Хитрость [Алеата Ромиг] (fb2) читать онлайн

Хитрость Алеата Ромиг

Перевод: 09062014, Tagusha, zhenechka_poyma

Сверка: helenaposad

Бета-коррект: nazuke, Дарья Дмитриева, Султана

Редактор: Amelie_Holman

Оформление: Eva_Ber, Skalapendra

Глава 1

Чарли́

— Мистер Деметрий? — я не понимала, не могла сделать больше ничего, кроме как повторить его слова. На несколько минут я стала попугаем, а не сильной, уверенной в себе женщиной, которой хотела казаться.

— Да, мисс Коллинз. Новые правила… мои правила. Вам следует сказать «спасибо».

Я сжала трубку телефона сильнее. Виски, бежавший по венам, успокоил дрожь, но ничуть не угомонил стук сердца. Я закрыла глаза, пытаясь вспомнить мужчину из «Дель-Мара». Тон его голоса не помогал.

— Мисс Коллинз, я сказал вам поблагодарить меня.

Я не знала, происходило ли это из-за звука его глубокого голоса или из-за разницы в интонациях, но мои растрепанные нервы метались, словно мячик от пинг-понга между эмоциональным расстройством и истерическим смехом. Я подняла взгляд на Карен, не уверенная могла ли она слышать. Когда она кивнула, я поняла, что она услышала.

«Он владеет вами. Вы должны делать все, что он вам велит».

— Спасибо, — прошептала я.

— Позвонив мне, ты нарушила наши правила. Однажды я говорил, как отреагирую, если ты когда-либо нарушишь хоть одно из моих правил. Помнишь?

Я помнила. А также, я помнила, что он не вдавался в подробности. Сейчас, похоже, было не самое удачное время упоминать об этом. Мой подбородок опустился к груди.

— Нокс, пожалуйста.

— Мистер Деметрий. Не заставляй меня повторяться. Слушай внимательнее. Именно это ты теперь и будешь делать.

Я сглотнула. Волна крови хлынула к ушам. Задетая гордость и многочисленные возражения, формирующиеся в голове и собравшиеся на кончике языка, в общей сложности сработали, чтобы заглушить звук его голоса. И, тем не менее, как работник «Измены», коим я сейчас и была, я делала так, как говорил клиент и слушала.

— Выйди на улицу. Мой шофер ждет. Его зовут Айзек, он тебя узнает.

— Я-я…

— Мисс Коллинз, возможность для переговоров с вашей стороны уже упущена. Пришло время для нашей встречи. Я щедро заплатил за это.

Я могла бы подумать об этом прежде, но теперь все это было оформлено официально: Нокс владел мной.

Возможно, я продала собственную душу, но судя по тому, как сжимались мои внутренности при звуке его бархатного голоса, я была уверена, что душа была не единственным товаром, который купил Нокс.

После того, как он закончил говорить, я сидела, словно статуя, держа трубку в ожидании чего-то, прощания, хоть чего-то. Вместо этого в трубке царила тишина. Когда я повернула к себе экран, то увидела только его имя и поняла, что он сбросил звонок.

Вот дерьмо! Что мне теперь делать?

Словно прочитав мои мысли, Карен вручила мне стакан с остатками виски, кивнула и сказала:

— Всё, что бы он ни приказал.

Я взяла стакан и залпом осушила содержимое.

Печёт.

Когда я закрыла глаза, на ресницы навернулись слезы, а губы горели. Алкоголь выжег всё на своем пути. От языка до горла, жар оставил дорожку волдырей вплоть до самого желудка. Вот тогда огонь и стих. Теплота ощущалась на кончиках пальцев рук и ног, делая меня спокойнее, чем раньше.

Карен взяла стакан из моих рук и спросила:

— Хочешь ещё?

А надо? Или же напиться до такой степени, чтобы не обращать внимания на стыд, переполнявший меня, когда сяду в машину Нокса? Сама мысль о том, что он единственный мужчина, которого я хотела, тот, кто знал, что я сделала, была не справедлива. Сама же говорила ему, что не сплю со всеми подряд, и тут, пожалуйста, он купил меня на год. Может, если выпью ещё, я проснусь утром и не вспомню наше воссоединение, за которое он заплатил.

Я посмотрела на лицо Карен. Это была ее работа, которую она делала изо дня в день. Но уверенное поведение, которое я наблюдала вчера, исчезло. В ее глазах было что-то между жалостью и страхом.

— Мисс Флорес, — спросила я, — мистер Деметрий ваш давний клиент?

Ее плечи выпрямились.

— Вся информация о наших клиентах конфиденциальна. Я не имею права сказать вам о мистере Деметрии больше, чем то, что мы уже обговорили.

— Что весь следующий год он владеет мной, — повторила я её же слова. — Но вчера вы сказали, что это может занять недели. Как? Как мы смогли преодолеть этот недельный интервал меньше чем за двадцать четыре часа?

Карен вернулась к своему стулу.

— Спасибо, Алекс, за то, что ты пришла в "Измену". Тебе не нужно возвращаться до истечения твоего годичного срока. Мы свяжемся с тобой и мистером Деметрием по мере приближения этой даты.

Я встала, громкость голоса поднималась вместе со мной.

— А как насчёт тренингов… или, чёрт, я не знаю…? — Виски придало мне силы. — …терапии? Уверена, такая успешная компания как… — я использовала воздушные кавычки. — …"Измена" имеет какой-то план или программу, чтобы помочь своим сотрудникам, не провалиться или не сойти с ума.

— У тебя степень Стэнфорда, и ты являешься студенткой Колумбийского юридического факультета. Найдёшь выход.

Глаза полезли на лоб, когда моя челюсть упала.

— Справлюсь? Найду выход? Такое впечатление, что меня бросили на растерзание стае волков.

— Только одному волку, мисс Коллинз, и вас не бросают. Вы пришли сюда по собственной воле. Вы выйдете отсюда и направитесь прямиком к ожидающему вас водителю своего клиента так же — с высоко поднятой головой. И вы ни единой душе не расскажете об "Измене" — ни сегодня, ни когда-либо ещё. Вы и мистер Деметрий теперь пара. Когда вы на публике, вы принадлежите ему. — Она встала и наклонилась вперед, положив руки на стол. — Когда вы наедине, вы принадлежите ему. В настоящее время вы заставляете его ждать. Я не очень хорошо знаю мистера Деметрия, но рискну предположить, что он не любит ждать. Я также рискну предположить, что вы знакомы с мистером Деметрием, не так ли?

Настала моя очередь защищаться.

— Как же так, мисс Флорес, я думала, это ваша работа — знать всё.

— Тик-так. Клиент ждёт. Ваша оплата будет перечислена в ближайшее время. — Она подняла бровь. — Вы мой сотрудник, не забывайте об этом.

Я потянулась за сумочкой и повернулась, чтобы уйти.

— Мисс Коллинз?

Когда я оглянулась назад, выражение лица Карен смягчилось.

— Желаю удачи.

Удачи?

— Спасибо, — сказала я, выпрямляя шею. Мне она понадобится. Я не сказала вслух последнюю часть. Вместо этого я вышла из кабинета с высоко поднятой головой и нашла, как дойти обратно к секретному лифту. К счастью, сопровождающий был не нужен, поскольку мне нужен был выход.

Когда двери закрылись, я с грохотом прислонилась к стене и попыталась осмыслить, что только что произошло. Мой разум сигнализировал мне нервничать, расстраиваться, может быть, даже испугаться, потому что именно это я чувствовала после общения с Карен, но нет же. Хотя, я нервничала. Возможно, всё из-за виски, но, если быть честной, в большей мере я была возбуждена. Не знаю, как Нокс провернул это, может он давний клиент. Я не знала ничего, кроме того, что скоро посмотрю в бледно-голубые глаза, о которых мечтала.

Я не просила его о помощи, но, как и в «Дель-Мар», он спас меня.

Может, он был Бэтманом.

На пути от секретного лифта к главным по лабиринту "Измены" моя сумочка начала вибрировать. Я остановилась и перешла на другую сторону коридора, когда она снова завибрировала. Я достала телефон и затаила дыхание, когда провела по экрану.

Готова ли я снова услышать его голос? Будет ли он расстроен, что я заставляю Айзека ждать? И заставляю ли я его ждать?

В горле образовался ком, но я увидела имя: ПАТРИК.

— Пат, — я прошептала в телефон.

— Итак… скажи мне. Меня выворачивает от волнения. Есть проблемы?

— Н-нет, я сейчас не могу говорить.

— Но с тобой всё в порядке? Скажи, что с тобой всё в порядке, — умолял Патрик.

— Да.

И то, как я расплылась в улыбке, сказало, что со мной… всё в порядке. Всё могло бы пойти не так во многих отношениях и быть ещё хуже, чем я могла представить в своём диком воображении.

— Сегодня вечером, девочка. Сегодня вечером ты расскажешь всё. Сай уезжает из города. Будем только мы и вино. Я приготовлю…

— Не думаю, что сегодня вернусь.

— Что? Почему? Ты же не собираешься вернуться в дом ужасов, не так ли? Ты не можешь. Ты подписала…

— Нет, не вернусь. Я кое-кого встретила.

Голос Патрика стих до шепота.

— Ты не могла. Это так не работает, не так быстро. Я не думаю, что это возможно.

Я осматривалась каждый раз, когда в коридоре кто-то шёл.

— Пат, я люблю тебя. Обещаю, я буду на связи. Спасибо вам за все, что вы сделали. В самом деле. Всё хорошо. — Ожидание встречи с Ноксом снова заменило виски адреналином. — Мне нужно идти.

С каждым шагом к главным лифтам и весь путь вниз в тридцать семь этажей мои мысли захватил Нокс. Воспоминания, которые я держала в страхе, вырвались. Мои щеки краснели по мере того, как кабина лифта наполнялась людьми. Я была почти уверена, что они могут прочесть мои мысли. Голоса в голове были такими громкими.

Я вспомнила взгляд и то, как его светлые глаза загорались грозными искрами. Я вспомнила запах его парфюма, аромат свежести, который господствовал над моими чувствами, и его прикосновение, дарящее восторг. Я прикусила губу, чтобы остановить звуки, которые готовы были сорваться с них.

Это было моей фантазией, моей мечтой, и это стало моей жизнью. Мне следует задуматься о Брайсе или об объявлении, которое планировал сделать Алтон. Я этого не сделала. Мои мысли были слишком переполнены Ноксом. Нокс Деметрий.

Я покачала головой. Теперь я знаю его фамилию.

Теплый августовский воздух был едва ощутим, когда я вышла на тротуар через вращающиеся стеклянные двери. Вдоль бордюра стоял целый ряд припаркованных чёрных автомобилей. Я остановилась и прикусила верхнюю губу.

Что если Нокс в одной из этих машин?

— Мисс Колинз?

Я повернулась к высокому мужчине, одетому как Брентли. На нем были брюки, белая рубашка и куртка, которые являлись частью неприметной униформы водителей в любой точке страны. С бритой головой и гладким лицом он был моложе, чем водитель моего отчима. Также был крупнее и своей мускулистой комплекцией больше походил на телохранителя.

— Мисс Колинз, я Айзек. Полагаю, мистер Деметрий сообщил вам, что я буду вашим водителем?

— Сообщил. Мистер Деметрий… не с вами?

— Нет, мэм.

Все мои прежние воспоминания смыло волной разочарования. Глубоко вздохнув, я последовала за Айзеком до ожидающей машины. Когда он открыл дверь заднего сиденья, я спросила:

— Куда мы направляемся?

— Мне велено спросить вас.

— Меня?

— За вашими вещами. По плану я завезу вас, чтобы забрать личные вещи.

Айзек закрыл дверь. Мои эмоции били через край. В один момент я была взволнована; в следующий — испугана. Пока Айзек обходил машину со стороны водителя, я боролась с новым порывом бежать. Если я открою дверь, то смогу сбежать в толпу людей. Что тогда сделает водитель Нокса, схватит меня? Он достаточно большой, чтобы сделать это, но рискнул бы он?

— Название отеля.

Вопрос Айзека вернул меня в реальность, когда движение машины подтвердило, что я упустила возможность сбежать. Мы влились в послеобеденный трафик.

— Отель? — переспросила я.

— Мэм, где вы остановились?

Хотела ли я, чтобы Ноксу стало это известно? Хочу ли я, чтобы он знал о Сае и Пате? Опять же, теперь мы пара, как наедине, так и на публике. Так сказала Карен. Я не смогу провести с ним весь следующий год и не рассказать о кузене. Мои внутренности скрутило. Мой кузен. Значит ли, что я расскажу ему обо всей своей семье?

— Мисс Коллинз?

— Про… простите Айзек. Я остановилась не в отеле, а у друзей: 1214 Пятая Авеню.

Он кивнул и направил нас в поток машин к Верхнему Ист-Сайду. Мне не нравится быть пассажиром, но на этот раз я не возражала. Это дало мне время подумать и спланировать.

Подумать о Ноксе.

Забрать вещи, даже если это только одежда, которую я брала в Саванну, делает происходящее реальным. Я сказала Патрику, что сегодня вечером меня не будет в его квартире, но не уверена, что я была готова полностью съехать.

Когда эффект от виски ослаб, разум начал обгонять тело. Страх затмил волнение. Голос Нокса был другим по телефону. Его слова были отрывистые, и тон — резким. Может, мне стоит испугаться. Однозначно, Карен боялась. По крайней мере, она выглядела запуганной.

До сих пор я никогда не чувствовала себя так рядом с ним.

Айзек свернул на малый подъездной круг и протянул мне визитку.

— Номер моего мобильника.

Когда мужчина открыл дверь, он кивнул:

— Мисс Коллинз, я буду ждать. Мистер Деметрий хотел бы, чтобы вы собрали вещи только первой необходимости. Он сказал, что пошлёт за остальными позже. На сегодня у вас есть планы.

Хотелось спросить, какие планы. Я хотела много о чем спросить, но инстинктивно знала, что они останутся без ответа, по крайней мере, Айзек точно промолчит. Это не так работает. Я была слишком хорошо знакома с протоколом.

— Я буду поблизости, — сказал Айзек. — Пожалуйста, наберите меня, когда будете готовы, и я сразу приду. — Его глаза расширились. — Вам нужна помощь? Я могу припарковаться и помочь донести…

— Нет, я справлюсь сама.

Реальность обрушилась на меня как только я зашла в квартиру Патрика. Я вообще не знала, куда меня везут. У меня появился клиент менее чем за две недели, и меня везли к кому-то, кого я мало знала в реальной жизни, чтобы встретиться с человеком, который буквально несколько часов назад не имел фамилии.

Я нарушаю все правила в руководстве безопасности Джейн. Эта мысль заставила меня посмеяться над собой, когда я собирала вещи. Чёрт, с тех пор, как я покинула поместье Монтегю — всего три дня назад — я не только выбросила это руководство из окна, я его уничтожила.

На скорую руку, я оставила Патрику записку на столешнице.

Патрик,

Я не могу сказать, насколько благодарна тебе и Саю за то, что приютили меня. За это я люблю тебя.

Я буду на связи. Надеюсь, мы по-прежнему сможем бегать по субботам.

Люблю,

Твоя маленькая кузина.

Мое сердце болело, когда я взглянула на квартиру Патрика. Мои мысли и эмоции были слишком смешаны, чтобы выразить всё словами. Слишком много случилось и слишком быстро. Мое сердце хотело того же, что делили Пат и Сай. Я не хотела думать о том, как они встретились, или как мы с Ноксом нашли наш способ встретиться. Я хотела думать о сказке, о том, как Патрик и Сай смотрели друг на друга, и том, как в животе летали бабочки лишь от одной мысли о взгляде Нокса.

Я не могла думать о работе в «Измене» или о том, что я собственность. Остается только идти вперёд, шаг за шагом, и смотреть на все по-новому. В моей новой придуманной реальности я не была куплена Ноксом: я отдалась ему по собственной воле.

Я так решила, когда набирала номер Айзека.

Глава 2

Чарли́

За рулем Айзек говорил мало, что дало мне время подумать. Я не могла осознать произошедшее: где я нахожусь, или даже куда направляюсь. Эмоции накрывали меня, словно волны цунами, разрушая стены моего хорошо возведённого фасада. Нервозность и беспокойство соперничали внутри, периодически вырываясь наружу, это можно было заметить по нехарактерному дёрганью колена.

Моя нынешняя ситуация была почти непостижимой. Я не могу представить, как бы я себя чувствовала, если бы ехала на встречу к незнакомцу. Как это работало? Клиент и сотрудник встречались за напитками, как на свидании вслепую? Разумеется, они не сразу начинали жить вместе. С Ноксом всё по-другому. Он не был незнакомцем. Конечно, я узнала его фамилию только сегодня, но я знала гораздо больше, чем имя.

Я знала, что он обладает той силой, которая очаровывала. Я вспомнила, как шторм зарождался в его бледных глазах, когда эмоции брали верх. Я только частично видела его гнев или раздражение как в ситуации с Максом в бассейне, а затем снова, когда он разговаривал с кем-то по телефону. Однако, в основном, я наблюдала, как темнеют его глаза от желания — частично его можно сравнить с одеколоном, настолько интенсивным, что задерживался в воздухе, наполняя мои легкие и задерживая дыхание.

От всплывающих на поверхность воспоминаний мои внутренности скручивает, а в животе трепещет. Я пыталась смириться с реальностью. Скоро я снова буду с ним. Бессознательно, я поерзала на кожаном сиденье, стыдясь возникшей фантазии.

Напряжение глубоко внутри меня не было новым, но оно отсутствовало после возвращения из «Дель-Мар». Когда мы с Челси садились в самолёт, я боялась, что больше никогда не почувствую это сильное желание. Маленькая ухмылка пробила трещину в маске.

Айзек припарковался, и я пригляделась к окрестностям. Я не ожидала, что мы так быстро приедем. Даже без пробок на дороге мы уехали не далеко от здания Патрика. Я посмотрела на фасад отеля «Мандарин».

— Это сюда вы должны меня привезти? — спросила я, размышляя, как много Айзек знал.

— Да, мэм. Вы бы хотели, чтобы я помог занести ваши сумки? — Он спросил и открыл двери.

Взявшись за его руку, когда он помог мне выйти с машины, я ответила, — Нет. Я сама. У меня только две. — Но прежде чем я закончила свой ответ, он вложил мне в руку ключ от номера.

Айзек вынул запечатанный конверт из кармана пиджака и вручил мне.

— От мистера Деметрия. Он приказал передать вам, чтобы вы не открывали и не читали, пока не окажетесь в номере.

Я сделала глубокий вдох.

Он приказал передать мне.

Это не должно вызывать трепет бабочек в моем животе, но случился именно этот эффект.

— Номер апартаментов на обратной стороне конверта, — продолжал Айзек, казалось, не обращая внимания на моё психологическое и физическое состояние, причиной которых был как страх, так и возбуждение. — У вас есть мой номер. Если понадобится куда-нибудь съездить, я к вашим услугам.

— Спасибо, Айзек. — Я прочистила горло. — Мистер Деметрий в номере? — Я не знала, были ли мои слова полны разочарования, как и то, что я чувствовала.

— Нет, мэм. Он у себя в офисе. Полагаю, в письме… — он кивнул на конверт в моих руках — …всё написано.

— Хорошо. Спасибо.

Когда я повернулась к стеклянным дверям, увидела маленький парк и обернулась. Теплый городской бриз шевелил мои каштановые волосы у лица, когда я засмотрелась. Это было именно то, что нужно. Мои щёки покраснели. Зеленые листья напомнили мне, где я нахожусь, что я всё ещё здесь, всё ещё в Нью-Йорке, недалеко от кузена и недалеко от Колумбийского. Какими бы нереальными были последние двадцать четыре часа, я всё ещё находилась там, где хотела. Подняв подбородок, я кивнула швейцару и сделала шаг навстречу цели.

Изысканное освещение исходило от золотого овала над моей головой и отражалось на потрясающем мраморном полу вестибюля. Роскошь не впечатлила и не вызвала благоговение, когда мой взгляд переместился на большую изогнутую лестницу за столом консьержа. Вкратце, лестница напомнила мне о поместье Монтегю, но эта была другая, более современная со стеклянными перилами.

Крошечная мысль о тюрьме моего детства пошатнула решимость. Я могла быть сотрудником "Измены", однако во мне также течёт кровь Монтегю. Моя новая временная роль служила только для одного — юридическая школа. Меня не вынуждали связываться с "Изменой". Я сама решилась на этот шаг, найдя это решение необходимым. Работа официантки никогда бы не покрыла мои расходы на обучение, не говоря уже о том, чтобы позволить жить. Мама и Алтон загнали меня в угол, но недооценили моё желание. Я шла на это, чтобы следовать за своей мечтой, а не их.

Алекс Коллинз выжила.

С новообретенной решимостью я быстро подошла к стойке консьержа, позволив стуку каблуков объявить о моем прибытии. Когда консьерж поднял глаза, я улыбнулась.

— Не могли бы вы помочь мне пройти в номер? Я остановилась…

Каждое произнесённое мной слово излучало уверенность Монтегю, а не позор сотрудницы "Измены". Консьерж сразу же позвал швейцара. Несмотря на мой протест, он настоял на том, что было бы неправильно позволить гостье, остановившейся в люксе, самой нести свой багаж.

Когда лифт двинулся вверх, я вспомнила слова Карен, что от сотрудников "Измены" ожидается, что они будут хорошо говорить и добиваться своего. Если они не будут уметь этого делать в мире иллюзии и игры, их сразу разоблачат. Спутники под покровительством успешных клиентов должны быть правдоподобными. Благодаря моему воспитанию в Монтегю, когда дело доходило до иллюзии, я мастерски справлялась с этой ролью.

В то время как швейцар открывал моим ключом дверь люкса, я сделала всё возможное, чтобы выглядеть беззаботно. Когда он щелкнул выключателем в темной прихожей, я осмотрела роскошные апартаменты. Там, где попадал свет из фойе, было видно современную и изящную мебель, окна были задернуты тяжелой драпировкой, которая поглощала все солнечные лучи.

— Мэм, прошу прощения, — заговорил швейцар, когда быстро пересёк гостиную. — Из вашего номера открывается впечатляющий вид. Позвольте мне открыть…

Его ноги и слова замерли. Моё сердце готово было вырваться из груди. Вышедший из тёмного дверного проема мужчина сразу же заполнил люкс аурой власти.

— Сэр, я не знал, что кто-то…

Я больше не слышала служащего в форме отеля. Нокс был всем, что я видела. Его молчание наполнило воздух, заглушая все остальное. Его прозрачные глаза сузились, удерживая меня. Без слов ледяной взгляд пронзил, обездвижил ноги и запечатал губы. Недовольство лилось из каждой его поры. Ярость исходила волнами от его высеченной челюсти, когда мышцы на лице и шее сжимались. Мои ноги подогнулись в коленях, поскольку я поняла, что это был не тот мужчина, которого я помнила, а мужчина, голос которого я услышала по телефону.

Буквально несколько минут назад было так много вещей, о которых я планировала рассказать, столько вопросов, которые хотела задать. Но теперь, когда Нокс передо мной, ни один из них не всплыл и не подал сигнал о своём присутствии; вместо этого в комнате поднялась температура, когда сердцебиение в груди набирало скорость. Я крепче сжала сумочку. Среди потоков его недовольства в номере мне нужен был якорь, что-то, что помогло бы мне устоять.

На секунду я подумала о том, чтобы развернуться и уйти. Остановит ли он меня в присутствии швейцара, который был своего рода свидетелем? И тогда я так же быстро поняла, что это не имеет значения. Нокс Деметрий обладал властью, большей, чем я думала. Я глубоко вдохнула. Я не смогла бы быть на шаг впереди могущественного человека, стоящего передо мной, не в течение всего года.

Ну что ж, маски-шоу начинается.

Нокс полез в карман, снял зажим из пачки денег и вручил швейцару несколько купюр. Наконец, он заговорил, разрушая молчание силой и величием. Глубокие, громкие слова, даже не предназначавшиеся мне, взорвали нервную систему. Для внешнего мира оконные портьеры были просто драпировками, но внутри они были границей, содержащей бурю, ту, которая уже затмила солнечный свет. Как и другие силы природы, его сила была красивой и пугающей. Вопрос, как мне показалось, заключался в том, какие разрушения останутся в последствии?

Боковым зрением я видела, как губы швейцара двигались, пока тот пятился. Но, когда заговорил Нокс, смысл его слов был потерян. От интенсивности и тона, прошедшего сквозь тело, во рту пересохло, а внутри всё сжалось. Прежде, чем я смогла понять, что означал прозвучавший щелчок входной двери, мы остались одни. Я была наедине с человеком, о котором мечтала, с человеком, который очаровал меня, с человеком, который в настоящее время владел мной.

Пока мы смотрели друг на друга в звенящей тишине, температура в комнате продолжала расти. Это было не то воссоединение, о котором я думала или мечтала. Закрыв глаза, я вдохнула. Древесный аромат его одеколона всколыхнул воспоминания, затуманил мысли и вызвал покалывание кожи.

Хлопая ресницами, я пыталась сглотнуть, заговорить, но не смогла. Последние несколько часов привели меня в замешательство, но его неожиданное присутствие напрочь лишило дара речи. Я думала, у меня есть время, прежде чем я увижу его. Айзек сказал, что Нокс на работе. Сказал, что его здесь не будет, но вот он.

— Мисс Коллинз.

Холодное приветствие Нокса уничтожило жар, бурлящий внутри меня, покрывая всё слоем льда. Я попятилась назад, пытаясь сосредоточиться на его глазах, желая увидеть бледно-голубой.

У Нокса были другие планы. Прежде чем я смогла что-либо предпринять, он уже стоял передо мной. Моё дыхание перехватило, когда его большая рука обвила талию и потянула меня вперёд. Прикосновение было электрическим, посылая искры во все стороны. Это была молния под стать его громовому голосу, и я была в эпицентре бури.

— Мисс Коллинз, ответьте мне. Не заставляйте повторять.

Я подняла свой взгляд, когда он подтянул меня ближе, и наши тела слились вместе.

Какой там вопрос он задал?

Хотя его слова были холодными, прикосновение было горячим, обжигающим. Резкий контраст вызывал покалывание и мурашки по коже. Наши сердца бились беспорядочно, когда наши тела соприкасались в области груди.

— Нокс, — наконец-то мне удалось выдавить.

Грубо захватив мой подбородок между большим и указательным пальцами, он исправил:

— Мистер Деметрий. Мы уже говорили об этом.

Я попыталась кивнуть, желая сдержать слезы от безвыходного положения последних дней.

— Мистер Деметрий.

Нокс продолжал смотреть на меня, убирая мои длинные волосы с плеч и подальше от моего лица. Заключённая в его объятия, я стояла неподвижно, когда мои глаза восстановили резкость, выражение его лица стало более ясным: на лбу и на шее пульсирует вена, челюсть то сжимается, то разжимается.

Я хотела прикоснуться к нему, вспомнить и запомнить его. Потянув пальцы к щетине, я вспомнила его телефонное указание, он сказал, чтобы я поблагодарила его. Слова снова были на кончике моего языка. Однако, прежде чем я смогла прикоснуться, Нокс освободил мой подбородок и перехватил мою руку. В болезненном захвате он сжал мои пальцы.

— Нет, — сказал он, его лицо приблизилось к моему, — мисс Коллинз, новые правила. Мои правила.

Когда наши губы были близко, а его теплое дыхание коснулось моих щёк, его резкий тон и резкие слова создали новую пропасть между нами. Несмотря на то, что мы стояли всего в нескольких дюймах друг от друга, расстояние казалось большим, чем тогда, когда мы расстались.

— Говорите, мисс Коллинз.

Я смотрела на его полные губы, когда его незнакомый тембр раздался в ушах.

— Я ещё не слышал ничего из этих прекрасных губ, кроме моего имени.

Все, что бы он ни приказал. Слова Карен повторялись, как отвратительная пластинка в глубинах моего разума.

— Спасибо, — я прошептала надтреснуто от волнения.

Нокс сделал шаг назад, ни разу не моргнув. Уголки его губ медленно поднялись. Это была не та сексуальная, угрожающая ухмылка, которую я успела полюбить. Все было по-другому, или все дело в его глазах. Бледно-голубой был цветом льда, лишенным эмоций. В его взгляде сиял расчёт и оценка, он изучал меня, сканировал, искал слабые места и тайны. Я видела это раньше. Я жила с ним.

Я выпрямилась и застыла. Сглотнув последнюю каплю слюны, я произнесла:

— Спасибо, мистер Деметрий.

— За что…? — подтолкнул он.

— За помощь.

Жар от его захвата исчез, когда Нокс отпустил мою талию, лишив меня равновесия и заставив споткнуться. Мои плечи столкнулись со стеной, что побудило меня осмотреться и обратить внимание на факт, что мы все ещё находимся у входной двери.

С неожиданным присутствием Нокса я не поняла, что мы даже не вошли в номер. Темные комнаты за пределами нашего пузыря стали более зловещими, так как Нокс нарезал круги, прежде чем остановиться передо мной.

Приблизившись, он ответил:

— Неверный ответ, мисс Коллинз. Я не помогаю вам. Я помогаю себе. Вот, чем я занимаюсь. То, что было между нами в «Дель-Маре»… — Он указал между нами, — …то, что мы делали, это был не я, не тот, кто преуспел в этом грязном мире. Это был тот, кто считал, что он встретил принцессу, которой нравилось, чтобы с ней обращались как со шлюхой. — Его губы сжались, пока он медленно покачал головой. — Ты меня обманула.

Я открыла рот, чтобы не согласиться, чтобы объяснить, что я никогда не обманывала его, не о том, кто я, не о том, кем я была с ним. Затем он произнес одно слово, которое заставило меня замолчать.

— Чарли́.

Вес моего недельного прозвища раздавил меня.

— Н-нокс, позволь объяснить.

— И это было ложью. — Поворачиваясь к темной гостиной, он вызывающе поднял подбородок. — Идёмте, мисс Коллинз. Вам предстоит усвоить правила и наказания за действия.

Глава 3

Чарли́

Холодок пробежался по спине, когда я направилась вперёд. «Дежа вю» затягивало с каждым шагом, как будто погружаешься глубже в невидимые зыбучие пески. Я не смогу прожить год с этим Ноксом, стоп, не с Ноксом, а с мистером Деметрием. Каким-то образом я должна вернуть СВОЕГО Нокса.

Он остановился и включил лампу возле дивана, освещая небольшую часть затемнённой комнаты. Сидя в кругу мягкого света, он откинулся назад и расстегнул серый пиджак, обнажив белую льняную рубашку и голубой галстук. Галстук двигался, когда его широкая грудь вздымалась и опускалась при каждом вдохе. Всё это время он не сводил с меня пристального взгляда.

— Подойти ближе. Я хочу видеть тебя и оценить, во что вложил деньги.

Медленно, я двинулась вперёд. Его глаза бесстыдно блуждали по мне вверх и вниз, задерживаясь на некоторых местах подольше. След от его взгляда полыхал не так как раньше, но с чувством стыда. Молчание продолжалось, когда я встала перед ним. Неопределенность наполнила мои мысли.

Когда Нокс сдвинулся, его физическая реакция была очевидна.

— Можем ли мы обсудить…, — начала я.

— Нет. Молчи.

Я моргнула и попятилась к дивану.

— Стоять.

Я остановилась на полпути. Всего в нескольких шагах от меня находился человек, которому я отдала тело и сердце, и всё же это был не он. Я не знала, кто передо мной.

— Правила, мисс Коллинз. Новые правила.

Я подняла подбородок.

— Ты уже упоминал об этом.

Он кивнул в сторону.

— Налей мне выпить.

Я проследила за его взглядом. Там был бар, в котором стояло множество бутылок с алкогольными напитками.

— В-в-выпить? — спросила я сконфужено. Не ожидала, что это будет его первое желание.

— Знаю, ты виделась с врачами в "Измене". Они проверяли твой слух?

Я выпрямилась и произнесла своим самым спокойным тоном:

— Какой напиток вы бы хотели, мистер Деметрий?

— Скотч со льдом.

Так моя новая работа — быть его официанткой?

Проглотив гордость, я подошла к бару и прочитала этикетки на бутылках. Я не эксперт в скотче, но нашла бутылку, знакомую по личным предпочтениям Алтона. К счастью, ведро со льдом было полным. Я наполнила дно коктейльного бокала кубиками и налила сверху жидкость. Запах напомнил мне напиток, который Карен давала мне ранее. Как только закончила, я повернулась.

Нокс просто кивнул.

Я вручила ему стакан.

— Ваш скотч, сэр.

Он закрутил ледяную, янтарную жидкость, мгновение загипнотизированный её танцем, а затем бледные глаза снова оказались на мне.

— Раздевайся.

Шок, несомненно, отразился на моем лице и в голосе.

— Что?

Выпив, он поставил стакан на стол и усмехнулся.

— Подойди.

Я прищурила глаза.

— Зачем?

— Время уступок подошло к концу. Пора выучить правила и последствия непослушания.

Я подошла ближе.

— Я… я не…

Он поднял руку ладонью вверх и поманил меня. Как паук на муху, его молчаливое приглашение соблазняло и возбуждало. По причинам, которые я не могу понять, в присутствии Нокса моя воля к спору ослабевала, в то время как желание угодить росло. Медленно, я протянула и вложила в его ладонь руку. Когда он заключил мою маленькую кисть в ловушку, как и в первый раз, наша связь сформировала канал, портал для перетекания энергии из одного в другого. Тепло разлилось по венам, согревая всё от пальцев рук до пальцев ног. Мой взгляд стремился к нему, и в течение этой миллисекунды я увидела шторм, который так обожала. Независимо от того, что он пытался доказать, наша связь не исчезла.

Его адамовое яблоко подпрыгнуло, и после взмаха ресниц шторм исчез.

— Ближе, мисс Коллинз. Я собираюсь показать вам, что происходит, когда мои команды встречаются вопросами. Это должно стать вам напоминанием, чтобы положить конец вашим мятежам.

Мои шаги замедлились.

— Ко мне через колени.

Он, мать вашу, издевается?

— Что?

Одним махом он потянул меня за руку, подтянул ближе и перекинул через свои колени.

— Нет! Нокс, я этого не сделаю. Я не буду.

Он молчал, пока я впустую протестовала. Его эрекция упёрлась мне в живот, когда я опустилась на его колени. В сознании пронесся взгляд Алтона. Головные боли моей матери и дни, когда она не могла встать с постели. Я бы так не смогла жить, не день и определенно не год. Мои конечности напряглись, и меня затрясло.

— Засранец, отпусти меня.

Я не соперник ему по силе. Его левая рука прижала мне спину, а правая нога удерживала и прижимала сзади две мои, я была фактически пришпилена, уложена таким образом, что нет точки упора — никакого выхода. Окружающий нас тёмный мир был размытым, видимый только сквозь завесу моих волос, волочащихся по полу. Паника накрыла меня, когда я почувствовала, что он поднимает подол платья. Моя реакция была первобытной. Я включила режим выживания и сделала единственное, что пришло в голову. Дотянулась до его лодыжки, подняла ткань штанов и укусила изо всех сил.

— Чёрт!

Его проклятие повторилось, когда он потянул за волосы, чтобы заставить меня разжать зубы и спихнуть с колен. Тут же я оказалась на полу.

— Какого чёрта ты делаешь? — рявкнул он, держась за лодыжку.

Отползая от него как можно быстрее, я ответила:

— А какого чёрта ты делаешь?

Он встал, сделал два шага, пока не навис надо мной.

— Дай мне руку.

Я прикусила губу, когда снова посмотрела на его ладонь. Я покачала головой.

— Не хочу, чтобы меня били. Я не соглашусь на это. Это мой жёсткий предел.

— Иди сюда.

На этот раз его просьба была менее холодной, чем до этого.

Не в силах сопротивляться, я протянула руку, и Нокс помог мне подняться.

Его большие руки обняли мои щёки, когда он нашел мои глаза, менее изумленные и более любопытные, чем раньше.

— Мои вкусы…

— Особенные, — сказала я, завершая его предложение. — Я помню.

— То, что ты сделала — подписала контракт с "Изменой" — неприемлемо.

Я прикусила губу и попыталась понять его слова. Мой контракт с "Изменой" было тем, что свело нас вместе. Быть со мной неприемлемо? Он предпочел бы быть с кем-то ещё? Ему не следовало покупать мое согласие. Тогда зачем купил?

— Ты меня слушаешь? — Спросил он.

Нет.

— Нет. Я пытаюсь понять. Никто не заставлял тебя покупать моё согласие. Если ты не хочешь меня…

Его хватка на щеках усилилась, и он пихнул меня назад. Когда мои плечи были у стены, Нокс отпустил щёки и прижал запястья над моей головой. Вена на лбу пульсировала, когда он спросил:

— Разве я это сказал? Я когда-нибудь говорил, что не хочу тебя?

Я сглотнула, от эмоций моё сердце разрывалось.

— Я… я не понимаю. — Я попыталась освободить руки. — И ты делаешь мне больно.

Не обращая внимания на мою просьбу, он поднял мои руки выше, заставляя меня стать на носочки. Его плечи напряглись, шея выпрямилась.

— Пойдемте, мисс Коллинз. Из того, что я слышал, вы — выпускница Стэнфорда и на пути в Колумбийский. Похоже, вы умная женщина. Проституция не должна быть слишком сложной для вас.

Жар обдал ноги, не от возбуждения, а от удушья. Я заморгала, каждый раз всё медленнее, беря под контроль дыхание и желание убежать. Руки начали неметь, когда его захват усилился.

Если бы мои детские фантазии были правдой, я могла бы трижды ударить каблуками, чтобы исчезнуть. Единственная проблема с моим решением — разница между Дороти из "Волшебника из страны Оз" и меня — заключалась в том, что я не хотела возвращаться домой. Я хотела вернуться в «Дель-Мар» и отказаться от контракта, который подписала.

— Общение, — прошептала я.

— Что прости?

— Общение, а не секс, и не проституция, — сказала я громче, заставляя себя встретиться с ним взглядом.

— Ты намекаешь, есть разница?

Я вызывающе подняла подбородок.

— Да.

Он отпустил мои запястья и повёл к дивану. Я последовала за ним, помня о своих руках и прилагая все усилия, чтобы снова не оказаться у него на коленях. На этот раз мы оба сидели.

— Позволь мне высказаться, — сказал Нокс.

Я кивнула, растирая запястья, чтобы возобновить кровообращение, когда ледяной холод, который я пропустила, укутал нас.

— Весь следующий год ты принадлежишь мне. Скажи почему.

Я проглотила жёлчь, поднимающуюся из желудка.

— Потому что ты купил моё согласие.

— Тебя. Не. Согласие. Я купил тебя.

Если он хочет, чтобы я почувствовала себя дешёвкой, он своего добился.

— Скажи это, — скомандовал Нокс.

— Ты купил меня.

Слова прозвучали сильнее, чем я себя чувствовала.

Я вздрогнула, когда он коснулся моей щеки.

— Нет. — Бархатный голос окружил меня. — Не вздрагивай. Чарли́, я не избиваю. То, что я хотел сделать — и всё ещё планирую сделать, — это не битье. Я планирую отшлепать эту красивую круглую задницу. Ты знаешь почему?

Собственное тело бросало мне вызов. Шлепки — это то же самое, что и удары. Я знала. Мне также был знаком мягкий, но хриплый голос, который теперь использовал Нокс. Этот тон, в сочетании с тем, как его теплое прикосновение ласкало мне щеку и шею, дразнил декольте моего платья, оживил бабочек в животе. Я застонала, когда он потянул за волосы, прищурив глаза.

— Отвечай.

— Ты сказал, — начала я, — потому что я подписала соглашение с "Изменой". Но, — я быстро добавила, — если этот факт тебе не нравится, почему ты являешься клиентом?

Он прищурился, когда болезненно намотал на пальцы мои волосы.

— Новые правила.

Мои губы сжались, боль сделала меня безмолвной.

— Мои правила, — продолжил он. — Когда ты поставила подпись под соглашением, ты утратила право на вопрос. Ты лишилась своих жестких пределов. Твоя задача на следующий год — это отвечать: «Да, мистер Деметрий». Ты на это способна?

Я сглотнула, он наклонил мою голову назад, и его губы нашли чувствительное местечко за ухом.

— Мисс Коллинз, — сказал он между требовательными поцелуями, — отвечайте.

— Способна, — ответила я, — но это зависит от того, что хочешь ты.

— Нет, не зависит.

Мои глаза широко раскрылись. Его тон голоса снова изменился.

— Нокс, у меня есть пределы, жёсткие ограничения.

Его нападение на мою шею закончилось.

— Нет, мисс Коллинз, больше нет. Я владею вами — на сто процентов — весь следующий год. То, что я говорю, исполняется без вопросов. Вы продемонстрируете мне уважение, которого я заслуживаю как ваш клиент. Ты моя, и делай так, как мне нравится. Это ясно?

— Да, — я ответила и задохнулась, когда меня охватило негодование.

Нокс прочистил горло.

— Ты только что добавила себе шлепков по заднице, не то, чтобы я был против, но ты это сделала. Хочешь ещё попробовать ответить подобным образом?

Я не могла поверить в услышанное. Не могла поверить не только собственным ушам, но и всем своим чувствам. Он не мой принц. Он мудак. Стараясь скрыть сарказм, я произнесла:

— Да, мистер Деметрий.

Я опустила глаза, неосознанно качая головой

Нокс потянул мои волосы, добиваясь, чтобы я подняла глаза.

— Расскажи, что ты думаешь.

Я боролась со слезами, которые стояли в глазах, и криками, которые собрались в горле. Игнорируя кулак в волосах, я посмотрела в ледяную синеву.

— Ты понятия не имеешь, как было тяжело, как душераздирающе. Когда я начала набирать цифры и появился твой номер… — Я глубоко вздохнула. — …Обрадовалась, но теперь… — Я искала любой признак того, что мои слова затрагивают его. — …теперь ты заставляешь меня чувствовать себя дешёвкой. — Мой тон поднялся. — Если это то, чего ты хочешь на следующий год, дешевую шлюху, тогда ты своего добился.

Один уголок его губ поднялся вверх.

— Новые правила, как я уже говорил. Я всегда преуспеваю. Я всегда выигрываю. Знай это, помни это. — Он отпустил мои волосы и распушил их на плечах. — Ещё запомни: ты не дешёвая шлюха.

У меня в груди сжалось.

— Я… я не…?

Нокс поднял мою руку, заставляя встать. Когда я это сделала, он потянул, и я снова оказалась у него на коленях. На этот раз я не сражалась. Совсем не значит, что я одобрила то, что он собирался сделать. Я это не сделала. Это означало, что его следующие слова лишили меня воли бороться. Они причинили мне боль больше, чем когда-либо могли его руки.

— Нет, мисс Коллинз. Я заплатил за тебя целое состояние. Ты самая дорогая шлюха, которую я когда-либо встречал.

Я закрыла глаза, когда он поднял юбку платья, скомкав ее на талии и стянул мои трусики до колен.

Низкий свист наполнил воздух, прежде чем он сказал:

— У тебя отличная задница.

Когда он потёр мой зад, его эрекция выросла напротив моего живота. Первый удар его ладони по моей обнаженной коже эхом пронесся через комнату, кровь устремилась к ушам, а привкус меди наполнил рот. Мои зубы сжались, и я прокусила внутреннюю часть нижней губы. Слезы покатились с глаз, но я отказалась позволить себе кричать.

Он наказывал, а затем дразнил, шлепал и затем ласкал. Противоположные ощущения вызвали множество эмоций. Я ненавидела надругательство над своей задницей, но мне нравилось то, что делали его пальцы. Мой обет молчания длился недолго. Вскоре, как стоны, так и хныканье заполнили люкс, в сопровождении звуков шлепков по коже.

Я не только издавала звуки. Нокс заставил меня повторять целые фразы. Если я это делала, меня вознаграждали пальцами внутри. Если я была слишком медлительна или недостаточно громко говорила, жало его руки возвращалось.

К тому времени, как он закончил, я признала, что он владел мной, что я принадлежала ему на следующий год, и что мои ограничения больше не существовали, он решал. Я согласилась на всё в частном и публичном порядке. Он был моей работой, и я принадлежала ему.

Я сказала, что должна была сказать. Это не значит, что я согласна. В «Дель-Маре» я отдала ему свое сердце. Сейчас я это знала, потому что сегодня он разбил его.

Как только он был удовлетворен унижениями, то столкнул меня с колен и бездушно сказал:

— Я вернусь. Прочти инструкции и будь готова. Я хочу, чтобы мои деньги окупились.

Его слова повисли в воздухе как насмешка,когда он оставил меня одну, чтобы собрать обломки моего сердца. Когда дверь закрылась, я опустилась на колени. Падающий свет от лампы — в настоящее время единственный источник — я швырнула её на мраморный пол. Искры полетели за несколько секунд до того, как комната погрузилась в темноту.

Глава 4

Чарли́

В последнее время я не могу поверить в происходящее. В одних трусиках, измученная, я облокотилась на стену в тёмной комнате и прижала колени к груди. Слёзы без остановки бежали, когда я пыталась собрать части головоломки.

Отрывки воспоминаний, как осколки моего разбитого сердца, разбросаны в голове. Время потеряло смысл, поскольку мое недавнее и давнее прошлое переплелось настолько, что я не была уверена, где действительность, а что — воспоминания. Я вспомнила визитку, которую дала мне Карен сегодня днём.

Могу ли я набрать номер? Могу ли я быть первой, кто когда-либо пожалуется на насилие? Или эту несправедливость, как и другие, я тоже молча переживу?

Комната размылась от огромного количества слез. Последние события: «Измена», Нокс и то, что он сделал, были смущающими и унизительными. Я ненавидела телесное наказание с детства, но с Ноксом оно в какой-то момент стало приобретать эротический характер. Мои виски пульсировали, задница болела, а низ живота скрутило от накопившегося желания. Реакция моего тела не менее расстраивала, так же как его действия.

Это неправильно. Он не прав. Я неправа.

Всё больше воспоминаний кружилось в голове. Воспоминания о том, что недавно происходило в комнате, переплелись с детскими воспоминаниями и к горлу подступил ком. Они стерли все желания, вызванные Ноксом.

Я закрыла глаза и уступила воспоминаниям, о которых не думала много лет.

Не каждое наказание начиналось как семейная конференция.

Четкий щелчок вращающегося в замке ключа, эхом отразился в моей тёмной спальне. Осознанно, я задержала дыхание, молясь не издать ни единого звука. Мне следовало спрятаться в шкафу.

Почему я не залезла в него?

Меня скрывала лишь темнота и массивная кровать. При небольшом свете я едва могла разобрать цветочный узор покрывала. Тем не менее, кружевной узор давал возможность хоть как-то видеть дверь, чего бы не смогла в шкафу. Когда дверь медленно открылась, золотой свет из коридора пролился на ковёр, я проглотила вскрик, пытаясь не выдать свое укрытие, ожидая увидеть ноги и молясь, чтобы он не возвращался.

Мой пульс участился с появлением ботинок. Черные женские туфли и черные брюки. Я вздохнула с облегчением, когда лбом упала на поджатые колени, и вернула взгляд к свету. Никто не включал его в комнате. Дверь закрылась, и знакомый щелчок замка позволил моему пульсу медленно придти к нормальному ритму. Иногда я задавалась вопросом, носила ли я маяк. Независимо от того, где я была, Джейн всегда меня находила.

— Детка, что ты делаешь?

Я качала головой, когда она обошла кровать. Даже при толстом ковровом покрытии, звук ее шагов заполнил комнату. Я не хотела, чтобы меня искали. Я хотела исчезнуть. Если бы только невидимость была реальной, я бы исчезла. Я осталась бы невидимой, так чтобы меня никто не замечал, и если бы мне повезло, и я бы их не увидела.

— Александрия, детка, я к тебе обращаюсь. — Её тон был мягким, но твердым.

— Н-нет. Меня здесь нет. Вы не можете разговаривать с тем, кого здесь нет.

Мои слова звучали приглушённо из-за того, что я опустила голову.

— Ты не здесь? Тогда где ты?

— Я невидимая. Вы не можете меня видеть.

В девять лет это имело смысл. Люди делали это в книгах. Они использовали плащи или принимали зелье. Может быть, если бы я уверовала, я смогла стать невидимой.

— Невидимая? Если ты невидимая, почему я тебя вижу?

Я пожала плечами. Она права. Невидимость была неправильным желанием. Я хотела быть кем-то другим и в другой жизни.

Джейн улеглась на пол рядом со мной. Как только она сделала это, то тяжело выдохнула и застонала в новом положении. Теплота исходила от её кожи и обволакивала меня другим плащом, который охватывал только нас обоих. Лишь на миг улыбка отразилась на моем лице.

— Я становлюсь слишком старой, чтобы сидеть на полу. — Она погладила меня по голове. — Но я сделала это для тебя. Теперь посмотри на старую Джейн. Я хочу увидеть твои красивые глаза.

Я отказалась от своей невидимости, поскольку она явно не работала. Однако я не сделала, как просила Джейн. Вместо этого я упала ей на грудь, прислонившись, и её руки обняли меня за плечи.

— Шшшш, — сказала она, поглаживая мои волосы. — Что случилось?

Прошло несколько минут, прежде чем я заговорила.

— Как ты думаешь, я смогу уехать отсюда?

— Уехать из поместья Монтегю и от своей мамы? Ты это хочешь сделать?

— Да. Поедешь со мной?

Это была первая искра надежды с тех пор, как Алтон входил в мою комнату и сходил с ума из-за того, что я сделала или не сделала. Не понятно. Насколько сильно я любила, когда он уезжал в город, настолько его возвращение редко стоило тех дней отсрочки. Он приходил домой сердитым, как будто хотел уйти снова. Я тоже хотела, чтобы он ушел. Почему он не уходил?

Был всегда какой-то непростительный грех, который я совершала в его отсутствие. Много раз, как и в этот вечер, я даже не знала, о чем он говорил. Это не имело значения. Я узнала, что выступление адвоката, что вёл мои дела, стало причиной его ярости. Признание моей вины и принятие лекарства, как он это называл, было самым быстрым путем к быстрому концу. Сегодня вечером с его отвратительным дыханием, пахнущим, как напитки, которые он всегда пил, он рассказывал о том, каким я была разочарованием — для мамы, для него и всего рода Монтегю. Создавалось впечатление, что он обвинял меня в том, что у Монтегю не было другого наследника, кто мог бы занять мое место.

Утешительный тон Джейн прорвался сквозь мысли.

— Теперь скажи, как мы будем жить. И куда, по-твоему, мы можем пойти, где твоя мама не найдет нас?

— Мы можем изменить имена. Я прочитала книгу о людях, которые так сделали. Вы можете работать, и я уверена, мама не будет искать. Он сказал, что без меня она будет счастливее.

Джейн продолжала гладить меня по спине.

— Александрия, мама тебя любит. — Она постучала мне в грудь. — Ты знаешь это. Всегда помни об этом. И однажды ты сможешь уйти. — Она подняла мой подбородок. — И когда ты это сделаешь, старая Джейн будет гордиться тобой.

Её теплые губы поцеловали меня в лоб.

— Не только тогда — теперь тоже. Сейчас я горжусь тобой. Как и мама.

Я опустила глаза.

— Это не то, что…

— Тише. Что я говорила об этом? Ты такая же красивая внутри, как и снаружи. Некоторые нет. Некоторые люди выглядят красиво, но уродливы внутри. Не позволяй уродству поселиться внутри себя. Держи его подальше. — Она снова постучала мне в грудь. — Это сердце внутри тебя. Дитя, оно твоё. Оберегай его. Однажды ты сможешь поделиться им, но не делай этого по указке других. Ты сделаешь это, потому что найдётся человек, который так же прекрасен внутри, как и ты.

Я кивнула и положила голову ей на грудь. Через несколько минут призналась:

— Я действительно ненавижу его. Я уйду.

— Не надо, в этом прекрасном сердце нет места для ненависти.

— Он ненавидит меня.

Она глубоко вздохнула, из-за чего моя голова поднялась и опустилась.

— Уверена, он скажет, что нет. Просто помни, что ты Александрия Чарльз Монтегю Коллинз. На главных въездных воротах… что там написано?

— Поместье Монтегю, — пробормотала я. Я слышала об этом раньше.

— Чье это имя?

— Мамы и мое.

Джейн кивнула.

— Просто помни об этом.

— Хотела бы я забыть об этом.

Я глубоко вздохнула и встала, изо всех сил игнорируя боль от долгого нахождения в одном положении. Пройдя по разбитой лампе, я открыла шторы и моргнула. Воспоминание из детства и свирепость Нокса рассеялись, когда яркий солнечный свет залил люкс. Взглянув на парк, я посмотрела на северо-восток, в сторону квартиры Патрика.

Его близость придала мне сил. Несмотря на то, что думал Нокс, я не одна. Скоро начну занятия. Мой мир будет расти. Я делала это раньше. Я сделаю это снова. Если мое детство не сломало меня, Нокс Деметрий и подавно. События, которые я вспомнила, были правильные. Джейн права. Это мое сердце. И не в силах Нокса или кого-либо ещё властвовать, сломать его или исцелить. Только я решаю, и я буду защищать его.

С каждой последующей минутой я торговалась с собой и заключила сделку. Я восстановлю свое сердце и снова соберу осколки. Задача сердца заключалась в том, чтобы перекачивать кровь. Я склею кусочки, используя кровь и слезы, но они не будут моими. Они придут от тех, кто обидел меня — от Алтона, моей матери и теперь Нокса.

Когда пройдёт год, я буду той, кто уйдёт, но не раньше того времени, когда Нокс Деметрий падет предо мной. Не раньше, когда уже ему придется собирать кусочки своего сердца. При этом я обеспечу себе образование и определю, как много смогу дать Монтегю. Алтон может и дальше верить, что выиграл, но он не знал всей правды. Он сделал меня бойцом, и эта битва еще не закончилась.

Я открыла дверь на балкон и вдохнула летний воздух. Каждая секунда на солнечном свете оживляла. Всю свою жизнь я провела в притворстве и лжи. Я смогу выдержать еще один год.

Рассматривая парк, я вспомнила о конверте, что всунул мне Айзек. Подойдя к бару, где делала напиток Ноксу, я налила себе стакан Москато — в конце концов, по меркам Монтегю, это все ещё белое вино — и села на один из диванов; теплый ветерок из открытой двери мягко задувал в люкс.

Найдя сумочку, я достала телефон и конверт. Проверила время; было почти четыре тридцать. На внешней стороне конверта написан номер апартаментов. Неуверенно, я сорвала верх и вытащила страницы из конверта. Первой страницей было рукописное письмо. Хотя почерк Нокса я видела только в записке, которую он оставил для меня в первое утро, когда я проснулась в его постели, я знала, что эта записка была написана им.

Мое сердце пропустило удар. Кто в наше время пишет записки?

А потом я увидела вторую страницу. Это была фотография. По одежде я поняла, что это один из снимков, сделанных вчера в «Измене», тот, что, по словам Карен, предназначался для моего профиля. Он не был напечатан на фотобумаге. Фактически, страница была смята и затем выпрямлена.

Волосы на затылке зашевелились, когда я начала читать написанное.

Чарли́, или я должен обращаться мисс Александрия Коллинз?

Я представлял нашу встречу и ждал, когда зазвонит телефон. Никогда, даже в самой дикой фантазии, я не представлял этого (см. фото). Для протокола, проституция не твоё… излишек макияжа не может скрыть красивую принцессу в моей памяти…

Слова на бумаге в моей дрожащей руке размылись.

…«Дель-Мар» был мечтой. Реальность здесь.

Если хочешь быть шлюхой, тогда тебе нужен я. Я уже упоминал, что мои вкусы уникальны. Мы только поцарапали поверхность. Мисс Коллинз, ты моя… телом и душой… в течение следующих двенадцати месяцев. В «Дель-Маре» ты дала мне две ночи; Теперь я купил еще 365. Они мои и только мои.

Ты лишилась права подвергать что-либо сомнению в тот момент, когда подписала этот контракт.

Александрия Коллинз, я бизнесмен. Я не делаю убыточных вложений. Я получу то, за что заплатил.

Бабочки, которые я себе навоображала от его записки, испарялись, смывались потоком желчи и презрением. Как он смеет обращаться ко мне таким образом? Он не знает, с чем я столкнулась. Он меня не знает. Кроме того, он, очевидно, является клиентом "Измены". Это запрещает ему относиться предвзято.

Да пошёл он!

Я заставила себя продолжить читать.

Я с нетерпением жду сегодняшнего вечера — не трахать принцессу, которой нравилось, что с ней обращаются как со шлюхой, а трахать шлюху, которая в течение недели притворялась принцессой.

Последующие инструкции находятся в спальне.

Не смей ослушаться меня.

Мистер Деметрий.

Я вздохнула, залпом выпила содержимое бокала и встала. Дрожь в коленях не была вызвана грустью, хотя соглашусь, что она перемешалась с болью. Нет, дрожь вызвана яростью. Я свернула письмо и фотографию, заталкивая туда же и подчинение.

Выпив ещё один бокал вина, я направилась в спальню, таща за собой чемодан. Он всё ещё был в гостиной, где его оставил консьерж. Сосредоточившись на кровати, я едва заметила роскошь комнаты. На постели лежало черное платье. Читая этикетку, я узнала, что это очень дорогое черное платье. Рядом с платьем были жемчужное ожерелье с колье, обувная коробка и еще одна записка.

Я провела пальцами по жемчугу. Ожерелье было ошеломляющим, но странным образом напомнило мне ошейник. Наверняка, это было намеренно, не так ли?

С отвращением я взяла записку.

У тебя назначено пятичасовое свидание в спа-центре отеля. Не опаздывай. У них есть инструкции о том, что делать. Не меняй их.

Позже сегодня вечером ты отправишься в «Мобар», бар в «Мандарине». Будь там в восемь. Надень то, что находится на кровати, и только то, что находится на кровати. Закажи мартини с долькой лимона. Не пей. Соси, играй с ним, проведи пальцами по краю бокала. Помимо бармена, ни с кем не разговаривай. Когда твой палец будет скользить по кругу гладкого ободка, представь, что это мои пальцы кружат вокруг сосков, дразнят клитор и погружаются глубоко в твою киску. Я хочу, чтобы ты была мокрой и готовой для меня.

Я никогда не снимал проститутку в баре. Сегодня вечером сниму. (Видишь? Мои вложения уже окупаются. У меня много фантазий, и я хорошо заплатил за то, чтобы все они сбылись.

В этом наряде никто больше не узнает, кто ты на самом деле. Они увидят принцессу. Реальность будет нашей тайной.

В сумочке наличные. Используй их, чтобы заплатить за свой напиток, остальное оставь себе. Это то, что ты хотела — получить плату. Я плачу, ты повинуешься.

Письмо не подписал.

Мудак!

Я сжала зубы, глядя на сексуальное платье. Он прав. Никто не узнает. Ну, черт с ним. Меня не так легко запугать. У него была фантазия о том, чтобы снять проститутку? Хорошо, я сыграю эту роль. Но мистер Нокс Деметрий собирался узнать, что, несмотря на его проявление силы, у меня действительно были жесткие ограничения. Я буду играть в его игры, но на своих условиях.

Я подняла трубку и набрала набор цифр для соединения со стойкой регистрации.

— Здравствуйте, мисс Чарли́.

Это, должно быть, имя, которое дал Нокс, когда зарегистрировался.

— Добрый день, не могли бы вы соединить меня со спа-салоном. Мне нужно отменить свою бронь.

Глава 5

Нокс

Я не мог сконцентрироваться. Черт, я едва мог здраво мыслить. Мысли о Чарли́ поглотили мой разум — ее великолепные глаза, то, как она смотрела на меня, когда я вышел из этой комнаты, и когда наши взгляды встретились. Я не планировал ехать в "Мандарин" или быть там во время её прихода. У меня были дела, но я не мог остаться в стороне. Мне нужно было срочно её увидеть. Притяжение было слишком сильным.

Это то, что она сделала со мной. Она заставила меня перестать обращать внимание на окружающий мир и видеть только ее.

За то короткое время, что мы провели вместе, она просочилась мне под кожу, как никто другой, даже Джо. Я никогда не западал так быстро и так сильно. Я никогда не принимал наркотики. Тем не менее, я полагаю, что Чарли́ похожа на кокаин. Одна случайная доза на вечеринке — это всё, что было у меня в "Дель-Маре". Одна доза, одна неделя. По возвращении в Нью-Йорк я пытался отрицать свою зависимость. Каждый день, что мы провели вдали друг от друга, был ещё одним днём очистки, ещё одним днем трезвости. Я мог добиться детоксикации, потому что её не было в моей жизни.

Это в прошлом.

Но сейчас — это сейчас, сейчас она моя.

Делорис сказала, что ее зовут Александрия, или Алекс, но это ничего не изменило. Мы признались, что наши имена были прозвищами, и для меня она всегда была моей Чарли́. Я просто не был готов сообщить ей об этом, еще нет. На данный момент мы придерживаемся формальностей. С того момента, как Делорис показала мне конверт с ее фотографией и сказала, что у Чарли́ есть профиль, я был поглощен, одержим необходимостью сохранить и защитить её от «Измены», а также преподать урок.

То, что она сделала — связалась с "Изменой" и подписала соглашение, — было глупо. Это опасно. Это неприемлемо. Что случилось бы, если бы Делорис не обнаружила ее профиль?

Я знал, что бы произошло.

Она попала бы в чужую постель. В «Дель-Маре» я верил, когда она сказала, что не ложится под каждого. Мне нужно как можно быстрее узнать, как уверенная, умная, поразительная женщина, с которой я познакомился в «Дель-Маре», втянулась в грязный мир "Измены".

Я не был уверен, почему она хочет опуститься до уровня шлюхи, но если это то, чего она хотела, ей нужен я. Со мной она осталась в безопасности. Образы того, что могло случиться, если бы она действительно вошла в «Измену», выводили меня из себя. Я не мог двигаться вперед, пока не наказал её за её неверно принятое решение.

Наказание произошло и новые правила вступили в силу.

Реальность была слишком очевидной, чтобы отрицать. Я был наркоманом, нуждающимся в одном человеке — Чарли́.

Теперь, когда я увидел ее, коснулся и услышал ее голос — и стоны — я сделаю всё, что в моих силах, чтобы получить больше. За несколько коротких часов после взрывной новости Делорис Чарли́ заставила меня действовать вопреки характеру. Я никогда не покидал офис в середине дня. Никогда не отменял встречи по личным причинам. И я никогда не разъезжал без Айзека.

Мой водитель и телохранитель, в одном лице, был с ней, и эта мысль гложила меня изнутри. Я хотел — нет, нуждался — быть рядом с ней. Вернувшись в офис, потому что некоторые вещи не могли ждать, я ехал на заднем сиденье такси, что было само по себе редкостью. Покачав головой, я уставился на свою руку.

Улыбка расцвела на моих порозовевших щеках в ответ на покалывание в ладони. Закрыв глаза, я вздохнул. Черт возьми, я все ещё думал о том, как ее тугая круглая задница покраснела, и какая она стала мокрая. Чарли́ сказала, что ей это не нравится, но ее тело рассказывало мне другую историю. Я мог слушать её чувственное тело, рассказывающее мне сказки на ночь.

Судя по реакции мисс Александрии Коллинз, мы даже не начали раскрывать ее пределы. И эта фантазия добавилась в мою неудобную ситуацию. Если я прямо сейчас не перестану думать об этом, я не смогу выйти из такси и добраться в офис. Ожидание того, что я могу с ней делать, способно убить меня — смертью синих яиц.

Одного года недостаточно.

Я разорвал связи с "Изменой". Мне было всё равно, насколько это выгодно в финансовом отношении. Когда-то я разделил эти фирмы и больше не был связан с агентством. Чем больше моя организация расширялась, тем больше появлялось рисков. В результате возникли проблемы. Я хотел обрубить концы.

Мои мысли вернулись к Чарли́. Я хотел поверить, что ее заманили, обманули или поймали в западню подписанием договора с агентством. Я не хотел верить, что она прогнулась, чтобы продать свой самый ценный товар — себя. Холодная, жестокая реальность заключалась в том, что она сделала это добровольно. Она подписала соглашение. Она подписала однолетнее обязательство. Единственное, чего она не понимала, что договора больше не существует.

На самом деле она мне не принадлежала так, как она думала… не совсем. Черт, я этого не хотел. Только на какое-то время я планировал позволить ей так думать, чтобы она могла в полной мере испытать последствия своих действий.

Во время утреннего разговора с мисс Флорес я не покупал Чарли́ на год: я освободил ее. Это стоило чёртову кучу бабла, но я сделал это. Я также велел ей разыграть ситуацию таким образом, чтобы Александрия думала, что это обычное дело для "Измены". Я хотел, чтобы Чарли́ была уверена в завершении сделки. И затем, как только наш разговор завершился, Делорис удалила все файлы Чарли́. Имя Александрия Коллинз было удалено изо всех баз данных «Измены». Я совершенно ясно дал понять: работа Александрии прекращена. В сумму сделки был включен целый год её повиновения, бонус за ускорение процесса, а также дополнительная плата за конфиденциальность всей сделки. Черт, я заплатил за Чарли́ больше, чем "Деметрий Энтерпрайзис" изначально инвестировало в "Измену". Она была дорогой, но я отказался позволить ей быть шлюхой.

Такси остановилось у многоэтажного здания «Деметрий Энтерпрайзис». Когда я посмотрел на стеклянную конструкцию, то понял, что ничего не сделал во время поездки, даже не посмотрел в телефон. Проведя рукой по лицу, чтобы привести себя в чувство, у меня едва не снесло крышу, когда я почувствовал запах Чарли́. Черт, мне нужно вытащить голову из задницы, или ближайшие несколько часов станут полной катастрофой.

Орен в городе.

Если бы не планы на ужин с отцом, я бы остался с Чарли́. Хуже времени для отца не могло быть. Или, может быть для Чарли́. В любом случае, мне нужно вернуться в игру. Орену Деметрий требовалась стопроцентная концентрация. Если буду рассеян, он заметит это и как хищник почувствует слабость. Я видел, как он беспощадно ест противников живыми и выплевывает кости, при этом все время улыбаясь в лицо. Я бы не позволил Чарли́ или кому-либо ещё быть причиной, по которой я ударю в грязь лицом перед ним.

В течение следующих нескольких часов мне необходимо затолкать мысли о ней в самую глубь души. Всё в порядке. У нее были инструкции, и пока она следовала им, её вечер занят до нашей следующей встречи. Когда я поднялся на лифте высоко в небо и попытался сконцентрироваться на бизнесе, меня поразила одна заключительная мысль: у меня не было Александрии Коллинз. В тот день, когда я впервые увидел ее в "Дель-Маре", она владела мной.

Моя помощница Диана подняла голову от своего стола, как только я вошел в её офис, у входа в мой кабинет.

— Мистер Деметрий, Слава Богу. Я пыталась связаться с вами.

Я выпрямил плечи, заставил себя вернуться к реальности и потянулся за телефоном в карман пиджака. Проведя по экрану, я увидел множество пропущенных вызовов и сообщений.

— Я же сказал, что временно буду недоступен.

— Да, сэр, — сказала она, следуя за мной в мой кабинет. — Это мистер Деметрий. Он звонил вам несколько раз, и теперь он здесь.

Я остановился возле больших окон. Тонированное стекло удерживало солнечные лучи от проникновения, но мерцающие здания отражали августовский жар. После её слов, здания исчезли из поля зрения. Я провел рукой по волосам и покачал головой, когда развернулся к Диане.

— Здесь? Где здесь?

— Только что позвонила администратор с первого этажа. Сказала, что он прошел мимо нее три минуты назад.

— Дерьмо. Я собирался встретиться с ним за ужином через час. Интересно, что такого важного он хочет мне сказать.

— Также звонил сенатор Кэрролл. Он хотел, чтобы вы перезвонили ему сегодня.

Я кивнул.

— Не упоминайте об этом перед отцом.

— Конечно, нет. Вы хотите, чтобы я сказала мистеру Деметрий, что вы заняты?

Хотел бы, но это не остановит его. Даже будь я на совещании, он все равно бы ворвался в кабинет. Для него неважно, с кем я разговаривал. В конце концов, он был Ореном Деметрий. И это его чертово имя стоит на бланке.

— Нет. У меня есть несколько минут до встречи с Эллис. Зови его.

— Да, сэр.

Я сел за свой стол, когда Диана закрыла дверь, давая мне минуту покоя.

«Деметрий Энтерпрайзис» состояла из трех этажей семидесяти девятиэтажного здания, с пятьдесят шестого по пятьдесят восьмой. Только поездка на лифте может занять некоторое время.

Шум за моей закрытой дверью предупредил, что это не заняло так много времени, как я надеялся.

— …Мистер Деметрий, мистер Деметрий здесь… — сказала Диана, открывая дверь, и ее голос исчез в взрывном теноре моего отца.

— Да, да, он знает, кто его отец. Леннокс, ты не можешь лучше обучить своих девочек? Я генеральный директор. Нет нужды представлять меня тебе или кому-либо в этой чертовой компании.

Я вышел из-за стола и кивнул Диане. Ее выражение было классическим при встрече с Ореном. Глаза потускнели, она выглядела так, будто едва избежала столкновение с автобусом.

— Добро пожаловать, Орен. Мой офис — твой офис. — Затем я добавил со всем сарказмом, который мог найти, — Не стесняйся, хозяйничай в любое время.

Я повернулся к Диане.

— Спасибо, мисс О'Нил, мой помощник. Скажите Эллис, что наша встреча может задержаться на несколько минут. Я скоро буду в конференц-зале.

Когда дверь закрылась, я повернулся к отцу.

— Девушки. Господи, папа, ты хочешь иск о сексуальном домогательстве? Ты вообще давно проверял на календаре время?

Он небрежно махнул рукой.

— У тебя всегда были слабые яйца. Кроме того, когда я был в твоем возрасте, мои девочки знали, чего от них ждут, и что произойдет, если они меня разочаруют.

Мышцы на шее напряглись, когда я сделал шаг вперед, не желая позволять ему развернуть тиран-шоу в собственном кабинете.

— Уверен, мама бы это оценила.

— Ты не женат, больше нет. Обсуждение регламента компании с этой довольно приятной штучкой поможет расслабиться.

Мои зубы сжались. Я провёл с отцом в одном помещении всего лишь минуту и уже хотел, чтобы он ушел. К счастью, он обитал в Лондоне. Мы работали гораздо лучше, когда между нами пролегал океан.

— Почему ты здесь?

— Любишь прямоту. Может быть, для тебя еще не все потеряно.

Я боролся с желанием подойти ближе. Но если бы я это сделал, он бы похлопал меня по плечу или сделал какой-нибудь другой притворный жест, который считал привязанностью. Это не было привязанностью. Это была его техника позерства, которую он, несомненно, усовершенствовал в восьмидесятых годах.

— Я хотел узнать, как ты провёл время в «Дель-Маре».

Какого хрена?

— «В Дель-Маре»? Я уже рассказывал тебе о встречах.

— Нет, — сказал Орен, когда усаживался на стул в углу моего кабинета. Место, которое он выбрал, было рядом с диваном и повернуто к двери. Орен Деметрий никогда не сидел спиной к двери. Правило номер шестьдесят два: знай, что творится вокруг, и всегда имей ход для отступления.

Размещение на одном из стульев напротив моего стола было бы нарушением этого правила. Правила нарушать нельзя.

— Нет, сынок. Ты дал мне краткий пересказ. Херня с Сенатом слишком важно, чтобы услышать сжатую версию. Я понял. Серьезно. Ты не доверяешь службе безопасности «Деметрий». — Он поднял голову. — Я знаю, что сам ничем не рискую, но, возможно, та девушка, что работает на тебя, не так способна, как ты думаешь.

Я сел на диван, расстегнул пиджак и откинулся на спинку стула.

— Я встречался с сенатором Кэрролл два раза.

— Два?

— Два, — продолжил я. — В настоящее время законопроект «Хауз» проходит через Финансовый комитет Сената. Сенатор Кэрролл согласен с нашим предложением. Законопроект «Хауз» приведет к чрезмерному сбору налогов для нас и таких корпораций, как наша. Налогоплательщики устали от крупных компаний, получающих льготы. Выборы на носу. Однако, в глобальной экономике есть намёк, что бизнес должен повысить свою налоговую нагрузку, похоже на то, что нам показывают на дверь из страны. Чёрт, мы можем заниматься бизнесом в любом месте.

— Если он согласен, в чем проблема?

— Проблема в том, что другие добрались до Палаты представителей до того, как подготовили законопроект. Табак и алкоголь облагаются налогом на вред здоровью. Они восстают. Сенатор Хиггинс из Джорджии является одним из крупнейших сторонников нынешней формулировки. Он сокращает налог на вред здоровью почти на три процента и использует новую формулировку в этом законопроекте, чтобы составить предлагаемый упущенный доход. Президент не будет подписывать законопроект, который увеличит общую задолженность. В этой редакции. По номиналу не похоже, что увеличение будет значительным, но Кэрролл опроверг это. Всё может привести к нашему банкротству.

Я уже слишком разжевал технические моменты Орену, и знал это. Часть меня хотела продолжить рассказ, но его непонимающие глаза подтвердили мои предположения: продолжение лишь погладит мое эго. Кроме того, это задержит мою встречу с Эллис, мой ужин с Ореном, и, самое главное, свидание, которое я ждал с Чарли́.

— Тогда прекрати всё.

Я кивнул.

— Я уже сделал звонки. Слушания начнутся в ближайшее время. У нас есть эксперты, которые выстраиваются в очередь, чтобы говорить и отвечать на вопросы. Кэрролл не одинок. В финансовом комитете достаточно разночтений.

Орен постучал по подлокотнику стула.

— Это дерьмо не выходило из-под контроля, когда я управлял американским филиалом «Деметрий Интерпрайзис». У меня был под контролем…

Я сжал челюсть. Это чушь. Он никогда не справился бы с таким. Если бы мог, он не потерял бы все в 2009 году. Ему просто повезло, что открытие «Деметрий Интерпрайзис» пришлось на время, когда правительство собирало налоговые льготы, как конфеты на Хэллоуин. Если я задержусь с отцом у себя в кабинете еще хоть на одну минуту, у меня из ушей пойдет кровь. Что, несомненно, не принесет ничего хорошего для Чарли́.

Когда он сделал паузу, я встал.

— Ужин? Давай перенесем на пораньше. У меня планы.

— У тебя? Не было никаких планов…

…со времен Джоселин.

Что ж, даже у него была порядочность, чтобы не завершить свой комментарий, не после сказанного ранее.

— У меня есть планы. Я могу встретиться с тобой в шесть часов.

— «Четыре сезона». Буду ждать.

Это означало, что у него будет час за выпивкой на подстрекание. Отлично. Я кивнул, взял папку на своем столе и убедился, что экраны на моем компьютере заблокированы.

— Проводишь себя к выходу сам.

— Сын, это была не единственная встреча в «Дель-Маре», о которой я хотел услышать.

Мои ноги застыли.

— О чём ты говоришь?

— Я знаю, ты встречался с Петерсоном. — Он понизил голос и кивнул. — Работая на два фронта, чтобы обойти налог, ты добьешься результата.

Я покачал головой. Он понятия не имел о моих намерениях.

— Мы можем обсудить это сегодня вечером.

Как раз перед тем, как я добрался до конференц-зала, мой телефон завибрировал.

Обычно я не проверял сообщения, но это мог быть Айзек. Я замедлил шаги и проверил экран. Это сообщение от Делорис.

Делорис: ТРИ НЕУДАЧНЫЕ ПОПЫТКИ ВВЕСТИ ПАРОЛЬ С ВАШЕГО ПЕРСОНАЛЬНОГО КОМПЬЮТЕРА.

Мой отец — гребаный идиот. Если думал, что я дам ему карт-бланш в собственном кабинете, он тупее неандертальца.

Я: ОРЕН В ЗДАНИИ.

Делорис: БУДУ СЛЕДИТЬ И ОСТАНОВЛЮ САМА.

Я: ОН НИКОГДА НЕ ВЗЛОМАЕТ ТВОЮ ЗАЩИТУ, НО ПРОДОЛЖАЙ СЛЕДИТЬ.

Делорис: ВСЕГДА.

Сжав губы, я сдержал улыбку. Она лучше, чем та его призрачная безопасность в Лондоне. На самом деле, без его ведома несколько месяцев назад она подняла свои связи и заменила несколько сомнительных сотрудников, снова прикрыв его задницу.

Потом я увидел еще одно пропущенное сообщение.

Айзек: МИСС КОЛЛИНЗ ОТМЕНИЛА ЗАПИСЬ В СПА-САЛОНЕ. ТОЛЬКО ЧТО ВЫШЛА ИЗ ОТЕЛЯ. СЛЕДУЮ ЗА НЕЙ.

Я сделал глубокий вдох. Возможно, нашего дневного обсуждения правил было недостаточно. Видимо моя рука пропустит восхитительное ощущение, мой ремень будет куда более эффективным.

Глава 6

Чарли́

В 7:45 вечера я вышла из люкса с высоко поднятой головой. Нокс оставил мне пять стодолларовых купюр, и, хотя мой план состоял в том, чтобы сэкономить каждый цент, мне это ещё не удалось. Вместо того, чтобы идти в спа-центр, я потратила свое время с пользой: посетила несколько разных магазинов, намеренно избегая одежды высокого класса. Нокс, возможно, и сказал, что я не дешевая шлюха, но намеренно заставил меня почувствовать себя ею. Я собираюсь предоставить ему желаемое.

Коротенькое платье, как у фигуристок, было полностью красным и едва достигало середины моих бедер. Оно было слишком короткое, чтобы соответствовать указаниям Нокса. Я все равно ослушалась. Еще одно нарушение не имело бы значения. Рядом с магазином я нашла дешевую золотую подвязку, которая добавила иллюзии. Преисполненная решимости избегать всего, что лежало на кровати королевского размера, я нашла туфли из лакированной кожи на высоком каблуке и сумочку, в комплекте с безвкусным золотым ремешком-цепочкой, которая по цвету гармонировала с моей подвязкой.

Мой макияж был произведением искусства. Золотые мерцающие тени для век и тяжелая черная подводка для глаз заставили женщину из письма Нокса выглядеть так, будто она без макияжа. Конечно, я нашла ярко красную помаду в тон платью. Я завила волосы и сделала начёс, параллельно прокручивая в голове один из моих любимых детских фильмов. К тому времени, как я закончила, Джулия Робертс и Ричард Гир были бы горды и предложили мне роль в фильме "Красотка".

С приближением к «Мобару» мой пульс ускорялся. Нокс дважды написал, чтобы не смела ослушаться его. И я ослушалась его почти по каждому пункту, правда у меня были еще два его указания из списка, по которым я собиралась бросить ему вызов, прежде чем сдамся. Я очень надеялась, что к моему приходу Нокса там не будет, потому что к его приезду я планировала скрасить свое одиночество, и явно не его персоной. Я также не планировала тратить время на поглаживание пальцем края бокала… и он также не будет полным.

Я остановилась у входа в бар и осмотрела помещение. Были столы, за которыми расположились пары и большие компании. Я улыбнулась присутствующим: в основном мужчинам и женщинам в костюмах, возможно, посетившим Нью-Йорк по делам. Я глубоко вдохнула. Время шоу, и моя главная аудитория еще не пришла. Это хорошо. Мне понадобится ещё один бокал перед встречей.

Глава 7

Нокс

Я направился в «Мобар» в напряжении. Моя записка была очень точной в отношении одежды и указаний. Чарли́ принадлежала мне весь следующий год. Я планировал заставить ее думать, что она полностью в моем распоряжении.

Айзек оповестил, что она уже бросила вызов моим указаниям, отменив запись в спа-салон. Я также знал, что она ходила в магазины по соседству. После сегодняшней дневной порки, мысль о том, что она намеренно бросает мне вызов, одновременно заставила разозлиться и возбудиться.

Я знал ее размер одежды со времён «Дель-Мар», но Делорис узнала размер ее обуви. Я не читал, но, видимо, профиль "Измены" был чрезвычайно тщательным.

Черное вышитое бисером платье, которое я отправил из «Сакс, было коротким, открытым спереди и сзади. Под него она не смогла бы надеть бюстгальтер, и я оставил чёткие инструкции, чтобы кроме платья на ней больше ничего не было. Туфли были черные на высоких каблуках и напомнили мне те, что она показала на приборной панели «Бокстера». Я становился чертовски твёрдым при мысли об этом. В сумочку под тон платья было положено пятьсот долларов наличными. Ей не было надобности платить за что-либо. Это было простым напоминанием, что я заплатил за нее — она моя.

Я определенно буду трахать ее узкую киску, но сначала трахну ей мозги.

Высококлассный бар с красными стенами и золотыми кабинками создавал идеальную атмосферу. Это походило на прогулку в фильм 1950-х годов, и Чарли́ была старлеткой. Фантазия каждого мужчины стала моей реальностью. Я готов увидеть, придерживалась ли она указаниям в Нью-Йорке так же, как и в "Дель-Маре". Моя челюсть сжалась, когда я подошёл к бару. Чарли́ не видела меня. Она и не могла благодаря мужчинам, что стояли по обеим сторонам от нее.

Какого черта?

Она не надела чёрное платье. Я едва мог видеть часть красного материала, который свисал с ее тонкого плеча, когда я приблизился. Всё мое тело дрожало. Стены и ее платье были не единственным красным, что я видел… глаза затмила кровь, когда зубы сжались. Мой день перешёл от плохого к худшему, то же самое ожидает и Чарли́.

Я положил руку на плечо одного из мужчин и показал головой, чтобы он потерялся. На секунду он выглядел так, будто мог спорить. Чарли́ вздрогнула, но не повернулась ко мне. Затем я положил руку на плечо другого парня, сидящего рядом с ней. Мои слова звучали, скорее, как рычание.

— Ты сидишь на моём месте.

Он перевел взгляд с меня на Чарли́. Она улыбнулась ему, и жар вокруг шеи в области воротника подсказал, что мое лицо присоединилось к красной вечеринке. Если этот мудак не пошевелится в течение следующих трех секунд, я за свои действия не ручаюсь.

— До свидания, Чэд, — сказала Чарли́. — Спасибо за выпивку.

— Ты этого парня ждёшь…?

— У тебя три секунды убраться, Чэд.

Мои ноздри расширились от интенсивного дыхания. Однако, вместо того, чтобы уложить его — как и хотел, я потянулся к предплечью Чарли́.

— Мы уходим. Немедленно.

— Ты знакома с этим придурком? — спросил Чэд, поднимаясь и встречая меня лицом к лицу.

Если бы он только, блять, знал, насколько я взбешён, он бы бежал с поджатым хвостом. Я возвышался над ним, по крайней мере, на шесть дюймов. Когда я повернулся к Чарли́, я не мог поверить своим глазам. Она ничего не надела из вещей, купленных мной. Под моей рукой были дешёвые золотые украшения, похожие на змею, искривленную вокруг предплечья. Ее глаза сверкнули. Она была одета, как какой-то 80-летний панк-рокер.

— Мы уходим, — снова прорычал я.

Рука Чэда упёрлась мне в грудь. У чувака были стальные яйца.

— Я спросил у леди, знает ли она тебя.

Ярко-красные губы Чарли́ вызывающе поджались, но под моей хваткой пульс у неё участился. Было бы легко самому сделать то же самое, быть тем, что она вспомнила, — что я помнил. Прикосновение к ней зажгло что-то внутри меня, и я пытался притвориться, что этого не существовало. Теперь, когда мои пальцы окружили ее предплечье, связь стала неоспоримой. Ее согласие длилось один год. Я не мог отпустить ее спустя неделю. И через год не смогу.

Но сначала она должна усвоить урок.

— Думаю, да, — ответила Чарли́.

Чэд не мог услышать обиду и разочарование в этих словах. Они не были предназначены ему. Что ж, слишком плохо. Я тоже разочарован.

— Ты думаешь? — спросил Чэд. — Или знаешь?

Этот ублюдок настойчив.

— Она знает меня. И мы уходим. Немедленно.

— Ещё раз спасибо за выпивку, — сказала Чарли́, поворачиваясь на ходу через плечо, когда я стащил ее со стула и вывел из бара. Её дешевые туфли скользили по полу, когда она спешила, чтобы не отставать от меня.

Мне необходимо отвезти ее в люкс. Если в считанные секунды мы не останемся одни, я взорвусь. Приближаясь к лифту, я наклонился к её уху, мышцы на шее напрягались, когда я прорычал:

— Думаешь, это смешно?

Чарли́ несколько раз попыталась высвободить руку, но моя хватка была железной. У нее, несомненно, появится отметина, вероятно, отпечаток уродливых украшений и, может быть, синяк от моего захвата. Но в тот момент мне было плевать. Ей повезет, если это будет единственная отметина, которую я оставлю на ее коже к тому времени, когда эта ночь закончится.

— Отпусти меня, — прошептала она, все с той же решительностью, что и в баре.

— Никогда.

Двери лифта открылись, и я повел нас к задней стене, когда вошли другие пассажиры. Каждый стоял лицом к дверям и спиной к нам. Мне было плевать на других людей, когда я повернулся спиной к ним и уставился на Чарли́. С моим телом, как за скалой, она была в клетке.

В голове разворачивалась эпическая битва, я не знал, какая из сторон победит. С одной стороны, я хотел сорвать уродливое красное платье и трахнуть её, подчиняя. Моя рука помнила утренний разогрев и, увидев её, касаясь её, будучи, блять, рядом с ней, мой член был готов начать вечеринку.

С другой стороны, я хотел наказать её за вопиющее неповиновение. Я снова хотел разукрасить в красный её идеальную задницу. На этот раз я воспользуюсь ремнем, и она точно запомнит, что случилось, когда она ослушалась меня.

Мы молча смотрели, когда лифт медленно поднимался. Наконец, последняя пара вышла, и мы были наедине с пятнадцатью этажами. Я крепче сжал украшения, чувствуя металлический изгиб.

— Я задал тебе вопрос. Ты, черт возьми, думаешь, это смешно?

Глава 8

Чарли́

Смешно? Нет. Я не думала, что это смешно.

Я демонстративно посмотрела Ноксу в глаза. Ледяная синева, что была в обед, исчезла и теперь в их глубинах господствовал шторм. Я играла с огнем, и я это знала. Тем не менее, чем дольше мы стояли, тем больше сближались наши губы. Его теплое дыхание обдавало мою щёку, и наши сердца беспорядочно бились друг напротив друга, мне было все равно, сожжёт ли он меня. Да, я хотела, чтобы меня сожгли.

— Прекрати вести себя, как пещерный человек. Отпусти меня. Сейчас же.

Его ноздри расширились, вены на шее вздулись. Нокс был быком, готовым к броску, а я была красным плащом в этом платье. От шторма в его глазах до силы сжатия на моей руке я наблюдала миллион мыслей в его голове, мыслей, которые должны были испугать меня, но не испугали. Его слова разозлили и оскорбили. Я не позволю ему так легко взять верх.

— Что, черт возьми, ты там устроила? Ты моя.

Последняя часть предложения вырвалась низким грозным шепотом, который отразился эхом от стен лифта.

Его заявление оказалось одновременно огнём и льдом, посылая холодок вниз по позвоночнику, врезаясь в жар глубоко внутри. Сделав шаг навстречу, Нокс припечатал меня к стене, его грудь придавила мою, а эрекция толкнулась в живот. Без предупреждения его губы захватили мои, от их тепла внутри всё пылало. Наши языки сражались. Нежность была позабыта, поскольку он с абсолютной уверенностью брал то, что застолбил, как собственность.

Эмоции, которые он пытался сдержать в начале дня, вылились в ярость, омыв нас, когда мы слились вместе. Создалось впечатление, что ему надо попробовать меня, чтобы удостовериться в моей реальности.

Когда лифт остановился, Нокс отступил, и я прихватила распухшие губы между зубами. Его взгляд удерживал меня на месте. В его глазах не было угрозы, которая заставляла плавиться внутренности. Было что-то другое, новое, неуловимое. Без слов он побуждал меня говорить, и я хотела, но мой разум и тело не знали, что сказать. На данный момент они не могли договориться. Двери открылись. Он схватил меня за руку и молча потащил к люксу.

Когда мне удалось его догнать, я потянула за браслет и попыталась сдвинуть украшение. Некачественный металл болезненно впился в кожу. Его ладонь погнула дешёвку, сделав мою руку того же цвета, что и платье.

Едва оказавшись за закрытой дверью Нокс сказал:

— Иди, смой это дерьмо с лица.

Он серьёзно?

— Что…?

Не успела я закончить вопрос, как он снова взял мою руку и потащил меня в сторону ванной.

— Нокс, что, черт возьми, ты делаешь? — спросила я, когда он включил душ.

Вода потоком хлынула сверху, и он повернулся ко мне. Сжав подбородок, Нокс посмотрел мне вглаза. Его тон был низким, а слова чёткими и ясными.

— Мистер. Деметрий. Скажи это.

Я напрягла шею, когда он сильнее сжал подбородок.

— Мистер. Деметрий, — повторила я.

— Очевидно, сегодня днём ​​тебе было недостаточно, чтобы усвоить урок. Нужно его повторить?

— Нет, — дерзко ответила я, хотя мысль о том, что он отшлепает меня снова, определённо, сделала со мной то, что не хотелось признавать.

— Мисс Коллинз, этот год мой. Я оплатил его. Когда я говорю делать, ты делаешь. Не спрашивай и не заставляй меня повторять. Поняла?

Мои губы сжались в тонкую линию. Я не могла ответить, даже если бы захотела. Его глаза удерживали меня на месте, когда он снимал пиджак и бросал его на пол. Вода нагрелась, об этом говорил пар, собравшийся внутри стеклянной кабины с зеркалами.

Нокс зашел в душ, отрегулировал температуру и потянулся за моей рукой.

— Ты чертовски упряма. Мне не нравятся упрямые.

— Ну, тогда ты купил не ту девушку.

Я не знала, откуда взялись слова, но они вырвались, и я не могла их вернуть.

Влажный воздух потрескивал от напряжения, когда его точёные челюсти сжались и разжалась. Прежде чем я поняла, что случилось, Нокс встал под душ и потащил меня к себе. Полностью одетые и в туфлях, мы стояли под потоком воды.

Глядя на наши ноги, я покачала головой. Может, я и была одета в дешевую одежду, с гардеробом Нокса дела обстояли иначе. Одни его кожаные мокасины, вероятно, стоили тысячу долларов. Его сексуальные серые брюки стали мокрыми за секунду, прилипая к телу и демонстрируя растущее желание.

— Ты сумасшедший!

— Ты права, — подтвердил он. — С тех пор, как встретил тебя, я сошёл с ума. — Он дал мне в руки мочалку. — Не заставляй меня повторять, Чарли́. Смой это дерьмо с лица. Я едва сдерживаюсь.

Чарли́?

Мои волосы намокли и теперь лежали в беспорядке. Я отжала лишнюю воду из мочалки и сделала, как он сказал. Чем больше я тёрла, тем сильнее белая ткань замазывалась косметикой и блёстками. Даже не сомневаюсь, что от обилия подводки на глазах, вода превратила меня в енота.

Закончив, я отдала мочалку Ноксу. Не сказав ни слова, он промыл её водой, отжал и нежно провёл ею вокруг моих глаз. Как только он закончил, воздух вокруг нас потрескивал уже сильнее. Шторм бушующего напряжения, который нас окружал с момента встречи наших глаз в баре, изменился. Интенсивность по-прежнему присутствовала, но всё стало по-другому. Что бы это ни было оно повлияло на нас обоих. Внезапно наше дыхание ускорилось.

— Сними платье.

Команда Нокса эхом отозвалась в кабинке. Я хотела возразить, но здравый смысл остановил моё намерение. Я уже достаточно провоцировала его. Начиная с шеи, я дюйм за дюймом медленно открывала своё тело. Его взгляд следовал за мокрым материалом. Когда я обнажила грудь, мои соски были твёрдыми, и Нокс низко зарычал. Платье упало вниз, обнажая мой живот и красные кружевные трусики.

Покачав головой, Нокс провёл пальцем по краю трусиков. Держа свои большие руки на моих бедрах, он спросил, — Ты хоть что-то сделала из того, что я написал в записке?

— Нет.

Моя честность оставила след ранимости и стыда.

Одним быстрым движением Нокс разорвал кружева, и лоскутки трусиков присоединились к моему платью на полу душа. Я сморгнула воду, когда он поднял мое лицо.

— Больше никакого неповиновения. Понятно?

Я кивнула — не в знак согласия, а в ответ на его доминирование. Нокс воспламенял меня так, как никто прежде и даже в нынешней абсурдности ситуации он делал это снова. От того, как он сканировал мою наготу, и как при этом двигался его кадык, мою кожу покалывало.

Он удерживал мой подбородок.

— Скажи: «Да, мистер Деметрий».

В груди заныло.

— Н-н- Нокс.

Он сжал подбородок сильнее.

— Да, мистер Деметрий.

Он отпустил мой подбородок.

— Раздень меня. Я собираюсь тебя трахнуть.

Мне не должны нравиться его приказы, но какая-то часть внутри ликовала. Когда я начала с его рубашки, воспоминания о «Дель-Маре» прокручивались в голове. Он говорил, что обычно не просит секса. Таким он был в Калифорнии. Нокс. Но передо мной не он, это мистер Деметрий, и он не просил. Кстати, когда мои внутренности скрутились в узел, я не возражала.

Струи душа сделали рубашку прозрачной, а пуговицы стали скользкими. Я расстёгивала их одну за другой, обнажая всё больше и больше его мускулистой груди. Как будто он провел последние шесть недель в тренажёрном зале. Как только пуговицы закончились, я бесстыдно провела ладонями по рельефному торсу. Мой яркий красный лак контрастировал с его загорелой кожей.

Зажав мне руки, Нокс остановил исследование.

— Нет. Мои правила. Ты сделаешь то, что я скажу и когда скажу. Я не говорил тебе прикасаться. Теперь, опустись на колени и сними с меня брюки.

Прикусив губу, я опустилась перед ним на колени и обнаружила на уровне глаз заметную выпуклость. Я потянулась к ремню.

— Тебе повезло, — сказал он.

Отвлекаясь от поставленной задачи, я посмотрела на его серьезное выражение лица, не зная, почему он вдруг посчитал меня везучей.

Рука Нокса накрыла мою, ту, что на ремне.

— Я был очень близок к тому, чтобы использовать его на твоей заднице.

Даже под брызгами воды мои глаза расширились, а сердце ускорило ритм.

Он ведь шутит, правда?

Нокс отпустил мою руку и нежно провёл по щеке.

— Ох, принцесса, я чертовски серьезен.

Как он это делает?

— Продолжай расстёгивать ремень. Я решил, что есть другие способы наказания.

Мои руки дрожали, когда я продолжила и спросила:

— Разве не это ты сделал сегодня днем?

Дёрнув вниз молнию, я освободила его тяжелую эрекцию, которая так сексуально смотрелась между мускулистых бёдер. Мой рот тут же наполнился слюной. Я тихонько сглотнула. Всё внутри меня кричало взять его в рот. И именно это я бы и сделала, но он только что сказал не трогать его. Моя грудь болела от нерешительности, не зная, чего он хочет или что я должна делать.

Нокс открыл стеклянную дверь, отбросил ботинки и кинул свои промокшую рубашку и брюки на пол. Когда он обернулся, у меня перехватило дыхание. Грозный блеск в глазах вернулся.

— Сегодня днем? — спросил он. — Принцесса, это вопрос. Кое-что, о чем ты не имеешь права спрашивать. Для ясности, весь следующий год я могу наказать тебя в любое время, когда захочу и по любой причине.

Он потянулся к моей руке и помог мне встать. Мои туфли на высоком каблуке скользили по мокрой плитке.

Нокс продолжил:

— Я могу наказать тебя просто потому, что мне захочется посмотреть, как покраснеет эта упругая задница. — Он сжал ладонями мои ягодицы и притянул меня ближе. Даже в туфлях мне пришлось задрать голову. — Но… — продолжил он, — …не это послужит сегодня тому причиной. Сегодня я составил длинный список нарушений, все одинаково заслуживающие наказания. Начнем с идиотского представления, которое ты устроила в баре.

Я подняла подбородок и выпрямилась. Естественно, из-за того, что мои соски стояли по стойке смирно, я не выглядела так убедительно, как мне того хотелось.

— Ты назвал меня дешёвой проституткой. Так вот и получай её.

Его голова медленно двигалась из стороны в сторону, пока он удерживал меня у стены.

— Нет. — Его бархатный голос прокатился, как гром, когда он сжал между пальцами возбужденный сосок. — Я. Сказал. Ты. Не. Дешёвка.

Я ахнула, когда он наклонился и прикусил чувствительную кожу за ухом. Его длинные пальцы болезненно впились в меня, эрекция толкалась в живот.

Глядя на меня, он произнёс:

— Я заплатил за тебя целое состояние. Принцесса, ты самая дорогая шлюха, которую я когда-либо знал.

Он прижал мои плечи к стене, его слова унизили меня. Его действия были быстрыми и грубыми, смешивая удовольствие с болью. Но не на этом я концентрировалась. Всё моё внимание было направлено на его голос, который доносился вибрацией сквозь влажный воздух до моей сердцевины. Я услышала звук — не слова — как он нашёл серебристый пакетик, и мое новое наказание началось.

Последние несколько дней были слишком насыщенными на события: мои родители, «Измена» и Нокс — мистер Деметрий. К тому времени, как мы добрались до кровати, я потеряла счет количеству раз, когда он подвел меня к оргазму. Физически не в силах сделать больше я уступила сну, слишком устала и эмоционально ослабла, чтобы выдержать более изощрённые и вовсе не неприятные наказания Нокса. Он сказал, что это всё для него, что теперь моя работа — доставлять ему удовольствие, а не наоборот.

Это его слова.

Но не его действия.

Мое тело отвечало Ноксу Деметрию так, что я не могла это объяснить. От простых слов или взгляда я становилась податливой, он был моим скульптором. Естественно, ему перепала своя доля оргазмов, но я уверена, что, если бы это было соревнование, я бы выиграла.

Ночью я проснулась и инстинктивно прижалась к его телу. Древесный запах его одеколона задержался на наволочках, а мускус нашей страсти витал в воздухе. Я ненавидела, что он считает, что всё по-другому, и в то же время я была в его руках, как в раю. Он не раз говорил, что мой маленький спектакль, как он подчёркивал, был глупым, и он, вероятно, прав.

И затем я начала вспоминать, какой сердитой — зеленой от злости — я была из-за его записки и демонстрации силы. Если быть абсолютно честной, мне было неприятно больно. Игнорирование каждого пункта в этой проклятой записке было моим способом сопротивления. На протяжении большей части жизни мне говорили, что я дерзкая и не поддаюсь контролю. Когда я была в академии или в Стэнфорде, у меня не было проблем с учителями или профессорами. Однако у меня были проблемы с мудаками. Мудаками, как Алтон.

Не желая лежать рядом с Ноксом, я отодвинулась и откатилась на другую сторону. В этой записке и вчера днем ​​он был мудаком. В «Дель-Маре» я охотно отдала ему контроль. Я могла бы сделать это снова — отдать контроль сексуальному, соблазнительному мужчине, который был также надежным и чутким, но то, что он сделал и сказал вчера, было неправильно.

Называть меня шлюхой — дорогой или дешевой — не было проявлением ни надежности, ни чуткости. Мистер Деметрий понятия не имел, что привело меня в "Измену". Он не знал мои мечты и цели. Причиной подписать соглашение с "Изменой" было не богатство, не в прямом смысле этого слова. Это примерно то же самое, что и мой наряд дешёвой проститутки. Это мой отказ играть по несправедливым правилам.

Я добровольно продала… или сдала себя в аренду… на двенадцать месяцев назло отчиму. Нокс мог унижать меня, делать всё, что хотел — я и раньше проходила через это и буду — до тех пор, пока у меня будет возможность достичь цели. Чем больше мой разум размышлял обо всём, что произошло, тем более неуловимым становился сон. Моё тело замерло от осознания, что я незаметно для себя провела сравнение, которое до вчерашнего дня казалось невозможным.

Нокс вел себя как Алтон.

Да. Разница лишь в том, что Нокс мне нравился.

Нравился, в прошедшем времени?

Прекрасно. Если Нокс Деметрий хотел наказать меня за то, что я воспользовалась возможностью осуществить свою мечту, так тому и быть. Я приму его проклятое наказание, один оргазм за раз, и через год уйду с деньгами на обучение.

Если это сделало меня шлюхой, да будет так.

Громко фыркнув, я отбросила одеяло. Как только я это сделала, мой взгляд метнулся на другую сторону кровати. Я молилась, чтобы не разбудить Нокса. Я не хотела с ним разговаривать. Впервые после того, как его тень накрыла мои ноги в «Дель-Маре», я не была уверена, что хочу быть с ним.

Когда я тихо пробралась в ванную, то вздрогнула от слабости в мышцах. Это было то же самое, что я испытала в «Дель-Маре». Черт, мне нужно начать бегать с Патриком. Может быть, тогда мои ноги смогут справиться с наказанием Нокса.

Найдя махровый халат на крючке, я обернула его вокруг себя. Несмотря на то, что я расстроилась и разозлилась на мистера Деметрия, но, когда я увидела женщину в зеркале, я улыбнулась. Её волнистые волосы были спутанными от душа и подушки, и у нее был ленивый, пресыщенный блеск в золотых глазах. Мой разум сказал, что я не должна хотеть Нокса или любить то, что он делал и говорил. Алекс знала, что это неправильно, но женщина в отражении не жаловалась.

Когда воспоминания вернулись, мое тело предало меня. Я начала задаваться вопросом, не хочет ли он снова меня наказать. Хотя я хотела спать и моё тело болело от предыдущего раунда, я была уверена, что готова. Нокс сделал это со мной. Даже если мой разум не согласится, моему телу всегда будет хотеться больше.

Когда я ступила на пушистый ковёр спальни, требовательный тон Нокса прорвался сквозь тишину темноты.

— Даже не думай уходить, пока я сплю.

Мои ноги остановились.

— Я… я не собиралась.

В тусклом освещении я увидела, как Нокс сидит, прислонившись к изголовью кровати. Прикрыт одеялами до талии, руки скрещены на обнаженной груди. Из множества эмоций, которые этот человек вызывал во мне, сейчас преобладало недоумение. Мои легкие забыли набрать воздух, пока я изучала его красивое лицо.

Линия точёного подбородка, покрытая идеальной густоты щетиной, загипнотизировала меня, в то время как сжимались и разжимались его челюсти.

О чем он думает? И почему этот вопрос одновременно пугает и возбуждает меня?

Глава 9

Чарли́

Когда я замолчала и не двигалась, Нокс потребовал: — Иди сюда. Прошлой ночью мы мало разговаривали. Нам нужно обсудить кое-какие правила.

Правила. Я закатила глаза.

Он прав. Прошлой ночью мы были немногословны. Подойдя к кровати со своей стороны, я забралась на неё. Одетая в халат, я заняла ту же позу, что и Нокс, натянув на талию одеяло и прислонившись к спинке кровати.

Дотянувшись до моей руки, он прижал меня к себе.

— Сюда, принцесса, значит рядом со мной, а не на расстоянии трёх футов.

Я вздрогнула.

— Н-н-Нокс — мистер Деметрий, — исправилась я. — Я не знаю, чего вы хотите, но думаю, что должна вас предупредить, я не очень хорошо умею следовать указаниям. — Особенно, когда эти указания отдаются придурком. Последнее предложение я оставила неозвученным.

Он подвинулся ближе, вытянул подушку из-под моей головы и уложил меня на спину. Нависая надо мной, он разглаживал мои непослушные локоны по подушке. В темноте я заметила намек на ухмылку, притаившуюся в уголках его губ, и мое сердце дрогнуло в надежде о Ноксе, о мужчине, которого я познала в «Дель-Маре».

— Я довольно проницателен. И уже заметил твои недостатки. — Как будто разворачивая подарок, Нокс раскрыл края одеяла и обнажил мое тело. Интенсивность его взгляда воспламеняла кожу, посылая мурашки, превращая соски в твердые пики. Он облизал палец, а затем провёл им вокруг ареолы соска. Блеск в его глазах вернулся.

— Я также заметил твои достоинства.

Моя спина изогнулась, когда его голос прогрохотал сквозь меня, пробуждая нежную сердцевину. Больше не беспокоясь о вчерашнем наказании, я почувствовала, что внутри всё сжалось в ожидании большего.

Из горла вырвался стон, когда он опустил губы к одному из сосков. Посасывая, он искусно обвел его языком. Тёплый рот отступил, сделав пик мокрым, а потом Нокс подул, контраст был почти болезненным.

— Мы собирались обсудить правила. Во-первых, забудь "мистер Деметрий". Когда мы наедине зови меня Леннокс или Нокс.

Его нападение на шею, грудь и живот утверждало каждое сказанное им слово. Щетина царапала, а зубы неистово мучили кожу.

— Я хочу понять, что ты слушаешь, — сказал он. — Скажи "Да, Нокс".

Я выдохнула.

— После вчерашней ночи я ожидала «Да, сэр» или, может быть, «Да, Мастер?»

Он укусил мой сосок, посылая ударные волны прямо к лону.

— Продолжай искушать меня, принцесса.

Это был еще один приказ, который я планировала игнорировать.

— Да, Нокс. Меня зовут Александрия, но я предпочитаю Алекс.

Его губы опустились ниже. Если он пытался отвлечь меня, у него это отлично получалось.

— Откуда взялась Чарли́?

— Моё второе имя Чарли́, в честь моего дедушки.

Он кивнул, царапая меня больше грубыми щетинками.

— Хорошо. Я беспокоился, что это откровенная ложь. Как я уже говорил при первой встрече, я безоговорочно ценю честность. Мы оба знаем, что произойдет, если ты будешь лгать.

Дерьмо! Его пальцы присоединились к битве за моё внимание. Мои ноги охотно раскрылись, а я пыталась сосредоточиться на ответах.

— Ох! Да-да, Нокс. Я не лгала. Это прозвище.

— Расскажи о Колумбийском.

Я не хотела ни о чём говорить. Мои бедра пришли в движение, когда его руки и губы двигались в тандеме, их ритм сосредоточил на себе все мои мысли.

— Колумбийский, Чарли́. — Его напоминание освежило мой разум, хотя тело потерялось в преклонении ему.

— Занятия начинаются меньше, чем через две недели.

— Что, если я скажу тебе "нет"?

Эйфория, созданная им, испарилась. Моё тело застыло, когда я отстранилась от прикосновений.

— Т… ты не можешь. — Тембр моего голоса повысился. — Нет. Это было в моем профиле, мои жесткие ограничения. — Паника захлестнула меня. Он был похож на Алтона. — Карен сказала…

— Замолчи, — сказал Нокс, касаясь пальцем моих губ. — Соси.

Не раздумывая, мои губы раздвинулись, давая доступ пальцу, покрывая язык вкусом моей собственной похоти. Его эрекция пульсировала у моего бедра.

— Я сказал, что твои ограничения теперь определяю я; однако я не говорю «нет», — прошептал он, его голос смягчился, когда он вынул палец.

— Не говоришь?

— Нет. Я думаю, это замечательно, что тебя приняли на юридический в Колумбийский. Я просто хочу знать, как такая умная девушка, оказалась настолько глупа, чтобы работать на "Измену".

Я сжала зубы. Наши взгляды встретились. Нокс был от меня всего в нескольких дюймах — наши носы почти касались, пока он ждал моего ответа.

Мышцы на его шее напрягались.

— Ответь.

Слово не воробей, вылетит — не поймаешь, поэтому я выпалила.

— Ты лицемер. Ты ужасно высокомерный и властный для клиента.

— Что? — спросил он, подтягиваясь, чтобы видеть меня лучше.

— Ты ведешь себя так, будто "Измена" — это зло.

— Так и есть.

— Тогда почему ты один из их клиентов?

Нокс покачал головой и провёл рукой по щетине.

— То, что я делаю, не твое дело. То, что делаешь ты — моё.

— Это несправедливо.

— К сожалению, принцесса, жизнь несправедлива.

Взяв меня за плечи, Нокс откинулся назад и потянул меня за собой, пока я не легла на него, кожа к коже. Неожиданно, он шлепнул меня по ягодице.

— Ой! — взвизгнула я, хотя жжение было больше из-за шока, чем от боли.

Нокс поднял бровь.

— Я же сказал, что не повторяюсь. Я отшлепаю тебя сильнее, если не ответишь на мои проклятые вопросы с первого раза.

Не желая смотреть в его глаза, когда рассказывала свою историю, я опустилась щекой ему на грудь и начала: — Прошлой весной я закончила школу в Стэнфорде. Я всегда хотела быть адвокатом. Я хотела делать что-то хорошее. Когда была маленькой, я верила в сказки… потом перестала. Даже когда я знала, что они выдуманные и не могут произойти со мной, мне они всё равно нравились. В них хорошие люди всегда побеждали. Несмотря на то, что знала, что это не так в реальной жизни, я хотела сделать это правдой. Именно поэтому я хочу практиковать право. Я хочу помогать беззащитным людям — людям, которые не могут помочь себе… — То, чего я не смогла сделать, когда была одной из них. — …и я хочу остановить плохих людей. Я представляла себе, что однажды моя карьера станет моей собственной сказкой.

Когда Нокс не ответил, я глубоко вздохнула и продолжила: — Я усердно училась в Стэнфорде. — Вспоминая наш последний разговор, я добавила, — Я была честна, когда говорила, что не вела беспорядочную половую жизнь. Я училась. Челси поддерживала меня в трудное время, но я думаю, что и моя преданность ей тоже помогла.

— Твоя сестра? — Слова вибрировали в его груди.

Я подняла голову, чтобы посмотреть ему в глаза и приготовилась к ещё одному шлепку по заднице.

— Нет.

Шлепка не последовало, зато прозвучал вопрос.

— Нет?

Я покачала головой.

— Нет. Челси — моя лучшая подруга. Мы называем друг друга сестрами, но она не родная. Мы познакомились на первом курсе в Стэнфорде.

— Интересно, — сказал Нокс. — Мы поговорим об этом в другой раз. Теперь вернемся к Колумбийскому и "Измене".

Я снова прижалась к его груди и вздохнула.

— Я закончила с отличием и была принята в два из лучших юридических университетов страны — Колумбийский и Йельский. Когда я была маленькой, мои бабушки и дедушки основали для меня трастовый фонд. Он должен был покрыть расходы на моё образование. Я думала, возможно, он будет распространяться и на юридическую школу.

— Но этого не случилось? Что произошло?

Я не была готова открывать личное, еще нет. Я пожала плечами.

— Плохие инвестиции, я не знаю всех подробностей. Мне просто сообщили, что мой первый семестр был оплачен, но на этом всё кончилось. Никаких средств на расходы проживания, ничего.

— Допустим, это шокировало, но, наверняка, у тебя были другие варианты. Студенческие займы?

Я боролась с наплывом эмоций, вызванных этой темой. Всё было слишком шатким; от действий матери мне всё ещё больно. Я не могла справиться с этим и с обвиняющим тоном Нокса. Он не мог знать о том, что я узнала об «Измене» меньше, чем неделю назад, или о том, что денег на самом деле не было, а я была заложницей в собственной семье.

— Я-я… — Дыхание сбилось, когда я отчаянно пыталась подавить слёзы, которым позволила пролиться после его вечернего наказания. — …пожалуйста. У меня не было вариантов. Всё, над чем я работала… — На его грудь упала слеза. — Я не хочу об этом говорить.

Сильные руки Нокса обняли меня, обернувшись вокруг тела и прижимая к груди. Я потерялась в нём, ошеломленная биением его сердца, теплом кожи и мужественным запахом. Мы оставались неподвижными, казалось, целую вечность. За тяжелыми шторами гостиничного номера темнота уступила место рассвету.

Затем, как будто переключатель щёлкнул, тело Нокса застыло. Он снял меня с себя и уложил обратно на матрас. Приподняв голову на локте, он уставился на меня.

— Слушай, и слушай внимательно.

С возвращением, мистер Деметрий.

— Вот мои новые правила…

Невероятно, как он превращался из одного человека в другого. В его объятиях я была Чарли́, а он был Ноксом. Слушая его сейчас, он был мистером Деметрием, а я его шлюхой. Раздвоение личности пугало меня и успокаивало.

Это то, чего он хочет, вызвать две такие разные эмоции?

— …еще три дня, и ты переедешь в мою квартиру.

Мой пульс снова участился.

— Где ты живёшь?

— В Вестчестере.

— У меня… занятия. У меня есть квартира недалеко от кампуса. Может быть, мы могли бы работать…

Нокс покачал головой.

— Нет. Мои правила. Расторгни договор аренды.

— Н-но это слишком далеко…

— Возражения не принимаются.

Мое сердце грохотало в груди. Вестчестер… как?

— Да, мистер Деметрий.

Я надеялась, он услышал сарказм.

Его глаза сузились, и мои внутренности скрутило.

— Мне следует наказать тебя за это.

Окей, он его услышал.

— Возможно, есть ещё один вариант…

Я не знала, что спросить и что сказать.

— У меня есть квартира на Вест 77.

О, слава Богу.

— Ты будешь жить там — мы будем жить там.

Он не давал мне выбора.

— Я редко бываю в доме в Вестчестере. Квартира ближе к офису, и это недалеко от Колумбийского. Я выделю тебе водителя и машину.

Я покачала головой.

— Мне не нравятся водители.

— Не нравятся? — спросил он с ухмылкой. — Разве Айзек был настолько отвратительным? Обычно он довольно тихий.

Я думала не об Айзеке, но его ответ заставил меня улыбнуться.

— Нет, Айзек был вежлив.

— Прекрасно, принцесса, сколько личных водителей у тебя было?

Нокс меня совсем не знал. Если он хотел верить, что эта блажь богатых была мне в новинку, я не собиралась снимать с него розовые очки.

— Просто кажется, что это навязчиво. Я имею в виду, как будто за мной будут следить.

— Ещё как будут.

— Что?

— За тобой будут следить.

От его слов мне стало дурно. Все, что он говорил, имело форму завершённости, вопросы задавать не хотелось. На этот раз я заглотила приманку.

— Зачем?

— Потому что ты моя.

— Я твоя на следующий год. Я знаю. Но какое это имеет отношение к слежке?

— Как я и сказал. Все мои инвестиции должны быть под защитой. Ты моя. Из того, что я видел, ты продемонстрировала свою неспособность принимать разумные решения. Весь следующий год твои решения, твоя безопасность, а также твои оргазмы, всё это зависит от меня.

— Нокс, я не ребенок.

— Нет, Чарли́, ты не ребёнок. Если бы ты им была, я бы засунул твою роскошную задницу в этот номер и заставил написать от руки тысячу раз, что подписание договора с "Изменой" было глупостью. Возможно, к тому времени, когда бы ты закончила, ты поняла, что это правда.

Я сжала губы, чтобы не спорить. Он чертов клиент. Его лицемерная точка зрения не имела смысла. Положив руку ему на грудь, я попробовала зайти с другой стороны.

— Я могу добираться на метро или на автобусе. — Я хотела скрыть сарказм. — Несмотря на ваше неуважение к моим навыкам принимать решения, я умею пользоваться общественным транспортом. Я получала высокие отметки на уроке городской планировки в Стэнфорде.

Ладно, последняя часть была лишней.

— Это не обсуждается. Я связан с серьёзными людьми. Если ты появляешься со мной на публике в роли моей… — Он сделал паузу. — …компаньонки, тогда тебе необходима защита. Мы не будем это обсуждать. Кроме того, это правило уже работает. Со вчерашнего дня.

— Мне… мне это не нравится.

— Очень жаль. Я тебя не спрашивал. Я купил…

— Да знаю, — пошутила я. — Ты купил меня.

— У меня безупречная служба безопасности. Большую часть времени ты даже не будешь знать об их присутствии. — Нокс усмехнулся. — Ну, вчера вечером они чуть не выдали себя в баре. Чеду пришлось поработать больше, чем он рассчитывал.

— Вчера? Значит, ты знал? Ты знал, что я не ходила в спа-салон?

Нокс кивнул, и на его лбу появились морщины.

— Я знал. Я не знал, насколько ты отклонишься от моих указаний. — Он потянулся к моему подбородку и зажал его между большим и указательным пальцами. — Запомни. Подумай об этом в следующий раз, когда решишь хитрить. У меня будет чертов GPS-маячок, прикреплённый к тебе, если понадобится. Не провоцируй меня.

Я сглотнула. Незаметная слежка — поместье Монтегю снова и снова. Мой живот скрутило. Это было бы мечтой для большинства людей. Это понравилось бы Патрику. Черт, Челси была бы на седьмом небе. Я же ненавидела это. Это то, от чего я бежала из Саванны.

— Нокс, мы можем поговорить об этом?

— Нет. Держи меня в курсе своего расписания, и я сделаю то же самое. У тебя есть дела, которые надо решить до занятий — сделай это. Просто помни, что мы пара. Не делай ничего, что заставило бы людей сомневаться в этом. Твоя свобода принадлежит тебе, пока ты её заслуживаешь.

— Что это значит?

— Это значит, принцесса, что я могу закрыть твою задницу в своей квартире или ещё где угодно, если захочу. Не заставляй меня это делать. Я знаю, ты не ребёнок. — Он сел и провёл кончиком пальца по моему телу от ключицы до самого лона, не задерживаясь на месте. — Ты адски-сексуальная женщина, одно это наталкивает на мысль о связанной тебе в моей постели в ожидании моего возвращения. И это меня всё больше привлекает. — Его губы изогнулись в улыбке, а грозный взгляд с нарастающей внутри бурей замерцал. — Продолжай… выкидывать что-то подобное, как прошлой ночью, и мы увидим, как быстро исчезнут твои привилегии.

Я не ответила. Я просто не знала, что сказать. Внутреннее сражение было в новинку, и оно возникло из-за его слов и действий. Алекс это бы не нравилось, но в животе Чарли́ порхали бабочки от воспоминаний об атласной повязке в "Дель-Маре".

Он провел пальцем между моими складочками, и его усмешка расцвела до полной улыбки.

— Возможно, мне необходимо придумать другое наказание. Кажется, тебе слишком нравится услышанное.

Я начала подниматься.

— Ничего подобного. На это я не подписывалась.

Нокс схватил меня за плечи и толкнул обратно на матрас.

— Ошибаешься. Это именно то, на что ты подписалась. И ты получила меня. Эта сказка, о которой ты рассказывала… я хочу её для тебя. Я хочу, чтобы ты получила диплом юриста. Просто никогда не забывай, что сказки действительно не существуют, а мир не черный и белый. Хороший человек — плохой человек. Я могу сделать следующий год твоей жизни приятным или несчастным, как захочу. Как я уже говорил, мои вкусы уникальны, и для меня слезы боли такие же сладкие, как слезы радости. Ты подписала договор, и он не о главной роли Золушки. Я настолько далёк от Прекрасного принца, насколько это возможно.

У меня во рту пересохло, холод заполнил комнату. Это не тот мужчина, которого я встретила в «Дель-Маре».

— Я эгоист. Я не делюсь. Никогда этого не делал. Тебе придется научиться вести себя так, что на людях ты будешь моей королевой — моей принцессой. Наедине, ты принадлежишь мне в прямом смысле этого того слова, как я хочу. Предупреждаю тебя: я не хороший человек, но я единственный плохой, которого я потерплю рядом с тобой. Не упоминай о безопасности снова. Это ясно?

— Да, Нокс.

Он сел.

— У тебя есть мой номер телефона. Используй его, но не без цели. У меня есть работа, но если ты не уверена, что я что-то одобрю, позвони. Имей в виду, что все мои звонки отслеживаются. Не делай глупостей, вроде секса по телефону. Моя охрана увидит тебя голой только в случае, если этого захочу я.

Что за чёрт?

Он поднял трубку.

— Работа — это то место, где я должен быть. Сегодня вечером мы снова попробуем то, что было запланировано вчера. Как думаешь, ты сможешь следовать указаниям или ты предпочтешь ремень?

— Это единственные варианты? — спросила я соблазнительным голосом.

Нокс стоял во всей своей невероятной обнажённой сексуальности.

— Сегодня вечером, в семь часов, «Мобар».

— Да, сэр, мистер Деметрий.

— Смотри мне. — Он склонил голову. — Твой телефон на зарядке. Я снова выключил звук. Меня разбудила вибрация.

Нокс пошевелил бровями.

— Это напомнило мне кое-что, но мы обсудим это вечером. Я приму душ. Айзек скоро будет здесь.

Я была не совсем уверена, как это будет работать.

— Составить компанию?

Он подошёл ко мне, сжав губы. Взяв мою руку, он помог мне встать. Его взгляд пылал, когда он медленно крутил меня.

— Ты всё ещё хочешь меня? После всего?

Да. Не должна, но хотела.

— Да, Нокс, — я сказала словами, которые он велел мне сказать.

Он поцеловал меня в шею, посылая холодок по разгоряченной коже. Эрекция, которая немного спала, дернулась против моего бедра.

— Если я прикоснусь к тебе, ты будешь влажной? Твоя киска будет жаждать меня?

Я кивнула.

— Словами, Чарли́.

— Да, Нокс.

Его большие руки невесомо прошлись вниз по моим. Его грубый тон теперь исчез и был заменён бархатными фразами.

— Чего ты хочешь?

— Тебя.

— Кому ты принадлежишь?

Я закрыла глаза.

— Тебе.

— Кто единственный, кто может доставить тебе удовольствие?

Моя голова стала тяжелой и запрокинулась назад.

— Ты.

— И чего ты хочешь? Будь конкретней.

Нокс убивал меня. Его теплое дыхание на коже, нежное прикосновение и дразнящий тон заставили меня задыхаться, сжаться и подготовиться к борьбе.

— Твой член, — прошептала я.

Я говорила, как шлюха, которой он меня назвал. Слово отталкивало, но то, что он делал, возбуждало меня больше, чем я хотела признать.

Дыхание Нокса исчезло. Его тепло ушло, и меня окружил холод одиночества.

— Нет.

Его голос было слышно с другого конца комнаты.

Мои глаза распахнулись.

— Что?

— Это был вопрос, Чарли́, или ты меня не слышала?

— Я… я…

Что за чёрт?

Он подошёл ближе, я глядела на него.

— Мой год, мои правила. Я сказал нет. Я решаю, когда ты заслуживаешь моего члена, а когда нет. Сегодня вечером, если будешь хорошей девочкой и сделаешь всё то, что я тебе сказал, к тому времени, как мы вернемся в этот номер, ты не будешь шептать о своём желании. Ты будешь кричать.

Я сглотнула, и во рту тут же пересохло.

— Между тем, — продолжал Нокс, — не бери ответственность в свои руки. Ты моя — вся моя. И единственный, кто ублажает эту киску в течение всего следующего года — это я.

Мудак!

От его игры у меня закружилась голова. В его словах чувствовался лёд, а угрожающий блеск в глазах посылал жар по телу, в результате чего рецепторы зажигались и потрескивали на пути этого взгляда. Это похоже на линии электропередач, которые я видела в новостях, которые взорвались зимой. Тепло, проходящее через провода в сочетании с холодными температурами, создавало смертельную комбинацию.

— И, — добавил он, — если будешь искать вибратор, что ж, теперь эта вещица в моем распоряжении. Уверен, что смогу придумать пару идеек для его использования.

С этими словами он повернулся и пошёл в ванную.

Осёл!

Мое тело дрожало от сочетания ярости и неудовлетворенной потребности. От озноба похолодели пальцы. Я потянулась за халатом. Как только взяла его, то заметила свой телефон. Под ним была записка и что-то еще под запиской. Я подняла лист, чтобы увидеть десять стодолларовых купюр, служившие для пущего эффекта.

Чарли~

Пройдись по магазинам. Купи то, что как тебе кажется, я бы одобрил. Для всего мира ты моя королева. И только нам известно, что происходит за закрытыми дверями.

Завернувшись в халат, я боролась с подкатывающей желчью, которая обжигала горло. Схватив телефон, я выбежала из спальни. Возможно, мне придется жить с ним, но совсем не обязательно в одной комнате.

В гостиной номера я обнаружила кофемашину и сделала чашку кофе. Мысль о том, чтобы сделать две, была легко отброшена. Я была шлюхой Нокса, а не его проклятой служанкой или поваром.

В халате и с чашкой в ​​руках я стояла у массивного окна и наблюдала, как солнечный свет и люди возвращали парк к жизни. Как давно я была на тех дорожках с Патриком? Казалось невозможным, что это было всего несколько дней назад. Каким образом всё пошло так ужасно неправильно?

Я отказалась плакать. Я не могу позволить ему увидеть меня такой. Вместо этого я села на диван и взяла телефон. Когда я нажала кнопку, на экране высветились несколько текстовых сообщений, а также уведомления Facebook.

Возможно, пришло время изменить статус. Тем не менее, мне казалось, что в Facebook не предусмотрен вариант «дорогая проститутка».

Два текстовых сообщения были с неизвестных номеров. Мой желудок сжался. Должна ли я записать имя Брайса? Если бы я это сделала, по крайней мере, я бы не отвечала на его звонки. Может, мне стоит заблокировать его номер. Задаваясь этим вопросом, я увидела, что последнее полученное сообщение, пришло почти в три часа ночи. Оно было от Челси. Три часа ночи в Нью-Йорке соответствует полуночи в Калифорнии.

Я вздохнула. Я не говорила с ней и не списывалась с тех пор, как подписала договор. Мы могли созваниваться с ней по несколько раз на дню, но вот уже три дня мы не слышали друг друга. Я боялась позвонить. Боялась выложить правду. Боюсь того, что она подумает, боюсь признать, что мне стыдно и насколько я разочарована в Ноксе.

Борясь со слезами, я провела по экрану.

Челси: «АЛЕКС, Я НЕ СЛЫШАЛА ТЕБЯ НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ. ГРУЗЧИКИ ПРИДУТ ЗАВТРА. Я ГОТОВА. МНЕ НУЖНО ПОГОВОРИТЬ С ТОБОЙ. ПОЗВОНИ".

Глава 10

Неизвестный

Заблокированный номер: «СДЕЛАНО».

Неопределяемый номер: «ТЫ ПОЗАБОТИЛСЯ О НЕЙ?»

Заблокированный номер: «Я СЛЕДУЮ ВАШИМ УКАЗАНИЯМ».

Неопределяемый номер: «ХОРОШО. БУДУ НА СВЯЗИ».

Заблокированный номер: «СПАСИБО, Сэр».

Глава 11

Двадцать лет назад

Аделаида

Я отвела взгляд от подруги и посмотрела на дочь, со смехом бегающую в густой зелёной траве со своей няней Джейн. Потягивая сангрию, я напомнила им, что утонченная южная леди не должна преследовать маленьких мальчиков, даже если ей всего три, почти четыре года. И затем я вспомнила, что Рассел настаивал, чтобы позволить Александрии испытать детство.

Конечно, у неё было детство. У всех оно было.

Это не имело значения; я не смогу сделать его счастливым.

Постоянное напряжение, ложь, маски — все это довлело надо мной, напоминая о моём долге, о моём первородстве и о моей медленной смерти. Возвращаясь к Сьюзи, я сосредоточилась на словах подруги и старалась не думать о том, какой потной или грязной станет Александрия. Это обязанность Джейн. Она и помоет её.

Я покачала головой. Было слишком жарко, чтобы бегать. Было просто слишком жарко.

Влажный воздух Саванны наполнял легкие, угнетал, душил меня. Мне даже не тридцать, а я ощущала себя старой не только физически, не только мысленно, но и социально и духовно. Ничто во мне не держало свет и краски молодости. Я была оболочкой их создания, и всё же это было пока всё, что я знала, всё, что я когда-либо знала.

Кто я такая, чтобы считать, что станет лучше?

Я моргнула на солнце, которое просачивалось через пагоду, и слушала лучшую подругу. Иногда страдания других помогали мне пересмотреть свои собственные. У меня ещё было время спасти собственный брак; её же невозможно исправить. Я хотела спасти свой не только из-за последствий, которые испытывала Сюзанна, но и потому, что это был мой долг, моя работа, и я не смогу встретиться с отцом, если потерплю неудачу. Это было ясно и просто — и грустно — но даже будучи взрослой, я хотела, чтобы он мной гордился. Я хотела, чтобы он был доволен своей единственной наследницей. Я не могу помочь с тем, что я не мужчина, но я могла сделать всё, что в моих силах вместо несуществующего брата.

— Ты уверена, что Джейн не позволит им дойти до озера? — спросила Сюзанна. — Меня это всегда настораживает.

На этот раз мы обе посмотрели из каменного патио на лужайку внизу. Это было недалеко в сотне ярдов от озера, где дети бегали вокруг няни Александрии.

Я сделала ещё один глоток сангрии, благодарная за то, что это не я бегаю за детьми. Рассел может настаивать на детской активности, но я не хочу участвовать в этом. Я бы с тем же успехом пробежалась на тренажёре или поплавала в бассейне.

— В их возрасте мы тоже в нём плавали.

И от воспоминаний на наших лицах появились улыбки.

— Даже не знаю почему. Хочу сказать, что бассейн намного лучше.

— Дорогая, — сказала я, растягивая нежное обращение с помощью правильного количества Южного акцента, — Как ты поживаешь? — Мой второй стакан сангрии придал мужество затронуть тему, которую мы до сих пор избегали.

Сюзанна пожала плечами.

— По крайней мере, я сижу здесь в поместье Монтегю с лучшей подругой. Не весь мир отвернулся от меня.

— Никто не отвернулся от тебя. Это не твоя вина. Кроме того, Марсель мне никогда не нравился.

— Я знаю, ты просто так говоришь. — Она посмотрела вниз, а затем вверх. — Никто толком не знал его. Но все же, именно мне придется объяснить Брайсу, что его отец не вернется домой. Каждую ночь я должна… — Ее слова затихли, когда она выпрямилась и сжала губы.

Неважно, сколько раз я держала её за руку и уверяла, что ей не стоит переживать о каждом светском собрании или о том, что женщины, которых она считала друзьями, не обсуждали её за спиной, она знала, что я лгу, она знала женщин, которых мы считали друзьями, и на протяжении большей части нашей жизни были похожи на бешеных зверей, когда дело доходило до скандала.

— На дворе не начало века. Я не понимаю, почему развод по-прежнему считается таким провалом.

Я откинулась назад и вдохнула. Моя грудь поднялась и опала, но воздух в нее не попал. Именно этот мир — мир, в котором мы родились, — где жизнь была неумолимой, и если я не сделаю что-то в ближайшее время, я стану ещё одной из жертв.

— Сьюзи, — сказала я с нарисованной улыбкой, — ты здесь. Мы с Расселом здесь ради тебя. Моя мать любит тебя, как дочь, которой у нее никогда не было.

— Прекрати. Ты знаешь, что это ложь.

Я расширила глаза.

— Это правда. Всё нормально. Всё уляжется.

— Я просто беспокоюсь, как это отразится на Брайсе. Ему нужен отец.

— Марсель действительно отказывается от опеки?

Сюзанна кивнула.

— Он… — Она посмотрела по сторонам. — Где твои родители?

— Мать в доме, а отец на работе

— Клянусь, он будет работать в Монтегю, пока не умрет. Я подумала, может, после участия Рассела, он успокоится.

Я поджала губы.

— И отказаться от контроля? Ты видела моего отца?

Сюзанна усмехнулась.

— А что насчет Рассела?

— Он тоже в Монтегю. — Я наклонилась вперёд, изучая ее серьезное выражение лица. — Что происходит?

— Марсель хочет провести тест на отцовство.

Я ахнула.

— Нет! Он не мог думать…

— Ещё как мог. Он думал об этом годами. — Ее руки прижались к груди. — Ты представляешь?

Я покачала головой. Я не могла представить. Во-первых, секс был не так уж и важен. С чего бы ему подозревать Сюзанну в том, что она захочет сделать это с кем-то ещё?

— Вот почему он ушел?

Её голова дернулась, когда она ответила: — Все эти годы я знала о его неверности, и он ещё имел наглость обвинить меня. Он пригрозил обнародовать тест, если я не соглашусь на развод.

— Сделать достоянием общественности? Дай ему сделать тест. Я имею в виду, посмотри на Брайса. Он похож на Марселя: светлые волосы и серые глаза. Он даже ведет себя как он.

Сюзанна рассмеялась.

— О, надеюсь, нет. Надеюсь, он не такой, как Марсель.

— Допустим, — поправила я. — Хотя Брайс вспыльчивый.

— Как и Марсель. Он просто лучше скрывает это, чем некоторые.

Я протянула руку и накрыла ладонь Сюзанны.

— Дорогая, извини. Я знаю, ты этого не заслуживаешь. Марсель просто не смог справиться. Я имею в виду, что имя Кармайклов требует много… притворства.

— Похоже, Рассел справляется с именем Монтегю.

Я пожала плечами и посмотрела на детей, которые теперь сидели в кругу, погрузившись в историю, которую рассказывала Джейн. — Клянусь, она наполняет головы этих детей самыми странными идеями. Иногда я задаюсь вопросом, хорошо ли она влияет на Александрию.

Сюзанна улыбнулась.

— О, в такие дни, как сегодня, без няни Брайса я счастлива любым историям, что она хочет рассказать.

— С Брайсом всё в порядке?

— Да. Отец очень помогает — когда не стреляет в меня злобным взглядом.

По телу пробежал холодок. У обоих наших отцов это умение шокировало своей точностью. В комнате, полной людей, они могли телеграфировать своё настроение только на получателя. Другие оставались в неведении. Неважно, кто был целью я или моя мать, или даже Чарльз Монтегю II, ощущение этого взгляда на себе парализовало.

Глаза Расселасузились, когда он открыл дверь спальни, и наши взгляды встретились. Пытаясь игнорировать его, я сосредоточилась на лосьоне, который тщательно втирала в руки. После душа я использовала тот же лосьон для рук и ног. Запах палисандра задерживался вокруг, как облако. Я ждала, когда муж заговорит, но по мере того, как тишина затягивалась, я, наконец, повернулась к нему.

— Что? Почему ты так на меня смотришь?

— Как так? Как будто удивлен, что обнаружил собственную жену в ночной рубашке на нашей кровати?

Я вздохнула, положила бутылочку с лосьоном на тумбочку и подтянула одеяло до талии. Я опустила голову на изголовье и позволила своим длинным каштановым волосам упасть на плечи: — Рассел, пожалуйста.

— Ты пожелала Александрии спокойной ночи?

— Да, раньше.

— Раньше — это когда Джейн купала её или, когда она уже лежала в кроватке?

Я потянулась к светильнику и повернула выключатель: — В твоих глазах, кажется, я ничего не могу сделать.

— Почему ты здесь? Ты не была в нашей спальне уже семь дней?

Когда я не ответила, его взгляд недовольства превратился в угрюмую усмешку. Стоя прямо, он поклонился грандиозным жестом.

— Позвольте мне перефразировать. Миссис Коллинз, чем я обязан такому удовольствию? И не оскорбляйте ни одного из нас южным очарованием. Постарайтесь хоть раз в своей взрослой жизни быть честной.

— Из-за моего отца.

Рассел покачал головой и пошел к комоду. Он не проронил ни слова, снимая часы и расстегивая рубашку. Только на два года старшие, Рассел Коллинз был красивым мужчиной, но, когда он разделся, моя кровь превратилась в лёд. Пока я ждала его ответа, кровь стыла в жилах.

— Твой отец? Кажется, я просил правду. Значит, ты утверждаешь, что мне следует быть благодарным Чарльзу Монтегю II, чтобы лицезреть жену в моей постели? — Он издевался. — Если бы я знал, что у него такая сила, я был бы более конкретным в просьбе.

Хотя его инсинуация ранила мою гордость, я продолжила говорить правду.

— Персонал рассказал ему, что я не спала в нашей комнате, пока ты был в городе.

Обнаженный по пояс Рассел подходил всё ближе и ближе к \ кровати. Было время, когда я считала его привлекательным, возможно, даже сексуально привлекательным. Это время закончилось.

— Что тебе сказал сделать дорогой папочка?

Я проглотила желчь, которая пришла с ответом.

— Он сказал мне сделать всё правильно.

— Ну, разве ты не идеальная дочь? Папа говорит раздвинуть ноги, и ты тут как тут.

— Обязательно быть таким грубым? Я хочу быть со своим мужем. Что в этом плохого?

— Для этого уже немного поздно, не так ли?

— Нет. Не так, — возразила я. — Я не могу… я не буду… Сюзанна была здесь сегодня. Ты понимаешь, что другие делают с ней? Они преследуют ее, выдумывают ложь, избегают её. Я Монтегю. Наш брак не может закончиться, как у них. Я сделаю всё, что ты хочешь.

— Ты жалкая. Мне наплевать на Монтегю. Это того не стоит. — Он поднял руки и показал вокруг себя. — Этот дом, твой отец, деньги… — Его руки опустились. — Вот, я это сказал. Я, черт возьми, сказал это. Мне наплевать на деньги. Я не могу так жить. Я не буду. И, кроме того, и Александрия не будет.

С каждым оскорблением, с каждым словом, мой подбородок опускался к груди… до последней фразы. Я подняла лицо к нему.

— Что ты только что сказал?

— Ты слышала меня. Я забираю ее, и мы уезжаем.

— Ты… ты не можешь. Я… я не могу… — В груди заныло. — Ты… ты же знаешь, что сказали врачи. Ты знаешь, у меня не может быть больше детей. Она единственная наследница. Она должна остаться здесь. — Мой пульс ускорился. — И я не хочу, чтобы ты уезжал. — Я опустила лямку моей атласной ночной рубашки.

Смех Рассела заполнил комнату.

— Хорошо, дорогая. Я мог бы попасться на это год назад, но с меня достаточно. Я не буду трахать ледяную принцессу только потому, что ее папа сказал ей лежать там и отдаться. Секс — это не единственная наша проблема, и он, черт возьми, не её решение.

— Мы не можем развестись, и ни при каких обстоятельствах Александрия не покинет поместье Монтегью. Она единственное, что я когда-либо сделала правильно.

— Чьи слова ты используешь, свои или отцовские?

Обоих, я использовала его и собственные. Мой отец обвинил меня, когда мы впервые узнали, что Александрия была девочкой. Она должна была быть мальчиком, внуком — внуком Монтегю. Тогда, когда мы узнали, что больше не может быть детей, что осложнения с ее рождением были слишком губительными, она стала моим самым большим достижением.

— Она моя дочь, наша дочь, — запротестовала я. — Ты не можешь забрать ее у матери. Мой отец никогда этого не допустит. Суд этого не допустят.

— В самом деле? Ты позволишь мне протащить это через суд? — Он покачал головой. — Я так не думаю. На мой взгляд, я слишком много знаю о корпорации Монтегю и слишком много об этой испорченной семье. Всё будет улажено тихо и быстро. Я не хочу никаких денег. У меня есть деньги. Я не хочу ни хрена из этого дома или от этой семьи, кроме моей дочери.

Откинув одеяло, я опустила ноги на пол и закатила глаза. С самого детства я знала, как использовать внешность и тело. Будь то капризы или флирт, я их освоила. Я могу притворяться. Это срабатывало раньше.

— Рассел, — прошептала я, когда смело подошла к нему. — Мне жаль, если ты не был счастлив, если я не сделала тебя счастливым. — Я опустила другую бретельку с плеча и позволила ночной рубашке упасть на пол. Выйдя из атласной лужицы, я пошла полностью обнаженной к мужу, моя кожа была покрыта мурашками, от холодного воздуха затвердели соски. Чувствуя, как они становятся туже, я посмотрела вниз, а затем вверх. — Видишь, что ты со мной делаешь, что ты до сих пор со мной делаешь?

Мое сердце затрепетало, когда он сделал шаг ко мне, и реакция его тела стала более заметной. Потянувшись к шее, Рассел сжал в кулак мои волосы и потянул голову назад. С глубоким рыком он наклонился. — Ты богиня. Ты знаешь это. Ты знаешь, насколько прекрасна. — Он толкнул меня, и я упала на кровать. — Это только фасад. С меня хватит.

Он подошёл к двери спальни.

— Завтра у меня деловая поездка, и когда я вернусь, мы с Александрией уедем.

— Ты куда?

— В этом доме больше десяти спален. Думаю, найду, где прилечь.

— Но слуги…

— Меня не колышет, что ты скажешь дорогому папочке. — Он подмигнул. — Не волнуйся об Александрии. Я возьму Джейн. Александрия даже не заметит твоего отсутствия.

Дверь захлопнулась, оставив меня замерзшей и брошенной. Через несколько минут я собралась, снова надела ночную рубашку и халат. Пробираясь через внешнюю комнату наших апартаментов, я открыла дверь и посмотрела в коридор. К счастью, он был пуст. Тихо, я подошла к лестнице, направляясь в винный погреб. Если бы кто-нибудь увидел меня, я бы взяла два стакана. Им не нужно знать, что один был для моей правой руки, а другой для — левой. Позволю им сделать свои собственные выводы.

Когда я проходила мимо двери Александрии, в коридор просочился тонкий лучик света, и я услышала голос Рассела.

— …я люблю тебя, и я скоро вернусь.

— Я тоже тебя люблю, папочка.

Ей было почти четыре, и ее словарный запас всё увеличивался.

— Помни, что я сказал: ты такая же красивая внутри, как и снаружи.

Смех Александрии просочился через открытую дверь.

— Папочка, перестань меня щекотать.

— Что? Скажи мне, — уговаривал он.

— Я и внешне тоже симпатичная, — прошептал голос маленькой девочки.

— Правильно, принцесса.

Я тихо пошла к лестнице.

Глава 12

Нокс

Присутствие Чарли́ в моей постели должно было исключить сеансы утренней дрочки, а не усугубить. Черт, всё, что мне оставалось делать, — это как можно быстрее попасть в душ и не кончить по пути в ванную, где с прошлой ночи по всему полу приветственной тропой растянулась мокрая одежда.

Утром я отправил Айзеку сообщение, чтобы он достал мне другую пару туфель. Я планировал сменить одежду, но кто, черт возьми, лезет в душ в туфлях? Ответом будет — Я. Не то, чтобы я когда-либо делал нечто подобное раньше. Опять же, я никогда не был так опьянён смесью страсти и ярости, что я не знал, зайду или свалю. Вчера вечером я был на грани потери контроля. Желание и гнев создали убойную смесь, и в пылу момента я не был уверен, кто выживет. К счастью, единственными жертвами были мои итальянские лоферы.

Вот что Чарли́ сделала со мной. Она превратила меня в кого-то другого.

Ступая под прохладный душ, я сжал член и закрыл глаза, в то время как перед глазами пролетали сцены в этом же душе предыдущей ночью: это уродливое красное платье падало с ее плеч, обнажая сексуальное тело. Её безвкусный макияж и те дешевые босоножки на высоком каблуке, из-за неустойчивости которых у меня было больше над ней контроля.

Член затвердел, моя рука стала неприемлемой заменой её узкой, влажной киски.

С того момента, как увидел её в баре, я знал, что собираюсь жестко ее поиметь, но никогда в жизни я не ожидал, насколько она будет готова. Её сопротивление исчезло, как только я нагнул её и взял то, что было моим. Умышленно, я заполнил её — без какой-либо прелюдии, не удостоверившись, что она готова. Я врезался по самые яйца, с каждым толчком всё жестче, вонзаясь в её бедра пальцами. Первобытная потребность кричала мне выйти, сорвать презерватив и ощутить её мягкую кожу. Я хотел заклеймить её. Я хотел, чтобы весь мир узнал, что она моя. Вместо этого, как только был окружен ею, я потерял себя.

С каждым погружением — она была Раем — я не мог и не хотел уходить.

Мои шары сжались, и кулак задвигался быстрее. Кусая губу, я вспомнил, как её стоны эхом отражались по всей душевой кабине. Её киска сжимала мой член, когда её тело застыло, и голова упала вперед. У меня не было цели доставить ей удовольствие. Только брать. Однако снова и снова она взрывалась. По-видимому, даже жёсткий секс идеально подходил Чарли́.

— Блять. — Мой лоб ударился о стену, когда струя спермы разрисовала плитку. — Дерьмо, — пробормотал я, когда мои плечи ссутулились, и я моргнул, снова активировав мир вокруг.

Возможно, я сказал себе, что наказываю её, удерживая член, но, стоя под холодным душем, было довольно, мать вашу, очевидно, что она не единственная мученица.

Ступая по мягкому ковру спальни, мокрый, я был счастлив найти комнату пустой. Я старался быть тихим, но всего лишь мысли о ней сделали это нереальным. Последнее, чего я хотел, чтобы она знала о том, какую власть надо мной имеет и как сильно я её хочу.

Одевшись для работы, я глубоко вдохнул и направился в гостиную. Едва открыв дверь, я остановился оценить открывшеюся картину. Сидя на диване с прижатыми к груди коленями и телефоном в руке, она была красивым зрелищем. Чарли́ была настолько поглощена чтением, что не видела и не слышала меня. Я уставился на неё, задаваясь вопросом, осознаёт ли она, насколько великолепна. Кто-нибудь когда-нибудь говорил ей? Возможно, её непритязательность была частью её очарования. Каким-то образом, с такими прекрасными волосами, в данный момент сексуальными и дикими, с невероятными глазами и прекрасным телом, она, похоже, не понимала, что сделала со мной.

Идея, что ей нужен макияж или яркие наряды, чтобы выделиться, была абсурдной. Это неправильно. Александрия Коллинз — моя Чарли́ — образец элегантности и культуры с прекрасным намеком на сексуальность. Это была уникальная смесь совершенных качеств. Я ничего не знал о ней, почти. Я знал, что в течение недели сделал из неё принцессу, и всем нутром я хотел обеспечить этот титул для нее на всю жизнь.

Когда она подняла глаза, я сознательно вернул выражение безразличия, прямо противоположное тому, что чувствовал. С трудом, но я сопротивлялся желанию улыбнуться. Судя по тому, как она нахмурилась и опустила глаза на телефон, мне это удалось.

Я мог выйти. Я мог избежать прокручивания пресловутого ножа, но я сказал ей правду, когда предупредил, что я плохой. У меня был один из лучших учителей и слишком много лет совершенствовать умение. Слова и холодный тон пришли с легкостью.

— Кофе? — спросил я, кивнув в сторону чашки на столе рядом с ней.

— Да. Вы невероятно проницательны. Вам подсказала чашка или аромат?

— Очень смешно.

— Я не смеюсь.

— Я тоже. Завтра ты сделаешь мне чашку первому. Я предпочитаю чёрный.

Ее золотые глаза затянуло грустью, но слова были четкими и точными: — Я помню, какой кофе тебе нравится. Не знала, что повар и горничная — это часть моих обязанностей.

Чёрт возьми, её дерзость возбудила меня. Я подошёл ближе и жестом приказал ей встать. Когда она это сделала, её халат немного открылся, достаточно, чтобы я мог взглянуть на ее сиськи. Они были не так заметны, как хотелось бы, лишь небольшой намёк на окружности, мой член напрягся, возвращаясь к жизни. Подняв подбородок, я соединил наши взгляды, и мой тон стал снисходительным.

— Да, Нокс, — начал я, — я сделаю тебе кофе и сделаю всё, что ты мне скажешь.

Она застыла, прежде чем повторила мои слова.

— Слишком сложно? Если да, я был бы рад наклонить тебя над этим диваном… — Я посмотрел на большие окна в парк и за его пределы, — …перед половиной Нью-Йорка и дать тебе повод вспомнить.

— Нет, это не сложно.

Освободив подбородок, я потёрся о её губы своими. Оскал моей улыбки стал шире.

— Я думаю, мне бы понравилось. Мне хочется наклонить тебя через подлокотник дивана, поднять халат… — Я теребил лацканы халата и провёл пальцем от её груди до ключицы. — …и наслаждаться твоей круглой задницей. Затем я бы решил, отшлёпать тебя или оттрахать.

Она закрыла глаза, ее голова качнулась.

— После я бы решил, оставить тебя в такой позе с открытой попкой и влажной киской, или разрешить прикрыться до прихода охраны.

С широко распахнутыми глазами Чарли сделала шаг назад: — Что? Нет.

Я поднял бровь: — Что, прости?

— Ты сказал, что у меня нет права голоса относительно моих пределов, но у меня они всё ещё есть. Я с тобой. Только ты.

— Говорит женщина, которая открестилась от своих прав. Говорит женщина, у которой прошлой ночью на привязи было два мужика. — Я притянул её к себе. — Я же сказал, я не делюсь. Никто, кроме меня, не может прикасаться. — Её тело расслабилось в моих объятиях. — Хотя если посмотреть с другой стороны, — я пожал плечами и продолжил. — …что ж, посмотрим, как хорошо ты сможешь следовать моим указаниям. Сегодня?

— Да, Нокс. Сегодня вечером, «Мобар» в семь часов. Я буду там.

— А завтра утром?

— Я сделаю тебе чашку кофе. — Её взгляд дрожал.

Я потер её щеку, когда от двери люкса эхом отразился стук.

— Хорошая девочка. Уверена, что не хочешь показывать шоу службе безопасности? Мы могли бы…

Чарли́ подняла глаза, и на ее губах появилась первая улыбка, которую я видел за всё утро. Моё сердце пропустило удар. Неприкрытое удовольствие сделало её глаза светлыми, как отражения от золотых драгоценностей

— Боже мой, — воскликнула она. — Ты в носках.

— Вы невероятно проницательны. — Не смог ничего поделать, чтобы не вернуть её слова.

Она подавила усмешку. — Вот почему служба безопасности идёт сюда. У тебя нет обуви.

— Я рад, что ты находишь это смешным.

Она покачала головой: — Я-я…

— Иди и открой дверь.

Ее выражение внезапно стало серьёзным, когда она посмотрела на халат. — Но, Нокс, я неприлично одета.

— Ты также не переброшена через диван, но это можно устроить.

— Они узнают…

— Что ты провела со мной ночь, — сказал я, завершая приговор. — Моя служба безопасности поймёт, что я трахал тебя?

В дверь раздался еще один стук.

— Да, — ответила она, румянец окрасил щёки.

— Дверь или диван? Они могут это знать или видеть. Выбор за тобой.

Подойдя к двери, Чарли́ прикрыла края халата, попыталась пригладить длинные волосы и затянула пояс. Посмотрев в глазок, она смущённо развернулась. — Это миссис Витт. Я думала, ты сказал, что это охрана?

— Чарли́, открой дверь.

Глава 13

Чарли

МУДАК!

Если бы я не боялась, что Нокс воплотит эту дикую угрозу, я бы сказала ему пойти в задницу. Но со вчерашнего дня я ни в чём не была уверена. Глубоко вздохнув, я сделала вид, что одета не в халат и что не пахну сексом, нацепила на лицо уверенную улыбку и открыла дверь.

— Миссис Витт, — сказала я, кивнув в сторону люкса. — Приятно увидеть вас снова. Входите.

В её улыбке с сжатыми губами я прочла немое осуждение, которое осталось неозвученным. В глазах распознала стыд, поэтому не выходила за порог апартаментов.

— Мисс Коллинз, рада снова вас видеть.

Я потянулась за сумкой, которую она принесла.

— Хотите, чтобы я взяла сумку? Полагаю, это для… мистера Деметрия?

Уголки её губ приподнялись, когда она передавала мне ручки бумажного пакета и посмотрела на Нокса.

— Да, мне сказали, что случился конфуз с его туфлями.

— Да, — раздался глубокий голос позади меня, теплое дыхание защекотало шею. — Кажется, это была лужа или что-то вроде того.

— О, — ответила миссис Витт. — Не помню, чтобы шёл дождь.

Я вытянула шею. В светлых глазах Нокса плескался смех, по которому я скучала. Я не знала, кто такая миссис Витт или почему он относил эту женщину к службе безопасности, но кто бы она ни была, очевидно, что у них доверительные отношения.

Я отступила, когда миссис Витт вошла в люкс, и Нокс закрыл дверь.

— Прошу простить, мне нужно… — начала я, протягивая Ноксу пакет, готовая вернуться в спальню. Моей целью был душ.

— Нет, — прервал Нокс.

Я наклонила голову.

— Нет?

Он сел на диван, открыл пакет и вытащил коробку для обуви. Где и как она купила ему новые туфли в шесть тридцать утра? Пока я размышляла, миссис Витт села на один из стульев, а Нокс заговорил:

— Я ухожу. Чарли́, ты помнишь миссис Витт?

Его проницательность была феноменальной. Я решила не тыкать его носом в это ещё раз. Вместо этого я просто кивнула и улыбнулась ей: — Да.

— Делорис, — поправила она. — Зовите меня Делорис. Теперь ты Александрия, Алекс или Чарли́?

Я сузила глаза, удивляясь, как много она знает обо мне.

— Моё официальное имя Александрия. Тем не менее, я предпочитаю Алекс. Чарли́… ну, это прозвище. — Хотя я была Чарли́ только одну неделю своей жизни, мне даже сейчас нравилось слышать его из уст Нокса. Я предпочла бы "мисс Коллинз".

Нокс встал, обув новые блестящие лоферы.

— Делорис, я поговорю с тобой позже. Чарли́, не забудь, что мы обсуждали.

Чувствуя слабость в коленях, но сохраняя равновесие, я задалась вопросом, почему он уезжает, но остается она.

— Чарли́? — снова спросил он с прищуром.

— Да, я помню.

— Спасибо, Делорис. Я уверен, ты сможешь объяснить всё лучше меня. — С этим он потянулся к дверной ручке и вышел.

Когда я повернулась, Делорис Витт улыбалась мне.

— Миссис Витт, я имею в виду Делорис, я, очевидно, в невыгодном положении. Что вы должны мне объяснить?

— Алекс, пожалуйста, присядь. Нам нужно поговорить.

Запахнув получше халат, я спросила: — Хотите кофе?

Она покачала головой.

— Нет, я ненадолго. Я просто подумала, что, возможно, мистер Деметрий рассказал не всё.

Я снова села на диван.

— Прости. Я в замешательстве; ты права, он мало что рассказал. Что ты знаешь и почему именно ты объясняешь мне? Прошу прощения, если это прозвучало грубо. У меня была напряжённая неделя, я плохо фильтрую слова.

— Это совсем не грубо. Как ты помнишь, я работаю на Леннокса уже очень долго. Он упомянул о твоем предположении, будто я экономка. — Её улыбка стала шире. — Это не так. Александрия… Я имею в виду, Алекс, могу я предположить, что ты будешь с Ленноксом в обозримом будущем?

— Мы… встречаемся.

— Я понимаю, что это против правил. Однако я полностью осведомлена о происхождении вашего нового соглашения.

Мой пульс ускорился в два раза.

— Мы встретились в «Дель-Маре». Мы планировали одну неделю, но она затянулась. Мы приняли решение не бороться с этим. — Это была история, которую я решила поведать Челси. Услышав впервые из собственных уст, я подумала, что она звучит правдоподобно.

— Да. Звучит хорошо. Эта та история, которую вы согласовали между собой?

— На самом деле, мы этого не обсуждали.

Миссис Витт кивнула.

— Вот почему я здесь. Никто даже в «Деметрий Интерпрайзис» не должен узнать правду. Ваши версии должны быть одинаковыми. Пока услышанное мне нравится, однако, могут возникнуть вопросы. Лучшая тактика — не отвечать на них. Фраза "без комментариев" — твой друг.

— Вопросы? Кто будет задавать вопросы?

— Все. Кто угодно.

Когда я не ответила, она продолжила: — Сплетня может начаться всего лишь из-за фотографии, выложенной в Твитере или в Инстраграме, или в Фейсбуке. Леннокс ни с кем не встречался на постоянной основе с тех пор… уже много лет. Мы смогли скрыть «Дель-Мар» в социальных сетях и от журналистов. Но то была всего одна неделя. Сейчас же речь идёт о годе. Мы не сможем скрыть это. Не то, чтобы мы пытались. Как только вас будут видеть вместе, общество всколыхнется.

Общество?

У меня скрутило живот. Моя семья была частью общества. Брайс был частью общества. Прежде чем я смогла ответить, она продолжила.

— Я прочла твой профиль.

Я не смогла скрыть шок.

— Что? Зачем?

— Леннокс этого не сделал. Он не хотел узнать о тебе из досье. Он хочет узнать о тебе лично от тебя.

Кровь прилила к щекам. Если и была одна вещь, которую Леннокс Деметрий умел делать мастерски — это узнавать меня.

— Ты была уклончива относительно своей семьи в профиле.

Я села выше.

— Я бы предпочла не обсуждать свою семью.

— Значит, она есть?

— Меня нашли не в капусте, если вы об этом. Мы не очень близки.

— Алекс, я управляю личной безопасностью мистера Деметрия, а также службой безопасности «Деметрий Интерпрайзис». Я глаза и уши Леннокса. Буду откровенна. Я знала твою фамилию в «Дель-Маре». Мой главный приоритет — Леннокс, и это не изменится. Он хочет, чтобы ты была в безопасности; поэтому так и будет. Сегодня Айзек в твоем распоряжении. Он больше, чем водитель. Айзек вполне способен защитить тебя при любых обстоятельствах. Поскольку он обычно с Ленноксом, в настоящее время я работаю в качестве твоего водителя и телохранителя.

— Мне это не нужно, — сказала я, и мой голос был настолько решительным, насколько я смогла его таким сделать. Я вспомнила утреннюю нотацию Нокса; однако мысль о том, что кто-то всё время наблюдает за мной, принесла физическую боль.

— «Деметрий Интерпрайзис» — это ширма. — Она прищурилась. — Знаешь, что это значит?

— У него много дочерних компаний?

— Отлично. Нет никаких оснований для того, чтобы ты была лучше знакома с делами «Деметрий Интерпрайзис», чем решит Леннокс. Тем не менее, некоторые из людей в некоторых довольно диверсифицированных филиалах, как известно, менее чем приятны. Не бойся, Коллинз. Ты согласились на этот год. Знай, что с Ленноксом Деметрием есть определенные вещи, которые не подлежат обсуждению. Твоя безопасность — одна из них.

Пока я пыталась это осознать, она продолжила: — Также есть вещи, которые я считаю неприемлемыми. Я не буду упоминать твою семью в присутствии Леннокса, если он не спросит. Я также не потерплю никого, кто приближается к Ленноксу, чтобы причинить вред ему или «Деметрий Интерпрайзис». Если у меня появятся подозрения, я, не колеблясь, изменю решение, которое приняла в «Дель-Маре», когда разрешила тебе войти в президентский номер.

Моя голова двигалась из стороны в сторону.

— Почему ты…? Я даже не понимаю, о чём ты говоришь.

— Я верю. Я также думаю, что ты должна быть честна с Ленноксом о том, кто ты.

— Я честна. Я Александрия Коллинз. Я не понимаю, почему что-то ещё имеет значение

Она встала и разгладила свои брюки.

— Ещё кое-что. Твой доход будет внесен на твой банковский счёт с заграничного счета. Контракт и оговоренные бонусы будут подписаны сегодня. Ежемесячные платежи будут поступать пятнадцатого числа каждого месяца, начиная со следующего. Не будет никакого способа отследить их обратно к "Измене".

— Спасибо.

— Кроме того, если хочешь, я могу изучить внезапную потерю твоего целевого фонда. На первый взгляд, это кажется, по крайней мере, сомнительным и скорей всего мошенническим, возможно, незаконным.

— Откуда ты столько знаешь?

— Это моя работа. А я очень хорошо выполняю свою работу.

— Ты заботишься о нем, да? — спросила я.

— Да. — Ее выражение смягчилось. — В «Дель-Маре» Леннокс был человеком, которого я не видела многие годы. Он больше улыбался и меньше беспокоился о бизнесе. Он нашел время, чтобы расслабиться, чтобы быть… мужчиной. Если ты можешь сделать это для него, то у тебя будет полная и непоколебимая поддержка. Если ты причинишь ему боль, я буду твоим худшим кошмаром. — Делорис усмехнулась. — Я понимаю, что по мне этого не скажешь, но сила — это не только мыщцы.

Она права. Только по одному её внешнему виду я никогда бы не подумала, что она будет чьим-то кошмаром. Но в ее голосе что-то было.

— Я знаю все о власти, — сказала я. — Я считаю, что она в силе убеждения. Я тоже тебе верю. Но давай будем честными. Невозможно узнать, что произойдет между Ноксом и мной. Я знаю, что неделя в «Дель-Мар» была лучшей в моей жизни, а последняя неделя была одной из худших. Я знаю, что человек, которого я встретила на курорте, был принцем, от которого перехватывало дыхание, а человек, которого я встретила вчера, наоборот. Я не могу обещать, что ни один из нас не пострадает. Я могу пообещать, что я и моя семья не имеем никакого отношения к моей встрече с Ленноксом Деметрием. Я никогда не слышала его полного имени до вчерашнего дня. Я хочу поступить в юридическую школу. Я хочу преуспеть в жизни благодаря собственным силам. Если для этого нужно провести год с Ноксом, то пусть будет так. Если не… — Я пожала плечами. — Я разочаровывалась и раньше.

Делорис открыла сумочку и положила визитную карточку на кофейный столик.

— Больше не связывайся с Карен Флорес. Если возникнут вопросы или проблемы, позвони мне.

Я хотела верить, что всё хорошо. Но по какой-то причине мне показалось, что из-под меня вытащили страховочную сетку.

— Спасибо.

— Удачи, Алекс. Надеюсь, всё получится. Что насчёт фонда? — спросила она.

— Ты посмотришь на него, не сообщив Ноксу?

— Да.

Я кивнула, слезы навернулись на глаза.

— Я не хотела подписывать… Если ты причастна к тому, что Нокс нашел меня, спасибо.

— Я буду на связи. — Делорис сделала два шага к двери и обернулась. — Дай ему время. Он сложнее, чем ты можешь себе представить. Этот человек из «Дель-Мара» заботится о тебе. Не торопи его и будь терпима. Ты пробудила в нём нечто такое, о чём он забыл. По этой причине я здесь ради тебя.

Я кивнула.

— Спасибо.

Свежий воздух наполнял лёгкие, пока я шла по тротуару вдоль Центрального парка на Запад, возвращаясь в отель. Я не собиралась намеренно ослушаться Нокса, как сделала накануне. Это другое. Всего несколько дней назад я шла через Центральный парк. Прогулка по его территории с тысячами людей не была какой-то особенной.

Покинув отель, я позвонила Айзеку и попросила отвезти меня в университет. Мне нужно было поговорить с деканатом и подтвердить, что Алтон не нарушил данное мне слово. Было приятным сюрпризом узнать, что занятия начнутся ориентировочно менее чем через две недели.

Затем я пошла из кампуса в свою новую квартиру, встретилась с брокером и взяла ключи. Когда я созвонилась с брокером ранее в тот же день, я хотела следовать предложению Нокса и расторгнуть договор аренды. Но когда брокер сказал, что квартира свободна, и я могу ей немедленно воспользоваться, я передумала. За последние четыре дня я сделала слишком много опрометчивых решений, чтобы позволить себе ещё одно. Кроме того, скоро должны доставить мою мебель, и, упомянутая сумма на моём текущем счёте убедила меня, что я могу позволить себе квартиру с одной спальней. Кроме того, через год мне нужно будет где-то жить. С моей точки зрения, квартира была гарантией жилья в следующем году.

Хотя я не видела квартиру Нокса на Вест 77, я была уверена, что моя маленькая однушка не может сравниться ни с ней, ни с апартаментами Патрика в Верхнем Ист-Сайде. Тем не менее, мне понравилось. С деревянными полами, белыми стенами и кухней она не была претенциозной. Скорее, уютной. Из больших старых окон не видно парк. Вместо этого они выходят на улицу с деревьями, а на углу был ресторанчик.

Я планировала рассказать Ноксу. В конце концов.

Возможно, получив ключи, мне следовало вызвать Айзека, чтобы вернуться в «Мандарин». Но светило солнце, и я хотела подумать. Решив насладиться летним днем, я захотела прогуляться. Время от времени у меня было ощущение, что за мной наблюдают. Скорей всего, так и было. Несомненно, Нокс получал самые свежие сообщения о моем нарушении поведения.

Удушающая забота.

Остановившись, я присела на скамейку в парке и снова проверила телефон. Я ждала хоть что-то от Челси. Я отправила пару сообщений, но с утра ничего от нее не получала. Сегодня упаковывали мои вещи. Я даже пыталась неоднократно дозвониться, но после трех гудков меня перебрасывало на её голосовую почту.

Я знала, что она не забыла. В сообщении говорилось, что она готова. Я просто нуждалась в ней, хотела услышать голос. Теперь, когда у меня была моя история, я хотела рассказать ей о Ноксе.

Вздохнув, я встала и двинулась на юг вдоль Центрального парка. Энергия города наполняла теплый воздух волнением и ожиданием. Я нервничала по поводу переезда сюда, но Патрик был прав. Я улыбнулась. Вот бы у меня получилось…

Мои мысли перешли к Ноксу и его указаниям на сегодняшний вечер. Я сделаю всё, даже напиток. У нас год. Игнор его на каждом шагу не был мудрым решением. До сих пор Нокс — моя фантазия. Это было в «Дель-Маре». Теперь у нас была реальность, и это новый путь для нас обоих. Если я хочу быть уверена, что он тот, с кем пройдёт следующий год, мне нужно сыграть в его игру.

Я также подумывала позвонить Джейн. Хотя я не должна беспокоиться о маме. Она не пыталась связаться со мной после конфликта в гостиной. Если Патрик не сказал тете Гвен, что я здесь, мать и Алтон даже не знали, что я в Нью-Йорке.

Они могли подумать, что я вернулась в Калифорнию. Это то, что я поняла из последнего сообщения от Брайса. Он сказал что-то о разнице во времени, спрашивая, почему я не ответила. Не в этом причина, и я до сих пор молчу.

Я не хотела ничего слышать от Брайса или разговаривать с ним. Если я и позвоню ему, мне придётся сообщить о Ноксе и что у меня отношения. Возможно, я могла бы просто изменить статус в Фейсбуке.

Зазвонил телефон, вырывая меня из мыслей, я услышала мелодию через мгновение после того, как вибрация предупредила меня о звонке. Я остановилась и посмотрела на экран. Я не узнала номер, но знала, что это код Калифорнии.

— Привет, — сказала я. — Это Алекс Коллинз. — Я отступила к ограде, отделяющей тротуар от парка, позволяя другим пешеходам пройти.

— Мисс Коллинз, — сказал незнакомый голос. — Я Феликс. Мы с напарником должны перевезти ваши вещи сегодня.

— Да?

— Здесь никого нет.

— Простите. Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду: мы здесь, у двери вашей квартиры. Мы стучим. Никто не отвечает. Мэм, вы скоро будете? Если нет, нам нужно всё перепланировать, и есть задаток.

Нет. Я далеко.

— Феликс, я обо всём договорилась с вашей компанией. Вы не должны связываться со мной. Вы должны связаться с моей соседкой по комнате, Челси Мур.

— Да. Мы пытались. Я звонил ей. Я слышу, как звонит её телефон. Но она не отвечает. Если мы не попадём в вашу квартиру, нам придётся перенести встречу.

Мой пульс участился, когда его слова достигли слуха.

— Подождите. Пожалуйста, ничего не меняйте. Позвольте мне позвонить управляющему комплекса. Она впустит вас внутрь. Я уверена, что это какое-то недоразумение.

— Мы подождем еще пару минут. Затем я позвоню начальнику.

Я кивнула, хотя он, естественно, не мог меня видеть.

— Я понимаю. Пожалуйста, не уходите, пока снова не поговорите со мной. Я перезвоню.

Мое сердце бешено колотилось. Я видела южную часть парка, находясь в десяти кварталах от отеля «Мандарин». Сейчас полдень, то есть в Калифорнии начало одиннадцатого. Я знала, что Челси любит поспать, но она еще не спала, не после такого сообщения. Ускорившись, я снова позвонила Челси. Три гудка и включается голосовая почта. Вместо того, чтобы оставить сообщение, я пролистала контакты и набрала главный офис нашего квартирного комплекса. Когда кто-то ответил, я поспешно объяснила ситуацию. Мои слова были хриплыми из-за быстрой ходьбы.

— Пожалуйста, просто разбудите её. Я знаю, что она там. Перевозчик сказал, что слышит, как звонит её телефон.

Женщина на линии начала читать мне лекции о её обязанностях и о том, что будить арендаторов не входит из них. Прежде чем она успела продолжить, я прервала её:

— Я заплачу. Мне просто нужно, чтобы грузчики вошли.

— Хорошо, — ответила она. — Я позвоню, как только открою вашу квартиру.

Это не похоже на Челси. У нее были свои недостатки, но никогда за четыре года она не подводила меня, когда это было важно. Я снова попробовала её набрать. Голосовая почта.

Когда я собиралась пересечь улицу к «Мандарину», зазвонил телефон.

— Мисс Коллинз? — Это была та самая женщина из офиса комплекса, но тон её изменился.

— Да. Вы открыли квартиру?

— Ваша соседка….

О, Господи. Сердце упало в пятки.

— Что?

— Мы вызвали скорую.

Глава 14

Нокс

Я стоял у высоких окон с видом на деловой район, совершенно не обращая внимания на пейзаж. С пятьдесят восьмого этажа открывался прекрасный вид на некоторые из самых дорогих объектов недвижимости в стране, и ничто из этого не имело значения. Мысленно я был с Чарли́. Если не буду осторожным, мной начнет управлять плоть. Не лучшее состояние для ведения бизнеса.

Мне удалось взять себя в руки, но между каждым телефонным звонком и отчётом я возвращался к красивой рыжей и перебирал в голове её рассуждения об «Измене». Меня также интересовал её разговор сегодня утром с Делорис. По крайней мере, об этом я узнаю, так как скоро у меня будет отчет. Единственное, что я не мог понять, это логику Чарли́.

Меня продолжали преследовать вопросы.

Как она скатилась от студентки юридического факультета к проститутке? Почему она не искала другие пути решения?

Должно быть, есть что-то, о чём она умолчала, скорее всего, Делорис знала больше. Я не уверен, как долго любопытство позволит мне придерживаться первоначального плана. Мне хотелось узнать больше. Я просто хотел узнать это именно от нее. Мне нужно это, чтобы доверять ей.

Усевшись за стол, я сделал глубокий вдох и выдох и провёл рукой по лицу. Доверять. Могу ли я? Был ли я готов доверять кому-то, как Джо? Ощутимая боль в груди подсказала, что не был, или, может быть, она говорила, что стоит. Я мог использовать Чарли́, как предусмотрено в соглашении, которое она подписала, но я уже знал, что этого недостаточно. Она забралась мне под кожу с первого дня.

Доверие должно быть двусторонним. Она согласилась доверять мне в «Дель-Маре». Теперь, если это сработает, я буду нуждаться в её доверии каждый день. Но мне нужно больше, чем есть сейчас. Мне необходимо доверять ей, понимать её и заботиться о ней.

Я не хотел контролировать каждый её шаг. Нет. На самом деле, мне нравится её воля и амбиции, я бы поддерживал их. Не только финансово. Чёрт, деньги не были проблемой. Я хотел поддержать её мечту. Слушая её рассказ обо всём, над чем она работала, я хотел, чтобы она преуспела. Но на личном уровне мне нужен был контроль. Мне нужно знать, что она в безопасности. Это не подлежит обсуждению. Так я веду дела.

Споры о безопасности были абсурдными. Вот почему я позвонил Делорис, чтобы она объяснила Чарли́. Тема была слишком важной для меня. Я не мог допустить того, что случилось с Джо…

На этот раз я не сделаю поблажек. У Чарли́ будет охрана, хочет она того или нет. Сегодня это Айзек, но вскоре у нее будут свои люди. Делорис позаботится об этом, убедившись, что у Чарли́ будет лучшее. Хотя в настоящее время я не демонстрировал свое отношение, но Александрия Коллинз заслуживала лучшего.

Давая ей понять, что для этого требуется доверие. На это требуется время.

Учитывая то, что я узнал в Калифорнии, время не было товаром, его я имел в избытке, по крайней мере, там, где были какие-то вопросы. Несомненно, на предприятиях «Деметрий Интерпрайзис» были вещи, требующие большего внимания, чем я уделял, — больше, чем я отдавал с тех пор, как в мою жизнь вошла Чарли́, даже в Калифорнии.

Пока я был там, я принял меры. Сходил на встречу с сенатором, сделал задание по законопроекту для Финансового комитета Сената и встретился с Петерсоном. Я просто не пошел выше и дальше. Обычно я выбивал мяч, не отходя от базы. Хотя в Калифорнии, чтобы продолжить метафору бейсбола, я просто прикрыл базу. Я был слишком занят единственной женщиной, которая запала мне душу за последние годы. Вместо того, чтобы летать к Петерсону за дополнительной информацией, я забил на него, чтобы отдохнуть на пляже.

Это не похоже на меня, и Орен знал это.

Отец расспрашивал. Он не просто спросил меня между прочим, он неоднократно упоминал об этом за ужином. Он давил на меня, пытаясь заставить признаться. Однажды он узнает о Чарли́, но я к этому не готов. Если бы я только смог удержать распространение новостей о нас в секрете в течение следующих нескольких дней, тогда, когда информация, наконец, дойдёт до Орена Деметрия, он уже будет в Лондоне.

Вот почему мы остановились в отеле. Он никогда не оставался в моей квартире, но ничего не помешало бы ему зайти на чашку кофе. Как только он улетит, мы переедем туда. Я в прямом смысле слова уберегу Чарли́ от всего плохого.

Орен значился в начале этого списка.

— Мистер Деметрий, — раздался голос Дианы из интеркома.

— Да?

— Миссис Витт здесь, хочет встречи.

Я вздохнул. Хорошо, возможно, когда проблема безопасности будет решена, я смогу расслабиться, чтобы сосредоточиться.

— Пусть заходит.

Я встал, когда она вошла и подошла к моему столу.

— Делорис, мы, кажется, довольно часто видимся в последнее время.

Она слегка улыбнулась.

— Ох, эта твоя игривость. Кажется, она мне нравится. — Она посмотрела на мои ноги. — Мне бы хотелось узнать историю, стоявшей за твоей новой обувью.

Я поднял бровь.

— А я бы хотел услышать, как прошла утренняя встреча.

— Всё хорошо. Сегодня Айзек с Алекс. Последнее, что слышала, он отвез её в университет. Он следил за ней. Я отыскала подходящих телохранителей и составила список кандидатов. Хочешь увидеть список или встретиться с ними? Или хочешь, чтобы мисс Коллинз сама провела собеседование?

— Нет. Ты позаботишься об этом. Сделай это сегодня, а завтра её водитель придет в отель, и их можно будет представить друг другу.

Теперь была очередь Делорис сжать губы и посмотреть на меня понимающе.

— Могу ли я надеяться, что ты предупредишь её, чтобы она была одетой?

Подняв бровь, я криво улыбнулся.

— Я приму это во внимание.

Она покачала головой.

— Прежде чем она узнала, что я сделала и что знаю, она рассказала мне целую историю о том, почему вы двое теперь вместе.

— Дай угадаю. Из-за моего игривого характера?

— Она не упомянула об этом, — сказала Делорис со знающим блеском в глазах. — Хотя уверена, что он сыграл важную роль в принятии решения.

Я покачал головой, думая о том, каким ублюдком я был.

— Сомневаюсь. Что она рассказала?

— Она сказала, что вы встретились в «Дель-Маре». Вы договорились на одну неделю. Когда она переехала в Нью-Йорк, вы решили, что хотите большего. — Делорис кивнула. — Мне версия нравится. Это трудно опровергнуть.

— Ты предупредила её, чтобы она не обсуждала это с другими?

— Да. Я сказала ей, что «без комментариев» — её новый лучший друг.

Я глубоко вдохнул.

— Спасибо.

— Леннокс, она молодая, и она сильная. Дай ей время. Она сложнее, чем Джоселин. Я верю, что всё не так, как кажется.

Я прищурился.

— О чем ты говоришь?

— Ты не хочешь этого знать. Твои слова. Я просто говорю, что пока она мне нравится, и мне нравится мужчина, в которого ты превращаешься рядом с ней. У большинства людей нет второго шанса на такую искру. «Дель-Мар» был чем-то особенным. Теперь у вас есть шанс на большее. Я бы не хотела, чтобы твой взрывной характер его разрушил.

Было немного людей, которым я позволил бы говорить со мной таким образом — нет, не так. В этом списке был всего один человек, и сейчас я смотрел на неё.

— Это все? — спросил я, не пытаясь притворяться игривым.

— Нет. — Она слегка сдвинулась в кресле. — Есть кое-что ещё. Тебе лучше присесть.

Я ухватился за край стола, когда откинулся назад.

— Я топчусь на месте. Не уверен, смогу ли я справиться с ещё одной бомбой.

— Не с бомбой, — ответила она. — Больше похоже на огонь на поражение.

Я вздохнул.

— Чарли́? "Измена"? Орен?

— Как я уже сказала, разговор с мисс Коллинз прошёл прекрасно. У меня сложилось своё видение. Кроме того, похоже, вы справляетесь с ситуацией по-своему. Речь идет о компании «Деметрий Интерпрайзис» и Орене.

Несмотря на звучавшие ранее упрёки, её выбор слов меня забавлял. Я обращался с Чарли́ по-своему, и по вопросу её одевания — или раздевания — сегодня утром.

— Расскажи мне о «Деметрий Интерпрайзис» и Орене.

— Очевидно, твой отец прилетел в Нью-Йорк не только для того, чтобы навестить своего сына. — Она включила iPad. — После вашего вчерашнего ужина он вернулся сюда, в главный офис, на встречу.

Какого хрена?

Она продолжила: — В офисе никого не было, за исключением обслуживающего персонала. Он сказал им уйти, а затем закрылся в твоём кабинете.

Стук в моих висках напоминал мне разжать зубы.

— В моем кабинете? На встречу? С кем?

— С Северусом Дэвисом.

— Освежи мою память. Откуда мне известно это имя?

— На первый взгляд, он лоббист. На самом деле, его проплатили.

— Поэтому огонь на поражение? — спросил я с ухмылкой.

— Да. К сожалению, если ты под прицелом Дэвиса, я рекомендую носить пуленепробиваемый жилет. Буквально. Конечно, нет прямых доказательств или связи; однако его оппозиция исчезала не раз. Совпадения не заканчиваются.

Вот почему Чарли́ нужна охрана. Сделки заключались не в залах заседаний. Они совершались с рукопожатиями и взятками. Ничто не было безопасным и легким. Услуга за услугу имела свои последствия.

— Думаешь, Дэвис спонсирует «Деметрий»? — спросил я.

— Нет, я бы знала. По этой причине встреча твоего отца довольно странная. Во время составления законопроекта 770 для министерства Путей Сообщения Северус работал против противников греха. Он сделал себе имя на алкоголе и табаке. В Бюро за ним следят.

— Зачем Орену встречаться с Дэвисом, если он работает над продвижением законопроекта через Комитет Сената с его нынешней формулировкой?

— Это я и сама хотела бы знать. Всё, что я слышала на аудиозаписях из вашего кабинета, не имеет отношения к делу. Похоже, что встреча была своего рода введением.

Я обошёл длинный рабочий стол и сел обратно, размышляя об информации Делорис. Мой отец, президент и генеральный директор «Деметрий Интерпрайзис», один из крупнейших противников нынешней редакции законопроекта 770, встретился с влиятельным лоббистом сторонников законопроекта — по сути, его врагом.

— Зачем ему встречаться с ним в «Деметрий»? Если это незаконно, разве не лучше сделать это где-то ещё?

— Если только это не демонстрация силы. Тем самым Орен хочет сказать, что он всё ещё главный.

Только на бумагах. Я был тем, кто сделал то, что нужно было сделать.

— Я считаю, — продолжила Делорис, — что мистер Деметрий подумал, что здесь безопасно. Он не одобряет оборудование для слежки в своих личных кабинетах. Я считаю, он ожидает от тебя того же, что делает твой офис безопасным.

— Высокомерная задница. Мой офис безопасный — для меня.

— Я узнала ещё кое-что о мистере Дэвисе. — Она сделала паузу, привлекая моё внимание. — «Измена». Дэвис их клиент. За последние десять часов я узнала, что он и его жена нашли взаимопонимание. Она отлично справляется с социальными функциями и делает все, что от нее ожидают на публике. Наедине они согласны быть… ну… не единственными друг у друга. К сожалению, последняя любовница мистера Дэвиса ушла, так сказать, на пенсию.

— На пенсию? Что это значит? Она связана с "Изменой"? — Мой живот скрутило, когда я подумал, что Чарли́ могла попасть в руки таких людей.

— Нет, не связана. Оказалось, это было гармоничное завершение. Согласно источникам, его бывшая любовница недавно уехала в Европу, чтобы пересмотреть свою жизнь. Неудивительно, что я не могу её найти. Однако у меня не было много времени.

— Интересным явлением супружеской неверности является, — продолжала она, — на мой взгляд, причина ее успеха. Северус Дэвис не связывался с «Изменой» лично. Это сделала Мариса Дэвис.

Я прищурился.

— Его жена? Скажи, Делорис, тебе не кажется, что это попахивает дерьмом?

— Я считаю, что "Измена" удовлетворяет потребности. Люди готовы платить за удовлетворение их потребностей.

— Как ты всё это узнала? Кажется, ты говорила, что информация об "Измене" в безопасности?

Она ободряюще улыбнулась.

— Так и есть. Я позабочусь об этом.

Я покачал головой.

— Я рад, что ты на моей стороне. Мне нужно сваливать из этой компании. Я вообще никогда не должен был…

— На данный момент, — перебила она, — Северусу не подобрали женщину.

— Очень хорошо. Тогда он не будет разочарован, когда я хлопну дверьми. — Я вернулся к стулу и сел.

Делорис пожала плечами.

— Его жена уже заплатила депозит в двадцать пять тысяч долларов.

Да. Я был слишком хорошо знаком с суммой депозита.

— Зачем ты мне это рассказываешь?

— Потому что кажется, в вашем распоряжении есть ценный ресурс. Кто будет ближе к нему, кроме его жены, чем эта женщина?

Мои глаза расширились.

— Ты предлагаешь, чтобы вместо того, чтобы выйти из "Измены", мы используем её в наших интересах?

— Мне кажется, что не только «Деметрий Интерпрайзис» инвестировала в кампанию, недавно на её счета была переведена большая сумма денег. Хотя источник этих денег не отслеживается, я считаю, что, владея правильной информацией, «Деметрий» может использовать её для своей выгоды.

Я покачал головой.

— Вся эта история с Мелиссой, затем Чарли́. Нет, мы должны спрятать концы в воду до того, как поползут сплетни.

Делорис казалась очень разочарованной.

— Я не знаю, почему Мелиссу вообще наняли.

— Знаешь.

— Тот клиент… — сказала она, подчеркивая очевидное отвращение, которое она испытывала к нему. — …был готов заплатить дополнительно за молодую любовницу.

— И ты его защищаешь?

— Нет, Леннокс, я не защищаю этот конкретный набор обстоятельств. Они должны были попросить клиента уйти. К сожалению, он был готов заплатить, и она была готова принять плату. Она была совершеннолетней. Я не обвиняю жертву, но именно она отклонилась от буквы договора.

— Это точно?

— Все выглядит так, как если бы она ходила на свидание с аспирантом. Ее клиент, как помнишь, женат. Её услуги не требовались ежедневно, только когда он в городе. Она молода, у нее внезапно появились деньги, и, хотя она была студенткой, у нее было свободное время. Похоже, что преступником был молодой человек, а не её неверный клиент.

— Проблема в том, что родители Мелиссы поощряют судебные иски против аспиранта. Клиент "Измены" нервничает, потому что он не хочет огласки, а у семьи аспиранта есть средства, чтобы продолжать копать. Этот аспирант все отрицает. Мы работали над тем, чтобы похоронить историю. К сожалению, какая-то студенческая газета дала огласку этой теме, и история вновь всплыла на поверхность.

— Господи, Делорис, давай покончим с этим.

— Она не винит своего клиента. Она знает, что свиданиями нарушила соглашение и потеряла лучший источник дохода, который когда-либо знала. Мелисса обвиняет аспиранта.

— Меня сейчас стошнит. Это может быть крах "Измены". Я хочу, чтобы «Деметрий Интерпрайзис» в этом не участвовал. — Я поднялся со стула. — Подожди. Ты забрала оттуда документы Чарли́. Разве ты не можешь сделать то же самое с Мелиссой?

Делорис покачала головой.

— Не могу, с ней всё по-другому. Алекс только что вошла в систему. Мелисса была в ней. Она получала зарплату. Она получила назначение. Это она нарушила соглашение.

— Аспиранта…

Я поднял руку.

— Я не хочу больше об этом знать. Я хочу, чтобы всё закончилось, разрешилось, а ты хочешь уничтожить "Измену"?

— Леннокс, просто выслушай меня. Эта ситуация разрешится, но Северус Дэвис — реальная угроза. Имея кого-то рядом с ним, можно повлиять на игру.

— У тебя есть кто-нибудь на примете для этой работы? Если Дэвис так опасен, как кажется, это будет опасное задание. И, пожалуйста, не говори мне, что у него есть пунктик на восемнадцатилетних.

Ее губы сжались в прямую линию.

— Нет, к счастью, судя по его последней любовнице, я так не думаю. Мне нужно было твое одобрение, прежде чем начать работать над этим. Мне нужно изучить его профиль и посмотреть, что я могу сделать. Тогда я приведу механизм в действие. Я не могу рассказать подробности. Если …

Я слабо улыбнулся.

— Я плачу, чтобы ты меня защищала. Так что не говори, что после сказанного, тебе придется меня убить.

— Тогда, мистер Деметрий, не спрашивайте.

Это была не первая незаконная операция, в которую мы ввязались, и я был уверен, что она не будет последней. Но сначала я должен быть уверен в одном.

— Профиль Чарли́, ты его удалила? Он исчез из записей "Измены", да?

— Да. Если завтра об «Измене» станет известно, её там никогда не было.

Я вздохнул: — Хорошо, держи меня в курсе.

— Насколько смогу, — сказала Делорис с натянутой улыбкой.

— Спасибо. Может быть, мы сможем вернуться к еженедельным или двухнедельным встречам.

Она не ответила, уставившись на экран телефона. Я видел этот взгляд раньше. Что-то случилось. Я наклонился вперед, сложив руки на столе.

— Делорис?

— Сэр, это Айзек. Он идёт следом за мисс Коллинз.

— Идёт следом? Почему она не в машине?

Глаза Делорис широко раскрылись.

— Леннокс, он думает, что она направляется в Ла-Гвардию.

Глава 15

Чарли́

Без сознания.

Челси была без сознания, когда поступила в Медицинский центр Стэнфордского университета. Женщина из моего жилого комплекса сказала, что они вызвали полицию, поскольку никто не отвечал. Дверь в нашу квартиру была заперта, и не было никаких признаков взлома. Если бы не пришли грузчики, возможно, её бы не нашли. Леди даже сказала, что в квартире не было беспорядка, за исключением упакованных коробок. Они не могли сказать, пропало ли что-нибудь, но утверждали, что электроника и ювелирные украшения, то, что крадут чаще всего, на месте. Со стороны это выглядело как преступление на почве страсти, но Челси ни с кем не встречалась.

Меня не волновали вещи в квартире. Я беспокоилась о Челси. Поскольку мы не кровные родственники, я не могла ничего узнать о ее состоянии. Персонал не раскрывал подобную информацию посторонним.

Заплатив водителю, я поспешила из такси в аэропорт Ла Гуардии, к стеклянным дверям, держа в руках только маленькую сумочку. Вернувшись в отель, я поспешно побросала вещи в сумку и покинула номер. Мне не нужно было много упаковывать; в Пало-Альто у меня в распоряжении квартира, полная одежды. Единственное, что меня волновало, это как можно быстрее добраться до лучшей подруги.

Хотя Челси не была близка с семьёй, я позвонила ее маме, ведь в отличие от меня, та сможет получить информацию о состоянии дочери. Они с сестрой Челси тут же отправились в Медицинский центр. Им потребуется несколько часов, чтобы добраться туда из дома, но в любом случае, они приедут раньше, чем я.

Мчась мимо людей, которые, в отличие от меня, не спешили, я обошла стойку регистрации и направилась к зоне контроля проверки безопасности. К счастью, я нашла прямой рейс из Ла Гуардии в Сан-Франциско. К сожалению, даже без пересадок, полёт займет шесть с половиной часов. Пока я искала в Интернете билеты, планы Нокса на этот вечер или даже его реакция на мой отъезд из Нью-Йорка не были частью уравнения. Я нашла рейс и забронировала его. После прошлой недели думать о чем-то другом было выше моих сил.

Нокс не переставал выходить у меня из головы, и теперь, когда у меня была свободная минута, я позволила себе подумать о нём. После того, как он вел себя вчера и сегодня утром, я не могла зацикливаться на нем или на том, как он отреагирует на мою импровизированную поездку. Буду разбираться с этим, когда вернусь. Но прямо сейчас, единственное, что меня заботило, это как можно быстрее добраться до лучшей подруги.

И чтобы мой отъезд не выглядел побегом, я оставила ему записку в номере отеля с кратким объяснением. Я почти вызвала Айзека, чтобы тот отвез меня в аэропорт, но я знала, что это влечет за собой. Айзек был в моём распоряжении; тем не менее, если бы Нокс велел ему не везти меня, я бы пропустила рейс. Вот почему я выбрала такси. Для этого водителя я была всего лишь клиенткой.

Спеша к стойке безопасности, я положила билет на мобильный телефон и вытащила из сумочки документы. Когда моя очередь приблизилась к временной зоне ограничения полетов, телефон завибрировал и раздался входящий звонок.

Дерьмо.

Личный номер Нокса на экране. Я сбросила вызов, нажав на красную кнопку, чувствуя, как громко стучит пульс в ушах. Конечно, он знал, где я. Я не знала, видел ли он записку, или он просто знал, что я не на спа-процедурах. Он говорил, что за мной следят. Независимо от того, как он узнал, то, что я сбросила его вызов, скорее всего, разозлит его. Я поставила телефон на беззвучный режим и решила разобраться с этим позже. Перезвоню ему, как только окажусь на борту самолета. Я не могу одновременно звонить и проходить контроль.

— Добрый день, удостоверение личности и билет, пожалуйста.

Я выдавила улыбку и передала телефон с водительскими правами служащему. Проверив документы, он вернул их обратно.

— Приятного полета, мисс Коллинз.

— Спасибо.

До рейса оставалось пятьдесят минут, но с учетом правил, я должна быть на борту, по крайней мере, за десять минут до взлета. Моя лучшая подруга одна в больнице, и я не могу пропустить рейс.

Я продолжала двигаться сквозь толпу людей, уклоняясь от детей и багажа, таща за собой сумку на колесах, когда мой телефон завибрировал снова. Я не нашла времени посмотреть на имя звонящего. Я была уверена, что знаю, кто это. Глубоко вздохнув, я, переложив сумки из одной руки в другую, провела пальцем по зеленой иконке. Я должна справиться.

— Как раз собиралась тебе звонить, — сказала я, затаив дыхание, продолжая гонку через толпу.

— Александрия? Это ты?

Мои шаги замедлились, я отошла в сторону и закрыла глаза. Я могла повесить трубку, но рано или поздно этот разговор должен был состояться.

— Брайс?

— Не уверен, что ты говоришь правду, — сказал неожиданно голос. — Наверное, я просто рад, что ты ответила.

— Говорю правду?

— Что ты собиралась позвонить мне. Алекс, поговори со мной.

— Сейчас не самый подходящий момент.

— По-видимому, он неподходящий с того времени, как я оставил тебя после вечеринки. Я думал… Я думал, что это была хорошая ночь на берегу озера…

Я покачала головой. Я не могу этого сделать, не сейчас. Я должна рассказывать ему о Ноксе; вместо этого на ум пришел вопрос. Мне нужно было услышать ответ. — Ты знал? — Мой вопрос прозвучал более эмоционально, чем я планировала.

— Что? Всё, что я знаю, это то, что ты снова уехала. И мы хотим, чтобы ты вернулась.

Я проглотила слезы, когда в горле образовался ком, и я вновь вспомнила о предательстве Монтегю. — Ты знал? Брайс, ответь мне. Ты знал о планах Алтона? Ты знал о моем трастовом фонде?

— Алекс, нам о многом нужно поговорить. Я думал, у нас будет шанс в воскресенье вечером…

— Ответь на грёбаный вопрос! — Я вовремя подняла глаза и увидела, как женщина скривилась, спеша мимо с ребенком. Сделав глубокий вдох, я понизила голос. — Когда мы говорили на озере, когда мы говорили о Несси, и ты провозглашал свою невиновность, знал ли ты, что запланировали мои родители?

— Вот почему ты злишься? Думаешь, я знал? Я даже на сто процентов не уверен, о чём ты сейчас говоришь. Только знаю, что, когда я появился в воскресенье, твоя мать была недовольна, и Алтон сказал, что ты уехала — снова. Он сказал, что ты вернешься, но не был уверен, когда.

Он ошибается.

Брайс продолжал: — Я знаю, что прошла почти неделя, а ты не вернулась.

— Я не собираюсь возвращаться. Если хочешь знать почему, спроси Алтона.

Тон Брайса смягчился. Он был моим другом детства, тем, на кого я могла положиться. — Спросить Алтона? Должен ли я спросить его о том, что произошло, когда ты была совсем недавно дома или когда мы были детьми?

Я сжала зубы и резко выпрямилась.

— До свидания, Брайс. Сейчас не самое подходящее время. Мне действительно пора.

— Нам нужно поговорить лично. Я устал от непрочитанных текстовых сообщений, и от того, что ты меня игнорируешь. — Его речь замедлилась. — Александрия, тебе не нужно ничего говорить. Ты знаешь, что я единственный, кто действительно знает тебя, кто был с тобой. Позволь мне быть рядом сейчас.

Покачав головой, я попыталась вспомнить молодого человека, от которого хотела уйти, кто душил меня, утверждая, что я принадлежу ему. Но в этот момент мой разум сосредоточился на одной истине: из всех вещей, которые когда-либо делал Брайс, он никогда меня не порол.

По щеке скатилась предательская слеза.

— Брайс. — Мой голос надломился.

— Александрия, не бросай нас. Нам суждено быть вместе. Всегда так было.

— Я собираюсь повесить трубку, — предупредила я. Я не могла этого сделать.

— Подожди. Позволь мне сказать, почему я позвонил.

Выпрямившись, я ответила: — Только быстро.

— Я собираюсь к тебе. Нам нужно поговорить. Мне нужно рассказать тебе о твоей маме.

— Что? Что с мамой?

— Когда ты уезжаешь из Калифорнии?

Я осмотрела коридор.

— Откуда ты знаешь о Калифорнии?

— Ты о чём? Ты там живёшь — по крайней мере, пока не переедешь в Нью-Йорк. Когда переезжаешь?

— Брайс, нет. Просто расскажи мне о маме.

— У меня уже куплен билет. Я пытался сказать, но ты не отвечала и не читала сообщения. Сегодня вечером я буду в Пало-Альто. Я жду вылета из Атланты.

Черт!

— Слишком поздно. Я в Нью-Йорке.

— Ты никогда не умела врать. Увидимся вечером.

— Я… — Он меня не слышал. Убрав телефон от уха, я уставилась на экран. Он повесил трубку. На экране появилась иконка пропущенных вызовов. Шесть звонков: три от Нокса, два от Делорис Витт и один от матери Челси, Тины.

Потребовалась секунда, чтобы добавить Брайса обратно в список контактов. Так я хотя бы буду знать, что это он. Затем, со стуком в висках и комом в горле, я позвонила Тине.

— Миссис Мур, это Алекс. Вы что-нибудь узнали?

— Мы еще не доехали. Келси пришлось отпроситься с работы. Сейчас она работает в торговом центре…

— Миссис Мур, я собираюсь сесть на свой рейс. Почему вы позвонили? — Меня меньше всего заботила Келси и её работа, или почему мать Челси откладывала поездку к собственной больной дочери.

— Звонили из больницы. Челси пришла в себя.

— О, Слава Богу. — Я нуждалась хороших новостях.

— Они сказали, что у нее нет переломов, просто много синяков.

— Она разговаривает?

— Еще нет, но она двигается и реагирует.

— Спасибо.

— Дорогая, тебе не обязательно лететь. С ней все будет в порядке.

Я уже подумывала об этом. Я могла остаться в Нью-Йорке и избежать встречи с Брайсом. Опять же, я хотела убедиться, что Челси действительно в порядке. Если мне удастся избежать встречи с Брайсом в Калифорнии, он приедет в Нью-Йорк? Это было бы нехорошо, потому что… ну, из-за Нокса.

Я сделала глубокий вдох.

— Увидимся через семь часов. Мне пора.

Началась посадка. Забронировав билет, я заняла последнее место на этом рейсе, и моя посадка еще не была объявлена. Пока я ждала, желудок сжало от бесчисленных мыслей, вращающихся в голове. Моя мама? Что Брайс хотел рассказать? А потом появился Нокс. Мне нужно было ответить на его звонки. Я просто не могла говорить, пока сканировали мой билет. Поэтому я решила подождать, пока не сяду на свое место.

С объявлением моей зоны посадки, я двинулась вперед. Когда я протянула женщине свой телефон, вместо того короткого гудка, который я слышала для пассажиров, стоящих впереди меня, воздух наполнился пронзительной тревогой.

— Одну минуту, мисс Коллинз. Похоже, в вашем билете произошли изменения.

— Что? Этого не может быть. Я только что купила его.

— Дайте минутку, мэм.

Моя челюсть сжалась, а руки задрожали. Черт бы его побрал! Это Нокс. Вероятней всего. — Мэм, — сказала я, — билет прошёл проверку в зоне безопасности. Мне нужно быть на этом самолете. Мне нужно добраться до Сан-Франциско.

Мои слова были наполнены отчаянием.

Она нажала несколько кнопок.

— Не волнуйтесь. Похоже, вы будете там. Вы всё ещё в самолете. — Она улыбнулась мне. — Должно быть, у вас сегодня счастливый день. Ваш билет заменили на первый класс, место 3D. — Она вернула мне мой телефон. — Приятного полета.

Мой счастливый день. Вряд ли.

Я покачала головой, преодолевая длинный путь по трапу к самолету. Может быть, я просто параноик. В конце концов, нервы не в порядке, и воображение работало сверхурочно. Заменили на первый класс. Это имело смысл. Обычно я летала первым классом, так что, наверное, это совпадение. Это то, что я сказала себе, когда переступала порог, улыбнулась стюардессе и пошла по проходу к третьему ряду. Я захлопнула отсек для ручной клади над моим сиденьем и разместилась на 3D. Находясь в самолете, я вздохнула с облегчением, и пока другие пассажиры продолжали рассаживаться по местам, я осмотрела борт. Остальная часть первого класса уже была занята, кроме 3F. Место рядом со мной было пустым.

Я попыталась игнорировать странное ощущение, что что-то не так. Когда я бронировала место, компьютер указал, что первый класс недоступен. Я оттолкнула эти мысли, провела по экрану телефона, сделала глубокий вдох и ответила на многочисленные звонки Нокса.

Глава 16

Аделаида

Двадцать лет назад

— Нет, — повторила я, когда моя мать, Оливия, крепко сжала мне руку.

Я слышала так много нотаций в королевского размера домашнем офисе моего отца. Всю жизнь это был его тронный зал, его центр управления. Из этой комнаты он принимал решения и выносил приговор, но сегодня было иначе. Чарльз Монтегю II молчал. Как моя мать и я, он слушал. Сегодняшние новости затронули всех нас.

— Миссис Коллинз, у полиции Лос-Анджелеса есть веские основания полагать, что водителем машины действительно был ваш муж, Рассел Коллинз.

— Этого не может быть. Он недавно был здесь. Он в деловой поездке. Я разговаривала с ним вчера.

— В котором часу это было?

В голове туман. Это было позже, после ужина. Наш разговор был коротким, мы обменялись парой слов. Но это тоже разговор, верно?

— Я не помню. После ужина.

— Ужин всегда в семь, — вмешалась мать, как будто наш строгий график каким-то образом поможет детективу собрать воедино наши грязные жизни или смерть Рассела.

Детектив Майкельсон кивнул и что-то записал в блокноте.

— Нам нужно будет просмотреть телефонные записи ваших звонков.

— Я разговаривала с ним по стационарному телефону. Я звонила из спальни.

Майкельсон огляделся, как будто впервые узрел величие нашего дома.

— У вас несколько телефонных линий?

— Да, — ответил отец. — Разве это имеет значение?

— Нет, это обычная процедура, чтобы исключить семью из списка подозреваемых.

Тяжесть наполнила мою грудь, когда я подумала о мужчине, за которого вышла замуж, о мужчине с золотыми глазами и медными волосами. Мужчина, с которым я познакомилась в Эмори с внешностью и родословной, одобренными моим отцом. Я вспомнила, кем мы были до того, как вернулись в Саванну. Я вспомнила его волнение, когда сказала ему, что беременна. Мы никогда не предохранились, и все же нам потребовались годы и два выкидыша, прежде чем я, наконец, продержалась первый триместр. Рассел был в восторге от того, что скоро станет отцом. Даже после того, как на УЗИ сказали, что у нас девочка, он ни разу не дрогнул. Для него Александрия не была наследницей; она была его ребенком, его маленькой девочкой. Теперь мне нужно сказать ей, что его больше нет.

— Лаида? — голос отца вырвал меня из прошлого.

— Что? — Я перевела взгляд широко открытых глаз от отца, сидящего с противоположной стороны стола, к детективу Майкельсону, высокому лысому мужчине в дешевом костюме, который переминался с ноги на ногу. — Простите. Вы что-то спросили?

— Прошу прощения, — сказал детектив. — Я знаю, вам тяжело. Я не хочу быть вестником плохих новостей…

Слёзы полились из глаз, и я заглушила крик. Мои руки дрожали, когда до меня, наконец, дошло происходящее. Рассел исчез навсегда. Он никогда не вернется. Каждый раз, когда моя голова склонялась, мать сжимала мою руку, напоминая мне держать голову высоко. Неподобающее поведение было неприемлемым для Монтегю, даже когда я узнала, что стала вдовой в двадцать девять.

— Полиция Лос-Анджелеса, — продолжал детектив, — хотела, чтобы вас уведомили лично, до того, как информация распространится.

Чарльз кивнул.

— Мы ценим это, детектив Майкельсон.

— Мы знаем, мистер Монтегю, как это огорчает и какой это шок. Мы хотели, чтобы вы знали подробности до того, как всплывут разные версии.

Мой взгляд устремился на детектива.

— Разные версии? О чём вы вообще? Вы только что сказали, что мой муж попал в автомобильную аварию. Какие другие версии могут быть? — И тут, до меня дошло. — И зачем вам понадобилось оправдывать мою семью? Ради чего?

— Дорогая, — ворковала мама. — Пусть мужчины выполняют свою работу. Уверена, это был несчастный случай.

— Конечно, так оно и было. — Обращая взгляд на детектива Майкельсона, я спросила, — Вы намекаете, что это не так? Вы думаете, кто-то преднамеренно… — Я не могла заставить себя произнести эти слова, мой подбородок снова опустился.

— Нет, мэм. Я только говорю, что прежде, чем тело мистера Коллинза будет возвращено в Саванну, необходимо провести экспертизу. В таких случаях обязательно вскрытие.

— Н-нет, — прошептала я. Собрав все силы и подняв глаза, я посмотрела через большой стол на отца, безмолвно умоляя его о помощи. Если кому и под силу остановить происходящее, это Чарльзу Монтегю II.

— Лаида, — сказал он, его тон полнился отцовской заботой, — это их работа.

Я покачала головой.

— Я не хочу, чтобы его вскрывали. Нет. Я его семья, Александрия и я. Мы всё, что у него есть… было. Я говорю нет. Разве я не могу отказаться?

— Извините, — повторил детектив, хотя я сомневалась в его искренности. — Таков порядок. Как я объяснил, автомобиль взорвался при столкновении. Тело Рассела обожжено до неузнаваемости. Хотя автомобиль был сильно поврежден, он был взят на прокат, и полиция Лос-Анджелеса смогла отследить ее до мистера Коллинза. При предварительном осмотре судмедэкспертом, данные человека, который управлял автомобилем, совпали с описанием вашего мужа: рост, вес, возраст, но его личность и причина смерти не могут быть подтверждены на сто процентов без вскрытия.

— Подождите. Как насчет стоматологических записей? — спросила я.

— Мы уже затребовали анализ у дантиста. Однако это не подтвердит причину смерти.

Я встала и прошлась по ковровой дорожке возле стола Чарльза. Мои глаза наполнились слезами.

— Вы сказали, что машина взорвалась. Он не мог выбраться. Разве это не причина смерти?

— На первый взгляд. Однако необходимо провести тесты, чтобы подтвердить, что в его организме не было посторонних веществ: наркотиков, алкоголя, чего-либо ещё. Это не подлежит обсуждению. Судмедэксперт уже начал работать.

Мой живот скрутило.

— Папа? Разве ты не можешь как-то повлиять на это? Я не хочу, чтобы они это делали. Рассел бы этого не хотел.

Чарльз Монтегю II покачал головой.

— Я думаю, это нужно сделать. Это поможет закрыть дело.

— Закрыть? Закрыть! Моего мужа больше нет. Я вдова, и мне нет даже тридцати, а ты говоришь о закрытии. А как насчёт Александрии? Независимо от результатов, она никогда не сможет попрощаться со своим отцом. Я никогда не… — Слезы хлынули новым потоком.

— Миссис Коллинз, частенько ли ваш муж превышал скорость?

Я пожала плечами, когда опустилась на стул.

— Расселу нравились быстрые машины. Он никогда не ездил слишком быстро со мной и Александрией. — Я вспомнила подарок, который подарила ему, когда мы только поженились. — Однажды он все выходные проездил на гоночной машине.

Детектив продолжал делать заметки, пока я говорила.

— Но он не был пьяницей. Сомневаюсь, что вы что-нибудь найдете. Он почти не пил вино.

— Не хочу спрашивать, но придется…каким был ваш брак? Полиция хочет знать, были ли проблемы.

Мои глаза, полные слёз, широко раскрылись.

— Нет. Это абсурд.

— Ничего личного. Это стандартный вопрос, когда речь идет о страховании жизни.

Чарльз сел прямо.

— Детектив, похоже, что моя дочь нуждается в страховой выплате?

Высокий лысый мужчина покачал головой.

— Очевидно, нет, но есть вопросы, на которые нужно ответить.

— Нет, — сказала я с большей убежденностью, чем раньше. — Что должно случиться, так это то, чтобы Рассела привезли домой. Нам нужно организовать похороны, и мне нужно объяснить нашей трехлетней дочери, что её отец никогда не вернется домой.

— Как только вскрытие…

— Детектив, я хочу, чтобы мой муж был дома.

Мои голубые глаза встретились с глазами отца. Медленно его губы образовали прямую линию, и он кивнул. Я откинулась на спинку стула.

— Скажите, когда пожелания моей дочери будут выполнены.

Это не было вопросом. Чарльз Монтегю II не спрашивал. Он утверждал.

— В самое ближайшее время. Мы свяжемся с полицией Лос-Анджелеса и сделаем все возможное.

— Спасибо, детектив Майкельсон. Пожалуйста, свяжитесь со мной после результатов тестов. Я не верю, что вы что-нибудь найдете, но, если вдруг что-то всплывет, «Монтегю Корпорейшн» нужно знать, с чем это связано.

— Разумеется, сэр.

«Монтегю Корпорейшн» являлась одним из крупнейших работодателей в этом районе и за его пределами, поэтому репутацию предприятия полиция Саванны была обязана поддерживать.

— Если на этом всё, — сказала мать, — я считаю, что моей дочери нужно время. Я с радостью провожу вас до двери.

Детектив Майкельсон кивнул.

— Я буду на связи.

— Оливия, пожалуйста, закрой дверь.

Мои глаза нервно смотрели на отца, когда дверь закрылась, и воцарилась тишина. Слушая, как детектив рассказывает ужасные подробности смерти моего мужа, мне стало плохо. Но не настолько, чтобы остаться наедине с осуждающим взглядом Чарльза.

Выпрямившись, я глубоко вздохнула и попыталась проигнорировать дрожь, которую испытала, когда только вошла в кабинет.

Отец встал и подошёл к стулу рядом со мной, где всего лишь минуту назад сидела мать.

— Не волнуйся.

Не это я ожидала услышать.

— Но если они…

— Они не найдут ничего необычного. Рассел поехал покататься и не справился с управлением. Фирма сделает публичное заявление и попросит время для скорби.

Впервые за многие годы мои легкие полностью наполнились воздухом. Моя грудь поднималась и опадала в ритме каждого вдоха и выдоха, так необходимого кровотоку, лишенного кислорода. Как вода в почве Джорджии, она принесла ростки надежды, где прежде царила безысходность.

Слова Чарльза дошли до сознания. Его монотонный тенор проник в мое новое чувство свободы.

— …достаточно времени, прежде чем ты снова выйдешь замуж.

Я повернулась к нему.

— Зачем? Я не хочу снова выходить замуж.

— Чепуха. Конечно, ты снова выйдешь замуж. За кого-то, кто будет старше Рассела. Он не мог контролировать тебя так, как нужно.

Я встала и покачала головой.

— Я больше не могу иметь детей. У меня нет причин снова выходить замуж.

— Аделаида, говори тише.

Не сразу, но я сделала, как он сказал.

— Я не буду жить вечно. Мне нужно знать, что наследие, корпорация Монтегю, в надежных руках.

— А как же я? Что насчет Александрии?

— Не будь смешной. У тебя была миссия — пардон, две миссии. Ты потерпела неудачу в обеих. Муж, которого ты выбрала, был слабым. Возможно, это твой настоящий провал. Он. Рассел Коллинз не мог зачать сына, потерпел неудачу как муж, и был разочарованием как бизнесмен. Роль твоего мужа слишком важна, чтобы позволить тебе снова потерпеть неудачу. Я найду того, кто сможет управлять моей империей.

— Ты сумасшедший. — Я впервые противостояла ему.

— Что, прости?

— Твоя империя? Боже, кто ты такой, король Саванны?

— Аделаида. — Его тон звучал с предупреждением.

Тем не менее, я продолжила:

— Ты тычешь в меня пальцем, но, кажется, забываешь. Ты сам зачал только дочь.

— Нет.

Одно слово прозвучало как рычание.

— Я ничего не забыл. И вспоминаю об этом каждый день. Вот почему я буду тем, кто станет следить за твоим следующим мужем. Твоя работа, твоя обязанность — дать мне зятя, способного решать поставленные перед вами задачи. Я больше не буду рисковать, ты не способна принимать решения. Ты сказала, что вышла замуж по любви. Ну, доченька, как у тебя это получилось? «Монтегю Корпорейшн», моя империя, слишком важна, чтобы позволить эмоциям быть решающим фактором.

Не в состоянии больше дышать полной грудью, я сидела молча, в то время как отец все продолжал и продолжал рассказывать о моем будущем и будущем Александрии.

— Я могу уйти. Я не обязана это делать.

Отец засмеялся.

— Не стесняйся, вперед. Тебе двадцать девять. Дверь не заперта, но ты не заберёшь Александрию.

Какого черта?

— Ты не сможешь забрать у меня дочь.

— Детей в тюрьму не пускают. Вот что случается с женщинами, которые убивают своих мужей.

Не я заказала убийство Рассела. Чарльз это знал.

— Я этого не делала! Я не имею к этому никакого отношения. Ты только что сказал, что они ничего не найдут.

— И не найдут, если я этого не захочу.

Как и всё остальное, мое мнение не имело значения. Это мой долг. Мне говорили это с самого рождения. Спорить бесполезно. В конце концов, это его империя. Король Карл II, верховный правитель поместья Монтегю и за его пределами.

— Когда планируешь мою будущую свадьбу? Сколько времени это займет?

Его холодная рука погладила мою.

— Не волнуйся об этом. Папа обо всём позаботится. Ты скорбишь. Но когда ты закончишь… — Он махнул рукой. — …не забывай поддерживать себя… в форме. Рассел, возможно, устал от тебя, но ты больше этого не допустишь. Ты Монтегю. Никогда не забывай об этом.

Глава 17

Чарли́

— Леди и джентльмены! — в динамиках прогремел голос капитана. — Приносим вам извинения за причинённые неудобства, однако из диспетчерской нам только что сообщили, что взлётная полоса занята и наш вылет задерживается.

Я взглянула на часы. Самолет уже должен был взлететь, но дверь в кабину пилотов до сих пор была открыта. Это могло казаться паранойей, но чем дольше я не могла связаться с Ноксом, тем больше странных сценариев возникало в моей голове. Придумывать их было несложно. В первом классе, где я летела, я замечала всё. Я видела вереницу незнакомых лиц, которые проходили мимо, когда я уже заняла своё место. Я отметила, когда закончилась посадка пассажиров. Наблюдала, как стюардесса начала закрывать дверь кабины пилота, и заметила, как другая стюардесса, которая могла видеть, что происходит снаружи, что-то ей прошептала. Я отметила, что они оставили дверь открытой.

И сейчас, после объявления, я не знала, что и подумать.

Не могут же задержать самолёт с двумя сотнями пассажиров на борту из-за меня. Сама идея была нелепой. Ни у кого нет такой власти.

Я снова глянула на телефон в руках. Его следовало бы выключить, но мы ещё не взлетали. Сев в самолёт, я уже дважды пыталась дозвониться до Нокса. Но отвечала лишь голосовая почта. Я не оставляла сообщение, так как не знала, что сказать. В конце концов, я оставила ему записку. Это было иначе, чем когда я покидала его в «Дель-Маре». Согласно нашей договорённости, я знала, что встречу его снова, и у меня было неприятное чувство, что всё будет точно также, как и вчера.

Я поёрзала на месте, терзаемая неприятными воспоминаниями.

Мои последние слова были, что я выполню все его указания и встречу его в баре в семь. Я не пыталась бунтовать на каждом шагу, но он, наверняка поймёт всё именно так.

До сих пор пассажир на место 3F не подошёл, и я, расстегнув ремень безопасности, перебралась поближе к окну. Происходящее там отвлекало меня от раздумий о Челси и её травмах, о Ноксе и о выводах, которые он сделает. Вместо этого я рассматривала людей, снующих с багажом. Все эти действия увлекали. Меня никогда в действительности не интересовало, как мой багаж попадал из одного аэропорта в другой, но то, что это происходило, было для меня подвигом. Порой, когда я неслась по аэропорту, чтобы успеть на трансферный рейс, мой багаж уже был там.

Вибрация телефона вернула меня к реальности, выдернув из мыслей о багаже и самолётах.

НОКС — ЛИЧНЫЙ НОМЕР.

Я сглотнула и посмотрела на экран.

— Привет.

— Привет? Это и есть твой ответ?

Моё сердце ушло в пятки от его холодного тона. А чего я ожидала?

— Я несколько раз пыталась дозвониться до тебя.

— Как и я. Объяснишься?

Хорошо. По крайней мере, он готов выслушать.

— Ты помнишь Челси?

— Твоя сестра, которая ею не является? — спросил Нокс.

— Да. Я упоминала, что мы жили вместе, недалеко от Стэнфорда в Пало-Альто. И сегодня транспортная компания должна была забрать мои вещи и привезти их в Нью-Йорк.

— Тебе ничего не нужно из Калифорнии. Я же сказал тебе сходить и купить всё необходимое.

Я прикрыла глаза, стараясь не повышать голос.

— Дослушай, пожалуйста. — Он не ответил, и я продолжила — Мне действительно… нужны эти вещи. Я договорилась об этом до того… как моя жизнь изменилась. И сегодня мне позвонили с компании и сказали, что Челси не открыла им дверь.

— Ты летишь в Калифорнию, чтобы открыть чертову дверь?

— Заткнись! — прошипела я сквозь сжатые челюсти. Как я устала от его хамства. — Просто выслушай меня. Я люблю её. Она мне больше, чем сестра. Я позвонила в наш комплекс, они открыли дверь и нашли её. Она ранена, Нокс, кто-то напал на неё. Её отвезли в больницу и… — Я безуспешно пыталась сдержать слёзы. — Мне необходимо её увидеть. Я должна быть там. Мне очень жаль. Речь не о нас с тобой, просто мне надо быть с ней. — Я проглотила слова, увидев нового пассажира, зашедшего на борт. — Да ты издеваешься? — спросила я, как только мои глаза встретились с глазами Делорис Витт.

— Этот вопрос адресован мне? — спросил он. — В последний раз, когда я говорил, ты велела мне заткнуться.

Я ошеломлённо перевела взгляд с Делорис на сиденье рядом со мной, молча спрашивая, не она ли должна сидеть здесь. Покачав головой, она улыбнулась и прошла мимо.

Ну, по крайней мере, она улыбнулась.

— Ты…?

Я запнулась и затихла, как только увидела следующего пассажира. От красивого мужчины с телефоном возле уха, одного из тех, кто вынужден наклонять голову, чтобы пройти в дверь, у меня перехватило дыхание. И я не уверена, связано это с тем, что он был здесь, или с тем, что он выглядел потрясающе в костюме. Не я одна заметила его, стюардессы тут же предложили ему помощь, взяв его пиджак и повесив в маленький шкаф. Позади него был человек, которого я тоже узнала.

Улыбаясь стюардессам, Нокс взглядом нашёл меня. Убрав телефон, он кивнул мне, сбросил вызов и положил телефон в карман брюк.

Я сглотнула комок в горле, не зная, что делать и что говорить. Я сидела, словно парализованная, так и держа телефон возле уха. Нокс что-то прошептал Айзеку, и тот кивнул мне, прежде чем пройти в самолёт.

Опустившись на сиденье рядом со мной, Нокс нахмурился. Не говоря ни слова, он потянулся к моему телефону и нажал кнопку отключения. Через секунду его тёплые губы были на моих, а меня окутало облаком одеколона с древесным запахом, прогоняя затхлый воздух салона самолёта.

Когда Нокс отстранился, в его глазах бушевал шторм. И его устрашающий взгляд, который я так обожала, пронзал меня насквозь и говорил то, что ещё не было произнесено вслух.

Плотина, сдерживающая эмоции, прорвалась. Я слишком долго пыталась их прятать. Я упала в его объятия, и его рубашка стала влажной от моих слёз.

— Прости. — Мои извинения прозвучали приглушённо из-за его обнимающих рук. — Я не должна была сбегать, но я так волнуюсь за неё.

— Как она? Ты что-нибудь слышала?

Я откинулась назад и посмотрела на этого красивого мужчину. Его выражение, нежность в его прикосновениях и беспокойство в голосе делали его совершенно другим, не тем, каким он был сегодня утром. Сейчас он был мужчиной из «Дель-Мара».

Прежде чем ответить, я повернулась к стюардессе, которая закрывала дверь в кабину пилота. Тут же из динамиков прозвучал голос капитана: — Леди и джентльмены, прошу прощения за задержку. Диспетчерская разрешает взлёт, а у кого транзитный рейс, то я уверен, что при таких погодных условиях мы прилетим в Сан-Франциско по расписанию.

Я покачала головой: — Ты задержал самолет?

Нокс взял меня за подбородок и посмотрел мне в глаза.

— Ты принадлежишь мне. И я не позволю тебе лететь через всю страну одной.

— Как?

— Почему? — спросил он, не отвечая на мой вопрос.

— Я уже говорила тебе — Челси.

— Чарли́, на нее напали в твоей квартире.

Я кивнула.

— Нет, ты меня не слушаешь. Кто-то напал на нее в твоей квартире.

— Так ты знал? Ещё до нашего телефонного разговора? — удивлённо спросила я.

— Делорис знала. Разве ты не понимаешь? Не понимаешь, насколько это опасно? И я не дикарь, не придурок или кем ты ещё хотела меня обозвать. Я просто осторожен. Сегодня ты пыталась сбежать от Айзека. Но ты должна оставаться с охраной.

— Так вот почему он здесь? — спросила я.

— Да, пока что. Он здесь ради нас обоих. Я поеду с тобой, чтобы проведать Челси. Если ты решишь остаться, мне нужно будет вернуться в Нью-Йорк, а миссис Витт обеспечит нашу безопасность.

Я посмотрела вниз, когда Нокс взял мою руку, и наши пальцы переплелись. Тепло от его прикосновения проникало во всё тело, наполняя меня надеждой, которой я никогда раньше не испытывала.

— Что? — спросил он.

— Я боялась, ты расстроишься.

Он поцеловал меня в нос.

— Расстроюсь, что ты беспокоишься о сестре?

Я покачала головой.

— Я говорила тебе…

— Чарли́, да, сестра не по крови. У меня нет братьев и сестёр, но есть люди, которые мне ближе, чем родные. Мы поедем и убедимся, что с Челси всё в порядке. И потом, если ты захочешь, мы можем забрать её с собой в Нью-Йорк, чтобы она была в безопасности. Если она так много значит для тебя, значит, она также важна и для меня.

Я снова покачала головой.

— Кто ты, чёрт возьми?

Нокс наклонился ближе, и его запах затуманил мои мысли.

— Я — Бэтмен, принцесса. В следующий раз, когда ты захочешь лететь через всю страну, просто скажи. И мне не придётся откладывать планы двухсот человек, мы просто полетим на моём Бэтмобиле.

Он покачал головой, когда самолёт начал двигаться и указал подбородком на мои колени.

— Что?

— Пристегни ремень.

Мне не хотелось отпускать его руку, но я усмехнулась и пристегнулась.

— Вообще-то, — сказала я, — кажется, я сижу на твоём месте. Оно было не занято, и я пересела на него, чтобы смотреть в окно.

— Можешь остаться там. — Он снова взял мою руку, поднёс её к губам и поцеловал костяшки пальцев. — Меня вполне устраивает вид, который я сейчас у меня перед глазами.

После того, как мы поднялись в воздух, я откинулась назад и попыталась во всём разобраться.

— Нокс?

— М-м-м-м?

— Как Делорис всё узнала? Она видела записку, которую я тебе оставила?

— Ты оставила мне записку?

— Да, — ответила я. — В гостиничном номере.

— Нет. Это был твой телефон.

— Мой телефон?

— Несмотря на то, что ты пыталась его потерять, Айзек следил за тобой сегодня. Он сказал, что ты расстроилась из-за звонка и помчалась обратно в отель.

— Я не пыталась уйти от него. Я хотела прогуляться, проветрить голову.

— Надо было просто сказать. Не надо пропадать без вести и причин.

Он присматривает за мной в апартаментах?

— Пожалуйста, продолжай, но я должна тебе кое-что сказать.

— Делорис проверила твои звонки, — пояснил он. — А поскольку все они, за исключением звонков мне или Айзеку, были в Калифорнию или из Калифорнии, она провела небольшое расследование. Я не знаю, как и что она делает, но она поистине бесценна. — Он сжал мою руку. — Что ты хотела мне сказать?

— Ты, наверное, уже знаешь.

— Даже если и так, я предпочел бы услышать это от тебя.

Мой живот скрутило от мысли, что я собираюсь ему сказать. Мне нравился мужчина рядом со мной, тот, кто заботился о моей безопасности, тот, кто слушал и держал меня за руку. И если бы я сказала ему, что снова не подчинилась требованиям, что подписала договор аренды и согласилась сохранить квартиру, превратится ли он в того, кем был вчера и прошлой ночью?

— Мне страшно, — призналась я.

Стюардесса улыбнулась Ноксу, когда вручила ему наши напитки. Когда Нокс передал мне бокал красного вина, его щеки покраснели.

— Давай выпьем.

— За что?

— За нас — что мы снова вместе в Калифорнии. — Его улыбка стала шире.

Наши бокалы соприкоснулись, и мы сделали по глотку.

— Мы также могли бы выпить за то, что ты собираешься рассказать мне.

Я вздохнула.

— Не думаю, что это достойно тоста… Я не отказалась от аренды. Я подписала сегодня договор, и у меня есть ключи от моей квартиры.

По тому, как он кивнул, я поняла, что была права. Он всё уже знал.

Я подождала его ответа, но он молчал, и я спросила: — О чём ты думаешь?

— Я думаю, как будет весело остаться с тобой наедине.

Напряжение в животе спустилось ниже.

— Вот это меня и пугает, — сказала я, и это прозвучало больше соблазнительно, чем испуганно.

— Ох, принцесса, — прошептал Нокс мне на ухо, — ты должна быть напугана. Должна. Твой список нарушений никогда не закончится. Если бы мы были на моём Бэтмобиле, то я бы уже начал тебя наказывать.

С каждым его словом, моя грудь вздымалась, и дыхание становилось глубже. Его губы дразнили мою шею, и тёплое дыхание обдавало щёку.

Низкий тон его шёпота пронзил меня насквозь.

— Ты чертовски привлекательна, когда возбуждена.

— Я не возбуждена, — солгала я.

— Ещё как возбуждена. Ты великолепна. — Он помолчал и выдохнул, — И ты такая влажная, что я чувствую твой запах. Нет, принцесса, ты не боишься, ты возбуждена.

Я глубоко вздохнула и попыталась сделать вид, что он ошибается. Подняв бокал вина, я повернулась к нему, остро ощущая трение белья, которое возникло при смене позы. Глядя ему в глаза, я предложила:

— Ещё один тост. За семью, мистер Деметрий.

Он усмехнулся:

— Использование этого имени тебя не спасет.

Глава 18

Чарли́

Нокс вёл меня к эскалатору. У меня не было возможности переодеться, поэтому на мне все еще был повседневный сарафан и сандалии из Колумбии. Они были весьма удобны в полёте, но сейчас, рядом с Ноксом в его шёлковом костюме и блестящих новых мокасинах, я чувствовала себя ужасно. Мы подождали Айзека и Делорис, прежде чем направиться к выходу.

Пока Делорис говорила по телефону, Айзек катил мой багаж.

Я планировала поймать такси до Стэнфордского медицинского центра, но как только мы вышли на тротуар, Делорис кивнула в сторону большого чёрного внедорожника, из которого вышел водитель и открыл нам заднюю дверь. Через несколько минут мы с Ноксом устроились на сиденье, а Айзек сел впереди рядом с водителем.

— А где Делорис? — спросила я, когда мы поехали.

Хотя Нокс был занят чтением чего-то на телефоне, он ответил: — Она оформляет нам гостиничные номера.

— Но мне не нужен гостиничный номер, у меня же есть квартира. — Я подняла глаза и увидела, что Айзек смотрит на Нокса в зеркало заднего вида. Их молчаливое общение толкнуло меня к продолжению. — У меня своя квартира, — повторила я. — Я поэтому не брала много вещей, потому что дома у меня их полно.

Большая рука Нокса скользнула по моему бедру.

— Ты не останешься в квартире, которую взломали и в которой, возможно, было совершено преступление.

Я выдохнула.

— Но мне нужны одежда и личные вещи.

— Делорис позаботится и об этом.

— Она пойдет в мою квартиру? Но как она туда попадёт?

Он вздохнул.

— Уверен, если она захочет попасть в квартиру, ей это не составит никакого труда. В конце концов, кто-то же вломился туда, когда там была Челси. Хотя это и не входит в её планы. Представь себе, но трое из нас не успели взять с собой вещи. — Он пожал плечами. — Мы, конечно же, могли, но тогда все эти пассажиры пропустили бы свой трансфер. В любом случае, она доставит всё, что нам может понадобиться, в гостиничные номера к тому времени, как мы туда доберёмся.

Во время полёта я уснула на плече Нокса. После приземления он поторопил меня к выходу. Теперь же, когда моё ближайшее будущее мной не контролировалось, я достала телефон и отключила режим "в самолёте". Меньше, чем за минуту, мобильный ожил, и тут же начал засыпать входящими сообщениями.

— Есть что-нибудь о Челси? — спросил он.

На телефоне была куча пропущенных звонков, СМС и электронных писем. Я настолько была ошеломлена появлением Нокса и его заботой, что напрочь забыла про разговор с Брайсом, и вспомнила о нём, только увидев его имя на экране телефона. Проигнорировав его, я ответила: — Два звонка от её мамы. Сейчас я ей перезвоню.

Нокс кивнул, когда я набрала номер. Ухмыляясь, я скорчила гримасу Ноксу, когда Тина ответила. Её пронзительный голос был достаточно громким, чтобы все во внедорожнике её услышали. За короткое время нашего разговора я узнала, что Челси сейчас бодрствует, хоть и сонная и в синяках, и что она даже отвечала на вопросы.

Повесив трубку, я спросила: — Хочешь узнать, что она сказала?

Нокс рассмеялся: — Кажется, мы все слышали, что она сказала.

— Да, у Челси это семейное. Тины Мур обычно чересчур много.

— На самом деле вы не сёстры, так что эта женщина не твоя мать.

— О, нет. Даже близко нет.

— Что это значит?

Я отвернулась к окну и стала рассматривать знакомые пейзажи. Я не планировала возвращаться, но после того, что случилось с моим фондом, возвращение в Северную Калифорнию было правильным.

— Чарли́? Что случилось?

Я покачала головой и изобразила улыбку.

— Ничего. Мне просто нравилось здесь жить. Мне будет этого не хватать.

— Ты обращалась в Стэнфорд?

— Нет…

Остаток пути мы болтали о Колумбийском и Йельском университетах, и почему я подала документы в школы Восточного побережья. Мы обсуждали мой предстоящий график, когда начнутся занятия и даже мою квартиру.

— Ненавижу признавать это…, - глаза Нокса сверкнули. — …потому что мне хотелось наказать тебя за то, что подписала договор аренды, но я думаю, ты поступила правильно.

— Неужели?

— Да. Если ты убедишь Челси переехать в Нью-Йорк, она может остаться там.

Я не подумала об этом.

— Я считаю это место великолепным. — Я оживлённо повернулась к нему. — Это вниз по улице от ресторана Тома.

Он склонился и поцеловал меня.

— Ты такая милая, когда волнуешься. Я запомню, никаких модных ресторанов. Закусочные больше твой стиль.

— Нет, я просто считаю квартиру удобной. Я буду учиться в юридической школе три года, и мне понадобится место, где я буду жить в следующем году, поэтому она мне нужна.

Сухожилия на шее Нокса вздулись, когда его кадык дёрнулся.

— Ты уверена в этом?

— Да. — Я посмотрела в его сторону и передумала. — Нет. Нокс, я ни в чём не уверена.

Он взял меня за руку.

— А я уверен, что я рад за Челси, потому что ей стало лучше. Я уверен, что беспокойство ушло из твоих глаз после разговора с этой очень громкой женщиной, и они засияли. И я уверен, что не могу дождаться, когда же мы доберёмся до отеля.

Его бархатный голос грохотал внутри меня, плавя всё на своём пути.

— Значит, ты можешь…? — подсказала я.

Он приподнял бровь, кривя губы в ухмылке.

— Делать всё, что я захочу.

Я так хотела спросить, чего же он хочет. Я хотела сказать ему "да" и одновременно "нет". Я хотела сказать такие вещи, которые ещё никогда не говорила мужчине. Но я не могла говорить при Айзеке и водителе, которого я не знала. И когда моя нерешительность начала заигрывать с желанием, я поднесла его руку к своей щеке и вдохнула волшебный древесный аромат одеколона.

— Какие-то проблемы с этим планом, мисс Коллинз?

Он меня спрашивает? У меня снова есть сила?

— Нет, мистер Деметрий, никаких проблем.

Нокс улыбнулся, и наши губы соприкоснулись. Поцелуй был мягким и целомудренным. Хотя моё тело желало большего, искра в глазах Нокса показывала, что это всего лишь привкус того, что должно произойти, всего лишь закуска перед торжественным обедом из пяти блюд. И пока мой разум наполнялся образами всех плотских утех, каких только мог хотеть Нокс, мои внутренности горели желанием в предвкушении.

Когда внедорожник повернул на север, Нокс молча вернулся к своему телефону, а я — к своему. Хотя у меня было два голосовых сообщения от Брайса, я решила их не слушать, так как не хотела, чтобы все в автомобиле услышали то, что он скажет, как раньше вышло с Тиной. Оба его звонка были за последний час. Я не знаю, как долго ему лететь из Атланты, но это должно быть быстрее, чем нам из Нью-Йорка. Да и задержек у него быть не должно. И если бы он не приехал из Джорджии, чтобы повидаться со мной, то я бы сделала всё возможное, чтобы не встретиться с ним. Но я не могу и дальше его избегать.

Я открыла мессенджер.

Я: ПРОСТИ, ЕСЛИ ТЫ УЖЕ ЗДЕСЬ. ВОЗНИКЛА ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ СИТУАЦИЯ, И Я НЕ МОГУ ПРОСЛУШАТЬ ТВОИ СООБЩЕНИЯ.

Он немедленно ответил. Нокс сразу же посмотрел на меня, услышав вибрацию. Его выражение сменилось от концентрации внимания на своих сообщениях на то, с которым он расспрашивал меня. Я покачала головой и выключила громкость.

Брайс: ЧТО ЗА ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ СИТУАЦИЯ? ТЫ В ПОРЯДКЕ?

Я: Я В ПОРЯДКЕ. НЕ СО МНОЙ. С ПОДРУГОЙ.

Брайс: ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?

Я: МНЕ НАДО ИДТИ. ПОЗВОНЮ ЗАВТРА.

Брайс: НЕТ. Я ХОЧУ УВИДЕТЬСЯ. И Я УВИЖУСЬ.

Я: НЕ СЕГОДНЯ.

Брайс: Я ЖДУ ТЕБЯ В ТВОЕЙ КВАРТИРЕ.

Дерьмо!

Я: МЕНЯ ТАМ НЕТ.

Брайс: Я ДОЖДУСЬ ТЕБЯ.

Я стиснула зубы. Это смешно.

Я: Я НЕ ЗНАЮ, КОГДА ПОЛУЧИТСЯ. ПОЖАЛУЙСТА. Я ПОЗВОНЮ ТЕБЕ ЗАВТРА.

Хотя ответное сообщение появилось мгновенно, я перестала реагировать.

После короткого стука я открыла дверь в палату Челси. Разговор прекратился, все взгляды обратились в нашу сторону. У Тины Мур открылся рот, но вместо звука её пронзительного голоса — тишина. Пальцы Келси, сестры Челси, застыли над телефоном, а сама Челси моргнула.

Я бросилась к лучшей подруге, осматривая её раны. Под одним глазом был синяк, а голова забинтована. Мягко обняв её, я спросила: — Ну как ты?

Она посмотрела мимо меня на Нокса.

— Галлюцинации, я определенно брежу, — ответила она.

Я усмехнулась.

— Челси, ты помнишь Нокса?

Она кивнула.

— Слабо, — ответила она с улыбкой. — Извините, как-то не запомнилось.

Нокс подошёл ближе со своей пугающей усмешкой.

— Я рад, что с тобой всё хорошо. Ты заставила нас поволноваться.

Она посмотрела на него, затем повернулась ко мне.

— У меня сейчас просто потрясающая галлюцинация. — Она потянулась к моей руке. — Хотя нет, если бы я представляла высокого, темноволосого и красивого мужчину, то уж извини, милая, но рядом с собой, а не с тобой.

Нокс подошел ко мне и обнял за талию.

— Я приму это за комплимент, — сказал он с ухмылкой.

— Ох, это определённо он!

Мы все повернулись к Тине.

Нокс протянул руку над кроватью Челси.

— Миссис Мур. Леннокс Деметри.

Такие же, как у Челси, карие глаза, смотрели, не мигая.

— Здравствуйте, миссис Мур, — сказала я, когда она не заговорила. — Спасибо, что держали меня в курсе.

Келси появилась рядом с матерью и протянула вперед руку.

— Здравствуй. Я сестра Челси, Келси.

Нокс пожал ей руку, я кивнула. Это был самый длинный разговор, который я слышала от сестры Челси за четыре года, которые я её знала. Обычно её лицо никогда не поднималось от экрана телефона.

Хотя подруга была в синяках, искра, которую я любила, снова была в глазах Челси

— Итак, — сказала она, — я собиралась рассердиться на тебя за то, что не звонила мне несколько дней, но… — Она поджала губы и нахмурила лоб. — …поскольку я собираюсь предположить, что ты тоже в коме, я прощаю тебя.

Я засмеялась.

— Не совсем, но спасибо. Прости, что не позвонила. Можешь рассказать, что произошло?

Она откинулась на подушку и закрыла глаза.

— Как я и сказала полиции и всем остальным, я действительно не помню. У меня было всё упаковано и готово к приезду грузчиков. Я помню, как мы переписывались, и я легла спать. Потом я проснулась, но не могу вспомнить, почему. Я не знаю, слышала ли я что-то… — Она покачала головой. — Я вошла в гостиную, и что-то или кто-то ударил меня. И всё, я больше ничего не помню.

— Ты никого не видела? — спросил Нокс

— Думаю, да, всё произошло стремительно. Я не могу вспомнить лицо, только чьё-то присутствие. — Она закрыла глаза. — Но это не имеет смысла.

— Дверь была заперта? — спросил Нокс.

— Думаю, да, но полиция заявила, что никаких признаков взлома нет.

Я покачала головой.

— Мы всегда запирали дверь. Я не могу представить, чтобы ты этого не сделала.

Челси вздохнула.

— Я тоже. Я просто не понимаю. Всё перемешалось. Врачи говорят, что если я не буду спешить, то смогу вспомнить больше.

— И какой диагноз? Как долго ты будешь здесь? — спросила я.

— У неё сотрясение мозга и ушибы, — сказала Тина. — К счастью, ничего не сломано.

— Алекс, прости за вещи, — сказала Челси. — Мама сказала, что грузчики ничего не взяли.

— Ты шутишь, что ли? Не беспокойся о вещах. Я переживаю о тебе! — Я повернулась к Тине. — Вы ходили на нашу квартиру?

— Да, Челси были нужны некоторые вещи. И это странно. Нет признаков драки. Единственное, что не на месте — это мебель, я полагаю, хозяева могут выселить Челси. Ящики всё ещё там.

— Я снова закажу доставку. Самое главное, что ты в безопасности. Было похоже, что чего-то не хватает? — спросила я Тину.

Она покачала головой.

— Не то, чтобы я могла сказать, но вам, девочкам, нужно будет убедиться самим.

— Дай мне знать, что ты думаешь, — сказала Челси. — Опять же, все твои вещи упакованы. Будет трудно заметить, что чего-то не хватает.

— Мы с Келси планировали остаться там сегодня. — Тина перевела взгляд с меня на Нокса и обратно. — Но если вы не хотите, чтобы мы…

— Это безопасно? — спросил Нокс.

— Замки работают.

— Вы можете там остаться, — сказала я. — У нас номер в гостинице. Мы не знали, разрешит ли полиция находиться там. — Я повернулась к Челси. — Надолго ты здесь?

— Завтра несколько анализов, но всё зависит от того, насколько тяжёлое сотрясение мозга.

Я наклонилась и поцеловала её в щеку. — Отлично. Я вернусь утром.

Нокс взял меня за руку, когда мы попрощались и покинули Челси с её матерью и сестрой. Оказавшись в холле, я хихикнула, вспоминая реакцию каждой на Нокса.

— Думаю, ты произвёл впечатление на мать Челси. Она выглядела разочарованной, что сегодня у нас не будет большой пижамной вечеринки.

Айзек следовал в шагах двух позади нас, оставив свой пост около палаты Челси. Я не уверена, что смогу привыкнуть к нему. Он кажется более навязчивым, чем персонал в поместье Монтегю. А может, я к ним уже привыкла. Смогу ли я привыкнуть к Айзеку?

— Как бы привлекательно это ни звучало, — издевался Нокс, — Думаю, я предпочел бы нашу собственную пижамную вечеринку.

В лифте нас было трое. Нокс завёл мою руку мне за спину в объятии. Его язык подразнил мою нижнюю губу, прежде чем он отстранился и посмотрел вниз. Страсть в его взгляде подавляла, пока он пил меня взглядом.

— Так приятно видеть, что беспокойство исчезло из твоих глаз.

— Я волновалась. Спасибо, что пошёл со мной.

Уголки его губ дрогнули.

— Я хотел удостовериться, что ты не сделаешь чего-нибудь глупого.

— Например?

— Выпьешь калифорнийского вина, — ответил он с ухмылкой.

— Хорошо, спасибо вам, мистер Деметрий, что удерживаете меня на ровном и праведном пути.

Он наклонился ближе и прошептал: — На ровном, но отнюдь не праведном…

Кровь прилила к щекам, когда я хихикнула, посмотрев на спину Айзека. Если он и услышал шепот Нокса, то никак не отреагировал. Мой смех прервался, когда вздох сорвался с губ, двери открылись, и мои глаза встретились с Брайсом.

Дерьмо! Какого черта он здесь делает?

Под мой бешеный стук сердца Брайс сделал шаг назад и позволил нам выйти. Он тяжело вдохнул, когда Нокс взял меня за руку. Я не понимала, что делать, мои ноги забыли, как двигаться. Тем не менее, Нокс заставил меня идти.

— Александрия, — Брайс запнулся. — Мне сказали, что я смогу найти тебя здесь. — Румянец поднялся от воротника его рубашки к сжатой челюсти, когда он кивнул Ноксу. — Мистер Деметрий, я не знал, что вы двое знаете друг друга.

Что, черт возьми? Брайс знает Нокса?

— Эдвард. Не знал о вашем знакомстве.

Нокс знает Брайса?

Я стояла в онемении, мои глаза бегали туда-сюда, наблюдая, как мои два мира столкнулись в мужском противостоянии посреди больничного коридора. Когда Брайс поднял глаза и вновь опустил взгляд на мою руку, переплетённую с рукой Нокса, я наконец-то заговорила.

— Брайс, я же сказала, что не смогу встретиться с тобой сегодня.

— Ты сказала, что у тебя чрезвычайная ситуация. Я беспокоился. Женщина в твоём жилом комплексе рассказала, что произошло с твоей соседкой. И я подумал, что тебе понадобится поддержка.

— Эта вакансия уже занята, — ответил Нокс. — Ты опоздал на день и, как обычно, проиграл.

Игнорируя комментарий Нокса, Брайс сказал,

— Александрия, я спешил сюда всю дорогу. — Он сделал паузу, смягчив тон. — Дай мне минуту. Ты и так должна мне.

Лед и пламя исходили от руки Нокса. Когда я посмотрела на его стальное выражение лица, я увидела в нём ответ. Хотя он не сказал ни слова, я услышала ответ, который он хотел — нет, ожидал от меня. Однако Брайс был прав. Он пролетел через всю страну, чтобы увидеть меня. Я могу поговорить с ним минутку. Кроме того, он сказал, что у него есть информация о моей матери. Я кивнула Ноксу.

— Я буду через минуту, если вы с Айзеком захотите взять машину.

— Машина ждет.

Я отпустила руку Нокса и коснулась его груди. Игривость ушла, и на смену пришёл ледяной взгляд, знакомый со вчерашнего дня.

— Пять минут, и я приду.

Схватив меня за талию, Нокс притянул меня ближе, наши тела и бедра соприкоснулись. В этом преднамеренном проявлении привязанности — или демонстрации принадлежности — он накрыл мои губы своими. Меня пронзило его силой, и я поняла, что это было. Его поцелуй не должен быть ласковым. Это было предупреждение, а также требование, специально продемонстрированное Брайсу. Когда я отстранилась, наши взгляды встретились. И в этот момент я пыталась сказать ему, что услышала его чётко и ясно, и я всё поняла.

— Пять минут, — повторила я, прикусив нижнюю губу.

Он кратко повернулся в сторону Брайсу.

— Эдвард.

— Леннокс.

Глава 19

Чарли

Отойдя от Нокса, я остро осознала происходящее вокруг: гладкость кафельного пола подо мной, запах одеколона Брайса и прожигающий мою спину взгляд Нокса. Я боролась с желанием развернуться и объяснить, почему мне необходимо посвятить Брайсу несколько минут своего времени, чтобы Нокс понял Нокса понять, что это никак не связано с ним, или с нами. А с тем, для чего меня воспитывали и растили, и что я собиралась прекратить раз и навсегда.

По мере того, как мы приближались к ряду стульев, я начала смотреть на ситуацию с другой стороны. Может этот разговор был о нас, о Ноксе и обо мне; благодаря нему я могу, наконец, закончить этот фарс со своим другом детства, парнем, а иногда и мучителем. Хотя может показаться, что контракт с "Изменой" заключил меня в тюрьму на целый год, на самом деле я, наконец, обрету свободу.

С каждым шагом я сознательно держала дистанцию между мной и Брайсом. Это не мешало чувствовать волны исходящего от него негодования. Замешательство, боль и гнев смешались и кружили вокруг нас. Когда мы подошли к зоне ожидания, Брайс схватил меня за предплечье и развернул к себе.

Стиснув зубы, он буквально выплюнул свой вопрос.

— Какого черта ты делаешь с Ленноксом Деметрием?

Мой взгляд вернулся к лифтам. Мне было не видно Нокса, но Айзек наблюдал, готовый вмешаться.

— Отпусти меня, или этот мужчина будет здесь через две секунды, и тебе придется беспокоиться не только о том, с кем я встречаюсь.

Он ослабил хватку. Как будто я ударила его, он сделал шаг назад.

— Встречаешься? Ты встречаешься с Ленноксом Деметрием? Ты не можешь. — Он провел рукой по блондинистым волосам. — Александрия, мы встречаемся. Как ты могла?

— Мы не встречаемся. Я тебе не изменяю. У меня отношения с ним.

— Когда? Как? — Он опустился на диван, уперевшись локтями в колени, и развернулся спиной к Айзеку. Брайс опустил голову на руки и заговорил. — Я не понимаю. Я даже не могу понять, как ты с ним познакомилась, не говоря уже о том, что ты встречаешься с ним.

Я села рядом с Брайсом на край дивана, достаточно близко, чтобы наш разговор оставался приватным, но не слишком, чтобы была возможность избежать контакта.

— Мы познакомились в отпуске, примерно два месяца назад.

— Значит, когда ты была дома, вы уже были парой?

— Брайс, я собиралась рассказать тебе. То, что происходит между мной и Ленноксом, началось внезапно. И это действительно не твое дело.

— Не мое дело? Я получаю от тебя, женщины, на которой я хотел жениться, пять минут, а он получает… — Глаза Брайса широко раскрылись. — … Только не говори мне, что ты с ним спишь.

Я прищурилась.

— Зачем ты прилетел сюда? У тебя осталось примерно три минуты.

Гнев снова зазвучал в его голосе.

— Алтон велел тебе быть в его офисе через пять минут, но тебе потребовалось двадцать. Для Деметрия ты вдруг вспомнила о времени.

Я встала.

— Ты расстроен. Я согласна, что нужно было сказать тебе раньше. Однако я никогда не соглашалась встречаться с тобой или быть женщиной, на которой ты планировал жениться. Я согласилась поддерживать связь. Мы на связи. У тебя есть или появилась информация о моей матери?

Брайс встал.

— Он опасен. Для чего, по-твоему, этот прихвостень охранник следит за тобой? Деметрий опасен. Даже если ты не хочешь быть со мной, тебе нужно держаться от него подальше.

— До встречи, Брайс. Я позвоню маме, чтобы узнать, что ты хотел передать мне от нее. Приятного полета обратно в Саванну. — Я развернулась, чтобы уйти, но Брайс преградил мне путь.

Его алые щеки и раздувающиеся ноздри находились прямо в поле моего зрения, закрывая собой остальной мир. Слова полыхали эмоциями.

— Ты встречаешься с Ленноксом Деметрием в течение двух месяцев, и на твою соседку по комнате напали. Разве не видишь связь?

— Нет, не вижу.

— Ради Бога, он убил свою жену. Он замешан в вещах, о которых ты не в состоянии и помыслить — таких вещах, о которых такая женщина, как ты, никогда не должна и знать. Тебе следует уйти со мной, немедленно.

Настала моя очередь отступить.

— Ты врешь.

— Ты в курсе? Он тебе рассказывал?

Я покачала головой.

— Нет, я знаю, что он был женат, а теперь нет.

— Иисусе, Александрия, ты хоть гуглила его? В течение многих лет федералы пытались поймать его и его отца на одной из многочисленных незаконных операций. Ты сказала, что хочешь быть адвокатом. Ты хочешь помогать невиновным. Ты отказалась помочь мне с ложными обвинениями шлюхи и делишь постель с убийцей. Какая юридическая фирма примет тебя, узнав о связи с преступником?

— Мисс Коллинз? — позвал Айзек, напоминая мне о времени.

— Я тебе не верю, — сказала я едва различимым шепотом.

— Это правда. Отправляйся домой. Поступи в юридический в Саванне и уйди от этого чудовища сейчас, пока не стало слишком поздно. Пока, Бог знает, что не произошло уже с тобой. Монтегю обеспечит твою безопасность. Если ты его боишься, скажи Алтону.

Нокс был не настолько пугающим. А вот идея отправиться к Алтону за помощью любого рода казалась смехотворной.

— До свидания, Брайс.

Он снова потянулся к моей руке, и в этот же момент Айзек возник рядом.

— Мисс, с вами всё в порядке?

Брайс отпустил меня и поднял руки в знак капитуляции.

— Подумай об этом, — добавил он. — Подумай о том, что я сказал.

Айзек и я повернулись, чтобы уйти, но обвинения Брайса стучали мелкой дробью у меня голове.

Он продолжал говорить.

— Я пробуду здесь несколько дней. У тебя есть мой номер. Я могу помочь.

Я продолжала молчать, пока мои ноги уносили меня к дверям, а пульс бился всё быстрее.

— Александрия?

Я развернулась, но продолжала идти.

— Алекс. Меня зовут Алекс

— Алекс, Аделаида больна. Она хочет, чтобы ты вернулась домой.

Мои ноги снова приросли к полу.

Верю ли я ему?

Замерев в нерешительности, я почувствовала, как Айзек похлопал меня по плечу. Я молча обернулась и распахнутые двери привлекли моё внимание. На подъездной дорожке за стеклом стоял большой черный внедорожник. Я не видела пассажирское сиденье сквозь тонированные стекла, но это не мешало мне чувствовать взгляд ледяных голубых глаз.

Мог ли это быть взгляд убийцы?

— Айзек? — спросила я, прежде чем он открыл заднюю дверь.

— Да?

— Я не знаю, где мы остановимся, но, пожалуйста, попросите водителя сначала заехать в мою квартиру.

— Мадам, мы обсудим это с мистером Деметрием.

И вот я снова в поместье Монтегю.

Мои колени ослабли, когда Айзек открыл дверь. От увиденного выражения лица моё дыхание остановилось.

— Садись, — приказал Нокс. — Ты должна объясниться.

Холодок пробежал по коже. Ладони вспотели, а во рту пересохло. Я попыталась сглотнуть. Прикусив верхнюю губу, я скользнула на сиденье, прижалась к мягкой коже и пристегнула ремень безопасности. Я так много хотела рассказать Ноксу, и в то же время не хотела говорить ни слова.

От его гнева искрил воздух. Я знала, согласившись поговорить с Брайсом, я пошла против желаний Нокса. Ему не нужно было произносить это вслух. В то же время обвинения Брайса привели меня в смятение. Почему он обвиняет Нокса в незаконных сделках? Более того, зачем обвинять его в убийстве? Почему я не разузнала о Ноксе? Что я действительно знаю о человеке рядом?

Тишина давила на нас, когда внедорожник двинулся вперед. Атмосфера стала еще тяжелее, а кожу покалывало, пока я ждала, что он заговорит.

Когда напряжение достигло апогея, мы оба не сдержались.

Я сказала:

— Я хочу поехать сначала в мою квартиру.

Он выплюнул:

— Откуда, чёрт возьми, ты знаешь этого подонка?

И одновременно замолчали, повернувшись друг к другу.

Палец Нокса накрыл мои губы, заглушая мою просьбу, а также мой ответ.

— Нет, — ответил он. — Мы едем в отель.

— Но….

Мои глаза метнулись к зеркалу заднего вида, поймав взгляд Айзека. С едва заметным кивком головы, он сказал мне, что мы не поедем в мою квартиру, по крайней мере, не сегодня.

Нокс сильнее надавил пальцем, возвращая мой взгляд обратно к нему.

— Следующие твои слова будут ответом на мой вопрос. Я гарантирую, что ты не захочешь, чтобы я повторялся. — Он сделал паузу. — Кивни, если поняла.

Я кивнула, и он убрал палец с моих губ.

— Я знаю Брайса всю свою жизнь. Наши матери дружат.

Матери. Неужели мама была действительно больна?

— Ты всю жизнь знала Эдварда Спенсера? Поправь меня, если я ошибаюсь, но у меня сложилось стойкое впечатление, что он думает о тебе не просто как о друге.

Я медленно покачала головой из стороны в сторону.

— Ты не ошибаешься.

— Это чувство было когда-нибудь взаимным?

— Нет, — честно ответила я. Даже в старшей школе я не чувствовала того же, что и он.

— Это еще не все, — предположил он. — То, о чем ты умалчиваешь.

— Я честно ответила на твои вопросы. Как насчет моих?

В свете фар проезжающих машин я видела, как напряглись мускулы на его красивом лице и дрогнул кадык.

— Соглашение, что между нами, — начал он, — наделяет меня контролем. — Его ледяной взгляд обратился ко мне. — Абсолютным контролем.

С каждым словом его речь замедлялась, ускоряя моё сердцебиение всё сильнее.

— Да, Нокс. — Это был правильный ответ, которому он меня научил.

— Даже без контракта, чего я требовал в «Дель-Маре»?

— Честности.

Он потянулся за моей рукой.

— Я сказал, что это касается и меня. Я буду честен. Тем не менее, мне решать, что тебе стоит знать. Если ты задаёшь мне вопрос, на который я не готов или не могу ответить, я не стану. Я не буду лгать тебе и жду того же от тебя. Разница между нами двумя заключается в том, что у тебя нет выбора, на какие вопросы ты можешь дать ответ. Свою свободу выбора ты уже прочувствовала сегодня вечером.

— Что я сделала?

— Ты ответила честно, но утаила информацию.

Он прав.

Я посмотрела на наши сплетённые руки. Бурлящая несколько секунд назад ярость рассеялась. Прикосновение Нокса было теплым и нежным. Мог ли мужчина, который держал меня за руку, причинить боль жене? Убить её? Моё сердце хотело ответить «нет».

Вся сцена в больнице казалась нереальной. Я не могла понять, как он и Брайс познакомились, или почему недолюбливали друг друга. Тем не менее, независимо от причины беспокойства Нокса, мои ответы дали ему уверенность, в которой он нуждался, и я была этому рада.

— Итак, — сказал он, вырывая меня из мыслей. — Если ты поняла, что на заданные тобой вопросы ответы будут даны по моему усмотрению, можешь продолжать.

Мой взгляд перешёл от Нокса к мужчинам на переднем сиденье. Не подходящее время для расспросов о его жене или деловых сделках. Независимо от того, чем занимался или когда-либо совершал Леннокс Деметрий, Айзек был верен ему. Предполагалось, что я нахожусь под защитой Айзека, но, если бы я представляла угрозу, не оставалось никаких сомнений, кому именно принадлежит его преданность.

— Откуда вы с Брай… Эдвардом знаете друг друга?

— Бизнес.

— Бизнес?

Нокс поднес мои пальцы к губам.

— Принцесса, это мой честный ответ. Пока на этом всё.

— И у меня такое чувство, что вы недолюбливаете друг на друга.

— Это был вопрос?

— Нет. — Я вздохнула. — Мне все равно. Я не хочу говорить и думать о нём. — Стали видны огни Сан-Франциско. — Зачем мы вернулись в город? Почему бы не остаться в Пало-Альто?

— Поскольку я в Калифорнии, то завтра встречусь с несколькими людьми. Айзек останется с тобой и доставит тебя в больницу и обратно. Если ты захочешь посетить квартиру завтра в течение дня, у тебя будет такая возможность. Он пойдёт с тобой.

Нокс откинул голову назад. Его тело расслабилось.

— Это был долгий день. Я готов отправиться в отель.

Он снова был прав. Сегодня долгий день, особенно учитывая смену часовых поясов. В Нью-Йорке уже за полночь.

— Спасибо.

Он наклонился и поцеловал меня в щеку.

— За что, принцесса?

— За то, что ты здесь. — Мои губы изогнулись в улыбке. — За то, что задержал вылет всех этих людей, за беспокойство о Челси и за то, что не злишься.

Он ухмыльнулся.

— О, я был в ярости… не один раз, но, думаю, ты это знаешь.

— Ну, ты не показываешь этого.

— Пока что.

Живот скрутило от его угрозы. В этом весь он, сказала я себе. Кроме того, что он мог сделать? Он ничего не привёз с собой. Предположительно, Делорис занималась всеми необходимыми покупками для нас. Он ведь не попросил ее купить атласные ленты, не так ли? Затем я вспомнила свечи в «Дель-Маре». Нокс не был тем, кто зажег их или набрал ванну. Это была она.

Черт!

Мои соски затвердели под сарафаном при мысли об этом. Он мог. Нокс попросит её купить всё, что захочет.

Глава 20

Нокс

Я не мог заставить себя отвести взгляд, наблюдая за Чарли́, как та сбросила сумочку, выскользнула из сандалий и подошла к столу. Подняв серебряный купол-крышку с подноса, она спросила:

— Я думала, мы сказали, что не голодны?

— Делорис, очевидно, решила иначе.

Её усталая усмешка завела меня, притягивала меня, как магнит. То, как она уходит с Эдвардом Спенсером, затронуло меня больше, чем хотелось признавать. То, как он смотрел на нее и на меня, действовало мне на нервы. Я не мог стоять там ни минуты. Мне нужно было выбраться из больницы. Иначе я натворил бы дел.

Мне не нравился Эдвард Спенсер, даже без его связи с Чарли́. Он был связан с сенатором Хиггинсом из палаты представителей, но это было еще не всё. Наши пути пересекались и раньше. Он не гнушался скользких приёмов и обмана. Сама мысль, что он рядом с Чарли́, заставляла кровь кипеть. Вот почему я оставил Айзека присматривать за ней. Если бы он решился на нечто большее, чем легкое касание её предплечья, я бы размазал эту тварь по полу.

Её четкие ответы на вопросы успокоили меня. То, как она встретила мой взгляд и охотно сидела рядом со мной во внедорожнике, говорило о ней больше, чем её же слова. Александрия Коллинз может и подчинилась моим требованиям, но все же была сильнее большинства: со стальным стержнем и большими яйцами, чем подавляющее количество мужчин, с которыми я пересекался в бизнесе, сильнее даже, чем Эдвард Спенсер. Я потребовал правды, но не смог бы распознать ложь. Однако когда ее солнечные глаза встретились с моими, и ее дыхание успокоилось, я поверил. Я буду верить, пока она не даст повод усомниться.

Я подошёл ближе. Запах духов витал вокруг, когда я обхватил её за талию и притянул к себе.

— Ты не голодна? — спросил я, переводя взгляд с её прекрасного лица на гору крекеров и различные виды сыра — идеальную закуску.

Чарли́ потянулась за кусочком того, что, как я предположил, было проволоном, и пожала плечами.

— Я не думала, что голодна, но теперь кажется, что да. Ужин в самолете был вечность назад.

Прежде чем она донесла сыр до рта, я накрыл её губы своими. Желание пронзило меня, когда она прижалась к моей груди. Одна рука потянулась к её шее, а другая крепко обхватила её задницу. Она не смогла бы вырваться, если бы захотела, но то, как сплелись наши языки, давало понять, что она не собирается отстраняться.

Когда мы прервались набрать воздух, я заговорил, чего обычно не делаю. Я признался в своих чувствах.

— Наблюдая, как ты уходишь с ним, я вышел из себя.

— Я знаю. — Ее взгляд опустился, будто её внезапно заинтересовал сыр, который она держала. — Я знала, что ты не хотел, чтобы я уходила.

— Но всё же ушла.

Чарли́ вздохнула.

— Брайс — это… часть моего воспитания. — В её взгляде проскользнула тень, оттеняемая золотом. — Он звонил сегодня… или вчера. Я не знаю даже, какой сейчас день. — Она усмехнулась.

— Что?

Покачав головой, она сказала:

— Ничего. Он просто кое-что сказал о моей способности ориентироваться во времени. В любом случае, он позвонил и сказал, что летит сюда, чтобы увидеть меня.

Я пришурился.

— Сюда? Ты сказала ему, что приедешь, а мне нет?

— Нет. Я не разговаривала с ним с тех пор, как в последний раз была в нашем родном городе. Я даже не сказала ему, что переехала в Нью-Йорк. Он думал, что я все ещё живу здесь.

Я отпустил ее талию, взял бутылку вина и прочитал этикетку. Делорис как всегда на высоте. Она выбрала французское Бордо.

— Продолжай.

Чарли́ посмотрела на бутылку.

— Делорис хорошо знает тебя, не так ли?

— Наверное, лучше всех. После того, как подробнее расскажешь мне об Эдварде, расскажи мне о вашей встрече с ней сегодня утром.

Чарли́ нахмурилась, села за стол и положила сыр на крекер.

— С этого момента, пожалуйста, не соизволишь ли предупредить меня, если меня ожидает встреча с кем-либо? Я бы хотела одеться и, может быть, не вонять сексом.

Я налил нам вина и засмеялся.

— Я не назвал бы это вонью. Ты пахла фантастически. Настолько хорошо, что я хочу еще больше этого прекрасного аромата и как можно быстрее.

Она покачала головой и покраснела.

— Встреча прошла отлично. У меня сложилось впечатление, что она невероятно предана тебе лично и твоей компании… «Деметрий Интерпрайзис»?

— Да, именно так. Я тоже верен ей. Она одна из немногих, кто заслужил это.

— Так вот как это работает?

Мы сидели, ели, разговаривали, и чёрт возьми, если это не казалось естественным. Помимо Делорис, я редко с кем просто сидел и общался. Это всегда было ради бизнеса или с конкретной целью. Сейчас было другое, расслабляющее и все же возбуждающее.

— Что работает? — спросил я.

— Твоя верность и преданность. Их нужно заработать?

Я не думал об этом, но да.

— Либо заработано, либо потеряно. А как насчет тебя? Ты слепо веришь всем?

— Нет. Я полагаю, ты прав. Я обжигалась, честно говоря, согласна, что их нужно заработать. Прости, что уехала сегодня не предупредив. Я не думала о Делорис, тебе или Айзеке. Я думала о Челси.

— Не делай так больше.

Её подбородок опустился.

— Я постараюсь. Но обещать не буду. — Её глаза, прикрытые длинными ресницами, обратились ко мне. — Ты сказал, что хочешь честности. Это честно.

— Ты избегаешь первоначальной темы разговора.

— Вовсе нет, — сказала она с самым невинным выражением лица. — Я уже всё сказала. Он не знал, что я в Нью-Йорке. Вот настолько мы близки.

— Почему он хотел тебя видеть?

Она пожала плечами.

— Мы с ним встречались в старшей школе. Он хочет возобновить отношения. Думал, что они уже у нас есть.

Какого хрена?

— Ты пришла в «Измену», будучи в отношениях?

— Нет. Но он хочет, чтобы так было. Вот почему сегодняшний вечер одновременно и странный, и хорошо, что так случилось. Теперь он знает, что я с тобой.

Я откинулся назад и снял галстук.

— Уверен, он в восторге от новости.

Её щеки зарумянились, расцветая очередным оттенком розового.

— Нет, это не так. Не знаю, кто из вас расстроился сильнее.

Мои губы изогнулись в ухмылке, когда я провел галстуком по ладони.

— Я думаю, ты знаешь ответ на этот вопрос.

Взгляд Чарли́ сосредоточился на галстуке, когда она вдыхала. Ее грудь двигалась, демонстрируя возбужденные соски, выступающие под платьем.

— Я извинилась за то, что ушла, — сказала она, защищаясь, — и я не могу контролировать, что делают другие люди, или где они находятся. Несправедливо обвинять меня в том, что в больнице появился кто-то еще.

Я поднялся и встал у неё за спиной. Убрал её великолепные волосы с плеча и наклонился к ее шее. Когда я начал говорить и щекотать её кожу дыханием, она ахнула, заставляя мой член дёрнуться. Я хотел её больше, чем следовало бы, больше, чем мог признать. Мои слова смешались с дыханием.

— Я уже упоминал, что жизнь несправедлива.

Мурашки пробежали по коже, когда я нежно прикусил ее.

— И я не собираюсь наказывать тебя за то, что он появился. — Больше поцелуев и насмешек. — Я собираюсь наказать тебя, потому что ты сознательно пошла против моих желаний, уйдя от меня, чтобы пойти к нему.

— Нокс… — Она простонала мое имя, растянув его на несколько слогов, склонив голову набок.

— Также ты подвергла себя опасности.

Она напряглась.

Она согласилась? Знала ли она, как важно держать при себе охрану? Я ласкал ее грудь, зная, почему я мог видеть её соски. Под платьем не было бюстгальтера. Новый вопрос захватил мои мысли.

Были ли на ней трусики?

— Твоя безопасность не обговаривается.

Я помог ей встать. Без каблуков её лицо было на уровне моей груди. Она вздернула подбородок и посмотрела на меня.

— Скажи мне, — подсказал я.

— Моя безопасность не обговаривается.

— В следующий раз, когда ты намеренно уклонишься от Айзека или нового телохранителя, я буду шлепать тебя по заднице не рукой.

Она сглотнула, оценивая мою угрозу.

— Ты планируешь ещё есть? — спросил я, глядя на стол.

Прижимаясь ко мне, я чувствовал, что её сердце билось в унисон с моим. Я стал твёрдым от её близости, мой стояк уперся ей в живот.

— Я… я не голодна.

— Я голоден. — Я потянул ее за руку в сторону спальни. — Но не до еды. Я спросил Делорис о тебе не так много, только одно.

Её глаза расширились.

— Что?

— О твоём медицинском осмотре.

— Что с ним? Всё произошло так быстро, что они ничего не сказали мне.

— У тебя всё чисто. Я чист. И ты на противозачаточных. — Мои брови поднялись в вопросе. Когда она просто улыбнулась, я продолжил. — Отныне я буду чувствовать твою тугую киску вокруг члена без преград. — Её дыхание участилось. — Мои правила, — напомнил я ей. — Мои решения. Полный контроль. — С каждым словом я подводил её к кровати. — Какой правильный ответ, Чарли́?

— Да, Нокс.

Её колени подогнулись, и она упала на спину. С её красивыми рыжими волосами, рассыпавшимися по покрывалу, она была такой чертовски великолепной, такой чувственной и, мать вашу, моей. Будь моя воля, от нее пахло бы сексом каждый день и каждую ночь. В следующий раз, увидев Спенсера или любого другого мужчину, она бы знала, что внутри неё было моё семя, только моё.

Я потянулся к подолу ее платья и снял его через голову. Она выгнула спину, позволяя мне снять материал. Под ней были только розовые кружевные трусики.

— Поспеши, Чарли́. Я хочу тебя увидеть.

Когда она задвигалась, я стянул с нее трусики и бросил их на пол.

— Раздвинь ноги.

Её грудь вздымалась, когда она подчинилась, показывая мне свою прекрасную киску, сверкающую влагой. Я знал ответ, но всё равно спросил ее.

— Если я прикоснусь к тебе, ты будешь мокрой и готовой?

— Да, Нокс.

Она откинулась на локти и закрыла глаза.

— Готовой для чего?

Ее бедра вздрагивали от моего голоса, от каждого произнесенного мной слова. Она была готова, и я это знал. Я не собирался дразнить её, как сегодня утром. Я планировал довести дело до конца. Расстегнув ремень, я медленно вытащил его из петель. Когда я это делал, её глаза открылись, большие золотые окна каждой ее мысли. Когда она зажала зубами губу, я понял, что она думает о моей угрозе, и я позволил ей, хотя это не входило в мои намерения. Сегодняшняя боль не будет преднамеренной. Сегодняшний вечер был посвящен удовольствиям.

— Надо ли мне повторить вопрос? — спросил я, проводя черной кожей ремня по ладони.

— Я готова на всё, что хочешь ты.

— Что хочешь ты?

— Твой член.

Мне чертовски понравилось, как она это сказала. Мой член освободился, когда я расстегнул брюки и стянул боксеры. Туфли и носки исчезли в куче одежды, когда я пополз по матрасу к ней, как лев, оценивающий добычу. Дюйм за дюймом, я приближался, пока она не оказалась передо мной, ее ноги были расставлены в стороны. Опустив голову, я поцеловал ее лодыжку, икру, колено.

От неё не воняло. Она удивительно пахла, когда я целовал, лизал и дразнил. Когда я сосал ее клитор, в комнате эхом отозвался её крик. Единственная боль, которую я собирался доставить, была вызвана искрящей страстью между нами. Я хотел каждый дюйм ее тела, внутри и снаружи.

Ее ноги напряглись, а пальцы сжались, но я не был готов позволить ей кончить.

— Еще нет, принцесса. Встань на колени, на четвереньки.

Боже, она была потрясающей, делая то, что я сказал, когда ее тело дрожало в ожидании.

— Ты собираешься меня отшлепать? — спросила она, подставив свою задницу.

Я сдвинулся, мой палец погрузился в нее. Ее лицо приподнялось, рот открылся от удовольствия. Мои пальцы были скользкими, когда я кружил вокруг клитор, и ее стоны наполняли мои уши.

— Ещё раз, скажи мне, чего ты хочешь.

— Пожалуйста, Нокс, трахни меня. Я хочу, чтобы ты был внутри меня. Я хочу почувствовать твой член без преград между нами.

БЛЯТЬ!

Поглаживая себя, пока она говорила, я вошел в нее. Скаждым дюймом она сжималась и растягивалась. Я крепко держал ее за бедра, продвигаясь глубже, пока мои яйца не сжались и не ударились о ее задницу.

— Господи! Принцесса, мне так хорошо.

Она не ответила, мы вошли в ритм и ее грудь покачивалась, когда я толкался всё быстрее и быстрее. Трение нарастало, как вулкан, готовый извергнуться. Давление становилось все выше и выше по мере того, как в спальне звучали шлепки по коже и затрудненное дыхание.

Пот покрывал нашу плоть, когда температура повышалась. Впившись пальцами в ее бедра, я наклонился вперед и укусил ее за плечо, и ее стоны превратили меня из твердого в камень. Чарли́ выкрикнула мое имя, когда кончала, ее киска обнимала меня волна за волной освобождения. Ее руки ослабли, и она упала на подушки.

Я вышел. Мой первобытный инстинкт был слишком силен, чтобы бороться.

— Перевернись.

Когда она это сделала, наши глаза встретились. Ее глаза были скрыты под маской беспричинного желания и насыщения. Она закусила губу, наблюдая. Я двигался все быстрее и быстрее, пока мой член не запульсировал и не взорвался, покрывая ее живот семенем.

Будет ли она расстроена?

Я ждал.

С застенчивой улыбкой Чарли́ растерла влагу, как лосьон, по животу и груди. Не говоря ни слова, она поняла мои намерения. Облизывая пальцы, она сказала:

— Я твоя. Ты только что пометил меня.

Упав рядом с ней, я поцеловал ее в губы. Наши вкусы смешались.

— У тебя с этим проблемы?

Ее улыбка стала шире, когда она перекатилась мне на плечо, и я обнял ее.

— Нет, пока это двусторонний процесс.

— Так и есть, принцесса. Так и есть.

Глава 21

Девятнадцать лет назад

Аделаида

Я смотрела в окно на голые скелеты деревьев, которые изгибались и раскачивались под зимними ветрами. Они были похожи на меня, а я была похожа на них, родственные души, оба подчинялись внешним силам.

Был ли у меня выбор?

Как поется в песне Тани Такер, будь достаточно сильным, чтобы согнуться.

Игнорируя всё остальное, я продолжила наблюдать. Мир за окном искрился электричеством: вспышка молнии, за которой последовал раскат грома. Мгновенный удар принес свет в тени, освещая опавшие листья, кружащиеся в танце. В конце концов сильный дождь довёл их песню до конца, захватив и опрокидывая их на холодную, влажную землю. Температура в Саванне была недостаточно низкой для снега, но запах зимы тяжело висел в воздухе. Я не могла понять тех, кто живет дальше на север. Зимы в Саванне были унылыми и мрачными. Снега будет больше, чем я могла бы выдержать — это сломало бы меня. Даже стоя в гостиной с потрескивающим огнем в камине, я продрогла до костей. Неосознанно я обернула длинный кардиган вокруг себя, когда потоки дождя забили по окну, размывая серый мир снаружи.

— Лаида, не надо так расстраиваться. Твой отец позволил тебе сузить круг поисков.

Я повернулась и недоверчиво посмотрела на мать.

— Это не собеседование. Это моя жизнь, мое будущее. Я должна иметь больше, чем право голоса в сужении поля.

Оливия Монтегю поджала губы. Её тон сочился южным очарованием, но слова были резкими.

— Прежде чем заведёшься, помни, что ты сделала, дорогая. Ты выбрала Рассела. Мы должны постоянно напоминать об этом?

Поджав пальцы под манжеты, я прошлась по гостиной, ненадолго остановившись перед ревущим пламенем. Протянув руки, я попыталась согреться, но ничего не почувствовала. Хотя отверстие в камине было около пяти футов высотой и более шести футов шириной, мне казалось, что я стою перед фотографией или электрокамином. Я видела один из таких по телевизору. Я предположила, что они предназначались для людей, у которых не было огромных каминов почти в каждой комнате. По сути, они превратили камин в телевизор, только со звуками потрескивания и шипения.

Пока я стояла в оцепенении, ожидая решения отца, мне казалось, что я стою не перед настоящим огнем, а перед тем, который выглядел и казался подлинным. Это было единственное оправдание, которым я могу объяснить застывший лёд в жилах.

Каково это жить в обычном доме с огнем только по телевизору?

Мой единственный опыт в чем-то подобном был в колледже, в собственной квартире. С одной спальней, гостиной и кухней мы с Расселом были счастливы или, по крайней мере, довольны. Потом мы поженились. Наша свадьба была одним из самых грандиозных событий, которое общество Саванны видело за последние десятилетия. После этого мы переехали сюда, в поместье Монтегю. Внезапно у нас было все и ничего.

Как это будет с другим мужчиной?

Ответ пришёл изнутри. Никак.

— Держи, — сказала мама, протягивая мне стакан Каберне. — Это поможет избавиться от холода.

Густая красная жидкость плескалась в хрустальном бокале. Я сжала двумя руками тонкую ножку, пытаясь унять дрожь.

— Лаида, сядь вот здесь, у огня. Ты никогда не любила бури.

Она ошибалась. Я любила. И люблю. Чистая энергия и потенциал разрушения завораживали. Тем не менее, как послушная дочь, которой меня воспитывали, я бездумно подошла к бархатному дивану. Сидя у огня без тепла, я сделала большой глоток вина и сказала:

— Может, я чем-то заболела.

Мама сидела напротив, скрестив ноги.

— Ты не больна. Ты обезумела, и мне больно видеть тебя такой. Посмотри на себя. Ты похудела и слишком бледна. Может, нам полететь куда-нибудь на курорт и позагорать.

Я закрыла глаза. Решался вопрос, за кого я выйду замуж, а моя мать хотела поехать в отпуск. Я сделала еще глоток.

— Ты хотела выйти замуж за отца?

Оливия провела пальцем по краю бокала с вином.

— Конечно, хотела.

— Тогда почему ты не видишь, что я не хочу этого делать?

— Думаю, ты смотришь на это неправильно.

Я отвернулась от ее пристального взгляда к камину. Отсутствие тепла завораживало, как и буря снаружи. Если пламя не излучает жар, могу ли я войти в него? С каждым глотком жидкой храбрости желание становилось все сильнее. Я не хотела сгореть, но в тот момент я знала, что не буду. Как огонь, который не дает тепла, может причинить мне боль? Как что-то может причинить мне боль?

Я жила в браке без любви и больше года была вдовой. За последние три месяца я начала выходить в люди, что в основном состояло из светских мероприятий и семейных ужинов. Считается ли это свиданием, если мой отец был моим сутенером?

Я не только подумала об этом слове, но и произнесла его Сюзанне. Сначала мы смеялись, но где-то за последние три месяца я потеряла чувство юмора. Я потеряла больше, чем это.

Я не пыталась знакомиться с новыми людьми. Это не имело значения. У Чарльза был план. Мои желания были несущественны.

Мама взяла меня за руку, притягивая к себе и нашему разговору. Я покачала головой, когда гостиная вернулась в фокус. Я стояла в нескольких дюймах от камина. Когда я встала? Я не помнила, как встала. И все же была здесь.

— Расскажи мне о них, — попросила она.

Я облизала внезапно пересохшие губы.

— Рассказать тебе? О ком?

— Лаида, сядь. Расскажи мне о Маркусе и Алтоне.

Я закрыла глаза и вздохнула.

— Ты встречалась с ними обоими. Они оба были здесь на ужинах.

Я никогда не знала наверняка, когда отец приведет кого-нибудь из них. Быть постоянно готовой входило в мои обязанности.

— Я поддерживала тебя насчет Александрии. Не уверена, что ты знала об этом.

Я покачала головой. Нет, не знала. Я не знала, что моя мать когда-либо говорила что-то, чтобы поддержать меня перед отцом.

— Конечно, он ничего не сказал, — продолжала она. — Но ты не могла не заметить, что он не давил на тебя.

— Я не хотела, чтобы она привязалась к кому-то из них, если ничего не получится.

— А как же ты? Кто из них двоих тебе нравится?

Я пожала плечами.

— Я знаю их обоих много лет. Я помню Маккензи. Мы были друзьями. Это странно. Маркус, Маккензи, Рассел и я делали все вместе. А теперь мы с Маркусом вдовцы.

Смерть Маккензи была медленнее и мучительнее. Их брак казался реальным. С другой стороны, то же самое сделали Рассел и я. В то время как несчастный случай забрал моего мужа, рак забрал его жену. Я была моложе Маркуса почти на десять лет. Что всего на два года меньше разницы в возрасте между мной и Алтоном Фицджеральдом. Алтон никогда не был женат. Ни у одного из них не было своих детей. Хотя мой отец этого не говорил, я считала, что это было частью его процесса отбора — никаких пасынков, ожидающих наследия.

По крайней мере, интересы Александрии были защищены.

— Так начни с Маркуса.

Оливия посмотрела на меня так, словно ждала, что я расскажу ей великую сказку или историю любви. По правде говоря, из них двоих Маркус мне нравился больше. В нем чувствовалась какая-то нежность, и когда мы оставались одни, он расспрашивал обо мне и Александрии. Возможно, потому, что мы знали друг друга лучше и дольше. Он работал с моим отцом столько, сколько я себя помню. Возможно, даже помогло то, что я знала, что Рассел любил его.

Я боялась произнести это вслух, потому что чувствовала, что в глазах моих родителей одобрение Рассела будет концом для Маркуса.

Я попробовала пойти наоборот.

— Я лучше начну с Алтона.

— Начнешь? — спросила она, выпрямляясь.

— Кажется, он очень предан Монтегю.

— Дорогая, ты же сама сказала, что это не собеседование.

Я встала и снова наполнила бокал. Когда я это сделала, то поняла, что дрожь прекратилась. Языки пламени трещали и шипели, когда их тепло достигало меня.

— Дерево, должно быть, недостаточно сухое.

Искры полетели из камина, оставляя крошечные угольки, которые вскоре остыли.

— Может, дождь попадает через дымоход?

Я снова повернулась к окну. Это имело смысл. Дождь лил как из ведра. В сочетании с ветром это делало все возможным. Откинувшись на спинку дивана, я сбросила туфли и поджала под себя ноги.

— Он сильный.

— Что это значит?

Я пожала плечами.

— Как отец. Боюсь, что именно поэтому отец выберет его.

Она оживилась.

— Лаида, ты хочешь сказать, что твой отец выберет Алтона Фицджеральда? Тебя не волнует разница в возрасте?

— Как ты сказала, однажды я уже вышла замуж по любви. Этот раз для Монтегю, к тому же он всего на два года старше Маркуса.

— Оба мужчины хороших кровей. Фицджеральды и Стоктоны — честные семьи. — Она наклонилась вперед. — Ты… у тебя… было?

— Ты спрашиваешь, спала ли я с кем-нибудь из них?

— Да, — смущенно ответила она. — Я только… с твоим отцом.

Я сделала большой глоток из бокала.

— Пожалуйста, мама. Я не могу говорить с тобой об этом.

— Почему нет? Полагаю, ты могла говорить об этом с Сьюзи?

— Да, могла, но, чтобы ответить на твой вопрос, нет, я не спала ни с одним из них.

— О, Лаида, это должно было быть частью твоего решения. В конце концов, будь это для тебя или Монтегю, тебя ждут… ты будешь его женой.

Мое сердце билось так сильно, что я боялась, как бы оно не взорвалось. Раньше мне нравился секс. Все было хорошо еще до рождения Александрии. Что-то случилось. Психолог, с которым я встречалась, объяснил мне. Он сказал, что я психологически закрылась после того, как узнала, что больше не могу выносить ребенка. Всю жизнь мне твердили, что продолжение рода Монтегю — моя обязанность, и поскольку это больше не выход, мое тело отвергало секс.

Я высохла, в буквальном смысле. В течение года или двух Рассел пробовал все и вся, чтобы сделать его приятным. Я даже пыталась притворяться. Наконец, мы оба остановились. Мы перестали притворяться. Мы прекратили попытки. Я не скучала по сексу. Я скучала по близости.

Отец настоял на том, чтобы я обратилась за профессиональной помощью. Он сказал, что не осудит ни одного мужчину на брак без любви и секса. Видимо, он мог осудить меня, но он подвел черту под своим будущим зятем.

С помощью психотерапевта я научилась принимать сексуальность, думать о себе как о достойной интимного наслаждения, а также сексуального общения. Он даже поощрял меня мастурбировать. Я была почти уверена, что мама сказала бы, что у меня отвалятся пальцы или что-нибудь другое, если бы узнала об этом. Я не была уверена, что скажет отец, но это был не тот разговор, который я собиралась вести. Тем не менее, с каждым разом у меня получалось всё лучше и лучше. Я даже довела себя до оргазма — подвиг, которого Рассел не мог совершить со времен Александрии.

— Я знаю про супружеский долг, мама. Думаю, доктор Сэмс помог мне.

Ее губы сжались в прямую линию.

— Все думают, что ты ищешь помощи, чтобы справиться со смертью Рассела. — Она обмахивалась веером. — О, ты можешь себе представить скандал, если бы они только знали.

— Никто не узнает. Мне удалось избежать скандалов.

Она кивнула.

— Да, бедняжка Сьюзи. Если бы только ей так повезло.

Я не могла поверить своим ушам. Моя мать жалела, что моя лучшая подруга тоже не овдовела, вместо того чтобы заниматься разводом.

— Она с кем-нибудь встречается? — спросила мама.

— Сьюзи? Ничего серьезно, но встречается.

— Как только твой отец сделает выбор, следующим шагом для тебя будут более частые встречи с этим джентльменом на публике.

Я облизала пересохшие губы.

— Так мне и сказали.

— И чтобы он познакомился с Александрией, — добавила она.

— Что, если человек, которого он выберет, не поладит с…?

— Перестань так думать. Ты слишком волнуешься. Твой отец обо всем позаботится. — Встав, мама подошла ближе и обхватила мою щеку теплой рукой. — Посмотри на себя. Не знаю, огонь ли это, вино или мысли о мистере Фицджеральде или даже о мистере Стоктоне. Что бы это ни было, твои щеки розовые, а глаза светятся. Пора, Лаида. Тебе нужно начать жить заново. Ты слишком молода, чтобы чахнуть. Если бы Сьюзи была моей дочерью, я бы настояла, чтобы она сделала то же самое, но с Кармайклами нельзя разговаривать.

— Они не против. Они просто не давят на нее.

Оливия сделала шаг назад.

— Дорогая, мы не давим на тебя. Дело в том, что ты не становишься моложе. Тебе тридцать, да и мы тоже не молодеем. Твоему отцу за семьдесят. Он… мы были бы счастливы узнать, что у тебя есть кто-то, кто позаботится о вас, и что корпорация Монтегю находится в компетентных руках.

Я проиграла бой.

Вот что еще я потеряла. Моя борьба закончилась. Какое бы решение ни принял Чарльз Монтегю II, мое будущее предопределено. Я буду миссис Фицджеральд или миссис Стоктон.

Закрыв глаза, я помолилась, чтобы это была миссис Маркус Стоктон. Как только эти слова были произнесены мысленно, я поняла их тщетность. Бог не слушал раньше. Что заставило меня думать, что он услышит сейчас?

— Миссис Монтегю, миссис Коллинз, — сказала молодая горничная. — Мистер Монтегю пригласил вас обеих к себе в кабинет.

Потрескивание огня и вой ветра затихли, когда звук крови, бегущей по венам, застучал в ушах. От учащенного кровообращения у меня закружилась голова, я сунула ноги в туфли и встала.

Один взгляд на камин напомнил мне, что я могу уйти. Я могла забрать Александрию и найти где-нибудь дом с телевизором вместо камина.

— Лаида, пора.

Моя мысль была лишь отвлечением. Я была Аделаидой Монтегю. Это пожизненное заключение. Свобода — не выход. Чарльз Монтегю II найдет меня.

Я допила остатки вина и протянула бокал девушке в униформе горничной. Мне следовало знать ее имя, но она была новенькой. Мать управляла домашним хозяйством, но отец всегда находил молодых и красивых кандидатов.

Повернувшись к ней, я сказала:

— Принеси мне еще один бокал в кабинет отца.

— Да, мэм.

Оливия взяла меня за руку, направляя в нужную сторону и поторапливая. Приблизившись к кабинету отца, мы обе замерли. Он был не один. Два глубоких мужественных голоса говорили, их слова закончились смехом. Они дружески обсуждали что-то, что мы не могли расшифровать. Один голос принадлежал моему отцу. Другой был…

Его светлые волосы сделали хорошую работу, скрывая проступающую седину. Его серые глаза встретились с моими, когда он встал и посмотрел на меня снова. Он осмотрел меня с головы до ног, его грудь поднималась и опускалась от неглубокого дыхания.

Алтон Фицджеральд только что выиграл в лотерею, и я была его выигрышным билетом.

Глава 22

Чарли

— Доброе утро, Мисс Коллинз, — сказал Айзек, открывая дверь черного седана.

— Пожалуйста, зовите меня Алекс. В конце концов, я зову вас по имени.

Ведь так? Или Айзек его фамилия?

Он подмигнул и указал подбородком в сторону машины. Когда я села на заднее сиденье, он подтвердил.

— Да, Алекс, вы правы. — Все еще держа руку на двери, он спросил: — Может, заедем к вам домой, прежде чем ехать в больницу?

Я взглянула на часы.

— Мистер Деметрий хочет, чтобы я встретилась с ним за ланчем, так что давайте сразу в больницу.

— Да, мэм.

Дверь закрылась. Когда я устроилась на мягком кожаном сидении, мысли вернулись к моей лучшей подруге. Сегодня утром Нокс снова упомянул, что предложил Челси мою квартиру. Идея имела смысл. Квартира была практически пуста. В конце концов, там будет моя мебель, и, если Челси переедет туда, у нее может быть больше. Но по какой-то причине ее пребывание в Нью-Йорке казалось неправильным. Не то чтобы я не любила ее и не хотела, чтобы она была со мной, но я была готова полностью порвать с ней и начать новую жизнь.

Когда Айзек влился в поток машин, мой разум последовал за тем же ходом мыслей… двигаясь дальше. Жаль, что не все были готовы к этому. Определенно, Брайс не упрощал мне жизнь. Сегодня утром, когда я, наконец, обратила внимание на свой телефон, меня встретили несколько текстовых сообщений. Как только они появились на экране, я вздохнула.

Для того, кто мог быть эгоцентричным мудаком, Нокс замечал все, как будто он мог читать мои мысли. Он не только видел, но и обращал внимание. Особенно это касалось интимной близости. За то короткое время, что мы были знакомы, он точно знал, что делать, чтобы вызвать реакцию моего тела. Во многих вещах, он разбирался лучше, чем я. Однако, это не все. Он слушал — необычная черта для большинства мужчин в моей жизни.

В моем вздохе, он чувствовал раздражение. В стоне он слышал желание.

Моя реакция на текстовые сообщения не была предназначена для начала разговора; тем не менее, это произошло.

— В чем дело, принцесса? Что-то беспокоит?

Я посмотрела на лицо Нокса, его нахмуренные брови и распахнутые глаза. Было так много вещей, которые должны были беспокоить меня, обвинения Брайса, нападение на Челси и даже моя новая работа. Однако, когда я проснулась в объятиях Нокса, укрытая его телом, в его руках, и с его утренней эрекцией позади, опасения ушли.

Прошлая ночь и сегодняшнее утро напоминали о "Дель-Маре". Я была глиной в его руках, свежей и податливой, ожидая, когда мастер-скульптор сотворит свое волшебство и создаст все, что пожелает, или покажет мне, чего хочу я.

Мне и в голову не приходило лгать Ноксу или отвергать сообщения Брайса. Честность — вот, что мы оба обещали. Как бы сильно я ни хотела верить Ноксу, я также хотела, чтобы он верил мне. Он сказал, что не будет лгать и не скажет больше, чем считает нужным. Тем не менее, когда Брайс столкнулся со мной вчера вечером, он дал мне то, что никогда не намеревался. Брайс отпустил меня, чтобы я была честна с Ноксом о моем друге детства.

Я как будто обрела свободу.

Я прожила в дыму и зеркалах большую часть своей жизни. Я больше не хотела этого делать. Сделав глубокий вдох свежего воздуха, я ответила на вопрос Нокса.

— У меня несколько сообщений от Брайса.

Не знаю, какой реакции я ожидала от Нокса, но точно не любопытство.

— Это что, прозвище?

— Что? — спросила я, внезапно отвлекшись на его широкие плечи и бицепсы, двигающиеся по большому матрасу в мою сторону.

— Его зовут Эдвард Спенсер, — объяснил Нокс. — И все же ты зовешь его Брайс.

— Я всегда называла его Брайс… с тех пор, как научилась говорить.

Я добавила последнюю часть как напоминание о том, что знала Брайса всегда.

— Это его второе имя, во всяком случае, одно из них.

— Одно из них? Зачем кому-то иметь несколько имен?

Нокс пожал плечами и упал рядом со мной на подушку.

— Например, моей маме.

— Твоей маме?

Его бледно-голубые глаза смотрели в потолок, в то время как его тепло и опьяняющий запах притягивали меня ближе.

— У нее были имя, отчество, фамилия и второе имя. Это целых четыре имени.

— Были? — спросила я, уловив нотку грусти в его тоне и отсутствующем взгляде.

Красивые черты лица Нокса напряглись, когда он отогнал от себя все мысли и провел рукой по щекам. Не прошло и секунды, как он приподнялся на изголовье кровати, наклонился и поцеловал меня в нос.

— Давай немного повременим с этим?

Он спрашивал? После одной из его недавних речей я не думала, что у меня есть выбор, но, если бы он был, я бы приняла его предложение об отсрочке. Я тоже не была готова идти туда, — в наши семьи, ни с ним, ни со мной. Каждый из нас нес тяжелую ношу самостоятельно. Было бы лучше понять это, прежде чем мы добавили семью.

Я приняла его приглашение и, прежде чем открыть сообщение Брайса, бросила телефон на кровать и повернулась к Ноксу. Твердые мускулы и четко очерченный торс манили меня. Я протянула руку, желая провести ладонями по его прессу, но прежде, чем мои пальцы прикоснулись, я остановилась.

Нокс потянулся к моей руке, все еще висящей в воздухе.

— Чарли́, все в порядке. Я в порядке. Я просто не готов…

— Нет, я понимаю. Я тоже не готова. — Желая объяснить свою нерешительность, я продолжила: — Я собиралась прикоснуться к тебе, но потом вспомнила, что ты говорил о том, чтобы прикасаться к тебе только тогда, когда ты разрешишь.

Он поднес мою руку к губам и поцеловал ладонь, прежде чем положить ее себе на грудь. Он нежно растопырил мои пальцы, пока моя рука не легла на его бьющееся сердце.

— Я был в бешенстве, — объяснил он. — Я все еще думаю об "Измене", но мне нравится, что ты прикасаешься ко мне.

Его глаза сверкали под растрепанной челкой.

Вид его с меньше, чем обычно, совершенством заставил меня улыбнуться. Этот сексуальный мужчина был со мной, и я видела его таким, каким не видели другие. Набравшись сил от его слов, я храбро поднялась над ним и с ухмылкой толкнула обратно на матрас. Мои длинные волосы темно-рыжими волнами падали на наши лица, когда наши носы соприкасались, а обнаженные грудные клетки сливались воедино. После того, как подразнила его губы и шею, осыпая поцелуями, я сказала:

— Я не понимаю, как ты можешь говорить об "Измене", будучи клиентом, и все такое, но… — добавила я, прежде чем он успел заговорить. — …Я все еще в шоке от того, что я в твоих объятиях и в твоей постели. После "Дель-Мара" я думала, что мы никогда не увидимся. Я думала… никогда больше не узнаю, что ты заставляешь меня чувствовать.

Его улыбка стала шире, когда его рука опустилась вниз, сжимая мой зад и прижимая меня к себе.

— Как это? Что ты чувствуешь рядом со мной?

— В основном, чувствую себя принцессой.

— В основном?

Я кивнула.

— Когда мы впервые увидели друг друга, ты был прав. — Я сглотнула и отвела глаза. — Я понимаю и знаю, что все еще должна тебе ту ночь в Мобаре.

Грудь Нокса вздымалась и опускалась подо мной.

— Я мог бы напомнить тебе, что ты должна мне гораздо больше. Ты должна мне год… но я не буду.

Мудак. Ты только что это сделал.

— Вместо этого… — он приподнял мой подбородок. — …Я напомню себе, как чертовски рад, что ты снова в моих объятиях и в моей постели.

Я попыталась улыбнуться. Я хотела верить, что он имел в виду это в хорошем смысле. Прежде чем я успела ответить, он сменил тему.

— Ты собираешься поговорить с Челси о переезде в Нью-Йорк?

Я кивнула.

Он нежно поцеловал меня.

— Хорошо. Я бы сказал из того небольшого опыта, который у меня есть с твоей сестрой…

Я начала возражать, когда его палец коснулся моих губ.

— …ее близость сэкономит время на поездках по стране.

Я хихикнула.

— Она не так уж и требовательна. Ее мать…

Нокс покачал головой.

— О, пожалуйста. Я не хочу больше ничего знать об этой женщине. Она… как бы это сказать? — Его губы изогнулись в кривой ухмылке. — Интересная.

— Да, Тина Мур, интересная.

Он снова поцеловал меня.

— Я бы с удовольствием показал тебе, как именно следует обращаться с принцессой и проводить весь день в этой постели, или у стены, или на диване… — он поцеловал меня в лоб. — Но вы, мисс Коллинз, серьезно нарушаете мою трудовую этику, и если это наша новая реальность, что я каждое утро просыпаюсь рядом с вашим великолепным телом, у нас обоих есть дела и места, где мы должны быть. — Он подмигнул. — Зная, что сегодня вечером ты снова будешь в моих объятиях, мне гораздо легче оставить тебя сейчас.

Нокс откатился в сторону, оставив меня охваченной внезапным отсутствием связи. Он встал, его боксеры плотно обтягивали и подчеркивали все правильные части тела, а затем, как будто эта мысль только что пришла ему в голову, сказал:

— Делорис купила тебе несколько нарядов. Надень что-нибудь приятное и запланируй встретиться со мной за обедом. У меня встреча. Пришло время стать моей спутницей.

Откинувшись на спинку кровати, я натянула простыни на грудь.

— Что это значит?

— Это значит, что у меня сегодня ланч с сенатором Кэрроллом. Его жена, Ширли, часто сопровождает его. Сегодня со мной будет моя новая девушка.

Мне понравилось, как это прозвучало.

— Твоя кто? — спросила я, моя улыбка стала шире, а брови поползли вверх.

Он обрел свой ледяной тон, но блеск в его глазах дал мне понять, что он дразнил.

— Моя… что бы я там ни сказал.

— Да, мистер Деметрий.

Нокс покачал головой.

— Я должен отшлепать тебя за это.

— Боюсь, что из-за этого мы оба опоздаем к назначенным обязанностям.

Улыбаясь, он повернулся и пошел в ванную. Его мускулистая задница, скрытая под тонким слоем материала, мощные бедра и узкая талия полностью завладели моим вниманием, пока он не скрылся за дверью.

Как только я потянулась за телефоном, Нокс выглянул из ванной. От его угрожающей ухмылки у меня перехватило дыхание, сердце екнуло, а температура в комнате повысилась.

Своим бархатным тоном он сказал:

— Душ со мной или телефон с ним? Решение за тобой, Чарли́. Выбирай с умом. Что это будет?

Даже сейчас, когда я ехала на север в сторону Пало-Альто, полностью одетая в голубое платье с высокой талией, белым льняным лифом и такими же голубыми туфлями, с длинными волосами, уложенными в Александрийском стиле, и простыми элегантными жемчужными украшениями, я знала, что приняла правильное решение. Даже Брайс Спенсер не мог расстроить меня после того, как начался мой день.

Что бы там ни говорил Брайс, я не могла поверить, что человек, который поклонялся мне, расточая моему разуму признания, а моему телу магические взрывы, мог или причинил боль своей жене.

К счастью, в сообщениях Брайс не повторил своих обвинений. У меня было ощущение, что мой телефон прослушивается. Я никогда не видела, чтобы Нокс смотрел на него, но даже если он этого не делал, я верила, что Делорис способна на это. В конце концов, Нокс сказал, что узнал о моем отъезде в Калифорнию по телефону.

— Мисс Коллинз?

Голос Айзека заставил меня перевести взгляд с проплывающего мимо пейзажа на него.

— Алекс, — поправила я.

— Алекс, поворот к вашей квартире приближается. Вы уверены, что не хотите остановиться там перед больницей?

— Уверена. Я хочу попасть к Челси. Мы можем зайти в квартиру позже.

— Да, мэм.

— Мистер Деметрий сказал вам, в котором часу он хочет встретиться со мной за ланчем?

— Да, мы должны выехать из Пало-Альто не позже одиннадцати. Трафик непредсказуем.

— Тогда, определенно, я не хочу тратить время на квартиру сейчас.

Войдя в больницу вместе с Айзеком, я увидела Тину Мур, сидящую в большом кресле в вестибюле. Я направилась прямиком к ней.

— Почему вы не с Челси? Они проводят обследование?

— Нет, — ответила она, потягивая кофе из большого бумажного стаканчика.

Я выпрямилась, понимая, почему Нокс не любит повторяться.

— Тогда… — подсказала я.

Она встала.

— Я думала, ты знаешь. Она сказала, что твоя подруга.

— Кто сказал?

— Женщина, которая разговаривает с Челси. Она попросила уединения.

Я покачала головой.

— Это кто-то из нашего жилого комплекса или подруга с занятий?

Тина пожала плечами.

— Понятия не имею. Она немного стара, чтобы учиться с тобой в одном классе, но думаю, что все возможно. Кажется, она назвала свое имя, но, честно говоря, я думала о чашке кофе. Еще рано.

— Она все еще там?

— Думаю, да. Челси сказала, что напишет, когда та уйдет. — Она вытащила телефон из заднего кармана джинсов, провела по нему большим пальцем и покачала головой. — Я не получила сообщение.

У меня не было свободного времени из-за ланча.

— Ладно, я пойду наверх. Если это кто-то, кого мы обе знаем, не должно быть проблем.

Тина взяла меня за локоть и отвела на несколько шагов от Айзека.

— Где тот горячий парень?

— Леннокс? — спросила я, как будто вокруг меня крутилось столько горячих парней, что я не была уверена, кого из них она имела в виду.

— Черт, он…

Это была мать моей лучшей подруги, и, хотя я согласилась с ее оценкой, мне было более чем неудобно слышать, как она продолжает говорить о моем парне. Я улыбнулась этому званию, или потому, что он был первым, кто использовал его.

— Он сегодня работает, — сказала я. — Мне нужно встретиться с ним за ланчем, поэтому я спешу. Я пойду в палату Челси.

Тина с улыбкой кивнула.

— Хорошо, милая. Я останусь здесь еще на некоторое время.

Через несколько минут мы с Айзеком подошли к ее двери, и я спросила: — Не хотите войти?

— Нет, я останусь здесь.

Я покачала головой и открыла дверь, ожидая прервать разговор. Вместо этого Челси оказалась одна, сидя на кровати и глядя в окно.

— Привет.

Она повернулась ко мне, на мгновение на ее лице отразилось замешательство.

— Эй. Где Мистер Красавчик? И почему ты выглядишь так, будто только что сошла с обложки журнала?

Я хихикнула.

— Почему у тебя такой растерянный вид? Что за посетитель у тебя был?

— Посетитель?

— Твоя мама сказала, что кто-то хочет поговорить с тобой. — Я подошла ближе и осмотрела ее подбитый глаз. — Больно?

Она сморщила нос.

— Не совсем. Только когда я двигаю лицом, улыбаюсь или хмурюсь.

— Дорогая, мне так жаль. Я все еще не понимаю, что случилось и почему кто-то пришел в нашу квартиру и причинил тебе боль.

— Я тоже, — призналась она.

— Как ты относишься к тому, чтобы вернуться в квартиру?

Она пожала плечами.

— Понятия не имею. Мама сказала, что вчера все было хорошо.

Я хотела проигнорировать намек на беспокойство в ее обычно игривом голосе, но не могла. Я не могла позволить своим чувствам неуверенности в ее переезде в Нью-Йорк остановить мое приглашение, не тогда, когда она больше не чувствовала себя комфортно в нашей квартире.

— Тебе будет лучше в Нью-Йорке?

Ее глаза широко раскрылись, и она поморщилась.

— Извини, — сказала я. — Перестань двигать лицом.

Мое указание заставило ее рассмеяться, а затем снова всхлипнуть.

— Прекрати, — сказала Челси. — Я не могу не двигать лицом. Что значит Нью-Йорк? Ты, наконец, поняла все намеки, которые я бросала?

— Да, но больше всего я скучаю по тебе.

— У тебя есть Мистер Красавчик. Ты же не хочешь, чтобы я мешала.

Я уперла руки в бока.

— Когда это ты мне мешала? Я бы сказала, что у меня ничего не было бы, если бы не ты.

Она оглядела меня с ног до головы.

— Да, и, глядя на тебя, я бы сказала, что у тебя все есть.

Я пожала плечами.

— Это совсем другое. Нокс попросил меня встретиться с ним и коллегой за ланчем.

— У Алекс все есть, а также у сексуальной Чарли́.

Я придвинула стул и села с нелепой ухмылкой на лице.

— Знаешь, я думала, Чарли́ ушла навсегда.

Челси покачала головой.

— Я рада, что это не так. Мне нравится ее улыбка.

Обхватив ладонями свои скулы, я призналась.

— Мне тоже!

Через несколько минут Челси спросила:

— Итак, скажи мне, почему теперь, когда Мистер Красавчик здесь, появился твой старый кавалер?

Моя улыбка исчезла. Я читала сообщения Брайса утром, и он не упоминал, что посещал Челси. Я не ответила ни на одно из них. Я не знала, что еще сказать, кроме как то, чтобы он возвращался в Саванну.

— Что ты имеешь в виду?

— Он приходил сюда вчера вечером, вскоре после вашего отъезда. Как только он заговорил, я поняла, что это тот парень, от которого ты пыталась слиться на первом курсе. Он сказал, что ищет тебя.

— Это смешно. Мы видели его внизу. Он знал, где я нахожусь.

— Он вел себя совсем не так. Он рассказал нам большую историю о том, как беспокоился о твоем пребывании в квартире. Я вспомнила, как тебе было трудно избавиться от него. Поэтому я подыграла ему, пытаясь понять его игру.

— Ты, — спросила я, — Догадалась?

Это была одна из ее особенностей — видеть людей такими, какие они есть на самом деле. Ее свежесть и реализм были частью того, что привлекло меня к ней на первом курсе. После жизни в поместье Монтегю ее способность пробиваться сквозь все притворства придавала сил. Именно поэтому она получила специальность по психологии. У нее была сверхъестественная способность разбираться в людях.

— У меня такое чувство, что он хотел получить больше информации о том, когда и куда ты переезжаешь.

Я стиснула зубы.

— Я сказала ему, что уже переехала. Я знаю, что ему это не понравилось. — Я покачала головой. — Я поговорю с ним. Кроме того, если ты согласишься на Нью-Йорк, скоро мы обе будем там.

— Я думала, твоя квартира слишком мала для двоих.

Я опустила подбородок и застенчиво посмотрела на свою лучшую подругу сквозь ресницы.

— Возможно, я ей не воспользуюсь.

Ее глаза снова широко раскрылись, и она вздрогнула.

— Прекрати заставлять меня делать так!

— Я не заставляю тебя ничего делать.

— Мистер Красавчик? Правда? О Боже, Чарли с ударением на "и" вернулась.

Я пожала плечами.

— Я могу притвориться, что живу в этой квартире, но зачем?

— О, детка, действительно, зачем? Но… как насчет бомбы, которую твоя мама сбросила на тебя? Ты сказала Мистеру Красавчику? Он тебе помогает?

Я пожала плечами.

— Да, помогает.

Этот ответ был проще, чем объяснение правды об "Измене".

— Так что ты ему сказала?

— Не все. Мы не спешим.

Она поджала губы.

— Чарли́… — она растянула мое прозвище. — Ты только что сказала, что не будешь пользоваться своей квартирой. Детка, это не медленно. И… — она стала более серьезной. — Я пока не могу сказать "да" Нью-Йорку.

Теперь настала моя очередь удивляться.

— Почему? Ты нашла работу?

— Возможно. У меня было предложение. Мне нужно подумать об этом.

Я вскочила со стула.

— Челси, это здорово. Что? Где? В консультации?

— Это трудно объяснить. Я этого не ожидала. Предложение поступило с левого поля.

— Какое предложение? Расскажи мне все.

— Это… я не уверена.

— Почему ты такая таинственная?

— Ну, это было не совсем предложение. Это было предложение взять интервью. Если я получу его, то буду жить в Вашингтоне, в Колумбии. — С минуту она смотрела в окно. — Я смогу добраться до своей базы. — Повернувшись ко мне, она сверкнула карими глазами, хотя один из них был обрамлен темным синяком. — В Нью-Йорк можно добраться быстрее, чем в Калифорнию.

— О, это звучит захватывающе. Я уверена, что Нокс будет готов помочь с путешествием.

Челси покачала головой.

— Мне не нужна помощь. Если я получу его, то зарплата будет больше, чем я могла себе представить.

— В Вашингтоне? — спросила я. — Звучит очень интересно.

Закусив нижнюю губу, она вдохнула и выдохнула.

— Может быть.

Дверь открылась, и вошла женщина в форме, толкая тележку с компьютером.

— Привет, Челси. Я Мэдден, дневная медсестра. Можно взглянуть на твой манжет?

Челси подняла его и ответила на все вопросы Мэдден: имя, дата рождения и последние четыре цифры ее номера социального страхования. После того, как она сдала мини-экзамен, Мэдден сказала, — Извините, что прерываю, но пришло время для тестов. Ваш врач назначил полный комплекс анализов. Это займет несколько часов.

Я сжала руку Челси.

— Все в порядке. Мне нужно пообедать. Я зайду в квартиру, прежде чем вернусь. Напиши мне и дай знать, если выберешься отсюда сегодня.

Медсестра повернулась в мою сторону.

— Окончательные результаты будут завтра. — Она снова посмотрела на экран компьютера. — Я почти уверена, что доктор не разрешит ее выписать, по крайней мере, до тех пор.

— Может быть, на этот раз, — сказала я театральным шепотом, — Мне придется быть тем, кто вытащит тебя.

Челси улыбнулась.

— Ни в коем случае, детка, это я главная в побегах.

Глава 23

Чарли́

Выходя из палаты Челси, я инстинктивно замедлила шаг, дожидаясь своей тени. Где-то за последние несколько дней присутствие Айзека стало для меня нормой. Делорис пообещала, что скоро у меня будет собственный телохранитель и водитель. Часть меня хотела оставить Айзека. Было в нем что-то такое, что меня не смущало. Может быть, все дело в том, как он давал знать о своем присутствии с Брайсом. Возможно, это было осознание того, что то, что случилось с Челси, могло случиться и со мной. Я не хотела верить в параноидальность Нокса, но игнорировать его тоже было неразумно.

Мой телефон завибрировал. Достав его из сумочки, я надеялась, что звонит Нокс.

Имя Брайса вспыхнуло на моем экране, и я вздохнула.

Рядом с Айзеком я обдумывала варианты. Я могла бы перевести звонок на голосовую почту или уйти в уборную, подальше от посторонних ушей. Пока эти мысли проносились у меня в голове, здравый смысл подсказывал мне просто сорвать пластырь. Теперь, когда мой мир включал Делорис и Айзека, моя способность скрывать звонки или что-то еще казалась далекой. Где бы я ни взяла трубку, Нокс все равно узнает.

Глубоко вздохнув, я провела пальцем по экрану.

— Алло?

— Александрия, — сказал Брайс, явно не в состоянии выполнить мою просьбу о сокращенном имени. — Слава Богу, ты ответила. Я так волновался за тебя.

Я стиснула зубы, внезапно кипя от желания защитить Нокса.

— Перестань волноваться. Езжай домой. Я в порядке. Как только Челси выйдет из больницы, я поеду домой.

— Это здорово, — сказал он со вздохом. — Твои родители вздохнут с облегчением. Это слишком опасно. Тебе нужно быть дома.

Я посмотрела на Айзека, почти уверенная, что он слышит каждое слово, и покачала головой. Поскольку мы все еще шли по коридорам больницы, я понизила голос.

— Нет, ты не понял. Я поеду домой в Нью-Йорк.

Мгновенная тишина.

Когда я больше ничего не сказала, он спросил:

— Ты хотя бы погуглила имя Деметрий? Ты звонила Аделаиде, чтобы узнать, что происходит? Ты сделала хоть что-нибудь из того, что я тебе сказал?

Я выпрямилась.

— Что ты сказал? Добро пожаловать в новый мир. Я не делаю то, что ты мне говоришь. Ты упомянул об этом вчера вечером, и с тех пор я была немного занята.

— Чем занята, Александрия? Трахаясь с убийцей?

— Прощай, Брайс.

— Нет. Пожалуйста, прости меня. Я. — Его слова хлынули через телефон, одно за другим. — Я знаю, что твое обучение в Колумбийском университете скоро начнется. Просто проведи несколько дней дома, узнай подробности случившегося, и ты увидишь, что твое место в Саванне.

Айзек открыл дверцу машины. Я кивнула и опустилась на сиденье.

— Ты повторяешься, Брайс. Пожалуйста, езжай домой, оставь мою подругу в покое и доложи Алтону, что я не вернусь. Скажи ему, что он проиграл. Его игра власти не сработала. Если ты не понимаешь, о чем я говорю, спроси Аделаиду и Алтона.

— Я знаю, что произошло. Знаю. Я также знаю, что это были не они, а ты. — Какого черта? — Ты можешь получить его обратно. Я подслушал разговор, который не должен был слышать. Я хотел сказать тебе лично, но, черт возьми, я в отчаянии.

Моя грудь болела от реальности поместья Монтегю. Я не знала, поверила ли Брайсу или Алтон специально подставил его, чтобы подслушать что — то. В любом случае, я сомневалась, что это была случайность. Все там было просчитано.

— В отчаянии? Почему тебя это волнует?

Его вздох заполнил мои уши.

— Почему меня это волнует? Александрия, мне не все равно, потому что я люблю тебя. Я люблю тебя еще с тех самых пор, как мы были детьми.

Я не ответила.

— Я не хочу говорить об этом по телефону, но ты не оставляешь мне выбора.

Я сглотнула. Эмоции в его голосе проникали в меня, находя маленькое местечко внутри, место, которое я спрятала, место, которое принадлежало ему с тех пор, как мы были детьми, бегающими по дворам поместья Монтегю и Кармайкл-Холла.

— Ты меня слушаешь?

Я кивнула, на глаза навернулись слезы.

— Да, но мне нужно идти.

— Позволь мне сказать… пожалуйста.

— Быстро, Брайс.

— За последние четыре года я встречался со многими девушками.

Я ощетинилась.

— Дальше.

— Да, я встречался с другими. Я не собираюсь лгать. Ни одна из этих девушек ничего для меня не значила. Они были ради отвлечения. Деметрий — твое отвлечение. Я понимаю. Я не буду держать на тебя зла — за нас. Он привлек твое внимание. Но разве тебе не интересно, почему? Не интересно, почему преступник и крупный игрок в столь разных сценариях выбрал тебя, Александрия Монтегю Коллинз?

О чем он говорит?

— Он использует тебя. Ему на всех наплевать. Он потребитель и убийца. Ты здесь не просто так. Когда цель будет достигнута, мы можем только надеяться, что ты просто станешь ему не нужна, потому что, Александрия, другой вариант пугает меня до чертиков. Другой вариант, что ты закончишь как его жена.

Громкость его голоса возросла.

— Этого не может быть. Мы были судьбой друг друга. Я не могу представить свою жизнь без тебя. Ты мое все… мое прошлое… мое будущее… мать…

Я покачала головой, не желая больше слушать его слова.

— Остановись. Перестань говорить.

— Почему? Потому что Димитрий расстроится? Он смотрит на твой телефон? Он говорит тебе, с кем ты можешь поговорить? Ты не должна так жить.

— Нет, — поправила я. — Не звони, потому что это меня расстраивает. Прощай.

Я отключила телефон и посмотрела в окно. Мне не нужно было смотреть на переднее сиденье, чтобы знать, что Айзек слышал каждое мое слово.

Я выключила звук на телефоне и отправила сообщение.

Кому: Личный номер Нокса:

Я: "МЫ УЖЕ В ПУТИ. Я ТОЛЬКО ЧТО ГОВОРИЛА С БРАЙСОМ. НАДЕЮСЬ, ЭТО ДЕРЬМО С НИМ ЗАКОНЧЕНО. НЕ МОГУ ДОЖДАТЬСЯ ВСТРЕЧИ С ТОБОЙ."

Новыевопросы накапливались в моем обычном водовороте неуверенности.

Это было умно? Могу ли я найти хоть какие-то доказательства того, что Брайс говорил правду? Да, он лгал в прошлом, но значит ли это, что я должна игнорировать все остальное?

Стараясь не смотреть на Айзека в зеркало заднего вида, я глубоко вздохнула, открыла браузер на телефоне и сделала то, что предложил Брайс, возможно, то, что я должна была сделать, как только узнала полное имя Леннокса.

Я погуглила «Леннокс Деметрий».

Появилось несколько статей, на каждой были видны только первые несколько слов. Некоторые сопровождались фотографиями. Его красивое лицо и светло-голубые глаза заставили мои внутренности сжаться. Я нажала, чтобы увеличить первый снимок. Статья. Я не хотела ахать, но ахнула. У меня перехватило дыхание не только от его образа. Не от его сексуальности и магнетизма, а от того, кто был с ним.

Леннокса Деметрия недавно видели…

Черт!

Делорис не шутила, когда говорила, что мир — весь этот чертов мир.

На моем экране была откровенная фотография, сделанная вчера, на которой мы вдвоем стояли в аэропорту Сан-Франциско. Я повернула телефон, чтобы увеличить изображение. Во рту пересохло. Там был Нокс, весь привлекательный и одетый с иголочки в своем шелковом костюме, и я, в сарафане, сандалиях на плоской подошве, с волосами, собранными в низкий хвост, выглядевший так, будто я только что проснулась после трехчасового сна. Снимок, должно быть, был сделан, пока мы ждали, когда Делорис и Айзек выйдут из машины, так как мы были одни.

Я прокрутила и прочитала. Короткая статья была в основном обо мне. Не моя личность. Там было написано мое имя, Александрия Коллинз. Реально, они могли получить это откуда угодно, включая информацию о моих авиабилетах. Тот, кто написал эту статью, был больше заинтересован в публикации фотографии Леннокса с женщиной, чем в изучении деталей. Там не было ничего о задержанном рейсе или моей семье. Подчеркивалось, что Леннокс Деметрий, самопровозглашенный холостяк после смерти своей жены Джослин Деметрий, путешествовал с женщиной.

Джослин… это имя ранило мое сердце, но не от ревности. Я вспомнила, как он тупо смотрел в потолок, когда упоминал о своей матери. Эта миллисекунда эмоций опечалила меня. Каково это — обсуждать другую женщину, его жену? Кто она? Очевидно, она была замужем за ним четыре года. Несомненно, кто-то, кого он любил.

Не все браки были по любви, моя мать была ярким примером. Независимо от того, как давно умерла Джослин, я знала, что Нокс только недавно снял свое обручальное кольцо. Как можно было обвинять в убийстве жены человека, который продолжает носить обручальное кольцо, такого горячего и привлекательного, как Нокс?

Вопрос за вопросом бомбардировали мои мысли. Ландшафт Северной Калифорнии, который я обожала, был всего лишь пятнышком на моем радаре, незамеченным, когда мы ехали к городу, возвышенности, залив, красота. Ничего из этого не занимало мое внимание.

Мой пульс участился, когда я заметила, что имя Джослин было синим, в отличие от черного. Это была ссылка — современный портал, дающий мне доступ ко всем ответам на мои вопросы. Все, что мне нужно было сделать, это прикоснуться к нему. Мой палец с опаской застыл над ее именем. Прежде чем я успела нажать на ссылку, я вспомнила, что сказала Делорис.

Она сказала, что читала мой профиль, и еще до этого в "Дель-Маре" она сказала, что знает мою фамилию. У нее создалось впечатление, что она знает больше, возможно даже, что я — Монтегю. И все же она дала понять, что Нокс не хочет знать о ее догадках. Он хотел узнать обо мне от меня самой.

Разве я не обязана быть такой же внимательной к Ноксу? Разве я не должна узнать о Джослин от него, когда и готов ли он поделиться? А потом был страх перед тем, что я узнаю. Что, если то, что сказал Брайс, правда?

Прежде чем я смогла соблазниться, я закрыла браузер.

Когда я повернулась к окну, мы уже были в городе. Красивые здания вдоль холмистых улиц возвращали приятные воспоминания о Сан-Франциско, когда я наблюдала за людьми и продавцами, заполняющими тротуары.

— Мисс Коллинз, мы подъезжаем к ресторану.

— Спасибо. Я написала мистеру Деметрию, чтобы он знал, что мы едем.

— Да, мэм, я тоже. Он просил передать вам, что они уже сели за стол.

Я взглянула на часы, внезапно обеспокоенная тем, что произведу плохое впечатление.

— Мы опоздали?

— Нет. Они недавно приехали.

— Здравствуйте, мисс Коллинз, — сказал сенатор Кэрролл, когда я подошла к угловому столику в сопровождении хорошенькой молодой официантки.

Улыбнувшись, я кивнула, но как бы ни старалась, мое внимание привлекли бледно-голубые глаза, сверкающие в мою сторону. Мое сердце затрепетало, как у школьницы, когда Нокс подошел ближе, поцеловал меня в щеку и отодвинул стул.

— Ты потрясающе выглядишь, — прошептал он.

Его слова заставили мои щеки покрыться румянцем, когда я повернулась к пожилому джентльмену через стол и женщине рядом с ним.

— Здравствуйте, сенатор Кэрролл, миссис Кэрролл. Спасибо, что позволили мне вмешаться в вашу встречу.

— Глупости, дорогая, — сказала миссис Кэрролл. — После стольких лет выслушивания этих двух попыток исправить ошибки политики и бизнеса, я очень рада, что кто-то еще разделяет мои страдания.

Миссис Кэрролл была ровесницей моей матери, и, хотя она казалась милой, напомнила мне людей в загородном клубе Монтегю.

— Не слушай ее. Она очарована нашими разговорами, а также нашими решениями, — сказал сенатор Кэрролл.

— Решениями? — спросила я, наклоняясь ближе к миссис Кэрролл. — Удалось ли им исправить ошибки?

Она тихо рассмеялась.

— Ну, ты знаешь, я не знаю. У меня есть ужасная привычка отключаться.

Я улыбнулась.

— Звучит заманчиво.

— Вообще-то, — сказал сенатор Кэрролл после того, как официантка приняла мой заказ, — Леннокс упомянул, что вы гордый выпускник нашего штата. Скажите мне, почему после окончания Стэнфорда с отличием вы покинули этот прекрасный штат, чтобы продолжить образование в другом месте. Сохранение наших лучших выпускников здесь является одним из наших главных приоритетов.

Когда я взглянула на Нокса, я увидела странную гордость в его взгляде.

— Я обожала жить здесь. Я надеялась, что, оставив свой след на западном побережье, смогу заняться восточным побережьем.

— Кроме того, на восточном побережье есть я, — добавил Нокс.

— С этим трудно конкурировать, — ответила миссис Кэрролл.

— Значит, о возвращении в Калифорнию после окончания юридической школы не может быть и речи? — спросил сенатор.

Я покачала головой.

— Я недавно узнала, что ни о чем не может быть и речи.

— Ты права. Может быть, ты даже убедишь Леннокса переехать с тобой?

Я улыбнулась сенатору. Когда я повернулась к Ноксу, то, как он смотрел на меня, сделало с моими внутренностями вещи, которые были неуместны для нашей встречи за обедом.

— Что подводит нас к следующей теме, — продолжил сенатор Кэрролл.

— Я просто пытался убедить этого человека передислоцировать несколько его распределительных центров. Возможно, тебе лучше удастся убеждение, чем мне. У нас есть некоторая недвижимость…

Я слушала, как сенатор и Нокс говорили о местоположении, налогах и логистике. Пока я ела салат и потягивала воду, я начала задаваться вопросом, какова была моя цель на этом обеде. Не то чтобы я не хотела быть с Ноксом, но я легко могла быть в больнице или в своей квартире. На ум пришли слова Брайса о том, что Нокс использует меня. Но это было смешно. Как мое присутствие могло что-то значить для сенатора Калифорнии?

Миссис Кэрролл потянулась к моей руке и прошептала:

— Видишь, что я имею в виду?

Я пожала плечами.

— Это интересно.

— О, дорогая, ты, должно быть, влюблена.

— Прошу прощения?

— Я тебя не виню. Я знаю Леннокса уже несколько лет, и он никогда не приводил женщину на обед. Он явно влюблен в тебя…

Пока она вела светскую беседу, сенатор Кэрролл обратился к Ноксу:

— …скоро начнутся выборы. Ты знаешь, что у тебя есть мой голос. Однако если бы я мог пойти к нескольким другим сенаторам со слухами о перемещении этих центров, я считаю, что это вызвало бы шум…

— …наша дочь будет учиться в Стэнфорде… — слова Миссис Кэрролл заглушили те, которые я хотела услышать от ее мужа.

— …Законопроект 770… Хиггинс — сильный противник…

— …любые советы, которыми ты могла бы поделиться…

Мое внимание было и там, и там. Я хотела послушать разговор сенатора Кэрролла и Нокса, но Ширли Кэрролл говорила рядом с моим ухом, постоянно отвлекая. Слышала ли я, как мужчины упоминали сенатора Хиггинса? Это тот самый Хиггинс, который был на моей вечеринке в Саванне? Что это значит?

Мой желудок сжался от слов Брайса, делая блюдо передо мной менее аппетитным.

К тому времени, как мы попрощались, Нокс вывел меня на улицу, и мы сели на заднее сиденье ожидавшей нас машины, мысли путались. Нетрудно было догадаться, что они обсуждают нечто большее, чем перемещение распределительных центров.

— Зачем я нужна была на этой встрече?

Глава 24

Чарли́

Нокс посмотрел в мою сторону, когда Айзек вывел машину на дорогу.

— Потому что я хотел, чтобы ты была там.

Я откинулась на спинку сиденья, сжав губы, и попыталась успокоить нервы. Конечно, я не была там из-за какой-то политической борьбы за голоса. Я никогда не сомневалась, что Алтон использовал мою партию как средство влияния на сенатора Хиггинса, но сделает ли Нокс то же самое?

— В чем дело, Чарли́? Неужели в это так трудно поверить?

— Ну, Нокс. — Я говорила громче, чем намеревалась. — Понятия не имею. Я почти ничего о тебе не знаю. Я ничего не знаю о законопроекте, который вы обсуждали. Каждый раз, когда это упоминалось, у Ширли Кэрролл была другая история, которой она делилась со мной.

Он взял меня за руку.

— Я хотел провести с тобой время. Ничего больше.

— Так объясни некоторые моменты этой встречи. Расскажи мне о законопроекте.

— Тебе не нужно об этом беспокоиться. Тебе будет скучно. Это то, что может повлиять на "Деметрий Энтерпрайзис".

Я глубоко вздохнула.

— Ладно, расскажи мне о "Деметрий Энтерпрайзис".

Брови Нокса поднялись.

— Зачем?

Я выдохнула.

— Потому что ты пригласил меня на обед. Я хочу понять, что было сказано или, по крайней мере, какова была моя роль.

— Твоя роль? — недоверчиво спросил он. — Твоя роль — быть той, кем я скажу. Сегодня ты была моей спутницей. Ты занимала Ширли Кэрролл, чтобы мы с сенатором могли поговорить.

Я скрестила руки на груди.

— Украшение на руке. Это все, мистер Деметрий?

— Украшение? Ты издеваешься? Ты не думаешь, что я могу получить все чертовы украшения, которые хочу? Ну, я могу и не хочу. Ни сейчас, ни когда-либо. Ты не украшение. Ты умна и способна вести разговор с миссис Кэрролл.…

Когда он обозначил мои качества, ко мне вернулись комментарии Карен Флорес. Все, что говорил Нокс, объяснялось тем, почему она сказала, что из меня получился хороший сотрудник "Измены". С каждым словом давление в висках и груди нарастало.

— …Знаешь, когда я в последний раз брал с собой на важную встречу девушку?

Это были обвинения Брайса в сочетании с моей ролью за завтраком: я достигла точки кипения.

— Нет. Как я уже сказала, я ничего не знаю, а ты, очевидно, не хочешь мне рассказывать. Я понятия не имею, почему ты действительно хотел, чтобы я была там. Я понятия не имею, когда ты в последний раз ходил на свидание и с кем. Ты брал кого-нибудь или после Джослин никого не было?

Воздух в машине потрескивал от напряжения. Как только вопрос сорвался с моих губ, я пожалела об этом. Метафорически чистое голубое небо вокруг нас стало грохочущим серым. Только на мгновение он уставился на меня, его взгляд заставил меня замолчать. Затем его тело напряглось, и он повернулся к окну.

Потеря его взгляда позволила мне заговорить.

— Нокс, прости. Я не знаю ничего, кроме ее имени. Я хочу знать больше. Я начала исследовать, а потом остановилась. Я не хочу узнавать что-то важное о тебе из интернета. Я хочу узнать о ней от тебя.

Я потянулась к его ноге, желая почувствовать нашу связь.

Нокс оттолкнул мою руку. Обернувшись, он снова произнес ледяным тоном:

— Мои правила — моя информация на мое усмотрение. Почему тебе это так трудно запомнить?

Я посмотрела на Айзека и обратно.

— Пожалуйста, мы можем обсудить это наедине?

— Мы наедине.

Он потянулся к моему подбородку, больно сжимая его между большим и указательным пальцами, его слова замедлились до низкого рычания.

— Мы не обсуждаем ее ни наедине, ни на людях. Никогда больше не упоминай ее имени.

Слезы клокотали у меня в горле, пока я сохраняла свою позу Монтегю. Когда он отпустил мой подбородок, я повернулась к окну. Проглотив эмоции, я скорректировала тон.

— Прошу прощения, мистер Деметрий. Я больше не буду упоминать ее имя. Прости, что переступила черту.

— Переступила. Не позволяй этому повториться.

Это было не то, что я хотела от него услышать. Я хотела, чтобы он извинился, сказал мне, что сожалеет о своей бурной реакции. Когда я повернулась к нему, он был другим. Близость, которую мы разделяли, исчезла. Глядя в окно, он говорил сквозь стиснутые зубы.

— Какие бы исследования ты ни проводила, ты никогда не узнаешь, что произошло. Оставь это в покое. Это не твое дело.

Я кивнула, взгляд также сфокусировался за окном машины. Сцены снаружи расплылись, слезы каким-то чудом не пролились. Пока мы ехали обратно в Пало-Альто, в машине воцарилось тяжелое молчание. Казалось, что, несмотря на все наши успехи, одним глупым движением я вернула нас к началу. С каждой милей моя поза оставалась жесткой, неизменной, несмотря на хаос мыслей и эмоций внутри меня. Как ни печально, но я нашла странное утешение в том, что вернулась к своему воспитанию.

Когда мы были на полпути к моей квартире, слова Нокса нарушили тишину, но не ослабили напряжение.

— Отвези мисс Коллинз обратно в отель.

— Да, сэр, — ответил Айзек, сворачивая направо, чтобы иметь возможность выехать на следующий съезд и развернуться.

Я повернулась к Ноксу.

— Что? Нет. Я сказала Челси, что вернусь в больницу. Я хотела пойти к себе домой.

Нокс сидел неподвижно, не сводя глаз с телефона.

Через мгновение я собралась с силами.

— Ты меня слышишь или мне нужно написать тебе, чтобы привлечь внимание?

Быстрее, чем я успела сообразить, Нокс повернулся ко мне. Его слова кипели презрением, когда он схватил меня за бедро, его болезненная хватка остановила дальнейшие возражения.

— Осторожнее, мисс Коллинз. Предлагаю тебе тщательно обдумать свой ответ на мой следующий вопрос.

Я попыталась пошевелить его рукой.

— Прекрати, — прошипела я, чтобы услышал только он. — Отпусти меня.

— Кто рассказал тебе о ней?

Его отказ назвать ее по имени не остался незамеченным.

Я снова попыталась ослабить его хватку.

— Ты делаешь мне больно.

Он не повторил вопрос, но ослабил хватку на моем бедре, когда его глаза открылись в ожидании моего ответа. Не желая заставлять его повторять, я сглотнула и ответила:

— Ты.

Он отпустил совсем. Мой ответ оказался не таким, как он ожидал.

Прежде чем он успел задать вопрос, я продолжила:

— В "Дель-Маре", когда я увидела след твоего обручального кольца, ты пришел ко мне в номер и сказал…

— Я не говорил тебе, как ее зовут.

Я покачала головой, стыдясь, что искала информацию про него и не предоставила ему столько же личного пространства, сколько он мне.

— Я прочла ее имя. Я погуглила о тебе.

— Зачем?

Я пожала плечами.

— У меня… у меня… было… так много вопросов.

— Это было до или после того, как я сказал тебе, что делюсь знаниями по своему усмотрению?

Теперь мы снова направлялись в Сан-Франциско.

— Глупо тащить меня обратно в отель. Я возьму такси, если понадобится. Я иду в свою квартиру и встречаюсь с Челси.

— Нет, не идешь.

Мои глаза широко раскрылись от окончательности его ответа. Он мог бы считать этот разговор личным, но я не могла не ощущать острый взгляд Айзека в зеркало заднего вида. Я наклонилась ближе и прошептала:

— Я не ребенок. Ты не можешь запретить мне куда-то идти.

— Ты — нет, а я могу. Я говорил тебе, что твои свободы были твоими, пока ты их не растратила. Считай, что это твой первый… — Он усмехнулся. — … твой второй урок в следовании моим указаниям.

В горле образовался ком.

— Ч-что это значит?

— Это значит, мисс Коллинз, что я заточу твою хорошенькую круглую попку в нашем гостиничном номере. У меня есть кое-какие дела. Ты будешь вести себя и делать то, что я скажу, а это значит, что я больше не буду искать ответы на свои вопросы. Когда я вернусь и предположу, что ты подчинилась, то решу, что мы будем делать дальше. Я предлагаю тебе потратить свое время на размышления о наших новых правилах и последствиях за то, что ты повинуешься, а не бросаешь мне вызов.

Это было просто смешно. Он заставлял меня чувствовать себя непослушным ребенком. На мгновение я даже испугалась, что он меня отшлепает. Насколько это было нелепо? Не так абсурдно, как напряжение в моих внутренностях, которое сопровождало эту мысль. Я была сумасшедшей, и если он думал, что может обращаться со мной как с четырнадцатилетней девочкой, то был таким же сумасшедшим.

Прежде чем я смогла опровергнуть его слова, Нокс сказал:

— Это был Спенсер, не так ли?

Я повернулась к нему и заморгала, переваривая его слова.

— Что?

— Он сказал о ней что-то такое, что заставило тебя усомниться. Это было сегодня или вчера вечером?

Обвинение в его тоне прозвучало громче, чем слова. Нокс обвинял меня в том, что я слушаю Брайса, а не его. Боль в его голосе и правда, стоящая за его утверждением, жгли, физически сдавливая грудь и ограничивая способность дышать.

Я кивнула.

— Прошлой ночью.

Айзек остановил машину перед отелем. В этот момент Нокс взял меня за руку и прижался губами к моему уху.

— Я ненадолго. Веди себя прилично, или мысль, которая пришла тебе в голову несколько минут назад… — Он приподнял бровь. — …ну, я сделаю больше, чем просто отшлепаю твою задницу.

Ненавидя себя за то, что он так легко читает мои мысли, я сжала губы. Слова о том, что он чокнутый и что он не может так со мной разговаривать, вертелись у меня на языке. В то же время я с тревогой осознавала реакцию своего тела на его угрозу.

Он понизил голос.

— Я не отпущу твою руку, пока ты не скажешь то, что я хочу услышать.

— Да, Нокс.

С каждым шагом по тротуару, через двери, к лифту и дальше по коридору мое возмущение росло. Я приехала в Калифорнию ради Челси. Я приехала, чтобы убедиться, что она в безопасности, и остаться в моей квартире. А теперь меня отправили в мою комнату, как подростка, потому что я подняла тему, которую не должна была обсуждать. Нокс не имел права указывать мне, что делать и куда идти. Он также не имел права ограничивать или подвергать цензуре информацию.

Что случилось с Джослин? Почему он так чувствителен к этому?

Войдя в номер, я бросила сумочку на ближайший диван и сбросила туфли.

Я открыла балконные двери и вышла на солнечный свет Северной Калифорнии. Ветер с залива был прохладным для августовского дня. Разница в климате между этим местом и Нью-Йорком вышла на первый план в моем сознании. Ранним утром туман, характерный для Сан-Франциско, задержался у воды и зловеще навис над горами. С течением времени послеполуденное солнце светило, прожигая влагу и уступая место красоте пейзажа, но воздух не был горячим или влажным. Я обхватила себя руками за плечи и вздохнула.

Делорис снабдила нас с Ноксом мини-гардеробом, который подходил на все случаи жизни. Как раз когда я собиралась переодеться из платья в джинсы и легкий свитер, который видела в шкафу, то услышала вибрацию телефона.

Подойдя к дивану, я представила, как Нокс или Делорис проверяют, все ли в порядке. Ну, что я здесь. Я просто не уверена, что буду через несколько минут. Я не знала, что мне делать.

Когда простые решения стали такими сложными?

Джейн.

Я провела пальцем по экрану, прежде чем ее звонок перешел на голосовую почту.

— Джейн?

— Нет, Александрия.

Энергетика изменилась. Кровь по венам побежала с новой силой, волосы на руках и шее встали дыбом.

— Я боялась, что ты не ответишь на мой звонок, — сказала мама.

— С тобой все в порядке?

Она тихо рассмеялась.

— Дорогая, я звоню, чтобы задать тебе тот же вопрос.

Может быть, потому, что она не сказала, что больна. Может быть, потому, что в последний раз, когда я говорила с ней, она заставила мой мир выйти из-под контроля. По какой-то причине мой голос стал громче.

— Ты звонила узнать, все ли со мной в порядке? Почему, мама? Тебя не волновало, в порядке ли я была в тот день, когда покинула поместье Монтегю?

— Это неправда. Я очень беспокоилась за тебя. Вот почему Брайс предложил встретиться с тобой, поговорить, но потом он узнал о взломе. Александрия… ты была там? Ты не пострадала?

— Нет. Я не была там и не пострадала.

— О, слава Богу. Очевидно, тебе небезопасно находиться рядом с этой ужасной девушкой. Должно быть, она привлекает каких-то сомнительных людей, которые способны на ужасные поступки.

Я стиснула зубы.

— Челси, мама, ты ее имеешь в виду? Ну, Челси в безопасности. Она ранена, но в безопасности. Спасибо, что спросила о моей лучшей подруге.

— Дорогая, Брайс упомянул кое-что еще. Мы решили пока ничего не говорить Алтону. Жаль, что ты мне не сказала.

Должно быть, речь шла о Ноксе, но я знала, в какую игру играет мама. Меня учили говорить расплывчато и прикрывать каждое слово сахаром, хотя на самом деле это была уловка, чтобы узнать больше, узнать, что скрыто. Я не собиралась давать ей больше, чем она уже знала.

— Что? О чем ты говоришь?

— Когда мы говорили с тобой о Брайсе, о его ситуации и о вас двоих, почему ты не упомянула молодого человека, с которым встречаешься?

С ее уст то прозвучало как школьный роман.

— Ты никогда не спрашивала. Никто из вас. Вы все только рассказывали.

— По словам Брайса, этот человек опасен. Я понимаю твое стремление к независимости, но искать ее в компании сомнительной личности — не лучший способ. Я говорила с Алтоном о твоем трастовом фонде. Нам нужно обсудить гораздо больше, вещи, которые ты должна знать и понимать. Ты слишком быстро сбежала отсюда. Я знаю, что не давала тебе той поддержки, которую ты хотела. За это, Александрия, прости. То, какой сильной юной леди ты стала, помогло и мне. Поэтому я и звоню тебе. Мне нужно сделать то, чего никогда не делали мои родители. Мне нужно тебе все объяснить.

— Мам?

В ее голосе было что-то искреннее. Совсем другой тон, чем я привыкла.

— Да?

— Почему ты на самом деле воспользовалась телефоном Джейн?

— Дорогая, как долго ты пробудешь в Калифорнии?

Я покачала головой, хотя знала, что она этого не видит.

— Не уверена. Это зависит от Челси.

И Нокса. Но я не сказала последнюю часть.

— Твоего отца не будет в городе всю следующую неделю. Пожалуйста, приезжай сюда, прежде чем ехать в Нью-Йорк.

Я закрыла глаза и прикусила язык, сдерживаясь от того, чтобы поправить ее титул Алтона.

— Где же он будет?

— О, я не уверена, Нью-Йорк, Сиэтл, где-нибудь.

Брак, заключенный на небесах.

— Ты не уверена, где он, но ты знаешь, что он будет держаться подальше?

— Александрия, Алтон не враг. Это не так. Он воспитывал тебя с самого детства. Я бы хотела, чтобы вы двое поладили.

Медь покрыла мои вкусовые рецепторы, когда я сильнее прикусила губу, пронзая ту с неконтролируемой силой.

— Ты больна? — спросила я. — Брайс так сказал.

— Не в общепринятом смысле этого слова. Я в отчаянии. Мне нужно поговорить с тобой, объяснить. Если так будет лучше без твоего отца, тогда я прошу тебя вернуться и позволить мне сделать это.

— Встретимся в Нью-Йорке.

Тишина.

— Мама, встретимся в Нью-Йорке. Давай я покажу тебе Колумбию. Мы можем поужинать с Патриком и… — я задумалась, стоит ли упоминать Нокса. — …и мы можем обсудить то, что ты хочешь.

— Я… я не часто путешествую без твоего отца.

— Он все время путешествует без тебя. Сделай это, и мы сможем поговорить.

Я ждала, пока воцарилась тишина. Я даже посмотрела на телефон, чтобы убедиться, что он не отключился.

— Он даже не знает, что я звонила. Вот почему я воспользовалась телефоном Джейн.

На этот раз настала моя очередь молчать.

— Александрия, Брайс любит тебя. Всегда любил. Он бы не… это было бы не так…

— Мама…

— Я сделаю это. Я буду в Нью-Йорке в воскресенье. Я закажу столик на Манхэттене. Я не могу остаться надолго. Но, дорогая, Брайс нуждается в тебе так же, как и ты в нем. Пожалуйста, выслушай меня и позволь объяснить.

Мне не нужен Брайс. Что заставило ее так думать?

— Воскресенье. Дай мне знать, и я встречу тебя в аэропорту.

— Чушь. Я найму водителя. — Конечно, наймет. Черт, я бы, наверное, подобрала ее с водителем. — Я дам тебе знать, когда приеду.

— Спасибо, мама. Если ты придешь ко мне, я выслушаю.

Я не могу гарантировать, что сделаю то, что она хочет, но выслушаю.

— Феникс.

— Прости?

— Он не в Нью-Йорке. Я только что просмотрела его маршрут. Твой отец сейчас в Фениксе.

Где угодно. По крайней мере, Алтон не в Нью-Йорке.

Стук в дверь заставил меня вздрогнуть.

— Мне нужно идти. Кто-то стучит.

— Будь осторожна, дорогая. Увидимся через несколько дней.

— Пожалуйста, передай Джейн привет от меня.

— Передам…

Ее слова затихли, когда я посмотрела в глазок. В поле зрения появились светлые волосы и румяное лицо. Если бы он был на сорок лет старше, то выглядел бы как человек, которого моя мать постоянно называла отцом. Я не могла вспомнить отца Брайса или даже как выглядел Марсель Спенсер, но по покрасневшим щекам и шее Брайса я поняла, что человек за дверью был чем-то рассержен.

Черт! Я не могу впустить Брайса Спенсера в номер Нокса.

Глава 25

Девятнадцать лет назад

Аделаида

Мама сжала мою руку, ее обычная маска Монтегю исчезла, когда ее улыбка осветила мое лицо. Вот вам и обратная психология. Но было поздно. Она не сможет повлиять на отца. Решение принято.

— Аделаида, — сказал Алтон величественно, шагнув вперед и поцеловав меня в щеку.

Я попыталась вспомнить терапию доктора Сэмса. Я пыталась охватить этот момент не только глазами, но и всеми своими чувствами. Вдохнув, я решила, что от моего будущего мужа будет веять ароматом дорогого табака и виски. Я узнала виски. Он был из частной коллекции моего отца. Без сомнения, пока моя мать успокаивала мои нервы вином из частного запаса "Поместья Монтегю", Чарльз и Алтон пересеклись тет-а-тет и расставляли точки над "и" в своем соглашении, пока тёк виски.

Я улыбнулась, изображая восторг от того, что все в комнате знали о деловой сделке.

Моих чувств.

Голос доктора Сэмса звучал на треке, который слышала только я.

— Не забудь про зрение. Второй по важности запах. Наши обонятельные чувства вызывают самые глубокие воспоминания, но зрение создает картинку. Посмотри на своего любовника, дюйм за дюймом. Оцени красоту человеческого тела.

Хотя я сомневалась, что он прошел такую же терапию, это было то, что сделал Алтон, когда я вошла в комнату, сканируя меня с головы до ног. Я ответила тем же, начав с его светлых волос. Они были короткими, но не слишком, с пробором сбоку и идеально зачесанными назад. Его серые глаза напоминали мне сталь, сверкая маленькими искорками синего и зеленого. Он был привлекательным мужчиной с уверенной улыбкой. Бледность его лица сменилась румянцем, кровь прилила к щекам. Он был выше Рассела и шире в плечах.

В свои сорок три года он все еще выглядел неплохо. Я вдруг задумалась, почему он никогда не был женат. В конце концов, он сам добился успеха. Не только доверенный вице-президент Монтегю Корпорейшен, но и единственный сын Уильяма Фицджеральда, магната недвижимости из Атланты, который сделал свое состояние в 1960-х годах. Его единственная сестра, Гвендолин, была замужем за Престоном Ричардсоном. У них был один сын, Патрик.

Я слушала вполуха, пока все говорили. Мой мозг представлял собой симфонию мыслей: вне слов, резюме Алтона и домашнее задание доктора Сэмса — все смешалось в незнакомой мелодии.

— Хотя наша помолвка несколько необычна, будь уверена, для меня большая честь, что ты хочешь быть моей женой.

Голос Алтона был глубоким и гулким, как у моего отца. Только тенор был другим, придавая песне новую высоту.

— Лаида? — позвал Чарльз, заставляя меня посмотреть ему в глаза.

Это был условный ответ, который я никогда не подвергала сомнению.

— Да, отец?

— Твой жених говорит с тобой.

Его губы улыбались, но голубые глаза, того же цвета, что и мои, предупреждали. Я отключилась, потерялась в своих чувствах. Мое внимание было необходимо в настоящем.

Поднимая подбородок к мужчине, который стоял рядом со мной, я снова вдохнула. Монтегю сделали себе имя и состояние на табачных полях, которыми до сих пор усеяно наше поместье. Казалось вполне уместным, что мой муж несет этот аромат. Его, однако, был пряным, выдержанным и изысканным. Я подумала, как счастлив, должно быть, Чарльз, и улыбнулась.

— Алтон, я потрясена. Это… будет… — я сглотнула. — …Я счастлива быть твоей женой.

Он взял меня за руку.

Теплый. Липкий.

Нет, доктор Сэмс сказал думать только о хорошем. Теплый и нежный. Да, нежный. Алтон Фицджеральд был нежен. Вот что я сказала себе.

— Я считаю, что мы должны быть откровенны с моей дочерью, Алтон.

— Да, сэр.

Отец продолжил.

— Как упоминал Алтон, это необычно, но я считаю, что это в интересах всех. Решение уже принято. Ты ведь знаешь это, Аделаида?

Алтон все еще держал меня за руку, и я решила, что было бы приятно, если бы кто-то был рядом со мной, когда Чарльз начал свою речь. Посмотрев туда, где наши руки соприкасались, я улыбнулась. Возвращаясь к своему отцу, ответила:

— Да, знаю. Что дальше?

Да, моя борьба закончилась. Я была идеальной дочерью и женой.

— Вас двоих будут видеть все чаще и чаще вместе. Весной, ты тайно сбежишь.

— Сбегу? — спросила я.

— Дорогая, — вмешалась мама. — Мы устроили пышную свадьбу. Сейчас важнее сделать это законным.

— У меня не было, — перебил Алтон.

Я повернулась к нему, широко раскрыв глаза.

— У тебя не было чего?

— У меня не было свадьбы. Я сказал твоему отцу, что побег лучше, чем свадьба в суде. Это даст нам настоящую свадьбу, что-то особенное, без большой суеты.

Моя голова медленно двигалась вверх и вниз. Мне это нравилось. Значит ли это, что Алтон действительно вел переговоры с моим отцом? Он не принял все на условиях Чарльза, и все же мой отец согласился на Алтона? Мне было любопытно.

— О чем еще велись переговоры? — спросила я.

— Аделаида, — сказал Алтон. — Боюсь, этот термин звучит слишком похоже на язык бизнеса. Я бы предпочел, чтобы ты думала об этом как о более личном, без сделок и соглашений.

В его речи был тембр, ритм, который успокаивал меня.

— Спасибо, Алтон. Я ценю это. Однако, что бы ни говорил тебе мой отец, я способна понять свою роль в переговорах, которые произошли. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы стать хорошей женой. Я также соглашусь на все, но я хочу знать… мне нужно знать, о чем велись переговоры.

Он посмотрел на моего отца. Я переводила взгляд с одного на другого, пока они безмолвно спорили между собой.

Наконец отец откашлялся.

— Как я уже сказал, вы сбежите. Будет заключен брачный договор.

Я кивнула, радуясь, что отец решил позаботиться о моих интересах.

Он продолжил:

— Я не буду утомлять тебя подробностями, только основными моментами. В случае смерти кого-либо из вас или развода, все владения Монтегю отойдут Александрии.

— Стой! Что? Кого-нибудь из нас?

— Да, — сказал Чарльз. — Это еще не все.

Я убрала руку и посмотрела на Алтона.

— Ты согласился на это?

— Согласился. Мы оба здоровы, и я ждал до сих пор, чтобы жениться. Я не собираюсь разводиться. Этот пункт не является проблемой.

— Но, в конце концов… мы не будем жить вечно.

— Александрии будет приказано позаботиться об одном из вас, — добавил Чарльз.

— Соглашаясь на этот брак, Алтон принимает тот факт, что у него никогда не будет собственного наследника. Он знает о твоей неспособности забеременеть.

Я ненавидела, как холодно это звучало. Неудивительно, что у меня были проблемы с сексом. Кроме того, ему сорок три года. Если бы у него были дети, он бы уже это сделал.

— Лаида, то, что ты сейчас услышишь, не должно повториться, — предупредил отец. — Мы с Антоном долго обсуждали это, и я решил, что для того, чтобы это сработало, ты должна знать о ставках.

— Что?

— Ты согласна?

Хотя мой пульс участился, я кивнула.

— Как ты упомянула, вы с Алтоном не будете жить вечно, как, очевидно, и твоя мать, и я. Согласие Алтона Фицджеральда на этот брак является гарантией того, что его потомство унаследует имя и статус Монтегю и все, что с ним связано.

Я переводила взгляд с одного мужчины на другого, не понимая, что я упускаю.

— Разве ты только что не сказал, что не хочешь больше иметь детей?

— Мы больше не обсуждаем детей, — поправил Алтон.

Я искала ответы.

— Патрик? Твой племянник?

— Нет! — сказал Алтон со смехом. — Поскольку я женюсь на тебе, чтобы получить права Монтегю, я хочу гарантировать, что у моего сына будет такая же возможность.

— Т… твоего сына?

— Не возможность, — поправил Чарльз. — Это как соглашение с тобой, так и соглашение Александрии.

Я встала и принялась расхаживать взад-вперед.

— Ей всего четыре года. Я согласилась со всем, что ты сказал. Я понимаю, что это мой долг. Но она же… ребенок.

— Она из рода Монтегю. Она продолжение имени. Это ее долг, так же как и твой, — сказал Чарльз.

— Сын? — Я повернулась к Алтону. — За кого Александрия должна выйти замуж?

Чарльз кивнул Алтону, и тот ответил тем же. Оливия встала и направилась к двери. Все и вся происходило в замедленной съемке. Я наблюдала, отстраненно, как будто все они знали сценические реплики, а я была единственной, у кого не было сценария. Так много эмоций, так много лжи. Я хотела вспомнить инструкции доктора Сэмса, механизмы, как он это называл. Но за то время, которое потребовалось моей матери, чтобы открыть дверь, мой мир разрушился.

Вошла моя лучшая подруга.

— Сьюзи? — воскликнула я. — Почему ты здесь?

— Мы с Оливией будем снаружи.

Отец не спрашивал, и через несколько секунд я осталась наедине со своей лучшей подругой и женихом.

Глаза Сьюзи были необычно красными и опухшими.

— Боже, я ненавижу тебя прямо сейчас, — сказала она, обнимая меня. — Но я всегда буду любить тебя.

Я не могла понять.

— Почему ты плачешь?

— Мы приносим жертвы ради наших детей. Верно?

— Наверное, — ответила я.

Мои глаза расширились, пока я искала ответы у Алтона и Сьюзи. Постепенно некоторые всплывали, но они не имели смысла.

Она взяла меня за руки и крепко сжала их в своих.

— Брайс — мой ангел, моя гордость и радость. Я страдала от неловкости развода и держала голову высоко, чтобы ему никогда не было стыдно. Марсель был неудачником, тем, кто бросил нас. Ему нужен был тест на отцовство. Я не могла этого допустить. Если бы я это сделала, Брайс знал бы правду. Весь мир узнал бы. Они никогда не узнают. Он никогда не узнает.

Где, черт возьми, эта девушка с вином? Мне нужна вся чертова бутылка!

Мои руки взметнулись вверх и вниз, когда я ходила кругами и вставляла кусочки этой новой головоломки на место. Брайс… тест на отцовство… кровь шумела в моих венах, эхо отдавалось в ушах. Вино, которое я выпила, плескалось в животе, когда до меня начало доходить.

— Скажи это. Скажи!

Тон голоса возрос. Я была похожа на льва в клетке, на дикого зверя. Это было неправильно. Лев был королем и заслуживал быть на равнинах Африки; вместо этого он был пойман в ловушку как представление и развлечение. Некоторые могут даже утверждать, что его плен служил цели образования, давая детям возможность узнать о животных, не принадлежащих к их миру. Кто-то должен объяснить это королю джунглей. Для него это было несправедливо. Я чувствовала то же самое. В тот момент я была львицей, тоже запертой в клетке, выставленной напоказ, спрашивающей — не сказавшей — что говорить и что делать.

Сьюзи тихонько всхлипнула, когда шея Алтона выпрямилась, а грудь выпятилась.

— Эдвард Брайс Спенсер — мой сын.

В его голосе звучала гордость, совершенно лишенная раскаяния.

Я посмотрела Сьюзи в глаза.

— Ты никогда ничего мне не говорила. Я твоя лучшая подруга, и ты никогда не говорила мне, что ты и… — я повернулась к мужчине, который спал с моей лучшей подругой, который разрушил ее брак.

— …почему я не знала?

— Лаида, ты же знала, что мы с Марселем не были счастливы.

— Тогда почему? После того, как вы с Марселем развелись, почему вы двое не…?

Они обменялись взглядами, которые разделяла только интимная близость. Это заставило мой желудок сжаться.

— Боже мой. — Я сделала шаг назад. — Вы двое. У вас. О Боже… ты… — Мой голос затих.

Сьюзи энергично замотала головой из стороны в сторону.

— Нет, Лаида, не будем. — Она глубоко вздохнула. — Мы были вместе. Мы уже собирались сделать это достоянием общественности, когда Рассел…

В висках стучало. Где, черт возьми, вино?

— Как только ты рассказала, что твой отец говорил о повторном браке, я подумала о Брайсе.

Мои колени подогнулись, когда я упала на один из стульев.

— Ты подумала о Брайсе? Мой муж умер. Мне сказали, что я должна снова выйти замуж… — Я недоверчиво посмотрела на нее. — …и ты подумала о своем незаконнорожденном сыне?

Алый цвет покрыл кожу над воротником Алтона, заливая его шею и щеки. В моем измененном состоянии сознания у меня были образы мультфильмов, которые я видела в детстве. С забавным маленьким лысым человечком в охотничьем костюме. Когда он злился, краснота поднималась, как градусник, пока у него не лопалась макушка. Вот что я увидела, когда посмотрела на мужчину, за которого собиралась выйти замуж.

— И да, и нет, — авторитетно заявила Сьюзи. — Я подумала о Брайсе. Я всегда думаю о Брайсе. Однако он не ублюдок. Официально он сын Марселя Спенсера. И, — добавила она уверенно, — он женится на Александрии Монтегю. Он будет претендовать на все это. — Она обвела комнату руками и сделала небольшой круг. — Так же, как и Алтон.

— Ты что? — недоверчиво спросила я. — Чертова мученица?

Сьюзи высоко подняла подбородок.

— Да. И я ни о чем не жалею. Мы с Марселем много лет пытались завести ребенка. Он винил меня, хотя никогда не ходил к врачу, чтобы узнать что-то другое. Я поняла, что он прав: я была сломлена. Потом, после того, как мы с Алтоном… после того, как мы… — у нее, по крайней мере, хватило совести опустить глаза. — Я забеременела. Мы с Марселем не были все еще… я была его женой. Я сказала ему, что Брайс от него. Думаю, Марсель хотел верить. Но со временем не смог.

— Вы двое? — Я повела глазами взад и вперед. — …все еще?

Алтон опустился на колени рядом с моим стулом.

— Нет. Вы двое — подруги. Я бы не стал этого делать. Через несколько месяцев мы поженимся. Наши отношения со Сьюзи окончены.

По щеке моей лучшей подруги скатилась слеза.

— Это так мерзко! — И тут мне в голову пришла новая мысль. — Мои родители знают?

Сьюзи кивнула.

— Почему? Почему мой отец согласился на это?

— Потому что я не Рассел. Я так же, как и ты, заинтересован в том, чтобы этот брак удался. Я хочу этого. — Он огляделся по сторонам, а потом посмотрел на меня, приподняв бровь. — Аделаида, я хочу тебя. Мне нужна "Монтегю Корпорейшн", но больше всего я хочу гарантировать будущий успех моего сына. Ты никогда не сможешь подарить мне ребенка. Я могу жить с этим, но я хочу знать, что у моего сына будет все самое лучшее. Благодаря этому браку это станет возможным.

— Но Александрия…?

— Ребенок, — ответила Сьюзи. — Они с Брайсом лучшие друзья. На ком лучше жениться, как не на своей лучшей подруге?

Я ущипнула себя за переносицу. Я не собиралась замуж за свою лучшую подругу. Я собиралась выйти замуж за любовника моей лучшей подруги, и мои родители не возражали. Покачав головой, я посмотрела на Алтона.

— Как вы с отцом об этом договаривались? Когда дети должны пожениться? — Мое негодование росло. — Когда им исполнится восемнадцать? Как насчет того, как только у Александрии начнутся месячные? Тогда она сможет сразу стать матерью.

— Лаида, — проворковала Сьюзи, — Не будь смешной.

Я снова встала и подошла к окну. Буря утихла, оставив ночную тьму нависать над поместьем Монтегю. В отражении стекол я увидела свое подобие. Но это была не я. Мои глаза были слишком припухшими с темными кругами под каждым.

Голос Алтона вернул меня в комнату.

— После того, как Брайс закончит аспирантуру. Мы спланируем за восемнадцать месяцев. Надеюсь, они будут готовы пожениться раньше. Если все пойдет так, как сейчас, это будет органично.

Я повернулась к ним.

— А если нет?

— У них нет выбора, — сказал Алтон. — Это мое жесткое условие для этого брака.

Сначала я почувствовала дрожь в руках. Его жесткое условие… чтобы жениться на мне.

— Неужели это так непривлекательно? — спросила я громче, чем собиралась.

Моя спина выпрямилась, когда Алтон подошел ближе.

— Нет.

Его глубокий голос смягчился, а серые глаза засверкали голубыми и зелеными крапинками.

— Женитьба на тебе очень привлекательна. Женитьба на твоей семье привлекательна, управление корпорацией Монтегю привлекательно. Гарантия того, что Брайс получит все это после того, как нас не станет, — это вишенка на торте. — Он наклонился и поцеловал меня в щеку.

Краем глаза я заметила, как Сьюзи отвернулась.

— Лаида, — сказал он с улыбкой. — Мне нравится это имя. У нас будет много лет вместе. Хороших. Как родители, мы хотим лучшего для наших детей. Это соглашение гарантирует всем нам такой исход.

— А что, если нет? Что, если они влюбятся в кого-то другого?

Он покачал головой.

— Любовь тут ни при чем. Это бизнес. Мы можем полюбить друг друга. Они имеют то преимущество, что начинают как друзья детства. Согласно соглашению, если кто-либо женится или выйдет замуж за других людей, откажется вступить в брак в установленный срок, или женится и разведется, «Монтегю Корпорейшн» и все активы Монтегю, включая поместье Монтегю, будут проданы. Вырученные средства будут переданы компании «Фицджеральд Инвестсмен». Монтегю перестанет существовать.

— Нет… — я покачала головой. — Мой отец никогда бы на это не согласился.

Алтон погладил меня по щеке.

— Он уже сделал это. Он сделал это, потому что верит в нас. — Он указал на нас троих. — Вера в то, что мы сохраним Монтегю в целости и сохранности. Вера в то, что у Александрии и Брайса будет долгий, счастливый брак и у нас будет дом, полный внуков.

Моей дочери четыре года, и он говорит о внуках.

Глава 26

Чарли́

Я собралась с духом, расправила плечи и приготовилась открыть дверь. Взявшись за ручку, я услышала голоса. Деревянный барьер почти не заглушал их слов, когда маленький глазок стал моим единственным видом на сцену с другой стороны.

— Могу я вам чем-то помочь? — Голос Делорис был резким, но профессиональным.

— Нет, — Брайс прогнал ее, повернулся и снова постучал костяшками пальцев по твердой поверхности двери.

— Сынок. — Ее унизительное обращение заставило меня улыбнуться. — Ты стучишь в мою дверь. Чем могу помочь?

Брайс сделал шаг назад, румянец на его щеках кипел в его новом состоянии замешательства.

— Ваша дверь? Я думал, это… — он выпрямился. — Александрия Коллинз остановилась с вами?

— Я не знаю, почему тебя так волнует, кто остановился со мной. Ты…?

— Я — Эдвард Спенсер, и я ищу свою невесту.

От его слов у меня скрутило живот. Потребовалось все самообладание, чтобы не открыть дверь и не поправить его.

— Уверяю вас, я не знаю, кого вы имеете в виду. Извините, мне нужно войти в свою комнату.

— Вы знаете, кого я имею в виду. Я видел вас. Вы были в больничной палате ее соседки этим утром. Вы же знаете Александрию.

Делорис была в палате Челси. Зачем? Когда? Почему Брайс был там?

— Сынок, я с радостью вызову охрану, если ты не отойдешь в сторону.

— Это не… — он сделал паузу. — …это не номер Леннокса Деметрия?

Глаза Делорис сузились.

— Мистер Спенсер, я не знаю, кто вы и кем себя возомнили, но эта комната зарегистрирована на меня. Я остаюсь в этой комнате, и у вас есть три секунды, чтобы позволить мне войти.

Не желая стоять и смотреть, как она открывает дверь, я схватила сумочку и поспешила в спальню. Переступая порог, я вдруг испугалась, что у Делорис нет ключа. Потом поняла, о ком думаю. Конечно, у нее был ключ. Мгновение спустя замочные механизмы повернулись, и дверь открылась. Невидимая, я ждала, когда закроется дверь. Как только это произошло, воцарилась тишина.

Держа туфли на кончиках пальцев, Делорис повернула за угол и встретилась со мной взглядом.

— К счастью, — сказала она, — Он не преследовал меня. Если бы это было так, мне пришлось бы убедить его, что четырехдюймовые темно-синие туфли-лодочки теперь мой выбор.

Я с улыбкой пожала плечами и потянулась за туфлями.

— Я вспомнила о сумочке.

Делорис присела на край кровати и похлопала по матрасу рядом с собой.

— Алекс, нам нужно поговорить.

Глубоко вздохнув, я двинулась в ее сторону и села.

— Он злится на меня.

— Мистер Спенсер? — спросила она, нахмурив брови.

Я снова пожала плечами.

— Наверное. Но меня это не волнует. Нокс, то есть Леннокс, злится на меня. Я сказала то, чего не должна была говорить.

Она понимающе кивнула.

— Вы уже знаете, не так ли?

— Я знаю, — честно ответила она. — Мне сообщили по дороге сюда. Поскольку Айзек с ним, Леннокс не хотел оставлять тебя одну. — Ее глаза расширились, когда она наклонила голову в сторону гостиной. — Считаю, что это был хороший звонок. Пожалуйста, скажи мне, что ты не собиралась открывать эту дверь.

Я посмотрела на туфли на коленях и вздохнула.

Собиралась.

— Думаешь, ты его знаешь?

— Брайса или Нокса?

— Мистера Спенсера.

Я сглотнула.

— Делорис, я знаю его. Я знаю его всю свою жизнь.

— Это распространенное заблуждение. Я знаю Леннокса много лет. Возможно, я знаю о нем больше, чем кто-либо другой, но ты знаешь его так, как не знаю я.

Мои щеки залило румянцем, когда я кивнула.

— Знать кого-то и знать этого человека — две разные вещи. Как часто вы общались с мистером Спенсером за последние несколько лет?

— Очень мало.

— Алекс, у тебя нет причин быть честной со мной, но у меня нет причин быть нечестной с тобой. Пожалуйста, расскажи мне об Эдварде Спенсере, которого ты знаешь.

Я прокручивала в голове сцены прошедшего дня.

— Сначала, прежде чем я это сделаю. — Я взяла ее за руку. — Обязательно расскажу. Я не тяну время. Я просто хочу знать, что имел в виду Брайс, когда сказал, что видел тебя сегодня в больничной палате Челси?

— Я была там.

Я ждала. Когда она не продолжила, я полюбопытствовала.

— Зачем?

— Потому что на нее напали в твоей квартире. Обеспечение твоей безопасности стало моей работой. Мне нужно знать все, что я могу.

Я кивнула. Это имело смысл.

— Это было до или после… ты была тем человеком, который попросил ее мать об уединении?

На лице Делорис появилась легкая усмешка.

— Ее мать… легче говорить без нее.

Не могу не согласиться. Тина Мур была в лучшем случае раздражающей.

— Ты говорила ей что-нибудь о переезде в Нью-Йорк?

— Нет. Зачем?

— Нокс… Леннокс думает, что я должна предложить ей свою квартиру. Он сказал, что это сэкономит на поездках по стране. Дело в том, что она не очень требовательная. Челси не просила меня приезжать сюда. Это была моя идея. Я хотела убедиться, что она в безопасности.

— Я уверена, что мисс Мур обдумает все варианты. А теперь, пожалуйста, расскажи мне о человеке, который утверждает, что он твой жених. Ты понимаешь, что это прямое нарушение соглашения, которое ты подписала?

Я вздохнула.

— Не возражаешь, если я переоденусь во что-нибудь более удобное, и мы сможем поговорить?

Она похлопала меня по колену.

— Не возражаю. Я буду в гостиной.

— Прежде чем уйдешь, пожалуйста, скажи мне… насколько он зол?

Она пожала плечами.

— Я видела его скорее расстроенным.

— Почему это не утешает?

— Переоденься. Потом поговорим.

Час спустя, поджав под себя ноги, в джинсах и свитере, потягивая "Москато", я разговаривала о Брайсе Спенсере. Я рассказала Делорис о нем все, что могла вспомнить, начиная с того, как мы дружили с самого рождения, наши матери были неразлучны, лучшие подруги. Я даже рассказала ей о том, что мы встречались в слишком юном возрасте, и что я ожидала, что моя мать будет протестовать, но она никогда этого не делала. Разговор был катарсисом, позволяя мне очистить часть моей жизни, часть, которую я была счастлива оставить в прошлом.

— Даже когда он был в Дьюке, а я все еще в академии, он продолжал поддерживать отношения.

— Ты не сопротивлялась?

— Нет. Я не могу этого объяснить. В моем родном городе есть что-то такое… — я посмотрела в окно на залив. — …ну, это отнимает у меня способность сражаться.

— Леннокс так с тобой поступает?

Улыбка тронула уголки моих губ.

— Это совсем другое.

— Это вызывает у меня любопытство.

— Пока училась в Стэнфорде, я старалась стать кем-то другим, а не послушной дочерью, какой меня воспитывали. Я работала, чтобы быть независимой и иметь свои собственные убеждения. Я горжусь тем, кем стала и чего достигла. Я хочу донести это до Колумбии.

Я сделала глоток вина.

— С Ленноксом… — Странно было произносить это имя. — …Я все еще из Стэнфорда. Я хочу радовать себя и иметь свое собственное мнение, но также хочу радовать его. — Я склонила голову набок. — Не знаю, имеет ли это смысл.

— Имеет, — улыбнулась Делорис. — Значит, ты не помолвлена?

— Нет.

— И никогда не была?

— Нет.

— Мистер Спенсер…

— Одержим, — предложила я. — Думаю, он считает себя вправе. Если бы я никогда не уезжала, если бы поступила в Дьюк, как он хотел, я, вероятно, была бы помолвлена.

Делорис взяла меня за руку.

— Это то, чего ты хочешь?

— Это не имеет значения, не так ли? Ты знаешь об "Измене". Я не смогу уйти от Леннокса, даже если захочу.

— Так ты этого хочешь?

Я встала и подошла к окну. Блики раннего вечернего солнца танцевали на воде.

— Нет. Я не хочу быть с Брайсом. Я хочу быть с Ленноксом, но он также пугает меня.

— Леннокс или мистер Спенсер?

— Леннокс.

— Он пугает тебя?

— Это не совсем подходящее слово. Я боюсь. Мне не следовало сегодня говорить о его жене. Это было потому, что Брайс сказал кое-что, и это заставило меня задуматься. — Я резко обернулась. — Ты ведь знаешь, кто моя семья, не так ли?

Она кивнула.

— А Нокс знает?

— Я ему ничего не говорила. Рекомендую это сделать и тебе.

— Неужели это так важно?

Настала очередь Делорис задавать вопросы.

— Ты что-нибудь знаешь о Мелиссе Саммерс?

Я поджала губы и попыталась вспомнить это имя.

— Нет. А должна?

Наш разговор закончился, когда мы обе повернулись к открывшейся двери.

Энергетика в комнате тут же изменилась. Энергия хлынула в воздух, потрескивая молекулами и вызывая электричество. Когда он смотрел только на меня, волосы на моих руках встали дыбом. Я попыталась прочесть его мысли, разгадать характер.

Он все еще расстроен?

— Мы уезжаем завтра.

Его заявление мало что изменило в моем настроении, хотя и напомнило мне о нашем разговоре с матерью, напомнив, что она должна быть в Нью-Йорке в воскресенье.

— Уезжаем? За…? — спросила я, внезапно испугавшись, что не смогу.

— Обратно в Нью-Йорк.

Я вздохнула.

Всего несколькими элегантными шагами Нокс пересек комнату. Мое сердце затрепетало, когда я вытянула шею, чтобы посмотреть ему в глаза. Гнев, что я видела в машине, исчез, но лед остался. Я напряглась, когда он схватил меня за талию и притянул к себе.

— Ты хорошо себя вела?

В его вопросе звучала насмешка надо мной, напоминая о его указаниях и домашнем аресте, которые я только что испытала.

Дрожь пробежала по моему позвоночнику, когда я подумала о его другой угрозе.

— Да.

— Очень жаль, — ответил он, ослабляя хватку.

— Извини…

Его палец остановил мои извинения.

— Дело сделано. Никогда больше не упоминай об этом.

Я сжала губы, перекатывая их между зубами. Было что-то в его поведении, что не требовало ответа.

Нокс перевел взгляд на Делорис.

— Коммерческий или частный? — спросила она после недолгого молчаливого диалога.

— Частный. Позаботься об этом. Сначала отвези Алекс в ее квартиру и в больницу. Айзек ждет.

Я переводила взгляд с Нокса на Делорис, пока та просто кивала.

— Подожди. Теперь я могу идти? А ты?

— Верни ее, пока не поздно.

Он говорил не со мной.

— Нокс, какого черта?

Он направился в спальню, оставив нас в полном молчании.

Я повернулась к Делорис с вопросами, повисшими в воздухе.

— Пойдем, Алекс. Мы уедем завтра утром.

Я повернулась на каблуках и последовала за Ноксом в спальню.

— Алекс… — предупреждение Делорис последовало за мной, когда я открыла дверь, которую он закрыл, и вошла внутрь.

Он повернулся, наши глаза встретились, мой золотой вопрошающий и ищущий, в то время как его синий остыл еще на несколько градусов.

— Молчаливое обращение? — Я уперла руки в бока. — Неужели? Я никогда не считала тебя молчуном.

— Не надо, — сказал он, едва шевеля челюстью.

— Я же сказала, что мне очень жаль.

Два шага или три? Я не была уверена, но с того места, где я была, рядом с дверью, и где он был рядом с кроватью, он теперь оказался передо мной, отталкивая меня назад, пока мои плечи не врезались в дверь. Я ахнула, пытаясь успокоиться, уверенная, что Делорис слышит каждый звук.

— Я. Сказал. Не надо.

— Скажи мне, что делать, — взмолилась я. — Мне не нравится, когда ты злишься.

Заведя мои руки за спину, он наклонился ближе, прижимая меня к двери. Его теплое дыхание омывало мои щеки, а ноздри раздувались.

— Сказать тебе, что делать? Я только что сказал тебе, блять, не делать этого, а ты не послушала.

Хотя его хватка на моих запястьях усилилась, я держала подбородок высоко, не спуская с него глаз. Лед растаял, когда водоворот синего показал вихрь его эмоций.

— Я должен отшлепать тебя по заднице за то, что ты на меня давишь.

Я расправила плечи, не обращая внимания на боль в запястьях.

— Сделай это.

Я бы приняла физическую боль, чтобы заставить его открыться, сломать стену, которую он строил вокруг себя.

Нокс о ослабил захват и сделал шаг назад.

— Что, черт возьми, ты только что сказала?

Я смело шагнула к нему.

— Я сказала, сделай это.

Он провел рукой по волосам и отвернулся.

— Черт, Чарли́. Не дави на меня.

Я быстро встала перед ним, тыча пресловутой палкой в улей.

— Просто посмотри на меня, пожалуйста.

Разве это глупо? Я давлю на того, кто причинил боль жене?

Наши глаза снова встретились.

— Я поеду в свою квартиру и в больницу, но сначала, может быть, ты хотя бы скажешь мне, что я ничего не испортила? Скажи мне, что то, что произошло между нами в "Дель-Маре" и началось снова в самолете… скажи мне, что это не разрушено безвозвратно.

С каждой фразой я отступала назад, когда он придвигался ближе.

— Я не могу, — сказал он, останавливаясь.

У меня болело в груди. Я бы предпочла, чтобы меня отшлепали — физическая боль не причиняла такой боли, как его слова.

— Т… ты не можешь? — повторила я, надеясь, что ослышалась.

— Доверие. Это мой жесткий предел. Я же сказал, что буду честен с тобой на своих условиях. Ты разрушила это доверие, начав искать самостоятельно.

— И мне очень жаль! Сколькими способами я могу это сказать? Извини. Все, что я знаю — это она…

Моя спина ударилась о стену. Мой вздох наполнил воздух, и свист крови, бегущей по венам, наполнил уши. Грудь Нокса расширилась и сжалась, мышцы шеи напряглись.

— Я же просил тебя не упоминать о ней.

Слюна сорвалась с его губ, когда он прошипел сквозь сжатые зубы:

— Кажется, простые инструкции — твой недостаток.

Слезы жгли мне глаза, но не от новой боли в плечах, а от боли в его глазах. Мне следовало уйти с Делорис. О чем, черт возьми, я думала? Я только усугубила ситуацию. Я опустила подбородок, не в силах выдержать его взгляд, и из моих теперь уже закрытых глаз скатилась слеза.

— Ты… — я искала нужные слова. — Ты хочешь разорвать соглашение?

Я боялась поднять глаза. Я боялась, что его боль сменится облегчением.

Глава 27

Нокс

— Делорис.

Я не кричал. Я знал, что она стоит за дверью спальни, готовая вмешаться, но и также готовая позволить мне совершить мои собственные ошибки — снова.

— Н-Нокс?

Односложный вопрос Чарли́ повис в воздухе.

Я не мог смотреть на нее. Я не мог смотреть в ее золотистые глаза и видеть боль и разочарование. Я был слишком занят, чувствуя свои собственные.

Как много она знает о Джослин? Знала ли она, что произошло? Она не могла. Это не было достоянием общественности. Даже семья Джо не знала. Я не был им обязан, особенно после того, как они обошлись с ней и со мной. Даже Орен не знал всей правды. Только Делорис.

— Алекс, — сказала Делорис, открывая дверь.

Отступив на шаг от Чарли́, я остановился, не глядя ни на одну из них. Вместо этого я отвернулся, моя грудь вздымалась от слишком многих эмоций, которые Чарли́ вызывала во мне, тех, которые я отказывался признавать годами. Слава Богу, что есть Делорис. Ее невозмутимость успокоила меня. Я гордился своим самообладанием. У меня редко сносило крышу, но когда это происходило…

Как только они вышли из спальни, я направился в ванную. Собственные шаги эхом отдавались в моих мыслях. Я закрыл дверь и опустился на край ванной, положив локти на колени и обхватив голову руками.

Черт! Черт!

Я думал, что у меня все в порядке. Иначе бы не вернулся в номер. После того, как я высадил Чарли́ в отеле, я сказал Айзеку отвезти меня в ее квартиру. Я хотел увидеть все своими глазами. Всю дорогу мои пальцы шарили по экрану телефона, искали в Интернете, набирали собственное имя, пытаясь найти то, что она прочитала.

С той ночи, когда я потерял Джо, я отказывался делать то, что делал сегодня. Я отказывался читать сплетни и домыслы. Они были повсюду — новостях, постах в социальных сетях. Хотя за эти годы они потеряли свой пыл, время от времени они всплывали. Интернет был проклятой выгребной ямой невежественных трусов, людей, у которых были яйца, только когда они сидели за клавиатурой. Хотя бы раз я хочу, чтобы у кого-то хватило смелости сказать мне в лицо то, что они считают нужным сказать через всемирную паутину.

В течение многих лет я игнорировал обвинения и двигался дальше. Я сосредоточился на «Деметрий Интерпрайзис». Было легко игнорировать незнакомцев, но ее семья была другой. Эти ублюдки не пришли на ее похороны, вместо этого они послали полицию. Ордер, который они хотели, так и не был выдан. Мэтьюсы, наверное, думают, что я что-то сделал, чтобы остановить это. Правда не была такой уж запутанной. Все было просто. Не было никаких доказательств, только их жалкая ложь.

Если бы не адвокат, которого наняли Мэтьюсы, все было бы кончено. Их чертово гражданское дело было похоронено в такой волоките, что пройдет, по крайней мере, лет десять, прежде чем его увидит судья.

К тому времени, когда мы добрались до квартиры Чарли́ и Челси, я уже почти ничего не видел. Воспоминания были хуже историй: длинные каштановые волосы Джо, то, как ее карие глаза сверкали, когда она была взволнована, и ее постоянные обещания, что все будет хорошо, что она будет в безопасности.

Каждая статья, которую я читал, открывала чертов шлюз, пока я не утонул.

Когда мы вошли в маленькую двухкомнатную квартирку, мои нервы были уже на пределе. Увидев, что мебель стоит не на месте, я переключился с Джо на Чарли́. Мои руки непроизвольно сжались в кулаки.

Что, если бы в квартире была Чарли́, а не Челси? Было ли нападение из-за меня?

Сенатор Кэрролл хотел, чтобы я перевел распределительные центры в Калифорнию. Это было не все, чего он хотел. После легализации рекреационной марихуаны во многих штатах и медицинского использования во многих других, включая Калифорнию, Штаты видели преимущества — денежные выгоды — в виде налоговых поступлений. Легализованная марихуана была еще большей дойной коровой, чем алкоголь и табак. Рынок был готов к этому неиспользованному ресурсу.

Борясь с формулировкой законопроекта Палаты представителей № 770, сенатор Кэрролл прокладывал путь к увеличению доходов. В долине Напа был идеальный климат. Распределительные центры, которые он хотел, начинались с вина — калифорнийского вина — и были готовы к надвигающейся индустрии марихуаны.

Противники легализации и распространения не были столь прозрачны, как алкогольные и табачные гиганты, которые выступали против формулировки законопроекта, хотя они тоже были вовлечены в борьбу. Нет, самыми опасными противниками легализации были люди, которых закон коснется напрямую, незаконные наркокартели. Потеря дохода начиналась на самом верху и просачивалась к обычному торговцу на улице. Большинство из них были хорошо диверсифицированы в другие формы незаконных наркотиков, но марихуана все еще была жизнеспособным источником дохода. Война велась в нескольких государствах, ее армии не были связаны морскими правилами.

К сожалению, из-за предыдущих сделок, которые помогли Орену встать на ноги более тридцати лет назад, моя компания была на радаре крупнейших картелей. Мы заплатили свои взносы, но с ними бухгалтерия никогда не закроется.

Участие в легализации и распространении расстроило бы людей, которых нам не нужно было расстраивать. Мое многолетнее общение с Кэрроллом создавало впечатление, что я поддерживаю его позицию. Я не мог избавиться от ощущения, что нападение на Челси было предупреждением. Только я сомневался, что Челси была намеченной жертвой.

С каждым шагом по их квартире моя решимость сохранить Чарли́ в безопасности боролась с моей потребностью узнать, кто вломился, кто разрушил место, которое она называла домом. Единственно место, где была сдвинута мебель, было там, где проехала каталка фельдшера, чтобы вывезти Челси. Следы все еще были видны на большом ковре в центре гостиной, а также на кафеле.

Похоже, больше ничего не было потревожено. Коробки, в которых, как я предположил, находились вещи Чарли́, выстроились вдоль дальней стены, коробка за коробкой с надписями: кухня, ванная, книги. Черт, у Чарли́ было по меньшей мере шесть коробок с надписями "книги". Сколько книг ей нужно?

Я провел рукой по картону, пытаясь придумать другую причину взлома. В спальне, которая, как я предположил, принадлежала Челси, поскольку все еще выглядела обжитой, на столе стоял ноутбук, а на комоде — украшения. В гостиной стоял телевизор с плоским экраном, аудиосистемой и видео. Если мотивом было ограбление, то преступник потерпел неудачу.

— Скажи Делорис, чтобы все это отправили ко мне домой, — сказал я Айзеку, указывая на коробки.

— Да, сэр.

Как только Чарли́ решит, что ей нужно, мы отправим все остальное в ее квартиру — поправка, в квартиру Челси.

Если Челси согласится на предложение Делорис, она не будет проводить много времени в квартире рядом с Колумбией. Первым шагом было доставить ее в Нью-Йорк. Вторым будет пройти вступительное собеседование. Если бы люди из "Измены" встретили ее мать, они бы отвергли ее, но женщина с Чарли́ в "Дель-Маре" прошла бы с честью. Хитрость заключалась в том, чтобы не дать никому из "Измены" понять, что она — приманка. Как только она будет принята, Делорис применит свою магию и соединит ее с Северусом Дэвисом.

К тому времени, как мы вышли из квартиры, мои нервы были на пределе. Мысли о Джо в сочетании с беспокойством о Чарли́ преследовали меня повсюду. Я не мог вернуться к Чарли́. Айзек знал, что мне нужно — мое освобождение.

Прежде чем уехать, он достал из багажника спортивную сумку и положил ее на заднее сиденье. Мне не нужно было смотреть. От одного вида сумки мой пульс замедлился. С тех пор, как Чарли́ вернулась в мою жизнь, я стал пропускать утренние тренировки. Точнее, я поменял одну тренировку на другую. Мне нужен был старомодный вид.

Это было именно то, что Айзек нашел мне. Это был небольшой тренажерный зал с миллионом людей, одетых в цветную спортивную одежду. Место находилось за пределами Пало-Альто, в переулках и в стороне от дороги, не более чем витрина магазина в пустынном торговом центре; однако, как только он припарковал машину, я понял, что это то, что мне нужно. Я не хотел, чтобы меня узнали или выделили. Мне нужно было выбить дерьмо из груши, пока кулаки не заболят, а тело не перестанет двигаться.

Шагая от залитой солнцем улицы к грязному, пропитанному потом интерьеру, я не произнес ни слова. Сразу за дверью был небольшой коридор с крошечным кабинетом сбоку. Я ждал, пока Айзек поговорит с седовласым мужчиной за столом. Кожа мужчины была покрыта морщинами и складками, а длинные волосы собраны в хвост на затылке. Хотя годы, казалось, были тяжелыми для него, он все еще имел телосложение бойца. Я бы поставил деньги на то, что этот человек знает, как обойти кольцо, или, может быть, это была улица. В любом случае, когда его темные глаза осмотрели меня с головы до ног, я точно знал, о чем он думает.

Мне не нужно было говорить ни слова, чтобы опровергнуть впечатление, которое я произвел на него в своем костюме и итальянских мокасинах. Я был готов позволить кулакам говорить. Я не знаю, что сказал ему Айзек. Мне плевать. Все, что я хотел сделать, это пройти через дверь и избавиться от множества эмоций, бурлящих в венах.

Старик нажал на кнопку, и коридор наполнился пронзительным жужжанием открывшейся двери. Переступив порог, я вдохнул запах тяжелой работы и тестостерона. Это был тот самый спортзал, который был моим домом вдали от дома, когда я был молод. Пока Орен строил себе имя и делал все, чтобы разбогатеть, я был предоставлен самому себе. Не имело значения, сколько у меня денег или какие сделки заключал мой отец, если я не мог постоять за себя.

Орен считал, что это позор, а моя мать не обращала внимания на мое времяпрепровождение, но так же, как мой отец делал имя Деметрий известным, так и я, будучи подростком Леннокс “Нокс” Деметрий считался одним из лучших бойцов ММА в Нью-Джерси.

Прошло много времени с тех пор, как я входил в восьмиугольник, с голыми кулаками, в одной футболке и спортивных штанах. Это началось как развлечение, способ "выпустить пар", но чем лучше я становился, тем больше хотел. Изучение бизнеса днем и избиение дерзких ублюдков с толстой шеей по ночам занимало меня, пока это не прекратилось.

Все в нем было опасно. Каждый бой был более рискованным, чем предыдущий. Чем известнее мое имя, тем больше мудаков хотят от меня кусочек. Это работало до того дня, когда мир Орена и мой столкнулись. Картели не ограничивают свои инвестиции незаконными наркотиками. Я вышел оттуда живым, еле-еле. У другого парня дела шли не лучше.

Глядя на боксерский ринг, я почувствовал укол разочарования, что это не был восьмиугольник. Я не дрался так с тех пор, как мне исполнилось двадцать лет, когда имя Нокс исчезло из моей жизни. И вот однажды я рассказал об этом Джо, и ей понравилось это прозвище. Вместо того чтобы ассоциировать его с темным прошлым, оно обрело новый смысл. Я не пользовался им до того дня, как снял обручальное кольцо — до того дня, когда встретил Чарли́.

В более утонченном виде спорта, после того как я переоделся из костюма в спортивный костюм и футболку, я надел боксерские перчатки. Хотя был уверен, что смогу уложить одного или обоих павлинов на ринге, я сосредоточился на груше. Мышечная память вернулась. Обратить внимание. Удержать равновесие. Двигаю ногами только тогда, когда не бью. Ударь по этой чертовой груше — не толкай ее. Дыши. Резкие удары от трех до шести повторений. Шевели ногами. Найди свой ритм.

Прежде чем я осознал это, мои удары хлынули потоком. Пот пропитал мою футболку, когда я легко двигался вокруг груши. Моя сила нарастала. Вскоре появились зрители.

Когда я перевел дыхание, то заметил, что Айзек стоит в стороне, держа бутылку с водой и разговаривая с человеком спереди.

Он шагнул вперед, протягивая мне полотенце и поднося соломинку к моим губам.

— Он сказал, что недооценил вас, босс.

Я кивнул.

— Я еще не закончил, — сказал я, бросая полотенце в его сторону.

Айзек наклонил голову в сторону ринга.

— У вас есть несколько желающих, если вы хотите войти внутрь.

Прошло уже больше десяти лет с тех пор, как я позволял себе драться, чувствовать силу своих пальцев, соединяющихся с лицом человека. Звук ломающихся костей и хрящей был наркотиком, кайфом, и я был зависим, пока это почти не забрало меня с собой. Я не был готов начать эту зависимость снова. У меня и так было достаточно проблем с женщиной в моей постели.

— Я буду заниматься с грушей.

— Я дам им знать.

К тому времени, как я развязал перчатки, моя одежда промокла насквозь, но голова была ясной.

По крайней мере, я так думал… пока снова не увидел Чарли́.

Глава 28

Девятнадцать лет назад

Аделаида

Шли недели, и я радовалась, что рядом со мной есть кто-то, кто ценит моего отца так, как никогда не ценил Рассел, но в то же время вокруг меня происходило что-то, чего я не понимала. Отношения Алтона с моим отцом отличались от тех, что я когда-либо видела. В отличие от мамы и меня, которые просто соглашались на каждое предложение, чувства и мнения Алтона ценили, интересовались ими.

Когда я спросила маму об этом, она просто ответила, что так и должно быть, естественная преемственность, передача власти. Именно это должно было случиться с Расселом, но так и не случилось. Я не раз собирала обрывки разговоров о "Монтегю Корпорейшн". Они говорили обо всех аспектах деятельности компании — от диверсификации инвестиций до ликвидации дочерних компаний. Впервые в жизни я увидела, как мой отец гордится другим человеком.

Я бы солгала, если бы не признала, что принятие отцом Алтона повлияло на мои собственные чувства. Мужчина, за которого я собиралась замуж, получал похвалу и признание, которых я желала всю свою жизнь. Я бы никогда этого не сделала, но тот факт, что Алтон вошел в семью через меня, позволил мне немного гордиться. На этот раз я сделала что-то, чтобы заслужить одобрение отца.

Как и говорил отец, мы с Алтоном стали предметом разговоров Саванны: убежденный холостяк, влюбленный в молодую овдовевшую наследницу. Приглашения приходили уже не ко мне, а к нам обоим. Наше присутствие требовалось на всех мероприятиях — от благотворительных до политических. Светские страницы держали мир в курсе нашей последней социальной функции.

Мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что Алтон жаждал того, что я считала само собой разумеющимся. Камеры, фиксирующие каждое наше движение, упоминания в СМИ и бонусы, которые давала жизнь Монтегю, были его новым наркотиком. Не имело значения, устала я или хочу остаться в поместье с Александрией, отклонять приглашение было запрещено. У нас было имя, которое мы должны были представлять. Хотя он утверждал, что его зовут Монтегю, с каждым таким случаем имя Фицджеральд приобретало престиж.

Я быстро научилась читать настроение и выражение лица Алтона. Конечно, я была хорошо натренирована с отцом, но Алтон быстрее воспламенялся. Даже в присутствии отца страсть Алтона к своим убеждениям редко поддавалась укрощению. Когда мы оставались одни, он становился еще более взрывным.

Хотя я была уже взрослой вдовой, родители запретили Алтону переезжать в поместье до свадьбы. Это не помешало ему приходить ко мне в комнату во время своих вечерних визитов. Мои апартаменты были теми же, что я делила с Расселом, и состояли из нескольких комнат. Гостиная вела в спальню с ванной комнатой и гардеробной.

Обед всегда подавался ровно в семь часов, и Алтон с отцом часто возвращались домой около шести. Иногда он присоединялся к отцу за коктейлем, а иногда извинялся, чтобы навестить меня. Робость нового поклонника была потеряна для Алтона. Его уверенность и самоуверенность не встретили сопротивления даже со стороны моего отца.

Поскольку до нашего побега оставалось еще несколько недель, я получила свое первое место в первом ряду. С того момента, как Алтон вошел в мою гостиную, я почувствовала, что что-то не так. Я проглотила комок, образовавшийся в горле, и посмотрела ему в глаза. С того самого вечера, как я узнала о Брайсе и Сьюзи, я постоянно искала ответы за серым шифером. Как только наш разговор закончился, он стал запретной темой для всех участников. Как будто истина, однажды освобожденная, снова оказалась в плену теней поместья Монтегю.

Алтон прищурился, когда он осмотрел мою фигуру, все еще одетую в халат. Обычно я была одета, но провела день с Александрией, и время ускользнуло от меня. Хотя я и упиралась, когда Рассел настаивал на моем общении с нашей дочерью, с его уходом я обнаружила, что хочу быть с ней. Возможно, из-за того, что она взрослеет. Она уже не была просто ребенком, даже почти в пять лет, она была умной и забавной. Одна только мысль об одном из ее быстрых ответов заставила меня улыбнуться.

— Добрый вечер, Лаида.

Его голос эхом отдавался от высоких стен, а пламя в камине потрескивало и согревало.

Его присутствие пробудило во мне смешанные чувства. Меня влекло, но я нервничала, была влюблена и в то же время боялась. Я продолжала сеансы с доктором Сэмс и сознательно работала над тем, чтобы стимулировать соответствующие реакции. Как только наше соглашение было заключено, я попросила подождать с сексом до тех пор, пока мы не поженимся. Хотя он не спорил, я чувствовала, что Алтон хочет большего.

Часть меня боялась, что ему не понравится секс со мной. Что он будет говорить то, что говорил Рассел, обзывать меня и смеяться. Я рассудила, что, если мы поженимся, моя неспособность не будет иметь значения. Будет слишком поздно, и он не сможет отступить. Тогда мой отец не стал бы винить меня за еще один неудачный брак. В то же время, часть меня думала о Сьюзи. Как будто у меня не было достаточно проблем, мысль о том, что он сравнивает меня с ней, моей лучшей подругой, добавляла мне страданий.

Стоя перед женихом, я обхватила себя руками. Атлас халата вдруг показался прозрачным под пальцами. Я знала, что это не так, но выражение его глаз говорило мне об этом.

— Алтон, я не ожидала тебя так рано.

Он покачал головой, закрыл дверь в коридор, и подошел ближе. С каждым шагом его дыхание учащалось, когда он смотрел на меня сверху вниз.

— Уже больше шести. — Он провел ладонями по моим рукам. — Я никогда не видел тебя такой.

Я сделала шаг назад.

— Я… я должна быть одета. Отпусти меня…

Я попыталась двинуться в сторону спальни.

Он крепко держал меня за руку.

— Нет. — Его грудь поднималась и опускалась. — У меня был дерьмовый день, но я думаю, что только что он стал лучше.

Я положила руку ему на грудь и произнесла самым умиротворяющим тоном:

— Алтон, давай я принесу тебе выпить.

— Я не хочу пить.

Желание заполнило комнату, плотное, как облако, окружающее и удушающее. Я попыталась вспомнить слова доктора Сэмса. Обостренные чувства. Я вдохнула, но мои легкие не заполнились. Пламя в камине больше не потрескивало. Обычный запах табака не ощущался. Дурные предчувствия сменились тревогой, когда я попыталась взять себя в руки.

— А-Алтон, мы же договорились… до…

Его губы взяли мои: первобытные и нуждающиеся. Нежная, целомудренная связь, которая была между нами в прошлом, переросла в нечто большее. Я попыталась отодвинуться, вдохнуть, но не смогла. Его руки обнимали меня, прижимая к себе — слишком близко. Его тело — плечи, руки и грудь — затмевало мое. Я потерялась, окруженная им. Его дорогой пиджак был расстегнут, когда моя грудь столкнулась с его белой рубашкой. Он наклонил мое лицо, когда его пальцы запутались в моих недавно уложенных волосах.

Это была мысль, что пришла мне в голову. Это был еще один пример того, насколько дисфункциональным был мой мыслительный процесс. Я только что уложила волосы, и теперь мне нужно будет сделать это снова. Вместо того чтобы беспокоиться о том, чего он хочет, я сосредоточилась на своих волосах. Я не могла пойти на ужин с родителями, когда мои волосы были в беспорядке.

— Я был терпелив. — Его слова прорезали туман. Они не были мягкими или нежными, и они не должны были успокаивать меня. Это были просто его рассуждения, его заявления. — В течение двух месяцев после нашего соглашения, я был один.

Два месяца? Он был один два месяца. Я не спала ни с кем почти два года. Даже с Расселом мы не были близки в последние месяцы его жизни. Боль от последнего отказа моего покойного мужа скрутила мой пустой желудок.

— Мы вскоре поженимся, — напомнила я ему.

Он прижался ко мне своей эрекцией.

— Лаида, я хочу тебя. Ты моя. — Он приподнял мой подбородок, и я посмотрела ему в глаза. Я искала зеленые и синие крапинки, которые приносили мне утешение. Те, что блестели в свете огня, но они ушли. Холодная решительная сталь смотрела на меня, оставляя холодок, когда мое дыхание сбилось. — Скажи это, — потребовал он.

— Я твоя. Я просто не…

Мой халат исчез, упал на пол. Моей единственной защитой от жесткого стержня у живота было тонкая ткань его брюк, лифчика и нижнего белья. Я хотела закричать. В конце концов, в поместье было полно людей: не только мои родители, но и прислуга. Они были повсюду. Тем не менее, моя грудь болела от правды слов: "я твоя". Я была. Я принадлежала Алтону Фитцджеральду. Даже если мы не произнесли наши клятвы, мой отец был посредником в сделке.

Всплыли вопросы неуверенности в себе. Что, если я не понравлюсь Алтону? Что, если он отвергнет меня, как это сделал Рассел? Что, если он предпочтет Сьюзи? Он может решить остановить свадьбу, и тогда это будет моя вина.

Я не могла заниматься с ним сексом. Я его разочарую. В отчаянии я упала на колени. Это было то, что я делала с мужем всего несколько раз. Хотя мне это никогда не нравилось, я знала, что ему нравится. Понравится Алтону?

Стоя у его ног, я потянулась к ремню и уставилась на него затуманенными глазами.

— Я могу помочь тебе подождать еще немного.

Нерешительность исказила выражение его лица, пока низкий гул смеха не заполнил комнату. Его слова прозвучали глухо.

— Да, черт возьми. — Он приподнял мой подбородок. — Если бы мир мог видеть тебя сейчас. Аделаида Монтегю на гребаных коленях.

Когда он потянулся к своему ремню и накрыл мою руку, во мне закипела кислота.

— Хочешь отсосать у меня? — спросил он.

Я кивнула, надеясь, что это прозвучит убедительно.

— Я хочу, чтобы наша брачная ночь была особенной.

— Ты чертовски великолепна на коленях.

Я сглотнула желчь.

— Скажи это, — потребовал Алтон, все еще держа меня за руку.

Я заморгала так соблазнительно, как только могла, моя грудь вздымалась в кружевных чашечках лифчика.

— Я твоя.

— Нет. Скажи мне, что ты хочешь сделать.

Я никогда раньше не говорила ничего подобного. Тем не менее, чтобы он не взял меня, я произнесла эти слова.

— Я-я хочу отсосать тебе.

Через мгновение он освободился, вытянув свой член в мою сторону. Низкий рык вырвался из его горла, когда он проник в мой рот.

— Держи руки за спиной, — приказал он, придвигая меня к себе.

Я сделала, как он сказал, крепко скрестив пальцы, пока он перебирал мои волосы и удерживал меня в нужном положении. Я не столько сосала его, сколько он трахал мой рот. Внутрь и наружу. Я сосредоточилась на том, чтобы не задохнуться, когда его длина ударила меня по горлу. Соленый мускус сменил запах табака, и Алтон двигался все быстрее и быстрее.

Мои мысли блуждали. Он запер дверь? Что, если кто-то войдет и увидит нас? Что, если войдет Александрия? А как же моя мать?

И тут меня осенило. Я избежала секса. Победила, но какой ценой? Он собирался кончить. Я узнала звуки, затрудненное дыхание и хрипы, пока он двигался все быстрее и быстрее. Мои пальцы разжались, и я прижалась к его бедрам. Я никогда не позволяла Расселу заходить так далеко.

Это было унизительно и неправильно. Я была Монтегю, а не шлюхой.

Мои ухоженные ногти царапали его кожу, когда я толкалась. Это не имело значения; Алтон был сильнее. Слезы наполнили мои глаза и потекли по щекам. Спина выгнулась. Я попыталась отстраниться. Но все было напрасно. Он был одержим.

Он толкался снова и снова. Моя кожа кричала от того, что меня тянули за волосы. Как будто борьба подпитывала его действия. Звуки и ругательства слетали с его губ, хотя я едва могла их слышать, звук его движения внутри меня доминировал над чувствами.

Даже когда он кончил, Алтон не отпустил мою голову. Мой рот наполнился его семенем. Мой мозг не мог понять этого непроизвольного действия. Выплюнуть или проглотить? Мои щеки раздулись, когда он продолжил извергаться. Больше не желчь, рвота дразнила мое горло, когда он заполнил мой рот.

— Глотай, Лаида.

Его тон был мягким, когда он говорил, поглаживая мою голову и лаская горло. Все это время он держал себя у меня во рту, не давая сплюнуть.

С огромным усилием я заставила себя проглотить. Это было похоже на прием слишком большой таблетки. Я снова и снова закрывала глаза, делая это, пока не осталась только сухость. Наконец, я упала на пол, мои колени подогнулись от осознания того, что все кончено.

Алтон сделал шаг назад, натянул боксеры, брюки и застегнул ремень. Затем галантно протянул руку. Когда я встала, он притянул меня к себе и поцеловал, его язык исследовал мой, без сомнения пробуя себя на вкус.

— Ты полна сюрпризов!

Я попыталась отодвинуться, но он крепко держал меня.

Откинув назад мои волосы, он всмотрелся в мое лицо.

— Иди поправь прическу и макияж. Я собираюсь спуститься и выпить с твоим отцом.

Новая волна паники охватила меня. Ему не понравилось? Я сделала что-то не так? Скажет ли он моему отцу, что не хочет жениться на мне? Я была жалкой и знала это.

Алтон вытер слезу, которую я не заметила.

— Ты исцарапала к чертям мои бедра. — Он рассмеялся. — Будет забавно объяснить это в сауне в клубе.

От стыда мои щеки покраснели.

— Мне очень жаль. Я никогда… — Я опустила подбородок.

— Посмотри на меня.

Я посмотрела. Крапинки снова появились в его глазах.

— Ты никогда… никому не отсасывала?

— Я никогда… он никогда не кончал.

Алтон обхватил мою щеку, и на его губах появилась улыбка.

— Тогда ты быстро учишься. В следующий раз мне придется связать тебе руки. Я не люблю, когда меня царапают.

В том, что только что произошло, было слишком много неправильного. Слишком много вещей, чтобы даже подумать об этом. Вместо этого, я цеплялась за слова в следующий раз. Они означали, что он не собирался говорить моему отцу, что не хочет жениться на мне. Они означали, что я не разочаровала ни его, ни Чарльза. Они означали, что я сделала что-то правильно.

Алтон поцеловал меня в щеку и посмотрел вниз на мое тело, все еще прикрытое кружевным лифчиком и трусиками.

— Я готов быть внутри тебя, и в следующем месяце я буду там. — Он ждал моего ответа, но его не последовало. — Приведи себя в порядок. Ужин через двадцать минут.

С этими словами он оставил меня одну.

Глава 29

Чарли́

Что, если я все испортила? Что, если он хочет, чтобы я ушла? Мог ли он вообще это сделать?

Я знала, что Делорис стоит за дверью спальни, когда мы с Ноксом спорили. Несмотря на то, что она, несомненно, слышала все, что произошло, с того момента, как мы вышли из номера, она не упоминала об этом. Она уважала нашу частную жизнь. Это не означало, что тема не маячила перед нами. Однако никто из нас не упомянул ни о Ноксе, ни о Джослин, ни о том, что я сказала.

У Делорис были ответы на мои вопросы, но я решила, что обязана Ноксу той же любезностью, что и он мне. От Делорис я не получу никакой информации. Я хотела получить ту от Нокса, когда он будет готов.

Войти в квартиру, которую я делила с Челси в течение трех лет, было жутко. От одной мысли, что кто-то был там, трогал Челси и наши вещи, у меня мурашки побежали по коже. Я ходила из комнаты в комнату. Ничто не выглядело неуместным, кроме следов на полу, которые, как я предположила, были оставлены каталкой.

Я была рада, что вернулась. Время, проведенное в Стэнфорде и Калифорнии, помогло мне стать той женщиной, которой я была сейчас. Увидев все это снова, я стала более твердой в своем решении, пора двигаться дальше.

Я хотела сделать это, в Колумбии и с Ноксом.

Коробки с моими вещами были аккуратно сложены у стены. Когда я проверила кухонные шкафы, в горле образовался комок. Она упаковала все, что было моим, то есть почти все. Там, где когда — то стояли наши тарелки, теперь стоят бумажные тарелки. Пластиковые стаканчики заменили наши бокалы. Я оставила ее почти ни с чем, когда я даже не буду использовать вещи, которые она упаковала.

Я начала вытаскивать кухонные коробки из аккуратной стопки.

— Что ты делаешь? — спросила Делорис.

— Если Челси решит не переезжать в Нью-Йорк, я хочу,чтобы она оставила вещи из этих коробок.

— Разве все это не принадлежит тебе?

Я кивнула и понесла коробку на кухню.

— Посмотри сюда. — Я открыла шкаф. — Она останется ни с чем. Я даже не буду этим пользоваться. Я не могу так с ней поступить.

Что-то в улыбке Делорис подсказало мне, что она одобряет это.

— Я перенесла срок доставки. Они приедут в понедельник. К четвергу все будет в Нью-Йорке.

— Это быстро, быстрее, чем грузчики, которых я запланировала.

— Твоя подруга должна решить до понедельника.

— Я дам ей знать, когда мы увидимся.

— Тебе что-нибудь нужно отсюда?

Я покачала головой.

— Нет. Она уже все упаковала. Я не хочу… — И тут я кое-что вспомнила. — Подожди.

Я нашла множество коробок с надписью "обувь". Во второй коробке я нашла нужную мне коробку из-под обуви.

— Я купила тебе туфли.

— Да, — ответила я с ухмылкой. — Эти туфли имеют свою историю, и я надеюсь, что воспользуюсь ими в одной затее.

Она подняла руку.

— Думаю, это все, что мне нужно знать. Но, — добавила она с любопытством, — мне бы хотелось узнать почему ты плакала прошлой ночью.

Румянец прилил к моим щекам.

— Нет, думаю, не хотелось бы.

Когда мы подъехали к больнице, Делорис была занята чем-то на своем планшете, и я предложила ей остаться в машине, пока я навещу подругу. Айзек ждал за дверью, как делал это каждый раз. Я была рада провести немного времени наедине с Челси.

Как только я вошла, я почувствовала ее готовность уехать.

— Ты здесь, чтобы вытащить меня отсюда?

Я поцеловала ее в щеку, заметив, как синяк вокруг ее глаза начал менять цвет и сходить, двигаясь вниз по щеке.

— Я решила, что не хочу возвращаться, — сказала она.

Я придвинула стул к ее кровати.

— Возвращаться…?

— В нашу квартиру. Я вспомнила…

— О Боже, Челс. Что ты помнишь?

Она закрыла глаза.

— Не настолько, чтобы помочь, но я помню, как он прикасался ко мне.

— Ты не сказала… — Я пыталась подобрать нужные слова, но они не складывались. — …он не…

— Нет. Я не была изнасилована, но он прикасался ко мне — не сексуально. Было темно, и он ударил меня чем-то сзади. Я упала.

— Ты знаешь, что это был мужчина?

Ее грудь быстро двигалась, дыхание стало поверхностным.

— Я слышала, как он говорил. После того, как ударил меня… — Ее глаза широко раскрылись. — Вот дерьмо. Нет. Я только что вспомнила. Не бери в голову. Я должна сообщить в полицию.

— Что?

Она посмотрела на дверь.

— Ты одна?

Я сжала губы.

— Нет. Нокс параноик. Со мной Айзек.

Челси взяла меня за руку.

— Алекс, он был зол. Когда он ударил меня сзади, я упала лицом вниз. Он перевернул меня на спину и сказал, что я не та, кто ему нужен

Отдернув руку, я отпрыгнула назад, когда мое сердце начало бешено колотиться.

— Что, черт возьми, это значит? Ты его видела? Ты помнишь какие-нибудь детали? — Мои вопросы лились потоком друг за другом, не давая ей времени ответить.

— Я не знаю, что это значило, потому что даже после того, как он это сказал, то продолжал бить меня. Он сидел на мне и бил. Я не могла его видеть. Может быть, у него было что-то одето на лице. — Она покачала головой. — Я не помню ничего, кроме его формы.

— Приезжай в Нью-Йорк. Если ты получишь работу в Вашингтоне, прекрасно. Если нет, по крайней мере, будешь рядом со мной. Ты всегда можешь взять больше занятий или искать работу там. Я уверена, что-нибудь найдешь. Пожалуйста, пусть Делорис позаботится о грузчиках. Она потрясающая. Она все устроит.

— Делорис? — спросила Челси.

— Женщина, которая приходила к тебе сегодня утром. Она сказала, что была здесь, как раз перед моим приходом.

— Позволить ей позаботиться о грузчиках?

— Да, она позаботится, ну, обо всем, что угодно. Она работает на Нокса.

Челси кивнула.

— Ты доверяешь ей?

— Да. — Я рассмеялась. — Знаю, что сказала это очень быстро, и я не из тех, кто легко выдает доверие, но Нокс доверяет ей. И я тоже.

— Хорошо.

— Хорошо? Ты переезжаешь в Нью-Йорк?

— Да. Думаю, я проведу немного времени с мамой. Я действительно не хочу лететь в самолете с фингалом.

— Ты всегда можешь надеть солнцезащитные очки.

Это заставило ее улыбнуться.

— Кажется, я припоминаю, как кто-то это сделал, и стюардесса сделала замечание.

— Ну, она была груба.

— Нет, детка, ты была угрюмой. Но посмотри на себя сейчас. Твой прекрасный принц вернулся.

Прекрасный принц. Нокс специально сказал, что это не так, и я не могла с ним не согласиться. С другой стороны, многие принцы начинали как лягушки. Может быть, он был и тем, и другим.

Я обдумывала, не рассказать ли Делорис и Ноксу о воспоминаниях Челси. Но когда Айзек проводил меня до машины, я решила, что это может подождать. Я не хотела снова заводить Нокса. Я хотела предложить ему что-то еще, что-то, что я забрала.

Впервые с тех пор, как я покинула Нокса в «Дель — Маре», мои взгляды изменились. Я не думала о том, чтобы быть сотрудником или его клиентом; я думала о нас. Мысль о том, что я, возможно, расстроила его достаточно, чтобы все это закончилось, заставила меня понять, что я хочу, чтобы были мы. Мне было все равно, что скажет Брайс. Я заботилась о Ноксе и о том, что я чувствовала, когда была рядом с ним — когда он был рядом со мной.

Мужчина, который лежал рядом со мной и смотрел в потолок, рассказывая о своей матери, мужчина, который любил свою жену настолько, что носил обручальное кольцо, даже когда ее не стало, и мужчина, который заставлял меня чувствовать себя обожаемой и достойной его внимания, — вот на ком я сосредоточилась.

Когда мы приехали, в номере было темно. Поскольку со мной были Айзек и Делорис, я не могла не задаться вопросом, куда же делся Нокс. Я молилась, чтобы он не вернулся в Нью-Йорк. Я ему не звонила.

Я верила, что это не так, и восприняла его отсутствие как знак, шанс показать ему, что я передумала. Я привела в действие план, который только что проигрывала в голове.

Первое, что я сделала, это заказала обслуживание номеров, в комплекте с французским вином. Человек из службы обслуживания номеров, должно быть, подумал, что я сошла с ума после неоднократных попыток убедить меня заказать их премиальное калифорнийское Каберне. Наконец, я предложила бонус за французское Бордо. Остальная часть заказа прошла намного более гладко.

Затем я позвонила своей новой сообщнице и попросила помощи у Делорис. Я была почти уверена, что она уже делала это для Нокс; тем не менее, мои щеки, возможно, немного покраснели, когда я попросила свечи. К счастью, я разговаривала с ней по телефону, и она не могла видеть меня.

Так было, пока она не приехала. Протянув мне сумку, я снова увидела ее одобрительную улыбку. Она подтвердила это, когда прошептала:

— Я знаю, где он. В котором часу я должна предложить ему вернуться?

Ее тайная поддержка была именно той силой, в которой я нуждалась. Озорная улыбка материализовалась.

— Дай мне полчаса.

Делорис сжала мою руку.

— Будь с ним терпелива. Он хороший человек.

Я проглотила комок, образовавшийся в горле, и просто кивнула.

Продолжая приводить свой план в действие, я думала о разговоре с Челси. Я действительно доверяла Делорис. Она сказала, что Нокс хороший человек. Он сказал, что люди должны заслужить его доверие. Я хотела это сделать. Я хотела, чтобы это было взаимно. Обвинения Брайса сводились только к этому. Они не были обоснованы, и кроме того, у Брайса уже имелся грешок в нарушении моего доверия. У Нокса нет. Пока нет.

Лавандовая ванна, которую я быстро приняла, оставила сладкий аромат на моей коже. Я собрала волосы в беспорядочный пучок, локоны каскадом ниспадали по спине и вокруг лица. Единственным моим нарядом была розовая ночная рубашка на тонких бретелях. Ее крой подчеркивал мою грудь прозрачным кружевным лифом, предназначенным, чтобы обтягивать все правильные места и богатый атласный подол, который струился до пола.

Я не нервничала так с нашего первого свидания в его президентском люксе. От предвкушения все мое тело было на пределе. Мой пульс беспорядочно бился, а внутренности скрутило в тугой узел.

Зажигая свечи по всему номеру и наливая вино, я решила довериться мужчине, который собирался войти. Возможно, это не то решение, которое должна была принять Александрия, но мое сердце говорило мне, что оно было правильным. Пришло время прислушаться.

Ровно через тридцать минут после ухода Делорис, дверь в номер открылась, и у меня перехватило дыхание. При виде Нокса Деметрия у меня перехватило дыхание. Я вцепилась в дверной косяк спальни, мои ухоженные ногти крепко держались за дерево, пытаясь не упасть.

Он молча оглядел номер, его присутствие излучало уверенность и очарование. Он был чистым воплощением сексуальной привлекательности, и эта аура окружала его, как одеколон. Я никогда не видела его одетым так небрежно — если не считать плавок — в джинсы и светлую рубашку на пуговицах, рукава подвернуты до локтей. Нокс был кислородом, который мне требовался для дыхания. Вдыхая его, мои легкие получали то, что им было нужно, наполняя меня им.

Я не произнесла ни слова, пока он осматривался. Как будто каждая свеча была напоминанием и светом посвящения, его плечи расширились, а поза выпрямилась. К тому времени, когда он полностью повернулся, угрожающий блеск, который я обожала, засиял в его светло-голубых глазах, когда они нашли меня, прислонившуюся к дверному косяку спальни с бокалом вина в руке.

Я храбро двинулась вперед. Мои босые ноги ступали по полу. Каждый шаг приносил трение от кружева ночной рубашки, когда та терлась о мои затвердевшие соски. Одним лишь взглядом он растопил меня, как воск свечей, окружавших нас. Я больше не была твердой, но податливой, желая и нуждаясь в большем количестве его тепла.

Остановившись перед ним, я опустила глаза и протянула ему бокал.

— Ваше вино, мистер Деметрий.

Он взял бокал и сказал:

— Я думал, что мы должны поговорить.

Поскольку я смотрела вниз, напряжение в его джинсах привлекло мое внимание. Мне очень хотелось протянуть руку и погладить его, но вместо этого мой язык метнулся к внезапно пересохшим губам.

— Если ты хочешь говорить, я поговорю, но если это может подождать, мы можем сделать что-нибудь еще.

Я глубоко вздохнула и опустилась на колени, не понимая, что делаю. Я читала книги. Я вспомнила "Дель-Мар". Всем своим существом я надеялась, что именно это он имел в виду, говоря о своих уникальных вкусах.

— Чарли́…

— Я больше не буду говорить об этом, мистер Деметрий, только скажу вам, что сегодня утром я была неправа. Я ослушалась и считаю, что должна быть наказана.

Я практиковала эту фразу по-разному, но произносить ее вслух было совсем не похоже на каждую попытку про себя. Произнесенные слова усилили мое возбуждение и одновременно увеличили уязвимость, которую я не знала, что почувствую. Едва сделав глоток французского вина, которое налила, я была безумно опьянена своими словами, его близостью и неопределенностью его действий.

Из его горла вырвался глубокий звук, нечто среднее между рычанием и стоном. Из моей позы я заметила, что, его ноги сдвинулись. Волосы на моих руках встали дыбом, когда комната затрещала, заряженная энергией.

— Встань, Чарли́.

Мое сердце забилось в такт, когда я посмотрела на его руку. Вложив свою ладонь в его, я встала. Его бокал с вином теперь стоял на соседнем столике. Он приподнял мой подбородок, и наши глаза снова встретились.

— Скажи мне, что ты делаешь.

Это был приказ, а не просьба.

— Я полностью доверяю тебе.

Его руки двигались вверх и вниз по моим рукам, их тепло успокаивало, когда я изучала выражение его лица.

— Тебе не нужно ничего мне доказывать. Я отреагировал…

Я приподнялась на цыпочки и накрыла его губы своими.

— Я ничего не доказываю. Я показываю. Я даже не знала твоего имени в "Дель-Маре", и доверяла тебе. Теперь, когда я знаю о тебе больше, почему это может подорвать мое доверие?

Его руки обхватили меня, притягивая все крепче, пока мы не стали одним целым, слившись воедино от жара его объятий. Пылкость его поцелуя взяла то, что я предложила, и дала взамен. Наши языки, больше не заинтересованные в разговоре, двигались вместе, разжигая огонь желания. По мере нарастания страсти его поза менялась. Поначалу его тонкие губы стали более требовательными, более явными, когда он сжал в кулаке мои темно-рыжие локоны, откидывая голову назад и делая мою шею уязвимой для его прихоти.

— О, Нокс, — выдохнула я, когда щетина его подбородка царапнула мою чувствительную кожу, а зубы задели мое ушко.

— Ты уверена? — спросил он, теперь его голос был грубым и хриплым от желания.

Совершенно опьяненная его присутствием, я не могла дать взвешенный ответ. Я плохо соображала. Обоюдное удовольствие и удовлетворение — вот все, о чем я могла думать. Все остальное не имело значения. Обвинения и страхи были выше моего понимания.

— Д-Да.

Я едва успела ответить, как он молча подхватил меня на руки. Я не знала, что ждет меня в будущем — близком или далеком, — но когда он прижал меня к себе, и наши губы слились в болезненном поцелуе, мне было все равно. Смесь, образованная сочетанием его нежности и силы, была захватывающей, и я хотела большего.

Осторожно положив меня на кровать, Нокс тут же перевел взгляд на атлас, который я положила на матрас. Его угрожающий блеск был вызван лишь нахмуренными бровями, когда он поднял кусок черного атласа и провел им по ладони.

Сглотнув слюну, которая увлажнила мое горло, я просто сказала:

— Я доверяю вам, мистер Деметрий.

— Это наказание, о котором ты говорила, — сказал Нокс, потянувшись к пряжке своего ремня.

Мое сердце забилось быстрее, но я отказалась отступать. Каким-то образом я знала, что это было так же важно для него, как и для меня.

— Да, сэр.

Глава 30

Восемнадцать лет назад

Аделаида

Ветерок обдувал мои загорелые щеки, шелестя подолом свадебного платья. Не столь изысканное, как в прошлый раз, этот дизайнерский оригинал был из атласа цвета слоновой кости с каймой из тюля и тафты. Вырез сердечком дразняще опустился между моих грудей, создавая идеальную витрину для бриллиантового ожерелья, мерцающего в лучах заходящего солнца.

— Ты принимаешь этого мужчину как своего законно…

Слова слетели с губ священника, слова, которые он, несомненно, повторял сотни, если не тысячи раз. В конце концов, это было одно из самых роскошных свадебных мест. Бывший дворец XI века на скалах у побережья Амальфи, мы произносили свои клятвы на балконе над Средиземным морем. Искрящиеся волны блестели в синеве неба.

Хотя это было частное мероприятие, процедура была экстравагантной, даже по стандартам Монтегю. Во многих отношениях вся постановка была более сложной, чем моя первая свадьба. Древние стены и покрытые фресками потолки создавали впечатление, что находишься внутри произведения искусства. От нашего номера до нашей свадьбы, все было спланировано до совершенства. В отличие от моей первой свадьбы, моя мать не была организатором, и у меня было столько же прав, сколько и в первый раз. Это все Алтон.

— Согласна, — покорно ответила я.

— Согласен ли…

Я сделала глубокий вдох, юбка слегка сдвинулась, когда я успокоила нервы и сосредоточилась на серых глазах, пожирающих меня. Их довольство согревало мою душу. Вот оно. Я знала это каждой клеточкой своего существа. Это была свадьба и кульминация деловой сделки. Здесь не было ни лазеек, ни отступления. Даже смерть не спасет меня на этот раз. Наш единственный путь к той жизни, для которой я была рождена, лежал через другого человека.

— Да, — сказал Алтон, сжимая мою руку.

Я улыбнулась, узнав, что золотое кольцо, которое я надела на безымянный палец Алтона, было первым кольцом, которое он когда-либо носил. Конечно, я не была его первой любовью, а он — моей. Это не было похоже на то, что было с Расселом, но все же это освобождало. Мы не претендовали ни на чувства, ни на будущее. Все было решено, и мы были лишь пешками в грандиозном замысле.

Я продала себя ради Монтегю и отца. Алтон продал себя за имя Монтегю, контроль над корпорацией Монтегю и обеспечение всего этого для Брайса. Мысль об устроенном будущем моей дочери все еще сводила меня с ума, но дружба Александрии и Брайса давала надежду. Им было всего пять и семь лет. По крайней мере, у них был фундамент.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы примириться со Сьюзи и прошлым, которое она разделила с моим новым мужем. Я хотела ненавидеть ее, как она сказала, что хочет ненавидеть меня. Но мы обе жертвовали собой. Как бы то ни было, я обнаружила, что наблюдаю за своим женихом и лучшей подругой в поисках скрытых взглядов или тайных прикосновений. Я искала любой признак того, что их отношения продолжаются. Если там что-то и было, то я этого не видела, или они хорошо это скрывали.

Я надеялась, но не была наивной. Жизнь была слишком тяжелой, даже если я родилась в богатом поместье, чтобы носить розовые очки. Сказок не существовало.

Алтон был моим будущим, и как бы мне ни было противно, что у них со Сьюзи был общий ребенок, она все равно оставалась моей лучшей подругой. Я не хотела, да и не считала себя достаточно сильной, чтобы продолжать жить без нее. Более того, мы должны были оставаться рядом с нашими детьми и внуками. Монтегю и Кармайклы соединятся вместе. Было бы легче, если бы мы оставались рядом.

— С этим кольцом… — глубокий голос Алтона эхом отдавался в моих ушах.

Усыпанный бриллиантами ободок скользнул по костяшкам пальцев, и камни засверкали в лучах итальянского солнца. Обручальное кольцо, которое я носила от Рассела, было камнем Монтегю, унаследованным от матери моего отца. Для моего нового брака он был просто переделан в новую, потрясающую оправу, позволяющую бриллианту в шесть карат оставаться на моем пальце и в нашей семье.

Даже во время нашего путешествия я избегала секса, но часы тикали. После церемонии и праздничного ужина, мое время истекло. Я оценила терпение Алтона и поняла, что исчерпала его.

— Объявляю вас мужем и женой, — сказал священник, улыбаясь моему мужу. — Алтон, можешь поцеловать свою невесту.

Его невеста. Мой муж. Это было официально.

Я смотрела, загипнотизированная губами мужа. Я не могла сказать Сьюзи, но призналась доктору Сэмсу, как мне понравился его поцелуй. Сильная и твердая, его улыбка стала шире, когда мои глаза закрылись, и наши губы соединились. Милый, но властный, он утверждал, что я принадлежу ему.

— Миссис Фицджеральд вы прекрасны.

Это было проявлением чувств, которые ни один из нас не был готов выразить. Тем не менее, его комплимент и использование моего нового имени заставили меня улыбнуться.

— Миссис Фицджеральд, — сказала Гвендолин, моя подружка невесты и сестра Алтона. Обняв меня, она вложила мне в руку букет свежих лилий. — Добро пожаловать в нашу семью. Я всегда хотела сестру.

Я улыбнулась ее словам. Наша церемония должна была быть приватной. Хотя позже некоторые могли бы усомниться в моем выборе, по очевидным причинам я не могла попросить Сьюзи остаться со мной. Поэтому сестра Алтона казалась естественным выбором. Я знала ее почти всю свою жизнь. Мы вращались в одних и тех же кругах, но до известия о нашей с Алтоном помолвке мы никогда не были близки.

Фицджеральды были довольны своим положением, до Алтона. Гвен была привлекательной женщиной и никогда не казалась слишком впечатленной именем Монтегю. Хотя отцу она не понравилась бы, мне понравилась.

Не понимая ни правды о моем браке с ее братом, ни того, что мы должны пожениться, она приняла меня в свою жизнь. Мне особенно понравилось, как Александрия ладила с ней и сыном Престона, Патриком. Он был на год старше Брайса. Когда они втроем были в поместье Монтегю, у меня сложилось впечатление, что Патрик предпочитал Александрию Брайсу. На мгновение я задумалась, знают ли Гвен и Престон, что Брайс их племянник. Я не видела никаких признаков того, что они знали. Спросить Алтона было невозможно. Тема была закрыта.

Только восемь человек, мои родители, родители Алтона и Гвен, Гвен и Престон, и Алтон и я присутствовали на свадьбе и праздничном ужине. Как будто почувствовав облегчение от того, что сделка завершена, мой отец был нехарактерно сердечным, даже веселым во время обеда. Произносились тосты, алкоголь лился рекой, и все радовались слиянию наших семей.

Я бы хотела разделить это событие с Александрией. Несмотря на то, что она была молода, этот союз повлиял на нее, но когда я попросила о том, чтобы привести ее, мое предложение было воспринято с таким же доверием, как и любые другие предложения, которые я сделала: быстро отклонено, как будто я никогда не упоминала об этом.

После свадьбы Алтон строил планы на двухнедельный медовый месяц. Он не скрывал, что не собирается делить меня с Александрией или кем-либо еще во время нашей поездки. Наши планы состояли в том, чтобы насладиться всем Средиземноморьем, в то время как наша свадьбы и романтика стратегически просочились в прессу. Мы были влюбленной парой, соединившейся после моей трагической потери. Я была молодой вдовой, которая нашла любовь там, где была дружба.

Я прочитала все статьи. Наши фотографии были опубликованы на социальных страницах за пределами Джорджии. Место Алтона в "Монтегю Корпорейшн" было предметом спекуляций многих финансовых прогнозистов. Беспокойство о будущем компании после смерти Рассела уменьшалось. Цены на акции росли.

Наконец пришло время, когда мы извинились перед остальными участниками вечеринки. Пока мы шли к нашему номеру, я думала о струящемся белом неглиже, которое нашла в эксклюзивном бутике в Саванне. Этот прозрачный халатик не создавал ничего, кроме предвкушения того, что было под ним, просто еще один слой, который нужно сдвинуть.

Шампанское за ужином чудесным образом успокоило мои нервы. Как только мы остались одни, я извинилась и пошла в ванную комнату для новобрачных.

— Нет, Лаида.

Я остановилась.

— Что нет?

Алтон встал передо мной, преграждая мне путь.

— У меня нет ни малейшего желания оставлять тебя без присмотра, ни сегодня вечером, ни когда-либо еще.

Я улыбнулась, воспринимая его слова как шутку, на которую надеялась. Я поцеловала его в щеку.

— Не волнуйся, муженек. Я буду через несколько минут. У меня для тебя сюрприз.

Он не сдвинулся с места.

— Я ждал этого момента.

Он развернул меня и занялся моим платьем. Вместо молнии был длинный ряд жемчужных пуговиц. Его большие пальцы терпеливо нажимали на каждую, медленно открывая мою кожу своему теплому дыханию.

— Разве ты не согласна? — спросил он между поцелуями в шею. — Я был терпелив. — Его губы опустились ниже, посылая мурашки по моей коже. — Я почувствовал облегчение в твоем поцелуе. — Он повернул меня обратно, его серые глаза потемнели от желания. — Теперь я хочу большего.

Его фразы были произнесены хриплым голосом, и были настолько горячими. Они будоражили часть меня глубоко внутри, часть, которую я не чувствовала годами. Моя голова закружилась, когда он стянул ткань с моих плеч, позволяя моему свадебному платью растекаться вокруг моих инкрустированных жемчугом каблуков. Только шелковая комбинация, кружевной лифчик и нижнее белье защищали меня от его обжигающего взгляда.

— Алтон…

— Ш-ш-ш, Лаида, послушай меня. Не думай. Ничего не говори. Уступи мне.

Я хотела этого. Я хотела почувствовать то, чего не чувствовала со времен Александрии. Я хотела от него того, что испытывала только под собственными прикосновениями.

— Теперь ты моя. Скажи, что подчинишься мне.

Я уже это сделала. Признать это было нетрудно.

Следующие две недели прошли за осмотрами достопримечательностей днем и узнаванием Алтона ночью. Я наконец-то показала ему свой пеньюар, а он доводил меня до оргазмов. Это случалось чаще, чем было у меня прежде. Даже когда я не кончала, он кончал. Это утешало.

Часть брака, которая беспокоила меня, это одержимость Алтона Монтегю. Даже во время нашего медового месяца он был в постоянном контакте с офисом и моим отцом. Это было ново — быть вместе двадцать четыре часа в сутки. С таким большим количеством времени я увидела его сторону, которую никогда не знала полностью. Фрагменты, которые я видела, давали свободу. Теперь стало сложнее.

Было ли это связано с бизнесом, плохим обслуживанием в ресторане или комментарием от меня, нескончаемые всплески гнева Алтона нервировали. Они отличались от проявлений моего отца. Я привыкла к доминированию — я же дочь своего отца — но получить пощечину было чем-то новым. В первый раз это случилось в нашем номере, меньше, чем через неделю после свадьбы. Он только что закончил разговор с кем-то по телефону. Я знала, что он расстроен, но у нас был заказан столик, и нас ждал гид. Я не помню точно, что я сказала, но я никогда не забуду жжение его ладони, когда та коснулась моей щеки.

С глазами, полными слез, я смотрела на него, не зная, что делать или сказать. Я боялась большего, но этого не случилось. Вместо этого он просто выглядел раздраженным и спросил:

— Что, Аделаида?

— Не могу поверить…

— Не верь.

Мои губы сжались в прямую линию.

— Не дави на меня, — предупредил он. — Твоя работа — поддерживать меня. Ты собираешься бросить эту работу, чтобы подвести еще одного мужа?

Я не ответила.

— Если ты думаешь, что сможешь рассказать папе о том, что я сделал, и наше соглашение будет недействительным, ты ошибаешься. Более того, я уверен, что ты не хочешь разочаровать его — снова. Ты и я — мы в этом надолго. Я предлагаю тебе поправить макияж, изобразить улыбку на лице и поторопиться. Нам предстоит экскурсия, миссис Фицджеральд.

Алтон точно знал, что сказать, на какую из моих кнопок нажать. Его ядовитые слова жалили, их яд требовал моего повиновения. Позже я размышляла и задавалась вопросом, как много Сьюзи рассказала ему обо мне и моей неуверенности, но в то время мой ум не мог обработать это. Мои руки дрожали, когда я делала, как он сказал, и подумала, что он был прав насчет соглашения, а также моей работы или роли, в зависимости от того, как это воспринимать. Мой долг поддерживать его, а не раздражать. К тому времени, как я вернулась в спальню нашего номера, моя улыбка уже была на месте.

Это было хорошо. Нас не раз фотографировали, когда мы осматривали древние руины.

Глава 31

Чарли́

Проснувшись измотанной, но довольной, я лежала в темноте гостиничного номера, прислушиваясь к биению сердца Нокса. Моя голова покоилась на его груди, а его рука обнимала мое плечо. Его тело согревало меня, а объятия успокаивали. Я и представить себе не могла, какая это всепоглощающая радость — полностью отдаться другому человеку.

Катарсис и освобождение, слова казались неправильными для действий ночи, но из моей души я не могла сформировать других. Напряжение, которое я вызвала, исчезло — смылось прочь. Памятуя о моей терпимости, Нокс позаботился о том, чтобы мое наказание длилось недолго, а последующая награда стоила каждого удара. Когда моя задница горела, он наполнил меня, отвлекая мое внимание от интенсивности внешнего мира к чистому экстазу, происходящему внутри меня. Он едва был вошел, когда я кончила с освобождением, которого никогда не знала. Без наращивания или подъема, взорвалась бомба, детонация разрушила меня. Начиная с кончиков согнутых пальцев ног, волна за волной обрушивались на меня, пока способность к речи не оказалось за пределами моих возможностей. Мои ногти глубоко впились в ладони, кулаки сжались. Выкрикивание его имени сменилось стонами и всхлипами. Я была полностью выжата, когда мое тело конвульсивно сжалось вокруг него, а ведь ночь только началась.

В какой-то момент мы пили вино и ели. Если бы не я делала заказ, я бы не смогла сказать, что мы ели. Большая часть еды дошла до моих губ через пальцы Нокса, так как мои руки были бесполезны, связанные за спиной сложным переплетением атласной ленты. Зависимость делала каждый кусочек еды или вина более насыщающим, более опьяняющим. Как будто содержание алкоголя в прекрасном французском вине намного превышало законный предел. Каждый кусочек или глоток, поднесенный к моим губам по его усмотрению, был впрыском наркотика, отсутствие контроля стимулировало кровоток, как кокаин.

Когда мы уже собирались заснуть, я вспомнила то, что хотела сказать, информацию от Челси, которую он хотел бы знать, но, окутанная облаком мускуса, запахом секса, воска и желания, я позволила ей ускользнуть. Я ничего от него не скрывала. Я хотела насладиться последствиями нашего воссоединения. Примирительный секс — это все, что я могла осмыслить.

Теперь, когда я пришла в себя, эти мысли снова были на первом месте в моем сознании. И еще кое-что. Пошевелившись, Нокс повернулся ко мне, когда моя голова скользнула к его бицепсу, и я прижалась к нему. Кожа к коже, мои пальцы коснулись его груди.

— Ты проснулась? — прошептал он.

— Да.

Его скрипучий голос рещонировал в темноте.

— Ты готова ко второму раунду?

— Второму? — Я рассмеялась. — Думаю, ты сбился со счета. Как насчет пятого или шестого?

Его губы коснулись моего лба.

— Тогда к седьмому раунду?

Я покачала головой.

— Не совсем. — Я не хотела признаваться, как мне было больно — в хорошем смысле. — Мне это нравится.

Он крепче обнял меня.

— Мне тоже, принцесса.

Неожиданная слеза скатилась из моего глаза, когда тяжесть нашего соглашения легла на меня. Я быстро смахнула ее, не желая портить то, что мы создали. Конечно, мне это не удалось. Мистер Экстрасенс навис надо мной, его красивое лицо было в тени.

— Что случилось? — Он напрягся, приподнявшись повыше, словно желая получше меня разглядеть. — Я зашел слишком далеко? Я знаю, что сказал, но я был неправ. Ты всегда можешь озвучить свои пределы. Я никогда не причиню тебе вреда.

Я покачала головой.

— Это не… нет. — Я протянула руку, лаская его щеку, любуясь щетиной под кончиками пальцев. — Нокс, ты просто ошеломляешь меня. С тобой я чувствую то, о существовании чего даже не подозревала. — Я не знала, как выразить словами то, что чувствовала. — Это не просто секс, хотя, как ты, возможно, заметил, я не жалуюсь.

— Это ты, быть с тобой, спать с тобой, говорить с тобой… я просто хочу…

Я позволила своему голосу и словам затихнуть, проглотив эмоции, которыми не хотела делиться.

— Чего ты хочешь?

Когда я не ответила, он приподнял мой подбородок.

— Чарлѝ? Не заставляй меня спрашивать снова. Это ты подняла эту тему.

— Я была глупой и импульсивной.

— Я знаю, что ты слишком умна, чтобы поднимать недавнюю тему. О чем ты говоришь?

Я вырвалась из его рук и откинула одеяло. В темной комнате я нашла халат на соседнем стуле и завернулась в него, завязывая узел. Прежде чем он снова мог задать интересующий его вопрос, я сказала.

— Ты знаешь, что я сделала. Ты просто не знаешь, почему.

Нокс встал с постели и стал подходить. В сравнении с ним я была похожа на карлика. Мы оба стояли босиком и смотрели в темноту.

— Хорошо. Скажи мне. Скажи мне, почему ты это сделала, и тогда я пойму, о чем ты говоришь.

Страх затопил мое сознание, страх, что моя честность помешает нашему прогрессу, и в то же время боязнь оставить секреты невысказанными. Я заметила часы возле кровати. Было почти три часа ночи. Мы должны спать. Опять же, это было шесть часов в Нью-Йорке, где мы проведем большую часть дня.

— Нокс, прости. Мы должны спать.

Он быстро натянул спортивные шорты, повернулся и взял меня за щеку.

— Если что-то беспокоит тебя настолько, что может прервать твой сон, оно должно прервать и мой. Поделись со мной, Чарлѝ. Позволь мне помочь тебе.

Я сделала шаг назад.

— Ты не можешь мне помочь. — Я пожала плечами, хлопая себя по бокам. — Вообще-то да, но уже слишком поздно.

Теперь, когда мои глаза привыкли к темноте, я видела, как он провел рукой по волосам.

— Ты меня бесишь.

— Я? Почему?

— Потому что, — объяснил он, взяв меня за руку и потянув к ближайшему дивану. — Я слышу твой ответ, но понятия не имею, о чем ты говоришь.

— "Измена".

Слово повисло в воздухе, напоминая о моей глупости.

Когда Нокс не ответил, я продолжила, безуспешно пытаясь говорить без эмоций.

— Я хочу быть здесь с тобой. После того, как мы покинули "Дель-Мар", я плакала… оплакивала… то, что мы разделили, было больше, чем я могла себе представить. Сначала я хотела только одну неделю. Челси сказала, что я это заслужила. Она сказала, что мужчины делают это все время. Но, Нокс, я не смогла. Я не могла отделить секс с тобой от эмоций. — Я встала, нуждаясь в движении. — Может быть, это потому, что я женщина… но ты вошел в меня… — Мои щеки вспыхнули. — … во многих отношениях. — Ладно, это не то, что я имела в виду. — Надеюсь, ты понимаешь, что я пытаюсь сказать.

Он взял меня за руку и притянул к себе.

— Я прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду.

Я рухнула к нему на колени, тепло его объятий окружило меня.

— Я просто хочу этого сейчас…

— Продолжай.

— Хотела бы я, чтобы все было по-другому. Я не хочу, чтобы мной владели. Я не хочу быть обязанной определенному периоду времени. Я хочу настоящего. Я боюсь, что единственная причина, по которой ты вернулся в номер прошлой ночью, это то, что ты должен был, из-за соглашения. Я боюсь, что, если бы ты мог оставить меня, сесть в самолет и вернуться в Нью-Йорк, ты бы это сделал.

Его слова звучали медленнее, отягощенные эмоциями.

— Ты думала, я оставлю тебя здесь?

— Нет, — поправила я. — Я боялась, что ты захочешь. Я не думала, что ты это сделаешь.

— Я не хотел. Я не хочу. — Его грудь приподнялась и опала в дыхании, когда он перекинул мои волосы через плечо и заправил прядь за ухо. — Я был расстроен. Я знаю, что есть вещи, которыми мы должны поделиться. Мне трудно объяснить. Что сделало меня… что сделало "Дель-Мар" особенным, так это то, что ты меня не знала.

Я посмотрела на его прекрасные черты, точеный подбородок и выступающий лоб, пока он тщательно подбирал слова. Я подумала, не сказать ли ему остановиться. Мне не нужно знать больше, если это причиняет ему боль. Но я не могла.

— Ты не видела меня таким, каким меня изображали. Это было освежающим и бодрящим. Ты даже упомянула моего босса или боссов. Ты не была увлечена деньгами или положением. Ты была просто собой. — Он снова поиграл с моими волосами. — Самая красивая женщина, которая попадалась мне на глаза за все эти годы.

— Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы позволить тебе уйти тем утром.

— Зачем ты записал свой номер в мой телефон?

— Потому что я хотел, чтобы ты нарушила наше правило.

— Чтобы наказать меня?

Мой зад все еще болел, когда я задала вопрос.

— Нет, чтобы увидеть тебя снова. Я говорил тебе, что беру то, что хочу. Я не хотел брать тебя с собой. Я хотел, чтобы ты вернулась ко мне, потому что ты хотела меня.

Еще одна слеза скатилась по моей щеке.

Нокс вытер ее подушечкой большого пальца.

— Не плачь, принцесса.

— Я хотела позвонить тебе… — Мои фразы были разделены прерывистым дыханием. — Я столько раз смотрела на твой номер, но моя жизнь… была… Черт, я не знаю… это безумие. Я хотела сосредоточиться на обучении. А потом все взорвалось. Хотела бы я не подписывать контракт, и чтобы ты его не подписывал. Хотелось бы, чтобы это было реальным, а не деловым соглашением.

Он поцеловал меня в лоб.

— Насколько я понимаю это реально. Мне жаль, что ты так не считаешь.

— Но ты установил правила…

Его поцелуй переместился к моим губам.

— Я — осел. Ты узнаешь это, если еще не знаешь.

Я не знала, что ответить.

— Я был в ярости, когда узнал о твоем контракте. — Он сделал еще один глубокий вдох. — Я не собирался говорить тебе об этом, пока не докажу свою точку зрения, но что-то подсказывает мне, что мне это удалось. — Он нежно поцеловал меня. — Я узнал о твоем профиле не потому, что я клиент. Я никогда не был клиентом.

Я прищурилась.

— Ч-что ты имеешь в виду?

Он вздохнул.

— "Деметрий Энтерпрайзис" вкладывает большие средства в "Измену". Я ненавижу эту компанию. Я постоянно беспокоюсь о ее способности оставаться в тени. Делорис следит за ними, чтобы убедиться, что все их системы защищены от взлома.

— Значит, ты этого не делал? — Я вскочила с его колен. — Ты не подписывал мое соглашение. Ты не купил его?

Нокс покачал головой.

— Н-но я получила свой первый чек.

— Я же сказал, что я осел. Я просто думал, что, если бы ты вошла в систему, мужчины… я бы не смог… — он встал и схватил меня за плечи. — По контракту или нет, но ты моя. Ты была моей с того самого момента, как я впервые увидел тебя в "Дель-Маре". Мне просто нужно, чтобы ты это увидела.

— Значит, ты солгал мне? Все эти разговоры о честности и доверии, и ты лгал?

— Не совсем так.

— Что, черт возьми, ты имеешь в виду?

— Я заплатил, чтобы выкупить твой контракт.

Мой желудок скрутило.

— Что ты сделал?

— "Деметрий Интерпрайзис" является инвестором. "Измена" — не моя компания. Я не мог просто вытащить тебя из системы. Подписание твоего соглашения означало, что компания, все инвесторы, ожидали определенного уровня отдачи от своих инвестиций. В тебя. Я дал им это. Я выкупил твой год. Твое имя исчезло из их записей. Я купил твою свободу.

Пошатываясь, я вернулась к дивану и опустилась на него. Его слова кружили у меня в голове: Купил. Свобода. Инвестиции.

— Ты собирался позволить мне думать, что я твоя дорогая шлюха?

— Какое-то время, — признался он. — Как я уже сказал, я был зол. Я хотел, чтобы ты поняла последствия того, что сделала. — Нокс упал на колени, положив свои руки на мои. — Я не хотел, чтобы ты испытывала это с кем-то другим. — Он посмотрел вниз, глубоко вздохнул, и снова посмотрел вверх. — Я эгоистичный ублюдок. Я хотел тебя. Я воспользовался случаем, и теперь ты знаешь правду. Это реально. Ты моя, потому что я хочу тебя, а не потому, что я купил тебя. Ты можешь уйти в любое время, когда захочешь.

Это все изменило.

— А как насчет того, чтобы жить с тобой? Я должна остаться в своей квартире.

В его ответе сквозило разочарование.

— Если ты этого хочешь, но безопасность по-прежнему не подлежит обсуждению.

Мои глаза расширились.

— Я чуть не забыла… Челси кое-что вспомнила.

Нокс крепче сжал мои колени.

— Что?

— Прежде чем я скажу, помни, мы не знаем, что это значит.

— Скажи мне. Сейчас же.

— Она вспомнила, как на нее напал мужчина. После того, как он сбил ее с ног, перевернул и увидел лицо, он сказал, что она не та.

— Блять! — Нокс встал одним быстрым движением. — Нет. Ты не переедешь в свою квартиру.

— Ты не можешь заставить меня…

Встав, он потянул меня с дивана в свои объятия.

— Я чертовски уверен, что могу. Нам не нужно письменное соглашение. Нам не нужна эта гребаная компания. Ты, Александрия Коллинз, моя. Ты согласилась на это, и я не отпущу тебя без битвы. Тебя видели со мной. Уже есть сообщения в социальных сетях. Ты стала моей, чтобы я обеспечивал твою безопасность, и я намерен сделать это. Это также означает, вдали от твоего школьного дружка.

Каждая фраза звучала более решительно, чем предыдущая.

— У тебя есть какие-нибудь проблемы с этим?

— Это было то, чего я хотела, чего желала. Это было реально, и, черт возьми, да, я тоже этого хотела.

Я опустила веки, глядя на него сквозь завесу ресниц.

— Нет, мистер Деметрий, у меня нет никаких проблем.

Я подскочила, когда он шлепнул меня по заднице.

— Ой, мне немного больно, если ты не помнишь.

Восходящее солнце просачивалось из-за занавесок, заставляя его светло-голубые глаза сверкать.

— О, я помню. Я хочу большего, чем твоя задница, а если нет, то я не очень хорошо поработал.

Поднявшись на носочки, я коснулась губами его губ.

— Реально… это реально?

— Да, принцесса.

— Я твоя, а ты мой?

— Перестань говорить это как вопрос.

У меня было еще так много вопросов, но впервые у меня были и ответы. То, как он ругал мою работу, будучи клиентом, больше не казалось лицемерием. Теперь это имело смысл. Я спрашивала себя, во сколько ему обошлась моя свобода, и в то же время была благодарна ему и Делорис за то, что они спасли меня от моей собственной порывистости. Ни один из моих вопросов не казался таким важным, как моя новая реальность.

Моя улыбка стала шире.

— Если я скажу "да, мистер Деметрий", это приведет к новой порке?

Его ухмылка стала шире, на одной щеке появилась ямочка. С пугающим взглядом, от которого у меня скрутило внутренности, он спросил:

— Почему бы тебе не попробовать и не узнать наверняка?

Глава 32

Чарли

Когда мы вышли из самолета в Нью-Йорке, Делорис представила нас с Ноксом симпатичному пожилому джентльмену. На самом деле он не был старым, но он был старше Айзека.

— Мистер Деметрий, мисс Коллинз, позвольте представить вам Джерреда, нового водителя мисс Коллинз.

Этот человек был не только моим водителем, но и телохранителем, с которым мне предстояло провести много времени. Я заметила, что Нокс оглядывает его с головы до ног, когда они пожимают друг другу руки. Темные с проседью волосы Джерреда придавали ему благородный вид, а глаза смотрели остро и уважительно по отношению к хозяину. В своем темном костюме мой новый спутник выглядел подтянутым, не мускулистым, но способным защитить меня.

— Привет, Джерред, — сказала я, протягивая руку. — Пожалуйста, зовите меня Алекс.

— Мэм, — сказал он, беря меня за руку.

— Любые вопросы, — сказал Нокс. — Направляйте к миссис Витт. Если же проблемы или вопросы, требующие немедленного решения, сразу свяжитесь со мной.

— Да, сэр.

Вскоре мы все уже сидели в темном лимузине, направлявшемся в город. Нокс, Делорис и я были сзади. Айзек сидел впереди с Джерредом. Сквозь закрытое темное стекло я могла различить только их силуэты.

— Он работает на «Деметрий» уже некоторое время. Я считаю его очень надежным.

Я не была уверена, кого Делорис успокаивает меня или Нокса. На мгновение я подумала, не отказаться ли мне снова от телохранителя, но прежде, чем слова сформировались, я поняла, что это будет впустую. Я хотела спросить об Айзеке, я привыкла к нему, но не стала. У Нокса и Айзека было больше отношений, чем у Айзека со мной. У них был тот же невысказанный язык, что и у Нокса и Делорис. Я была новым человеком в уравнении Деметрий. Вполне логично, что у меня будет новый телохранитель.

В мгновение ока мы трое были заняты электронной почтой и текстовыми сообщениями. Я не обращала внимания, пока Делорис и Нокс обсуждали дела. Их разговоры о незнакомых мне именах и обмен взглядами стали фоном для моих собственных мыслей.

У меня было несколько сообщений от Челси. Утром врачи выписывали ее из больницы.Она планировала провести некоторое время с матерью, прежде чем переехать в Нью-Йорк. Я уже сообщила Делорис о ее планах. После того, как Челси собрала чемодан для визита к матери, Делорис наняла грузчиков, чтобы перевезти все остальное в мою квартиру рядом с кампусом. По-видимому, туда направлялось все, кроме моих личных вещей. Они направлялись в квартиру Нокса — нашу квартиру.

Жизнь с ним без приказа сделала меня счастливой. Мне хотелось просыпаться в его объятиях и засыпать, слушая его дыхание. Теперь, когда я знала, что "Измена" не имеет к этому никакого отношения, мысль о том, что придется привыкать к рутине рядом с красивым мужчиной, возбуждала меня еще больше.

Мне не нравилось, что я полагаюсь на него в своих расходах, но он заверил меня, что это то, что он хочет сделать. Это было лучше, чем то, что он должен был сделать это из-за соглашения. Конечно, это также означало, что любой из нас может уйти в любой момент.

Это сделало все реальным.

Я написала Челси, чтобы сообщить ей о нашем прибытии. От Брайса пришло четыре новых сообщения. Я решила удалить их, не открывая. Я могла прочесть первые несколько слов, но решила этого не делать. Я уже приняла решение. Мне было все равно, что он скажет.

У меня также было одно сообщение от мамы. Оно было от нее, но не с ее телефона. Я не позволяла себе думать об этом, об Алтоне и о том, через что она прошла с этим монстром. Я никогда не понимала, почему она терпела его или почему заставляла меня терпеть его. Вместо этого я подумала о том, чтобы увидеть ее без него.

Аделаида: "ПРИЕДУ ДО ПОЛУДНЯ. ПОЗДНИЙ ЗАВТРАК?"

Я написала ответ на телефон Джейн.

Я: "ДА. ДАЙ МНЕ ЗНАТЬ ГДЕ.”

Просматривая свой бесконечный поток писем, я нашла несколько от моего студенческого консультанта в Колумбии. В одном из них содержалось мое расписание. Мои пальцы дрожали от возбуждения. Это происходило, моя мечта — и моя сказка. Когда я мысленно добавила последнюю часть своей мысли, глупая усмешка украсила мои губы, и я поймала быстрый взгляд красивого мужчины рядом со мной.

Я была занята, вытаскивая вложения и делая заметки, когда подняла глаза и поняла, что мы не на Манхэттене. Мы ехали слишком быстро и слишком далеко.

Я увидела указатель на I-95 север как раз перед тем, как машина замедлила ход, чтобы съехать с шоссе.

— Где мы? Куда мы идем?

Нокс поднял глаза и взял меня за руку. Его нахмуренный лоб и выступающие мышцы шеи говорили больше, чем слова. Его спокойное поведение с утра и в самолете исчезли.

— Я пытался избежать этого, но наша поездка сделала наши отношения достоянием общественности быстрее, чем я ожидал.

Пейзаж вокруг нас быстро менялся, от шоссе до красивого района с ухоженными газонами и большими домами. По мере того, как мы продвигались вперед, дома становились все больше. Теперь подъездные пути были перекрыты железными воротами. Время от времени, когда просвет между деревьями и домами пропадал, мое внимание привлекал блеск голубой воды.

— Где мы? — снова спросила я.

— Рай, Нью-Йорк.

— Рай? Округ Уэстчестер? Ты пытаешься показать мне свой дом?

Нокс глубоко вздохнул и посмотрел на Делорис напротив нас.

— Это мой дом, — объяснил он. — Но это также и дом моей семьи.

Мое сердце забилось быстрее.

— Твоей семьи? Я собираюсь встретиться с твоей семьей?

Я вдруг вспомнила о поместье Монтегю и своем наряде. Я планировала только путешествовать. На мне были джинсы и удобный свободный топ. Мои волосы были собраны в низкий хвост, и я нанесла совсем немного много косметики.

— Нокс, я… я не одета для встречи с твоей семьей.

Его серьезное выражение лица расплылось в улыбке от моего приступа паники. Потянув меня за руку, чтобы я наклонилась ближе, он поцеловал меня.

— Ты прекрасна. Мой отец не заслуживает такого великолепного обращения.

Моя рука опустилась на его бедро, чувствуя джинсовую ткань под пальцами. По крайней мере, на этот раз мы оба были одеты небрежно.

— Твой отец, — повторила я. — А мама?

— Устала от его дерьма давным-давно.

— Они развелись?

Я думала, она ушла, но, с другой стороны, действительно не знала. Я старалась узнать как можно больше. Черт! Нас остановили у ворот. Почему он не сказал мне об этом раньше?

— Развелись, — подтвердил он. — К сожалению, когда она, наконец, обрела счастье, то заболела.

Машина остановилась, и я уставилась на фасад дома семьи Деметрий, большого современного оштукатуренного дома с богато украшенным входом.

— Она умерла, — сказала Делорис, завершая краткое объяснение Нокса.

— Отец Леннокса, Орен Деметрий, обычно живет в Лондоне. Он здесь, но завтра уезжает.

— Он хочет встретиться с тобой, — добавил Нокс с некоторым опасением.

Было ли это потому, что меня видели с его сыном, или он мог знать, что я из "Измены"?

Айзек открыл дверь, и я заколебалась.

— Мне стоит нервничать?

Нокс сжал мою руку.

— Нет. Я не выпущу тебя из виду. Просто игнорируй большую часть того, что он говорит. Он может быть… резким.

Мы вышли из машины, и я принялась теребить волосы, ожидая Делорис, но она не двигалась. Айзек закрыл за ней дверь.

— Делорис не пойдет?

— Нет, Айзек останется, чтобы отвезти нас обратно в город. Джерред отвезет ее домой. — Нокс убрал мою руку от волос. — Перестань волноваться. Ты прекрасно выглядишь.

— Обратно в город? Сегодня?

Прежде чем он успел ответить на мой вопрос, мы оба повернулись к входной двери.

— Мистер Деметрий, — сказала женщина с приветливой улыбкой. — Рада вас видеть. Ваш отец ждал Вас.

— Спасибо, Сильвия. Калифорния очень далеко. — Он остановился перед женщиной. — Сильвия, это Алекс Коллинз, моя… девушка.

Я чувствовала себя подростком, и это название заставило меня улыбнуться.

— Алекс, это Сильвия, давняя управляющая и босс этого дома.

Моя нервозность немного поутихла от ее приветливости.

— Мисс Коллинз, приятно познакомиться. Я здесь не так давно… — она подмигнула. — …у меня нет историй о подростке Ленноксе или что-то в этом роде.

Мои брови поползли вверх.

— О, мисс… Сильвия, нам действительно нужно поговорить.

— Нет, не нужно, — с усмешкой сказал Нокс, когда мы вошли в потрясающее фойе.

В отличие от теней поместья Монтегю, все в доме было открыто и ярко. Классическая архитектура могла похвастаться белеными деревянными полами, светло-бежевыми стенами и белой деревянной отделкой. Большой овальный стол у входа украшали живые цветы. Дальше, в глубине дома, сквозь высокие окна виднелись сверкающие воды пролива Лонг-Айленд.

— Здесь прекрасно, — сказала я, обращаясь как к Сильвии, так и к Ноксу.

Пока он пожимал плечами, Сильвия улыбнулась и ответила:

— Спасибо. Обычно здесь довольно одиноко. Приятно, когда люди остаются.

У меня было чувство, что комментарий предназначался больше для Нокса.

— Ваш отец в своем кабинете. Он разговаривает, но я дам вам знать, как только он освободится. — Она посмотрела на меня. — Хорошо, что вы здесь. Не могу передать, как я рада, что Леннокс привел сюда кого-то.

Я услышала невысказанную часть, снова. Это не означало, что я планировала узнать или озвучить это. Вместо этого я улыбнулась и сказала:

— Спасибо. Извиняюсь за не очень… презентабельный вид. Мы путешествовали.

— Ерунда. Это дом Леннокса, а не официальное мероприятие. Вы оба идеальны. Могу я предложить вам что-нибудь выпить с дороги?

Нокс потянул меня за руку к задней части дома.

— Хорошо бы чаю со льдом. Сначала я собираюсь вывести Алекс на улицу до заката.

— Ваш отец…

— Подождет, — бросил Нокс через плечо.

Я просто пожала плечами Сильвии, мои щеки поднялись, обнажая улыбку. Ее улыбка была заразительной. Казалось, она искренне обожает Нокса и даже может одобрить меня. Я не могла не сравнить ее дружелюбный прием с кем-то из персонала в Монтегю. Их отношение такое разное и безличное — ну, кроме Джейн.

— Мне она понравилась, — сказала я, когда мы вышли через стеклянную дверь в конце длинной гостиной. Мои ноги остановились от великолепного вида. — Вау.

Больше слов не сложилось, когда я увидела вид на заднем дворе его семьи. Мы стояли в патио, которое вело к прекрасному кристально-голубому бассейну. Рядом с бассейном стояло нечто похожее на домик у бассейна с огромным количеством окон. За прудом расстилалась зеленая трава, свежескошенная с идеальными полосками, чередующимися с темными и светло-зелеными. Лужайка вела к пляжу, где узкая коричневая полоска отделяла зеленое от голубого. Вода искрилась в лучах заходящего солнца. Вдалеке, по другую сторону пролива, находилось то, что я приняла за Нью-Йорк. Я наклонила голову.

— Лонг-Айленд, — ответил Нокс на мой невысказанный вопрос.

— Это так красиво. Почему бы тебе не приезжать сюда почаще?

— Давай я отведу тебя к воде.

Я крепко держала его за руку, пока мы пересекали лужайку, мои ботинки утопали в мягкой траве.

— Мы оставляем следы на траве.

Его голубые глаза прищурились.

— Мы что?

Я оглянулась и увидела, что раздавленные травинки указывают наш путь.

— Мы оставляем следы.

Нокс притянул мою руку ближе, заставляя меня врезаться в него.

— Ты милая.

Он поцеловал меня в лоб.

Маленькие круглые кустики частично скрывали короткую кованую ограду. Подойдя к воротам, он повел меня вниз по ступенькам, пока мы не оказались на коричневом песке. Крупная галька усеивала пляж.

— Ну вот, принцесса, больше никаких повреждений траве.

Я проигнорировала его замечание, отпустила руку и потянулась за камешком. Бросив его в воду, я сказала:

— Серьезно, здесь очень красиво. Ты не живешь здесь из-за поездок на работу?

Он подошел к одному из больших валунов, взобрался на него и сел, прижав колени к груди. Откинувшись на руки, он наклонил подбородок к воде. Нокс пригласил меня присоединиться к нему. На мне были туфли без каблуков, но на твердой подошве. Боясь поскользнуться, я разулась и босиком забралась к нему. Проведя целый день под солнечными лучами и, темный камень был теплым под моими прикосновениями.

— Он хранит воспоминания, — наконец произнес он.

— О твоей маме? — спросила я, накрывая его руку своей.

Он кивнул.

— Да. Она любила этот дом. Это была одна из немногих хороших вещей, которые он когда-либо сделал для нее. Его здесь почти не было, что делало ситуацию лучше. Когда они развелись, дом принадлежал ей. Она оставила его мне. Теперь, когда бы он ни вернулся, он настаивает на том, чтобы остаться здесь. — Нокс пожал плечами. — Я не уверен, остается ли он здесь из чувства вины или чего-то в этом роде. Все, что я знаю, что лучше пусть он будет здесь, чем в городе.

— Она снова вышла замуж? — спросила я, пытаясь избежать многочисленных эмоциональных мин, которые он сбросил.

— Нет. Счастье, которое она обрела, было не с кем-то, а с самой собой. Прожив с ним так долго, она забыла, как быть самой собой. — Нокс перевел взгляд с воды на меня. — Вот почему я хочу, чтобы ты поехала в Колумбию.

Моя грудь заныло, сердце учащенно билось. Он думал об этом. Это не просто спасло меня от "Измены". Он действительно думал о моих целях и мечтах.

— Я… я не знаю, что сказать.

— Скажи, что надерешь задницу Колумбийскому университету, как Стэнфорду. Скажи, что, когда закончишь, ты не согласишься ни на что, кроме лучшей юридической фирмы. Или…

— Или?

— Или ты можешь работать на «Деметрий»?

Я подняла брови и широко раскрыла глаза.

— Мистер Деметрий, я считаю, что устраиваться на работу адвокатом несколько преждевременно.

Наши лбы соприкоснулись.

— Думаю, мне понравится идея стать твоим боссом.

— Я так и думала, мистер Деметрий.

Его поцелуй был мягким, более нежным, чем обычно. Когда наши языки нашли друг друга, Нокс повернул руку и переплел наши пальцы. Это заставило меня задаться вопросом, хранил ли этот дом другие воспоминания, воспоминания о Джослин, которыми он не был готов поделиться.

Несколько минут мы сидели молча, наслаждаясь мягким плеском волн о скалы и берег. Время от времени птица пикировала вниз, ныряла в воду и снова выныривала. Удивительно, как здесь спокойно. Я любила западное побережье и Тихий океан, но он был диким и неукротимым по сравнению с безмятежностью того места, где мы сидели.

— Пойдем… — он встал, протягивая мне руку. — … давай покончим с этим, чтобы вернуться на Манхэттен.

— Ты не хочешь остаться на ночь?

— Только не с Ореном. А ты?

Я пожала плечами, прежде чем спрыгнуть на песок и подобрать туфли.

— Я бы не возражала, но завтра у меня встреча за поздним завтраком.

Нокс остановился.

— Встреча?

— Не свидание. Это моя мать, и теперь мне стыдно, что я не сказала тебе. Я не знала, готова ли я к тому, что ты встретишься с ней или узнаешь о моей сумасшедшей семье. Но теперь, когда я встречаюсь с твоим отцом, мне стыдно.

Он покачал головой.

— Не стыдись. Нас бы здесь не было, если бы я мог этого избежать.

— Почему ты избегаешь этого?

— Потому что я сказал тебе, что хочу уберечь тебя от всего плохого. Принцесса, я плохой, потому что у меня был лучший учитель. Мой отец — воплощение дьявола. Если бы он не узнал о тебе из СМИ, я бы избегал этого, по крайней мере, несколько месяцев, пока он не вернулся в США или мы не должны были быть в Лондоне.

В этом заявлении было столько всего, но последнее привлекло мое внимание.

— Лондон. Нокс, я не могу сбежать в Лондон, пока учусь.

— Я только что сказал тебе, что мой отец — дьявол, а ты беспокоишься о пропущенных занятиях. Неудивительно, что ты закончила школу с отличием.

Я поцеловала его в щеку.

— Я знаю дьявола. И он не твой отец. В худшем случае твой отец его приспешник. Ты рядом со мной, а Айзек где-то в тени. Я не волнуюсь.

Глава 33

Нокс

Чарли́ была спокойна, в то время как я был чертовски взволнован. Сообщение Орена было странным и неожиданным. Он увидел нашу фотографию и позвонил. Я либо отключил телефон, либо был занят выбиванием дерьма из боксерской груши. В любом случае, я не поднял трубку. Я действительно слышал его сообщение.

В нем говорилось, что в воскресенье он уезжает в Лондон, и нам нужно поговорить. Он злился, что я уехал из города, когда он был в Нью-Йорке, пока не увидел фотографию. По одной фотографии он определил, что я, очевидно, думаю своим членом, а не мозгом. Нам нужно кое-что обсудить, и лучше бы я не тратил впустую время, проведенное в Калифорнии.

Другими словами, мне лучше добиться прогресса с сенатором Кэрроллом. И наконец, он хотел встретиться с Алекс, или он сказал Александрия? Я думал, это была Алекс. В конце концов, именно это имя они использовали с нашей фотографией в аэропорту Сан-Франциско.

Я подождал, пока Чарли́ остановится на середине лужайки, чтобы надеть туфли. Я не был уверен, прошла ли она часть пути босиком, чтобы не повредить траву, или это было, чтобы убрать песок с ног. Как бы то ни было, пока я ждал ее, то посмотрел на дом и увидел, что отец стоит на балконе второго этажа главной спальни и наблюдает. Даже на расстоянии, наши взгляды встретились. Мои голубые глаза смотрели на него. Иногда, когда мы смотрели друг на друга, было жутко, как они похожи. Я представил, что он будет моим отражением еще через тридцать лет.

— Ваш чай со льдом в гостиной, — крикнула Сильвия, когда мы вошли в боковую дверь.

— Спасибо, — ответила Чарли́.

Она говорила о доме, когда мы оба остановились, замолчав от его присутствия. Орен Деметрий стоял, улыбаясь слишком широко и дружелюбно. На мгновение мне почудился Джокер. Это имело смысл. Если бы я был Бэтменом, моим заклятым врагом был бы Джокер.

— Привет.

Его голос прогремел в воздухе.

— Алекс, это мой отец, Орен.

Она протянула руку для рукопожатия, но когда Орен потянулся к ней, то перевернул ее ладонь и галантно поцеловал костяшки пальцев.

— Александрия, ты прекрасна.

Глаза Чарли́ расширились при упоминании ее полного имени. Какого черта?

— Мистер Деметрий, приятно познакомиться. Нокс рассказывал мне много хорошего о вас.

— Тогда, похоже, вы двое не дошли до честной стадии ваших отношений. Мой сын редко говорит обо мне что-то хорошее. — Он повернулся ко мне и снова к Чарли́. — И, пожалуйста, зови меня Орен.

— Орен, пожалуйста, зовите меня Алекс.

— Давайте присядем, хорошо?

— Вообще-то, Орен, — сказал я. — Мы путешествовали. Я знаю, что ты хотел встретиться с Алекс, но почему бы нам не обсудить прогресс с сенатором наедине. Уверен, Сильвия сможет занять Алекс. Потом нам нужно вернуться на Манхэттен.

— Не говори глупостей. У нас есть пять спален плюс гостевой дом. Вы двое останетесь здесь. Я уверен, что каждый из вас может найти себе комнату или разместиться в одной. Это действительно не мое дело.

Мудак.

— Мы бы остались, но у Алекс завтра встреча, а у меня работа.

— Завтра воскресенье. Ни у кого нет ни встреч, ни работы.

— У меня есть, — подтвердила Чарли́. — У меня запланирован ланч с мамой.

Глаза Орена расширились, когда он посмотрел на Чарли́. Молчание длилось слишком долго. В чем, черт возьми, его проблема?

— Сильвия.

Мы с Чарли́ вздрогнули, когда он позвал Сильвию. Боже, благослови эту женщину. Любой другой послал бы его к черту. И жил бы он здесь один все эти годы. Делая это, она могла мириться с его редкими визитами.

— Да, мистер Деметрий?

— Я думаю, что-нибудь покрепче чая со льдом.

— Папа… — сказал я, когда Чарли́ покачала головой.

— Что это будет? Коктейль? Вино? Пиво?

Он не принимал "нет" в качестве ответа. Конечно. Какого черта? За рулем был Айзек.

— Вино, — наконец ответил я. — Мы оба выпьем по бокалу красного.

Орен улыбнулся.

— Ты любишь вино, моя дорогая?

Рука Чарли́ скользнула в мою.

— Да.

— Белое до шести и красное после? — спросил он.

Когда Орен посмотрел на часы, рука Чарли́ напряглась.

— Да, уже седьмой час.

— Что ж, — сказала она — Я нахожу это приемлемым расписанием.

Вернувшись, Сильвия поставила на кофейный столик поднос с тремя бокалами вина.

— Мисс Коллинз, могу я еще немного показать вам окрестности? Или вы предпочитаете остаться здесь?

Я кивнул в сторону Чарли́.

— Спасибо, Сильвия. Если вы оба извините меня, я с нетерпением жду возможности увидеть ваш прекрасный дом.

— Вряд ли он сравнится с твоим, но это неплохой дом, — пробормотал Орен, когда Чарли́ встала.

Какого хрена он говорит?

Ее лицо внезапно побледнело. Я испугался, что ей может стать плохо, когда бокал с вином закачался в ее руке.

— Простите? Что вы сказали?

— Я сказал, что это неплохой дом, дорогая.

Ее золотистые глаза впились в мои. Все, что я мог сделать, это нахмурить брови. Я понятия не имел, что происходит. Она медленно повернулась, и Сильвия повела ее прочь. Как только они ушли, я наклонился ближе, взял свой бокал вина и спросил:

— Что, черт возьми, происходит?

Орен пренебрежительно похлопал меня по колену.

— Давай поговорим о сенаторе Кэрролле, прежде чем обсуждать твое последнее завоевание.

— Какого хрена? Мое последнее завоевание. Алекс не завоевание.

— Я прекрасно знаю, кто такая Александрия Коллинз. Мне любопытно, знаешь ли ты её.

Я встал.

— О чем, черт возьми, ты говоришь?

— Сенатор Кэрролл, Леннокс. Он думает, что у нас есть голоса?

— Как насчет Северуса Дэвиса? Может, тебе пора признаться мне?

Орен откинулся назад и положил ногу на колено.

— Возможно, эта девушка справляется со своей работой лучше, чем я предполагал. Что бы ты хотел узнать?

— Почему ты с ним встретился?

— Потому что он чертовски хорош в своем деле.

— Он работает на противника.

— О, сынок, если бы жизнь была такой легкой. В этой или любой другой сделке нет двух сторон. Их так много. Возьмем, к примеру, табачных магнатов. Я имею в виду, посмотри, кто с ними в сговоре. Как ты думаешь, они все против легализации марихуаны?

«Кто с ними в сговоре? Северус Дэвис, мужчина, которого ты обхаживаешь, тот, кто в сговоре с ними». Я не произнес этого вслух. Вместо этого, я сказал:

— В основном. Я думал, мы обсуждаем сенатора Кэрролла и голоса, необходимые для принятия законопроекта, чтобы очистить финансовый комитет Сената.

— Так и есть. Северус работает над нынешней формулировкой. Это пойдет на пользу табачным и алкогольным магнатам.

— И это обошлось нам в миллионы. Кэрролл считает, что мы можем гарантировать еще несколько голосов, если пообещаем перенести несколько распределительных центров в Калифорнию.

— Что обойдется нам в миллионы. Куда ты собираешься их отводить? Ты не думаешь, что мы разозлим избирателей в этих штатах?

Сев, я вздохнул.

— Я думал об открытии новых объектов.

— Новых? Зачем?

— Ты только что это сказал. Марихуана станет законной для рекреационного использования в Калифорнии, прежде чем мы узнаем об этом. Давай участвовать в этом с самого начала. Долина Напа является большим…

— Ты забегаешь вперед и не ответил на мой вопрос о табаке.

— Не ответил. Большинство из них были бы против легализации.

— Что, если они захотят сотрудничать с такими корпорациями, как «Деметрий Интерпрайзис»?

— Зачем?

— Что, если они узнают, что мы вошли в это с самого начала?

— Откуда им это известно, ты же не сказал Дэвису?

— Я не говорил Дэвису. Я прощупывал его.

— Возвращайся в Лондон, папа. Ты видишь заговоры там, где их нет. Я собираюсь найти Чар… Алекс. Нам нужно ехать.

— Она назвала тебя Нокс.

— И что? — ответил я, защищаясь.

Орен склонил голову набок.

— Я не слышал этого имени много лет.

— Остановись. Не вмешивайся.

Я поднял глаза от бокала как раз вовремя, чтобы увидеть золотистый взгляд Чарли́. По теням, пробегающим в нем, я понял, что она увидела то, о чем я ее предупреждал. Орен Деметрий был дьяволом.

— Извините, — сказала она. — Я не вовремя вернулась?

Я допил вино, поставил бокал на стол и встал.

— Нет. Ты выбрала идеальное время. Мы уходим.

Орен тоже встал.

— Мне бы очень хотелось узнать тебя получше. Похоже, у Леннокса другие планы.

— Простите, мистер Деметрий. Я устала от дороги и завтра у меня встреча за завтраком.

Он кивнул.

— Понимаю. Возможно, в следующий раз, когда я буду в Штатах, мы сможем встретиться. Пожалуйста, передай Аделаиде от меня привет и скажи ей, что ее дочь так же красива, как и она.

— Аделаиде?

Прежде чем я успел задать вопрос вслух, потянулся к Чарли́. Она выглядела так, словно вот-вот упадет, когда отшатнулась назад.

— Вы знаете мою маму?

— Конечно. Много лет. Я понятия не имел, что ее маленькая девочка выросла такой красивой женщиной. Уверен, она гордится.

— Что, черт возьми, происходит?

Орен похлопал меня по плечу.

— Сынок, следи за языком. Ты стоишь перед леди, настоящей американской наследницей голубых кровей. Я уверен, ты уже знал это.

Я молча переводил взгляд с Орена на Чарли́. Что, черт возьми, он говорит? Она не была богатой наследницей. У нее не было ни гроша. Она отдала свою жизнь "Измене". Он ошибался. Просто Орен Деметрий был злым и делал то, что у него получалось лучше всего.

— Сильвия, — позвал он. — Дай знать водителю Леннокса, что они готовы к отъезду.

— Да, сэр.

Я не попрощался с отцом и не пожелал ему счастливого пути. Не думая о любезностях, я схватил Чарли́ за руку и повел нас обоих к двери. Я все еще не понимал, что происходит, но по тому, как ее рука дрожала в моей, я понял, что это что-то серьезное.

Когда я посмотрел вниз, ее щеки были влажными, а глаза закрыты.

Я не позволил вырваться ее печали. Если бы я это сделал, то вернулся бы в дом и встретился с отцом. Вместо этого я сосредоточился на умиротворенности внешнего мира. Солнце почти село, подъездная дорожка была освещена косыми лучами, которые светили в сторону дома и гостевого домика. Звуки природы — волны и насекомые — наполнили воздух, звезды озарили небо. Я скучал по звездам. В городе, если их вообще можно было увидеть, они не были такими яркими, как здесь.

Ее мягкое тело прижалось к моей руке, сжимая ее изо всех сил.

Вчера я взорвался с Чарли́. Я не собирался делать поспешных выводов на основании того, что сказал Орен Деметрий. Кроме того, у меня была Делорис. Она знала о Чарли́ больше, чем я. Она рассказала мне о потере трастового фонда. Может, она и была с кем-то в родстве, но наследница не сдавала бы себя в аренду на год. В этом не было смысла.

Из гаража показался ярко-белый свет фар, спустя мгновение Айзек подъехал к двери на черном "Мерседесе" и остановился. Мы молча сели на заднее сиденье. Проезжая через ворота, я наклонился ближе и прошептал:

— Скажи мне, о чем, черт возьми, он говорил.

Еще больше слез упало, когда она широко открыла глаза и кивнула в сторону Айзека.

— Пожалуйста, это может подождать?

Подождать?

Я не хотел ждать, черт побери. С другой стороны, она была расстроена. Я был тем, кто показал ее Орену. Это моя вина, что он расстроил ее. С каждым днем я все больше ненавидел этого ублюдка. Он может вернуться в Лондон и остаться там, мне все равно.

Я глубоко вздохнул и обнял ее за плечи. Она казалась меньше и более хрупкой, когда я крепко обнял ее. Поцеловав ее в макушку, я сказал:

— Да.

Чарли́ кивнула, уткнувшись мне в грудь.

Глядя в окно, я думал о словах Орена. Я сосредоточился на части о Северусе Дэвисе, о законопроекте и о марихуане. Все это было связано, но я уже знал это. Чего я не понял, так это того, что он имел в виду. Метафорически я понял.

Намеревался ли он встать на сторону табака и алкоголя в борьбе с легализацией? Или он думал, что они тайно были в фаворе?

Блять!

Мне нужно было провести больше исследований, задать больше вопросов.

Сладкий аромат волос Чарли́ наполнил мои чувства, когда ее голова двигалась с ровным дыханием. Я приподнял ее подбородок, но ее глаза остались закрытыми. Длинные влажные ресницы касались щек. Она отключилась. Она заснула у меня на груди. Я осторожно убрал несколько выбившихся волос с ее лица. В бледном свете, падавшем с переднего сиденья, я разглядел румянец на ее щеках и губах и улыбнулся.

В доме она выглядела так, словно вот-вот упадет в обморок. Все это не имело смысла.

Что она имела в виду, когда сказала, что знает дьявола?

Теперь она точно знала, что ошиблась. Она только что встретила его, и через несколько минут он заставил ее плакать. Это был Орен Деметрий. Этот человек знал, как произвести первое впечатление.

Глава 34

Четырнадцать лет назад

Аделаида

— Миссис Фицджеральд. Миссис Фицджеральд.

Голос Джейн проник в мои сны, возвращая к реальности. Там, где я мысленно побывала, было лучше, чем здесь, лучше, чем в главной спальне поместья Монтегю.

— Миссис Фицджеральд, уже за полдень. Александрия спрашивала о вас.

Я открыла глаза, но тут же закрыла их снова.

Почему в комнате так светло?

Цветочные обои были атакой на мои глаза. Драпировки, покрывала, даже бархатные диваны были подобраны по цвету. Все было заново перестроено, казалось, через несколько секунд после похорон моей матери. Алтон поручил дизайнерам подготовить предложения, чтобы сделать нашу спальню главной.

— Джейн, — простонала я, не в силах вымолвить ни слова. — Это еще одна мигрень. Закрой шторы. Слишком ярко.

Звук шуршащей ткани дал мне понять, что она делает, как я сказала. Каждый звук усиливался, звуча гораздо громче, чем следовало. Все чувства были обострены. Я пошевелилась, пытаясь сесть, но сильное давление в глазах остановило мое движение. Я со стоном откинулась на мягкую подушку.

Теплая ладонь коснулась моей руки, той, что лежала на одеяле. Легкое прикосновение заставило меня вздрогнуть. Рука болела, но движение вызывало вспышки света за веками, цвета фейерверков, и еще больше симптомов мигрени.

— Мэм, ваша мигрень оставила синяк на руке. Вам нужен лед?

Я едва покачала головой.

— Нет. Это не то, что ты думаешь. Я упала. Это все каблуки. Прошлой ночью они были слишком высокие. — Я потянулась за одеялом и сунула под него руку. — Иди. Дай мне поспать.

— Принести поесть?

Еда. Даже мысль об этом усиливала тошноту, которую вызывало каждое мое движение. Я ничего не хотела, все казалось неаппетитным.

— Иди. Позаботься об Александрии.

— С ней все в порядке. Она снаружи с Брайсом. Ханна, его няня и мисс Сюзанна. Она тоже здесь. Она спрашивает о вас.

Снаружи… о, держи их подальше от озера. Я не произнесла этого вслух. Джейн слышала это миллион раз. Все мое тело болело. Это было похоже на грипп, но еще хуже. Если бы только я могла снова заснуть. Вот где я найду облегчение.

— Скажи ей, что я не здорова. Потом позвони доктору Беку. Расскажи ему о моей мигрени, настоящей мигрени. Больше ничего. Попроси его прислать что-нибудь от боли. Тайленол не работает.

— Да, мэм. Я позвоню. В прошлый раз он сказал, что хочет вас видеть.

— Если он скажет это снова, скажи ему, что я не могу прийти. Я слишком больна. Кроме того, неделю назад я была на очередном осмотре.

— Ваша мама говорила…

Я приоткрыла глаза и посмотрела на тускло освещенную просторную комнату. Шторы были задернуты, и это помогло. Тем не менее лицо Джейн было расплывчатым, покачиваясь взад-вперед.

— Прекрати, — перебила я. — Моей матери здесь больше нет, и отца тоже. Я хозяйка дома. Делай, как я говорю.

— Да, мэм. А Александрия?

— Позаботься о ней.

Она даже не узнает, что я пропала. Слова Рассела не выходили у меня из головы. Может, он и умер, но боль, которую он причинил, осталась. Это была еще одна причина забраться в эту кровать и заснуть. Никто не будет скучать по мне, пока…

Если я проснусь и оденусь до шести, до того, как Алтон вернется домой, все будет в порядке.

Я со вздохом закрыла глаза. Щелчок закрывающейся двери успокоил меня, когда я поняла, что снова одна. Я сдалась, растворяясь в мире моих снов, мире, которого не существовало.

Я уже почти добралась туда, когда тошнота снова накрыла меня. Она стянула внутренности, вспенивая пустоту, пока желчь не забурлила, вырываясь из глубины моего живота. Я откинула одеяло и, пошатываясь, поспешила в ванную. Когда мое равновесие восстановилось, прямые линии превратились в волны. Комната вокруг меня кренилась и изгибалась, когда я нашла дверной проем. Мои длинные волосы упали вперед, и я попыталась собрать их трясущейся рукой, пока одна сухая волна за другой сотрясали мое тело.

Измученная, я рухнула на прохладный кафель и свернулась калачиком у унитаза, пот капал с моего тела, пропитывая ночную рубашку. Кажется, я заснула, но как долго, я понятия не имела.

— Миссис Фицджеральд? — Обеспокоенный зов Джейн разбудил меня, когда она бросилась в ванную. — Мэм, что случилось?

— Это все проклятая мигрень!

Сколько раз мне нужно повторять ей?

— В этот раз хуже, чем обычно, — добавила я, стыдясь, что накричала на единственного человека, который всегда был рядом.

Джейн помогла мне сесть. Я закрыла глаза и прислушалась к ее глубокому заботливому голосу.

— Я принесла вам крекеров и воды. Доктор сказал, что вам нужно пить.

— Он пришлёт мне обезболивающие?

— Давайте я помогу вам вернуться в постель.

Я позволила ей помочь мне встать и снова спросила:

— Что-нибудь помощнее?

— Он сказал, что хочет вас осмотреть. Он сказал, что приедет сюда.

Она поддерживала меня, пока я полоскала рот, пытаясь избавиться от ужасного привкуса.

— Это смешно, — ответила я, когда она помогла мне добраться до кровати. — Никто больше не вызывает врача на дом.

— Доктор Бек сделает это для вас, миссис Монтегю Фицджеральд.

Она сказала это так, словно мне нужно было напоминание о том, кем я была.

— Когда?

— Он скоро будет.

Я со вздохом закрыла глаза. Я не могла позволить доктору Беку увидеть мою руку. Достаточно того, что Джейн заметила. Впрочем, в прошлом она замечала и другие вещи.

— Джейн, ты можешь достать мне ночную рубашку с длинными рукавами и халат?

— Да, мэм.

Надев чистую ночную рубашку, я прислонилась к изголовью кровати и глубоко вздохнула. Должно быть, помогла рвота. Может быть, я съела что-то плохое за ужином вчера вечером. Я не могла вспомнить, что ела. У меня было вино. Может быть, это оно.

Мероприятие, проведенное прошлым вечером, я планировала в течение шести месяцев. Это было вскоре после смерти отца. План состоял в том, чтобы организовать благотворительный ужин и учредить стипендию Чарльза Монтегю II для Университета Эмори.

Поначалу мы с мамой думали, что он достанется Эмори. В конце концов, именно там мы с отцом и учились. По мере того, как планы становились все более осязаемыми, Алтон решил, что стипендия должна быть для местных. Он рассудил, что Монтегю лучше поддержать местные начинания. После недавней кончины матери я была единственной, кто не согласен. Стипендия ушла в Государственный Университет Саванны.

Ужин прошел успешно, собрав более тридцати тысяч долларов. Гораздо больше денег ожидалось от пожертвований, но это сделало то, что должно было сделать, и начало прием средств, привлекая внимание средств массовой информации к стипендии. Это было также хорошей рекламой для корпорации Монтегю.

За эти годы я поняла, что не имеет значения, чем я занимаюсь. Если я общалась на вечеринке, это уже достаточно. Если я сидела тихо, я была груба. Хотя Алтон обхаживал меня весь вечер, и мы казались идеальной парой, я знала. По его взгляду и прикосновениям я могла сказать, что он не счастлив. А потом, когда я попросила его уйти раньше, чем он хотел, я пересекла последнюю черту.

Его недовольство начало проявляться в машине с молчаливым обращением. Это всегда не предвещало ничего хорошего. Это означало, что он сдерживался, рассчитывал и ждал, пока мы окажемся дома одни. Не то чтобы Брэнтли осмелился бы помешать Алтону унижать меня всю поездку. Теперь, когда отца не стало, его никто не останавливал.

Как только мы оказались в комнате, он не ударил меня. Синяк на моей руке был от того, что он схватил меня. Это было моим напоминанием обратить внимание и услышать каждую оскорбительную, унизительную вещь, которую он должен был сказать. Очевидно, Алтону было намного легче кричать, когда я была всего в нескольких дюймах от него.

Моей единственной защитой было то, что у меня начиналась головная боль. Вот почему я хотела уйти с ужина. Когда я потерла рукав халата, чувствуя ноющую кожу под ним, я поняла, что головная боль оказалась не самой надежной защитой.

Стук в дверь заставил меня открыть глаза. Я вытерла слезу со щеки и крикнула на звук:

— Войдите.

Это было ненужно и надоедливо. Если бы доктор Бек прислал лекарство вместо того, чтобы желать меня видеть, я могла бы спать спокойно, имея гораздо больше шансов стать идеальной женой к шести часам.

— Аделаида, — сказал доктор Бек, подходя ближе. — Мне жаль, что вы испытываете боль.

Я знала, что доктор Бек, так же как я был студентом в Академии. Он был новым врачом в этом районе, переняв устоявшуюся практику. С тех пор, как ушел на пенсию врач отца, доктор Бек унаследовал привилегии семьи Монтегю.

— Да, — согласилась я. — В этот раз хуже, чем обычно. Если можно, выпишите что-нибудь посерьезнее.

— Прежде чем я это сделаю, мне бы хотелось, чтобы вы кое-что для меня сделали.

Я вздохнула.

— Что?

— Я изучал вашу лабораторную карту неделю назад. Вы заметили какие-нибудь другие симптомы?

Я закрыла глаза.

— Нет. Это моя голова. Меня и раньше мучали мигрени. Вы уже прописывали обезболивающие.

— А как же ваша грудь?

Я открыла глаза.

— Моя грудь? А что с ней?

— Она стала чувствительнее?

Я задумалась над вопросом.

— Возможно. Я не думала об этом.

— Тошнота или рвота?

— Да. Только что. Меня вырвало. Но так бывает с головными болями.

— На прошлой неделе вы сказали, что последние месячные были за три недели до осмотра. У вас началась менструации?

— Нет. — Я прищурилась. — Доктор Бек, вы же знаете, что я не могу забеременеть. Вы же сами мне это сказали.

Он взял меня за руку.

— Я сказал, что из-за повреждений матки во время рождения Александрии, зачатие еще одного ребенка маловероятно.

— Нам было трудно зачать ее. Вы сказали так, будто это невозможно.

— Прежде чем прописать вам наркотическое обезболивающее, я хочу убедиться, что вы не беременны.

Тошнота вернулась, когда моя кожа снова покрылась бисеринками пота. Я обхватила себя за живот.

— Я… я не могу.

— У вас с Алтоном были половые контактов за последний месяц?

— Были. Но я не могу. Он думает, что это невозможно. — Я закрыла глаза, и слезы потекли по моим щекам. — Пожалуйста, он… я не могу.

Доктор Бек открыл сумку, которую принес с собой, и достал тест на беременность. Тот не был сложным, как и те, что продавались в магазине.

— Я ваш врач. Я был им большую часть вашей жизни. Я не скажу Алтону ничего такого, чего вы не хотите, чтобы он знал.

Я не могла поверить, что думала об этом. Я не могла поверить, что эти слова были у меня в голове, не говоря уже о возможности их произнести. Я также не могла подарить Алтону Фицджеральду собственного ребенка. Достаточно того, что я подчинила ему Александрию. Я отказалась приговорить еще одного ребенка к жизни с ним.

Я откинула одеяло и потянулась к коробке, которую он предложил.

— Доктор, если результат положительный, каковы мои шансы выносить этого ребенка?

— Мы оба знаем, что беременность будет очень трудной.

— Трудной для ребенка или для меня?

— Для обоих.

Это звучало эгоистично, но я также не могла оставить Александрию. Может, я и не лучшая в мире мать, но я единственная, кто у нее есть. Ее единственная семья теперь, когда Рассел и мои родители ушли. Я не могла представить, кто будет ее растить. Всегда была возможность, что Гвен и Престон или Сюзанна возьмутся за это дело. Или Сюзанна и Алтон.

Я стиснула зубы. Что будет с Александрией, если она станет не нужна Алтону?

Очень немногие из решений моей жизни были оставлены мне. Я делала это.

— Если он положительный, я не буду рожать.

Доктор Бек кивнул.

— Мы позаботимся об этом, никто не узнает.

— Спасибо, доктор.

Глава 35

Чарли́

Я проснулась, когда мир стал более четким. Мягкие губы согрели мою голову, глубокий бархатный голос прорвался из моих снов в реальность. А потом я вспомнила… все.

Срыв был совершенно не в моем характере, но я чувствовала себя ошеломлённой, два моих мира снова столкнулись. Откуда отец Нокса знал мою мать? Теперь мне придется все рассказать Ноксу, а я не думала, что готова к этому. Предательство моих родителей все еще было слишком жестоким.

Я выпрямилась, вытирая губы и глаза.

Я заснула на Ноксе.

Я повернулась, сбитая с толку, когда он взял меня за руку.

— Соня, мы на месте.

Здание за окном машины было незнакомым, стеклянные двери похожи на многие другие в городе.

— Где? Где мы?

— В моей… нашей квартире.

Мой подбородок опустился.

— Нокс, может, Айзеку стоит отвезти меня домой? Мне нужно немного подумать.

— Нет. Ты можешь думать здесь. В твоей квартире нет ни мебели, ни еды, ничего. И самое главное, моя квартира безопасна. — Он приподнял мой подбородок и коснулся губами губ. — Если этого недостаточно, я здесь и у меня полностью укомплектованный бар. После того, как ты выглядела рядом с Ореном, думаю, тебе не помешало бы и то, и другое.

Я определенно могу воспользоваться баром.

— И то и другое, — сказала я наконец с усталой улыбкой.

Я старалась не смотреть на Нокса, пока мы шли через вестибюль к лифту. Я даже не обращала внимания на окружающую обстановку. Я была уверена, что здание хорошее. Конечно, так оно и было. Пока я обдумывала предстоящее объяснение, ничего не замечала.

Я не собиралась засыпать в машине. Это были эмоции и, вероятно, бокал вина. Последний прием пищи у нас был в самолете. По мере того, как лифт поднимался все выше и выше, я все меньше и меньше думала о том, что мне нужно сказать, и все больше о еде.

— У тебя есть еда? — прошептала я, хотя в лифте нас было только двое.

Нокс усмехнулся.

— Правильный вопрос — есть ли у нас еда? И ответ — да. У нас также есть повар, но она не ожидала нас так рано. Итак, у нас есть еда, но я понятия не имею, что именно.

Я молча кивнула.

— Я могу приготовить.

Его светлые глаза расширились.

— Можешь?

— Да.

Почему-то на ум пришел Патрик.

— Я не шеф-повар, но могу приготовить неплохие спагетти и фрикадельки.

— Фрикадельки? Ты же понимаешь, что разговариваешь с итальянцем?

— Ну… — я помолчала, сморщив нос. — Я всегда покупала замороженные фрикадельки.

Свободной рукой он схватился за сердце.

— Какое святотатство!

— Как насчет поджаренного сыра?

— Сэндвич с сыром на гриле? — спросил он.

— То же самое.

— Звучит замечательно. — Двери открылись. — Как думаешь, какое вино подойдет к сэндвичам с жареным сыром?

— Калифорнийское, — в унисон ответили мы.

Нокс открыл дверь и щелкнул выключателем. В гостиной и столовой зажегся свет, словно мягкая белая жидкость, смывающая темноту. Это здание было старше, чем у Патрика, но все еще современное по Нью-Йоркским стандартам. Дубовый пол контрастировал со светлыми стенами. Как и в квартире Патрика, впечатляющей особенностью были окна. Две смежные стены были заняты окнами от пола до потолка. Вид на освещенный город был ошеломляющим.

Нокс взял меня за руку.

— Давай я тебе все покажу.

Я молча согласилась, следуя за Ноксом из комнаты в комнату. Сначала мы вошли в небольшой коридор с тремя дверьми. Одна вела в ванную. Следующая вела в маленькую спальню с двуспальной кроватью и другой мебелью. Последняя дверь вела в большую спальню, красиво оформленную в коричневых и зеленых тонах. Кровать с балдахином была королевского размера, и занимала почти все пространство комнаты.

Прямо напротив находился камин с телевизором с плоским экраном сверху. У окон, из которых открывался великолепный вид на город, стояло плюшевое кресло с такой же тахтой. К спальне примыкала гардеробная размером с первую спальню, только длинная и узкая, с мягкой банкеткой посередине. Вдоль стен стояли шкафы и комоды. В дальнем конце гардеробной находилась большая ванная комната с душем, в котором были насадки для душа со всех сторон. Из ванны также открывался вид на город. В ванную комнату можно было попасть как из гардеробной, так и непосредственно из спальни.

Когда мы закончили круг и вернулись в спальню, я сказала с ухмылкой:

— Я займу эту комнату.

— Да, принцесса, так и будет.

— Надеюсь, ты не возражаешь против той, что поменьше.

Его губы изогнулись в усмешке.

— Я бы задал тебе тот же вопрос, но, как ты знаешь, ты получила большую.

Я кивнула.

В противоположном направлении от столовойнаходился еще один коридор. Он вел в кабинет, тренажерный зал и еще одну ванную.

— Если тебе нужен собственный кабинет, мы можем переделать вторую спальню.

— Но если ты это сделаешь, то где будешь спать?

Он сжал мою руку.

— Все твои вещи с "Мандарина" и из поездки здесь. Я имел в виду то, что сказал о покупках. Бери все, что тебе нужно. Погода здесь не такая, как в Пало-Альто. Я уверен, тебе понадобятся вещи.

Я не хотела думать о том, чтобы тратить больше его денег.

— Эти двери рядом со столом ведут наружу?

Нокс пошел впереди и открыл дверь. Балкон был длиной со столовую и кабинет. Там стоял маленький столик на двоих, а также шезлонги. Мы были высоко над городом.

— Нокс, это великолепно. Мне нравится вид.

— Ты хочешь сделать эти знаменитые сэндвичи или рассказать мне, о чем говорил мой отец?

— Если есть выбор, то я сделаю сэндвичи.

— Выбора нет, — сказал он, когда мы вернулись внутрь.

Я порылась в холодильнике, пока Нокс искал хлеб и сковородку.

— Твой повар живет здесь? — спросила я.

— Если я не захочу жить на сэндвичах с сыром, то да.

— Как я уже сказала… спагетти.

— Только не с замороженными фрикадельками.

— Они не заморожены, когда их готовят.

— Ее зовут Лана, — сказал он. — Она живет в этом доме и работает на нескольких жильцов. Она также убирает и стирает.

Я кивнула, намазывая хлеб маслом.

— Не знаю, с чего начать. Помнишь, ты сказал, что мое незнание твоего прошлого освежает?

— Да.

— Это чувство было взаимным. Я не прятала свою семью… просто они мне не нравятся. Я провела четыре года в Калифорнии, притворяясь, что их не существует.

— Расскажи мне, как ты стала наследницей, что бы это ни значило, и почему ты прибегла к "Измене".

Хлеб зашипел на раскаленной сковороде.

— У меня был трастовый фонд, а потом его не стало. Я была в отчаянии. Кто-то рассказал мне об "Измене". Я пошла на собеседование. Все так, как я сказала. Все это было правдой.

— Откуда мой отец знает, кто ты?

Я пожала плечами, переворачивая сэндвичи.

— По фотографии в прессе, я полагаю. Там было мое имя.

— Алекс Коллинз, — сказал Нокс. — Извини, конечно. Я неплохо разбираюсь в именах. Хилтон, Трамп, я бы это понял. Коллинз? Я ничего не понимаю.

— Коллинз фамилия моего отца. И прежде, чем ты спросишь, да, он умер. Девичья фамилия моей матери… — я опустила голову, когда бабочки превратились в летучих мышей в моем животе, делая сэндвичи менее привлекательными. — … фамилия моей матери…

Нокс появился позади меня, его крепкие руки обхватили меня за талию.

— Подожди. Прежде чем ты скажешь мне это, потому что я чувствую, что это важно, позволь мне налить нам вина. Давай наслаждаться летней ночью на балконе, есть бутерброды, и греться в том, что мы встретились лицом к лицу с дьяволом и остались живыми.

Я склонила голову на его твердую грудь.

— Что, если мы не выжили?

Он развернул меня, и я посмотрела вверх.

— Мы это сделали, Чарли́, — сказал он. — Мы здесь.

— Что, если мы не сможем убежать, и что, если есть больше, чем один дьявол?

— Тогда мы выживем, потому что нас двое. — Он поднял мои глаза к своим и обхватил ладонями щеки. — Когда я думал о тебе после "Дель-Мара", когда я не знал, увижу ли тебя когда-нибудь снова, я думал о твоих прекрасных глазах.

Подушечки его больших пальцев ласкали мои щеки.

— Они потрясающие и особенные. Иногда, когда ты не знала, что я наблюдаю за тобой, я видел тени. И до сих пор вижу.

Я безуспешно пыталась отвести взгляд, но его хватка не поддавалась. Он был прав. Я ненавидела себя за то, как хорошо Нокс знал меня без моего ведома. Я никогда не считала себя открытой. Тем не менее, Нокс видел меня насквозь, мою душу.

— Я думал о них, — продолжал он. — Как у такой молодой и успешной девушки, как ты, могут быть тени? Я верю, что все, что ты собираешься мне сказать, ответит, по крайней мере, на часть этого вопроса.

Я кивнула.

— У тебя они тоже есть. Я видела их вчера.

— Есть. — Его грудь приподнялась и опадала. — Чарли́, я не буду торопить тебя. Нашего соглашения не существует. Не уходи никуда, чтобы найти ответы. Я хочу, чтобы ты подождала, пока не будешь готова, пока не окрепнешь.

— Я не собираюсь…

Он коснулся моего виска.

— Туда. Не ходи туда. — Затем он коснулся моего сердца. Его рука задержалась, не сексуально, но трепетно. — Или сюда. Если ты спрятала свои тайны по какой-то причине, не открывай их, пока не захочешь.

Внезапно Нокс отпустил меня, когда запах подгоревших тостов напомнил нам о наших сэндвичах.

— Черт! — воскликнула я, поворачиваясь к плите и отодвигая сковороду от горячей плиты.

Нокс достал из буфета две тарелки, а я выложила сэндвичи со сковородки и положила их на тарелки золотисто-коричневой стороной вверх.

Я поджала губы, приподняла лопаточкой угол сэндвича и посмотрела на темную сторону.

— Это твоя вина.

— Моя? Это ты утверждаешь, что ты кулинарный гений.

— Ты отвлек меня.

Он взял у меня из рук лопатку и внимательно осмотрел ее.

— Хм. У меня только что появилась идея.

Выхватив ту, я сказала:

— У меня тоже. Это связано с вином. Я отнесу наши сэндвичи на балкон.

Сэндвич Нокса исчез, а мой был наполовину съеден, когда он снова наполнил мой бокал Мерло.

— Полагаю, он не был несъедобным? — спросила я.

Он ухмыльнулся.

— Ну… я не хотел, чтобы тебе было плохо.

— Хорошо. Оставь повара.

Он потянулся за оставшейся половиной моего сэндвича и спросил:

— Ты собираешься это съесть?

— Собираюсь.

Разорвав его пополам, он вернул мне четвертинку.

— Я был голоднее, чем думал, а твоя стряпня просто божественна. А теперь о том, что ты собиралась сказать на кухне, пока нас не отвлек дым.

Я демонстративно прищурилась, посылая метафорические кинжалы в его сторону, прежде чем откусить еще кусочек сэндвича. Запивая его большим глотком вина, я сформулировала ответ.

— Девичья фамилия моей матери Монтегю.

Я остановилась, ожидая, когда мои слова дойдут до него.

Знает ли он это имя? Будет ли это иметь значение?

Долгое время он не двигался, даже не моргал. Потом встал, подошел к прозрачной стойке с серебряными перилами и повернулся ко мне спиной.

— Монтегю? — спросил он, глядя на огни города. — Не думаю, что Шекспир написал пьесу о твоей семье.

— Думаю, это разные Монтегю.

Он обернулся, скрестив руки на груди. От позы швы рубашки натянулись на плечах. — Как в "Монтегю Корпорейшн", табачной фирме.

— Да.

Тело Нокса напряглось. Так же быстро он, казалось, увидел меня.

— Ты, мать твою, наследница корпорации "Монтегю", а какие-то идиоты-инвесторы потеряли твой трастовый фонд? Почему, черт возьми, юридическая команда твоей семьи не подала в суд? Почему его не заменили? Как, черт возьми, ты оказалась в "Измене"?

Каждый его вопрос звучал громче предыдущего.

Сначала я не ответила. У меня не было ответов. Я также не плакала. Я выплакала слишком много слез. Наконец, я сказала:

— Он не был потерян. Он был перераспределен. Делорис предложила мне заняться этим делом.

Нокс провел рукой по щетине на лице.

— Перераспределен? Делорис знает об этом, а я нет?

— Делорис… ну… — я пожала плечами. — …Делорис знает все.

Нокс кивнул.

— Я… я не хотела говорить об этом, — продолжала я. — Это еще слишком больно.

То, как расслабились его широкие плечи, говорило о его понимании.

— Я не буду торопить тебя, но ты знаешь, с ресурсами Делорис и «Деметрий»…

— Пожалуйста, не надо. Я не хочу в них нуждаться.

После длительного молчания, Нокс спросил:

— Мой отец знает твою мать?

— Наверное. Меня это тоже удивило.

— Твоя мать будет здесь завтра?

— Да.

— Она знает, что случилось с твоим трастовым фондом?

— Да.

Я допила вино и, оставив бокал на столе, направилась к нему. Его руки раскрылись в молчаливом приглашении. Биение его сердца придавало мне сил. Я вытянула шею.

— Она знает, потому что сидела там и смотрела, как сам Дьявол забрал его у меня.

Объятия Нокса стали крепче, и он положил подбородок мне на макушку.

— Тебе это не нужно, принцесса. — Он отодвинул меня на расстояние вытянутой руки и с любопытством посмотрел на меня. — По американским меркам ты принцесса.

Я пожала плечами.

— Я никогда не чувствовала себя таковой, пока не встретила тебя.

Он снова прижал меня к груди.

— Тебе не нужны ни тени, ни дьявол… Сатана, Люцифер, Алтон Фицджеральд или как там его теперь зовут.

Каждая клеточка моего тела напряглась.

— Ты его знаешь?

— Не лично, но у корпорации Монтегю есть репутация. Твой отчим — часть репутации.

Я вздохнула. В висках стучало, но совесть была чиста.

— Твое обучение в университете в безопасности, — заверил Нокс. — И ты ничего мне не должна, кроме взгляда ясных золотых глаз, пока готова им делиться.

Я посмотрела на красивого мужчину, державшего меня в объятиях.

— Если ты будешь продолжать говорить такие милые вещи, я позволю тебе спать в моей комнате.

В его груди отозвался приятный смех.

— Знаешь, — продолжала я, — если я принцесса, то это делает тебя прекрасным принцем.

— Даже близко нет.

Глава 36

Одна неделя спустя

Аделаида

Вечеринка Александрии закончилась, за исключением нескольких оставшихся джентльменов с Алтоном в его кабинете. Они разговаривали и смеялись. Мне не нужно было входить, чтобы знать, что они тоже пьют. Мне было все равно. Часть меня надеялась, что они продолжат до тех пор, пока я не усну, а он будет слишком пьян, чтобы заметить это.

По пути в нашу комнату я прошла мимо кухни и напомнила персоналу убрать каждую комнату, а также патио. У меня было мало обязанностей: поместье и прислуга были двумя из них. Я буду первой, кто услышит, если утром обнаружится хоть один осколок стекла.

Помимо небольшого нагоняя в офисе Алтона, мне хотелось думать, что вечер удался. Алтон был счастлив, что среди присутствующих были сенатор Хиггинс и Северус Дэвис. Сегодня я не видела Марису Дэвис. Возможно, она запланировала собственную вечеринку. Не у всех был такой открытый брак, как у этих двоих. Я покачала головой. Мир менялся.

Если бы только Александрия воздержалась от замечаний в адрес Алтона. Напряжение между ними было таким сильным, что его можно было резать ножом. Возможно, это моя вина, что я не настаивала на том, чтобы она понимала свою ответственность, как я. Я видела, что времена меняются. Я хотела, чтобы Александрия исполнила свой долг и вышла замуж за Брайса. Я не хотела, чтобы она чувствовала себя в ловушке. Я слишком хорошо знала это чувство. К сожалению, Алтон не был знаком с отказами и нехорошо их воспринимал.

Направляясь в комнату, я мельком увидела Александрию и Брайса, направлявшихся к выходу.

В нашей комнате я сбросила платье и туфли на каблуках и пошевелила пальцами ног на ковре гардеробной. Я видела, как Алтон смотрел на Сюзанну, когда мы все были в его кабинете. Теперь, когда он пьет внизу, есть хороший шанс, что я не буду носить свою ночную рубашку всю ночь; тем не менее, я планировала наслаждаться этим, пока могла. Натянув через голову розовый атлас, я завернулась в халат и умылась.

С бокалом Каберне из частной коллекции Монтегю в руке я вышла из нашей комнаты, прошла по длинному коридору второго этажа и направилась в библиотеку, сгорая от любопытства, что происходило снаружи. Окна второго этажа библиотеки выходили на заднюю часть поместья.

Плотные шторы скрывали меня от внешнего мира, когда я стояла у высокого свинцового окна и смотрела на улицу. Черное небо искрилось звездами, маленькими белыми точками, сияющими с энергией, конкурируя с большой летней Луной. Серебристый лунный свет освещал поместье, меняя цвет знакомой красной земли и зеленой травы. Маленькый пруд, выкопанный моим прадедом на рубеже двадцатого века, мерцал в свете, как бриллианты.

Я покрутила большой камень на левой руке. Кольцо моей матери было таким же большим. Карл Монтегю II не мог позволить, чтобы кольцо его жены было меньше, чем кольцо его матери. Бриллиант был спрятан и ждал того дня, когда Брайс наденет его на палец Александрии. Я смотрела на более современные варианты оформления. Мы могли бы добавить что — то еще к большому центральному камню. Когда придет время, я планирую спросить Брайса, что он хочет сделать.

Поднеся бокал к губам, я сделала глоток, наблюдая, как две темные фигуры пробираются по траве к краю озера. Тепло омыло меня, кульминация самопожертвования и самоотверженности. Дети стояли не на краю озера, а на краю нашего будущего. Я не могла дождаться, когда Александрия вернется под крышу поместья Монтегю, обратно в Саванну и к Брайсу.

Почти двадцать лет назад ее судьба была предрешена. Я вздохнула, прислонившись к высокой оконной раме. Почти два десятилетия меня поддерживала одна цель — чтобы Монтегю принадлежал ей. Не прошло и двадцати лет, как мы вчетвером стали семьей. Будущее было достаточно близко и казалось таким, словно оно уже наступило. Предвкушение принесло надежду в мою душу и дрожь чистого возбуждения, которое я не могла вспомнить.

Моя красивая, умная дочь не знала, что несет на своих плечах груз семьи. Я не хотела, чтобы она знала. Я хотела, чтобы она прожила жизнь так, как не удалось мне. Когда она уехала в Стэнфорд, я знала, что это временная отсрочка, что, в конце концов, ее вызовут домой. Я также знала, что этот опыт пойдет ей на пользу. Это поможет ей стать сильнее.

То, что ее брак был запланирован еще в детском возрасте, не означало, что она не могла играть более важную роль. Я верила, что так и будет. Брайс не был ни Алтоном, ни Чарльзом. Он будет хорошим мужем, любящим мужем, человеком, которого заслуживает моя дочь. Хорошо, что они были друзьями.

Я была удивлена, услышав, что она и Брайс никогда не были близки. Хотя Сьюзи, казалось, была недовольна тем, что Александрия никогда… как она сказала? — "помогала ему" — я в очередной раз горжусь решимостью моей дочери. Она признала, что не девственница. К тому же ей почти двадцать четыре года. Брайс тоже не был девственником.

Я покачала головой. Я не знаю, о чем думал этот мальчик. Все было бы гораздо проще, если бы над нашими головами не висел инцидент с Мелиссой Саммерс. С другой стороны, это может сработать в нашу пользу, его мольба о помощи станет последней каплей, чтобы вернуть ее.

В каком-то смысле это давало мне надежду. Я никогда не могла представить себе, что Алтон попросит меня о помощи, как Брайс сегодня, перед всеми нами. Он был храбр и имел доброе сердце.

Я бросила еще один взгляд на озеро. Дети стояли лицом друг к другу. Их силуэты выделялись на фоне мерцающего озера. Брайс даже не предполагал, что к Рождеству следующего года они должны пожениться. Вот почему лучше поторопиться.

В то время как перспектива предстоящего брака волновала меня, был укол вины из-за потери Александрией юридического диплома. В конце концов, я гордилась ее достижениями. Быть принятым и в Йель, и в Колумбийский университет было впечатляюще. В то же время Алтон прав. Это пустая трата денег на диплом, которым она никогда не воспользуется. Я пыталась убедить себя, что у корпорации "Монтегю" есть команда юристов. Она могла работать на себя. По крайней мере, это даст ей больше оснований для понимания Монтегю, чего я никогда не могла сделать.

Он не согласился. Брайс будет кормильцем.

Я не стала поправлять его, но на самом деле, имя Александрии будет кормильцем.

Их брак скрепит соглашение, на которое я согласилась много лет назад, но ребенок…

Я сделала еще глоток.

…ребенок закрепит его навсегда. Он присоединится к Кармайклам и Монтегю. Черт побери, он присоединится к Кармайклам, Фицджеральдам и Монтегю. Наш внук будет чистокровным южанином голубой крови. Конечно, люди могли знать о связи Фицджеральда только по имени. Правда вызовет слишком много проблем.

Брайс уже боролся с обвинением в изнасиловании и нападении. Ему не нужно, чтобы весь мир знал, что он незаконнорожденный сын Алтона Фицджеральда.

— Лаида.

Как будто думая, что его имя вызвало самого дьявола, у меня перехватило дыхание.

— В библиотеке, — крикнула я, не выходя из своего укрытия за портьерами.

Шаги Алтона эхом отдавались в большой комнате, когда он подошел ближе.

— Что ты делаешь?

В моих мягких тапочках Алтон был гораздо выше и шире меня, даже сейчас, когда ему было за шестьдесят.

— Шшш. — Я взяла его за руку и притянула к себе. — Смотри.

Он наклонился к окну.

— Это Брайс и Александрия?

— Да. — Я не смогла сдержать улыбку. — Это сработает. Я чувствую.

— Не пытайся переубедить меня насчет трастового фонда. Я позволил тебе убедить меня позволить ей уехать на Запад. Сколько раз она приезжала домой за эти четыре года?

Я сглотнула.

— Сейчас она дома.

— И этот ее язык. Правда, Лаида, тебе должно быть стыдно за дочь, которую ты вырастила.

Волоски у меня на затылке встали дыбом. Я танцевала этот танец так много раз, что могла делать это во сне. Согласиться с ним, пусть он скажет свое слово и на этом закончит. Я снова перевела взгляд на озеро. Гордость за дочь захлестнула меня.

— Не стыдно, — ответила я.

— Что?

Я повернулась к Алтону.

— Мне не стыдно. Я не спорю с тобой из-за ее трастового фонда. Я хочу, чтобы она была дома. Этого достаточно. Она научится приспосабливаться, но я не стыжусь за нее.

Даже в темноте я знала, что его шея и лицо покраснели. Мне не нужно было видеть багровый цвет. Цвет будет приглушен только светом луны. Я чувствовала это, чувствовала, как поднимается температура.

— Конечно, нет, — сказал он, подходя ближе ко мне. Жар его растущей ярости стал очевидным. — Скажи мне, почему ты не подготовила ее к сегодняшней встрече с Брайсом и Сьюзи.

Он схватил меня за руку.

Я даже не вздрогнула. Мои глаза оставались сфокусированы на нем. Это было частью танца.

— И почему ты решила, что это хорошая идея — позволить ей смутить всех нас своими дерзкими ответами. Все, что тебе нужно было сделать, это объяснить ей сегодня, пока вы отсутствовали. Это то, что ты сказала, собираешься сделать.

Я старалась говорить ровным тоном.

— Мы хорошо провели время. Я упомянула, что Брайс будет здесь, но она сказала, что не общалась с ним. У меня сложилось впечатление, что они общались. Ты так говорил.

Он бросил последний взгляд в окно.

— Брайс сделал вид, что это так. Откуда он так много знает о том, чем она занимается?

Когда Алтон не ответил, я добавила:

— Ты ему сказал?

— Не обращай это против меня. Ты потерпела неудачу. Ты удивляешься, почему я не доверяю тебе. Господи, Лаида, ты не можешь справиться с чем-то большим, чем поглощение вина.

Я старалась не слушать, не позволять его словам впитываться. Вместо этого, я думала об Александрии, о том, как близко все это было. Все эти годы, и это сходилось вместе.

Как только они поженятся, Монтегю будет принадлежать ей и Брайсу. У нас с Алтоном есть обеспечение, но моя роль на этом закончится. Прошло много лет с тех пор, как я в последний раз читала соглашение, и я хотела проверить у Ральфа Портера, но была уверена, что как только Александрия выйдет замуж, мне больше не нужно будет это делать.

Монолог Алтона продолжился в коридоре и в нашей комнате.

Это был не диалог. Диалоги здесь произносились нечасто.

Глава 37

Чарли́

— Еще воды, мисс? Может быть, напитки покрепче, пока вы ждете?

Я снова посмотрела на телефон. Это было не похоже на мою мать — опаздывать. Я могла бы легко составить целый список недостатков Аделаиды Монтегю Фицджеральд, но опоздание не входило в их число.

Я обдумала предложение выпить, но решила, что сейчас мне нужна ясная голова.

— Нет, спасибо. Моя знакомая должна быть здесь с минуты на минуту.

"Радужная комната" было одним из самых пафосных мест на Манхэттене, где можно было позавтракать по воскресеньям. Я бы предпочла один из маленьких ресторанчиков в Сохо или даже ресторан Тома, но это было больше в стиле моей матери. Я нисколько не удивилась, когда она предложила это место. Кроме того, я не могла представить ее сидящей в виниловой кабинке с пластиковыми столешницами, даже если это было данью стилю.

Для большего уединения и захватывающего вида на Эмпайр-Стейт-Билдинг я заказала столик в коктейль — баре. Ресторан был красивым и недавно отремонтированным, но шум посетителей, а также гигантский шведский стол сделают наше неудобное воссоединение еще более трудным. А в коктейль-баре Джерред мог сидеть за стойкой и незаметно следить за мной и всеми вокруг. До сих пор мы перекинулись всего несколькими словами, но мой новый водитель и телохранитель казался профессиональным и компетентным. Когда я посмотрела в его сторону и наши глаза мгновенно встретились, я поняла, что он определенно держал все под контролем.

Откровения Нокса, продолжавшиеся прошлой ночью, были на грани юмора. Мы уже почти спали, когда он сел и сказал:

— У тебя ведь раньше были водители, не так ли?

Я просто рассмеялась и подождала, пока он снова ляжет, чтобы прижаться к нему.

Хотя формально у меня не было ни гроша, было что-то в вечернем игривом настроении, что успокаивало нас обоих. Без сомнения, я ценила финансовую поддержку Нокса, но его понимание того, что деньги не были для меня чем-то новым, как-то повлияло на мою самооценку. Несмотря на "Измену", я не была дорогой шлюхой из-за его денег.

Вид моей матери, которую вели ко мне, вернул меня в настоящее. За несколько секунд, пока она добралась до моего столика, я сделала то, что, как я была уверена, делала и она: оценивала ситуацию.

Она выглядела точно так же, как неделю назад, безупречно одетая южная леди с высоко поднятым подбородком. У Аделаиды был вид полного превосходства. Единственная разница между сегодняшним днем и прошлой неделей заключалась в том, что сегодня ее глаза были ясными, а не красными и опухшими.

Чего она ожидала от меня? Предполагала ли, что на этой встрече я буду умолять ее о моем праве по рождению?

Когда она подошла, я встала, не зная, что сказать матери. Она остановилась передо мной и кивнула метрдотелю, который тихо поблагодарил ее и отошел. Звон посуды и голоса других посетителей исчезли, когда напряжение в моей груди усилилось.

На моих глазах маска совершенства Аделаиды Фицджеральд разлетелась вдребезги. Тревога, беспокойство, возможно, даже любовь исказили ее обычное выражение лица. Фасад, который она носила большую часть моей жизни, упал на пол, осколки безупречности разлетелись на миллион кусочков, когда она обняла меня, сжимая мои плечи с большим волнением, чем я могла припомнить.

Я не двигалась и не отвечала взаимностью. Я была парализована и ошеломлена.

Я была морально готова встретить ее холодность. Я была готова наслаждаться своей победой, оставшись в колледже с возможностью жить в Нью-Йорке, и все это без ее или Алтона помощи. Но сейчас все было по-другому. Женщина, прижимавшаяся ко мне посреди Манхэттенского холла высоко над городом, была моей мамой. Слезы покалывали мои идеально накрашенные глаза, когда мои руки нашли свой путь вокруг ее дрожащих плеч, пока она тихо плакала.

Наконец она отстранилась, все еще держа меня за руки, и посмотрела на меня. Это было не то сканирование несовершенств, к которому я привыкла. Ее голубые глаза блестели от слез. Она смотрела мне в глаза, действительно смотрела.

— Александрия, я люблю тебя.

Я не могла говорить, могла только кивнуть, когда мы обе судорожно вздохнули и сели.

— Могу я для начала предложить что-то из бара?

Мы обе повернулись к официанту, который либо наблюдал за нашим публичным срывом, либо волшебным образом появился из воздуха.

— Да, — ответили мы одновременно.

Наши глаза снова встретились, щеки порозовели.

— Могу я предложить вам "Кровавую Мэри"?

— Звучит заманчиво, — сказала мама. — Александрия?

— Да, спасибо.

Она потянулась к моей руке.

— Дорогая, ты прекрасна. Я так беспокоилась о тебе, о том, как ты будешь жить.

Негодование, которое я таила всю прошлую неделю, вернулось через эмоции. Я старалась говорить тихо.

— Ты не настолько волновалась, чтобы помешать Алтону украсть мой трастовый фонд.

— Ты действительно собираешься начать с обвинений? Я проделала весь этот путь, чтобы увидеть тебя и твой колледж, а ты сразу берешь меня за горло?

Мой колледж? Как будто это был второй класс в академии, и я собиралась показать ей украшение из папье-маше, которое сделала.

Я выпрямилась и разгладила салфетку на коленях.

— Мне жаль, мама. Возможно, нам стоит обсудить прекрасный вид. Видела Эмпайр-Стейт-Билдинг вон там?

Она поджала губы.

— Это трудно для меня.

— Для тебя? Оставить меня, последнюю из Монтегю, без гроша в кармане на улицах Нью-Йорка трудно — для тебя?

— Дорогая, мы никогда не думали, что ты уйдешь. Это было твое решение. У тебя есть дом. Тебе не нужно быть на улицах Нью-Йорка. — Она наклонилась вперед. — Ты ведь не на улице, дорогая?

Официант поставил наши напитки. Несомненно, почувствовав тон нашего разговора, он благоразумно удалился, не сказав ни слова.

— Нет, и ты права. Это было мое решение — мой выбор. Я выбрала жизнь вдали от Саванны, где я и счастлива.

— Ты могла бы быть счастлива в Саванне, — ответила она.

— Как ты?

Она расправила плечи.

— Я не понимаю, почему ты продолжаешь говорить такие вещи, почему бросаешь мне это в лицо. Разве ты не понимаешь, что я сделала все это для тебя? Ты, Александрия Чарльз Монтегю Коллинз. Я сделала это ради тебя.

Я закрыла глаза и сделала глоток "Кровавой Мэри". Он был терпким и крепким, заставляя мое горло сжиматься, пока огонь пробирался к животу. Прежде чем его действие смогло заглушить боль в сердце, я сделала еще один глоток.

— Перестань.

— Перестань?

Она помешивала напиток большим стеблем сельдерея. Может это то, что я должна была сделать. Клянусь, я пила чистую водку.

— Да, прекрати. Если ты терпишь Алтона и живешь под его каблуком ради меня, прекрати.

После длинного глотка она заговорила. Ее тон был странным, как будто она рассказывала мне сказку на ночь. Не то чтобы я когда-нибудь помнила, как она это делала. Я хотела спросить о Джейн, но ее слова привлекли мое внимание.

— Твой отец очень любил тебя. Он не испытывал ко мне тех же чувств.

Я уставилась на нее, оглушенная ее непривычной честностью.

— Он хотел оставить меня, оставить Монтегю, компанию и поместье. Он ненавидел все, что с этим связано, как и ты.

Что-то в этом печальном заявлении вселило в меня надежду. Возможно, я была больше похожа на своего отца, чем когда-либо думала.

— Он не хотел оставлять тебя. Он сказал мне, что возьмет тебя с собой. Ты была всем, о ком он заботился. Ему не нужны были ни деньги, ни имя, ни статус. Только ты.

Я вытерла слезу, которую сама не знала, что пролила.

— Но у него не было шанса?

Она покачала головой.

— Нет.

В голову пришла новая мысль. Он хотел уйти, а потом умер. Моя кожа покрылась мурашками.

— Он был…? Его несчастный случай…?

Я не могла заставить себя задать вопрос, от которого у меня внутри все сжалось, вопрос, над которым я никогда раньше не задумывалась.

— Полиция провела тщательное расследование. Не было никаких признаков вмешательства или преступления.

— Значит, подозрения все же были? Иначе зачем было бы проводить расследование?

— Всегда ведется расследования несчастных случаев. Твой отец любил быстрые машины. Возможно, он ехал в ту сторону, потому что был расстроен. Мы снова поссорились по телефону. Он был в командировке.

— Почему ты никогда мне этого не говорила?

Ее тонкие плечи поднялись вверх и опустились.

— Александрия, в каком возрасте дочь готова узнать секреты своего прошлого?

— Ты любила его? Я никогда не слышала, чтобы ты это говорила.

Она сжала губы, прежде чем заговорить.

— Рассел Коллинз был одним из немногих мужчин, которых я любила. В колледже мы оба были влюблены друг в друга.

Я выдохнула. Я не была уверена, почему хотела это знать, но мне нравилось думать, что в какой-то момент жизни моей матери она была по-настоящему счастлива, что мои родители были счастливы.

— Вы можете в любое время угоститься в буфете, — сказал волшебным образом появившийся официант, наполняя мой стакан водой.

— Спасибо.

Пока мы вставали, мама взяла меня за руку и сжала.

— Дорогая, когда я решила навестить тебя, то решила поделиться с тобой не только этой историей. Пожалуйста, дай мне время.

Я сжала ее руку и кивнула.

По мере того, как мы приближались к буфету, шум в зале становился все громче. Живая развлекательная программа играла, когда повара укомплектовывали множество столов. Артезианский хлеб, рогалики, и булочки были только началом. Был свежий бар с тунцом, тартаром и суши, а также на выбор устрицы, мидии и крабы. Традиционные продукты для завтрака, такие как вафли, крупа, картофель и яйца также присутствовали. Десертный бар был слишком декадентским, чтобы к нему подойти.

С переполненными тарелками мы вернулись к нашему столу.

— Расскажи мне о мужчине, с которым ты встречаешься.

— Вижу, ты поговорила с Брайсом, — сказала я, прежде чем откусить кусочек фрукта.

— Да. Он… ну, снова убит горем. И Сьюзи…

— Ему нужно двигаться дальше.

И мне плевать на Сюзанну. Последнюю часть я не произнесла вслух.

— Но, дорогая, всего неделю назад ты согласилась поддерживать с ним связь. С ним связалась полиция Эванстона для дачи показаний.

Вилка остановилась где-то между моим ртом и тарелкой.

— Я думала, Алтон обо всем позаботился.

— Он так и сделал. Но родители не хотят решать дело мирным путем. Они проповедуют что-то об очищении имени их дочери. Они говорят, что она жертва, и поскольку ее имя публично… ну, это все из-за той университетской газеты.

— Перестань, мама. Это вина не газеты, а Брайса.

Ее голубые глаза широко раскрылись.

— Александрия, он этого не делал. Ей просто нужны деньги. Эта девушка думала, что нашла себе гуся, который снес золотое яйцо. Когда Брайс отверг ее, потому что ты знаешь, что его сердце всегда принадлежало тебе, Мелисса не смогла этого вынести. Она преследовала его и убедила заняться сексом. Потом ее избил кто-то другой. А ДНК Брайса у нее появилось случайно.

Моя голова качалась из стороны в сторону.

— Всегда винят жертву. Господи, мама, как ты вообще придумала эту историю?

— Я не придумывала. Сьюзи рассказала мне.

Мелисса? Почему это имя кажется мне знакомым?

— О, и я вижу, как она беспристрастна. Зачем кому-то делать то, что ты только что описала?

— Все не всегда так, как кажется. Девочка жила в очень хорошей квартире, но ее родители едва могут оплатить ипотеку. — Мама кивнула и откусила кусочек. — Да, она охотилась за деньгами.

— Ты серьезно думаешь, что ей пришлось убеждать Брайса заняться сексом? Как ты думаешь, это было трудно? Если он больше не встречается с ней, зачем он это сделал?

— Ты должна спросить его, дорогая. Поговори с ним. Он расстроен из-за дачи показаний, особенно сейчас. — Голубые глаза матери расширились. — Только на этой неделе она пропала. Улики выглядят не очень хорошо. Ему нужна наша поддержка.

Какого черта?

— Девушка пропала?

— Да. — Она наклонилась ближе и понизила голос. — Если тебе интересно мое мнение, она знает, что ее ложь выйдет наружу, и просто пытается остаться в тени. Хорошо, что Брайс был в Калифорнии на прошлой неделе.

Я покачала головой.

— Почему, мама?

Аделаида сделала глоток.

— Потому что, дорогая, тогда ее видели в последний раз.

— Нет. Зачем Брайсу нужна наша поддержка?

— Потому что он член семьи. Это то, что делает семья.

Я моргнула, гадая, изменится ли сцена.

— Нет, Брайс не член семьи. Он сын твоей лучшей подруги. Я — член семьи, а ты отослала меня ни с чем.

— Александрия, мы не прогоняли тебя. Я сделала все, что могла, чуть ли не опустилась на колени и умоляла тебя вернуться домой. Ты ушла. Ни за что на свете мы не прогоним тебя. Ты же Монтегю. Твое место в поместье Монтегю. Там у тебя будет все, что нужно.

— Мне нужно больше, чем деньги.

Ее глаза широко раскрылись.

— Что тебе нужно?

Она шутит.

— Как насчет эмоциональной поддержки?

— Где же еще, как не в твоей семье? И, дорогая, Брайс любит тебя. Он поддержит тебя.

— Боже, мама, я чувствую, что мы повторяем все по кругу. Что ты знаешь о мужчине, с которым я встречаюсь?

— Брайс сказал, что он опасен и занимается незаконной деятельностью.

— Поразительно. Нужно ли напомнить, что мужчина, с которым ты хочешь, чтобы я встречалась, обвиняется в изнасиловании… О, и нападении и, очевидно, возможном похищении? И все же, по твоим словам, я встречаюсь с гангстером или что-то в этом роде.

Аделаида подалась вперед.

— Встречаешься?

— Конечно, нет!

— Ну, я вижу влечение, волнение, для такой молодой леди, как ты. Ты была защищена всю свою жизнь. Красивый мужчина, богатый — пусть и с сомнительными средствами — и загадочный. — Она сделала еще глоток. — Это фантазия каждой защищенной женщины. Но, дорогая, это не настоящая жизнь. Брайс, человек, который знает тебя всю жизнь, который любит тебя, несмотря на это маленькое увлечение, именно он настоящее будущее.

Маленькое увлечение? Она говорит обо мне и Ноксе или о Брайсе и Мелиссе?

Я склонила голову набок.

— Такой же была твоя?

— Моя?

— Твоя фантазия?

— О, я давно поняла, что фантазии не сбываются.

— Я не об этом спрашивала. Ты знаешь имя моего парня?

Грудь Аделаиды вздымалась и опускалась, пока она изучала содержимое своей тарелки и передвигала еду с места на место. Наконец она подняла глаза и расправила плечи. Ее тон был другим, решительным.

— Александрия, ты сыграла ему на руку. Возможно, ты не понимаешь, насколько мы похожи, но он это сделал. Молодого человека зовут Леннокс Деметрий, и ты должна немедленно порвать с ним. Твое будущее, наше будущее, будущее Монтегю зависит от тебя.

— Я этого не видела. Не понимала.

Она потянулась к моей руке и продолжила:

— Я была слишком глупа. Но не ты. Ты была сильной всю свою жизнь… и умной. До сих пор Алтон не смог победить тебя. Пожалуйста, я буду умолять. Пожалуйста, вернись домой.

Глава 38

Настоящее

Аделаида

— Прекрати просить меня об этом, — взмолилась Александрия. — Я не понимаю ни слова из того, что ты только что сказала. Какое отношение Алтон имеет к Ленноксу? И тебе все равно, счастлива я или нет?

Не все равно. Всем своим сердцем я заботилась об этом. Мои пальцы дрожали, когда я сжимала почти пустой стакан "Кровавой Мэри". Как я могла вырваться из паутины лжи и обмана, когда я играла жизненно важную роль во всем этом?

— Александрия, я хочу, чтобы ты была счастлива. Я верю, что Брайс может дать тебе это.

— Ты даже не знакома с Ленноксом. Как ты можешь не брать его в расчет?

— Мне нет нужды встречаться с Ленноксом.

Моя прекрасная дочь опустила глаза на стол.

— Ты даже не хочешь встретиться с мужчиной, которого, как мне кажется, я люблю.

Любит?

— Дорогая, ты же только что познакомилась с ним.

— Я не просто с ним познакомилась. Мы встретились…

— В "Дель-Маре", — перебила я.

— Как? Откуда ты это знаешь? О, Брайс. Вот именно. Я сказала ему, что познакомилась с Ленноксом этим летом.

— Почему ты решила провести отпуск в "Дель-Маре"?

Александрия пожала плечами.

— Челси и я любим воду, побережье. Мы хотели поехать на юг.

— Но почему "Дель-Мар"? Почему именно на той неделе?

Я сделала официанту знак принести еще две "Кровавые Мэри". К тому времени, как я закончу, коктейль понадобится не только мне.

— Мама? — спросила она.

— Ньюпорт-Бич, Лагуна-Бич, Халф-Мун-Бэй. Есть так много возможностей, а ты выбрала "Дель-Мар" в ту неделю, когда Леннокс Деметрий был там.

— Судьба?

— Это было бы прекрасно, но если ты достаточно взрослая, чтобы узнать правду о своем отце, то и достаточно взрослая, чтобы знать, что сказок и фантазий не существует, как и судьбы.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь. Если ты намекаешь на то, что Нокс был там из-за меня, это неправда.

Нокс?

— Я этого не говорила. Я говорю, что ты была рядом с ним.

— В этом нет никакого смысла. Я никогда о нем не слышала. Он никогда обо мне не слышал.

Я глубоко вздохнула и попыталась объяснить:

— Иногда… это редкость… но иногда притяжение слишком сильно, чтобы сопротивляться. Невидимое притяжение, которому, даже если ты не должен поддаваться, ты не можешь сопротивляться, независимо от наказания или последствий. Назовем это химией. Назовем это любовью с первого взгляда.

Официант взял наши пустые бокалы и принес полные.

— Как было у тебя и отца?

Я улыбнулась.

— Нет. Такое сильное влечение никогда не умирает.

Александрия откинулась назад и уставилась на меня. Выражение ее лица изменилось, как будто слова, которые она собиралась произнести, были кислыми на вкус.

— У тебя и Алтона?

Я даже не могла подтвердить это словами.

Я попыталась объяснить:

— Тебе было около десяти. Это был единственный раз, когда я нарушила правила. Это почти стоило мне всего. — Я сделала глубокий вдох. — Я бы сделала это снова и не стала бы его останавливать. Оглядываясь назад, я понимаю, что так было бы лучше.

В те мгновения, когда я собиралась с мыслями и решала, чем могу поделиться, я вспоминала. Я вспомнила, как все начиналось.

Это был еще один званый обед, еще одно мероприятие. Я знала свою роль. С уходом родителей это стало еще более важным. Однако с тех пор, как умер мой отец, власть Алтона возросла. Как в зале заседаний, так и за его пределами его было не остановить.

Обычно, путешествуя, он предпочитал оставаться один. Я знала, что на самом деле он был не один. Я также знала, что иногда Сьюзи была недоступна, пока он отсутствовал. Я не знала, насколько глупой они меня считали, но, по правде говоря, мне было все равно. Это был перерыв, передышка. Это было время, которое я могла провести с Александрией, время, когда я видела ее улыбку.

Эта поездка была другой. Алтону нужна была жена рядом. Мы были в Нью-Йорке, и это было почти Рождество. Я бы предпочла оказаться в Саванне, чем мерзнуть на севере. Люди говорят, что снег — это красиво. Меня же пробирает до костей.

Алтон никогда не рассказывал мне о бизнесе, о корпорации Монтегю. Это было мое имя над дверью, но я была слишком глупа, чтобы понять. По крайней мере, так мне сказали. Я хотела знать, учиться, но это не входило в мои обязанности. Когда мы уселись на заднее сиденье лимузина, я была отделана драгоценностями и мехом, украшена, как рождественская елка, чтобы успокоить глаз, и мне снова напомнили не говорить, не смущать его. Это была та же самая речь, которую я слышала перед каждой встречей.

Обычно это не имело значения. Как только мы переступали порог, он уходил, чтобы поговорить о делах, а я оставалась с женами, чтобы поговорить о детях, благотворительности и моде. Вот почему от меня всегда требовалось носить самое лучшее и самое новое. Недостаточно было знать дизайнера: мне нужно было владеть им.

Мы всегда приходили вовремя на коктейли. По словам Алтона, именно тогда начались сделки. Это было похоже на рыбалку. Время коктейля было временем, чтобы насадить наживку и закинуть удочку. Во время обеда было время натянуть леску, а после обеда подсечь и намотать их.

Комната была праздничной, элегантной и шикарной. Хотя я не знала сумму, я была уверена, что мы потратили много денег, чтобы посетить это мероприятие. Занятый другими женами, некоторых из которых я знала по другим делам, а многих нет, я подняла глаза, и наши взгляды встретились.

Я не знала, кто он такой и даже как его зовут. Все, что я видела, были его глаза, самые бледно-голубые, какие я когда-либо видела, и они смотрели на меня. Как сцена из фильма, остальная часть комнаты растворилась в тумане. Музыка и болтовня прекратились, сменившись стуком моего бьющегося сердца.

— Привет.

Его глубокий голос эхом отозвался в моем сознании, посылая дрожь по всему телу.

Я не знала, как мы оказались друг перед другом. В одну секунду мы были на разных концах комнаты, а в следующую он целовал мою руку, его губы были теплыми и полными. Его прикосновение было нежным, но сильным.

В его черных волосах было ровно столько седины, сколько нужно. И по тому, как его смокинг сидел на широких плечах, мое воображение разыгралось от того, что было под ним.

Это было совершенно не в моем характере. Я никогда не замечала других мужчин. Я никогда не мечтала о сексе. Я дошла до того, что это было выполнимо, приемлемо, и, хотя были вещи, на которых настаивал Алтон, которые меня не волновали, я делала это, и мое тело реагировало.

Это было совсем по-другому.

Когда мужчина передо мной заговорил, мои внутренности скрутило и сжало от желания. Я представила себе, как мы извинимся и найдем гардеробную, ванную, черт возьми, мне было все равно, кладовую. Все, что я знала, это то, что впервые в жизни я испытываю похоть.

Мой язык метнулся к губам, когда я заговорила. Его тон был добрым, когда он назвал свое имя, Орен, и спросил мое.

— Аделаида.

Я не назвала ни свою фамилию, ни то, что была с мужем. Я даже не подумала об этом.

— Самое красивое имя для еще более потрясающей женщины.

Возможно, дело было в том, что я не слышала комплиментов уже много лет. Мне не говорили, что я красивая или добрая. Ничто из того, что я делала, не заслуживало похвалы. Слишком хорошо знакомая с критикой, я покраснела от его лести.

Он заметил мое обручальное кольцо. Да и как тут не заметишь? Вычурный бриллиант был неоновой вывеской, сверкающей под люстрами.

— Почему ты так удивлена? Конечно, мужчина, который надел это кольцо на твой палец, говорит тебе об этом каждый день. Он был бы дураком, если бы не увидел драгоценный камень, который у него есть.

Слова ускользали от меня. Там были отрепетированные ответы, которые я давала годами: "Да, он замечательный муж." "Мне повезло, что он у меня есть". Или даже "Это как будто мы молодожены".

Но в тот момент они были вне моей досягаемости.

Мы проговорили несколько минут или целый час? Я не знала. Никогда еще я не говорила так свободно на свидании. Орен расспрашивал обо мне. Он спрашивал о моих детях, моем ребенке, как ее зовут, сколько ей лет. Он говорил о своем сыне и его разводе, и я была очарована жизнью, которая не избегала развода, но видела в нем возможность для новой жизни.

Он был джентльменом, признавшим, что я замужняя женщина. Кроме поцелуя моей руки, мы не прикасались друг к другу. И только когда ко мне подошла другаяженщина, та, что с мужем часто вращалась в тех же кругах, что и мы, я вспомнила, где мы находимся.

— Аделаида, Алтон искал тебя.

Кровь отхлынула от моих щек.

Орен взял меня за руку.

— С тобой все в порядке?

Хотя химия вызвала искры в нашей связи, имя моего мужа послало холодок страха вниз по спине. Мне было нехорошо, и, видимо, я плохо это скрывала. Алтон искал меня среди женщин, но меня там не было.

Я расправила плечи и вспомнила свое место. Отпустив руку Орена, я повернулась к женщине, Кейт или Кит, я не помнила ее имени, и мне было все равно.

— Спасибо, я сейчас приду.

Повернувшись к красивому мужчине, который мог бы стать моей погибелью, если бы я позволила ему это, я сказала:

— Спасибо за беседу.

Орен слегка поклонился.

— Спасибо, Аделаида. Мне было очень приятно.

— Фицджеральд, — поправила я. — Миссис Алтон Фицджеральд. Я действительно должна вернуться к мужу.

Как только я нашла Алтона, то увидела его неодобрительный взгляд и поняла, что ждет меня в будущем. Тем не менее, я оставалась рядом с ним всю оставшуюся ночь.

Слава Богу, мы летели на частном самолете. Если бы мы этого не сделали, то УТБ (прим.: управление транспортной безопасности) наверняка допросило бы нас. Алтон обычно умел наносить синяки в местах, которые было легко скрыть. В ту ночь он не сдерживался. Это было худшее избиение в моей жизни. Я даже не знала фамилии Орена, пока где-то в середине тирады Алтона он не произнес ее.

Я никогда не забуду, как это звучало: Орен Деметрий. Алтон обвинил его в преступных связях, в опасных вещах.

Иногда я задаюсь вопросом, не напомнила ли я Алтону той ночью, что после моей смерти Александрия унаследовала все, если бы это была последняя ночь в моей жизни.

Она была не последняя.

Это было только начало, первый раз, когда я встретила любовь всей моей жизни.

Я просто стала более искусной в своей собственной форме сокрытия.

— Что? Подожди. Кто? — спросила Александрия, ее слова замедлились.

— Это как-то связано с Ореном Деметрием?

Я села выше, прищурилась. Как она узнала?

— Я познакомилась с ним вчера вечером, — сказала она.

Мое сердце забилось быстрее.

— Он просил передать тебе свою любовь. Вы двое знаете друг друга?

Его любовь.

— Мы встречались… очень давно, — я старалась говорить как можно тише. — Если Леннокс хоть чем-то похож на своего отца, тебе нужно убраться отсюда, пока не стало слишком поздно.

— Что это вообще значит?

Это значит, что он будет держать твое сердце вечно. Этого нельзя допустить. Я этого не говорила.

— Судя по тому, что сказал Брайс, есть история, касающаяся его покойной жены.

— Мама, папа умер. Как бы тебе понравилось, если бы люди обвинили тебя в его смерти? Я доверяю Ноксу, как доверяю тебе.

Мои веки затрепетали, я размышляла.

— Тебе так много нужно знать, но я не могу рассказать тебе, не заставив тебя возненавидеть меня. — Я изучала выражение лица дочери. — Больше, чем ты уже ненавидишь.

— Я не ненавижу тебя. Ты мне не очень нравишься. Не похоже, чтобы ты когда-нибудь поддерживала меня, особенно в отношении Алтона.

— Я не могу… — я сглотнула. — Алтон был полезен для "Монтегю Корпорейшн". Брайс будет полезен для "Монтегю Корпорейшн".. Монтегю — известно не просто так. Деловой климат был и остается нестабильным, но Монтегю выжили.

— Хорошо. Пусть. У меня нет никаких стремлений к руководству. Пусть этим занимается Брайс. Мне все равно.

— Это всегда была семейная компания. Дочерние компании торгуются на открытом рынке, но инфраструктура имеет совет директоров. Он должен остаться в семье, иначе его продадут.

— Что?

— Это может показаться архаичным, но так оно и есть.

Александрия откинулась назад и скрестила руки на груди. До сих пор я не обращала внимания на ее наряд. Ее темно-серое платье с жакетом было очень высокого качества и совершенно потрясающим. Моя дочь не была той маленькой девочкой, которую я вырастила. Женщина напротив меня была именно такой — женщиной.

— Если ты переедешь домой, мы сможем узнать друг друга не как мать и дочь, а как друзья.

— Мы могли бы сделать это здесь. Назначь меня.

Я прищурилась.

— О чем ты говоришь?

— Назначь меня генеральным директором. Вышвырни Алтона на улицу.

— Александрия, ты же знаешь, что я не могу…

— Ты входишь в совет директоров или нет? У тебя, как у Монтегю, львиная доля акций?

— Да, в совете, но только на словах. Алтон управляет моими и твоими голосами, пока тебе не исполнится двадцать пять или пока ты не выйдешь замуж. Тогда твоими голосами будет управлять твой муж.

— Тогда иди в «Гамильтон и Портер» и верни нам наши права. Если генеральным директором должен быть Монтегю, то либо ты, либо я.

— Им может быть супруг.

— У меня нет супруга. Сделай это для меня. Я назначу людей, чтобы управлять. Я буду просто подставным лицом.

— И ты вернешься в Саванну?

Ее взгляд помрачнел.

— Я еду в Колумбию. Возможно, у меня даже найдется работа. — Что-то в этой перспективе заставило ее улыбнуться. Она снова повернулась ко мне. — Я буду посещать собрания, но не вернусь.

Официант забрал наши тарелки, и мы смотрели на него, казалось, несколько часов. Наконец она заговорила:

— Могу я отвезти тебя в Колумбию? Патрик сказал, что встретится с нами позже.

Я молча кивнула. Было так много вещей, которые я должна была сказать ей, и вещей, в которых я должна была разобраться.

— Сначала, пожалуйста, ответь на мой вопрос о "Дель-Маре". Кто рассказал тебе об этом курорте? Ты зарезервировала место или это сделала Челси?

Александрия встала.

— Я, мама. Я думаю, что просмотрела несколько разных мест. Возможно, это Натали из "Гамильтон и Портер" упомянула "Дель-Мар”.

— Ты разговаривала с Натали?

— Да, я координировала вывод средств из трастового фонда. После того, как она упомянула об этом, я посмотрела его. Оно было прекрасно, поэтому я сделала заказ.

— Почему именно на ту неделю?

Александрия пожала плечами и потянулась за сумочкой.

— Насколько я помню, Натали упоминала, что курорт обычно бронируется заранее, но она недавно искала и знала, что на этой неделе у них есть несколько свободных мест. Это была слишком хорошая сделка, чтобы от нее отказаться.

Наконец-то все встало на свои места. После всех этих лет Алтон хотел, чтобы Александрия потерпела неудачу, хотел, чтобы наше соглашение потерпело неудачу. Вот почему он не стал спорить со мной из-за ее отъезда в Стэнфорд. Если она не выйдет замуж за Брайса, он получит все. Он утверждал, что это я потерпела неудачу, но это был его план с самого начала. Он получил социальный статус, и теперь компания и поместье будут проданы. Вырученные средства пойдут в "Фицджеральд Инвестментс". Он уйдет со всем, а мы с Александрией останемся ни с чем.

Мои руки задрожали от этого откровения.

Он использовал меня, чтобы получить статус. Меньше, чем через восемнадцать месяцев он может меня бросить. Брайс не будет носить фамилию Монтегю, но Алтон позволит ему любую роскошь, связанную с захватом власти.

— Мама, — спросила Александрия, — ты плохо себя чувствуешь?

Мне нужно подумать, спланировать. Мне нужно, чтобы Александрия и Брайс поженились. Алтон не мог победить. Он взял слишком много. Я стояла, глядя на стол, сосредоточившись.

— Дорогая, а как же чек?

Она взяла меня под локоть и направилась к выходу.

— Человек, с которым ты не хочешь встречаться, позаботился об этом. Мы поедем в Колумбию на моей машине.

— Твоей машине? Я не понимаю.

— Я знаю, что нет. Может, когда-нибудь ты захочешь понять.

Глава 39

Чарли́

Трудно было поверить, что это мое обычное состояние. Больше месяца прошло с тех пор, как моя мать была в городе. Я говорила с ней время от времени, но ее мольбы о моем возвращении в Саванну становились все более и более надуманными. Я полностью заблокировала звонки Брайса. Он сказал маме, что Нокс заставил меня это сделать. Это было неправдой. Я сделала это, потому что хотела. Теперь Аделаида была его посланницей, передавая его обвинения, а также его тяжелое положение.

Его вызвали в Эванстон для дачи показаний. Мать сказала, что адвокаты Монтегю были довольны результатами, но девушку по-прежнему не нашли. Если ее не найдут, то могут быть предъявлены дополнительные обвинения. Мать подчеркивала невинность Брайса, ее беспокойство о том, что я нахожусь в опасном положении, и о том, как сильно я нужна в Саванне. Она нуждалась во мне, Монтегю нуждались во мне, и Брайс нуждался во мне.

Я не нуждалась ни в нем, ни в ней, ни в Монтегю. С каждым днем и ночью, когда мы с Ноксом узнавали друг друга все лучше, ее слова теряли силу.

Я была счастлива.

Такое простое заявление, а ведь всего месяц назад я боялась, что никогда не смогу его произнести.

Сегодня был мой первый день занятий, и я была там. Мало того, что я была там, я была там с поддержкой, которой у меня никогда не было. Это началось во время ориентации. В субботу утром, последовавшую за первой неделей, мы с Патриком отправились на пробежку в Центральный парк. К счастью, Джерред был спортивным парнем и не возражал побегать или держать дистанцию. Наличие охраны становилось второй натурой. Это был один из жестких пределов Нокса. Спорить было бы схваткой, которую я не выиграю. Кроме того, после нападения на Челси я решила, что это неплохая идея. Джерред говорил не так много, как Айзек, но он был милым и ненавязчивым.

В ту субботу и все последующие дни мой кузен был так же оживлен, как и всегда. Я не сказала ему, что я порвала с "Изменой". Я подозревала, что ему покажется, будто я обманула систему или что-то в этом роде. У них с Сайем все было хорошо, и оба были рады, что я довольна. Я сказала ему, что у нас с Ноксом было прошлое, недельное прошлое. Я рассмеялась над его ответом.

— От недели до года, маленькая кузина, это круто.

Он был прав, так оно и было. За исключением того, что годичная часть все еще обсуждалась. Ежедневно, еженедельно, ежемесячно, так работала реальная жизнь и реальные отношения.

Вернувшись в квартиру рано утром, я застала Нокса, который ждал меня, потрясающе выглядя в спортивных шортах и бостонской футболке. Он улыбался мне, как кот, который только что съел канарейку.

— Что ты сделал? — спросила я.

— Я? Почему ты думаешь, что я что-то сделал?

Я прищурилась.

— Потому что я знаю?

Мой ответ прозвучал скорее, как вопрос.

— Я знаю, ты сказала, что обеденный стол подойдет для твоих занятий, но, видишь ли, у меня небольшое обсессивно-компульсивное расстройство.

Я рассмеялась.

— Я заметила, но у тебя, думаю, "К" означает контроль, и я также думаю, что тебе нужно переоценить степень.

Он пожал плечами и шлепнул меня по заднице.

— Виновен по всем пунктам.

— Ауч, — сказала я игриво.

То, как его голубые глаза сияли с характерной угрожающей усмешкой, заставило мои внутренности сжаться.

— А теперь расскажи мне, что ты сделал.

— Я лучше покажу.

— Мне нравится, как это звучит, — сказала я с усмешкой, когда он потянул меня за руку в сторону спальни. — Но я только с пробежки, и немного…

Слова затихли, когда мои ноги остановились. Вместо того чтобы войти в хозяйскую спальню, он повел меня в маленькую комнату. Кровать, которая стояла там утром, исчезла, как и вся мебель в спальне. На ее месте стоял большой стеклянный стол, предназначенный для того, чтобы лучше видеть город внизу. На столе стоял новый компьютер с таким же большим экраном, как у Нокса в кабинете. Вдоль стены, где раньше стоял комод, были книжные полки — вдоль всей стены. Я провела рукой по дереву, обработанному так прекрасно, чтобы соответствовать остальной части квартиры.

— Как?

Полки были частично заполнены книгами, которые прибыли из Пало-Альто, а также всеми теми, которые я уже забрала из Колумбии, и оставалось еще много места, чтобы поставить туда новые. В углу стоял красивая плюшевая кушетка. Большой современный светильник, висящий над идеальным местом для чтения.

— Я… я не знаю, что сказать.

Нокс обнял меня за талию и притянул к себе.

— Скажи, что не оставишь свое учебное дерьмо на обеденном столе.

Я рассмеялась, приподнялась на цыпочки и поцеловала его.

— Спасибо тебе. Но как тебе удалось все это сделать за одно утро?

— Возможно, я поговорил с твоим кузеном и договорился, чтобы вы задержались дольше, чем планировали.

— Вот почему он настоял на том, чтобы выпить кофе в ресторане Тома и посмотреть мою квартиру.

— Перестань так говорить, — упрекнул Нокс. — Это квартира Челси.

— Ты прав. Ее. И для нее тоже все готово.

— Это хорошо, потому что ты остаешься здесь.

Я отступила из его объятий и полностью развернулась.

— Я все еще не могу поверить, что ты это сделал.

— Я сделал это ради себя, — настаивал Нокс. — Помни, я — эгоистичный ублюдок.

— Неужели, мистер Деметрий? Как это?

Он взял меня за руку и потащил в коридор.

— Потому что теперь мне придется спать в твоей спальне.

— Придется? Всегда есть диван.

Это принесло мне еще один игривый шлепок, а также поцелуй.

Это было больше двух недель назад. Сегодня вечером, во вторник после Дня труда и после моего первого дня настоящих занятий, пришло время праздновать. Пока я была занята подготовкой к колледжу, ожидалось много чтения до начала учебного года, Нокс был занят работой. Я не знала в деталях все, что он делал, или как это было связано с нашим обедом с сенатором Кэрроллом. Я не спрашивала.

После всего, что он сделал для меня, я решила, что пришло время отдать ему то, что должна. Я не столько была ему обязана, сколько хотела поблагодарить его.

Я послала ему сообщение незадолго до пяти.

Я: "ПЕРЕЖИЛА ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ЗАНЯТИЙ. ДАВАЙ ПРАЗДНОВАТЬ?”

Нокс: "ЗВУЧИТ ОТЛИЧНО".

Я: "ВСТРЕТИМСЯ В 7?"

Нокс: "ГДЕ?"

Я: "НЕ СКАЖУ".

Нокс: "ЭТО ЗАТРУДНЯЕТ ВСТРЕЧУ С ТОБОЙ".

Я: "ЭТО ТАЙНА. АЙЗЕК ЗНАЕТ".

Нокс: "КАКОГО ЧЕРТА? МОЙ СОТРУДНИК. ОН СЛУШАЕТ МЕНЯ. МОЕ ПРАВИЛО”.

Я усмехнулась.

Я: "БОЛЬШЕ НЕТ. ПРАВИЛА ИЗМЕНИЛИСЬ.”

Нокс: "ОСТОРОЖНО. ТЫ ОПАСНО БЛИЗКА К ТОМУ, ЧТОБЫ ПЕРЕСЕЧЬ ЧЕРТУ”.

Я: "И ЕСЛИ Я СДЕЛАЮ ЭТО?"

Нокс: "ПРИНЦЕССА, ТЫ НЕ ЗАХОЧЕШЬ ЭТОГО УЗНАТЬ".

Я: "ДУМАЮ, ЗАХОЧУ, УВИДИМСЯ В 7".

Проверив время на телефоне, я положила его обратно в сумочку. Еще несколько минут, и прибудет Нокс. Айзек будет уверен, что он доберется до «Мобара» вовремя. Это была та самая фантазия, о которой он рассказывал мне в своей записке.

Я намеревалась сделать все, что в моих силах, чтобы это сбылось. Моя мать ошибалась. Некоторые фантазии были реальны, как и судьба.

Я сидела в баре, мои волосы рассыпались по плечам шелковистыми каштановыми волнами, а макияж был ярче, чем я носила днем, но не слишком. Я не пользовалась подводкой для глаз или блестящими тенями для век. Если сегодняшний вечер закончится душем, то не из-за моего образа.

Взглянув на расшитое бисером черное платье, которое я нашла, казалось, целую вечность назад на кровати в представительском номере отеля "Мандарин", я почувствовала жемчужное ожерелье на шее. Как бы я ни была потрясена идеей приравнять это колье к ошейнику, я больше не думала так. Для меня это было похоже на то, что я прочитала его записку. Для всего мира королева — это принцесса. Наедине, кем бы он ни хотел меня видеть. Для всего мира ожерелье было шикарным и сексуальным. Если для нас это имело другое значение, то мы должны были это знать и наслаждаться. Хотя я скомкала его первоначальную записку, если память мне не изменяет, я следовала предыдущим указаниям Нокса, почти до запятой. Единственное, чего я не сделала, это не надела туфли, которые он купил; вместо этого я надела лодочки Лабутена из "Дель-Мара". Их послужной список был слишком впечатляющим, чтобы не включить их в эту ночь. Все остальное, что он заказал, было доступно. Кроме ожерелья и сережек, на мне были только платье и туфли.

Как он и приказал, вокруг меня не было других мужчин. Присутствие Джерреда гарантировало это. Оглядевшись, я заметила, что, он оставил барные стулья по обеим сторонам от меня пустыми. На стойке передо мной стоял бокал с мартини с лимоном. Я медленно провела пальцем по ободку. С каждым скольжением по краю я представляла себе Нокса. В моем сознании это был не мой палец на стекле, а его на мне, дразнящий мои соски, те, которые теперь были твердыми, как камушки. Это он дразнил мой набухший клитор и погружался глубоко внутрь меня. Круг за кругом мое дыхание становилось все более поверхностным, а внутренности сжимались в ожидании.

Моя сумочка рядом со стаканом мартини завибрировала, на мгновение нарушив мой транс. Я достала телефон и прочитала сообщение.

Нокс: "У МЕНЯ ОТ ТЕБЯ ДУХ ЗАХВАТЫВАЕТ"

Прежде чем я успела повернуть голову, чтобы найти его, пришло еще одно сообщение.

Нокс: "НЕ ОБОРАЧИВАЙСЯ".

Я покачала головой, снова удивляясь, как он это сделал.

И еще.

Нокс: "СОБЛАЗНИТЕЛЬНАЯ И СИЯЮЩАЯ. Я ЗНАЮ, ЕСЛИ БЫ НЕ ДЖЕРРЕД, КАЖДЫЙ МУЖЧИНА В ЭТОМ БАРЕ ПРИУДАРИЛ БЫ ЗА ТОБОЙ. ОНИ СМОТРЯТ НА ТЕБЯ. ТОЛЬКО ЕГО ПРИСУТСТВИЕ УДЕРЖИВАЕТ ИХ НА РАССТОЯНИИ. ЭТО ЗАСТАВЛЯЕТ МЕНЯ ХОТЕТЬ УДАРИТЬ КАЖДОГО ИЗ НИХ И ДАТЬ ДЖЕРРЕДУ ПОВЫШЕНИЕ, НО БОЛЕЕ ТОГО, Я ХОЧУ ПОКАЗАТЬ ВСЕМ, ЧТО ТЫ МОЯ.

Я ахнула.

Я: "Я ТВОЯ. ТЫ ПОМЕТИЛ МЕНЯ”.

Пока я ждала следующего ответа, теплая рука погладила мое обнаженное плечо. Я не обернулась. Он не дал мне разрешения. В этом не было необходимости. Его древесный одеколон в сочетании с собственническими прикосновениями сказали мне все, что мне нужно было знать. Я склонила голову набок, когда его губы коснулись моей шеи.

— Да, пометил, — сказал он, и его низкий голос прогремел во мне, как гром. — Ты моя.

— Да, Нокс.

Я уставилась на самого сексуального мужчину, когда он опустился на стул рядом со мной. Серый пиджак подчеркивал его плечи, в то время как накрахмаленная белая рубашка светилась под лампами бара на фоне синего галстука. Мой разум представлял себе другие способы использования его галстука, пока его голос отражался от мягкой музыки, играющей на заднем плане.

— Как тебе мартини?

— Я еще не пробовала.

С понимающей ухмылкой Нокс взял стакан и поднес его к моим губам. Прохладная жидкость была одновременно сладкой и терпкой. Тепло разлилось по языку и вниз по горлу. Другая его рука легла мне на колено.

— Если я подниму руку выше, что я найду?

— Именно то, что вы заказали, мистер Деметрий.

Его ладонь не двинулась вверх, но крепче прижалась, кончики пальцев побелели, когда они впились в кожу моей ноги.

— Я чертовски хочу, чтобы у нас все еще был номер здесь.

— Значит ли это, что вы меня забираете?

— О, принцесса. Я тебя не забираю. Я тебя задерживаю.

Появился бармен.

— Сэр, могу я предложить вам выпить?

Я опустила глаза и провела пальцем по краю бокала, как он и приказал.

— Ты с Айзеком еще что-нибудь планировали, или это все?

— Я не строила больше никаких планов с Айзеком. Я думала, что оставлю остаток вечера тебе… — Я облизнула губы. — …Мистер Деметрий.

Он наклонился ближе.

— Продолжай в том же духе, принцесса. Я становлюсь чертовски твердым каждый раз, когда ты меня так называешь.

Я посмотрела на свои туфли и опустила веки.

— Я снова ослушалась вас.

Он нахмурился.

— Расскажи мне.

— Все дело в туфлях. Это не те, что вы купили к этому наряду.

В его бледно-голубых глазах блеснула угрожающая усмешка.

— Я узнаю эти туфли. Я помню, как видел их на приборной панели автомобиля. Думаю, я оставлю их на тебе, пока буду наказывать.

Я закрыла глаза, моя грудь терлась о тяжелое расшитое бисером платье, когда я выдохнула.

— Как прошел твой первый день на занятиях?

Я поцеловала его в щеку.

— Ты хоть представляешь, как много для меня значит то, что ты спрашиваешь?

— Почему бы мне не спросить?

Я пожала плечами. За все годы, что я росла, я не могла припомнить ни одного случая, когда Алтон спрашивал мою мать о ее дне, если только не было чего-то особенного, что его интересовало. Звонила ли она флористу или делала какую-то другую черную работу, которую он поручал ей на день.

— Лана приготовила для нас ужин, — сказала я. — Или мы можем поесть здесь. Как я уже сказала, остаток ночи на твое усмотрение.

Нокс сделал глоток из своего бокала.

— Уверен, что у них здесь прекрасная еда, но я лучше отвезу тебя домой.

Я сглотнула. Что-то было в его тоне. Теплая дорожка, начатая мартини, теперь пылала пламенем, вызванным его оглушающей подачей и коварным подтекстом. Кровь прилила к щекам, дыхание сбилось.

— Да, мистер Деметрий.

Он достал из зажима несколько купюр и опрокинул в себя остатки виски.

— Ты заплатишь за то, что заставляешь меня чувствовать себя неловко, — произнес он с угрожающей усмешкой.

Я взяла сумочку.

— Надеюсь, что так.

Нокс кивнул Джерреду. Это было обычно, что становится знакомым. Это означало, что Джерред позвонит Айзеку. К тому времени, как мы доберемся до двери под присмотром Джерреда, Айзек уже будет ждать нас в машине.

Когда мы уселись на заднее сиденье седана, я подумала о подарке, который приготовила в квартире для Нокса. Это был мой вибратор. Тот, кто перенес наши вещи в квартиру из "Мандарина", положил их вместе с моими лифчиками и трусиками. После всего, что случилось, Нокс не упоминал о нем с самого первого утра, когда он сказал мне не использовать его. Я и не использовала. Я не могла представить, что он понадобится мне в постели. Однако в то утро, когда он упомянул об этом, он сказал, что у него есть несколько изобретательных идей. Я была готова узнать о них.

Когда Айзек закрыл дверь, а пальцы Нокса украдкой скользнули по внутренней стороне моего бедра, я положила голову на сиденье и подавила стон.

Ожидание было почти болезненным.

— Раздвинь ноги, принцесса.

Я сделала это, благодарная, что он прошептал. Это была машина, а не лимузин. Ничто не отделяло нас от Айзека. Джерред вел другую машину обратно в квартиру. Мой взгляд метнулся к зеркалу заднего вида. Однако, когда Нокс легонько коснулся кончиками пальцев моих складок, мир вокруг нас показался мне несущественным.

— Нокс.

Я растянула его имя на бесчисленное количество слогов.

Его губы склонились к моему уху, когда он откинул мои волосы в сторону. Его теплое дыхание, смешанное с виски, опьяняло меня, посылая мурашки по коже.

— Если бы я хотел, чтобы ты кончила прямо здесь, в машине, по дороге домой, я бы так и сделал.

Я со стоном кивнула.

— Если бы я хотел заставить тебя кричать мое имя, я бы это сделал. Скажите мне, мисс Коллинз, вы не против?

От планирования вечера до того, как я сидела и водила пальцем по краю бокала, я была возбуждена сильнее, чем когда — либо. Его слова были эротичными, но мне нужно было больше. Я подвинулась навстречу его прикосновению. Это не займет много времени, щипок клитора, палец или два внутри меня, и я кончу.

— Нет, сэр. Никаких протестов с моей стороны.

Одна рука оставалась рядом, так близко к тому месту, где мне было нужно, в то время как он продолжал атаковать мою шею: от уха до ключицы и ниже. Каждый поцелуй был медленным и теплым, когда его зубы касались моей чувствительной кожи, а щетина на щеках царапала ее. Мой язык метнулся к губам, и глаза закрылись.

Голова дернулась, когда он сжал мои волосы, открывая меня своим желаниям. Я вздрогнула от рывка, когда переместилась к его другой руке. Давление было слишком сильным. Я больше не думала об Айзеке на переднем сиденье или о том, что нас окружают другие машины в одном из самых оживленных городов мира. Не смущаясь, я раздвинула ноги шире, поощряя его двигаться выше.

— Нет, Чарли́.

Мои глаза открылись.

— Моя фантазия. Мои правила. Я прикоснусь к тебе, когда буду готов.

— Черт, — с придыханием вырвалось слово.

Он ухмыльнулся, когда его пальцы завладели мои телом. Все больше и больше он дразнил и дразнил. Его хватка на моем бедре усилилась, побледнев на моей коже, когда его поцелуи переместились ниже, в вырез платья.

— Пожалуйста.

Я услышала собственную просьбу, но не могла вспомнить, как я ее произнесла.

— О чем ты думала в баре? — Теплое дыхание Нокса коснулось моей нежной плоти. — Расскажи мне, о чем ты думала, проводя пальцем по краю бокала.

— О тебе. — Я едва могла произнести эти слова. — Я думала о тебе.

— А что ты думала обо мне?

— Об этом. Больше.

Мне было трудно сосредоточиться.

Почему так долго ехать до квартиры?

Его пальцы скользили по клитору, касаясь, но не принося облегчения.

Я не могла подавить стон.

— Еще, Чарли́. Я хочу большего.

— Черт, Нокс. Я тоже!

Его грудь грохотала от садистского смеха над моим положением.

Мои глаза снова открылись, и я увидела ярко освещенный навес жилого дома.

— Спасибо, Боже, — сказала я.

Нокс снова рассмеялся. Когда Айзек припарковался и вышел из машины, чтобы открыть нам дверь, Нокс сказал:

— Поверь мне, принцесса. Я планирую помочь тебе, как только мы переступим порог квартиры. Но ты будешь благодарить не Бога. А меня.

Я практически задыхалась от предвкушения, когда мы шли через вестибюль.

Глава 40

Чарли́

ЛЮДИ. ТАК МНОГО ЛЮДЕЙ.

Швейцар, люди в вестибюле и в лифте. Ноги подкашивались. Я была пьяна, хотя выпила всего пару глотков мартини. Я была в состоянии алкогольного опьянения от Нокса и жизни. Его сильная рука поддержала меня, когда он вывел меня из лифта и повел по коридору к двери нашей квартиры. Каждый шаг напоминал мне о возбуждении, моя влага покрывала бедра.

Ключ заскрипел в замке, механизм отказывался поворачиваться. Все происходило как в замедленной съемке. Я не могла ускорить это.

Прежде чем открыть дверь, Нокс наклонился и поцеловал меня. Мое тело растаяло в его объятиях, когда он притянул меня ближе.

— Я тороплюсь.

— Недостаточно быстро.

Гостиная наполнилась светом, когда он открыл и закрыл дверь и щелкнул выключателем. Его губы захватили мои, их жар был последней степенью моего возбуждение. Какой-то восхитительный аромат исходил из кухни, пробуждая другой голод, о существовании которого я и не подозревала.

В животе у меня громко заурчало.

Румянец смущения покрыл мои щеки, когда я скрестила руки на животе.

Улыбка расползлась по губам Нокса.

— Голодна? — спросил он, широко раскрыв глаза.

— Я хочу сказать "нет", но думаю, ты знаешь ответ.

— Думаю, я смогу удовлетворить обе твои потребности. Иди в спальню, сними платье, но оставь туфли. — Он потянулся к моему подбородку, и его требования стали звучать протяжнее. — Забирайся на кровать и раздвинь свои сексуальные ножки. Когда я войду туда, хочу, чтобы ты встала так, чтобы я мог видеть, как сильно твоя киска хочет меня.

Во рту пересохло.

— Я принесу тарелку с едой. — Он поцеловал меня. — Можешь поесть — после меня. И, принцесса, я не буду есть то, что приготовила Лана.

Сердце бешено колотилось в груди.

— Да, мистер Деметрий.

Он потерся своим носом о мой.

— О, просто подожди.

Его губы мягко коснулись моих.

Я не хотела мягкости. Я прижалась к нему ближе.

Нокс покачал головой.

— Такая ненасытная. Помни, это входит в мое расписание. Теперь иди. Я буду в спальне через минуту, и тебе лучше быть готовой.

Волнение, любопытство, тревога… это были лишь некоторые из многих эмоций, переполнявших мою кровь, когда я поспешила в нашу спальню. С каждым шагом напряжение нарастало. Быть с Ноксом — это как кайф, который хочется испытывать снова и снова. Если бы Нокс был таблеткой, я бы продала душу за пожизненный рецепт.

Я стянула платье с плеч и выскользнула из него. Желание снять собственное напряжение вспыхнуло у меня в голове. Это было бы так просто. Я знала, что это не займет много времени. Опять же, на кровати лежал мой вибратор, прямо там, где я его оставила. Я была уверена, что облегчение придет скоро, и много раз.

— Чарли́.

Я повернулась в сторону коридора, на звук голоса Нокса.

Это произошло раньше, чем я ожидала. В дверях появился Нокс. Страсть и власть, которые были несколько мгновений назад, исчезли. Его глаза прошлись по моему телу.

— Одевайся. Нам нужно убираться отсюда.

— Что? Почему?

— Сейчас, — сказал он, поднимая мое платье с пола и возвращая его мне.

— Что случилось?

Он протянул телефон.

— Это система безопасности. Здесь кто-то был.

— Лана?

— Нет. Они не использовали ее код. Это был фальшивый код, который мог ввести только профессионал. Система не сразу это уловила. Кто-то включил отложенный сигнал тревоги. Это случилось всего двадцать минут назад. Делорис уже в пути.

Я натянула платье через голову, когда мои руки начали дрожать. Иногда Нокс работал допоздна. Я могла быть здесь одна. А что если?

— Ты уверен, что они ушли?

Он посмотрел на экран своего телефона.

— Да. По всей квартире установлены датчики. Сейчас здесь никого нет, кроме нас.

— Ты уверен, что здесь кто-то был? Что-нибудь… — я повернулась и оглядела спальню. Чертов вибратор издевался надо мной с середины нашей кровати. Злоумышленник видел это. — …пропало?

Нокс проследила за моим взглядом. Он приподнял бровь.

— Я думал, у тебя нет планов?

— Я надеялась, что ты что-нибудь придумаешь.

Он взял меня за руку и потянул из спальни, но остановился.

— Мы уходим отсюда. Надень что-нибудь под платье и брось какую-то одежду в сумку на ночь. Старайся ни к чему не прикасаться, кроме того, что тебе нужно. Делорис необходимо дать возможность сделать свое дело.

Я кивнула.

— Ты уверен… что никто.

Он поцеловал меня в лоб.

— Я бы, черт возьми, не выпускал тебя из виду, если бы это было не так.

Я поспешно сделала то, что он сказал. Страх заменил желание. Одежда на завтра, ночная сорочка, нижнее белье, я мысленно составила список, бросая вещи в маленький чемодан. Я бросилась в ванную и собрала косметику и зубную щетку.

— Хочешь, я соберу для тебя вещи? — крикнула я в сторону коридора.

Не услышав его ответа, я бросилась через коридор в свой кабинет и взяла рюкзак, который оставила там после занятий. Там были все книги, которые мне понадобятся завтра, а также планшет.

Когда я повернулась, чтобы еще раз спросить Нокса, не хочет ли он, чтобы я собрала его вещи, я увидела простой белый конверт, лежащий на середине моего стола. Я медленно двинулась вперед, уверенная, что еще несколько часов назад его там не было. Мои ноги едва двигались, когда я обходила стол. Когда я подошла ближе, это было похоже на сон, как будто конверт был змеей и почувствовал мое внезапное движение и удар.

«Александрия» была написано спереди.

Сердце забилось в три раза быстрее, когда я потянулась к нему. Кровь текла по моим венам, заглушая мир вокруг. Дрожащими пальцами я подняла его и открыла.

На первой странице была фотография. Я никогда раньше не видела эту женщину, но она показалась мне знакомой. Потому что она была похожа на меня. Ее волосы были не каштановыми, а красивыми насыщенными оттенками коричневого, длинными и ниспадающими примерно той же длины, что и мои. Ее глаза были мягкого коричневого цвета, темнее моих, но с золотыми крапинками. Она улыбалась в камеру и была одета во что-то красное. Это был портрет.

Я опустилась на стул. Мне не хотелось смотреть дальше, но я не могла отвести взгляд, как будто смотрела на крушение поезда. Мое сердце знало, кто она, но нуждалось в подтверждении. Я отодвинула фотографию в конец стопки и начала читать.

Александрия,

Я уверен, что ты злишься или даже испугалась, что я положил это туда, где ты его найдешь. Извини. Не скажу, что не пытаюсь тебя напугать. Пытаюсь.

Ты не отвечаешь на мои звонки. Ты не отвечаешь на мои сообщения, даже когда Аделаида объяснила, как сильно ты мне нужна. А теперь мне нужно, чтобы ты меня выслушала. Пожалуйста, послушай. Пожалуйста, продолжай читать.

Ты ведь знаешь, кто она, не так ли? Женщина на фотографии?

Ее звали Джослин Мэри Мэтьюз Деметрий.

Мой желудок сжался. Мне нужно было остановиться, показать это Ноксу, но я не могла.

Была, Александрия, была. Она умерла.

Твой парень убил ее.

Деметрий опасен. Я не буду вдаваться во все незаконные действия, включая проституцию, но знаю, что та есть. Я просто хочу, чтобы ты знала о мужчине, с которым спишь. Мужчина, с которым она спала. Человек, который убил ее.

Мой пустой желудок яростно скрутило.

Остановись! Остановись! Перестань читать!

Мое сердце закричало, но глаза продолжали блуждать по словам.

Леннокс не позволил ее семье увидеть ее тело. Он кремировал ее прежде, чем были найдены какие-либо доказательства.

Доказательства. Ее родители дали показания под присягой о его жестоком обращении. Не раз они видели синяки на ее запястьях. Они оба свидетельствовали об этом.

Я посмотрела на свои запястья. Там, где я слишком сильно потянула за атлас, виднелась слабая коричневая отметина. Я продолжала читать.

Он был трудоголиком. Говорят, ей было грустно и страшно.

Их показания имеются. Против него возбужден гражданский иск. Он откупился от судьи за ходатайство о даче показаний по уголовному делу, но даже великий Леннокс Деметрий не может остановить все колеса правосудия.

Убирайся. Уходи. Возвращайся домой или хотя бы вернись в свою квартиру.

Александрия, я боюсь до смерти.

Я также думаю, что он стоит за тем, чтобы подставить меня с Мелиссой. Он может быть причиной ее исчезновения. Избавившись от нее, он может убрать меня из твоей жизни.

Леннокс опасен.

Умоляю тебя. Твоя мать умоляет тебя.

Спроси его, виновен ли он в смерти Джослин… и убирайся!

Брайс.

Почему он не может оставить все как есть? Почему он решил, что Нокс связан с Мелиссой? В этом не было никакого смысла.

Письмо состояло из двух страниц. Каждая рукописная страница окружала фотографию. Я не хотела двигать последнюю страницу. Я не хотела видеть ее снова.

Я не осознавала, что плачу, пока слеза не упала на бумагу.

Когда я подняла голову, мои глаза встретились с глазами Нокса. Его бледность соответствовала его холодным ледяным глазам, таким непохожим на те, что были всего несколько минут назад.

— Тебе не следовало его трогать.

Я не могла понять.

— Трогать что?

— Это письмо, Чарли́. Ты уничтожаешь улики. Делорис может взять с него отпечатки пальцев.

Моя голова медленно двигалась взад и вперед, когда я поняла, что держу фотографию Джослин.

Насколько сильно разозлится Нокс?

Прежде чем я успела подумать, мои пятки заскользили по деревянному полу, когда я попятилась от него.

— Где Делорис?

— Она уже поднимается. В чем дело? Что там написано?

— Я… я… — я закусила губу. — Мне нужно с ней поговорить.

Нокс шагнул ко мне. Выражение его лица сменилось с озабоченного на более напряженное, когда я снова сделала шаг назад.

— Какого черта, Чарли́? Ты боишься меня?

— Нет, — ответила я слишком быстро и слишком громко.

Когда он приблизился, то выхватил бумаги у меня из рук. Я не отпустила их достаточно быстро. Мгновенное перетягивание позволило им упасть. Они упали на пол, улыбающееся лицо Джослин смотрело на нас.

Краска вернулась на его лицо, а щеки покрылись румянцем. Вена на его лбу вздулась, а мышцы шеи напряглись.

— Что это за хрень?

Я моргнула, боясь заговорить, но не в силах молчать. Я посмотрела ему в глаза и постаралась выровнять голос.

— Думаю, ничего страшного. Я думаю, это моя семья пытается напугать меня.

— Думаешь? — Он поднял ее фотографию с пола. — Твоя семья вломилась в нашу квартиру?

Я покачала головой.

— Сомневаюсь в этом. Наверное, они кому-то заплатили.

Нокс не мог отвести глаз от Джослин. Край страницы смялся, когда он крепче сжал тот.

— Пожалуйста, посмотри на меня, — взмолилась я.

Вены на его висках напряглись, когда он сжал и разжал челюсти.

— Нокс!

Он медленно перевел взгляд с нее на меня.

— Просто скажи мне, что ты не имеешь никакого отношения к ее смерти. Скажи мне, что ты не виноват, и мы поедем в отель или останемся здесь. Никакой угрозы нет.

Он не произнес ни слова.

— Пожалуйста, Нокс, — взмолилась я, беря его за руки, желая помочь ему, унять боль, причиненную этим письмом. — Пожалуйста. Я не собирала эту информацию. Она была подброшена мне. Это даже не имеет смысла. Просто скажи, что ты не виноват в ее смерти, и я проигнорирую все, что написано в письме.

Пол ушел у меня из-под ног, когда его ответ эхом отразился от свежевыкрашенных стен.

— Я не могу.

Конец

Оглавление

Хитрость Алеата Ромиг

Глава 1