящей фигуры. Сам Архимаг никогда не осмелится даже попробовать. Единственный способ сделать это — заставить Ву захотеть выйти из игры.

Небесные огни начали гаснуть. Архимаг еще долго думал о происходящем, но его мысли занимали две вещи. Он призвал боевого мага и отправил его на стражу в высокую долину сразу за замком с приказом убить любого, кто попытается пройти, поскольку в первую очередь его беспокоил вход. Еще он рассуждал — и с куда меньшей уверенностью — о том, что означает слово «Тень».

Глава 4

Предстоящий рабочий день нависал над ним, как один из трех огромных, весьма негостеприимных холмов, отделявших Эрика Олбрайта от долгожданных выходных. Главной милостью современной эпохи было то, что в обществе считалось приемлемым проводить это благословенное время играя на компьютере в одном нижнем белье, пожирая пиццу и попивая пиво, целая упаковка банок с которым стояла на столе неподалеку, даже в возрасте двадцати пяти лет и старше. Некоторые называли это явление затянувшимся взрослением. Эрик же предпочитал слово «терапия».

А пока он покорно играл во взрослого, надев деловой костюм с белоснежной рубашкой, галстуком и начищенными до блеска черными туфлями. Идя по стопам Кларка Кента, он был скромным журналистом, работал на «клевую» газету «НС-икс», рассчитанную на молодых людей в возрасте от двадцати до тридцати с лишним лет, которая бесплатно распространялась в городе (и постепенно приближалась к банкротству). Тот факт, что Эрику удалось так долго продержаться на этой работе, был для всех загадкой, которая совсем недавно (и весьма неприятным образом) разрешилась. Он узнал о том, что был чем-то вроде культового аттракциона для читателей газеты, поскольку его короткие статьи о потерянных собаках или редкие спортивные и ресторанные обзоры (последние он писал в том случае, если не удавалось отыскать настоящего критика) были всегда весьма эмоциональны, написаны не в меру живо и легко. Письма поклонников направлялись редактору, и сей факт он довольно долго пытался скрыть от автора. С одной стороны, они были оригинальными, а с другой — не могли не обеспокоить: в ремесле, с помощью которого Эрик шел к своей мечте, как выяснилось, именно отсутствие таланта, а не его наличие помогло ему сохранить работу, в то время как многие ее лишились.

Так вышло ненамеренно — люди, звонившие с просьбой опубликовать объявление о пропаже собак, заставляли его грустить. Эрик только кривился, со смущением думая, что именно публикуется от его имени: «Пропал наш дорогой друг Рекси, наполовину шотландский терьер, наполовину пастуший песик. В последний раз его видели в Брикворкс-Эйв. Нам тебя очень не хватает, особенно маленьких шалостей. Яростно виляющий хвост заставлял нас радоваться возвращению домой. Даже по твоим проступкам мы скучаем — постоянному лаю, вечным ямам на заднем дворе. Не бойся. Ты снова будешь гоняться за своим любимым мячиком. Помогите нам! Рекси, возвращайся!»

В письмах поклонники называли его «уморительным» и «чем-то изумительным». Но как в таком случае могут быть приняты его романы? Напечатанные страницы валялись на полу спальни, куда были брошены в приступе отчаяния. Один роман представлял собой детектив о весьма загадочном убийстве с элементами мистики (виновником был призрак). Другие рассказывали о супергероях, которых Эрик сам выдумал. Одного звали Жнец Смерти, бывший заключенный, сбежавший и узревший свет истины, который начал бороться с преступностью, используя магические силы, напоминающие принятые способы казни — смертельные инъекции, электрический стул, веревка и так далее. Возможно, все это тоже нелепо и очень смешно.

Эрик поколебался, а затем запер входную дверь своего дома, испытывая почти непреодолимое искушение вернуться и сказаться больным. Как ему теперь сдавать статьи, зная, что их будут читать, с трудом удерживаясь от смеха до тех пор, пока он не выйдет из комнаты? Что еще хуже, как ему специально стараться быть забавным теперь, когда он знает, чего именно хотят читатели?

Каблуки начищенных до блеска туфель постукивали по старому бетону ритмично, как часы, отсчитывающие секунды, — цок, цок, цок. Он шел в комнату с кондиционером в высокое здание в самый центр города. Эрик был скорее симпатичным, нежели красивым, стройный, с копной светлых волос, падающих волнами на плечи, с яркими глазами, мягкими губами, верхняя из которых слегка нависала над нижней. Взглянув на свое отражение в витринах, он убедился, что сторонний взгляд не сможет отметить никаких странностей, выходящих за рамки нормальности, никому и в голову не придет, что перед ним вовсе не офисный работник. К своему ужасу, Эрик понял, что даже ему самому не удается увидеть разницу. Он словно надел сегодня не просто деловой костюм, а другого себя, и внезапно сообразил, что его уже никогда не удастся снять. Если бы он сейчас вошел в телефонную будку, то вышел бы из нее обнаженным, к вящему восторгу любопытной толпы, каждый человек в которой не преминет указать на него пальцем.

Эрик до сих пор даже не осознавал, насколько плохо работа в газете повлияла на него. Даже бетон под ногами, казалось, стал скользким и начал дрожать. Как будто он уловил отражение под другим углом, с которого ему даже в голову не приходило посмотреть на себя самого, и теперь оказался неспособным отвести взгляд.

Бетонка петляла и извивалась. В самом конце она с велосипедной дорожкой уходила под мост в широкий затемненный тоннель, раскрытый подобно зияющей пасти. По мосту клекотал поезд, с воем проносясь с грузом таких же эриков — мужчин и женщин, молодых и старых, направляющихся к своим комнатам с кондиционерами в высоких зданиях, где они привычно будут работать с бумагами, газетами, компьютерами, калькуляторами, ручками, телефонами, наушниками, чашками кофе и прочими совершенно бесполезными предметами. Ему показалось, что в окнах мелькают их лица — и каждое как две капли воды походит на его собственное.

За мостом начинался старый парк, в котором лучше было не гулять по ночам. Иногда там же ночевал старый алкоголик, с которым Эрик время от времени играл в шахматы.

Стена тоннеля — по большей части кирпичная — была сплошь исписана и разрисована разноцветными граффити. Создатели этих шедевров определенно обладали необходимыми талантами и умениями, а потому их творчество было почти приятным глазу — почти, потому что через весь рисунок причудливой темной вязью тянулось слово «МОЕ» — сообщение, понятное любому, кто говорит на языке улиц. В той части стены, где тени всегда были особенно сгущены, находилось нечто, что Эрик порой улавливал боковым зрением, что казалось ему весьма странным добавлением к настенной живописи (хотя он никогда не задумывался об этом всерьез). Это была маленькая красная дверь, сделанная из узких деревянных планок. Черные неровные линии, нанесенные тонким слоем краски из баллончика, словно тонкие трещинки, пробирались по доскам.

Чего Эрик не замечал до сих пор, так это того, что деревянная дверь была настоящей. Не изображением, как ему всегда казалось; нет, кто-то специально врезал ее в стену — или встроил. Зачем?

Цоканье невысоких каблуков его туфель стихло — Эрик остановился, чтобы присмотреться к своему открытию. Эта красная дверца, едва доходившая молодому человеку до плеча и оказавшаяся чуть шире его тела, показалась ему вдруг неотъемлемой частью его прошлого, поэтому странно было видеть ее перед собой сейчас, несмотря на то что она была здесь все это время. Она действительно была здесь все это время, когда он полагал, что…

Эрик протянул руку и щелкнул по дереву ногтем — просто чтобы убедиться: глаза его не обманывают. Оказалось, что зрению можно доверять. Это была… Короче, это действительно была дверь. В ней имелись замочная скважина и маленькая ручка — скорее медный рычажок, за который можно ухватиться пальцами и потянуть створку на себя. Странное украшение для старой стены, и, разумеется, по другую ее сторону не может быть ничего, кроме осыпающихся красноватых, прохладных кирпичей моста, по которому ходят поезда…

Разумеется, ничего другого там быть и не может.

Поэтому Эрик пошел дальше и впоследствии сам не мог объяснить, что именно заставило его задержаться и оглянуться. Однако он это сделал — и со свистом втянул воздух сквозь зубы, уронив портфель. Падая, тот открылся, и бумаги рассыпались по земле у ног репортера. Апельсин, прихваченный с собой на обед, покатился прочь и остановился посреди огромной грязной лужи. В это мгновение Эрик заметил движение, блеснувший солнечный лучик — по ту сторону двери, у самой замочной скважины.

Он вернулся, склонился к двери и завопил, отпрянув. В замочной скважине мелькнул чей-то глаз. Вновь сверкнул яркий лучик. Что это — дневной свет? Он был очень похож на солнечный блик, когда владелец глаза исчез.

Теперь замочная скважина выглядела точно так же, как раньше — абсолютно темная, словно за ней нет ничего, кроме кирпича. Эрик, спотыкаясь, вернулся к портфелю, слегка дрожащими руками убрал бумаги и щелкнул застежкой. Апельсин так и остался валяться в луже. Потрясенный увиденным, Эрик продолжил путь, и день оказался в точности таким, как он боялся, пока не пришла пора возвращаться домой — и все, к добру или нет, начало меняться.


Гудение пылесоса разбудило Эрика около девяти часов — он уснул за своим письменным столом и поспешил покинуть негостеприимный офис.

— А вот и юный Эрик Олбрайт запоздало возвращается домой с работы.

Говорящий был полностью скрыт тенями, поселившимися под мостом. Голос, разумеется, был знакомым.

— Кто это может быть, если не Стюарт Кейси? — отозвался Эрик.

Кейси, или Кейс, как его чаще называли, вышел на ту часть тропинки, которую освещали фонари с улицы. С тем же успехом он мог выйти из магазина маскарадной одежды, напялив на себя наиболее убедительный наряд типичного старого пьяницы: потрепанная шляпа, засаленные перчатки без пальцев, поношенная рубашка и совершенно не сочетающиеся друг с другом пиджак и брюки слишком большого размера. Неровные шаги Кейса то и дело поднимали в воздух фонтанчики мелких камешков, которых было полно на покрытой асфальтом дорожке, — верный признак, что он с полудня пропустил как минимум одну бутылку.

— Хорошо выглядишь, — произнес Эрик.

Кейс громогласно рассмеялся, и репортер присоединился к нему. Они оба прекрасно знали, что пьяница выглядит так, как будто только что вылез из помойки.

— А ты как выглядишь? — спросил Кейс. — А? Видел тебя с утречка, как ты вынюхивал что-то у моей стены. Ты уронил там свой портфель, бумажонки фр-р-р в стороны… Что-то, видать, тебя здорово напугало? Что именно? Привидение? Может, голая женщина с крыльями?

— Голая женщина с крыльями? — Эрик сделал вид, что его ничуть не обеспокоило упоминание о призраках. — С чего вдруг такие мысли?

— Сам одну видел. Не вру, ей-богу! Она вылетела прямо отсюда позапрошлой ночью. Красотка, настоящее сокровище, провалиться мне на этом месте! И сверкала, как брильянт. Я, конечно, успел пропустить пару бутылочек, но женщину крылатую видел наяву, ей-богу!

Эрик был изрядно удивлен тем, с каким серьезным и даже торжественным видом Кейс произнес это. Старик утомленно вздохнул, и до репортера донесся запах дешевого вина.

— Может, сыграем партейку? — предложил он.

Дешевая пластиковая шахматная доска уже стояла неподалеку от двери. Эрик играл с пьяницей не меньше дюжины раз, обычно в те дни, когда Кейс уже не мог стоять на ногах, и тем не менее ни разу не сумел одолеть его. Ему дважды удалось свести партию к ничьей, однако сегодня Кейс в ответ услышал лишь одно:

— He-а, не сегодня.

— Почему нет? До сих пор боишься стены? Или двери?

Эрику совершенно не понравился опасный блеск в глазах Кейса.

— Кстати, что не так с этой дверью?

— Это ты мне сам скажи, — отозвался пьяница. — Что с ней не так? Что ты видел?

— А зачем тебе об этом знать?

— А почему ты не хочешь мне рассказать?

«Это может продолжаться целую вечность», — догадался Эрик. Он пожал плечами и двинулся дальше.

— Ты решил, что я пошутил насчет той крылатой красотки, да? — крикнул Кейс ему вслед. — А что, похоже, будто я шутил?

Он покопался в бездонных карманах штанов и извлек оттуда черный пистолет.

— Какого черта ты делаешь с этой штукой? — резко произнес Эрик. — Где ты его взял?

— Где я его взял, не твоего ума дело. Я стою на страже. Эта дверь… что-то нечистое творится тут, и ты это знаешь. Ты же что-то видел. Как и я. А еще я что-то слышал. Тут по ночам слышны странные звуки… И так уже с недельку, может, две.

— Звуки. На что они похожи?

— Если ответишь на мой вопрос, я отвечу на твой.

— Ладно, — согласился Эрик. — Я видел глаз. Доволен? Мне показалось, что я заметил глаз в замочной скважине.

Кейс издал придушенный звук. Он пошатнулся, шагнул вперед и с размаху сцапал Эрика за рукав.

— Подожди сегодня со мной вместе. Лады? Будем стоять на страже, ты и я. Нюхом чую, сегодня что-то произойдет! Тебе представится шанс увидеть то, чего еще не видел никто, спорить готов! Так что постоим на страже. Идет?

Возможно, это и впрямь был довольно удачный и даже продуманный план, с помощью которого одинокий старик надеялся убедить случайного знакомого составить ему компанию… Однако вместе с тем задумка казалась столь амбициозной, что Эрик ощутил нечто странное — словно он обязан пойти навстречу пьянице и задержаться хотя бы на полчаса. Он вздохнул:

— Отлично. Давай тогда сыграем.

И они присели на корточки спиной к изрисованной граффити стене.

Когда была закончена третья партия и Эрик стал прощаться, тоннель под мостом внезапно озарился белым светом, льющимся из замочной скважины красной дверцы.

Глава 5

Бросив доску и портфель, они помчались прочь из тоннеля к парку и скоро оказались на гладкой асфальтовой дорожке. Руки и ноги начало покалывать от озноба.

— Каков план? — спросил Эрик.

— Просто слушай, — прошептал Кейс.

Из тоннеля донесся странный звук — скрип-скрип-скрип… словно длинные ногти царапали старую древесину. Вскоре вновь воцарилась тишина, а свет погас, будто его и не было. Порыв холодного ветра хлестнул кнутом, рванувшись из парка и взметнув старые газеты и прочий мусор, валяющийся на обочинах соседней дороги. Кейс тихо рассмеялся.

— Многовато на свете секретов, а? И появляются тотчас, как ты решишь, что знаешь место вдоль и поперек. Проклятье, как-то слишком уж тихо вокруг, верно? Это местечко словно отпугивает людей, когда намечается какое-нибудь дельце. Но мы-то с тобой прямо здесь, верно? А почему мы? Кому какое до нас с тобой дело?

— Э-э… знаешь, мне лично кажется, что под мостом, по которому ходят поезда, и должно быть тихо. А тот свет — должно быть логическое объяснение.

Кейс снова расхохотался:

— Еще бы! А как ты думаешь, чем можно объяснить появление той женщины?

— С крыльями, Кейс?

— Неужели ты все равно думаешь, будто я шучу?! — Кейс, казалось, был оскорблен таким недоверием.

— Нет, приятель. Я думаю, что ты на пару часов лишился разума, отведав особенно крепкой отравы.

— Пфф! — фыркнул тот. — Подожди, и сам все увидишь! Может, прямо… постой-ка. Смотри, опять начинается!

Луч света тонкой нитью вился по нижнему краю двери, медленно двинувшись сначала влево, затем вправо. Еще один вырвался из замочной скважины, словно прожектор.

— Быстро, встань с другого конца тоннеля. И прихвати вот это, — велел Кейс, всучив Эрику пистолет.

— А это мне зачем? — уточнил журналист.

— Потому что я слишком пьян и ни в жизнь в цель не попаду!

«Во что ты собрался стрелять? — подумал про себя Эрик. — В марсиан?» Однако послушно взял пистолет и помчался по темному тоннелю мимо сияющей дверцы. Споткнувшись о шахматную доску и портфель, он рухнул на дорожку, разбрасывая фигуры. Его сотовый телефон и всученный Кейсом пистолет с глухим стуком выпали на асфальт. Эрик кинулся их подбирать, но в это время из-за двери до него донесся человеческий голос. Репортера как ветром сдуло: не успев ничего поднять, с пустыми руками он пролетел оставшуюся часть тоннеля и скорчился в темноте противоположной стены, с трудом хватая ртом воздух. «Продуманные действия у тебя, приятель, — с отвращением подумал он. — Отлично сохраняешь хладнокровие в сложных ситуациях. Да еще и находчивый в придачу… Бэтмен из тебя тот еще».

Свет, заливавший тоннель, потускнел, почти угаснув окончательно, а затем раздался страшный грохот. Деревянные планки дрогнули, затряслись, и дверь распахнулась. Свет вновь залил тоннель, словно внезапно среди ночи зажглось полуденное солнце. Порывистый ветер взметнул пыль и покатил по земле мелкие камешки. Захваченные им шахматные фигуры скатились с дорожки в грязь.

Эрик испытал странное чувство блаженного покоя, когда в проеме появился незнакомый ему силуэт. У него было лицо. «Человеческое лицо», — поспешно поправился он про себя.

Перед ним был мужчина средних лет, уродливый, покрытый многочисленными шрамами, с копной жестких кудрявых волос. За его спиной Эрик углядел небо — тусклое, а не ярко-голубое; по нему лениво ползло тощее серое облако. Похоже, человек, нагло вторгшийся в их мир, карабкался по лестнице или стремянке, стоявшей по другую сторону двери. Закряхтев, он перебрался через порог, расставил кривоватые ноги и профессиональным взглядом окинул тоннель. Руки неизвестный держал у бедер, словно приготовившись выхватить оружие — и действительно, у пояса висели длинные ножи в ножнах. В отдалении за ним проглядывал огромный силуэт, сверкающий, как драгоценный камень. Башня? Какое-то здание…

Но Эрик толком ничего не разглядел, потому что в следующее мгновение обзор заслонил еще один силуэт, появившийся в двери. Мужчина, забравшийся внутрь первым, перегнулся через порог и помог подняться молодой женщине в сером плаще с капюшоном, скрывавшим лицо. Через одно плечо был переброшен лук, через другое — колчан. С пояса свисал изогнутый кинжал.

В проеме появилось третье лицо. Двое других поддержали мужчину, с головы до ног затянутого в черную кожу. Его рыжие волосы были собраны на макушке в странную прическу, больше всего походившую на остроконечный конус. Он был гораздо выше остальных. Третий мужчина осмотрелся и засмеялся; возможно, от нервного возбуждения его голос стал высоким и пронзительным.

— Здравствуй, Иномирье! — воскликнул он.

У двери появилась четвертая фигура — лысая голова, огромное лицо, выпученные белые глаза. Этот тип настороженно выглянул и попытался вылезти, однако дверной проем оказался для него слишком узким. Только огромная мясистая рука, блестящая от пота, высунулась в дверь в поисках опоры. Подобным телесам не удалось бы пролезть никоим образом; последний пришелец был слишком велик — даже для того, чтобы быть человеком. Его настойчивые попытки протиснуться вызвали у рыжеволосого типа новый приступ истерического хохота.

Первый пришелец крикнул:

— Возвращайся назад!

Однако обладатель огромной туши не послушался, умоляюще глядя на остальных. Тогда рыжий снова расхохотался и осторожно пнул ногой по мясистой бритой голове, а затем захлопнул дверь и с усмешкой оглядел тоннель. Свет, льющийся по контуру двери, потускнел и теперь лишь обрамлял силуэты чужаков мерцающим белым контуром. Порывы ветра стихли, и воцарилась тишина, неприятно поразившая слух. Эрик прекрасно различал тихий шорох шагов пришельцев по асфальту.

Безумный смех рыжего раздался вновь — более приглушенно.

— А теперь за дело, — велел он, немного успокоившись.

Женщина заметила брошенный Эриком портфель и присела перед ним на корточки, выхватив кинжал. Она осторожно ткнула сумку.

— Что это? — требовательно спросил рыжеволосый.

— Предмет, — мудро отозвалась она. — Хотя это лишь моя догадка.

Первый тип, который постоянно поглядывал по сторонам, особенно подозрительно косясь туда, где виднелся силуэт Кейса, схватил портфель и яростно потряс его, прислушиваясь.

— Осторожней, — произнесла женщина.

— Это всего лишь коробка, — догадался тот. — Открой ее.

Она, казалось, осторожно и легко провела кинжалом по коже, однако в портфеле появился разрез, через который посыпалось все его содержимое. Первый озадаченно поднял мобильный телефон и непонимающе воззрился на незнакомый предмет. Он потыкал в кнопки, пока случайно не попал в ту, что осветила экран, и когда телефон включился, незнакомец с воплем выронил его.

И вновь — беззастенчивый смех рыжеволосого, отдававший неприятным скрежетом.

— Не играй с магией, глупец, — велел он и пинком отшвырнул телефон подальше.

Второй тип подобрал пистолет, понюхал его и тоже отбросил в сторону. Куда больше его заинтересовала газета Эрика и его квитанция о заработной плате. Он осторожно положил их в маленький рюкзачок, который держал в руках.

— Им это понравится, — уверенно произнес он.

— Бумага? С чего это им вдруг понравится бумага? — спросил рыжеволосый.

— Да не бумага, болван! Письменность Иномирья! Они обожают новые языки. А это что? — Он поднял то, что некогда было, скорее всего, одной из старых бутылок виски из запаса Кейса, и принюхался. — Запах сильный. Думаю, там был какой-то напиток.

Первый тип присмотрелся к этикетке, погладил ее и опустил бутылку в свою сумку.

— Надо возвращаться. Маг улетел ненадолго.

— Рано, — возразил рыжий. — Поищи еще что-нибудь. Они скоро ее закроют, — произнес он, кивнув в сторону двери.

— Это небезопасно…

— Какая жалость, что ты — просто трусливый тюфяк! Мыполучили билет в один конец. Если они сообразят, как закрыть ее, эта дверь больше никогда не откроется! Ищи, ублюдок! Ищи. — Он побежал в сторону здания, в котором размещалось агентство новостей, и второй пришелец послушно помчался следом.

— Я вовсе не боюсь! — выкрикнул он. — Просто у меня больше мозгов, чем у тебя.

— В таком случае, видимо, была совершена ошибка. Потому что я возглавляю этот набег!

Рыжий хихикал, как одержимый, когда они все пробегали мимо Эрика. Шаги женщины были легкими, а ее длинный наряд трепетал на ветру; свет уличных фонарей, казалось, собирался на нем каплями воды. Она отбросила капюшон и с искренним изумлением уставилась на усыпанное звездами небо. Предводитель повернулся на каблуках в конце тоннеля, обозревая окрестности. Он увидел Эрика и подпрыгнул. Рыжий конус у него на макушке резко качнулся.

Эрик сглотнул, чувствуя, как колотится сердце. Он не знал, что сказать, и в итоге выдавил одно короткое слово:

— Привет.

Второй тоже заметил местного жителя. Он мгновенно вытащил два длинных ножа, по клинкам которых бежала легкая дымка, словно они были холодны как лед. Женщина одним быстрым движением выхватила стрелу и натянула тетиву, прицелившись в землю. Она нервно облизнула губы.

Рыжий поднял руку:

— Эй, эй, потише! Этого делать не следует. Мы не убиваем людей только потому, что они из другого мира. Это не его вина. Он собирается помочь нам. Верно?

— Разумеется.

— Это таверна?

— Нет, это агентство новостей.

— Хм… — протянул рыжий, развернувшись и изучая закрытые стеклянные двери, за которыми царила темнота. — А это что такое? Лавка?

— Да. Могу я задать один вопрос? Как получилось, что вы говорите по-английски?

— Как-как мы говорим? На твоем языке? Но мы им не владеем!

— Ясно.

— Так вот. Эта стена сделана из стекла?

Эрик кивнул.

— Она защищается заклинанием? — спросил рыжий.

— Мимо. Ребята, вы серьезно?

— Хм-м?.. — снова протянул тот.

— Никаких заклинаний, — поспешно произнес Эрик. — По крайней мере, насколько мне известно.

Рыжий шагнул ближе к нему, понизив голос до вкрадчивых ноток:

— Ты ведь сказал бы мне, если бы здесь было охранное заклинание, верно?

— Разумеется! Но у нас здесь такого вообще не бывает.

— Вот как? Странно. Ваши маги, судя по всему, ни на что не годны. И им, наверное, очень скучно живется. Последний вопрос. Ты владеешь этой лавкой?

— У нас нет времени на эту чепуху! — зарычал невысокий тип.

— Тише ты! — прикрикнул рыжий. — Так это твоя лавка?

— Нет, — поспешно произнес Эрик. — Заходите. Берите все, что нужно… В общем… на здоровье!

— Спасибо! — Рыжий пригнулся и побежал прямо к большим автоматически открывающимся стеклянным дверям. Волосы, собранные в конус, нелепо колыхались за его спиной. Выставив вперед плечо, он ударился о стекло. Оно разбилось с первого удара, осыпавшись звенящими осколками. Двое других бросились следом за ним, осторожно переступив через неровные, острые грани.

Шумная беготня, наверняка сочетавшаяся с лихорадочным поиском ценностей, продолжалась довольно долго — по крайней мере, так показалось Эрику. Они, разумеется, не могли не дать своим вторжением беззвучный сигнал тревоги — на что и надеялся незадачливый репортер, решив, что это уж точно нельзя трактовать как заклинание. Однако вскоре все трое выбрались из здания, неся в охапках бумагу для принтера, газеты, ручки, карандаши, линейки и журналы. На лбу рыжего обнаружился свежий порез, однако, похоже, ему не было никакого дела до того, что кровь струится по лицу.

— Неужели этот хлам стоил того риска, которому мы себя подвергли? — спросила женщина.

— Тише ты. Мне не нужны тут два критика, — отозвался главарь. — Мы и сами не знали, что найдем здесь. Тут могло оказаться все, что угодно. По крайней мере, нам теперь есть чем торговаться. Но этого они не получат. — Рыжий попытался полистать «Пентхаус», но уронил наворованное. Канцелярские принадлежности рассыпались по асфальту. Не отводя взгляда от раскладного плаката с полуобнаженной красоткой, он произнес: — Ого!

По мосту проехал поезд. Все трое испуганно завопили и бросились прочь от входа в тоннель, уронив по пути большую часть награбленного.

— Стойте, расслабьтесь, — произнес Эрик. — Эта штуковина вам никак не повредит.

— «У нас нет заклинаний»?! — взревел рыжий, вытащив меч из ножен на поясе.

Он сноровисто взбежал вверх по насыпи к рельсам. Второй только раскрыл рот, словно представший перед ними огромный металлический демон сразил его наповал одним своим видом. Женщина выхватила вторую стрелу и прицелилась в Эрика, но затем решила, что поезд представляет собой более серьезную угрозу. Стрела промчалась по дуге и отскочила от металлического вагона, вызвав сноп искр. Наконец поезд проехал мимо, направляясь к городу.

— Это всего лишь поезд, — пожал плечами Эрик. — Он безвреден.

Второй мужчина, пониже ростом, чем первый, мудро кивнул, словно понял это с самого начала.

— О, как неловко, — отозвался рыжий, вернув меч в кожаные ножны.

Пока двое других собирали разбросанное добро, он рванулся к Эрику. Низко нагнувшись, он критически обозрел ноги Эрика, а затем произнес:

— Хм, мне, право же, нравятся твои башмаки. А теперь — пока-пока!

— Постойте! Не уходите! — поспешно остановил их Эрик. — Заклинания! Скажите, неужели вы действительно можете колдовать?

Однако пришельцы молча вернулись в тоннель. Очертания двери по-прежнему слабо светились. Невысокий тип, пришедший в мир Эрика первым, дважды ударил ногой по деревянным планкам. Дверь распахнулась. Они побросали в проем свою добычу, затем по очереди спрыгнули вниз (последней была женщина). Дверь тихо затворилась. Свет, очерчивавший ее контуры вплоть до этой минуты, угас. В тоннеле снова стало тихо.

Кейс неровными шагами направился к журналисту с другого конца коридора.

— Они говорили с тобой, — пробормотал он, словно до сих пор не в силах поверить собственным глазам и ушам.

— Расскажу тебе все, что было, у меня дома, — со смехом отозвался Эрик. — Ты видел, что они сделали с агентством новостей? Они украли всего-навсего канцелярские товары! Ручки, бумагу, журналы!

Раздался вой полицейской сирены — уже неподалеку. Дорожка из украденных вещей вела от разбитого окна прямо к ним.

— Вот черт! Бежим!

И они помчались прочь.

Глава 6

Утром было очень странно видеть, как день понемногу крадется в окно его спальни — как всегда. Эрик наблюдал за внешним миром какое-то время — просто чтобы убедить себя в его существовании. Кейс уже проснулся и угощался всевозможными лакомствами, хранившимися в кладовой. Кофейный столик был завален упаковками из-под печенья и пустыми жестянками из-под сельди, вылизанными дочиста.

— Доброе утро, — произнес пьяница, предлагая хозяину крекер.

Через некоторое время они отправились к мосту, но не нашли ничего, кроме следов у двери, которые могли принадлежать кому угодно. Тщетно они искали стрелу, которую выпустила женщина, целясь в поезд.

Тогда мужчины вернулись в квартиру, где Кейс обучил журналиста обращаться с оружием.

— Если нужно выстрелить, покрепче держи рукоять. Плохо будет, если с перепугу уронишь его. Эта штуковина производит просто адский грохот, но зато стреляет довольно верно.

— Какой фирмы?

— «Глок». В этой штуковине девять пуль, десять во второй обойме.

…Следующей ночью они вновь отправились к мосту, задержавшись по пути, чтобы купить выпивки для Кейса. Затем «сторожа» поставили шахматную доску.

— Я так понимаю, мы больше никого не пытаемся привлечь на свою сторону, чтобы разобраться в этой истории, — произнес Эрик. — Почему?

Кейс сделал первый щедрый глоток виски.

— Не знаю, почему ты так решил, но я лично вот чего кумекаю. Это мой секрет. Я хочу с ними поговорить, спросить кой чего.

— Что, например?

— Например, какого черта им тут надо?

— Ага, значит, ты в некотором роде посол от нашей планеты. Стюарт Кейси, без определенного места жительства.

— А то ж. Ты-то здесь только потому, что платишь за выпивку.

— Ряди своего мира я готов на все. Знаешь какие-нибудь остроумные ответы на вопрос «Кто там?»?

— He-а. Поэтому, прежде чем мы начнем тарабанить в дверь, поднапряги мозги, если ты по-прежнему в игре.

И они ждали. Ночь медленно кралась к рассвету. Вскоре она уступила ему место, и ничего не произошло, если не считать восхода солнца, показавшегося на ясном зимнем небе.

Следующим вечером они вновь вернулись к мосту. И через день тоже. Но ни разу за дверью не раздалось ни звука. Невозможно было даже предположить, что здесь недавно происходило нечто странное. Когда миновала неделя, Кейс и Эрик начали постепенно сомневаться в здравости собственных рассудков и гадать, есть ли смысл и дальше нести стражу в тоннеле. Однако несколько телефонных звонков донесли до их сведения неприятный факт: Эрик остался без работы. Один из его подражателей получил колонку, которую раньше вел приятель Кейса, и ее назвали «Нет никаких сил».

Прошла еще неделя, за ней другая. То, что казалось совершенно невероятным после пережитого приключения, все-таки произошло: жизнь более или менее вернулась в норму. Вскоре Эрик обнаружил, что напяливает на себя привычный костюм с галстуком и начищенные до блеска ботинки и выходит из дома рано утром, чтобы найти работу. Было холодное утро понедельника, и Кейс безмятежно храпел на диване. Эрик чувствовал себя довольно странно, пряча пьяницу в спальне при каждом визите друзей.

Цок-цок-цок — привычно стучали блестящие туфли по бетону, дыхание застывало в воздухе белыми облачками. За поворотом показался мост. И где-то там, затерявшись среди ярких граффити, пряталась красная дверь; не стоило даже поворачивать голову, чтобы взглянуть на нее.

— Ты — всего-навсего странное украшение стенки, — заявил он.

Он намеревался пройти мимо, как любой нормальный человек, но обнаружил, что не может. Эрик поднял камень и запустил им в дверь, тот срикошетил и упал поодаль.

— Эй! — завопил горе-журналист. — Эй, вы! Тук-тук!

Ничего.

— Вы меня не обманете, болваны! — С этими словами Эрик начал колотить по двери кулаками, затем поднял палку и ткнул ею в замочную скважину, где она сломалась о кирпич. Потом он пнул непокорную створку так же, как это делали чужаки.

Ничего.

— И что теперь?! — заорал Эрик в замочную скважину. — Эй! Вызывает другой мир! Я все знаю, слышите? Почему вы прячетесь?!

Он пнул доски изо всех сил и, не удержавшись на ногах, растянулся на асфальтовой дорожке. Поднявшись, попытался выбить дверь плечом. Потом тянул за ручку, дергал ее, пока не взмок окончательно и не запыхался. Дерево потрескивало — и только.

Над головой медленно пророкотал поезд. Эрик запоздало взял себя в руки. Одежда теперь была в совершеннейшем беспорядке и вдобавок пропиталась потом. Да, он явно выглядит недостаточно презентабельно, чтобы пытаться найти хорошую работу. Один из клиентов, выходящих из агентства новостей, уставился на него и заторопился прочь, словно Эрик был опасен.

— Прекрасно, — пробормотал бывший журналист, направляясь домой и собираясь переодеться. — Просто прекрасно.

И тут он услышал:

— Помогите!

Женский голос. Эрик замер. Неужели не померещилось? Размеренный стук колес проходящего поезда искажал звуки.

— Помогите!

Крик донесся от двери. Он был настоящим! Эрик со всех ног помчался назад, опустился на корточки перед красной дверцей и сложил ладони рупором возле замочной скважины.

— Здесь кто-то есть?

— Помогите же мне…

— Как?! — отчаянно завопил Эрик. — Что я должен сделать?!

— Помоги же мне!!!

— Как?! — заорал он через скважину. Ответа не последовало. Он вновь треснул по двери кулаком, затем от души пнул стену рядом. — Эй, здесь есть кто-то? Это ты, та женщина с луком и стрелами? Я хочу помочь тебе, скажи только как.

Он как можно крепче вцепился в медную ручку над замочной скважиной и дернул изо всех сил — и снова растянулся на спине, не удержавшись на ногах, и глупо заморгал, глядя на свод тоннеля. Свет лился из открытой двери в темноту тоннеля под мостом. Воздух наполнился гудением электричества и странным свистящим ветром…

Дрожа всем телом, Эрик поднялся на колени и заглянул в проем с ощущением, будто он стоит на подоконнике и смотрит в окно в нескольких метрах выше от застланной травяным одеялом земли. Перед ним расстилалась широкая лужайка, покрытая роскошной зеленью, словно врезанная в долину между двумя гладкими белыми каменными стенами. В самом ее конце находилась та башня, которую он заметил раньше. Эрик смог разглядеть лишь часть ее, остальное было скрыто холмом. Башня находилась очень далеко, но, несмотря на это, громадой нависала над ним, как в сказке. «А ведь у них там есть магия!» — запоздало вспомнил Эрик. Магия, настоящая магия…

— Помоги мне, пожалуйста! — Теперь голос звучал гораздо отчетливее.

Эрик быстро осмотрелся, но так и не увидел говорившую — взгляд зацепился лишь за неподвижное тело, лежащее на траве. Он сглотнул, подумав о Кейсе. А затем схватил сломанную палку и яростными движениями нацарапал в грязи неподалеку от двери: «Кейс, я открыл ее и вошел».

Он снова заглянул в другой мир, на миг усомнившись в здравости своего рассудка, однако странное, прекрасное небо цвета слоновой кости никуда не делось. Прекрасное, потому что оно было другим, оно было там, оно было настоящим. Дверь покачнулась, словно на ветру. Эрик попытался сообразить, что еще ему следует предпринять, написать еще несколько слов, боясь, что проход сейчас закроется навсегда.

«Возможно, не вернусь».

Больше нет времени ни на что. Кто бы ни звал на помощь, голос умолк. Эрик сделал глубокий вдох, прижал портфель к груди… и снова помедлил. Возможно, это последняя секунда, которую он проводит на Земле, его последние слова…

— Я Бэтмен! — завопил он и бросился в открытую дверь, но споткнулся о порог и полетел кубарем вниз.

Он услышал, как красная створка захлопнулась, а в следующий миг его собственное тело с хрустом врезалось в землю по другую сторону порога. Основной удар пришелся по спине, но голове тоже здорово досталось. Перед глазами заплясали разноцветные звездочки, и Эрик на мгновение — или на час, или на день — потерял сознание.


Через несколько часов Кейс осторожно двинулся в путь. Время близилось к семи. Записка, которую Эрик оставил на кухне, гласила, что вернется его приятель не позже трех.

Кейс поискал пистолет, но вскоре бросил эту затею и вышел из дома без оружия. По всей видимости, оно осталось в новом портфеле Эрика, в чехле, поскольку они каждый раз брали его с собой, отправляясь нести стражу у таинственной двери.

И вот перед Кейсом парк, в котором трава и листва нежно шелестят на ветру, вот мост с секретами, которыми он ни с того ни с сего отказался делиться. Вот и тоннель, зияющий, словно открытый беззубый рот. Даже смешно — это место стало таким родным, что Кейс начал бы по нему скучать, если бы однажды пришлось уйти отсюда навсегда.

— Эрик? Ты тут?

Будь проклята эта темнота! Надо было взять с собой фонарик… и выпивку, если уж на то пошло. Как это, черт побери, он позабыл прихватить бутылочку-другую? Кейс посмеялся над собой. Что ж, назад дорога недолгая.

Примерно через полчаса пьяница вернулся к мосту с бутылкой дешевого скотча, которую для него купил Эрик. При повороте печать на крышке треснула, и этот звук был музыкой для ушей Кейса. Он понюхал напиток и сделал глоток. Ах… его взгляд блуждал от двери к тропинке, где старик надеялся увидеть припозднившегося молодого человека, возвращающегося домой после долгого и сложного дня. Он вспомнил, как обыграл Эрика той первой ночью у двери, и негромко рассмеялся. Сделав еще один глоток, Кейс бережно поставил бутылку на землю и посветил фонарем на землю рядом с тропинкой.

Неподалеку от двери, что было вполне предсказуемо, обнаружились следы, оставшиеся в странной красноватой сырой глине, но они могли принадлежать кому угодно. И… погодите-ка минутку, это же записка! Прямо там, на земле, есть записка, адресованная ему! Часть послания оказалась покрыта пылью, принесенной ветром, и пьяница осторожно сдул ее. «Вошел!» Он готов был заорать во все горло. Эрик вошел туда! Что? Как?!

Кейс нетвердой рукой взял бутылку и как следует приложился к ней, чтобы разогнать туман в голове. Нельзя же эдак запросто открыть эту дверь! Или можно? Он прикусил костяшку пальца, любовно обнял бутылку и схватил фонарик. Кейс уже знал, как собирается поступить. Точнее, попытаться. «Какого черта, я все равно прожил долгую жизнь!» — подумал он.

Он уцепился пальцами за медную ручку и потянул на себя. Он тащил дверь на себя изо всех сил, уперевшись одной ногой в стену и покряхтывая, пока ему не показалось, что плечо вот-вот оторвется. Удивленный вопль разнесся эхом по тоннелю, когда по краям дверцы зазмеился белый свет, словно в ответ на его усилия. Ни с той, ни с другой стороны тоннеля не было ни единого человека, который мог бы обратить внимание на то, что происходит. Кейс вспомнил собственные слова: «Это местечко словно отпугивает людей, когда намечается какое-нибудь дельце»…

Он скрипнул зубами, сделал глубокий вдох и снова изо всех сил потянул дверь на себя дрожащими руками. Неожиданно она распахнулась, и старик, не удержавшись на ногах, сел в грязь, а затем с трудом поднялся и заглянул внутрь. До земли было далековато, но она выглядела достаточно мягкой. Зажав бутылку покрепче, он зажмурился и прыгнул. Кейс приземлился, охнув, но не почувствовав существенной боли — по крайней мере, в отличие от Эрика, упавшего вниз несколько часов назад, и почти сразу же поднялся на ноги.

Глава 7

Сначала Эрик переждал боль от падения. Тонкий лучик света, обозначавший то ли конец, то ли начало дня, проникал сквозь сомкнутые веки. Мягкая, густая трава оказалась весьма удобной лежанкой. Она приятно пахла свежестью, принося с собой воспоминания детства о долгих вечерах в парке, когда плохие вещи вроде смерти и страданий были еще очень-очень далеки.

Остальное вспоминалось медленнее. Его разум вновь и вновь возвращался к совершенно дикому сну, в котором старый пьяница обратился к нему с загадочными, непонятными словами, а затем всплыла картинка, как ноги задели порог, когда он проходил через дверь.

Постойте-ка… когда он проходил через дверь?!

«Из всех глупых, глупых и еще раз ГЛУПЫХ вещей, которые я мог сделать…»

Над ним не было ничего, кроме воздуха, никакого признака, что где-то на высоте нескольких метров находится проход в другой мир. Странное чужое небо цвета слоновой кости теперь стало чуть ярче — значит, наступило утро. Нет ни луны, ни солнца, ни звезд, только пушистые облака, словно лохматые хлопковые нити протянуты по светлой выси. Слева Эрик увидел грубо вытесанную из камня стену с тонкими желобками и разноцветными лентами, пропущенными через толщу чистейшего белого материала. Она была очень высокой, тянулась вверх до бесконечности, пока не начинала теряться в небесах. Похожая стена располагалась напротив более-менее параллельно, и вместе они обрамляли зеленую долину, впереди покрывающую холмистую местность. За его спиной стены соединялись в тупик. В отдалении находилась та самая башня, которая властно притягивала взгляд из тоннеля, однако сейчас оказалась лишена былой силы, поскольку обнаружились куда более странные вещи — и гораздо ближе.

В траве лежали и другие тела, некоторые поблизости, прочие — в отдалении, наверное, около дюжины их находилось между стенами узкой долины. Они казались вполне человеческими и лежали не шелохнувшись… в отличие от него они, похоже, были не способны двигаться. Одни словно рухнули лицом вниз, другие нелепо раскинулись в траве на спине или боку. Некоторые были просто мертвы, другие — превращены в кровавое месиво. Аккуратный, обмытый и причесанный труп на похоронах дядюшки Крейга выглядел совсем иначе.

Эрик оперся на локти. Он кое-как подтянул к себе портфель и, ощутив знакомую теплую кожу под пальцами, несколько успокоился, прижав его к себе и вдыхая приятный терпкий запах. Чуть в стороне он уловил блеск нечто алого на даме в пышном платье, подол которого трепетал на ветру. Эрик зажмурился, поежился и попытался отстраниться от этого зрелища. Призывы на помощь по-прежнему звенели у него в ушах. Это она кричала? И он хорош — решил поиграть в рыцаря, спасти прекрасную даму, попавшую в беду… Начитался сказок и сиганул вниз, толком не подумав. Желудок заворочался, во рту пересохло. Стараясь двигаться как можно тише, Эрик снова растянулся на траве.

Вспышка отдаленного света, прямо над стеной справа. Она больше походила на искорку скромного фейерверка, которая еще не успела погаснуть, — в ночи зажглись маленькие красные бусины, медленно расцветая в воздухе. Среди них появилась фигура, слишком далекая, чтобы можно было различить очертания — виден был лишь контур. Странный тип запрокинул голову, и по долине разнесся жуткий вопль, эхом прокатившийся между каменными стенами, — нечеловеческий, пронзительный. Потом он взмахнул руками и начал прыгать в каком-то причудливом танце. Казалось, его контуры засияли и растворились в воздухе. Волна жаркого воздуха прошла по траве, когда непонятное существо возникло вблизи, спружинив на ногах, словно оно спрыгнуло с огромной высоты.

То, что с расстояния походило на причудливый шлем, на деле оказалось головой с рогами, как у горного козла. Рога росли с боков головы и закручивались вниз к резким скулам. Волосы больше походили на спутанные канаты, как и борода, свисавшая до груди сосулькой. На неизвестном Эрику существе было жесткое, уродливое одеяние из чьей-то кожи, растянутой в квадраты, которые нашивались друг на друга. Неестественно длинные пальцы сжимали тонкий зазубренный жезл с металлическим кончиком, обточенным в форме бриллианта. От уродливой твари исходил странный жар, который было легко почувствовать с того места, где лежал Эрик, неподалеку за его спиной. Ноги заканчивались длинными когтями вроде птичьих, но соединенных с вполне человеческой плотью. Странное существо скребло ими землю, взрезая куски дерна и расшвыривая траву.

Его голова плавно повернулась налево, затем направо, однако, даже если чудовище заметило новое тело, смирно лежащее на траве в обнимку с портфелем, оно не показало вида. Глубоким голосом пришелец пробормотал себе под нос совершенную чушь, затем присел на корточки, не двигаясь. Ожидая. Словно прислушиваясь к чему-то.

Эрик сглотнул, лежа неподвижно и едва осмеливаясь дышать. Его рука, обхватывающая портфель, очень медленно потянулась к застежкам. «Пистолет, — думал он, зажмурившись. — Кажется, он там. Пожалуйста, пусть он будет там…»

Наконец его пальцы коснулись пряжек, однако стоит надавить хоть на одну, раздастся громкий щелчок. Что еще хуже, если пистолет действительно там, он все равно не заряжен — чтобы его зарядить, тоже нужно драгоценное время, да и процесс беззвучным не назовешь. Эрику отчаянно хотелось, чтобы проклятый тип побыстрее убрался — или хотя бы отошел подальше. Однако на протяжении мучительно долгих минут неизвестная тварь даже не пошевелилась, если не считать медленных поворотов головы из стороны в сторону. Вскоре внезапно вспыхнувшая ненависть к этому мерзкому отродью взяла верх над страхом.

Медленно, очень медленно другая рука нащупала вторую застежку. Из горла твари вырвалось хриплое шипение. Кровь застыла у Эрика в венах, однако существо смотрело не на него, его голова была запрокинута назад. Над тем местом, где оно, скорчившись, сидело, появилась тонкая линия света, словно ее провели прямо в воздухе — сначала горизонтальная, затем такая же вертикальная, пока не образовался четырехугольник. Тварь встала, дрожащие руки сомкнулись на жезле, костяшки побелели — такой крепкой была хватка.

Эти светящиеся линии… неужели они обозначали дверь, через которую не так давно прошел Эрик? Значит, вот как она выглядит с этой стороны? Если так, то проход слишком высоко, вряд ли Эрик мог угодить сюда через эту дверь…

Неожиданно в воздухе появилось лицо между светящихся линий. Молодой азиат — возможно, кореец? — просунул голову в проем, раскрыв рот от удивления. Еще одна дверь, понял Эрик. Наверное, по всему миру раскиданы проходы в иное измерение… Но по эту сторону они все открываются здесь…

Шипение стало гораздо громче, клокоча в горле твари, нарастая и обретая отчетливые нотки ярости и угрозы. Существо поднялось, и леденящий кровь вопль вновь пронесся по долине, вибрируя и отражаясь эхом от стен. Зов на помощь? Предупреждение? Появившийся в проеме мужчина взглянул вниз, по всей видимости слишком захваченный увиденным, чтобы заметить опасность. Воспользовавшись тем, что чудовище отвлеклось на пришельца, Эрик быстро открыл портфель.

Существо повернулось на звук и посмотрело в упор на бывшего журналиста, хищно распахнув рот. Глаза сверкали не хуже кошачьих.

Вот дерьмо. Вот дерьмо…

Тварь повернулась спиной к открывшейся двери и запрыгала, резко взмахивая посохом в воздухе. Затем раздался громкий треск! Что-то промчалось по воздуху, похожее на волну жара вроде той, которая поднимается от прогретой дороги в летний день. Затем раздался тошнотворный звук треснувших костей. Мужчина свалился в проем лицом вниз и как минимум сломал нос. Он рухнул на землю и больше не шевелился. Дверь в небесах захлопнулась, и светящиеся линии быстро потускнели, растворившись в цвете слоновой кости.

«Вот и все, — подумал Эрик, оцепенев от отчаяния. — Вот тебе и магия, которую ты так хотел увидеть. Вот магия, ради которой ты напрасно пожертвовал своей жизнью. Здорово, правда? Ну что, стоило оно того?»

Существо сгорбилось, скорчилось, с трудом хватая ртом воздух и закрыв глаза. Маленькие колечки белого дыма, как ленточки, тянулись из остроконечных рогов, кончики которых почернели, словно обуглившись. Можно было подумать, что их обожгло заклинанием.

— Полагаю, я следующий, — храбро произнес Эрик.

Тварь уставилась на него глазами, похожими на звериные.

— Ты ведь Тень, — с трудом, очень неразборчиво прохрипела она.

Эрику послышалось «Твоя тень».

— Я не понимаю.

— Ты ведь Тень, — повторило странное существо.

Его голос был таким глубоким, словно принадлежал машине, роботу.

Эрик покосился на свою тень, пытаясь понять, что тварь имеет в виду. Их было несколько, и все шли в разных направлениях от его тела, словно на него лился свет многочисленных прожекторов. Он сказал:

— Я не знаю, что ты имеешь в виду. Но я здесь не для того, чтобы пытаться причинить тебе боль или драться. Я просто… упал. Не знал, что этого делать нельзя. Я с радостью вернусь. — Он быстрым движением открыл вторую застежку.

Существо склонило голову набок при первом же движении и предупреждающе погрозило Эрику пальцем. Так бесславно и закончилась попытка достать оружие. Маленькие кольца дыма, взлетающие в небо от кончиков витых рогов, стали тоньше и постепенно исчезали.

— Ты ведь Тень, — снова повторило существо. Оно делало странные движения пальцами в воздухе, словно пытаясь поймать что-то неуловимое вроде тонкого волоса. — Ты видишь? Мысль Владетеля что ищущая рука, вьется, тянется сюда, как щупальце, вырвавшееся из клубящейся массы. Разве ты… не чувствуешь? Она не уверена в своих собственных планах. Борется с Мастером, мешает в котле, полном собственного ядовитого зелья, но я не стану противиться ее воле. — Существо оскалило поломанные зубы, словно охваченное внутренней борьбой. — Два ветра дуют здесь, я склонюсь перед сильнейшим. Теперь иди. Беги как можно быстрее, если хочешь бежать. Ибо его желания быстро меняются.

Эрик, обеспокоенный загадочной речью этого существа, попытался просеять сказанное и уловить хотя бы отдаленный ее смысл. «Беги как можно быстрее» — вот и все, что он понял. Если только он не решит поступить иначе.

— Ты хочешь сказать, что я могу идти?

Существо взмахнуло посохом над трупами и зашипело не хуже змеи. Эрик решил считать это весьма желанным «да». Он схватил портфель и помчался прочь, едва осмеливаясь поверить в свою удачу.

Оглянувшись через плечо, он с трудом подавил тошноту, увидев, как говорившее с ним чудовище набросилось на свежий труп корейца, разрывая его на части когтистыми ногами. Оно низко склонилось над землей, опустив голову, а когда выпрямилось, по подбородку стекала яркая кровь. Эрик читал и смотрел много ужастиков, в которых насильственная смерть приятно щекотала нервы. Но теперь он застыл на месте, не в силах поверить собственным глазам. Эрик буквально ощутил холод, растекающийся по телу и не дающий двигаться, когда встретился взглядом с желтыми, хищными глазами твари. Даже на таком расстоянии было видно, что она пережевывает человеческую плоть.

Башня. Сбросив оцепенение, Эрик рванулся к ней со всех ног, то и дело оборачиваясь, чтобы убедиться в отсутствии погони. Существо медленно поднималось на ноги. Затем оно запрокинуло голову, и еще один пронзительный вопль разорвал воздух. Издалека донесся такой же крик — то ли эхо, то ли ответ сородича.

— Сюда! — позвал хриплый голос.

Недалеко от своих ног Эрик обнаружил лицо. Маленький проем в дерне. Протянулась рука. Он сразу же узнал это лицо. Перед ним был чужак, что первым прошел через дверь той ночью, когда он дежурил в тоннеле. Эрик бросился на землю и пополз к мужчине. Грубые руки сомкнулись на его запястьях и утянули вниз, в темноту. От такого перехода он потерял способность ориентироваться в пространстве и с радостью опустился на землю, вдыхая пахнущий прелостью воздух.

Глава 8

У иномирца перехватило дыхание, воздух с трудом проталкивался в легкие. Его окружали гладкие, прохладные стены темной пещеры. Шарфи только подивился удаче, сопутствующей молодому человеку в опасных ситуациях, и не в последнюю очередь потому, что тот мчался совсем рядом с дырой, ведущей сюда. Он был не настолько великодушен, чтобы вылезать из своего укрытия и подзывать незнакомца к себе, если бы тот бросился бежать в другую сторону. Он тоже узнал юношу, который волей-неволей сопровождал их во время краткого визита в свой мир.

Анфен и остальные будут весьма не против заполучить живого иномирца… Как бишь называл их Владетель? Пилигримы. Что бы это ни значило. Ох уж эти маги со своими секретами и знаниями, которыми они не собираются делиться, потому что считают, что простым смертным их не понять…

Шарфи, встав на цыпочки, наблюдал за боевым магом, чьи вопли и шипение до сих пор эхом отражались от каменных стен долины. Повезло мальцу сбежать оттуда… Подозрительно повезло.

— Ты знаешь, что это было? — спросил Шарфи.

Молодой человек молча покачал головой.

— Это боевой маг, — с улыбкой просветил незнакомца Шарфи.

Его усмешка была отнюдь не дружелюбной или успокаивающей, и он прекрасно знал об этом — лицо было сплошь испещрено шрамами и рубцами от язвочек, голова больше походила на покрытое синяками и вмятинами яблоко. Улыбка, обнажавшая острые зубы, как правило, внушала людям острое желание оказаться как можно дальше от ее обладателя, не располагая к доверию. Но это не имеет значения. Если молодой человек достаточно долго пробудет здесь, он узнает, что слово Шарфи нерушимо.

— У вас ведь в Иномирье нет боевых магов, верно? Никаких заклинаний, как ты и сказал. Это существо должно было убить тебя. Как убивает всех и вся, что приходит через врата. Даже птичек, иногда залетающих сюда. Оно говорило с тобой? Они странно говорят…

Молодой человек с трудом сглотнул, еще не оправившись от потрясения. Воином он не был, это уж точно. Для волшебника слишком молод…

— Оно разговаривало со мной, — с трудом ответил он. — Я не понял почти ничего, но оно велело мне бежать.

Ну, разумеется! Еще бы! «И он думает, я в это поверю? — удивился Шарфи про себя. — Что ж, подыграю тебе немного, юнец… Но что-то странное там случилось, сомневаться не приходится…»

— Пока побудь здесь, переведи дух. Только не шуми. В этих тоннелях водится всякая живность, и совершенно ни к чему, чтобы она нас услышала. Ясно?

— Да. Спасибо.

— Не меня благодари, а слепую удачу, которая тебе помогла, — бросил Шарфи. Но дальше притворяться он был не в силах. — Ладно, скажи лучше, как ты на самом деле пробрался мимо этой твари? У тебя есть амулет?

— Нет.

— Уверен? Не бойся, я его не украду. Мне можешь сказать. Я уродлив, но слово привык держать.

— Никаких амулетов. У нас нет колдовства, заклинаний или амулетов.

Шарфи фыркнул:

— Что же у вас есть?

— Агентства новостей и слепая удача, полагаю.

Оглядываясь в поисках возможного выхода, молодой человек устремил взор в то место, где тоннель сворачивал налево, переходя в узкий коридор, который вскоре расширялся. Его озаряли тусклым светом маленькие светокамни, намертво врезанные в стены и сияющие, словно глаза хорошенькой девушки.

Иномирец вздрогнул, когда со стороны замка донесся ответный вопль на призыв боевого мага.

— Проклятье, — пробормотал Шарфи, оглядываясь на зияющую пасть тоннеля, — теперь мне его не достать.

— Достать?! — Эрик мрачно рассмеялся. — Ты что, собирался напасть на это существо?

— Конечно. Оно вот-вот само себя поджарит. Выбросит еще парочку заклинаний — и практически расплавится заживо. По большей части, правда, они себя до такого состояния не доводят. Одно-два заклинания — и схватка окончена. Но сегодня здесь пришлось попотеть. Большинство убийств были совершены в последний час. Вот почему он постоянно звал на помощь своего приятеля. Слышишь этот вой? Тварь знает, что попала в беду. Самое время выбраться наружу и перерезать ей глотку, пока она мечется по долине, ослепнув от собственного жара. Или же позволить ему испечься заживо, что проклятое создание сделает не задумываясь, оно ведь не чувствует страха за свою жизнь. А потом забрать жезл из рук безобидного трупа. Он стоит целое состояние. А еще можно спилить рога, продать их за несколько чешуек каждый — а то и больше.

Но ответный крик прозвучал вновь, уже гораздо ближе.

Молодой человек согнулся вдвое, и его вырвало. Правда, вышла только слюна и желчь. Процесс сопровождался весьма неприятными звуками.

— В чем дело? — спросил Шарфи.

— Он пожирал одно из тел.

— А… И что?

— Прошу прощения за то, что вообще упомянул об этом. Может, именно так вы, местные, и поступаете, вместо того чтобы пойти перехватить гамбургер, но я лично подобное вижу нечасто.

— Говори потише. Если ты считаешь, что это плохо, то другие вещи, которые мне довелось повидать, заставили бы тебя поседеть. Они жрут все подряд. Ветки, траву, я даже видел, как они камни глотают.

Про ветки и траву Шарфи ничуть не приукрасил; с камнями было сложнее, но теоретически ничего невозможного в этом не было, а для него вероятность уже являлась истиной.

— Расслабься, — посоветовал Шарфи. — Не думай об этом.

Некоторое время оба молчали, пока Шарфи наблюдал за происходящим на поверхности, не забывая прислушиваться к движениям у себя за спиной (если вдруг тощий юнец решил, будто Шарфи можно застать врасплох, его ждет большое разочарование). Однако больше через проходы между мирами люди не появлялись. А те двое Инвий, сидящие на каменной стене, ни разу не шевельнулись. Вновь прибывший боевой маг взлетел в воздух и сел рядом с товарищем. Казалось, они ведут какой-то разговор на странном языке жестов и прыжков.

— Можно задать один вопрос? — произнес иномирец.

— Тебе не нужно разрешение, чтобы заговорить. Я не твой Владетель.

— Как получается, что ты говоришь на моем языке?

Шарфи усмехнулся:

— Ха! Я на нем и не говорю. Просто, когда проходишь врата, что-то происходит. Луп говорил, так может быть, но мы ему не поверили. Впрочем, знай ты его, и сам бы отнесся к подобным заверениям с опаской. — Шарфи громко расхохотался над собственной остротой и хлопнул себя по колену. — Ты по-прежнему думаешь на родном языке, но говоришь по-нашему. По крайней мере, так кажется мне. Некоторые словечки, которые ты произносишь, вообще лишены смысла, только и всего. Вроде этого: гам, бург.

— А как именно это работает?

Шарфи не нравились вопросы, на которые у него не было точных ответов.

— Что-то происходит на границе между здесь и там, по крайней мере, так говорит Луп. Говорит, есть тому причина, но не объясняет какая. Мол, на то воля Дракона. — Воин раздраженно махнул рукой, давая понять, что тема исчерпана.

— А ты еще можешь говорить по-английски?

Ох уж этот парень со своими вопросами… Шарфи постучал по голове:

— Исчезло без следа. Если, конечно, я не вернусь в твой мир. — Он нахмурился, вспомнив о странном небе, усыпанном бриллиантами, и завывающем металлическом демоне, покачивающемся из стороны в сторону, который пронесся мимо них, неся живых людей в своем брюхе. — А этого я делать не стану. Мне там не понравилось.

— Еще бы, ты ведь почти ничего не видел. В следующий раз попробуй морепродукты.

— Чего? Ну уж нет! Не вернусь я туда. А зачем ты сюда пришел?

Иномирец расхохотался:

— История может быть либо очень длинной, либо до скучного короткой. Я еще и сам не знаю, какая лучше. — Он расслабился, наконец-то почувствовав себя свободно.

Самый подходящий момент для того, чтобы обезоружить его. Шарфи быстрым движением вытащил нож. Тонкий белый дымок, поднявшийся от наложенных на лезвие чар, был холодным. Молодой человек подскочил и попятился к стене, но не потянулся за оружием.

— Я должен проверить, — произнес Шарфи, — поскольку я тебя не знаю. У тебя есть оружие?

— Нет. Я мог бы напасть на тебя, пока ты стоял спиной ко мне, если бы хотел этого.

— И твои кишки оказались бы на земле, пропитанной кровью.

Эрик покорно вывернул карманы. Шарфи очень осторожно взял странный кожаный мешочек, вынул какие-то маленькие бумажки и металлические монеты, которые стал рассматривать с нарастающим возбуждением. Что за них заплатят Инженеры в Тантоне или Эльвури? Или эти богатенькие коллекционеры-зазнайки на Базаре? Стараясь говорить небрежно, воин произнес:

— Из какого города вот это?

— Не переживай, ты о таком не слышал.

— Брось, скажи мне.

— Из Готэма. Это подлинные монеты из Готэм-Сити. Можешь оставить их себе. Они немного стоят.

— Это для тебя, — усмехнулся Шарфи, вернув кожаный мешочек владельцу и убрав монеты в карман, радуясь, что подарок молодого человека избавил его от необходимости принимать сложное решение: грабить или не грабить. Выбор был бы и впрямь не из легких… — А что в этой коробке? — спросил он, указывая на кожаный портфель.

— Это всего лишь сумка. Вот, смотри. — Молодой человек двумя щелчками открыл его. Шарфи возбужденно начал копаться внутри, выхватывая листы бумаги. — Это мое резюме. А это расписание автобусов. Можешь изучить. Это довольно редкие и ценные вещи.

Шарфи согласно кивнул:

— Их можно обменять на что-нибудь или заплатить налоги. Земляные обожают всякие странные письмена. Бумага, которую мы взяли, вся пуста. Качественная, правда. Можно продать ее за хорошую цену, если добраться до города, но Анфен сказал, она занимает слишком много места.

— Я мог бы что-нибудь написать на ней, если это поможет.

— Поздно, мы сожгли их на костре. А что еще у тебя тут есть? Что это?

Он протянул иномирцу холодный металлический предмет в маленьких кожаных ножнах с ремнем на плечо. Он видел такие, когда они прошли через дверь в другой мир.

Иномирец поколебался:

— Да ничего, в общем-то. Такой есть во всех подобных коробках.

— Так и знал. Но что такая штука делает? Это оружие?

— Я тебе покажу… — произнес молодой человек, протянув руку к странной железке.

Шарфи настороженно отдал ее, положившись на свои зачарованные ножи и скорость реакции, если дело дойдет до нападения.

— Он дает свет, — произнес юноша. — Но этот сломался. Он ведь дешевый… Видишь? — Иномирец нажал на спуск. Щелк, щелк… — Свет должен бить вот из этого отверстия. Наверное, сломал, когда упал.

— Не имеет значения, — произнес Шарфи, смягчившись. — Я знаю эти тоннели как свои пять пальцев. Лучше кого бы то ни было.

— Мало ли, вдруг удастся найти человека, способного его починить… Оставишь его у себя или вернешь мне?

— У меня не так много места в карманах, — проворчал Шарфи. — Забирай. А это что? — Шарфи вынул два черных гладких предмета, прохладных на ощупь.

— Это части компьютера, называются обоймы…

— А что такое этот твой… ком пу тор?

— Это… Ну, прибор такой для вычислений, что ли. Помогает работать с цифрами и все такое. Довольно сложно объяснить. Ты не против, если я оставлю их себе?

Но Шарфи что-то почуял. Возможно, это и есть оружие иномирца… В конце концов, боевой маг пропустил его не по доброте душевной…

Шарфи прикарманил обоймы и отметил, что подбородок иномирца дернулся, выдавая раздражение и разочарование.

— Как звать?

— Эрик.

— А я Шарфи. Это не настоящее имя, но все так меня зовут. Давай-ка выбираться отсюда. Мне что-то не хочется торчать тут до тех пор, пока эти двое не испекутся заживо. Хватит уже смертей и убийств. У меня от этого все внутренности сводит.

Эрик застонал:

— Вот дерьмо! Кейс наверняка попытается проникнуть сюда! Я оставил ему послание у двери!

— Твой друг? Может, с ним все будет в порядке. Ты-то пробрался без проблем.

— Я не могу рисковать. Что мы можем сделать?

— Мы не можем сделать ничего, — отозвался Шарфи. — Хватит уже того, что я рисковал собой, чтобы протащить тебя сюда. Боевой маг, скорее всего, заметил, куда ты исчез. — Эта мысль Эрику в голову не приходила и очень ему не понравилась. — Надо убираться отсюда. Поднимайся.

Иномирец начал было возражать, но заткнулся, как только в руке воина вновь появился зачарованный нож.

Глава 9

Несколько часов спустя, когда Кейс прыгнул в проем, он тоже заметил людей, лежащих на траве, но только и всего. Стоило пьянице приземлиться на пятую точку и перекатиться по траве, а затем не без труда подняться на ноги и отряхнуть черные штаны, пожертвованные Эриком, как ему показалось очень странным, что столько человек решили вдруг прилечь подремать на свежем воздухе. Истина не заставила себя долго ждать.

Он поправил шляпу и оглядел трупы, растянувшиеся на поле между белоснежными каменными стенами. В некоторых местах они были собраны в группы по пять или шесть. Иные лежали отдельно, словно кто-то гнался за ними, прежде чем прикончить.

— Эрик? — осторожно позвал он, но ответом было лишь молчание. Никто не пошевелился, только ветер ласковоерошил траву.

Был ли резон скорбеть? В конце концов, жизни отдельных людей мало значат в великом замысле Всевышнего. По крайней мере, молодого человека, вероятно, больше не тревожат никакие печали. Ему не будет больно или одиноко, это уж точно. Вскоре Кейс присоединится к нему на том свете, и они окажутся по другую сторону новой двери, возможно, в куда более лучшем мире.

Однако, оглядев трупы, тела Эрика он не нашел, если только его не сожрали, не оставив даже косточек. Возможно, скорбеть и впрямь было бессмысленно, однако на глазах пьяницы выступили слезы. Он вновь и вновь звал своего друга, а затем, отчаявшись, безрассудно припал к горлышку бутылки.

Скрежещущий, утробный звук раздался сзади справа. Кейс обернулся.

Боевой маг сидел неподалеку на корточках, положив длинный жезл на колени. Его рога были практически черными, из них валом валил густой дым. Лицо странного существа было покрыто толстым слоем то ли копоти, то ли сажи. Дым шел и из густой спутанной бороды. Только глаза, желтые и блестящие, были по-прежнему яркими. Существо проскрежетало что-то, невнятно бормоча и указывая длинным кривым пальцем на Кейса.

Пьяница понял, что смотрит в глаза своей смерти. Может, это и была сама Смерть, во плоти — точнее, в коже и костях. Неужели все перед тем, как отправиться на тот свет, видят это жуткое обгоревшее лицо? Неужели тот тип, которого Кейс подстрелил столько лет назад, тоже предстал перед этим созданием? Почему-то до того, как это существо попалось ему на глаза, пьяница боялся куда больше. В конце концов, что оно может сделать с ним? Лишь даровать долгий, глубокий сон, в котором уже ничто не будет иметь значения…

Правда, странно, что оно, похоже, пыталось заговорить с ним.

— Ничего не понимаю, приятель, — честно признался Кейс.

Существо прислушалось, склонив голову по-птичьему, а затем снова залопотало что-то. Какой жуткий голос, неестественный, словно с ним говорит робот! Кейс разобрал лишь пару слов, остальное больше походило на звериный рык. Он взглянул в ту сторону, куда указывал человек-монстр. Еще одно точно такое же тело монстра лежит, не шевелится, как и все человеческие. Только оно было обожжено до корки, оба изогнутых рога превратились в уголь. Нижняя половина, где должны быть ноги, стала грудой золы, которую медленно развеивал ветерок. Мягко струился дымок.

Кейс повернулся к еще живому существу:

— Ты выиграл схватку, об этом ты пытаешься мне сказать? Дрался с кем-то мерзким, вроде тебя самого? А ты довольно неприятный типчик… Но зачем тебе понадобилось убивать моего друга? — С этими словами Кейс с изумлением почувствовал, что воздух наполнился гневом, внезапным и яростным. — А?! — завопил он. — Зачем ты убил моего друга? Уродливый ублюдок!

Странное существо что-то залепетало, потом всхрапнуло. У Кейса возникло такое впечатление, словно его «собеседнику» трудно дышать.

— Так и будешь стоять и скулить, как собака?! Отвечай! Говори, что ты сделал с ним! — Кейс швырнул в него бутылку скотча.

Она перевернулась в воздухе и упала совсем рядом с боевым магом на мягкую траву.

«Ну как, жалеешь о чем-нибудь? — спросил Кейс самого себя и честно ответил: — Да, об одном…»

Боевой маг никак не отреагировал на эту вспышку, словно ему было слишком плохо, а потому — все равно.

— Ты. У меня есть вопрос, — глубоким скрежещущим голосом произнес он. — Расскажи мне о большом чудовище в твоем мире. Мне нужно имя.

Кейс понял, что говорит монстр, и это повергло его в глубочайший шок, словно животное вдруг встало на задние лапы и заговорило человеческим голосом. Он сглотнул и переспросил:

— Чудовище?

— Имя большого, мощного зверя, — пояснило существо. — Животного. У меня есть вопрос. Я должен получить ответ. И я хочу быть понятым.

Кейс немного оправился от потрясения:

— Значит, Смерть любит поболтать, а? Ну, тогда пусть будет слон. Слон — это огромное животное. Ты не против, если я пойду и подниму бутылку? Мне не помешает глотнуть еще немного виски, прежде чем ты доберешься до меня.

Желтые мерцающие глаза ярко блеснули.

— Вот мой вопрос. Слон бежит через каменную стену и разрушает дом. Слон вбивает в землю замок, древний, как само Время. Слон убивает могучего слона, такого же большого, как он сам. Он высок, как само небо, и ноги его велики, как горы. Но чего он сделать не может?

— Не знаю, — произнес Кейс; его глаза наполнились слезами. Как же он ненавидел этот голос, заставлявший его почувствовать себя маленьким и слабым… — Не знаю. Я просто хочу выпить.

— Насекомые ползают у него за ушами. Кожа яростно чешется. Они сводят его с ума. Но он не может убить насекомых, поселившихся у него за ушами. Вот чего он не может сделать. — Боевой маг расхохотался. Его смех походил на шелест листьев.

Кейс кивнул:

— Спасибо. Огроменное тебе спасибо. А теперь можно мне взять бутылку?

Тварь взглянула на него, изможденная, больная, умирающая — если, конечно, Кейс верно оценил ее состояние. Бутылка скотча лежала на траве неподалеку от неизвестного существа. Он медленно направился к ней, открыв ладони, чтобы показать: он не желает зла. Кейсу было нужно лишь одно: выпить, он хотел этого больше, чем когда-либо в жизни.

— Значит, ему нужны другие насекомые. Которые сделают работу за него, — произнес боевой маг, следя за каждым движением пришельца. — Но что будет, когда убийства завершатся? Что им делать — убить самих себя? Или же они начинают гнездиться?

— Ты спятил. Но если ты позволишь мне добраться до той бутылки, я буду весьма признателен.

Тварь угрожающе прошипела что-то, когда Кейс сделал еще один шаг.

— Ну, давай, убей меня! — заорал пьяница, вновь преисполнившись гнева. — Как ты убил всех этих бедняг! Но я доберусь до этой бутылки! — С этими словами он рванулся прямо к твари, наклонился, схватил бутылку за горлышко.

Теперь он был совсем рядом со странным существом и почувствовал вонь опаленных волос и то, как его собственная плоть медленно печется во внутреннем жаре. Чудовище оскалилось — совсем как собака, а в глотке заклокотало рычание.

Кейс поспешно попятился, дрожащими руками откручивая крышку на бутылке, сделал щедрый глоток и позволил себе закрыть глаза, чтобы на пороге смерти насладиться вкусом виски.

— Так вот, ты, судя по всему, занят, — произнес он, ощутив прилив сил, — а мне еще нужно отыскать моего друга. Поэтому я брошу бесполезные разговоры — надеюсь, он не лежит где-нибудь тут среди этих несчастных. Оставляю тебя предаваться размышлениям. Пока! — Кейс коснулся ободка шляпы и направился прочь.

Боевой маг, казалось, был в недоумении, однако теперь он поднялся на ноги, сгорбившись, словно смертельно больной человек, тихо бормоча какие-то слова. Руки напряглись, кожа опалилась еще больше и начала трескаться, когда жезл резкими движениями вспорол воздух. Кейс почувствовал, как нарастает жар.

— Так ты что, вроде волшебника? — крикнул пьяница. Он развел руки, предлагая магу удобную мишень. — Валяй, покажи, на что способен!

Тварь указала на него длинным пальцем, заканчивающимся острым изогнутым когтем, покачнулась… и сгорбилась еще сильнее, подавившись собственным криком. Какой жалкий звук по сравнению с глубоким, скрежещущим смертельно опасным голосом! От нее исходили волны жаркого воздуха, и пространство, разделявшее их, начало мерцать. Посох вывалился из лапы мага и откатился в сторону, кожа вспыхнула как спичка. Существо упало на колени, затем завалилось набок и затихло, полыхая не хуже большого костра.

— Тоже мне волшебник, — рассмеялся Кейс. — Я мог бы проделать то же самое с помощью коробка спичек! Каков твой следующий трюк? Бис, бис! — Он душевно отхлебнул из бутылки и крякнул. — Все еще жив?! — удивился пьяница. — Что ж, посмотрим, что еще у вас тут есть, ребята, кроме трупов и волшебников, тупых как пробка! Эрик, ты здесь? Эрик?

Глава 10

С минуту они шли молча, но вопли боевых магов по-прежнему слабо доносились до них.

— Шагай тише, — велел Шарфи, — у тебя слишком громко стучат ботинки.

— Но ведь они не могут услышать нас с такого расстояния!

— Земляные люди смогут. Это их тоннели, сплошь потайные. Замок пока о них даже не знает. Мы сейчас вообще-то вторглись на чужую территорию. Ну, по крайней мере, ты. Я-то заплатил за проход. — В голосе Шарфи неожиданно появились задумчивые нотки. — И другие тоже могут нас услышать. Кто знает, что может бродить здесь.

Яркие маленькие камешки, мерцающие глубоко в толще камня, ярко сверкали вокруг, придавая переходам призрачное свечение. С каждым шагом в карманах Шарфи весело позвякивали монеты, и Эрик чувствовал холод, исходящий от ножа, каждый раз, когда придвигался слишком близко. Он ни на мгновение не забывал о дымящемся куске металла.

— Есть одна идея, — произнес он. — Ты можешь сказать мне, куда мы направляемся. Тогда мне наконец перестанет казаться, словно ты тащишь меня в тихий склеп, расположенный где-то поблизости.

— Я тебя не убью, — удивленно произнес Шарфи. — Если замок хочет, чтобы такие, как ты, погибли все до единого, значит, мэры будут всеми силами стараться сохранить вам жизнь. Почему — не могу сказать. Но если ты набросишься на меня, я вырежу твои потроха. — Он громко рассмеялся. — Это шутка.

— Смешно.

Сначала Эрик искал возможность застать своего спасителя врасплох — возможно, ударить локтем в челюсть, забрать обоймы, зарядить пистолет… Но он ведь попал не в мир комиксов, значит, и действие вряд ли поместится в привычные рамки, а он хорошо знал, что человек с такими шрамами, как у Шарфи, знает многое о бое, в том числе и рукопашном.

В переходе, где светокамни сияли тусклее и были посажены гораздо реже, они добрались до большого круглого отверстия. Шарфи задержался, чтобы исследовать его, явно чем-то обеспокоенный. Ужасный и очень странный запах доносился из дыры, а над ней плавали отталкивающие переплетения цветов.

— Это ново… — прошептал Шарфи, нервно постукивая по краю отверстия ножом. До них слабо донесся далекий скрип — возможно, ответ на стук. Шарфи пристально вгляделся в дыру, но там было темно, как в погребе, никаких светокамней впереди. Им даже не удалось определить, прямо ведет тоннель или нет, вверх или вниз. — Там что-то плохое. Не знаю что. Двигайся очень и очень тихо. И ботинки свои сними.

Они пошли дальше по запутанным переходам, которые по большей части вели вниз; иногда спуски оказывались такими крутыми, что по нескольку метров приходилось скользить на заднице. То и дело по тоннелям проносился ледяной, пронизывающий ветер или чувствовалась вибрация с поверхности, если прикоснуться к стенам. Сами пещеры редко бывали достаточно просторными, чтобы облегчить подступающую клаустрофобию, но в нескольких местах они вдруг оказывались в пустоте, лишенные привычных стен, которые через несколько шагов вновь подступали к тропе.

Эрик честно пытался не беспокоиться о Кейсе. Он заметил также, что Шарфи убрал нож.

— Ежели земляные увидят меня с оружием, то могут активировать ловушки без предупреждения. Никогда не знаешь, стоят они на страже или нет. Я хорош в рукопашной, так что не беспокойся.

— Я так и думал, что ты знаешь многое о рукопашном бое.

— Очень хорошо! — довольно отозвался Шарфи. В самом деле… в разговорах выяснялось, что Шарфи был хорош в очень многих вещах, а то, в чем он сплоховал, в общем-то не стоило того, чтобы этим заниматься. Он поколебался, а затем произнес; — Жаль, что тебя не было, когда несколько копьеносцев третьего ранга попытались меня приструнить.

— Может, расскажешь?

Шарфи высокомерно похвастался:

— Я был в пабе в Йинфеле, пьянее, чем перебродившее пиво. Шестеро ублюдков начали нарываться…

В версии Шарфи его оскорбили, однако он уничтожил большинство врагов.

— Впечатляет, — признал Эрик, когда его спутник умолк.

— Да это ерунда. Надо было видеть тот случай в Эске… — И снова последовала весьма занимательная история, в которой Шарфи прирезал многих мерзавцев, заслуживших смерти. Иногда он умолкал, демонстрируя излюбленные приемы и едва не сломав Эрику запястье. — Так я и получил этот шрам. — Шарфи указал на затылок. — А теперь ты расскажи что-нибудь.

— Почему бы и нет? — Какой бы комикс выбрать, какой?.. — Что ж, была темная, дождливая ночь в городе Готэм. Я как раз закончил чинить свой бэтмобиль, когда Робин — мой помощник — принес мрачные вести…

Вскоре Шарфи стал поклонником Бэтмена и слушал истории Эрика почти с тем же энтузиазмом, с которым рассказывал свои.

В некоторых тоннелях простые белые светокамни сменялись мозаиками из ярко мерцающих камней, наполняя все пространство лучами света, словно ангельскими пальцами разгоняя тьму. Разноцветные камни сами по себе не создавали определенных картин, однако на противоположных стенах лучи проецировали мерцающие видения, такие же ясные и четкие, как написанные портреты, и куда более красивые, чем любое произведение искусства. Шарфи не раз выражал недовольство медленным темпом, однако и сам то и дело задерживался, чтобы рассмотреть эти шедевры.

— Работа земляных людей, — с легким оттенком презрения произнес он.

На очередной мерцающей картине были изображены некие гиганты с кнутами и мечами в руках, поработившие маленьких людей, которые были закованы в цепи и трудились в поте лица. На лезвиях мечей Эрик увидел кровь, которая благодаря искусной иллюзии света, казалось, падала с них алыми каплями. Шарфи рассмеялся:

— Угадай, кто эти огромные жестокие люди? Мы с тобой. Маленький народец в цепях — это они. Вот что они о нас думают.

Глядя на картину, на выражение глубокой скорби, застывшее на лицах гномов, Эрик не мог не проникнуться ее общим настроением.

— Там, в Иномирье, — произнес он, — мы не подчиняем созданий, которые живут под землей. Мы никогда такого не делали. Вы что, действительно их поработили?

— Не я, это уж точно! Кто-то, наверное, это сделал — давным-давно. В замке, правда, ничего не изменилось. Хотя там делают рабами всех.

— Я начинаю улавливать логику. Если происходит что-то плохое, значит, это сделал замок. Полагаю, понимаются люди, которые там живут. А не само здание.

— Это они, не поспоришь. Всегда они виноваты. — В голосе Шарфи промелькнули задумчивые нотки. Можно было подумать, говорит другой человек. — Для них каждый человек — что травинка под ногами. Они топчут тех, что мешают, растят других там, где им нужно. И не с любовью или заботой. Для них ничто не имеет никакого значения: если нужно срезать то, что еще вчера зеленело, и оставить голую землю, они это сделают. Им все равно.

— Не волнуйся, я с ними разберусь.

Шарфи воззрился на него:

— Даже так? И как?

— Я знаю, как подобные вещи происходят. Кто-то из моего мира попадает в другой, а в итоге становится там героем и обретает славу. Судя по всему, это я. Кто-нибудь здесь научит меня магии, ты — владеть мечом, и я стану величайшим героем из всех, кого вам, ребята, когда-либо доводилось видеть. Я знаю сценарий, приятель. Поверь мне. Я — Бэтмен. Я сказал тебе об этом?

Казалось, Шарфи не знает, что на это ответить. Наконец он пожал плечами:

— Тогда ладно. Это хорошо.

— Вот именно, — пробормотал Эрик, неожиданно осознав, что говорит всерьез. — Я тот еще Бэтмен.

Однако Бэтмену мало-помалу начала надоедать эта прогулка по темным коридорам. То и дело Шарфи останавливался, чтобы исследовать потолок пещеры, прикасаясь пальцем к маленьким перекрещивающимся царапинам на камне.

— Сейчас мы прямо под замком, — произнес он, указывая на кривую линию, которая, на взгляд Эрика, ничем не отличалась от всех остальных, которые его спутник то и дело трогал. — Прям-таки чувствуется, что он над нами, а? Весь этот вес давит нам на плечи. Все они над нами, прямо там. — Шарфи восхищенно покачал головой. — Если подняться сейчас вверх, то окажешься лицом к лицу с Ву. Лицом к лицу.

— А долго еще нам идти? Может, я и герой, но сейчас пока нахожусь в не самой лучшей форме.

— Пока передохнем немного, — отозвался Шарфи.

Он достал из кармана полоску сушеного мяса, отрезал кусок и подал Эрику. Угощение оказалось таким жестким, что новоиспеченный Бэтмен с трудом вонзил в него зубы, а прожевать смог, лишь когда волокна немного размякли во рту. Неожиданно в голове приятно загудело, а мышцы ног наполнились силой, упругостью и желанием пуститься в путь.

— Этим кормят в армии, — произнес Шарфи, завернув остаток в какой-то лист и снова спрятав его в карман. — Придает сил надолго, один-единственный кусочек. Хорошая вещь. Правда, съешь слишком много — умрешь на месте. Сердце останавливается. Много раз видел такое.

Шарфи поднялся, потянулся, а затем нахмурился, глядя на что-то на стене слева. Он нагнулся, изучая свою находку, и обеспокоенно повернулся к Эрику:

— Посмотри. Видишь вот это? — На камне обнаружились выдолбленные отметины, гораздо более глубокие, чем те, которые, по мнению Шарфи, были какими-то письменами. — Здесь были шахтовые дьяволы. И притом недавно.

— Я так понимаю, это плохо. Но откуда ты знаешь, давно они прошли здесь или нет?

— Смотри. — Шарфи показал свои пальцы, на которых осталась каменная крошка. — Это значит, что отметины совсем свежие. Их когти спокойно режут камень. Представь, что именно они могут сотворить с нами.

— Ну, камень довольно мягкий…

— И тушки у нас довольно мягкие. — Шарфи бросил взгляд на коридор, из которого они только что вышли.

В обе стороны длинный тоннель постепенно уходил вниз, и внезапно они обратили внимание на странные звуки, которые до этого казались просто фоном обычной жизни подземелья — стук… скрежет… царапанье, — такие тихие, что их вполне можно было принять за игру воображения. Шепчущие голоса теперь казались очень громкими.

— Ты хочешь перепугать меня до смерти, Шарфи?

Воин только покачал головой. Он снова нервно окинул взглядом дорогу, по которой они пришли, затем путь, простиравшийся впереди:

— Надо уходить.

Приглушенный звук раздался где-то поблизости, но поначалу они не сразу поняли, что это разумная речь. Шарфи схватил Эрика и таким отчаянным жестом беззвучно приложил палец к губам, приказывая молчать, что на миг стал похожим на взбудораженную мартышку. Голос раздался так близко, будто говорящий находится совсем рядом, возможно, по другую сторону стены. Причем не слишком толстой, поскольку теперь можно было расслышать даже топот ног. Скоро он затих.

— Они ушли, — прошептал Шарфи. — Но шуметь не следует. Мне можно находиться здесь, я купил разрешение. Ты — нет.

Он присмотрелся к царапинам на стене.

— Если пойдем налево, доберемся до цели быстрее, — пробормотал он, — однако этот проход пролегает совсем рядом с их торговым маршрутом. Если товары уже здесь, нас заметят охранники. А этого нам не нужно.

В тот же миг что-то выбежало из левого тоннеля. Оно оказалось высоким, обладало длинными конечностями и издавало ужасные вопли. Лицо было багрово-красным, а на макушке росли два тонких острых рога. Огромная тяжелая челюсть отвисала, в открытой пасти виднелись обломки острых зубов.

Шарфи закричал и упал на спину, ударившись плечом о каменную стену. Руки привычно потянулись к ножам у пояса, однако от испуга он никак не мог обнажить оружие. Монстр не бросился на него; он стоял на месте, подняв руки, — вполне человеческие руки — и продолжал вопить, пока жуткие скрежещущие звуки не переросли в хохот. Несомненно, это был высокий издевательский смех, тот самый, который Эрик слышал, когда захватчики вторглись в их мир через дверцу под мостом. У чудовища были рыжие волосы, зачесанные в конус.

Рыжий сорвал маску, хватая ртом воздух. Глаза Шарфи гневно расширились. Он вытащил, наконец, один из изогнутых ножей и бросился вперед с гневным рычанием, схватив рыжего за горло одной рукой и занеся клинок над головой, готовый нанести смертельный удар.

— Нет-нет-нет-нет! — выпалил рыжий, отчаянно пытаясь продохнуть и побороть смех. Руки остались поднятыми, демонстрируя миролюбивость. — Постой, постой, могучий воин, постой…

Шарфи засопел, не в силах подобрать слова для выражения обуревающих его чувств, а затем швырнул старого знакомого на стену и отвернулся. По лицу рыжего струились слезы. Он скрючился на полу пещеры, безудержно хохоча, хотя любой нормальный человек уже успокоился бы, позабыв о потехе. Наконец бившее ключом веселье начало ослабевать.

— Ох, — вздохнул он, поднимаясь на ноги, и окинул Эрика с головы до ног заинтересованным взглядом. — Это же тот парень из Иномирья, которого мы встретили неподалеку от лавки с бумагой! Он все-таки прошел сюда! — Рыжий склонился, приглядываясь. — Другие ботинки? Предыдущие были белыми.

— Да. Вообще-то это носки. Смотри. — Эрик открыл портфель, извлек оттуда начищенные до блеска черные туфли и протянул рыжему, чтобы он смог их как следует разглядеть.

Тот стал рассматривать их с разных сторон, засунул руку в каждый, затем отдал владельцу.

— Эти мне тоже нравятся. Не так, как те. Но они тоже ничего! — Он повернулся к Шарфи. — Уже остыл? Вот и хорошо. Они послали меня найти тебя. Анфена и остальных загнали на поверхность! Возникло небольшое недопонимание. Мы сказали «купить», земляным послышалось «одолжить». Или же они просто передумали. Как бы то ни было, они потребовали повышения арендной платы. У нас не будет подземной базы под замком. Мы зря потратили три недели.

— Мы ведь уже договорились о цене и отдали залог! — нахмурился Шарфи.

— Угу. Тут я с тобой полностью солидарен. Это очень нехорошо. Так что будем делать с нашим новым другом?

Шарфи объяснил, что именно произошло, хотя в его изложении почему-то появилось четверо или пятеро боевых магов, и он храбро выбежал на поверхность, а затем затащил Эрика в тоннель как раз в тот миг, как смертельное заклинание было запущено в их сторону. Казалось, он искренне верит в правдивость своей версии.

— Видели и парочку Инвий, — добавил он, понизив голос. — Высоко на стене. Просто наблюдали.

— Погоди-ка, погоди-ка! Боевые маги были отправлены охранять дверь, — протянул рыжий, потирая подбородок. — Ты сказал, их было пятеро, значит, на деле не больше двух. Они позволили одному иномирцу пройти, зато убили многих других. Это правда, — рыжий повернулся к Эрику, — или Шарфи и тут приврал?

— Это правда, — признал Эрик. — Чудище велело мне бежать, и я побежал.

Рыжий подозрительно посмотрел на них обоих и пожал плечами:

— А Инвии действительно просто наблюдали за происходящим? За тем, как бедные беззащитные иномирцы погибают, и даже крылом не пошевелили?

— Только наблюдали, — уверенно настоял Шарфи.

— Я не очень понимаю, что имеется в виду под Инвиями, — произнес Эрик. — Если там и был кто-то еще, то я их не заметил.

Рыжий кивнул, конус из волос качнулся.

— Хм… То, что Шарфи их видел, еще не означает, будто они и впрямь были там. В любом случае я верю в твой рассказ о шахтовых дьяволах. Их следы тут повсюду. Это очень странно, и мы можем с легкостью натолкнуться на кого-то из них. Именно поэтому я нацепил вот это. Но принес только две. — Он протянул маску, которая была на нем, держа ее за рога. — Они не самые умные ребята. Напялишь одно из их красных рыл, забьешься в какое-нибудь укрытие, пропитаешься запахом хорошенько — и можешь преспокойно топать мимо. По крайней мере, мне так сказали.

— То есть раньше ты ни разу не пробовал этот метод? — уточнил Эрик.

— Конечно нет! Слишком опасно. Даже если они решат, что ты один из них, не надо забывать, что друг друга эти ребята тоже недолюбливают и периодически атакуют. — Рыжий склонился к иномирцу и прошептал: — На самом деле у нас есть прекрасный шанс оказаться забитыми. До смерти.

Путешественники предоставили Шарфи сомнительную честь возглавить небольшой отряд. Рыжий представился Киоуном. Он снова оглядел Эрика с головы до ног, прежде чем они тронулись в путь, расспрашивая о его одежде. Больше всего его заинтересовал галстук.

— Это всего лишь украшение, — объяснил Эрик. — Его надевают на торжественные или же официальные мероприятия.

— М-м-м! Значит, ты принадлежишь к благородному роду, там, дома?

Эрик был готов опровергнуть это предположение, но потом… что, если подобное заблуждение окажется полезным?

— Ну да. — Он изобразил легкое смущение. — Не король или принц, конечно, но я тоже был связан с правящей семьей, если так можно выразиться. Но это не имеет значения, честное слово.

Киоун только присвистнул; рассказ Эрика явно произвел на него впечатление, а излишне живое воображение дорисовало все недостающие детали.

— Вот, держи. — С этими словами иномирец ослабил узел галстука, снял его и вручил рыжему. Тот почтительно взял его, погладил, но протянул обратно иномирцу. — Нет-нет, оставь себе, — щедро отказался Эрик.

— В самом деле? — Обрадованный, Киоун на пробу перебросил его через плечо вроде ленты, а затем обернул вокруг запястья. — А его можно носить вот так?

— Конечно.

Эрик, поразмыслив, понял, что галстук ему еще какое-то время не понадобится. Может, вообще никогда. И как ему эта перспектива? Не так уж и плохо, какие бы опасности ни… Не так уж и плохо.

Глава 11

Инвия обозревала всю зеленую долину со своего насеста на вершине утеса, с самой высокой и северной точки их мира. Она делала это с того дня, как начали открываться двери. Одна из ее сестер сидела на противоположной стороне долины. Они наблюдали за тем, как Владетель замка ходит по ней, и видели, что именно он сделал — открыл врата между мирами, да еще будто бы случайно. Если так, то эту случайность Инвии предвидели. Ее предсказали драконы с точностью до часа и, проявив редкую щедрость, сочли нужным поделиться своим знанием.

Одно мгновение — и в ее сознании забрезжило узнавание старого человека: во время своего краткого визита в Иномирье она видела его. Инвия была уверена в этом — он спал под мостом и обратил на нее не больше внимания, чем на порыв ветра, когда она пролетала над ним, невидимая. Она с трудом различила его на земле в этом очень странном месте, с душным воздухом, отвратительными запахами и отсутствием настоящей силы; тамошние места и звуки были чужими, как и невероятный, огромный огненный шар в небе.

Мужчина был старым, но казался довольно крепким, несмотря на неверные шаги. Храбрости ему тоже не занимать, если только незнакомец не был слишком глуп, чтобы понимать, какому риску подвергается, приближаясь к боевому магу, даже если тот находится при смерти. Что до старика… Его аура излучала нездоровый серый свет. Многие, куда лучше его, умерли там, оставшись лежать на траве. Она могла бы вмешаться, но не стала, у нее не было желания спасать его от опасности — как и остальных. И все же он выжил. Возможно, с помощью какого-нибудь амулета.

Она не имела ни малейшего представления и о том, почему боевой маг пощадил иномирца, который первым пришел через эту дверь, однако была твердо намерена выяснить это.

Инвия свистом передала сообщение своей сестре, сидевшей на противоположной стене. Этот звук человеческие уши не способны уловить: «Вот он. Это наш шпион».

Вторая Инвия ответила с мрачной веселостью согласием, а затем взлетела повыше и повернула на юг, возможно собираясь рассказать другим, что все получилось именно так, как предвидел могущественный Вьин, молодой дракон: двое прошли в целости и сохранности через врата между мирами, а не один.

Поднявшаяся в воздух Инвия помчалась прочь, пока не превратилась в темную точку, пронеслась сквозь облака и скрылась из вида своей сестры, чей взор был на удивление острым.

А теперь старик, если ему позволит удача, услышит скрытые стенами замка слова Ву и Архимага и поймет их — точно так же, как она сама понимала голоса мужчин, собак, даже летящего вдаль ветра, когда попала в Иномирье (правда, ничего слишком интересного Инвия тогда не услышала). На протяжении десятилетий никто из живших за укрепленными многочисленными заклинаниями стенами замка не слышал слова, не предназначенные для посторонних ушей, не слышал о планах, строящихся тамошними обитателями. Можно было лишь наблюдать за их действиями внизу, как за фигурами, движущимися на доске, игра на которой практически завершена: маршируют армии, боевые маги порхают тут и там, подобно уродливым, омерзительным птицам; новые города строятся рядом с замком, несмотря на то что в старых, расположенных вдали, уже слишком мало жителей.

Хотя Инвии и наблюдали, однако по-прежнему не знали практически ничего — они словно пытались разобраться в намерениях неизвестного, оставившего на песке свои следы. Молодые драконы, которым было открыто знание, ревниво оберегали свои секреты; они не могли сойти в мир сами, чтобы действовать открыто, или вмешиваться в происходящее с помощью слуг или заклинаний — по воле Бога-Дракона. Они не могли даже выгнуть шеи, чтобы заглянуть за двери своих темниц, чтобы узреть все своими глазами, которые были зоркими и видели мир с четкостью, недоступной остальным. Нет; они лишь совещались друг с другом, бросая смертным обрывки своих измышлений, словно жалкие крохи со стола, но и это действие слишком походило на нарушение законов мироздания — если не являлось таковым. И только Инвии способны находиться в непосредственной близости к воздушным темницам драконов — и ловить оброненное.

Точно так же Инвии часто совещались между собой. Посланницы, вестницы? Нет! Никто не осмелился бы нарушить законы Дракона и рискнуть пробудить Его от сна и узреть в гневе. По крайней мере, не столь открыто. И к счастью, беседы, которые вели крылатые создания у небесных темниц молодых драконов, иногда достигали ушей последних…

А когда дело доходило до вмешательства в дела мира внизу, на земле, Инвии не следовали ничьим приказам. Однако они обладали куда большей свободой действий, нежели плененные драконы.

Амулет, который она носила на запястье, был сделан в присутствии Ксина как раз до изгнания восьми верховных. Возможно ли, что он уже тогда, много веков тому назад предвидел его использование? Время, разумеется, приглушило его силу. Теперь было сложно сказать насколько: она и ее сестры могли лишь чувствовать, как магическая сила угасает и течет по воздуху, но не видеть ее так, как маги. Если осталось достаточно силы, то амулет сможет укрыть старика, даже если он будет бродить по коридорам замка. Если же магия ослабла до предела, второму иномирцу сможет помочь лишь толика его собственной удачи. Но лучше, чтобы ее было много.

Больше из его мира никто сюда не придет, по крайней мере не в этот раз. Вскоре вернутся боевые маги и продолжат охранять вход в другие миры, затем правители замка отыщут способ стабилизировать неожиданно расколовшийся на части барьер между мирами — если таково их желание. Когда вход открылся, это походило на удар по яичной скорлупе — побежали многочисленные трещины, сквозь которые начало сочиться содержимое. И в этом было нечто, намекающее на начало чего-то более великого, нежели можно предположить по происходящему сейчас. Возможно.

Было трудно сказать наверняка, глядя на силуэт шатающегося человека, неверными шагами направляющегося прочь далеко внизу, с неприятной серой аурой, которая похожа на плащ, не способный сохранить тепло; однако наводнения всегда начинаются с незначительных дождевых капель, как говорила ее сестра. По воле Дракона.

Старик пристально смотрел на далекую башню, осознав, похоже, что ему больше некуда идти. Он двинулся к ней. Вот и хорошо. Инвия нырнула вниз со стены и расправила крылья.

* * *
Кейс закрутил крышку на бутылке, намереваясь растянуть удовольствие от скотча, чтобы его хватило на встречу со следующим козлорогим сукиным сыном, который вполне может оказаться способным поджечь его вместо себя. Он шел по кривой. Безрассудное веселье охватило душу старого пьяницы от осознания близости конца путешествия, когда он наконец окажется рядом с Эриком и Шелли, благослови, Боже, ее доброе сердце и других, кого он знал и по кому тосковал. А для этого нужно, чтобы его подпалили и развеяли прах — всего-то! Мать твою, а почему бы и нет?! Он провел целую жизнь, страшась собственной смерти, иногда преисполняясь твердой уверенности, что его ждет адское пламя, однако теперь на сердце стало легко и спокойно. Если суждено сгореть, то что можно сделать, чтобы предотвратить это в настоящий момент? Поздно уже пытаться. Так зачем беспокоиться зря? Он пьяно ухмыльнулся и затянул песню, слова которой позабыл, однако, ничуть не смущаясь, заполнял пробелы отборными ругательствами.

Высокие стены из белого камня вставали перед ним, горизонт выглядел плоским. Башня теперь нависала над ним и казалась частью огромного замка, построенного из сверкающего белоснежного мрамора, местами позеленевшего — судя по всему, от порослей мха и лишайника. Пристальнее присмотревшись к стенам, он заметил тонкие разноцветные паутинки, бежавшие по молочному камню.

Сам замок — если, конечно, это подходящее слово для подобного строения — был таким огромным, что даже сейчас Кейс видел только часть его. Он пристроился среди гор, также сияющих белизной; можно подумать, из одной такой замок и вырезан вручную, слой за слоем, этаж за этажом. Многочисленные окна — круглые, квадратные, забранные стеклом, оставленные как есть — усыпали гигантские каменные плиты.

Хотя замок отчасти ограничивал вид на землю, простирающуюся позади него, Кейс заметил, что ландшафт походил на настольную модель холмов: большие равнины белого или зеленого, небольшие рощицы. Далекие силуэты непонятно чего устремлялись ввысь — то ли дозорные вышки, то ли элементы ландшафта, светлые, словно выступающие ребра самой этой земли, выбеленные солнцем. На самом горизонте что-то ярко сверкало, как море. Широкая мощеная дорога вела вдаль, скрываясь из глаз, почти поровну разделяя мир на право и лево. По ней двигались крошечные, как насекомые, фигурки.

И в каждой стороне виднелись высокие стены города, а в нем — скопление красных крыш. Однако замок повелительно притягивал к себе взгляд, стоило на мгновение отвести его. Кейс, прищурившись, посмотрел на окна и решил, что видит людей в них, однако было трудно это сказать наверняка. Возможно, всего лишь игра света. Себя же он чувствовал очень уязвимым — разумеется, из огромных окон кто-то мог увидеть его, стоит лишь взглянуть в эту сторону.

Даже будучи пьяным и ощущая, как под напускной веселостью бурлят горе и глубокая печаль, Кейс не мог не остановиться, чтобы внимательнее рассмотреть ослепительный пейзаж, признаваясь себе, что, увидев нечто подобное, и умереть не жалко. По крайней мере, теперь можно с чистой совестью шагнуть на тот свет — если, разумеется, он уже этого не сделал. Сам замок же… В общем, он по-прежнему видел только часть его, даже стоя на высоком холме позади. Каким же внушительным он должен выглядеть, если оказаться у самых стен! Наверное, захочется рухнуть на колени и начать молиться!

Так Кейс и стоял, глазел по сторонам, испытывая в душе глубокое успокоение; хотя он не знал, каким окажется скрытый замком пейзаж и весь этот другой мир, такой же реальный, как ботинки у него на ногах, однако вид части его несколько облегчил в сердце и на душе тяжесть, о которой он вплоть до этого момента не подозревал, хотя взвалил ее на себя давным-давно. Был ли это тайный страх, что не существует иного мира, кроме его собственного, с привычным добром и злом, банальностями и чудесами?

Кейс не знал ответа. Он просто смотрел, наслаждаясь вкусом каждого вдоха, и произнес:

— Кто бы мог подумать, а? Кто бы мог подумать…

* * *
Кейс и сам не знал, сколько простоял там, глядя на новый мир, пока его умиротворение не было внезапно нарушено хлопаньем крыльев и поднявшимся ветром. На одно сумасшедшее мгновение Кейс решил было, что на него пикирует сорока, и бросился на землю, закрыв голову руками, повинуясь рефлексу, выработанному много лет назад, когда еще мальчиком он развозил газеты и вдруг на него набросились птицы, сидевшие на проводах. В тот день он вернулся домой весь в слезах и вдобавок получил взбучку от отца, которому нужен был более смелый и крепкий сын и чье желание так и не сбылось.

Теперь же, вспомнив, как он подошел вплотную к смертельно опасной твари, чтобы забрать свою бутылку, Кейс разразился хохотом, осознав, что сейчас глупо пригибаться, испугавшись птицы. Заходясь от смеха, он катался по мягкой траве.

А затем старый пьяница открыл глаза и увидел ее — одно из тех созданий, которые появлялись в его снах. Сердце подскочило в груди. Она была здесь! Она была настоящей! И да, она была прекрасна, куда более, чем можно было предположить по снам. Ее женское тело было обнаженным, юным и стройным, повторяя очертания песочных часов. Шелковистые черные волосы развевались на ветру. Глаза ярко сияли невероятными цветами.

— Ты — настоящая? — удивленно произнес Кейс, хотя он ничего не знал о ней — опасна ли она, как то чучело с рогами, или нет.

В его снах такие летали подобно стаям птиц, высоко в небе, то и дело опускаясь, чтобы одарить его любопытным взглядом, и произнося слова, которых он не понимал, а затем вновь взмывали вверх — так быстро, что в воздухе некоторое время сохранялся их размытый силуэт.

Пара снежно-белых крыльев взметнулась за ее спиной; их перья выглядели совсем мягкими, и у Кейса руки зачесались от желания погладить их — так сильно ему ничего никогда не хотелось. Он тихо повторил:

— Ты — настоящая. И ты прекрасна.

«А ты, старый дурак, — добавил он, обращаясь к себе самому, — не говори больше таких вещей».

Она не улыбнулась, даже глазом не моргнула. Женщина уставилась на него, уперев руки в бедра, слегка приоткрыв алые губы. Выражение ее лица ровным счетом ничего не говорило Кейсу. Она была рассержена? Зла?

— Я — настоящая, — произнесла она неуверенно, словно ей редко доводилось пользоваться собственным голосом. — Ты — настоящий. Твой друг — настоящий. Он жив.

Если Кейс и впрямь был зачарован, то последние слова женщины разбили чужое колдовство.

— Эрик? Эрик жив?

— Да. Выжили только ты и он. Я слышала, как ты звал его, но это бесполезно. Он далеко.

— Где? Где он? Я должен найти его.

— Сперва у меня будет для тебя задание, а потом я отнесу тебя к нему. Ты понимаешь, что я говорю?

— Конечно. Я же с тобой разговариваю, верно? Но я не понимаю, почему ты не можешь просто сообщить, где Эрик. Лучше уж скажи мне.

— Молчи и слушай. Я говорю на языке Инвий. Это не твой язык. И все же ты понимаешь меня, как я понимаю тебя. Пилигримы, попадающие в тот или иной мир, всегда обладают подобной магией по Его воле. Ты можешь понимать и их речь тоже, — произнесла она, указав на замок, нависавший над ними. — Чары защищают слова тех, кто живет на верхних этажах, поскольку они боятся, что их подслушают великие, с которыми способна говорить я. Возможно, на тебя эти заклинания не подействуют. Для нас же они непреодолимы.

— Так будь ты проклята! Если знаешь, где мой друг, но не скажешь мне этого, клянусь, я вытрясу из тебя весь воздух! — Он, покачиваясь, шагнул к ней, занеся бутылку над головой.

Она легко ступила вверх, оказавшись вне досягаемости, даже не шевельнув крыльями, хотя там расправила их, грациозно сложив и вновь распахнув. Выражение ее лица не изменилось; оно по-прежнему было безразличным. Женщина просто наблюдала за ним сверху, более ничего.

Кейс с трудом опустился на землю; его тело содрогалось от плача.

— Мне столько всего сразу не понять, — произнес он. — Я вообще уже ничего не понимаю. Не знаю, где я и что все это значит. Думал, мне предстоит умереть еще там, и позволил бы этому существу убить меня, потому что сам затащил сюда своего друга. Все эти люди валялись на траве — мертвее не бывает. А ты только смотришь на меня вот так. Проклятье, скажи мне, где он! — громко закричал Кейс, вытер глаза, а когда поднял взгляд, женщины над ним уже не было.

На траве рядом с ним лежало длинное ожерелье, свитое из тусклых серебряных бусин. Он помедлил, а затем схватил его и повесил на шею. Бусины притягивались друг к другу, словно слегка намагниченные. Кейс огляделся, пытаясь отыскать крылатую женщину, но ее нигде не было видно.

Постойте-ка… Вон там, возле замка. Она плыла по воздуху над ближайшей башней и издалека казалась не больше птицы. Женщина помахала рукой: «Иди сюда». Кейс поднялся на ноги и крепко сжал бутылку, бормоча проклятия.

Долина заканчивалась чуть впереди, где трава подходила к задней стене замка, гнездящегося у подножия отвесной скалы. Путь обещал быть долгим, однако вниз вела тонкая изломанная тропинка, ветвящаяся между деревьев, кустов и белоснежных валунов. «Я уже слишком стар для этого», — подумал он, преодолевая первые шаги спуска.

И слишком пьян. Кейс поскользнулся и покатился вниз. Каким бы равнодушным он ни был несколько минут назад по отношению к своей скорой смерти, сейчас пьяницу охватила невольная паника, обдав взрывной волной страха, и он, отчаянно цепляясь за траву и землю и стремительно приближаясь к пропасти, постарался удержаться на ее краю, но это ему не удалось, и он полетел вниз.

Однако его тут же подхватили под мышки крепкие руки. Кейс почувствовал, что ровно и плавно поднимается в воздух под ритмичные взмахи крыльев Инвии. Он изо всех сил схватился за ее руки, испугавшись высоты, а потому даже не задумавшись о том, не причиняет ли боли женщине. Ее хватка была крепкой и болезненной, упругие груди прижимались к спине, как кулаки. Кейс бросил взгляд на тонкие, изящные предплечья и с удивлением обнаружил на них маленькие чешуйки, прозрачные, как стекло, видимо покрывавшие все ее тело.

Под ногами он увидел круглую мраморно-белую крышу нижней части огромного строения, которая казалась слепленной из толстых низких храмов с куполами, в то время как прочие части отходили от нее гигантскими сучьями, как от ствола дерева. Целиком же конструкция, как огромная скульптура, обладала некой массивной неотъемлемой формой, не похожей ни на один замок, который доводилось видеть Кейсу. Далеко внизу простирались внутренние дворики, по которым бегали крошечные люди.

У Кейса начала кружиться голова, живот прихватило, желудок сжался, и он попытался не думать о том, отпустит ли Инвия свою нелегкую ношу, если его вырвет прямо ей на руки.

— Только не бросай меня, — выдавил он. — Я сделаю все, что ты попросишь. Только не бросай меня.

— Тихо! Ты меня раздражаешь.

С каждым взмахом ее крыльев они приближались к высокой башне, верхняя половина которой отливала золотом. Кейс подумал, что они сейчас врежутся в нее, но тут Инвия опустилась на широкий выступ у окна ближе к крыше. Она поставила старика и шагнула назад ввоздух, словно ступив на невидимую платформу. Только ее крылья легонько шевелились, поддерживая тело в воздухе. Она сказала:

— Теперь начинается сложная часть. Ты должен войти внутрь, когда пленница откроет свое окно. Она тебя не увидит, так как на тебе амулет. Тебя никто не увидит. Не снимай его! И не говори ни слова. Мне кажется, ты дурак. И надеюсь, ты послушаешься.

— Спорить не собираюсь. Что мне тут делать?

— Отыщи человека по имени Ву. Держись поближе к нему, слушай, что он говорит. Амулет, который ты носишь, обладает многими возможностями. Он сохранит все, что ты узнаешь, и я смогу это услышать позднее.

— Ты идешь со мной?

— Нет!

— Ну, и что тогда? Если я туда попаду, как мне выбраться обратно? И куда идти? И только попробуй после всего этого не рассказать мне, где Эрик, иначе я с тобой сделаю что-то ужасное, клянусь!

Но Инвия уже исчезла. А Кейс только сейчас сообразил, что в какой-то момент уронил свою бутылку.

Глава 12

Эрик, Киоун и Шарфи не успели уйти далеко, когда к ним что-то приблизилось, издавая странные цвиркающие звуки, которые они чуть раньше слышали за стеной. Путники начали пятиться назад, однако сзади донесся точно такой же неприятный скрежет. По обеим сторонам коридора появились мерцающие желтые огни, яркие, словно пламя свечи. Так горели в темноте глаза земляных людей. Когда обитатели подземелий приблизились, выяснилось, что они доходят им лишь до пояса. Они казались вполне человекообразными — маленькие лысые головы, острые носы и уши, однако крепкие тельца были покрыты серым или коричневым мехом. Трое пришли сзади, четверо — спереди, и все сердито стрекотали на своем языке.

— Привет вам, хозяева этих коридоров! — произнес Шарфи, низко склонившись, чтобы поцеловать пол.

Он настойчивым жестом заставил Эрика последовать своему примеру. Киоун сделал то же самое, причем его поцелуй вышел, пожалуй, более долгим и страстным, чем то было необходимо. Земляные люди пристально наблюдали за процедурой, словно желая удостовериться, что большие люди в достаточной степени унижены, а затем молча уставились на Эрика. Огоньки, напоминавшие пламя свечей, гасли на миг, когда тот или иной обладатель моргал. Их маленькие лица были искажены потрясением — и гневом.

— Налог? — Шарфи вздохнул, кивнув на Эрика. — Платить?

— Налог! — громко и сердито пискнул один из коротышек. — Платить!

Шарфи порылся в карманах и нашел расписание автобусов, которое ему отдал Эрик. Он вручил его земляному человеку.

— Письмена Иномирья, — произнес он, приосанившись, словно хозяин на приеме. — Язык Иномирья. Подлинные, очень редкие. Трудно было достать.

Они схватили расписание, пролистали странички, возбужденно стрекоча. Каждый пытался подобраться поближе, чтобы взглянуть самому. Язык был не тот, каким они пользовались в разговоре с Шарфи, однако Эрик улавливал отдельные слова:

— Сообщения! Видишь? Цифры!

— Вот эта линия… Видишь? Похоже на отметку на карте.

— Моя очередь! Моя очередь!

— Другая бумага. Блестящая, зеленая!

— Моя очередь! Дай!

— Осторожнее, порвешь!

— Поделимся. Времени много. Заткнись.

— Этого достаточно? Дать пройти?

— У них есть еще. Наверное. Спросить?

— Спросить!

Коротышка, судя по всему бывший у них главным — обладатель густых темных бровей, которые придавали ему на редкость хищный вид, — перешел снова на нормальный язык:

— Больше! Этого не достаточно! Платите еще!

— Мы заплатим еще чуть позже, — произнес Шарфи. — Когда в целости и сохранности минуем тоннели.

— Платите еще!

— Больше нет, — покачал головой воин. — Не будьте такими жадными. Мы и так дали вам очень много. А потом вы вышвырнули моих друзей из пещеры, которую нам же и продали. Вы не соблюдаете условия сделки, поэтому с вами больше никто не захочет заключать новые. Вы не получите другой платы.

Земляные люди снова принялись совещаться между собой.

— Пусть будет так, — произнес один из них на странном щелкающем наречии. — У высокого есть меч. У урода есть ножи, еще и зачарованные. Отправим их по левому тоннелю. Там есть ловушки, они убьют их. Заберем у трупов.

— Не туда! Ловушки сломаны. Проходили дьяволы, нет больше ловушек. Нехорошо.

Шарфи и Киоун настороженно наблюдали за земляными людьми; по выражению их лиц Эрик заключил, что они не понимали ни слова. Он попытался привлечь их внимание, но оба спутника даже не взглянули на него.

— Лучше пошлем другим путем, — предложил вожак. — Дьяволы по-прежнему там. Правый проход. Широкая пещера. Куча дьяволов. А путь перекроем. Бежать некуда.

— Да! Хорошо! — Новый взрыв возбужденного щебетания — похоже, странные создания так смеялись.

— Платы достаточно, — наконец произнес один из них на общем языке. — Мы уходим. Вы идите по правому тоннелю. В левом ловушки. Средний отрезан. Идите направо. Единственный путь наверх.

Земляные люди заторопились прочь, в тоннель, откуда пришла троица. Каждый по дороге ухитрился пнуть троих путешественников по лодыжке. Вскоре раздался скрежет камня о камень. Судя по всему, путь назад был отрезан.

— Мелкие ублюдки, — пробормотал Киоун. — Когда-нибудь пробовал их на вкус, а, Шарфи? Похоже на блевотину, но, по крайней мере, ты можешь быть уверен, что один из этих мерзавцев сдох, чтобы тебя прокормить.

— Они не должны говорить, каким путем нам идти, — произнес Шарфи, нервно потирая шрам на губе. — И перекрывать путь по идее тоже. Если платим за проход, мы свободны. Так было всегда.

— Вы что, ребята, не поняли, что они несли? — яростно прошептал Эрик. — Они сказали, что хотят отправить нас к дьяволам.

— Что?!

— Они так сказали. Я сообразил, что вы их не понимаете, однако не хотел дать им понять, что их язык доступен мне. Поэтому я промолчал, позволив им болтать вдоволь.

— Ты не мог понять их, — произнес Шарфи. — Никто не может разобраться в их речи. У них около сотни языков, большая их часть — коды внутри кодов. Даже люди в замке не способны говорить на этом наречии. Почему, как ты считаешь, они так рьяно изучают язык и письменность Иномирья?

— Говорю вам, я уловил обрывки их разговора!

— Я тебе не верю, — безапелляционно произнес Шарфи, скрестив руки на груди.

Киоун переводил взгляд с одного на другого:

— М-м-м! Сколько амбиций! Шарфи об этом и слышать не хочет! Шарфи у нас превратился в настоящего чрезвычала, если так можно сказать. Прекрасная работа, просто прекрасная! А что еще они сказали?

Эрик прокрутил в голове услышанное:

— Что-то про левый тоннель — в нем ловушки. Но дьяволы уже прошли по нему, разрядив их, поэтому теперь от заготовленных хитростей для незваных гостей никакого толку.

Киоун потер подбородок:

— Если там есть ловушки, то это еще хуже, чем дьяволы. Вдруг хоть одна из них по-прежнему активна? Любой потревоживший ее окажется по пояс в земле, не способный выбраться самостоятельно. А под ней они проткнут твою задницу и ноги копьями, пока не истечешь кровью. Весьма недружелюбно, должен заметить. Значит, пойдем туда, куда они хотели нас отвести. Эти ребята ведь не видели наших масок! Шарфи, я говорю здраво?

— Если и так, то болтай потише, — угрюмо ответил тот. — Они могут подслушивать.

Киоун бросил Эрику маску, которую сам носил, и достал вторую из мешка.

— А теперь погодите минутку. Понять, о чем они говорили, невозможно, — настаивал на своем Шарфи. — Вы хоть знаете, сколько человек пыталось выучить язык земляных людей?

— Видимо, эти люди были не слишком умны, — произнес Киоун. На длинном, худом лице рыжего впервые появились признаки гнева, испещрившие его трагическими морщинками и заострившие скулы. — Когда мы прошли через ту дверь, мы говорили на их языке. Или, по крайней мере, так казалось им. Спорить могу, мы могли бы понимать любую речь Иномирья, прямо как и говорил Луп. А теперь Эрик пробирается в Левааль — стоит отметить, что он отнюдь не вызывается на это добровольно, — проходит мимо боевых магов, которые не причиняют ему вреда, при обстоятельствах весьма таинственных и странных. Угадай, что еще? Он говорит на всех языках! Если и не говорит, то, по крайней мере, понимает их. — Киоун повернулся к Эрику быстрым движением, которое было почти угрожающим. — Вероятно, ты сможешь общаться даже с элементалями на Равнинах Печали. Болтать с гончими и лошадьми, деревьями и птичками и даже пролетающими мимо мухами! Бз-з-з, — изобразил рыжий жужжание, обходя Эрика по кругу, словно он был ценным животным на ярмарке. — Спорить могу, он сумеет даже понять речь жителей замка, которой пользуются только высокородные шишки, она зашифрована с помощью магии и все такое. М-м-м… Ты понимаешь, что это значит, Эрик?

— Я уверен, что ты в любом случае мне расскажешь.

Киоун так и сделал, обвиняюще наставив на иномирца палец:

— Теперь ты являешься собственностью банды Анфена, то есть нас. И ты очень ценное приобретение! Что одновременно хорошо и плохо для тебя. Будучи ценным приобретением, ты будешь получать еду и воду, а также достойную охрану.

Эрик понял, к чему клонит рыжий:

— Однако при этом вы не можете позволить, чтобы меня украл кто-то другой, верно?

— Именно. Так вот. Если ты хотел вернуться в свой собственный мир, полагаю, придется забыть об этом. Конец дискуссии.

Эрик пожал плечами:

— Похоже, ты забыл, что я был послан сюда. Мне еще слишком рано возвращаться.

— Послан?! — переспросил Киоун, снова взглянув на Эрика. На его лице промелькнуло сомнение.

— Не рассказывай ему ни о чем, — посоветовал Шарфи. — Киоун — вовсе не главный тут. Прибереги свои сведения для Анфена.

— Верно и правдиво, — согласился Киоун. Он вытащил маленький кувшинчик, до середины заполненный странной пастой, которую нанес на свою одежду, шею, ноги и руки, а затем передал сосуд следующему. Запах оказался весьма неприятным и отдавал мускусом. — Надень маску, — произнес Киоун. — Возможно, нам предстоит проверить эти штуки на себе. Если ты правильно понял земляных людей, нам придется проскочить мимо парочки дьяволов. Если так, мы будем знать, что Эрик был прав, а Шарфи ошибся. Удивляться будет нечему.

— Совпадение, — кисло протянул Шарфи. — Мы уже видели их следы.

Киоун усмехнулся:

— Однажды ты будешь рассказывать историю о том, как проиграл почти сто споров с тысячей людей, которые все были гораздо умнее тебя. На самом деле, они обладали таким интеллектом, что в это просто невозможно поверить…

— Иди к такой-то матери, — бросил Шарфи, схватившись рукой за нож.

— Цыц, — отозвался тот, привстав на цыпочки и исследуя отметины на крыше. — Хм… если пойдем сюда, то окажемся неподалеку от тоннелей, по которым ходят вагонетки с грузами. Если здесь действительно есть демоны, признаюсь, я буду очень удивлен. В конце концов, мы сейчас прыгаем прямо под замком, то есть рядом с мышеловкой. Их вообще не должно здесь быть. А теперь послушайте очень внимательно: мы переодеты. Если увидим дьяволов, то будем ползать на четвереньках, чтобы оказаться в еще большей безопасности. Ни в коем случае не разговаривайте, иначе они поймут, что на деле вы отнюдь не шахтовые дьяволы, и взбесятся. Вас убьют с особой жестокостью. И может быть, уничтожат в запале все, что окажется поблизости, включая и друг друга. Они такие. Слегка больные на голову, как наш Шарфи. Может, у них, как и у него, все мозги забиты тяжелыми воспоминаниями. А то и грязными тайнами. Кто знает?

Шарфи мрачно посмотрел на Киоуна и внезапно принял еще более угрожающий вид, нежели когда чуть раньше размахивал ножом. Рыжий, судя по его безмятежному виду не придавший никакого значения гневу товарища, произнес:

— Эрик, ты все понял?

— Надеюсь.

— М-м-м… я тоже. Потому что, если ты что-то упустил, — он нервно хихикнул, — мы все умрем.

От мускусной вони пасты, копирующей запах шахтовых дьяволов, кружилась голова, и вскоре все прочие наблюдения и открытия отошли на второй план. Когда стены внезапно расширились, путники оказались у весьма впечатляющей и зрелищной мозаики, разложенной по высокой широкой стене и связанной с другой, собранной чуть поодаль, сияющие лучи света перекрещивались между собой, образуя огромное объемное полотно на противоположной стене. На нем был запечатлен роскошный сад, место, полное радости и веселья, земляные люди на этом шедевре выглядели куда более благородными, нежели при личном знакомстве. Эрик с трудом заметил мертвого «злого гиганта» в траве посреди этого великолепия — труп, судя по всему, играл роль декорации, украшения вроде цветов и драгоценных камней. Да, этим маленьким человечкам нельзя было отказать в потрясающем умении затаивать злобу.

Пока им встречались только царапины, оставленные на камне когтями. Затем путешественники добрались до той части тоннеля, где светокамни располагались очень редко. Впереди двигалось нечто, что глаз Эрика обозначил как каменный выступ на стене пещеры поодаль от тропы. Это с тем же успехом могла быть тень огромной собаки, если бы не два заостренных рога на черепе, которые четко вырисовывались в лучах, исходящих от далекого светокамня. Остальные не обратили на него внимания. Тогда Эрик похлопал Киоуна по плечу и указал на странную тень.

Тот тут же надвинул маску на лицо и плюхнулся на четвереньки. Шарфи оседлал его, прижавшись к спине и спрятав голову под рубашку рыжего. Эрик поспешно надел выданную ему маску и тоже опустился на колени. Возможно, это существо услышало их, поскольку оно повернуло голову в их сторону и издало неразборчивый, неопределенный звук.

Они начали ползти. Вскоре они были избавлены от иллюзий, осознав с болезненной четкостью, что каменный пол здесь отнюдь не такой мягкий, как казалось раньше.

За первым шахтовым дьяволом настороженно повернулся в их сторону другой, за ним третий — лишь черные силуэты во мраке. Завернув за угол, откуда исходили лучи более яркого света, троица неожиданно обнаружила дюжины таких существ, карабкающихся по стенам и бегающих по полу пещеры. Когти тихо скрежетали по камню; то и дело раздавалось едва различимое рычание. Киоун попятился, увидев такое количество «сородичей», и бросил нервный взгляд назад, на коридор, из которого они пришли. А затем прошептал — так тихо, что Эрик до последнего сомневался, не померещилось ли ему:

— Мы… трупы…

По обеим сторонам дорожки теперь высились груды маленьких изломанных костей. Слева ближайший шахтовый дьявол замер в полной неподвижности. Затем рогатая голова медленно повернулась к ним, наблюдая за каждым шагом. Его глаза походили на бездонные провалы. Обломок белой кости высовывался над переносицей, разграничивая левую и правую половины лица. Основание ее, судя по двум идентичным комочкам на лбу, было загнано под кожу, а острая кромка торчала снаружи, создавая странное впечатление, что кость прошила голову насквозь. Если отбросить эту интересную особенность, было трудно не заметить, что в остальном существо не так уж сильно отличалось от людей. Однако глаза его абсолютно ничего не выражали — ни ума, ни каких-либо чувств или хотя бы голода. Они казались совершенно мертвыми, а опасная пасть была широко открыта, словно висела на сломанных петлях.

Когда путешественники миновали первого дьявола, раздался скрежещущий шаркающий звук. Тот, оказалось, последовал за ними, безразлично и бездумно, как овца за стадом. Киоун помедлил и жестом велел Эрику принять позу отродья. Шахтовый дьявол издал горловой звук, а затем медленно проскользнул мимо них на четвереньках, задев иномирца горячим плечом. Он продолжил свой путь, гибко извиваясь и, казалось, не подчиняясь законам гравитации. Руки и ноги, снабженные острыми когтями, оставляли глубокие царапины на каменном полу пещеры, словно ножи, вспарывающие сырую глину.

Слева и справа другие существа наблюдали за ними с явным интересом. Некоторые сидели высоко на стенах, а то и свисали с потолка, держась за него когтями. Начав гадать, закончится ли путь через логово этих враждебных всему живому существ, Эрик с удивлением обнаружил, что понимает булькающие рычащие звуки, которые издают странные создания.

— Голод. Все сильнее.

— Тело. Движется. Приближается.

— Запах. Хороший.

— Стая. Нужно…

— Зубы. Кость. Рога.

— Запах. Естественный.

— Карабкаться. Темно.

— Искать. Охотиться.

Он содрогнулся.

Глава 13

Снаружи, рядом с окном самой высокой башни, ждала она, скрывшись, как может только Инвия, при ярком свете дня — если, разумеется, она замрет и будет неподвижна, как статуя. Отданный старику амулет она сможет ощущать даже сквозь зачарованные стены и таким образом отслеживать его продвижение. Однако она не станет спасать его жизнь в случае опасности, поскольку по стенам поблизости бродит чрезвычайно сильный боевой маг. Инвия ощущала его присутствие, и, разумеется, ее присутствие беспокоило его; возможно, как слабый шум на заднем фоне, на который обычно не обращают внимания. Или же он знал наверняка, что она такое и где находится, но был слишком занят, чтобы связываться с ней. Сейчас.

Старик нервно поерзал на подоконнике, говоря сам с собой и пытаясь не смотреть вниз. Она ждала поблизости, готовая подхватить его, если тому взбредет в голову спрыгнуть или же он просто свалится, и время тянулось медленно, тягуче…

Наконец, дочь Ву начала свой ежедневный ритуал. Иногда даже в заоблачных высотах Инвии слышали, как девушка кричит, и гадали почему. Любопытство заставило ее выбрать именно это окно для своего шпиона.

Девушка открыла задвижку, толкнула стекло и прокашлялась. Старик вовремя воспользовался представившейся возможностью и скользнул мимо нее в замок. Он внутри! Хорошо.

Кейс никогда не видел ничего более печального за всю свою долгую жизнь. Ни на похоронах, ни когда разодетые родители из высшего общества возвращались из тюрьмы, где оказалось их неразумное чадо, — они даже помыслить не могли, что их обожаемый сын окажется в таком месте с лицом покрытым свежими синяками и ссадинами. Эта девушка была печальнее их всех, в своем узком черном платье, с длинными прямыми волосами, собранными в хвост. Сколько ей лет — семнадцать? Двадцать? Она оказалась обладательницей симпатичного личика в форме сердечка, на котором уголки глаз и рта слегка опускались вниз, и мягкого подбородка. Хорошенькая, однако каждое медленное движение и склоненная голова являлись воплощением горя, в котором — если только Кейс не ошибся — было нечто почти ритуальное. Его сердце на мгновение потянулось к ней, и он даже забыл о том, что должен проскользнуть в комнату.

Кейс поспешно пролез мимо незнакомки, когда она оперлась руками на подоконник, глядя грустным взором вдаль. Если она и заметила миг, когда его ноги опустились на пол в комнате, то не подала виду.

Комната, кстати, была аккуратной и наполненной хорошенькими вещичками — украшениями, сделанными из каких-то кристаллов, куклами всех видов и размеров, гобеленами, клубками нитей, иголками и спицами. Здесь же стояла большая покрытая плюшем постель, в которой Кейс мог бы проспать неделю. На стене тикал какой-то механизм — часы? Сложно сказать, на них столько странных символов… А непонятные стрелки пересекались друг с другом крест-накрест под очень странными углами. Девушка наблюдала за ними, дожидаясь — если Кейс угадал правильно — мига, когда часовая стрелка сделает следующий ход.

Зеркало у туалетного столика в углу отразило его как тусклый силуэт, контур с невидимым содержимым; какого дьявола?.. Бусины ожерелья, висевшего у него на шее, мягко зазвенели, столкнувшись, и пьяница вспомнил об амулете. Значит, он работает. «Ну, разумеется, он работает, ты, старый болтун! — обругал себя Кейс. — Девчушка-то тебя не увидела, а ты ведь проскользнул в комнату совсем рядом с ней!»

В любом случае почему она так печальна? Причина не могла заключаться в нехватке дома, или ценных вещей, или красивого вида. Из ее окна открывался великолепный пейзаж — была видна большая часть замка внизу и потрясающие просторы этого славного мира. Глядя на это каждый день, несложно почувствовать себя властительницей всего вокруг, и Кейс готов был поклясться, что именно ею девушка себя и ощущала. Он подошел к двери, тихонько повернул ручку, стараясь не издать ни звука, и обнаружил, что комната заперта. Значит, она не может выйти отсюда. Может, это все и объясняет, по крайней мере, часть головоломки…

В этот миг девушка начала рыдать. Этот звук заставил его подскочить на месте. Затем она перегнулась через перила балкона, как можно дальше, запрокинула голову, словно хотела, чтобы этот звук непременно достиг остальных окон, и закричала. Слов не было, однако это был самый грустный голос из всех, что когда-либо доводилось слышать Кейсу, и пронзительный звук разбивал чувствительное сердце старика.

Кейс нервно потрогал пальцем бусины ожерелья. Хотелось сказать девушке, что все будет хорошо, что дело могло обернуться куда хуже, это она могла бы быть старым глупым пьяницей вроде него, которому даже не хватило мозгов остаться в своем собственном мире. Он представил, как говорит ей это и она улыбается, возможно, даже смеется. Приобнять ее слегка — нет, разумеется, не так, просто чтобы немного утешить. Однако она продолжала рыдать, все громче и громче. Ее голос то и дело срывался.

Выглянув сквозь замочную скважину в коридор, Кейс увидел спины проходящих мимо людей. Они наверняка слышали эти душераздирающие стоны и рыдания, однако ни один не обернулся, чтобы взглянуть, не говоря уже о том, чтобы успокоить девушку. Ее крики теперь были щедро приправлены мукой, словно ей было больно физически. Кейс съежился. Он больше не мог слушать — это еще хуже, чем детский плач. Женщина с крыльями велела ему не снимать амулет, но, черт побери, пусть бы сама слушала этот душераздирающий плач, если ей так угодно!

Кейс через голову стянул цепочку с бусинами. Стоило ему сделать это, как отражение в зеркале тут же уплотнилось и стало нормальным.

— Эй, послушай-ка… — начал было он.

В тот же миг девушка резко обернулась. Ее глаза от удивления так расширились, что казалось, вот-вот выскочат из орбит. Она увидела Кейса, ахнула и помчалась к двери, а затем начала колотить в нее кулаками.

— Помогите! — закричала она. — Помогите!

В коридоре загрохотали тяжелые шаги — кто-то поспешно направлялся к комнате девушки.

— Нет-нет, погоди, — произнес Кейс, попятившись в угол. — Послушай, я всего лишь хотел немного тебя приободрить, и только. Я тебе ничего плохого не сделаю. Отчего ты грустишь, почему так горько плачешь?

Незнакомка смотрела на Кейса так, словно он в любой момент мог превратиться в змею — или уже сделал это прямо у нее на глазах, но, по крайней мере, перестала звать на помощь. Слишком поздно: раздался скрежет ключа, поворачиваемого в замочной скважине. «Похоже, теперь я точно пропал», — подумал Кейс, прежде чем ему пришло в голову вновь надеть амулет.

Он поспешно повесил странные бусы себе на шею, и в следующий миг дверь в комнату распахнулась. На пороге появилась дородная женщина в фартуке и непритязательном костюме, вполне подходящем для типичной нянюшки. Кейс не мог не отметить, что на лице ее во всей красе отражался довольно мерзкий характер из числа тех, у которых жестокость и низость всегда до поры до времени скрываются за широкими неискренними улыбками.

— Азиель? — вопросительно произнесла женщина. — Ты прервала свой плач. Почему ты так нехорошо поступила? — Дама взглянула на часы. — Даже до середины не добралась! Ты же знаешь, что он уже закрыл свое окно!

— Кто-то… — начала было девушка, однако покосилась на место, где несколько секунд назад стоял Кейс, и, судя по всему, передумала.

— Кто-то? Да, кто-то снова взялся за свое. А мне теперь придется снова убирать соседнюю комнату. Ты так долго была хорошей девочкой, Азиель, каждый день плакала и кричала — твой отец обожает твой плач. А теперь уже слишком поздно… Без остановки. Таковы правила.

Похоже, что-то еще пришло девушке на ум, заставив забыть о незваном госте.

— Нет. О нет, пожалуйста, не надо! Не позволяй им этого, няня!

Женщина сочувственно улыбнулась, хотя глаза ее остались холодными; она наслаждалась ужасом своей подопечной, жадно впитывая его.

— Не позволять им? — воскликнула она. — Ну и ну! А что прикажешь делать? Схватить меч и рубить головы без разбору?! Это ведь ты должна сдерживать их! Подумай об этом, пока будешь слушать. Прошло слишком много времени с тех пор, как ты внимала крикам в последний раз!

Нянюшка начала закрывать дверь. Кейс не знал, остаться ему или уйти, но вовремя сообразил, что не следует упускать последний шанс выбраться из комнаты. Так он и поступил, когда няня задержалась на пороге, пожирая Азиель голодными глазами.

— Только и знаешь, что себя жалеть! — заявила женщина. — Подумала бы лучше обо мне! Когда они закончат, это я окажусь там со шваброй и ведром, а не ты!

С этими словами няня захлопнула дверь и повернула ключ в замке, а затем прижалась к ней ухом, жадно ловя каждый звук. Голод в ее глазах усилился.

Кейс стоял за спиной этой странной няни в широком, причудливо изгибающемся коридоре. Слуги в одинаковых серых балахонах, мужчины и женщины, проходили мимо медленными шаркающими шагами. Они не обращали внимания на двоих огромных, мускулистых стражников, тащивших по коридору обнаженного мужчину, связанного, с кляпом, к комнате Азиель.

— Какой здоровый, — произнесла нянюшка, отвернувшись от двери. — Крови будет много, да?

Стражники не удосужились ответить. Они втащили мужчину в комнату, соседнюю с Азиель. Там стояла большая каменная скамья — вот и все, что удалось разглядеть Кейсу прежде, чем захлопнулась дверь.

— Они вот-вот начнут! — крикнула няня в замочную скважину, обращаясь к своей воспитаннице.

Было хорошо слышно, как Азиель снова кричит, высунувшись в окно:

— Отец, не надо! Не делай этого! Не надо!

— Ты сама этого добилась! — радостно крикнула нянюшка в ответ через замочную скважину. — Твой плач, девочка! Ты же знаешь, с каким наслаждением он его слушает. Ты так долго была примерной девочкой, и у тебя такой чудесный голос!

Кейс не вполне понимал, что здесь происходит, но в этот миг больше всего на свете — даже больше, чем выпить, — ему хотелось как следует приложить ногу к заднице толстухи, и только крайнее изумление помешало ему сделать это, вогнав в ступор.

Когда пленник, затащенный в соседнюю комнату, начал кричать, Кейс сперва подумал, что теперь он наконец-то уяснил, что именно творится. Но потом пришла мысль, что до конца своих дней он не сможет уяснить, почему дела в этом месте обстоят так, если только кто-то ему не объяснит. Некоторые вещи, подумал он, просто нельзя знать, и в дальнейшем он еще не раз будет мысленно обращаться к этим событиям, пытаясь постичь их суть.

Он побежал прочь от двери Азиель, надеясь, что тогда перестанут звенеть у него в ушах и крики умирающего, и горестный плач девушки, раздавшийся, когда она услышала, что происходит за стеной, и отвратительный голос женщины, велевшей ей слушать истошные вопли как можно более внимательно, потому что никто не виноват в них, кроме нее самой. К тому времени, как эта ужасная какофония наконец стихла — точнее, когда Кейс оказался слишком далеко, чтобы не слышать ее, — все это начало казаться ему слишком странным, чтобы быть настоящим — даже в другом мире, и он всерьез начал сомневаться, действительно ли стал свидетелем происшедшему в высокой башне замка.

Глава 14

Наконец-то стены пещеры вновь сузились и впереди не оказалось других существ. На всякий случай они проползли еще какое-то расстояние. Затем Киоун встал, а Шарфи рухнул на землю, вытирая пот со лба.

— Почему так долго, чтоб вас?!

Киоун и Эрик, не сговариваясь, одновременно потерли колени, которым сегодня крепко досталось.

— А может, мне понравилось, как ты прижимаешься ко мне? — зарычал в ответ рыжий. — Чувствовать твой вес на своей спине? Ты хоть знаешь, сколько их там было?! Я думал, придется миновать четверых-пятерых, но там целая орда! — Киоун был заметно бледен и потрясен пережитым. — Если бы я знал, что их тут будет столько, то предпочел бы рискнуть в переходе с ловушками.

— Мне лично показалось, что нам ничто не угрожало, — заметил Эрик.

— Конечно же нет! Ты только подумай, как нам повезло. Они иногда работают по нескольку дьяволов вместе, а сейчас как раз время собирать камни. В роли новичков мы бы оказались главными мишенями. — Киоун нервно мерил проход шагами; конус рыжих волос покачивался в такт. — Остается только предположить, что где-то поблизости у них есть другие враги, с которыми они недавно столкнулись, поэтому наши дьяволы и решили собраться в стаю побольше. Но почему здесь? Если сегодня по пути мы столкнемся с новыми загадками, мой разум просто переполнится и лопнет.

— Тогда вот тебе еще одна, — подначил Шарфи. — Надеюсь, от нее у тебя наконец-то лопнет башка. Там была пещера, неподалеку от двери. Недавно прорытая. Никаких светокамней. Пахло гнилью. Хуже даже, чем гнилью. Там что-то есть. Не дьяволы. Но там что-то есть.

Киоун пожал плечами:

— Есть поговорка: «Всегда проверяй источник». Информации в том числе.

Шарфи не стал отвечать на оскорбление; вместо этого, в его глазах вспыхнуло искреннее беспокойство.

— Там есть что-то, чего не должно быть. В этих краях, так далеко к северу, вообще не должно быть шахтовых дьяволов. Они определенно пришли сюда не просто так.

Высказавшись, воин погрузился в мрачные мысли.

Эрик задумался, стоит ли ему говорить об этом, но все же решился:

— Я слышал, как дьяволы общались между собой. У них, судя по всему, тоже есть собственный язык. Вы знали об этом?

Киоун удивленно посмотрел на иномирца:

— И что они говорили?

— Мне это показалось сущей бессмыслицей. Ничего, кроме того, что обычно ожидаешь услышать от животных.

— И все-таки ты на удивление полезная штучка, — произнес рыжий. — Ну, теперь-то ты веришь ему, Шарфи? Или и сейчас наш приятель лжет?

Шарфи пробормотал что-то себе под нос и тронулся в путь. Остальные последовали за ним. Эрик тихо спросил Киоуна:

— Он действительно такой хороший мечник, как хвастает?

Тот рассмеялся:

— Нет, конечно! Ни один человек, когда-либо носивший меч, не может сравниться с персонажем его россказней! И все же в бою он весьма умел. Знает кое-какие финты, разные трюки, ну и ножи метает прилично. — Рыжий задумался. — Однако Шарфи действительно можно доверять. Просто по нему не скажешь. А вот мне, с другой стороны… Достоин ли я доверия? Кто знает… А сейчас надо пошевеливаться.

Свежее дуновение неожиданно стало сильнее. Они теперь слышали далекий грохочущий звук, который становился все отчетливее с каждым шагом. Затем по тоннелю разлился свет, и перед троицей появился выход, открывавший вид вниз, на широкую мощеную дорогу с огромной крышей, похожей на потолок пещеры, и гладкими отвесными каменными стенами по обе стороны. Громадные плиты светокамней в ограждении и крыше освещали путь куда лучше, нежели осколки в коридорах, по которым они пришли сюда. Этому же способствовали факелы и жаровни, стоящие вдоль дороги, в которых плескался оранжевый огонь.

Под ними очень медленно тянулся бесконечный караван металлических вагонеток, каждая размером с грузовик, до краев наполненных продуктами питания или рудой. В отдельных виднелся даже домашний скот. Мужчины в серых балахонах ехали на маленьких платформах, выступающих по бокам. Вот проехала телега, полная довольно крупных лохматых животных, некоторые из них стояли на двух ногах. Один вид этих незнакомых существ заставил Эрика мгновенно позабыть о своей усталости. «Другой мир!» — восхитился он про себя. Вместе с тем здесь имелись и повозки с вполне привычными животными — лошадьми, коровами и домашней птицей в клетках.

— Они все направляются к замку, — объяснил Киоун Эрику. — Видишь? Дорога идет в гору. Все это поступает с ферм, расположенных к югу отсюда. Замок забирает товары, подсчитывает, затем отправляет в Выровненные города. Или не отправляет, если тамошние властители полагают, что людям пора немножко поголодать. Любому гражданину в городах Выровненного мира строго рекомендуется вести себя как следует и не делать глупостей вроде организации восстания, потому что кушать — хорошо. В любом случае еда чаще всего сгнивает, не достигая наиболее отдаленных регионов.

По обочинам дороги стояли солдаты в металлических нагрудниках с мечами у поясов. Двое, несшие караул прямо под ними, играли в какую-то игру с кругляшками, расставленными на клетчатой доске. Глаза Шарфи торжествующе блеснули.

— Мы раньше нападали на эти повозки. Теперь нельзя. Видишь стражников там, внизу? Это из-за нас. — Он говорил с почти отеческой гордостью. — Киоун, смотри! Повозка с породой из шахт! Да, славные были деньки… Можно было сделать состояние, угоняя их.

— Мы и сейчас можем напасть, — отозвался Киоун. — Просто нужна небольшая помощь.

С этими словами он метнулся назад в тоннель, оставив ничего не понимающего Шарфи. Через пару минут раздался тонкий голос Киоуна:

— Э-ге-гей! Шахтовые дьяволы! У меня для вас сюрприз! Эй! Э-э-э-эй!

Шарфи был потрясен.

— А теперь живо спускаемся! Прямо к обочине. Если останемся здесь, нас из-за него угробят.

Спуск оказался очень крутым — большую часть пути им пришлось скользить, притормаживая пятками. На доски охранников, игравших внизу, посыпался гравий. Солдаты встали и вытащили клинки из ножен. В это время из тоннеля на бешеной скорости выбежал Киоун, дико завывая и улюлюкая. Он бросился вниз к Эрику и Шарфи.

— А вот и они! — заорал он. — Я швырял камни. Они идут. Грабьте! Разоряйте! Живо, живо!

Подбежали другие охранники, выкрикивая приказы, затерявшиеся в грохоте товарного поезда.

— Забудьте о нас, — сказал им Киоун, указывая вверх. — Лучше посмотрите туда. Предлагаю паниковать.

Пятеро краснокожих шахтовых дьяволов в этот момент выскочили из тоннеля, широко распахнув массивные челюсти и безрассудно скатываясь вниз. Двое у подножия стен поскользнулись и шлепнулись на землю. Удивленные стражники стали звать на помощь. Мужчины в серых робах закричали и спрыгнули с платформ вагонеток. Подбежали другие охранники, которых бандиты уже не интересовали.

— Идем, пора грабить! — завопил Киоун, запрыгнув на платформу проходящей мимо повозки.

Позади них стражники попытались выстроиться в боевом порядке перед неистовствовавшими дьяволами. Они съезжали со склона медленно, и их длинные, тощие руки метались, как взбешенные змеи, хватая воинов, когти с легкостью прорывали их доспехи. Охранники оказывались на земле, громко крича; нагрудные пластины не выдерживали атаки, руки, по-прежнему сжимавшие мечи, отлетали от тел. Исступленно прыгая, шахтовые дьяволы набросились на вагонетки, пытаясь царапать их и даже грызть.

Стоя на платформе повозки с породой, Шарфи и Киоун набивали карманы странными черными комками. Пытаясь освободить как можно больше места для них, Шарфи вытащил обоймы и небрежно швырнул их на землю. Эрик, метнувшись, поспешил подобрать их. Подельники ничего не заметили, увлеченные грабежом.

— Возьми тоже немного! — крикнул Шарфи иномирцу и бросил вниз несколько комков, один из которых рассыпался. Сверкающие драгоценные камни рассыпались по земле. Только они не были камнями в привычном понимании, оказавшись плоскими, как монеты.

Киоун соскочил на землю рядом с ним, тяжело дыша, как после долгой пробежки. Эрик колебался, не зная, как следует поступить, не зная, какое место он занимает в их дружной бандитской компании. «Стал бы герой участвовать в грабеже? А поощрять его?» — с тоской подумал иномирец и спросил:

— Чем бы эти штуковины ни были, эти чешуйки, я хочу сказать, неужели они стоят того, чтобы ради них убивать людей?

Киоун моргнул, озадаченно глядя на Эрика.

— Ты сказал — убивать людей? — рассмеялся он. — Маленьких, ни в чем не повинных бедняжек? Эти охранники же работают на замок! — Рыжий внезапно навис над иномирцем, и под издевательским выражением лица и соответствующим тоном Эрик услышал гнев. — Или ты решил, что боевые маги — тоже невинные овечки? Я слышал, они убили твоих людей не задумавшись. Знаешь, на кого эти твари работают?

— На замок, — произнес Шарфи, тоже спрыгнув с вагонетки. Его карманы все до единого были плотно набиты добычей.

— А как обращаются с врагами в Иномирье? — продолжал Киоун, брызгая слюной от ярости. — Что, вежливо обсуждают создавшиеся разногласия?

— Хватит! — велел Шарфи, встав между ними. Он указал на плоские камни у ног иномирца. — Хватай их, живо. И побежали.

Эрик послушался, и они, пригнувшись, помчались прочь, проскользнув между двумя повозками, вверх по дальнему склону, вдоль уступа, в котором оказалось много маленьких проходов. Охранники не гнались за ними, увидев целую орду шахтовых дьяволов, запоздало выскочившую из тоннеля следом за первопроходцами и красной волной смерти скатывающуюся по стене.

— Анфен передает привет! — крикнул Киоун, помахав задержавшемуся стражнику, с подозрением взглянувшему на них.

Тот уставился на рыжего, однако даже не попытался броситься в погоню.

Глава 15

Кейс брел по широким коридорам. Замок казался полным жизни и гудящим, как улей, с четко отлаженным распорядком, как в больнице. В коридорах было столько людей, что не было никакой необходимости ступать бесшумно, однако Кейс осторожно огибал мужчин и женщин, спешащих куда-то в своих одинаковых балахонах с пустыми лицами, на которых не отражалось никаких чувств. Они ни разу не остановились, чтобы поболтать или посплетничать. Если же эти люди и перекидывались фразами, то редко говорили громко, подслушать ничего не удавалось, тем более что реплики длиннее одного-двух слов иномирец пока не слышал. У некоторых в руках были свитки, другие несли их связками, перекинув через плечо. То и дело кто-то неожиданно выскакивал из дверей то с одной, то с другой стороны, и все уверенно шли по своим непонятным делам, двигаясь как муравьи в муравейнике. Кейсу упорно казалось, что с ними что-то не то, но он никак не мог понять, что именно: чего-то неуловимо не хватало. Может, неправильным было то, что рты слуг все время были приоткрыты, или же мертвая пустота в их глазах. А может, тишина, царившая в замке, несмотря на то что столько людей все время снует по коридорам. Единственным звуком, раздававшимся здесь, были торопливые, шаркающие шаги.

Когда открывались двери по сторонам широких коридоров, Кейс заглядывал в них. За некоторыми дверями он обнаружил кладовки, заполненные самыми обычными предметами, не представляющими для него никакого интереса — чашки, тарелки, какие-то инструменты, простые ювелирные изделия вроде серебряных бус, похожих на ту нитку, что висела на шее незваного гостя. Все эти вещи явно были ценными, так как в этих помещениях непременно присутствовали мужчины весьма серьезного вида с мечами и наблюдали за слугами.

В других комнатах за столами сидели люди, которые, судя по их жестам и мимике, обсуждали дела чрезвычайной важности. Что-то отличало их от остальных обитателей замка. Они, конечно, были одеты по-другому, однако Кейс чувствовал, что дело не в этом. Такое впечатление, что кто-то нажал на кнопку «включить» — или же остальные были выключенными. Кейс миновал несколько таких совещательных комнат, а затем остановился в дверях одной из них, чтобы послушать, думая, что здесь, возможно, окажется тот человек, которого ему нужно отыскать.

— Если вы позволите, мне представляется, что это… Я не стану говорить о паранойе, однако, признаюсь, мне не удалось подметить даже проблеска дальнейших устремлений у этого генерала на следующем обеде.

Остальные сидящие за столом обменялись взглядами, выражавшими мрачное беспокойство. Наконец один из них медленно произнес:

— Возможно, кто-то здесь более проницательный, нежели вы.

Первый говоривший потрясенно отозвался:

— Да, разумеется. Я вовсе не имел в виду, что ставлю под сомнение…

— Вы уже поставили под сомнение очень многое. Уже, — усмехнулся оппонент, словно предвкушал, как отведает человеческой крови.

Кейс послушал еще немного, а затем предоставил озабоченному каким-то генералом собранию предаваться обсуждению своих проблем и секретов без его внимания. Чуть дальше из-за открытой двери вырвался поток ледяного воздуха и тумана, тут же распространившихся по коридору. В комнате оказалась просторная зала, на полу которой были разложены большие куски голубого льда. В каждый блок были словно впаяны странные силуэты — если только это не очередная мистификация, то внутри находились рогатые создания, идентичные тому чудищу, которое подпалило себя там, у двери в этот мир. Их было очень много, все застыли во льду с открытыми глазами. Интересно, живы они или мертвы? Кейс не знал ответа.

С глыбы льда, стоявшей ближе всего к двери, бежали струйки воды — она медленно таяла. Боевой маг, вмороженный в синий кристалл, смотрел прямо на дверной проем, где сейчас замер Кейс. Старик содрогнулся, поспешно отошел — и вскоре совершенно потерялся.

Казалось, этому лабиринту коридоров, арок и дверей, ведущих в загадочные комнаты, не будет конца. Когда один переход внезапно разветвился, Кейс выбрал путь, ведущий наверх и покрытый красным ковром, — он вспомнил, что Азиель пыталась издавать скорбные крики так, чтобы их слышал некто сверху. Верхние ступеньки охранялись многочисленными стражниками, вооруженными тяжелыми щитами и копьями, однако они даже не дернулись, когда старик осторожно крался мимо.

Он оказался в просторном зале, где бесконечное шуршание шагов, наполнявшее весь замок, неожиданно стихло и уже не заглушало звука его собственных. Высокие застекленные окна вдвое превышали рост человека и располагались через равные промежутки с каждой стороны зала. Перед каждым сидели люди, осторожно что-то записывающие на свитках карандашами. Окна вроде бы выходили просто наружу, однако Кейс разумно предположил, что они были сродни телевизорам или чему-то вроде того, поскольку в них не виднелось ни неба, ни прекрасного пейзажа, который он ожидал лицезреть с такой высоты. Ближайшее к нему стекло отражало место, которое, судя по всему, находилось посреди какого-то города: на заднем плане он увидел здания и то, что могло быть пабом. В следующем окне виднелись женщины в лохмотьях, они медленно шли мимо рынка, таща тележку, полную соломы, которая то и дело падала на землю, и мальчишка сноровисто поднимал ее.

В некоторых были лишь зеленые поля, на которых ничего непроисходило, если не считать легкого ветерка. Однако наблюдатели старательно пялились в отведенные им окна, делая ничуть не меньше записей, чем все остальные. Кейс заглянул им через плечо, но не смог ничего разобрать. Если уж он говорил теперь на их языке, значит, сумел бы и прочесть написанное.

В следующем окне он узрел нечто, больше всего походившее на огромную, нависавшую над миром стену из прозрачного, как стекло, льда, верхняя грань которой находилась так высоко, что скрывалась из вида, словно протягивалась до самого неба. То ли одна стена была такой длинной, то ли их было несколько, неотличимых друг от друга, — некоторые окна наблюдали за ней с других точек, одни, например, с травянистых равнин, другие — из-за деревьев, третьи — с полей, покрытых лишь песком и гравием. Перед некоторыми отсеками стояли огромные серые статуи с круглыми лицами, лишенными черт. Высотой они могли поспорить со зданиями.

Эти видения были столь четкими, что Кейсу показалось: шагнешь в окно — и окажешься в нужном тебе месте. То и дело один из наблюдателей прикасался к плитке коричнево-рыжего камня — такие стояли на столах перед каждым из них, — и вид в окне смещался влево, вправо или начинал вращаться по кругу. Затем они внимательно наблюдали за изменениями и снова делали какие-то пометки в свитках.

Окна тянулись по всему длинному залу, насколько хватало глаз. Кейс даже не стал приглядываться к большинству — все показывали приблизительно одно и то же, то есть виды на выбранные наугад места. Он спокойно шел себе мимо до тех пор, пока не увидел окно, выходящее на широкую дорогу, по которой сновали бесчисленные машины. Машины? Грузовики? И их очертания отнюдь не были незнакомыми — вон проехал «форд»! Это обычный город, настоящий город!

В следующем окне открывался схожий вид. То же самое место или другой город? Здесь оказался мост, который выглядел смутно знакомым, видимо, какая-то достопримечательность, хотя Кейс никак не мог вспомнить, где он находится. Все эти окна выходили на реальные места в реальном мире. Наблюдатели этих окон казались взволнованными, словно каждый пейзаж представлял собой большую редкость, и они толпились перед каждым таким стеклом по трое-четверо.

Старый пьяница испытал почти непреодолимое искушение снова снять ожерелье — просто чтобы спросить у этих людей, какого дьявола они творят. У него возникло ощущение, словно он обнаружил человека, тайком забравшегося в его сад и подсматривающего из-за угла. «Получается, они знают о нашем существовании, — подумал Кейс, — хотя мы не имеем ни малейшего понятия о них. Это нехорошо…»

А еще он заметил, что пейзаж, открывавшийся в этих последних окнах, был размытым, иногда на мгновение угасал, погружаясь во тьму, словно кто-то закрывал глаза. Через минуту или около того все стекла, показывающие Землю, неожиданно погасли. Писцы, казалось, ничуть не были удивлены этим, только разочарованно вздохнули, отложили карандаши и приготовились ждать возобновления связи.

Что-то привлекло взгляд Кейса — странная женщина, стоявшая прямо посреди зала, широко расправив крылья, совершенно нагая, если не считать бус, похожих на его собственные, висящие на шее. Она выглядела точно так же, как отражение Кейса в зеркале плачущей девушки — лишь контуры, по большей части прозрачные внутри. Больше никто не смотрел в ее сторону, и двое зомби, обряженных в бесформенные балахоны, прошли совсем рядом с ней.

Выражение прекрасного лица не изменилось ни на йоту — женщина наблюдала. Она взмахнула рукой, безмолвно говоря: «Сюда». Наконец-то нашелся хоть кто-то способный помочь ему! Однако в следующее мгновение женщина исчезла.

Когда он миновал то место, где она стояла, раздался тихий голос:

— Ничего не говори. Ты слишком долго копаешься! Иди вдоль стены по правую руку. Там есть огромные покои, на двери скрещенные шпаги. Проникни внутрь. Больше не снимай амулет. Постарайся вообще до него не дотрагиваться. Больше я помочь ничем не могу. Сюда идет маг. Мне пора бежать.

Мимо него пронесся порыв воздуха, словно что-то промчалось рядом. Несколько человек, сидящих у окон, встревоженно обернулись, затем вернулись к своим заметкам. А потом в зал вышло создание из самых жутких кошмаров.

У боевого мага были рога — и у этого существа тоже, однако у него они оказались толще, длиннее и вились к самым плечам. В остальном же он был ничуть не похож на ту тварь, что встретилась Кейсу в самом начале. Непропорционально большая по сравнению с телом голова клонилась вперед — вес ее для тощей шеи был слишком велик. Одна сторона лица выглядела совершенно ужасно, словно ее когда-то расплавили, а потом кто-то грубо скалывал остывший воск. В пустую глазницу был вставлен квадратный сверкающий драгоценный камень, который свободно вращался по мере того, как тварь обозревала зал.

Если это и впрямь был человек, то было трудно представить себе более безобразного типа — по крайней мере, Кейсу не удалось. Даже если изуродовать «нормальную» половину его лица, вряд ли общий вид станет намного хуже. В одной руке существо сжимало длинный посох, оканчивающийся трезубцем. Другая — с той же стороны, что и расплавленная половина лица — казалась неспособной функционировать. Как и нога, она была почерневшей и съежившейся, усохшей до тонкой клешни, беспрерывно подергивающейся и дрожащей. Казалось чудом, что узловатая кость вообще выдерживала вес чудовища, хромавшего по залу.

Оно прошло совсем рядом с Кейсом, постаравшимся расплющиться о стену. Клац-клац-клац — именно такие звуки издавал серебряный трезубец, постукивающий о пол. Маг опирался на него, щадя изуродованную, обожженную ногу. Длинная копна не волос, а перьев свисала с затылка, развеваясь в воздухе не хуже плаща.

Голова чудовища поворачивалась то в одну сторону, то в другую по мере того, как оно проходило мимо окон. Его глаз, не обращая ни малейшего внимания на череду людей, одетых в балахоны, безразлично скользнул по дверному проему и на мгновение — или же Кейсу просто померещилось — замер на том месте, где стоял незваный гость. Для такого монстра раздавшийся голос прозвучал слишком мягко, вежливо и спокойно, словно говорил образованный, мудрый человек:

— Скажите-ка мне, кто из вас носит амулет?

Наблюдатели за окнами мгновенно оторвались от своих свитков и как один повернулись к магу.

— Не я, Архимаг.

— И не я.

— Не я, Архимаг.

Каждый отрицал. Губы Архимага дернулись на более-менее здоровой стороне его лица. Он терпеливо ждал, пока каждый наблюдатель отчитается, на что потребовалось несколько минут, а затем произнес:

— Неужели никто? Никто из присутствующих здесь не носит амулета?

Ответа не последовало. Наблюдатели вернулись к своей работе. Драгоценный камень, заменявший магу второй глаз, блеснул под лучами света и завертелся в глазнице, заставив плоть вокруг сморщиться, и огромная голова чудища стала медленно поворачиваться, словно сканируя зал.

— Не имеет значения, — наконец произнес он, побарабанив пальцами по тяжелому посоху. — У таких вещей есть множество функций. И использовать их можно по-разному.

Было нелегко интерпретировать выражение изуродованного лица, однако Кейсу показалось, что Архимаг погрузился в глубокие раздумья, словно что-то его очень обеспокоило. Он резко развернулся и похромал прочь, куда поспешнее, нежели на пути сюда, и уже не обращая внимания на окна.

Кейс закрыл глаза, глубоко вздохнул и решил, что он уже насмотрелся на всяких странных типов и на это место. Ему до ужаса захотелось выбраться отсюда, отыскать где-нибудь таверну и выклянчить кружку местного эля. После всего пережитого он был готов петь и танцевать, развлекая зевак, если это поможет получить желаемое.

Старик вприпрыжку помчался прочь, уже не думая о людях в балахонах, мимо которых проходил, сшибив парочку и оставляя за собой череду озадаченных лиц. Зал с окнами наконец закончился, свернув в другой коридор, только куда более узкий.

— Где Ву? — заорал Кейс, схватив за шкирку первого попавшего типа в балахоне. — Ваш король и президент или кто он там… Где он?

Молодой человек прищурился:

— Это вы, Архимаг?

— Конечно. Если тебе так угодно, — не стал спорить Кейс.

— Но я вас не вижу, Архимаг!

— Разумеется, нет! Я владею силой.

— Могущественной силой, Архимаг. Это проверка, Архимаг?

— Где этот Ву?

— Наш Друг и Владетель пребывает в своих покоях. Ему недавно подали обед. С тех пор никто его не беспокоил, Архимаг.

— Где его покои, ты, уродливый ублюдок?

Молодой человек робко поднял руку, указывая на что-то за спиной Кейса. Там оказалась та самая дверь, которую описывала крылатая женщина, со скрещенными шпагами над косяком. Она была приоткрыта. Кейс уверенным шагом направился было к ней, но вовремя спохватился. Ладно. Если именно это ей нужно… Он проберется внутрь, выполнит задание, а затем можно будет потребовать выпивку в награду, и тогда эта женщина расскажет, что случилось с Эриком. Слишком много времени потрачено зря на это мерзкое дело, чтобы сейчас его провалить. «Сделай все как положено, Стюарт Кейси, хотя бы раз в жизни!» — велел себе пьяница, собираясь с духом.

За дверью виднелась огромная комната с тяжелыми книжными полками вдоль одной стены, толстым ковром на полу в центре, щедро покрытым узорами из золотой нити. Горящие свечи на массивных подсвечниках заливали комнату ласковым янтарным светом. На дальней стене — занавешенное окно.

В комнате не было ни охранников, ни слуг. Только один человек без единого движения сидел на троне у дальней стены. Кейс сперва принял его за скульптуру — одно колено приподнято, в него упирается локоть. На мужчине был странный церемониальный наряд из сияющего шелка.

Кейс сделал глубокий вдох и вошел внутрь.

Голова правителя была наклонена под странным углом, а глаза, словно остекленевшие, чисто-голубого цвета, ни разу не моргнули. Ву был стройным, по возрасту, возможно, не старше Эрика, но почему-то при этом не выглядел молодым. Золотистые волосы были аккуратно коротко подстрижены, обнажая слегка выпуклый лоб. Ву был красив, обладал строгими, правильными чертами, однако вместе с тем казался ужасно хрупким, словно один сильный удар способен сразить его.

Кейс подошел ближе, ступая совершенно бесшумно. На шее Ву он увидел длинное ожерелье, похожее на амулет женщины с крыльями, однако заметно более новое. На пальцах поблескивали кольца. Неподалеку от трона был накрыт маленький столик; на нем стояла тарелка с едой и кубок вина. Взгляд Кейса невольно задержался на последнем, и он ощутил сильнейшее желание подойти и опустошить его, что бы ни случилось с ним потом.

Ву наконец пошевелился, склонив голову в сторону Кейса, прислушиваясь к чему-то.

— Она плакала совсем недолго сегодня утром, — тихо произнес он. Кровь застыла в жилах у старика. — Она не плакала для меня. Возможно, наконец-то она начала учиться.

Ву замолчал. Рука, сжимавшая подлокотник трона, была напряжена, костяшки побелели, а ногти врезались в золото. Ву посмотрел на другую руку, царапающую ткань, и моргнул, словно удивленный ее самовольным движением.

Кейс не был уверен в том, что Ву говорит именно с ним. Оглядев комнату, он заметил высокое узкое зеркало, висящее на стене, и приблизился к нему, чтобы убедиться, что его отражение по-прежнему невидимо. Однако, встав перед ним, старик с трудом удержался от вопля — зеркало не отражало ничего, лишь дымчатая круговерть света с заключенными в нем призрачными лицами. Их было пятеро. Одно принадлежало женщине, чьи длинные волосы покачивались, словно погруженные в воду. Другое обладало острыми зубами и звериными глазами и вряд ли могло принадлежать человеку. Все спали, кроме одного, чье лицо было практически лишенным черт, больше напоминая череп с огромными темными глазницами. Это создание вдруг раскрыло рот и тревожно охнуло.

— Друг! — крикнуло оно. — Ву! Друг! Берегись. Я что-то слышу! Шаги…

— Заткнись!!! — Крик, донесшийся со стороны трона, походил на удар плетью.

Кейс подпрыгнул, услышав его. Ву по-звериному оскалился. Череп в зеркале всхлипнул и замолчал. Все остальные проснулись и открыли глаза. Они тихо стали шептаться между собой, а затем быстро разлетелись в стороны, как рыбы, бестолково мечущиеся в потревоженной заводи.

Дымчатый свет померк, и призраки исчезли, оставив вместо себя отражение Кейса, почти невидимое. Старик вздохнул с облегчением и попытался успокоиться, чтобы сердце забилось ровно, как ему и полагается, — он всерьез подозревал, что от стольких ужасов оно может и остановиться. Боже правый, как ему нужен глоток вина!

Кейс вернулся к трону. Ву по-прежнему смотрел в сторону зеркала, но на лицо вернулось то же безучастное выражение, глаза вновь остекленели.

— Ты ведь и сейчас здесь, верно? — прошептал он. — Ты здесь до сих пор. Снова за мной наблюдаешь. Наблюдаешь за мной.

Кейс сглотнул и даже попытался заглушить дыхание. Во рту пересохло, вино звало к себе, разве что не приманивая чарующим пением. Он практически чувствовал его вкус у себя во рту — сладкий и крепкий.

— Наблюдаешь за мной… — повторил Ву. — Но, увы! Ты никогда ничего не говоришь. Ты никогда… не говоришь.

Ву поднялся и обошел трон, словно пытаясь поймать того, кто прятался за ним. Ву с подозрением бросил взгляд на далекую дверь, через которую вошел в его покои Кейс, а затем повернулся к занавешенному окну, двигаясь осторожно и беззвучно, будто выслеживая добычу.

Кейс знал, что другой возможности ему не представится. Он схватил кубок и впоследствии готов был поклясться жизнью, что намеревался сделать лишь один глоток — смочить присохший к небу язык. Однако, попробовав вино — сладкое, словно искрящееся и щекочущее язык, не похожее ни на что, что ему доводилось пить раньше, — Кейс с удивлением и страхом обнаружил, что кубок словно сам вылил все содержимое в его глотку. Запаниковав, старый пьяница поспешно поставил его на стол и едва не сбежал прочь. Но как приятно зашумело в голове, почти вытеснив страх, вызванный тем, что он только что сделал…

Ву отошел от окна. Еще мгновение назад он был напряжен и двигался с кошачьей, хищной грацией, но теперь вновь его голова поникла, а по щеке крадучись сбежала одинокая слеза.

— Что ж, смотри, — прошептал он. — Смотри, если нужно.

Ву обессиленно опустился на трон, гладя в никуда своими голубыми глазами.

Что кубок опустел, он заметил лишь через минуту и долгое время напряженно смотрел на золотой сосуд, не двигаясь, ничего не говоря. Наконец медленно кивнул.

— Да! Ты действительно здесь! — Он горько рассмеялся. — Я знал, что ты здесь. Но я так устал… так устал… — Ву закрыл глаза, и по его щекам побежали слезы. — Почему, Тень? Что еще я могу тебе дать? Ты видел все мои формы и воплощения, изнутри и снаружи, неприкрытые, обнаженные. Провались в бездну боли со своими жуткими беспристрастными глазами! Тень! Что еще я могу дать?..

Он поперхнулся, прикусил костяшку пальца, а затем встал, схватил тарелку с едой и с гневным воплем, эхом пронесшимся по покоям, швырнул ее о стену — ни в чем не повинная посудина разлетелась на куски. Хрустальный кубок постигла та же участь. Затем Ву направился к двери. По его наряду словно прошла рябь. Кейс последовал за правителем. Только теперь, когда Ву прошел мимо ярко горящих свечей и вышел на свет в открытую дверь, Кейс заметил одну странность: тело властелина не отбрасывало тени на толстый узорчатый ковер.

В коридоре слуги, обряженные в балахоны, все так же суетливо двигались друг за другом, хотя некоторые повернули головы, наблюдая за проходящим мимо Ву. Он же остановился среди них, словно растерявшись.

— Ты, — наконец, произнес правитель, указывая на немолодого мужчину. Тот, склонив голову, вышел вперед. — Сними одежду с этой девушки. Нет, сорви.

Слуга, поклонившись, повиновался, неловко начав стягивать серый балахон с молодой девушки. Стройное бледное тело обнажилось далеко не сразу. Она наблюдала за Ву, ожидая дальнейших приказов, с совершенно бесстрастным лицом.

— Трахни ее, — бросил тот. — Живо.

Мужчина оттолкнул женщину и начал стаскивать собственную одежду. Остальные слуги никак не отреагировали на это, продолжая стоять на месте на тот случай, если Владетель и им что-то прикажет.

— Сделай ей больно, — рассеянно потребовал Ву, с отвращением скривив губы.

Слуга неловко попытался выполнить приказ, вполсилы хлестая девушку по лицу и дергая за волосы.

— Сильнее. Пусть кричит.

Вскоре Ву отвернулся — очевидно, зрелище наскучило ему. Он пошел дальше по коридору. Позади него слуги прекратили совокупляться, поднялись и начали одеваться, ни слова не сказав друг другу, словно ничего необычного не произошло. Проходящий мимо человек в сером балахоне остановился, чтобы помочь им, безразлично и сноровисто, словно перед ним были детали хорошо отлаженной машины, которые необходимо было вернуть на свои места.

Ву снова остановился, теперь уже чуть дальше по коридору. Двое молодых юношей получили тот же приказ, и правитель наблюдал за новым представлением чуть дольше, а затем отошел, являя всем своим видом смертную скуку и велев им продолжать это до заката.

— Тень! — воскликнул Ву, неожиданно замерев на месте с воздетыми вверх руками. Он огляделся вокруг. В глазах плескалась жестокость. — Я по-прежнему… чувствую тебя. Здесь есть еще дары, которые ты можешь взять. Ты доволен? Будут и другие! Ибо я по-прежнему… чувствую тебя!

За его спиной двое обнаженных мужчин неловко ласкали друг друга, совокупляясь и то и дело меняясь местами. Проходящие мимо слуги спокойно обходили их.

Чем дольше Кейс следовал за правителем, который явно был не в себе, тем больше убеждался в том, что Тень — это он сам и звук шагов уже выдал его. Однако он упрямо шел за Ву, и тот каждые пять минут начинал нести какую-то чушь, обращаясь к Тени, в промежутках приказывая слугам заниматься унизительными вещами — совокупляться или избивать друг друга. Казалось, особое удовольствие ему доставляет видеть, как пожилые мужчины занимаются сексом с девушками и как женщины дерутся. Он приказал, чтобы одну служанку увели прочь и выпороли, пробормотав себе под нос, что, кажется, она должна славно покричать и он будет завидовать тем счастливчикам, кому доведется услышать ее вопли.

Что бы Инвия ни хотела узнать, Кейс сомневался, что уже услышал нужные ей сведения. И хотя от разворачивающихся в коридорах сцен ему становилось плохо, старик не мог не задуматься о том, действительно ли эти существа были людьми, выносящими издевательства. Уж слишком происходящее напоминало ему игры жестокого ребенка с куклами, которым нельзя всерьез причинить боль. Кейс задался вопросом: должен ли он испытывать жалость или сочувствие к слугам? Чем дольше он наблюдал за их покорностью и исполнительностью, тем больше сомневался в этом. Едва Кейс решил, что уже достаточно насмотрелся и наслушался и можно теперь искать выход, как на другом конце зала вновь появился Архимаг.

Кейс спрятался за спиной Ву, боясь, что изуродованный монстр сумеет взглянуть за завесу невидимости, даваемой амулетом Инвии. Повисла почти ощутимая на ощупь тишина, пока Ву наблюдал за Архимагом, не говоря ни слова. Когда правитель наконец быстрым шагом направился к последнему, тот попятился.

— В чем дело?! — требовательно спросил Ву. — Почему ты трусишь?

— Ваши амулеты. Особенно Анки Кала. Он жжет меня.

Ву задержался, рассеянно снял браслет с запястья и убрал его в карман своего наряда.

— Подойди ближе, — велел он.

Архимаг осторожно подошел, склонив свою огромную голову, как собака, боящаяся своего хозяина. Он ощупал воздух перед собой.

— Ву… не могли бы вы снять еще и Тапишук?

— Зачем? — тихо уточнил Ву.

— Его свет ослепляет меня, Друг и Владетель. Как вам прекрасно известно.

Ву осклабился, однако голос остался по-прежнему тихим.

— Мы разговариваем. У тебя есть уши и язык. Зачем тебе зрение?

— Прошу вас, Ву. Я заметил амулет в Зале Окон. Мне бы хотелось сохранить все чувства отточенными, не скованными ничем. Даже без этих двух амулетов я ничем не могу вам навредить. Вас прекрасно оберегают остальные, которые я не смею просить убрать.

Ву наблюдал за ним не меньше минуты, не двигаясь. Архимаг ощупью двинулся вперед, а затем замер на месте, жадно хватая ртом воздух.

— Я должен присесть, Ву. Ваши щиты ослабляют меня.

— Какая прелесть, — усмехнулся правитель.

Он снял кольцо с пальца и убрал его в тот же карман, в котором уже лежал браслет, однако руку оттуда не вытащил.

Архимаг моргнул, потирая свой здоровый глаз, который сильно слезился.

— Не беспокойтесь. Я полагаю, один из неучтенных попросту избежал склада. Но проявить осторожность не помешает, поскольку я не видел его носителя, и он или она не вышли вперед, когда я спросил. С этим разберутся. Ву, можно ли говорить?.. Вас вновь беспокоят… ваши подозрения?

Правитель чуть смягчился:

— Он… он снова был здесь.

Архимаг кивнул:

— Тень, Ву? Или тот, другой?

Долгая пауза.

— Я чувствовал его все утро.

— А сейчас тоже ощущаете его присутствие?

— Да. — Голова правителя вновь скорбно поникла.

— Скажите, вам поможет, если я уберу заклинание, изгнавшее вашу собственную тень?

— Нет!

— Подумайте как следует, Друг и Владетель. Вы уверены?

По лицу правителя побежали слезы.

— Она не нужна мне. Попадается на глаза каждый раз, когда я иду мимо света! Нет! Днем порой бывают часы, когда я нахожусь в покое. Раньше она была… безжалостна. Жестока. Ужасно жестока.

— Что ж, если вы уверены, Владетель… позовите меня, если передумаете. Не просто как своего подданного и верного слугу, но как друга.

Ву одарил Архимага странным взглядом, его лицо вновь замерло, став похожим на вырезанную из мрамора маску. Повисло молчание.

— Какое у тебя ко мне дело?

— Затевается заговор, Ву, и меня это весьма беспокоит.

Но правитель только фыркнул:

— Им нужна моя жизнь? Пусть забирают.

— Вы хотели поразить меня, Владетель? Вы добились этого. Но я сейчас скажу вам то, что удалось узнать. Кто-то желает разрушить Стену.

— Какую стену?

— Стену, Ву! Барьер, отделяющий Конец Света.

Ву расхохотался. Архимаг больше ничего не добавил.

— Сделать это невозможно.

— Есть способы. Мэры находчивы, изобретательны и мало-помалу становятся отчаянными. Они могут попытаться.

Ву начал мерить залу шагами:

— А как же Глинт?

Архимаг пожал плечами, выразив малую толику раздражения — на большее он не осмелился.

— Мы уже говорили о нем. Я полагаю, что этот генерал хранит вам верность, однако продолжаю следить за ним.

Ву горько рассмеялся:

— Один волк рычит на другого, уверяя, что мясо принадлежит ему.

Архимаг наконец поднял свое отвратительное лицо, чтобы взглянуть на правителя; в мягком голосе мелькнуло беспокойство.

— Я ни в коем случае не посягаю на ваше место, Друг и Владетель, хотя, разумеется, мои заверения для вас — лишь пустой звук. Ваш страх — это естественное следствие обладания властью. Ради вашего здоровья, примите мой совет: пусть подозрения вас покинут.

Ву закрыл глаза, как смертельно уставший человек:

— Кто еще?

Архимаг стал перечислять имена, пока Ву не зарычал:

— Хватит!

Он надел кольцо, которое недавно убрал в карман. Для Кейса ничего не изменилось, но Архимаг попятился и упал, прикрыв рукой свой глаз. Ву присел на корточки, склонившись над ним с приторно-ядовитой ухмылкой:

— А ты не упоминал о Конце Света вплоть до этого момента. Никогда не говорил о нем как об относящемся к Проекту, как об угрозе или чем-либо еще — за все эти годы. Даже когда мы еще юнцами составляли планы переворотов в затемненных комнатах, где за дверями наблюдали несносные мальчишки с ушами, залитыми воском! Ты никогда не упоминал о том, что есть способ уничтожить нас, будь то кто-то или что-то, наш враг или чужой. Так зачем говорить об этом сейчас?

Архимаг, казалось, усилием воли заставляет себя говорить по-прежнему ровно, хотя явно испытывал колоссальное напряжение.

— Это скорее потенциальное объединение сил, Друг и Владетель. Я какое-то время размышлял о такой вероятности, однако рассматривал ее лишь как отдаленную возможность. Вы смеетесь, когда я упоминаю об этом. Я разделял ваши чувства вплоть до того момента, пока не узнал о заговоре. Обдумав идею бунтарей, я испытал страх. Реализовать это сложно, но возможно, особенно если за дело возьмется организованный, целеустремленный и находчивый враг. Всегда найдутся несогласные, пока мы не завершим Проект, и с ними нельзя не считаться. Я опасаюсь их, Друг и Владетель, и предостерегаю вас. Это мой долг.

Ву облизнул губы и склонился очень близко к Архимагу, наблюдая, как тот корчится и извивается. Затем, словно он убедился в его уязвимости, лицо Владетеля смягчилось, и Ву выпрямился:

— Мне жаль. Я… мне очень жаль.

— Все в порядке, Ву. Ничего страшного.

Владетель торопливо ушел, прикусив костяшку пальца зубами, со слезами на глазах. Тяжело дыша, Архимаг смотрел вслед Ву, потом с трудом поднялся на ноги, покрытый потом и дрожащий. Однако прочесть его чувства на этом изуродованном лице по-прежнему было невозможно.

«Нет уж, с меня достаточно», — подумал Кейс, тихо пятясь из зала.

Глава 16

Время шло мучительно медленно. Эрику хотелось только одного — остановиться и отдохнуть. Но они шли вперед, вперед, вперед до тех пор, пока окружающие красоты не стали сливаться в один неизменяющийся ландшафт. Тоннели все время шли вверх, и Киоун обещал, что они вскоре выйдут на поверхность, лишь пройдут еще чуть-чуть, немного дальше…

Голова начала кружиться. «Что ж, они сами назвали меня ценным приобретением, — подумал Эрик, — могут и понести немного в случае чего». Он перестал бороться с головокружением, ноги тут же подкосились. Киоун бросился к нему и вовремя подхватил иномирца под голову, не дав ему стукнуться затылком о каменный пол.

— Бери его за ноги, — велел он Шарфи.

Эрик почувствовал, что его поднимают, и понадеялся, что пистолет достаточно хорошо закреплен и не выпадет. Впрочем, какая разница? Разве что-то сейчас имеет значение, кроме долгожданной возможности закрыть глаза?

Когда его опустили на землю, Эрик ощутил сладостное дуновение свежего ветерка. Открыл один глаз. Была ночь, но совершенно беззвездная. Казалось, они расположились прямо на вершине холма. Вдалеке горели огни, нос уловил запах дыма от костра.

«Поверить не могу, что вижу и переживаю это. Другой мир действительно существует, и я его нашел. Не могу поверить в то, что уже видел…» — сбивчиво подумал Эрик. Эти мысли должны были вызвать чувство благоговения или страха, однако он так устал, что даже мозг казался натруженным мускулом и отказывался нормально работать. «Сбой биологической реальности», — лениво подумал Эрик.

— Остальные неподалеку, — произнес голос, принадлежащий Шарфи.

Иномирец поспешно закрыл глаза, изображая крепкий сон.

— Что с ним, он болен? — спросил Киоун.

— Оставь его тут, пусть отдохнет. Анфен захочет его видеть.

— Я возвращаюсь в лагерь.

— Скажи, пусть пока не беспокоят нас. Я о нем позабочусь.

Шаги стихли вдали. Эрик лежал на плоском, гладком камне, казавшемся ему удобнее любой постели, в которой ему когда-либо доводилось спать. Он подумал о своем замечательном, мягком матрасе, оставшемся дома, с шуршащими и скрипящими пружинами, о кровати, которая так и стоит незаправленной.

Шарфи набросил на него одеяло и подложил что-то мягкое под голову. «Ему действительно можно доверять, — сказал тогда Киоун. — Просто по нему не скажешь».

Впрочем, какая сейчас разница? Значение имеет только сон. Глубокий, спокойный сон, который на сей раз не потревожат дикие видения. Они, как предположил Эрик, теперь будут преследовать его днем, а не ночью.

Глава 17

Отойдя подальше от Архимага, Кейс помчался прочь. Наблюдатели и слуги в балахонах оборачивались, когда грохот башмаков разрывал привычную тишину.

Коридор шел под наклоном вниз, и Кейс наконец решил, что, скорее всего, оставил далеко позади этаж, на котором находилась комната Азиель. Вскоре он выбрался и из башни, оказавшись в самом большом из зданий замка. Некоторые переходы здесь были абсолютно пусты, другие — забиты до отказа суетящимися слугами. То и дело он находил окно и выглядывал в него, призывая крылатую женщину, однако она не отвечала. Кейс начал думать, что его провели, что Инвия не собиралась выполнять свою часть соглашения — а это, в свою очередь, осознал старик, могло означать, что Эрик все-таки погиб.

Чем ниже он спускался, тем меньше серых балахонов с отсутствующими лицами попадалось ему на пути. Вскоре начало казаться, что окружающие его слуги были вполне нормальными людьми — здесь они вели себя совершенно обычно, занимаясь своими делами за столами или на лавках, хотя большинство ремесел были средневековыми по сути. Он проходил мимо кузнецов, изготавливающих какие-то изделия из металла, женщин, плетущих изделия из соломы и ткущих ткани, проходил дворики, в которых подростки стояли строем, обучаясь обращению с оружием или орудиями труда. Он видел очень, очень многое; что-то оказалось обычным, что-то — странным, и в конце концов его сознание перестало реагировать на чудеса этого мира. Кейсу теперь хотелось лишь одного — отыскать кровать или хотя бы полянку с мягкой зеленой травой, чтобы над головой было лишь голубое небо и его овевал только легкий свежий ветерок.

Иногда он оказывался в шумных и не очень чистых залах, где кормили рабочих. Не раз по пути старый пьяница угостился из чьей-то тарелки или чашки, не обращая внимания на удивленные возгласы владельцев. Вино было далеко от того, что подавали в покои Ву, однако оно помогало ему двигаться дальше.

Наконец, проплутав достаточно долго, он спустился на первый этаж — по крайней мере, было очень на то похоже. Пройдя еще большее количество покоев, коридоров и переходов, Кейс очутился в гигантском зале, куда обширнее по размеру, чем ангары для самолетов, по которому эхом разносился грохот — здесь было очень много рабочих, которые не сидели без дела. Сотни, а то и тысячи слуг суетились вокруг огромных металлических вагонеток, которые въезжали из подземного хода. По другую сторону этого зала был выход во внешний мир, где просторы казались бескрайними и начиналась длинная широкая дорога, которую Кейс видел сверху. Она уходила за горизонт, разрезая местность пополам.

Стога сена, корзины с фруктами, животные (а с ними и соответствующие ароматы) и многое-многое другое поступало из подземных глубин в вагонетках, которые тут же разгружались. Добро складывалось на маленькие тележки, которые отправлялись через боковые проходы в недра замка. Кейс решил немного отдохнуть, наблюдая за царящей суматохой. Если бы он не так сильно устал, то с радостью изучил бы образчик нормы человеческого поведения в этом странном мире, где настоящие люди тоже выполняют настоящую работу, какое бы безумие ни царило прямо над ними, на верхних этажах. Он справедливо предположил, что, скорее всего, всем этим работягам знать о том было не обязательно. Здесь мастера то и дело выкрикивали распоряжения, сильные, крепкие мужчины перетаскивали тяжелые грузы, покряхтывая и отпуская заковыристые ругательства. Один или два балахона бродили и здесь, держа наготове свитки и карандаши — судя по всему, они наблюдали за работой и вовсе не казались полумертвыми, в отличие от тех, наверху. Здесь они то и дело отдавали приказы, которые торопливо выполнялись.

Затем, словно проверяя едва укрепившуюся веру Кейса в нормальность этого мира, около входа в подземелье закипела непонятная деятельность. Раздались крики и невнятные восклицания.

— Почему не разгружаете этот вагон? — сурово спросил один из мужчин в сером балахоне, не обращаясь ни к кому конкретно.

Очередная вагонетка вынырнула из подземелья и въехала в ангар, с грохотом двигаясь по рельсам, проложенным прямо на полу. Одна ее сторона была залита кровью. Крики ужаса эхом отразились от стен, наполнив огромный зал, и люди поспешили убраться подальше от жуткого зрелища.

Вагонетка накренилась, и из нее выскочили шахтовые дьяволы. Четверо или пятеро. Затем целая орда высыпала из тоннеля, подпрыгивая и подвывая, целые дюжины бросились на рабочих, широко распахивая челюсти, скрежеща зубами, выворачивая неестественно гибкие шеи и истребляя все, что двигалось.

Кейс пожал плечами и спокойно двинулся к выходу; будто не замечая воцарившегося хаоса, в котором гибли как люди, так и нелюди, не обращая внимания на разлившийся в воздухе запах крови и смерти. Все, с него достаточно. Он не стал даже гадать, способны ли эти красные монстры увидеть его, несмотря на амулет, или нет. Как бы то ни было, они Кейса не тронули.

Добредя до небольшого пятачка мягкой зеленой травы, который углядел на некотором расстоянии как от замка, так и от бесконечной дороги, он без сил рухнул на нее. Там старый пьяница и уснул, отрешившись от невообразимого шума, ни о чем больше не думая — ни о замке, ни о крылатой женщине, ни о реальном мире, позабыв даже об Эрике. Сейчас имели значение только сон, сон на мягкой, примятой его телом траве, и, как ему представлялось в недавних мечтах, легкий ветерок, ласково касавшийся его лица.

* * *
В это время Инвия наблюдала — просто наблюдала, не вмешиваясь, а могущественный маг ходил вокруг ее замороженного, пойманного в ловушку тела. Она знала, что проникать в дом подобного существа рискованно — даже боевой маг был бы опасен для нее там, где стены и крыша не давали сбежать, если победить в схватке не удалось. Шансы же одолеть этого мага, куда более великого, чем она, были и вовсе близки к нулю. Инвия даже не поняла, что ее загнали в угол, когда маг уже захлопнул капкан, заключив женщину, оглохшую и ослепшую, в невидимую сеть, которая надежно удерживала ее на месте. Затем ее притащили в крохотную темную комнату и оставили там ожидать своей участи.

Архимаг теперь пристально разглядывал ее, как часть головоломки, не желавшую поддаваться решению. Его пылающая алым аура словно заполняла всю комнату, излучая ужасающие волны разноцветной силы. Такая демонстрация произвела бы на Инвию сильное впечатление, если бы она никогда не имела дела с молодыми драконами, ауры которых, распространявшие свое сияние даже сквозь каменные стены темниц, можно было увидеть далеко от них самих. Та сила являла собой настоящее величие, будучи жутким пылающим адом. Эта же по сравнению с ней казалась жалким костерком… и все же, сунув в него руку, она больно обожглась.

Архимаг задавал множество вопросов, большинство которых касалось молодых драконов, требовал новостей о восьми верховных (и о некоторых из более молодых, о делах которых она не знала или же не стремилась узнать). Она говорила правду, желая сберечь время и силы, а заодно избежать ненужных страданий. Не имело никакого значения, о каких репликах молодых драконов теперь знает этот маг, поскольку, скорее всего, они предвидели и это ее пленение, а потому с осторожностью подбирали слова. И все же Инвии очень хотелось вернуться — ей было что рассказать своим сестрам, даже не забирая амулет у старика.

Она понимала, в каком сложном положении оказался маг, — убить ее, разумеется, легче всего, однако если он это сделает, то будет Помечен, а в небесах слишком часто путешествуют ее сородичи. Если двадцать сестер набросятся на него одновременно, так легко ему не победить.

— Я какое-то время намерен продержать тебя здесь в клетке, — наконец произнес он. — Ты вошла в мой дом без разрешения и заслуживаешь наказания. Но послушай меня. Ты ведь действовала не по поручению драконов, а всего лишь удовлетворяла собственное любопытство. Если бы ты собирала сведения для них, то тем самым нарушила бы основополагающие законы мироздания, и они могли пойти на риск, а то и погибнуть. Не думай, что страх перед ними сдерживает разящую длань, — лишь твоя потенциальная польза. Вчерашний враг может стать сегодняшним другом, если он полезен мне и Проекту. Ты можешь послужить мне?

Она не стала бы служить ему и сочла этот вопрос очень глупым, а задавшего его мага — сумасшедшим, но зачем это говорить?

— Да.

Он пристально посмотрел на Инвию:

— Очень хорошо. Я должен решить, каким образом ты будешь служить мне. Я позволю тебе жить — во благо мне.

Он оставил ее одну. На следующий день раздался скрежет ключа в замочной скважине и вошел охранник с мечом, которым он махал, улыбаясь женщине.

— Хорошенькая, — произнес он.

Этот воин будет Помечен и сразу же отправлен на крыши, где ее сестры с легкостью смогут его найти и покарать, тем самым положив конец делу. Маг был очень умен. Он, должно быть, отдал приказ с присущим ему коварством и изобретательностью — а возможно, давным-давно приготовился к подобным случайностям и все продумал до мелочей. Он знал, что произойдет, если убить Инвию. Если маг достаточно осторожен, а этот слуга окажется на крыше связанным и с кляпом во рту, ее сестры никогда не узнают об истинной роли хозяина в ее смерти, и он может отправляться куда угодно, не опасаясь за свою жизнь. А вот этот ни о чем не подозревающий человек…

Ей было все равно, даже когда он перестал жадно пялиться и обрушил на нее занесенный меч. Ее задача выполнена. Другие, подобные ей, остались и будут действовать. Если бы ее жизнь была важна, драконы предупредили бы об опасности.

Смертный крик, как все крики умирающих Инвий, разнесся по всем уголкам Левааля, от замка до Конца Света, прокатился по рыбацким деревушкам у Моря Божьих Слез, по жарким пепелищам Могилы Инферно, по ледяным пикам Короны Ужаса. Его услышали все, кто не был глух. Спящим пригрезились мимолетные, наполненные ужасом кошмары о прекрасных вещах, которые жестоко ломали; бодрствующие невольно содрогнулись. Немногие знали, что именно они услышали.

Глава 18

Кейс открыл глаза, щурясь на свет солнца, которое он не мог увидеть на небе цвета слоновой кости. Если ему и снились сны, то он успешно забыл их. Ноги и спина отблагодарили его за недавнюю нагрузку, разболевшись так, словно его всю ночь колесовали и четвертовали поочередно. Колени были особенно вежливы, выражая свою признательность хрустом при каждом движении.

Он огляделся в поисках солнца, однако оно пряталось от глаз, если вообще таковое имелось на этом странном небе. Кейс считал, что таившийся за красной дверью мир должен быть похожим на соседний, настоящий, как два воздушных шарика, что он физически существует под тем же самым солнцем, даже если по какой-то причине его никто никогда не видел. Но этот дивный, знакомый запах травы при пробуждении! (Не впервые зеленый луг становился его постелью, далеко не впервые.)

Его разбудил топот и невнятный гул приближающейся толпы. Впереди зиял проход, через который Кейс выбрался из замка, прежде чем погрузиться в сон, близкий к бесчувствию, на небольшом пятачке травы неподалеку от гигантского белоснежного строения. И — Христос всемогущий! — только посмотрите, какая махина! Он почувствовал себя крошечной песчинкой. Кейс видел в полете, покоясь в крепких руках крылатой женщины, что замок выстроен так, чтобы обрести определенную форму. Сейчас старик был слишком близко, чтобы оную узреть, однако у него возникло странное ощущение, что перед ним предстало с раскрытой пастью нечто, которое должно тянуться на полмилю во всех направлениях, а то и дальше.

На лужайках теснились люди. Несмотря на отдельные проблески седых голов, большинство собравшихся было в возрасте земных студентов. Костюмы их были очень просто скроены. Некоторые сильно смахивали на европейцев с бледной кожей, светлыми или рыжими волосами; другие были смуглыми с лицами и фигурами восточного типа. Однако Кейсу показалось, что здесь не было четких различий между расами, и эта толпа, рассудил он, вполне могла оказаться единой этнической группой. Почти все были худыми до дистрофии, и все радостно рванули в замок, как только открылась створка ворот, через которые старый пьяница вчера вышел. Горстка стражников, направив копья остриями вниз, встали на платформе возле ступенек, загородив вход.

Кейс сел, потянулся и ощутил легкое головокружение.

— Привет, — произнес голос сзади.

Кейс развернулся, испуганный. На траве, скрестив ноги и сложив руки на коленях, сидела молодая женщина и наблюдала за ним. У нее были короткие светлые волосы и длинное зеленое платье, по своему покрою напомнившее стиль земного Средневековья — оно плотно облегало фигуру, однако было очень свободным в рукавах. Лицо женщины было не слишком красивым, но приятным, выражение его — вполне дружелюбным, — с возрастом Кейс обнаружил интересную особенность: все молодые женщины стали казаться ему невероятно прекрасными, словно он открыл новый тип красоты, более впечатляющий, нежели имели те молоденькие куколки, за которыми он бегал в юности. Однако он не желал их теперь так же, как в двадцать лет, он любовался ими, как красивым закатом, которого никому не взбредет в голову домогаться. Как долго, интересно, она тут сидит, наблюдая за тем, как он спит? И почему, бога ради, в ее взгляде отчетливо читается мольба?

— Доброе утро, — буркнул Кейс в ответ. Назрела проблема весьма деликатного свойства, однако он так и не придумал подходящего способа озвучить свои терзания. — Нисколько не хочу обидеть вас, но тут поблизости нет туалета или ванной…

Женщина рассмеялась:

— Вам нужно облегчиться?

Кейс кивнул, чувствуя, как по щекам расплывается румянец:

— Обычно я этого не делаю в присутствии других, поймите. Впрочем, как правило, я и перед замками не сплю.

— Я отвернусь, не беспокойтесь.

— Благодарю.

Кейс опасался, что кому-то из толпы взбредет в голову обернуться, пока он мочится на траву, однако, похоже, их интересовала лишь возможность одолеть эти ступеньки — собравшиеся наперебой умоляли непреклонных охранников пропустить их, а те хладнокровно не обращали на это внимания. И тут он вспомнил, что ожерелье по-прежнему у него на шее, значит, его никто не увидит.

Впрочем, эта женщина ведь увидела…

Кейс повернулся.

— Вы меня видите? — в упор спросил он. — Как это у вас вышло? Вы знаете вот об этом? — Он выразительно тряхнул бусами, висящими на шее.

— О, я знаю о вашем амулете, — отозвалась она. — Точнее, знаю, что он у вас есть. Но как именно вы его получили, для меня загадка.

— Он сломался?

— Заклинание не работает для меня. Эти люди, например, увидеть вас не могут. Несколько человек, прошедших мимо, удивленно вертелиголовами в поисках невидимого источника громкого храпа. Не услышать невозможно. Я даже подумала, что вы ухитрились проглотить огромную злющую гончую.

Кейс поколебался, затем сел на траву рядом с женщиной.

— А почему вы можете видеть меня, невзирая на заклинание? Вы ведьма или что-то в этом роде?

Она звонко рассмеялась:

— Я друг.

— Друг?

— Да. Доказать? — В ее руках появился кубок вина.

Он не видел, как она наливала алую жидкость в сосуд, да и бутылки поблизости видно не было. Женщина протянула кубок ему. Кейсу очень понравился взгляд, которым сопровождалась улыбка, — открытый, ласковый и умный. Впрочем, Кейс взял бы вино, даже если бы при этом она скалилась и рычала, как собака. И все же…

— Прошу прощения. Последнее, чего я хотел бы, — это обидеть вас. Но в моих краях есть поговорка. Если что-то слишком хорошо, чтобы быть правдой, значит, ею оно обычно и является. И по мне, лучшее, что я сейчас могу представить, — это хорошенькая молодая леди с бокалом вина в руке.

Она снова рассмеялась, и этот смех заставил Кейса почувствовать себя остроумным (хотя он прекрасно знал, что за ним это качество никогда не водилось) и придал ее лицу новое сияние. Старику стало стыдно за то, что он усомнился в ней. Девушка произнесла:

— Замечательная поговорка. У нас тоже есть нечто подобное: если увидишь иномирца, спящего на одной из лужаек перед замком с мощным амулетом на шее, предложи ему выпить.

Кейс обдумал ее слова.

— Выпьем же за это.

Он сделал осторожный глоток и нашел это вино таким же великолепным — если не лучше, — чем то, которое он вчера выхлебал в покоях Ву. Если даже оно отравлено — какого черта? На вкус вино оказалось просто превосходным. Да и бросить последний взгляд на эту девушку тоже неплохо. На сей раз Кейс наслаждался роскошным вкусом, растягивая удовольствие.

— Я так и думала, что вам понравится этот сорт, — произнесла незнакомка, снова улыбнувшись.

Кейс нахмурился. Что-то в улыбке девушки навело его на мысль, что она знала: вчера он украл вино у самого правителя. Если так, то, похоже, она ничего не имела против и не считала его поступок ужасным. Старик вытер губы рукой.

— Значит, вот как вы нас называете? Иномирцы? А я-то думал, что этот мир другой, а наш — настоящий.

— Этого следовало ожидать.

— Знаете, некоторые люди сначала приходили отсюда к нам. Именно поэтому мы с Эриком вошли. Точнее, он вошел, а я за ним последовал. Короче, долгая история.

Похоже, это ее заинтересовало.

— О, вот как? И сколько жителей нашего мира входили в ваш?

— Сложно сказать, мисс, я ведь не постоянно наблюдал за входом. Я лично знаю о троих-четверых. Они ограбили агентство новостей. Это что-то вроде магазина, там, дома. Забрали целую кучу бумаги, а потом тут же запрыгнули обратно.

— Бумаги! И только? Я бы подумала, что они захотят прихватить золото, или какие-нибудь магические предметы, или хотя бы чешуйки! Но к чему так утруждаться ради бумаги? Или на ней что-то было написано? Да, наверное, дело в этом. Важна не бумага, разумеется, а язык, письмена. Скорее всего, чтобы торговать с земляными людьми? Для них подобные вещи бесценны.

— Не могу сказать, мисс. И я никогда не слышал о земляных людях.

— Разумеется, разумеется. А вы знаете, сколько человек из вашего мира проходят через этот?

Кейс сделал еще один глоток восхитительного холодного вина и ощутил потрясающую расслабленность.

— Я лично знаю только о себе и моем друге. Другие тоже пытались войти, но далеко не ушли. — Кейс прикрыл глаза, вспомнив об изуродованных телах, поскольку слишком легко представил себе эту красивую, молодую женщину лежащей среди них. — Предпочел бы не говорить больше об этом, если вы меня извините, мисс. У вас есть имя или мне и дальше называть вас «мисс»?

Она улыбнулась:

— Вообще-то имени у меня нет. У меня редко появляется потребность в нем. Можешь звать меня Незнакомка, если тебе так нравится. Подойдет?

— Ну конечно! А я Стюарт Кейси. Или просто Кейс.

Девушка склонила голову набок:

— У меня нет ни одного имени, а у тебя целых два! Это обычай твоего народа?

— У большинства три имени: первое, второе и фамилия, — объяснил он и выдал краткую лекцию по этой теме, которую женщина вежливо выслушала. В конце он спросил: — А что все эти выглядящие голодными люди делают там?

Женщина оглянулась и пожала плечами, словно суетящаяся у ворот толпа не имела особого значения:

— Они приходят сюда из городов, ищут работу. Выровненные города присылают в замок своих сыновей и дочерей, поскольку дома денег не заработаешь. Некоторых принимают, большинству отказывают. Однако они все равно приходят, каждый день. Кейс, я заметила, что ты все время поглядываешь вверх. Можно узнать почему?

— Ну, была тут… Может показаться тебе странным, но тут была одна женщина с крыльями… Она должна была вернуться, чтобы забрать его, — он потеребил серебряные бусины ожерелья, — а потом сказать мне, где искать Эрика.

Это, похоже, пробудило в Незнакомке интерес.

— Женщина с крыльями! Так ты видел одну из Инвий?

— Если вы их так называете, то да, видел.

Взгляд женщины выражал восхищение.

— А ты знаешь, сколько человек считают Инвий существом из легенд, не веря в их существование?

— Неудивительно. Но она была настоящей, это уж точно.

— И чего она хотела от тебя? — спросила Незнакомка, жадно наклонившись вперед. Кейс поколебался. Тогда она улыбнулась. — О, я же почти ничего не рассказала о себе, а сама пытаюсь выведать твои секреты! Но возможно, я смогу помочь тебе отыскать друга. Если, разумеется, ты по-прежнему хочешь остаться в Леваале, а не вернуться домой прямо сейчас.

— Левааль? Что это?

Она улыбнулась:

— Так называется этот мир. Другое значение этого слова — звено.

Кейс задумчиво нахмурился:

— Звено… Как в цепи?

— Да. У вас есть слово, обозначающее цепочное звено, которое одновременно выступает защитником чего-то?

— Думаю, нет. — Кейс пожал плечами. — Если поможешь мне найти моего друга, я буду у тебя в долгу, это уж точно. Еще один бокальчик вина тоже бы не повредил, конечно. — Кейс хотел, чтобы это прозвучало как самокритичная шутка, однако с удивлением обнаружил, что кубок вновь наполнился. — Как ты это сделала?

— Это маленький трюк, которому я научилась, однако он немного утомителен, поэтому прошу прощения за то, что в третий раз наполнить кубок не получится. А еще я могу видеть будущее — недалекое, разумеется, совсем чуть-чуть и всегда в пределах неких жизненных совпадений, которые маги называют перекрестком событий. Или развилками на дороге, если тебе так понятней. Но ты уже миновал последний перекресток, и тебя ждет следующий. Поэтому я действительно могу помочь тебе, Кейс.

Он поколебался. Незнакомка напоминала ему этакую девочку-хиппи, которая всех людей считает одинаково хорошими и добрыми, даже старых пьяниц, которые мочатся на траву совсем рядом с ней. Однако у тех девиц, о которых он подумал, обычно взгляд был отсутствующим, нездешним, как и выражение лица. Эта же подобным не отличалась — она была живой, в ярких зеленых глазах светились ум и внимание, и у Кейса возникло странное ощущение, что она беседовала с ним, преследуя какую-то свою цель, о которой предпочитала умалчивать.

— А почему это вдруг тебе захотелось мне помочь, а, Незнакомка? Ты от природы удивительно милая и добросердечная девица или тут кроется что-то еще?

— Опять эти твои выражения! Уверяю тебя, будь у меня дурные намерения, ты уже рассказал бы мне более чем достаточно, чтобы я могла сделать все, что захочу. И в куда менее приятных условиях. Но тебе не о чем беспокоиться. Может, я нахожу доброе дело вроде помощи ближнему весьма полезным для всех, способом исправить причиненное когда-то кем-то зло. Может, мои интересы совпадают с твоими, однако каким именно образом, трудно объяснить. Я слишком многое выиграю, если ты и Эрик — верно? — снова встретитесь. Возможно, если я расскажу слишком многое о себе, то тем самым подвергну тебя опасности — или себя, или других. Кто знает?

— Мисс, когда вы так улыбаетесь, мне становится все равно, что именно вами движет. Что ж, Незнакомка, если ты можешь помочь мне выбраться отсюда, пожалуйста, сделай это.

Кейс не кривил душой — было очень несложно довериться ей, и он даже почувствовал себя несколько глупо за то, что рискнул озвучить свои сомнения. Однако он понимал и то, что женщина не была совершенно откровенна с ним.

Незнакомка произнесла в ответ:

— Очень хорошо. Слушай внимательно, Кейс. Совсем недавно тут что-то случилось. Вон там. — Она указала на брешь в замке, чуть дальше того места, где разгружали вагоны, подъезжавшие по подземному тоннелю. — Какое-то нападение, судя по обрывкам новостей, которые мне удалось услышать. Есть странные существа, которые называются дьяволами. Паразиты, и весьма опасные. Многие из них спрятались в вагонетках, прибывающих из подземелья. Похоже, они не просто так собрались в огромную стаю.

— Думаю, я знаю, о чем ты говоришь, — произнес Кейс. — Я сам все видел. Ну и расправу они там учинили, должен сказать!

— Да. Многие погибли, товары оказались испорчены, и это весьма неприятно — по крайней мере, для них. Однако дело не только в этом. Вчерашняя атака — всего лишь символическое действо, акт открытого противостояния, войны. Он изрядно разозлил замок, судя по некоторым признакам, и они чувствуют, что знают, чьих рук это дело. Утром они уже разослали патрули. Возможно, ты даже слышал, как они проходили мимо.

— К сожалению, не могу сказать. Я спал очень крепко.

— Не важно. Следующий патруль отправится по этой самой дороге — думаю, в пределах часа — на юго-запад. Они отыщут бандитов, которые сделали это. Повяжут они их или нет — этого я не вижу, поскольку прорицательница из меня неважная, увы, а этот пункт находится за пределами перекрестка. Однако вот что я вижу четко: если ты последуешь за патрулем, то попадешь к Эрику. Разумеется, ты должен соблюдать осторожность и ни в коем случае не снимать амулет.

Кейсу не сразу удалось переварить услышанное.

— Что ж, если все это верно, я буду весьма признателен. А идти придется далеко? Не думаю, что удержу темп марширующей армии.

— Полдня пешком, может, чуть больше или меньше. Возможно, тебе удастся вскочить на повозку с продовольствием, если у них таковая будет. И выслушай один совет. Твой амулет очень древний, очень ценный и очень могущественный. Он даже, можно сказать, бесценен, чтобы любому захотелось им обладать, особенно тому, у кого есть магические способности. Ты поверишь, если я скажу, что его сделали молодые драконы — или по меньшей мере благословили его? Я не могу сказать, кто именно. Но их прикосновение по-прежнему лежит на амулете, и его можно увидеть, если обладать глазами вроде моих. Как оно сияет! В мире осталось немного таких вещей. Держи его у себя и никому не рассказывай о нем, пока не встретишь того, кому доверяешь. Мы, наверное, еще увидимся, возможно, когда тебе в следующий раз понадобится помощь. Не забывай обо мне.

Кейс почувствовал, что она собирается уходить.

— Мисс! Незнакомка! Можно задать один вопрос, прежде чем ты уйдешь? Этот замок, он ведь не просто так тут стоит, да? Он выглядит как что-то странное, как большое, просто громадное животное. Только какое?

Она рассмеялась:

— Как дракон, разумеется. Точнее, Дракон. Тот самый Дракон.

Кейс повернулся и вновь изучил замок пристальным взглядом.

— Хм-м… Что ж, возможно, здесь как раз его пасть. А вон та длинная штуковина? Хвост, или лапа, или еще что?

Но девушка не ответила, потому что уже исчезла. Кейс рассмеялся, ощущая удивление и восторг. Он поднял кубок:

— Что ж, за ваше здоровье, мисс.

Кейс отхлебнул немного вина, просто чтобы ощутить восхитительный вкус. Так ему хватит волшебного напитка надолго. «Что ж, по крайней мере, не все здесь такие, что на них даже помочиться не захочется, если они будут гореть, — подумал он и, содрогнувшись, вспомнил боевого мага, спалившего самого себя. — Ну вот, пожалуйста. Мне даже довелось сделать этот выбор однажды».

Глава 19

Серая каменная вершина холма была такой же плоской, как тарелка. Они разбили лагерь неподалеку от края, возле уступа высотой по плечо взрослому человеку, который играл роль укрытия от ветра и непогоды, а заодно надежно укрывал их от взглядов людей, которые могли появиться на редко используемой дороге внизу. Этот холм и крутой склон, обозначавший начало длинного горного перехода, были весьма полезны для банды, которая нередко пересекала здесь гряду, получая тем самым доступ к дорогам на юг и запад. Этот перевал они миновали бы вчера ночью, если бы Шарфи, Киоун и пилигрим не были слишком измотаны. Остальные члены банды давно уже проснулись и занимались своими делами на плоской каменной платформе чуть ниже, отчищая одежду и обувь, пытаясь помыться, а иномирец по-прежнему спал, свернувшись калачиком у костра. Было холодное, тусклое утро. Тонкие полоски облаков расползались по небу, как медленно разгибающиеся пальцы.

Мужчина, сидящий напротив пилигрима у костра на широком бревне, выглядел молодым и вместе с тем побитым жизнью. Он обладал крепким атлетическим сложением, и, хотя кожа его была светлой, что-то восточное было в красивом лице, больше, чем у кого-либо в Леваале. Он то и дело дергал пальцами волосы на висках — достаточно сильно, чтобы чувствовать боль. Он даже не осознавал, что делает это; на самом деле разбойник просто наслаждался тишиной и чувствовал себя так спокойно, как это только возможно, оказавшись на большой дороге в стране врага. Анфен какое-то время наблюдал за иномирцем, гадая, какие чудесные знания он принес с собой. Ему осталось спать не больше часа, больше времени выделить было нельзя, потому что вчера дурацким, никому не нужным налетом на вагоны было потревожено осиное гнездо, а они еще не отошли достаточно далеко. Это убежище, вероятно, было самым безопасным из всех, которые можно было отыскать по эту сторону горной гряды. Угроза исчезнет, как только они уйдут на юг и покинут пределы Выровненного мира. Никто не мог сказать, на какие земли сейчас открывается вид через их Окна.

«Анфен передает привет». Очень остроумно. Если бы Киоун знал, сколь близко Анфен был к тому, чтобы снести ему голову, услышав об этом, то, скорее всего, бросился бы наутек вместо того, чтобы надуться и начать что-то бормотать в свое оправдание. Киоун считал, что с ним обошлись несправедливо — ведь предводитель ударил его кулаком в челюсть, и рыжий упал без сознания на землю. У Анфена до сих пор в ушах стоял хруст, и это обстоятельство наполняло его чувством мрачного удовлетворения. Крикнуть подобное стражнику… Скорее это проявление импульсивности, нежели предательство, неуверенно решил Анфен. Но саботаж было бы трудно осуществить удачнее. Пальцы разбойника сжали лезвие меча, лежавшего у него на коленях, и, лишь когда почувствовал порез, он осознал, какой гнев до сих пор душит его. Рассеянно покосившись на кровь на пальцах, он вытер ее о штаны, не обратив на это происшествие никакого внимания.

Иномирец пошевелился. Анфен всмотрелся в лицо Эрика и отвел взгляд, потому что неожиданно оно предстало перед ним покрытым кровью и изувеченным, части костей держались вместе только благодаря растянувшейся, провисшей коже. Анфена это не слишком встревожило, в подобном зрелище не было ничего нового. Он не так давно видел, как молодому человеку отрубили голову — так же четко, словно это происходило наяву. Выслушивая отчет Шарфи о глупости Киоуна, он видел, как ломается и падает на землю челюсть бывалого солдата. Через мгновение перед его взором вновь было побитое, испещренное шрамами, но такое располагающее лицо воина. Анфен задумался, есть ли название у этого проклятия или болезни. Он не знал, что ее вызвало — годы постоянных кровопролитий и жестокости, которую он причинил… возможно, сцены из прошлого постоянно восставали перед его глазами. Видения приходили и уходили, иногда задерживаясь на многие недели и чаще всего касаясь новых, малознакомых людей.

Лицо Эрика вновь стало нормальным. Из благородных, заявил Киоун, словно эта новость могла загладить его проступок. Анфену стало интересно. Молодой человек выглядел так, будто привык хорошо питаться, на теле никаких шрамов, зубы хорошие, волосы недавно подстрижены и вымыты. Одежда казалась торжественной, даже деловой и хорошо сшитой. Что ж, это предположение и впрямь было похоже на правду.

Анфен посмотрел на небо, но не заметил никаких признаков появления Инвии. Сколько еще протянется его удача? Он Помечен, значит, его увидят издалека. Предводитель разбойников схватил черный смертекамень и принялся водить им по лезвию меча — чирк, чирк, чирк… Он мог приобрести зачарованный меч с каким-нибудь полезным свойством, однако предпочитал пользоваться смертекамнями, у которых была замечательная способность отвлекать и запутывать магов. Хотя необходимость ежедневно чиркать им по лезвию выматывала.

Этот звук заставил иномирца снова беспокойно пошевелиться. Анфен заметил, как его веки приоткрылись, но тут же снова сомкнулись и Эрик изобразил глубокий сон.

— Доброе утро, — произнес предводитель. — В горшке похлебка. Луп благословил ее. На вкус она куда лучше, нежели на запах и вид.

Эрик широко зевнул и сел на подстилке. Он огляделся вокруг, обернулся через плечо на пещеру, врезанную в склон холма, через которую его тащили Киоун и Шарфи. Затем иномирец наконец произнес:

— Ты собираешься отрубить мне голову этим мечом или просто его точишь?

Анфен попытался смягчить взгляд и жесты, прекрасно зная, что производит впечатление яростного, неистового, кровожадного чудовища. Каждое убийство изменяло его внешность, совсем чуть-чуть, однако теперь насильственные смерти вуалью окружали его. По крайней мере, так казалось разбойнику.

— Твоя голова в совершенной безопасности. И я его не затачиваю. Эскианские мечи в этом не нуждаются. Они никогда не тупятся. Хотя изготовители порой и хотели бы этого, если учесть, сколько стоит такое оружие.

Эрик, спотыкаясь, подошел к костру и вытащил из котелка кусок мяса. Анфен заметил, как он неуверенно оглянулся, не зная здешних правил этикета, — в каждом жесте читался вопрос: «Сколько можно взять?»

— Мясо твое, если влезет. Нас ждет долгий и нелегкий путь. Хуже, чем тот, которым ты пришел сюда, вне всякого сомнения. Я уже знаю, кто ты. Меня зовут Анфен.

Эрик ел с жадностью, отвлекшись лишь один раз, чтобы ощупать карманы и убедиться, что их содержимое по-прежнему при нем. Анфен бросил на него взгляд и увидел окровавленное месиво на месте правого глаза, словно яблоко только что выдрали, лицо, покрытое синяками. Одна рука разорвалась надвое, часть ее висела бесполезной культей, вторая валялась на земле, безжизненные пальцы крепко стискивали край деревянной миски, наполовину заполненной похлебкой. Разбойник поспешно закрыл глаза, и все вернулось на свои места, когда он их снова открыл.

— Мне сказали, ты из благородных.

Эрик поднял на него глаза:

— Вроде того.

— Вроде того? Как это понимать? Каков твой титул?

Эрик к этому моменту успел набить рот мясом и какое-то время только жевал, ничего не говоря и заодно выигрывая время на раздумья. Затем он ответил:

— Там, откуда я родом, есть обычай не сообщать подробностей о своих семьях и их связях. Я не слишком знатен и даже не занимал никакой выгодной должности.

— Однако на твое отсутствие обратят внимание?

— Да. Верно.

«Значит, он не был послан сюда, и никто не давал ему приказа прийти. Или же он просто хотел, чтобы я так подумал?»

— А они знают, куда ты отправился?

— Я оставил им весточку. Не думаю, что дверь в ваш мир пользуется большой известностью. Пока.

— Скоро они вновь закроют вход, — произнес Анфен, возвращая меч в ножны, поскольку иномирец то и дело нервно косился на его оружие. — Каковы будут возможные последствия твоего отсутствия? Сюда отправят поисковый отряд?

Молодой человек обдумал этот вопрос-предположение.

— Я бы сказал, что если в моем мире — он называется Земля — узнали бы о существовании вашего, то началась бы большая суматоха. Скорее всего, сюда послали бы исследователей и разных ученых крыс — поначалу. Если бы на них напали, начали бы приходить армии. Каков будет результат столкновения оружия с магией, я тебе сказать не могу. — Эрик нахмурился, глядя на костер. — Твой огонь… — полувопросительно протянул он. — Дыма нет. Я его чую, но не вижу.

— Мы на вершине холма в стране врага, — напомнил Анфен, пожав плечами. — Почему бы и не договориться с деревом на этот счет? Среди нас есть маг.

Почему-то эти слова заставили Эрика рассмеяться.

— А ведь ты прав. Глупо, я об этом не подумал. — Он снова вернулся к еде, а затем спросил: — Я только что вспомнил кое о чем. Киоун сказал, что теперь я принадлежу вам. Ты бы тоже так выразился?

— Мы тобой не владеем, значит, ты нам не принадлежишь. Ты волен уйти в любое время, если хочешь. — Это, разумеется, было ложью, но почему бы сперва не попытаться пройти по легкому пути? — Однако я советовал бы тебе отправиться с нами и предстать перед Советом Вольных городов в Эльвури, ближайшем Вольном городе. Это самое безопасное для тебя решение. Здесь же находится Выровненное королевство. Дикие звери и культисты Инферно наводнили леса и сельские районы. В Выровненных городах тебя убьют или сделают рабом. Даже если сумеешь отыскать себе жилье и спрячешься, то, скорее всего, умрешь с голоду. Там сейчас не хватает еды — за исключением тех случаев, когда отдельные горожане предпочитают съесть друг друга. С нами, по крайней мере, ты всегда будешь сыт и защищен.

Эрик поставил опустевшую миску. Похоже, он умел распознавать ложь, столкнувшись с ней лицом к лицу.

— Значит, на самом деле я совершенно свободен и могу в любой момент оставить вас и отправиться восвояси.

— Да, и с тем же успехом ты можешь прямо сейчас спрыгнуть с этой скалы вниз головой и размозжить себе череп о камни. Итог будет один и тот же. Напрасная трата сил.

Иномирец вздохнул:

— Мой друг мог пройти через дверь сразу после меня. Твой приятель Шарфи не дал мне вернуться и спасти его от той твари, боевого мага, или как их там. Не могу сказать, что безгранично счастлив и полностью одобряю его действия.

— А как именно ты бы спас его, Эрик?

Тот вздрогнул.

«Ах да, видимо, еще остались какие-то тайны, — проницательно подумал Анфен. — Что это? Оружие? Сила иного рода? Судя по всему, ее оказалось недостаточно, чтобы противостоять ножу Шарфи, однако при этом хватило бы на то, чтобы вывести из строя боевого мага? Она ведь помогла иномирцу пробраться мимо одного из них… Что это — личина?»

Эрик поспешно произнес:

— Не знаю, каким именно образом я бы спас его. Не знаю даже, почему это существо пощадило меня. Ты прав. Возможно, во второй раз оно поступило бы по-другому.

— В таком случае ты, видимо, задолжал Шарфи благодарность.

— Может, и так. И ты прав насчет остального. Если возьмете меня с собой, я — с вами. Но… вы ведь желаете моего присутствия в отряде не по доброте душевной, верно?

— Нет, — улыбнулся Анфен. — Я не могу сказать, что будет значить твое появление для мэров. Они получают удовольствие, несмотря на мои предсказания и не слушая советов. В любом случае тебя они оценят по достоинству.

Эрик взвесил услышанное:

— Почему я могу делать разные штуки, на которые вы все не способны? Шарфи сказал, дело в какой-то магии, заключенной в самой двери. Или что-то в этом роде.

Анфен задумался, глядя вдаль. Он был рад отвести глаза от лица Эрика, поскольку теперь с него слезла кожа, а плоть сморщилась, словно он был уже давно мертв.

— Этот вопрос куда глубже, чем ты считаешь, — наконец произнес он. — Были здесь ученые и маги, изучавшие пилигримов вроде тебя, а также ходы между мирами и само сотворение Левааля. Однако книги с результатами их работы были либо захвачены и надежно спрятаны, либо уничтожены. У меня самого был высокий пост в их армиях, я занимался хищением людей. — «Точнее, я планировал, приказывал, выбивал двери собственными сапогами, убивал людей этими самыми руками, приказывал, чтобы у обочин рыли канавы, и заполнял их телами — дюжинами тел…» — Затем постепенно я начал читать некоторые книги вместо того, чтобы сразу сжигать их. И решил, что больше не стану выполнять приказы замка. Разумеется, к этому моменту было уже слишком поздно. — «Потому что было неплохо для разнообразия получить ореол героической славы и еще приятнее слышать, как восхваляют в самых благородных словах то, что является подлыми деяниями — разве не так?» — спросил он самого себя и тяжело вздохнул. — Все, что я могу тебе сказать, — это что все люди, события и силы, все в этом мире — лишь одинокие цифры в головоломке, которую решает великий разум.

Полено, подложенное в огонь, выбросило в воздух сноп ярких искр.

— Чей разум?

— Дракона, разумеется. Не путай этого Дракона с младшими, о которых ты, скорее всего, уже слышал. Эти сидят в своих небесных темницах и не высовываются. Я говорю о том Драконе, который создал этот мир или по меньшей мере установил природные законы, которые управляют им по сей день. Возможно, Дракон хотел, чтобы люди путешествовали по разным мирам, обмениваясь знаниями — или воруя их. Множество маленьких циферок собиралось вместе, надеясь пролить свет на огромную головоломку. Возможно, именно поэтому Он положил это условие на грань мира. Ты можешь оказаться давно ожидаемым пилигримом, чье явление предсказано много веков назад. Кто знает? Легче всего выразить это словами, которые ты, возможно, уже слышал: по воле Дракона.

Эрик одновременно был и впечатлен, и встретил эту новость со свойственным ему скептицизмом:

— А этот Дракон… Он настоящий? Я хочу сказать, ты сейчас объясняешь мне религиозные предпосылки? Или же это история? Вы поклоняетесь ему?

«Какие странные вопросы, — отметил Анфен. — В особенности последний». Он нахмурился:

— Он реален, хотя никто никогда не видел Его во плоти. Мы лишь подмечали признаки его появления, оставшиеся еще с тех времен, когда Он летал над землей, огромный, бодрствующий. Отпечатки лап, навсегда вбившиеся в земную кору, сброшенные чешуйки, похороненные в недрах земли. Мы подозреваем, что он спит в глубоких пещерах где-то рядом с замком, поскольку в тех местах творится мощная магия. Даже боги не приближаются к этому месту. Никто не поклоняется Ему, насколько мне известно. И с чего бы люди стали это делать? Если бы ты обнаружил огромное море или гору, стал бы ты возносить им молитвы? Мы этого не делаем, если только не находятся реальные плоды поклонения. Наши молитвы слышат и отвечают на них. Иногда это делают Великие Духи. Дракон — нет, если только Его воля не снисходит такими путями, которые мы не можем ни увидеть, ни высчитать. И если у Него и впрямь есть влияние на наши судьбы, то, видно, Он желает нам зла, поскольку дела идут хуже некуда. Надеюсь, я ответил на твой вопрос.

Анфен вновь покосился на небо, и на мгновение его сердце захолонуло — там промелькнул чей-то силуэт. Наверное, птица. Если нет — скоро ему об этом станет известно, можно не сомневаться.

Эрик произнес:

— Ты ответил на мой вопрос, и ответил очень обстоятельно, но я должен сказать, что мне все это кажется очень странным. Почему меня привели сюда? Почему я? Если бы ты знал, какую незначительную роль я играл в своем мире… — Он замолчал.

— Незначительную по сравнению с другими дворянами, ты имеешь в виду?

— Ну да. Знаешь ли, были и придворные шуты поважнее меня самого. Я был в самом низу социальной лестницы, если честно.

Теперь у иномирца не было рук и ног. Кровь лилась рекой, костяшки белых обнаженных костей влажно поблескивали. Анфен закрыл глаза.

— Возможно, тебя позвали. Может, и нет. Я могу сказать тебе лишь то, что знаю сам. По какой-то причине вход открылся перед тобой. Луп, наш народный маг, предвидел это. Он настаивал на том, чтобы мы отыскали дверь, я никогда не видел его таким целеустремленным, хотя почему очень важно сделать это, он не сказал. И сейчас отказывается. Поскольку мы находились поблизости по другому делу, я поддался на его уговоры. И вот ты здесь.

— А где этот замок? Я видел его только краем глаза.

— За нами. Встань на ту скалу и увидишь.

Эрик послушался и выглянул из-за высокого уступа, чтобы увидеть ранее скрытое от его глаз. В отдалении сверкал огромный белый силуэт. Он походил на огромного жирного дракона, спящего на земле расставив лапы и обвив хвостом круглое брюхо.

Анфен попытался представить, какое впечатление может произвести на иномирца это зрелище, однако смог вспомнить лишь бесконечные приказы, которые спускались с верхних этажей, и существ, отдававших их. Он чувствовал только ненависть, темную и горькую, такую сильную, что его душа в оцепенении едва могла ощущать ее.

У Эрика же чуть голова не закружилась при виде него.

— Ух ты! — произнес он и рассмеялся.

— Ты находился под ним всего несколько часов назад. Вход, через который ты попал сюда, располагается выше замка и позади него. Замок окружен белоснежной стеной из естественного камня и белыми горами, по их высоким, идеально ровным уступам взобраться нельзя, они лучше любого забора — полагаю, их ты тоже видел. Говорят, Иномирье сделано по-другому и ты можешь идти в одном направлении целую вечность, в конце концов оказавшись на том же месте, откуда начал путь. Это верно?

Казалось, от замка сюда долетел прохладный ветер, ласковой рукой взъерошив мужчинам волосы.

— В общем и целом — да. Кто его построил?

— Замок стоял здесь до того, как мы пришли. Только молодые драконы или Великие Духи могут ответить на этот вопрос. А они ревниво оберегают свои секреты. Маги старых школ опустошили строение, выдолбив в нем различного рода покои, залы, лестницы. А потом отдали замок городам, из которых тогда Вольными были все. Короче говоря, Ву и его пособники украли замок, а затем начали по одному красть и города. Они и сегодня занимаются этим, помимо других своих важных дел. И однажды преуспеют. Это лишь вопрос времени. Ты владеешь мечом, Эрик?

— Пока нет. Но я непременно научусь этому.

— Вот как?

— Да.

Анфен сел у огня. Ему о многом еще нужно было подумать.

— Обладаешь магическими способностями?

— Пока нет. Но опять-таки, научусь.

— Боюсь, если ты сейчас не замечаешь токов магии в воздухе, то никогда не сможешь овладеть ею. Магия — это опасная стезя. Зачем тебе учиться ей?

— Я оказался здесь не без причины, — отозвался Эрик. — Поскольку никто не сказал, какова цель моего пребывания здесь, я выберу ее сам. Я стану величайшим героем из всех, о которых вы когда-либо слышали.

«У нас уже есть Шарфи», — весело подумал Анфен. Было сложно сказать, молодой человек говорит в шутку или всерьез. Возможно, он повредился умом, попав в новый мир. Если же он действительно верил в это, что ж, тогда глупее ничего не придумаешь. Анфен увидел, как кровь хлещет из распоротого горла иномирца, и отвел взгляд.

— В таком случае добро пожаловать, — усмехнулся он.

Глава 20

Костры, дым от которых не поднимался, были разведены на нижней платформе, где кипела спокойная суета — люди ели, штопали или стирали одежду, вешая вещи на самодельные веревки. Большинство предпочитало кожаные изделия, меха или шкуры, не было недостатка в мечах и ножах. Очевидно, лагерь стоял здесь уже не первый день.

Эрик насчитал четверых женщин и шестерых мужчин, каждый из которых наверняка не отказался бы от горячей ванны. Один из воинов был раза в два крупнее любого нормального человека. Его лицо показалось Эрику знакомым, и он наконец выцепил из памяти образ: огромные, глупые, удивленные глаза, лысая голова… здоровяк у двери! Это был тот самый тип, который отчаянно пытался пролезть внутрь, но так и не сумел, и Киоуну пришлось отпихивать его ботинком, чтобы закрыть проход.

Женщина, выпустившая стрелу в поезд, держала маленькую бритву и подравнивала усы гиганта, осторожно и бережно подбривая их по краям и у самых кончиков в уголках губ. У нее были большие миндалевидные глаза и черные волосы, заплетенные в две толстые косы, которые спускались до самых бедер. Она словно сошла с экрана — ей самое место в каком-нибудь фильме об индейцах, решил Эрик; даже бронзовая загорелая кожа и туника, которая была на ней, идеально вписались бы в подобную картину. Женщина тихо напевала, приглаживая щеткой курчавые волосы на обнаженной груди гиганта, а затем произнесла:

— Готово.

Гигант уставился на нее, надув щеки, и шумно выдохнул. Увидев направившегося вниз к лагерю Эрика, женщина проводила его пристальным взглядом, и выражение ее лица мгновенно изменилось: оно не было уже ни беззаботным, ни веселым, в ее чертах появилось напряжение, причины которого иномирец не сумел расшифровать. Однако, если бы ему предложили попытаться угадать, он сказал бы, что разбойница жаждет его крови.

Эрик заметил Шарфи и Киоуна, сидящих рядом с тропой и погруженных в весьма жаркий спор; при этом оба старались говорить как можно тише. Все остальные, казалось, получали огромное удовольствие от перебранки, однако вежливо пытались это скрыть. Киоун прижимал к щеке и весьма впечатляющему фингалу компресс. Его лицо исказилось от ярости, не осталось ни следа от беззаботного шутника, которым он показался Эрику сначала, а голос превратился в гневное шипение.

— А что насчет твоей роли во всем этом? О ней ты тоже поспешил доложить? Ты же прыгал по той повозке, что блоха по яйцам! И карманы набил до отказа!

Шарфи безмятежно откинулся на спину, наблюдая за тем, как на шее рыжего набухают вены, и провожая взглядом брызги слюны, вылетающие изо рта собеседника.

— Ты уже закончил? — поинтересовался он.

— Нет, поганый предатель! И это после того, как я принес вам маски и все остальное! В твоем изложении это прозвучало так, словно я хочу, чтобы нас всех переловили и перерезали!

— Думаю, это мое лицо он должен был изуродовать, раз я тебя подвел, — мерзко рассмеялся Шарфи и сплюнул на землю.

Эрик еще ни разу за всю свою жизнь не видел более отвратительного лица, чем изуродованная шрамами и вмятинами осклабившаяся физиономия Шарфи.

— Ага, вот теперь правда понемногу всплывает на поверхность! — заявил Киоун.

На его лице торжество причудливо смешалось с вновь вспыхнувшим гневом. Рыжие волосы, собранные в конус, закачались на макушке. Он встал и двинулся прочь; длинные члены его стройного тела сотрясались от гнева, делая его похожим на марионетку, которую кто-то шаловливый дергает за ниточки сверху. Эрик сел на освободившееся место у костра, искренне порадовавшись исходящему от пламени теплу.

На земле перед Шарфи лежала груда той самой неприглядной породы, комья которой они нахватали из вагонетки. Рядом с ней обнаружилась добрая дюжина плоских мерцающих чешуек, которые Шарфи вместе с Киоуном отчистил.

— Ты проснулся, — произнес воин. — Анфен не позволяет нам столько спать. По крайней мере, в Выровненном королевстве. Все ты и твоя удача. Принес породу, которую я тебе бросил?

Эрик ощупал карманы.

— Да, но ее не так много.

— Сам виноват. У тебя был шанс схватить побольше.

Осторожно нащупывая, чтобы не захватить пальцами обоймы, Эрик вытащил две пригоршни засохшей породы из карманов. Шарфи внимательно изучил их.

— И впрямь немного, — произнес он. — Большая удача, если тут окажется чешуйка или даже две. А может, вообще ничего не найдем. Ты точно спятил. Сейчас нечасто доводится грабить вагоны с породой.

Шарфи расковыривал комки ножом. Киоун, сердито бродивший туда-сюда по тропе, вернулся, не в силах устоять перед любопытством — ему очень хотелось узнать, какова будет доля Эрика. Шарфи выковырял нечто, весьма смахивавшее на створки ракушек, похороненные в породе.

— Одна, две… четыре, в этом крошечном комке?! Ха! Все ты и твоя удача… — Он плюнул на тряпку и отполировал их по очереди. Три из них ярко сияли — две красные, одна синяя. Одна же осталась тусклой.

Киоун издал придушенный писк:

— Ему досталась черная чешуйка!

— Да нет, эта просто еще грязная, — отмахнулся Шарфи, с удвоенной энергией протирая упрямую находку тряпкой. Однако чешуйка ярче не стала. — Постойте-ка, она и впрямь черная! Жаль, что твоя удача не распространяется на других…

Киоун издал странный звук, словно его сейчас вырвет. Он посмотрел на Эрика обвиняющим взглядом, с трудом веря собственным глазам.

— Ты знаешь, сколько черных чешуек я видел в своей жизни? — заорал он. — Одну! Вот эту!!!

Эрик про себя решил, что ему сейчас очень хочется как следует треснуть Киоуна, чтобы он не размахивал в воздухе руками, обвиняюще тыча в него пальцами.

— Это едва ли не единственное мое богатство в этом мире, больше у меня ничего нет, — напомнил он. — От этого тебе легче? И кто-нибудь расскажет мне, наконец, что это вообще такое?

— Чешуйки! — пояснил Шарфи. Его глаза странно разгорелись. — Драконьи чешуйки!

Эрик присмотрелся к одной из них. Она мерцала красивым, загадочным, глубоким красным цветом.

— Что, с того самого Дракона?

— Да нет, эти с могущественных богоцыплят, которые могут своими зубами прихватывать Само Время, — с отвращением произнес Киоун и помчался прочь, гневно всплескивая руками.

— Не обращай на него внимания, — посоветовал Шарфи. — Целая куча чешуек лежит глубоко в земле, далеко отсюда, в Конце Света. — С этими словами он разложил перед ними небольшую карту, на которой был изображен овальный мир, а затем указал на линию, бегущую сверху вниз в самом центре. — Вот это Конец Света. Эта линия — Стена, она разделяет мир на две части. Чешуйки находят рядом с ней, больше всего в середине, очень глубоко в земле. Те, что лежали ближе к поверхности, выкопали давным-давно, когда их только начали использовать в торговле. Они вызвали тогда настоящую лихорадку. Теперь же единственный способ отыскать новые — лезть в шахты и доставать породу из самых недр.

— А почему их так много именно в этом месте?

Шарфи только отмахнулся от этого очевидно нелепого вопроса; Эрик уже вычислил, что воин поступает так в тех случаях, когда не имеет ни малейшего представления о правильном ответе.

— Профессор Шарфи! — издевательски воскликнул Киоун, появившийся выше по тропе. — Скажите кое-что, профессор! Почему некоторые мужчины маленького роста, да еще и уродливые?

— Как твой глазик, драгоценный? — отозвался Шарфи. — О, я вижу, ты ударился!

— Хватит уже скандалить попусту! — заорал старый мужчина, сидевший без рубашки возле одного из костров. И пробурчал себе под нос: — Мы слишком засиделись на этом холме, я ведь говорил ему. Теперь уже нигде нельзя чувствовать себя в безопасности. Забились в щели, да…

— И на него тоже не обращай внимания, — тихо пробормотал Шарфи.

— А что именно делает эти штуковины такими ценными? — спросил Эрик, убирая чешуйки в карманы.

— Они редкие и красивые. К тому же их можно раздавить, если хочешь увидеть видения. Но так поступают немногие. Я тебе покажу сейчас почему. — Шарфи взял черную чешуйку, положил ее на каменистый пол и попытался разбить, несколько раз с силой ударив ее рукоятью ножа. Однако добыча даже не треснула. Зато на рукоятке появилось несколько глубоких царапин. — Видишь? В них есть магия. Трудно растолочь — поэтому почти никто не знает про видения. Это и к лучшему. Видения иногда открывают слишком многое.

В этот миг Эрик твердо решил в ближайшее время узнать, что такое эти видения.

— А как можно ее раздавить, если я захочу?

— Тише ты… — Выпученные глаза Шарфи наполнились тревогой. — Это нарушение правил Анфена. Он таких фокусов не потерпит, пока мы в пути. Но если приспичит, разговаривать надо с ним. — Шарфи ткнул пальцем в сторону отвратительного старика, который теперь лежал на спине и громко храпел.

— Какого черта? Кто это и почему он такой особенный?

— Он-то? Это Луп. Наш волшебник.

Обсуждаемый волшебник громко испортил воздух, и люди, сидящие у разных костров, раскиданных по всему плато, повернулись на звук.

— М-да, это, конечно, не Мерлин, — пробормотал Эрик. — Да и до Гендальфа далековато… Век живи — век учись.

С верхней платформы донесся голос Анфена:

— Свернуть лагерь. Скоро выезжаем.

Глава 21

Женщины переодевались, совершенно не скрываясь и не переживая о том, что их кто-то может увидеть голыми. Точно так же вели себя мужчины. Эрик поймал себя на том, что невольно ищет взглядом девушку, которая стреляла в поезд из лука той ночью, — он надеялся, что сможет хоть краем глаза увидеть обнаженное тело. Однако когда Эрик действительно сумел разглядеть ее, то обнаружил, что она сама пристально смотрит на него.

Женщина поднялась и направилась к Эрику, длинные толстые косы опускались вдоль кожаной туники, плотно обхватывавшей фигуру и в то же время почти полностью скрывавшей ее. Лучница остановилась рядом с Эриком, шоколадно-темная кожа контрастировала с красивыми светлыми глазами. Ее язычок легонько пробежал по нижней губе, и позже, оглядываясь в прошлое, Эрик решит, что именно этот момент стал решающим, словно зароненное в землю семя или запущенный часовой механизм бомбы.

— Пойдем со мной, — не улыбаясь, сказала она.

Эрик вопросительно посмотрел на Шарфи, который, как оказалось, был полностью поглощен извлечением соломинки из рукава и ничем не смог помочь приятелю. Несколько человек обернулись, глядя вслед Эрику, когда тот послушно зашагал по извивающейся тропинке за женщиной. Его сердце учащенно забилось. Он знал, что сейчас может случиться лишь одно из двух. Изогнутый нож, которым она в свое время вскрыла его портфель, по-прежнему висел у нее на поясе, и было нетрудно представить, как он скользит по его коже, с той же легкостью разрезая ее и являя миру то, что скрывалось под ней. Лук тоже никуда не делся. Рука Эрика невольно потянулась к пистолету.

Они дошли до поворота каменистой дороги, за которым лагерь не был виден; никакие звуки тоже до них не доносились. Здесь лучница остановилась и сделала несколько шагов в сторону. Справа Эрик приметил крутой обрыв, откуда открывался вид на дорогу, змеящуюся внизу. Вдали она пряталась за холмами.

Ему очень хотелось прикоснуться к тугим косам девушки, увидеть кожу, укрытую под звериной шкурой. Только и всего… Если бы он мог просто посмотреть… Ему больше ничего и не нужно.

Напряженно — хотя Эрик не понимал причины, — словно пытаясь принять какое-то решение, женщина принялась мерить шагами клочок земли.

— Ты принц? — наконец спросила она, обернувшись, чтобы взглянуть на Эрика.

«Чтож, это довольно простой вопрос», — решил он.

— Да.

Она прикусила нижнюю губу, едва слышно разразившись потоком ругательств, которые для Эрика все равно были лишены смысла. Она продолжила нервно ходить взад и вперед по дорожке.

— Я должна быть здесь, чтобы следить за тем, что на дороге и рядом с ней все чисто, когда мы будем готовы уходить. Пройди чуть дальше и посмотри налево. Ты уже видел боевых магов. А если взглянуть вниз, то увидишь других магов — Каменщиков. — Заметив тревогу, мелькнувшую на лице Эрика, она произнесла: — Не бойся, они не знают о нашем присутствии, а даже если бы были в курсе, то не придали бы этому какого-либо значения. Они слишком заняты строительством. Смотри.

— Зачем тебе это надо?

— Ты новичок в Леваале. У тебя слишком мало времени на то, чтобы что-то узнать о нашем мире, а очень скоро придется использовать все полученные знания.

Она сняла лук с плеча, опустила его на землю и присела рядом, прислонившись спиной к скале, согнув колено и примостив на него руку. Эрик не стал отводить взгляд от распахнувшейся юбки, которая приоткрывала мускулистые бедра; по правде говоря, он даже не смог бы сейчас смотреть на что-то другое. Ее вторая рука находилась между ног, словно оберегая девичью честь. Она оставалась в такой позе, наблюдая за тем, как Эрик нехотя отводит взгляд в сторону и начинает идти по тропинке в том направлении, куда направила его женщина.

Земля внизу походила на огромную плоскую тарелку, а на том месте, где раньше, по всей видимости, находился холм, возвышалось строение. Высокие каменные блоки поднимались и ставились словно по образу и подобию зданий, размещавшихся на улицах города. Вокруг стен ходили два десятка мужчин в серых робах. У них на головах были рога, похожие на те, что носили боевые маги, только тоньше, да и направлены они были в разные стороны, а не завивались вниз. Маги Каменщики выглядели не в пример человечнее, хотя и казались просто старыми, уставшими мужчинами, настолько похожими друг на друга, что с легкостью могли бы быть близнецами. Они невидяще бродили по площадке, как лунатики.

Группа магов собралась возле невысокой каменной колонны. Некоторое время они что-то бормотали, а затем одновременно возвели руки к небу. Кусок скалы взмыл в воздух, и по каньону прокатился рокочущий звук. Как один, маги опускали и вновь поднимали руки, каждый раз заставляя колонну взлетать выше и выше. Ее основание казалось почти расплавленным. Вскоре маги подняли его на один уровень с остальными глыбами камня. Затем они рассредоточились и передвинулись к новому месту, чтобы начать весь процесс заново. Часть магов опустилась на землю, чтобы отдохнуть — с кончиков их рогов струился дым.

— Они строят здесь новый город. — Эрик вздрогнул от внезапно раздавшегося голоса Сиель. Он даже не слышал, как она подошла и встала по правую руку от него. — Они больше ничем не занимаются. Почти как бездушные механизмы. Потом они вырежут сердцевину колонн, чтобы превратить их в здания. Через год город будет готов, и сюда начнут переезжать люди. Это место будет заселено только теми, кто искренне предан Ву, и для них жизнь здесь поначалу будет легка и приятна. Другие тоже будут учиться преклоняться перед ним, чтобы получить возможность зажить так же. Именно поэтому Выровненные города терпят голод. Люди так упрямо цепляются за привычные порядки…

Внизу оказалось намного больше Каменщиков, чем показалось Эрику на первый взгляд. Много групп собралось в отдалении, появляясь и вновь скрываясь за поднимающимися в воздух огромными колоннами.

— Ты уверена, что мы здесь в безопасности?

— Тебя очень сильно испугал боевой маг, ведь так? — Теперь ее голос раздавался еще ближе. — Они не придут сюда. Боевые маги боятся Каменщиков.

Ее руки скользнули по животу мужчины, забрались под рубашку и дотронулись до его груди, тут же покрывшейся мурашками. Пальцы лучницы требовательно направились к ремню, но Эрик мгновенно напрягся и остановил ее руку, не давая двигаться дальше. Сиель тихо выдохнула — губы девушки оказались так близко, что иномирец теперь чувствовал ее дыхание на коже.

— Неужели я недостаточно хороша для принца?

— Для меня ты более чем хороша. Принц я или нет.

— Тогда дело в чем-то другом. В чем же? В своем мире ты жил бы вечно?

— Нет.

— Мы можем умереть до заката. И когда выдается минута отдыха, я стараюсь вспомнить о том, что еще жива.

Эрик развернулся, чтобы взглянуть на нее — губы слегка приоткрыты, глаза смотрят вниз — было трудно представить себе, что Сиель может выглядеть так уязвимо. Он знал, что девушка была настоящим воином — достаточно посмотреть, как она выглядит и двигается. Возможно, Сиель не раз убивала людей в битве. Он почувствовал укол вины, вспомнив о том, что совсем недавно солгал ей. Неужели это единственная причина, по которой она хотела его? Эрик рассмеялся:

— По правде говоря, меня больше волнует то, что я уже давненько не мылся. От меня наверняка разит.

— Добро пожаловать на большую дорогу, — ответила она, пожав плечами. — Дело только в этом?

Ее глаза были по-прежнему широко распахнуты, и в них читалось недоверие. Казалось, Сиель смотрит ему прямо в душу. Эрик не помнил, чтобы он принимал решение прикоснуться к ней, но его пальцы, словно по собственной воле, потянулись к тугой косе, точно так же, как он совсем недавно мечтал. Девушка не улыбнулась ему больше, однако тень сомнения исчезла с ее лица, когда она принялась быстро расшнуровывать тугие завязки на плечах и запястьях. Очень скоро одежда оказалась на земле, и Сиель осталась лишь в одних ботинках. Груди оказались намного больше, чем можно было предположить под плотной туникой; соски были пухлыми, округлыми и мгновенно затвердели на холоде. По коже девушки побежали мурашки. Между ног черным пятном выделялся треугольник непослушных волос. И Эрик оказался не прав — одного лишь взгляда было мало.

Она потянула за его штаны, с нескрываемым интересом изучая, что было под ними, словно в Иномирье мужчины были по-другому устроены. Эрик отстегнул кобуру от пояса, даже не задумываясь о том, что произойдет, если Сиель увидит оружие. Ее рука двигалась по члену с куда меньшим проворством, чем по луку, но сейчас это едва ли имело хоть какое-то значение. Она легла на сброшенную на землю одежду и раздвинула ноги, притягивая Эрика к себе.

Поначалу ему это больше всего напоминало акт совокупления животных, которые сношаются, следуя зову природы, и не испытывают никаких эмоций, но потом Эрик сообразил, что до сих пор не поцеловал ее. Он попытался, но Сиель почему-то отвернулась в сторону; Эрик попробовал еще раз, и она снова не позволила ему. Затем внезапный порыв ярости нахлынул на него, заставив обхватить одной рукой ее лицо и прижаться к ее губам. Она безвольно открыла рот, позволяя мужчине делать все, что он хочет. В одно непонятное, совершенно иррациональное мгновение что-то изменилось в сознании Эрика, и теперь ему начало казаться, что Сиель сама виновата в том, что заставила его лгать и терзаться угрызениями совести. Он смахнул одну из ее кос, улегшуюся в ложбинку между колышущимися грудями, и с силой прижал руки девушки к земле. Когда Эрик кончил и тяжело опустился на Сиель, ее глаза были закрыты, и его едва не вырвало от неожиданно нахлынувшего острого стыда.

Маги Каменщики продолжали свою работу внизу, и время от времени над долиной проносился скрежещущий звук от обрабатываемых камней. Она не произнесла ни звука с тех пор, как они поднялись и оделись, выражение ее лица по-прежнему оставалось неизменным. Эрику нужно было хоть какое-то подтверждение того, что он не сделал ей больно, не просто использовал ее для удовлетворения своей похоти. Неожиданно он осознал, что именно этого ему в тот момент и хотелось — сделать ей больно. Почему? Никогда прежде он не стремился к этому…

— Извини, — произнес он.

Она посмотрела на него так, словно Эрик сказал что-то совершенно непостижимое.

— Что?

— Наверное, все дело в том, что я оказался слишком далеко от дома, и… — Он беспомощно пожал плечами.

— Почему ты извиняешься? Разве принцам полагается извиняться перед ничтожеством? — Она поправила одежду и потуже ее закрепила.

«Ничтожество. Если я не принц, то я ничтожество?»

— Нет, дело не в этом… Я не знаю почему, но мне хотелось сделать тебе больно. Вот и все. Не понимаю, что на меня нашло. Мне бы очень хотелось… не желать этого.

— Ты не сделал мне больно, чего бы тебе на самом деле ни хотелось.

Она повернулась и потянулась за луком. Затем, услышав какой-то звук, не различимый для Эрика, кинулась к краю утеса, откуда открывался вид на дорогу, и осторожно выглянула из-за него. Ее тело напряглось, как тетива, и девушка осторожно отступила назад, успев выхватить стрелу и положить ее на лук.

— Я говорила тебе, что смерть всегда может поджидать рядом. Если не нас, то их. — Она коротко нервно рассмеялась.

Эрик направился к ней, намереваясь тоже взглянуть на дорогу, но Сиель предостерегающе взмахнула рукой.

— Возвращайся, — приказала она. — Беги. Скажи Анфену, что внизу приближаются мечники из замка, некоторые в тяжелой броне. Их слишком много, чтобы драться. Теперь проход заблокирован. Мы простояли здесь лагерем слишком долго.

Глава 22

Кейсу очень нелегко пришлось на долгой ухабистой дороге, и он уже начал терять надежду на то, что в конце своего пути сумеет отыскать Эрика. Ему безумно хотелось облегчиться. А марш продолжался без остановок уже много часов кряду — сколько именно, он даже не мог сказать. Для того чтобы хоть как-то следить за временем, старик принялся было считать тяжелые шаги подкованных железом ботинок, словно следя за секундной стрелкой, однако очень скоро осознал тщетность своей затеи.

Теперь под ним грохотали колеса телеги с продовольствием, мерно поскрипывая. Два мула тащили ее по дороге, ступая медленнее, чем хотелось бы сопровождавшим ее солдатам. Они уже успели заметить, что в какое-то время телега вдруг оказалась несколько тяжелее, но никак не могли выяснить почему; незадолго до этого весь патрульный отряд остановился, чтобы проверить колеса и оси. Кейс примостился было у тюков с водой, однако от постоянно раздававшихся в них булькающих звуков ему по прошествии некоторого времени стало совсем тяжко. Он бы давно уже лег и заснул, но стоило только опуститься на мех с водой, как подходил очередной солдат, чтобы напиться.

Марширующие выглядели официально и дисциплинированно, только пока они находились в окрестностях замка. Стоило отряду отойти на достаточное расстояние, командир разрешил идти свободно, и солдаты больше даже не пытались сохранять причудливый строй и шагать нога в ногу. Шлемы были незамедлительно сняты; марш превратился в загородную прогулку, сопровождаемую смешками и сплетнями. По мнению Кейса, в окружающем пейзаже не было абсолютно ничего примечательного. И он решительно не имел ничего против этого. Он уже достаточно насмотрелся на странные и удивительные вещи, хватит на все оставшиеся годы (или, что скорее, дни). Серая мощеная дорога, стук ослиных копыт, топот ботинок, луга и холмы, поросшие сочной травой, поднимавшиеся и опускавшиеся по обеим сторонам дороги, — Кейса это все полностью устраивало.

Время от времени на перекрестках к солдатам выходили крестьяне, неся деревянные подносы, нагруженные домашней снедью. Солдаты — не соблюдая данные им приказы, как из их разговора выяснил Кейс — брали все, что им предлагали, благодарили местных, а позже, отойдя на достаточное расстояние, шутили о том, насколько страшны их женщины. Крестьяне же до смерти боялись патрульных, это было видно и слышно.

Но в последнее время таких людей больше не попадалось. Их путь пролегал теперь по высокогорной, менее заселенной местности. Дорога проходила вдоль темных каменных холмов. Странные птицы, которых Кейс никогда раньше не видел, враждебно наблюдали за проходившим отрядом, сидя на высохших ветвях высоких серых деревьев.

Кейсу не очень нравилось шпионить, но сейчас ему не оставалось ничего другого, кроме как подслушивать. Солдаты почти не обсуждали их нынешнее задание, в чем бы оно ни заключалось. Вместо этого они говорили о каких-то проблемах, связанных с Вольными городами, и еще больше интереса вызывал Ву; из их реплик Кейс понял, что эти мужчины знали о правителе куда меньше, чем он. Они много — и иногда весьма жарко — спорили о том, какие города делают лучшие мечи, лучшую броню или разводят лучших лошадей. Кейс уже достаточно наслушался об этих проблемах, и ему даже начало казаться, что он сам в них неплохо разбирается. Однако старику безумно хотелось, чтобы разговор наконец перетек в другое русло.

Наконец, спустя долгое, очень долгое время, командующий выкрикнул:

— Привал! Всем остановиться.

Высокие горные склоны виднелись по правую и левую стороны. Наверняка рядом была каменоломня, поскольку неподалеку раздавался скрежет перетаскиваемых глыб. Солдаты собрались возле телеги с продовольствием. Кейс соскочил на землю как раз вовремя, едва не закричав от боли — он неудачно приземлился на больное колено, и опрометью бросился к каменной глыбе, щедро ее оросив.

Солдаты, разобрав ломти хлеба и куски вяленого мяса, уселись по двое или по трое вдоль дороги. Двое устроились рядом с телегой с продовольствием, когда Кейс вернулся. Он осторожно забрался на нее и взглянул на горные вершины. Пьянице сейчас очень хотелось спать, и разговор солдат он слушал вполуха.

— Они уже дали название этому городу? — спросил один, кивнув в том направлении, откуда раздавались за каменной стеной скрежещущие звуки.

— Я слышал, что пока еще нет.

— А как скоро они должны его закончить?

— Меньше чем через год. Эти маги работают быстро. Собираешься туда перебраться?

— Уже внес себя в списки. Лучше поторопиться, а то становится жарко. Если нас, например, завтра убьют, то моя семья окажется в конце очереди.

— Ну, у меня семьи нет, только подружки. И я не собираюсь ничего менять.

— Удочери их, вот и будет тебе семья. — Солдат рассмеялся. Затем придвинулся ближе к своему собеседнику и уже намного тише продолжил: — А что ты думаешь по поводу нового храма Ву?

Его собеседник лишь рассмеялся:

— Ерунда. Пускай будет, если им так хочется. Им надо, чтобы мы ели свой хлеб, вознося ему молитвы, так? Я не против, если у меня за это будет свой собственный дом. Если у меня будет этот хлеб.

— А ты читал полностью закон? Им можно будет входить в твой дом в любое время, чтобы убедиться — ты поклоняешься праведно. Это значит, что ты не сможешь больше поклоняться другим Духам. Ты кого из них предпочитаешь?

— Инферно. — Они оба рассмеялись над этой непонятной Кейсу шуткой. — В основном мне ближе Ураган. Я вырос на ферме, и нам часто был нужен дождь. Ты поклоняешься Доблести, я правильно понял?

— Я не считаю необходимым вообще о них задумываться.

— Тоже справедливо. Моя жена молится Мудрости, разумеется.

— Это ненадолго, если ты и в самом деле собрался переехать в этот город. — Солдат еще больше понизил голос. — Тебя разве не беспокоит… то, к чему это может привести в будущем?

— Ну не-ет! Я в это не верю. Нельзя просто создать Великого Духа, построив ему храм, вознося молитвы и обучив его какой-то магии, или чем еще они там занимаются. Эти, конечно, могут думать по-другому, но они ошибаются. Он и так неплохой правитель.

Его собеседник уже перешел на шепот:

— Половина городов голодает.

— Но мы-то нет. Я же не сказал великий. Но он достаточно неплох. Люди принимают новые веяния, и значит, все будет хорошо. — Другой солдат в ответ на это лишь промолчал. — Он может быть слегка сумасшедшим, если ему так хочется, — продолжил первый. — Была б еда в брюхе.

Это было распространенное выражение, как уже успел понять Кейс, как и «по воле Дракона».

Командир поднялся и прочистил горло.

— Пора идти дальше! — крикнул он. — Поднимаемся — и в путь.

Отдыхавшие побросали свои полупустые мехи с водой в телегу. Один из них ударился о грудь Кейса и упал на землю. Солдат, стоявший у телеги, нахмурился, глядя на нее:

— Ну-ка, подождите, я такое вижу уже не в первый раз.

— Я ничего не заметил. Забудь.

— О том, что мех с водой отскочил от воздуха? С этой телегой творится что-то странное, помяни мое слово.

Но они не стали ничего предпринимать, лишь встали в ряд за другими солдатами. Сердце Кейса милосердно решило немного замедлить свой бег.

По крайней мере, до тех пор, пока он не заметил чью-то фигуру в высоте на скале слева. Там сидела другая Инвия, не та, которая дала ему зачарованное ожерелье и отправила в замок; эта обладала длинными вьющимися волосами, такими же белыми, как ее крылья, а конечности ее были длинными и тощими. Она изогнулась на горном выступе, как кошка, изготовившаяся к прыжку. Казалось, никто из солдат не замечал ее. Она сначала пристально вглядывалась во что-то на вершине противоположной горы, а затем перевела взгляд прямо на Кейса.

Его рука сжала амулет, висевший на шее.

— Ты хочешь это обратно, так ведь? — прошептал он. Старик сейчас готов был поспорить на все, что угодно, что Инвия обязательно доберется до него и заберет драгоценность.


Хотела, и очень сильно.

Она не знала всех подробностей тайного задания своей недавно умершей сестры, однако Инвия чувствовала, что амулет внизу нес на себе прикосновение Ксина, и его место было уж никак не на шее этого старого иномирца. Она заберет с собой и его — нужно посмотреть, какой толк смогут извлечь из старика остальные… И если он не будет сопротивляться, все пройдет мирно и безболезненно.

Но оказалась Инвия здесь вовсе не из-за амулета; ее внимание скорее привлек Помеченный, которому хватило наглости не скрываясь, открыто забраться так далеко на север, не говоря уже о том, чтобы останавливаться лагерем на возвышенности, где его Метка была видна издали. Когда Инвия ее заметила, то испытала вовсе не гнев; по правде говоря, она не почувствовала практически ничего. Это был лишь факт: его нужно убить, вот и все. Метки встречались редко, но эта полыхала огромным алым пламенем, и ее гудение болезненно отзывалось в ушах. Но это было до того, как она увидела его самого, поскольку он был скрыт от ее взора каменной стеной. Был ли он огромного размера, с острыми клыками и когтями? Или это элементаль? А может быть, маг?

Он не был повинен в смерти ее недавно скончавшейся сестры, Инвия знала это наверняка. Тот Помеченный был привязан к крыше замка с вырезанным его собственными хозяевами языком. С ним давно было покончено, и птицы сейчас пировали тем, что осталось.

А сейчас она поняла, что у этого была не одна Метка, а сразу три. Редко кому удается убить трех Инвий подряд! Интересно, он их сразил в одном бою или же охотился на них по очереди какое-то время? Неудивительно, что его аура полыхает так сильно и ярко. Существует ли вторая такая же во всем мире?..

Пойти за ним или за амулетом? По всей видимости, солдаты охраняют старика, на шее у которого висит ожерелье, иначе он не смог бы так вольготно лежать у них на телеге. Она в нерешительности перевела взгляд с одного мужчины на другого. Любая из битв будет представлять для нее риск: внизу много мужчин, и все вооружены мечами, алебардами и короткими луками с быстрыми маленькими стрелами. У Помеченного рядом тоже союзники — но станут ли они ему помогать? Если этот человек в одиночку сумел убить трех сестер, то он очень и очень опасен, возможно, даже больше, чем все остальные, вместе взятые. Какие же ошибки совершили ее сестры? Что ж, она будет осторожна, когда доберется до него.

Свечение Меток было таким ярким! А болезненный звон в ушах становился уже нестерпимым. Будет лучше сначала заглушить его. Приняв решение, Инвия спрыгнула с выступа скалы.

Глава 23

Банда собралась у кромки высокого утеса, обнажив оружие и рассредоточившись — кроме Эрика, не способного выбросить из головы мысли о Сиель, воспоминания о том, как он отбросил одну из длинных кос, чтобы видеть, как колышутся ее груди, словно она была игрушкой для взрослого мальчика. Остальные же пристально наблюдали за солдатами внизу, чьи разговоры и смех доносились даже сюда.

Никто не заметил приближения Инвии, пока в воздухе совсем рядом не захлопали тяжелые крылья. В тот же миг с верхнего участка тропы, где притаилась Сиель, вылетела стрела. Она скользнула в дюйме от Инвии, словно распоров само небо. Однако дивное создание двигалось в воздухе, как умелая танцовщица, белые волосы развевались за спиной. Стрела беспомощно упала на землю.

Анфен перекатился и вскочил на ноги, выхватив меч и прекрасно зная, что незваной гостье нужен именно он. Впрочем, Сиель, возможно, тоже теперь стала потенциальной мишенью. Глупая девчонка… Запястья изогнулись, закрутив двуручный меч чередой восьмерок с удивительными для такого оружия скоростью и изяществом. Инвия отпрянула сквозь воздух, словно ее дернули за плечи две невидимые руки, и наблюдала за демонстрацией со странным безразличием. Кто-то бросил в нее камень, но она вновь с легкостью увернулась.

Тут сбежались остальные с оружием наготове, несмотря на резкий окрик Анфена:

— Стоять!

Воспользовавшись тем, что разбойник отвлекся, Инвия рванулась вперед с невероятной скоростью, превратившись в размытый силуэт с белыми, размазанными в воздухе пятнами — крыльями. Она вновь взлетела, словно птица, уже сжимая в руках меч Анфена. Он же лежал на земле, оглушенный, с изрезанным лицом. Должно быть, рукоятка угодила по нему, освободившись от хватки сильных пальцев… Руки Инвии не могли нанести удар такой силы.

Женщина с крыльями медленно согнула локти и с заметным усилием — по крайней мере, создатель оружия мог гордиться своим творением — переломила меч надвое, осмотрела обломки и бросила их на землю. Она наблюдала за Анфеном, желая узнать, что он теперь будет делать. Предводитель поступил единственным возможным в данной ситуации образом — лежал на спине и додумывал свои последние мысли.

Шарфи подскочил к сражающимся, вспоров воздух ножом, однако ему не удалось подобраться достаточно близко. Существо, похоже, его попросту не заметило. Киоун тоже прыгнул вперед, на его лице застыло бессмысленное выражение, рот приоткрылся, и он выглядел почти смешно, однако при этом с удивительной быстротой и силой ударил мечом вверх, и длинный клинок прошелся в волоске от Инвии. Женщина увернулась от удара, на всякий случай взлетела подальше и одарила его быстрым взглядом, который, оставаясь бесстрастным, содержал в себе вполне четкое послание: «Вы, сэр, следующий».

Эрик, зачарованный странным созданием, чувствовал себя так, словно начал существовать во времени на полминуты назад. Только теперь он подумал лениво: пистолет. Эй, а вот и план. Нужно достать «глок». И пристрелить эту тварь. Спасти всех. Бэтмен бы так и поступил.

Его рука потянулась к карману, когда снизу поступил приказ открыть огонь. Дюжина стрел взлетела в воздух и упала на платформу, рассыпавшись по ней барабанной дробью. Никто не был ранен — они рассыпались слишком далеко от кромки, однако одна насквозь прошила крыло Инвии. Вспышка света мелькнула в образовавшейся ране, в воздух взметнулись перья. Она резко развернулась, по-прежнему бесстрастная и невозмутимая, а затем ринулась вниз.

Анфен поднялся на ноги, ощупывая лицо, по которому бежала кровь из пореза.

— Сколько же раз мне говорить вам, — зарычал он, — что этих тварей нельзя атаковать? Что бы ни случилось!

— Марш в пещеру, — отрывисто велел Шарфи, бросив Анфену другой меч.

Предводитель направился к входу в тоннель, скрытый в толще холма.

— Присматривай за тем, что происходит внизу! — крикнул он через плечо. — Если они ее не убьют, рискнем угодить в ловушки земляных людей. В противном случае можешь оказаться Помеченным.

— Ни за что, босс, — пробормотал Киоун.

С этими людьми Инвия куда меньше осторожничала, нежели с Помеченным. Многие знали, что стрелять в нее бессмысленно; эти тоже вскоре выучат сей важный урок — на собственном опыте.

Она молнией промчалась над ними, ее руки наносили удары с такой скоростью, что их было практически невозможно заметить или отразить; она с равной легкостью ломала кости и вскрывала нагрудные пластины. Да, они остановили бы копья и стрелы — эти красивые отполированные до блеска раковины, но не когти Инвии, бьющие точно в цель со всей доступной им силой.

Маленькие царапины от мечей остались на ее теле — запаниковавшие солдаты без разбора наносили удары по размытому урагану, неожиданно оказавшемуся среди них. Некоторые снова начали стрелять, что было очень глупо — стрелы доставались по большей части их собственным людям. Разумеется, двое упали навзничь — через несколько секунд. Забавы ради Инвия принялась ломать мечи, даже не утруждаясь забрать их сперва из рук владельцев.

Затем ее рука, погрузившись по предплечье, застряла в дыре в пластине, которую она пробила. Один из солдат, не теряя времени даром, ударил алебардой, располосовав Инвии бок. Она закричала. Обретя вместе с болью новые силы, она вырвала свою руку вместе с фонтаном крови и оторвала голову напавшему на нее мужчине, отправив ее в полет, как проколотый мячик. Из раны, которую он ей нанес, вырвался свет, по боку лилась кровь. Их клинки причиняли сильную боль! Больше никаких ран.

Позже. Она вернется позже. Сначала нужно исцелиться. Амулет был и без того древним, может подождать еще чуть-чуть. Возможно, она никогда больше не найдет этих мужчин — одной раны слишком мало, чтобы оставить Метку, если только она в ближайшем времени не умрет от нее. Однако уже достаточно человек заплатило за нападение. Инвия рванулась вверх, от боли весьма неловко взмахивая крыльями, оставив внизу дюжину трупов и нескольких уцелевших, перепуганных до полусмерти людей. Некоторые прижимали к себе сломанные в нескольких местах руки, мечи или доспехи и выглядели как сломанные игрушки.


Кейс даже не успел сообразить, что произошло. Только что он спокойно трусил прочь от телеги с продовольствием, решив, что увидел Незнакомку, ту молоденькую девицу — она стояла на каменистой тропе, которая вела вверх по крутому склону справа от лагеря. Он лишь на мгновение уловил ее образ — правильнее было бы сказать, что в кустах вдруг мелькнуло ее зеленое платье, поэтому старик не мог быть уверенным в том, что глаза не подвели его.

Как бы то ни было, когда он побежал в том направлении, солдаты начали спорить. Разъяренный командир потребовал, чтобы ему указали на человека, давшего команду стрелять, потому что он лично за собой такого не припоминает. Другие в один голос уверяли, что приказ отдал именно он, черт побери! Кейс и дальше слышал голос командира, однако он звучал так, словно человек находился на очень приличном расстоянии.

Когда пьяница обернулся в следующий раз, большинство солдат уже лежали на земле в разных позах, как кегли, а женщина мчалась ввысь, с трудом взмахивая крыльями, с одного бока капала темная кровь и струилась по ноге. Жалкие остатки отряда разбегались в стороны.

Он слышал, что что-то еще происходит — невнятные крики, лязг металла и ужасающий, неземной крик, который пригвоздил его к месту, словно вогнав иголку во все органы чувств одновременно. Но она не могла сотворить все это сама, по крайней мере, не за столь короткий срок. Так не бывает.

— Незнакомка? — позвал Кейс. — Вы здесь, мисс?

— Кейс?! — ответил изумленный, очень знакомый голос откуда-то сверху.

— Эрик?

— Кейс! Ты меня разыгрываешь или это и в самом деле ты?

— Оставайся на месте, — неласково прозвучал уже не столь знакомый голос.

Чья-то голова показалась из-за края каменного уступа и не спеша обозрела окрестности, прежде чем кто-то сверху резким окриком велел ее владельцу вернуться на место. Кейс помахал было, но тут же вспомнил, что никто его не видит.

Он бегом преодолел оставшуюся часть крутого подъема, остановившись на вершине, чтобы отдышаться. Старик миновал женщину с луком и стрелами — он видел, как она с ними обращается, и солдаты тоже заметили выпущенную ею стрелу. Теперь она повернулась на звук шагов невидимки и сноровисто потянулась за ножом, низко пригнувшись, как охотник, выслеживающий добычу. Однако Кейс уже помчался дальше по тропе.

Он выбежал на открытую платформу — и увидел Эрика, скорчившегося у дальнего ее края с кучкой других людей, все были вооружены.

— Эрик! — позвал Кейс. — Не бойся, я думаю, бой там, внизу, закончен. Они достали и эту крылатую тоже. Хотелось бы мне знать, что, боже правый, она с ними сделала. Но ее ранили, она улетела.

Эрик обернулся, дико озираясь — как и все остальные.

— Кейс?

— Они меня не увидят. У меня есть какое-то странное ожерелье, делает меня невидимым. Думаю, магия. Тут безопасно? Эти ребята ничего?

— Да, они в порядке. А ты?

— А мне нужно выпить и вздремнуть. Спинку почесать тоже не помешало бы, если найдутся добровольцы. Ты уверен, что здесь безопасно? У них в руках что-то мечей многовато…

— Это твой друг? — спросил Шарфи у Эрика.

— По крайней мере, это его голос.

— Я сейчас сниму ожерелье. Эрик, ты просто не поверишь, когда я расскажу тебе, что видел!

Молодой человек расхохотался:

— Давай рискнем!

…Внизу, у подножия холма, в живых осталось лишь двое солдат. Один отцепил мула от повозки, взвалил ему на спину своего раненого друга и хлопнул животное по крупу. Однако упрямое создание не тронулось с места, пока солдат не вцепился в поводья, таща его за собой. Телегу они оставили — как и второго мула…

— Убрать оружие! — скомандовал Шарфи. — Схватка окончена.

— Что, Анфен получил порез на лице и главным тут же стал ты? — съязвил Киоун, даже не подумав убрать меч в ножны.

— Убрать! — рявкнул Шарфи. — Анфен! Тут безопасно. Они отпугнули ее, Инвия распугала их. Полагаю, мы выиграли. И обзавелись невидимым посетителем.

Кейс снял ожерелье. Эрик увидел его, рассмеялся и бросился к приятелю. Они крепко обнялись, пока бандиты переговаривались о своем. Сиель легко взбежала на вершину и уставилась на Кейса, по-прежнему сжимая нож.

Анфен вышел из пещеры и тоже посмотрел на незваного гостя. Его восточное лицо превратилось в бесстрастную маску, а меч, который ему вручил Шарфи, застыл наготове. Он, казалось, собирался заговорить, однако позволил двоим друзьям порадоваться встрече и повернулся к учиненной внизу расправе, точнее, ее последствиям. Обратился к остальным:

— Спуститесь вниз и захватите эту повозку. И не копайтесь! Теперь они пришлют сюда других. Иного шанса пройти через горы нам не представится. — Обращаясь к Шарфи: — Оставайся с пилигримами. — Анфен замолчал, уставившись на ожерелье, которое Кейс по-прежнему сжимал в руке. — Клянусь Кошмаром! А это что такое?

Кейс поспешно засунул амулет в карман и попятился, проклиная себя за забывчивость и глупость — Незнакомка ведь предупредила, чтобы он никому его не показывал!

— Меня можешь не бояться, — нетерпеливо бросил предводитель. — Но время поджимает, так что с этим разберемся позже. Держи эту штуку при себе.

— А вы, ребята, не заметили тут молодую особу в зеленом платье? — спросил Кейс.

Ее никто не видел.

Смутившись, Кейс вытирал слезы, сбежавшие по лицу.

— Я думал, они до тебя добрались, вот и все.

— А что со мной будет? Я думал, это я виноват в твоей смерти — оставил сообщение на земле… Кейс, я надеюсь, ты пришел сюда не для того, чтобы меня спасти или вернуть домой. Я никуда не пойду, по крайней мере, сейчас. Это начало новой жизни.

— Не заглядывал пока так далеко вперед, честно говоря.

Они следовали за остальными разбойниками, которые крались вдоль уступа, спускаясь по крутой тропинке. Шарфи шел с друзьями-иномирцами, прислушиваясь к их разговору.

— А кто вообще-то открыл дверь? — поинтересовался Кейс.

— Уж точно не эти ребята. Они увидели, что это вот-вот произойдет, и забежали прихватить утренних газет. — Эрик понизил голос и значимо добавил: — По крайней мере, они так сказали.

— Тебе сказали правду, — заявил Шарфи.

— Эрик, ты не поверишь, чего я насмотрелся! Они заставили меня войти в этот огромный-преогромный замок. Я видел этого парня, больного на голову ублюдка, которого они называют «Другом и Владетелем». Я даже спер его выпивку! Можешь в это поверить?! Кстати, неплохое у него винцо, должен тебе сказать. Он вроде их короля, а я увел выпивку у него из-под носа!

Шарфи издал придушенный писк и внезапно так разволновался, что начал прыгать с ноги на ногу:

— Что? Ты видел Ву?! Как? Невидимым! Ты близко к нему подобрался? Мог бы всадить меч в живот! Почему ты этого не сделал?! Нет, не отвечай, не говори об этом. Лучше дождемся Анфена. И молчи на этот счет. Молчи!

— Как хочешь, буду молчать, — покладисто согласился Кейс, одарив Эрика взглядом, ясно говорившим: «Ну и псих…»

Внизу у обочины, где по-прежнему лежали изувеченные Инвией останки воинов, кто-то уже успел обезглавить уцелевшего мула. Эрик замер, пригвожденный к месту открывшейся картиной — Сиель преспокойно вырезает кусок мяса из крупа животного своим кривым ножом, ее руки залиты кровью по локоть. Это зрелище заставило его перегнуться через выступ, избавляясь от съеденного, — слишком ужасен был вид тел, лежащих как попало на дороге, и бездушное освежевание ни в чем не повинной скотины.

Члены банды преспокойно рылись в карманах солдат, забирая монеты и прочие мелкие безделушки. Анфен присел на корточки рядом с выжившим и задавал ему вопросы, однако связных ответов так и не получил.

— Люди Доблести, — вздохнул он, наконец отказавшись от своей затеи, и добавил, обращаясь к Эрику: — Есть одна легенда. Великая милость дается в последнюю секунду боя — смерть, если воин сражался достойно. Разговаривая с врагом, ты не поможешь ему обрести ее. Ему придется положиться на Великого Духа, которого никто не видел уже на протяжении поколения. Если вообще он когда-либо являлся смертным.

Шарфи прибавил так, чтобы умирающий его услышал:

— Великий Дух приходил наблюдать за схваткой, продлившейся лишь несколько секунд. Если, конечно, это можно назвать схваткой. Больше похоже на людей, оказавшихся на пути лавины.

Но мужчина, явно испытывающий сильную боль, упрямо молчал, и они отказались от надежды что-то выведать.

Банда выпила воду, еще оставшуюся в повозке, прикарманила полоски мяса и сухие бисквиты.

— Это то же самое, что я дал тебе в тоннелях, — пояснил Шарфи, швырнув кусок, завернутый в огромный лист, Эрику. — Сохрани на потом. — Он, склонившись, осмотрел брошенное оружие. — Обычный хлам, — сплюнул он. — Сплошное дерьмо. Даже изготовлено не в городах. Замок. Дешевое и ни на что не годное.

— Алебарды из городов, — произнес кто-то другой. — И довольно качественные.

— Слишком тяжелы, — возразил Шарфи. — Мы ведь теперь торопимся. — Он выразительно взглянул на Киоуна и поднял два меча, удерживая каждый в одной руке. — Одного веса! — рассмеялся он и бросил Эрику и Кейсу: — Выберите и себе по одному, вы, двое. И ножны отыщите. Если хотите, то и кинжал. Возьмите луки, если умеете стрелять. Какого черта, можете даже их члены прихватить, если они на вас произведут впечатление! — Шарфи расхохотался, а затем хлопнул Эрика по спине и прошептал на ухо: — Если ты хочешь стать героем, тебе придется повидать еще много подобного. Герои постоянно убивают плохих парней, а не осторожненько крадутся мимо. Скольких ты уже убил?

Эрик сглотнул:

— Только семерых.

— Зато, наверное, сделал это чисто, — произнес Шарфи, ухмыльнувшись. — Ты белеешь, как обглоданная кость, при виде крови.

— Я в порядке.

— Уверен? Мне кажется, ты вот-вот рухнешь в обморок. Как глаза? Видишь четко? Сколько пальцев?

На левой руке Шарфи не хватало трех пальцев, которые были ссечены только что — видимо, Инвия, бросившись на солдат, задела его когтями. Он с ухмылкой подсунул их Эрику под нос. Тот побледнел еще сильнее, и его горло конвульсивно дернулось. Шарфи снова расхохотался. Его смех походил на хриплый собачий лай.

Сиель вытерла кровь с рук о тунику солдата. Она не удостоила Эрика ни единым взглядом с тех пор, как он помчался вверх по тропе, однако теперь посмотрела на него, но ее глаза были пустыми и бесстрастными. Что-то определенно изменилось, только он пока не понял, что именно.

Анфен отвел Кейса в сторону.

— Друг, я думаю, нам нужно поговорить.

Старик вздохнул и вытащил ожерелье из кармана. Бусины мелодично позвякивали, сцепляясь боками.

— Я уже начал привыкать к нему, по правде сказать, но могу с ним расстаться, — произнес он, протягивая амулет предводителю.

— Подобной вещью владеть в полном смысле этого слова нельзя, — произнес Анфен, отводя от себя ожерелье рукой, словно оно представляло для него опасность. — Возможно, я еще верну его тебе, когда узнаю о нем больше. Может, и нет. Луп!

К ним с широкой усмешкой подбежал маг. Луп не признавал рубашек, очевидно гордясь мускулистым торсом, усыпанным белыми волосками. А может, и нет. Анфен вручил ему амулет. Луп удивленно поднял брови, и беззубая ухмылка расползлась еще шире, шевеля волоски бороды.

— Старенькая штучка! — воскликнул он, обернув ожерелье вокруг тонких, обтянутых морщинистой кожей пальцев. — Это старая штучка, вот уж точно. Причем еще действенная! Право слово, в старушке достанет еще силы!

Кейс произнес:

— Один человек сказал мне, что на нем лежит прикосновение драконов — или же они его сделали. Это, наверное, для тебя значит больше, нежели для меня.

Луп кивнул, словно сказанное произвело на него глубокое впечатление, и вновь перебрал серебряные бусины пальцами.

— Надолго она у меня? — спросил он Анфена.

— Узнай все, что сможешь, чем быстрее, тем лучше. Но мы должны двигаться.

— Постараюсь. С такой древностью… Вряд ли она поспешит расставаться со своими тайнами! Нужно поуговаривать, и она согласится. Дам ей время, и она оттает. — Казалось, он бормотал эту чушь себе под нос, отходя в сторону и нежно поглаживая амулет, как домашнего любимца. — Она окажется жутко полезной, эта штучка, о да… Может многое рассказать, это точно. Многое может рассказать.

…Неподалеку от места, где Инвия устроила резню, на плоском, гладком камне на отвесном уступе было написано слово «Тень» буквами, которые выглядели так, словно их выжгли здесь — точно так же, как прикладывают раскаленное клеймо к боку быка. И здесь слово терпеливо дожидалось, когда его увидит следующий проходящий мимо патруль.

Глава 24

Днем шли в быстром темпе — сначала миновали горный перевал, с обеих сторон сжимаемый подступавшими почти вплотную темно-серыми скалами, крутыми и безжизненными. Затем срезали путь, пройдя по холмистой, зеленой, весьма живописной местности, не встретив никакой опасности, не найдя даже людей в разбросанных и покинутых деревнях. Везде царила лишь тишина — абсолютная, если не считать ветра. Даже птицы здесь бесшумно наблюдали за окружающим миром, словно ждали чего-то — возможно, новых останков, которыми можно насытиться.

Кейс изо всех сил старался не жаловаться на суровое испытание в виде пешего марша по пересеченной местности, однако тащился в самом хвосте группы до тех пор, пока Анфен не приказал гиганту, Дуну, посадить старика на одно плечо. Луп, народный маг, тут же оккупировал второе. То и дело гигант что-то похрюкивал, колдун расшифровывал неопределенный звук как «Почеши спину, пожалуйста», и его кривые пальцы каждый раз безошибочно находили нужную точку. Иногда он произносил что-то вроде:

— Нет, там я чесать не собираюсь! Найди себе великаншу!

И каждый раз заливался счастливым смехом, словно произносил эту шутку впервые.

Дун отчасти был причиной, по которой Анфен, очевидно, считал, что можно рискнуть и ввязаться в схватку с тридцатью вооруженными, облаченными в доспехи солдатами из замка, прежде чем Инвия разобралась с ними вместо него.

— Мечи и стрелы Дуну не помеха, — доверительно сообщил Шарфи Эрику. — Если только на него не низвергнется настоящий их град. Я видел, как Дуну в спину угодили восемь копий, и только тогда он замедлил шаг. Затоптал воинов, метнувших их, вместе с лошадьми, а ведь на всех были тяжелые железные доспехи.

Киоун бочком придвинулся к иномирцу:

— Скоро ты начнешь понимать язык Шарфи не хуже родного. Вот тебе перевод: три копья, трое мужчин — легкие кольчуги или кожаные доспехи. Лошади преспокойно разбежались. Я там был. И все равно зрелище было весьма впечатляющее.

Эрик попытался подойти к Сиель и поговорить с ней, но она была слишком занята разведкой на правом фланге, держа лук наготове, и у него возникло впечатление, что женщину слегка раздражает то, что он постоянно крутится рядом. Видимо, Эрик сказал или сделал что-то, выдавшее его ложь: он не был принцем, и, видимо, она догадалась об этом…

Тогда иномирец сдался и пошел сзади, наблюдая за тем, как плавно покачиваются бедра девушки под выгоревшей кожей туники, однако быстро почувствовал себя преследователем и сделал над собой усилие, чтобы держаться от Сиель подальше. И все же он постоянно ловил себя на том, что не может отвести от нее взгляд, что бы ни происходило вокруг. Эрик ждал новой возможности остаться с ней наедине, повторить все, что у них было, — только куда более мягко, нежно и страстно, чтобы подняться и одеться без чувства вины и стыда.

Приблизилась ночь, и путешественники сошли с дороги, разбившись на два лагеря. Луп, Шарфи, Анфен, Эрик и Кейс сели вместе у одного костра. Киоун, разобидевшись на изгнание, дулся, греясь вместе с остальными чуть поодаль, в кустах, но Эрик заметил, как предводитель напрягается при звуках голоса рыжего, и не был удивлен. Некоторые разбойники уже через час после наступления темноты посапывали на не раскатанных толком матрацах. Птицы, молчавшие при свете дня, теперь запели на все лады, словно убаюкивая путников. Эрик увидел, что Киоун и Сиель укрылись одним одеялом, и ему показалось, что бездна разверзлась и поглотила его, отправив в пропасть, где хозяйничали лишь ледяные, завывающие ветра. Он прилег на свой матрац и отчаянно пытался подумать о чем-нибудь другом, о чем угодно.

Остальные члены его группы следили за костром, так как ночь обещала быть холодной, используя дерево, которое Луп, не жалея времени, благословил. Со стороны это выглядело так, словно он что-то нашептывал, похлопывая по хворосту и поленьям. В результате свет и запах костра разносились не больше чем на несколько метров, позволив разбить лагерь прямо у дороги, чтобы слышать шаги проходящих патрулей. Анфен вообще-то не считал, что они сунутся сюда, заберутся так далеко, однако одинотряд прошел мимо слаженным строем через некоторое время после того, как они устроились на ночлег.

— Еще полчаса на дороге — и мы бы столкнулись с ними, — вздохнул Анфен. — Кажется, удача Эрика постепенно передается нам.

— Может, они уже прослышали о том, что стряслось с их приятелями, — предположил Шарфи.

Предводитель кивнул:

— Остается лишь один вопрос. Кого они ищут — нас или Инвию? Кого они винят в том милом происшествии?

— А на кого им было бы лучше вину возложить, по-твоему? — уточнил Эрик.

Ответная улыбка Анфена вышла мрачной.

— Не на нас. Я не хочу, чтобы они меня боялись. Однажды они начали бояться людей Дуна. Теперь осталось очень немного полувеликанов. Рано или поздно они до нас доберутся. А вот у тех, кто занимает в списке врагов последние места, есть шанс прожить до конца своих дней. — Он вновь опустился на землю у огня и закрыл глаза. — Хотя я почему-то сомневаюсь, что они посылают пеших солдат за существом, которое обитает в небе.

Они съели собранные коренья и тушеное мясо мула, которое благословил Луп (после этой процедуры кусочки приобрели вкус сочного говяжьего стейка, приготовленного с использованием дюжины прекрасно сочетаемых приправ). Однако, проглотив мясо, Эрик обнаружил, что желудок так легко не проведешь, — он ощутил тошноту, едва опустошив тарелку.

— Если они не отправили магов по горячим следам, значит, не так уж сильно мы их беспокоим, — произнес Шарфи, чье лицо в свете костра выглядело как весьма удачно подобранная маска для Хеллоуина.

— Ты разве не заметил, что у двери маги тоже появились далеко не сразу? — отозвался Анфен. — Скорее всего, в замке пока просто пытаются выяснить, кто уничтожил целый отряд обученных воинов, не оставив никаких следов, кроме дыр на земле.

— А что сделало это? И когда?

— Видимо, то же самое существо, которое нападает на путешественников и вагоны на дальнем юге. Наш небольшой патруль разведчиков тоже исчез, словно растворившись. Мы-то решили поначалу, что это дело рук замка. В прошлом месяце перерезали целую шахту неподалеку от Конца Света. А там ведь работали прихвостни Ву. Возможно, та повозка, которую вы втроем ограбили в подземельях, пришла именно оттуда.

— А, хватит этих разговоров, — неожиданно вмешался Луп. Он немного побренчал тусклыми серебряными бусинами амулета и усмехнулся, когда свет костра начал отбрасывать жутковатые тени на его лицо, неожиданно сделав его похожим на нечисть, питающуюся человеческой плотью. — Я тут поработал немного с этой штучкой и кое-что узнал, сущую малость. А теперь расскажу, если вы перестали честить меня на все корки за то, что я рискнул сделать ваш ужин более приятным на вкус, а огонь — бездымным и так далее.

— Ладно уж, говори, что сумел узнать, старый притворщик! — отозвался Шарфи.

— Притворщик! Как же! Я видел, как ты с удовольствием хлебал этот суп! А мул, которого мы только что сожрали, был куда красивее тебя, живым или мертвым — или вообще переваренным!

Оба расхохотались, но смех Шарфи звучал надтреснуто, а потому фальшиво, словно последнее замечание старика его обидело, попав по больному месту.

— Такие амулетики, — произнес Луп, — о да, десять в одном! Все по отдельности довольно полезны, заметьте! Это хорошая штучка. — Он любящим жестом погладил ожерелье и одарил окружающих своей беззубой улыбкой, которая придавала магу отнюдь не мудрый вид. Все терпеливо ждали продолжения. — Она прожила дольше, чем иные города. Стара уже милашка, стара.

— Мы уже поняли, что она — старая милашка, — сонно пробурчал Анфен. — Что еще ты можешь нам сказать?

Луп важно раздулся, явно наслаждаясь тем, что он оказался в центре внимания.

— Видите эти крохотные бусинки? Каждая из них сама по себе амулет. Некоторые из них сейчас активны, другие нет. Их можно включать или выключать, если знаешь как. Я лично не знаю. Мог бы научиться, наверное… Проблема в том, что мы сами не знаем, чего можем навключать! Может, некоторые вовсе не так дружелюбны! Лучше всего было бы дать ей немного отдохнуть, милашке надо восстановить силы. Сейчас работают три штуки. Вот эта, — он ткнул пальцем в бусину, с виду ничем не отличавшуюся от других, — укрывает своего владельца от посторонних глаз. Просто вот так! Ловкий и полезный фокус? О да. И к тому же мощная магия, очень мощная. Держу пари, она поможет спрятаться даже при ярком свете в комнате, полной народа. Даже мне никогда такого не сделать, как и большинству магов, которых я знаю. А вот спрятаться в дикой местности — совсем другое дело. Половина этого заклинания лежит на деревьях и кустах. — Луп дружелюбно подмигнул неизвестно кому, а затем взялся за другую бусинку. — Вот эта делает нечто совершенно иное. Сила течет в нее, а не из нее и не бушует вокруг ураганом. Уверенным, конечно, быть нельзя, и мне не слишком-то нравится играться с ней, но я думаю, что-то от самого носителя поступает в этот амулет. Что именно? Что ж, остается только гадать — как вам, так и мне. В данный момент она практически заполнена. Внутрь поступает очень слабый поток, можно сказать, ручеек. Может, я смогу вытащить то, что уже внутри. Может, это как-то связано с этой третьей включенной штучкой, она находится вот тут. — Луп указал на третью тусклую серебряную бусинку. — Что с этим делать, я вообще не понимаю. Она создает в воздухе вокруг себя слишком странные узоры. А теперь предлагаю послушать рассказ удачливого джентльмена, который умудрился заполучить эту дорогую вещичку.

Кейса пришлось долго будить, чему он отнюдь не обрадовался, однако покорно прочистил горло и рассказал все, что смог вспомнить, не зная даже, о чем умалчивает или что именно исказила его память. Он немногое сумел вспомнить из разговора Ву с Архимагом. Шарфи и Луп были заинтригованы описанием покоев правителя и историей о его дочери.

— Не знаю, может, память меня подводит, — вздохнул Кейс. — Уже не впервые в своей жизни я вижу вещи, которых на самом деле нет.

— Она настоящая, — усмехнулся Луп. — Это юная Азиель сидит, как птичка в клетке. Поговаривают, Ву оплодотворил одну из служанок, из тех, что ходят в дурацких серых робах, хотела она того или нет. Неудивительно, вообще-то. Это было его старое хобби. Архимаг отговорил Ву от убийства матери — по крайней мере, если верить слухам. Он прозорлив, этот тип, о да. Но видит лишь глазами человека, заметьте, поэтому он не способен смотреть сразу во всех направлениях.

— Архимаг не показался мне типом, способным кого бы то ни было спасти, — возразил Кейс. — Он выглядит еще хуже, чем те рогатые страшилища, которые стояли у двери.

— О да, он такой, — серьезно подтвердил Луп. — Он страшнее, потому как является более великим магом, но еще хуже, что он разумнее, чем они. Он источает достаточно магии, чтобы запечь мозг любого рогатого в собственном соку, а его собственный по-прежнему сырой и работает. Ты верно сказал, он не стал бы спасать ничью жизнь по доброте душевной, этот тип-то. У них на этот замок большие планы, и Азиель, возможно, еще сыграет свою роль.

К удивлению Кейса, Анфена больше всего встревожила часть, в которой он упомянул о Незнакомке. Он задал о ней очень много вопросов — во что она была одета, как говорила, но у Кейса было не много дополнительных сведений.

— Я почувствовал ее, — понизив голос, сообщил Луп. — Она от нас не отходит. Была рядом с той последней драки. Иногда отдаляется, иногда вновь приближается.

— Кто и что она? — требовательно спросил Анфен, выпрямившись и, судя по всему, разгневавшись.

— Сложно сказать, но маг она толковый, — признал Луп. — Сделать вино в чаше приятным на вкус? Да, на это я способен. Именно это я сделал сегодня с похлебкой! Создать кубок с вином из ничего? Видите ли, я лично о таком даже не слыхивал. Единственное призывание, которое мне довелось видеть, осуществляли три мага, и у них ушел на это целый день. И это не говоря о куче древних книжек и всем таком, что им помогало добиться своего. Но ей хватило смелости провернуть этот фокус прямо перед замком… — Луп присвистнул. — Думаю, эта дамочка может о себе позаботиться. Нам очень не повезет, если окажется, что она желает нам зла.

— Вот как? — Анфен потер переносицу и словно за мгновение постарел на пару лет.

— Если и так, то у нее уже был шанс нас достать, — напомнил Луп.

— Мне она показалась довольно милой, — признался Кейс, смущенный и несколько выбитый из колеи.

— Еще бы. — Луп обнажил голые десны в ухмылке. — И очень мило с ее стороны было не взять этот старенький амулетик. Уж она-то знала его истинную ценность! Может, она знает, что делают другие бусины, и поэтому не хочет его трогать. Может, она хочет увести его подальше от замка и наблюдает за нами, а затем позаботится о том, чтобы мы от него избавились. Этот премилый антиквариат может в придачу обладать отвратительным характером. Твоя Незнакомка, наверное, знает о нем кое-что еще.

— А она сейчас тоже поблизости? — требовательно спросил Анфен.

— Не-а, — лениво отозвался Луп. — Но она приходила — наблюдала за тем, как мы разбиваем лагерь.

— А почему ты не сказал мне о ней?

— О, но я-то ведь остаюсь начеку и наблюдаю за ней, — отозвался Луп, которого гнев предводителя ничуть не обеспокоил. — Она не подходит близко. Я сказал Сиель, чтобы она тоже была настороже. Мне плевать, какие там еще фокусы знает наша Незнакомка, но метко пущенная стрела остановит даже ее, если понадобится — если только у нее кожа не из камня. А вообще не думаю, что она желает нам зла. Не удивлюсь, если окажется, что она тоже приложила руку к той разборке на холме — тем или иным образом. Были там весьма загадочные странности, благодаря которым мы вышли сухими из воды. Она толковая девочка, уж в этом можешь не сомневаться.

Анфен лег на спину и тяжело вздохнул:

— Если она видит сквозь заклинания, которые не под силу преодолеть даже Архимагу из замка, то назвать ее толковой — преступное преуменьшение.

Луп, улыбнувшись, не согласился:

— Ни один маг не может быть хорош во всех областях сразу. Вот почему раньше, в старые времена, было пять различных школ! Если занимаешься одним типом магии, это еще не означает, что тебе будут подвластны и другие, хотя кое-какие смешения бывают. Некоторые маги убивают хороших. Другие проделывают разные штуки с мертвыми. Третьи работают с амулетами и чарами, используют их. Тот уродливый ублюдок на это не способен, судя по всему. Не важно, у него и без того хватает талантов. Об этом могли бы поведать очень многие мертвецы.

На протяжении еще получаса Анфен, Шарфи и Луп наперебой выспрашивали у Кейса различные подробности его путешествия по замку. Чем больше предводитель слышал, тем более обеспокоенным казался, хотя даже сам не смог бы сказать, что его тревожит.

Наконец, терпению Кейса пришел конец.

— Я рассказал вам уже все, что знаю! Хватит вопросов. И вероятно, я подзабыл огромные части истории, которые тоже важны. Я ж не мог запомнить каждое слово, которое мне довелось там услышать, я-то не магнитофон! — Увидев озадаченные лица неблагодарных слушателей, Кейс вздохнул. — Это такой прибор… Им пользуются у нас дома… Ладно, забудьте об этом.

— Это не имеет значения. — Луп ухмыльнулся и поднял ожерелье. — Наша старушка, возможно, тоже кое-что интересное знает. Придется у нее поинтересоваться, со всей возможной вежливостью, разумеется.

— Куда двинемся завтра? — спросил Шарфи, когда народный маг накрыл пламя одеялом.

— Постараемся держаться как можно дальше от дороги, — отозвался Анфен. — Мы отправимся к дому Фауль, побудем там, пока здесь все не утихомирятся. Тут происходит что-то очень странное, и нам известна лишь малая часть. В этом я уверен.

— Мы же не пойдем через эти леса? — не веря собственным ушам, уточнил Шарфи.

Анфен улыбнулся:

— Это самый безопасный путь для нас. Ты и сам знаешь, кого благодарить за то, что на дорогах теперь появляться нельзя.

— В чем дело? — шепнул Эрик Шарфи, удивленный редким проявлением страха с его стороны.

— Эти леса прокляты, — отозвался воин. — Войдя под сень, уже не выбраться оттуда, если только ты не умеешь говорить с мертвыми.

— Луп умеет, — сонно пробормотал Анфен. — Так что можешь расслабиться.

Глава 25

Эрик то засыпал, то просыпался, видя во сне то ли Сиель, то ли женщину, очень на нее похожую, бегущую прочь от него, бесплотную как призрак. Ее веселый, задорный смех звенел в ушах. Она смеялась над какой-то глупостью, которую он совершил, а затем мчалась прочь огромной тенью, простираясь впереди, а старый, но в то же время молодой Владетель возвышался сзади.

Дважды той ночью путешественники просыпались, услышав приглушенный звук бряцающих цепей и тяжелых ботинок, марширующих мимо. И каждый раз Эрик спросонья гадал, где он находится. Присутствие товарищей успокаивало, и не имело особого значения, давно они знакомы или нет. Он вспомнил, как в детстве ходил в походы вместе со скаутами, учился вязать разные узлы, драться на кулаках — то были видения из другого мира, бывшие давным-давно, и внезапно они показались Эрику придуманными. На протяжении всей его жизни, оказывается, существовал этот мир, со своими бедами и проблемами, не менее серьезными, чем таковые в соседнем. Ни в одном воспоминании, которое приходило на ум, он не проводил ночь под совершенно другим небом.

Кейс спал рядом, но Эрик даже не пошевелился, когда старик поднялся, чтобы сходить в кустики. Еще было темно, хотя время близилось к рассвету. Неподалеку от лагеря ближе к дороге Кейс увидел силуэт человека, стоящего на страже, — вроде бы одна из женщин. Стараясь не наступать на ветки, которые чертовски громко трещали в неестественной ночной тишине, старик отошел от лагеря так далеко, как только осмелился. Затем его внимание привлек мелькнувший между ближайшими деревьями зеленый силуэт. Она.

Сердце бешено забилось, но вовсе не от страха.

— Мисс? — прошептал пьяница. — Незнакомка?

Ответа не было, и он, напрягая зрение, вгляделся в темноту. Она была неподалеку. Затем что-то просвистело в воздухе поблизости и вонзилось в ствол дерева. Сиель была прямо за ним с луком в руках, снова натягивая потрескивающую тетиву.

— Возвращайся, — бросила она.

— Ты в нее выстрелила?! — прошептал разгневанный Кейс. — Ты выстрелила в мою подругу?!

— Твоя подруга должна подойти и представиться. В дневное время.

— Она уже представилась — мне!

Сиель, открыв рот, уставилась на Кейса, удивившись тому, что отчитывает престарелого человека.

— Ты же здесь не почетный гость! А фактически новорожденный в этом мире. Тебе многому предстоит научиться! Возвращайся к костру и ложись спать. Не разбуди остальных.

Кейс с не меньшим изумлением обнаружил, что его отчитывает девчонка, которой он годится в дедушки, да еще с такой яростью. Потеряв дар речи, он сердито попыхтел еще пару минут и сделал так, как она велела.

* * *
Они зарыли остатки костра еще до рассвета. Только, разумеется, здесь солнце не всходило. Небо само по себе постепенно светлело и разгоралось, восточная часть его была ничуть не ярче остальных.

Теперь они вошли глубоко в лес, где земля поросла колючей травой, а дневного света, рассеиваемого кронами, хватало лишь на то, чтобы видеть в нескольких метрах перед собой. Молодые побеги и старые ветки хрустели под ногами.

Настроение Анфена заметно улучшилось, и уже на первом привале стало ясно почему — он собирался расстаться с Киоуном и частью банды. Созвав всех, предводитель объявил:

— Отсюда мы пойдем разными путями. Шарфи, Луп, Сиель, пилигримы и я — в одной команде. Остальные, держитесь ближе к нашим связным у Моря Божьих Слез, пока за вами не придет кто-то из своих. Наслаждайтесь рыбкой, но старайтесь, чтобы вас по возможности не заметили. Дун, мы навестим твою тетю, я передам ей привет. Но ты должен остаться с этой группой, чтобы защищать всех. Киоун лучше других знает все дороги, поэтому он поведет вас — надеюсь, разумно. Берегите себя.

Вторая группа послушно тронулась в путь, хотя было ясно, что большинству из них приказы предводителя пришлись не по вкусу.

— Берегитесь сорок, — напоследок бросил Киоун, обращаясь к Анфену. — В следующий раз меня там не будет, чтобы спасать твою шкуру.

Предводитель сделал вид, что ничего не слышал. Тогда Киоун повернулся к Эрику:

— Эй, ты! Я бы многое сделал для тебя ради той черной чешуйки! Ни в коем случае не превращай ее в порошок для видений. И остерегайся Шарфи. В его коллекции тайн хватает темных секретов, и среди них есть… скажем так, привязанность к видениям. Он просто не может удержаться, подожди и увидишь. — Склонившись ближе к иномирцу, рыжий понизил голос: — Я вижу, как ты смотришь на нее. И знаю, как ты смотришь на меня. Ты не одобряешь того, как вчера мы все устроились на ночлег. Возможно, я тебе вообще не нравлюсь. Я это понимаю! Но дело не пошло дальше совместного сна под одним одеялом. Я никогда не спал с ней в полном смысле этого слова и не сделаю этого впредь. Будь осторожен, влюбленный бедняга. Она — убийца. Пусть ее возраст тебя не обманывает.

Эрик нахмурился:

— Ее возраст?.. Погоди-ка минутку, а сколько ей лет?

— Четырнадцать. Спасибо за тот галстук. Береги себя!..

Когда команда Анфена была готова покинуть стоянку, Луп отвел предводителя в сторону, где состоялся длинный тихий разговор, которым тот явно остался доволен и, подойдя к Кейсу, хлопнул его по плечу:

— Луп открыл кое-какие секреты твоего амулета! Ты, друг мой, полон бесценных сокровищ. Это, наверное, поворотный момент в истории. Молодчина!

Однако к этому Анфен ничего не прибавил и впредь даже не упоминал о разговоре. Их небольшой отряд ушел в гущу деревьев, слабо освещаемых тусклым светом дня.

— Рад, что он доволен, — пробормотал Кейс.

Эрик по-прежнему с трудом боролся с тошнотворными, головокружительными угрызениями совести. Он рявкнул:

— Да что с тобой такое?!

— Я не доверяю этим типам, Эрик. То, что я видел в замке, по-настоящему жутко, но пока мне не представилось ни одного доказательства того, что эти ребята хорошие.

— Хорошие ребята? Кейс, это, по-твоему, кино или отчаянная попытка выжить в неизвестном мире?

— Не знаю, но единственные существа, проявившие ко мне доброту и участие, — это Незнакомка и та крылатая женщина, как они их там называют…

— Разве не Инвия с самого начала подставила тебя под удар? Она отправила тебя в замок и заставила насмотреться ужасов.

— У нее были на то причины.

— Да брось ты!

— А еще она дала мне этот амулет и спасла, когда я чуть не свалился в пропасть. Видел бы ты их вблизи, Эрик! Они прекрасны! А прошлой ночью Незнакомка пришла сюда, остановилась совсем неподалеку от лагеря. А та женщина, которая никогда не улыбается и не говорит, выпустила в нее стрелу!

— Не женщина, Кейс. Девушка.

— Без предупреждения, без единого слова, сразу — фьють! Они пытались убить Незнакомку, Эрик, после того как она помогла мне выбраться оттуда и попасть сюда, к тебе.

— Они еще не знают, кто она. Разве ты ничего не слышал? Они занервничали, потому что эта женщина способна творить очень серьезную магию. В любом случае почему бы ей и впрямь не подойти и не представиться как положено?

— Возможно, вчера она как раз попыталась это сделать. И кстати, мы тут на положении пленников или они отпустят нас, добравшись до какого-нибудь города или деревни?

Эрику очень не хотелось признавать правоту Кейса в нынешнем его настроении, и он задумался, насколько сильно старику нужно выпить. И все же…

— Мы… Я думаю, мы не совсем пленники, но вместе с тем и не свободны.

— Вот видишь! — торжествующе воскликнул пьяница. — Я хочу выбраться отсюда, Эрик. Я хочу вернуть этот амулет и уйти.

Эрик невесело рассмеялся:

— Кейс! И куда же ты пойдешь? Карты у тебя нет, и ты ничегошеньки не знаешь об этом мире.

— Мне плевать. С меня уже хватит. Если какая-нибудь тварь и впрямь до меня доберется, тем лучше. Надоели мне эти сомнительные личности. Они никогда не говорят прямо, кто они или куда идут. Останься с ними и держи пистолет при себе. Только не говори им, что я собираюсь делать.

— Может, и следует сказать, прежде чем тебя убьют по твоей собственной глупости.

— О нет, не следует. Если меня убьют, то это мое личное дело, и мне плевать. У тебя впереди еще много лет, а у меня остались недели или дни. И я их проведу так, как хочу. Меня бы вообще тут не было… — Кейс поспешно замолчал, судя по всему проглотив слова вроде «Если бы ты не прыгнул в дверь, как мышка в норку».

— Кейс, я был бы весьма благодарен за окончание этого разговора, потому что мне еще предстоит загладить очень серьезный проступок, из-за которого я чувствую себя безмерно виноватым. Но позволь мне задать один вопрос — только не злись, ладно? Эта Незнакомка… Она что, действительно вернулась вчера, чтобы повидать тебя? Ты думаешь, она будет следовать за тобой и заботиться о твоей безопасности, если ты оставишь отряд? — «А то и сотворит тебе еще кубок-другой вина? И может, в глубине души ты мечтаешь сорвать поцелуйчик?»

Эти слова, судя по всему, ударили по больному месту, и то, о чем Эрик умолчал, — с не меньшей эффективностью, нежели сказанное. Кейс гневно пошел прочь, яростно шепнув напоследок:

— Вот что я тебе скажу: я дождусь подходящего момента. И не смей им рассказывать. По крайней мере, это ты мне должен.

— Полагаю, ты высчитывал, кто кому что должен, думая не о материальных благах, — заметил Эрик, вспоминая о деньгах, которые он потратил только на одну выпивку для старого пьяницы.

Кейс нахмурился:

— И что это должно значить?

— Ничего. Забудь. Ладно, Кейс, пусть будет по-твоему. Я — могила.

Прошло несколько часов, прежде чем выяснилось, что насчет возраста Сиель Киоун пошутил. На самом деле ей было девятнадцать. Когда Шарфи сказал ему об этом, Эрика внезапно охватило острое сожаление, что Анфен не оторвал рыжему голову сразу, хотя испытанное им облегчение было настоящим подарком небес.

Тем временем стало ясно, что лес не припас для них подходящей тропы — пришлось брести по скользкому чернозему, продираясь через густой кустарник, изредка расступающийся и открывающий поляны, заросшие жесткой травой. Деревья по большей части походили на знакомые иномирцам сосны и эвкалипты, некоторые с толстыми, крепкими сучьями, другие — тонкие, ломкие и с виду напоминающие скелеты. Можно было поохотиться по дороге за существами, имевшими большое сходство с оленями и кроликами. Поймать их оказалось несложно, и мясо оказалось хорошим — похоже, жили они на свете лишь для того, чтобы кормить путешественников. Эрик пытался не думать о том, что беспокоило его в этих зверьках и почему они казались не вполне реальными. Словно наброски, сделанные другой природой. Каждый похож на другого, принадлежащего к тому же виду. Но с людьми ведь совсем не так. Да и с животными, которые встречаются в нашем мире, тоже: они все разные — вороны, собаки, лошади…

По мере того как дни сменяли друг друга, отряд погружался все глубже в леса; вездесущий туман окутывал все вокруг, как призрачное молочно-белое одеяло, не поднимаясь ни на миг. Местами он оказался настолько густым, что приходилось идти вслепую, вытянув вперед руки, чтобы не наталкиваться на деревья. Пока не было ни единого признака, что здесь и впрямь обитают привидения, которых так боялся Шарфи, если только не считать таковыми своеобразные голоса птиц, которых они ни разу еще не видели. Возможно, эти звуки и исходили из призрачных глоток, отмечая продвижение незваных гостей.

Периодически в просеках и на больших полянах странники находили останки старых деревень — бревенчатые хижины или каменные домики, в которых давно никто не обитал. Путешественники то и дело останавливались, чтобы исследовать покинутые жилища, ни разу не найдя признаков недавнего пребывания здесь людей или животных; в этих местах были лишь заброшенные колодцы и деревья, молчаливо стоящие на страже. Ноги то и дело спотыкались о древние кости, торчащие из земли. Эрик подслушал тихий разговор Шарфи и Анфена о резне и массовых казнях солдат, оставшихся от загнанных в ловушку войск противника и бродивших здесь. Их тела гнили сваленными в неглубокие канавы без достойного захоронения, а потому в лесах осталось множество неупокоенных и весьма недовольных этим обстоятельством духов.

Путники купались в холодных ручьях, когда удавалось на них набрести, — все вместе, поскольку не самое подходящее было время выказывать скромность или смущение, даже если туман редел ненадолго. Эрик вскоре разглядел, что у Шарфи столько же шрамов на покрытой волосами спине, сколько и на голове и руках, а глубокие пересекающиеся белые линии могли быть только памяткой о порке плетьми. Сиель почти не говорила с ним — как и с кем-либо другим, лишь сообщая что-то важное или необходимое. Она отдалилась явно не просто так, и Эрик до сих пор не понимал почему. Снова и снова он мысленно возвращался к сцене на холме и все время видел, как она отворачивается, не давая поцеловать себя, а затем пассивно принимает его ласку, глядя в сторону, в никуда, словно ожидая, чтобы он поторопился и закончил то, что начала она. Можно подумать, это он схватил ее и уложил на землю. «А разве не так? — подумал Эрик. — Если она сочла, что ты принц, разве не эта ложь заставила ее в итоге предложить тебе свое тело? Так какая разница?» По мере того как проходили дни и путешественники забирались все дальше и дальше в чащу, отдаляясь от мира, который он знал, в нем нарастало желание сделать именно так: отбросив в сторону рассуждения о добре и зле, схватить ее, бросить на землю и снова взять.

Одинокие ночи они проводили порознь, боковым зрением замечая белые силуэты, которые словно приносили с собой пронизывающий холод. Ветер, которого никто из путников не ощущал, нашептывал что-то свое, шурша в траве и кустарнике, словно кто-то вздыхал от боли и начинал плакать. Однако, стоило обернуться и приглядеться, видения ускользали, оставаясь при этом в пределах видимости бокового зрения.

— Глупые старые призраки! — как-то ночью заорал Луп, когда силуэты не разбежались, а устроились на краю маленькой просеки на вершине холма, озарив лагерь потусторонним мерцающим сиянием. — Идите прочь, оставьте нас в покое хоть ненадолго. Вы со своими всхлипами и стонами пытаетесь на всех нас наслать кошмары. Ну так идите сюда! Следуйте за мной и расскажите о своих проблемах — и покончим с этим! Да, да, у вас тоже есть проблемы, как и у живых, будь они неладны, так что пройдемте…

И он, ворча что-то себе под нос, направился за кусты, а светящиеся силуэты действительно полетели за ним следом. Лупа долгое время не было видно, однако вернулся он уже без призраков.

— Не обращайте на них внимания, — зевнув, посоветовал он, словно призраки — всего-навсего шумные соседи, устроившие вечеринку. — Они делают воздух холоднее, ну так что с того? Вреда они не причинят, только проверяют, кто мы такие и почему наши ноги так шумят — специально ли мы наступаем на их кости или же нет. Чтобы совершить настоящую пакость, им понадобится взять пару уроков довольно мерзких заклинаний, вмешивающихся в мир мертвых, это уж точно. Эти печальные бедняги таких не знают.

Сиель почему-то это не успокоило, и она продолжала стонать и всхлипывать во сне. Эрик неожиданно обнаружил, что его больше не терзает похоть; вместо этого, ему хочется погладить ее по волосам и сказать, что все будет в порядке.

Луп заметил, как иномирец наблюдает за спящей девушкой, и прошептал:

— Она видит, что произошло здесь в тот день, только и всего. — Заметив удивление Эрика, он добавил: — О да. У нее есть Талант, это точно. Правда, девочка не может им управлять или сдерживать проявления. Но на этом самом месте когда-то произошли плохие вещи, страшные. Она слышит их, так громко, словно все происходит прямо сейчас, вон там. Пыталась скрыть, храбрая девочка, но сегодня это невозможно. Это плохое место. Здесь погибли мужчины, воины, обладавшие честью, они приняли смерть, которой не заслужили, и их было много, очень много. Она это слышит.

В ночной тиши лишь слабый ветерок нашептывал что-то деревьям. Эрик лег на спину и представил, что тоже может слышать эти звуки — ужасные крики боли из уст незнакомцев, чьи кости кое-как присыпаны землей, чьим мукам никогда не суждено закончиться, и поэтому их крики по-прежнему слабым эхом отдаются от стволов деревьев, которые слушают их сегодня так же бесстрастно, как и в ту жуткую ночь.

Глава 26

Затем наступил день, когда дымка немного развеялась — должно быть, они вышли из низины. Это не слишком помогло, поскольку каждая следующая роща казалась точной копией предыдущей, вплоть до заросших мхом камней. Анфен повернулся и одарил Эрика выжидательным взглядом и полуулыбкой.

— Ну? — произнес он, кивнув в сторону Шарфи. — Ты ведь идешь рядом с неиссякаемым источником знаний, которые бьют ключом. Так почему бы не зачерпнуть немного и не испробовать? Предупреждаю, можно утонуть. Познания Шарфи способны обрушиться на неподготовленного слушателя настоящим наводнением, бурей слов, и тогда нас всех снесет. Но один глоток то тут, то там не повредит. Это может отвлечь тебя от… иных переживаний. — Улыбка Анфена показалась иномирцу весьма двусмысленной.

«Неужели это так очевидно?» — подумал Эрик. Он провел прошлый день и половину следующего, избегая даже бросать взгляды в сторону Сиель — и иногда даже достигал своей цели. Теперь, когда иномирец узнал, что девушка обладает собственной магией, его увлечение стало еще более глубоким, и притяжение тоже усилилось. Шарфи тем временем, похоже, воспринял слова предводителя всерьез и гордо поднял голову.

— Каким будет твой первый урок? — спросил Анфен, и Эрик сообразил, что его слова были шуткой лишь отчасти. — Наши миры сильно отличаются друг от друга, и было бы лучше учиться как можно быстрее. Мы сейчас находимся в дикой его части.

Высокие деревья, казалось, вполне устраивало и молчание. Шаги путешественников то и дело заставляли хрустеть валежник. Треск чаще всего казался неестественно громким в царившей вокруг тиши, словно они вызывают какого-то подземного демона и тот вот-вот прибудет на звук и с криком бросится за ними.

Эрик пожал плечами:

— В таком случае как насчет магии? Чем народный маг отличается от боевого?

Шарфи ответил с радостью, даже не задумываясь:

— Народный — это лишь красивое слово для человека, который знает всего понемножку, разные приемы всех школ. Знание передается из уст в уста, а не через книги. Тебе повезет, если встретишь хотя бы двоих, знающих одно и то же. Другие маги все погибли или же скрылись где-то и больше не вернулись. Именно для этого боевые маги и были созданы, смекаешь? Для охоты за другими магами. Нужно быть очень осторожным с заклинаниями, потому как эти рогатые чуют их издалека. Именно поэтому Луп хватается за меч или нож в заварухах, а не начинает с воплями махать руками, отгоняя врагов странными вспышками.

Эрик покосился на престарелого мужчину без зубов, не признававшего рубашек, какой бы холод ни царил вокруг, и который теперь рассказывал какой-то анекдот Кейсу, идя рядом с ним в хвосте. Маг хрипло расхохотался, в то время как старик выглядел так, словно очень хотел велеть тому заткнуться и оставить его в покое.

— А Луп и вправду может сделать странные вспышки и все такое?

— Сомневаюсь, я лично ни разу не видел, — честно признался Шарфи. — Маги обижаются, если спрашиваешь их о том, что они могут, что — нет… Но можешь поспорить, что он благословил меч, который поднял. Так что лучше будь осторожен, если соберешься задирать мага.

— Нет, я против него ничего не имею.

— Он толковый парень и нам полезен, — продолжал Шарфи. — Именно благодаря ему мы плетемся через эти леса и до сих пор живы, несмотря на треклятый туман. Он чувствует, в каком направлении лучше всего идти. Но в былые времена, когда пять школ магии еще были сильны, они бы вручили нашему Лупу метлу, если бы он показался в их храмах. Сейчас-то он стоит дороже. Заклинатели теперь редки. Не многие могут учить, не многие способны повелевать магией, будь то в Вольном королевстве или Выровненном. Боевые маги до сих пор охотятся за ними.

— Ты же сказал, что в Вольных городах нет боевых магов.

— Нет. Но замок платит щедрое вознаграждение, поэтому люди богатеют, охотясь на них. В Выровненном мире магия сто лет назад была запрещена законом.

— Запрещена законом. Какое значительное выражение, — произнес Анфен. — Оно означает канаву, полную трупов.

Шарфи продолжил:

— Замок может многое разрушить, даже за один век. Разорвать книги, сжечь дома и деревни, снести храмы, похитить щиты, амулеты, тотемы. Вещи, которые некогда были широко распространены по всей стране, теперь принадлежат им. Точнее, ему. Школы магии и в особенности их Старейшины не поверили бы, что наш мир может выглядеть так, если бы им тогда рассказали о нынешнем положении вещей. Они были сильны и мудры. И их быстро уничтожили.

— А что же школы магии? — спросил Эрик, которому неожиданно показалось, что Шарфи донельзя напоминает некую шарманку со знаниями, а каждый вопрос — монета, падающая в разъем.

И заиграла следующая песня:

— Раньше было пять школ, по одной для каждого из Великих Духов, кроме Доблести, которой магия не нужна. Кучка маленьких храмов и схожих строений, которые ничего общего с богами не имели — как правило, они располагались в определенной местности. Все знали, куда надо отправиться, если нужно исцелиться, получить благословение или достать амулет, сделанный или заряженный магами. Некоторые могли обучить лошадь так, что она казалась едва ли не умнее тебя самого, понимала каждое сказанное слово. Все небесплатно, разумеется. И недешево — за что, собственно, люди их и недолюбливали. Большие школы иногда даже ненавидели. Что бы ты чувствовал по отношению к людям, которые отказались исцелить твоего сына, потому что не можешь заплатить требуемую цену, хотя для них это всего лишь создание одного заклинания и, возможно, небольшая боль? Поэтому поначалу никому не было особого дела, когда новые хозяева замка сказали, что они «разберутся» со школами магии. Но люди не понимали кое-чего очень важного — именно школы магии не давали городам воевать друг с другом. Не всегда, но довольно часто. Хватало одного лишь их существования, от мэров же неизвестно что можно было ожидать. Поэтому, когда замок занял Ву, никто поначалу не волновался. Школы не позволили бы Владетелю сделать нечто совсем безумное. Так они думали.

— Это новая история, но то, о чем говорит Шарфи, произошло задолго до нашего времени, — вмешался Анфен. Он на ходу потирал смертекамнем клинок меча, по-прежнему бывшего в его распоряжении — того самого, который был взят на поле боя из рук мертвого солдата. — Когда мы появились на свет, большая часть разрушений уже была сделана. Но дело еще не было завершено.

— А эти маги действительно были угрозой для замка? — уточнил Эрик. — Я хочу сказать, эти школы или народные маги?

— Нет — если бы замок оставил магов и всех остальных в покое, — отозвался Шарфи. — Но Ву стремился сделать нечто такое, что не понравилось бы никому: захватить все города, всю землю, все народы. И это только для начала. Потом появился их Проект, смысл всего, что они сделали, та причина, по которой им вообще понадобился замок и его атмосфера, пронизанная магией. Спроси Лупа, как Ву выглядит сейчас для глаз мага! Пугающе, вот как. Ни один приличный маг не позволил бы им такое сотворить. Как только просочились бы первые слухи, школы непременно сделали бы что-нибудь.

— Попытайся сказать Ву, что кто-то не представляет для него угрозы… — со смехом протянул Анфен. — Долго ходили слухи, что он боялся собственной тени. Я, правда, в это не слишком верил, пока… — Предводитель резко замолчал, казалось, пожалел о сказанном, словно поведал и без того слишком много.

— Когда все это началось, они сказали, что оставят народных магов в покое, — произнес Шарфи, — чудаков, которые знали немножко того или сего, вроде нашего Лупа. Народным магам школы всегда не нравились — смотрели на них там сверху вниз и порой пытались руководить ими, указывать, какое волшебство они вправе творить, какое — нет. Поэтому народные ничуть не расстроились, когда замок впервые ополчился на большие школы.

Анфен добавил:

— Новые лорды сказали каждой школе, что намерены лишь реформировать одну или две другие. Было несложно разыграть эту пьесу — многие представители их были соперниками, а то и врагами. Но все эти разговоры служили лишь одной цели — потянуть время, чтобы школы не заключали между собой союзы, способные помешать замку воплотить в жизнь свои идеи. А они могли бы так поступить, если бы прекратили свою проклятую вражду. Затем однажды тысяча боевых магов вылетела из замка — никто тогда даже не знал, кто они такие. Был ужасный бой. Немногие из той мерзкой первой армии вернулись, но они сделали свое дело. Через несколько ночей, наполненных смертью и кровью, уникальные и бесценные амулеты были похищены, а это уже не шутки. Многие из них Ву носит и сейчас.

Маленькое существо, по виду похожее на волосатую свинью, промчалось между двумя деревьями и медленно забилось под корни впереди, даже не обратив внимания на странных живых существ, расположившихся неподалеку, стоявших куда выше ее в пищевой цепи. Сиель бросилась за ним, выхватив кривой нож и даже не подумав о стрелах. Вскоре они услышали предсмертный визг маленькой твари, оказавшейся на свою голову на виду у людей в приближении их времени обеда.

Эрик поспешно произнес:

— А Луп окажется способным защитить нас, если вдруг появится боевой маг?

Шарфи рассмеялся и хлопнул себя по колену:

— От него останется лужица крови на траве. Он даже не попытается сопротивляться. Для начала Луп сделает все, чтобы не приближаться к боевому магу. Он знает, какими тропками бежать и где прятаться в лесах, чтобы преследователи не нашли его. Может, он даже не узнал бы, что за ним гонится боевой маг. Он просто увидит тень от облака, прочтет что-нибудь по его форме и поймет, что пора скрываться. Вот почему люди вроде Лупа кажутся настоящими психами большую часть времени. Но мы к нему всегда прислушиваемся.

Мертвые листья хрустели и шелестели под ногами, деревья смыкались все теснее. Сиель вернулась с добычей, уже выпотрошенной, обескровленной и переброшенной на плечи. Кончики длинных кос, судя по всему, вымазались в крови, которая запеклась на них бурой коркой. Эрик пытался представить себе, как эта хрупкая девушка невозмутимо вспарывает брюхо маленькому животному, надеясь, что этот образ поможет приглушить испытываемое им чувство, которое все время маячило между животной похотью и нежнейшей любовью. Однако после всех этих дней и ночей, наполненных страхом, изнеможением, напряжением, он лишь хотел ее еще больше.

— Она по-прежнему идет за нами? — спросил Анфен у Лупа, имея в виду Незнакомку.

— Нет, уже несколько дней нет, — отозвался народный маг. — Скорее всего, она вернулась назад, если только ей не известен способ скрыться даже от мага. Может, и так, кстати! Толковая? О да, эта очень толковая! А теперь давайте-ка присядем ненадолго. Скоро лес подойдет к концу. Но впереди лежит опасность, какую бы дорогу мы ни избрали, — и неподалеку. Отдохнем чуток — и, возможно, одна из них нас минует. Если нет, то будем стонать и плакать, окружая следующую группу нерадивых путешественников, когда наша кровь засохнет на деревьях, а кости будут изредка пинать ногами.

Глава 27

Вечером туман наконец полностью рассеялся, однако открывшийся за ним пейзаж не принес никакого утешения. Среди развалин на большом расчищенном участке путники набрели на остатки сравнительно недавно потушенных костров — первый признак присутствия живых людей с того момента, как они сошли с дороги и углубились в эти заколдованные леса. Анфен повернулся к Лупу:

— И это был самый безопасный путь?

Маг оскорбленно взъерошился:

— Можешь меня Пометить, он самый! Если верить всем знакам, которые я видел тогда и вижу сейчас. Но я же не говорил, будто можно не смотреть по сторонам и полностью утратить бдительность, а?

— Доставайте оружие, — утомленно скомандовал Анфен. — И вы тоже, пилигримы. Мир не может длиться вечно. Неподалеку культисты Инферно.

Эрик послушно обнажил меч, который снял с тела солдата из замка. На клинке в середине оказалась зазубрина, но он был достаточно острым. Сейчас не самое подходящее время идти на риск и показывать им, на что способно его тайное оружие, — пистолету пока лучше оставаться в кобуре. Кейс держал свой меч как обычную трость, даже не претендуя на участие в бою и позевывая, словно он предпочел бы немного вздремнуть.

Бойцы рассредоточились. Шарфи со своими дымящимися ножами держался поближе к иномирцам. Анфен возглавил процессию, гибкий, как танцор, готовый в любой момент тронуться с места и начать головокружительный танец со смертью. Они осторожно шагали через остатки каменных блоков, из которых был сложен разрушенный старый дом.

Тут и там лежала как попало брошенная одежда — вместе с чашками и тарелками, которые, судя по всему, использовали совсем недавно. На коротком бревне лежала открытая книга с нечитаемыми символами на разорванной странице, хлопавшей на ветру. Но людей видно не было.

— Впереди мертвый ветер, — предупредил Луп. — Справа.

Что-то пронеслось по пеплу, превратив его в содрогающийся смерч. На высоте приблизительно в половину человеческого роста что-то серебристо мерцало.

— Первый урок выживания, пилигримы, — произнес Анфен. — Видите вот это погодное явление? Если заметите нечто подобное, когда ветра нет, держитесь от него подальше. Шарфи, покажи им.

Воин послушно покопался в груде хвороста и вытащил длинный тонкий прутик. Он осторожно приблизился к мертвому ветру, словно тот мог в любой миг переменить направление и двинуться навстречу человеку, и ткнул его. Едва коснувшись серебристого свечения, ветка вырвалась из его рук с громким треском и исчезла.

— Никто не знает, куда отправилась сейчас эта ветка, — сказал Анфен, подняв камень и бросив его в смерч. Новый снаряд тоже исчез. — Куда-то за Конец Света, вот все, что мы знаем. Но мертвый ветер может значить только одно: здесь были культисты Инферно. Это остатки кое-каких их ритуалов.

— Еще два вон там, — перебил Луп, недовольный тем, что Шарфи подошел так близко к смерчу.

— Я этого не понимаю, — озадаченно произнесла Сиель, глядя на остальных широко раскрытыми глазами. — Есть свежие следы, оставленные максимум два дня назад. Но где же они?Посмотрите вон туда, у костра! Вы видите отрубленные руки и ноги, валяющиеся сами по себе? Они ведь совсем свежие, это не кости! Очевидно, здесь проводила ритуал большая группа культистов. Они танцевали вокруг огромного костра, потом устроили оргию. Видите порванные цепи и веревки? У них, очевидно, были жертвы, с которыми можно поиграть, скорее всего похищенные по дороге. Они прибегали к своей мерзкой магии. — Сиель ткнула пальцем в следы у своих сапог. — Здесь есть отпечатки, которых я совсем не понимаю. Все следы ведут туда и явно оставлены в спешке. — Она кивнула в сторону, где холм круто уходил вниз, теряясь из вида. — Здесь не было патруля, который мог выкурить их. Но что-то культистов определенно напугало.

Поляну окружали высокие деревья, молчаливо взирающие на них. Анфен предположил:

— Так, возможно, они все поджидают нас — вон за тем холмом. Сиель, пожалуйста, надень амулет и исследуй местность.

С этими словами он бросил ей ожерелье Инвии.

…Шаги невидимой девушки потревожили листья и вогнали Лупа в панику — тот испугался, что мертвый ветер явился сюда за ними, пока не раздался голос Сиель:

— Идемте. Вам стоит на это взглянуть. Мерзкое зрелище.

— Нам угрожает опасность? — уточнил Анфен.

— Не знаю, — ответила девушка, снимая амулет и вновь становясь видимой. — Но если и так, то точно не со стороны культистов.

— Уж слишком ты в этом уверена.

— Еще бы. Идите взгляните сами.

Они пересекли полосу скользкого чернозема и подошли к старому поселению, принадлежащему когда-то охотникам и построенному на славу, хотя многие подпорки стен уже начали гнить. Перед ними раскинулся своеобразный городок из хижин, палаток и шалашей, сделанных преимущественно из шкур животных. Здесь следы были видны даже неопытному Эрику — кто-то в панике пытался сбежать от чего-то и пробраться в главный зал. Сквозь окна — никакого стекла, лишь черные проемы в дереве — перед ними предстала сцена, еще более ужасающая. Повсюду лежали искалеченные трупы, словно по толпе прошелся разъяренный великан. Странный оттенок в ужасном зловонии вызвал у Эрика неясные ассоциации, а затем он вспомнил.

— Шарфи, — шепотом позвал он. — Этот запах… В пещерах, помнишь? И у двери. Тот темный коридор, в который мы не могли заглянуть…

Воин кивнул:

— Здесь он слабее, но это, несомненно, тот же запах. Мы прошли прямо, мимо того, что сотворило это с людьми.

Анфен стоял в дверях, обозревая страшную сцену. На молодом лице предводителя застыло непроницаемое выражение, превратив его в недвижимую, неживую каменную маску.

— Не подходите ближе, пилигримы, — тихо посоветовал он.

— Еще одна замечательная любезность наших дружелюбных проводников, — прошептал Кейс, за рукав потянув Эрика в сторону от остальных. — Тебе это еще не надоело? Куда они вообще нас ведут?

Эрик застонал:

— Может, спросишь у них?! Кейс! Да кто еще согласится присматривать тут за нами? Мы застряли посреди неизвестного мира! Не знаем о нем ровным счетом ничего, а стоит обернуться — и вокруг одни трупы! Ты считаешь, что знаешь эту землю лучше, чем они?

Кейс ничего не ответил, и Эрик понял, что его слова не возымели абсолютно никакого эффекта. Как об стенку горох.

— Взгляните-ка сюда, — позвал Шарфи. — Они пытались забаррикадировать дверь. Но что-то разнесло ее и все их укрепления на кусочки.

— Кто-нибудь может предположить, что на этом свете могло напугать двадцать или тридцать фанатиков культа Инферно до такой степени, что они с воплями помчались искать убежища? Не говоря уже о том, чтобы перебить их всех таким образом… — спросил Анфен.

— Это произошло не во время ритуала, — задумчиво протянул Шарфи. — Они становятся совершенно безумными. Я видел их как-то раз, когда действо было в самом разгаре. Их бы ничто не напугало в таком состоянии. Все, что попытается их убить, лишь усилит испытываемое возбуждение. — Он понизил голос: — Именно поэтому лучшего момента для нападения и не придумаешь.

Анфен отошел от прохода и уставился на вершины деревьев, словно пытаясь очистить зрение от увиденного. Эрик заметил, что еще долгое время предводитель не желал ни на кого смотреть и редко поднимал глаза на своих спутников. У его ног возле двери в дерне остались царапины и ямы, словно кто-то втыкал колья в землю в определенной последовательности, а затем убрал их. Каждый следующий располагался поблизости от предыдущего, образуя своего рода тропу, огибающую костер, от которого сбежали культисты, а затем почти под прямым углом сворачивавшую к деревьям. Ее было легко не заметить поначалу, где она была скрыта опавшими листьями и ветками.

Сиель вновь надела амулет и пошла по тропе, оставляя узкие следы в грязи. Что-то закричало за деревьями, заставив разбойников и пилигримов вздрогнуть. Огромная черная птица взмыла ввысь, уродливая, как стервятник, громко хохоча, словно заметила что-то смешное. Стрела грациозно взмыла ввысь, пущенная невидимой рукой и ставшая видимой лишь в небе. Она вонзилась в грязь.

Вскоре девушка вернулась, по пути выдернув стрелу.

— Неподалеку отсюда есть тоннель земляных людей, он куда больше обычного. Странные следы ведут прямо в него. Поблизости два мертвых шахтовых дьявола.

— Но шахтовые дьяволы не смогли бы сотворить такое, — убежденно сказал Шарфи.

Сиель сняла амулет и одарила воина своей редкой улыбкой:

— Вот как?

— Никоим образом. Следы не те. К тому же слишком далеко от входа в тоннель. Да и тела не выглядят так, словно до них добрались дьяволы.

Сиель кивнула, словно прилежная ученица, и произнесла:

— А еще это объясняет, почему труп одного дьявола был поднят вверх и насажен спиной на сук, вышедший через грудь. Он висит довольно высоко над землей.

Мгновение все потрясенно молчали.

— Насколько высоко? — наконец спросил Шарфи, словно это могло многое объяснить.

— Втрое превышает человеческий рост. Оба тела с такими же дырами, как на этих следах, словно проткнуты многочисленными шипами. Отвести тебя туда? Твое мнение может оказаться… полезным.

У Эрика возникло странное ощущение, что Шарфи ей не очень нравится, как, впрочем, и все остальные, живущие на этом свете. Кроме разве что Киоуна…

— Мы даже близко подходить к этому тоннелю не будем, — твердо ответил ей Анфен. — А теперь — шагом марш! Сегодня мы не остановимся на ночлег в этих лесах.

Эрик отвел Анфена в сторону:

— Не думаю, что Кейс выдержит еще один долгий переход без отдыха, не говоря уже о быстром марше.

Он не добавил еще кое-чего, боясь, что это может прозвучать глупо: «К тому же ему нужна выпивка точно так же, как больному — лекарство».

— Придется ему поднапрячься, — жестко ответил Анфен, — если, конечно, смерть не кажется ему предпочтительнее.

— Долго еще идти?

Анфен раздраженно стиснул челюсти:

— Один день без остановки, потом станет полегче. Один наш друг живет на выходе из леса, он предоставит нам убежище, и там мы сможем провести столько времени, сколько нужно. Возможно, там твой приятель даже сможет выпить. Я вижу, как у него трясутся руки, и он стал очень вспыльчив, но тут уж помочь ничем не могу. — Повысив голос и повернувшись к остальным, он кинул: — В путь!

В этот миг что-то пронеслось через дверной проем. Молодая женщина в порванных вязаной шерстяной юбке и свитере, хромая, выбежала прочь. Она была босая, глаза дико расширены от ужаса — а может, от гнева. Ее одежда и кожа были в потеках засохшей крови, волосы покрывала заскорузлая бурая корка. Хватая ртом воздух, она уставилась на разбойников, как дикое животное, не знающее, бежать прочь или подойти ближе.

Анфен шагнул к ней:

— Не убегай, ты в безопасности.

— В безопасности!

Девушка — незнакомке явно было около шестнадцати — восемнадцати лет — издала лающий горький смешок. Зубы блеснули белым меж губ, покрытых запекшейся кровью, словно это была единственная часть тела, которую она всегда намывала до блеска. Анфен отстегнул ножны с мечом от пояса и бросил их на землю, а затем шагнул к девушке, разведя в стороны пустые руки:

— По крайней мере, мы тебе ничем не угрожаем. Мы накормим тебя, если расскажешь, что здесь случилось.

— Я уже поела, — произнесла она и снова расхохоталась. Это был ужасный звук — отчаянный и в то же время язвительный.

Анфен мягко ответил:

— Очень хорошо, но мне кажется, что наша еда будет получше — как и беседа.

— Оставьте еду здесь — и можете идти, — отозвалась девушка. — Вам она больше не понадобится. Они и до вас доберутся, если вы того достойны. Я не была одна. Инферно отправил их, чтобы забрать нас. Он был доволен работой, которую мы проделали.

— Загадочный дух Инферно, раз он одарил вас всех подобной похвалой.

— Да! — с восторгом закивала она, снова обнажив зубы.

— Ты многое пережила.

Лицо девушки дернулось, изменяясь, словно злые силы, захватившие ее, начали сражаться за чувства. Голова качнулась вперед. Больше она не сказала ни слова. Анфен взял девушку за руку и отвел к отряду. Он отвел ее к Сиель, а затем поднял свой меч. Лучница не слишком нежно обвязала талию незнакомки веревкой и бросила другой конец Шарфи, который обмотал им свое запястье. Девушка одарила их обоих мрачным взглядом: она явно не ожидала, что ее тут же свяжут.

— Где твой родной город? — спросил Анфен.

— У меня такого нет. Нет прошлого. Лейли мертва, я ее труп.

— Где он был, прежде чем ты спуталась с Инферно?

— «Спуталась», — презрительно зарычала девушка. — Он призывает всех, кто того достоин.

— Достоин умереть, как свинья на скотобойне? — уточнил Анфен. — Достоин сбежать и дрожать в собственной гробнице, пока не сдохнет?

Девушка одарила его ненавидящим взглядом, показавшимся особенно жутким на залитом кровью лице.

— Я сражался с «недостойными» людьми, которые видели свою смерть и шли прямо к ней, зная об этом, — мягко продолжил Анфен. — Они не мчались с криками в огромный зал, чтобы попытаться завалить дверь. И не прятались под телами своих друзей.

— Ты хочешь увидеть смерть? — прошипела она, дрожа от гнева. — Зайди внутрь! Ты-то недостоин даже того, чтобы принести Жертву! Заходи туда и взгляни на них, храбрый человек с мечом. Посмотри, что послал нам Великий Инферно. Все, что ты знаешь, — лишь пепел.

— Эй! — вскрикнул Луп. — Это проклятие — то, что она только что сказала! У нее нет сил, чтобы сделать все как положено, но ведь попыталась, еще бы! Но ее могут услышать другие. Никогда не знаешь наверняка. Будь поосторожнее тут, Анфен, а еще лучше — заткни ей рот, если она продолжит болтать такие вещи.

Глаза Анфена сузились.

— Оно до сих пор здесь? То, что сотворило все это?

Девушка снова расхохоталась ему в лицо.

— Заходи и увидишь! — С этими словами она отправилась обратно к залу, натянув веревку, как собака на поводке. Смех, вызывающий в душе отчаяние, разнесся над поляной. — Заходи и увидишь! Но ты ведь не придешь, храбрый человек!

— Не ходи туда, — тут же произнесла Сиель.

Но Шарфи и Анфен последовали за незнакомкой внутрь.

— Можно все понять по ее речи, — пробормотала лучница. — Ее речи вполне достаточно. Она из хорошей семьи, росла в одном из Вольных городов. Думаю, девочка из Эльвури.

— О да, — мрачно произнес Луп. — Ее предупреждали об этих культистах, но она отправилась искать их ради приключения… Их не нужно было долго убеждать, чтобы они согласились ее оставить… Передавали ее друг другу у костра, как бутылку вина. И она сама укусит руку, решившую спасти ее.

— Что за Инферно, о котором она тут говорила? — спросил Кейс.

— Это больной и слабый старый Великий Дух, — отозвался Луп. — Можно сказать, уже мертвый, похоронен в Море Пепла. Другие Духи объединились, чтобы сразиться с ним — по крайней мере, так гласит легенда, — после того, как он совсем помешался. Это было очень-очень давно. У слабейшего Духа самые рьяные последователи. Я этого до сих пор не понимаю. Даже поклоняющиеся Кошмару не проявляют такого рвения, как эти. — Луп покачал головой. — Они все пытаются освободить Инферно — можно подумать, это так же легко, как развести огонь. Вот почему они танцуют вокруг костра, мучают людей, пожирают друг друга и делают много омерзительных вещей. Каким образом это должно произвести должное впечатление на Инферно, мне лично никто до сих пор не объяснил. И он не проснется… о нет, другие Духи никогда не допустят этого.

Луп вздохнул, улегся на землю и воспользовался возможностью урвать несколько минут сна. Через пару мгновений он уже храпел не хуже дракона, а Кейс только озадаченно чесал в затылке.

…В зале Анфен и Шарфи, обнажив оружие, никак не реагировали на окружающее, пока девушка вела их мимо тел, внимательно наблюдая за выражениями их лиц. Постепенно их равнодушие разозлило ее, и она умолкла, когда их не вырвало при виде изуродованных трупов и они не сбежали в ужасе прочь.

Большинство тел были собраны в передней половине зала — очевидно, культисты пытались справиться с тем, что угрожало им. Или же, возможно, напротив — все рванулись к выходу, как только некое существо появилось внутри. Два обломка от двери оказались отброшенными в дальние углы комнаты.

— Твои друзья, похоже, не оценили щедрый дар Инферно, — произнес Анфен. — Как невежливо.

Девушка закрыла глаза и села на корточки. Ей не хотелось находиться здесь, это было очевидно, однако она надеялась заставить их проникнуться ужасом того, что случилось в этом зале.

— Здесь есть что-то, что ты хотела показать нам, или нет? — надавил на нее Анфен, в свою очередь начиная злиться. — Ты зря тратишь драгоценное время. Если ты считаешь, что на нас увиденное произвело сильное впечатление или что мы испугались при виде подобной смерти, то ты ошибаешься. Мы уже видели это.

— И даже кое-что похуже, — кивнул Шарфи.

Она горько рассмеялась и продолжала хохотать, пока воин не пригрозил ей ножом. Анфен протянул руку, останавливая Шарфи. Девушка, дрожа всем телом, указала в дальний угол комнаты.

Анфен приблизился, осторожно ступая, занеся клинок для быстрого удара. Что-то маленькое двигалось в тенях. Раздался скрежещущий звук, словно кто-то царапает пол. Странное нечто лежало на полу, похожее на сплетенные корни деревьев, сделанное из темного стекла, — и подергивалось. Рядом валялась двуручная секира с лезвием, сплошь испещренным зазубринами.

— Что ж, я вижу, хотя бы один из твоих друзей обладал мужеством, — произнес Анфен.

— Храбрый человек! — издеваясь, воскликнула девушка. — Наш Верховный Жрец сумел лишь отрубить руку такой огромной секирой. А что бы сделал ты?

Если это и впрямь была рука, то длинные извивающиеся шипы — четыре штуки — это пальцы. Они казались острыми, как ножи. Точно такие же шли вдоль запястья. Лезвия-пальцы до сих пор пытались нащупать и схватить добычу. Пол вокруг был весь покрыт царапинами и опилками.

— Давно это произошло? — спросил Анфен. — И сколько человек было здесь?

Девушка рассмеялась, увидев его обеспокоенное лицо, словно наконец-то взяла свое. Шарфи снова показал ей нож. Она ненавидяще посмотрела на него, но ответила:

— Ночь перед прошлой. Трое таких. Двое сделали… все это. Один оставался снаружи и не шевелился несколько часов. Даже когда остальные ушли.

Анфен коснулся клинком центра беспомощно хватающей воздух «ладони». Пальцы тут же сжались на нем, как зубья капкана, и хватка оказалась поистине железной. Он поднял руку с пола, и трое людей с радостью покинули адское место. Даже на лице культистки явно читалось облегчение.

…Луп озадаченно рассматривал руку. Она дергалась и пыталась вцепиться в землю, как больной краб.

— Я в своей жизни ничего подобного не видывал и не слыхивал, — признался он. — В ней есть какая-то магия, только сложно узнать, какая именно.

— Эта штуковина плетет заклинания?! — потрясенно спросил Анфен.

— Сомневаюсь. Магия не течет ни оттуда, ни туда. Просто собрана и вложена в нее, глубоко внутрь. Может, магия ее создала. Напоминает, по правде сказать, те волшебные штуковины, которые делали Инженеры… Все это может быть изобретением, и отнюдь не природы. Не могу сказать наверняка. Если это действительно рука, то тварюшка получилась высокая, наверное, в полтора человеческих роста.

Девушка рассмеялась:

— Больше. И это рука маленького. Маленького!

— О да, девица. Ты была очень храброй! — Луп сочувственно посмотрел на нее, и девушка опустила взгляд.

Вдвоем с Шарфи они обмотали руку веревками в несколько слоев и запихнули в кожаную сумку, выбросив кое-что не слишком важное. Рука до сих пор дергалась и извивалась, изгибаясь во всевозможных направлениях.

— Можешь ли ты рассказать нам еще что-то? — спросил предводитель культистку. Та нахмурилась и промолчала. — Очень хорошо. Отпустите ее. Прощай, Лейли.

Девушка испуганно проследила за тем, как Шарфи молча перерезает веревку.

— Что вы делаете? — спросила она.

— Ты что, решила, что попала в плен? — рассмеялся Анфен. — Нет. Ты — это лишний рот, который нужно кормить, и постоянный источник опасности. Я, конечно, мог бы попросить Шарфи сделать с тобой нечто вроде того, что вы делали с теми бедолагами, пока ты не заговоришь, но на моей совести и без того достаточно прегрешений. Да и на его тоже. Так что ты остаешься в лесу в компании с подарочком Инферно, раз уж ты предпочитаешь все это горячей ванне, приготовленным и вовремя поданным завтракам, обедам и ужинам и теплой постели. Может, они убьют тебя быстро.

— Э, нет, не смейте оставлять девицу здесь совсем одну! — возмутился Кейс.

— Кейс, не надо, — остановил его Эрик.

— Это тебе не надо! Вам всем должно быть стыдно! Она напугана — и должна остаться одна-одинешенька?! Здесь произошло что-то ужасное, вы не можете оставить ее здесь!

— Возможно, ей стоит рассказать тебе, сколько невинных людей она помогла порезать на куски или сжечь заживо, чтобы ее мертвый Дух был доволен, — отозвался Анфен.

— Он не мертвый! — прожигая предводителя взглядом, процедила девушка.

Анфен направился прочь. Остальные последовали за ним. Горячие слезы собрались в уголках глаз Кейса. За их спиной девушка молча и неподвижно стояла на поляне, и на ее лице отражалась целая гамма невеселых чувств. Старый пьяница повернулся к ней, прежде чем миновать деревья:

— Девочка, возможно, тебе следовало бы рассказать им все, что знаешь. Можешь к нам присоединиться, они тебе ничего плохого не сделают. Может, удастся отмыться, почиститься и отправиться домой к семье и друзьям.

Она оскалилась:

— Мне не нужна твоя жалость, старый дурак, и я не хочу, чтобы по ночам ты лапал меня под одеялом!

Кейс посмотрел на нее:

— Должно быть, твой мир — такое же грустное место, как мой.

У нее задрожали губы. Кейс, больше не оборачиваясь, продолжил путь — и вскоре услышал торопливые шаги догоняющей девушки.

— Прекрасная работа, — вполголоса похвалил Анфен, когда незнакомка помчалась к ним; слезы оставляли светлые дорожки на ее лице. — Но за ней придется все время присматривать.

Кейс удивленно моргнул, подняв глаза на предводителя:

— Я вовсе не разыгрывал представление, приятель. Я решил, что вы и впрямь хотите и способны оставить ее здесь одну. И говорил всерьез.

— Я тоже, — произнес Анфен, встретившись с ним суровым взглядом, заставившим Кейса попятиться.

Глава 28

В своих покоях Друг и Владетель Выровненного мира сидел точно в той же позе и с таким же выражением лица, которые довелось видеть Кейсу, когда он, невидимый, вошел в пустую комнату почти неделю назад.

Немигающие глаза Ву были такими яркими, что, казалось, светились. В некоторые дни они даже действительно освещали тусклые комнаты. Отчасти он был обязан этим их свойством мощным амулетам, висящим на шее, обхватывающим запястья и пальцы, многие из которых были бы кстати в небесных пещерах молодых драконов. (И большинство из которых, вполне возможно, родом именно оттуда, из места, в которое не ступала нога человека. Инвии порой становились довольно беззаботными и безрассудными, не гнушаясь стащить парочку ценных вещичек, а в итоге их встречал быстрый и сообразительный воришка с мечом наготове, ничего не имеющий против Метки.)

Постоянно пульсирующая магическая сила, охватывающая Ву коконом и протекающая по его телу, тоже подарила застывшим глазам их неестественное сияние — вместе с молодостью тела и безумием. И все же кое-что сыграло еще одну роль — во что бы там ни верили крестьяне, солдаты и быстро уменьшающиеся в численности враги замка, Проект медленно, постепенно близился к завершению. Архимаг сказал, что перемены в Ву будут оставаться медленными до тех пор, пока не достигнут критической отметки, а дальше все будет развиваться быстро и непредсказуемо. Возможно, он вырастет в размерах, станет таким же огромным, как Гора. А может, и нет, по слухам, Доблесть лишь самую чуточку больше высокого мужчины. Возможно, его тело станет полупрозрачным, невидимым ни для чьих глаз, кроме мага. Или же его следующий облик окажется совершенно непредсказуемым, который еще никто никогда не принимал. Но бессмертие его было бесспорным; даже Инферно, стоящий так близко к гибели, насколько это доступно Великому Духу, до сих пор корчился где-то в морских глубинах, под тучами пепла, цепляясь за ниточку связи с миром, какой бы тонкой она ни была.

Ву-человек был лишь семенем, которое его собственные руки опустили в плодородную почву истории. То и дело он оглядывался на своих соучастников в заговоре, которые до сих пор не знали, что на самом деле были лишь орудиями в его умелых руках. Он видел молодого Архимага, которого тогда так еще никто не называл, — обычный своевольный волшебник, которого исключили все школы за пристрастие к запретным областям. Повезло еще, что не убили на месте. Однако чаще всего Ву вспоминал молодого человека, чье имя он до сих пор носил, который начал все это, прочитав кое-какие рукописи, хранившиеся в коллекции его отца, — запретные и редкие. По тому юноше он испытывал неизъяснимую тоску, питал любовь к нему, глубокую и нежную, не уступающую материнской. Он видел, как этот молодой человек сходит с ума от амбиций и силы, слишком великих для любого человека. Однако по-прежнему ценил все тот же приз, которому юноша когда-то раскрыл свои объятия, чего бы это ни стоило другим. Только теперь эта награда вышла за пределы неисполнимых, призрачных мечтаний — ею был его трон, эта комната в замке, слуги и солдаты, эти амулеты на шее, запястьях и пальцах. Все это лишь средства, приближающие его к награде, — но настоящие, настоящие!..

Все шло своим чередом. Все больше людей молились на него, поклонялись ему. Растянутая жизнь смешалась со страницами истории — вместе с ложью и правдой. Приготовления Архимага — хотя Ву имел о них весьма ограниченное представление — миновали ту стадию, на которой еще можно было бы остановиться, теперь же процесс был необратим. Что способно остановить его сейчас? Молодые драконы сидят в плену; Великие Духи не подходят к замку, а Сам Дракон спит, сокрытый во тьме и не ведающий о деяниях человеческих.

Эта неизвестная критическая отметка может быть достигнута через день или век. А то и больше… Ву ждал ее с нетерпением, боялся, хотя при этом уже перестал быть человеком, как разумом, так и духом. Он чувствовал себя так, словно в его теле оказалась заточена некая нестабильная сила. Он словно превратился в летучую жидкость, которая беспокоилась или шла рябью, если кто-то подходил слишком близко к нему. И нужно быть очень смелым, чтобы взволновать его. Ву ждал — и все ждали, ждали великой Перемены, поворотного момента.

И все же…

Глаза Ву остановились на кубке вина, который сейчас был полон до краев. Он слегка приоткрыл рот, обнажив зубы. Рядом с кубком стояла тарелка с едой, также нетронутая. Кто бы ни приготовил ее, он знал, что правитель не прикоснется к подношению; Ву никогда этого не делал, боясь яда, однако требовал, чтобы стол накрывали каждый день. Они рассуждали, что вид еды успокаивает их Друга и Владетеля, принося приятные воспоминания об обильных, вкусных обедах, которые ему доводилось есть давным-давно.

Вряд ли яд, учитывая многочисленные защитные амулеты, сможет повредить ему, однако разум не мог знать. Поэтому не раз слуги в серых балахонах призывались в эти покои, чтобы отведать этой еды под разъяренным взглядом немигающих глаз правителя.

Если голод начинал донимать его — а это со временем происходило все реже и реже, хотя ел Ву не часто, — он крался в нижние помещения замка, переодетый, миновал залы, где суетилась прислуга, и с яростью опустошал тарелки, на которых еще оставалась еда, оплеухами и проклятиями разгоняя обедавших, за волосы оттаскивая их от стола. Из его горла вырывался звериный рык, разбросанные кружки разбивались об пол и стены, Ву переворачивал столы, размазывая еду по своему идеальному лицу, неутешно плача, и зал пустел — быстро и бесшумно.

Ценой всего этого было безумие. Он знал, что ведет себя как параноик, знал, что все это глупо, но от этого не становился менее безумным и в сердце этот странный страх не ослабевал. Поскольку понимая, что ведет себя глупо, и в то же время зная, что это не так, Ву вместе с тем обнаружил, что безумное сознание способно верить в два и более противоположных факта с равной убежденностью, даже если один полностью опровергает другой. Хуже всего было по ночам, когда все, что еще оставалось в нем человеческого, умоляло вторую часть его сдаться на милость сну. Иногда он вздрагивал или подскакивал на постели, заметив движение краем глаза, а затем жалко сжимался в комочек под одеялом.

Кража вина прямо из его кубка, происшедшая несколько дней назад, оказала весьма длительное воздействие на его сознание. Она помогла убедить ту часть его разума, которая считала невозможным существование Тени, что вторая половина боялась чего-то реального, а не придуманного. Эти две точки зрения наконец слились воедино в спектре здравого смысла и разумности — словно смазанный контур неожиданно обрел четкость. Даже когда та же самая разумная часть принялась подбирать логические объяснения — что он мог сам выпить вино и позабыть об этом или что кубок с самого начала был пуст, — Ву знал, что это не так, знал, что кто-то (или что-то) действительно был в его покоях, действительно осушил бокал, словно смеясь над ним.

Слева от правителя, на поверхности высокого зеркала, дремали несколько лиц, остальные пристально наблюдали за ним. Их взгляды были исполнены обожания и беспокойства. Лица мягко покачивались, как дохлая рыба на воде, всего пятеро; некоторые до сих пор слабо напоминали людей, которыми были при жизни, остальные со временем изменились и стали больше походить на оскаленные черепа. Из других частей призрачных тел иногда разве что появлялся отпечаток руки по другую сторону стекла, словно пальцы, прижатые к окну, в которое смотрят лица.

При жизни Ву знал всех призраков и какое-то время строил заговоры рука об руку с ними, надеясь заполучить тот самый трон, на котором сидел сейчас. Их изначальный план — и его тоже, но недолго — заключался в том, чтобы разделить его на всех. Однако затем другие идеи показались куда более привлекательными; не так-то просто подвинуться, сидя на троне. И Ву убил их, одного за другим, троих — своими собственными руками.

На верхних этажах, где воздух был густым от магии, и в присутствии мощных амулетов деяния вроде убийства иногда высвобождали странные энергетические сгустки, приводившие к необычным последствиям — впрочем, как и последующие мысли убийцы о содеянном. Так и появился Призрак, его советник, его единственное доверенное лицо, его единственный друг и в каком-то смысле его собственное создание, однажды взглянувшее на правителя из зеркала, заверяя его в том, что они не желают ему зла и не таят обид, мечтая лишь увидеть его преуспевающим и цветущим. Его — и Проект.

Как Ву поначалу кричал и отшатывался от зеркала! Как он кричал, когда они — оно — преследовали его в других комнатах, мерцая в окнах, появляясь в бокалах с вином и зеркалах на протяжении многих дней, прося прощения и умоляя. Наконец Ву привык к присутствию Призрака, выслушал его и убедился, что он желает лишь добра.

Лицо женщины безмятежно улыбалось, волосы покачивались, словно погруженные в воду. Ее он убил первой — задушил, пока она принимала ванну. Какое-то время она была любовницей Ву, собиралась стать его «королевой», даже предлагала заговор против остальных. Он тогда испытал отвращение, увидев, какой она стала отвратительной и уродливой, умирая. Здесь же ее лицо сохранилось лучше остальных и казалось почти живым. Один из мужчин начал напоминать зверя, обзаведшись двумя рядами длинных острых белых зубов и жестким рыльцем. Ву уже и забыл, как изначально выглядел тип, чьей головой он продолжал бить по камням еще долго после того, как жертва скончалась. Остальные, казалось, умерли от голода — похожие на черепа, с мрачными круглыми глазницами вместо нормальных глаз и печально поникшими чертами. Они редко отходили от этого зеркала и страстно желали лишь одного — помогать своему Другу и Владетелю.

Их Друг и Владетель наконец устремил на них тяжелый взгляд. Часом раньше они сказали ему, что есть очень важные новости, однако Ву сердито приказал им молчать, изучая мысли, блуждающие по его сознанию, как летящие по небу облака — то принимающие на миг четкую форму, то превращающиеся в неясную муть, то наливающиеся грозовой чернотой. Он не сказал, желает ли услышать эти новости, однако Призрак, казалось, был твердо намерен рискнуть. Если Ву рассердится, они всегда успеют сбежать.

— Мы получили очень странные вести, — произнесли они.

Ву встал, протянув руку к кубку с вином. Оно было по-прежнему здесь, до последней капли. Правитель поднял кубок и поднес его к губам; ему неожиданно захотелось поразить Призрака.

— Друг и Владетель! — с беспокойством воскликнули четверо из пяти лиц; пятое же только потрясенно открыло рот. — Друг и Владетель! Пожалуйста, берегись! Ты уверен, что следует пить его? Безопасно ли оно? — Они говорили все разом, и голоса сливались в единый рокочущий гул.

Рука Ву крепче сжала ножку резного хрустального кубка. Пальцы задрожали, и он обвел комнату взглядом, в котором горел вызов, оскалившись.

— Смотри, — презрительно прорычал он, хотя обращался вовсе не к Призраку. — Валяй, смотри!

Лежа в постели по ночам без сна, ворочаясь и беспокойно мечась по простыням, он прокручивал в голове идею о том, что, возможно, Тень похитила его вино, обвиняя тем самым правителя в трусости. Поэтому теперь Ву одним глотком осушил кубок, и по подбородку потекли тонкие струйки темно-красной жидкости. Бокал же он швырнул в стену рядом с зеркалом, и тот разлетелся на мелкие кусочки.

Лица Призрака ясно выражали потрясение. Лорд и Владетель схватил горсть зеленых овощей с тарелки, стоявшей на столе перед троном, и засунул их в рот, довольный тем, что ему удалось напугать этих существ в зеркале, и желая закрепить успех. Призрак вознаградил его усилия, разразившись новой чередой испуганных охов и ахов, пока Ву не встал напротив, сжав кулаки.

— Мрачные вести, — произнесло лицо, плавающее в центре, оправившись от потрясения.

Лицо было грустным, круглым, с большими глазницами, иными же отличительными чертами не обладало. Ву уже забыл, как его звали при жизни. Правда, остальные имена он тоже не помнил.

«Да говори уже», — подумал Ву, а потом сообразил, что так и не отдал приказа вслух. Они, видимо, правильно истолковали выжидательную позу правителя, поскольку снова заговорили:

— Мы услышали разговор, когда пробрались в окно Архимага…

Призрак рассказал ему о том, как Архимаг, споря с двумя Стратегами, отмахнулся от предположения о важности слова «тень», найденного на каменном уступе, где был уничтожен патруль — всего лишь в дне пешего пути от замка. Выживших не обнаружили.

Ву слушал их, и кулаки сжимались все крепче. Ему и не могли докладывать обо всех новостях, поэтому он оставался в неведении относительно многих важных событий. Но это? Почему эту новость скрыли от него?

— Мне не сообщили об этом, — произнес он, начиная дрожать.

— Архимаг заявил… он заявил… — Призрак занервничал. Среднее лицо утратило способность говорить, поэтому вместо него продолжила женщина: — Он заявил, что для вашего же блага необходимо избегать тревожных вестей, поэтому нет никакой необходимости беспокоить вас. И он добавил, что сейчас лучше не показывать вам то, что он назвал «письмом». Стратег был убежден в обратном. Они повздорили. Тогда Архимаг ударил его по лицу и выгнал вон. И заставил его поклясться никогда впредь не упоминать о «письме».

Ву бродил туда-сюда перед зеркалом битый час. Призрак наблюдал за каждым его шагом, терпеливо ожидая.

— Он знает, что вы были в оконном стекле? — наконец произнес Ву, имея в виду Архимага.

— Ничто не указывало на это, Друг и Владетель. Занавеска была наполовину задернута, и мы спрятались за ней.

Прошел еще один час, на протяжении которого его тело словно превратилось в размеренно движущийся маятник.

Призрак неуверенно произнес:

— Азиель… она так замечательно плакала сегодня утром…

— Тс-с, — прошипел Ву и вышел из покоев без единого слова.

Он направился к комнате Архимага, в которой белые камни и специальные железные решетки в стенах прореживали насыщенный магией воздух. Прошло слишком много времени с его последнего визита. Обширная библиотека выстроилась ровными рядами на полках у боковой стены: книги, посвященные старинным знаниям и магии всех известных школ, представленные только здесь во всей полноте. Сосуды наполнены черной клубящейся дымкой или трепещущими сгустками света. Клетки, удерживавшие живых существ, которые бегали или ползали по ним, бросаясь на стеклянные стены, когда Ву проходил мимо. Маленький красный дракон, возможно последний представитель своего рода, был заперт в железной клетке в углу. Он издал нечто среднее между всхлипом и рычанием, печально умоляя выпустить его на свободу. Старые следы от огня виднелись на полу вокруг его клетки, однако драконье пламя было израсходовано очень и очень давно, и несчастное создание знало, что ему предстоит умереть здесь. Когда Ву сел, не обращая на него ни малейшего внимания, дракон свернулся клубочком, печально вздохнул и снова погрузился в сон.

Архимага не было дома — опять. Ву раздраженно ковырнул подлокотники кресла, а затем помочился прямо на сиденье. Он подумал, не стоит ли пометаться по комнате, расшвыривая вещи, уничтожая хрупкие инструменты и орудия, стеклянные шары, заполненные странной дымчатой жидкостью, схемы, диаграммы и скульптуры, возможно, стоило бы даже освободить зверюшек. Он вспомнил, как однажды сделал нечто подобное, но Архимаг отреагировал на разрушения лишь печальной улыбкой, даже не упомянув о них впоследствии.

Прошло несколько часов, затем целый день. Наконец, знакомые прихрамывающие шаги. В дверном проеме появилось полурасплавленное лицо и наконечник серебряного посоха, три рога на голове мага слегка дымились — значит, он летел, скорее всего приняв облик птицы или летучей мыши. За головой струились длинные черные перья. Здоровый глаз обозрел Ву, сидящего в кресле, и нервно окинул комнату взглядом, убеждаясь, что все в порядке. Затем Архимаг скорчился и попятился прочь, не вынеся боли, причиняемой амулетами Ву, словно его только что жестоко ударили по лицу.

Ву оскалился — ему всегда нравилось это зрелище.

— Я оставил самые плохие в своих покоях, — произнес правитель, разумеется солгав — на самом деле эти амулеты лежали у него в кармане, где они не способны причинить магу ни малейшего вреда — пока хозяин вновь не наденет их.

— Те, которые вы носите, по-прежнему верно служат вам, Ву. Я рад снова видеть вас, Владетель. Как сияют ваши глаза! Осталось недолго ждать, я это чувствую. Что-нибудь случилось?

— Письмо, — коротко бросил Ву.

Архимаг начал было что-то говорить, но сразу же умолк.

— Где ты был? — спросил Ву, вставая. С его губ брызнула слюна. — Уродливая, мерзкая тварь. Отвратительная, грязная тварь, воняешь дерьмом! — Ву в буквальном смысле слова излучал гнев, исходивший от него жаром и выливающийся в комнату, подобно пустынному ветру.

Маленькие искорки появились вокруг Архимага и подожгли его одежду. Он содрогнулся и неистово принялся гасить пламя, а затем торопливо произнес:

— Есть кое-что, о чем я боялся сообщать вам… боялся, что вы можете плохо воспринять, а это способно сбить весь…

Гнев мгновенно исчез — так же неожиданно, как и появился. Ву закрыл глаза; его лицо исказилось от боли и безграничной усталости.

— Письмо. Где письмо?

Архимаг указал на дальнюю полку. Ву бросился к ней, схватил лист бумаги, сложенный вдвое, зарычал и выбежал из комнаты. Архимаг мягко закрыл дверь за его спиной.

…Ву провел в своих покоях целую неделю, прежде чем наконец прочесть написанное. Он несколько раз оставлял письмо на полу, словно это был ненужный обрывок бумаги, жалкий мусор. Его руки неоднократно хватали лист, чтобы разорвать его на мелкие кусочки, но каждый раз замирали. Больше всего Ву поражался тому, что эта маленькая вещица способна притягивать к себе внимание более эффективно, чем все вокруг, хотя он даже не знал, какое послание она несет. Тот факт, что предмет, обладавший над ним такой властью, попал сюда из покоев Архимага, также не ускользнул от внимания Владетеля.

Он поднял письмо, удивленный собственной бесцеремонностью и простотой этого действия, — всего лишь бумага, легкая и сухая, покоящаяся в его руке. Почерк тоже оказался вполне обыденным — неровный, прыгающий… А вот каждое запечатленное им слово было словно выжжено в разуме Владетеля.

«Я УНИЧТОЖУ СТЕНУ. МЕНЯ ЗОВУТ ТЕНЬ. СМЕРТЬ — НЕ САМАЯ ХУДШАЯ УЧАСТЬ. Я УНИЧТОЖУ СТЕНУ. БОЛЬ — НЕ САМАЯ ХУДШАЯ УЧАСТЬ. Я УНИЧТОЖУ СТЕНУ. ИЗДЕВАТЕЛЬСКИЙ СМЕХ — НЕ САМАЯ ХУДШАЯ УЧАСТЬ. Я УНИЧТОЖУ СТЕНУ. Я УНИЧТОЖУ СТЕНУ.

ТЕНЬ».

Глава 29

Дневной свет начал понемногу угасать, но путники еще были способны различать отметины на земле в лесу — такие же как те, которые они видели у зала. Однако пока им не удалось ничего обнаружить. Луп вел разбойников за собой, иногда меняя направление без видимой причины, а один раз он заставил всю группу описать широкий круг, причем всем показалось, что колдун сделал это нарочно. Они обменялись взглядами, в которых ясно читалось раздражение, но не стали задавать никаких вопросов магу.

Культистка — Лейли, как они стали ее называть, несмотря на то что поначалу девушка упрямо отказывалась откликаться на это имя, — хранила обиженное молчание, но коротко склонила голову в знак благодарности, когда Анфен протянул ей полоску сушеного мяса. Она съела его с жадностью. Девушке не понравился никто из отряда, но именно Шарфи доставались взгляды, исполненные яда и ненависти. Они не стали ее расспрашивать. И Анфен решил — после краткого и очень тихого спора с Лупом — не связывать ей руки. Пока.

«Возможно, сделаем это, когда доберемся до города, — подумал он. — В большинство городов культистов все равно не впускают, будь то Вольные или Выровненные поселения, а это означает, что, как правило, их убивают на месте». Лейли не носила отличительные шрамы или татуировки, в отличие от давних почитателей Инферно, но при этом, казалось, не собиралась скрывать свои убеждения за ложью или отрицать их. Мэры захотят выслушать ее историю, и они не остановятся перед пытками, если девушка захочет хоть что-то утаить. Война есть война, она никому не должна приносить удовольствия.

Обреченный зал и тамошний музей смерти не пошли Анфену на пользу. Только лицо Шарфи, того Шарфи, с которым он путешествовал дольше, чем со всеми остальными, оставалось в его глазах все таким же — с целым черепом и мозгом. На Лейли и пилигримов предводитель пытался не смотреть вообще. Девушка особенно часто становилась средоточием его кошмаров — должно быть, потому, что засохшая кровь слишком долго скрывала ее настоящее лицо. А эти деревья, эти треклятые деревья, как он их ненавидел! Больше даже, чем старый пилигрим Кейс, и не важно, что один громко жаловался, а другой молча терпел. Стоило приблизиться к одному из них, как Анфена охватывало сильнейшее желание всадить в него клинок по рукоятку. И не имело никакого значения, что они прошли через заколдованную часть леса в целости и сохранности.

Анфен также знал, что Кейсу нелегко успевать за остальными, он, похоже, вот-вот устроит бунт, забыв о том, что один в поле не воин. Когда тихие жалобы, которые старик пока бубнит себе под нос, начнут сыпаться на него, будет нелегко удержаться от того, чтобы не снести ему голову мечом, или наорать, или сделать что-нибудь похуже. Он не хотел, чтобы и без того непростые отношения с пилигримами усложнялись еще больше. Но теперь было слишком поздно — они не сумеют избежать еще одной ночевки в лесу, и по большей части причиной тому слабые ноги отстающего старика.

— Мы будем в безопасности, если не нарушим тишины, — произнес Луп, когда они разбили лагерь на ночь на холме, вдали от туманной дымки. — Возможно, именно шум, восторженные восклицания и буйство привлекли этих тварей и заставили вылезти из подземного убежища.

— Может, и так. Лейли, когда они напали? Во время вашего ритуала?

К удивлению Анфена, девушка ответила:

— После него. Поздно.

— Продолжай, — потребовал он, твердо решив надавить на Лейли и узнать все, что можно. — Мы накормили тебя. Отрабатывай.

Она закрыла глаза и неуверенно заговорила:

— Мы рухнули без чувств, без сил, вокруг огня, и тут пришли они. Они… Они стояли над нашими телами, мы и сами не поняли, как долго. То ли несколько часов, то ли несколько минут. Они стояли совершенно неподвижно среди нас. Наблюдали за нами. Кто-то проснулся и увидел их. Она завопила. Тогда проснулись и мы и побежали прочь. Но они не последовали за нами. Остались на месте, совершенно неподвижные. — Девушка сглотнула, и голос жалко дрогнул. — Мы влетели в зал. Забаррикадировали двери и даже окна. Они не сразу пришли, далеко не сразу. Занималось утро. Нам начало казаться, что, может… вдруг нам это померещилось. А потом в окне… Это я его увидела. Оно стояло снаружи, заглядывало внутрь и как-то странно двигалось. Мы не слышали, как они пришли. Оно смотрело прямо на меня. — Девушка дрожала всем телом.

— Что потом, Лейли? — спросил Анфен, но девушка погрузилась в молчание, и он не стал настаивать.

Путники развели небольшой костерок, тщательно обработав дерево, над которым поколдовал Луп, однако после того, как похлебкасогрелась, огонь сразу был погашен. И не важно, ждала их холодная ночь или нет.

— Стоять на страже будем по двое. Всю ночь. Сиель и Эрик первые. Затем Кейс и я. Третья смена — Шарфи и Луп.

Возможная связь Эрика с Сиель — едва ли не единственный способ задавить в зародыше возможные попытки бунта…

Лейли ворочалась и металась, бормоча что-то и всхлипывая во сне. Луп, склонившись над ней, положил руку на лоб девушки и пробормотал несколько слов. Вскоре она затихла. Что бы Луп ни сделал с ней, это не слишком хорошо отразилось на нем самом — из уха выкатилась темная капля крови.

— Еще одно дело, за которое никто не скажет спасибо, — пробормотал он, зажав руками голову, которая явно болела. — Но ей это нужно. И нам тоже, поскольку эти стоны ни к чему. Ей снятся чудища и кровь. Глупая девочка.

«Кому нужны благодарность и похвалы? Это лишь обвинения в том, что ты много хорошего не сделал», — подумал Анфен, прежде чем провалиться в забвение, где его поджидали бесцветные сны из числа тех, которые милосердно игнорировались по утрам его памятью.

…Эрик сидел у темного кострища, а Сиель, к его удивлению, села позади, прижавшись к нему спиной. Ночные леса дышали тишиной, смыкаясь вокруг них, если не считать шуршания какой-нибудь живности, когда она пробегала рядом с лагерем и задерживалась, принюхиваясь к отдыхающим.

— Ты не принц, — произнесла Сиель через несколько томительных минут. — И в тебе нет благородной крови.

Лгать или не лгать…

— Нет. Но я неподалеку от этой почетной должности, ведь я неопубликованный писатель. Нет, это шутка. А как ты догадалась?

— На холме. Ты знаешь о моих способностях?

— На холме. Я узнал о твоих способностях именно там, да.

Она тихо рассмеялась. Этот звук был музыкой для его ушей.

— Я многое вижу, — произнесла она. — Заглядываю сквозь окна в прошлое. Мне это не нравится. Здесь, в лесах, где произошло много ужасных вещей, это настоящий кошмар. Я вошла в комнату в нашем старом доме однажды и увидела мужчину, душащего старуху. Тогда это случилось впервые. Мне было всего пять лет. Иногда я могу закрыться от видений, иногда нет. Когда они узнали, что у меня есть этот дар, то попытались сделать из меня мага в Счастливом Случае. Но моя наставница была убита охотниками-добровольцами. Не могу сказать, что меня не огорчила ее смерть; это была милая женщина. Но я рада, что не стала магом. С меня хватает и обрывочных видений.

— Счастливый Случай… Так называется твоя магия?

— Это школа Мудрости. Точнее, была ею, прежде чем они разрушили все храмы и сожгли книги.

— Мудрость — это еще один Великий Дух?

Она вздохнула, словно ее раздражала необходимость поднимать спорную тему.

— Да, но это заблуждение. Она на самом деле никак не связана с заклинаниями и волшебством, хотя сначала считалось наоборот. Она связана с сырой магией, которую они используют, но не с теми способами, к которым они прибегают. Это довольно сложно объяснить. — Она взмахнула рукой, отбрасывая неприятную для нее тему. — Как бы то ни было… когда мы спаривались, я узнала многое о тебе. В том числе и то, что ты солгал.

«Спаривались». Подходящее определение тому, что произошло на опушке. Эрик кивнул:

— Ты поэтому сделала это? Чтобы узнать больше обо мне?

— Это основная причина. К тому же иногда мне это нравится.

— Ой ли?

— Правда, для меня все по-другому, я думаю. Не так, как для большинства женщин.

— Ты узнала, видимо, еще и то, что здесь я до смерти всего боюсь? Меня привели в ваш лагерь, подталкивая ножом в спину, в конце-то концов… Я думал, вы меня охотно прирежете, если не сочтете, что я важная персона.

— Да, это я тоже узнала. Но ты важен для нас. Ты — пилигрим.

— Что это значит? Что будет здесь со мной?

Сиель помедлила с ответом, и Эрик уже решил, что она не услышала вопроса.

— Ты сам решишь, что с тобой будет, — произнесла она. — Я не знаю. Мне не дано видеть будущее. Почти никто не может видеть, по крайней мере четко, иначе школы магии по-прежнему были бы здесь, а Ву никогда не получил бы замок. И я не знаю, что значит быть пилигримом. Можешь быть уверенным в том, что это важно.

— Ты скажешь Анфену, что я солгал?

— Нет, если ты помассируешь мне плечи.

Эрик понял, что девушка не пошутила, когда она села перед ним и спустила рубашку с плеч.

Он честно разминал мышцы, ослабляя напряжение в плечах и шее. Эрик не стал даже пытаться добиться чего-то большего, по крайней мере, не здесь и не сейчас — они ведь должны дежурить, хотя ему до зуда в ладонях хотелось обнять ее и прижать к себе. Почему-то иномирец был уверен, что Сиель не будет противиться — хотя бы этому.

— А еще я знаю, что у тебя есть оружие, — прошептала она. — Мне открылось это на холме, и, думаю, я его видела. Что это?

— Это называется пистолет.

Эрик достал его из кобуры и показал девушке.

— Как оно зачаровано?

— Никаких заклинаний. Оно очень быстро выплевывает маленький кусочек металла. Гораздо быстрее, чем твои стрелы. Не говори им о нем, пожалуйста, по крайней мере, не сейчас.

— Если ты носишь его с собой, чтобы защитить нас, тогда не буду.

— Разумеется, именно для этого. У меня есть чувство, что оно может свалить даже боевого мага, если возникнет такая необходимость.

Когда он устал массировать, Сиель развернулась к иномирцу, раздвинула ноги и, засунув руку ему в штаны, без особых церемоний обхватила пенис и принялась двигаться, пока Эрик не кончил. Она подошла к этой процедуре примерно так же, как молочница к дойке коровы.

— По крайней мере, теперь ты, возможно, сможешь расслабиться, — произнесла Сиель, — и думать больше об опасностях, которые окружают нас в этих лесах, а не обо мне.

Эрик рассмеялся:

— Договорились.

Они больше почти не разговаривали до самого конца своей смены. Иномирец дергался каждый раз, когда что-то невидимое пробегало мимо по траве или пролетало, громко хлопая крыльями, стартовав с ветки дерева, однако скоро пришла пора будить Кейса и Анфена. И еще быстрее — вставать и снова двигаться в путь.

…Вскоре после начала пути лесная почва уступила место темно-серым скалам, прорезавшимся в ее толще, словно проплешины. Их хребты боролись с лесом за существование. Это место казалось далеким, уединенным, диким уголком, затерянным в центре пустоты; не было ни единого признака обитания человека, ни руин, ни даже заросших троп.

Луп, все утро пребывавший в дурном расположении духа, поскольку его попросили благословить бисквиты, выделенные на завтрак (он отказался), наконец встрепенулся при виде каменистых утесов и рванулся к ним без единого слова, яростными жестами велев Эрику последовать за ним.

Анфен, весьма недовольный поведением мага, задержал остальных:

— Луп! Не убей там моего пилигрима и не задерживайся!

Луп схватил Эрика за руку и практически потащил его к крутому склону самой высокой части отвесной каменной стены. Оказавшись вне поля зрения Анфена и остальных, старый маг прижал ладони к плоской поверхности, бормоча что-то:

— Где-то здесь, должен быть здесь. Просто обязан! Так далеко от городов и дороги, о да! Никто не сумел бы найти его здесь, он будет считать себя в безопасности. Тут обязательно будет один — старый, своенравный и ленивый.

Часть стены внезапно выдвинулась наружу.

— Здесь! Вот он! А теперь давай-ка его разбудим… — Он отошел подальше от странной появившейся выпуклости и начал бросать в нее камни. — Иди сюда, Эрик. Его не разглядеть, если стоять слишком близко. У нас тут каменный голем, в конце концов, да, парниша, так далеко к северу — это настоящая находка! Не думал, что свезет отыскать живого!

Только с того места, где стоял Луп, Эрик разглядел сложные переплетения трещин и аккуратных желобков, смутно образующих квадратную, угловатую голову. Две широко поставленные дыры — глаза, рот представлял собой широкую неровную прорезь над выступающим серым подбородком. Если остальное тело находится внизу, значит, он полностью слился со скалой.

— Просыпайся, жирный уродец! — завопил Луп. — Есть для тебя работа! Просыпайся! Эрик, швырни-ка в него камни. Большие!

Иномирец послушно подобрал несколько булыжников и бросил их в каменное создание.

— Эй, потише, не попадай по лицу, — предупредил Луп. — Целься ниже. Нужно время, чтобы их как следует разозлить, таких тварюшек. Но если перебрать — у нас будут серьезные проблемы. Эй, ты! Просыпайся!

Раздался скрежет. Рот дернулся в одну сторону, затем в другую, и крупицы раздавленного камня посыпались, как песок, из обоих уголков.

— Отлично! — обрадовался Луп. — Так, а теперь дальше. Твои чешуйки. Где они?

Эрик вручил магу все четыре:

— Что у тебя на уме?

— Сейчас увидишь. Голем нам здорово поможет.

До них донесся крик Анфена:

— Пошевеливайтесь, вы, двое!

— Почти закончили! — заорал в ответ Луп. — Ох уж этот тип со своими правилами… Эй, голем! У меня для тебя есть работа! Но я не думаю, что ты достаточно сильный, чтобы ее выполнить!

Губы существа снова нервно дернулись, измолов камень.

— О, вот теперь он доходит понемногу, — прошептал Луп. — Их надо оскорблять, сделать так, чтобы они сами захотели себя проявить. Эй, голем! Я тебе дам работу, если докажешь, что ты сильный! Только ничего у тебя не выйдет. Слабак! Слабый, как пудинг моей мамочки, да хранят небеса ее сердце в покое. Видел лужи покрепче тебя! Какую награду ты бы стал требовать? А? Да говори громче!

Челюсть снова дернулась, выплюнув очередную порцию каменной крошки. Эрик услышал и понял его.

— Спать, — проскрипел голос, словно гравий просыпался на землю.

— Что он сказал?

— Он сказал «спать».

— Ага! Он хочет, чтобы его оставили в покое! — И обращаясь к голему: — Что ж, ты можешь помочь нам, а потом мы исчезнем. А если не поможешь, то мы будем скакать тут весь день и покоя тебе не дадим! Покажи свою ладонь, толстяк! Валяй!

По каменной стене зазмеились трещины, очертив тонким контуром огромный пласт с круглым кулаком на конце. Толстые прямоугольные пальцы разжались, раскрыв ладонь. Луп бросился к ней, положил черную чешуйку Эрика посередине и крикнул:

— Валяй! Раздави ее, слабак! Покажи, из чего ты сделан!

— Моя чешуйка!

— О да, это большая редкость, — с усмешкой произнес маг.

Эрик рванулся вперед, надеясь выхватить ее, но каменный великан уже сжал кулак. Раздался громкий треск, а затем странный звук, словно стекло крошат в пыль ногой. Глаза голема, лишенные всякого выражения, безразлично смотрели на них.

Луп вытащил мягкий кожаный мешочек из кармана и стал собирать в него черный порошок, сыплющийся между пальцев каменного существа.

— Собирай все, — настойчиво велел маг. — Смотри, несколько крупиц просыпалось. Подними, живо!

Голем раскрыл ладонь. Луп тщательно смел с нее черную пыль.

— Спать, — повторил голем.

Рука его по-прежнему отделялась от скалы.

— Рука будет висеть тут вот так еще невесть сколько времени, — счастливо сообщил Луп. — Он забудет ее убрать, вот увидишь. — И, обращаясь к голему, добавил: — О, ты и вправду силен. Я ошибался. Ну ладно, возвращайся в постельку. К своим снам о камнях, камнях, камнях… — Повернувшись к Эрику: — Это единственный способ толочь чешуйки, о котором знаю лично я. О да, сильные тварюшки, эти, с каменной плотью! — Луп вручил иномирцу мешочек. — Подожди, пока не разобьем лагерь. Надеюсь, у нас впереди будет еще день-два. Так было бы лучше всего. Тогда можно будет кое-что увидеть с помощью этой перемолотой малышки.

— Что ж… Наверное, спасибо.

— Выдели мне щепотку при случае, и я скажу: не за что.

Анфен нетерпеливо подозвал их и жестом велел остальным подниматься.

— Что ж, после этой милой экскурсии ты должен мне как минимум вкусный обед, друг мой, — обратился он к магу.

— А, да благословлю я твою еду! — буркнул Луп, обнажая десны в дурацкой ухмылке. — Тут есть каменный голем, вон там! Маленький, правда, но не слабее его сводных братьев у Конца Света. О да.

Глава 30

Наконец, похоже, путешествие подошло к концу. На каменной площадке перед странниками возвышался большой одноэтажный деревянный дом с несколькими сараями, приютившимися за ним. Во дворе в земле ковырялся немолодой уже мужчина с прекрасно развитыми мускулами — он выкапывал какие-то корни, складывая их в корзину. Заметив приближающихся к нему незваных гостей, он уставился на них, как на невиданных зверей; определенно, в этих краях посетители были явлением нечастым. Затем мужчина узнал Анфена и приветственно поднял руку.

— Фауль! Все в порядке! Он вернулся! — крикнул мужчина, повернувшись к дому.

Раздались шаги, от которых, казалось, загрохотал и затрясся весь дом, и громогласный голос спросил:

— КТО?

— Анфен. И друзья. Новые друзья.

— Я ТАК НЕ ДУМАЮ! — прогрохотало изнутри. Голос был явно женский, хотя очень низкий. — СКАЖИ ИМ, ДАЛЬШЕ НЕЛЬЗЯ! АНФЕН МОЖЕТ ВОЙТИ. ОСТАЛЬНЫХ ВСТРЕЧУ ТАМ.

— Нет никакой необходимости им повторять все это, — пожав плечами, возразил мужчина. — Они прекрасно тебя слышали.

— Ждите здесь, — приказал предводитель, обращаясь к Кейсу, Эрику и Лейли. — Не бойтесь. Это Фауль. Она наш друг, но очень не любит чужаков.

В дверном проеме — который, как только что заметил Эрик, был куда выше и шире обычного — показалась огромная женщина. Несмотря на размер входа, ей пришлось пригнуться, чтобы выйти. Она была даже больше, чем Дун, с круглыми плечами и сильными руками, оправлявшими простое деревенское платье. Длинные прямые волосы доходили до плеч, а на румяном лице играла широкая улыбка, открывавшая неровные, крупные зубы. Большие деревянные сандалии грохотали, сотрясая дом, ступеньки крыльца прогнулись и жалобно заскрипели под весом женщины. Она оглядела остальных членов компании с возбужденным блеском в глазах.

— ЭТИХ Я ЗНАЮ. ВЫ НОРМАЛЬНЫЕ РЕБЯТА, ЗАХОДИТЕ В ДОМ. КЛАДОВАЯ НАБИТА ДО ОТКАЗА, УГОЩАЙТЕСЬ. НО ЗА СОБОЙ ВСЕ ПОТОМ ПРИБЕРИТЕ!

Шарфи, Сиель и Луп благодарно поклонились и вошли в дом, сняв ботинки у порога. Фауль подошла к Эрику и низко согнулась, глядя в его лицо. Он никогда в жизни не чувствовал себя таким уязвимым, однако понял, что это были еще цветочки: две огромные руки подхватили его под мышки и подняли, как куклу. Женщина поднесла его к своему лицу, словно взвешивая, а затем поставила на землю. Следующим был Кейс.

— У ТЕБЯ ДРОЖАТ РУКИ. ПОЧЕМУ?

— Мне нужно выпить, — произнес он устало.

Судя по этому тону, для Кейса висеть в руках полувеликанши в метре над землей — это лишь еще одна веха на долгом и утомительном пути.

— ВЫПИТЬ! ЧТО Ж, ПОСМОТРИМ. ВЕС У ТЕБЯ ХОРОШ. ЗДЕСЬ НЕТ НИЧЕГО СТРАННОГО. МОЖЕТ, ЛЮТ ТЕБЕ ПОДЫЩЕТ БУТЫЛКУ-ДРУГУЮ, ЕСЛИ ТОГО ПОЖЕЛАЕТ АНФЕН. ПОСМОТРИМ.

С этими словами она подошла к Лейли и подняла ее в воздух. Широкая радушная улыбка изменилась, и лицо женщины помрачнело.

— А ЭТО ЕЩЕ ЧТО ТАКОЕ? АГА, КАЖЕТСЯ, Я ЗНАЮ. АНФЕН! ПОЧЕМУ ТЫ ПРИВЕЛ ТАКУЮ, КАК ОНА, В МОЙ ДОМ? — Лейли начала яростно лягаться. — ТИШЕ, ДЕВОЧКА. ЧЕМ СИЛЬНЕЕ ТЫ УДАРИШЬ, ТЕМ ДОЛЬШЕ ПРИДЕТСЯ ЛЕТЕТЬ.

— Она последняя из своей группы, — тихо объяснил Анфен. — Что-то — возможно, то же существо, которое причинило столько бед и смертей на юге, теперь бродит в лесах неподалеку от твоего дома. Его видела она одна. Поэтому я и взял ее с собой.

— ОЧЕНЬ ХОРОШО. ОНА НЕ МОЖЕТ ВОЙТИ В ДОМ. ОНА ОСТАНЕТСЯ СЕГОДНЯ НА КРЫЛЬЦЕ. СВЯЗАННАЯ.

Анфен вздохнул:

— Фауль, это необходимо?

— ЕЩЕ БЫ! — громыхнула хозяйка. — НИКОГДА ТАКАЯ, КАК ОНА, НЕ БУДЕТ СПАТЬ ПОД КРЫШЕЙ МОЕГО ДОМА! В НЕКОТОРЫЕ НОЧИ, КОГДА ВЕТЕР ДОНОСИЛ ЛЕСНЫЕ ЗВУКИ СЮДА, МЫ СЛЫШАЛИ КРИКИ БОЛИ. ДАЖЕ ОТСЮДА. — Фауль опустила Лейли, но продолжила внимательно ее рассматривать. Та поерзала под пристальным взглядом полувеликанши. — А ГДЕ МОЙ ПЛЕМЯННИК? ГДЕ ДУН?

— Направляется на юго-восток к Божьим Слезам вместе с остальными, — ответил Анфен.

— ОН ВЕЛ СЕБЯ КАК ПОЛОЖЕНО?

— Он не уронил своей чести. И оказал честь тебе.

— ТОГДА ПОЧЕМУ ТЫ С НИМ РАЗОШЕЛСЯ?

— Мы приобрели другого компаньона — совершенно нежданного и не приглашенного в наш круг, — произнес Анфен. — Она называет себя Незнакомкой и, судя по всему, является могущественной колдуньей. Я хотел быть уверенным, что она не последует за Киоуном или другими.

— А ЗАЧЕМ ЕЙ СЛЕДОВАТЬ ЗА НИМИ?

— Прошлые деяния могут послужить веской причиной. Я отправил Дуна с ними, чтобы он мог приглядеть за отрядом.

— ОН СПРАВИТСЯ. А ЭТА ТВОЯ НЕЗНАКОМКА ДОЛЖНА ОБЛАДАТЬ НЕМАЛОЙ ХРАБРОСТЬЮ, ЧТОБЫ ОСМЕЛИТЬСЯ СТУПИТЬ НА МОИ ЗЕМЛИ, КОЛДУНЬЯ ОНА ИЛИ НЕТ. ЕЕ ПОЧУЕТ ЗОРКИЙ ГЛАЗ, ЕСЛИ ОНА ВОИСТИНУ ВЕЛИКАЯ. ОН В ЛЕСАХ, ИЩЕТ ТЕБЯ. НЕДАВНО ПРИХОДИЛ В СВОЕМ ВОЛЧЬЕМ ОБЛИЧЬЕ.

— Зоркий Глаз? — удивленно переспросил Анфен. — Но почему?

— ОН СПРАШИВАЛ О ТЕБЕ. ЕГО ПОСЛАЛИ МЭРЫ. ВОТ ВСЕ, ЧТО Я ЗНАЮ. — Фауль подошла к предводителю и нависла над ним, словно угрожая расправой; впрочем, вряд ли она была способна выглядеть по-другому. — А ТЫ, АНФЕН… ТЕБЕ НЕ СЛЕДУЕТ УХОДИТЬ ОТСЮДА. ПАТРУЛИ ОБШАРИВАЮТ В ПОИСКАХ ВАС ВСЕ ДОРОГИ. ОСМАТРИВАЮТ ДАЖЕ ТОРГОВЫЕ ВАГОНЫ. ЗОРКИЙ ГЛАЗ ГОВОРИТ, В ВЫРОВНЕННЫХ ГОРОДАХ ЗА ТВОЮ ГОЛОВУ ОБЪЯВЛЕНА НАГРАДА И ДОБРОВОЛЬЦЫ ТАЙНО СОБИРАЮТСЯ В ВОЛЬНЫХ ГОРОДАХ. БОЕВЫЕ МАГИ ПРОЛЕТАЛИ ДАЖЕ ЗДЕСЬ — ИХ ВОПЛИ РАСПУГАЛИ ВСЕХ ПТИЦ.

Анфен помрачнел:

— Когда?

— ДВЕ НОЧИ ПРОШЛО. ВСЕ БУРЛИТ, ВОЛНУЕТСЯ И КИПИТ.

Похоже, допрос был окончен. Фауль с громким топотом поднялась по ступенькам и поманила всех за собой.

Наконец-то Кейс получил свою выпивку. Это способствовало прекращению дрожи, но не повышению настроения. Муж Фауль — Лют, который и сам казался весьма крепким и бодрым, когда жены не было поблизости (все же ее размеры превращали его в карлика), налил жидкость, пахнущую бензином, в глиняный кубок и покачал головой. Стало ясно без слов, что он уже сталкивался с алкоголизмом, и это знакомство оставило не самые приятные воспоминания. Кейс со своей стороны неоднократно видел подобные неодобрительные взгляды и плевать на них хотел — этому он научился со временем.

Лют принес остальным тарелки с кусками холодного мяса и сыра. Он отказался принять красную чешуйку Шарфи в качестве платы, на что, собственно, последний и рассчитывал, предлагая ее (обратно в карман он ее убирал с явным облегчением). Разбойники разложили свои подстилки на растрескавшемся полу в огромной гостиной, заставленной птичьими клетками. То и дело Фауль останавливалась возле очередной своей любимицы, чтобы поворковать с ней низким грохочущим голосом, словно никто не мог услышать ее слов, которые нередко касались незваных гостей. В частности, птички узнали, что «Анфен выглядит уже не так молодо, да и походка более уверенной не стала», что «Шарфи необходимо побыстрее получить несколько шрамов на другой стороне лица, чтобы оно казалось ровнее, толку с этого, правда…» и что культистке доверять никто не собирается, поэтому пусть радуется тому, что ей выделили место хотя бы на крыльце, поскольку Фауль подумывала переломать ей ноги, как прутики.

— И Я ЕЩЕ НЕ ПЕРЕДУМАЛА. БОГИ ДРАЖАЙШИЕ, ХОРОШЕНЬКАЯ МОЯ… КАКАЯ ТВАРЬ! НЕ БУДИ СПЯЩЕЕ ЛИХО, ОСОБЕННО ТАКОЕ БУЙНОЕ, КАК ИНФЕРНО. ИЛИ ОНИ ДУМАЮТ, ЧТО ЗНАЮТ ЖИЗНЬ ЛУЧШЕ, НЕЖЕЛИ ТЕ, КТО УСЫПИЛ ЕГО? ДА ЕЩЕ И УБИЙСТВА, ПЫТКИ И ВСЕ ОСТАЛЬНОЕ… КАКОЙ ПОЗОР. ЧТО ДО ОСТАЛЬНЫХ ДВОИХ, МОЛОДОГО И СТАРОГО, НЕ НРАВЯТСЯ ОНИ МНЕ, НО И ОБРАТНОГО НЕ СКАЖУ. МЫ ЕЩЕ ПОСМОТРИМ, ПРАВДА? ЕЩЕ КАК ПОСМОТРИМ!

Птица сердито заорала, выражая полнейшее согласие.

Под фальшивыми навесными полами в каждой комнате оставалось достаточно места, чтобы спрятать даже Фауль, если вдруг появится патруль — что происходило регулярно. По мнению Эрика, стражники должны быть очень твердолобыми, чтобы хотя бы по огромным дверям не сообразить: в доме живет великанша. Возможно, это помогало Люту торговаться насчет взяток…

— Фауль не следовало бы жить здесь, — произнес Шарфи. — Слишком уж близко к ним.

Анфен пожал плечами. Он сидел, откинувшись на подушки, скрестив ноги и прикрыв глаза. Впервые за очень долгое время он выглядел так, словно груз его собственных забот уменьшился, и теперь предводитель больше походил на того молодого человека, которым был по своим годам. Амулет лежал у него на груди, и он лениво играл бусинами ожерелья.

— Лучше скажи это ей, — отозвался он. — Какая там была старая поговорка? Если сможешь заставить великана передумать, значит, сумеешь побить его и в рукопашной. Но раз уж она здесь, тут есть крыша над головой и тарелка с едой.

Луп растянулся на коврике и не просыпался весь день, несмотря на пронзительные вопли птиц в клетках и грохочущие по дому шаги Фауль. Эрик тоже откинулся на подушки, обнаружив, что это и впрямь самое поразительное изобретение человечества, как вдруг ботинок осторожно пнул его в ребра. Над иномирцем возвышался Шарфи.

— Что это ты тут делаешь? — с усмешкой поинтересовался он.

— У меня дома это называется релаксацией, — наставительно пояснил Эрик. — Это наш обычай после долгой нагрузки, например утомительного марш-броска через леса, полные опасностей, смертельных угроз и трупов. И честно говоря, если я прямо сейчас не получу положенных мне пары часов отдыха, то утрачу остатки сдержанности и, скорее всего, сорвусь.

— О нет, не угадал. Только не для героев. Ты хочешь им стать, так я тебя им сделаю. Но придется поработать.

— Позже. Пожалуйста.

Шарфи бросил на пол армейский меч рукояткой к Эрику:

— Марш отсюда во двор, и я покажу, как с ним обращаться.

— Если попытаешься поднять меня с места, я докажу тебе прямо сейчас, что умею с ним обращаться, можешь мне поверить.

Но тут Эрик заметил, что за перебранкой наблюдает Сиель. Тяжело вздохнув, он взял меч и побрел следом за Шарфи на улицу.

…Задним двором гордо именовалась каменистая площадка с редкими вкраплениями красной почвы, на которой Лют и Фауль каким-то образом умудрялись разводить маленькие грядки овощей, огороженные бревнами. Они находились на довольно приличном расстоянии от дома. Сарайчики и коровники наполняли воздух звуками и ароматами, характерными для крупного скота, хотя что они могли есть здесь, оставалось за пределами понимания. Кромка леса тянулась вдоль горизонта справа. Голубые вершины гор возвышались на фоне белого неба слева, за длинными зелеными заплатками полей и словно выложенных брусчаткой участков, тут и там перемежаемых деревьями.

Шарфи спрыгнул со ступенек, скривился от боли в коленях, а затем взял горстку камешков.

— Брось меч, — велел он.

— Прошу прощения, возможно, я что-то неверно понял, однако мне показалось, что меня подняли с подушек с целью научить пользоваться этим паршивым оружием! — возмутился Эрик, послушно выпустив рукоять.

Меч со звоном упал на землю.

— Да. Это тренировка для ног. И хватит уже ныть. Это не произведет на нее никакого впечатления. — Шарфи рассмеялся, глядя на багровый румянец смущения, заливший щеки иномирца. — Да, я знаю, что ты влюбился. Это куда опаснее, чем любая схватка, можешь мне поверить. Вот. Поймай эти камни правой рукой. Прыгай вперед, если камень летит прямо. Шагай вот так, если бросаю влево, вот так, если вправо. — Шарфи продемонстрировал странные приемы, больше похожие на танцевальные движения, а затем бросил первый камешек, который отскочил от колена иномирца. Второй со свистом угодил ему в лоб. — А вот что происходит, если ты промахиваешься.

— День будет долгим, верно? — пробормотал Эрик, потирая лоб, зудящий, как от пчелиного укуса.

— Зависит от тебя. Лови! Хорошо. Лови! Еще лучше…

— …Что ж, по крайней мере, теперь ты знаешь, как держать меч, — произнес Шарфи, когда на землю опустились сумерки и двое мужчин отправились к веранде, потные и уставшие. — Правильно держать меч — значит уже практически убедить некоторых, что ты готов к бою, а то и заставить их передумать тебя задирать.

— Судя по всему, вряд ли это можно считать безоговорочным признанием наличия у меня потенциала, верно?

Шарфи только пожал плечами.

— Я однажды стану в этом деле мастером, вот увидишь, — стал бахвалиться Эрик, почему-то приободрившись, когда они сели на ступеньках черного входа и устремили взоры на темнеющий горизонт.

Шарфи издал свой специфический неприятный смешок.

— Для первого урока ты неплохо держался, — признал он. — У тебя верный глаз, я видел и хуже, а ребята дослуживались до весьма неплохих рангов. Мы еще поработаем над твоей защитой. Оставайся в живых как можно дольше. Мы с Анфеном сами можем убить того, кто посягнет на твою жизнь.

— Знаешь, срубить врагу голову, по мне, довольно неплохая защита.

Шарфи кивнул:

— Может, и так. Только вот позволить ему срубить свою — не самый лучший метод. Слушай, а когда Луп отвел тебя к утесу… Что он там делал?

— Немногое. Всего лишь превратил в порошок мое самое ценное достояние.

— Которую? Не черную ведь?

— Черную.

Шарфи был искренне потрясен.

— Я его убью! Почему ты ему позволил это сделать? Но не беспокойся… Другие твои чешуйки — тоже все ценные. Каждая стоит мешочек золота, а синяя — два. А он оставил порошок себе или вернул тебе?

— Он у меня, — сознался Эрик, вынимая мешочек из кармана.

Когда Шарфи взглянул на иномирца, его лицо неожиданно переменилось: многочисленные вмятины и шрамы обычно делали любителя баек похожим на сурового закаленного воина, однако теперь в глазах появилась отчаянная жажда, превратившая его в наркомана. Он заговорщически огляделся, а затем склонился к Эрику, шепнув:

— Что ж, тогда можно и видение посмотреть, раз уж ее уже стерли в пыль… Если выделишь мне щепотку, буду у тебя в долгу.

Эрик на пробу передвинул мешочек вправо, затем влево. Глаза Шарфи неотрывно следили за каждым его движением до тех пор, пока вожделенный порошок не оказался вновь в кармане.

— А почему это ты вдруг заговорил шепотом, а, Шарфи?

Воин моргнул и вернулся в норму.

— Анфен и его правила. Он не слишком одобряет видения, которые вызывают эти чешуйки. Но послушай, ты ведь знаешь, я говорил, что Луп — что-то вроде дворняжки, по крайней мере в магии? Если у него и есть специальность, то это видения и другое колдовство Снов. Но это наш секрет — твой, мой и Лупа. И я вижу по твоим глазам, что тебе все это еще интереснее, нежели мне. Не отрицай.

— Сомневаюсь, что ты прочел это в моих глазах, друг.

И все же это было правдой.

Глава 31

Члены отряда поели и выкупались, даже Лейли, которую потом снова связали на крыльце, хотя она явно была не в восторге от этого. Шарфи, Эрик и Луп, которого известили, что они собираются вызвать видения, терпеливо ждали, пока Анфен наконец заснет или займется долго откладываемыми делами, однако, пока он был поблизости, заговорщикам оставалось лишь украдкой бросать на него взгляды, на которые предводитель не обращал никакого внимания.

Сиель сидела теперь на матрасе Эрика, скрестив ноги и уперевшись пятками в смуглую кожу бедер. Он лежал рядом, глядя на ее колени и ощущая себя почти загипнотизированным ее тихим, ласковым голосом, словно рассказывающим сказку детям. Шаги полувеликанши то и дело доносились из других комнат; даже когда она ходила на цыпочках, пол дрожал, а ведь женщина всего лишь покрывала тряпками птичьи клетки, желая спокойной ночи каждой обитательнице.

Сиель рассказывала:

— Замок не всегда был домом для своих нынешних обитателей. Некогда он вмещал самых могущественных магов, принадлежащих к разным Школам. А до этого там не жил никто вообще, поскольку это был не замок, а огромный кусок магического камня, повторявший, по нашим догадкам, форму молодых драконов вплоть до кончиков когтей и клыков. Но они никогда не упоминали о его возможном применении. На протяжении большей части истории этого камня никто не осмеливался приблизиться к нему. До тех пор, пока не появились маги и не начали свою работу — они создавали коридоры, залы и покои, чтобы сделать из камня огромный дом. Они жили там очень-очень долгое время, позабыв о внешнем мире, который приучился не доверять им и в конце концов изгнал из городов. А потом пять лет назад началась Война, Которая Разорвала Мир. Все восемнадцать городов оказались втянутыми в спутанную мешанину союзов и предательства. В этой Войне погибло больше людей, нежели нынешнее население этого мира, и вмешались Великие Духи, положившие ей конец, прежде чем мы совершенно истребили друг друга. В легендах говорится о Горе, шагнувшей в долину и усевшейся, скрестив ноги, чтобы закрыть проход двум огромным армиям, шедшим навстречу друг другу. С обеих сторон из катапульт летели огромные камни, но Гора не двинулась с места. Когда закончилась Война, маги разработали план, чтобы сохранить мир. Они отдали замок мэрам за чудовищную цену, а сами перебрались в возведенные храмы. Согласно договору, замок сформировал собственную армию, которая должна была поддерживать мир, и ни в одном городе не было силы более грозной — или даже в двух вместе… Однако ее оказалось недостаточно, чтобы победить сразу несколько городов. Они по очереди подсылали мудрецов в замок, чтобы те вели споры. Из восемнадцати городов шесть на протяжении пяти лет управляли замком, затем следующие пять лет — шесть других и так далее. Они принимали решения совместно, двором, руководствуясь хартией правил. Споры решались только так. Не без жалоб, разумеется. Но по большей части на земле царил мир. Если бы только драконы могли сказать нам, что они сделали с этой гороподобной скульптурой, чтобы до такой степени насытить ее магией… но они хранят свои секреты. Люди, обитающие там, живут дольше, их не касаются болезни. Маги купаются в мощных потоках или, по крайней мере, платят менее высокую цену за обращение к силе, проходящей через их тело. Замок был серьезным искушением для всех, кто сидел на тех тронах, ходил по белым коридорам. Им хотелось остаться там навсегда. Потребовалось очень долгое время, прежде чем до желанного приза добрался человек, которому хватило хитрости и удачи заполучить его. Это сделал Ву.

Сиель помолчала, прихлебывая питье — точно такое же крепкое варево весь день пил Кейс. Они видели, как Лют изготавливает новую порцию из корней и больших сочных красных ягод. Эрик предпочел более приятный на вкус напиток — местный эквивалент чая со сладковато-ореховым привкусом.

Сиель продолжила:

— Он родился в могущественной семье торговцев в городе Анкин. Он знал дочерей и сыновей других семей, обладавших немалой властью в этом мире. Всех их не устраивала система, установленная магами, они были недовольны необходимостью платить налоги на свое богатство, недовольны действующими ограничениями величия их городов. Их деды и родители в свое время жаловались на то же самое, однако новое поколение решило действовать. Ву, одаренный оратор, умелый мечник, вскоре собрал горстку преданных последователей. Их было немного, однако все обладали немалыми средствами. Тогда они купили помощь магов, затронутых порчей, многие из которых ненавидели Школы за решение продать замок мэрам. Подкупами, ложью, шантажом Ву без особого труда стал избранным мудрецом Анкина, когда пришло время, несмотря на свою молодость. Куда более долгие и грязные дела потребовалось совершить, чтобы его соратники тоже стали избранными представителями своих городов. Череда интриг и убийств кипела за их спинами. Семьи опустошили свои сейфы, расстались с богатствами, зная, что приз, который у них есть шанс получить, будет куда более ценным. И они достигли своей цели. Впервые у всех шестерых мудрецов интересы целиком и полностью совпали. Правилам вроде бы следовали, когда вновь назначенные мудрецы отправились к вратам замка, чтобы взять на себя правление. Поначалу оно было мудрым и справедливым, и страхи понемногу улеглись. Однако многое происходило за кулисами этого представления. За короткие пять лет, заполучив бесконечный источник магической силы и иных ресурсов, эти шестеро прибегли к тому же самому шантажу, подкупам, лжи и убийствам, но уже с куда большим размахом. Вскоре кольцо городов, расположенных ближе всего к замку, стали первыми из тех, которые сейчас мы называем Выровненными. Марионетки заговорщиков стали мэрами в каждом из них, генералов точно так же по-тихому заменили, и армии городов пополнили собой войско замка. Война шла тихо и незаметно. Города, стоящие дальше, даже не поняли, что на них надвигается. Когда минуло пять лет, следующие шестеро представителей подошли к вратам замка, чтобы заявить о своем праве. Их привели в коридоры замка и убили. Это деяние хранилось в секрете на протяжении трех лет, которых хватило на куда более решительные перемены. Появились первые боевые маги, существа более дикие и неуправляемые, нежели нынешние. Целая армия этих тварей начала тайно собираться в замке. Многие слышали их вопли и гадали, что за грязные существа говорят на языке смерти. Далеко не сразу люди поверили, что в замке обосновался тиран. Жители Выровненных городов быстро отучились бунтовать, когда замок задержал поставки продовольствия. Со временем все, что могло представлять угрозу для Ву и его прихлебателей, было уничтожено — школы магии, народные маги, полувеликаны, многочисленные предметы и народы, о которых вы даже не слышали. Мы, служащие Совету мэров, который можно в лучшем случае назвать хрупким союзом, стоим в первых строках этого списка. Существуют фермы рабов, шахты и другие не более приятные места, куда можно отправить таких, как мы. Осталось всего шесть Вольных городов.

Сиель замолчала, делая очередной глоток из чашки, и тишина показалась оглушительной. На другом конце комнаты Луп начал громко храпеть, словно заполняя паузу. Анфен поднялся на ноги, потянулся и сел рядом с ними.

— Я слушал этот урок истории, — произнес он, обращаясь к Сиель. — До боли коротко. Но ключевые моменты освещены. Можно мне к вам присоединиться?

— Прошу прощения, люди добрые, — произнес Кейс, садясь на матрасе. — Но я не могу лежать тут, удобно развалившись в тепле, пока бедная девочка дрожит на морозе.

— У нее есть одеяла, — отозвалась Сиель.

— Я пойду лучше узнаю, не нужно ли ей что-нибудь еще, — сказал Кейс. — Например, чтобы хоть кто-то начал обращаться с ней по-человечески после всего, что она пережила.

— Не сходи с крыльца, — посоветовал Анфен, закатив глаза.

Кейс не подал виду, что услышал его слова.

Эрик вздохнул:

— Я прошу прощения за него.

— А в чем причина такой враждебности? — спросил предводитель. — Он хочет вернуться домой?

— Дело в этой женщине, Незнакомке. Он считает, что она его друг, а вы обошлись с ней не по-доброму.

— Ах да, она… — Анфен, казалось, был обеспокоен. — Я не хотел тебе говорить об этом, но… тот амулет, который был на Кейсе… Луп открыл один из его секретов. Если надеть его и оставить активными две бусинки, то появляется видение, которое показывает, что Кейс видел и слышал в замке, вплоть до его пробуждения утром на лужайке под стенами. Я внимательным образом изучил сведения, содержащиеся там. На лужайке… Можно услышать, что он говорит Незнакомке. Но самой Незнакомки не видно и не слышно ее слов. Каким-то образом ей удалось скрыться от амулета, словно она с первого взгляда поняла, в чем его основное предназначение. И поспешила спрятаться.

— Или, возможно, на самом деле ее там не было… — начал было Эрик.

— Она существует, — прервала его Сиель. — Я видела эту вашу Незнакомку и выпустила в нее стрелу.

— Но кто она такая, что ей нужно? — задумчиво спросил Анфен. — Ее сила, судя по всему, велика. Она не причиняет нам вреда, но прибегает к множеству хитростей, чтобы оставаться невидимой. Если она действительно друг, то зачем ей это?

Ответила Сиель:

— Но мы не были жестоки к Лейли. Она сделала много плохого. Я бы с радостью убила ее, если бы мне позволили.

Она произнесла это с такой небрежностью, словно сказала, что хотела бы принять ванну. Эрик вновь представил ее стоящей на коленях рядом с трупом мула, с руками почти по локоть в крови, и спокойно вырезающей огромный шмат мяса.

…Кейс крадучись вышел через переднюю дверь, не зная толком, почему чувствует себя так, словно затевает нечто недозволенное. Он ведь всего лишь хотел проверить, как там бедняжка Лейли, оставшаяся в одиночестве.

Верно?

Она спала, свернувшись клубочком, как домашняя кошка на мягком коврике, подсунув под голову подушку и закутавшись в одеяло. Поблизости стоял кувшин с водой. Старик пристально вгляделся в ее лицо: оно было совсем другим, отличаясь от дикой, разъяренной демоницы, которой залитая чужой кровью девушка казалась у дверей зала, как день от ночи. Лейли даже не пошевелилась, когда под ногами Кейса скрипнула половица, хотя ему самому этот звук показался громоподобным.

«Очень жестоко оставлять ее здесь вот так», — подумал он, обозревая непроглядную тьму. Тишина нарушалась лишь свежим ветром, шуршащим редкими травинками, проросшими в трещинах между каменными пластами. Тьма не была беспросветной — тут и там мелькали лучи, словно и впрямь на небе были звезды или серебряная луна, и это, наверное, было самым странным. С переднего крыльца, вот откуда они исходили. Леса тянулись сплошной черной полосой по левую руку. Оттуда донесся пронзительный крик какой-то ночной птицы, и Кейс содрогнулся.

Он надеялся, что это действительно была ночная птица. Здесь так много ужасов, столько опасностей… Он-то считал, что его родной мир был мрачным, зловещим местом. Возможно, так оно и было. Но по крайней мере, там ты знаешь, что до тебя могут добраться только такие же люди, как ты, — по крайней мере, по большей части. А не какие-то неизвестные, безымянные твари…

Кейс и сам не понял почему, но его ноги сами собой направились к ступенькам крыльца. А потом он оказался на просторном каменистом поле, чувствуя, как по венам растекается адреналин. Он обернулся, оглядывая окрестности, ища что-то… Или, точнее, кого-то.

Он знал, что увидит ее здесь, знал это еще до того, как подыскал предлог выбраться наружу. И действительно, совсем поблизости обнаружился отблеск зеленого цвета.

Кейс побежал к ней. Она здесь! И он невольно задумался, почему успел так сильно соскучиться по ней? Они ведь едва знакомы! Но Незнакомка стояла в роще, поджидая его, и в ее глазах появился тот самый загадочный блеск, который, казалось, пронизывал его насквозь, принимая и понимая. Она словно говорила: «Ты можешь быть только самим собой. Не беспокойся! Все не так уж плохо! Ты в полном порядке. Я вижу тебя таким, какой ты есть, таким, каким ты был, таким, каким мог бы быть. И все это мне нравится».

В ее руках была чашка, и Кейс знал, что в ней.

— Я не знала, придешь ли ты, — прошептала Незнакомка, вручив ему подарок. — Я ждала тебя уже несколько ночей. Ближе подходить я не осмеливаюсь, даже несмотря на то, что ваш маг спит.

— Он не мой маг, — пробурчал Кейс. Он отпил восхитительного прохладного вина, ощутив знакомое гудение в голове. — Я не хочу оставаться с ними. Даже Эрик… Короче, кажется, они ему понравились. Я хочу быть с…

— Тише, тише. Они знают, что ты здесь? Твои спутники спят?

— Нет. Они думают, что я вон там, на крыльце. Послушай, будь поосторожнее тут, в этих лесах. Мы видели немало дурного там. Почему ты не войдешь и не познакомишься с ними?

— Я не могу. На то есть причины, которые для тебя будут лишены смысла, Кейс, хотя я знаю, что у тебя добрые намерения. Мне нужно, чтобы ты твердо поверил в одно: я также желаю лишь добра.

— Я-то верю вам, мисс, но они, скорее всего, не поверят, что бы я им ни втолковывал.

— Тебе не нужно ничего им говорить. — Незнакомка коснулась его руки, и по телу Кейса пробежал приятный холодок. — Кейс, ты знаешь, куда они направляются? Я иду следом и стараюсь по возможности оградить вас от опасностей. Вы бы не добрались сюда без меня. Но если я буду знать о намерениях Анфена, это поможет.

Кейс попытался припомнить их разговоры.

— Он говорил что-то о встрече с советом…

— С Советом Вольных городов?

— Да, вроде так.

— Хорошо, — кивнула женщина. — Ему следует так поступить. А я помогу ему добраться до него, хотя он, возможно, о моем участии не узнает. Тебе лучше вернуться в дом.

— Незнакомка, пожалуйста, будь осторожна. Говорю тебе, в этих лесах есть что-то очень плохое, мы видели, что эти существа натворили!

Вновь разлился ее серебристый, как звон колокольчиков, смех — проклятье, ничто никогда не повредит ей, ничто не способно причинить зло женщине, которая так смеется.

— О них я знаю все, — произнесла Незнакомка. — Их называют Мучителями. Но их нет поблизости — на данный момент.

— А что они вообще такое?

— Никто этого не знает. В замке их боятся точно так же, как и везде. Анфен может не сомневаться в этом. Они приходят с Конца Света, из-за великой Стены, из Страны, Которую Никто Не Видел. Об этом известно немногим. Но ты должен возвращаться. Здесь еще один маг, неподалеку, в обличье волка. Я должна скрыться, поскольку его намерения мне не ясны. Спокойных снов, Кейс.

— И вам тоже, мисс. И спасибо за вино.

Кейс смахнул слезу и невольно удивился, почему она пролилась. Женщина исчезла, но ее голос донесся до него из сумрака:

— Береги себя, иномирец.

Глава 32

Следующий день принес с собой очередную порцию тренировок с мечом на пустынном заднем дворе дома Фауль в окружении валунов черного обсидиана. Когда мучительная практика наконец закончилась, у Эрика болело все тело, а запястье было испещрено мелкими порезами, оставшимися от тех мгновений, когда меч Шарфи подбирался слишком близко. Несколько мгновений они молча сидели на ступеньках, пытаясь отдышаться.

— А кто будет обучать меня магии? — спросил Эрик.

Реакция Шарфи изрядно удивила его.

— Нет! — яростно взревел воин.

— Почему нет?

— Хочешь рискнуть своим рассудком?

Эрик рассмеялся:

— Послушай, в жизни, насколько я знаю, это обычная плата за все. Понимаешь? Вы, ребята, не позволите мне вернуться и читать комиксы или становиться предметом насмешек среди коллег. Да, да, я знаю, что ты мне на это скажешь, что это невозможно, даже если бы вы того хотели. Проблема в том, что я не могу строить здесь планы на долгий срок. Я думаю просто: что можно сделать за неделю, прежде чем какая-нибудь тварь откусит мне голову? Научиться плести заклинания — настоящие заклинания — вот то, что сделало бы все это сносным.

— Сделало бы что сносным?

— Необходимость видеть все эти трупы хотя бы!

Шарфи удивил Эрика, мягко положив ладонь ему на плечо.

— Если у тебя нет настоящего таланта, никто не сможет тебя научить. Ты бы знал, если бы обладал способностями, потому что начал бы видеть магию в воздухе. Если ты ничего не видишь сейчас, то никогда не сможешь плести заклинания. Не грусти из-за этого.Если бы даже у меня были способности, я бы не стал учиться. Если начать, за тобой придут они, если только ты не вроде нашего Лупа и не можешь постоянно уворачиваться от опасности.

Шарфи презрительно бросил армейский меч на землю. На протяжении всего их занятия он не переставая ругался сквозь зубы, поминая изготовителей.

Стайка птиц неожиданно вырвалась из леса, темно-зеленой полосой возвышающегося справа, и до них донеслись слабые вопли и пронзительные крики.

— Это еще что такое? — Шарфи поднялся на ноги, вновь потянувшись за мечом.

Никто вслух не вспоминал об ужасах, происшедших в роковом зале охотников, с того дня, как они пришли сюда, однако никто не забыл, что те убийства были совершены совсем неподалеку.

Неожиданно по ступенькам мимо них сбежал Луп, на его лице играла возбужденная ухмылка.

— Вот они! Это наши танцующие маги! Хо-хо, она снова у нас на хвосте! Зоркий Глаз тоже пока не знает, что с ней делать, вы только посмотрите!

Луп побежал к деревьям, вглядываясь в даль и наблюдая за чем-то, что оставалось невидимым для всех остальных. От возбуждения он прыгал с ноги на ногу. Шарфи побежал за ним, пытаясь сообразить, что, черт побери, несет старый маг.

По другую сторону дворика хозяин дома, Лют, наблюдал за тем, как Сиель толкает тачку, полную кусков темной коры, которую он использовал для изготовления выпивки. Она явно устала от тяжелого труда и резко развернула тележку, рассыпав содержимое по земле. Девушка проигнорировала крики мужчины, пытавшегося вернуть ее, и бросилась к черному входу.

Эрик наблюдал за ее приближением.

— Эти люди кормят нас, — произнес он. — Возможно, следовало бы помочь им в благодарность.

— Я уже отработала свое, рискуя своей жизнью на протяжении нескольких недель, — справедливо заметила Сиель, дернув сразу обе косы — верный признак, что она очень зла. — Меня бесит не работа, а его пустая болтовня! Этот тип просто не затыкается!

Она тяжело опустилась на ступеньку рядом с иномирцем. Эрик начал было говорить что-то, но девушка прервала его на полуслове:

— Тише. Я хочу тебе кое-что сказать и пытаюсь подобрать верные слова.

— Хорошо.

Он подождал, наблюдая за тем, как Лют собирает полоски коры, кладет их на телегу и сердито бормочет что-то себе под нос, качая головой.

— Ты должен стать героем, — наконец произнесла Сиель. — Хорошо. Ты считаешь, что научиться владеть мечом достаточно?

Эрик удивленно посмотрел на нее:

— Может, и нет. Но я просил научить меня магии, и…

— Ты думаешь, что магии будет достаточно?

— Достаточно для чего? Чтобы побить их?

— Да, чтобы побить их! — рявкнула Сиель. — У них есть магия. Ну и что, у нас тоже. У них есть мечи, и у нас тоже. Анфен — лучший мечник из большинства, хотя ты видел его лишь в схватке с Инвией, которую он проиграл, поэтому можешь и не поверить мне. Но его недостаточно, чтобы побить их. Поэтому, даже если бы ты мог так же хорошо владеть мечом, как Анфен, и плести заклинания, как Архимаг, было бы этого достаточно?

Еще одна птичья стая сорвалась с места и поднялась над лесом. Во дворе Луп восторженно закричал, как азартный человек, наблюдающий за важным забегом. Эрик произнес:

— Судя по тому, как ты ставишь вопрос, этого недостаточно. Ты говоришь, что нам нужно гораздо больше таких людей. Но как, по-твоему, получить их? Я пытаюсь стать Анфеном. И именно поэтому получаю вот это. — Он показал ей порезы на руках.

Она ударила ладонью по ступеньке, раздраженная его тупостью.

— Лучше слушай меня! Что есть у нас и чего нет у них? Какое оружие, какая вещь, неизвестная им, но на которую мы можем положиться, какая карта должна вести нас по этому пути? Чего недостает им? Ты ведь слышал, что я говорила тебе об истории! Они делают все, что хотят. Они ни перед чем не останавливаются. Они убивают, крадут, убивают, лгут, убивают.

Вот теперь Эрик понял.

— Принципы. Моральные ценности. У нас есть принципы. У них нет.

Она повернулась к Эрику. Ее глаза расширились.

— Да! Кейс обычно не прав, но они у него есть. А у тебя?

Эрик был захвачен врасплох этим вопросом.

— Разумеется, у меня они тоже есть!

— Какие именно? Я слышала, как ты предал доверие своего друга, рассказав нам о его привязанности к Незнакомке, когда он вышел из комнаты.

— Да, но Анфену нужно было знать об этом…

— Это так. Значит, предать доверие своего друга оказалось полезно. Но было ли это правильно? Ты солгал мне о своем происхождении не моргнув глазом. Да, ты был напуган, но ты хотел снова воспользоваться моим телом и молчал много дней, не признавшись во лжи. Я ждала, дала тебе шанс увидеть, что никакая опасность не угрожает, поэтому ты можешь рассказать правду. Но ты этого не сделал.

— Эй! Воспользоваться твоим телом? Кто кого соблазнил?!

Но Сиель словно не слышала его:

— Ты объяснил, почему солгал, но так и не сказал, что тебе жаль. Ты только пыхтел, следуя за мной, как пес, через леса, желая урвать кусок мяса побольше.

Эрик ничего не мог сказать в свою защиту.

— Сиель, пожалуйста, скажи мне, что, черт побери, заставило тебя обо всем этом заговорить?

— Я заглянула в твой разум и сердце и не нашла там ничего. Меня это пугает.

По ее щекам побежали слезы. Эрик не успел ни оправиться от потрясения, ни произнести хоть слово. Она подхватилась с места, помчалась в дом и захлопнула за собой дверь.

…Наконец Луп и Шарфи вернулись, маг взбудораженно бормотал себе под нос:

— Они были так близки! И сражались изо всех сил. Что ж, теперь посмотрим, что из всего этого выйдет. Зоркий Глаз — не самый великий маг из живущих в этом мире, но он не слабак. Наверное, она действительно что-то, та цыпочка, с которой он танцует! О да…

— Ты уверен, что Анфен спит? — спросил Шарфи.

Луп кивнул, усмехнувшись:

— Как погашенная свечка. Я даже благословил его сон, так что видения будут мирными, не о крови и внутренностях. Бедный паренек.

— Значит, лучшей возможности не представится, — прошептал Шарфи. На его лицо вновь вернулось затравленное выражение желания, как у наркомана. — А как долго будет длиться видение черной чешуйки?

— Это от многого зависит. Можно даже выйти из тела. Это мощные штуки, черные-то.

Эрик едва слышал их, переваривая вновь и вновь сказанное Сиель, пытаясь понять, что можно принять и что оспорить: «Да, она попала в точку с замечанием о похоти, однако можно сделать скидочку на стресс и сложные обстоятельства. Что же до предательства доверия Кейса, я, честно говоря, не понимаю, в чем тут суть…»

Наконец Эрик вернулся к настоящему.

— Выйти из тела? Это значит именно то, о чем я думаю?

— Да, все точно так, как кажется, — отозвался Шарфи. — Тело остается здесь, ты уходишь. Со стороны кажется, что ты просто спишь.

— И куда я пойду?

— Прошлое, будущее, настоящее, может, все по очереди. — Луп беззубо ухмыльнулся. Он понизил голос, когда мимо прошел Лют, с хрустом шагая по устилавшему почву гравию и недовольно бормоча себе под нос о том, что нынешняя молодежь совершенно не уважает землю. — Я слышал о людях, которые отправлялись в Иномирье и куда более далекие места, — шепнул маг. — Что бы ни случилось, ты многое увидишь и поверишь в это. — Он склонился ближе к Эрику; глаза колдуна ярко блестели. — Я слышал о том, как ты нашел эту чешуйку. Но нельзя просто так отыскать черную. Так должно было случиться. Дракон хотел, чтобы ты ее получил. Почему, как ты думаешь, я ее растолок вот так? Я знал, что этого хочет Он. Он не желал, чтобы ты обменял ее на какие-нибудь суетные сокровища. Так что давай войдем внутрь и узнаем, наконец, какие видения Он для тебя приготовил.

Они собрались в дальнем углу комнаты; Анфен громко храпел в другом.

— Он не проснется еще долго, — произнес Луп. — Но мы сейчас собираемся нарушить его правила, так что всем цыц, или мы увязнем по уши. Вот каков план: мы ложимся вздремнуть. Анфен ничего не понимает в видениях, считает, что это опасно. — В голосе Лупа внезапно прорезалась злость. — О да, это может быть опасно, как и шагнуть ночью за порог дома. Но нельзя просидеть внутри всю свою жизнь только потому, что на улице можно подвернуть ногу!

— Полегче. — Шарфи успокаивающе положил ладонь на плечо колдуна.

— О да, — кивнул Луп. На лице вновь появилась беззубая ухмылка. — Кто, в конце концов, имеет право решать за нас? Мы можем узнать кое-что полезное. Да, иногда такое бывает.

— Ты делал когда-нибудь это раньше с черными чешуйками? — осторожно уточнил Эрик.

Луп уставился вдаль:

— Однажды. Девушка, которая приняла порошок, отказалась говорить, что она видела. Но она изменилась, потом-то. Была рада, что рискнула, о да. Много плохого, правда, сделала эта девчонка, получила богатство и власть. То ли она узнала об этом в своих видениях, то ли так и так решила бы пойти по этому пути, я сказать не могу, не знаю. Но мне ее недостает, — вздохнул Луп. — Черные видения тоже иногда угасают. Можешь просто потерять сознание на время, проснуться как положено — а потом видение накроет тебя по дороге, придя само собой. Вот тогда остается только надеяться, что ты не будешь сидеть в седле или гулять у обрыва! — Луп повернулся к Шарфи: — Ты пробовал красные и зеленые, да? А золотые?

— Золотые — нет, — покачал головой воин. — Зато были пурпурные и бронзовые.

— О да, бронзовые! Это дикая штука, вот тебе и выход из тела… и все же предлагаю узнать, что несет в себе черный порошочек. Редкое это сокровище, черная чешуйка!

— Начнем, — нетерпеливо поторопил Шарфи. — Эрик, выделишь мне щепотку?

Иномирец открыл маленький кожаный мешочек.

— В моем немного красного, — произнес Шарфи, вытащив из кармана маленький потрепанный мешочек, в котором пересыпалась горстка смолотого красно-белого порошка, похожего на соль.

— Опять ты со своими смесями… Мне, пожалуйста, чисто черного, — попросил Луп, обнажая в ухмылке десны. — Эрик, останется вполне достаточно, чтобы принять еще одну порцию в пути, если захочешь. Но не делай этого, если меня не будет рядом, чтобы помочь! Это рискованно, о да. А теперь слушай внимательно, чтобы знать, что именно мы собираемся сделать. Мы сейчас вложим в наши тела и сознания частичку Самого Дракона. Смекаешь? Эта крошечная чешуйка, смолотая в порошок, еще отчасти жива, это плоть великого Богоживотного! Полна тайн, эта чешуйка, и знаний!

Стоило открыть мешочки с порошком, как сразу же появилось ощущение, словно приключение уже началось и они миновали некий трудный, поворотный момент, который не мог обратить течение времени.

Луп поставил перед ним четыре чашки, три из них пустые, одна — наполненная водой. Уродливое, покрытое шрамами лицо Шарфи озарилось предвкушением, неожиданно напомнив Эрику морды гоблинов и вызвав сомнения, которые он решительно поборол.

Луп налил немного воды в три чашки, положил по щепотке черного порошка в каждую, размешивая его пальцем. В отведенной Эрику оказалась самая щедрая порция. Он так и не понял, сделано ли это из вежливости и благодарности к нему как человеку, нашедшему чешуйку, или же у Лупа были на то свои причины.

— Это знание, которого наши умы попросту не могут удержать, — продолжал между тем маг. — Если только ты не считаешь, что твои руки способны поднять гору. Ты получишь лишь полмысли Дракона — а то и меньше! Лишь дуновение Его спящего разума — и твой согнется в нижайшем поклоне, пытаясь удержать его. Всего несколько гранул Его чешуи, этого достаточно. И они отправят нас на само небо, наполнив голову той же магией, которая когда-то сотворила мир.

Теперь красную, если ты и впрямь настроен их смешать. — Луп посмотрел на Шарфи, который тут же всыпал щепотку красного порошка в свою чашку. — Когда я скажу, — продолжил маг, глаза которого странно разгорелись, — выпейте до дна. Все очень просто, труднее всего добыть порошок. Требуется сила Гор, чтобы сокрушить даже столь древний кусочек Его шкуры. Пейте, и отправимся в путь. Увидимся по другую сторону, и, Эрик, я тебя подтолкну, если будет нужно. А теперь пейте!

Рот наполнился песком. Эрик сумел не поперхнуться, но проглотить смесь оказалось нелегко. Он упал на спину, сжимая руками горло, через которое словно перестал проходить воздух. Краем глаза он увидел, как Шарфи сделал то же самое, затем скосил глаза в другую сторону, где Луп… Луп просто наблюдал за ним сияющими глазами.

…А потом он проснулся, почувствовав, что народный маг трясет его за руку. Было темно.

— Наконец-то очнулся! — По бороде Лупа бежал пот, покрывавший все его тело.

Было трудно представить себе лицо, на котором отражалось бы большее облегчение. Эрик сел и застонал.

— Он вернулся! — Луп вскочил на ноги и затанцевал, смешно согнув руки в локтях.

Эрик чувствовал себя так, словно сунул голову в стиральную машину.

— Что случилось? — еле ворочая языком, спросил он. — Как долго меня не было?

— Много часов, — с улыбкой отозвался Луп. — Я уж думал, ты ушел навсегда! Такое тоже иногда бывает, знаешь ли. Дух покидает тело и иногда оказывается не способным его отыскать. Много чего бывает, знаешь ли.

Эрик посмотрел на колдуна, отказываясь верить своим ушам.

— Спасибо за предупреждение.

— А, со мной ты был в безопасности. Что ты видел? Я тебя толкнул через край, но потом потерял.

— Не знаю, что я видел. Много чего. — Он мысленно вернулся к представшим перед ним картинам, словно пытаясь вспомнить старый сон. Видение утекало прочь, как песок сквозь пальцы, Эрик потянулся к нему — и сон исчез. — Что-то связанное с Киоуном и остальными.

— Пф, это я и сам видел! С самого начала, прежде чем я толкнул тебя на уровень повыше. Так что даже не пытайся пересказывать мне эту чушь. Что еще?

— Ничего. В голове совершенно пусто.

— Эх, у тебя-то как раз видение и ушло… — Луп одарил его задумчивым взглядом. — Ты его увидишь. Оно придет, скорее всего, перед сном, в одну из ночей. Это значит, тебе показали нечто такое, что ты еще не готов увидеть. Может, дали какое-то задание или что-то объяснили, просто твоя голова еще не способна узнать, что именно. Или же ты можешь захотеть сделать все наоборот. — Беззубо улыбаясь, Луп склонился так низко, что Эрик ощутил его кислое дыхание. — Я последовал за тобой. Вышел из своего видения и попал в твое. Это я умею, да. Не все маги на такое способны. Даже из старых школ, которые считали, что знают все на свете! Ты бродил вокруг, запутавшись и потерявшись, поэтому я подтолкнул тебя вверх. Хотел последовать за тобой, а тут вдруг что-то тебя схватило. Оп! Что оно сделало? О да, схватило тебя и рвануло прочь, я даже разглядеть-то ничего не успел. Оно не хотело, чтобы я увидел то, что предназначено только для твоих глаз. В тебе есть нечто большее, чем кажется, даже не сомневайся в этом. И вот, ты только что вернулся! — Луп рассмеялся и пожал Эрику руку, словно они замечательно подшутили над кем-то.

— Он вернулся? — К ним подошел Шарфи и присел на корточки у матраса Эрика. — Что он увидел?

— Пока ничего, — отозвался Луп, чье возбуждение только нарастало. — Увидит позже, когда захочет Дракон. Может, через день, а может, и через неделю или больше. Так и знал, так и знал! Все это задумано, вообще все — что он нашел чешуйку, я ее растер, теперь еще и видение. Что еще? Может, уже и то, что мы все собрались в этом самом доме, и то, что случится дальше, хорошее или плохое. Все по Его воле! Анфен — дурак.

Эрик снова откинулся на спину. Где бы он ни был, но теперь его неукротимо клонило в сон.

— Значит, босс все узнал.

— Ага, — кивнул Шарфи. — Тебя слишком долго не было. Он сразу смекнул, что ты не просто спишь. Анфен недоволен. Если произойдет что-нибудь плохое в ближайшие несколько дней, это будет наша вина. Будь настороже.

— А каким было твое видение? — с любопытством спросил Эрик у Шарфи.

— Не скажу, — отозвался тот мрачно.

— А, он во всем винит черную чешуйку! — понимающе ухмыльнулся Луп. — А виновата-то во всем щепотка красного! Предупреждал ведь, что не надо смешивать. Иногда это придает силы, но черной чешуйке других не нужно. Тебя забросило не в самое приятное местечко, а?

— Не скажу, — упрямо повторил чуть побледневший Шарфи.

Анфен вернулся в дом. Он бегло посмотрел на Эрика, словно беспокоясь за его физическое состояние, но ничего не сказал.

— А теперь ты готов меня выслушать? — спросил Луп. — Говорю тебе, я увидел кое-что важное! Взаправду или нет, но послушать стоит.

Анфен покачал головой и продолжал напряженно молчать, опустившись на свой матрас и начав чиркать по лезвию меча смертекамнем.

— Он явно недоволен, — прошептал Эрик.

— He-а. У него был прекрасный меч, а та Инвия сломала его, словно палку, — отозвался Луп. — Эскианский клинок. Проклятье, даже мне грустно, хоть это был и не мой меч.

— У меня такое чувство, что его угнетает совсем не это, — возразил Эрик, в очередной раз поразившись тому, какие разрозненные точки Луп иногда соединяет в одну линию.

— Он должен кое-что понять о нас, — сказал Шарфи. — Мы никогда не станем такими, как его старый отряд. Мы не дисциплинированные и никогда таковыми не будем. Мы можем много чего сделать, выжить в глуши. У нас хватит храбрости отправиться на дело вроде этого, мы способны держать рот на замке, молчать о том, где побывали, пока нам платят обещанное. Этого должно рано или поздно стать достаточно.

— А какой ранг занимал Анфен, когда служил в армии?

— Он был Первым капитаном, это на ступень ниже генерала, — ответил Шарфи. — И был самым молодым из всех, кто добивался такой чести. Лучший мечник в свои дни. Есть один турнир, называется Шлем Доблести. Там используют деревянные мечи, чтобы никого не убить. Длится целую неделю, перед ним проходит множество маленьких турниров, чтобы отобрать лучших из лучших из всех городов и замка. Даже Вольные города присылают своих бойцов, это что-то вроде перемирия. Анфен выигрывал его четыре года подряд.

— Три.

— Три, четыре, могло бы быть и десять. Никто не выигрывал его дважды до него. Теперь он старше на десять лет, но, думаю, у Анфена по-прежнему были бы шансы одержать победу.

— Но ты бы составил ему серьезную конкуренцию, не так ли? — с усмешкой поинтересовался Луп.

Шарфи очень серьезно обдумал этот вопрос.

— Когда я был моложе, мог бы заставить его попотеть, но он одержал бы верх. А теперь он меня на ленточки порежет за три секунды, если мне взбредет в голову броситься на него.

— Может, так я и поступлю, — откликнулся Анфен с другого конца комнаты. — Среди моих достоинств числится еще и необычайно острый слух. Я все ждал, когда ты добавишь его в список.

Шарфи содрогнулся.

— Шлем Доблести оказался на редкость бессмысленным достижением, — пробормотал Анфен, яростно водя смертекамнем по лезвию — чирк, чирк, чирк. — Ты сам сказал это. Тупые деревянные мечи, чтобы никто не пострадал. Три года подряд я был лучшим, размахивая куском дерева, не годящимся даже на растопку. Некоторые из тех, кого я положил на обе лопатки, в настоящем бою с легкостью вырезали бы мне внутренности. — Анфен отбросил меч в сторону, словно испугавшись, что ему захочется выместить злобу с помощью оружия. — Ты думаешь, Шарфи, что я оплакиваю нехватку элитных солдат, — продолжил он, — но это не совсем так. Здравый смысл подсказывает, что не следует проводить магические ритуалы, когда тебя и твоих спутников преследует сильный маг. И он же велит сообщить своему лидеру, когда упомянутый вдруг обнаруживает свое присутствие. Сиель знала, Луп знал, даже Кейс узнал обо всем до меня. Давайте даже не будем упоминать о дурацкой выходке Киоуна с вагоном, поскольку перед таким идиотизмом даже я бессилен. Не могли бы вы, ребята, поразмыслить об этом на досуге? У меня в кармане лежит амулет с сообщением, способным изменить всю нашу историю: они показали нам свой страх и свою слабость. Все, что теперь нужно сделать, — доставить этот амулет мэрам. Не говоря уже о двух пилигримах, чьи головы наверняка полны бесценных знаний. И все же мы до сих пор живы и здоровы, а не сидим в пыточных застенках замка лишь благодаря удивительному везению. Ты как никто, Шарфи, должен это понимать. — Лицо воина помрачнело, и он упрямо сжал челюсти. — Если бы это была армия, — добавил Анфен, — замка или города, которая проводила бы какое-либо военное действие, готов поставить сто к одному, что вы все уже валялись бы безголовыми в какой-нибудь канаве. И я бы поддержал офицера, решившего наказать подчиненных за проявленную глупость.

Сиель одарила троих мужчин взглядом, который ясно говорил: «Возможно, вам следует просто промолчать». Так они и поступили, и вскоре Фауль пришла пожелать птичкам спокойной ночи.

Глава 33

Никого этой ночью не оставили сторожить, поэтому первым это услышал Эрик. Пробудившись от глубокого сна, он поначалу подумал, что до него доносится лишь скрежет птичьих когтей, царапающих металлические днища клеток. Храп полувеликанши, раздававшийся где-то в глубине дома, рокотал не хуже чихающего двигателя.

Он не заметил, когда Сиель успела перебраться под его одеяло, поэтому с потрясением обнаружил, что ее обнаженное тело крепко прижимается к его собственному, а сам он обнимает девушку за талию. Она вцепилась в иномирца, как в своего защитника. Очень смешно — скорее всего, Сиель убила бы его голыми руками. Ее кожа дарила приятную прохладу, и Эрик чувствовал аромат ее тела, чистый и не испорченный посторонними запахами.

Небо начало светлеть, и спящие силуэты выделялись теперь чуть четче в длинной, просторной комнате. Вновь раздался звук, разбудивший его, странное постукивание на крыше. Как будто на нее что-то падало. Сердце тревожно забилось.

С сожалением освободившись от объятий девушки и постаравшись не разбудить ее, Эрик начал подниматься. Однако Сиель пошевелилась и вскоре села. Она тоже что-то услышала. Через несколько секунд девушка уже стояла рядом с ним — одетая, с луком в руке, а затем прокралась по дому к двери, ступая совершенно беззвучно; под ее ногами даже половицы не скрипели. Эрик натянул ботинки, взял было армейский меч, фыркнул, представив себя со стороны, и предпочел пистолет. Пристегнув кобуру, он убедился, что оружие заряжено и снято с предохранителя. Эрик тихо направился следом за Сиель, правда ступая не столь тихо.

Ему уже начало казаться, что им обоим померещилось, когда на улице пронзительно закричала Лейли:

— Тут что-то есть! Помогите, здесь что-то есть! Они вернулись, они пришли сюда! — Слова растворились в беспомощном, перепутанном стенании.

Проснулись все. Мгновенно одевшись и вооружившись, они помчались к выходу. Раздался громкий треск — какое-то существо провалилось сквозь крышу. Анфен выкрикнул приказ, суть которого Эрик не уловил. Он и Сиель уже были на крыльце с Лейли, которая с ужасом уцепилась за них. Лучница дважды велела ей успокоиться и потом дала девушке звучную пощечину. Лейли наконец затихла.

Они обвели взглядом двор. Проглядывающие из-под земли камни, лес, сплошной зеленой линией прорисовывающийся слева, черные контуры гор на синем сумраке. С крыши снова донесся шум. И звук крыльев, бьющих по воздуху. Все птицы Фауль начали одновременно кричать.

— Лейли, у твоих чудищ были крылья? — спросила Сиель, положив стрелу и целясь вверх.

Девушка продолжала ныть, словно не слышала вопроса.

— Я их не вижу, — пробормотала лучница. — Отвечай! У них были крылья?

Но Лейли съежилась на полу, отупев от ужаса.

Храп Фауль по-прежнему доносился откуда-то из дома. Они слышали голос Люта, пытающегося разбудить жену — пока, по всей видимости, безуспешно.

Анфен и остальные выбежали на крыльцо. А потом сразу случилось очень многое.

Вспышка света во дворе. Там оказалась женщина в зеленом платье — Незнакомка. Она воздела руки вверх с сосредоточенным выражением на лице. Из ее тела хлынул поток света, озарив все вокруг, словно ударила молния и вдруг застыла, медленно вращаясь. Это не от нее исходил звук, который они услышали. Незнакомка лишь помогла им увидеть его источник.

На высоком одиноком дереве расположились две Инвии, пристально глядя на дом — точнее, на Анфена. Взмахнув крыльями, еще две сорвались с крыши и направились к своим сестрам. Не зная, кто или что еще находится внутри вместе с явно опасным Помеченным, они пытались выманить его наружу.

— Проклятье, — выругался Анфен. Он даже не взглянул на Незнакомку и крикнул Инвиям: — Вам нужен только я?

В ответ раздалось щебетание и свист, походивший на чириканье неземных птиц. Анфен спустился вниз по ступенькам, вышел во двор. Незнакомка воскликнула:

— Сражайся с ними, я тебе помогу!

Сиель на мгновение замерла, глядя на Незнакомку. А затем выпустила стрелу, которая, взрезав воздух, промчалась совсем рядом с женщиной. Незнакомка посмотрела на лучницу с искренним изумлением. Кейс придушенно вскрикнул и бросился на Сиель, которая снова начала целиться. Но стрела пролетела мимо, поскольку лучница споткнулась о Лейли и растянулась на крыльце.

Анфен тем временем подошел к Инвиям, сидящим на дереве. Четыре крылатые женщины не сводили с него глаз, наблюдая только за Помеченным с бесстрастными лицами. В глазах проскальзывало любопытство. Наконец одна за другой они поднялись и встали на воздух, расправив крылья. Оглянувшись через плечо, Анфен прокричал:

— Не нападайте на них! Отвезите амулет Совету! Шарфи поведет. Берегите себя!

Что бы Незнакомка ни хотела сделать, чтобы помочь, ничего не получилось. Огромный белый волк размером с лошадь выскочил из сумрака. Шерсть на загривке развевалась на ветру. Он бросился на женщину, оскалившись и глухо зарычав.

— Ох ты ж мне, — пробормотал Луп. — Эти двое до сих пор танцуют! Зоркий Глаз — это волк. А что же она такое? Лисица, кролик или волчица еще крупнее его?

Незнакомка, казалось, не видела волка, даже когда он прыгнул на нее. Затем вспышка зеленого света — и женщина исчезла. Волк сомкнул челюсти на пустоте, и зубы клацнули так громко, что это услышали даже оставшиеся на крыльце. Огромный зверь начал зловеще кружить по двору с кажущейся медлительностью (это была иллюзия, вызванная его чудовищным размером), лапы тяжело били по камням. Наконец, он прыгнул, судя по всему увидев нечто такое, что осталось скрытым от всех остальных, ухватив воздух зубами. Потом вновь атаковал и вновь. Незнакомка, спрятавшись, продолжала уклоняться от схватки. Похоже, она вовсе не стремилась нанести ответный удар. Колонна света, льющегося фонтаном во двор, осталась там, где стояла женщина.

Шарфи извлек свои ножи из ножен и неуверенно шагнул во двор, когда Инвии осторожно окружили Анфена. Они летали высоко у него над головой, опасаясь человека, Помеченного так, хотя с виду он ничем не отличался от обычного, которого они могли бы убить одним ударом. Одна сестра уже совершила глупость, сочтя его легкой добычей, и вернулась домой, тяжело раненная; он знал разные хитрые фокусы, этот человек. Сегодня убийство наконец должно совершиться и закончить давно начатую историю. Они будут очень осторожны и позаботятся об этом.

Анфен замер под ними, занеся армейский меч. Неожиданно в нем словно что-то щелкнуло, выпуская на свободу полузабытые знания; движения стали ровными и плавными, он не просто покорился судьбе, напротив, предвкушал исход. Бьющие по воздуху крылья задели его волосы. Неожиданно он бросил меч на землю, рассмеялся и упал на колени, открывая им свое горло.

Одна из Инвий на пробу бросилась вниз — виден был лишь белый размытый силуэт в воздухе. Она поднялась выше, чем остальные, судя по всему опасаясь неожиданной контратаки, но человек по-прежнему спокойно лежал на земле, словно ничего не видя и не слыша. Остальные подождали; изобразить внезапную смерть — старый трюк. Какую ловушку он им приготовил? Когда Анфен бросил меч, это слегка обескуражило Инвий, и они обменялись несколькими репликами на своем щебечущем наречии, их голоса были слишком высокими, чтобы люди могли услышать и что-то понять. И все же, какой странный ход! Он непрост, этот воин. Какая жалость, что на нем Метки — он был достоин долгой счастливой жизни. Ну что же…

Еще одна рванулась вниз, а затем поднялась обратно. Снова ложный выпад — и никакого сопротивления.

Бум. Бум. Эрик выстрелил дважды. Звук оказался новым, странным и очень громким. Наконец храп Фауль стих.

Инвии проигнорировали неизвестный грохот, предположив, что это маги, ведущие свою дуэль, сплели какое-нибудь хитроумное заклинание. Обе пули прошли мимо. Эрик словно наблюдал со стороны за происходящим: вот кто-то, как две капли воды похожий на него, мчится вниз по ступенькам во двор и снова трижды стреляет. Одна из Инвий кричит и, извиваясь, падает на землю — самая высокая и худая из всех, с развевающимися черными волосами. Остальные бросаются врассыпную, поднимаясь в воздух. Ловушка, которой они так опасались, наконец-то сработала.

Эрик выстрелил снова, в женщину с алыми волосами, бросившуюся на него. В воздух взметнулись перья, когда пуля пробила дыру в крыле, через которую тут же хлынули лучи света. Он снова нажал на спуск, и Инвия громко закричала, извернувшись в воздухе. Пистолет жалко щелкнул разряженной обоймой. Но они разлетелись. Снизу это выглядело так, словно ныряльщики с крыльями погружаются в черные глубины неба, наполняя их своими криками, нечеловеческими и прекрасно-скорбными. Кровь сочилась на землю из раны, темными дождевыми каплями падая вниз.

Колонна света, оставшаяся от заклинания Незнакомки, постепенно сжалась до ручейка, извивающегося тонкой змейкой. Анфен, перекатившись, поднялся на ноги и поднял меч. Инвия тоже с трудом встала, по телу побежала кровь, одно крыло безвольно повисло, второе напряглось и застыло в воздухе. Она снова закричала, не понимая в чем дело, не зная, почему ей больно, а затем неуклюже бросилась на Анфена. Он взмахнул мечом, но не попал — Инвия упала. Она лежала в пыли и билась в судорогах.

— Слишком поздно, Эрик, — произнес Анфен. Его голос звучал очень устало, словно он предпочел бы отправиться на вечный покой. — Ты Помечен. Ты ранил Инвию в день ее смерти. Не имеет никакого значения, кто именно из нас нанесет последний удар.

Инвия рванулась вперед, собрав остатки своей силы и необычайной скорости. Анфен не сводил с нее глаз. Он крутанулся на месте, как матадор, согнув запястья и заведя меч за спину, и замер. Инвия едва не лишилась головы, напоровшись на его меч, из смертельной раны хлынул свет, а из разорванного горла рванулся пронзительный крик, который разнесся по всему Леваалю, и не услышать его могли разве что глухие.

…На протяжении довольно долгого времени все было чинно и спокойно. Свет от заклинания Незнакомки постепенно угас, превратившись в призрачное мерцание, утратив отчетливые очертания. Огромный белый волк, Зоркий Глаз, удрал в лес, откуда снова явился, то и дело высоко подпрыгивая и щелкая зубами в воздухе. Незнакомка, по-прежнему невидимая, бежала от него прочь. Волк гнался за ней до тех пор, пока они оба не скрылись из вида, затерявшись между деревьями. Ни тот ни другой маг так и не вернулись.

Сиель поднялась на ноги и со звериным выражением уставилась на Кейса. Шарфи видел этот ее взгляд лишь однажды и вспомнил, что именно устрашающего вида изогнутый нож сотворил с бедным ублюдком, оказавшимся ее противником. Он взбежал по ступенькам и поспешно встал между ней и стариком.

Кейс не знал, что ему угрожает, поскольку его взгляд был по-прежнему устремлен во двор, где что-то на его глазах выскользнуло из кармана Анфена. Амулет лежал в грязи, всеми забытый, и он осторожно отметил для себя нужное место и с бешено бьющимся сердцем ждал, вспомнит ли предводитель о своей потере.

Эрик склонился над трупом Инвии. Он чувствовал тошноту и странное оцепенение, во рту так пересохло, что он с трудом шевелил губами.

— Мне очень жаль, — произнес иномирец, обращаясь ни к себе, ни к Анфену.

Предводитель, прищурившись, посмотрел на него:

— Я знаю, что ты чувствуешь сейчас. Но это было не убийство. Они не так похожи на людей, как кажется.

Эрик сглотнул:

— Они вообще не похожи на людей. Они кажутся гораздо более возвышенными и прекрасными. Лучше нас.

Анфен положил руку ему на плечо:

— Теперь это наш мир, а не их. Дракон очистил его от молодых драконов, которым прислуживают эти создания, чтобы здесь могли жить мы. Помни об этом, — произнес предводитель, поднимаясь. — Мы непременно поговорим позже. Ты теперь Помечен и должен знать, что это означает. А я должен узнать все, что ты можешь поведать о том оружии, которым воспользовался. Жаль, что ты не рассказал мне о нем раньше.

Позже, когда Эрик вспомнит об этом мгновении, о словах Анфена и выражении, появившемся в его глазах, он подумает: «Я знаю, почему ты не поблагодарил меня. Я почти уверен, что ты был счастлив, выйдя на смерть, бросив меч и открыв горло. Можно было подумать, что этого мгновения ты очень долго ждал. Можно подумать, только поэтому ты разбил лагерь на вершине холма, зная, что Инвии заметят свою жертву и придут за тобой…»

А пока, глядя на труп Инвии у своих ног и слыша отголоски ее предсмертного крика, до сих пор звенящего в ушах, Эрик слишком хорошо понимал, что означает подобное отчаянное равнодушие. Анфен устало направился к дому.

Внезапно в дверях появилась Фауль и внимательно изучила разрушения во дворе в угасающем свете заклинания Незнакомки. Ее огромное лицо неожиданно исказилось от гнева. Женщина уставилась на тело Инвии.

— КТО?! — пророкотала она. — КТО ПОСМЕЛ УБИТЬ ЕЕ НА МОЕЙ ЗЕМЛЕ?!

Кровь Инвии до сих пор тяжелыми каплями падала с меча Анфена. Его улыбка, полная боли, говорила: «А теперь еще и это…»

Фауль двигалась со скоростью, кажущейся невозможной для существа ее размеров. Все те, кто стоял на крыльце, оказались у нее в охапке и выкатились во двор, причем последний приземлился раньше первого. Кейс, к счастью (если, конечно, Фауль не сделала этого специально), упал на Шарфи, а не на голые камни. Только Лейли осталась на крыльце, вереща от ужаса, натягивая веревку, извиваясь и пытаясь вырваться. Фауль нависла над ней:

— А ТЫ, ДЕВИЦА… СМЕРТЬ ДОЛГО ШЛА ЗА ТОБОЙ ПО ПЯТАМ И НАКОНЕЦ ДОБРАЛАСЬ ДО МОЕЙ ДВЕРИ! ОНА МОЖЕТ ПОСЛЕДОВАТЬ ЗА ТОБОЙ И ДАЛЬШЕ. БУДЬ БЛАГОДАРНА УЖЕ ЗА ТО, ЧТО Я НЕ СОБИРАЮСЬ ЛОМАТЬ ТВОЮ ТОЩУЮ ШЕЙКУ ПОД ГЛУПОЙ ГОЛОВОЙ! У МЕНЯ РУКИ ЧЕШУТСЯ СДЕЛАТЬ ЭТО.

Фауль дернула веревку на себя, сорвав кусок столба, к которому девушка была привязана. Подхватив Лейли под мышки, она швырнула ее к Анфену. Тот попытался подхватить пленницу, но сила броска оказалась так велика, что девушка сшибла его с ног. От удара о землю у обоих перехватило дыхание, у девушки вся нога оказалась исцарапанной — она пыталась затормозить. Кусок столба вонзился в землю неподалеку от них.

— ЗАБИРАЙ СВОЙ ДАР СМЕРТИ! — заорала Фауль, обращаясь к Анфену. — МНЕ СЛЕДОВАЛО БЫ ВЫДАВИТЬ ИЗ ВАС ВСЕ КИШКИ, ЧТОБЫ ВЕРНУТЬ ПОТРАЧЕННУЮ ЕДУ И ПИТЬЕ, КОТОРЫЕ Я ГОТОВИЛА И ДОБРОВОЛЬНО ОТДАЛА ВАМ ПО ГЛУПОСТИ! В МОЕМ СОБСТВЕННОМ… — Она замолчала, словно поперхнувшись.

— Мы уходим, — произнес Анфен, когда разбойники поднялись на ноги. — Надеюсь, мы еще встретимся, когда ты успокоишься немного. Благодарю тебя за укрытие и еду. Мне очень жаль, что так получилось.

Шаги Фауль загрохотали по ступенькам крыльца.

— Я НЕ УСПОКОЮСЬ. УХОДИТЕ СЕЙЧАС ЖЕ, ИЛИ Я ПЕРЕЛОМАЮ ВАШИ ГОЛОВЫ, КАК ЯИЧНЫЕ СКОРЛУПКИ!

— Идем, — произнес Анфен, обращаясь к банде. — Если наша хозяйка будет так добра, чтобы вынести нам наши пожитки, то мы покинем ее куда скорее.

Из дома вышел Лют, на лице которого было написано крайнее сожаление. Он покидал их рюкзаки во двор.

Эрик повернулся как раз вовремя, чтобы это увидеть. Кейс бочком пробирался вдоль группы, пока остальные разбирали свои пожитки, нервно поглядывая на Фауль. Одним быстрым движением он подбежал к трупу Инвии и пригнулся.

— Кейс! — позвал Эрик.

Старик оглянулся на него, помедлил, а затем схватил ожерелье с земли и надел его себе на шею. И тут же исчез. Комья грязи полетели прочь из-под его башмаков — Кейс бежал к деревьям.

— Ребята, подождите! — крикнул Эрик, помчавшись следом за другом и боясь потерять его следы.

Но Анфен и остальные не услышали его. В этот миг Фауль испустила рычание, смахивавшее на собачье, и не хуже бешеного быка рванулась вперед. Все разбежались в разные стороны, одновременно. У Эрика еще было мгновение подумать, с кем он пойдет дальше.

В этот момент он вновь ощутил запах волос Сиель, когда она прижималась к нему всем телом под одеялом, ощущая надежду и желание, расцветающее в глубине души и тела, вспомнил, как перед тем, как угодить в настоящий ад, голос в его сознании крикнул: «Она моя!» Он слышал и ее голос, говоривший, что она заглянула в его сердце и разум, но ничего не увидела… Он не понял сразу — а потом помешала эта суета с чешуйками и видениями, — что ничьи слова еще не причиняли ему столько боли. Он понял, какой выбор ему предстоит сделать — лежать рядом с ней сегодня или же гнаться за стариком по лесной глуши, возможно с каждым шагом приближаясь к бессмысленной смерти.

Возможно, они встретятся вновь, ему представится шанс объяснить, что именно он пытался показать ей своим выбором — если она не поймет.

— Ты глупый, глупый старый ублюдок! — пробормотал он и помчался в том направлении, где исчезли следы Кейса.

Глава 34

Было слишком темно, чтобы что-либо рассмотреть, но Эрик ощутил невероятное облегчение, услышав впереди хруст шагов Кейса по гравию. Старик теперь не бежал, а медленно шел. Эрик какое-то время брел вслепую, выкрикивая имя Кейса, но не получая ответа. Наконец, утренний свет открыл перед ним равнину гравия и камней без единого признака жизни. Оглянувшись, он не увидел даже дома Фауль. Сплошные просторы каменистой земли постепенно превращались в низину, идти по этой местности было весьма неудобно. У самой кромки горизонта показался высокий мост — дорога, бегущая прочь справа от равнины. Что ж, хоть какое-то направление. Он надеялся, что Кейс принял такое же решение, но проверить эту гипотезу не получилось, поскольку старик упрямо отказывался говорить и не желал снимать амулет.

— Кейс, ты меня слышишь? Я очень надеюсь, что слышишь, потому что теперь мы равны! Ты считаешь, что я втянул тебя во все это? Так теперь я с чистой совестью могу тебе сказать, что мы квиты!

Никакого ответа.

— Эй… Помнишь? Дерни ручку, открой дверь… Придурок. Кто все начал-то, а? Да, пусть прыгать через дверь было глупо, и я совершил ошибку. Может, ошибкой было остановиться под мостом, чтобы потрепаться с тобой?! Но послушай… Подумай-ка об этом. Тебе точно это кажется хорошим планом? — Эрик обвел рукой пустую серую равнину. — Думаешь, в следующий раз мы сумеем с легкостью достать себе еды? Я что-то не вижу никаких одиноких журналистов, которые могли бы нас подцепить и заплатить за выпивку!

«Хрусь-хрусь», — ответили ему шаги Кейса.

— Может, еще не слишком поздно вернуться и отыскать остальных. А может, и поздно, поскольку они помчались врассыпную, спасая свои жизни, причем в противоположном направлении. Но может, и нет. Было бы неплохо обзавестись спутниками, с которыми можно хотя бы поговорить, прежде чем мы сдохнем от голода или в лапах шахтовых дьяволов или кольценосных духов, да мало ли…

Эрик сообразил, что больше не слышит хруста шагов. Позади него Кейс, опустив голову на руки, сидел на валуне.

— Почему ты пошел за мной? — спросил он.

— Ты же сам все слышал! Чтобы счет сравнялся. — «И чтобы доказать одной даме, которую я, судя по всему, больше никогда не увижу, что я способен придерживаться принципов, даже если это бессмысленно».

— Почему? Почему это глупость, Эрик? Я сделал это для себя. Тебе не нужно было идти за мной. Ты был счастлив в компании остальных. Я — нет. Они мне не нравились, и я им не доверял.

Эрик невесело рассмеялся:

— «Счастлив» — это слишком сильное слово. Но у нас была еда и защита. — Он сел рядом со стариком. — Как бы то ни было… Зачем ты это сделал? Хочешь вернуться домой?

Кейс фыркнул:

— Мы не вернемся.

— Почему ты так думаешь?

— Она сама мне сказала. Открыть дверь — это очень, очень мощная магия, люди на такую не способны, даже эти маги. Она не знает, кто сумел провернуть такое. Но мы не сможем ее снова открыть. Никто не сделает этого.

Кто «она»? А, видимо, Незнакомка…

— Кейс, мы же не знаем этого наверняка. Кто-то сумел открыть ее, значит, должен быть способ. Можно поискать. Может, доберемся до города, порасспрашиваем местных. Это будет наш собственный путь. Как тебе такой вариант?

— Я не вернусь туда, Эрик, — произнес Кейс.

— Почему? Тебе же здесь не нравится.

— Там мне тоже не нравится. Мне вообще все это не нравится. Куда ни пойдешь, везде воняет. Ты меня понимаешь? Я прожил свое. В чем суть жизни, Эрик? В чем смысл этой большой игры? Я узнал ответ. Смысл в том, чтобы добраться до смерти с максимальным комфортом и удобством. Отсидел свое — и проваливай. Мне все это чертовски надоело, но я проваливать пока не собираюсь.

Эрик сел рядом с ним, чувствуя, как после долгой ходьбы ноют мышцы ног. Вокруг еще немного посветлело, небо начало белеть.

— Давай вернемся, Кейс. Давай отыщем остальных.

— Да к черту их, и ты можешь делать все, что тебе угодно! — рявкнул в ответ старик. — Я пришел сюда, чтобы быть с ней.

— Здорово. Ты так уверен, что она следовала за тобой… А что, если она не придет? Потому что… — Эрик огляделся, — нет. Я ее в упор не вижу.

— Она придет, — сердито заявил пьяница. — Пистолет у тебя с собой или нет?

— Еще бы. Но нельзя застрелить голод или жажду.

Эрика охватил неожиданный приступ тоски и чувства вины, стоило вспомнить выстрелы и предсмертный крик Инвии. Он застонал.

— А с тобой что не так?

— Не знаю. — Эрик встал и пошел прочь. Он снова увидел последний рывок женщины с крыльями, которой сам, своими руками нанес раны. Отчаяние оплело его, словно заклинание, внезапно все показалось бессмысленным, и он искренне посочувствовал старику, разделив его чувства. Может, он тоже уже пережил слишком многое. В конце концов, пистолет здесь — дуло в рот, ба-бах — и его нет, смерть быстрая и относительно чистая, по крайней мере для этого мира. Это можно сделать в любую минуту. Таких мыслей у Эрика раньше не было никогда.

— Куда ты направляешься, Эрик? — донесся до него голос Кейса, на сей раз приправленный беспокойством. Молодой человек молча указал на мост, видневшийся в отдалении. Шаги Кейса зашелестели по гравию. — Эй, Эрик, подожди меня. Эрик! Этот пистолет… Почему бы тебе не отдать мне его на время?

«Неужели все мои мысли настолько очевидны?» — подумал Эрик, молча всучив Кейсу «глок». Какое-то время они шли молча.

— Жалко эту крылатую барышню, — вздохнул старик. —Они красивые, очень. Очень красивые. Но что с того? Ты сделал то, что должен был. На это потребовалась изрядная смелость. Не думал, что ты на такое способен, но я ошибался.

Эрик ничего не ответил.

— Я знаю, на что это похоже, — вздохнул Кейс. — Поверь мне, знаю. Это останется с тобой на всю жизнь, но со временем начнет отпускать, по крайней мере иногда. — Он обнял Эрика, который с удивлением обнаружил, что плачет.

То и дело пласты гравия предательски осыпались под ногами. Друзья успели вспотеть, но не слишком сильно, поскольку небо цвета слоновой кости все же не обрушивало на их головы солнечного жара. Далекий мост и дорога медленно, но верно приближались.

— Никак не могу понять здешнюю температуру, просто в голове не укладывается, — проворчал Кейс, — как у них вообще воздух нагревается, без солнца-то? Иногда тепло, иногда холодно. Можно подумать, кто-то монетку бросает.

— Я спрашивал об этом у здешних. Тут нет времен года. Но время, что самое странное, они делят на такие же промежутки, как и мы. Дни, недели, месяцы, годы, века. Часы и секунды, кстати говоря.

Кейс удовлетворенно хрюкнул:

— Как они додумались до этого, если нет солнца, которое и разделяет время на дни и часы?

— Не знаю. Мы ведь не первые, кто пришел сюда с Земли. И у меня в последнее время появляется ощущение, что мы не так уж далеко от Земли, словно этот мир — некая скрытая ее часть. Может, в прошлый раз пришельцы принесли с собой нашу систему времяисчисления, и местные ее скопировали. Кто знает? Вообще, все выглядит так, как будто кто-то поменял настройки, нажав на кнопку, заставив дни и ночи укладываться в некий общий режим.

— А как они тогда различают север и юг? Если нет Северного полюса…

— Это как раз легко. — Эрик указал на небо. — Взгляни на облака.

— А что не так с ними?

— Они движутся только в одном направлении. Всегда на юг.

Кейс уставился на медленно ползущие хлопковые полоски:

— А почему, интересно?

— Понятия не имею. Но ты обратил внимание на ветер? Он тоже чаще всего дует на юг. Я спрашивал Лупа, почему так, и он сказал, что я еще не готов это узнать. По-видимому, на то есть причина.

Кейс присвистнул:

— Интересно, а что у них тогда наверху вместо солнца и звезд? Что именно разделяет день и ночь?

— Не знаю. День и ночь просто есть. Местные не спрашивают, почему они сменяют друг друга. А ты обратил внимание на то, что наши тени иногда нормальные, а иногда их сразу несколько штук? Как будто там, наверху, не один источник света, а несколько.

Они остановились, чтобы перевести дух, когда подвернулись вполне удобные валуны из гладкого камня, похожие на сиденья со спинкой. Постепенно до них начало доходить, насколько они уязвимы и беспомощны на этой огромной равнине, как муравьи, крадущиеся по тарелке великана. Даже вывих лодыжки здесь был вполне способен стать серьезной неприятностью — Эрик сомневался, что один из них сможет далеко унести другого.

— Видел свет, который исходил от нее? — со вздохом вспомнил Кейс. — Это было что-то, а? — Со временем он начинал все чаще оглядываться через плечо, а в глазах то и дело мелькало беспокойство.

«Наконец-то до него начинает доходить», — подумал Эрик. Приближается момент «Вот дерьмо!», и Кейс старательно его оттягивает. Раньше он считал, что Незнакомка не приближалась к нему из-за остальных. Теперь остальных здесь не было. Так где она?

Эрик не стал лишний раз наступать на больную мозоль.

— Да, это было что-то. Они называют это магией. Пора двигаться дальше.

Чтобы идти дальше, требовалось изрядное усилие. Камни под ногами ужасающе шумели — точнее, так только казалось из-за окружающего безмолвия. Туфли Эрика были плохо приспособлены для прогулок по такой местности — оставалось только гадать, сколько еще они выдержат и что, черт возьми, ему делать, когда ботинки развалятся прямо на ногах. Бумажник по-прежнему бился о бедро с каждым шагом. Почему ему так сильно захотелось сохранить эту кожаную безделушку, Эрик и сам не знал — как сувенир на память о своем старом мире, реальном мире? Но по какой-то неизвестной причине, похлопывая по знакомой выпуклости, он чувствовал себя увереннее.

— Впереди нора земляных людей, — произнес Эрик.

— Ты уверен, что это именно она?

Дыра, как две капли воды похожая на ту, в которую Эрика затащил Шарфи, возле двери, была глубокой, широкой и уходила в землю под углом.

— Совершенно уверен. Ты ни разу не был в этих подземных переходах, верно?

— He-а. Не нравятся они мне, и все тут.

— Согласен. Предпочту потеряться тут, нежели под землей.

Тем не менее мужчины подошли поближе, пока Кейс не схватил Эрика за руку и не потащил прочь.

— В чем дело? — возмутился тот.

— Смотри. Вон там. Следы…

Землю перед входом покрывали дырки, явно оставшиеся от ударов трехгранных шипов, похожие на те, что усыпали землю рядом с роковым охотничьим залом и рядом с тоннелем. Они вели недалеко, словно существо, оставившее их, вышло ненадолго, чтобы осмотреться. Ветер взметнул песок, промчавшись по равнине, и бросил пригоршню пыли в пещеру. Было очень легко представить что-то там, внизу, таящееся во тьме и следящее за ними.

— Идем. Давай-ка убираться отсюда.

Они оба успели проголодаться к тому времени, пока наконец не добрались до моста. Эрик знал пределы глупости Кейса — да и своей собственной, если уж на то дело пошло — и знал, что они будут горячо раскаиваться в собственной неосмотрительности после полудня, если не найдут еды в ближайшее время. Он взглянул на простор равнин, расстилавшихся впереди и позади, и не увидел даже самой незначительной добычи, которую можно было бы подстрелить, реши они потратить драгоценные патроны. Вокруг не росло ничего мало-мальски съедобного, только жесткая трава безнадежно льнула к нескольким клочкам земли посреди сплошного моря камней.

Они подошли к мосту, который был построен так, словно внизу через арки должна течь вода. Дорога по обе его стороны, по крайней мере, вселяла надежду. Она шла через равнину, широкая, вымощенная плоскими темно-синими каменными плитами, которые во многих местах потрескались и повыбивались. Ничто и никто не двигался по ней в обоих направлениях — насколько хватало взора.

— Ужасное место, — содрогнулся Кейс, обозревая с моста равнину. Возможно, некогда, давным-давно, вся эта каменная пустыня была дном моря. — Выглядит так, словно здесь когда-то все разбомбили.

— Может, так оно и было, — задумчиво протянул Эрик. — Может, драконы или боги вели здесь суровую битву. Представь только: твари высотой до неба, изрыгающие пламя, ровняющие с землей целые деревни, выжигающие зеленые холмы. Оставляющие это.

Снова поднялся ветер, словно озвучивая собственное мнение. Кейс поежился.

— Не говори так, Эрик. По крайней мере, когда мы тут вдвоем. — Он тяжело вздохнул. — Хоть бы она уже показалась наконец…

Но Незнакомки нигде не было. И все-таки они были рады идти по мощеной дороге, несмотря на ее состояние и многочисленные выбоины. Они ускорили шаг и вскоре подошли к дорожному знаку, на котором было что-то написано странными символами.

— Не могу прочесть, — произнес Кейс. — А ты?

— Вот этот символ мог бы быть постелью, второй — тарелкой. Может, впереди трактир?

— И как мы заплатим за комнату, даже если трактир есть?

— Три чешуйки, вот как. Они тоже чего-то стоят. А ты будешь спать бесплатно, с амулетом-то. Заодно станешь моим невидимым телохранителем, идет? Если на нас кто-то нападет, надевай амулет и вышибай мозги всем подряд.

Путников по-прежнему не было, хотя они оставили за плечами уже немалое расстояние. Пустынные каменистые земли перешли в покрытые травой холмы. Они миновали несколько заброшенных деревень и ферм, расположенных далеко в стороне. Безлюдье, царившее повсюду, угнетало. Эрик вспомнил слова Сиель: «В той войне погибло больше людей, нежели живут сейчас…»

Друзья останавливались отдохнуть почти каждый час, погруженные каждый в свою битву с дорогой и пытаясь не думать о нарастающем голоде. Уже сгущались сумерки, когда наконец, подобно экипажу носимого всеми волнами корабля, заметившего землю, они увидели в отдалении огни.

— Может, мне тоже следует взять пару чешуек, — предположил Кейс. — Мы ведь не знаем, что тут за люди. Тебя могут ограбить, вдруг их окажется больше, чем у нас патронов? Если чешуйка понадобится, я могу незаметно сунуть ее тебе в руку.

Эрик счел это разумным и передал Кейсу часть своих сокровищ. Старик надел амулет и исчез за мгновение до того, как что-то над ними издало пронзительный крик. Кейс вцепился в рукав друга и развернулся:

— Боевой маг! Я знаю этот крик. Быстро прячься!

— Куда прятаться-то, Кейс?

Крик раздался снова, теперь уже ближе. Затем над ними и впрямь появился боевой маг, летящий метрах в десяти от земли, крепко прижимая скрещенными руками к груди посох. Ветер развевал его бороду и волосы, в остальном он казался замершим, пролетая над ними ненамного быстрее птицы. Тонкие струйки дыма исходили из кончиков витых рогов. Эрик готов был поклясться, что желтые глаза твари глядели неотрывно в его собственные. Однако он продолжил путь и скрылся из вида. Еще один крик пронзил угасающий день.

— Он тебя видел, — потрясенно произнес Кейс. — Не мог не увидеть.

— Эти твари, похоже, не настроены меня убивать. Может, он сейчас слишком занят. Идем. Давай-ка доберемся до того здания и договоримся насчет крыши над головой.

— И еды в брюхе, — пробормотал Кейс.

Глава 35

Первое же здание, к которому они подошли, оказалось гостиницей. Внешне оно напоминало большой двухэтажный деревянный коттедж, у двери висел знак — постель, ложка и тарелка. Вдоль узкой дорожки, примыкавшей к главной, располагалось несколько подобных зданий, коек в них наверняка хватило бы, чтобы разместить небольшую армию. От находившихся неподалеку конюшен пахло сеном. Однако свет горел только в нескольких домах, остальные, как казалось, были заперты. На улицах было абсолютно пусто, от странной тишины звенело в ушах.

— Все прячутся, — догадался Кейс.

— Наверняка они услышали, что приближался боевой маг, и погасили огни, — подтвердил Эрик.

По правде говоря, он очень боялся, зайдя в один из этих домов, наткнуться на нечто похожее на то, что они видели в охотничьем зале. Собрав остатки смелости, Эрик шагнул внутрь. Как они и договаривались, Кейс надел амулет и осторожно последовал за своим другом, стараясь ступать с ним одновременно, чтобы не привлекать излишнего внимания. На первом этаже гостиницы находилась слабо освещенная таверна, в которой было несколько круглых столов и лавок. Зал был почти пуст, лишь барную стойку полировала девушка, да пара мужчин, одетых в темные робы и напоминавших друидов, о чем-то перешептывались за кружками с медом.

Девушка перестала протирать стойку и с полнейшим недоумением уставилась на наряд Эрика — туфли, деловые брюки и рубашка. Девушка обладала незаурядной внешностью — азиатские черты лица соседствовали со светлыми волосами и бледной кожей. Казалось, она так и не определилась, как же ей следовало обращаться с чужаком — враждебно или почтительно. Оба «друида» тоже повернулись и уставились на незнакомца с нескрываемым ужасом, словно тот был предвестником беды.

— Что нужно? — требовательно спросила девушка.

— Постель и еда. Две порции, если можно. Я очень голоден.

— Откуда сам? — поинтересовалась она. — Из какого города?

— Не из какого.

Неправильный ответ. Девушка отступила на шаг, ее глаза расширились от страха.

— Существуют правила. И мы им следуем. Из какого ты города?

— Быстро скажи мне название хоть одного города, — зашептал Эрик чуть в сторону.

— Думаю, подожди секунду, — так же тихо ответил ему Кейс. — Эск! Точно, Эск! Помнишь, они постоянно говорили о клинках из Эска, помнишь?

— Я из Эска, — наконец, произнес Эрик, обращаясь к девушке.

На ее лице читалось недоверие, однако она протянула руку за оплатой. Когда Эрик достал из кармана красную чешуйку, ее глаза озарились видением чуда. Она почтительно сделала книксен:

— Господин! Я принесу вам еду. Ваша комната вторая от лестницы, наверху.

— И еще эля, если вам не трудно. Две кружки.

Девушка кивнула и поспешила прочь.

— Черт подери, — пробормотал Эрик, присаживаясь за столик у окна, вне поля зрения двух странных мужчин, которые изумленно раскрыли рты при виде красной чешуйки.

— Что-то не так? — спросил Кейс.

— Ты видел, как они отреагировали? Чешуйка была слишком большой платой. Не спускай глаз с тех жутковатых парней. Они наверняка захотят узнать, есть ли у меня еще такие же штуки в карманах.

Напитки девушка принесла достаточно быстро, однако еду им пришлось подождать. Эрик почувствовал, что странный по вкусу эль после тяжелого дня очень быстро ударил ему в голову. Он, можно сказать, физически ощущал, как изменяется его характер, обрастая острыми гранями и становясь жестче с каждым днем, проведенным в этом мире. Эрик никогда не чувствовал себя комфортно в компании сильных и жестких мужчин — байкеров, гангстеров, даже полицейских. Теперь же он знал, что такое смерть, знал, что она реальна, и это ощущение невольно заставляло его на многое смотреть по-другому. Раз уж они были необходимы, не стоило противиться изменениям.

Девушка поднесла еще пару кружек, даже не спросив Эрика предварительно. Кейс потихоньку прихлебывал из своей, пытаясь делать это как можно более незаметно. Если бы он схватил кружку руками, даже на краткое мгновение, то она попала бы под действие амулета и исчезла бы до того мгновения, пока он ее не отпустит.

Крепко сложенный мужчина в кухонном переднике, на которого барменша походила настолько, что его с уверенностью можно было назвать ее отцом, наконец сам вынес пару тарелок, от которых шел аппетитный аромат. Лук, картошка и куски мяса — едва ли можно выдумать блюдо проще, однако Эрик, изголодавшись, еще никогда в своей жизни так не радовался еде.

— Господин, — произнес мужчина, с излишней вежливостью отвешивая поклон. На мгновение его взгляд задержался на двух ополовиненных кружках. — У нас возникла проблема с вашей чешуйкой.

— Я заверяю вас — она настоящая.

Мужчина усмехнулся:

— Здесь никаких вопросов! Мой самый тяжелый молот не сумел расколоть ее. Дело в том, что у меня нет достаточно золота, чтобы честно с вами расплатиться. По правде говоря, у меня его нет совсем. У вас есть монеты или что-нибудь еще?

— Нет, у меня ничего иного нет — я думаю, это и так понятно:

— Тогда я боюсь, что за комнату вам придется заплатить слишком дорого.

— Расплатитесь со мной настолько справедливо, насколько сможете, — ответил Эрик. — Пускай даже эта сделка будет в вашу пользу.

Хозяин постоялого двора кивнул, вернулся на кухню, а вскоре снова вышел с небольшим туго набитым мешочком с монетами, который он поставил на стол.

— Это все, что я могу для вас сделать, господин.

Эрик изучил плоские медные и серебряные диски, даже не представляя их реальной ценности, однако он сообразил вовремя надеть на лицо маску откровенного разочарования.

— Может быть, тогда еще дадите еды в дорогу?

— О да. С утра, если вы не против. Немногие расплачиваются за койки в гостинице чешуйками, вы ведь понимаете… У вас странный акцент. Из Эска, да?

— Да.

— Неблизкий путь для пешего.

— Уж я это знаю, как никто другой.

— У вас с собой нет никакой поклажи.

— Была. До недавнего времени.

Мужчина кивнул, хотя выражение его лица было трудно понять.

— Значит, вам известно, что завтра через город будет проходить патруль и все койки будут заняты.

Эрик кивнул, словно эта новость его ничуть не обеспокоила, хотя про себя он разразился отборными ругательствами — он-то надеялся на передышку хотя бы в несколько дней. Когда хозяин ушел, Кейс прошептал:

— Он не доверяет тебе. Ты видел, как он смотрел на две тарелки и кружки? Он чувствует, что дело здесь нечисто, и хочет от нас побыстрее избавиться. Могу поспорить, что завтра здесь не будет никакого патруля. Он мог это сказать хотя бы просто для того, чтобы посмотреть на твою реакцию. Нам лучше быть настороже. Не налегай на эль, возможно, нам скоро придется быстро соображать.

Они поужинали молча, запив еду элем. Мясо было странным, такого обоим гостям еще не доводилось пробовать — очевидно, им подали какую-то местную дичь. Куски оказались большими, солоноватыми и очень мягкими, щедро политыми густой подливой.

В комнате наверху было тесновато, зато там оказалась довольно большая кровать с соломенным матрасом.

— Я займу свободную комнату, — произнес Кейс. — Их тут много, почти все пустые. Оставь себе пистолет, раз уж амулет у меня. В кровати меня никто не увидит.

— Надеюсь, ты не храпишь.

— Тогда понадейся, что я не обмочу постель, а это я могу.

Шаги Кейса стихли за дверью.

Эрик только что лег и счел неудобное сооружение, пропахшее пылью и плесенью и называющееся кроватью исключительно по старой памяти, самой удобной постелью, в которой ему только доводилось спать, когда вновь раздался крик боевого мага — не так далеко, как хотелось бы. Прошла минута, и он прозвучал вновь, но уже куда ближе, словно рогатый пролетел над самой крышей трактира, обращаясь лично к Эрику. Наступила тишина.

— И тебе доброй ночи, — иронично прошептал Эрик, положив пистолет поближе к себе и погружаясь в сон.


Эрика разбудил не утренний свет, а знакомый высокий, ужасно раздражающий смех. В противном случае он мог бы проспать весь день.

Киоун сидел на краю кровати, положив ногу на ногу и склонив голову так, что конус рыжих волос опускался к правому плечу.

— Доброго вам утречка, — поприветствовал он, кивая в такт каждому слову, как ученая птица. — М-м-м, как далеко ты зашел, Эрик-иномирец, храбрый достопочтенный Эрик, находитель трактира, бродитель по дорогам и истребитель сорок!

Эрик подумал, что еще спит. Он покосился на пистолет, скрытый небрежно сброшенной рубашкой.

— Что ты здесь делаешь? Как нашел нас?

— Я сам остановился здесь вчера вечером, — пояснил Киоун. — Должно быть, разминулись внизу! Какое совпадение, верно? Или же… не совсем? — Он издевательски рассмеялся.

— Анфен тоже здесь?

— He-а! Это-то и странно. Потому что, несмотря на то что его здесь нет, ты все-таки пришел. А я-то думал, мы договорились о том, что ты теперь — его собственность. У него, видно, дыра в кармане завелась.

— Я позже объясню, что случилось. Дай сначала толком проснуться.

— Ну, кое-что из того, что с вами случилось, я и так знаю. Сначала скажи, у тебя по-прежнему при себе та черная чешуйка? У меня есть что тебе предложить!

— Она у Лупа, — ответил Эрик, изображая разочарование — он вспомнил, как Киоун разве что слюни не пускал на черную чешуйку, когда они были вместе в лагере на вершине холма.

Рыжий выругался:

— Вот старый мошенник! И они еще говорили, что я нечист на руку! Впрочем, ладно.

— Истребитель сорок, говоришь? А откуда ты узнал об этом?

Киоун открыл рот от удивления:

— Погоди-ка, я просто пошутил! Я-то думал, что тебе ни за что не удалось бы одолеть даже одну из них! Только не наш нежный принц из Иномирья, который бледнеет, как девица, при виде крови! Ты серьезно? Это ты убил Инвию?

— Я ранил ее. Анфен добил.

Киоун уставился на Эрика:

— Почему-то мне кажется, что ты не врешь. Как странно… Сороку прикончить не так-то просто… Возможно, мне следует остерегаться тебя, о Эрик, находитель трактира!

— А чего тебе-то бояться?

— Замечательный довод! Ты понимаешь, что теперь ты Помечен? Но не беспокойся, скорее всего, мы ушли слишком далеко на юг, чтобы они добрались до тебя, тут неподалеку город, жители которого вообще не верят в их существование. Полагаю, нам стоит обменяться интересными байками. Кто будет первым?

— Прошу, начинай.

— Как угодно. После того как мы разделились, наш отряд полдня шел к юго-западу от дома Фауль. С дороги мы не сходили, что, как оказалось в итоге, было крайне неумно. Помню, я тогда еще думал: «Как будто патрули будут искать нас так далеко!» Но, разумеется, один из них нас нагнал, выманил на горный перевал вроде того, у холма. Я сбежал, как последний трус. И мудрый трус, должен отметить. Я ведь был главным, вел остальных, и я скомандовал: «Бежим!» Но всех охватил боевой задор.

Киоун вздохнул, понурившись. Эрик, однако, обнаружил, что большинство эмоций, которые отражались на лице рыжего, были напускными, театральными, словно он разыгрывал их для собственного удовольствия, как актер перед зеркалом. Понизив голос, Киоун продолжил:

— Все было потеряно, прорваться не удалось бы в любом случае. Конница загородила проход, за ними стояли лучники. Все стреляли в Дуна, и это привело его в ярость. Видел когда-нибудь конных воинов в доспехах? На вершине холма, правда, таких не было. В общем, их доспехи очень, очень тяжелые и громоздкие, прочные. Можно сказать, они слишком много весят, чтобы представлять собой опасность, зато и пристукнуть их не получится. Угадай, что сделал Дун?

— Не имею ни малейшего представления.

— Убил их. Помнишь нашего приятеля полувеликана? Он помчался прямо сквозь строй и сшиб всех. Неприятное было зрелище. Один бедолага получил ногой в грудь, и из забрала шлема хлынула кровь. Вот так Дун топчет врагов. Но лучники, стоявшие сзади, продолжали методично посылать в него стрелы. И в нас тоже, естественно. В меня одна воткнулась не хуже вилки в баранину. Видишь? — Киоун закатал рукав рубашки, показав бинты в бурой засохшей крови.

— Тебе, похоже, надо повязку сменить.

— Я даже горжусь этой раной и кровью, если честно. Дамочки бы оценили. Хорошо еще, что стрела срикошетила от кого-то другого, ударила несильно и вонзилась неглубоко. С зазубренным наконечником! Я плакал, честное слово, плакал как ребенок!

— А потом что? Ты догнал Анфена и он велел тебе найти нас?

— Терпение, терпение. Даже после того, как Дун перетоптал половину их конницы, до лучников добраться было по-прежнему невозможно. Что мне оставалось делать? Я сбежал. Теперь говори что хочешь. Остальные все же пытались добраться до стрелков, даже после того, как я велел уходить. Идиоты. А когда Дун входит в раж, он приказов даже не слышит. Но и ему удалось лишь пробить небольшую брешь, не более того, прежде чем до него добрались. В этот раз врагов оказалось чуть больше.

— И что с ним случилось в итоге?

Киоун вздохнул:

— Когда я в последний раз обернулся, он протаптывал собственную тропинку в счастливое будущее. Но к этому времени они успели утыкать его стрелами. Как ежика. И начали перезаряжать свои дерьмовые армейские арбалеты, чтобы дать новый залп. — Киоун помолчал, глядя в окно. — Пройти можно было либо вперед, либо назад. Они знали, что мы придем туда, знали, где устраивать засаду. Анфену не следовало делить банду на две группы, если мне простится столь незначительная критика Самого Совершенства. — Рыжий снова вздохнул и замолчал ненадолго. — Война есть война. Пусть Доблесть осенит его. Вот, собственно, и все. Теперь твоя очередь.

Эрик в двух словах рассказал Киоуну, что произошло, хотя о пистолете предусмотрительно не стал упоминать.

— М-м-м… все ясно, — произнес рыжий, когда иномирец замолчал. — По крайней мере, мне так кажется. Думаю, Анфен остался у Фауль, пережидает, надеясь, что патрули вскоре покинут эти места. Я надеялся вернуться и встретиться вновь со всеми вами, но, видимо, мы где-то разминулись. Я не узнал лесов, по которым пришлось идти, — там было полно чудовищ. Культисты Инферно — да, и призраки тоже всегда там были… Но не чудовища.

— А как обстояли дела в доме Фауль, когда ты туда явился?

— Она была вне себя, — пожал плечами Киоун. — А это не самое приятное зрелище. Хуже, чем Дун, если вспомнить о ее огромных зубах. Был не самый подходящий момент сообщать скорбную весть о ее любимом племяннике. Она и без того гнала меня довольно-таки долго. Я никогда ей не нравился. Но тело сороки я видел, хотя мысли по этому поводу оставил при себе. Фауль как раз копала могилу, чтобы похоронить крылатую, а этот ее странноватый муженек вырядился в траурные одежды и все такое. Эта парочка явно не в себе — в конце концов, это всего лишь сорока! Спорить могу, они даже не стали ее обыскивать. Фауль отказалась говорить, в каком направлении вы все ушли. Пришлось угадывать по следам, но это было нелегко. Видимо, я пошел за тобой, а не за Анфеном.

— Хорошо, что ты нас здесь встретил, — произнес Эрик, удивившись своей внезапной настороженности, вызванной рассказом Киоуна. Или же он просто вновь ощутил себя пленником — «собственностью» банды Анфена?

Рыжий пожал плечами:

— Повезло, что я решил остановиться в этом трактире, вместо того чтобы разбивать лагерь у дороги. Я собирался путешествовать точно так же, как всегда, как вы шли. Проще говоря, есть дорога, которая проходит мимо дома Фауль, от Речного Города в Хейн. Эти трактиры — единственные на долгие мили, больше негде перекусить да переночевать под крышей. Давненько мне не доводилось спать в постели. На всякий случай я уточнил у трактирщицы, не появлялись ли тут какие-нибудь чужаки. Не ожидал, что она ответит утвердительно. Но за монету она мне тебя описала. Не стал спрашивать, что она могла бы сделать за десяток, но могу поспорить, что деньги были бы потрачены не зря. Ротик у нее очаровательный да к тому же не закрывается ни на секунду. Девчушка нашла вас весьма примечательными постояльцами. А еще ты распугал других клиентов, парочку культистов Кошмара. Если тебе удалось прогнать этих типов, то впечатление ты и впрямь производишь неважное.

— Хейн — это еще один город, полагаю?

Конус рыжих волос утвердительно качнулся вперед.

— Выровненный. Сравнительно недавно. Поэтому там больше вольностей, чем в остальных городах, но дела идут все хуже и хуже. Большинство жителей просто не способны уехать, но у меня там есть знакомые… или, по крайней мере, были. Давненько я туда не наведывался… Двинем туда. В каком-то смысле даже хорошо, что мы не с Анфеном. Было бы куда меньше возможностей нормально путешествовать. Они в последнее время пристрастились к тому, чтобы ставить столбы со своим портретом и обещанием награды. Дело нешуточное!

«И ты тут совершенно ни при чем, да? — подумал Эрик. — Что-то ты слишком весел…» Вслух же произнес:

— Так куда мы теперь направимся? Похоже, ты — наш единственный проводник.

— И за работу много не беру! Прежде всего встретимся с Анфеном. Он шел в Эльвури, надеясь предстать перед Советом Вольных городов. Мы же остановимся в Хейне, соберем кое-какие припасы и достанем вам обоим нормальную одежду, чтобы вы не привлекали столько внимания. — Киоун встал. — Девушка внизу сказала, что вы расплатились красной чешуйкой! Какая жалость, так нелепо потратить ее! Но можешь мне поверить, она оплатит нам завтрак, который подадут с песнями, шутками и прибаутками, разве что не целуя нас в задницу — вы изрядно обогатили хозяев. Где этот твой дедуля, кстати?

Дверь скрипнула.

— Прямо здесь, — произнес Кейс, заходя в комнату. — И он не обмочил постель.

— Это стоит отметить, — произнес Киоун.

Спустившись в общий зал, они заказали яичницу с колбасой, причем хозяин и впрямь щедро нагружал едой их тарелки, очевидно не забыв, что они переплатили за комнату.

— И не верьте ему, — предупредил рыжий. — У этого типа полный сейф золота на сдачу. Но это не имеет значения. Я вернусь сюда и ограблю ублюдка. Я уже набивал здесь карман.

— И тебе это сошло с рук? — тихо поинтересовался Кейс, по-прежнему скрытый амулетом.

— Еще бы. Они решили, что деньги позаимствовали нанятые слуги. Кого-то вроде даже повесили… Но я зла никому не желал. Все по воле Дракона, а? — Рыжий расхохотался. — Кругленькую сумму добыл, а еще помочился в их бочку с элем. Клиенты отметили новый аромат и осушили ее в рекордные сроки, решив, что это новая рецептура. — Киоун залпом выпил мед, пролив немного на рубашку, а затем брякнул чашку о стол, разразившись градом непристойностей, которые наверняка было слышно всем окружающим.

— Остынь, — пробормотал Кейс. — Я выучил одну прописную истину — не зли людей, которые готовят тебе еду.

— Верно подмечено, — произнес Эрик. — Трактирщик как раз собирает нам припасы в дорогу. Точнее, он собирался этим заняться. Не следует утрачивать его расположения.

Киоун только отмахнулся от обоих:

— В этих краях выпивох уважают. Первое дело с утра снова заправиться.

Трактирщик вышел из кухни с двумя заплечными мешками, набитыми хлебом, фруктами, кусками твердого сыра, соленым и вяленым мясом.

— Патруль вскоре нагрянет, — произнес он, выразительно глядя на них: мол, лучше, господа хорошие, и вам не засиживаться.

Киоун сунул нос в мешки:

— Я смотрю, ты решил избавиться от залежалой жратвы! Я тут придумал кое-что получше. Тащи свою чешуйчатую задницу обратно на кухню да выдай нам свежей еды в дорогу. И не меньше еще двух мешков наполни, помимо этих. Старая сковородка тоже пригодится, раз об этом разговор зашел. Когда вернешься сюда, можешь станцевать немного, а мы посмеемся. И кстати, ты редкостный урод, приятель.

Трактирщик ничего не сказал, вернувшись на кухню.

— Ну, как вам это? — спросил Киоун. — Чешуйчатая задница! Тонкий намек. Он тоже это понял, грязный вор.

— Мне показалось, что еда очень даже неплохая, — заметил Эрик. — Хлеб, фрукты, мясо. Даже мехи с водой не забыл.

— Все нормально, но за красную чешуйку можно получить гораздо больше.

Трактирщик вернулся еще с одним мешком и тяжело бросил его на стол, однако за ним скрывался длинный нож, который с молниеносной быстротой оказался у горла Киоуна.

— Надеюсь, эти припасы придутся вам по вкусу, добрый господин, — прорычал трактирщик. — А теперь я оставляю вам удовольствие гадать, какие из них побывали в зубах крысы, сдохшей от яда этой ночью у меня на кухне. Пена, выступившая из ее рта, была зеленой. Вон отсюда.

За спиной трактирщика стояла его дочь с арбалетом в руках, наведя оружие на Эрика. Киоун невольно коснулся рукояти меча, однако, взвесив шансы на успех, улыбнулся и произнес:

— А вас, достопочтенный трактирщик, мы сердечно благодарим за завтрак. Мясо, правда, оказалось слегка пережаренным, но лишь самую малость.

Тот попятился, по-прежнему держа нож наготове. Киоун встал и, судя по задумчивому выражению его лица, вновь начал прикидывать, не перейти ли в наступление.

— Не делай этого, — нервно остановил его Эрик.

Дочь трактирщика не сводила с него настороженного взгляда, провожая арбалетом каждое движение.

— Это весьма мудрый совет, — кивнул трактирщик. — Она метко стреляет. А теперь я старательно забуду вас — на тот случай, если патруль вдруг начнет задавать вопросы о странных путниках. Вы же, в свою очередь, забудете о моем существовании, если вдруг в вас взыграет дикая тоска по одной красной чешуйке.

— Я смотрю, день у вас вышел удачный, — любезно парировал Киоун. Единственным признаком бушующей в нем ярости были нервно подергивающиеся пальцы.

— Я свое дело знаю, — ответил трактирщик не без веселья. — И я был бы поосторожнее на вашем месте, расплачиваясь чешуйками в других трактирах. Так никто не поступал в этой стране с рождения моего дедушки, к тому же я слыхал, недавно ограбили товарный вагон, принадлежащий замку… Очень таинственная история. Быстрой вам дороги, господа.

Глава 36

Путешественники тронулись в путь и оказались в местах, неуловимо напоминавших сельскую местность Англии: иногда попадались фермы или усадьбы, порой — живописные рощицы. Они шли теперь по большей части рядом с дорогой, благо местность позволяла, периодически рассматривая через кусты редких путешественников, идущих по дороге. Было нечто торопливое и скрытное в движениях большинства из них. Порой мимо проходили солдаты в позвякивающих кольчугах, всегда по двое, болтая и смеясь; лишь они, казалось, были веселы и не жаловались на дурное настроение.

— Так всегда в Выровненном королевстве, — произнес Киоун. — Люди предпочитают не выделяться.

— Какая жалость, что мы выделяемся, — заметил на это Эрик.

Даже Киоун был одет совершенно не так, как местные, — длинные черные рукава и облегающие штаны встречались здесь очень редко, не говоря уже о его росте и телосложении.

— М-м-м, это верно. Но с другой стороны, мы бы не осмелились бродить здесь в таком виде, если бы нам было что скрывать. Получается, мы важные птицы, может, даже попали сюда по делам замка. Вот увидишь, когда попадутся блокпосты, служаки так и решат, если мы будем вести себя спокойно и уверенно.

— Они решат, что мы принадлежим к секретным войскам замка? — недоверчиво переспросил Кейс.

— Ты все шутишь, — отозвался Киоун, — а между тем такие ребята и впрямь существуют. Их называют Охотниками, я таких встречал. Они наводят ужас на простых смертных. Вот и мы этим займемся.

Они успели преодолеть немало миль без малейших происшествий, то и дело останавливаясь подальше от дороги, чтобы перекусить продуктами, выделенными им трактирщиком.

— Переживаешь из-за того, что он сказал об отравленных крысах? — поинтересовался Кейс, когда они присели на валуны возле кристально чистого ручья, в котором плескалась черная рыба, пытаясь подняться вверх по течению и не обращая ни малейшего внимания на камешки, кои то и дело швырял в них Киоун.

— Крысы? Не, — протянул он, запихивая в рот ломоть мягкого вкусного хлеба. — Это была лишь игра. Но зато он вполне мог перерезать мне горло. Заставил даже меня вспотеть, доложу я вам. Несмотря на то, что на моей стороне был грозный убийца этих сорок в образе женщин. — Киоун повернулся к Эрику. — Давай-ка снова послушаем историю об этом.

Эрик застонал, не слишком желая заново переживать это потрясение.

Киоун похлопал его по руке:

— Тебе эта идея не слишком-то по вкусу, я так вижу… Странно. Я привык путешествовать с Шарфи. Если он раздавил муху — готова новая сага часа на четыре. Если бы он прибил сороку, сказка, возможно, никогда бы не закончилась.

— Все было так, как я тебе сказал. Я ее ранил. Анфен добил.

— Ранил мечом? Тем самым дрянным армейским мечишкой? — удивленно уточнил Киоун, подняв бровь.

Он не вспомнил о пистолете.

— Да. Чем же еще — голыми руками, что ли?

— М-м-м… Храбро, ничего не скажешь. — Взгляд рыжего ясно говорил, что он почувствовал, что от него что-то скрывают; возможно, он решил, что иномирец приврал, дабы произвести на него впечатление.

— А ты видел вчера вечером боевого мага?

— Слышал, — произнес Киоун, уминая остатки хлеба и склоняясь над ручьем, чтобы наполнить мехи чистой водой.

— И каков будет план, если он за нами вернется?

— Бежать. Ну, и вопить от страха, — произнес Киоун, а затем поразмыслил немного. — Шансы, что он прилетел сюда за тобой, весьма скромны, о Эрик, искатель трактиров. Ибо если бы это и впрямь было так, ты бы уже превратился в кучку живописно дымящихся останков. — Киоун поднялся и потянулся. — Близится ночь! Еще один час — и будем разбивать лагерь.

Несмотря на утомительный дневной переход, Эрик и Кейс обнаружили, что никак не могут заснуть, когда трое путников устроились в небольшом овраге, в который их привел Киоун. Судя по запасам сена, либо он, либо кто-то другой регулярно останавливался здесь на ночлег. Они рискнули развести небольшой костерок, хотя у них не было мага, чтобы скрыть дым и свет от любопытных глаз, и снова набросились на припасы трактирщика, не слишком заботясь о том, чтобы растянуть их на более долгий срок. Киоун мог поохотиться и добыть мелкую дичь, к тому же можно будет купить еды, когда они доберутся до Хейна.

Наконец Кейс захрапел в унисон с Киоуном, только Эрик остался лежать с открытыми глазами, пытаясь не думать о предсмертном крике Инвии или неземной красоте ее сестер, устремившихся в небо, одна из которых также была ранена жестоким оружием, принесенным им из Иномирья. Эти образы не желали оставлять его в покое. Теперь женщины-птицы должны убить его; быть по сему. Он лишь хочет теперь отыскать выживших и сказать им, как ему жаль.

Наконец, отказавшись от надежды заснуть, он подошел к выходу из неглубокого оврага, оперся на каменистый склон и устремил взор на беззвездное небо. И увидел нечто такое, что на мгновение забыл, как надо дышать. Вдали по небу двигалось нечто огромное. Сначала он принял это за огромную тучу, но форма была слишком четкой, напоминавшей человеческую — к тому же неизвестный объект словно подсвечивался сам по себе. Вперед были вытянуты две огромные руки. Лицо, скрытое капюшоном, медленно поворачивалось то вправо, то влево, обозревая землю под собой и испуская слабое сияние, похожее на сгусток лунного света. Оно развернулось; подол одеяния взметнулся по ветру, развеваясь за этим созданием, словно поток дымчатых черных облаков.

Сердце Эрика учащенно забилось, хотя огромное видение было далеко от них. Следует ли разбудить Киоуна? Он наверняка знает, что это за штука, и может сказать, действительно ли Эрик видит ее или же окончательно спятил. Иномирец осторожно потряс разбойника за плечо. Рыжий в тот же миг проснулся и обнажил меч.

— Эрик? Чего тебе?!

— Взгляни на это.

— Надеюсь, стоящее зрелище, — проворчал Киоун, поднимаясь на ноги и зевая. — Мне снились дочери трактирщиков и те вещи, которые с ними можно проделывать, — вспоминал он, поднимая глаза на темное небо.

Через мгновение огромный силуэт, уже успевший скрыться из вида, вернулся. У Эрика по спине побежали мурашки, когда тень вновь показалась из-за горизонта.

— Только посмотри на это! Ты его видишь?

— Это всего-навсего Кошмар, — снова зевнул Киоун. — Давненько его не было видно. Не меньше года. Ого, а он далеко от нас, к северу… Поздравляю, о Эрик, ночной будитель, ты только что увидел своего первого Великого Духа.

— Это один из ваших богов?

— Да, а теперь отпусти меня спать. — Киоун, спотыкаясь, вернулся на свое ложе из сухой травы и через несколько секунд снова захрапел.

Эрик еще долго смотрел на ночное небо даже после того, как Кошмар скрылся из вида, но Великий Дух так и не вернулся.

…Они проснулись, когда наступило прохладное светлое утро, собрали сено в кучки для следующих путешественников, которым понадобится тайно пройти через эти земли, и направились к дороге.

— А другие Великие Духи похожи на Кошмар? — спросил Эрик у Киоуна.

Тот пожал плечами:

— Я видел только его и Мудрость. Доблесть… Ее вообще никто не видел, но Анфен утверждает, что она существует. Она не такая огромная, как Кошмар. А вот Мудрость не уступает ему в размерах. Она тоже летает по ночам.

— Судя по описанию, штука зловещая, — заявил Кейс.

— Зловещий?! Кошмар?! — Киоун нахмурился. — Бродит ли он по земле, пожирая людей, как яблоки? Нет. Устрашающе ли он выглядит? Вполне. Некоторые считают, будто увидеть его — к неудаче, но это все чушь. Я бы куда больше опасался его фанатов, жуткие твари. Конечно, и вполовину не такие, как культисты Инферно, до них всем далеко, но поблизости от их вечеринок я бы тоже проходить не рискнул.

Позже тем же днем они увидели дорожный патруль, состоящий из стражников, одетых в цвета Хейна — оранжевый с белыми полосами. Путников заметили прежде, чем они успели убраться подальше от дороги. Киоун вполголоса скомандовал:

— Всем сохранять спокойствие, чем естественнее будем себя вести, тем лучше. Кейс, надень амулет. Эрик, жди здесь и напусти на себя важный вид.

Рыжий направился вперед и тихо побеседовал с солдатами, которые внимательно выслушали его, а затем жестом разрешили Эрику проходить, не сказав ни слова.

— Что ты им наплел? — поинтересовался Кейс, когда они отошли на солидное расстояние от патрульных.

— Солдатов можно с легкостью провести, если притвориться, что ты здесь по жутко секретному делу во благо их города. Нужно только придумать что-нибудь эдакое. У них скучные обязанности, поэтому солдаты ценят добрую байку. Не повредит и пара жестких замечаний насчет их внешнего вида. Анфен научил нас, что именно нужно говорить и как, чтобы они причислили встретившихся разбойников к своему руководству. Эти ребята считают, что их повысят за то, что они дали нам пройти. Ну что, готовы к еще одной ночи на природе? — Кейс застонал. — Не беспокойся, я знаю неплохое местечко. Нужно только немножко подняться на холм. Зато вид дивный.

Подъем оказался до невозможности крутым по каменным ступенькам, вьющимся по спирали вокруг высокой каменной колонны. Она изначально задумывалась как придорожная сторожевая башня, но постройку бросили на середине. Результатом незаконченных усилий стало темно-серое каменное здание высотой с обычное строение под офисы и почти такого же диаметра сверху, как и у основания. Ступеньки оказались крепкими и широкими, однако лестница была лишена перил, за которые можно было бы ухватиться. Пилигримы нервно льнули к стене, пытаясь не смотреть вниз. Киоун искренне потешался над ними.

Их взглядам на площадке предстали следы старых кострищ, а также скатанные тюфяки, набитые соломой, связанные и придавленные камнями, чтобы их не унесло ветром, — небольшая любезность со стороны их предшественников, которые также предпочли тайно переночевать здесь. Старые кости, слишком маленькие, чтобы быть человеческими, были разбросаны повсюду, скорее всего, остатки чьего-то обеда. Иногда люди жили здесь по нескольку недель, по заверениям Киоуна, несмотря на дорогу, простиравшуюся внизу неподалеку.

Кейс — который по пути к вершине устал так, что совершенно искренне предположил, что Киоун собирается совершить ритуальное убийство, — растянулся посреди площадки. Рыжий восторженно присвистнул, любуясь видом на окрестности. Эрик нашел поведение их добровольного проводника весьма забавным — явление Великого Духа для Киоуна совершенно обычное событие, зато вид с башни приводит его в дикий восторг, хотя он не идет ни в какое сравнение с тем, что можно увидеть из иллюминатора самолета. Дорога, вдоль которой они шли, тянулась длинной, вьющейся лентой, исчезая вдали.

— Вон там гостиница. — Рыжий указал на север. — Видите вон то плоское плато? Это Выжженные Равнины. Вы были во-он там всего несколько дней назад. Вам повезло всего-навсего пересечь малый краешек. Сами Равнины тянутся далеко вдаль, их невозможно пройти целиком. Там есть элементали и куча других весьма неприятных существ.

— А в какой стороне замок? — спросил Эрик.

Рыжий неопределенно махнул рукой, указывая общее направление — в сторону дороги, по которой они пришли.

— Мы сейчас прошли где-то одну пятую пути к Концу Света, — сказал он, — куда, как я подозреваю, и собирался отправитьсяАнфен. И полагаю, я даже знаю почему.

Он не стал дальше развивать эту тему.

К западу простирались идущие друг за другом холмы. За ними множество струй дыма устремлялось ввысь.

— Это окраина Хейна, — пояснил Киоун. — А вон там, — продолжил он, указывая вдаль, где угасающий свет дня мерцал на поверхности воды, напоминающей океан, — Море Божьих Слез. Именно туда Анфен пытался меня отправить. Огромная лужа. Вкусная рыба.

Из своего рюкзака рыжий выудил скатанное одеяло.

— Сегодня можно устроиться поуютнее — и чем теснее компания, тем лучше. Здесь здорово поддувает. Зато мы в безопасности. Давайте есть.

Хвороста для костра не было, даже если бы у них появилось желание рискнуть и разжечь его. Киоун состязался в остроумии с Эриком по мере того, как сгущались сумерки, скрывая за темно-синим одеялом прекрасный вид. В пыли Эрик пальцем познакомил коренного жителя Левааля с игрой «крестики-нолики».

— Самая нелепая игра из всех, что я видел, — пробормотал Киоун.

В отдалении еще какое-то время горели огни в домах, однако и они вскоре погасли. Кейс то ли рано уснул, то ли притворился. Его руки вновь стали трястись от нехватки выпивки, и он разве что вслух не признался в том, что на сей раз, похоже, Незнакомка не появится, чтобы угостить его вином.

На открытой площадке и впрямь было ветрено, но Эрик лег спать с полным желудком, покоем в мыслях и счастьем в сердце — впервые с того дня, как он попал в этот мир.

Глава 37

Кошмар плыл по небу. Перед ним расстилались люди и создания, рыщущие по ночному Леваалю, они спали, жили, умирали. Он видел не их самих, а лишь узоры судеб — некоторые оказывались приятными, другие беспокоили и расстраивали его.

Однако его встревожило даже не нынешнее положение этих узоров, а то, как они менялись и перетекали один в другой, некоторые из них необъяснимо тянуло к другим, и они сталкивались, как волны в море. Результаты их встреч беспокоили Великого Духа еще больше.

Он то и дело менял угол зрения, плывя по небу. Точно так другие существа могли закрыть один глаз, чтобы посмотреть на мир вторым. Сейчас под ним простиралось нечто, напоминавшее больше всего машины, в которых двигались многочисленные поршни и клапаны, вращались шипастые колесики, из трубы вырывался пар. С этой точки зрения мир казался более надежным местом… Но взглядов на него великое множество.

Ну-ка, ну-ка… Только посмотрите, какой интересный винтик, вон там, на высокой каменной площадке. И чрезвычайно важный, ему предстоит поучаствовать в очень многих ключевых моментах… И все же что-то мешало его работе. Кошмар решил поразмыслить об этом на досуге. Позже.

По правде сказать, не намного позже. Винтик оказался человеком, а эти штуки работают недолго. Следует ли действовать прямо сейчас? Он подумал об этом, предвидя два возможных варианта будущего, которые раскрылись перед ним. Один был ужасен, второй наиболее желателен. А если он не сделает ничего, просто проплывет мимо, наблюдая? Еще пять вероятных вариантов развития событий. Все плохие, очень плохие — кроме одного. Эта часть механизма должна сработать хорошо.

Кошмар вновь переключил восприятие и теперь увидел мир как музыку, большая часть которой звучала как подобает, хотя драматическое крещендо нарастало, приближаясь, треск и грохот становились все громче. Варианты будущего, которые он узрел через эту линзу, носили сходство с другими, виденными с помощью иных стекол. Например, очень важный инструмент по имени Эрик не играл свои ноты как положено. Большая часть симфонии лежала на его плечах, и вскоре инструмент сломается — человека убьют. Он переключился на узоры, которые видел раньше. И вновь недостаток в сложной паутине цветов и оттенков, резкое красное пятно, словно пролитое на огромную скатерть.

Теперь все стало ясно. Но еще час размышлений не повредит, поэтому Кошмар остался в этой части неба, высоко над каменным строением, и принялся думать. Он мог думать быстро, когда это было необходимо, хотя находил сей процесс неприятным.

Все эти неприятности причиняла Метка Инвии. Кошмар предпочел бы потратить на раздумья еще годик-другой, чтобы полученные зрительные впечатления смешались с глубокими, изменчивыми потоками его мыслей, а затем достойно воплотились бы в действия. Однако за этот срок человек успеет погибнуть.

Кошмар протянул руку вниз и затушил Метку Инвии, словно, взмахнув рукой, погасил свечу.

Глава 38

Эрику не хватило воздуха даже для того, чтобы закричать. Он открыл глаза в тот миг, как огромная рука потянулась вниз. Ее ладонь — которая, казалось, была соткана из плоти самой ночи, только получилась чернее и выделялась на фоне темного неба — опустилась, накрыв всю платформу.

Из чего бы она ни была сделана, плоть Кошмара прошла сквозь Эрика и его спящих спутников, обдав их дуновением холодного воздуха, пахнущего озоном. Все почернело, и ветер на мгновение стих — пока огромная рука не поднялась снова ввысь, медленно возвращаясь на небо. Когда она отодвинулась достаточно далеко, Эрик обнаружил, что смотрит на лицо с размытыми чертами, то ли неясными сами по себе, то ли затертыми тенью пелены. Глаза, черные щелочки, слишком маленькие для огромного лица, были лишены человеческого выражения, но Эрик знал, что Дух смотрит прямо на него, и это изрядно напугало иномирца, но вместе с тем наполнило восторгом, равного которому он еще никогда не испытывал. Ниже располагался рот, неподвижное соединение нижней и верхней челюсти, больше всего напоминающее деревянные маски шаманов. Эта штука в небе до ужаса походила на Смерть. Но Эрик знал, что Великий Дух не причинит ему вреда.

Медленно разведя руки, Кошмар поплыл прочь по воздуху, как огромная туча, которую подгоняет ровный ветер. Эрик покосился на своих спутников. Стоит ли их будить? Поверят ли они ему поутру, услышав рассказ о происшедшем? Но он не стал никого поднимать, сочтя, что его товарищам нужен сон. К тому же Эрика захватило ощущение, что это было его мгновение, предназначенное лишь для него одного, и, как бы то ни было, он эгоистично отказался делиться им с кем-либо еще.

Кошмар безмятежно плыл прочь, пока не скрылся за горизонтом.

…Утром Киоун, как тот и предполагал, попросту не поверил Эрику.

— А потом что, польку станцевал? Вызвал тебя на поединок, предложив помериться силами в армрестлинге? Или послал воздушный поцелуйчик?

— Я хорошо знаю Эрика, и он сейчас не лжет, — осторожно встрял Кейс.

— Конечно, он тут был, — отозвался Киоун, закатив глаза. — Я в это верю. Может, он даже на нас смотрел. Но ни за что на свете он не стал бы тянуть руки и к нам прикасаться. Тебе привиделся сон, только и всего. Кошмар не прикасается к людям. Он просто существует. Вот в принципе все, чем он занят. Как наш приятель Кейс.

— А что, если это все-таки произошло? — не отставал Эрик. — Продолжим спор ради самого спора. Что бы это значило?

Киоун пожал плечами:

— Без понятия. Может, благословение, а может, и проклятие. Я и магов-то понять не могу, что уж говорить о Духах. Хм… Если ему было до тебя дело и он решил тебя проклясть, то мог бы убить вот так. — Для наглядности рыжий громко щелкнул пальцами. — Собственно, поэтому хорошо, что он не сделал того, что тебе приснилось. Яркие сны на этой башне… Ты далеко не первый. — Киоун снисходительно постучал Эрику по голове и улыбнулся. — А теперь хватит этой ерунды.

Утро выглядело так, словно чья-то заботливая рука постепенно снимает вуаль с прекрасного пейзажа. Дым поднимался густой, расплывчатой пеленой за склонами холмов из очагов в невидимых домах Хейна.

— Ешьте! — велел Киоун. — Малый Хейн — совсем не то место, где мы хотим оказаться. Жуткое и безумное. Население сидит за семью замками и умирает от голода. Именно туда толпами свозили неугодных, тех, кто отказался приносить клятву верности Ву и поклоняться ему как богу. Нужно сделать хороший крюк и пробраться в другую часть города. Дневной переход. И лучше бы нам держаться как можно дальше от дороги.

Они едва закончили завтракать, когда их внимание привлек шум снизу. Какое-то армейское подразделение маршировало мимо, по двое в ряд. Процессия растянулась далеко на север, насколько хватало взгляда. Киоун обеспокоенно смотрел на нее, затем выдал:

— Хм-м-м… Это солдаты из собственной армии замка, не городские. Далековато они забрались от дома.

— И что это должно означать? — спросил Кейс.

— Для нас? Мы переждем здесь. Для других? Для других это проблема, и весьма серьезная.

Путешественники подождали, пока солдаты замка минуют башню, и начали осторожно спускаться. В это время на дороге появился еще один отряд, также построенный по двое. Киоун яростно выругался:

— Назад, назад, наверх! Лечь ничком! Какого?.. Это уже не солдаты из замка! На них городские цвета. Они из Речного Города!

Подобным образом прошел целый день. Киоун сгрыз ногти на руках до мяса. Как только одно подразделение проходило мимо и исчезало вдали, за ним тут же шло следующее — иногда маленький патруль, иногда такая же колонна, тянущаяся до самого горизонта. Городские солдаты в простой форме тех или иных цветов, солдаты замка в тусклых серых мундирах.

Киоун, похоже, воспринимал это как личное оскорбление. Временами он начинал буйствовать и ругаться как безумный, отказываясь успокаиваться. Ему больше не хотелось рисковать и спускаться вниз, даже если между шествующими отрядами появлялись вполне достаточные перерывы.

— К тому времени, как мы доберемся до подножия, появится следующий, — ворчал он. — Могу поспорить, они направляются в Эльвури, ублюдки. Обложат все дороги, перекроют любые лазейки. Я так и знал, что что-то затевается.

— На мой взгляд, затевается война, — предположил Кейс, который ничуть не возражал против вынужденного перерыва в путешествии. Он лежал, положив ногу на ногу и прикрыв глаза.

— Конечно война! — рявкнул рыжий. — Замок и Вольные города все время воюют. Проклятье! Меня ждут в Хейне! Эти проклятущие войска просто не могли пойти другим путем, верно?

Пришел вечер, и один из отрядов разбил лагерь неподалеку от дороги — как раз поблизости от того места, где начинались ступеньки. Похоже, выбора не было — им придется провести на этой площадке еще одну ночь. Ужин в этот раз был более скромным, чем раньше, поскольку припасы, выданные трактирщиком, постепенно начали подходить к концу.

— Что ж, у нас была возможность подумать об этом раньше. — Кейс выразительно посмотрел на Киоуна. — Но вместо этого мы предпочли отожраться как следует.

Пальцы рыжего нервно дернулись.

— Каждый раз, как ты открываешь рот, старик, у меня появляется весьма странное искушение вытащить меч и провести им по твоим губам. Не резать, не рубить, не драться с тобой. Просто нежно, любяще провести им по ним. Это весьма странное чувство.

— Делай что хочешь, — безмятежно отозвался пьяница. — Ты думаешь, мне есть хоть какое-то дело до того, разрежут ли меня на кусочки в ближайшие дни? Тогда ты совершенно меня не знаешь.

— О, зато я могу заставить тебя петь, если сделаю это очень медленно.

— Успокойтесь, вы, оба, — прервал их Эрик, уставший от жалоб своих спутников. — Может, Кошмар вернется сегодня, и тогда вы оба мне поверите.

Но Великий Дух не вернулся. Эрик напрасно лежал без сна, пока его спутники тихо храпели. Зато случилось кое-что, чего он совершенно не ожидал: он вернулся в комнату в доме Фауль.

Глава 39

Сначала на него нахлынула чернильная тьма сна, в которой звучал только голос Лупа, словно говорящего с самим собой:

«Это знание, которого наши умы попросту не могут удержать…»

«…Знать, что именно мы собираемся сделать. Мы сейчас вложим в наши тела и сознания частичку Самого Дракона. Смекаешь?»

«Эта крошечная чешуйка…»

«…Считает, что это опасно. О да, это может быть опасно, как и шагнуть ночью за порог дома».

«Девушка, которая приняла порошок, отказалась говорить, что она видела. Но она изменилась, потом-то».

«Все по Его воле! Анфен — дурак».

Комната в доме Фауль медленно вращалась вокруг него, пока наконец не оказалась вверх ногами, вышвырнув его за пределы. Затем Эрик почувствовал, как дом исчезает с огромной скоростью и поверхность мира падает вместе с ним, все ниже и ниже, оказываясь далеко под ногами. А он затерялся в небе, как человек, нырнувший в океан и покачивающийся на вздымающихся волнах воздушных потоков.

Волосы и одежду взметнули ветра, которые не были таковыми — скорее потоки магии, той самой силы, которая проходила через тела магов и заставляла работать заклинания. Колдуны были способны видеть ее, а теперь и Эрик тоже: нити и потоки энергии ярко сияли, перекручиваясь и сплетаясь друг с другом, как струйки дыма.

Внизу расстилались леса, по которым они так долго шли, чтобы попасть к Фауль. Смотрел ли он сейчас в прошлое? Эрик увидел свою группу, когда его многократно усилившееся зрение пронзило зеленые вершины деревьев: вот Анфен, вот он сам тихо беседует с Кейсом, отстаивая свою точку зрения в каком-то споре, и они подходят все ближе и ближе к деревьям за залом охотников, Лейли неохотно следует за ними.

А вот огромный белый волк, мчащийся по лесу, гонящийся за кем-то в зеленом платье. Он знал, что, хотя на первый взгляд женщина отступала, на самом деле это она была охотницей и тянула волка за собой, играя в какую-то свою игру с целью, ясной только ей самой, пока оба они не исчезли из вида.

Он вновь вернулся и обозрел этот мир уже как карту. К западу Эрик увидел высокий конус рыжих волос, принадлежащий Киоуну, и широкие плечи Дуна; и то и другое, как в мультиках, превратилось в странные географические обозначения, словно специально поставленные для того, чтобы привлечь его внимание. Он пролетел над этой местностью, и его знакомцы снова приняли свои нормальные формы. Что-то должно было случиться, причем что-то очень нехорошее. Группа приблизилась к горному перевалу, Дун шел во главе, Киоун замыкал цепь. Армейский патруль ждал их за поворотом, зная, что идут разбойники. Без предупреждения в воздух поднялась туча стрел, которые густым потоком хлынули на землю. Вне досягаемости оказался один лишь Киоун, задержавшийся на дороге. Теперь он обнажил меч.

Остальные бандиты быстро прекратили сопротивление. Полувеликан сражался в одиночку, растоптав конницу, однако Киоун — нет, не может быть! Киоун бросился вперед, вонзив меч в спину Дуна резким, сильным движением. И солдаты даже не пытались стрелять в него.

Дун продолжал бороться, но острия алебард и копий прошили его, пригвоздив к месту, и стрелы вонзались одна за другой в сплошной плащ из бегущей алой крови. Меч Киоуна покачивался в спине. Полувеликан упал на одно колено, затем на спину. Расширенные от ужаса глаза увидели, как рыжий встал над ним, сначала жестоко ударив ботинком, затем мечом. Удары сыпались до тех пор, пока полувеликан не перестал сопротивляться и не затих. Мечники из патруля быстро прикончили остальных раненых.

Киоун, тяжело дыша, остановился переговорить с командиром, причем выглядело это так, словно он отдает приказы и весьма недоволен их выполнением. Воин кивнул с виноватым видом. Тогда Киоун указал на свое плечо и напрягся. Командир проткнул его стрелой, чтобы потом эту рану можно было показать остальным. Плечо поспешно перевязали.

Где-то поблизости раздался голос Лупа:

— Вот ты где, Эрик! Не самое приглядное зрелище, а? О нет… Выше, выше поднимайся, не трать время даром на такую чепуху. Думаю, мы уже достаточно насмотрелись на это зрелище.

Эрик огляделся в поисках народного мага, однако не нашел его, хотя голос Лупа звучал так громко, словно он говорит ему прямо в ухо.

«Посмотри, как высоко ты можешь взлететь, узнай, что Он хотел показать тебе. Я последую за тобой, если сумею. И не думай о том, что только что открылось тебе, иначе вернешься сюда же. Об этом подумать нужно будет позже, когда придешь в себя. Очисти сознание. Только смотри, смотри…»

Эрик попытался выбросить увиденное из головы, как и велел маг, и обнаружил, что сделать это несложно. Голос Лупа снова зазвучал у него в ушах:

«А теперь поднимаемся, парень…»

И Эрик покорно рванулся вверх, отталкиваясь ногами от воздуха и магии, словно всплывая из глубины к поверхности воды. Земля все больше отдалялась, оставаясь внизу, и наконец начало казаться, что весь мир лежит у него под ногами. Теперь он рассмотрел Левааль как следует — огромная продолговатая форма, отрезанная в самой южной части от того, что называлось Концом Света, огромным барьером. По другую сторону, на самом севере, находился замок; на тонкой полоске земли за ним — вход, та самая дверь. Неожиданно Эрик понял, словно ветер прошептал ему на ухо, что этот мир, Левааль, вовсе не был миром; это было место между мирами, он являлся цепью, соединяющей два шарика. С одной стороны была Земля, его нынешнее место обитания оказалось связующим звеном. Конец Света на самом деле лишь середина этого мира, оставалась еще вторая половина Левааля, а в ее самой южной точке — другой мир. Эта половина принадлежала Земле. Возможно, поэтому она в известной степени походила на мир Эрика. Но что же тогда на другой половине?..

Он вдохнул насыщенный магией ветер, вольно гуляющий в небесной выси, наполненный чистой и мощной силой. Она прекрасно сочеталась с маленькими крошками чешуйки, которые Эрик не так давно употребил. Он чувствовал, как они мягко жужжат внутри, постепенно растворяясь в крови, каждая крошка по-прежнему жива и ведет беседу с другой, обсуждая своего временного владельца. Ветер, сильный, резкий, властный, внезапно подхватил его в тоннеле и бросил к замку.

И вот уже на большой скорости приближается сплошная глыба белоснежного камня. Он почувствовал, что Дракон должен быть ближе к ней, поскольку там, среди видимого и ощутимого, находилась воля богозверя, вливаясь сплошным потоком в распахнутую пасть и заставляя реальность вокруг замка покрываться легкой рябью. Вихри магии, исходящие из его рта, разносились ветрами по всему миру.

Замок звал его, притягивал к себе, умолял взглянуть пристальнее.

Новообретенное зрение Эрика с легкостью преодолело расстояние и в деталях разглядело дороги, вдоль которых маршировали патрули, похожие на нездоровые тромбы на венах мира. Он видел, как они пересекают поросшие травой поля, пинком распахивают двери домов в деревнях, видел людей, убитых у обочины, тела, брошенные в канавы, как мусор. Он понял, что это сообщение предназначается ему: что бы ни произошло дальше в этом крошечном мирке, если ничего не изменится, люди погибнут, останутся лежать на дороге мертвее камней, усеивающих землю, а этого нельзя допустить по причинам, которые пока невозможно объяснить. Эрик метался в поисках более разумного ответа, пытаясь добиться его у маленьких частиц чешуи огромного Дракона, гудящих в его теле, однако, едва задав вопрос, он содрогнулся, словно пытаясь обрести понимание, неподъемное для ограниченного человеческого разума. Отпрянув, Эрик отвернулся от открывшегося внизу вида и лег вместо этого на спину, пока мощный ветер нес его к огромному белому замку.

Небо цвета слоновой кости было сделано из колоссальных плит светокамня. По мере того как они разгорались и угасали, день сменялся ночью. Это было не небо, а потолок! Эрик рассмеялся, поскольку это казалось невообразимо простым, очевидным и вместе с тем настоящим чудом. За этим толстым слоем темно-серого камня скрывался огромный выгнутый свод, накрывающий всю землю.

Эрик заметил на камне и темные пятна — проемы, которые определенно вели на крышу неба, достаточно широкие, чтобы через них могли пролететь Инвии. Взгляните-ка, вот одна из них минует окно, взмахивая крыльями и, видимо, собираясь поговорить с драконами. Открытые проемы в крыше были слишком малы, чтобы в них могли втиснуться молодые драконы, а каменный свод — слишком крепок даже для их когтей, какими бы великими и могучими эти создания ни были.

И теперь Эрик сам проник ввысь через один из замеченных проемов, словно просочившись между прутьями клетки. Вверх, вверх по длинному извилистому каменному тоннелю поднимался он, погружаясь в пещеры неба-крыши. Впереди открылся проход, через трещину блеснули два глаза, как тусклые звезды. Лапа, покрытая сверкающей чешуей, потянулась вниз через проем, кончики когтей скребли камень вслепую, пытаясь ухватить хоть что-то за пределами своей тюрьмы. Этого плененного дракона звали Вьин. Как он мечтал о свободе, как все молодые драконы мечтали о ней! А они были заперты в этих небесных клетках с тех пор, как люди начали рыскать по миру, которым некогда они владели безраздельно.

Плененные. По воле бога Дракона.

Вьин обратил на него свои глаза, похожие на тусклые звезды, — на Эрика, бывшего здесь лишь мимолетной тенью от облака. Однако эти мудрые глаза многое видели. Челюсти дракона приоткрылись, и он произнес одно-единственное слово, эхом разнесшееся по миру, наполненное таким глубоким смыслом, что разум обычного человека не был способен вместить его, это все равно что ловить водопад обычной миской. Все остальное в тот же миг было сметено в сторону, повторяющееся слово все лилось и лилось, и лишь малая часть значения удержалась в ничтожном сосуде. Разум Эрика кое-как перевел сказанное, однако оно превратилось после этого в сущую бессмыслицу, звучавшую как «Все вещи — все вещи, все вещи — все вещи, все вещи, все вещи».

Эрик плыл прочь, оглушенный, не в силах ни о чем думать, возвращаясь по небесным пещерам в само небо, а Инвии, сплетничавшие возле небесных темниц, чтобы драконы слышали каждое слово, всей гурьбой бросились в проем и нырнули вниз — влево, вправо, расправляя крылья и разлетаясь во всех направлениях. Одна из них промчалась совсем рядом с Эриком, замерла в воздухе, склонив голову сначала в одну, затем в другую сторону. Рубиново-красные волосы развевались за ее спиной, алый ротик приоткрылся. Затем Инвия схватила Эрика в объятия, прижала его к своему обнаженному телу и нырнула вниз, унося его как можно дальше от неба, прежде чем замок затянет его в свою зияющую пасть, что, несомненно, было его целью.

Однако вместо этого они бросились к дому Фауль. Крыша приближалась с головокружительной скоростью. Инвия позволила Эрику упасть туда, где его безжизненное тело распласталось на полу, однако она заметила Метку Анфена. Инвия взмыла ввысь, отправившись на поиски сестер, способных помочь ей убить такого опасного человека.

Но об этом Эрик уже ничего не знал. Его уши, разум и душа были наполнены тем самым единственным словом, которое обронил дракон по имени Вьин. В нем было слишком много значения, несмотря на то что Эрик понял часть. Он знал, что пойдет по пути, который уже начал, понимая, что все идет так, как должно быть, и не следует отклоняться от него, хотя угрозы и опасности могут либо сталкивать его с тропы насильно, либо манить к себе.

Глава 40

Ночь царила по-прежнему. Эрик, потрясенный, с трудом открыл глаза и позволил воспоминаниям о видении вернуться; кусочки мозаики один за другим вставали на место, словно он заново переживал сон, который можно запомнить до мельчайших деталей. Иномирец почувствовал, что видение закончилось не так, как должно было, что он мог увидеть что-то еще… возможно, что-то внутри замка, куда его отчаянно тянуло, прежде чем Инвия схватила его, нарушив естественное течение, и вернула его в тело.

Почему она так поступила? Эрик ощутил пустоту в животе, сообразив, что это он привел Инвий в дом Фауль, это он был причиной этой катастрофы. Луп ошибался. Анфен отнюдь не был дураком. Он очень хорошо понимал, что с видениями связано множество опасностей.

Эрик лежал, чувствуя под спиной прохладную поверхность каменной башни. Киоун и Кейс храпели по обеим сторонам от него. Почему-то он чувствовал себя отдохнувшим, словно проспал всю ночь, а то и больше. Его глаза еще не лишились своеобразных побочных эффектов видения, например смотреть на свет теперь было странно. Перед глазами вставали разноцветные искрящиеся вихри, по ночному небу тянулись вены, пульсирующие светом. Эрик моргнул, потер глаза, но цвета никуда не делись. В своих грезах он тоже видел их и знал, что это такое. Магия. Это магия, то, что заставляет работать заклинания. Он по-прежнему видел их, только теперь нити выглядели куда тоньше, нежели они казались сверху.

Эрик провел рукой по лицу, и нити исчезли. Значит, это не иллюзия, не отражение, оставшееся на сетчатке, они настоящие — магические нити действительно были там, с самого начала, только скрытые. Он вспомнил слова Лупа: «…Отказалась говорить, что она видела. Но она изменилась, потом-то. Была рада, что рискнула, о да. Много сделала, эта девчонка…»

Может, Луп тоже был прав, как и Анфен? Возможно, видения тоже достаточно важны, и ради них порой стоит рискнуть, невзирая на то что многое может пойти не так? Эрик покосился на Киоуна, по-прежнему спящего бок о бок с ним, издавая раскатистый храп. Первая часть видения неожиданно ярко вспыхнула у него перед глазами.

С бешено бьющимся сердцем Эрик осторожно поднялся, выбравшись из-под их общего одеяла, и отошел в сторону, наблюдая за лицом спящего Киоуна — тот лежал склонив голову и раскрыв рот, словно пытаясь поймать дождевые капли. Храп стих на мгновение, когда иномирец потревожил рыжего, однако тот не проснулся. Эрик неожиданно ощутил страх за Кейса, лежащего рядом. И за себя.

«Сохраняй спокойствие, — велел себе иномирец. — Киоун мог с легкостью убить нас. Но его план заключается не в этом. Он намерен сделать что-то другое». В памяти начали всплывать обрывки разговоров, несущественные на первый взгляд. «Меня ждут в Хейне…» Город ведь принадлежал к Выровненным — так с чего Киоуна там должен кто-то ждать? И каким образом он дал им понять, что его нужно ждать?

«Анфен передает привет». Проявление глупой импульсивности во время набега на вагонетку? Отнюдь. Намеренное действие, которое должно выглядеть случайным. Послание «начальникам», как он назвал их. Каким очевидным его предательство казалось теперь…

А та «смелость», с которой Киоун приблизился к придорожному патрулю… Скорее всего, он знал, что никто не причинит ему вреда. Ожидали ли они своего шпиона? И снова голос Киоуна: «А между тем такие ребята и впрямь существуют. Их называют Охотниками, я таких встречал».

У Эрика теперь не было пистолета — оружие осталось у Кейса. Несложно вытащить его и разобраться с рыжим раз и навсегда, пока он спит. «Разобраться? — переспросил себя Эрик. — Какая изящная фраза. Ты хотел сказать, убить его. Прицел, щелчок, выстрел. Прямо во сне, или ты предпочитаешь предупредить свою жертву о том, что ей предстоит распрощаться с жизнью? Сначала посмотреть ему в глаза? Это будет не самое лучшее зрелище. И оно останется с тобой до конца жизни. Так что будь поосторожнее с этим…»

А если он этого не сделает, приведет ли их Киоун в конечном счете к смерти? Ждет ли его щедрое вознаграждение за двоих иномирцев в Хейне? Но если он на стороне замка, то почему заставил их все это время торчать на башне, чтобы избежать проходящих мимо отрядов и патрулей? К тому же эта маленькая незадача — они застряли здесь, в Выровненном королевстве, с быстро истощающимися припасами. «Которые, кстати, так быстро потрачены по его настоянию, чтобы мы еще больше зависели от него…»

Эрик бросил взгляд на горизонт, жалея о том, что не знает, сколько часов ушло на видение. На ночном небе пока не было заметно ни единого признака скорого рассвета. Он начал мерить площадку шагами, чувствуя, как колотится сердце, и не зная, что делать. Нужно подумать. Луп сказал тогда: «Так задумано».

Что именно задумано? Может, он должен был увидеть это сейчас, а не до того, как пускаться в путь в компании Киоуна. Почему?

«Если бы это видение пришло раньше, — подумал Эрик, — я бы мог пристрелить его в гостинице тем же утром».

И они бы бродили по здешним просторам в одиночестве, заблудившись, не имея цели, возможно, бросились бы прямиком в ловушку, угодив в плен, а то и на виселицу. Так, возможно, задумано, чтобы он путешествовал вместе с предателем, шпионом? Должен ли Киоун вести их до определенного момента? Но как узнать, что момент настал, что пора бежать?

Если он увидел видение сейчас, то, возможно, нужно уходить сейчас…

Беспорядочно мечась по башне, Эрик даже не заметил, что рыжий перестал храпеть, открыл глаза и следит за ним.

— Что, Кошмар вернулся? — спросил он сонно. — Возможно, он желает попросить твоего совета, о Эрик, покоритель дорог?

Иномирец нервно рассмеялся:

— Никак не могу заснуть.

— Хм… Видно, странное место твой мир. Когда мы хотим уснуть, то в первую очередь ложимся. Что ж, хорошо тебе походить.

Глаза Киоуна снова закрылись, и через некоторое время над площадкой снова разнесся его храп.

…За завтраком Эрик постарался не выдать того, что ему все известно; оставалось только надеяться, что невеселые размышления не написаны у него на лбу. Как бы ему хотелось хоть на пять минут остаться наедине с Кейсом и поговорить с другом! Но он опасался, что рыжий может заподозрить неладное, если попросить его ненадолго оставить их вдвоем. Киоун же ничуть не изменился, по-прежнему пронзительно щебеча и иронично насмехаясь над ними и болтая о той роскоши, которая ждет их в городе. Если он и заподозрил, что иномирцу что-то известно, то не подал вида. Он то и дело поддразнивал Эрика насчет появления Кошмара, пока они подъедали остатки припасов трактирщика. Хлеб уже успел зачерстветь, но мясо и фрукты ничуть не испортились. Отряд, расположившийся на ночлег у дороги, уже ушел.

— Остался последний дневной переход, — сказал рыжий, поднимаясь на ноги и потягиваясь. — Горячая ванна, шлюхи, нормальная еда. Все это ждет нас, о Эрик, поедатель завтрака, о Кейс, его верный конь. Я собираюсь снять сразу троих девочек и приплатить им побольше, чтобы они дрались голышом за право сесть на мой член. Победительница будет первой. Остальным же придется обойтись тем, что есть. На время.

— Неужели все эти радости доступны в Выровненном городе? — спросил Эрик, надеясь, что вопрос прозвучал вполне невинно.

— Если знать верные места и нужных людей, — отозвался Киоун, глядя на дым, вырывающийся из невидимых труб за холмами. — Или ненужных. С ними обычно веселее. И да, я знаю и тех и других. Одно то, что замок владеет тем или иным городом, еще не означает, будто все жители поголовно согласны с этим и прониклись пламенной любовью к Ву. В большинстве случаев дело обстоит как раз наоборот, и местные мечтают убраться оттуда. Но не могут. Солдаты и несколько наблюдателей — вот все, кто живет в городах хорошо.

— А ты точно уверен, что мы будем в безопасности в подобном месте?

Вот теперь Киоун одарил его оценивающим взглядом, однако уже через мгновение выражение его глаз изменилось. Он ответил:

— В безопасности, говоришь… Сейчас нигде не безопасно. Даже если бы мы управляли одним из Вольных городов, я бы и то не сказал, что нам ничто не угрожает. Мир вокруг смертельно опасен, о Эрик робкий. Разве ты не заметил этого?

Молодой человек ровно выговорил:

— Заметил, разумеется. Здесь у опасности есть дурная привычка… подкрадываться к тебе незамеченной, что ли, да притом еще и настигать в тот момент, когда ты этого не ждешь. Стоит только повернуться к ней спиной. Так бывало.

Едва произнеся это, Эрик горько пожалел, что не может сделать такой глубокий вдох, чтобы слова втянулись обратно. «Зачем, зачем превращать это в нелепую игру?» — с яростью спросил он самого себя. Ответ был прост: ему захотелось убедиться, что видение было правдивым, прежде чем отнять у человека жизнь. Да, происходящее казалось вполне настоящим, и он по-прежнему чувствовал это, однако здесь и сейчас, при свете дня…

И его желание исполнилось. Киоун покосился на него, ничего не ответив, казалось потрясенный услышанным. Явно рыжий насторожился. Наконец он издал запоздалый — и весьма принужденный — смешок.

— Да-да-да! Ты совершенно прав! Можно даже сказать, что здесь не бывает мест, в которых тебя не поджидает непредвиденная опасность. Но как загадочно ты сегодня говоришь, о Эрик прирожденный интриган! Видимо, ты что-то задумал?

— Нет. — Эрик вернулся к небрежному тону, хотя почувствовал, что теперь притворяется напрасно.

Он поднялся и принялся собирать свои пожитки.

Киоун по-прежнему не сводил с него напряженного взгляда:

— Плохой сон, Эрик?

— Да. Не беспокойся. Ничего страшного. Мне приснилось, что мы вошли в город и там с нами случилось нечто плохое.

Киоун кивнул:

— Когда ты… когда ты повернулся спиной? Так бывало.

— Ну… да.

— Прошу прощения, — раздраженно встрял Кейс, — вы, два поэта, не могли бы меня немного просветить касательно темы? Вы тут говорите о чем-то, и, судя по всему, это довольно-таки серьезно. Не хотите объяснить все простыми словами одному старичку?

Киоун пожал плечами, словно это Эрик вел себя странно. Однако, казалось, он успокоился после вспышки Кейса; возможно, получил подтверждение тому, что иномирцы не замыслили никакого заговора и не обменялись подозрениями. Он начал напевать какую-то мелодию, собирая мягкую траву и сворачивая ее в тючки, которые они оставят для следующих путешественников, придавив камнями. Затем он направился к краю площадки, который они заранее выбрали для отправления естественных нужд, и помочился на стену.

Эрик не стал упускать такую замечательную возможность. Он прошептал:

— Кейс, когда я скажу «сейчас», надень амулет и достань пистолет. Будь готов стрелять в него. Я серьезно.

— К чему все это? — прошептал Кейс.

Но времени поговорить нормально у них не было.

— Ну что, трогаемся в путь, — позвал Киоун, низко поклонившись.

Эрик на мгновение усомнился в своей правоте. Затем вспомнил о том, что им предстоит идти вниз, по крутой лестнице без перил. И Киоун может с легкостью расправиться с ними обоими.

— Кейс, сейчас.

Киоун вопросительно взглянул на них обоих. Кейс поколебался, затем засунул руки в карманы. В одной руке закачался амулет, пальцы другой стиснули рукоять пистолета. Он показал оружие Киоуну и исчез из вида.

— Постойте-ка, постойте-ка, — запротестовал рыжий, неуверенно положив руку на рукоять меча. — Что это вы вдвоем тут затеваете?

— Сначала позволь кое-что тебе рассказать, — остановил его Эрик. Его сердце учащенно билось, однако он пытался говорить ровно. — Не приближайся к нам, не пытайся убежать. Я умолчал кое о чем, когда рассказывал тебе о смерти Инвии.

— Ты сказал, что ранил ее…

— Да, почти смертельно. Я принес кое-что с собой из Иномирья. Оружие. У вас тут есть магия, у нас там есть технологии. Может, разница между ними не такая уж большая, но одно отличие имеется. Технологиями может пользоваться любой дурак. Мое оружие сравнительно несложное. Прицелиться, нажать на спуск — и бум!

Киоун расхохотался, разведя руками:

— О Эрик странный! К чему весь этот разговор? Тебе пришлось не по нраву твое положение у Анфена и ты взалкал свободы? На самом деле случилось это, и такова причина столь поспешного отъезда? Послушай! Все просто! Торгуйся с ним. Или с мэром, в руки которого ты в конце концов попадешь. Потребуй хорошую цену за свои услуги. Ты ее получишь. Сможешь разбогатеть.

Эрик потребовал:

— Вынь меч из ножен и брось подальше, рукоятью вперед.

Киоун расхохотался, не веря своим ушам:

— Что?! Ты крепко приложился ночью головой? Кейс! Что с ним такое?

— Делай, как он говорит, — произнес голос Кейса справа от Эрика.

Хитро, подумал Эрик. Теперь он знает, где стоит старик. Эрик поспешно двинулся прочь от того места, где прозвучал голос, чтобы было невозможно напасть на них обоих сразу.

— Бросай меч, Киоун.

— Прошу прощения, но я предпочел бы его оставить. Эрик, это же я! Ты провел столько ночей рядом со мной, и я не причинил тебе никакого вреда, если не считать газов и несвежего дыхания. Я думал, мы товарищи!

— А Дун и остальные тоже тебя считали другом?

Брови Киоуна взлетели вверх, выдавая удивление. На мгновение он утратил дар речи.

— Что?

— Ты слышал меня.

— Да. — Рыжий покачал головой, словно вопрос Эрика его озадачил. — Дун? Я же рассказывал тебе, что с ним случилось! До них добрались солдаты.

— Только солдаты?

— Я же велел отряду отступать. Они не послушались. Они не уважали меня, не считались с приказами. Так вполне могло произойти, ведь Анфен при расставании заложил в них сомнения. Ты помнишь его слова? «Он поведет вас, и, надеюсь, разумно». — Киоун снова рассмеялся. — Ты наслушался Шарфи? Или этого бестолкового простофилю Лупа? Я знаю, они считают, что от меня никакой пользы, один вред, и их уже не переубедить. Они успели забыть, сколько раз я спасал их никчемные жизни. Попроси Анфена как-нибудь рассказать тебе эти истории. Я спасал всю банду, и не однажды.

— Это не имеет никакого отношения к тому, что мы обсуждаем в данный момент.

— А что мы обсуждаем? — спросил Киоун. Его лицо исказилось от гнева, и в движениях отразилась ярость. — У меня на теле с полдюжины шрамов, которые должны были украсить кое-какие укромные места на теле нашего предводителя. И у Сиель тоже. Из некоторых схваток банда вышла живой только благодаря мне! Посмотри на это, например! — Киоун снова закатал рукав, демонстрируя перевязанную рану от стрелы.

Эрик усмехнулся:

— А ты легко отделался в этой схватке, не так ли?

— Легко?! В меня попала стрела! Мне повезло, что она не оказалась отравлена.

— Весьма примечательная удача.

Руки Киоуна начали беспомощно трястись, в глазах разгорелся гнев. Он сделал шаг по направлению к Эрику, стиснув пальцами рукоять меча. Эрик отшатнулся.

— Отстегни ножны и брось их на землю, Киоун.

— Кейс? Ты можешь как-то повлиять на него? — спросил тот.

— Кейс, не отвечай ему! Он пытается выяснить, где ты находишься. Киоун, положи меч. Я серьезно.

— Ты серьезно приложился головой, — произнес рыжий. — Вот тебе мой меч. — Он вытащил его широким жестом. — Острый, сбалансированный. Тонкая сердцевина из смертекамня, поэтому его не нужно натирать каждый день. Стоит двух красных чешуек. Забирай.

— Сделай, как он говорит, — устало произнес Кейс; его голос прозвучал совсем рядом с Киоуном.

Рыжий мгновенно атаковал, изящно повернув запястье, меч выписал эффектную восьмерку в воздухе. Он двинулся к Эрику, сделал два шага, и Кейс выстрелил. Раздался грохот. Пуля ударила в землю у самых ног Киоуна, расколов камень. Тот испуганно выронил меч и отскочил прочь, зажав уши руками, не зная еще, повредило ли ему оружие из Иномирья или нет.

Эрик тоже подскочил от грохота выстрела. Он оправился первым, бросился вперед и схватил меч за рукоятку прежде, чем тот перестал звенеть на камнях, а затем поспешно отпрыгнул, схватив клинок так, как показывал ему на тренировках Шарфи.

Киоун рассмеялся. На его лице вспыхнула неприкрытая, мрачная ненависть.

— Никак брал уроки? Тебя учил Анфен? Нет, разумеется, это Шарфи. Что ж, надеюсь, ты оказался способным учеником, потому что я могу убить тебя голыми руками.

— На твоем месте я не стал бы даже пробовать, — утомленно посоветовал Кейс. — Это был предупредительный выстрел. Следующий попадет в цель.

Киоун снова рассмеялся:

— Я думал, ты наплел мне про оружие. Честное слово.

— Это вроде лука и стрел, точнее, арбалета, — пояснил Эрик. — Оно выплевывает маленький кусочек металла с огромной скоростью. Мы сейчас беседуем с тобой, а Кейс направляет это оружие тебе прямо в грудь. Не хочешь для разнообразия поговорить начистоту?

Киоун несколько раз порывался что-то сказать, а потом горько рассмеялся:

— Я и был абсолютно честен. Это все — огромная ошибка.

— Пожалуйста, не заставляй меня повторять урок, — тихо произнес Кейс. — Мне доводилось убивать раньше. Тогда это занятие не пришлось мне по вкусу, и сейчас я тоже не в восторге от такой перспективы. Хотя, похоже, ты этого заслуживаешь.

Что-то в его тоне — возможно, мрачная усталость и сожаление — наконец подействовало.

— Отлично, — пробормотал рыжий. — Замечательно. Что ж, давайте побеседуем.

Глава 41

— Куда именно ты ведешь нас и почему? Давай начнем с этого.

Он велел Киоуну сесть, скрестив ноги, в самом центре круглой платформы. Кейс стоял позади него, по-прежнему невидимый, а Эрик сбоку, за пределами досягаемости.

— В Хейн, — ответил Киоун, — как я и говорил вам. Меня там ждут.

— А куда потом?

— Искать Анфена, разумеется, — упрямо произнес Киоун. — Верьте или нет, но это, по крайней мере, правда. Я должен отвести вас к нему, а затем продолжить путь с его людьми, рассказав им то же самое, что и вам. Полагаю, теперь мне придется бросить вас у его ног и кинуться прочь, поскольку вы ему про меня такого наговорите…

— Я не верю в это, — прервал его Эрик. — Мне сложновато положиться на слово человека, способного убить спутников, с которыми только недавно делил еду и ночлег. — И не просто убить, а с какой-то… одержимостью. Эрик вспомнил маниакальную жестокость, с которой Киоун вонзил меч в спину Дуна, ту ярость, с которой он обрушивал на полувеликана страшные удары ботинком.

На лице рыжего отчетливо читалась борьба — признаться или продолжать отрицать?

— Позволь сначала мне задать один вопрос, — произнес он. — Что заставляет тебя считать, что ты знаешь все это? С кем ты разговаривал? Что-то случилось, что-то ведь изменилось со вчерашнего ужина к сегодняшнему утру. Что-то заставило тебя перестать относиться ко мне как к другу и начать обращаться со мной… вот так.

— Не уверен, что мы когда-либо были друзьями.

— Еще можем ими стать! — убежденно воскликнул Киоун. — Я не держу зла. Может, у нас много общего, куда больше, чем тебе кажется. По крайней мере, наши интересы совпадают.

Эрик расхохотался и увидел, как нарочитая искренность осыпается театральным гримом, открывая дорогу быстро нарастающему гневу, который они с Кейсом наблюдали раньше.

— А ты знаешь, что на самом деле представляют собой Анфен и все остальные? — зарычал Киоун, поддавшись ярости. — Ты знаешь, что на самом деле представляют собой эти Вольные города? Они задерживают прогресс всей нашей расы! И так было всегда! Они — паразиты, бесполезные твари. Ты знаешь, что мы создаем сейчас в замке? Мы делаем себя богами! Ты понимаешь, что это значит? Ты знаешь, какие секреты мы узнаем, какой силой распоряжаемся? И ты можешь стать частью этого. Заложи один камень в великое строение — и разделишь его славу!

— Ты использовал множественное число, как я заметил, — отозвался Эрик. — Кто в итоге станет богом?

Киоун только поежился.

— Могу поспорить, я знаюответ, — раздался голос Кейса. — Им будет Ву.

Рыжий дико огляделся.

— Ты недостоин даже произносить его имя! — ядовито выплюнул он. — Любым тоном, не говоря уже о такой вызывающей мрачной неодобрительности, ты, грязный психованный старый мерзавец!

— В нашем мире есть один обычай, — медленно начал Эрик. — Следует говорить чуть повежливее, когда поблизости стоит человек и держит тебя на прицеле.

Киоун с трудом взял себя в руки и закатил глаза:

— Прекрасное получилось представление, и все такое, но могу я снова забрать меч, если вы оба насладились своей проницательностью? Я довольно много заплатил за него.

— Сожалею, но нет, — спокойно отозвался Эрик. — Я пока оставлю его себе. А теперь не мог бы ты побольше рассказать нам об этом типе… как там его, Кейс?

— Ву. И я мог бы рассказать тебе о нем такое, что ты содрогнешься от ужаса. — Киоун почувствовал, что наживка проглочена, и небрежно пожал плечами.

— Да какой идиот вообще может захотеть стать богом? — спросил Кейс. — И скажи-ка еще кое-что, почему за ним следует целое стадо ненормальных, да еще с таким пылом? Буквально минуту назад ты был очень похож на ту девчонку, что поклонялась Инферно.

— Ты совершенно прав, — с издевкой ответил рыжий. — О чем я только думал?

— Значит, замок интересуется нами… А какую роль я и Кейс играем в этих великих замыслах? Если они действительно хотят вернуть нас в банду Анфена, что потом?

Киоун пожал плечами.

— Лучше расскажи, Киоун, — попытался надавить Эрик, но тот уставился вдаль.

«Назрела проблема, — подумал иномирец. — Если бы мы сейчас поменялись ролями, расколоть нас было бы несложно — достаточно начать ломать нам кости, и мы запели бы, как соловьи. Для него это был бы вполне логичный поступок. Но я не смогу сделать этого, и Киоун в курсе. Вот почему плохие вечно выигрывают».

Эрик не мог пойти на осознанный садизм, зато был вполне способен изобразить такое намерение. Он сказал:

— Лучше расскажи нам остальное, а мы решим, как с тобой поступить. Мы могли бы выстрелить тебе в колени и оставить здесь. Спорить могу, тебе будет совершенно не смешно потом спускаться по этим ступенькам. Да и боль не сравнится с этой царапиной. Я не хочу идти на это, но при необходимости колебаться не стану. — «И надеюсь, что он в это поверит». — Ты говоришь, мы еще можем стать партнерами. Валяй выкладывай.

Киоун потер переносицу, устремив взгляд в землю, словно ему было больно говорить:

— Моя миссия заключается в том, чтобы доставить вас к Анфену. Живыми и невредимыми. Больше я ничего не знаю. Сведений мне дают самый минимум, который необходим — на случай, если я вдруг окажусь в подобных обстоятельствах. Только и всего.

— А кто ты на самом деле? — спросил Кейс. — Шпион? Один из тех балахонистых, которых я видел? — Судя по тому, откуда донесся его голос, старик решил присесть. — И поторапливайся да отвечай честно. Я пристрелю тебя без колебаний, стоит Эрику сказать хоть слово. Еда закончилась, а я предпочитаю обедать пораньше. Мы не собираемся торчать здесь весь день.

— Я из тех, кого называют Охотниками, — раздраженно бросил Киоун. — Мы — элита. Мы знаем больше, чем солдаты, первые капитаны — может, даже больше генералов. Мы получаем приказы непосредственно от Стратегов, иногда даже от кого повыше. Наши есть в каждом городе, не больше пары сотен — по крайней мере, так всем говорят. Нас усерднее обучают, больше сообщают. Мы не всегда являемся лучшими мечниками в армии, хотя при этом должны быть способными на многое.

— А что именно делает вас такими особенными?

— Нам можно доверять, и они это знают. Мы должны быть способными на очень многое.

— Например, актерский талант не повредит.

Киоун улыбнулся:

— Да, о находитель трактира. Но, веришь ты в это или нет, я был самим собой все это время. Даже среди разбойников Анфена и других вражеских банд, с которыми я бегал. Я был их союзником настолько, насколько мог.

— Но ты никогда и никому не говорил о том, что поклоняешься Ву, — произнес Кейс.

Гнев промелькнул на лице Киоуна, и он с явным трудом скрыл его.

— Ты не понимаешь. Я поклоняюсь не просто человеку. Проекту. Он уже на полпути к тому, чтобы стать новым Великим Духом. Если он сможет, значит, это под силу всем нам, кому угодно. Они собираются понаблюдать за процессом, посмотреть, как что происходит, а затем повторить его. Ву всего-навсего первый, проба, не больше. Это может произойти, пока мы живы — или же во времена наших внуков. Или даже завтра! Они многое узнают и смогут усовершенствовать процесс. И э… что потом? Что произойдет, если мы узнаем, как именно люди становятся Великими Духами? Это следующая ступень на лестнице величия, эволюции? Рано или поздно мы станем столь величественными и могущественными, что превзойдем даже Дракона! Однажды мы начнем создавать собственные миры. Идеальные миры. Только представь. Не думай о том, что для этого должно произойти сегодня, представь себе идеальное будущее. Вот что разрушают Вольные города! Какой смысл жить, как насекомые, делать одно и то же, суетиться вокруг, задавая и отвечая на все те же старые бессмысленные вопросы, рождаясь и умирая, повторяя цикл за циклом, никогда не пытаясь протянуть руку чуть дальше? — Теперь в его смехе отчетливо прозвучала усталость. — Ты еще новичок здесь, старый тупица, и не знаешь нашей истории. С начала времен, с тех пор, как люди начали играть магией, некоторые из нас стали задумываться о том, можно ли совершить этот грандиозный замысел, великое возвышение человека. Но маги оказались слишком трусливы, чтобы даже адекватно обдумать эту вероятность. После Войны их дурацкая система не позволила нам даже попытаться — по крайней мере, как следует. Их перехитрил Ву. Это он осмелился запачкать руки кровью, рискнуть собственной жизнью и жизнями других. Он — герой. Вы слышите меня?! Герой! — Киоун повернулся в сторону Кейса и оскалился. — Ты сам не понял, что увидел, когда взглянул на него. Да, он безумен. Такие мечтатели должны терять разум.

Киоун начал подниматься на ноги.

— Оставайся на месте или сдохнешь, — тихо произнес Эрик.

Рыжий покорно опустился на камни, удивленный, словно искренне полагал, будто эта прочувствованная речь должна изменить ситуацию. Иномирец сказал:

— Ты должен был отвести нас к Анфену. Что ты предлагаешь теперь?

— Отвести вас к Анфену. Если вы убьете меня или оставите здесь, разве удастся вам отыскать его в одиночестве? Особенно если учесть, что теперь по вашему следу летят разъяренные сороки, а по дорогам бродят войска? Солдатня не будет знать, что с вами делать. Вы оба странно разговариваете, выглядите еще страннее и ничего не знаете. Они отправят вас на обычные пытки, надеясь выбить признание в чем-нибудь интересном, или же сразу убьют. Наш дедуля не проживет долго в качестве пленника, можешь мне поверить. Да и ты вовсе не кажешься крепким парнем. Слушай. План таков. Мы останавливаемся в Хейне, получаем еду, новую одежду. Видишь вот это? — спросил Киоун, спуская с плеч рубашку и показывая татуировку у себя на ключице, которая проявилась, только когда он напряг небольшой мускул. Это была маленькая башня, нарисованная тонкими алыми чернильными линиями. — Я покажу ее кому следует и получу доступ к ресурсам любого Выровненного города. Мы можем взять все, что пожелаем. Женщин, еду, комнаты в лучших гостиницах и трактирах. Со мной вы стоите выше закона. Вы забираете все, что хотите, в лавках и у кузнецов. Мы можем получить телегу, запряженную лошадьми, — правда, в залог, может, даже дадут парочку дрейков, если вы в игре и у них найдутся лишние. Больше не придется идти пешком. Отдохнем пару дней, как принцы, наслаждаясь каждой секундой, а потом спокойно проедем остаток пути. Что скажете?

Несмотря на все, что Эрик успел узнать об этом типе после нелегкого путешествия, предложение было весьма соблазнительным.

— А умение убедительно врать тоже высоко ценится у вас, Охотников? — спросил Эрик.

Киоун только сердито отмахнулся:

— Еще бы! Точно так же, как и умение понять, когда лучше сказать правду.

— Тогда, возможно, ты признаешься, что именно сделал с отрядом, который должен был привести к морю.

Киоун развел руками:

— Тебе обязательно заставлять меня заново проходить через это? Ты думаешь, я одинаково радуюсь всем полученным приказам? Хорошо, я сделал это. Помог убить великана. Привел всех в засаду, в лапы патруля, который заранее знал о том, что мы двинемся к перевалу. И эти сведения поступили от меня. Вот, пожалуйста. Я предал их, потому что моя миссия была слишком сложной, я был вынужден пойти на это. Мне подобные развлечения не по нутру. Если бы Анфен не принял решение разделиться, ничего подобного бы не случилось.

Нить магии алой лентой безмятежно вилась над площадкой, проходя сквозь Киоуна и перед самым его телом расступаясь, как струя дыма, отдельные тонкие завитки на мгновение задержались у его шеи и плеч. Переплетения сияющих линий виднелись высоко в небесах, но над городом их вообще не было.

— А что будет, когда мы догоним Анфена? — спросил Эрик. — Что ты им расскажешь?

— Ничего! — рявкнул рыжий в ответ. — Думаешь, я, как дурак, и дальше буду бегать по лесам с их бандой? Я отведу вас, брошу неподалеку и покажу, в какую сторону бежать. О том, кто я на самом деле, прекрасно можете рассказать и вы сами, мне плевать. Свою миссию я выполню, мне за нее заплатят. Уйду на пенсию и осяду в каком-нибудь новом городе, поскольку теперь все будут знать, что Киоун — Охотник, а я потому никогда больше не смогу работать под прикрытием.

— Я кое-чего упорно не понимаю, — протянул Кейс. — Нам, конечно, на руку, если ты проводишь нас к Анфену. Тебе тоже. Это на руку даже твоему начальству. Получается, от такого исхода счастливы все. Но ведь в шахматах нет взаимно выгодных ходов. Так кому от этого будет хуже? Ты уверяешь нас, что начальство не все тебе рассказывает, и могу спорить, ты прав. Но ты знаешь их лучше, чем нас. Значит, можешь угадать.

Киоун нахмурился, задумавшись.

— Мучители, — произнес он наконец. — Замок пытается использовать Анфена. И вас, я полагаю. Каким образом — не могу себе даже представить. Вот как в войне могут получить удовлетворение сразу две стороны — когда третья оказывается под ударом.

— Мучители?

— Вы рассказывали мне о тех монстрах в лесах, — произнес Киоун. — Так они называются. Да, я знаю о них, но не имею ни малейшего представления о том, как они выглядят или что делают так далеко на севере. Я даже не могу сказать, сколько их. Может, несколько дюжин. Или сотен, а то и тысяч. Хозяева замка боятся их мало не до смерти. И остальные должны следовать их примеру. Но знаете что? Вольным городам грозит большая опасность.

— Что они такое? Откуда взялись?

— Я их никогда не видел. — Киоун поежился. — Они приходят из-за Стены у Конца Света. Замок опасается, что Вольные города могут отыскать способ как-то использовать их, может, приручить их, превратить в охотничьих собак или солдат. Обе стороны уже успели потерять достаточно людей из-за этих тварей.

— Из-за Стены, — протянул Эрик, размышляя вслух. — Значит, они приходят из второй половины Левааля, даже несмотря на то, что Стена не дает сюда попасть всем остальным. Так каким образом они ухитряются ее преодолеть?

Киоун пожал плечами:

— Дедуля велел мне попытаться угадать, что я и сделал.

— Продолжай гадать.

— Идет. Под землей. Глубоко под землей. Где-то там должна быть точка, на которой обрывается Стена, и эти создания проникают под ней. Помните, в тоннелях, когда Шарфи был просто до ужаса озадачен, что происходит с шахтовыми дьяволами? Я-то понял, в чем дело, — рассмеялся Киоун. — Что-то еще вошло в тоннели с юга, что-то куда больше и опаснее, чем они сами. И эти создания постепенно оттесняют дьяволов на север. И я скажу вам еще кое-что: там, скорее всего, очень много этих ублюдков, если такие орды дьяволов спешат убраться подальше. А теперь не могли бы мы уже закончить эту милую беседу? Я рассказал все, что знаю. Возьмете вы меня с собой или нет, дело ваше. Просто ответьте про себя на один вопрос: вам нужен проводник и защитник или от меня будет больше пользы в качестве трупа?

Глава 42

Эрик и Кейс направились к ступеням, и молодой человек поспешил рассказать другу о чешуйках и видениях. Киоун оставался настороже, сцепив руки на коленях и понурившись, как одинокий побежденный воин. Несмотря на то, что Эрик теперь знал о рыжем, он ощутил внезапно пробудившуюся жалость. Было нелегко видеть этого всегда оживленного человека таким подавленным.

— Что скажешь? — спросил он у Кейса.

— Врать не буду, мне этот сукин сын никогда не нравился. В нашей недавней беседе он местами отвечал честно, кое-где увиливал, но поди пойми, где скрыта правда. Он не собирается рассказывать нам то, что мы хотим выяснить, это точно. Что же до того, что в городе мы якобы заживем как короли, то я лично в этом сомневаюсь. Если бы я был на его месте, то сказал бы что-нибудь подобное. Можем рискнуть своими жизнями и выяснить это, если хочешь. Оставляю решение тебе.

Эрик уставился на поворот, за которым скрывалась дорога, расходящаяся в две стороны — одна тропа вилась вправо, вдоль оснований холмов к Хейну. Он по-прежнему видел цветные потоки магии в воздухе, сверкающие на ветру, великолепные магические нити, и они отвлекали его.

— Вопрос заключается в том, можем ли мы смело идти вперед по этой дороге в одиночку.

— Можно попробовать. Это лучше, чем спать с пригретой на груди гадюкой, — произнес Кейс. — У нас есть амулет и пистолет, один из нас невидим, второй — опасен. Могло быть и хуже.

— Вероятно. А теперь самый сложный вопрос. Что нам делать с ним?

Кейс мрачно рассмеялся:

— Ты ж сам рассказал мне, что увидел, он ведь отправил на смерть пятерых. Пятерых, сделавших одну-единственную ошибку — они ему доверились. Если теперь он получит одну пятую того, что причинил другим, можно будет сказать, что он легко отделался. — Кейс вздохнул. — Я лично голосую за выстрел. Решай сам, стоит ли мне делать это; для тебя исход наших приключений важнее, больше лет жизни потеряешь, чем я.

Эрик вновь перевел взгляд на Киоуна, который повернулся в их сторону. И снова он вспомнил, что открылось ему в видении, заставил себя смотреть в потрясенные глаза полувеликана, в которых вспыхнула боль от предательства. Таких, как Дун, трудно убить быстро, и перед смертью они переживают много боли. Эрик словно вновь услышал обвиняющие слова Сиель, которые ни на миг не покидали его: «Что есть у нас и чего нет у них? Какое оружие, какая вещь, неизвестная им, но на которую мы можем положиться? Какая карта должна вести нас по этому пути и чего недостает им?»

Выживание — разве это не принцип своего рода? Справедливость… Разве несправедливо было бы убить его? И все же…

— Нет. Мы этого не сделаем. Больше ради тебя и меня, нежели ради него. Он не стоит того, чтобы брать грех на душу и носить столь тяжкое бремя.

— Всегда можно выстрелить в ногу. Тогда, если он даже захочет за нами последовать, это будет трудновато.

— А как насчет веревки, которой связаны тюки?

— Еще лучше. Неплохая идея и поможет сохранить пули. Только не забудь, он сказал, что стал крутым воякой. Несколько узлов его надолго не остановят.

Невидимые руки Кейса, сноровисто завязывающие сложные узлы, — потрясающее зрелище, особенно если учесть, что то и дело маленькие участки веревки исчезали, попадая под заклинание, когда он обхватывал их. Киоун не протестовал и не сопротивлялся, почувствовав, что быть связанным — не то же самое, что быть убитым. Похоже, Кейс был прав — веревки не удержат его надолго, поскольку Киоун явно не испытывал страха перед голодной смертью.

— Следи за этим мечом, — велел он Эрику. — Сними с меня ножны и держи его в них, чтобы зря не мок под дождем. И берегись: когда мы снова встретимся, я обязательно заберу его — может, вместе с одним-двумя пальцами.

— Что-то ты слишком уверен в том, что наша новая встреча состоится. — Эрик уже усомнился в мудрости своего решения.

Он забрал ножны и прикрепил их к своему поясу.

— Я пошутил насчет пальцев, но не насчет меча. Его изготовил весьма умелый кузнец, который, к сожалению, сейчас уже мертв. Вообще-то, он был Инженером, хотя сам меч магией не наделен. Послушай. Я буду с тобой честен. Я действительно найду вас обоих. Но не ради мести. У меня есть своя миссия, которая не изменилась под влиянием обстоятельств. Я должен доставить вас к Анфену в целости и сохранности. Они — мои командиры — не слишком любят Охотников, которые терпят неудачу.

Кейс произнес:

— Можешь начать с рассказа о том, в какую сторону ведет каждая из дорог после вон той развилки.

— Средняя приведет вас в Эльвури. Там встречается Совет Вольных городов. Собственно, там вы и отыщете Анфена — если поспешите. И если он доберется до места. Говорю вам, по дорогам сейчас бродит столько патрулей, что вы не сможете пройти и двух миль без меня. Боевые маги, сороки, Меньшие Духи. — Он вздохнул. — Впрочем, как хотите. Надеюсь, удача по-прежнему будет вам сопутствовать. Держитесь главной дороги, но не идите непосредственно по ней, пока не окажетесь за пределами Выровненного королевства. Правая развилка ведет в Хейн. Держитесь оттуда подальше. Весь город — одна большая тюрьма, ни еды, ни удобств. Ах да, вы же видели леса, полные вкусного мяса, которое бегает на четырех лапках и ждет Сиель, способную ловко воткнуть стрелу ему в задницу? Только это рискованно, если у вас нет разрешения на охоту. Если пойдете без меня, то долго не протянете. Теперь вот еще что, у меня на поясе висит мешочек. Там зеленая и синяя чешуйки. Они стоят больше, чем те, которые остались у вас, особенно зеленая. Это моя доля с ограбленной повозки. Забирайте их, тогда продержитесь дольше. Монеты тоже возьмите.

Эрик так и поступил, прекрасно понимая: Киоун ожидал, что они ограбят его на прощание.

— Как щедро с твоей стороны.

— Весьма и весьма. А теперь ты можешь сделать кое-что для меня, Эрик? Прошу тебя. Что-то произошло со вчерашнего вечера до сегодняшнего утра. Что именно? Никто не приходил сюда, чтобы поговорить с тобой. Или посетители все же были? Дело не может быть в видении, которое тебе подбросил Луп, иначе ты бы заподозрил меня еще в гостинице. Приснился яркий сон ночью? Или дело в другом? Какая-нибудь хитроумная штуковина из Иномирья? Ты можешь рассказать мне, откуда узнал о происшедшем?

— Прощай, Киоун. Я позабочусь о мече. Приятно знать, что есть хоть одна вещь, которая тебе небезразлична. Я даже не запятнаю его кровью своих спутников.

— Так это все-таки Кошмар? — Киоун забился в путах. — Ладно, возможно, я даже верю в твой рассказ о том, как он протянул руку вниз. Он благословил тебя? Или просто рассказал о том, что произошло? Брось, ты же можешь сказать мне хотя бы эту малость! Я помог вам пройти мимо дьяволов, помнишь? И вывел сюда из гостиницы! Отдал свой меч и чешуйки! Скажи мне!

Эрик и Кейс начали спускаться по крутым ступенькам, и в конце концов крики Киоуна стихли. Они оба цеплялись за шероховатые прохладные каменные стены и пытались не смотреть вниз. Впрочем, со временем от взгляда на землю перестала кружиться голова. На дороге больше не было видно солдат, попадались лишь редкие путники, которые старались не поднимать глаз. Эрик пытался увидеть в этих людях то же чувство гордости и сопричастности, которое продемонстрировал Киоун, вызванное возможностью «заложить хотя бы один камень» в основание Великого Проекта. Но на их лицах были лишь усталость и страх.

Глава 43

Задыхаясь и хватая ртами воздух, они наконец остановились. Фауль прекратила погоню. К счастью, они сумели остаться в относительной близости друг от друга, не потерявшись в лесах — Анфену как раз не хватало потратить зря кучу времени, разыскивая отставших!

Дом едва виднелся на фоне северного молочно-белого неба. Громогласные угрозы и наставления Фауль понемногу стихли, когда она побрела домой, рыдая.

Анфен только покачал головой, глядя ей вслед. Она уже давно была связана с Советом мэров и питала по отношению к ним куда более сильную преданность, нежели скорбь по мертвой Инвии. Она наверняка вспомнит об этом очень скоро, как только успокоится, однако великаны редко быстро приходили в себя после подобных вспышек и еще долго игнорировали веления разума. В настоящий момент Анфен даже не мог понять, действительно ли Фауль пыталась поймать их или же хотела лишь отпугнуть.

Он вздохнул. День только начался, а его уже дважды чуть было не убили. Когда-то такие приключения заставили бы кровь вскипеть в венах…

Сиель хватило здравого смысла держаться поближе к Лейли. Это хорошо. Здравого смысла в этой банде многим недоставало. Девчушка снова выглядела напуганной, вздрагивая от каждого звука и изучая окрестности, словно в любой момент готовясь сорваться с места. Она специально вела себя так тихо, пытаясь усыпить их бдительность, — в конце концов ее оскорбили, привязав на крыльце. Придется теперь все время держать ее в путах, или она перережет их всех во сне. Лейли наверняка умела убивать, несмотря на свою молодость; культисты Инферно быстро приносили свою первую жертву. И в нормальных людей за ночь им тоже не превратиться — если эта метаморфоза вообще возможна.

Он сосчитал членов отряда по головам. Вот дерьмо…

— Луп! Где пилигримы?

— Э-э-э… — протянул маг.

Он распростерся на земле, делая частые, жадные вдохи, словно не в силах надышаться. И… секундочку, а у кого был амулет? У Анфена. Он поспешно ощупал карманы. Поправочка — он должен быть у него.

— Клянусь Кошмаром, — выдохнул он и поднялся. — Ты расстроился из-за того, о чем я думаю?

— Почему бы тебе не нырнуть в очередное чешуйчатое видение? — бросил Анфен, взъерошив рукой волосы и отойдя в сторону.

Одно было частью другого, и он прекрасно понимал это; всему причиной стали эти игры с видениями. Идиоты. В нормальных обстоятельствах, когда на кону были только их жизни, они имели право располагать ими как угодно в свое удовольствие, но никак уж не в Выровненном королевстве, неподалеку от потревоженного осиного гнезда. Шарфи должен был вести себя поумнее. Да и ему самому следовало бы проявить осторожность; как глупо было считать, что эта разношерстная банда всерьез приняла установленные им правила! «Ладно, успокойся, — велел себе предводитель. — Дело сделано. Осталось только смотреть вперед». Так он и будет делать, пока они не окажутся в безопасности и не предстанут перед Советом Вольных городов. Однако Анфен знал, что впредь не сможет поручить этим людям ничего важного, и он предупредит об этом Совет мэров, если те не предъявят его нынешним спутникам никаких обвинений.

— Зоркий Глаз отыщет их, — убежденно произнес Шарфи, имея в виду пилигримов.

— Нет. Их отыщем мы, — поправил Анфен. Его голос звучал сурово и резко, гнев угрожал затопить душу огненным потоком. Все рушилось на глазах. «Сохраняй спокойствие, потому что они на это не способны». — Сначала вернемся за амулетом. Он выпал у меня из кармана во время схватки.

…Действительно ли Фауль хотела догнать их в прошлый раз, Анфен по-прежнему не знал, однако теперь она взялась за дело всерьез. Лют вскапывал лопатой каменистую почву во дворе, готовя достойную могилу для Инвии, тело которой лежало поблизости, прикрытое простыней.

— ПРИШЛИ ПОЛЮБОВАТЬСЯ ДЕЛОМ РУК СВОИХ?! — неожиданно взревела его жена, спускаясь по ступенькам.

Платье колыхалось у ее огромных ног, смахивавших на колонны. Причина гнева была проста — к телу Инвии приблизилась Сиель.

Согласно плану, лучница, как самая шустрая из банды, должна была попытаться увести Фауль на задний двор, но скорость полувеликанши сделала это несложное задание довольно опасным. Если бы не несколько минут форы, Сиель могла бы с легкостью попасться. К счастью, Фауль, еще не оправившаяся после предыдущего забега, уже была не способна поддерживать ту поразительную скорость, которая слишком хорошо запомнилась разбойникам.

Анфену хватило времени пробежаться мимо клочка земли, на котором он сражался с Инвией — точнее, куда он отправился, чтобы встретить свою смерть с облегчением (по крайней мере, так он думал тогда). Амулет, должно быть, выскользнул у него из кармана именно там. Он был уверен, что забрал его с собой, выходя из дома.

Ничего — только земля и камни. Значит, амулет забрали либо пилигримы, либо Фауль. Наверное, это был Кейс… Может, старик с самого начала чувствовал, что он по праву принадлежит ему. И теперь, когда на кону стоит столь многое, ход истории зависит от одного капризного пьяницы. Анфену осталось только вздохнуть.

На протяжении нескольких часов, которые они с трудом выкроили, разбойники продирались через кусты и заросли, громко зовя пилигримов и ища их следы. День близился к ночи, когда они наконец сдались, и Анфен, нервно поглядывающий на небо в поисках крылатых фигур в облаках, не мог позволить себе искать двоих пропавших и дальше.

— Я ничего не понимаю, — произнес он, отчаявшись и пытаясь этого не показывать. Его спутники расстелили свои матрасы, когда на лес опустилась ночь. Два-три часа крепкого сна — вот и весь отдых, который они могли себе позволить; эта особенность постоянных скитаний понемногу начинала действовать Анфену на нервы, как и вечная необходимость скрывать от остальных нарастающую злость. — Мы старику сразу не понравились, но Эрик вроде был готов стать нашим другом.

— Он и был им, — произнес Шарфи, затянувшись дымом из тростниковой трубки и закашлявшись. — Если бы он хотел уйти, то сделал бы это гораздо раньше, благо возможностей хватало.

— Как и более благоприятных мест, — заметила Сиель. — Тут они не продержатся долго без проводника.

— Может, эта ведьма по имени Незнакомка станет их проводником, — предположил Анфен. — Каким образом она вообще связана со всем этим? И где Зоркий Глаз? Луп, хоть один из них есть поблизости?

— Ты все время спрашиваешь одно и то же, а я отвечаю. Их нет рядом, — мрачно произнес Луп. Он чувствовал, что вина за сегодняшние события возложена преимущественно на него, вне всякого сомнения несправедливо. — Не приближались к нам с тех пор, как Зоркий Глаз погнал нашу Незнакомку в леса. Думаю, они до сих пор танцуют где-то там. Когда маги такого уровня что-то не поделили, грызня может продолжаться очень долго. Они теряются в своих играх и трюках. Силы, к которым они прибегают, начинают в свою очередь играть с ними, а не только наоборот.

— Один маг, оставшийся в живых, мог бы задать Зоркому Глазу подобную работенку, — пробормотал Анфен.

— Один маг, о котором ты знаешь, — поправил Луп. — Но он не стал бы устраивать такое. Зачем играть? Он убил бы Зоркого Глаза в первые же минуты и станцевал бы на его костях. А потом перешел бы к следующей жертве. Думаешь, он позволил бы народному магу вроде Зоркого Глаза бродить на свободе?

— Мы знаем куда меньше об Архимаге, чем думаем.

Но Анфен понимал, что Луп, скорее всего, прав. Предводитель видел Архимага в деле и был одним из немногих свободных людей, которым довелось узнать о нем чуть больше. Он, в конце концов, получал приказы непосредственно от этого существа, чувствовал, как ужасный взгляд с полурасплавленного лица буравит его, знал, что мощный и властный разум взвешивает и обдумывает все его поступки. Анфен не знал об Архимаге почти ничего, но даже тогда, обладая столь скудными сведениями о замке и гнусных замыслах его обитателей, он распознал зло, едва столкнувшись с ним. Прихвостень Ву и заронил в его душу первое семя сомнения — «Это и есть лик тех, кому ты служишь?»…

— Поживем — увидим, — произнес между тем Луп. — Если Зоркий Глаз по-прежнему жив, мы будем знать, что Незнакомка никак не связана с ним или с замком.

— Может, ты и прав.

— Иногда я бываю правым, — горько произнес Луп. — Незнакомка — это не он в платье и под личиной. Я обдумывал эту вероятность еще на вершине холма, когда впервые почувствовал ее присутствие. Я знаю, как ощущается он. К тому же он не покинет своего крысиного гнезда, чтобы помочь своим заклятым врагам вроде нас с тобой.

— Значит, ты веришь в то, что она помогла нам? — спросил Анфен. Ему тоже так казалось… но предводитель очень хотел побеседовать с Зорким Глазом и понять, почему он напал на Незнакомку. С другой стороны, маги известны отнюдь не своим здравомыслием…

Луп сказал:

— Она пыталась помочь нам. Зоркий Глаз увидел, что она начала плести заклинание, но, не вполне доверяя пришлому магу, не позволил ей закончить.

— Я полностью разделяю его чувства, — встряла Сиель.

— Вот как? — Луп рассердился по-настоящему. — Я даже не подозревал об этом, юная леди. Я-то думал, ты мечешь в нее стрелы по дружбе. Старина Кейс был прав, когда толкнул тебя под руку. А ты тут же возжаждала его крови, а? Почему-то все вы не доверяете только магам. Я же предупреждал вас насчет того Киоуна. Вы еще увидите, каков он на самом деле, помяните мое слово.

Снова эта чушь…

— Киоун совершил несколько ошибок, — сказал Анфен. — Но неужели ты уже позабыл, что бывали случаи, когда наши жизни висели на волоске и только ему удавалось отогнать смерть?

— Пф! Сплошная показуха, игра и притворство. К тому же тогда он спасал свою собственную шкуру, а не твою. Ты ведь не знаешь того, что видел я! Даже если ты не веришь в реальность видений, его ошибки изрядно усложнили нам жизнь, столько патрулей теперь бродит по дорогам. Однако ж вы все по-прежнему доверяете ему, а в мага выпускаете стрелы.

— Луп, замолкни, — тихо велел Анфен.

Народный маг бросился прочь, яростно бормоча что-то себе под нос.

— Мы зря теряем время для сна, — пробурчал Шарфи. — Поговорить можно и с утра.

Анфен закрыл глаза, надеясь, что его мысли примут то направление, которое поможет ему расслабиться и отдохнуть, как не раз бывало раньше. Да, у него тоже были сомнения относительно Киоуна, вплоть до недавнего времени. То, что он сказал, было правдой до последнего слова: рыжий и впрямь порой проявлял почти самоубийственную храбрость, защищая их отряд, в особенности отличившись трижды. Это не всегда было разумно и мудро, однако, если намечалось опасное дельце, Киоун был бы первым кандидатом. И одному видению не изменить этого.

Нужно добраться до Совета, все остальное сейчас не имеет значения. «Проклятье на их головы! — с яростью подумал Анфен, пытаясь не поддаваться отчаянию. — Зачем они только взяли амулет? Без него мне нечего предложить мэрам, вряд ли они прислушаются к моему донесению. Как они смогут мне поверить?»

Невозможное сообщение: Стена в Конце Света должна быть разрушена. Но, Великие Духи, как?!

Глава 44

В Эльвури они опаздывали уже на несколько дней. Анфен вел разбойников на юго-запад быстрым, беспощадным маршем, который им уже был знаком; приходилось продираться через лесные заросли и спотыкаться на равнинах. Местность оказалась неплохая, довольно живописная, с хорошей, плодородной почвой, поросшей густой, сочной зеленой травой, хотя здешние фермы теперь принадлежали замку. Они то и дело проходили мимо них, спрятанных в огромных лазурно-синих куполах, похожих на стеклянные и отражавшие не хуже зеркал; из-за них было невозможно разглядеть, что происходит внутри. Люди из городов никогда не видели этого, только порой (если повезет) им перепадала кукуруза и маис или хлеб, которые поступали в замок на подземных вагонах вроде того, который ограбили Шарфи и Киоун.

Шарфи отработал год на рабских фермах, хотя так и не понял, в чем заключалось его преступление. Под этими непроницаемыми куполами людей заставляли работать до смерти, до самой последней секунды. Немногим удавалось сбежать.

Шарфи мрачно молчал до тех пор, пока купола не скрылись за горизонтом. Каждая минута пребывания в одном из таких отпечаталась на нем, как татуировка. Та рабская ферма, на которой работал он сам, находилась дальше к востоку, а еда, производимая на ней, шла в Анкин, тот самый город, с которого некогда началось возвышение Ву. Но фермы повсюду были одинаковы.

Как и Анфен, Шарфи некогда был верным и гордым слугой армии замка. Как и Анфен, он до сих пор гордился тем, что избрал достойный путь, пусть и хозяин оказался неподходящим. Что ж, недолго проторенной тропе оставаться достойной. Уже сейчас появились признаки того, что привычное замку положение дел начинает потихоньку изменяться по мере того, как молодежь учили забыть о Доблести и помнить о том, что Ву — их Дух храбрости и чести, а его ценности превосходят любые другие. И раненых на поле боя больше не убивали быстро, с уважением и сожалением.

Он вспомнил бесконечную работу граблями и лопатой, перетаскивание тяжелых грузов, которые продолжались почти постоянно под этими синими куполами, восемнадцать часов днем, когда палки и хлысты то и дело обрушивались на спины рабов, не подчиняясь ни порядку, ни логике. Он вспомнил, как доводилось вытаскивать мертвых, которые падали на месте, изголодавшись и вымотавшись, и обыскивать их карманы в поисках платков, вилок и всего остального, что можно обменять на жалкие крохи. Вспомнил жидкий суп, которым кормили в общем зале, анекдоты, которые рассказывали в бараках, застарелые болезни и голод. Настоящий голод. Тот голод, который способен заставить человека убить своего друга за горстку водянистой каши. Он вспомнил вечно скучающих надсмотрщиков, то и дело для развлечения бросавших рабам кухонные ножи с приказом драться до смерти, и то, как они стояли над ними, наблюдая и улюлюкая. Иногда выбор падал на Шарфи, поскольку рабы, некогда служившие в армии, были известны своими способностями к рукопашной. Они могли развлечь господ. Шарфи никогда не проигрывал подобных дуэлей.

Он вспомнил, как, если работа заканчивалась слишком рано, командиры отправляли их выполнять бессмысленные задания, вместо того чтобы позволить изможденным рабам отдохнуть немного в своих воняющих, забитых до отказа клетушках. Он вспомнил, как однажды, занятый погрузкой еды для одного из городов в вагон, увидел свой шанс удрать, заметив случайно подземный ход. Нужно было действовать быстро. Так ли он хорош в рукопашной? Два надсмотрщика, которые совершили огромную ошибку, расслабившись на работе, ответили бы на этот вопрос утвердительно, если бы не обломки носового хряща, вбитые в самый их мозг.

Такими были невеселые размышления Шарфи, тихо плетущегося в хвосте процессии мимо рабских ферм. Он не обернулся, чтобы взглянуть на них, и надеялся, что больше никогда не увидит синих куполов, зная при этом, что их увидит кто-то другой — он или не он, какая разница?..

Глава 45

После изматывающего путешествия, не прерывавшегося ни днем ни ночью, Анфен наконец смирился с тем, что совершенно беспомощен, как рухнувшее без сознания тело.

Он вел армии замка по этим самым краям, подчиняя деревни и ополчения, сгоняя их в Выровненные города, из которых людям было не суждено выбраться и где нельзя жить спокойно. Он хорошо знал эти земли, не раз разбивал здесь лагерь и подстреливал дичь на ужин на зеленых холмах и в живописных лесах. И совсем недалеко отсюда находились места, где на глубине в несколько десятков сантиметров лежали груды тел, убитых совсем недавно и по его, Анфена, приказу.

Точнее, их приказу, переданному его губами, — а ведь уже тогда он начал сомневаться в своих хозяевах. Но он в любом случае произносил страшные слова, не в силах уснуть ночами, размышляя над течением своей жизни. Ответ нагонял его быстро, как бы Анфен ни пытался спрятаться или убежать от него. О, как он боялся, что истина отыщет его, как мчался прочь от нее, уже сделав столь многое во имя замка!

Опасность была далеко не самой худшей штукой на дорогах в эти времена, Анфен быстро это понял; ужаснее всего были подобные долгие переходы, во время которых ничего существенного не происходило, когда не было иного выхода и оставалось лишь погружаться в себя, в те десять лет, которые вытравили все воспоминания о детстве и юности, так что он почти ничего не помнил о счастливых временах невинности. Как Анфен ненавидел эти мысли! И все же они безжалостно преследовали его повсюду.

Путники прибавили шагу; окрестности сменяли друг друга, лишь раз пришлось пересечь дорогу. По большей части разбойники придерживались склонов холмов, где, подобно древним руинам, стояли остовы домов и сараев, сожженных или покинутых. Войска по-прежнему двигались на юг большими группами, свежие следы и не слишком далекий топот армейских сапог иногда напоминал об их существовании. Для чего? Почему сейчас? Эльвури и без того вот-вот присоединится к Выровненным городам, Фауль высказала это предположение еще в первую ночь, когда им довелось побеседовать немного наедине. «Есть признаки», — как она выразилась.

Они и раньше заявляли, что Эльвури падет — и были не правы. Город был построен на возвышенности, его было легко защищать, и сражение в любом случае обошлось бы нападающим или осаждающим его дорого. Многие выучили этот урок на своем горьком опыте, множество хороших людей были принесены в жертву, чтобы какой-нибудь тщеславный генералишка мог войти в историю как один из великих, человек взявший непобедимый город. Могло получиться так, что подобный человек сумел убедить Ву, Архимага или другого вершителя судеб, сидящего в верхних этажах замка и больших залах, что пришла пора попытать счастья еще разок.

Три дня в пути прошли без особых происшествий, и отряд наконец добрался до разбойничьей пещеры, скрытой в лесах, которую благородные когда-то использовали в качестве остановки на охоте — к ней вели широкие коридоры через редко растущие деревья, чтобы прошли лошади. Эти леса какое-то время принадлежали культистам Инферно, это было частью плана, разработанного замком, и служило для того, чтобы вытравить жизнь за пределами земель, находившихся под защитой Выровненных городов. Анфен хотел еще прибавить шагу, но эта пещера была единственным подходящим укрытием на многие мили вперед, где относительно безопасно — настолько, насколько это вообще возможно на земле Ву.

Сиель приволокла за задние ноги двух небольших свинок, у которых в загривке торчали стрелы. Ее не было очень долго.

— Охотиться трудно, — бросила она, положив добычу.

Девушка начала нарезать мясо пластами, но добыча, увы, оказалась довольно костлявой. Они приготовили свинину и съели, не прося Лупа благословить пищу, поскольку в последнее время его настроение было весьма изменчивым. Как и у Лейли — девушке не нравилось, что ее привязывают, как собаку, и еще меньше ее радовало мытье под чьим-нибудь чутким надзором — мера, которую Анфен счел весьма разумной. К тому же ему совершенно не нравились бегающие по лесам культистки Инферно, в чьей непосредственной досягаемости есть мечи и ножи. Так что счет равный.

Он решил, что сегодня ночью можно отдохнуть лишний часок, особенно если учесть, что впереди их, возможно, ожидает война. Разумеется, имелись потайные пути, ведущие в город, даже если он окажется под осадой. На первую вахту заступила Сиель, устроившаяся у входа в пещеру. Анфен заснул мгновенно и легко — словно погасили свечу.

За его спиной Луп втихую смешивал крохотную щепотку черного порошка из порции, отданной ему Эриком, с водой, водя в чашке узловатым пальцем, а затем проглотил полученную жидкость. Один прерывистый, кашляющий вздох — и он упал навзничь, будто спящий.

…Анфен почувствовал, как его осторожно трясет тонкая рука Сиель. Инстинкт, выработанный за годы странствий по дорогам враждебной земли, велел тут же проснуться и насторожиться, обнажив меч, готовый в следующий миг нанести удар. Но ее прикосновение почему-то всегда ощущалось как безошибочно дружеское. Он никогда не спал с Сиель и не собирался делать этого впредь. Да и не думал предводитель, что девушка сама предложит; она знала, что ей откроются такие вещи, что будет нелегко следовать за Анфеном или уважать его. И все же он не раз видел ее нагое тело, благодаря торопливым купаниям в ручьях, и хотел эту девушку точно так же, как теплую еду и горячую ванну, то есть как любые удовольствия, недоступные в пути.

— Ничего? — спросил он.

— Кошмар вылетел, — прошептала она.

— Ты думаешь, это предвещает нам неудачу? — уточнил Анфен, потягиваясь.

— Если и так, то он запоздал на пару дней, — отозвалась Сиель, быстро укладываясь на его матрас, чтобы не потерять драгоценное тепло. И тут же заснула.

«Действительно ли нам так уж не везло? — подумал Анфен. — Что-то я в этом сомневаюсь. Напротив, нам очень повезло, несмотря ни на что». Он подошел к входу в пещеру. Лейли спала, свернувшись клубочком. Девушка казалась во сне такой юной и невинной… Какую боль испытали бы ее родители, узнай они, до чего их доченька в итоге докатилась. Луп, способный исцелять храп других, но не в силах ничего поделать с собственным, сегодня ночью был непривычно тихим — хоть какая-то радость. Дыхание спящих, как шепот волн, сделали из пещеры уютное, мирное убежище, безопасное и надежное: замечательная иллюзия.

Анфен облокотился на внешнюю стену, положив пальцы на рукоять меча. Это была старая привычка и очень глупая, поскольку он заступал на стражу столько раз, что давно сбился со счета, и лишь дважды довелось вытащить клинок из ножен. Проблемы традиционно появлялись в дежурство Шарфи, и это давно стало постоянной темой для шуток.

Ах да, вот и старый добрый Кошмар, к востоку, неподалеку от Хейна, если он правильно прикинул расстояние. Давненько он не видывал Великих Духов… Анфен вспомнил, как друзья подначивали молоденького солдата, а потом его выпороли за то, что он выпустил стрелу в Кошмара. Он, разумеется, не попал, да и Великий Дух, похоже, не обратил на его жалкую попытку ни малейшего внимания, хотя потом история обросла огромным количеством выдуманных деталей: якобы Кошмар повернул голову в их сторону, а его глаза угрожающе блеснули. К концу пути некоторые клялись и, похоже, сами уверовали, что Великий Дух заговорил с ними.

Анфен улыбнулся, хотя воспоминание было щедро приправлено болью, он знал, что многие из тех, с кем он служил и кого называл друзьями, по-прежнему были преданы замку. Хорошие люди, несмотря ни на что; какая жалость… Уже не друзья. С какой легкостью правители предают нас, сгоняя в стадо, как злобные пастухи строптивых овец. Интересно, в Иномирье дела обстоят так же? Нужно будет спросить Эрика, если доведется встретиться снова…

Кошмар на мгновение замер и протянул вниз руку. Протянул вниз руку! Анфен принялся наблюдать за ним с вновь вспыхнувшим интересом. О таком поступке Великого Духа они бы даже сплетни пускать не рискнули, те патрульные, подумал предводитель. Чтоже это означает? Он попытался вспомнить прочитанное в свитках и книгах, которые удалось спасти от огня, однако о Кошмаре там почти не писали; только некроманты или мерзкие почитатели его культа могли объяснить подобное происшествие.

Анфен так напряженно наблюдал за призрачно поблескивающим силуэтом Кошмара, который убрал руку и поплыл дальше, что сумел заметить кое-что другое — женщину в зеленом платье, стоявшую чуть поодаль от пещер и наблюдавшую за ним. Вокруг нее разливалось неяркое сияние, заставляя выделяться из сумрака. Когда их глаза встретились, потрясение холодком прокатилось по телу разбойника. Еще через миг она исчезла. Это было не видением, а правдой. Она здесь.

Позже он задумается: что заставило его обнажить оружие и ступить в ночь, не предупредив остальных? Какой инстинкт, какой самоубийственный порыв — да, Анфен страдал их наличием, — какое тщеславное желание стать героем для остальных? Постоянно распекая остальных за отсутствие здравого смысла, вновь и вновь напоминая себе о том, как важно вернуться и предстать перед Советом Вольных городов с ошеломляющими новостями, теперь он вытащил меч из ножен. Почему? И почему он направился к тому месту, где видел ее?

Однако в это мгновение Анфен обо всем этом не думал. Его действия казались естественными, логичными. Он ощущал только рукоять клинка в руке и успокаивающее, ровное биение пульса — прошедшие годы закалили его, приучив к куда более серьезным опасностям. С таким же ровным пульсом Анфен спускался с крыльца дома Фауль, чтобы предстать перед четырьмя Инвиями, жаждущими его крови.

Лес был словно создан для охоты — деревья росли не слишком густо, почва оказалась твердой и надежной. Анфен внимательно прислушивался — и уловил потрескивание и шуршание в зарослях. Армейский меч был не самого лучшего качества, однако сейчас он был готов впиться в ее тело, если Незнакомка подберется поближе и вынудит его пойти на это.

— Ты можешь доверять мне. — Ее голос. Довольно приятный, успокаивающий.

«Доверять тебе, как же, — подумал Анфен. — Зоркий Глаз ведь не поверил».

Она была здесь, совсем рядом. Слишком близко. Неужели она не видела занесенного меча? Выровняв запястье, разбойник послал клинок, тот вспорол воздух и слегка задел ее. Движения Анфена были быстрыми, глаза — зоркими, тело на мгновение замерло, чтобы в следующее мгновение рвануться вперед и оставить на теле соперницы еще один порез, ноги двигались со скоростью танцора, повинуясь лишь инстинкту. Другим приходилось практиковаться годы напролет, чтобы научиться так ступать; Анфену же эта пляска со смертью казалась совершенно естественной, что безмерно удивляло наставников. Они шутили, что он, верно, родился с мечом в руке и сам себе перерезал пуповину.

Ее губы разошлись, и раздалось тихое шипение, больше походившее на вдох.

Она отпрыгнула назад, сделала шаг, другой и снова скрылась из вида.

— Ты можешь доверять мне, — произнесла она вновь, но теперь в голосе появилось напряжение.

Теперь Анфен не мог определить по голосу, где находится женщина, но она явно была неподалеку. «Разговори ее», — велел он себе.

— Я тебя ранил?

— Поцарапал. И платье разорвал. На клинке пыль смертекамня, верно?

— Да.

— Видимо, поэтому я неверно рассчитала безопасное расстояние и подошла слишком близко. — Ее голос, казалось, доносится с нескольких сторон одновременно.

— Зачем ты здесь?

— Есть кое-что, что я должна показать тебе.

Анфен осторожно подошел к толстому стволу дерева и прижался к нему спиной.

— Есть кое-что, что ты должна рассказать.

— Время поджимает. Спрашивай, но быстро. — Теперь женский голос звучал прямо перед ним.

— Как ты оказалась здесь и почему плетешь заклинания, хотя мой маг отдыхает неподалеку? Он должен был тебя почувствовать.

— Он сейчас на это не способен.

Анфен сжал меч так, что костяшки побелели.

Женщина поспешно добавила:

— Я ему ничего не делала. Он нырнул в видение.

Старый дурак!

Она произнесла:

— Не спеши гневаться. Он ищет пилигримов в надежде помочь им.

— А где они?

— Этого я не знаю. Можно показаться тебе?

Она не стала дожидаться согласия — прямо перед Анфеном вспыхнул сноп зеленого сияния, на достаточном расстоянии, чтобы можно было не бояться меча. Над животом в платье оказалась прореха с ровными краями длиной в две ладони. Рукой Незнакомка легонько провела по порезу. Он обнаружил, что ему нравится смотреть на ее изящные руки, в особенности на длинные пальцы, двигавшиеся по виднеющейся в дыре коже. Анфен заставил себя отвести взгляд.

— Ты хочешь путешествовать с нами? Поэтому ты преследуешь моих спутников?

— Я куда более полезна вам, пока ухожу и прихожу по своему усмотрению. Вы даже не подозреваете о многочисленных опасностях, которые я отвела от вашего пути.

Собственные размышления Анфена вполне соответствовали сказанному: «Действительно ли нам так уж не везло? Что-то я в этом сомневаюсь. Нам очень повезло…»

— Где Зоркий Глаз? — спросил он.

— Волк? Убежал. Я не причинила ему вреда, хотя могла бы — у меня больше силы, чем у него. — Анфен услышал недосказанное с той же четкостью, как если бы она произнесла это вслух: «Я могла бы причинить вред и тебе». — Я думаю, он тоже ищет пилигримов и хочет привести их сюда. Жаль, что он не поверил мне, ведь у нас с ним общая цель.

— Это еще нужно доказать. Я знаю только о том, что наш верный друг обращался с тобой как с врагом, что ты преследовала нас много дней и что последний раз, когда мы встретились, у нас начались крупные неприятности.

— Я как раз и собиралась доказать тебе, что я друг, тем утром, когда появились Инвии, — печально произнесла она. — Но у меня почти не было времени. В меня полетели стрелы, а потом твой верный друг едва не перегрыз мне горло. Да и ты весьма быстр с мечом, Анфен. Мне бы не хотелось приближаться к тебе сейчас.

Он посмотрел Незнакомке в глаза:

— Мне ни капли не жаль. Ты следовала за нами, как далекая тень. Ты обладаешь немалой силой — мой маг едва в силах поверить в то, что видел и слышал. К тому же ты осмелилась плести заклинания прямо на лужайке замка, когда всех свободных магов давным-давно убили, едва заподозрив в этом. Или ты заодно с ними, или же обладаешь способностями, пока еще неизвестными в этом мире, даже тем из нас, кто знаком со старыми школами и их колдовством. Объяснись.

— Ты прав. Лучше всего было бы показать тебе. Ты увидишь сам, что я такое. Нам потребуется немного пройтись. Тут есть подземный тоннель, неподалеку отсюда. Там сейчас отдыхают солдаты замка, но они нас не побеспокоят.

Анфен покачал головой:

— Можешь сказать мне, кто ты и что ты, здесь и сейчас.

Она улыбнулась:

— Ты и так наградил меня вполне верным описанием. Я Новый маг. Замок сейчас производит нас в больших количествах, в этот самый миг. Я сбежала. В отличие от меня остальные не придут сюда, чтобы помочь тебе. Лучше сам познакомься как можно быстрее с этой новой угрозой, прежде чем продолжишь искать путь в Совет Вольных городов, поскольку это будет опасно. Чем больше ты узнаешь сейчас, тем лучше сумеешь с ней справиться, когда остальных магов наконец выпустят на волю.

Анфен вгляделся в ее лицо. Она спокойно встретилась с ним взглядом. Этого отрицать было нельзя: если она и впрямь была такой великой, как казалось, то обладала возможностью убить его в любую секунду, приди ей это в голову, причем почти без усилий. Если таково ее намерение, то зачем рисковать, выманивая его в какое-то другое место? Может, там его возьмут в плен? Что ж, это вероятно…

— Как долго мы будем отсутствовать? — наконец спросил он.

— Один час.

Глава 46

Нора земляных людей оказалась неподалеку — этот народец вообще обладал непревзойденным талантом прятаться на самом видном месте. Словно прочитав мысли Анфена, Незнакомка притушила свет, сияющий вокруг ее тела, и направила лучи на землю, позволяя разбойнику исследовать ее в поисках странных следов от шипов. Наблюдая за ним, женщина произнесла:

— Я знаю, чего ты боишься.

— И что ты можешь поведать мне об этом страхе, Незнакомка?

— Пока очень немногое, поскольку скоро нас смогут подслушать.

Они поползли вниз по тоннелю, в каменных стенах которого не было ни единого светокамня. Незнакомка освещала путь зеленоватым сиянием, иначе здесь царила бы непроглядная тьма.

— Выжившие в резне в подземной шахте назвали их Мучителями. Очевидно, не существует ни одного письменного источника, рассказывающего о существовании подобных тварей. Они играют со временем, приходят из-за Конца Света. Некоторые сравнительно невелики — ростом со среднего человека, другие огромны. С несколькими маленькими особями мог бы, пожалуй, справиться патруль, правда не без жертв. Большие же… совсем другое дело.

— И что нам с ними делать?

— Что с ними делать тебе, я не знаю. Я скажу тебе, что с ними делает замок. То есть мы, — произнесла она, указывая на себя.

— Новые маги?

— Да. И если бы Новым магам удалось уничтожить всех Мучителей, как ты полагаешь, каково было бы их следующее задание? — Она позволила Анфену обдумать весь смысл сказанного. — Мы — их предыдущий проект. Как долго и что именно они знают о Мучителях?.. Но теперь следует помолчать. Здесь стены тоннеля истончаются, а охранники из замка стоят по другую сторону.

Было ясно, что они провозятся куда дольше часа, поскольку миновала по меньшей мере уже половина отведенного ею времени, когда Незнакомка наконец жестом велела ему остановиться. Она ощупала каменную стену руками в поисках секретной двери и быстро нашла ее. Выглядело это так, словно она нырнула головой в камень, поскольку часть стены была лишь иллюзией, воздухом. Она протянула руку, чтобы провести своего спутника внутрь.

Вскоре все чаще и чаще начали раздаваться голоса по обе стороны тоннеля. Наконец коридоры расширились, и путь теперь освещали толстые, большие пластины светокамней. Очевидно, этим переходом пользовались довольно часто, поскольку тут и там валялись армейские безделушки, а стены были увешаны табличками с суровыми приказами и предупреждениями. Маленькие статуи и портреты Ву были повсюду, куда только падал глаз. Пока они ждали, наблюдая, мимо прошел мужчина в кожаном облачении и задержался, чтобы смахнуть пыль с плеч статуи, изображавшей их Друга и Владетеля — человека с мрачным лицом, сидящего на драконе с копьем в руке, медные глаза бездумно глядят на горизонт, видя дальше, чем любой обычный человек…

Другие тоннели то и дело ответвлялись от этого, ведя в более укромные местечки, входы в которые зачастую были загорожены железными решетками и заперты на тяжелые замки. Позаботившись о том, чтобы их никто не увидел, Незнакомка выбежала на открытое пространство, и Анфен последовал за ней. Между двумя загороженными проходами она нашла еще одну секретную стену, и камень вновь словно поглотил ее.

Анфен знал, что они направляются в коридоры, о которых не знают обычные солдаты и вообще никто, кроме горстки избранных, несмотря на то что люди ходят мимо каждый день. Он еще знал, что не найдет обратного пути на поверхность в одиночку, без помощи Незнакомки, которая, по правде говоря, начала его беспокоить. Каждые десять шагов он теперь оставлял маленькие царапины острием меча на каменных стенах. Если Незнакомка и обратила на это внимание, то не показала вида.

Наконец они добрались до темного тоннеля, уводящего вглубь, в тупик. Вне всякого сомнения, потайная дверь вела в закругленную заднюю стену, иначе она бы убила его именно здесь. Воздух был теплым и душным.

Незнакомка повернулась и еле слышно прошептала:

— Оно прямо перед нами. Там можно спокойно разговаривать, если не придут стражники. Маги могут услышать твой голос, могут даже отреагировать на него, но они вспомнят не больше, чем спящий человек по пробуждении.

Он вытер пот с лица.

— Маги?

— Сам увидишь. Они не сумеют повредить нам. Больше того, они нас даже не увидят, хотя их глаза могут оказаться открытыми.

Анфен кивнул:

— В таком случае давай поторопимся. Мы и так провозились дольше, чем ты обещала.

— Да. Прости меня.

Девушка ощупала тупик в поисках потайной дверцы. Она не только была хорошо спрятана, но и оказалась совсем маленькой, как раз чтобы проползти, — скорее всего, ее оставили здесь земляные люди в те времена, когда они были единственными полноправными хозяевами этих тоннелей. Анфен с трудом поместился в ней, ноги Незнакомки мелькали прямо у его носа. От его внимания не ускользнул тот факт, что она открыла ему свою спину в этих темных тоннелях, особенно после того, как он уже ранил ее острием меча. «Я доверяю тебе, — говорило такое поведение. — А ты доверяешь мне?»

Светокамни были окрашены золотым в большой пещере, открывшейся перед ними внизу. Сначала Анфен решил, что она привела его в тюрьму, поскольку далеко внизу, вдоль скругленных стен пещеры, люди были прикованы к стене какими-то странными браслетами. Мужчины, женщины, все обнаженные, сидели, склонив головы на грудь. Никто не шевелился, не разговаривал. Воздух был наполнен ужасным запахом, напоминавшим больше всего паленый волос. Удушающий жар поднимался снизу, здесь было трудно дышать.

Незнакомка посмотрела вниз, выискивая стражников, и предупреждающе подняла руку вверх: «Не шевелись, молчи». Один из замковых слуг в сером балахоне прошел мимо закругленной стены, двигаясь от одного прикованного тела к другому. В одной руке он нес ведро, в другой держал губку, которой мыл пленников. Балахонистый тип — судя по тому, как он двигался, находившийся во власти какого-то заклинания, управляющего разумом, — не тратил много времени на каждого, почти сразу же идя дальше. Вскоре его задача была выполнена, и он вышел из зала через потайную дверь, словно растворившись в стене. Незнакомка шепнула:

— А теперь идем.

К земле вел широкий уступ, хотя потребовалась бы изрядная ловкость, чтобы спрыгнуть на него с того места, где они сейчас стояли. Гибкая и ловкая, как кошка, Незнакомка соскочила с удивительной легкостью. Анфен с сомнением покосился вниз — разумеется, упав, он не умрет на месте, но очень велика вероятность сломать кости, за чем последует пленение.

— Все по Его воле, — пробормотал разбойник и прыгнул вниз — не так удачно, как Незнакомка, — он поскользнулся, приземлившись, и только быстрая реакция схватившей его за руку женщины спасла Анфена от весьма быстрого и болезненного спуска вниз на заднице.

Звуки их шагов казались слишком громкими в подавляющей, тяжелой тишине пещеры.

Вонь стала еще ужаснее, когда они спустились. Оказалось, несчастных удерживали на месте не оковы или браслеты — многие части стены были покрыты странными предметами, больше всего похожими на большие рога боевых магов, которые обвивали руки, лодыжки, колени и ступни пленников, как длинные изогнутые когти. Возникала ужасающая иллюзия, словно их на месте удерживает жестокая нечеловеческая рука. Здесь были молодые люди, еще не разменявшие и восемнадцати, и более взрослые, до двадцати пяти. У всех были закрыты глаза, лица оказались лишенными всякого выражения. Если они и дышали, то вдохи эти были слишком слабыми, чтобы шевелилась грудь.

Рога, стискивающие их, были темными — то ли черными, то ли глубоко красными. Именно они сделали эту пещеру похожей на духовку, хотя на телах следов от ожогов было немного. Те рога, которые висели просто так, без дела, как неиспользуемые оковы, похоже, не были «включены», в отличие от темных; они все были одного и того же тусклого оттенка, как на боевых магах, если те давно не прибегали к заклинаниям. Эти жара не излучали.

Незнакомка позволила спутнику внимательно осмотреть зал и пленников. Анфен взглянул на нее, зная теперь, что и она была здесь, прикованная к стене, как эти несчастные, и все же каким-то чудом вырвалась на свободу. И вновь она словно прочла его мысли.

— Один охранник любил использовать мое тело — время от времени, — небрежно ответила она. — Мое и других… Тела можно убирать и возвращать на место, они не просыпаются. Но в этот раз он замешкался. Я проснулась.

Анфен кивнул, не спрашивая, что она сделала с упомянутым стражником, — все и так было ясно. Извивающиеся рога, казалось, врастали в плоть ближайших к ним тел, хотя кровь из ран не текла, словно теперь они стали частью рук и ног.

— Похоже, этих так просто не уберешь, — произнес он. — Думаю, ты сбежала чуть раньше, пока процесс не зашел так далеко. Это рога дают им силу? Вот так ты получила свою?

— Да. Они меняют разум точно так же, как тело. Обычно этот процесс убивает, не многие выживают в итоге. Скорее всего, и я бы не выжила, если бы не тот охранник. Наверное, я первая, кто уцелел. Контроль разума — это сложная затея, судя по тому, что я узнала… Некоторые из первых подопытных жили с моей силой или большей, однако в их сознании не было мыслей, способных ею управлять. Они только сидели и пускали слюни. Совершенно бесполезные туши. Замку повезет, если четверо или пятеро из этих несчастных станут магами. Возможно, таковых вообще не будет. Но они с каждым разом, с каждой новой попыткой будут учиться все большему. — Она обвела взглядом скрюченные у стены тела и вздохнула. — Цель их опыта — растянуть человеческую способность переносить муки, вызываемые более высокой магией. Рога также учат заклинаниям, делая их знание инстинктивным, вроде движений рук, сжимающих меч, и ног. Новым магам не нужно продумывать каждое заклинание, как раньше. Я сбежала уже давно, поэтому знаю меньше, чем эти будут знать, если выживут.

— И сколько здесь еще таких пещер?

— Невозможно сказать наверняка, — тихо отозвалась она. — Я лично знаю о четырех.

— И насколько велики будут эти люди как маги?

— Представь себе мага, способного заклинать на протяжении целого дня или даже дольше и при этом не страдающего от огня.

— Огня?

— Ядовитые последствия обращения к магии. Есть и другие названия у этого явления. Эти заклинатели будут обладать всеми разрушительными способностями боевых магов, только с большими творческими способностями и разумностью.

— Как ты.

— Лучше. Заклятия личины, иллюзий, управления разумом, некромантия, счастливый случай, стихии. Более того, они смогут использовать эти заклинания, прибегая к сравнительно малым затратам силы; если в воздухе не хватает течений, это не будет иметь особого значения. Магия хранится в их телах.

Тонкая рука вновь коснулась разреза на платье, который оставил меч Анфена. Она отстранила ткань, и разбойник увидел под ним нечто твердое, покрытое коркой, ее ноготь царапнул по этой поверхности, как по дереву. Он не сразу сообразил, что эта часть ее кожи состоит из того же самого материала, который составляет оковы, медленно врастающие в тела пленников.

— Вот почему у меня нет рогов, — произнесла она. — По крайней мере, на голове. Можно скрыться от боевых магов в городах, где силы мало или вообще нет. Но что, если они начнут носить с собой запас энергии? От Новых магов спрятаться будет невозможно. Все из них слепо и фанатично преданы замку. — Заметив выражение лица Анфена, Незнакомка добавила: — О да, на это и впрямь нужно обратить пристальное внимание. Это часть процесса, которой я тоже избежала.

Анфен на мгновение представил себе это и почувствовал, как его душа наполняется ужасом. И все же…

— Но ведь тогда эти создания станут могущественнее Архимага, если я правильно понимаю. Тебе не кажется странным, что он готов сотворить слуг, которые будут обладать большей силой, чем он сам?

— Я не собираюсь утверждать, будто мне известно, как работает его разум.

— И долго еще будет продолжаться этот эксперимент?

— Я знаю только, что сейчас он не завершен.

А когда это случится, не будет уже особой надобности ни в солдатах, ни в армиях. Сотня таких магов — и им будет нечего противопоставить. Но Анфена угнетала жестокость, жар, запах горящей плоти. Впрочем, это как раз не удивляло. Он задумался, сколькие уже погибли, медленно и мучительно, пока замок, безразличный ко всему, ставил опыты и учился.

— Ты обладаешь немалой храбростью, раз вернулась сюда.

Незнакомка улыбнулась, хотя в ее глазах по-прежнему царила тьма.

— Мы оба храбры. Но не стоит задерживаться здесь надолго. Они то и дело забегают помыть их тела и вложить кое-какую еду им в рты.

— Спасибо, что показала мне это. — Он повернулся к ней, чтобы положить руку Незнакомке на плечо в надежде утешить, но каким-то шестым чувством понял, что этого не следует делать, по крайней мере здесь. — Ты уверена, что не хочешь продолжить путь вместе с нами?

— Нет. Благодарю тебя за предложение и за доверие. Но я останусь на расстоянии. И буду помогать вам всем, чем смогу. Давай идти порознь.

— Только не прямо отсюда, прошу тебя. — Анфен окинул взглядом тела, считая их: сорок. — А как долго они здесь сидят? Когда их освободят? Сколько тебя держали?

Она поежилась:

— Я мало что помню. Только то, что я была одной из тех, кто пришел из городов в замок искать работу, как пожелали мои родители. Я была принята, последовали проверки выносливости и приспособляемости. Они взяли только тех, кто обладал талантом к магии. У меня он был, и не маленький — я знала это еще до того, как они начали меня проверять. Моим родителям отправили деньги и письмо, полное лжи, а меня с еще несколькими несчастными провели под землю. Здесь воспоминания обрываются. — Она закрыла глаза. — Или, по крайней мере, меняются. Пожалуйста, давай уйдем отсюда.

— А эти, как ты говоришь, будут здорово отличаться от тебя, если они выживут, чтобы стать Новыми магами? Они точно будут угрозой для Вольных городов?

Женщина нахмурилась, внимательно глядя на Анфена:

— Да. Когда процесс завершится, они будут не способны ни на что, кроме преданного служения Архимагу.

— Даже если мы освободим их сейчас?

— Мы не сможем — нет способа. Твой меч не перерубит их узы.

— Ты абсолютно уверена, что это так?

— Да.

Анфен кивнул и обнажил меч.

Женщина подняла на него расширенные от удивления глаза:

— Что ты собираешься делать?

Он непонимающе посмотрел на Незнакомку:

— Ты же сама сказала, что эта угроза не минует никого.

— Прошу тебя. Некоторые из них стояли вместе со мной у ворот замка. Другие были моими друзьями. Они такие же, как я. Родители уверены, что они прядут шерсть или обучаются торговле.

— Мне очень жаль, Незнакомка. Но это война. Не смотри, если это зрелище тяжело для тебя.

— Не надо!..

Он не обернулся, чтобы взглянуть на нее, не желая растягивать ни этот момент, ни деяние, которое предстояло совершить. Его рука двигалась — только и всего, он отстранился от того, что она творила, сделав ее механической лапой, машиной для убийства. Он отстранился от пылающих ненавистью глаз Незнакомки, которая смотрела на него с испепеляющим жаром — по крайней мере, так ему казалось, — таким же, как тот, что исходил от когтей в стенах. Как Анфен был бы потрясен происшедшей в ней переменой, если бы действительно его разум присутствовал при том, как его рука разила и рубила, а не был сторонним наблюдателем за происходящим, пытающимся похоронить воспоминание до того, как оно стало таковым, или сделать его пустым звуком и мешаниной алого цвета…

Бедные души, затерянные в руках Архимага, не издавали ни звука. Меч Анфена то и дело натыкался на стены за их спинами с безличной регулярностью. Наконец, последний маг был мертв. Пот лил с разбойника градом, голова кружилась, и сейчас ему больше всего на свете хотелось глотка воды. Он чувствовал гнев Незнакомки, ощущал, как он бурлит, наполняя комнату. «Она может убить меня в любую секунду, — подумал он, вернувшись наконец в себя, — и мы оба знаем об этом».

— Мы можем быть союзниками, — произнесла она наконец, — но с этого мгновения никогда не станем друзьями.

Анфен очистил клинок, насколько это было возможно, и печально взглянул на женщину:

— Все по Его воле.

Глава 47

Когда они направились обратно по подземным коридорам в призрачном сиянии светокамней, Незнакомка немного успокоилась и нарушила молчание:

— Я надеялась переманить этих магов на нашу сторону, когда их освободят.

— И все-таки сказала мне, что это невозможно.

— Я думала, что это по силам только мне. Той, кто знала, где они провели все это время и чем были раньше. Разумеется, я не могла гарантировать успех этого предприятия.

Анфену очень хотелось бы отправить это новое воспоминание туда, где он хранил остальные подобные, в которых кровь проливалась безразлично и бездумно. И все же часть его сознания радовалась возможности объяснить свои действия в этом конкретном случае, примирить свою механически разящую руку с разумом, который знал, в чем ее цель и (в этот раз) встал рядом с ней впоследствии.

— Насколько хорошо ты знаешь историю, Незнакомка? — спросил он. — Насколько хорошо ты знаешь их? Тех, кто отправил этих людей в ту пещеру. И тебя тоже.

Она ничего не ответила. В тоннелях эхом разносился один и тот же звук — кап, кап, кап, — хотя воды видно не было. Анфену лично мерещилось, что это кровь. Он тихо произнес:

— Моя рука показалась тебе достаточно опытной сейчас? Она действовала вполне профессионально? Ты знаешь, что я был вынужден делать подобное и раньше? Только не с людьми, которые превратились в зомби. И не с теми, у кого в руках скоро окажется мощное оружие. Я руководил резней, уносившей целые деревни, в которых жили люди, которые были сочтены «причиняющими беспокойство» или просто неудобными, поскольку они стояли на пути какого-нибудь строительства и отказывались уходить со своей земли. Иногда мне казалось, что даже причин для убийств нет. Я казнил своими собственными руками мудрецов, владевших запрещенными книгами, практикующих народную магию. Некоторые из них действительно делали много мерзких и грязных вещей — совершали ритуалы жертвоприношений и извращений. Но куда больше было других, чье единственное преступление заключалось в излечении собственных детей от проклятой простуды!

«Спокойно. Спокойно. Отстранись. Дыши».

Его захватил вихрь головокружительных мыслей, и колени подкосились. Смешно — нет, просто непонятно — все время, пока Анфен и его люди убивали других, веря — искренне веря! — что эти жалкие останки старого мира действительно представляют угрозу для великой силы замка, однодневки, то есть народные маги вроде Лупа, фермеры, беженцы из Выровненных городов, которые в отчаянии цеплялись за последние соломины… Их храбрость, их упорство… Он считал себя милосердным в той степени, в какой это чувство доступно командиру сил соперника, он признавал их ничтожество и дарил им в качестве особой милости быстрое убийство, запрещая своим людям насилие и грабеж. «Кап-кап», — надрывалось призрачное эхо между шелестом тихих шагов.

— Я знаю историю куда лучше, чем ты думаешь. Говори потише, — отозвалась наконец Незнакомка.

Это была последняя реплика, которая прозвучала в их разговоре, поскольку вскоре до них донеслись голоса из-за стен коридора. В полном молчании женщина вела его обратно по тому пути, которым они пришли, освещая дорогу зеленым сиянием там, где светокамни не горели в темно-серых стенах.

Казалось, подземелью не будет конца, однако Анфен думал и об этом как-то отстраненно, словно оказавшись вне тела, пока усталые ноги несли его вперед, рот и горло пересохли, тело болело от того, что он сделал. Сознание же спряталось в маленьком уголке своего рассудка.

— Может, ты был и прав, там, — сказала Незнакомка, когда спустя бесконечно долгое время они приблизились к выходу из подземелья. — Может, это и впрямь было необходимо. Я знаю, что тебе тоже было тяжело. Я беру свои слова назад.

Но Анфен едва услышал ее. Он вымотался так, словно шел по лесу несколько дней без перерыва, а не провел в подземных тоннелях два или три часа. Он с трудом нашел путь обратно к их пещере, даже не заметив, когда Незнакомка отошла, затерявшись среди деревьев. Ему было все равно. Еще царила ночь, было давно пора кому-то другому заступать на вахту. Анфен потряс Шарфи и пробормотал:

— Еще час, потом разбудите меня — и двигаемся в путь.

— Где ты был? — спросил Шарфи, без труда учуяв запах пота от предводителя и наблюдая за тем, как тот в несколько глотков опустошил полный мех воды.

Анфен только отмахнулся, упав на матрас, только что освобожденный воином.

Глава 48

Никакого смысла не было честить Лупа за очередное видение; впереди еще четыре дня такого же марша, может, чуть меньше, если они рискнут пройти по дороге. Не хватало еще, чтобы народный маг в ярости бросился прочь, сердито ворча под нос, — для банды это равносильно смертному приговору. Их от города отделяли элементали, а то и Меньшие Духи, и только Луп способен позаботиться о том, чтобы разбойники не попались им.

— У нас была гостья, — объявил Анфен Сиель и Шарфи, когда рассвело и они снова двинулись в путь через лес.

Он долго колебался, не зная, рассказывать ли им о Незнакомке, но затем решил, что так будет лучше, иначе Сиель может ненароком прошить их новую союзницу стрелой или, если его убьют, тогда вести о Новых магах не дойдут до мэров. Они выслушали его рассказ о прошлой ночи не перебивая и не задавая вопросов.

— Итак, она — наш друг, — констатировал Шарфи, судя по всему ничуть не убежденный в правоте предводителя.

— Я считаю ее другом. Разумеется, я тоже совершаю ошибки. Но у нее была масса возможностей убить меня. И вероятно, ей даже хотелось сделать это. Ей не очень понравилось, как я повел себя в пещере. Однако она провела меня по охраняемым тоннелям туда и обратно. Если она и впрямь в сговоре с врагом, то упустила замечательный шанс доставить своим хозяевам их главного и самого ненавистного отступника.

— Тебе нужно больше спать, — посоветовала Сиель.

— Добро пожаловать на дорогу, — отозвался Анфен.

Это был типичный ответ на жалобы солдат о плохой еде, больных ногах, усталости. Однако девушка была права. Эта кампания медленно, но верно осушала его, эта жизнь осушала его, и в конце его не ждали тихие, приятные деньки на пенсии. Только эта война, которая, вне всякого сомнения, закончится уже после его смерти, если только замок не победит раньше. А потом забвение.

Добро пожаловать на дорогу. Когда они добрались до деревушки, на чешуйки, оставшиеся у Шарфи, купили им лошадей и обещание молчать, данное местными охотно. Хотя Лейли раньше никогда не сидела в седле и была вынуждена поместиться на одного жеребца с Сиель, они устремились в Эльвури с куда более приятной скоростью, теперь лишь равнины элементалей отделяли их от ванны, постели и нормальной еды. В отдалении уже виднелись горы.

Разбойники заметили элементаля поодаль уже на второе утро путешествия по равнинам — лишь легкая рябь потревоженного воздуха, как будто впереди двигался маленький циклон, который не приближался. Видимо, удача еще не собиралась их подводить. «Или же дело в Незнакомке?» — подумал Анфен. Луп заявил, что она больше не идет за ними, но предводитель сомневался в его правоте. Их переход через опасные равнины был мирным, что само по себе походило на чудо.

Они то и дело просили Шарфи рассказать какие-нибудь истории, в которых у него не было недостатка, как, впрочем, и в желании их рассказывать. Анфен позволил себе забыться в его выдумках и только отметил, что количество убитых героическим воином заметно возросло с предыдущего рассказа. Шарфи даже не подозревал, что всех привлекал в его россказнях именно юмор; он считал, что эти истории слушатели принимают за чистую монету, искренне восхищаясь его эпическими подвигами — даже подшучивая. Они, правда, не знали, что его самые новые повести вобрали многое из похождений героев комикса «Бэтмен», но, с другой стороны, он и сам об этом не подозревал…

Равнины постепенно превратились в подножия холмов. Путники ни с кем не сталкивались, но издали не раз замечали племена кочевников редко встречающихся здесь темнокожих народов, которые общались с элементалями и старательно избегали общества других людей. Горы вскоре нависли над ними огромными застывшими волнами, синие вершины на белом небе. Они задержались лишь однажды, чтобы искупаться и порыбачить часок в Реке Печали, но улов ограничился двумя мелкими рыбешками, которых бессмысленно было чистить и тем более готовить, — пока Лупу не пришло в голову благословить леску и наживку. Через несколько минут Шарфи выудил жирную черную грязерыбу, которая бестолково хлопала плавниками. Анфен поймал еще более крупную через несколько минут (Шарфи возмущенно потребовал несколько раз перемерить, чтобы убедиться в этом), но они потратили слишком много времени и направились дальше, сердито бормоча себе под нос.

— Хорошая еда, эти грязерыбы, — радовался Луп, не обращая ни на кого внимания. — О да, если, конечно, приготовить как следует.

Когда они вышли в предгорья, пришлось пробираться по первому рубежу обороны Эльвури, надежно оберегающему город от нападения. Если здесь разразится война — или уже разразилась, — они скоро заметят первые ее признаки. К этому моменту путешественники окончательно уверились в том, что нависающие над ними склоны полны сторожевых постов Эльвури, откуда жители наблюдают за их приближением, натянув тетивы боевых луков. К явной досаде остальных, Анфен повел их скрытой тропой, на несколько часов удлинившей путь, но при этом предоставившей полный обзор дороги, ведущей в город. Вскоре тайна армий, отправляющихся на юг, частично открылась, когда они миновали поворот на высоком уступе, едва ли не единственном среди отвесных скал, и посмотрели на серпантин, вьющийся к горному перевалу.

На полях и равнинах стояли лагерем самые разные войска, перекрыв единственный путь в город с севера. Не без причины они не рискнули соваться туда; всего лишь несколько сотен удачно размещенных защитников способны держать оборону и устроить настоящий ад даже такой армии, как эта; достаточно будет и искусственной лавины, чтобы запереть войска в проходе; с нее бы, скорее всего, и начали. А потом — упражнения в стрельбе по одиночным мишеням.

С такой высоты солдаты походили на ярких жучков, ползающих по полю; на большинстве были цвета разных Выровненных городов, на некоторых, разумеется, серые шинели замка. Это и близко не походило на то, что они могли послать, если и впрямь хотели попытаться взять город количеством, однако все эти люди представляли весьма грозную армию — по горстке от каждого города, чтобы не ослабить защиту ни одного из них. Даже сейчас было видно подводы с продовольствием и оружием, идущие к лагерю.

Анфен знал, какие усилия требуются хотя бы с точки зрения организации таких отрядов. Сомневаться не приходится, они здесь не просто так. Хотя если они сейчас видят начало осады…

— Катапульт нет, — резюмировал Шарфи. — Осадных башен тоже. Вообще никаких машин.

— И все-таки они торчат тут, их нужно кормить, продолжать тренировать и обучать; ребята уже забыли о мытье, если только не идет дождь, срать приходится в полях, к тому же быть вдали от жен вряд ли приятно. И при этом ожидать начала действий, которые вполне могут закончиться их смертью. А перед южными воротами войска не стоят. Так какой в этом смысл?

Пробираясь по тайным тропам, врезанным в скалы высоко над землей, над смертельно опасной полосой дороги, ведущей в город, разбойники и впрямь увидели защитников, расставленных в засадах, и, судя по их деятельности и разлившемуся в воздухе напряжению, они ожидали, что скоро что-то произойдет. Многие из них знали Анфена в лицо, и он знал пароль, который обеспечил ему и его спутникам свободный проход.

— И давно здесь войска? — спросил разбойник проходящего мимо офицера.

— Первая группа прибыла неделю назад. С тех пор только строят что-то. — Офицер заторопился прочь.

За ним следовала толпа нервных лучников-подростков.

— Неделя! — не веря собственным ушам, повторил Анфен. — Лучше просто нельзя было подготовиться к массовому убийству собственных солдат! Они дали городу целую неделю, чтобы подготовиться к осаде?!

— Ву спятил, — ответил Шарфи.

Это было правдой, и все же…

— Да, но его Генералы и Стратеги пока еще в здравом уме. Худшее, что можно сейчас сделать, — это предположить, будто происходящее здесь — лишь бред сумасшедшего, каприз. И не важно, что его действия больше всего смахивают на помешательство. Что-то нечистое затевается в этих местах, ветер несет с собой зло.

Наконец показались городские стены: высокие башни, на коих виднелись силуэты лучников, проемы в стене, ворота, у которых также стояли бойцы, около двадцати человек на уступе, и всем открывается прекрасный вид на дорогу. Тех захватчиков, кому удастся пережить путешествие по опасной горной дороге, ждет туча стрел, копий, камней из пращи, град из тяжелых валунов и многое, многое другое. Если замок и впрямь решил пойти на это, может, они не так далеки от истины и здесь действительно наблюдаются проявления безумия.

В город вели тайные тоннели для тех, кто приезжал по делам из Выровненного королевства. Банду обыскали пограничники, всех раздели, допросили — с угрозами, но без применения силы. Странники ожидали подобного обращения и перенесли унизительную процедуру без жалоб, но происходящее здорово отдавало истерикой; внутри города напряжение стало ощутимым физически. Повсюду сновали вооруженные люди, больше всего их было перед воротами, в воздухе разливался лязг мечей — воины тренировались, не тратя зря времени, и их шумные разговоры походили на рев морских волн.

Тайный проход заканчивался на высоком уступе, огибавшем весь город, как ободок гигантской чаши. Здесь, на возвышении, стояли многие важные здания, вдали от потенциальной ярости городских масс. Этот урок правители города выучили по предыдущим векам существования Эльвури. Улицы под ними кипели, словно в городе все занимались обычными делами — люди сновали по базару, который размерами напоминал небольшой город. Здесь, в средоточии экономической жизни, бурлила суматоха, родная стихия торговцев и представителей гильдий, располагавшихся неподалеку.

Анфен знал, как и Совет Вольных городов, что в этих толпах хватало шпионов, работавших на замок. Он то и дело поглядывал вниз, пока они проходили последние шаги своего долгого пути, гадая, сколько здесь чужаков, надеющихся подняться по политической лестнице города, с жадностью высматривающих слабые места в обороне Эльвури, посылающих тайные отчеты. Сколько наемных убийц ждут приказа и появления своих жертв? Анфен знал, что занимает первую строчку в их списках.

Молодой охранник, проводивший их до гостиницы, отправил человека, чтобы предупредить мэров о прибытии Анфена.

— Мэры готовятся к отъезду, — пояснил юноша. — Видать, успели уже поверить в вашу смерть.

— Не могу сказать, что они сильно ошиблись, — пробормотал разбойник.

— Дорога, да? Много неприятностей? — Блеск в глазах молодого охранника слишком ясно говорил о том, как сильно он мечтает о подобных поручениях. Такую же жажду войны и крови ощущали многие молодые солдаты, наслушавшись красочных историй в тавернах, — до того мига, как приблизится их первая настоящая встреча со смертью.

Анфен моргнул и увидел, как лицо молодого человека, словно отделенное клинком, медленно сползает ему на рубашку вместе с полосой темной крови.

— Чересчур много, — вздохнул он, ощущая слишком сильную усталость, чтобы делиться с ним мудрыми наставлениями.

Парень и без того очень скоро на своей шкуре узнает, какова война на самом деле.

В гостинице, приберегаемой только для офицеров и официальных представителей мэров, Лейли изрядно поразилась оказавшейся в их распоряжении роскоши — еда, горячая ванна, музыканты, бани и массаж.

— Это твоя награда, — произнес Анфен, обращаясь к девушке, — за преданность. Ты была нам хорошей спутницей. Все это ожидает тебя и впредь, если ты продолжишь помогать нам.

Это было ложью — они бы прекрасно обошлись без девушки, за которой нужно было постоянно следить, привязывать, помогать в дороге. Она отставала иногда больше Лупа, у которого, по крайней мере, было оправдание — возраст. Но Анфену было нужно, чтобы девчонка рассказала мэрам свою историю. И свою собственную ему тоже придется поведать, а времени на подготовку почти не осталось — пришел новый посланец и призвал их предстать перед Советом.

Глава 49

Вольных городов было всего шесть, однако вокруг стола в форме полумесяца в тайном кабинете, построенном вдали от шума базара, доносящегося снизу, издалека, сидело семеро. Слово «тайный» было ключевым — слишком уж много мишеней собиралось сразу в одном месте. Огни города ярко сияли снаружи за высоким окном, протягиваясь дальше, чем хватало взора. Тарелки с деликатесами стояли на столе перед мэрами, которые их по большей части игнорировали. После недели, на протяжении которой приходилось питаться крольчатиной, кривыми корешками, найденными в лесу, и другим подножным кормом, у Анфена появилось жуткое искушение подойти и начать запихивать в рот руками холодное мясо, сыры и спелые ягоды.

Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы сообразить, почему здесь сидели семь мэров — как это ни нелепо, Разрозненные народы наконец-то получили право голоса в вопросах, рассматриваемых Советом. По крайней мере, этот тип еще не был представлен как мэр, а назван лишь «делегатом» пары миллионов человек, раскиданных по бескрайним просторам, от маленьких групп кочевников до больших рыбацких деревень, стоящих у Моря Божьих Слез, которым недоставало разве что официального звания городов. Более того, представитель был родом из Высоких Скал, города, мэр которого и без того сидел за столом. Анфен никак не проявил своего неудовольствия от этого идиотизма, поскольку внутренняя политика городов никак его не касалась, однако, когда седьмого «мэра» представили остальным, он уловил схожую неприязнь со стороны двоих мужчин, сидящих за столом.

Остальные были ему знакомы, за исключением одного. Тситх вместо своего мэра отправил на совет официального представителя, советника — вне всякого сомнения, еще одна заноза в боку для всех собравшихся за столом в форме полумесяца. И еще одно препятствие для Анфена, если этот вопрос будет вынесен на голосование: советник мэра не обладает достаточной властью, чтобы подписаться от имени города на что-то вроде разрушения Стены в Конце Света. «Возможно, ваш мэр слишком стар и болен, чтобы выдержать путешествие до Эльвури, — сердито подумал Анфен. — В таком случае пора вам раздобыть себенового».

Рука Мучителя лежала в мешке у ног разбойника. Собравшиеся то и дело бросали на сумку любопытные взгляды, проходя через бессмысленные формальности. Анфен тяжело опустился на стул, прежде чем мэры успели закончить представление присутствующих — легкое нарушение протокола, за которое он заработал суровое покашливание мэра Фейфена. «Если она сейчас начнет метаться по комнате не хуже Инвии, будем считать, что это само по себе наказание», — кисло подумал предводитель.

— Дорога долгая? — поинтересовался Ильгрези, мэр Эльвури.

Улыбка избороздила морщинами его щеки, собралась в складках у глаз, черных и слепых, как два камня, и не отражающих ничего.

— Я подумал, что можно опустить некоторые… — Анфен чуть не сказал «глупости», но поспешно поправился: — Любезности, особенно если учесть, что у вас на пороге сидит вражеская армия, мэр.

— О да. Вас предупредили о последних новостях? — уточнил Ильгрези, улыбнувшись еще шире и с искренней веселостью.

Анфен про себя горячо пожелал, чтобы мэр этого не делал, поскольку зубы у него были металлические и давно уже стали такими же черными, как и его глаза.

— Нет, но по пути сюда я увидел, что они строят лагерь. Я прибыл несколько часов назад. По моим оценкам, здесь собралось не меньше десяти тысяч.

— По-вашему, это осада? — уточнил мэр.

— Если бы не явная нехватка артиллерии, я бы сказал — да.

— И если бы не нехватка сил у южных ворот! Но, возможно, они еще пришлют кого-нибудь и туда. В конце концов, они попросили у нас права прохода.

Анфен моргнул:

— Какая нелепость… И куда они собираются идти?

— А, вот этого они как раз говорить не хотят. Они отправили сюда своего посланца с каменным лицом, который попросил позволить им миновать перевал, а затем двинуться по восточным дорогам в обход городских стен. Что, по Его воле, даст им доступ к нашим южным воротам.

— И что вы думаете по этому поводу? — спросила Лиха, наклонившись к Анфену.

Мэр Фейфена была единственной женщиной среди собравшихся.

— Я не знаю, что думать, — ответил разбойник, прекрасно понимая, что они уже обсудили все стороны этого вопроса со своими гениальными помощниками и советниками — так зачем терзать еще и его? Если только не затевается очередная проверка на преданность или компетенцию… — Возможно, эта просьба сводится лишь к одной цели — потянуть время, или же у них слишком много солдат, а потому их не жалко отправить на любое самоубийственное задание, а заодно узнать ваши оборонительные возможности и силы, чтобы предложить какой-нибудь невыгодный договор.

— Заодно в наших войсках появились бы ветераны. — Ильгрези пожал плечами: мол, пусть их… — В нашей армии только молодежь, в конце концов. Им бы не повредил боевой опыт.

Анфен застонал про себя. Им бы не повредило угодить в резню? Каким образом? Неужели вы думаете, что они жаждут узреть льющуюся кровь и расколотые черепа? Это поможет им крепче спать по ночам? Сваливать огромные валуны вниз по крутому утесу и выпускать стрелы в долину по беззащитным мишеням — это не бой.

Он прочел эхо своих мыслей на лицах двоих мэров, которым самим довелось побывать в настоящем бою и которые знали, что это не просто красивая абстракция. Один из них, Таук, тоже бывший чемпион в состязаниях Шлем Доблести, нынешний мэр Тантона, сказал:

— За них все скажут их действия. Пока они поворачиваются, чтобы выбрать другую дорогу, подлиннее. Скорее, они ждут — и получают все больше сил. А теперь давайте послушаем вести, которые принес Анфен. Он проделал долгий путь, а мы делаем его еще длиннее.

Разбойник поинтересовался:

— Один вопрос. Вы послали за мной Зоркого Глаза. Могу я узнать почему?

— Узнать, жив ли ты еще, и заодно дать тебе провожатого, если такой нужен, — пояснил Таук. Выражение его лица ясно говорило о том, что он сказал правду — но не всю. — Мы должны были уехать — города ведь не управляются сами по себе. Отдельные амбициозные граждане уже начали сочинять прочувствованные речи. Уверен, то, что я попал в плен и скончался в страшных муках, уже известно всему моему городу. — Остальные мэры согласно рассмеялись. — Полагаю, твой рассказ объяснит отсутствие Зоркого Глаза среди твоих спутников.

Они по большей части молчали, пока Анфен рассказывал обо всем, что произошло. План разместить базу непосредственно под замком провалился из-за земляных людей, хотя воин и не ожидал иного исхода — несмотря на освобождение некоторых рабов, принадлежащих к их народу, в качестве жеста доброй воли и на огромные взятки. Он понял по выражениям лиц членов Совета, что они отправят его — или кого-то другого — попытаться еще раз. Анфен отчитался об успехах в нанесении на карты отдельных секций тоннелей, расположенных ближе к замку и даже непосредственно под ним, поскольку они обнаружили весьма солидную территорию подземелий, очевидно неизвестных даже тамошним жителям, как раз рядом с входом в Иномирье.

Это, в свою очередь, привело его к рассказу о пилигримах. Эта часть повествования определенно заинтересовала мэров. Он видел, что с их губ готовы сорваться сотни вопросов. Анфен рассказал им обо всем, что им было нужно знать, и невольно ощутил раздражение, поняв, что больше всего их интересуют совершенно тривиальные вещи — личность иномирцев, их одежда, вещи… Он поднял руки:

— Прошу вас. Мы зря теряем время. Вы должны услышать не о них самих, а об амулете, который я нашел у Кейса. Старику его дала Инвия, которая затем подняла его на верхние этажи замка.

Эта новость заинтересовала их еще больше. Анфену удалось удержать внимание слушателей, рассказав им с убедительностью и в подробностях о том, что он видел в амулете — разговор между Ву и Архимагом, ужас первого, вызванный возможным разрушением Стены, его очевидный страх перед заговором, имеющим целью уничтожить ее. Но Анфен прочел на лицах мэров скептицизм и сомнения.

— Мы примем решение насчет этой затеи со Стеной путем голосования, — произнес мэр другого Великого Вольного города, Йинфеля. — Полагаю, тебе есть что добавить? Пора уже показать нам содержимое этой сумки, лежащей у твоих ног.

Анфену было нелегко пронести ее мимо охраны. Он расстегнул пряжки. Внутри лежала рука Мучителя, похожая на вывернутые нити темного стеклянного волокна, сплетенного в мышцы и покрытого шипами. Она перестала дергаться только два дня назад и немного съежилась, но шипы пальцев по-прежнему были острее кинжалов. Анфен продемонстрировал это, погрузив пальцы в пол у своих ног. Они вошли в дерево, как в масло.

Он произнес:

— Пришла пора вам познакомиться с нашей Лейли. Она ждет снаружи. Мне привести ее сюда? Могу сразу предупредить вас: она культистка Инферно. Я говорю об этом в настоящем времени, поскольку она еще не отрекалась от своей веры — по крайней мере, при мне.

Это тоже привлекло внимание мэров. Извен, мэр единственного города в этом мире, где культистам Инферно позволялось жить в пределах стен, поглядел на реакцию остальных и покачал головой, словно изрядно озадаченный ею.

— Конечно, веди ее сюда!

— И пусть чувствует себя как дома, — саркастически заметил один из других.

Извен, который явно считал себя более просвещенным, чем другие, закатил глаза. Остальные только улыбнулись, глядя на это представление.

…Лейли, казалось, не знала, то ли ей рычать на мэров, оскалив зубы, то ли застенчиво молчать и прятать лицо в ладонях. Со своей стороны те довольно смело и холодно уставились на нее, молча ожидая начала рассказа. Анфен попытался подготовить ее к подобной встрече, помимо всего остального, но, похоже, не слишком преуспел. Увидев руку Мучителя, торчащую из пола, девушка завопила и бросилась прочь. Анфен схватил ее в охапку.

— Ну же. — Извен добродушно улыбнулся ей — и по сравнению с другими его лицо и впрямь казалось добрым. Он был невысоким, мягким на вид человеком, который куда уместнее смотрелся бы в библиотеке, окруженный книгами, нежели на военном собрании. — Тебе нет нужды бояться. Я заберу тебя с собой в Йинфель, где живут такие же, как ты. Есть, правда, определенные правила. Некоторые ритуалы запрещены в городе и с нашими гражданами, однако никто тебя не обидит.

Все только закатили глаза, слушая это; еще одна больная мозоль, ведь ни один из законов Йинфеля не запрещал культистам использовать в своих обрядах людей из других городов. После недолгих уговоров Лейли поведала им свою историю.

Мэр Фейфена спросила:

— Дорогая, возможно, тебе больно вспоминать об этом, но как именно они убивают? Я вижу, что у них острые пальцы, но что делает их хуже, чем, скажем, воины, вооруженные мечами?

— Все замедляется, — отозвалась Лейли тихо. — Как будто застрял в грязи.

— Когда просто оказываешься рядом с ними?

— Не совсем. Один протягивает к тебе руку, и ты бежишь. Но ноги двигаются очень медленно, как и все остальное вокруг.

— А они двигаются быстро, когда ты замедляешься?

Лейли закрыла глаза, сосредотачиваясь на воспоминаниях.

— Нет… они тоже двигаются медленно. Время постоянно меняется — то быстро, то медленно, и ты попросту теряешься, уже не зная, прятаться или драться. А когда они начинают резать тебя на кусочки, то делают это очень медленно. Но если наблюдать за тем, как они делают это с другими, скорость кажется нормальной.

— Откуда ты знаешь? На вид ты не пострадала…

— Один из них потянулся за мной. Он еще не закончил с тем, кого резал. Я вроде как… вроде как попала в то, что казалось неким пузырем странного, сбившегося времени. Он делал все медленно, резал его на части и смотрел, как тот чувствовал все это — на протяжении очень, очень долгого времени… — Она осеклась.

— Как тебе удалось выжить, дорогая?

Лейли не поднимала на них глаз.

— Верховный Жрец был очень крупным человеком. Я была… я была его любимицей. Он увидел, как эта тварь погналась за мной, бросил топор и отвлек его. Это он отрубил вот это. — Она указала на руку, торчащую из половиц. — Он убил Верховного Жреца. Но поскольку у него осталась только одна рука, он пострадал меньше, чем другие. Труп был достаточно большой, чтобы можно было… спрятаться… в его… остове… — Она сглотнула. — Я забралась в…

— Достаточно, дорогая, достаточно. Мы поняли.

Мэры отослали девушку за дверь, позволив Анфену продолжить отчет, и он рассказал им о Новых магах, переживая заново собственное потрясение, а они требовали все новых и новых подробностей и пояснений — совсем как у Лейли. Наконец, Ильгрези произнес:

— Прими нашу благодарность, Анфен. Мы можем услышать твои рассуждения по поводу всего происходящего, прежде чем ты оставишь нас?

Если бы Анфен так не устал с дороги, он произнес бы страстную речь, призывающую к действию. Он знал это. Однако предводитель разбойников говорил уже несколько часов, его голос казался пустым и безвольным, усталым — даже для его собственных ушей. Значит, и для чужих тоже. Он сказал:

— Я верю, что мы нашли нечто, способное изменить ход истории. У правителей замка тоже есть вечный, непреходящий страх. Благодаря Инвиям и пилигримам мы узнали, в чем он заключается. Стена в Конце Света должна быть разрушена. Я еще не знаю, как воплотить в жизнь эту затею, однако, со слов самого Архимага, это можно сделать, и сама эта возможность наполняет их ужасом. Мы найдем способ, если объединим свои усилия и решимость. Захватчики, оказавшиеся у вашего порога, — верный признак, что война близится к завершению. Ваши города пока держались, но они не смогут сопротивляться вечно. Как только на их сторону станут Новые маги, счет пойдет на секунды.

Повисло тяжелое молчание. Анфен почувствовал настроение мэров, и в сердце поселилось отчаяние.

— А что произойдет, если Стена падет? — спросила Лиха из Фейфена. — Что нам известно?

Анфен был вынужден честно признать:

— Ничего. Мы ничего не знаем о ней.

Лиха откинулась на спинку кресла, словно этот ответ ознаменовал конец дискуссии.

— Поправочка, — Анфена мало-помалу начал охватывать гнев, — мы знаем, что в нынешнем положении победа невозможна. Мы знаем, что тяжелый маятник войны качается против нас. Мы знаем, что, если он откачнется достаточно сильно, слишком многие города останутся лежать в руинах и старый мир никогда уже не оправится. Один безумный человек, обладающий властью, к которой все стремятся, может решить, что остальные — то есть мы — больше не нужны. Он может убить всех в мире — и если ему захочется, он это сделает. Мы знаем, что Вольные города обречены и рок надвигается — неумолимо и неотвратимо, и если когда-либо приходила пора действовать решительно, даже если результаты предсказать невозможно, то она пришла сейчас.

— Что находится по другую сторону Стены? — спросила Лиха тоном, который больше подошел бы строгой школьной учительнице.

— Мы не знаем этого, — снова признал Анфен.

— Да. Что ж, об этом поговаривают… Мучители явились с той стороны. Это опять же, разумеется, только слухи. Мы попросту ничего не знаем. — Она вновь откинулась на спинку кресла, заставив Анфена закипеть: и этим все сказано.

— Подумайте вот о чем, — терпеливо отозвался предводитель. — Архимаг сказал, что ему уже известно о заговоре, цель которого сделать это. Поскольку никто из нас ни о чем подобном даже не подозревал, возможно, это лишь порождение их паранойи, или же некий неизвестный нам союзник в каком-нибудь Выровненном городе набрел на знание, которым не обладаем мы. Однако замок считает, что этот заговор — наша затея. Что означает, в свою очередь: это не может противостоять нашим интересам, как некоторым, возможно, показалось.

Лиха взглянула на разбойника почти с жалостью.

— Мы не знаем даже, кто эти вероятные заговорщики. Возможно, какому-нибудь дураку с суицидальными наклонностями захотелось весь мир покрыть пеплом. Может, какой-то пьяница на углу улицы наболтал о придуманной им чепухе или из пленного под пытками выбили «признание». Возможно, кого-то неправильно поняли. Заговорщиком может быть кто угодно. Или вообще никто. К тому же мы сейчас еще дальше от того, что знаем наверняка. Не думаю, что это дело заслуживает голосования. — Остальные молчали. — Мы не видели тот амулет, о котором ты говорил.

— Но ведь мои сведения пока казались вам вполне правдоподобными? — спросил Анфен, догадываясь, что дело безнадежно. — В военных действиях всегда есть определенная цель — и цена. Наша цена неизвестна. Наша цель заключается в том, чтобы забрать украденную у двенадцати городов власть, отданную в руки одного человека.

Мэр Йинфеля, Извен, добавил:

— Цель: оставить Стену в покое, не подвергая себя неизвестным последствиям. Цена: Ву остается у власти и однажды подчиняет себе все города. Цена неприемлема. Я достаточно услышал. Голосую за предложение Анфена.

Разбойник удивленно моргнул, молча ожидая продолжения.

Тантон и Высокие Скалы были двумя городами из шести, расположенными в виду Стены. Их мэры сидели с мрачными лицами, ничего не говоря и не участвуя в развернувшейся дискуссии. Анфен и не ожидал поддержки с их стороны. И разумеется, мэр Оусен из Высоких Скал произнес с сарказмом:

— И как ты предлагаешь это сделать? Ты видел Стену, Анфен?

— Я никогда не заходил так далеко на юг.

— В таком случае позволь мне просветить тебя. Она тянется из-под земли к верхней точке в небе. Она врыта так глубоко, что мы не способны даже прокопать тоннель под ней. Сама же Стена может оказаться тонкой, как стекло, — или толстой, как гора. Каменные гиганты охраняют ее, стоя на страже. Они ничему и никому не позволяют приблизиться к Стене, даже другим великанам.

Эркаирн, представитель Разрозненных народов, заметил возможность заручиться доверием остальных мэров и не мешкая ухватился за нее:

— Ты когда-нибудь видел каменного великана, Анфен? Они размером с Великого Духа. Как ты намерен биться с ними? Весь твой план — чистое безумие!

— Достаточно мнения Высоких Скал. Эркаирн, вы не будете голосовать в этом вопросе, если только мои коллеги не решат оспорить сие решение, — сказал Ильгрези. Эркаирн начал было протестовать, однако мэр Эльвури не обратил на него ни малейшего внимания. Его черные зубы вновь обнажились в странной гримасе, адресованной Анфену. — Что же до цели этого обсуждения, давайте предположим, что это можно сделать. Разговор пойдет не о том, как можно реализовать столь смелый план, а о том, стоит ли вообще это делать. И хотя предложение Анфена определенно заслуживает голосования, Лиха, я принял решение. — Ильгрези сделал глубокий вдох и выдал: — Я против.

Оусен из Высоких Скал снова выступил:

— Против. Мой город ближе всего к Стене. Покажите мне послание, сохранившееся в вашем таинственном амулете, и я обдумаю этот вопрос еще раз.

Лиха из Фейфена покачала головой, словно комната на ее глазах превратилась в цирковой шатер:

— Против! Даже если бы я видела амулет и заключенные в нем сведения, я бы все равно сочла бы это предложение нелепой попыткой отвлечь наше внимание от армий, собирающихся поблизости в эту самую минуту. Наша надежда заключается в низвержении Выровненных городов изнутри.

— Они играют в эту изматывающую игру с куда большим успехом, нежели мы, — напомнил Анфен. — Иначе мы бы побеждали в ней.

Его слова остались без внимания.

Виутин, советник мэра Тситха, сказал:

— Я полагаю, Анфен мыслит здраво. Если бы решение было за мной, то я бы голосовал в его поддержку. Однако я не являюсь мэром своего города и не могу подписываться за всех на подобное деяние. Я не могу голосовать, пока не переговорю с главой Тситха.

Мэр Тантона, Таук, на протяжении всего этого времени не сводил глаз с лица Анфена. Теперь он покосился на мэра Высоких Скал:

— Мой город также находится неподалеку от Стены. Этот же город находится неподалеку от когтистых лап Ву, и мы все ослабнем, если он падет. Как человек, сражавшийся против него мечом, а не только словами, я голосую за предложение Анфена. И разделяю его убеждения.

— Итоги: двое за, четверо против. Но мэр Тситха еще должен сказать свое слово, а его советник поддерживает предложение.

— Я лишь один из пяти тех, кто называется Верховными советниками. Есть еще два десятка экспертов в различных…

— Благодарим вас, советник. Предположим, что мэр Тситха будет за, и тогда получается три голоса против трех.

— В таком случае, возможно, Разрозненные народы внесут свою лепту и освободят всех из западни, — засуетился Эркаирн. — И я голосую против. Я бы даже привел причины такого решения, однако вы, кажется, не слишком…

— В таком случае решено, — со вздохом произнес Ильгрези. — Анфен, есть ли еще какие-либо вопросы? Нет? Мы благодарим тебя. Наслаждайся отдыхом в моем городе. И пожалуйста, не забывай надевать капюшон, если решишь спуститься вниз. Только на этой неделе едва удалось предотвратить несколько заказных убийств.

Глава 50

Анфен мешком осел на стул за дверью. Порывы ветра приносили с собой восхитительно чистый и прохладный горный воздух, вздувая пузырем занавески у окна и заставляя их мягко шелестеть. Город, раскинувшийся внизу, уже утратил большую часть ярких огней.

Мэры побеседовали еще немного, хотя их голоса не доносились до разбойника, покинувшего кабинет. Когда дверь открылась, они вышли и пошли прочь по коридору, парами, погрузившись в разговоры. Большинство не обратили на Анфена никакого внимания, однако Таук задержался и похлопал его по плечу:

— Нам не помешало бы пофехтовать, пока я здесь. — В глазах мэра блеснуло веселье. — Боюсь, стандарты Шлема Доблести изрядно пошатнулись в последнее время. Возможно, придется снова бежать туда, показать этим телятам, как это делалось раньше, в дни, когда мужчины еще были мужчинами. Я слышал, один неуклюжий мальчишка побеждал на трех турнирах кряду — говорят, правда, что противники его были калеками.

Анфен улыбнулся.

— Мне очень жаль, — вздохнул Таук. — Если этот твой амулет вновь объявится, приноси его незамедлительно.

Извен маячил в дверях, пока Таук не ушел. Затем он нервно оглянулся, словно боялся, что его подслушают, склонился к уху Анфена и прошептал:

— В твоем распоряжении любые ресурсы, которыми располагает мой город, — только тайно. Что тебе нужно?

Сердце Анфена ускорило ритм. Эта возможность не приходила ему в голову. Он нервно рассмеялся:

— Пять крепких катапульт для начала.

Извен содрогнулся:

— Такое сложно утаить — у нашего города их и без того немного. Я надеялся, что ты попросишь кавалерию, но от нее немного проку, если хочешь уничтожить преграду, верно? Может быть, две тоже сгодятся? Но их придется собирать на месте. Я не могу выкатить их за ворота, иначе пойдут разговоры и пересуды.

— Две — уже лучше, чем ничего. Я пришлю весточку о времени и месте, куда их нужно доставить, если это возможно.

— Возможно. — Извен отвернулся, помедлил и добавил: — Я всегда испытывал… величайшее восхищение тобой.

Удивленный, Анфен не нашелся что сказать. Шесть лет назад, когда он впервые дезертировал и предстал перед мэрами с целью объяснить ситуацию, рассказать им обо всем, что знал об армии Ву, ее действиях и методах, он, покорно склонив голову, попросил разрешения присоединиться к их борьбе и выразил готовность взяться за самые опасные поручения. Тогда в глазах мэров не было восхищения — в том числе и Извена. Подозрения в его верности никогда не покидали их, за исключением Таука, и Анфен всегда чувствовал, что в нем сомневаются. Что ж, возможно, он ошибался.

Мэр подошел к Лейли, ожидавшей поодаль в компании охранника, положил руку ей на плечо и что-то сказал. Она ушла вместе с ним, обернувшись один раз, чтобы помахать Анфену на прощание. Тот едва кивнул, толком не видя девушки — его мысли блуждали далеко.

…Вернувшись в гостиницу, он разбудил Шарфи, Лупа и Сиель, отдыхавших в своих комнатах, велев каждому немедленно встретиться с ним в его номере. Когда они собрались, Анфен рассказал о встрече.

— А почему это не могло подождать до утра? — недовольно спросил Шарфи.

— Потому что завтра мы выходим, — ответил Анфен.

— Выходим?! Куда?

— К Концу Света.

Повисло молчание, и многозначительные взгляды ясно выражали сомнения в здравости рассудка предводителя.

— Высказывайтесь, только по очереди.

— Анфен, ты понимаешь, что говоришь и какое дело берешь на себя? — осторожно поинтересовалась Сиель.

— Можешь мне рассказывать. Я предлагаю наплевать на голосование Совета Вольных городов. За что меня, скорее всего, казнят, если кто-то из вас обмолвится об этом. По меньшей мере мне больше никогда не смогут доверять. Можете сами решить, в наших это интересах — или же в интересах замка.

Луп, казалось совершенно не интересующийся спором, нырнул за дверь и побрел на кухню. Остальные обеспокоенно переглянулись.

— Не думаю, что кто-то из нас способен донести на тебя. — Сиель вздохнула. — Но мы служим Совету мэров. И это означает, что мы получаем приказы от них, пусть даже в корне неправильные.

Анфен поднялся:

— Мне бы очень хотелось отоспаться здесь с недельку, набивая брюхо хорошей едой и напитками. Решать вам. Наслаждайтесь жизнью. Будущие поколения могут узнать о ваших героических деяниях в школах нашего Друга и Владетеля. Или на его рабских фермах.

— Почему ты одеваешься, босс? — спросил Шарфи, видя, что предводитель сердито, резкими движениями застегивает сапоги.

— Передумал. Я отправляюсь в путь сегодня же.

— Сегодня?! — поразился воин. — Постой. Подожди немного, Анфен, выспись хотя бы. А с утра мы поговорим.

— Хватит уже разговоров, — прорычал тот.

Вернулся Луп — в руке чашка молока, на носу капля крови. Даже небольшие заклинания требовали значительных затрат энергии здесь, в городе, где магии было совсем немного. Более серьезные обычно оказывались смертельными.

— По крайней мере, выпей это на дорожку, — предложил Луп. — Я благословил его чуток. Придаст сил в пути, защитит от болезней, кости вылечит — и все в одной маленькой чашке. И удачу, кстати, принесет, я этому, по крайней мере, не удивлюсь. Выпей немного.

Анфен взял чашку, принюхался и осушил одним глотком. Все молча наблюдали за ним. Через минуту, в сапогах и с ножнами, закинув за плечи рюкзак, предводитель сделал шаг к двери, но вдруг пошатнулся и завалился на постель.

— Кости лечит, я ему не соврал, — объяснил Луп. — И сил придаст, это уж точно. Тут сну никто не соперник. А теперь давайте тоже отоспимся, оставим босса смотреть сны. Они нужны ему больше, чем он думает.

Луп подмигнул остальным, обнажив голые десны в кривой ухмылке.

Глава 51

Кейс тяжело вздохнул, когда они сели передохнуть у подножия башни после долгого спуска. Ее огромная тень нависала над ними, поглощая силуэты. Серые тучи надвигались с запада, закрывая холм и грозя дождем.

— У меня на его счет плохое предчувствие. Я бы вернулся и пристрелил его, если бы не мерзкий подъем, — произнес он.

— И у меня такое же ощущение, — откликнулся Эрик, отстегивая от пояса ножны с армейским мечом и отбрасывая их прочь. — Но мы — хорошие ребята, Кейс. В этом вся соль.

— Нет, не в этом. Ты же сам сказал не так давно: суть не в хороших или плохих, а в том, чтобы выжить. И я думаю, мы только что совершили ошибку.

— Мне будет легче выжить, если я и дальше смогу верить в то, что я — хороший парень.

Кейс фыркнул:

— До тех пор, пока он не воткнет меч тебе в живот. С удовольствием послушаю твое мнение тогда.

— Может, ты и прав. Но до того, как я пришел сюда, мне не удалось бы хладнокровно убить человека. Я не хочу вернуться домой тем, кто на это способен. А если мы когда-нибудь снова встретимся с бандой, скажи Сиель то, что я только что сказал тебе, потому что она считает меня негодяем.

— Ты думаешь, на нее произведет впечатление, что мы оставили в живых предателя, убившего нескольких ее друзей, который разделается и с ней, если представится такая возможность?

Эрик обдумал эти слова.

— Гадство! — неожиданно заорал он, с раздражением пиная основание башни. — Мне уже плевать, слышишь, я хочу только принять паршивый душ, выпить чашку кофе и посидеть минут пять в одиночестве с «Плейбоем»! Иди и прикончи его. А потом я вернусь к игре в благородство.

Кейс нервно крутил в руках потрепанную старую шляпу.

— Прости меня, Эрик. Это моя вина. Я был дураком.

Он стреляет — и попадает точно в цель.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Когда ушел от остальных вот так. Думал, она за мной пойдет. Но она следовала за нами вовсе не из-за меня. У нее и впрямь были на то свои причины, которые со мной никак не связаны.

Эрик открыл было рот, намереваясь заорать что-нибудь вроде «Вот именно, черт возьми!», однако передумал, с удивлением увидев, что по лицу старого пьяницы скатилась большая слеза. Он неуверенно обнял друга за плечи:

— Эй, да брось ты… Конечно, она была там ради тебя, ты же у нас такой красавец! А как ты думал, почему я до сих пор здесь? Уж явно не ради дружеских бесед. — Это заставило Кейса улыбнуться, но Эрик прекрасно понимал, что его друг по-прежнему смущен и расстроен. — В любом случае нужно двигаться вперед. Мы — хорошие ребята, по крайней мере, это утешение у нас еще осталось, даже если из-за него нас в итоге убьют. Как там город назывался — Эльвури, да? Туда направлялась банда Анфена. Значит, туда двинемся и мы, если, конечно, ты разрешишь мне взять командование на себя.

Кейс кивнул.

— Слушай, возьми-ка несколько монет из тех, которыми он нас снабдил.

Кейс взял деньги и, снова нацепив амулет, исчез.

— Нам пора в путь.

Над дорогой пронеслась тень. Боевой маг, казалось, не смотрел на них, улетая вдаль, скрестив руки на груди и оставляя за собой тонкие струйки дыма, исходящего из рогов. Эрик был уверен, что это тот же самый тип, которого они видели возле трактира. Он поспешно пригнулся, прячась в глухой тени башни, Кейс же остался на месте, наблюдая за рогатым и держа пистолет наготове на случай, если тому вздумается вернуться. Однако маг взмыл ввысь, где нити магии переплетались плотнее.

— Он улетел, — сообщил Кейс.

— Если бы я не был уверен в обратном, то сказал бы, что эта тварь за нами приглядывает. Пошли.

…Утро здесь ничем не отличалось от раннего вечера. К тому же у них не было никакой возможности определить направление по солнцу. Местами небо, казалось, сияло ярче, где-то — тусклее, но четкого рисунка при этом не прослеживалось. Не так давно прошел короткий, но сильный ливень, однако было довольно тепло, хотя откуда это тепло исходит, Эрик до сих пор не понимал. Оно просто разливалось в воздухе над ними.

Эрик по-прежнему видел сияющие разноцветные потоки и вихри, тянущиеся за ветром, как дым. Выше в небе кое-где, казалось, поднимался туман, по которому тянулись странные вены магии темных оттенков. В небе над Хейном, вон там… этой штуки — магии, как полагал Эрик; было очень странно мыслить такими категории — почти не обнаружилось.

Каменная башня скрылась из вида. Кейс не снимал амулета и не убирал пистолета, опасаясь каких-нибудь внезапных неприятностей, однако дороги, широкие и в хорошем состоянии, были пусты. Прошло еще много времени, прежде чем они наткнулись на торговый караван, сопровождаемый охранниками, одетыми в цвета Хейна. Слишком поздно Эрик и Кейс бросились прочь с дороги, однако стражники только смерили их презрительными взглядами из-под своих шлемов, безразличные к ним, как и к пони, тянущим повозки.

Другой компанией, попавшейся пилигримам по дороге, оказалась большая группа мужчин и женщин в одеяниях, напоминавших друидские, с большими темными капюшонами. Лица путников были тусклого желтоватого оттенка, на них неприятно было смотреть, и они очень напоминали двух незнакомцев, которых Эрик, судя по всему, спугнул из гостиницы. Возбужденные разговоры, обрывки которых доносились до друзей, показали, что «друиды» были на самом деле культистами Кошмара, заметившими, как Великий Дух протянул свою могучую длань вниз. Они сразу же двинулись в путь в надежде отыскать место, к которому он прикоснулся.

— Слышал? — тихо спросил Эрик, как только толпа прошла мимо. — Они думают, что найдут там сокровище.

— Интересно, что бы они сказали, если бы знали, что Кошмар к тебе прикоснулся? — задумчиво протянул Кейс. — Наверное, сразу же сочли бы святым.

— Может, я такой и есть, а, Кейс? — Эрик, разумеется, пошутил, однако не мог не задуматься о том, какое значение имело бы для этих людей присутствие в их рядах иномирца. Вызвало бы это такое же возбуждение, как, скажем, визит пришельца на Землю?

В одиноком придорожном магазинчике они прикупили рюкзаки и наполнили их едой и кое-какими мелочами, очень полезными в дороге, хотя продавец едва не отказался наотрез обслуживать клиента с таким странным выговором, как у Эрика. Пока охранник, стоявший у двери, пристально рассматривал меч Киоуна (проверял вес и балансировку и поглядывал на незнакомца, словно спрашивая: «Как слизняк, вроде тебя, получил такой меч?»), на полках сами собой поднимались крышки — Кейс преспокойно набивал карманы товарами. Молодой продавец только покосился на заскрипевшие ступеньки, по которым словно шли невидимые ноги.

Только на монеты Киоуна — большие золотой и серебряный диски, на каждом из которых были выгравированы странные руны (Эрик предположил, что это название города) — Эрик купил два рюкзака, куртку, большую карту с совершенно нечитаемыми надписями и запасную одежду для двоих. Охранник вернул меч на выходе, однако Эрик готов был поклясться, что думает этот тип только об одном: «Убить слизняка и отобрать клинок или не стоит?» Пожав плечами, стражник отдал меч и пожелал безопасного путешествия; судя по его улыбке, он с сожалением отказался от своей идеи.

От магазина дорога вела прямо на юг, от нее ответвлялись несколько тропок, ведущих по менее живописной местности; рытвины до сих пор напоминали о далекой войне. Друзья играли в шахматы на воображаемой доске, неспешно идя вперед, хотя только Кейс ухитрялся запоминать расположение всех фигур до последней, что сделало результат довольно предсказуемым. Они спали в полях и лесах поодаль от дороги, новая одежда хорошо сохраняла тепло и в ней было не жарко, поэтому от перепадов температуры путешественники больше не страдали. Так прошло три дня. Каждое утро Эрик и Кейс просыпались под щебет птиц под начинающим сиять небом, которое становилось все менее чуждым и враждебным, хотя они были под ним все так же одиноки.

Глава 52

Первые серьезные неприятности появились на развилке, где дорога разделилась надвое. Тропы уводили в разные стороны в куда менее живописные и привлекательные места. Две женщины, одетые как культисты Кошмара, были связаны и сидели у дорожного камня, а четверо солдат в незнакомых цветах внимательно изучали содержимое их котомок. Не зная, заметили ли его, Эрик на всякий случай поспешил свернуть с дороги в лесок. Кейс последовал за ним, по-прежнему невидимый.

— С этого момента придерживаемся старой договоренности, — пропыхтел старик. — Нас чуть не засекли.

Недавно Кейс прошел около двадцати метров вперед, невидимый, чтобы разведать местность и узнать, не ждут ли их дальше неприятности. Благодаря этой маленькой хитрости они успели сделать крюк через лес и избежать встречи с солдатами. Если бы они и сейчас сделали то же самое, то вовремя увернулись бы и от этих…

Подвернувшиеся заросли были куда гуще, нежели леса, в которых они совсем недавно ночевали. Тучи насекомых вились вокруг ног. У деревьев был нездоровый вид, они больше походили на скелеты, многие оказались без листьев — лишь длинные твердые ветви выпирали, как кости остова. То и дело сучья хлестали их по плечам — так сильно, что оставались кровавые полосы, в которые тут же затекал пот, раздражая плоть. Поваленные деревья и непроходимые каменные завалы вскоре заставили друзей повернуть еще дальше от дороги, чем путники изначально собирались.

— Главное — не потеряться, — сказал Кейс. — Следовало бы сейчас отправиться назад, по своим же следам. Худшее приходит к худшему, можем мы обойтись без четырех пуль, которые оставим в телах досмотрщиков, и спасем девиц в придачу?

Эрик оглянулся, не уверенный в том, что сумеет найти путь, которым они пришли, даже если искренне этого захочет.

— С досмотрщиками лучше не связываться, Кейс. Есть причина, по которой Анфен и остальные прилагали столько усилий, чтобы избегать солдат. Вот и мы сделаем так же.

Через некоторое время ощущение, что они потерялись, расцвело буйным цветом, превратившись в подавленную панику — так же отчетливо и постепенно, как ноги заводили друзей все глубже в чащобу. Небо оставалось совершенно чистым, поэтому у них не было даже ориентира в виде облаков. Нити магии, как переплетающийся зеленый туман, мерцали и бесформенно вились среди белого цвета и серых стволов деревьев. Когда наконец удалось свернуть к дороге, ее там не оказалось; очевидно, она дальше заворачивала на запад, прочь от путников. Только Кейс мог предположить, в какую сторону указала бы стрелка компаса, однако без дороги и он утратил ориентир.

— Пройдем чуточку подальше, — с надеждой предложил Эрик, не веря, что им это что-нибудь даст.

Звук бегущей воды, раздавшийся впереди, разрешил загадку: дорога, если она и лежала в этом направлении, находилась за рекой, которую не удастся пересечь, не вымокнув самим и не залив водой припасы — разумеется, если брать в расчет самый желательный исход, при котором они не утонут. К тому же теперь путь, которым они шли сюда, был еще более неразличимым, нежели тот, что лежал впереди.

— Просто фантастика, — пробормотал Эрик.

Кейс снял амулет. Эрик подумал: «Если он начнет ныть, клянусь, я ему нос сломаю…» Однако его друг произнес только одно:

— Вроде ничего местечко, можно остановиться и перекусить.

Так они и поступили, отыскав тихий уголок среди сухой листвы, где не пищали голодные комары. Хлеб, купленный в придорожной лавчонке, еще был достаточно свежим, а его сердцевина оказалась мягкой и приправленной чем-то сладким. Они сжевали остаток в благоговейном молчании. Журчание и плеск воды создавали иллюзию мира и покоя.

— Если Киоун захочет последовать за нами через эти заросли — на здоровье. — Кейс окинул взглядом высокие голые деревья, которые, казалось, недружелюбно смотрят на него. — Угодили мы с тобой в переделку, друг мой.

Эрик внезапно разглядел землю, на которую они уселись.

— Вот дерьмо… Кейс. Посмотри.

Неподалеку от их ног оказались несколько отчетливо видневшихся следов, оставленных шипами. Если бы они присели перекусить чуть левее, то сразу бы увидели, что все вокруг ими просто усыпано.

Кейс поспешно поднялся на ноги, сбросив рюкзак с колен и рассыпав еду. Лесная тишь теперь, казалось, смыкается вокруг них, протягивая скрюченные руки. Ни птичьего крика, ни ветерка, способного расшевелить сухие листья. И тишина говорила: «Вы совсем одни».

— Они тут повсюду, — произнес Кейс, исследуя берег реки. — Даже на склонах. Наверное, они хорошо лазают. Боже правый! Эрик, некоторые из этих следов просто огромные! В них можно утонуть по колено!

— Кейс, мне бы очень не хотелось этого говорить, но, похоже, мы завязли в полном дерьме, причем совершенно неожиданно.

— Может, да, а может, и нет. Нельзя сказать, как давно эти твари тут проходили. Вдруг уже несколько недель прошло?

— Или какой-нибудь час. У меня такое чувство, что было бы лучше поскорее выбираться из этих лесов — и желательно до сумерек.

Они торопливо пошли назад, стараясь возвращаться по своим следам, но тут, увы, приходилось полагаться только на память, которая, к сожалению, не баловала подсказками; лес был столь однообразным, что единственным настоящим ориентиром оставалась река. Под ногами, полускрытые тонкими, ломкими травинками, повсюду были эти следы — иногда целые скопления, порой лишь несколько дырок в земле.

Каждый громкий шаг разносился хрустом по чаще, отсчитывая мгновения, оставшиеся до наступления вечера — и их смерти. То и дело попадались длинные полосы земли без каких-либо следов, другие участки выглядели так, словно кто-то бродил с набором кольев разной толщины, то и дело всаживая их в почву молотком. Гораздо чаще следы меньшего размера вели в норы земляных людей, которые неожиданно оказались повсюду. Эти были больше, нежели виденные Эриком, словно их специально построили с расчетом на более крупных существ…

Последние солнечные лучи скрывались за горизонтом, когда Кейс неожиданно споткнулся о квадратную сетку, сплетенную из прутьев, и она отлетела в сторону, проскользив по листве. Сетка закрывала дыру в земле вроде нор земляных людей, только эта нора куда больше походила на укрытие для человека — и решетка наводила на ту же мысль.

— Следов нет. — Эрик, согнувшись, исследовал землю вокруг дыры. — Думаю, мы нашли себе жилище. Хотел бы я знать, правда, каким образом эти палочки смогут отпугнуть монстров…

— Не знаю, может, она мешает им разглядеть дырку? Правда, эта куда меньше, чем остальные. Повезет, если сами сумеем в нее протиснуться.

Кейс полез внутрь первым, сначала пропихнув рюкзак по узкому коридору, изгибающемуся и расширенному внизу. Эрик полез вперед ногами, осторожно притянув решетку и закрыв за собой вход. Маленькие светокамни сверкали, как крошечные глазки, в стенах, где тоннель расширялся, забирая влево. В такой безопасности друзья себя не чувствовали с того момента, как присели пообедать у реки.

— А почему эти коротышки копают достаточно большие тоннели, в которые даже мы влезаем? — шепотом поинтересовался Кейс.

— Думаю, когда-то они были друзьями с людьми, тогда же и построили большинство тоннелей. Не знаю, когда именно все изменилось, но теперь они нас ненавидят.

— Кто первым сторожит? — спросил Кейс, широко зевнув.

— Я. Все равно слишком сильно нервничаю, не засну.

— Вот и чудно. Я-то через пять минут отключусь; не самое худшее место из тех, где мне доводилось ночи коротать.

Кейс бросил Эрику амулет, а затем устроился поудобнее в одной из ямок на полу тоннеля, словно в удобной постели, надвинул шляпу на глаза и подоткнул под голову рюкзак вместо подушки.

Незадолго до рассвета Эрик устремил задумчивый взгляд на ожерелье. В воздухе вокруг него была странная активность, почти как движущиеся узоры, словно перемещаются пузырьки из прозрачного стекла по одним им известным траекториям. Вокруг одной из серебряных бусин магия кружилась, как по орбите. Эрик собирался надеть амулет, но внезапно представил, что в его руках оказалось нечто живое. Эрик убрал ожерелье в карман и приготовился ждать.

Входное отверстие сделало плоский диск ночного неба бледным и размытым, словно в него падал звездный свет, рассеиваясь через мелкие ячейки решетки. Эрик вздрагивал от любого шороха снаружи, который слышал — или воображал. Подсознание невольно вновь и вновь прокручивало сцену, разыгравшуюся в зале охотников, откуда они спасли Лейли. В лесах здесь было гораздо тише, чем обычно бывает — случайный ветерок то и дело заставлял хрупкие ветви деревьев скрипеть, однако, если здесь и была дикая жизнь, она двигалась совершенно бесшумно.

Так было, пока Эрик едва не заснул. Но очнулся, услышав странный звук, словно сгибают дерево, пока оно не хрустнет — скрип, скрип, скрип, и этот скрежет было уже трудно принять за очередной порыв ветра. Эрик подкрался поближе к решетке, пытаясь определить, откуда доносится звук, так что отдельные торчащие сквозь нее сучки защекотали в носу. Но увидел иномирец немногое: сгорбленные деревья — неестественные скелетоподобные силуэты.

Кроме… вон там! Одно из них двинулось, загородив на мгновение кусочек неба над решеткой. Оно было почти вдвое больше человека, тонкие руки и ноги сплошь усыпаны шипами, некоторые изогнутые, другие прямые. Эрик видел только силуэт. Голова — если, конечно, это была она — покрыта потрепанной гривой и тоже утыкана шипами, напоминая криво нарисованную звезду, у которой каждый кончик толщиной не больше иголки.

Странная тварь постояла какое-то время над решеткой, и только изогнутые шипы шевелились вдоль тела, как беспокойные, подвижные пальцы. Затем она двинулась прочь неуклюжей походкой и согнулась, скрывшись среди силуэтов деревьев. На время воцарилась тишина, а затем до Эрика донеслись скрежещуще-скрипящие звуки, раздавшиеся явно совсем рядом с входом, прямо над головой, — но он ничего не увидел.

Может, эту тварь приманил человеческий запах или их следы? Эрик отполз назад в тоннель, дрожа всем телом. Малейший шорох, с которым колени и ладони шаркали по полу, казался многократно усиленным. Эрик потрясКейса за плечо. Тот пробормотал что-то, весьма недовольный побудкой.

— В чем дело?

— Ш-ш-ш! Ни единого звука, чтоб тебя… уходим. Они сейчас прямо над нами. Пошли.

Кейс склонил голову набок, прислушиваясь, и тоже разобрал отчетливое «скрип, скрип»… Он с беспокойством оглядел тоннель, извивающийся за спиной.

— Ты уверен?

— Да, уверен, чтоб их. Идем!

Кейс на четвереньках пополз по тоннелю, завернул за угол и обнаружил, что дальше он уходит вниз и заметно расширяется, так что им больше не придется пригибаться. Он повернулся было, намереваясь сообщить об этом Эрику, и изначально хотел произнести наставительно: «Погоди-ка минутку, если этот тоннель должен удерживать снаружи таких тварей, то, может, тут есть и ловушки, о которых все твердила банда?» — как вдруг земля с грохотом ушла из-под ног. Падение было коротким — буквально в следующее мгновение они оказались по пояс в земле, хватая ртами воздух.

Когда Эрик снова смог говорить, то пробормотал:

— Ловушки земляных людей. Великолепно.

— Думаю, надо было все-таки рискнуть пообщаться с теми досмотрщиками на дороге, — глубокомысленно произнес Кейс.

Эрик закрыл глаза и сделал глубокий вдох:

— Я соглашусь с тобой по этому поводу в первый и последний раз. Идет? А теперь прошу тебя, хватит. Пожалуйста.

— Я просто так сказал, и все.

«Наверное, рано или поздно я просто его убью», — тоскливо подумал Эрик. Делать было нечего, только ждать. Часы ползли убийственно медленно.

Глава 53

Ноги не касались пола, попытки вылезти не увенчались успехом, хотя благодаря движению ноги перестали неметь. Дотянуться до амулета в кармане было невозможно.

Понять, прошла уже ночь или нет, не получалось. Эрик сумел немного поспать — хотя сны ему снились на редкость неприятные, а разбудило его что-то острое, воткнувшееся прямо в ногу. Он начал неистово дергаться, пиная воздух. Похоже, земляным людям в тоннеле прямо под ними от этого зрелища стало только веселее.

— Отрежь ноги, — произнес ликующий голос откуда-то снизу. Кто-то или что-то задрало штанину и медленно провело по обнаженной коже острым предметом. — Послушаем вопли! Эти наземные крысы хорошо кричат. Режь медленно.

— Погодите! — заорал Эрик. — Право на проход! Я могу заплатить! Право на проход! На проход!

— Право на проход? — осведомились снизу. — Мы и так заберем плату. Скоро умрешь.

Другой голос произнес:

— Погоди, погоди. Пусть говорит. Вреда от этого не будет. Зачем они тут? Спросим.

— Обман! Могут обмануть!

— Без обмана! — завопил Эрик. — Поверьте мне, пожалуйста!

На мгновение повисло молчание.

— Говорит на нашем языке? — осторожно осведомился один из земляных. Их интонации были довольно странными, поэтому Эрик так и не понял, как на них отразилась эта новость, но, судя по всему, говорящий был встревожен.

— Говорю на вашем языке, — согласился иномирец. — Да, да! И мой спутник тоже. Мы можем заплатить за проход! Умеем петь и танцевать. Сексуальные услуги, если хотите. Вы нас освободите?

Кейс застонал:

— Христа ради, не подбрасывай им таких идей! Если они захотят этих сексуальных услуг, оказывать их будешь сам!

Голоса внизу, захлебываясь, спорили о чем-то, а затем стихли — земляные люди ушли подальше. Через несколько минут показались огоньки их ярко-желтых глаз. К пленникам приблизились четверо, и каждый сжимал в руках по копью. Самый первый то и дело тыкал копьем в каменный пол, и на мгновение вспыхнувший свет больно резанул по глазам — ловушки закрылись.

— Не могу дотянуться до пистолета, — прошептал Кейс.

— Тише. Говорить буду я, — решил Эрик. — Я уже видел этих созданий раньше.

Земляные люди встали по обе стороны от него, не обратив внимания на Кейса, и направили на него острия копий.

— Говоришь на нашем языке, — пробубнил один, его лицо сердито сморщилось. — Как? Шпион?

— Я и сам не знаю, честно говоря. Но я пришел из Иномирья. Меня называют пилигримом.

Взрыв возбужденной трескотни. Выражение их лиц изменилось: оно не стало более дружелюбным, зато появилось любопытство.

— Зачем здесь? — спросил один.

— Здесь… в смысле в вашем тоннеле или в вашем мире?

Ответом на этот вопрос стал болезненный тычок копьем, острие на полдюйма погрузилось в плечо Эрика. Он дернулся, пытаясь не закричать, но боль была ужасна. Остальные поспешили удержать сердитого, чтобы он не воткнул копье еще глубже. Эрик не имел ни малейшего представления о том, что так обидело этого типа.

— В мире, в лесах, в земле, — сказал другой, удерживая сердитого, который не прекращал попыток добраться до иномирца. — Отвечай на все. Почему здесь?

— Мы заблудились, только и всего. Мы пришли в ваш мир, в Левааль, по чистой случайности. А потом потеряли проводников. Мы сошли с дороги, чтобы избежать столкновения со стражниками. А сюда пришли, прячась от какой-то твари снаружи, но мы не знаем, что это такое.

— Незнакомка называла их Мучителями, — вставил Кейс.

— Кейс, пожалуйста, придерживайся нашего соглашения и держи язык за зубами! Вы можете помочь нам, хозяева тоннелей? Мы пытаемся попасть в Эльвури.

Раздался стрекочущий смех.

— Хотите умереть? — поинтересовался один.

— Не слишком. — Новый взрыв хохота. — А что, в Эльвури сейчас опасно? — уточнил Эрик.

— Они хотят умереть! — проскрипел сердитый. — В плохих лесах, где существа бродят свободно… В тоннеле вошли прямо в ловушку. Теперь, если сбегут, в мертвый город. Наземные крысы ненавидят жизнь!

Эрик поспешно произнес:

— Мертвый город? Эльвури? Туда направились наши друзья. Анфен. Вы его знаете? Мы разделились…

— Мертвый город, да! Не сейчас, скоро.

Остальные жестами велели болтуну заткнуться, но веселье, похоже, по-прежнему било ключом.

Эрик спросил:

— Скоро? Почему? Что произойдет?

— Иди и увидишь.

Эрик подумал о Сиель.

— Наши друзья в опасности там?

Новый взрыв смеха.

— Все наземные крысы сдохнут. Нам плевать. Не мы потрудились, но мы посмотрим. Твои друзья первыми. Потом ты.

— Теперь плати, — сказал еще один. — А потом скажи, почему нам не надо тебя убивать и забрать больше.

К счастью, Эрик успел придумать подходящий ход — надо же, как приставленное к горлу копье ускоряет мыслительный процесс…

— Я могу научить вас читать письмена Иномирья. Покажу вам, как прочесть то, что там сказано.

Земляные люди постарались скрыть впечатление, произведенное на них внезапно открывшейся перспективой, однако Эрик понял по тому, как расширились яркие желтые глаза, что попал в цель.

— Плата у меня в кармане. Я не могу до нее дотянуться.

Там наверняка еще остались чеки в бумажнике, может, старые билеты на автобус, к тому же Эрик знал наверняка, что Шарфи не добрался до десятидолларовой купюры, когда копался в его вещах еще там, у двери. Магнитная карточка, водительские права. Заинтересует ли их это?

— Слушай, — сказал один из земляных людей после краткого совещания с другими. — Мы позволим вылезти. Но! Все равно можем убить. Ты большой. Да, верно. Но видишь? Острое. — Он поднес острие копья прямо к глазам Эрика. — Видишь? Острое.

— Острое, — покорно согласился Эрик, сглотнув и пытаясь отодвинуться подальше от копья, однако наконечник упрямо последовал за ним.

Эрик не видел, что именно они сделали, однако раздалось тихое постукивание, и то, что сжимало его тело, постепенно ослабило хватку. На усталых руках он кое-как подтянулся, выбираясь из ловушки, отчего рану от копья обожгло болью. Кровь теплой струйкой потекла по груди. Кончики копий земляных людей покачнулись, тыкая воздух рядом с его телом, словно мелкий народец опасался нападения. Эрик медленно потянулся за бумажником. Там оказались два сохранившихся чека, с которых почти стерлась печать. Магнитная карта — странно отдавать вещь, совершенно бесполезную в этом мире, и все равно испытывать острое чувство утраты. Копья подались назад, когда земляные люди возбужденно начали возиться с чеками и старым билетом на поезд, открыв рты от удивления и водя пальцами по буквам.

— Еще, — рассеянно бросил один.

Очевидно, они так заинтересовались полученным, что даже не догадались взять сам бумажник.

— Это плата еще и за проход моего друга, идет?

— Еще! Дай!

— А вы моего друга отпустите?

Копья вернулись, одно оказалось в опасной близости от его промежности. Тогда Эрик отдал им остальное, включая десятидолларовую купюру и водительские права. Самый ближний к нему взял карточку, внимательно изучил ее и, потрясенный, перевел взгляд от неулыбчивой фотографии на лицо Эрика. Остальные сделали то же самое и, казалось, внезапно утратили дар речи.

Что-то изменилось, только Эрик не понимал, что именно. Земляные люди неожиданно попятились, опустив копья к земле.

— Отпустите моего друга, пожалуйста, — попросил он.

Земляные люди кинулись прочь, как животные, вспугнутые шумом. Но Кейс простонал:

— Я чувствую, как она разжимается. Быстрее, хватай меня…

Эрик поспешно наклонился, помогая другу выбраться из расширяющейся дыры.

— Что ты сделал? Как тебе удалось их отпугнуть? — спросил Кейс, когда они немного отдышались.

— Не уверен. Это как-то связано с моими правами. Думаю, дело в фотографии, они не знали, как это понять.

Кейс рассмеялся:

— Видел не один десяток неудачных фотографий на правах на своем веку. Давай-ка выбираться отсюда, что скажешь? Наверно, рассвело давно.

И действительно, через решетку лились бледные лучи.

— И почему в том магазине мы не прикупили бинтов? — сокрушался Эрик, промокая кровоточащую рану, оставленную на плече копьем.

— А зачем покупать, если можно украсть? — хитро подмигнув, вопросом на вопрос ответил Кейс. Он вытащил рулончик белого тканевого бинта из рюкзака и перевязал рану. — Не слишком туго?

— Нет, в самый раз. Если, конечно, копье было не отравлено. Вот злющий мелкий ублюдок… Хотел бы я знать, что его так напугало…

В пределах видимости не было заметно тех существ, которых Эрик увидел прошлой ночью. Только когда они выбрались наружу и увидели целые тропы, оставленные шипастыми ногами, и несколько огромных следов совсем рядом со входом в пещеру, Эрик удостоверился, что ему не привиделось.

Глава 54

Случайные порывы ветра кружили толстые извивающиеся ленты выцветшего воздуха между деревьями, но в целом их поток был слабее, чем вчера, словно магия менялась день ото дня — как и погода. Уравнение, которое требовалось решить, теперь было довольно простым — за день им нужно выйти из леса, иначе они, скорее всего, погибнут. Второй вариант путников, разумеется, не радовал — как и тот факт, что они по-прежнему не видели никаких животных на поверхности, ни птиц, ни зверей, ни даже насекомых, которые раньше досаждали им, вгрызаясь в руки и ноги, оставляя зудящие красные укусы. Их окружали бесконечные ряды деревьев, тянущиеся во всех направлениях. Их шаги и хруст веток и листвы под ногами, как секундная стрелка часов, начали неумолимый отсчет времени до сумерек.

И то успех возможен лишь в том случае, если эти твари, кем бы они ни были, не выходили на поверхность в светлое время суток.

День тянулся медленно. Лес, миля за милей, ничуть не менялся, одно и то же — деревья и следы Мучителей.

— Ты верующий человек, Эрик? — поинтересовался Кейс, когда день начал понемногу клониться к вечеру.

— Не знаю. Если я и был таким раньше, все это, — он красноречивым жестом обвел окрестности, — оказавшееся по другую сторону двери, которую мы нашли под мостом… в общем, это несколько меняет восприятие.

— Если вдруг помнишь какие-нибудь молитвы, сейчас самое время их прочесть. Наступит ночь — и мы покойники.

Они подошли к большой прогалине, ведущей вниз, окруженной кольцом тощих деревьев с сухими ветвями. Эрик приготовился настаивать на том, чтобы отдохнуть, что бы Кейс по этому поводу ни думал, как внезапно что-то на краю просеки привлекло его внимание.

— Вообще-то, Кейс, думаю, сейчас нам обоим было бы лучше помолчать.

— Почему, что?.. — Старик тоже заметил его — неподалеку от них на толстом суку дерева сидел боевой маг и смотрел прямо на них, словно ждал их здесь. Длинные рога загибались, доходя до челюсти, толстая борода, кустистые брови и спутанные волосы невольно наводили на мысли о гнезде. Толстый балахон из человеческой кожи нелепо висел на его теле.

— Это тот же самый? — шепотом спросил Эрик.

— Не могу сказать. Уж больно они все похожи.

Ноги существа плотно обхватывали толстую ветвь, почти как птичьи когти, словно он пытался задушить ее, соскребая мелкие кусочки коры, которые мелким дождем летели на землю. Взгляд боевого мага был прикован к Эрику.

— Доставай пистолет, — прошептал он. — И стань невидимым.

Но Кейс и без того догадался вытащить «глок». Похожие на кошачьи глаза боевого мага проследили за движением руки старика, который поднял пистолет и прицелился.

— Не уверен, что попаду в него отсюда.

— Шевелись, надевай амулет и подберись поближе.

Боевой маг вопросительно склонил голову набок. Его рука хлопнула по воздуху, словно убивая муху, и пистолет тут же вывалился из рук, с шуршанием скользнув прочь по сухим листьям и сломанным веткам. Снова повернувшись к Эрику, существо опустилось на корточки, не слезая с ветки дерева, наставило длинный палец на иномирца и произнесло глубоким скрежещущим голосом:

— Ты Тень.

— Как думаешь, стоит ответить? — шепотом поинтересовался Эрик.

— Ты Тень, — повторил боевой маг голосом, который вполне мог принадлежать роботу. Он поводил когтями в воздухе, словно пытаясь выразить какую-то мысль, но не в силах подобрать слова. — Слуга, — наконец произнес он.

— Оно спятило, — произнес Кейс. — Осторожнее с ответом.

Спасибо за совет.

— Дерьмо, — пробормотал Эрик. Затем, обращаясь к боевому магу: — Мы не хотим сражаться с тобой. Мы всего лишь заблудившиеся путники.

Боевой маг склонил голову набок по-птичьи, затем спрыгнул с ветки. Густая спутанная борода и волосы встали торчком — рогатый тут же в прыжке опустился на корточки.

— Ты — Тень, — проскрежетал он. Маг явно начал повторяться. Наконец он выдал: — Четыре соперничающие точки встретились на равнине. Облако, созданное из вырвавшегося жара. Бой, победа. Слуга причиной их всех.

— Тень. Я ж это уже слышал, — пробормотал Кейс. — Почему?

Он достал из кармана ожерелье. Глаза боевого мага вновь метнулись к старику, который в тот же миг исчез, надев амулет на шею. Рогатый привстал и неловко поерзал на месте, внимательно следя за шагами невидимого человека. Когда Кейс приблизился к пистолету, он снова хлопнул по воздуху, и оружие отлетело вбок по земле. Затем он настойчиво произнес:

— Идет жар. Много жара. Слуга. Твое желание, у меня есть цель. — Раздраженный на самого себя, маг снова сел на корточки, пытаясь что-то объяснить невнятными жестами.

— Кейс, остановись. Я не думаю, что он будет нападать.

— Судя по тому, что я слышал, эти существа больше ни на что не способны.

— Он пытается нам что-то сказать…

Боевой маг воткнул свой жезл в землю и резкими движениями покрутил его с минуту. Небольшие завихрения магии пронизали воздух, спускаясь с верхушек деревьев, закручиваясь в длинную тонкую воронку, тонкий конец которой уходил в стоящий посох. Маг встал и втянул ртом воздух, словно вдыхая нити магии, дымкой уходящей в его губы.

— Ты только посмотри, — зачарованно прошептал Эрик, а затем запоздало вспомнил, что Кейс наверняка видит только мага, хватающего ртом воздух.

— Ты — Тень, — прохрипел рогатый, глядя на иномирца широко раскрытыми глазами, словно умоляя его понять.

Существо снова село на корточки, низко нагнулось, сгребая в охапку листья, ветки и землю, отправило все это в рот, а затем, по-прежнему не сводя глаз с Эрика, прожевало и проглотило. Эрик вспомнил свою первую встречу с одной из этих тварей, когда близнец этого пожирал тела своих жертв, и голос Шарфи: «Охлаждаются…»

— Моя тень, — кивнув, повторил Эрик.

Боевой маг выслушал эту короткую реплику, склонив голову набок, а затем раздраженно зашипел.

— Эрик, перестань, — с беспокойством посоветовал Кейс, и молодой человек обернулся на голос, а затем двинулся к тому месту, откуда он раздался.

— Мы не можем оставить тут пистолет. Позволь мне кое-что попробовать. — И обращаясь к боевому магу: — Я собираюсь подобрать наше оружие. Я не буду использовать его против тебя, но мы должны выйти из этих лесов, для этого нам нужно взять его. Поверь мне, я не нападу на тебя.

Существо следило за Эриком тупыми, немигающими глазами, которые почти ничем не отличались от звериных. Сморщенные листья и куски прожеванных веток свисали с бороды вокруг рта. Эрик медленно подошел к пистолету; боевой маг следил за каждым его движением, но позволил подобрать оружие. Оно медленно отправилось в карман Эрика, поторопившегося уйти с поляны.

— Где ты? — вполголоса пробормотал он.

— Здесь, — тихо ответил Кейс.

Эрик следовал за звуком шагов старика. Боевой маг наблюдал за ними, а затем подпрыгнул, вскочил на ноги и, спотыкаясь, заторопился следом.

— Слуга! — крикнул он. — Опасности. Проводник.

— Бежим, — произнес Кейс, срывая ожерелье.

Он потрусил вперед, вздрагивая и кривясь на каждом шагу. Эрик — за ним. Острые, хищно накренившиеся ветви деревьев оставляли отметины на них обоих. Иномирцы даже не заметили, что вокруг стояли какие-то более темные силуэты, спеша убраться подальше от попытавшегося остановить их боевого мага.

Вдруг Кейс споткнулся обо что-то и упал на живот, проехавшись немного в грязи по склону. Эрик остановился и поспешил помочь другу подняться, но Кейс явно был не в состоянии продолжать забег — он схватился за колено и скривился. Они отошли достаточно далеко от боевого мага, чтобы тот не сумел увидеть их, однако неожиданно молодой человек заметил, что кое-что другое стоит впереди.

Ноги походили на корни дерева, балансируя на острых, как лезвие ножа, шипах, зарывающихся в грязь. Две руки, такие длинные, что их кончики, украшенные такими же острыми четырехгранными «кинжалами», царапали землю и пока замерли неподвижно. Существо стояло, склонившись в поясе. Все его тело, казалось, было сплошь сплетено из мускулов, походивших на темное матовое стекло, усыпанное шипами различной длины. Огромная грива из длинных иголок веером развевалась за спиной. На лице имелись огромные глаза неправильной формы, похожие на осколки обсидиана, вставленные в оправу над широкой полуволчьей-получеловеческой челюстью, полной длинных кривых зубов такого же цвета, как кожа.

Существо смотрело прямо на них, однако ничто на его лице не говорило о том, что оно осознает их присутствие. Рот странно изогнулся в нечеловеческой ухмылке. Тварь почти не двигалась, если не считать, что иногда ее шипы сгибались, один или два медленно закручивались, затем вновь распрямлялись. Слова Лейли эхом отдавались в сознании Эрика: «Они стояли совершенно неподвижно… совершенно неподвижно…»

Кейс, лежавший на земле, стискивая колено, только что увидел эту тварь.

— Вот дерьмо, — с невеселым смешком произнес он. — Оно нас опередило. Что ж, удача не может длиться вечно. Выбирайся отсюда. Беги. Я уже не могу.

Эрик подошел, чтобы помочь старику подняться, однако сам чуть не упал под тяжестью его тела. Кейс бросил заплечный мешок на землю.

— Вон там, чуть дальше, еще один, — указал Кейс. — В ту сторону не побежишь. И еще двое эвон где. Не ходи туда.

Эрик не отводил взгляда от Мучителя, но тот не двигался. Он потащил Кейса назад, прочь от твари, но она не шевельнулась — пока Эрик не споткнулся о кочку и они оба не рухнули на спину.

Раздался резкий звук, словно потрясли проволочную изгородь, — длинные тонкие иглы гривы зашевелились и загремели. Существо мгновенно ожило, словно пробудившись от сна. Оно медленно повернуло голову к ним. Лицо совершенно не изменилось, на нем все так же царила застывшая нездешняя ухмылка. Рука медленно поднялась, указывая на них, а затем оно приблизилось своей неуклюжей походкой, быстро продвигаясь вперед широкими шагами.

Запаниковав, Эрик попытался сбежать от него, однако внезапно обнаружил, что не может двигаться быстро. Он почувствовал, что его словно тянет обратно к Мучителю, как будто течением воздуха. Все вокруг замедлилось — от биения сердца до протяженности звуков, как во сне, — треск листьев и травы под ногами, голос Кейса, говорящего что-то слишком медленно, чтобы можно было его понять, словно он был записан на зажеванную пленку. Эрик со всей доступной ему скоростью склонил голову набок, чтобы взглянуть на тварь, протянувшую к нему свои длинные пальцы-ножи. Одну руку к нему, другую к Кейсу. Оно теперь тоже двигалось очень медленно, став почти красивым, и каждый шаг, каждая растянутая секунда обещала смерть, которая пока была далеко, но неумолимо приближалась. Их тянуло к протянутым рукам, как людей, скользящих вниз по склону холма.

Внезапно слабое потрескивание и огненная вспышка разрушили заклинание. Руку, протянутую к Эрику, аккуратно отрезало по запястье вспышкой обжигающего жара, такой сильной, что опалило даже волосы на голове. Время вновь вернулось в норму, нагоняя упущенное, и Эрику показалось, что оно движется втрое быстрее. Он полз прочь от существа, таща за собой Кейса по сухим листьям, царапаясь о ветви. Вновь раздалось потрескивание, их окатило очередной волной жара — и вторая рука Мучителя упала на землю. Но существо только развернулось на месте одним резким движением, на его лице не отразилось ни боли, ни ужаса, оно вообще не изменилось, на нем по-прежнему играла ужасная ухмылка. Маленькие огоньки догорали на земле вокруг обеих оторванных рук.

Чуть поодаль от него пригнулся к самой земле боевой маг, яростно оскалившись, кончики рогов уже почернели и зловеще дымились. Он поспешно сгреб горсть сухой травы и сунул в рот, поспешно проглотил и бросился вперед, новая волна жара разделила его и Мучителя, который начал красться к магу. Раздался резкий звук, напомнивший удар хлыста, когда голова Мучителя треснула и разлетелась на куски, как камень, по которому ударили с чудовищной силой, осколки тяжело посыпались на землю. Ноги прошли еще два шага, а затем тело остановилось.

— Слуга, — сипло произнес боевой маг.

От него пульсирующими волнами исходил жар. Густой дым валил с кончиков рогов; он с трудом хватал ртом воздух. Эрик увидел огромный смерч потревоженной магии, покачивающийся высоко, очень высоко в небе — и многие, многие другие закрутились там, где их новый знакомый плел заклинания.

Напряженное тело Мучителя опрокинулось назад и рухнуло на спину. Руки до сих пор подергивались, пытаясь схватить врага. Эрик и Кейс посмотрели друг на друга. Повисло долгое молчание, и только отрезанные руки Мучителя по-прежнему цеплялись за землю, ероша листья, да боевой маг судорожно жевал листья и ветки, окидывая леса настороженным взором.

— Слуга, — повторил Эрик. — Ясно.

— Думаю, — пожав плечами, протянул Кейс, — я не против его компании.

Глава 55

— Здесь что-то не так, — пробормотал Эрик. — Почему они отправили этого типа за нами?

— Он сущий псих. Не обижайся, приятель, если ты меня слышишь. — Кейс повернулся к боевому магу.

Тот устремил на пьяницу немигающие желтые глаза, и старик невольно отшатнулся на пару шагов — от тела мага до сих пор исходил жар, хотя прошло уже немало времени. Мерзко вонючий дым исходил из почерневших рогов. Кейс затоптал маленькие огоньки у рук Мучителя, начавшие жадно пожирать сухие листья. В кусках головы жуткой твари не было ни малейшего намека на внутренние органы — она больше всего походила на резной камень.

— Думаю, наш новый друг израсходовал кучу собственной энергии, чтобы убить эту штуковину, — прозорливо произнес Эрик. — Если сейчас нападет другой — или появится какой побольше, — то этот типчик изжарится заживо. — И обратился к боевому магу: — А ты можешь справиться с другими?

Тот снова начертил в воздухе странный знак, который они не поняли.

— Это да или нет? — уточнил Кейс.

Рогатый подскочил к нему и прохрипел:

— Копыта лошади. Блохи и клещи. Клещи и блохи.

Он запрокинул голову, устремил бездумный взгляд в небо, открыл рот и издал жуткий крик, который Эрик и Кейс уже слышали раньше, а затем склонил голову набок, видимо ожидая ответа. Если таковой имел место, то услышал его только взывавший.

— Ты зовешь на помощь? — спросил Эрик.

— Слуга, — устало ответил тот. — Жар.

Боевой маг приблизился к трупу Мучителя, осторожно уперевшись когтистыми ногами в грудь мертвой твари, выбрав местечко между шипами. Некоторые из них до сих пор двигались. Затем маг ткнул тело жезлом, схватился за шип и, зашипев, с огромным трудом (рука мелко задрожала) выдернул его из тела, сильно порезав руку. Все это, очевидно, было проделано лишь с одной целью — узнать, годится ли убитая тварь в пищу, поскольку новоявленный слуга на пробу сунул кончик шипа в рот и укусил. Больно порезав десну, маг отбросил целехонький четырехгранный «кинжал» прочь. Кровь потекла по губам, по бороде, однако существо, казалось, не обратило на нее ни малейшего внимания.

Боевой маг склонил голову набок.

— Сплетенный путь узок, — произнес он. — Идет соперник. Быстро бежать. У меня есть цель, и слишком много жара, до смерти. Мы бежим. — Он указал рукой, с которой капала кровь, в направлении реки, если Эрик понял верно, и пошел к ней, спотыкаясь и то и дело поднимаясь в воздух, чтобы немного пролететь. Он присел на корточки у самого края поляны, ожидая, пока иномирцы нагонят его. Те снова переглянулись — и последовали за своим новым проводником.

…Эрик угадал верно, они и впрямь скоро подошли к берегу реки. Он счел, что нет особого смысла попытаться побеседовать с боевым магом, однако все-таки произнес:

— А как нам пересечь реку? Поблизости есть мост?

Маг проигнорировал этот вопрос, схватив Кейса под мышки. Встревоженный, тот потянулся за пистолетом, позабыв, что оружие сейчас у Эрика. Старик беспомощно засучил ногами в воздухе, когда боевой маг подпрыгнул в воздух, легко проплыл над рекой, перенес свой груз на противоположный берег и мягко опустил его на землю. Затем проводник вернулся, схватил Эрика жесткими, грубыми руками и прыгнул на другой берег с ним; его, судя по всему, нимало не смущал вес ноши, который был отнюдь не маленьким, особенно если вспомнить о рюкзаке. Кейс сказал:

— С вашего разрешения, не знаю, как вас звать, правда, но смею напомнить, что мы проголодались и устали. Здесь можно остановиться перекусить?

И снова маг ничего не ответил, только резко присел на корточки, взрыв когтями землю — точь-в-точь раздраженная наседка. Он снова склонился к земле и принялся поедать сухие листья и ветки. Жар, исходящий от его тела после многочисленных обращений к магии, понемногу стал спадать. Рога были теперь практически нормального цвета, тускло-желтого, и дым из них уже не шел.

Кейс мудро решил счесть такую реакцию положительным ответом и зарылся в рюкзак в поисках еды. Он вытащил из сумки хлеб, который теперь был куда черствее, и полоски соленого розово-красного мяса, с виду походившие на ветчину, а вкусом напоминавшие рыбу.

— Какого черта он там высматривает? — шепотом поинтересовался Эрик, кивнув в сторону боевого мага, который настороженно смотрел на противоположный берег реки. — Судя по всему, он работает на замок. И вполне возможно, что его отправили сюда, чтобы помочь нам добраться до Анфена. Как и сказал Киоун. А это означает, что рыжий хотя бы на этот счет не соврал.

Кейс сделал глоток из меха с водой.

— Слуга — это вполне понятно, никаких проблем. А что он имел в виду? При чем тут твоя тень?

— Без понятия. Может, это значит, что ему надо держаться поближе к нам, словно он — наша тень?

— Да, но обращался-то он к тебе, а не к нам обоим, — заметил Кейс.

— Да, ты прав. Ну, тогда я вообще не могу предположить, к чему все это.

Какое-то время они молча жевали, здорово проголодавшись и прекрасно понимая, что могли уже никогда не добраться до еды, поэтому даже зачерствевший хлеб показался им изысканным яством. Там, откуда они пришли, высокие спирали магии по-прежнему возвышались над верхушками деревьев.

— Эй, птенчик, ты голоден? Попробуй-ка это, будет повкуснее, чем листья и грязь, — позвал Кейс, отломив кусок от ковриги, и отнес угощение боевому магу.

Тот принюхался и слепо схватил хлеб, не отводя глаз от чего-то, скрытого за деревьями по другую сторону реки. Он то и дело поворачивал голову, словно следя за кем-то, однако друзья по-прежнему видели лишь печально знакомые деревья с голыми ветвями.

— На что он, черт возьми, все смотрит? — задумчиво повторил Эрик.

— Может, он видит других таких же монстров вдалеке.

Громкое рычание вырвалось из горла боевого мага. Он не съел хлеб и теперь, отбросив его в сторону, поднялся, вновь воткнув посох в землю и призывая нити магии из воздуха уже знакомыми друзьям круговыми движениями.

— В чем дело? — спросил Эрик.

Рогатый, как всегда, не ответил. Вместо этого он быстрым движением сунул в рот очередную порцию листьев и веток, проглотил и оскалился. Напрягшись всем телом, он внимательно продолжал смотреть на линию деревьев на другом берегу реки.

— Все можно обернуть, — пробормотало существо, выплюнув полупережеванные листья.

— Он определенно что-то видит, — кивнул Кейс. — Эй! Видишь, вон там? Это ведь не Мучитель! — Он уставился на другой берег. — Эта тварь белая. Смотри, как мчится между деревьями — довольно-таки быстро, должен отметить…

Теперь Эрик тоже увидел его, грозно нависшего над водой, — огромный белый волк, напавший на Незнакомку у дома Фауль. Опустив голову, он тяжело дышал, глядя на них исподлобья с другого берега.

Боевой маг закричал так громко, что Эрик и Кейс невольно пригнулись, заткнув уши. Он неистово вращал посохом, воронки темного цвета быстро устремлялись вниз с неба, и рогатый хватал ртом потоки магии.

Волк попятился, но потом рванулся к берегу, подпрыгнул и пролетел добрых две трети расстояния, прежде чем плюхнуться в воду, подняв тучу брызг. Однако это препятствие не задержало его надолго — вскоре волк подплыл к берегу и выбрался из реки; с шерсти струилась вода. Он помчался к боевому магу.

Кейс схватил Эрика за воротник и притянул поближе к себе.

— Кто из них наш друг? — спросил он встревоженно. — В кого стрелять?

— Волк, — ответил Эрик. — Если не оба. Мы не можем выстрелить ни в того, ни в другого. Зоркий Глаз! — позвал он. — Боевой маг спас нам жизнь!

Волк, казалось, не слышал его. Он в последний момент свернул и бросился в сторону с бешеной скоростью. Казалось невозможным, что существо такого размера может двигаться настолько быстро. Боевой маг удерживал равновесие, стоя на одной ноге и странно изогнув другие члены, словно приняв боевую позицию, а затем выплюнул сгусток чернильной тьмы, едва не угодивший в волка. Трава, на которую отлетело заклинание, съежилась, почернела и превратилась в пепел, оголив почву, словно ничто никогда и не росло на этом пятачке. Вонь была удушающей даже с расстояния — Эрик и Кейс надрывно закашлялись. Потраченная на заклинание магия рванулась к небу воронкой не меньше торнадо.

Волк описал вокруг боевого мага широкий круг, затем снова бросился на него. Кейс не видел облако магии, быстро образовавшееся вокруг боевого мага и словно впитавшееся в его кожу, а затем на мгновение мелькнувшее белой вспышкой, как молния. Подрагивающая волна жара ударила от него, Эрик и Кейс ощутили ее отголоски даже издалека. Листья резко поднялись с земли и вспыхнули. Но волк снова мастерски увернулся от атаки. Его план был вполне ясен — измотать боевого мага до тех пор, пока тот не поджарится.

Ждать потребовалось бы недолго, поскольку рогатый уже сейчас выглядел удручающе. Рога стали черными всего от двух заклинаний; к тому же он использовал куда больше силы, атакуя этого врага, нежели его родственник у двери, нападая на обычных людей. По мере того как волк, кружа, делал ложные выпады, боевой маг смекнул, какова стратегия зверя, и перестал плести заклинания. Тогда волк раздвоился — один стал зеркалом другого, точно так же заходя по кругу, а второй, настоящий, рванулся вперед и прыгнул на рогатого, распахнув пасть. Зубы блеснули не хуже кинжалов, вставленных в кроваво-красную челюсть.

Боевой маг снова закричал, когда волк тяжело свалился на него. Оба тела яростно заметались в горящих ветках и траве, когтистые руки рогатого наносили удары прямо по незащищенному брюху противника. На несколько неистовых секунд оба мага сплелись в единое целое, пока между ними не взорвался комок алого пламени, рассыпавшись фейерверком. Волк громко взвыл от боли и рванулся прочь.

Кровь заливала грудь боевого мага, струясь из ран от укусов. Густой дым валил из рогов, щеки почернели от сажи. Однако он встал, оскалившись. Волк кружил вокруг, его двойник двигался в обратном направлении, выписывая восьмерки. Он снова бросился вперед, и вновь боевой маг не стал плести заклинание. Вместо этого он рванулся к Эрику, подхватил его жесткими руками под мышки и полетел прочь.

Эрик не успел даже сообразить, что происходит, а земля уже превратилась в далекое пестрое одеяло. Кейс и огромный белый волк, задравшие головы к небу, казались с высоты не крупнее насекомых.

…Вонь и жар, исходившие от боевого мага, были ужасны, вызывая самоубийственное желание вывернуться из его крепких объятий, несмотря на долгий полет и неминуемую смерть. Эрик чувствовал, как из его прокушенного горла кровь капает прямо на него, горячая, как кипяток, и стекает по шее и лопаткам.

Вскоре рогатый опустился на поляну к западу от места схватки, где лес заметно поредел, бережно поставил иномирца на землю, направился к ближайшему дереву и начал грызть кору с такой легкостью и аппетитом, как если бы она была печеньем. Эрик потер шею, к которой присохли капли крови, и поднял пистолет.

— Отнеси меня обратно к друзьям, — велел он.

Кора хрустнула во рту боевого мага, крошки посыпались с губ. Он устало хлопнул рукой по воздуху, выбив пистолет из руки Эрика и наставительно подняв когтистый палец. Еще долго боевой маг не обращал на иномирца никакого внимания, уплетая кору, пока из рогов не перестал валить дым и они не вернулись к изначальному тускло-желтому цвету.

— Верни меня к моим друзьям, — повторил Эрик.

— Ты тень.

— Хватит уже это повторять, мать твою! Верни меня к ним!

Эрик снова подобрал пистолет.

— Две капли в реке, — произнес боевой маг, сделав непонятный жест в воздухе.

— Я тебя застрелю! Отнеси меня назад сейчас же!

Существо подхватило Эрика под мышки и взлетело, теперь его температура была почти нормальной. Сначала иномирец решил, что маг повинуется его желаниям, однако, когда верхушки деревьев вновь оказались далеко внизу, он увидел огромного белого волка, мчащегося к месту их недавней стоянки, и Кейса, сидящего на нем верхом и изо всех сил цепляющегося за шею зверя.

Глава 56

Теперь они летели не так высоко, обозревая окрестности, и вскоре Эрик различил дорогу, тянувшуюся через всю равнину и своими концами уходящую за горизонт. Среди деревьев то и дело виднелись одинокие темные силуэты — Мучители, стоявшие совершенно неподвижно. Один был куда больше остальных, возвышаясь даже над верхушками деревьев. И он, что хуже всего, обосновался неподалеку от дороги, по которой как раз ехал длинный караван вагонов. Но пассажиры так и не узнали, что только что миновали страшную опасность.

И все-таки им по пути попалось не так много шипастых, чтобы их присутствие в Леваале могло объяснить такое количество находимых по всему лесу следов…

Хотя ноги Эрика болтались на смертельно опасной высоте, а прикосновение несущего его монстра вызывало отвращение, иномирцу и в голову не пришло, что боевой маг может его уронить. У него было странное ощущение, что чудище решило, будто спасло его от очень опасного волка, — понимая, что бой закончится его собственной смертью, маг предпочел сбежать и унести «хозяина» в безопасное место. Он попытался спросить, что теперь намерен делать рогатый или почему ему так приспичило служить иномирцу, если его цель и впрямь такова, однако ответы существа оказались слишком загадочными, и Эрик так ничего и не понял.

По мере того как они летели на юго-запад, преодолевая порывы ураганного ветра, лес уступил место просторным полям и останкам деревушек с заросшими лужайками, брошенными как попало телегами и полным отсутствием людей. Огромные синие купола, похожие на стеклянные и круглые, как воздушные шарики, надулись над землей, словно огромные выпученные глаза. Эрику показалось, что они напоминают маленькие закрытые городки, живописные и притягательные.

Хватка боевого мага оставалась все такой же крепкой, жаркое дыхание посвистывало над ухом. Тонкие нити магии стекались к летящему в небе существу, словно он их притягивал не хуже магнита. Когда они пролетали через более насыщенные цветные ручейки, рогатый прибавлял скорость. И как бы Эрик ни переживал за Кейса, оставшегося в ненавистных лесах, которые вскоре совсем скрылись из вида, ему стало гораздо легче.

То и дело боевой маг опускался на землю, выбирая безопасные места, чтобы отдохнуть и избавиться от жара, который зарождался в его теле из-за заклинания левитации. Эрику очень хотелось бы понять, наконец, в чем дело. «Две капли в реке», — сказало существо. Значит ли это, что они с Кейсом следуют по одному течению, идут одной тропой и в конце концов окажутся в одном и том же месте?

— Ты несешь меня в Эльвури? — спросил Эрик.

Боевой маг склонил голову набок, уставившись на Эрика звериными глазами, а затем поклонился — по крайней мере, так это выглядело.

— Слуга.

Ничего другого иномирец от него не добился. И все же, если Эрик не ошибся, то они, когда взлетели в очередной раз, помчались в другом направлении, словно вопрос был принят за приказ, которому маг согласился повиноваться.

Так проходили бессонные часы — полет, отдых, полет, — пока на горизонте не замаячили горы.

* * *
И Кейс, и волк наблюдали за боевым магом, который промчался со своей ношей над деревьями и скрылся из вида — только теперь он направлялся на юго-запад. Утрата друга, на сей раз, возможно, окончательная, заставила Кейса ощутить такую пустоту, что ему стало все равно, вырвет волк ему горло или нет. Однако вроде бы это в намерения зверя не входило. Как только они вернулись к реке, он присел и кивком предложил старику сесть верхом.

Сейчас волк стоял, тяжело дыша и пытаясь прийти в себя, опустив голову, словно чувствовал себя еще хуже Кейса. Боже правый, как пьянице хотелось сейчас выпить…

Старик слез со спины огромного зверя и тут же упал на землю, скривившись от боли, вспыхнувшей в больном колене.

— Спасибо, что подвез, — произнес он. — Жаль только, там остался мой рюкзак со всей едой. Надеюсь, ты знаешь, что тот рогатый ублюдок спас наши шкуры. А что мы будем делать теперь?

Кейс стал растирать колено — а потому вздрогнул от неожиданности, когда сзади ему ответил усталый голос:

— Он вас спас? Расскажи мне об этом.

Старик резко обернулся, и открывшееся зрелище заставило его отпрянуть. Волк превращался в человека, однако трансформация только началась. Этот оборотень лежал на земле, подергиваясь и съеживаясь, зачатки лица проглянули между огромных потрескавшихся и разломанных челюстей. Сброшенная шерсть валялась вокруг. С громким треском ломались кости, меняя форму, переплавляясь.

Превращение завершилось через несколько минут, и посреди сброшенной шкуры скорчился человек. Было трудно угадать его возраст — может, около сорока лет. Лицо оказалось смуглым, покрытым темной щетиной и многочисленными морщинами, каштановые волосы уже начали серебриться сединой и были собраны в две косицы у висков. Он был одет в плащ, который казался зеленым, однако вскоре изменил цвет, переняв оттенок земли и опавших листьев. Зоркий Глаз смотрел на Кейса и нетерпеливо ждал.

— Ну? Говори!

— Прости, ты меня малость перепугал. Нечасто доводилось видеть такое. Похоже, я из странного мира родом, а?

Кейс пересказал оборотню, что произошло с Мучителем и боевым магом. Зоркий Глаз поднял ладонь, когда услышал достаточно, и произнес в ответ:

— Нам нужно пройти еще долгий путь. Не буду отягощать тебя рассказом обо всем, что мне довелось пережить, пока я искал вас. Или насколько я устал. Представь, что я появился из ниоткуда, ради вас — скромный защитник, жаждущий понравиться, у которого нет ни проблем, ни забот, а из желаний — только стремление оказать помощь.

Кейс пожал плечами:

— Договорились.

— Ты поедешь верхом на мне. Я не смогу с тобой разговаривать, и, возможно, мне будет нелегко понять тебя. Поэтому, если я должен услышать нечто важное, лучше скажи сейчас. Эта… процедура менее приятная, чем кажется.

— То есть ты собираешься превратиться обратно в волка?

Зоркий Глаз не стал утруждать себя ответом. Он лег на спину и скорчился от боли, в горле клокотало и булькало, на губах выступила пена. Белый мех, который он только что сбросил, снова пристал к телу, словно притянутый магнитом. На шее и лице вырос новый. Кейс поторопился:

— Можно мне сначала задать один вопрос? Почему ты напал на Незнакомку?

— На кого? — скрипя зубами, которые на глазах удлинялись и заострялись, переспросил Зоркий Глаз.

— На женщину в зеленом платье.

Зоркий Глаз посмотрел на Кейса, скривившись, когда затрещали кости, вытягиваясь и перестраиваясь.

— Она хочет… зла. Думает она, что… помогает… или нет… Она ведет нас… к плохому будущему, ваши собственные… шаги… ведут всех нас… по их тропам. Почему мы все… следуем за вами… знают только Духи. Может, мое… видение ошибочно. Может, зрение подводит меня. Может…

Дальше его речь стала совершенно неразборчивой.

Кейс раздраженно всплеснул руками:

— Знаешь, мне-то казалось, что вопрос не сложный! Там, откуда я родом, прежде чем перегрызть кому-то горло, надо сначала определиться с причиной, которую можно четко назвать, уложившись в пару слов! Переспал с моей женой, обобрал меня, да мало ли! А ты почти такой же плохой, как тот чудик с рогами. Он тоже тот еще прибитый поэт, должен я тебе сказать. Все вы, что-то там магичащие, сдвинутые малость, или дело в нас, простых смертных? Может, вам кажется, что это мы все время говорим загадками?

Но Зоркий Глаз больше ничего не сказал, поскольку в этот момент его челюсть ненормально отвисла и вокруг образовался огромныйпроем, в котором тут же прорезалась морда, появился густой мех, клыки удлинились. Вскоре перед Кейсом лежал свернувшийся волк, ростом с лошадь, неуклюже поднимающийся на ноги и вновь кивком приглашающий сесть ему на спину.

После короткой внутренней борьбы Кейс покорно залез на волка и крепко ухватился за его шею. Зверь рванулся вперед, сначала неуклюже, словно заново привыкая к своему телу, а затем начал набирать скорость, уверенно огибая деревья, не обращая внимания на длинные ветви, ломающиеся о его бока.

Кейс вцепился в густую шерсть и зажмурился — оставалось только ждать и терпеть жалящие поцелуи ветвей; у него было ощущение, словно любое дерево было способно врезаться в них. Теперь ему было все равно, что будет дальше… После того как их с Эриком столько раз разлучала судьба, а затем сводила вновь, казалось уже глупым надеяться на удачу.

Кейс не мог видеть высоко в небе Инвию, выжившую из тех двоих, что дежурили у замка в ту ночь, когда он пришел в Левааль из Иномирья. Она заметила волнения в воздухе, говорившие о только что сплетенных мощных заклинаниях, и спустилась, чтобы узнать, в чем дело. Она с интересом наблюдала за Кейсом, узнав и его, и амулет, покоящийся у него в кармане: в конце концов, Инвия искала их обоих.

Она помчалась за ними, пока не спускаясь, выжидая более благоприятного момента приблизиться. Ее крылья ровно били по воздуху, загустевшему от магии.

Глава 57

Летели они всю ночь, отдохнув на одной длинной просеке, чтобы Эрик мог немного поспать, хотя это было довольно сложно — неподалеку от него неподвижно сидел боевой маг, его сверкающие кошачьи глаза блестели в темноте, дыхание со свистом разносилось вокруг, словно какое-то животное находилось на последнем издыхании. Хотя это существо действительно старалось обходиться с ним как можно мягче — «слуга» ведь, — грудь у Эрика безбожно болела от крепкой хватки жестких рук, и в особенности плечо, в которое тыкал копьем земляной человек. И ему до смерти надоело исходящее от рогатого зловоние.

Ночь была слишком темна, чтобы можно было разглядеть местность, в которой они остановились, Эрик знал одно: они на вершине холма и подобрались еще ближе к горам. Он был так измотан, что скоро погрузился в сон, словно грубая рука втолкнула его в темные воды забвения.

Когда кто-то потряс его, пытаясь разбудить, Эрик привычно пробормотал:

— Кейс?..

А потом дико завопил, увидев ужасное бородатое лицо боевого мага, находившееся в нескольких дюймах от его собственного. Глаза по-прежнему не мигали, челюсть отвисла, странное зловонное дыхание било в нос. Затем он вспомнил события последних дней. И они вновь тронулись в путь. Еще только светало.

Когда они приблизились к Эльвури, боевой маг набрал высоту, чтобы держаться поближе к плотным переплетениям нитей магии в небесах, которые истончались вблизи от города. Чем меньше магии было в воздухе, тем быстрее нагревалось тело рогатого, и иномирец даже как-то завопил, неожиданно обжегшись о прижатую к нему грудь. Свысока (поскольку они устроились на отдых на широком уступе) Эрик увидел огромную армию, собравшуюся в полях и ждущую чего-то — как раз перед горным перевалом. В лучах рассвета в лагере закипела бурная деятельность — доносились резкие голоса, отдающие приказы, звяканье металла, кольчуг и скрежет мечей.

Они не вполне четко видели горный перевал, который вел к вратам Эльвури, однако и там никто не сидел спокойно — виднелись несколько защитников, двигавшихся на своих позициях вдоль ключевых пунктов обороны. По всей видимости, начиналась война — война, которую никто из мэров, находящихся в здравом уме, не смог бы предвидеть, которую ни один генерал, сохранивший рассудок, не стал бы начинать.


Однако генерал, сидящий в лагере, знал многое, о чем остальные даже не догадывались.

Разумеется, он предвидел, что потеряет множество бойцов — скорее всего, не меньше половины. И это по определенным экономическим и политическим причинам вполне устраивало Стратегов, оставшихся в замке. Войска, собравшиеся здесь, были из разных городов, однако по большей части состояли из преданных служителей Доблести, поэтому ими можно было смело распоряжаться. В то время как те, кто еще не обрел Духа-покровителя или уже принял Ву как такового (по крайней мере, если верить словам), были в полной безопасности дома или отправились по несложным поручениям.

А еще он знал, что — несмотря на возможные многочисленные потери — город будет принадлежать им или, по крайней мере, не останется под властью нынешнего мэра. Под всем этим скрывалось нечто, чего жалкие правители не предвидели, и смертельно опасный процесс уже запущен — работа началась ночью. Защитники, напряженно ждущие на опасных горных уступах мгновения, когда на людей генерала обрушится смерть, сейчас, вероятно, как раз услышат о том, что происходит в городе.

Разумеется, пришлось начать позже, чем было запланировано. Эта досадная задержка стала серьезным испытанием для всех, от обреченных бедолаг, неделю ночевавших в полях, до Стратегов, оставшихся в замке и ожидавших исхода, до сих пор боясь, что после многих лет тщательной подготовки и планирования что-то пошло не так.

Однако генерал наконец-то услышал, как в городе начали дуть рога, приказывая: «Бежать, очистить город!» Значит, началось. Следовательно, если какие-то защитники и остались у врат города и на горном перевале, то, скорее всего, других у города просто нет. Генералу сказали, что будет примерно сто тварей, за вычетом тех, которых перебьют бегущие из города военные. Они и его люди — правда, у него к тому моменту вместо нынешних двенадцати тысяч останется в лучшем случае шесть — завершат дело. А потом начнется самая приятная часть — грабеж и мародерство…

Теперь генерала больше всего беспокоило, не поднимется ли мятеж, ведь он приказал тысячам людей наступать, зная, что послал их на смерть. Разумеется, воины Доблести известны отнюдь не своей трусостью… впрочем, они не слишком жаловали и предательство, кто бы ни был в нем уличен — командир или обычный солдат, и в особенности не терпели дезертиров вроде Анфена. Генерал, прочистив горло, не без волнения отдал приказ войскам штурмовать перевал.

…На протяжении ночи из канализационных труб, старых подземных коммуникаций и новых, созданных земляными людьми, захваченными в рабство, от Реки Печали, разделявшейся на два притока под самыми оживленными районами, появились Мучители. Несколько сотен.

Если все пройдет хорошо, если подсчеты Стратегов окажутся верны, — а обычно так и бывало, — то к утру большинство горожан покинут стены города через южные ворота, распространяя рассказы о смертоносном оружии, находящемся в руках замка, по другим городам. Пусть эта информация будет не вполне верна, но маленькая неточность весьма и весьма полезна. Остальным придется принимать сложное решение: присоединяться к Выровненным или же быть следующими. Богатства этого города, оставленные в сундуках и сейфах, можно будет разворовать в свое удовольствие. И найдется, наконец, управа на дезертиров и беженцев из Выровненных городов.

Мучители поднялись из самых низин к северному кварталу города. Некоторые из них были такими большими, что пришлось строить подземные ходы специально для этих особей и вести их от самых лесов (в которых их собрали и погнали сюда ценой не одной жизни) до города. Порой они спокойно относились к человеческой и животной активности поблизости, даже если в процессе упомянутые производили много шума, и тогда можно было смело щелкать пальцами перед носом у этих созданий или даже тыкать в них палками, как показывал опыт. В иные времена они нападали на все живое, преодолевая огромные расстояния, лишь бы догнать добычу, и используя странные магические приемы, сути которых пока никто не понял. Их поведение по отношению друг к другу можно было описать как безразличную готовность к сотрудничеству, хотя как таковой организованности среди представителей этого вида обнаружено не было. Однако никогда еще не доводилось наблюдать за столь большими скоплениями Мучителей и с такого близкого расстояния, как сейчас. Самые крупные, как правило, были спокойнее остальных, однако при этом оставались почти непредсказуемыми. Собирать в стадо больших, как показал опыт, невозможно… однако горстка и впрямь последовала за своими меньшими собратьями в город по собственному желанию.

Это вторжение стало весьма непростым и дорогим секретом. Очень немногие из тех несчастных, на которых набросили заклятия подчинения разума и обучили направлять Мучителей, остались в живых в длинных подземных тоннелях. Большинство тварей вели себя тихо и спокойно в коридорах, однако при этом довольно легко находили путь, направляясь на звук или вибрацию. Когда они приблизились к поверхности, и то и другое в избытке имелось в северном секторе города, туда-то эти существа и потянулись. Там, на широкой площади у северных ворот, защитники города, притаившись на башнях и вдоль стен, ждали звука боевых рогов, долженствующих предупредить их о наступлении врага.

Высоко на искусственном выступе, опоясывающем город, как кромка чаши, Анфен беспокойно метался на кровати, затерянный в кошмарах, навеянных сонным заклятием Лупа. Едва прибыв в город и глядя на толпы, он размышлял о возможности присутствия в городе шпионов, узурпаторов и Охотников из замка. Он не знал, что оперативные агенты находились здесь на протяжении многих лет, и их было куда больше, чем опасались другие, по большей части скрываясь в подземных торговых путях и среди надсмотрщиков, — сладкоречивые Охотники официально устраивались на работу и постепенно добирались до ключевых постов в правительстве, обладая достаточным золотым запасом, чтобы подкупать нужных людей, и безупречным мастерством, чтобы убивать врагов, если потребуется. И все они продолжали получать приказы прямиком из замка. Подземные переходы, ведущие из лесов, были устроены не только для поставок дерева — об этом можно было догадаться и не имея на руках дополнительных сведений. Однако Стратеги никому не сообщали о том, когда начнется вторжение или на что оно будет похоже.

Почти две сотни рабочих спали прямо на своих местах под землей. Мучители проходили мимо их тускло освещенных каморок, деревянные подпорки скрипели не хуже стволов деревьев в лесу, навевая мысли о морских кораблях. Некоторые просыпались, услышав крики, эхом отдающиеся в тоннелях, поднимавшиеся из глубин и вскоре начинавшие звучать поблизости. Отдельные существа из кошмаров неожиданно оказывались у самых их кроватей, замерев, устремив на них неподвижные взгляды и оскалив зубы в застывшей ухмылке. Одни рабочие, скорее всего, сочли, что продолжают спать, даже когда время замедлилось, и все, что осталось в их жизнях, — это обманчиво медленные движения шипов и лезвий.

Мучители шли своей неуклюжей походкой мимо людей, кричащих и пытающихся убежать к свежему воздуху и нормальному освещению, которые можно найти только на поверхности. Как только последний крик затих и в бункерах раздавался только назойливый скрип, многократно усилившийся в воцарившемся безмолвии, смерть, пришедшая из-за Конца Света, добралась до выходов и свободно вылилась на городские улицы.

Защитники города, расположившиеся у северных ворот и в многочисленных расщелинах у горного перевала, на миг или два услышали донесенные ветром крики. Однако они были столь слабы, что воины сочли, будто им послышалось, пока кричавшие не появились вдали — бродяги, рабочие, шлюхи и их клиенты, пока в ночи не появились темные крадущиеся тени, некоторые из них были воистину огромны.

Солдаты начали лихорадочно готовиться к боевым действиям. Раздался резкий клич рога, за ним еще один. Разожгли жаровни, и все вокруг озарилось рыжеватым светом огней. Теперь уже проснулись все, тысячами выстраиваясь в стройные ряды. Зазвучали приказы. Зазвенел металл, когда одновременно обнажились многочисленные клинки. Большинство защитников повернулось к воротам, считая, что причиной криков, доносящихся из города, был вражеский огонь, ядра полетели над стенами… Однако почему с горного перевала не поступило ни одного предупреждения об атаке? Почему ни один из защитников, стоявших на посту, не удосужился с помощью рога подать сигнал «Замечен враг»?

Неожиданно вполне определенный враг появился за их спинами. Высокий силуэт — в шесть раз выше среднего человека — с длинными когтистыми руками проскользнул между двумя зданиями. Заметившие его на мгновение застыли, не веря своим глазам… и неуклюже ступающее существо угодило в настоящий град стрел. Те, что попали в цель, отскочили от шкуры. Странная тварь замерла и медленно повернула голову. Огромная грива длинных игл со звоном расправилась. Неизвестное существо уставилось на солдат. Стрелы вновь взвились в воздух и упали, не причинив твари ни малейшего вреда; звон наконечников, ударившихся о странную кожу гиганта, больше всего напоминал град, бьющий по крышам.

Вскоре к наблюдающему за людьми великану, по-прежнему неподвижно стоявшему на месте, присоединилась целая компания шипастых тварей поменьше. Все чаще и чаще в городе раздавались крики боли и страха — сотни похожих существ, не таких крупных, как гигант, но все равно значительно превосходящих ростом человека, хлынули сплошной волной на строй солдат, двигаясь быстро и неловко, и превратили все вокруг в сплошное бурлящее море смерти.

Гигант тоже подковылял, словно крики, наполненные ужасом и звоном мечей, отскакивавших от прочной шкуры, не причиняя никакого вреда владельцу, наконец убедили его в собственной непобедимости. Стрелы, по-прежнему градом сыпавшиеся с высокой стены, вонзались в землю. Тварь наклонилась и протянула руку к толпам людей.

Глава 58

Анфена кто-то яростно потряс за плечо, пробудив его от глубокого сна, навеянного заклинанием. Его видения должны были быть приятными, но, видно, Луп что-то напутал или же попросту не хватило магии, чтобы заклятие сработало как положено. Анфен видел только смерть, разукрашенную яркими тошнотворными красками, которые полностью сочетались с ужасающей музыкой. Пробудившись, он, повинуясь старому инстинкту, тут же обнажил меч и с удивлением увидел у постели Сиель, чье прикосновение обычно успокаивало и не вызывало знакомого порыва схватиться за оружие.

— В чем дело? — спросил он.

— Началась война, — заставляя себя говорить спокойно, произнесла лучница. — За нами явился посланец. Из города эвакуируют мэров, всех представителей власти и нас. Уходим сейчас же. Они передали, что времени на сборы нет.

Анфен вскочил на ноги, похлопав себя по лицу, чтобы прогнать остатки сна. Мысли блуждали. Царила глубокая ночь, из окна виднелись горящие внизу огни. Можно было даже рассмотреть часть северной стены города вдали — и зажженные жаровни. Внизу смотреть особо было не на что, кроме…

— Клянусь всеми Духами! Сиель, ты только взгляни на это!

Мучитель огромных размеров — Анфен без труда узнал шипастый силуэт — прошел мимо ворот. Он медленно протянул руку на стену и стащил лучника, остальные попрыгали вниз сами, лишь бы избежать смертоносного прикосновения этой твари. На их глазах Мучитель поднял пойманного человека и осторожно насадил его на длинный шип на левом плече, словно повесил украшение. Анфен ощутил тошноту, увидев в неверном свете жаровен извивающиеся силуэты других людей, насаженных на такие же «колья», но еще живых. Копья и стрелы градом летели в гиганта, однако было трудно сказать, застревали ли они в массивном теле и причиняли ли хоть какой-то вред. Тварь вцепилась огромными руками в ворота, заставив их жалко дрогнуть и громыхнуть, а затем поплелась прочь неверными шагами, пока не скрылась из вида за зданиями.

Окинув напряженным взглядом город, Анфен заметил еще несколько огромных силуэтов, очертания которых четко вырисовывались на фоне горящих огней — пламя начало охватывать улицы. Загудели рога — город пробудился от сна, оказавшись в настоящем кошмаре. Анфен был потрясен увиденным до глубины души.

— Помоги нам, Доблесть, — прошептал он, даже не осознавая, что произносит слова молитвы; опозорив себя и запятнав свою воинскую честь с мечом в руке — он некогда поклялся никогда не произносить имени этого Духа.

Сиель оттащила его от окна, так как Анфен не в силах был отвести взгляд от города, так и продолжал бы наблюдать за разворачивающейся внизу трагедией, пока она не пришла бы к своему закономерному завершению.

— Мы должны идти, — настойчиво проговорила девушка.

Анфен вздрогнул и наконец-то пришел в себя:

— С мэрами мы не пойдем. Ты и все остальные забирайте лошадей и живо за мной. У нас новая миссия.

Он схватил свой рюкзак и бросился по роскошным мраморным коридорам гостиницы мимо журчащих фонтанов, вдыхая ароматизированный воздух. Многие гости ждали в приемной, не зная, что делать, среди них оказалось и несколько важных иностранцев. Один, одетый в цвета Йинфеля, яростно спорил с девушкой, заменявшей носильщика, поскольку, судя по всему, парнишке вручили лук и стрелы и отправили защищать город. Анфен подбежал к ним и схватил толстого краснолицего мужчину за плечо; тот вздрогнул и разозлился.

— Послушай-ка внимательно, — жестко, но тихо сказал Анфен. — Сообщение для вашего мэра, Извена. Уговоренный груз нужно будет доставить сейчас же, к пяти милям к западу от конца великой разделяющей дороги. Но ни на шаг дальше. Эти слова предназначены исключительно для ушей вашего мэра и должны достичь их как можно быстрее, или я тебя выслежу и прикончу. Послание от Анфена из Совета мэров.

Он выбежал наружу и помчался по высокому уступу, заставляя себя не смотреть вниз на воцарившийся во всем городе хаос. Первые лучи света постепенно окрашивали небо в белый цвет. Люди, вооруженные пиками, возвели баррикаду на вершине длинного уступа, чтобы не дать Мучителям и беженцам из низов пробраться в верхний город и бесценные тоннели, ведущие за стены, чтобы представителям правительства было проще покинуть его пределы. Последней группе счастливчиков, избежавших кровавой расправы, было разрешено миновать заграждение до того, как копья и пики поднялись в воздух. Пойманные в ловушку, зажатые между баррикадой и Мучителями люди кричали, некоторые передали своих детей через заграждение. Малышей охранники приняли, а туда перебросили оружие для защиты верхнего яруса.

Анфен помчался к конюшням, особо не размышляя о том, чью лошадь он собирался украсть — загнанные тощие клячи, на которых они прибыли сюда, не выдержат новой гонки. Сиель и Шарфи заметили предводителя и последовали за ним через сплошной поток людей, движущихся в противоположном направлении — к тайным выходам через пещеры. Никто из них не произнес ни слова, пока Анфен отпихивал мешающих конюхов и садился на лучшего жеребца.

— Берите коней, — бросил он.

Однако Сиель выхватила стрелу и натянула тетиву; вниз по ее щеке сбежала слеза. Пока девушка целилась в землю, Анфен потрясенно перевел на лучницу взгляд:

— В чем дело? Выгляни-ка наружу и скажи, что ты там видишь!

— Мы служим Совету мэров, — произнесла Сиель. — Не тебе. Дождись их разрешения. То, что происходит, изменит их мнение.

— На их болтовню уже нет времени. Убери стрелу.

Но Сиель теперь направила ее острие в грудь предводителю. Он попытался понять по глазам, выстрелит она или нет, если он помчится прочь мимо нее. Возможно. Что ж, пусть будет так. Это можно счесть достойной смертью. Он тряхнул поводьями.

Конюхи помчались к гостинице, чтобы доложить о краже. Теперь сюда по высокому уступу, опоясывающему лагерь, к Анфену бежали мускулистые охранники, обнажив оружие.

Шарфи перевел взгляд с Сиель на Анфена, с него, в свою очередь, на быстро приближающихся стражников и тоже обнажил меч, который только вчера купил у кузнецов на базаре. Но лезвие его скользнуло вбок, сбив стрелу с цели. Тетива жалобно тенькнула, и острие вонзилось в землю. Шарфи вывернул лук из рук девушки и зашвырнул его в стог. Он поспешно отыскал себе подходящего скакуна, уже оседланного и взнузданного, и вскочил ему на спину.

— Береги себя, — бросил Анфен Сиель на прощание.

Лучница беспомощно наблюдала за ними глазами полными слез.

Разбойник пришпорил коня, и тот галопом помчался к выходу, Шарфи скакал следом. Они направлялись против нескончаемого потока людей к длинным переходам внизу и обнаружили, что в одном местечке еще не успели возвести баррикаду. Они с трудом маневрировали в толпе перепуганных жителей города, бегущих в беспорядке к южным воротам. Из Эльвури до Стены в Конце Света одна неделя езды через куда более безопасные земли, нежели Выровненное королевство, особенно если они галопом поскачут по разделяющей дороге и поменяют коней при первой же возможности. Это Анфен и намеревался сделать.

Разбойник надеялся, оставляя за спиной городские стены, что им придет в голову надежный способ уничтожить Стену, поскольку пока у него не было ни единой здравой идеи.

Когда Луп услышал о случившемся, он тоже нашел себе скакуна и пустился вдогонку.

Глава 59

— Город, — произнес боевой маг, снова поклонившись, словно заправский дворецкий, и указав изогнутым когтем на некое строение в отдалении. Хотя Эрик не сумел различить самого Эльвури, однако дым, поднимавшийся в начавшее белеть небо без даже тонких разноцветных нитей, был виден невооруженным взглядом. Он предположил, что именно из-за отсутствия магии рогатый и опустил его здесь, на узком уступе перед небольшой нишей у начала горного перевала.

Боевой маг ждал дальнейших приказов, кошачьи желтые глаза пристально смотрели на Эрика. Но иномирцу было сейчас не до своего слуги, поскольку внизу широкими колоннами на перевал шли солдаты, прикрывая головы щитами. Чеканные шаги барабанным боем разносились по узкому переходу, отражаясь от отвесных стен. Огромный каменный столб вывалился из ниши и рухнул поперек дороги, сделав быстрое продвижение невозможным.

То и дело столбы поменьше с грохотом перекрывали путь отрядам, свистя в воздухе, как огромные хлысты, обрушивающиеся на вторгшихся в святая святых врагов. Захватчики в панике уворачивались — и большинству удалось избежать опасности. Как только путь к отступлению оказался отрезанным, с уступов на солдат градом посыпались стрелы и камни. Щиты, которые враги держали над головами, сделали их похожими на моллюсков, тяжело ползущих по перевалу; стрелы отскакивали от их блестящих раковин и беспомощно падали на землю, выбивая искры, на мгновение озарявшие проход.

Веревочные лестницы с кошками взвились в воздух и зацепились за стены возле ворот, и захватчики начали карабкаться вверх. На них обрушилось куда меньше снарядов, чем ожидалось — слишком многие защитники покинули свои посты, спеша выяснить, почему в городе трубят в рога. Две трети атакующих перешли переход по дьявольскому перевалу и перегруппировались для атаки перед огромными воротами, не боясь нападения со стороны противника. Никто — ни рядовые солдаты, ни офицеры — еще не подозревал, что ждет их за городскими стенами, зная лишь, что нечто безымянное ослабит защиту Эльвури к тому времени, как они проберутся внутрь, что их задача — прикончить оставшихся в городе жителей, а затем спокойно насладиться грабежом и мародерством, прежде чем надсмотрщики из замка прибудут, чтобы составить опись своих новых приобретений.

За их спинами на «дороге смерти», как этот переход позже назовут любители потрепать языком в тавернах, лежали тысячи тел, одетых в цвета Выровненных городов. Они валялись вповалку у обочин, и некому было подобрать раненых или прикончить умирающих в мучениях. У входа в тоннель, ожидая вместе с элитным отрядом, посланным, чтобы подавить возможное восстание жителей, генерал приказал убить тех немногих, отказавшихся отправиться на перевал. Некоторым удалось сбежать и скрыться на равнинах элементалей, где, скорее всего, наказание настигнет их в лице той или иной дикой твари. Дезертиров оказалось немного, чуть больше сотни. Генерал поразился тому, что в этих отбросах нашлось столько храбрецов. Стопы Ву проложили эту тропу, и Доблести, если она и наблюдала за сражением, не к чему было бы придраться.

Глава 60

Сверху Эрик, к счастью, не мог как следует разглядеть ужасающую картину взятия города. Далеких звуков, воплей и грохота тяжелых камней, катящихся со стен, было вполне достаточно. За камнями последовали огромные бревна, пропитанные маслом, которые накрывали лезущих на стены солдат и поджигались горящими стрелами.

Боевой маг не проявил большого интереса к происходящему внизу; один или два раза он произнес отрывисто нечто неразборчивое, из чего Эрик сумел понять только одно: им следует уходить.

— Город вон там, верно? Там безопасно.

— Не безопасно, — на удивление четко и внятно ответил маг.

— Ты уверен? Многие из нападающих погибли.

Рогатый раздраженно взмахнул когтями в воздухе:

— Корабль плывет… по бурным волнам. Волна врезается… в осыпающиеся камни. Камни падают… на кипящую землю…

Эрик с трудом подавил внезапное желание как следует пнуть своего спутника.

— Чтоб тебя! Почему ты не можешь выразиться яснее? И что ты собираешься сделать со мной? Отвести меня к Анфену?

Рогатый выглядел искренне озадаченным.

— Слуга.

— Слуга. Просто замечательно. Знаешь что? Мне бы очень хотелось, чтобы ты переоделся. Человеческая кожа действительно так уж необходима? Или она нужна только для того, чтобы тебя боялись?

В горле боевого мага раздалось высокое рычание, а затем что-то заклокотало внутри.

— Так Анфен за городскими стенами или нет? Найдем его. Отнеси меня в город.

Рогатый сплюнул и издал странный скрежещущий звук, отчетливо выражавший неодобрение, однако подхватил Эрика и спрыгнул с уступа. Несколько мучительно долгих секунд они летели вниз, а затем маг наконец повернул прочь от ужасного зрелища, открывшегося в переходе, и направился к северным воротам. На протяжении этого короткого полета в воздухе, в котором не было ни единой ниточки магии, его тело разогрелось так сильно, что жар стал практически невыносимым, в дыхании появились отчетливые металлические хрипы. Путешествие под облаками среди переплетений разноцветных линий было куда более комфортным.

Приближались огромные ворота. За ними в воздух поднимались клубы дыма, редкие звуки рога походили на мучительные крики. Первые прорвавшиеся в город собрались слева на площади, свободной от летящих градом стрел и камней, и ждали остальных.

Боевой маг взгромоздился на высокую надвратную башню. От его перегревшегося тела исходил дым и невыносимая вонь. Город, простиравшийся перед ними, был куда больше, чем ожидал Эрик. Южные ворота были слишком далеко — иномирец не сумел разглядеть их даже с такой высоты. Тысячи и тысячи крыш и дорог тянулись по земле, забираясь на склоны гор справа и слева от ворот. С этой башни защитники города могли, находясь в относительной безопасности, стрелять во врага. Но вокруг в беспорядке валялись брошенные как попало луки, щиты, колчаны и пращи. Эрик заметил, что оставшиеся воины стояли лицом не к перевалу, по которому по-прежнему свободно струился поток захватчиков. Они обернулись к городу; со стен вниз до сих пор летели редкие стрелы.

Прямо под ними открылась картина, походившая бы на уголок детской — валяются игрушечные солдатики, частью поломанные, частью разорванные на куски, — если бы не длинные росчерки крови и разбросанные органы, усеивающие тротуары. Крики и отдаленный шум, походящий на взрывы, по-прежнему доносились до чуткого слуха, как и рев пламени. Тут и там бродили редкие выжившие.

И там, внизу, словно статуи, стояли Мучители — по большей части неподвижно, — и Эрик неожиданно понял: мертвый город. Вот почему шахтовые дьяволы двинулись на юг, вот почему войска шли к Эльвури. Некоторые Мучители бродили по городу, передвигаясь неуклюжими, широкими шагами, как марионетки, попавшие в руки неумелого кукловода. Напрасно потраченные стрелы усеивали землю, многие из них угодили в цель и отскочили от нее, только из самых тугих луков и арбалетов удалось пронзить толстые шкуры монстров. Солдат уже не осталось; отразить нападение было некому.

— Вот дерьмо, — выругался Эрик.

— Не безопасно, — прохрипел боевой маг, дернув «хозяина» за рукав; его зловонное дыхание отдавало гнилым мясом. — Твоя тень.

Иногда лежали растерзанные тела Мучителей, вокруг каждого — груды человеческих. Эрик невольно задумался, нет ли среди них тела Анфена — и предположил, что, скорее всего, оно там было.

Позади стрелы и камни перестали сыпаться в переход. На земле перед воротами снова закипела деятельность — довольно внушительное войско, собравшееся у города, начало готовиться к штурму ворот, сооружая тараны. Ноги боевого мага, похожие на птичьи, нетерпеливо царапали землю, словно пытаясь донести до Эрика мысли, которые скудный язык был не способен выразить. Впервые иномирец задумался о том, как местные отреагируют на вид его спутника. Он бросил:

— Оставайся здесь. Идет? Не двигайся. Мне нужно переговорить с одним из тех лучников, но они могут решить, что ты — враг. Понял? Я вернусь.

Рогатый склонил голову набок, но понимания на его лице не отразилось. Эрик помчался к ближайшему скорчившемуся воину, чуть дальше на стене, где начинались огромные железные ворота. Молодой лучник — парнишка лет пятнадцати — шестнадцати, не больше, с румяным веснушчатым лицом и отвисшей нижней губой — поднял на Эрика пустые, расширенные от ужаса глаза. Мальчик не сделал ни единой попытки схватить оружие, лежавшее у него на коленях, хотя одна рука безвольно лежала на тетиве. Эрик опустился рядом с ним на колени и по запаху понял, что парнишка обмочился от ужаса.

— Я друг, — нескладно произнес он. — Меня зовут Эрик. Ты в порядке?

Лучник пожал плечами, не изменившись в лице.

— Что здесь произошло?

— А на что это похоже? — невыразительным голосом отозвался он.

— Мне этот вопрос задавать бесполезно, — произнес Эрик. — Я такого ни разу в жизни не видел. Мне нужно отыскать человека по имени Анфен. Ты его знаешь? Он работает на мэра. Ты знаешь, где можно отыскать его или мэра?

Мальчик пожал плечами и указал на широкий уступ, нависающий над склоном горы и поддерживаемый снизу толстыми колоннами. Он, как нимб, опоясывал город. Возможно, для его сооружения потребовалась магия, поскольку в некоторых частях он, казалось, противостоит гравитации. То тут, то там вниз вели узкие дорожки, но теперь они все были перегорожены и охранялись. Богато украшенные здания выстроились вдоль уступа, на который указывал молодой лучник, и люди сплошными потоками покидали город.

— Может, поднимешься со мной туда? — предложил Эрик. — Мне кажется, там вполне безопасно.

— Они скоро умрут, — произнес мальчик тем же равнодушным тоном и пожал плечами. — Все умрут.

Эрику пришло в голову, что парнишка, скорее всего, видел, как его друзья, приятели — может, даже собственный отец — погибали внизу, прямо на его глазах. Он склонился ближе к лучнику и положил руку ему на плечо:

— Может, и так, только там мы будем не одиноки. И разве тебе не хотелось бы перекусить? Я бы не отказался.

За спиной раздался звук шагов. «Вот дерьмо», — подумал Эрик. Подошел боевой маг. Парнишка наконец вышел из шокового состояния, и его глаза потрясенно расширились.

— Не волнуйся, он со мной, — успокоил Эрик лучника. И обратился к боевому магу: — Не причиняй ему вреда. Не нужно защищать меня от него, идет? Он друг.

— Да, но… — просипел рогатый, отчаянно жестикулируя. Его лицо оживилось, слова лились быстрым потоком. — Однажды человек приблизился к его зеркалу, не думая, что стекло жидкое, и упал. Затянут туда боком он был из высокого места вроде этого в огромное озеро отражения, поборотый собственными кулаками с другой стороны неразбитого стекла и падающими камнями в бурлящий бульон… — Кошачьи глаза расширились, и маг неожиданно начал танцевать, раскачиваясь из стороны в сторону, высоко подняв руки и непрерывно рыча. Парнишка инстинктивно выхватил стрелу. — Некоторые огни не для тепла, — прохрипел рогатый, погрозив лучнику пальцем; слова смешивались с рычанием, по-прежнему клокочущим в горле. — Некоторые огни не касаются фитиля свечи, но сжигают ее дотла.

— Успокойся, не нападай на него!

— Там, где терпят поражение заклинания, в ход вступают когти и зубы.

Эрик почувствовал исходящий от тела мага жар, увидел, как он снова приседает, принимая ту же позу, в которой вел схватку с Зорким Глазом в лесах. Одна-единственная нить толщиной не больше волоса спустилась с неба, прикоснувшись к набалдашнику посоха.

Времени на раздумья не было: Эрик схватил пистолет, приставил его к виску боевого мага и нажал на спуск. Грохот выстрела едва не заставил иномирца выронить оружие; юный лучник бросился на землю, зажимая уши. Боевой маг пошатнулся, сделал два шага назад, уронив посох; его тело угрожающе нависло над краем уступа. Падая, он повернул голову и посмотрел на Эрика, приоткрыв рот и распахнув глаза. Он предположил, что на лице рогатого отразилось искреннее и глубочайшее изумление.

Тело рухнуло вниз. Дюжина Мучителей, заметивших его или, возможно, привлеченных звуком выстрела, бросилась к городской стене и разорвала труп на части. Эрик с трудом сглотнул, ожидая, что сейчас на него нахлынут те же чувства, которые он испытал, убив Инвию, но ничего схожего не ощутил и в помине. Словно он прикончил животное — может, тварь и жалко, но другого выбора не было. Времени на раздумья не осталось, поскольку теперь стрелы летели градом снизу, от вражеского войска, отскакивая от башен. Некоторые упали рядом с ними.

Молодой лучник уставился на Эрика, еще не вполне оправившись от потрясения. Тот убрал пистолет в карман. После первого залпа наступило непродолжительное затишье, и Эрик рискнул посмотреть вниз. С внешней стороны стены нападающие уже приближались к воротам с тараном. Многие из них вертели головами, пытаясь понять, откуда взялся гром.

— Идем, — бросил Эрик. — Нужно выбираться отсюда. Не думаю, что здесь еще долго будет безопасно.

— Ты спас меня, — довольно неуверенно откликнулся мальчик, словно пытался угадать, какая завтра будет погода.

Эрик так и не понял, благодарен парень за это или нет.

— Думаю, да, — отозвался он. — Хочешь оказать мне ответную услугу? Тогда помоги отыскать Анфена или мэра.

Лучник кивнул и поднялся на ноги, перекидывая лук через плечо. Эрик последовал за своим новым проводником, стараясь не смотреть вниз вообще. Первый удар тарана походил на грохот барабана, однако железные кованые ворота даже не дрогнули. Еще несколько лучников, оставшихся на стенах, что-то крикнули другим, занимавшим свои позиции чуть ниже. Эрик был потрясен, заметив, что большинство из них не старше ведущего его парнишки.

— Что это было за заклинание, которое ты использовал? — помедлив, спросил мальчик. — Что ты за маг?

— Заклинание? Нет, это было оружие. Я из… — Стоит говорить ему об этом или нет?.. — Из Иномирья.

Мальчик нахмурился:

— Где это?

— Очень, очень далеко отсюда. — Почему-то в горле встал комок, мешая проталкивать слова.

— Значит, заклинание было в твоем оружии?

— Полагаю, можно сказать и так.

— А тебе нужен тот Анфен, что побеждал в Шлеме Доблести?

— Да.

Мальчик кивнул. Перед ними появился мост, ведущий с городской стены на широкий уступ и оттуда уже на искусственный «нимб», опоясывающий город. Вскоре, хотя Эрик об этом даже не подозревал, они прошли тем же путем, по которому в город добирались Анфен со своей командой всего день назад. Многие на уступе стояли, беспомощно наблюдая за происходящим внизу; на лицах отражалась мрачная покорность или неверие, а группы людей, судя по всему принадлежавших к высшим кругам, шли в противоположном направлении, к тайным выходам из города на склоны холмов. Эрик следовал за юным лучником через собравшиеся толпы, когда вдруг заметил знакомое лицо среди глазеющих на резню.

— Сиель! — воскликнул он.

Мальчик, по всей видимости посчитавший свое задание выполненным, побрел прочь и вскоре скрылся из вида.

Девушка повернулась и смерила иномирца ничего не выражающим взглядом, хотя было видно, что она недавно плакала. Судя по всему, она почти не удивилась их встрече, чего нельзя было сказать о самом Эрике.

Лучница медленно направилась к нему.

— Вернулся, — бросила она. — И как приключение?

— Не важно. Что произошло? Анфен мертв?

Она фыркнула:

— Может, послать тебя проверить? — Пальцы сжались на рукоятке изогнутого клинка, висевшего в ножнах на поясе, и Эрик только сейчас заметил, что Сиель дрожит от ярости.

Преодолев изумление, он поспешно сказал:

— Постой! Не делай этого. Я могу объяснить, что произошло.

Она склонила голову, невесело ухмыльнувшись, словно говоря: «Жду с нетерпением».

— А куда подевался старый дурак?

— Не знаю. Вполне возможно, направляется сюда в компании волка, Зоркого Глаза.

Взгляд девушки на миг задержался на жезле боевого мага, который Эрик держал в руках. Он сам не заметил, когда успел подобрать его.

— Амулет? — коротко спросила она.

— Остался у Кейса.

И Эрик коротко пересказал события последних дней. Труднее всего было объяснить, почему он последовал за стариком, поскольку это решение было принято под воздействием жгучих слов Сиель. Лучница бродила вперед-назад, молча слушая и то и дело дергая себя за косы с такой силой, что это наверняка причиняло боль. Часть, касавшуюся Киоуна, Сиель попросила повторить еще раз слово в слово и повторно выслушала рассказ, закрыв глаза. Она спросила:

— Ты уверен?

— Это правда — до последнего слова. Даже та часть о Кошмаре.

Сиель ничего не ответила, но жестом попросила Эрика продолжать, смахивая новую слезу со щеки. Когда он дошел до появления боевого мага, девушка стиснула кулаки и, прищурившись, посмотрела на иномирца.

— Значит, они хотят, чтобы ты вновь присоединился к Анфену, — не веря собственным ушам, медленно произнесла она.

— По крайней мере, очень на то похоже. Кейс подумал, что боевой маг съехал с катушек и начал действовать сам по себе, не подчиняясь приказам.

Она снова фыркнула и, задумавшись, побрела вдоль края уступа. Вокруг по-прежнему суетились люди, многие из которых теперь с испугом поглядывали на северные ворота, откуда доносились ровные, частые удары таранов.

— Ты думаешь, что знаешь так много, — наконец произнесла она.

— О Киоуне?

Она горько рассмеялась:

— И об Анфене, разумеется.

— Что ты хочешь сказать? Ты же не думаешь, что он в сговоре с…

— Не знаю, — согласилась Сиель. — Я уже ничего не знаю. Но теперь я понимаю, почему Киоун был готов трахать всех на двух ногах, только не меня. Я бы узнала все его тайны.

Они оба понаблюдали за продолжавшейся внизу резней.

— Почему бы не прокатиться? — наконец произнесла девушка. — Давай откроем оставшиеся сюрпризы. Если в гостинице еще остались припасы, возьмем все, что сможем унести, хотя я сомневаюсь, что важные лица много оставили, уходя из города. Но это несущественно. На сей раз мы поедем по безопасным землям, если только за тобой не придет Инвия, Помеченный.

— Куда мы направляемся? Анфен здесь?

— Он отправился к Концу Света, чтобы уничтожить Стену, — произнесла она и расхохоталась. Потом взглянула вниз на опустевшие улицы. — Может, он и был прав, решившись попробовать сделать это невзирая на мнение мэров. Вероятно, мне не следовало пытаться остановить его. Скоро мы можем это узнать. Идем, нужно найти лошадей. — Сиель положила руку на плечо Эрика. — И я надеюсь, твой друг скоро появится.

Говоря это, она отнюдь не желала старику добра. В ее широких темных глазах ясно читалось: «И тогда я лично распорю ему брюхо».

Глава 61

Поток людей продолжал двигаться на юг — беженцы забили все дороги, стискивая жалкие пожитки, которые сумели сохранить в неистово мечущейся толпе, спешащей за южные ворота. Тут и там на дороге в беспорядке валялись вещи, брошенные по мере того, как тяготы бегства начали донимать выживших в ужасной резне. Через пару дней каждый лишний килограмм превратится в неподъемную ношу. Трактиры, стоявшие у дороги, ведущей из Эльвури в ближайший город, Йинфель, были забиты до отказа, и теперь многие соглашались заплатить немалые деньги, чтобы переночевать под столом или в туалете. Некоторые вообще не стали останавливаться на ночлег, пребывая в непоколебимой уверенности, что Мучители станут преследовать их. Однако тех никто не видел.

Новости о судьбе Эльвури уже разнеслись по дорогам, значительно опередив усталых беженцев, и начали передаваться по другим Вольным городам, войска которых принялись лихорадочно проверять подземные переходы и возводить дополнительные укрепления. О Мучителях теперь знали повсюду, ходили слухи, что это очередное порождение замка. Их теперь все чаще видели в местах, удаленных от лесов, в которых эти твари напали на культистов Инферно. Большинство замечали их издали, не зная, с чем им довелось столкнуться. Те же, кому не повезло оказаться поблизости, обычно уже никому ничего не могли рассказать.

В эти практически непроходимые толпы беженцев затесались Сиель и Эрик. В первый день он четыре раза ухитрился упасть со своего скакуна, только чудом ничего не сломав. Они нашли прекрасных лошадей, высоких и мускулистых, как скаковые. Сиель и Эрик быстро поняли, почему «большие шишки» предпочли не участвовать в смертельной гонке к южным воротам по нижней части города. На одной улице, превратившейся в сущий ад, их поджидали с полдюжины Мучителей, стоявших неподвижно в странных, застывших позах над растерзанными телами своих жертв. Самые крупные вернулись к реке, словно движимые неким общим порывом, и, если верить слухам, стояли неподвижно вдоль берегов, наблюдая за бегущими из города людьми. Их туши были сплошь усеяны телами, насаженными на многочисленные острые шипы; некоторые до сих пор извивались и звали на помощь. Мучители, оставшиеся в Эльвури, причинили достаточно вреда; однако мародеры, вторгшиеся в город, бушующие пожары и мелкие бунты не сделали его безопаснее.

Единственным светлым пятном во мраке ужасов была встреча с Лупом, терпеливо поджидавшим их у обочины на собственном коне, ухмыляясь во все десны.

Большинство путников, включая Сиель и Эрика, пытались не думать о том, что осталось позади. Они старались не слушать плач людей, ничего не знавших о войне вплоть до этогомомента, столкнувшихся с ужасной реальностью, воплощенным кошмаром, который раньше никогда не поджидал их в тени безжалостно ступающих по земле ног человекобога. Они так долго жили в покое и довольстве, привыкнув к неспешному ходу конфликта между Вольными и Выровненными землями… Пусть напряженного, однако далекого, как отголоски землетрясения. Потрясение и ужас на измученных бессонницей и усталостью лицах беженцев, неуверенные, спотыкающиеся шаги спасшихся, словно к и без того тяжкой ноше добавился новый груз, говорили об одной и той же думе: «Сегодня мы не вернемся домой. Дома больше нет».

Эрик почувствовал себя виноватым и в то же время ощутил облегчение, когда они наконец миновали голову сплошного потока беженцев и оставили несчастных людей позади. Сиель не стала даже пытаться скрыть, как она рада такому повороту. Луп насвистывал песенку, словно ему ни до чего не было дела.


Тем временем генерал, командующий захватчиками, начал куда более масштабную операцию по зачистке, нежели та, которая предполагалась изначально. Его люди наконец открыли выходы из города, убаюканные кажущимся безмолвием по другую его сторону. Он ожидал, что здесь остались немногочисленные твари, в худшем случае пара десятков, но никак не больше, некоторые из них оказались огромными. Причем каждого было нелегко убить.

Они сумели сократить численность этих чудовищ. И вояк осталось еще достаточно, чтобы завершить зачистку.

Генерал упустил кое-что — рядовыми вполне можно пожертвовать, но и люди его ранга отнюдь не незаменимы, и лед, по которому они ходят, становится все тоньше по мере приближения к трону, которому принесли присягу. Стратеги давным-давно отметили его в досье как «амбициозного» человека, возможно представляющего угрозу для них, а потому поручали этому военному самые опасные операции, надеясь на его достойную кончину, учитывая его звание и вполне реальную возможность превратить неугодного человека в мученика. Упоминаний о том, что его амбиции ограничивались нынешним рангом и достигнутой целью, не было нигде.

Глава 62

Беспощадно понукая лошадей, мчащихся на пределе, и часто меняя их, Шарфи начал чувствовать себя очень некомфортно — для него кони казались куда более подходящими друзьями для людей, чем, скажем, слуги. Анфен тоже так думал, однако что-то изменилось в нем, когда они тронулись в путь. В глазах появился странный новый свет, который Шарфи пришелся не по вкусу, как и мрачное молчание, царившее в дороге, которое растягивало до предела каждую секунду. Куда легче и быстрее ехать с шутками, песнями и байками.

И все же он понимал, что Анфен увидел, каким было настоящее нападение: рука замка сомкнула кулак вокруг мира. Если они сумели за одну ночь завоевать неприступный город — и не важно, ушли на это годы планирования или нет, выглядела атака спонтанной и быстрой, а то, на что враг считает тебя способным… В общем, можно смело верить, что ты и впрямь на это способен. В таком случае, разумеется, замок может в свое удовольствие преспокойно захватить остальные Вольные города. И он это сделает. И мэры тоже теперь начнут сомневаться, есть ли смысл противиться неизбежному, или стоит попытаться выторговать присоединение на более выгодных условиях, ускорив его и сохранив собственные посты. По мнению Шарфи, эти размышления были написаны у Анфена на лице крупным шрифтом.

И разумеется, мысли бывшего Первого капитана были именно такими. Анфен был готов к длительной войне с замком, которая, возможно, займет всю его жизнь. Он не считал, что они способны победить, однако при этом никогда не думал, что поражение наступит до его смерти. За одну ночь он узнал, что окончательно сдаться Вольные города могут уже через несколько месяцев. Если сейчас мэры поддадутся панике, что вполне возможно, города могут быть сданы сегодня же…

Однако по большей части он, глядя на перетекающие друг в друга холмы и трясясь под цоканье копыт в жестком седле, размышлял о том, как именно можно уничтожить Стену. Большая разделительная дорога приводила его все ближе и ближе к цели, однако никаких полезных идей у него не появилось. Лишь в немногих конфискованных когда-то рукописях упоминалась Стена. Он знал, что она существует дольше городов, дольше даже, чем люди. Стена, возможно, была создана молодыми драконами или же Великим Драконом — а может, некой схожей силой по другую ее сторону.

Поскольку по одну сторону Левааля располагалось Иномирье, строились догадки, что по другую сторону от Стены также есть некий мир. Об этом говорилось в некоторых древних свитках и в артефактах, оставленных молодыми драконами первому поколению людей — вместе с несколькими прощальными дарами знания, давным-давно утраченного. Если Мучители пришли сюда с другой стороны, а не были некой новой секретной разработкой замка, то какие еще ужасы могут хлынуть оттуда, если Стены однажды не станет?

Нет. Он давно перестал думать о том, следует ли ему этого делать…

Путники продолжали менять лошадей в каждой конюшне по пути, все время ускоряясь и оставляя позади дни и мили. Анфен был совершенно безжалостен. Они то и дело проезжали мимо хороших трактиров, к нарастающему беспокойству Шарфи, которому уже осточертела дорога, и он пообещал себе долгий отдых, если выберется живым из этого приключения на севере. Если бы воин решил сейчас нарушить приказ командира и остался в гостинице, Анфен, вне всякого сомнения, продолжил бы путь без него. «Может, и впрямь следовало бы его отпустить, — подумал Шарфи, а потом ему в голову пришла новая мысль: — Я ведь здесь не для того, чтобы уничтожить Стену. Конечно же нет! Какая глупость. Этого вообще нельзя сделать. Я поехал, чтобы присматривать за ним. Он не в себе. Мы, конечно, ожидали, что это рано или поздно произойдет…»

Вскоре на горизонте должна была появиться Стена, хотя это еще не означало бы, что они к ней приблизились. Она тянулась на многие мили, доходя высотой до самого неба, снежно-белая вверху, а потому почти неразличимая. Ниже она приобретала тусклый синеватый оттенок и походила на стекло. Когда Стена наконец показалась, Шарфи был совершенно поражен безумной тщетностью затеи Анфена, и он невольно начал задаваться новыми вопросами насчет поведения своего друга. На ум стали приходить с полдюжины довольно неприятных теорий — в амулете ничего подобного не было и Анфену просто послышалось; он был не в себе с самого начала — война может и не такое сделать с человеком; исчезновение старого иномирца было заранее спланировано; Анфен работает на врага, а его дезертирство — лишь сложная легенда; это вообще не Анфен, а прекрасно выполненная иллюзия… И так далее, все новые идеи рождались в его мозгу, а безумный блеск в глазах предводителя так и не исчезал, напряженное молчание по-прежнему не нарушалось. Похоже, Анфен не знал усталости, одержимый своей новой идеей, приходилось практически подсовывать еду ему под нос.

Час за часом, день за днем длилось бесконечное путешествие под непрерывное цоканье копыт по камням. Стена приближалась.

Великая разделительная дорога, древняя, как сама Стена, и разделяющая обширные просторы этого мира, доходящая до восточных и западных его границ, уносила их миля за милей прямо к середине Конца Света.

Глава 63

Старик предположил, что судьба задолго до того, как представилась такая возможность, решила явить ему свои милости. В данный момент он ехал верхом на огромном волке, ощущая неожиданную легкость на душе и чувствуя себя абсолютно свободным.

Для Кейса первостепенное значение имел вопрос «как?». Раньше ему для прощания с миром потребовалась бы выпивка — тост за славные воспоминания, последним из которых была дружба Эрика. Шелли тоже — как она навещала его почти каждые выходные во время заключения, принося небольшие подарки. Его брат Чарльз, прежде чем они расстались навсегда, бросив друг другу множество ядовитых слов. Своего старого отца Кейс простил — по крайней мере, он так думал, хотя им так и не удалось примириться, — не повредит выпить и за него. Черт побери, да его первый пес и тот заслужил отдельного тоста. Как и день освобождения из тюрьмы и возвращения на пляж, как он всегда мечтал; хотя была зима, он лежал на песке, полностью одетым, много часов, не шевелясь, слушая, как волны ласково шепчут: «Свобода!» Это был хороший день.

Колено обожгло болью, когда волк тяжело прыгнул вперед, хватая пастью воздух и начиная мерзко вонять. Кейс ощутил некоторое сочувствие по отношению к магу и всему вообще, обреченному на физическое существование. Наконец они покинули лес, что, несомненно, было только к лучшему. Вскоре вышли на холмы, вдали показались горы, и ответ стал очевиден. Как только они поднимутся достаточно высоко… то есть приблизительно сейчас.

— Эй, приятель… Зоркий Глаз, верно? А меня называют Занозой в Заднице. Не могли бы мы чуток передохнуть? Было бы неплохо, наконец, размять ноги.

Волк и без того вымотался, поднимаясь со своей ношей вверх по склону холма. Он свернул с тропы и отыскал подходящее местечко в тени, а затем улегся, скрестив передние лапы. Похоже, он не собирался превращаться в человека. Волк наблюдал за Кейсом своими большими карими глазами.

Тот улыбнулся, желая несколько разрядить обстановку и облегчить исполнение своего намерения. Он чувствовал такую свободу, такую легкость духа!.. Тело его было достаточно наказано бесконечными переходами и путешествиями — как прекрасно было бы избавиться от всего этого. Он встал, потянулся и оглянулся на волка, который поднял голову, глядя на старика. Кейсу показалось, что у того скорбный вид. Он поднял руку, прощаясь:

— Думаю, ты все знаешь, верно? Скажи Эрику, пусть и дальше будет хорошим парнем. Скажи ему… Вот дерьмо, не знаю даже, что передать. Скажи, я велел держаться молодцом, передавал привет и спасибо за скотч.

Кейс, хромая, подошел к краю, перекрестился, раскинул руки, заулюлюкал и спрыгнул.

Волк только вздохнул.

Глава 64

Стена нависала над ними уже неделю, и теперь наконец они приблизились к ее основанию. Анфен стоял, глядя на дорогу, упирающуюся в Стену. Местность по обе стороны была ровной, трава не росла в коричневой грязи, оставшейся от многочисленных раскопок, проводившихся на протяжении веков искателями драгоценных чешуек. Стена была такой отвесной, что Шарфи все время казалось, что вот-вот она накренится и рухнет прямо на них.

Каменных гигантов стало видно уже давно, ведь они были воистину огромны. Серые, как базальт, коренастые, приземистые, с лицами, лишенными черт, и открытыми ртами, они походили бы на статуи, если бы не редкие повороты круглых плоских голов, обозревающих мир вокруг. Их непропорционально длинные пальцы изгибались и закручивались в узловатые кулаки. Они ждали, как часовые, стоя у Стены с востока на запад, и обладали достаточной мощью, чтобы уладить любые проблемы с людьми, если они возникнут. Однако гиганты не переносили друг друга на дух — как и вмешательство в дела человеческие. Стоящий с восточной стороны медленно повернул голову в том направлении, где на своих скакунах сидели Анфен и Шарфи. Видимо, для древнего стража они представляли собой весьма любопытное зрелище; очень редко люди осмеливались подходить к ним так близко, не считая тех, кто трудился в шахтах рабов далеко на востоке.

— Это можно сделать, — пробормотал Анфен себе под нос. — Они не стояли бы здесь, охраняя неизвестно что, если бы у Стены не было какой-нибудь слабины. Это можно сделать.

Шарфи не хотелось уточнять, но он все-таки спросил:

— Как именно, босс?

— Увидим. Едем еще пять миль к западу.

Они тронулись в путь и молчали всю дорогу. Шарфи очень хотелось надеяться, что приближается тот миг, когда до Анфена наконец дойдет бессмысленность попыток уничтожить Стену, что нужно вернуться в один из городов и доложиться первому же офицеру Совета мэров, на которого они наткнутся. Разумеется, ничего плохого они не сделали, если не считать кражи коней, чего в воцарившемся хаосе, скорее всего, никто не заметил. Предводителю стоило бы вновь отправиться к мэрам и попытаться убедить их помочь, если его безумная затея и впрямь способна переломить ход войны. Вряд ли вести об их бегстве доберутся до юга быстрее их самих… Насколько они знали, Эльвури вполне мог быть вновь отвоеван мэрами. Рано или поздно Анфен должен это понять. По крайней мере, Шарфи очень на это надеялся. По виду гостиниц можно было надеяться на удобные постели, и кому какое дело, хороший там наливают эль или нет? После этого путешествия даже самое дешевое пиво покажется нектаром, достойным Владетеля.

Воин ничего не знал о двух катапультах, которые ждали их там, куда Анфен просил мэра Извена доставить осадные сооружения. К их прибытию они уже были собраны. Все признаки, по которым можно было опознать город-поставщик — цвета, руны, обычно вырезаемые на панели из соответствующей древесины, — были убраны, однако низкая посадка и квадратная основа, по мнению Шарфи, говорили яснее ясного о том, что катапульты были сделаны в Йинфеле. Как любопытно. Не сказать, чтобы этот город прославился именно своими военными машинами; они даже не прибегали к помощи магов Инженеров, чтобы вдохнуть жизнь в свои осадные сооружения. Значит, один мэр точно в деле, и, скорее всего, единственный. Шарфи подумал, что с Анфена станется начать новую войну, если он не будет осторожен…

Высокие крепкие мужчины, чьей основной задачей в жизни было поднимание огромных камней, увидели Анфена и начали переговариваться. Шарфи про себя посмеялся — замечательная шутка. Катапульты? Они решили, что катапульты смогут свалить Стену? Воин не стал делиться своими мыслями и продолжил ждать, когда на Анфена, наконец, нахлынет озарение. Может, сначала понадобится запустить пару ядер в Стену. Однако предводитель, казалось, не собирался сразу отдавать такой приказ. Он сел на землю, скрестив ноги и положив голову на руки. Шарфи обратился к управляющим катапультами:

— Что ж, давайте попробуем. Стреляйте.

Мужчины неуверенно переглянулись.

— А, да, кстати, был один вопрос, который нас всех очень занимал. Во что стрелять, сэр?

— В то, на что они направлены. В Стену.

— Ах, в Стену, сэр… Кое-кто думал, что так и будет, только…

Мужчины обменялись выразительными взглядами, и Шарфи неожиданно для самого себя ощутил сильнейшее смущение.

— А вас не беспокоит гигант, который караулит вон там? — спросил другой, указав на охранника к западу от них, который как раз повернул голову, наблюдая за ними.

— У нас будет куча времени удрать, если он бросится сюда, — пожал плечами Шарфи, хотя его самого — теперь, когда они об этом упомянули, — гигант даже очень обеспокоил. — У нас прямо за спиной есть пещеры, в которых можно спрятаться. Валяйте, стреляйте.

Работники неуверенно пожали плечами, думая: «Еда в брюхе будет, пока нам платят, так какая разница, дурацкие приказы или нет», — и натянули поскрипывающие перекручивающиеся канаты, придающие механическую силу при запуске катапульты. Корзины споро зарядили тяжелыми камнями, покряхтывая и помогая друг другу. Метательный рычаг протестующие заскрипел, когда его оттянули назад, а затем резко рванулся вперед, выпуская снаряд. Тяжелый камень ударился о Стену, раскололся на части и упал. Выстрелила вторая катапульта; ее снаряд ударил чуть выше первого, но с тем же результатом.

Мужчины повернулись к Шарфи.

— Вас удовлетворил этот результат, сэр, так же как и нас? — спросил один.

Остальные рассмеялись.

— Продолжайте попытки, — произнес воин, еще больше смутившись.

Они выстрелили снова, потом еще раз и еще, и так до тех пор, пока не закончился запас снарядов. У работников были с собой огромные инструменты для откалывания крупных камней, если удастся отыскать валуны, однако они не изъявляли ни малейшего желания пустить их в дело. На мгновение Шарфи показалось, что он заметил царапины на Стене, но на самом деле к странной, словно стеклянной поверхности просто прилипли крошки расколовшихся снарядов. Ничего не выйдет.

Анфен все это время молча сидел, провожая взглядом каждый взмывавший в воздух снаряд, в середине эксперимента закрыв глаза. Шарфи готов был поклясться, что слышит в голове противный голос, ведущий отсчет до мига озарения. Оный приближался. Три… два… один…

Анфен расхохотался. Шарфи очень не понравился его смех, поскольку он был громким, безрассудным и обладал отчетливыми истерическими нотками. Он видел, как предводитель спокойно идет навстречу опасности и преодолевает любые испытания, но никогда не думал, что бывший Первый капитан способен на истерику.

Анфен вытащил меч из ножен и небрежно стиснул рукоять меча, а затем, спотыкаясь, направился к Стене. Шарфи последовал за ним. Работники, отдуваясь и смахивая пот с лиц, наблюдали за предводителем.

— Меч! — воскликнул один из них, и остальные рассмеялись. — А вот это отличная идея!

— Размягчи ее чуток, а там уж мы возьмемся! — завопил другой.

Оказавшись у Стены, Анфен поднял меч и ударил. Ни следа, ни трещины, ни царапины. Он снова занес оружие и снова, затем принялся колотить по Стене кулаками, то дико смеясь, то крича от гнева. Шарфи скривился, глядя на бесполезную трату прекрасного оружия, недавно купленного и все такое, наверное, еще долго никому не удастся выторговать меч у кузнеца из Эльвури. Хватая ртом воздух, Анфен наконец сел на землю, прислонившись спиной к стене и глядя прямо перед собой.

— Единение сил, — пробормотал он, — он упоминал об этом. Это можно сделать.

— Нам нужно вернуться и поговорить с мэрами, — произнес Шарфи. — Все изменилось. Они потеряли город. Теперь-то они к нам прислушаются. К тому же один и так уже на нашей стороне, если я правильно понял.

Анфен ничего не ответил.

— Неподалеку есть трактирчик. Пиво у них ничего, так ребята сказали.

Никакой реакции.

— Вот что, — начал Шарфи, разозлившись; в конце концов, если он не заслуживал того, чтобы его слушались, по крайней мере, к нему можно было прислушаться. — Лично я отправляюсь туда спать. Может, на целую неделю. — Он нервно покосился на каменного гиганта слева, который теперь наклонился к ним всем телом, проявляя явный интерес к пришельцам. Возможно, их не так легко расшевелить, этих древних стражей, а успокоить еще сложнее. — Если в ближайшие пару дней к тебе вернется разум, заходи выпить кружечку пива. — С этими словами Шарфи вскочил на коня и уехал по направлению к великой разделительной дороге.

…Анфен еще целый час сидел под Стеной, надеясь, что великан сейчас встанет, подойдет сюда и убьет его. Его то и дело окликали ребята с катапульт:

— Сэр? Хозяин?

Однако в конце концов они сдались и медленно начали разбирать громоздкие сооружения.

Постепенно сгущались сумерки. Анфен поднялся, взглянул на зазубрившийся, погнутый меч. Оружие неплохо выдержало испытание, если учесть, с какой силой он колотил по Стене. Внезапно Анфен словно взглянул на самого себя со стороны впервые за очень долгое время, и вид его изрядно обеспокоил. Приступ глупости, продлившийся целую неделю. «Какого черта я вообще здесь делаю?!»

Его начал разбирать смех. Куча разбившихся камней, погнутый меч, и все это время, направляясь сюда по великой разделительной дороге, он искренне полагал, что судьба этого мира отныне покоится только в его руках…

Поддавшись порыву, он расхохотался и увидел, как приближается кто-то еще. Судя по силуэту, появившемуся на фоне темнеющего неба, Анфен понял, что это она, однако в ту же секунду мелькнувшее зеленое платье снова исчезло.

— Эй! — крикнул он, обращаясь к работникам. — Вы ее видели?

Они обменялись веселыми взглядами.

— Да, добрый сэр! Мы ее видим. На нее вообще приятно смотреть, это уж точно. Хотите, оставим вас двоих наедине?

С этими словами они расхохотались. Анфен ощутил всплеск расплавленного добела гнева, однако понимал, что у работников было полное право высмеивать его, и не важно, что он не привык к такому обращению.

Он снова сел на землю, думая о Незнакомке, гадая, что она скажет или посоветует — если, конечно, женщина еще никуда не ушла. Она больше не показывалась на глаза, он даже не думал о ней с того утра, когда с трудом вышел из подземных переходов, устав убивать беззащитных людей.

Какая-то птица издала хриплый вопль, очень похожий на смех, показавшийся до странности громким, из кустов справа от катапульт. Этот звук напугал Анфена, он вздрогнул от неожиданности и обернулся, увидев несколько черных перьев, медленно опускавшихся на землю. Затем из-за кустов появилось новое существо, хромающее, словно изломанное, сжимающее серебряный посох в форме трезубца. Это определенно была не Незнакомка.

Анфен неуверенно поднялся на ноги. Сердце колотилось как бешеное. Эта хромота была известна всему Леваалю. Длинный хвост из черных перьев волочился по земле за спиной существа. Оно отбросило на спину капюшон, открывая взгляду три толстых тяжелых рога — два вьющихся вниз по обеим сторонам лица и один посередине, который, казалось, и заставлял его постоянно клониться к земле.

Архимаг повернулся к катапультам, остановился неподалеку от них и воздел обе руки. Его тело конвульсивно содрогнулось. Волна воздуха прокатилась от ладоней, сначала лишь растеревшая камни в пыль, а затем обратившая в мелкий мусор и катапульты, и работников, застывших в изумлении. В воздухе остались лишь алые полосы. Внутренности людей тонким слоем размазало по поверхности земли. Тишина, воцарившаяся после того, как осел последний кусок, была удивительно глубокой. Такой Анфен еще никогда не слышал.

Архимаг медленно повернулся к нему.

— Катапульты, — с намеком на веселье произнес он поставленным, глубоким голосом.

Анфен стоял, направив меч на противника и понимая, что сопротивляться бесполезно. Как можно избежать смерти сейчас? Сколько раз человек, желавший наконец войти в ее объятия, может попадать прямо в руки черной хозяйки и в следующий миг кубарем катиться прочь, когда столькие страстно желающие жить уже пожраны ею? Это не имеет значения, он нанесет удар, если враг подберется слишком близко. В голове неожиданно прояснилось, все стало на свои места. Наконец-то. Наконец-то.

Архимаг, хромая, подошел чуть ближе; почерневшая, скукожившаяся нога не толще самой кости не сгибалась, но при этом выглядела так, словно в любой момент может треснуть, не выдержав веса тела. Густые клубы дыма поднимались ввысь от рогов.

— Катапульты, — весело повторил он. — Не важно, крепись. Я чувствую, что твоя миссия завершится успешно.

Не обращая внимания на слова Архимага, Анфен держал оружие, чувствуя себя уже побежденным и глядя на существо, подбирающееся все ближе к нему. Из среднего рога в центре лба дым шел тонкой струйкой. Квадратный драгоценный камень в глазнице, вставленный словно в охлажденный воск, вращался, натягивая плоть по обеим сторонам, которая шла мелкой рябью от каждого движения. Если ему хватит наглости подобраться на расстояние удара…

— С чего ты вдруг решил поговорить со мной? Почему бы не закончить это сейчас же?

— Ты косвенно полезен мне живым. — Голос был насыщенный, глубокий, ласкающий слух. — Возможно, что ты закончишь свою жизнь, чувствуя боль и горечь или же просто желая досадить мне, но это не имеет особого значения. Совет Вольных городов знает, что ты отправился в путь, взяв на себя эту миссию. Я позаботился об этом. Вскоре они узнают также, что тебе удалось достичь цели, и все, что ты им скажешь, уже не будет иметь значения, начнешь ты доказывать мое участие или нет. Ответственность за последствия также будет на тебе, а не на мне. Об участии Йинфеля в твоем проекте также вскоре станет известно, можешь в этом не сомневаться. Об этом уже знают. В данный момент мэр, скорее всего, пытается объяснить свое решение остальным. Их совещание, наверное, напоминает сбор квохчущих клуш в курятнике.

— Ты видел старика и его амулет.

— Конечно. Еще в Зале Окон. Я бы предпочел, конечно, чтобы оба пилигрима были сейчас рядом с тобой, но это не должно повлечь за собой особых изменений. Не имеет значения и то, что амулет и заключенное в нем послание не достигли твоих мэров, а также что их решение никак не повлияло на твое мнение. Мне повезло.

Анфен про себя отмерял расстояние, шаг за шагом, и готов был уже броситься на Архимага, когда тот плавно взмахнул рукой, и меч, кувыркаясь в воздухе, полетел прочь и вонзился в землю. Уродец остановился недалеко от Анфена и посмотрел на него. Выражение изувеченного лица было не так легко понять, хотя в голосе появились нотки сожаления.

— Это правда, тебя использовали. Не все из нас способны сидеть на тронах, и враги не всегда причиняют нам вред. Запомни это, ибо я говорю искренне. Убеждение и упорство, которые ты продемонстрировал, и намерения, которые взлелеял, сами по себе неплохи. А вот невежественный разум, неверно обрабатывающий сведения, привел к ужасающим результатам. Ты помог Проекту, и это хорошо, хотя ты, возможно, так не считаешь. Пусть же мои слова, в свою очередь, окажут влияние на решение, которое ты примешь, гадая, достоин ли ты жить.

Анфен не сумел воспротивиться порыву броситься и ударить Архимага по изуродованному лицу. Тот спокойно наблюдал за приближением противника, затем развернулся, и Анфен неожиданно понял, что мчится прямо в Стену. Он больно ударился всем телом. Архимаг произнес, словно себе под нос:

— Само по себе неплохо, желание ударить меня. Я оскорбил твою честь, использовал тебя как бездушное оружие, очернил твое имя. Все верно. — Маг смерил взглядом Стену. — Но за это твоя голова, боюсь, теперь будет не способна выполнять свою задачу.

Анфен кое-как поднялся на ноги и встал, покачиваясь. Где-то вдалеке раздался звук тяжелых шагов. Гигант наконец-то решил, что ему не нравятся назойливые людишки, и подошел на пару шагов, чтобы рассмотреть их получше.

— Вот! — наставительно сказал Архимаг, снова кивнув. — У этих, полагаю, головы покрепче твоей. Анфен, ты можешь меня оставить. Ты мне здесь не нужен. Иди себе, решай, жить тебе или умереть. Боюсь, твоя лошадь убежала, когда я уничтожил катапульты. Пешком путь неблизкий. Прекрасная возможность как следует поразмыслить.

Анфен притворился, что уходит понурив голову, а сам круто развернулся и снова бросился на Архимага, зная, что это бесполезно; разумеется, — тот только всплеснул руками в воздухе, и разбойник понял, что летит прочь. Он тяжело приземлился на бок.

— Иди куда подальше, — повторил Архимаг. — И будет гораздо легче идти на здоровых ногах, чем на сломанных, а следующее нападение на меня, вне всякого сомнения, закончится серьезной травмой. Есть у тебя меч или нет, шансы нанести мне сколько-нибудь серьезный урон смехотворны. Урок может оказаться весьма болезненным. Выбирать тебе. А у меня еще есть дело.

Глава 65

Архимаг устремил взгляд на горизонт, где заметил нечто, весьма его обеспокоившее: Кошмар летел в небе, глядя в их сторону. А чуть дальше к востоку он заметил еще один проблеск света, который придвинулся чуть ближе, — видимо, это Мудрость. Пока на землю не опустится ночь, будет трудно сказать наверняка, однако в воздухе ощущалось несомненное присутствие Великого Духа.

Их появление в известном смысле обнадеживало — разве они оказались бы здесь, если бы ему, Архимагу, не было суждено преуспеть? Он был уверен в том, что достигнет цели; разумеется, предсказание никогда не было его сильной стороной, однако это событие было слишком крупной отметкой в строке истории, и даже почти слепой человек вроде него не мог не заметить ее — одно и то же событие, от которого отходит пять или шесть вариантов будущего. Однако как поведут себя Великие Духи впоследствии? Лучше справиться с задачей поскорее…

Архимаг присел на корточки и начал плести иллюзию. Она была очень сложной, оригинальное заклятие, разработанное им лично. Если бы школы магии еще существовали, они бы воспели хвалу этому творению; кто сказал, что, кроме некромантии и боевых заклинаний, он ни на что не способен? (Да, уничтоженные школы не отказывали ему в этих талантах — по крайней мере, после того, как храмы были уничтожены у них на глазах.)

Он втянул силу из воздуха, изобилующего магией (колдовать здесь было почти так же легко, как во дворе замка), и произнес заклинание на колдовском языке. Он просил реальность разделить с ним потрясающее произведение его ума. Сила, беснующаяся внутри и снаружи, улеглась контуром вокруг произнесенных слов, вспыхивающих перед его внутренним взором, словно их писали быстрым пером на странице. Так оно и было, ведь на протяжении многих лет он разрабатывал свои заклятия у себя в покоях. Затем было мгновение разъединения с реальностью, наступавшее всегда после плетения мощного заклинания. На мгновение, которое ему показалось невыносимо долгим, а для любого стороннего наблюдателя ничем не отличалось от предыдущего и следующего, он стал легче воздуха, отстранившись от своей физической оболочки, словно погрузившись в общение с основополагающими силами природы, правящими этим миром, чтобы стать узором, сотканным на ветру. И все это ради краткой беседы наедине с окружающей реальностью, замершей на миг вокруг, притянутой ближе силой заклинания и тщательно подобранных слов, чтобы разделить с ним его представления, чтобы сделать уже созданный магом макет — его личную реальность, произведенную лишь силой мысли, — частью широкой реальности, безразличной к мысли, чтобы ее приняли творения любой из основополагающих сил и удержали в полете. Реальность охотно восприняла заклинание как звук и согласилась с тем, что его воздействие действительно существует. Мощь потоком хлынула вперед. Отработанная сила покинула его тело, как вытолкнутый легкими воздух.

Для любого мага, оказавшегося поблизости, видимые колебания сил — остаточный эффект заклинания — показались бы ужасающими. Не говоря уже о волне жара, прокатившегося по всему телу. Он уже был слишком сильным, не сравнить с тренировками в замке, и все это из-за менее насыщенного магией воздуха. Впрочем, если бы таковой вокруг было еще меньше, то сила заклятия просто разорвала бы его на части, тело бы треснуло, как перезревшая дыня. Заранее заряженные охранные амулеты, висевшие у него на шее — редкие, бесценные, сейчас таких не достать, — уже поглотили большую часть жара, который иначе убил бы мага. Они по-прежнему оставались прохладными на ощупь, однако остаточная вспышка, доставшаяся телу, была весьма и весьма неприятна.

И началось: стекловидные нити, совершенно бесцветные, вытянулись из его ног и взвились вверх, сплетаясь в огромный конус и устремляясь, подобно огромной колонне, высоко в небо. Она расширилась, разрослась и через несколько мгновений приобрела человекообразную форму. Цвет изменился на базальтово-серый.

Когда он отрабатывал заклинание в замке, слуги с ужасом разбежались, увидев гиганта во дворе. Каменный страж тоже купился на эту иллюзию — он недовольно заскрежетал, заметив нового великана, стоящего в оскорбительной близости к доверенной ему священной территории. Земля дрожала под тяжелыми шагами — гигант перешел на бег, приближаясь неуклюже, переваливаясь с боку на бок. Длинные пальцы неправильной формы сжались в угловатые кулаки. К ним повернулся великан, стоящий с восточной стороны. Его губы приоткрылись, и из них тоже вырвался боевой клич — один чужак уже находился на его территории, а второй быстро приближался к ней.

Архимаг попятился к Стене. План заключался в том, чтобы каким-то образом подманить великана и заставить его броситься на препятствие. Теперь ему стало ясно, что надеяться на это было слишком смело; иллюзию было весьма нелегко поддерживать даже в спокойных условиях, даже пожертвовав деталями и правдоподобными оттенками. Кулак настоящего великана, как надеялся Архимаг, пройдет сквозь иллюзорное тело и ударит по Стене с чудовищной силой, на которую не способно ни одно живое существо, ни один механизм — ею распоряжались лишь каменные гиганты.

Пока все шло неплохо: настоящий гигант быстро приближался, ему оставалось промчаться лишь несколько метров. Он заревел, не понимая, почему предполагаемый противник стоит на месте. Драться так близко от Стены было запрещено; в этом случае их действия могли повредить то, что гигантам было предписано охранять. Этот новый тип, видимо, не знал правил. Настоящая рука скользнула по воздуху, медленно, словно в густом киселе. Кулак прошел сквозь иллюзорное тело и с сокрушительной силой врезался в Стену мощным ударом, от которого задрожала земля.

Она вновь затряслась, когда второй гигант, подбежавший с востока, тоже бросился на фантом. Архимаг спокойно стоял на содрогающейся земле между живыми колоннами и вспомнил, что открылось ему в этих вариантах будущего: «Все свершится; так предрешено». Кулаки двоих разгневанных великанов врезались по очереди в одну и ту же часть Стены, иногда сталкиваясь друг с другом в пределах иллюзии, созданной Архимагом.

На Стене начали появляться огромные трещины.

…Каменные гиганты, стоявшие дальше к востоку и западу, медленно повернули головы на отдаленный рокот и начали задумываться о том, что, возможно, стоит отправиться к источнику шума и выяснить, в чем дело, поскольку Стена за их спинами начала дрожать.

Глава 66

Анфен не стал наблюдать за действиями Архимага. Он поднялся на ноги и направился к дороге. Все тело болело, он устал до такой степени, что предчувствовал начало забвения, однако с радостью приветствовал эти ощущения. Искушение пойти и встать на пути гигантов было слишком велико, почетна такая смерть или нет, однако ему показалось, что он понял, куда надо идти и что сделать. Если какая-то новая опасность не унесет его жизнь по дороге. Впрочем, о таком исходе он бы тоже жалеть не стал.

За его спиной два разгневанных великана с ужасающей силой били по иллюзии и попадали по Стене, которая быстро покрывалась трещинами. Архимаг про себя отчаянно желал, чтобы они поторопились, зная, что, хотя Стена будет разрушена, он этого может и не пережить. Наконец огромный, похожий на стекло кусок откололся и рухнул, и по всему строению побежали крупные трещины.

«Достаточно», — решил Архимаг и развеял иллюзию, поспешив укрыться за другим, куда более простым заклинанием, пока два великана, ничего не понимая, озадаченно разглядывали друг друга, задумавшись, куда делся их общий противник.

Стена начала ломаться — теперь хватило и остаточных вибраций в земле. Когда один из великанов нечаянно задел локтем край трещины, вниз посыпались огромные куски, открыв небо по другую сторону. Архимаг завороженно наблюдал за разрушением Стены; из его рогов шел густой дым; наполненное жаром магии тело понемногу начинало остывать.

Он знал, что дальнейшие события еще не предопределены… Возможно, грядет угроза всему, что есть в Леваале живого. Что ж, у каждого действия есть своя цель и своя цена, а у только что свершенного слишком много и тех и других. Впервые за всю историю человечества, хотя такое случалось в истории мира, одна половина Левааля окажется открытой для другой.

Глава 67

Анфен шел в ночи мимо заметно нервничающих жителей деревни, собравшихся у великой разделительной дороги. Все глядели на Стену, от которой доносился громкий стук, словно сам мир растирали в пыль. Даже здесь чувствовалось, как дрожит земля.

Когда первый кусок Стены отломился и упал, Анфен ощутил порыв ветра, пронесшегося над головой, в одно мгновение изменившегося с холодного на теплый. Как и большинство людей, он был не способен видеть мерцающие переплетения разноцветных магических нитей в небе, поэтому не почувствовал волны чужеродной силы, хлынувшей в северную половину Левааля, и не заметил, как уходит местная магия. Не заметил он и огромных, построенных Инженерами для Архимага воздушных кораблей, стоявших неподалеку к западу, сконструированных специально для того, чтобы захватывать как можно больше новой силы, сырой и необработанной, — для того чтобы она не слилась с воздушными токами Северного Левааля.

Анфену уже было наплевать на то, что могло или не могло случиться. Он наконец понял, как ничтожна его роль, и облегчение, вызванное этой мыслью, было поистине огромным. Все, что теперь имело значение, — это еще не пройденный путь. Потребуется время. То и дело он неподвижно падал у дороги, когда тело попросту отказывалось делать еще один шаг. Анфен просыпался, находил еду, даже если в роли таковой оказывались лишь листья и коренья — главное, чтобы они дали энергию, необходимую для достижения цели, к которой он шел — и которой вполне заслуживал. Многие из встретившихся ему по пути, заметив выражение глаз незнакомца, поспешно уступали дорогу.


Вместе с толпой местных — некоторые из них были родом из расположенных неподалеку Высоких Скал, другие пришли из Тантона — Эрик, Луп и Сиель, не веря собственным глазам, наблюдали за тем, как огромные куски, словно осколки самого неба, отламываются и падают на землю.

Когда облака чужеродной магии хлынули через проломы, Луп громко выругался.

— К этому я и близко подходить не хочу! — крикнул он. — Мне это ново, чем бы оно ни было, однако ж вид пренеприятный. Я лучше отправлюсь в Фейфен, мертвый в нем воздух или нет. И буду жить вообще без окон! — Он развернул коня и помчался галопом прочь.

Через отверстия побольше открылось небо по другую сторону Стены. Сумерки уже сгустились, и было довольно трудно рассмотреть что-то определенное — виднелись лишь отблески огненно-красного цвета, похожие на далекие огни, однако по большей части вторая половина их мира была скрыта пеленой мрака.

— Он все-таки сделал это, — произнесла Сиель уже в десятый раз — по-прежнему потрясенно и не веря собственным глазам.


Шарфи, сидевший у окна своей комнатушки в трактире, сказал то же самое. Он уже успел как следует заправиться элем — и в целом провел весьма приятный вечер, обмениваясь байками с ветераном многих войн из Высоких Скал в пабе, — однако сразу понял, что ему не привиделось. Когда обломок Стены упал во двор перед трактиром, обрушившись на телегу, стоявшую у ворот, воин поспешно собрал свои пожитки и помчался на север. Он не знал, означает ли это, что Вольный Мир победил, или же теперь их всех сокрушат с севера и юга одновременно?

У обочин дороги виднелись многочисленные толпы любопытных наблюдателей. Собравшиеся смотрели — по большей части молча — на резко меняющийся горизонт.

Глава 68

Старик всего этого не видел. Последнее, что предстало перед его взором, — это быстро приближающаяся земля, как рука, занесенная, чтобы прихлопнуть муху. Да, на мгновение ему показалось, что все кончено, — однако он не видел Инвию, которая уже довольно давно следовала за ним и Зорким Глазом, преисполненная любопытства, но вместе с тем соблюдающая осторожность. Ей хотелось подождать подольше, поскольку иномирец показался крылатой деве весьма интересным, как и маг, меняющий облик, и ей хотелось бы узнать, почему старик оказался в средоточии столь любопытных событий.

Когда он предложил свое тело бездне, разверзшейся под ними, Инвия удивленно вскрикнула, а затем бросилась вниз, надеясь подхватить его.

Кейс только рассмеялся, когда крылатое создание унесло его прочь в небеса, взлетая все выше и выше.

— А здесь здорово! — воскликнул он. — Можешь бросить меня отсюда! Боже правый, какой вид!

Но разумеется, бросать его Инвия не собиралась.

Под ногами Кейса теперь расстилался целый мир, его тело пронизывал холодный ветер; хватка Инвии оказалась до боли цепкой, руки не соскальзывали ни на миг. Она ничего не говорила. Куда она его несет? Посмотреть на мир? Зачем? Почему все эти странные создания, женщины-маги и мужчины-волки, проявляли такой нездоровый интерес именно к нему? Впрочем, какая разница? Один прыжок — и все будет кончено.

Только тут Кейс вспомнил: амулет! Возможно, Инвии хотели вернуть его себе. Но почему бы просто не отнять ожерелье? Зачем ей понадобилось тащить с собой его? Кейс задумался, не стоит ли бросить его в бездну. Почему бы и нет? Что сделает Инвия, убьет его? Какая досада! Он нащупал амулет в кармане, однако стоило Кейсу вытащить его, как женщина быстро выхватила ожерелье у него из рук и помчалась вверх еще быстрее. Длинные белые крылья мощными взмахами вспарывали воздух.

Глядя вниз — они давно миновали границу облаков, чьи тени крались по склонам и долинам, — Кейс не заметил слой светокамней, горящих над его головой. Только когда Инвия втащила его на внешний слой неба, он заметил их и восхитился огромным каменным куполом, накрывавшим бесчисленные акры неба. Однако этот вид открылся ему лишь на мгновение, а затем он оказался внутри крыши-неба, скользнув в трещину в толстом слое светокамней, выше сменявшихся темно-серыми плитами.

Здесь Инвия присела на уступ, чтобы отдохнуть. Над ними каменные своды вертикально уходили в сумрачную даль, словно они оказались на дне огромной воронки, и вдали свет терялся совершенно, оставляя взору лишь чернильную мглу. Кейс теперь был волен сделать шаг в пустоту и помчаться к земле, споря с ветром, однако в нем пробудилось любопытство.

— Где мы? — спросил он.

Инвия взглянула на старика, обдумывая вопрос, словно пытаясь решить, достоин ли он ответа. Очевидно, она пришла к положительному ответу.

— Таккиш Ихольм.

— И что это такое?

— Тюрьма молодых драконов. Если подняться еще чуть выше, можно услышать их голоса. Если они захотят говорить. По большей части они этого не желают. Мы сейчас ближе всего к тюрьме Вьина. Он самый молодой из них, но при этом старше Горы.

Кейс расхохотался. Он до сих пор ощущал головокружительную легкость и свободу.

— Молодые драконы… настоящие драконы? Настоящие, живые драконы?

Инвия снова помедлила, обдумывая его вопрос, а затем пожала плечами:

— Они просили привести тебя.


Оглавление

  • Действующие лица
  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12
  • Глава 13
  • Глава 14
  • Глава 15
  • Глава 16
  • Глава 17
  • Глава 18
  • Глава 19
  • Глава 20
  • Глава 21
  • Глава 22
  • Глава 23
  • Глава 24
  • Глава 25
  • Глава 26
  • Глава 27
  • Глава 28
  • Глава 29
  • Глава 30
  • Глава 31
  • Глава 32
  • Глава 33
  • Глава 34
  • Глава 35
  • Глава 36
  • Глава 37
  • Глава 38
  • Глава 39
  • Глава 40
  • Глава 41
  • Глава 42
  • Глава 43
  • Глава 44
  • Глава 45
  • Глава 46
  • Глава 47
  • Глава 48
  • Глава 49
  • Глава 50
  • Глава 51
  • Глава 52
  • Глава 53
  • Глава 54
  • Глава 55
  • Глава 56
  • Глава 57
  • Глава 58
  • Глава 59
  • Глава 60
  • Глава 61
  • Глава 62
  • Глава 63
  • Глава 64
  • Глава 65
  • Глава 66
  • Глава 67
  • Глава 68