Хочешь, я тебе... [Екатерина Неповинных Китька Нес] (fb2) читать постранично, страница - 3


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

вздрагивающее тельце на стул и приготовился ждать, прислушиваясь к возбуждённому перешёптыванию вокруг.

Руководство не заставило себя долго ждать.

Как-то жалобно скрипнула матовая, голубоватая, как и сам Переступко, дверь, пропуская в конференц-зал суетящегося Перегуду с кучей папок в руках, всегда молчаливого, седовласого Виктора Викторовича Зубок — бессменного руководителя отдела продаж. И мрачного, как предгрозовая туча, гендиректора.

Мишка испуганно втянул голову в плечи, ему отчего-то казалось, что так он будет менее заметен.

Начальство чинно прошествовало мимо притихших подчинённых и заняло места за широким столом, примостив свои тушки в высокие кресла. Переступко бросил быстрый взгляд на Керчинского из-под ресниц, выискивая признаки узнавания и негодования. И с удивлением для себя отметил, что тот весьма и весьма недурен собой. Раньше Михаил мало обращал внимания на больших господ, считая их чем-то недосягаемым и далёким, как луна от земли, или, скажем, клизма от носа.

А сейчас же, жертва алкогольного рукоблудства с телефоном, пусть стыдясь и смущаясь, но всё же тайком таращился на облагодетельствованного своим пьяным признанием начальника. Тот оказался мужиком здоровенным и широкоплечим, причепуренным в дорогой тёмно-синий костюм, при галстуке и дорогих часах. Руслан Валерьевич относился к тому типу мужчин, которых пусть и высокий, но субтильный Мишка считал альфа-самцами. Тестостерон пёр от Керчинского, как лава из жерла вулкана, заставляя женскую часть коллектива томно вздыхать, а мужскую нескромно завидовать.

Такие, как он, выделялись в любой компании.

На породистой, смуглой морде лица была видна еле заметная щетина, серые глаза хищно щурились под заломом тёмных густых бровей, тонкие губы то и дело поджимались, выдавая недовольство собравшимися подчинёнными. Чёрные, как мишкина тоска, волосы начальника были зачёсаны назад, открывая высокий, гладкий лоб, хмурящийся над подсунутыми бумагами.

— Что это? — гаркнул Руслан Валерьевич, поднимая со стола серую папку с документами и вопросительно уставился на собравшихся, которые притихли, выпрямившись по стойке смирно.

Народ испуганно молчал, проникшись гневом руководства.

— Я ещё раз спрашиваю, что это? — поднимаясь и нависая над столом, как удав над кроликом, снова вопросил Керчинский, сверкая ртутными глазами.

У бедного Переступко затряслись коленки, он тут же сложил на них вспотевшие ладошки и взволнованно засопел.

Собравшиеся продолжали хранить молчание, как партизаны на допросе, бросая вопросительные взгляды друг на друга. Начальник же продолжал давить авторитетом, сверля взглядом каждого.

— Вы меня вообще слышите? — всё больше распаляясь, продолжал мужчина.

«Мы слышим тебя, Каа», пронеслось в голове у бледного бухгалтера, и тот не сдержал нервного смешка. Взор руководства переместился на Мишку, пригвоздил к месту бедного бандерлога. Переступко шумно втянул носом воздух и сипло пискнул:

— Извините.

А дальше были самые долгие и страшные сорок минут в жизни всех сотрудников фирмы. Руководство негодовало, кричало, трясло бумагами. Тыкало руководителей подразделений в нелепые косячные косяки. Грозило понижением, увольнением и вообще полной сменой штата ко всем чертям собачьим.

Штат испуганно внимал, обещал всё исправить в короткие сроки и больше подобных ошибок не допускать. Мишка, поддавшись всеобщей панике, даже забыл о злосчастной смске, полностью погрузившись в насущные проблемы. Энергично кивал, поддакивал и вообще принимал активное участие в выгораживании своего родного отдела и девчонок, к которым привык за два года работы. Он у них один мужик в отделе, как-никак!

В общем, к концу планёрки — все без исключения получили свою порцию пиздюлей. Генеральный вымочалил всех и каждого, обещав взять работу отделов под свой личный, неусыпный контроль.

Ошалевший от нагоняя народ стремительно покидал помещение, образовывая пробку в дверном проёме. Почти всё начальство ретировалось, оставив подчинённых один на один с совестью. Переступко плёлся в «хвосте» спешащих к свободе от тирании людей. И уже хватаясь за ручку двери, чтобы тихо прикрыть её за собой, парень услышал тихий, чуть хрипловатый голос.

— Михаил Иванович, задержитесь.

Расслабившийся было Мишка так и замер в проходе с поднятой для шага ногой. Сердце болезненно замерло и вдруг понеслось вскачь, норовя выпрыгнуть из груди. На лбу выступила испарина, а по спине прошёлся противный, липкий холодок предчувствия. Медленно. Очень медленно, парень повернулся, прикрывая за собой дверь и трусливо к ней прижимаясь.

В конференц-зале остались только они вдвоём. Перепуганный до усрачки Переступко и невозмутимый,