Забытая любовь (СИ) [Никита Невин] (fb2) читать онлайн

Забытая любовь

1 глава. Одинокий дом

«Лёд, раскалённый докрасна, Любовь страшнее, чем война, Любовь разит верней, чем сталь.

Вернее, потому что самБежишь навстречу всем ветрам. Пусть будет боль и вечный бойНе атмосферный, не земной, Но обязательно с тобой».

Наталья О’шей, О. Лишина.

Утро выдалось затяжным. Иван встал поздно. Он умылся, оделся и взглянул на часы. «Как я не люблю просыпаться вот так, — подумал он. — Такое ощущение, как будто часть жизни куда-то ушла». За окном пасмурно и дождливо. Иван достал магический экран тилис, развернул его, нажал на кнопку связи и нашёл адрес Володи. Экран замерцал, и Ваня увидел друга, который, раскинув ноги враскорячку, всё ещё валялся в кровати.

— Ты сын собаки, — протирая глаза, бормотал Вова. — Какого лешего ты меня будишь?

— Уже час.

— Да хоть день! Я всю ночь с соседкой развлекался и в итоге проспал лишь часа четыре! Ты знаешь, кто ты? Нет, ты этого не знаешь! Ты — негодяй! — Вова зевнул, перевёл дух и продолжал спокойнее: — А что ты вообще тилисом трескаешь? Случилось что, или просто издеваешься?

— Да я тут подумал… Уже третий день дождь льёт, мы не видимся, а мне через неделю восемнадцать стукает.

— Лучше б тебе по голове стукнуло.

Ваня рассмеялся.

— Надо друзей позвать, — продолжал он. — И вообще! За эти дождливые дни я дома устал сидеть! Может, сегодня прогуляемся? С пивком.

— Опять будешь быка на рога ставить?

Пару недель назад Иван и Вова гуляли рядом с поместьем колдуньи Шалской. Иван, изрядно выпивший, с помощью магии поднял её быка в воздух, перевернул вниз головой и опустил, воткнув его рога в землю так, что бедное животное осталось торчать вверх тормашками. Шутка закончилось тем, что друзья, покатываясь со смеху, еле унесли ноги от заклятий колдуньи.

— Да нет, — усмехнулся Иван. — Просто погуляем, может, из друзей кого позовём.

— Ладно, мне самому скучновато стало…

— А как же соседка? — улыбаясь, перебил друга Ваня.

— Ну что, соседка соседкой, а друзья есть друзья. Короче, ты там определяйся со списком гостей, а я тут проснусь нормально. В полтретьего у Камня.

— Хорошо.

Камень тот стоял неподалёку от дома Вани и был наделён волшебными свойствами. Поговаривали, что он мог делать человека сильнее и умнее. Некоторые матери приводили туда детей, надеясь, что они начнут хорошо учиться. По-настоящему же свойств Камня никто не знал.

Иван отключил тилис и задумался. Кто он? Дело в том, что он ничего не помнил о своей прошлой жизни. Год назад он очнулся в этом заброшенном доме, зная многое о магии на уровне десяти классов, географию мира и названия стран, но ничего не помня о себе самом.

Через пару дней он познакомился с местным парнем по имени Владимир, которого в одиночку воспитывал отец. По совету Володи, летом Иван пошёл в местную школу, сдал экзамены и с сентября стал учиться в одиннадцатом классе вместе с другом.

Имя своё он узнал в первый же день новой жизни. На полу в спальне лежал конверт, внутри него была записка: «Ты Иван Тишков, сегодня тебе исполнилось семнадцать лет, и ты коренной кериланец».

Его страна, Империя Керилан, находилась практически в состоянии холодной войны с Королевством Борсией — государством, расположенным на востоке, на другом берегу океана Cердце. А Тольское, этот посёлок, — маленькая часть Керилана, забытое миром место, пара десятков домов. Ваня же и вовсе — жалкая снежинка в таком огромном мире.

А сейчас Иван снова думал о том, кто он такой, кто его родители, почему он всё забыл, и кем он был раньше. Вдруг он был убийцей… Или совершил что-то ужасное… Такие мысли всегда пугали его. Вспомнит ли он когда-нибудь свою прошлую жизнь? Откуда у него чёрные волосы, карие глаза, небольшая, но крепкая мускулатура, рост 175 см, длинный выразительный нос, — на кого он похож?

На дворе середина апреля. Приближался день совершеннолетия.

Иван весь этот год выспрашивал Володю и других знакомых о себе, постоянно пытался что-то вспомнить, снова и снова прокручивая свои первые дни здесь. Он оказывался в ситуации белки в колесе, которая всё бежит, но никуда не прибегает. Но однажды, когда он снова перебирал банки с овощами у себя в погребе, которые лежали там с самого начала, подняв одну из них, Иван обнаружил ещё один конверт с запиской: «Не ищи, кем ты был раньше, а строй свою новую жизнь».

Иван вдруг встрепенулся. Он взглянул на часы и понял, что пора идти. Парень оделся, отключил магию в доме, наложил заклятие неприкосновения, которое не пропускало в дом чужих, и вышел.

Не пройдя и десяти шагов, он встретил длинного и худого Павла.

— Здорова, Вань, — сказал одноклассник. — Куда направляешься?

— Да вот к Камню, на встречу с Вовой.

— Можно с тобой? А то мне этот субъект пять золотников должен.

— Конечно, — они пошли вместе. — Слушай, Пах, давно хотел спросить, ты где живёшь?

— Рядом с Вовой и домищем Сарайских, знаешь?

— Да, конечно, знаю.

И Иван ушёл в свои мысли.

— Ты о чём-то задумался? — спросил его Паша.

— Да. Послушай, а кто в моём доме раньше жил?

— Я ж тебе говорил, это был заброшенный дом. Но мне вроде родители рассказывали, что десять лет назад там кого-то грохнули, и с тех пор туда боятся ходить. Я помню, когда мы тебе это первый раз рассказали, — смеялся Павел. — Четыре месяца назад, весь перепугался.

— А до этого кто там жил, не знаешь?

— Не-а.

— А кем был этот человек, которого убили?

— Да маньяк какой-то, говорят. Я не особо про это знаю. Ты у нас вообще в первый раз год назад появился. Никто ни о тебе, ни о Тишковых ничего не слышал. И вообще, это какая-то борсийская фамилия…

— Ты на что намекаешь? — разозлился Иван.

— Да ни на что я не намекаю, мало ли… Может, ты эмигрант, может, тебя кто в столице знает. Съездил бы!

— Мы, кстати, с Вовой после школы хотим в Войланск, в Институт Огня, поступать, если экзамены хорошо сдадим.

— Ого! — воскликнул Павел. — А ты точно насчёт стихии определился?

— Да, а ты?

— Между огнём и водой выбираю.

— А поступать?

— Поступать буду в каком-нибудь ближайшем городе, по экзаменам посмотрим. В столицу я, в отличие от вас, не мечу… Что-то Вовы не видать, — они подошли к Камню.

Это был большой валун, его верхушка на полметра возвышалась над Ваней. На посёлок смотрел вырезанный в камне фиолетовым цветом непонятный символ, похожий на птицу.

Прошло буквально несколько минут, и появился их друг. Едва завидев Пашу, он с усмешкой выпалил:

— Скупец.

— Что так долго? — спросил Ваня.

Володя отвечал другу, параллельно доставая деньги из кармана заношенных джинс:

— Я тут Винчику Сарайскому на голову солнечного зелья налил. Рано смеётесь. Через месяц волосы всё равно отрастут. А нам лучше к Шалской идти.

— Да она мне такое за быка устроит! — возразил Иван.

— Она нас не увидит, я знаю куда сесть, — улыбнулся Володя.

— Что за бык? — спросил Паша.

Ваня и Вова ему рассказали, но приняли решение, озвученное Вовой:

— Лучше к этой старухе, чем ко всяким буржуям.

Они отправились к дому у гор, где жила колдунья Шалская.

— Кого звать будешь? — спросил Володя Ваню.

— Да вас обоих, Лёху и из девчонок кого-нибудь.

— А кого? — спросил Павел.

— Да Настю с Конской.

— Зачем Конскую? Она же всё съест! — сказал Володя.

— Поделится. Это ты над ней смеёшься, потому что она толстая и как девушка тебе не нравится. Но зато с ней можно пообщаться нормально. Никто не помнит, как её зовут?

— Корова, — насмешил их Вова.

— Кстати, а твою соседку как?

— Лиза.

— Бери её.

— А можно я свою Гальку возьму? — спросил Павлик.

— Бери, только смотри, — учтиво сказал Ваня, — чтоб она как в феврале на Вовиной днюхе не начала раздеваться и душить всех своей одеждой.

— Она пьяная была, — оправдывал свою девушку Паша.

— Тогда смотри, чтобы не пила столько, — объяснил Вова.

Они остановились у магазина, около стойки с пивными бутылками. Иван и Павел, по обыкновению, взяли «Напиток волшебника», а придирчивый Вова — за три медяка «Магопиво».

Расположившись на траве за домом Шалской, друзья открыли свои бутылки и продолжили разговор.

— Вова, — начал Ваня, — может, ты всё-таки ещё раз попробуешь что-то обо мне вспомнить? Или о первых днях нашего знакомства?

— Я тебе уже говорил. Знаю не больше твоего: появился тут год назад, пошёл в нашу школу. Говорю же: кончим учиться, поедем в Войланск, возможно, там что найдём… Но по всем симптомам на тебя наложено заклятие забвения, а за это в тюрьму сажают.

— Может, достать списки заключённых по этой статье?

— Да в нашей глухой деревне только документы на туалет найдёшь, — сказал Павел. — Вот в Войланске поискать стоит.

— Кстати, всё забываю спросить, — наконец вспомнил Иван. — Вов, а с кем ты хорошо дружил до того, как я тут появился?

— Ну как, — Володя опустил взгляд и задумался. — Вон с Пашкой, с Лёхой хорошо общались. Вот. Я вообще со многими в нормальных отношениях, но, видимо, как-то ребята не особо хотели со мной дружить.

— Да брось! — улыбнулся Павлик. — На самом деле, ты хороший парень. Просто многие завидуют, что у тебя так всё с девчонками получается.

— Но всё же хорошего друга мне не хватало, — Володя усмехнулся и сделал несколько глотков.

Ребята ещё несколько часов поболтали о всякой ерунде, не заметив, как сумерки вступили в свои права. Пожав друзьям руки, Иван пошёл через весь посёлок к себе. Рядом с его домом других строений не было: видно, все снесли после смерти того маньяка.

Иван вошёл, разделся, улёгся в кровать и задумался о том, что во время этого забвения ему могли изменить внешность и имя, что он не местный, ведь уже ни один год в посёлке никто не пропадал…

Плавно занимавшие его мысли о возможном прошлом уступили дорогу миру снов.

* * *

Неделя пролетела быстро, и вот шестнадцатого Ваня услышал звонок в дверь. На пороге стоял худой парень слегка выше него, с зелёными глазами. Короткие чёрные волосы стояли торчком, на Ваню смотрела отчасти весёлая, отчасти злобноватая морда. Это был Вова.

— Что так рано? — спросил Иван. — Я всех к двум звал.

— А я подумал, что тебе нужна помощь в приготовлениях, — прозвучал ответ.

— Правильно подумал.

— Кстати вот, — Вова достал из своего рюкзака пылающий огненный шар и вручил другу. — Это тебе, — он слегка повысил тон. — С днём рождения, что ли, дружище!

— Спасибо, — улыбнулся Ваня, разглядывая подарок. Видно, это было какое-то оружие; Володя не стал говорить, откуда оно у него, прикрывшись этикетом, и они спрятали его в погреб. — Как эта штука не сожгла тебе рюкзак?

— Да так, парочка заклинаний. Одна девчонка рассказала.

К двум часам все собрались. Первым пришёл Лёша, высокий, мускулистый юноша. Буквально за ним Павлик и Галя, которая выглядела как обычно тихой и мирной. Затем Лиза, подруга Володи, красивая высокая блондинка. Последними пришли две похожие между собой девушки: Настя, похудее, и Конская, потолще.

Дома у ребят родители, а Ваня жил один.

— Ну что, все в сборе? — начал он. — Тогда я достаю вино.

Гости зашумели. Он принёс к салату и мясу густой шоколад, торт и пару бутылок. За столом именинник общался с Лёхой, Настей и Конской.

— Я думаю, Паша прав, — спокойно говорил Лёха. — У нас ты ничего про заключённых за наложение заклятья забвения не найдёшь — едь в столицу.

— Только вот я слышала, — рассказывала Настя, — что у нас вообще нет арестованных по этой статье.

— А где же они могут быть? — поинтересовался Иван.

— В Борсии, скорее всего, — ответила Настя. — Или в нейтральных городах и странах.

— Тогда трудно придётся, — сказал Ваня.

— Не бойся, — утешала Конская. — У меня родители в Борсию год назад ездили. Если не хвастаться, что ты кериланец, то к тебе нормально относятся.

Вскоре подвыпившие гости и сам виновник торжества пошли гулять. У Ивана в голове произошло помутнение.

— А пойдёмте к Сарайским, — предложил он.

— Зачем? — спросил Вова.

— Желание именинника — закон, — ответила Настя.

Они подошли к очень высокому забору зажиточных колдунов.

— Смотрите, — Иван начал применять слабо-разрушительную магию на часть забора, затем толкнул в этом месте, и в стенке образовалось отверстие. Со словами: — Полезли! — он лёг в дыру.

— Ты что с ума сошёл? — поразилась Лиза.

— А что? — сказал Вова. — Пойдёмте.

Полезли только Володя, Паша и Настя. Лёха и Конская не пролезли, а Лиза и Галя не захотели.

— Ну и сиди там, трусиха, — кричал Паша Гале.

— Идиот, — ударил его Вова. — Ты зачем кричишь?!

Из-за угла выбежал ротвейлер.

— Спокойно, — сказал Иван и, вырвав кусок земли, приложился к нему губами и произнёс: — Сын огня! — кинул в собаку, и та загорелась.

— Даёшь! — воскликнул Вова. — А на уроках ты такое не показывал.

— Это жестоко! — сказала Настя.

— Зато весело, — улыбнулся Паша.

— А теперь быстрее, пока нас не засекли, — сказал Ваня и побежал к чёрному ходу.

— Вань, — окликнул Вова. — Ты что спятил?! Зачем нам внутрь?

— Ну-ка! — послышался со спины голос старшего Сарайского, и четвёрка скрылась за дверью.

Иван повёл их по узкому коридору.

— Стоп, — остановил он всех, когда они начали подниматься по лестнице. — Кто-нибудь владеет магией невидимости?

— Ей может владеть только тот, — отвечала Настя, — кто изучает стихию воздуха помимо школы. Я изучаю землю.

— Я огонь, — сказал Вова.

— Я больше воду люблю, но с огнём тоже знаком. Ещё не определился. Чёрт, Конская же знает!

— Да она бы не пролезла, — усмехнулся Вова, и парни заржали, а Настя дала ему затрещину.

— Просто надо было Ване проход в стенке больше делать!

— Спасибо, — с язвой выдавил Иван.

— Прости… — не успела она закончить, как наверху лестницы показался хозяин.

Он топнул ногой, и лестница проплыла волной. Ребята свалились вниз и тут же ринулись к двери справа. Внутри была следующая картина: слева стояла жена хозяина, справа говорящий портрет, а прямо по курсу — окно без стекла.

— Зажиточные свиньи, — Иван сам не знал, почему прокричал именно это, разбежался и выпрыгнул на улицу.

За ним Настя и Паша.

Вову схватили за ноги мамаша и внезапно появившийся толстый и вредный сынок Сарайских, Виталик. Иван, Паша и Настя начали тянуть его наружу.

— Идиоты, — кричал Вова. — Вы ж меня порвёте, или я о землю клюну.

Иван расхохотался и отпустил друга.

— Я тебе за волосы отомщу, — прохрюкал Сарайский, но Вова резко выхватил ногу, треснул парня в живот, тем самым оттолкнулся и выпрыгнул. — original

— Я тебе за волосы отомщу, — прохрюкал Сарайский, но Вова резко выхватил ногу, оттолкнулся, треснув парня в живот, и выпрыгнул. — edition

Ребята подожгли Сарайским крышу, Иван проделал новую дырку, и они убежали.

На улице потемнело.

— Ну и день, — проговорил Павел.

— Это мой лучший день рождения из тех, которые я праздновал, — улыбнулся Иван. — Хотя и единственный из тех, что я помню.

Вскоре они разошлись, ещё раз поздравив Ваню.

Он шёл по бескрайним полям к своему одинокому дому, стоявшему на высоком холме поодаль от остальных. Справа за холмом стоял волшебный камень, а за кустами текла речка. Оглядывая всё это, Иван снова думал о том, кто он такой. На душе, как иногда бывает у некоторых выпивших и отвеселившихся людей, было какое-то странное лиричное настроение. Он остановился и первый раз в своей новой жизни взглянул на небо философски.

Почему оно такое бескрайнее для нашего взгляда? И бескрайнее ли оно на самом деле? Что оно в себе хранит? Он не выбрал воздух своей стихией, но знал почему. Восемнадцатилетний юноша решил, что по-настоящему небо таит в себе огонь. Звёзды — вот оно, вселенское пламя! Наверное, небо и звёзды хранят в себе и его тайну… А внутри таилось любопытство к себе, к прошлому, долг перед корнями, о которых он ничегошеньки не знал, страх перед тем, кем он был раньше. И он поймал себя на том, что все эти развлечения с друзьями не успокаивали его душу и интерес к собственному прошлому.

Он ещё раз посмотрел вверх и произнёс:

— Небо, кто же я? Откуда иду и зачем потерял то, кем я был?! «Не ищи, кем ты был раньше, а строй свою новую жизнь». Но почему?! Это главные вопросы, которые я задаю тебе, Жизнь… Судьба… Господь…

Он снова начал двигаться в сторону дома.

2 глава. Дети преступников

Она проснулась, как всегда, рано утром. Ей не хотелось вставать и вообще что-то делать. Она жила на пятом этаже в доме номер семнадцать на улице Рыбной в Доброграде, столице Борсии. Девушка очень любила свою страну, в отличие от всех её знакомых, как и её отец, который, правда, сидел в тюрьме.

Год назад, когда её старшая сестра Оксана вышла замуж и уехала к мужу на родину в Керилан, а девушка сидела одна дома и ждала отца, вместо него к окну прилетел голубь с письмом, в котором говорилось, что её отец обвинён за применение заклятия забвения на человеке.

Она стала жить одна и перешла в заключительный одиннадцатый класс. Училась она лучше всех, но никогда про это не говорила. Она не любила хвастаться. А вот отношения с классом — да и со всеми соседями — не складывались: в школе её унижали, называли неудачницей, и, вообще, девушка не могла поставить себя в коллективе, в отличие от своей старшей сестры. У неё было лишь две подруги: Оля и Вера.

Её мать тоже жила в Керилане с новым мужем и отсылала ей ежемесячно хорошие деньги — пять сотен золотых. Дочь презирала деньги, тратила только на самое необходимое, могла купить что-то своим подругам.

Девушка с детства не мечтала о принце, ей хотелось лишь ласки и тепла, которой не смогли дать ей родители. Они любили больше, как ей казалось, младшую сестру Марию, которую мать с отчимом увезли с собой в Керилан, а Оксане, как старшей, всегда давали больше свободы.

Идеи о патриотизме понимал лишь отец, а когда уехала сестра, девушка повесила в гостиной чёрно-жёлтый, совмещённый по волнистой линии, государственный флаг и поставила на стол портрет королевской семьи.

Из-за вечного непонимания и злобы она и продолжала валяться, не начиная этот день. Тем более ещё только семь часов утра! Сегодня двадцатое апреля. «Последний месяц ада» — так она называла последний месяц школы.

И тут произошло то, что всё-таки заставило её встать: на балконе в окно ударился голубь. Она засмеялась.

— Когда же ты, мой голубок, перестанешь врезаться в окно и научишься тормозить перед ним?

Она встала, оделась и подошла к балкону.

— Когда вашего отца выпустят из тюрьмы, — проговорила белоснежный голубь. — И я перестану носить вам почту, — он прошёлся вдоль окна, едва встряхивая головой после удара и удивляясь чистоте окон.

Девушка рассмеялась. Она считала это своим минусом — её было очень легко насмешить и тяжело успокоить. Хотя сама она шутить мало умела и не любила.

— Зато я теперь знаю от кого письмо, — успокаиваясь, проговорила она.

— У вас хорошее чувство юмора, — сказала голубь.

— Нет, оно такое у тебя.

— Ладно, ещё очень много дел.

И он улетел. Она усмехнулась и подобрала письма. Одно от отца, другое от матери. Девушка села за стол и открыла то, что от отца.

«Дорогая Катя…Дочка…

Я очень тебя люблю и надеюсь, что с тобой всё нормально. Со мной всё отлично, и у меня хорошие новости. Недавно мне тоже пришло письмо. Только от короля Александра II. Он писал, что должен поговорить со мной, но не пугайся. Видно, о хорошем, потому что после этого мне было разрешено видеться с тобой. Часы приёма здесь с шести утра до шести вечера, но только по выходным. Поскольку моё письмо дошло до тебя только к пятнице («И правда», — подумала Катя), завтра я тебя жду. И принеси мне, пожалуйста, мой любимый пирог, который у тебя так хорошо получается!

Виктор Мулин»

Катя очень обрадовалась такому событию и лениво открыло мамино письмо.

«Дорогая Катя

Живём мы с Фёдором здесь отлично. А у тебя заканчиваются золотые годы — школа. Грустно, правда? («Нет мама, — хотелось ответить дочери. — Очень даже весело и приятно!»). Но не расстраивайся. У нас здесь в Войланске переделали Институт Огня во Всеобщий Институт Магии, и теперь в самом престижном в мире магическом ВУЗе может учиться маг любой стихии, а не только огня. Я понимаю, что ты хочешь изучать любое понравившееся направление, и поэтому предлагаю тебе поступать здесь, в Войланске, в этот институт. Мы ждём тебя к концу мая — началу июня у себя.

Твоя семья

P.S.: Кстати Оксана с мужем переехали к нам».

В конверте лежали билет до Войланска и документ о вакансии во Всеобщий Институт Магии. Но Катю это не радовало: не особо хотелось ехать во враждебную страну.

Она собрала сумку и переоделась для школы.

На обеденном столе в рамочке стояла фотография королевской семьи. С двух сторон стояли король Александр II и королева Татьяна, которым было за пятьдесят, а между ними — принцесса Дарья, красавица с рыжими волосами и бледно-розовой кожей лет двадцати пяти.

Катя и сама была недурна собой, но парня-друга у неё никогда не было. Внешне она ничем не походила на принцессу: волосы — чёрные, а кожа — смуглая.

«Это наши короли, — думала она. — Светлые люди, любящие нашу страну. Вот бы король отпустил папу… Всё, Катя, мечтать хватит, давай дуй в школу!» И она выскочила из дома, понимая, что опаздывает.

Катя действительно опоздала на урок. Как только она вошла в класс, учительница Настасья Филипповна выругала её:

— Ужасно, Мулина! Пешком шли? С магией не знакомы?

Весь класс засмеялся.

— Почему ты опоздала?! — продолжала учительница.

— Я получила письмо… — оправдывалась ученица.

— От кого? — раздался с последней парты издевательский тон хулигана Кости. У него были длинные руки, вытянутый подбородок, и с каждым годом он всё больше напоминал Кате гориллу. — От своего папаши преступника?

Класс рассмеялся.

— Заткнись, тупой второгодник, — не выдержала Катя.

— Настасья Филипповна, она обзывается!

— Простите, — парировала Катя. — Но он…

— Какими бы ни были его слова, ты не должна была так говорить, — ругалась Настасья Филипповна. — Садись на место и больше не опаздывай!

— Спасибо, Настасья Филипповна, — Катя села к себе за третью парту рядом с подругой Олей и начала слушать учительницу.

— Итак, я проверила ваши домашние задания и обалдела… — Настасья Филипповна повысила тон: — Как вы собираетесь сдавать экзамен?! Одна пятёрка, три тройки и двадцать двоек! Как говорится: каждой твари по паре, — класс разразился гоготом. — А что вы смеётесь? Это ужасно. Через месяц уже экзамены, а вы дурака валяете.

— Косынина что ли? — сказал Костя, и одноклассники опять расхохотались.

Дима Косынин был отличником, у которого тоже не сложилось в коллективе, как у Кати, и с девушками. Но Катя знала, что её подруга Вера влюблена в него.

— Ещё одно оскорбление… — начала учительница.

— И что? — спросил хулиган.

— Как ты с учителем разговариваешь! — воскликнула Катя.

— Не твоё дело, ребёнок преступника.

— Извинись перед Димой и Катей, — приказала ему учительница.

— Извини, Дима, ты не дурак… просто глуповатый, — смех возобновился. — А перед Неудачницей я извиняться не собираюсь!

Весь класс захлопал. Девушке было противно находиться в такой обстановке. Но тут прозвенел звонок.

— Стоп! — остановила начавших собираться учеников Настасья Филипповна. — Есть ещё информация.

— Отца Мулиной казнят, — сказал Валя, дружок Кости. Ребята рассмеялись, второгодник громче всех.

— Поднимите руки, кто здесь патриот, — не замечая этого, сказала учительница.

Подняла руку одна Катя. Ребят и это насмешило.

— Даже училка не патриот, а эта дура… — выкрикнул Костя.

Настасья Филипповна подняла руку и продолжила:

— Мы все сегодня едем после этой перемены на фестиваль патриотизма.

— Ура! — закричал класс. — Уроков не будет!

После занятия, купив по волшебному лимонаду в столовой на первом этаже, за один столик уселись Катя, Вера и Оля.

Вера и Оля — абсолютные противоположности. Вера — очень худая и не очень красивая девочка, которая всегда старалась одеваться так, чтобы понравиться мальчикам, не очень-то любила учиться и болтала без умолку (в основном, всё про тех же мальчиков и про своё безупречное зрение, особенно когда рядом оказывалась Оля). Оля же была очень полной, носила очки, говорила по делу, либо шутила и старалась не обсуждать мальчиков (только иногда Валю, — любимого), одевалась всегда строго, в отличие от Веры, как и Катя никогда особо ни на что не тратилась. Объединяло их троих одно: над ними все издевались.

Катя рассказывала подругам о своих письмах.

— Здорово! — говорила Вера. — Ты будешь учиться в таком классном институте… И, наверное, там и парни суперские!

— Главное, что ты там по-настоящему научишься магии, — подметила Оля. — Ты уже выбрала стихию?

— Да. Воду. А вы, девчонки? — спросила Катя.

— Ну, Вера мальчиков, — смеялась над подругой Оля. Катя тоже не могла сдержаться.

— Ага… А ты пирожки, — ответила обиженная Вера. Катя чуть не рухнула со стула от хохота. — Как думаете, у меня есть шансы на Диму?

— Опять, — с ужасом проговорила Оля.

— Ну… — отвернулась Катя, которой уже наскучили такие повороты в разговоре.

— Ладно, есть, — сказала Оля. — Вот у меня на Валю — никаких.

— Слушай, Катя, — произнесла Вера, точно говорила о тайнах государственного масштаба. — А тебе не больно слышать всё это от Кости?!

— Так, — Катя поняла вопрос и возмутилась. В шестом классе он ей нравился, но это быстро прошло. — Мне он не нравится, а вызывает отвращение. И вообще, пусть он сдохнет!

— Катя! — воскликнула Оля. — Так нельзя говорить.

— Про это ничтожество — можно!

— Привет, девчонки, — к ним подошёл высокий, худой, черноволосый Дима Косынин. — У меня хорошие новости.

— Какие же? — спросила Оля. Вера вся зажалась от стеснения — это вызвало у Кати улыбку.

Дима присел рядом с Катей, поправил очки на переносице и продолжил:

— У нас у четверых хорошие отметки. Я только что узнал у Настасьи Филипповны. Угадайте у кого пятёрка?

— Точно не у меня, — тихо проговорила Катя.

— Ты не угадала!

Девчонки захлопали.

— Это ошибка! — сказала отличница.

— Не скромничай, — проговорила Оля.

— Ботаники! — послышался голос Кости. Он стоял сзади Кати и Димы со своей компанией и, накупив в столовой чего подороже, хохотал и издевался над окружающими. — Пятёрки пятёрками, а я надеюсь, папаша-забвенник поскорее сгниет и сдохнет в тюрьме!

— Заткнись! — заорала Катя, перекрикивая смех Вали и Нади, которая стояла в обнимку с Костей. — Знаешь, я не бью парней, — её с детства раздражали девчонки, колотившие мальчиков и голосящие: «Девочек не бьют». — Но ты, — она встала. Костя возвышался надо всеми здесь. — К парням не относишься! — она со всей силы ударила ему кулаком по носу. У Кости потекла кровь.

— Не трогай его! — крикнула Надя. Это была очень красивая модница, учившаяся с ними в одном классе, высокая блондинка, любившая каблуки, мини-юбки и, возможно, Костю. Они дружили с Катей до тех пор, пока в шестом классе та не рассказала Наде о своих чувствах к Косте, а Надя — всему классу. Над беднягой смеялись, а Костя плевался от омерзения. С тех пор Катя считала Надю своим заклятым врагом.

А конфликт сразу же разрешился: к ним подошёл директор, собирающий всех на фестиваль.

— Тебя спасли, — угрожающе проговорил Костя.

Один раз в седьмом классе он избил её, и его родители заплатили большие деньги судье, чтобы сыночку не трогали.

— Они так друг другу подходят, — сказала с усмешкой Оля. — Костя — бабник, Надя — вертихвостка.

— Не смей так про неё говорить! — воскликнул Дима. — Ты же знаешь, что я к ней испытываю…

Вера заревела и убежала.

— Что с ней? — недоумевал Дима.

— Какой же ты идиот! — Катя считала, что человек должен ценить, что его любят, и отвечать взаимностью, кто бы это ни был. Но даже с таким суждением она была не права: Дима понятия не имел о чувствах Веры. — Иди гуляй от нас.

— Спасибо. Я и так не хотел идти рядом с тобой, Неудачница.

Всем классом они вышли на улицу, и Катя увидела вдали человека, сидевшего на земле. Он играл на гитаре. Когда выдалась возможность, одна из старшеклассниц отдалилась от группы и подбежала к нему. Свой инструмент обнимал старый бедный дед с бородой. Она положила ему в шляпу два золотых. Стоявшие рядом с ним люди слегка удивились, увидев такие деньги на паперти. Вокруг собрался ещё народ, и он заиграл любимую Катину песню «Мочи кериланцев».

Когда он закончил, все разошлись, а Катя подошла к гитаристу и спросила:

— Я всегда хотела узнать, кто автор стихов.

— Странно, — хмыкнул старик.

— Что странно?

— Все интересуются композитором.

— Да, я не спорю, музыка красивая, но кто написал слова к ней?

— Да тот же, кто и композитор. Гвардеец какой-то. Песня сначала запрещена была, но год назад король разрешил её. Тебе ещё сыграть что-нибудь?

— «В её глазах» можно?

— Конечно. Как я понимаю, передо мной героиня этой песни?

— Можно и так сказать, — сконфуженно ответила Катя.

И он начал играть. Мелодия и голос снова заворожили её, но, как только он закончил, она ринулась к классу. К ним уже подходил летающий автобус. Школьница еле успела заскочить в него.

Они долетели довольно быстро. Концерт уже шёл вовсю. Ребята повыпрыгивали из автобуса и побежали в толпу плясать. На сцене, стоявшей посреди площади, появился ведущий и произнёс:

— А теперь, дорогие патриоты, молодые музыканты из группы «Тайга» споют вам песню «Мочи кериланцев».

Почти все присутствующие начали аплодировать и орать от восторга.

— На хрена любить свою страну, если она говно, — крикнул Костя.

Собравшиеся повернулись к наглецу, хотели было его поколотить, но первым дошло до Кати. Она произнесла: «Магия волн», собрала слюны и плюнула в негодяя. Слюна в полёте превратилась в небольшую волну и столкнула Костю с ног. При этом он весь промок. Окружающие зааплодировали ей.

— Смотри, — сказала Оля Вере. — Она его опрыснула, и народ не устроил ему взбучки.

— Ты намекаешь, что она так его спасла? — уточнила Вера.

— Ну а как же ещё! А нам говорит, разлюбила…

Этот разговор никто не слышал.

* * *

Катя собиралась к отцу. На часах уже полдесятого. Она вышла из дома. К ней быстро подлетел такси-летун, вызванный заранее, она уселась к нему на шею, и они полетели к городской тюрьме.

Здание стояло на отшибе. Вокруг него виднелась колючая проволока и огненные шары, такие как тот, что Вова подарил Ване.

В небе над таксистом и девушкой горела надпись: «ТЮРЬМА ДОБРОГРАДА ДЛЯ КОЛДУНОВ ТИРОБАС». Таксист приземлился, Катя заплатила ему десять серебряных монет, спрыгнула вниз и подошла к воротам.

— Вы к кому? — послышался голос со всех сторон сразу.

— К Виктору Мулину. Я его дочь.

— Вам налево до двери с надписью: «Комната для посещений».

— Спасибо.

Открылись ворота, и Катя прошла по мрачному коридору до той самой комнаты.

— Вы кто? — послышался другой голос. — Имя, Отчество, Фамилия и возраст, пожалуйста.

— Екатерина Викторовна Мулина. Семнадцать лет.

Дверь открылась. Внутри мрачной комнаты за столом уже сидел отец в серой тюремной кофте.

Виктор Мулин — грузный мужчина высокого роста с приплюснутым носом, волевым подбородком, тёмно-русыми волосами и зелёно-голубыми глазами, как у дочери. Увидев её, он бросился обнимать её и, поцеловав что есть мочи в щёку, проговорил:

— Дочка, уже год не виделись. Как изменилась-то — красавица! Садись, — он отодвинул от стола старое обтрёпанное креслице.

— Как ты тут? Я вот передачку принесла, — Катя дала ему огромный мешок со своей ещё тёплой выпечкой. — Я соскучилась…

— Ой, а я-то как соскучился, — добродушно проговорил он, пожимая плечами и заглядывая в мешок. — Боже! Забыл уже, что такое нормальная еда. Здешняя пища — истинная рвота быков с помётом крыс! Да… Я уже и забыл, как ты весело смеёшься, — Виктор грустно вздохнул.

— Что, неужели так плохо кормят?

— Ну, а я б разве жаловался, если бы кормили нормально?

— Пап, а ты сбежать не пробовал отсюда-ва? — спросила Катя.

— Ты тут потише об этом, прослушка вестись может. Ей богу, книжек что ли про шпионов начиталась или чего? Тут шаг влево, шаг вправо… Не легко короче… Даже сейчас, шаг я из этой комнаты сделаю, и меня сразу же схватят и накинут срока, что даже проводить тебя нельзя!

— Папа, скажи, сколько тебе ещё тут сидеть?

— Вообще мне полагалось лет десять, но благодаря адвокату мне скостили срок в два раза, как ты помнишь, а за хорошее поведение могут через полтора года выпустить. Но раз уж лично Александр II хочет со мной поговорить, значит, я очень скоро могу выйти на свободу!

А у тебя-то как дела? Твоя мама мне написала про Институт Магии.

— Да, но я не хочу там учиться, это ведь в Керилане, а они наши враги!

— Я понимаю тебя, дочка, но ты лучше повидайся с матерью и сёстрами, а когда меня выпустят, я сам слетаю к вам. А это и хорошо, что в Керилане. Научишься магии у врага — легче будет с ним сражаться. Узнаешь минусы Керилана! А то они всё глаголят: «У борсийцев — монархия, у нас — демократия». Узнаешь, чем они плохи, их минусы, недостатки. А как окончишь, дочка, сюда с тобой вернёмся. Жених-то есть у тебя или друг какой?

— Нет, пап, ты же знаешь… — вздохнула девушка.

— Ну вот, всё по-старому, да? жалко, ну ничего, там найдёшь!

— Кериланца?

— Вот влюбишься, и по барабану будет: кериланец это или вообще таракан. — Катя опять рассмеялась.

— Да, господи! На меня парни вообще не обращают внимания.

— Почему? Ты у меня красивая, характер у тебя нескверный, — затем, откусывая пирожок, добавил: — и готовишь чудесно.

— Может быть, да только вам мужчинам что-то другое нужно.

— И почему у меня сына нет?.. Совсем современных молодых парней мне не понять. Что им только надо?..

— Вот и я не знаю… Слушай, папа, скажи наконец, кого ты год назад забвению подверг?

— Какая разница, — махнул рукой Виктор. — Он сейчас далеко. Он мой друг был и сам попросил меня об этом. Мы думали, что ни король и никто об этом не узнает, да не учли кой-чего…

— А чего вы не учли?

— Да он до забвения некоторое время на власть работал…

— Гвардеец?

— Какая разница! — воскликну отец.

— А кто это? Дядя Филя? Степан Иваныч?

— Всё! Не скажу! Хватит! Знаю только, что он никогда у нас больше в стране не появится.

— А какой он был человек? Почему попросил стереть себе память?

— Человек он хороший был, даже сколько не за себя беспокоился, сколько за меня… Записок себе каких-то написал… Ладно, это уже другая история. А причину я тебе не скажу, он просил держать её в тайне. Слушай, уже двенадцать часов! Скоро король придёт.

— Ладно, я пошла. Завтра в церковь схожу, а через неделю ещё тебя, пап, навещу.

— Помолись завтра за этого забвенца, чтобы с ним всё в порядке было.

— Хорошо.

Дочка ушла. Виктор не успел дойти до камеры, как раздался голос:

— К вам Александр Александрович Чаев. Пятьдесят шесть лет.

«Король пришёл», — понял Виктор и отправился обратно в комнату для посещений. Открыв дверь, он увидел высокого, пузатого человека с седыми волосами, бородкой и усами, стоявшего посреди комнаты в важной позе — короля.

— Александр, — он протянул руку Виктору. Тот с радостью пожал её.

— Виктор. Честь пожимать вашу руку, сир!

Они уселись за стол.

— Как сидится? — поинтересовался король.

— Не очень. Хотелось бы поскорее на волю, естественно.

— Ну это понятно. Вы ведь понимаете, что я могу вам это устроить? Мы оба с вами отлично знаем, кого вы подвергли забвению. Вы не могли бы мне дать нынешний адрес этого гвардейца?

— Понимаете… Он мой лучший друг, и он просил меня, чтобы я не говорил никому его адрес, чтобы его не искали. А если его начнёте искать вы, то ясно, что он найдётся… И даже если вы прикажете меня казнить… Просто… Он мой лучший друг и сам просил меня о том, чтобы я стёр ему память… Я не смогу даже сказать вам причину… Пусть меня убьют, но обещание другу дороже!.. Ух… — сжал свои кулачищи Виктор. — Даже жизни!

Десять секунд молчания.

— Понимаю, — очень сухо ответил король. — Он ваш друг. Но видите ли, сейчас ему просто-напросто интересно его прошлое. Ну, вы же его знаете!

— Конечно, знаю, — усмехнулся Виктор.

— Я тоже, — снова сухо проговорил Александр II. — Он узнает, что вы единственный заключённый, обвинённый по этой статье. Затем он приедет к нам в страну… Как я понимаю, вы его в Керилан упрятали?

— Как вы догадались?

— Очень просто. Так вот — у нас об этом кричат все газеты. Он найдёт нас с вами, и мы ему расскажем, кто он такой.

— Но…

— Без «но»! Если это не сделаете вы, это сделаю я. А уж зачем ему понадобилось память вырезать, может, как-нибудь и сам догадается.

Меня тронула ваша история о друге, — продолжал король. — Вы когда-то ведь были великим лидером борсийских патриотов?

— Было дело.

— А вы знаете, какая сейчас гвардия?

— Простите, нет, сир.

— Подлая и подкупная, — в голосе короля появилось чуть-чуть живой интонации. — За неделю семеро гвардейцев перешли на сторону Керилана и уехали к ним. Им заплатили приблизительно от пятидесяти до ста пятидесяти тысяч золотых.

— Ужас… — искренне произнёс Виктор.

— Так вот. Десятого июня вы выходите отсюда, а одиннадцатого я жду вас в гвардии.

— Спасибо.

— До свидания.

Король встал, пожал будущему гвардейцу руку и ушёл.

3 глава. Институт магии. — 1

— Ты слышал, что сделали с Институтом огня в Войланске? — спросил Иван Володю, прочитав статью в «Магии Керилана».

— Нет, а что там такое? — отреагировал тот.

— Его переделали во Всеобщий Институт Магии — ВИМ. Теперь там будут обучать всем стихиям. Пишут, что будет четыре факультета. А ещё, что это никак не отразится на качестве обучения стихии Огня, — Иван поднял глаза от газеты. — Видно, король Борсии надавил на власть со своим равенством магических стихий.

— Мы вообще туда можем не попасть, если окажется, что экзамены плохо сдали.

Они сидели одни в пустом классе. Вчера весь их выпускной коллектив писал экзамены: работу по стихии и сдавали магическую практику. Ваня и Володя учились едва ли не хуже всех, но к экзаменам подготовились изрядно.

Сейчас класс был пуст, потому что все гуляли по школе перед оглашением результатов — дышали перед смертью. А Ваня с Вовой решили, что лучше будет спокойно посидеть в классе — накуролесились за год.

Вдруг прозвенел звонок, и в класс ввалились или телепортировались остальные двадцать учеников. За ними ворвался взбешённый Адриан Фелич, высокий, лысый и худощавый, в своём стёртом пиджаке, учитель по прозвищу Слизняк — придумал Ваня.

— Сели все быстро! — заорал он. Иван никогда не видел его таким разъярённым и покрасневшим. — Ужас! Кошмар! Самые худшие результаты за последние лет сто!!! Вы что, слизняки?!

Иван и Вова подавились от хохота.

— Да, — еле выдавил из себя Вова, и класс утонул в собственном смехе (кроме Лёши, он был в ужасе от слова «слизняки»).

— МОЛЧАТЬ! — взревел учитель. — Худшая работа у Насти. Нравится? — девушка чуть не зарыдала. — Валя Конская. Это что за кошмар?! У отличницы: 3, 4, 4!! Напоминаю: первая отметка за общий тест, вторая за практику, третья за работу по стихии. Слава богу, хоть за третью-то, по выбору, никто тройки не получил… А вы хоть в курсе, что при наличии одной тройки за экзамены вас не берут в институт хотя бы высокой магии, а что касается ВИМ (Ваня с Володей прислушались) надо получить за стихию 5! А вы написали так, как будто с бодуна привалились на экзамен.

Класс разразился смехом.

— А есть хорошие отметки? — спросил Лёша.

Лицо Слизняка расплылось в улыбке.

— Сидите крепко на своих стульях! — предупредил он. — Итак, у всех хотя бы одна тройка или четвёрка, а у двоих: 5, 5, 5. Это Иван Тишков и Владимир Козлов!

— Да это ошибка, наверное, — скептически комментировал Сарайский.

— Заткнись, маменькин сынок! — крикнул ему Володя. — А то на век с голой головой оставлю или в барана превращу! Хотя зачем? Ты итак баран!

Ребята снова засмеялись.

— Попрошу без грубостей, — предупредил Адриан Фелич. — Однако я не сделал ошибки. У вас, Козлов, и у Тишкова три пятёрки. Поздравляю!

После школы два друга отправились к речке искупаться. Когда они бодро выбежали из воды и сели сушиться, Ваня задумался. Вова привык, что лучший друг, бывает, уйдёт в свои мысли на пару минут, и не беспокоил его.

— Ты себе можешь представить, что можно работать, просто держась на поверхности воды?

— Как это? — не понял Вова.

— Лежишь себе, тебя омывают внизу приятные потоки, и ты при этом делаешь что-то полезное.

— Ну, — задумчиво сказал Вова. — Это какая-то странная работа. Но я бы хотел такую.

Дело в том, что когда примерно в те же дни позднего мая год назад друзья открывали сезон купания, ночью Ване приснился загадочный сон. Он лежал на воде какого-то озера, спину мягко массировали тёплые потоки. Почему-то он был уверен, что не развлекается. Но самое яркое в этом сне было то, что постоянно находилось в тени. Иван стремился к этому, будто это нечто находилось рядом, но никак не мог дотронуться. Стремился, стремился и наконец проснулся. Как это должно быть странно — лежать на воде, работая. В чём мог заключаться такой труд?

— Не могу поверить, что мы почти идеально написали экзамены, — вспомнил Ваня, когда они второй раз вышли из воды. — Комиссия же к каждой мелочи придирается.

— Да, — подхватил Вова. — А весь год дурака валяли. И вот она — справедливость!

Конечно, они были шалтай-болтаями, но учиться не забывали. У Володи получалось делать несколькодел сразу. Ваня всегда оставлял время, иногда даже не высыпался или просыпал первый урок, чтоб сделать домашнее задание.

— Не зазнавайся…

— Ладно. Собирай сегодня вещи, завтра первое июня — полетим в Войланск.

— Отлично! Жалко, никто с нами не сможет там учиться, а ведь многие хотели.

— Сами виноваты, — фыркнул Володя. — К экзаменам надо готовиться, а не у мамы просить, чтоб она пелёнок поменяла, как буржуй Сарайский, — оба заржали как кони и разошлись по домам, договорившись завтра встретиться у камня и пойти к ближайшему магическому вокзалу, который находился в трёх километрах от Тольского.

* * *

Трансоль — самый быстрый в мире магический вид транспорта. Собой она представляет нечто вроде парящего в воздухе вагона, без колёс, с открытым верхом. Как только трансоль начинает двигаться со скоростью около двадцати километров в час, она становится невидимой. Проезд до Войланска стоил пятьдесят серебреных монет. Друзья копили на поездку, обучение и проживание около трёх месяцев: Вова карманные деньги от отца, а Иван экономно расходовал лежавшее у него в мешке, под банками с овощами. Время отправки было 12:00.

Ваня и Володя, конечно, опоздали чуть-чуть, но всё же их пустили на борт. Они сели на удобные кресла, стоявшие по бокам и, к счастью, лицом вперёд.

— Ты взял огненный шар, который я тебе на днюху подарил? –

шепнул Ване Вова.

— Взял, но сейчас давай проверим все ли у нас книжки с собой. Оказалось, что все, только Вова забыл «Книгу для холостяка» и «Справочник бабника».

— Да этот ширпотреб там небось на каждом углу продаётся, –

ворчал Иван.

— А мне сейчас надо! — воскликнул Володя.

— Зачем? В трансоли будешь яичницу жарить или записывать данные контролёрши? (обычно в трансолях, которые ездили по их сёлам и деревням, контролёршами работали некрасивые толстые женщины пятидесяти-шестидесяти лет).

Сидевший рядом парень, слушавший по случайности их разговор, расхохотался.

— Как смешно, — сказал ему Вова и повернулся к Ване. — Я почитать хочу!

— Но… — поздно — Вова начал вылезать с места, как вдруг трансоль двинулась и почти сразу развила скорость примерно 40 километров в час. Володя держался за невидимый поручень и орал другу:

— Помоги!!!

Трансоль разгонялась. Иван еле схватил его и быстро дёрнул на себя. Тот мигом уселся и пристегнулся.

— Спасибо, — проговорил он.

Трансоль двигалась уже со скоростью примерно от трёхсот до пятисот километров в час, а при том, что она ещё и оставалась невидима, это захватывало дух двум пассажирам…

Ваня и Вова были в ужасе и всё дёргались. Остальные сидели смирно.

— Пе-ервый р-раз? — спокойно спросил сосед Ваню.

— Да… к со… жале… нию…

— Нич-чего, — отвечал тот с улыбкой. — Я вообще… в первый раз вылетел.

— спа… СИббб… о, уте… шили… — съязвил Иван.

Вова же вообще орал как резаный.

В какой-то момент их мука закончилась. Трансоль резко остановилась, и друзья дёрнулись в креслах. Они увидели самый большой в мире вокзал, накрывавший их прозрачным стеклянным куполом, — Большой Войланский. Оба сошли с трансоли с такими лицами, словно их три дня подряд катали по земле, привязав за ноги к лошади.

— Как ощущение? — поинтересовался Ваня у друга.

— Не спрашивай. Я буду всегда жить в Войланске и никогда больше не сяду на эту штуку.

— А мне понравилось.

— Да ты мазохист, наверно. Сколько времени прошло?

— Три часа.

— А, по-моему, так три года…

— Где мы теперь будем жить?

— В Тимпурской гостинице. Тимпур — это окраинный район Войланска. Там дешевле. С первого июля в Институте Магии экзамены. Ты не знаешь, когда начало учёбы?

— С первого августа, если не ошибаюсь.

Гостиница оказалась недорогой. Вова договорился с администратором, и их поселили в самом простом номере.

Друзья каждый день гуляли по городу, стеклянные небоскрёбы и зазывающие разноцветные рекламные надписи которого открылись для них. Вова знакомился с девушками, предлагал им чуть ли не пожениться, на следующий день бросал, а они постоянно доставали тилис в номере парней. Причём всегда отвечал Ваня, а Вова просил говорить, что его нет, либо он в ванной или туалете. В итоге все ворчания, оскорбления, крики и язвы доставались бедному Ване. «Да твой дружок — самый безответственный тип из всех, кого я знала», — говорила какая-то Таня. Или: «Ты в курсе, что твой друг — свинья?». «В курсе», — устало отвечал Иван. «Ты его совершенно не воспитываешь». «Отлично, — думал Иван. — Вова меня на год старше, а я его отец». После всех этих рассказов Вани Вова часами катался по полу и убивался со смеху.

— Слушай, — сказал как-то Вова, — а ты в курсе, что по тебе сохнет девчонок десять?

— Ты преувеличиваешь. Но знаешь, я не помню, с кем я что делал, но я умею обращаться с девчонками — целоваться, брать на руки и ещё много чего… Это, видно, из прошлой жизни.

— Да я чувствую, ты до забвения почище меня был!

В первый же день они оба сменили свои серые и оборванные деревенские шмотки. Иван выбрал самые обычные джинсы из волшебного самоснимающегося вельвета, пару обыкновенных монотонных футболок и ещё несколько вещей, а Володя купил модные брюки и кожаную куртку, за которую потом должен был продавцу. Как вы уже заметили, этот молодой человек умел договариваться.

В Войланске мысли Ивана перестали сами собой возвращаться к первым дням, когда он очнулся в своём одиноком доме прошлой весной. Смена города пошла на пользу. Теперь у него хотя бы были воспоминания о Тольском. Но он всё же считал это малым утешением. Желание узнать о себе всю правду никуда не делось.

Одиннадцатого июня они пошли в Национальный музей. Это была настоящая красота магии Керилана: двигающиеся скульптуры деятелей искусства и политики, портреты легендарных колдунов и самые разные артефакты, однако чаще копии. Но Ивана интересовала хоть какая-нибудь информация об отбывающих срок за применение заклятия забвения. Ему даже попалась журналистка (одна из экс-подружек Вовы), но никаких следов. А может, он скрылся от правосудия?

Но вот, когда они одиннадцатого июня шли из музея, на витрине одного из книжно-журнальных ларьков Иван увидел заголовок одной из газет: «Забвенник отпущен». Иван подошёл ближе и понял, что это общеизвестная газета «Магия Керилана». Он купил её и прямо у киоска начал читать:

«Забвенник отпущен.

Как стало известно нашему корреспонденту Д.И. Форточкину, вчера из Борсийской тюрьмы «Тиробас» был освобождён, по приказу короля Александра II, единственный в мире на данный момент волшебник, осуждённый за применение заклятия забвения на человеке — Виктор Каретный (Каретный — псевдоним, настоящая фамилия неизвестна).

Напомним. Каретный применил это заклятие в апреле прошлого года на неизвестном мужчине, за что был приговорён к пяти годам заключения под стражу в «Тюрьму Доброграда для колдунов Тиробас». Свой жест Александр II никак не прокомментировал и проигнорировал наших корреспондентов все шесть раз. Видимо, он способствует накалённою отношений между Империей Керилан и Борсийским Королевством.

Но это ещё не самое главное. Сегодня Александр сделал шокирующий шаг. Правитель устроил экс-заключённого на место его работы до ареста — в Королевскую Гвардию Борсии (КГБ). Но теперь гвардейцу присудили более высокое звание. Хотя бы этот поступок капризный король прокомментировал:

— Этот человек — настоящий патриот своей страны, он неподкупен, прекрасно знает свою работу и, может, это и не важно для гвардейца, но важно для человека, умеет дружить. А в стране у нас, сами знаете, какие настроения: «надоела нам монархия, подавай чего другого, в Керилане лучше». Не говоря уже о гвардии — там вообще сейчас крысятник взяточников и перебежчиков, а такие люди как Виктор Каретный нам очень нужны».

Такие настроения в КГБ кстати довольно понятное явление: денег господин король мало выделяет на зарплату гвардейцам, вот они для него все взяточники да перебежчики.

Ещё через некоторое время мы получили интервью с Каретным после его освобождения:

— Какие у вас сейчас чувства, Виктор?

— Радость на душе, — говорил он. — Год назад, в апреле, я совершил противоправный поступок — применил заклятие забвения на человеке, за что прославился на всё королевство и за его пределами. Сел на пять лет в тюрьму. Но через год честнейший и благороднейший король Александр II снял с меня все обвинения. Причин я не могу сказать, в виду государственной тайны. Честно говоря, я и сам их не знаю. Не поверите, я поистине счастлив. У меня семья, дети. Одна из дочерей едет учиться в Керилан, и я думаю, что лучше следить за обучением из гвардии, чем из тюрьмы.

Вот такие бывают правдивые и захватывающие истории в наше время.

Корреспонденты: Д.И. Форточкин; Г.М. Иловский».

Эту статью Иван дочитывал уже дома, а затем дал прочесть другу.

— Апрель прошлого года, — проговорил Вова, прочитав статью. — Именно тогда ты у нас и появился. «Мужчина был подвержен заклятию забвения». Конечно, вряд ли, что шестнадцатилетнего подростка назвали бы мужчиной, но всё же если без подробностей…

— Но совпадает же, — проговорил с нажимом Иван. — И, в конце концов, это официально единственный осуждённый по этой статье. Скорее всего, этот Виктор Каретный меня год назад и «треснул». Но вот почему борсийский король отпускает его через год и даже повышает по службе, хотя тот должен был сидеть ещё четыре?

— Я знаешь, что думаю… Ты был каким-нибудь страшным злодеем в Борсии или очень хорошим нашим кериланским агентом, работавшим против них — не выгодным власти. И этот «капризный король» решил заставить гвардейца стереть тебе память и отправить к нам, а Каретного засадить. Ну всё же преступник! Человек год просидел за выполнение приказа — видишь, какие борсийцы дикари… А теперь король выпускает верного слугу. Посмотри, как он про него говорит: патриот, честный, друг даже! Конечно! Год посидел за выполнение приказа короля! Естественно, тот его другом называет!..

— Но ты посмотри, как он своего короля возносит: «Честнейший и благороднейший».

— Да у них в Борсии по-другому нельзя, с их-то тоталитарной монархией! Говорю же, дикари! И целый год сидеть в тюрьме ради повышения…

— А откуда ты знаешь, может, король там своему верному гвардейцу рай обустроил, а наказание — это так, слова…

— Бог его знает. Ладно, давай спать уже.

Иван лёг на кровать и погрузился в свои мысли. Ему не хотелось думать о том, что он был плохим человеком. А вдруг убийца или подлый шпион…

И снова юноша вспомнил записку, которую нашёл в погребе: «Не ищи кем ты был раньше, а строй свою новую жизнь». А если он действительно злодей?

Но Иван так хотел узнать, кто он такой, что наплевал на это послание, несмотря на то, что его форма постановки очень сильно останавливала. И парень поклялся перед самим собой, что во что бы то ни стало узнает, кем он был до апреля прошлого года…

* * *

Вскоре наступил июль, и Ваня с Вовой отправились сдавать вступительные экзамены в Институт Магии. Это было белокаменное здание с колоннами на длинном крыльце и широким приплюснутым куполом. Вова сдал сразу же, а вот Ивану пришлось пересдавать. Написал он второй раз вроде бы хорошо, и уже одиннадцатого июля ему надо было прийти в институт за результатами.

Он очень спешил, потому что Володя попросил его вернуться к шести часам и обещал познакомить с каким-то «интересным человеком». Абитуриент вновь вошёл в просторный зал при входе с мраморными колоннами, прошёл через антипреступную арку, узнававшую намерения входящего, и начал искать место выдачи работ по пересдаче. В кабинете, где они с другом в первый раз получали результаты, было закрыто. Отойдя от него, Иван увидел девушку его возраста с чёрными волосами, скромно стоящую у стены, — первого человека, попавшегося ему сегодня в этом здании. Он подошёл ближе.

— Прости, ты не знаешь, где выдаются результаты по пересдаче вступительных экзаменов? Кстати, я Иван.

— Очень приятно, Катя. Я тоже за ними стою, результаты выдаются здесь, только секретарь, кажется, ушёл на обед, — девушка волновалась. Она вообще всегда была скованна при новых знакомствах, но сейчас ей очень хотелось пообщаться с этим человеком.

— Ты тоже за пересдачей пришла? — спрашивал он. — Или только первый раз?

— Да нет, — она улыбнулась. — Просто я первый раз писала на следующий день после дня рождения. Ну сам понимаешь…

— С днюхой тогда, а сколько тебе исполнилось?

— Спасибо. Восемнадцать. А ты почему не сдал?

— Да меня накануне дружок достал, вернее его подружки, — и Иван рассказал новой знакомой свою «трагическую» историю со звонками бывших пассий своего сожителя на тилис в их номере. — А в тот раз, — заканчивал он, — они как с цепи сорвались!

Катя рассмеялась.

— Что самое главное, Вова безупречно сдал с первого раза! Ты кстати на какой факультет поступаешь? Если поступаешь…

— На водный, — смеясь, проговорила Катя, — а ты?

— На огонь. Как думаешь, из-за преобразования института качество обучения не ухудшится?

— Мне так не кажется. Я читала, что в Войланске это самая распространённая стихия. Не поедут же войланцы в Доброград, скажем…

— Да, это вряд ли.

Тут вдали показался секретарь.

— И секунды не прошло, — очень тихо произнёс Иван.

— Так, кто тут у нас остался? — проговорил секретарь и, подходя, взглянул на лист в своих руках. — Тишков и Мулина? — оба кивнули. Он протянул им талоны о поступлении. — Последние из пересдавших остались, — и секретарь засеменил от них.

— «Поскорее бы с работы умотать, за парочкой пирожков», — передразнил его Ваня, сильно насмешив Катю. — Ладно, я пойду, а то этот бабник хочет меня с кем-то познакомить: видно, одному уже не справиться. Приятно было пообщаться!

— Мне тоже, очень, — попрощалась она, помахав ему рукой вслед, и вышла из здания.

Когда девушка шла на квартиру отчима Фёдора, у неё на душе было хорошо, и она хотела, чтобы поскорее настало первое августа, начало обучения. «Может, и не все кериланцы такие плохие», — думала патриотка. Дойдя до дома матери и отчима, которые жили в престижной Войланской многоэтажке, на тридцать пятом этаже, она нажала на пару кнопок и перед ней открылась дверь лифта. Пока девушка проходила два метра поперёк лифта, он поднялся и в противоположной стороне открылся нужный этаж. Вскоре она оказалась в четырёхкомнатной квартире. Место было просторное, обставленное очень нескромно и без вкуса.

— Ну как? Сдала? — поинтересовался отчим, крупный мужчина средних лет с беспечным, самоуверенным лицом.

— Да! Теперь с первого августа учиться буду, — радостно произнесла студентка.

— Поздравляю. Хочешь чего-нибудь?

— Да нет. А где все?

— Виолетта с Оксаной гуляют, Маша спит, а меня пораньше с работы отпустили.

— Ясно. Я зайду к сестре.

Катя преодолела длинный коридор и бесшумно зашла в комнату Маши. На розовой кровати лежала худенькая девочка-подросток с кукольным личиком и чернющими волосами. Она внезапно потянулась и зевнула.

— Ой, прости, — проговорила Катя. — Я тебя разбудила…

— Да нет, — отвечала Маша спросонок. — Просто сон дурацкий приснился. Как результаты?

— Сдала. Теперь буду учиться с замечательными людьми… — Девушка вспомнила молодого человека, с которым познакомилась сегодня.

— Классно! А ты знаешь, когда папа приедет?

— Он писал, что король наш обещал ему большой отпуск в сентябре. А ты очень хочешь увидеть папу?

— Да, очень хочу! Он же сидел в этом поганом месте целый год! Я так соскучилась! — не без эгоизма проговорила младшая сестра.

«Да, год, — думала с обидой Катя. — А мама уехала сюда, в Керилан, год назад к этому Фёдору от папы!»

— Кстати, как он там?

— Оброс чуть-чуть. Им там редко разрешают бриться. И папа давно не ел нормальной еды. А что тебе такое снилось?

— Да, ерунда! — абсолютно искренне махнула рукой Маша. — Я плохо помню. Пошли на кухню.

Девочки отправились туда и застали там отчима. Вскоре пришли мать и Оксана. Обе смуглые, темноволосые и кареглазые. Отец Виолетты приехал в Борсию с юга, поэтому в его потомках угадывались тамошние черты. Оксана и Виолетта порадовались за Катю и затеяли праздник.

— Слушай, Оксана, а где же твой Игнас? — спросила виновница торжества старшую сестру.

— Он урод моральный, мы разводимся.

— А что случилось? Ты ж от него была без ума.

— А теперь с умом, но без него. К счастью. Вот узнаешь человека поближе — всё ясно становится. Он такой пакостью оказался… Но если приходит любовь, то всё — пиши пропало, а если ответная, не пиши — радуйся. А этот Игнас — скользкая и подлая личность.

Вскоре их небольшой пирочек закончился. Средняя сестра отправилась в свою комнату. Ей вдруг представилось, как сейчас некий дикий Вова заставляет Ваню поцеловать какую-то девчонку, которую тот привёл домой, а Иван с ним борется. Девушку бросило в очередную порцию смеха. Затем она пошла в гостиную за войланским лимонадом.

В гостиной Катя увидела расстроенную мать свою, уставившуюся на портрет отца. Из головы тут же вылетели все прочие мысли. Дочь, немного поражённая этой картиной, подошла и села напротив грустившей женщины, взглянула в её большие печальные глаза.

— Это то, о чём я думаю? — спросила с оттенком злости Катя. — Ты до сих пор…

— Люблю твоего отца, — проговорила та, закончив фразу дочери.

— Тогда зачем надо было уезжать во враждебную страну к человеку, которого не любишь?!

— Пойми, нам нужны были деньги, хотелось жить в свободной и богатой стране. Пойми…

— Не могу! — негромко крикнула Катя. — Ты имеешь хотя бы небольшие понятия о родине, мама?

— Вот. Ты такая же, как твой отец. Потому мы и не могли вместе с ним переехать жить сюда.

— Да я улечу отсюда на крыльях счастья, когда доучусь! Неужели нельзя было наплевать на все эти деньги, на «свободу» и просто жить с человеком, которого любишь?

— В этом-то всё и дело. Фёдор так галантно ухаживал, дарил цветы, подарки и вообще… А про настоящую любовь я только потом поняла. Запуталась. Но Витя, наверно, меня никогда не простит за то, что я ни разу не приехала и не написала ему, кроме того письма, где говорилось о приглашении для тебя.

— А знаешь что! — девушка разозлилась и решила говорить всю правду. — Сейчас папе наплевать: писала ты ему или нет, только главное за мной и сёстрами следи.

— Тогда твой папа ещё и связался с какими-то сумасшедшими патриотами, писавшими страшные песни… Я боялась, что его посадят.

— А ты не могла позаботиться о нём, поговорить, попробовать понять, а не уматывать в продажное государство вместе с этим Фёдором?

— Я только сейчас это понимаю.

— Ладно, мам, я устала. Ты подумай, как перед папой извиниться и завоевать его снова, а то незамужние гвардейцы пользуются большим успехом у женщин, а уж тем более после того, как про папу в газете напечатали… Берегись, — Катя улыбнулась матери. — Спокойной ночи.

Мать поцеловала её в щёку, и она ушла в свою комнату. Там Катя взяла купленную сегодня газету со статьёй «Забвенник отпущен».

— «Капризный король», — передразнивала она газету, стараясь интонацией походить на своего нового знакомого Ивана. — «Денег господин король мало выделяет на зарплату гвардейцам». Кериланские крысы подкупные.

Затем она разделась и легла в постель. Там Катя представляла, как Иван объясняет своему другу, что девушка, которую тот привёл, не в его вкусе, и что он сегодня встретил в Институте Магии кое-кого получше… С этими сладкими мыслями Катя заснула.

* * *

— Открывай давай, — Иван ломился в номер.

Вова быстро открыл.

— Ну как? — поинтересовался он.

— Сдал.

— Отлично, дай пять, — друзья хлопнули руками. — Через час сюда придёт человек из Официального Органа Власти и Порядка Магии Войланска. Не пугайся, это просто мой знакомый, он в Институте магии подрабатывал, вот мы и встретились с ним.

— Я тоже сегодня кое-с-кем познакомился.

— Кто такой?

— Такая.

— Опа! По моим стопам пойдёшь?

— Не говори глупостей. Она тоже пришла за вторыми результатами и пересдала, как и я.

— У вас с ней есть даже кое-что общее.

— Что же?

— Уровень знаний, — оба весело рассмеялись. — Симпатичная хоть?

— Ты опять!

— Ну что ты оценить не можешь?

— Не знаю, ну, мне понравилась.

Иван прошёл в комнату и увидел, что Володя запасся пивом и накупил волшебных летающих шашлыков.

— Я не дождусь гостя, — пошутил Ваня, глядя на еду.

Вова вымыл кружки, и вдруг раздался звонок. Ребята открыли дверь. На пороге стоял высокий, толстосильный молодой человек, лет двадцати четырёх на вид, с немного перекошенным лицом и слегка выпученными глазами.

— Привет, Михан, — поздоровался Володя. — Знакомься, это мой лучший друг Иван.

Парни пожали руки.

— Чем занимаешься? — спросил Михан.

— В институт поступаю, поступил уже. А ты?

— Да я в органах работаю, летом в институте подрабатываю. Чувствую, этот год убойный будет.

— Почему? — спросили почти хором Ваня с Вовой.

— Его ж переделали.

— Ясно. Ты проходи, — пригласил гостя Владимир.

Все трое очень быстро выпили пиво и съели шашлыки, которые постоянно улетали из рук.

— Люди, — начал Михаил, — вы вообще на что живёте? Работу ищите? Вы патриоты?

— Насчёт первого не уверен, а второе — может быть, — сказал Володя.

— Альфонс ты, — выразился Иван. — А мне бы работа не помешала. Керилан — наша родина, а родина одна, и её надо любить.

— Хорошо, — приступил к делу Миша. — Короче, работа есть. Меня в органах пару человек просили найти, желательно патриотов, сказали. Дело не пыльное, не нудное, даже нестандартное для студента, я бы сказал.

— Выкладывай, — заинтересовался Иван.

— Значит. Рядом с ВИМом радары обнаружили какого-то мага. Он невидимый. Постоянно там ошивается. Короче, думаю, борсийцы в ихнем Институте Магических Исследований чего-то создали, что этот тип и невидимый.

— Типо шпион? — спросил Ваня.

— Скорее всего. Надо, короче, за ним проследить: сейчас летом все работники органов по круизам разъехались, а потом этого шпиона, скорее всего, уже не будет. Только это опасно. Зато платят неплохо. По три тысячи золотых каждому, — Володя свистнул. — Ну, вы как? Если берётесь — объясню, как следить за невидимкой.

— Мы любим опасности, и деньги хорошие, — оценил Ваня.

— Согласны, — довёл его друг.

— Короче, как его обнаружить, — Михаил достал из внутреннего кармана тёмно-серой джинсовой куртки прозрачный пакетик с каким-то порошком, помещавшийся в руке. Гость вручил его Вове. — Это анинвиз. Он позволяет видеть скрытые заклинанием объекты. Его довольно мало, это пока всё, что мне предоставили. Редкая штука.

Иван рассматривал пакет, который передал ему Вова. На вид порошок походил на серый крахмал с редкими вкраплениями фиолетовых, зелёных и жёлтых песчинок.

— А как пользоваться? — Ваня знал, что если бы когда-то сталкивался с такими вещами — то уж точно вспомнил бы.

— Он должен быть перед глазами, — пояснял Михаил. — Распыляется по воздуху, только в глаза его сыпать не надо, это вредно. Положите на плечи пару щепоток. И расходуйте очень экономно!

— Насколько его хватит? — спросил Иван.

— Месяца два, не больше. Ну если очень экономно использовать — то на три. И когда увидите объект — не выдавайте себя, не бросайтесь, чтобы его схватить. Пока наша задача — наблюдение.

Вова потянулся на диване.

— Ладно, что сидеть, пойдёмте погуляем.

Все трое вышли из дома и отправились к центральному войланскому парку, фонари которого освещали тонкие выложенные из камня дорожки. Там, на скамейке, за очередной бутылкой пива Михаил, уже слегка захмелевший, поведал друзьям ещё кое-что:

— Короче, народ, — начал он. — Вы в курсе, что наше начальство может вас и повысить, если вы хорошо выполните задание. Оно просто так народ не набирает, но помните, что незаменимых людей нет.

— Но как оно нас повысит? — спросил Иван. — Мы же простые студенты.

— Будете внештатными работниками. Но знайте: если связались с властью — просто так не отделаетесь. Начальство иначе вас в покое не оставит, коли вы просто уйдёте… — Михаил покачал головой. — Если вы, конечно, хорошими сотрудниками окажетесь. Самое главное — если будете хорошо повышены, вам обязательно будут платить по-настоящему хорошие деньги по столичным меркам.

— Предлагаю выпить за это, — проговорил Володя, подняв свой стакан. — Но давайте не будем делить медведя до поимки.

На следующий день друзья пошли к Институту магии, набросав на плечи по паре щепоток анинвиза. Им было, в первую очередь, интересно, что это за субъект следит за зданием. Подойдя к ларьку, друзья увидели человека, который по описаниям Миши и был тем загадочным шпионом. На нём был серый костюм борсийской марки, он был лысый, низенький и в очень чёрных ботинках, позолоченных и на небольшом каблуке. Сегодня был солнечный день, и, видимо, поэтому он надел тёмные очки, что придавало ему дух таинственности.

— Думаешь, он долго будет так стоять? — спросил Ваня.

— Не знаю, — ответил Вова. — Но, наверное, долго, поэтому надо чем-то заняться, чтобы он не заподозрил, что мы за ним следим.

— Хорошо, — кивнул Иван и обратился к продавцу в книжном ларьке. — Простите, вам случайно помощь не нужна?

— Ну как сказать, — усмехнулся тот. — Если честно, надо бы разобраться с одним магическим шаром, а я сегодня второй день только. Как я понимаю, он реагирует на солнечный свет. У меня всё как-то руки не доходят, да и покупатели иногда подваливают. Довольно интересная вещица.

— Можно посмотреть?

— Да, конечно, — продавец достал зеркальный шар раза в два больше, чем добрый арбуз, и дал Ивану. Шар оказался лёгким.

— Прошу прощения, — начал Вова, — а какое эта вещь имеет отношение к вашей работе?

— Просто начальник дал мне это, но не успел сказать зачем. Дела знаете ли, разбирайся, мол, сам. По его наказанию я не смогу сегодня полноценно без шара работать.

Пока они разговаривали, Иван успел вытащить шар на солнце.

— А ты следи за этим вон, — фыркнул Иван на Вову, напоминая об их главном деле.

Вдруг шар засветился и стал прозрачным.

— По-моему, надо ещё подождать, — сказал держатель шара.

Шпион был абсолютно спокоен и лишь наблюдал за Ваней. Так продолжалось ещё около минуты. Внезапно из шара полил свет, создающий буквы. Остановившись на расстоянии ста метров над землёй, огненные буквы стали поворачиваться. Володя прочитал надпись из огня:

— Газетка?

— Это название нашего ларька, — усмехнулся продавец.

Рядом горел значок в форме книги.

— Это что-то вроде рекламной магии… — произнёс Ваня, мельком поглядывая на шпиона.

А тот внезапно достал обычный на вид старый фотоаппарат и стал запечатлять зрелище. Затем убрал прибор и продолжил так же спокойно стоять.

— Я думаю, понятно зачем вам нужна эта вещь, — сказал Володя продавцу.

— Её надо так и оставить, — добавил Ваня, отдал шар и тихо обратился к напарнику. — Ты видел? — он кивнул на шпиона.

— Ага. Настоящий фотограф.

Они притворились, что разговаривают с продавцом, а сами поглядывали на шпиона. Внезапно он снова достал фотоаппарат и сфотографировал Институт. Затем он повернулся и неспешно зашагал прочь.

— За ним, — тихо скомандовал Иван.

Они бесшумно брели по Тихомирской улице за шпионом. К счастью, тот ни разу не оглянулся. Человек в сером костюме дошёл до Национального Кериланского Музея Магии. Ребята спрятались в кустах. Тот лишь подождал три часа возле музея, поснимал и пошёл дальше.

Ребята устремились вслед, по дороге купив летающих шашлыков. Шпион дошёл до здания мэрии Войланска.

Так Вова и Ваня следили за ним несколько дней. Оказалось, что шпион с десяти утра до шести вечера стоял у Института Магии, затем фотографировал его, а также мог сфотографировать другие важные зрелища, как, например, горящую в небе надпись. Затем мужчина шёл к музею, зданию с треугольным фасадом и высокой лестницей на крыльце, в девять часов тоже всё запечетлял и уходил до десяти утра к зданию мэрии. Это был бежевый длинный дворец с башенками, на крыше развивался синий флаг с красным кулаком, — его шпион тоже снимал и уходил обратно к Институту.

— Как думаешь, ему это не надоело? — спросил Вова, когда они стояли около ларька «Газетка». — Мы хотя бы домой ходим, спим, а этот… Даже не ест ничего.

— Даже не знаю. Может, он не человек.

— Помнишь, Миша говорил, что Борсийцы в своём этом Институте Исследований могут разные вещи создавать… а за использование таких шпионских существ грозит десять лет тюрьмы.

— Значит, борсийцы опять нарушают все порядки. Опа! Глянь-ка! Да нет не на шпиона, смотри на витрину.

Там лежала «Борсия сегодня». Это была довольно известная в столице газета. На первой же полосе красовалась картинка горящих огненных букв из шара, под которыми друзья и стояли. Иван купил газету и зачитал статейку:

— «Итак, наш корреспондент Юрий Чамосский достал фотографии из Войланска, где непонятные горящие буквы рекламируют простой журнальный ларёк, навязывая людям ненужные глупости. Этот купеческий народ готов даже чудеса своей тёплой природы променять на деньги. Как говорится, «всё ради наживы».

Корреспондент: Юрий Чамосский.»

— Совсем уже! — Иван покрутил у виска. — Эти журналисты на пустом месте проблему придумают. Ещё бы сказали, что из этой надписи на прохожих львы выпрыгивают!

— Послушай, а может, это, — Володя указал на шпиона, — и есть Чамосский?

— Вполне возможно. Только когда ему статьи-то писать? — оба весело засмеялись и пошли в гостиницу.

Из своего номера они связались с Михаилом. Сегодня был выходной, и Иван через тилис почувствовал неприятный запах.

— Ты там чего, пиво пьёшь? — спросил он у Миши.

— Ага. С коллегой пошёл оторваться, — голос у него был капельку пьяный. — Но всё в порядке. Что там у вас?

Ваня и Вова всё рассказали.

— Порошка почти столько же, сколько было, — закончил Ваня.

— Спасибо огромное, это очень полезная информация.

Иван и Володя недоумённо переглянулись.

— Сегодня, короче, заскочу к вам, — продолжал Миша. — Передам аванс. Продолжайте наблюдение.

3 глава. Институт магии. — 2

Вскоре тёплый июль закончился, и пришло время идти учиться. Дождей в Войланске, в отличие от Тольского, к счастью, почти что не было. В городе всё так же тепло светило солнце, в парках цвели растения и деревья.

Вова проснулся очень рано и собрал все книжки для учёбы. Настрой у него был бодрый, он живо напялил на себя тёмно-синие джинсы и пиджак фирмы «Студенчество», одобряемый как форма для абитуриентов ВИМ. Затем, когда пришло время, юноша пошёл будить сожителя.

— Болтун спящий, — проворчал он. Дело в том, что Иван вчера всю ночь проторчал рядом с тилисом. Он болтал с Катей, чей адрес тилиса узнал случайно, на днях встретив её около ларька «Газетка», когда они ожидали нового появления шпиона, а девушка подбирала, чтобы ей такого «вкусного» почитать. Вчера они чесали языками примерно до трёх часов, — как говорится в Войланске, «нашли о чём чесать». А вот Володя лёг рано.

— Что ещё, — пробурчал спросонья новоиспечённый студент, всё ещё валявшийся под одеялом и не желавший просыпаться.

— Вставай, пора на вступительную лекцию, полчаса осталось.

— Я хочу спать…

— Меньше с девчонками надо по ночам базарить. Она сама, небось, опоздает. Но ты-то…

Иван треснул «живой будильник» подушкой и отвернулся к стенке. Вова стукнул три раза снизу по кровати и прошептал: «Шучу… Огонь…» Ивана подняло в воздух, а из кровати в его сторону повалило пламя, которое обжигало, но не приносило вреда. Это зрелище напоминало горящую плиту и сковородку с пельменями. Иван тут же вскочил на ноги и забегал по полу. Вова отсмеялся и проговорил:

— Собирайся. С тобой всё нормально, это шуточный огонь. Сегодня вступительная лекция!

— Говорил уже, — проворчал успокоившийся Иван.

Друзья собрались и пошли в институт. У входа они встретили Катю.

— Привет, — приятным голосом сказала она.

— Здаров, болтушка, — высказался Вова. — У обоих язык подвязан. К потолку, небось, — он взглянул на друга, а потом обратно на девушку. — Выспалась?

— Нет, конечно, — рассмеялась она. — Это, кстати, ты — Вова?

— Он, он, — сказал Иван, похлопав друга по плечу.

Он хотел было как следует представить ей своего друга, но тому, видимо, стало скучно с ними, он отвернулся и со словами:

— Я пойду займу нам места на трибуне Огня, — ушёл.

Ваня с Катей ухмыльнулись, уже хотели было идти за ним, как к ним подошла незнакомая студентка:

— Вы видели, тут какой-то придурок носится? — Иван обменялся с Катей недоумёнными взглядами. Затем посмотрел на незнакомку.

— Ты о ком-то из студентов?

— Ну да! И такие ещё с нами учиться будут…

— Лиза! — послышался юношеский голос внизу крыльца.

Девушка закатила глаза, нервно выдохнула и развернулась. Иван и Катя последовали за ней.

— Что ещё стряслось?

Иван, Катя и Лиза подошли к двум студентам. Парень, который звал Лизу, помогал ещё одной девушке собирать разбросанные вещи.

— Лиза, помоги нам пожалуйста, — посмотрел на неё высокий, худощавый парень, и теперь можно было увидеть, что он на неё очень похож: кареглазый шатен с таким же небольшим заострённым носом. Затем он заметил стоявших рядом Ваню и Катю. — О, привет, ребята! Вы нам не поможете?

Иван пригляделся. Рядом с этим парнем невысокая девушка пыталась собрать разбросанные ягоды в корзинку.

— Что случилось?

— Да короче, тут парень пробежал, он мимо всех бегает, а за ним маленький смерч, ну и эта штука сбила её с ног, — он показал на девушку, которой помогал. Та покраснела. — Тебя, кстати, как зовут?

— Варя, — сказала девушка, кивая всем ребятам.

— Знаю, он меня тоже чуть с ног не сбил, — проворчала Лиза и помогла Варе поднять какие-то книжки.

— А тебя как зовут? — спросила Варя парня.

— А… Точно, меня Сергей зовут, я поступаю на Огоньфак! — он весело улыбнулся и подал руку Ивану. Пожимая её, Ваня заметил его трусоватый, хотя очень умный и честный взгляд. — А это моя сестра Лиза!

— Очень приятно, — поздоровалась девушка немного невнятным, но приятным голосом.

Иван про себя отметил, что её взгляд выглядел поглупее, слегка нагловатый, но добрый. Он переглянулся с Катей.

Ему очень нравились новые знакомства, хотя доля стеснения, как у любого человека, причём ни микроскопическая, у него всё же возникала. Ему было очень приятно и легко общаться с новыми людьми, иногда даже легче, чем со старыми знакомыми. С новыми он мог себя больше проявить. Возможно, он брал какие-то новые от них ресурсы, он, можно сказать, вдыхал свежий дух общения.

— Я тоже на огонь поступаю, — он посмотрел на Катю. Она была сконфужена. — А это Катя.

— Да, — кивнула она. Её всегда смущали новые знакомства, но почему-то рядом с Ваней сегодня было не так страшно. — На воду поступаю… вот.

— Давайте мы вам поможем, — спохватился Ваня.

— Да ладно, всё уже, — раскрасневшись, сказала Варя. — Мне так жаль… Мы так долго с бабушкой эти ягоды у неё собирали. Хотела угостить своих новых друзей в Институте! Но вы не расстраивайтесь, у меня ещё варенье осталось, — она достала из своей сумки несколько небольших баночек и раздала их ребятам. — Спасибо, что помогли мне!

Иван и Катя смущённо взяли банки из её рук и снова недоумённо переглянулись.

— Что за дебил вообще тут с этим смерчем пролетает? — рассуждала Лиза, поглядывая на своего брата.

— Да это ж точно какой-то хулиган с воздуха! У них у всех ветер в голове, вот и носятся со своими вихрями! — раздув губы, сказала Варя.

— А ты на каком факультете учиться будешь? — поинтересовалась Катя.

— Земля, — с гордостью сказала Варя. — Бабушка говорит: «Мать Земля — всему голова», самая важная стихия.

Катя застенчиво кивнула.

— Эх, а у нас вся семья огню училась здесь, — рассказывал Сергей. — Все Семеренко.

— Это ваша фамилия? — вдруг ляпнула Катя.

— Да, — сказал ничего не заметивший Сергей. Однако его сестра кинула на Катю не очень добрый взгляд. Сергей продолжал: — Все учились здесь огню. А сейчас-то ведь переделали Институт, и мы боимся, что качество обучения огню ухудшится, — он сказал это без остановки, ни капли не стесняясь.

— Да брось ты, — кинула Лиза, — я думаю, мы встретим приятных и интересных людей с других стихий, — она взглянула на Катю.

Она была выше неё, ростом почти с Ваню, улыбкой чем-то напоминала глупенькую панду, однако ум у девушки явно присутствовал, возможно, даже больше, чем в её брате.

Они впятером пошли к главному залу-электорату.

— Ребята, вы извините, что только варенье, ягоды очень вкусные были, — тем временем тараторила Варя. Иван заметил, что Сергей поглядывал на неё и пытался улыбаться. — Малиновое в горячий чай окунёте, очень вкусное!

— Да что ты себя винишь, это же не ты виновата, а тот парень с воздуха, — заметил Иван.

Ребята вошли в главный зал-электорат Института Магии. Это было довольно большое помещение с высокими потолками и красивыми стенами, переливавшимися синими оттенками. Амфитеатром вниз спускались четыре трибуны, между ними стояли три лестницы, ведущие к круглой сцене, на которой стояла доска. Трибуны были разных цветов: коричневая земли, красная огня, синяя воды и белая воздуха. Краска была ещё яркая.

Варя помахала новым друзьям и побежала к коричневой трибуне.

— А отчего же вы в один год поступаете? — поинтересовался Иван. — Если вы брат и сестра.

— Видишь ли, — начал Сергей, — мы двойняшки.

— Очень интересно, — сказала Катя. — А разве такое бывает? Никогда не слышала.

Иван же точно знал, что слышал…

— А вы, кстати, жених и невеста? — вдруг ляпнул Сергей, смотря на своих новых знакомых.

Иван и Катя переглянулись. Катя почему-то растерялась, она даже забыла ответ на вопрос, да и сам вопрос тоже… Ваня улыбнулся и пояснил:

— Да нет, просто друзья. А теперь ещё и однокурсники, — все четверо весело посмеялись.

— И я всё-таки думаю, что качество обучения огню испортится, — вновь заладил Сергей.

— Я так не думаю, — устало парировала Лиза. — Правильно сказал Ваня, что все стихии связанны между собой. И я думаю, что, например, мы с Катей сможем друг другу помогать, — девушка очаровательно улыбнулась Кате и Ване.

— Конечно, — выдавила Катя. — Если что, я к твоим услугам.

— Вот и здорово, — Лиза взглянула на Ивана. — Пойдёмте сядем на трибуны.

Иван с новыми знакомыми уселся на правый край красной трибуны факультета огня, рядом с Володей, благо она находился рядом с трибуной факультета воды, на которую села Катя.

— Ты! — вдруг послышался крик Лизы, когда Иван знакомил Сергея со своим другом. — Что ты тут делаешь, урод?!!

— Что это она? — тихо спросил Ваня у Серёжи.

— Не знаю, — брат пожал плечами.

— Посмотрите, кто пришёл! — раздался ответом голос Володи, и Ваня начал понимать, что происходит. — Ты будешь огонь изучать? Пересядь на другую трибуну, а то сгоришь.

— Ты бесчестный скот!

В это время Иван всё объяснил Сергею.

— Ну у тебя и друг, — проговорил тот. — Настоящий сердцеед.

— Как видишь, на какой-то из обедов он съел сердце твоей сестры, и она пытается вызвать рвоту, пока ещё не поздно.

Катя, услышав это, разразилась смехом, и Лиза обратила на неё внимание.

— Катя, умоляю! Давай местами поменяемся. Никто ничего не заметит.

Та только встала, как Ваня насмешил её, спросив, не меняются ли они стихиями. Катя уже не могла спокойно стоять на ногах, настолько ей было смешно.

— Гляди не усни, — сказал ей Володя, когда она уже села между ним и Сергеем. Она снова покатилась с хохота. — Да хватит ржать, наконец!

— Ваня, извини, конечно, но твой друг — самый подлый человек из всех, кого я знала, — затем Лиза добавила. — Ну, в отличие от тебя, конечно же.

Вдруг высунулся её брат и подмигнул ей. Сидящий между ними Ваня ничего не заметил, зато заметили Катя и Вова.

— Смотри-ка, — шепнул он ей. — По-моему, наша козочка приударила за Ванькой, а братец подбадривает.

— Заткнись! — неожиданно для самой себя крикнула на него Катя, хотя не испытывала к нему совершенно никакой агрессии.

— Тишину, пожалуйста, — на сцену под трибунами наконец-то вышел ректор. В элегантном коричневом костюме, высокий и худой, с большой залысиной. У него был ровный длинный нос на вытянутом лице, которое было испещрено морщинами, возникшими, казалось, не от дряхлости, а от частых улыбок. Некое природное обаяние чувствовалось во всём его образе. Его взгляд был одновременно и въедливым, и великодушным. Он остановился у стойки с микрофоном и продолжил: — Добро пожаловать к нам во Всеобщий Институт Магии. Меня зовут Константин Константинович Елин. Как все уже поняли, я ректор нашего замечательного Института. С этого года в нём мы будем обучать юных волшебников всем стихиям, а не только Огню, как было раньше, — говорил он чётко и уверенно, делая искусные паузы в правильных местах. — Всем вам поистине повезло в том, что вы сейчас сидите здесь. Я горжусь нашим институтом, он уже долгие годы признан лучшим высшим магическим учебным заведением в мире (по аудитории прошли аплодисменты и овации).

Спасибо. Итак, в этом году впервые у нас в Институте представлены факультеты всех стихий: Огня, Воды, Земли и Воздуха. Хотел бы пояснить всем присутствующим суть этих стихий.

Итак, первое — огонь. Маги этой стихии прежде всего должны уважать честь, достоинство, обладать могучей волей и истинной храбростью. Если некоторые маги огня ещё не уверены в своих силах, это не беда. Вы здесь как раз затем, чтобы постичь стихию, выбранную вами, и укрепить в себе все перечисленные мной качества во время обучения. Именно укрепить, а не зародить, так как магическимиисследованиями давно доказано, что у каждого из нас есть все качества от искусства подлости и лжи до дара сочинять музыку. Вам предстоит научиться управлять огнём. Если вы сейчас что-то умеете, то это обыкновенная магия, которой несложно научиться любому человеку; знания о ней были даны вам ещё в школе, но важен ваш выбор!

Знайте, что огонь в магии — это создатель и каратель. Он никогда не атакует правых людей. Есть так называемая неуловимая истина огня, истина во всём: в конфликтах, в боях, в жизни. Огонь очень хорошо её чувствует. И на того, на чьей стороне стоит истина, огонь никогда не нападёт, учтите это! От огня исходит дым. Дым неразрывно связан с огнём, он его сын. Если человек подчинил себе огонь, то дым предаётся ему. Мать дыма — воздух. По дыму можно определять силу огня, искать потерянную мощь события, в котором огонь участвовал, и многое другое.

Вода. Стихия вольнолюбивых, прозрачных, добрых и нежных людей. Вода может всё простить и всё понять, она всё помнит и знает. Она самая неизученная и дикая магическая стихия. В древних преданиях хранятся истории о морских духах. Духи — это своеобразные блюстители закона, порядка и чести Воды; мы не знаем были ли это когда-нибудь живые люди или это внешняя сила магии. Но известно, что сейчас они живут в наших душах. Если человек выбирает Воду своей стихией, то в душе его эти духи растут. У каждого духа своя философия, вы будете это изучать, те кто выбрал Воду своей стихией. Вода делит Мир с Землёй. Море и суша. Они не враги и не друзья, они существуют отдельно друг от друга. Воду легко подчинить, но тяжело ей управлять. И знайте, что Вода и Земля смиряют огонь, но это не значит, что Огонь слабее Земли и Воды, они не убивают его, а прекращают его разрушения. Стоит помнить, что огонь не атакует правых, но всегда ли в нашей жизни побеждает таковой? Конечно, нет. Другое имя Воды — Море, а её величие — Океан.

Мир с Водой делит, как уже было сказано, Земля. Мы все ходим по земле. И маг, выбравший эту стихию, будет очень патриотичным и богатым душой. Плодородие! Плодородие — это богатство, это — доброе лицо Земли. По-иному магия плодородия идёт лишь во благо, но есть и тёмная, зловещая магия разрушения, — Землетрясение. Оно карает людей за их ошибки. Она зловеща и не знает ни пощады, ни жалости! Земля — стихия кнута и пряника.

Теперь Воздух. Воздух — очень сложная стихия. Это стихия очень свободолюбивых фантазёров с высоким стремлением вверх. Воздух и Вода — враждебные друг другу стихии, но это не отражается на волшебниках, решивших их изучать. Так что воздушники не бойтесь дружить с водниками. Тот, кто дышит лёгкими, — задыхается в воде, а жабрами — в воздухе. Воздух — поистине сильная стихия. Она может сделать человека невидимым, перемещать предметы и ускорять движение. Главное оружие Воздуха — ветер. Ветер — очень непримирим. Он не принимает духов и идей, однако он очень спокоен и умён своей сутью. Дым — сын Воздуха. Дым — это и есть огонь, только при вмешательстве Воздуха. Но дым может опять превратиться в Огонь. С Землёй у Воздуха нет ничего общего, они как Земля с Водой, только ничего не делят и вместе ничего не тушат. Призыв Воздуха — ураган. С помощью него маги могут подчинять себе других людей и существ, а также нападать на врагов, но не уничтожать их, как Огонь, а усмирять, превращать в часть себя или переводить на свою сторону.

И ещё. Человек раз в жизни может изменить свою стихию. Но если ты служишь одной стихии, это не значит, что ты не можешь изучать и пользоваться магией других. Есть люди — мудрецы в большинстве своём — они управляют всеми магическими силами, но преданы, как и все, лишь одной. Таким может стать любой человек.

Есть какие-нибудь вопросы? — любезно заключил свою речь ректор. — Любые, вообще и по магии. Спрашивайте, что вас интересует!

Вопросы студентов постепенно переходили от стихийной магии на нейтральные разделы волшебства и разные магические явления или заклинания, с которыми сталкивались молодые люди. Катя вспомнила об отце и подняла руку.

— Пожалуйста, — Елин показал на неё.

— Я? — спросила студентка.

— Да, вы.

Катя не верила в удачу, её спросили первой. Хотя никто в зале кроме неё в этот момент руки не поднимал.

— Я хотела спросить вас о забвении, — Катя встала со скамьи. Ваню внезапно всего вывернуло изнутри от удивления. Катя продолжала. — Как оно происходит? Что случается с тем, кто применяет заклятие, и с тем, кто принимает? Может ли человек вспомнить всё снова? Меняется ли его личность? К какой стихии относится забвение, и вообще, насколько это плохо?

Зал затих.

— Очень интересная тема, — начал Константин Константинович. — Простите, как вас?..

— Екатерина Мулина.

— Так вот, дорогая Катя, — с некоторым отеческим оттенком продолжал ректор. — В первую очередь, тот, кто применяет это заклятие, садится в тюрьму, — в помещении раздались смешки, ректор улыбнулся. — Начнём с конца. Забвение — это не так плохо и тем более не грех. Когда мы дойдём до того, как это происходит, вы поймёте почему (Иван слушал ухо востро). Но около двадцати лет назад лидеры Керилана и Борсии договорились сделать применение заклятия забвения на людях уголовным преступлением. Кстати это единственное их соглашение. Кому интересно, можете почитать специальную литературу. А вы, Катя, садитесь. Забвение не относится ни к одной стихии. Человек, безусловно, может вспомнить то, кем он был, но только при условии, если ему это расскажут, то есть вам дают информацию, а вы вспоминаете, как это было. Ещё во время забвения человек может биологически стать моложе вплоть до двадцати лет. Кроме того что забывший теряет память при подобного рода заклятии и, может быть, омолаживается, с обоими людьми ничего не происходит. Что молодой человек? Ваше имя?

— Игорь Хватин, — представился высокий крепкий юноша с весёлым выражением лица с трибуны воздуха. — Если забвение омолаживает человека, от чего же постоянно так не омолаживаться и не жить вечно? Просто каждый раз вспоминать по рассказам, кто ты такой?

— К сожалению, — объяснял ректор, жестом сажая студента на место, — на то есть несколько довольно серьёзных причин. Самая важная, наверно, заключается в следующем. После второго-третьего стирания память может быть израсходована совсем, также появляется огромная вероятность полной гибель мозга.

Итак, вернёмся к первому вопросу. Самое главное — как происходит забвение. Процесс этот не одномоментный, и против воли забывшего это произойти практически не может. Человек смотрит в глаза другому человеку, который будет стирать ему память, а тот произносит заклинание, потому я не думаю, что можно заставить человека насильно посмотреть в глаза. Вот психологическим путём, шантажом, может быть. Ещё забывающий в этот момент пьёт определённое зелье, глядя в глаза магу, который и произносит заклинание. Предупреждаю, этот отвар относится к категории запретных. Забывающий спокойно доживает день, а после сна или любой иной потери сознания ничего не помнит о своей прошлой жизни. Однако навыки от умения писать до управления силами стихий остаются.

Иван вспомнил, как проснулся год назад в своём доме в Тольском, абсолютно ничего не помня даже о вчерашнем вечере, не имея никаких личных воспоминаний, но со всеми прочими навыками. Вспомнил, как у него началась паника, и как он понял, что не знает о себе ничего, кроме того что было написано на бумажке.

— А что, если разбудить человека? — послышался голос с трибуны «землян».

— Такие случаи бывали. Тогда человек забывает часть событий по силе значимости и желанию их присутствия. Но самое загадочное, что им снится в это время… Если человек просыпается сам, он не помнит ничего с момента, когда он пришёл в сознание и открыл глаза, в том числе и последний сон. Все разбуженные говорят, что им снилось что-то странное, у всех аналогичное, в зелёно-красном цвете, но никто не помнит даже о чём там было, ни малейшей крупицы сюжета.

Очень интересный вопрос, Катя, но я думаю, пора расходиться.

Катя встала и пошла за девушкой по имени Лена в кабинет факультета стихии воды.

— Встретимся после посвящения, — сказала она Ване.

Тот это еле расслышал, так как был в своих мыслях. «Надо будет узнать, почему она спросила о забвении».

— Пошли, — хлопнул его по плечу Сергей. Ваня очнулся, вылез из своих мыслей. — Нас сейчас посвящать в огонь будут.

— Как? — спросил Иван.

— Не знаю.

— А что такое посвящение? Что при этом делается? — спрашивал по дороге Володя.

Сергей и Лиза лишь пожимали плечами.

— Кажется, — вдруг сказал Иван, — какой-то магический обряд, делающий человека преданным той или иной стихии. Это даёт ему управлять ею в большей мере и вызывать её… ну как-то проще… В общем, я всего не помню.

— Откуда ты столько знаешь? — спросил удивлённый Сергей.

Иван с другом переглянулся, и Володя понял откуда…

— Читал, — махнул рукой «знаток».

Они вышли из зала и направились в кабинет факультета огня. По дороге Иван встречал разных людей, все они были студенты, не считая нескольких деканов, ходивших в одноцветных плащах. Одна женщина в плаще синего цвета, видимо, декан факультета стихии Воды. Вова обращал внимания в основном на девушек и не мог не признать про себя, что они тут «очень даже ничего».

По коридору пробежал парень, который вёл за собой маленький смерч.

— Остановись, Хохловский! — послышался голос декана в белом развевающемся плаще, гнавшемся за хулиганом. — Остановись, если не хочешь, чтобы твой первый день в институте стал последним!

Ваня, Вова и Паша усмехнулись и подошли к кабинету огня. Перед ними стояла стеклянная, но отнюдь не прозрачная дверь с маленьким барельефом дракона.

— Их же давно нет, — удивился Вова.

— Откуда ты знаешь, может, и есть, — фыркнул Иван. — А, впрочем, какая разница, это просто символ. Проходи давай.

Они прошли внутрь. Остальные студенты огневики были уже здесь. Это было небольшое в меру украшенное помещение с камином возле учительского стола. Собственно, сам декан сидел за ним. Когда пришли последние, он встал во весь свой рост.

— Все в сборе, — сказал высокий мужчина с длинными красными волосами и в красном костюме. Вова и Ваня сели на третью парту, Сергей за ними, Лиза вперёд с какой-то девочкой. — Я Геннадий Евгеньевич Свирепыхин, декан вашего факультета. Насколько я знаю, Константин Константинович уже объяснил вам суть огня. Сегодня здесь вы пройдёте посвящение в стихию, и прошу не относиться к этому как к формальному обряду, — на последней фразе он повысил тон, но вскоре перешёл обратно, на свою спокойную, но торопливую речь. — После посвящения вы сможете определять магов по тому, относятся ли они к вашей стихии или нет. Чтобы это сделать, вы должны лишь приглядеться к голове волшебника. Над ней для вас будет висеть чуть заметный прозрачный огненный шар.

Иван поднял руку.

— Да, молодой человек, — спросил его преподаватель.

— А я вижу такие шары у многих людей, особенно в Войланске.

— Подойдите ко мне, — встревоженно проговорил Геннадий Евгеньевич.

Иван встал и дошёл до преподавателя. Тот стал всматриваться в пространство над головой студента.

— Где вы прошли посвящение? — строго спросил преподаватель. — Вас выгнали из другого магического ВУЗа? Откуда?

— Нет, я впервые в ВУЗе магии, — медленно и уверенно произнёс Иван, затем стал говорить тихо: — Можно я объясню после урока?

Геннадий Евгеньевич кивнул и посадил Ваню на место. Затем он вытащил из ящика своего стола огромную коробку и спросил:

— Курящие есть?

Пятеро подняли руку. Преподаватель декоративно открыл коробку и показал всему курсу содержимое. Стопка сигар. Коллектив ахнул.

Вообще в последние лет двадцать в Керилане было очень немодно курить.

— Выкурив сигару из Волшебного Трёхцветного табака, вы посвящаетесь огню. Сигар ровно столько, сколько вас, так что не улизнёте. Но должен сказать. Если повторить посвящение хотя бы один раз, то вы умрёте; такой вот магический парадокс. И это со всеми стихиями так. Поэтому я и так настороженно смотрю, чтобы в зале были не посвящённые. Да, юноша?

Сергей поднял руку.

— А что если сменить стихию?

— Только один раз. Второй магия уже не допускает и убивает своего адепта. Итак, начнём!

— Я не хочу курить, я ж не куряга. — тихо шепнул Володя.

— Но я-то выкурил, — с усмешкой ответил Ваня. — Хотя и не помню этого. И ты сможешь.

— Тебе легко говорить, — обиженно буркнул Вова.

— Я пойду по списку, — объявил Геннадий Евгеньевич. — Аксёнов.

Затем было что-то вроде Баранов, Громов, Жидина, Зилова, Ильенко…

— Козлов!

Вова встал с лицом раненого питона и подошёл к преподавателю. Тот зажёг перед ним сигару и вручил недовольному студенту. Вова взял её в рот, вдохнул и раскашлялся. Ваня бесшумно рассмеялся. «Хоть один плюс от забвения», — подумал он.

После урока он остался у Геннадия Евгеньевича, друзья обещали подождать.

— Присаживайся, — сказал хозяин кабинета. — Ты не против, я тебе чай налью?

— Что вы, — буркнул Иван.

— Нет, налью, — с нажимом сказал Геннадий Евгеньевич, достал кружку, поставил перед Ваней, и там вдруг оказался очень тёплый чай. Затем он сел напротив Вани. — Пей и рассказывай.

Ваня пригубил чая и начал:

— Понимаете, я не учился в других ВУЗах, я даже не помню, как посвящался. Понимаете… Просто… — Юноша замялся.

— Не тяни. В чём дело?

— Я потерял память путём забвения год назад, — отчеканил Иван. — Но у меня нет навыков высшего образования.

Геннадий Евгеньевич открыл рот.

— Сожалею, — сочувствующе произнёс он. — Значит, ты маг Огня?

— Да. И я бы хотел, чтобы это осталось в тайне.

— Конечно! Мы привыкли студентам вообще ничего не рассказывать тайного, а уж такое… Не волнуйся. Не узнают даже другие деканы. Но надеюсь, ты понимаешь, что я буду обязан доложить ректору?

— О да, конечно, — закивал Иван.

— Но никто, кроме него, об этом не узнает.

— Спасибо огромное.

— Не за что. Если что — обращайся.

Иван вышел из кабинета. На него сразу же налетел Сергей.

— Ты что? — протянул он. — Где ты посвятился?

Эту байку Иван заранее придумал:

— Я курил раньше, и представь себе, мне тут недавно такую же сигару дали. Мне понравилось. Даже не знал, что это за штука… Продавец сказал, редкий товар, огрёб с меня кучу денег, ну я подумал, что раз столько денег, значит, это что-то стоящие…

— Ну и жесть! — Серёжа заржал.

Рядом стоял Вова с успокоенным лицом. Видно, его тоже достали вопросами.

— Привет, — это была Катя, а рядом её однокурсница Лена — стройная шатенка среднего роста.

— Вам понравилось посвящение? — с улыбкой спросила Катина спутница.

— Конечно, нет! — сказали хором Сергей и Вова.

— Ты смеёшься? — фыркнула Лиза.

— А нам очень понравилось, — сказала Катя.

— А как вас посвящали? — спросил Иван.

— Мы выпили чудной, вкуснейшей воды из Северного Источника.

— А мы выкурили трубку мира, — фыркнул Вова. Сергей, Лиза и Иван рассмеялись.

— Не понимаю курильщиков, — сказал Сергей. — У нас были ужасные сигары.

— Только не все их курили, — злобно произнёс Вова, поглядывая на Ваню.

— Да. Я не курил. — И парень ещё раз рассказал свою байку.

Катя хохотала сильнее всех, а когда успокоилась, заявила:

— Я не верю.

— Почему? — взволнованно проговорил Ваня.

— Это очень редкий табак, и он есть только у властей. У кого ты его достал?

Не все люди так наивны, понимал Иван. Остальные вряд ли тоже были таковыми, просто не задумывались. Байку выслушали, посмеялись и забыли.

— Да, мне один бизнесмен продал. Говорит: «Вот, бери, хорошая сигара, дёшево. 50 золотников».

Ребята снова рассмеялись.

— Да это ж Войланск, — проговорил Сергей, и Володя закивал головой. — Здесь всё возможно!

«Значит они верят», — усмехнулся про себя Володя, глядя на Ивана.

— Я не буду с вами спорить, — спокойно сказала Катя. — Но останусь при своём.

Тут к ним подлетел юноша с факультета воздуха, которого студенты огня сегодня уже видели. Кажется, его фамилия была Хохловский.

— Как посвящение? — без всяких вступлений спросил он.

— Супер, — сказала Лена, и Катя кивнула.

— Ужас, — хором сказали Вова, Сергей и Лиза.

— Не знаю, — пожал плечами Иван, и остальные сново принялись смеяться.

— Кстати, Гоша, — представился воздушник, протягивая парням руку. — Я с воздуха. Почему у всех такое разное?

Ему всё по порядку рассказали. Гоша чуть не упал на пол от смеха.

— Ну ты даёшь! — сказал он Ване. — Я, если честно, с удовольствием бы покурил такую сигару!

— А ты куришь? — с почти нескрываемым презрением спросила Катя.

— А ты нет? — с издёвочкой наклонился к ней Гоша.

— Никогда!

— Ну и зря! Советую попробовать.

Катя только махнула рукой.

— Да ну, я бросил, теперь хорошо живу.

— А ты не после той сигары бросил? — спросил Гоша, и все засмеялись, кроме Кати.

— Ну, почти…

Затем Иван отвёл Катю в сторону, чтобы поговорить. У девушки почему-то вдруг от волнения сердце сжалось, и по телу пробежала мелкая дрожь.

— Послушай, — начал он. — Почему ты на речи ректора спросила про забвение? Тебя тоже… Ой, в смысле, ты подвергалась забвению?

К счастью, «тебя тоже» она не расслышала.

— А… — вздохнула Катя с облегчением. — Да, нет. Я тебе скажу обязательно, только не сейчас и не сегодня. Это… Тайна. А тебя бесит Хохловский?

— Гоша? Да нет. Прикольный парень. А тебя?..

— Не выношу таких выпендрёжников, — она вспомнила Костю, и ей стало противно. — Кстати, ты правда курил?

— Нет. Я и сигару эту действительно не там достал. Придёт время, я тебе расскажу. Это тайна.

Катя улыбнулась. Потом они подошли к компании.

— А у нас, — говорил Гоша, — вентилятор какой-то весь воздух перекрыл, и мы в нирвану впали. Кстати, кто что видит над башкой? Мы белое полотно какое-то…

— Мы Водяной Шар, — сказала Лена.

— А мы — Огненный, — добавил Сергей.

— А мы кусок земли, он немного должен на голову песком сыпать, — сказала уже знакомая Ивану и Кате девушка, подошедшая к компании во время их отсутствия. — Я с земли, меня Варя зовут.

Ребята представились. Варя рассказала всем, что во время посвящения они должны были есть какую-то странную землю.

Вскоре Ваня, Вова и Серёжа вышли из института.

— Ну как вам место, люди? — ничего не заметив, поинтересовался Сергей.

— Круто, — ответил Вова. — Только я у нас на факультете видел накачанного гада. Он такой наглый! Прикиньте, ударил Лизу за то, что она сказала ему, что он не всемогущий, когда он заявил: «Называйте меня Дьяволом, я всё умею». Я её защитил, потом нас разняли. К счастью, вовремя, а то он бы мне шею свернул. Зато хоть с Лизой помирились.

— Спасибо, что защитил мою сестру.

— Да он ангел, а не дьявол… — говорил Иван. — Он же вас помирил.

Все трое засмеялись.

— Вам кто-нибудь из девчонок понравился? — опять резко перевёл тему Сергей. — Мне Лена… Очень…

— Ну, не знаю, — задумался Иван.

— Да она нормальная, — обиделся Сергей.

— Да я не про неё, а про твой вопрос, — жёстко разъяснил Иван.

— А, — протянул непонятливый приятель. — Извини.

— Ну, Катя ничего, да и твоя сестра тоже… — на последних словах Иван не удержался от улыбки. Не знал почему, но очень не хотел её появления, особенно перед Сергеем. Однако перед ним она как раз и появлялась.

Пятиэтажное белокаменное здание Института всё удалялось за спинами уходящих от него ребят.

— Кстати ты ей, по-моему, тоже, — говорил Сергей. — Даже очень. Я её знаю.

— Лизе?

Сергей кивнул.

— А тебе? — оба уставились на Володю.

— А тебе кто из мальчиков понравился? — спросил его Иван, и Сергей покатился со смеху.

— Слушай, я б тебе врезал…

— Не горячись ты! Я ж по-доброму. Из девочек.

— Ну тогда все. — никакой другой реакции кроме гогота друзей сам Володя и не ожидал. Иван и Лиза успели объяснить Сергею, чем занимается Вова на досуге. — Кроме Кати. Ржёт над каждым словом, если его сказал не Гоша. Видно, он ей понравился.

— Ну, тебе лучше знать, дон жуан, — хихикнул Иван, и Сергей заржал как конь.

— Ладно, — сказал он. — Мне в ту сторону. Удачи.

Сергей ушёл, а Ваня и Володя пошли в гостиницу. Там Вова спросил друга:

— О чём с тобой этот Красный говорил?

Иван рассказал ему.

— Да уж, — протяну Вова. — Теперь и ректор будет знать твою тайну. А ты знаешь, почему Катя спросила про забвение на вступительной лекции?

— Знаю только, что она сама этому не подвергалась. Со шпионом ничего нового?

— Нет. Я даже не пойду за ним следить. Лень, и бесит, когда делаешь что-то бессмысленное.

— Меня тоже. Только б не исчез. Сколько у нас анинвиза?

Вова порылся в своих вещах и достал мешочек. Иван поджал губы — осталось две трети.

— Что ж, сэкономим хотя бы.

— Кстати. Ты в курсе, что тебя омолодили? Помнишь, ректор сказал, что можно омолаживаться при забвении?

— Да, помню. Но почему ты так уверен?

— Ты ведь посвящался в огонь, — по лицу Володи можно было подумать, что он разъясняет что-то элементарное непонятливому ребёнку.

— И что?

— Да то, что если человек посвящается до восемнадцати лет, то умирает, так же как и если посвящается второй раз. Таков магический закон!

— Не магический закон, — усмехнулся Иван. — А заклятье наложенное на мир политиками. А может, и просто байка для запугивания.

— Но люди и вправду умирали, — возразил Вова.

— Может быть и так. Да уж, никогда не слышал про такой закон. Хорошо, что я именно в Огонь был посвящён, и у меня ещё есть возможность сменить стихию, если захочу.

— И сегодня курить не пришлось, — сказал Вова, и оба засмеялись. — Ты мог омолодиться минимум на год, но я думаю, омолаживаться на такой маленький возраст — бессмысленно.

— А Виктору Каретному около сорока, — тихо со страхом в голосе сказал Ваня. — Если это он мне память стёр, то может, я его ровесник… С ума можно сойти, если представить, сколько мне на самом деле может быть лет. А вдруг он меня шантажировал, чтобы я ему в глаза посмотрел и зелье выпил!

— Возможно. Ладно, давай отдохнём. Я спать хочу.

— Да я тоже.

Вова хитро ухмыльнулся.

— Чего? — спросил Иван.

— Ты-то очень хочешь после вчерашней «бурной ночи»!

Очень скоро оба легли в кровати. Иван быстро заснул.

Он шёл по длинному коридору, который казался ему знакомым. Он вышел на площадку. Там стоял отряд людей в военной форме, за поясом мечи. Он понял, что находится в Борсии. Все воины здоровались с ним, но он не обращал внимания. Его цель стояла впереди. Красивая, немного пухлая девушка с рыжими волосами. Он побежал к ней… Побежал… Но оступился, упал и проснулся…

Глубокая ночь. Он сидел на кровати. Сожитель на соседней крепко спал и громко храпел. Ваня понял, что этот сон из его прошлой жизни. Он был в Борсии. Но решил его никому не рассказывать. Наверное, из-за той рыжей красавицы…

3 глава. Институт магии. — 3

* * *

Катя попрощалась с Леной и Лизой у выхода из ВИМ и пошла в квартиру отчима и матери. Сегодня она кое-что поняла о самой себе и хотела поделиться со старшей сестрой.

Она уселась в комнате Оксаны и стала её ждать. Вдруг появился Фёдор со своей самодовольной рожей.

— Что-нибудь хочешь? — с оттенком вежливости спросил он.

— Да. Спросить. Можно? — со времени последнего разговора с матерью, когда Катя узнала о её настоящих чувствах, она стала недолюбливать отчима ещё больше.

— Конечно, спрашивай.

— Где ты работаешь, что у тебя столько денег? — девушка старалась ничего не брать у него. Кушала, правда, с семьёй за компанию, мама ведь готовила, а иногда и она сама. На нужды вполне хватало денег отца и заработанных прошлым летом в Борсии.

— Я служу в органах Власти и Порядка Керилана, но в последнее время у нас появился какой-то опасный шпион, и всех временно отстранили от дел. Наняли, кажется, каких-то приезжих парней для слежки за ним. Сейчас мы живём на мои накопления, если тебя это интересует.

— Значит, подставляете молодых ребят, которые нуждаются в деньгах…

— Но это лишь решение начальства, и я ничего не могу сделать.

— Керилан — государство безличностных людей! — выпалила Катя прямо в лицо своему отчиму.

— А теперь спрошу тебя я, — всегда спокойный Фёдор взбесился. — Почему ты так со мной разговариваешь?!

Катя вскочила.

— А как я должна говорить с человеком, который….

— Не говори этого! — в комнату вбежала Оксана. — Мы все знаем, что ты хочешь сказать. Давай это не будет звучать вслух. Лучше успокоимся и разойдёмся.

Фёдор с гордым, но слегка обалдевшим лицом вышел из комнаты Оксаны, ничего не сказав.

— Мы должны поговорить, — начала Катя, — но не насчёт этого… — она кивнула в сторону двери.

— Его зовут Фёдор, — перебила сестру Оксана.

— К сожалению, знаю, — сказала Катя.

— Нельзя так, даже если он тебе не нравится. Поверь, мне тоже, но так нельзя.

— А как надо? Если он…

— Не надо. Так такие дела не делаются.

— Ладно, давай и вправду не будем о нём.

И они сели на кровать.

— Так о чём ты хотела со мной поговорить?

— Ну… — замялась Катя. — Понимаешь… Со мной такого никогда не было…

Оксана пристально посмотрела на сестру и заявила:

— Ты влюбилась.

Катя кивнула.

— А как ты догадалась? — немного негодующим тоном спросила она.

— Это единственное, чего с тобой никогда не было. Да и по тебе всё видно. Он из института?.. Стой, не говори! Дай, догадаюсь. А ни с ним ты мучила наш тилис всю ночь сегодня?

— Да.

— Как его зовут?

— Иван… Иван Тишков.

— Он тоже из Борсии?

— Не знаю.

— Фамилия наша. И что ты об этом думаешь?

— Я не знаю… С момента нашей первой встречи я каждый день о нём думаю. Мечтаю… И… Вообще…

— Это, как говорится, с первого взгляда, — усмехнулась Оксана. — А он?

— Не знаю… Мы хорошо общаемся, но у меня появилась соперница. Её Лиза зовут. Мне кажется, я… Когда его нет рядом… Мне тяжело… И так легко, когда я его хотя бы вижу… Оксанчик, что мне делать?

— Брать быка за рога, — чётко проговорила Оксана, чисто по-девичьи завалившись на кровать, затем снова села, обхватив колени.

— Как? — жалобно протянула Катя.

— Ну… — слегка призадумалась старшая сестра. — Ты уделяй ему знаки внимания, заигрывай с ним, кокетничай… Я, когда была моложе, тоже думала, пусть они делают первые шаги. Но это всё глупости. Первый шаг сделает тот, кто вовсе не нравится — и будешь несчастной. Не обязательно подходить и начинать разговор. Никто не отменял невербальные средства общения! Увидишь, что ему понравилась — предложи встречаться.

— Но я боюсь…

— Знаю. Это ж у тебя в первый раз, — усмешка Оксаны была с двойным дном. — Костя просто нравился…

— Опять заладила! — возмутилась Катя. — Не напоминай мне об этих паскудах из школы!

— Ладно. Вот как доклады на три часа устраивать в школе, зная, что все смеяться будут, за патриотизм заступаться, от помидоров уворачиваясь, да с отчимом ругаться так, чтоб дом сотрясался, — это мы можем. А как парня заполучить — так мечи в ножны.

— Но я боюсь, правда…

— Чего ты боишься? Любовь — это радость, — а потом с оттенком грусти добавила: — Если, конечно, ещё есть надежда, а твой избранник не полная свинья, как Игнас.

— Боюсь, — повторила Катя. — Боюсь, что он предпочтёт другую, что не обратит на меня внимания, не будет со мной. У меня ещё никогда такого не было… Мне скучно без него… И больно. Другие дела и мысли стали неинтересны! Уже не могу о чём-то другом думать, кроме как о нём. С ним все мечты связаны.

— Так, это ты про дела брось, тебе ещё учиться надо. Между прочим, с ним в одном институте. На каком он факультете?

— Огонь, — вздохнула Катя

— А ты бы хотела, чтобы он с тобой на воде был (средняя сестра кивнула). Поверь, это было бы хуже. Ты бы могла ему быстро надоесть. А так вы сможете друг другу рассказывать хотя бы о магиях своих стихий… Ладно. Одеваться ты кое-как умеешь, правда… Завтра в Институт одену тебя как надо, и он сто процентов обратит на тебя внимание, а ты не отступай.

— А если…

— Давай без «если»! Всё получится!

— У него ещё дружок есть, — с воодушевлением проговорила Катя. Ей хотелось, чтобы Оксана, да что Оксана, все на свете знали, о ком она говорит. О ком и обо всём, что с ним связано. — Бабник. Вова Козлов. Слышала?

— Что-то такое… А вот, короче, у меня с ним подруга встречалась. Ну, наверное, ты знаешь, какого она о нём мнения…

— Да. А Ваня, — казалось, что в Катиных бирюзовых глазах загорелся огонёк, — всегда отвечал на связи по тилису, когда бывшие его дружка звонили им в номер. Так смешно…

— А! Она, наверно, с ним как раз и говорила. Стой! «В номер»?

— Ну да, он в гостинице живёт.

— Значит, не местный. И фамилия наша… Тоже, кстати, хорошо, у всех войланцев характер такой!.. — Оксана скорчила гримасу отвращения. — Вот, например, мой бывший. Ужас!

— А ты умная, — медленно проговорила Катя.

— Спасибо.

Они пошли ужинать. К этому времени вернулись и мать с Машей. После Катя пошла чистить зубы и услышала разговор Фёдора с матерью.

— Виолетта, — обращался он. — Почему Катя так ко мне относится?

— Ну, она же любит свою страну, а ты в органах Керилана работаешь.

— Да не в том дело, — холодно рассудил Фёдор. — Она только сегодня узнала, где я работаю, а злится на меня уже недели три.

— Ну. Может, это она из-за отца…

— Тогда объясни ей….

Катя не могла больше подслушивать — это был для неё подлостью — и выбежала из ванной.

— Что вы мне хотели объяснить? — прокричала она отчиму.

— А тебя твой отец не учил, что подслушивать — нехорошо? — холодно спросил он.

— Да как вы смеете о папе такое… — она вдруг остановилась, подумала об Иване — как бы он на её месте сострил — и заговорила спокойно, но с сарказмом: — Знаете, мы с вами похожи.

— Чем же?

— И вы, и я неудачники. И меня мужчины не любят, и вас моя мама…

— Катя, — зашипела мать. — Не смей. Что ты такое говоришь!

— Говорю то, что знаю… Да, мама, — с гордостью произносила средняя дочь, — пришло время правды! Теперь, Фёдор, ты понял, причём тут папа?

Он в бешенстве, смешанном с удивлением, уставился на жену.

— Давайте успокоимся, — вдруг появилась Оксана с очень усталым видом. — Я не хочу сегодня весь день играть роль миротворца. Катя, не раздувай скандалов!

— Поздно, — хитро проговорил Фёдор. — Девочка своего добилась, — он самодовольно взглянул на Катю. — Я не хочу больше тебя видеть в своём доме.

Послышался стон матери. А Катя расплылась в улыбке.

— Я счастлива! Я и сама хотела это попросить, но за маму боялась, а вы мне помогли, — Катя говорила искренне. — Мама, дай пожалуйста немного денег, я поселюсь в гостинице. Я отработаю, обещаю, — затем она стала говорить громче. — Мне надоело жить в этом крысятнике. Да весь Керилан — один большой крысятник. Знаете, — она снова притихла и заговорила задумчиво: — Я не патриот. Патриот — это папа, потому что, если бы моей родиной был Керилан, я бы с радостью предала его.

Фёдор побагровел.

— Я вспылил, — констатировал он как факт, и ничего положительного в этой интонации для матери было не услышать.

— А это хорошо, что ты вспылил. Всегда спокойный — это плохо. Надо иногда выливать злость на тех, кто бесит, а не на невиновных. Вот ты как раз на мне и сорвался. Я знаю, что ты меня ненавидишь. Вижу. Нервничаешь. Виноват перед любимой женой, поорал на её дочь. А сам-то любимый? Нет, скажу тебе по секрету. Мама, не сердись на него, он и должен был так взъесться на меня. И я ухожу.

Оксана и мать стояли в оцепенении. Катя собрала вещи, старшая сестра дала ей денег на гостиницу. Напоследок Катя сказала Фёдору:

— Я не виню тебя. Ты мне сегодня рассказал про ваши органы. Ты всего лишь один из безличностных людей. Молодые парни гибнут, а вы… Но это беда системы Керилана.

Девушка ушла, и троице, стоявшей в прихожей дорогой квартиры, слышались её крики:

— Подлый Керилан. Страна крыс! — а затем она запела:

«Мочи же кериланцев

Мочи же их всех

Освободись от грязи

И от подлых потех!»

Прощайте!

— Мне понравилась мелодия, но слова… — проговорил сквозь зубы Фёдор.

— Написал какой-то дружок её отца, — тихо проговорила в ответ жена.

— Дикий поэт и великий композитор.

Затем он повернулся к Виолетте. Всё его лицо было красным.

— Я, конечно, не пущу её обратно, даже если ты меня упросишь об этом: она наотрез откажется, но… У тебя прекрасная дочь!

* * *

Пролетел август. В Войланске слегка похолодало. Иван помнил только одну смену лета на осень — в прошлом году в Тольском. Там это было вообще незаметно, ведь посёлок находился южнее столицы. Здесь же небольшое похолодание всё-таки чувствовалось.

Катя поселилась в Тимпурской гостинице, прямо под Вовой и Ваней, на четвёртом этаже. Это было недорого. Номер был даже меньше, чем у парней. На факультете огня ребят научили управлять вихрями и напускать их на нечестных в конкретной ситуации людей. Катя и Лиза соперничали за Ваню, чего он сам не замечал. Вова менял девушек как перчатки. Его вскоре возненавидело почти пол его факультета и некоторые студентки с других. Сергей думал, как предложить встречаться Лене. Гошу чуть не выгнали из Института за то, что своим вихрем он сносил половину идущих по коридору, но после предупреждений об отчислении юноша всё-таки перестал хулиганить. Многие студенты факультета огня, Гоша и его друзья с воздуха, Варя, Катя и Лена боролись против «Дьявола» и его друзей. Кстати, самого задиру звали Иннокентий.

Занятия в Институте делились на «часы», а часы, в свою очередь, на лекции или зачёты.

В свободное от учёбы время Иван и Володя всё так же дежурили у Всемирного Института Магии, возле Национального Кериланского музея магии и неподалёку от здания мэрии Войланска всё за тем же своим старым знакомым в сером костюме и чёрных ботинках. Антинвиз почти закончился, это напрягало.

Но вот однажды, второго октября, они заметили нечто странное. Парни как всегда решили последить за «фотографом» в семь часов вечера около музея. Он стоял очень долго.

— Сколько времени? — спросил Володя.

— Да уже полдесятого, а этот всё стоит, — ответил Ваня.

Они подобрались немного ближе и залезли в небольшой лиственный куст.

— Вот только б действие порошка не кончилось, — ворчал Вова.

— Да уж, мы вряд ли ещё наскребём, там вроде уже всё, — добавил Иван.

Они посидели молча несколько секунд. Видели они «фотографа» пока что очень хорошо, пусть он и стоял далеко.

— А может, что-то не так… — предположил Вова. — Плёнка кончилась или что-то ещё?

— Да нет, сегодня точно что-то произойдёт. Он несколько месяцев делал всё ровно по плану, по нему можно было часы сверять. Что смеёшься, я так и делал (Вова чуть не убился со смеху). А теперь он не фотографирует и не уходит! Точно что-то не так.

— Хорошо. Что делать?

— Надо сообщить на пост Войланских Органов Безопасности и Порядка.

— Подождём минут двадцать, — сказал Вова, — а то полчаса — как-то не серьёзно, а вот час — уже что-то. Тут пять минут ходьбы до поста. Только вот действие анинвиза может закончиться.

— У нас нет выхода, — тяжело вздохнул Иван. — Так что ты прав.

Шпион впервые за всё время слежки начал ходить туда-сюда и даже посматривать на наручные часы.

Вскоре Вова ушёл. Иван продолжал сидеть в кустах.

— Точно что-то не так, — он был поражён новым поведением шпиона, хотя тот делал обычные вещи, но от этого субъекта хоть какие-то действия, кроме движения в определённый час или фотографирования, выглядело как сальто жирафа.

И вдруг, через несколько минут после ухода напарника, в небе над площадью перед музеем показались две фигуры. Они спустились пониже, явно приближаясь к шпиону, все в чёрном, едва заметные в это почти ночное время. Иван встрепенулся. Фигуры приземлились рядом с объектом слежки, и наблюдатель смог их получше разглядеть. Один был толстый и низкий, другой высокий и худощавый. Они начали о чём-то говорить, но Ваня находился слишком далеко и не мог их услышать. Ему показалось странным, что никто из них не говорил с «фотографом».

И вдруг «толстый» вытащил из своего кармана небольшое зеркальце, направил на шпиона, и того засосало в маленький предмет.

Ваня понял, что дальше просто сидеть и смотреть нельзя, выскочил из кустов и рванул к ним с криком:

— Кто бы вы ни были, стойте! Именем Керилана, стойте!

Оба оглянулись. Лицо высокого исказилось от удивления с оттенком ужаса, будто он узнал, что его отец — король. Иван никогда (из того что он помнил) не видел такого ошеломления. Мужчина в истерике прокричал:

— Разрази меня гром!!! Тишков! Они и тебя купили! Если самого большого патриота Борсии смогли купить, то что же будет с остальными… Ты же был истинным гвардейцем, вот куда ты пропал год назад…

4 глава. Армия Керилана. — 1

— Я встречаюсь с одним парнем с факультета огня, — шепнула Кате Лена. Голубые глаза Лены поблёскивали, и Катя подавила в себе лёгкую зависть — ей казалось, что подруга была очень красивой. Лена была почти самая стройная на их факультете, Катя прикидывала, что килограмм на пятнадцать легче неё самой. Худее была только Казимирова — да парням, наверное, настолько тощие и не нравятся. Но к своей институтской подруге Лена была добра, и Катя это очень ценила. — Тайно. Я пока не буду говорить, кто это.

Они сидели на третьем Часу. Их преподавательница по водным потокам, милая полная женщина с седыми волосами, проходила мимо рядов, и сейчас была далеко от девушек.

— С Ваней? — почти сразу же тихо спросила Катя, а потом попыталась усмехнуться. — Или с Вовой?

Кате подумала, что попала в цель: Вова много с кем встречался.

— Волшебник воды может направлять водный поток, — говорила преподавательница в синей кофте. — Для этого, он должен его почувствовать.

— Ни тот, ни другой, — шёпотом ответила Лена. — И больше ничего не скажу. Итак, уже вариантов немного. Только молчи об этом!

Поняв, что это не Иван, Катя потеряла интерес. Надо учиться. Она подняла руку.

— Да, Катя? — спросила преподавательница.

— Марья Ильинична, а как волшебник может почувствовать эти потоки?

— Всё прослушали за болтовнёй с Леной, — Лена покраснела, ведь они с Катей учились лучше всех. Марья Ильинична продолжала: — Ещё раз. Когда волшебник воды колдует — он соединяется со стихией. Это всем понятно?

Преподавательница внимательно смотрела на студентов. Кивали только Катя и Лена. Она тяжело вздохнула.

— Ты понимаешь, Катя?

— То есть надо почувствовать воду, — неуверенно протянула студентка.

Лена вчитывалась в учебник.

— Да, и в первую очередь надо почувствовать воду в себе. Испытать стихию через себя.

— Мы на восемь, тире, девять из десяти — вода, — цитировала Лена прочитанное.

— Да. И учитывая это, посвящённый в стихию волшебник может ощутить её в себе, соединившись с остальными потоками снаружи и призвав их.

— Для этого и полезно посвящение? — уточнила Катя.

— Молодец. Остальным применять водные заклинания намного сложнее, потому что они до конца не могут прочувствовать их через себя. Как вы знаете, один из самых простых способов ощутить воду — прикоснуться языком к слюне, а создать магическое заклинание — плюнуть. Но этот способ малоэффективный для серьёзных заклинаний. Я вас буду учить, чтобы вы запомнили все ощущения, когда вы погружаетесь в воду, что чувствует ваше тело, и воспроизводили это, когда хотите начать колдовать. И да, начинать ощущать воду лучше через такое чувство, как нежность.

Преподавательница затянула новую лекцию об опасности водных ударов и о моральном кодексе волшебника. Кате казалось, что слушала она одна.

— В первую очередь, — продолжала Марья Ильинична, — вам следует научиться, доставать водные потоки не из себя, умножая их, а нащупывая через собственную «водность» в пространстве. Так вы сможете создавать удар водой. Другие будут видеть это, как резко полившуюся воду из неоткуда. Также нужно будет контролировать температуру этой воды.

Катя вчера уже читала учебник, поэтому подняла руку.

— Да, Катя.

— Я правильно понимаю, что проще сделать такой удар сверху?

— Да, потому что наверху всегда есть тучи или даже самая минимальная облачность. Но обращаю ваше внимание, что это сильная боевая магия, и с ней нужно быть очень осторожным!

— Ты ботаник даже больше, чем я, — шепнула Кате подруга. От Лены это звучало как комплимент.

Наступило положенное время, и преподавательница объявила об окончании занятия. Катя была очень рада, что в Институте нет звонков. Это нервировало её в школе, как и окружение резко взбесившихся от осознания свободы одноклассников.

— Мне, кстати, отец написал, — сказала Катя, когда они с Леной шли по коридору. — Он пока не сможет приехать. Начальство задержало. А мы его с сёстрами так ждём!

— Как и твоя мама?

— Ага, — злорадно усмехнулась Катя. — Слушай, Лена, на тебя часто парни оборачиваются.

Катя могла поклясться, что один из проходящих мимо студентов земли сейчас свернёт себе шею.

— Не сказала бы.

— У меня была подруга в школе, — вспоминала Катя. — Дружили до шестого класса. А в одиннадцатом вдруг позвала на вечеринку. Мы почти не общались. К ней постоянно парни подходили, мне было обидно, что она не общается со мной… Надя звали.

— У меня тоже такая была, — усмехнулась Лена. — Хотят лучше выглядеть на нашем фоне. А ещё, знаешь, Катя…

Она так и ее узнала, чем Лена хотела с ней поделиться, так как из-за угла вылетел Гоша Хохловский, а следом за ним шёл разъярённый бородатый декан факультета воздуха в белом плаще.

— Хохловский, ты опять за своё!

— Это был не мой вихрь! — убеждал он.

— Может, и правда не его, — вступилась Лена.

Катя кивнула. И тут из-за спины показалась очень расстроенная Варя.

— Как же не твой! Ты уже второй раз испортилнаш с бабушкой труд!

— Чего?! — уставился на неё Гоша.

— Это он был, — сказала Варя декану. — Это точно.

— Так-так-так, — произнёс декан воздуха.

— Бабушка прислала свежевыжатый сок в ответ на моё письмо, что банки я случайно разбила. А разбила я их из-за твоего вихря, Хохловский, в день вступительной лекции. Бабушка так и сказала, что всё из-за хулиганов с воздуха, которые без царя в голове.

— Это точно, — согласился декан. — А сейчас что случилось?

— Опять его вихрь! Я оставила банку с соком, который я принесла для своих друзей. Она была тяжёлая, а мне надо было в библиотеку на третий этаж. Возвращаюсь, а банка разбилась, пол мокрый, — Варя показала всем осколки. Было видно, что она вот-вот заплачет. — Опять его вихрь, — она показала пальцем на Гошу.

— Да не я это, — оправдывался парень. — Небось, Дьявол этот, Кеша Чернов с огня, со своими дружками-чертями прогуливался там и всё скинул.

— Ну это вряд ли, — возразила Лена. — У огневиков сегодня раньше Часы закончились.

— Да, — подтвердила Катя. — Они до двух.

— Да это не проблема для этого придурка, вполне мог остаться тут и поиздеваться.

— Хватит, Хохловский! — остановил его декан. — Ваши вихри постоянно сбивали с ног студентов и преподавателей. И вы уже один раз разбили банки студентки земли Варвары.

— Да не я это! Точно Дьявол с огня.

— Может, хватит сваливать на других свою вину? — спросила Лена. — Посмотри, как Варя расстроилась.

— Да, бабушка всем свежевыжатый сок привезла, я бы угостила своих друзей: Лену, Катю…

— А ты совсем с ума сошла его защищать? — перебил Варю Гоша, уставившись на Лену.

— Хулиган с воздуха — ты, Хохловский! — проворчала Варя.

— Ну и что, Хохловский, нам с тобой делать? — задался вопросом декан. — Самый способный студент воздуха и…

— …и хулиган, — закончила Варя.

— В точку, — согласился декан.

На вид Гоша не собирался сдаваться и был намерен доказывать свою правоту и дальше.

— Да сделайте проще, — рассудила Лена. — Пускай на этих выходных едет с Варей к её бабушке. У вас же домик свой?

— Ага, — кивнула Варя. — Уютная такая хижина.

Декан ухмылялся.

— Да вы что с ума сошли?! — возмущался Хохловский. — Мы собирались в последние тёплые выходные с ребятами с огня: Володей, Ваней, Серёгой на пляж съездить, а вы мне что предлагаете…

— Считай, что это домашнее задание, — усмехнулся декан. — Там открытое поле будет, Варвара?..

— Найдём.

— … там и поупражняешься в вихрях. Заодно изучишь как поддерживать предмет на весу. Потом мне сдашь.

Хохловский зло уставился на Лену.

— Ну спасибо!

Катя с Леной ушли от них, спустились вниз и вышли из института.

— И зачем ты это придумала? — сказала Катя. — Зачем защищать этих — Хохловского, Дьявола. Пускай их выгонят!

— Ну не будь такой суровой, Кать. Тебе нужно парня завести…

Круглые Катины щёки заалели.

— Ты вообще знаешь, что я видела? Этот Чернов он!.. Он!

— Что он? — с любопытством приподняла бровь Лена.

— Он своими людьми пользуется, — выпалила Катя. — Один из его «друзей» — так называемых, — такой тощий и длинный, бедный парень, — Егор, за этого придурка домашний тест писал к первому сентября по первому месяцу.

— За Кешу?

Катя не успела удивиться, что Лена называет Дьявола по имени, потому что спешила поделиться:

— Ну да, за психа этого! Прямо на моих глазах было, представляешь?! Егор ему и говорит: «Да я не думал, что работа так срочно нужна». А Чернов как схватит Егора за ворот и давай стучать кулаком по голове, точно в дверь: «Тук-тук-тук! Есть кто дома*? Думай, Егор!» И говорит: «Ну ты, мол, не хочешь же, чтобы я двойку получил?!» И Егор такой: «Да, конечно…» И Чернов требовал с него, чтобы тот написал за него тот домашний тест! А Егор-то этот бедный даже не против был, просто оправдывался, что не успевает. Ты себе вообще представляешь такое?

Лена внимательно смотрела на Катю и, судя по её взгляду, о чём-то сильно задумалась.

— Но послушай, — сказала Лена, когда они пошли вдоль института к улице, всё ещё зелёной от листьев, — этот Егор, как и остальные друзья… Дьявола, так же ходит за ним повсюду, так же в его команде. Если бы ему это не нравилось — не проводил бы тогда с ним столько времени.

— Как такое может нравится?! — Ну, Катя, разные же люди есть. Возможно, этому Егору просто нужна… ну такая, сильная рука.

— Это Чернову нужна сильная рука! — взревела Катя. — Да так, чтоб мозги на место встали! А то, видимо, ума не хватает, раз домашнее задание не может сделать: тут-то ему сильная рука и поможет. Ты сама-то думай, что говоришь! В смысле, я не хотела…

— Да ладно, всё нормально, — улыбнулась подруга.

— Дьявол потом этому Егору говорит: «Ты же не хочешь, чтобы я из-за тебя из института вылетел?» И Егор, главное, ещё и соглашается!

— Егор этот — слабенький щупленький мальчик, — рассуждала Лена. — Ему, наверное, выгодно быть под защитой, в компании этого Дьявола.

— Под какой защитой? — спросила Катя. — Дьявол защитит его от самого себя? Вон Ваня с Вовой тоже худые и ниже этого Егора на полголовы! Что-то они за Черновым не шляются.

— Ну вот, ещё одно подтверждение того, — сказал Лена, — что Егора всё устраивает — ты вспомни, как Чернов этот Козлову чуть шею не свернул первого августа, когда Козлов за Лизу Семеренко заступился.

— Ага, Егора хоть не бьют, — пытаясь подражать Ваниным ироничным интонациям, произнесла Катя. — Но, Лена, это же тирания какая-то! — Катя попридержала коней, чтобы не начать сравнивать Кешу-Дьявола с мировой агрессией Керилана: не хватает ещё, чтобы кто-то узнал, что она из Борсии, и это бы дошло до ушей Вани. — Этот Дьявол заставляет других за себя тесты заполнять — потом будет заставлять работать вместо себя, платить за себя. Я, тогда как это увидела, так и хотела набросится на эту сволочь.

— На Кешу?

— Ну да!

— Но не набросилась, — сказала Лена.

Катя сама не знала, почему вдруг повела себя по-другому. Увидь она такое год назад в школе — в стороне бы не осталась.

— Ну я, короче, Ване рассказала. Он немного занят был, книгу читал. Я, наверное, отвлекла его…

— А что сказал?

— Да как-то так посмотрел… Знаешь, как будто задумался, — Кате хотелось вспомнить каждое сказанное тогда им слово, и как он это говорил. — Взгляд какой-то у него был хитрый. Не знаю, что он имел в виду. Поблагодарил меня. Сказал, что придумает этой информации хорошее применение, и что так оставлять действительно нельзя.

Они вышли на широкий проспект.

— Ладно, — Катя решила перевести тему. — Не хочешь ко мне зайти сегодня?

— А где ты сейчас?

— В Тимпурской гостинице. Прогуляемся?

— Давай.

До района Тимпур было не так уж и далеко, на улице приятная погодка с солнцем, редкими тучками и без жары. Девушки с радостью прогулялись, обсуждая учёбу и то, какая ещё дура решилась встречаться с Козловым. При входе на первом этаже гостиницы им улыбнулся вежливый администратор. «Интересно, что бы он подумал, если бы увидел у меня в номере государственный флаг Борсии». Когда они поднялись на четвёртый этаж, чёрно-жёлтого шёлкового полотна уже не было: постоялица убрала его. Лена села за стол, Катя налила ей чаю и положила шоколадку.

— Вкусно, — улыбнулась Лена. — Так чего ты там говорила про своего отца?

— Ему придётся остаться у себя в городе. С работы не отпустили, — Катя утром получило письмо от Виктора.

Когда Лена ушла, Катя вновь достала письмо, чтобы перечитать:

«Катенька. Очень соскучился.

Меня действительно отпустили. Дома было убрано, молодец! Я, правда, сделал небольшую перестановку. Очень тяжело было возвращаться сюда. Я думал нахлынет радость, но радость нахлынула вместе с грустью. Но я держусь!

Очень хотел вас навестить. Но король пока что не отпускает меня от себя. У нас сейчас очень много дел. Наши люди находятся в Керилане. Подробности здесь я писать не стану, понимаешь сама, в какую страну придёт это письмо. Я очень надеюсь, что недели через две мне удастся выбраться из цепких лап своего монарха и навестить вас. Чувствую на себе большую вину за то, что не могу приехать сразу, но помимо денег меня здесь держит ещё и воинский долг!

Очень жду от тебя письма, расскажи мне, как у тебя с учёбой, как семья!

Виктор Мулин»

Отец хочет новостей? Он их получит! Катя взяла ручку и начала в подробностях описывать, что у неё случилось с отчимом…

* * *

Внезапно оба мужчины загорелись ярким пламенем. Сзади бежали двое работников органов, а также Володя и Михаил.

— Они мертвы, — с гордостью констатировал Михаил. — Блестяще, Ваня, ты их задержал.

— Да ты, Миха, тоже молодец, — похвалил его один из работников органов. — Ты их дотла сжёг.

— Да что ты, обычное пробивное уничтожение с уверенностью в своей цели, — Михаил поднял руку, сделал особый круговой жест, и внизу под ногами завыл ветер. Часть праха влетела к нему в руку, и он продолжал: — Который толстый — это был журналист и наёмник Гвардии Борсии Юрий Чамосский, а другой — гвардеец Виталий Ерёхин. Оба преданы стихии земле. Они за нами следили и послали иллюзорного духа.

— Вот почему он был как не живой, — проронил Вова.

— Да, но иллюзорные духи очень тонкие и на них невозможно наложить обычную невидимость. Что-то, видимо, разработали у себя там! Вообще это незаконное использование духов в целях шпионажа. Вот пройдохи-то!

— Стой так ты же сам сейчас некромантию использовал, запрещённую и у нас, и у них, — заметил другой работник органов.

— Я информацию вытаскивал из разлагающихся мозгов, а не зомби на людей направлял — на штраф за это у меня денег сполна будет, когда премию получу, — он повернулся к Вове и Ване: — Ума не приложу, и как вам порошка хватило!

— Стойте! — вдруг вскрикнул только опомнившийся Иван. Сейчас ему было наплевать на закон, на всемирный запрет на некромантию, на всё, кроме… — Миша, ты сказал, что взял в их мозгу информацию путём некромантии. Ты можешь взять ещё?!…

— Боюсь, что нет, — ответил Миша. — На них был наложен Трюк, который был активирован практически сразу же после моего заклятия. Я думаю вы знаете, что это такое.

— Не-ет, — протянул Вова с намёком, что интересуется.

— В общем, на вас при жизни накладывают заклятие Трюк, и ваше тело после смерти, которая становится активатором, перестаёт реагировать на заклятия воскрешения и иные формы некромантии. А зачем тебе это понадобилось, Иван?

— Не зачем, — сдерживаясь, проговорил тот. — Просто подумал, что мы можем узнать больше…

— Нет, — развёл руками Михаил. — Ничего больше узнать не сможем. Ладно, мы с этой информацией разберёмся, а вас, Иван и Владимир, поздравляю! Честно говоря, не думал, что вы справитесь. Да и не только я, — Миша протянул Вове бумажку. — Не показывайте это никому! Это секретный адрес нашего штаба. Ровно через неделю приходите туда за своим гонораром, и я уверен, что мы ещё поработаем. Наш начальник будет рад вас видеть. Всем удачи, мы пошли.

Иван не сразу понял, что сжёг в огне Михаил.

— Ты слышал, что сказал длинный? — очень медленно, сквозь зубы спросил он Вову, когда они вдвоём остались на площади перед музеем.

— Нет. А что он сказал?

— Пошли в гостиницу, там узнаешь.

Иван мочал всю дорогу. Он был шокирован словами этого гвардейца. Когда они зашли в номер и сели ужинать, Ваня всё рассказал другу. У того открылся рот от потрясения.

— Вот ты удивлён, — проговорил Ваня. — А когда этот гвардеец меня увидел, то удивился в сто раз больше.

— Ты борсияц. Ты даже был гвардейцем.

— Тебя это пугает?

— Нет, что ты! Ты всё равно мой лучший друг, и тем более знаешь, что я не националист.

— Как я понимаю, я ого-го каким гвардейцем был! Меня злит последняя фраза: «Так вот куда ты пропал год назад…» И после неё всё… Вспышка…

— Да ты подожди, не говори так, не Каретный же сгорел!

— Это радует, — невольно улыбнулся Иван.

— И Миху не стоит винить. Он же не знал! Ему и не надо знать. Он просто делал свою работу.

— Знаешь, Вова, когда я отошёл от шока, я еле удержался, чтобы ему шею не свернуть!

— Да уж… Значит, причина твоего забвения не в том, что ты был их врагом. Ты им не был. Ведь Виктор Каретный сам гвардеец и большой патриот.

— Но, может быть, я предал свою страну… А иначе почему я проснулся в Керилане?

— Помнишь, что нам говорил ректор? Пока не уснул — ничего не забыл. Тем более ты должен посмотреть в глаза человеку. Может, ты сам сюда уехал и уснул в одиноком, заброшенном доме.

— Не знаю, — и тут Иван решил показать другу то, что никогда раньше не показывал. — Подожди, я сейчас.

Он побежал в комнату и достал из своего чемодана две записки, которые нашёл у себя в доме. Он показал их Вове.

— Ну что? — поинтересовался Ваня. — Что скажешь?

Володя достал из деревянного письменного стола бумажку и ручку:

— Перепиши сюда любую из этих фраз.

— Зачем? — спросил Иван.

— Пиши!

Ваня вывел первую фразу и показал Вове.

— Вот! — провозгласил тот.

— Что?

— Здесь написано в такой форме, во втором лице… «Ты не должен»; «Твоё имя — Иван Тишков» … Но это уловка.

— Что ты хочешь сказать? — медленно произнёс Ваня.

Володя поднял оба листа и показал Ивану.

— Видишь? — спросил он.

— Что?

— Это твой почерк. Это ты писал.

— Да, — Иван был поражён. — Да как я сам этого не заметил! Спасибо, дружище! Хотя… Это ведь может быть подделкой!

— Хм… Тогда странно. Сначала тебя убеждают, что это не ты писал. Затем мы обнаруживаем твой почерк.

— Скорее всего, я знал, что сам не догадаюсь. Получается, что я сам хотел всё забыть.

— А ты уверен, что хочешь всё вспомнить?

Иван ударил по столу и встал.

— Нет! Я поклялся перед собой, перед богом, а теперь и перед тобой! Я узнаю, кем я был в прошлой жизни, чего бы мне это не стоило!

Сколько же людей он мог знать, сколько среди них было его близких, о ком он сейчас и представления не имел. Он клялся перед всеми, чьи лица ему рисовало лишь воображение, и никогда память. Только один конкретный человек Ване снился. И больше никто.

— Да. Думаю, ты прав. Я желаю тебе удачи и обязательно помогу, чем смогу.

…Они улеглись спать.

Ваня видел этих двоих.

— Предатель, — говорили они хором. — Ты предал Борсию.

То ли от них, то ли просто у Ивана в голове прозвучало:

— Вот куда ты пропал год назад…

Вдруг вдали опять показалась та рыжая девушка. Иван побежал к ней. Его остановил тот самый высокий и худощавый гвардеец.

— Нет, — сказал он. — Сначала ты заплатишь за предательство.

Гвардеец начал избивать предателя.

…Иван проснулся.

— Это сон. Всего лишь сон.

* Отсылка к фильму "Назад в будущее" 1985 г.

4 глава. Армия Керилана. — 2

* * *

— Борсийка! Она борсийка! — орал на весь второй этаж Гоша.

— А что в этом такого? — спросила Катя. — Что такого в том, что я из Королевства Борсии?

— Опа! — к ним подошёл Вова. — Кто тут из Борсии?

— Она, — Гоша показал пальцем на Катю.

— Знаешь, я знал пару борсийцев, которые были настоящими шпионами и полными сволочами, но, например, у нас в институте есть нормальные борсийцы. Так что мне без разницы на национальность, главное, чтобы человек был хороший. Катя мне как человек не очень, а как девушка и подавно.

Гоша и Володя засмеялись.

Кате стало вдруг страшно и больно. А вдруг Ивану она тоже как девушка совсем не нравится…

И тут появился он. Рядом шла Лиза и что-то ему говорила.

— Кто тут из Борсии? — поинтересовался он, подойдя.

— Я, — и всё же с оттенком гордости произнесла Катя.

— Интересно. А что в этом плохого?

— Борсия — наш враг, — Гоша жестикулировал руками.

— И ты готов зарезать каждого борсийца? — Гоша замялся. Воинский призыв в Керилане отменили два поколения назад. Вместо отрядов воинов с мечами появилось много обученных магов четырёх стихий, которые намного эффективнее решали поставленные задачи. Молодые парни были этому только рады. Ваня с улыбкой продолжил: — Кто по-настоящему наш враг, так это Кеша, или как там его? Дьявол?

Все захохотали. Тут раздался мелодичный сигнал, возвещающий начало третьего Часа, и все разошлись. Иван удержал Вову за рукав перед входом в кабинет и тихо сказал:

— А вот и соотечественница нашлась.

Они вошли в кабинет. Преподаватель уже начал лекцию об огненных вихрях. Друзья извинились за опоздание и сели на свои места — на предпоследнюю парту, около окна.

— Итак, дорогие пироманты, — говорил Красный.

— Кто такие пироманты? — спросил Володя.

— Это маги, посвящённые в Огонь, — незамедлительно ответил Иван.

— Откуда ты это знаешь?

Иван пожал плечами.

— Усвойте на сегодня одно, — продолжал Геннадий Евгеньевич. — Вы можете этим вихрем убить кого угодно и уничтожить что угодно, но, если вы знаете, что не правы, у вас не получится вызвать его.

— А если я считаю, что прав, а на самом деле не прав? — спросил Иван.

— Истинность и правота — очень субъективные понятия. Если все в ситуации, кроме тебя, считают, что ты не прав, то тогда тебе будет сложнее вызвать вихрь. Чем ты сильнее уверен в своей правоте — тем тебе легче вызвать вихрь. Оба фактора: магическая сила и уверенность в собственной правоте равнозначны для получения результата; у вас это пока что два слагаемых, у опытных магов — два множителя. Чем ты более прав в конкретной ситуации — тем легче тебе вызвать вихрь. Маленький вихрь вы и сейчас сможете создать. Через месяц я научу вас вызывать огонь жестом, а через три — мыслью, а пока берите спички, которые я разложил по партам, зажигайте и произносите как обычно: «Жги». И главное — после этого внимательно смотреть на спичку! Это специальные, магические спички. Ваша цель — хорошая отметка, вы правы и уверенны в этом.

— У Красного сегодня подол подпален, — с усмешкой заметил Вова.

— Так, что вперёд, — воскликнул Свирепыхин. — И вот ещё. Если у кого получится сильнее маленького вихря — не жгите дальше, я учту вас.

Иван зажёг свой вихрь, но, как всегда, перестарался и еле потушил его. Затем они с Вовой стали помогать незадачливому Сергею.

— Ну как там у тебя? — спросил Ваня. — Лене предложил встречаться?

— Да нет ещё, — ответил Сергей. — Всё не решиться. Боюсь!

— Да, хватит тебе, — махнул рукой Вова. — Хочешь мы за тебя ей скажем?

— Вот ещё! Сам справлюсь.

Серёжа вновь уставился на спичку, но у него так ничего и не получалось.

— Так не делается, — заявил Иван Вове. Для Ивана говорить про чувства к девушке за кого-то было неприемлемым. Ему даже показалось, что он с таким уже сталкивался. Затем он повернулся к Сергею. — Знаешь, с этим пора заканчивать. После этого Часа ты идёшь к ней и говоришь: «Ленусик, ты потрясающая девушка, будь моей…» — Иван с таким чувством это говорил, что оба его друга уписались со смеху. — Короче, ты меня понял.

— Смотрите! — тихо крикнул юношеским басом Кеша. — Тишков предложил встречаться Семеренко.

— Облом, — со злостью ответил Володя. — Мы тут нормальные мужики, в отличие от некоторых.

— Не думаю… — тихо произнёс дружок Кеши.

— Вы оба итак никогда этим не занимаетесь, — сказал Ваня. — Так что, сплетница Иннокентия, сплетня сорвалась!

— Поприкрывай рот, — казалось, рожа Кеши так покраснела, что сейчас взорвётся.

— А то что? — спросил Вова. — Покажешь свою силу ещё на ком-то из девчонок?

Вдруг Сергей резко зажёг сильный огонь, и Иван, перепугавшись, отскочил. Кеша оказался рядом.

— Сегодня, в шесть, за институтом, — тихо прошипел он, пока его компания потешалась над испугом Вани.

— А ну-ка по местам! — заорал Красный. — Иннокентий Чернов!

Иван передал вызов друзьям, когда Час закончился.

— Драться не впервой, — сказал Вова. — Надерём козлам все части тела! А ты лучше, Ваня, скажи, ты определился, кто тебе больше нравится — Лиза или Катя??

— Да я не знаю даже…

— У Лизы твоя фотка в рамочке стоит, сам видел, — рассказал Серёжа. — Правда, ей эту рамку бывший дарил…

— Я такого не дарил! — вставил Вова.

— Да, не ты, — подтвердил Серёжа. — А когда сегодня Гоша высмеивал Катю, — ну, из-за того, что она из Борсии, — и появились вы с моей сестрицей; Катя на вас так посмотрела, что мне показалось, она сейчас достанет нож, зарежет Лизу (Ваня и Вова рассмеялись) и расцелует тебя. Так что, как говорится, всё в твоих руках. Выбирай. Но я бы очень хотел, чтобы Катя зарезала Лизу.

Иван хохотнул — Серёжа был явно доволен, что удалось насмешить друга.

— А её ещё кто-нибудь, — добавил Володя. — А ты кого выбираешь?

— Знаете, а мне Катя нравится, — Вова улыбнулся, и Ваня принял это за недоверие. — Правда. Даже очень.

— Тогда режем Лизу, — сказали хором Вова и Сергей.

В кабинете огня они оставались последними, и уже хотели уходить, как преподаватель остановил Ваню.

— Постой. Мне надо тебе отдать одну вещь.

— Какую?

Вова и Серёжа остались ждать его у двери. Геннадий Евгеньевич дождался, пока они выйдут, и вытащил из своего алого плаща сигару.

— Она твоя.

— Но нельзя же выкурить две таких, а то я умру.

— А почему только ты должен их курить? Можешь подарить кому и посвятить его в огонь. Только смотри, чтобы этот маг был совершеннолетним.

Ваня вышел из кабинета.

— Чего хотел Красный? — спросил Вова.

Иван вытащил сигару.

— Зачем?..

Вдруг подошёл ректор.

— Здравствуй, Иван, нам надо поговорить.

— Хорошо.

Они отошли в сторону, и Константин Константинович начал:

— Я слышал, что ты подвергался забвению год назад.

— Это правда.

— А кто? Каретный?

— Наверное. По датам совпадает.

— Я очень сочувствую тебе и обещаю, что никто об этом не узнает. Кстати, у нас в Институте учится кто-то из его детей, но у многих информация о родителях скрыта, поэтому узнать нельзя. Ты уж, если узнаешь, расскажи мне.

— Конечно. А нет ничего плохого в том, что такой, как я, учится у вас…

— Нет, — оборвал его ректор. — Главное, что ты хорошо учишься. У тебя и у Сергея Семеренко лучшие вихри.

— Да мы чуть класс не сожгли сегодня!

— Ну молодцы, — ректор улыбнулся. — Удачи тебе.

— Вам тоже.

Ребята шли на встречу с Дьяволом. Они позвали Гошу, Тиму с их факультета и Дениса с земли, парня Вари. За институтом уже стояли Дьявол и четверо его дружков.

— Смотрите, длинный язык пришёл! — усмехался Кеша, глядя на Ивана.

— Помалкивай, — ответил тот. — А чего твои друзья всегда молчат? Они немые?

— Нет, они просто во всём со мной согласны.

— Да, — сказал кто-то из них. — Согласны.

— А. Они не немые, они шестёрки. Ребят, — в голосе Ивана звучала дружелюбность. — У вас что, своего мнения нет? Что вы его слушаетесь?

— А тебе какая разница? — огрызнулся один из них.

— У нас всё есть, — тихо сказал другой.

— И даже чулки? — издевался Вова. — И куклы для девочек. Что ты тут болтологию развёл, морду бьём им, и точка!

— Козлов, смотри, чтоб тебе первому её не набили, — крикнул Дьявол.

— Ладно, Вова, — успокоил друга Иван. — Они просто хотели сказать, что у них есть мнение.

— Да, — подтвердил кто-то из друзей Дьявола.

— А что ты им зубы-то заговариваешь, Тишков? — фыркнул Кеша. — Чего добиваешься?

— Я, Кеша… — начал Иван.

— Я — Дьявол!

— Пусть так. Дьявол, я хочу, чтобы тут каждый сказал, на чьей он стороне.

— Мы все за нашего Дьявола, — сказал один из дружков и двое ему кивнули.

Иван зацепился взглядом за четвёртого, длинного, но худощавого, который стоял так же рядом с Дьяволом и с большой опаской поглядывал на него, Тишкова, и его друзей.

— Егор, ты ведь не хочешь, чтобы мы с друзьями сейчас били тебя, — паренёк был явно удивлён, что Ваня знает его имя, но сам говорящий торопился, чтобы Кеша его не перебил. — Зачем тебе нужно рисковать из-за человека, который заставляет тебя писать за себя тесты?

Поражены тем, что он знает такое, были не только друзья Кеши, но и Ивана.

— Сначала ты пишешь за него домашку, потом он заставит тебя работать за него, платить. Просто встань к нам или отойди.

Дьявол в ярости уставился на Ваню.

— Откуда ты это знаешь?! — глаза Кеши, казалось, сейчас вывалятся на землю.

— Одна о-о-очень хорошая подруга рассказала, — ухмыльнулся Иван.

И в этот момент Егор, не оглядываясь, подошёл к его друзьям, повернувшись лицом к Дьяволу. На стороне Ивана уже был численный перевес, и остальные друзья Кеши по одному тоже перешли к нему, очевидно, понимая, что они в опасном меньшинстве.

— Это что?! — возмутился Кеша.

— Это честность, — крикнул Иван. — С твоими друзьями нам делить нечего. А я как понимаю, тебя сегодня взбесило, что я наступил тебе на больную мозоль.

— Сплетница! — крикнул Вова, и все, кроме Вани и Кеши, засмеялись.

— А ты, Козлов, вообще помалкивай, если не хочешь, чтобы я повторил взбучку, — напомнил Кеша.

— Я предлагаю один на один, — заявил Ваня.

— При одном условии, — огрызнулся Кеша. — Без магии.

— Да, я знаю, что ты в этом слабее.

— Я просто не хочу тебя убивать.

— Мы же только начали учиться, — крикнул Денис, обращаясь в первую очередь к распалённым Гоше и Вове. — Они ещё ничего не знают про магию огня. Ещё наворотят тут!

Иван резко остановил себя, чтобы не начать возражать. Он-то как раз мог знать больше. «Лучше лишний раз не проверять вот таким образом на что я способен! Уже навытворял фокусов в Тольксом. Так будет честнее».

— Без магии, так без магии, — и он бросился на Дьявола.

Кеша отскочил и попытался ударить его с кулака, но Ваня увернулся, и огромный Дьявол промазал. Казалось, противник Ивана вдвое больше него, но Ване это совсем не мешало — он дрался ловко. Иван снова бросился на врага, сделав ему захват, и с лёгкостью, с помощью подножки, опрокинул огромный шкаф по имени Кеша. Затем боец стал ждать, пока противник встанет. Дьявол быстро оклемался и кинулся душить Ваню своими лапищами. Тот поймал его руки, вывернул, да так, что Дьявол аж взвыл. Публика покатилась со смеху.

— Видишь, меня чему-то в гвардии научили, — бросил Иван Вове.

— Где его учили? — спросил Сергей.

— Да ему снилось, что он там за какую-то гвардию дерётся, — сориентировался Вова. — Это шутка.

В это время Иван продолжал выворачивать Дьяволу руки. Тот старался не нагибаться, выкрикивал скабрезные шуточки и не сдавался.

И тут Кеша сделал подлый приём — ударил Ваню между ног. Ваня согнулся, а враг уже собрался навалиться сверху всей своей тушей.

Внезапно на него из неоткуда обрушилась точно целая бочка воды. Потоп на мгновение накрыл ногу Ивана — ледяная. Публика забавлялась: было очень смешно смотреть, как высокий, мускулистый Дьявол прыгал, повизгивал и стал похож на мокрого кота.

— Ну как, крыс, понравился душ? — послышался голос Кати Мулиной.

Они шли с Леной к «полю битвы». Катя подошла к Ване.

— Что с тобой? — спросила девушка. — Тебе очень больно? Я видела, ты ему круто навалял, он просто крыса!

— Да всё в порядке, — Ваня выпрямился. — Не очень-то и больно. Удивляюсь, как он ногу не сломал.

Катя улыбнулась, и ей сильно захотелось обнять его.

— Слушай, может, продолжим? — крикнул Дьявол.

Катя обернулась

— Ещё хочешь?

Тот помотал головой.

— Ты не понял, — говорила Катя. — Тебя сделали, а ты крысой вдобавок оказался. Извинился бы…

— Сейчас, — фыркнул тот. — Разбежались!

Кеша отошёл в сторону, стаскивая с себя мокрую футболку.

В этот момент Катя показалась Ивану очень красивой. Сквозь её злость наконец-то проступила улыбка. Она была курносой, у неё были пухлые губы и круглые щёки.

И тут Ване пришла идея. Он подбежал к Сергею.

— Сейчас лучший момент, — сказал он.

— Для чего?

— Ты предлагаешь встречаться Лене, а я — Кате!

— Так сразу?

— А чего тянуть?

— Да не, ты герой, дрался и всё такое, а я…

— Брось эту чушь, это ж Кеша.

— Вот именно, качок Кеша!

— Да, — подтвердил Вова. — Но Ванёк прав, надо сейчас. Девчонки любят, когда им предлагают встречаться при людях…

— Нет, — отрезал Сергей, но друзья схватили его за руки и начали тащить.

Ивану это надо было. Вдвоём с другом он чувствовал себя смелее.

— Давай уже, — говорил он.

— Нет, не могу.

— Да ты мужик или Кеша? — насмешил Ваню Вова. — Пора уже!

— Ладно, — Серёже надоело, что его тащат, как маленького первый раз искупаться, и перестал сопротивляться. И только Ваня и Вова чуть не запрыгали от радости, как их друг заныл: — Я боюсь.

— Замолчи, — ворчал Иван. — Хватит кота за хвост тянуть, Лена — нормальная девчонка и тебя могут опередить. Пошли! — самому Ивану, правда, Лена не нравилась, но это и к лучшему.

Они подошли к оставшимся ребятам. Иван начал:

— Не расходимся! Что? Нет, я больше никого бить не буду. У нас с Серым есть ещё, что сказать, вернее спросить, — послышались крики восторга и уважения. — Так вот, я думаю, что начну первым. Катя (ей показалось, что сердце в груди взорвалось, словно граната, которую он кинул*), ты будешь со мной встречаться? — и он сильно наступил Серёже на ногу.

— И ты, Лена, — сказал тот, и все засмеялись. — В смысле со мной.

Катя ничего не могла с собой поделать, она подбежала к Ване и поцеловала его. Это был её первый поцелуй, и она была счастлива; а Ивану показалось, что он делал это миллион раз, хотя не помнил ни одного.

— Это значит «да»? — спросил он.

Катя лишь кивнула. От счастья она потеряла дар речи. Он сам предложил… На неё впервые кто-то обратил внимание. И именно он!

Шквал аплодисментов закончился. Все уставились на Лену.

— Ну а ты? — громко спросил Иван.

Он обнял Катю, и она прижалась к его груди.

— Серёж, я подумаю, — говорила Лена. — Просто я тайно встречалась с Кешей, но после сегодняшнего мне очень не хочется быть его девушкой.

Вова наколдовал тухлое яйцо и швырнул в Иннокентия.

— Ты знала? — спросил Ваня у Кати.

Она наконец вымолвила:

— Я не знала, кто её парень. Но она давно на него злилась. Говорила, что он скользкий тип, но боялась быть одна, — теперь Катя её понимала. — И, кстати, Серёга ей нравился, он просто слишком крутой.

— Крутой?

— Ну да. Ходит с тобой, с Вовой, с нами не общается. Мало ли с кем его твой друг знакомил, — Катя усмехнулась, делая многозначительный взгляд.

— Крутой? От того, что с нами ходит?

— Да брось ты всё это. Не важно. Видишь, он только сегодня как-то нормально себя повёл. Снизошёл до Лены.

— Он просто стеснялся, — усмехнулся Иван. Затем он спросил её: — А я тебе очень нравлюсь? — Ваня сделал ударение на слове «очень».

— Я тебя люблю! — призналась она, и теперь уже Иван её поцеловал.

Через несколько минут она с надрывом хихикала, слушая разговор друзей, пока они шли к гостинице.

— А вы меня на свадьбу пригласите? — спросил Вова.

— Подружкой невесты будешь, — ответил Иван.

— А детей в честь меня назовёте?

— Если девочки будут, — с серьёзным видом заверил Иван.

— Пойдём ко мне, — сказала ему Катя, наконец прекратив смеяться.

— Первую девочку делать?! — поинтересовался Вова.

Иван едва сдержался, чтобы не пнуть его.

— Нет. Думать, как тебя поскорее заткнуть.

— Ну хватит ржать, я умоляю, — попросил Вова Катю.

— Катя, не слушай его мольбы, пока он на колени не упал.

— Ну зачем ты её опять смешишь? Мне на зло?

— Нет. Себе на радость.

Они наконец дошли до гостиницы.

— Ты пойдёшь ко мне, — утвердительно сказала Ване Катя.

— Да, конечно, — затем он повернулся к другу. — Нам по разным путям. Кого на этот раз приведёшь? Сорокалетнюю?

— Да брось ты! В прошлый раз всего-то на семь лет старше была.

— Сегодня на сорок будет. Ладно, давай, удачи!

Вова отправился налево, Катя с Иваном — направо, где их ждал другой лифт. Как только двери позади них закрылись, спереди волшебным образом раздвинулись другие. Здесь был такой же каменный холл, но с цифрой «четыре», дальше коридор, ведущий в номера.

— Он по два раза на неделе приводит каких-то девчонок, — рассказывал Иван, пока они шли к дальней двери. — Всегда разных.

— А почему сегодня он из института с нами шёл, а не как обычно?

— Наверное, ему просто интересно посмотреть на меня с тобой. За то время, что мы с ним знакомы, у меня ещё не было девушки.

— Почему? — радостно удивилась Катя. — У него же столько вариантов!

— У нас разные вкусы, — объяснил Иван.

— У меня даже сестра, кстати, про него слышала, — усмехнулась Катя.

— Ты не рассказывала, что у тебя есть сестра.

— Прости. Их две, старшая и младшая.

Они зашли в Катин номер и поцеловались.

— Я… — скованно начала она. — Я каждый день… о тебе думала… Почему ты решил мне предложить?

— Ты мне понравилась. Тем более меня ещё и Лиза донимала…

— Что она делала? — встрепенулась Катя.

— Да ничего, не волнуйся, — махнул рукой Иван. — Просто как увяжется за мной, ещё плетёт чушь всякую.

— Наверно, ты ей тоже нравился… — проговорила Катя. — Я ведь сама часто чушь несу…

— Не помню такого, — ответил Иван, и Катя впилась в его губы своими; затем они прошли в комнату.

— Ты тут посиди, — сказала девушка. — А я пока тебе пирожков принесу. Ты не против?

— Нет, что ты.

Катя ушла. Ваня начал разглядывать комнату. Как и весь номер, она была точно такой же, как и их с Вовой, только у Кати стояло зеркало, а перед ним столик. На нём была фотография в рамочке. Гость встал и подошёл поближе, чтобы разглядеть получше. На фотографии стояли мужчина и женщина в возрасте, а между ними молодая девушка. Её Иван так часто видел в своих снах! Очень красивая, с рыжими волосами.

Но кто это и что здесь делает? Может, это какая-то Катина родственница с родителями? Он понял, что Катя ему очень сильно нравится и решил не говорить ничего про забвение, про то что он борсияц, про сны, но узнать кто это.

Вскоре пришла Катя с двумя огромными кружками чая и кучей пирожков, которые выглядели очень аппетитно. Они сели на кровать, и Иван убедился, что на вкус они ещё лучше, чем смотрятся.

— Очень, очень вкусно! — бормотал он. Иван точно знал, что никогда не ел ничего вкуснее. Старая память не подсказывала ничего лучше.

— Спасибо, — проговорила она очень робко. Ей грело сердце, что одним из первых, кто оценил её пирожки, стал Ваня, и они ему понравились.

— Ты ведь сама делала? — спросил он. — Не похоже на магазинные.

— Ну так, — замямлила она. — Мама помогла. — Катя скромничала: они с мамой давно не виделись.

— Она с тобой живёт?

— Нет. По тилису общались.

Хвастаться ей настолько не нравилось, что проще было слукавить.

— Послушай. А ты ведь сегодня первый раз целовалась, — почему-то очень уверенно выдал он.

— Да. Как ты определил? У тебя точно не было столько же спутниц, как и у Вовы?

— Да нет, не так уж много. Просто мне так показалось. Послушай, а кто это? — Ваня показал на фотографию, стоявшую на столике.

— Это наша королевская семья. Король Борсии Александр II, королева Татьяна, а рыжая — их дочь, Дарья.

Иван был потрясён.

— Очень красивая, кстати, — то ли с очень белой завистью, то ли даже с гордостью заявила Катя.

Иван медленно выходил из шока.

— Ты всё равно красивей, — сказал он, и Катя снова впилась в него поцелуем.

Они легли на кровать, и Иван подумал, что Катя действительно краше той принцессы.

— Брось, — твердила она. — Я и принцесса Дарья. Даже не сравнивай.

— А почему нет? Социальный статус ещё не делает самым красивым. Нет, правда! — и тут он вспомнил старую, очень интересную и нераскрытую информацию. — Послушай, а ты ведь обещала в первый день в институте сказать, почему спросила ректора про забвение.

— А да… Точно. Извини пожалуйста, я забыла. Короче… Просто мой папа сидел за это целый год, пока наш король почему-то его не отпустил. Папа стёр кому-то память в апреле прошлого года, и его поймали. А мне было интересно, что стало с тем человеком, и вообще узнать про всё это. Ты же помнишь, что я спрашивала у ректора…

Ваня, наверное, сейчас удивился так же, как тот гвардеец-шпион, который его знал до забвения. После двух таких сюрпризов он бы вполне равнодушно воспринял даже решение Вовы уйти в монастырь.

— Что-то не так? — забеспокоилась Катя, глядя на застывшего с открытым ртом Ваню.

— Просто… — вымолвил он. — Его зовут, случайно, не Виктор Каретный?

— На самом деле, Мулин, как и я, просто король зачем-то сказал ему взять псевдоним «Каретный». А что такое?

— Да нет, ничего. Просто нам с Вовой сегодня ректор сказал, чтобы мы, если узнаем, кто из его детей учится в ВИМ, сообщили ему. Я не хочу этого делать, я не допущу, чтобы тебя выгоняли…

— А ты не говори, — успокаивала его девушка. — Ни ректору, ни Вове. А если выяснится как-то, я не скажу, что сообщала тебе, кто мой отец. — она поцеловала Ваню в щёку. — Идёт?

— Да… А кто ещё об этом знает?

— Никто.

— Да уж… И вообще. Он же такая известная личность, про него в газетах пишут!

— Немного, всего два раза писали — когда посадили и когда выпустили.

Оба засмеялись.

— А я тебя обязательно с ним познакомлю, ты ему непременно понравишься, и он тебе. Ты же не крыса, как Кеша, и вообще хороший человек, хотя и кериланец. — следующую фразу они сказали хором: — Он же не Гоша (Катя сказала: «Хохловский»).

Они улыбнулись друг другу и снова сплелись в поцелуе…

Ваня пришёл в свой номер часов в десять.

— Послушай, ты, по-моему, целовальником был, а не гвардейцем, — заявил ему за ужином Вова. — Ты так сегодня Катю целовал… Я такого раньше не видел, это выглядело так… У меня нет слов, представляю, что с ней! Ты, наверно, в прошлой жизни очень много учился целоваться; тебя, наверное, лет на сорок омолодили — сорок лет этому учился.

«Да, наверное, учился целоваться на принцессе Борсии», — подумали Иван и рассмеялся.

Катя уже лежала в своей постели и думала о Ване. Она попыталась связаться с ним по тилису, но, видно, Вова там говорит с какой-нибудь очередной несчастной пассией.

В этот момент раздался звон колокольчика. Девушка быстро оделась и открыла дверь. На пороге стояли мать, Маша и Оксана с вещами.

— Откуда беженцы? — спросила Катя.

— Когда ты начала так острить? — поинтересовалась Оксана.

— Слава богу, мы тебя нашли, — Виолетта обняла дочь. — Мы ушли от Феди на следующий день после твоего ухода. Ты была права, Кать. Не надо жить с тем, кого не любишь. Ты приютишь нас?

— Да, — ответила незамедлительно Катя. — А где же вы пребывали всё это время?

— У моей местной подруги, — рассказала Оксана. — Пока её муж из командировки не вернулся.

— Понятно. Только учтите, здесь тесно и сюда будет ходить человек.

Семья расположилась, и все легли. Три сестры поселились в комнате, а мать решила спать на просторной кухне.

— Как у тебя с этим Иваном? — шёпотом спросила Оксана, поворачиваясь на своём матрасе к сестре. Маша уже спала.

— Сюда будет ходить человек… — с улыбкой повторила Катя.

— Здорово! Когда ты стала такой остроумной, чёрт возьми?!

— Познакомишься с Ванюшкой — узнаешь.

— Везёт тебе.

— Мне?! — поразилась Катя. — Ты ещё скажи, что завидуешь. Ну вот не надо! У тебя столько парней было за твои двадцать два года!

— Парней-то, может, и было много, — парировала Оксана, — а вот чтобы у меня так же глаза горели — нет!

Сёстры ещё немного поболтали, затем отвернулись и заснули.

И ей опять приснился он…

* Отсылка к композиции Green Day — She's a rebel, "Она держит моё сердце, как ручную гранату". Фраза послужила основой для создания обложки альбома группы American Idiot

4 глава. Армия Керилана. — 3

* * *

Через два дня Ваня с Вовой пришли по адресу, который дал им Михаил. Это было недалеко. Перед ними предстало негабаритное трёхэтажное здание, в котором отсутствовали двери и окна. Тут появился Михаил.

— Наконец-то, — произнёс он. — Вас уже ждут. Пойдёмте.

Он прошёл сквозь стену и скрылся. Друзья переглянулись и пошли следом. Оказалось, пройти сквозь неё очень просто — как будто никакой преграды и не существовало. Внутри находилось небольшое хорошо освещённое помещение, впереди красивая широкая лестница белого, как и стены, цвета. Наверху стоял Миша.

— Поднимайтесь, — позвал он.

Ваня и Володя отправились следом за ним. Взобравшись, они свернули за Михаилом направо. Он провёл их по коридору до первой двери, открыл её, и вслед за ним его спутники вошли.

Внутри стены и потолок состояли из огня, а на керамическом полу стоял диван с зелёной обивкой, длинный стол со стопками бумаг и столик со стендом работника органов. На диване сидели мужчина на вид лет тридцати пяти — сорока с широкой шеей и тёмно-русой шевелюрой, ниспадавшей к бровям (его Катя узнала бы сразу) и ректор ВИМа Константин Константинович, в синей водолазке, улыбающийся своим студентам. К ним присел и Миша, а по комнате туда-сюда ходил высокий мужчина в форме. На его болоньевой куртке, справа на груди, был нашит маленький флаг Керилана — красный кулак на синем фоне.

— Здрасте, — грубо поздоровался последний и крепко пожал руку Ивану и Володе. — Слышал про ваше дело. Константин говорит, что вы оба учитесь сейчас в Институте магии.

— Да, — подтвердил Вова, — уже несколько месяцев.

Тут мужчина выдохнул огнём, который превратился в два удобных стула с мягкой спинкой.

— Присаживайтесь, — фыркнул он. — Меня зовут Андрей Скотин, я начальник Секретной организации по безопасности Керилана. У меня к вам одно предложение, но прежде возьмите, — он вытащил из внутреннего кармана пиджака два листа. — Это именные чеки на каждого из вас, здесь по две тысячи золотых.

Володя сначала недоумевал. Говорили про три, а тут две! Иван заметил, что он хочет что-то возразить, и, поняв, что последствия будут не очень приятными, быстро ткнул его локтём, а сам с укором посмотрел на Михаила. Тот лишь развёл руками.

— Но нам… — начал всё же Вова.

— Что? — сурово спросил Андрей.

— Говорили про наличные, — быстро вывернул Иван. — Но и так тоже неплохо. Сходим познакомимся со столичным банком.

— И ещё… — хотел было сказать Володя, но Скотин его оборвал:

— Значит, вы не местные. Откуда же вы?

— Село Тольское. Это на западе Керилана.

— Никогда не слышал.

— Есть такое, — послышался с дивана голос Елина. — Довольно глухое место, но как видите, талантливых ребят рождает.

— Я там работал, — вставил мужчина с тёмной шевелюрой.

— Ну что ж, раз не местные, тем лучше, — заключил Скотин.

Студенты всё же порадовались, особенно Иван. Чеки были подлинные — абсолютно легальные деньги.

— А теперь, — продолжал начальник, улыбаясь, — я хочу вам представить ваших сотрудников на следующем задании («Даже не спрашивает, согласны ли мы», — подметил Иван). Это Фёдор Лапутин, а остальных вы уже знаете. Буду краток, — улыбка исчезла. — У нас в Войланске появилась шпионская база борсийцев. Схваченные благодаря вам шпионы стали первым шагом в расследовании, которое привело нас к ней. Надо сказать, шпионажем борсийцы занимаются грамотно — база здесь предположительно уже шесть месяцев. Вы, все пятеро, в течении тридцати дней должны будете разобраться с этой базой во что бы то ни стало. В случае успеха, получите по десять тысяч золотых каждый (Вова поперхнулся). Фёдор и Михаил, вы узнаете, где она располагается, а вы трое нападёте на неё. Берите всё, что у вас есть — любое оружие, которое сможете достать; мы дадим вам сумму в размере ста золотых на служебные нужды и право на ношение магического и обычного оружия. Вы двое, — он обратился к Михаилу и Фёдору, — придёте подкреплением, если понадобится: отряд должен быть небольшой, незаметный. А теперь, я думаю, вам пора.

Михаил и Фёдор почти сразу ушли. Ивана и Володю в коридоре остановил ректор.

— Я удивлён, — говорит. — Удивлён, что вы здесь. Теперь нам предстоит очень важное задание. Вы уверены, что не хотите — хотя сделать это очень трудно — попробовать отказаться?

— Нет, — отвечал Иван. — Для страны хочется поработать, да и деньги для нас немалые.

— Хорошо. Я постараюсь вас как можно больше прикрывать. Когда Фёдор и Михаил добудут координаты, я дам вам оружие. А теперь идите готовьтесь к завтрашнему дню в институте.

— До свидания.

Два друга вышли на улицу.

— Ну Миша и гад! — обиженно воскликнул Вова. — На целую штуку нас надул!

— Да ладно тебе, на эти деньги можно месяца четыре прожить, а Миша просто хотел людей привлечь — ну ты же его знаешь.

— Я бы и за две пошёл!

— Но он-то этого не знал. Ладно тебе, не сто же золотников дали, а две тысячи! Это тоже деньги большие. А где тут банк?

— Кажется, я знаю один у нас в Тимпуре…

* * *

Ваня и Катя после учёбы шли в Тимпурскую гостиницу.

— Что у вас сегодня на факультете за тема была? — спросил он.

— Учили мгновенно спасать утопающих, так что со мной купаться не бойся. А у вас?

— Да, как всегда, — закатив глаза, говорил Иван, — про Огненные Вихри и Смерчи рассказывали. Говорили, что, если человек очень сильно не прав, то его может ударить рикошетом.

— Честная стихия — огонь. Ты зайдёшь сегодня ко мне? Я хочу тебя познакомить со своей семьёй. Представляешь, ушли от маминого мужа и пришли ко мне, и мама, и сёстры!

— Твоя мать развелась с твоим отцом? — удивился Иван.

— По дурости, — фыркнула девушка. — Я бы так с тобой НИКОГДА не поступила.

— И как тебе твой отчим?

— Скользкий тип.

— А почему же тогда твоя мама на нём… Ой опять перепутал, не смейся! За него вышла?

— Денег много, — фыркнула Катя.

— Ну и ну. Зайду, конечно. — Иван постарался не думать о Викторе Каретном, но желание встретится с ним становилось с каждым днём сильнее.

— А ты меня когда-нибудь познакомишь со своими?

Иван запнулся. Он решил говорить ту правду, которую знал наверняка:

— Да я с ними не живу и не общаюсь. Они в другой стране сейчас, а я даже не знаю, где и как…

— Очень жаль. Если хочешь, я помогу тебе их найти.

— Спасибо. Но давай не об этом. Представляешь, мы с Вовой будем разоружать борсийскую базу!

— Ах, — Катя вздохнула и улыбнулась. — Поосторожней, мы борсийцы народ горячий. А это не опасно?!

— Да не беспокойся, всё под контролем. Нам и деньги хорошие платят.

— Разве это важно!

Произвести впечатление не удалось.

— Кстати, угадай, кто с нами работает?

Ивану нравилось, что его девушка любит отгадывать и не сразу сдаётся.

— Ну… Даже не знаю. Кто-нибудь из органов.

— И из института.

— Правда?!.. Преподаватель, студент?

— Ректор.

Катя выпала в осадок.

Время для двоих пронеслось незаметно, и вот они дошли до гостиницы.

Поднялись наверх. В номере были все трое: Виолетта, Оксана и Маша. Их знакомство с Ваней прошло очень хорошо.

— Будь как дома, — говорила Оксана. — Но учти, у нас тилис сломан.

— Что с ним? — спросила Катя.

— Кериланские Органы отключили связь с тлистовым пространством из-за какой-то нашей базы. Он там ошибки в шифре выдавал.

— Да уж, — вступила в разговор мать. Очень невысокая женщина лет сорока пяти, черноволосая и смуглая, как и все её дочери. — Между нашими странами, Иван, сейчас почти как тридцать лет назад, идёт холодная война, хотя это и не так заметно.

— Да я думаю, это не серьёзно, — почему-то с уверенностью сказал Иван. — Просто игра политиков.

— Согласна, — подхватила Оксана.

— Стойте, — вставила Катя. — А как же «Мочи кериланцев»?

— Что? Я не понял, — вдруг обалдел Иван.

Катя рассмеялась.

— Не в том смысле. Это песня такая, — она включила старый магнитофон и поставила запись этой песни в исполнении известного борсийского музыканта. — Кстати, моя любимая. Говорят, её какой-то наш гвардеец сочинил.

Иван послушал, и она ему показалась знакомой.

— Слишком жёсткие слова, — проговорила Виолетта по окончании песни. — Но должна признать, что мелодия потрясающая, кто бы ни спел. А пели многие. — она внимательно посмотрела на Ивана.

— Даже не то что жёсткие слова, — оценивал он. — Очень грубый текст. Как-то даже неприятно, и дело не в том, что я кериланец. Песня, конечно, ничего, просто, мне кажется, нельзя так грубо, откровенно и вульгарно петь на тему, пусть даже и радикального, патриотизма.

Вдруг раздался звон колокольчика. Оксана открыла дверь. Это был Фёдор.

— Нам нужно поговорить, — сказал он прямо с порога. Катя поймала его заносчивый взгляд.

— Я не понимаю, зачем ты пришёл, — ответила мать девушек. — Я, кажется, всё сказала. Я люблю Виктора, отца своих детей.

— Я хотел прежде всего извиниться. Во-первых, перед тобой, Катя.

— Я же сказала, что вы не виноваты, — слегка растерянно ответила она. — Вы лишь раб, часть системы органов Керилана.

Все замолчали, и Иван подошёл к порогу.

— Здравствуйте, Фёдор, — они пожали друг другу руки. — Не ожидал вас здесь увидеть.

— К супруге пришёл, — Фёдор сделал шаг к Виолетте, а она от него.

— К бывшей супруге, — поправила она.

Фёдор будто не обратил на это внимания.

— А ты здесь какими судьбами? — спросил он Ивана.

— Он мой жених, — злобно сказал Катя. — Видишь ли, я в отличие от мамы, завожу отношения с людьми, которых люблю. А какие вас с ним отношения связывают?

— Девочка, думаю, тебя это… — начал Фёдор, но Иван, решив, что Катя имеет право знать и не беспокоиться, перебил его, закосив под дурака:

— Представляешь, Катюх, когда на днях мы с Вовой ходили получать задание — я имею ввиду разобраться с борсийской базой, — мы встретили Фёдора. Он будет выяснять, где находится база. Как, кстати, идут дела?

— Э-э… — протянул обескураженный Фёдор. — Хорошо. Михаил уточняет сейчас некоторые данные, и скоро вы с напарниками получите всю информацию.

— Стоп! — остановила их Катя. — Что вы там делаете? Ваня, расскажи мне всё, — она схватила его за руку и увела на балкон. — Расскажи мне всё! Что делает он, и что ты?

— В общем, — начал Иван, — Фёдор и Михаил, который познакомил нас с органами, узнают где находится ваша база, мы с ректором и Володей нападаем, а эти двое идут подкреплением.

Глаза Кати стали красными и влажными.

— Я боюсь за тебя, котик. Они очень подлые в этих органах. Вы рискуете, а они на подхвате! Вас просто подставляют! Вдруг с тобой что-нибудь случится…

Он прижал её к себе и убеждающе прошептал:

— Не бойся, лапочка, у нас с Вовой есть хорошее оружие, и вообще это не так уж и опасно. Если честно, я не чувствую себя настоящим патриотом, — он вспомнил, что до забвения, скорее всего, был борсийцем. — Просто… Я не очень люблю деньги, но всё-таки надо на что-то жить, пока мы с тобой и Вовой учимся в институте, а тут такая интересная работа, и нам платят по десять тысяч!

Последний аргумент на девушку не подействовал — она ни то что не порадовалась, даже не удивилась!

— Деньги не главное. Вот если бы у меня были эти деньги, я бы дала их тебе, чтобы ты никуда не отправлялся! (Ивана передёрнуло — вспомнилось, как его лучший друг некоторое время жил за счёт обеспеченных женщин старше себя). Но знай, что в этих органах очень подло относятся к людям. Фёдор рассказывал, что летом в городе завёлся какой-то шпион, и они наняли молодых парней из других городов, а сами трусили: видите ли, у всех были отпуска…

— Эти парни — мы, — наконец удивил девушку Иван. — Кстати, это был только дух, представляешь?

— Интересно.

— Вот. Это не столь опасно, сколь интересно. В прошлый раз меня прикрыл Михаил, в этот раз он будет вместе с Фёдором, а ещё с нами Константин Константинович — так что нечего боятся!

— Вам платят больше, чем в прошлый раз?

— Ну, да, — с опаской отвечал стажёр органов. — В несколько раз, а что?

— Значит, это задание опаснее в несколько раз, — пояснила Катя.

И тут за стеклом, рядом с Фёдором, появился Вова. Ваня и Катя вышли с балкона.

— Что случилось? — спросил Иван.

— Что у вас с тилисом? — интересовался Вова. — Я не мог связаться с вами. Мне пришла почта от отца, а доступ к ней сейчас у тебя. — он посмотрел на друга. — Отец мне ни разу не писал, только деньги высылал… Я боюсь, что что-то случилось…

Алексей Козлов, отец Вовы, отправлял сыну мешочки с золотыми монетами. Хорошего тилиса, чтобы мог точно найти в огромном Войланске тлистовый адрес их номера в Тимпурской гостинице, в Тольском не было.

Иван вышел из номера и направился вниз к ящикам. Володя, Катя и Оксана отправились следом.

— Ты Катина сестра? — спросил Вова у Оксаны.

— Да. А ты?

— С Иваном живу, учусь, ещё мы выполняем спецзадания. Ну не профессионально, естественно.

— М-м. Интересно.

«Ну-ну, — думала Катя, наблюдая за тем, как оскалился друг её парня, отчего стал ещё больше похож на тушканчика. — Давай, давай, Вовчик, у Оксаны таких, как ты, миллион был, и всех отшила!»

Они спустились вниз, и Иван протянул другу конверт. Тот развернул его. Внутри был какой-то красный лист, и рука Вовы задрожала.

— Что такое? — спросил Иван.

Вова показал ему. Белые буквы на красном фоне — похоронка.

— Мы пойдём, — попрощался Иван с девушками.

Он приобнял друга, они поднялись в свой номер, там Володя зачитал письмо, лежавшее в конверте вместе с похоронкой:

— «Дорогой Володя,

Я должен сказать тебе две важные вещи в этом письме. Во-первых, я серьёзно болен, и вскоре придет мой последний час.

И второе, самое важное. Я не мог сказать тебе это при жизни, но не имею право унести с собой в могилу. Дело в том, что я не твой родной отец.

По иронии судьбы я познакомился с твоей мамой там, где ты сейчас учишься, — в Войланске. Она была уже беременна от какого-то борсийца. К сожалению, он этого не знал, да и она не сказала тогда ни его имени, ни координат — ничего. Так что ты вряд ли когда-нибудь узнаешь, кто твой родной отец. Твоя мать тоже была борсийкой. Я любил её, а она думала, что я не стану растить чужого ребёнка, и скрывала от меня свою беременность. Но когда скрывать стало невозможно, я открыл ей свой секрет и раскрываю тебе. Я не могу иметь детей в виду наложенного на меня заклятья бездетности, и поэтому я всегда мечтал о ребёнке.

Как ты уже знаешь, Света умерла при родах. Я взял тебя к себе, решил, что первые 20 лет тебе будет лучше не знать всей правды и жить вдали от Войланска. Так я стал растить тебя. Сын, ты вырос настоящим мужчиной, хотя и бабником (Ваня улыбнулся). Я горжусь тобой. Ты был моим сыном, и мне наплевать на кровное родство!

Я желаю тебе удачи и счастья в жизни, передавай от меня «привет» Ивану, он у тебя настоящий друг. И прощай, не поминай лихом.

19 сентября 1252 года»

— Датировано 25 числом, — читал Иван похоронку.

По щекам Вовы текли слёзы. Он долго сидел молча, уставившись в одну точку.

— Значит, он не был мне родным, — наконец произнёс парень. — Но всё равно я буду считать его своим отцом. — затем он повернулся к другу. — Знаешь, я хотел тебе сказать, чтобы ты не искал себя, ведь так сказано в записке, что ты сам написал, вдруг тебя это напугает; но теперь я тебя понимаю. Мама, видно, тоже не сказала мужу, кто мой отец: боялась, что это может напугать. Но я найду своего родного отца, чего бы мне это не стоило, даже если он по-настоящему страшная личность! Я хочу знать о своих корнях. Тем более, мама не известила его о том, что у него есть сын. Наверное, тоже страх. Хватит бояться! Он не виноват, что не вырастил меня. Я клянусь, как и ты, что найдёшь себя, найти его, родного отца. Ужасно, что мой другой отец умер… — Володя сжимал зубы, сдерживая слёзы. — Теперь, Вань, мы оба — борсийцы! Соотечественники…

Друзья обнялись. В этот момент Иван вспомнил одну вещь.

— Вов, послушай. Я забыл тебе сказать. Ты знаешь, кто отец Кати?

— Нет. А кто он?

— Виктор Каретный. Мулин — его настоящая фамилия, — у Володи открылся рот от удивления; Иван продолжил: — Мы оба поедем в Борсию, когда окончим институт. Как быть мне, я представляю, а как тебе…

— Не волнуйся. Мы сначала узнаем, кто ты такой, твою семью, и почему решил забыть всё; а затем я вывешу объявление с фотографией моей мамы и её полным именем — пусть хотя бы откликнутся те, кто знал её, а там и пап, и дедушек, и бабушек, и братьев моих найдём! Но начнём с твоего Виктора.

— Я рад твоему настрою, Вова! Кстати, Катя мне сказала, что обязательно нас познакомит.

Вова встрепенулся.

— Она знает? — спросил он. — Знает про забвение?

— Нет. И не должна.

— Почему? Может, вы были знакомы?

— Я боюсь, что мы можем потерять отношения. Вдруг меня омолодили, а когда Кате было 5 лет, я её выпорол, и она меня возненавидела. Зря смеёшься. Или что-то в этом духе. А там я обо всём поговорю с её отцом, и мы решим, что ей говорить, а что нет. А вдруг он запретит ей встречаться со мной!

— Послушай, дружище, ты точно строишь с Катей отношения не из-за её отца?

Сначала Ваня хотел закричать Вове, что тот чёрствый циник, но потом задумался о той рыжей девушке, которая оказалось принцессой Борсии.

— Не знаю… — задумчиво произнёс он.

— Она тебе хотя бы нравится?

— Кто?

Вова насторожился.

— Кто, кто! Катя, конечно, кто же ещё!

— А, Катя… Да, она мне очень нравится.

— Между тем, её сестрица тоже ничего.

— Не засматривайся, — Иван похлопал друга по плечу. Хотелось отвлечь его от мыслей о потере. — Мне Катя говорила, что она недавно развелась, а по большому счёту профессионально мужикам сердца разбивает. Тем более про твои похождения она наслышана, и просто так не дастся.

— А если я серьёзно захочу?

Иван рассмеялся.

— Да нет, правда! Нельзя же всю жизнь девчонок каждый день менять.

— Тебе можно, — ухмыльнулся Иван и вспомнил, сколько раз они с дядей Лёшей ему именно это и говорили, а парень пропускал мимо ушей их слова. Но лишний раз сыну об отце Ваня решил сегодня не напоминать. — Знаешь, я думаю твой родной отец тоже бабник, поэтому твоя мать всё о нём скрыла — а ты весь в него!

— Тогда мы добавим это в объявление о поиске.

4 глава. Армия Керилана. — 4

* * *

Они уже собирались выходить с лекции. Иван, Володя и Сергей сидели за партами и ждали, когда Лена даст наконец свой ответ.

— Да, — вдруг послышалось из коридора, и Сергей улетел словно ветер.

Не успел он пронестись мимо них, как к оставшимся подошла его сестра.

— Ваня, — начала Лиза. — Ты не думаешь, что Катя тебе не совсем подходит, что ты достоин большего?

— А большее это ты? — прямо спросил Иван, и Вова отвернулся и прыснул.

— Ну, может быть, и я…

— Вот когда определишься кто — тогда и поговорим, — он обернулся, схватил гоготавшего друга и вышел из аудитории.

Тут его встретила Катя с лицом каменного монстра.

— Что ты там делал с Лизой? — в её голосе звучала злость.

Володя продолжал надрываться, но Катя не обращала внимания.

— Ничего, — ответил Иван.

— Да, ничего, конечно! А что это вы стояли и говорили? О чём?! — она начала орать. — Мне неприятно, что мой парень общается с моей соперницей — не изменяй мне! Пойми, я люблю тебя!!!

Внезапно Иван успокоил её поцелуем. Катя стояла как оцепеневшая. Он как можно мягче произнёс:

— Катюш, посмотри на него, — Ваня показал на Вову. — Ты видишь, как он смеётся? Как думаешь, почему?

— Не знаю, — тихо ответила Катя.

Иван подтащил Вову, и тот пересказал Кате их разговор с Лизой, как весёлую байку.

— А если она в следующий раз подойдёт и скажет, что определилась, и это она?! — гневно спросила Катя, и Володя издал только одно слово её в адрес:

— Дура!

Иван пнул его и как можно спокойнее объяснил Кате:

— Я так её отшил. Понимаешь? А если тебе это не нравиться…

Девушка обняла его и проговорила:

— Прости, он прав: я дура.

— Больше не называй так себя в моём присутствии.

Они поцеловались. Вскоре к ним подошёл ректор.

— Катя, можно я переговорю с Иваном и Владимиром?

— Да, конечно, Константин Константиныч.

Она подала Ване знак, что будет ждать его у выхода и убежала.

— Ну и ревнивая у тебя невеста, — добродушно сказал Ване ректор.

— Согласен, — подтвердил Вова. — Но у всех свои недостатки.

Иван недоумённо покосился на него. Ректор похлопал Володю по плечу:

— Да, с такими сотрудниками я не пропаду. Кстати, об этом я и хотел поговорить. Михаил передал мне сегодня утром координаты борсийской базы. Я жду вас в шестнадцать часов у нашего штаба. Я дам вам оружие, и мы пойдём. В их шпионской базе около десяти гвардейцев. Убивать мы их не будем, кого нейтрализуем, а кто-то сбежит восвояси.

На улице уже как несколько дней похолодало: пришёл октябрь, а с ним первые прохладные дни. Солнце сменилось тучами, футболки — лёгкими ветровками. Вова шёл из института радостный, чего не скажешь об Иване. Да — у всех свои недостатки, но ему очень не понравилась такая беспричинная ревность его девушки.

Время в этот день летело быстро, и вот они собирались на задание в своём номере.

— Вов, — начал Иван. — Почему Катя меня так беспричинно ревнует?

— Беспричинно ничего не бывает, — усмехнулся Володя. — Ты ей сам, не замечая, даёшь эти причины.

Он пожал плечами и вытащил из холодильника Магопиво.

Иван задумался.

— Я не пытался вызвать в ней ревность. Я вообще не хочу, чтобы она ревновала меня.

— Специально, может, и не пытался, — Вова с лёгкостью открыл бутылку и хлебнул холодного напитка. — Чёрт, они что теперь с этим идиотским волшебным Слиффом делают, а не с хмелем?!

— Это ж Магопиво, чего ты хотел!

— Может, ты и сам не осознаешь, что хочешь, чтобы она тебя ревновала?

— Да нет же! — воскликнул Иван. — Да и сам подумай: кто захочет, чтобы его ревновали без причины!

— Ну, во-первых, причина есть… Чёрт побери, это не пиво, а отходы! — Володя подошёл к урне и выкинул почти полную бутылку. — Тебя я угощать таким убожеством не буду… Так вот. Причина есть, иначе бы не ревновала. И не делай такое лицо! Факт.

— А во-вторых?

— Ты сам её поревнуй.

— Брось, — махнул рукой Иван.

Вова рассмеялся.

— Конечно, к кому её ревновать…

— Не смешно.

— Нет, смешно!

— Будто бы она никому не нравится!

— Мне почём знать!

— И меня из-за неё за спиной на смех поднимают?

— Во всяком случае, при мне — нет, — с гордостью сообщил Володя. — Как думаешь, какое он нам даст оружие?

— Не знаю, — протянул Иван. — Но я взял кое-что…

— Ты хочешь сказать…

— Твой огненный шар!

Володя похлопал друга по плечу.

— Очень предусмотрительно. Но пускать его в дело запрещено законом.

— Не волнуйся, мы на власть работаем, — парень взглянул на часы. — Ладно, мы уже опаздываем. Пошли!

Через двадцать минут они уже были около штаба органов Керилана.

— Опаздываем, молодые люди, — встретил их Елин. Он открыл свой походного вида рюкзак и достал оттуда две полые палки полметра длиной. — Значит. Это Жезлы Огненной Молнии. Вы должны направить их на врага и протрясти, — Он поднял над собой один из жезлов и плавно, но быстро дёрнул рукой. Вверх понеслась большая искра. — Заряд летит туда, куда вы показали до продёргивания. Он оглушает или травмирует.

Он вручил Ване и Володе по палке, достал для себя, и они пошли к вражеской базе.

— Будьте очень осторожны, — продолжал инструктировать ректор. — Их с десяток человек, и есть информация, что там стоит сигнализация. Если подходите близко, то происходит землетрясение — вас сносит, может сломать кости, вслед за этим вас схватят охранники базы.

— Какой у нас план? — спросил Вова.

— Значит. Чтобы отключить сигнализацию, надо снять хрустальный шар, но быстро, так как через пять секунд после этого его туда уже будет не положить: сработает сигнализация. За эти пять секунд мы должны отойти от центральной комнаты, где хранится шар, и стрельнуть три раза вверх — это станет сигналом для Михаила и Фёдора. Когда шпионы нападут на нас и поймут, что мы опасны — начнут уносить ноги. Сразу после дачи сигнала один из нас пойдёт наверх и уничтожит все документы.

— А как мы туда проникнем? — спросил Вова.

— В этом большая проблема. Где-то в заборе есть вход без сигнализации, но где…

Выслушав, Иван и Володя взволнованно переглянулись.

— Я думаю, вы можете повернуть назад, — взглянул на них Елин, остановившись.

— Ну уж нет! — ответил Вова. Иван кивнул.

…И вот мини-отряд подошёл к борсийской базе. Это был самый обычный для города двухэтажный дом с черепичной крышей, окружённый забором.

— Где зад у этого дома? — спросил Иван.

Константин Константинович пригнулся, подполз к забору и двинулся вдоль него до левого угла. Ребята сделали то же самое.

— Вот, — ответил наконец ректор. — Это задняя часть дома. Видите — две калитки. Какая-то без сигнализации.

— Так это же легко проверить, — сказал Володя. — Отец учил меня. Просто толкаешь дверь и ждёшь, пока она не встанет обратно — если поехала чересчур быстро, то значит, здесь сигнализация.

Иван толкнул первую дверь. Она пошла назад с такой скоростью, что громыхнула на всю округу!

В окне на втором этаже загорелся свет, и троица, пригнувшись, ринулась вдоль забора к следующей двери. Иван толкнул её, и обратно она пошла как положено — медленно. Вся команда ринулась внутрь, добежала до первого окна, которое оказалось открытым.

— Вот идиоты! — говорил Вова. — Сигналку нормальную не сделают и окна не закрывают.

— Это не наши проблемы, — сказал ректор и залез в окно.

Студенты вслед за ним.

Внутри было просторно и темно. Внезапно комнату наполнил яркий свет, и на них пошли шестеро человек в плотных бардовых гимнастёрках, с мечами — гвардейцы Борсии.

— Пли! — заорал ректор.

Иван истерически задёргал жезлом, но попал лишь два раза. Володя и Елин, слегка запоздав, достали свои и принялись трясти их. После этого на полу разгорелся костёр, а рядом лежали шесть тел. Ректор плевком затушил огонь.

— Эти будут жить, — бросил он, указывая на поражённых. — Попало по одному заряду. А теперь за мной в центральную комнату!

Они пробежали через дверной проём и оказались в маленьком зале, где посередине стоял пьедестал, а на нём, точно в формочке для яиц, лежал хрустальный прозрачный шар.

— А теперь что? — недоумевал Вова.

И тут Ваню осенило… Он достал из своего рюкзака огненный шар.

— Ты с ума?.. — обалдел Вова.

— Откуда это у тебя?! — с причитанием спросил ректор.

— Всё потом, — сказал Иван. — Поднимите шар.

— Да мы ж на воздух взлетим! — воскликнул ректор. — Ты спятил?!

— Снимите!

Вова подбежал и вынул шар из отверстия. Иван за пару секунд положил туда свой.

— Надо же, даже по размеру подходит, — весело проговорил Иван и заорал: — Бежим!

Все трое добежали до окна, а когда выпрыгивали — дом жахнул. Их отбросило метров на десять, Вова выронил хрустальный шар, и он разбился.

И у ректора, и у Вовы были обалдевшие лица, а Ваня начал целиться в небо.

— Что сидите? — спросил он. — Сигнал пора давать!

Опомнившись, оба достали жезлы, и все трое синхронно стрельнули вверх.

Через минуту подлетели Михаил и Фёдор. После рассказа Константина у обоих открылись рты.

— Ну ты, Ваня, просто гений, — с восторгом говорил Михаил. — Подсунуть туда огневуху! — он посмотрел в сторону остатков здания. — Никогда бы не подумал, что может так рвануть, если этот шар в ямку сигнализации положить. Не волнуйся, никто не узнает, что ты им пользовался. Разреши спросить, а откуда он у тебя?

— Я ему на восемнадцатилетие подарил, — поведал Вова. — У бати в мастерской нашёл. Отец сказал: лучший подарок, будет красиво смотреться где-нибудь.

Михаил согнулся от хохота, а Фёдор поинтересовался:

— Это, конечно, здорово всё, я сам потрясён и ничего не имею против таких решений, но мне просто интересно, а по-другому никак нельзя было?

— Да я просто, проверяя сигнализацию, пробудил гвардейцев, и они напали, — объяснял Иван. — Больше ждать и искать что-то другое, чтобы поставить в отверстие, нельзя было.

— Вы своим взрывом всё уничтожили, — радостно подвёл итог Михаил и протянул парням по чеку. — К концу декабря вы все обязательно должны прийти в штаб. Когда именно — я сообщу вам, Константин Константинович.

Иван и Вова возвращались домой очень радостные.

— Я думаю, это был удачный случай, — говорил Иван.

— Не знаю, как насчёт удачи, но деньги и вправду неплохие!

— Интересно, что они нам под новый год закатят! Наверное, ещё больше денег будет, — сказал Иван, и оба расхохотались.

Так они и шли домой — весело, со смехом, с хорошим настроением.

* * *

На следующий день солнце поднялось рано. Лучи освещали борсийскую столицу, показывая жителям уже надоевшие виды зданий, чью красоту по достоинству смог бы оценить только гость города. Александр уже встал и собрался в Здание Гвардии. Хотелось узнать, как идёт слежка из пригородной базы Войланска. Он, как обычно, разбудил Татьяну, и они вместе отправились к королевскому кортежу.

— Ты ещё не узнал, как проходят дела в Керилане? — спросила мужа королева.

— Нет, Тань, но меня беспокоит, что там всего десять человек, — ответил Александр.

— Не волнуйся там же хорошая сигнализация. Меня больше беспокоит наша дочь.

— О, нет! Я очень люблю Дашу, но не намерен сейчас говорить о ней. Голова другим забита, — он встал специально пораньше, чтобы не слышать нытья дочери.

Они сели в машину, она поднялась в воздух и через пятнадцать минут приземлилась около Здания Гвардии. Над белым кирпичным прямоугольным строением, на центральной башне высотой в сто метров, развивался национальный флаг — чёрный сверху и золотой снизу сходились волнистой линией. К счастью, было совсем раннее утро, и около здания не собралось ещё привычной толпы журналистов, девушек-поклонниц гвардейцев, военных, бродячих музыкантов и прочих зевак. Вместо всех этих людей Александра и Татьяну встретил Виктор Мулин.

— Доброе утро, ваше величество, — слегка поклонился он. — Тоже ни свет ни заря встали?

— Да уж, — промямлил король, выйдя из машины. Даже ничего не сказав жене, он пошёл в здание, поманив за собой гвардейца. — Как идут дела?

— Всё что знаю — отвечу; а что вас именно интересует?

— Ну, например, ваш забвенец. Он не навещал вас? А то ведь кериланские газеты в своё время так и пестрили вами и вашей «заслугой», что этот экс-гвардеец уже должен был заинтересоваться вами.

— К сожалению, ничего о нём не знаю. Ваше величество, я хотел бы узнать насчёт отпуска. Вы будете не против, если я съезжу к семье в Керилан на пару недель?

— Конечно, ваш отпуск начнётся как и положено — через два дня, если не произойдёт ничего непредвиденного, и вы вправе обращаться с ним так, как хотите. Я уверен, что в Керилане вас не купят — вас вообще нельзя купить! Я хотел спросить про нашу базу. Ничего не известно? Есть какая-нибудь информация от разведки из Войланска?

— Тоже, к сожалению, знаю не больше вашего, сир.

Не успели они добраться до одного из королевских кабинетов, как к ним подошёл придворный.

— К вам четверо посетителей, — известил он. — В вашей приёмной, сир. Ослинский, Держец, Курашко и Сладких.

— Чёрт побери, — ругался король. — Они же должны быть там!

Он отворил дверь приёмной. Они с Виктором зашли и сели напротив четвёрки. У всех провинившиеся лица, потрёпанная форма, оружия нет.

— Что вы тут делаете?! — со злым любопытством поинтересовался король.

— Плохие новости, ваше величество, — проговорил Ослинский, высокий, мускулистый, с тёмными волосами.

— Докладывайте! — король разволновался. — Что случилось? Почему вы здесь?

— Вчера в скрытый дом проникли трое неизвестных, ранили шестерых, взорвали здание и сбежали. Мы телепортировались уже в последний момент. Удар был такой, будто разорвало огненный шар. — Ослинский набрал воздуха в грудь и проговорил: — Как вы понимаете, было уничтожено всё здание и все документы, которые нам уже не восстановить.

Виктор про себя похвалил его за выдержку.

— Да вы хоть знаете, сколько времени мы эту базу создавали! — орал король. — А сигнализация?! Почему они прошли через неё?!

— Дело в том… — очень тихо проговорил толстоватый и светленький Курашко. — Мы… Мы не совсем везде её проверили… и…

— ОЛУХИ!!! — Александр встал с кресла и начал махать руками. — ИДИОТЫ!!! Вас, наверное, сделали молоденькие студентики. Виктор, вы говорили, что ваша дочь писала вам, что службы Керилана дают задания таким людям, а настоящих бойцов держат в тепле и уюте, так?

— Да, — ответил Виктор. — Но я думаю, на такое задание они могли послать именно настоящих бойцов, ваше величество.

— Вперемешку, скорее всего, — небрежно сказал Александр. — Вы все вдесятером уволены!

Этим четверым явно не позавидуешь.

— Простите, сир, — вежливо, но уверенно проговорил Виктор, — но мне кажется, что это не целесообразно. И даже не потому, что у каждого из них семья и всё такое прочее, нет. Это не выгодно прежде всего для гвардии. Сейчас очень мало таких, как они — преданных своему делу, готовых ко всему — просто дефицит!

— Я думаю, вы правы, — после короткого раздумья согласился король, садясь обратно в своё кресло. — Но выходит, что Керилан использует в боевых целях магические огненные шары — запрещённую магию, — Александр вновь встал и начал ходить по комнате.

— Да, — сказал Виктор. — Но мы не можем предъявить это в прессе, так как нам придётся признать, что мы сами занимались шпионажем на их территории, к тому же у нас нет никаких доказательств.

— Да, нельзя, — проговорил король. — Это придётся оставить так. Видите, как действует Керилан? Нагло, стремительно, эффективно. Мы тоже не должны отставать!

— И ещё, — сказал Ослинский. — Мы узнали про нашего духа-шпиона под ретфурским заклятием и двух гвардейцев, отправленных за ним. Так вот. Гвардейцы были убиты, а дух — уничтожен.

Исследователи чудом разработали это ретфурское заклинание, а большей проблемой стало наложить его на иллюзорного духа из тонкой материи. Такое нескоро удастся повторить! Ерёхин и гвардеец под прикрытием Чамосский — тоже серьёзная потеря. Это стало последней каплей.

— Да что ж такое-то?! — возмутился король. — При таких условиях, Виктор, я вынужден отменить ваш отпуск.

— Да, я понимаю.

— Вы нужны мне здесь, сейчас, а когда выдастся подходящая возможность — я верну его вам более продолжительным. А теперь послушайте меня. Новой базы в Войланске мы ставить не будем. Завтра я еду туда на переговоры. Посмотрим, что это даст.

День был изматывающий. Под вечер, когда Александр и Виктор выходили из здания, гвардеец спросил:

— Прошу прощения, сир, но почему вас так интересует судьба забвенца?

— Вот он тебя попросил, — сухо отвечал король, — чтобы ты никому причину стирания памяти не рассказывал; меня вот тоже попросили, чтобы я держал язык за зубами, я и держу. Ладно, удачи, — он сел в машину к Татьяне, и они отправились к королевскому дворцу, оставив задумавшегося Виктора.

По дороге король рассказал ей о неудачах в Керилане.

— Да, — говорила королева. — Сработали они, конечно, халатно, но Виктор прав: сейчас в гвардии слишком мало людей.

Король и королева зашли в свой огромный мраморный дворец. В трапезной слуга подал им ужин.

— А где Даша? — спросила его Татьяна.

— Она поела и ушла к себе в комнату, — отвечал слуга. — Сказала, что никого не хочет видеть.

Не успели они приступить к ужину, как послышался плач.

— Что с ней происходит? — встревоженно спросила Татьяна.

— Не вмешивайся, — отрезал Александр. — Мы тут бессильны.

Королева быстро поела и ушла из-за стола. Александр же решил сходить на балкон, полюбоваться ночными видами Доброграда. По дороге он едва не схватился за голову: дочь заплакала чуть громче. «Да что же это такое», — подумал он и ворвался к ней в комнату. Принцесса Борсии, одетая в своё домашнее платье, лежала на кровати. Увидев отца, она сразу же провела ладонью по розовой щеке и села, точь-в-точь и вовсе не расстраивалась.

— Даша, снова? — слегка сурово спросил он дочь.

— Да, папа, — сказала она. — Что-нибудь выяснилось? Почему он решил всё забыть? Где он?

«Чёрт бы побрал эту любовь!» — думал король.

— Я спросил у Виктора — ничего неизвестно. Он не появлялся, а Виктор поклялся другу ничего никому не говорить. Прошёл год, он тебя не вспомнит, у него, наверно…

— Прошу тебя, не продолжай, — проговорила Даша. — Мне он нужен, и я сделаю всё….

— Раньше такого не было. Когда с этим гвардейцем было всё в порядке, с тобой такого не происходило, да и после его пропажи ты не особо печалилась.

— Я не хотела этого показывать… — в чётких интонациях принцессы послышалась дрожь. — А теперь просто нет сил держать в себе…

— О, Господи! — Александр вздохнул. — Как его звали-то? А то если встречу вдруг: он же ничего не помнит!

— Иван, — ответила Даша. — Иван Тишков.

— Ладно. Отдыхай. Я запомнил. Если что-то станет известно — сообщу.

Александр вышел из комнаты и выдохнул.

«Тяжело править! Не был бы я королём — больше бы уделял внимания проблемам семьи. Так тут ещё и всё перемешалось! Надо же, прохвост Тишков, какой раз удивляюсь… Хотя, как раз таких сейчас и не хватает; а как его народ за творчество благодарит… Ну надо же и тут всё смешалось: служба, семья. Нет, я больше не могу…»

Тут опять раздался тихий плач, и папаша, закрыв уши, поспешил к себе в комнату. Его опять беспокоило, что он ничего не может сделать для дочери, утешения у него для неё пока что не было никакого…

4 глава. Армия Керилана. — 5

* * *

Месяцы пролетали быстро. Уже шёл снежный декабрь, когда Ваня, Володя, Серёжа и остальные студенты факультета огня прошли почти весь основной курс обучения магии своей стихии, и многие уже начинали готовиться к итоговым экзаменам в апреле.

Хотя Ваню в октябре и расстроило, что Катин отец не приедет, в основном он пребывал в хорошем настроении. Большую часть золотников, полученных за задание, он отложил и жил на оставшуюся.

А вот Володя на половину своих денег купил воздушный мобиль — или личную трансоль. Внешне машина напоминала что-то среднее между летающим кабриолетом и скутером, тоже становилась невидимой в движении, но была четырёхместной и в десять раз медленней, что радовало Ваню. Обычно на ней Вова подвозил девушек, но с декабря почему-то перестал.

— А что ты своих девчонок не катаешь? — спрашивал его Иван. — Холодно стало?

— Нет, — отвечал Вова. — Пора определяться. Надоело с цветка на цветок порхать.

Иван обычно отвечал, что не верит.

Лиза всё так же доставала Ваню, а Катя, как он ей ни объяснял, всё так же его ревновала. Это его злило. А ещё Ивану надоело, что она постоянно виснет на нём, постоянно целует. Но что-то в ней ему по-прежнему очень нравилось.

Новое задание, вероятно, им уже скоро дадут, и Ваня нервничал, гадая, что же это будет. Должно быть, битва в секретном подземелье Войланска или вычисление «крота» в рядах самих органов.

И вот двадцать пятого декабря к Ивану и Вове подошёл Константин Константинович.

— Сегодня, молодёжь, идём в штаб.

— А что там будет? — спросил Иван.

— Увидим, — улыбнулся ректор и зашагал прочь.

Друзья переглянулись.

В шесть часов все трое уже стояли у безоконного штаба. Из его стен вышел Андрей Скотин.

— Проходите, — пригласил он. — Внутри вас кое-кто ожидает.

Ваню охватило любопытство. Все четверо пошли по старому маршруту, в комнату на втором этаже. Там на диване сидели два человека в чёрных костюмах, одному было на вид лет шестьдесят, другому, высокому, худощавому, лет тридцать — сорок. При появлении Скотина, Елина, Владимира и Ивана оба встали.

— Добрый день, — поздоровался старший. — С наступающим! Я Алексей Иванов, а это, — он показал на молодого, — мой сын Григорий. Мы из мэрии Войланска. В правительстве узнали о ваших успехах, — он пристально взглянул на студентов и ректора. — Вас хотят видеть сегодня же. Пойдёмте за мной.

Алексей Иванов включил опаловый экран. Это оказался телепорт. Он позвал сына, Ивана, Владимира и ректора за собой. Пройдя в экран, все пятеро оказались в широком коридоре, освещённом факелами. Впереди виднелись ворота.

— Пройдёмте, — сказал Григорий Иванов. — Вас хочет видеть мэр.

Сердца студентов вздрогнули. Все пятеро подошли к воротам, и они открылись. Внутри оказалось помещение, маленькое для зала, но большое для офисного кабинета. Вдали за длинным, широким столом сидел маленький, пухлый и лысый мэр Войланска — Артур Калинин.

— Проходите, присаживайтесь, — пригласил он. — Господа Ивановы свободны.

— Спасибо, — кивнули хором отец и сын и ушли.

Троица села за стол напротив мэра. Сердце Вани от волнения билось у самого горла. Мэр взглянул на них, надев очки.

— Так, — начал он. — Кто тут у нас. О, господин ректор! Уже получил ваши отчёты об институте: всё в порядке.

— Благодарю, — ответил тот.

— А вы студенты, как понимаю? — обратился он к парням.

— Да, — ответил Володя. — Учимся во Всеобщем Институте Магии.

— Ясно. А теперь я должен ввести вас в курс дела до прихода императора.

— Кого?! — переспросили хором Иван и Вова.

— А что вы удивляетесь? — ворчал Калинин. — Наделали подвигов, засветились. Думали для себя, для души… Ничего подобного, я вам скажу. Если мы увидели, что есть люди талантливые, умеющие профессионально заниматься разведкой и выполнять особые задания, то мы здесь даром время терять не будем. Вас взяли в оборот, и отказаться вы не можете. Вашу работу заметил император, и теперь он представит вам секретную армию Керилана. Она состоит из фантомов, духов, дрессированных диких зверей, монстров, мутантов и чистых магических сил. Мы очень надеемся на вас, на ваш патриотизм. Естественно, оплаченный патриотизм, — улыбнулся мэр. — Вы получите задание в Борсии.

— А где именно? — спросил Константин Константинович.

— В Доброграде, — ответил мэр. — Подробности вам расскажет Валерий Крилов.

Калинин торопился закончить и как раз вовремя: в центре комнаты образовался новый телепорт.

— Проходите, господа, император уже ждёт вас, — закончил мэр.

Троица откланялась и пропала в телепорте. Вновь пройдя через коридор с факелами, они прошли в такие же ворота. Они оказались в большом зале, где по периметру стояли охранники, и горел магический огонь. Здесь было очень тепло и светло, что навевало добрые чувства.

Распахнулись другие ворота, и в зал вошёл человек, о котором они могли лишь слышать, которого видели лишь в прессе. Плечи ширились объять ещё больше пространства, длинные русые волосы ещё больше удлиняли двухметровый рост. Весь в чёрном: в штанах, в куртке и в плаще, перед ними стоял император Керилана.

— Добро пожаловать в императорскую приёмную, — низким голосом поприветствовал их Валерий Крилов. — Как вы знаете, я уже пятнадцать лет как занимаю эту должность, побеждая каждые семь лет на выборах. А в отсталой Борсии до сих пор монархия. В последний год это государство совершенно не слушает нас и ведёт опасную игру, — гостям начало казаться, что одновременно они находятся на самом важном в мире событии с самым важным в мире человеком, и в то же время, что этот самый важный в мире человек с ними невероятно откровенен и чрезвычайно им доверяет. — Вы знаете, что король Борсии собирается признать позорную песню какого-то непрофессионального музыканта из их гвардии со скандальнейшим текстом, «Мочи Кериланцев», государственным гимном, несмотря на мнение высшего органа власти Борсии — Кроны, которая против этого, которая за сближение с нами, которая единственная ограничивает власть монарха. Многие борсийские гвардейцы переходят на нашу сторону не только благодаря нашим ловким экономическим и идейным предложениям, но и из-за прав и свобод в нашей стране, и из-за железного занавеса у них. Однако из-за этого же железного занавеса многие люди, и в том числе гвардейцы, против нас. Такой настрой — угроза для нашей страны. И поэтому я решил создать великую армию,направленную не против наших иллюзорных врагов, с которыми мы воюем напоказ, для СМИ, а против нашего настоящего врага — Борсийского Королевства. Она состоит из всевозможных магических существ. На данный момент кроме вас о её существовании знают лишь пара десятков магов, и это число особо увеличиваться не будет. Мощь этой армии к моменту нападения будет не сравнима ни с чем. Помните: наша миссия — освободить мир от угрозы диктатуры!

А теперь послушайте меня внимательно. Я слышал про ваши поступки и верю в ваш патриотизм. Как я понял, вы, Тишков, и вы, Козлов, учитесь в ВИМе. Пока что вы и другие сотрудники будете раз в неделю посещать специальные курсы подготовки в мэрии. Итак, к концу апреля мы забросим вас в Доброград. Вы, Елин, через наши каналы будете представлены королю, как главный сподвижник проборсийских сил у нас в подполье, и должны будете организовать встречу с его семьёй; вы сможете представить и Тишкова с Козловым. Для начала вы должны подружиться с ними и достать каким-либо образом ряд артефактов, нужных для усиления армии Керилана. Каким именно — вам объяснят на курсах. Мы отправим о вас, как о предателях макромасштаба, дезинформацию в Доброград, и вы спокойно попадёте на приём к королю Борсии.

И вот ещё. В Керилане никто, кроме нынешних нескольких десятков человек, включая нас с вами, не должен знать о существовании этой армии.

А теперь, — Крилов тепло улыбнулся, и Иван с Владимиром почувствовали глубокую симпатию к нему, — с новым годом вас! И прошу покинуть мою приёмную, поскольку через час у меня очередные переговоры с Александром II. Завтра начинаются курсы подготовки!

— До свидания, — попрощались все трое.

Император произвёл на Ваню и Володю впечатление очень сильного, делового и умного человека.

— Ну и ну, — говорил по дороге в гостиницу Вова. — С самим императором увиделись. Что теперь?..

— Какая-то секретная армия, — рассуждал Иван. — Видно, раз о ней никто не знает, значит, она действительно такая сильная. Я Катьке такое не расскажу: она же любит свою страну. Но я туда еду скорее из-за Виктора Каретного.

— А ещё курсы какие-то…

— Да это не учёба, не бойся. Как я понял, нам просто будут объяснять, что делать в Доброграде. Будем ходить по выходным. Нет, но ты представляешь, какое доверие императора!

— Чувствуешь себя куда важнее!

Они зашли в номер и начали веселиться. Иван создал костёр на окне, и тот ссыпался по искре вниз. Получился маленький дождик, и люди внизу начали орать.

Ребята затушили его и легли спать.

… На утро они собирались в мэрию на курсы.

— Представляешь, — говорил Ваня, — мне приснилось, что меня посадили в Борсии. Я весь сон думал, что за слежку, а оказалось, я до забвения в розыске числился за убийство.

Вова впечатлённо поджал губы.

— А тебе что снилось?

— Да тоже сон про нашу командировку будущую, — неохотно ответил Вова. — Приснилось, что я отца нашёл, но не помню, какой он был.

Внезапно из тилиса послышалась медленная минорная музыка, которая сообщила, что с Ваней хочет пообщаться Катя, и они с Вовой тут же сбежали из номера.

— Мы не должны говорить с ней тогда, когда я собираюсь шпионить против её страны, — объяснил Ваня.

— А по-моему, — заявил Вова, — ты просто ищешь отговорки, чтобы с ней не общаться, потому что она тебе поднаскучила…

Иван изумлённо и сердито посмотрел на друга.

— Ты чего? Не правда. Ты думаешь, я бы стал тебе врать?! Тем более, Вов, по себе людей не судят!

— Судят людей по себе, — ответил Вова, сделав ударение на первое и последнее слова.

Они дошли до мэрии. Там их встретил Григорий Иванов.

— Здравствуйте, коллеги, — поздоровался он. — Нам в кабинет магической разведки.

Они зашли внутрь, прошли по коридору метров тридцать и зашли в такую же комнату, как кабинет мэра. В ней стояло двадцать отдельных столиков, три из которых были свободны. Остальные были уже здесь. Из дальней двери вышел Алексей Иванов:

— Добро пожаловать, — начал он, когда все заняли свои места. — Я рад, что все собрались. Итак, в начале мая вы будете отправлены в Доброград для добычи артефактов, нужных для усиления секретной армии. В ней насчитывается около миллиона различных существ, обладающих серьёзной магической силой всех четырёх стихий. Артефакты позволят усилить возможности армии.

— А как мы внедримся? — спросила девушка лет двадцати пяти — тридцати, сидевшая перед Вовой.

— Вы Мария Алтеева, верно? — улыбнулся Алексей. Девушка кивнула. — Надеюсь, в Доброграде вы будете так же блистать, как в Фитании, убирая лишних агентов. В Борсии вы все прикинетесь дружественными силами из Керилана. Через наших людей мы отправим информацию, что был рассекречен клуб подпольных сторонников Борсии, и эти люди, обладая многими секретами, бегут из Керилана.

Как я и говорил, для армии нужно достать артефакты. Два огня. Легендарный Огненный Меч, который считается у его владельцев, королевской семьи, просто красивым сувениром и не представляет для короля особой ценности. Кинжал Дракона, который хранится в главном музее Доброграда «Богатства народов». Григорий Гарриклонский и Тимур Ушаков, музей — ваша точка.

— У этого Григория такая фамилия, — шепнул Вова Ване, — что я б её не запомнил, даже если б она была моя.

— Поделись с ним кем-нибудь из своих подружек, — посоветовал Иван. — Женится и поменяет.

— Один Воздушный артефакт — Жезл Ветров, — продолжал Иванов. — Он принадлежит Кроне, но должен достаться принцессе Борсии, так как в её венах течёт королевская кровь, и она выбрала своей стихией воздух. Если что, либо Елин, Козлов и Тишков достают его, либо Свинский, Алтеева, Тарина, Жидков, Приходько, Глазин и Зариян достают его в Кроне. Помимо артефактов у вас будет задача продвигать в Кроне наши интересы. Вам ясно?

Следующий — один артефакт Земли — Чёрная лопата, она тоже находится в музее.

Два артефакта Воды. Аквариум Чар — собственность гвардии. В гвардии работают у нас… так, где же это… — Алексей изучал бумаги на своём столе. — А вот. Собакин, Синчак, Зеленский, Кулов, Вилов и Дубанский. А также Мыло Русалок, принадлежит королеве Татьяне и в будущем будет передано принцессе Дарье. Елин, это ваша команда.

— Интересно, — снова шепнул Володя, — она им моется?

— Смотри, там так не пошути, — сказал Иван.

— И последнее, — говорил чуть тише Иванов, — скелет грифоносфинкса. Он не относится ни к одной из стихий. Никто не знает, где он находится, но этот артефакт может сыграть решающую роль в геополитическом противостоянии. Говорят, он окрашен в красно-зелёный цвет.

Но поиск артефактов не единственная ваша задача, — после небольшой паузы продолжал Алексей Иванов. — Те, кто будет работать в Кроне и с королевской семьёй, постарайтесь постепенно внушить, что наша страна им не враг. Те, кто будет принят в гвардию, разрушайте её изнутри. Мы будем ждать от вас информацию о тех, кто лояльно относится к нам и готов переехать, улучшив своё материальное положение. Принципиальных — убрать. Королевская Гвардия Борсии — немногочисленная, но достаточно хорошая по военным качествам организация. Нужно любыми методами сдерживать экспансию Борсии. Борсия стала представлять угрозу — слежка, военные базы, торговые ограничения, прекращение взаимовыгодных кредитных договоров. Действуйте осторожно и не торопитесь. Втирайтесь в доверие.

Сотрудник мэрии остановился и начал изучать список.

— А вас, Зеленский и Кулов, — наконец сказал он. — я всё-таки переключаю на здание министерства и образовательного центра: слишком крупное место, чтобы пропускать.

Самое главное — они не должны узнать, что делаете вы на самом деле и, тем более, ничего про армию!

Итак, до свидания. Удачи в новом году…

5 глава. Новый год в Войланске

Тридцатое декабря. За окном деревья вдоль аллеи уже покрылись снегом, стены домов отражали яркие фиолетовые огни праздничных фонарей. Вдали стоял ледовый каток, разноцветный и переливающийся отражениями горящих рекламных вывесок вокруг.

Ваня сидел на балконе, вдыхал свежий морозный воздух и размышлял. Теперь он кериланский шпион и будет работать против Борсии. Ощущать себя шпионом ему по вкусу. Он очнулся полтора года назад в этой стране, и на бумаге так и было написано — «коренной кериланец». В конце концов, он сейчас живёт здесь, а всё остальное неизвестно наверняка. Но всё же не давали покоя эти сны с гвардейцами и голос того сгоревшего, обвинявшего в предательстве.

Внизу показалась Катя. Она, очевидно, на него обиделась за то, что он не общался с ней через тилис. Ваню это беспокоило.

— Володя, — крикнул он, открыв дверь на балконе.

— Что? — послышалось с кухни.

— Пойдём прогуляемся, — и Ваня, немного передёрнув плечами от холода, запрыгнул через порог балкона в комнату.

— Пошли. А что так сразу?

— Слушай, там внизу Катя с сестрой.

Вова открыл балкон.

— Старшей?! — спросил он

— Да.

— Тогда пошли. И кстати, Вань, завязывай уже с этой закалкой!

— Я не простужусь.

Они оделись и вышли из номера. Ивана удивило, что Володя сразу захотел идти, как узнал, с кем Катя. Но Ивану было не до того, он думал о своей девушке.

Только они вышли на улицу, как Катя налетела на него.

— Что с тобой?! — возмущённо спросила она. — Почему ты не хотел говорить со мной?

— Не злись, пожалуйста, — такой ответ удивил её, — я не мог, правда. Прости меня.

— Ты ни с кем там…

— Нет, — твёрдо сказал парень, понимая, что из Кати сейчас полезет ревность. — Не надо. У меня дела были, потом всё расскажу. Мне очень жаль, что мы не общались несколько дней, и я очень соскучился…

Они бросились друг к другу в объятия.

— Обалдел! — в шутку кричала Оксана, потому что Володя запустил в неё большим снежком. Она начала лепить ответный. — Сейчас попляшешь у меня!

Володя напрыгнул на девушку сзади и завалил головой в снег, затем отбежал.

— Вкусно? — поинтересовался он.

— Очень, — сказала Оксана, быстро поднявшись и разбив юноше об голову большой белый ком.

— А что происходит? — усмехнулся Иван, посмотрев на свою девушку.

— Как дети себя ведут, — кивнула она.

— Девочки, не ссорьтесь, — добавил Ваня.

— Ты совсем страх потерял? — спросил его Володя, а Оксана, угорая, незаметно стащила с него шапку. — Так, сначала шапка, а потом что с меня снимешь?

— Всё! — дерзко ответила она и залилась.

Вова снова повалил её в сугроб.

— Ладно, пойдёмте лучше прогуляемся. Вы как? — обратился Иван.

— Я не против, — сказала Катя. — Вы с нами?

— Мы — да, — кивнула Оксана, поднимаясь из снега.

— Куда пойдём? — поинтересовался Вова, вставая, приятно удивлённый ответом Оксаны за него.

— Вы слышали про Войланскую Ёлку? — спросил Иван, зная, что вычитал это когда-то в книгах. — Её каждый год тридцатого наряжают. Посмотрим?

Все согласились.

— Иногда мне кажется, что ты с рождения в Керилане живёшь, — тихо сказала Катя Ване.

Точно, ведь в конце сентября он рассказал ей, что не кериланец! Но не сказал, что борсиец.

— Да нет. Просто слышал.

Они зашли в магазин, купили пива и пошли на центральную площадь города, Величавную. Посреди стояла высокая ёлка, увешенная сияющими гирляндами. Вокруг неё летал человек и вешал блестящие фиолетовые, ядовито-зелёные и небесно-голубые шарики.

— Ну и зрелище! — сказала Оксана. — Жаль у нас в Доброграде такого нету.

Впервые Катя согласилась с сестрой, что здесь может быть что-то лучше, чем на родине.

— Не хочешь повисеть на ёлке? — предложил Володя Оксане. — Ну на месте звёздочки.

— Спасибо, — поблагодарила она.

— У них, по-моему, что-то намечается, — отводя Катю в сторону, тихо сказал Ваня. — Поможем?

— А как?

— Делай за мной.

Оксана с Вовой стояли рядом и разговаривали.

— Слушай, а почему вы с мужем развелись? — спрашивал он. — Как я понял, парень был что надо!

Катя и Ваня незаметно зашли им за спины.

— Да, может быть, — Оксана скривила губы, как делают многие девушки старше двадцати. — Но всегда как-то хитрил… Выворачивал так, что я выглядела подлой, всегда искал себе выгоду, даже если не в коллективе находился. Маразматик, одним словом. Хотя для всяких мелких дурочек на первый взгляд он может показаться лучшим парнем на свете. А ты почему постоянно спутниц меняешь?

— Просто я считаю, что пока одну единственную не нашёл, надо очень хорошо искать, — они засмеялись.

В этот момент их толкнули навстречу, и они случайно поцеловались в губы.

— Всё! Всё! Не смотрим! — весело сказала Катя, и они с Ваней отвернулись.

— Это, собственно, что было? — возмутился Володя, и у Оксаны была похожая реакция. Лишь на мгновение в уголках губ у неё что-то дрогнуло.

— Да ладно вам, — говорил Иван. — Просто немножечко подторопили — всё равно всё понятно.

Володя и Оксана взглянули друг на друга с любопытством, и она начала первой:

— А может, они правы. Чего тянуть?

Ваня и Катя вернулись друг к другу.

— Вова, — спросила Катя, — а она у тебя какая по счёту?

— Последняя, — ответил парень.

— Ты умирать собрался? — спросила она, и они с Ваней рассмеялись.

— Нет, ему просто сначала лень считать, — сказал Иван, и они с Катей согнулись пополам. Потом они отошли, когда Оксана и Вова были больше увлечены собой. — Знаешь, я думаю, они очень друг другу подходят. Я надеюсь, у него на этот раз серьёзно, а то рекорд пока — два месяца.

— Оксанка тоже хороша, — рассказывала Катя. — Она раньше такой стервой была — выбирала из тысячи одного, да всяких «суперменов», но, если выбрала, своего не упустит. Куча поклонников всегда! Тут ты прав: они отличная пара. Вот у меня до тебя никого не было!

Она крепко поцеловала Ваню.

А действительно, были ли у него раньше с кем отношения? Было ли что-то с принцессой?.. Опыт общения с противоположным полом есть, но было ли с кем-то серьёзно, или он был как Вова? Или же был конченым неудачником? Эта мысль начала грызть его изнутри, он вовсе не хотел, чтобы это было так.

— Вань, Вов, — отвлёк его Катин высокий голос, — а где вы завтра новый год встречать будете?

— В номере, наверно, — сказал Вова.

— А пойдёмте к нам, — уловила Оксана инициативу сестры.

— Ну, если вы не против, — сказал Иван.

— Ты что, конечно, нет, — прошептала Катя ему на ухо.

— Тогда завтра встречайте гостей, — закончил Иван, и все четверо, подняв пиво, одобряюще закричали.

После прогулки обе сестры, уставшие, завалились в кровати.

— А у вас с Володей серьёзно? — спросила со смехом Катя.

— Зря смеёшься, — отвечала сестра. — Он мне очень нравится.

— Вы друг другу подходите. Он бабник, ты зря время не теряла, и самое главное — всех подряд отшиваете, кто хоть чуточку не соответствует.

— А как ты хочешь — с кем попало? Знаешь ведь, как это называется.

— Да, но как в песне поётся: «Не спиши ты нас не любить, а не считай победы по дням, если нам сегодня с тобой не прожить, то кто же завтра полюбит тебя?»*

— Найдётся, кому полюбить.

В комнату зашла радостная мать.

— Вот, девочки, — говорит. — От отца письмо пришло.

Обе бросились к ней.

— Отдай! — крикнула младшая сестра.

Катя выхватила у стоявшей рядом Маши конверт и, открыв его, зачитала:

— «Дорогие дамы.

У меня всё хорошо, а вот на работе не очень. Сами знаете, какие сейчас у нас отношения с Кериланом. Александр в ярости и, к нашему счастью, повышает всем гвардейцам зарплаты. Мне, например, в два раза повысил! Но, к сожалению, казна не бесконечна, а то все бы в золоте купались! Думаю, причина такой щедрости короля понятна, ведь в Керилане нашим гвардейцам предлагаются больше деньги за выдачу национальных секретов и переход на их сторону.

Но есть и другая сторона медали. В связи с накалом отношений между странами и одним инцидентом на работе мой отпуск откладывается, так что буду ждать вас в Доброграде по окончании Катькиной учёбы.

А ещё должен рассказать вам кое-что странное, но будьте уверены, письмо это не перехватят, голубь специально обученный и уничтожил бы посылку при необходимости. Наш король предлагает мне чуть ли не трон за поимку человека, которому я стёр память. Но я не сдаюсь и ничего не говорю, слово дал. Однако не совсем его это интерес. Его кто-то попросил. Очень странно.

Виолетта, мать. Я тронут твоим разрывом со своим новым мужем. Всегда неприятно расставаться с человеком, даже если это твоя инициатива, пусть даже Оксана и не согласна (Катя расхохоталась, старшая сестра треснула её по руке, а Виолетта проговорила: «Как знал, что вслух читать будем»). Я сожалею, но не забывай о дочерях, заботься о них, и пусть Оксана, как старшая, помогает.

У тебя, дочь первая моя, надеюсь, после разрыва уже что-нибудь назревает? — Катя оторвалась от чтения. — Как в срок-то письмо пришло, — Оксана взяла какую-то газету и снова шлёпнула её.

— Машенька, веди себя хорошо, — сюсюкая, продолжала Катя, получив ещё и от младшей сестры, — слушайся маму и девочек, не скандаль по пустякам, приедете — я всё у мамы спрошу. Буду рад вас принять в нашей старой квартире на Рыбной!

Кстати, Катя, — девушка начала читать про себя, и остальные разошлись. Средняя дочь не привыкла, что кто-то из родителей уделяет ей особое внимание. — Я решил ответить на парочку твоих вопросов. Во-первых, да, я стёр память гвардейцу, омолодил его и запрятал в Керилан.

Кстати, о молодёжи, о вас. Ты писала про своего друга Ивана. Очень рад, что на тебя обратили внимание, и буду не против с ним познакомиться. Говорил же, влюбишься — без разницы будет, кериланец это, обезьяна, что живёт на юге в Жана*, или вообще мутант (Катя рассмеялась). Уговори его приехать к нам. Счастья тебе!

И всех с новым годом!»

* * *

Все уже подарили друг другу новогодние подарки и сидели за праздничным столом в номере Мулиных.

— А знаешь, — рассказывал Иван Кате, — мы с Вовой после учёбы в Борсию едем. Он отца искать, а я корни.

— Здорово! — говорила девушка. — Мы тоже все летим туда. Я хочу тебя познакомить с папой.

Ваня очень обрадовался и взволновался.

— Я хочу побыстрее с ним увидеться, — говорил парень. — Он ведь сейчас в гвардии работает? Я слышал, на высоком чине.

— Да, там король бесится, зарплаты всем повышает.

Ребята зашлись от смеха.

— Хотел бы я там работать, — и он немного изменил тему: — А с тем, за что его посадили в тюрьму, проблем не возникает?

— Наоборот.

— Как это?.. — удивился Ваня.

— Александр II ему золотые горы обещает в обмен на информацию о забывшем, а отец ничего не говорит.

«Чёрт, — думал парень. — Зачем я королю-то понадобился? И почему Виктор Каретный так упорно молчит обо мне?»

— Ты о чём-то задумался? — спросила, наклонившись к нему, Катя.

— Да нет, — ответил Ваня. — Давай веселиться!

Они пустили с балкона дракона из пламени и начали ждать, подняв бокалы с шампанским. Тот пустил вверх свои двенадцать извержений. С криком: «Новый год!» все чокнулись бокалами и пошли гулять.

На улице Виолетта внимательно вглядывалась в Ивана. Ей вдруг показалось, что она его где-то видела. «Ну где же… — пыталась вспомнить мать троих детей. — Почему он так знакомо выглядит? Или кого он мне напоминает? Кого-то из Борсии, точно. За эти годы, проведённые в Керилане, совсем всё позабыла! Ладно уж, главное, чтобы Катя с ним счастлива была. А там уж Витя скажет, кого он мне напоминает».

После выпитого Вовой шампанского и его беготни по сугробам Ване стоило больших усилий дотащить друга до их номера. Там они разделись и отправились на кухню. Иван начал:

— Протрезвел? — Владимир кивнул, Иван продолжил: — Надо многое обсудить. Меня король Борсии ищет, — и он передал другу Катины слова.

— Какого лешего ему надо! Самое главное: если что — мы под прикрытием Керилана. Не забывай о задании императора!

— Это тоже. Нам придётся общаться с монаршей семьёй.

Иван вспомнил про принцессу и улыбнулся.

— Что смешного?

— Да семейка у короля забавная. Но нам с ними придётся, ох как, контактировать! И я, кстати, думаю, некоторые артефакты надо забрать себе.

— Зачем?

— Понимаешь, Вова, нам же показывали немного армию Керилана… И, возможно, для её создания применяли сатанизм, силы зла, чёрную магию…

— Да, я вижу, забвение оставляет знания. Но пусть и силы зла! Тем лучше, что использовали более сильную магию.

— Ты не понимаешь… Она ведь ещё до конца не изучена, и бог знает, как она может ударить.

— Не изучена как раз потому, что запрещена, — проворчал Вова.

— Мы сейчас не об этом. Если Керилан использовал силы тьмы, то лучше оставить пару артефактов на руках. Ну, естественно, что, если мы найдём там легендарный скелет грифоносфинкса, мы его никому не дадим.

— А ты не думаешь, что нам нужно будет перейти на их сторону?

— Не знаю… Посмотрим. Нельзя ни торопиться, ни принимать преждевременных решений. По ходу разберёмся. Всё в жизни может быть. В конце концов, эти артефакты могут меня защитить от борсийского короля.

— А с чего ты взял, что он тебе навалять хочет? Может, просто сладостями угощать будет…

— Тогда зачем он Катиному отцу за меня предлагает золотые горы? Повесил бы объявление: «Тому-то явиться в Доброград — дам шоколад».

— Ты не думал, что «Иван Тишков» — ненастоящее имя?

— А вот это я очень отдалённо, но помню, — признался парень. — Имя — точно, фамилию — скорее всего. Так зачем я ему нужен?!

— Возможно, ты очень важную информацию знаешь.

— Возможно, я её и не помню. Возможно, придётся эту информацию на артефакты менять, если игра в открытую пойдёт. И я не знаю, как скрывать дальше от Кати, что мне стёрли память.

— Ты что думаешь, Виктор как тебя увидит, так сразу при ней: «Ванёк, привет, а помнишь, как я тебе память стирал?»

Иван рассмеялся и сказал:

— Не знаю. Я хоть и не чувствую к ней особой любви, но не хочу обманывать.

— А вот я к Оксане чувствую, — проговорил Володя немного влюблённым голосом.

— Заметно. Ладно, не будем отходить от темы.

— А ты не думаешь, что Катя о тебе же может много чего рассказать? Или хотя бы что-то?

— Я не знаю, — вздохнул Ваня. — Честно. Всё, давай спать.

Они разложили кровати и улеглись.

…Иван шёл по длинному тёмному коридору за руку с Катей. Вдруг появился король.

— О, Тишков! Какая встреча! Как дела?

Катя исчезла.

— Я вспоминаю, — крикнул Иван, и вдруг в уме стали всплывать какие-то лица, события, песни… — Я теперь на Керилан работаю.

— Знаем, но я тебя не за этим искал…

Ваню охватил интерес.

— Зачем? — спросил он и вдруг понял, что зря сказал про Керилан сразу…

— Но сначала. Ты же теперь на них работаешь, так что, — король рассмеялся и открыл какую-то дверь, похожую на ту, что стояла у него в Тольском.

Оттуда выскочила злобная фигура из костей и помчалась на парня. Иван понял, что это скелет грифоносфинкса. Исчез король, исчезла дверь, исчез и сам коридор, а скелет был всё больше, всё яростней и быстрее бежал на него.

Слышались Катины крики:

— Нет! Не трогайте его!! Ваня, я с тобой… Не бейте его…

Только крики. Самой девушки нигде не было.

Голос слышался всё громче, но расплывчатей, а скелет становился всё страшнее, сильнее, больше и ближе.

Иван проснулся…

* Из песни группы Чайф "Не спеши".

* Стихи борсийского детского писателя Бориса Бармалеева, есть полная версия в дополнительных материалах к книге.

6 глава. На родину. — 1

Стремительно кончилась зима. В середине февраля начал таять снег, а в марте и вовсе почти исчез. На Вовин день рождения в феврале погода всегда становилась теплее. В этом году они с Ваней, пуская на радостях волшебные огненные фейерверки, чуть не взорвали гостиничный мусоропровод.

Лиза перестала доставать Ивана и помирилась с Катей. Серёжа и Володя говорили другу, что она действительно, по-видимому, была влюблена в него. Самого Ивана мучала совесть и сомнения. Получалось, что он разбил девушке сердце, но жалел об этом и не знал, правильный ли выбор сделал: иногда его раздражала Катина ревность и то, что она постоянно старалась обнять его, поцеловать, приласкать — ему казалось это приставучим.

Как-то в марте, собрались вместе Ваня, Вова, Серёжа и Гоша готовиться к экзаменам.

— Как у вас с Леной? — спросил Сергея Вова.

— Хорошо. А я слышал, у тебя что-то со старшей сестрой Кати? Ей же двадцать четыре или сколько?

— Двадцать три, в ноябре будет двадцать четыре.

— Ну ты дал! — включился Гоша. — Знаешь, считается здорово, если ты соблазнил девушку старше себя. Уважаю, Владимир!

— Заслуга Володи даже не в этом, — с улыбкой проговорил Иван. — А в том, что наш дон жуан ещё с нового года с одной и той же.

Студенты засмеялись.

— Ну ты молодца! — хвалил Сергей. — Такую девушку столько удерживаешь!

— Знаете, — задумчиво произнёс Володя, — я искал, искал и наконец нашёл ту, которую искал.

— Долго и тщательно выискивал, — растягивая слова, произнёс Ваня, и трое его друзей расхохотались.

— А я за сестру беспокоюсь, — сказал Сергей.

Иван вжался в стену, мечтая ненадолго исчезнуть.

— А что с ней? — не понимал Вова.

— Ну давай сначала. Она говорит, что не сможет забыть Ваню; во всяком случае, пока мы учимся здесь. Но у неё, по-моему, что-то назревает с Кешей.

— Да он вроде исправился, — неоднозначно сказал Володя. — Больше из себя никого не строит.

— Нет, — возразил Сергей. — Он же был «Дьяволом» (Гоша не удержался от смеха), строил из себя бог знает что, хотя сам крыса и не больше. Помнишь, Вова, как он тебя пару раз отдубасил? Его пока Ваня не успокоил, он везде распространял свои «дьявольские силы» (Гоша схватился за живот. Похоже, Серёже нравилось его смешить).

— Надо уметь прощать людей, Серый, и понимать, что каждый может измениться как в плохую, так и в хорошую сторону, — сказав это, Ваня задумался, а правильно ли он сделал тогда, предложив встречаться Кате.

Володя всё понял по его лицу и тихо сказал:

— Нет. Не жалей о сделанном. Тебе же нравилась и нравится Катя. Я, наверное, в этом больше разбираюсь.

Сергей и Гоша усмехнулись. Иван возразил:

— Нет, знаешь. Всё-таки больше в этом деле понимаю я, — и Иван многозначительно взглянул на друга, приподняв брови.

— Вы все, люди, подготовились? — в своём стиле перевёл тему Серёжа.

Предстоящий экзамен казался чем-то пугающим.

— Не знаю, — сказал Иван. — Вроде бы неплохо, но надо проверить. Давай мы с тобой, Гош, попробуем магическую драку. Твой смерч и мой огненный вихрь.

— По рукам, — ответил тот.

Оба начали колдовать и наговаривать.

— Помните, — говорил Серёжа, — главное, чтобы вы правильно создали проявления своей стихии, тогда она будет сильной, и нам будет на что посмотреть.

Не успел он закончить, как от Гоши подул ветер, а от Ивана «запахло жаренным». В какой-то момент в одном и том же месте образовался метровый смерч и огненный вихрь. Они кружились по одной оси, было видно и того и другого. Стихии смешались в кашу, сражаясь между собой.

— Красота, — произнёс Вова.

Ваня понял, что по части вихрей в общем-то готов к экзамену и, жаждя увидеть радость на лице друга с воздуха, поддался. Смерч Гоши поглотил огненный вихрь. Вскочив и выкинув руки вверх в победном жесте, выигравший скомандовал вихрю:

— Налево до поворота!

Вихрь последовал приказу, и тут, как назло, из-за угла кто-то вышел. На пол грохнулась девушка в шерстяном платье с длинным подолом. Иван бросился помочь Варе встать, а Серёжа и Вова, увидев растерянное лицо Гоши, отвернулись и прыснули.

— Вставай, — сказал Ваня.

Пока он помогал Варе встать, низ её платья порвался, образовав кривой разрез сантиметров в пятнадцать. Судя по виду наряда, она, наверное, на грядках в нём капалась, однако вид рванья её ещё только больше взбесил.

— Опять ты, Хохловский! — в этот раз Варя точно с цепи сорвалась. Это было на неё совсем не похоже.

— Я случайно, — сказал Гоша.

— Он извиняется, — добавил Ваня.

Серёжа и Вова решили, что лучше отойти, а то она ещё увидит их ржущие морды.

— Это ты за него извиняешься, Тишков, а не надо этого делать, между прочим! — Варя грозно потрясла пальцем. — У меня сегодня итак неприятности, а тут ещё ты, Хохловский! Я думала, ты повзрослел после того раза!

— Я к экзаменам готовлюсь, — объяснял Гоша, — и не виноват в твоих неприятностях, ясно? Я случайно!

— Значит, так, — очень важно сказала Варя. — Мы идём к твоему декану, понял? Прямо сейчас!

— Да вы ему ничего не сделаете, — заступился Вова.

— Варя, послушай, — Иван сделал к ней шаг, — мы же все друзья, Гоша и правда случайно тебя толкнул.

— Ваня, ты опять за него извиняешься! — не унималась Варя.

Ваня подмигнул Вове, который знал, как обращаться с любой девушкой, а сам подошёл к Гоше.

— Сходи с ней к твоему декану, по дороге просто извинись, — сказал ему Ваня, — а то она ведь не уймётся!

Вова в этом время что-то усиленно объяснял девушке.

— Вот ещё! — ответил Гоша. — Никуда я не пойду с этой крольчихой деревенской! Ты бы видел их с бабушкой хижину, Ваня! Старушка хоть добрая, а внучка-идиотка каждый вечер мне спать не давала, как припрётся на ночь глядя и давай трепаться!

— Тебе нужны эти проблемы перед экзаменом?

Студента воздуха это убедило. Он подошёл к студентке земли.

— Ладно, пошли всё обсудим.

— От вас, воздушников, одни неприятности, — сказала Варя.

— Не надо так, ты обзываешь целую стихию! — бросил ей Иван.

— Дурацкую стихию, — не унималась Варя.

Гоша и вовсе покраснел от злости. Обычно он таким не был.

— Давай расскажи лучше ребятам, почему я с ними в последние тёплые дни в сентябре на пляж не съездил!

— А точно, почему? — спросил Серёжа.

— Я тебе потом объясню, — шепнул ему Вова, отводя в сторону.

— Ладно, пойдём, — грустно сказал Гоша, поворачиваясь к своим друзьям. На лице его было написано нечто вроде: «Эх, придётся вас оставить, парни!»

— Ладно, — сказала Варя. — Но смотри, у меня настроение плохое.

— Я что ли виноват в твоём настроении? — поинтересовался Гоша.

— Из вас бы отличная пара получилась, — выдал Серёжа.

— Совсем придурок! — почти одновременно сказали ему Гоша и Варя, а Вова повалился на пол: настолько пробрало от хохота. Серёжа же явно радовался своему сегодняшнему чувствую юмора.

— Ладно, пойдём, — повторил Гоша, и почему-то пожал руку только Ване.

— Ребята, спасибо вам, — обратилась к остальным мальчикам Варя. — Я, если что, ни на кого из вас не обижаюсь.

— Он, на самом деле, хороший парень, Варя, — крикнул ей вдогонку Ваня, — он правда случайно.

Варя и Гоша даже не обернулись. Девушка, казалось, только сейчас вспомнила, что упала на спину и потёрла по ней. Ваня знал своего друга с воздуха и был уверен, что он сейчас начнёт небывало хамить робкой девочке, и надеялся повлиять хотя бы на неё, чтобы Гошу не выгнали прямо перед экзаменами.

— Интересно, что это у неё там случилось, что она такая злобная, — недоумевал Серёжа.

— Да, совсем на неё непохоже, — Ваня поглядывал на пол, где всё ещё валялся убивающийся со смеху Вова.

…Они с Ваней уже шли после подготовки в номер. Ивана беспокоил один вопрос.

— Знаешь, — говорил он лучшему другу, — мне кажется, что я не могу влюбиться. Я не ощущаю любви.

— Ты о Кате?

— Да. Да и Лиза, просто чуток нравится. Мы уже столько с Катей встречаемся, а я не говорил ей о любви, не потому что боюсь или стесняюсь, а потому что не испытываю её в полной мере.

— Да брось! Будет ещё. Вот я: Оксану встретил — первый раз полюбил.

Ваня резко остановился и глубоко задумался. Вова терпеливо ждал.

Иван вспомнил про принцессу, которая почему-то перестала к нему наведываться во снах с тех пор, как он начал отношения с Катей.

— Я знаю, что такое любовь, но я не чувствую её ни к кому. Словно мне что-то мешает её испытать. Мне кажется, это как-то связано с забвением.

— Ну, если с ним, то беру свои слова обратно, насчёт «будет ещё». Конечно, никакая магия не может уничтожить такое сильное чувство, как любовь, но мы всё-таки не знаем, что там с тобой было…

— Я уверен… Нет, я знаю, что испытывал его раньше, но сейчас…

— А чего ты переживаешь? Иногда бывает плохо из-за неё!

— Да нет! Я себя не знаю, но чувствую. Я близок к состоянию любви. И мне кажется иногда, что, если бы не моя память… А так, я даже не могу сказать, что в Кате хорошего… А с этого начинается любовь, даже если этого хорошего совсем нет. И вот мне кажется, что я встречаюсь с Катей из-за её отца. Хотя она мне и нравится, — Иван увидел, что друг возмущенно открывает рот, но не дал ему сказать ни слова. — Молчи, знаю, что не особо чувствую, но так надо. Иногда я сам себе противен…

— Я тебе одно скажу, — Володя вздохнул. — Я и с Оксанкой на эту тему говорил и сам не слепой — Кате нужен только ты. Ты её первая и последняя любовь…

* * *

— Ты слышала, Варю бросил Денис?

— Что?! — зло спросила Катя. — Как посмел?

Лена недоумённо уставилась на неё. Они сидели у Кати в номере и готовились к экзаменам.

— Ну, он теперь встречается с Казимировой.

— С Казимировой? Вот гад!

— Вообще-то она довольно хорошенькая, — заметила Лена.

Катю одолевала беспричинная, на первый взгляд, злость. Она встала со своего стула.

— Я ему устрою!

— Не лезь в это, Катя, — сказала Лена.

— Как можно было её бросить? Варя же любит его!

Студентка земли никогда не была Кате близкой подругой, хотя они часто гуляли большой компанией. Но что-то в несчастье Вари казалось близким.

— Ты бы просто не хотела оказаться на её месте, — добавила подруга.

— При чём тут это? — нахмурилась Катя. — Денис вроде хороший парень был. Так почему так поступил?

— Казимирова красивее и нравилась ему, видимо, сильнее. Высокая, стройная, блондинка. А Варя классная, она наша подруга — но она же гномик!

Денис, парень с земли, предпочёл очень стройную девочку с их факультета. А Катя была даже толще Лены, даже толще Вари. «Почему же Ваня до сих пор от меня не избавился?» Но что-то в последнее время он иногда отворачивался, когда девушка прижималась к нему, хотя разговаривать ему с ней нравилось, как и раньше. Наверное, решила она, набрала ещё несколько килограмм и ему противно!

— Да чёрт возьми, Катя, — продолжала Лена, слегка повысив тон, — он же всё сделал правильно! Лучше бы, чтобы он её обманывал?

— Нельзя бросать того, кто тебя любит!

— Катя, — Лена опасливо дотронулась до её руки, — ты так не переживай. У тебя-то с Ваней всё в порядке?

— У меня всё отлично, но как… как…

Через некоторое время девочки уткнулись в книгу.

— Как у тебя с Серёжей? — буквы с бумаги не лезли Кате в голову.

— А, что? — а вот у Лены концентрации хватило. — Ну пока не бросил.

— На других заглядывается?

— Катя, — с улыбкой сказала Лена, погладив подругу по огромной копне чёрных волос, — ты говоришь, прямо как следователь, который расследует убийство. Заглядываться — ещё не преступление.

— Согласна, — кивнула Катя. — Ваня, кстати, был очень удивлён вашим отношениям. Просто он сказал, что они с друзьями не стремились казаться самыми крутыми.

— Я очень рада за Ваню, но давай читать!

— А ещё Ваня…

— Я поняла, Катя, поняла, — сказала Лена и закрылась книжкой.

— Ну ладно, — протянула Катя и сама вчиталась. Мысли о своём парне её немного успокоили.

По прошествии нескольких часов Лена встала.

— В прошлый раз, когда я у тебя оставалась, твоих не было. Мы им не помешаем?

— Они сами боятся мне помешать готовиться, — пояснила Катя.

— У тебя получилось принимать облик воды?

— А, опять, — устало проговорила Катя.

— Надо, подруга, надо! — сказала Лена. — Это обязательно спросят на экзамене. А ты так и не научилась полностью превращаться в сгусток.

— Ну не научилась и ладно…

У Кати всё получалось, но тут прямо беда. Подруга проницательно взглянула на неё.

— А вот у Казимировой отлично это выходит. Когда в феврале декан нам это показывал, помнишь, как у неё сразу всё пошло?

— Зря стараешься, — раскусила подругу Катя. — Она же не Ваню у меня отбила.

— Ну да, она не Лиза.

У Кати сжались кулаки.

— Кстати, меня Серёжа уверял, что у неё что-то с Кешей.

— Пускай, — пожала плечами Катя. Ей сейчас Лена так неприятно напомнила её школьную подругу Веру, которая обожала посплетничать!

— Короче, вставай, будешь пробовать.

Катя лениво поднялась из-за стола.

— Ты помнишь? — спросила подруга

— Да, — подражая нудному тону декана, говорила Катя, — вы концентрируетесь и прислушиваетесь к ощущению любой мокрой или даже влажной части тела. Обязательно, чтобы хотя бы где-то она была. Подойдёт пот, кровь, но лучше всего — мокрые руки. Слюна образует свои штуки, поэтому на ней лучше не концентрироваться. И мысленно распространяете воду по всему телу.

— Это очень удобная вещь! — завила Лена. — При хорошем умении можно сбить людей с толку: они не поймут, кто перед ними. Можно создать волну и подняться на любую высоту!

— Ну такое у меня точно не получится.

— Конечно, у тебя ничего не получится! — раззадоривала её Лена. — А вот у Казимировой получается. И в учёбе у неё всё класс, и у нашей подруги парня увела. Только она ведь легкомысленная. Денис надоест — Ваню к рукам приберёт… Катя!

В этот момент перед взором Лены вместо подруги стояло облако из воды.

— У тебя получилось!

Катя обрадовалась. Пусть и много чего ещё предстоит прочитать и выучить, но экзамен теперь казался чуточку менее страшным.

Они вышли на улицу. Катя вновь приняла облик ходячей лужи и расправила руки, нащупывая внутри себя голоса духов воды, про которые им говорила преподавательница потоков Марья Ильинична. И перед Леной в этот момент образовалась огромная масса жидкости, превосходящая Катину. И без того Ленины глаза в пол-лица ещё больше расширились, когда подруга вытянулась — облик воды стал ростом с дом.

— Ничего себе! У тебя, наверное, получается, лучше, чем у кого бы то ни было. Жаль, преподы не видят!

* * *

В середине апреля Ивану исполнилось уже девятнадцать. Если предыдущий день рождения был ярким и богатым на приключения, этот стал уютным и тёплым. Именинник оказался в компании семьи Мулиных и своего лучшего друга. Как и в прошлый раз самый полезный боевой подарок преподнёс Вова. Это была колбочка редкого Олимпийского огня. «Такую сложно найти! — пояснял Вова, а потом добавлял чуть тише: — Кто, если не бывший гвардеец, сможет ей воспользоваться правильно?» Когда Виолетта отправилась устраивать Маше очередной нагоняй, а Вову уже больше интересовала Оксана, чем праздник («А ведь в прошлом году он даже не вспомнил о своей соседке, когда пригласил её ко мне», — невольно вспомнилось), Иван всё так же продолжал уплетать шоколадно-бисквитный торт. По памяти он точно знал, что никогда не ел из сладкого ничего вкуснее кулинарного шедевра Кати, которая сидела напротив и смотрела на него не отрываясь, а его это нисколечки не напрягало.

Настал день экзаменов. Иван с Вовой проснулись очень рано, оделись, взяли книжки и отправились в институт.

Ваня, державший, как и Вова, в руках «Магию огня», которая была на факультете главным учебником, напоминал Шурика, следовавшего за Лидой*: завтракал, уставившись в книжку, шёл по улице так же, садился в Вовину трансоль. Иногда, сам не знал почему, подсматривал в Вовину «Магию огня» и читал материал на его странице. Вова же заглядывал туда реже и вообще не настолько беспокоился об экзамене, во всяком случае, как-то по-своему об этом думал. Но вот у Вани возникли серьёзные трудности, когда трансоль двинулась. Хотя Вовина была не такая быстрая, как межконтинентальные или межрегиональные, всё равно читать на такой скорости оказалось невозможно.

Вскоре они доехали до ВИМа, вышли и обнаружили, что возле здания уже толпятся студенты-маги. Некоторые ждали результатов, некоторые собирали смелость, кто-то подучивал материал. На входе им встретилась Алина с их факультета.

— Привет, — поздоровался Иван. — Уже написала?

— Да, — отвечала девушка. — Там очередь небольшая.

— А как там вообще экзамен проходит? — поинтересовался Вова. — По какой системе?

— Короче, ты заходишь к ним в кабинет, они создают для тебя отдельную комнату, где ты пишешь тест из пятнадцати вопросов на общие темы магии, — она загибала пальцы. — Я на одиннадцать ответила. Предупреждаю, в той комнате рассчитываешь лишь на свои мозги. Затем выполняешь перед ними три задания по своей стихии — тянешь билеты. В общем, за каждый правильный ответ по теории — один балл, за каждое выполненное задание — до пяти. Всего тридцать максимум, получается.

— А какие тебе задания попались? — продолжал расспрашивать Иван.

— Я вызывала огненный вихрь, нагревала металл и проявляла огонь в других стихиях (как ты, Вова, им плюёшься, или как Красный кипятит нам чай). Насчёт последнего вопроса у себя не уверена. Но предупреждаю, там куча билетов, штук сто. Вряд ли вам попадётся мой.

— Спасибо, — поблагодарил девушку Иван, и друзья направились в кабинет ректора.

Вова вошёл первым. Ваня быстро повторил пару тем и отправился следом. Не дай бог тоже поднятие температуры в металле попадётся — сложнее для него ничего и нет!

Внутри друга не было, видимо, пишет тест в отдельно созданном помещении.

За столом сидели ректор, Геннадий Евгеньевич и императорский представитель, проверяющий правильность проведения экзамена.

— Фамилия, — сухо сказал последний.

— Тишков.

Елин что-то себе пометил.

— Стихия, — продолжал проверяющий.

— Огонь.

— Итак, — императорский представитель встал, обернулся и махнул рукой. В тот же миг в стене образовалась дверь, и, указывая на неё, он дал студенту лист с тестом. — Удачи и собранности, мой друг. Надеюсь, хорошо напишите. У вас час.

Эти шестьдесят минут Иван провёл в сплошном анализе и памяти. На последнем вопросе он мучился четверть отведённого времени и всё же уложился в срок.

И вот онвстал перед столом проверки, сплошь покрытом, как карты рубашками вверх, билетами белой стороной.

— Выбирай, — произнёс Константин Константинович.

Парень взял самый крайний и зачитал его:

— «Олимпийский огонь».

— Сначала расскажите нам, — сказал декан. — Мы не знаем, что это такое и как используется в магическом мире.

Студент подумал и вспомнил:

— А. Короче, Олимпийский огонь был специально распространён на весь магический мир два века назад, группой учёных из разных стран, но, несмотря на распространение, он очень редкий и по сей день, однако такой огонь сильнее обычного в два раза. Это субстанция, а не реакция, которая появилась откуда-то в нашем мире, она просто есть, как золотого. Дело в том, что его нельзя затушить уже несколько тысяч лет — а он, примерно, столько и известен, — и поэтому от него можно лишь защищаться. Есть пять атак Олимпийского огня: «Страх» — эффективная, с точки зрения расходования, окружает атакуемого, сжимает в кольцо и внушает ужас — воздействую ментально; «Честь» — сильнейшая, редкая атака; «Идущая одним ударом» — непрерывная, но очень затратная…

— Покажи нам защиту, — прервал студента Константин Константинович, поняв, что тот знает теорию, — против любых двух атак.

— «Честь» и «Идущая…», — огласил Иван свой выбор.

— А точно сможешь «Чести» противостоять? — с сомнением спросил проверяющий.

— Не знаю, но защиту покажу.

Иван начал тереть руки друг об друга, а потом выставил их перед собой и крикнул: «Стой, честь!». Перед ним образовался плотный щит из дыма.

— Отлично, — говорил проверяющий. — Дым от трения против атаки «Честь» Олимпийского огня!

— Но помни, — предостерёг Свирепыхин, — чтобы держать щит при струе такого оружия, нужна высочайшая и непрерывная концентрация.

— Следующая атака, — провозгласил проверяющий.

— Это проще, — сказал Иван и хлопнул в ладоши, затем взялся за голову и вытащил из ушей струи огня.

— Осторожно, — испугался ректор, — не сожгите нам полкабинета. Отлично, тяните ещё!

Иван потянулся к билету с центра и огласил:

— «Превращение дыма».

— Итак, — сказал проверяющий. — Вы должны создать костёр и при помощи нашей колбочки с воздухом получить магический дым, а также определить его вид. Предупреждаю на колбочке ничего не написано.

— Кстати, как вид дыма или воздуха определяется? — спросил декан.

— По запаху.

— Правильно, — с оттенком гордости произнёс Красный.

Ивану дали палки, камень и бумаги, затем, наговаривая пару «жарких» фраз, он стал тереть ладони друг о друга, между которыми крутились палка и бумаги. Вскоре он кинул бумагу на камни. Зажёгся костёр. Иван схватил со стола колбу и перевернул, держа над пламенем. Затем, подождав десять секунд, закрыл её и потушил костёр. Экзаменуемый приоткрыл колбу, втянул запах и, перебарывая сомнения, ответил:

— Борсийско-лисий дым.

— Великолепно, — произнёс декан. — Именно такой кислород и был в колбе.

Следующим билетом Иван выполнил то, что они на днях тренировали с Гошей — создание и крушение огненного вихря.

— И помни, — сказал Константин Константинович. — Огонь никогда не был на стороне лжи и подлости. Результат получишь вечером. Вот и закончилось твоё обучение, как говорят студенты: конец мучениям.

— Говорят, но не я, — произнёс студент и вышел.

Экзамен сегодня сдавала и Катя. Она за полчаса написала теорию и предстала перед другим проверяющим, деканом своего факультета и всё тем же ректором.

— Твой жених сегодня с блеском сдал практику, — слова последнего бодрили выпускницу. — Мы даже полюбовались на зрелище, которое он нам устроил. Теперь твоя очередь блистать. Прошу.

Девушке было до глубины души приятно, что Ваню назвали её женихом, но нужно было выбирать билет.

— «Магическое Цунами», — зачитала она.

— Рассказывайте и показывайте, — сказал проверяющий.

— Значит, — неуверенно начала Катя. — Магическое Цунами представляет собой огромную волну, которую маг может применять как защиту, так и в целях нападения. Является одним из основных внешних проявлений атаки магии стихии воды.

— Отлично, — произнёс декан. — Покажи нам своё Цунами.

Студентка сконцентрировалась, представила перед собой воду и всплеском рук создала волшебную волну. Напор, который по объёму мог бы наполнить бочку, летал в воздухе, следуя за направлением рук выпускницы.

— Блестяще, — аплодировал ректор. — Блестяще!

— На мой взгляд, — произнёс декан, — примерно пятый уровень. Рекорд, за последние несколько лет моего преподавания, а я работал в нескольких Водных вузах Войланска.

— Тяните следующий билет, — сказал проверяющий, когда Катя убрала цунами.

Только бы не попалось «как принимать обличие воды»: ей так начало нравиться это делать, что она бы не удержалась и заполнила им всё помещение, а от их похвал у неё итак уже щёки горели, что позавидовал бы и Олимпийский огонь!

Она подошла к столу и взяла билет с правого края.

— «Потопы и водные вулканы».

— Вам повезло, — заявил проверяющий. — Это двойной вопрос.

Катя обрадовалась.

— Теперь, — начал ректор. — Вы, девушка, сможете побыстрее от нас отделаться.

Комиссия немного посмеялась, а Катя вспомнила всё про данные магические явления и с блеском их показала.

Через несколько часов Иван, Катя, Вова, Сергей, Лена и Лиза всё так же сидели около кабинета выдачи и ждали результатов.

— А когда пересдача? — интересовался Серёжа.

Никто такому вопросу не удивился.

— В течении десяти дней, — ответил ему Володя.

— Как в суде, — пошутил Иван, но никто ни засмеялся, даже Катя.

Обстановку разрядил человек, который вышел из кабинета и раздал всем результаты экзаменов.

— Ну вот, — огорчилась Лиза. — Только двадцать. Диплом я только с доплатой получу, придётся пересдавать.

— Тогда нам с тобой придётся просидеть здесь ещё несколько месяцев, — уныло сказал её брат, глядя на свой листок, — потому что все эти пересдачи в институтах надолго затягиваются. А я вот двадцать три набрал — минимальное количество, для получения бесплатного диплома, думал…

Лена ободряюще похлопала своего парня по плечу.

— Вообще, что за нелепая система в Керилане! — возмущалась Катя. — Диплом за деньги при не самых удачных результатах!

— А как в Борсии? — поинтересовалась Лена.

— Проще, честнее и понятней. У меня когда сестра училась, там просто более-менее узнавали способности студента, и если это комиссию устраивало, то давали диплом. Теперь хотят кериланскую систему ввести. Учить стали хуже, думают, что из-за зарплат преподавателей. И решили так их обеспечить. Ведь зажравшееся правительство совсем не даёт денег, наворовали у людей и сидят…

— Сколько у тебя баллов? — спросил Ваня у Вовы, не взирая на всю эту суматоху.

— Двадцать шесть, — ответил он. — Два в теории и два в практике. А у тебя?

— Двадцать девять, — с маленьким оттенком гордости произнёс Иван. — В теории. Я же знал, что что-то в пятнадцатом вопросе не так!

— Ты, по-моему, единственный у кого на нашем факультете всё нормально с практикой.

— А у тебя как, Катюх?

— У меня двадцать восемь, — быстро включилась она в «мирный» диалог, отвернувшись от Сергея, яро заступавшегося за кериланскую систему образования. — Один в теории, один в практике. Прогуляемся?

Ребята вышли на улицу. Солнце уже катилось к горизонту.

— Когда мы в Борсию поедем? — спросил Иван.

— Ещё точно не знаю, — отвечала его девушка. — А что?

— Поскорее бы, — ему хотелось увидеть её отца и во всём разобраться. Ей он объяснил так: — Хочется страну посмотреть. Интересно.

Катю очень порадовало, что её любимый человек хочет посмотреть её родину.

— Давайте через неделю, — предложил Владимир. — Как раз всё оформим и соберёмся. Как у тебя семья считает?

— Примерно так же, но ничего конкретного, — пояснила Катя.

И они продолжили путь в гостиницу.

6 глава. На родину. — 2

* * *

Неделя, которая стала для Ивана временем ожидания и терзаний, пролетела. Ранним уже майским утром к парням пришли Катя и Оксана.

— Ну как, — Оксана повернулась к Вове. — Вы готовы?

— Почти, — отвечал тот. — Ванёк, ты что там копаешься?

— Где тилис? — раздался голос из гостиной.

— Под столом, — ответил Володя. — Не забудь, нам ещё ключи от номера сдавать. Всё время копаешься, ждать тебя приходится… А зачем тебе тилис?

— Надо с Константином Константиновичем связаться!

— С Елиным? — не понимала Катя, а затем, увидев напуганное лицо Володи, добавила: — Вы что-то скрываете?

Минутное молчание. Затем из гостиной вышел Иван и обратился к другу:

— Я ему позвонил. Он нас у трансоли встретит, — затем парень повернулся к своей девушке. — Вижу твою озабоченность и должен тебе всё рассказать.

— Ваня…

— Надо, Вова, надо. Мы с Володей и ректором, дорогая моя, работаем лично на самого императора против твоей страны. Я знаю про твою любовь к своей родине…

— Не надо, — с улыбкой сказала Катя. Любовь давно пересилила в ней прочие чувства, даже патриотизм. — Не волнуйся, я понимаю. К нашим отношениям это не относится, — и она безумно обняла любимого.

— И правильно, сестрёнка. Не стоит из-за политики отказываться от счастья!

Семья Мулиных, Иван и Володя уже стояли на платформе и ждали межконтинентальную трансоль. Вдалеке между высоток показалась знакомая фигура.

— Константин, — произнёс Володя.

Ректор подошёл к платформе с чемоданами.

— Всем привет. Я вот, видите ли, тоже в Борсию собрался. Значит, мы попутчики! — он мило улыбнулся Виолетте. — Исследования, знаете ли!

— Понимаю, — протянула Оксана. — Важная экспедиция?

— Ещё какая! — усмехнулся Елин.

— Я работала одно время в Институте Магических Исследований, помню, что такое научные командировки. Надеюсь, у вас всё будет хорошо.

— Премного благодарен, — ректор вернул ей учтивую улыбку, затем подошёл к Ивану. — Дорогой ученик, надо переговорить. Расскажешь, как там у тебя дела, какие планы.

Катя с Ваней стояли итак вдалеке от всей компании, а ректор увёл парня ещё на несколько шагов и завёл за стеклянную стенку Большого Войланского вокзала.

— Как обстоят дела? — спросил Иван.

— Хорошо, — отвечал ректор. — Все наши сотрудники уже там. Итак, я послал заявку королю Борсии, и он нас примет двадцатого мая. Будем, как ты уже понял, прикидываться предателями Керилана и доставать артефакты. Монарх там хоть и не обладает абсолютной властью, но кое-какие рычаги управления у него имеются, к тому же он популярен и актуален в народе.

— А почему принимает визит сам король?

— Он получил дезинформацию о том, что ректор ВИМ уехал из Керилана и прослыл предателем в кругу влиятельных магов и политиков Войланска. Именно не какая-то там пресса, пусть даже и не жёлтая, пишет о моём «предательстве» — тогда мы бы проходили через крону или через гвардию, — это обсуждает правительство империи и крупные сильные маги. Это его заинтересовало лично, и я договорился о встрече. Про операцию же знают только мэр, император и центр магической разведки.

Разговор едва доносился до Кати. Несмотря ни на какое чувство патриотизма, ей казалось подлым подслушивать чужое общение. Девушка начала отходить, как вдруг услышала фразу ректора, прозвучавшую громче и разборчивей:

— Только ради осторожности, не святись там особо тем, что тебе стёрли память!

Катя не выдержала и подскочила к ним.

— ЧТО?!!

Ваня всё сразу понял. Он показал ей жест успокоиться, осторожно выставив ладонь вперёд, и сказал ректору:

— Как понимаю, основное вы мне передали. Подробности сообщите Вове, я последую вашему совету, а теперь мне надо поговорить с девушкой, — и ответил на подозревающий взгляд Константина Константиновича, пытаясь донести своим: «улажу».

Всё время пока он говорил, Катя находилась в шоке. Она столько раз спрашивала отца, кому он стёр память, а теперь, возможно, узнала! Когда Константин Константинович ушёл, Катя возмущённо набросилась на своего парня.

— Почему ты мне ничего ни сказал?! Это поэтому ты не прошёл посвящение в институте?

— Да. Я просто, наверное, боялся тебе это сказать. Твой отец — единственный, кто за это обвинён, и я думал, ты решишь, что я с тобой только из-за него — чтобы узнать.

— Не принимай меня за маразматичку. Когда это произошло?

— Два года назад. Шестнадцатого апреля…

— В твой день рождения! Да, наверное, это папа стёр тебе память: именно тогда его поймали, — Катя была потрясена. — Ты узнал, кем ты был? И почему это произошло?

— Причин не знаю, но, скорее всего, я борсияц и служил в гвардии.

Катя уставилась на него, разинув рот.

— А что ты знаешь? — продолжал он.

— Если это папа тебе память стёр, то ты сам его попросил. Ещё он говорил, что человек, на кого он наложил заклятье забвения, записок себе каких-то написал.

— У меня было два конверта! — воскликнул Иван со смешанным чувством радости и досады — почему он раньше так открыто с ней не поговорил?

Он передал ей содержание записок, которые нашёл в своём доме два года назад.

— Вова, просмотрев их, — говорил Иван, — сказал, что они написаны моей рукой.

— Значит, он тоже в курсе.

Парень кивнул.

— А ты знала меня раньше? — спросил он.

— Нет. Отец нас почти не знакомил со своими сотрудниками, если ты из гвардии, конечно.

— Я не знаю, а вдруг меня омолодили, а вдруг у меня семья…

У Кати расширились глаза, а потом она усмехнулась.

— Помню, когда мне было пять лет, отец привёл какого-то дядю Ваню домой.

Иван, охваченный любопытством, набросился на Катю и начал расспрашивать о загадочном дяде.

— Я уже ничего про него не помню, и тем более ты думаешь, у тебя такое редкое имя?

Ваня хохотнул. Девушка подошла и крепко обняла его.

— Я с тобой!

— Может, у твоей матери или сестёр спросить?

— Не надо вмешивать сюда всех подряд, — сказала Катя, не отпуская его. — Завтра поговоришь с папой, он сегодня на задании. Ваня, а ты уверен, что хочешь знать, кем ты был? Во второй записке…

— Знаю, — перебил Иван девушку, освобождаясь из объятий. — Но я поклялся, как и Вова, что он найдёт одного человека, что узнаю, кем я был до забвения.

Подул сильный ветер, воздух которого так приятно вдыхать. Послышался стук об платформу. Из-за стены вышли в обнимку Вова и Оксана.

— Хватит уже по углам прятаться, — сказал Володя. — Трансоль подъехала. Пойдёмте.

Все четверо сели внутрь. В пути Иван любовался на огромные равнины Керилана, словно выложенные яркими шёлковыми и ворсистыми тканями. Затем они пролетали над самым древним океаном Сердце, что разделял материки. То буйный, то застывший гигант сливался по горизонту с бескрайней лазурью небосклона. Сердце путника переполняла захватывающая радость; может, именно по этой причине люди, пролетавшие над океаном, назвали его именно так? Водная бесконечность прекратилась золотым берегом. Под Иваном простирались легендарные независимые поселения. Как и в Керилане, здесь тоже были поля и луга, озёра и моря, леса и пустыни. И всю эту красоту не могли поделить между собой два титана: Королевство Борсия и Империя Керилан.

В отличие от границы богатого Керилана, борсийская была ничем не отмечена, и с высоты двух или трёх сотен метров невозможно было определить, где именно она находится: не было ни огромных заколдованных статуй, ни огненных шаров, ни высоких стен, как у империи. Иван понял, что они в Борсии, лишь когда начался Доброград: внизу появились высокие дома, асфальтированные улицы, и исчезли бескрайние, плодородные нивы. Иван чувствовал, что этот город ему знаком, знаком до боли.

Водитель вёл не очень быстро, должно быть, чтобы пассажиры могли рассмотреть все эти пейзажи под собой. Но всё же они доехали от столицы империи до столицы королевства всего за несколько часов.

После выхода из межконтинентальной трансоли Володя начал беспокоится за свою личную, воздушный мобиль, который остался в Войланске, и который он поручил довести сюда одному подручному с курсов в мэрии. У него было такое выражение, что без смеха Ваня с Катей на него смотреть не могли.

Вскоре все они пришли в квартиру номер семнадцать, на пятом этаже, в доме номер сорок по улице Рыбной, почти в центре города.

— Ну вот и всё, — выдохнула Виолетта, приземляясь на диван. — Располагайтесь, будьте как дома. Я думаю, вы, Ваня и Володя, сможете жить в нашей дальней комнате для гостей.

— Мама, — взбудоражено произнесла Катя, — давай лучше мы там будем жить с Ванькой, а Вова с Оксаной, а Машку к вам с папой, как мы и договаривались.

— Нет, я одна хочу! — обиженно сказала Маша.

— Я не знаю, Катя, — сказала мать. — А ты, Маша, можешь пожить в гостиной.

— Ура! — обрадовалась девочка.

— Катя, давай не будем, — начала Оксана.

— Мы взрослые люди, сестрица, — сказала Катя фразу, которую несколько лет назад та любила говорить ей сама. — Уже неделя как даже не студенты.

— Я не об этом. Все сначала привыкнем, ты тут последняя была и то год назад. Тем более завтра папа приезжает.

Иван слегка заволновался.

— Ладно. Мы тогда с Ваней погуляем, я ему окрестности покажу. Ты не против?

— Да нет, я очень рад буду посмотреть город, — затем Иван тихо для себя, Вовы и Кати добавил: — Родной, наверно.

Парочка вышла из парадной. Начинало смеркаться. Май благоухал: под окнами дома номер семнадцать цвела черёмуха.

— А откуда у вас такая большая квартира? — спросил Ваня Катю. — Я слышал, в Доброграде мало недвижимости и она очень дорогая.

— Да, так и есть. Просто раньше в гвардии бесплатно выдавали квартиры, и десять лет назад мы переехали с окраины, благодаря папе. Пошли во двор.

Они вышли на площадку позади дома, сели на детские качели и поцеловались.

— Почему ты никогда не называл меня любимой? — неуверенно спросила Катя.

Иван не знал, как ответить. Он начал бормотать что-то.

— Не надо, я всё понимаю, — сказала Катя. Она видела, что он её не любит. Девушка отвернулась, чтобы скрыть от него катившуюся по щеке слезу.

И тогда она увидела небольшую компашку метров за сто.

— О нет! — произнесла Катя в испуге.

— Что такое? — встревоженно спросил Иван.

— Помнишь, я говорила, что меня в классе очень не любили? Вот и мои враги, — она показала на толпу. — Уходим.

— Нет, — твёрдо произнёс Иван. — Мы никуда не пойдём. С тобой не могут так обращаться! Я с ними пообщаюсь.

«Что ему ещё взбрело в голову?!» — думала она, испугавшись за него.

На площадку и сквозь неё вела дорожка из брусчатого камня. По ней не меньше дюжины вчерашних выпускников приближались к ним, и Катя узнала в стоявшем впереди Костю.

— Опа! Кто тут у нас? — с насмешкой произнёс он. — Мулина! Давно не виделись, Неудачница! А с кем это она: первый раз с мальчиком без очков, или это девочка такая?

Компания рассмеялась. Костя оглянулся на них, выискивая что-то, словно проверял, достаточно ли поддерживают.

— А ты, собственно, кто такой? — спросил Иван. — Я, вот видишь, мальчик, а ты?

— Да не вижу я этого, — сказал Костя, и группа поддержки снова захихикала.

Иван спрыгнул с качели и подошёл к двухметровому задире, которому доставал лишь до подбородка.

— Прямо настолько со зрением плохо?

Неловкие секунды молчания. Кто-то хохотнул, и это была не Катя.

— Что ржёте, идиоты? — крикнул Костя «друзьям». — Он что-то смешное сказал?

— Сказал, — ответил ему Иван. — Просто у тебя нет чувства юмора.

Ну ладно, давайте знакомиться. Я — Ваня, жених Кати, а вы, как понимаю, её друзья? — он изобразил улыбку.

— Типо того, — послышался голос одного из парней, и Костя ухмыльнулся.

— Ничего себе, — сказала Надя, обычно довольствовавшаяся многообещающей улыбкой, после которой одноклассники готовы были делать за неё домашние задания и носить тяжёлые сумки, — Неудачница такого красавчика отхватила!

Катя почувствовала всплывающую из глубин дикую ревность и, если бы не Костя, депутатский сынок, набросилась бы на бывшую подругу.

В Ване же взыграл азарт. Надо навсегда защитить Катю!

— А ты что, — обратился он к Наде, — ещё хуже, что у тебя нет такого парня?

— А я?! — возмутился Костя.

— Между нами всё кончено, — заявила Надя, — забыл?

— Видишь, — сказал Косте Иван. — Ты полный профан с девчонками.

— Помалкивай, — злобно посмотрел на него тот. — Они все тут по мне сохнут, просто эта — дура!

Надя с любопытствующим взглядом приложила палец к узкому ротику.

— Запомни: сохнут — трусы на верёвке, — после этих слов Ивана раздался пока что самый искренний смех за сегодня, — а девчонки балдеют. Но я тебе на слово поверю, — он похлопал Костю по плечу, — что она — дура.

— Ты просто меня плохо знаешь, — вызывающе сказала Надя, что породило в Кате желание угостить её парой цунами. — И что вообще нашёл в этой дурнушке?

— Зачем мне рекламировать свою девушку перед другими парнями?! — переспросил её Ваня.

Костя и стоявший рядом с ним подпевала ростом пониже прыснули.

— Типо, чтобы на неё никто внимания не обращал? — с хохотом крикнул подпевала.

— Да он типичный неуверенный в себе неудачник! — послышался крик Кости.

— А ты кто? — проигнорировав это, обратился Иван к стоявшему рядом, которого посчитал за Костину правую руку.

— Валя, — парни пожали друг другу руки. — Откуда ты?

Иван сразу понял, что в этой компании никто от патриотизма не млеет и, услышав такой вопрос, гордо сказал:

— Из Войланска.

По маленькой толпе прошла реакция. «Круто!» «Ничего себе!» «Настоящий кериланец?!»

— Там мы с Катькой в Институте магии и познакомились. Она — богиня.

— Богиня отходов, — опозорил её Костя: публика давилась со смеху. — Дочь преступника.

Ивана охватила ярость.

— Ты нарываешься!

— Урою! — проговорил Костя. — Предупреждаю, у нас принято выяснять отношения без магии.

Катя бросилась к Ване.

— Не надо! Пожалуйста, Ванюша, пошли отсюда, он очень сильный. Я боюсь за тебя!

Валя подошёл к нему и положил руку на плечо.

— Лучше уматывай. Костя — зверь.

Иван к ним не прислушался и оттолкнул обоих.

— Мне не нравится, — сказал ей, — что ты во мне не уверена и думаешь, я слабак, — она хотела как-то возразить, но Иван повернулся к Косте и громко произнёс: — Отныне никто не посмеет так говорить о моей девушке! Хочешь без магии… тебе же хуже!

Иван заорал и бросился на врага. Тот не успел среагировать, как Ванин удар в лицо завалил его на землю.

— Вставай! Я лежачих не бью!

Вся компания выстроилась в круг. Костя быстро вскочил и набросился на противника. Катя закрыла глаза руками.

Ваня схватил Костю за бока и перекинул через себя. Тот попытался напасть снизу, но Иван прижал его к земле и с такой силой ударил головой об брусчатку, что тот заревел, как дитя.

Вся компания вокруг взорвалась безжалостным хохотом.

— Костя — слабак! — кричал Валя. — А кичился-то, кичился…

Катя убрала ладони от лица.

— А что вы смеётесь?!! — бешено вскрикнул Иван. — Кто вы такие?! Никогда не плачете! Ну пусть кто-то из вас выйдет и задаст мне жару! — все замерли, Иван продолжал: — Тогда, что вы над ним смеётесь?!! Сами-то…

Иван помог Косте встать и сказал:

— Подойди и извинись.

Ошарашенный рослый одноклассник Кати дёрнулся от него в сторону. Держась за голову, он оглянулся и увидел выжидающий взгляд Вани.

— Прости… Я сожалению…

Катя бросилась к Ване и обняла его, заплакав.

— Прости, — бормотала она. — Спасибо… Я не считала тебя слабаком, я просто боялась за тебя… Я — дура. Прости меня… Я люблю тебя…

Иван крепче прижал её к груди.

— Не говори… — он усмехнулся. — Нет…

Когда он отпустил её из своих объятий, она обнаружила, что некоторые девушки бросали на победителя заинтересованные взгляды и улыбались.

— Правильно, Ваня, — подошла к нему самая красивая из них, по мнению Кати. — А гонору-то! Ты просто супер! Умница, — Надя погладила его по голове. — Мне бы такого парня!

Внутри Кати проснулась жгучая тяга схватить её за чудесные светлые локоны и устроить поцелуй, но не с Ваней, а с каменной стенкой. Лучше бы он проиграл и не говорил всего этого, лучше бы он позволил растоптать её честь, чем совершал такие красивые поступки ради неё, а по нему вздыхала девушка — её заклятый враг и вожделенное желание почти каждого знакомого ей борсийского парня.

— Не трогай его!

— Истеричка!

— Успокойтесь, — улыбнулся Иван. — Надя, так тебя зовут?

— Да.

— Прости, но я люблю Катю, а ты уж попробуй с кем-нибудь другим.

Кате тут же стало не до самой соперницы: мучали сомнения, правду ли он сказал Наде про свою любовь?.. А вдруг он не мог полчаса назад это сказать просто так?

— Я, в общем-то, не претендую, — пожала тонкими плечиками Надя.

— Браво! — послышалось сзади.

Это шли трое Катиных друзей: Оля, Вера и Дима (последние шли за ручку, и Катя улыбнулась). Нади тут же и след простыл.

— Ты нам писала, что у тебя есть парень, — сказала Оля. — Теперь вижу, как тебе повезло.

— Вот она-то, — раздался голос из толпы, — точно неудачница.

— Может, хватит? — крикнул Иван. — Вам всем не кажется, что я чего-то добиваюсь в жизни, потому что не ставлю себя выше других?

— Слушай, ты! — угрожающим тоном крикнул Костя, и все, кроме Ивана, замерли. — Ты меня унизил! А я был самым крутым в наших дворах. Думаешь, тебе это сойдёт с рук? Нет. Я отомщу тебе за это!

И он побрёл прочь.

— Он слова на ветер не бросал сейчас, — сказал Валя. — Мы лучше за ним, а вы тут болтайте. Но если что: мы — за тебя, Иван. Он нас всех достал. Удачи тебе!

Каждый парень из компании Катиных врагов с гордостью пожал Ване руку, кто-то по-дружески крикнул: «привет Керилану!», а девчонки, кто чмокнул в щёку, кто поклонился, кто покраснел и не решился подойти. Катино сердце обливалось ревностью.

Как только они ушли, Иван начал знакомиться с Олей, Верой и Димой.

— Значит, вы настоящие друзья Кати?

— Да, — говорила Вера. — А вся эта компания над нами смеётся.

— Да и мы над ними, — подхватила Оля. Иван улыбнулся.

— Ты и впрямь молодец, Иван, — говорил Дима.

— Вы же уже не в школе, — сказал он. — Зачем вам с ними общаться?

— Стараемся не встречаться, — пояснил юноша.

— Но почему всё так?

— Да просто Костя всех достал, все его боятся, а ты раз… и показал ему! Мы тут рядом были, всё видели. А как ты потом на их ликование отреагировал — вот тут уж тебе от всех нас уважение!

— Но ты Кости всё равно опасайся, — подметила Оля.

— А что он может сделать? — спросил Иван.

— Да всё что угодно! Он псих.

— Ладно, — включилась Катя. — Не будем об этом. Лучше расскажите, Дима, Вера, как вы встречаться начали?

— Да это я во всём виновата, — произнесла Оля. — Неделю назад я Диме случайно сказала про Верины чувства, Вера меня убить хотела.

— Так ты же Надю любил… — Катя чувствовала, что слишком много пропустила.

— Да не очень, — сказал Дима. — Тем более она на меня никакого внимания не обращала, а Верка мне тоже нравилась. Я, узнав от Оли про неё, через день предложил встречаться.

— Здорово! — воскликнула Катя.

— Только ему пришлось набраться смелости, — сказала Оля, а потом добавила: — И пива…

— Не понимаю, что вы все в этой Наде нашли, — искренне сказал Иван.

Эти слова по-настоящему согрели Кате сердце. Иван был первым на пути её и Оли с Верой, кому не понравилась Надя.

Ваня и Катя пришла домой очень поздно. Все уже спали, и ребята улеглись на кровать, даже не раздеваясь.

Катя обнимала его и погружалась в истому после таких событий. Иван отстоял её честь, отверг Надю, а самое главное — сказал, что любит. Хотя Катя не была в этом на сто процентов уверенна, но всё равно душу наполняло до краёв неимоверное счастье.

Ивана же не особо тревожили сегодняшние события. Он, в отличие от Кати, засыпал с мыслями о завтрашнем дне. Он поговорит с Виктором. Уже второй раз он побеждает более крупного противника врукопашную, его узнал гвардеец, а он узнал родной город. Завтра он встретится с Виктором. Его интерес не знал границ, и с радостным чувством предвкушения он уснул.

* * *

Держись, Витёк!

Держись, зятёк!

На следующий день, к одиннадцати часам, все, кроме Кати, проснулись.

— Может, разбудить её? — предложил Ваня, когда все сели завтракать.

— Ну попробуй! — сказала Оксана — Маша издала смешок, а мать улыбнулась.

Сбитый с толку, Ваня переглянулся с Вовой и со словами: «Пойду попробую», вышел из-за стола и направился из кухни в комнату, к кровати, где сегодня ночью они с Катей спали как убитые. Он подошёл к ложу и потеребил её… Ничего. Девушка спала, точно мертвая. Парень начал будить её сильнее, в конце концов, не выдержал и крикнул в ухо… Ничего. Наконец он создал магический взрыв — страшно громкое деяние. Катя повернулась на другой бок.

— Потише! — послышалось многоголосие с кухни.

В то время, когда Иван будил свою невесту, его возможный тесть пришёл к королю сообщить о выполнении задания.

— Вы разузнали, кто пытался украсть у нас из музея кинжал Дракона? — спросил Александр II.

— Самого человека нет, — докладывал Виктор. — Но, судя по всем уликам, этот человек работает на Керилан.

— С чего же вы так решили?

— Он оставил следы от сапог, производимых в Войланске: очень спешил. Также магические улитки-подслушки определили кериланский говор. Он ругнулся, когда заработала сигнализация.

— Вот так так, — удивился Александр. — Но вы не думаете, что это связано с Тимуром Ушаковым, который прибыл к нам из Керилана и убеждает, что верит в нашу страну и хочет служить ей?

— Знаете, сир, мне кажется, что они сообщники, хотя Ушаков утверждает, что не имеет к этому никакого отношения.

— Почему же вы считаете, что эти двое Кериланцев заодно? Только из-за национальности?

— К сожалению, нет. Дело в том, что, когда мы поехали на выезд, то приказали всем постам стоять насмерть и не выпускать вора. Но он ускользнул, а Ушаков как раз держал один из выходов из музея. Подозрительно, но ничего объективного против такого горе-работника нет. Мы можем лишь уволить его.

— Нет. Я думаю, это не совсем разумно, хотя и опасно, если Ушаков действительно работает на Керилан. А даже если так — кстати, скорее всего, так и есть — то нам будет в некотором смысле полезен его «труд» в музее «Богатства народов».

— Гениально, ваше величество, ведь если он действительно работает на Керилан, и мы схватим его с поличным, то сможем допросить.

— Что говорит его досье из Керилана?

— Мы послали запрос от имени Кроны, и нам сообщили, что бизнес Ушакова в Керилане разорился, и он приехал к нам. Про работу в Органах Керилана мы ничего не нашли.

— Ну, — усмехнулся король. — Досье они и подделать могли, даже для нашей Кроны.

— Ваше величество, как думаете, зачем Керилану понадобился этот артефакт?

— Понятия не имею.

— Кстати, вот ещё, — Виктор достал из сумки документ и протянул королю. — Самсонов передал для вас. Тут фамилии четверых человек, которые, как и Ушаков, утверждают, что предали Керилан и хотят служить в гвардии.

Александр просмотрел список.

— Да, очень подозрительно, — нахмурив брови, сказал король. — Пока, я думаю, надо поставить каких-нибудь других гвардейцев следить за Ушаковым.

Было очень странно слышать, после всех переметнувшихся на сторону Керилана ради денег борсийцев, про обратные примеры, но уже ради неких идей.

— Я не жалею, — сказал Александр, — что выпустил вас и принял обратно в гвардию, вы оказались ценнейшим гвардейцем.

— Благодарю, ваше величество, для меня честь — служить Борсийскому Королевству.

— Да кстати, Виктор, вы лишились возможности хорошенько подзаработать.

— Какой же?

— Вы могли сами сказать, где находится Тишков, — на лице правителя появилась улыбка (он почувствовал, что выскажется после нытья дочери и исполнит наконец её желание). — Но, как говорится, если пророк не идёт к горе, значит гора идёт к пророку.

— Как? — гвардеец был поражён, и в глазах его читался испуг.

— Да вот, представляете, — усмехнулся король, — мои люди из Кроны сообщили, что некий Константин Елин и двое его помощников хотят связаться со мной. Я с ним пообщался и пригласил к себе на ужин через две недели, вместе с помощниками. Когда я спросил о них и об их фотографиях, он представил мне некоего Владимира Козлова и… — Александр улыбнулся, что заставило Виктора вздрогнуть, — …некоего Ивана Тишкова.

— Не может быть, — Виктор прикрыл рот ладонью. — Всей семьёй вы их примите?

— Разумеется, — ответил король. — Как полагается! А знаете, что самое интересное? Елин — в прошлом ректор войланского Института Магии. Сдаётся мне, наш забывший очутился в Керилане, а эта парочка вместе с ним, как и Ушаков, и гвардейцы эти, — возможные перебежчики на нашу сторону.

— Ничего себе!

— И сам, если честно, поражён. Но как я понял, эту команду интересуют лишь артефакты, а через нашу семью они достанут всего-то Огненный меч, который на данный момент принадлежит моей дочке Дарье, — король о чём-то задумался, а затем заговорил на другую тему: — Я слышал, ваши дочери хотят вас сегодня познакомить с женихами?

— Да, — улыбнулся отец троих детей. Он уже поделился с некоторыми сослуживцами, узнал и король. — Я очень рад, особенно за среднюю. Знаете, это её первый друг.

— Рад за неё, — скупо улыбнулся король.

— Благодарю, ваше величество. Кстати, его тоже зовут Иван.

— Прямо какое-то магическое имя, — усмехнулся Александр и положил гвардейцу руку на плечо. — Ну тогда чего же вы ждёте, Виктор? Идите скорее к дочкам и поздравьте их от меня и от моей семьи!

— Спасибо, сир, — Виктор поклонился государю и покинул здание гвардии.

Его тревожило то, что король встретится с Иваном, а также странные «перебежчики». Но вскоре у него получилось отогнать эти мысли, и он вошёл в свой дом, предвкушая увидеть семью и первого жениха своей средней дочери, которая была ему невероятно дорога.

Виктор взглянул на часы и позвонил в дверь. Уже четыре. Ему открыла бывшая жена.

— Дорогой! — она бросилась к нему, будто он просто вернулся с долгого задания. — Мы приехали вчера и ждали тебя целый день!

Он холодно вышел из её объятий. Бывший муж знал, что она развелась с Фёдором, но всё равно не очень хотел возобновления отношений.

— Привет, Виолетта. Где дочери, где женихи?

— Маша тут, а Катя и Оксана пошли с женихами в магазин. Кажется, они готовят тебе сюрприз.

Отец улыбнулся.

— Чья же такая любопытная идея?

— Жениха Кати.

Виктору вдруг стало очень любопытно познакомится с этим человеком.

Он прошёл в гостиную, откуда на него выскочила младшая дочь с криком:

— Папа! Наконец-то ты пришёл!

Его ненаглядная крошка превратилась в подростка и стала ещё более неугомонной! Отец обнял дочь, и они втроём уселись на старенький диван.

Бывшая жена рассказывала о том, как утром жених будил другую его дочь. Виктор рассмеялся:

— Да уж. Тяжело ему с ней придётся. Катюху и пушкой не разбудить! Если уж она впала в спячку, то это серьёзно.

Раздался звонок.

— Это они, — произнесла с радостью Виолетта, и Маша, ни слова не сказав, бросилась открывать дверь в прихожую.

Виктор почувствовал некоторое волнение. Он встал с дивана, чтобы поприветствовать гостей. Виолетта сделала то же самое. Он уже весело посматривал в сторону двери, через которую были видны пять фигур. Он улыбался и ждал знакомства с будущими зятьями.

В комнату начали входить дочери, обрадованные присутствием отца, а за ними двое молодых парней. Первый приобнимал Оксану. Худое лицо, слегка оттопыренные уши, чёрный волосы торчком, элегантный вид и обаятельно-хищный взгляд. Виктору он понравился. Другой шёл в конце…

И вот гвардеец увидел его лицо!.. Словно молния ударила его сразу в мозг, в грудь и в сердце… Не может быть! Этого просто не может быть! Это Иван! Тишков Иван! Спустя два года! Здесь!

— Владимир Козлов! — протянул Виктору руку первый, — Жених Оксаны.

— Иван Тишков, — ударил словами по сердцу Виктора второй, сделав то же самое. — Жених Кати.

Поражённый отец семейства на секунду потерял равновесие и упал на диван, забыв о протянутых ладонях зятьёв. Так значит, вот кто он — жених Кати. А с ним ещё и второй «перебежчик». Не хватает только ректора в роли жениха Виолетты!

Все дёрнулись к нему. У матери, Оксаны и Маши были удивлённые лица. У женихов и у Кати гвардеец этого не увидел. Хотя Иван пытался что-то изобразить, но Виктор слишком хорошо знал эту мимику.

Наконец гвардеец взял себя в руки, поднялся и поздоровался с гостями.

— Что-то не так? — спросила Катя.

— Да нет, — растерянно сказал отец. — Всё в порядке.

— Да, любимая, — добавлял Иван, вглядываясь в лицо Виктора. — Всё в норме, мы знакомимся с будущим тестем. Мы все иногда удивляемся новым знакомствам.

Тесть улыбнулся. «Каким был, таким и остался, — думал Виктор. — Сильный духом, а когда надо смекалистый и ядовитый. И Катя… Вообще не понимаю!»

— Кстати, вот, — Володя протянул Виктору магическую карту Доброграда. — Это вам от всех нас.

— Спасибо, — поблагодарил Виктор. — Ну что? Рассаживаемся, стол накрыт?

Виолетта кивнула, и все уселись.

Во время этого ужина Иван постоянно устремлял взгляд на Виктора. Тот же думал, как бы избавится от грядущего разговора. Наконец он вымолвил:

— А как у вас, Иван, Володя, удалось завязать отношения с девочками?

Иван, Катя и Володя молчали, а Оксана весело выложила свою с Вовой историю. Отец в душе очень удивился, видя первый раз в своей жизни, что старшая дочь по-настоящему влюблена. Ничего похожего в прежних требовательных, грубых, может, даже страстных, но сухих и заинтересованно-эгоистичных отношениях с её предыдущим женихом Игнасом он не видел. Владимир тоже не производил впечатление робкого романтичного паренька. Иван подговорил Катю толкнуть своего друга и Оксану, чтобы те поцеловались? «Почему я не удивлён?»

— И в итоге, — добавлял Вова к её рассказу. — Мне досталась самая лучшая девушка во вселенной.

«Ну Иван, — думал Виктор. — И дружка себе такого же находчивого подобрал! Это уже не бывшие мужья Оксаны и Виолетты!»

— Вообще-то, — с улыбкой проговорил Иван, — самая лучшая девушка во вселенной моя. Хочешь поспорить?

Большие, точно надутые, Катины щёки покраснели.

— Хочу! — весело ответил Ивану Вова.

Катя усмехнулась, наблюдая за этим шоу, а отец уставился на неё с любопытством.

Вскоре еда на столе закончилась. Мать решила погулять с Машей, а Вова позвал Оксану в комнату, подмигнув другу. Виктор не на что не обращал внимания и думал, как бы поскорее уйти.

Как внезапно из-за стола встала Катя!

— Я полагаю, — начала она, устремившись добрым, но, как будто вызывающим на бой, взглядом на оставшихся. — Вам есть о чём поговорить.

И она ушла из гостиной. «Так и не научилась лукавить или хотя бы немножечко скрывать свои мысли», — подумал отец.

— Итак, — начал Иван. — Я полагаю, дорогой тесть, вы понимаете, о чём я хочу с вами поговорить?

— Не совсем, — соврал Виктор и стал вырабатывать стратегию.

— Ну хорошо. Тогда давайте сначала. Я знаю о вашем заточении в тюрьме Доброграда. Очень сожалею. А также я знаю, за что вас посадили. Применение заклятия забвения.

— Совершенно верно. Это вы от Кати узнали, молодой человек?

— Да нет, из газеты. Вы, Виктор, — известная личность.

— Спасибо. А о чём вы хотели поговорить?

— Вы знаете, что ровно тогда же, когда вас посадили, я потерял память.

— Сожалею.

— Не прикидывайтесь! Это вы стёрли мне память! А теперь я хочу знать всё! Зачем, кем я был, и прочее!

— Вы ошибаетесь. Это лишь совпадение. Я стирал память, но не вам.

— Да? — удивился Иван. — А почему же вы упали на диван, когда увидели меня?

— Дело в том… Вы знаете, что я служу в гвардии?

— Да, — не понимал Иван. — Но при чём здесь это? Вы увиливаете от ответа.

— Нет, я не увиливаю. Просто сегодня днём я был у короля, и он рассказал мне, что через две недели вы, Владимир и бывший ректор вашего института приходите к его семье с визитом, и показал мне ваши фотографии. Как я понял, вы все перебежчики из Керилана?

— Да, — вымолвил Иван, невольно восхищаясь таким дерзким уходом от правды. — Тогда кто же стёр мне память?

— К сожалению, я этого не знаю. Наверное, его ещё не поймали: я же был единственным арестованным за это преступление.

— И кому же вы стёрли память?

— К сожалению, этот человек мёртв. — Виктор быстро стал перебирать в голове имена знакомых покойников и наконец произнёс: — Его имя, если вас это интересует, — Юрий Чамосский.

— Надо же… — удивился Иван, понимая, что перед ним сидит лгун.

— А вы действительно перебежчик? — с сомнением произнёс гвардеец. — У нас в музее работает господин Ушаков, который, возможно, хочет украсть артефакты и тоже прикидывается перебежчиком. В гвардию поступили четверо, которые так же уверяют, что перешли на нашу сторону и готовы предоставлять секретную информацию, а Керилан даже не просит вашей выдачи.

— О нет! — произнёс Иван, понимая, что шанса ему сегодня узнать ещё хоть что-то о себе таят и таят. — Мы с Володей и господином Елиным не работаем на Керилан. Мы приехали сюда ради ваших дочерей, а у него какие-то свои счёты с правительством империи. Там не знают, какой мы можем обладать информацией, поэтому не требуют нашей выдачи.

— Тогда, — сказал Виктор, понимая, что ему удалось перевести тему. — Я хочу поговорить о Кате.

— Всё, что угодно, дорогой тесть, — произнёс с улыбкой Ваня.

— Вы её любите? Слышали о её проблемах?

— Я без ума от вашей дочери. Я понимаю, вы говорите о её бывших одноклассниках, имея в виду проблемы?

— Да, именно это.

— Тогда смею вас заверить, что я не дам этим псам унижать её достоинство!

— Я рад, — проговорил удивлённый отец. — Её в школе очень не любили…

— Знаете, я непонимаю, почему. Хотя тем и лучше — у меня конкурентов меньше.

Виктор рассмеялся.

— Давайте перейдём на «ты», — сказал он, желая говорить с таким знакомым человеком как привык. — Мы с вами всё-таки почти одна семья.

— Конечно, Виктор. Я пойду?

— Да, конечно. Спокойной ночи.

— Тебе тоже.

Иван ушёл. Виктор вздохнул с облегчением. Через полторы минуты в гостиную зашла Катя.

— Отец, не обманывай меня, — быстро проговорила она. — Я же знаю, что ты стёр Ване память. Ты ему всё рассказал?

— Присядь, дочка.

Она села, и Виктор продолжил:

— Послушай, Катя, Иван не должен знать, что это я стёр ему память.

— Почему?

— Давай сначала поговорим. Ты его любишь?

— Очень! — воскликнула девушка и поведала отцу об их отношениях. Про завязку в Керилане и, с особым восторгом, про вчерашний день. — Но я бы так же сильно его любила, если бы он ничего для меня не сделал!

— Да, глупо было спрашивать. Я видел, как ты за ужином на него пялилась. Теперь вижу, с каким чувством про всё это рассказываешь. Вот видишь, как и честь твою отстоял, и внимание обратил. Герой, не правда ли?

— Да, пап, — мечтательно проговорила Катя. — Самый лучший из героев.

— Вот видишь, как мы его любим. А до забвения его так никто не ценил. И ты хочешь, чтобы он жил среди тех людей, которые так к нему относятся?! Чтобы он всё вспомнил?! А мало ли, что там всплывёт, даже я всего не знаю! Может быть, ему придётся оставить тебя.

— Нет! — воскликнула Катя. — Не хочу!

— Ну вот. Тем более я перед ним поклялся перед забвением, что он не узнает ничего. Он сам так решил.

— Да, папа, но Ваня же хочет знать, кем он был!

— Я подумаю, может, сочиню чего. Хотя это плохая идея, — рассуждал Виктор. — Он может проведать. А пока я сказал ему, что не я ему стёр память, а обратное он не докажет.

— Но Ваню мучает неизвестность…

— Если ты его любишь, ты ничего не скажешь про меня, если не хочешь его потерять.

Катя медленно кивнула, понимаю всю неизбежность.

Виктор вспомнил про недавний разговор с королём и, сложив дважды два, осторожно добавил:

— Вы могли бы вернуться в Керилан и жить там.

Когда Катя услышала это — и от кого? — от отца, возмущению её не было предела! Разгорелся спор. Яростная дочь и заботливый отец.

А в это время Иван пересказывал весь свой разговор Вове.

— Ну, ясно же! — возмущённо говорил друг. — Что это он на тебя заклятие наложил!

— Давай свяжемся с Елиным и для точности убедимся, что Чамосский не терял память, — Иван достал тилис, нашёл по координатам ректора, а когда там только появились его залысина и вытянутое морщинистое лицо, сразу начал: — Константин Константинович, мы хотели спросить: знаете ли вы что-нибудь о Юрии Чамосском — борсийском журналисте?

— Вам повезло, — отвечал тот. — Я как раз сижу перед базой данных. Что именно вас интересует?

— Чамосскому стирали память?

Полуминутное молчание.

— Нет, — наконец ответил ректор. — Он умер, всё помня.

— Спасибо, — произнёс Иван и попрощался.

— Вот прохвост-то, тесть наш! — сказал Володя.

— Да уж. Но мы не можем сказать, что знали его, а то Виктор поймёт, что мы — не перебежчики никакие.

— И не вздумай ради памяти выдавать нас!

— Конечно. Нас ещё и посадят.

— И вся операция по добыче артефактов полетит в тартарары!

— Да, но как же вывести Виктора на чистую воду?

— Настоящий волк! Понимаю теперь, почему король из тюрьмы его в гвардию взял.

— Любимый! — послышался из другой комнаты голос Оксаны. — Ты пойдёшь ко мне? А Катя к Ване?..

— Нет, Оксан, — отвечал Володя. — Мы с Ваней тут поспим, а ты с Катей. Целую! — затем он повернулся к другу. — Я думаю, надо дождаться хоть каких-то артефактов, получить право убежать в Керилан и тогда вывести Виктора на чистую воду.

— Первым шагом будет ужин с семьёй короля двадцатого. Но нам придётся уехать в Керилан, после того, как мы расскажем про Чамосского и узнаем, кто я, и почему решил всё забыть. А тебе ведь ещё здесь нужно отца найти!

— Не волнуйся за меня, — Вова похлопал друга по плечу. — Мы переждём в Керилане, а потом вернёмся сюда и всё узнаем. Будем действовать по обстоятельствам. Пока твою задачу решим.

— Спасибо! — улыбнулся Иван.

Тут Катя включила на магнитофончике «Мочи кериланцев».

— Классная, кстати, песня, — заметил Володя. — Хотя и жестокая по отношению к нам.

7 глава. Принц Аргамии

Этой ночью Александр опять проснулся из-за тихого, но навязчивого плача дочери.

— Бедная Даша, — проговорил он, вставая с постели.

Александр начал искать по комнате затычки для ушей и случайно уронил деревянную шкатулку с золотыми украшениями жены. Звать слуг и вообще общаться с кем-либо желания не было совершенно. Король сел на пол и стал класть их обратно, как вдруг заметил, что жена проснулась от грохота падения шкатулки.

— Сколько времени, Саш? — спросила она.

— Около трёх ночи. Извини, Таня, я тебя разбудил.

— А что это? — спросила она, глядя на дверь и слушая едва доносящиеся всхлипывания.

— Это Даша, — Александр собрал украшения, поставил на место и сел на кровать. — Я почти каждую ночь просыпаюсь теперь от плача бедной девочки. Никто не виноват, что я очень чутко сплю.

— Как я понимаю, это из-за мужчины.

— Ты всегда была очень умна, дорогая…

— Кто он?

— Ты что-нибудь слышала о гвардейце Иване Тишкове?

На лице Татьяны промелькнула немного хитрая улыбка.

— Я давала ему задания в последнюю зиму перед его отпуском и заведовала его зарплатой, но наши отношения ухудшились, когда он начал своё хулиганство. Так это из-за него ты не спишь по ночам?

— Как я вижу, дорогая, ты знакома с возлюбленным нашей дочери гораздо больше, чем я. Сам видел его пару раз с его другом Мулиным, а так я в основном разбирался с его выходками. Хотя я сейчас очень жалею, что послушал тогда Крону. Я был не королём, а тряпкой!

Татьяна промолчала и после небольшой сказала:

— Он же вроде бы потерял память и куда-то исчез. Ты думаешь, что он станет Дашиным женихом?

— Не знаю; для начала надо просто представить его Даше вновь.

— А где он? Виктор Мулин сообщил?

— Нет, Мулин поклялся перед Тишковым, что никому не скажет, ни где он, ни зачем всё забывал.

— И зачем это Ивану?

— Понятия не имею. Но у меня на днях появились замечательные новости. Но для начала, — и король рассказал историю про перебежчиков, а в конце добавил: — Так вот, позавчера я связался с бывшим ректором ВИМа, и он был приглашён мною на ужин двадцатого мая с двумя своими выпускниками. Причём все трое тоже якобы перебежчики. Одного из студентов зовут, кажется, Владимир Козлов…

— А другого — Иван Тишков, — закончила за него жена.

— Совершенно верно! — Александр привык восхищаться её догадливостью.

— Как я понимаю, Тишкова омолодил Мулин лет на двадцать, и он очнулся в Керилане. Теперь нашёл там нужных людей, и они выдали ему задание, как и другим «перебежчикам», а он считает Керилан своей родиной. Сам знаешь, какое у него чувство патриотизма. В итоге кериланцы ухватили наш кадр, от которого мы же сами и отказались.

— Да, дорогая, ты часто оказываешься права, и поэтому я думаю, что нам есть чего бояться. Дорого мне стоило политическое безволие…

— Саша, ты должен всё рассказать Даше, чтобы она успокоилась.

— Да, — проговорил король с задорной улыбкой. — Я скажу ей: «Даша готовься к ужину, придёт Ваня». Скажу: не бойся.

Александр незаметно для жены надел беруши, и оба легли спать.

* * *

На следующее утро Александр отправился в Крону. Там чиновники доложили ему о том, что напряжённые отношения с Аргамией, к несчастью, дали свои плоды — ночью войска этой независимой маленькой страны напали на своё поселение Турдистаб, выражавшее благосклонность Борсии.

Дело в том, что Аргамия всегда поддерживала дружеские отношения с Борсией, обе страны даже когда-то входили в огромную Восточную империю, но около девяти месяцев назад царь Аргамии внезапно изменил курс на сближение с Кериланом и конфронтацию с Борсией. Кериланцы уже хотели наложить на страну своё заклятие обороны, которые бы автоматически сделало Аргамию союзницей империи. Народ Аргамии был против такого поворота, а особенно поселение Турдистаб. Некоторые чиновники, представлявшие интересы Турдистаба, от имени жителей области выражали желание выйти из Аргамии и войти в состав Борсии, что, естественно, не входило в планы императора Керилана и царя Аргамии. И вот войска духов, присланные из Керилана в Аргамию, как подарок, убивали и калечили мирных жителей Турдистаба.

Король сидел на совещании Кроны и ужасался словам чиновников и министров.

— Эти духи, — говорил один из министров. — Совершенно новые магические изобретения. Не исключено, что их выводили специально для войны, и сколько для этого соглашений нарушил Керилан — неизвестно. Мы не встречали таких элементов магии никогда, даже среди известных войск Керилана.

На фотографиях с докладами, которые протянули королю, были изображены огромные чудовища, состоявшие из чистых стихий: огня, земли, воды, воздуха. Были и натуральные ужасы — огромные клыкастые медведи, тигры, орлиноподобные крылатые бестии, двухметровые волки на задних лапах. Материализованные духи — не иначе!

— Но я надеюсь, — говорил король, — что вы уже направили в Турдистаб наши войска на защиту мирных жителей?

Жилка под седым виском короля дёрнулась.

— Конечно, ваше величество, — отвечал министр военных дел. — В Турдистабе развязалась битва между нашей гвардией и духами Аргамии. В итоге только за эту ночь полегло не менее ста человек, а духам хоть бы хны!

— Чёртовы Кериланские духи!

— Это ещё не всё.

— Не тяни, что там у вас?!

— Дело в том, что власти Керилана подкупили двоих исследователей магии, и теперь они утверждают во всех газетах Керилана и Аргамии, что это мы — убийцы мирных жителей. В итоге — обманута общественность и нас считают оккупантами почти везде в магическом мире.

Король сильно ударил по столу кулаком.

— Мочи кериланцев! — пророкотал он. — Мочи их всех! Подлые твари! Жестокие убийцы! Да как так можно! Отправить туда ещё пятьдесят человек из КГБ и взять наиболее опытных магов из Института Магических Исследований на фронт! Исполнять!

Александр направился к себе в кабинет. Там он нашёл множество писем от бедных турдистабских семей. Прочитав часть из них, он почувствовал, что у него содрогнулось сердце. У всех уже кто-то умер, все лишались крова и просят короля о помощи. Но что Борсия может сделать? Страна уже давно почти окружена с западной стороны мелкими княжествами и посёлками, на которые наложено заклятье обороны Керилана, а гвардия очень мала, гвардейцы остались лишь самые преданные, да и те гибнут в Турдистабе. Но вывести оттуда войска означало бы струсить, и неизвестно, что бы сталось с мирными жителями этого поселения.

И при таком положении дел Крона до сих пор требовала от главы государства политического сближения с Кериланом. Некоторые чиновники просили от короля заключения какого-нибудь двустороннего договора с Кериланом; другие настаивали на очередных переговорах; третьи сегодня предлагали предоставлять стране за океаном деньги и ресурсы, чтобы смягчить ситуацию в Турдистабе.

— Они что с ума сошли? — бормотал Александр. — Крона хочет гибели Борсии или ничего не понимает?! Шаг навстречу — это позор. Тем более ничего кериланцы убирать не будут, так как действуют чужими руками! Девять месяцев назад попытки сближения с заокеанской империей привели к ухудшению отношений с Аргамией. А три года назад мы были почти наравне с Кериланом, а когда песня «Мочи кериланцев» прославилась — у нас в народе появился дух патриотизма, чего не было очень долгое время. Точно, совсем забыл! — он включил тилис и связался с секретарём: — Позовите ко мне мою дочь.

— Сию секунду, — последовал ответ.

Через пару минут в кабинете короля появилась принцесса Дарья, девушка с рыжими волосами в фиолетово-красной кофте.

— Присаживайся, — отец показал дочери на кресло напротив стола, за которым сидел сам.

— Зачем ты меня позвал, папа? — спросила Даша, усевшись в кресло и поправляя причёску.

— Во-первых, как ты понимаешь, после таких событий в Турдистабе я перестану доставать тебя с тем, чтобы ты стала невестой Алексея.

— Слава богу! — Даша иронично вскинула руки и голову.

— Так же ты вела себя, когда я подписал увольнение Тишкова.

Улыбка сползла с лица принцессы.

— Вот-вот, — хмыкнул Александр. — Теперь продолжим. Новость ещё приятнее.

— Куда ж ещё! — усмехнулась Даша.

— Слышала про перебежчиков?

— Да, что-то слышала. Не думаю, что они и правда перешли на нашу сторону.

— Этого мы точно знать не можем. Я хочу только сказать, что двадцатого мая к нам на ужин придут трое таких перебежчиков.

— Вот как.

— И я советую тебе очень хорошо подготовиться к этому визиту. Ты слышала что-нибудь про Константина Елина?

— Кажется, ректор бывшего Института Огня в Войланске.

— Совершенно верно.

— Он что… — дочь рассмеялась. — «Перебежчик»?

— Он и ещё два его студента. Они окончили факультет огня. Одного зовут Владимир Козлов. Тебе ничего не говорит это имя?

— Нет, представляешь…

— Представляю. А другого, — улыбка расплылась по лицу властителя Борсии, — Иван Тишков.

Нижняя челюсть принцессы отвалилась, но она сразу же вернула серьёзное выражение и сказала:

— Это очень распространённое имя, и тем более…

— Студент, — перебил её отец. — А про омоложение во время забвения ты не слышала? И вот ещё, — он достал из стола фотографию с подписью: «Иван Тишков» и дал дочери. — Не он?

Принцесса схватилась руками за ручки кресла и тихо произнесла:

— Он…

— Смотри, как омолодился! — весело продолжал отец. — Ушёл от нас — было ему около тридцати пяти, а вернулся двадцатилетним парнишкой! Только гляди ничего не устраивай на ужине. Он же ничего не помнит, а к тебе будет относиться лишь как к части королевской семьи не своей страны. Как понимаешь, после забвения он считает родиной Керилан, а сама знаешь, какой он патриот. Рад, что ты улыбаешься!

Принцесса сияла, как майский цветок.

— Скоро будут говорить: «Мочи борсийцев», — весело пошутила она.

Отец потупил взгляд. Дочь очень часто вот так шутила с людьми, при этом осознанно открывая им глаза на происходящее. Теперь король понимал, что этот человек, которого так любила его дочь, мог очень сильно пригодиться врагам, и это уязвляло политика.

— Я пойду, — сказала Даша, встав с кресла.

Отец хотел что-то сказать, но дочь ушла.

* * *

Однажды Даша решила полетать по городу. Она была очень сильным магом воздуха, великолепно училась в школе и в институте, дополнительно изучала огонь. Техникой левитации волшебница владела на высоте.

Принцесса вышла на задний вор королевского дворца, замахала руками в направлении ветра, уловила его и взлетела. Она взяла с собой детектор стихий. Он выглядел как очки, в нём можно было различать стихию любого мага. Она полетела по адресу Елина и начала высматривать волшебников огня. Рядом с бывшим ректором, в окне, она увидела фигуру молодого человека. Волосы и телосложение точь-в-точь как у Ивана, предан огню. Но нет! Она подлетела ближе и поняла, что это тот самый второй студент, который должен был прийти к ним на ужин вместе с Елиным и Ваней, которого отец так же показывал на фотографиях. Даша достала из кармана ту самую карточку с Иваном, привезённую из Керилана, как визитная для короля, и вздохнула.

Принцесса весь день проторчала перед окном, ожидая возлюбленного, но Иван так и не появился. Даша полетела к родному дворцу.

Завтра — двенадцатое мая, для неё это был особенный день, который был в жизни у каждого человека — день рождения. Ей было всё равно, что подарят люди, главный подарок ей готовили господь и судьба.

* * *

Но вот у Дашиного отца день прошёл тревожнее. Он сидел на совещании Кроны и выслушивал просьбы и мнения министров и чиновников.

— Я считаю, — говорил министр военных дел, — что прежде всего нам нужно сделать так, чтобы общественность Керилана знала, что мы не узурпаторы.

— Да при чём тут Керилан?! — с неудержимой яростью кричал король. — Наплевать на них! В первую очередь мы должны думать о населении Турдистаба, о ни в чём не повинных мирных жителях. Бессовестный Аргамский царь Пётр Птичкин убивает с помощью сил, предоставленных ему Кериланом, ни в чём неповинных… Это трагедия! А вы о какой-то прессе.

— Вот именно, — говорил один из чиновников. — А все думают, что это вы — негодяй! И вот ещё. У нас появились документы, доказывающие, что именно Керилан предоставил Аргамии эти могучие войска.

Александру предоставили соответствующую папку.

— Бессовестные негодяи… — пробормотал он, разглядывая бумаги. — Убийцы!

— Теперь, если мы докажем, — добавил другой чиновник, — что это Аргамия убивает ни в чём не повинных людей, то мы сможем выйти на Керилан.

— Я думаю, — начал король. — Керилан ответит за все свои поступки!

— Но, сир, — возразил министр внутренней магии. — Нам ведь не нужно таких отношений с Империей Керилан?!

Крона закивала головами. Король, что было сил, ударил кулаком по столу.

— Керилан наш противник с той минуты, когда начал устраивать нам шантажи и козни, но сейчас мы плюнем на всю прессу его и «нейтральных» государств, и бросим все силы на спасение мирных людей! А потом мы будем жёстко общаться с Кериланом. Меня вся Крона слышала?! — заметив, что люди в зале хотят возразить, король добавил: — В конце концов, я здесь король, а вы — Крона; будете пререкаться — я вас уволю!

— Да, но, — начал заместитель министра превращений и официальных полётов. — Не забывайте, ваше величество, что нашей монархией недовольны, как в Керилане, так и у нас в стране.

Крона закивала.

— Это не значит, — отвечал Александр, — что мы должны прогибаться под Керилан, как мы это делали в течении долгого времени несколько лет назад, и как это делают сейчас множество стран. Не думаю, что наш народ поддержит такое правительство, как сегодняшняя Крона, если она будет откладывать остановку преступления ради международного престижа! А сейчас, пока я король (а то, кто вас знает, что у вас на уме), сделайте всё возможное, чтобы прекратить убийства мирных жителей в Турдистабе!

Король собрал вещи и подошёл к двери. Напоследок ему кинул кто-то:

— У нас на уме — счастье нашего народа.

* * *

На тёмном холсте, огнём (стихией короля Борсии), горело число «30». Именно столько лет сегодня исполнилось принцессе Дарье. Но она не выглядела радостной, а тем более счастливой. Она сидела в углу, на стуле, и играла с волшебно созданными корабликами. На душе у неё было грустно.

А в это время в этой комнате и в соседнем небольшом зале королевского дворца расхаживали люди во фраках и платьях, которые постоянно смотрели на именинницу.

— Как вы заметили, — говорил с грустью её отец начальнику гвардии Эдуарду Самсонову и его жене Снежане, — она всегда не очень весёлая, а в последние годы совсем что-то…

— Да уж, — говорил Самсонов. — Бедная девушка. Знаете, ваше величество, мне кажется, если бы у неё был жених, она была бы пободрей. Почему же она рассталась с Алексеем Птичкиным? Они же любили друг друга.

— К сожалению, мой друг, — констатировал Александр, — со стороны Даши завяли помидоры — прошла любовь. Я всё же пытался их сосватать некоторое время после расставания, но тщетно. А сейчас сами видите, что творит Пётр — как я могу позволить стать принцем моей страны сыну моего врага?!

— Да, царь Аргамии делает непоправимые вещи, но всё-таки дети не виноваты в грехах отцов! И Алексей, возможно, настолько сильно любит Дашу, что вам грех ему не помочь.

— Вы правы, наверное, в том, что факт «Алексей — сын человека, повинного в множестве смертей мирных людей», недостаточен для вынесения мной вердикта: «не бывать этому браку!» Но всё же сердцу не прикажешь, а тем более чужому. Даша не любит принца Аргамии.

Эдуард учтиво кивнул.

Беспрецедентно, но на пиршестве такого рода впервые отсутствовал кто-либо из Кроны, только из гвардии — люди, с которыми у короля сложились очень доверительные отношения, как с Эдуардом Самсоновым.

— Я пойду к дочери, — сказал король и направился по названному направлению.

Он подошёл к принцессе и сел на стул возле неё. Сзади стояла королева Татьяна.

— Ты так и будешь здесь сидеть? — спросила она дочь.

— А что ещё делать? — ответила вопросом та.

Родители перевели дух.

— Знаешь, — сказал отец. — Тебе передавали поздравления даже император Керилана и царь Аргамии.

— Надо же! — насмешливо сказала Даша, принижая значимость фигур магической политики. — Мир содрогнулся. Спасибо им.

— Я передам, Даш. Ну может, пригласишь каких-нибудь своих друзей? С университета или…

— У меня нет друзей, — отрезала Даша.

— А два года назад были, — заметила мать. — Куда же они делись?

— Умерли, — произнесла Даша, и отец рассмеялся.

Татьяна тоже улыбнулась.

Вдруг включился верхний тилис и раздался голос:

— К вам гость.

— Кто ещё… — с непониманием произнёс Александр и ринулся к дверям.

Даша впервые за четыре часа встала со стула. У неё в голове сверкнула надежда, что это он, хотя она понимала, что это почти невозможно.

Александр открыл дверь. На пороге стоял человек тридцати трёх лет, высокий, с мелированными огнём волосами, в дорогом кериланском фраке с золотыми пуговицами — принц Аргамии Алексей Птичкин.

— Добрый день, молодой человек, — поздоровался Александр. — Хотя, признаться, я не очень рад вас видеть, по понятным вам причинам, но проходите.

Александр уступил дорогу гостю. Тот, с самого начала не отрывавший взгляда от Даши, направился в её сторону. Он спросил у короля, всё так же глядя на свою возлюбленную:

— Я могу переговорить с Дарьей?

— Ну не знаю, — с некоторой злобой проговорил король.

— Успокойся, отец, — смиряюще сказала Даша. — Мы поговорим. Пройдём ко мне.

И она повела гостя в свою опочивальню.

— Какой невоспитанный юноша, — подметил начальник гвардии. — Никому ни слова не сказав, с порога сразу в душу к имениннице!

— Да была б моя воля… — говорил Александр. — Я б его вообще бы…

Он замолчал, и никто не узнал, что бы всё-таки сделал король Борсии с принцем Аргамии.

Тем временем Дарья и Алексей зашли в комнату принцессы.

— Что ты хочешь? — сухо сказала она.

— Во-первых, — на лице молодого человека появилась робкая улыбка, — я хотел бы поздравить тебя с днём рождения и подарить тебе воздушный парк в Аргамии.

— Знаешь, что я не возьму подарков от человека, чей отец повинен в смерти мирных людей, и который не сумел остановить его.

— Пойми, Даша, мой отец совершил ошибку…

— Да? Я думаю, что это преступление.

— Но пойми, он же мой отец, как я мог…

— А зачем обманывать народы?

— Это уже Керилан делает.

— Всегда один Керилан. У нас в стране уже сложилось впечатление об этом государстве. «Мочи кериланцев», как говорится. Вернее, поётся.

— Даша, я понимаю, моя страна тоже виновата.

— Не страна, а руководство.

— Я понимаю… Но…. Дашенька, я хотел сегодня, здесь предложить тебе опять стать моей невестой.

— Знаешь, Лёша, давай всё вспомним с самого начала. Около двух лет назад мои родители нашли мне жениха — сына царя дружественной нам Аргамии. Я очень люблю маму с папой и не могла им отказать. Ты мне понравился, я даже решила, что люблю тебя… — слова застряли у неё в горле, она вспомнила, как отвергла другого…

— Но потом мы по нелепости расстались, — пытался продолжить Алексей.

— Может быть, и так, но я поняла, что такое любовь, я полюбила по-настоящему, — ей хотелось закричать, но принцесса сдержалась.

— Надо же. Нашёлся другой!

— Другой.

— Кто же он?

— Почему я должна тебе говорить?

— Постой-ка, — на лице принца появилась хитрая улыбка. — А это случайно не тот гвардеец, что потерял память?

— Нет, не он, — солгала Даша

— Не надо, милая. Я ведь знаю тебя хорошо, это он!

— А даже если так, то что?

— Да пойми ты! Я люблю тебя! Он — гвардеец, а я — принц!..

— Враждебной страны, — прервала его Даша, но затем, почувствовав, что человек, стоявший напротив неё, расковырял ей раны, произнесла: — Уйди, пожалуйста.

— Вот! — Алексей поднял вверх указательный палец. — Я же вижу, тебе больно. Значит, ты ещё что-то чувствуешь ко мне!

— Да, мне больно, и да, я чувствую, но не к тебе! — она подумала про себя: — «Я чувствую — но не к тебе — настоящую, чистую любовь!» — а затем повторила просьбу: — Пожалуйста, уйди, я прошу тебя.

— Да, любимая, я знаю, что ты просишь только по-хорошему, но знаешь что?! — и он подбежал, взял её за руку и произнёс: — Если он тебя отвергнет, или тебе понадобится помощь, знай: я люблю тебя и на всё готов… Я ухожу.

— Я тоже раньше любила тебя.

Алексей улыбнулся и вышел.

Дарья плюхнулась на кровать. Она решила, что двадцатого мая будет лучше, если она станет с чистого листа покорять Ивана, и не следует рассказывать ему всё, что между ними было.

«Мы познакомимся заново», — решила принцесса.

И она начала готовиться к этому ужину с «перебежчиками», чем и занималась всю оставшуюся до него неделю.

Дарье предстояло вспомнить хотя бы приблизительно вкусы Вани, что доставляло ей удовольствие, а подготовка к ужину — страх и учащённое биение сердца.

8 глава. Огненный меч

— Какой кошмар! — воскликнула Катя, читавшая статью про Турдистаб. — Да как так можно?!

— Что случилось, Катюш? — не понимал Иван.

— Вот, — она дала ему газету «Вести Борсии» и показала пальцем на статью. — Прочитай.

— «8 мая, — начал Ваня, — войска царства Аргамии вошли в своё же поселение Турдистаб и начали убивать невинных жителей. По предварительным данным, войска Аргамии предоставила империя Керилан, — Ваня вспомнил о тайной армии Керилана. Он продолжал: — Утром следующего дня в поселение Турдистаб вошли наши миротворцы, но пока что особых успехов это не приносит — в боях с магическими духами Аргамии наши гвардейцы гибнут вместе с мирными жителями.

Кериланская общественность же была обманута; пресса Керилана сообщает, что это войска Борсии, а не Аргамии убивают мирных жителей».

— Это произошло пять дней назад, — проговорила девушка, — а мы узнаём об этом только сейчас!

Ваня задумался. Он вспомнил Катины слова о том, что спецслужбы Керилана наняли их с Володей для дела, на которое жалеют свои профессиональные кадры, — как пушечное мясо. А гвардейцы Борсии гибнут в бою с бессмертными духами в Турдистабе, защищая мирных людей! Он не знал, что ему делать в такой ситуации, и решил дождаться того времени, когда найдёт способ заставить Виктора заговорить.

— Можно, молодёжь? — в дверях появился как раз он. Дождавшись согласия Кати, отец зашёл в её комнату и подошёл к паре. — В общем; я сейчас ухожу к королю. Вы за старших. Смотрите, чтобы Маша тут ничего не разнесла.

— Не волнуйтесь, — заверил его Иван, — всё будет в порядке.

— Я и не волнуюсь.

— Подожди, папа, — Катя показала ему газету. — Слышал последние новости?

На лице Виктора появилась доброжелательная улыбка.

— Вы молодые, — сказал он. — А это — большая политика. Не забивайте себе этим голову, а просто наслаждайтесь друг другом и молодостью. А с политикой мы, старики, разберёмся.

Он поцеловал дочь, пожал руку Ивану и вышел.

— У тебя уникальный папа, — говорил Иван, понимая правоту Виктора. — Таких сейчас мало…

Иван не успел договорить, потому что Катя горячо поцеловала его.

«Только бы они любили друг друга, — думал по пути в здание гвардии Виктор. — Боже, как я хочу, чтобы они оба были счастливы!» Он пересёк главную улицу Доброграда Речную и вошёл в здание гвардии.

Александр сидел за столом и что-то подписывал, когда в дверях появился Виктор.

— Товарищ Мулин! — радостно приветствовал король. — Проходите, садитесь.

Гвардеец выполнил просьбу, и король налил ему чаю.

— Благодарю, — сказал Виктор. — Я слышал вашей дочери вчера тридцать лет исполнилось — юбилей. Я, хоть и с опозданием, но от всего сердца поздравляю Дарью Александровну.

— Я передам ей. Я хотел с вами переговорить насчёт Турдистаба.

— Я слушаю.

— Как я уже говорил, вас туда посылать не надо. Вы — ценный работник, а там гвардейцы в основном гибнут. Ну, естественно, если вы сами не захотите… Так вот. Я хотел поговорить о южной части поселения. Северная — на границе с нами, и если что-то пойдёт не так, то мы можем увести войска оттуда.

— А из южной — нет.

— Совершенно верно. Как вы считаете, надо ли сейчас выводить оттуда войска?

— Я думаю, что это пока несколько преждевременно, ваше величество. Надо ещё подождать.

— Что ж, полагаю, вы правы, но необходимо ещё поразмыслить. Кстати, Виктор, вы не забыли про ужин с «перебежчиками»?

Король рассмеялся. Гвардеец потупил взгляд и тихо сказал:

— Нет, не забыл, всё помню.

— Тогда готовьтесь! — воскликнул Александр.

— К чему?

— К допросу.

— К какому такому допросу? — испугался Виктор.

— Да не бойтесь! Я имею в виду то, что я предупреждал вас, что скажу Ивану Тишкову, кто стёр ему память. Теперь вы понимаете, о каком допросе я говорю?

Виктор совсем позабыл о словах, сказанных ему королём ещё в тюрьме. Что же теперь делать? Но тут в голове его созрел план.

— Ваше величество, — начал он, — вы говорили, что я поеду в Турдистаб, только если сам захочу.

— А! — воскликнул король. — Понимаю, хотите убежать от проблемы. Но стоит ли ради того, чтобы уйти от разговора с Иваном, бежать в горячую точку, где легко погибнуть?! Это не нужно ни мне, ни вам, ни стране.

— Там итак каждый день сотни гвардейцев гибнут, и не только за Турдистабцев, но и за нас, за нашу честь!

— Ваше право. Отчего же вы так скрываете от парня его прошлое?

— От того же, от чего и вы скрываете свою истинную причину дать ему всё вспомнить и откуда у вас сам интерес к Ване.

— Но вы же были его другом, неужели вы не догадываетесь?..

Виктор задумался. Затем взглянул на короля. Зачем это ему? Ну не его же семье… И не совести… И он пришёл к выводу:

— Нет, я понятия не имею, зачем это вам.

— Ну что ж, тогда у меня есть воинский билет на трансоль в Турдистаб на девятнадцатое мая. Не буду спрашивать, знаю, что вас устраивает.

* * *

С утра девятнадцатого числа Виктор собрал чемоданы.

— Папа, — спросила Катя, — зачем ты уезжаешь?

— За родину воевать.

— А с тобой всё будет в порядке?

— Конечно, а что со мной может случиться? Ничего!

— А Ваня…

— Я знаю, — перебил отец. — Не надо. И кстати, — он подошёл к дочери, — Катя, ты в курсе, что Иван с Володей завтра идут к королю?

— Да, я знаю, что они на Керилан работают. Я всё равно его люблю.

— Я про то же…

— Что, то же? — не поняла Катя.

— Ну… — запнулся Виктор. — У короля…

— Что у короля? — настороженно спросила Катя.

— У нашего короля… есть… У короля есть дочь.

— Что ты хочешь этим сказать?! — воскликнула Катя.

— Ничего, — замельтешил гвардеец. — Ничего, дочка, ничего. — и он крикнул на всю квартиру: — Всем пока, меня не провожать!

И Виктор с шумом выбежал из квартиры. В венах у Кати воспылала знакомая злость. Отец точно что-то имел в виду, говоря про принцессу. И неспроста! Это было связанно с Ваней и до безумия раздражало Катю.

День прошёл неспокойно. Виолетта гуляла с младшей дочерью, потом они пришли домой, и Маша закатила скандал по поводу того, что она краснеет при виде мальчиков, потому что «ходит с мамочкой». Катя могла бы только позавидовать: в её подростковые годы с ней так не нянчились, а уж мальчики не смотрели и подавно. В условиях отсутствия отца скандалы Маши стали носить для матери регулярный характер.

Оксана скандалила с Вовой. Причина в том, что личная трансоль была в Борсии большой редкостью, в отличие от Керилана, и, как выражалась Оксана, Вова ей «злоупотреблял».

— Да, Ванёк, — просил помощи у друга Володя. — Докажи, что у меня ничего не было с этими девчонками, которых я подвозил.

— Не бойся, Оксана, — заверял Иван, сидевший рядом с Катей на её кровати. — Он только тебя любит!

— Вот видишь! — подхватил Вова. — Даже Ваня это замечает!

— А ты хоть одного мужика подвёз?! — бешено спросила Оксана.

— Да, но их попалось меньше.

— Ты хочешь, чтобы я тебе её разбила?!

— Нет, пожалуйста, не трогай мою трансоль! Я больше никого не буду подвозить!

— Ну ладно. Но если узнаю…

Иван пытался развеселить Катю, но она была ни живая ни мёртвая. Она сидела, потупив взгляд, иногда могла посмотреть вверх… на Ваню… на фотографию королевской семьи.

И Иван, и Вова заснули, предвкушая завтрашнюю встречу.

Ночь была тёплой. Друзья хорошо выспались и, как только наступило утро, отправились к Константину.

Их бывший ректор жил на улице Старая, пересекавшейся с Речной, а в южном направлении, преодолев порядка километра, можно было попасть в королевский дворец. Иван и Вова забрались по лестнице на седьмой этаж, где жил Константин, и постучались в дверь. Хозяин быстро открыл.

— Вот и вы, мои друзья, — приглашал их пройти ректор. — Сейчас половина двенадцатого, всё обсудим, в пять нам надо выходить, чтобы в шесть успеть на приём. Присаживайтесь. Итак, всё пройдёт так, как мы и планировали, без изменений. Давайте ещё раз повторим. Мы — кериланцы, считающие, что Борсия — лучшее государство в мире, мы обожаем её культуру, — ректор усмехнулся, глядя на Вову.

— А я итак знаю, — проговорил Иван. — Забвение не стирает знаний, которые не касаются личности.

— Как весело, — фыркнул Володя и посмотрел на Ваню. — Пришлось ходить к Константину и изучать это всё…

— Далее, — продолжал ректор. — Мы подадим королю «сюрприз на сладкое».

— Скажем, что недовольны политикой Керилана по отношению к Борсии, — договорил за него Володя.

— Тем более, — сказал Константин. — Сейчас, когда мы уже договорились, будет очень легко рассказывать про всё это благодаря Турдистабу. Но не забывайте про нашу цель — артефакты. Что мы можем достать? Жезл Ветров сейчас в Кроне, но в ближайшее время будет отдан принцессе Дарье. Мыло Русалок, оно сейчас у королевы. И Огненный меч, который для королевской четы не представляет особой ценности.

— А для их дочери? — поинтересовался Иван?

— К сожалению, Дарья может оказаться единственным стражем этого артефакта. Как вы уже поняли, ни один из артефактов нам в ближайшее время не попадётся. Мы и сами в первый день у этой семьи ничего про них не должны спрашивать из-за истории с Ушаковым и Гарриклонским, но мы обязаны запоминать любую информацию, которая хотя бы немного затрагивает эти волшебные предметы. Если мы войдём к королю в доверие, то, возможно, он или кто-то из дам будет просить нас выполнять просьбы, либо встречаться с ними далее. А что нужно делать?

— Соглашаться, — повторял план Вова. — Встречаться и узнавать, где артефакты.

— Чтобы стащить их, — договорил Иван.

— А ещё нам пока важна любая информация про лидера Борсии для императора, — дополнил Володя.

— Отлично, — оценил ректор. — Теперь одевайтесь, — он показал на фраки единственной борскийской марки одежды «Король и маг», в один из которых был одет сам.

— Вот тряпьё-то! — проговорил Володя, надев фрак.

Они спустились и вышли на улицу, прошли шагов сорок и повернули на улицу имени Генерала Флагга. Через пять минут троица уже шла по просёлочной дороге в направлении к Дворцу короля, который находился за городом.

Иван оглядывал окрестности. Должно быть, эти типовые квадратные здания из кирпича или бетона — что, очевидно, изначально задумывались как в основном жёлтые и бежевые, а теперь стали преимущественно серыми и грязно-белыми — ему более знакомы, чем то, что встречалось прежде; но он не чувствовал, что жил здесь когда-то.

На полдороги они встретили человека, который, как и они, прикидывался перебежчиком.

— Добрый день, господин Жидков. — поздоровался ректор. — Неужели вы будете нас представлять королевской семье?

— Да, я. Король даже не знает, что я тоже, — Жидков усмехнулся, — «перебежчик».

— Как же так? — недоумевал Вова. — Что же вы сказали ему про свою национальность? Вы же кериланец!

— Дело в том, — отвечал Жидков, — что в Кроне оказались только рады этому, там вообще веет прокериланским духом, что нам всем нравится. Меня даже не спрашивали, почему я приехал в Борсию. Там сидят такие же предприниматели, и им интересен опыт иностранных партнёров, ведь бизнес у нас более независимый, чем здесь. Ведём себя как все, а королю даже не пришло в голову проверить мои данные, когда Крона направила меня представлять вас.

— А как с вашими артефактами? — поинтересовался Иван.

— Да в Кроне, как известно, хранится один артефакт — Жезл Ветров. Сейчас его не достать: он лежит в специальном сейфе, и ни один чиновник не имеет права открывать его, тем более технически это сделать не получится. Но вот тринадцатого июня Жезл переправляют в королевский дворец. Одним из охранников назначен Глазин… А так, есть и другие вопросы. Мы нужны правительству Керилана в госаппарате Борсии для контроля — тем более, когда такие сложные операции нуждаются в поддержке!

— Замечательно, — воскликнул Константин. — И Глазин наш, и… куда они только смотрят!

— Вот-вот, Елин. Мы как раз в эту ночь Жезл-то и украдём. А теперь, — чиновник взглянул на часы. — Уже без пятнадцати три. Я думаю, уже пора подниматься.

Они подошли к четырёхэтажному дворцу, увенчанному со всех сторон мрамором, с негорящими факелами на стенах. На верхнем этаже виднелся огромный балкон с розами, а сам дворец начинался с роскошной лестницы.

Четвёрка поднялась по ней и оказалась перед воротами. Жидков показал в глазок своё удостоверение, и вся команда прошла внутрь. Здесь перед ними предстал большой красивый зал, направо и налево алым ковром уходили коридоры, посередине — лестница.

— Я сейчас, — сказал Жидков. — Подождите здесь.

Он взбежал по широким ступеням.

— Как думаете, — спрашивал Константин, — где здесь артефакты?

— Наверное, — оглянулся Иван, — у них в комнатах, в глубине дворца.

Через минуту наверху показался Жидков с зазывающим жестом. Троица поднялась на третий этаж и последовала за чиновником вдоль широкого коридора с богатым, но строгим убранством. Иван заметил, что этот коридор уступал по красоте залу императора Керилана. В конце стояла огромная дверь. Жидков открыл её и вошёл внутрь.

— Ваше величество, — провозгласил он. — Гости ваши прибыли.

— А чего они ждут? — раздался низкий и умеренный голос короля. — Пусть проходят.

Иван, Владимир и Константин вошли в небольшой зал. Это было довольно свободное помещение, на стенах висело несколько картин борскийских художников, а посередине находился длинный стол. Перед ним в нарядной одёжке стоял король Борсии Александр II.

— Вы свободны, — сказал он Жидкову, и тот удалился. Взгляд монарха снова устремился на гостей. — Добро пожаловать в наш дом. Моё имя — Александр.

Он протянул руку Ивану.

— Иван Тишков.

— Владимир Козлов.

— Константин Елин.

— Если не ошибаюсь, — говорил король, — то вы были ректором Всеобщего Института Магии.

— Совершенно верно, ваше величество. Это мои ученики. А теперь мы приехали к вам, потому что любим борсийскую культуру и не приемлим политику Керилана.

— Особенно последние события, — подхватил Володя. — Лично меня больше всего раздражает то, что творится в Турдистабе.

— Многих это не устраивает, — со сдержанной улыбкой ответил король, глядя на Ивана, который рассматривал картины.

Иван это заметил.

— Ну что ж, — продолжал король. — Сейчас придут дамы: моя жена и дочь, так что я думаю, пора садиться за стол.

Все четверо мужчин сели, а слуги, появившиеся из задней двери, налили им по бокалу вина, положили огненной булки и волшебной икры тронной рыбы, самой редкой в водоёмах по эту сторону океана Сердце.

Тут Иван услышал стук каблуков. Из другой, более красивой, двери вышли королева Татьяна и принцесса Дарья. Они подошли ближе, и Иван почувствовал запах своих любимых женских духов. «Ну не от короля же», — усмехнулся он, не поведя и бровью. И вдруг он заметил, что принцесса не отводит от него глаз; тогда юноша устремился заинтересованным взглядом на одну из картин на правой стене.

В это время дамы подошли ближе к столу. Мужчины встали. Дамы сели, мужчины — вслед за ними. Через полминуты все уже были знакомы друг с другом.

— Ну как вам, иноземцам, наш ужин? — спросил король.

— Нет слов, — сказал Володя. — Всё великолепно.

— А это картина Альберова? — поинтересовался Иван, глядя всё на то же полотно.

— Да, — ответил король. — Я вижу, вы действительно увлекаетесь нашей культурой.

— Мы же вас не обманываем, — улыбнулся Иван. — Кстати, этой картине более полувека, если не ошибаюсь. «Девушка с пирожным». Изображение, показывающее так называемую новую буржуазию.

— Совершенно верно.

— А чем вы занимаетесь сейчас? — спросила принцесса, не отводя взгляда от Ивана, что уже начало его раздражать.

— Мы все, — отвечал экс-ректор, — работаем у меня дома и делаем простейшие магические предметы для продажи. Я иногда даю частные уроки магии.

— Многих вы уже здесь научили? — поинтересовалась королева.

— К сожалению, ещё нет.

— А как вы хотите нам помочь? — спросил Александр. — Некоторые перебежчики идут работать в гвардию, в Крону, а какое у вас стремление?

— А у нас, — решился Иван, понимая, что ни у Володи, ни у Константина нет подходящего ответа, и что они растерянны, — есть информация. Информация о Керилане. Я думаю сообщить вам её, ваше величество, индивидуально, через неделю примерно.

— Совершенно верно, — сказал его величество. — Давайте не сейчас, не на этомчудесном ужине, господин Тишком. Но может, у вас есть ещё какие-то причины откладывать?

Взгляд, который король положил в этот момент на Ивана, показался ему хитрым.

— Да, — понимал он. — Дело в том, что мы через свои источники должны ещё уточнить нашу информацию, чтобы она не превратилась в дезинформацию. А сейчас я не могу дать такой гарантии.

Король учтиво кивнул.

— А ещё чем вы интересуетесь? — при этом вопросе принцессы Ивану показалось, что она говорит только с ним и спрашивает именно у него.

— Ах, да! Я очень интересуюсь древними реликвиями, — лица его спутников побагровели, а Дарья засияла, но Иван, не замечая этого, продолжал: — В частности, я мечтаю отыскать легендарный скелет грифоносфинкса.

И это была чистая правда. С тех пор как Иван услышал о нём, скелет взбудоражил его воображение.

— Вы не одинок, — с улыбкой проговорил король. — Многие люди искали и ищут этот скелет, но никто пока успеха не добился…

— По легенде, — начала Татьяна, — сын самца грифона и самки сфинкса жил тысячу лет назад и был стражем древней Борсии, но Жаворонки ада убили его. Монахи, нашедшие через тридцать восемь лет кости грифоносфинкса покрасили их в красно-зелёный цвет и облили последней святой водой, которая оставалась у них в монастыре, и с тех пор этот артефакт стал сильнейшей из любых магических вещей. Но Жаворонки ада пытали и наконец убили всех монахов, однако так и не нашли, куда те спрятали скелет. С тех пор его никто и не видел. Но это, скорее всего, лишь легенда.

Иван так завороженно слушал королеву, что слова Володи точно разбудили его:

— Но это же могло быть на самом деле?

— Во-первых, — говорила Татьяна, — скрестить грифона со сфинксом почти невозможно; во-вторых, по сведениям всех летописей, никто не видел Жаворонков ада уже полторы тысячи лет. Тем более странно, что такой огромный и магически сильный, активный артефакт до сих пор не найден.

— Возможно, — проговорил Ваня. — Его уже кто-то нашёл и использует в своих целях тайно.

— Всё может быть, — сказала дочь короля, пригубив чашку к узкому рту так, что Ивану показалось, будто раньше ему это нравилось… Он смотрел на неё, и ему показалось, что теперь она старается отвести взгляд.

Так светская беседа неспешно лилась, а яства благодаря слугам сменяли одно другое.

— Уже восемь часов, — наконец проговорил ректор, поняв, что все уже сыты. — Наверное, пора расходиться.

Он стал ждать у выхода. Владимир общался с королём возле двери. Королева ушла. А вот Дарья подошла к Ивану.

— Можно вас ненадолго кое-куда сводить? — сказала она. — Я обещаю, не занимать у вас много времени.

— Ну если так, то конечно, — сказал Иван, вызвав у принцессы улыбку.

Она поднялась наверх по лестнице, а затем вывела его на балкон с белыми и красными цветами вокруг прутьев, который Иван видел, ещё подходя сюда.

— Как вам, — робко начала девушка, — сегодняшний ужин?

— Замечательно, — ответил парень. — У нас в Керилане так хорошо не готовят.

Дарья снова улыбнулась. В эти моменты её губы не приподнимались, а опускались, глаза поблёскивали. Такое выражение казалось хитрым.

— Я очень рада, что вам понравилось. И я понимаю, что мои родители — такие люди, но не могли бы мы с вами перейти на «ты»?

— Отчего же нет?

— Отлично, Иван. Ты мне очень понравился.

— Да ты мне тоже, — старался не обидеть он королевскую дочь.

— Правда?.. — улыбка выступила на её лице, а Иван кивнул. — Я думаю, что мы ещё встретимся, но для начала, я хочу сделать тебе подарок.

— Подарок? Я заинтригован.

Дарья достала из-за цветочных горшков ножны с рукояткой.

— Я была очень рада, когда узнала о твоём увлечении артефактами.

— И ты нашла скелет грифоносфинкса?

Даша рассмеялась.

— Почти, — затем она протянула Ивану рукоятку. — Это Огненный меч.

Иван взял его из протянутой руки принцессы.

— Но… — вдруг осёкся он. — Я не могу… Это же реликвия!

Принцесса помотала головой и улыбнулась.

Радости его не было предела. Он держал в руках настоящий артефакт! Юноша обнажил ножны, и лезвие тут же объяло пламя. Иван понял, что это вечный огонь. Вероятно, король действительно не прав на его счёт.

— Они считают, — слушать принцессу почему-то было жутко увлекательно, — что по сравнению с нынешними колдовскими приёмами, такое оружие — лишь горящий нож. Но я верю, что в твоих руках мечу самое место и он раскроется по-новому.

Иван сложил его в ножны, положил в сумку, поблагодарил Дашу, выслушал ещё раз, что он ей понравился и пошёл вниз. Там стояли Владимир и король, который, завидев Ивана, а за ним дочь, расплылся в улыбке. Елина не было, — по-видимому, уже ушёл.

Теперь Ивана подозвал отец Даши. Они отошли в угол.

— Ещё раз здравствуй, — вкрадчиво начал король. — Это правда, что ты потерял память?

— Да, — проговорил удивлённый Иван. — А откуда вы знаете?

— Не важно. Ты в курсе, кто стёр её тебе?

— Если честно, я думал, что это гвардеец Виктор Мулин, но он заявил, что стирал память Юрию Чамосскому.

Король рассмеялся.

— А теперь послушай меня. У Чамосского с памятью всё было в порядке, а стёр Виктор её — тебе.

— Спасибо огромное, ваше величество! — благодарил Иван. — А вы знаете хоть что-нибудь про меня?

— Скажу одно. Мы были знакомы, — и король с принцессой удалились.

Иван и Вова вышли из дворца. Было девять часов, и факелы уже пылали. Двое друзей быстро добрались до дома и уселись в комнате, пообещав невестам, что поговорят с ними завтра.

Сначала Иван передал другу слова короля.

— Теперь, — говорил Вова. — Мы сможем вывести его на чистую воду.

— Да, — радостно проговорил Иван. — Я узнаю, кто я! Если Виктор был бы сейчас тут, я бы сегодня же устроил ему допрос. Потом займёмся твоим отцом.

— Где его искать, я ума не приложу.

— Я тоже. Какая досада, что Виктор уехал. Лишь бы ничего с ним не случилось, он же всё-таки ещё и отец Кати…

— И Оксаны. А ведь он вчера не просто так уехал. Получается, он знал, что король тебе всё про него скажет, потому и уехал. Получается, что король предупредил его, что скажет тебе. Тогда получается, что Виктор нужен королю в Турдистабе.

— Да нет. Мне кажется, король ему это заявил раньше, до восьмого мая. И тем более, если королю нужно было увезти Виктора в Турдистаб, зачем ему нам что-то рассказывать? Он мог просто пригрозить Виктору и спокойно ничего нам не говорить. Тем более ты же знаешь, что я нужен Александру Второму. Я что-то знал. Но это не все новости на сегодняшний день! — и шпион достал из сумки ножны. — А мы думали, что с первого раза артефактов не достанем. Это — Огненный меч!

И Иван обнажил его. Комнату осветило яркое пламя. Володя ахнул.

— Как ты его достал? — удивился он.

— Не представляешь, кто мне его дал. Принцесса!

Вова громко засвистел.

— Я думаю, она к тебе не равно дышит.

И Ваня решился рассказать другу:

— Ты знаешь, она мне раньше снилась. До начала отношений с Катей.

— Кстати, не вздумай даже показывать ей меч! А насчёт Дарьи, я думаю, вы были знакомы до твоего забвения. С королём-то знаешься!

— И неизвестно насколько близко, — с улыбкой проговорил Ваня. — А пока меч останется у нас. Я не хочу его отдавать Керилану или Константину. А что ты думаешь про скелет?

— Ну вряд ли он, конечно, существует, но если и так, то где он?!

— А я хочу его найти! Слушай, о чём вы говорили с королём, пока меня не было?

— Он спросил, нравится ли тебе песня Мочи кериланцев.

— Почему он спросил про меня у тебя? Странно. Может, вычислял, насколько перебежчики ненавидят Керилан? Ну и что ты ответил?

— Да, странно. Сказал, что очень нравится. Он ещё, когда этот вопрос задавал, чуть не рассмеялся — думаю, он немного того. Я добавил, что нам с ректором она тоже нравится, но ему было на нас по барабану. Затем пришёл ты с принцессой Дарьей.

— И Огненным мечом.

Оба захохотали и легли спать, надёжно спрятав обретённый артефакт.

9 глава. Сказанное и несказанное. — 1

Виктор сидел за столом с двумя гвардейцами-магами.

— Так каких духов нам надо уничтожать? — спросил он.

— Всех духов огня, — отвечал гвардеец Леонид с более вытянутым лицом. — Они этой ночью все высаживаются в левобережной деревне, чтобы напасть на центр Турдистаба, и у нас отличная возможность застать их врасплох.

— Сколько нас?

— Ну, мы трое, — говорил гвардеец Василий, чьё лицо было скорее округлым. — И ещё пятеро человек внизу.

— Да, — начал Леонид. — А это правда, Виктор, что вы у себя в столице стёрли память одному человеку?

— А что? — сухо спросил Виктор.

— Да просто интересно, — говорил Василий, — за что вы так парня.

— Он сам меня об этом попросил.

Гвардейцы расхохотались.

— Он что, псих? — спросил Василий.

— Нет, — сказал Виктор. — Ему просто необходимо было забыть кое-что.

— И где же он сейчас?

— Какое вам дело?

— Да такое, что мы с тобой в бой идём, а ты нас раз! И мы уже не помним, кто мы такие.

— Я вам клянусь, что такого не произойдёт.

— Вить, — начал Леонид, обладавший большим обаянием. — Ну расскажи. Интересно же!

— Да, — добавил Василий. — Ты не думай, мы не сплетницы какие-нибудь. Просто надо знать, с кем имеешь дело.

— Да чего рассказывать, — ворчал Виктор. — Был у меня друг — Иван, у него были враги и люди, которых он хотел забыть, а я уж как друг и стёр ему память.

— А кого он хотел забыть? — поглощённый интересом спрашивал Василий.

— А вот это, друзья мои, уже совсем не ваше дело. Он сам просил это скрывать.

— Как его звали хоть? — спросил Леонид.

— Иван.

— Ты с ним ещё виделся?

Виктор перевёл дыхание.

— Не поверите. Поэтому я здесь.

— О! Сейчас ещё кое-что узнаем! — воскликнул Василий. — Рассказывай.

— В общем. Он уехал в Керилан, я про него забыл и спокойно сидел в тюрьме, потом служил. Дочь моя в Войланск поехала.

— В ВИМ?

— Да, туда. На неё никто никогда внимания не обращал, а тут с женихом приехала. И угадайте, кто жених?

— Неужели, Иван? — вскрикнул от удивления Леонид.

— Он самый! Так вот. Я ему сказал, что стирал память другому. Но он, по-моему, работает на Керилан и пошёл к королю, как перебежчик.

— История с перебежчиками?

— Именно. А король ещё в тюрьме мне пообещал, что расскажет Ивану, кто ему память стёр, а я Ивану поклялся, что сделаю всё, чтобы он не узнал про свою жизнь до забвения, а тут как раз война. И вот за день до встречи Ивана с королём я уехал сюда.

— А ты не думаешь, что король это сделал лишь затем, чтобы тебя сюда заманить?

— Не знаю, но мне кажется, что я ему нужен там, а против личного желания воевать не попрёшь. В любом случае я исполняю свой долг! Хотя даже если всё так, как ты говоришь, Леонид, то мне нельзя рисковать.

— Но ты можешь здесь погибнуть, — встрепенулся Василий. — Тогда Иван никогда не узнает, кто он.

— Да, — иронично произнёс Виктор. — Так и лучше.

— Но его мучает интерес, — сказал Леонид. — И страх. Кем он был.

— Неужели он никогда этого не узнает! — воскликнул Василий.

— Тут я стою перед выбором, — сказал Виктор. — Я могу либо очень помочь другу, либо навредить.

— Всё равно ему намного лучше, если ты жив. Есть выбор.

— Значит, я должен жить! — усмехнулся Виктор, взглянув на часы. — А мы должны идти к нашим духам.

Троица встала и вышла из помещения. Они спустились по лестнице, вышли из опустевшего дома, который выполнял роль штаба, и пошли к лесу.

— Будем двигаться незаметно, — сказал Леонид.

Они и ещё пятеро гвардейцев дошли до опушки и укрылись за холмом. Здесь стояло с пару десятков прозрачных видений. Это были духи. Посередине стоял человек в маске, болоньевой аргамской форме, с мечом за поясом и давал указания духам.

— Десять из вас, — говорил он, — идут по восточной тропе, остальные за мной по западной к поселению Гром.

— Итак, — начал Виктор, когда человек в маске замолчал. — Вы пятеро идёте и следите за духами по восточной тропе. А я, Леонид и Василий идём в деревню Гром.

И они втроём ринулись по мокрым, болотистым почвам к тихой деревеньке с шумным названием. Они прибежали туда через пять минут и вломились в единственный уцелевший дом. Там сидели две кучки людей, по-видимому, семьи, и дрожали. Один из мужиков встал.

— Вы кто? — слегка осмелев, крикнул он.

— Тихо, — пресёк его Виктор. — Свои. Сюда идут духи во главе с каким-то человеком в маске. Вы меня поняли? Собирайте вещи и за нами!

Обе семьи разошлись по комнатам, а этот мужик подошёл к Виктору.

— Моя дочь, — начал он. — Оксана.

— Мою старшую так же зовут.

— А она у вас не одна?

— Нет, три. А что ваша?

— Я прошу вас. Ей четырнадцать, она ребёнок. Она у меня одна… Чтобы не случилось, не давайте её в руки этим уродам!

— Клянусь, — проговорил Виктор. — С ней всё будет в порядке.

— Эй! — воскликнул Леонид. — Давайте все побыстрее!

Внезапно развалилась крыша. Виктор, в уме которого промелькнуло лишь: «Духи», схватил девочку, подбежавшую к мужику и вскрикнул:

— Уходим!

Все люди ринулись прочь из дома за гвардейцами. Послышались глухие удары. Виктор, нёсший девочку на руках, оглянулся.

Духи убили всех, кроме родителей девочки. Их защищали Леонид и Василий. Оксана вскрикнула. Человек в маске растолкал духов. Гвардейцы кинулись на него, но он провёл огнём по их лицам, и оба упали на землю без чувств. И тут он достал меч и одним ударом рассёк тела мужа и жены.

Оксана заревела. Виктор обнял её. Человек в маске подошёл к ним и оттолкнул его, схватив девочку. Гвардеец перебрал руками в воздухе и огнём обезвредил врага. Тот в злости оглянулся и кинулся на Виктора. Гвардеец подхватил упавший меч и пронзил врага в сердце. Тот лишь вымолвил:

— Да… Да… Да…

И упал замертво.

Виктор оглянулся. Магические существа исчезли: наверное, были связаны с человеком в маске. Напарники вставали с земли, а Оксана плакала.

— Ты просто герой! — вымолвил подошедший Василий.

Видимо, понял Виктор, огонь в этой ситуации посчитал человека в маске не правым, и он не смог убить гвардейцев, поэтому и расправился с мамой и папой девочки холодным оружием.

— А чего он «дакал»? — размышлял Леонид. — Что-то сказать хотел.

— Я одно скажу, — произнёс Виктор, глядя на девочку. — Это был отъявленный мерзавец! Я хочу взглянуть на его лицо, в его глаза.

Виктор сорвал с него маску. После он в ужасе попятился назад. На земле лежал человек лет тридцати пяти, с магическим мелированием, высокий красавец — Алексей Птичкин, принц Аргамии.

— Ну и птенец, — протянул Леонид.

— Такой же урод, как и его папаша! — воскликнул Василий. — Такой же убийца, только в масштабе.

— От хотел сказать: «Даша», — проговорил Виктор.

— Да, — сказал Леонид. — Я слышал про его роман с нашей принцессой, а из-за чего они расстались?

— Ты что тупой? — произнёс Василий. — Какие у них могли быть отношения, когда их страны воюют?

— Стерва. Иван был прав.

— Что? — недоумевали оба гвардейца.

Виктор нагнулся над принцем и произнёс:

— Это месть. Месть за друга. Хотя друг не знал, кому именно надо мстить, но я уверен, что он бы всё отдал, чтобы очутиться на моём месте пять минут назад.

— О чём ты? — спросил Леонид. — Кто этот друг? За что месть?

— Я прошу вас, — обратился Виктор к друзьям. — Забудьте всё, что я сейчас сказал. — он повернулся к девочке. — А что нам с тобой делать?

Оксана ревела возле тел родителей.

* * *

В дом к гвардейцам пришёл журналист из Керилана.

— Так что вам нужно? — не понимал его Виктор, после нескольких минут невнятного изложения. — Кто вы?

— Моё имя Михаил Дубовский. Раньше работал в службе, теперь военный корреспондент. Хочу представить её на главной площади Войланска, и чтобы она сказала об убийствах в Турдистабе. Но вы понимаете, что мы скажем, что это делали вы — гвардия Борсии.

— Значит, — отвечал Виктор, в голове которого мелькнула хитрая идея. — Опять обманете свою же общественность. Ай-яй-яй!

— Да ладно вам! Пять миллионов золотых вас устроит за девочку?

Журналист торжественно приподнял брови, отчего его глаза стали ещё более выпученными.

— А почему бы не подыскать актёра?

— Рано или поздно об этом узнают, и такой шум подымется! Ведь её же знают и тут! Какой резонанс вызовет! А больше никак, мы никого найти не можем, все ненавидят Керилан и отказываются туда ехать!

— А с ней всё будет в порядке?

— Ей будут завидовать миллионы людей.

— Ну, — задумался гвардеец. — Мне как-то больше нравится цифра десять.

— По рукам, — с пониманием сказал гость. — Десять миллионов золотых.

— И девочка ваша. Только я хочу с ней поговорить на прощание.

— Конечно.

И Виктор, охваченный новой идеей, отправился к Оксане.

* * *

В то время, пока Иван и Катя жили в Доброграде, а Виктор воевал в Турдистабе, Гоша и Сергей искали работу в Войланске. Первый устроился водителем в общественную трансоль, а второй теоретиком магии огня в одном из исследовательских центров магии столицы.

Однажды, в первый день лета, Гоша с невестой Варей пришёл в гости к Сергею, Лене и Лизе.

— Какие новости? — спросил Гоша. — Есть что-нибудь от Вовы, Вани и Кати?

— Катя пишет, — начала Лена, — что парни познакомились с её отцом. Все трое друг другу понравились. Ещё пишет, что на Турдистаб напали не их войска, а войска Аргамии, а нас обманывают.

— Надо же, — говорила Варя. — А я думала сильная Борсия оккупировала слабую Аргамию. Но зачем им убивать своих же граждан?

То, что писали в газетах, казалось им более логичным.

— Всё в этой политике, — сказал Сергей, — слишком запутанно. Кто, на кого — не понятно! Я думаю, обманывают и нас, и борсийцев, и даже аргам, а выяснить, кто действительно виноват в смертях невинных турдистабцев уже невозможно.

— Подождите, — говорила Лена. — Это ещё не всё! Катя пишет, что её отец поехал девятнадцатого мая воевать в Турдистаб как миротворец.

— А бог его знает, — говорил Гоша, — зачем он на самом деле поехал.

— Нет, нет. Катин отец поехал по своему желанию, а он хоть и сидел в тюрьме за применения заклинания забвения, но он всё же не убийца, я думаю.

— Борсия такая страшная страна, — вмешалась Варвара. — С их королём им, наверное, и приходится так выживать! Поехал на войну, чтобы достать деньги — прокормить семью. Интересно, и как Катя к нам в институт попала?

— Мне её сестра говорила, — рассказывала Лена, — что она училась в классе лучше всех. И чуть ли не единственная патриоткой.

— Не представляю такого у нас! — сказал Гоша. — Я думаю, у нас все патриоты!

— А ты что? — хмыкнул Сергей, глядя на сестру. — Думала, небось, что если бы Катя не приехала сюда, она бы не стащила у тебя из-под носа жениха и не увезла бы его в свой Доброград?

Жена пихнула его — мол, зачем напоминать о несложившемся! Лиза только фыркнула, не став отвечать.

— Да… — протянула Лена. — Запутанно всё в этой политике. А кто слышал, что завтра на Величавной площади будет?

— По-моему, — начала Варя, — какой-то сбор народа. Девочка-беженка из Турдистаба поведает о том, как их убивали там борсийские войска.

— Или аргамские, — сказал Гоша. — Странно, если это настоящие беженцы, то почему не рванули в Борсию, к своим «миротворцам»?

На следующий день пятёрка пришла на главную площадь Войланска. Здесь стояло несколько тысяч человек, почти впритык, и ещё большее количество магов летали. Друзья с большим трудом пробрались в первые ряды и взглянули на сцену, поставленную специально к мероприятию.

И тут на ней появилась девочка, встав перед микрофоном. Раздались беспричинные, на взгляд Гоши, аплодисменты.

— Чему хлопать, — ворчал он. — Она же ещё ничего не сказала.

— Помолчи, — цыкнул Сергей. — Смотри, ведущий вышел.

На сцене появился высокий человек в блестящем костюме. Это был Фёдор.

— Вам добрый день! — сказал он в свой микрофон. — Привет Войланск! — раздались аплодисменты, а ведущий продолжал: — Итак, мы здесь все собрались, чтобы почтить память погибших в Турдистабе. В ночь на девятое мая войска Борсии вторглись на территорию Аргамии, в городок Турдистаб, с целью оккупации. Про это уже почти месяц кричат газеты, а теперь мы можем послушать настоящую жертву всех этих страшных преступлений подлой борсийской гвардии. Итак, я представляю вам Оксану Хмельную!

Новые овации. Бывший муж Катиной мамы отошёл, чтобы народ видел девочку. Оксана подошла ближе к стойке с микрофоном. Шум толпы потихоньку угасал.

— Здравствуйте, дорогие кериланцы, — сказала девочка.

Раздался одобряющий свист.

— Ну сейчас борсийцев опозорят, — весело сказал Фёдор технику, отвечающему за аппаратуру.

— У меня, — продолжала Оксана, — убили всю семью.

— Ну борсийцы — гады! — воскликнул Гоша, но его слушал только Сергей. Он кивнул.

— Я осталась одна, но меня спас миротворец, — и она вспомнила то, что ей говорил её спаситель: — И я хочу сказать, что меня спас гвардеец Борсии!

Поднялся шум.

— Как же так? — спросил Фёдор, устраивая шоу. — В нём проснулась совесть, и он пошёл против королевской воли? Кто он, ваш спаситель?

— Нет, — с уверенностью и решительностью продолжала Оксана. — Я хочу сказать, что мою семью убили не гвардейцы Борсии, а войска, духи Аргамии. Да, это аргамские войска нас мучали и убивали, а борсийские — наоборот — защищали. Всё, о чём вы до этого были информированы, было ложью! Пётр Птичкин — главный преступник!

По публике прокатилась волна шума.

— Вот видите, — говорил Сергей своей компании. — Оказывается, Катя правду писала, и не её обманывали, а нас.

— Какие же подлые уроды эти аргамы! — воскликнул Гоша.

И по всей толпе шло примерно такое же настроение.

— Что это такое! — крикнул Валерий. — В чём дело?!

За сценой он подошёл к технику и Фёдору.

— Она не должна была такое говорить, — пробормотал Фёдор. — Господин император…

— Вы идиоты? — спросил Валерий. — Один сидит, другой стоит — как две восковые фигуры!

— О да, это как раз то, что хочет слышать Борсия! — иронично возразил Фёдор, вновь выходя к середине сцены.

— Нет, это правда! — не отступалась Оксана.

И император сделал то, после чего Фёдор сказал в микрофон:

— К сожалению, у нас проблемы с техникой.

— Я знаю, — говорила Оксана в микрофон, который издавал помехи, но сквозь них всё же ещё удавалось что-то различить: — власть Керилана не хочет, чтобы вы это знали, но я говорю это вам, люди! нас убивали аргамы, а борсийцы защищали, и я не буду загораживать убийц собственных родителей, пусть все знают, кто оккупант и убийца…

— Отключи микрофон совсем! — приказал технику император.

Девочку стало и вовсе не слышно, первое время она даже кричала что-то толпе, но её голос едва доносился до людей, стоявших впереди.

— К сожалению, — говорил Фёдор, понявший всю тяжесть ситуации, — мы не можем выслушать юную гостью нашей страны из-за проблем с микрофоном… — для Империи Керилан это звучало по крайней мере смешно — проблемы с магической техникой в Войланске, на центральной площади?! Девочка махала руками и что-то показывала толпе, та орала, а ведущий продолжал: — Но я уверен, что девочка ошибается…

Послышались крики вроде: «Дай ей микрофон». Но никакого сильного нажима от толпы не происходило: относительно сытое население Керилана, особенно в столице, не отличалось буйностью.

— …ошибается, и аргамские войска не убивали своих граждан. Всё-таки Турдистаб — часть Аргамии.

— Что делать, мой государь? — недоумевал техник. — Девочка мотает головой на все слова господина ведущего.

На лице Валерия читались слова: «Точно, я совсем забыл про неё!». Он подошёл к занавесу и сделал небольшую хитрость: тихо позвал девочку:

— Оксана.

Она обернулась, и император с улыбкой поманил её пальцем. Девочка отошла, и Фёдор мгновенно произнёс:

— Всем огромное спасибо, что пришли. До встречи! — и пулей выскочил за кулисы к девочке, открывшей глаза народу страны.

— Что вы хотели, господин император? — испуганно спросила Оксана, явно поражённая, что видит перед собой такого великого человека.

— Мы должны поговорить, — придумывал на ходу Валерий. — Отойдём.

Он отвёл Оксану подальше от сцены, чтобы та не выскочила. Подошли Фёдор, Михаил, техник и ещё двое охранников.

— Зачем, — начал император, — ты говорила не то, что мы для тебя написали?

— Я говорила правду, — с гордостью произнесла Оксана. — Я не хочу прикрывать убийц своих родителей.

— Как хочешь, — холодно сказал император и показал девочке на выход. — Там тебя ждёт трансоль с охраной.

Оксана, не зная зачем, обернулась в сторону сцены. С той стороны занавеса ещё раздавался шум, но путь преграждали охранники, и она с досадой осознала, что её обхитрили. Но в сердце сегодня поселилась гордость за сказанную ею правду.

Оксана повернулась к двери, ведущей на улицу, и вышла.

Валерий, Фёдор и Михаил шли в императорскую приёмную при сцене площади.

— Дерзкая выходка, — сказал император. — Будь бы моя воля, я бы приказал её убить.

— А что вам мешает, господин император? — поинтересовался Фёдор.

— Ты что? — с улыбкой проговорил Валерий. — Без ума рождён? У кого, Михаил, ты её купил? Повтори ещё раз для Фёдора.

— У патриотичного, но умного гвардейца, — ответил тот.

— Вот! — воскликнул император. — А это значит, что борсийцы поднимут скандал, если с девчонкой что-то случится. Кстати, Михаил, ты украл из казны десять миллионов. — На лице императора появилась язвительная улыбка.

— Но, господин… — попытался возразить Михаил, но император оборвал его:

— Друг мой, ты похитил из казны десять миллионов золотых. Это огромные деньги. Они сейчас у этого прохвоста гвардейца, который, наверное, и внушил девчонке свои мысли.

Михаил потупил взгляд. Он был в ужасе.

На самом деле десять миллионов золотых монет для казны империи — это почти то же, что глоток воды для человека рядом с пресным озером, но Валерий берёг каждую копейку.

— Что нам теперь делать? — спросил Фёдор. — Борсийцы же…

— Они ничего нам не сделают, — оборвал его император, а затем повернулся к окну. — Но эта ведьма и разбогатевший гвардеец меня взбесили. Чёртовы жители Турдистаба, да чтоб их наши духи всех перерезали! Я не буду обеспечивать эту дрянь. Пусть Хмельную забирают борсийцы и делают из неё хоть национальную героиню. Мы ничего не можем с ней сделать в такой ситуации.

— Борсийцы знают, что Аргамии войска духов предоставили мы — что с этим делать? — спросил Фёдор.

— Не волнуйся, — отвечал Валерий. — Всё сложится в наших интересах.

Михаил кинул на него злобный взгляд.

В дверь постучались.

— Войдите, — небрежно кинул император.

— К вам, — проговорил вошедший слуга, — какой-то перебежчик из Доброграда. Кон…

— Я знаю, кто это, — перебил его император, а затем повернулся к Михаилу и Фёдору. — Вы свободны. Ко мне прибыл очень важный человек, который поможет нам атаковать Борсию.

Оба вышли за слугой, а Валерий сел в кресло, ожидая неизвестного гостя…

9 глава. Сказанное и несказанное. — 2

* * *

В Борсии началось лето. Под окнами дома номер семнадцать на Рыбной зеленели деревья, распускались цветы — особенно сирень, чей запах заполонил улицу. День стал длинный как никогда в году.

Как-то Иван гулял с Катей. Он решил ничего ей не рассказывать про принцессу, зная ревнивый характер своей девушки, который уже начал его бесить. Однако он испытывал к Кате тёплое чувство, и ему нравилось быть с ней, хотя иногда и раздражали её особенные проявления любви.

Сегодня они сидели в уютном доброградском скверике и обсуждали статью в газете «Борсийская правда» — «Девочка, открывшая глаза народу Керилана»; вернее, говорила в основном Катя:

— Вот видишь, уже даже в Керилане знают, кто на самом деле преступник. Я очень хочу пообщаться с этой девочкой. Она героиня! А ты работаешь на Керилан…

— Не совсем, — замялся юноша. О подарке принцессы до сих пор не знал никто, кроме Вовы.

— Как это? — не понимала Катя.

— Ну, я же борсияц, — ответил он, глядя в сторону. — Просто почему-то очнулся после забвения в Керилане. Может, мы с Вовой здесь и останемся.

— Кстати, он сегодня назвал аргамцев позором планеты.

— Знаю, — сухо сказал Иван, всё так же глядя в сторону.

— Ты не думаешь, что он и про Керилан может так сказать?

Иван пожал плечами. Его друг — по крови тоже борсиец.

Катя наклонилась к нему.

— А что с тобой в последнее время, зайка? — проговорила она. — Я замечаю, что ты стал молчаливым, спокойным. На тебя это не похоже. Что-то произошло? Я же вижу. Расскажи мне.

Иван перевёл дух и с неприятным чувством посмотрел на неё. Его в который раз «ловят»! Она всегда видела его почти насквозь — особенно хорошо это проявлялось в её ревности, часто попадавшей в точку, когда Ивану приглянулась та или иная. Но порой это был второй вид ревности — безосновательный, — он лишь обнажал норов Кати. Она понимала его, старалась помочь, иногда распознавала его проблемы, изменения, а порой и их причины. Но сейчас она таковых не видела.

Иван же не хотел ей ничего рассказывать, но знал, что от этой девушки так просто не уйдёшь, сменив тему.

Но их спас подскочивший Валя.

— Вы слышали?! — практически крикнул её бывший одноклассник, садясь рядом на скамейку. — Это кошмар!..

— Что такое? — нервно недоумевала Катя.

— Что случилось? — рассудительно произнёс Иван.

Валя перевёл дух и выпалил:

— Я только что узнал. Климовы были найдены мёртвыми у себя дома.

У Кати рука потянулась к губам.

— Кто это такие? — спросил Иван.

— Родители Кости, — ответила Катя и повернулась к Вале. — А когда их убили?

— Ещё неизвестно, — сказал тот. — Но вы ведь в курсе, что папаша Кости был богачом и работал в Кроне?

— Да, — откликнулась Катя. — Костя сам, по-моему, двадцать пятого мая в Керилан умотал. Он уже знает?

— Да, — ответил Валя. — Никакой реакции.

— Урод! — проговорили хором Ваня и Катя.

— Так вот, про деньги и Крону. Ещё не знают, кто убийца, но у Климова старшего украли все его деньги — это около двадцати миллионов золотыми (Катя свистнула). Все накопления, должно быть. И ещё пропали важные документы Кроны.

— Это может быть, — рассуждал Иван, — кто угодно.

— Будет ясно хоть что-то, когда установят точно дату смерти Климовых, — продолжал Валя. — Но меня больше всего поражает реакция Кости!

— Я, конечно, знала, что он ещё та сволочь, но так отнестись к смерти собственных родителей — это совсем кощунство!

— Что разочарована? — задорно сказал Валя.

— Заткнись, — с укором ответила Катя.

Иван не понял шутки, но вернул обоих в прежнее русло:

— А почему ты всё-таки решил, что у него никакой реакции? — Ваня обдумал ситуацию. — Может, он ещё не успел ответить…

— Да какое там… — протянула Катя.

— Я с ним связался, всё сказал, а он: «Ну убили и убили, что теперь? Ни копейки не давали!», — Ивану показалось, что у его девушки отвалилась челюсть. Валя пояснял ему: — Он у них в неделю по полтиннику, по сотне золотыми брал, ещё местных детей грабил.

— Ну сволочь-то! — проговорила Катя.

— Ой, не надо! — поморщившись, воскликнул Валя. — Ты так не думаешь.

— Заткнись.

Валя усмехнулся и, пожав Ивану руку, ушёл.

— О чём это он? — спросил сбитый с толку Иван.

— Не обращай внимания, — пробормотала Катя. — Придурок — он и есть придурок. А лучше пошли к дому, Вова с Оксаной предлагали сегодня куда-то вечером сходить. Я после таких рассказов на этой скамейке больше сидеть не хочу!

Они встали и пошли в направлении Рыбной.

В сердце Кати родилась жалость к этим людям, которых она даже толком не знала. Она часто всех жалела, это являлось таким же свойственным ей чувством, как патриотизм и ревность. Катина жалость приходилось отнюдь не сестрой презрению, а скорее, дочерью её доброте. Она жалела Климовых ещё и потому, что их единственному сыну наплевать на их смерть. Этим и зацепила история. Когда-то Костя ей нравился — то были первые симпатии девочки-подростка к новенькому в классе, — а теперь она испытывала к нему даже уже и не отвращение, а ненависть, причём такую, которая не превратится в любовь, ведь шага до неё не существовало.

Ваня и Катя наконец дошла до дома, где их встретили Вова и Оксана.

— Мы прямо заждались! — воскликнул с шуткой Вова. — Я уже постарел.

— Да, вижу, — сказал Иван. — До магазина дойдёшь?

— Если там не продаётся пиво — нет, — улыбнулся тот.

— Пьяница.

— Ну пошли, что ли!

— А куда? — поинтересовалась Катя.

Ответила ей Оксана.

Центральный парк находился в двух километрах. Возле него стояло уютное кафе со столиками под открытым небом. Внутри многолетние дубы и клёны возвышались над головами, повсюду стояли клумбы с чарующими запахами. Семьи и парочки со счастливым видом плавали в лодках по испещрявшей территорию речке. Ивана не покидало чувство, что он уже ходил когда-то по этому красивому месту.

По дороге Катя рассказывала сестре всю историю про родителей Кости.

— Не, я знала, что он такой, но не настолько же, — выслушав, говорила Оксана. — А помнишь, ещё когда-то ко мне клеился…

— Кто это к тебе клеился? — спросил Вова.

— Не обращай внимания, — ответила Оксана.

— Неудачник один, — добавила Катя. — Он тебе и в подмётки не годится.

Иван тихо сказал Вове, чтобы две сестры не услышали:

— Это не неудачник. И не смотри на неё так. Это подлец один, каких свет не видывал, так что лучше и правда не обращай внимания.

Иван посмотрел направо от главной аллеи и увидел небольшую рощу с полянкой посередине. На долю секунды ему показалось, что он стоит там, деревья вокруг выше, небо дальше, а ростом он по пояс себе нынешнему. Но сладкое дежавю мгновенно растаяло.

Они уже около получаса гуляли по парку и вот дошли до магазина, где Оксана хотела купить книжку про легендарные артефакты для работы в Институте Магических Исследований (ИМИ).

— Есть три книжки разных авторов об этом, из тех, что мне известны, — сказал Иван. — Какую ты хочешь?

— Я не знаю, — ответила девушка. — Зайду — посмотрю, что есть.

И она отправилась в застеклённое помещение, не закрыв дверь.

Катя, стоявшая в обнимку с Иваном, повернулась к Вове.

— А ты почему с ней не пошёл? — настороженно поинтересовалась Катя.

— Я сейчас…

Вдруг его речь оборвалась, а глаза приняли такую форму, как будто он увидел скелет грифоносфинкса.

— Что с тобой? — спросил Иван.

— Тебе нехорошо? — забеспокоилась Катя.

— Либо я сбрендил, — промямлил Володя. — Либо у меня глюки…

Парочка обернулась. Метрах в десяти от них на землю спускалась девушка лет тридцати, среднего роста, в скромной, но со вкусом одежде и с рыжими волосами. Не трудно догадаться, что это появилась принцесса Борсии Дарья.

Катя ахнула. Иван, не совсем понимающих происходящее, повернулся к Вове. Тот наконец захлопнул рот и приготовился к разговору с важным человеком. Иван перевёл взгляд с друга на свою девушку. Выражение Катиного лица передавало очень странные чувства. Во-первых, интерес, во-вторых, удивление, в-третьих, оттенок восхищения. Катя в первый раз видела Дашу вживую.

Принцесса же приземлилась на землю и заметила, что Иван обнимается с девушкой. При этом зрелище в её сердце точно невидимая рука вонзила кинжал с ядом. Однако это никак не отразилось ни на одном мускуле её тела, и даже в глазах мало кто мог это углядеть. Она подошла ближе.

— Добрый день.

— Добрый день, ваше высочество, — вымолвил Володя. — Как ваши дела?

— Хорошо, — спокойно ответила принцесса. — Не ожидала вас, Иван, и вас, Владимир, здесь увидеть.

— Мы тоже, — сказал Ваня, а затем добавил, глядя как Даша с немного злым любопытством поглядывает на Катю. — А это моя невеста — Екатерина Мулина.

— Очень приятно, — сказала принцесса.

— Мне тоже, — ответила Катя. — Для меня честь общаться здесь с вами.

— Простите, — начала Дарья, — вы случайно не дочь нашего доблестного гвардейца Виктора Мулина?

— Да, это я, — улыбнулась Катя принцессе.

— А ты в курсе, что твой отец стал героем в Аргамии? — Даша произнесла это с выражением, но только Иван, которому казалось, что он знает её дольше остальных, почувствовал, что это оно поддельное. А Даша продолжала: — Он спас ту девочку, о которой сейчас пишут все газеты. — На лице Даши появился отблеск улыбки, а вернее, она так улыбалась, когда причиной становились не смех и веселье, а что-то вроде гордости и радости.

— Оксана Хмельная, — подхватила Катя.

— Она самая, — Дарья повернулась к Ивану. — А почему вы, Иван, не рассказывали мне про свою невесту?

— Думал, — отвечал тот, — что вам это будет неинтересно.

Ивану показалось, что он что-то не то ляпнул. Катя усмехнулась.

— Действительно, — улыбнулась она. — Что во мне интересного?

Даша одарила девушку неуловимо презрительным и немного смешливым взглядом, но слова Ивана вывернули что-то внутри неё наизнанку:

— Много чего… — а затем добавил, во избежание дополнительных вопросов: — Просто я думал, принцессе будет неинтересно слушать подробности моей личной жизни.

Дарья сменила позу на закрытую, сложив руки на груди, и опёрлась на одну ногу, как стоят люди в музеях на затянувшейся экскурсии. Одновременно она взглянула на пару пронзительным взглядом. Принцесса спросила:

— И вы любите друг друга?

Ивана этот вопрос поставил в тупик.

Катя же вспомнила слова отца перед уходом. Родилась маленькая ревность.

— У нас тут большой прикол! — встрял Володя. — Ванька — жених Кати, а я — её сестры! Бывает же такое!

Уморительность этого человека и то, как он говорил, заставили Дашу улыбнуться.

— Ваня! — послышался из магазина голос Оксаны. — Я не могу выбрать! Иди сюда!

— А вот и она! — воскликнул Вова, указывая большим пальцем на стеклянный павильон у себя за спиной.

— Надо было ей дверь закрыть, — промолвил Иван и ушёл.

— Что касается меня, — искренне проговорила Катя, глядя в глаза принцессе, — я люблю Ваню больше жизни!

— А он тебя? — спросила Даша.

Катя промолчала, а вот Вова нет:

— Конечно, любит. А что?

— Не знаю, — с сомнением проговорила Даша.

— На что ты намекаешь?! — воскликнула Катя (Вова испуганно на неё взглянул). — Ты к нему неравнодушна? Вы были знакомы?..

Слова застыли у неё в горле. Что она знала про их прошлое? Ничего.

Как и Иван сейчас.

— Я ценю ваши отношения, — начала принцесса. — Но мне не кажется, что он любит тебя так, как жизнь этого требует. Да, у нас были отношения, и Ваня меня любил, — боль вдруг оборвала её голос. А любит ли он её сейчас?

— Но теперь всё иначе, — ответила Катя. — А ты знаешь, кем он был? Стоп! А почему у вас такая разница в возрасте? Ваню омолодили?

— Наверное. Спроси у своего отца.

Катя сначала хотела за что-то схватиться, но быстро поняла, что принцесса полностью права.

— И знаешь, — с любопытствующей задумчивостью проговорила Даша, — я не думаю, что Ванино сердце забыло меня…

В душе у Кати разорвалась бомба.

— Это мы ещё посмотрим! — воскликнула она, сделав шаг в сторону уже почти соперницы.

Та тоже смело смотрела на неё, говоря взглядом: «Ну давай! Я не боюсь!»

Вова встал между ними.

— Стоп! Стоп! — сказал он. — Дамы, не надо ничего здесь устраивать! Пожалуйста, давайте соблюдать мир и спокойствие, а войн нашей стране уже хватает…

Дарья хотела сказать что-то про его родину, но из магазина вышли Иван и Оксана. Девушка с книгой в руке подбежала к жениху, едва заметным кивком поздоровавшись с Дашей.

— Вова! — воскликнула она. — Почему я торчала в магазине одна?

— А Иван? — спокойно произнёс Володя.

— Да зачем мне Иван?! Он просто книжку помогал выбирать. Я думала, ты со мной зайдёшь, а ты тут стоял…

Оксана схватила Володю, как будто он её собственность, тот с улыбкой взглянул на Ивана и повёл-таки девушку сам. Иван усмехнулся.

К нему на несколько шагов подошла Даша.

— Я необычайно рада и счастлива этой встрече с тобой, Иван, — эти слова принцессы начали погружать Катю в адскую лаву душ. Даша продолжала: — Я буду ещё более счастлива встретить тебя ещё раз, и жду здесь, в парке, у северного входа через неделю, девятого июня, около одиннадцати часов утра.

Катя аж онемела от негодования.

— Я тоже очень рад этой неожиданной встрече, — Иван сам не знал, наигранно он говорит или искренне, но больше беспокоился, как об этом думает Катя. — Не смею вам отказать и принимаю ваше приглашение.

Даша, решившая, что попытка поцеловать Ивана станет, по сути, лишь доказательством своего величия Кате, только слегка поклонилась ему, кивнула остальным и удалилась.

Катя сразу подбежала к Ивану.

— Ты же не пойдёшь, — еле выговорила она.

— Как я могу отказать? — отвечал Иван. — Она же принцесса!

— Пожалуйста, — умоляла она, — не иди!

— Посмотрим, — закончил этот бессмысленный разговор Ваня.

Он взял её за руку и повёл по дороге к выходу из парка. Володя подлетел к ним и поманил Катю к себе. Она отошла.

— Вы что это задумали? — то ли ревниво, то ли смешливо прокричала Оксана.

Иван же задал сам себе вопрос: «Пойти?»

— Катя! — воскликнул Володя. — Ты что делала?!

— А что я делала? — не понимала девушка.

— Ты же дерзила королевской персоне! Ты знаешь, что она может устроить!

— О, принцесса!! — ядовито воскликнула Катя, возвращаясь к Ивану. — Да что вы все заладили: «как можно, она же дочь короля!» Да и что с того? Если она дочь короля, ей всё можно?

Иван и Володя обменялись взглядами.

— Кстати, Ваня, кто эта твоя знакомая? — подошла к ним Оксана, которая не интересовалась политикой и не вглядывалась в портрет королевской семьи на столике Кати, когда они жили в Тимпурской гостинице. Ваня и Вова продолжали смотреть друг на друга, а их животы всё больше ибольше напрягались.

Вечером они оба сидели в комнате Володи и Оксаны. Владимир рассказал другу, что происходило, пока Иван и Оксана торчали в книжном магазине.

— Да уж, — задумчиво проговорил Ваня.

— Знаешь, Вань, мы ведь оба супер-парни. Ты согласен?

— Может быть, — Иван произнёс это таким странным тоном, что друг расхохотался.

— Но ты, — продолжал Володя, — всё-таки круче.

— Почему ты так думаешь, друг?

— Ну, возможно, и не круче, но я заметил, что по мне сохнут сотни, но сохнут по одному дню.

— Столько времени ты с ними встречаешься, — усмехнулся Ваня.

— Да. А ты, хоть и постоянный, но за тебя тоже борются, но борются не сотни, а пара девчонок… Но как! Вспомни Лизу. Ещё в институте. До сих пор не знаю, забыла ли она тебя. А теперь — Катя, как всегда по уши влюблена в тебя, и хоть я и болею за неё, но я не уверен в победе нашей команды, ведь её соперница — принцесса. Она тоже, как я заметил, неслабо вздыхает по тебе. И тут уже грядёт бой не на жизнь, а на смерть.

— Не говори чепухи!

— Ты мне скажи прежде всего. Ты, Ваня, пойдёшь на встречу с Дарьей?

— Ты говоришь, что она меня знала до забвения.

— Она так сказала.

— Так вот. Это значит, что у меня появился второй источник информации, а не только хранитель моих собственных тайн, Виктор. Конечно, я пойду, хоть и знаю, что Катя будет ревновать.

Иван скорчил ехидную гримасу, когда говорил про хранителя тайн.

— А что насчёт самой принцессы? Она тебе как?

— Ну уж не знаю, — пропыхтел Ваня. — Она же меня старше лет на десять!

— Да, понимаю. Но, как говорится, любви все возрасты покорны, а тебе, как мне казалось, немного нравятся особы постарше.

— Хм… Даже не знаю. Катя лучше, она хорошая, красивая, — Иван перевёл дыхание. — А от принцессы меня что-то отталкивает. Не знаю, может быть, это связано с моим прошлым до забвения. Я не знаю!

— Ну ладно, не буду тебя мучить. Но если что, узнай, кто ты, и всегда слушай сердце, когда будешь выбирать.

Володя вышел из комнаты и отправился в гостиную к невесте. Ваня упал на диван.

— И зачем мне понадобилось всё забывать?

* * *

На следующий день, третьего июля, Виктор прилетел из Турдистаба в Доброград. Война закончилась выводом Аргамских войск из Турдистаба, а значит и прекращением кровопролития. Губернатор Турдистаба этим утром заявил о присоединении поселения к Борсии. Он рассчитывать, что в этом случае его страна окажется в безопасности.

А наш герой-гвардеец вышел из трансоли и взглянул на часы. Обе стрелки показывали на участок возле цифры три. Виктор дошёл до ближайшей почты и отправил семье письмо. После этого он посетил салон перемещений и нашёл там торговца. У него он купил лучшую из предложенных личную трансоль и отправился на ней в сторону королевского дворца.

Александр сидел за столом и волшебными невидимыми чернилами писал указ о принятии поселения Турдистаб в состав Борсийского Королевства, когда ему доложили о возвращении одного из ценнейших гвардейцев.

— Приветствую тебя, Виктор, — поздоровался король. — Очень рад тебя видеть живым и здоровым. Слышал про твою историю с Оксаной. Я в восторге!

— Ваше величество, я как раз об этом и хотел с вами поговорить, — Виктор сел в кресло. — Тут, видите ли, не всё так просто.

И Виктор изложил свою историю королю. Александр лишь разинул рот.

— И что, вам предложили десять миллионов золотых, — повторял он, — за девочку…

— Я её отдал, но поговорил с ней. Результат разговора вы видели на днях на войланской площади.

— Великолепно, Виктор! А что же вы станете теперь делать с этими деньгами?

— Для начала уйду из гвардии.

— Но, Виктор, вы наш лучший гвардеец!

— Лучшим был Ваня Тишков.

Король опустил глаза.

— Но вы не волнуйтесь, — продолжал гвардеец. — Если что-то серьёзное понадобится от меня, вы лишь свяжитесь со мной, и я выполню любую вашу просьбу.

— Но уже не приказ, — весело заметил король. — А чем же вы займётесь?

— Я, конечно, понимаю, что у нас не Керилан, но прошу вас оформить разрешение на открытие собственной междугородней трансольной станции.

— Замечательно! Вы же будете платить налоги?

— Безусловно.

— Тогда замечательно. У нас в стране мало таких торговцев, кто не уходит от уплаты, так что вы ещё и неплохо пополните казну.

— Значит, вы согласны, ваше величество?

— Конечно. И я желаю вам удачи. Если в Керилане десять миллионов — это капитал небольшой магической или мещанской торговой компании, то у нас — целое состояние! А что же делать с принцем… Боже! Вы убили принца Аргамии!

— Но он был подлецом! — воскликнул Виктор так, что можно было подумать, он имел в виду не только убийство нескольких турдистабских семей. — Подлецом и убийцей.

— Да, я согласен, но его отец — царь Аргамии — Пётр Птичкин, страшный человек. Его, возможно, осудят, но он отомстит за сына…

— Если честно, я его не боюсь.

— Вы очень храбры, Виктор. А что же вы планируете делать сейчас?

— Я купил домик на Викингов и пригласил туда на вечер дочерей.

— На улице Викингов?! Неплохо! Кстати, — задумчиво протянул Александр, — я слышал, одна из ваших дочерей встречается с Тишковым.

Виктор удивился, как быстро король это узнал. Гвардеец сложил руки на груди и сказал сухо:

— Они чувствуют тёплые чувства друг к другу и будут, я надеюсь, счастливы.

— Любовь, — с оттенком грусти проговорил король. — Путь любви ждёт их. Счастья же им. Но не смею вас задерживать, Виктор. Вы, наверно, торопитесь.

— Совершенно верно. До свидания.

Гвардеец вышел.

В этот же день оба провели щекотливые беседы. Король прилетел в Войланск на Официальный Съезд Государей. Там присутствовали император Керилана с двумя помощниками в масках и представители независимых государств.

— Мы доказали, — начал Александр, — что Керилан предоставил Аргамии свои военно-магические ресурсы, с помощью которых Аргамия атаковала Турдистаб.

— Совершенно верно, — холодно проговорил Валерий, поразив Александра, думавшего, что тот начнёт отрицать сей факт. Он даже документы с собой привёз — они не понадобились. — Да, мы предоставили Аргамии эти ресурсы, и лично я просто в шоке от того, как Пётр Птичкин их использовал. Они предоставлялись только как защита от борсийской агрессии.

— Значит, — начал Александр, — вы утверждаете, что передали боевых существ Аргамии не для убийств в Турдистабе?

— Нет, конечно! — воскликнул Валерий. — Господин Чаев, как вы могли такое подумать?! Мы же не убийцы. Я доверил им эти войска как оборону, преступник Пётр Птичкин же нашёл этой магии другое применение.

«Вот лис-то», — подумал Александр.

— В случае, — продолжал император, — если все независимые королевства признают Птичкина виновным, его казнят в Войланске.

— Да, — сказал один из представителей независимых государств. — Нам надо удостовериться, что это не борсийская гвардия убивала людей, а царь Пётр Птичкин. Мы собираемся пообщаться с жителями Турдистаба и выяснить это.

«Что там выяснять, — думал Александр. — У нас в стране уже всем понятно, кто убийца! Гады кериланские, у себя хотят казнить Птичкина. А может, он просто разменная монета?»

А к Виктору, уже расположившемуся в новом доме, приехали дочки. Все три заявили, что гордятся отцом. Потом Оксана сказала, что у неё есть дела, а так как наступил вечер, она забрала Машу, пообещав на отцовской трансоли довести сестру до дома. За чаем остались Виктор и Катя. Средняя дочь начала:

— О чём ты хотел со мной поговорить, папа?

— Во-первых, я хотел тебе сказать, что отныне буду здесь жить один.

— Но, папа, откуда у тебя столько денег?

И Виктор рассказал дочери подробности о событиях в деревне Гром и о своих планах.

— Всё просто замечательно, — сказала Катя, — но что насчёт принца?..

— Хватит, — отрезал отец. — Я уже устал. Мне и король сегодня говорил и о Птичкине, и о мести, но я думаю, что после этой войны в Турдистабе с ним что-нибудь сделают. В конце концов, я его не боюсь.

— А Иван? — продолжала Катя после небольшой паузы. — Он придёт сюда, он узнает, где ты. Я, получив твоё письмо, сказала ему, что ты уже в Доброграде.

— Вот о нём я и хотел поговорить, — произнёс Виктор, а затем, заметив странность в лице дочери, добавил: — Что-то ещё случилось?

— Что у Вани было с принцессой? Мы встретили её, и она заявила, что собирается отнять его у меня! Папа, я боюсь его потерять…

«Похоже, — подумал Виктор, — король уже рассказал дочери, что случилось в деревне Гром».

— Хм… Очень странно. Но всё же я ничего не буду ему говорить.

— Ты про что?

— Я поклялся молчать.

— Пап, ты про забвение?

— И про это тоже. Катенька, я вижу, что ты его сильно любишь.

— Да, папа! — воскликнула дочь. — Он не такой, как все, он добрый, честный, красивый… Он — всё!!!

— Хватит, — спокойным тоном сказал Виктор. — Я думаю, что тебе не надо пока особо беспокоиться из-за Дарьи.

— Что значит «пока»?

— Ну… — Виктор запнулся.

— Скажи мне, что ты знаешь. Принцесса сказала, что у них случился роман до забвения.

— Да не было никакого романа… — выпалил отец и быстро пожалел об этом.

— Значит, ты знаешь, папа. Говори, что было! Я по интонации твоей поняла, что что-то у них было.

— Это полная чушь, — решил Виктор и про себя подумал: «Пока что и тебе ничего не надо знать; надеюсь, так будет долго. Я и дочери счастья желаю». — Расскажи, Катюх, что ещё у вас случилось?

И она рассказала отцу про убийство родителей Кости.

— Мне кажется, — рассуждал Виктор, — что здесь что-то с политикой связано, раз у него такие документы украли. А магическая экспертиза уже проведена? Когда их убили?

— Да, проведена, но её не всем показывают.

— Знаешь, дочь, у нас в стране в последнее время многое стали решать деньги…

— …И это ужасно!

— Согласен. Подкупы, взятки. Всё это страшно. Я и многие мои единомышленники пробовали бороться, но тщетно. И раз уж такие порядки: «если у тебя есть деньги, ты — царь» — у меня они есть и я достану эту экспертизу, раз тебе это интересно.

— Спасибо, пап. Не знаю, даст ли это что-то мне.

— Конечно, даст! Информацию, а это — главное. И ещё. Насчёт Ивана не бойся. Всё будет в порядке.

9 глава. Сказанное и несказанное. — 3

* * *

На следующий день Иван проснулся первым. Даже Солнце ещё не встало. Он отправился на лестницу к недавно установленному экрану, на котором писались значительные события последних дней. Ваня хотел посмотреть что-либо про убийство Климовых. Он прокрутил чёрную ленту зелёных букв, не нашёл ничего связанного с ними и уже хотел уходить, как наткнулся на имя «Виктор Каретный». Юношу удивило, что отец Кати опять пользуется своим псевдонимом. О нём была короткая заметка:

«Вчера, третьего июня, известный гвардеец Виктор Каретный вернулся из Турдистаба («так, это мы уже знаем»), где проходили военные действия. Каретный сразу же купил дом на улице Викингов и занялся предпринимательской деятельностью. Приглашаем всех посетить его междугороднюю трансольную станцию "Миля". Работает круглосуточно. Так же Каретный ушёл из королевской гвардии».

Иван сразу всё понял и, не дожидаясь, пока кто-нибудь проснётся, отправился на южную окраину Доброграда с картой, состоящей из огня.

Воздух наполняла приятная свежесть после дождя. Иван понял, что раз он не знает, где улица, названная в честь облагороженных древних разбойников с севера Борсии, то на то, что он из непозволительно богатой семьи, надеяться не стоит.

По дороге он остановил летящего мага.

— Вы не подскажете, — говорил Ваня, — где находится улица Викингов?

— Идёте до поворота направо, там прямо до следующего поворота налево — и вы на Викингов.

— Огромное спасибо.

Иван за пару часов преодолел этот путь. Пока он шёл, начался жуткий ливень.

Иван заприметил ряд из крупных частных домов, над которыми кружили копии известных артефактов — символы семей. Он подошёл к одному из них. Рядом с оградой стоял высокий и широкий человек в зелёном плаще. Иван узнал его.

— Иван! — радостно вскрикнул Михаил. — Как я рад тебя видеть!

Старые приятели обнялись.

— Как дела? — спросил Ваня. — Я уже давно здесь живу, а ты какими судьбами в Доброграде?

— Да это долгая история, — проворчал Миша. — Я тебе её расскажу, но сперва поведай, что на Викингов делаешь ты?

— Я ищу Виктора Каретного. Что-нибудь слышал про него?

— Конечно, слышал! — воскликнул Михаил. — Это святой человек!

— Откуда же ты его знаешь?

— Всё началось в Керилане. Ты же помнишь, я работал на службу безопасности. Так вот. Я стал журналистом и написал разгромную статью о том, что несчастных турдистабцев убивает борсийская гвардия, и император мной лично заинтересовался. Он направил меня в Турдистаб найти любую малолетку, которая бы как-либо пострадала от этой войны. Я пришёл на развалины деревни Гром, откуда меня направили в лагерь борсийцев и сказали, что один из них спас какую-то девочку, чью семью убили духи Аргамии. «Отличный вариант», — решил я. Этим гвардейцем оказался Виктор. Наша первая встреча была недолгой. Я хотел купить у него девочку за пять миллионов, но он потребовал десять. Император доверил мне чуть больше, и я смог купить девчонку и добраться с ней до Войланска.

Иван знал Михаила, и прекрасно понимал, что он поначалу думал предложить Виктору поменьше, а разницу положить в карман.

— Но зачем императору, — спросил Иван, — понадобилась девочка четырнадцати лет, чьи родители умерли в Турдистабе?

— Видишь ли, Иван, он искал безвольную куклу, чтобы на главной площади Войланска она, как «жертва борсийской агрессии», сказала эту ложь для всех, кто придёт. Но всё пошло не так. Виктор перед уходом девочки о чём-то с ней поговорил, и как мы видим, не напрасно. Ты знаешь, что она говорила на площади?

— Да уж. Горячая девчонка.

Михаил хохотнул и продолжил:

— Так вот. Император страшно разозлился, но велел везти девочку сюда, к её спасителю.

— Но как ты-то, Миш, здесь оказался?

— Император разгневался и на меня. Он потребовал те десять миллионов, что я дал Виктору. Я не мог винить этого гвардейца, ведь он выполнял долг перед родиной, когда её оклеветали. Но вот для казны Керилана эти деньги — сущий пустяк.

— Неужели империя так богата?

— Её состояние в тысячи, десятки тысяч больше того, что я дал Виктору за девочку, а Крилов — просто скупердяй! В итоге он поставил мне условие: или я отдаю эти миллионы за неделю, или меня казнят.

Вёл представление, на котором девочка открыла правду, не кто иной, как Фёдор. Он много раз подлизывался к императору и стал в итоге миллионером. Трансолями, кажется, торгует. Я сразу после приёма у императора в отчаянии ринулся к нему и умолял эту жалкую для него, но спасительную для меня сумму. Но он отказал мне и посмеялся надо мной, назвав нищим неудачником.

«Мало кто хочет кредиторов, — подумал Иван, — что никогда не отдадут тебе твои деньги».

— Я ринулся в ту гостиницу, — продолжался рассказ, — где проживала девочка, — Михаил усмехнулся: — Она спрятала меня в один из своих чемоданов. И вчера мы с ней оказались здесь на Викингов. Мы с Оксаной прождали чуть меньше часа, пока Виктор говорил со своей средней дочерью («Так вот где вчера пропадала Катя»), и он принял нас. Так я встретил его во второй раз.

«Как ваши дела?» — спросил он.

«Плохо, господин Каретный», — и я поведал ему свою историю.

«Так значит, — рассуждал он, — вы стали жертвой жадности кериланцев».

«Получается так».

«Я всегда говорил, что эта страна ничего хорошего честным людям не сулит. Я предлагаю вам жить у меня и работать со мной против Керилана».

«Но как мы будем это делать?»

«Для начала преумножим наш капитал, а затем увидите».

И вот этот человек приютил меня у себя, и мы договорились вместе мстить Керилану за его жадность.

— А как ты должен ему помогать? — спросил Иван с сомнением в голосе.

— Пока что он дал мне пару поручений по поводу своих заказов.

— Следовательно, ты сейчас живёшь у него?

— Да.

— Покажешь?

— Конечно, мой друг! Но зачем тебе Виктор?

Иван обогнул массивную фигуру Михаила и последовал за ним мимо броских, массивных особняков.

— Дело в том, — отвечал Иван, — что я жених его дочери и хочу увидеться с будущим тестем после его возвращения.

Пройдя пару домов, они остановились около самого, на вид, крупного.

— Вот мы и пришли, — сказал Михаил, открывая железные ворота. Он подошёл к двери со стучалкой в зубах позолоченного льва и позвонил в колокольчик справа: — Это я, Михаил!

— Войдите, — раздался голос волшебного бесплотного определителя.

Михаил провёл Ивана внутрь, в гостиную с камином.

И тут в комнату собственной персоной зашёл Виктор. Иван стоял к нему спиной, наблюдая за разноцветными искрами в пламени, поэтому тот узнал лишь Михаила.

— Добрый день! Ты так быстро познакомился с Доброградом…

— Нет, — оборвал Михаил хозяина дома. — Просто я встретил старого друга.

— Так представь нас друг другу, — радостно произнёс Виктор.

Иван эффектно обернулся, и Виктор увидел его лицо. Он вздрогнул и сделал шаг назад. Его потрясённый взгляд окинул Ваню сверху вниз и снизу вверх, точно измерял его.

— Я думаю, — сказал Иван, — мне не нужно представляться.

— Да, это Иван, — весело проговорил Михаил. — Он сказал мне, что вы знакомы, что он — жених вашей дочери. Кати, если не ошибаюсь?

— Совершенно верно. Это прекраснейшая, добрейшая, честнейшая и красивейшая девушка из тех, что знала земля наша. Вас что-то смущает, Виктор?

И действительно: лицо Виктора приняло искренне удивленный вид.

— Что ж, — наконец произнёс он. — Я предлагаю вместе пообедать.

Вскоре недавно нанятые слуги Виктора накрыли стол. На нём стояли деликатесные блюда: от чёрной икры до мяса дракона.

— Великолепные яства! В Борсии очень мало мест, где такое можно достать.

— Я гляжу, — заметил Михаил, — Иван, ты быстро познакомился с культурой и бытом страны.

— Да, конечно, — проговорил тот, глядя на Виктора, который тоже понимал, что Иван эту информацию далеко не сегодня узнал. — Очень вкусно. У вас огромное состояние, Виктор, что тоже редкость в этом чудном государстве. Михаил поведал мне, как вы его приобрели. Смею назвать вас разумным героем.

Михаил по-доброму усмехнулся.

— Спасибо, Вань, — поблагодарил Виктор. — Но я прошу, чтобы мы обращались друг к другу на «ты».

— Да, конечно.

— Простите, — вступил Михаил. — Я прошу меня извинить. Уже полшестого, а я ещё не посмотрел город. Хотелось бы поскорее! Вы не против, если я вас оставлю, друзья мои?

— Да, конечно! Я провожу.

— Нет. Не смею вас тревожить, Виктор.

И Михаил покинул этих двоих, которые не отрывали взглядов друг от друга.

— Как ты уже знаешь, — начал разговор Иван. — Я побывал у короля. И он рассказал, кто стёр мне память… — наступила неласковая тишина. Юноша выждал паузу и продолжил: — Я хочу знать всё, Виктор!

— О чём?

— Не прикидывайся! ты отлично понимаешь, о чём речь. Это ты стёр мне память!

— Да, — с неизбежностью проговорил новоиспечённый богач. — Это сделал я. Чего уж отрицать! Ты не врёшь ни мне и никому, а я вот соврал.

— Зачем? Это самый главный в мире вопрос. Зачем?! Почему ты соврал мне?

— Ты любишь мою дочь?

— А это тут при чём? — смутился Иван. — Что с вами, Виктор? Вы отходите от темы.

— Вань. Ответь на вопрос.

— Ну допустим… Но какое это имеет отношение к делу?

— Ну, допустим, — с грустной улыбкой повторил Виктор. — Ты не искренен.

— Это что значит? Обмен такой?

— Да не обмен это. Ой! Ох, как же тяжело… — Виктор уронил голову на руки.

— Ну уж если не обмен, — с задором проговорил Иван. — То при чём тут Катя?! Ладно, если ты не хочешь отвечать на этот вопрос, скажи хотя бы кто я! Я слышал, что до забвения я работал в гвардии, — Ивана переполняли эмоции. Он нервничал, хотя и старался говорить негромко и как можно спокойнее. Следовать намеченному плану не удавалось.

Виктор поднял голову.

— Так. А что ты ещё узнал про себя-до-забвения?

— Ну… Я нашёл у себя дома, в Керилане, две записки.

— О! Уже интересно. Что же в них было написано?

— На первой, по-моему: «Ты Иван Тишков, тебе семнадцать лет и ты коренной кериланец», а на второй, кажется: «Не ищи, кем ты был раньше, а строй свою новую жизнь».

— Ну и как? Строится новая жизнь?

— М-м… — задумался Иван. — Я даже не знаю.

— Ты счастлив?

— Как я могу быть счастлив, если не знаю, кто я такой?

— А значит, тебя только это интересует?! Значит, Катя тебе нужна только чтобы со мной познакомиться? За этим ты и в Борсии, да?

Иван в злости ударил по столу, но вскоре одумался.

— Извиняюсь, — проговорил он. — Я начал отношения с Катей раньше, чем узнал, чья она дочь — можете у неё спросить. Понимаю ваши отцовские чувства, но я ни за что её не брошу…

— Ладно, допустим. А кто, как ты думаешь, написал эти записки?

— Вова сказал, что по почерку они мои.

— Вова… — задумчиво протянул Виктор. — На этой, прямо скажем, королевской доске появилась новая честная фигура. Он очень умный, и он за тебя. А самое главное, он любит Оксану, а насчёт тебя и Кати я не уверен. Ты уж извини меня, это моё мнение.

— А при чёт тут королевская доска? Моё забвение — это игра?

— Нет. Не обращай внимания, это мои мысли, моя паранойя. А теперь давай поговорим как образованные люди, — и Виктор с разумным взглядом наклонился к собеседнику. — Дорогой мой, знаешь ли ты, как происходит забвение?

— Да…

— И можно ли стереть память человеку, который этого не хочет?

— А может, это был шантаж?..

Они говорили фразы всё быстрее и быстрее.

— Нет. Ты сам захотел.

— Почему? Почему захотел?

— Были причины.

— Какие?

— Не важно!

— Стоп, — вдруг остановился Иван, вспомнив один нюанс. — Я ведь не мог в пятнадцать-шестнадцать лет работать в гвардии! Вы меня омолодили!

— Давай вернёмся к науке. Ты же окончил ВИМ. Насколько можно омолаживать при забвении?

— До двадцати лет. И на сколько ты меня омолодил?

— На все сто. Вернее, двадцать, — усмехнулся Виктор.

Ивана вдруг как молнией ударило. Ему не девятнадцать, а тридцать девять! Он четыре десятка лет живёт на этой земле.

И его родина не Керилан, а Борсия.

— А почему я написал, что моя родина Керилан?

— Ну, этого я уж не знаю, — соврал Виктор. — Может, хотел сменить национальность.

— Но мне было почти сорок лет. У меня была семья, дети… — Иван не успел закончить вопрос.

— Да никого у тебя не было, кроме меня! — быстро прокричал Виктор и сразу же понял, что зря.

— Кроме вас? Кем вы мне приходились?

— Всё, хватит! — Виктор вскочил со стула. — Какая тебе разница! Забудь всё, живи новой жизнью!

Иван тоже вскочил.

— Я поклялся, что узнаю, кто я! Но почему вы это так скрываете?

— Да потому что я перед тобой поклялся, что ты не узнаешь, кем ты был.

— В таком случае! — воскликнул раззадоренный парень. — Я снимаю с вас эту клятву! Говорите мне причину моего забвения!

— Ты сам хотел всё забыть!

— Это я уже понял. Но теперь я хочу всё вспомнить. Я снял с вас клятву, говорите!

— Клятвы нет, но есть дружеское понимание. Это была осознанная клятва! Тебе будет плохо, если ты всё вспомнишь, и ты захочешь забыть снова! Тебе это надо?

— Не захочу!

— Это ты сейчас так думаешь. Я ничего тебе не скажу! Нет!

— Я уже понял, — неожиданно спокойно сказал Иван, следуя плану. — Тебя, Виктор, не переубедить. Но та девочка смогла сказать, а ты — нет.

— Это разные вещи!

— Нет, не совсем.

— Ты просто не всё знаешь!

— Так расскажи.

Иван улыбнулся. Виктор лишь помотал головой и ушёл в другую комнату, на прощание кинув:

— Всего хорошего.

Бывший гвардеец просидел в одной из комнат второго этажа около двух часов… «Я не могу ему сказать, — думал Виктор. — Он будет снова страдать и зарубит меня живьём. Но он так жаждет… Нет! Это просто мелочи. Естественно, что человек хочет знать, кто он. Но Ваня этого не узнает. А Катя… Она тоже будет мучиться… Дочурка. Нет, я больше ничего ему не скажу!»

Тут открылась дверь. Виктор вздрогнул и обернулся. На пороге стоял Михаил.

— Красивые у вас вазы на первом этаже, — начал он.

— Да, это творение двух известных скульпторов: Алтухова и Азаровой.

Михаил сел на стул напротив Виктора.

— Когда к нам Оксану присылают? — спросил Михаил о турдистабской девочке.

— Завтра. Вы принесли документы о гибели Климовых для моей дочери?

— Да. Как вы думаете, чьих это рук дело?

— Вы, Михаил, уже, смотрю, ознакомились с бумагами. Я понятия не имею, кто их убил…

— А кем вообще были эти Климовы, кроме того, что работали в Кроне и располагали огромным состоянием?

— Их сынок, сбежавший неделю назад в Керилан, стал первой любовью моей дочери. Об этом тогда весь двор говорил. «Неудачница влюблена в супермена». Мне не приятно было слышать такое про Катю.

— Но сейчас она счастлива с Иваном, — сказал Михаил.

— Если честно, я надеюсь, что она до сих пор любит сына этих погибших.

— Вот как! Почему же?

— Потому что Иван её не любит. А если бросит, ей будет не так больно. Он любит другую, хотя сам этого не знает, — Виктор, глядя, как нарастает в собеседнике неприятный для него вопрос, поспешил перейти к самой главной для себя в эту минуту, теме: — А как вы познакомились с Иваном?

Михаил рассказал Виктору всё, что знал про Ваню.

— Да уж, — задумчиво проговорил Виктор. — Узнаю Ваньку, но так, чтобы подсунуть огненный шар… Это в его стиле. И что получается, что он работал на Керилан…

— И, скорее всего, сейчас на них шпионит, — закончил эту мысль Михаил. — Вы думаете, нам надо сдать его королю?

— Нет! — воскликнул Виктор. — Он мне очень дорог, а король может с ним сделать всё что угодно!

— Но почему вы его так выгораживаете? Он же не любит вашу дочь. И вы с ним так недавно знакомы.

— Этого не объяснить, Миша, не объяснить…

10 глава. Бессмысленная встреча

— Где ты был целый день? — спросила Катя Ваню, когда он только появился на пороге.

На часах было уже без десяти десять. По дороге сюда он думал о том, что сказал Виктор, хотя тот толком ничего и не поведал.

Юноша заметил, что глаза у девушки красные. Его это взволновало, но сил объяснять что-либо не было. Он протиснулся в комнату и лишь кинул вслед:

— У Виктора.

— У папы… — произнесла Катя. — Зачем ты ходил к папе?

Иван ничего не ответил и зашёл в комнату Вовы и Оксаны. Его расчёт, если можно так выразиться, был прост: Катя может всё спросить у отца и Михаила, и её ревность растает сама собой; тем более они ответят на её последний вопрос.

В комнате сидели влюблённые и целовались. Поняв, что они не одни, ребята расселись по разным концам кровати, немного порозовели, а Оксана даже встала. Она прошла к двери, не сказав ни слова, лишь взглянула на Ивана с неким презрением и злостью и вышла из комнаты. Такие эмоции появились явно не от прерванного поцелуя.

Друзья же пожали друг другу руки.

— Что с ней? — спросил Вову Ваня.

— Ты про что?

— Она так на меня взглянула!

— А ты где был? — спросил Вова, сложив руки на груди.

— У Виктора, — повторил свой ответ Иван. — А что?

— Да ничего, — Володя сел обратно на кровать. — Я, конечно, не особо люблю Катю, но она Оксанина сестра. А ты, дружок, знаешь её ревность…

— Она плакала? У неё глаза красные.

— Мне кажется, что ты стал не очень хорошо вести себя в этом доме. Мы тут всего лишь гости. И не забывай одну из причин нашего приезда в эту страну.

— А что не так с моим поведением? — искренне не понимал Иван.

— Уходишь, когда заблагорассудится — даже пусть и к члену семьи, — ничего не говоришь, — друг фыркнул. — Не шибко уважительно ведёшь себя с хозяевами. Мы проснулись довольно поздно, однако Катя ещё спала. Завтрак вчера готовился и на тебя тоже. Ты ел сегодня хоть что-нибудь?

— Что за мамкины заботы! — рассмеялся Иван. — Я ел. И потом тебе расскажу что. Ты обалдеешь!

— Короче, мы пошли гулять с тёщей и Машей, а когда вернулись — обнаружили ревущую Катю. Она плакала часов пять, как я понял, — Иван от липкого стыда отошёл на шаг к стене, — сказала, что у неё нет сил тебя искать и не хочет, чтобы ты шёл на встречу с принцессой. Но ты не думай; — Володя наконец-то потрепал Ивана по плечу. Ему стало гораздо легче. — Я считаю иначе. Ты пойдёшь к ней. Для меня дружба стоит на первом месте, а ты — мой лучший друг. И ты должен выведать от неё всё, что она знает… Кстати, а что тебе Виктор сообщил?

— Да ничего особенного, — Иван присел на кровать. — Он меня омолодил, Борсия — моя родина, у меня не было никого, кроме него: ни родителей, ни жён, ни детей, и я пахал на гвардию. Ещё достал меня вопросом: «люблю ли я Катю» — убедил самого себя, что нет, — в голосе Ивана сквозила ядовитая ирония. — Короче, ничего особенного.

Вова похлопал друга по плечу.

— Где твой оптимизм? — сказал он. — Это уже что-то.

— А мне нужно всё!

— Допустим, это двадцать процентов того, что ты хочешь узнать. Принцесса даст тебе процентов десять, а может, и больше. Поговорим с королём, а потом вернёмся к Виктору, он ещё что расскажет. А там, глядишь, общая картинка и вырисуется.

— Как мучительно сидеть, ждать, надеясь на будущих встречах узнать, кто ты на самом деле!

— А почему Виктор тебе всё остальное не хочет открывать? Как я понял, вы с ним были хорошо знакомы.

— По его словам, он поклялся мне, что я не узнаю о своём прошлом. Я снял с него клятву, а он заявил, что обо мне же заботится и я начну страдать, если всё вспомню.

— Опа! — Вова вскинул руки вверх. — Вот это уже интересно… Значит, это действительно ты хотел забвения! А может, тебе плюнуть…

— Нет! Я узнаю, кем я был.

— Но как?

— Для начала поговорим с Дарьей Александровной.

— Кстати, Ваня, ты не думаешь, что, если эта дама в тебя втрескалась, тебе придется завести с ней отношения?

— Это зачем и почему?

— У тебя появятся проблемы, если ты откажешь дочери самого короля.

— Я не буду изменять Кате!

— Ты её любишь?

— Ещё один виктор нашёлся! Я не могу сейчас любить, не знаю почему… но измена не по мне!

— Девушкам надо изменять.

— Ловелас вернулся из отпуска! — фыркнул Иван. — А ты, небось, уже во всю, да?

— Нет, мне дорога Оксана, но если она что-то натворит… Я не хочу об этом говорить.

— Тебя я понял. А теперь послушай меня. Пусть король меня казнит, но предавать девушку я не стану.

— Гораздо хуже в жизни предавать друзей.

— В жизни, Вова, лучше вообще не предавать никого. Я всё-таки в два раза дольше тебя на этой земле живу. Да, на двадцать лет он меня омолодил.

Иван встал с кровати, пожелав другу спокойной ночи, и вышел из комнаты, оставив потрясённого Вову.

* * *

Катя очень плохо спала этой ночью и, только дождавшись рассвета, сразу отправилась на кухню, и заварила чай. После этого она тихо, чтобы не разбудить весь дом, включила магнитофон. Заиграла «Мочи кериланцев» — её любимая песня.

Послышались шаги, и Катя резко обернулась. Дверь открыла мать, закутанная в халат.

— Доброе утро, — прошептала только проснувшаяся Виолетта.

— Доброе, — и Катя отключила магнитофон.

Мать уселась за дубовый стол напротив дочери.

— Зачем ты его выключила? — зевнула она. — Мне нравится эта песня.

— Я подумала, что он разбудил тебя.

— Нет, я не спала.

— Всю ночь?

— Всю ночь.

— Из-за папы?

Виолетта тяжело вздохнула, затем слегка кивнула.

— Ты догадалась, дочь.

— Это не догадливость, просто некоторые вещи в твоей жизни мне понятны. Ты говорила с папой?

— Нет ещё… Я боюсь… Он меня не простит… А теперь ведь он ещё и разбогател. А у меня остаётся всё меньше шансов. Я стану для него чем-то отброшенным, всего лишь частью его прошлого.

Женщина отвернулась и прикрыла лицо ладонью.

— Мамочка, не плачь! — дочь подошла к ней и обняла. — Все люди делают ошибки, а папа это тоже понимает. А насчёт других, мам, не волнуйся. Ты у нас всё равно самая лучшая. Я не думаю, что отцу сейчас так просто распрощаться со своим прошлым. Скорее, он хватается за него. Вот у нас с Ванюшей тоже проблемы… Видишь, как женщинам нашей семьи не везёт в любви.

— Нет, — говорила Виолетта. — Это разное. Я сама виновата, а у тебя с Иваном всё хорошо будет. Кстати, Катенька, включи магнитофон, я хочу эту песню послушать.

Катя прыснула из-под ногтя водой в устройство, и из него раздалось:

«А если ты хочешь жить,

То мочи же кериланцев…»

— Кто это поёт? — с презрением произнесла Виолетта.

— Какой-то певец при дворе короля, — ответила дочь. Тема разговора сместилась с мужчин на музыку, и их с мамой настроение потихонечку поднималось. — Я вижу, что тебе не слишком нравится это исполнение, и я разделяю такое мнение. Меня вообще удивляет, что раньше её пели только так, в народе, а теперь королю зачем-то понадобилась качественная запись. Он ещё ведь и с Кроной ссорится! Они против этой песни и за сближение с Кериланом. Мама, а ты знаешь, кто её придумал?

— Какой-то сослуживец Виктора. Папа твой мне как-то говорил, но я забыла. Если честно, интересно было бы с ним пообщаться.

— Мне тоже.

— Ни разу не слышала достойного исполнения «Мочи кериланцев», хотя композиция потрясающая.

— Я считаю, что автор исполнил бы её так, как она задумывалась, и тогда она раскроется. И вообще, композитор и поэт — это как родители для песни!

— Виктор говорил, что музыка и слова одного человека.

— Тем более! Значит, только он и сможет прочувствовать её. Это ведь его дитя! Когда песню поёт её автор, она звучит естественно и в то же время захватывающе. В общем, так, как надо.

— А может, надо спросить у Вити, кто из гвардейцев её автор, узнать, почему он сам её не поёт, и познакомиться с ним?

— Да! — воскликнула Катя. — Я сейчас же иду к нему за этим.

Конечно, она могла просто связаться с отцом по недавно приобретённому им же для них тилису, но хотелось увидеться с ним и, если получится, вместе съездить к настоящему автору.

— Удачи тебе, дочка.

Катя поцеловала маму, оделась и вышла из дома. Настроение её после этого разговора поднялось, хотя раньше такое редко происходило после общения с родителями. Сначала они с отцом начала понимать друг друга, а теперь и с матерью, похоже, нашли общий язык.

Так Катя весело шла по улице, решив, что лучше пройтись пешком до Викингов, прогулявшись по родному городу. И когда она, воодушевлённая, шла по улице Дунаева, из какого-то здания вышла, чуть не столкнув её случайно, принцесса Борсии.

— Вот мы и снова встретились, — проговорила Катя, к чьему хорошему настроению теперь прибавились ещё бойкость и задор. Но не ревность, так как любимый не участвовал в ситуации.

— Да, снова, — сказала Даша.

— Я думаю, это неспроста. Ты оставишь нас в покое или ещё хочешь бороться за моего жениха?

— Не хочу, а борюсь. У нас встреча девятого, забыла?

— Я думаю, Ванька не пойдёт.

— Думай. Я рассуждаю иначе. И попомни мои слова, мы с ним будем вместе.

— Только через мой труп! — воскликнула Катя. — Я его люблю и точно знаю, что он тебя — нет.

— А тебя?

— Любит.

— Это мы ещё посмотрим, — Дарья смотрела на соперницу в ярости. — Не попадайся мне на пути больше! — тихо воскликнула она, но разборчивое ухо душ почувствовало бы в этих словах и дерзость, и внутреннюю боль. — Иначе пожалеешь. Он станет моим!

— Не станет! — воскликнула Катя, в чьих глазах и выражении лица легко читалась страсть и борьба за счастье. — Я его люблю!

— Я тоже, — принцесса слегка кивнула и взлетела.

— Мы будем вместе, — проговорила Катя и продолжила путь к дому отца.

Когда она позвонила в дверь, ей открыла та самая Оксана, которую девушка видела в газетах.

— Вы! — произнесла Катя с глубоким уважением и в то же время сочувствием. — Оксана, для меня честь с вами встретиться!

— Обращайтесь ко мне на «ты», — сказала девочка. — Я же младше вас. А вы дочь Виктора?

— Да.

— Какая именно?

Дочь Виктора застенчиво усмехнулась.

— Я — Катя, средняя. Очень соболезную вам… тебе, если так лучше. Это большое горе — потерять собственных родителей.

Ей вдруг вспомнилась ситуация с Климовыми. Их сыну всё равно, что умерли его родители, а девочка их именно потеряла!

Они стояли прямо на пороге и были поглощены разговором.

— Но ты стала великим человеком, — продолжала Катя, — когда раскрыла целой нации глаза.

— Это с какой стороны посмотреть. В Керилане и после меня стали пропагандировать ложную версию войны в Аргамии. Умные люди там и в независимых государствах понимали, что пресса лишь продолжает поливать Борсию грязью. Однако, к нашему великому сожалению, не все люди на земле умные.

Девушки прошли в гостиную. Кате очень понравилась новая знакомая, и она поразилась, что такая юная особа уже так здраво рассуждает. Катя сделала вывод, что это из-за её горя.

— Вы что-нибудь слышали про Игната Тарасова из королевства Галиандор? — продолжала Оксана.

— Если не ошибаюсь, — сказала Катя, — это журналист-писатель.

— Да. Он раньше имел отличную репутацию в своей стране и в Керилане. Но он написал статью о том, кто настоящий виновник беды в Турдистабе, и тем самым запятнал свою репутацию в этих странах.

— Какая грязь! — с презрением произнесла дочь Виктора.

— Да, но без грязи нет политики. Тарасова навсегда запретили печатать. Однако он после всего этого заявил борсийским журналистам, что пожертвовал своим положением во благо правды.

— То есть он знал, какая там ситуация, — поняла Катя, — но всё равно написал?

— Конечно, знал, — согласилась девочка. — Он неглупый человек, всё понимает. Понимал и что с ним будет. Глупый бы не докопался до правды…

— Я бы так же сделала на его месте.

Неробкие несколько секунд молчания.

— Что это я вас задерживаю… — нарушила его Оксана.

— Нет, что вы?..

— Нет, нет, — тараторила аргамка. — Я отнимаю чужое время, а вы, Катя, верно хотите пообщаться с отцом?

Дочь хозяина дома подметила, что девчушка скромненькая, тихая, хотя и с вольным нравом — всё так характерно для людей её страны.

— Да, это так.

— К сожалению, его не будет до завтрашнего дня, но он велел передать вам какие-то документы.

Оксана взяла со стола папку с бумагами и подала Кате.

— Всего хорошего, — слегка поклонилась девочка.

— Всего хорошего, — повторила Катя, понявшая, что это за документы.

Оксана помахала ей вслед.

Екатерина вышла за порог и вынула из папки первый лист. На нём было написано:

«Магическая экспертиза пришла к выводу, что Денис и Карина Климовы были убиты от удушья самосвязывающейся верёвкой в своём частном доме номер 16 по улице Викингов 24 мая в шесть часов вечера. Тогда же и пропали важнейшие документы из Кроны, а также 20 000 000 (двадцать миллионов) золотых монет».

Катя упала на землю, и в глазах её появились слёзы. Из головы вылетело всё прочее, кроме мыслей о погибших. Её душу охватила глубокая жалость и боль за этих малознакомых ей людей и ненависть к человеку, убившему их…

Катя прошла два дома и оказалась напротив жилища умерших. Перед глазами встала картинка недельной давности:

Утром двадцать четвёртого мая она получила из Турдистаба от отца письмо с просьбой узнать, есть ли на самой известной в Борсии улице для богачей свободные дома. Девушка удивилась, но пошла. На Викингов продавался лишь дом номер двадцать. Катя уже собиралась уходить, как заметила, что в особняк неподалёку заходят Костя и его родители. Она удивилась, потому что знала, что Костя ненавидит ходить с мамочкой и папочкой и вообще не испытывает к ним тёплых чувств. А также Катя увидела торчащую из его сумки верёвку.

Но затем она поспешила домой, потому что обнаружила, что уже без пятнадцати шесть, а Иван просил её в шесть быть дома…

Как мы знаем, на следующий день Костя уехал в Керилан, а теперь мы знаем ещё и с каким состоянием и информацией!

Сейчас же Катя стояла перед этим домом, и по щекам её катились слёзы. В горле застрял ком. Она не смогла бы никому и никогда этого сказать, не смогла бы помочь следствию…

Она сделала вдох. Мысли и чувства мучило то, что этих людей убил их же сын, ради каких-то денег, которые сама Катя по жизни презирала в любом проявлении, а вместе с этим и нашёл, как выгодно продать родину. Ради этих мелочей… Зачем?.. Почему именно собственных родителей? Они же всегда его любили! Даже слишком. Баловали, холили и лелеяли. Потому он таким и вырос!

Лишь одно слово и только через двадцать минут Катя смогла вымолвить:

— Подлец…

После этого она упала на колени перед домом погибших и замерла.

* * *

С тех пор Катя, по понятной нам причине, вела себя очень тихо, ходила очень грустная. Она не смогла объяснить Ивану, почему так себя ведёт.

— Что с тобой? — спрашивал он.

— Всё в порядке, — обычно следовал ответ.

Иногда, если Иван решал всё-таки узнать, что происходит, у девушки на глазах появлялись слёзы, и она, то ли чтобы он этого не заметил, то ли искала силы и тепла в любимом человеке, набрасывалась на него с объятиями и поцелуями. Иван отвечал взаимностью, ему это стало нравиться, но он всё равно хотел узнать, что происходит — ломал себе голову и снова её расспрашивал.

Когда они обсуждали это с Вовой, тот дал Ивану довольно разумное объяснение:

— Ты девятого пойдёшь на встречу с принцессой, а она, как всегда, ревнует. А тебе она ничего не говорит потому, что не хочет акцентировать на этом внимание и даёт понять, что считает предстоящую встречу бессмысленной и уверена в себе.

Несмотря на то, что Ваня готовился к предстоящей встрече с Дарьей, он считал, что открыл своё сердце Кате и, особенно в последнее время, стал себя ловить на том, что ему хорошо с ней.

Накануне Вова накупил другу кучу одеколонов,как будто принцесса так много значила для Ивана! Попробовав все покупки Вовы, он заявил, что больше половины из них надо бы выкинуть и подвесить за ноги парфюмера, придумавшего данные «благовония», и отобрал один запах.

— Ты знаешь, куда идёт Иван? — сказала Оксана сестре утром девятого июня. — Только не говори, что ты не ревнуешь!

— Как здорово издеваться, да, сестрёнка?! — весело пробормотала Катя. — А что мне делать? Может, пойти последить за ним — глядишь, в хорошие шпионы выбьюсь.

— Я бы за Вовой последила.

— Нет. Это не по мне. Это подло.

— Как хочешь.

В итоге в этот день Катя всё время просидела дома, не находя себе места. А под вечер она снова заплакала…

Иван же отправился на встречу с Дашей. Он вышел рано, примерно в десять часов утра. По дороге он задумался о Кате и решил для себя: «С ней что-то не так. Что-то не сходится. И, по-моему, дело не только в том, что я пошёл к принцессе. В какой-то момент всё стало гораздо хуже. Сердцем чую, что-то не так!» Ваня пересёк несколько улиц, и вдали показался парк. Он подошёл ближе и обнаружил, что у входа стоит принцесса, одна-одинёшенька, и ожидает его.

— Прошу прощения, — сказал он. — Я опоздал.

— Нет, ничего страшного, — ответила Дарья. — Ещё нет даже одиннадцати, это я рано пришла, не беспокойся.

Ярко светило солнце, июнь ласково грел. Дарья показала Ивану на кафе под открытым, ясным небом.

— У нас в стране много таких, — сказала она.

Они сели за один из столиков и заказали огненную булку и красную икру. Так как Иван, в отличие от принцессы, не пил кофе, узнав, что чая здесь нет, заказал вино из борсийского города Вишена.

— Почему ты сидишь в таком простом заведении? — спросил Ваня. — Здесь есть места получше, ты ведь принцесса.

— Да, я принцесса, — говорила Дарья. — Но я не люблю везде это афишировать. Не имею ни причин, ни желания особо выделяться.

— Ты очень скромна, — Ивана несколько смущало говорить с дочерью короля на «ты».

— А знаешь, несколько лет назад меня даже никто не знал в лицо; даже не знали, есть ли у короля и королевы дети.

— Как так?

— Не хотелось, чтобы ко мне изначально хорошо относились, даже не зная, какая я на самом деле.

— Очень похвально.

— Спасибо. И тем более я приближена к гвардии, и то, что я дочь Александра и Татьяны, вызвало бы там огромную шумиху. Ко мне бы стали иначе относиться, решили бы, что я попала к гвардейцам благодаря матери. Хотя отчасти это правда.

— Но я видел известную фотографию, где изображена ваша семья.

— Это уже было после.

— А что ты делала в гвардии?

— По сути ничего, — усмехнулась Даша.

— Мне сказал Вова, мой друг… — начал Иван.

— Да, я его знаю.

— А вы знаете, что я потерял память?

— Да, слышала. Так что сказал твой друг?

— Что ты знала меня до забвения.

— Да, мы были знакомы.

— В таком случае, — Иван самую малость наклонился к принцессе. — Я прошу тебя о помощи.

— Ради тебя всё что угодно… — спокойно проговорила она с мягкой радостной улыбкой.

Эти слова принцессы смутили его. Он сконцентрировался и продолжил:

— Дело в том, что Виктор Мулин, человек, который стёр мне память, ничего не хочет мне рассказывать, кроме того, что я работал в гвардии и мне было сорок лет до забвения.

— Почему?

— Он говорит, что это ради меня, что я сам хотел всё забыть.

— Очень странно, — проговорила Даша. — Во всяком случае, ты действительно служил гвардейцем, а лет тебе было чуть меньше.

— Что вы ещё обо мне знаете? — Иван больше не мог говорить с принцессой на «ты».

— Ну…. Тебя любили в гвардии.

— Сами гвардейцы?

— Да. Ещё тебя выгнали оттуда.

— За что?

— Я точно не знаю, отец говорил мне, что ты разжигал какую-то межнациональную вражду.

— Между кем?

— Не знаю, наверное, Кериланом. Может, из-за того, что тебя выгнали из гвардии, ты и прибег к забвению.

— Значит, сейчас меня туда не пустят.

— Могут и пустить.

— Вот именно, а Виктор ничего не хочет мне говорить! Тем более это какая-то несерьёзная для меня причина, чтобы всё забыть. А мог он шантажом меня заставить встать под заклятие? Имелись у него для этого причины?

— Насчёт причин я уж не знаю, но сомневаюсь, что он этого хотел.

— Почему вы так думаете?

— Вы были лучшими друзьями, или я не разбираюсь в человеческих отношениях совсем.

Иван был потрясён.

— А действительно, — проговорила с любопытством принцесса, — в чём причина забвения, и почему он не хочет ничего вам рассказывать?

— Я даже не знаю. А какие у нас с вами были отношения?

Дарья улыбнулась, поняв, что её час пробил.

— У нас был бурный роман.

Иван вздрогнул, а в его глазах читалось: «Неужели!».

— К сожалению, — продолжала принцесса, — мы расстались из-за меня и моих глупостей. Но я по-прежнему люблю вас! — и она взяла своей рукой руку Ивана.

Он почувствовал желание уйти.

— Но у меня серьёзные отношения с Катей.

— Не надо, — принцесса нежно взглянула в карие глаза возлюбленного. — Мы можем всё вернуть… Я не поверю, что ты любишь её сильнее, чем любил меня.

— Я не помню этой любви, — спокойно сказал Иван.

— А я больше так не могу… Прости меня…

— За что мне вас прощать?

— За всё… Главное, за мою глупость.

— Я не помню этого… — с обречённостью ответил Иван. Ему было неудобно перед ней. — Вы забыли: я потерял память, и перед вами сидит другой человек, который хочет узнать того, старого Ивана Тишкова.

— Я знаю, что теперь ты молодой, а я старуха…

— Нет, это не так.

— Для тебя, — в ясных светло-зелёных глазах принцессы появились слёзы, и Ивану стало совсем не по себе. — Я стара для тебя. Я вижу, что ты нашёл свой новый мир, где тебя любят и уважают. Главное — хорошие люди, а не я.

— Вы очень хорошая.

— Нет. Но ты же меня так любил!

— Правда? — вдруг очень серьёзно проговорил Тишков.

Дарья молча кивнула.

— Я прошу тебя, — шёпотом сказала она. В этот момент он увидел перед собой не принцессу, а простого человека: — Я понимаю, что сейчас я не лучшее, что у тебя может быть, но я молю, дай мне шанс.

Иван встал из-за стола.

— Шанс и надежда есть всегда. Даша, я не хочу тебя отвергать, но сначала я должен во всём разобраться. И поверь, Катя мне совсем не безразлична. До свидания.

Она крикнула что-то прощальное ему вслед, но он уже погрузился в свои мысли.

Иван задал себе вопрос: любит ли он Катю? Он думал, что нет, но почему же он почти что отверг принцессу? Нет, конечно, нелюбовь к Кате не подразумевает любовь к Даше, но всё же в этом разговоре он вспомнил именно свою девушку. И это не было ширмой — ему незачем отгораживаться от Дарьи, он просто сказал о Кате. Возник и самый главный для Вани вопрос: зачем? почему? Почему он сейчас с Катей? Зачем бог даёт ему её?

На протяжении всей встречи ни Иван, ни принцесса не заметили, что за ними следят. За соседним столиком сидел Константин Елин. Он услышал, как Дарья призналась в любви, а Иван отверг её, однако дал ей шанс. Константин не хотел ни за кем следить, просто решил пообедать в том же кафе под открытым небом и слегка пододвинулся, увидев такую парочку. Его насторожило всё, что он сумел расслышать. Ректор ВИМа решил, что если он всё это доложит королю, то доверие к нему возрастёт.

Вдруг к нему подбежал старый знакомый по имени Андрей Свинский.

— Семнадцатого, — присел рядом агент Керилана в Кроне, — Ушаков и Гарриклонский украдут из музея Кинжал Дракона.

— Поподробнее и потише.

Шпионы-добывалы наклонились друг к другу, и Свинский продолжил на полтона ниже:

— Вчера в музее Ушакову стало известно, что часть охранников идёт в отпуск, а мы с ребятами в Кроне продлили им отдых до семнадцатого числа, когда будет дежурить сам Ушаков. Бери не хочу!

— А что остальная Крона?

— Остальным там всё равно. Кому-то даже удобнее. На инициативу не обратили внимания, королю и гвардии такие мелочи даже не докладывают.

— Отлично, — сказал Елин. — Хоть один артефакт мы достанем, а то император уже назвал нас бездарными идиотами.

— Но вам, Козлову и Тишкову король тоже не особо доверяет. Вам надо улучшить своё положение и достать хотя бы Огненный меч, на который им плевать.

— Я как раз иду к королю с целью завоевать доверие.

— Каким же образом вы это сделаете?

— Не ваше свинское дело, Свинский.

— Что за выпад?!

— А почему я должен чем-то с вами делиться? Может быть, вы скажете, что мы — одна команда? — в голосе экс-ректора сквозил сарказм.

— Елин, от вас вечные проблемы.

— Да, я понимаю, — усмехнулся он. — Трансформация Института Огня во Всеобщий сильно ударила по вашей сети кузниц? Теперь не получится продавать правительству горами ваши стальные погремушки, что вы называете оружием?

— Да что ты понимаешь! — рассвирепел Свинский.

— Я одно время увлекался красивыми мечами и доспехами, — признался Елин, говоря сквозь сомнительный взгляд Свинского. — Но производить это барахло в таком количестве, чтобы молодые кериланцы тысячами шли на бойню, когда можно отправить небольшой отряд волшебников, — это безумие. Вы планировали вернуть эту пещерную дикость ради барыша? — Елин перешёл на шёпот: — Посмотрите на эту варварскую страну. Они радуются, когда их опытные гвардейцы режут друг друга с аргамами вашими мечами — народ считает их не глупцами, а героями! Вот к чему это приводит, Свинский!

— Не прикидывайтесь, Елин, что радеете за прогресс и свободу юнцов. Вас интересовало уничтожить мой бизнес, только и всего!

— Послушайте, — спокойно ответил ректор, — это давно в прошлом!

— Мой сын строил карьеру! И ему было не до вашей дочери.

— Я же сказал, — повторил Елин. — Это в прошлом.

— Правда? То, что ваша дочь оказалась одна с ребёнком, и вы в отместку нашей семье чуть не пустили меня по миру — это в прошлом? Хорошо, Елин, тогда докажите, что мы одна команда! Император отбирал самых лучших людей в столице, неужели мы не договоримся?

— Поверьте, — Елин встал, — мной двигал интерес общественный и образовательный. Месть — никогда! Я тоже был молод, и ужас внезапной ответственности, когда вчера ты с красоткой гулял по парку, а сегодня она беременна, и пьянки-гулянки пора прекращать, ещё помню.

По вежливо-приветливому выражению испещрённого морщинами лица Елина ничего невозможно было понять.

— Тогда поделитесь информацией, всемилостивый ректор! — холодно сказал Свинский, в чьих глазах глубоко затаилась ненависть. — Что вы собираетесь поведать королю?

— Не ваше свинское дело, Свинский, — с обаятельнейшей улыбкой повторил Елин и ушёл.

Он направился во дворец к королю. Тот принял его у себя в одной из малых гостиных.

— Господин Елин! — воскликнул с наигранным гостеприимством Александр. — Очень рад вас видеть. Давно не встречались.

— Две недели, — уточнил шпион.

— Чем обязан вашему визиту?

— Прошу вас сесть, ибо то, что я скажу, поистине удивляет.

Александр сел и с вопрошающе-любопытным взглядом посмотрел на гостя.

— Сегодня я обедал в кафе на воздухе, перед парком.

— Меня это очень удивляет, — усмехнулся король. — Я понимаю, вы недавно в Борсии, но в летнее время у нас кафе под открытым небом — обычное дело. Знаю это приятное местечко возле парка.

— Да, — продолжал Елин. — Но моё удивление не в этом.

— В чём же? — заинтересовался король.

— Рядом со мной, за соседним столиком, сидела ваша дочь.

— Вот как. Вы пожелали ей приятного аппетита?

— Сир, прошу вас. То, что я хочу сказать, вовсе не смешно!

— Я вас слушаю.

— Ваша дочь сидела с Иваном Тишковым.

Король наклонился.

— Дальше, — сказал он.

— Она призналась ему в любви.

— Это для меня не новость.

— Как? Вы знали?

— У них до его забвения, по-моему, что-то было. И как же Тишков отреагировал на её признание?

— Он отверг её.

— Какие-то любовные страсти впрямь, — усмехнулся король. — Бедная моя Даша.

— Вы думаете, что с Иваном надо что-то сделать?

— Заставить его жениться на моей дочери?

— Ну не знаю… Может быть.

— В прошлый раз, когда мы с ним плохо обходились, ему отшибло память, и он оказался в Керилане. Так что этот парень сам себе на уме, мало ли что он может выкинуть. Так что нельзя с ним так обращаться.

— А что же с Дашей?

— Она завоюет его, приворожит. Или вы считаете мою дочь недостаточно привлекательной девушкой? — королевские брови сурово сдвинулись.

— Нет, что вы!

— Тогда я не вижу смысла в этой встрече и рассказе о ней с вашей стороны.

— Я хотел проинформировать вас и, возможно, как-либо помочь.

— Что ж, — отвечал король, вставая с кресла. — Спасибо за добрые намерения.

11 глава. Неудачное ограбление

Прошла неделя. Рано утром шестнадцатого июня Александр отправился в здание гвардии. Из кабинета он вызвал:

— Мишина и Старого ко мне.

Через пять минут пришли уже знакомые нам Леонид и Василий.

— Доброе утро, ваша величество, — поклонился Леонид.

— Всем привет, — король явно пребывал в отличном настроении. — Я надеюсь, вы разузнали, как обстояли дела со слежкой, которую мы вели год назад?

— Вы имеете в виду, — уточнял Василий, — когда убили Чамосского и Ерёхина?

— Да, — говорил король. — Вы нашли какую-либо информацию в документах, которые вам так любезно предоставили эти новые депутаты Свинский и Жидков?

— Да, — говорил Леонид. — Там сказано, что их убил Михаил Дубовский, совсем молодой парень, работал с двумя ещё более юными стажёрами. Также там говорится, что в органах Керилана его за это повысили.

— Не удивительно, — фыркнул король.

— А ещё, — дополнил Василий. — Мы нашли в книжке полётов Керилана, что он эмигрировал к нам.

— Опрометчивый парень, — заметил король. — Там ему ничего не грозило, а вот у нас… А насчёт разрушенной базы?

— Ничего пока.

— Ладно. Лёня, Вася, вы свободны.

Оба вышли из кабинета.

— Ну что, — начал Василий, — куда пойдём?

— А давай Витю навестим, — предложил Леонид. — Я слышал, он теперь на Викингов живёт.

— Боги! В таком случае пошли туда.

Там их взгляды поразил грандиозный особняк старого сослуживца. Тот принял их как положено: усадил в дорогие кресла, слуга накрыл им стол и подал вина.

— Как дела в гвардии? — хрипло спрашивал Виктор. — Как преступления?

— Да вот, что-то раскрыли, что-то нет, — проговорил Леонид, пока его напарник боролся с курицей.

— Рассказывай, — попросил экс-гвардеец.

— Ну, во-первых, нераскрытые. Это, конечно, убийство Климовых.

Виктор улыбнулся.

— Это уже не новость, — сказал он. — Мне порой кажется, что сам Гуар (известный сыщик Керилана) здесь бы нос сломал. А что раскрыли?

— Чамосского иЕрёхина, — сказал Василий, запивая курицу красным вином. — Знал ты кого-нибудь из них?

Виктор отпил волшебноищущего Алпутарского чая: у него болело горло.

— Ерёхина, — сказал он. — Мы ещё до тюрьмы с ним и с ещё парой гвардейцев вместе работали… — Виктор задумался и вспомнил почти сорокалетнего Ивана. — Хорошее было время. А вы, кстати, друзья, с какого года в гвардии?

— С этого, — сказал Леонид. — Мы вместе этой весной на борсийский фронт заступили. Когда война в Турдистабе началась.

— Кстати, — вспомнил Василий. — А как там твой забвенец?

— Всё достаёт меня. Мне даже жалко беднягу, но сказать ему ничего не могу, а то ему самому худо будет. А кто Ерёхина-то с тем журналистом грохнул?

— Да там один эмигрант, — сказал Василий.

— Откуда эмигрант? — поинтересовался хозяин дома.

— Из Керилана.

Такие эмигранты, за исключением перебежчиков, были в настоящее время редкостью, поэтому Виктор уточнил:

— А как зовут?

— Кажется… — задумался Леонид. — Дубовский… Михаил Дубовский.

Виктор невольно содрогнулся, затем помотал головой.

— А откуда вы это узнали, братцы?

— Из Кроны доложили. Перебежчики.

Виктор вздохнул с облегчением, непонятным для обоих гвардейцев.

— Им верить, — сказал он, — себя не любить.

— Самое удивительное, что он в Борсии. Зачем переехал…

— Действительно, — изобразил удивление Виктор. — Надо найти его и допросить!

— Где ж его найдёшь-то! — сказал Леонид и взглянул на настенные часы. — Ну ладно. Нам домой пора.

— Куда ж вы так быстро, посидите ещё!

— Не надо, — воскликнул Василий. — Меня и так дома жена убьёт за то, что задержался.

— А мне ещё в гвардию сегодня, — сказал Леонид.

Виктор быстро проводил гостей и отправился в комнату Михаила.

— Чем могу быть полезен? — спросил он.

— Расскажи-ка мне, — начал Виктор, — почему в Кроне появились документы, что ты убил какого-то журналиста?.. Чамосского, если не ошибаюсь?..

В глазах Михаила читалась горечь.

— Я не раз раскаивался в этом, — заявил он. — И не знаю, готов ли я заплатить за своё преступление. Не стану увиливать, не хочу, чтобы вас схватили за укрывательство преступника, раз уж они знают. А как это стало вам известно, Виктор?

— Это документы от кериланцев-перебежчиков. Я гляжу, они и вправду на нашей стороне, раз своих сдают.

— Нет, они не перебежчики! — воскликнул Михаил с таким лицом, как будто только что прозрел в том, чего долго не внимал. — Я понял! Они работают на Керилан.

— Как так? — спросил Виктор. — Объяснитесь.

— Они могли бы сдать кучу преступлений и в любое время, но сдали меня, когда я уехал сюда.

— Мне ясно.

— Мне надо было сознаться в убийстве, когда я приехал в Борсию! Я сожалею, что это произошло. Но как мне кажется, для вас это не дело мести и не дело чести, и вам не надо меня сдавать, вы ведь даже не знали этого Чамосского. Хотя со временем я, может, сам сознаюсь, когда найду в себе силы. Но пока…. Чтобы не подвергать опасности вас, Виктор, я, наверное, уйду, и никто не узнает, что я жил у вас.

Виктор кивнул. Он улыбнулся, поняв, что его замысел работает. «Как же, — думал он. — Сдашься ты. Сейчас! Куда ж тебя отослать, чтобы там тебя схватили, но взбучки особой не устроили? Знаю…»

— Слушай, — начал вслух Виктор. — А ты не мог бы завтра в одиннадцать часов сходить в музей и посмотреть, кто скульптор двух фигур? Последняя к тебе просьба.

— Но в одиннадцать часов музей уже закрыт, — удивился Михаил.

— Он закрыт полностью, когда там куча охранников, а завтра там почти нет никого. И задний вход обычно открыт.

— Но почему бы не сходить туда днём? Не поверю, что вам жалко денег на билет.

— Нет, что ты! Просто днём те фигуры закрыты, а ночью всё можно посмотреть. Просто пойми, я не могу ждать начала выставки! Мне нужно сейчас, чтобы подготовиться к ней. Скульптуры называются «Цари» и «Кинсерг-убийца». Легко найти: там всё по алфавиту выложено. Я просто больше нигде не могу достать информацию, а мне заранее надо связаться с представителями давно умерших скульпторов. Фигуры чрезвычайно редкие. Запиши их скульпторов и принеси мне, пожалуйста.

— Хорошо. Кстати, когда я убил журналиста, со мной работали ваши знакомые. Иван и Вова.

— И что же они? — испугался Виктор.

— Да ничего. Иван их задержал — настоящий агент. Но они никого не убивали.

— Да, конечно, хороший гвардеец был, — сказал Виктор, выходя из комнаты, после чего пробормотал себе под нос. — Знаю я, как он их задержал. Виталик Ерёхин Ваню узнал, а ты его, Миша, пристукнул. Вот и хорошо, а то Ваня бы всё узнал; но убийство — грех, и ты, Мишаня, за него ответишь перед законом.

И Виктор спустился вниз, взял тилис и связался с Василием, который уже пришёл домой.

— Чёрт, Витя, — ворчал тот. — Как же жизнь ужасна! Меня уже родная жена колотит!

— Крепись, — отвечал Виктор. — Или разводись.

Василий рассмеялся.

— У тебя хорошее чувство юмора.

— А поверишь ли ты, — начал бывший гвардеец, — если я скажу, что ещё лучше у меня развита интуиция.

— Если докажешь — поверю.

— Тогда давай заключим пари.

— Какое?

— Если я проиграю, я отдам тебе и Лёньке свой дом.

— Нет, — засмеялся Василий. — Мы его не возьмём.

— Возьмёте. Я к жене поеду жить, — («Какое счастье, что я уже выиграл, и мне не надо будет возвращаться к Виоле»), — не бойся, она не как твоя.

— В чём пари?

— Завтра в музее на буквах «Ц» и «К» появится Дубовский.

— Нет. Этого ты не можешь знать.

— Ещё раз тебе говорю. Интуиция.

Василий вновь залился смехом.

— Мы не возьмём твоего дома. Ты уже заранее проиграл!

— Это мы ещё посмотрим. Я никогда не ошибался. А тут сижу у камина после вашего ухода, и мне словно кто-то в ухо шепчет: сообщи им, Дубовский будет в музее. И как образ передо мной «Ц» и «К». Я никогда не ошибался. Вспомни Турдистаб.

— Ну попробовать можно. А нам что ставить с Лёнькой?

«Ну, король, берегись», — подумал Виктор и сказал в экран:

— Если Дубовский завтра, в одиннадцать часов, после закрытия музея, там появится, и вы его возьмёте, то ты и Леонид увольняетесь из гвардии.

— И это в обмен на такие хоромы? — захохотал Василий. Виктор чувствовал, что тот уверен в победе и лишь раздумывает, брать дом или просто посмеяться над «интуицией». — Ну хорошо, раз ты такой щедрый, готовься проиграть, потому что таких совпадений не бывает. Готовь домик к сдаче и сваливай к жёнушке.

«Ни за что!» — подумал Виктор и вслух добавил:

— Значит, по рукам, — они прикоснулись через тилис ладонями. Ощущалось это как через стекло.

— С радостью, — сказал Василий. — Завтра в одиннадцать часов на буквах «Ц» и «К».

И они оборвали связь.

— Посмотрим, — говорил Виктор, — чей будет дом, и сколько человек поплатится за содеянное в ближайшее время.

* * *

Семнадцатое июня выдалось тёплым и солнечным. В музее все охранники смеялись над Ушаковым, которому чиновники Кроны не дали отпуска, и этой ночью он должен был дежурить в одиночку.

— Ночка будет тёплой, — сказал один.

— Ночь в музее, — сказал другой, и остальные расхохотались.

Ушаков сам смеялся над собой, но не делал ничего, что бы охранники не сочли подозрительным и догадались, чем он здесь будет заниматься.

Музей «Богатства народов» представлял собой трёхэтажное величественное здание. Наверху, под фронтоном, время показывали большие часы. На левом и правом ризалитах были изображения: с одной стороны — сцена коронации подводного короля-русалки с трезубцем в руке, с другой — на горе с посохом стоял человек, окутанный пламенем. В остальном фасад был симметричным, а элементы — чёткими и упорядоченными, ведь проектировал «Богатство народов» известный зодчий Россов. Стены были жёлтые, между ризалитами — белая колоннада и белый скульптурный фриз вдоль капителей и на фронтоне, а над ним — красная крыша.

Кроме трёх этажей в музее был чердак. Он тоже представлял собой художественную ценность, но там сейчас должна была проходить реставрация, приостановленная из-за летних отпусков. Однако на чердак по-прежнему были наложены чары невесомости. Это нужно было, чтобы работники не залезали ни на какие лестницы, а спокойно летали и восстанавливали здание. Сюда в десять часов вечера прилетел Гарриклонский и остался тут, так как в любом другом месте могли бы услышать его шаги или увидеть его. Здесь же никого не было, и вместо того, чтобы ходить, воришка-шпион летал, не напрягая собственных магических способностей.

На трёх этажах были расположены экспонаты в алфавитном порядке. Первый этаж: от «А» до «З». Второй: от «И» до «Т». Третий: от «У» до «Я».

Больше всего предметов находилось на втором этаже. На первом место занимал санитарный узел, гардероб и охранный пост. Третий был меньше, ввиду архитектурных особенностей.

Под первым этажом имелся подвал, в котором с девяти утра (время открытия) и до десяти вечера (закрытия) сидела вся администрация, а после — только охрана. И сегодня ко времени закрытия в музее должен был находиться один Ушаков, но в Борсии всегда реальность отличалась от официальных данных.

Когда Гарриклонский невидимкой прибыл на чердак, в самом низу Ушаков закрыл передние ворота, а на задние плюнул. «Какому идиоту взбредёт в голову препираться сюда ночью? Какой идиот вообще добровольно будет посещать музей, когда он окончил школу?!»

Ушаков прождал в кабинете администрации около часа, как и было обговорено, и поднялся на первый этаж.

— Никого, — бормотал он. — Пойду дальше.

Он забрался на второй этаж и пошёл от буквы «И» к букве «К», на которой должен был стоять Кинжал Дракона. Вдруг лжеохранник заметил, что по лестнице спускается тень. Высокая и широкая.

«Вот идиот, — думал Ушаков. — Почему ты, Гарриколнский, по главной лестнице не спускаешься? Бери скорее, и идём к заднему входу».

Ушаков не мог остановить напарника, потому что на втором и третьем этажах находились жучки с глазами, и увиденное ими завтра могла лицезреть администрация «Богаства народов». Гарриклонский должен был подойти к пьедесталу букв «К» и «Л» и взять с него кинжал.

Но фигура, за которой Ушаков следил из-за двух экспонатов буквы «И», где не было жучков, просто подошла к кинжалу, полюбовалась им и пошла к другой скульптуре. Затем фигура начала что-то записывать, заглядывая под постамент.

«Вот придурок, — усмехнулся про себя Ушаков. Наблюдать за напарником становилось крайне забавно. — Не думал, Гарриклонский, что тебя интересует борсийская культура».

И Ушаков бесшумно захихикал.

Но фигура, переписав информацию с таблички на свой листочек, отправилась по лестнице вниз.

— Что он ещё задумал, — тихо пробормотал Ушаков с возмущением и бросился за этим человеком.

Догнав его, он потрепал человека сзади по плечу, воскликнув:

— Гарриколонский, иди и возьми кинжал!

Человек обернулся, и Ушаков обнаружил, что это никак не его сообщник.

— Ты! — воскликнул Ушаков.

— Кто такой Гарриклонский? — спросил Михаил Дубовский. — И почему он должен взять кинжал? Кинжал Дракона?

Сразу после этого на втором этаже появился Леонид. У него в ухе сидел волшебный жук-короед, с помощью которого он связывался с Василием. Леонид засел в то же место, где минуту назад скрывался Ушаков.

— Ну как у тебя? — спросил он Василия.

— Здесь на третьем этаже, — отвечал напарник, — рядом с буквой «Ц», я пока никого не обнаружил. А у тебя?

— Тоже.

— Боюсь, Витя останется без дома, — ухмыльнулся Василий.

— Я так и думал, что это не стоит и минуты времени.

— У него, должно быть, после войны крыша съехала.

Тут рядом с буквой «К» появился человек. Почти такой же крупный, как в досье на Дубовского.

— Да нет, — сказал вдруг Леонид. — Это мы уйдём из гвардии.

— Что?! — воскликнул Василий. — У тебя появился Дубовский? Спускаюсь.

Фигура, вся в чёрном, подошла к пьедесталу. Леонид насторожился. Человек огляделся по сторонам и вдруг схватил кинжал.

— Давай скорее, — прошептал Леонид. — Похоже, это ограбление.

— А Виктор не сказал, что Дубовский будет грабить, — проворчал Василий.

В этот момент он уже показался на лестнице. Человек обернулся и заметил его. На бандите была маска.

Вор рванул в другую сторону, но там из-за статуи «И» вылетел Леонид.

— Хватай его! — вскрикнул он.

Василий вскинул руку — в сторону вора полетела верёвка и связала его.

Леонид сорвал с него маску.

— Нет, — Василий вспомнил фотографию из досье Дубовского. — Витя всё же останется без дома. А ты кто?

— Позовите охрану, — сказал хитрый вор. — Я буду с вами беседовать лишь в присутствии хоть какого-либо представителя власти.

— Хорошо! — сказал Леонид, и они с Василием почти синхронно вытащили свои удостоверения гвардейцев. — Доволен?

— Они хотят украсть! — послышался голос сзади. — Украсть Кинжал Дракона. Я услышал вас и решил, что вы мне поможете.

Оба обернулись.

— А вот и Дубовский! — весело проговорил Василий.

— Видимо, днём экспонаты в музее рассматривать неинтересно, — пожал плечами Леонид.

Михаил подбежал к ним и показал рукой на вора.

— Это Гарритовоский… Нет, Марриклосский… Нет, Гривонский… Короче, он вор! Я хотел остановить его сообщника — охранника, но он дёрнулся в сторону двери и сейчас уже на улице.

— Мы можем тебе доверять? — спросил Василий.

— Конечно, — ответил Михаил. — Я потом вам расскажу, как я здесь оказался — и вы мне, — но сейчас надо остановить охранника.

— Хорошо, — сказал Василий. — Я посторожу этого… А вы догоните его сообщника.

Леонид и Михаил кивнули и убежали.

Они спустились по лестнице и обнаружили, что задний вход охранник успел крепко запечатать заклинанием земли. Леонид достал Кинжал Дракона, что они выхватили у вора, и вставил в зазор между створками ворот. В ту же секунду он отдёрнул ладонь от раскалённой рукоятки, а из лезвия по периметру полотен пробежал огонь — и дверь упала на землю.

Леонид и Михаил выбежали на улицу. За сто метров от ворот они увидели, как охранник подбегает к какому-то человеку. Леонид и Михаил рванули к ним, и как только приблизились на нужное расстояние, Леонид узнал одного из них:

— Это чиновник Свинский.

Михаил решил отомстить ему за то, что тот сдал его. Он метнул ему в ноги землёй, и в полёте она превратилась в огонь. Оба оглянулись, и охранник сразу же побежал прочь. Чиновник катался по земле и с визгом пытался что-то сделать с пламенем. Леонид потушил ему ноги и связал волшебной верёвкой. После этого он за двадцать секунд догнал охранника и сделал с ним то же самое.

Вскоре из музея вышел Василий, таща за верёвку, как собаку на поводке, Гарриклонского. Всех троих: Ушакова, Гарриклонского и Свинского связали вместе, посадили и окружили. Василий отошёл дать сигнал света королю. (Если срочно кому-то нужен был король, то маг мог сверкнуть лучом света, и Александр прилетал к нему с охраной. Ложных тревог почти не было, так как за это в Борсии сажали на срок от трёх до десяти лет. И КГБ сразу определял, что за человек отсылал луч. Лучи были как отпечатки пальцев — у всех индивидуальные).

— Значит, — сказал Леонид, повернувшись к Михаилу, — ты и есть Дубовский?

— Да, — отвечал мужчина. — А что?

— Из Кроны поступила информация с доказательствами, что ты убил Юрия Чамосского.

— Да, — снова сказал Михаил. — Это он меня сдал, — он показал рукой на чиновника. — Свинский! Теперь, видя, как Керилан совершает свои преступления, я… раскаиваюсь в содеянном.

— А что именно ты видишь, какие злодеяния?

— Много чего. Например, события в Турдистабе.

— Как же ты оказался в Доброграде?

Михаил поведал Леониду и Василию свою историю. Они разговаривали тихо, отойдя от пленников, которые просили их отпустить.

— Да уж, — задумчиво произнёс Леонид, выслушав кериланца. — Хорошо, что у нас не такие люди, как ваши эти… Ну эти Фёдор и император Крилов… Хотя есть всякие… Врагу бы не пожелал встретить таких! А что ты делал в музее? Не говори, что пришёл полюбоваться на скульптуры.

Михаил расхохотался.

— Почему ты смеёшься?

— Ваш вариант близок к истине.

— Вот как? Поведайте же нам её!

— Кого?

— Истину.

— Пожалуйста. Мой друг вчера вечером попросил меня посмотреть, кто скульптор «Царей» и «Кинсерга-убийцы». А как известно, днём, ввиду июньской выставки, эти скульптуры не посмотришь. Как известно, в этом музее все экспонаты по алфавиту расставлены. Когда я стоял на букве «К» и записывал скульптора «Кинсерга», Ушаков и принял меня за своего сообщника.

— Ну и ну! — хмыкнул Василий.

— А как звали твоего друга, Михаил? — спросил Леонид.

— Виктор Каретный, — с улыбкой ответил Михаил, рассчитывая, что не надо говорить его настоящей фамилии. — Вы его знаете?

— К сожалению, нет, — соврал удивлённый гвардеец.

— Как так? — воскликнул Михаил. — Он был очень прославленным служащим. Он стёр человеку память, сидел в тюрьме, потом его выпустили. Он спас девочку в Турдистабе — она потом раскрыла кериланцам глаза! — Михаил очень хотел рассказать о своём друге.

— Не старайтесь, — сказал Леонид. — Мы с Василием пришли в гвардию недавно и не знаем там не одного Виктора. Наверное, мы просто не застали вашего друга. И прессу читать времени нет.

Тут в небе появился яркий красный свет. Все трое прикрыли глаза. Василий объяснил:

— Это король летит.

Сверху спустилась трансоль, из неё вышел Александр в окружении начальника КГБ Эдуарда Самсонова, четырёх гвардейцев и одного, по-видимому, чиновника из кроны.

— Доброй ночи, господа, — сказал он, подходя. — Кого опять словили?

Троица, стоявшая на земле, поведала королю историю троицы, сидящей на земле. Во время рассказа лицо Александра багровело всё сильнее. По окончании он приказал:

— Вы будете повышены, дорогие гвардейцы! Вы, Михаил, будете отданы под суд, но мы учтём при вынесении приговора, что этой ночью вы нам помогли поймать негодяев. А сами негодяи… — король с бешенством, потряхивая несколькими подбородками, взглянул на связанных. — Полетите ко мне в гости. Взять их!

Гвардейцы налетели на воров. Михаил же повернулся к королю.

— Простите, ваше величество…

— Что? — сухо спросил король.

— Можно я прибуду к вам завтра, мне просто надо сходить к моему другу Виктору Каретному и сказать фамилии двух скульпторов.

Василий еле сдерживал хохот.

— Нет, — отвечал король. — Вы должны будете прибыть ко мне сегодня.

— Но…

— Не спешите возмущаться, — улыбчиво фыркнул король. — Взгляните на музейные часы.

Михаил посмотрел на них и обнаружил, что уже почти половина первого.

— Я понял, — обрадовался он. — Сегодня уже восемнадцатое, и у меня есть двадцать три часа!

— Совершенно верно.

— Вы поистине великодушны, ваше величество.

— Но помните, хоть Виктор и ушёл из гвардии, у меня с ним хорошие отношения, и, если что, он мне вас доставит.

Михаил радостно кивнул и ринулся к первой же общественной трансоли узнать, идёт ли она на улицу Викингов.

Король с чиновником и гвардейцами, держащими вредителей, улетели отсюда. Леонид и Василий остались одни.

— Ну что будем с пари делать? — спросил Василий.

— Если честно, не знаю… Он обвёл нас вокруг пальца, а ставки очень высоки. С другой стороны, пари есть пари.

— А в чём дело-то? Почему он нас обхитрил?

Леонид попытался ему объяснить то, что он понял из рассказа Дубовского. Василий залился смехом.

— Не интуиция у него развита, — сказал он. — А хитрость. Вот лис-то!

— Сами виноваты, что повелись на такую глупость. Когда ты мне сказал, я думал это шутка такая, а оказалось нет. Но меня другое волнует.

— Что именно?

— Давай с самого начала. Виктор придумывает для себя беспроигрышное пари. Так?

— Так.

— Он делает это пари невероятным и ставит свой великолепный дом. Самое привлекательное и самое видное своё имущество! Для нас очевидно, что он проиграет, но мы не видим подвоха. Согласись, его ставка подкупающая.

— Безусловно.

— Но что он ставит на другую чашу весов, которая нас не интересует, так как мы уверены в своей победе?

— То, что мы уйдём из гвардии.

— Вот именно! А помнишь, когда он приехал из Турдистаба, сразу ушёл из неё…

— То и понятно! — воскликнул Василий. — Было бы у меня столько денег, я бы тоже уволился.

— Так мы могли думать раньше. Но он просит ещё, чтобы оттуда ушли и мы.

— Да, странно.

— А кроме нас с ним, там мало кто нормально работает. Очевидно, что Витя хочет ослабить гвардию… Но зачем?

— Да ты что?! Это чушь!

— А какое здесь другое объяснение есть?

Василий задумался и пожал плечами.

— Вот именно, — с укором сказал Леонид. — Никакого.

— Во всяком случае, — сказал Василий, — нам надо самим с ним поговорить. Я думаю, сегодня у него будут хлопоты с Михаилом, а вот завтра мы его навестим. Тем более мы не можем оказаться без работы из-за какого-то пари!

— Согласен.

Через час после того, как вся толпа рассталась возле музея, грабителей привели в какой-то барак. Туда очень быстро вернулся король. Гвардейцы схватили связанных и посадили на стулья. Начался допрос.

— Фамилии ваши мне известны, — начал Александр. — Начнём с вас, Ушаков. Вы утверждали, когда вас принимали на работу, что вы перебежчик. А теперь оказалось, что вы вместе с господином Гарриклонским музеи грабите. Какое счастье, что Кинжал на месте. И не говорите мне, что вы не работаете на Керилан.

— Да, это так, — еле вымолвил Ушаков. — Но уверяю вас, было бы против меня на улику меньше, я вам ничего бы не сказал.

— Не волнуйтесь, — усмехнулся король. — В вашем патриотизме я не сомневаюсь. Вы, Гарриклонский, как я понимаю, сообщник этого перебежчика?

Грабитель кивнул.

— А теперь, все трое, скажите мне, зачем вам понадобился Кинжал Дракона? В пиратов поиграть?

Все трое молчали. Король ударил по столу.

— Можете нас пытать, — сказал Свинский, — но мы ничего не скажем.

— Ну ладно, — проговорил король. — Пытать мы вас не будем, хотя это хорошая идея. Для таких как вы — в самый раз. Теперь ваша очередь, уважаемый чиновник.

— Да, это я, — сказал Свинский.

— Вы до этого момента работали у нас в правящем органе, но этим вечером почему-то тоже решили поиграть в пиратов. К сожалению, в Кроне такая свобода, — последние слова Александр произнёс с оттенком презрения, и точно человек, который вспоминал что-то гнусное в своём прошлом — словно он находился под чьей-то властью (хотя сам он упорно отрицал это, даже перед самим собой), — что мы даже не можем узнать вашу биографию, но по магическому анализу вашего лица наши эксперты выяснили, что ваша национальность — кериланец, и вы жили примерно в той местности до апреля этого года. Ясно, что вы тоже «перебежчик».

Чиновник опустил глаза, но королю стало ясно, что он прав.

— А Жидкова, — продолжал он тем же грозным тоном, — как вашего близкого коллегу мы тоже проверим. Теперь ясно, откуда вы с ним достали документы на Дубовского. Вижу наш Мишенька не особо угодил Валерию. Ну ничего, это я у Виктора узнаю. Но теперь я хочу знать ещё кое-что. В последнее время у нас появилось много перебежчиков, но мы не дикари, чтобы там не говорили в Керилане, и всех подряд хватать не станем. Я хочу знать все имена, известные вам.

Ушаков и Гарриклонский молчали. Взгляд короля пал на Свинского.

Тот же вспомнил, как несколько дней назад за столиком кафе он приятно побеседовал с бывшим ректором Института Магии. Шпион со злостью произнёс:

— Елин, — он помолчал, потом добавил: — Это единственный, кого я знаю.

Ошеломлённый Александр присел на стул. И в его голове заиграл вопрос. Он озвучил его:

— А ребята? Двое студентов из его института, которые с ним ко мне приходили… Выходит, они тоже…

В глазах Свинского заиграла совесть. Он понимал, что сдаёт неповинных, но отрицать было невозможно.

— Получается, так, — произнёс он.

Александр встал, велел утащить троицу и в задумчивости застыл перед окном.

— Как же так, — говорил он сам с собой. — Тишком за Керилан. Я понимаю, он ничего не помнит… Ах! Наверное, я в этом виноват. Но он не должен на них работать, и я ему напомню об этом!

12 глава. Обвинение

Катя уже ни одну неделю пребывала в паршивом настроении. Иван пытался разузнать, что с ней, но всё было тщетно. На самом деле существовало две причины такого настроения девушки.

Первое — это то, что Костя убил людей, которые его родили, воспитали и дали путёвку в жизнь! Кате было стыдно, что он ей когда-то нравился, и теперь она испытывала к нему глубочайшее презрение. Как уже было сказано ранее, она была девушкой очень жалостливой, и это убийство привносило в её душу очередную горечь и сожаление. Страх и ужасающая непонятность увиденного.

Во-вторых, естественно, ревность. Хотя Иван и сказал ей, что дал принцессе понять, что у них ничего не выйдет, но Катя считала, что это до поры до времени. Мало ли что может всплыть из такого туманного прошлого Вани… Тем более Катя один раз стала свидетелем (как оказалось, незамеченным, хотя сама она была убеждена, что её видят) того, как Вова рассказывает своему другу, как весело его будет казнить король, когда узнает, что Иван отшил его дочь. В любое другое время, и если бы это происходило не с ней, услышав про убийство книжкой по голове и медленную кастрацию в описаниях Вовы, Катя бы сама умерла от смеха. Но в этой ситуации было не до улыбок, более того её охватил ужас.

И вот восемнадцатого июня, в тот день когда Александр допрашивал грабителей, Ваня сказал своей девушке, что они с Вовой идут к Елину. Катя, отревновав его как положено её натуре и сделав видимость, что успокоилась, пошла гулять в парк, пока собравшиеся тучи не разродились дождём.

Там, присев на скамейку, она всплакнула. Она до сих пор не могла никому рассказать про Климовых, просто не находила сил даже выговорить такое. И она всегда бледнела и молчала, если тема разговора переходила на убийство этих людей.

С ревностью было проще, но больнее, так как это лично относилось к ней. И это ей даже не нужно было говорить: и так всё было видно.

До неё дотронулась чья-то рука. Катя обернулась и увидела перед собой рыжеволосую девушку. Дарья, принцесса Борсии.

— Чего тебе? — сухо спросила Катя.

— Я заметила тебя, — Дарья присела рядом на скамейку. — Заметала, что ты расстроена и решила подойти.

— Надо же, — с холодной, презрительной безразличностью и ложным оттенком самопринижения, свойственным девушкам, сказала Катя. — Это так заметно: я думаю, причину не надо объяснять.

— Да, — ответила принцесса. — Не надо. Ты хоть теперь понимаешь, что Ваня со мной будет?

— Он сказал мне, что отшил тебя.

— Ну это пока что. А когда он всё вспомнит…

— Папа не даст ему это сделать.

— Да кто вы такие, — возмутилась принцесса, — что взяли на себя право решать, что знать человеку о себе, а что нет? В чём причина такого недоразумения? Или безумия, не знаю, как назвать…

— Не знаю причин. Но каким бы ни было его прошлое, — Катя в слезах схватилась за край скамейки, изо всех сил придавая своему взгляду уверенность и стойкость. — Я люблю его, и мы… будем вместе.

— Я тоже его люблю, — воскликнулапринцесса. — И не думаю, что Ваня не отвечает мне взаимностью. Стой, — на губах Дарьи появился отблеск улыбки. — У меня идея.

— Идея?

— Мы выясним с тобой отношения на магической дуэли.

— О, я буду счастлива разбить тебе голову.

— Я переломаю тебе все кости. Значит, ты согласна?

— Конечно. Только гляди не струсь.

— Не бойся, не струшу.

— Когда и где? — осведомилась Катя.

— Ну… ты летать умеешь?

— Не особо, а что?

— Как насчёт крыши здания Кроны?

— Туда и без полётов забраться можно

— Тогда давай, скажем, двадцать шестого встретимся и решим, когда будет дуэль.

— Хорошо.

— Значит, договорились?

— Значит, договорились, — повторила Катя.

С этого момента в ней пробудился боевой дух. Первое задорное и, в принципе, хорошее чувство за последнее время.

А пока Катя принимала вызов на дуэль с необычным врагом, Ваня и Володя пришли к Елину. Уже начало моросить. Ректор снимал квартиру на десятом этаже на окраине Доброграда. Друзья быстро поднялись, и Елин открыл им дверь.

— Садитесь за стол, — пригласил он.

Ваня первый раз был в этой квартире. Они с Володей приземлились на диван, и хозяин подал им волшебных шашлыков, а сам плюхнулся напротив, весь хмурый.

— В чём дело? — спросил Володя. — Я вижу, Константин, вы в плохом настроении.

— В чём дело?! — переспросил Елин более агрессивно. — А вы не читали утренние газеты?

— Не успели купить, — пояснил Ваня.

Елин достал «Борсийскую правду» и зачитал:

— «Этой ночью была предпринята попытка ограбить наш национальный музея. Благодаря самоотверженности гвардейцев Леонида Мишина, Василия Старого и господина Дубовского (подозреваемого по делу журналиста Юрия Чамосского), злоумышленник был схвачен. Его имя Григорий Гарриклонский. Он работал вместе с охранником «Богатства народов» Тимуром Ушаковым, который представлялся перебежчиком из Керилана. А также был схвачен чиновник Кроны Андрей Свинский, который по национальности оказался кериланцем. Возникает резонный вопрос: сколько ещё таких «перебежчиков» шпионит за нами в наших государственных учреждениях?» — Елин взглянул на молодых людей и сказал: — Ну как вам?

— Кошмар, — говорил Вова. — Теперь они могут и нас поймать.

— И нас… — согласился ректор. — И всех… Эта троица может нас сдать… Дубовскому я вообще дивлюсь. Вот настоящий перебежчик!

— Да уж, — сказал Володя. — Не ожидал от него.

— А кто ожидал? Хотели достать кинжал, а попались в лапы к врагу… Уверен, Дубовский приложил к этому руку. Вы, кстати, хотя бы один артефакт достали?

— Нет, — быстро и уверенно соврал Иван, давно ждавший этого вопроса. — Ничего.

— Да-м… — промычал со спокойствием Елин. — Никто, самое главное, ничего не достал. Насчёт вас и остальных не знаю, но лично я через час уезжаю.

— Как так? — не понял Иван.

— Да вот так. Не собираюсь я сидеть и ждать, пока меня схватят как эту троицу непутёвых грабителей. Я утром, едва увидев эту статью, связался с Фёдором, он с императором, и тот меня отпустил. Тем более в августе начинается обучение в ВИМ, а мне надо ещё подготовиться, я ректор как-никак. Но вас я позвал не только за этим.

— А зачем ещё? — спросил Вова.

— Иван, — Елин повернулся к парню. — Ты ведь два года тому назад подвергся заклятью забвению?

— Да, — хмуро кивнул Иван. — А у вас есть что-то, что может помочь?

— Да, есть, — и их бывший ректор вытащил из шкафа бутылку, наполненную каким-то зеленоватым чаем. — Ты ведь помнишь про зелье забвения?

— Да, — ответил юноша. — С его помощью забывают всё… как в моём случае — вы говорили это на первой лекции. Но что это? — Иван покосился на бутылку.

— Это, — отвечал Елин, — зелье памяти. Та же самая операция, только со словом «вспомни», вместо «забудь». Ночью того же дня, в который ты это выпил, тебе снится история того, что было перед первым заклятьем — причины, события, за которыми оно последовало, — и на утро ты помнишь всё, что было до и после твоего забвения.

Иван радостно встал и схватил кружку, но Елин его остановил.

— И кто же скажет «вспомни»? — сказал он.

— Вы или Вова.

— И ничего не будет.

— Как? Почему? Или нужно…

— Да, дорогой мой, — продолжал Елин его мысль. — Ты хотел сказать, что нужен тот же человек?

— Да, именно это.

— Кто сказал «забудь» — тот и скажет «вспомни». Но не надейся, омолодиться не получится. Я думаю, ты найдёшь виновника своего забвения.

— Я уже нашёл, — сказал Иван.

— Тогда узнавай всё поскорее, — посоветовал Елин, — и уезжай, как только сможешь. Но разреши своему старому преподавателю узнать, насколько тебя всё-таки омолодили?

— На двадцать лет, — ответил Вова, и Ваня подтвердил кивком.

Ректор улыбнулся.

— Что ж. Не могу сказать, что я совсем не догадывался.

Елин подвёз наполненные чемоданы к двери, сел рядом с бывшими студентами, взглянул на Ваню и заговорил довольно серьёзно:

— Ты был моим очень важным образовательным экспериментом. Признаю, что ты оказался одним из самых талантливых учеников, и мне больше всего хотелось посмотреть, как ты будешь себя вести в полевых условиях. Я не мог отказаться от такой возможности и отправился вместе с тобой на все задания органов.

— Но, Константин Константинович, — вставил Вова, — выходит, что Ивану удалось это благодаря таланту.

— Безусловно!

— Но я не понимаю. Почему вы заприметили его сразу, когда узнали про забвение? Ваня в первый же день рассказал Крас… то есть Геннадию Евгеньевичу, что у него стёрта память. Он ещё не успел тогда показать своих способностей! Ведь на вступительной лекции, отвечая на Катин вопрос, вы сказали, что человек биологически омолаживается. То есть его мозг приходит в то же состояние, что и был пять-десять-двадцать лет назад.

Елин вздохнул и очень серьёзно посмотрел на своих бывших студентов.

— Послушайте, Вова, Ваня. Если вы помните, потом Игорь с воздуха спросил меня про бессмертие. Это очень важная информация. И опасная! Поэтому я не мог рассказать тогда всей правды. Если помните, я объяснил, что существует большая вероятность гибели мозга или полного уничтожения памяти как таковой — эти две угрозы сильно связано между собой. На мозг это зелье действует совершенно иначе. Известно, что зелье полностью стирает личную память, но оно не омолаживает мозг. Мозг — такой же орган, как и все остальные, так же подвержен старению. Большинство повторных попыток жить вечно оканчивались уже благодаря двум заклятиям забвения, убившим очередного наивного мечтателя. Люди и после первой потери памяти часто погибают, когда не могут приспособиться к новым условиям — потому и существует запрет, — Елин усмехнулся. — А не только, потому что потерявший память временно перестаёт платить налоги.

Но существует информация, лежащая под строгим грифом секретно, про учёных из Галиандора. Лет пятьсот назад они провели самый, наверное, удачный эксперимент. На двадцать лет они не омолаживали — это считалось опасным для жизни — омолаживали испытуемого на пятнадцать. И он выживал! Так он прожил лет сто двадцать. И представьте себе, молодой тридцатилетний парень умирает от непонятной причины буквально у себя в кровати! Вскрытие показало, что его мозг уже был непригоден.

Поэтому я и не стал такое открывать студентам. Игры с бессмертием через эти зелья до добра не доводят! И не дай бог, кто-нибудь решил бы поэксперементировать. Да и как жил этот тридцатилетний испытуемый, читать было страшно: у него постоянно путались мысли, иногда он начинал считать себя кем-то из своих умерших друзей, исторических личностей. Поэтому я проникся сочувствием к тебе, Ваня. Поэтому я, соотнеся факты: сорокалетний Каретный и ты, в семнадцать лет посвящённый в огонь, понял, что передо мной совершенно уникальный человек. У тебя же были все знания?

— Абсолютно, — подтвердил Иван. — Я очень хорошо знал политику, историю, географию. И магию. До института даже хвастался перед ребятами своими способностями.

— Переворачивал быков, сжигал собак, — сказал Вова, и Ваня вместе с ним захохотал. Он подумал, что это был последний весёлый смех для него.

— Вот именно! И я хотел, чтобы ты использовал свои способности для чего-то великого! Лучше бы тебе поскорее скрыться, Ваня, неизвестно, что тут с тобой сделают! Так что вот: зелье лишь заблокировало в твоём мозгу всё личное, а в остальном его не затронуло. Да и то через дежавю и напоминания скрытые области могут открываться. В остальном же — омолодилось тело и участки мозга, по-видимому, связанные с поведением: гормональные центры, например. Ты вёл себя как типичный пацан-студент, — Елин обаятельно ухмыльнулся. Ваня не стал его спрашивать, насколько ректор хорошо знает его студенческую жизнь — не до этого было.

Затем ректор протянул Ивану бутылку.

— Я думаю, у тебя всё получится, и ты вернёшь себе память, а я поеду домой. Номер в вашем распоряжении до вечера.

Елин пожал своим студентам руки и спустился вниз. Друзья переглянулись.

— Кошмар, — повторил Вова.

— Ты о чём?

— Если бы не этот «чаёк», я думаю, нам надо было бы поскорее сматываться вслед за ним.

— Да уж… А то ещё такое устроят…

— Но ты проверь это зелье, а то вдруг что-то не то…

— Как же я его проверю?

— Сходи к Виктору, тебе всё равно надо к нему. Он-то разбирается во всех этих «памятных» делах.

— Я думаю, что он не согласится возвращать мне память.

— Я тоже…

— Но попытка не пытка.

Володя похлопал друга по плечу.

— Ну удачи… Пытай судьбу. А я тут до завтра посижу. Если тут не найдёшь — ищи меня у Оксанки с Катей.

Иван кивнул и, схватив бутылку, радостно побежал вниз. Несмотря на сложившуюся ситуацию с заданием по добыче артефактов, настроение было на подъёме. Как и во многих других людях, в Иване надежда умирала последней. Хотя он и понимал, что мало чего добьётся от Виктора, но всё же надеялся всё вспомнить. В конце концов, он, как оптимист, пусть и не лучший на земле, говорил себе: «Хотя бы узнаю, что это за зелье!»

Иван пришёл на улицу Викингов и нашёл там дом номер двадцать. Он постучался и ему открыл слуга.

— Вы к Виктору? — осведомился он.

— Да.

— Отлично, я доложу ему, а вы проходите.

Слуга удалился. Ваня прошёл внутрь и подошёл к камину в гостиной.

И тут из задней комнаты вышел Виктор. Он поздоровался, затем с весёлой улыбкой спросил:

— На этот раз, Иван, ты решил выпить со мною?

Виктор показал на бутылку.

— Нет, что вы, — усмехнулся Иван. — Это не алкоголь.

— А что же тогда?

— Я принёс это, чтобы вы мне ответили на этот вопрос, — и Ваня протянул бутылку с жидкостью цвета травы ранней весной.

Виктор взял бутылку и вгляделся в неё. Затем он достал чашку и налил в неё пару глотков этого питья.

— Откуда это у тебя? — поинтересовался Виктор.

— Мне его отдал один друг, — ответил Иван, — сказав, что это — зелье памяти.

— Опять за своё, — проворчал Виктор. Затем он, помолчав, сказал: — Ты знал про убийство Чамосского?

— Да, знал.

— И знал, кто его убил?

— Ну да.

— Чего не сказал? — Виктор понимал, что этим ставит гостя в тупик, но вспомнил, что сам недавно убил человека (который, впрочем, этого заслуживал) и мягко добавил: — За Михаилом сегодня придут.

— Кто? — воскликнул Иван.

Виктор пожал плечами и отпил зелья. Иван так и съёжился, точно перед ним мог умереть человек, но хозяин дома лишь улыбнулся.

— Не волнуйся, — успокоил его Виктор. — Со мной всё в порядке. Друг тебя не обманул, это действительно зелье памяти.

— Отлично, — просиял Иван. Появился боевой настрой. — Можно и мне чашку?

На камине стояла ещё одна, и Виктор с улыбкой подал её Ване и даже сам налил зелья.

— Что? — усмехнулся он. — Жажда замучила так, что уже зелье пить будешь?

— Ну, давайте, — взволнованно проговорил Ваня. — Вы же знаете, что надо делать: я пью, а вы говорите: «Вспомни».

Иван пригубил зелье и взглянул в глаза Виктору.

— Макака! — воскликнул он, глядя в глаза Ивану, и расхохотался.

— Ну! — возмутился юноша. Почему этот человек так его мучает! Разве он до сих пор не понял, как это тяжело — почти ничего не знать о себе? — Давайте серьёзно.

Виктор успокоился.

— А серьёзно не будет. Я тебе уже сказал, что мне очень жаль тебя, но мне будет в десять раз жальче, если ты вспомнишь всё… — услышав предпоследнее слово, Иван попытался выпить из стакана, а Виктор усмехнулся: — Ну пей. На отрывках фраз, может, тебе сегодня и приснится кое-что интересное, но не то, что ты хочешь. Чтобы заклятие активировать, надо чтобы я сам тебе в глаза смотрел и произносил заклинание осознанно, а этого сегодня не будет.

— Хорошо, — рассудил Иван. — По вашим словам я понял, что сам решил всё забыть, а вы согласились со мной ради моего же блага ничего мне не открывать после забвения. Иначе говоря, как я понимаю, смысл теряется?

— Совершенно верно, — удивлённо произнёс Виктор. — Прямо в точку, так и есть. Ты всё логично выстроил.

— Так, — продолжал Иван. — Ну причины, значит, были. Я о них уже не спрашиваю. Но может ли что-то произойти, чтобы я мог всё вспомнить?

Виктора сразила тонкая тактика собеседника, и он отступил на шаг.

— Нет, ничего не может изменить этого… — но тут Виктор остановился. Иван внимательно посмотрел на него. Перед глазами гвардейца встало то, как он убил негодяя в Турдистабе и с ужасом обнаружил под маской Алексея Птичкина, принца Аргамии. Затем он заговорил: — Однако, возможно…

— И при каких же условиях? — допытывался Иван.

— Точно даже сам ответить не могу, но… один из виновников твоего несчастья уже вне игры.

— Моего несчастья? Повлёкшего забвение?

— Хм… Наверное, так.

— Что значит, вышел из игры?

Виктор оглянул комнату.

— Убит.

— Кто он? Чамосский или гвардеец, который был с ним?

— Нет.

— А кто?

— Ты его не знал никогда.

— Как так? — удивился Иван. — Человек нагадил мне, а я даже не знал, кто…

— Не то чтобы нагадил, — задумчиво сказал Виктор. — Не знаю… Всё было так сложно… Я его сам узнал, только когда меня посадили.

— А кто он? Хотя бы имя.

— Алексей, — сказал Виктор.

Иван задумался. За эти два с лишним года он встретил ни одного человека с таким именем. Кто это мог быть? Иван озвучил этот вопрос:

— Кто он?

— Важная шишка, — уничижительно сказал Виктор, а затем ехидно улыбнулся. — Во всяком случае, он ей был.

— Значит, — рассуждал парень. — Я встал на дороге у важных людей! Что же я сделал?

— Нет, нет, — помотал головой Виктор. — Никто ни у кого на дороге не вставал, вы даже не были знакомы. Ты на него никак не повлиял.

У Ивана начинал ум за разум заходить. Как так? Что там такое произошло в его собственном прошлом? А Виктор всё загадками говорит.

— То и понятно, — наконец усмехнулся Иван.

— Да, тяжело встать у таких людей на пути.

— Но он на меня повлиял. Почему же я не любил его?

— Ну, — замялся бывший гвардеец. — Это слишком сложно…

— И всё же, что я должен сделать, чтобы вы вернули мне память?

— Ты? Ничего. Ничего не сможешь сделать… Это зависит от обстоятельств, от случая.

Ивана взяла злость. Теперь он не может сам менять свою жизнь? И для этого он стирал себе память, чтобы быть зависимым от каких-то там обстоятельств?

— Многое в нашей жизни от этого зависит… — рассуждал Виктор.

— Тогда, — перебил Иван, — что должно произойти?

— Ничего! — вдруг громко воскликнул Виктор. — Если я тебе это скажу, это будет равносильно причине и возвращению тебе памяти с моей стороны. Не дай бог, это ещё случится, если я скажу…

— Но если случится…

— Знаешь, — Виктор заговорил хитро и почему-то чуть сочувствующим тоном, — этого не случится. Вероятность таких событий равна нулю. Поверь человеку, знающему эту жизнь! — Иван не связал этого со смертью таинственного Алексея, а вот у Виктора в голове промелькнули мысли: «Хотя если принц умер, всё может случиться».

И тут их прервали. В гостиную зашёл слуга.

— К вам его величество, — доложил он и удалился.

В этот момент на улице усилился дождь.

— Это за Михаилом, — сказал хозяин дома. — Сходи, Вань, пожалуйста, за ним. Он в соседней комнате. — И Виктор указал на проход между гостиной и прилежащим помещением.

Ваня направился туда, и к нему сразу же подлетел Михаил.

— Какими судьбами? — воскликнул он.

— Да вот, — говорил Ваня, пожимая руку старому знакомому, — к Виктору решил заглянуть. Кстати, тут король пришёл, Виктор попросил тебя позвать.

Лицо Михаила омрачилось.

— В чём дело? — поинтересовался гость.

— Помнишь, я журналиста сжёг? — сказал Михаил. — Чамосский — его фамилия…

— Да-да. Так тебя за него сажают?

— Нет, ещё не сажают. Но явиться надо, убил как-никак. А там посмотрим, — Михаил усмехнулся, и Ваня из тёплых чувств к нему решил для себя, что не видел этого.

— Тогда пойдём.

Оба вошли в гостиную и обнаружили там Александра II. Он посмотрел на Михаила как на само собой разумеющееся, но взгляд его тут же остановился на Иване. Этот взгляд был полон удивления и хитрости. От него у Ивана появилось (возможно, ложное) предчувствие бури: страх его был вызван той информацией, что дал ему этим утром Елин.

— Михаил, — вдруг сказал король. — Рад вас видеть.

— Я вас тоже, — понурым тоном ответил тот.

— Итак. На улице, у входа в дом, вас ждёт конвой, и вы уедите с ним, когда я пообщаюсь с этими людьми, — Александр показал на Виктора и Ивана, и один из них вздрогнул, хотя другой оставался спокойным.

Михаил кивнул и, пожав руки вышеуказанным людям, с которыми хотел пообщаться большой человек, вышел из гостиной.

— Итак, — обратился Александр к Виктору. — Вас не удивило, как мы быстро поймали убийцу и сообщили вам, что зайдём за ним?

— Нет, — ответил Виктор. — Вы ведь могли его ко мне и не отпускать.

— Глупости. Он знает, что либо он попадётся в руки гвардии, либо в клешни Керилана. В первом случае он сядет в тюрьму, с учётом того, что помогал нам, во втором — будет убит. Глупыми иллюзиями скрыться и от нас, и от них Дубовский не тешится. Но почему же вас не удивило, как быстро мы его поймали?

— Сейчас объясню. Это сделали Мишин и Старый?

— Совершенно верно. Вы читали утреннюю прессу внимательно.

Ладони Ивана мгновенно взмокли.

— Вовсе нет, — ответил Виктор. — Я ещё накануне об этом знал.

— Как так? Поясните.

И Виктор рассказал, как столкнул лбами убийцу и гвардейцев, но не упомянул про пари.

— Судьба! — воскликнул грубым и сухим голосом король. — Надо же! Назначить встречу в том же самом месте, в тот же самый час… Это даже наводит на подозрения. Получается, это вы, не выходя из этого дома, предотвратили ограбление!

У Ивана по спине пробежал холодный ветерок.

— Как! — воскликнул Виктор. — Михаил ещё и решил ограбить музей?! Возмутительно!

На лице Александра мелькнула улыбка.

— Нет, — сухо сказал он. — Вот, возьмите.

И король протянул ему такую же газету, какую сегодня утром читал Елин.

— Действительно, — усмехнулся Виктор, прочитав ту самую статью. — Сама судьба их свела!

— И это ещё не всё, — сказал король, угрожающе взглянув на Ивана, которого в этот миг охватил панический страх. — Конечно, вчера вечером сама судьба их свела. Но после того, как я отпустил Михаила на один день к вам и покинул гвардейцев, мы полетели в одно из зданий гвардии. Там я допросил этих грабителей. И как вы уже сами поняли, Виктор, их трюки с перебежчиками кончились.

Иван сделал шаг в сторону, а сердце его забилось чаще. Было уже такое ощущение, что под ногами проваливается пол, а он находится вовсе и не в доме Виктора. Но голоса слышались всё отчётливее.

— Боже, — смеясь, сказал хозяин дома. — Всегда предателями были борсийцы, сбежавшие к ним, а тут власти Керилана проделывают свой очередной грязный трюк… Надо же, перебежчики! Вроде бы перешли на нашу сторону, а вот нет, — хитро говорил он.

— Так вот, — продолжал, взглянув на юнца, Александр. — Я допросил всех троих. Ушаков мне поведал про то, что он работает на Керилан; но я ума не приложу, зачем им этот артефакт понадобился?

«О, чёрт! — думал Иван. — Только бы он не узнал про меч!»

— Да, наверное, — усмехнулся Виктор, — где-нибудь хотят подороже продать. А эти шпионы мало в чём разбираются, вот и взяли кинжал. А что? Эти кериланцы только о деньгах и думают…

— Поверьте, Виктор, я знаю, как должна работать разведка. Глуповатыми там и не пахнет. Насчёт продать — не знаю… Такая операция средств больше затребует! Но вот я допросил Свинского, нашего чиновничка, — Виктор усмехнулся. — И вот. Он назвал мне имя ещё одного «перебежчика».

Иван побелел.

— И кого же? — спросил Виктор.

— Елин.

Если Ваню попросили бы передать то, что он чувствует, то он бы не смог этого сделать, лишь тело его охватывала дрожь.

Король же сделал к нему шаг и проговорил:

— Мы навестили номер Елина, но застали там только Козлова, вашего друга. Он ничего нам не сообщил, кроме того, что Елин смылся, — на лице Александра появились хитрость, и Ванино чувство грядущей бури подтвердилось. Но какая-то радость в королевской улыбке успокаивала. — Двадцатого мая к нам пришли трое «перебежчиков». Вы, Тишков, Козлов и… Елин!

Тут уже испугался Виктор. Он подошёл к обоим.

— Так вот, — продолжал король. — Как я полагаю, вы, Иван, и ваш друг Владимир работаете на Керилан!

Иван стал и вовсе мертвенно-бледным.

— Здесь какая-то ошибка, — сказал Виктор. — Он не может…

— Почему не может? — перебил его Александр. — Тут же всё на лицо. Вы стёрли ему память и заслали в Керилан. Почему не может?

Ивана приятно удивило заступничество Виктора. Причём было непонятно, почему он так себя ведёт, ведь он патриот своей страны, а Иван шпионил против неё.

— Итак, — продолжал король. — Оказывается, очутившись в Войланске, Иван, вы решили поработать на Керилан?

Иван сел на диван.

— Да нет же, — всё кудахтал Виктор. — Он не работает на них… Это какая-то ошибка!

— Банально, Виктор, — фыркнул король. — На них не работает, а с Елиным просто так ко мне зашёл, чаю выпить! Иван, признайтесь, вы работаете на Империю Керилан. Больше отрицать это невозможно.

— Да, — вздохнул он. — Я знаю, что вы мне устроите за это, но я работаю на свою страну.

У Ивана мелькнула мысль о том, чтобы убежать, но он вспомнил про конвой, который стоял на улице и не уехал бы без короля. Выходит, этот вечер он проведёт не с Катей, а с Михаилом?

— Он себя оговаривает, — продолжал бороться Виктор. — Этот чиновник, видно, ошибся. Или подставил невиновных!

— Если бы он ошибся или подставил невиновных, — чеканил Александр каждое слово, — то Елин бы не поехал обратно в Керилан! Какой же это перебежчик! Перебежчик обратно сбежать не может, даже если здесь ему грозит тюрьма! Вспомните человека, который пять минут назад вышел от вас.

Наступившую тишину нарушали лишь доносившиеся издалека раскаты грома.

— Я понимаю, что меня ждёт, — с ужасом произнёс Ваня после столь долгого перерыва, что удивился сохранившемуся дару речи. Теперь казалось, что прошла целая вечность с тех пор, как они с Вовой шли к Елину, как тот дал ему зелье памяти. — Но я хочу знать, что с Владимиром Козловым?

— Козлов, — начал король, — имеет меньше шансов, чем вы. Сейчас он на допросе с гвардейцами, в том же самом номере. Это шпионаж, друг мой!

Иван схватился за голову, понимая всю серьёзность и обоснованность обвинения, а Виктор, который непонятно с чего вдруг стал его адвокатом, был не в силах что-либо изменить.

13 глава. Южное кладбище Доброграда

Ливший весь день дождь вдруг прекратился. В доме номер двадцать по улице Викингов была всё та же обстановка: владелец стоял поодаль, старший гость — над юношей, который сидел на диване.

— Я думаю, — говорил гвардеец, — что вам надо ещё раз проверить всю информацию об Иване.

Король вздохнул как бы от усталости, давая понять, что утомлён его бессмысленной борьбой. И вдруг его величество сказал то, что на миг удивило шпиона:

— Дорогой Виктор, если вы хотите спасти своего друга, не лучше ли бы всякой ерунде про то, что он не шпион, предпочесть правду? Ведь он сам не знает, кто он такой, верно?

От этих слов Виктор попятился назад, а Иван перестал разглядывать роскошную плитку и поднял взгляд.

— Вы же видите, что он сам сознался, и самооговора здесь быть не может, — с каждым словом голос Александра становился громче и жёстче. — А вы, дорогой Виктор, даже, могу поспорить, не соизволили рассказать бедняге, кто он и что было с ним в прошлом, потому что знал бы он всё, ни за бы что не стал работать на Керилан.

Иван поднялся с дивана и с надеждой взглянул уже на короля. С этой минуты друга надо искать в нём. Ивану даже показалось, что ему ничего не грозит.

— Мне вот интересно, — рассуждал Александр. — А почему же вы стёрли человеку память? В чём причина?

— Не могу сказать, ваше величество.

— Это тайна, — усмехнулся Иван.

— Послушай, — король обратился к нему. — А ты хоть знаешь, что твоя родина — это Борсия?

— Да, — Иван почувствовал стыд.

— Этого, наверное, мало, чтобы ты перешёл на нашу сторону? Виктор, как такой преданный Борсии гвардеец вдруг превратился в шпиона? Вы ведь стёрли ему память.

— Так вот, — отвечал Виктор. — Вот он и не помнит ничего.

— А почему же ему не напомнить? Нельзя. Вот знать бы в чём причина…

«Сам виноват», — подумал гвардеец.

— Ладно, — продолжал Александр. — Если нельзя ему рассказать всё, так напомним ему хотя бы, какой он был патриот и почему так… Я же даже сам не знаю, с чего он был таким ярым противником Керилана.

Эти слова короля удивили Ваню, и он вопросительно взглянул на Виктора. Тот ответил кивком.

— Ну хорошо, — сказал он. — Действительно, это я бы мог ему рассказать.

— Конечно, могли! — воскликнул король. — Помните, когда я пришёл к вам в тюрьму, вы заявили, что не собираетесь возвращать Тишкову память и даже не назвали причину забвения. И я-то вам говорил, что он найдёт нас с вами, а я расскажу Ивану, кто он такой.

Вскоре он приезжает к нам из Керилана в роли перебежчика. Тогда, наверное, не я один понимал, какие это «перебежчики», но не было доказательств. И среди этих людей оказался Иван. Я не хотел, чтобы такой воин, а теперь ещё и моложе на двадцать лет, был за врага, и я поведал ему чьих рук это забвение. Вы, Виктор, смылись в Турдистаб, погеройствовали там и вернулись сюда не гвардейцем, а богатым купцом.

Однако ни слова вы бедному Ивану, даже не знающему, кто он такой, не говорите! И вот у меня наконец появляются доказательства его шпионажа, и у вас, Виктор, есть только один путь спасти близкого друга — рассказать нам не о причине забвения, которую вы так оберегаете, а о причине его ненависти к Керилану, если такая имелась.

— Да, — сказал Виктор, заваливаясь в своё кресло. — Такая имелась.

Гости сели за стол.

— В чём же она? — требовательно спросил Иван. — Мне же было тридцать шесть лет!

— Да, это хороший способ ещё и стать моложе. Теперь я расскажу тебе твою давнюю историю, но не затрагивая забвения.

— Почему вы сказали, что кроме вас у меня никого не было? Это правда?

— Да. И это стало частью этой истории. Мне уже сорок три, у меня взрослые дочери. Но когда мы познакомились, я жил у своих родителей, только что переехавших в город.

— Да, я помню, — вставил король. — Вы же родом из посёлка Щучьего, что под Доброградом.

— Совершенно верно, — подтвердил Виктор. — Так вот. Мне в то время было двадцать лет, я как раз собирался жениться на Виолетте.

— Маме Кати! — воскликнул Ваня.

— Да. Но был у меня учитель, человек уже в возрасте.

— Чему же он вас учил? — поинтересовался Александр.

— Сначала только гитаре — это было моё хобби, моя отдушина от серых будней, — а потом и многим магическим секретам. Звали его Николай Тишков. Это был твой отец.

Иван был поражён.

— Он всю жизнь работал в службах безопасности, — продолжал Виктор. — Начинал лет сорок назад, ещё при вашем покойном отце, ваше величество, Александре I, — король учтиво кивнул. — Потом он пошёл на Доброградскую Фабрику Переработки Магических Отходов (ДФПМО). Постепенно с обычных инструментов индустрия ведь переходила на магию, так как это единственный способ действительно находить отходам вторичное применение или избавляться от них. Он осваивал новый инструментарий вместе со всем предприятием. В общем, Иван, надеюсь, у тебя всплывёт в памяти, что отец твой занимался полезной работой. А под конец жизни он стал учить людей музыке и волшебству. Ты, по твоим собственным словам, всю жизнь воспитывался матерью в квартире на окраине Доброграда.

— А как мы познакомились? — спросил Иван.

— Как-то я пришёл к твоему отцу на урок магии воды. Я ещё тогда только собирался поступать в гвардию простым мечником. Твой отец занимался со мной на квартире у своего друга. Я ждал пять, десять минут. Наконец мне наскучило, а рядом сидел парень. Я решил, что это ещё один ученик. Оказалось, это был сын учителя, Иван Тишков. Мы разговорились немного. Уже плохо помню о чём, о каких-то простых вещах. Но учителя всё не было. Он опаздывал уже на час, на два. Мы забеспокоились и вышли на улицу, затем прошли до ближайшего разъезда и увидели толпу.

Хочу тут вставить такой момент, что в те времена с Кериланом шла настоящая холодная война, противостояние было намного более явным, чем когда-либо.

— Это точно, — усмехнулся король.

— Да, — продолжал Виктор. — Мы подошли к скопившимся посреди дороги и спросили, что случилось. Оказывается, были найдены два трупа. Твоя мать, Евгения Тишкова, пошла за тобой и встретила мужа, возвращавшегося из магазина. А кериланцы, действующие по приказу своих властей, напали на них и начали допрашивать про какое-то расследование, которое ваш отец, ваше величество, доверил отцу Вани. Это происходило в ранних сумерках на пустынной дороге. Твои родители ничего им не выдали, и их обоих задушили самосвязывающей верёвкой… по приказу Керилана, руками кериланцев.

По телу Ивана прошла дрожь. Он вспомнил, как будучи ещё более молодым чем сейчас, ревел посреди улицы над телами родителей.

— Я помню, — сказал он, содрогаясь. — Мерзкие убийцы уничтожили меня, убив маму и папу…

— Да уж! — произнёс Александр. — Я и сам не знал этого. Соболезную.

— Спасибо, — вздохнул Иван.

Виктор почему-то с презрением посмотрел на короля, но затем продолжал:

— Когда мы после похорон вернулись в твою квартиру, то обнаружили, что туда проникли и перевернули там всё что можно. Они искали следы того расследования, из-за которого умерли твои родители.

— А с чего вы взяли, — спросил король, — что это были те же люди?

— Может быть, и не те, — отвечал Виктор. — Но мы нашли там случайно оставленный значок — синее пламя на красном фоне. Когда мы уже работали в гвардии, оказалось, что этот знак принадлежит огненному роду войск Керилана.

— А что было дальше? — спросил Ваня.

— Дальше ты остался жить у меня. По законам того времени, лицо, не достигшее восемнадцати лет, не имело права проживать одно. Мы начали сдавать твоё жильё, а ты на два года до совершеннолетия остался жить у меня под моей фамилией как мой брат.

— Оказывается, — сказал, смеясь, король, — вы оба уже тогда нарушали законы?

— Что это значит? — удивлённо проговорил Иван.

— Мы с тобой, — сказал Виктор, — когда работали в гвардии, то хамили неправым, но старшим по званию, то на работу опаздывали, то ты экстримом занимался. Были те ещё времена!

Так вот. В том же году у нас с Виолеттой родилась Оксана. С моей женой вы мало общались. Через два года ты пошёл в гвардию с целью узнать, почему убили твоих родителей, и стал жить наконец у себя.

— И как? — спросил Иван. — Узнал?

— Только через десять лет.

Иван ахнул.

— Через десять лет, — продолжал Виктор, — его величество заслал нас в глубинку Керилана, и там мы нашли трёх братьев, которые и убили твоих родителей. Оказалось, что расследование, которым секретно занимались твои мать и отец было связано с тайной скелета грифоносфинкса.

— Как? — воскликнул король. — Он знал?!

— Оба знали, потому и погибли. Скелет не нашли, они унесли эту тайну в могилу, не успев ни сказать королю, ни сдать информацию Керилану.

А нам даже не пришлось мстить за твоих родителей. В жизни получилось всё не так романтично, как ты себе представлял: никакой изощрённой мести — всё сложилось гораздо прозаичнее. Двое братьев в тот же день повесились из-за неразделённой любви к одной уже замужней женщине, а третий брат, узнав про них, слёг с инфарктом и через три дня умер. Он-то и рассказал нам всё — и про скелет, и про своих братьев.

А ты, узнав про эту женщину, из-за которой двое повесились, решил отблагодарить её. В эти дни сын третьего брата не поверил, что его дядья сами повесились. Он был уверен, что всех троих братьев убил муж той женщины, якобы она изменила ему с ними, и оскорблённый муж за это их уничтожил. Слова умирающего отца, который говорил, что дядья умерли как раз от безответной любви, а не от того, что их убил ревнивец-маньяк, сын посчитал ложью. Тогда ты решил помочь этой женщине и её мужу. Когда жители посёлка вместе с местным шерифом собирались идти в этот дом арестовывать подозреваемого, мы, оставив там бутафорские туловища, которые смог бы распознать только опытный столичный маг, инсценировали семейную ссору, которая закончилась трупом мужа и побегом жены, — Виктор ухмыльнулся, точно сам стал лет на десять моложе: — Местные, должно быть, были жутко напуганы такой расправой над маньяком, учитывая, какие художества мы им оставили.

Супруги переехали в ближайший от посёлка крупный город — Лингинию, на те деньги, за которые ты купил у них дом. И, если я не ошибаюсь, перед забвенным сном ты поселился в нём.

— Да, да, — радостно воскликнул Иван. — Он ещё стоит один одинёшенек, в отдалении от других домов.

— Точно? Я же помню, мы тогда долго этот дом искали, он на самом отшибе стоял.

— Здорово. Я там целый год прожил.

— Вот и всё, — закончил Виктор. — Теперь ты понял, что ты не кериланец.

— Боже упаси! — со злостью сказал Иван. — Я ни за что бы не стал на них работать, если бы хоть каплю вспомнил бы.

— Узнаю Ивана Тишкова, — радостно проговорил Александр.

У Ивана перед глазами встали воспоминания, как они с Виктором пробирались сквозь толпу и обнаружили два окровавленных трупа, как в Тольском ему один из убийц его родителей, уже находясь при смерти, раскрывал тайну их гибели.

И тут его осенило!

— А как была фамилия братьев?

Виктор задумался.

— Сарайские, кажется, — проговорил он наконец.

— Точно! — воскликнул Иван. — Эти богатые идиоты… Мы же над ними потешались…

— Да, — сказал Виктор. — Кажется, старший брат, который умер от инфаркта, был зажиточным. И что же вы делали?

— Ну один раз мы пробрались к ним на мой день рождения, я сделал им две дырки в толстенном заборе, убил сторожевого пса и поджёг крышу. И почему-то я чувствовал, что этот день рождения был самым лучшим в моей жизни, хотя я и не помнил остальные, — Иван едва заметно улыбнулся.

— Я понимаю, откуда в тебе эта ненависть к Сарайским, — сказал Виктор, — но неужели ребята, с которыми ты учился, такие как Вова, не помешали этому?

— Я тебе больше, скажу: они были со мной заодно. Немудрено: носок сына Сарайских Виталика стоил больше, чем ветхий дом любого из них. А детям-то — даже кериланским, где уважают чужой успех, — как объяснить, что они живут хуже, потому что их родители или предки старались в жизни меньше, чем предки тех, кто живёт в подобных дворцах? А предки этого толстяка Виталика вообще нажили свои состояния, в том числе благодаря убийству моих родителей!

— Это какая-то кровная вражда, — сказал король.

— А теперь, — вдруг серьёзно начал Ваня. — Я хочу знать, где похоронены мои родители.

— Николай, — начал Виктор, — ещё при жизни купил две могилы на нашем южном кладбище.

— Значит, мы туда поедем.

— Когда ты захочешь.

— Сейчас.

— Я с вами, господа, — сказал Александр. — Хочу посмотреть на могилу героев, погибших за свою страну. Прости, Иван, я не знал про твоих родителей. Всегда удивлялся твоему острому чувству патриотизма и нелюбви к Керилану (у Виктора снова появилось выражение презрения к этому человеку). Но теперь я всё знаю и прошу взять меня с собой.

— Я не против, ваше величество, — поразился тону короля Иван, не замечая злой физиономии Виктора.

Все трое вышли из дома. Вновь лил дождь. Александр велел конвою с Михаилом отправляться в здание гвардии и ждать его прибытия. Затем он и Иван уселись в личную трансоль к Виктору и медленно (километров сто в час) полетели в южную часть столицы.

В Иване снова проснулось давно забытое чувство ненависти к Керилану. Событий помнил мало, а чувство вернулось! Не было никакой злости на Виктора, он рассказал ему историю его жизни — без продолжения, но Иван чувствовал, что тот ему друг, и понимал, что, видимо, история забвения — это и впрямь что-то болезненное. «Как я мог! — думал он. — Они убили моих родителей, а я на них работал… Ну ничего, теперь я слишком много про них знаю! Но почему же я написал себе, что я — коренной кериланец?!»

Богатые каменные дома сменялись кирпичными высотками по семь-десять этажей, вдали виднелись деревянные постройки. Они продвигались мимо парка и множества скверов, летели невысоко, на уровне третьего этажа, и у Ивана в голове снова пробежало дежавю. Всё-таки это его город!

Наконец они остановились и вышли из трансоли. Та сразу стала видимой. Его величество оставил в трансоли свой плащ и превратился почти в обыкновенного человека, просто в очень изящных брюках и дублете. Они направились к воротам кладбища, которые стояли после моста через реку. Река текла вплотную к кладбищу и тем самым ограждала его с передней стороны. На зелёной ограде висели буквы: «Южное кладбище Доброграда».

Король подошёл к воде и, взглянув туда, сказал:

— Раньше её пробовали мыть, но ничего не помогало — она всё равно становилась того же цвета.

Иван подошёл к речке и ужаснулся. Вода в ней была совершенно алая и напоминала ту жидкость, что течёт в венах каждого человека.

— Это кровь? — спросил он.

— Нет, — подойдя, ответил Виктор. — Помните, ваше величество, мы её исследовали?

— Да, — протянул король. — Оказалось, какое-то неизвестное вещество, но не схожее с кровью человека или какого-либо животного.

Трое перешли мост и прошли в ворота ограды, ярко выкрашенной в зелёный цвет.

— Кстати, — Виктор поглядел наверх, — эту ограду выкрасили много столетий назад, но она до сих пор такая яркая, как будто её только вчера красили.

— Да, меня тоже это удивляет, — усмехнулся король. — Хорошо, что уже не испачкаешься.

Виктор хохотнул.

Иван заметил, что и вправду ограда вокруг кладбища ярко-изумрудная. Ему и в голову бы не пришло, что её покрасили так давно. Таков уж мир магии — полон загадок.

Виктор повёл их мимо пары рядов могил, потом свернул налево. Здесь на плитах стояли камни или кресты — так было принято обозначать места погребения. Александр сказал, что справа братские могилы, но они занимают места почему-то гораздо больше, чем там захоронено.

Разразилась страшная гроза, и где-то молния ударила в дерево. Александр, услышав гром, перепугался и создал магическую крышу.

И вот они оказались на небольшом холме, представлявшем из себя полянку, на которой высился деревянный крест, а перед ним стояла плита. На ней было выбито: «Здесь покоятся Николай и Евгения Тишковы, героически погибшие в 1230 году второй эпохи Борсии».

Виктор как-то по-особенному хлопнул восемь раз в ладоши, и на холмик перед плитой легли восемь цветов. Иван упал на колени перед могилой, и из глаз его пролилось несколько слёз. В памяти вдруг встало множество происшествий, связанных с этими людьми, особенно с мамой. Вот он, совсем маленький, вместе с ней впервые пришёл в центральный парк, и всё вокруг такое большое. Отец показывает ему первые аккорды на гитаре и учит петь. Он вспомнил их лица и голоса.

Он вдруг понял, что, если бы они были живы или у него ещё кто-нибудь бы остался, он ни за что бы не попросил стереть себе память.

— Покойтесь с миром, — произнёс он, и словно эхом раздался двойной удар грома.

Иван встал с колен. К могиле ближе подошли Виктор и король. Оба эти лица были очень мрачные. Несколько минут все трое стояли молча.

— Ты же понимаешь, Иван, — наконец открыл рот король, — что тебе ничего не грозит за твой шпионаж, если ты ничего полезного не успел сообщить в Керилан. Как мы можем такого человека как ты в чём-то обвинять!

— Спасибо, — еле выговорил Иван. Он взглянул ещё раз на могилу. — Ничего я им не сообщил. Паршивые кериланцы… Теперь я сдам всех этих перебежчиков… Мы ведь появились все вместе.

— Мы не знаем всех фамилий, — деловито произнёс король, поглаживая лысый затылок. — Крона скрывает информацию о своих сотрудниках от меня и от гвардии!

— Да уж, они те ещё скоты, — злобно выговорил Виктор.

— Нас послали сюда достать артефакты, — рассказал Иван. При этих словах его окутывала какая-то горькая сладость. Теперь он может раскрыть их тайны!

— Уже ясно, — сказал король, — что они собирались достать артефакты и почти умудрились украсть Кинжал Дракона.

— Да, но они не продавать их собираются.

— А зачем они им?

— Керилан создаёт страшную армию духов, магических существ и тому подобного! Часть этой армады вы видели в Турдистабе.

Сверкнула молния. Лица Виктора и Александра побледнели, а руки, казалось, подрагивали.

— Это всего лишь часть, — с ужасом тихо произнёс Виктор. — А убивает, как настоящая машина смерти.

— Так вот, — продолжал Иван. — Им для пущей прыти этой армии нужен хотя бы один артефакт. Берегите абсолютно все!

— Ты только узнал о том, кем ты был, — сказал его величество Ивану, — и уже принёс огромную пользу нашей стране. О таких масштабах мы даже не догадывались. Мы знали, что армия Керилана велика, что у них есть всякие фокусы,что они потенциально могут уничтожить нас, и каждое неловкое действие с нашей стороны опасно, но чтобы полностью войско состоящее из духов и магических существ… А ещё хотят усилить его нашим же богатством!

— Вам, может быть, они просто сказали, что хотят усилить армию, — догадался Виктор, — но артефакты нужны не просто так. У стихий своя воля. Часто они могут не послушаться. Я видел такое в Турдистабе. Но, похоже, кериланцы не хотят, чтобы в нужный момент огонь, например, отказался убивать маленьких детей. Артефакт соберёт в себе мощь природной силы и позволит воинам-призракам действовать по воле Крилова и его военачальников.

— Мы ничего им не дадим! — воскликнул Александр, а потом спросил Ваню: — А ты не хочешь стать гвардейцем снова?

Виктор весь съёжился от неприятного удивления.

— Пока что нет, — задумчиво сказал Иван королю, и экс-вардеец успокоился. — Когда я разберусь со всей своей историей — обязательно вступлю.

Иван вспомнил слова принцессы о том, что уже работал там. Иногда он чувствовал, что жизнь гвардейца ему по душе. Патрулирование, выполнение опасных и не очень заданий, анализ событий ситуации в стране, возможность влиять на политику не с криками на площади, а в кабинете. Это что-то от прошлой жизни.

— Можно вас попросить? — снова сказал юноша.

— Разумеется, — ответил король. — Чего ты желаешь?

— Вы не могли бы отпустить Владимира Козлова?

— Я понимаю, он твой друг, но…

— Постойте! — перебил его Иван. — Вы не всё про него знаете, ваше величество! Он тоже будет на нашей стороне!

— Почему?

— Человек, который воспитывал его, и которого Володя всю жизнь считал отцом, оказался ему неродным. Его мать умерла при родах и оставила Вову своему возлюбленному, который обожал детей, но не мог иметь своих. А сама мать приехала из Борсии, её не устраивала наша страна, и она скрыла от бывшего мужа, борсийца, который не хотел уезжать отсюда, что беременна. И мы решили, что, когда узнаем, кто я такой и почему решил всё забыть, будем искать его родного отца. Или то, что от него осталось…

«Что-то мне эта история напоминает», — подумал Виктор.

— Ну и страсти! — удивился король.

— Тем более, — добавил Ваня, — вдобавок к этнической принадлежности Володя ещё и не раз замечал подлые поступки кериланских властей.

— Хорошо, — сказал король. — Мы его отпустим.

Иван ещё раз взглянул на могилу родителей, и все трое направились к выходу. Теперь Иван заметил ещё и статуи двух птиц на воротах.

— А кто это? — указывая на фигуры, спросил он.

— По легендам, — отвечал Виктор, — это горгульи, и через много столетий они оживут. Но я не очень-то верю в легенды, когда они ни на чём не основаны.

— Я тоже, — пробасил король.

Они вышли с кладбища. Гроза приутихла. Виктор сел в трансоль и встроенный тилис сообщил ему, что его уже ждут Леонид и Василий прямо у него дома.

— Я отвезу вас, — обратился он к молодому человеку и королю. — И отправлюсь к парочке своих гостей.

— У меня вопрос, — сказал Иван. — Что с моей квартирой?

— Она уже более двух лет закрыта, но по-прежнему принадлежит тебе. Она находится недалеко от меня, кстати. Вот её адрес. Извини, я не хотел говорить тебе о ней, пока ты не знал о своём прошлом, чтобы она о нём тебе не напомнила. Но теперь, я думаю, от тебя её всё равно не укроешь. Дневников ты, к счастью, не вёл. Во всяком случае, так всегда говорил.

Иван взял у него бумажку.

— А теперь к Кате.

— Как пожелаешь.

И трансоль сдвинулась с места.

14 глава. Квартира на улице Сов

Через час Иван оказался ближе к центру Доброграда и поднялся на пятый этаж, где жили Мулины без Виктора. В квартире оказались лишь Виолетта и Оксана.

— Добрый вечер, — радостно сказал он. — Где все?

— Маша в школе, — ответила мать. — Катя решила погулять…

— Где Вова? — перебила её дочь. — Вы ведь вместе ушли.

Она была взволнована, но, как ни странно, на ревность это не походило.

— С ним всё в порядке, — заверил Иван. — Просто сегодня наш друг уезжает из Доброграда. Вова остался с ним попрощаться, а мне нужно было поговорить с Катей. Она давно ушла?

— Прилично, — ответила Виолетта. — У вас всё в порядке?

— Да, просто с ней, по-моему, что-то происходит. Она вечно мрачная.

— То и понятно, — усмехнулась Оксана.

Обе ушли на кухню, пообещав Ивану что-нибудь приготовить. Он подумал, что тоже надо бы что-нибудь состряпать для всех в скором будущем и отправился в их с Катей комнату.

Там он вдруг наткнулся на фотографию своей девушки, когда той было лет четырнадцать-шестнадцать. Сердце почему-то очень сильно обожгло. Возник страх за Катю: а вдруг с ней что-то случилось?

Насчёт Володи Иван верил слову короля и ждал возвращения друга.

Тут в комнату зашла Оксана.

— Мама пошла за Машей, — сказала она. — Мы там пожарили мяса. Дай мне адрес этого вашего друга, пожалуйста, я волнуюсь.

Иван, рассчитав, что гвардейцы уже отпустили Вову, дал ей адрес и проводил до двери. Тогда он вспомнил про другой адрес… Он достал из кармана бумажку с подчерком Виктора: «Улица Сов 12, 4 этаж». Удивило, что нет номера квартиры.

Послышался открывающийся замок. Это был Вова. Он запыхался, глаза его были в ужасе и радости одновременно, а одежда потрёпана. Он прошёл в их с Оксаной комнату и завалился в кресло.

— Где Оксана?

— За тобой пошла, — усмехнулся Ваня. — Тебя схватили, и ты хочешь знать почему?

Вова кивнул.

— Как я понял, — задумчиво проговорил он, — Свинский сдал Елина.

— Так и есть. А ты теперь будешь за Борсию, либо против меня…

У Вовы открылся рот. Иван рассказал ему всё, что произошло в доме номер двадцать по улице Викингов и на южном кладбище. Дослушав, Вова задумался.

— Так что? — спросил Иван. — С кем ты?

— Я всегда с тобой, — сказал Вова. — Но у меня есть и свой взгляд. Всё вокруг так изменчиво!

— Послушай, — Иван сел на стул рядом с другом. — Вспомни, сколько Керилан сделал подлостей; вспомни свои корни. Ты даже по духу наш!

— Да, но… человек, который меня воспитал и стал мне отцом…

— Сейчас его нет. Ты всю жизнь должен почитать его и помнить, но не надо перенимать чужие взгляды, кем бы ни был их обладатель. Да, он считал Керилан своей родиной, но больше он к нему ничего хорошего не испытывал. Мы жили в дремучей глубинке, там было тяжело, туго. Как помогала нам власть? Нас спасали сильные магические потоки, крепкие фермерские хозяйства и плодородная земля. Власть лишь взымала налоги. В Войланске она нас заметила. Мы решили, что будем служить империи, причём не за бесплатно. Что-то мне подсказывает, Володь, из моего прошлого, видимо, что и в Борсии тоже власть не идеальна — глубинкам здесь приходится ещё хуже. Но вопрос в том, что выберешь ты! Ты живёшь сегодня и смотри на вещи с высоты разума, логики и чести.

Вова потупил взгляд, задумался на несколько минут и наконец произнёс:

— Будь то, что должно быть. Я всё равно с тобой буду, брат!

И они весело хлопнули друг друга по плечам.

Через час пришла Катя. Как только она появилась на пороге, её молодой человек заметил в её глазах, выражении лица и жестах, что прошли грусть и слабость, а появились сила и задор. Он взглянул на друга. Тот лишь едва заметно понимающе кивнул.

Катя поцеловала Ивана и прошла к себе в комнату. Он последовал за ней.

— Всё в порядке?

— Да, Вань, — сухо сказала она. — Я сходила развеялась, — эти слова ответили сразу на несколько вопросов, которые могли последовать дальше, но не на все мысли, которые возникали у него в голове. И он ушёл посидеть с другом.

— Слушай, Вов, а ведь твой отец — единственный, кто со мной общался из старших. Родители Насти, Паши и других ведь должны были побаиваться меня.

— Они больше по поводу дома парились, — ухмыльнулся Вова. — Правильно батя говорил, что слишком много суеверия в посёлке с ним связано.

— А ещё что он про тот дом говорил? — стало интересно Ване.

— Он сказал, что если там всё это и произошло, то там ничего нет больше. А наши деревенщины как всегда себе накручивают. Не парься ты! Зато этот дом стал для нас настоящим укрытием от предков. Хочешь — пей, хочешь — вопи! Так и знал, что всё в порядке с ним! Видишь, а ты переживал тогда, что там маньяк жил!

— Вова.

— Чего?

— А ты отца не ищешь?

У Вовы появилось неестественно для него стеснительное выражение.

— Я так, парочку объявлений повесил. Давай сначала с твоей проблемой разберёмся.

Ваня очень ценил дружеское плечо и то, сколько раз Вова вставал на его сторону, так что не стал напирать. Он понимал, Вове неловко думать о настоящем отце.

Вечером вернулись остальные. За чаепитием при всех Иван хотел обсудить Катю и спросить, что с ней случилось, но Вова остановил его. Взгляд друга говорил: «Поверь, это здесь не нужно совсем».

После этого Иван позвал к себе их обоих. Они сели в углу опустевшей кухни.

— Вот, — он вытащил из кармана адрес. — Здесь я жил до забвения.

— Откуда это? — спросил Володя.

— Виктор дал. Кстати, мы с ним были отличными друзьями.

— Правда? — удивилась Катя.

Ваня кивнул.

— Мы завтра туда съездим.

Катя взяла в руки бумажку.

— А почему нет квартиры? Это дом? — спросила она.

— Нет. Виктор сказал, что это квартира. Меня самого удивило.

Катя дала ему знак, что будет ждать у себя, попрощалась с Вовой и ушла.

— С ней что-то происходит, — сказал Иван.

— Ничего не вздумай никому говорить про подробности своего прошлого, — предостерёг Володя. — Не надо вскрывать всем свои карты, когда нам ещё предстоит во многом разобраться. Как я понял, тебя не устроило то, что тебе рассказали.

— Ты имеешь в виду, что я хочу узнать больше?

— Да.

— Конечно, во всей этой истории, что я сегодня услышал, ничего не связано с забвением…

И оба, догадавшись, вскрикнули, разбудив в соседней комнате Машу:

— Улица Сов! — в один голос.

— И всё же, — расхохотался Володя, — Сарайским поделом досталось.

— Согласен, — решил Иван.

Вскоре он отправился к Кате. Как только он зашёл, увидел, что она читает книгу: «Практика магии Воды».

— Повторяю, — отвечала она на вопрос, который уже возник в голове у Ивана. — Старые материалы, чтобы не растерять магические навыки.

Этой книги Иван не видел в её руках ещё с института.

— Для такого нужна ещё и практика. Теперь ясно, чего ты так долго гуляла.

Она рассмеялась.

Через пару часов, когда девушка уже заснула, Иван сунулся в ящик, достал книгу и открыл её на том месте, где была закладка. Тема удивила его: «Магическое цунами». Зачем это ей? Иван был убеждён, что у неё с врагами после его боя с Костей была окончена дискуссия. Он спокойно и устало лёг спать, но запомнил увиденное и взял себе на заметку.

* * *

Назавтра Иван, Катя и Володя приехали на улицу Сов и нашли там дом номер четырнадцать. Увидев его, в Ване что-то словно перевернулось, а на сердце появилась грусть. Это было старое четырёхэтажное здание, выложенное несколько веков назад из разноцветных кирпичей.

— Здесь, — вымолвил Иван. — Я прожил всю свою жизнь, хотя я и не всё помню… Квартира не должна указываться.

— Почему? — в один голос спросили Вова и Катя.

Иван вдруг вспомнил… Вспомнил устройство домов, которые сложилось в старых кварталах. За девятнадцатое июня это воспоминание стало первым шагом к возвращению памяти.

— В доме всего три квартиры, — объяснил он. — Ещё задолго до вашего рождения такие здания перестали строить. Раньше страшились жаворонков ада и возводили дома так, чтобы каждая семья или клан жили на своей высоте.

— И как это поможет? — поинтересовался Вова.

— Говорят, так проще скрыться, потому что сразу много людских ячеек притягивало жаворонков. Да и расцветка когда-то создавала цветовую формулу заклятия, — больше всего в доме на улице Сов было грязно-белых, красных, зелёных и синих кирпичей: по цветам стихий. Ваня продолжал: — Формула должна была отбивать первую атаку, если бы такая случилась, а за выигранное время жители скрывались в защищённых подвалах. С жаворонками, как я знаю, никто в бой не вступал. Правда, и про их присутствие здесь не сохранилось ничего после каких-то летописей тысячелетней давности. А эти дома строились позже, но жаворонков всё ещё боялись, — Иван подошёл ещё. — Мне принадлежит весь четвёртый этаж.

Вова и Катя обменялись взглядами. Троица вошла внутрь и поднялась по широкой лестнице. На третьем этаже им попался человек лет двадцати пяти на вид. Иван подскочил к нему.

— Простите, — возбуждённо начал он. — Вы меня знаете? Вы здесь живёте? Как попасть в квартиру?

— Для начала, в какую? — сказал человек.

— Я живу на четвёртом этаже.

— Хм… Четвёртый уже давно не обживается. Если вы не знаете, то в нашем доме уже давно отменили ключную систему и поставили магическую огненную, как и везде.

— Кроме нашего, — грустно усмехнулась Катя. Иван дал бы зуб, что если бы Вова не жил с ней в одной квартире и не был знаком с её семьёй, то точно бы захохотал — он ведь любит немного позлорадствовать.

— Что за новая система? — осведомился Иван.

— Это когда хозяин квартиры, — говорила девушка, — должен сказать свою фамилию. Если это он, то входная дверь ему откроется, а если нет… Ты же лучше меня знаешь, Вань, что огонь распознаёт ложь и опаляет человека. Если он ломится в дверь — его обжигает сильнее.

Иван почувствовал липкий страх. Старый добрый огонь в своём репертуаре. Вова же усмехнулся.

— А вы меня знаете? — спросил Иван жильца дома.

— Послушайте, — сказал тот. — Мне мусор надо выносить…

— Дайте, — сказал Володя и, подлетев к нему, отобрал чёрный мешок, подбежал к окну, открыл, что-то прошептал, наклонившись к мешку, кинул его, и мусор сгорел в полёте.

— О, смотрю, вы маги! Надо было тоже пойти учиться после девятого класса, жить было бы проще. Ладно, — сказал привередливый житель дома. — Спасибо. Но я в первый раз вижу вас всех.

— Как! — недоумевала Катя, показывая на своего спутника. — И Ваню?

Житель пожал плечами.

— А когда вы здесь поселились? — спросил Иван.

— Да совсем недавно, буквально пару недель назад.

— Тогда понятно. А вы не знаете, другие ваши соседи здесь давно живут?

Прохожий снова пожал плечами и ушёл к себе. Иван, а за ним и его спутники побежали наверх. На четвёртом этаже стояла железная дверь, по периметру которой горело пламя. Иван отошёл подальше и, охваченный страхом, крикнул:

— Тишков.

Огонь исчез.

— Если что, — сказала Катя, — я могу его потушить.

— А когда он вновь вернётся? — поинтересовался у неё Володя.

— Как только мы снова закроем дверь.

Все трое зашли внутрь.

— Я здесь был, — вдруг сказал Иван. — Тут всё так знакомо…

— Понятно ж, — усмехнулся Вова.

— Замок меняют местные домоправители по указу кроны, — рассказывала Катя. — Это теперь норма — переводить все дома на огненные замки и высылать жильцам квитанции об оплате. Мы скоро тоже такую найдём. Не меньше тридцати золотых. Я думаю она дешевле, чиновники из Кроны просто зарабатывают на нас.

— Как интересно! — съязвил Володя. — Ты нам здесь лекцию решила устроить?

— Мне интересно, — Иван решил, что надо будет пореже брать с собой сразу их обоих.

По всей квартире висели бело-зелёные обои с красными рисунками пожаров. Прямо стоял длинный старый стол из елово-грифонового дерева с тремя высокими стульями. Налево по коридору располагалась небольшая комната, в которой находились лишь широкая кровать да шкаф с одеждой. Некоторая была разбросана по полу, и Ивану какие-то кофты, рубашки, кафтаны и бриджи показались знакомыми. Окна были большие, а на подоконнике стояли кактусы, чья макушка уже блёкло горела огнём. Иван подошёл к ним, растёр руки и плеснул в них чем-то вроде бензина. Кактусы запылали ярче.

— Совсем завяли, — сказал хозяин. — Я их как свечи использую.

— Больно у тебя холодно, — заметил друг.

— Действительно, — подтвердила девушка. — На дворе лето, а у тебя ранняя весна.

Ивана почему-то что-то поманило на кухню. Катя и Вова пошли за ним. Хозяин подошёл к холодильнику и открыл его. Оттуда повеяло таким холодом, что Катя вскрикнула. Володя недовольно закатил глаза.

— Закрой, пожалуйста, — попросила Катя, обнимая себя руками.

Иван просунул внутрь руку и, ухватил какой-то рычаг, потянул его вниз. Воздух от холодильника потеплел.

— Кажется, я остудил его, — здесь как-то всё легко вспоминалось. — Оставил запасы на всякий случай. Идите за стол.

Чего за этим столом чего только не было! Летающие шашлыки, лосось из океана Сердце, салат из синих огурцов и багряна — нечто вроде помидора, только острее, — шоколадные жуки, вода из самых чистых прорубей Борсии, способная чуть ли не исцелять раны!

Доев, Володя отвалился на спинку стула и заулыбался, как он обычно делал, когда переедал. Иван ему завидовал. Он в таких ситуациях испытывал жуткий дискомфорт.

— Послушай, — сказала, поев, Катя. — А ведь у тебя есть какие-то альбомы, я имею в виду с фотографиями.

Иван уронил чашку, и она разбилась.

— На счастье, — послышался Вова.

— Точно, — проговорил Иван. — Фотоальбом! А сколько с ним я могу вспомнить!

Он впился губами ей в лоб и бросился в свою комнату. Там стояла тумбочка. Иван открыл её и достал альбом, на котором было вырезано пять букв: «Жизнь».

Он с Вовой и Катей уселся на кровать и стал смотреть фотографии. На первой же странице стояли мужчина и женщина с ребёнком.

— Это родители, — горько проговорил сын, узнав отца и мать, затем перелистнул страницу.

Катя радостно вскрикнула. На следующей фотографии Иван, тех же лет что и сейчас, в шортах и футболке, стоял босиком на песке на фоне моря и заката, рядом с Виктором.

— У тебя тут грустные глаза, — заметила Катя.

— То и понятно, — сказал Володя. — Он же родителей потерял…

Катя обняла своего парня одной рукой, а он перелистнул страницу. Со следующей фотографии на них смотрел целый коллектив.

— Это гвардия, — понял по форме Володя. — Вот ты.

На самом нижнем ряду, посередине, сидели два смеющихся человека.

— Наш отряд, — Ивану что-то смутно вспомнилось. Он не мог чётко схватить ни одно воспоминание. То это были расплывчатые картинки, то какие-то отрывки общения.

— Это папа, — Катя показала на того, кто веселился вместе с ним.

Посередине стоял король, покосившись на не в меру радостных гвардейцев.

Иван перелистнул страницу. На следующей стояли четверо обнимавшихся за плечи молодых людей и две девушки по бокам.

— Это ты и папа, — Катя показывала уже на людей лет тридцати, стоящих посередине.

— А это Ерёхин, — Вова тыкнул пальцем в мужчину слева

— А что за девушки по бокам? — полюбопытствовала Катя.

— Жёны, наверное.

На следующей картине перед ними предстал вновь очень молодой Иван в шикарном фраке, с выглядывающей из кармана белой розочкой. Он находился в каком-то светлом помещении на фоне красочной люстры и высокого, массивного стола с бумагами.

— Ты же говорил, что не женат, — смутилась Катя.

— На ком? — усмехнулся Володя. — На воздухе?

— Так мне твой отец сказал, — ответила Кате Иван. — Но, по сути, здесь должна быть невеста.

Он ткнул в правый край фотографии, который был шершавый и кривой.

— Я даже фату вижу, — и Катя показала на кусок белого внизу справа.

Здесь у Ивана была какая-то явно искусственная улыбка.

— Видно, что ты был несчастлив на этой свадьбе, — заметила девушка.

— А может, — начала Володя, — невеста убежала, оставив тебе кусок платья, а назойливый фотограф продолжал щёлкать.

Парни покатились с хохоту, а Катя спокойно вынула половину фотографии из альбома. Она перевернула её, на другой стороне оказалась надпись: «Молодёжь, думайте, а потом женитесь».

— С кем же ты сочетался? — спросил Вова.

— Не помню.

Они стали смотреть дальше. Следующая сцена заставила Катю вскрикнуть. Тут стояли Иван лет двадцати, Виктор и Виолетта лет двадцати пяти, а на руках у отца спал новорожденный ребёнок. Иван от Виолетты стоял далеко, почти на другом краю изображения. Были и ещё люди, кого-то они видели на фотографии из гвардии. Слева виднелся Ерёхин.

— Это возле нашего роддома, — пояснила Катя.

— Оксана, — сказал Вова, указывая на свёрток в руках Виктора.

Катя кивнула.

— Со мной родители были постарше, а тут совсем молодые. К тому же будь это я или Маша, рядом бы стояла маленькая девочка, — затем она нежно провела Ване по волосам. — У тебя везде грустные глаза…

— Если всё и было так, — вздохнул он, — у меня умерли родители, я был несчастлив в браке, а принцесса сказала, что меня с работы выгнали. Более-менее понятно становится, почему я решил стереть себе память…

При упоминании о Даше Катя точно вскипела.

Увидев следующую сцену, гоготом разразилась уже Катя. Здесь Виктор лет тридцати пяти-сорока показывал язык.

— А сколько раз папа говорил, — смеялась дочь, — что надо держать себя в руках и демонстрировать хорошие манеры. Можно я возьму её?

Иван весело вытащил картинку из альбома и вручил ей.

Дальше были фотографии с сослуживцами и друзьями. Например, Иван в гвардейской форме на фоне сходящегося по волнистой линии чёрным сверху и жёлтым снизу флага Борсии.

И тут Катя замерла, глядя перед собой.

— А это что ещё такое?! — яростно вскрикнула она.

Ваня и Вова подняли взгляды. На тумбочке стояла пустая рамочка в форме сердечка.

— Я вспомнил! — воскликнул Иван. — Нам их в гвардии раздавали как сувениры.

— Тогда почему же, — сказала Катя, — я не видела такой же у папы с фотографией мамы?

Иван пожал плечами.

— Кто был в этой рамке? — Катя наклонилась и пристально посмотрела Ване в глаза.

— Я не помню! — воскликнул он. Он несколько мгновений смотрел на рамочку. Это же его вещь, он должен знать, что там было! — Не знаю! Или ты забыла, что я здесь жил до забвения?! — Иван поднял голос.

— Ладно, — сразу утихла Катя и прикоснулось к его груди рукой. — Извини… Я понимаю…

— Слушайте! — вдруг воскликнул Владимир. — А пойдёмте у соседей про тебя, Ваня, спросим! Не только ж этот новосёл с третьего этажа здесь есть!

Все трое пулей выскочили из квартиры и спустились на второй этаж. «Хоть бы кто-то здесь знал меня раньше», — думал Ваня. Не успели эти мысли пробежать у него в голове, как раздался голос:

— Тишков!! Ваня!

Рядом с женщиной и мешком продуктов стоял мужчина лет двадцати пяти-тридцати. Иван радостно побежал, почти набросившись на них.

— Вы меня знаете? — выпалил он, активно жестикулируя. — Расскажите!

Мужчина взглянул на него и спросил:

— Что с тобой? Ты хорошо вы… Нет! Ты омоложен? — Говорил он неуверенно. — Магия?

— Да, — ответил Иван. — Я потерял память, омолодился на целых двадцать лет, и сейчас хочу знать, кто я.

Мужчина переглянулся со своей спутницей. Та понесла мешки в квартиру.

— Я Стас, — представился сосед. Они пожали руки. — Живу здесь с рождения, — казалось, что говорил он важно, но в то же время расслабленно и дружелюбно, — одним словом, обаятельно. — Мне было лет семь, когда я узнал о смерти твоих родителей. Ты уже знаешь? — Иван кивнул. — Ещё раз соболезную. Ты здесь всегда жил, я тебя часто встречал. В молодости ты даже устраивал погромы. Со своим другом. Как его…

— Может, Виктор Мулин? — подходя, подсказала Катя.

— Да, — сказал Стас. — А вы откуда его знаете?

— Он мой отец.

— Ого! — сдержанно удивился сосед. — Они такие пьянки пару раз устраивали, лет пятнадцать назад, что я под одеяло кутался от страха… Ну надо же… — Стас улыбнулся. — И ты его невеста?

Катя обняла Ивана, гордо кивнув, словно её спрашивали, не ей ли принадлежит кубок за победу в главной олимпиаде по магическому мастерству.

— С ума сойти! — воскликнул Стас. — Теперь понятно, где ты пропадал целых два года! Надо же. Я помню тебя мужчиной средних лет, а теперь вижу перед собой совсем ещё юного человека.

Иван кивнул.

— Приходите на новоселье. Я снова здесь буду жить. Кстати, кто это с вами живёт, Стас?

— Жена, Евфросиния.

Все пятеро поднялись на четвёртый этаж к Ивану и уселись пить чай.

И тут Володя остановил свой взгляд на одной из стенок. Ваня и Катя обернулись туда, обнаружив висящую на гвозде гитару. Вова взял её и задрынькал, создав весёлый шум.

— Всегда хотел научиться играть, — так же весело сказал он.

Катя же подошла к кровати и взяла с неё листок. На нём неразборчивым подчерком Ивана, который она уже научилась разбирать, был написан текст песни «Мочи кериланцев». Многие слова были зачеркнуты и записаны заново, а над каждой строчкой были подписаны как минимум три аккорда, правда, кроме одного, все были зачёркнуты, и ещё снизу были подрисованы ноты.

— Теперь я вижу даже, что ты играл, — радостно сказала Катя, увидев слова любимой песни.

Всё так же сидя за столом, Иван спросил друга:

— Ты останешься с Оксаной?

— Да, но мы все будем тебя навещать! Я и Виктору скажу. А ты здесь останешься?

— Да, Вова.

И Иван, встав из-за стола, подошёл к Кате. Он обнял её за плечи, поцеловал в правую округленькую щёку и тихо сказал на ухо:

— Оставайся тут. Мы будем жить вдвоём.

Она улыбнулась и посмотрела на него своими широко раскрытыми циановыми глазами.

— Я согласна.

15 глава. Вода и воздух

Иван и дочь Виктора жили в квартире на улице Сов уже больше недели. На улице становилось всё теплее. И вот, когда двадцать шестого июня Иван рассматривал старые фотографии, общался с соседом, решая надо ли ему идти к Виктору со своим зельем памяти, Катя, предупредив жениха, пошла гулять одна и специально отправилась в парк, где нашла ту самую скамейку.

— Привет, — послышался со спины голос принцессы.

Катя обернулась. Та была, как обычно, спокойна.

— Как дела? — спросила она.

— Хорошо, — сухо ответила Катя. — Мы договорились о месте, но не договорились о времени.

Так было удобнее. Мало ли какие дела могли возникнуть.

— Ты хоть подготовилась? — с почти незаметной дерзкой усмешкой сказала Дарья.

— Не волнуйся, — с умеренной злостью ответила Катя, — тебе хватит. Я уступаю тебе выбор. Когда?

— Когда что?

— Наш бой.

«Сегодня, — думала принцесса, — отец сказал мне, что в Кроне какое-то заседание, а вот завтра там будет более-менее пусто…»

— Двадцать седьмого, — произнесла принцесса.

— Отлично, — воскликнула Катя. — Всего наилучшего.

— Того же.

Катя отвернулась и ушла.

— Мне надо увидеть Ванюшу, — произнесла дочь короля и взлетела.

С неба она проследила за Катей и заметила, что та идёт в старый район, на неизвестную ей улицу. «Куда это она направляется?!» В конце концов, Катя зашла в четырёхэтажный дом старой постройки.

И вдруг парящая над городом заметила в двухстах шагах от здания знакомую макушку тёмных волос. Фигура двигалась к этому дому. Даша спустилась поближе и убедилась, что это действительно Иван. Она уже больше не могла ждать и терпеть…

Дарья оказалась ровно над ним, примерно на высоте десяти метров. Иван шёл медленно, вид у него был задумчивый. Встретить в столичных городах парящего в небе человека было не редкостью, и он не обращал на это внимания, продолжая всё глубже погружаться в свои мысли. И вдруг молодая женщина резко спикировала. Она налетела на него, как коршун на добычу, из неоткуда, сильно поцеловала, а он, ничего не понимая, ошарашенный, просто застыл.

Через несколько минут она наконец отошла.

— Я больше не могла, — выдохнула с волнением Дарья.

— А… Что такое… — он взглянул, нет ли в округе Кати, и спросил: — А зачем?

— Я люблю тебя! Я хочу, чтобы ты вспомнил всё и был снова со мной.

— Снова… Но я ничего не помню. Когда память вернётся (если вернётся), то неизвестно, что будет с моими чувствами. Я ведь испытываю их и после забвения.

— Я не думаю, — поняв намёк, возразила Даша, — что ты выберешь Катю, несмотря на то, что это дочь твоего друга.

— Виктор и Катя не один и тот же человек, хотя и родные.

— Я прошу, — взмолила Даша. — Давай сейчас начнём отношения. Я помогу тебе всё вспомнить.

— Нет, не надо отношений. Хотя я был рад поцелую… рад нашему разговору… хотя… Нет! Я пойду домой. А насчёт памяти — я не думаю, что ты можешь мне чем-то помочь.

— Ты живёшь там? — Даша показала на дом, куда зашла Катя.

— Да, на четвёртом этаже; там же, где и до забвения.

— Не знала… Но скажи, ты не помнишь наши прошлые поцелуи? Они были великолепны!

— Не сомневаюсь. Прости, мне пора.

Иван поклонился ей и ушёл. Принцесса тяжело вздохнула и отправилась в свой дворец. Копна рыжих волос развевалась на ветру.

Там, в общем зале, стояла королева Татьяна.

— Добрый день, Даша, — на лице матери показалась улыбка. Голос был добрый, каким она обычно говорила с гвардейцами и простым людом. — Как дела?

— Отлично, мам. Отец в Кроне?

— Да, там идёт обсуждение насчёт Жезла Ветров.

— А что с ним? — поинтересовалась принцесса.

— Ты же слышала про попытку ограбить музей?

— Слышала.

— Оказалось, шпионы Керилана хотят достать артефакты, а в Кроне, возможно, работают другие агенты, так что Жезл в опасности.

— Какой ужас! — в зал, завешанный дорогими картинами, в бешенстве вломился Александр и кинул какую-то коробку из железа и дерева, которая громко приземлилась на столе. — Эта Крона ничего не хочет понимать! Кошмар! Я даже не смог никого уволить… Решили ничего не предъявлять Керилану. Хотят тайной войны? Пожалуйста. Тем более у них слишком серьёзная армия. А это, — он показал дочери на коробку, — твоё, по сегодняшнему уставу Кроны. Единственное, чего я смог от них добиться!

— Ну, там же богатые люди сидят, — мягко говорила Татьяна, поглядывая на коробку. — У них ведь какие-то деловые отношения с Кериланом.

— Да куплены они там все, — громко фыркнул отец. — Главное, хоть это успели уберечь от них, — он махнул в сторону коробки и направился к широкой помпезной лестнице, выстланной красным ковром с позолоченными статуэтками у начала перил.

Услышав про «уберечь от них», мать Дарьи занервничала и последовала за мужем.

— В чём дело? Какой указ?.. Какая армия?!

И оба скрылись в стенах дворца, оставив свою дочь одну в зале. Принцесса подошла к коробке и сняла верхнюю крышку. Изнутри в её сторону подул прохладный ласкающий ветер. Внутри лежала палка длиной в полметра, на конце которой находился тёмный шар. Она взяла жезл в руки и почувствовала исходящий от него прилив сил. Даша достала его из коробки, и по всей комнате завеяло лёгким бризом и прохладой, освежавшей летнюю жару.

Принцесса восприняла Жезл Ветров как дар Борсии перед схваткой с соперницей.

* * *

На следующий день Катя проснулась рано. Она пододвинулась к спящему Ивану и очень нежно поцеловала его в губы.

Затем она встала, оделась и пошла в ванную. Из-под раковины она достала вещь, похожу на обруч, внутри которого пространство искажалось под небольшим углом и становилось капельку более голубых оттенков. Это был водный портал.

Пару дней назад она одолжила у отца целых двадцать тысяч золотых монет. Для Виктора эти деньги не были чем-то сверхъестественным, а своих дочек он раньше редко баловал. Она сказала, что хочет себе чего-нибудь прикупить. Отец не удивился появившейся у дочки тяге к покупкам. Она действительно кое-что прикупила себе, но лишь для отвода глаз.

Вблизи Доброграда находилось огромное озеро глубиной в сотни метров. Оно обладало всевозможными, до сих пор полностью неизученными, магическими свойствами. Воды там было хоть отбавляй, называлось озеро — Чаша Борсийская. Катя распорядилась поставить там магический шланг и через портал добывать воду. Поскольку это была сложная магия, то и стоила она серьёзных денег — руки специалистов, оборудование. Часто люди наполняли себе бассейны, поэтому никто из работников не мог заподозрить что-то неладное.

Портал можно было изменять по величине, он был прозрачен и невидим для магов других стихий. Он обошёлся в тысячу монет, а всевозможные защитные и усовершенствующие заклинания ещё в одну. В итоге у Кати осталось пятьсот золотых.

Катя уменьшила портал до размера кошки и положила в сумку. Она вышла из дома совершенно спокойная и направилась в центр столицы к зданию Кроны. Было ещё полшестого — на улицах никого. Но иногда она всё же оглядывалась: не появилось ли где-нибудь фигуры с водным шариком над головой. Перед простым, без особых архитектурных изысков семиэтажным зданием Кроны, в котором находились лишь залы суда и залы для конференций, раскинулась поляна. Екатерина облачилась в воду (окружающие могли видеть лишь ходячую лужу) и, создав руками волну, встала на неё и поднялась наверх. Оказавшись на плоской крыше размером с четверть футбольного поля, девушка никого не обнаружила.

— Я гляжу наша леди опаздывает, — заметила Катя.

— Ничего подобного, — послышался голос с другой стороны крыши. Как будто выходя из воздуха, появилась принцесса. На ней был светлый плащ и широкая фиолетовая юбка чуть ниже колена. — Как тебе заклинание невидимости?

— С помощью своей стихии я делаю вещи не хуже, — Катя никогда не умела восхвалять себя, но сейчас чувствовала, что нужно что-то такое говорить. Она сняла водное обличие. — А вот ты просто пользуешься своим положением. Ты ведь дочь короля, и у тебя есть куча всяких властных штучек.

— Не только! — возмутилась принцесса. — Я и сама за свою жизнь много чему научилась!

— Чему же? — язвительно усмехнулась дочь гвардейца. — Я неплохо училась в своей школе, где мне даже жить мешали, но научилась бить врагов! Затем я пошла в Институт Магии в Войланске и освоила там великие знания о силе магии воды!

— И подло соблазняла моего Ивана!

— Да нет, — усмехнулась Катя. Она нервничала и старалась не показывать это. — В наших отношениях нет подлости. Мы оба были свободны! В институте я научилась многому, а вот ты всегда была лишь баловнем судьбы. Твои родители — короли, но сегодня мы узнаем, чего ты стоишь на самом деле!

— Если ты думаешь, что я лишь пользуюсь своим положением, то ты заблуждаешься! Да, я принцесса, дочь короля, будущая королева, но я и сама много чего умею. Со мной сегодня сила Воздуха. Меня обучали лучшие гвардейцы по моей просьбе, и я приобретала опыт в искусственных боях! И мои родители меня многому научили.

— Мой отец — гвардеец, и он дал мне всё, что мог. И вот я перед тобой, готова показать свои силы!

— Начнём! — взвизгнула принцесса.

Катя снова приняла облик духа воды, а Дарья стала невидимой. Первая напряглась и вызвала магическое цунами. Волна почти ударила противницу, но та, выдохнув, вызвала воздух и, ускорив поток движениями рук, превратила в страшный вихрь. Он начал продвигаться к Кате, ослабляя её волну. И вихрь, и волна по напору были равны силе их хозяек.

Катя не медлила. Она усилила своё цунами, и оно почти ударило по принцессе, но та куда-то перелетела. Волна ударила в соседние дома, и послышался треск разбитого стекла.

— Где ты? — вскрикнула Катя.

Принцесса ударила её вихрем так, что она упала на свою волну и для взгляда противницы слилась с водой. В какой-то момент у Кати от боли перед глазами всё поплыло. И тогда она ещё сильнее напряглась и распространила воду по всему пространству крыши, чтобы противница не поняла, где она. Перемещаясь с такой скоростью, что удары постоянно приходили из разных мест, Дарья била напором ветра. Одна из пяти атак попадал в Катю.

Кате было больно, но она собрала силы и нанесла такой удар, что разнесла два верхних этажа здания Кроны. Она едва удержалась на самом гребне волны над оставшимся строением. Дарья, воспользовавшись этим, несмотря на то, что противница нанесла ей почти сокрушительный удар, с помощью телекинеза подхватывала кирпичи и начала бешено метать их в воду, столбом стоявшую перед ней. Кирпичи и другие остатки здания долетали до других строений и разбивали их стены. Один удар попал в водную стенку, и Катя упала на открывшийся пол одного из этажей. Получилось немного смягчить удар о поверхность.

Некоторые камни Катя сумела отразить от поверхности воды зеркально-отражающим заклятием Вендетта, и они полетели в принцессу.

Та отразила почти все и нанесла противнице сильный удар гравитацией, из-за чего дух воды, в который снова обернулась Катя, полетел под углом сорок пять градусов, сломав с десяток деревьев. Это тоже поубавило у волшебницы воды сил. Пролетев около ста метров, Катя начала падать. Гравитационное заклятие сжало ей все внутренности.

Волшебница воздуха полетела на неё, желая нанести новый удар. Но противница всё рассчитала, послала вниз водный поток, разрушивший один из уличных платных туалетов, и отправила в принцессу новое цунами.

Та, не успев опомниться, отлетела на пару десятков метров и чуть не потеряла летучесть, но удержалась.

Под двумя волшебницами уже собралась толпа людей и прилетела машина журналистов. Поднялся возмущённый и недоумевающий гул.

— Теперь я вижу, — крикнула волшебница воды, — что ты много чего стоишь! Но у меня для тебя сюрприз.

— Интересно, — ответила волшебница воздуха и схватилась за рукоятку у себя за спиной.

Катя вынула портал, плеснула в него водой, и оттуда пошла ответная реакция. Она направила его в противницу. Из расширяющегося прозрачно-серебряно-голубого круга повалил слой воды высотой в полсотни метров! Катя еле держала портал. Принцесса, сильно испугавшись, вытащила Жезл и с его помощью отлетела на полкилометра, увернувшись от удара.

Катя уже научилась различать, где находится её соперница, так как та при очень быстром передвижении создавала эффект стекла, при котором в пространстве есть некое несовпадение контуров. Волшебница воды, поняв где волшебница воздуха, ринулась на неё с новым напором, который УЖЕ разрушил с полдесятка домов. Двигаться ей было сложнее: она не летала, а ехала на волне.

Увидев, что на неё идёт, волшебница воздуха сильно затрясла Жезлом, и этот огромный поток остановил высоченный смерч, разнёсший ещё пару десятков домов. Обе волшебницы уже ничего не видели вокруг, а лишь боролись. Но это уже было не просто противостоянием вихря и цунами, как было в начале, а двух страшных сил.

— Неплохо, — вскрикнула Катя, еле удерживая портал. Магией они направляли свои голоса так, чтобы услышать могла только противница. — Жезл Ветров — отличный артефакт и приятный сюрприз! Спасибо!!

— У тебя тоже ничего, — воскликнула Даша. — Портал с водой. Из Чаши, как я понимаю… Спасибо и тебе за сюрприз.

Никто из них не собирался сдаваться. Они двигались по кругу и не замечали, как разрушили уже целый микрорайон Доброграда. Жезл не мог иссякнуть, как и огромное озеро: для этого им понадобилось бы драться ни один месяц. Они кружили над землёй, Дарья в полёте, Екатерина на волне, уже около трёх часов.

…Был уже вечер. Район, где сражались неизвестные маги, давно огородили, а люди подходили к оцеплению посмотреть. С земли казалось, что в небе дрались маленькие пташки синего и бело-прозрачного цвета.

Вскоре обе волшебницы перешли на новый уровень. Портал и артефакт были глобальны лишь для города, и не представляли собой серьёзного природного явления в широком смысле.

На сторону Кати встала Великая Вода. Девушка сама не поняла, как это произошло, она только ужасно хотела сокрушить Воздух, противостоящий ей… И вот с неба, словно из древнего сказания, полил страшный дождь. Это была обычная вода, но в таком количестве, что казалось, с неба падает занавес. Сверху лились не капли, даже не ливень. На половину города с неба сплошным потолком двинулось море. Но оно шли вниз всего лишь несколько секунд.

Тем, кто в эти мгновения посмотрел вверх и углядел воду среди туч, потом не поверят. Но у всех у них от страха сердце переехало из груди в пятки.

Катя не хотела смерти людям, а хотела лишь вреда принцессе, и море, которое было её раем, и где она чувствовала себя как рыба, шло сплошным массивом без конца и края. Всё это произошло за доли секунды, и Катя лишь почувствовала, что может управлять водой, и направила руки на принцессу. Поворачивая, поток не коснулся земли. Он повалил наискось, в сторону Дарьи.

Страх Дарьи в этот момент невозможно было описать. Она поняла, что от этого не скрыться, и решила было уже, что умрёт… как природа вспомнила и о ней. В руках волшебницы воздуха вдруг оказались могущества, сравнимые по объёму со всем земным кислородом в виде управляемого вихря. По своей силе воздух оказался равен потоку воды.

Волшебницы уже не говорили. Их крики становились всё громче и выражали лишь чувства, как у зверей. А чувства эти были наполнены ненавистью друг к другу. Обе были одержимы лишь любовью, живущей в сердце… Сегодня любовь разрушала.

…Внизу, под ними, уже не было ни домов, ни дорог, а земля под двумя другими стихиями начала подниматься и рушиться. Снизу пусто, а вокруг лишь вода и воздух… Если бы кто-нибудь посмотрел на эту картину из космоса, то увидел бы только синюю и белую полосы.

Это уже не было боем вихря и волны, и даже не было боем двух могучих сил. Это была война! Война двух стихий! Стихий полностью!

Обе девушки напряглись и удержали две волны: воздушную и водную, а снизу не видно даже земли. И тут Катя обнаружила, что в этом страшном поединке они так бились друг с другом, что не заметили, как разрушили всё вокруг.

Даша взяла столько воздуха, что одному астматику в Керилане не хватило кислорода, и он задохнулся.

— Стой! — крикнула ей волшебница воды. — Стой, пока мы ещё чего не разнесли!

Тут и волшебница воздуха обнаружила, что они уничтожили полгорода.

— И действительно…

— Это ничья… Надо прекращать!!! Иначе…

— Я понимаю…

— Насчёт три! Раз…

— Два…

Ещё секунда…

И тут всё кончилось.

Даша и Катя спустились на землю.

— Кошмар, — прошептала дочь гвардейца. — Что мы натворили!

— И из-за чего… — проговорила дочь короля.

— Из-за чего, — возмущённо повторила Катя. — Твои чувства к Ване не настолько…

— Да нет, — перебила еёпринцесса. — Ты не поняла. Это наша проблема, что мы что-то не поделили, причём здесь дома и люди? Но я не хочу сказать, что всё было зря, проблема в масштабе…

— Да, — вздохнула Катя. — Мы перестарались.

— Слишком… — поджала узкие губы принцесса.

Они увидели в округе кучу развалин, но не обнаружили трупов. У обеих появилась надежда, что, если жители этой части города сначала увидели бой между духом воды и невидимой волшебницей, то, может быть, они успели покинуть опасное место. Девушки не могли между собой больше разговаривать. Между ними точно встала стена. Тем более сейчас, но обе, поняв по глазам друг друга, решили пойти вместе.

Дарья наложила на соперницу заклинание невидимости. Обе, не говоря ни слова, вышли из огороженного района, забрались в первый попавшийся подвал, и там уже стали видимы для глаз. Оттуда они уже в обычном женском обличие направились к одному из гвардейцев, оцеплявших место недавней битвы. Завидев принцессу, он отдал честь и поклонился.

— Благодарю, — сказала она. — Я гуляла со своей подругой, — она показала на Катю, — и тут мы узнали про некие разрушения… — она бросила на гвардейца вопросительный взгляд.

— Я вас понял, — отвечал он. — Здесь весь день шла битва между каким-то духом воды и воздуха. В итоге эти стихии снесли часть города!

— А люди? — сказала, прикрывая волнение, в отличие Кати, Дарья. — Много ли людей погибло?

— Бой разгорался долго, и местные жители, поняв, что запахло жаренным, поспешили покинуть свои дома, и никто не пострадал.

Катя облегчённо выдохнула, и гвардеец заметил это, бросив на неё пристальный взгляд.

— У меня в том районе, — заговорила Катя, — жили знакомые и некоторые дальние родственники. Я пойду, пожалуй.

И здесь пути волшебниц двух стихий, и просто любящих женщин, разошлись.

— К сожалению, — говорил гвардеец, боевыми заклинаниями оцепляющий поле недавней битвы, — вашему отцу, Дарья Александровна, придётся потратить крупную сумму из казны и много времени на восстановление руин, — он указал налево, в сторону оцепленного района.

— Да уж, — проворчала Даша и улетела в сторону королевского дворца.

16 глава. Александр и Виктор

Королю всю эту ночь снились кошмары, а когда он проснулся, они продолжились. Всё началось с того, что он спустился с королевой Татьяной позавтракать, как к нему подошёл слуга.

— Вот, — от протянул конверт. — Это вам.

Король вопросительно взглянул на него.

— Это из Турдистаба, — пояснил слуга.

— А, — и король зашёл в свой кабинет, прилегающий к столовой. Там он развернул конверт дрожащими руками и прочитал:

— «Ваше величество.

Несколько недель проходили поиски вашего брата Юрия, пропавшего без вести».

И тут Александр вздрогнул. В конверте лежала ещё и похоронка. Он испуганно отшвырнул её и продолжил:

— «Как известно, он пропал в ночь с двадцать первого на двадцать второе мая. Через день мы напали на след человека, который вызвал Юрия на дуэль. Он выжил, а, значит, сам Юрий как минимум был ранен.

След этого дуэлянта вёл к деревне под названием Гром. Мы описали его гвардейцам, работающим в том районе, и они доложили, что пару дней назад некий их сослуживец по фамилии Каретный убил его. Им оказался принц Аргамии Алексей Птичкин. В связи с этим вышла заминка в поисках вашего брата.

Вчера вышел из комы сын Юрия, Александр, взятый в плен двадцать второго мая аргамской армией, — единственный найденный нами свидетель той дуэли. Он сказал, что Алексей Птичкин отрубил голову его отцу и сам он из-за принца и попал в плен. Тело Юрия Чаева привезёт Александр вместе с делегацией свободного Турдистаба и отрядом гвардейцев второго июля.

Выражаем глубокие соболезнования.

Королевская Гвардии Борсии».

Когда семнадцать лет назад умер отец Александра и Юрия, великий король Александр I, престол должен был перейти к старшему брату, который бы стал Юрием VI. Но он отрёкся в пользу младшего. Он был честным человеком, хотя и порой чересчур задумчивым, как его видел Александр. Юрий посвятил себя магии земли, изучал её, изобретал боевые заклятия, жил далеко от Доброграда, сначала в городе под названием Вишена, потом переехал в более крупный — Кладбищенск. Старший брат никогда не злоупотреблял положением, брал на себя только ту ответственность, которую мог потянуть, стараясь чётко говорить самому себе на что он способен, а на что нет. И то, что он откажется от власти, все последние годы жизни их отца не было откровением для многих в окружении королевской семьи, кроме самого младшего брата. Но он отрёкся. Этим событием можно было выразить все отношения братьев. Это не было перекладыванием ответственности. Юрий поговорил с Александром перед этим. Конечно, тогда Александр больше всего на свете хотел унаследовать корону и стать таким же великим государем, каким считался его отец. И старший брат передал ему корону и трон. Юрий всегда всех любил и особенно младшего брата, всегда старался для него, помогал добрым советом, делом, душевным разговором, которых в последнее время становилось всё меньше.

И Александру было больно всё это читать. Он откинул письмо, упав в кресло.

И тут наступило второе несчастие (о котором мы уже знаем). Включился тилис, и в него заорали сразу с дюжину гвардейцев.

— Кошмар!

— Ваше величество, приходите скорее…

— На восстановление уйдёт вся казна!

— Это точно проделки керилашек!

— В чём дело? — взревел король, заглушая своих подданных. — Хотя не надо говорить, всё равно опять загалдите. Лучше я сам приеду.

Александр очень быстро добрался до здания гвардии. Вокруг бегали люди и что-то восклицали. Король растолкал всех и вошёл внутрь. Подойдя к своему кабинету, он обнаружил сразу пятерых гвардейцев и троих депутатов из Кроны, ломившихся туда.

— Разойдитесь, — приказал он. — И пусть один из вас зайдёт со мной и доложит мне, что случилось.

Но когда он зашёл, сзади раздался шум спора, и в итоге зашёл не один, а восемь.

— Нет, — сказал Александр. — Так не пойдёт. Я сказал один, а не все сразу. Вы считать умеете? — поняв, что восьмёрка и дальше будет спорить между собой о том, кто останется у короля, а кто уйдёт, он крикнул: — Кружкин, останьтесь!

Семеро вышли, один невысокий гвардеец остался.

— Докладывайте!

— Настоящий ужас, ваше величество! Утром было разнесено полгорода.

— Как?! — не понял король. — Кем? Кериланцы совсем страх и стыд потеряли в Турдистабе?

— Нет. Неизвестно. Скорее всего, не они. Один был в виде духа воды, его никто не опознал, а другой был невидим. Их никто не поймал, но была настоящая битва, — и Кружкин пересказал вчерашние события в известных ему подробностях. Александр дивился. — Вот так вот.

— Сколько людей погибло?

— Ни одного, все успели убежать, когда бой только разгорался. Но вот ущерб, нанесённый городу, по предварительным подсчётам, составляет пятьдесят миллионов золотых, не считая здания Кроны.

— Кроны, — усмехнулся король. — Сколько денег было у Климовых, по словам свидетелей, до убийства? Двадцать миллионов, которые грабитель себе забрал! Они там все богатенькие взяточники — вот пусть сами своё здание и восстанавливают. А если бы ко мне эти два мага, воды и воздуха, пришли и город восстановили, я бы сам им руки пожал за то, что назначили место дуэли прямо на этом генераторе зла и коррупции!

Но вот пятьдесят миллионов! Это же почти треть казны! Мы разоримся! Керилан не предлагал свои удушающие кредиты?

— Нет, они проигнорировали информацию об этом разрушении.

— Да, значит, это, скорее всего, действительно не они. Не всегда же вредители за бугром живут. Среди своих искать надо. Ладно, вы свободны, Кружкин.

Гвардеец поклонился и вышел.

Александр схватился за голову. Он съездил и осмотрел разрушенный район Доброграда. На земле валялись куски разрушенных домов и мостовой. Дорогу преграждали вырванные с корнем деревья и будто естественные котлованы с водой. По всей оцеплённой зоне не осталось ни одного здания или дерева, оставшегося на своём месте.

На восстановление действительно уйдёт много золота. Помимо работы всего штаба Института Магических Исследований, здесь нужны будут сотни тонн материалов.

— Кто это мог быть? — спросил король следователя, с которым прогуливался по разрушенным территориям. Местность тут теперь напоминала скалы, а никак ни центр города: внизу — мутное море, наверху — каменная наклонная поверхность.

— До сих пор никаких зацепок, — ответил следователь.

Король распорядился открыть фонд восстановления для пожертвований и вложил туда из казны первые десять миллионов.

После этого он поехал домой, поняв, что уже десять вечера. В одном из залов сидела дочь и читала вечернюю газету. На первой странице был изображён разрушенный двумя стихиями город.

— Где королева? — спросил Александр.

— Она в душе, отец.

Он сел рядом с Дарьей и показал на газету.

— Ну как тебе? Ты ведь утром гуляла. Видела что-нибудь?

— Нет. Я гуляла в другой части города.

— Как думаешь, кто это мог быть?

Даша пожала плечами.

— Не знаю.

Она быстро ушла. Зайдя в свою комнату, она выдохнула с облегчением.

Король же подошёл к тилису и вызвал Леонида и Василия.

— Простите, — ответил ему Кружкин. — Но они оба вчера подали заявления об уходе.

— Как? — недоумевал король. — Я же только их повысил! Бедняги, у них, наверное, семейные проблемы.

— Не думаю, ваше величество. Они оба были радостные.

— Чёрт! Совсем без верных людей остался!

Это был третий и самый мелкий из кошмаров за день.

* * *

Следующий день, двадцать девятое июня, начинался на Викингов 20 с весёлого завтрака. Виктор даже связался с Катей и позвал их с Иваном, так как они жили теперь ближе всех.

— Извини, пап, — сказала дочь. — Ваня ушёл к Вове, они обсуждают, как ему вернуть память, а Володе найти отца.

— Удачи во втором, — усмехнулся Виктор. — Но ты-то не ушла! Иди к нам!

У него было отличное настроение, и он отправился к слуге.

— Садись с нами есть.

— Как? Я же обслуживающий персонал.

— Сегодня всем будет весело вне зависимости от ранга!

За столом уже сидели Леонид, Василий и Оксана (та самая девочка из Аргамии). Все трое обживали каждый по комнате на втором этаже. Всего спален там было пять, Виктор пока что оставил их для гостей. Слуга уселся за стол. Через пять минут пришла Катя и, поцеловав отца, заняла место рядом с аргамкой.

— Скоро ещё одна Оксана придёт, она как всегда опаздывает. Дела какие-то, — он посмотрел на среднюю дочь. — Иван в гвардии тоже часто опаздывал. — Виктор сам всем налил борсийского шампанского. — Хоть и не золото, но наше. Итак, Леонид, Василий, вы наконец согласились уйти из гвардии! А заодно и пожить у меня.

— Ты сказал, — начал Василий, — Что будешь нас обеспечивать вдвое лучше, чем это делает государство, если мы уйдём.

— Да, — подхватил Леонид. — Мы, конечно, не настаиваем и ничего не требуем, но ты же сам сказал. Мы ушли, а жить-то…

— …на что-то надо, — закончил Виктор, насмешив всех. — Я заплачу вам двести тысяч золотых, и, чур, один год у меня ничего не клянчить.

Оба, услышав сумму, изумлённо переглянулись.

— Сколько! — воскликнул Василий. Очевидно, это вопрос.

— Я же сказал, что дам вам больше, чем платят в гвардии.

— Но не настолько же, — радостно смеясь, сказал Леонид. — Мы не можем принять столько…

— Ну уж постарайтесь, а то что, не влезет?

— Нет, ну Виктор… Жалование у нас было до семисот… А тут…

— А что? Почему Керилан может подкупать, а я не могу?!

Все рассмеялись.

— А вам предлагали деньги из-за океана? — спросила уже бывших гвардейцев Катя.

— Ещё как! — воскликнул Василий. — Мне три раза.

— А мне целых пять, — сказал Леонид.

— И сколько предлагали? — заинтересовался Виктор.

— Намного меньше.

Предприниматель запрокинул голову и рассмеялся.

— Так я обошёл Керилан, — сказал он, положив себе янтарной буженины с чёрным хреном: — А ты Оксана? Как насчёт такой же суммы и квартиры в центре Доброграда?

— Как? — смутилась девушка. — Но я же несовершеннолетняя.

— Кто это будет выяснять? Крона? Да я уже договорился там с кем надо. Это всё подлые, подкупные свиньи, весь этот наш, с позволения сказать, государственный орган. И не вздумай отказываться, слышишь! У тебя нет жилья, а мне ты очень хорошо послужила в Войланске. Мне и Борсии. Правда, Катя? — дочь кивнула. Виктор продолжил: — Ты там жизнью рисковала: император Керилана — жёсткий человек. Я просто обязан обеспечить тебя теперь. Надеюсь, на первое время тебе хватит двухсот тысяч?

Вопрос был риторическим.

— Кстати, — начал Леонид. — Но ведь без нас королю в противоборстве с Кроной почти не на кого опереться.

— Вот именно, — сказал Виктор. — Если что, мы и прогоним врага.

— Мы втроём — всех врагов? — усмехнулся Василий.

— Нет, — ответил Виктор. — Ещё Ваня и Вова с нами!

— Как нас всех много, — сказал Леонид, и все снова рассмеялись. — Немногим больше.

— Мы все, — начал вызывающим на бой голосом говорить хозяин дома, — поднимем других. То есть мы лидеры!

— А король — неудачник, — сказал Леонид.

— Ну вы же сами сказали, что ему не на кого положиться, — рассудил Виктор. — Кстати, как вам вчерашняя новость из газет?

— Вы насчёт разрухи? — спросил слуга.

— Да, да. Я думаю, надо же устроить драку на здании Кроны и раздолбать водой и ветрами половину Доброграда… Я, признаюсь, не знал, что такое возможно. Интересный эксперимент вышел! Но Кроне точно поделом досталось!

Все, кроме Кати, хохотали, а та вздрогнула и поймала пристальный взгляд отца, который перепугал её ещё больше. «Ой, Катя, ты дура, — думала она. — Папа с детства знает, что мне палец покажи — и я заливаюсь, а тут даже улыбку не натянуть».

Вскоре Леонид и Василий разъехались по домам, Оксана поехала смотреть свою квартиру, слуге Виктор дал два выходных — до июля, и остановил свою дочь. Ей показалось, что сердце от волнения сейчас вылетит из груди. Но отец сразу успокоил её, сказав:

— Я вот думаю, где твой день рождения провести, у меня? Ты когда-то хотела на пляже.

— А! — успокоено воскликнула Катя. — День рождения!

— Совсем забыла, да? — с улыбкой проговорил Виктор. Давно она его настолько добрым не видела. — Собственный день рождения…

— Да, папа, — выдохнула Катя, почти падая в кресло. Она спрятала руки в карманы бриджей: ладони продолжали немного трястись. — Надо же… У меня ещё и день рождения…

— Да! — весело воскликнул отец. — Послезавтра тебе стукнет девятнадцать лет! Ты у меня будешь праздновать?

— Да. Только я хочу, чтобы все пришли, и мама тоже.

— Конечно, как она может не прийти на твой день рождения?!

— Я хочу, чтобы вы померились.

Виктор отвернулся и сложил руки на груди.

— Катя, это наши с мамой дела.

— Да, но мы все, и я, и Оксана, от этого страдаем, а особенно Маша. Прости её… тем более она никогда не любила Фёдора…

Виктор расхохотался.

— Знаешь, я никогда не воспринимал его как соперника, — смеясь, он завалился на красный парчовый диван. — Ты бы знала, как его опозорил… — отец остановился и улыбчиво посмотрел на дочь.

— Кто? Ты? — догадывалась дочь.

— Да нет, другой… Моим соперником был Керилан, куда все поуезжали, — Виктор с улыбкой на лице взял газету. — Вот надо же быть такими идиотами… Выяснять отношения и посшибать полгорода. На Керилан не похоже. Слишком грубая работа. В прошлый раз они пользовались чужими руками.

И тут он серьёзно взглянул на свою дочь и сказал то же, что и Александр накануне сказал своей:

— Как думаешь, кто это мог быть?

Катя тяжело взглянула на отца.

— Это я.

Виктор опять рассмеялся.

— Вижу, что ты не зря живёшь с Ваней. Уже научилась чему шутливому от него… Но помилуй… То Фёдор, то это, я ж умру от смеха, — он спокойно посмотрел на неё и встретил уверенный взгляд.

— Папа, я серьёзно. Это я разрушила вчера полгорода!

Виктор замер, и не смел даже открыть рот. Он ничего вокруг не понимал. Катя присела рядом с отцом.

— Я должна тебе признаться, это я! Это я!

Последние слова дочери, которые были уже криком, вернули отцу понимание происходящего.

— А… — не уж-то понял?! — Это… Такой розыгрыш, — он не успел улыбнуться, как она его прервала:

— Нет! Не розыгрыш! Я не шучу, я говорю серьёзно. Это я! Я…

— Как? — вымолвил он. — Я, может, тоже там был, — Виктор снова заулыбался.

— Тебя там не было. Мне не до шуток, — она повысила голос и сказала грубее: — Я говорю с тобой абсолютно серьёзно…

Что-то в её голосе заставило его поверить.

— Неужели? Но ты же ещё очень юная, а там была сильная магия.

— Да, я знаю, но в Институте меня многому научили, и я смогла бороться. Помнишь, я брала у тебя двадцать тысяч? Так вот, я сделала на них портал от Чаши и взяла его с собой. Им я разрушила дома, но не специально. Я превратилась в дух воды… Это я — волшебница воды.

Чувства Виктора в этот момент было невозможно описать, а выражение его лица тем более. Он был поражён и смущён одновременно. Сначала он ничего не понимал, затем сказал:

— Дочь… Зачем… Ты знаешь сколько денег уйдёт на восстановление… Наша страна разорится! Я заплачу… Боже, зачем? С кем ты дралась? Кто тебе что сделал? Ты убила его?

— Не «его».

— Я не сказал кого.

— Не «его», а «её».

Виктору стало любопытно. Он пристально взглянул на дочь.

— Кто она?

— Принцесса Дарья.

Отец ахнул. А вдруг из-за этого начнутся серьёзные проблемы с королём? А вдруг та всё расскажет и попросит что-нибудь сотворить с Катей? А сможет ли он вообще что-либо сделать?

— Что с ней? — спросил дрожащим голосом Виктор. — Она хоть жива?

— Да, с ней всё в порядке, папа… — Катя собралась с силами и решилась. — Пап… Мы дрались из-за Вани… Скажи мне, что у них было?

Вторую фразу своей дочери он не сразу понял. Его будто громом поразило. Как? «Она его любит?» — спросил он себя.

— Она его любит? — озвучил Виктор.

— И она, и я. Мы обе, поэтому мы и скрестили наши стихии. Но, папа, скажи мне…

— Точно? — вдруг серьёзным тоном перебил её отец.

— Что точно? Что она любит Ванюшу?..

— Да. Ты в этом уверена?

— А что? — очень испуганно пискнула Катя.

Тут Виктор понял свою дочь. Он крепко обнял её и поцеловал.

— Слушай, — произнёс отец. — А у тебя нет другой кандидатуры в женихи?

— Что?! — встревожилась дочь. — А в чём дело?

«Значит, и она его полюбила, — думал Виктор. — Теперь он получит, что хотел, что хочет… Но этого же не может быть! Хотя бог знает, что уходит вместе с забвением. А Катя! Бедная дочь. Но на обмане ничего не построишь. Она тоже найдёт своё счастье. А я выполню свою миссию».

Виктор улыбнулся.

— Да уж, глупо было спрашивать, когда про ваши чувства я могу посмотреть на улице. У них почти ничего не было, но «почти ничего» иногда оставляет в наших душах пожизненный след на половине Доброграда. Иди домой, а я заплачу половину ущерба городу. Я ведь твой отец, а король — Дашин.

17 глава. Четвёртая попытка

Тем же вечером, после ухода дочери, Виктор связался со своим человеком в гвардии.

— Привет, Эльвин, — начал Виктор. — Я хочу знать, сколько составляет ущерб от битвы воды и воздуха.

— Пятьдесят миллионов, — ответил Кружкин. — Не считая здания Кроны.

— Пусть эти подлые чиновники прокериланской направленности сами свой крысятник восстанавливают.

— Вот так же примерно сказал король вчера, — рассмеялся гвардеец.

— Надо же, он перестал пресмыкаться перед ними… Ну ладно, спасибо и удачи.

— До свидания.

Виктор отключил тилис.

— О, чёрт, пятьдесят миллионов! По закону чести я должен внести половину в фонд восстановления Доброграда. Надо, чтобы король внёс остальные двадцать пять. Но нельзя, чтобы он что-то заподозрил. Именно я просто так прихожу и щедро делюсь с ним состоянием! — Виктор решил подумать над этим.

Он улёгся в кровать и всю дочь думал о судьбе своего лучшего друга…

Наутро решение пришло само собой. Прилетел голубь с официальным посланием. Виктор перекинулся с птицей парой слов, та пообещала плохую погоду, говоря, что тучи в небе скверные.

Власть прислала такое письмо:

«Дорогой Виктор Андреевич,

Извещаем вас, что вы удостоены звания Героя Борсии. Просим вас прийти сегодня на награждение в главный зал Здания Гвардии в двенадцать часов дня.

Поздравляем!

Королевская Гвардия Борсии».

Виктор очень удивился, оделся и в полдень был в сердце здания гвардии. Как всегда, набежала куча фотографов и журналюг! Последний раз он сталкивался с таким вниманием прилипал у себя на суде.

Перед всеми собравшимися гвардейцами и корреспондентами выступил король.

— Итак, — говорил государь. — Я награждаю Виктора Андреевича Мулина, правда, с некоторым опозданием, званием Героя Борсии, — Александр указал на золотой медальон, висящий на специальной палке. — За самоотверженность, смелость и героизм при защите мирных жителей городка Турдистаб от преступных действий царя аргамского Петра Птичкина.

Король подошёл к гвардейцам, взял у них медаль, повесил на грудь герою, добавив чек на двадцать тысяч золотых.

Награждённому пришлось дать небольшое интервью. После того, как зрители разошлись, Виктор быстрым шагом нагнал Александра.

— Мне надо с вами поговорить.

— Пройдёмте.

Они зашли в королевский кабинет.

— Присаживайтесь, Виктор. Чего желаете?

— Для начала, ваше величество, могу ли я узнать, почему раньше меня обходили стороной, а теперь медаль дают?

Надежды Виктора на понимающую и обаятельную улыбку короля не оправдались. Однако злости в его голосе тоже не было. Типичный суровый бас.

— Вот ведь как всё в нашей жизни устроено. Год назад вы в тюрьме сидели, а теперь вот — Герой Борсии! Знаете, Виктор, я вам несусветно благодарен. Вы очень мне помогли.

— Чем же?

— Я недавно узнал, что мой брат Юрий был убит в Турдистабе.

— Соболезную.

— Так вот. Его убил не кто иной, как наш принц.

— Понимаю. Это, так сказать, личная благодарность.

— Не совсем. Вы ведь и правда герой Борсии. А это напомнило мне, что я должен хоть как-то вас отблагодарить.

«Точно, — подумал Виктор. — Я совершенно забыл об этой роли».

— А ведь Алексей Птичкин, — сказал он, — мог стать королём Борсии. Вы только подумайте!

— Да уж… Хорошо, что мы с её величеством откинули его кандидатуру.

— А скажите, если бы не было этой войны, то он бы оставался женихом принцессы и стал бы королём?

— Нет, наверное. Я бы не хотел выглядеть тираном в глазах дочери.

— Как так?

— Да очень просто. Пару лет назад мы с Петром Птичкиным решили женить наших детей. Объединить династии. Тем более что Алексей быстро полюбил Дашу, мы расхвалили ей его, он нам с Татьяной тогда казался идеальным наследником престола. А принцесса всегда была очень послушна и любила меня и свою мать. Ей и самой понравился жених. Но потом она решила с ним расстаться. И тут, уже после этого, началась война в Турдистабе.

«Значит, она не любит принца, — решил Виктор. — Но нельзя, чтобы разговор с этой стороны подкрадывался к теме разрушения города».

— Я слышал, — начал собеседник его величества, — что город нуждается в средствах на восстановление.

— Да, — с горечью проговорил Александр. — Нужно пятьдесят миллионов золотых.

— Надо же! — проиграл удивление Виктор. — Какая большая сумма! А уже установили, кто это натворил?

— Нет. Пока ничего об этих подлецах неизвестно.

— Знал бы я, кто это, вывернул бы им глотку!

— Я в вас не сомневаюсь, дорогой друг! — казалось, губы монарха под седыми усами немного дёрнулись вверх.

— Раз уж такая ситуация, у меня есть предложение.

— Какое же?

— Я предлагаю нам вдвоём восстановить Доброград.

— Это как же? — удивился король.

— С вас двадцать пять и с меня двадцать пять.

— Право, вы разбрасываетесь своими деньгами!

— Почему же? Это мой родной город.

— В Кроне столько миллионеров, но ни один не прислал мне больше десяти тысяч! Откуда же у вас такие средства?

— Моё состояние в данный момент равняется пяти миллионам, я продам одно из своих предприятий стоимостью как раз в двадцать. Поживу ближайшее время на эти двадцать тысяч, которые я сегодня получил. А потом, глядишь, и деньги вернутся из прибыли других предприятий.

«Да, конечно, они меньше, чем «Миля», в которой я продаю и обслуживаю трансоли, — заодно отдохну немного, — но и они деньги приносят», думал Виктор. Почти всё его свободное время занимала эта компания, а лишние сотни тысяч ему были сейчас не нужны. — «Но всё же я останусь обеспеченным человеком, — только придётся как-то решать проблему с Оксанкой, Леонидом и Василием. Нужно будет ещё что-то продать и подумать, где ещё взять денег». Ближайшая прибыль будет только через два-три месяца, а разрулить все проблемы, и свои, и семейные, на двадцать тысяч сейчас в ситуации Виктора будет сложновато.

— Вы потрясающий человек! — воскликнул король. — Я уже вложил десять, и работы ведутся во всю. Ещё пятнадцать в казне найдётся.

— Я рад. А теперь у меня к вам просьба.

— Для вас — всё что угодно!

— Спасибо. Я желаю переговорить с принцессой.

— Я уже не устраиваю наших граждан, и они требуют мою дочь?

— Нет, что вы, ваше величество. Вы великолепны.

— Итак. Можете лететь ко мне во дворец. Я абсолютно ничем вам не мешаю, и вы можете у меня ничего не просить. Моя дочь у себя.

— Благодарю.

И Виктор вышел.

Он сразу же, не теряя ни секунды, покинул здание гвардии и быстро долетел до дворца королей Борсии, всю дорогу подгоняя водителя Индервуда Александрова. Только они приблизились к дворцу, как его встретила королева Татьяна с парой слуг.

— Здравствуйте, Виктор, — приветствовала она экс-гвардейца. — Как поживаете?

— Хорошо, ваше величество, — весело ответил герой Борсии, с достоинством склонив голову.

— Поздравляю с награждением.

— Спасибо.

— Очень жаль, что вы ушли из гвардии.

— Что поделать, — развёл руками Виктор. — В мои руки попало огромное состояние — надо вложить его в дело. Но если что, я всегда на службе.

— Я рада. Могу ли я поинтересоваться, зачем вы нас посещаете сегодня?

— Я прибыл пообщаться с принцессой. Она у себя?

— В том-то всё и дело, — грустно усмехнулась Татьяна.

— Я не понимаю.

— Она уже второй день сидит в комнате и ни с кем не общается, постоянно, как мне показалось, думает. Я даже не знаю, примет ли она вас.

«Конечно, — подумал Виктор, и на лице его промелькнула улыбка. — Полгорода разгромить! Надо же о своём поведении подумать!» — а затем сказал:

— Но может, можно попробовать.

— Попробуем, — и Татьяна провела гостя во дворец.

Виктор давно здесь не был. Белые стены, серебро, золото, скульптуры перед лестницей, вазы. Он сидел на одном из богатых кресел с мягкой периной и рассматривал какую-то из картин рядом со стойкой оружия: мечей, копий, топоров и прочего, когда королева выясняла, что с принцессой.

Но как только Татьяна известила дочь о госте по внутреннему тилису, та сразу же попросила Виктора скорее подняться. Мать недоумённо пожала плечами и ушла. Один из придворных слуг повёл Виктора по лестнице, затем по коридору и наконец указал на дверь.

— Покои принцессы, — представил он Виктору.

Это была большая комната с картинами небесных пейзажей. Стены здесь были из редкого красного серебра. Спереди стоял королевский стол, слева от него какой-то сундук, а справа — диван, магически превращавшийся в кровать. На нём, сложив ноги под себя, руки на груди, отрешённо и задумчиво сидела принцесса.

— Проходи, рада тебя видеть, — сказала она, поднимая взгляд на гостя. — Зачем пришёл?

Дарья медленно вытащила ноги, затем встала и направилась к столу, одновременно приглашая туда сесть Виктора. Тот неспешно прошёл и занял одно из полукресел-полутронов.

— Как твои дела? — свободно спросил он. Для обоих такие обычные обороты были совершенно привычны.

— Сижу, вспоминаю нашу веселуху, — спокойно ответила она. — Ты-то сам помнишь?

— Ну было, и что? — ответил Виктор. — Ты, я, Ерёхин, Конева, Олеся, по-моему, и… Иван.

Даша скрыла свою обычную смешливо-загадочную улыбку, с которой общалась с друзьями, но было ясно, что она вот-вот засияет, как солнце после трёхмесячного сезона дождей.

— … и Иван, — повторила она.

— Кстати, а что тебе Доброград такого сделал?

— Ты о чём? — просто сказала принцесса, хотя всё сразу поняла.

— Недавно двое магов разгромили полгорода, и я знаю одну из них. Она сидит передо мной.

— Значит, Катя всё рассказала… Ну и что же?

— Хочу знать, как всё было. Интересно мне.

— А что там такого? Встретились на здании Кроны, скрестили своё оружие, за нас стихии пошли.

— Что такого?! — рассмеялся гвардеец. — Разнести полгорода, и что такого?

Дарья, смеясь, наклонилась к столу.

— Я вижу, — продолжал Виктор, — что король ничего не знает.

— Не знает и не должен. У нас не такие отношения, как у вас.

«И в этом он такой же…» — подумал Виктор.

— А мне вот Катя рассказала, — с долей сатирического хвастовства заявил Виктор. — И ещё поведала, из-за чего вы это сделали.

— Что? Разрушили полгорода?

Оба рассмеялись.

— Не уходи от темы, — сказал Виктор.

— Я и не ухожу.

— И из-за чего же вы поцапались?

— Ну так Катя же всё рассказала.

— Из-за Ивана? — уже серьёзно спросил Виктор.

Дарья встала из-за стола, отвернулась и тяжело вздохнула.

— Да, — нелегко подтвердила она.

— Хм. Сложные у вас отношения с моей дочерью завязались.

— Я прошу у тебя прощения, что дралась с твоей дочерью, но… Я не могла иначе… Надо было разобраться.

— Так почему же ты подралась с Катей из-за Вани? Появилось то, ради чего он жил и был готов умереть?

— Я не знаю…

— Ты его полюбила?

Дарья снова тяжело вздохнула и начала свой рассказ:

— Ты помнишь, как было два-три года назад?

— Да, помню. Хотя два года назад и три года назад всё было не одинаково. Вы сошлись, но расстались непонятно из-за чьей глупости.

— Наверное, его, но я тогда особо не переживала.

— Кстати, никаких отношений у вас не было, а вот с Катей у него они есть.

— Да, отношений не было, но были чувства. А есть ли они у него к Кате…

Виктор промолчал.

— Но мне, как ты понимаешь, он был не нужен тогда. Я даже не знаю, как он ко мне в точности относился.

— Он очень любил тебя.

— Да. Но, как ты знаешь, мои родители подыскали мне красавца принца аргамского. Ты же, наверно, знаешь, что я очень привязана и к маме, и к отцу, а выгнанный гвардеец как жених для их дочери, как ты понимаешь, не годится. Алексей мне даже очень понравился, ещё больше, чем когда-то Ваня. Но я тогда была ребёнком. Потом я узнала, что тебя посадили, но больше ничего не спрашивала ни про тебя, ни про Ваню.

— Конечно, что в нас интересного? А потом я убил твоего жениха, и ты полюбила наконец Ивана.

— Нет-нет, — объясняла принцесса с выражением какого-то крика души. Она обернулась к собеседнику, села напротив и начала уверенно оправдываться и объяснять: — Нет-нет. Не так было. Всё произошло раньше. Через некоторые месяцы после того, как тебя посадили, когда наше общество уже начало нуждаться в таких как Иван, я сама стала замечать за собой, что постоянно думаю о нём. Со мной такого никогда не было.

Раньше, когда меня спрашивали про наши отношения с принцем, я говорила, что люблю его, хотя и не любила. Просто я думала, раз встречаемся, пускай другие думают, что у нас вершинная любовь. Я и сама в этом пыталась себя убеждать. Другие, даже если и понимали, что я неискренне это говорю, но думали: раз встречаются, значит любят…

— И один такой человек сказал это Ване…

— Не знаю, наверное.

Но я всё чаще себя ловила, что скучаю по нему, по его поведению, веселью, ухаживаниям, харизме… Я вела себя с Алексеем уже очень скучно. Он не понимал в чём причина моей грусти, задумчивости и внезапных улыбок. И я решила узнать, что с Ваней.

Отец сказал мне, что он пропал. У меня появилась куча догадок на этот счёт, но перед тем как всё узнать, я решила порвать с Алексеем. Это был первый раз, когда я сильно противилась воле родителей. Но они поступили очень по-человечески, очень понимающе — они предоставили выбор мне. Мы расстались, хотя сам Алексей, как мне показалось, — боюсь выглядеть нескромной, — был влюблён в меня. Но он, как и его любовь, был не такой чистый и светлый, как Ваня.

А я вскоре узнала от отца, что Иван потерял память и исчез; а стёр ему память ты. Я пыталась искать его везде. Я даже подтолкнула отца к созданию штабов для слежки. (прим. авт.: против которых по иронии жизни работал сам Иван).

— Так значит, — рассуждал Виктор, — базы для слежки в Керилане создавались ради поиска Ивана?

— Вообще-то не совсем. Я посоветовала отцу следить за Кериланом. А сама нанимала одного-двух агентов для поиска Вани. Например, когда наши военные учёные маги из ИМИ разработали ретфурское заклятие для духа слежения, а прикрывать его отец назначил журналиста Юрия Чамосского, я договорилась с Ерёхиным, чтобы он поработал с ним и нашёл Ивана. Тот удивился, поскольку ничего не знал про забвение и не понимал, куда пропал бывший сослуживец. Но про то, что Ваня всё забыл, я ему сказать не успела…

Виктор почувствовал благодарность. Он понимал, почему всё так складывалось, и почему к нему в тюрьму вдруг пришёл Дашин отец и начал спрашивать про Ивана, хотя во время процесса совершенно не интересовался им.

— А как ты определила, что он был в Керилане? Я же вам ничего не говорил.

— А я и не определяла. Это были лишь догадки. Даже отец сказал мне, что человека мы можем найти где угодно, но вряд ли в Керилане, потому что там наших не любят и не позволят нам вмешиваться в их дела и искать кого-либо. Последней соломинкой оставалась слежка.

Но всё это время, пока не было Вани, я плакала из-за него, страдала… Я отвечаю тебе на вопрос: я любила его и люблю!

Виктор улыбнулся, внутри родилась радость за друга. Он хотел что-то сказать принцессе, но вдруг осёкся.

Он вспомнил родную дочь и едва не вскочил.

— В чём дело? — спросила Даша, заметив, как он дёрнулся.

— Значит, и ты его любишь…

— Да. Поэтому я дралась и страдала. Но зачем ты ему память-то стёр?

— Приходи ко мне поздним вечером и всё узнаешь. А пока я побуду один, — Виктор уже встал и собирался выходить, но тут вспомнил: — А ты не знаешь, как король узнал, что это я стёр Ване память?

— Нет. Может, как-то выследил, — предположила принцесса.

— Выследил… — он уже шёл по коридору и обдумывал всё, что она сказала. Следить ему незачем, а даже если так, то кто-то должен был навести на Виктора гвардейцев.

Столько всего! Значит, она всё это время любила Ивана. Как и Катя… Катя, его дочь, и он очень любил её и желал только счастья. Поэтому они и подрались: из-за его друга. «Но я больше не имею права скрывать от него… Не имею. К тому же это и ей не поможет тоже. Я уже убедился, что попытка скрыть и обмануть может привести к печальным последствиям. Я могу сделать Кате только хуже. И ей, и ему». — И с этими мыслями, с тяжёлыми решениями он, уже ничего не замечая вокруг, покинул дворец короля…

* * *

А вот Иван и Катя провели тридцатое июня иначе. Катя раздумывала над тем, что ей делать с полуразрушенным городом. Она совершенно забыла, что у неё завтра день рождения. Иван же резко влетел к ней, когда она одна сидела в комнате, и крепко обнял. Это придало ей сил.

— Поверить не могу, — молвил он. — Тебе завтра девятнадцать! — Ивану начала нравиться эта её милая застенчивая улыбка. — Где будем праздновать?

— У папы, туда все придут.

Иван ещё раз обнял свою девушку и почувствовал, что на сердце стало тепло. В последнее время его очень тянуло к ней, даже сильнее, чем раньше. Он чувствовал, что уже испытывал такое когда-то…

Он страстно поцеловал её.

— Слушай, я пойду.

— Куда?

— Да к Вове. Ты знаешь зачем.

Катя понимала, что он имеет в виду подготовку к её дню рождения, но чувствовала, что он снова будет с ним обсуждать как заставить Виктора вернуть Ване память. Они, наверное, всегда об этом говорят. Как, думала Катя, можно жить, не зная таких важных моментов своей жизни?! В ней родилась жалость к любимому человеку и желание помочь.

И вот Иван ушёл. Ей хотелось, чтобы очередная разлука прошла быстрее. Но жизнь иногда подкидывает то, чего не ожидаешь.

У девушки заработал тилис. Заиграла спокойная минорная музыка с длинными нотами.

— Здравствуй дочка, — приветствовала мать. — Как собираешься завтрашний день провести?

— В кругу друзей, — ответила Катя. — У папы. Ты ведь придёшь?

На лице Виолетты показалась улыбка.

— Но я не знаю, как он меня примет. К тому же я никогда не была на улице Викингов.

— Он хорошо тебя примет, это же просто мой день рождения.

— Конечно, Катенька.

— Да, но ты тоже старайся, не упусти ничего.

— О чём ты?

— Мама, ты любишь папу?

Виолетта вздохнула и кивнула.

— Так не упусти его, — Катя нежно улыбнулась и попрощалась с матерью.

Она злилась на саму себя, потому что её душу занимала ни ссора родителей, которая, по её мнению, должна волновать её прежде всего, а Ваня…

Молодая девушка отправила своим школьным друзьям: Вере, Оле и Диме пригласительные на два часа дня на улицу Викингов и вышла из дома.

А мы, выйдя из него, можем направиться от южной части города, преодолев несколько районов, в восточную, на Рыбную улицу. Там Иван в это время уже сидел у Володи. Тот, не спрашивая, чего хочет гость, налил ему огромную кружку пива, и начал наливать себе. Иван почему-то подумал, что пить — скверно.

— Слушай, а где Оксана?

— А, она пошла с мамой и Машей искать Кате подарок.

— Мы тоже самое с тобой обсудим, — затем Иван добавил: — Сначала.

Следующую фразу они сказали вместе:

— А самое интересное и важное — на потом!

Но Ваня добавил:

— Хотя так нельзя про Катю, она для меня много значит!

— Но пока что не любовь…

— Пока что.

— И радуйся этому времени, дружище, — и Вова плюхнулся с кружкой на ковёр

— Ты там и будешь сидеть?

— Ты давно не был в этой квартире. Я теперь почти всегда здесь сижу. Ну, не при тёще, конечно. А что?

— Ничего. Значит, какой подарок Кате сделать?

— Стихия — вода, так? Значит, ей надо что-то типа магического аквариума подарить.

— Это твой подарок.

— Как?! Мы же договаривались один подарок сделать.

— Я подумал и решил, что как её жених я сделаю отдельный. Нечто особенное.

— И уже решил что?

— Есть один вариант. Надеюсь, ты оценишь. Я сделаю сердце огня и воды.

— Твои чувства — твоё право. Но это непросто.

— Да, я знаю. Это требует высоких магических сил.

— И сильных чувств!

— Не беспокойся, у меня получится. Иди, налей ванну.

Вова пошёл в ванную и наполнил её. Иван зашёл внутрь и вытащил из кармана колбу, внутри которой светилось пламя.

— Что это? — Володя с любопытством рассматривал ёмкость.

— Я достал эту вещь у одного знакомого мага огня, с которым меня Елин познакомил. Это — Олимпийский огонь.

— Ну ты жулик! — усмехнулся Вова. — С обычным огнём ты раздул бы сердце размером с мышь, а так с собаку сделаешь!

— Я не из-за этого его купил. Если мои чувства к Кате будут становиться сильнее, то и сердце будет расти.

— Дурак!

— Почему?

— Она же сможет смотреть, насколько ты её любишь, а это для тебя плохо!

— Как хочешь, так и думай! Но у нас всё честно.

— Вот будет здорова, если ты её разлюбишь, — рассмеялся Вова.

В таком случае сердце сгорает за считанные минуты и превращается в пепел.

Иван же не обращал внимания на смех друга, а выпустил огонь из колбы, схватил его и изо всех сил, вспоминая Катю, швырнул в воду. Налитое в ванне вспыхнуло. Оттуда выплыл красный шар, на вид состоящий из чего-то твёрдого, размером с пол собаки, медленно обретающий форму человеческого сердца.

— Что-то маловат, — заметил Вова.

Иван, глядя на эту картину, чувствовал в душе что-то подобное прощанию. К Кате он начинал испытывать ещё более сильные чувства, но было такое ощущение, как будто в нём умерло что-то старое и забытое, какое-то другое чувство… Он не понимал всех этих неурядиц в самом себе, не мог разобраться в собственных переживаниях. Это уже невозможно! Он решил, что надо точно ещё раз попробовать достать свою память.

— А теперь самое важное, — сказал Иван Володе, когда они заперли сердце в красивый красный ящик.

— Понимаю, — сказал Вова. — Насчёт Виктора.

— Он сказал, что что-то должно случиться. Но маловероятно, что это именно сейчас произошло.

Они вышли из ванной и отправились в комнату.

— Да уж, — сказал Вова. — А может, на потом отложим, сейчас с Катиным днём рождения разберёмся?

— Вот как раз поэтому и надо именно сегодня!

— Почему же?

— Да потому что; из всего сказанного мне Виктором про забвение, — включая нашу с ним дружбу, — следует, что он будет противиться нашим с ним разговорам и встречам, потому что я могу что-то узнать, если он проговорится. А день рождение Кати — как раз отличный предлог его навестить.

— Всё надо продумать, — сказал Вова.

Они взяли по бутылке пива и сели на диван рассуждать.

— Надо сделать так, чтобы он мне всё равно рассказал, — говорил Иван.

— Давай напоим его, — предложил с улыбкой Володя.

— Сейчас не до смеха. Нельзя насильно информацию выдавливать. Иначе не сработает.

— Тогда у тебя один путь, — ощерился Вова. — Делаешь всё как в прошлый раз и надеешься, что случилось то событие, в результате которого он сможет тебе всё открыть.

— Знаешь, я порой сам удивляюсь, почему я так легко отстаю от него, когда прошу его вернуть мне память; но когда стоишь перед ним, чувствуется вся его сила, понимаешь, что все старания будут напрасны, еслитолько он сам не решит всё рассказать.

— Ты прав.

Друзья перед расставанием вдвоём встали перед зеркалом и заметили, что очень похожи. До этого никогда не видели своих лиц рядом. Они крепко обнялись, затем Иван взял бутылку с зельем и попросил напоследок:

— Сейчас уже четыре часа, часов через семь, если я не объявлюсь, ты пойдёшь к Виктору.

Володя кивнул, друзья пожали друг другу руки, и Иван покинул квартиру. Он вышел на улицу и за полчаса добрался до дома номер двадцать на улице Викингов.

— Добро пожаловать, Иван, — поздоровался слуга. — Виктор Андреевич будет с минуты на минуту. Прошу, проходите.

— Огромное спасибо. — И гость прошагал в гостиную, сел на стул, стоявший поодаль от главного стола.

Через какое-то время послышался стук входной двери, шаги, и вот в гостиную зашёл хозяин дома. Он подошёл к очагу, не замечая гостя, и наполнил наполовину стакан из стоявшей на камине бутылки. Ивану хозяин дома показался задумчивым.

Юноша встал со стула и сделал пару шагов в сторону очага. Виктор резко повернулся и уронил стакан от неожиданности. Но, увидев Ивана, он засмеялся.

— Ты меня напугал, друг, — задорно проговорил он.

— Простите, — сказал Иван. — Я вас приветствую.

— Я тебя тоже. Будешь? — Виктор показал на бутылку с красным вином.

— Не откажусь.

Оба сели за стол. Виктор взял бутылку и два стакана.

— Сегодня наш день, — говорил он, разливая вино.

— Почему же? — спросил Ваня.

— Потому что нам везёт. Хорошее вино, правда?

— Да, ничего. А я…

— Не надо, — перебил его гвардеец. — Я итак знаю, что ты пришёл не только по поводу завтрашнего дня поговорить… — он показательно взглянул на бутылку с зелёным зельем. — Уже как-никак четвёртый раз у меня собираешься одно и то же требовать.

— И, как всегда, ничего, — язвительно сказал Иван.

— Ну если ты, конечно, уже пришёл с таким настроем, то пожалуйста, уноси бутылку.

— Нет-нет! Я пришёл попытать судьбу.

— Бедная судьба… Все её пытают…

Иван рассмеялся. Оба осушили бокалы с вином, и Виктор сказал:

— Ну что. А теперь давай зельеца отведаем. Ты всё помнишь? Внимательно смотри мне в глаза, когда я буду говорить.

— Так я всё вспомню?! — радостно воскликнул Иван, предвкушая, что к нему вернётся память. Он словно забрался на высокую гору, так переполнял его восторг.

— А ты что думаешь, дорогой друг, — весело проговорил Виктор, — что там левое, некачественное зелье, что спрашиваешь?

Иван радостно смеялся. Виктор взял в руки бутылку с зелёной жидкостью, похожей на чай, и начал осматривать её.

— Да нет вроде бы. Прошлое похожее было. Тут даже пометка есть. Знаешь, такие марки ставят только на зелье забвения и зелье памяти. Я-то научился их узнавать, когда доставал тебе первое: бывают ведь и подделки. Когда ты всё вспомнишь, я поведаю тебе эту интересную историю.

— Я всё вспомню, — повторил Иван с глубочайшей радостью. — Поверить не могу…

— Да, ты всё вспомнишь. Всё вспомнишь и будешь счастлив, — произнеся эти слова, Виктор вспомнил дочь и тяжело вздохнул.

Затем Виктор перевёл дух — как показалось Ивану, с видом человека, который собирает силы для того, чтобы сделать то, что следует — и наполнил другие два стакана.

— Ты тоже? — удивился Иван.

— За компанию, — объяснил Виктор. — Тем более я раньше никогда таких зелий не пробовал. Говорят, если ты память не терял, то эта штука просто голову прочищает. Буду лучше всё запоминать.

Они встали.

— Ну что ж, — проговорил Виктор. — За Борсию?

— За Борсию, — поддержал Иван.

Чокнулись.

— Ты первый. — И когда Иван начал поглощать это сладкое и чуточку кислое с ароматом лилии зелье, глядя в глаза Виктору, тот произнёс заветное: — Вспомни!

Тут Ивану как будто в голову ударило. Да так сильно, что он пошатнулся.

— Не волнуйся, — сказал Виктор. — Это предварительный заряд. Кстати, в прошлый раз ты упал на стул и разбил Машину чашку. Прогресс налицо. И вот этой ночью ты увидишь сон, в котором заново переживёшь события своей жизни, что привели тебя к забвению. Сразу говорю, это будет не чудный сон, который если тебе кто-то случайно оборвал, ты готов его за это испепелить до тла, а скорее кошмар… Нет, конечно, не совсем уж ужас, но всё же.

— Значит, я не весело и счастливо жил…

— От такой жизни не стирают себе память!

— Да, правда.

— Ну а сейчас-то ты счастлив?

— Как я могу быть счастлив, если я не знаю своей жизни?

Виктор согласился. Он склонил голову и подумал: «Этого-то ты и не понимал тогда», а затем добавил вслух:

— Но после этого сна ты всё вспомнишь.

— А те обстоятельства, которые подтолкнули меня на тот отчаянный шаг, потеряли своё значение?

— Конечно. Ведь прошло два года, сам посуди! Жизнь течёт, всё меняется.

Иван и Виктор искренне радостно обменялись рукопожатием и вышли из дома. Уже немного темнело. Было около шести часов вечера.

— Иван, друг, я очень рад, что ты всё вспомнишь, и будешь счастлив. Ты поймёшь, и почему я так себя вёл на протяжении всего нашего второго знакомства.

— Спасибо. Завтра встретимся у вас в двенадцать часов. У Кати на дне рождении. Я уже приготовил подарок.

— Катя… — горько проговорил отец.

— А вы?

— Я? Я тоже, — абсолютно спокойно сказал Виктор, а затем снова улыбнулся, взглянув на сияющего друга.

— Я сегодня пораньше засну.

— Что ж. Приятных снов.

— До завтра.

— Пока.

И Виктор с грустным видом закрыл за собой дверь.

Иван шёл весело, чуть ли не вприпрыжку, и даже не заметил, как преодолел весь путь до улицы Сов. Он поднялся к себе на этаж, погладив по дороге соседскую собачку, и попутно умелым заклинанием помог сыну соседа спустить свою маленькую трансоль.

Зайдя в квартиру, Кати он не нашёл. Ваня отправился в спальню и увидел на кровати листок. Он взял его и прочитал выведенное красивый почерком:

«Любимый

Я пошла к маме и сёстрам, затем пойду к папе и останусь там — день рождения ведь там начнётся. А ты ложись спать, и, если ничего из ряда вон не случится, мы завтра увидимся. Я очень этого жду и уверена, что скучаю по тебе в момент, когда ты читаешь эти строки.

Целую. Только твоя Катя.

P.S.: приятных снов».

— Катюша, — ласково проговорил Иван. — Словно все знают, что сегодняшняя ночь — самая главная в моей жизни…

Он окинул взглядом комнату и почувствовал, что действительно в ней долго жил. Его окутывали такие чувства, какие может испытывать человек, когда он находится в таком месте, что понимает: здесь его очаг. Иван с лирическим настроением подошёл сначала к тумбе, аккуратно убранной Катей (Иван попросил её не утруждаться, но она всё же это сделала), взял из ящика альбом и снова очень чувствительно просмотрел все фотографии. Затем он медленно подошёл к гитаре, наиграл пару задушевных мотивов, вдруг пришедших в голову откуда-то, и почувствовал, что когда-то сочинял музыку.

Больше Ваня не хотел терять ни секунды и решил поскорее заснуть. Он взглянул на часы и обнаружил, что уже семь. Он быстро перекусил, чтобы ускорить процесс засыпания, выпил полстакана волшебного снотворного. Иван уже лёг в кровать, но понял, что не тут-то было…

Он, предвкушающий увидеть всё, наоборот был переполнен энергией и не мог отключить своё сознание. Он схватил тилис и связался с Володей.

— Ну как? — буднично спросил тот.

— Он возвращает мне память, — воскликнул Иван, которому очень надо было поделиться переполнявшей его радостью с кем-нибудь.

Глаза Вовы точно удвоились от изумления.

— Поздравляю, дружище! — воскликнул он. — Что теперь?

— Я посплю, всё вспомню, когда проснусь, я хочу, чтобы ты был рядом.

— Конечно.

— Через пару часов всё равно съезди к Виктору.

— Да я и сам хотел. Ещё раз поздравляю!

— Спасибо! — Иван отключил тилис.

Он был переполнен радостью и стал ходить туда-сюда по комнате. В голове — сладкие мысли предвкушения. Затем он запрыгнул в кровать и поднял ноги вверх. Он подрыгал ими, затем сделал свечку, устремив носки к потолку и опираясь на локти и спину, попробовал бег на месте по стене, потом укутался одеялом. Наконец он почувствовал усталость и сонливость. Так приятно он никогда не засыпал.

И вот, наконец, в 19:34, Иван заснул сладчайшим в мире сном, которого он так долго ждал и предвкушал. Сном, который вёл за собой его жизнь.

18 глава. Забытая любовь. — 1

(Главная глава. Здесь будут описываться события, пережитые Иваном до забвения, и одновременно он будет вновь их переживать, но как в первый раз, во сне, и не будет знать, что с ним произошло в будущем, в том числе и после забвения. ВНИМАНИЕ!!!)

Измождённое солнце поднималось всё выше и выше. Наконец оно оказалось в зените, тени уменьшились до минимума, и настал полдень. Фасад загородного штаба гвардии Доброграда осветило полностью.

Здание состояло из двух основных этажей и одного цокольного. В нём было множество окон. В самом низу находилась гвардейская столовая и запасной выход, рядом кладовая. Из неё внезапно выбежал человек ростом выше среднего, лет сорока и ринулся по коридору. Затем он преодолел маленький пролёт, оказался на первом этаже, добежал по более просторному коридору до его середины и свернул налево (направо была лестница). Пробежав ещё несколько метров, он выскочил через главный вход, чуть не выбив дверь, побежал по тропинке, сворачивающей слегка влево к главным воротам, что были частью забора, окружающего загородную базу, и вышел на дорогу.

Там остановилась общественная трансоль, и из неё выпрыгнул мужчина, слегка моложе, лет тридцати пяти, в майке и шортиках, ниже среднего роста. Эти двое кинулись друг к другу и обнялись как старые добрые друзья.

— Ну здорова, как дорога? — спросил первый.

— Да всё бы ничего, только трансоли здесь уж слишком редко ездят, — ответил второй.

— Да, пора бы уже и привыкнуть, Ваня, а то четвёртый год сюда ездишь. А как в городе?

— Здорово. Как там ещё может быть по сравнению с этой деревней…

— Ну не говори так. Здесь природа!

— Да, тут ты прав. Слушай, Вить, а как народ, гвардейцы наши?

— Все по отпускам разъехались.

— И как? Ты теперь тут один остался? На всю базу?

Витя кивнул. Ваня громко рассмеялся.

— Ну ты принц прямо…

— Я вот сидел в кладовой, вещи перебирал, тут тилис работает — я сразу понял, кто с выходных возвращается…

— Да уж. Сегодня двадцать второе июня, самый длинный день. Надо искупаться перед отъездом.

— Как так? — не понял Витя. — Перед каким ещё отъездом?

— Да вот, был я у королевы, она говорит, что мы оба должны к ней завтра же явиться.

— А чего ж ты сюда приехал?

— Покупаться, — и оба весело, со смехом пошли к обрыву, спустились по горе и расположились на пляже. — Слушай, Вить, а чего ты там мне про жену свою говорил? Начал что-то, обещал потом рассказать.

— Да вот, перед тем как я на базу уехал, она мне заявила, что развестись хочет: мол, другого нашла.

— Это как так? — Иван от удивления уронил себе на ногу камень, который хотел кинуть в речку. — У вас же три дочери!

— Ну и что, что три дочери?! Старшей уже двадцать, средней пятнадцать, а вот насчёт младшей — не знаю. Боюсь, делить будем.

Иван обернулся к другу и заметил его грустное лицо.

— Не расстраивайся, — говорил он. — Завоюешь свою Виолетту обратно, а если что — другую найдём.

— Да я за детей боюсь.

— Слушай, — Иван решил пробудить радость в друге. — А как твоих дочек зовут, я всегда забываю?

— Ну, старшую — Оксана.

— Так, Оксана.

— Среднюю Катя.

— Катя.

— И младшую Маша.

— Ну вроде бы запомнил. — И действительно. Иван заметил, что Виктор приободрился, когда вспоминал о дочках. — Видишь, любит тебя бог, а у меня, как говорится, ни жён, ни детей.

— А я! Мы ж с тобой как братья, уже двадцать лет вместе тусуемся.

— Давай потусуемся в водной стихии.

И мужики с разбегу прыгнули в речку.

Вечером оба уже были в Доброграде.

— Я пойду к себе, — сказал Виктор. — Надо за дочками посмотреть.

Иван же вернулся на улицу Сов, зашёл в свой бардак, снял гитару и начал играть. Он сыграл пару песен, ранее им сочинённых, и решил придумать патриотическую песню. С этими мыслями он заснул.

Наутро друзья-сослуживцы встретились уже в здании гвардии. Мимо проходила королева. Заметив парочку гвардейцев, она позвала их к себе в кабинет.

— Присаживайтесь, — она раскрыла шторы и уселась напротив двух друзей. — Летом ожидаются особые задачи по патрулированию Доброграда, и мне важно знать, уходит ли кто-нибудь из вас в июле в отпуск?

— Может быть, в августе, — ответил Иван. — Но в июле нет.

— А я, — начал Виктор. — Я хочу вас попросить, не давать мне пока что отпуск, но в любой момент я должен буду уйти с работы на неопределённое время.

— На сколько же? На год, на два?

— Нет, что вы! На месяц, не больше. Как отпуск.

— Хорошо, я думаю, эту нестандартную ситуацию мы легко решим.

— Я хотел вас попросить, — вставил Иван. — Можем ли мы теперь в штабе заниматься экстримом?

— Нет, — отрезала Татьяна. — Вы ведь знаете Юрия Белова, который больше всех этим занимался.

— Да.

— Он был уволен из гвардии за это.

— Ясно. Спасибо, ваше величество, — смиренно сказал Иван, немного опустив голову, хотя в его голосе всё ещё слышалась слабая нота несогласия.

Виктор поклонился, и оба вышли из кабинета.

— Десятого июля новые люди в штаб приезжают, — сказал Виктор. — Слушай, а о чём это ты с королевой болтал в конце?

— Ну я ж у неё давно числюсь. У нас ещё до того, как ты приехал, в начале июня, мужики экстримом занимались: с горы прыгай, голову поджигай и так далее. Сначала даже представления устраивали, потом сверху пришёл указ всё это сворачивать. Ты же понимаешь, что резко мы это прекратить не могли — продолжали уже без выступлений. В свободные минуты на полянку бежим. Но важно, чтобы нас не видели. Но всё равно полной-то тайной это для Самсонова и прочих не было. Главного заводилу выгнали. Меня и ещё пару человек на прицел взяли.

— Ну вас же не выгонят?!

— Нет, — рассмеялся Иван. — Ты чего? До этого ещё далеко, тем более теперь никто продолжать не собирается. А как у тебя?

— Да вот, у Кати день рождения через неделю, а Виолетта с хахалем своим гуляет.

— Слушай, ей же шестнадцать, а не шесть исполняется. Справитесь.

Виктор захохотал.

— Представляешь, что мне дочь вчера заявила?

— Какая?

— Средняя, Катя.

— А, у которой днюха! Ну?

— Она в гвардию хочет!

— То есть? Работать?

Витя кивнул и рассмеялся снова.

— Ну и правильно, — прокомментировал Иван.

— Девчонок же не берут.

— В гвардию-то не берут, а вот в помощники — пожалуйста. Помнишь, в штабе была парочка, и в июле, я слышал, тоже приедут. Мне б такую дочь, — Иван с грустью задумался, почему у него не детей?

— Кстати. Как думаешь, у нашей королевы с королём детишки есть? — они начали спускаться по лестнице вниз. — Я ничего не слышал… Скрывают что ли…

— Ну уж этого-то я не знаю, но скажу лишь то, что королева наша не такая злыдня, как король.

— Да уж. Помню, какой он мне выговор устроил за два потерянных меча при разгрузке в Войланске. Ещё штраф наложил — две тысячи золотых! — возмущался Виктор. — Хотя мечи-то старые были, я слышал, и получше за пятьсот можно сделать. Но ему же надо наказать! Хорошо королева спасла, а то по миру бы пустил. А ты ведь заметь, он в основном перед Кроной пресмыкается, сам мнения не имеет.

— Это да. Министр военных дел да эта парочка Климовых. Вот действительно, стайка зловредных комаров!

— А их сын, кажется, с моей дочерью в одном классе учится.

— Ну что ж, — проговорил с улыбкой Иван. — Суждено тебе с Климовыми породниться…

Он весело засмеялся.

— Типун тебе на язык! — перепугался Витя. — Лучше застрелиться, чем такого зятя иметь.

— А он что такого сделал?

— Во-первых, он в свои восемнадцать только в десятый класс перешёл, а во-вторых, его на пятнадцать суток сажали за избиение и кражу пары тысяч монет.

— Всего пятнадцать суток! — удивился Иван.

— Так Климовы ж сыночка от всего отмажут!

— Скупердяи!

— Он и эти-то сутки как воспитательное время от отца получил. Не понимаю только, зачем он воровал, раз у него родители депутаты Кроны? И это я ещё не всё знаю!

Гвардейцы вышли на улицу.

— А вот ещё, — добавил Витя. — Мне старшая дочь…

— Как её зовут? — перебил друг.

— …Оксана. В общем; она говорит, что у матери ухажёр кериланец, и сама она за его соотечественника собралась.

— Вот видишь, — злобно сказал Ваня. — Эти сволочи уже и наших женщин уводят!

— Да уж, гады… Кстати, ты ничего не узнал о Свете?

— Не напоминай мне об этой паршивой предательнице!

— Но она же…

— И не надо мне перечить! Она ушла к этим гадам!

— Ну не надо!

— Что не надо? Они убили моих родителей! — вскричал Иван. — Их всех надо перемочить, а она — позорная перебежчица!

В памяти Ивана всплыли некоторые моменты его жизни.

Когда ему было девятнадцать лет, он не пользовался успехом у девушек. Поэтому, когда у него начался первый роман, он был сказочно рад, что хотя бы одна обратила на него внимание как на мужчину: он был человек, для которого любовь стоит на первом месте в жизни. И вскоре он женился. Звали невесту Светлана Гурышева. Про фотографию этой свадьбы мы рассказывали читателю.

«Избранница» Ивана сама не отличалась ни особой красотой, ни покладистостью. Через месяц после свадьбы Светлана заявила, что не желает жить в Борсии, назвав её страной нищих, что сама хочет разбогатеть и позвала Ивана с собой в Керилан. Он обиделся и развёлся с ней, после чего Светлана уехала в Керилан, но по ней было видно, что она любила его (хотя это уже не имело значения в нашей истории…)

— Не смей напоминать мне об этой перебежчице, — подытожил Ваня.

— Но она же была твоей женой, а ты даже не знаешь, что с ней…

— И не хочу знать, — отрезал Иван.

* * *

На следующий день оба приехали в загородный штаб борсийской гвардии и выполнили за несколько дней пару задач по установке защитных чар. Виктор первого июля съездил к дочери на день рождения, пообещав Ивану передать ей от него подарок. Вскоре, уже восьмого числа, вечером, с отпуска приехали некоторые гвардейцы. Через час после их прибытия Виктор и Иван сидели вместе с парой из них наверху в помещении, которое было отведено для старших по званию.

— Ну, что, люди, — начал Виктор, — как отпуск провели? Сначала ты, Вадик.

— Я, — говорил Вадим, — на юг ездил, там экскурсии были к негритянским племенам. У них такая интересная магия… Каждый день купался.

Издали Вадима и Витю было не различить, когда они ходили вдвоём. Такие же тёмно-русые волосы, такая же грузная фигура, почти одинаковый рост. Только черты лица у Вадима были более утончённые, и вид у него был не такой грозный.

— А ты, Илюх, как? — спросил Иван другого гвардейца.

— Я, — отвечал тот, который был пониже Вити и Вадима, со светлыми волосами и большими глазами, — в Керилан ездил. У меня там дочь.

— Вот как жалко, — размышлял Виктор, — что мы только один месяц в году можем нормально посидеть с семьёй, развлечься как Вадик… а остальные одиннадцать — пахать за четыреста монет в месяц.

— Согласен, — сказал Вадим. — Нищета для нашей службы…

— Слушай, Илья, — начал Иван. — А как там Керилан? Небось ведь все зажрались.

— Да на самом деле не особо. Жизнь там приличная. Нам надо бы туда переезжать, а нашим властям сделать так, чтобы здесь жилось в сто раз лучше, чем там.

— Я туда в жизни не поеду! — заявил Иван.

— А вот мне интересно, — начал Вадим. — Долго ли наше государство перед Кериланом пресмыкаться будет? Все эти бессрочные кредиты, уступки, подарки, договоры… Это же нам не выгодно.

— Это Кроне выгодно, — заметил Виктор. — Они там все хорошо накормлены Кериланом.

— А король что же? — говорил Илья. — Это же его государство, по наследству. Чего ж он так?

— А того, — сказал Иван, — что у него нет ни мнения собственного, ни мозгов.

— Кстати, мужики, а как там с девчонками? Помощницы когда приезжают? Нет, Вадим, Виктор, я знаю, у вас жены, семьи…

— Да вот мы с Виолеттой разводимся, наверное, скоро. А девчонки, старые помощницы, уже приехали…

Девушки были молодые, но гвардейцы их знали давно.

— Да их осталось, — усмехнулся Илья, — двое-трое; да и то, с ними дом не построишь, тем более с теми, что старшим, то бишь нам, помогают. А как так, что вы с Виолеттой расходитесь?

— Да вот, Кериланца нашла себе.

— Вот как! — Илья ударил по столу. — И тут они лезут.

— Буров, Мулин! — послышалось из коридора.

— Точно! — воскликнул Вадим. — Мы же сегодня до половины десятого часовыми стоим.

И Виктор Мулин и Вадим Буров вышли из помещения.

Иван и Илья легли на кровати.

— Кстати, — словно вспомнив, сказал Илья, — я сегодня, когда приехал, увидел, что по дороге к зданию местной администрации идут король с королевой. Чего, думаешь, надо им?

— Или информация нужна, или попросить за кого-то, чтобы в помощницы или на пост сюда зачислили. Или, я не знаю, уж чего им взбрело в голову.

— Но почему-то вдвоём…

— Вот я тоже не понимаю. Мало ли что!

На следующий день к ним в комнату приехали ещё двое относительно молодых ребят, которые уже дослужились до старших званий: Влад Лысенко и Виталий Ерёхин.

После завтрака, который проходил внизу в столовой, рядом с кладовой, Иван отправился наверх. На лестнице он встретил Виктора и Вадима, которые явно его ждали.

— Слыхал? — говорил Вадим. — Одна помощница уже приехала.

— А сегодня, сказали, ещё две приедут, — добавил Виктор.

Они начали подниматься по лестнице.

— А ты, что, Вить, — спросил Иван, — уже готов новую спутницу искать?

— На самом деле нет. Не готов.

Когда все трое поднялись, на них налетел Влад. Он выглядел моложе остальных, ростом чуть ниже среднего, малость выше Вани, однако менее крепкий. У него, по мнению Ивана, было немного завышенное самомнение. По службе с Владом они пересекались ни раз, но друзьями так и не стали.

— Ну как новенькая? — весело спросил Ваня.

— Ужас.

Мимо них прошла крупная женщина лет сорока пяти, с тёмно-каштановыми волосами, в жёлтом халате, напоминавшем одежду знакомых нам индейцев. Глаза её были совершенно безумны.

— По-моему, — заметил Виктор, — старые помощницы уже в шоке.

Новая помощница, к счастью, относилась к младшей части.

Иван и Виктор отправились к себе в спальню старших гвардейцев, где за столом уже сидел Илья и раскладывал карты.

— Ну как вам новенькие? — спросил он, не останавливаясь.

— А что? — переспросил Ваня. — Уже обе приехали?

— Да.

— Никак пока, — заявил Виктор.

— А ты что про них скажешь? — поинтересовался у Ильи Ваня.

— Одна шумит, заявляет, что какие-то гвардейцы спать не дают, в халате по зданию ходит. Ксения Дурнова, кажется.

— Ей её фамилия подходит, — рассмеялся Виктор.

— Другая, — продолжал Илья, — тише воды, ниже травы. Сидит там у себя в комнатке, помалкивает.

— Надо этой Дурновой с неё пример взять.

— Дорогие гвардейцы, — внезапно вспомнил Илья. — Вы не против сыграть в карты?

— Да, сейчас, — сказал Иван и вышел из спальни.

Он внезапно вспомнил, как это часто бывало, что у него остались вещи в верхней кладовой. Месяц назад на первом этаже произошла авария, и некоторые люди (в том числе и Иван) перенесли свои вещи наверх. А теперь надо было возвращать чемоданы обратно. К счастью, Иван уже большую часть перенёс. Кладовая второго этажа находилась напротив спальни помощниц младших гвардейцев. Дверь в эту спальню была открыта.

Иван зашёл в кладовую, взял несколько вещей и взглянул налево.

В той спальне, на ближайшей к выходу кровати, сидела девушка, на вид лет двадцати пяти, наклонившись к своим ногам в тёмно-синих штанах и жёлтых босоножках. Она, хоть с того места, где стоял Иван, это и не прослеживалась, была немного полная, а когда повернулась к нему, он встретил умный и чем-то смешливый взгляд, острый, средний по длине нос, самую малость плавно изогнутый внутрь, и красивые губы, замыкавшие всю картину, которая чем-то напоминала птицу. И лик этот красиво оформляла косая чёлка очень густых волос до плеч тёмно-рыжего цвета с лёгким оттенком коричневого, к чему невероятно подходила розовая кофта с коротким рукавом…

Иван лишь помахал ей рукой. Та сделала ответный жест, немного хитро улыбнувшись, но гвардейцу показалось, что в этом есть доля презрения.

Наконец он собрал вещи и, выйдя из кладовой, направился обратно в спальню. «Так вот кто эта вторая, тихоня».

Зайдя в спальню, он застал там лишь Илью, который, по-видимому, раскладывал пасьянс.

— А где Витя? — спросил Ваня.

— Он за ребятами пошёл, сейчас в картишки перекинемся.

— На деньги?

— Не знаю, там посмотрим.

— Слушай, а пошли с новой дамой познакомимся. По-моему, ничего.

— С какой из двух, — рассмеялся Илья. — С той, что…

— Да нет, — оборвал его Иван. — С другой.

— Да ну, она не в моём вкусе.

— Как хочешь, мне одному лень… — Иван на самом деле не хотел ни с кем особо знакомиться, просто это, наверное, было желание показать себя уверенным в глазах других.

Вскоре, когда Иван разложил все вещи по ящикам в своей тумбе, в комнату зашли Виктор, Вадим, Влад и Виталий. Последний был высокий, худой, почти как Вадим, курносый, с мягкими чертами лица. Одними из основных свойств его характера была нагловатость и лень, но назвать его плохим человеком было нельзя.

Они все вчетвером уселись за стол, к ним подсел Иван.

— Для начала, — сказал Виктор, — просто так поиграем.

Они полчаса перекидывали карты, пытаясь остаться без них и заполучить козырей, набрать очки и так далее. Потом Виктор, Вадим и Виталий потеряли по пять золотых.

— Господа, — начал Иван. — А как насчёт «Девятки»*?

— Хорошо, — сказал Виктор. — Но не на деньги, потому что ты постоянно выигрываешь в эту игру. А сегодня тебе что-то особенно везёт.

— Ничего, мы эту цепочку оборвём, — сказал Влад. — Только тогда проигравший делает то, что скажет ему выигравший.

— Это как-то по-детски — на желания играть, — заметил Иван.

— А ты что, — вякнул Виталий, — струсил?

— Мне кажется, что струсил не я, а тот, кто деньги теряет!

— Подождите, — успокоил их Виктор. — Давайте один раз сыграем, как Влад хочет, а потом снова на деньги будем.

Все согласились. Виктор раздал по шесть карт. Ваня знал друга и знал, что он никогда не будет жульничать. Однако ему попались отнюдь не блистательные карты: бубовая девятка (с которой начинается игра), крестовый валет, пиковая семёрка, шестёрка червей и два чёрных туза.

— Начнём, — сказал он и кинул свою девятку.

Игра проходила молча. Иван в ней выигрывал в основном потому, что она ему нравилась, да и тем более ему в ней везло. Но в этот раз карты, мягко говоря, оставляли желать лучшего.

Виктор кидал буби более мелкого разряда, а Виталий кинул червовую девятку, пытаясь её развивать. Илья и Вадим бросили «8» и «7» этой масти, а Виктор (на удачу Ивана) кинул крестовую девятку. Даже не посмотрев, чем походил Влад, Иван сразу же кинул крестового вальта, так как у него был туз этой масти.

Вскоре открылись и пики, буби собрались все, масть крестей с одной стороны добралась до шести, с другой Виктор кинул даму, но никто не кидал короля. Черви и пики, на радость Ивана, дошли до тузов.

Вскоре все лишились карт, у самого Ивана оставались семёрка пик, туз крестей и шестёрка червей, но пара карт ещё была у Ильи. Они посмотрели друг на друга, и Ивану стало ясно, что у того шестёрка пик и король крестей (только их не было ни на столе, ни в руках у Ивана).

— Ход пропускать нельзя, — напомнил игрокам Виталий.

Ходить должен был Иван, и он положил семёрку, забыв о шестёрке. Илья отличался благородством и положил короля. Ваня на радостях кинул туза, тот положил свою шестёрку пик и остался без карт. Только сейчас Иван заметил, что у него в руках осталась карта, которую он мог бросить уже несколько ходов назад. Шесть сердечек на белом картоне. Он проиграл…

— Кто первый вышел? — спросил Виктор.

— Влад, — сказал Виталий. — Он и приказывает.

Влад пристально посмотрел на Ивана, улыбаясь. Вообще лицо у него было ладно сложено, но напоминало худого воробья, особенно в эти моменты.

— Чтоб тебе такого загадать.

Иван предложил ему пару вариантов, но тот сказал, что это слишком просто и неинтересно. Влад продолжал пялиться на него, а потом рассмеялся.

— Я придумал, — проговорил он.

— Ну? — хором сказали Ваня и Витя.

— Короче; ты, Иван, идёшь в спальню к девушкам и раздеваешься перед ними.

— Стриптиз что ли… — вымолвил проигравший с усмешкой.

— Это аморально, — воскликнул Виктор.

— Откуда, — сказал Владу Вадим, — у тебя такие мысли?

— Да ладно вам, сейчас лето; надо и в детство впасть. — заявил Влад.

— Детство не синоним слову извращение, — заметил Виктор.

— Тебе лучше знать, — усмехнулся Виталий. — Что вы все так боитесь? Ещё даже новеньких особо не приехало… Я бы выполнил такое задание!

— И выполняй, — рассмеялся Ваня.

— Иж какой…

— Ладно! Карточный долг — дело чести.

— Скорее тело, чем дело, — сказал Виктор, и гвардейцы залились дружным смехом.

Затем так же весело все шестеро отправились в комнату к своим помощницам.

— Вот чёрт! — сказал, зайдя, Виталий. — Никого.

— Ничего! — не унывал Влад. — Поищем у младших гвардейцев.

Они всей компанией прошли весь коридор и завернули в комнату к помощницам младших гвардейцев. Там, на той же кровати, сидела та самая девушка с рыжими волосами. Она подняла на них свой слегка испуганный и очень удивлённый взгляд.

Только к Ване пришла мысль, что чего тут раздеваться: одна девушка — это не публика, как Влад подтолкнул его:

— Сойдёт, — затем громче: — Давай, покажи нам класс! — Он показал на белый стол, стоящий по середине комнаты.

Девушка очень странно и испуганно взглянула на Ваню. Он же, с присущей ему в такие минуты нескромностью и харизмой, взобрался на стол и проделал всё, что надо было. Девушка то опускала взгляд, то смеялась. К счастью, трусы Влад снимать не попросил.

Наконец Иван спрыгнул со стола, оделся и подошёл к выходу. Гвардейцы кидали ему похвалы и начинали выходить из комнаты.

— Никогда не на что не играй, — сказал Иван, подойдя к своей зрительнице.

— Я поняла, — с хитрой улыбкой и каким-то внутренним светом сказала она.

Виктор схватил его за шиворот.

— Пошли уже, дон-жуан-стриптизёр.

И они вышли в коридор.

— Ничего такого, — просто сказал Иван. — Просто перекинулись парой слов.

— Пошли прогуляемся, — сказал Виктор. — Надоели карты.

18 глава. Забытая любовь. — 2

* * *

На следующий день в штаб гвардейцев действительно приехало множество сотрудников. Иван и Виктор увидели немало знакомых лиц. Одиннадцатое июня для них закончилась весело, за кружкой чая, причём не в столовой, где было не особо комфортно, а у них в спальне.

— Как там у тебя с женой? — спрашивал Ваня лучшего друга. — Ты ей тилисом трескал?

— Нет ещё, и до приезда домой, наверное, не буду.

— А когда в город поедешь?

— К сентябрю ближе, пока тут в штабе поработаем. А ты когда в отпуск собираешься?

— Числа первого-второго, не знаю…

— Ну вот, что я без тебя здесь делать буду?! А отказаться можно от отпуска, коль передумал?

— Отказываться ни один дурак не захочет! Перенести можно, хоть до сдачи отпускных и расписки ответственного. Наш ответственный — королева.

— Кстати, ты слышал? В этом году мы будем выполнять задания на Трибейском озере, по двое. Две помощницы или два гвардейца.

— А почему помощниц берут?

— А там, в общем, опять мы типо перед Кериланом выкабениваемся: защита магического равенства мужчин и женщин, всё такое. К тому же задание несложное.

— Там хоть есть чем заняться в этом озере? Или это очередной вид стояния на посту и моргания глазами?

— Конечно, есть! — воскликнул Виктор. — Это ведь необыкновенное озеро, воду оттуда применяют в лечебных и боевых целях. Год назад, когда там ещё не было этого заклятия осушения, а моя семья была целой, мы ездили туда купаться — вода необыкновенная! Тогда мои дочери: Оксана и Катя выбрали себе стихию — воду.

— Да, отличное, наверное, местечко… А что там делать надо?

— Заклятие осушения снимать. В один день парочка снимает, но заклятие всё равно через день оживает, и туда идут следующие. И так года три будет.

Однажды Иван и Витя поднимались к себе; поднявшись они увидели трёх девушек, сидящих перед самой лестницей на скамейке. Двух Иван знал, они когда-то очень давно приезжали к ним работать помощницами. Третья же была ему знакома совсем недавно (зрительница его танца — но Иван не придал этому особого значения). Он весело подошёл к ним, подозвав Виктора (который был явно этим не очень доволен).

— Добрый день, — сказал Иван. — Почему три таких прекрасных девушки сидят прямо перед лестницей?

— Нам так нравится, — с оттенком словно нарочитой глуповатости сказала одна из них, самая высокая, со светло-оранжевыми волосами. — А вы кто?

— Я — Иван, молодой гвардеец, а это Виктор, мой друг, — поведал он.

— Я — старый гвардеец, — сказал с натянутой улыбкой Виктор, и девушки рассмеялись. Даже та, с рыжими волосами, на чьих узких губах уже блистала знакомая нам умная и светлая улыбка, с оттенком то ли хитрости, то ли смешливого уважения.

— Так что, — сказала другая девушка, что была пониже, с более светлыми волосами, чем у первой. — Вы из старших, а вы, Иван, из младших?

По повадкам и лицу Виктора Иван прочитал: «Есть среди помощниц глупые особы».

— Нет, — объяснил Ваня. — Мы оба из старших, а это просто возраст. Кстати, мы можем узнать, кто вы?

— Я — Даша, — быстро и спокойно ответила рыжеволосая.

— Просто Даша? — с улыбкой спросил Иван.

— Да, — усмехнулась девушка.

— Я — Марина, — точно соблазняя, заявила та, что пониже.

— А я, — с ироничным пафосом сказала третья, что была повыше. — Ваша верная помощница — Олеся.

— Очень приятно, — сказал Ваня. — Как насчёт прогуляться?

— Ну, мы не знаем… — протянула Марина. — Пойдёмте.

Виктор тяжело вздохнул.

Все пятеро вскоре вышли на улицу, а Иван тихо сказал другу:

— Можешь ничего не делать, просто походи с нами.

— Ваня, — вздохнул Витя. — Я тебя задушу когда-нибудь.

Гвардейцы повернулись к своим помощницам и увидели, что одна пропала.

— А где Олеся? — спросил Ваня.

— Она сегодня не с нами, — проинформировала Даша.

— Ничего не понимаю, — прошептал Виктор.

Остальные сели на скамейку рядом со зданием.

— Сколько вам лет? — начала Марина. — Вы женаты, свободны?

— Мне тридцать шесть, я не женат.

— У меня дети, — скупо сказал Виктор.

— Правда?! — воскликнула Марина. — А сколько? Кто?

Виктор рассказал.

— Ну а у вас? — спросил девушек Иван, глядя на Марину. Она была хрупкая, точно тростинка, а её передние зубы выступали чуть больше, чем следовало.

— Ну… Нам по двадцать семь, и мы свободны…

Мимо прошлась Ксения Дурнова и в злости ударила по валявшейся кастрюле, переполошив всех окружающих.

— Что это с ней? — удивилась Даша.

— Да её гвардейцы невзлюбили, — сказал Иван.

— Странно. Мы с ней общались, когда заехали сюда, а сейчас она и внимания не обращает.

Все пошли в штаб. Иван помог Марине снять куртку, а затем спросил:

— У тебя был парень или муж?

— Муж? — усмехнулась девушка. — Боже упаси! А вот парень был, год назад, тоже гвардеец.

Через час Иван и Виктор уже сидели в спальне с остальными.

— Ну вот зачем, — сокрушался Витя, — зачем ты меня с этими девчонками знакомил? У них мозгов с курий нос!

— Да ладно тебе, — успокаивал Ваня. — Не хочешь — не надо.

— У меня семья есть. А тебе что, кто-то из них понравился?

— Вы о ком? — спросил Илья.

— Марина и Дарья, знаешь таких? — спросил Виктор.

— А, эти, — усмехнулся Влад. — Дурочки, что ли?

— Да, слыхали мы, — сказал Виталий. — Иру знаете, из старших которая? Говорит, все три жутко тупые, их уже все, так сказать, блондинками называют…

— Так одна же рыжая, — заметил Иван.

— А судят не по волосам, а по мозгу.

Все, кроме Ивана, расхохотались. Он же не понимал, почему их такими считают.

— Так что, — сказал Виталий. — Тебе из них кто-то понравился?

— Марина, — сказал Ваня. — Даже очень!

Виталий подошёл ближе.

— Хочешь, я тебе с парфюмом помогу? — спросил он.

— А что, ты думаешь, я ей не понравлюсь?

— Ну ты оденься по-другому, я тебе свою туалетную воду дам — с ароматом волшебного аргамского цветка.

Подошёл Влад, обнял по-дружески Виталия и предложил Ивану:

— А хочешь, мы сами ей за тебя скажем?

— Отличная идея, — поддержал Виталий.

— Нет, — заявил Иван. — Лучше я сам.

— А если она откажет? — сказал Влад.

Иван задумался.

— Ну вот, — сказал Виталий. — А с нами всё супер будет.

— Нет, я всё же сам попробую.

— Ну тогда не тяни.

Виталий дал свой парфюм, пришёл к выводу, что надевать Ивану ничего не надо («только хуже будет») и пожелал удачи.

На следующий день Иван отзавтракал в столовой вместе со всеми и пошёл наверх, решив, что поговорит с Мариной позже. По дороге его встретил Виталий.

— Ну иди! — сказал он.

— Нет, подожди, я не готов.

— Ну что ж ты…

Иван зашёл в спальню и обнаружил там Витю и Вадима.

— А вы чего не в столовой? — спросил он.

— Я решил тут посидеть, — заявил Виктор.

— А я вообще тут не завтракаю, — сказал Вадим.

Оба читали книги. Вадим читал книгу Виталия, которой тот всегда тряс перед сном. Иван решил открыть свою и уткнулся в неё. Но во время чтения, написанное почему-то не шло в голову (вернее, она была занята другим), и он не понимал ни строчки.

Тут в дверях появились Влад и Виталий, которые привели Марину. Она стояла на пороге спальни, а из-за стенки выглядывала рыжая голова Даши…

Судя по Марине, ей было интересно.

— Вон он, — показал Виталий на Ивана.

— А! — послышалось со стороны гостий, а Виталий жестом попросил их уйти.

Иван сразу всё понял, встрепенулся и подозвал Влада и Виталия.

— Вы зачем это сделали? — воскликнул он. — Я и сам мог про свои чувства сказать!

— Да не мог ты, — усмехнулся Влад, и оба ушли.

Иван так оторопел от их наглости, что даже не успел ничего сказать.

— Не обращай внимания, — спокойно проговорил Виктор, переворачивая страницу. — Ничего, кроме того, как сказать ей, он не мог, а дальше дело за тобой. Кстати, у Влада через неделю отпуск.

— Правда? — спросил Вадим, и они начали перебрасываться какими-то фразами, но Иван их уже не слушал.

Он вышел в коридор. Там он не увидел уже ни Влада, ни Виталия, но зато на скамейке напротив лестницы сидели Даша и Олеся, а ещё ближе, на диване, сидели Марина и Ксения и рассматривали какой-то магический журнал для женщин. Иван подошёл к дивану и наклонился к Марине.

— Мы можем поговорить?

Она кивнула и, отдав Дурновой журнал, встала с дивана. Иван и Марина пошли к лестнице. Взгляды Даши и Олеси проследили за ними. Мужчина и женщина спустились на один пролёт и сели на подоконник между этажами.

— Как я понимаю, — начал он, — ты уже всё знаешь.

— Ну, как бы да, — ответила она.

Иван хлопнул себя по ноге.

— Влад и Виталий — гады… Как я понимаю, это они тебе сказали?

— Да, мы спокойно шли с Дашей, как на нас налетели эти двое. Влад сказал, что я понравилась какому-то гвардейцу. Мне стало интересно. Они провели меня к вам, если это можно так назвать, и показали на тебя…

— Да, это так, — сказал Иван, будто интересовались его подтверждением. — Ты мне действительно очень нравишься, но я мог это сам сказать…

— Сомневаюсь…

Иван постарался не обращать внимания на это слово, сказанное без особого усилия.

— Ты будешь моей девушкой? — спросил он.

Минута молчания.

— Ну, я думаю, что да, — спокойно ответила Марина. — Я не против, и ты привлекательный мужик.

Иван улыбнулся и взял её за руку.

Затем он заметил в дверном стекле, ведущем на второй этаж, Дашу и Олесю. Первая смотрела на них, но, встретив взгляд Ивана, медленно перевела его. Что делала другая было не видно.

— А что вы раздельно сидели? — спросил Иван Марину. — Поссорились?

— Да, почти.

— Из-за чего?

— Когда мы вышли из вашей спальни, я увидела у Ксении интересный журнал и подсела к ней; Даша, да и Олеся тоже, из-за этого на меня и обиделись, типо, «общаешься с ней — не общаешься с нами».

Ване почему-то этот рассказ показался странным.

Вдруг он снова встретил взгляд Даши; на этот раз с Олесиным вместе. Он предложил Марине:

— Слушай, давай спустимся вниз, прогуляемся.

— Пошли.

А уже вечером Иван и Виктор сидели одни внизу, рядом с административной комнатой, и Виктор пытался починить единственный на всё здание тилис.

— А зачем он тебе? — спросил Иван.

— Кто?

— Тилис.

— Хочу с семьёй связаться. Что там с тлистовым пространством случилось?! Какие пути?! Я боюсь, что Виолетта с этим кериланцем детей увезёт.

— Старшую не увезёт, а других мы не дадим. Я ведь с начала августа в отпуск поеду, а когда ты вернёшься — вместе к ним наведаемся. Очень уж я хочу с этим кериланцем-любовником познакомиться. Что ж бабы в этих кериланцах находят интересного?

— Не так они жизнью избиты, тем более с деньгами…

— Ну эт понятно.

— Слушай, брат, а как у вас с Мариной?

— Мы начали встречаться, но мне кажется, до свадьбы не дойдёт.

— Конечно, не дойдёт, — усмехнулся Виктор. — Куда уж ей!

— Слушай, Вить. Я тут кое-чего не понимаю, — и Иван изложил ему сомнительную историю ссоры Марины с Дашей и Олесей. — Ничего я в них не понимаю, ты хоть объясни: у тебя тридочери.

— Знаешь, — начал Виктор, — тут и правда не всё ясно. Вот послушай, только вспомнил! Помнишь, Вань, вчера Дурнова в злости по кастрюле ударила?

— Да уж, футболистка чёртова…

— Ну вот; а помнишь, подружка твоей Марины сказала, что они дружили раньше, а тут она перестаёт общаться с твоей блондинкой из-за Дурновой. Что-то не так…

— Ты хочешь сказать, что я понравился Олесе и Даше.

— Ну, во-первых, они, может, просто других вариантов не знают. А потом, не обязательно, что обеим, может, одной. Просто у девушек, как и у нас, есть более сильные личности, которые ведут за собой, — с дочерями кучу разных примеров вспомнить могу… Да что ж за проклятое устройство этот тилис поганый! — Виктор треснул кулаком по стене рядом с коробочкой с мигающим экраном.

— Да уж, насчёт веса в коллективе ты правильно сказал, — Иван задумался и о своём положении.

— И ещё. Помнишь, та подруга твоей Марины сказала, что Дурнова на неё внимания не обращает — мало ли что, женщины обидчивые существа. Так что всё у них может быть и почти что так, как тебе рассказали. Меня удивило лишь то, что так быстро…

— Согласен, — заметил Иван. — Сначала вдвоём к нам заходят, а через минуту не общаются.

— Послушай, Вань, у женщин всё может быть. Сюжет может развиваться по нескольких путям, и бог знает, какой именно соответствует действительности. Но главное, я считаю, в такой ситуации для любого мужчины (Иван улыбнулся) обозначить все возможные варианты, ничего не упустить.

Тут к ним подошли Илья и Виталий.

— Слушай, — обратился Илья к Ване. — Тебя там какая-то молоденькая девчонка зовёт.

— Кто же? — спросил Иван. — Из младших?

— Да нет, — сказал Виталий. — Из местных. Мне кажется, тебе не очень понравится, но ты сам посмотри.

И справа, из прихожей, ведущей к главному выходу, на скорости выбежала приземистая девушка лет двадцати с короткими светлыми волосами. Она подбежала к Ивану и хотела уже было его поцеловать, как что-то вроде стеснения и страха её остановило. Виктор, Илья и Виталий покатывались с хохота.

— Иван, — так пронзительно и наивно воскликнула девушка, что те трое чуть ли не попадали от смеха. — Я схожу по тебе с ума. Как насчёт отношений?

— Я бы рад, — сказал Иван, и все остальные схватились за животы. — Я был бы очень рад, но… у меня уже есть дама сердца.

Илья упал на скамейку.

— Кто же она? — скромно спросила девушка.

— Марина из младших, знаешь её…

— Конечно, знаю… Стерва… Я ещё вернусь!

И особа убежала.

— И кто это? — спросил Ваня гогочущую троицу.

— Дарья Чапаева, — сказал Илья. — Дочь какого-то местного богача.

— Громкая фамилия, — заметил Витя.

— А! — понял Иван. — Знаю её, пару лет назад тут ошивалась, юная пташка ночи…

— Теперь на тебе зависла, — хитро подметил Виталий.

* * *

Отношения Ивана с Мариной точно буксовали.

Прошло три дня. На скамейке сидели он, она и Даша (ещё рядом была Олеся, но в этой ситуации она сидела как мебель). Иван постоянно звал Марину гулять, а Даша держала её за руку.

— Не ходи с ним, — весело сказала она. — Ещё заведёт куда.

— Ну не надо, — так же насмешливо парировал Иван. — Я-то её не поведу, куда ты бы повела. Знаем мы такие места…

Даша как всегда тихо рассмеялась.

А когда их позвали на обед, в столовой проявила себя уже Олеся. Иван хотел подойти к Марине и взять её за руку, как та подлетела, обняла подругу и заявила:

— Это моя девушка, я уведу её у тебя.

Но это были мелочи. Через несколько дней до Ивана дошёл слух от младших гвардейцев, что Марина влюблена в одного из них — Алексея Родинова, с которым сам Ваня некогда подружился.

Поздним вечером он решил обсудить это со своими сожителями:

— Ну как у тебя с твоей Мариночкой-блондиночкой? — спросил Виталий (такое упоминание стало привычным для многих).

— Да я вот что-то слышал про то, что у неё чувства к Родинову.

— Насчёт этого не знаем, — сказал Влад. — А вот про Антона Ермолова рассказать могу.

— А что Ермолов? Это ж тоже кто-то из младших гвардейцев.

— Да, и он к твоей Маринке шибко подкатывает.

— А, — сказал Вадим. — Я тоже про это слыхал.

— Да, господи! — раздался голос Ильи. — Чего ты разбираешься, иди да укажи ему его место.

— Кстати, — начал Влад. — Ты ведь часто пичкаешь нас всякими антикериланскими фразами, так прояви на нём свою агрессию. Если хочешь — мы с Ермоловым общаемся, — я договорюсь, чтобы он с тобой поговорил.

— Да, ты пообщайся с ним сначала, — сказал Виктор.

— Точно, — радостно заметил Иван, не желая особых конфликтов. — Я сначала поговорю.

— Да не говорить надо, а морду бить, — зло проворчал Илья.

— Да нет, — спокойно начал Вадим. — В конце концов, решение за тобой, но ты лучше просто ему скажи что-то вроде: «ещё раз и в глаз».

— Тем более он слабак, — подчеркнул Виктор. — Если что всегда успеешь разобраться.

— На него порой посмотришь, — усмехнулся Илья, — вообще, по-моему, мышц нету.

Тут Виталий, не разговаривающий о возможном мордобое из-за девушки, хлопнул своей книжкой, закрыв её.

— Достали уже! — воскликнул он. — «Будем бить, не будем»! Дайте поспать!

Кто-то что-то хотел было сказать Ивану, но он уже отвернулся к стенке и начал размышлять. Несмотря на эти отношения с Мариной, он не чувствовал к ней любви. Он отметил, что, по сути, в его жизни была лишь страсть, но не любовь. «Почему так?»

На следующий день, примерно в четыре часа, Иван прогуливался по территории штаба, по зелёным тропинкам под яркой голубизной июльского неба, рядом с обрывом над рекой. Там он увидел в двадцати шагах от себя разговаривающих Влада и Ермолова. Завидев Ивана, Влад позвал его. Он подошёл.

— Как раз тебя ждали, — сказал Влад. — В общем, я думаю, вам есть, о чём поговорить…

Влад отошёл. Ваня взглянул на мнимого соперника. В его взгляде проглядывала какая-то трусливая справедливость, сам он был чуть выше Ивана, а видом напоминал дистрофика, настолько он был тонкий.

— Тебе сколько лет-то? — спросил старший гвардеец.

— Тридцать, а что?

— Пойдём, отойдём.

«Интересно, что ему успел сказать Влад?»

Они зашли за пару деревьев, скрывшись от посторонних взглядов, и начали свой диалог.

— Ну что, тебе сразу морду бить или как? — Иван уже хотел было замахнуться, но Ермолов его остановил:

— Ты постой, постой! За что?

— А ты, Антон, про наши отношения с Мариной знаешь?

— С Коневой?

— Ну а с какой ещё!

— А, так она у нас в спальне часто бывает, все слышали об этом…

— Что? — неприятно удивился Иван. — И что же? Почему ты к ней подкатываешь?

— Я подкатываю?! — воскликнул Ермолин. Его голова слегка наклонилось вперёд, он выглядел удивлённым или хотел таковым казаться. — Да больно она мне нужна!

— А помнишь, за пару дней до того, как я с ней встречаться начал, я тебя спросил, кто тебе нравится. Ты говоришь, что Марина, я («якобы» — примечание автора) удивился, а ты сказал, что «вот она нормальная».

— Так это когда было! Я её побольше узнал, так вообще интерес потерял и тебе не советую отношения продолжать.

Этот конфликт между ними улёгся, поскольку сам Иван не хотел раздувать его. Слово за слово, они перешли на тему Алексея Родинова.

— Знаешь, — говорил Ермолов, — я тут подружился с Мариной. Ты ничего не подумай, просто общаемся. И вот она мне кое-что поведала о Лёхе Родинове.

— Ну-ка, ну-ка, расскажи.

Разговор перешёл из попытки наезда в дачу информации (после этого Илья скажет Ване, что Антон просто хотел ему мозги запудрить, чтоб не побили).

— Так вот, — продолжал Антон. — Мы как бы с Лёхой друзья, ходили к ним, знакомились. Ну так вот, Марина мне рассказала, что ты как бы ей уже не нравишься, а нравится ей Родинов.

— А она ему? — спросил испуганный Иван.

— Да нет, ты что! Она ни мне, ни ему ни капли не нравится.

— Значит, правду люди говорили, Родинов ей нужен… Слушай, Тоха, а что же мне делать?

Ермолин задумался.

— Вот, — через полминуты сказал он. — У тебя ведь с Лёхой хорошие отношения?

— Да, мы уже год как знакомы, здесь вместе под одним командованием работали.

— Так вот, подойди к нему, и у меня есть один сомнительный вариант. — И Антон поведал Ивану свою идею. — В конце концов, тебе решать, сработает план или нет, и нужен ли он тебе. Ну ты как?

— Ой, даже не знаю… Может, это не очень хорошо так делать, может, по-другому можно?

— Знаешь, я не представляю насколько это плохо. Но других вариантов у меня нет. Если есть у тебя — скажи, я помогу, чем смогу.

Иван подумал и решил:

— Да нет, наверное, это самый лучший. Ну тогда, что ж, осталось поговорить с Лёхой?

— Да, только это.

— Тогда ты уж будь рядом если что, а то я не всё вспомню.

— Конечно! Слушай, Вань, начнём с того, что, понимаешь, она боится остаться одна. Тебя бросать поэтому и не хочет. Лёха ей нравится, а она ему нет.

— Ну тогда и правда это лучший вариант.

Ивану показалось это несправедливым, но пока что он нашёл план Антона лучшим решением на данный момент.

Уже вечером, после ужина, гвардейцы первые пошли в душ, и там Иван поговорил со своим старым приятелем.

— Рад тебя видеть, — начал Алексей Родинов.

Иван решил не дожидаться, когда тот посыплет своими глупыми — по мнению Вани, — постоянными шуточками, и начал сам:

— У меня к тебе дело.

— Я тебя слушаю.

— Ты знаешь мою девушку?

— Ну да, Марина Конева, кажется?

— Да. Послушай, она ведь тебе не особо по душе?

— Ну так, — лениво сказал Алексей. — В принципе, ничего…

— Послушай, у нас есть как-бы-план, но я не знаю, как ты к нему отнесёшься.

— Выкладывай.

— Я подозреваю (а Ваня действительно был в этом не уверен), что я не нравлюсь ей.

— Как так?! А почему вы встречаетесь и вообще начали?

— Я захотел, а она согласилась. Женщины, кто ж их поймёт… Ну так вот, есть подозрения, что ей нравишься ты, и я хочу это как бы проверить. Мы договорились с Антоном.

— С Антоном?

— Да, с Ермоловым.

— Ну…

— Вот. Как бы сказать… — И Иван огласил ему план. — Вы же сейчас не так уж хорошо общаетесь с ней…

— Даже ссоримся.

— Ну так вот, ты с ней подружись, побольше узнай о ней, а то как-то неестественно получится. Разведаешь побольше — действуй. Просто проверим…

— Ну я не знаю… — засомневался Алексей. — Это как-то жестоко. Я подумаю…

На следующий день, за завтраком, Иван подошёл к Алексею и сел напротив.

— Ты решил? — спросил он его.

— Да я не знаю, ну давай попробуем, — очень жидко сказал Родинов.

— Отлично! — обрадовался Иван. — Теперь просто побольше с ней общайся, а потом, может, отменим план, тебе ж на радость. Ну всё же естественно происходить должно.

Прошло ещё несколько дней, настало уже двадцать третье июля, понедельник. Иван спустился на завтрак с Виктором и Вадимом, а не с Мариной, которая по привычке искала Дашу, чтобы пойти с ней. Вадим ничего не ел, но иногда брал себе кофе.

После завтрака Иван начал искать свою девушку. Сначала он решил, что она обиделась. Подходил к Владу, Ире, Виктору, Виталию, даже к Даше и Олесе.

— Слушай, — вдруг вспомнил он. — А вы что с Мариной уже помирились?

— Кто тебе сказал, — с иронией проговорила Даша, — что мы ссорились?

— Не важно, достоверные источники.

— Ты меня тоже с ними когда-нибудь познакомь.

— Познакомлю, сначала скажи, где Марина.

— Что потерял её…

— Мне не до твоих шуточек…

— Я не знаю, по-моему, на улицу пошла…

Тут Иван увидел выходящего из спальни Ермолина и понял, что искать Марину ему не надо, а вот Родинова найти не помешало бы… а заодно обговорить с ним план. Иван дёрнулся к Антону, но ни он, никто другой, кого Ваня спрашивал, не знал, где Алексей Родинов.

Ваня развёл руками и вышел из здания, надеясь найти Алексея, или хотя бы Марину, на улице. Слева, на привычной для гвардейских бесед скамейке, сидели Виктор и Вадим и общались с Данилой из младших гвардейцев. Иван подошёл к тройке, поздоровался с ними и уселся четвёртым на белый камень.

Вадим с Данилой обсуждали, по их мнению, лучших девушек из помощниц. «Блондинок» в их списке не было.

— Вы не видели Лёху Родинова? — спросил Иван.

— В лес куда-то пошёл, — сказал Данила.

— А Марину?

— Блондинку? — весело спросил Вадим. — Не, не видели.

Виктор и Данила кивнули.

Вскоре младший гвардеец отчалил к зданию. Иван поведал друзьям свой план. Виктор запрокинул голову и расхохотался.

— Зря ты этим парням доверяешь, — сказал он. — Мне бы твои заботы!

— Вот-вот, — подключился Вадим. — Я думаю как семью прокормить, а ты этих идиотов ищешь.

Иван высматривал всех, кто шёл к штабу. Издали показались Даша и Олеся, они подходили к зданию. Даша в розовой ветровке уже подошла к двери. Ваня пригляделся, но вскоре разочаровался: Марины с ними не было.

И тут из леса, находившегося на территории штаба, вышли, убив Ивану сразу двух зайцев, Алексей и Марина.

— Что это они в лесочке делали? — сказал Виктор, и они с Вадимом рассмеялись.

— То-то, я думаю, все кусты переломаны, — сказал Вадим.

— А идут-то рядышком.

Иван забеспокоился, встал, но те уже вошли в здание.

После обеда он отошёл поговорить с Родиновым.

— Что ты такой встревоженный? — поинтересовался Алексей.

— Как план? Зачем вы сегодня с Мариной гуляли?

— Да не волнуйся, это как раз по плану. Мы так, вводно общались. Знаешь, что-то вроде: «где живёшь? чем занимаешься?», тилис её узнал, ну и тому подобное.

— Слава богу, — успокоился Иван, но подметил про себя, что до сих пор не знает ни адреса Марины, ни тилиса, ни особых пристрастий.

Ближе к вечеру Иван пытался поговорить со своей девушкой, но она всё уходила от него. Наконец перед ужином он завёл её в раздевалку.

— В чём дело? — начал он. — Мы за весь день так ни разу и не поговорили…

— Нет, всё в порядке, — просто сказала Марина, но Ваня понял, что что-то не так.

— Ты обиделась на что-то? На то, что я не с тобой на завтрак пошёл, или как?

— Да это здесь ни при чём, — наконец нервно и искренне воскликнула девушка и сделала вдох, как парашютист перед прыжком: — Ты что не понимаешь?! Лёша мне всё рассказал!..

— Как?! — то ли вскрикнул, то ли пискнул Ваня. — Про всё…

— Ну, — начала, жестикулируя, перечислять помощница гвардии. — То, что ты меня хочешь проверить, что Лёша мне предложит встречаться, а потом бросит, а ты тут как тут!

— Я просто хотел проверить твои чувства, пойми, ты мне просто очень нравишься…

— Ты мне тоже, до этого момента… Вань, ты просто упал в моих глазах! Ну а что бы было, если бы я — вот такая дура — не сказала бы тебе сейчас всё?! А ведь не надо было… Ты бы думал, что всё идёт по плану, я, если бы и начала встречаться с Родиновым, то не закончила бы. Или мы бы сделали видимость, для тебя, а потом так эффектно бы раскрылись! А Лёша ведь сказал, тебе не говорить, а я-то такая дура…

— Нет, ты не дура…

— Но меня надо проверить, мне нельзя доверять!

— Ну прости меня!

— Я подумаю, — заявила Марина, и тут раздался крик Виктора:

— Гвардейцы, все питаться, ужин настал!

Назавтра Иван подошёл к Марине и Даше.

— Ну что ты решила? — сказал он первой.

— А знаешь, нет, — ответила Марина. — Ещё не решила.

— Но как?! Я же дал тебе целую ночь.

Но она выбрала тактику поддерживать свой образ недалёкой блондинки:

— Я сначала напрягла свой маленький мозг, а потом решила: «ночь для того, чтобы спать».

И Марина отошла.

— Странная она, — проговорил Иван.

— Очень, — сказала Даша, спокойно оставшаяся на своём месте.

Наконец на следующий день, в среду, двадцать пятого июля, Иван и Марина сидели внизу на подоконнике, рядом с главным выходом из штаба (с левой стороны для выходящего), и говорили.

— Ну, ты решила, наконец…

— Да. Я уже не обижаюсь на тебя за это, в конце концов, с кем не бывает. Просто я считаю, что нам надо остаться друзьями.

Она спрыгнула с подоконника и ушла.

Ивану стало тяжело, весь этот день он слушал грустные песни.

Последняя на сегодня фраза Марины ещё сыграет свою роль…

А вот на следующий день грусть с Ивана как рукой сняло.

Всё то было предвестием перед настоящей бурей, которая лишает человека покоя, наносит глубокие раны на сердце, которые нечасто можно залечить, и относится к сильнейшим ударам жизни.

Всё ещё впереди.

18 глава. Забытая любовь. — 3

* * *

Наступила пятница. Иван и Виктор стояли у дороги и ждали местную гвардейскую трансоль. Иван увозил некоторые вещи домой и ехал покупать билеты для отпуска.

— Куда ты отдыхать поедешь? — полюбопытствовал друг.

— В Аргамию, наверное, там моря красивые. Кстати, что-нибудь про задания на Трибейском озере слышал?

— Да что там… Находится недалеко от штаба, туда ходят парами, чтобы быстрее и эффективнее было. Мужчина с мужчиной, женщина с женщиной, сам понимаешь. Первый эшелон уже задания выполнил, нас во второй должны взять.

— Так нас уже записали?

— Всех записали.

Наконец прилетела трансоль.

— Когда вернёшься? — спросил Виктор.

— В понедельник, тридцатого, — кинул ему вслед Ваня и исчез в трансоли, ставшей невидимой.

Как и было сказано, Иван вернулся в штаб тридцатого июля в понедельник.

— Не понимаю, — говорил ему Илья. — Зачем приезжать сюда, если у тебя уже в пятницу отпуск начинается.

— Да ты что! — воскликнул Иван. — Тут ещё есть пара дел недоделанных, например, задание на Трибейском озере. По-моему, интересное место.

— Ну и что, ради отпуска можно и от этого отказаться. Но всё равно! Туда ходят пять раз, через день. С какого у тебя числа начинается?

— Я только что узнавал, с тридцать первого, то есть с завтрашнего дня.

— Ну вот, даже если кто-то заболеет или уйдёт в отпуск, ты максимум сходишь два-три раза и что…

— Кстати, с кем ты выполняешь?

— С Вадимом, уже один поход остался. А ты?

— С Русланом из младших.

— А, это толстый который.

В этот же день, может, позже, а может, раньше, кому как удобнее, случилось ещё одно событие. Иван кушал в столовой. К нему подошёл Алексей Родинов, с которым он не разговаривал с того раза, как Марина поведала ему о том, что всё знает.

— Представляешь, — начал Родинов. — Марина сначала со мной хотела встречаться, теперь с Данилой везде ходит. Докажи, блудница!

Иван не хотел говорить с Родиновым ни об этом, ни о чём бы то ни было ещё и не собирался пока ему рассказывать, что знает, как тот проболтался…

Следующие события, которые произошли в этот и последующие дни, заключают в себе огромный смысл в цепочке событий нашей истории…

В этот же день весь корпус гвардейцев с помощницами отправился к пункту изучения местных развалин старого замка, где застряла группа практикантов. Но когда гвардейцы пришли туда, оказалось, что всё в норме, просто тилис вдалеке от города как всегда барахлит.

Место находилось в лесу. Одна из старших помощниц, довольно крупная женщина лет сорока по имени Екатерина Плухина, объявила:

— Народ, не расходитесь, здесь вроде бы растут редкие, очень большие ягоды.

Гвардейцы отправились в чащу, взяв по два ведра на группу. Каким-то немыслимым путём передачи вёдер из-за стремления каждого отвязаться от них, одно оказалось в руках у Марины, а другое — у Даши. Иван шёл рядом с ними и, взаимно перешучиваясь, разговаривал с Дашей. Марина куда-то побежала и вскоре вернулась без ведра.

— Даша, представляешь, — сказала она подруге, — я его Дане сбагрила, он так радостно его у меня взял…

Пока Иван блуждал по своим мыслям, Даша, шедшая рядом, весело и просто протянула ему ведро:

— Понеси, пожалуйста, минутку.

Иван автоматически взял.

— Всё! — весело воскликнула она. — Я его сбагрила.

— Не понял, — с наигранной потешной злобой сказал он. — Ты совсем страх потеряла? На, забирай обратно.

— Нет, я ж его сбагрила, не возьму и всё, — очень задорно и добро сказала Даша.

— Тогда прощайся с жизнью, — Иван замахнулся маленьким вёдрышком из пластмассы весом не больше двухсот грамм, которое к тому же проходило насквозь человека, как через туман — Даша покатилась с хохота.

Наконец гвардейцы дошли до поляны и разбрелись собирать чудесные плоды. Иван легко избавился от ведра и последовал за Мариной и Дашей. По пути встретилась Олеся.

— Вы не хотите погулять вместе? — сказал он Даше с Олесей и подошёл к Марине. — Ты будешь что-то собирать?

— Ну только если сразу съесть. А так, я хочу заблудиться.

— Я тоже.

Они отошли вместе шагов на двадцать.

«Отлично, — думал Иван. — Вместе якобы заблудимся и погуляем вдвоём».

— По-моему, — заметила Марина, — мы недалеко ушли. Нас всё ещё видно.

Через густой лес и кусты было очень сложно идти. Наконец они прошли самую густую часть, сделали ещё шагов пятьдесят и скрылись из глаз остальных.

— Ну вот и отлично, — сказала она. — Теперь погуляем.

За разговором Иван, — наверное, машинально, — взял девушку за руку — так они и шли.

Наконец она занервничала, и они начали искать путь обратно. И вот вышли ко всем, держась за руки. Иван не без удовольствия нашёл перекосившееся выражение лица Данилы. Вскоре они подошли к толпе.

Оказалось, что ещё кого-то ждут. Иван с Виктором побегали по лесу и покричали потерявшихся (или намеренно заблудившихся). Марина же убежала к другим гвардейцам. Наконец все вмести двинулись к штабу.

— Почему она не хочет со мной идти, мы же с ней так погуляли… — сказал Иван Вадиму.

— Ну, теперь у неё изменились желания.

Но идти одному Ивану долго не пришлось. На выходе из леса его нагнала Даша, они весело разговорились и продолжили то, что начали пока шли сюда — узнавать друг о друге. По подходе к штабу она сказала ему:

— Кстати, ты очень похож на моего двоюродного брата.

— Чем же?

— Вы оба занимаетесь экстримом, — не знаю насколько хорошо, — вам нравится одна музыка, оба патриоты.

— А кто он? Чем занимается?

— Во внешних войсках служит. По-моему, ему даже нравится…

Перед ужином Иван поймал Марину.

— Стой. Разве всё уже кончилось, ты с кем-то встречаешься?

— На данный момент, — медленно сказала она, закатывая глаза, — я ни с кем не встречаюсь, и мне никто не нравится. А теперь отойди, мне надо поговорить с одним человеком.

И она побежала наверх. Иван спокойно поднялся туда же и уселся на диван, где уже сидели двое каких-то гвардейцев, а напротив Даша и Олеся в специальных выемках в стене.

— Ну ты нас всех удивил, — сказал один из гвардейцев Ивану. — Такое в лесу дал!

— Да, мы даже испугались за Даню, — сказал другой.

— А в чём дело? — поинтересовался Ваня.

— Да Даня же влюблён в Маринку, ходит за ней по пятам, а ты раз — и из леса за руку её выводишь.

— Ладно, — сказал другой. — Мы к нему, сейчас у Данилы пиво нашлось… Пойдёшь с нами?

— Да нет уж, — с улыбкой сказал Иван.

Как только оба гвардейца ушли, Даша резко пересела к Ивану. Олеся пошла за пивом.

— Ну что, — начала Даша. — Видишь, у неё Даня есть, а ты ей не нужен.

Эта фраза и её тон разозлили Ивана, показались ему издевательскими и злыми, как и сама говорившая.

— Да пошла ты! — тоже со злостью сказал он. — И без тебя тошно. В конце концов, тебя об этом не спрашивали!

Иван встал с дивана и, даже не взглянув на Дашу, направился вниз. Затем он вышел на улицу. Лил дождь.

Ваня понимал, что Марина должна была поговорить с Данилой и всё ему объяснить. В нём поселилась злость на этого парня, но эта эмоция была какой-то ненастоящей. И чувства к Марине тоже.

Иван подошёл к Виктору и Вадиму, занимавшимся на турнике, и рассказал свою историю.

— Да что ж ты паришься, — воскликнул Виктор. — Тебе сколько лет? Пора о серьёзных отношениях задуматься, а ты всё: «тра-ля-ля»! Тем более ты скоро уезжаешь.

— Действительно, — заметил Вадим. — Зачем лишний раз из-за чего-то здесь волноваться, когда ты с пятницы уже в отпуске?

— Я просто не хочу, чтобы было как с моей бывшей женой, — заявил Иван. — Я с чувств хочу начать.

— Ты их к Марине испытываешь? — спросил Виктор.

— Ну да…

— «Ну да», а не любовь! И, тем более, если ты сейчас что-то с ней начнёшь… Потом ты уедешь, начнёшь встречаться с другой.

— И тогда тебе влепят по первое число! — воскликнул Вадим.

— Почему это? — спросил Ваня.

— Почему? Ну вот смотри: идёшь ты по улице с новой девушкой, а тут Марина. «Здравствуй, Ваня, а меня забыл?» — смотри, что с тобой будет, — Вадим так смешно показал, как Марина будет избивать Ваню, что Виктор расхохотался.

— В общем, — сказал Виктор. — Зачем тебе всё это, если ты скоро в отпуск?

Этим вечером все легли довольно рано, однако в спальне старших гвардейцев никто не спал. Сначала Виталий, посидевший с Мариной, Дарьей и Олесей, заявил Ване, что третья очень глупая и что не желает больше с ней иметь ничего общего, а, следовательно, и с остальными тем более. Потом Иван и Влад, ранее особо тепло между собой не общавшиеся, развернули дискуссию о политике.

— Я считаю, — говорил Влад, — сейчас не может быть войны у нас ни с Кериланом, ни с кем-то ещё, поскольку на сегодня это не выгодно.

— Тем более, — сказал Иван, — скользкая Крона нам этого не даст.

— Червяк, — сказал Виталий, и Илья рассмеялся.

— Вот чушь среди ночи несут, — сказал Илья.

— Спать уроды не дают! — добавил Виталий.

— Да помолчите вы! — кинул Влад и снова повернулся к Ване. — Крона, конечно, не очень, но вот партия либеральной демократии там отличная, хоть их и мало. Я думаю, они сейчас всем нравятся, может, и от монархии откажемся.

— Что? — с оттенком презрения усмехнулся Иван. От самого монарха он был бы не прочь отказаться, но сама по себе эта партия ему очень не нравилась. — Да ну вас!

— Нет, правда, — поддержал Вадим. — Вот они сейчас реальные вещи предлагают.

— А, по-моему, чистая демагогия, клоунада, и тем более на такие идеи у нас народ не согласится, — сказал Ваня. Он ещё и не особо доверял антикериланской риторике партии либеральной демократии, считал её фальшивой, так как сам знал, что такое недолюбливать Империю. — И назвали они себя неправильно. Демократы и либералы из них никакие. А ты, Илья, как думаешь?

Он это спросил, только чтобы узнать, есть ли ещё среди них разумные люди, кроме Виктора.

— Про что? — спросил Илья.

— Ну Влад и Вадим тут говорят, что партия либеральной демократии — реальная сила. Ты согласен?

В это время Влад и Вадим обсуждали ПЛД между собой и нахваливали их.

— Что за чушь! — с забавным выражением абсурда сказал Илья. — Нет, конечно, этих идиотов…

— И, Влад, ещё… — решил вернуться к обсуждаемой теме Ваня.

— Ну.

— Я считаю, при нынешнем развитии магии даже если и будет война, то либо мы сразу Керилан уничтожим, либо они нас.

— Да, я тоже так думаю. Но мне кажется, что нас всех должны позвать на оборону. Я лично убегу куда-нибудь, хоть в Керилан, где явно безопаснее.

— И я тоже, — подхватил Виталий. — Нечего гибнуть, жизнь дороже…

— Ну, не знаю, — смутился Ваня, услышав такие речи.

— А ты, Илья, что скажешь? — спросил Влад.

— А я воевать за родину пойду! — серьёзно сказал тот.

Виталий усмехнулся.

— Да не надо, — выразил сомнение Влад.

Илья встал с постели, величаво выпрямился и слегка топнул ногой.

— Да вы что?! Я не такой, как вы, трусы, — сказал он.

— Да послушай, Илья, — говорил ему Влад. — На самом деле, если война-то начнётся, все сбежим! Зачем геройствовать, зачем умирать? Все свалим же.

— Нет, я останусь и, в отличие от вас, буду воевать за родную страну.

— Ну и дурак, — сказал Виталий.

Их оборвал проснувшийся Виктор. Он наорал на всех, кто был, по его мнению, виноват в его пробуждении.

После этого вечера Иван сформировал, я думаю, понятное мнение о патриотизме в Борсии.

Следующим днём был вторник, день, когда Иван должен был выполнять задание на Трибейском озере. Ему было интересно, что же там будет. В полдесятого, после завтрака, его позвали в кабинет под первым этажом к одному из доброградских ответственных гвардейцев.

— Стихия, — спросил он.

— Огонь.

— Имя.

— Иван Николаевич Тишков.

Ответственный гвардеец пролистал свою справочную тетрадь и огласил:

— Сегодня, сразу после обеда, я приду за вами и Русланом Андреевичем Большаковым, передайте ему.

— Конечно. А что мы именно там будем делать?

— Значит. Пару месяцев назад в озере образовалось некое свойство, из-за которого воды там становится всё меньше, несмотря на погоду. Гвардейцы прозвали это заклятием осушения. Заклятие это образовалось само собой, можно сказать, природное. И теперь туда должны ходить по двое магов через день, проводить в нём около пятнадцати минут. По шестнадцать пар в день, от девяти до тринадцати часов. На вас будет наложено специальное заклятие воды. С собой желательно иметь сменное бельё, полотенце, ну и так далее, сами понимаете…

— Да, спасибо.

— Вы свободны.

Вернувшись наверх, Иван убрал кровать и узнал, что Большаков заболел ангиной, но, особого значения этому не придав, решил, что пойдёт один («Да, я уже три раза один ходил», — говорил ему когда-то Виктор).

Сразу после завтрака Иван поднялся наверх и решил посидеть в коридоре, подождать, пока за ним придут. На диване уже сидели Даша и Олеся.

— Где Маринка? — поинтересовался Иван.

Даша показала направо. Иван обернулся и увидел кучу парней из младших гвардейцев штаба вокруг двух человек: Данилы и Марины. Иван же усмехнулся и плюхнулся между Дашей и Олесей.

— Как дела-то у вас? — спросил он.

— Хорошо, — ответила как обычно спокойно Даша. — А ты как?

— Да вот, я сейчас на Трибейское озеро пойду. Ты знаешь, как там?

— Здорово, я тебе завидую.

— Кстати, я могу тебя обрадовать.

— Чем же?

— Да у меня в пятницу отпуск начинается.

— И что в этом хорошего?

— Ну как же?! Я уезжаю, все радоваться будут, пир закатят.

— Нет, не все.

— А кто же не будет? — с наигранным любопытством и иронией спросил Иван.

— Я, — тихо ответила Даша.

— Да вот не надо! Я, конечно, понимаю, что нельзя так человеку в лицо сказать, что рад его отбытию, но всё равно.

— Нет, правда, — объясняла Даша, — я не буду рада, я буду грустить. Не хочу, чтобы ты уезжал.

— Ну да.

Они говорили ещё минут пять, как на второй этаж наконец поднялся доброградский ответственный по озеру. Он был в той же форме и держал в руках какой-то список.

— Так, — громко проговорил он. — Тишков есть?

— Я. — Иван так весело вскочил с дивана, что Даша рассмеялась. — На Трибейское?

— Естественно, — кивнул ответственный. — А где Большаков?

— К сожалению, — сказал Иван, — он болен ангиной и не сможет пойти.

— Очень жаль; надо же, летом и ангиной. Ну что ж, — и ответственный сказал громче: — Кто хочет пойти с Тишковым на Трибейское озеро?

Иван оглянулся.

В тот же миг как ответственный это сказал, с дивана вскочила Даша и весело вскрикнула:

— С Ванечкой?! Я пойду! Можно я? — затем успокоилась и подошла к ответственному: — Я пойду, у меня же там остался один поход.

— Хорошо, Дарья, я вас записываю, — сказал ответственный. — А теперь оба быстро собирайтесь, и чтобы были внизу у выхода через пять минут.

Иван, не взглянув ни на кого, направился к себе в спальню и начал собирать вещи. Справился он не очень быстро и поэтому пришёл позже. «Что ж там за задание такое, — думал он. — Теперь узнаю, все ходили, а про меня как будто бы забыли».

Когда он спустился вниз, там уже стояли и ответственный, и Даша с мешком вещей.

— Побыстрее, — пожурил ответственный, и все трое вышли из здания и направились в правую сторону от него.

Там они перешли через дорогу в лес и вскоре дошли до спуска, в котором и находилось то самое озеро. Оно представляло собой два больших водоёма размером примерно с одну восьмую футбольного поля, соединённых между собой узким проливом. Все трое спустились к берегу, и ответственный, взмахнув рукой, создал волшебную белую ширму.

— Итак, — сказал он. — Сейчас вы переодеваетесь в свои купальники, я накладываю на вас заклинание воды, и вы плывёте до середины озера, где вода будет вас держать. Не пугайтесь, если она завибрирует — считайте, что это просто массаж.

Иван быстро переоделся и вышел из-за ширмы. Рядом с водой уже стояла Дарья в розово-жёлто-белом открытом купальнике. Она с улыбкой взглянула на него.

— Ну что? — сказала она. — Первый раз? Вперёд.

— Ага, — сказал он и, взобравшись на ближайшую горку, плюхнулся с разбега в воду.

Ответственный начал что-то ворчать, но Даша лишь радостно улыбнулась, посмеялась и быстро поплыла к центру своей части.

Когда Иван лежал на воде, у него почему-то было очень хорошее настроение. Он брыкался. Его поначалу раздражала вибрация потоков, но потом он приноровился к этому и уже просто наслаждался водой, хоть и вертелся туда-сюда. Он взглянул на другую часть озера. С лица Даши медленно сходила улыбка.

— Ты смеёшься надо мной, — несерьёзно громко сказал Ваня.

Она помотала головой.

— Да-да, — с сарказмом покивал он.

Затем он взглянул на берег. Там ответственный сидел за каким-то созданным столом на стуле и спокойно расписывал что-то в своём блокноте. Казалось, ещё удочку ему, убрать стул и стол — и ответственный заснёт.

Вскоре Иван поймал Дашу на том, что она не сводит с него глаз…

Ваня снова начал кувыркаться, но при повороте на спину и обратно, он крикнул ей то, что смог заметить только сейчас:

— Даша, ты очень красивая девушка, правда…

И снова начал нырять.

Когда они выходили из озера, Иван спросил ответственного:

— А многие у вас так себя ведут в озере?

— Все, — отвечал тот, — спокойно лежат и наслаждаются таким лёгким и приятным заданием.

— Значит, я единственный, кто неспокойно лежит?

— Да.

Это удивило Ивана.

Вечером он сидел на ужине за чашкой чая с Виктором.

— А ничего не будет, если я с девушкой ходил? — спросил Иван друга.

— Не мели чепухи, ходят гвардеец с гвардейцем, помощница с помощницей.

— А я с Дашей ходил.

Виктор с сомнением уставился на Ивана.

— И позволили?

— Да, всё нормально прошло!

— И как тебе озеро?

— Великолепно. Особенно понравилось, как расслабляет.

— Во-во, у меня две дочери поэтому со стихией и определились; не зря же мы его осушение предотвращаем.

— Слушай, а это же правонарушение, — Иван долил себе чая и насыпал еще пару ложек сахара, — люди разных полов ходили…

— Да какое там… мелочь. И без этого проблем навалом.

— А что ответственному сделают?

— Ничего, скорее, вам что-нибудь устроят, — ухмыльнулся Виктор, — но вряд ли что-нибудь серьёзное, маленький выговор.

— Ах, вот он какой! Сам-то не при делах, а мы даже про это не знаем.

— А ты что думал, дурак он что ли? Кстати, слышал какие события в твои последние дни произойдут?

— А что там?

— Завтра какая-то команда певцов приезжает, танцевать будем. А в четверг будут тилисы-радары устанавливать. Еще, короче, хотят какой-то праздник закатить с театральной сценой, через неделю уже, но тебя хотят взять.

— Так я же уезжаю.

— Вот ты это им и скажи.

Утро среды выдалось солнечным. Иван, убравшись у себя, решил прогуляться. Заболела еще пара гвардейцев — его снова отправляют на Трибейское озеро, на этот раз вместе с младшим гвардейцем Стефанским.

Когда он проходил мимо лестницы, услышал, как ответственный произнёс слова, обращенные к рядом стоящей Даше:

— Значит, я записываю… Сходили пять раз на озеро. Даша Чаева, где вы у нас?.. А вот.

— Что?! — ворвался к ним Иван. Ответственный беспристрастно удалился. — Твоя фамилия — Чаева?

— Ну да…

— Ты не имеешь никакого отношения к нашей династии?

— Ну…

— Говори правду!

— Ладно, я их дальняя родственница.

— Почему ты мне раньше этого не говорила?!

— Не успела.

Еще через час Иван спустился вниз на какое-то совещание гвардейцев. Узнав о том, что он там не играет особой роли (в другой раз это бы его оскорбило, но не сейчас), он вышел. Когда он шел по коридору, его позвала королева Татьяна, но он быстренько «напал» на попавшуюся под руку, идущую по лестнице Дашу и позвал её спуститься. К тому времени подошла и королева. Они стояли на том месте, где смыкались коридор и лестница и напоминали лебедя, рака и щуку.

— Иван, я хотела бы уточнить насчет твоего отпуска… — начала Татьяна.

— Да, сейчас, — он подвел Дашу. — Я хотел бы узнать кое-что.

— Может, ты сначала насчет отпуска скажешь?

Даша стояла молча, поглядывая то на одну, то на другого. Ивану казалось, что она норовит убежать.

— Да, сейчас, — что-что, а ждать он почти не умел, — только скажите, она, вот эта девушка (Иван взглянул на Дарью, и она начала тихо смеяться), Даша, она говорит, что она ваша дальняя родственница. Просто я ей не верю, а вот вам поверю (Даша снова засмеялась). Скажите, это так?

— Ну да, да, — сказала, успокаивая его, королева. — А теперь скажи мне точно, когда у тебя начинается отпуск, чтобы я могла себе отметить?

— А, отпуск! — протянул Ваня. — Ну да, с пятницы.

— Хорошо.

— Тишков!!! — послышалось из-за двери, где шло совещание, и Иван быстро покинул обеих дам.

Вечером действительно приехали музыканты. Даже несколько коллективов. Все они были местные и неизвестные. В семь часов, после ужина, гвардейцы и их помощницы (вторых тут было больше) собрались на поляне возле здания штаба. Заиграла музыка, начались пляски.

Иван же всегда любил и более-менее умел танцевать, порой даже был заводилой, но в этот вечер всё пошло как-то не так. Хотя музыка его не раздражала, танец в его исполнении получался какой-то неестественный, и вскоре он уселся на одну из скамеек рядом с Виктором.

— Ты, кстати, Влада не видел? — спросил он Витю.

— Он вчера уехал.

— Надо ж. Отпуск?

— Ну а что у него еще может быть? В Керилан поехал, козлина.

Иван посмотрел вперед. Там сидела одна Олеся, и вскоре к ней подскочили Марина и Даша, видно, уставшие плясать. А слева на скамейке сидел Данила с двумя друзьями. Он не танцевал, и ясно было, что он пришел сюда из-за Марины. Иван кое-что придумал…

Вскоре один из музыкальных коллективов заиграл медленную лирическую песню. Двое гвардейцев уже танцевали с дамами. Иван встал и быстро направился к трём девушкам. Краем глаза он увидел, что запаздывающий Данила сильно волнуется. Не бежать же ему наперегонки: будет выглядеть глупо. Но на удивление многих, Иван подошел не к Марине, а к Даше.

— Пойдем потанцуем?

Она ответила согласием, и пара отправилась на медленный танец. Первый, который Ивану сегодня оказался не в тягость.

— Давай будем так танцевать, — сказал он, — чтобы я не видел Марину с Даней.

— Поняла, давай.

— А как тебе самой он, понравился?

— Да не очень. Марине на самом деле тоже, просто он сам какой-то упёртый.

— Ну и бог с ним, — отпустил Иван.

Так они проговорили всю песню, слегка обнимая друг друга, а когда она кончилась, Иван больше не собирался здесь оставаться и пошел к зданию, решив больше не возвращаться сюда. Там он встретил Илью и Виталия.

— Ты с этого? — спросил второй, показывая на большой балаган плясок.

— Ага, — кивнул Иван. — Совсем что-то сегодня танцевать не хочу.

— Ну и правильно, — сказал Илья. — Дурацкая музыка, дурацкие танцы.

Все трое весело посидели на втором этаже в комнате помощниц, подшучивая над одной из них, которая была скорее блудная, чем порядочная. Вскоре и она умчалась плясать, выпорхнув из хватки Виталия.

— А пойдемте на турник сходим, — предложил Илья.

Иван и Виталий согласились. Путь к турнику лежал в обход танцевальной площадке, но без неприятностей не обошлось.

К Ване внезапно побежала наша старая знакомая. Маленькая, толстенькая, светловолосая Дарья Чапаева.

При ее виде Виталий с Ильёй уже рассмеялись. Она подбежала к Ивану.

Она ему не нравилась, но он не умел отвергать порядочных людей, которым от него что-то было нужно. Однако эту девушку он мог бы назвать ветреной. Причём она ему всё-таки уж очень не нравилась, хотя пообщаться просто так с ней он, наверное, мог.

— Ванечка! — воскликнула она. — Пожалуйста, пойдем танцевать!

Играла как раз медленная музыка.

— Давай, давай! — сказал Виталий.

Они с Ильей стали весело тянуть его к девушке.

— Да я не хочу! — говорил он.

А она всё больше ныла.

И тут, как само спасение, на дороге от танцевальной площадки к зданию штаба шла со спокойным, скромным видом другая Даша…

— Я правда буду танцевать с Дашей, — пообещал Ваня сослуживцам, высвободился из их рук, быстро нагнал тусамую Дашу и сказал:

— Прошу, пойдем потанцуем.

Она слегка обрадовалась и пошла. Иван краем глаза увидел унылое лицо другой светленькой Чапаевой и махнувших на это дело рукой Илью и Виталия.

После танца Иван уселся к Виктору и уже думал просидеть там на скамейке всё время до конца вечеринки. Он даже танцевал пару раз. Но вот в самом конце музыканты вдруг заиграли одну из его любимых песен:

— «Сигарета мелькает во тьме,

Ветер пепел в лицо швырнул мне,

И обугленный фильтр на пальцах мне оставил ожёг».*

Ваня хотел под неё танцевать и хотел танцевать с ней… Нет, это не было чистым зовом сердца, он просто хотел с ней танцевать. Тем более под такую песню!

Он подошел к Даше. Она сразу всё поняла, и они снова начали танцевать. Сегодня она была в своей лёгкой разноцветной футболке, в которой по белому фону шли оранжевые и зеленые волны.

— Я же в пятницу уезжаю, — сказал Иван.

— Ну.

— Так вот, может, через год снова встретимся здесь.

— Я ещё собиралась следующим летом в Аргамию ехать отдыхать.

— В Аргамию? Здорово, я туда же еду на отпуск! Ну как насчет следующего года?

— Наверное, после Аргамии сюда заеду. И ты хочешь меня увидеть через год?

— Да, конечно.

— Я тоже не против.

Вскоре песня кончилась, и все гвардейцы отправились в штаб. Иван поймал Дарью в одной из комнат, где она сидела с Олесей, Мариной и ещё одной помощницей. Иван попытался поговорить с Мариной, но она, видимо, решив, что он опять навязывается, ушла. Он наклонился к Даше.

— Ты мне расскажешь всё?

— Я не понимаю.

— Понимаешь. Ну почему мы разошлись, почему начали встречаться и все такое.

— Нет.

— Ну расскажи, мне надо знать!

— Ладно, но не сейчас. Давай завтра.

— Хорошо, спокойно ночи.

— Спокойной ночи.

На следующий день, в четверг, Иван проснулся из-за бьющего в глаза солнечного света. Сразу же он заметил, что рядом с кроватью кто-то стоит. Он поднял глаза и обнаружил, что перед ним стоят две ноги в облегающих летних бриджах до середины голени, светлая майка камуфляжной расцветки, а над ним нависает розовое личико, обрамленное тёмно-рыжими волосами.

— Доброе утро, — медленно сказал он.

— Доброе утро, — быстро и весело ответила она.

— Что ты тут делаешь? — несерьезно возмутился он. — Ты меня разбудила?

— Да.

— Девушкам сюда нельзя.

— Можно.

— Даша, — послышался голос Марины. — Он проснулся… Всё, пошли уже.

Она стояла рядом с дверью на проходе в спальню гвардейцев.

Вскоре Даша ушла.

Иван оглянулся. Все спали, кроме Виктора, собиравшегося пойти чистить зубы и улыбавшегося другу, а также только что проснувшегося Вадима. Иван понял причину веселья Вити.

Но такое безоблачное утро продлилось недолго. Ещё до полудня полил дождь, и небо затянуло тучами. Посреди дня по лестнице штаба гвардейцев спускалась пара человек. Они уселись на подоконник рядом с выходом, там же, где и Ваня сидел с Мариной, когда они расставались. Капли стекали по окнам.

— Так о чем ты хотел поговорить? — спросила Даша.

— О Марине, — сказал Ваня.

— А что именно ты хочешь узнать?

— Про наши с ней отношения. Ну… Объясни хотя бы, как тебе она всё рассказывала.

— Ну сначала ты ей нравился. Потом, когда вы начали встречаться, она сказала, что ты много тормозил.

— Ну может быть, а дальше?

— А дальше как раз подвернулся тот случай с той интригой, и она использовала его как причину, чтобы расстаться. А правда, — безобидно сказала Даша, — зачем ты устроил ей эту проверку?

— Понимаешь, — Иван решил не юлить и не сваливать даже часть вины на Ермолина и свою обиду на Родинова. — Просто она мне очень нравилась, и я, наверное, от какой-то любовной ревности всё это сделал…

— Ясно. Потом ей нравился Родинов, теперь и он уже не подходит.

— Теперь Данила?

Интонации обоих повеселели.

— Нет, Даня ей не нравится. Может быть, Виталик.

— Да, — Иван вспомнил, что тот одно время общался с Мариной и Олесей, а вторая ему даже нравилась.

Нет, они не стали обсуждать Марину как девушку легкого поведения, но Ивану понравилось, что Даша всё рассказала ему про свою подругу. Общаться с ней самой оказалось приятно, она его слушала и говорила очень интересно. «Нет, — думал он. — Сейчас не до любви. Даша должна быть моим другом, но не больше. Тем более я завтра уезжаю. Какие мне нужны сейчас отношения?»

Ближе к вечеру Иван поднимался из столовой, где Виктор пытался достать ему и себе одну из последних бутылок редкого Златого Вина с привкусом огня. Погода прояснилась. Рядом шла Олеся, а позади Даша. Ни с того ни с сего Олеся вдруг начала соблазнять его. Все трое уселись на диван на втором этаже. Вскоре Даша встала со словами:

— Я не буду мешать.

Как только она ушла, со стороны Олеси послышались шутливые оскорбления в Дашин адрес.

— Я ее люблю, — отшутился Иван и, не обращая внимания на продолжающуюся речь Олеси, пошел за Дарьей в комнату, где в этот день ставили оборудование для гвардейцев, переговорные тилисы, стойки для оружия и командные станции трансолей.

— Ты не хочешь нигде здесь ничего посмотреть? — зайдя, спросил он ее.

— Нет, — своей привычной спокойной интонацией ответила она.

Они начали весело болтать. Общаться с ней оказалось очень легко. Иван начал чувствовать, что Даша действительно ему интересна.

Под вечер он решил, то ли проверить своё обаяние, то ли из-за того, что она ему понравилась, пробраться к ней ночью и просто спросить, начала ли бы она с ним встречаться, если бы он не уезжал. Он сделал ей намек на это и пошел к себе.

Но до сна было далеко. В спальне, на своей кровати, лежал Илья. Они разговорились, и тот пообещал разбудить Ивана.

Около часа ночи Ваня, у которого не получалось уснуть, решил послушать музыку. Он достал из тумбочки волшебного жука и засунул себе в ухо. Заиграла группа Кино*, и Иван, услышав эти звуки, почувствовал, как его охватила приятная тоска, и в первый раз в его душе появилось очень сильное желание остаться здесь и отложить отпуск с поездкой в Аргамию.

Ваня проснулся в шесть часов, но понял, что уже не сходит к Даше. Илья почему-то не разбудил его, возможно, сам проспал. Прошло ещё часа два, все встали и начали собираться на завтрак. На скамейке перед дверью, ведущей на лестницу вниз, сидели Даша, Марина и Олеся. Первая сидела левее всех, ближе к спальне старших гвардейцев. Он подошёл к ней.

— Ну так что ты хотел мне сказать? — спросила она.

— Давай подождем. Лучше будет, если я потом скажу, — пояснил он.

— Нет, надо сказать сейчас.

— Почему?

— Потому что ты можешь не успеть, ты же сегодня уезжаешь, Вань.

— Хорошо, я жду тебя после завтрака в кладовой.

Сначала Иван не понимал Дашу, но потом внял справедливость ее высказывания: к нему после половины двенадцатого в любой момент может прийти отпускная; а он сам себя пока что убеждал, что должен поскорее уехать из места, где ему очень даже надоело сидеть.

После завтрака, как и было обговорено, они встретились в кладовой. Иван забрался на верхнюю полку, а Даша стояла внизу за полтора метра от двери.

— Так что ты хотел мне сказать?

— Ну, в общем, я понимаю, что сейчас уже поздно и смысла нет что-то предлагать, но если бы я не уезжал, я бы предложил тебе встречаться. Скажи, Даша, ты бы согласилась?

— Ну, ты мне тоже понравился, поэтому, наверное, я бы согласилась.

— А знаешь, ты и Марина мне с самого начала нравились (прим. авт.: это было не совсем правдой), но я подумал, что ты можешь отказать в отличие от Марины.

— Да, — с улыбкой сказала Дарья. Иван, правда, почувствовал, что она удивилась.

Он спрыгнул с верхней полки.

— Так значит, ты бы согласилась? — радостно прошептал он.

— Да.

Иван приблизился к ней и хотел поцеловать, но Даша его остановила.

— Давай сделаем это на прощание, — сказала она.

— Давай, — согласился гвардеец.

Эти несколько часов они провели очень весело, то с Виктором, то Дурновой, то еще с некоторыми людьми.

— Жаль только то, что ты сегодня уезжаешь, — несколько раз омрачал его Виктор. Даша соглашалась.

Они много веселились. Подходили к обрыву, который вёл к речке, вместе с другими гвардейцами и помощницами. Там Иван сначала вместе со своими приятелями поджигал и тушил голову, поднимался над обрывом на огненном вихре. Украдкой, почти неосознанно, он поглядывал, смотрит ли на него Даша. Потом она подошла с подругами. Он поднимал её на руки, потом кто-то из девушек ещё просился к нему, но он вежливо уворачивался.

Как-то он увидел их с Олесей лежащих на деревянном столе. Олеся разделась до нижнего белья и загорала. Дарья на такой шаг не пошла. Он подошёл к ним и о чём-то начал говорить с Дашей. Олеся вскоре ушла, её позвали какие-то парни. И вот, когда они уже шли к зданию, Даша невинно полюбопытствовала:

— Каким должен быть идеал твоей девушки?

— Ну… — Ивана этот вопрос явно озадачил. — С ней должно быть легко общаться… Ну и…

И вот, когда они сидели на очередном собрании гвардейцев, Ивану одна из помощниц одними губами сказала, что за ним приехала трансоль. После собрания Иван с Дашей пошли в кладовую.

— Ну что? — радостно и грустно спросил Иван. — На прощание.

Они подошли друг к другу и слились в поцелуе. Иван закрыл глаза. Он чувствовал, что снова сливается с девушкой губами, хотя, может быть, она и не прекрасно это делала, но он был в восторге. Они обнимали друг друга за плечи и целовались…

Вскоре это закончилось.

— Ты закрывал глаза, — смешливо заметила она.

Иван улыбнулся и промолчал. Он оставил свой чемодан здесь и пошёл наверх собирать вещи. Оставляя Илье свою зубную пасту, он задумчиво спросил:

— А может, не уезжать?

— Не уезжай, — говорил тот. — Если не хочешь, зачем?

— Нет, я хочу.

— Тогда уезжай.

Иван вздохнул, попрощался взглядом со стенкой этой спальни… Он пошёл попрощаться с помощницами старших гвардейцев.

Одна из них, по рассказам Даши, конфликтовала с ней говорила.

— Ты уезжаешь, — сказала помощница. — А как же твоя Дашка, как она без тебя?

— Ты мне лучше пообещай, что не будешь к ней приставать.

— Да я и не…

— Пообещай!

— Ну ладно…

Иван взял вещи и подошёл к лестнице. Там он снова встретил Дашу… Этот поцелуй вышел сам собой, без каких-либо слов. Он показался Ивану очень сладким, но, услышав чьи-то шаги, она испугалась и отскочила. Затем Иван видел, как она, понурая и грустная, пошла в свою спальню. Иван решил, что больше не встретит ее.

Он спустился вниз, забрал у людей, приехавших за ним, вещи, которые успел взять, отправился в раздевалку взять куртку. Тут в неё ещё раз вошла Даша.

Они снова поцеловались, и Ивану показался этот поцелуй самым лучшим.

— Ты в кладовую? — удивлённо спросила она.

— Да, нам по пути.

Зайдя туда, он взял свой чемодан и начал укладывать туда вещи. И тут она остановила его.

— Постой, — сказала она. — Может, не будешь уезжать?

Она была уже другой, не такой, как до его отлучки на прошлых выходных, даже не такой, как сегодня утром или перед их первым поцелуем. Она была как-то мягче, добрее, ближе. Он подошел к ней и начал объяснять.

— Да понимаешь, я тут сижу уже два месяца. Я хочу отдохнуть, мне здесь надоело. Тем более со мной тут никто не считается, принимают за глупца, кому это нужно?

— Мне, мне, я прошу тебя, останься!

Иван отвернулся от нее и пошёл собирать вещи дальше. Он старался не смотреть на неё, ибо хотел уехать, а сейчас даже проявить характер, а, несмотря на неё, это было гораздо легче.

— Я не могу, — он запихивал какой-то свитер в чемодан. — Просто, понимаешь, не могу!

— Ну пожалуйста, я прошу тебя, ты мне здесь нужен. Останься ради меня, я прошу, — в ее голосе звучала глубокая печаль, и даже плач души. Он не знал, плачет ли она, но по голосу могло быть и так. Он не поворачивался. — Пожалуйста, хотя бы на неделю. Слышишь, останься, ради меня, я прошу…

— Пойми, я не могу, — уже даже растеряно, дрожащим голосом говорил он.

— Почему? Можешь.

— Просто не могу, пойми.

Они вышли из кладовой, а когда начали подниматься наверх, она попрощалась с ним и побежала вперед.

Иван подошел к провожающим, оставил чемодан и пошел в дальнюю комнату оформлять документы. Здесь, за столом, как обычно сидела королева. Она быстро поставила везде свои подписи.

— Ну что, решил? — спросила она.

— Да, — просто сказал он. — Чего уж сидеть…

— Удачного тебе, Тишков, отпуска.

— Спасибо. И передайте горячий привет Даше от меня, — он сказал это очень скованно, затем забрал документы, попрощался и вышел.

В коридоре он встретил Виктора.

— Что ж, — сказал друг. — Удачи, осенью встретимся.

— Ага.

Иван вышел из штаба и помахал ему рукой. Он был отчасти рад, что уезжал наконец-то и теперь впереди его ждет лишь отдых.

Он подошёл к трансоли, которая должна была увезти его отсюда, помахал ещё раз рукой стоящему в окне Виктору и произнес:

— Наконец-то я уезжаю, я долго этого ждал.

Иван, почти уверенный в себе, вздохнул и отдал провожающему документы.

Он сел в трансоль, и она начала двигаться.

18 глава. Забытая любовь. — 4

* * *

Сначала ехать в ней было спокойно. Ваня даже попросил остановить его у той речки, где они три недели назад купались с Виктором. Однако по дороге обратно к трансоли в нем появилось странное, но пока что слабое чувство, что что-то не так. Он снова сел в трансоль и продолжил путь.

На улице была чудесная погода, светило солнце, на часах лишь два после полудня. Дорога была замечательной и простой для экипажа и трансоли, но Ване не удалось обращать на это большое внимание.

Постепенно душу его окутывала какая-то тоска и даже грусть, он всё чаще посматривал назад.

Вскоре трансоль заехала в Доброград. Показались дома. Иван пытался слушать музыку, разговаривать с кем-то, но всё почему-то быстро надоедало.

К своему дому Ваня подошел уже очень грустный. Он ещё пытался бороться с собой, говоря себе: «Вот хорошо, я наконец дома». Но в душе поселилось желание вернуться туда, откуда он только что уехал.

Иван зашел в квартиру, сел за стол, начал есть, но аппетит очень скоро пропал…

В воображении встали сегодняшние поцелуи, длинные весёлые, простые разговоры, танец, веселье и человек, с которым это всё было связано…

Ваня уселся на кровать, держась за голову. Так он просидел минут пять, а потом отпустил её и бросился на пол.

— Почему? — вскрикнул он. — Зачем? Зачем я уехал? Я же не могу без неё!!!

Вот она — любовь!

Ваня начал биться головой об пол, называть себя дураком. В сознании своём он понимал, что она тоже испытывала к нему что-то, но ни в этом была суть. Он находился далеко и не мог видеть её, сказать ей всё, что хотел.

Однако при всём при этом он понимал, что нельзя обрывать собственные планы…

— Да даже если так, — говорил он. — Мне же уже всё оформили, я не смогу там жить. Я в отпуске с этого момента.

Душа его испытывала глубочайшие муки… Он мог думать только о ней, вспоминать её: глаза, улыбку, голос, характер… Теперь он понимал, как точно должна выглядеть идеальная девушка, теперь он знал, как ответить на тот вопрос.

Из глубин души его вырвалась огнём и пеплом фраза:

— Я люблю Дашу.

Он пророкотал это, затем вспомнив о том, что когда-то писал песни, сел обратно на кровать, взял гитару и сочинил:

«Глаза в глаза после поцелуя,

Моя голова кричит: "Аллилуйя"!»

На припеве он три раза пропел: «Даша», музыка была лирической и небыстрой.

Весь день светило солнце, и на небе не было ни тучки. Наверное, если бы он остался в штабе и отложил отпуск, этот день стал бы самым счастливым в его жизни. Он бы радовался погоде, людям и ей. Но, наверное, не мне судить, что бы было в этом случае — так сложилась судьба этого гвардейца. Иван взглянул на календарь, там было написано — 3 августа. Он проклял этот день.

Солнце заходило очень поздно. Иван лёг спать около десяти часов вечера, но заснул не сразу.

— Ты же говорила, чтобы я остался, — шептал Ваня. — Почему я уехал? Ну почему-у-у?!!!

Из глаз хлынули слёзы, он прижался к спинке кровати и старался не думать ни о чём. Опыт отношений с девушками говорил ему, что через некоторое время чувства в душе ослабнут. Он уже испытывал похожее, но сейчас ему было очень тяжело…

* * *

На следующий день он отправился по путёвке в Аргамию, на берега Чернилова моря. В то время у Аргамии и Борсии были хорошие отношения, и многие борсийцы ездили туда отдыхать.

Страна находилась южнее самой Борсии, и в это время года там было гораздо теплее, чем в Доброграде. Вода была чистой и приятной. В том месте, куда приехал Иван, дно было испещрено приятными песочными горками, оставшимися от волн, а море — солёным. Он плохо себе представлял лето без купаний. Однако в этой стране он был первый раз. Ему понравились красивые рельефы гор, горячий нрав и гостеприимный настрой местного населения.

Иван день за днём спускался из своего номера вместе с приятелями в солнечное время, заплывал далеко-далеко с видом влюблённого мечтателя, а когда возвращался на берег, впервые в жизни даже не сушился: его грело солнце и мысли. Он слушал музыку борсийских хэви-металлистов, смотрел на волны и начинал мечтать о том, как он приедет через год в тот же штаб или окажется среди тех же гвардейцев, как бы он прекрасно преподнёс себя на этот раз людям и начал с ней отношения, роман. Он просто бы смотрел на неё. Он не понимал, хочет ли об этом думать, он просто не мог об этом не думать. Дух захватывало от одних только мыслей о ней.

Иван всегда вспоминал тот уговор на танце приехать туда через год. Они же договорились. И он уехал в отпуск. Как и должно быть. По плану. Но вот мысли были теперь только об этом, только о ней. Он старался ждать этого сладкого момента, а пока он, окрылённый любовью, хотел просто работать в гвардии.

Как-то один из приятелей спросил его:

— Что не весел, нос повесил?

— Да зря я из штаба уехал, — отвечал он.

— А что там, любовь-морковь?

Иван горько кивнул.

— Ну ничего, — посмеялся над ним приятель. — Пройдёт пара дней, и всё забудешь.

Как часто в последствии Иван, вспоминая эту фразу, отвечал на неё: «Как бы я хотел, чтобы это было так», абсолютно не тая никакой ни злобы, ни обиды на насмешку и самого приятеля.

Однако дни проходили пустыми. Вскоре, числу к седьмому, солнце перестало быть практически круглосуточным, а к десяти вечера погода портилась.

Как-то, изрядно поужинав, Иван поехал уже к вечеру в хорошую погоду вместе со своей отпускной компанией к стоящей рядом дамбе. Оттуда был виден восхитительный закат. Ваня уныло сел на край моста и снова начал смотреть на уходящую звезду.

— Вот парадокс, — думал он вслух. — Обычно во всех романтических историях перед закатом сидят двое, а я тут один сижу и думаю о той, что сейчас вдалеке от меня. Вспоминает ли она меня… Любит ли… О, Даша…

* * *

Путёвка в Аргамию подошла к концу, и Иван вернулся в Доброград. Числу к двадцать пятому с ним связался Виктор. Этот день выдался мрачным, даже пару часов лил дождь. В душе Ивана всё более-менее приутихло, хотя в сердце всё ещё хранилось жгучее чувство.

Двое старых друзей встретились в кафе и начали поедать всякую магическую пищу. Виктор обложил его своими проблемами, что помогало Ивану забыть свои.

— Представляешь, — Витя отрезал кусок от крылышка синего медведя. — Жена через десять дней с этим Фёдором уезжает, и дочь мою младшую забирает!

— Это какая? Которая патриотка?

— Нет, младшую, говорю же.

— Ну так ничего страшного, пускай катятся в Керилан.

— Ничего смешного, когда речь идёт о моих детях?! Я их всех одинаково ценю.

— А я по-разному, — рассмеялся Иван. — Не мои же… Подожди, карманный тилис работает…

Он вытащил из штанов свой раздолбанный тилис, который плохо переключал каналы связи, но тот лишь трещал.

— Ничего нельзя посмотреть, — проворчал Иван и сунул тилис обратно.

— Для твоей раздолбайки тут аура плохая, — заметил Виктор.

В общем-то, он был прав: тилис, привязанный к магической силе Ивана, плохо работал в этой части города, как и все тилисы, что были у владельцев с огненным шариком над головой. На это накладывалось и плохое техническое состояние устройства.

Через пару часов Ваня отправился домой. Там уже по обычному тилису с ним связался Вадим.

— Уже все разъехались, — сказал он.

— Как дела-то у тебя?

— Хорошо, мы с Маринкой живём. Ты не ревнуешь?

— Нет, — искренне сказал Ваня. — У меня к ней ничего не осталось. А как же жена?

— Да мы без пяти минут в разводе.

Через некоторое время Иван начал тормошить свой карманный тилис. Наконец он выдал практически убегающими буквами:

«Привет, это Даша Чаева. Ты меня помнишь? Мы вместе работали в штабе».

Это было письмом. Оно не вызвало в Иване пока что особых потрясений, лишь интерес и желание общения.

«Как тебя забыть», — ответил он, тоже письмом.

Они писали друг другу, кто что знает об их общих знакомых. И вдруг от Даши прилетело затёртыми буквами:

«А я тебе ещё нравлюсь?»

«Конечно, — писал он. — А я тебе?»

«Да».

«Кстати, а где ты живёшь, чем занимаешься, как с тобой вообще можно связаться?»

«Адрес я тебе свой потом скажу», — это письмо Даши показалось Ивану намёком на продолжение их отношений.

Он хотел увидеть её через экран тилиса, но она оборвала его и написала:

«Только пиши, не надо ничего больше делать. Рядом моя мама».

Иван начал представлять, как выглядит её мать, как Даша перестала писать. Он решил, что потом как-нибудь ещё с ней свяжется.

Прошло два дня. Ваня всё сидел дома, на календаре красовалось двадцать девятое августа, а за окном было беспробудно пасмурно, постоянно лил дождь. Наверное, как ему казалось, в душе из-за этой скверной погоды поселились грусть и тоска.

Вечером он вышел пройтись по улице. Там он не встретил ни одного знакомого или хотя бы приятного лица. Вскоре Ваня вытащил свой карманный тилис и написал Даше письмо, в котором просто спрашивал о том, как она живёт.

После он пришёл домой, посидел ещё чуть-чуть за всякими уже давно наскучившими занятиями и улёгся спать.

Вскоре он понял для себя, что та хандра в нём родилась из-за того, что он не мог поговорить со своей любовью… Ответов от Даши не было никаких, тилис её совсем перестал как-либо реагировать на сигналы Ивана. Где она находилась в физическом, а не в тлистовом пространстве, он не знал, а знаков, говорящих об этом, он в её тилисовом адресе не нашёл, поэтому отправлять ей голубей тоже не мог.

Но человеку не дано постоянно грустить и в тишине жить, хотя бы потому что окружающий мир ему этого не даст.

Третьего сентября, ровно через месяц, отпуск Ивана закончился. В виду того, что в этом году Крона улучшила отношения с Кериланом, задания у всех гвардейцев стали поспокойнее. Например, Ваню и Витю поставили охранять один из королевских банков Доброграда. Погода в начале сентября, как и всегда в этом городе, улучшилась. Работать было очень спокойно, даже скучно. Иван порой приносил гитару, и они пытались что-то играть и петь, но в итоге у Ивана получалось какое-то псевдовеселье. Он порой даже сам понимал, что в разговорах с Виктором чересчур доставал его рассказами о Даше.

— И до сих пор ничего, — говорил Иван.

— Ты про что?

— Мы с ней до сих пор никак не связались, а вдруг я ей до сих пор нравлюсь, она же писала…

Но иначе он не мог, не мог не говорить о ней… о Даше.

Так пролетел сентябрь.

Иван часто стал опаздывать на работу из-за того, что всё утро думал о Ней… Он разделил всё происходящее с ним на две части: игру и жизнь. К жизни он относил лишь то, что действительно важно для его души, только то, что было связано с Дашей. А к игре он причислял всё остальное. Почти всё, что происходило с ним ежедневно. Это всё не было важно для его сердца.

Как-то в начале октября Иван попросил Вадима, чтобы тот через Марину помог ему связаться с Дашей и пошёл на встречу с Виктором. Они встретились недалеко от дома, где тот жил. На нём лица не было.

— Что с тобой? — спросил Ваня.

— Завтра, — пробормотал Виктор. — Виолетта уезжает с этим Фёдором в Керилан и забирает Машу.

Какое-то время жена друга откладывала поездку.

— Младшую дочь?

— Да. Что делать? Суд уже постановил отдать ей девочку.

— Вот гады!

— Да нет, это же и её дочь.

— Но ни этого же кериланца! Как его, Фёдор?

— Да.

— Слушай, — вдруг встрепенулся Иван. — А у меня идея!

— О, боже! Что на этот раз?

— Раз уж они уезжают, давай их навестим.

— Что значит «навестим»?

— Не бойся, просто пообщаемся.

— Ты хочешь отговорить их? — скептически произнёс Виктор.

— Ну, это вряд ли удастся. Просто пообщаемся с кериланцем и объясним твоей бывшей, с каким ничтожеством она уезжает.

Виктор махнул рукой.

— Ладно. Заодно познакомишься с моей средней дочерью, она тоже патриотка, даже с матерью раньше из-за Фёдора не общалась.

— Вот видишь, у нас и поддержка будет!

— Заодно поубавь в ней пылу и жару насчёт всего этого. А то уж слишком она радикальна.

— Посмотрим.

Вскоре Иван оказался в доме номер 17 на улице Рыбной. Когда оба друга зашли в квартиру, Виктор окликнул Катю.

— Её нет, — послышался голос Виолетты.

Сама жена Виктора сразу же показалась в коридоре.

— Смею представить тебе своего сослуживца, — начал Виктор, — Иван.

Ваня поклонился жене друга, та ответила тем же. Странная, тихая, средних лет, среднего роста со странной не особо умной полуулыбкой Виолетта сразу не понравилась Ивану как женщина. «Да, — думал он. — Это не Даша».

— Проходите, — сказала она. — Сейчас придёт и Фёдор, помогать нам с Машей собираться, вместе попьём чай.

Иван первый раз прошёл в эту уставленную магическими устройствами гостиную. Он, знавший Виктора, понимал, что его друг переживает в основном из-за дочери, которая уезжает, но не из-за жены.

— А где Оксана? — послышался голос Виктора.

— А она со своим женихом гуляет, — отвечала Виолетта.

— А Маша?

— На занятиях по рисованию.

Иван помнил, как друг рассказал ему, что с тех пор, как у его жены завёлся этот кериланец, его дочери начали посещать множество кружков, на которые у него не хватало денег. Виктор очень переживал из-за этого. Сейчас в его поведении Иван заметил знакомую нотку волнения.

— А, забыл, — чуть тише сказал отец. — А Катя?

— У подруг, уроки учит, она же хочет хорошо десятый класс окончить. А вид Феди ей, видите ли, мешает…

Иван не удержался и негромко рассмеялся.

— Он же только начался, учебный год этот, — бормотал Витя, заходя в гостиную. — Чем интересуешься?

— Да вот, — говорил Иван. — Гляжу у вас здесь гитары.

— Это Катька одно время занималась, теперь забросила. Я пару раз сам хотел что-нибудь сыграть, но дочь говорит, что у меня совсем пропал слух. А ведь твоему отцу как-то удавалось меня учить… — услышав про отца, Иван захотел врезать сопернику Виктора прямо сейчас. — Времени вспоминать старые мелодии, которые он со мной разучивал, нет.

— Это да, — типичным для себя вздохом ответил Ваня. — Насчёт твоего слуха она права. — Сослуживцы рассмеялись.

Раздался звонок в дверь.

— Надеюсь, это твоя младшая дочь.

— Я тоже.

Но их ожидания не оправдались: из прихожей послышался тенор. Через пару минут в гостиную зашёл мужчина, ростом чуть ниже Виктора, широкоплечий, в синих джинсах и современном чёрном пиджаке (чисто кериланский стиль, подметил про себя Иван). За ним следом шла Виолетта.

— Добрый день, Виктор, — спокойно сказал Фёдор.

— Добрый.

— Не могли бы вы представить мне вашего друга?

— Иван, — чем-то даже дерзко протянул руку друг, слегка испугав кериланца.

— Фёдор, очень приятно.

— А вот мне не очень, — просто и в то же время отвязно сказал Иван.

Виктор и Виолетта застыли на секунду, после она отошла на несколько шагов и села в кресло.

Иван заметил, что Фёдор хотел что-то сказать, но не находил слов.

— Что же вы молчите? — поинтересовался Иван. — У вас и язык больше не работает, не только совесть?

— Зачем так? — тихо и неразборчиво пробормотал тот, но Иван всё понял.

— Я согласен, — воскликнул он. — Зачем так? Приезжать во враждебную тебе страну и соблазнять замужнюю женщину. Такое происходит не от богатства, а от комплексов.

— Ваня, — начал было Виктор, но Иван оборвал его.

— Я попрошу вас… — начал Фёдор.

— Ну проси, а лучше умоляй, — как можно более нагло выцедил Иван, что Виктор отвернулся, и Ваня краем уха услышал его тихий смешок. Он всегда так делал, когда смеяться было некрасиво. Виолетта сидела как в оцепенении. «Видно, знаешь, как говорить надо, потому и молчишь», — думал Иван о Фёдоре, а затем продолжил вслух: — Я думаю, Вить, нам не надо больше здесь сегодня оставаться, рядом с этим лже-аристократом (глаза кериланца выпучились от злости). А вам, мадам, я бы не советовал иметь какие-либо отношения с этим вот ничтожеством, они там все, по-моему, такие…Желаю вовремя одуматься. Пойдём, Вить.

Оба выходили из помещения, чувствуя себя победителями. Иван не заметил, чтобы его друг посмотрел на бывшую жену, зато поймал его смелый взгляд, обращённый на кериланца.

Они спустились вниз, вышли из дома и вдруг сильно рассмеялись.

— Ну ты и сказанул, — проговорил Виктор.

— Да так и надо ему, — вякнул Ваня.

— У меня даже обида на них прошла. Ну, что теперь делать будем?

— Как насчёт бутылочки магического Южного коньяка марки «Чаша»? Посидим у меня, песенки попоём.

— Я за!

— Заодно Вадик обещал тилисом треснуть, сказать, как я могу с Дашей связаться.

— Точно, он же с Мариной живёт!

В такой день даже дождь закончился. Иван жил сегодня в предвкушении того, что ему скажет Вадим. Друзья купили «Чашу» и отправились к Ивану.

— Я готовлю патриотическую песню, — рассказывал Ваня. — Скоро споём её для всех.

Они веселились, а когда стукнуло девять, Иван связался с Вадимом.

— Смотри, — он сообщил Ивану какой-то тилис. — Это мне Марина дала.

— Они общались? — спросил Ваня.

— Нет, это ещё летом Даша ей дала.

— Кстати, ты знаешь, что Дашка была дальней родственницей королевской семьи?

Вадим громко рассмеялся.

— Да я даже у королевы спрашивал, — заверил его Иван. — Можешь не смеяться.

— Да не в этом дело. Я даже думаю, что в таком случае тебе надо бы поунять свой пыл по отношению к Даше.

— А что?

— Ты не понимаешь?

— Нет.

— Знаешь, Марина же хорошо с ней дружила. Они вместе ходили к королеве. Так вот. Даша никакая не дальняя родственница короля и королевы…Она их дочь!

Иван чуть ли тилис не уронил. Ну надо же, он влюбился в принцессу! И она это не афишировала, даже скрывала. Эта скромность в ней тоже восхитила его.

— Слушай, позови Виктора, — попросил Вадим.

Иван сделал это с удовольствием, а потом тихо сидел и размышлял о словах приятеля.

* * *

Пролетали дни, недели… Иван понял, что Даша и ему и Марине дала один и тот же адрес тилиса, по которому нельзя было связаться. Кончился октябрь. Дни проходили мрачно и скучно. Очень скоро в Иване появилась новая странность…

Началось всё с того, что, идя по улице, он увидел слегка полную девушку с рыжими волосами и с округлой формой прически сзади. Сердце нашего героя затрепетало! Он робко подошел ближе, но когда обогнал женщину, понял, что это не Даша.

И так ни один раз. Ему постоянно казалось, что какая-либо похожая на неё девушка — это и есть она. За пару недель он наловил около двадцати таких принцесс.

— Ну и угораздило тебя в принцессу влюбиться, — говорил ему Виктор.

— Самое главное, — отвечал Иван, — никто даже не знает, что у королевской четы есть дети.

Однажды в конце ноября Иван и Виктор сидели в кабинете и перебирали бумаги, так как спокойствие по отношению к Керилану уже достигло своего пика.

— Вот я хотел спросить, — сказал Витя. — Что моей дочери средней делать?

— Кате?

— Да, да.

— А что с ней?

— Да вот ей уже шестнадцать лет, а до сих пор кавалера не было. Она у меня и спрашивает, как ей быть. Тяжело без него, а у старшей их пруд пруди. Во всяком случае было до тех пор, пока она себе жениха кериланца не подцепила.

— Ну что ж. Скажу я твоей дочери, что важно не только, чтобы были отношения, а чтобы была любовь. Я ведь тоже, когда в двадцать лет жену свою уродливую подцепил, думал, вот хорошо, на меня хоть какая-то девушка посмотрела.

— А я тебе скажу, ты и другим нравился.

— Я этого не замечал. Ну вот. А теперь мне нужен лишь один человек, и какая мне разница, смотрят ли на меня сейчас другие женщины. Мне одна она нужна.

— Всё ты по себе смотришь.

— Может быть. Делюсь своим опытом, другого не имею. А, может быть, бог специально её такой делает, чтобы на неё никто не смотрел…

— Но она у меня умница, красавица…

— Может быть, но, наверное, её бог к чему-то, а, скорее, к кому-то другому готовит.

— Тогда почему же бог не сделал так, чтобы ты был счастлив с нашей принцессой?

— А он сделал, — горячо сказал Иван. — Только я такой дурак, что уехал, — он огрел себя летящей над столом папкой. — Она же просила остаться!..

— Хватит, я уже двести раз все эти истории слышал! Я думаю, что ты не должен себя так корить за то, что тогда хотел уехать. И ты делал правильно!

— Но я тем же вечером… да уже через несколько часов понял, что зря.

— Да, но это всё уже было потом. Я считаю, былое не вернуть и ты всё-таки сделал правильно.

Очень быстро пролетел декабрь, наступил новый год. Его встретили весело, а Иван даже внешне радовался празднику, тем более, что былые раны поутихли.

После нового года появилась новая надежда — их с Виктором отправляли в штаб на границе со Старией, где работала куча гвардейцев и помощниц, среди которых Иван надеялся найти Дашу.

Он взял с собой туда гитару и собирался представить там свою новую патриотическую песню.

* * *

Восьмого января Иван и Виктор отправились в тот самый район Борсии, где и находился упомянутый штаб.

— Как у Вадима с Мариной? — спросил Виктор.

— Он говорит, — отвечал Иван, — что они в новый год расстались.

— Да, невесело он его встречал.

Когда съехались все гвардейцы, Иван заметил, что приехали Олеся и Марина, но Даши, к его сожалению, не было.

— Что она вам обо мне говорила? — спросил он.

— Да ничего особенного, — сказала Марина. — Просто ты ей немного нравился вот и всё.

— А что было, когда я уехал?

— Ну, она ходила грустная дня два, но потом я её развеселила.

— Послушайте, Марина, Олеся, вы не могли бы помочь мне связаться с ней?

На лице Марины показалось усталое выражение.

— Когда мы с тобой расстались, — напомнил Иван. — Ты сказала, что останемся друзьями. Вот я и прошу дружескую услугу.

— Как помочь-то?

— Поговорите с королевой, скажите, что принцесса ваша подруга.

— Ясно, — сказала Олеся.

На следующий день подруги сказали ему, как найти её в тлистовом пространстве.

В этот же день Иван с несколькими друзьями протащили алкоголь в запрещённую зону, были замечены сторожевыми и получили выговор. К этому вскоре прибавилось одно неуставное отношение Ивана и неудачное выполнение задания. Виктор говорил, что у всех такое есть. Про то, что Иван иногда балуется с экстримом, тоже было известно.

Но пока о Даше. Влюблённый гвардеец смог написать ей одно простое письмо: «Привет, это Ваня. Как дела?» С момента, когда он только получил нужную информацию про Дашу у её подруг, он был несказанно счастлив, сам не понимая, как так может быть. Весь вечер он ждал её письма, но она ему не отвечала. Однако он был уверен, что она его не забыла.

На следующий день он получил ответ. Увидев от кого письмо, даже не посмотрев его, он стал бешено прыгать и орать. Кто-то смеялся, глядя на него, кто-то дивился. Но Ваня прочитал сбившее ему настроение письмо:

«Ты можешь мне не писать».

Иван не до конца понял смысл этих слов.

«Может, что-то с тилисом», — подумал он и написал ей:

«Почему?»

Ответ вскоре пришёл:

«Потому что я не хочу с тобой общаться. Устраивает?»

Иван весь день ходил хмурый и ничего не понимал. Под вечер он пришёл к внутреннему умозаключению по произошедшему и написал ей ещё одно письмо:

«Прости меня»

И решил ничего больше не писать. Но на следующий день прилетело:

«Ты что не понял! Я не хочу с тобой общаться, у меня есть другой. Советую тебе забыть меня и завести кого-нибудь».

Это даже чем-то подбодрило Ивана. Из уст его тихо вылетело обидчивое: «Ну и заведу».

Вскоре он поближе познакомился с человеком, которого летом сторонился. Это была та самая маленькая Дарья Чапаева, которая как-то сама звала его на танец.

— Зачем тебе Даша? — спросила она про принцессу.

— А ты её знаешь?

— Очень хорошо, лет с десять. Ты в курсе, что ей всего-то двадцать семь, а тебе тридцать шесть!

— Ну и что, тем более лучше, помоложе будет.

— Да она ботаник!

— Значит, умная — хорошо.

— На самом деле ты не думай, она простая, она не будет на тебя ни за что обижаться, так что не бойся.

— Поговори с ней обо мне.

На следующий день она выложила ему несколько причин, почему принцесса не хочет с ним общаться.

— Она говорит, что у неё уже есть кавалер, и поэтому она не хочет тебя расстраивать. А также, что не хочет вспоминать то лето.

— А у неё действительно есть кто-то?

— Да.

— И как же его зовут?

— Она говорит, Лёша какой-то.

Ивану нравилось говорить с этой девушкой и узнавать больше о любимой.

Вскоре пришло время «новых дел», как решил Иван. Рядом со штабом находилась небольшая площадь, где по воскресеньям собирались гвардейцы и местные жители. Виктор, хорошенько подучив магию звуков, сделал Ивану очень громкий голос и гитару, и они пошли туда в одно из воскресений.

— Добрый день, — раздалось на всё пространство, и почти все прохожие обратили на это внимание. Человек с гитарой продолжал: — Всем привет, я — Иван Тишков, гвардеец и по совместительству музыкант. Я сразу вам признаюсь, что не терплю Керилан и считаю кериланцев своими врагами. Я — патриот! И поэтому хотел бы вам представить свою песню.

— «Открывая Борсийские клубы

Мы забыли об одном

Что были затеряны сладкие губы

Под длинным западным хвостом.

***

Мочи же кериланцев,

Мочи же их всех,

Освободись от грязи

И от подлых потех».

В песне было четыре куплета и припев как отступление от основного текста. Эта музыка звучала как призыв к народу, и по её окончании раздались громкие аплодисменты, а кто-то даже кричал во всё горло, что Иван молодец.

Исполнитель стал очень часто петь свою песню. И вот однажды его схватили двое:

— Иван Тишков?

— Да.

— Пойдёмте с нами.

— Куда?

— На совет к королеве.

Только музыкант спустился в помещение для совета, как на него практически накинулся депутат Кроны Денис Климов:

— Тишков! — кричал высокий и худой человек с длинными руками и на редкость злым взглядом. — Какая неслыханная дерзость!

— Потише, — послышался голос королевы, и Иван вздрогнул. — Начнём с того, что поведение ваше итак в последнее время скверно, а вы ещё и распространяете мысль о национализме.

Гвардеец ничего не мог сказать. Он увидел глаза королевы и сразу вспомнил глаза её дочери. Они были так похожи… такие же светло-зелёные, большие и чистые.

— Значит, — продолжал Климов. — Я предлагаю вышвырнуть Тишкова для начала из штаба.

— Согласны, — раздалось со стороны совета.

— А потом посмотрим, — добавила королева.

Через неделю Иван уже разгружал вещи в квартире на улице Сов. Вскоре к нему прилетел говорящий голубь.

— Нас всегда посылают, — рассказывала птица, — когда нужно отправить какие-то официальные документы. А вам я пожелаю удачи, она вам понадобится.

Иван улыбнулся, глядя вслед крылатому почтальону. Эти птицы всегда говорят с тобой по-доброму, думал он, даже если ты не прав, и тебе присылают смертный приговор. В этот раз, посчитал он, ему прислали нечто похожее. Это было приглашение на слушание его дела по «разжиганию межнациональной розни» от короля на двадцатое февраля.

Стоит сказать, что ещё в штабе Иван следовал «совету» Даши, пытался завести другую, но всё кончалось ничем, потому что он рассчитывал снова пойти поработать где-нибудь на заданиях гвардии, а там в этом марте-апреле по словам другой Даши (Чапаева написала ему это по тилису, уже когда его выгнали из штаба), принцесса должна была снова приехать туда в тот же штаб под Доброградом помощницей. Его удивляло, что страна до сих пор не знает, что у короля и королевы есть дочь.

— Как ты будешь выкручиваться? — спросил Виктор, когда узнал о приглашении в суд.

— Я надеюсь, — уверенно сказал Иван, — что хоть у кого-то там проснётся чувство патриотизма и понимание, где враги!

Настал день слушания.

Лишь завидев Ивана, все кронцы заявили:

— Выгнать.

Выступил Денис Климов:

— По решению Кроны и военного трибунала, необходимо уволить из гвардии Ивана Николаевича Тишкова за разжигание межнациональной розни.

Обвиняемый понимал, что среди Кроны он сподвижников не найдёт. Он трагически взглянул на кого-то. Один из депутатов заявил:

— Но Тишков может дойти до высшей инстанции — короля.

Раздался удивлённый шёпот.

— Ну что ж, — сказал Климов. — Король приедет через час. Можете подождать, гвардеец Тишков, но предупреждаю, он тоже не любит таких безбашенных нацистов, как вы!

Обвиняемый вздыхал весь час, он ждал, сможет ли он вновь увидеть Дашу. По иронии судьбы, это зависело от решения её отца.

Вскоре король пришёл. На вопрос, оставлять ли Ивана, раздалось громко:

— Тишкова?! Нет, этого нам не надо. В документах записано, — на память говорил Александр II. — «Тишков Иван Николаевич, автор песни «Мочи кериланцев», изгоняется из гвардии за исполнение своей песни, чьи дерзость и национализм, который проглядывает уже в самом названии указанной песни, противоречат нашей политике». Тишков, вы уволены из гвардии!

— Но, ваше величество, — начал бедняга. — Разве вы не понимаете, что Керилан — наши враги, и что населению надо помочь и открыть глаза на происходящее?

Вся Крона уставилась на короля. Он насупился и заявил:

— Нет! Я не хочу этого даже слышать. Керилан — выгодный для нас партнёр и союзник! Я прошу вас удалиться.

Когда Иван вышел из здания Кроны, на крыльце собралась небольшая толпа журналистов и горожан. Он достал гитару и встал перед ними.

— За что вас выгоняют? — спросил один журналист.

— За любовь к родине, — ответил Иван и громко, на всю улицу, спел свою песню.

На следующий день Ивану пришло извещение из Кроны:

«Иван Николаевич Тишков

Отныне вам запрещено исполнять вашу композицию «Мочи кериланцев» в связи с полным запретом на исполнение этой песни и чтение стихов или употребление каких-либо цитат из её текста. В противном случае вас, либо тех, кто нарушит запрет, ждёт уголовная ответственность».

— Ну конечно, — ругался в тот же день Виктор. — Наш король же не пойдёт против Кроны, легче прогнуться и выгнать тебя!

— Я работу-то найду, но вот Даша… Я же не смогу приехать изавоевать её снова.

— Король сам не понял, что натворил. А песня-то хорошая, знает же, что она распространится, вот её и запретили.

Целую неделю из головы Ивана не выходила Даша. Гвардия была для него способом завоевать её вновь, как он теперь считал. И он всё ещё надеялся на какие-то её чувства.

Как-то Виктор рассказал ему:

— Сидели мы вчера с Катькой и смотрели знаменитую пьесу в театре, Оксана опять с женихом кериланцем гуляла… В общем, там в пьесе героиня хотела пообщаться с героем, но он не мог, хотя тоже любил её, но ему было больно.

И этой ночью (13 марта) Иван не мог уснуть, его как по голове ударило. «Она же почти плакала, — вспоминал он. — Она не хотела, чтобы я тогда уезжал. Мелкая Даша сказала, что ей не хочется вспоминать лето. У неё кто-то есть — ерунда! Она не хочет со мной общаться… Всё сходится, я ей небезразличен».

Но неуверенность в этом вселила в него страх. Ваня решил узнать, где она. Связавшись с Мариной и Олесей, он узнал, что Даша работает помощницей при охране одного из окраинных военных парков, который, кстати, находился недалеко от города, а именно рядом с центральным парком. Иван попросил не говорить Даше о своём приезде, взял с собой Виктора и в ближайшее воскресенье отправился туда.

Чем ближе трансоль подлетала к месту, тем сильнее у Ивана билось сердце. Он буквально чувствовал удары горлом.

— Ой, Витя, — говорил он. — Как я трепещу перед этой встречей. Ей богу, никогда так ни переживал.

И действительно, его трясло, по всему телу била дрожь. Когда они доехали, сердце у Ивана чуть из груди не вылетело. Они приблизились к месту, где их уже ждали некоторые люди. Гости подошли к компании, их поприветствовали. За метр от Иван стояла она… Даша, девушка его жизни.

Завязался весёлый разговор с другими гвардейцами. Иван шутил, что-то рассказывал, искренне интересовался гвардейскими новостями. Ребята с иронией поведали, как некоторым служащим повысили зарплату на десять золотых, в то время как в Кроне депутатам повысили её на несколько тысяч. Затем Иван вдруг повернулся к ней и робко проговорил:

— Привет, Даш.

— Привет.

— Как дела?

— Хорошо.

Через несколько минут она изъявила об уходе. Иван отвернулся от компании, находиться в которой ему очень понравилось, и, оставив её за Виктором, пошёл за Дашей.

— Постой, — проговорил он, останавливая её.

— Чего ты хочешь?

— Скажи мне, почему ты не желаешь со мной общаться? Тебе больно?

— Нет, мне не больно.

— Тогда почему?

— Я наоборот не хочу причинять боль тебе.

— Как?

— Нам не надо общаться, потому что я могу предложить тебе лишь дружбу, а я понимаю, что мужчина не может дружить с той, которую любит.

Он подошёл ближе и попытался обнять её.

— Дашуля, я люблю тебя, я всё это время думал о тебе.

— Ваня, не надо.

— Надо, я не могу забыть тебя. Я прошу тебя, разве ты не помнишь того, что у нас было… Кто-нибудь ещё, мужчина и женщина, ходили вместе на Трибейское озеро?

— Да!

— Ты не помнишь наших минут, проведённых вместе?

— Нет.

— Неужели ты ничего не чувствуешь ко мне?

— Из чувств любви — нет.

— Пойми, мне даже приятно просто общаться с тобой, просто видеть и слышать тебя.

— Ваня, не надо.

— Скажи, у тебя кто-то есть?

— Да, у меня есть жених.

— Кто он? — воскликнул Иван. — Где живёт?

— Ты что меня за дуру принимаешь?

— Нет! Ни в коем случае!

— Тогда ты же понимаешь, что я не скажу тебе, ни как его зовут, ни где он живёт!

— Но…

Даша уходила. Иван пытался удержать её, но не знал как, не знал о чём с ней ещё поговорить, что спросить, когда она так настроена. Он просто хотел быть рядом и говорить с ней, хотя не знал как и о чём. И она ушла.

Несколько минут на душе оставалось хорошо и легко. Скоро они уже сидели за одним столом и общались с Виктором.

— Неплохое кафе, — улыбался Витя. — Совсем рядом с парком.

— Ты видел её? — проговорил Ваня. — Она бесподобна! Её не описать!

— Не продолжай, знаю, что дальше будет.

— Ну вот почему теперь так…

— Да, за год изменилось только одно.

— Что?

— Год назад она за тобой бегала, а теперь ты за ней.

Эти слова как стрела впились в Ванино сердце, и он с горечью произнёс:

— Да я ей как тогда, так и сейчас не нужен был.

Когда Дарья снова вышла из небольшого поста помощниц, Иван спросил её, почему она год назад писала ему по тилису.

— От скуки, — ответила она.

Но боль от этого ответа он почувствовал только потом, потому что, когда он говорил с ней, ему было хорошо! Он впервые за долгое время чувствовал спокойствие, когда говорил с ней. Позже он сказал про это так: «Радость — это спокойствие души. Радость души — это счастье».

Вечером, когда Виктор уже ждал у трансоли, Иван сидел и говорил с Олесей.

— У неё правда есть жених?

— Да, — отвечала та. — Она нам с Мариной даже его фото показывала.

— Какой он?

— Ну, высокий красавец. Ещё у него мелирование. К тому же, ты ведь понимаешь, она к своим родителям привязана, а они тебя хлебом и солью как её жениха и принца не встретят. Она говорит, они его ей сами подыскали.

— А она его любит?

— Ну, наверное, да, раз они хотят пожениться. Сам понимаешь, он какой-то вельможа, если не принц — красавец мужчина, а ты кто — лишь изгнанный гвардеец.

— Понимаю, — тяжело вздохнул Иван.

— Но ты не расстраивайся, другую найдёшь.

— Иван! — послышался голос Виктора. — Поехали уже!

Ваня попрощался с Олесей и побежал в сторону трансоли.

18 глава. Забытая любовь. — 5

* * *

Первое время у Ивана было легко на душе, потому что, как он сам он просто поговорил с Дашей. «Какая же она умная, — думал он порой. — Тогда летом просила меня остаться хотя бы на неделю. Если бы я остался, я бы уже не смог от неё уехать до самого конца лета, и она, должно быть, это понимала. А просить меня остаться на большее время было почти невозможно тогда. А почему я встречался с Мариной? Да будь я тысячу раз проклят потому, что не бросил её вовремя и не обратил внимание на лучшую девушку на земле, на Дашу…» Он злился и на Марину за то, что она раньше его не бросила. Вот Даша в розовой ветровке подходит к штабу. Сколько раз он видел её в тот июль, сколько времени он потерял, сколько времени могло бы быть у них!

Ваня не мог даже подумать плохого о принцессе, он боготворил её.

Вскоре его снова охватили боль и страх. Раньше в нём хотя бы жила надежда, а теперь Дарья всё высказала ему. Порой он не мог заснуть, мысли рвались к ней сами собой, а из глаз текли слёзы.

Закончился март. Ивану становилось порой так плохо, что он решал не идти на работу, хотя в другое время любая деятельность ему помогала бы отвлечься от грустных мыслей. Ему было наплевать на всё. Временами он работал на изучении магии огня за тридцать золотых в неделю. В былое время ему этого бы не хватало, но Ваня не мог ни нормально есть, ни выбирать себе одежду или какие-то другие вещи, так что денег было достаточно.

И вот, когда Иван второй день в начале апреля не появился у себя на новой работе, к нему пришёл его лучший друг.

— Здравствуй, Виктор, — поприветствовал его Ваня.

— Привет, дружок, мне сказали, что ты на работу не ходишь. Вижу, совсем раскис. Нельзя из-за неё такое с собой творить, пора её забыть!

— Не могу! — Иван схватился за голову.

— Послушай, тут нам в гвардии выдавали по портрету, я парочку попросил. Там изображена королевская семья. Я один дочке взял — она патриотка у меня — и один тебе: там принцесса есть.

И Виктор достал портрет королевской семьи, на которой были изображены мужчина и женщина лет пятидесяти, и их дочь, рыжеволосая принцесса, которой на изображении не дашь и больше двадцати четырёх, со сверкающим взглядом и полуулыбкой на губах. Она стояла между ними на фоне красного полотна королевских стен. Ваня взял рамочку с изображением, взглянул на Дашу и отложил в сторону.

— Видишь, — сказал Виктор, — теперь Даша уже больше не скрывает, кто её родители, и вся страна знает, что существует принцесса.

— А что ты думаешь насчёт того, есть ли у неё кто-то?

— Да я заметку в газете видел. Некий журналист Чамосский брал у неё интервью.

— У Даши?!

— Да. Так вот, там был вопрос, есть ли у неё жених, и из каких он слоёв. Она сказала, что есть и от высших слоёв общества.

— Да уж, у меня теперь один путь к ней!

— Неужто он есть?

— Да, есть один. Уехать в Керилан, стать императором, завоевать Борсию, и лишь тогда я бы смог быть выше её по чину, и она обратила бы на меня внимание. Но я бы не сразу себя выдал. Лишь если мы с ней были бы женаты, и она безумно бы меня любила!

— Да уж. Но тогда ты бы должен был предать родную страну, а родина, как мне всегда казалось, для тебя не пустой звук.

— Да, — Иван улёгся на живот, глядя прямо перед собой, — но любовь к ней сильнее всего.

— Знаешь, ты мог бы такой путь проделать, ты знаешь, как прорываться вперёд, когда есть цель!

— Да, но я не могу этого сделать!

— И почему же?

— Мне не хватит сейчас сил, я измождён болью и страданиями от безответной любви к ней. Даже без возможности видеть её и общаться с ней.

Когда была надежда быть с ней, когда он приближался к ней, то казалось, что в мире нет абсолютно ничего невозможного, и всё это в его руках, если цель — она, если она — его девушка. Этого, точно могущественного источника богов, он больше не чувствовал.

— Что же ты будешь делать? — спросил Виктор.

— Не знаю. Пытаться забыть.

Они немного посидели, попили чай.

— Кстати, у моей старшей дочери сегодня свадьба.

— Счастья ей.

Когда друг ушёл, Ваня вырезал фотографию Даши и вставил её в рамочку в форме сердца, которую им выдавали тем самым летом.

Этой ночью Иван плакал и не мог заснуть. Он взглянул на изображение принцессы, и в сердце что-то защемило. Это чувство выражалось не просто словами «не надо было уезжать», а чем-то необъятным. Ваня хотел начать сначала, но историю своей жизни он мог только оборвать, как, по его мнению, он и сделал тогда в тот проклятый день, третьего августа прошлого года…

Он кинул в угол фотографию и подошёл к окну. Он всегда подходил к нему ночью, когда ему казалось, что жизнь не справедлива к нему, и смотрел в вдаль, на небо и звёзды.

Он сравнивал двух Даш: девушку, которой он нравился год назад и принцессу, которую он видел месяц назад и которой наплевать на него. Его сердце как яд проело то, что всё так изменилось. Он вспомнил как с «первой» Дашей они общались, ходили на Трибейское озеро, танцевали, целовались, как он защищал её от тех злостных дам — всё было как в сказке. И что бы было, если бы он не уехал тогда?! А теперь она холодная и злая.

У него не было ни детей, ни родителей, наверное, никого, кроме Виктора, у которого своя семья и жизнь.

Он вспоминал её снова и снова, и сердце вновь пронзал кинжал, наполненный болью. Первую долю мгновения он ловил маленькое наслаждение от воспоминания, от мечты, а потом принимал огромный моральный удар, весь ужас необъятности страданий.

И тут у него возникла идея! От радости того, что может получиться, он чуть не запрыгал по комнате.

* * *

Виктор как обычно сидел в своём кабинете и разбирал какие-то документы. Помещение было маленьким, но благодаря его хозяину очень уютным. И вдруг в него почти что вломился Иван. Он бешено подбежал к другу.

— Что с тобой? — спросил Иван, не увидев никакой ответной реакции на столь бесцеремонное поведение.

— А что? — переспросил Виктор.

— Ты какой-то грустный.

— Да нет.

— Грустный и печальный. Выкладывай, что с тобой случилось, пока я не выложил, почему я такой весёлый.

— Может, сначала ты?

— Нет, у меня предмет века!

— Всё-таки решил захватить этот поганый мир для неё? Я бы на её месте отказался от такого ужасного подарка. Ладно. Я тебе рассказывал, что у Оксаны вчера свадьба была?

— Что, не удалась? — предположил Иван.

— Да нет, удалась.

— А что тогда?

— Они с мужем решили в Керилан уехать, к нему в район, говорят, рядом с Виолеттой и Фёдором.

— Как так?

— А вот так! Они на днях все вместе уезжают.

— А как другая дочь?

— Заявила, что Оксана предала родину, и теперь сама с плохим настроением ходит.

— Кто, Катя или Оксана?

— Что Оксане-то горевать? Катя, конечно. Вечно ты путаешь!

— Когда уезжают?

— Завтра.

Оба вздохнули и помолчали секунд семь-восемь.

— Ладно, что там у тебя?

Иван взглянул на календарь.

— Сегодня четырнадцатое апреля.

— Да, я знаю.

— А у меня послезавтра день рождения! Сделай мне подарок.

— Чтобы ты искренне порадовался моему подарку, это должно быть приворотное зелье.

— Да не надо, я знаю, что его веками пробовали изобрести, но ни у кого не получилось. Я о другом.

— О чём же?

— Я знаю как её забыть!

— И как же?

— Я тут подумал. Ведь ни семьи у меня нет, ни спутницы, один ты. Так чего медлить, кому я нужен? У тебя, в конце концов, у самого дочь.

— Не пойму, а от меня что требуешь ты?

Иван наклонился к Вите и тихим, чуть мистическим голосом произнёс:

— Ты что-нибудь слышал о заклятии забвения?

Несколько мгновений Витя молчал, тупо глядя перед собой. Потом встрепенулся:

— Что?! Нет! — вскричал он. — Ты с ума сошёл!

— Ты знаешь, кто меня свёл!

— Ты что чокнулся?

— Это лучший путь, сам посуди. Семьи у меня нет, послезавтра мне тридцать семь исполняется, а к тому же я безответно влюблён в принцессу. Я не могу больше страдать!

Виктор начал думать.

— Ну не знаю, — вскоре сказал он. — Это опасно, за это могут посадить.

— А кто узнает? Как? Мы скроем, не волнуйся! Вот смотри, мне сейчас тридцать семь, а забвение может меня омолодить на двадцать лет, и мне будет, как и твоей дочери, семнадцать лет!

— Ей шестнадцать, в июле семнадцать будет, — поправил Витя.

— Ну вот. Это лучший путь.

— А если тебя кто-нибудь найдёт? Ты ж тут след оставил, «Мочи кериланцев», например.

— Я это тоже продумал. Помнишь, когда мы ездили к братьям Сарайским в кериланскую глубинку? Там на окраине посёлка стоял одинокий дом. Кто, скажи, меня найдёт в глухой, тем более кериланской, деревушке, только если ты не сдашь? Уж всяко там «Мочи кериланцев» не слышал никто.

— Да я-то не сдам…

— А самое главное, Витя, я окажусь там вдали от Борсии, от борсийской принцессы, никогда не узнаю, кто она такая. Вспомни, какую мы тому дому дурную славу создали! Да ко мне никто и на километр из местных не подойдёт! Я буду отрезан от остального мира, буду считать себя кериланцем, в глухом посёлке, никогда не окажусь в Борсии и никогда не вспомню, кто такая Даша! Я сам себе опущу железный занавес, как выразились бы кериланцы.

Виктор пристально смотрел на своего друга, а потом медленно произнёс:

— Да уж, ты всё хорошо продумал, даже не ожидал от тебя такого!

— А теперь я хочу, чтобы ты поклялся!

— В чём?

— В том, что ты никому не скажешь, где я, даже если тебя будут пытать!

— Клянусь, — серьёзно сказал Виктор, поднимая правую руку.

— А если я сам тебя найду, можешь, конечно, в крайнем случае рассказать, что я патриот Борсии, про родителей, но только не про Дашу и не про причину забвения.

— Клянусь!.. Но если она тебя вдруг полюбит, я обязан буду всё тебе открыть.

— Не несу чушь, она меня никогда уже не полюбит, сам понимаешь.

Виктор согласился с другом.

— Но всё-таки, — добавил Ваня, — лучше обговорить все варианты, даже если возможность их осуществления равна одной миллиардной. Если она меня полюбит, ты уже обязан будешь всё открыть мне, а потом посмотрим, останется ли у меня к ней что-нибудь и получится ли у нас что-нибудь.

— Хорошо, Вань, — вздохнул Виктор. — Я согласен стереть тебе память, если тебе это так нужно…

— Ты знаешь, как достать зелье?

— Ну слышал про каналы сбыта что-то.

— Достань к завтрашнему дню с омоложением на двадцать лет, и в свой день рождения я проснусь уже в новой жизни и решу, что это и есть мой день рождения. А так и будет!

— Хорошо, Вань. Я сегодня постараюсь достать зелье и завтра тебя позову.

— До встречи.

— До встречи.

Иван быстро добрался до дома и написал откровенное, чувствительное письмо Даше:

«Любимая.

Называю тебя так, потому что не могу не любить тебя! Я помню все наши минуты, проведённые вместе. Да, может быть, когда ты была рядом, я этого не ценил и потому уехал. Из-за этого я и страдаю. Если бы можно было исправить свой поступок, я бы не уезжал, но больше это никому не нужно.

Раньше мне нравились другие девушки, я испытывал страсть, но думал, что это и есть любовь. Но чувства проходили через очень небольшое время. С тобой всё иначе… Я не могу объяснить точно чувство, испытываемое мной. Моё отношение к тебе стало очень нелогичным. Я не могу забыть тебя…

Даша! Слышишь, это любовь. Мне уже не в радость даже жить, когда тебя нет рядом. Без тебя я уже ни в силах что-либо совершить, искренне порадоваться. Я люблю безумно, и любить буду всегда.

Я не хочу жить вот так… А знаешь, какой для меня вариант идеален? Я почти мечтаю о том, чтобы спасти тебе жизнь и, делая это, умереть самому. Нет, это не мысли о самоубийстве, это просто благороднейшая и желанная смерть. Лучше уж смерть, чем жизнь без твоей любви.

Моё отношение к тебе не такое как ко всем, я боготворю тебя, начинаю парить в небесах, если появляется только намёк на то, что я тебе небезразличен… Но это не так. Ты для меня — смысл жизни, главный человек на этой земле, моя любовь…

Мне сладко произносить твоё имя, и я ещё раз его напишу: "Даша". Как оно ласкает слух, так же, как и ты моё сердце.

Я не хочу сейчас перечислять те сотни различай между моей жизнью до тебя и после тебя, на это не хватит и десяти часов непрерывных рассказов, я просто ещё раз скажу, что те наши минуты, проведённые вместе, не забыты мной. Может быть, ты их и забыла…

А теперь прощай, но если ты когда-нибудь окажешься на дне этой жизни, тебе понадобится поддержка, или ты просто вспомнишь меня — знай, моя любовь к тебе на веке, она не знает границ, моё сердце принадлежит тебе!

Прощай».

Ваня дописал письмо и опустился на стул. Ему было очень тяжело и больно. Наконец он встал, взял нож и порезал им мизинец, оставив на бумаге красный след…

— Теперь всё, — произнёс он, глядя на письмо. Подождал, когда кровь подсохнет, залечил магией рану, чтобы после забвения было меньше зацепок для того, чтобы вспомнить, кем он был, и сложил письмо, оставив его на столе. — Знаю, что, может быть, другой бы на моём месте продолжил бы бороться и его бы не остановили слова девушки, что она его не любит, но я не такой. Сказала — значит всё, шанса нету, а в жизни меня больше ничего не держит, самоубийство — это грех, а боль в душе нестерпима, поэтому я принимаю решение — всё забыть.

Ночь прошла очень беспокойно, в сравнении с другими. Ему снились сны о Даше.

Наутро Ваня сказал:

— Наконец-то, последний день этой адской жизни.

Он начал собираться к Виктору, думая о том, что после забвения любым путём захочет узнать, кто он. «И это тоже будет боль, но пусть я построю себе новую счастливую жизнь», — пожелал он.

Вдруг запиликал тилис. Боевая и тревожная музыка соответствовала нынешнему состоянию Виктора.

— Встречаемся на вокзале, — быстро сказал он. — Некогда объяснять.

Ивану показалось это странным и даже испугало его. Он взял письмо и отправился к Западному вокзалу. Там его уже ждал друг.

— Что случилось? — спросил Ваня.

— По-моему, в гвардии что-то пронюхали про зелье, — Виктор кивнул на обычную бутылку, в которой находилась жидкость, с виду напоминавшая простой апельсиновый сок. При её виде у Ивана загорелись глаза. — А сам знаешь, по договору Борсии и Керилана за то, что память кому-то отшибаешь, до десяти лет дают.

Они старались говорить очень тихо.

— Не лучше ли было как-то законспирировать это?

— Ещё чего! Сок везу попить. Для безопасности положим в сумку.

— Ты прямо оборотень в погонах, — усмехнулся Иван.

— Благодаря тебе.

— И как мы тогда делаем?

— Я уже купил билеты. Едем в Войланск, снимаем комнату на пару часов (я уже договорился), пьёшь зелье, затем отправляемся в тот посёлок, и там ты засыпаешь…

— И просыпаюсь счастливым человеком. У тебя есть листок бумаги и ручка?

— Вот, держи.

Иван отошёл, сел за столик для ожидающих, порвал листок на две части. На одной он написал: «Ты Иван Тишков, сегодня тебе исполнилось семнадцать лет, и ты коренной кериланец», а затем, немного подумав, написал на другой: «Не ищи, кем ты был раньше, а строй свою новую жизнь». Хотелось ещё что-то сказать себе, тому, новому, грядущему, но Иван решил не пытать судьбу, не давать себе дополнительных зацепок. Да и из-за волны переживаний в голову мысли как-то не шли.

«Надеюсь подействует», — подумал он и, засунув листы в карман, пошёл к Виктору.

— Что ты писал? — спросил он Ивана.

— Да так, не важно.

Иван положил конверты к банкам с овощами и мясу.

— Тебе этого надолго не хватит, — сказал Виктор, глядя на сумку с едой.

— Я подготовил заклинание, что вечером размножит банки.

— Ну смотри!

Вскоре подошла трансоль и через пару часов они уже были в Войланске. Их окружили высоченные дома в два-три раза выше, чем в Доброграде, и мигающие огни магических технологий, парящие рядом с множеством едва видимых в небе трансолей.

— Надеюсь, — сказал Иван, осматривая обстановку города. — Я здесь ещё побываю когда-нибудь.

— А вот мне этот город не нравится, — сказал Витя. — На командировке в позапрошлом году тут лучше было.

Они добрались до гостиницы, которая находилась напротив странного здания, очевидно, военизированного, поскольку окон и дверей не наблюдалось. Заходя в гостиницу, Ване показалось, что из того здания выходит Фёдор.

— Давай быстрее! — воскликнул Виктор, и у Ивана сразу же из головы вылетели все посторонние мысли.

Они сняли номер и поднялась на лифте на тринадцатый этаж. Виктор налил в кружку, принесённую им, очевидно, из дома, зелья и поставил на стол.

— А теперь скажи мне, Иван, — начал он. — Ты точно решил…

— Да, — бескомпромиссно сказал Ваня, — и обсуждений быть не может.

— Хорошо.

— За твоё здоровье, — Иван поднял кружку и начал пить, глядя в глаза Виктору.

И тут из его уст вылетело такое заветное для Ивана слово:

— Забудь.

Что-то ударило Ивана изнутри, его передёрнуло со страшной силой, он уронил чашку, и та разбилась, но зелья в ней уже не было. Ваню передёрнуло ещё сильнее, и он рухнул на пол.

— Теперь точно подействует, — усмехнулся Виктор, глядя на осколки чашки. — Времени у меня не было… Это была любимая чашка дочери.

— Извини, — но Виктор лишь махнул рукой. Иван поднялся на ноги. Силы так быстро возвращались к нему, словно вовсе и не уходили. — А знаешь, Вить, я не понимаю, зачем сажать человека, который помогает забыть. Нельзя же мага заставить смотреть в глаза.

— Ну бог его знает, может, можно шантажом, например. Свидетелей после забвения не остаётся. Тот-то, кому отшибли, не помнит, что сам просил, а теперь он вроде как и пострадавший. К тому же, Вань, мы с тобой с точки зрения человека смотрим. А с точки зрения государства, в сухом остатке у нас налогоплательщик, который вчера отлично функционировал, а теперь ему нужно помогать восстанавливать навыки из-за утраты контактов, или вообще лечить. А преступника мы в назидание другим оставим, заодно в тюрьме ему можно работу дать. Всё, пошли быстро, на трансоль опаздываем.

Через три часа они были в очень глухой местности, где лишь далеко на западе виднелась парочка домов-точек.

— Туда, по-моему, — сказал Иван.

— Ты уверен?

— Не очень, десять лет всё-таки здесь не был.

Они подошли ближе и увидали, что там уже стоял целый посёлок, а не два-три домишки.

— Осторожно, — сказал Иван. — Нас никто не должен видеть.

— Пошли обойдём посёлок и подойдём сначала сзади к дому Сарайских.

Они прошли мимо надписи «Тольское» и пошли по просёлочной дороге, которая явно стала лучше за это время. Затем свернули и пошли по опушке небольшого леса. Вместо домишки Сарайских, перед ними предстал настоящий особняк.

— Ничего себе разрослись! — воскликнул Иван.

— Да уж. А вот и Дом.

Они взглянули на холм, на котором виднелся старый заброшенный дом. Друзья пошли в гору. В двадцати метрах от них, под холмом, сквозь кусты виднелась широченная речка. Иван подумал, как было бы хорошо в будущем в ней искупаться.

На полпути остановились у камня высотой с рост среднего мужчины, в центре которого мерцала фиолетовым древняя руна в виде птицы.

— Волшебный камень, — произнёс с придыханием Виктор. — Помнишь, Шалская поговаривала, что в нём бог знает какие магические качества.

— Да, — загадочно сказал Иван. — Единственная достопримечательность моего нового места жительства. Я специально здесь остановился. Я хотел сделать это здесь, на краю света. Вот. — Иван вынул из кармана написанное вчера послание. — Это моё письмо Даше. Храни его у себя, сам читай, но никому не давай — только ей. Это прощальное послание… Письмо о чувствах. Если она вдруг заинтересуется моей судьбой или даже полюбит, — что я вряд ли думаю свершится когда-нибудь, — дай ей его, пусть она знает, как я её любил.

Иван протянул его Вите, и тот дрожащей рукой взял конверт. Затем Ваня снова взглянул в сторону дома.

— Уже семь часов! — сказал Витя. — Ты должен заснуть до полуночи, а то зелье может сыграть с тобой злую шутку.

— Да не пора ещё.

И они оба уселись на простой камень. Как-то само собой произошло, что они начали вспоминать свою дружбу, как вместе выполняли задания, веселились.

Лишь по прошествии часа они встали.

— Ну вот, Вань, — усмехнулся Виктор. — С днём рождения тебя, с семнадцатилетнием… — затем на его глазах выступила слеза. — Мне будет тебя не хватать!

И друзья бросились в объятья. Иван последний раз прижимал друга к себе и сам расплакался. Они перестали обниматься и взглянули друг на друга.

— Люби и защищай Борсию, — провозгласил Иван. — Расти дочерей, где бы они ни были. И проследи за моей песней, что там с ней будет.

Виктор, глаза которого были налиты слезами, лишь кивнул.

— Долгие прощания — ещё более лишние слёзы, — сказал Иван.

Они крепко пожали друг другу руки, Иван отвернулся и пошёл в сторону дома. Дойдя до вершины холма, где начиналось крыльцо, он обернулся и увидел Виктора, всё ещё стоявшего неподалёку от Камня. Лицо его было всё ещё расстроенное. Виктор помахал Ивану. Иван, что есть мочи, тоже начал махать, и из глаз снова полились слёзы. Так они простояли ещё пять минут, и наконец Виктор обернулся и зашагал прочь, а Иван зашёл в дом.

Тот был более-менее чистый, в нём, как уже было сказано, долго время никто не жил. Иван со словами: «Так мне будет интереснее», — запаковал обе записки в конверты и первую положил на полу в спальне, а другую в погреб.

Он просидел за чашкой чая весь вечер, глядя в окно и вспоминая всю свою жизнь.

— И почему у меня нет детей? — задумался он. — Почему Даша меня так просто разлюбила, а я её нет?

И тут он вспомнил о друге. Его взяла горечь от того, что он никогда больше не увидится с этим человеком, не познакомится с его дочерью-патриоткой, что не с кем будет вспоминать своего отца… Он и отца-то с мамой помнить не будет. Вспомнилась песня «Мочи кериланцев», которая сейчас, наверное, витает по улицам Доброграда, по ртам музыкантов, не слушающих запрет власти и поющих для народа.

Однако Иван знал, что больше он так мучиться не будет. Завтра всё должно быть хорошо…

Были мысли выбежать из дома, нагнать Виктора и сказать, чтобы тот достал зелье памяти, и они через пару дней поехали б домой, но Иван быстро понял, что это неправильно — нужно идти до конца.

Наконец он вспомнил, что у Даши кто-то есть и он хочет этого её жениха убить.

Наступило десять часов.

Иван в предвкушении лёг в кровать, ожидая отдаться приятнейшему сну, но не тут-то было. Он всё никак не могу заснуть. В голову шли мысли, он беспокоился о том, что было, что будет. Успокаиваться получилось очень медленно и мучительно.

Но вот наконец в 11 часов он заснул, наверное, самым приятным в мире сном, с чувством избавления от мук.

19 глава. Оставшееся письмо

На улице Викингов наступил вечер. В конце июня здесь, как всегда, были белые ночи, как и во всём Доброграде. За окном зацветала сирень. На небе сияла растущая луна, вид которой как бы говорил, что скоро настанет полнолуние и что-то произойдёт. А завтра июль.

Но в доме номер двадцать горел свет. К нему подъехала небольшая личная трансоль. Человек, сидевший в ней, взглянул на дом, а затем на волшебные наручные часы, в которых вместо стрелок по окружности циферблата бегали огоньки.

— Вроде бы вовремя, — сказал человек. — Ваня сказал, через семь часов после четырёх — в одиннадцать. Надеюсь, Виктор вернул ему память. Хотя вряд ли. А что я, собственно, тут сижу?

Володя спрыгнул с трансоли, пошёл к дому и позвонил в колокольчик. Ему открыл сам хозяин.

— Доброй ночи, — сказал Виктор, одетый в дорогой пиджак. — Не ожидал, Владимир, увидеть тебя сегодня в такой час.

— А кого вы ждали? — спросил юноша, акцентируя взгляд на его костюме.

— А, — усмехнулся Виктор. — Ты очень внимателен, Владимир. Да, ты прав, я кое-кого жду, но об этом потом. Проходи.

В шикарной гостиной хозяин налил себе и гостю по рюмке вина.

— Так чем же я обязан такому позднему визиту? — поинтересовался Виктор, приглашая гостя сесть в кресло у камина.

— Я пришёл узнать, что с Иваном. Почему он со мной не связался?

— Потому, что он спит, — просто и улыбчиво ответил Виктор.

— А откуда вы это знаете?

— Я дал ему то, с чем он поскорее захочет заснуть.

— Снотворное? Так он у вас?

Хозяин дома рассмеялся.

— Боже упаси, я не храню у себя военнопленных! Разве ты, Володя, не догадываешься?

— А! — воскликнул радостный гость. — Вы вернули ему память?

— Да. И он сейчас спит и вспоминает всё, что было.

— А он не забудет меня, Катю….

— Нет. Память останется вся, и о том, что было до забвения, и после.

— Тогда вы можете мне рассказать, из-за чего ему вздумалось просить вас стирать ему память?

— Терпение, вы всё сегодня узнаете, мой юный друг. — И Виктор спокойно пригубил вина. — Я предлагаю, пока не пришёл ожидаемый мною гость, тост. Тост за Ваню!

— Я согласен! — громко сказал Вова, и они чокнулись.

И тут в комнату вошёл слуга, которого хозяин попросил сегодня остаться на ночь.

— Ещё один гость, — сказал он.

— Я знаю, кто это, — спокойно сказал Виктор.

— Ваша дочь.

— Кто? — спросил Вова.

— Катя, — ответил слуга.

— Что? — воскликнул изумлённый отец. — А она зачем приехала?!

Слуга пожал плечами и ушёл. Не прошло и нескольких мгновений, как в комнату зашла Катя.

— И ты тут, — глядя на Вову, сказала она. — Ну привет, пап. Я принесла список гостей и ещё…

— И ещё? — спросил испуганно отец, взяв у неё листок.

— И ещё ты должен будешь поговорить с мамой.

— Хорошо, — выдохнул Виктор. — Поговорю.

И тут взгляд дочери остановился на одежде отца.

— А ты кого-то ещё… — начала она, но её оборвали.

В комнату снова явился слуга.

— К вам принцесса Дарья.

— А она сюда зачем приехала? — недоумевала Катя.

Тем временем Вова подошёл к Виктору.

— Это вы её ждали?

Тот кивнул.

В гостиную вошла принцесса. Она была в изящном красном платье, а её лицо, как всегда, обрамляли объёмные рыже-бордовые волосы, нисходящие до плеч. Катя, увидев её, слегка пригладила свои чёрные локоны и спросила:

— И зачем же ты приехала?

— Меня Виктор пригласил, — спокойно сказала принцесса.

— Интересно, зачем же, папа?

— Сейчас скажу. Может быть, вина?

— Нет! — хором ответили девушки, Катя особенно громко.

Владимир и Виктор переглянулись.

— Ну что ж, — сказал наконец второй. — Я прошу успокоиться и послушать меня. Для начала, пройдёмте.

Он повёл их на второй этаж, затем на свой просторный чердак. Там в мистической, абсолютно летней ночи в углу стоял небольшой сундучок. Все четверо подошли к нему.

— Здесь, — сказал Виктор. — Хранится то, что Иван оставил мне перед забвением, — он потёр мокрые от волнения руки друг об друга, и из них полил огонь. Языки пламени около минуты обжигали крышку сундука, затем оттуда раздалось низким безучастным голосом:

— Пароль.

Виктор произнёс:

— Любовь — на жгучие мгновения, семья — на всю жизнь.

И тут крышка сундука вылетала. Виктор засунул в него руку и достал конверт.

— Здесь, — сказал он, — находится истинная причина Ваниного забвения. Это письмо, которое он написал за день до того, — Виктор открыл конверт. Все трое завороженно смотрели на него. Катя даже думала выдернуть его у отца из рук и убежать. Виктор продолжал: — Я думаю, что для начала его надо дать Володе… — и, ничего не объясняя, протянул его юноше.

Владимир взял письмо в руки, взглянул на их лица и вздохнул.

— Читай про себя, — объяснил Виктор.

Володя отошёл к стулу, сел и прочитал; с первых же слов его заворожило и испугало написанное:

"Любимая.

Называю тебя так, потому что не могу не любить тебя! Я помню все наши минуты, проведённые вместе. Да, может быть, когда ты была рядом, я этого не ценил и потому уехал. Из-за этого я и страдаю. Если бы можно было исправить свой поступок, я бы не уезжал, но больше это никому не нужно.

Раньше мне нравились другие девушки, я испытывал страсть, но думал, что это и есть любовь. Но чувства проходили через очень небольшое время. С тобой всё иначе… Я не могу объяснить точно чувство, испытываемое мной. Моё отношение к тебе стало очень нелогичным. Я не могу забыть тебя…

Даша! (это слово поразило Володю и объяснило ему всё) Слышишь, это любовь. Мне уже не в радость даже жить, когда тебя нет рядом. Без тебя я уже ни в силах что-либо совершить, искренне порадоваться. Я люблю безумно, и любить буду всегда.

Я не хочу жить вот так… А знаешь, какой для меня вариант идеален? Я почти мечтаю о том, чтобы спасти тебе жизнь и, делая это, умереть самому. Нет, это не мысли о самоубийстве, это просто благороднейшая и желанная смерть. Лучше уж смерть, чем жизнь без твоей любви.

Моё отношение к тебе не такое как ко всем, я боготворю тебя, начинаю парить в небесах, если появляется только намёк на то, что я тебе небезразличен… Но это не так. Ты для меня — смысл жизни, главный человек на этой земле, моя любовь…

Мне сладко произносить твоё имя, и я ещё раз его напишу: "Даша". Как оно ласкает слух, так же, как и ты моё сердце.

Я не хочу сейчас перечислять те сотни различай между моей жизнью до тебя и после тебя, на это не хватит и десяти часов непрерывных рассказов, я просто ещё раз скажу, что те наши минуты, проведённые вместе, не забыты мной. Может быть, ты их и забыла…

А теперь прощай, но если ты когда-нибудь окажешься на дне этой жизни, тебе понадобится поддержка, или ты просто вспомнишь меня — знай, моя любовь к тебе на веке, она не знает границ, моё сердце принадлежит тебе!

Прощай".

Некоторое время Володя молчал. Затем он письмо перечитал. Теперь ему более-менее становилась ясна картина. Он обернулся к остальным. Все трое стояли возле сундука. Обе девушки ничего не понимали, а лишь вопросительно смотрели на него. Виктор стоял с умным лицом и в его взгляде читалось ожидание…

Володя подошёл к ним.

Ему было и очень жалко Ивана, и радостно за него, ведь он помнил, как Дарья заявила о своей любви к его другу. Ваня для Вовы уже стал не просто другом, а почти братом.

Виктор взял у Володи письмо и взглянул на девушек.

— И? — сказала Катя. — Мы можем его прочитать? Можем, пап?

— Сначала Дарья, — изъявил Виктор.

— Почему?

Ответа не последовало. Виктор протянул принцессе лист. Она взяла его, тоже отошла и отвернулась.

— А почему сначала она? — спросила дочь отца.

— Так нужно, — почти хором сказали и Виктор, и Володя.

Отец был не уверен, что хочет, чтобы дочь читала это.

Катя посмотрела на Вову:

— Что же там такое?

— Смотри, — тихо сказал Володя Виктору. — Сейчас как засияет, — и указал на принцессу. — По всему дому прыгать будет!

Виктор жалобно взглянул на Володю. И тот всё понял и взглянул на Катю.

— Что? — недоумевала она.

А Даша в это время читала письмо. Прочитав его один раз, она даже не всё поняла. Она перечитывала его снова и снова. «Неужели, — думала она. — Неужели из-за меня! А я даже не подразумевала, что он так сильно меня любил…» Она словно излучала счастье, из её глаз даже просочились две слезинки. Даша вытерла их и пошла к Виктору. Она начала трясти перед ним письмом, не способная сдержать улыбку.

— Это… — вымолвила она, махая листом. — Это правда?

Володя усмехнулся.

— Ну, это он мне дал, — сказал Виктор. — Дай Вове, он знает Ванин почерк хорошо.

«Я тоже», — обидчиво промелькнуло в голове у Кати.

— Да, это его, — смеясь, сказал Вова.

— Всё, с меня хватит! — воскликнула Катя и вырвала из рук Даши письмо. Ей надоело чувствовать себя дурой.

Остальные отошли.

— Не надо сейчас ничего делать, — сказал Виктор. — Бедная дочь.

— Может, — размышлял вслух Владимир, — отберём у неё письмо и не будем ей показывать, пока не поздно?

— Нет, — заявил отец. — Я не стану больше от Кати что-то скрывать.

Даша в это время чуть ли не прыгала от счастья. Она кружилась на одном месте, затем благодарно взглянула на Виктора. Она не помнила, когда её сердце последний раз так пело. Что происходило вокруг, она не замечала.

Катя же в это время читала письмо. Каждое слово пронзало ей сердце всё больше и больше. Когда она дошла до имени принцессы, ей захотелось пронзить её мечом, заколдовать, убить любым способом…

Прочитав, она отошла к стенке, начала спускаться по ней, из её руки выпал листок. Из глаз хлынули слёзы. Она не могла остановить их. Было такое ощущение, что в груди что-то защемило и стало нечем дышать. Она схватилась за грудь, в сердце родилась нескончаемая, необъятная боль. Казалось, что пол падал куда-то далеко, всё вокруг удалялось, а она находилась в какой-то необъяснимой бездне. Девушка хотела закричать, но слова застыли у неё в горле.

Отец и Вова подбежали к ней.

— Катя, — сказал Виктор, нагнувшись. — Дочь. Не надо, не плачь.

— Папа, — еле вымолвила она. — Но скажи, он же всё забыл, ты стёр ему память, теперь он больше не мучается из-за неё…

— Дочка, — жалобно прошептал Виктор. — Я должен сказать. Всем. Когда я узнал о том, что Даша любит его, я… я сегодня вечером дал ему зелье. Он сейчас спит и проживает всё заново… Он проснётся и будет всё помнить…

— И он будет снова любить её?

Даша хотела крикнуть: «да», она хотела выбежать отсюда, устроить праздник…

Виктор молчал. Он ничего не мог ответить дочери. Он хотел её обнять, но она отталкивала.

— Почему?.. — плача, говорила Катя. — Ты поэтому говорил, когда уезжал в Аргамию, чтобы я следила за Ваней, чтобы он с принцессой не общался; потому ты спросил вчера, есть ли у меня другая кандидатура на роль жениха?.. Я люблю его! Я никогда, слышишь, никогда не любила никого, кроме Вани… Я… Как больно!

Отец хотел что-то сказать, но тут вскрикнул Володя:

— Смотрите! — Он показал на письмо. — Кровь!

Все четверо обнаружили пятно, которое оставил Иван. Катя нагнулась над письмом, вся заплаканная и расстроенная. Эта засохшая лужица крови ещё сильнее била по сердцу. А вот Даше оно согрело душу.

Катя больше не могла так сидеть. Она не могла ни смотреть, ни находиться в одной комнате с соперницей, Володей, который чуть ли не улыбался, даже с отцом… Она рванула к двери.

— Катенька, ты куда? — взволнованно спросил Виктор.

Она не хотела, чтобы её кто-то преследовал.

— Не волнуйся, пап, — выдавила дочь. — Я просто должна побыть одна, — она пулей вылетела из дома на улице Викингов.

А на красивом чердаке остались три человека в абсолютно разных состояниях. Даша — безумно счастливая, не обращала внимания ни на что, её счастье было настолько же сильным, насколько велика боль Кати. Володя — почему-то очень развеселившийся, пусть и немного притихший после того, как Катя прочитала письмо, ходил по комнате. Но даже кровь на письме вызвала у него смех. Виктор верил, что с дочерью ничего не случится и она не наделает глупостей, но всё равно очень за неё волновался.

— Ну и ну, — наконец произнёс Вова.

— Я пойду, — чуть ли не воскликнув, опомнилась принцесса. — Я завтра приду к Ване и… — она издала какой-то странный радостный вопль. — А во сколько я смогу прийти?

— Где-нибудь, — протянул Виктор, — часов в двенадцать.

— Я приду без пятнадцати. До свидания и счастья вам, — и Дарья практически выбежала с чердака.

Виктор сидел на скамейке, стоявшей посередине. Владимир подсел к нему.

— Расстроились из-за дочери?

— Конечно.

— Ничего, сейчас пойдём к нашему другу. Я думаю, увидев счастливого Ивана, у вас поднимется настроение.

— Да. Он мой почти единственный друг.

— А он правда так любил принцессу?

— Да. Я и сам дивился. А давай, Вова, «на ты», у нас всё-таки один друг.

— Да…

— Теперь мы будем настоящими друзьями, командой. Я думаю, мы должны быть рядом, когда он проснётся.

— Да, а вдруг забудет про то, что его принцесса любит, тогда с ним будет то же, что и с Катей.

— Ладно, пойдём.

— Когда я приехал, было одиннадцать?

— Да.

— А сейчас? У меня что-то огонь в часах барахлит.

Виктор взглянул на свои.

— Да уж! Уже два часа. Я думаю, через несколько часов он проснётся.

И оба ушли с чердака.

А в это время засохшая кровь на письме совсем растворилась в слезах, которые уронила Катя, когда в плаче нагнулась над ним. Если бы Вова и Виктор были бы повнимательнее, то заметили бы это, ибо растворяться кровь начала почти сразу.

20 глава. Пробуждение

Иван почувствовал, что лежит на своей кровати в своём доме. Было очень странное чувство. С одной стороны, он просыпался после того, как засыпал, чтобы всё забыть, с другой — засыпал, получив возможность всё вспомнить. Теперь он понимал, что к чему, зачем надо было искать то, кем он был, зачем он забывал всё. «Надо же, — думал он, — было забыв всё, встретить дочь Виктора…» И тут он замер, вспомнив Катю…

Но долго думать не пришлось. Иван почувствовал, что в комнате кто-то есть. Ваня лежал с закрытыми глазами. Он приоткрыл один из них и обнаружил, что у окна сидят два его друга и, не глядя на него, общаются между собой.

Иван решил проверить себя. Он начал вспоминать штаб на окраине Доброграда, три танца с принцессой, три поцелуя, как он уехал… «Странно, — подумал Ваня. — Раньше бы мне сердце только одно напоминание об этом разорвало, а теперь как будто бы всё равно. Как фильм, грустный, который первое время хочешь переписать, а потом понимаешь, что всё как надо. Да, это моя история, это было со мной, но этого сейчас нет, и я с этим смирился и уже больше не мечтаю что-то изменить… Давно это было».

Но вот другое. И в голову полетели иные мысли. Всеобщий Институт Магии, драка с Кешей «Дьяволом»… Номер войланской гостиницы… Вовины шутки, вкусные пироги… Встреча с Виктором как в первый раз… Тёплая ладонь и такой майский запах черёмухи… Поход в парк… Драка с Костей… Бесконечной доброты зелёно-голубые глаза…

Пульс участился, под давлением кровь хлынула к лицу, из глаз чуть ли не вырвалась слеза, и Ваня их открыл.

На него смотрели Виктор и Владимир. А сам он решил над ними подшутить…

— Это что? — якобы возмущённо произнёс он.

Виктор и Володя переглянулись.

— В смысле? — спросил второй. — Тебе что-то не нравится?

— Конечно, не нравится! — воскликнул Иван.

— Так и думал, — тихо произнёс Виктор, — что всё так и будет!

— Если думал, то зачем делал? — вскричал Иван. — Я просил тебя возвращать мне память?

— Да, но Даша…

— Вот именно из-за неё это и…

— Даша тебя….

— Я что сказал?! — при этом возгласе Иван подался вперёд, а Виктор начал отступать. Он встал со стула, споткнулся и чуть не упал на пол, но ухватился за кровать. — Чтобы ты ни в коем случае не возвращал мне память, ты же знал, что я могу прийти к тебе за этим, так зачем делал?

— Я… Уже можно было…

Глядя на ошарашенных друзей, Иван остановился и весело крикнул:

— Купились!

Володя начал держаться за живот и кататься со смеху по полу.

— Сволочь, — хитро и добро сказал Виктор. — Ну надо же тебе нас, Ваня, так провести!

— Подожди, — сказал Володя, успокаиваясь. — А память-то к тебе вернулась?

— Да! Мне ещё столько надо тебе рассказать! Представляешь, я любил принцессу и из-за неё всё решил забыть.

— Уже знаю, — проворчал Володя.

— Откуда? — удивился Иван.

— Он читал письмо, — сказал Виктор, который уже радостный стоял рядом с друзьями.

— Какое?

— Ну помнишь, ты оставил перед забвением.

— А… всё, помню!

— Его и принцесса читала, — сказал Володя.

— Сколько же его ещё человек его видело? Вы его в газете вывесите, вообще здорово будет.

Владимир и Виктор рассмеялись. Виктора удивило, что Ивана это ничем не пробрало.

— Я думаю, выполнение нашей первой задачи надо отпраздновать, — сказал Володя.

— Вот тебе, как всегда, спиртного бы, — весело проговорил Иван.

— А что за задача? — не понял Виктор.

— Сначала, — рассказывал Вова, — мы договорились вернуть Ивану память, а потом найти моего отца.

— Я с вами.

— Отлично! Раз уж мы вдвоём вернули память, то втроём человека запросто найдём.

Все трое отправились завтракать.

— Уже одиннадцать с хвостом, — заметил Вова.

— Я предлагаю винца, — сказал Виктор. — И тост, за Ваню.

Володя радостно захлопал, поддерживая его. Через пару минут они вышли, и Витя спросил у Вани:

— А что с Дашей?

— Ничего, — просто сказал Иван, кусая бутерброд.

— Ты её любишь?

Иван отложил бутерброд и подошёл к другу.

— Ты не поверишь, — радостно воскликнул он. — За это время после забвения я снова почувствовал вкус к жизни: новый огонь, новая молодость, новая страсть. Мысли о ней меня больше не тревожат, — и тут Иван загорелся, радостно взглянул на старого друга и схватил за плечи, так резко, что тот аж вздрогнул. — А где твоя дочь? Где Катя? У неё же сегодня день рождения! Когда она придёт, я расцелую её, она же у тебя самая лучшая!

Ивану и подошедшему Вове показалось, что у Виктора от этих слов глаза вываливаются.

— Ты любишь мою дочь… — произнёс Виктор.

— Да, а что?! Ты против?!

— Да нет, нет!

— Ну и всё, — весело воскликнул Иван. — Как же я сам раньше не заметил, Виктор! Как ты смог её так воспитать? Она же мой идеал — жалостлива, нежна, ласкова, патриотична, даже ревнива — а я вообще редко говорил, что мечтаю о такой девушке. Она самая ослепительная во вселенной, честная, добрая, даже слабая, не по способностям, конечно, но тогда, когда это надо! Как ты вырастил такую красавцу?!

Сначала Виктор обомлел. Он в первый раз слышал такое про свою среднюю дочь. Он не помнил, чтобы даже про Оксану кто-то так отзывался. А ещё у Ивана так горели глаза… И тут он очухался и впервые за несколько лет вспомнил, как говорил с лучшим другом:

— Конечно, Ваня! — его тон был таким, что Володя чуть ли не заржал как конь. — Ну а как я ещё мог воспитывать свою дочь пятнадцать-восемнадцать лет назад?! Ты же сначала мне постоянно твердил, какой не должна быть девушка, на примере своей бывшей жёнушки, потом как, по твоему мнению, должна выглядеть… Я приходил после твоих речей домой и воспитывал дочь. А вот как я ещё мог её воспитать?

— Спасибо! — крикнул Иван, и друзья кинулись друг другу в объятия, подзывая к себе Володю.

— Не хотелось бы вас огорчать, — в ответ произнёс тот, — но уже почти двенадцать, и с минуты на минуту придёт её высочество Дарья.

— Вот какая она, власть, — с иронией проговорил Ваня. — Всегда портит народу праздник.

Они с Витей расхохотались.

— Ну, Вань, — начал Виктор. — Ты хоть иди оденься получше, причешись, а то только встал.

— А зачем? — эти слова Ивана полностью выбили из Виктора последние сомнения в том, что Ваня разлюбил принцессу.

— Ну иди! — начал его толкать Владимир. — Она уже, может быть, и не дама твоего сердца, но всё-таки принцесса, и надо привести себя в порядок.

Иван переоделся и причесался, думая лишь о встрече с Катей. И тут раздался звонок в дверь. У Ивана возникла надежда, что это Катя.

— Катя такая добрая, — сказал он Володе.

— Да иди открывай уже! К тебе, наверное, дочь короля прилетела, — Вова весело подтолкнул его.

Иван открыл дверь. На пороге стояла принцесса, в длинном блестящем красивом аметистовом платье, с гладко уложенными волосами, которые под освещением комнаты казались карминово-красными, вся сияющая при взгляде на него, даже немного краснея. Она ждала, что вот-вот они кинуться друг другу в объятия и произнесла лишь одно слово:

— Ваня…

— Да, я, — послышался холодный, спокойный ответ. — Чего стоишь? Проходи.

Он пригласил принцессу в комнату. Его друзей там не было, только стол со свечами и бутылкой шампанского. Она не понимала происходящего. В голове вертелся вариант, что Виктор с Володей сами написали письмо, но, вспомнив реакцию дочери Виктора, этот вариант она мигом отмела. А что тогда? Он её забыл, или чего-то боится.

— Вань, — снова сказала она. — Я пришла к тебе сказать, что, во-первых, я всё знаю.

— Про забвение, что ли?

— Да. Ты… Прости меня.

— А я не злюсь. Теперь ты всё знаешь.

— Ваня, — она сделала шаг к нему. — Ты же знаешь, как я к тебе отношусь.

— Ах, Даш, — растерялся он. — Как бы тебе объяснить…

— Ну прости меня!

— Да нет. Не в этом дело. Просто всё теперь по-другому…

— А как теперь?

Иван, подумав, решил всё поставить на свои места одной фразой:

— Я люблю Катю.

Дарья замерла. Ей казалось, что она проваливается сквозь землю. Она не могла этого слышать.

— Ясно, — изо всех сил пытаясь проявить спокойствие, произнесла принцесса. — Ну что ж. Тогда я желаю вам счастья.

— Спасибо, — улыбкой ответил Иван.

Это на миг обрадовало принцессу. Просто то, что он улыбался и благодарил её.

— Тогда, счастливо.

— Да, удачи. Пока, — сказал Иван и помахал ей вслед. Она дошла до двери, а затем пулей выбежала вниз.

Как только она ушла, Иван подумал ей вслед: «Вот и всё, закончилась эта канитель с Дашей. Но всё-таки всё было не зря. Не зря то, что я уехал, не зря то, что я Дашу полюбил, не зря то, что я забыл всё. Главное — я встретил Катю!»

В дверях комнаты показались смеющиеся Володя и Виктор. Ивана не очень удивляло, что люди разных поколений так легко сошлись характерами. Они оба его друзья.

— Ты видел! — сказал Вова. — Какая обиженная ушла — ну ты её и обломал.

— Да как всегда, — усмехнулся Иван. — Спокойно, без скандала, ничего не проявив — она в своём стиле.

«Я вижу, — подумал Виктор, — ты, и впрямь, Вань, забыл свою любовь к Даше!»

— А где всё-таки Катя? — спросил Иван Володю и Виктора, что те чуть лбами не столкнулись.

— Понимаешь, — начал её отец. — Она приехала ко мне…

— Она и Дарья, — продолжил Володя. — Мы забрались на чердак, там у Виктора лежало твоё письмо… Сначала его прочитал я, потом принцесса, а потом и Катя…

— И что? — поинтересовался Ваня. — Как она отреагировала? Она хоть опечалилась, или ей всё равно было?

— Ваня, — горько произнёс Виктор. — Она рыдала, она не могла сдержать свою боль, кричала. В общем, Катя куда-то ушла… Она тебя очень любит.

Эти слова одновременно согрели ему сердце и испугали его. А где она сейчас?

— Как её найти?

— Я не знаю, — сказал Виктор. — Она сказала, что хочет побыть одна и ушла.

— Когда это было?

— Часов десять назад, — сказал Вова.

— Мы можем определить где она по одному из ожерелий мага, — заметил Виктор.

— Отлично! — воскликнул Иван. — У тебя есть оно?

Виктор вытащил из кармана синий квадратный кристаллик на золотистой цепочке.

— Хорошо. Володя, можно взять твою трансоль?

— О чём речь! — кивнул тот.

— Там есть магический сыск?

— Да, под рулём.

Иван выхватил у Виктора ожерелье, у Володи серебренный ключ и пулей вылетел из дома.

Через пять минут к ним прошёл слуга Виктора. В руках у него было то самое письмо. Он показал его Володе и Вите.

— Посмотрите, — сказал он. — Вы видите? Кровь, давно засохшая, растворилась в слезах. Кровь — огненная вода; слёзы — стихия вода в чистом виде. Такое может быть только между любящими друг друга магами при совпадении именно этих стихий.

Виктор и Владимир взглянули друга на друга и произнесли:

— Да мы уже знаем.

— Редкая магия. Очень интересно. Выходит, Виктор Андреевич, ваша дочь зря уехала вся расстроенная?

— Скажите, Степан, — обратился Виктор к своему работнику, — если у вас такие хорошие знания о магии, почему вы не работаете в Институте Магических Исследований?

— Вы больше платите.

Виктор ничего не успел сказать, как в другой комнате, где спал сегодня Иван, что-то громыхнуло. Троица побежала туда.

На полу валялись осколки от красивой красной коробки, а посередине в воздухе парило огненное сердце, а по канавкам на его боках стекала вода. Оно было вдвое больше, чем когда его только сделали, и притом всё ещё росло. После нескольких объяснений Вовы, всем всё стало ясно.

21 глава. На берегу

Ивана мчался на трансоли за пределы города. Сначала его тревожила мысль о том, что он, возможно, безразличен ей, но почти сразу же он вспомнил слова Виктора о дочери, и они его очень согрели. Она его любит, ему осталось только её найти, её, Катю, и он впервые за свои почти сорок лет почувствует настоящее счастье… Да, лишь вчера, когда они вместе просыпались и общались, он её любил, но ещё не осознавал этого. А сейчас его убивало то, что её нет рядом, а накануне он не остался с ней. Вдруг вспомнилась похожая ситуация (это он называл опытом) — когда он уезжал от Даши… Ваня чуть не упал с трансоли от испуга, что может сложиться так же.

Иван открыл стоящий за рулём ящик и притянул к себе встроенный радар. Он поднёс к красному кругу ожерелье Кати и пригляделся. Пусто, её нигде не было. За 5 минут он облетел весь город, ничего не нашёл.

И вдруг на радаре показалась слабенькая стрелочка, указывающая на север. Это означало, что Катя где-то в 200–300 км от поля зрения прибора, а оно около 500 км.

Иван, не задумываясь ни на миг, рванул в этом направлении. Однако через несколько минут, когда преодолел уже полпути, понял, что в этом направлении находится лишь Чаша Борсийская…

* * *

Она уже несколько часов стояла перед этим могучим озером. Позади шумела листва. Чаша была поистине громадной, а глубиной не меньше километра.

— С днём… — еле выговорила она. — С днём… рождения.

Она ступила чуть ниже, ближе к поверхности воды. На часах уже была половина первого. Катя начала махать руками перед озером, и вода в нём стала расходиться в стороны.

В душе её жила нескончаемая боль, на языке играло его имя, а вчерашняя история с письмом мучила и терзала её раны.

«Они будут счастливы, — думала она. — Он из-за неё всё забыл… Она разрушила полгорода…»

— Я больше так не могу. — Затем она вскрикнула: — Прощайте! — и пошла к центру озера.

…Иван чуть ли не рассекал сам воздух на трансоли друга. Он подал сигнал, который могла слышать только владелица ожерелья, разносившийся на несколько километров. Если бы Иван мог изнутри кабины это слышать, он бы уже оглох.

…Катя уловила, как её кто-то зовёт. Что-то очень далёкое и неразборчивое. «Отец, — решила она. — Я знаю, папа, что ты, наверное, любишь меня, но я не могу жить на этой земле без него…»

Катя дошла до середины дна озера и подкинула воду в небо, метров на двести.

…Иван увидел, как вдали, там, где Катю показывал радар, над землёй парила огромная тёмно-зелёная, зеркальная масса. Подъехав ближе, он понял, что это целое озеро, отражавшее грозовое небо и окружающий лес.

— Это что такое! — не понял Иван и продолжил ускорять трансоль.

…Катя подняла воду ещё выше и произнесла:

— Без тебя, милый, мне и жить незачем. Умерла в тот же день, что и родилась — первого июля… Прощай!

…Иван подъехал совсем близко к озеру и услышал Катин крик: «Прощай!» Её голос звучал так исцеляюще для его души!

Но тут, подойдя поближе, он увидел, что озеро почти пустое, на дне стоит фигура человека и поднимает над собой воду… Он сразу всё понял: это был древний способ самоубийства магов воды. Убивая себя волной так называемые «Утопленники» или «Чада океанов» по легендам и становились вечными духами воды, сливаясь со своей стихией.

Иван заорал от ужаса. Он закричал Кате, но медленно опускающаяся масса заглушила его голос.

Меньше минуты оставалось до того, как Катя войдёт в воду, бежать было бесполезно: долго; а трансоль надо было ещё включать, заводить…

…Катя не глядела по сторонам, а лишь вверх, и встречала волну, как объятие одеяла, в которое куталась одинокими, холодными ночами. В душе ещё были сомнения, она подумала, что не встретилась напоследок с Ваней — и горечь пересилила в ней всё! Она ускорила волну в два раза.

…Иван тоже не медлил. Он вспомнил одно из заклинаний о крови любящих людей, схватил первую попавшуюся более-менее острую палку и со всей силы рубанул по венам левого предплечья. Рану очень сильно жгло, но Иван думал не об этом… Он быстро налил крови в правую ладонь и изо всех сил напряг руку, направив к огромной волне.

До Кати воде оставалось полметра, как вдруг снизу по поверхности что-то ударило.

На этот раз это было сражение других стихий: Воды и Огня.

Катя решила, что это отец, и начала сопротивляться. На её стороне явно было преимущество — воды гораздо больше, чем одной струи пламени. Однако у Ивана тоже был мощнейший плюс — человек, спасающий жизнь любимому, всегда больше уверен в своей цели, нежели любой самоубийца.

— Папа, нет! — вскричала Катя.

Иван этого не слышал, а просто орал. Он подбежал ближе и, приблизившись к озеру, смог поднять воду где-то на 50 метров.

Катя не понимала, что в этой ситуации делать, и тут взглянула на «противника», поняв, что это не отец, но ещё не узнав, кто это.

Вдруг Иван использовал резкий манёвр: он направил огонь назад, тем самым оттолкнулся и полетел на Катю. Однако над ними висела огромная масса озера.

Иван схватил Катю, вода практически за две секунды упала вниз, но он, благодаря высокой скорости, сумел вытолкнуть её на другой берег. Они завалились на нижнюю часть скалы и их накрыло небольшой волной.

На небе в этот день сгустились тучи, и полил дождь. Стало темно, хотя на дворе стояло лето.

Когда они упали на песочную скалу, Катя сначала не понимала кто её спас. Она посмотрела и увидела его… В сердце что-то запело!

— Ваня, — тихо произнесла она.

Он ничего не хотел говорить, он просто хотел быть рядом с ней, у него уже ни на что не хватало сил после этого спасения и вновь пережитого ночью. Он просто обнял её. Она вцепилась в него что есть мочи и не хотела отпускать:

— Ванечка, Ванюша! Почему ты меня спас? Зачем ты это сделал?

— Я не мог иначе, — с очень глубоким чувством проговорил он.

И вдруг Катя заметила его левую руку.

— Боже, — воскликнула она. — Что это?

— Ну надо же было как-то остановить твою волну и вызвать огонь.

Катя взвыла, стараясь его пожалеть, но получилось как испуг. Она вымыла руку в озере, провела по ране, и через пару мгновений она затянулась.

Они поднялись повыше, туда, где в скале было укрытие от дождя. Они устроились там на песчаной зелени.

— Вань, я не понимаю, — сказала Катя. — Я читала твоё письмо…

— Не надо! — он подошёл к ней и закрыл её рот ладонью. — Не надо! Да, я любил её, но это было раньше! Я даже не могу сказать, была ли это любовь или страсть. Сейчас я могу думать только о тебе. Я не мог позволить, чтобы ты с собой что-нибудь сделала, — и он прокричал: — Я люблю тебя!!!

Из глаз Кати полились слёзы, и она бросилась к нему в объятия.

— Я тоже, — всхлипнула она, вспомнив, как он страдал: — Я очень тебя люблю и всегда буду с тобой! Слышишь! Чтобы не случилось, я всегда помогу тебе и приму тебя, каким бы ты ни был! Я люблю тебя.

Иван прижал её к себе как только мог. Катя разрыдалась, она не могла больше держать в себе такой груз за столько лет, накопившийся чуть ли не с рождения. Он сам чуть ли не заплакал. Ему вдруг стало очень хорошо с ней, и они оба поняли, что счастливы.

Они улеглись на траву, сняли друг с друга всю одежду, так и провели несколько часов…

* * *

Прошло около пяти часов. На небе уже светило солнце, а Ваня и Катя лежали в какой-то несерьёзной одежде всё на том же месте. Оба счастливые, глядели друг другу в глаза, радовались природе, любви, друг другу и самой жизни! Они очень крепко поцеловались, Иван опёрся спиной о скалу, а Катя легла ему на колени. Оба смотрели в сторону Чаши.

— Как красиво, — сказал Иван.

— Да, — загадочно проговорила Катя. — Озеро очень чудесно смотрится в этих лучах, почти как ты.

Она снова прикоснулась своими губами к его и почувствовала, как слёзы счастья текут по щекам.

— А знаешь, — говорила она, — я никогда не понимала, как люди плачут от каких-то хороших чувств.

— Я тоже, — он снял слезу с её лица. — Я даже не знал, что когда-нибудь буду так счастлив.

— А расскажи мне, как у вас с принцессой всё было.

— Да чего там… Мы с Виктором работали в штабе возле Доброграда, на природе, рядом с речкой. Ну, естественно, не знали, что она принцесса. Я решил завести с ней отношения, но на носу уже был отпуск, и я просто спросил, согласилась бы она стать моей девушкой, если бы я остался. В конце концов, у нас там за час до моего отъезда что-то такое произошло… мы целовались… просто целовались, говорили… В общем, она просила меня отложить отпуск, а я уехал. Сразу понял, что она мне нужна, затем через полгода снова выполнял задания в другом штабе. Там были её подруги. И тогда меня выгнали из гвардии. А потом я снова встретил Дашу, но у неё уже кто-то был, а я не мог продолжать бороться и быть рядом с ней: не хотел быть навязчивым, да и меня выгнали из гвардии.

— Сейчас они наоборот думают, как бы оставшиеся не поуходили. А ведь какая красивая история…

— Ты что! — сказал Ваня, заметив в Кате знакомый настрой. — Ты опять ревнуешь? Брось!

— Ну ты же меня знаешь, я не умею без этого.

Иван прижал её к груди.

— Нет. Я теперь всё иначе воспринимаю, просто как факты рассказываю…

— Да, с письмом это не сравнить… Я представляю, как ты себя корил за то, что уехал…

— Да, корил, ещё как! Но сейчас у меня к этому отношение проще. После того, как я потерял память, искал кто я, я встретил тебя — в жизни появились другие вещи, и теперь я уже забыл её… И люблю тебя!

Он заметил, что Катя расстроилась.

— Знаешь, — сказала она. — Я ведь действительно не знала, что такое счастье, любовь. Меня ведь никто никогда не любил…

— Ты что! — ласково проговорил Иван, обнимая её. — А твои родители, подруги.

— Нет! Я уж не знаю, какие у вас отношения с папой, но знаю лишь, что ко мне относились хуже… Я никогда это никому не рассказывала.

Иван взглянул на её кругленькое красивое личико встревоженным и любовным взглядом.

— Почему ты так решила?

— У меня ведь две сестры, младшая и старшая, а я… ко мне всегда было отношение хуже. Оксана? Гуляй на здоровье, будь свободна, меняй парней как перчатки, вот тебе ещё деньги. Ей гордились, ставили в пример. Маша, — ну младшая дочь — всегда любимица родителей, её окружают заботой, забыв о других. И другие тоже должны жертвовать собой для неё, уделять ей время, особенно средняя! Может, родители и не специально это делали, но у меня никогда не было в семье нужного для меня тепла.

Иван поцеловал её в лоб, очень сильно стискивая в объятиях. Катя невольно расплакалась и прижалась к нему сильнее.

Он дивился, узнавая, как обстоят дела в семье его друга не с его слов. Катя рассказывала, не деля родителей на маму и папу.

— А потом, — продолжала она, — в моей жизни лишь одно стало играть роль… Я встретила тебя. Я, девчонка-неудачница, которой всегда не хватало человеческого тепла, влюбилась… понимаешь, когда ты был рядом… во мне были силы, я могла жить и радоваться жизни…

— Понимаю.

— Мне ещё столько надо тебе рассказать, ты себе не представляешь! Я вообще стала другой. Ты же меня знаешь не такой, какой я была раньше. Может, при первой встрече что-то помнишь… Я хуже выглядела, робко говорила с людьми, робко что-то делала… Ты изменил мою жизнь…

И когда вчера ночью у меня отняли тебя… Это письмо… Ваня! Я так люблю тебя!

— Я тоже! Я мчался к тебе, я боялся, что с тобой что-то случится! Я ещё утром боялся, что ты меня не любишь!

— Ну ты что, Ванюш… Я вечно буду тебя любить! Я клянусь! Я никогда не обману тебя и не предам. Только не бросай меня!

Иван снова прижал её к себе.

— Не предам… Слышишь? Никогда не предам…

Вскоре они оделись, собрались. Пара спустилась по склону к озеру, начала играть, тискаться.

— Ну вот, — усмехнулся Иван. — Уже полвосьмого — пора двигаться! С днём рождения тебя!

— Спасибо, Вань.

— Пошли, я подготовил тебе сюрприз. Надеюсь, Вова уже притащил его на Викингов.

Иван и Катя в обнимку обошли озеро, сели в трансоль и направились в сторону города.

22 глава. Новый наследник престола

Дарья в этот день возвращалась домой грустная. За час она добралась до дворца. На пороге её встретил отец. Дочь думала, что он спросит про Ивана, но он сказал:

— Готовься! Сегодня ответственный день! Как ты знаешь, завтра будет происходить печальная церемония погребения Юрия, в связи с перевозом его тела в Доброград. И сегодня вечером из Турдистаба приезжает Саша, — к Александру, сыну дяди Юрия, принцесса относилась очень хорошо. — Очень важно радушно встретить нашего выстрадавшего родственника. Я прошу тебя подготовиться.

— Хорошо, папа, — ответила принцесса. — Я пойду… подготовлюсь.

Она быстро поднялась в свою комнату и улеглась на кровать. Из глаз покатились несколько солёных капель, плавно упавших и растаявших на одеяле. Сначала принцесса уткнулась в подушку, желая заглушить душевную боль. Затем она задумчиво взглянула в потолок и начала мечтать об Иване… Что бы было, если бы он всё ещё любил её?

Даша терзала себя за то, что в самом начале, когда он уезжал, она не кинулась к нему на плечи, не зарыдала, не сказала, что любит, хотя такого сильного чувства у неё тогда к нему не было. Она корила себя за то, что отвергла его, не давала второй шанс: сначала по тилису, написала, что он ей не нужен; не разу не приехала и не навестила его, когда он умирал в тоске по ней. Она даже не поинтересовалась, можно ли было тогда оставить его в гвардии, хотя бы по старой дружбе. Не приняла его, когда он вновь приехал к ней и предлагал своё сердце… А теперь она ему больше не нужна.

Принцесса не хотела дальше грустить, она встала, томно подошла к шкафу, выбрала красивое красное платье и всё равно понуро села у окна.

— Но всё-таки, как кузен похож на него…

* * *

Король взглянул на часы. Шесть вечера. За окном показалась трансоль. Из неё вышел молодой человек невысокого роста, с крепкой фигурой и тёмно-русыми волосами средней длины. Александр II узнал его и вышел встречать сам. Увидев дядю, племянник радостно подбежал к нему и крепко пожал руку.

— Добрый день, ваше величество, — поприветствовал юный Александр своим мягким баритоном. — Чудный денёк.

— Да, — заметил король. — Утром ещё шёл дождик, а теперь как будто невидимая рука убрала тучи и оставила нам лишь солнце на этом ясном небосклоне. Пройдём?

— Согласен.

Два Александра прошли внутрь. Король пригласил своего родственника за стол, где уже сидела королева Татьяна. Они радостно поприветствовали друг друга.

— Я ещё раз приношу свои соболезнования, — сказал его величество.

— Благодарю. Мой отец был великим человеком. А что с тем гвардейцем, который, сам того не зная, отомстил за него?

— Мы его уже наградили.

— Я думаю, таких людей надо осыпать золотом.

— Он и так в нём с головой, — подметила Татьяна.

— Как?

— Очень просто, — и король поведал племяннику о том, как Виктор разбогател.

— Интересная личность, — сказал молодой Александр. — Я жажду с ним познакомиться.

— Вам выдастся ещё такая возможность, — сказала королева. — Мы его вам представим.

— Скорее, меня — ему.

— Так, — начал король. — А где Даша?

— У себя, — ответила Татьяна. — Ещё готовится.

— Неужели она не хочет увидеть своего кузена, с которым она не виделась год, кажется…

— Да, год, — сказал кузен. — Я думаю, она хочет получше подготовиться к нашей встрече, не то что я…

Король усмехнулся.

— С ней что-то странное происходит в последнее время, — пояснила Татьяна.

— Что же? — поинтересовался молодой человек.

— Сами не понимаем, — пожал плечами король. — А вот и её высочество.

В залу вошла Дарья, вся хмурая, в своём красном платье.

— Хорошо выглядишь, сестрица, — воскликнул Александр.

— Спасибо, — принцесса села за стол.

— Здравствуй.

— Да, привет. Я не помешала вам?

— Да нет, — улыбнулся отец. — Так о чём же мы разговаривали?

— О Викторе Каретном, — сказал кузен.

— Да, да. А вы в курсе, мой дорогой племянник, что его настоящая фамилия — Мулин?

— Надо же! А зачем псевдоним?

— Это я ему дал. Дело в том, что он сидел в тюрьме!

— Надо же! — снова удивился Александр. — За что же?

— Он стёр память своему другу, тоже гвардейцу.

— И зачем же?

— Сами не знаем.

В сердце у принцессы что-то защемило…

— А что за гвардеец?

— Слышал песню «Мочи кериланцев»?

— Как же! Я обожаю её! Очень жаль, что она была запрещена.

— Так вот, он её автор…

— Иван Тишков, — само собой вылетело из Даши.

— Да, — продолжал король, снова повернувшись к племяннику. — Даша его знает лично.

Брат так посмотрел на сестру, что та засмущалась.

— А ещё, — сказала Татьяна. — Виктор очень удивительный человек. Он умеет распоряжаться своими деньгами не только выгодно, но и очень благородно.

— Совершенно верно. Саша, ты слышал о разрушении Доброграда?

— Да, какие гады могли это сделать!..

Даша скрыла своё лицо, чтобы не было видно улыбки.

— Так вот. Виктор, в день награждения вложил половину денег в восстановление города! Единственный из наших миллионеров, кто реально помог в этом деле.

— Ну и ну!

— В итоге мы с ним заплатили по пятьдесят процентов, представляешь, как будто это мы вдвоём разрушили город.

Даша еле сдерживала смех.

«Неспроста, — подумал её брат. — Неспроста человек помог восстановить город, но это явно благородство!»

— А как получилось, — произнёс он вслух, — что Виктор убил Алексея?

— Это было в деревне Гром, — сказал король. — Принц Аргамии убил родителей как раз той девочки, с помощью которой Виктор разбогател и открыл глаза миру. Алексей хотел убить и саму девочку, но Виктор не дал ему это сделать.

— А где же сейчас девочка?

— Она живёт в доме Виктора, — сказала королева.

— Уже переехала, — добавила принцесса.

— А, уже…

— Да, ей Виктор квартиру купил.

— Да уж, — весело проговорил племянник короля. — Очень бы хотелось познакомиться с этими гвардейцами.

— Они уже не в гвардии, — сказал король.

— Почему же?

— Ну Виктор же разбогател, а Ивана мы давно ещё за его песню выгнали. И кстати, он даже работал на Керилан, но теперь он снова свой. А лет двенадцать назад они такие дела на окраинах Керилана крутили, что легенды слагать можно!

— Это, к слову, хорошо, что он на Войланск работал.

— Чем же?

— Он обладает хорошей информацией и рано или поздно расскажет нам. А почему Иван так ненавидит Керилан? Ну я тоже их не люблю, но настолько…

— Дело в том, что, когда ему было шестнадцать, двое кериланских наёмников убили его родителей.

Дарья поперхнулась от неожиданности.

— Я этого не знала.

Вскоре, после поедания основного блюда, кузены пошли погулять по балкону, а его величество с супругой остались ждать второго блюда.

— Какая-то, Даша, ты сегодня грустная.

— Да вот так. Помнишь, мы рассказывали про Ивана Тишкова?

— Да, почётный гвардеец, на мой взгляд.

— Я влюблена в него. Безответно, отчасти из-за тебя…

— Из-за меня?! Чем же я тебе так навредил, что этот парень отверг твою любовь?

— Специально — ничем. В принципе, тогда мои чувства к нему могли бы и не раскрыться. Помнишь, несколько лет назад ты решил пошутить надо мной и сломал какой-то из ручных тилисов. Так вот, я тогда переписывалась с ним, а его адрес нигде в другом месте и не сохранился.

— Прости, — с лёгким чувством вины сказал Александр. — Я не думал…

— Если я бы побольше с ним переписывалась, то, может быть, и не влюбилась бы потом так сильно.

— А он когда-нибудь питал к тебе добрые чувства?

— Да, пару лет назад он очень любил меня, но тоже безответно, потом он потерял память и все старые чувства.

— Он её любит, она его — нет, потом всё наоборот. А где же счастье? Как же глупы люди! А память можно вернуть.

— Этой ночью ему её и вернули. Память вернуть можно, чувства — нет.

— Теперь ясно, почему ты сегодня такая печальная.

— А как твоя личная жизнь?

Александр улыбнулся.

— Да вот, недавно встретил девушку в Доброграде. Очень красивая и обаятельная.

— Ты сказал ей, кто ты?

— Нет ещё, у нас пока что не такое близкое общение, мы знакомы лишь один день.

— Но ты всё же мог ей сказать, что твоя родня — это мы.

— Я счёл это хвастовством. Кстати, тебе нужно быстрее находить достойного мужа, он станет королём, а ваш ребёнок — наследником. Не забывай об этом. Я думаю, Иван был бы хорошим кандидатом, — Александр вопросительно посмотрел на двоюродную сестру.

— Очень, только «был»!

И тут их позвал король. Молодые люди сели перед ним на кресла, рядом стояла королева.

— Итак, — Александр II заговорил Высоким Слогом. — Сегодня мы имели честь принять визит дорогого мне племянника Александра, мы пообщались о мирских делах, отведали яств за трапезами, а теперь я желаю объявить вам своё политическое, династическое предложение.

По глазам принцессы стало ясно, что она потеряла интерес к речи отца после его последних слов.

— Итак, я хочу изъявить, что желаю сделать Александра наследником престола Борсийского. В случае, если вы, Дарья и Александр, оба будете не против этого решения, оно вступит в силу. Даша, ты согласна?

— Да, я и сама хотела отказаться, — своим спокойным, высоким голосом сказала принцесса и попросила у матери рюмку, отведать красного вина.

— Но всё же, — возражал молодой Александр, — я же лишь ваш племянник, а не родной брат Дарьи, а согласно законам Александра I, нашего деда, законам двадцатилетней давности, такая передача власти невозможна!

— Почему же? Возможна, если этот племянник — сын, например, человека, отрёкшегося от престола в пользу младшего брата. Столетний закон помните, Саша? Цепь правителей. Королём может быть не обязательно человек из прямой ветви, власть передаётся от отца к сыну или дочери, при уходе от цепочки на создание новой уходит три поколения. Так что пока действующий король может передать власть человеку из цепочки правителей. Вы, мой юный друг, пока что второе поколение, а я лишь первое в новом ответвлении, так что вы вполне можете стать наследником престола Борсии. Вы согласны?

Юный Александр не знал, что и ответить. Он взглянул на Дарью и, поняв, что от неё сейчас совета не жди, сказал:

— Я подумаю.

— Надеюсь, вы согласитесь.

Дарья, допив вина, поднялась к себе, вздохнула, вспомнив Ивана, и наконец уснула.

23 глава. Семейный праздник

Иван и Катя подъезжали к дому 20 по улице Викингов.

— Так это правда ты автор «Мочи кериланцев»? — спросила она.

— Да.

— И как же ты её написал?

— Я же тебе рассказывал про своих родителей… С тех пор я и стал ненавидеть Керилан.

На лужайке перед крыльцом стояли несколько человек, а впереди Виктор и Владимир, каждый со стаканом вина. Вдруг они заприметили знакомую синюю трансоль.

— Наконец-то, — проговорил первый.

Иван и Катя приблизилась и быстро спрыгнули на дорогу.

— Папа, — начала Катя, — ты представляешь, Иван сочинил…

— «Мочи Кериланцев», знаю, — махнул отец, и тут сзади послышались крики вроде: «Поздравляю» и «С днюхой тя, Катька!» Отец тоже хотел было что-то сказать по этому поводу, но его оборвал Володя, резко взяв Ивана за руку.

— Слушай, патриот, — как всегда по-дружески возмущённо, что веселило Ваню, сказал он, — ты мне сейчас ответишь за свои творения. Пошли, я тебе кое-что покажу!

Вова повёл Ваню и, не успев повернуть за угол, забурчал:

— Вот, что это такое… Куда прикажешь мне это девать?! Уже Виктор видел и все…

За домом стояло сердце — подарок был уже размером с крупного тигра. Взглянув на друга, влюблённый сначала рассмеялся, а потом дерзко вскрикнул от радости, обнял друга и предложил им вместе тащить сердце. Оно оказалось совсем нетяжёлым.

Вскоре весь двор увидел эту огромную массу из воды и пламени. Именинница, говорившая с отцом, заметила его и сообразила, что это подарок, но не до конца поняла какой…

— Катя, — почти кричал Иван, выходя вперёд. — Я решил создать для тебя сердце огня и воды, но когда я его делал… Я не знал, что моя любовь настолько (из толпы послышался смех) разрастётся! С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ ТЕБЯ! ПОЗДРАВЛЯЮ!!!

Из её глаз потекли слёзы, она не знала, что сказать, сердце вызывало у неё улыбку, и она просто побежала к нему. Он навстречу. И они обнялись.

Весёлая, добрая, правильно настроенная публика (чуть больше десятка человек) поддержала их, кто аплодисментами, кто криком, кто-то даже горланил: «Горько».

Оксана тоже подбежала к Володе и поцеловала его.

— Может быть, мы всё-таки проведём этот Катин день рождения как следует! — проорал Виктор.

Гости подняли тост за именинницу, а потом начали веселиться.

Наконец Катя, вместе с Иваном, подошла к матери.

— Спасибо за яйцо светлости, — поблагодарила дочь за подаренный артефакт. — Мама, ты уже подходила к отцу?

— Нет, — ответила Виолетта. — Зачем? Что я скажу?

— Мама! Сегодня я счастлива, и я хочу, чтобы все были счастливы, и ты тоже! Иди, мама, ты должна.

И Катя с Ваней побежали за дом.

Виолетта узнала, что Виктор находится внутри. Через минут двадцать она нашла его рядом с камином. Хозяин стоял с Владимиром и о чём-то разговаривал.

— Виктор, — послышался голос Виолетты.

Тот спокойно повернулся.

— Подожди, — сказал он другу и подошёл к бывшей жене.

— Виктор, — повторила Виолетта. — Мы должны поговорить.

— О чём? — просто спросил Виктор.

— О нас.

— Хорошо. Я согласен. Только не сейчас, мы кое-что должны обсудить с моим будущим зятем, — он кивнул в сторону Володи.

— Хорошо, конечно, — растерянно проговорила бывшая жена. — Я подожду тебя. Я подожду.

Она улыбнулась и ушла.

Виктор вернулся к Володе.

— Что жена? — поинтересовался тот. — Помириться хочет?

— Да. Но об этом потом. На чём мы остановились?

— На том, что теперь и я, и Иван на стороне Борсии. И мы будем работать против Керилана.

— Хорошо. Чем вы будете заниматься? Разведка, управление?

— Ну, я думаю, для начала мы должны слить вам очень полезную информацию. Мы же работали в их разведке. Нам сообщить её королю или в гвардию?

— Для начала, — строго рассудил Виктор, — вы расскажите всё мне, а потом мы решим, что с этим делать.

— Позвать Ваню?

— Нет, я думаю, его сейчас не надо от Кати отрывать, вечером за рюмкой вина его отзовём. Кстати, ты в курсе, что известную песню «Мочи кериланцев» придумал он?

— Да ну… Поподробнее, пожалуйста.

* * *

— Как это ты сочинил мою любимую песню? — промурлыкала Катя, сидящая рядом с Иваном на заднем дворе.

— Да… Не думал, что она станет настолько популярной.

— Популярность её возникла из долгого запрета. Ты что! Её у нас все знают и любят! Благодаря ей, в народе возродилось чувство патриотизма.

— Не, это уже слишком! Для этого были и другие причины, песня лишь одна из них. Если честно… — улыбнувшись, промямлил Ваня. — Я вообще не думал, что её разрешат! — И Иван рассказал невесте о том, как ему запрещали её петь и выгнали из-за неё из гвардии.

— С ума сойти! Не думала, что у нашей Кроны столько цинизма, а у короля способности подчиняться. Теперь я понимаю, почему отец так его не любит и старается оставить без гвардии.

— Как он это делает?

— Он каким-то образом уговорил Василий и Леонида уйти оттуда и сам стал их обеспечивать, пока они не найдут себе новую работу. А без него и без них в КГБ мало надёжных людей осталось. Всех остальных отец так же переманить хочет.

— Да… Я так и думал, что всё и всех можно купить.

— Меня тоже это дико раздражает! Я с детства деньги не терпела! Их не должно быть в принципе! Они мешают жизни и свободе. Но сегодня без них не жить на свете.

— А Виктор это усвоил и обыграл Александра. Да уж, не дурью он тут без меня маялся.

— Ну, вместе вы ещё сильнее…

Влюблённые посмотрели друг другу в глаза и вдруг резко, одержимые лишь порывом сердца, слились в сладком поцелуе. У обоих стало легко и радостно на душе.

Затем он взглянул на часы:

— Уже семь. Пойдём за праздничный стол, нас уже ждут!

Иван и Катерина вышли из-за дома, держась за руку, обошли его и оказались на передней лужайке. Прямо на густой траве стоял один большой развёрнутый стол со вкусными угощениями: мясом куриц, свиней, небесных уток, из которых часто делали летающие шашлыки в Войланске, морских левиафанов, оленей, южной картошкой, салатами, парящими кружками вина, соками и сладкой магистровской водой из доброградских водоёмов. Рядом с местом во главе стола, которое пустовало, сидели Виктор и Владимир. Они начали подзывать именинницу и её жениха.

За столом, отец, постучав по бокалу, произнёс для дочери тост, затем передал слово Ивану. Катя слушала, а её глаза горели.

Не успели гости похлопать, как сказал Вова:

— Подождите. А самое главное? — он достал из-под стола большой клубнично-шоколадный торт.

— Мы же меньше готовили! — сказала ему удивлённая Оксана.

— А я решил прибавить, — усмехнулся он и показал на нём девятнадцать свечей.

Виктор махнул рукой, и для полутора десятка гостей наступила ночь.

— Давай быстрее, дочка, это на шестьдесят секунд.

Катя вдохнула и загадала желание, всем сердцем прося, чтобы оно сбылось. Желание, выбранное из всех прочих, как победу родины и поражение денег, — вечно быть с ним, и никогда не расставаться, в этом — цель её жизни…

Сильное дыхание — и маленькие факелы гаснут.

— Свечки шоколадные, — известил Володя.

Иван и Катя снова встали.

— Говорить будешь ты, — шепнула она ему.

— Постараемся вместе, — ответил он. — Итак, дорогие гости. Сегодня мы хотим сказать вам важную новость.

— Мы с Иваном, — следующая фраза прозвучала хором: — Собираемся пожениться!

Раздались аплодисменты.

— Так что, — сказал Володя, поворачиваясь к хлопающему соседу, — сегодня ещё и помолвка.

— Выходит, что так, — резво ответил Виктор.

За праздничным столом именинница и её жених обнаружили многих. Во-первых, это все Мулины: отец, мать и сёстры; пришли гвардейцы Леонид и Василий, Оксана из Турдистаба, школьные друзья Ольга, Вера и Дмитрий, а также их навестить прилетели и институтские: Елена и Сергей, Гоша и Варя.

Иван заметил, что, пока Катя общалась с отцом, его начал подзывать Дмитрий.

— С помолвкой тебя, — сказала Оля, когда он подошёл к ним. У неё был умный взгляд.

— Спасибо, — поблагодарил Иван.

— Слушай, — тихо произнёс Дима, — мы ждём тебя послезавтра уплощадки, где мы первый раз встретились, к часу дня.

— Меня никто бить не будет?

— Нет, что ты! — рассмеялся худощавый парень. — Кое-что тебе расскажем.

— О чём хотя бы?

— Придёшь — узнаешь, — сказала Вера.

— Для тебя это важно, — закончил Дима.

Иван кивнул и подошёл к Володе.

— Мы сейчас отойдём, — сказал Вова.

— Куда, с кем?

— Нам с Виктором надо с тобой поговорить.

— И почему всем сегодня надо со мной поговорить…

— Кому-то ещё?

— Потом.

Вскоре подошёл Виктор, и они все пошли в гостиную к камину. Там хозяин налил им ещё по бокалу. Володя отказался, ведь выпил уже достаточно.

— Итак, — начал Иван, — о чём вы хотели со мной поговорить?

— Присядь, — сказал Виктор. Они расположились на стульях за зелёным столом. — Володя мне сказал, что в виду того, что вы теперь на стороне Борсии, надо сообщить мне какую-то информацию. Вы ведь работали в службе разведки Керилана…

— Да, Вить, — сказал Иван. — Есть за нами такой грешок. Начнём с того, что это мы уничтожили в прошлом году борсийскую базу, проработавшую чуть более полугода.

— За это, — дополнил напарник, — мы получили по двести тысяч.

— Ну и ну! — воскликнул Виктор. — Хорошую халтурку подыскали на время обучения! Как я понимаю, это не всё.

— Да, — кивнул Володя. — Дальше — больше. Наш ректор, Константин Елин, работал вместе с нами. Он как раз и дал Ване зелье памяти, зная его проблему. Он и известил о том, что нас вызывают в штаб. Там нас встретил начальник Андрей Скотин. Там мы познакомились с Алексеем и Григорием Ивановыми. Отец и сын.

— Слышал, — зло сказал Виктор. — От них много проблем было. И что же они сделали?

— Сначала провели нас к мэру Войланска. А тот передал нас императору Валерию Крилову.

— У меня такое ощущение, — усмехнулся Виктор, — что вы мне кое-про-что лапшу на уши вешаете.

— Клянусь, видели его, — сказал Иван.

— И как? Он такой, как говорят?

— Высокий, крепки, сильный, с очень низким голосом.

— Ходит обычно в чёрном, — добавил Вова. — Сначала он облил грязью Борсию и песню «Мочи кериланцев».

— Он так умудрился всё вывернуть, — воскликнул Ваня, — что получалось, Борсия — на самом деле — худшее, что есть в мире. И мы даже доверились такому.

— Вот подлец-то! Дальше.

— А потом, — продолжал Вова, — он рассказал, что в Керилане создана секретная, сильнейшая армия, состоящая из духов и магических существ, и о существовании её знают лишь пара десятков человек.

— Так вот почему они были так сильны в Турдистабе!

— Вот именно. И это ещё очень маленькая часть из того, что они припасли для нас. Всего лишь несколько стихийных существ.

— Вот гады!

— А дальше, — продолжал Иван, — мы начали посещать курсы по подготовке к шпионским заданиям в Доброграде. И затем самое интересное. Значит…

Мы должны были достать для секретной армии Керилана ряд артефактов. По словам императора и Алексея Иванова, именно эти предметы должны небывало усилить армию, благодаря магическим лазейкам. Я сейчас тебе, Вить, напишу, кто, что и где должен был достать.

— А то я уже не помню, — усмехнулся Вова.

Ваня взял у хозяина дома ручку и бумагу и написал такую таблицу:

— Ещё, — наконец написав, сказал Иван. — Они попросили нас найти скелет грифоносфинкса.

— Они совсем обалдели! — воскликнул Виктор. — Сколько лет наше государство, отдельные авантюристы его искали — и абсолютно никаких результатов! А они хотят вот так вот — раз — и найти за пару лет, или даже быстрее, — Виктор взглянул на список. — На! А зачем им меч-то понадобился? Он же не обладает особой магической силой.

— Иванов старший сказал, что это мы (борсийцы, я имею в виду) так думаем, а на самом деле в нём есть скрытые волшебные свойства, которые должны помочь им. Но не волнуйся, Вить, он у меня.

— Как?!

— Даша подарила.

— Да ну?! Вижу, она и правда в тебя влюбилась, только не вовремя! Ладно, это нам не помешает, — Виктор опять взглянул на список. — Нескольких отсюда уже поймали… Так, Елин сбежал, Ушакова, Гарриклонского и Свинского уже схватили, под Жидкова тоже копают. А эти четыре фамилии «гвардейцев» я уже где-то вот так же вместе видел. Двоих я подозревал, двоих имею счастье не знать. Итак, что же мы теперь будем делать с этой информацией?

— Какие есть предложения? — спросил Владимир.

— Виктор, у тебя есть проверенные друзья в гвардии?

— Василий и Леонид, но они по моей просьбе ушли оттуда, я их обеспечиваю, и если что — они на моей стороне! И есть ещё один человек.

— Надо им передать. А что насчёт короля?

— Я думаю, — вставил Володя, — нам надо ему сказать, но не всё.

— Тем более, — заметил Иван, — что как личность он стал лучше. Он перестал подчиняться Кроне.

— Из-за того, — добавил Виктор, — что он её во всём слушал, он тебя и прогнал.

— Да… Не хочется ему прощать, но всё же мы сделаем, как Вова говорит — передадим часть информации. Завтра идём в королевский дворец.

24 глава. Отец и сын

Рядом с королевским дворцом стояла небольшая толпа. Рассветало. Одетые в чёрное люди стояли вокруг ямы. Сюда приближались шестеро служащих, держа гроб. Рядом с могилой стоял король в окружении дочери, жены и племянника, по щекам его катилась сочная слеза.

— Собакин, — обратился он к одному из присутствующих гвардейцев. — Сходи за водкой и хлебом.

Тот кивнул.

Наконец шестёрка дошла до ямы и начала погружать в неё гроб. Наконец гроб занял своё законное место. Дарья первая кинула горсть земли, затем все остальные. Наконец могилу закопали, и служащий начал речь, посвящённую жизни усопшего. К этому моменту Собакин уже вернулся.

Наконец придворный замолчал, и Собакин раздал всем по рюмке, налил водки и дал хлеба.

— В добрый путь, — сказала королева.

— Прощай, отец.

— Прощай брат, — король перевёл дух и замолчал. Вместе с ним и все остальные. — А где же Виктор…

И тут же вдали показалась его фигура. Виктор быстро подошёл и сказал:

— Простите, ваше величество, задержался.

— Понимаю, — кивнул его величество. — Добро пожаловать, человек, который отомстил за умершего. Собакин, подай ему водки и хлеба.

Виктор взглянул на собравшихся и обнаружил ещё одного шпиона — Дубанского.

После того, как водку выпили, хлеб съели и всё сказали, процессия медленно пошла ко дворцу. Виктор обнаружил, что Дубанского и Собакина с ними уже нет. Он подошёл к королю.

— Могу ли я отлучиться на пару минут?

— Зачем же?

— Видите ли, в туалет надобно, а ближайший в отделении гвардии.

— Ступайте, Виктор.

И только он отошёл, как к нему сразу подлетел чем-то знакомый юноша, стоявший сегодня рядом с королём.

— Добрый день. А не вы ли знаменитый Виктор Каретный?

— Да я, но лучше Мулин.

— Наслышан о вас. А я, собственно, племянник короля, сын умершего Юрия.

— О, я рад.

— Я столько о вас слышал…

Пытаясь слушать речи юноши по дороге к местной базе гвардии, Виктор сначала хотел отвязаться от оказанного ему внимания от представителя королевской семьи, но вскоре понял, что число не помешает.

— А не знаете ли вы, Александр, — оборвал он племянника короля, — зачем на время похорон открыли эту гвардейскую часть?

— Это для охраны. Ещё же там сейчас находится Аквариум Чар, который тоже надо стеречь.

— И как же отбирали гвардейцев для охраны артефактов? — сузил взгляд Виктор.

— Никак. Вызвали трёх добровольцев. Его величество говорит, что сейчас гвардейцы стали очень ленивы.

— Собакин, Дубанский, как я понимаю. Но кто же третий?

— Самсонов, конечно же. А что?

— Нам надо поспешить, — отреагировал Виктор на эту новость.

И экс-гвардеец быстро побежал к отделению.

— Я ничего не понимаю, — молвил Александр, устремляясь за ним.

— Сейчас поймёте.

Они вошли в мрачное помещение, прошли одну комнату и обнаружили на полу труп.

— Проклятье! — разозлился Виктор, глядя на такое знакомое лицо.

— Не может быть! — приглядевшись, сказал племянник его величества. — Начальник гвардии… Он… Что происходит?

— Здесь могут быть чары!

Виктора обожгла мысль, что он не успел спасти человека. Эдуард Самсонов был преданным и честным человека, несмотря ни на что.

Виктор взмахнул руками, и по телу обоих прошёл прохладный ветерок. Племянник короля вздрогнул.

— Здесь были наложены чары смерти, — прозвучал бас Виктора. — В штабе есть тилис?

— У меня есть переносной. Но прошу, скажите, что происходит!

— Шпионы пытаются украсть артефакт, — коротко объяснил Виктор, забирая у Александра тилис. Он быстро связался с друзьями. — Иван, Володя, срочно! Из штаба гвардии рядом с дворцом короля шпионы пытаются похитить Аквариум Чар!

— Уже летим! — воскликнул Ваня.

Связь оборвалась.

— Это Иван Тишков?

— Да. Александр, я вам дивлюсь, откуда вы нас знаете?

— Ещё вчера про вас мне напевала вся королевская семья. Вы выдающиеся люди!

И вдруг соседняя стенка взорвалась.

— За нами пришли! Собакин, тащи аквариум! Я их задержу.

Одна из фигур побежала в сторону выхода, другая взмахнула руками, и из них точно брызнул фонтан. Виктор и Александр встретили атакующее заклинание ледяным и огненным щитом. Затем племянник короля с помощью телекинеза поднял камень и швырнул Дубанскому в голову. Тот рухнул на пол. Виктор кинул на него нить, она превратилась в верёвку и связала шпиона. Оба схватили его и, выйдя наружу, увидели, что Ваня и Володя сделали с Собакиным тоже самое. Рядом стоял куб из воды, внутри которого бегали зелёные огоньки.

— А вы быстро! — воскликнул Виктор, когда все оказались рядом.

— С кем имею честь сотрудничать? — спросил Иван, глядя на Александра. На мгновение он почувствовал себя, как говорится, «снова в строю».

— Александр Чаев, — протянул руку тот. — Племянник короля, воин гвардии.

— Иван Тишков, — пожал руку он. — Бывший гвардеец. Так значит, вы племянник короля? Соболезную вашей утрате, мы все знали вашего отца как честного человека.

И это правда. Юрий Чаев несколько раз присутствовал на сборах гвардии и индивидуально общался почти со всеми видными гвардейцами. Порой Иван даже жалел, что королём стал не старший брат.

— Благодарствую. Александр, — представился он и Володе.

— Владимир Козлов, — радушно пожал руку тот. — Друг Ивана и Виктора. Экс-агент Керилана, ныне оправдан и работаю на Борскийское Королевство. Рад встрече с вами.

— Нет, это я рад встрече! Я наслышан о всех вас от королевской семьи. Вы же настоящая команда!

Иван и Виктор слегка усмехнулись.

— Надо же, — фыркнул Иван.

— Ну что, — послышался язвительный голос Собакина. — Вы ещё даже не знакомы?

— А уже тебя словили, — усмехнулся Вова.

— Помнишь, — сказал Иван Виктору, глядя на Собакина. — Дурнову Ксюшу? Я вижу, не только ей её фамилия подходит.

— Я гляжу, у вас большие совместные воспоминания, — сказал Александр.

— Да, это есть, — сказали все трое и рассмеялись.

Иван быстро понял, что зря они заболтались. Со всех сторон ударило током. Он успел вытащить колбу с олимпийским огнём, что подарил ему на последний день рождения Вова, и столб пламени остановил удар. Остальные его спутники упали на землю в страшных муках. Пока Иван пытался с помощью олимпийского огня убрать электрические разряды, рядом с Собакиным и Дубанским образовались и другие шпионы. Он их узнал: Синчак и Вилов.

Он растёр руки и направил точечную атаку «Честь» на сердце молний. В какой-то момент на небе сверкнуло что-то серебряное. Потом электрозаряд спал под давлением Ваниной атаки, и Виктор, Володя и Александр вздохнули спокойно.

Тут вдали показалась фигура короля в сопровождении человека в гвардейской форме. Они быстро приблизились.

— Вы спасли наследника престола, Иван! — воскликнул его величество.

— И своих друзей тоже, — пока что очень слабым голосом вымолвил наследник.

Иван сообразил, что наследником называют этого молодого человека. Неужели преемника успели сменить?

— Где Собакин? Где остальные?! — вскрикнул он.

— Я только что видел, как перед ними образовался портал и они скрылись, — поведал король. — Но почему они вдруг напали на вас?

— Не-е-ет!!! — завопил Иван.

— Что случилось? — живо поинтересовался король.

— Я должен всё рассказать, — сказал Иван. — Они похитили Аквариум Чар!

Король переглянулся со встающим и отряхивающимся Виктором. Тот слабо кивнул.

— Что ж, пойдёмте во дворец, всё обсудим, — заявил он.

Иван шёл и чувствовал, словно это он похитил артефакт и своими руками передал его Керилану. Виктор рассказал ему про Самсонова, тело которого вынесли, и Ивану показалось, что он своими руками его убил. И похвалы короля, что он спас его племянника, не утешали.

По дороге король спросил:

— Итак, что же творится? Что за шпионы?

Они остановились, и Иван с Владимиром рассказали ему и его племяннику почти ту же информацию, что накануне Виктору, только в меньшем объёме. И наконец Виктор сам предоставил королю список кериланских разведчиков.

— Хорошо, — сказал его величество. — Но какие есть доказательства всему этому? Не могу же я посадить такое количество людей за решётку без оснований.

— Ну, — вставил его преемник. — Несколько имён уже подтвердились. Практически на наших глазах сегодня они убили Самсонова и украли Аквариум Чар.

— А кто из этого списка уже арестован? — спросил Владимир.

— Ушаков, Гарриклонский, Свинский и Жидков, — перечислил король. — Но тут столько имён, про которые я очень хорошо думал. Вот, например, Зеленского или Зарияна я вряд ли бы заподозрил. Ну хорошо, я договорюсь об аресте и допросе оставшихся, но на Крону я вряд ли смогу повлиять, а большинство шпионов — там.

Они зашли во дворец.

— Теперь в их руках артефакт, — всё переживать Иван. — Как он действует? Что нам грозит?

— Я не знаток, — ответил ему король. — Вода — это по твоей части, Александр, — он повернулся к наследнику престола. — Что они могут с этим артефактом теперь?

— Вообще, Аквариум довольно большой магической силой обладает, — рассказывал тот. — Но не сколько по части атак, сколько может влиять на магов этой стихии.

— Значит, они могут усилить своих духов воды!

— Ещё как! — воскликнул Александр Младший. — Он свои волны силы через остальные стихии может направлять, воздух, землю, и волны сильно так распространяются!

— А у кого сейчас Жезл Ветров? — поинтересовался Иван.

— У принцессы уже, — ответил король.

— Тогда в Кроне не осталось артефактов, можно, в принципе, не бояться за них.

— Всё равно, — сказал преемник. — Опасно оставлять шпионов враждебно настроенного государства на свободе, а тем более в органах власти. Нужен арест, как было сделано со Свинским и Жидковым.

— Свинского, — возразил король, — поймали с поличным, как и Ушакова с Гарриклонским, на Жидкова до сих пор улик не хватает, чтобы Крона одобрила его наказание. Других она вряд ли выдаст.

— Раз так, — рассудил Александр Младший, — то в Кроне может быть ещё много шпионов, помимо известных нам.

Ивану оставалось только кивнуть, потому как это были и его мысли.

— Да, я сам помню, как сидел с ними со всеми и нас готовили к шпионской работе в Доброграде, — сказал Володя.

— Вот и отлично! — воскликнул Александр II. — Вы и проберётесь в здание Кроны и позовёте, — король посмотрел на список. — Приходько и Глазина. Как свои своих. Запишите на жучок разговор, и мы арестуем их на почве этих улик. ХА! — усмехнулся он, рассматривая список. — А зачем же понадобился Огненный меч?

Пока Иван и Володя объясняли ему, что у кериланских властей особое по поводу меча мнение, все пятеро вошли в зал, где проводился торжественный обед по поводу похорон Юрия Чаева. Увидев короля и его спутников, все сидящие за столом встали. Увидев Ивана, Дарья от неожиданности опёрлась на туфлю и сломала левый каблук.

— Господа, — торжественно сказал король, — к нам на поминки, чтобы поддержать нас, прибыли ещё несколько уважаемых людей, которые тоже хотели бы почтить память усопшего.

Гости заняли свободные места. Всем налили водки. Иван сел рядом с Александром-племянником, и они начали очень живо общаться. Увидев их, Даша сначала подумала: «Вот похожи они между собой, найдут о чём поговорить». Так и оказалось. А самой принцессе захотелось подойти к Ивану, но она вспомнила про каблук. Дарья решилась снять обувь и пойти босиком. Она стащила туфли, встала, обошла полстола.

— Вам не холодно, ваше высочество? — спросил у неё по дороге старый генерал, служивший ещё при Александре I, увидевший, что принцесса ходит босая.

— Нет, — просто ответила она, и подошла к брату и Ване. — Приветствую вас, — она старалась не смотреть на Ивана. — Вы что-нибудь хотели?

«Нас не должна обслуживать дочь короля», — тревожно подумал Иван.

— Нет, спасибо, — сказал Александр. — А почему ты босая?

В этот момент Дарье захотелось провалиться сквозь землю от стыда перед Ваней. А заодно и убить братца.

— Каблук сломался, — снова с лёгкостью, которая, правда, давалась уже сложнее, сказала принцесса.

— Ладно, — начал Александр. — Мне тут отбежать надо. Я надолго, можешь садиться, а то ещё не дойдёшь.

Александр посмеялся и вышел из-за стола, затем побежал к двери.

Дарья села рядом с Иваном.

— Ну ничего, — сказал он, чувствуя себя неловко. — Лето.

— Да, — рассмеялась она. Её очень радовало, как он говорит. — Просто так получилось. — и она тихо охарактеризовала брата, глядя в сторону, куда тот смылся. — Подлец.

— Вкусная у вас водка.

— Да, спасибо.

* * *

К этому времени племянник короля уже выбегал из дворца. Он быстро побежал к воротам, пересёк их и подошёл к подъехавшей трансоли. Оттуда вышла длинноногая блондинка с большой грудью, голубыми глазами, длинными ресницами, красивым лицом, изящными бёдрами и талией. Она была чуть выше самого Александра.

— Здравствуй, Надя, — сказал он. — Я уже заждался.

Она поцеловала его в щёку.

— А я соскучилась. У вас поминки по твоему отцу?

— Да.

— Соболезную.

— Спасибо. Ну так что, может, прогуляемся? В парк?

— Давай, Саш.

— Садись в трансоль.

И они уехали.

* * *

А в это время в зале дворца король подошёл к Ивану, Володе и Виктору и позвал их за собой. Он привёл их к себе в кабинет, слуга налил им чая.

— Господа, — начал король. — Мне кажется, что я в своё время не очень хорошо с вами поступил, в частности с Иваном. Я выгнал его из гвардии, в то время и Виктор сел в тюрьму… Но я, во-первых, прошу прощения…

— Да ладно уж… — вздохнул Иван.

— Но всё же, — возразил король, — для начала, я хотел бы пригласить вас в гвардию на службу. Преданных там почти не осталось. Ещё и Самсонова сегодня убили… — он сжал кулаки.

— А можно список гвардейцев посмотреть? — спросил Виктор.

Александр достал из своего стола бумагу и протянул её гостям. Там значилось 23 имени:

№ Имя Возраст Стихия

1. Сергей Мофин 39 лет Огонь

2. Юрий Стадин 44 года Земля

3. Александр Матушкин 25 лет Вода

4. Светлана Можаева 30 лет Земля

5. Вадим Буров 41 год Воздух

6. Эдуард Гарин 40 лет Огонь

7. Эдуард Самсонов 46 лет Воздух

8. Арам Зариян 21 год Вода

9. Владимир Урсулов 26 лет Вода

10. Никита Зверев 44 года Земля

11. Михаил Ильинский 25 лет Огонь

12. Александр Собакин 23 года Вода

13. Виталий Вилов 24 года Вода

14. Елена Ерёмина 48 лет Огонь

15. Виктор Петренский 31 год Вода

16. Станислав Дубанский 22 года Вода

17. Юрий Синчак 19 лет Вода

18. Юлиана Смолина 42 года Воздух

19. Вячеслав Журавкин 60 лет Воздух

20. Треслав Старин 58 лет Земля

21. Андрей Безземельный 36 лет Вода

22. Игорь Зайцев 32 года Огонь

23. Юлий Сазанов 48 лет Огонь

— Заметьте, — добавил король, — в списке четыре шпиона, один умер, двое преданных, но всё же ветеранов (старше 56 лет), трое женщин, и около полу десятка готовых продаться. Судите сами…

— Я не вижу ни одного знакомого имени, — заметил Иван. К тому же, список стал на порядок короче, каким он мог быть несколько лет назад.

— Кто-то умер, кто-то уволился, перебежал.

— А как можно вступить в гвардию? — спросил Володя.

— Надо лишь пройти мед. комиссию и предоставить документы об образовании.

— А что смотрят на медкомиссии? Что-то особенное нужно?

— Магические способности, — вспоминал Иван. — Рост, вес, склонности к стихии.

— Зрение, слух, чутьё, соответствующее стихии, — добавил Виктор.

— Почти что так, — сказал король. — Но теперь снижены барьеры к зачислению.

— Мы пока не будем вступать, — сказал Иван.

— Я тоже, — кивнул Виктор.

— Как хотите, — сказал король. — А Владимир может сходить в один из городских штабов, по любому из этих адресов, — его величество дал Вове бумагу с адресами. — Только иди по любым чётным числам. Но вначале я прошу тебя посетить Крону и разобраться со шпионами.

— Благодарю. Я завтра же пойду в Крону, а четвёртого в гвардию.

Затем Александр II повернулся к Ивану.

— И ещё, у меня есть одна просьба. Твоя песня, Вань, стала у нас очень популярна.

— А когда-то её запрещали, — ловко подметил сам автор.

— Да, но теперь всё не так. Это был запрет Кроны, но когда я понял, что в народе начинаются свободолюбивые прокериланские настроения, что существует недоверие к власти, в частности к действующему строю и королевскому кабинету, тогда же Крона голосовала за введение некоторых кериланских законов, моё мнение изменилось. Мы подписали множество невыгодных Доброграду договоров с Войланском. Тогда я увидел, что «Мочи кериланцев» — едва ли не единственное, что держит в народе патриотизм, благодаря экспрессивной мелодии и правдивым словам. Вначале я просто издал указ о её разрешении — естественно, Крона этого не одобрила. Несколько недель существовали даже спорящие между собой законы. По указу короля песня была разрешена, по статье одного из кодексов она признавалась недопустимой, в виду своей антинациональной окраски. Нам с Самсоновым удалось изменить некоторые пункты этого закона. Вскоре она стала едва ли не популярнейшей песней в Доброграде, а то и во всём королевстве!

И теперь, Иван, — продолжал король, — у меня появились идеи насчёт того, чтобы сделать её нашим гимном.

Все трое друзей весело переглянулись.

— Кстати, — вставил Володя. — Император Керилана очень этого боится.

— А вы с ним виделись?

— Да. Это он нам рассказал про подготовку войск Керилана.

— Отлично — и Крилову нос утрём!

— Он знает, что, если наша страна начнёт понимать что к чему, — добавил Иван, — то мы просто так не сдадимся. Ему не нужны ни война, ни открытые столкновения. До поры до времени. Я знаю, чего он хочет. Усыпить бдительность, а потом незаметно добить. Но у него это не получится!

— Правильные слова, — кивнул Александр. — Что ж, для начала нам нужно письменное разрешение автора на использование его песни как гимна. У тебя же, Иван, авторские права.

— Напишу, конечно.

— И я хотел бы приурочить к дню изменения гимна, одиннадцатого июля, концерт. Мы хотим провести его на стадионе Васта. Иван, ты будешь выступать?

— Конечно! — обрадовался тот. — Я всегда мечтал о сцене.

— У тебя есть ещё какие-нибудь композиции на тему патриотизма?

— Да, есть.

— Можешь спеть. Отлично! Ну что ж, всё хорошо, вы свободны.

— Спасибо, ваше величество, — сказали все трое и встали с кресел.

Король, вспомнив про дочь, задержал Ивана у двери, когда остальные уже вышли. Они решили подождать друга.

— Я вас слушаю.

— Ваня, я не отниму у тебя много времени. Я хотел спросить про Дашу. Я, конечно, знаю, что лезу не в своё дело. У тебя с ней совсем всё кончено?

— Да. Простите, ваше величество. А она ещё…

— Да, да, мой друг. Она очень давно по тебе плачет. Скажи, Иван, а ты её любил?

— Конечно! Безумно. Но теперь я женюсь на Кате и люблю я тоже её.

— Ну что ж, тогда я тебя поздравляю! А вы с Дашей ведь ещё с загородной базы гвардейцев знакомы?

— Да. И если бы меня не выгнали, то всё бы могло сложиться по-другому.

— Ты винишь меня?

— Не только. И себя, и Крону, отчасти и саму Дашу. Вернее, я уже никого не виню. А ведь знаете, я её так любил, что из-за неразделённых чувств и стёр память!

— Но почему?

— Она не отвечала мне взаимностью, и я решил забыться и уехать.

— Даже так?

— Кстати говоря, — вдруг вспомнил Ваня. — А почему Виктора посадили в тюрьму?

— Как это почему? За забвение у нас, да и в Керилане, статья имеется. До десяти лет.

— Это-то понятно. Во-первых, память была стёрта в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое апреля, а когда, простите, был произведён арест?

— Шестнадцатого, утром.

— Быстро… И откуда же вы узнали обо всём?

— Доложили: сказали, рядом с тем местом, куда он тебя отправил, находился древний кериланский радар для отслеживания дальних провинций империи. И докладчик получил к нему доступ.

— Какой такой ещё радар? — обалдел Иван. — Там глухое место.

— Ну, я там не был.

— Ладно. А кто доложил?

— Ну этот, как его… Фёдор Лапутин.

— А, — понял Иван. — Благодарю за информацию. До свидания, ваше величество.

Иван ушёл, а король долго не мог прийти в себя. Он упал на своё кресло.

— Боже, — пробормотал он. — Неужели он так любил мою дочь… Я же был просто безжалостным скотом, что не заметил это в его глазах.

Александр вспомнил день военного трибунала, когда его привели туда и представили простого немолодого служивого мужчину, который сочинил «какую-то песню, которая была невыгодна Кроне». Тот смотрел на него, на короля, как на последнюю надежду, как на властителя и отца своей возлюбленной, к сердцу которой стремился любыми путями. И хоть король и не знал, но гвардеец надеялся, что взглядом передаст ему, что надежда эта была не на что-то, а на любовь.

— Теперь, — бормотал король, — эта песня почти наш гимн, а моя дочь убивается из-за того, кому я чуть не сломал жизнь…

* * *

Катя и Оксана проснулись сегодня в одиннадцать часов и, обнаружив, что дом двадцать на улице Викингов покинули все мужчины, пошли погулять в парк. Там сёстры сели к столу рядом с небольшим кафе. Вдруг рядом подъехала очень солидная на вид трансоль, и из неё вышла их знакомая.

— Надя? — удивилась Катя.

— С кем это она? — заинтересовалась Оксана.

— Я видела его в газете… Это племянник короля, его отца сегодня хоронили.

— Ничего себе подхватила…

— Мне всё равно. Мой Ваня лучше всех.

Оксана промолчала, её очень раздражало, что Владимир мало стал уделять ей внимания.

— А парня жалко, — продолжала Катя.

— Да, действительно, — усмехнулась старшая сестра. — Такой парень и такая…

— Я не про это. Вообще какая разница, кто с кем? У него отец умер, вот я о чём. Что такое?

Оксана засунула руку в карман.

— Тилис.

— Кто?

— Отец. Мы едем на озеро.

Через час вся семья уже была там. Жаркий день сменялся свежим вечером под ясным жёлто-голубым небом. Виктор и Иван сидели на берегу совсем рядом с водой.

— Эх, — говорил Иван, — и как же ты так точно смог воспитать мой идеал? Смешливая, добрая, честная, верная.

— А помнишь, как ты из-за Дарьи убивался? Всё изменилось за это время. И отношение к тебе совсем другое. Жизнь налаживается!

— Да. А как ты всё-таки достал мне зелье?

— В общем, слушай.

Память ты потерял в ночь на шестнадцатое апреля — в свой день рождения, — а сказал ты мне про это четырнадцатого.

Итак. В тот день я окончил работу в пять часов. Я очень устал. Когда-то очень давно я ловил человека, который торговал запрещёнными препаратами. Он просидел в тюрьме год и был выпущен за хорошее поведение, не без моего содействия. И я сразу же после нашей с тобой встречи назначил свидание ему. На семь, рядом с кладбищем. Если честно, идти туда к ночи было страшно. Но там, сам понимаешь, меньше всего гвардейцев территорию патрулировали.

Аркадий, так звали этого человека, сказал, что уже давно не занимается нелегальными делишками. Я решил его проверить, сказал, что ушёл из гвардии. Тот ответ не изменил, но обещал провести меня в одно из мест, где проходит сбыт. Он завязал мне глаза, мы сели в трансоль и поехали. Да, я знаю, Ваня, какой это был риск, но тогда это была единственная возможность! Я делал это для тебя. Счёт времени я потерял, и через много часов оказался на каком-то очень мрачном складе.

Вдруг началась атака. Как сообщил мне Аркадий, это их опять вычислила гвардия. Такое происходило несколько раз в месяц, и они каждый раз меняли место. Воспользовавшись суматохой, я нашёл нужный мне ингредиент с омоложением на двадцать лет и последовал за Аркадием. Но после того, как с ним связались по тилису, он и ещё двое крупных мужиков схватили меня и оттащили к их местному боссу. Он мне сказал: «Ты бывший гвардеец, ты и привёл сюда своих. Убить его!»

Но я резко дёрнулся, отбил пару огненный и каменных атак и убежал. Я бежал долго, без оглядки. Потом сел на какую-то трансоль и долго ещё ехал. Оказалось, что уже был полдень пятнадцатого. Склад находился километров за сто от Доброграда. Я приехал домой и завалился спать до следующего утра.

Спасло меня, — заканчивал Виктор, — только то, что ты уезжал на следующий день, а потом меня в тюрьму кинули. Я как раз и попросил поэтому мне фамилию сменить, а Аркадию послал ложную похоронку на себя. Как я впоследствии выяснил, он перебежал в Керилан и занялся всё тем же — нелегальным сбытом.

— А ты знаешь, кто тебя сдал?

— Не имею понятия.

— В тюрьме ты оказался благодаря стараниям Фёдора.

— С чего ты взял?

— Спросил сегодня у короля.

— Это он за то, что мы его опозорили, мстил!

— А я же его видел! Надо было сказать тебе, но ты меня позвал, а я отвлёкся и забыл! Думал, наверное, показалось. Это было там, в Войланске… Король сказал, что нас по какому-то радару вычислили.

— А чёрт его знает! Мало ли какие радары.

— Нет, там пусто всё, вообще никакой цивилизации.

— Может, Фёдор следил?

— Нет, я точно знаю, что он не покидал Войланска. Иначе бы не успел тебя так быстро сдать властям.

— Тогда как же?

— Не понимаю, — Иван задумался. — Аркадий тоже не мог никак повлиять…

— Конечно! — усмехнулся Виктор. — Он вообще находился в бегах, где-то в Борсии.

— Да уж, нам следует решить ещё и эту загадку. А сейчас нам с Володей осталось одно дело.

— Какое же?

— Мы обещали помочь друг другу. Вернуть мне память и найти его родного отца.

— Тогда я с вами!

— Хорошо.

Ваня рассказывал другу, что было после того, как он очнулся. Виктор, слушая, задумался и спросил:

— Но как тебе удалось найти друзей, ведь к тому заброшенному дому боялись подходить местные? — поинтересовался он.

— Ну сначала я познакомился с Вовой, а потом он меня с остальными.

— Сначала с Вовой, значит? — задумчиво посмотрел на него Виктор.

Иван кивнул и добавил:

— Я единственный из ребят, кто боялся этого дома. Ребятам было наплевать, что там говорят родители. Они, наоборот, очень любили ходить ко мне в гости: там можно было выпить пива, побеситься, и родители никогда не нагрянут — боятся.

— Молодёжь! — улыбаясь, протянул Виктор. — Но Ваня, мы, родители, переживаем за своих детей. Ребятам должны были запрещать общаться с тобой.

— Теперь понятно, почему многие из них набивались мне в друзья, — сказал Иван.

Они ещё некоторое время так посидели. Затем Иван отправился к Кате, и они вместе пошли купаться. Виктор же поднялся и подошёл к Володе.

— Я знаю, что ты ищешь отца, — начал Виктор. — И я хочу тебе помочь!

— Благодарю, — Володя улыбнулся и протянул ему стакан сладкой воды из источника. — Но я даже не знаю, как мы это сделаем. Это ужасно осознавать, что ты, по сути, сирота и никогда не видел своих настоящих родителей, хотя они не бросали тебя никогда.

— Я знаю твою историю. Они жили в Доброграде, но мать бросила отца и уехала в Керилан. Отец не знал даже про её беременность. Сама она умерла при родах, и всю жизнь тебя воспитывал отчим… Извини, если это для тебя…

— Ничего страшного, — махнул рукой Владимир. — Но я даже не знаю, жив ли тот, другой, отец.

— Знаешь, — вдруг проговорил Виктор. — Что-то мне эта история напоминает!

— Что же? — с надеждой спросил Владимир.

Виктор задумался.

— Не могу сказать, не помню.

— Но, что же мы будем делать? Как нам искать моего отца?

— А у вас с Иваном были какие-то соображения, планы?

— Конкретно ничего не было, мы могли бы тривиально разместить объявления и заявить официально в Борсийскую Контору Поиска.

— И что же вы хотели написать в БКП? С чего им начать?

— Моё имя, имя бати — ну отчима, — саму историю, имя матери.

— А как звали твоего небиологического отца?

— Алексей Иванович Козлов.

— Значит, от него у тебя фамилия?

— Совершенно верно. Но я не собираюсь её менять.

— Понимаю. Но не спеши с объявлениями и заявками. Для начала скажи мне полное имя твоей матери, если ты его знаешь, конечно.

— Естественно, знаю! Светлана Игоревна Гурышева.

Опять Виктору показалось это знакомым. Он напряжённо задумался.

И тут что-то внутри него закричало. Он хотел высказаться Вове, но понял, что нельзя. А что если это простое совпадение, а не настоящая ирония судьбы?! Нельзя было дать парню ложную надежду.

— Ну что ж, — уходил от темы Виктор. — Я ещё подумаю, как можно найти твоего отца. Может быть, по имени матери кто-то откликнется. Ещё поговорим.

И Виктор похлопал парня по плечу и начал собираться обратно.

* * *

Следующий день у Ивана и Владимира прошёл совершенно по-разному, но у обоих очень буйно.

Володя проснулся в 9 часов, собрался и отправился в Крону. По дороге его одолевали мысли об отце. «Я по глазам Виктора видел, — думал он, — что где-то фамилию, хотя бы мамину, он слышал. Надо было распросить, докопаться. Найду ли я вообще отца…» К десяти часам он оказался около здания Кроны.

— Кто вы и куда направляетесь? — поинтересовался охранник, не желая пускать его.

— Я к господину Приходько. Простите, он меня знает, мое имя — Владимир Козлов.

— Подождите.

Охранник отошел к тилису у стены и через две минуты пропустил посетителя.

— Пройдите в пятую аудиторию, тридцать четвёртый кабинет, — сообщил охранник.

Внутри здания было чопорно и просторно. Владимир быстро нашел помещение.

— Козлов, — воскликнул Приходько, увидев гостя. — Садись. Чего пришел?

Вова сел.

— Да вот, спросить, как дела продвигаются?

— Как ты, наверное, уже знаешь, артефактов в Кроне уже не достать. Зато принимаем законы правильные. Уже договариваемся о создании партии. А твои сотрудники не блещут. Елина Свинский сдал. А про Тишкова я тут такие сведения вытащил, что мама не горюй! Он, кажись, до своего забвения первым патриотом был, о том, чтоб нас мочить, пел.

— Да, знаю, — подумав, холодно сказал Володя. — Мы с ним больше не работаем.

— Он теперь на короля, видать, пашет.

— Этого не знаю. А как Жидков?

— На него король пока улики собирает, а Крона обеспечила ему целую адвокатскую контору по просьбе Глазина. Кстати, я сейчас его позову.

Очень скоро пришёл Глазин.

— В общем, слушай Козлов, — сказал он. — Мы почти единственные, кто остался в деле, и кого король словить не сможет. Только вот вчера в Крону и на нас поступили ордера на арест. Но, так как они были ничем не подтверждены, руководство Кроны их отклонило.

Володя обалдел. Видимо, шпионы здесь работают очень быстро и вот-вот вычислят его самого. Он сильно волновался, но старался не подавать виду.

— Самое ужасное, — заметил Приходько, — что мы до сих пор не достали ни одного артефакта. Мы подали заявку на возвращение в Крону Жезла Ветров, но даже если вся Крона это поддержит, вряд ли Дарья подпишет документ обратной передачи. Ей, видно, палочка понравилось, — разведчик ухмыльнулся. — Единственная хорошая новость пока — Аквариум Чар добыт.

— Правда?! — притворился, что удивился Владимир.

— Не спеши радоваться, — фыркнул Глазин, — Зеленского и Кулова прямо в здании министерства арестовали.

— Что?! Как?!

— А ты что, — усмехнулся Глазин, — разве не понимаешь?

— Нет.

— Король уже всех знает, кто шпион!

— Откуда?

— От верблюда, — воскликнул Приходько. — Тишков всех сдал. Я удивляюсь, что ты на свободе.

— Просто, — сказал Володя, быстро придумывая, — я должен Тишкову кое-какую сумму денег. А если он меня сдаст — как я ему её верну?

— А что же он с тебя расписку не возьмёт? — усмехнулся Глазин.

— Он не любит расписки.

— Тогда по расписке ему государство деньги выплатит.

— Он не уверен, что государство всё выполнит. И ещё раз говорю: он не любит расписки.

— Кстати, о тюрьме, — добавил Приходько. — На них еще и Каретный работает, а у него, как известно, денег тьма тьмущая.

«Откуда они всё знают», — нервно подумал Володя и добавил вслух:

— Вы хотите, чтобы я сдал вам Тишкова?

— Как? — усмехнулся Приходько. — Сейчас это не особо поможет, он же всё равно всех сдал.

— Он хотел сдать ещё кое-какие документы, — схитрил Володя, заставляя собеседников играть по его правилам.

— Какие ещё документы?! — воскликнули сразу двое напуганных шпионов.

— Я не знаю, но боюсь, что и про мой долг он забудет и сдаст меня. Или напишет записку. Одному мне его будет не взять.

— Почему?! — спросили шпионы.

— Он будет с Каретным. Он часто проводит время с ним.

Глаза обоих засветились при мысли о деньгах.

— Кстати, сколько и за что ты Ивану должен? — полюбопытствовал Приходько.

— Я купил трансоль за пять тысяч золотых, — сказал Вова, понимая, что даже если они решат разузнать цену зарегистрированной на него трансоли, то не вычислят его намерений.

— А ты её на себя регистрировал? — спросил Глазин.

— Да, на себя, — ответил Володя, чувствуя, что надо разобраться, к чему они клонят. — Владимир Алексеевич Козлов. Ну что, вас интересуют Тишков и Каретный?

Шпионы взглянули друг на друга и кивнули.

— Тогда завтра у парка в девять вечера.

Выходя из здания Кроны, Владимир вытащил жучок с диктофонной записью…

Сначала он дошёл до дома, переоделся.

В один момент он посмотрел в зеркало и задумался. Стоил ли работать на Борсию? «Я же даже не видел родного отца. Какой он человек? Стоит ли ради своих корней рисковать жизнью? До конца ли я перешёл на её сторону и готов ли выполнить это задание?»

Выйдя снова на улицу, он, стараясь не привлекать внимания, огляделся вокруг. Кажется, хвоста нет. Он сел в трансоль и направился к королевскому дворцу.

— Зачем пришли, мой юный друг? — встретил его Александр.

— У меня есть улики на Приходько и Глазина.

Владимир дал послушать королю запись, после чего тот отдал приказ готовить пять летунов гвардии для конвоя у парка к девяти часам, а сам установил за Володей слежку в виде магического невидимого глаза.

К назначенному часу Вова подошёл к парку. Было ещё светло: июнь на дворе. Вдали показались две фигуры. Юноша глянул вверх. Небо было чистым, и он занервничал.

Приходько и Глазин подошли ближе.

— Где они? — холодно спросил Приходько.

— Опаздывают, — вымолвил Володя, поглядывая то на одного, то на другого.

Он незаметно глянул вверх и краем глаза увидел в голубом просторе пять точек.

— Хорошая сегодня погодка, — нервно сказал Вова. Лица шпионов не давали ему покоя.

— Я отойду покурить, — сказал Приходько.

«Задача усложнилась, — понял Володя. — А не специально ли они так…»

Не успел он додумать мысль, как Глазин сделал ему захват, и только Владимир захотел выбиться, как тот опутал его огнём. Сгорели ресницы, и обожгло нос.

— Одно движение, — шепнул Глазин, — и тебе крышка.

И тут пять фигур в тёмно-зелёной гвардейской форме приземлились и окружили их.

— Убирайтесь все! — закричал Глазин, держа заложника на огненном поводке. — Убирайтесь, а то я убью его, — и прошептал на ухо Владимиру: — Предатель.

— К чёрту его! — крикнул один гвардеец. — Зачем нам сдался этот парень…

Глазин вздрогнул. Он боялся ещё больше, чем его пленник.

— Нет, — послышался знакомый голос, и одна из фигур сделала шаг вперёд. — Не трогайте его. Владимир должен жить.

Это был племянник короля. Ему никто не стал перечить.

— Что ты хочешь? — спросил Александр, глядя на Глазина. — Что мы должны сделать, чтобы ты отпустил его?

— Значит так, — командным тоном рявкнул шпион-депутат. — Вы даёте мне уйти, я взлетаю и на высоте выпускаю этого предателя. А как уж вы его поймаете — это ваше дело!

Кольцо вокруг Глазина разомкнулось. Тот, держа пленника, медленно двигался в сторону.

— А где Приходько… — случайно проронил Володя.

— Кто? — переспросил Александр.

— Молчать! — взревел шпион. — Никто! А вы, господа, — обратился он к наследнику и гвардейцам, — стойте и не двигайтесь, а то… — он сильнее сжал шею Володи.

Когда он отошёл на приличное расстояние, то начал взлетать. На высоте около ста метров он отпустил пленного и быстро смылся.

Володя упал на что-то мягкое. Александр держал правую руку вытянутой перед собой. Это был невидимый батут. Володя слез с него и подошёл к гвардейцам.

— Из-за меня вы их упустили, — грустно признал он.

— Нет, — с улыбкой ответил наследник. — Благодаря тебе эти гады больше не окажутся на территории нашей страны. Такое количество улик (в первую очередь, запись) убедила Крону, в случае их появления, произвести арест.

— А кто сказал, что они там не появятся? — спросил Владимир.

— Тогда им же хуже. А почему они могут появиться там?

— Они ведь даже не догадываются про запись, — кончиков губ Вовы коснулась улыбка.

Этой же ночью Глазин, вслед за полетевшим за подкреплением Приходько, прилетел в здание Кроны, где оба и были схвачены и отправлены в камеру ожидания.

Как я уже и говорил, нетолько у Володи день прошёл бурно. Сегодня третье июля, и Ивану должны были что-то рассказать Катины друзья.

Он проснулся и не обнаружил рядом своей невесты. «Странно, — подумал жених. — Куда она могла подеваться?». Тут Иван вспомнил о том, что ему надо было навестить её друзей.

Иван посмотрел на часы — уже полпервого. «Осталось полчаса», — вспомнил он и вышел из дома. Примерно через 20 минут он был в назначенном месте, на детской площадке. Вскоре вдали показались друзья его невесты: Дима и Вера.

— А где Ольга? — спросил Иван.

— Скоро придёт, — заверил Дима.

Вскоре и она подошла. Напротив той скамейки, на которой сидел Ваня, стояла другая, и все трое сели туда.

— Так о чём же вы хотели со мной поговорить? — спросил Иван.

— О Кате, — ответил Дима.

— Хорошее, плохое?

— Для тебя — плохое, — быстро сказала Вера.

— И не для многих — хорошее, — заявила Оля.

— А в чём, собственно, дело?

— Просто… — Дима задумался. — Ну… Мы же все с первого класса с ней учились и многое знаем.

— Давайте скажем мы с Олей, мы с ней лучше общались.

— Кое-что, чего я не знаю? — сказал Иван. — Интересно.

— Ты ведь помнишь Костю Климова? — спросил Дима.

— Конечно. Злобная личность.

— Сейчас он в Керилане, но может и вернуться.

— А при чём здесь Катя? — Иван уже начал нервничать.

— Нужно помягче, — сказала Оля и наклонилась к Ивану. — Понимаешь, просто однажды она пришла в школу и сказала, что неравнодушна к нему, — Иван схватился за край скамейки и сжал его. — Правда, она больше не говорила про это, но… на протяжении всех лет….

— Просто это было заметно, — договорила Вера, — что он ей нравился. Очень!

— Как?! — недоумевал Ваня. — Но она же говорила, что меня любит?

— Мы не знаем, — признался Дима.

— Тогда в чём смысл нашего разговора?! — выпалил Ваня.

— Не злись, — сказал Дима. — Мы недавно кое-что обнаружили. Правда, я не могу сказать точно, как это характеризует её…

— Давайте же! В чём дело?! — Иван был очень зол, лишь одна мысль о том, что Катя будет с кем-то другим, убивала его.

— В общем. Недавно Вера узнала от Валька и каких-то ещё дружков Кости, что он зачем-то прилетает на пару дней в Доброград. Кате сообщили об этом по тилису, когда я был не очень далеко, и она дико заинтересовалась этим, спрашивала, где можно будет с ним встретиться. По ней было видно, что ей очень нужно с ним увидиться.

— Знаете, не одной ей теперь нужно знать, когда и куда этот Климов приедет.

— Понимаю. Но я бы на твоём месте не устраивал бы разборок.

— Я и не буду, — с грустью сказал Ваня. — Раз уж она его любит…

— Просто, — сказал Дима, — нам не понравилось, что на своём дне рождении она так с тобой сблизилась, даже говорила о замужестве. Да, пусть мы с тобой ещё плохо знакомы, но нам не понравилось, что она так нечестно с тобой поступила…

— У девчонок всегда есть свои секреты, — начала Вера. — Но Дима уже всё знал и к тому же… Это очень-очень не похоже на Катю! Что с ней стало! За всю свою жизнь, я не помню, чтобы она могла так нагло врать! Она так всегда относилась к честности и доброте… Нет, если её что-то шокировало, она попросит нас некоторое время не упоминать об этом, но чтобы такое утаивать! И на самом деле, ты не особенно расстраивайся, но она правда его любит! По-настоящему.

«Да уж, не сколько мне помочь хочет, сколько убрать меня из её жизни», — промелькнуло у Ивана, когда он слушал Катину подругу.

— Я пойду, — высказался Иван вслух. — Мне нужно побыть одному.

— Тогда пока, — робко проговорил Дима

Ваня встал, пожал ему руку, попрощался с девушками и с понурым видом побрёл прочь.

— Завтра будет известно, когда приедет Костя, — кинул вдогонку Дима.

Ваня ещё раз кивнул.

Он шёл домой с очень мерзким настроением.

— Сначала Даша! Теперь Катя! Почему так? Неужели я проклят и обречён, неужели я никогда не буду счастлив?..

Ваня издал истошный крик. Он находился среди каких-то кустов и деревьев и завалился на землю.

Впервые он заплакал из-за Кати. Скупые слёзы лились, кулаки сжимались, тело тряслось. Раньше она плакала из-за него, а теперь он. Было очень больно. За это время он сильно полюбил её и уже не мог себе представить свою жизнь без неё. Иван возненавидел Костю, хотя понимал, что, если Катя правда до сих пор любит того парня, то он сам не имеет права причинять тому вред.

Иван решил сделать то, с чем давно завязал. Он зашёл в одно известное кафе и заказал бутылку красного Южного вина. Выпив её, он взглянул на часы. Уже полчетвёртого. Он встал и, шатаясь, вышел из кафе. В уме его что-то переменилось. Южное вино всегда славилось не только изящным вкусом, но и крепостью. Иван пошёл к парку, крича по дороге. Там на несколько аллей он громко прокричал: «Катя! Я люблю тебя!» На него стали оборачиваться прохожие, а он кривлялся им в ответ.

Вдруг Иван заметил, что вдали кто-то очень стремительно движется в его сторону. Его схватили. Сначала он ничего не понимал. Потом начал орать: «Помогите! Кериланские маньяки!» На это никто не обращал внимание. И вскоре пьяного пленника кинули в трансоль. Затем привезли в какое-то здание и посадили на стул.

— Тишков! — сказал один.

— Чего тебе, подлый Климов?! Я убью тебя!

— Что за бред! Я вообще не депутат! И если ты не в курсе, Климовы погибли. А что он тебе такого сделал?

— Увёл невесту, — пьяным голосом фыркнул Иван.

Оба мужчины расхохотались.

— Дай ему отрезвин, — сказал первый.

— Сейчас посмотрю, что у нас есть в зельях, — второй подошёл к полке с какими-то колбами и случайно уронил что-то.

Бутылка разбилась.

— Идиот, что ты уронил? — вскрикнул первый.

— Идиот, — добавил Ваня.

— Заткнись, — потрепал его первый. — Так что там?

— Дешёвый аутин. (Аутин — одно из средств для излечения ран).

— С тебя тридцать серебряников, — сказал первый второму.

— И ещё пятьдесят мне! — сказал Ваня. — На меч против Кли….

— Я сказал, заткнись!

— Что ты пил, Иван? — спросил второй.

— Алкоголь…

— Какой?

— Красное южное, чёрта с два!

— Где покупал?

— Кафе «Волшебники».

— Сколько стоило?

— Это что допрос?

— Отвечай, — приказал первый, — когда тебя спрашивают!

— Два золотых.

— Дёшево, — заметил второй. — Двадцать градусов, как я понимаю. Думаю, это подойдёт. — Он что-то куда-то перелил и дал пьяному пленнику. — Не больше двух глотков!

Иван выпил, и вдруг его резко затрясло. В голове что-то ёкнуло, и он за считанные секунды постепенно протрезвел. Он обнаружил, что тот, кто кричал на него, это был Влад, а тот, кто наливал — Илья. Оба были в гвардейской форме.

— Привет, друзья, — начал он. — Как поживаете? Вы уж извините, что так вышло…

— Да ладно, с кем не бывает, — махнул Илья. — Я сам на той неделе ещё круче наклюкался.

— Ну я обычно вообще не пью, — хмыкнул Иван. — А вы теперь снова в гвардии? Просто я вчера список смотрел, вас не было.

— Мы недавно снова вступили, видимо, не успели внести, — рассудил Влад. — Семьи-то надо на что-то кормить, мы на несколько халтур устроились, и ещё сюда.

— А зачем увольнялись?

— Хотели в Керилан перебежать, — рассказал Илья. — А там экономическую жилку иметь надо или какую-то особую информацию.

— Так ты ж всегда говорил…

— Многое можно говорить, — усмехнулся Влад, умножая своё сходство с худым воробьём. — А ты, по-моему, старше был, как мы, и пониже.

— Так я же память стёр и омолодился на двадцатник.

— А, — хмыкнул Илья. — Слышали что-то.

— Я, должно быть, чем-то другим в Керилане питался, жил в другом климате — вот вырос в семнадцать-восемнадцать лет, сейчас мне девятнадцать… Зелье-то биологически омолаживает.

— А нам под сорок уже, — вздохнул Влад. — Видишь, какими мы неудачниками оказались?

— Да нет! Что вы! Но я вас раньше крутыми парнями считал!

— А как твоя принцесса поживает? — спросил Илья.

— Да уже никак. Я на дочери Виктора жениться хотел, да…

— Кстати, что это ты так на покойного Климого взъелся?

— На покойного? Костя умер?

— Какой Костя? Депутат Денис Климов был убит, задушен вместе со своей женой в своём же доме.

— А, вот вы чего так ржали. Не, Костя, сын их. Его дочь Виктора любит, Катя.

— Дочь Мулина с Климовым? — усмехнулся Илья. — Да Виктор, скорее, сам его убьёт и всем деньги его раздаст. Не может такого быть! Сколько это урод из Кроны у него крови-то в своё время попил, он же даже тебе, дружку своему, не рассказывали, не жаловался никогда. А тогда, ух, как ему приходилось, я видел иногда… А когда суд был над Виктором, так эта свинья депутатская на него всех собак спустила. И сын его, говорят, не лучше!

— Может, мне у Вити поехать спросить…

— Попробуй, — подхватил Влад. — Спроси совета. Его же дочь. Должен знать, как поступить.

— Всегда ты на этих бабах зависаешь, — заметил Илья. — Работал бы лучше, своими делами занимался.

Иван вспомнил свои песни на гитаре, планы, задания в гвардии и подумал, что в чём-то старый знакомый прав.

— Ладно, друзья, насиделся я с вами. Пойду уж.

— Всего хорошего.

На часах пробило 6. Иван прогулялся по парку и отправился на улицу Сов. На пороге его встретила Катя. Что-то дрогнуло у него внутри.

— Так! — возмущённо произнесла она. — Почему с тобой не связаться? Где твой тилис?

— Сломал, — отрешённо проговорил Ваня.

— От тебя пахнет отрезвином. Говори честно, где ты болтался и с кем ты был! Я знаю, ревность раньше меня родилась, но всё же.

Ваня усмехнулся и прошёл вперёд.

— А я никогда тебе не говорил, что мне это нравится?

— Что «это»? Приходить под вечер после выпивки со сломанным тилисом?! Слава богу, ещё чего-нибудь себе не сломал…

— Нет. То, что ты меня ревнуешь. Вообще всегда это нравилось.

Иван с кислой миной обиды на лице и подавленным настроением завалился на диван.

— Правда? — улыбнулась девушка. — Мне тоже это нравится. Ревнует — значит любит. («Если бы это было так!» — горько подумал Иван) Так ты точно ни с кем не был?

— Был. Со старыми сослуживцами. Ни одной особы женского пола, — к нему пришла мысль, а, может, сказать, что всё-таки была одна-другая Машка-Наташка… «Ну не, получится не правдоподобно».

Катя посмеялась. Потом она подошла и поцеловала его в губы. Обняла его и сказала:

— Ты какой-то странный.

Лучше бы не обнимала, подумал Ваня.

— Нет, всё нормально.

— Ну смотри. Меня просто убивает то, что ты был с этой Дашей!

— Я с ней не был, у нас даже отношений никаких не было. Только чувства.

— Вот я и ревную. Я уже разнесла из-за этого с ней полгорода, надеюсь, больше тебе не надо…

— Ты что?! Забудь.

К половине десятого Катя сама ушла. «Насчёт Климова узнавать! — думал в злости Иван. — Интересно, что ж там произошло с этими депутатами, его родителями, которые меня выгнали…»

Затем воскликнул вслух:

— А пойду-ка я к Виктору!

* * *

Этим вечером Виктор сидел на втором этаже, в спальне, вместе с гостьей. К нему пришла Виолетта.

— Видишь, — сказала она, чуть ли не плача, — я не знаю, зачем мне нужен был этот Фёдор.

— А как же деньги, — просто и с улыбкой сказал Виктор. — А как же квартира в Керилане, поближе к Оксане. Новая школа для Маши, хорошая, частная…

— Но это же всё не то! — сказала бывшая жена. — Мне нужен был ты! Ведь ты отец моих девочек. Я не любила его, я не понимала. Ну Катя же осталась здесь, с тобой.

— Я бы удивился, если бы она поехала в Керилан, не говоря уже о том, что она потом отправилась туда учиться только потому, что я ей объяснил, преимущества такого шага, — усмехнулся Виктор.

— Но она приехала и начала скандалить с Фёдором.

— Заметь, Иван сделал так же пару лет назад.

— И оба из любви к тебе.

— А ты думала, Катя так легко сможет ужиться с Фёдором?

— Да и Маше он не шибко нравился, мягко говоря.

— Я был в тюрьме, — напомнил Виктор. — И думал, что буду сидеть ещё долго. Маше он отчасти заменял меня. Иван, например, почти не общался со своим отцом, и всю жизнь потом был этим недоволен.

— Никто тебя не в состоянии заменить! — воскликнула Виолетта. — Я поняла, что мне не нужен ни Фёдор, ни его деньги. Я люблю только тебя! Прости меня.

Витя встал и начал ходить туда-сюда по комнате.

— Самое страшное для меня, что ты увезла Машу. Ладно, меня посадили в тюрьму, но началось-то это раньше!

— Я всё знаю, Вить. И ты сам лучше меня понимаешь, что Маше проще с тобой или со мной было бы ужиться, чем с Катей. Я сначала увезла её и вышла замуж за другого… Я — дура! Машу-то я увезла, но Катя меня вначале совсем возненавидела.

— Она приходила меня навещать. Несмотря на то, что мы же её недолюбили, надо признать… Всё внимание уделяли Маше.

— Ах, да… Бедная Катя. Но с Ваней она будет счастлива.

— Да. А сама Катя жила здесь одна, совсем одна. На той квартире. — Затем Виктор остановился и повернулся к бывшей жене. — Знаешь, а я ведь тебя очень любил… и мне было очень больно от того, что ты меня покинула! Я до самого последнего момента надеялся, что ты не уедешь. Но за всю свою жизнь, я понял одно самое главное правило: «то что было не вернуть, и не жалей об этом». Этому меня учила история Вани и тюрьма. Ты же понимаешь, Вио, что былых отношений нам с тобой не вернуть. Я лишь могу тебя попросить переехать сюда вместе с Машей. Катя с Ваней живут на улице Сов, для Оксаны и Володи я скоро тоже куплю квартиру.

— Хорошо. Но если былое нам не вернуть, то на что я могу рассчитывать?

— На меня! — он подошёл к женщине и поцеловал её в лоб как сестру. — Ложись с Машей сегодня, Степан покажет вам комнату.

— А завтра…

— А завтра, где хочешь.

— Я могу спать с тобой?

— Хорошо.

Виолетта улыбнулась. Они спустились вниз.

— К вам гости, — сказал слуга.

На диване сидели Маша и только что пришедший Иван.

— Здравствуй, Вань, — пожал ему руку Виктор. — Подожди, я поговорю с Машей.

— Ну что мы идём домой? — возмутилась она.

— Нет. Ты можешь теперь жить здесь, ну если, конечно, не против…

— УРА! Конечно, хочу, не шути так.

— Вещи завтра на трансоли Степан перевезёт.

— А квартиру можно будет Оксане и Володе оставить, — заметила мать.

— А где я буду спать? — добавила Маша.

— В третьей комнате, — сказал отец, — на втором этаже, вместе с мамой.

— Что?! — зло вскрикнула девочка. — Вы обалдели?! Мне уже четырнадцать, с какой стати я должна с мамой спать!

— Видишь, — с улыбкой сказала Виолетта. — Мы уже большие.

Глядя на друга, Иван подумал: «Ну что ж ты не можешь с ней лечь, может, ещё со мной переночуешь! Четырнадцатилетнюю девицу к матери привязал, лишь бы от жены отделаться!»

— Подростковый возраст, — фыркнул Виктор. — Воля твоя, мама у меня переночует.

— Кстати, Виолетта знает про Фёдора? — спросил Ваня.

— Да, знает, я ей рассказал.

— Что? — начала Маша. — Он что, голубой?

Ваню накрыло волной хохота.

— Так, — цыкнул Виктор.

— Нет, — сказал Ваня. — Что из-за него папа оказался в тюрьме.

— Я всегда знала, — говорила Маша, — что он козёл и ублюдок, да он ещё и сволочь!

— Прекрати! — взревел Виктор. — Что за выражения?! Где ты этого понахваталась?! Прекрати сейчас же!

— Но ты же из-за него…

— Не важно! Он тебя кормил, и у себя приютил на целый год! И не смей вообще говорить таких слов!

— Целый год угроз и наездов, — фыркнула девочка.

— Ничего себе! — изумился Иван.

— Это правда, — подметила Виолетта.

— Он кобель, — опять ругнулась Маша.

— Так всё, с меня хватит, — рассердился отец и схватил дочку за руку. — Иди к себе в комнату, ты ужасно выражаешься, ты наказана! — затем шепнул Виолетте. — Иди с ней, мне с Иваном поговорить надо.

Мать кивнула и пошла с дочерью в комнату. Та крикнула вдогонку ещё что-то плохое о Фёдоре.

— Гляжу, — заметил Витя, глядя на друга, — ты ещё смеёшься над молодёжными глупостями. Завидую. Видимо, хорошее было зелье забвения и омоложения.

— А ты чего так с женой боишься спать? — усмехнулся Ваня.

— Да не боюсь, — улыбнулся Витя. — Просто как-то странно после стольких лет… Ну да ладно; у твоего визита какая-то особая цель?

— Ты сядь, дружище, — грустно сказал Иван. — Я о Кате поговорить хочу.

— Я тебя слушаю.

— Вот помнишь депутата, который против меня выступал, чтобы меня выгнали?

— Ты о Климове?

— Угадал, — угрюмо известил Ваня.

— Он мне тоже кучу козней строил. Так он же и его жена убиты были в прошлом месяце. Что тебе такого надо, с ним связанного?

— Его сын, — вздохнул Иван. — Константин.

— Есть такой. Ему сейчас двадцать, он в Керилан укатил. Был на год старше Катьки, а в каком-то классе на второй год остался, и его к ней перевели.

— Да вот про это я и хотел спросить.

— Про второй год?

— Нет же, при чём тут обучение! Я тут с её одноклассниками беседовал. Они сказали, что он скоро приедет на пару дней в Доброград, и что Катя его увидеть хочет. И вообще, что чахнет по нему!

— Стоп! Какие одноклассники, если та же Вера со своим самомнением может наплести…

— Ещё Дима, жених её, и Ольга.

— Так, если была Ольга, то, значит, нормально всё, она солгать не даст. Да и Дима хороший парень. Но вот насчёт этого я тебе скажу, что Катька правда к Косте была неравнодушна.

— Значит, вот они, и Валя раньше, на что намекали, — Иван повесил голову.

— Я тебе честно скажу, она хоть тебя так и хвалила, что ты его тогда побил, но всё же сомневаюсь я, что она его разлюбила совсем. Помню, училась она в третьем, то ли шестом, классе, мне об этом на родительском собрании уши прожужжали. Значит, правда чувства были. И боюсь, остались.

Только ты не грусти, — приобнял Виктор друга. — Всегда так, сам знаешь. Ну ежели она его выберет, я хоть и против буду, но всё же это её выбор.

— А знаешь, — с тяжестью в голосе проговорил Ваня. — Я сегодня напился из-за Кати и дебоширил в парке. Меня Влад и Илья схватили и отправили вытрезвляться. Они снова в гвардии. Так вот они сказали, что, зная тебя, они уверены, что ты никогда дочери не позволишь за Климова выйти.

— Знаешь, Вань, это я в молодости был такой горячий, а сейчас прыть моя былая поутихла.

Иван понял, что обижаться и уходить будет неправильно, этим он ничего не решит.

— А сколько времени? — вдруг спросил Витя.

— Уже одиннадцать: пятнадцать.

Виктор начал быстро соображать, вспомнив, что в девять часов у Володи назначена деловая встреча. Он решил заговорить с Иваном о своей задумке, но, чтобы не испугать сразу, начал издалека.

— Послушай, Вань. Я тут хотел спросить.

— Да.

— Я, конечно, знаю, что ты не горишь желанием об этом говорить, но я хочу узнать про твою жену.

— Про жену? Бывшую что ли, которая в Керилан уехала?

— Да. Как её звали, для начала?

— Ты уже забыл? Ну и правильно. Света Гурышева. Совсем память отшибло? Зелья ты никакого не принимал?

— Нет, — рассмеялся Виктор, потом прищурился. — А отчество ты помнишь?

— Вот ещё! — презрительно фыркнул Иван. — Я его не знаю и знать не хочу!

— Послушай, Вань. А тебя не интересует её дальнейшая судьба? Что с ней было в Керилане…

— Вот ещё! — повторился Ваня. — Больно надо! Она предательница!

— Но она же хотела лучшей жизни. Она знала, что кериланцы убили твоих родителей?

— Нет, — стыдливо сказал Иван, но потом добавил: — И что?! Она зато знала, что Керилан — наш враг.

— Но она же больше предала страну, чем тебя… Может, она тебя любила.

— Никакой любви между нами уже давно не было, — усмехнулся Иван. — Ты сам знаешь, что до забвения я любил только Дарью, а после него — твою дочь. Света тоже быстро забросила чувства ко мне! Это ненужные отношения, забытые, и ни к чему их вспоминать, это было давно и никаких последствий не осталось. Ты же знаешь, что я не люблю об этом говорить. Вообще, что ты опять об этом вспомнил?

— Ладно, — усмехнулся Виктор, затем дружески пихнул Ивана в плечо. — А у тебя что-нибудь с ней было?

— Ты совсем с ума сошёл! — воскликнул Ваня. — Не буду я тебе ничего рассказывать, может, ещё что почище спросишь? Совсем обалдел?! Да?!

— Ну скажи мне как другу, если, конечно, ещё считаешь меня таковым.

— Дружба, — улыбнулся Иван, — заключается не в этом!

— Какая тебе разница? Это ж давно было…

— Ну допустим, было один раз. Я, естественно, тогда думал: «О, как здорово! У меня первая женщина! Я с ней сплю!» — затем Ваня крикнул: — А сейчас она у меня только рвотный рефлекс вызывает: у неё же рожа — помесь крысы с лошадью, а талия тоньше моей ноги! Я ненавижу таких, сам знаешь.

— Отлично! — воскликнул Виктор и внезапно порезал левую руку Ивана ножом.

— Ты что?! — взревел тот. — На Войланск работаешь? — и кинулся на Виктора.

Тот быстро перекинул его и до того, как Иван снова налетел, показал ему баночку с его кровью и бинт:

— Угомонись, ни на кого я не работаю, у тебя уже паранойя по этой теме начинается! Везде шпионы! А мне просто кровь твоя нужна была. На, перевяжись.

— Зачем это? — спросил Иван, обматывая рану на запястье.

— Скоро узнаешь.

— А зачем было налетать?

— Я знал, что ты мне так просто кровь не дашь, вот и напал на тебя с ножом, как уличный маньяк.

— Но зачем?

Ответа Иван так и не услышал, потому что в дверь раздался звонок. Виктор открыл. На пороге стоял Володя. Хозяин незаметно нажал на кнопку, и из короба на гостя вылетел нож и поранил в руку. Виктор одним заклинанием перелил его кровь в другую ёмкость и дал Володе бинт.

— И вам добрый вечер, — ошарашено сказал Володя. — К чему такая гостеприимность? Или это новая замена рукопожатиям?

— Скоро узнаешь, — повторился хозяин дома.

— Виктор просто оказался вампиром, — пояснил Ваня. — Он и у меня взял. Ты, Вить, в следующий раз не стесняйся, налетай сразу, кусай в глотку. И приятного тебе аппетита!

Иван и Володя пожали друг другу пока ещё целые правые руки.

— Как дела? — поинтересовался Иван. — Как первое задание на стороне гвардии?

— Всё отлично, — усмехнулся Володя. — Только вот меня в плен взяли, — оба прошли в гостиную. — Но вскоре освободили, кинув с высоты. Мы упустили и Глазина, и Приходько, — друзья сели на диван. — Но их в итоге схватили, когда они полетели в Крону.

— Я схожу в туалет, — сказал Виктор и удалился.

Вова подробнее рассказал другу про сегодняшнее задание.

— А теперь, — завершал он, — я хотел бы поговорить с тобой насчёт нашей второй миссии.

— Ты о своём биологическом отце?

— Да. Память к тебе вернулась, мы с этим справились. Я даже не знал, какой ты оказался сложной личностью. Я бы не пошёл на такое ради девки, пусть даже принцессы.

И Иван рассказал другу о Косте и Кате.

— Мне тоже, — сказал Вова, — интересно посмотреть на этого гада. Лично я сомневаюсь, что она любит не тебя. Но в любом случае, как с девушками общаться я знаю — что-нибудь придумаю для тебя!

Ивану всегда помогал оптимизм друга. И сейчас это было единственным, что вселило в Ваню надежду на лучшее.

— Так что же насчёт отца? Ты уже три дня знаешь, кто ты. Мой батя, я имею в виду Алексея Козлова, доверил меня тебе, как лучшему другу.

— Да, — вздохнул лучший друг. — Я помню, как он ко мне хорошо относился.

— А помнишь, как мы сидели втроём у нас?

— Ага. Хорошее было время. Чисто мужская компания, интересные разговоры, уютный посёлок, свежий воздух… Эх… Алексей Иванович правда был хорошим человеком!

— И из письма ясно было, что он не против, чтобы мы моего биологического отца отыскали, он просто считал, что у нас это вряд ли получится. И это действительно сложно! Мама умерла при родах и сделала всё, чтобы мы его не нашли. Он же даже не знает о моём существовании.

— Да, а координат его совсем нет. Я даже не знаю, с чего начать.

— У меня где-то есть одна старая фотография мамы, во весь рост, уже беременной. Папа говорил, что я в неё пошёл, потому что был ниже его.

— Я не видел её никогда, поэтому думал, что ты весь в неё, потому так и не похож на отца.

— Да уж, а я и не догадывался…

— Жалко, конечно, дядю Лёшу, хороший человек был, — вздохнул Иван — Чем она болел?

— Я связывался с местным врачом по тилису пару месяцев назад, рядом была Оксана. Сказали, рак мозга от переизбытка каких-то чар. И, видно, связано с его болезнью, заклятием бездетства, так что, установив начало её развития, легко было выявилось, что он не мой отец, даже и без письма.

— Но он решил подстраховаться и написал тебе всё. Видимо, хотел, чтобы ты узнал это от него, но в живую сказать не смог.

— Если вообще догадывался, что после смерти бесплодие обнаружат.

— Должно быть, наверное, ужасно, — произнёс со страхом в голосе Иван, — когда поставили диагноз, и ты знаешь, что скоро умрёшь!

— А как думаешь, — задумался Володя, — чары бездетства можно снять?

— Пару лет назад, — начал вспоминать Ваня, — Виктор объяснял мне, что такие заклинания изучаются на факультетах наследия и генов у нас в Доброграде, и что опытные специалисты могут сделать магическую чистку. Потом, если я не ошибаюсь, снова начинается половое развитие: голос сначала становится выше, как в детстве, а после снова таким же как был, а человек ещё и в росте прибавляет. Ну и частично в весе, само собой. Ещё несколько фактов было, типо, вылетают волосы на теле, а потом вырастают, бриться в течении полугода не нужно: не растёт ничего. Короче, сперма заново формируется. А ещё, отменив это заклятие, опытные лекари с помощью онкологической магии (ОМ — онкомагия, — тоже есть специальный факультет в Доброграде) уничтожают рак на ранней и более поздней стадии. Главное не на последней, это уже магия смерти и предначертания. Но чтобы на такие специальности пойти, надо уж очень хорошо учиться, всё-всё знать, у нас таких лекарей единицы на всю Борсию. Естественно, они пользуются огромным спросом и гребут миллионы лопатой! В том году одного такого грохнули грабители. А при задержании у каждого нашли по сорок миллиардов золотых!

Владимир в злости ударил по рядом стоящей тумбочке.

— Значит, можно было его спасти, если бы мы не жили в этом глухом захолустье и у нас были бы деньги! Сейчас хотя бы у Виктора попросили бы… Он бы не умер! — воскликнул Володя.

— Интересно, — рассуждал Иван, — что там с самим Виктором, может, какие-то проблемы в туалете?

— С его-то денежками! — усмехнулся Вова. — Скажи лучше, как моего отца искать.

— Ты уверен, что это вообще надо? — вдруг свернул Иван.

— Слушай, ты не наглей…

— Если подумать, в моей ситуации дело было гораздо серьёзнее. Я вообще не знал ничего о себе, а тебя воспитал замечательный человек, стал тебе отцом, а то, что ты ищешь — уже дело прошлых дней!..

— Нет! — воскликнул Вова. — Я хочу знать, кто мой биологический отец! Я хочу посмотреть на него! Даже Виктор пообещал мне помочь! А ты отступишься?

— Нет, но у нас есть один вариант: развесить объявления, в которых будет твоё фото, фото твоей матери и вся история с упоминанием её имени и фамилии. Может, кто-то (один на миллион, хотя это зависит от количества объявлений, но всё равно процент невелик) и откликнется, и мы пригласим их в мед. часть, где проводят магическое ДНК-лекари. Сам посуди, другого выхода у нас нет.

— Ещё как есть! — внезапно в комнату вошёл Виктор, держа в руке какую-то бумагу. — Не надо ничего вывешивать, никаких объявлений и лишний раз наделывать шум, рассказывать чужим людям, всей стране, свою историю — всё равно никто не откликнется…

— А другого выхода… — прервал его Иван.

— Не смей меня перебивать, — закричал Виктор. — И вообще, оба, поднимите свои пятые точки с дивана и встаньте передо мной, ко мне лицом!

Напуганные молодые люди так и сделали.

Виктор очень (если хватает этого слова) сильно (и этого) вздохнул. Внезапно и Вова, и Ваня заметили, что он очень нервничает, больше всего тряслась его правая рука, в которой он держал розовый бланк. Внезапно он выронил листок, но сразу же напал на него, как нападает лев на добычу, желая, во что бы то ни стало, чтобы она не досталась врагу.

— Всё в порядке? — спросил Иван, подумав, что в листе написан какой-нибудь смертельный диагноз.

— Всё отлично, — неравно прокричал Виктор.

Затем он встал и начал ходить по комнате. Два гостя лишь наблюдали за ним. Вскоре Виктор подошёл к бутылке с вином и выпил пару бокалов, после чего уселся на диван. Потом прилёг, но тут же вскочил, приговаривая: «Нельзя уснуть, нельзя уснуть». Он уже немного помял листок, который держал в руках, да держал так, как будто это какое-то сокровище, и не желал, чтобы его хоть кто-либо даже краем глаза видел. Затем он снова походил по комнате. Вскоре выпил ещё три бокала. Затем снова сел. Вся эта сцена продолжалась около четверти часа.

Наконец он вытащил бутылку коньяка, две больших кружки, налил в них и часть выпил сам из горла. Затем он дал молодёжи кружки, приказав выпить, и наконец сказал:

— Не надо никого искать… Я уже нашёл…

— Что?! — вскрикнул Вова. — И кто он? Где живёт?

— Может, не будете меня перебивать?! Дайте сначала коньяк, — через несколько секунд Ваня и Володя это сделали, положили кружи, и Витя продолжил: — Значит. Начнём, — он встал напротив них, а они стояли рядом друг с другом, лицом к нему. — Иван, назови имя своей бывшей жены, сколько лет назад ты с ней расстался и почему.

— Не понимаю, какое это имеет отношение… — не успел было начать Ваня, как…

— Я сказал — назови! — взревел Виктор. — И без претензий!

— Хорошо, — улыбнулся тот и, переглянувшись с более спокойным другом, начал: — Светлана Гурышева, мы оба были женаты всего лишь один месяц, примерно двадцать лет назад, и развелись из-за того, что эта… — Иван еле сдержался, — женщина укатила в Керилан к нашим врагам, а я туда не поехал бы жить даже под страхом смерти.

У Володи отвалилась челюсть уже при одном упоминании имени, вскоре его голова повернулась к Ивану и смотрела на него с открытой пастью и выпученными глазами. В этот момент Володя вообще не мог ни говорить, ни даже соображать.

— Что? — своим коронным ответом спросил Иван. — Я рассказал, что спросили, и всё.

— А теперь, Вова! — сказал Виктор и треснул того по лбу, чтобы он очнулся и вернулся в реальность. — Назови просто имя своей матери, историю мы твою уже знаем.

— Светлана, — еле связывал слова Володя, а у Вани волосы начали вставать дыбом, а по телу пробежался неприятный холодок. — Гу… Гурышева.

Сначала Иван было так же обалдел. Но вскоре он собрался. Это в молодости — в той первой молодости — он верил любому совпадению и прыгал, называя это фантастикой в жизни, даже в истории с Дашей, если вы это заметили. Но вскоре он научился быть доскональным скептиком, проверяющим всё и вся. Или хотя бы пытался им быть.

— Это может быть, — проговорил наконец он, и былая уверенность вновь возвращалась к нему, — просто совпадением, а даже если это и одна и та же женщина, то не факт, что я его… — Иван не смог выговорить это. — Возможно, она ещё с кем-то… («А сам говорил, что на неё никто не посмотрит», — усмехнулся про себя Виктор). Так что у нас ещё нет исчерпывающих аргументов. Имя ещё не всё доказало. Даже совпадение лет и событий.

Такой скептицизм одновременно и поразил Володю, и вселил в него некоторое странное спокойствие.

— Да, я согласен, — улыбнулся Виктор. — Совпадение имени, дат и событий нам не гарантируют точного ответа, а вот это — ВСЁ, — Виктор протянул им свой лист, который постоянно держал в руках. — Ни в какой я туалет не ходил, я со своими деньгами ещё вчера, сразу когда начал подозревать ваше… — Виктор тоже не смог об этом сказать. — В общем, вы поняли — купил ДНК-аппарат, тысяча золотых, фирма «РОНИК-КРОВЬ-МЕД». В конце концов, вы убедились, что я не вампир и не работаю на Керилан. Ванина кровь под номером один, поскольку раньше взята, Володина — вторая.

А на самой бумаге Ваня и Володя прочли:

«Экспертиза ДНК № 4

Совпадение 100 %

Обладатель анализа I является биологическим родителем (муж. пол — отец) обладателя анализа II (муж. пол — сын). Кровь отца — 2 группа положительная, кровь матери — 4 группа положительная, кровь ребёнка — 3 группа положительная. Выяснено благодаря генному прогнозированию тлиста через частицы крови. От обладателя показателя I обладателю показателя II передано приблизительно 60–65 % генома».

25 глава. Встреча важных лиц

Солнце встало над Войланском и окрестностями. Оно осветило здание, находящиеся недалеко от самой столицы Империи, в которое уже слетались люди на работу, в том числе на трансоль-стоянку, где стояли два огромных транспортных средства. Одно имело 4 звезды престижа, другое все 5. Всё больше и больше приходило людей с пропуском «Консульство Борсии в Войланске. Это было рядом с центром города. Кто-то здесь был охранником, кто-то директором магии, пришли лекари, преподаватели ВИМа, работники внутренней и внешней служб безопасности Керилана. На 2-х, 3-х и 4-х звёздных трансолях подъезжали важные чины, члены кабинета министров Керилана, мэр Войланске (5 звёзд) Артур Калинин и многие другие чины. Примерно с 5 до 8 часов все и собрались. Многие собирались на организацию важного мероприятия. В здании этой ночью даже провели ремонт десятками (в Доброграде обходятся парочкой) сложных заклинаний.

Как вы уже, наверное, догадались, стоявшая на самой главной стоянке 5-звёздочная трансоль принадлежала Валерию Крилову, а 4-х — Александру II Чаеву Всеборскийскому. А сами владельцы этих элитных магических транспортных средств уже сидели в конференц-зале и готовились к переговорам. С королём Борсии сегодня прибыли его соратники: чиновники и министры из Кроны, лояльно настроенные к противоположной стороне, несколько человек из гвардии и Александр, племянник короля, наследник престола. На часах светилось «7:58/4/июнь/1253 г».

Через небольшое время послышался голос императора Керилана:

— Ну что ж. Время поджимает. Давайте начнём.

— Начнём, — кивнул король и начал доставать документы из нескольких папок. — Начнём с проблемы Турдистаба?

— Пожалуй, — согласился Крилов.

— Вот, — мэр Войланска достал какие-то документы. — Вот информация о гуманитарной помощи.

«Хитро, — подумал Александр Младший. — Прибрали к рукам власть в стране, побомбили мирное население, а теперь достали документы о помощи».

Какие бы проблемы они не обсуждали, кериланцы как будто знали все шаги властей Борсии наперёд.

— И последнее, — сказал наследник борсийского престола. — Я хотел рассмотреть проблему с нахождением ваших войск в государствах Юггов и в Жане.

— Мы считаем, — сказал король, — что пора разоружать свои войска в разных частях света, как и было ранее предложено вашей стороной.

— Но можно, — начал первый министр белой магии Кроны, — договориться и разрабатывать эти базы совместно.

«Ну надо же, — усмехнулся про себя Крилов. — У них даже нет согласия между собой».

— Для начала, — сказал он вслух, — вот документы из Жана о том, что мы убрали оттуда свои военные базы.

Кронцы и гвардейцы Борсии, по получении этих документов, сразу начали их изучать.

— А вот документы о том, что население государств Юггов против выхода наших войск, так как они опасаются угроз.

— Каких же? — поинтересовался новый начальник гвардии Вадим Буров.

— Ну, во-первых, — сказал Крилов, — междоусобиц между их государствами. А, во-вторых, внешняя угроза.

— А конкретней? — спокойно, но уже сквозь зубы, подал голос король.

— Во-первых, новая волна переселенцев из Фитании, во-вторых, опасаются грифонов из Вонна.

«Конечно, — подумал король. — Кто перед Войланском ещё не пресмыкается, тот и враг».

Вскоре официальные переговоры кончились, и император пригласил короля в свою шикарнейшую трансоль. Они пролетели пару миль и остановились около роскошного особняка. И тот, и другой вышли в окружении охраны и пошли в здание.

— Как вам переговоры, как мой загородный дом? — поинтересовался с улыбкой Крилов, когда они вдвоём сидели в большой зале на достаточно удобных креслах, между которыми был стол, состоящий из кристаллов. Одна из стенок была полностью стеклянной и выходила на яркую лужайку, где стоял огромный бассейн.

— Переговоры полны лжи, — презрительно фыркнул Александр. — Дом мне больше нравится. А этот стол обладает магической силой?

— Конечно, — улыбнулся Валерий. — Кстати, как поживают наши Козлов и Тишков?

— Что? — вздрогнул король. — О чём вы?

— Александр Александрович, вы всё прекрасно понимаете. Как я сам понял, они слили вам всю информацию.

— Вы о слежке и поиске артефактов? — хмыкнул Александр.

— Именно. Изначально мне их привели как хороших работников, и я решил их послать на разведку. Затем я нашёл Тишкова в старом списке вашей гвардии.

— Как же вы его раздобыли?

— Через разведку. Ребята, которые шпионили в гвардии, мне его предоставили. В списке я нашёл этого Тишкова, но фото было как будто более старого человека, и так же возраст указан выше почти в два раза. Большого труда не составило понять, что мы имеем дело с омоложением. Как я знаю, есть два пути к этому: зелье молодости, или долголетия, которое ещё до конца так и не разработано и практически неэффективно, и забвения, с омоложением до двадцати лет. Я достал документы о забвении в последние годы. Лишь один человек отсидел срок в виде одного года лишения свободы в вашей тюрьме, что очень бурно обсуждалось в мировых СМИ. И по датам всё более-менее совпадало. Виктор Каретный… В документах гвардии тех же лет заметил Виктора Мулина с абсолютно теми же данными, и день его увольнения близок к дню суда и заключения Каретного под стражу. А на фото я уже на пятьсот процентов убедился, что это один и тот же человек. Затуманить мне взгляд этими дурацкими махинациями не удалось!

— Кто ищет — тот всегда найдёт, — заметил борсияц.

— Так вот, — продолжал кериланец. — Я просмотрел список командировок и заседаний Каретного и Тишкова. Затем попросил своих людей в КГБ узнать что-нибудь от других гвардейцев, якобы для независимой газеты или просто в ходе доверительного общения. Узнать об отношениях Ивана и Виктора. Всё говорило мне о тёплой дружбе и о том, что именно тот Каретный, которого мы вскоре ещё и в Турдестабе засекли, и есть тот, кто стёр Тишкову память. Только вот зачем?

— А вот это уже конфиденциальная, личная информация.

— Например, чтобы заслать сюда, а после вернуть на родину, и, как я понимаю, что вы и сделали. И вернуть память. Как-то странно.

— Как же мы могли его попросить, ведь он же потерял память?

— Козлов мог быть вашим агентом, но и его мы проверили. Хотя странно, почему он перешёл к вам…

— Ну не только же в одну сторону перебежчики бегают.

— Да уж. О чём же ещё вас проинформировали эти двое?

— О ваших делах в Турдистабе.

— Об армии? — робко удивился император.

— Именно. О секретной армии. Для неё и артефакты, как я понимаю.

— Чёрт, вы же всё почти просчитали. Но ничего! Вы всё равно будете уничтожены в этом году, если не пойдёте на ряд уступок.

— И то, и то приведёт примерно к одному и тому же.

— Да, только второе без особых человеческих жертв.

— Ну ничего, почти все артефакты у нас, войско у нас есть, будем создавать сопротивление. В конце концов, у нас, на нашей земле, покоится грифоносфинкс.

— Ну вы его сначала найдите! — рассмеялся император. — Мне интересно, Александр Александрович, как вы запоёте, когда мы реально предъявим вам свою мощь. Не так, в хороших условиях, в тёплом комфортном кресле, с охраной за спиной. А скелет… Тысячу лет искали и не нашли, а тут вдруг вам его дед мороз должен подарить на новый год? Успехов! Под ёлкой вам положит, рядом с петардами.

У короля создалось такое ощущение, что Крилов не особо жалеет о том, что добыл только один артефакт, но зачем тогда нужна была такая тщательная работа, подготовка и слежка?

— Если вы хотите хотя бы отсрочить конец Борсии и дождаться нового года, в ожидании подарка от деда мороза в виде скелета, то хотя бы не меняйте гимн.

— А я гляжу, вас Глазин и Приходько и про Мочи Кериланцев проинформировали.

— Давайте не об этом. Мы оба знаем полный список моих шпионов. Ну так что?

— Нет. Гимн мы обновим. И как можно раньше!

— Ответная реакция будет соответствующая. На каждое действие есть противодействие. Мы, кериланцы, любим увеличивать противодействие и мстить.

— В таком случае наш разговор исчерпан, — сухо сказал король.

— Рад, что вы это осознали, — холодно, презрительно произнёс император. — Это дипломатический и политический тупик. А, возможно, и исторический. Удачи.

— До свидания, Крилов!

* * *

— Ну как переговоры? — спросил наследник, когда они с его величеством были уже в местной гостинице.

— Тут нет спецжучков? — остерёгся тот.

— Я наложил пузырь беззвучия. А что не заметно?

— А, извини… Не увидел. Неплохо. Ну так вот, — и король вкратце пересказал разговор с императором, потом добавил: — Знаешь, мне показалось, что его не очень волнуют наши артефакты, хотя он угробил на их поиск некоторые силы и средства.

— Не похоже на то, что они ему были не нужны. Но, может, стали не нужны.

— И что ты думаешь? Что его армия и так сильная, без них?

— Очевидно, он был в ней не уверен без артефактов, не зря же он начал их так усиленно искать. Значит, у него появился новый козырь.

— Может быть, его учёные что-то открыли, что тоже сможет усилить армию?

— Нет, очень сомневаюсь. Иван же сказал, что для его армии были использованы самые новые и жёсткие заклинания, новейшая техника, генетически выведенные монстры и духи. Дело не в естественном ежегодном улучшении, иначе бы артефакты были бы бессмысленны. Мне кажется, он что-то раздобыл при разведке.

— Так все же шпионы у нас, которых он по артефакты послал. Значит, надо их допросить.

— Боюсь, ваше величество, обычный допрос не поможет. Я предлагаю воспользоваться запрещёнными препаратами.

— Ты что! Я понимаю, что ты молод…

— А иначе никак, — развёл руками юный Саша.

— Но если они потом всё это придадут огласке?

— Частичная подправкапамяти.

— Ох, чего будет! Но только совершенно секретно, — с укором всё же согласился король.

— Само собой.

26 глава. Ревность

Иван и Владимир уронили на пол бумагу и, стараясь не смотреть друг на друга, разошлись в разные стороны.

— Это последняя информация с генами, — пытался общаться с ними Виктор, — может быть и ошибочной — по-настоящему генов может быть от пятидесяти до восьмидесяти примерно процентов…

Иван хотел сказать своё частое: «понятно» или «ясно», но не смог — было не до вежливости. Им обоим надо было осмыслить произошедшее.

Первым из дома вышел Вова. Он быстро сел в свою трансоль и поехал куда глаза глядят.

«Боже, — думал он. Я и предположить не мог. Я наконец нашёл того, кого искал. Я на многих примерял эту роль, но не на Ивана… Кто же мог подумать! Он же был моего возраста, но я не думал об этом, даже когда узнал, что его омолодили. А Виктору я обязан всем, что есть у меня. Но реальность сурова: мой лучший друг — мой родной отец. Он делился со мной своими секретами, но после того, как к нему вернулась память, прошло очень мало времени и мы мало общались, так что он не смог мне рассказать про мою маму, хотя мы и не знали, что это она. Почему он к ней так относится? Видно, из-за её переезда в Керилан. Но всё же это моя мать! И как хитра судьба! Свести нас снова: она явно не лишена чувства юмора. Вот зачем бог так сильно влюбил его в Дарью (хотя я не знаю, почему именно в неё), и после встречи со мной, и после возвращения памяти он её забыл.

Столько мыслей, столько вопросов… Мне надо с кем-то поделиться! С Оксаной? Нет, она сестра Кати. Ещё и там всё связано! Надо подождать, пока пройдёт время и всё приуляжется в душе».

Когда они втроём сидели в Тольском, когда Вова узнал, что приёмный мёртв, когда они решили его искать, когда отправились в Борсию — его настоящий отец был рядом.

Наконец Вова остановился и вышел из своего транспортного средства. Напротив стояла гостиница «Добрый город». Это была улица Рыбная.

Иван слегка ошарашенно смотрел на Виктора.

— Да уж, — вздохнул Виктор. — Новость не из лёгких. Но лучше ты присядь. В ногах правды никакой.

Иван медленно подошёл к дивану и сел.

— Он мой сын, — промолвил Иван. — Он мой сын. Я не мог подумать.

— Да, — говорил Виктор. — И ты должен с этим свыкнуться, должен принять это и перестраивать свои отношения с сыном.

— Я не должен ничего перестраивать. У нас итак нормальные отношения. Просто… Это сложно принять. Если жизнь потребует, наши отношения переменятся.

— Не только обстоятельства, ты сам должен это менять. Уж поверь, отцовство — дело серьёзное.

— Ну, во-первых, сына у тебя ни разу не было, так что в этом вопросе ты не самый компетентный советчик. Во-вторых… Да, мне любой бы отец позавидовал, я дружу со своим сыном, у нас доверительные отношения! Стоп… с каким сыном… Это же Вова! — Иван снова ушёл в себя.

— Да, да, — подхватил Виктор. — Именно сыном.

Виктор подметил, что Иван перестал думать о Кате и успокоился. Это было действительно так.

— Ладно, — наконец сказал Иван. — Я уже пойду. Мне надо побыть одному.

— Счастливо. Я пойду Машу воспитывать, а то сам видишь, как разбаловалась.

Иван приехал домой. Он так хотел поделиться новостью с Катей… Ну вот, ещё и с ней проблемы! Снова испытав колючее чувство ревности, он в душе обиделся и решил ей ничего не рассказывать. Он прошёл в гостиную и обнаружил там свою невесту.

— Привет, — радостно подошла она к нему. — Как дела, любимый?

— Хорошо, — отрезал Иван.

— Стой! Я вижу, что что-то не так. Что случилось?

— Ничего… Я просто устал, — добавил Иван. Он лёг на кровать и примерно через пару часов заснул.

На следующий день Иван и Володя не виделись. Оба не могли снова посмотреть друг на друга. Зато Дима отправил на тилис Ивана сообщение с адресом и временем встречи Кати и Кости:

«Шестого июля, в 6 часов вечера, они увидятся в кафе возле парка, со стороны здания Кроны. Не советую встревать, причину их встречи я не знаю».

Ивану так хотелось поделиться своими размышлениями с Вовой, но он тут же вспомнил про вчерашнее и передумал.

В этот же день, 4 июля, Володя поехал к Оксане…

— Ты никакого мне внимания не уделяешь! Где ты был ночью?

— Сначала у твоего отца, затем в гостинице. Извини, скоро всё изменится.

— Зачем ты поехал в гостиницу?

— Не надо меня ревновать, я не заслужил. Я хотел побыть один.

— Один? Зачем?

— Скоро ты всё узнаешь.

Володя улёгся на кровать и уснул почти сразу.

Наступило пятое июля. И отец, и сын начали день по-разному. Володя встал поздно, часов в 11, вчерашняя бодрость, которая была у него в разговорах с Оксаной, за ночь улетучилась. Как это когда-то до забвения делал Иван, Вова встал и, не одеваясь, сел за стол. Он начал думать. Думал о своей судьбе, о первом отце, о новом отце и о друге, причём как о двух разных людях. В комнату вошла Оксана.

— Мне надо на работу.

— Зачем? — со спокойным удивлением спросил он. — У тебя же есть я, твой отец…

— Ты не понимаешь…

— Понимаю, — оборвал её Вова. — Дело не в средствах.

— Я месяц не была на работе, — вздохнула она и села на кровать.

— А что так? Отпуск?

— Да нет. Думала тоже… Что деньги есть, зачем работать? Нет, я не уволилась, там до сих пор кадры нужны.

— Ты ведь работала в Институте Магических Исследований (ИМИ)?

— Да. И Катя туда раньше хотела, но не её это. Знаешь, порой, когда мы работаем даже на самой любимой работе, но это превращается в рутину и в заработок, работа начинает тяготить. Просто нужен перерыв.

— Не правда, работа всегда тяготит, — затем он вдруг остановился и посмотрел на неё. — А знаешь, Оксан, это ведь наш первый нормальный разговор.

— Может быть, — она встала, поцеловала его и ушла, сказав, что любит.

Володя по-доброму улыбнулся. Для приличия он решил одеться. И вот, когда он натягивал штаны, из тилиса раздался сигнал о госте…

Иван же сегодня в отличие от Володи проснулся часов в 8. Не то, чтобы он рано заснул или был обязан рано встать, ведь обычно он поспать любил (не настолько, правда, как Катя) и просыпался позже всех, но всё же были иногда дни, по которым он ни с того ни с сего просыпался рано и чувствовал, что более-менее выспался. Например, такой день был в марте позапрошлого года, когда Ивану предстояло ехать на встречу к Даше в другой штаб гвардии, уже в качестве гостя, чтобы узнать точно, любит она его или нет.

Он быстро встал, тихо, чтобы Катя не заметила, оделся и уже хотел уйти, как на улице что-то прогрохотало. Иван перепугался, что она проснётся, чего он очень не хотел. Но она лежала как убитая, хотя Иван от грохота чуть не оглох. Это понравилось ему… Но «Стоп! — подумал он. — Не надо о ней думать. Вскоре придёт время, и мне надо будет и о ней забыть». Иван натянул ветровку и вышел из квартиры.

Полтора часа он гулял по парку в размышлениях. Светило солнце, приятно обдувал мягкий летний ветерок, наполненный утренней прохладой. Иван думал о многом: о Кате, о Володе…

Почему его старый друг не может запретить дочери выходить за подлеца? Хотя имеет ли он, Иван, право об этом судить? Может ли он судить Катю и её любовь? Может ли он судить её отца?

А Вова? Как так вышло? «Хотя стой, — резко остановил себя Иван, начав думать обратным образом. — Капля фатализма здесь требуется. Он мой сын. А как иначе? Всё сложилось, как и должно было. А кем он ещё может быть для меня? Боже! Светка упрятала от меня сына и… Умерла! Вот если бы я узнал про него два года назад, до пятнадцатого апреля… Но я узнал его на следующий день…» И с этими мыслями он пошёл к Вове.

Как мы знаем, раздался звонок. Вова всё же успел одеться, но, подойдя к картинке тилиса, присел. Там, как всем уже ясно, стоял Иван. Володя открыл дверь.

— Пройдёшь? — спросил он.

Иван кивнул и шагнул в коридор. Володя закрыл за ним дверь. Теперь Ивану всё в округе казалось не таким. Володя больше отдалился, а пространство, воздух вокруг него как бы спрашивали, ждали каких-либо действий.

— Ты в порядке? — спросил он Вову.

— Как сказать. Не каждый день такое узнаёшь; а оно и к лучшему.

— Я тоже так думаю.

— Садись, — Володя пригласил его за стол и сам расположился рядом.

Секунд двадцать они молчали. Но вот Володя немного вернулся к своему обычному состоянию.

— Значит, ты мой отец, — сказал он.

— Значит, так.

— А почему… — Вова вздохнул. — Почему так всё получилось?

— Жизнь над нами шутит. Над нашими судьбами. Ты на меня злишься?

— За что?

— Я и представить не мог, что у Светы от меня ребёнок…

Володя приобнял его за плечо.

— Ну, как теперь мы жить будем? Я могу тебя называть… отец?

— Брр, — после небольшого перерыва встрепенулся Иван. — Стоп! Подожди. Давай для начала поговорим как друзья… Хотя прежней дружбы уже никогда не получится…

— Да уж. Ну что ж; давай.

Оба вздохнули. Первым усмехнулся Иван и сказал:

— Знаешь, есть такие чудные семьи, в которых дети родителей называют просто по имени.

— Чудные — это относительно.

— И всё же. Давай-ка мы тоже причислим себя к ним, так проще будет.

— Я за! Только вот, думаю, у них у всех такие же причины, или как?

Оба расхохотались и взялись за вино.

— Надо же, — думал Иван вслух. — Я перед такой встречей и не выпил, хотя, наверное, стоило бы, — а недавно в парке…

— А что там?

Иван изложил то ли другу, то ли сыну, историю с Катей и «вытрезвителем». Узел в груди немного ослаб.

— Ну и ну! — удивился Вова. — Не думал я, что Катя… Да не, это всё полный бред!

— Что именно?

— Что она не тебя любит. Поверь мне, она точно влюблена в тебя окончательно и бесповоротно. Виктор просто не всё видел, не всё знает, друзья её не понимают, может, опыта такова у них нет, как у меня.

— Спасибо, — улыбнулся Иван и тут же ответил на удивление Вовы. — Единственный, кто мне надежду дал.

— А правда, — сменил тему Вова. — Почему ты не выпил?

— Просто… Важна эта встреча очень.

— Да уж. Бывает же такое.

Они помолчали. Потом Володя поднял бокал вина.

— За успешное выполнение задачи!

— А представляешь, если бы не Виктор, где б мы твоего «отца настоящего» искали?

— Ну-ну! — усмехнулся Вова. — Весело бы пришлось. Получается, мы в принципе только за одним в Борсию ехали! Память тебе вернуть! А никого искать не надо было.

— А знаешь. Такое ощущение, что ничего мы и не сделали, ничего и не случилось. А задача такой невыполнимой казалась.

— С ума сойти! Тебя забросило именно туда, где был я. Ведь тот мой отец…

— Давай будем называть его пока что твоим настоящим отцом, а то я ещё как-то не вошёл в роль. И тем более он столько для тебя сделал!

— Да! Мой батя доверил меня тебе, когда умирал.

— А ведь, знаешь, есть же какая-то неуловимая магия. Если уж не знал, то словно чувствовал, что я и есть твой отец, хотя с возрастом нашим и правда был абсурд.

— Да нет, — не спешил смеяться Володя. — Он же знал, что у тебя память стёрта. Но мысль да, пугала.

А вот теперь мне надо с тобой поговорить уже как с отцом.

Иван переменился в лице.

— Я знаю… О твоей матери…

— Да-м… — вздохнул Вова. — Я смотрю, в тебе что-то осталось от сорокалетнего опытного мага, и ты действительно мой отец. Но всё же расскажи мне о ней.

— Я тебя понимаю. Это же твоя мать, никто тебе её не заменит, и не заменил раньше.

— С чего всё началось? Как получилось, что вы расстались?

— Познакомились мы с ней абсолютно случайно, хотя в то же время специально, — Володе было очень интересно слушать весь этот рассказ о настоящей молодости своего нового отца: — До девятнадцати лет я, в отличие от тебя, был, считай, неудачник. У меня не было ни одной девушки, они, если и не смеялись надо мной, и не игнорировали, максимум дружили, и просто обычное предположение: «а если бы мы были не друзьями, а…» вызывало у них в лучшем случае смех, а в худшем — испуг. И вот однажды жена Виктора (он, кстати, был ненамного лучше меня в этом отношении) Виолетта выясняла у меня адрес и координаты его тилиса, тоже по тилису, гуляя со своей подружкой. Виолетта и Виктор поссорились, или что-то в этом роде, уже не помню. Невзначай она меня с подружкой и познакомила. Её звали Света. Я решил, ну ты же меня знаешь, взять дело в свои руки, хотя бы раз удержать удачу в лапах. Я назначил ей встречу у вокзала. Она оказалась даже старше меня на год или два, что льстило мне тогда. Я сразу же ей подарил розу по случаю знакомства.

— А как вы друг друга узнали? Тилисы же тогда не показывали лица человека.

— Ну мы ж не дураки, описали одежду друг друга, назначили время и так далее.

Так вот. На том же свидании я, разговорив её, развеселив, предложил встречаться. Она согласилась, сказала, я ей понравился. Был первый поцелуй, первые жаркие объятия, первое свидание… Однако я ехал домой совершенно спокойный, не прыгал от счастья, как после Даши или Кати. Просто на душе было лёгкое радостное состояние от того, что я наконец достиг хоть какого-то успеха на личном фронте. Я не испытывал к ней сильных чувств, скорее это было самоутверждение. Да и она была не красавица, вниманием обделена. Хотя вроде рассказывала, что у неё был жених, который её бросил. Мы встречались ещё пару раз, у меня и у неё. Когда мы были у неё, гуляли с Виктором и Виолеттой. Ничего про Светину внешность он не говорил, он вообще никогда не любил обсуждать чужих женщин. Света вдруг заплачет ни с того ни с сего, он и уйдёт. Она часто так. Вообще она была холодная как лёд, а я мечтал о горячей, нежной, даже более ревнивой девушке. На втором свидании, решив, что у меня хотя бы есть девушка, я прижался к ней, а она сказала, что я веду себя как девочка, и попросила не обижаться.

— Жалко тогда не было твоей Кати, — подметил Володя. — Продолжай.

— После я решил, чтобы совсем «исполнить свою мечту», предложить ей выйти замуж. Она согласилась. Я ей один раз солгал, написав, что люблю её. В письме, голубем. Только три слова. Но после этого она говорила, что любит меня. Отчего-то она иногда внезапно плакала. Может, из-за бывшего. Я этого не знаю. Сам же я, чуть ли не с детства мечтающий о женщине и наконец заполучивший её, тогда был рад лишь тому, что на меня обратили внимание, хотя это и было браком с первой встречной. Сейчас я пугаюсь её лицу, её дразнили ведьмой в детстве. Я рад, что я забыл о её доме. Когда я смотрел на Катины детские фотографии (что-то резануло Ваню по сердцу) так умилялся. Я как-то был у Светы дома, там были её родители и эти страшные фотографии, в уродстве которых я не хотел признаваться тогда даже самому себе.

— Расскажи мне про моих бабушку и дедушку по маме! Я же про них вообще ничего не знаю…

— Мать Светы, её, кажется, звали Нелли, была ещё более-менее приятной женщиной, старых правил и в то же время мягкого характера. Жила с мужем, дочерью Светой и матерью, то есть с твоей прабабушкой. Часто я через тилис слышал матерные перебранки Светы с родителями и бабушкой. Но вот отец… Тогда тилисы так хорошо запахи не передавали, и я только потом понял, чем попахивало из её квартиры. Я как-то зашёл к ней в дом, прошёл через комнату, где в полном развале (сравниться с этим мог лишь только наш с тобой в гостинице в Тимпуре), лежали бутылки от выпивки и какой-то мусор! Да, реально мусор, не наши разбросанные вещи, а откровенный вонючий мусор. Это мне запомнилось. Мужик, в принципе, нормальный, как я потом понял по общению. Крупный, хотя его точного роста я не помню, поскольку он лежал на диване с кружкой пива. Промолвил мне что-то вроде: «Здрасте», а когда я уходил: «Ну что ж так уходишь уже, мы даже ничем не накормили».

— А где сейчас они? Они же тоже мои родственники: бабушка, прабабушка, дедушка.

— К сожалению, нет их. На свадьбе отец Светы совсем до чёртиков допился и убил свою жену и тёщу. Собирался и дальше… Я попытался его остановить, но что я, тем более тогда, в сравнении с таким кабаном. Гвардейских навыков у меня ещё не было. К счастью, вовремя появился Виктор и повалил его. Приговорили твоего деда к двадцати годам тюрьмы. С учётом отягчающего обстоятельства — алкоголя. Но на десятый день он умер в тюрьме. Как, отчего, почему — никаких причин не сообщалось. А Света даже отказалась его захоранивать. Как я потом узнал, Виктор и Виолетта похоронили его на свои деньги похоронили. А сама Света мне потом постоянно напоминала о том, какой я слабый, а Виктор — сильный. «Что ж ты козла этого, папашу моего, испугался, он же пьяный был?» Когда я сказал Виктору, у того лишь вырвалось презрительное: «Вот идиотка». Больше никогда моих девушек он не комментировал.

Как ты сам понимаешь, никакой брачной ночи после такого не было и быть не могло. И слава богу, если честно! Я и тогда не хотел. Отношения наши, сам понимаешь, не складывались. Характер у неё был то эгоистичный, то истеричный, то она на мои недостатки постоянно указывала. Жили мы первые дня четыре у меня: я был против. Потом у неё, но через неделю снова ко мне вернулись. Я даже целоваться с ней не любил. У неё, в общем, зубы передние подбиты были, острые.

— А как же магическая стоматология?

— Стоматология тогда хуже гораздо была. А это довольно деликатный вопрос. К тому же она из очень бедной семьи, да и я не богач был. После Светы у меня были ещё девушки, но первый раз мне понравилось целоваться уже с Дарьей. Со времён моей первой юности я из-за этих зубов все эти поцелуи, особенно с открытым ртом, жутко невзлюбил! Но вот как-то, за пару недель до нашего полного расставания, кто-то из нас всё же предложил заняться любовью. Если честно, я до сих пор эту ночь с ужасом вспоминаю. Фигура у Светы была, на мой взгляд, ужасная — кожа, кости и органы.

— Пожалуйста, — Володя почувствовал какой-то гадкий, отвратительный страх. — Я не хочу этого слушать. Как вы…

— Вот ещё, — фыркнул Иван. — Я даже за миллион килограмм золота не согласился бы это рассказывать. Это ж как заново пережить!

Так вот. Опять же. Для меня это было каким-то самоутверждением. Мы ведь женаты всё же были. А для неё… — Иван ненадолго задумался. — Может, какие-то чувства ко мне, но, скорее, она боялась остаться в девках. Она ведь тоже сказала: «Женаты всё-таки».

— А почему я получился? Заклинание предохранения не сработало? Или тогда такого хорошего не было?

— Да всё так же с этим было. Видно, богу так захотелось, даже сейчас эти заклинания сколько их не применяй на сто процентов не спасут.

И вот через две недели она уехала. Не сразу. Мы со временем стали общаться всё меньше и меньше. Примерно за десять дней-за неделю до уезда она жаловалась на то, что мне мало платят.

— А мама сама работала?

— Нет. А кем ей работать? Он даже аттестат не получила из-за пяти двоек, остальные отметки тоже были в районе «трёх», точно не помню. Правда, собиралась вначале вроде пересдавать какие-то экзамены и идти учиться. Но не знаю, что бы из этого вышло, она никогда серьёзно к занятиям не относилась. Так же она жаловалась на плохое обращение на улице, грязь, хамство, жаловалась, что в Доброграде всё как-то не устроено. Если честно, в глубине души я понимал и понимаю, что жить у нас действительно хуже, чем в том же Керилане или, скажем, в Конинии, менталитет менять надо. Каждый должен сам над собой поработать, но уезжать, на мой взгляд, не надо. Это подло. К тому же если ты тут всем недоволен, но сам даже нормально не окончил учиться, что ты полезного туда привезёшь? А то получается так: я вот родился свиньёй среди свиней и поеду к культурным людям, потому что мне не нравится, что вокруг меня свинство, хотя я сам один из них.

А Света уехала! Как-то раз я пришёл с работы, а она сидит и вещи собирает.

«Ваня, — говорит, — мы должны уехать!»

«Зачем? Куда?»

«Ты отлично знаешь, в Керилан».

«Что! — меня это злило, из-за них ведь я лишился родителей в шестнадцать лет, но Свете я этого не сказал: она бы только посмеялась надо мной, и я бы её убил. — Я туда не поеду!»

«Почему? Там же лучше…»

«Я ненавижу их!»

«За что? Они лучше нас…»

«Не смей так говорить!» — крикнул я.

«Сам подумай, ты гвардеец, военные люди там нужны, им хорошо платят!»

«Я не буду за деньги услуживать нашим врагам».

«Послушай, у нас будет больше денег, там с нами будут лучше обращаться».

«Там не очень-то любят борсийцев».

«Да с чего ты взял? Там всё круче! Еда, развлечения. Там мы сможем получить нормальное образование!»

«А кто тебе здесь мешал? — и тут я сказал ей откровенно: — Раз ты тут так в обыкновенной школе училась, что даже аттестат не получила, то там даже на вступительных экзаменах в любом образовательном учреждении тебе делать нечего!»

Тут Света села и приуныла. Я сначала решил, что она передумала уезжать. Но её просто уколола правда. Тогда я продолжил:

«Значит, ты не хочешь ни учиться, ни работать, а предпочитаешь сидеть у меня на шее?»

«А ты, между прочим, как муж должен обеспечивать жену, меня!»

«Тут-то ты права, муж должен обеспечивать нормальную жену, вот только она тоже кое-что должна! Должна быть настоящей женой, а не дурой сидящей дома и абсолютно ничего не умеющий, абсолютно злой, холодной, не должна быть такой уродиной, как ты!»

И вот тогда я понял сам себя. Я не хотел ни обеспечивать, ни даже жить с девушкой, в которой я не видел ни капли красоты или доброты, которая была не любима мною. Но только сейчас я понимаю, что и так жить с ней было неправильно. И вообще этот брак был одним сплошным недоразумением.

«Да ты сам, знаешь ли, — говорила она, — не подарок! Всё, я уезжаю».

Она пошла к двери, и я крикнул ту фразу, за которую очень виню себя с тех пор, как всё это узнал позавчера:

«Ну и катись к чёртовой матери, в свой вонючий Керилан! Чтоб ты сдохла!»

Володя сел на диван, вздохнул и произнёс лишь два слова:

— Сложные отношения.

— Если хочешь, — сказал Иван — У меня осталось несколько фотографий со Светой, которые я не уничтожил после её ухода, даже со свадьбы.

— Покажешь?

— Обязательно.

— А что с её домом?

— Она продала всё своё имущество, а вырученные деньги взяла с собой в Керилан.

— В Войланске она уже познакомилась с моим отцом… А сколько времени прошло от момента вашего знакомства до её уезда?

— Я точно не помню, месяц, может, два.

— Значит, вы общались в мае, ведь я родился в феврале.

— Да, где-то с начала мая мы общались, и десятого июня примерно она уехала.

— Мне надо будет съездить на могилы всех моих дедушек и бабушек.

— Знаешь. А вед рост, глаза, цвет кожи у тебя от неё.

— Но почему, если я в тебя больше пошёл, мы не очень-то похожи?

— Смотри, — Иван подвёл Володю к зеркалу. — Взгляни, я стал другой после забвения. Можешь посмотреть потом мои юношеские фотографии двадцатилетней давности — увидишь, ты на меня очень похож. Ведь после забвения уровень жизни у меня был выше, была ясная цель, стержень, вокруг природа, другое питание, культура общения и многое другое, я даже вырос. А тогда, двадцать лет назад, жизнь была не пряник. С девушками не складывалось, друзей было мало, денег ни на что не хватало, у меня умерли родители! Естественно, даже за несколько лет лицо меняется, а уж пройдя сквозь забвение и омоложение на двадцать лет, вернувшись в тот свой образ и пройдя совершенно иной путь, я стал другим.

Они снова помолчали минутку.

Затем Володя убрал алкоголь.

— Хватит с нас уже. Ты вообще, по-моему, бросил…

— А теперь снова решил пить.

— Катя, — медленно проговорил Вова. — Всё ясно. Что ты делать-то будешь? Не пьяным же по паркам дебоширить!

— Да нет, завтра видно будет. Может, ты со мной пойдёшь?

— Нет. Во-первых, это твоё дело. И какие бы хорошие друзья у тебя не были, это ты должен сделать сам! Во-вторых, у меня встреча, меня хотят взять в гвардию.

— Не советовал бы тебе туда…

— Знаю всю связанную с этим историю, но в отношении меня король и КГБ пока что свою репутацию не испачкали, а там теперь люди нужны. Выгонять и сажать просто так смысла нет, так что я теперь как новое поколение поступлю туда. А ты, кстати, можешь Кате довериться и всё напрямую спросить, а не следить.

— Она всё равно солжёт и перенесёт время и место встречи с этим гадом!

— Ну как знаешь. Обычно ты был против такого. Напоследок скажу только такой совет: если что-то там такое обнаружиться, скажешь так: «мне твои друзья всё рассказали. Скажи ты мне по-честному — прощу». Многие девчонки — такие наивные дурочки — раскалываются. И на верность, и на тупость за раз проверишь. А пока что: ни пуха, ни пера тебе, отец!

— К чёрту, сын!

* * *

Иван купил генератор левитации и сканер невидимости, после чего отправился к перекрёстку проспекта Стиля и улицы Грэк, после которой стояло здание Кроны. День этот, — шестое июня, — выдался на удивление мрачным, несмотря на то, что было лето. Небо затянуло, и к трём часам начало темнеть, а к пяти потемнело совсем. Однако было тепло: 20–25°. Катя сказала своему жениху, когда уходила в четыре часа, что пойдёт с сестрой прогуляться по парку. Володя сообщил Ивану, что Оксана с одиннадцати до семи работает в здании ИМИ, который находится довольно далеко от парка, если идти пешком.

Ваня зашёл в какой-то двор, встал за общественный туалет, чтобы его не видели, и выпил специального зелья, которое обеспечивало для всех магов безопасность перед применением невидимости. Без этого средства с магами, не посвящёнными в стихию воздух происходило разное: кто-то пропадал на долгие годы, кто-то навсегда, кого-то находили мёртвым, истерзанным, со следами когтей неизвестных хищников. Причём основная опасность была высоко над землёй, там, где другие стихии имеют очень слабое влияние.

Затем Иван включил функцию антисканера и положил устройство в карман. В трансолях использовались антисканеры другого типа.

Он шёл так, чтобы не попасться под какую-нибудь охранную систему сканеров какого-нибудь магазина. Не хватало ещё, чтобы его приняли за очередного воришку!

Невидимка перешёл улицу Грэк и включил генератор левитации. На часах уже без двадцати шесть. А ведь этот дождь с грозой зарядил ещё в половину пятого. Он взлетел на самую крышу здания Кроны и тут же отбежал к части со стороны парка: с той стороны стоял локатор, который мог легко рассекретить его. Иван взял увеличитель и взглянул вниз.

Рядом с барной стойкой, в стеклянном кафе сидела девушка лет двадцати с огромной гривой волнистых чёрных волос. Влюблённый узнал её… Девушка нервничала, постоянно оглядывалась. Через некоторое время в кафе вошла другая, тоже знакомая Ване, фигура, и у шпиона сам собой сжался кулак. Он пожалел, что не взял с собой какого-нибудь подходящего оружия. На худой конец из КГБ можно было достать арбалет! Как бы приятно было вонзить этому гаду болт прямо между глаз! Силуэт, весь в чёрном, подошёл к девушке, помахал руками и поманил за собой. Они сели в углу, где рядом никого не было. Ивану это не понравилось. Он усилил увеличение. Ему показалось, что Катя, такая красивая и нежная, кокетничает с Костей. Тот же то смеялся, то, судя по движениям губ, покрикивал. И тут Ивану показалось, что Катя погрозила своему собеседнику кулаком. Тот запрокинул голову и расхохотался.

Иван усмехнулся. «А где поцелуи! Зачем вы в угол-то сели? Или то ли ещё будет? А вообще, что за странное поведение? Совсем ничего не понимаю».

Тут в небе, довольно далеко, показалась фигура парящего человека. Она, казалось, движется в сторону крыши здания Кроны.

— Чёрт, — выругался шпион. — Заметили, что ли…

Фигура приблизилась ещё и вдруг стала невидимой. Иван встрепенулся, огляделся. «Что ещё такое, — подумал он. — Ладно надо посмотреть, что там Катя делает».

Он снова направил взор к ней. Они с Костей тихо сидели и общались. Иван решил подождать. Хоть ничего он пока и не заметил, его мучила одна мысль — что его девушка делает с другим парнем в кафе, который причём, возможно, ещё и нравится ей?

И вот Иван уже не мог спокойно сидеть и наблюдать, но вспомнил про приближающийся силуэт. Он отдёрнул увеличитель и оглянулся. Никого. Минута другая — как из неоткуда посреди крыши появляется принцесса. От неожиданности Иван чуть ли не упал с крыши. Она хотела было помочь, но он прочно встал на ноги.

— Привет, — с простой и в то же время странной своей улыбкой сказала Дарья.

— Ну, здравствуй, — сказал Иван. — Ты тут какими судьбами?

— Пролетала над городом, вот знакомого увидела, решила поговорить, остановилась. А что, нельзя?

— Да нет, можно. Тем более я же тебе не хозяин, какая мне разница…

— А тут как оказался?

— Не важно. Я не думаю, что тебе это интересно.

— Отчего же ты вдруг оказался на крыше здания Кроны, причём невидимый и с увеличителем? Ты за кем-то следишь, Вань?

— Подожди, а как ты меня увидела?

— У меня хороший сканер.

— Ясно.

— И всё-таки: за кем ты следишь?

— Допустим, за Катей, — Иван вдруг захотел ей пожаловаться. Тем более, если его девушка говорит сейчас со своей первой любовью, почему бы и ему не поговорить со своей? — И часто ты так над городом паришь?

— Когда настроение позволяет, когда каждый день, а когда раз в месяц. А что с Катей, почему ты за ней следишь? — и снова Иван увидел у Даши этот её хитрый взгляд.

— Только ты не думай, что мы расстались, — решил так истолковать он.

— А я и не думаю. Но зачем следить?

— Да я… — растерялся Иван. — Не то чтобы слежу, просто мне сказали, что она сейчас зачем-то встретилась с младшим Климовым. Знаешь его?

— Конечно, знаю. Он же вроде бы в Керилане.

— Как видишь, нет, — и Иван предложил ей увеличитель, указав на место, где сидят объекты слежения.

В это время Катя и Костя очень бурно разговаривали. Сначала он попросил сесть где-нибудь в углу, а потом всё и началось.

— Послушай, Мулина, — на пятой минуте фыркнул Костя, — мы уже тут с тобой столько времени сидим, а я до сих не врубился, чего ты от меня хочешь! Вваливаешь мне что-то про уважение к родителям, что я уехал… Какое тебе дело? У меня вообще другой взгляд на такие отношения.

— Какие отношения? — спросила Катя.

— Детей и родителей.

— Какой же? Твои родители умерли, а ты всё веселишься и веселишься.

— Веселюсь, пока мне веселится. И вообще, я не признаю родителей по крови. К нашим душам они не имеют никакого отношения, лишь к плоти. А что мне печалиться из-за их смерти? Умерли и умерли. Мне параллельно.

— Значит, никакого отношения? — с дрожащей злобой зашептала Катя. — А кто тебя постоянно из бед вытаскивал, кто баловал, одевал?

— Ну, раз уж людям нравится обо мне заботиться, думать, что я их сын, и всё такое, зачем мне им мешать, если мне самому от этого лучше? Безотказно помогали.

— А теперь что, — усмехнулась Катя. — Стали не нужны, и ты, сходив к ним домой, разобрался с ними с помощью самоудушающей верёвки?

— Так, так, так, — проговорил сын-убийца. — Откуда такая информация?

— Мне надоел твой цинизм! — со злостью протараторила она. — Я всё видела. Без пятнадцати шесть ты, козлодой, зашёл в дом номер шестнадцать с папой, мамой и верёвкой!

— И какие же у тебя доказательства?

— Свидетельские показания могу дать. С моих глаз снимут магические снимки и всё увидят.

— Чего-чего?

— Как видишь, мой отец уже не в тюрьме, я не неудачница, а вот ты как был бездарным второгодником, так им и остался. Из пострадавшего быстро превратишься в обвиняемого!

Они уже перешли с шёпота на голос, и хотя Костя постоянно подавал знаки говорить потише, слова всё набирали децибелы.

— Ну насчёт «больше не неудачница» ты переборщила… Чего тебе надо? Денег?

— Боже упаси, меня стошнит. Вот скажи, приятно ли всё это делать ради вонючих монеток?

— А я их не нюхаю. Деньги — это лишь средство. Они мне для развлечений нужны, кои в Керилане имеются.

— Как я понимаю, ты и информацию туда слил?

— Всё. Я ничего тебе, неудачница, говорить больше не буду. Борсии крышка! Всё! Точка! Надоело!

— Иди и сдайся! — сказала Катя.

Костя фыркнул.

— Ещё чего! Ты, святоша, не понимаешь, что в жизни все делают по-своему, как хотят.

— Тогда я тебя сдам!

— Испугала. Я уже буду на другом берегу океана прежде, чем ты притащишь свою вонючую жирную задницу к ближайшему гвардейцу. Я уже передал всё, что должен был, и теперь свободен.

— Э-э, нет! Ты так просто всё предал? Тебя же здесь кормили, твои родители, твоя жизнь… Какая же ты тварь! Пойдём, я с тобой разберусь!

Костя, смеясь, вышел. Катя со всей силы ударила его волной, но ему ничего. Он ударил её об стенку, кинул в неё нож и взлетел.

— До новых встреч, неудачница.

— Иван, — сказала принцесса. — Получается, она тебе изменяет. Разве ты не можешь сделать так же? — она сделала шаг к нему.

— Нет, — ответил он.

— Почему?

— Я люблю её, и тем более не могу с тобой.

— Почему? У нас же с тобой должны были быть отношения…

— Вот поэтому-то и не могу, — Иван снова посмотрел вниз.

Катя лежала перед кафе, а Кости уже не было. Ревнивец перепугался и, забыв обо всём, полетел к ней.

«Странно, — подумала Даша. — Случайно встретила, и ничего».

— Что с тобой? — спросил Иван.

— Меня Климов опять избил, — бессильно прохрипела Катя.

Грязный серый свитер пропитался красным возле рукава. Иван достал аптечку и стал вытаскивать из Кати нож, потом залечивать рану целебным пламенем.

— Жжётся.

— Терпи! — хмыкнул он. — Какого чёрта вы с ним встретились?

— Я тебе потом расскажу. Это кошмар! Отвези меня домой, Вань, пожалуйста!

Дома Катя решила поговорить откровенно. «И что будет, — думала она, — если он будет ревновать меня к Косте? Дойдёт до того, что он предпочтёт, например, принцессу Дарью мне?! Или ещё кого лучше меня! Я этого не вынесу!»

— Почему ты ревнуешь меня к Климову? Ты же видишь, что я ненавижу его.

— Ненависти просто так не бывает. Мне все говорят, что ты его с шестого класса любишь.

— Ох! — обречённо вздохнула Катя. — Да, в шестом мне он просто понравился, не знаю почему, может, хотела, как мои подружки, за ним побегать. Но позже я поняла, что люди такого типа не мои, а, может, я до этого сама себе навыдумывала. Я сказала это Надьке Доброверовой, а она — всем. С тех пор мне было даже не стеснительно, а противно его видеть. Костя начал надо мной издеваться, а потом он ещё и остался на второй год и попал к нам. Мне противно его видеть, он мне совершенно неинтересен! И вообще, я, мягко говоря, не звезда вселенной, но настолько тупоголовые, — Катя сжала кулаки. — Ну… безмозглые… парни вообще не могут нравиться! После школы мне вообще стало наплевать на него, и после вашей драки, через некоторое время, — тоже. Но вот с недавнего времени…

— Что же?! — ревность продолжала гореть в Иване.

— Помнишь, его родителей убили?

— И тебе стало его жалко?

— Их. Но не только потому, что их убили, а потому, что это сделал их сын, — Ивана тронуло до глубины души умение его невесты сострадать. Она рассказала ему всё про протокол по делу убийства четы Климовых, про то, что она видела, и изложила их с Костей диалог. — Теперь ты видишь, что сейчас я испытываю к нему лишь ярость, как к убийце, а не как к мужчине.

У Вани созрел вопрос:

— А зачем же тебе понадобилось дело на убийство конкурентов твоего отца?

— Во-первых, хотела посмотреть, как у нас расследуют убийства людей из Кроны, и самой что-то соображать в этом; влиятельные родители умерли, сын уехал, а деньги и документы пропали — стало интересно.

Мы с тобой открыто не поговорили об этом раньше, прости, и я тебе клянусь, что не люблю этого…

Иван крепко обнял свою невесту.

* * *

Ближе к вечеру того же дня Володя после зачисления сидел с Александром Младшим в здании гвардии. Наследник престола рассматривал досье новобранца:

«Козлов Владимир Алексеевич

Возраст: 20 лет

Место рождения: посёлок Тольское, Империя Керилан.

Стихия: Огонь.

Рост: 177–178 сантиметров

Вес: 67 кг

Семейное положение: холост.

Особые способности: высокая скорость применения огненных заклятий, хорошая реакция, отличная меткость (87 % попадания из лука в мишень с тридцати метров), опыт боевых сражений, принимал участие в таких операциях как единичная слежка, организованный шпионаж, открытые поединки.

Образование: высшее, Всемирный Институт Магии, огненный факультет.

Адрес проживания: улица Рыбная, дом 17, квартира 58, 5 этаж».

— Впервые Борсия заполучила от Керилана бойца такого высокого класса, а не наоборот. И долго ты все проверки проходил?

— Магическая проверка, — рассказывал Вова, уставившись в полуоткрытый тилис, — заняла полтора часа. До неё ещё мед. комиссия минут сорок. Так!

— В чём дело?

— Иван пишет, что опасный шпион-перебежчик хочет покинуть границы Борсии! Климов младший.

— Где он?

— Сейчас узнаем. Минуту… Есть! Он движется из парка, то есть от восточной части города, к границе Борсии с Аргамией. Направление: восток-юг-восток.

— Как только он окажется в Аргамии, мы не сможем его схватить! Но за что его брать, что мы ему предъявим в качестве обвинения?

— Он работает на Керилан, и он… — Володя продолжал читать текст на парящем экране. — …убил своих родителей, взяв некие важные документы из Кроны и отправив их в Керилан…

— Статья? — спросил наследник.

— Я не знаю.

— А что мы будем ему предъявлять? — с улыбкой поучал гвардейца Александр. — Эх ты! Статья десять, измена родине, статья сто пять — предумышленное убийство. — Он включил большой тилис, выбрал соответствующую категорию и обратился: — Закрыть границу с Аргамией! — затем повернулся к Вове. — Ну что, первое задание?

— Тогда вперёд! — воскликнул Володя.

— Не спеши, — улыбнулся Александр. — Куда вперёд-то?

— Как куда? — недоумевал гвардеец. — К границе с Аргамией, надо успеть перехватить его.

— Мы не успеем долететь, и уверен, дойдя до границы, не встретив сопротивления, он скроется.

— Тогда что делать?

— Ох, опыта тебе, гвардеец, не хватает. У нас есть один выход… Берём двух-трёх человек и идём во дворец к королю.

— Но, ваше высочество, что это даст?

Александр подошёл ближе к новобранцу и тихо сказал:

— Ты что-нибудь слышал о тайной системе порталов в королевстве?

— Нет.

— Я точно знаю, что из дворца есть гипертуннель к почти любой точке по периметру границ Борсии. Редких гвардейцев посвящают в эту тайну в первый день службы. Запомни: это сверхсекретная информация.

— А теперь, нам надо торопиться.

27 глава. Концерт

Взяв троих гвардейцев разных стихий (воздух, земля, Владимир — огонь, Александр — вода) они направились по Рыночной улице к дворцу. Там их встретила Татьяна.

— Что вам угодно?

Александр отвесил тёте более низкий, чем у всех, поклон.

— Короля!

— Он в Фитании, в Горанске. За всё отвечает начальник гвардии.

— К нему, — скомандовал наследник, поблагодарив Татьяну.

Буров и королева провели всех четверых в подвальное помещение, окружённое синими огнями.

В конце одного из коридоров, в тупике, управляющий открыл перед командой дверь, а за ней — точно светящееся переливающимися серебряными лентами окно.

Они прошли в портал. Вокруг выросли скалы, вдаль уходила пыльная дорога. Очень скоро они нашли деревянную смотровую вышку. Наверху сидел часовой. Завидев Александра (а лицо наследника престола совсем недавно облетело все газеты), он спустился к ним и без промедления отдал честь.

— Климов не пролетал? — осведомился Александр.

Все пограничники были предупреждены о движении преступника.

— Нет ещё, ваше высочество.

Александр повернулся к отряду.

— Рассредотачиваемся по периметру в этом районе границы!

Вове выдали воздушный ускоритель с двумя мощными выхлопными трубами, он закинул лямки за спину и, взлетев, направился в самую восточную часть. Чувство было сходно тому, как левитируешь сам, но Вова этим искусством нормально не владел.

Он стал патрулировать зону. Минуты две, и вот вдали появилась летящая фигура. Приблизившись, Володя понял, что это преступник. Тот летел на бешеной скорости и не обращал на гвардейца никакого внимания.

— Константин Климов! — крикнул Вова.

— Прочь с дороги!

Вова преградил преступнику путь.

— Ты что, не понял? — воскликнул тот и резко затормозил.

— Так значит, ты и есть дружок Кати? — спросил гвардеец.

— К чёртовой матери мне эта дрянь?! А ты что за перец?

— Я друг Ивана Тишкова из гвардии!

— Очень приятно было познакомиться, но мне надо торопиться.

— Ещё бы! Но не так быстро, — остановил его Вова. — Вы обвиняетесь в двойном убийстве и измене родине.

— Ты тут кого из себя строишь? Моё терпение не без границ. Отойди, пока цел!

— Кто из нас тут останется цел, мы ещё посмотрим, — и Вова без предупреждения отправил в Костю струю огня. Тот спокойно её отмахнул каким-то мимолётным заклятием.

— Сам напросился, — и убийца сбил его на землю, с помощью телекинеза ударив в спину срубленным деревом.

Володя не ожидал такой атаки, у него заныли ноги, но он смог поджечь ствол, а заодно и руку Кости.

— Что за чёрт! — вскрикнул убийца. — Прекрати, если жить хочешь!

— Что, только угрожать мы умеем?

— Мне не до тебя! — и Костя швырнул противника в небо, да так, что тот очень больно ударился о землю, сломав пару костей таза. Сам Костя рассмеялся и начал улетать.

Однако радары на пограничных столбах сделали своё дело, и к преступнику уже приближались Александр с двумя гвардейцами. Наследник кинул в него молнию, но Костя лишь отразил её и скрылся.

— Зеркальная магия! — воскликнул Александр, спускаясь к раненому. — Кто ему сплёл такие заклятия, которые помогают так быстро уходить? Теперь я совсем не сомневаюсь в их боевых волшебниках и армии из страшных существ. Видно, что не он этой магией владеет.

— Сильные покровители, — прохрипел Володя.

— Так! А тебя надо отправить в больницу, я с целебными чарами не в ладах. — он подошёл ближе. — Вова, я могу тебе доверять?

— Да, — новобранца порадовало такое обращение. — А что от меня требуется?

— Как залечишь раны, скажи в гвардии, что я оформил и дело, и официальную эксплуатацию портала. Я этопотом сделаю, просто понимаешь… у меня личная встреча.

— Девушка? — нагловато усмехнулся Володя.

— Как бы… — наследника удивило такое откровенное общение гвардейца, но в то же время понравилось. — Что-то вроде этого. В общем, согласен?

— Конечно, — растянулся в улыбке раненным боец.

Александр прилетел в парк на ночную встречу с Надей.

— И что ты так долго? — ехидно спросила она, кладя ногу на ногу.

— Мы преступника ловили.

— И как, поймали?

— Да, — и про себя подумал: «Ей же без разницы». — Ты готова?

— Не знаю. Я как-то боюсь.

— Все боятся, и я боялся, и они, уверен, сейчас боятся.

— Меня? Встречи со мной?

— Да.

— Король и королева!

— Ну ты же не бандит, а невеста наследника престола. И кстати, поэтому веди себя сдержанней и как можно серьёзней. Не смотри на меня так! Тем более, ты понимаешь, это очень важная встреча…

Они сели в летающее такси и отправились во дворец.

В это время в приёмной гостиной короля подали торжественный ужин. В помещении находились его величество с супругой и дочерью.

— Интересно, — говорила принцесса, — какую себе девушку подобрал Саша.

— Всё увидим, — фыркнул отец. — Но что-то они запаздывают.

— Помните, — произнесла королева Татьяна, — что Александр нам представляет не просто девушку. Он сказал, что видит в ней будущую невесту.

— Да, надо подойти серьёзно к этому. Ты, кстати, собираешься на концерт Ивана одиннадцатого числа по случаю нового гимна?

— Схожу, — развела руками Даша.

— Я тебя знаю. Ты весь концерт отсидишь.

— Как получится.

— Интересно, — усмехнулся отец, — а от чего же это зависит?

— Не знаю, — совсем маленькая тень странной улыбки пробежала по её губам.

— Посмотрим, — сказала королева, — насколько она умна, интересна, и вообще, подходит ли она на место королевы.

Король вспомнил, что когда-то и его мать говорила нечто похожее про Татьяну.

В дверь вошёл привратник.

— Прибыли? — опередил его Александр II.

Слуга кивнул, низко поклонился и пригласил в зал юного наследника престола со своей очаровательной пассией. Она оказалась действительно очень привлекательной, высокая длинноволосая блондинка с голубыми глазами и фигурой, издалека напоминающей самые смелые представления о богине любви, только стройнее.

— Хочу представить вам мою невесту, — звучно объявил юный Саша. — Надежда!

Даша улыбнулась и бурно зааплодировала. Король и королева тихо повторили за ней. Правда, королева после второго хлопка сразу же опустила руки.

Король пригласил гостей к столу. Там стояли самые дорогие вина Борсии, минеральная вода высокого качества Omahinoso, чёрная и светло-синяя икра, а также булки и салаты знатных поваров. Надя первый раз в жизни видела такую еду. Она очень боялась не понравиться им, поэтому скромно села рядом с женихом, ела мало и как можно аккуратнее.

— Так вы действительно собираетесь пожениться? — спросил король.

— Да, — провозгласил наследник престола. — И как можно скорее и красочнее!

— Не бойтесь, — улыбнулся король. — Краски у вас будут.

Дарья иногда улыбалась Надежде, от этого та только больше пугалась.

— А чем вы занимаетесь? — спросила королева. — Интересно узнать о нашей, возможно, будущей королеве, невесте человека, ставшего для нас с его величеством, можно сказать, сыном.

— Я учусь, — робко произнесла она. — Уже доучиваюсь в Доброградском Университете имени Страхова.

— Какая же у вас стихия, какой факультет?

— Земля.

— Какие планы на будущее? — поинтересовался король.

— Договариваюсь о работе в ИМИ.

«Договаривается она», — подумала про себя королева.

— Ну ничего, — улыбнулся сквозь седые усы король. — Мы вам тоже поможем, если что. А как вы относитесь, Надежда, к тому, что ваш избранник — будущий король?

— Я принимаю Александра, каким бы он ни был. Но всё же волнуюсь…

— Да, — вмешался Александр. — Даже сегодня я прилетел к Наде на свидание после того, как мы ловили опасного преступника.

— Мало ли, что могло случиться… — проронила Надежда, поймав любопытствующий взгляд королевы.

— И кого же вы ловили? — бесцеремонно перебил её король. — И почему глагол в несовершенном виде, «ловили»? — в данном случае дядя просто почувствовал интонацию племянника, иначе бы он, как человек довольно деловой и грубый к мелочам, такой бы детали не заметил.

— Потому что не поймали, — объяснил Александр Младший, и Даша улыбнулась так, что ему не понравилось. — А ловили мы Константина Климова. Оказывается, он убил своих родителей.

— Как? — передёрнуло Надю. — Зачем?

Татьяна отметила, как она неспокойно это говорит.

— Мотив итак понятен, — сказал король, ковыряясь в остатках мясного салата, тем самым помогая себе думать. — Деньги. А теперь ещё и ценные документы, которые он отправил в Керилан. Откуда же пришла такая информация? И что он тут делал?

— Моему гвардейцу Владимиру Козлову сообщил Иван Тишков.

Теперь уже Дарья встрепенулась.

— Есть ли какие-то доказательства? — пыталась быть объективной королева.

— Да. Показания свидетелей и аудиожучок. Зачем он сюда прилетел, будет ясно, когда мы прослушаем всю запись.

— Ладно, — сказал король. — Не преступников же нам за ужином обсуждать.

— Я пойду, — Дарья встала из-за стола.

— Куда? — удивился отец.

— Спать. Уже десять.

— Без преступников неинтересно, — сказал брат.

— Да уж, — усмехнулась Надежда.

Дарья ушла. Гостья почувствовала себя ещё менее уверенно.

— А кто ваши родители? — спросила королева.

— Отец владеет центром продаж, в молодости служил в гвардии несколько лет, мама — волшебный лекарь.

— Чем же она занималась? — спросила Татьяна.

— Исследовала магические заболевания, вирусы, связанные с ранней смертью.

— Я тоже ранее работала лекарем, была знакома с этой проблематикой.

— А как ваше отношение к легендам? — спросил вдруг король.

— Разное, — сморозила Надежда. «Господи, о чём он? Что говорить?» — В большинство я не верю.

— В них нет рационального зерна, — подхватил Александр Младший.

— Девушка и сама, наверное, сказать может, Саш, — посмотрела на него королева.

— Ну ладно… — протянул он.

— Что насчёт жаворонков ада? — спросил король.

— Там нет зерна, — опять вылетело у Нади. У неё даже дёрнулась рука, чтобы снова закрыть ладошкой рот, но красотка вовремя себя остановила. На королеву она старалась не смотреть, зная, какой взгляд может встретить.

«Хорошо, Даша ушла, — подумал Александр Младший. — А то бы на смех всех тут подняла», — затем добавил вслух:

— Может, уже хватит, — видя, что невеста его не справляется, и разговор пора заканчивать. — Дядя, тётя, это превращается во что-то неинтересное.

— Почему же! — усмехнулся король. — У меня другое мнение об этой легенде.

— Всё в порядке, — улыбнулась королева.

— Нет, — быстро заговорил Саша. — Мы, пожалуй, пойдём. Просто уже поздно, мы хотели погулять вдвоём.

— Ну как хотите, — махнул рукой Александр Старший.

Молодые люди попрощались и ушли.

— Ну как тебе она? — повернулся король к жене.

— Если честно, не глупа, но глуповата.

— А по мне, так вообще не пара Александру.

— И что она такого про этого Костю знает, что так отреагировала…

— Ничего, выясню. Привет, дочь.

В зал бесшумно, как настоящий адепт воздуха, вошла Дарья.

— А, по-моему, ей просто было неловко с нами общаться.

Оба, и король, и королева, решили не спрашивать у дочери, как она относится к тому, что Надежда, невеста её брата, — будущая королева и вообще, какое в целом о гостье мнение у принцессы, поняв, что Дарье абсолютно всё равно.

— Мне кажется, — шепнул Александр перед сном Татьяне, — что на роль королевской четы годились бы Даша с Иваном.

— Ну что ж, брат и сестра ведь не могут равноправно главенствовать в стране. Это закон, и ты знаешь, что он не глуп, чтобы его отменять. Был ещё вариант Алексея и Даши…

— Но Алексея уже нет.

— Всё равно лучше этой девки.

— Надеюсь, Саша будет хорошим правителем.

* * *

Утреннее солнце поднималось над Доброградом. Ни одной тучки не было в небе. Это, наверное, самый тёплый день этого лета — 11 июля.

По всей столице ещё с позавчерашнего вечера были развешаны афиши:

«Дорогие жители Доброграда.

11 июля на стадионе Васта пройдёт торжественная смена гимна.

Новым гимном Борсийского Королевства становится песня "Мочи кериланцев".

Автор слов и музыки Тишков Иван Николаевич проведёт сольный концерт.

Этот момент так же станет моментом официальной смены государственного гимна Борсии.

Вход свободный

Начало в 17:00»

На часах было уже десять. Катя села на кровать и начала будить жениха.

— Я ещё полчасика посплю… — пробурчал Иван.

— Ты вчера репетировал?

— Да, с восьмого числа каждый день.

— Сегодня король обещал предоставить тебе студию.

— К чёрту этого скупердяя! Я к Витьке пойду.

— А почему ты так короля не любишь?

Иван зевнул, сел и кратко рассказал, как король выгнал его из гвардии, слепо подчиняясь Кроне.

— И после этого, Катя, я не просто по Даше горевал (у Кати сжались кулаки), я потерял дело, которым я жил, работу, то, что связывало меня с Виктором. А у меня ведь никого и ничего не было. Виктору не до меня было, у него дети, работа. Так что меня ничего не держало. Знал бы я про Вову… Или были бы у меня живы родители — я бы не стал из-за принцессы память стирать.

А ведь как иронично получилось: меня выгнали из гвардии за ту песню, которая сегодня… — Иван с грустной улыбкой развёл руками.

— Да, — Катя пододвинулась к нему и приобняла одной рукой. — Смешно получилось… Смешно и грустно, — затем она взглянула на него. — Значит, поехали к папе?

Иван кивнул, и через пятнадцать минут они уже были на Викингов 20. Дома у Виктора они обнаружили Василия, Леонида, Владимира, Влада, Илью и ещё человек десять в тёмно-серой гвардейской форме.

— Доброе утро, — улыбнулся хозяин дома, вышедший из темноты одного из широких коридоров. — Поприветствуем нашего друга, главного патриота и автора нашего гимна! — Все подняли руки в приветственном жесте и радостно и громко ему закричали. Сам Иван ещё больше почувствовал то праздничное настроение, с которым проснулся. — Привет, дочь. С чем пришли?

Виктор уселся в большое мягкое кресло у камина.

— Порепетировать перед концертом, — сказал музыкант.

— Сегодня мы репетируем во дворце короля.

Иван и Катя переглянулись.

— Не надо его раньше времени обижать, — Виктор встал и начал ходить взад-вперёд.

— Что значит, раньше времени? — спросил Иван.

— И что здесь за совет? — добавила Катя.

Виктор великодушно взглянул на них. Но затем его лицо омрачилось.

— В такой день, — говорил он, — о плохом думать не стоит. Но вы же понимаете, куда приведёт такой массовый концерт по случаю принятия нового гимна с таким характерным текстом.

— Агрессия со стороны Керилана! — воскликнул Василий.

Виктор кивнул.

— А мы пока пойдём во дворец к королю.

Иван, Виктор, Катя и Володя шли к трансоли. Ваня подошёл ближе к сыну.

— А мне дадут опытных музыкантов?

— За одну репетицию, — объяснял Витя, — ты с ними не сыграешься.

— Придётся, — улыбнулся Вова, — с нами играть, как мы и репетировали. Как ты нас научил, так и сыграем. Я сяду за барабаны, как на первой репетиции.

— Я сыграю на электрогитаре, — обняла Ваню Катя.

— А я на басу, — хлопнул старинного друга по плечу Виктор.

— Ты хотел сам играть на гитаре, — продолжал Вова, открывая дверь трансоли. — Будешь ещё что-то петь из тех песен, что мы репетировали?

— Да, — вздохнул Иван. — Из патриотического репертуара. В афише же пообещали сольный концерт.

— Что, например? — спросила Катя.

— «Борсия», песня номер три, которую я назову «Цель», и, наверное, «Родина».

— А то, что ты пел вчера на репетиции? — поинтересовался Виктор.

— «Военное дело»? Наверное, ещё что-нибудь надо вспомнить, полтора часа же дали, до полседьмого!

— Хоть один день почувствуем себя рок-звёздами, — сказал Володя, разваливаясь в водительском кресле. Он завёл трансоль, и они полетели.

Король радостно их встретил. Репетиция прошла неплохо. На домах перед стадионом, названным в честь древнего героя крепости Добрая, уже висел список песен:

1) Мочи кериланцев

2) Цель

3) Родина

4) Борсия

5) Военное дело

6) Демократы

7) Свет в конце…

Иван решил, что развесить такие бумаги будет удобнее для слушателей. Они хотя бы запомнят названия композиций.

На площади к двенадцати часам собралась аж половина города. А через 15 минут, возможно, вся столица и зрители, прилетевшие из других городов — около миллиона человек стояло или парило здесь. Рядом со сценой, у королевской трибуны, находилась гвардейская, на которой сидела семья Виктора и все, кто был утром на Викингов 20. С другой стороны находилась трибуна Кроны. Наполовину пустая. А те, кто пришёл туда, либо общались между собой, либо бросали презрительные взгляды на сцену. Наконец, по настоянию наследника и начальника гвардии, король приказал отделить три четверти Кронской трибуны для простых граждан, чтобы те не толпились в других местах.

За сценой находился небольшой домик, в котором готовились к выходу музыканты: солист, гитаристка, басист, барабанщик и король.

— Значит, — говорил Александр. — Я выхожу первым, произношу речь минут на двадцать-тридцать. Затем вы играете программу, на репетиции получилось около сорока пяти минут. Задержитесь — не проблема. Как доиграете, едем ко мне во дворец на банкет! Пойду проверю, как у техников со звуком.

Александр ушёл.

Иван посмотрел на Виктора.

— После концерта в гвардию поступаем?

— Нет, — ответил тот. — Ни в коем случае. После банкета приходи ко мне. У нас важный совет.

— Будут все, кто был утром, и ты, — сказал Володя.

Иван подошёл к двери, приоткрыл и увидел огромную бушующую толпу. Сначала он испугался. А потом понял, что это ведь он будет петь свою песню! Для них! Мандраж слился с предвкушением.

— Это наш долг? — спросил он у Виктора.

— Твой долг, — развёл руками тот. — Перед ними и перед собой. Но наша воля — поддержать тебя! Когда-то песня была запрещена, но её очень полюбили. Она уже несколько лет как символ нашего государства, а через десять минут — ещё и официальный гимн. Король сделал то, что должен был. Теперь твоя очередь.

Виктор положил ему руку на плечо.

— Видишь, времена изменились. Теперь ты покажешь себя, скажешь то, что хотел сказать… Папа… — Вова тоже положил ему руку на плечо.

— Вань, забудь всё плохое и просто пой, — заявила, дрожа, Катя. Сказать, что она нервничала тут больше всех — ничего не сказать! — Я надеюсь, ты счастлив? — она прижалась к нему сзади.

Иван почувствовал, что от его уверенности и готовности зависит то, насколько готова будет его команда.

— Да, — вымолвил он и взял гитару.

И вот на сцену, съев таблетку громкого голоса, вышел король. Все собравшиеся радостно закричали.

— Добрый день, — поприветствовал он. Толпа начала затихать. — Граждане, друзья! Приветствую и поздравляю вас с днём установления королевства в Борсии. Сто тридцать семь лет назад наши предки отбились от врагов и официально для всего мира основали Борсийское Королевство, восстановив в глазах всего мира древнюю Борсию. Когда Восточная Империя пала, многие думали, что на её землях ничего больше крупного не создастся и не поднимется, но появилась Борсия! И всё же жизнь нашей страны не так безоблачна, как хотелось бы…

Империя Керилан ведёт себя враждебно по отношению к нам. Она переманивает на свою сторону наших защитников, публично оскорбляет нас и наши ценности! — раздались поддерживающие крики. — Также вокруг нашего королевства наши заокеанские соседи выстроили свои военные чародейские базы. А стоит только вспомнить трагедию в Турдистабе, когда Керилан, действуя чужими руками, убивал мирных жителей, наших солдат! Вспомним и помянем трагедии в Старии и Фитании. Вспомним недавний дерзкий, лживый переворот в Вонне, когда к власти пришли ставленники заокеанской империи. И редкий человек не поймёт, зачем Керилан выстраивает вокруг нас такую обстановку, отсылая туда чудовищ и колдунов. На нашей стороне остались только Старые Маги, Северия и Круга — те, кто когда-то был с нами в старой Восточной Империи, помимо Аргамии, Старии и других государств, чья политика сегодня тоже недружелюбна к нам, как и к старой Восточной Империи, павшей под напором Керилана, уже более полутора столетий назад.

Вспомним и всех тех, кто погиб из-за тирании Керилана… Вечная честь! — загремели аплодисменты. — Объявляю минуту молчания.

Раздалась тишина, прозвеневшая у всех в ушах. По её прошествии Иван тихо сказал товарищам:

— Интересно, что там думают и пишут кериланские и конинские журналисты обо всём этом.

— Но, — продолжал король, — не всё так мрачно. Остался ещё дух у нас!

Кериланцы переманивают наших гвардейцев, декларируют какие-то призрачные ценности, которые сами и попирают!

Очень бурный шквал поддерживающего крика.

— И ничего о том, — шепнул Виктор, — почему наши переходят к ним.

— Ага, — заметил Иван. — Ни про зарплаты, ни про хамство чинуш, ни про необеспеченность энергией магии всех домов.

— Ну, а вы что хотели? — сказал Вова. — Он же не будет эти проблемы оглашать, это ж и его вина. Хотя в «Мочи кериланцев» это есть.

— Да, мы знаем, — сказал Виктор.

— Просто заметили, Вов, — решил поучить сына Иван.

Почувствовав это, Володя аж запыхтел от негодования.

— Всё бывает, — сказала Катя. — А сейчас давайте дослушаем.

— Итак, — король выходил на финишную прямую. — Мы сегодня принимаем новый гимн, направленный против наших врагов! Гимн, принятый на общем референдуме — из десяти песен мы почти единодушно избрали эту. Итак, новый гимн — «Мочи кериланцев»! — собравшиеся зааплодировали. — Сегодня не только принятие гимна… Впервые для широкой публики эту песню поёт её автор. Я приглашаю на сцену патриота, бойца и музыканта, Ивана Тишкова!

Иван, Катя, Виктор и Володя выбежали на сцену с инструментами и заняли свои места. Король отнял у мероприятия лишь 15 минут.

И вот, взяв ноту и заиграв, Иван почувствовал прилив сил и необъяснимое счастье. Он наслаждался глазами пришедших и старался дарить им ту музыку, которую только мог!

Первая песня звучало очень жёстко, приветственно. Трибуны прыгали и кричали в едином порыве:

— Открывали мы новые клубы,

Но забыли об одном –

Что были затеряны старые губы

Под длинным западным хвостом!

Эти нелюди подло и гадко

Зачеркнули наш Восток

И опять нам поют свои песни сладко,

Что это всего лишь исторический рок!

Я зажгу свой шар огня,

Ничего меня не пугает,

И на них падёт навечно мгла –

Кериланцы умирают!

Какая ложь: мне сказали,

Что война с ними у нас закончилась!

А, может быть, страна убежала

От дальнейшего обвала?

И если ты хочешь жить, то

Мочи же кериланцев,

Мочи же их всех!

Освободись от грязи

И от подлых потех!

Окружили нас злом кериланцы,

Военными базами.

Обнаглели эти иностранцы!

Но стоять уж насмерть будем мы.

А ещё наши власти прогнуться

Под элиту запада!

Смотришь в мир: ну как тут не свихнуться,

Власть, скажите: ну зачем?

Отдаёте вы им долги,

Позабыв о народе своём…

Кошельки наши тонки –

Приглядись, как мы бедно живём!

А если ты хочешь жить, то

припев

В общем, разогрев после такой смысловой нагрузки от короля удался. Иван помнил и об их временном регламенте и о заявленном в афише списке песен.

В эти минуты вся толпа стала ему так близка! Он слился с ней, ему казалось, что это часть его, а он часть её. Но времени он не тянул:

— Привет, Доброград! Мы рады приветствовать вас! Всем отличного настроения, несмотря ни на что! И наша следующая песня называется «Цель»!

Меткость свою тренируй,

Ведь порой грёзы далёки.

Не близок тот поцелуй,

Что судьба делает в щёки.

Припев

Цель — идти вперёд!

Цель — за наш народ!

Цель есть –

Наша честь!

Её храним…

Мы победим!

Про правду не забывай:

Помни кто друг твой, а кто враг.

Правда, что есть в мире край,

Где развивается твой флаг!

припев

Жизнь непроста для людей,

Сами её усложняют.

Цель обозначится в ней —

Смысл жизни понимают!

припев

Заканчивалась одна песня, начиналась следующая:

— По Родине как-то раз я гулял,

Во славу отчизны стихи воспевал.

И знал я, что, кто бы не встал у руля,

Прекрасен не будет совсем для меня!

А нужно нам счастье одно и для всех:

Безбедная жизнь и детей наших смех!

припев

Никто не поможет,

Молись на себя!

Что, сердце тревожит?

Родная страна,

Она любит тебя!

Люби же её,

За всех нас воюя

И зная,

Что

Меньше будет в мире зла…

А ныне не лучше, чем было вчера!

Страна была сильной, а ныне слаба!

Востока Империя пала давно,

И горем убито борсийско зерно

О старой и доброй, могучей стране!

То было б защитой и нравилось мне!

припев

А правды всё нету — ушла уж давно.

По белому свету ищу лишь одно:

Где мы потеряли народную волю,

Друзья и товарищи — вот наше горе!

В стране нашей бедно, простой люд не сыт –

Для тех, кто нечестен — для них это стыд!

Брожу по дорогам, ищу то вчера,

Что было потеряно нами, когда

Кричали: «За родину», но не смогли

Спасти, её мы не уберегли.

Забыто про клич наш победный давно –

Давайте же вспомним о нём, а ещё:

припев

И эта была не последняя песня на данную тему:

— Всё развалилось

Мы в грязи,

Злость разразилась

Впереди.

Мы захотели

Просто жить,

Свою страну

Хотим любить!

припев

Наша страна называется «Борсия»!

Тысячи лет

Страна живёт –

От начал

Прогресс идёт вперёд!

А теперь

Что с страной?

Все наши враги

Атакуют западной дугой!

припев

Вам иностранцам

Я расскажу,

Всем новобранцам

Про нашу страну:

То, что она

Очень сильна,

Ну а вам всем

Покажет она!

припев

В середине концерта ребята расслабились совсем. Музыка доставляла им удовольствие. Иван надеялся, что никто сегодня не пожалел, что пришёл сюда.

— Опасно для жизни твоей

За тобой страшное зарево — огненный змей!

Рискуешь своей шкурой ты

Ради того, чтобы в твоей стране жили все мы.

И примет тебя земля…

После того, как ты испытал на себе удар огня.

И мы все цветы понесём

И мы разревёмся, ведь все мы поймём!

Припев

Военное дело!

Наши солдаты

Без трусости смело

Летят на ульфаты*! (магические ловушки)

И без жизни тело

Товарища потащат отряды!

Солдаты!

Прости нас, солдат боевой,

Что гвардия где была? Далеко не с тобой!

Нас вызвали в сердце глубин,

А ты остался, братец, почему-то совсем один!

Но выстоял долго ты, брат!

За это обязан я жизнью, но ты уже взят

Врагами в кольцо и убит.

Ты был нам как лучшей во всём мире щит!

припев

И слёзы нет, не оживят

Тех радостных и добрых лиц солдат!

И в будущем вновь защитят

Нас все они, но я хочу, чтоб в этот раз!

Выжил солдат и вернулся домой

Сказал: «всем привет, братья, здесь я, вернулся живой!»

Враги все помёрли, и тут!

Увидим мы вместе все с вами салют!

И вот ещё:

— Ха-ха! Наконец-то нас учат жить…

Мы так ждали

Их демократы

Демократы.

Кошелки у нас пустые,

Но нам о свободе поют,

А бандиты наши зернышки клюют

Ха-ха! Демократы!

Ха-ха! Они

Нас учат, что можно от голода сдохнуть,

Если можно кричать,

Но будет громче кричать тот,

В чьих силах орать!

А кто они? Кто в силах?

Демократы, ха-ха!

Я не хочу вам смерти

Я

Не возьму на душу греха

ХА-ХА-ХА-ХА-ХА

Для чего пою я???

Сказать,

Что вы не правы…

Демократы…

Демократы!

И концерт завершался такими словами в песне Ивана:

— Пусть догорит моя свеча,

Пусть догорит она в ладони,

Пусть догорит моя свеча…

Пусть догорит, пусть догорит!

Пусть догорит моя свеча,

Пусть догорит она от боли…

Не буду плакать сегодня я.

Жизнь из огня да в полымя…

Опять я пил свой тот коньяк

И рассуждал о жизни, как враг…

Какие-то мгновенья я не ценил

И свою жизнь пропил…

Глядя в окно,

Я вижу, что в душах друзей темно.

А мы помним тот час,

Когда слово милости спасало нас…

И мы хотим опять

Гулять, гулять, гулять и гулять.

Я сделаю ещё глоток,

И на вечно мне станет кроватью сена стог.

И мы храним боль в сердцах

То, что ждали — спето в певцах.

Всё встало на округи своя,

И допил свой коньяк в доме я…

В море далеко маяк,

На столе допит коньяк,

И время вспомнить об отце,

Когда загорит свет в конце…

Иван очень замедлился, и получилось лирично. Он последний раз ударил по струнам, поклонился и убежал. Остальные за ним. За сценой он открыл бутылку магопива и весело закричал. Из ложи к четвёрке музыкантов выбежали две Оксаны, Маша, Виолетта, Леонид и Василий. Иван был просто счастлив!

Через полчаса они оказались на банкете. Наследник престола во всю поздравлял музыкантов, что порадовало Ивана. Подходя к ним, Катя вдруг уставилась прямо перед собой — над головой Александра парил едва заметный голубой шарик.

— Вы маг воды? — уточнила она.

— Да, — ответил наследник.

Катю это потрясло.

— Нечасто встретишь мужчину, волшебника воды.

— Да, — подтвердил Ваня. — У нас в институте их совсем мало было. Сколько с тобой парней на факультете училось, Кать?

— Трое. Из тридцати человек.

— Это временное явление, — усмехнулся Александр Младший. — Сорок лет назад у мужчин самым модным было посвящаться в воздух.

— А ещё я слышал, — добавил Иван, — что в период борьбы женщин за право учиться магии, их любимой стихией был огонь.

— Ну да! — подхватил Александр. — Самая бунтарская, на мой взгляд, сила природы. Водя меня удовлетворяет — хотя, как представитель королевской семьи, я и должен владеть ими всеми, — она предоставляет поистине могущественные волшебные силы. Моря, океаны — сколько могущества на нашей планете! Достаточно поверхностно так относится, что вода — женская стихия. Мне нравится быть посвящённым в неё, и я ни за что бы не сменил стихию, пусть нам и даётся такая возможность.

— Я бы тоже не хотел стихию менять, два раза всё-таки выбрал!

Катя оглянулась по сторонам.

— А где ваша сестра? — спросила она Александра.

— Её здесь нет, — просто сказал он. — Она в последнее время, недели две, то уходит куда-то, то грустит. В общем, как-то странно.

Короля же остановили депутаты из Кроны и отвели подальше.

— Ну, теперь ты ведь понимаешь, к чему это всё приведёт? — сказал новый заместитель умершего Климова. — Мы вас просили. Кериланские власти уже в бешенстве.

— Вы этого добиваетесь, Александр? — спросил другой, многозначительно поднимая бровь.

— Я знаю всё о них, поверьте, — сказал монарх.

— Предупреждаю, — сказал третий, — дипломаты вам больше не будут помогать!

— Плевать я хотел, — сказал король. — Хватит лжи! Мне стыдно, что разрешение на открытие предпринимательского дела мои отец и дед раздавали таким предателям! Будь моя воля — вы бы лишились и кресла, и капиталов!

— Вы и сами выдавали части из нас разрешения, — огрызнулся второй.

— Времена, когда вы дурили мне голову, прошли, — сказал король.

— Но какое счастье, что существует Крона! — сказал второй. — Было совершенно очевидно, что рано или поздно появится такой тиран, как ты! Именно поэтому предприниматели и вступают в Крону, именно поэтому она и отвоёвывает себе всё больше власти, чтобы однажды вот такой вот диктатор не прибрал к рукам наше дело — труды многолетней работы!

— Да, если бы не Крона, — признал король, — я бы отозвал все разрешения вам и отправил по тюрьмам!

— Но тёмные времена заканчиваются, Саша! — сказал третий.

— Нет, — сказал король. — С вами — они только начинаются!

— Пора снять вас с поста, — сказал первый.

Король ответил как можно более сдержанно:

— Народ этого не допустит. Кроне не будут подчиняться.

— А иначе — смерть, — усмехнулся третий. — Чего они хотят, ваша чернь? Керилан сотрёт их в порошок и завладеет этими землями.

Король вспомнил о секретной армии Керилана, и ему стало страшно.

— Мы не сдадимся.

— Вы погибните, — сказал второй.

— Есть лишь один выход, — сказал первый и вытащил из своей папки какие-то документы. — Вы подпишите компромиссный договор.

«Опять какой-то бред подсунут. Мне надоело их слушаться», — и он посмотрел на жертву своего послушания им и произнёс:

— Да в гробу я видал все ваши договоры! Подотрите себе ими зад!

— Как хочешь, — сказал второй и вопрошающе посмотрел на первого.

— Тогда, — сказал тот, — мы за неделю подготовим все законопроекты и решения.

— Посмотрим, в чьих руках власть, — алчно произнёс король.

— Это лето будет очень жарким, — усмехнулся третий, и все трое ушли.

Иван в это время сидел с Катей, веселился, пил чай. Когда он опустошил очередную кружку напитка со странным вкусом, то посмотрел в глаза королю, говорившему что-то…

И вот к десяти часам вечера практически вся (бывшая и нынешняя) гвардия: Василий, Леонид, слуги Виктора, Владимир, Иван, Илья и Влад собрались в доме номер 20 по улице Викингов.

— Итак, — говорил хозяин дома и организатор встречи, — товарищи, вы же понимаете, что после сегодняшнего концерта нам не избежать войны с Кериланом. — Все молчали. Чувствовалась напряжённая обстановка. — А король — слабая личность. Вы же помните, как он поддавался влиянию Кроны, гробя тем самым и борсийскую государственность, и патриотизм, и многое другое, что нам дорого. Перед нами жертва его безличностности — Тишков Иван.

— Но король изменился, — крикнул Сергей Мофин из гвардии.

— Неужели! — воскликнул Виктор. — И ты доверишься тому, кто уже пару раз предал тебя? Не тебя лично, но имя и честь гвардии!

— Как же он её подвёл? — спросил Александр Матушкин из гвардии.

— Да так, — вмешался Иван. — Просто тем, что слушался Крону. Не я один от него пострадал, не надо смеяться! Он может погубить всех нас!

— Товарищи! — воскликнул Виктор. — Мы, собравшиеся здесь, есть сила Борсии, только мы можем поднять народ против духов и чудовищ армии Керилана, возглавить людей! Особенно сегодня, после концерта. Я всем щедро плачу. Сейчас по тысяче в месяц, даже Керилан в большинстве случаев платит перебежчикам меньше. Вас здесь двадцать шесть человек. У меня есть такая сумма на первые месяцы, а потом, пока живы будем в войне грядущей.

— А в чём смысл? — спрашивала Юлиана Смолина из гвардии. — Что мы с вами собрались, что с королём?

— Дело ведь не в деньгах, — крикнул ветеран нескольких войн Вячеслав Журавкин. — Если бы дело было только в монетах, мы бы уже были в Керилане. Не те люди здесь собрались!

— Я понимаю, смысл не в этом, — заявил Виктор. — Значит, если вам всё равно на деньги, и вам тысячи монет хватит…

— Да с головой, — усмехнулся юный Михаил Ильинский из гвардии.

— То, — продолжал Виктор, — вам не нужен дополнительный заработок и лишняя ложь, значит вы завтра же увольняетесь из гвардии!

Пара человек после этих слов встали и ушли.

— А вы уверены, Виктор Андреевич, — спрашивал Мофин, — что король нас отпустит?

— А куда он денется? — выкрикнул Володя.

— Да, — кивнул Иван. — У него итак дел по горло.

— Допустим, — Журавкин встал со своего стула. — Но как мы будем противостоять Керилану? Вы же сами нам рассказывали про их секретную могучую армию.

— Или это байка? — крикнул Владимир Урсулов из гвардии.

— Нет, нет, нет! Армия действительно существует, — заверил Володя.

— И она представляет реальную угрозу, — выражение лица Ивана было крайне мрачным. — Я видел её и то, с чем вы столкнулись в Турдистабе, поверьте, — лишь десятая часть того, что она из себя представляет.

— Тогда какие у нас шансы? Какие цели? — спросил Эдуард Гарин из гвардии.

— Хотя бы лечь в землю, зная за что! За родную страну, за свои души и семьи, а не за иллюзии скользкого короля! — прокричал Иван.

На полминуты в помещении воцарилась тишина.

— Ну, — успокаивал всех Виктор. — Не обязательно, что будет такой мрачный исход. Что касается ухода из гвардии, должен разделить для оставшихся два понятия: Гвардия Чести, Гвардия Борсии и королевсая КГБ-эха, а король частично идёт на поводу у Кроны, а гвардия, соответственно, подвластна ему. Уходя из второго места, вы не уходите из первого, если мы будем вместе! Я надеюсь, вы подумаете о моих словах и о словах Ивана и примите верное решение. О военных делах я предлагаю поговорить завтра.

— Завтра может быть поздно, — крикнул Владимир Дуров.

— А сегодня у нас ничего нет. Завтра мы посмотрим на их реакцию, соберёмся в шесть часов у меня. Если что-то пойдёт не так — раньше.

Все разошлись. Иван подошёл к Виктору.

— Зачем ты это делаешь? Деньги тратишь, берёшь на себя такую ответственность.

— Во-первых, для меня эти средства незначительны, а, во-вторых, вспомни, что он нам сделал!

— Так это — месть? — спросил Иван.

— Нет, это не месть. Это попытка спасти страну и самого короля, а может, и Крону, если она вдруг не встанет на сторону Керилана. Я же не бросаю короля, а пытаюсь взять защиту страны в свои руки. Хотя ты прав, отобрать немного власти у него… Здесь есть капелька мести.

Иван отправился на улицу Сов и, ни о чём не думая, весь измотанный, упал в кровать.

28 глава. В поисках скелета грифоносфинкса. — 1

Иван встал на кровать, где рядом лежала Катя. Спрыгнул на пол. Сделав пару шагов, он оказался у странной двери. Он приоткрыл её: внутри было темно. Впереди была винтовая лестница, а снизу горел свет, слегка освещая её. Иван начал спускаться и вдруг оказался на какой-то знакомой улице. Вокруг никого. Цвета окружающего мира становились более скудными. Иван почувствовал, что не хочет оставаться один. Сначала мимо пробежала собака. Потом поперёк дороги, вылетев из-за дома, бежали друг за другом двое мужчин.

— Ловите его! — кричал тот, что позади. — Он меня обокрал!

Иван не хотел оставаться один и поэтому ринулся за ними. Красок и оттенков становилось всё меньше, синий цвет и вовсе почти исчез. Иван забежал за ними за угол, буквально вслед догоняющему, но вдоль по улице, напоминающей теперь мрачный переулок, уже никого не было. Ване было очень страшно идти дальше, но он шёл.

И вот, когда цвета стали настолько блёклыми, что мир вокруг стал лишь красным и зелёным, он упал на землю и оказался на какой-то пустынной площади перед кладбищем, которое очень хорошо знал. Оттуда подул пугающий сильный ветер. Вдали слышалось женское пение. Ивану почему-то показалось, что поют про него. Он уже стоял на ногах и начал двигаться к такой же, как и всё вокруг, красно-зелёной ограде кладбища, откуда исходил голос.

И тут он понял, что уже был в такой ситуации. Понял, что это сон. Ему стало жутко. «Я это видел, когда всё забывал», — подумал он и вспомнил как накануне, не мог воспроизвести точно где и при каких обстоятельствах, пил чай со странным вкусом, так похожим на… Зелье Забвения! «О, проклятый король, он же смотрел в это время мне в глаза и произнёс слово из двух слогов. Первый — с гласной "а", второй — с "у". О, нет, мне опять стирают память, гады!»

Иван захотел выбраться отсюда, но понял, что, не пройдя весь сон, он не сможет этого сделать. Он так же не способен ни с кем связаться из «внешнего» мира, чтобы его разбудили. Это пугало ещё больше! Пленник сна продолжил идти к воротам кладбища, которые сами ему открылись. Он не помнил, что дальше будет, но знал в точности, как и в прошлый раз, что дальше делать. «Чем же я так не угодил власти? Они хотят убрать меня с дороги…»

Иван ступал дальше по кладбищу. Слева стояли красные полупрозрачные фигуры, справа — зелёные. Он понял — это призраки. Они что-то выли. Вокруг было темно, и они периодически сверкали. В то же время могло показаться, что их нет. И всё же, они не пугали его. Голос слышался всё громче. Иван уже не шёл на него, он бежал!

Он прибежал к старой церкви, затем завернул направо, и там было место, которого он раньше наяву не знал. Оно выглядело как чаща. Призраков тут было мало, а внимание Ивана забирал костёр, находящийся вдали. Оттуда всё громче и отчётливее раздавались звуки:

— Я видел эту жизнь… Иван хотел забыть… Сюда, здесь тайны все… Победивший сотни птиц…

Иван сделал шаг вперёд. Ветер, дувший ему в спину размеренно, вдруг стал сильнее. Иван понял, что если он пойдёт вперёд, то порыв начнёт буквально толкать его и не даст и шага сделать назад. Иван пошёл быстрее. Шаги сливались с ветром, и Иван оказался в костре. Он летел где-то вне пространства, но в каком-то определённом направлении.

И тут впереди он увидел силуэт, похожий на крылатого льва с лицом человека и хвостом птицы. По мере приближения Иван понимал, что это красно-зелёная фигура настолько велика… Его охватил ужас!

Иван пришёл в себя от утренней прохлады. Приоткрыв глаза, он поймал луч солнца.

Проснувшийся, он сел на кровать и стал сразу вспоминать всё, что знал о себе.

— Странно, — пришёл он к выводу. — Я всё помню… И даже сон… Это информация на миллион!

В комнату зашла Катя, спросонок потягиваясь одной рукой вверх, другой вниз.

— А ты не спала здесь? — спросил Иван, зевая.

— Нет, — с виноватым лицом произнесла она. — Извини, я просто читала книжку на диване в гостиной и уснула.

Ваня сел и задумался. Катя подошла и примостилась рядом.

— Ты обижаешься? — спросила она.

— Не в том дело, — сказал он. — Сейчас попробую объяснить… — и он рассказал, что за сон ему снился и всё, что запомнил из него, в том числе и начало. На этот раз видение оставалось в памяти невероятно ярким, не как обычно когда просыпаешься.

— Странно! — воскликнула девушка. — Ректор же говорил, что после этого сна человек всё забывает.

— Я не знаю, — сказал Ваня. — Нам с тобой надо сходить и выяснить, что я пил, и вообще, что вчера было.

— К королю?

— Для начала к Виктору и Вовке.

Иван рассказал Виктору о сегодняшнем сне.

— Ты записал его? — спросил Виктор, когда они сидели в его доме.

— Да.

— Это очень странно. А где Володя?

— Он с Оксаной, — сказал Ваня. — Не стоит его отрывать.

— Тогда мы идём к королю, — заявил хозяин дома.

И они сели в трансоль и направились с визитом к главе государства.

— Добрый день, — встретил он их. — Я собираюсь в здание гвардии. Вы со мной?

Виктор вспомнил о вчерашнем уговоре с гвардейцами и решил, что лучше поговорить здесь.

— Наверное, нет, ваше величество, — сказал он. — Мы не займём у вас много времени.

— Пройдёмте в мой кабинет.

Там Иван и Виктор сели на мягкие кресла, а король за берёзовый стол напротив.

— Так о чём вы хотели поговорить? — спросил король.

Виктор посмотрел на друга.

— Вчера, — начал Тишков, — мне показалось, что чай на банкете был каким-то странным.

— Он был горек?

— Нет, что вы, он был очень вкусным. Сладким, некрепким, именно как я люблю… Но… Просто дело в том, ваше величество, что он напомнил мне вкус зелья Забвения, а вы смотрели мне в лицо и сказали слово, похожее по гласным буквам, по движениям губ на «забудь».

— Такого не может быть! — запротестовал Александр. — Весь чай был проверен, тем более на такие зловредные вещи!

— Тебя дёрнуло как в прошлый раз? — спросил Виктор.

— Нет. Но что вы всё же сказали, глядя на меня вчера?

Король задумался.

— Дело в том, — отвечал он, — что ко мне подошли чиновники из Кроны и пытались мне подсунуть на подпись очередной «договор о сотрудничестве» с Кериланом. И… Кажется… Вроде да. Я сказал что-то вроде: «В гр[а]бу я его видел», смотря на вас. Так что нет поводов для беспокойства. Вы же не потеряли память?

— Нет.

— Вот видите!

Иван и Виктор вышли на улицу.

— Надо сходить в ИМИ, — сказал Виктор. — Там можно с кем-нибудь поговорить об объяснении твоего феномена.

Туда они добрались за десять минут.

— У меня, — говорил Виктор, — был здесь знакомый, которому можно доверять.

— Кто же это? — спросил Иван.

— Анатолий, ты его не знаешь. Можно и подходящую литературу у него взять.

Они подошли к двухэтажному и довольно длинному зданию серо-жёлтого цвета. Окна здесь располагались только на верхнем этаже, а на фронтоне виднелась надпись из зелёного огня: «Институт Магических Исследований».

Иван и Виктор подошли к охраннику, стоявшему рядом с плазменным ограждением.

— Нам нужен Ткачов, — известил Виктор работника.

— У вас нет пропуска, — развёл руками тот. — Сейчас попробую связаться, — он включил тилис. — Ткачов.

— Тридцать седьмая лаборатория, — послышался мужской голос из тилиса. Что было на экране, Иван и Виктор не видели.

— Как вас представить? — спросил охранник.

— Виктор Каретный.

Ткачов спросил по какому вопросу к нему обращаются.

— Посылка от сотрудника, Оксаны Мулиной.

Через несколько минут Ткачов, высокий, худой учёный впотрёпанном блёкло-зелёном пиджаке вышел к ним.

— Чего ты хотел? — спросил он у Виктора, когда они стояли на крыльце здания. — У меня нет времени. Что за посылка?

— Я тебе не дам, пока ты нам кое-чего не объяснишь, — сказал Виктор.

— Это так важно? — скептически посмотрел на него сотрудник ИМИ.

— Да. Это — Иван Тишков. Как ты, наверное, знаешь, он потерял память.

— О, — сказал знакомый Виктора. — Интересно, и что же, вернул?

— Да, — сказал Иван, делая небольшой шаг вперёд. — Но сегодня ночью мне приснился тот же сон, что и во время забвения.

— Ты же понимаешь, Анатолий Григорьевич, что это строго конфиденциальная информация, — сказал Виктор.

— Ты меня знаешь, Каретный, — сухо сказал тот. — Я языком попусту не треплю. Сотрудники ИМИ и так хранят множество государственных тайн, так что я знаю, как с такими вещами обращаться. Я же содержимое не ворую, в отличие от некоторых. А зачем мне рассказывать, что кто-то что-то видел? Ты сон запомнил? — обратился он к Ивану.

— Да, но я не буду оглашать эту информацию.

— А я зачем нужен? У меня работа.

— Я не пил зелье, — сказал Иван. — И ничего не забыл. Как это можно объяснить?

— Так слёту сказать не могу, — Ткачов почесал затылок. — Ну, а зелье памяти ты принимал?

— Да.

— Как давно?

— Почти две недели назад.

— Я думаю, отчего — это не так важно. Скорее всего, ещё одна не открытая нами аномалия. Но вы же ничего не говорили. Просто пока неизвестны случаи, чтобы люди выживали после забвения сравнительно долгий срок и даже принимали зелье памяти. Так что сна никто не помнит, и эта информация о его содержании очень ценна.

— А почему люди умирают? — испуганно спросил Иван. Ему важно было знать разные версии.

— Никаких сведений о себе, неприспособленность к миру, высокая уязвимость, — просто сказал Ткачов. — Омоложение было?

— Да.

— Сколько?

— Двадцать лет.

— Ну, я думаю, это большой срок, но этот сон мог вернуть обратно шесть-двенадцать месяцев — ближе к старости. До пяти-десяти лет смысл омоложения мог вообще потеряться. В общем, я думаю отрицательного в этом, лично для вас, Тишков, ничего нет. Ладно. Я ухожу. У меня много работы. Что за посылка?

Виктор протянул ему мешок с золотыми монетами.

— Вот она, — улыбка коснулась уголков его рта. — По совместительству ещё и плата за пояснение. Теперь можешь не идти на работу, а, например, отпуск взять.

— Воздержусь, — сухо сказал сотрудник ИМИ, взяв мешок. Он поднялся наверх и вскоре скрылся из виду.

На пороге дома № 20 на улице Викингов Ивана и Виктора встретил слуга.

— Вас ждёт ваша дочь, — сказал Степан начальнику. — Оксана.

Двое друзей прошли в гостиную. На диване сидела, положив ногу на ногу и сложив руки накрест на груди в закрытой позе, явно возмущённая чем-то, старшая дочь хозяина жилища.

— Здравствуй, дочь.

— Привет, Оксана.

— Что случилось? — спросил отец. — На тебе лица нет.

— Вчера, — начала сквозь зубы девушка, — я узнала, что мой жених мне изменяет.

— Как? — удивились почти хором Иван и Виктор.

«Катя бы никому из родителей не сказала», — совсем некстати промелькнула мысль у Вани.

— Да так, — фыркнула Оксана. — Я же была на банкете и видела, как он заигрывает с одной…

Дочь замолчала.

— Заигрывает… — задумался отец. — Ну, это ещё ни о чём ни говорит, возможно, тебе просто показалось…

— Не показалось, папа! Я видела, как они вместе садились в его трансоль. Я видела, как он её целовал… — Оксана перевела дух. — Он же опоздал к вам на встречу?

Иван и Виктор переглянулись и кивнули.

— Ваша встреча в полдвенадцатого примерно закончилась?

Иван кивнул.

— А ко мне он приехал после двух… — последние слова она говорила срывающимся голосом.

— Но почему? — недоумевал отец.

— Я думал, он покончил с этим, — сказал Иван.

— С чем?

— Он же был первым казановой, сколько я его знал.

В этот момент в комнату вошёл слуга.

— К вам Владимир Козлов, — известил он.

— Явился, — фыркнула Оксана.

Слуга открыл дверь, и Вова вошёл внутрь. Он оглядел комнату. «Зачем я пришёл, — думал он. — Она же здесь».

— И зачем ты приехал? — воскликнула она.

— Вова, — повернулся к нему Виктор. — Ты можешь мне всё объяснить?

Иван с любопытством смотрел на Володю.

— Недавно, — сказал тот, — пару дней назад, я завёл короткий роман с девушкой из ИМИ, когда ходил по делам от гвардии, а заодно Оксану проведать. Она пришла на банкет, мы пару раз поцеловались, ну… в общем, вы сами всё знаете. А потом я бросил её.

— Да как ты мог так с моей дочерью поступить! — разгневался отец.

Иван продолжал наблюдать.

— Я знаю в чём моя вина, — твёрдо произнёс Владимир. — Я хотел обмануть Оксану… У меня не вышло, и… Да, я такой! И я вообще не понимаю, зачем я сюда пришёл, — он махнул рукой и вышел из комнаты.

Через несколько мгновений раздался пронзительный, душераздирающий крик Оксана. Отец бросился утешать разрыдавшуюся дочь, а Иван, не до конца поняв своих чувств, ринулся за сыном.

Тот уже шёл по тропинке посреди обильной лужайки Виктора, как его схватила за плечо рука.

— Подожди, — сказал Иван и повернул его к себе. — Давай поговорим.

— Не надо.

— Я с тобой сейчас как отец говорю, — они отошли к трансоли Володи, и Иван продолжил: — Ты опять за своё?

— Вот только не надо начинать…

— Я думал, ты уже покончил с этим, одной Оксаны тебе не хватает?!

— Послушай, если бы не родственная связь, я уверен, ты сейчас остался бы с Виктором и с ней.

Володя взялся садиться в трансоль, но Иван дёрнул его за шиворот к себе.

— Нет, — сказал он. — Я бы всё равно пошёл бы за тобой как за другом. Ты понимаешь, что ты несчастней себя делаешь?

— Я всё понимаю, — процедил сын. — Я уже сказал, я такой, какой я есть!

— Но полгода ты же был лишь с одной Оксаной!

— И меня постоянно обуревали желания побыть и с другими! Вспомни, как я подвозил девушек на трансоли. Начинаешь понимать?

Иван помнил. Тогда Володя говорил и ему, и всем, что ничего такого, просто пару раз по доброте душевной подвёз молоденьких девочек до дома. Вова тогда ему открыл, что ревность — это у Мулиных семейное, мол, и моя тоже ревнует. Пару раз увидела, как он выходил с девушкой, учуяла запах духов. Как удобно было вывести её на ревность — ревнуешь без причин, как Катя! Но тут-то, оказывается, всё-таки были основания.

— И ты всю жизнь так будешь? — спросил Иван.

— Не знаю. Пока не успокоюсь, — с дерзкой улыбкой объяснил сын.

— Но почему? — развёл руками отец. — Оксана же ради тебя перестала парней как перчатки менять.

— Ну да, и крутых парней, кстати… Но вот только для девушек это всё по-другому, сам знаешь… — сын подошёл поближе и наклонился к отцу: — А ты сам не догадываешься, почему со мной так?

— Нет.

— Я и сам в себе этого раньше не понимал. Но вот, когда про нас с тобой я узнал, то сидел, думал и нашёл к себе ключ: отцов у меня двое, а матерей — ноль!

Сын запрыгнул в трансоль и улетел. Отец стоял и думал. Он хотел присесть, поспать, отдохнуть.

И тут из дома выбежала Оксана.

— Можно к вам на Сов к Кате съездить? — она подошла к Ивану.

— Да! — сказал он и пошёл в дом.

Внутри Виктор пригласил его сесть к камину.

— Что случилось? — спросил Иван.

— У меня к тебе радостная весть. Но не знаю, как её можно будет воспринимать сейчас, когда вокруг столько нерадостных событий.

— Так что случилось? — спросил Иван, которого уже охватило любопытство.

— Мы с тобой скоро дедушками будем.

— Брр, — встрепенулся Иван. — Мне же только девятнадцать! — он улыбнулся. — А это точно?

— Да, мне Оксана сказала. Ну и отец точно Володя.

— Они должны помириться.

— Но он таких дел натворил!

— Он не мог иначе. Ты понимаешь, что ему внимания женского не хватает, Вить! От рождения.

Виктор подумал-подумал и сказал:

— И что теперь моя дочь должна? Машину времени изобрести?

— Да нет. Я с ней поговорю, пусть подольше бывают вместе, и увидишь, он отбросит свой лавеласский образ жизни. А сейчас он нам нужен здесь.

— Зачем?

— Чтобы наши дети, жёны, внуки и весь народ были живы, мы должны сейчас собраться, сплотиться и защитить Борсию.

— Но сейчас рано ещё для сбора.

— Не для сбора. Надо обсудить мой сон и с Володей тоже.

— Ты думаешь, сон поможет нам одолеть огромную армию Керилана? — с сомнением спросил Виктор.

— Косвенно.

Иван связался с Вовой по тилису, и тот всё же решил прилететь. По прибытии он узнал всё содержание сна Ивана.

— Это же сон на миллион! — воскликнул Владимир.

— Мы должны не о собственной выгоде думать, — сказал Виктор, — а страну спасать! Какой бы ни сложилось между нами тяжёлой ситуации… Кериланцы нас на тот свет отправят, и деньги уже не помогут, тем более грошовые для Керилана.

— Меня больше интересует та огромная птица, — сказал Иван. — С телом льва и лицом женщины, в конце сна.

— Секунду, — Виктор встал, пошёл в другую комнату. Товарищи за ним. Они оказались в небольшой библиотеке с несколькими книжными шкафами. Виктор нашёл одну книгу, открыл на нужной ему странице и показал Ивану и Владимиру.

Иван был поражён. Рисунок очень сильно походил на то, что он увидел во сне. Внизу было подписано:

«260 год. Изображение грифоносфинкса — мифического существа. Грифоносфинкс присутствует во множестве легенд Борсии».

— Оно? — спросил Виктор, глядя на Ивана.

— Да, — выдал тот после краткого раздумья. — Есть ещё какая-то информация о нём?

— У меня дома — нет. Это вообще очень редкие книги. Ты думаешь, что этот сон и сон при забвении совпадают?

— С каждой минутой всё меньше в этом сомневаюсь.

— Слишком странно, как же так вышло, что он есть в твоём сне… Но вообще вряд ли, что грифоносфинкс в принципе существовал.

— А даже если грифоносфинкс был, — сказал Владимир, — от него же один скелет остался, а его свойств мы не знаем! А ты, Вань, хоть помнишь секретную армию чудовищ и духов Керилана? Одним артефактом с ней справимся?

— У нас есть огненный меч, — ответил Иван. — Кроме аквариума, все артефакты остались в Борсии. Гвардейцы все на нашей стороне.

— Давайте так, — сказал Виктор. — Что мы знаем о грифоносфинксе?

— Как нам рассказывала королева, — вспоминал Иван, — это был сын грифона и сфинкса, как получилось дитя — неизвестно, учитывая, что и те, и другие несколько сотен лет назад почти вымерли, а их скрещивание всегда считалась нонсенсом. Этот же персонаж жил, по легендам, тысячу лет назад и охранял нашу страну. Его убили жаворонки ада.

— Их появления не регистрировалось уже полтора тысячелетия, — сказал Виктор.

— А что за жаворонки ада? — спросил Владимир.

— Свидетельства говорят о том, — рассказывал Иван, — что они были то ли покровителями людей, то ли грабили народы. В основном данные о них регистрировались в Борсии. Но во всяком случае о них есть свидетельства, это персонажи сказок. Они выглядели как люди, но везде говорится, что они только «выглядели», но людьми не являлись.

— Но столько лет их никто не регистрировал… — задумался Виктор.

— Может быть. Но легенда о грифоносфинксе гласит так… Почти через сорок лет его нашли монахи…

— Как я понимаю, он был огромным — и как сразу не приметили, а только через сорок лет?! — удивился Владимир, прервав Ваню. — Какая-то чушь!

— Можно меня не перебивать? Я откуда знаю, где он лежал? Так вот, эти монахи какого-то захолустного древнего монастыря… Эврика! — Иван вскочил и закричал. — Эврика! Эврика!

— Что такое? — удивился Володя.

— В чём дело? — спросил Виктор.

— Они покрыли его в зелёный и красный, — воскликнул Иван. — Так в легенде и говорится!

— Кого? — не понял Виктор.

— Скелет! Монахи покрыли его в эти краски! И сон был в этих цветах! А ограда нашего Южного кладбища, где похоронены мои родители, — зелёная, а под ней течёт речка — красная. Как же мы раньше не догадались!

— А что было потом? — спросил Виктор.

— Кажется, — заканчивал Володя, — по легенде, жаворонки ада убили всех монахов, но так и не нашли скелет. Его и до сих пор никто не отыскал.

— У нас мало информации, — сказал Иван. — Может быть, попросить у королевской семьи какие-нибудь книги?

— Нет, — отрезал Виктор. — Я к ним обращаться не стану. Не хочу иметь дело с королём и посвящать его в такие вещи. К тому же он вот-вот узнает, что мы оставили его без гвардии. Поищем в городской библиотеке.

— А вечером, — добавил Иван, — сегодня, мы пойдём на Южное кладбище, по следам моего сна.

Троица шла по городу. Они остановились у книжных киосков, но по теме грифоносфинкса ничего путного не обнаружили. Только сказки и дурацкие сборники анекдотов. Зато нашли газету «Новости Борсии».

«Реакция Керилана», — называлась статья на первой же странице.

«После вчерашней смены гимна власти Керилана обвиняют Борсию в разжигании межнациональной розни и чуть ли не в завуалированном объявлении войны. Вот что сказал сегодня на пресс-конференции император Керилана Валерий Крилов:

— Это уже вне рамок дипломатии! То, что делает Борсия, — дерзко и нелепо. Мы будем вынуждены применить особые методы воздействия в отношении Королевства Борсии. То, что произошло вчера — публичное оскорбление всей нашей страны. Сделать такую — язык не поворачивается назвать это песней — гимном своего государства с абсолютно безголосым и безнравственным исполнением — значит объявить войну. Мы примем необходимые меры.

И император уже применил свои "особые методы воздействия". Вся восточная часть Борсии, область Жатв, за два часа вымерла. На этих территориях, как сообщают наши корреспонденты, от былых городов остались лишь пустоши. Куда делись люди и постройки — неизвестно».

На картинках в газете были изображены пугающие места, где не было ничего. Пасмурное небо и голая земля без травы и деревьев. Виктор и Владимир смотрели на всё это и никак не могли выйти из шока.

— Вот видите, — сказал Иван. — Нам надо поторапливаться.

В библиотеке им дали лишь книгу «Легенды Восточной Империи», датированную 1020 годом. В ней Иван прочитал одну из легенд друзьям вслух:

— «Грифоносфинкс и жаворонки ада.

Они молотили кирпичи, строили дома. Вскоре они научились превращать людей в песок и песок в людей. Они приручили сотни видов разумных и неразумных существ.

И вот, когда их друзья из борсов попросили о помощи, они, храбрые воины Дубгоса, пошли на грех. Они привели в пустую Старую Залу самку сфинкса и самца грифона. Свершился ужасный акт низкого греха сладострастия, недоступного ранее ни одному существу, ибо наслаждения такого никакое существо не испытывало. Сквозь время родился от их любви наполовину грифон и наполовину сфинкс. Но с тех пор над его головой вились те, кого называли жаворонками ада. Не птицы и не люди, а страшная нежить миров наших.

Все атаковали борсов. Ланцы богатые — с запада, фиты-скакинцы дерзкие — с востока. Но явилась иноземная птица воинственным к храбрым борсам, вселила в них силу, и уничтожили они всех врагов своих. Грифоносфинкс мчался над Сердцем и сжигал корабли ланцев чёрным пламенем. Фитанцы и скакинцы распались и бежали от него.

Но жаворонки как-то поймали грифоносфинкса в небе. Не в силах он был бороться с ними, и они изожгли дотла его…»

Внизу они заметили надпись:

«Источник: Кладбищенск, монастырь Торра».

— Похоже на сказку, — прокомментировал Вова.

— Здесь, — сказал Иван, — есть хотя бы направление на монастырь. И, как видите, говорится здесь о жаворонках ада лишь как о врагах конкретно грифоносфинкса, а не об их общественной деятельности. Потому о том, что они навещали этот мир тысячу лет назад в летописях, которые, Витя, мы с тобой обсуждали лет пять назад, этого и нет. Они сотни раз перевраны и искажены.

— Да и это, — сказал Виктор, — видно, тоже книжонка, изменённая под властной цензурой старой Восточной Империи. Может быть, в ней и стирали из памяти людей подобные события. В любом случае у нас один путь — на Южное кладбище.

Виктор сообщил гвардейцам, что отлучится на время из города, и, предупредив Степана, велел собираться на Викингов 20 без него. И вот они втроём отправились к Кладбищу. Перед ними вновь стояла ярко-изумрудная ограда, а перед ней текла алая речка.

— И отчего же она такая яркая и не смываемая ни одним дождём, — проговорил Иван, оглядывая зелёные прутья.

— По-видимому, — размышлял Виктор, — цвет необычные силы охраняют. Древность.

— А когда было основано это кладбище? Когда этот забор появился? — спросил Владимир.

Виктор пожал плечами.

— Здесь, — отвечал Иван, — ещё ни одну сотню лет хоронили, но кладбище образовано официально в девятьсот восемьдесят пятом году императором Восточной Империи Василием IV. А вот ограда уже была. Предназначалась она для церкви, а эти ворота не разу не красили. Но вы же видите, какие они до сих пор яркие! И никто до нас на это, похоже, внимания не обращал.

— Обращал, поверь, — сказал Виктор. — Только не знал, к чему это.

И вот все трое вошли внутрь кладбища и пошли по главной аллее, по той же дороге, по которой Иван шёл во сне.

— Ветер говоришь дул, — сказал Виктор.

— И голос слышен пел, — добавил Иван. — Женский голос. Были какие-то шёпоты со сторон могил, но это было тихо и неразборчиво. И всё манило в одно место за церковью.

— Призраков, к счастью, нет, — улыбнулся Володя.

— Справа красные, слева зелёные, — вспоминал Иван. — Если я не ошибаюсь. А может, наоборот…

— Сейчас не в этом суть, — сказал Виктор.

На улице уже был вечер. Темнело и темнело. Наконец они дошли. Справа от дороги стояла давно закрытая, с куполом в виде пирамиды, церковь. Объёмное здание было синего цвета, а узоры на окнах — красно-фиолетовые.

Когда-то все церкви принадлежали старым магическим орденам. Ныне же туда просто ходят люди. Там ничего не продают, никто не работает. Туда просто приходят люди обратиться каждый к лицу своего бога и вспомнить о своих умерших родственниках. Никаких богатств там тоже не имеется, обычное аскетичное помещение, правда, с красивыми пейзажами на стенках и узорами на окнах.

— Надо направо, — сказал Иван. — За церковь. Кто-нибудь был там раньше?

Оба покачали головой.

— А я был. Два раза. Во сне.

Вова усмехнулся.

— А что там из твоего костра пелось? — спросил Виктор, обращаясь к Ивану.

— Типо, я хотел забыть, здесь все тайны, и он, победивший сотни птиц…

— Но грифоносфинкс же был убит жаворонками, — подметил Володя. — Он их не побеждал.

— Это всё может быть не так, — сказал Виктор. — Пойдёмте.

И они отправились вперёд, зашли за церковь, и действительно, как во сне Ивана, тут виднелись лишь деревья. Дальше оказалось, находится чаща, как и видел ночью Иван.

— Это даже не сон, — сказал Вова. — Это видение какое-то!

— Стойте, — вдруг остановил Иван остальных. — Это было где-то здесь.

Все трое начали оглядываться. Иван отошёл немного налево. Здесь он увидел ещё пару знакомых деревьев. Его разум поразила пара дежавю. Он встал на место, где деревья стояли уже реже. Его снова одолели дежавю.

— Это здесь, — вымолвил он.

Владимир и Виктор подбежали к нему.

— И где здесь огонь? — спросил первый.

— Был здесь, — Иван обернулся и показал рукой. Там они обнаружили какое-то лежащее полотно, по цвету сливавшееся мхом и травами.

— Хороша маскировка, — произнёс Владимир.

— Ну что, — ухмыльнулся Виктор. — Снимаем?

Все трое окружили полотно и очень аккуратно взялись за края ткани. На ощупь оно было приятнее шёлка. Они переглянулись и медленно начали поднимать полотно. Снизу в глаза слегка бил свет. Внизу, на земле, оказался портал. Это было «окно», больше похожее на какое-то жидкое зеркало, размером со среднего человека, которое в то же время как свеча освещало всё вокруг.

— Нам королева такое же предоставляла, — тихо сказал Володя.

— И что будем делать? — поинтересовался Иван, наблюдая за остальными.

— У нас одна дорога, — со скрытым любопытством сказал Виктор. — Туда. По-видимому, в твоём сне действительно зашифровано что-то очень важное.

— Всё же, — сказал Владимир, — может, лучше узнать, что это такое, обратиться куда-нибудь.

— Куда? — резанул Иван.

— В ИМИ, к королю.

— Знаешь, — усмехнулся Виктор, — какой шум поднимется? Сюда никакой человек, кроме избранных вассалов короля, не проберётся! Оставь. Понимаешь теперь, какая у нас власть и что мы правильно сделали, что взяли дело в свои руки?

— А то страна бы проигрывала, — усмехнулся Иван, — а все твердили бы как ты: «Туда нельзя. А вдруг опасно».

— Ладно, — махнул рукой Володя и внезапно первым сиганул в портал. Только полноценный прыжок не удался, и он утонул в нём по пояс. Начал болеть живот, который находился не тут и не там.

Иван и Виктор, слегка испуганные, присели к нему.

— Ну что там? Что ты чувствуешь? — спросил первый.

— По-моему, космос, — был ответ.

— Попробуй руками за порталом поводить, — посоветовал Виктор. — Есть земля?

— Кажется, — Володя схватился за почву по ту сторону и толкнулся туда.

— Теперь я, — Иван сразу же опрокинул голову в портал.

Так как раньше он этого никогда не делал, ощущения были неприятные, как будто голову ломит и растягивает. Он пересёк вроде бы воздух, но с каким-то призвуком воды. Оказалось, что с той стороны портал стоял тоже на земле. В глаза ударил свет, словно это было раннее утро, рассвет. Иван оглянулся. Земля вокруг напоминала опушку. Слева виднелся густой лес, справа, метрах в семи от деревьев, — поле. Головой он чувствовал, что вылезает на поверхность, а остальным телом, как будто лезет в люк. Эта ситуация сделала некоторые преграды, чтобы выбраться наружу.

Вскоре к сидевшим у портала Ивану и Вове присоединился Виктор.

28 глава. В поисках скелета грифоносфинкса. — 2

— Ну и где мы? — рассуждал Иван. — Это точно не Доброград! Мне эта ситуация не очень приятна.

— А кому ж приятна, — буркнул Виктор, встал и оглянулся. — Я вижу у полей деревянные дома. Пойдёмте туда.

Трое вышли с опушки и пошли вдоль поля. Расстояние от портала до домов они преодолели минут за пять и постучали в одну из дверей. Через пару минут им открыла женщина лет пятидесяти, высокая, полная с простецким, крестьянским лицом.

— Кто такие? — спросила она простецкий своим говором.

— Мы из Борсии, из Доброграда, — сказал Иван. — Хотим знать, где мы и что здесь?

— Проходите путники.

Она провела их внутрь. Её изба была довольно простая, со слегка сгнившим полом. Хозяйка провела их в комнату с небольшой печкой. Из той, что по запаху была, видимо, кухней, послышался низкий мужской голос:

— Гара, кто там? Андрею же ещё рано возвращаться.

— Гости из столицы, — откликнулась Гара.

— Так мы в Борсии, — успокоился Володя, переводя дыхание.

В комнату вошёл мужчина, довольно крупный, шатен, с яркими зелёными глазами, одетый в какой-то балахон. В руках он держал газету.

— Иди свари нам чаю с берёзовым соком, — отпустил он Гару. Когда она убежала в место, которое мы подозреваем в том, что оно — кухня, мужик протянул свою точно медвежью лапу гостям:

— Борис.

— Иван.

— Владимир.

Виктор пригляделся к нему.

— Я же вас где-то видел! — вдруг сказал он, а потом пришло озарение: — Борис! Вы же Борис Бармалеев, правда?

Иван и Вова недоумённо переглянулись.

— Бывает, иногда пишу, — протянул Борис. — В последнее время уже редко. Всё по молодости.

— Я вас дочкам читал! «Ест бананы обезьяна», «Гости свинки Маши». У вас талант!

— Да ладно тебе! — махнул рукой Борис. — Хотел поделиться в доступной, так сказать, форме частичкой семейных преданий с широким читателем. Я уже давно ничего не пишу, работаю тут сторожем полей и не больше. А вы присаживайтесь, — Борис и сам плюхнулся на деревянную скамью рядом со столом напротив печи. — Вы что, — он стал говорить тише. — из Доброграда, значит?

Виктор сделал знак Володе и Ване молчать.

— Да, — сказал он.

— Через портал сюда попали, как я понимаю? — почти шёпотом произнёс мужик.

Ожидания Виктора оправдались: Борис знал о портале.

— Да, а почём знаешь? — спросил Виктор.

— Обижаешь, — фыркнул мужик. — Мои предки его и сделали.

— А мы сейчас где? — осматривая помещение, спросил Вова.

— Дома у меня, — ответил Борис. — Сюда просто так не попасть. Это Кладбищенск, Мёртвый район или Теппуэль, как его правильно называют, рядом с Сосновой — Говорящим лесом.

Все трое переглянулись.

— Ну я так и знал, — сказал Борис, кидая на стол газету с портретом Валерия Крилова, — что, когда это начнётся, чего мы всей семьёй уже семьдесят с лишним лет ждём, к нам точно какие-нибудь ребята из столицы прикатят.

— Мы, — сказал Иван, — бывшие гвардейцы, собираем сопротивление без короля.

В этот момент Гара принесла чай.

— Можешь идти, — сказал Борис, и та вышла из дому. Он повернулся к гостям. — Сестра моя. Они с мужем и сыном рядом дом построили. А мой Андрюха на заработки в город поехал. А чем вы, собственно, здесь интересуетесь?

Виктор кинул Ивану положительный взгляд.

— Дело в том, — заговорил тот, — что два года назад я попросил Виктора стереть мне память с помощью зелья забвения…

— Я так и думал, что этот отвар когда-нибудь приведёт сюда хоть одну душу, — фыркнул Борис.

— А вы что-то знаете о нём? — спросил Виктор.

— Само собой. Его начали изобретать мои предки: Стрей и Елисей. В тайных подвалах Кладбищенска они вывели его, скрестив с некоторыми омолаживающими травами, которые росли здесь в Говорящем лесу. У меня сохранился документ. Сто сорок восьмой год.

Володя ахнул.

— Продолжайте, — сказал Борис Ивану. — Вам повезло, что вы выжили.

— Да уж, — сказал Иван. — Меня к тому же ещё и омолодили на двадцать лет.

— Ну это уловка, — усмехнулся Борис.

— Вы о чём? — недоумевал Виктор. — Люди, которых и на меньший срок омолаживали, умирали.

Вова вздрогнул и посмотрел на отца.

— Вот именно, — улыбнулся Борис, — что при омоложении на пять-пятнадцать лет возникает отдача, и человек быстро стареет и умирает. А вам небось рассказывают официальные учёные, что это они только от того, что не знают, кто они, и попадают в нелепые ситуации, — увидев испуганные выражения на лицах гостей, хозяин расхохотался. — Не бойтесь… Ну вот, по логике, раз те, кого на пять-пятнадцать омолаживают, должны через год-полтора дохнуть, то те, кого на больше, и того раньше! Ну это упрощение дурневское, знаете ли. Если идёт омоложение на двадцать лет, это значит, что зелье половинное. Наполовину зелье беспамятства, наполовину омолаживающее. И вред получается минимальный из-за хорошего подбора концентрации, за исключением одной аномалии… Так что не спорьте со мной на мои же темы.

— Аномалия? — переспросил Иван. — А не повторность ли это сна?

— Да, — сказал Борис. — А вы думали, что я не понял, откуда ноги растут, когда ты, — он небрежно тыкнул пальцем в Ивана, — мне начал про своё забвение втирать.

— Стойте, — сказал Володя. — Так получается, что с помощью зелья омоложения можно вечно на двадцать лет омолаживаться!

— Ты смотрю, юноша, сумасшедший! — усмехнулся Борис. — Во-первых, оно действует как яд или бездействует без зелья беспамятства! Наоборот, если без омоложения, то зелье крайне опасно для здоровья, кстати. Так что придётся тебе постоянно, и на завтрак, и на обед хлебать то зелье забвения, а то зелье памяти, пока к матери в живот тебя не вгонит, — Иван и Виктор захохотали. Володя уязвился, услышав о матери, а Борис говорил дальше: — Если ты намекаешь на вечную жизнь, то лучше этим везде не светиться. Даже в самом продвинутом ИМИ считается это зелье запрещённым, а почему? Да считается, что убивает любого, только адекватную, внятную причину даже в ВИМе не говорят («И правда, — подумал Иван, вспомнив лекцию Елина. — Не говорят».). Под белы рученьки и в тюрягу.

— Ректор ВИМ рассказывал нам, — вставил Иван, — что в Галиандоре проводили эксперименты. Человека омолаживали на пятнадцать лет, и после сотни лет у него состарился мозг и он умер.

— Так и надо этим дурням западным! — воскликнул детский писатель. — Нашли паренька, одного из сотни, которого первыми откатами после омоложения на пятнадцать лет не угробило, и угробили его своими идиотскими экспериментами! — Борис повернулся к Вове. — Видишь, вот тебе и ещё причина. Чтоб мозги омолаживать, говоря языком этих простофиль, надо по-другому зелье-то варить!

Подводя, во-вторых, мой юный друг, такое зелье действительно больше одного раза (да и с одним тоже) очень опасно для здоровья. С каждым применением увеличивается вероятность тяжёлых болезней физических, вроде рака, и психических, о которых лучше здесь не говорить. Вы же не хотите превратиться в дьяволов! И вероятность смерти от этого зелья тоже с каждым разом увеличивается в геометрической прогрессии.

А что бессмертие-то? Обычным людям оно зачем? Мои дед и отец предлагали парочке богачей лет сто назад такое. Они там что-то для них придумали с этим зельем. И что? Прикатились к нам лет пятнадцать назад, старые. Говорят, скучно. Почему? Цели у людей простые. За бабками побегать, спектаклей вдоволь насмотреться, наколдовать — надоедало всё это, вот они умирают, всё забывают, рождаются снова, в другое время, в другом месте с новым телом, и так же «всё по новой» — одному и тому же учатся, познают всё заново — интересно. Но интересно каждый раз одно и то же. Зачем им вечно жить? Память теряют, а новых ощущений, встреч нет? Личные им данные только стираются!

А вот если бы наши волшебники о чём-то великом задумались? Познавали бы мир. Вот здесь — вечность и нужна! Те, кто начинают вселенную изучать и путешествовать без всяких зелий, трансолей и порталов вечно жить будут.

— А я всегда думал, — усмехнулся Виктор, — как же скучно древним мифическим богам, живущим вечность.

— С чего ты взял, что они были теми, кого ты под богами подразумеваешь, — ещё громче рассмеялся Борис. — И что они мифические?

— Главное — цель! — сказал Иван и повторил свою любимую фразу. — «Зачем?» — вот главный вопрос. Но мне тяжело представить волшебника, изучающего вселенную, её устройство, живущего вечно.

— Всякое бывает, — заметил Виктор.

— А ты как думал? — усмехнулся Борис. — Сколько миллионов лет до звёзд лететь со скоростью света, чтобы проверить, есть ли там жизнь какая. И кто зажёг эти звёзды?

— Так умрёшь, — выпучил глаза Виктор, — если не от старости, так от скуки. Запросто.

— А они там спят миллионами лет! — снова усмехнулся Борис. Ивану это напоминало разговор знающего учителя и маленьких детей. — Машину ускоряющую время придумать за вечность же можно. Заснул тут, а проснулся на другой планете через миллион лет, — рассказчик засмеялся. — Как после пьянки! Такие чародеи как раз и рассовали по всей вселенной порталов. Найдёшь подходящий — и миллион лет летать не надо!

— Вы так говорите, — скептически подметил Иван, пытаясь, как ему казалось, сохранить трезвость мышления под высоким градусом таких захватывающих историй, — как будто таких знаете.

— А про Креингов слышал?

— В ВИМе мы что-то проходили… — медленно молвил Иван, чувствуя себя под взглядом хозяином дома неуверенно. — В Жане и среди Юггов какие-то иероглифы находили. Часть их называли креингскими.

— Ни хрена ты не слышал, — подвёл итог Борис. — Это нулевая информация! Официальные исследования отвергают всё о раскопках и рунах в Кладбищенске. Тем более власти это не разрешат, за сумасшедших примут. Хотя уверен, некоторые отряды из гвардии когда-то секретно (так, что даже вы, бывшие гвардейцы, не знаете об этом) занимались такими исследованиями.

— Я же говорил, — сказал Виктор. — Король нам не поможет, он в этом повязан!

— Ваш город в древности назывался городом Некромантов? — спросил Иван.

— Да, — подтвердил Борис. — Это и был город некромантов. И когда борсы захватили его, он неспроста получил название Кладбищенск. Кладбищей тут было столько, сколько у вас в Доброграде застроенной территории нет, — у гостей поползли мурашки. — У ордена некромантов тут столько секретов припрятано было! Столько экспериментов на этой земле ставили! И ещё неизвестно, что тут было до них и кроме них вообще — не просто ж так они именно эту землю выбрали.

Сейчас некромантия в Борсии была запрещена. Правда, Иван помнил, что в новой армии Керилана были целые войска скелетов и подразделения начинающих практикантов некромантии. Понятно, что до ордена некромантов, который когда-то находился здесь, им как до неба — но всё же!

— Значит, ты, Иван, — повернулся к нему Борис, — память потерял?

— Виктор мне её вернул.

Они рассказали, как Виктор сел в тюрьму, Иван жил в Керилане, приехал сюда, и Виктор вернул ему память, после чего Иван и увидел тот сон снова.

— Значит, скелет ищите? — спросил Борис.

— Вы знаете, где он? — в голосе Виктора слышалось надежда.

— Постойте. Я в вашей истории одного не понимаю. Вы дурни что ли, или играть в прятки хотели?

— Вы о чём? — уточнил Володя.

— Нет, не вы. Стёр память, потом вернул. Игры что ли вам это?

— Нет, — улыбнулся Иван. — Это всё безответная любовь…

— Всё понятно, — перебив его, крикнул Борис. — А чё вернули-то?

— Девушка та в него влюбилась, вот я и вернул ему память, — сказал Виктор.

— И вот он увидел сон снова, и вы припёрлись ко мне за скелетом, — буркнул Борис. Троица почти синхронно кивнула. — Всё понял.

— И где же он? — нельзя даже сказать точно, кому из трёх гостей в действительности принадлежала эта фраза, настолько все они были заинтригованы.

— Недалеко. Но начнём сначала. Что вы знаете о Креингах?

— Кажется, — начал Володя, — это ряд шифров, закодированная информация. Говорили даже, что книги-креинги рассованы по всему миру.

— Не то слово как! Лично у меня в погребе хранится целая библиотека книг на языке креингов.

— А вы знаете это язык? — сказал Иван.

— Локо, мю друго, — улыбнулся Борис, и в ответ на удивлённые взгляды гостей перевёл: — Конечно, мой друг. Я считаю, что там множество секретов нашего и других миров, в том числе и тайна грифоносфинкса! Креинги-книги, непонятным путём попавшие на нашу планету, — это как небольшой отрывок карты всего мироздания.

— Небольшой отрывок?! — иронично воскликнул Володя.

— Ну и мир-то, — понял Виктор, — не полметра.

— А кем же они были написаны? — спросил Володя. — Жаворонками, инопланетянами?

— Народ, передавший нам, человечеству магов, эти сведения, назывался креинги. В них хранится довольно много информации.

— Мы можем её посмотреть? — спросил Иван.

Борис провёл их в сухой и чистый погреб и показал целый шкаф с шестью полками книг. Иван и Владимир удивились, какая информация хранится у такого, на первый взгляд, неотёсанного мужика.

— Это всё креинги? — спросил Володя, разглядывая ветхие переплёты.

— Малая честь всей моей коллекции, связанной с креингами, — ответил Борис. — Ещё есть запретная литература, художественная и психологические труды в виде тайных опытов, снова же запрещённых. В основном здесь книги сестры, моих немного. А креинги — наша древняя традиция. Увлечение. Это уже с десятого века так повелось. Многое я до сих пор прочесть не могу. Слаб я в креинском языке.

— Мне интересно, — начал Иван, — а как столько информации хранилось в случайном сне?

— Утечка, — презрительно сказал Борис. — Эта информация заложена в зелье и переходит к выпившему. Но тут же есть и защита — стирание памяти. Мои предки не просто так создавали это зелье. Боюсь, как бы они и ваше появление у меня не просчитали.

От таких вещей у гостей действительно мурашки бегали по коже.

— Почему же, — спрашивал Вова, — до сих пор не найдена полная информация?

— Не найдена кем? — уточнил Борис.

— Магическими исследователями.

— В виду их тупости! — крякнул Борис. — Вы же знаете!

— Вы можете, — сказал Виктор, — дать нам информацию о грифоносфинксе?

— Для этого я должен быть уверен, — сказал Борис, — что вы не шпионы власти или чьи бы то ни было ещё.

— Боже упаси! — мгновенно отреагировал Виктор. — Мы раздельно от неё действуем против Керилана. И если у нас не будет этого артефакта и знаний о нём, мы не сможем победить! В ваших руках судьба королевства.

— Да уж, — хмыкнул Борис. — Складно птичка поёт, да ветер не попутный. И не думал, что от меня, простого сторожа, имеющего слегка странные увлечения, что-то будет зависеть, кроме сохранности полей.

— Кстати, я помял там пару капустин, — сказал Володя.

Иван рассмеялся. Борис погрозил ему пальцем.

— Не смешно! Мне за это попасть может, сейчас ничего давать не буду.

— Хватит ребячиться, — сказал Виктор и повернулся к Борису. — Я вам заплачу!

— Не надо, — мгновенно отреагировал Борис. — Что за приём агентов влияния? Я этого всего не люблю. Деньги, фантики… Забейте! Зачем? Я в этом особенно не нуждаюсь, золото у меня есть, сын отправился на заработки.

— Какие же будут заработки, если сюда придёт Керилан и сметёт тут всё… — недоумевал Иван.

— Да ладно, — решил их успокоить Вова. — Я пошутил насчёт кочана.

Иван треснул его в плечо. «Не до этого», — сказал его взгляд.

— Короче, чего я тут мнусь, — развёл руками Борис. — Я хотя и знаю язык креингов, но я обычный простак, чего мне от вас скрывать. Как вы тут оказались, мне нравится, власть более грубо действует. В общем… Верю вам, вот и всё.

Все трое как-то душевно улыбнулись, глядя на сторожа полей, и ему ещё больше показалось, что он принял верное решение. Он вынул с одной из полок книгу страниц в пятьсот, открыл её и показал гостям.

— Пойдёмте к печи, тут не видно ничего, — сказал он.

Там он показал троице бумажку с алфавитом креинского, справа подписал обычное произношение:

— Да уж, — сказал Володя, изучив листок. — Всё продумали, какие хочешь звуки буквой обозначены, да и то лишнего…

— Всё нужно, — оборвал его Борис. — Слова очень на наши похожи. Запомните: делятся все существительные у креингов на живые (одушевлённые) и неживые (неодушевлённые). Это первая классификация. В словах первого типа мы даже всех букв не выучили, так как они строятся ещё совершенно неизвестно, а вот второй тип довольно подробно изучен. Делится на три разряда. Слова первого обозначают предметы, явления природы, погоду и т. п… По-своему склоняются, по семи падежам.

— По семи? — обалдел Иван.

— Условный седьмой. А у живых существительных в креинском по разным подсчётам где-то до восьми, где-то до двенадцати, а где-то и до двадцати шести! Я насчитал девять-десять падежей. Их гораздо больше, так как в их языке многие формы подстилей сохраняют. Оказывается, настолько богато можно свои чувства выражать, а не как мы с вами.

Так вот. Все неодушевлённые существительные у креингов с суффиксами. Суффикс — как гроб. Тем более правила их использования очень строгие. Живому существительному либо суффикс не нужен, либо это такая морфема, о которой мы знать не знаем. У первого разряда суффикс «OS». Лес на креинском «лэсос» (он написал на бумажке) лампа — свечос (тоже) и так далее.

На земле можно говорить лишь на мёртвых существительных. Второй разряд: имена, города и много чего ещё. По мнению креингов — земные названия и сущности людей — мертвы. И все имена начинаться должны с согласного звука обязательно. Суффикс «итл» или реже «итбл». Вас, Иван, например, могут звать на креинском Ванитл, вас Викторитл или Виктитл, зависит от корня имени. Владимир — Правемир(картавя «р»)китл.

— А почему так по-разному?

— Владимир — владеть, править, корень «прав», миром — на креинском мирк (р-картавая), э — соединительная гласная. Вы бы знали, как сложно соединять корни живых слов! Сотни всевозможных связок!

И третий разряд — название действий, эпох, процессов и т. д. и т. п… Движение — «двигость», прощение — «зизвиность». Суффикс «ость» ставится, если корень кончается на согласную, а если на гласную, то «кост» или «кость». «Зиз» — приставка, соединяющая в себе смысл наших приставок (и предлогов заодно) «из», «из-за» и иногда смысл приставки «кроме». Ну и корень «вин» — вина.

К прилагательным обычно приставляется суффикс «ту», в согласовании склоняются так же, как и объект речи, в независимости от его разряда. Есть ещё способы связи, типо управления, примыкания, отрицания, и те способы, которые вам лучше не знать… Связь на языке креингов «съедом», соединять — «сэдить». Корень «ед», единство — корень. Единство — «йэдос» или «йэдость», зависит от случая.

— Всё, хватит! — остановил рассказчика Владимир, сделав подходящий жест руками. — Мне надоела эта лингвистическая лекция! Мы верим, что вы знаете этот язык. Мы можем посмотреть на перевод?

— Вова, — укорил его Иван. — Это важно! Мы сами должны знать то, откуда взята эта информация и иметь хоть какое-то представление об этом языке. Видно, что хозяин библиотеки нас за дураков не держит, раз рассказывает это всё.

— Да какого лешего ты меня учишь! Меня это задрало! — взорвался наконец Владимир. — Возомнил себя отцом-воспиталкой?!

— Да, конечно, — обращался к нему Борис, прекращая их с Ваней стычку. — Я всё сейчас вам покажу. Где же она у меня… Вот перевод, а вот книга.

На первой странице её было написано:

«Грийффёогосвикс»

— Укосы зово грийфф-ф-фёогосвикса, — проговорил Борис. — Факты о грифоносфинксе. — Затем он протянул Ивану, Владимиру и Виктору листы. — Тут отрывки из повестей о прижизненной магической силе, что-то от сражения с жаворонками ада, о смерти, о монахах, о нападении на монастырь. Из этого всего вы можете найти какие силы в данный момент есть у артефакта. Где-то и что-то упустил, не смог перевести.

Троица ознакомилась с содержанием обоих листов.

Вот содержание первого:

«Послание сие народу Борсийскомупришлось по душе, ибо оно содержало в себе невиданную доселе мощь. Короли извещены были, что черты грифона в этом существе давали ему возможность подчинять себе чужую волю, испепелять до тла, что <не переведено> и есть здесь, в нашем зеркальном мире. <Не переведено> и так же способен он отражением управлять, отражением и сути существа в этом и параллельном мире, а именно 312ым и 1072ым зеркалами управлять.

Доволен был народ и "правь" Борсийская. Но не знали "короли" ещё о "некоторых свойствах" (неточно переведено) Грифоносфинкса, ибо узнали после. <Не переведено> и мог он водь в пар превращать, твердь в <не переведено>, (наоборот и накрест).

Все боялись "этого" в мире "явном" и сущем, могло Оно любого "короля" поразить и было бы несчастье во всём нашем мире. <…. >

И победило Грифоносфинкс, и славил его весь народ Борсийский <разные не самые важные почести>.

Но сгущались тучи над грифоносфинксом <не переведено>, не в их интересах было, чтобы оно "жило" (существовало), не в интересах (дальше идёт слово, которое я могу перевести только так:) "те, кто управляет тёмным (или тьмой), парит и двигается по мирам, лица зла самим себе, души их черны, тела изменчивы и непостоянны". В наш мир они пришли в облике "жаворонков" (птиц) ада (так в нашем мире они были названы). (Есть ещё фраза о них: дети преисподни)

Их образы и облики парили над ним. А в Этом зародилась "личность", и могло оно думать само и управлять собой, а то есть "могучайшей" силой в нашем мире. Не знало оно как быть с обликами <не переведено> порой встречало людей, встречалось с их взглядами. Они "постепенно" завладели им <не переведено> и пал он и на 38 земных лет, 2 месяца и 4 дня легло в землю (нашу бесплодную, бессмысленную и (самый близкий перевод к следующему слову — безинформационную, безэнергетическую). <Не переведено>».

Вот содержание второго листа:

«Монахи из дома (монастыря) воина-священника Торра были чисты, праведны и умны, в отличие от всех остальных монахов <не переведено>, они служили подбогам, сами себе и (слово, по-видимому, является обозначением жаворонков ада, но не могу точно сказать, так ли это). Что-то вроде: они не предавали кровь. Но сделали против их воли. Они вышли из своего жилища и направились в Атлино-могильный лес, дабы вознести почести павшим своим героям <долгие и ненужные описания и повествования героев и их деятельности, не имеющие отношения к Грифоносфинксу>.

Здесь <не переведено> среди "клеток черни" и заросших кустов, и <…. > они обнаружили голый скелет, Его <подробные описания, как он выглядел>. И вот подбоги сообщили монахам, что во имя защиты Его от их страданий, они должны окрасить его в глонные краски Мерг у на. <…. >

И вот однажды пришёл на их пир Кор в облике человека. Старший узнал в нём его суть. Не знал человек в чём "ядро его сути", и как судьба занесла, притянула его сюда, но добрался до своего края сущности во время разговора со старшим.

<…. >

— На погибель нашу ты <…. > пришёл к нам, — по-видимому, слова старшего монаха.

— Не знаю.

— А кто знает?

— Моё <не переведено ≈ душа, суть, ядро>

И покидали свои тела монахи, испытывая "великое блаженство", благодаря тем, кого звали они жаворонками. И воссоединялись они <не переведено, по-видимому ответ на вопрос "где?"> с <ядром, сущностью> Его, Грифоносфинкса. А кости тел их покрашены были в глань (глонными красками) и возведены из них миллионы оград».

— Глонные краски? — удивился Иван, дочитав содержимое. — Кто такой этот Мергун?

— Это, по-видимому, один из подбогов второго астрала, — ответил Борис. — А через него, видно, и были покрашены твои сны, дабы использовать силу забвения. Астрал — самый верный способ пролезть в сны к человеку и даже внушить ему какую-нибудь идею. А всё, покрашенное в них, сплетено друг с другом. То, что найти в нашем мире невозможно, можно лишь в астральных мирах.

— Через гипноз и медитацию? — спросил Владимир.

— Мы знаем мало таких способов, — кивнул Борис. — Но их миллионы.

— А ограда? — с испугом сказал Виктор. — Как же ограда нашего кладбища… Она тоже сделана из костей монахов?

— Не обязательно, — ответил Борис. — Из любого хорошего материала, окрашенного глонными красками Мергуна. Но, как вы видите, все эти предметы, окрашенные в эти цвета и этими красками, оказались связанны между собой.

— Но сколько же всего способностей у грифоносфинкса? — удивился Иван. — При жизни он мог такое… Если верить тому, что написано — газ, твердь и водь… Это стихии, получается?

— Да, — сказал Борис. — Существо, посвящённое и обращённое сразу ко всем стихиям. Это так сказано, это его манипуляции с силами мироздания. В книге ещё шла речь о том, что он мог телепортироваться почти из любой точки в другую, и, очевидно, в его останках эта функция сохранилась.

— А огонь? Здесь нет огня! — недоумевал Иван.

— Есть. Только это самая глубокая форма огня, не огонь как реакция горения, а, как там было написано, — «пламь» — пламоs — то есть так называемая плазма — вещество, из которого состоят звёзды, мощная сила, управляющая создателем, которая не может бить истинных, не заблудших. Но может испепелять тьму, истреблять её, а остаток собственно йсилы направлять на путь истинный.

«Я так и думал, — вспомнил Иван свою старую теорию. — Небо таит огонь, плазму звёзд, и в них вся правда о нас, не только в воде, земле и воздухе…»

— Как таковых, — говорил Борис, — воды, воздуха, земли и огня нет. Это не стихии. Вода — жидкость, воздух — газы, земля — твердь, и огонь — это не реакция, а пламя, плазма. Это лишь форма, облик сущего. Вот откуда это, вот где хранится вся правда, — он показал на книгу. — У креингов.

— А жаворонки ада, — с интересом проговорил Виктор. — Кто они? Здесь они так описываются… Крысы какие-то…

— Так это, — объяснял Борис, — можно сказать, демоны. А жаворонки ада — их воплощение. Не всегда же они приходят к нам, вселившись в разрушителей, как полторы тысячи лет назад. А тут речь идёт, скорее, о тенях (теност), о мистике, можно сказать, об их бесовской, а не демонической, сущности. Поэтому в официальных источниках и говорится, что жаворонки ада только полторы тысячи лет назад приходили, а тысячу лет назад — нет. Конечно, если проводить между ними и разрушителями знак равенства. И заблуждение, что грифоносфинкс — это выдумка, отсюда взялось. Вот от какого именно недопонимания идёт расхождение даже в более-менее знающих умах. Это всё и кериланцами переврано, они тоже прикладывали руку через множество своих механизмов вроде Кроны к достоверности данных. Для самих монахов, конечно, все жаворонки были злом, бесами, от которых они твердили свои молитвы (так в книге написано), но для ядра их души это было спасением. Ладно, это очень глубокая философия, и не мне, простому мужику, об этом судить.

Троица перечитывала листы, пыталась рыться в книге, но только натыкалась на одушевлённые, «живые», существительные и бросала это дело. Сам рассказчик знал многое, но, по его словам и визуальному количеству букв в книге, это лишь гроши. Иван и Владимир рассказали Борису подробнее об армии Керилана.

— Не знаю, — сказал он, — сможет ли один артефакт убить их всех, но это придаст нам силы.

— Как же бороться с духами? — спросил со злостью Виктор.

— Их отправляют в такое место… Как бы вам сказать… Я вычитывал, что это как чистилище вне всех миров, а в этом мире их тела и фантомы будут убиты, исчезнут. Как я понял по вашим рассказам, это классические боевые призраки, — существа из третьего и четвёртого астралов, из мира духов, неупокоенные души злодеев или стихийные бестелестные существа, которых зомбируют — после чего направляют в своих целях с помощью довольно тёмной магии. Если кериланцы копались в Чёрно-магическом океане, то многое может оказаться действительно опасным… Ведь вся их злость и ярость на поле боя получит реальное воплощение. Неизвестно, что может оказаться страшнее: огромный огнедышащий дракон или маленький злобный призрак.

— А много на листах непереведённого? — спросил Иван. — Из того, где о грифоносфинксе написано, имею в виду.

— Где-то, — ответил Борис, — я пару слов не перевёл, а где-то мы всей семьёй тужились мозгой, но так и не смогли сказать, хотя бы о чём сотня другая страниц описания.

— А чего мы рассуждаем? — возмутился вдруг Володя. — У нас ещё скелета нет, и неизвестно, где он, а мы уже думаем, может ли он нам помочь одолеть кериланскую армию.

— Атлинно-могильный лес, — сказал Борис, — Атлинно-могильный город лежит прямо перед вами.

Трое путешественников вышла из дома Бориса и увидели через поле перед собой тот самый лес Соснову, на опушке которого они оказались, перейдя по порталу. Здесь были и берёзы, и лиственницы, и хвойные деревья. Все они были выше и пышнее тех, что находились вблизь Доброграда.

— Монастырь Торра — сказал сторож, — находится в самой чаще, раньше, сто лет назад, там была опушка. Он вокруг завален и туда довольно тяжело идти, — он оценивающе посмотрел на заинтересованных героев, вздохнул и сказал. — Ладно уж, верю вам. Я сам туда хожу один-два раза в неделю, проведать как там. Пару деревьев с мужем Гары срубить, рядом, под корнями, копаем могилы, там мой семейный склеп, можно сказать — рядом с монастырём. А внизу, в погребе, стоит саркофаг. В нём… — он посмотрел на лица собеседников. Те были несказанно рады.

— Так стало быть, — весело воскликнул Иван, — мы нашли его?! Он там? Грифоносфинкс там?

— Да, — сказал Борис. — Больше никакой мистики. Саркофаг открывается заклинанием. Он там лежит, красно-зелёный, в высоту полсотни метров, в длину и ширину почти по десять. Он там!

Все четверо радостно пошли в лес, прихватив несколько балахонов в доме Бориса, дабы их не застигли врасплох холод и древесные клещи. Вначале они обходили и перелезали обваленные деревья, огибали ямы. Володя даже один раз провалился в канаву по неосторожности. Борис был магом земли, но хорошо был знаком и с магией воздуха. Он высушил ноги Володи, но обувь, носки и штаны всё же пришлось менять.

— Я никогда не забуду это лето, — иронически проговорил тот, сидя без штанов на удачно подвернувшемся пеньке.

По дороге попадались муравейники; путники обошли озеро, вокруг которого обнаружили остатки костров.

— Видно, местная молодёжь развлекается, — фыркнул Борис, поглядывая на мусор рядом со следами костровищ.

Путники тоже остановились у берега озера, разожгли огонь и перекусили. Через полчасика, отдохнув, они встали и начали двигаться дальше. Снова и снова попадались муравейники. Иван собирал с кустов чернику. Путники выходили на более широкие дороги. Небо темнело, было около восьми часов.

Все эти муравейники, тропинки, какие-то неизвестные деревянные и каменные развалины напоминали Ивану о старом добром лагере гвардейцев, о их летних исследовательских походах. И какая-то спутанная слабая грусть проскочила в душу. Это была уже лишь искра, оставшаяся от когда-то ярко горевшего, как он тогда думал, вечного, огня…

Дальше Борис вынул из рюкзака раздвижную магическую трость-посох и повёл путников через болото. Шли они сквозь него минут двадцать. Слышались голоса животных, пение птиц, странный вой. Борис пояснил им, что это волки. Оказывается, здесь водились и лисы, и медведи, и волшебные агридусы, борскийские белые белки, дятлы. Последние будто приветствовали путников своим стуком.

Когда они уже прошли болото, проводник оглянулся.

— Вы не потеряли дорогу? — взволнованно спросил Виктор.

— Нет, что вы! — усмехнулся Борис. — Вы же не можете забыть место, где вы работаете, например. Только вот, чувствую, переночуем мы там. Сколько времени?

— Уже полдесятого, — взглянул Володя на часы. — Сколько ещё идти?

— От нас зависит, — сказал проводник. — Коли поторопимся, за десять минут управимся, а коли нет — в два раза дольше выйти может.

Они шли уже второй час. Все устали, но по-прежнему были охвачены интригой, усилившейся в этом полувечернем-полуночном лесу. Соснова, по соображению Ивана и Володи, оказалась очень большой. Виктор же думал о своей семье, о том, что делать Оксане, как им быть с Володей и, как и все остальные, об артефакте…

Они прошли все просеки да тропинки и шли уже по самым заросшим местам чащи, по которой, видимо, кроме Борисовой и мужа его сестры, уже давно не ступала никакая другая нога человека.

И вдруг вдали, среди частых веток и кустов, показалось что-то белое.

— Это он, — заранее ответил Борис на потенциальные вопросы.

Через пару минут они подошли ближе. Это было вовсе невысокое здание из белого камня, высотой в один-полтора этажа и почти незаметное за листвой. Сверху виднелся пирамидообразный деревянный купол. Он же, если отойти хотя бы на небольшое расстояние, совершенно сливался с лесом. Иван подумал, что, если бы не род Бориса, передававший из поколения в поколение знание о местонахождении этой точки, её бы можно было найти только случайно.

— Сразу видно, что старый, — сказал Иван. — На новых — купола круглые.

— Такой купол, — сказал Борис, — и есть настоящий. Благодаря ему все голоса и молитвы звуком направлены ввысь — не только символически, как понимаете… — он подошёл к деревянной двери, запертой, по-видимому, им же самим двумя накрест лежащими длинными брусками. Все четверо сняли их, Борис достал из рюкзака ключ, повернул его и открыл путникам дверь. — Проходите.

Они поднялись по нескольким ступенькам и вошли в монастырь. Внутри было темновато, так как уже практически стояла ночь. Слабое освещение проходило сквозь верхние окна, по-видимому, новые. Это заметил Володя.

— Это я их поменял три года назад, — сказал Борис, наблюдая за его взглядом. — Изначально тут вообще стёкол не было. Зимой приходилось тяжко.

Он зажёг 4 большие свечи в углах помещения. Они находились в главном зале. Спереди было 4 хода.

— Крайние, — указал Борис, — ведут в палаты монахов. Там хранятся книги на двух языках, стоят кровати. Средняя левая — это ход в нижний склеп. Там похоронены монахи, некоторые члены моей семьи и сам Торр.

— А кто это был такой? — спросил Иван.

— Он жил полторы тысячи лет назад и воевал с жаворонками ада. Но впоследствии стал монахом и основал здесь свой монастырь, призывая всех следовать за ним и его учением. Он посчитал, что сила не в битвах, а в мольбах. Не знаю, прав ли он… — Борис загадочно посмотрел на путников. Его лицо освещали свечи. — Он мой предок.

Виктор и Владимир одновременно вздрогнули. Борис же продолжал:

— Средний справа — ход к саркофагу. Там нет освещения, поэтому нам понадобятся факелы.

Борис подошёл к алтарю, взял 4 палки и зажёг их от свечи, поочерёдно раздавая остальным.

— Хоть какой-то свет, — сказал он, оглядывая комнату.

— А почему мы не можем воспользоваться магией света? — спросил Иван.

— Ты что, дурень? — возмутился Борис. — Ты хоть можешь себе представить, какая здесь рядом с таким артефактом может быть реакция!

Они подошли к ходу.

— Ну, вперёд, — улыбнулся Борис, и они начали путь.

Это был круглый туннель. Видно, что стены здесь не то, что старинные, а скорее древние. Они шли, как с горки, имелся небольшой наклон. Иван и Виктор оглядывались по сторонам и обнаруживали надписи, сделанные преимущественно креинскими буквами.

— Сюда бы Влада, Вадима или Илью, — усмехнулся Иван, глядя на Виктора; затем повернулся к Володе. — Ещё Серёгу, Лену, Лизу и Гошу.

— Ага, — шепнул Володя. В таком помещении почему-то само собой у них отпало желание говорить в голос. — Или ещё лучше Сарайских, Конскую и Лёху с Пашей из Тольского! А вообще лучше всех вместе. Может, ещё Шалскую?

— Не, — хмыкнул Ваня. — Она ж не умеет без волшебства. Её тут вывернет наизнанку.

Володя тихо загоготал.

Они шли аж минуты три, после чего Борис указал на последний участок дороги — вперёд и вниз. Там ждала не слишком длинная винтовая лестница.

— Как же тут глубоко, — сказал Володя.

— Монахи строили это лет двадцать, — сказал Борис. — Во славу Грифоносфинкса. Когда-то здесь стояли красивые статуэтки, вазы, стены были разрисованы эпизодами из героических эпосов о великом существе. Ярко горело множество ярких факелов, освещая их. Время стёрло почти всё это.

Они довольно быстро спустились по винтовой лестнице и оказались перед большой серебряной дверью, на которой золотыми буквами была выбита надпись на креинском.

— Сие тута вёзкоит гриффёногосвикс, — прочитал Борис, а затем примерно перевёл: — Здесь покоится грифоносфинкс.

— Не могу поверить, — улыбнулся Иван.

— Верь, — сказал Виктор.

— Теперь вперёд? — спросил Володя.

Борис кивнул и вынул из кармана связку ключей, нашёл нужный, и вот уже дверь открывалась. Они оказались в огромном зале площадью с футбольное поле и высотой около десяти метров. Здесь не было никаких золотых украшений, богатых убранств. Борис зажёг по периметру десять свечей, и они обнаружили посреди зала огромный саркофаг, размером со среднее для Доброграда одноэтажное здание.

— Представляю, — усмехнулся Володя, — какие у него габариты.

В помещении находились четыре колонны вокруг саркофага. Взглянув наверх, Иван обнаружил что-то вроде иконы или фрески, на которой был изображён грифоносфинкс, огнём отпугивающий окружающих его врагов. А Володя подошёл ближе к саркофагу, к какой-то надписи.

— Стой! — с безумием взревел Борис. — Не подходи! Отвернись сейчас же и иди сюда!

Володя остановился, перепугавшись не на шутку. Борис медленно подошёл ближе к нему.

— Не смей сам больше приближаться к замку от саркофага, к надписи, а тем более смотреть на неё и пытаться прочитать! Там написано страшное проклятие, о котором я даже не могу сказать в голос… Это жаворонки ада постарались.

— А если и внутри куча проклятий? — с ужасом спросил Иван. — И как мы его откроем в таком случае?

— Я уже это делал. Это делается с помощью специальных чар, определённого ритуала, так скажем. Но только на расстоянии от этого места, — Борис, прикрывая глаза, показал на ту точку, где недавно стоял Володя, и чуть дальше. — Насчёт проклятий я точно, конечно, не знаю, но думаю, если вы пришли за ним, чтобы оно вновь защитило Борсию, проклятия вас не тронут, коли даже они имеются.

— Думаете? — зло спросил Виктор.

— А вы хотите уйти без него? — переспросил Борис. — Я уверен, что вам оно ничего плохого не сделает, не могу доказать, но уверен! Я сказал вам, чего надо остерегаться, а где можно быть смелее! Если не верите — то я вас провожу, — он указал на дверь.

Иван повернулся к Виктору.

— Он же нам поверил, — сказал Иван. — И, в конце концов, кто не рискует — тот не пьёт шампанское.

— Такое ради шампанского! — заметил Володя. — Не высока ли цена?

— Не высока, — отрезал Иван и снова обратился Борису. — Я согласен.

— А вы? — кинул Борис остальным. Они кивнули. — Ну и славно. Значит, когда вы сюда прибыли, был час дня, двенадцатое июля.

— Как? — недоумевал Иван. — Мы же вечером двенадцатого уходили из Доброграда.

— Часовые пояса, — объяснил Владимир.

Иван ударил ладонью по лбу.

— Кладбищенск восточнее Доброграда, — сказал Виктор.

— Итак, — Борис взглянул на наручные часы. — Сейчас полдесятого. Вы спать хотите?

— Естественно, — в один голос заговорили Иван, Виктор и Владимир.

— Конечно, целые сутки на ногах! Значит, сейчас спать ляжете. В этом помещении чудная магия. Здесь можно создать пищу, мебель и даже окно для вида на улицу. Снаружи там земля, никакого окна в действительности не будет, нас не увидят.

— Почему же вы здесь не живёте, — поинтересовался Виктор, — если тут так здорово?

— А базарить с кем я буду? — возмутился Борис. — С грифоносфинксом? Нет, не могу я так, один. А сестра с семьёй боятся этого места как огня.

Всё действительно оказалось таким, как говорил Борис. Они создали кровати и окна для каждого, поставили ширму, отгораживающую от саркофага со словами: «хотя бы ненадолго не будем думать о нём», поставили обеденный стол и четыре очень удобных мягких кресла. Троица заказала маговино, магоконьяк по рюмке, чёрный чай из южных стран, чай восточно-борсийского сорта. Ваня и Вова попросили летающих шашлыков, вспомнить студенческие времена, Виктор — для всех мяса северного борсийского минотавра, рыбы из океана Сердце, плюс игривого разноцветного шоколадного печения. Всё это оказалось очень вкусным.

— Вы могли бы ресторан завести, — сказал Виктор.

Борис рассмеялся.

— Не получилось бы. За пределами этого помещения всё, кроме нас и того, что мы сюда принесли, испаряется, уходит в никуда, — затем он повернулся к Ивану. — А вы, юноша, расскажите мне историю своей безответной любви, раз уж я показал вам столько всего.

— Конечно, — Иван поведал всё от знакомства с Дашей до встречи с ней после забвения и просьбах к Виктору вернуть ему память.

— И значит, Виктор не хотел вам её возвращать, я так понимаю? — размышлял Борис.

— Да, он мне поклялся, — сказал Иван.

— И к тому же, — добавил Виктор, — я не был уверен, что принцесса любит его, и думал, что, если вернуть память — он будет страдать пуще прежнего. Как и моя дочь.

— Но когда вы узнали о чувствах принцессы, как я понимаю, — говорил Борис, — вы вернул ему память, забив на дочь?

— Я просто не имел права поступить иначе, считаю, — объяснил Виктор. — То, что я до этого скрывал от Кати всю правду, не привело ни к чему хорошему.

— Но, всё вспомнив, я не любил больше Дарью, — весело сказал Иван, поймав на себе пристальный взгляд сторожа. — Я остался с Катей.

Затем они рассказали Борису историю Ивана и Владимира, про то, как те оказались роднёй друг другу.

— Да уж, — перевёл дыхание тот. — Интересные вы люди, повезло мне, что я с вами встретился.

Дальше произошло два важных разговора.

Иван сидел на кровати и смотрел в окно. Порой ему казалось, что там солнечная погода, утро или полдень. Они уже давно поели и собирались спать.

И тут он почувствовал, что сзади кто-то стоит; по стене пробежала тень. Он оглянулся. Это был Борис.

— Видишь в окне солнце? — спросил он.

— А откуда вы знаете?

Борис присел на кровать рядом с ним.

— Твоя душа хочет что-то вспомнить, что-то, что уже давненько затерялось, — сказал он.

— О чём вы?

— Что ты чувствуешь, — Борис рассудительно посмотрел на Ивана, — когда ты с Катей? Чего тебе не хватает?

— Всего хватает, — тихо сказал Иван. — Я её люблю. Мне всего с ней хватает.

— Смотря что понимать под словом «любоко», — и Борис перевёл: — Любовь.

— Любовь и есть любовь. Что под ней можно понимать?

— За всю свою жизнь ты любил только Дарью и Катерину?

— Этого мало? — покосился Иван.

— Нормально, а, может быть, и много. Я всю жизнь любил одну женщину, но она умерла, оставив мне сына.

Иван помолчал, затем спросил:

— А что вы от меня хотите?

— Помочь тебе разобраться в самом себе. Или ты уже это сделал?

Иван подумал полминуты и взглянул на собеседника.

— Не знаю.

— Давай попробуем понять? — предложил Борис. Иван кивнул. Тот продолжал: — Ты ведь любил их по-разному?

— Да.

— Как ты любил Дарью?

— Ох… Это было похоже на кошмар. Сейчас, правда, вспоминаю то чувство как что-то демоническое, адское…

— Ты боишься боли?

— Да. Хоть я её и не помню. Когда я потерял последнюю надежду, после того, как мы с Витей приехали к ней на базу гвардейцев и она в лицо мне сказала своё «нет», я… Меня бы больше туда не пустили, у меня больше даже не осталось возможности встретится с ней, снова видеть её, завоёвывать. Она ведь принцесса! Да, из-за того, что надежда умерла, в чём-то стало полегче. Но я продолжал постоянно думать о ней.

— Так почему же ты всё-таки стёр память?

— Я думал о ней, слушал музыку, грустил, мечтал, что она меня полюбит, но знал, что это невозможно, понимал, что уже просто достал её навязчивостью… Мучала мысль о том, что нельзя изменить тот миг, когда я решил уехать, а не отменить отпуск. Я верил в то, что если бы я отменил его… Я очень жалел об этом — здесь и заключалось ядро, зарождение моих чувств. Я мучился от того, что нельзя всё исправить.

— Да, — кивнул Борис. — Машины времени в прошлое нет, и неизвестно, смогут ли когда-нибудь повернуть временной вектор.

— Вот-вот. Я это понимал и мучился от этого. Изменить один момент, и я «стану счастлив», не будет этих мук, не будет разлуки, этого злосчастного жениха её, которого я тогда и в глаза не видел, но уже всем сердцем ненавидел. Она была бы моей.

Это очень трудно объяснить. Вот… Я вспоминал наше общение в то «счастливое» лето, и мне на некоторые мгновения становилось неимоверно хорошо, счастливо, я парил в небесах и был готов отдать за это всё… Я мечтал о ней… Но мечты превращались в муки! Я мучился часами, днями, плакал… Я не мог больше этого терпеть! Вы понимаете? Страдать на протяжении недель и месяцев из-за пары счастливых мгновений.

— А пара счастливых мгновений не стоила этих страданий?

— Нет, о нет!

— Но почему?

— Да потому что не попадал я на эту вершину блаженства, принцессы не было рядом! Она мне даже во снах регулярно приходила, но там я тоже был несчастлив. То я гнался за ней и не мог нагнать, то она умирала… И я не мог терпеть. Пара счастливых мгновений не возмещала мне душевную боль и этих страданий, которые длились гораздо дольше. И я решил разрубить этот круг! Стереть память, забыться, ведь даже смерть была бы мне наградой! Моей самой сильной, приближённой к реальности мечтой тогда было умереть, защищая Дарью!

И вот. Я забылся и теперь я свободен.

— А Катя? — спросил Борис.

— С Катей всё замечательно, мы любим друг друга, хотим пожениться. У нас всё хорошо.

— А ты испытываешь те же крупицы чувств, как те, что ты чувствовал, вспоминая секунды с Дашей, слушая музыку…

— Я жил в воспоминаниях. С Катей у меня такого нет. Но есть другое!

— Что же?

— Сердце наполняется счастьем и спокойствием. Меня к ней тянет, мне хорошо с ней. Я хочу с ней жить. А если понадобится — то умру ради неё.

— Если понадобится… — хитро подловил его на слове Борис. — Но это уже не мечта.

— Да! И это здоровое мышление.

— Мышление… Больше мышления, меньше чувств. А как ты определяешь, что здоровое, а что нет? Ещё неизвестно, что из этого можно таковым считать! Всё относительно. И вообще — можно ли любовь считать здоровым мышлением?

— Но с Катей хочется жить!

— Это очень хорошо. Но подумай в своей жизни вот над чем. Самый известный мыслитель креингов делил «любоко» на три формы: «любос», «близос» и «белёсос». Страсть, привязанность и романтические отношения. Кто-то говорит, что любовь длится два-три года, что любовь есть именно то самое романтическое чувство, а привязанность — лишь нежное чувство, которое может возникать либо после «настоящей любви», либо вообще отдельно. Так говорят многие учёные, магические исследователи. Но один мой мудрейший друг говорил, что любовью может называться только продолжительное чувство, обязательно ответное, основанное на привязанности, когда есть что-то совместное: много воспоминаний, чувства, дело, жизнь, семья, дети. А безответное или ответное очень сильное, горящее, пылающее, но быстро остывающее чувство это не любовь, а лишь страсть, влюблённость. Он ставит между страстью и влюблённостью знак равно. Есть так же мнение, что любовь есть лишь ответное чувство, и что безответная страсть или влюбленность тогда переходят в ипостась любви, когда приходит ответ и начинаются взаимные чувства и отношения.

А ты своё чувство к Дарье забыл, стёр. Вот и выбирай теперь к кому у тебя какие чувства, и что для тебя любовь. Я же теперь оставлю тебя одного. Думай, Иван, в чём суть чувств твоих.

И Борис ушёл.

Другой разговор состоялся между Виктором и Володей. Первый никак не мог заснуть и решил, что надо всё Володе рассказать. Он встал с кровати и подошёл к нему. Вова спал, слегка похрапывая, развалившись на всю кровать и скинув одеяло. Виктор вспоминал, что Иван, особенно в молодости, спал точно так же. Виктор, в надежде, что он не спит так же крепко, как его средняя дочь, потрепал его за плечо. Володя лишь повернулся на бок.

— Ну хотя бы не так крепко, — шепнул экс-гвардеец себе под нос. — Реагирует.

Он хлопнул его ладонью по лицу. Володя вскочил.

— О! — крикнул он. — Го! Да! Это что…

— Да тихо ты, — сказал Виктор. — Люди спят. Я могу рядом сесть?

Володя протёр глаза и подвинулся.

— Я пришёл поговорить, — сказал Виктор.

— О чём? — Володя протёр глаза, голос его звучал низко. — Об Оксане?

— Да.

— Поверьте… — Вова вздохнул. — Виктор…

— Мы говорим на «ты».

— Да, конечно. Я скажу вам честно. Да, я изменил ей, отпираться глупо, когда тебя почти что с поличным застали. И не знаю, жалею ли об этом, изменил бы я прошлое или нет…

— Постой, я понимаю, почему ты это сделал.

— Почему же? — дерзко посмотрел на него Вова.

— У тебя не было матери.

— Правда? А я и не знал.

— Зачем ты так? Ты вообще любишь Оксану?

— Да, но я не знаю… Я такой, какой есть… И она меня не простит.

— Простит.

— Не знаю, не думаю. Я же не смогу измениться.

— Сможешь. Она тебе поможет! Просто скажи, ты хочешь быть с ней?

— Хочу, но…

— Не бойся, мы поговорим с ней. А теперь я должен тебе сказать кое-что.

— Я внимательно слушаю.

Следующие слова Виктор протараторил быстро, чётко, чтобы собеседник всё понял и не перебивал:

— У Оксаны будет ребёнок, и он точно от тебя!

* * *

Утро выдалось на редкость солнечным. Иван проснулся от бившего в глаза луча и далеко не сразу понял, что настоящая погода, возможно, совсем иная. Он выспался и был бодр. О вчерашнем вопросе он забыл, а, если честно, и вообще старался о нём не думать.

К одиннадцати часам все четверо встретились у саркофага.

— Значит, — сказал Борис, — мы вскрываем его, и оно переносит вас куда-нибудь на окраину Доброграда.

— За улицу Викингов, — заявил Виктор. — Если он обладает невидимостью, мы сможем незаметно спрятать его.

— Не сомневайтесь, — протянул сельский сторож. — Обладает.

Иван заметил, что Вова какой-то молчаливый, тихий и даже грустный. Он подошёл к нему.

— Что случилось?

— Ты о чём?

— Ты сам на себя не похож. В чём дело?

— Я тебе в Доброграде всё расскажу.

Иван пожал плечами и отошёл. Со временем он понял, что что-то случилось и запереживал.

Борис же затянул неизвестные присутствующим магические мантры и приступил к открытию саркофага. Он бросил в замок кусок плазмы и достал какой-то ключ. Внизу была небольшая дырочка, куда Борис, присев, вставил его.

И только он его повернул, как верхняя крышка саркофага начала подниматься. Она взлетала, ничем не прикреплённая к основной части. Из саркофага прямо лил свет, такой яркий, сильный, что присутствующие начали щуриться. Затем стороны вместилища стали открываться. Иван, Володя, Виктор и Борис отошли в сторону.

Наконец саркофаг полностью открылся и перед ними оказалась прекрасная, блестящая, можно сказать, статуя, которую вряд ли назовёшь скелетом.

Иван замер, все остальные мысли в этот миг отошли на второй план. Он был восхищён и поражён увиденным, сердце его остановилось. Он давно мечтал увидеть древний артефакт, старался верить в него, не опускать руки во время поисков, когда все вокруг говорили, что это сказки. И вот наконец грифоносфинкс перед ним.

Виктор и Владимир тоже были заворожены этим зрелищем. Он был не просто покрашен в зелёный и красный цвета, а прямо сверкал ими, маня к себе взгляд. Если подойти поближе, то можно было увидеть своё отражение. Справа от них лежал череп, слева хвост, посередине крыло, огромное. Казалось, сейчас он взлетит. Крылья были зелёные, остальное — красное. Все части скелета, каждая косточка, были сложены и закреплены так, что казалось, это живое тело или какой-то памятник, но никак ни груда останков.

Борис единственный не капли не восхищался зрелищем. Он почти сразу же начал торопить:

— Значит, вы все трое подходите к нему, хватаетесь за пятое ребро от таза, и я переношу вас на окраину Доброграда. Заранее делаю его невидимым, и вот, — он достал из своей сумки специальные очки. — Вы наденете их и сможете видеть его глазами даже в невидимом состоянии…

— Не торопись, — перебил его Иван. — Помолчи, пожалуйста. Дай, мы налюбуемся этим зрелищем.

Почти сразу Виктор подошёл к Борису, который в это время замолчал, и взял у него очки. Через минуту это сделали и остальные. Борис дал им брошюру по управлению и обращению с артефактом, и они подошли наконец к пятому ребру.

— Дай бог, — начал Виктор прощаться, — эта война с Кериланом закончится.

— Или лучше не начнётся, — заметил Володя.

— И мы выживем, — продолжил Виктор. — Мы сделаем всё что сможем.

— Мы ещё вернёмся, — закончил Иван.

Они тепло пожали Борису руку, он нажал на какую-то кнопку в саркофаге и перед ними тремя всё вокруг понеслось, закружилось…

29 глава. Крона

Вечерело. К семи часам скука одолела Катерину, и она пошла гулять по ночному Доброграду. Город был красив. Тусклые фонари мягко освещали улицу Сов, по сторонам сверкали магические огоньки магазинов. Но одинокой путнице было скучно и грустно. В первую очередь без Ивана. Они с отцом и Володей ушли на поиски ещё вчера утром, и она волновалась, что до сих пор от них не было никаких вестей.

Так же она переживала по поводу беременности сестры. Ей было жалко её, она думала, как поговорить с сыном своего возлюбленного.

Катя села на скамейку рядом с поворотом на улицу Данных и задумалась об Иване. Что-то странное с ней происходило. Она за один день соскучилась по своему жениху. Шли месяцы, а любовь к нему только крепла. И это правильно! Ведь чем он стал для неё? В семье она никогда не получала нужной любви. Детство и школа подарили ей холод и одиночество, а так хотелось тепла и понимания! И вот она встретила человека, в котором нашла свой смысл жизни. Она всегда надеялась на его любовь, его понимание, его заботу. Но когда он наконец приедет? Хоть вой от тоски! Катя даже начала завидовать Оксане. «У неё будет ребёнок от любимого человека. Я знаю, они всё равно помирятся. Я тоже так хочу! Ах, почему мы не встретились раньше! У нас уже мог бы быть мальчик или девочка!»

Катя повернула обратно, снова прошлась по красивой улице Сов мимо их с Иваном домика и вышла на улицу Славы. Это была одна из самых длинных и известных дорог города. Катя пошла направо, до поворота на улицу Грик. На углу Грик и Славы стояло здание Кроны. Она подошла поближе к перекрёстку и ахнула. Впереди горел огонь и шумела толпа.

Что это? Революция? Восстание? Катя подошла ближе. Рядом со зданием стояли люди с национальными флагами.

«Неужели люд образумился, — думала Катя, — и встал против этой зажравшейся Кроны». Подойдя ближе, она увидела, что на крыше стоят люди в странно знакомой форме и отправляют в стоявших внизу заклятия. Кто-то цепенел, кто-то переходил на их сторону, кто-то умирал. Катя ужасно перепугалась. Она узнала тех, что стояли наверху. На них была кериланская форма! «Неужели война? — промелькнуло у неё в голове. — Неужели это конец?» Она приблизилась. К ней подбежал мужчина лет сорока.

— Эй, девка, — крикнул он. — Ты что здесь делаешь? Убегай, сиди дома и не высовывайся!

— А что здесь происходит? — спросила с нескрываемым ужасом в голосе Катя.

— Говорят, у кериланцев откуда-то взялись какие-то документы, какие-то планы, чертежи… В общем, не важно! Они захватили здание Кроны. А мы… — он перевёл дух. — Мы патриоты Борсии, боремся против них.

— А почему вы? — недоумевала она. — Вы же обычные люди. Где гвардия?

— А ты что не слышала?

— Нет… где она?

— Все уволились. Их, наверное, купили… — и он бросился в бой с криком: — А-А-А!!!

И тут Катю затрясло. У неё в кармане неожиданно зашевелился, заговорил и защекотал её переносной тилис. Она отбежала и включила его. Это был отец. Он стоял на фоне какой-то знакомой лужайки.

— Дочь, ты где?

— Я… — запнулась Катя. — Я… Вышла… Тут такое! ЧП… Несчастье!

— Что опять? — одновременно уставшим и встревоженным тоном спросил Виктор.

— Кериланцы захватили Крону.

— Что? — помимо Викторова, послышались голоса Ивана и Володи.

— Там Ваня?! — крикнула Катя, и всё остальное стало на миг не важно. — Дай мне его!

— Нет времени, — отрезал отец. — Быстро подходи к моему дому!

Связь оборвалась.

Катя поняла, что они стояли у лужайки дома № 20 на улице Викингов. Её охватило любопытство, и она помчалась туда.

* * *

В гостиной сидело четверо человек. Один, самый старший, читал книгу в мягком переплёте. Молодая девушка и юноша обнимались у камина. Ещё один человек ходил взад-вперёд по комнате. Наконец первый повернулся к парочке.

— Может быть хватит? — рявкнул он. — У нас практически война на носу, а вы только о своей любви и думаете! Иван, Катерина!

— Может быть, это самое подходящее для этого время, — мягко ответил молодой человек, обнимавший девушку.

— Ну, что поделать, — сказал юноша, ходивший по комнате. — Они такие люди, для них сейчас ЭТО важнее, тем более, что мы все здесь можем…

— Не говори этого! — поняв о чём речь, крикнула девушка.

— Вова, — начал Иван. — У нас достаточно много козырей, и не факт, что мы погибнем. Возможно, настал черёд Керилана проигрывать.

— Козырей? — спросил Виктор. — Ты слышал, что Катя сказала о здании Кроны? Что ей там сказали? Гвардии нет, это была моя инициатива оставить королевскую власть без опоры! И теперь гибнут невинные граждане! Это всё по моей вине! И не надо мотать головой, Катя, это я виноват…

— Виктор, — перебил его Иван, — ты же не знал, что так будет.

— Прекрати оправдывать других, даже меня! Я должен был предвидеть такой исход событий! А теперь, что Керилан сделает? Они захватили восточную часть страны, теперь им нужен Доброград. А вы хотя бы представляете, что они могут сделать? Они могут захватить королевскую власть. А это святая власть для многих. Её признаёт подавляющее большинство. Народ сейчас верит королю, а не Кроне. А кто будет защищать королевский дворец? Гвардии-то нет…

— Мы будем, — уверенно сказал юноша, наконец остановившийся посреди комнаты.

— Вова прав, — поддержал его Иван. — Что бы сделал король с гвардией? Их бы всех убили, и мы бы остались с одним козырем. В конце концов, ты же не знал, что они именно Крону и именно сегодня возьмут, а, Вить?

— Постойте, — медленно и задумчиво попросила Катя. — Папа мог знать… — Иван и Володя резко повернулись к ней. — Я же не сказала…

— О чём? — недоумевал отец.

— Помнишь, — она повернулась к Ивану, — я тебе рассказывала, что это Костя убил своих родителей.

— Как? — тихо проговорил Виктор. — Не может быть…

— Виктор, — мягко произнёс Володя. — Ты очень веришь в людей.

Катя рассказа им всё. Владимир и Виктор, можно сказать, поверили.

— И вот, — заканчивала она, — это была единственная серьёзная утечка документов из Кроны.

— Да они ж там все итак на Керилан работают! — усмехнулся Вова.

— Работать они могут хоть на сатану, — объяснил Виктор. — А за такие сведения они отвечают головой перед его величеством. Слить такую информацию, будучи депутатом Кроны, — это подписать себе приговор на внушительный срок. Тем более Климовы очень высокопоставленные чиновники. У рядового секретаря, например, коими почти всегда являлись перебежчики, не могло быть таких сведений. В другом месте Керилан бы такого не достал… Вот ты и права, дочь, так они и взяли здание Кроны.

Наступило молчание. Через полминуты его нарушил Иван:

— Я думаю, стоит показать Кате то, что мы нашли.

— Пойдёмте, покажем, — согласился Виктор, вставая из кресла, сидя на котором он недавно читал «Инструкцию по управлению…»

— Ещё надо обдумать, что мы будем делать дальше, — заметил Вова, тоже вставая с кресла, на которое недавно уселся.

И они вышли из этой гостиной.

* * *

Перенесёмся в само здание Кроны.

На третьем этаже, уже давно не было ни шума, ни схваток, ни разбоев, ни огня. Лишь изредка с улицы доносились крики. Вдоль по пустынному коридору, устланному красным ковром, между статуй и окон слева и дверей в кабинеты чиновников палаты и зала обсуждений справа, постукивая каблуками от дорогих мужских туфель, в окружении коллег и военных, в светлой серо-зелёной кериланской форме шёл молодой человек. Он был довольно высокий, тёмный шатен, весь в чёрном. Одежда выглядела очень презентабельно и дорого, он был крепкого телосложения, с очень надменным выражением лица.

— Константин Денисович, — обратился к нему один из спутников, — а к кому теперь надо обращаться с проектами по поводу обустройства Кроны?

— К Лапутину Фёдору, — фыркнул тот.

— Вы же теперь главный? — спросил его ещё кто-то.

— Что касается Кроны, то нет, это не мои заботы. А теперь попрошу оставить меня, — и он повернул в небольшой конференц-зал.

Там сидели люди гораздо старше его, оба во фраках кериланского фасона. Один выглядел моложе, напоминал хитреца выражением лица. Другой, постарше, лет 50–60, с опущенным взглядом, роста невысокого, с длинным носом и чёрными волосам.

— Вы наконец-то прибыли, Климов, — с усмешкой сказал первый.

— Фёдор Лапутин? — спросил его Константин.

— Он самый.

— А вы, — обратился новоприбывший ко второму. — Как я понимаю, Пётр Птичкин?

Тот кивнул и сделал знак говорить потише.

— Ага, да, — слегка крикнул Климов. — Вас же казнили…

Злая морда Птичкина повернулась к нему.

— Не смей! — тихо и зло сказал он. — Я тебя старше в два раза, и ранг у меня выше твоего, щенок, так что имей уважение.

Константин счёл, что столкнулся с равным себе.

— О, извините, — фыркнул он. — Забыл, что вы уже немолодой, и ваш чин мёртвого придаёт вам определённый статус…

— Поаккуратней на поворотах, мальчик, — перебил его Птичкин, и что-то в его взглядезаставило Климова замолчать.

— Вы уже знаете о моём назначении? — вмешался, улыбаясь, Лапутин.

— Слышали, — тихо произнёс Климов. — Теперь вы официальный председатель Кроны.

— Следовательно, — рассуждал Птичкин, — и премьер-министр Борсии.

— О! — мечтательно проговорил Фёдор. — Когда Виолетта узнает…

— У нас тут практически война на носу, — гаркнул Птичкин, вставая с кресла и подходя к столу, чтобы налить себе коньяка среднеборсийкого разлива. — Боевые действия, так сказать, а ты только о своих бабах и думаешь. Сто таких Виолетт тебе сыщем, а эту шлёпнем.

Лапутин только улыбнулся.

— Я согласен, — удивил Птичкина Климов. — А что насчёт императора? Где мистер Крилов?

— Как ты быстро пристрастился к войланскому наречию, — хитро подметил Лапутин. — Мистер Крилов будет здесь с минуты на минуту и скажет, что нам делать дальше.

И тут посреди комнаты засверкал свет. В этом месте оказался знакомый нам силуэт двухметрового, длинноволосого человека. Император Керилана Валерий Крилов. Он своим тихим низким голосом произнёс:

— Кериланец, борсиец и аргамец, — на первый взгляд абсолютна сухая фраза содержала в себе долю надменности и презрения ко всем присутствующим.

— Добрый день, мистер Крилов, — все трое не без лести поприветствовали императора.

— Приступим, — он сел в кресло подле письменного стола. — Лапутин, вы, как уже было сказано, временно назначаетесь премьер-министром Борсии.

— Временно? — воскликнул Фёдор с недоверием и непониманием.

— Итак, господа, — повернулся император к Птичкину и Климову, не обращая ни малейшего внимания на Лапутина, — в наших планах уничтожить дворец короля и навеки разобраться с монархией в Борсии, — он положил ногу на ногу, затем злобно усмехнулся, что припугнуло присутствующих. — Наша власть в Доброграде не должна стоять под вопросом.

— Цель же не в установлении в Борсии демократии? — с намёком спросил Климов.

— А у вас что? — усмехнулся Крилов. — Остались патриотические чувства? — он вопрошающе смотрел на Климова исподлобья.

— Конечно, нет! — презрительно, но довольно нервно фыркнул Климов.

— Вот и славно. Борсия мне нужна для другого. А теперь мы должны установить нашу власть здесь. Для этого нам сначала надо полностью занять Доброград, то есть разобраться с королевской частью. Кстати, как там гвардия?

— Они все почему-то вчера уволились, — неуверенно произнёс Лапутин.

— Что? — не понял Крилов. — Это как? С чего вдруг?

— Может быть, испугались? — предположил Климов.

— Сними очки, — сказал император.

— Какие? Я не ношу очков…

— Розовые, — затем он повернулся ко всем остальным. — Вчера ни одной живой душе здесь ничего не было известно о нашей операции. Если бы они сумели хоть как-то подготовиться, то у нас не прошло бы всё так гладко. Значит, они ничего не знали и причина массового увольнения не в этом. Хотя возможна утечка информации… — он исподлобья взглянул на Климова. — Как следует поройся в своей памяти, может, вспомнишь, кто мог знать и рассказать об утечке.

Не находите, господа, эту ситуацию странной? — Крилов встал с кресла. — Целая гвардия, пара десятков хорошо обученных и закалённых в боях чародеев, опора королевской власти в Борсии, в один день берёт и уходи на пенсию нянчить внуков или искать новое призвание в жизни. А?

— Да… — медленно проговорил Климов. — Все решат, что это их Керилан подкупил…

— Но самое смешное, — сказал Лапутин, — что это не так!

— Значит, Климов, Лапутин и Птичкин, должны будете узнать в чём тут дело и разобраться с любым появившимся противником.

— Есть, сер! — последовал ответ.

— И не забывайте про Королевский дворец.

Лапутин и Птичкин ушли за нужными им документами, а император тем временем подозвал к себе Константина Деносовича.

— Вы же понимаете, Климов, — начал он, — что Лапутин не сможет управлять Борсией, — Климов молчал. — А мне нужен тот, кто разумно правил бы тут, но и подчинялся Кериланской власти. Вы родились и жили в Доброграде, знакомы, наверное, с её культурой, менталитетом. Тем более вы предоставили нам такую полезную информацию о Кроне, с помощью которой удалось провернуть операцию по захвату здания. Меня совершенно не интересует, как вы достали эти документы и чертежи, хотя они и были у ваших погибших родителей… — небольшая пауза. Климов всё молчал. Крилов договаривал: — Итак, я считаю, что вы сможете после смерти Лапутина стать премьер-министром Борсии.

— То есть, после смерти? — спросил Климов.

— А это уже ваша забота, — с неуловимой иронией произнёс император. — Когда он сыграет в ящик, я назначу вас премьер-министром новой Борсийской Республики или сделаю так, чтобы вас выбрала Крона, кто бы в ней не сидел.

Император поспешил выйти. В голове его пролетела мысль: «Хорошо, что я оставил этого дурня, Лапутина, здесь на временной должности, надеюсь, он не узнает о своей популярности в империи, хотя бы до следующих выборов, а то по закону запрещено за мёртвых голосовать…» — и Крилов усмехнулся.

Константин Денисович же отправился к себе в кабинет. Там он уселся за письменный стол, налил себе крепкого жёлтого сухого аргамского вина, выпил и медленно проговорил:

— Вот так дети средненьких чиновников становятся правителями государств… Осталось отомстить Тишкову…

* * *

Катя стояла в специальных очках и восхищалась красотой этого чуда. Ваня прав, его язык не поворачивается назвать скелетом.

— Без этих очков его нельзя увидеть, — проговорил Виктор, читая брошюру по управлению артефактом, — если не включить антенну на третьем ребре. Я вижу, что это по-настоящему сильный артефакт и с его помощью мы, может быть, и сумеем одолеть Керилан.

— Он будет здесь находиться? — спросил с недоумением Володя.

— Нет. Я телепортирую его за город, чтобы кто-нибудь случайно не наткнулся, или попробую сделать нематериальным, чтобы, кроме нас, все проходили сквозь него, как сквозь воздух.

— А завтра, я думаю, — сказал Иван, — надо собрать всех наших бывших гвардейцев.

Крилов снова собрал своих людей, всё тех же.

— Значит, — проговорил он медленно. — Кроме столицы, в Борсии нам ещё кое-что надо. С востока на запад пробираются наши войска, когда они дойдут до города Кладбищенск, мне нужно там кое-что взять.

— Что же? — поинтересовался Птичкин.

— В информации, которую предоставил Климов, я нашёл ключ некоего Николая Тишкова. Мы довольно быстро разобрались, к чему этот шифр. Он подошёл к паре древних текстов. По этим данным выходит, что версия о существовании грифоносфинкса вполне проверяемая. Там были указаны чуть ли не точные координаты его нахождения. Правда, часть информации Тишкову всё же удалось скрыть, а наши глуповатые агенты просто убили его. Так что в Кладбищенск отправляется целый полк с огненными левиафанами. Приказываю проследить за этой операцией.

* * *

Иван заснул лишь под утро, а когда проснулся, было уже полвторого. Его разбудила Катя. Это оказалось гораздо проще, чем если бы наоборот. Как уже говорилось в самом начале всей этой истории, Иван не любил просыпаться поздно. Но частенько это происходило. «Будто бы часть жизни ушла», — думал он, и Кате он был сейчас благодарен.

Они в обнимку вышли из дома и сели на скамейке перед ним. Все они, в том числе Виктор, Володя, Виолетта, Мария и даже Оксана (спавшая этой ночью одна) провели эту ночь на Викингов.

После того, как Иван всё вспомнил, ему начало нравится и то, что Катя чрезмерно ревнивая, и то, что она так много липла к нему. Он стал замечать, что она невероятно добра, начал больше ценить это. Во многом он стал тем, кем был до забвения, но без разбитого сердца и других своих бед и недостатков. Они говорили очень нежно, смотря друг на друга, и, что тоже важно, — оживлённо.

— А как думаешь? — проговорила девушка. — Это всё закончится? Мы сможем пожениться?

— Конечно, — улыбнулся Иван. — Я так хочу, чтобы вся эта история, начавшаяся с Даши… написания «Мочи кериланцев» и моего изгнания из гвардии, закончилась, все эти забвения, войны — чтобы мы просто были счастливыми и не думали больше обо всех этих ужасах. Чтобы всегда рядом была ты…

Когда он упомянул Дашу, Катя до боли сжала в кулак его ладонь, что понравилось ему, хотя он всё же в знак успокоения погладил её по плечу.

— Только я? — улыбнулась Катя, поцеловав его в лоб.

— Нет… Ещё Витя, Вова… Ещё многие… Но главное — ты!

Катя продолжала улыбаться. На миг она словно превратилась в девочку подростка.

— Ты, наверное, удивился бы, если бы увидел меня раньше… Ну не на фотографии, а как я себя вела. Сейчас не могу перестать улыбаться, а когда-то это было редкостью. Я всё время ходила кислая.

— Значит, жизнь была не сахар.

Она ещё шире улыбнулась и обняла его. А затем снова посмотрела на него. Улыбка стала очень умной, семиклассница куда-то исчезла.

— Мы ещё многого не знаем друг о друге…

— Это восполнится. Хочешь — хоть сегодня узнаем!

— Я бы тоже хотела сегодня, но… собрание.

— Ах, да! — раздосадовался Иван. — Я совсем забыл. Насчёт Кроны… Виктор же всех собирает.

— Кстати, — тут вспомнила Катя. — Ваня, ты читал «Доброградскую правду»? Я же совсем забыла! Прости…

Она подошла к другой скамейке, на которой утром читала эту газету, забыв её там, подняла и протянула Ивану. Он раскрыл её и удивился. На первой полосе красовалась фотография горевшей Кроны. Главная статья, на которую показала девушка так и называлась: «Крона». Иван прочёл вслух:

— «Сегодня ночью кериланская армия незаконно проникла в здание органа гос. управления Борсии (Кроны) и захватила его. Новым премьер-министром был избран некий кериланский политик из Войланска Фёдор Лапутин, — Иван посмотрел на свою Катю, та кивнула, и он продолжил: — Но выбран — это, так сказать, официальная версия, на деле же, его, скорее всего, назначил на эту должность император Керилана Валерий Крилов. В новый состав Кроны вошла треть предыдущего, а также политики и военные Керилана. Многие бывшие чиновники просто исчезли при невыясненных обстоятельствах.

Нам удалось получить интервью от нового официального премьер-министра Борсии:

«Что вы можете сказать о вашем назначении?»

«Скажу лишь, что заслужил его своей работой».

«Как вы относитесь к тому, что органы Керилана практически захватили здание Кроны?»

«Что? Это наглая ложь! Произошла небольшая потасовка между депутатами старого состава, и меня вместе с моей партией пригласили в Крону для усмирения сторон. По окончании разборок я был избран премьер-министром Борсии».

Следует заметить, что это и есть официальная версия произошедшего сегодня ночью, которой и придерживается на сегодня большинство доброградских газет, но только не мы!

«Что вы можете сказать, — продолжал наш корреспондент, — о беспорядках этой ночью у здания Кроны?»

«О, это ужасно! Так совпало, или кто-то так задумал, что когда из-за потасовки в Кроне охрана ослабла, то мародёры поспешили разграбить здание. Но подоспевшие органы Керилана по-дружески помогли нашему государству и разобрались с нахалами».

Это тоже относится к вышеупомянутому. На самом деле благодаря тилис-коммуникациям и голубиной почте, многие жители столицы, в основном с улицы Грик, Конной, проспекта Стиля и улицы Славы — ближайших к зданию гос. управления — собрались и выступили против новой власти в Кроне, понимая, что это начало кериланской оккупации. Лидером бунтующих стал Эдуард Гарин. Он узнал о случившемся от родственника из Кроны и, зная о том, что гвардия короля уволилась, стал главным организатором движения сопротивления. Ему было сорок лет, он работал в Гвардии (статья номер восемь «Где гвардия короля?»). К сожалению этой ночью он погиб, но провозгласил девиз, который сегодня на устах у каждого патриота:

«Пусть Керилан попытается захватить нас — мы не сдадимся, покуда можем держать любое оружие в руках и трезвые мысли в уме».

В других изданиях информации об Эдуарде Гарине нами не обнаружено. У Эдуарда осталась больная жена и двое маленьких детей, которых он и защищал сегодня ночью.

Продолжим наше интервью с Фёдором Лапутиным.

«Что вы собираетесь делать, как новый премьер-министр Борсии?» — спрашивал наш корреспондент.

«В первую очередь, надо сформировать из почти абсолютной монархии в Борсии классическую конституционную. Следует учесть права граждан, а не только привилегии короля, и делегировать королевскую власть Кроне. В Борсии, как в современном государстве, должна быть развитая демократия. В первую очередь, следует урезать полномочия короля и предоставить народу право голоса.

Так же, что касается внешней политики, следует налаживать торговые связи с передовыми странами, такими как Керилан и Кониния — это благотворно повлияет на экономику страны. Следует вывести войска из Турдистаба, Старии, Вонна и Жана. Военный конфликт с Фитанией, к сожалению, не может быть урегулирован, и придётся начать войну, однако я гарантирую минимальные для нас потери и скорейшее окончание конфликта».

Эти заявления Лапутина стали самыми популярными среди прессы и прокериланских политиков. Сегодня нового премьера регулярно цитируют.

Как мы понимаем, возможная война с таким государством как Фитания может привести нашу страну лишь к упадку. Как мы видим, новый премьер тащит нас к падению. Не мудрено, ведь он — представитель захватчиков из Керилана.

Стоит обратить внимание и на официальное заявления короля, которое сегодня мелькает во всех газетах и которым мы закончим нашу статью:

«Власть, взятая в Кроне, является незаконной, Фёдор Лапутин — представитель антиборсийской стороны, кериланский захватчик. Эта власть не будет признана, так как я являюсь верховным правителем королевства Борсии как старший представитель династии Чаевых. Я сделаю всё от меня зависящее, чтобы изгнать кериланских захватчиков из нашей страны».

Так же Иван обнаружил в газете список ещё некоторых статей:

«Фёдор Лапутин»

«Эдуард Гарин»

«Где Гвардия Короля?»

«Королевское ополчение»

«Захват восточных территорий»

«Началась ли война?»

«Принц Александр»

«Валерий Крилов»

И ещё какие-то неполитические статьи. Снизу под статьёй «Крона» была написана фамилия и имя автора:

Владимир Дуров

— Видишь, Катюш, — грустно и слегка агрессивно сказал Иван. Руки его, державшие свёртки бумаги, ещё немного тряслись. — Вот так и переписывается история! Так все и будут думать, если мы проиграем.

— Король объявил добровольное ополчение против Кроны, желающие занимают здание гвардии, — сказала Катя. — На обучение времени нет, но туда уже идут многие.

— Они не смогут противостоять Керилану, — со страхом и смирением сказал Иван, смотря куда-то вдаль. — А Владимир Дуров и Эдуард Гарин… Они же были на прошлом собрании. Надо помочь семье Гарина.

— Отец отправил им какие-то деньги и нанял для них психолога этим утром…

— Да, — Иван в ярости встал со скамейки. — Но этим человека не вернёшь…

Он помолчал и добавил:

— Я смотрю этот гад ещё и в премьеры выбился! Мало было Витьку в тюрьму засадить!

— Он всегда неприятным типом был. Надеюсь, после этого он маме больше нравиться не начнёт. Марионетка Крилова, который чужими руками решил разобраться с последним врагом — Фитанией. Лапутин, конечно, тот ещё урод!

— Да ты посмотри, — фыркнул Иван, ударив по газете. — Тут же вся его речь, наизусть заученная! Не его же, видно… Наверное, ему её Крилов написал или политтехнологи.

Катя встала и обняла жениха.

— Я его тоже ненавижу, — она рассказала о взаимоотношениях с бывшим отчимом, когда они жили в Войланске.

— Но всё же, — сказал Иван, — что-то хорошее в нём когда-то было, раз твоя мать уехала с ним. Ты же не можешь сказать, что это только деньги.

— Может быть, но, скорее всего, хорошее уже ушло него.

Около высокого нового забора показалась группа магов в плащах, с мечами или кинжалами. Это были бывшие гвардейцы. Из дома вышел Виктор, открыл для них ворота и поманил Катю с Ваней в дом. Невеста взяла жениха за руку, и через минуту они оказались в гостиной, затем прошли в кабинет Виктора. Иван посадил Катю в кресло, а сам подошёл к двери в другую комнату, где стояли Виктор и Володя.

— Последнее, — сказал Виктор Вове. — Сегодня ты поговоришь с Оксаной!

— Куда я денусь…

— А теперь…

— Ты боишься, — вмешался Иван, — людей, которые пришли?

— Да, — ответил Виктор. — Я управлять ими должен, а тут такое! В любом случае давайте возьмём себя в руки.

Он вышел в гостиную и остановился у окна, чтобы его все видели. Иван и Володя встали рядом.

— Господа, — начал громко Виктор Каретный. — Как мы видим, военные действия уже начались!

— Они не просто начались, — крикнул Виталий Вилов. — Убивают наших!

— Вы слышали, — крикнул Треслав Старин, — о том, что Владимир Дуров был убит сегодня в полдень?..

Все замолчали.

— Вы же понимаете, чьих это рук дело, — наконец вскрикнул хозяин дома. — И нам следует остановить захватнические действия Керилана!

— Можно я скажу? — взял слово молодой Михаил Ильинский. — Сегодня ночью город потерял тысячи человек, власть Керилана распространяется нынче и на Доброград. А мы, в недавнем прошлом гвардейцы, подставили короля — единственного, кто может хоть как-то противостоять оккупантам, — подчиняясь обещанию, данному вам, господин Каретный.

— Позвольте, — встала с места Юлиана Смолина. — А почему это король — единственная альтернатива Кроне и оккупантам?

Поднялся гул и споры. Виктор взревел:

— Тише! — он топнул ногой. — Мы не так слабы как раньше! — и он повернулся к Ивану и Володе.

— Да, — робко начал Иван. — У нас есть то, что можно противопоставить армии духов и чудовищ Кериланской Империи.

— И что же это? — послышались крики.

— Только давайте без всяких пошлостей, — усмехнулся Вилов. — Типо, у нас есть единство, мы любим друг друга и прочее… У кериланцев тоже есть всякие такие качества.

— А я и не об этом, — громко усмехнулся Иван, затем продолжил тише и загадочнее. — Неужели вы думаете, что будь вы на стороне короля, даже вместе с ополчением — вы бы смогли как-то противостоять армии Керилана, про всю мощь которой мы вам рассказывали. Вспомните, что многие из вас видели в Турдистабе. Смогли ли бы вы противостоять кериланцам? — Иван чмокнул губами и покачал головой. — Вы, самые обученные и собранные в стране люди, её защитники, погибли бы зря! Нас не было несколько дней… Прошу не требовать с нас объяснений и подробностей, сейчас мало времени, а на это его нет совсем. Так вот, нас не было, так как мы нашли древний, легендарный и по-настоящему мощный артефакт… Скелет грифоносфинкса.

— Что?!

— Его не существует.

— Невозможно!

— Не до шуток!

— А вы докажите! — крикнул Сергей Леодин.

— Мы его покажем, — сказал Владимир Козлов.

В толпе были не только бывшие гвардейцы, но и Оксана с Виолеттой. И все они пошли за Виктором, который предоставил им телепорт в подвале. Они выбрались из города на довольно большую поляну. Виктор раздал всем специальные очки. Надев их, люди заохали. Для них это стало настоящим открытием. Виктор долго стоял, выступал, что-то рассказывал и зачитывал брошюру, которую за последнее время неплохо изучил, пояснял какими возможностями обладает этот артефакт. Все присутствующие, включая Ивана и Вову, были потрясены.

— А ещё… — вскоре сказал Володя, посмотрев на Ваню. Тот кивнул, и он продолжил. — У нас есть Огненный меч. Наверное, он не очень полезный, но… нам он тоже поможет, придаст уверенности.

— Итак, — Иван вышел вперёд. — Завтра в полдень мы должны встретиться с врагом и отомстить за наших патриотов! За всех, кто остался без крова, за сломанные судьбы, за Владимира Кулова, Эдуарда Гарина и за многих-многих других! Я уверен король нас поддержит. Вы согласны?

Раздались одобрительные возгласы.

— Ну что? Тогда завтра? С грифоносфинксом против Керилана?

— Да! — раздалось из толпа, кто-то запел «Мочи кериланцев».

— Завтра мы выступаем, — закончил Володя, подходя к Оксане.

30 глава. Ночь перед выступлением

Оксана смотрела на него наполовину ласковым, наполовину озлобленным взглядом. Она отвернулась и начала уходить, как он схватил её за плечо.

— Постой, — сказал он.

Она остановилась и вздохнула.

— Постой, — снова повторил он. — Нам надо поговорить.

— Пошли.

Они отправились со всеми через портал и пришли в дом. Там сегодня поселились и Иван с Катя. Гвардейцы, воодушевлённые намного больше, чем в начале, ушли.

Дом этот был двухэтажным, ограждённый забором. Вокруг лужайка с дорожками, ведущими к воротам; сзади были даже не ворота, а, скорее, просто дверь, чёрных ход. Сама постройка довольно массивная, кирпичная. В самом низу был подвал, где в сундуке, кстати, Виктор и хранил основную часть сбережений, а не в «Добргорбанке», по недоверию своему. Там же находился запасной туалет.

Начиная от двери, входивший обнаруживал довольно просторную прихожую, слева от неё существовал дверной проём (в который Виктор, из пространственных соображений, дверь не ставил), ведущий в знакомую нам гостиную. Стена прихожей напротив входной двери была закруглённой. Войдём к гостиную. Она представляла собой просторное помещение с камином и дверью в кухню. В дальнем углу находилась лестница наверх, на второй этаж. Сама гостиная поворачивала направо и одновременно расширялась. По другую сторону камина находились два больших окна, выходивший на западную сторону, что придавало вечером виду из окна романтическое обаяние. Также в прихожей справа была дверь в восточную (и неторжественную) часть дома. Начиналась она с длинного, просторного коридора. Справа от него были ванная и туалет, а впереди, тоже без двери, находилась довольно большая кухня, в которой готовили повара Виктора. Эта часть была, прямо скажем, не совсем парадной, хотя её видели все гости, в виду её близости к удобствам. Виктору предлагали внизу, в гостиной, поставить колонны, но он отказался, решив, что так будет уютнее.

Поднимемся на второй этаж. Здесь, как и во многих коттеджах на улице Викингов, располагались спальные комнаты. Всего их было шесть. Причём одна из них имела сразу две двери, ведущие в разные стороны коридора, и проходящий сквозь неё камин в придачу.

Наступил вечер, и наши герои сели ужинать. Оксана и Вова ели мало и довольно быстро уединились. Виктор ругался с младшей дочерью.

— А что там вы ходили? — болтала она. — Чего искали?

— Оружие, — фыркнул он, хватая лежащий шашлык.

Стояла ночь. Иван отошёл от стола и посмотрел в окно. Кате тоже поднадоело позднее воспитание младшей сестры, и она подошла к Ване сзади, обхватив его плечи. Пара вместе смотрела в окно. Ночь была и вправду красивой. В небе горели звёзды. Она положила голову ему на плечо. Иван вздохнул. Где-то небосклон был затянут тучами, где-то светила растущая луна. Небо было светлым: стоял июль. Всё это внушало им таинственное, романтическое чувство перед, возможно, жестокими сражениями и наводило приятную ауру. Неуловимую, но молодой человек ощущал её во многом: в аромате её духов с магнолией, в окружающем воздухе, в пейзаже за окном. Его брало воодушевление перед завтрашним днём. Катю же покорял его взгляд.

У них вызывала улыбку и даже смех перебранка Виктора с Машей.

— Ты, кстати, руки помыла? — вдруг вспомнил отец.

— Ну, папа…

— Без «ну»! Иди мой руки!

— Зачем, они снова потом испачкаются!

— Чтобы поесть!

— Они и так чистые.

— Ну конечно… Ты и в школе так говоришь?

— А я в школе как бабочка — то здесь, то в Войланске.

— И как к этому относятся? — поинтересовался отец.

— Там никто не знал, тут все завидуют.

— А ты что, хвастаешься?

— Ну, папа, мне уже четырнадцать…

— Всё равно!

— И вообще, я не буду есть.

— В твоём возрасте ещё надо кушать регулярно. А ну-ка садись! А то завтра гулять не пущу.

— Ты чё, пап? Я ж друзей сто лет не видела.

— Если б ты их столько не видела, то лучше б ела, чем гуляла с ними…

— Да нет, пап, — хохотнула она. — Мне очень надо!

— Пока не доешь…

— Чёрт, ну мне же уже не пять лет!

— Не поминай чёрта за обеденным столом.

— Хочу и поминаю, я же его не призываю магией!

— Прекрати так себя вести! — взревел Виктор. — Иди к себе в комнату! Ты наказана!

— Отлично, — усмехнулась Маша. — У меня там тилис.

И она весело убежала. Тарелку и чашку за ней убрал слуга.

— Мне бы папа такое устроил в своё время за подобное поведение! — шепнула Катя жениху. — Это только начало, папа ещё не знает, как она себя начала вести в Войланске…

— Ей как раз не хватало отцовской руки, — улыбнулась Виолетта.

— Кошмар, — сказал Виктор, поднимаясь со стула. — Это Керилан так детей балует? Когда она стала такой непослушной… Ужас!

— Это ещё цветочки, — вставила Катя.

Мать смерила её взглядом.

— Куда ты? — спросил Виктора Иван.

— Воспитывать, — фыркнул тот.

— Мне кажется, — промолвила Виолетта. — Она уже не в том возрасте, чтобы начинать её пороть.

— Боже! — воскликнул Виктор. — Да когда ж я бил дочек своих?

— Меня, в четвёртом классе, огнём, за двойки, — без запинки вспомнила Катя, а затем шепнула Ивану: — Жаль, что Машу не выпорят.

— Как ты можешь? — тихо удивился Иван. — Она же твоя сестра.

— Ты ещё не всё знаешь.

Виктор угрюмо ответил на непонятные взгляды Ивана и средней дочери, взял пульт управления домом и нажал на одну из кнопок. Буквально через полминуты сверху вылетела Маша.

— Включи тилис! — заорала она.

— Ты наказана, — старался холодно говорить Виктор. — Сиди в своей комнате.

Тем же вечером он как-то сказал Ивану и Володе:

— Ребёнка воспитывай, пока поперёк лавки лежит.

Сразу после этого Володя снова ушёл в комнату Оксаны. Там она, опустив голову, сидела за письменным столом.

— Бумаги из ИМИ разбираешь?

— Ага, — она повернулась к нему. — Чего ты хотел?

Он закрыл дверь и сел на кровать.

— Ты не против?

— Нет.

Володя вздохнул.

— Я хотел попросить прощения и сказать, что я всё знаю…

— Знаешь о чём? — резанула девушка.

— Знаю о… — он перевёл дыхание. — О ребёнке.

Минута молчания.

— И что ты об это думаешь? — спросила Оксана, мысленно браня отца за длинный язык.

— Я хочу, — сказал Владимир после небольшого перерыва, — чтобы ты меня простила и мы… Ты выйдешь за меня?

Он образовал магическое кольцо из огня, напоминающее свадебный венок.

— Что же я должна ответить? — нарочито задумчиво говорила она. — Почему, Вов, я перестала гулять с другими со дня начала наших отношений, с этого нового года, а ты — нет? Судя по тому, что мне Ваня сказал, тебе меня просто не хватит. Это так?

Володя молчал. «Ну не могу же я сказать, что это так, — думал он, — когда, может быть, это уже и не так».

— Я подумал, возможно, надо начать всё сначала, извлечь ошибки, которые мы допустили и… — он замолк.

— Как всё легко! — воскликнула она. — Володь, я немножко больше тебя на этом свете живу и знаю, что не всё так просто. А что мне делать с болью в сердце?..

Он подбежал и обнял её.

— Хочешь, я убью её? — спросил он.

— Кого? Ту девушку?

— Да! Хочешь?

— Конечно, хочу… Но надо! нельзя!

— Почему?

— Просто нельзя, — она тоже обняла его. — Просто нельзя. И всё начать так просто заново тоже нельзя…

Он почувствовал, что щека его намокла, как в тот раз, когда ему пришло письмо от отца, когда он познакомился с ней.

Виктор тоже поднимался к себе в комнату, а за ним шла Виолетта. Он знал это. Они вместе вошли и сели на кровать.

— Витя, — начала она. — Завтра это выступление… И я подумала, что нам следует помириться. — Виктор молчал. — Я хотела попросить прощения.

— Я не держу на тебя зла, — заявил он.

— Но я уехала в Керилан с Фёдором.

— Я давно простил.

— Простил? — в голосе бывшей жены появилась возмущённая интонация. — А если простил, почему отворачиваешься, почему не смотришь на меня? Почему не можешь обнять меня и заснуть рядом, как раньше?

Виктор действительно старался не смотреть на неё, даже сейчас он глядел в окно. Но после этих слов он повернулся к ней.

— Я не держу на тебя зла. Ты поехала с ним, возможно, потому, что у него были деньги, в Борсии жить не хотела, возможно, ты влюбилась, возможно, я тебе надоел или мало уделял внимания…

— Влюбилась? — рассуждала Виолетта, глядя на него. — Нет. Я любила и люблю тебя. Ты постоянно был в гвардии, как ты мог мне надоесть… Я, наверное, запуталась в своих чувствах, да ещё и во всём, что ты сказал о деньгах и Борсии. Да, мне надоело жить здесь — в грязи, в нищете! А уже там Катя помогла мне разобраться. Хотя, когда я жила в Войланске, я по письмам, по словам вашим заметила, что она гораздо холоднее стала относиться ко мне, гораздо больше бранить за то, что я уехала, в отличие от тебя, хотя ни про Машу, ни про Оксану я такого сказать не могу.

Ты писал мне свободно, не скрывая ничего, искренне волновался за детей… Хотя ты мог обидеться на меня или возненавидеть. Можно было подумать, что ты больше не любишь меня, но покуда ты сидел в тюрьме, я в это не верила. Я понимаю, какой ты благородный, честный и добрый мужчина, вряд ли я достойна тебя. Но скажи, ты любишь меня?

— Знаешь, — проговорил муж, — мы в таком возрасте, что, я считаю, о любви говорить сложно. Она уже не такая как в двадцать. У нас просто термины одни, а явления разные: молодецкая страсть и зрелое чувство. Конечно, бывают такие экземпляры, которые ещё и в восемьдесят лет влюбиться могут, но у меня отношение к чувствам не такое. Нет, любовь — это, конечно, не только доверие и уважение, это нечто новое. То, чего мы ещё не изучили. Связано, наверное, с тем, что у нас, например, есть общие дети. Я сейчас думаю только о них.

— Стой! — пискнула Виолетта. У неё и её двух младших дочерей были очень похожие между собой высокие голоса. — Без детей! Скажи мне, не мучай, я тебе безразлична или нет? Ты только о них и говоришь, я знаю, они у тебя на первом месте, но как же я? Кто я тебе?

— Ты жена, мать моих детей, — Виктор свободно вздохнул. — Я давно тебя простил и не хочу больше продолжать разговора на эту тему. Я просто боялся обнимать тебя, боялся возвращения юношеского чувства. Боялся ещё с тех пор, как Ивана оно настигло и он попросил меня стереть ему память.

Виолетта подсела к нему и начала гладить по голове.

— Скажи, скажи, — бормотала она. — А как было в тюрьме? Ты, наверное, мучился?

— Поначалу, да! Любого мужчину будет мучать, что его жена уехала с дочерью и другим туда, где, наверное, лучше, и ей хорошо с ним, а ты сидишь в тюрьме, в клетке… Я даже ни с кем тогда не общался. Единственное, что давало мне свет, это мысль о друге, что он живёт новой жизнью (и теперь я смотрю, что очень даже великолепной жизнью), что он ушёл от всей этой боли, которая настигает и не даёт дышать.

— И что же? А как же зависть?

— Зависть? Зависть к Ивану? Брось! Я всю жизнь на него смотрел сначала с высока, потом по-отечески. Сейчас для двадцатилетнего он даже слишком зрелый, но тогда он всегда и внешне, и внутренне был моложе своих лет, к тому же не только ниже меня, но и младше. Я не видел в нём того, что он сумел доказать людям — что ни грош ему цена. Что он доказывал мне… Старался добиваться своих целей. А когда меня посадили, он стал для меня примером. Нет, не обязательно, чтобы я стирал себе память. Суть была в том, что он нашёл, пусть даже убегающий, но выход из сложившейся ситуации. Ситуации чувств.

Я помню, когда никого в камере не было, я кричал от злости: на тебя, на Фёдора, на весь мир. Со временем это прошло. Я начал общаться с сокамерниками, в принципе они приняли меня. Статья у меня была недерзкая, я не грабил нищих, ни насиловал детей. Так же она была редкая. Интересная. Интересен стал и я. Белая полоса в жизни началась ещё в тюрьме. Я был любопытен сокамерникам с самого первого дня, а в конце моего пребывания в Тиробасе ещё и прессе, что продолжалось по выходе. Иван научил меня во всём видеть что-то хорошее. И в тюрьме я первый раз почувствовал, что мной интересуются. Я не обычный, я отличаюсь от других, даже уникальный (прим. авт.: Герострат по неволе). Это помогло мне свыкнуться с суровой тюремной жизнью, с её порядками. Можешь даже спросить у Кати, в начале мои письма были нудные, скучные и печальные, но вскоре я начал писать весело, позитивно. Я полюбил снова и тебя, и дочерей, но уже по-другому, как своих ближних. Я во всём этом, в вас, в своей уникальности видел новый смысл жизни. Если сначала это было лишь тем, что удерживало меня от депрессии, от самоубийства, то потом, по мере приближения моего освобождения, это стало настоящим солнцем моей жизнюги!

Вскоре меня выпустили, я снова вернулся в гвардию, стал известен под псевдонимом «Каретный» для всего мира, потом разбогател… А сейчас ты пытаешься вернуть меня к чему-то старому. Не стоит. Я люблю тебя новой любовью, а мы, конечно же, будем вместе — вместе по-новому! Как близкие люди.

— А как те люди, с кем ты сидел??

— Кого-то выпустили, но в основном они всё ещё сидят. Я ежемесячно выделяю тюрьме по тысяче золотых и контролирую, чтобы деньги шли на улучшение условий, на еду, которая, когда я сидел, была отвратительная! Я общаюсь с некоторыми из сокамерников, кто-то даже стал моим другом.

А теперь, — Виктор перевёл дыхание. — Я поговорю с тобой по поводу поведения Маши и про Оксану… Боже, жена, ты ж ещё не знаешь…

Одна из спален, та, что находилась рядом с лестницей, обживалась в эту ночь Оксаной и Володей. В первой, которая шла, начиная с поворота коридора, были Виктор и Виолетта. В следующей Маша, дальше слуга, остальные две — включая ту, что была узкая, неудобная, с двумя дверьми — считались гостевыми. В той, что в углу, где была одна дверь, сегодня поселились Иван и Катя.

А сегодняшняя ночь была для них необычной. Они очень боялись завтрашнего выступления, они хотели друг другу побольше о себе рассказать.

Катя, как волшебница воды, наколдовала клубничного и малинового чая, они разделись, заставили чашки летать и сели на кровать разговаривать. Сначала Иван рассказывал ей о своей жизни до забвения.

— И как же? — изумлялась она. — Ты с двадцати лет, как развёлся с матерью Вовы, около пятнадцати лет, до встречи с этой… (она с ненавистью говорила о сопернице) …Дарьей, ни с кем не был?

— Ну не совсем, — улыбнулся он. — Было несколько девушек. Иногда думал, что влюбился, но это проходило через неделю-две. А дальше ты знаешь… Но поверь, я тебя тоже люблю.

Катя обняла его.

— Ты, наверное, пользовался жуткой популярностью, не женатый, красивый, молодой, но уже опытный гвардеец… — Катя вздохнула и почувствовала новой прилив ревности.

— Что? Да брось… Не думаю, что так было. Во всяком случае, я этого не видел. Я был не так уж привлекателен, ниже, кстати, чем сейчас. Со вторых семнадцати лет, как в Керилане жил, вырос сантиметров на шесть. Ни особенной красотой, ни силой не отличался. Да и лидером я таким уж никогда не был. Образование тоже среднее. Однако я всегда верил, что встречу «своё хорошее счастье».

— Ты оптимист. Но в институте ты же многим нравился, да и раньше мне Вова говорил…

— Ну это уже после забвения. Может, ты и права, оно мне лучшую жизнь подарило, которая и сейчас идёт. Как с чистого листа. Я просто стал более уверен в себе, а в начале я ещё и был жутко увлечён одним делом — узнать, кто я. Радости, может, в жизни больше стало, вот я и расцвёл. А раньше темно всё было. Я даже повести за собой людей не смог, когда «Мочи кериланцев» людям понравилась.

— С ума сойти! А я ведь так обожала эту песню… И тебя.

— Главное, что мне всегда было зачем жить! Цель должна быть.

— И какая же у тебя сейчас цель? — на лице девушки заиграла добрая улыбка.

— А у тебя? — усмехнулся Иван.

— Ты первый! — Катя рассмеялась.

— Я начну с начала. С шестнадцати лет, как мы с Витькой… то есть с отцом твоим тела моих родителей нашли, я поклялся отомстить. Разобрался с братьями Сарайскими. Это убийцы были, — пояснил рассказчик. — Знаешь, для меня гвардия чем-то большим была всегда, я всегда старался быть бойцом, спортсменом, примером для подражания, хотя зачастую лень совсем на диван загоняла, на котором я неделями лежал, как домашний кот…

— Котик! — ласково погладила его Катя.

— Задания гвардии для меня порой целью становились, правда, признаться, слабой.

— А расскажи про папу! — с любопытством в глазах воскликнула Катя. — Каким он был в гвардии?

— О! Он был совершенно другим человеком. Никогда никому не хотел ничего доказывать. Его никогда не ставили в пример, а ему это и не надо было. Но и лени в разы меньше, чем у меня. У нас даже патриотизм был разный. У меня идейный, а у него врождённый.

— То есть? Это как?

— Ну, у меня это от идеи шло. Родители погибли, страна загнивает, надо себя показать, с менталитетом бороться. Понятие «родина» для меня было довольно символическое: король, Доброград, официальные границы, гвардия. Не то, чтобы потому что надо, от сердца всё-таки шло, но патриотизм гвардейский, хотя с идеей и целью не столько врага победить, сколько страну сделать лучше.

У Виктора же по-другому всё было… Он родился, с детства полюбил свой дом, потом озеро, на которое ходил отдыхать, семью свою, посёлок. Затем окружающих и соседей. Они ему, в отличие от моих, злыми не попадались (я своих соседей и окружающих, ой, как невзлюбил, вот у меня и не зародилось такого же патриотизма). Любил он сначала свою загородную квартиру, семью, дом, старше стал — район, места родные, как он любил говорить, город, а потом и всю страну. И ни короля никакого, ни границы, а страну, людей, знакомые, любимые и родные места. Я даже не знаю, как бы он жил в другой стране, как я после забвения… И никакой не было ни идеи, ни стремления, просто любил и всё тут. Если мне было интереснее Керилан уничтожить, «кериланцев мочить», то ему Борсию сохранить… важнее что ли… Такой патриотизм — он ведь такой, из зёрнышка с детства в могучую любовь к родине вырастает.

— Вот у меня… — проговорила Катя. — Как ты сказал, какие виды патриотизма бывают?

— Идейный и врождённый.

— У меня идейный, как и у тебя.

Они допили чай.

— А знаешь, какая у Виктора была реакция, когда я ему эту теорию о двух патриотизмах рассказал?

— Какая? — у Кати загорелись глаза от интереса.

— Он сказал: «Такие как ты пишут патриотические песни, а такие как я их слушают». Это было после моих исполнений «Мочи кериланцев».

— А как она вообще тебе в голову пришла? — Катю начало распирать от любопытства к нему.

— Как? Да никак. Просто пришла вот и всё. Её будто бог прислал… Знаешь, как идея приходит? Как мысль, как озарение. Коли хочешь ты заниматься чем-то, занимаешься, ну, например, стихи пишешь или музыку, как я, или картины, коли придёт к тебе… не люблю слово «муза»! Идея что ли, задумка. Она охватит тебя, заполонит всего до краёв, так что ты боишься, что что-то за края выльется — и ты ясно видишь и стараешься сначала её воплотить. Но никогда точно этого сделать не сможешь.

— Почему?

— Не знаю. Знаю только, что то, что у тебя в голове возникло, никогда никакой земной магией точь-в-точь не воссоздашь. Но могу рассказать тебе про обстоятельства создания этой композиции.

— Давай!

— Ну это не очень интересно. Бывало в такси ехал, куда-то смотрел, бывало на прогулке, ждал друга или подругу… А тут всё так банально. Сидел, фантазировал, представлял концерт. Представлял себя на сцене, прыгающим с высоты. Встал, запел. Сразу пошли и слова, и мелодия. Пропел припев несколько раз и запомнил. Куплет тоже более-менее придумал, пока во мне нерв жил, и записал. Без спешки, просто рядом лист и ручка лежали.

В творчестве тоже цель моя была, но снова-таки слабая.

— Отчего же?

— От того, что не востребовано оно было. Я ж гвардеец был обычный.

А затем я полюбил Дашу, — Иван просто развёл руками, а Катя сжала кулак, — и в жизни загорелась новая цель. Новая цель… Которая так и не была достигнута. Но, знаешь, тогда с тобой на берегу я понял, что всё что ни происходит, в конечном итоге, приводит нас к чему-то новому, неизведанному, светлому, хорошему.

— Всё что ни делается — всё к лучшему?

— Да.

— А я никогда в это не верила. Слишком разная жизнь.

— Человек, теряя что-то, находит новое. Хотя бы возможность. Но почему «хотя бы»? Это ведь самое главное!

— Может быть. А как с той жизнью, которая началась после забвения?

— А я её хорошо продумал. Ни в козликов в туалете играть собрался, всё-таки.

Катя рассмеялась.

— Знаешь, — начал он загадано. — У меня в юности был такой рассказ, который я сжёг. Не помню отчего, по-моему, от обиды, что он какой-то девушке не понравился, которая понравилась мне… Назывался «Алэн и смерть», кажется. Вот, в общем, примерно его содержание:

«Идёт в задумчивости по дороге мужик из Войланска (я не хотел нашего брать), и думает о жизни своей, воображает, мечтает. Тут ему попадается с косой старуха.

"Пусти, бабушка", — говорит он.

"Я не бабушка, я смерть твоя, — отвечает она. — Куда идёшь ты и зачем?"

Ну, конечно же, он перепугался. Говорит: "Забрать меня пришла?" Она кивает. Он просит старуху не забирать его. А она ему и говорит: "А зачем жить тебе? Почему мне забрать тебя нельзя?" Остановился тут Алэн и начал думать. А зачем он живёт?

У меня были варианты в черновиках, как он приходит в город и начинает заниматься разными делами в поисках смысла жизни, но так и не находит. Я всё вычеркнул и выкинул, решив, что его похождения убивают философию в моём рассказе.

И доделал я тогда рассказ мыслями Алэна. "А правда, зачем я живу?" — потом приходит к выводу, что и смерть — это лишь его вымысел, и никого он не встречал, а живёт он действительно непонятно зачем! В общем, смерть ему говорит: "Ответь мне серьёзно на вопрос: зачем ты живёшь, и если ответ будет настолько весом, что будет наполнять твоё сердце доверху, то покуда он будет таков,я тебя не заберу".

Так и живёт Алэн, пока знает зачем. И это "зачем" настолько весомо, что он активен и живуч, а, следовательно, он не умрёт.

Возможно, это путь к бессмертью…»

Вот я и жил с тез пор по этой истории. Всегда отвечал себе на этот вопрос, или, по крайней мере, старался отвечать. Главный вопрос. Зачем? Почему? В чём цель?

И зная свою сущность, я ещё до забвения решил, что стирать буду всё и даже не пытаться стереть часть воспоминаний, что крайне сложно при наших знаниях о магии. Тем более это могло вернуть мне чувство к Даше…

— То есть, — начала понимать Катя, — ты хотел иметь цель в жизни и после забвения.

— Цель должна быть достижимой, — заметил Иван. — А с Дашей она таковой не была.

— Да, да! А цель в твоей жизни после забвения, это было то… то… получается, узнать, кем ты был раньше.

Ваня хлопнул в ладоши.

— В точку! В яблочко. Хотя я сделал всё, чтобы она была тоже практически недостижимой. Я знал, что не отступлюсь от неё! И после забвения, хотя я уже и не помнил ничего о том рассказе, видно, что-то в моём сознании, даже в том, что можно назвать душой, сущностью, отпечаталось, и моим самым главным вопросом стал «Зачем? Почему?»

И с тех пор, кстати, как я написал «Алэн и смерть», я считаю, что каждый человек должен ответить для себя — «Зачем я живу?»

После забвения для меня главным вопросом стало: «Почему я стёр себе память? Зачем мне или кому-то ещё это надо было?», и ответ мне дало только зелье памяти.

— А кстати, — подумав, воскликнула Катя. — А это действительно хороший вопрос. Как ты сейчас на него ответишь?

— Сейчас? — Иван встал с кровати и взглянул в окно. — Наверное, цель в том, чтобы защитить наконец-таки любимую страну, победить Керилан. И ни на словах, ни в песнях, а на деле! Всё начнётся с завтрашнего выступления.

— Понимаю, — начала рассуждать Катя. — Но это же всё так опасно! Я боюсь за тебя. Может быть, не стоит, может, лучше уйти в сторону? — раньше война с Кериланом казалась ей необходимым будущим, но теперь, когда рядом был самый дорогой для неё человек, всё менялось.

— Предлагаешь спрятать голову в песок? — спокойно сказал Иван. — Не думаю, что у нас есть эта возможность. Если и есть, то, во-первых, я себе этого не прощу и сам себе голову отрежу. Во-вторых, это крайний эгоизм. Сейчас от нас слишком многое зависит, многим людям уже не на кого положиться, и их превратят в рабов или убьют!

— Но думаю, что помимо цели нужно ещё и знать, зачем она нужна.

— Вижу, ты тоже умеешь мыслить философски. А какая у тебя цель?

— Моя? Наверное, в том, — она говорила необычайно нежно, — чтобы жить с тобой, создать вместе семью, главное быть любимой тобою…

Иван улыбнулся ей и сел рядом, приобняв её.

— А правда. Я тоже этого хочу! Больше всего! После стольких лет нелюбви — я хочу счастья с тобой. Тепла и уюта, чтобы ты была рядом!

— Буду! — мяукнула она и легла ему на плечо.

— Только для начала, — твёрдо сказал он, — разобраться надо! С псами кериланскими! Выжить! А потом я всегда рядом буду. Это ж с самого детства для меня главное было, я считал, что, если хоть кто из вас, из баб, — в голосе Ивана прозвучала нота обиды, — меня полюбит, я тут же взаимностью отвечу… — он вздохнул. — Хоть по жизни это и не так просто оказалось.

— А я вообще считаю, — твёрдо и даже сурово произнесла девушка, поднимаясь и крепко вцепившись в плечо любимого, — что, коль в человека влюбился кто, то он это ценить должен и отвечать взаимностью.

— Тут ты не права. Люди все разные, не можешь ты ото всех этого требовать, — Иван помолчал минуту, а затем пристально посмотрел в её глаза. — Ты меня любишь?

— О! — она снова бросилась к нему на шею. — Конечно, люблю! Как же я могу тебя не любить? Влюбилась с самого начала — вот и всё! С первого взгляда, можно сказать, просто понимать стала это уже потом. И наплевать стало какой ты: добрый или злой, умный или глупый, красивый или нет. Всё было прекрасно! — (Иван испытал непонятное чувство, что-то вроде дежавю, что-то слишком похожее он когда-то сам испытывал к Даше). — Почти с первого взгляда твоего, с первого слова влюбляться начала без памяти! И сейчас так же люблю, — она начала целовать его. — К тому же… — она продолжала это делать. — Ты не представляешь, что ты для меня значишь! Ты — просвет в моей ужасной жизни. Мука по тебе нестерпима, но когда ты рядом… — она замерла. Она многим это говорила, Оксане, Маше, даже Лене, Вере и Оле, но ему говорить это оказалось сложнее. Сердце замерло. — Когда ты рядом… Это великолепно! Когда ты рядом, когда целуешь меня, говоришь, что любишь… Просто говоришь, просто хорошо относишься. — Она говорила очень громко, уже начинала переходить на крик. — Это стоит всех моих страданий! А ты? Ты меня любишь?

— Я? — вылез из мечтаний Ваня. — Конечно, люблю! Как я могу тебя не любить? Это же такое сильное, нежное чувство во мне, благоговение перед тобой! Я люблю? Я обожаю тебя. — А вот он говорил тихо, ровно, шёпотом, с придыханием, целуя её в лоб и поглаживая по голове. — Ты первый человек, который… — он вздохнул. — Который смог понять меня, который может выслушать!

— Да! Да! — улыбнулась Катя. — Той радости и любви, которой не дали мне ни семья, ни окружающие, дал мне ты! С тобой хорошо, весело и интересно как ни с кем! И ты тоже, один, смог меня понять! Значит… — она томно отпустила руку от его плеча, прислонила пальцы к губам и начало говорить тихо, заинтриговав его: — Значит… Значит, я должна тебе открыться… Открыть «ВСЁ».

- Всё? Что всё? — заинтересовался Иван. — Ты завораживаешь!

— Подожди, — Она сползла на пол, натянула джинсы, футболку и залезла под кровать. — Ну где же она, где… — бормотала Катя. — Я ж здесь где-то оставила.

— Что такое? — со смешным и добрым тоном спросил Иван. — Что ты там ищешь? Зачем ты забралась под кровать? Тебя там съедят чудовища!

Послышался звонкий высокий смех Кати.

— Чудовища у нас одни, — сказала она. — Живут через океан Сердце.

— Это точно, — усмехнулся Иван.

— Кажется, нашла, — она вылезла из-под кровати вся пыльная, пару раз даже чихнула.

В руках она держала толстую коричнево-алую книгу в твёрдом переплёте, тоже всю пыльную, как и Катина жёлтая футболка. Однако даже в таком виде, всю растрёпанную, Иван находил Катю необычайно красивой. Ей хотелось любоваться и любоваться.

И тут в дверь постучали. Иван и Катя переглянулись. В спальню вошёл слуга.

— Попрошу потише, — шепнул Степан, показывая подходящий жест. — То кричите тут, госпожа Мулина, то звонко хихикаете. Папу вашего разбудите, он вам и устроит за шум ваш. А то Мария Викторовна уже проснулась.

— Всё будет нормально, — пообещал Иван.

— Извините, — буркнула Катя.

Слуга ушёл.

— Быстро! — воскликнула она. — Ночь, сейчас папа придёт, такое устроит! — она быстро сняла с себя пыльную одежду, скинула с постели одеяло, толкнула на неё Ивана, сама плюхнулась к нему и накрыла их обоих.

— Цыц! — шепнула она. — Если отец проснётся, такое устроит!

— А что такое? Тебе уже не четырнадцать лет.

— Ты забыл, как меня «легко» разбудить?

— Вот чёрт! — Иван почему-то это тоже относил к плюсам своей невесты; затем он показал на книжку, которую она достала. — А это что?

— Это мой дневник, — ответила она.

— Ты вела дневник? Я никогда не мог понять таких людей. Всегда боялся, что такое могут прочитать, а главное, лень всё что со мной произошло ещё и описывать.

— А мне, вот, нравилось. Потом можно посмотреть, через год, какие глупые у тебя вчера были надежды. И теперь я хочу его показать тебе. Поделиться с тобой.

Они стащили одеяло и сменили позу с лежачей на сидячую.

— Ты хочешь, чтобы я всё прочитал? — он покосился взглядом на книжку.

— Естественно! Если, конечно, не тяжело. Дневник был моей единственной отдушиной в школьные годы. Почему? Узнаешь, прочитав его! Тогда же поймёшь, что ничего к Климову у меня быть не может. И если бы ты прочитал этот дневник раньше, ни за что бы не решил, что я к нему испытываю хотя бы симпатию; ты ж не идиот какой-нибудь.

— Порой, — с обидой сказал Иван. — Вам, девушкам, нравится, что вас унижают.

— Во-первых, это, скорее всего, не про меня, во-вторых, есть грань, за которой уже никаких чувств не может быть. Одно дело Доброверова в седьмом классе приходит в короткой юбке, и старшеклассники говорят ей: «Привет шлюшка», другое дело, когда человек оскорбляет твою семью или желает тебе смерти! Ну, может, первый случай и покруче был… Ну так что? Ты будешь его читать?

— Весь? Наверное, начну, всё равно, я уже вряд ли усну.

— Совсем весь — не думаю, что тебе будет интересно читать про каждый мой день, там много скучного, иногда регулярные болезни, иногда просто день как день и таких ещё сотни. Начни, но не с начала, — Катя открыла дневник немногим раньше середины, показала дату: «седьмое июня 1248 года» — Я хочу, чтобы ты прочитал именно это, для начала, а потом уже всё остальное. Начнёшь?

— Пожалуй.

Она улеглась к нему на колени (потом она умудрилась даже уснуть там), а он начал чтение одной из самых главных книг в своей жизни:

31 глава. Невесёлая прогулка

Здравствуй, дорогой дневник. Сегодня был самый ужасный день в моей жизни.

Иногда за день встречается хоть что-то хорошее. Может быть, кто-то улыбнулся, собачку удалось погладить, кошечка помурлыкала. Сегодня я ничего вообще хорошего не заметила!

Мне опять снился этот дурацкий сон с каким-то парнем. Скорее всего, это был тот же, что и два месяца назад. Такой же красивый, подходит, говорит со мной, смотрит прямо близко-близко, а я хочу ещё… А когда просыпаешься, на душе так тоскливо, как будто жизнь катится под откос.

Утром перед завтраком я думала, что хотя бы сегодня проведу день хорошо, каникулы ведь. Нет, чёрта с два, маме, дуре, надо было обязательно поучить Машу магии, та как всегда ни фига не поняла и наорала на меня. Заставили помогать готовить маме. Оксана, кстати, как всегда сегодня пошла гулять с новым парнем. Этот был какой-то странный и пугающий. Затем я должна поставить Маше тарелочку для того, для этого… Она надо мной издевается, а маме с папой хоть бы хны! Только я на неё подниму голос, чуть-чуть даже, сразу — «Катя, не ори!» Папаша за завтраком за всякие мелочи надавал подзатыльников… Ненавижу их с мамой! Пусть они будут прокляты!

Самое главное было потом. После того как этот диктатор-папаша (знаю, что нельзя так, но я сейчас в ярости, мой юный дневник, тебя же никто не прочитает) укатил в свою гвардию, я решила хоть как-то отвлечься. Вот мать моя стерва! (тоже самое, что про папу) полчаса её умаливала, чтоб она меня гулять отпустила, хотя лучше бы не отпускала… Сиди, блин, с Машей, которой ты надоела, развлекай её. В итоге они попёрлись в парк, и я написала письмо Вере и Оле. И вообще меня задолбало этих голубей туда-сюда гонять, они тоже живые. Папа там что-то собирает, а тилис купить не может! Оксана, тварь, тоже могла бы у какого-нибудь своего хахаля-буржуя бабок взять. Меня на работу до сих пор не берут, и родичи диктуют, что мне ещё по дому до черта чего делать. Бесят меня эти деньги!

Так через минуту мне голубь от Веры прилетел: «Ой, мне то, — писала она, — мне сё, так-то оденусь, что-то мне сейчас лень гулять, через часик» (через три в итоге выперла). Интересно, она ещё там юбку на уши не натянула?! К тому же всё равно это бессмысленно, никто из мальчиков на неё не посмотрит.

Оля написала, чтобы я подходила к ней. Думает только о себе! Подстраиваться под неё, видите ли, надо! А что поделать? Кроме неё, нормальных друзей даже нет!

По дороге чуть не били какие-то пацаны из класса, кажется, Миша и Дима Косынин, как всегда обсмеяли, когда попались по пути. Иж какие, одеваюсь я на помойке и толстая… На себя бы посмотрели, один очкарик, другой вообще ЖИРтрест.

У Оли я сидела минут двадцать. Никаких обычных шуток. Болтали полчаса там с Верой по тилису. Даже у них уже тилис проведён, а я как дура должна голубей пускать, ещё над этим все, гады, смеются. Меня уже и голуби ненавидят!

В итоге мы всё-таки вышли гулять часам к шести вечера. Решили пройтись за городом, дошли до Прибрежной улицы. Тут всё и началось!

Смотрим, а у водного резервуара, на мосту, стоит знакомая компания. Валя, Дима, Олег и, конечно же, Костя. Конечно, знаю, дорогой дневник, что после того, как он меня побил и вообще после такого нечего о нём даже думать, но какое-то чувство похожее на ненависть потянуло меня туда. Сначала я решила, что не зря. Короче, на мосту стояли ребята, грязные, босые, помладше нас, лет восьми: два мальчика и девчонка. Бродяги, видно, нищие, играли на гуслях где-то рядом (я их видела пару раз) и зарабатывали деньги в шляпу. А эта поганая четвёрка их скрутила и, видно, деньги отбирают. Климов, козёл, как всегда орёт, развлекается, подкалывает их, Косынин ржёт, Олег Милов денежки их считает и всё Вале с Костей даёт. Ну где ж это видано-то! Я ему крикнула:

— Слышь ты, подонок, оставь детей!

А они повернулись и ржать, особенно Климов. Думает, сволочь, что я его ещё люблю. Дурак. Да я его вообще не любила! Чуть понравился, а эти идиотки всё раздули из мухи слона!

Если кого и полюблю когда-нибудь, то того парня из сна. Мне кажется, что он актёр.

Ну так вот. Дети-то плачут, мальчик один на меня жалобно посмотрел и ручки сложил — «помоги», мол, говорит, а другой: «Уходи, сами справимся». Меня, наверное, защитить хотел. Дети же совсем. Девочка ревёт без перерыва, и кровь у неё на руке.

А Олег поддакивает: «Не мешай, иди давай!»

Костя в меня камнем кинул, я продолжила на них кричать. А Оля держит меня, говорит: «Пошли отсюда, себя побереги, не наши, мол, проблемы».

Как вообще можно спокойно смотреть, как у детей хлеб отбирают! Я Олю отмахнула. Только Олег и Костя подходить начали, Вера завизжала и убежала, трусиха. Дима с Валей детей держали.

Я попыталась отобрать у Климова деньги, которые он у детей стырил, а он мне со всей дури ногой в живот треснул. Я на асфальт упала, руку разбила и дышать не могла. Увидев это, Валя сказал, что ему домой надо, Олег спросил ни к мамочке ли, стал смеяться, а Климов ещё хуже оказался, сказал: «Не вздумай стучать, настучишь — позабочусь, чтобы твой папаша из гвардии к ним попал», — и указал на бедных, плачущих детей.

Я никогда никого так ни ненавидела, как Костю Климова! Оля побежала мне помогать, Костя толкнул её, с неё слетели очки, и они их раздавил ногой. Я еле выговорила: «Подлец! Сволочь!» Олег стоял и подхохатывал. Тут совесть проснулась у Димы, говорит, мол, что девчонок бьёте? Хватит, типо. Я закричала ему, что сил было: «Молодец!» Оля ко мне подползла и начала помогать вставать. Рука была в крови, вся разбита, левая. Я ещё перепугалась, что она сломалась у меня в том же месте, где и два года назад, но боженька уберёг — цела рука!

Дальше я плохо помню, как было. Главное, Дима на нашу сторону перешёл, но Олег и его отколошматил. От Кости Дима бы стал убегать, он его боится, и я это вижу. А вообще Костя на самом деле очень трусит с мальчиками драться, проще запугать друзей крутыми родителями. Затем они с Олегом ещё пару раз нас ударили, меня Климов треснул носком ботинка в бок, отчего у меня опять дыхание перехватило. А потом они забрали деньги и убежали.

Я встала, пошла к детям, хотела помочь, думала даже домой к себе их сводить, может, папа бы им помог. Но они шуганные, видно, как я к ним шаг сделала — сразу умчались.

Я ещё и ногу повредила. Самой идти было очень сложно. Оля взяла за одно плечо, а Дима за другое. Но потом он вдруг отказался мне помогать, гордый весь из себя! Говорит: «Что, типо, я тут с неудачницами тусоваться буду, сама дойдёшь, не инвалидка», ещё выдавил свою новую насмешку, типо от нас с Олей воняет. Я мылась сегодня, а от Оли совсем никогда не пахло, ей даже под вечер прохладно стало. Как в тот раз, когда он назвал Веру коровой. Я никогда не видела коров с дистрофией! Ладно, всё равно спасибо ему, что он хоть вступился за нас.

В итоге Оля меня сначала поругала, мол, на фига ввязалась, а потом довела до дома.

Естественно, на меня наорали, хотя и пожалели, когда я всё рассказала (еле удалось, блин). Папа, ни слова не сказав, пошёл спать, мама с Оксаной пожалели, и я ещё наплакалась у себя в комнате. Одна Оксана пришла утешить, хоть кто-то обо мне думает, хотя у неё совсем нет на меня времени.

Я опять начала мечтать встретить парня. Даже не важно красивого или нет, главное доброго, тёплого и понимающего. Пусть даже я его буду ото всех защищать, но он меня поймёт! Чтобы он стал мне мужем. Если он будет меня любить — я ему всё на свете прощать буду!

Но думаю, что, конечно же, мне ничего не светит. На меня никто никогда не обратит внимания и нечего мечтать. Родители говорят, что я красивая, но мальчики этого не думают. Тем более в классе, где девочек в 2,5 раза больше, кем я могу быть! Все они гады, и тот, кто во снах, тоже — он ведь только во снах.

Я никому не нужна! Всё ужасно, все гады! Меня никто не любит! Я их ненавижу! Гори всё огнём!

А затем подпись другой ручкой:

Худший день в моей жизни.

Иван встал с кровати. Он был очень поражён прочитанным.

— Не надо так, Катя, — тихо сказал он. — Всегда есть надежда.

Он подумал о том, каким его друг Виктор, которого он всегда видел только как большого добряка и положительного героя, оказался, мягко говоря, не очень хорошим отцом, а иначе грубияном и эгоистом. Иван от него такого не ожидал.

Ему стало жаль свою невесту, но он гордился ей! «Жаль, меня там не оказалось», — думал Иван, пока читал, и сейчас воображал, как бы он пришёл на помощь и защитил бы Катю и тех детей.

Он теперь многое о ней понял, даже перестал её ревновать. Почти совсем. Не-е-ет! Стоп-стоп-стоп, а что за парень из снов? Но благодаря своему оптимизму, у него появилась надежда, которой бы не появилось у Кати. «Хотя вряд ли. Бред какой-то», — засмущался он.

Иван лёг рядом с невестой, крепко и нежно обнял её и уже совсем без памяти, измотанный, просто вырубился, оставив на кровати лежать открытый дневник.

32 глава. Униженная и оскорблённая

— Ваня! Ты почему вчера не убрал?! — он услышал это, когда лежал в кровати, и начал чувствовать, что уже не спит. Он приоткрыл глаза и увидел того, кто сказал это, — свою невесту. Она взяла в руки какую-то книгу и продолжала. — Ну ты чего? Это никто, кроме тебя, не должен видеть, а ты её не убрал, — тон девушка не поднимала, говорила с добротой, хотя возмущение в тембре присутствовало.

А он, только проснувшийся, уже понял, что за книга в её руках.

— Чёрт! — воскликнул он с досадой, прикоснувшись ладонью к своему лицу. — Как я мог забыть… Дневник… Его же могли найти. Вот я идиот!

— Ладно уже, — девушка забралась под кровать, спрятала своё добро и вернулась. — Никакой ты не идиот. Никто не заходил, — Иван вздохнул с облегчением и сел на, Катя пристроилась рядом и обняла его. — Только в следующий раз подумай, всё ли ты сделал. Я тоже хороша: откуда ты знал, что я собираюсь с ним делать дальше. Надо было сказать, чтобы ты его положил обратно. Но я рада, что ты понимаешь всё про эту вещь, а не смеёшься…

— Смеёшься?! — перебив её, воскликнул поражённый парень. — Смеяться? Да ты святая!

Святая рассмеялась.

— Да какая я святая? — произнесла она, по-прежнему с улыбкой. — Если ты о прочитанном, то зря.

— Почему зря?

— Я там так плохо про всех пишу…

— И правильно пишешь! — провозгласил Иван. — Так и надо! От Виктора я никак такого не ожидал.

— Да ладно, — Катя опустила голову. — Я тогда в ярости чувства изливала, а ведь у всех, и у папы в том числе, были свои мотивы. Он сам, наверное, считал, что это воспитание.

— Девочек так не воспитывают.

— Об этом, знаешь, не всегда думают. Или ты хотел бы, чтоб я выросла как Маша? Вот с ней точно так не обращаются.

— Но всё равно, — думал Иван вслух, вспоминая прочитанное. — Ты правда так хотела детей защищать?

— Не знаю. Сейчас мне кажется, что ещё из ненависти к Климову. Теперь ты понимаешь, что ревновать меня к нему бессмысленно?

— Нет, не бессмысленно, — заявил Иван. — Девушки часто влюбляются во всяких подлецов.

— Я же тебе уже говорила. Костя палку совсем перегибал, тем более не моё это. К тому же он мне, а не кому-то палки в колёса ставил… Хотя ты тоже тот ещё подлец, — Катя наклонила голову и улыбнулась, заглядывая жениху в глаза.

— Почему?

— Сначала так мне нервы с этой Дашей потрепал! А ещё песня. Надо же «Мочи кериланцев»… Хорошие парни так не поступают.

— Пффф, — фыркнул Иван. — Значит, я ненавижу «этих хороших». Всё равно! — и тут он вспомнил кое-что. — Постой-ка. А как насчёт тех снов, которые тебе снились? Что ещё за актёр?

Счастливая девушка охнула, затем взвизгнула и кинулась ему на шею.

— Ох, Вань, — говорила она. — Я не знаю, как объяснить. Как это вообще возможно!.. Но это ты! Или очень похож, как две капли воды.

— Ты врёшь! — вскрикнул Иван, сам не зная, верит или нет.

— Да клянусь! Я потому и влюбилась! Ах, ты не веришь?!

Она залезла под кровать и снова достала дневник. Открыла. Дала ему.

— Вот, — пальцем указала на страницу.

На ней была более знакомая нам дата «11.06.1252». Иван прочитал:

«Боже, какой ужас! Или благодать, я не знаю даже, как это воспринимать.

Я всё-таки сдала экзамен, хотя мне на это наплевать. Произошло очень странное. Это очень важно.

В институте встретила юношу, кажется, он очень мне понравился. Но это мелочь. Боже, даже Оксане никогда не смогу этого сказать. Да, я чуть ли не влюбилась! Его зовут Иван. Суть даже не в любви, или она взялась оттуда. Из снов! Это он! Актёр! Я точно знаю. Уверена, когда я его увидела, у меня чуть сердце не выскочило. До сих пор под впечатлением. Неужели такое возможно!

А мама всё же любит папу…»

Дальше Ивану было уже не интересно. Он поднял взгляд. Катя вцепилась ему в губы своими.

— Теперь, — быстро и горячо проговаривала она. — Теперь ты видишь! Я не могу без тебя!

— Я тоже, — он обнял её. — Я сам удивлён, что такое бывает… А как эти сны появились? Они часто тебе снились?

— Когда через полгода, когда раз в две недели. Появились довольно давно, лет с одиннадцати. Ты там был очень разный. Голос тот же.

— А когда кончились?

— Кончились? Как они могут кончиться, если я постоянно о тебе думаю и провожу время с тобой?

— А какой я там? Какой я там был до нашей встречи? И почему актёр?

— Надо было как-то называть. Актёров обычно симпатичных набирают. А там… Я как увидела, какой красавец! Ты там был разных возрастов, по-разному одет, с разной фигурой. Но одно скажу точно: это был ты, то же лицо, тот же взгляд, тот же лик, тот же голос. Лет до шестнадцати я там во снах только бегала за тобой. А потом ты один раз поцеловал меня, обнял и прижал к себе. Я, кажется, заныла от счастья и проснулась. Я грустила, потому что сон кончился, потому что это всё оказалось не наяву, а я так мечтала…

А ты наслушался других и решил, что я люблю не тебя. Такого не может быть! Они все не знают про меня ничего, а ты знаешь.

Кстати, а мой лучший день — когда ты предложил встречаться. Я была так счастлива, что простила всех и всё на свете!

Кажется, с души Вани свалился какой-то булыжник.

Через час все собрались в гостиной. Оксаны не было, а Вова был печален. Виолетта стояла подле мужа, а тот вещал всем гвардейцам, куда идти. Иван подумал, что надо договориться с принцем Борсии.

Вскоре отряд пошёл к зданию Кроны. Они собрались рядом с ним, взяли мечи, магические зеркала для защиты от заклятий и начали готовиться к выступлению — объявлению войны. У Ивана был портал к скелету грифоносфинкса, управлять им он уже умел, быстро прочитав важное в брошюре.

— Идите в мой дом и сидите там, — обратился Виктор к семье. — Обычным девушкам здесь нечего делать!

Иван и Володя встали вперёд. Виктор шепнул Ивану:

— Нам нужен физически молодой, но опытный лидер. А я уведу наших женщин.

Катя сидела сзади них на каком-то пне от дуба, который срубили, чтобы было удобнее разрушать здание Кроны, но вместо этого дерево убило граждан Борсии. Она видела спину возлюбленного и понимала, что он пойдёт в бой. Она думала, положив голову на руки. Наконец она встала и подошла к отцу.

— Я буду воевать. Драться.

— Что? Нет, Катерина, иди с матерью и сёстрами.

— Я патриот! Я готова драться! Вам нужны люди!

Её поддержали какие-то гвардейцы и мать.

— Ладно, — махнул рукой отец. — Вот тебе меч. Он магический, для волшебника стихии воды, последний остался. Попробуй его на открытой местности, изучи. Держись Ивана и не лезь на рожон. Будь осторожна!

Иван, по сторонам которого стояли Володя и Катя, шагнул к зданию Кроны, взял корень травы, который дал ему Виктор, и голос его стал очень громким:

— От имени народа борсийского отныне мы, орден имени Армега, бывшие гвардейцы и передовая сила короля, вызываем власть Кроны на бой и официально объявляем войну Империи Керилан! Будьте прокляты! Мочи кериланцев!

Армег был героем легенд, древним борсийским воином, а его флаг развевался над головой новых армеговцев, став их знаменем, как альтернатива королевскому — золотое солнце на красном фоне.

Так произошло выступление настоящих защитников Борсии. Практически с этого момента началась реальная война с Кериланом. Вскоре информация дошла и до королевской семьи. Александр II был раздосадован тем, как повёл себя Виктор и его бывшая гвардия. Дарья старалась никак не реагировать на Ивана, в этом ей помогала мать, а Александр Младший, связавшись с Владимиром, отправился в секретный лагерь ордена армеговцев, раскинувшийся под Доброградом.

Обсуждались и варианты тайного действия, ведения партизанской войны, но Виктор настоял на открытом выступлении, ибо считал, что то, что гвардия жива, собрана и готова к бою, поднимет дух жителям страны.

Здание Кроны было изрядно порушено профессионалами, но не взято. Иван считал, что рано вытаскивать главный козыря из рукава. Для этого лидер ордена снарядил отряд на секретную экспедицию в Керилан.

Виктор тоже поехал. Ему удалось достать информацию о захвате Кладбищенска кериланской армией духов стихий, драконов и демонических волков. Что там искали, ордену было понятно. Очень Виктора, Владимира и Ивана огорчило известие о смерти Бориса и его семьи. Во всех официальных газетах появились сведения, что после обследования монастыря Торра «учёные» не обнаружили никаких следов грифоносфинкса и единогласно пришли к выводу, что это всё было лишь легендой»… «Это сыграет нам на руку».

Попытки окружить королевский дворец пока что оказывались тщетными благодаря ополчению короля и тому, что большую часть армии Керилан ещё не подтянул к столице Борсии. Иван знал, что долго медлить нельзя. Возможно, придётся отвлечь внимание этой военной махины на себя.

Стоит заметить, что Надежда вместе с Александром поехала в Войланск, что удивило юного наследника престола.

Изначально многие государства, особенно на западе, поддерживали Керилан, но со временем в войну ввязалась и такие страны, как Фитания, Жан и даже некоторые Югги. Война приобрела глобальный масштаб.

К 16–17 июля появились слухи о тьме, которую Жан и Фитания поднимают со дна Чёрно-Магического океана. Хотя это и было в пользу Борсии, но вопреки всем договорам и запретам. С 925 года этот океан считался запретным. Прикасаться к его свойствам было крайне опасно.

И всё же Тайная Армия Керилана в первый же день своего прямого действия предъявила миру все свои преимущества, захватив практически всю Борсию. Огромные войска шли из Аргамии, Турдистаб был почти что стёрт с лица земли.

Иван, Катя, Володя, Виктор, Александр Младший и другие члены ордена (бывшая КГБ) засели тайно под городом Корб в Керилане.

— Послушайте, — говорил как-то Виктор. — От нас сейчас очень многое зависит. Мы находимся в тылу врага, и так как нас по сей день не обнаружили, мы должны идти в бой с Войланском. Его уж они не сдадут до тех пор, пока не капитулируют полностью.

— Я предлагаю пойти в разведку, — предложил Володя.

В разведку было решено отправить несколько человек. Катя попросила у Ивана, чтобы он её пустил, так как хотела послужить ордену, родине. Так же на задание пошли пятеро человек из бывшей КГБ, Александр Младший и его невеста, Надежда, пока что, Доброверова. Как ни странно, это была её инициатива.

— Зачем тебе это? — не понимал жених.

— Мы должны показать себя, — это звучало очень странно от такой кошки, как Надя.

Александр, безумно влюблённый, не сумел противостоять решимости красавицы и тоже зачислился в ряды добровольцев. Так в развед-команде оказалось восемь человек.

— Осторожно, — говорил наследник. — Нас не должен засечь ни один радар. Поэтому не снимайте мантии, — серебряные плащи были у них на плечах. — Мы должны разузнать как, с точки зрения военной охраны, обустроена столица Империи. После разбить лагерь вблизи города, который потом превратится в базу и главный кулак нашего сопротивления.

Они шли четыре дня. Передвигались пешком, потому что иной вид транспорта могла легко засечь кериланская стража.

Катя старалась ни с кем не общаться: она ставила себя на место Ивана и не хотела, чтобы жених её ревновал. Боялась потерять.

В пути они останавливались, чтобы перекусить и поспать, разворачивали волшебные палатки, в одной из которых уединялись наследник и его пассия. Приходилось и преодолевать преграды: холмы, горы, леса.

К 22 числу они приблизились к столице. Вдали висели сине-оранжевые кериланские флаги. Подойдя ближе, они заметили, что город военизирован. Подобраться к нему незамеченным было очень сложно. Город был окружён толстой и высоченной, в десятки метров, стеной, сделанной, по-видимому, из легендарного на весь мир конинского адаманта. Было ясно, что создать такое строение — дело ни одного года, значит, противник точно готовился к этому — сразу пришла мысль Александру. Внутри ограждения виднелись многоэтажные дома и парящие над ними глаза — духи охраны.

— Как же мы проберёмся внутрь? — кокетливо спросила жениха Надя, когда они подошли к стенке.

— Насквозь. Хотя, похоже, через такой материал, — он прикоснулся рукой к стене, — будет непросто.

Катя хорошо помнила институтскую программу.

— Адамант не поддаётся магическому воздействию, — сказала она.

— Прямому магическому воздействию. Нужно думать, как это можно сделать косвенно.

Александр всё же вспомнил подходящее заклинание, и они прошли внутрь, создав пространственную петлю и никак не повлияв на ограждение.

Они целый час обходили город и поняли, что основная часть здесь — гражданская, а за Институтом магии, на северных холмах, находится военная база руководства армии, окружённая огненным кругом. Им ограждали все стратегически важные точки. Круг имел особую силу отталкивания. Это было даже серьёзнее, чем массово защитить жителей огромной адамантовой стенкой. Александр послал координаты базы в штаб тайным шифром через тилис, и отряд начал приближаться к огненному кольцу.

— А чего мы там хотим? — спросила Катя — И как мы туда подберёмся?

— Достать информацию, — сказал один гвардеец. — Пока нас не заметили — будем идти.

По дороге Катя несколько раз связывалась с женихом и отцом, сказала, что всё идёт хорошо. Ей начало не хватать Ивана.

Надежда тоже несколько раз отлучалась, сообщалась с матерью. Александр боялся того, что сигнал с тилиса вот-вот засекут. Он начал волноваться и предложил ей уйти на базу, но красавица наотрез отказалась.

И вот когда они уже приблизились на сто метров к огненному кольцу, то увидели, как стоящая внутри базы высокая башня бьёт в небо голубой стрелой. Из точки, куда она ударила, словно камень брошенный в воду, по небу пошла волна, покрывающая его лазурной пеленой.

— Что это! — вскрикнула Катя.

Но тут они с Александром почувствовали внутри такую физическую боль, что упали на землю. Гвардейцы бросились к наследнику престола, оттеснив даже его невесту. Катя кое-как встала на колени, продолжая чувствовать огромную тяжесть внутри. «Что происходит?» — произнести вслух сил не хватало.

Почти в тот же миг из кустов на них налетели солдаты в тёмно-синей форме.

— Валим их, — кричал один из кериланцев.

— А вот и наследничек! — кричал другой.

Кериланцев было гораздо больше, человек двадцать. Они начали окружать армеговцев и колебать землю под их ногами. Александр собрал силу в кулак и попытался создать защиту, но тщетно. Наследник почувствовал, что после попытки обратиться к собственной стихии ему стало ещё хуже, а из ушей хлынула кровь. В него метнули зарядом. Он остановил удар зубами и сумел отправить по тилису быстрый сигнал SOS Володе и Ивану.

Двое экс-гвардейцев пали прямо у них на глазах. Остальные продолжали окружать уже обессилевшего Александра, не давая прорваться к нему кериланским солдатам.

В какой-то момент Надежда внезапно схватила Катю, накинула на неё самосвязывающуюся верёвку и побежала к кериланцам.

— Доброверова? — спросил один.

— Да.

— Пароль.

— Корбда, — тихо произнесла она, но Катя сумела услышать.

— Что за чёрт! — воскликнула она. — Ты предательница! Как ты смеешь!

— Заткните её, пожалуйста, — попросила змеиная женщина.

Один из кериланцев кинул Кате на лицо верёвку, которая завязала ей рот. Она боковым зрением увидела, как сражающийся Александр кинул один пронзительный взгляд на Надежду. Кате стало жалко его, и она бросилась было ему на помощь, но её подтащили к одному из главарей этой шайки.

Слабость в теле всё усиливалась.

— Может, убить её? — презрительно сказала красотка Надя.

— Не велено, — отрезал главарь.

— То есть как это? — спросил его другой кериланец.

— Климову она живой нужна, — сначала Катя решила, что ослышалась. Фамилия Крилов… Но этот воин договорил: — Я не знаю, зачем она Константину Денисовичу, но он просил оставить её в живых. А эту тем более, — он показал своим людям на Надю, и та дьявольски и одновременно по-кошачьи улыбнулась.

И тут Катю кинули в резко возникнувший портал. За ней прошли Надя и главарь. Их встретили два довольно упитанных кериланца, — по-видимому, стража. Это был довольно странный по форме, пятиугольный кабинет с обеденным столом и кроватью.

— Константин Денисочив велел, — начал один из стражей, — Доброверову поместить на второй этаж, а эту тут оставить. Пойдёмте, Надежда Гавриловна, мы вам покажем место вашего временного проживания.

Они ушли, развязав Катю, но та была уже слаба и не успела выбежать в дверь. Что же выстрелило из башни, после чего в теле чувствуется такая тяжесть?

Пленница села на кровать и стала ждать. Чего? Она сама не знала. Спасут ли её? В это она поверить не могла, хотя и надеялась. Попади она сюда годика полтора назад, ей было бы всё равно, чем закончится этот плен. Она была бы рада даже умереть — умереть за Борсию, но теперь ей хотелось вернуться к Ивану и к своей семье, в которой всё так хорошо начало складываться. К тому же она не могла так свободно и легко, как её жених, утверждать и доказывать, что после смерти есть жизнь, и кончины нечего бояться. Только если за своих близких, как говорил Иван. В отличие от него, её грызли сомнения и одолевали страхи по этому поводу.

Пленница захотела сбежать. Она подошла к окну и попробовала открыть его. На удивление, это оказалось довольно легко, даже без всякой магии. Но радость оказалась недолгой — вокруг не оказалось ни балкона, ни чего-то, по чему можно бы было спуститься. Высота для прыжка, с дальнейшими планами выжить, была неприемлема, а искусством левитации Катя пользоваться умела слабо — она в основном падала после пятой секунды медленного полёта. Но она сказала себе: «Ваня бы не унывал!» и начала в этой же комнате тренировать свою способность левитировать, благо потолок позволял. Пользоваться магией оказалось тоже больно. Но воздушной не настолько, как водной.

Стоит напомнить, что даже если узнице удастся спокойно приземлиться, её бы ещё ждали нешуточные испытания внизу. Ведь она на территории вражеской базы, причём довольно значимой.

И тут её оборвали. Она плюхнулась от неожиданности на пол. В дверь вошли двое стражей, а между ними стоял высокий, крепкий, черноволосый юноша в чёрном костюме. Кстати, не кто иной, как Константин Денисович Климов.

— Ну-ка быстро, — сказал он сквозь зубы, обращаясь к вошедшим вместе с ним, — закрыли нас тут и удалились. Я дам знать, когда вернуться.

Парочка беспрекословно выполнила приказ.

— А ты тут какого чёрта делаешь? — воскликнула пленница. — Может, отпустишь?

— Действительно, — усмехнулся Климов. — Зачем ты тут нужна, только… — он замолчал.

Её удивило это, но она спросила другое:

— Как ты тут оказался? Высокий чин? Это всё из-за твоего гнусного преступления.

— Гнусная здесь лишь твоя мерзкая физиономия, — фыркнул он. — Я попрошу тебя замолчать. Эти дела тебя не касаются, и вообще ты не имеешь права мне тыкать. Отныне я для тебя Константин Денисович, а за неуставные фразы я могу попросить, и тебя вышвырнут вверх тормашками из этого окошка. Предупреждаю, левитация в бессознательном состоянии работать не будет.

— Какой же ты жалкий, — очень тихо произнесла Катя.

— Не надо строить здесь из себя крутую. Всем известно, что ты и гроша ломанного не стоишь. А ещё раз тыкнешь, поплатится за твой поганый язык не кто иной, как Тишков Иван.

— Не смей его трогать! — вскричала она, но собрала всю волю в кулак и сказала: — А что вы, Константин Денисович, сможете ему сделать? Как вы хотя бы к нему подберётесь?

— Найду как-нибудь! — затем Климов затих и оглянул комнату. — Но мне хотелось бы ему отомстить…

— За что?

— За унижения! Этого я не прощаю никому!

— А вспомни, скольких ты унижал.

— Мне можно.

— Почему это?

— Я вижу вокруг себя и понимаю гораздо больше других, вас — амёб.

— Видимо, он тоже больше понимал. Тем более тогда, когда, как ты говоришь, он тебя «унизил», именно Ваня и не дал совсем затоптать тебя, когда ты…

— Не напоминай мне о моих слабостях! — вскрикнул чиновник Климов. — Называется, рушим храм, да не до конца, чтобы было о чём жалеть и чем попрекать, как ты это пытаешься делать.

— Я не…

— Да помолчи ты, курица безмозглая. Что он там такого понимает, твой Тишков? Я навёл справки: в прошлом глуповатый неудачливый гвардеец, которого прогнали из гвардии. Зачем-то стёр себе память и омолодился на двадцать лет — может, заново пережить годы унижения. А интересно, зачем на самом деле себе память стирать?

— Тебе этого не понять, — сквозь зубы произнесла пленница.

— И всё же, — продолжал мучитель. — Я намерен ему отомстить. Да так, чтобы он от осознания этого впадал в ужас. Но чтобы пока что, какое-то время, долгое, наверное, он этого не знал, — и Климов сделал шаг в сторону девушки. Это испугало её. — Он ведь тебя любит?

— К чему это? — уже почти дрожащим голосом сказала она.

— Нет, ну ты ответь. Мне всё-таки интересно… — с какой-то даже, можно сказать, обаятельной улыбкой сказал Климов.

— Любит, — с вопросительным взглядом ответила Екатерина, не понимавшая, чего хочет её оппонент, если не сказать, заклятый враг.

— Очень хорошо, — тихо воскликнул Константин, махнув рукой в сторону окна. Оно закрылось. — Усилить подавление Аквариума! — вскрикнул он, и в комнате вдруг стало необычайно сухо, словно кто-то вытягивал жидкость.

— Что происходит? — застонала пленница, чувствуя такую боль, точно её кожу режут в тысяче мест.

— А ты-то его любишь? — гнул своё Климов.

Катя бессильно падала.

— Я не понимаю, зачем тебе это?

— Отвечай, а то убью, — сказал он очень тихо, просто, спокойно, даже в чём-то нежно.

— Очень, — сглотнула воздух Катя. Она вся дрожала и дёргалась.

— Хорошо, — прежним тоном продолжал Костя. — Значит, будешь против. Это очень хорошо.

— Против чего?

Климов резко подошёл к ней сбоку, схватил одной рукой за шкирку, другой за волосы и швырнул на кровать. Катя очень больно ударилась о спинку и взглянула на мучителя своего. Тот снял с себя пиджак и начал расстёгивать свою рубашку.

— Чего ты хочешь сделать? — спросила она, уже начиная с ужасом понимать намерения этого человека. Силы оставляли её, боль постепенно утихала, на её место приходил паралич конечностей.

— Молчать, — презрительно цыкнул он, подойдя, затем сильно ударил её ладонью по лицу. От удара у неё помутилось в глазах и закружилась голова. Он продолжал: — Всё равно Доброверову ещё долго допрашивать будут, а потребность-то надо справлять, — он усмехнулся, наклонился к кровати, продолжил своё дело, надругательство над беднягой…

* * *

Рядом с огненным кругом стоял домик. В нём раздавались какие-то смешки. И тут, открыв дверь, двое кериланцев в форме вышвырнули человека в потрёпанной и рваной одежде, с длинными чёрными волосами, которые быстро стали ещё и грязными. Это была девушка. Она лежала в луже, и из её сине-зелёных глаз без остановки лились слёзы. Сначала это была истерика, потом тихое подвывание.

Она поняла, что на её вой сейчас прибегут пьянствующие кериланцы и отпинают её. Она попыталась встать. Не получилось: паралич почти прошёл, но в этом доме ей как следует подбили ноги. Она поползла по грязным, противным лужам, по мхам, подальше от этого места.

Эти люди ей побрезговали, тем более, что их непосредственный руководитель, чиновник, а теперь ещё и полковник, Климов привёз им блудных женщин в таком количестве, что Катя совершенно не могла понять, как столько человек вообще поместилось в этот домик. А вот поколотить кого попало вояки не отказались. Задачей их здесь было, между прочим, следить за тем, не подошло ли ещё гвардейцев из Борсии к их стратегической базе. Но, как мы видим, задача эта не очень-то блюлась.

Там внутри Катя как могла подползла к двери. Часовой принял её за жертву чьих-то садистских развлечений и спросил пароль, без которого не впускали и не выпускали. «Корбда», сказала она, и полезла через порог. Увидев такое, двое солдат загоготали, удалецки схватили её и отправили в полёт до ближайшей грязной лужи.

Чем дальше Катя удалялась от главной башни, тем слабее становилась боль, которая подавляла в ней магическую силу, и сильнее ощущались физические ссадины, ушибы и раны.Она доползла до небольшого леса, приблизилась к первому же пню, зацепилась за него и кое-как уселась сверху.

— Фух, — бормотала она. — Хоть что-то. Боже… — она вспомнила, что случилось пару часов назад. — Какой кошмар! — она чувствовала себя грязной и какой-то размазанной, что ли. — О боже! Хоть бы никто не узнал! Какой подлец! Какой подлец! И как ещё его можно было хоть капельку любить! И зачем ему это? Уверена, что он это делал не просто так, а с какой-то целью… Отомстить ему! — она подумала о своём любимом мужчине. — О нет! Только не это! Хотя он вряд ли скажет, а если скажет… Ваня ему не поверит! Я не дам поверить! Скажу, как было! Но пока, а я надеюсь, всегда так будет, он ничего не узнает! Мы договорились не держать друг от друга секретов, но это… — и Катя опять расплакалась.

Слёзы лились с полчаса, после она подобрала длинную палку и, опираясь на неё, побрела из этого леса. Но куда идти? Она не знала. Возможно, она никогда больше и не увидит Ивана. Это пугало её и заставляло плакать.

— Я даже не могла сопротивляться… Где был бог, про которого говорил Ваня? Зачем это всё! Только бы снова тебя увидеть, Ваня…

Она падала на колени и снова ревела. Затем шла. В планах сбежавшей пленницы было выбраться за ограду Войланска.

И тут ей повезло. К ночи, когда уже совсем стемнело, она обнаружила, что столица Керилана не со всех сторон обнесена стенкой, и обошла её. Затем она начала хромать вдоль стены.

«Надо найти азимут, — думала она. — Собрать силы и начать колдовать… Надо добраться до нашей базы…» Она перестала бормотать. Силы оставили её. Она завалилась на траву и отключилась. Начался то ли сон, то ли обморок.

* * *

Вечером всё того же двадцатого июля в кабинете у Крилова на основной базе кериланцев в Войланске, помимо самого императора, собирались его приближённые: Фёдор Лапутин и Пётр Птичкин. Они ждали ещё одного.

И этот человек сейчас подходил к двери.

— Ой, — бормотал он растерянно. — Вроде бы успел, — он осматривал свой пиджак. — Да уж, отвратительно оказалось. Не думал, что так не понравится… Надеялся, хоть какое-то удовольствие получить. Ошибся. Как мерзко… Помылся вроде бы хорошо. Так, тут нормально? Всё, что это я сам с собой говорю? Пора уже.

И он зашёл в кабинет к императору.

— Климов! — обратился к нему очень громко Птичкин. — И тысячи лет ни прошло, как ты быстро!

— Действительно, юноша, — холодно заметил Крилов. — Не гоже так опаздывать.

Лапутин, отошедший от окна, наконец заметил Константина.

— А что ж это с вашей рожей? — усмехнулся он. — Откуда такой фингал?

— А, это! — растерянно проговорил молодой человек, который не успел даже в зеркало заглянуть. «Вот ведь дрянь! У неё точно были парализованы конечности, а вот шея — нет. Умудрилась врезать в нос прямо своей жирной рожей!» — Это я с одним парнем из органов подрался. Не подумайте, господа, так, на интерес.

— Неужели, — фыркнул Фёдор, — этими глупостями ещё кто-то занимается…

— Да мы так, старое вспомнили.

— Итак, друзья, — вдруг воскликнул император. — Сегодня мы должны уничтожить орден Армега.

— Их шпионов, — докладывал Константин, — мои люди схватили около нашего штаба.

— Надо же! — сказал Крилов. — Выходит, не зря мы предоставили вам Аквариум Чар. А кого-то из лидеров армеговцев захватить удалось?

— Там никого и не было, пешек послали, — солгал Климов. Он до сих пор кусал себе локти, понимая, насколько крупную рыбку в виде наследника борсийского престола упустил.

— Выходит, что они у нас где-то под боком уселись! — огрызнулся Крилов. — Дерзость! Ну ничего, им же хуже — далеко ходить не надо, чтобы прихлопнуть этих назойливых мух! А-то они нам уже много нервов потрепали. Осталось только найти этих насекомых, и Борсия падёт.

— А как же другие страны? — спросил Лапутин. — К примеру, исследования Фитании в Чёрно-Магическом океане?

— Дурак, — произнёс в его адрес Птичкин.

— Ты же знаешь, Лапутин, — надменный и жестокий тон императора оскорблял ещё больше, — что все запреты на исследования шли от нас, но не для нас. Мы давно там всё обшарили, и что вы все думаете? Ничего, как и скелет грифоносфинкса. Деревенская выдумка для городских простаков. Все секретные поиски дали нулевые результаты. Всё очень банально, господа. Ни Фитания, ни Старые Маги, ни Стария и никто ничего сделать не сможет… Они уступят сразу, как увидят, что главный и самый ярый наш противник выведен из игры. Борсия падёт и мировой авторитет навсегда будет за Кериланом!

Тут Климов, не вникавший до этого в смысл разговора, наконец очнулся, услышав последние слова императора, и сказал:

— А можно будет позаботиться о некоторых слоях населения?

— Например? — не понял Птичкин. Крилов вопросительно поднял бровь.

— Об инвалидах. Борсийская власть за ними совсем не следит, а ведь они изначально лишены многого.

— О ком-то именно печёшься? — спросил Лапутин. — Скажи имя — я разберусь что не так. Или у тебя много таких родственников?

— Упаси бог, чтобы у меня такие родственники были, — махнул парень. — Просто надо нашей кериланской рукой в Борсию справедливость принести.

Крилов подошёл ближе к своему подопечному, выказавшему такую, казалось, странную просьбу. Император, глядя ему прямо в глаза, жёстко произнёс:

— А на эту справедливость… как средств хватит…

У Константина Денисовича на самом деле никогда не было даже знакомых среди инвалидов, ему просто было их жалко. Жалко смотреть, как они страдают, как не могут достать того, что достают, по его мнению, другие. Он никогда им не помогал, но иногда думал, что «вот я стану самым главным, тогда помогу вам так, как никто не помог». Отчего он сейчас это сказал? Бог да чёрт его знает! Однако после этого изречения и диалога от него отошли неприятные мысли о непонравившемся ему противном мероприятии.

33 глава. Хижина

Могучая армия Керилана с каждым днём становилась всё сильнее и сильнее. К 22 числу под её контролем оказались все нейтральные государства: Югги, Жан, Галиандор, находившийся рядом с пособником Империи Южным Ланом, Северией, часть Старии, база на территории Старых магов, Турдистаб, а что самое главное — львиная доля всей территории Борсии, в том числе и Кладбищенск. Аргамия, Вонн уже давно стали прихлебателями/союзниками империи, хотя некогда входили вместе с Борсией, Северией, Кругами и Старией в великую Восточную Империю (так она и называлась). Надо напомнить, что здание Кроны, хотя и полностью разгромленное, до сих пор принадлежало армии противника. Естественно, большинство населения направляло волю и боевые магические способности (кто, что мог, не у всех было высокое магическое образование воина) против кериланских захватчиков. Они выступали на стороне короля, но были и люди, считавшие, что Керилан принесёт в страну демократию, свободу, сытость и поддерживали Крону.

Сам король общался последний раз со своим племянником до того, как он ушёл на разведку…

Сейчас в штабе ордена Армега Виктор и Иван ожидали Владимира.

Вскоре он вошёл в штаб и приблизился к ним.

— Где все? — нервно спросил Виктор. — Ты спас их?

Иван и Виктор переживали тогда и сами хотели пойти, но понимали, раз они взяли на себя руководящие роли — они не имеют права рисковать. По глазам докладчика сейчас многое стало ясно.

— Когда Александр подал нам сигнал SOS, пятеро гвардейцев были уже убиты, Катю взяли в плен, а Надежда…

— Надежда предала нас! — в двери появился наследник престола, хромающий. Он сделал ещё шаг и лишился сил, упав на каменный пол.

— Что с ним? — воскликнул Виктор, и все трое бросились к Александру. Они подняли его, положили на стол, сняли рубашку и начали осматривать.

— Это не поможет, — едва слышно бормотал Александр. — Я пытался защитить всех… — он производил над собой невероятные усилия, чтобы рассказать. — И пользовался магией воды… Это и усугубило…

— Что? Что усугубило? — спрашивал Вова.

— Где Катя? Её убили? — срывался на крик Иван.

— Нет… Только её — нет… — сказал Александр, а потом из последних сил сделал вдох: — Они активировали Аквариум Чар, и с помощью него начали парализовать всех магов воды в округе…Мне надо было перестать… Колдовать… Но я не мог их оставить! И поплатился.

Александр потерял сознание. Все трое переглянулись.

— Что теперь будет? — нервно сказал Вова. — Что делать? Они убили его?

— И он может знать, — сказал Виктор, — где Катя. И он наш принц… Нет! Нельзя допустить, чтобы он умер.

— Но как?! — спросил Владимир. — Ты же слышал, у них этот грёбаный Аквариум, и он уничтожает его силу, потому что он — маг воды.

— Маг воды! — осенило Ивана. — Не дайте ему умереть, пока я ищу!

— Что ищешь? — кинул ему Вова, но Иван уже его не слышал.

Он бросился в другую комнату, к своим вещам. Несколько минут он разгребал сумки, проклиная себя за склонность творить бедлам. Наконец он вытащил искомый футляр и бросился к друзьям.

В это время Владимир и Виктор пытался как-то откачивать Александра, накладывая на него известные им лечащие заклинания, но ничего не помогало, как в помещение залетел Иван.

— Вот! — он вытащил из футляра сигару и насильно вставил Александру в рот.

— А-а-а! — протянул Вова и начал тереть руки друг об друга. — Что ж, кериланское образование поможет в борьбе с кериланской тиранией!

От колдовства Вовы сигара зажглась, и они все втроём начали словно вталкивать в Александра дым. В какой-то момент он стал вдыхать сам. Когда сигара закончилась, он открыл глаза и свесился со стола.

— Что это было? Как у вас удалось.

— Ты теперь маг огня, — сказал ему Иван.

Александр явно был шокирован этой новостью. Но он невероятно быстро оклемался, и они все вместе сели обсуждать произошедшее.

— Надя предала нас! — в его голосе слышались боль и ярость. — Из-за неё взяли Катю и убили остальных. Они хотели схватить меня. Я смог отбиться, но у меня не получилось выручить её. Я лишь услышал, что их командир требовал, чтобы её оставили в живых. Затем её куда-то перетащили через переносной телепорт. Куда? — Я не знаю!

Ивану пнул по какому-то стулу и громко вскрикнул.

— Бог знает… — бормотал он, — зачем она кому-то из их командиров понадобилась, и не факт, что её в живых оставят.

— Давай без паники, — сказал Виктор. — Скорее всего, они взяли языка. Куда девается твой оптимизм, как только рубашка так близко к телу? У нас всё-таки есть карта мёртвых.

— Где она? — выпалил Иван.

Все четверо прошли в подвал со складом. Виктор достал большой пергамент, на котором красными буквами были написаны неразборчивые знаки.

— Куда говорить? — спросил Иван дрожащим голосом.

— Прямо в пергамент, — сказал Виктор. — Это еловый.

Лидер армеговцев наклонился и тихо произнёс, прислонив губы к пергаменту:

— Екатерина Викторовна Мулина. Девятнадцать лет.

Карта ничего не показывала.

— Назови ещё что-нибудь, — посоветовал Володя. — Для точности.

— Борсийка, уроженка Доброграда, родилась первого июля тысяча двести тридцать четвёртого года, стихия вода.

Ничего. Пергамент лишь слегка побелел.

— Среди мёртвых её нет, — с нескрываемой радостью произнёс отец. — Это точно, карта ведь светлеет.

С пергамента ушли красные пятна.

Четвёрка поднялась на первый этаж, и Иван приказал начать собрание Ордена. Через полчаса все на месте.

— Итак, товарищи! — крикнул лидер, и пресловутый маленький шум тут же покинул аудиторию. — Наш принц, наследник престола, Александр, вместе со своим отрядом, который, к сожалению, сохранить не удалось, выведал очень важную информацию. Войланск окружён огромным забором, если можно его так назвать. Но есть сведения, что город обнесён не со всех сторон, а значит мы можем пробраться внутрь. В ограждении, но за городом, находится штаб армии Керилана, окружённый кругом магического огня. Итак, наша задача — пробраться внутрь города и обосноваться неподалёку от их базы.

— А это не слишком опасно? — вскрикнула одна из женщин, член ордена.

— Поймите, — Иван начал объяснять и механически ходить по помещению. Настрой у него был бодрый, благодаря тому, что он увидел на карте мёртвых. — Наша задача — победить огромную армию Керилана, а для этого мы должны уничтожить её центр.

— А более безопасных путей нет? — возмущённо крикнул другой член ордена.

— У нас есть один, сами знаете какой, козырь, и он поможет нам в наступлении на их базу и спасёт многим из вас, я надеюсь, даже всем, жизни. Это грандиозная удача, что нам выдалась возможность подойти ближе к командному центру Керилана. Времени искать что-то ещё у нас нет.

— Сомневаюсь, что все выживут, — усмехнулся этот же вояка. — У нас даже на разведке из восьмерых пятеро погибло. Думаю, что без потерь не обойдётся.

— А разве, — сказал ещё один экс-гвардеец, — один грифоносфинкс, а тем более скелет от него, сможет противостоять этой «огромной и могущественной» армии Керилана?

— Всей — нет, — согласился Иван, но продолжил быстро и почти сразу, чтобы обоснованные и возмущённые реакции на его слова не были сформулированы и высказаны: — Но армия Керилана сейчас разрознена, раскидана по всему миру, а войска, которые в штабе ордена, да ещё и с внезапно появившимся грифоносфинксом, победить сможем. Без центра армия станет более уязвимой. Нашей задачей останется освободить захваченные территории, что окажется проще, чем взять их главный штаб. Поймите, взятие центра сейчас — самое важное.

Несмотря на ещё некоторые пререкания, решение двигаться к Войланску всё же было принято. Некоторые, правда, отказались от дальнейшего похода. Вокруг скелета грифоносфинкса было образованно новое, более мощное поле невидимости из десяти слоёв, против трёх ранее, и орден, окружив артефакт и попав в это поле, начал быстро двигаться к Войланску. Скелет перемещался тоже. Выйдя за пределы города Корба, они телепортировались к полю у Войланска, как раз в то место, где не было стенки, и где за пару часов до этого упала Катерина. Но ни её, ни других людей по дороге не попалось. Орден, идущий вокруг огромной «скульптуры», нашёл огненный круг базы кериланцев.

Они расположились на опушке леса, рядом с вражеским центром. И не зря именно здесь. Тут они нашли заброшенное, погорелое, почерневшее здание без стёкол на окнах, а на первом этаже даже пол оказался гнилой. Всего этажей было три. Отряд расположился на втором и третьем. Гнили здесь не было, условия проживания на несколько дней тоже имелись. Стёкла им были не нужны, в виду тёплого климата, тем более посредине лета. Крыша над головой на случай дождя теперь тоже имелась. Всего в отряде осталось человек тридцать — в принципе, незаметная сила для передвижения.

Ваня и Вова обосновались в одной из комнат с видом на пламя вокруг штаба противников. Но у себя им долго сидеть не пришлось. Их соседи, Виктор и Александр, вскоре позвали их. Вместе они хотели обсудить план действий.

— Наступать надо сейчас, ночью, — говорил наследник. — Пока они не видят. Заодно не поймут, кто наносит такой удар, когда появится грифоносфинкс.

— Нет, — сказал Виктор. — Сейчас все устали, и вы, Александр, больше всех.

— Можно следующий ночью, — предложил Владимир.

— Отлично, — кивнул Виктор. — Тогда надо дать всем отдохнуть после долгого перехода и подготовиться. Кстати, Иван, у нас есть вариант, как представить им наш артефакт.

— Как же? — спросил Иван, стоящий у окна.

— Ты слышал о магмуарном управлении?

— А разве со скелетом это возможно?

— Естественно, — усмехнулся Александр.

В основе магмуарного управления лежал метод, известный нам как «вуду». Человек мог управлять движениями какого-либо тела — в данном случае грифоносфинкса, — делал эти движения сам, а тело их сразу повторяло. Причём человек видел ещё и то, что видело тело — происходил, можно сказать, переход сознания.

С живыми людьми в качестве предметов управления этот опыт был строго запрещён и карался большими сроками тюрьмы.

— Иван, — начал Виктор, — ты, как лидер Ордена, будешь управлять артефактом по средствам магмуара. Пока ты подготовишься, я буду командовать людьми, а после они пойдут за самим грифоносфинксом.

— Вы уверенны, что это лучший способ управления скелетом? — спросил Иван.

— Уверены до конца, — сказал наследник.

— У сфинкса есть галниард?

— Я его сам видел, — буркнул Володя.

День прошёл незаметно. Настало 23 июля. Александр, будучи формально раненным, остался в новом штабе Ордена, когда наступила ночь. Два десятка человек под руководством Виктора и Владимира вышли из леса и пошли в сторону огненного круга.

Сам наследник пришёл к Ивану.

— Это галниард, — он протянул Ване бежевый камень, не больше мячика для мини-тенниса. — Положи его в рот. Он безвкусный. Но сразу предупреждаю — для этого нужна большая сила воли, — наверное, поэтому Виктор тебя и предложил.

— Вряд ли, — скромно сказал лидер армеговцев и взял у наследника камень. — Надо потренироваться?

— Конечно, — улыбнулся Александр.

Иван засунул камень в рот. Поместился он там спокойно. На вкус действительно оказался пуст.

Как только Иван засунул его себе в рот, его куда-то понесло. Он начал видеть картинки леса. Было ясно, что он начинает смотреть глазами скелета. Ивану пришлось изрядно сконцентрироваться, чтобы перестать чувствовать себя там, где находилось его настоящее тело. Он напрягся и ощутил левую руку. Поднял её. Тут он почувствовал, что рядом упало что-то. «Дерево», — подумал волшебник. Наконец он поднёс руку ко рту, открыл его и схватил что-то.

В этот раз его почти не несло. Он мгновенно оказался в штабе, стоя на полу и держа в руках камень, галниард. Перед ним стоял Александр.

— Ну как? — спросил он.

— Непривычно, — хмыкнул Иван.

— Ничего. Скоро сможешь переноситься в своё тело, не вынимая изо рта камень. А зачем ты левую руку поднимал?

— Для проверки; там, кстати, дерево упало.

— И ещё тебя надо поднять в воздух, чтобы не ограничивать твои движения там: а то ещё в стенку врежешься.

— С левитацией у меня нормально вроде бы. На месте оставаться при движении получалось.

— Отлично. Тогда давай, практикуйся и через, — Саша взглянул на часы, — двадцать минут выступай и бей кериланцев.

Иван, услышав эти слова, почувствовал прилив сил; ему показалось, что он в какой-то из своих грёз. Либо она сбылась.

Через пару минут после этого разговора люди Ордена уже заявили о себе. Они подошли к кругу и начали тушить огонь. Внезапно их окружили волшебники в кериланской форме и попытались создать пылающую волну. Володя, знающий антиприём, провёл его и помог отряду выбраться из цепи. Начался бой между довольно сильным войском магов и монстров Керилана с небольшой группой армеговцев.

Император Керилана буквально через пару минут об этом узнал и быстро связался с королём Борсии. Перед этим он так же с радостно-холёной мордой заказал вина. Александр II в это время ужинал. Диалог получился неформальный.

— Чего тебе, Крилов? — тяжёлым басом буркнул толстый король, вытирая усы и бороду салфеточкой.

— Армеговцев ко мне подослал? — с тонкой усмешкой сказал Крилов. — Прямо мне под нос, к штабу.

— Никого я не подсылал.

— Тем тебе же хуже. Хочешь посмотреть, что там на поле боя творится?

Крилов подул на тилис, и тот начал показывать вместо его физиономии изображения с фронта возле штаба императора.

— Ну как? — издевался Крилов. — Твоей «последней надежде» у меня в тылу конец.

— Замолкни, мерзавец, — прошептал уязвлённый король. — Что тебе такого сделали?

— А ничего, просто за вашу песенку вы теперь поплатитесь сполна. Но ты, король Борсии, можешь спастись, уберечь свою никчёмную шкурку.

— Как же?

— Мы захватим всё твоё государство, установим там демократию.

— Я видел твою демократию в других странах… Это не демократия, а разврат и свинство! — вскричал король. — Хаос и мародёрство, убийства и диктатура крови!

— Все враги Керилана будут умирать, — алчно продолжал император. — А начнём мы с ордена честолюбцев уже сегодня. А ты, если сможешь сдать свои слабые гражданские войска, и сам уедешь к нам, мы сохраним тебе и твоей семье жизнь. Жизнь и не только. Мы оставим тебе титул короля, но он уже ничего не будет значить. Социальное лицо! Конституционная монархия. Отныне, ты ничего не будешь значить! Хотя постой. Можешь даже не сдавать свои гражданские отходы, которые ты называешь ополчением, просто бери дочь, жену и добро пожаловать.

— Не бывать этому! — закричал король. — Не бывать!

— Как хочешь. Но ты не спеши, подумай. Я ведь не тороплю.

Валерий рассмеялся и отключил тилис. Александр вскочил со стула и начал бродить туда-сюда по комнате. Вдруг из тилиса раздалась боевая, героическая музыка. Это был племянник. Сначала король не хотел отвечать, но вскоре всё же прикоснулся к серому облаку вокруг экрана и окунулся внутрь.

— Всё пропало, Саня, — сразу же закричал он. — Всё пропало!

— Что с вами, дядя?

— Я с Криловым говорил, мы должны убегать! Убегать в Войланск…

— Что? Убегать? Ни в коем случае. Дядя, вы знамя для нашего народа, без вас королевство обречено.

— Это единственный выход… У нас мало шансов! Надо спасаться!

— Да что ж вы такое говорите, дядя. Вы, очевидно, нездоровы. Так ни в коем случае поступать нельзя!

— Война проиграна! Нам надо бежать! Пойми, Саш, меня самого совесть гложет, но что поделать! Они оставят нам титул… Но посмеются над нами… Война проиграна. Саша, я хочу спасти тех, кого я люблю.

— Мы как раз и воюем за право любить.

— С этой войной вы все забыли, что такое любовь! Зачем вы напал на них жалкой горсткой волшебников?

— Во-первых, первоклассных гвардейцев, а, во-вторых, мы с минуты на минуту победим!

— Как? Это ты не здоров, тебе пора лечиться! Мы проиграли. О горе мне, горе!

— Да нет же, нет, — говорил наследник, но король будто не слышал. Он продолжал талдычить одно и то же. Александр кричал ему про грифоносфинкса, но тот как будто бы и не слышал. Его величество даже стал петь что-то грустное патриотическое. Наконец замолчал, обратился к племяннику, и тот снова сказал: — Победа будем за нами! У нас грифоносфинкс!

— Кто? Его не существует. Что у вас там орден Армега или клуб анонимных алкоголиков? Нет его, давно выяснили.

— Да он у нас дядя…

— Всё пропало, вы сумасшедшие и мелите чушь.

— Да сам посмотри, раз не веришь! — вскипел наконец Александр Младший и прикоснулся к тилису, поворачивая его к нужному окну.

Шёл бой. Иван стоял сзади. Он чувствовал, что находится на огромной высоте, метров с пятьдесят, что обладает не дюжей силой и магической энергией. Он во тьме начал двигаться к полю боя. Видны были все огненные и водные элементали, к тому же монстры, вурдалаки, яростные кентавры, демонические псы и прочие твари. Он махнул рукой на них. Все они начали отлетать и медленно гибнуть. За спину Ивана зашли многие гвардейцы, и он начал крушить могучих воинов Керилана, которые уже выставили свои каменные и воздушные щиты. Боевой дух его соратников поднялся, и они с новыми силами ринулись в бой. Вскоре силы сравнялись.

Гвоздев, отойдя от балкона здания штаба кериланской армии, дрожа, медленно подошёл к императору. Тот стоял возле балкона, в коридоре, освещённом факелами, расхаживая взад-вперёд, покуривая трубку с явно довольным выражением лица. Доклад был не из приятнейших.

— Мистер Крилов… — медленно и робко проговорил докладчик.

— Какие новости? — весело спросил тот. Гвоздев молчал. Император разглядел в этом что-то неладное. — Что такое? Что там случилось? — а затем всё же усмехнулся. — Армеговцы сдохли? Запашок?

Гвоздев, худой человек среднего роста с невыразительными и «скучными» чертами лица, покачал головой.

— А что там?

— Не очень… — еле выговаривал докладчик, запасной перед полем боя. — Не очень… Не очень хорошо…

— Как? — удивился император. — Что там случилось? — последнюю фразу он сказал чётко и требовательно, разбивая слова на слоги.

— Там… там… Мы, кажется, проигрываем.

— Как? Такого не может быть! Они что грифоносфинкса откопали…

— Да, — сказал Гвоздев, на каплю довольный, что ему не пришлось это произносить самому.

Император сначала расхохотался, но вдруг резко успокоился.

— Я гляжу, Гвоздев, ты в клоуны решил податься! Тебя в цирковую труппу записать? В тихом омуте черти остроумные водятся. К твоему сведению, это давно ни у кого не вызываем смех.

— Я… Я серьёзно…

Император со словами: «Этого не может быть!» прорвался к балкону, толкнув резервного бойца, да так, что тот упал. Стоя на балконе, он рассматривал поле боя. Многие из его людей убегали, духи стихий и монстры гибли, где-то бегали армеговцы, и почти сразу он заметил огромную фигуру с крыльями, хвостом, из костей красного и зелёного цветов. И тут взгляд этого чудища, вселяющий страх и поражающий своей гордостью, устремился прямо к балкону, где стоял император. Жертва обернулась туда-сюда и поняла, что оно заметило её. И тут грифоносфинкс поднял то ли правую руку, то ли правую переднюю лапу и махнул в сторону императора. В него полетел огненный снаряд. Крилов рванул внутрь и еле успел укрыться за стенкой. Раздался громкий шум. Стена повалилась и стала в два раза тоньше от удара.

— Вот чёрт, — злился император. — Они, видимо, уже успели его забрать! Это очень, очень плохо.

* * *

А в городе Войланске тем временем открыли свободный набор для желающих использовать свои магические таланты и способности против врага. Теоретик магии Сергей и водитель трансоли Гоша, которые некогда учились с Иваном, Катериной и Владимиром в ВИМ, тоже решили испытать себя. Надо сказать, что они оба и их жёны, Елена и Варвара, очень подружились между собой. И вот их пригласили на диалог с лицами штаба кериланской армии, которые должны были разобраться, куда отправить новых добровольцев.

Гошу, как хорошего водителя, отправили в Конинию и выписали билет на 24 июля. Он там должен был перевозить грузы для нужд фронта к порту океана Сердце. Но сегодня только 22 июля, и представители армии беседуют с Сергеем.

— Ваше имя, — требовательно произнёс полковник.

— Сергей Семеренко.

— Возраст.

— Девятнадцать лет.

— Молод, молод. С какой целью идёте в таком возрасте на такую суровую войну?

— Проявить себя, защитить родину.

— А кто вы по профессии?

— Теоретик высшей магии.

— Да уж, вам как раз себя показать надо.

Сергей промолчал.

— Как относитесь к тому, чтобы поехать в Турдистаб, помогать следить за порядком и обучать новобранцев приёмам боевой магии?

Сергею вспомнилась майское столпотворение на Величавной площади и девочка, у которой кериланские солдаты убили всю семью.

— В Турдистаб? А что я там должен буду делать?

— Вы что глухой? — возмутился полковник. — Я же ясно объяснил — следить за порядком.

— А в чём… — новобранец запнулся. — В чём это будет заключаться?

— Так, — полковник начал говорить тише и наклонился к непонятливому добровольцу. — Вы знаете, что наши войска взяли под контроль весь Турдистаб, свергли самодержавие и сейчас блюдут там демократию. Вы должны будете пресекать любые попытки установить в этом городе диктатуру.

— Каким путём? Я должен буду убивать мирных жителей?

— Гражданин Семеренко, вы на войну идёте, а не волшебными шашлыками торговать. Вы будете обязаны убивать всех, кто встанет против нас.

— Но это же экспансия, дикость, которую мы проявляли во время Турдистабско-Аргамской войны, — затем он вспомнил однокурсницу Катю и добавил: — А борсийцы тогда защищали мирный люд, — ещё пара таких фраз, и полковник отдал приказ судить Сергея на военном трибунале завтра в 6 утра.

Об этом узнали его друг Гоша, жена Лена и сестра Лиза. Все трое в этот же день пришли к нему в камеру временного заключения. Опрометчивый и растерянный Сергей сидел в углу, а его лицо превратилось в маску страха.

— Ну как же тебя угораздило, — плакала жена.

Сестра тихо стояла в углу, не издавая ни звука.

— Я пытался говорить правду, — жалобно стонал Сергей, перепуганный самим фактом заключения под стражу.

— Какой же ты простой, — раздалось из угла.

— Что теперь будет? — напугано проговорил заключённый.

— Сейчас военное время, — рассудительно и, пытаясь как можно честнее, говорил Гоша. — Законы суровые. Содержать новых заключённых возможности нет. Скорее всего, тебя казнят.

Сергея начала бить дрожь. Показалось, что под ногами исчезает земля.

— Что теперь делать? — не удерживаясь, взмолил он, глядя на друга.

— У меня есть идея. В конце концов, попытка не пытка, тем более если от этого зависит жизнь друга. К чёрту всю войну, к чёрту Конинию…

Через полтора часа на огромной скорости в стенку тюрьмы врезалась трансоль и разбила её так, что образовался неплохой проход. Подоспевшие через 15 минут охранники (которые до этого играли в карты) зарегистрировали, что трансоль уже полчаса как находилась на дистанционном управлении и в ней на момент столкновения никого не было.

А в это время к стенке города изнутри, подбегало пятеро молодых людей: Георгий, Варвара, Сергей, Елена и Елизавета.

— Как ты так шустро пробрался через тот ход в стенке тюрьмы! — удивлялся Гоша, когда они сидели на привале и перекусывали какими-то бутербродами. Теперь уже бывший водитель наложил на всю компанию клеймо невидимости на 26 минут, поэтому они торопились. Но из-за того, что клеймо было наложено на всех, друг друга они видели.

— Когда жизнь свою спасаешь, — говорил Сергей, — ещё не такое сделаешь. Выходит, ты теперь со мной?

— Ага. И я, и Варя. А что мне теперь? Они вычислят, что трансоль на дистанционке была, проверят, кто из водителей этой дистанционкой управлял, и выйдут на меня. За помощь преступнику меня самого сегодня казнят. Так что я теперь с вами.

— А как и куда мы пойдём? — спросила Лизавета.

— Нам надо поскорее выбраться из города, — продолжал Гоша. — Не весь периметр заставлен стеной, есть довольно широкое место — проход. Мы должны выбраться и найти, где будем проживать.

— Может, к армеговцам пойти? — предложила Лиза. — Я слышала, наш однокурсник, Иван Тишков, там на высокой должности.

— А я как посмотрю, ты к нему ещё не откипела, — усмехнулся брат.

Лиза махнула на него рукой.

— Нет, — покачала головой Лена. — Армеговцы не вариант: как бы мы не любили Катю и Ваню, их орден в ближайшее время разгромят. Власть Керилана распространяется всё дальше из-за этой мощной армии духов и монстров. Мы должны будем в дальнейшем незаметно влиться в ряды наших и зажить спокойной жизнью, но пока нам надо где-то отсидеться, пока парней ищут.

— У меня есть предложение, — сказала Варя. — У меня здесь неподалёку, в хижине, бабушка живёт. Я думаю нам там места хватит.

Через несколько минут пятёрка снова шла вдоль стены. Было уже за полночь. И тут им показалось, что вдали, тоже возле стенки, кто-то лежит. Первым это заметила Елена.

— Надо подойти помочь, — сказала она и ринулась к телу. Остальные следом. Подойдя ближе, она заметила, что это, скорее всего, женщина со средними по длине, очень чёрными и грязными вьющимися волосами, среднего роста, плотной фигуры, лежавшая вниз головой на траве, лицом почти что в грязи. Варя наклонилась, взяла тело за плечи и начала поднимать. Лена и Лиза задрожали.

— Кажется, тёплая, — успокоила их Варвара и перевернула тело.

Все пятеро отпрыгнули. В лежавшей в грязи девушке они узнали свою однокурсницу.

— Катя… — прошептала Елена и бросилась к ней, то держа за руку, то прижимаясь к губам.

— Ну как там? — с испугом спросила Варя.

Лиза стояла в стороне и старалась не смотреть в их сторону.

— Жива! — радостно вскрикнула Лена. — Просто без сознания.

— Точно? — спросил Гоша.

— На, — Варвара дала мужу руку лежащей девушки. — Сам потрогай, пульс есть!

Гоша и сам в этом убедился, повернулся к остальным и одобрительно кивнул.

— Если она спит, — сказал Сергей, — надо её разбудить.

— Сомневаюсь, что у тебя получится, — пресекла его Лена. — Мы с Катькой пару раз друг у друга ночевали, её почти невозможно поднять, покуда она сама не начнёт просыпаться.

Лиза всё стояла в стороне и молчала.

Сергей и Гоша решили проверить сказанное Еленой. Они обливали её ледяной водой, трясли, пару раз даже садились на неё, орали ей в уши, что девушки даже подальше отходили. Всё тщетно. Тогда Сергей и Гоша начали по очереди нести её, вместе с девушками двигаясь к хижине бабушки Вари.

Но вот через полчаса глаза Кати наконец открылись, и она застонала. Сергей положил её на землю.

— Катя, Катенька, — побежали к ней Елена и Варвара; Лиза по-прежнему стояла вдали от бывшей соперницы. — Катя, Катенька, как ты? Как тут оказалась? Что с тобой?

Первой реакцией пробуждённой был плач. Она почувствовала сильную душевную боль и застонала. Вспомнила плен, Костю, Ваню… Она перевернулась на живот, чтобы её лица не было видно, и продолжила реветь. Она думала только об одном… Ей казалась, что она какая-то грязная: и телом, валявшимся чуть ли не в канаве, и душой, валявшейся поневоле в чужой постели… Она плакала навзрыд, брала траву и рвала её, валялась по земле.

Подруги начали утешать её: приговаривать, гладить. Наконец плакальщица успокоилась.

— А как вы тут оказались? — второй её реакцией было удивление. — Вы что тоже убегаете от Керилана?

— Как хорошо, что мы встретились, — Лена по-дружески улыбнулась и рассказала Катеньке историю и сегодняшнего дня, и последнего времени их проживания в Войланске. — А с тобой-то что? Как ты тут оказалась?

У Кати как будто ком в горле встал, она никому бы не смогла этого сказать, не смогла бы поделиться. Её ударила внутренняя боль, из глаз потекли слёзы. Наступила минутная пауза.

— Я с отрядом ордена Армега, — наконец выговорила она. — Пошла в разведку. Меня взяли в плен, и я убежала.

— Поэтому ты и плакала? — Варя погладила её по волосам, которые она помнила всегда такими красивыми, объёмными, кудрявыми. А сейчас они были растрёпанные, грязные и рваные.

Катя с большим трудом едва кивнула.

— Ну ладно уже, — вдруг вспылил Сергей. — Пойдёмте к хижине.

По дороге они спрашивали новую спутницу о её жизни в Борсии, об Иване и Володе, о сёстрах.

Наконец ближе к утру они дошли до старой разваленной хижинки. Их встретила старушка лет восьмидесяти, спокойная, добрая, низенькая, с небольшим горбиком. Это была бабушка Варвары. Итак, все они поселились в этом одноэтажном жилище. Катю временно положили на печь, так как она была ещё очень слабой, и её организму требовалось оздоровление, а остальные устроились во взятых с собой спальных мешках на полу или на раскладушках. Хижина вся разваливалось, но в ней было тепло и уютно.

Катя, порыдав ещё некоторое время, поднывая, уснула. Ей, как и в прошлый раз, когда она лежала лицом в грязи, снились всякие ужасы: Костя, кровь, война, а самое страшное — мёртвый Иван…

34 глава. Борьба за артефакт

В то время, пока король Борсии праздновал ничью в сражении около центра кериланских войск между ними и орденом Армега, император в ярости ходил по комнате, в которой кроме него был лишь Фёдор Лапутин, сидевший за столом.

— Значит, — резко выговорил император. — Какая у нас есть информация?.. Как управляется скелет грифоносфинкса?

— Магмуаром, — сказал Лапутин.

— И кто им управляет? — продолжал Крилов.

— Наша разведка доложила, что управляет скелетом лидер армеговцев, Иван Тишков.

— Если я не ошибаюсь, — улыбнулся император, — вы знакомы лично?

— Общались пару раз. Да и вы, если я не ошибаюсь, тоже с ним общались.

— Лапутин, ты что? Когда я мог с ним общаться, он же не политик, а из обыкновенных людей, как я понимаю.

— Это-то да, просто я навёл о нём кое-какие справки, и оказалось, что он был одним из наших шпионов, которые ездили артефакты добывать. Он работал вместе со своим другом Владимиром Козловым, который, кстати, тоже сейчас один из лидеров армеговцев, а также с нашим ректором ВИМ Константином Елиным.

— Что-то такое припоминаю. И что же? Он так легко переметнулся на их сторону вместе с этим Козловым? Чем же его так заманили? Денег у них нет… Порядка тоже… Он молод? Может, баба?

— Видите ли, не всё так просто в этой истории, господин Крилов. Несомненно, девушка здесь присутствует, о ней я вам дальше расскажу поподробнее, но сейчас непосредственно поведаю о главной причине. Я навёл ещё некоторые справки и обнаружил среди списков бывших работников КГБ человека той же стихии, примерно так же выглядящего, и его тоже звали Иван Тишков. В начале я решил, что это отец и сын, но потом узнал, что обоих по отцу Николаевичами звать. Но здесь вышла одна заминка. Тот, что несколько лет назад служил в КГБ, на двадцать лет старше того, кто приходил к вам. И тогда я вспомнил одну историю…

Вы же знаете, я около полугода назад был женат. А два года назад, когда я приехал к своей невесте и трём её дочкам, к ним в дом вошли двое гвардейцев. Один из них — её тогдашний муж Виктор Мулин, больше известен как Каретный.

— Так, так, так, — Крилов сел в кресло. История его очень заинтересовала. — Продолжай.

— А другой, — следовал приказу рассказчик, — не кто иной, как тот самый гвардеец, Иван Тишков. Каретный бы тихий крупный мужчина, во всяком случае, такое он на меня впечатление произвёл. А вот Тишков… Тогда это был невысокий мужик с кризисом среднего возраста и вагончиком комплексов, причём оказался ещё и ядовит на язык. Он оскорбил меня при моей невесте!

— И теперь ты мстишь? — с презрительной усмешкой протянул правитель.

— Да, — Лапутин говорил тихо. — Я мщу. Виктору я уже отомстил, как сопернику и тоже оскорбившему меня. Через некоторое время я узнал, что они выбираются за границу, причём без задания гвардии — Тишков был к тому времени уже уволен из КГБ.

— Даже так!

— Я выследил, чем они там занимались. Как? Я хочу это рассказать при ком-нибудь из них, если позволите.

— Хорошо.

— Итак, вы же слышали о том, что Каретный сидел в тюрьме за применение заклятия забвения.

— Слышал, известный факт.

— Тогда, я думаю, вам всё станет ясным, и почему Тишков, автор песни «Мочи Кериланцев»…

— Даже так…

— …перешёл на нашу сторону без всяких угрызений совести, и кого он встретил в Борсии, что снова вернулся на их сторону вместе с Козловым.

— Слабовольный трус этот Козлов. А что там с бабами у Тишкова, ты говорил?

— Он, если я не ошибаюсь, чуть ли не помолвлен с одной из дочерей моей бывшей жены Виолетты и её муженька Каретного. А Козлов на их другой дочери.

— Теперь понятно откуда ноги растут. И у таких людей мы должны отбирать скелет… Для начала мы должны завладеть самим Тишковым, его телом.

— А что если убить его и отобрать галниард?

— Придурок ты, Лапутин. Галниард передастся по цепи, которую они образовали — возможно, Каретному, возможно, Козлову — кому угодно. И, во-первых, сколько нам искать придётся нового управляющего скелетом — они за это время цепочку дальше продлят! А, во-вторых, мы должны будем подчинить себе волю носителя галниарда. Сначала изучим Тишкова и найдём его минусы, как можно подчинить его волю.

— Может, вытащить из его рта Галниард?

— Идиот! — заорал Крилов. — Кто тебя только таким родил? Он рассыплется у нас в руках, если мы не завербованы. А завербованы, бьюсь об заклад, только некоторые члены Ордена Армега… Значит так, Лапутин, я доверяю тебе важнейшее задание. Запорешь — казню. Ты и твои люди должны будете обследовать штаб армеговцев и найти, где находится их лидер. Вы должны будете как можно скорее схватить его и доставить ко мне в кабинет номер семнадцать. Будем подчинять его волю.

— Есть сер! — Лапутин отдал честь и вышел.

* * *

Иван чувствовал, что находится на высоте примерно двенадцатиэтажного дома, обладает недюжинной магической и физической силой, может на этом поле боя сотворить всё, что угодно. Но у него были довольно серьёзные противники — парящие вокруг духи и демонические сущности четырёх стихий. Они атаковали его волнами из воды и воздуха, зарядами огня и разрядами тока. Вокруг Ивана было энергетическое поле, не дававшее им нанести удар, но духи постепенно прорывали его. Не думал, что будет так сложно. Воин собрал всю свою силу и волю в кулак и направил против них ответный удар. Половина разлетелась, и бой продолжался уже в пользу армеговцев.

Иван уже подходил к огненному кругу, как почувствовал сильный удар по затылку. Что-то выпало из его рта, он очутился парящим в воздухе, в знакомой комнате, упал на каменный пол, но удержался в сознании. Он схватил камень, лежавший рядом, и вскочил.

— Заклеивай ему рот, — кричал кто-то сзади.

— Держи его! — крикнул ещё кто-то.

Парень почувствовал, как ему нацепили что-то на рот, очевидно, каким-то заклинанием, сжали руки и использовали самосвязывающуюся верёвку. Он не мог издать ни единого звука. «Очевидно, заклятие полного молчания», — подумал он.

Его обернули, и он увидел перед собой четверых человек в кериланской форме, а вдали, у окна, знакомое лицо. Это был Фёдор, бывший отчим его невесты.

— Что, напуган? — усмехнулся кериланец. — Доброе утро, уже светает. Двадцать третье июля, — затем он повернулся к окну и провёл рукой по подоконнику. — Даже стёкол нет. Магическая защита хромает. И вы, «Великий Орден Армега», ещё хотите победить многовековую Империю Керилан? Ну что ж, дерзайте. Но без этого, — он презрительно махнул рукой в сторону Ивана. — И без того, чем он управляет. А теперь за мной!

Фёдор воткнул волшебный серебряный меч в пол, и все шестеро оказались в странной небольшой комнате, раскрашенной на кериланский манер. Четверо подчинённых Лапутина удалились. Иван, связанный, лежал на полу. Вдали он заметил высокого длинноволосого мужчину. Валерий Крилов, император Керилана.

— Я гляжу, Лапутин, ты хоть что-то можешь. Молодец, — презрительно кинул он подчинённому и повернулся к пленному. — Так, так, так. Иван Тишков. Вот мы и снова встретились. Я даже соскучился. Хочешь рот открыть,поговорить, пожрать, попить?

Иван сначала старался не реагировать, а затем слегка поднял глаза и едва заметно кивнул. Император махнул рукой, и Иван почувствовал, что рот свободен.

— Отпустите меня! — сразу же взревел он.

— Ну-ну, — начал нянчиться император. — Уж сколько лет в гвардии проработал, а всё думаешь, что если мы тебя с таким трудом взяли в плен, то с лёгкостью отпустим? Нет, с гостем так не обращаются. Будь как дома.

— Дома меня не связывают.

— А зря! Тебе бы это не помешало.

— Какого чёрта вам от меня надо?

Крилов подошёл к «гостю», лежащему на полу, и присел на одно колено.

— Ты знаешь какого, — шепнул он.

— Я не буду потакать вашим прихотям. Лучше убейте меня!

— Ты прекрасно знаешь, что нам это невыгодно. И к тому же, — властитель сменил тон, и в его взгляде Иван учуял ноту хитрости. — Неужели тебе так не дорога жизнь? Разве ты не хочешь вернуться домой, жить со своей невестой?

— Для этого надо победить в войне!

— Не сомневаюсь, — улыбнулся император. — Ты победишь.

— Что? — недоумевал Иван. — Я не понимаю, а чего вы тогда хотите? Я не перейду обратно на вашу сторону!

— Вот именно, что обратно. В одну реку два раза не войдёшь.

— Тогда зачем вы так говорите? Вы хитрите со мной?

— Конечно, хитрю, — снова улыбнулся Крилов. — Я, вообще, хитрый жук. Но давай пока не будем говорить о войне.

— Тогда мне с вами не о чем разговаривать!

— Но! Но! — Крилов посадил Ивана на кресло с помощью левитации и сел рядом. — Что ж ты так грубо со мной. Юноша или мужчина, как лучше?

— Вы что? Знаете?

— Всё знаем. И про забвение, и про омоложение, и про песни, и так далее.

Иван вдруг испугался. А вдруг они и про Дашу в курсе?

— Вот мне интересно узнать, — продолжал император, слегка приобняв Ивана. — Чем живёт лидер главного врага столь сильной империи как Керилан, Ордена Армега?

— Я не собираюсь с вами ни о чём разговаривать, — несмотря на произнесённую фразу, Иван чувствовал, что император начал ему нравится, он непроизвольно захотел с ним пообщаться. И нотку неправды Крилов в речи Ивана всё же заметил.

— А где твоя невеста? — вдруг спросил Крилов.

— Она у вас, — с досадой произнёс Иван. — Вы её схватили.

— Можем отпустить. Слушай, Вань, а что ты такой колючий? Я же вижу, ты не прочь со мной пообщаться чисто по-дружески. А этот идиотский «долг перед страной» разрушает наши межличностные отношения. Тебя никогда не бесила фраза: «Не ставьте личные интересы выше общественных», а? Не хотелось сменить в ней приоритеты?

— Чего вы хотите?

— Я? — Крилов нагнулся и шепнул Ивану на ухо. — Мне нужно с кем-то пообщаться. Понимаешь? Просто, по-человечески.

— А как же этот? — пленник кивнул на Лапутина.

— Этот? — продолжал шептать ему на ухо правитель. — У него мозгов-то нет, он крайне неинтересный карьерист. Ты же, кажется, с ним знаком… Мне здесь среди всех этих боёв нужен кто-то, с кем можно просто поговорить, как с другом.

Иван начал немного доверяться этому обаятельному собеседнику.

— А зачем же именно меня-то хватать? Других что ли нет?

— Ну брось, Вань, — почти нежно сказал император, вручную развязывая верёвку на пленнике. — А с кем же ещё поговорить, как ни с тобой! Таким чудесным и интересным человеком. Таким же лидером, ровней.

— А с чего вы взяли, что я такой чудесный?

— А разве нет?

— Что вы делаете? — вдруг крикнул Фёдор, глядя, как император развязывает пленника.

— Помолчи, полевая крыса, — озлобился на него император и с таким же лицом посмотрел на своего нового друга, дабы правдоподобнее выглядеть. — А ты разве сам в себе сомневаешься?

— Я-то нет… Хотя не знаю… — задумчиво проговорил Иван. — А вы-то с чего взяли, что я такой?

— Ты прав, тут неувязочка. Видишь ли, многое мне сказала о тебе твоя биография.

— Только вы не думайте, — вдруг очухался очарованный гость, — что я вам скелет грифоносфинкса передам.

— Ну что ты, брось, я ж не такой дурак, чтобы на это рассчитывать. Я ж говорю, никаких общественных дел, никакой политики. Только ты и я. И вот ещё, Лапутин, выйди-ка за дверь.

Фёдор ушёл. Иван решил, что просто не будет затрагивать тему политики и спокойно поговорит. Император продолжал:

— Вот мне интересно, что для такого человека как ты главное в жизни? Семья, друзья, работа или, может быть, родина, война?

— Да какая семья, — развёл руками Ваня. — Любви я хочу, а она у вас.

— Любовь-то? У меня? Ты хочешь, чтобы мы отпустили дочку Виктора?

— Да, — Ивану даже показалось, что он начинает управлять решениями самого императора Керилана.

— Ну, раз ты просишь, я отпущу её. И тебя отпущу, только оформлю некоторые документы и сразу отпущу. Я за честный бой, поэтому и считаю, что ты победишь.

— Стойте! — вдруг вскрикнул Иван, вскочив с кресла. — Вы же враг! Вы же враг!

— Ну опять, ну что ты, мы же договорились — без политики, — обаятельно сказал, привстав, император. А потом, через каких-то секунд пять, резко поменялся, махнул рукой — и Ивана кинуло в угол. Его начала бить дрожь. Крилов холодными шагами вышел в коридор. Там стоял Лапутин.

— Нам нужен профессиональный андрогипноз, — сказал император. — Я, кажется, даже знаю с какой стороны подходить.

— Вы уверены? Это заставит его передать нам грифоносфинкса?

— Без сомнения. Я кинул на него бессознательное заклятие, но он оказался не такой слабак, как я думал, и начал бороться с ним. Его взяла дрожь.

— Вам нужна андрогипнотическая вода?

— И побыстрее.

Через полминуты лакей принёс Крилову поднос со стаканом, на первый взгляд, самой обычной H2O. Крилов выпил его, и они с Лапутиным вошли обратно в кабинет.

В углу всё так же валялся в судорогах Иван. Он, не кладя камень в рот, вдруг оказывался на поле боя и бил кериланских вервольфов и огненных псов. Потом снова оказывался в кабинете № 17. Это было похоже на кошмар, на какой-то бред, на белую горячку!

Крилов и Лапутин начали ходить вокруг по комнате.

— Фёдор, — вдруг тихо прохрипел мученик, лежавший в углу кабинета. — Как ты нас выследил тогда, когда Виктор мне память стирал?

Лапутин усмехнулся.

— В Тольском есть магический маяк, управляемый из служб Керилана, где я работал.

— Что за маяк? — прорычал Иван, получивший нить с окружающим миром.

— Волшебный камень, у которого ты с Каретным сидел в тот день. Вот там вы все свои действия и высказали прямо в эфир команде агентов. Виктора схватили в транспольпорте Войланска, когда он хотел ехать домой, отправили в Доброград, не сказав, в чём именно его обвиняют, наложили заклятие «правдивые слова» — разрешённое только для гвардейцев, и кинули в тюрьму. А кто уж там будет разбираться с жертвой забвения в какой-то глухой деревушке, тем более в Керилане. Вот я и стёр твои координаты.

— Ну ты и падаль!

— А ещё, я вспомнил, господин Крилов. Память он стирал затем, чтобы забыть девушку, которую безответно любил, Дарью Чаеву.

— Принцессу Борсии? — удивился Валерий. — Очень интересно! А теперь…

Ивану было очень неприятно, ему казалось, что эти люди над ним смеются. Не было сил ни встать, ни трезво пошевелиться. Но тут Крилов взмахом руки повернул его к себе и гипнотическим подсознательным заклинанием заставил смотреть в глаза. Перед взглядом начала проскакивать жизнь, Ивану уже показалось, что он сейчас умрёт…

Но тут всё кончилось. Он снова лежал на полу и дрожал.

— Всё ясно, — проговорил Крилов. — Для него действительно любовь так важна. А после той истории с принцессой, важно ему, чтобы любили его. Это может управлять им. Да, Ваня! — он резко посмотрел на жертву, и та начала дёргаться сильнее, мучиться больше.

Ивану хотелось, чтобы рядом была Катя. Он смотрел в глаза императору и начал понимать, что его никто не любит. У него потекли слёзы, стало невероятно тяжело. Он начал думать о ней, но уже почти не верил в то, что нужен ей.

— Он боится одиночества, — усмехнулся император. — Ему же хуже. Эй, Ваня, а, Ваня?! У меня есть та, кто любит тебя. Я избавлю тебя от одиночества!

Иван поверил и очутился на поле боя. Тихо раздавались слова:

— Уничтожь базу Ордена Армегов, и я дам тебе её.

Ивану уже было всё равно кого: Катю или кого-то ещё. Но всё же он смог сохранить мысль именно о ней. Он отвернулся от базы с флагом блёкло-красного, почти оранжевого, кулака на синем фоне, и повернулся к той, где реял красный стяг с золотом посередине. Он ударил по ней, но затем обернулся, затрясся и снова оказался на полу в штабе кериланцев.

— Ты лжёшь! — кинул он императору. — У тебя её нет!

— Я приведу тебе женщин, которые будут тебя любить!

— Они не будут меня любить! Я это знаю.

— Чёрт, — император повернулся к Фёдору и вновь заговорил тише: — Так не прокатит. Нам нужна дочь Каретного.

Фёдор подошёл ближе к императору, чтобы пленник ни в коем случае не слышал его слов:

— Она у Климова.

— Отлично, — торжествовал император. — Артефакт у нас в руках. Вызовите его по тилису.

* * *

А в это время Виктор и Володя в бешенстве шли по штабу.

— Что с Иваном! — ворчал первый. — Что-то не работает.

— Ещё пару раз, — говорил второй, — и скелет уничтожит нашу базу.

Они зашли в комнату, где оставили своего лидера.

— Где он? — запаниковали оба.

Они взяли Александра Младшего и отправились на 3-й этаж. Там Виктор воспользовался телепатией и прижался к стенке. Его глаза увидели измученный лик Ивана.

— Где ты? Почему нас бьёшь?

— Меня забрали в штаб Керилана. В плен, — объяснял Иван Виктору. — А вас бью, потому что император обещал мне любовь женщины.

«Всё понятно», — подумал с досадой Виктор и начал вслух:

— Он обманывает тебя! Тебя любит моя дочь! Катя!

— Не-ет. Где она?

— Не знаю… В плену.

— Вот именно. Она меня не любит.

— Любит!

— Не верю! Это ты врёшь! Получай!

Вдруг Виктор почувствовал, что грифоносфинкс опять ударил по крыше здания. Послышался голос Валерия Крилова:

— Он лжёт тебе. Я дам тебе то, чего ты хочешь.

— Вот чёрт, — вскрикнул Виктор, отойдя от стены. — Крилов подчиняет себе его волю! Он знает, что ему надо. Быстро на балкон!

Они выбежали туда и увидели, как говорится, картину маслом: посреди поля стоял огромный скелет грифоносфинкса, вокруг бегали войска Борсии и Керилана, которые к данному моменту примерно уровнялись по силам. А сам скелет кружился, поворачиваясь то туда, то сюда, ударяя то по одним, то по другим.

— Он выбирает, — сказал Виктор.

— В чём дело? — с дрожью в голосе спросил Владимир.

— В жизни Ивана всегда важную роль играла любовь. И Крилов подкупает его этим. Единственная, кто сейчас подойдёт, это Катя. Я верю, что она не в плену! Иван будет на стороне тех, у кого окажется моя дочь. Боже, кто бы знал, как я не хотел её во всё это ввязывать! Нам надо поскорее найти её! Мы обязаны первыми это сделать!

— Да уж, — рассуждал Владимир. — И как Крилов заметил, такое слабое место Ивана…

— Я Ивана понимаю насчёт любви, — признался Александр, вспомнив Надежду.

— Без гипноза и прочего влияния на сознание тут не обошлось, — Виктор вспомнил, как только что смотрел на обессиленного Ивана. — Он пытается сопротивляться, но он под воздействием чар Крилова.

— Но как мы достанем Катю? — спросил Вова.

— Уфф… От неё зависит наше счастье и наши жизни. Слабоволие Ивана должно сыграть нам на пользу, а не им на руку! Надо сыграть на жажде наживы местных жителей.

— Да, — подтвердил Вова. — У войланцев её хоть отбавляй.

— Нам надо развесить объявления, что у господина Виктора Каретного (я Мулин, а Каретный — это образ богача) пропала дочь Катя. За неё мы пообещаем вознаграждение… К чёртовой матери, всю казну Керилана! И война выиграна, я думаю, король на это согласится.

— Ну не настолько, конечно, — пожал плечами юный Саша. — Я объясню ему ситуацию, и он может дать пару миллионов.

— Хорошо. Всё-таки сумма должна быть большой, но правдоподобной.

* * *

Пока они рассуждали, Крилов связался по тилису с Климовым и Птичкиным, которые сидели в соседнем здании и играли в карты.

— Да, господин император, — начал Константин Денисович.

— Кажется, ты собирался схватить дочь Виктора Каретного.

— Да.

— Она нам срочно нужна. От неё зависит исход войны.

— Что?!

Крилов удостоил его лишь кратким пояснением.

— Срочно, — с радостью вскричал Крилов. — Мне она нужна! Семнадцатый кабинет, основное здание штаба!

— Э-э… — задумался Климов. — Да, мы её привезём.

— И чем быстрее, тем лучше, — внутренне Крилов уже прыгал от счастья, но внешне оставался спокоен.

— Вот чёрт, — проронил Климов, когда император отключил тилис.

— В чём дело? — спросил Птичкин.

— Крилову нужна дочь Каретного.

— Каретного, — со злостью прошептал Пётр, вспомнив о сыне. — Так ты ж её отпустил.

— В том-то и дело, — сказал Климов и объяснил Птичкину, зачем императору так приспичило достать эту «неудачницу».

Тот присвистнул.

— Не думал, что она сыграет такую роль, — сказал Птичкин. — По твоим рассказам, так она всегда мало чего значила.

— Мало чего? Да она ничтожество, полный нуль… А тут такое!

— Да уж. Но зато у тебя появилась возможность, — хитро сказал бывший царь Аргамии.

— Да какое там… Теперь ищи-свищи её.

— Я про другое.

— Про что?

— Лапутин.

— Что Лапутин?

— Я всё знаю. Сейчас лучшая возможность шлёпнуть его.

— Откуда? Откуда ты знаешь?

— Слышал, когда тебе Крилов говорил.

— А почему сейчас?

— Ну, Климов, ты правда идиот или прикидываешься?

— Э! Подбирай выражения, я бы тебя попросил!..

— Ты не ори, а послушай лучше! Сейчас император уверен, что Каретная у тебя. Приди к нему, скажи, что скоро буду я с этой падлой, а ты как раз и кокнешь Лапутина.

— Неплохая мысль. Всем будет не до того. Тогда я попрошу вас, Пётр, найти Катерину. Вот примерные её координаты на момент того, как мы её отпустили.

Пётр хитро улыбнулся, сделал вид, что недоволен своим заданием, и взял у Климова бумажку.

* * *

В полдень того же дня, 23 июля, в это круглое здание врезались два огненных шара. Это были двое магов-борсийцев. Один — Александр, наследник престола, другой — Владимир Козлов.

— Надо найти Катю, — сказал первый. — И, может быть, Надю.

— Сдалась тебе эта… — усмехнулся Володя. — Другую найдёшь.

— Я люблю её!

— Понимаю. Сам по Оксане скучаю, но всё же не стоит идти на поводу у чувств. Видишь, до чего это Ивана довело.

Они расшвыряли всех магов Керилана и побежали захватывать алтарь силы, находившийся посередине. И тут наследник престола услышал голос своей невесты.

— Надя, — сказал он и рванул на голос.

— Вот чёрт, — ругался Вова. — До добра бабы не доведут. Подожди!

Он ринулся за напарником. Тот же вбежал в какой-то зал, из которого пытался выйти Климов, а Надежда Доброверова не давала ему проходу.

— Постой, Костя! — взмолила красотка Надя. — Я люблю тебя.

— Спасибо за информацию, — с явным раздражением произнёс депутат. — Но ты мне больше не нужна.

— Я тебя не пущу!

— Пустишь, — и Климов махнул рукой, швырнув её к столу. Она ударилась головой об пол, и Вова увидел на ней кровь.

— НЕЕЕТ! — закричал наследник престола и бросился на Климова, ударив его огненной волной.

Тот, отлетев и поняв, что вряд ли что-то сделает против столь сильного мага, крикнул: «Нет на вас времени» и запрыгнул в какой-то телепорт, который сразу же исчез.

Владимир и Александр подбежали к Наде.

— Надя, Наденька, что он сделал? — твердил наследник.

— Она не может говорить, — объяснил Вова. — У неё кровь изо рта текла. — Он достал аптечку и дал Александру.

Сам же Вова ринулся туда, откуда выходил Климов, и вскоре вернулся к ним, держа в руках куб цвета морской волны. Внутри бегали зелёные огоньки. — Мы вернули Аквариум! — пытался обрадовать наследника Вова, но того это почти не порадовало.

Александр возился над Надей, а через полчаса она уже была в их лазарете.

Володя и Саша снова собирались лететь искать Катю, но Надежда доложила, что её отпустили.

Надо напомнить, что у всех кериланцев и борсийцев, от императора до Виктора Каретного, были карты мёртвых, и ни Ивана, ни Кати в списке ушедших из мира сего не было. А значит, борьба за артефакт продолжалась.

— Костя, — плакала Надя. — Я его любила, а он меня бросил, воспользовался мной и искалечил…

— Нет, нет, — твердил Александр. — Хоть я тебя и такой люблю, но ты не искалечена, тебя поставят на ноги. Скоро кончится война, мы победим, слышишь? Всё будет хорошо, слышишь? Я тебя люблю…

* * *

К вечеру были готовы все листовки, добровольцы, прибывшие из Доброграда, расклеивали их массово, с помощью магии. Ни портрета, ни фотографий не размещали, так как в Керилане изучались некоторые искусства, способные заколдовывать человека через его изображение. Текст был следующий:

«Бизнесмен и экс-гвардеец из Борсии Виктор Каретный скорбит. Пропала без вести его дочь, Екатерина Каретная — темноволосая девушка 19-и лет, с зелёно-синими глазами, овалом лица похожая на Виктора. Нашедшего просим обратиться в штаб Ордена Армега на территории Войланска. Вне зависимости от политических взглядов и принадлежности к армии, нашедшему гарантируется 500 000 золотых!»

Больше не было денег для вознаграждения. Это была, по мнению короля Борсии, довольно приличная сумма. В принципе, он был прав.

Вот только реакция была примерно следующая:

Шёл по лесу наш знакомый Сергей Семеренко. Он был очень голоден и должен был найти хворост для костра в хижине. Жизнь его стала очень тяжёлой, он постоянно чертыхался и клеймил судьбу. А жена, которая должна была, по его мнению, его утешать и подбадривать, вместе с женой его друга Гоши сидела подле Кати в хижине и лечила её, дабы та набралась сил и встала. Сестра его тоже пошла за хворостом, а Гоша охранял их хижину.

И тут, совсем под вечер, 23 июля, Сергей вдруг наткнулся на вышеуказанную листовку с названием: «ПРОПАЛА ДЕВУШКА!!!», висевшую на дереве. Экс-теоретик сорвал её и прочитал.

— Пятьсот штук! — воскликнул он. — Мне бы как богач этот Каретный быть! Я бы в Борсию поехал, там бы бизнес сколотил на такие бабки. Так где ж искать эту Екатерину Каретную?!

Никто из Катиных однокурсников не знал, кто на самом деле её отец.

Затем Сергей снова начал чертыхаться на жизнь, кинул листовку на землю, растоптал её и вскрикнул:

— Вчера ещё, утром, жизнь прекрасна была, я её не ценил! Зато теперь какой-то кошмар! Иди работай, где еда? где хворост? Никаких условий! Стоп… А я ведь знаю, кто в этом виноват…

И он в ярости рванул в сторону хижины.

* * *

К девяти часам полил дождь. Крилов сидел в своём кабинете № 17 рядом с Иваном, который всё ещё находился в судорогах, и наблюдал за тем, как ссорятся подчинённые: Лапутин и Климов.

— И где же Каретная? — спрашивал её бывший отчим.

— Не важно, — кричал её бывший одноклассник. — Скоро будет. Её Птичкин притащит!

— А чего это? Может, она сбежала или у армегов?

— Нет! Она у меня.

Тут заныл Иван:

— Катя любит Костю, я не хочу жить.

— Ну! — замычал император. — Это чушь, Ваня! Она любит только тебя!

— Ты врёшь! — в панике прокричал мученик.

Император сделал жест Климову и Лапутину выйти. Покинув кабинет, премьер-министр Борсии спросил у депутата:

— Скажи честно, — он улыбался, — Каретной у тебя нет?

— Конечно, нет, — оскалился Климов и незаметно вонзил ему в сердце самый обычный кухонный нож.

— Падла! — лишь прохрипел Лапутин и упал навзничь.

Климов затащил его тело Крилову.

— Смотри, — сказал император Ивану. — Уже один ваш с Виктором враг отбросил коньки!

Иван застонал. Император подошёл к депутату.

— Обманутая тобой Доброверова отправила нам на базу сообщение, что Каретная от тебя сбежала.

Мгновенно появившийся дикий ужас Климов попытался в себе подавить.

— Это ложь!

— Тихо! Я проверил, и пререкаться тебе нечего!

— Птичкин вот-вот приведёт её! Он, кажется, нашёл, — соврал Костя.

— Хорошо, если так. Пока её нет на карте мёртвых, но если она там появится, вместо неё ты должен будешь достать мне принцессу Борсии! После смерти этого ничтожества, ты становишься председателем Кроны, так что тебе быстро удастся это сделать!

— А если нет? Как я смогу взять в плен принцессу?

— Мне всё равно, но если ты этого не сделаешь, вшивый сладострастник, я тебя кастрирую как дворового пса! Пшёл вон отсюда-ва! И чтобы без Каретной (в крайнем случае, Чаевой) не возвращался!

Климов быстро ударился, а император взглянул на стонущего Ивана.

— Что ж с тобой делать, ничтожество ты моё!

Иван продолжал кружить с поля боя в кабинет и обратно.

* * *

А та, которую сейчас искали самые важные чины двух сверхдержав этого магического мира, и от которой зависела судьба этого мира, сейчас лежала на печи и ела хлеб, что из погреба хижины достала внучка хозяйки, Варя.

— Спасибо, — всё твердила Катя и слегка покусывала хлеб. — Надо ещё остальным оставить. Вы же спасли меня!

— Брось, — улыбнулась Лена. — Тебе важнее. А остальным хватит.

— Да, — кивнула Варя. — Там ещё есть. А вечером варенье сделаем!

В углу комнаты сидела Лиза, разбиравшая хворост, и Гоша, уснувший на полу. Старушка, хозяйка хижины, осматривала посевы на огороде и посыпала разными магическими приправами, так что картошка вырастала за каких-то 7–8 дней.

И вдруг в хижину ввалился Сергей, очень злой, в ярости, судя по лицу и жестам. Лена и Варя обернулись. Елизавета перестала разбирать хворост. Он резко подошёл к столу с едой.

— Так, значит, — говорил он с нескрываемой неприязнью. — Всё для этой Мулиной готовите?

— Серёжа, ты что? — ахнула его жена. — Ей же плохо.

— А мне каково? Хорошо мне, а? Это ведь из-за неё мы здесь прозябаем.

— А может, из-за тебя? — сказала вдруг Лиза. — Тебя же мы выручать ввязались. С тобой сюда пошли!

— Может, оно и так, да это всё и из-за неё тоже. Появилась тут, в институт пошла, мозги все перекрутила этой «борскийской правдой» так, что я на полкаша взъелся, наговорил всяких идей. Всё из-за знакомства с ней! А теперь ещё и жрёт за наш счёт!

От крика Сергея проснулся Гоша, который спал почутче Кати.

— Что такое? — проговорил он спросоня.

Варя подсела к мужу и начала ему всё объяснять.

— Да ты сам, — кричала на брата Лиза, — решил такое полкашу тому сказать! Это твоя жизнь, пора отвечать за свои поступки, Серёжа!

— Вот только не надо, Лиза, её здесь защищать! — взревел Сергей. — Всем известно, что ты с ней за Ивана соперничала.

— Пусть так. Но твои фразы сейчас несут с собой одну низость безответственного мужика.

— Да нет, Лиз, — прохрипела Катя. — Сергей прав, это я во всём виновата. Я, наверное, пойду отсюда, я вам лишь в тягость…

— Да ты что такое говоришь! — оборвала её Лена.

— Нет, — сказал Сергей, хватая со стола кухонный нож. — Так просто ты не отделаешься. Умри!

Он кинулся на Катю, Гоша и Лена схватили его и начали держать.

— Отойдите! — орал Сергей. — А то и вас прикончу!

Вдруг дверь мягко отварилась, и в хижину вошли двое человек в кериланской форме. Сзади послышался чей-то баритон: «Уберите этого сумасшедшего, он же убьёт объект». Военные кинули ему в руки огня, Сергей уронил нож, обжёг руки и заорал от боли, упав на пол. Лена бросилась к нему. И тут из тени вышел тот самый обладатель баритона — высокий мужчина крупного телосложения, с крючкообразной формой носа и яростным взглядом, Пётр Птичкин.

— Это вы! — воскликнул Гоша.

— Вас же убили, — вскрикнула Лена.

— Казнили, — усмехнулся незваный гость, — если быть точным.

— Как же лжива политика, — послышался голос Кати.

— Екатерина Каретная, — воскликнул Птичкин. — Проследуйте за нами.

— Куда ещё? — напугано спросила она, едва ли не заплакав опять.

— Не волнуйся, девочка, Климова там не будет. Мы пойдём к твоему папе.

— Он тоже у вас в плену?

— Нет, только Тишков, — усмехнулся Птичкин.

— Оставьте Ваню! — вскочила она и подошла к Птичкину.

— Не пойдёшь с нами — Ваня умрёт.

— Он лжёт! — вскрикнула Лена. — Не поддавайся!

— Иди, а то и они умрут, — сказал Птичкин. — А в доказательство — вот: я специально оставил в кабинете императора жучок. — И он показал ей картинку сидящего Крилова и лежащего на полу Ивана.

— Ваня! Ванечка! — бросилась она к тилису и ощутила новый прилив сил.

Она вдруг снова почувствовала тонкую нить счастья, но Птичкин быстро оборвал её, выключив и убрав агрегат.

— Мы идём к нему?

Птичкин почему-то посмотрел на свою свиту.

— Да, конечно, — сказал он. — А вы, пятеро, не волнуйтесь, они с Тишковым будут живы и здоровы, а Керилан победит.

— Это вы ещё всего не знаете, — проговорила сквозь зубы Катя.

— Если ты о скелете грифоносфинкса, то он в наших руках.

— О ком? — поднялся с пола Сергей.

— Из газет узнаешь, мальчик, — сказал Птичкин и вышел из хижины.

За ним его люди и Катя. Он отдал приказ схватить её и направился в сторону штаба кериланцев. А ребята только сегодня узнали, что Катя — дочь Каретного.

Тем временем Птичкин направил своих людей в чащу леса.

— Зачем нам туда? — спросил один из них.

— Там портал, — объяснил Пётр.

— Такого в плане не было.

— Вы что не понимаете! Дело срочное, от этого зависит исход войны… Вы где-то рядом трансоль видите?

— Исход войны? — спросила Катя.

— Ага, — сказал другой кериланец. — От твоей шкуры, девка, зависит то, кто победит. Вот мы тебя доставим и победим! Эй, не рыпайся!

— Ну кто тебя за язык тянул, идиот! — кричал на него Птичкин.

— Каким образом? — кричала Катя и вырывалась из лап кериланцев.

— Заткнись, дура! — орали они на неё, затем повернулись к командиру. — Надо сказать императору, что всё вышло.

— По прибытии скажем, — рявкнул Птичкин, и они продолжили путь в чащу.

— Надо сейчас, — сказал первый кериланец и достал тилис.

— И Климову, — сказал другой, и Катя завизжала.

Птичкин ударил обоих по рукам и отобрал тилисы.

— Я — ваш непосредственный командир! Если будете без меня императору хоть что-то докладывать, я отправлю вас на трибунал за невыполнение приказа.

Оба усмирились. Все четверо продолжали идти в глубь леса. Катя успокоилась и смиренно шла, так как знала, что иначе Ивана могут убить. Вот они дошли до самой чащи, и Птичкин вдруг остановился.

— В чём дело? — негодовали военные.

— Сейчас узнаете, — сказал бывший царь Аргамии, толкнул Катю, да так, что она упала на землю, и испепелил обоих дотла.

— Что вы делаете! — взревела она.

— То, что поётся в припеве вашего гимна, — сказал он.

— У них, наверное, семьи, дети!

— Нет, ну вы посмотрите! Они её били, я её спас, а она ещё и лается.

— Некому смотреть!

Птичкин усмехнулся и кинул на Катю самосвязывающуюся верёвку. Затем потребовал:

— Координаты Виктора Каретного!

— Что? Зачем? Я не дам вам убить папу!

— Никто не собирается его убивать! Ты что не понимаешь? Они вели тебя к Крилову, чтобы он держал вас с Тишковым в заложниках!

— А почему от меня зависит исход войны?

— Да потому что твой папочка, по расчётам императора, должен сдать базу и скелет Керилану за ваши жизни. Ты что не видишь, глупая, я убил сподвижников злодея Крилова. Я сам царь! Я ему не подчиняюсь!

— Я вам не верю. Вы и ваш покойный сын — кровожадные убийцы.

— Я и Лёша… — с глубокой болью проговорил Птичкин, а затем проорал: — Да ты хоть знаешь, что такое потерять собственного сына?! Я каялся в тысяче грехов, а ведь это твой отец отнял его у меня! Я бы мог в ответ просто убить его ребёнка — тебя! Но я жажду праведной мести!

Кате с одной стороны было жалко этого человека, и она почти простила его за преступления.

— Но вы же убийца, — выходила из неё последняя злость. — Вы предали Борсию!

— Да, было выгодно. Я не скрываю, что нас купили. Но ты что, не понимаешь? Не понимаешь, что твой папаша, убив Лёшку, и тебя погубил тоже.

— Что?! — взревела Катя. — Вы настраиваете меня против отца!

— Нет! Он сделал это не специально — в смысле, погубил тебя. Лёша любил Дашу, а теперь у неё нет жениха. Я могу тебя сейчас просто убить, тогда, если Иван выживет, он женится на Дарье. А если на этой войне умрёт ещё и Александр Младший, Иван ни много ни мало станет принцем Борсии. И они будут вместе с Дарьей, а вы с моим сыном истлеете в могилах, и от этого за вашу боль будет больно и мне, и Виктору! А ведь всё могло бы быть иначе, если бы он не убил Лёшу! Лёша! — взмолил он к небесам. — Слышишь ли ты меня?! Прости, — затем он снова сурово взглянул на Катю. — Ну что, смерти как таковой ты не боишься?

Катя молчала.

— Тогда так. Ты будешь лежать в земле с моим сыном, а Иван и Дарья будут сладострастничать на ваших могилах.

От этих слов она заныла, да так громко, что даже птицы на деревьях начали разлетаться. Она только представила себя мёртвой, лежащей в гробу — не способной, самое главное, бороться за любимого человека, а он, самое страшное, придавался безудержной страсти вместе с другой. Это рубануло по её сердцу с такой силой, что она сама захотела умереть и застонала:

— Не надо! Пожалуйста, не надо!

— Я дам тебе шанс, — холодно проговорил Пётр. — Дай мне связь с Виктором.

— Тридцать три на шестнадцать, — простонала Катя.

Птичкин включил тилис и нашёл Виктора. Тот сидел у себя в кабинете.

— Птичкин?! — вскрикнул в ярости он. — Как ты на меня вышел?

— Твоя дочь помогла, — сказал Пётр и показал Катю.

— Катенька, держись, — кричал растерянный отец. — Мы тебя спасём!

— А может, мне её сейчас убить? — спросил Птичкин. — Как два месяца назад ты убил моего сына.

И тут Виктор всё понял.

— Месть, — проговорил он. — Око за око, зуб за зуб. Но это же глупо!

— Конечно, глупо. И поэтому, Каретный, у меня к тебе джентльменское предложение. В конце концов, ни Катя убивала моего сына, а ты!

— И то правда, — вздохнул Виктор. — Чего ты хочешь?

— Я вызываю тебя на поединок!

— Какие условия?

— Вольная магия, используй всё, что знаешь. Если я тебя уничтожу, то перед последним ударом я убью твою дочь.

— Тебе за это Крилов в штыки не вставит?

— А что мне Крилов? Я царь по происхождению, а на его цели мне плевать! Наши пути разошлись! Я хочу видеть твои глаза, когда умрёт твоя дочь. В конце концов, Лёшу ты победил в честном бою.

— В тебе заметны благородные царские черты! Но что, если выиграю я?

— Убей меня, отправь к моему сыну, забирай свою дочь и выигрывай войну. Мне всегда было плевать на эту политику. Меня покупали, и я был рад.

— Стой! — на лице Виктора блеснула слеза. — Может, просто убьёшь меня и оставишь жизнь моей дочери?

— Тогда я отдам её Крилову. Струсил? Да?

— Да. Я хочу, чтобы Катя жила! Дочка…

— Можешь трусить сколько хочешь, но если ты умрёшь, то кто защитит твою дочь от лап Керилана? Я? Мне это не надо, никаких добрых сочувствующих эмоций я к ей не испытываю; Иван сам знаешь в каком состоянии. Кто её защитит, если не ты? Будь благороднее, Виктор.

— И то правда, — вздохнул тот. — Где? Когда?

— Сегодня в полночь на крыше твоего штаба. И не вздумай хитрить, а то твоей дочери конец!

* * *

Вова просматривал вещи Ивана.

— Чёрт, — бормотал он. — Где он? Где?

— Кто где? — в комнату зашёл Александр.

— Ни кто, а что, — буркнул Володя. — Ты должен это знать, хотя я и не имею права говорить: ты очень напоминаешь мне моего отца.

— И какой же он?

— Ты его знаешь. Это Иван.

— Как Иван? Точно, его же омолодили!

Александр был потрясён.

— Да, и так как вы похожи, я думаю ты поймёшь. Твоя двоюродная сестра подарила Ивану вашу семейную реликвию.

— Какую?

— Огненный меч.

— А за этот… не так страшно.

— Император считает, что мы его недооцениваем. А сейчас я его найти не могу. Иван его точно здесь не оставлял.

— Меч пошёл за хозяином, — сказал наследник. — Это древняя магия дарения, Даша её точно знала и провела ритуал правильно. Он скоро будет у Ивана в руках, а… через галниард превратится в смертельное оружие грифоносфинкса! Именно так он станет настоящим артефактом, а не просто украшением! Вот почему мы его недооценивали — не верили в легенду о скелете… Теперь всё зависит от Кати и Ивана.

На этой ноте их разговор был прерван — позвали наверх. Обе стрелки на часах устремились вверх. 24 июля.

На крыше уже с двух сторон стояли Виктор Мулин и Пётр Птичкин, а за бывший царём в воздухе, в шаре, парила связанная Екатерина Мулина.

— Вот она! — вскрикнул Володя и кинулся к ней, но Александр остановил его:

— Не стоит! Это магический поединок. Поле вокруг неё рассеять может только Птичкин, или оно развеется само, если он умрёт. Они будут драться с Виктором один на один, и любой, кто вмешается, тут же умрёт! Это магический закон королей.

— Но так нельзя… Почему Птичкин не отдал её Крилову?

— У него свои интересы. Не забывай, что Виктор убил его сына, — по лицу мужчины прокатилась слеза — он вспомнил своего отца.

Начался бой. Оба противника взлетели в небо и начали кидаться друг в друга заклятиями. Виктор полыхал огнём, Птичкин сотрясал землю. И вот первый упал на неё, а Пётр полетел добивать противника. Удар острым камнем пришёлся Виктору в лёгкое. Он еле вынул камень, кое-как встал и с яростью отправил в противника сильнейшую огненную волну.

— Вот они! — вскричал Крилов перед картой у себя в кабинете и отправил координаты Климову.

Тот довольно быстро получил их и полетел на трансоли к базе ордена Армегов. Катя, сидевшая в воздушном шаре, завидела его за сто метров и завизжала. Её одолевал страх. Вмешаться Климов не мог, поэтому решил ждать окончания поединка.

Заряд энергии пронзил Птичкина в сердце, и он упал на землю. Виктор подбежал к нему.

— Я сейчас умру, — сказал лежачий. — Уже не смогу встать.

— Прости меня, — Виктор не знал почему так говорит, голос срывался. — Прости, что убил твоего сына.

— Теперь не важно. Отправь меня к нему! Лёша! — закричал он, глядя на небо.

— Ты ещё можешь выжить.

— Но победить-то, нет! Сохраняй условия поединка — убивай противника. Лёша! Лёша!

Виктор собрал всю энергию в кулак. Климов обратил на это внимание. Виктор успел поцеловать Петра и убил его. Вокруг Кати исчез энергошар, и она начала падать на землю. Виктор взлетел и подхватил её. Внезапно на них налетел Климов. Катя завизжала. Виктор поднял сигнал тревоги, и к ним полетели все члены Ордена Армега, находящиеся поблизости. «К чёрту все эти задания, — подумал Костя. — Жизнь дороже» — и быстро улетел. Вскоре скрылся из виду.

Он летел к базе кериланцев, так как забыл там кое-какие вещи. И тут произошло нечто странное. Внизу он увидел мальчика. Это был, видно, нищий, раненый кем-то из сторон. Он лишился ног и полз куда-то. Сердце по-настоящему растаяло, и Костя полетел вниз, чтобы помочь. Это был первый его поступок, который он совершил не во зло другим, думая даже, что в ущерб себе.

Но это абсолютно случайно спасло ему жизнь.

* * *

Ивану показалось, что он держит что-то в руках. Он понял, что это меч. Крилов же этого не видел.

— Итак, — рассуждал император. — Мы с тобой пришли к выводу, что никто тебя не любит, а эта Мулина тебя обманывала.

— Да, — простонал Ваня.

— Я думаю, что тебе надо бы отомстить ей за то, что она дала тебе надежду и бросила. Отомстить за то, что она не любит тебя.

— Да, — простонал Иван, которого начали мучать мысли о Кате.

— Надо отомстить всем, кто разрешил этот обман: Виктору, Володе! Уничтожь их базу!

— Да, — снова простонал мужичок. — У меня есть меч. Огненный!

— Отлично! — вскрикнул от восторга император. — Чего же ты ждёшь? Бей! — затем подумал: — «Вот они идиоты, какую-то девчонку достать не смогли, а мне тут распинаться приходится. Хочешь сделать как надо — сделай это сам!»

— Хорошо, — сказал Иван и переместился на поле боя.

Он пошевельнулся, и все замерли в ожидании. Иван повернулся к базе с красным стягом армегов и занёс над ней Огненный Меч. В руках грифоносфинкса это была огромная пылающая струя. Иван замахнулся, но тут услышал голос Виктора.

— Ваня! Ваня! — как и в первый раз через телепатический портал кричал он. — Не делай этого. Зачем? Главный вопрос! Зачем?

— Затем, что вы с Катей меня обманывали! — ответил Иван мысленно. — Она любит Климова!

— Стой! Она любит тебя!

— Ты лжёшь! Ты не можешь за неё говорить! Это ты разрешал ей жениться на нём!

— Ваня… Ваня… — послышался высокий, такой нежный, такой ласкающий голос, что грифоносфинкс застыл и опустил меч. — Ваня, любимый, как ты?

— Хорошо… Почему ты лгала мне?

Катя начала говорить так тихо, чтобы никто, кроме него, её не слышал.

— Я не лгала! Я люблю тебя!

— Ты лжёшь, чтобы победить в войне!

— Нет! Нет! Вспомни про дневник, про мои сны! Про то, что было на озере, и что могло бы там случиться… Я всегда тебя любила! Всегда! Иди сюда, закончим эту войну, помнишь, как мы мечтали, и поженимся, заживём счастливо!

— Она лжёт! — послышался голос Крилова. — Бей их!

— Он! — вскрикнула Катя. — Только он против нашего счастья.

— Хорошо, Катя, — улыбнулся Иван. — Я тоже тебя люблю!

Эти слова залечили ей все раны. На душе стало тепло.

— Ваня, — очень ласково сказала она. — Ударяй по их базе и кричи! Твой голос позволит нам лучше направить заклятие. Мы сразу телепортируем тебя через галниард к нам. Всё получится!

Она увидела его лицо, и он кивнул.

— Бей их! Бей! — кричал Крилов.

Грифоносфинкс резко повернулся в сторону базы Керилана и что есть мочи вдарил сразу по всей её площади поражающим ударом огромного меча.

Перед лицом Крилова прокатилась чуть ли не ядерная волна, и весь штаб кериланцев обратился в пепел.

А в это время в штабе борсийцев, в главном кабинете, из портала вылетел лидер Ордена Армега, упал на пол и заплакал.

Катя бросилась к нему, обняла, прижала к себе, начала гладить по голове и утешать. Так они и сидели, она никому не давала отобрать его у себя.

Виктор и Владимир, естественно, начали причитать, что столько перенесли из-за слабой воли Ивана, что он не мужик и тому подобное.

Только Александр его полностью понял и, ничего не сказав, удалился из комнаты.

Постепенно с Ивана сходило заклятие, пропадала дрожь и навязанные панические мысли. Он чувствовал, как возвращается в адекватное состояние.

35 глава. Шесть колец

Виктор сидел в своей комнате вместе с Владимиром и попивал вина.

— Теперь всё кончено? — спрашивал Володя.

— Надеюсь. Через полчаса едем отбивать последний штаб в Корбе, потом освобождать Борсию. Король говорит, что многие лидеры сейчас и в Кроне, и в Корбе в замешательстве. Мы просто ещё раз покажем силу, думаю, обойдёмся малой кровью. Ты представляешь, кто умер в этой базе?

— Всё равно проверим на карте мёртвых.

И тут двое армеговцев втащили в комнату темноволосого человека среднего роста.

— Вася, Лёня, — поприветствовал старых товарищей Виктор. — А это кто?

— Он! — кричал Василий. — Занимался на территории Войланска нелегальным сбытом. В городе этой ночью полный бардак, оставшиеся служащие органов разделены и не знают, кому подчиняться, никто ничем не управляет, все напуганы. Мы пошли патрулировать, собрали даже небольшую дружину из местных. Ну нам его местные жители и сдали, барыгу этакого.

Виктор пригляделся к схваченному и узнал старого знакомого.

— Аркадий Леонов! — воскликнул он. — Я так и знал, что мы ещё встретимся.

— Ты его знаешь? — спросил Володя.

— Конечно, знает! — усмехнулся Аркадий. — Он навёл на нас гвардейцев и украл зачем-то зелье забвения.

— Ах, вот откуда ты его взял, — понял Вова.

— Я начинаю понимать, — сказал Леонид.

— Зачем тебе надо было зелье? — спросил Леонов, и Виктор с Володей им всё рассказали.

— А что теперь с Кериланом будет? — испуганно проговорил Аркадий. — Я не хочу здесь жить.

— Твою судьбу Иван решит, — закончил Виктор.

Начало светать. Василий, Леонид и Владимир притащили Аркадия к Ивану и рассказали ему, что это за человек.

— Получается, — радостно воскликнул лидер Ордена, — что это ты помог мне мою любовь забыть.

— Да. Так помоги мне.

— Если бы ты знал, как я рад, что всё сложилось именно так! Чего ты хочешь? Кем хочешь быть?

— Я волшебник, зельевар, изобретатель. У меня есть пара теорий, но в ИМИ их не приняли. Вот я и пошёл нелегальным сбытом заниматься…

— А может, ты просто денег мало получал? — крикнул на него Иван.

— Ну это тоже, конечно.

— Ладно. Я напишу прошение королю за тебя, чтобы взяли в ИМИ на хорошую должность с достойной зарплатой. Но тебе ещё надо будет штраф оплачивать. Ну как? Будешь порядочно жить?

— Попробую.

И его увели.

Иван вздохнул.

— Что за глупость. Что я за изверг…

Через час Орден во главе с грифоносфинксом навёл порядок в Войланске, Корбе, а после и во всей империи. Керилан как таковой перестал существовать. Население его бунтовало против текущей ситуации, снижения уровня жизни, войны, особенно против проводимой политики последнего императора. Представители всех зон решили разделить империю на отдельные республики. Сначала их было 12, после переформирования стало 7, но это ещё был не конец…

Как и предсказывал Виктор, армия всевозможных существ без единого центра заметно ослабла. Королевское ополчение выдворило оставшихся кериланцев из Доброграда, а по прибытии армеговцев была освобождена вся Борсия. Как и говорил Борис, существа отправились в чистилище — в другой мир. Крона была переизбрана, а Доброград восстановлен второй раз. Орден Армега встречали на родине как героев!

Исследователи Фитании ещё 22-ого числа вечером подняли из Чёрно-магического океана древних чудовищ и изгнали враждебных существ кериланской армии из страны. Государства Юггов и Старых магов разгромилипрокериланское государство Вонн, освободив Жан.

Король Борсии подписал мирный договор с президентами Конинии, Южного Лана и с царём Галиандора. Так же войска Борсии к 25 числу объединившиеся с армеговцами, освободили Старию, впоследствии был подписан и мирный договор с Аргамией.

27 июля власти Турдистаба, Северии и Кругов по итогам референдума присоединились к Борсии, которая отныне официально приобрела себе статус Империи.

Иван, Володя и все Мулины решили заехать в Тольское. Если Володя тут родился, то Иван считал это место своей второй родиной. Именно Тольское, а не Войланск и не весь Керилан. Теперь это стало владением республики Джоуна. Иван и Володя ходили по посёлку, приветствовали старых знакомых, которые даже не знали о подвигах ребят и думали, что они работают теперь в отдельном городе-государстве, Войланске. Отец Сарайских к тому времени помер, сын поехал в столицу Джоуны, Лингинию, строить карьеру политика. Паша женился на Насте, ребята встретили её беременной. Лёша стал первым парнем на деревне и не только из-за своей незаурядной внешности и мускулистого тела, но и благодаря тому, что его отец стал губернатором посёлка. Конская пошла работать в школу. Слизняка сделали директором её директором, а это очень почётно, школа-то — единственная в Тольксом.

Иван, Володя и все пятеро Мулиных пришли на могилу Алексея Козлова.

— Спасибо, папа, — сказал сын, обнимая Ивана и Оксану. Глаза намокли. — Спасибо, что помог мне найти его… — он потрепал Ваньку. — Спасибо, что вырастил и стал настоящим отцом и примером.

Лидер Ордена Армега рассказал своему будущему тестю как его вычислил Фёдор, показав тот самый камень.

Иван с Катей пошли к одинокому дому на холме.

— Здесь ты жил после забвения? — спросила она.

— Да, целый год.

Иван поцеловал стену этого дома

Позже он купил весь этот холм, чтобы никто не мог ничего строить на нём и трогать сам одинокий дом.

Но, как и все войны в магическом мире, эта не обошлась и без загадок. После битвы у Кладбищенска и у Горанска (столица Фитании) многие утверждали, что видели жаворонков ада. Кто-то говорил, что они бились за Керилан, кто-то говорил, что против. Это таинственным образом совпадало с байками других «очевидцев», которые уверяли, что именно в эти дни с ограды Южного кладбища Доброграда пропали горгулью. Правда, сразу после войны этого было не проверить — каменные статуи стояли на месте ровно в том же положении, что и раньше.

Вечером всё того же 26 июля в штабе в Доброграде все армеговцы сидели перед картой мёртвых.

— Валерий Крилов, сорок семь лет, император Керилана, огонь, — произнёс Виктор. Это имя тут же выступило на карте красными чернилами. Виктор продолжал: — Пётр Птичкин, пятьдесят восемь лет, земля, бывший царь Аргамии, — и это имя здесь было. Он протянул карту лидеру Ордена, и тот произнёс: — Фёдор Лапутин, сорок два года, вода, работник органов, ведущий, журналист, — имя проступило.

Они дали карту Александру, наследнику престола.

— Константин Климов, — произнёс он. — Двадцать лет, огонь, депутат, политик, сын работников Кроны.

Карта молчала. Катя вскрикнула. Иван уже заметил её странную реакцию на Климова, но списывал это всё на её отвращение и ненависть к нему.

Они пытались называть другие данные о нём от отчества, до фактов из детской биографии, но карта молчала. И только под конец она изменилась, но вместо того, чтобы проявилось имя, с карта стала полностью белой — называемое лицо в живых. Все были напуганы, но, в конце концов, оставили Климова в покое.

И тут в штаб, в окружении охраны, вошли король, королева и принцесса. Иван как лидер Ордена распорядился устроить им тёплый приём. Вначале Чаевы подошли к своему наследнику. Дарья отвела брата в сторону.

— Что у тебя с Надеждой, — со своей обычной простой и умной улыбкой спросила она.

— Я даже не знаю. Ты только не рассказывай, — он вкратце передал историю о её предательстве.

— Я б, конечно, на твоём месте, — ответила, опять улыбаясь, Даша, — не стала бы иметь никаких отношений с таким человеком. Но это дело твоё. Ни папа, ни мама не узнают.

— Спасибо.

Сами король и королева общались как раз с избранницей принца. Было видно по их лицам, что они опять ей недовольны. «Главное, что не знают, про её поступок во время войны», — думал Саша.

Даша подошла к стоящей за руку паре и произнесла только:

— Счастья вам!

— Спасибо, — растерянно и удивлённо сказал Иван.

Даша очень добрым взглядом на него посмотрела. Да так, что даже что-то забытое пробудилось. Она улыбнулась, ему показалось, что она кивнула, но сразу ушла.

— Это что было? — то ли сердито, то ли смешливо недоумевала Катя.

— Это? — сказал Иван. — Это значит, что война закончилась. Теперь нашей главной задачей стало сохранение отношений.

— Я рада такой задаче, — очаровательно улыбнулась невеста, а на её щеках заиграл румянец и снова показались маленькие ямочки.

Через несколько минут все армеговцы и королевская семья уселись за стол. Король поднял стакан с восточным коньяком.

— Да здравствует Борсия! С победой вас, господа, с победой над Кериланом!

* * *

Свадьба Ивана и Екатерины была назначена на 30 июля. К 27 числу дожди кончились, и исследователи ИМИ пообещали хорошую, безоблачную погоду до середины августа. Пара временно снова поселилась на улице Сов. Деньги Ивана, которые он заработал в Керилане полгода назад заканчивались, но он получал множество денег за своим песни (около 1000 золотников в месяц в течении 5 лет), а также ему присылали деньги многие простые жители страны, помимо формальных сумм и наград, выписываемых ему после войны. Он начал искать место, где бы мог работать по полученной профессии в ВИМе.

28 июля он забрал всю библиотеку из дома Бориса и храма Торра и оставил их в доме на Викингов 20, где были и условия хранения, и место, ведь Борис и его семья все погибли. 29-ого он купил дом на юге Борсийской Империи, в городе Мучно, на берегу океана Сердце, за пару тысяч километров от Доброграда.

На 30-ое назначили свадьбу ещё и Владимир с Оксаной, а так же Виктор с Виолеттой. Трудно перечислять все подарки, которые делали друг другу молодожёны, скажу лишь, что Виктор купил Володе и Оксане дом на улице Викингов прямо напротив своего, где жила, кстати, и Маша Мулина.

Накануне свадьбы Катя всех обрадовала, сказав, что беременна. Виктор с Владимиром поспорили, кто родиться — мальчик (Володино мнение) или девочка (Витя считал, что на их роду проклятие, что рождаются только девочки).

— Это только нам с тобой так «повезло», — говорила на это обычно Виолетта.

И вот настал день торжества. Сначала все три пары, как повелось в Доброграде, поехали в ЗАГС, а потом обвенчались в церкви. Никаких священников, кстати, здесь нет. Люди сами приходят, клянутся друг другу в вечной любви и обмениваются обручальными кольцами. Затем все отправились за город.

На свадьбу были приглашены едва ли не все, с кем мы познакомились по ходу повествования, и кто остался жив: студенческие друзья Вани, Володи и Кати, её друзья из школы: Оля, Вера с Димой, пришёл даже Валя, но уже по Ваниному приглашению. Пришли учителя ВИМ, в том числе и ректор Константин Константинович. Он умудрился похвастаться тем, что теперь в новом городе-государстве Войланске он смог ещё больше увеличить университет и договориться о предоставлении целых полигонов для студенческих опытов. Пришли экс-гвардейцы и члены Ордена Армега, половина из которых снова вступили в гвардию, в том числе и Василий с Леонидом. Стоит упомянуть и свидетелей на свадьбе. Итак, у нас три пары: Тишковы, Мулины и Козлов и Мулина (Оксана не хотела менять фамилию, и Володя даже сам хотел стать Мулиным, так как не знал уже кем себя считать: Козловым или Тишковым). У Тишковых свидетелями были Сергей и Елена Семеренко, у Мулиных какая-то подруга Виолетты и Леонид, у третьей пары — Гоша и Надя Доброверова.

И вот в 12:30 начался загородный пир.

Все пили, танцевали, радовались, даже Дарья, которая старалась не смотреть на Ивана. А сам он встал подальше ото всех, поднял голову и произнёс:

— Спасибо небо! Спасибо тебе! Горе ушло, но те секунды радости и счастья, которые испепеляли меня мыслями о принцессе, я скоро верну. Спасибо тебе, небо, бог! Спасибо тебе, что ты такое великое и не забываешь дела маленького человека. Теперь я на всё ответил, теперь я знаю зачем. Спасибо, Витя, Вова, Даша, Александр и, конечно же, Катюша! Вот! Вот! Чувствую! Только сегодня я могу полностью сказать, что я забыл Дашу! Потому, что я счастлив! Спасибо всем!

И Иван побежал в балаган свадеб искать во всём этом веселье своё новое счастье!

КОНЕЦ КНИГИ

Оглавление

1 глава. Одинокий дом

2 глава. Дети преступников

3 глава. Институт магии. — 1

3 глава. Институт магии. — 2

3 глава. Институт магии. — 3

4 глава. Армия Керилана. — 1

4 глава. Армия Керилана. — 2

4 глава. Армия Керилана. — 3

4 глава. Армия Керилана. — 4

4 глава. Армия Керилана. — 5

5 глава. Новый год в Войланске

6 глава. На родину. — 1

6 глава. На родину. — 2

7 глава. Принц Аргамии

8 глава. Огненный меч

9 глава. Сказанное и несказанное. — 1

9 глава. Сказанное и несказанное. — 2

9 глава. Сказанное и несказанное. — 3

10 глава. Бессмысленная встреча

11 глава. Неудачное ограбление

12 глава. Обвинение

13 глава. Южное кладбище Доброграда

14 глава. Квартира на улице Сов

15 глава. Вода и воздух

16 глава. Александр и Виктор

17 глава. Четвёртая попытка

18 глава. Забытая любовь. — 1

18 глава. Забытая любовь. — 2

18 глава. Забытая любовь. — 3

18 глава. Забытая любовь. — 4

18 глава. Забытая любовь. — 5

19 глава. Оставшееся письмо

20 глава. Пробуждение

21 глава. На берегу

22 глава. Новый наследник престола

23 глава. Семейный праздник

24 глава. Отец и сын

25 глава. Встреча важных лиц

26 глава. Ревность

27 глава. Концерт

28 глава. В поисках скелета грифоносфинкса. — 1

28 глава. В поисках скелета грифоносфинкса. — 2

29 глава. Крона

30 глава. Ночь перед выступлением

31 глава. Невесёлая прогулка

32 глава. Униженная и оскорблённая

33 глава. Хижина

34 глава. Борьба за артефакт

35 глава. Шесть колец