Верона (СИ) [Ливард Сайд] (fb2) читать онлайн

Когда я тебя встречу. Книга третья Верона. Leeward Side

Верона. Встреча первая.

А где он родился? Как попал и куда?

Сколько раз Агний задавал себе эти вопросы, сколько раз метался в мучительных снах и искал, искал в каждом новом лице хоть что-то, что напоминало бы ему родину.

Зацепился за девицу, ухватился как утопающий за соломинку. Почему-то при первых встречах решил, что Елин – его проводник, его спасение, а он ее. Так уж захотели те силы, что играют ими как куклами.

— Я помню. Кое-что, не всё. Но это никак не укладывается в ясную картину, Елин. Никак же. – В тот раз он старался говорить тихо и спокойно, чтоб не нарушить сон спутников. - Нет ни родных, ни близких. Лес, болота, пески. Война. Всегда война, сражения, драки и смерть. Будто я и родился на арене среди галдящих и вечно цапающихся между собой гладиаторов.

Он коротко выдохнул.

— Нет, Елин, не в моих силах вспомнить. Только когда вижу врага, кровь, когда нападают…- Свободной рукой Агний сжал рукоять меча, воткнутого в землю, и поднял голову к звездам, - Когда я беру в руки оружие – я не человек, Елин.

Наверное, она и сама это уже видела, понимала. Так, по крайней мере, показалось Агнию.

— Шесть. Шесть весен я встретил в ошейнике раба на вилле ланисты. Шесть.

И, словно почувствовав, что это совсем не тот разговор, что нужен сейчас, замолчал.

Ушел в себя и отстранился от девушки.

У нее своя боль. На ее глазах погибали родные и близкие, девица более его прожила в неволе, а тут и Агний на нее свалился.

У него своя боль. Он не знает кто он и откуда он, как ему быть и куда идти.

У них одна боль на двоих. Быть рядом и не вместе. Идти, держась за руки, но каждый своей дорогой.

Агний закрыл глаза, и показалось, даже застонал вслух. Идти им до самого конца, да где и когда тот конец?

— Давай спать, ложись, меня сменят скоро. Лягу и я. – и чтобы как-то успокоить себя ли, ее ли, в тот вечер у костра, а, может, и будущее, сказал. - Я буду рядом. Я здесь.

***

В ее мире сыновей забирали рано. Годам к пяти мальчишки отходили от матери, перекочевывали в мужской мир, перенимая поведение и занятия отцов и старших братьев. Свысока и насмешливо смотрели на сестренок и стеснялись, время от времени прорывающихся, желаний ласки и нежности от матери. Игры разделялись и все больше походили на взрослые повседневные дела.

Девочкам оставался дом, очаг, домашняя птица и рукоделие. Хм… рукоделие… ткать грубые холсты и шить одинаковые свободные рубахи. Разница лишь в том, что для мужчин короче, а для женщин длиннее. Чистить золой котелки и уметь сворачивать шеи курам. Бесконечная возня с принесенной рыбой. Годам к тринадцати, созревших юных хозяек выдавали замуж, а загрубевшие вытянувшиеся мальчишки начинали не только ловить рыбу, но и неумело тискать девок по углам и за сараями.

Елин помнила свою жизнь дома. Очень хорошо помнила. Но с каждым годом, проведенным в чужих краях, воспоминания уплывали и покрывались дымкой. Словно все это происходило не с ней. Это не она босоногой девчонкой жила в рыбацком поселке на берегу моря. Только крики чаек, только этот устрашающий протяжный стон снился Елин.

Девушка пыталась рассказывать о своем детстве Агнию, но он кривил губы, опускал глаза и переводил разговор. Он давно уже понял, что родина Елин – не его родина. И все-таки твердил, что они проводники друг друга, что они повязаны, и он обязательно вспомнит и найдет, дойдет, увидит, поймет.

Так себе удовольствие – знать, что ты просто временный спутник.

Елин идти было некуда. Даже такого простого ее дома больше не было. Она молчала, слушала, кивала иной раз, соглашаясь; фыркала тихонько, оспаривая и сомневаясь, а когда Агний засыпал, осторожно проводила рукой по плечу или спине мужчины, будто снимая пыль дорог и усталость. Едва касаясь, целовала пряди на затылке и шептала «Prope ego sum». Я рядом с тобой. Я рядом.

***

Потянуло низ живота, да так, что Елин обхватила его руками и сдавила, согнулась, уткнувшись носом в колени. Ей пробили грудь куском металла, а скрутило живот, вот ведь странно как? Постаралась сделать несколько глубоких вздохов, разлепила глаза.

Илистый берег мутной реки. Истоптанный и пологий берег. Солнце встает над голубоватыми горами, слышны крики и смех людей, что находились неподалеку. Королева Гвиневера валялась в кустах на берегу реки, пытаясь сообразить, где она находится.

То, что Агния, ее верного рыцаря Ланселота, рядом нет, она поняла. С горечью сплюнула скопившуюся слюну, все еще не решаясь ощупать себя.

В детстве Елин завидовала мальчишкам. Они казались более свободными, им было позволено больше и интереснее. Так казалось тогда малышке Елин. Правда, звали ее совсем по-другому. Как?

Как? Никак! Забыла!

А сейчас она осторожно ощупывала свое тело и с ужасом понимала: детские мечты сбылись! Да какие там мечты?! Кошмары! Тощее тело мальчишки с еще узкой «курьей» грудиной, костлявые и выпирающие конечности, уже нарисовавшийся кадык и пушок над губой. Вполне себе еще детской, девичьей припухлой губой. Взлохмаченный подросток в кустах на берегу реки подполз к воде и рассматривал свое отражение. Длинные ноги, острые коленки, тонкие руки, впалый живот. И, здравствуйте! Под животом Елин нащупала признаки того, что глаза ее не обманывают. Сморщенное мужское достоинство проглядывало сквозь светлые короткие волосы. Это тебе не королева, это уже кара богов явная и беспощадная!

Во рту пересохло, сдавило горло.

Тем утром рыбаки и прачки наблюдали, как белобрысый подросток, прикрываясь тряпьем, бежал от берега, пригибаясь и оглядываясь, словно опасаясь, что его кто-то догонит. Бежал по направлению к городским стенам, мелькая голым задом.

А в голове у Елин стучала одна-единственная мысль: найти Агния, найти Агния, где Агний?

***

Глаза мучительно не хотелось открывать, но пальцы уже ощупывали лицо. Осторожно подрагивали, лишь самыми подушечками касались скул, подбородка, носа. Вроде все на месте, хотя неизвестно, какого это все вида. В конце концов, вихры на самой макушке были схвачены правой рукой, пропущены сквозь пальцы, заодно была измерена и длина волос. Арр... Неплохо.

Из тела чуть пониже лопаток уходила тянущая боль, словно в каком-то бою его нанизали на копье или длинный меч...

Память еще не успела припрятать остаточные воспоминания и ощущения, но они уже уходили, уползали вместе с болью физической.

Разъяренный рыцарь проткнул его насквозь, когда молоденькая девица целовалась с ним. Боль-сладость, жизнь-смерть...

Агний, растопырив пальцы, провел рукой рядом с собой. Ни меча, ни девицы нет и в помине.

Он приподнялся на локтях, все еще не решаясь открыть глаза. Глубоко втянул ноздрями воздух, принюхался. Пыль, застарелые тряпки, масляные светильники, причем давно масло в них не обновлялось, кислые нотки вина и остатки восточных благовоний…

Он втянул в себя воздух еще раз и подогнул ноги, обняв их руками. В большое стрельчатое окно пробивались яркие солнечные лучи и шум внутреннего двора городского дома. Неужели они снова Риме? Не иначе как шутки этой ведьмы Морганы! Не зря она так мерзко хихикала напоследок!

Агний решительно открыл, сначала один глаз. Потом другой. Потом оба. И тут же со стоном зажмурился.

Он сидел, прислонившись спиной к краю большой небрежно застеленной кровати, что стояла посреди просторной комнаты. Сидел на довольно пыльном полу. Сидел обнаженный. Сидел один. Голоса, доносившиеся с улицы, смущали Агния. Латынь. Странная, грубая, исковерканная, но латынь.

Агний встал и еще раз обвел взглядом комнату.

Елин!

Будь проклята старая ведьма Моргана!

— Елин, - тихонько позвал Агний, - Елин, ты где?

Отсидеться в этой комнате до вечера, а потом потихоньку выбраться и поискать Елин? Но сначала узнать кто он теперь. Вот две мысли, что пришли в голову Агния. Тряпки, что не глядя Агний подхватил с пола, были, кстати, неплохие. Тонкая шелковая рубаха с кружевными вставками, на вкус Агния, излишне витиеватыми и широкими, короткий камзол из золотистых и болотного цвета бархатных полосок. Опять же коротковатый камзол, но посмотрев на улицу из окна, Агний отметил, что у него еще более приличный вариант, хотя бы чуть прикрывающий самое разнузданное непотребство, какое только мог мужчина себе представить.

вдвоем они быстрее смогли бы найти Елин. Гораздо быстрее.

Агний старался запомнить путь, отмечая, куда поворачивал и внешний вид домов и строений, когда его привлек шум явной драки. Возня и ругань, прерывалась пьяным смехом и угрозами. Видимо, местная молодежь развлекалась с утра пораньше таким образом.

***

Агний уже отметил, что многое в этом мире напоминало ему Рим, не только язык. Расположение улиц, как ни странно, строения, хоть и несколько видоизмененные, но высокие в два-три этажа дома, с балконами, анфиладами и колонами. Заглядывая через приоткрытые ворота во внутренние дворики, он замечал колодцы, а кое-где и фонтанчики в центре. Словно римляне перестали украшать свои дома, но начали их укреплять для защиты и обороны. Да и внешний вид, встречаемых по пути, людей ничем не отличался от римлян. Только на всех была, пока еще смешная для него, одежда.

Драка в проулке грозила закончиться не пользу мальчишки, что сдерживал напор разгоряченных и сыпавших отборной руганью трех парней постарше.

А белые вихры на голове мальчишки и звенящий от страха и безнадеги голос, заставили гладиатора действовать моментально.

— Вы растеряли честь и благородство

Втроем ребенка силясь наказать...

Что за ерунду сейчас он выдал?! Будто актеришка заштатного театра на празднике. Не хватает только рыжего парика и белил на морде.

Но то, что он услышал в ответ, чуть не заставило Агния выронить шпагу.

— Фабрицио, тебе мы здесь не рады!

Щенка Гвидичи наказать позволь нам,

Он заслужил: был дерзок, груб и резок

Нас оскорбил своим здесь появленьем!

Чернявый коренастый парень с пронзительными карими глазами, примерно ровесник Агния, плавно развернулся и даже изобразил короткий поклон.

— Я знаю, ваша дружба безгранична,

И служит пищей сплетням и насмешкам,

Пришел спасти ты птенчика из лапок

Но сам получишь от Риккардо палок!

Стишки закончились тем, что тот, что назвался Риккардо, рванул, замахнувшись палкой на Агния.

Неплохо, но не так умело. Агний-Фабрицио с разворота, очертив полукруг в воздухе своим тонким и опасным оружием, оказался спиной к нападавшему. Риккардо решив, что это выгодная для него позиция, стал опускать дреколье на противника, когда из-под локтя Агния вынырнуло длинное лезвие шпаги и замерло в полпальца от живота Риккардо.

— Ты видно пьян, Риккардо,

Проспись, тебе полезно.

Оставь привычки нападать толпою

На безоружных проходящих мимо... - Агний сам не мог понять с чего он стал так говорить, но продолжил.

— А тех мартышек, что тобой ведомы,

Предупреди, что коли еще встречу

То нанижу на шпагу и оставлю

Позагорать в пыли под жарким солнцем. - Стишки были сдобрены суровым взглядом и сталью в голосе.

Один из нападавших, откинув палку, зашептал на ухо Риккардо.

— Фабрицио сегодня сам не свой,

Пойдем, Риккардо, он явно кровь здесь пустит,

Видать, не протрезвел и ум его не ясен.

С этими словами все трое, пятясь, отступили и скрылись за поворотом проулка.

Только сейчас Агний-Фабрицио обратил внимание на мальчишку, который зажавшись у стены, таращился на все происходящее.

Парнишка потерял боевой дух сразу, как только нападавшие ретировались.

— Ну, давай, успокаивайся, всё хорошо.- О-паньки, а где стихи и высокопарные словеса? С чего это он с этим парнишкой не говорит в манере, похоже, принятой в здешних местах?

Агний подошел поближе, положил руку на плечо пацана и заглянул в его глаза.

Распахнутые синие озера, что впервые увидели раненого гладиатора, глаза в которых плескался огонь страсти, подернутые томлением и негой очи... заплаканные покрасневшие глаза испуганной девочки и ясный властный взор королевы...

Всё пронеслось сейчас перед взором Агния. На него смотрели глаза его Елин.

***

— Что за морок? Елин? - Агний встряхнул мальчишку, ладонью вытер кровь с брови, - Елин, это ты?

Холенный, крупный красивый парень, наряженный в щегольские одежды, тряс на глазах у прохожих испуганного мальчишку и орал на него.

Серая фигура, облаченная в скромный подрясник, подпоясанный веревкой, приблизилась к парням и мягко проговорила.

— Фабрицио, я и подумать бы не мог,

Что ты способен избивать младенцев...

О, это ж Аурельо, что с ним сталось?

Что приключилось здесь сегодня утром?

Опять эти плавные строки... Агний уже отозвался на новое имя, оглянулся и встретился с гневным взглядом монаха.

Кто этот монах? Друг или враг? Что ему надо?

Агний приобнял Елин в мужской одежде, а потом подхватил ее на руки.

— Я спас его от шайки Барбиерри,

Они смеялись и готовились к расправе,

Попал им Аурелио в дурные руки,

Но, слава Богородице, я рядом

Вдруг оказался и отбил у банды друга...

Монах кивнул и коротко перекрестил друзей. Потом подойдя поближе, погладил Аурелио по всклокоченным вихрам.

— Иди и окажи Гвидичи помощь,

Дай отдохнуть ему телесно и душевно,

А вечером не вздумайте являться

В сад Барбиерри на веселый карнавал.

"Понятно, что не сунемся никуда", - про себя подумал Агний и пошел, почти побежал к своему дому, то есть к дому какого-то Фабрицио.

***

Сильные руки подхватили Елин, дали уверенность и спасение. Как всегда. Как всегда Агний оказался рядом и поспешил на помощь. Юноша понемногу пришел в себя, мотая головой из стороны в сторону, откидывая прочь усталость. Рядом вновь послышались чьи-то странные речи, говорящие так, будто она смотрит актерское представление в доме ланисты на потеху гостям.

"Аурелио... вот, значит, как меня зовут. Сад Барбиерри... карнавал…"

Что ж если на улице на него косо смотрели, то сейчас добавилась жалость, стоило двум мужчинам переступить порог дома, как вокруг них засуетились, начали охать и ахать.

Чьи-то руки стаскивали с Аурелио рванную, испачканную в пыли и крови одежду, обтирали влажными тряпицами, укладывали на широкую высокую кровать. Остатками королевской памяти Елин отдалась в руки слуг и расслабилась, пока из этого состояния её не вырвал звук открывающейся двери.

В комнату вошел высокий широкоплечий мужчина с длинными светлыми волосами, небольшой бородкой и ярко-голубыми глазами, взгляд которых ни с кем нельзя было спутать.

— Агний, - тихо произнес парнишка с какой-то обреченностью. - Все пропало. Я... я... Я не смогу выжить в этом мире. Вот в таком виде... Боги проклинают меня... Посмотри! Посмотри, что со мной здесь сталось!

Елин-Аурелио откинул край покрывала и предстал перед мужчиной в обнаженном виде.

— Это месть Морганы, не иначе!

Агний не мог бы передать словами, что творилось в его голове, в его душе и с его сердцем, когда он разглядывал миловидного юношу с чертами лица Елин. Ломающийся голос уже с хрипотцой и с интонациями девицы его. Глаза синие и родные на лице, очерченном все же мужскими угловатыми скулами и с крупноватым для девочки носом. Длинные ноги с крупными коленками и широкой стопой. Мальчик грозил вырасти симпатичным.

Аурелио сел обняв колени в постели, а пожилая служанка порхала вокруг с фланелевой губкой в руках и, обихаживая гостя, причитала.

— Проклятый род, змеиное гнездо

От мала до велика все к разбою

И пьянке необузданной привычны!

Наслал Господь ведь кару на Верону!

Всех Барбиерри да в один мешок

Да в реку! Поглядите только

Наброситься на юного Гвидичи!

Агний уже почти привык к такой речи, поэтому спокойно общался с окружавшими его людьми. В данный момент ему позарез требовалось выгнать эту старушку из комнаты и просто побыть рядом с Елин.

— Прошу оставь нас, я закончу дело.

Пусть Аурельо отдохнет в моей кровати.

Пусть принесут нам пищу и вино,

Под дверь поставят и не беспокоят.

До вечера оставьте нас одних.

Он говорил медленно с ленцой, растягивая слова и фразы, будто не произошло ничего из ряда выходящего. Но внутри все клокотало, и готово было вырваться наружу.

***

Когда за последними слугами, закрылась дверь, Агний бросился к кровати, на которой сидела Елин.

Чтоб разрядить обстановку и как-то поднять настроение им обоим, он присел на край и погладил мальчика по плечу.

— Да ладно, ничего ужасного. Зато мне теперь не надо всяких мужиков от тебя отгонять…- Агний чуть развернул Аурелио на себя. - Симпатичный пацан получился же, чего ты? Моргана тварь, конечно, отомстила же... Но мы справимся, справимся...

Он еще приговаривал и гладил. Потом прилег, обняв худую фигуру своими большими руками, зарылся носом во влажные кудри Аурелио, что теперь были только до плеч и, убаюканный собственными словами, задремал.

Успокоил, на несколько минут заставил поверить, что всё будет хорошо. Елин прижалась к плечу Агния и тоже прикрыла глаза. Хорошо ему! Он здесь сам свой, только выхолощенный весь, разнаряженный что павлин. А ей каково?! Вот она мальчишеская жизнь, о которой мечтала дома когда-то. Рада она теперь ей?

Агний развернулся на спину и безмятежно похрапывал, раскинув руки, а Елин разглядывала рисунок на резьбе прикроватного столба. На плечо легла теплая рука, сулящая умиротворение, вот только слова Агния нисколько не успокаивали. Мужик, парень, мальчишка - вот кто она теперь. Даже представить себе не могла, что когда-нибудь будет так скучать по своему родному телу, сгоревшему в том амбаре. Отчего опять меняется она внешне, а Агний остается таким, как был? Или ей только кажется?

Аурелио издал протяжный стон. Можно, конечно, спрятаться в доме этого мальчишки, за спинами слуг и как-то переждать, прожить. Только зачем? Откуда такой взрослый друг у парнишки? И друг ли? Почему так привычно Аурелио уложили в постель этого Фабрицио? Что вообще тут происходит, в этом странном мире, где говорят стихами и мужчины украшают себя как женщины?

Навернулись слезы от растерянности и злости, но она теперь мужчина, а мужчины не плачут. Они сильные, они стойкие, они не позволяют себе проявлять слабости. Агний не позволяет, и она не должна.

***

Аурелио не спеша повернул голову, глянул на спящего Фабрицио, осторожно выбрался из-под его руки и присел на кровати. Его взгляд блуждал по телу молодого мужчины, изучая, сравнивая со своим. Не такой рельефный пресс, не такие сильные руки, не такая широкая грудь и плечи - все не так. Словно боги, создавая Фабрицио, не рассчитали ресурсов, и из остатков пришлось лепить Аурелио, бледную тень воина, насмешку. Парнишка поднялся с кровати, подошел к зеркалу и стал рассматривать себя с ног до головы, пока не заметил, что друг его уже приподнялся на одном локте и наблюдает за всеми его действиями.

— Ну, хоть с лицом не обидели, - притворяясь равнодушным, хмыкнул Фабрицио.

— Как мне... этим пользоваться?

Аурелио присел на край кровати, обреченно указывая на появившийся с утра член. К сожалению, при всей своей осведомленности в военных походах в прошлой жизни, даже Елин не была в курсе, что и как функционирует в мужском теле, но с чего-то же начинать нужно?

— Ты должен объяснить мне все. Я не могу быть девкой в теле парня. Я не хочу быть слабой. Я помню, что было с такими рабами в Риме и не хочу таких издевательств. Я должна стать, как ты, и ты меня этому научишь! И да, сидеть взаперти мы не будем. Ты слышал что-то про бал в доме у Риккардо?

Агний открыл глаза и любовался, как красивый мальчик стоял посреди комнаты. Имя подходило ему – золотой. Действительно, словно в золотистом свечении тонкая фигурка замерла у зеркала. Узковатые, но прямые плечи, выпирающие по всей длине позвонки и попка маленькая, мальчишеская попка. На ней взгляд Агния-Фабрицио остановился.

Сия часть фигуры была осмотрена и оценена с особой тщательностью.

Знал, знал же, Агний за собой это, чего и говорить. В Риме гнал мысли каждый раз, считая, что лишь выполняет извращенные приказы хозяев, что ему-то и не особо приятно.

Приятно было. Сжимать руками тонкую гибкую талию, проводить ладонью по спине, сминать пальцами упругие ягодицы, оставлять следы от своих пальцев, целуя в это время шею...

Агний чертыхнулся, очнувшись от своих видений. Это Елин!

Это красивый мальчик, так похожий на Елин...

В голове зашумело, а в паху он ощутил явный отклик. Вот тебе и раз! Вот тебе и привет от раба Агния, рыцарь Ральф Речной! Ничего не шевельнулось в тебе при взгляде на рыцарей Снежной Розы и на чужого сына, а тут молодой мужчина резко встал и отвернулся от мальчишки. Дурацкие одежды! Выдают состояние без прикрас…

Можно, конечно, было успокоить себя тем, что уж не в первый же раз на Елин у него такая реакция. Но не на Елин в мальчишеском теле! Да еще эти ее, его, вопросы...

— Иди сюда, - Фабрицио сел на кровати, подогнув ноги по-турецки, прикрывшись краем простыни. - Иди, потискаем твою штучку, чтоб ты сообразил, как ею пользоваться.

Грубо, конечно, но он просто не знал, как еще скрыть свое смущение.

***

Научить можно почти всех и почти всему. Фабрицио учил Аурелио, как стряхивать конец после туалета, как стоя облегчаться, как мирно уживаться с противным гульфиком, что делать, если яйца зачешутся при посторонних. Агний не помнил, чтобы его кто-то и когда-то учил таким простым вещам. Но Елин так потешно краснела, смущалась, прикусывала губу, повторяя за Агнием движения, что в голову ему пришла шальная мысль.

Скинув с себя камзол и расстегнув рубаху, немного повозившись с гульфиком и чулками, Агний подошел к Елин.

— Смотри, я обнажен. Потрогай меня, сравни. Ты не боялась же, когда была девчонкой, а парнем-то чего бояться. Погладь, потрогай...

Это кот сейчас урчал и сыпал искрами от удовольствия внутри Агния, внутри Фабрицио.

Прекрасно сознавая, что стоит Аурелио заиграться и переусердствовать с прикосновениями к Фабрицио, и он перевернет парнишку на живот, придавит сверху... и...

И тут он вспомнил, что чаще всего ведь именно так он и брал Елин. И в Риме, и в Камелоте...

Ну да что ж такое?!

***

Голос Фабрицио, что будто потускнел, стал тише и, молодой мужчина, протяжно выговаривая каждое слово, заставил Аурелио отвлечься от познания своего тела. Мужчина стоял и из-под полуопущенных отяжелевших век глазами «ел» Аурелио.

У Елин сразу, всплыли картинки из прошлого. Гладиатор, прижатый к стене, сенатор, стоящий перед ним на коленях. Нависший над ней в беседке обнаженный гладиатор, хрипящий приказы. Обнявший ее за колени на краю бассейна мокрый гладиатор. Агний. Тот, раб опасный, требующий подчинения и доверия одновременно. Что для Елин несовместимо, невозможно, нельзя, неправильно! Волнующий и пугающий раб, которому она не может дать то, чего он жаждет.

И так тоскливо увиденное и понятое отозвалось в душе Елин, что она встала напротив мужчины, опустила голову и уронила руки вдоль тела. Рабская стойка. Готовность выполнять приказы. Показ подчинения.

Гвиневера, хлещущая фразами и ладонью по лицу рыцаря, хватающаяся за оружие королева, ушла в небытие.

Рабыня зажмурила глаза и ждала, стоя посреди комнаты.

Такая реакция потрясла Агния.

«Сатир ты козлоногий, пес смердящий! Тупой конкубин с рабской душонкой! Нельзя! Стоять!»

Лучше бы Елин всё это прокричала в лицо Агнию, чем он сам прорычал себе, признавая свою низость.

Сдержался в Камелоте ведь, смог! Или это всё-таки Ланселот сдержал животное? Значит, влияют, влияют тела и роли на них в этих мирах?

А здесь? Почему такая похоть, такое желание накрывает его? Или…или это тоже тела парней играют с ними? Ведь не знают ни Агний, ни Елин что за отношения между Аурелио и Фабрицио.

***

— Научи меня драться, Фабрицио.

И тогда Фабрицио кинулся на Аурелио. Со спины, выхватив тряпки из рук мальчишки, он отскочил на безопасное расстояние и швырнул одну из шпаг к ногам Аурелио.

— Защищайся, защищайся сразу и хорошо, - едва дождавшись, когда мальчик подберет оружие, Фабрицио тут же показал, как взять шпагу правильно. - Поддерживай свою шпагу вот так, смотри, повторяй...

Он показал положение, которое идет от нижней части туловища к верхней части головы.

— Это позволит тебе отбивать почти все атаки. - И тут же сделал выпад. Один, другой, сбоку, чуть сверху левее. - Так, мальчик, так. Хорошо. Направляй к моему горлу, к глазам.

И тут же ударил со всего маха по согнутой руке Аурелио, вырвав из него стон, а из рук оружие.

— Не протягивай руки, болван! Тяни свою шпагу ко мне, а не свои руки! Не пропускай удар! Вот так!

Каждое свое движение Фабрицио заставлял повторять за собой. Раз, два, три, еще и еще.

Гонял парнишку голым по всей комнате, а если Аурелио начинал мешкать, то получал от своего "учителя" шпагой плашмя поперек ягодиц.

— Держи дистанцию, не подпускай меня, ну же!!! Не подпускай меня...- последние слова были сказаны в тот момент, когда скрестив шпаги, Аурелио оказался в очень невыгодном положении и, Фабрицио навалился на него всем торсом.

Видя, что мальчик запыхался, уже рассредоточен и довольно тяжелое оружие, не смотря на изящный вид, оттягивает руку Аурелио, Фабрицио поднял руку вверх, прекращая учебный бой.

— Стоп, болван, стоп, урок закончен, - брякнула уроненная на пол шпага Аурелио, Фабрицио же положил свою аккуратно с боку кровати.

Осмотрев мальчишку, усмехнулся.

— А вот сейчас можно мне и вопрос задать, а? Обязательно ли было тренироваться обнаженными? - и довольный растянулся поперек постели.

***

Агний выпустил пар, а Елин запыхалась и устала. На привалах легионеры иной раз в добром расположении духа давали девочке покрутить кинжалы, показывали, как управляться, если что. Если что? А если надо будет защитить себя. Короткими мечами хвастали, но даже прикасаться к ним не позволяли. В обозе всегда было припрятано тонкое дреколье для обороны. Но вот так со шпагой Елин упражнялась впервые. И пообещала сама себе: научусь, непременно научусь, не стану обузой Агнию, раз мальчишка я в этом мире, значит, и время пришло наравне сражаться.

Наравне…хм…

— Можно подумать, что для тебя впервой голым с железками бегать. А на будущее знай: будешь так пялиться на меня, получишь сдачи.

И Фабрицио громко и раскатисто засмеялся. Да что уж там! Заржал, завалившись спиной на кровать и подняв ноги.

Выхватив из шкафа одежду, юноша кинул сверток в мужчину, да и сам, отдышавшись, стал искать что-то по своему размеру. Накинув на себя шелковую рубаху и скрыв свою наготу, юноша долго мучился с остальными предметами одежды, особенно плохо ему стало при виде себя в этих чулках.

— Да я даже в бабском теле такое бы не надел. В какой ад мы вообще попали из-за этой ведьмы?

Наконец завершив с переодеваниями, юноша, закрепил волосы в небольшой хвостик на затылке и подошел к своему другу. Было видно, что его что-то волнует, что мальчишка пытается подобрать слова для чего-то. Наконец, выпрямившись и собравшись с духом, он произнес:

— Я... У меня хотя бы есть шанс стать хоть немного, как ты?

***

Фабрицио поднял глаза к лицу Аурелио, заметил чуть закушенную губу парнишки. Ага, значит, тоже заволновался?

Достал из шкатулки серьгу, такую же, как у самого, каплеобразную жемчужинку, и уже собрался воткнуть в мочку левого уха, но замер.

— Это здесь приемлемо, как думаешь? Чтоб друзья одинаковые серьги носили? - проследил смену эмоций на лице Аурелио и не удержался, чмокнул в кончик носа. Засмеялся.

Печальные мысли крутились в голове у Елин-Аурелио, а еще мужчина рядом, смущал своим поведением. Юноша стойко сносил каждое прикосновение, стараясь успокаивать себя.

Повторил с упором.

— У меня хотя бы есть шанс стать хоть немного, как ты?

— Ты слышал где-то там бал? Нам надо маски подыскать. Вот на балу и проверим, на что ты тут горазд.

Прятать, нежить и пасти Аурелио Фабрицио не собирался. Будет рядом, поможет, но не более. Ему хотелось посмотреть этот город, окунуться самому в этот мир. А не выпасать мальчишку. Не было такого страха до дрожи расстаться на несколько часов и потеряться. Агний был уверен, что не потеряются. А испытать себя хотелось.

Спокойный, даже слишком рассудительный взгляд голубых глаз, устремился на Фабрицио, что сейчас откровенно издевался над мальчишкой. Аурелио щелкнул шпагой в ножнах, одернул коротковатый подол и лишь хлопнул ладонью в грудь другу.

— Наверняка меня здесь знают, раз нападают в подворотнях.

— Вперед, мой верный друг! Моя шпага рядом, но не вместо твоей шпаги!

Аурелио выдавил из себя улыбочку и выскочил из комнаты, устремляясь вниз по лестнице во двор.

Елин никогда не видела, чтобы Агния окружали друзья. Даже в Камелоте рыцари принимали Ланселота, но не более. А тут, стоило им выйти на небольшую площадь, созданную перекрестком между церковью и парой улочек, тут же парней окружили несколько ровесников. Громко радовались, хлопали по спине и плечам, торопились сообщить какие-то новости.

Фабрицио был любим, имел авторитет. К нему прислушивались, приглядывались, ему подражали.

Агнию пригодились навыки выживания в лудии. Вот так неожиданно. Быть приветливым, но отстраненным, острить, но не задирать, показывать силу, без применения оружия и кулаков.

И Елин поймала себя на том, что ревнует. Глупый гладиатор оказался и не таким уж глупым!

В общих разговорах Аурелио точно услышал, слова "карнавал" и "Капулетти". Толкнув друга локтем в бок, он попытался привлечь к себе внимание. И получил покровительственный взгляд и легкое похлопывание по плечу.

«Погоди, не до тебя». Вот так…

День близился к концу, и солнце уже окрашивало своими лучами небосклон, когда несколько парней, скрыв лица под масками, вышли к дому Барбиерри со двора.

У самых ворот дома Фабрицио парни столкнулись с весельчаком, назвавшимся Антонио.

Интересную особенность подметит Агний. Мужские имена напоминали римские, но будто сглаживались, ласкались, теряли твердые окончания и растекались. Фабриций – знакомое имя. Фабрицио – это что-то кошачье, несерьезное. Аурелиус, Антоний, Анастасий. Но тут играли, легкомысленно уподобляясь женщинам не только внешним видом, но именами.

Антонио, едва выскочил из детских панталон, но рвался в бой и на приключения.

— Друзья, скорее, это же веселье!

Покажем Барбиерри свою удаль -

Попляшем вдоволь и попьем вина.

И рож Гвидичи не показывать без дела!

Пусть знают наших! Эй, друзья, вперед!

Так, значит, они все топают тайно в дом недругов, при чем, именно тех, что с утра лезли в драку? Ну-ну, интересно, зачем?

— Кому так надобна семейная вражда?

Что за напасть срываться в драку

Оружием размахивать без дела,

А нынче вот пробраться в чужой сад?

Антонио беспечно рассмеялся.

— Мы просто все повеселимся ночью.

Мы даже шпаги брать с собой не будем,

А утром разнесем у главной церкви

Что Барбиерри оставляют без охраны

Свой дом на время бала. Ну, идем!

Что ж, по крайней мере, не надо спрашивать, где дом врагов и тем самым вызывать лишние подозрения.

Состояние Аурелио немного удручало, он то словно боевой петушок рвался в бой, то мрачнел и замыкался, чуть ли не на полуслове.

Но взять за ручку, как маленького, и не отходить на шаг от него было бы глупо.

— Что-то мне перестает нравиться эта идея, - взволнованно зашептал юноша.

Фабрицио обернулся и презрительно хмыкнул,

— К черту! Я хочу веселиться!

***

И тогда Елин отпустила себя. Веселиться, так веселиться. Она докажет этому выскочке!

Очень быстро Агний понял, что следить за Аурелио на местном празднике было куда как сложнее, чем он себе представлял. А надо же было обязательно знакомиться с теми, кто может оказаться как друзьями, так и врагами. Но то, что они обязательно, каким-то образом, станут участниками очередного спектакля со смертью сомнения не вызывало.

Скрыв лицо под маской Аурелио, устремился в самую толпу людей. Все было ново и удивительно. Когда-то давно он тоже присутствовал на подобных мероприятиях, только роль у него была другая. Сейчас же, не нужно было обслуживать господ, играть для них, устраивать спектакли для услады их глаз, немыслимое чувство свободы, загоралось в груди.

Гости танцевали. Забавно. Не парами, не поодиночке. А встав рядами мужчины напротив женщин. Манерно выгибались, переплетали руки, кланялись и шаркали ногами в плоских башмаках. Поворачивались и кружились, почти не задевая друг друга. А потом музыка сменилась, все будто сорвались с места, схватили партнерш и, задирая высоко ноги, бросились в пляс.

Желание было тихо встать у бархатной шпалеры и наблюдать за весельем, самому оказавшись незамеченным. Но место, похоже, уже было занято.

Елин-Аурелио встретилась взглядом с теплыми карими глазами девочки, что уже следила за танцами из удобного уголка.

Ровесница Елин была наряжена в тяжелое красное платье, расшитое богато, но слишком вычурно, сетка на темных волосах вся сверкала пришитыми жемчужинами, а запястья обвивали браслеты. Как товар на продажу – мелькнуло в голове у Аурелио. Девочку выставили, а она спряталась.

Елин в мгновение позабыла, что она и кто. Присоединиться к девочке и на пару полюбоваться и, может быть, посплетничать?

Тихонько прокралась со спины и коснулась руки девицы.

Реакция была странная на первый взгляд. И на второй тоже. А потом Аурелио вспомнил, что он Аурелио.

Никто не увидит, никто не узнает, а можно ведь поиграть!

Она так мечтала о галантных ухаживаниях, о кавалере, что будет преклонять колени перед ней и говорить красивости, вздыхать и таять от вида Елин…

Почему бы и не опробовать, как это выглядит на самом деле? Девочка всегда поймет, что нужно другой девочке.

— Я, кажется, нарушил ваш покой.

Но тайно чаял я прикосновенья,

К священной красоте, так пусть же губы

Своим прикосновеньем уничтожат след

Чужого любованья чистотой девичьей…

Аурелио сжал затрепетавшую и вспотевшую девичью ладошку, перевернул и едва коснулся губами.

— Когда бы вы остановили взор свой

Лишь на ладони – экая беда,

Следы прикосновений самых разных

Смывает чистая прохладная вода.

Игра началась, девочка включилась. Они рождали здесь и сейчас мечту, сказку, балладу. Реализовывали сны девчачьи. И Аурелио даже не заметил, как наклонился к лицу девочки и поцеловал. Напугался сам, вытаращил глаза. Наткнулся на такой же испуганный взгляд. Они зашли непростительно далеко, поэтому молча кивнули, пообещав продолжения, и разбежались в разные стороны.

Аурелио пропал из поля зрения, мелькнул у шпалер и растворился. Фабрицио краем глаза следил за коренастой фигурой Риккардо, пока тот находился в противоположном конце зала. Хорошо.

Но совсем ему не по душе была стайка полупьяных юношей, что толпились вокруг своего предводителя. Фабрицио всегда умел слышать и слушать. Поэтому, когда Аурелио выскользнул из своего укрытия и прыснул в одну сторону, а разрумянившаяся пухленькая хозяйская дочка неторопливо выплыла оттуда же и, улыбаясь, поприветствовала Фабрицио, парень чертыхнулся.

Что надо иметь в голове вместо мозгов, чтоб его Елин могла так ошибиться? Или не ошибиться, кто знает же?

Изящный Аурелио мелькал то тут, то там, танцевал, пил вино, исчезал в саду и возвращался то в обнимку с какими-то мальчишками, то ведя за руку в круг для танца девушку. Хозяйскую дочь в кроваво красном тяжелом бархатном платье. Опять и опять её…

Несколько раз к Фабрицио подходили ровесники, о чем-то спрашивали, видимо, здесь сам он был не то что бы и враг. Матроны и почтенные мужи косились на высокого атлетически сложенного красавца, жены помоложе строили ему глазки и призывно улыбались.

А юркий Аурелио развлекался. Елин пользовалась свободой, словно вырвалась из клетки.

Фабрицио выпил очередной бокал вина, кстати, здесь вино не разбавляли водой, поэтому напиток ударил в голову, парень захмелел. Но из виду Аурелио не выпускал.

— Все сторожишь, все пасешь цыпленка своего, Фабрицио? – вопрос застал врасплох и изрядно разозлил. Один из компании Риккардо, покачиваясь, стоял рядышком и лыбился пошловато и противно.- Сам-то не можешь зажать в уголке своего dolce ragazzo?

Агний понял. Понял все до последней буковки и, медленно развернувшись, уставился на зарвавшегося дурачка.

— Baciami il culo.- Спокойно, но достаточно громко произнес Фабрицио, несколько гостей повернули головы к разговаривающим и понимающе заухмылялись.

Пока он отвлекся на идиота, он потерял из виду Фабрицио. Мелькнул голубой камзол, золотистые кудри и растаяли в толпе веселящихся гостей.

***

"Вот же пакостница, а!" – единственное что пришло в голову Фабрицио, когда он отыскал в дальнем уголке сада Аурелио.

То, что сейчас вытворял Аурелио в полутемном садике, по-другому охарактеризовать было просто нельзя. Фабрицио выскользнул проветриться на свежий воздух и присел на каменную скамью у пруда.

Шепот, возня и хихиканье за подстриженными кустами, буквально в полуметре от Фабрицио, сначала расстроили его, а потом, когда он понял кто там и с кем...расстроили еще больше. И разозлили.

Аурелио потерял голову от вседозволенности, видимо. Ну как так можно! Почему?!

Он чего-то не замечал в своей Елин? Судя по вздохам и стонам с той стороны скамьи, его девка местной девице делает приятно, очень приятно же.

Агний-Фабрицио аж заскрипел зубами...

И ведь как подло место-то выбрала: сад, пруд, луна, ночь...

Под ложечкой засосало от воспоминаний и обиды. Всего-то пару жизней назад скромница блондинка дрожала в его руках, изображая страсть на потеху пьяных римлян. И вот уже в ее руках постанывает пухленькая итальянка.

Но интересно же, что там происходит, как усвоила его уроки страсти нежной Елин?

Чуть отодвинув ветви, Фабрицио прилег на скамью и вслушался и присмотрелся.

Иной раз злую шутку играет с людьми их прошлый опыт. Агний от увиденного и услышанного словно перенесся в Рим. Его возбудила картина. Изящный, умелый юный мальчик нежно обнимал и целовал слегка смущенную, но пылко отвечающую спелую девицу. Ночные запахи цветов, прохлада от воды и посвистывание соловья, мерцание звезд на небе и факелов у входа в дом – картина из рыцарских баллад.

Ах, как красиво...

Как бы сам Фабрицио хотел оказаться на месте...вот на месте кого?

Девчонки или мальчишки?

Ни капли не задумываясь, Фабрицио раздвинул ветки кустов, и наполовину вывалившись перед сладкой парочкой, пьяно икнул и проворковал.

— Non hai bisogno di un terzo? - и уставился в глаза Аурелио.

Не зря Агний-Фабрицио вспоминал тот римский сад.

В памяти Елин так же всплыли те картины. Она почти физически почувствовала снова крепкое мускулистое тело над собой, эти уверенные движения рук, доводящие до истомы. Эти пальцы, от которых ее тело изгибалось в жажде новых. Все, как учил, все, как запомнила. Аурелио решил пойти в наступление.

Но из кустов вывалился абсолютно пьяный Фабрицио, девочка охнула и сорвалась бежать, только пятки засверкали. А минуту назад нетрезво икавший друг, смотрел абсолютно трезвыми и злыми глазами на расшалившуюся Елин.

— Домой, быстро!

Рано или поздно игра должна была закончиться. Терпение Агния почти лопнуло. Он всю дорогу от дома Барбиерри выслушивал вздохи и ахи по поводу прелестей Джованны. И мальчишескую браваду о какой-то мести за побои и прочую ерунду. От всего этого внутри парня закипало. С чего, по какой причине он решил, что Елин взрослая девица? Когда она действительно вела себя как нормальная баба?!

И ответ пришел моментально: всегда!

Тело мальчишки творило с ней неведомо что. И Елин подчинилась же. Эх…

И вот теперь, когда входная дверь в покои Фабрицио с силой захлопнулась, вместе с этим лопнуло и терпение Агния. Ярость буквально уже звенела в нем и готовилась вырваться наружу в самом своем неприглядном виде.

Плащ с шелестом полетел в угол, перевязь с ножнами, коротко лязгнув, полетели в другую сторону. Агний прошел вглубь комнаты, намереваясь зажечь свечи. Его пальцы коснулись полога ложа, отодвинули его, тень наклонилась к подсвечнику у изголовья.

Фабрицио двигался медленно и старательно, делая вид, что не замечает присевшего на край кровати юнца.

Но стоило тому опять начать разговоры о мести и о дочке Барбиерри, он, схватив одной рукой за ворот рубахи,резко развернул к себе лицом Аурелио. В глазах Агния метался вопрос, много вопросов и некоторое удивление.

— Как ты посмел? Ты? Посмел?!

Аурелио что-то попытался сказать, но Агний рывком впечатал его в стену. Оба молчали, глубоко дыша и не отвода взглядов. Мужчина был в бешенстве, граничащем с безумием! Ему казалось, что по венам течет уже не кровь, а жидкое пламя. Еще секунда, и воздух между ними воспламенится!

У прижатого к стене Аурелио от неожиданности приоткрылся рот, взгляд Агния скользнул по губам и в следующую секунду его рот впился в эти губы со всей той яростью, что накрывала Агния-Фабрицио сейчас. Предупредил сопротивление.

— Заткнись, - в губы Аурелио.

Резко перегнул тело мальчишки, подтолкнул к кровати,

— Знал с кем шутил? Зна-а-ал...

Хотелось продлить моменты власти над ней, над ним, над телом, которое хотелось нестерпимо.

Поэтому, перехватив мальчишку так, чтобы удерживать его одной рукой, второй бывший кинед провел по впалому животу Аурелио, ниже. Ниже. Погладил и увидел, как парень залился краской. И снова хотел что-то сказать, но рассерженный Агний не дал даже начать фразу, заглушая вырвавшийся крик-стон Аурелио сильной ладонью, навалился на него сверху. Глаза в глаза.

Елин опешила, испугалась, не успела отреагировать. В Агния черт вселился. Ей показалось, что гладиатор сейчас изнасилует ее! Ее? Его! Только не это, только не так, нет! Это совсем неприемлемо, она не могла, не хотела…хотела…

А Фабрицио резко, даже грубо, поднялся сам, придавив коленом лежащего ничком Аурелио, распустил ремень перевязи, с силой размахнулся и со свистом опустил рядом с мальчишкой.

И увидел, как Аурелио зубами вцепился в покрывало, зажмурившись, но не дернулся, не отстранился.

Ах, так?! И тогда ремень несколько раз прошелся по ягодицам Аурелио. Без оттяга, не как в доме ланисты, нет. Лишь обозначая кто имеет власть, а кто должен подчиниться. Не желая обидеть, но желая проучить.

Елин слышала, как Агний с каждым ударом приговаривал:

— Вспомни, дура, кто ты, вспомни, где ты, вспомни, девочка моя…

Ласково, твердо, почти нежно. Что так не вязалось с тем, что в это время вытворяли руки мужчины.

— Il mio dolce ragazzo...не делай так больше, не делай…

А потом Агний отпустил Елин, ремень упал на пол, а мужчина отошел к окну и повернулся спиной к недвижимо лежащей девушке.

— Это наш сад и пруд, Елин, только наш. Ты сегодня украла у нас наш первый сад. Как ты могла?

Вот такого Елин-Аурелио никак не ожидала от Агния! Еще не отойдя от унизительной экзекуции, мальчик перевернулся на бок и сполз на пол, облокотившись о край кровати. Шмыгнул носом.

— Это у тебя был сад и пруд. А у меня был ад. Я стёр сегодня ужас сада ланисты. Я делал что хотел, а не что меня заставляли делать! Я делал, что хотел сам!

Аурелио перешел на высокие ноты, почти женские.

— Я подарил девочке сказку, скоро её выдадут замуж! Пусть у нее останется красивое воспоминание! Хоть у неё…

Ну, конечно! Она думала о ком угодно, но не о нем! Не об Агнии! Он то сильный, он сам справится, ему то что?! Встал, отряхнулся, как псина, и пошел дальше.

— Ты сделал больно мне, Фабрицио.

— Ты сделал больно мне, Аурелио.

Повисла тишина.

Агний вернулся к кровати, сел рядом на пол и покрепче обнял мальчика, поцеловав в макушку. – Тебе сильно не повезло встретить именно меня. Вот такого. Который не может жить без тебя.

Агний прикрыл глаза и со вздохом продолжил.

— Мне кажется, преврати тебя Моргана в козу, я и то б не удержался, так бы и пас тебя на лужайке возле дома и отгонял чужих козлов. Всех! - И, почувствовав, как напрягся Аурелио, засмеялся. – Нет, конечно, я шучу. Или не шучу.

Аурелио не так и расстроил его, чтобы выпороть мальчишку, но… Агний понял в очередной раз, что он всего лишь животное. Дикое, необузданное животное, которое всегда будет брать то, что ему хочется и использовать тех, кто окажется под рукой. И никогда не отдаст то, что принадлежит ему!

Развернул парнишку к себе лицом и заглянул в глаза.

— Знаешь, что я хотел весь вечер? Кого хотел? – Проследил, как изменился в лице Аурелио.

Кому он врал, что только по принуждению был кинедом и удовлетворял страсти престарелых сенаторов и их пышнотелых матрон? Ему это всегда нравилось, так же как и сражаться на арене. Быть на виду, быть в центре, хищно изгибать натренированное тело и вонзая кинжал в поверженного врага и вонзая член меж ягодиц стонущего римлянина. И получать удовольствие и от одного и от другого действа.

— Mi scusi…- хотя в чем тут извиняться? Агний продемонстрировал власть и силу, а Аурелио получил урок подчинения. Очередной урок в своей жизни.

Мужчина обнял мальчика за плечи, развернул немного на себя и поцеловал в лоб.

Он знал что натворил, знал. Унижение и принуждение. Что может быть хуже? Когда используют тело и ломают душу…

Сам же когда-то сворачивался в клубок, приползая от очередного заказчика, вытирал тыльной стороной ладони искусанные губы и размазывал слезы. Почему ему постоянно хотелось принудить, подчинить и сделать больно именно Елин, в каком бы теле она не была, он не мог понять. Почему именно то существо, которое стало ему самым близким и дорогим получало от него только зло и грубость и насилие?

Потому что это моя природа. Вот так просто и однозначно раз и навсегда решил для себя Агний. И успокоился. Вот так. И всё. О чем тут думать?

Зато это не раз выручало их двоих, когда нужно было брать оружие в руки, когда нужно было стать холодным и расчетливым и не думать о разных нежностях и правильностях. Потому что мужчина-то настоящий из них двоих именно он. И никто больше. И если раньше он отвечал только сам за себя, то теперь была Елин. Хорошая девица. Но все-таки девица.

Худенькие плечи Аурелио подрагивали, мальчик упрямо прятал лицо и не хотел поворачиваться.

Меркуцио решил сменить тему.

— Что ты там говорил об этих проклятых семьях? Что мы тут должны и кому? Нам просто надо выбраться отсюда.

Фабрицио-Агний прекрасно видел на карнавале, что мрачноватые представители клана Барбиерри не моргнув размажут этого золотоволосого Гвидичи.

Ну, а ему, Фабрицио, что останется делать? Рыдать над трупом и проклинать все небеса? И ведь сам себя не убьешь…

Нет, не получится, похоже так не сработает.

— Позже, давай позже придумаем все, не сейчас, не в постели…Аурелио. – Он прошептал имя мальчишки, уже забираясь на постель. Похлопал по месту возле себя. – Ложись, не дуйся. Я скотина. Но я твоя скотина же…

Аурелио не шелохнулся.

— Хватит дуться, хватит. Ничего страшного не произошло. Не из-за чего было… - Мужчина встряхнул мальчишку, усадил насильно, укутав в простыню. – Мне было меньше лет. Я помню. Меньше. Но я был злой щенок. И я хотел жить.

Он говорил злые, горькие слова, при этом заботливо и аккуратно скармливая Аурелио кусочки фруктов и давая запить неразбавленным вином. При чем, сам не забывал отпивать из своего бокала.

— Меня почти не готовили. Просто показали из-за ширмы, как развлекается, кстати, Патрикий. Потом хромой грек на ломаной латыни пояснил, что где и для чего у меня находится и что мне с этим делать у благородных господ. Я не буду тебе даже пытаться пересказать, как он это говорил, - Он усмехнулся и продолжил. – Не злись на меня. А я обещаю сдержаться в следующий раз, когда будешь тискать девицу. Думаю, нам от нее толк будет. А я постерегу от ее братца. На что я еще годен, а?

Последние слова Фабрицио произнес с заметной тоской в голосе и отведя взгляд.

Обида и негодование постепенно сходили на нет, когда Агний рассказывал ему о своем прошлом. Такое случалось не часто, о жизни до встречи с Елин, парень предпочитал умалчивать.

Сложно было представить, что когда-то этот сильный человек мог быть на месте девушки, даже сравнивать глупо. Конечно, они разные, совсем. Там, где Агний выживал на злости и агрессии, там Елин старалась спрятаться и перетерпеть.

Сердце больно кольнуло, при виде грусти во взгляде Меркуцио, слыша эти его последние слова. Сколько должно пройти времени, чтобы они оба перестали возвращаться в рабское прошлое и больно ранить себя этим?

— Ты от подобного меня тогда уберег? Спасибо.

***

Это должно было произойти. Елин, конечно, могла быстро уединиться и сделать всё по-женски, скрыв даже от Агния сей постыдный факт. И она собиралась уже, когда парень заметил ее беспокойство.

Нет, он не стал издеваться, хотя мог бы. В своей обычной манере, доводя девушку до слез и бешенства.

— Пошли за мной, - Фабрицио стал быстро одеваться и нетерпеливым жестом поторапливал Аурелио. – Давай, давай, бегом, гыыы… прости…

Они выскочили во двор, пробрались вдоль кустов в дальний угол, туда, где бы их никто ни увидел.

Фабрицио распустил гульфик и оголился.

— Смотри… мальчик мой, повторяй.

Естественные движения и манипуляции. Аурелио готов был провалиться сквозь землю.

— Вот так возьми, спокойнее, управляй им, тихо-тихо, направь струю куда и я. - Агний в принципе всё себе мог представить, но только не обучение девки процессу, свойственному мальчикам. Проделки старой шлюхи Морганы, не иначе.

— Тихо, стряхни капли, вот так. Заправь теперь в гульфик, - Зашнуруй. Не сложно, да?

Неловкость и смущение Аурелио навели Фабрицио на каверзные вопросы. Уже возвращаясь от кустов, он остановился, скорчил серьезную физиономию.

— Слушай, а как ты с девкой-то управляться будешь? Ты, как и куда свой cazzo пихать собрался? – и, увидев реакцию Аурелио, громко заржал.

Успокаивающе похлопал паренька по плечу.

— Ничего, думаю, до этого не дойдет? - наклонился к самому уху и прошептал. - Не дам, чтоб дошло. Пошли что ли, друг мой, нас ждут великие дела!

Договорились, что Аурелио попробует организовать свидание с Джованной, а сам Фабрицио разведает обстановку.

***

«Ты так сильно дорожишь мной?»

Хорошо, что этот вопрос так и не сорвался с губ Елин. Сама себя оборвала. Не дорожит! Не ею, это уж точно! Он думает немного дальше и быстрее, чем она. Он видит немного шире, чем она. Как ниточка и иголочка. И ниточка – это она. Всё, что наделала игла, нитка своим толстым узелком закрепит. Но впереди иглы не полезет.

— Мне не нравится здесь, Агний. Я здесь не сама своя.

— А где ты была сама своя и сама по себе? В королевах? В этом Камелоте, как я понял, женщины бесправнее рабов, даже с короной! На башке своей глупой! – последние слова Агний почти прокричал.

В этом мире они постоянно ссорились. Входили из себя и не слушали другого.

Фабрицио оставил Аурелио в комнате и ушел. Взял и ушел. Чтоб успокоиться.

***

У таверны Фабрицио успел и познакомиться с "закадычными" собутыльниками и пообщаться с дочерью хозяина - первой сплетницей в Вероне. Плотно позавтракав и выпив, парень собрал достаточно сведений и о причинах вражды, и о самих семействах. Всё как всегда: кто-то кого-то, по мнению третьих лиц, предал и подставил, а сам кто-то затаил обиду и кого-то объявил врагом. А страдают уже не одно поколение этих кланов. Причина почти позабыта и переврана, но каждый раз находятся как те, что готовы пойти на примирение, так и те, что готовы вспарывать животы врагам от главы семейства до последнего лопоухого поварёнка.

Почему-то вспомнился ревнивец Артур и сплетник Кей, пресыщенный Патрикий, вечно всем недовольная Нефтис и интриганка Моргана...

Вереница лиц разных миров и эпох пролетела перед взором Фабрицио, но как же похожи были эти люди на всех, что сейчас возомнили себя вершителями судеб и дел в этом итальянском городке Вероне.

А ведь они уйдут, как ушли и все остальные.

"Мы все уйдем и смерти не минуем" прошептал сам себе Фабрицио.

Какую роль должны были сыграть в этом спектакле они с Елин? Окончательно рассорить всех этих безумцев или примирить? И как это сделать?

То, что шпагу обнажить придется сомнения не вызывало.

Как говаривал грек-тренер: "Одно дело уметь владеть оружием, совсем другое дело убивать".

А убивать придется.

Фабрицио-Агний с беспокойством проводил стайку мальчуганов, что пробежали в направлении площади, остановились у ратуши что-то яростно обсуждая и жестикулируя.

Дом Барбиерри находился именно в той стороне. Как бы его Аурелио не успел уже наделать глупостей и не вляпался в неприятности.

Сердце предательски застучало, отдаваясь в горле, и больно сжалось. Как мужчина и собственник, Фабрицио раз и навсегда решил для себя: он никому не позволит причинить боль своей девице, сам может, другим это грозит смертью.

Поэтому, поднявшись со скамьи, он поправил перевязь со шпагой, отряхнул чулки от налипшей соломы и отправился вслед мальчуганам. К дому Барбиерри.

Главный собор и соседствовавшая с ним ратуша - два самых высоких здания в городе - уже были видны, когда Фабрицио кто-то окликнул. Он медленно и вальяжно развернулся по направлению голоса. В нем ничего не выдавало напряжения и готовности броситься в драку.

— Эй, лизоблюд Гвидичи, где потерял ты своего цыпленка?!- широко расставив ноги и уперев руки в боки, посреди улочки стоял Риккардо.

Похоже, этот парень никогда не ходил в одиночку.

— Риккардо, вижу снова на моем пути?

Мне интересно, а в отхожем месте

Вся твоя свора тоже сторожит

Как бы Риккардо вдруг не потерял свои штаны?

Словно стая псов, спутники молодого Барбиерри стали окружать Фабрицио со всех сторон, потихоньку вынимая кинжалы и шпаги.

Многовато на одного. На одного итальянского Фабрицио, но не на римского гладиатора Агния. К несчастью для них, парни этого не знали.

Чуть отступая вдоль каменной стены, Фабрицио вынул шпагу и оскалился.

"Лишь бы Аурелио не вздумал броситься искать его и не появился именно в этом проулке" мелькнуло у Фабрицио в голове прежде, чем он с ревом бросился в драку.

***

И все-таки любопытство взяло верх. Елин никогда, ни под каким бы предлогом по доброй воле такого не сотворила бы! Но злость на Агния и любопытство Аурелио, соединившись, сыграли шутку.

Дверь за мужчиной хлопнула, и мальчишка спрыгнул с кровати, наскоро ополоснул заплаканное лицо, оправил одежду, отметив мельком в отражении зеркала серьгу в ухе. Капля жемчужная. Такая же как у Фабрицио. Первые серьги в жизни Елин. В жизнях Елин.

У Гвиневеры были браслеты и кольца и несколько обручей разной выделки, у рабыни Елин не было ничего вообще. А какой-то мальчишка может ходить с серьгой в ухе? Или не может и это вызов местному обществу?

Ну, будет и еще один вызов! Ноги сами понесли Аурелио к дому Барбиерри. Обойдя со стороны подворья и ограды сада, мальчишка протиснулся в неприметную калитку. Конечно, истинный влюбленный должен преодолевать препятствия и бросаться грудью на рожон. Да только Елин влюблена не была.

«Что так тянет Агния к женщинам и мужчинам? К мужчинам особенно? Ведь это неправильно, это противоестественно? Что Агний находит в совокуплении с таким же, как и он? Попробовать? Ну, сейчас она не совсем она…но там внутри Аурелио запрятана ведь девушка. Считай, как и Агний, когда его принаряжали в женскую одежду».

Нехорошие мысли, нехорошие желания. Но Елин загнала в самый дальний уголок сомнения, уговорила совесть.

А часом позже, не знала куда деться из цепких рук Джованны.

Она шла говорить и слушать, держать в своих ладонях пальцы и дарить цветы, ну как в той легенде о садовнике и Гвиневере! Чтобы Джованна, выйдя замуж, берегла в молитвослове гербарий свой, как память о сказке. По крайней мере, Аурелио потом себе так объяснял случившееся. А случилось всё, что только мог и не мог себе представить мальчик, а уж тем более, Елин.

Испуганная девочка Джованна, уже почти созревшая, вскормленная на балладах и колыбельных, впитавшая всю пышность цветения Италии, решила, что и с ней произошла любовь.

Испуганная девочка Елин, в теле Аурелио вдруг поняла, что все испытанное ею в руках Агния, повторить с Джованной невозможно. Как и легенду о цветах в саду. Джованне было не до цветов!

Неловкость быстро сами для себя объяснили нетерпением и неопытностью, а само воровато-скоропалительное соитие у обоих оставило лишь привкус недоумения. И вот это воспевают и желают?

Джованна оправляла юбки и корсет, скромно потупив взор, а Аурелио захотелось хлебнуть хорошего вина. Того, как на вилле Патрикия. Кислятину Камелота Елин в рот не брала.

К Агнию у нее накопилось достаточно вопросов после этого свидания.

В окошко краем глаза, юноша заметил какое-то движение на улице, да и нянька, что так любила свою воспитанницу уже начинала стучать в дверь, предупреждая об опасности. Времени было мало, но... Аурелио еще раз прижал девицу к себе, мазнув по ее щеке губами. Поцелуй.

— Я покажусь родителям, что жив

И к ночи буду у твоего порога снова,

Дверь не запирай, любимая,

Я снова жажду свидания с тобой,

Как узник в казематах лучик света.

Джованна таяла, не желая отпускать милого, со слезами на глазах, смотрела, как он пробирается, осторожно, будто кот, крадучись, прячется в саду от стражей и исчезает за забором.

***

Верона. Встреча вторая.

***

Солнце еще только начинало раскрашивать лучами небо, когда юный Аурелио постучался в двери дома своего друга.

Фабрицио придирчиво рассмотрел мальчишку. Одежда была хоть и чистой, но застегнута крайне странно, сразу было видно, что одевался друг наспех и не глядя. Где-то торчала рубаха, шнуровка висела мимо петель невпопад. Кинув перевязь со шпагой на пол, скинув камзол Аурелио, зевая, прошлепал до постели, где и рухнул лицом вниз, тут же обняв подушку.

Каждый шаг, каждый вздох, каждое движение Аурелио не остались без внимания. Если бы юнец мог знать, что по пятам за ним в темной ночи крадется, словно заботливая нянька Фабрицио! Мальчишка Аурелио был слишком шумен, ломился сквозь кусты как молодой олень. Прошел совсем рядом, почти касаясь Фабрицио, и даже не заметил его.

Отбившись от Риккардо, практически без кровопролитья в этот раз, он так и простоял у каменной ограды близ калитки.

Раз так решила Елин, он поддержит и защитит. Конечно, совсем маленький урок в его спальне, когда они обнаженные кружились со шпагами наперевес и, совсем смешное занятие с местным фехтовальщиков не добавило опыта и умений Аурелио.

Фабрицио это знал точно. Сам он постигал науку сражаться и убивать в несколько ином темпе и условиях.

Задумка девицы ему была понятна. Занятна.

Лишь кольнуло сердце и сбилось дыхание, когда в проеме окна увидел, как Джованна прижавшись к Аурелио, пылко отвечала на поцелуи. Вспомнились кусты в парке ланисты и робкие попытки Елин ответить на его соблазнение. И вот теперь его Елин соблазняет местную красотку. Или красотка - Елин? Судя по тому, что девица не кинулась делиться впечатлениями, таковых у нее нынче собралось немного.

Опыт с Агнием был весьма своеобразен, особенно прелюдия. Опыт с Артуром, видимо, был скорее скучен, чем занимателен. Так хотелось в это верить Агнию.

Елин спала как убитая, Фабрицио подошел к окну, скрестил руки на груди и задрал голову к звездам. Кто там сидит и так шутит над ними?

В голове рисовались совсем неприятные картины. Так будет бегать Елин к итальянке и того гляди они, конечно, помирят эти глупые семейства. Но какой ценой? Ценой свадьбы. Свадьбы Елин!

При чем, Фабрицио обнаружил странную для себя вещь: его совсем не возбуждал вид этой Джованны. Совсем. Как же так? Его возбуждал Аурелио. Елин в теле Аурелио. Аурелио с повадками и взглядом Елин.

Кто шутит так над ним?! Похоже, девица закралась в душу и основательно там поселилась

Фабрицио запутался.

Нахмурился, погруженный в свои мысли, когда услышал, как Аурелио зашевелился, просыпаясь.

— Buongiorno, amante, - Фабрицио ревновал, скрывать пытался, но… ревновал же.

Аурелио, перевернулся на спину и раскинул руки в стороны.

— Агний, - тихо произнес он. - Боги, я даже не представлял как это... как это быть тобой.

— Мной? С чего ты взял, что ты был мной?

Всё он прекрасно понял, но рад этому не был.

— Что? - произнес Аурелио. - Следил за мной, Агний? Понравилось? Все ли я так делал, как нужно, а?

Мальчишка откровенно напирал, говоря все это, намеренно издевался. Аурелио приподнялся на локтях, приближаясь к лицу Фабрицио, смотрел ему в глаза. И не было в этом взгляде страха или вины, но был вызов.

Агний сошел с ума.

— С чего ты взял, что был мной? Каким мной? Когда?

Он так старался оградить ее от грязи на Сатурналиях, от посягательств старика Патрикия, от, от… даже от короля и самого себя. Как мог он старался оградить же!

Что Агний получил взамен? А вот это.

Сытую довольную мордаху юнца, только что вылезшего из постели девки! Применила, так сказать все, чему ее обучил Агний.

Обучил ли? Или все-таки просто ласкал, любил?!

Ар-р-р!!!

Издеваясь, этот пацан даже назвал его по имени, по настоящему, первому имени!

И тут все барьеры и преграды, которые строил внутри себя Агний, прорвало. Схватив тонкие руки Аурелио, он прошелся грубо ладонями вверх, сжал плечи, сжал так, чтоб маленький наглец даже не попытался вырваться.

— Vuole maleducato? Да? Так? – Агний жестко поднял Аурелио за подбородок и, притянув к себе, больно укусил за мочку уха. Зубы сомкнулись на хряще и ощутимо, болезненно потянули, но сразу, зализывая боль, в ухо Ромео ворвался горячий язык. Губы порхнули к натянутым на шее жилам, прошлись вдоль в почти поцелуе, зубы снова сжались, сжались и пальцы в захвате. - Будешь весь в синяках и засосах, - прорычал Агний.

Одной рукой он отпустил Аурелио, но перегнулся через него, налег, дотягиваясь до графина с вином. Поднял, словно бокал, чокнулся с воздухом, сделал хороший глоток и поднес к губам паренька.

— Пей сам, иначе волью по самые яйца, вastardo, - проследил как проливая мимо рта, Аурелио глотает, сморщившись, напиток, продолжил. - Помнится, кто-то всего насмотрелся в доме ланисты и на Сатурналиях? Кто-то побывал подо мной и старым пердуном в короне и подумал, что уже не девственник и все знает. Так вот, ничего ты еще не знаешь! Figlio di putana!

Пусть побудет игрушкой, его персональной игрушкой, которая не имеет ни воли, ни свободы, ни возможности удовлетворить собственные желания, пусть побудет! Ласки теперь от него не дождется никогда!

Опыт, особенно печальный и болезненный, - это самый хороший учитель. Агний захотел, чтобы Аурелио получил сейчас такой опыт. Узнал, что значит быть пленником чужих похотей.

Агний просто сходил с ума, рыча и от возбуждения и от досады, что тело так постыдно предавало его.

Сейчас он ненавидел и желал эту маленькую вagascia, как никогда.

— Non mi dispiace per voi! - он прыгнул на Аурелио.

Агний выпустил зверя и развлекался с жертвой как хотел. Впивался укусом в шею, хозяйской рукой сжимал член, лизал поперек лица, прихватывая зубами за щеку, за скулу, мурчал, урчал, что возбуждало его самого еще больше, и соскакивал, переворачивал, подхватывал и усаживал аурелио между своих ног, прижимая его к животу.

— Тебе нравится так? Вот так тебе надо же, да?!

А потом распустил свои длинные светлые волосы, накрыв ими и себя и Аурелио, и быстро съехал вдоль паренька вниз, ущипнув так, чтобы тело ожгло сладчайшей болью, а любовник выгнулся дугой и прикусил губу, чтобы не закричать. Ловко стащил с Аурелио остатки одежды. Как только тряпки улетели в сторону, мальчишка попробовал поднять и свести вместе колени, по-девичьи прикрывая обнаженное тело.

Стыд, стыд, страх и снова стыд. Жгучий, замешанный на подкатывающем ужасе, стыд.

Она забыла кто такой Агний? Она посмела надеяться, что с ней такого он не сделает?

Бойцовый пёс молосс сейчас готов был разорвать свою добычу.

Сейчас он учил Елин тому, что он знал, видел, испытывал на себе, что сейчас должен был чувствовать его ragazzo dolce.

Если бы это был просто симпатичный паренек, а не Елин, то Агний давно бы перевернул того на живот и отымел бы.

— Почувствуй себя полноценной шлюхой, вagascia, девкой, – и с этими словами дернул за лодыжки и перевернул мальчишку, зажал Аурелио так, чтобы тот, хватал подушку и вдавливался в нее своим лицом, скулил самым позорным образом. Ощутимо шлепнул по обнаженным ягодицам, остановил палец на маленькой ямочке пониже кресца и медленно с нажимом стал двигать палец вниз.

— Ну что, девочка, хочешь побыть на моем месте? На каком? Скажи мне, скажи же…

Из последних сил Аурелио вывернулся, с размаху вмазав по наглой морде Фабрицио подушкой.

— Скот!

— О, дааа, девочка, еще какой, - мужчина отпустил Аурелио и, казалось, отступил сам.

А потом мягко и нежно, не отводя взгляда приказал.

— Ляг на спину, ragazzo, просто ляг на спину.

Аурелио рухнул на постель, запрокинув голову и зажмурился. Проклятья и рыдания готовы были вырваться из его уст, он был готов ко всему, но только не к такому!

Фабрицио оседлал парня, не притронувшись к члену, немного наклонился вперед, поднял руки вверх и тряхнул головой, так что длиннющие волосы полоснули по груди Аурелио. И двинулся медленно, поднимаясь, опускаясь, примеряясь. Поймал ритм, полетел, яростно двигая бедрами. Волосы, ставшие неожиданно жесткими, чиркали по груди, сильная спина выгибалась дугой.

— Нравится, когда scappare, да? Когда тебя, да?!

Действо одновременно завораживало и отталкивало. Лучше бы он взял её сейчас, пусть грубо, жестоко и не заботясь о ее чувствах, но взял!

Но мужчина имитировал, возбуждал, держал на грани между накатывающим наслаждением и желанием прекратить эту пытку. Юноша извивался змеей, уже не стараясь заглушить крик, но освободиться не мог.

Так вот от чего визжали и выгибались римские патрицианки! Вот что ломало преграды и моральные нормы их мужей!

Так вот что на самом деле предлагал Агний глупой Елин в ночном саду! Вот чего он ждал от девицы!

Она поняла, почувствовала, словно услышала уже не предложение, но просьбу.

Подалась вверх бедрами, подстроилась под ритм, поднялась, ухватившись за торс мужчины.

— Давай! – прохрипела как когда-то много жизней назад в Риме. – Давай! Ты не тронешь меня, будешь играть со мной, я подыграю… кричи! И я буду кричать, стонать и выгибаться, кричи! Я верю тебе, верь мне, дурак!

Они поменялись местами. В одно мгновение. На вдохе-выдохе.

Все она поняла. Агний хотел и не мог с ней того, что делал по принуждению с другими. Он умел многое, но с ней хотел по-другому, иначе, а как? Как трогать грязными руками и мыслями то, что дорого?

Нет, не понимала ничего Елин в таких высоких материях, не ведомы были ей умные слова. По-крестьянски, по-бабьи поняла она и рассудила.

Джованна давно выветрилась из памяти. Тонкие пальцы потянулись к распущенным светлым волосам, путаясь в них. Мягкие губы стали оставлять горячие поцелуи на широких плечах. Мальчишка тянулся, двигался навстречу, чувствуя нарастающее напряжение во всем теле, пока не начал чувствовать приближение разрядки.

Агний тоже почувствовал. Мальчишка включился, продолжил, подыграл, принял на себя. Мальчишка, нет, не мальчишка, а Елин, давала ему свободу, разрешение, она отдавала сейчас и брала. Не пугалась как в Риме, не зажималась, не считала Агния животным.

Она подходила к тому моменту, который никогда не испытывала в теле женщины.

Агний остановился, прижал Елин к себе и навалился на нее, уронив спиной на постель. Прижался, казалось, каждой частицей своего тела, смотря в глаза. Глаза в глаза. И когда меж их бедрами горячей струей выстрелило окончание страсти, прижал еще сильнее, не давая пошевелиться.

Он знал, что Аурелио сможет, и он смог. Голубые глаза сверкали из полутьмы, торжествующе глядя на запрокинутое лицо, и Агний видел, что парень ловил его взгляд как единственную возможность спасения, путеводную нить. Словно, отпусти он ее, и все кончится, Аурелио сорвется, исчезнет.

— Ceffo…- прошипел, но так томно, почти ласково, словно это был самый вожделенный комплимент из его уст.

Он не исчез, Агний не дал ему исчезнуть.

В голове у Агния стучало в такт биению сердца: мой, мой, не отдам, мой...

Под ним так же громко стучало сердце Елин, которая все еще не могла оправиться от шока.

Взмокшее от пота стройное тело просто забилось в дикой и отвратительной конвульсии, но вырваться из железной хватки Фабрицио было невозможно. Он не отпускал Аурелио, пока сам не выплеснулся весь, пока паренек не начал хрипеть, задыхаясь.

Он оторвался от Аурелио и глянул прямо в глаза, сверху вниз, удовлетворенно покачал головой.

Рухнув сбоку от юноши, Агний властно обнял торс любовника, прижал к себе так, что их лица оказались в близости, смешав дыхание.

— Ты такой глупый. Тебя еще надо многому учить как chia vare, да? – Поцеловал в кончик мокрого носа и улыбнулся. - Мы же, скорее всего, скоро опять сдохнем?

— Мне страшно. Опять. Но здесь мне не нравится, тут хуже чем… - Чем где? Где было Елин хуже, чем в постели с Агнием в богатом доме?

Ярость ушла, ее заменила приятная усталость и расслабленность. Теплое родное тело, прижавшееся к Агнию, тихие нежные слова Елин. Именно ее, не Аурелио. Он уже стал ожидать, что придет стыд и раскаяние за содеянное, но… Нет.

Агний сглотнул и зарылся в волосы на макушке Аурелио. Они сeffo, estranei, чужие в этом мире, как и в предыдущих. Нигде не дома.

Только друг с другом они не одиноки.

Агний отстранился чуть и вгляделся в черты лица Аурелио, ах, как же он был хорош, у него даже румянец проступил, и глаза сделались такие… Мягкие. «Он даже не спешил сгонять меня с себя или отстраняться, вот как?!»

— Уверяю тебя, Елин, каждый когда-нибудь, да сдохнет, — проговорил он и кашлянул, прочищая враз осипшее горло.

И спросил. То есть, почти уже и не спросил. Сказал.

— Скажи, ты собираешься жениться на Джованне?

Хотя, ведь знал ответ. Знал ее план.

Агний протянул руку, взял кувшин и сделал длинный глоток — по шее гульнул кадык, поднялся и опал. Он еще глотнул из кувшина, глядя на Аурелио-Елин в упор. Глаза его сияли.

— Странные вещи нас волнуют пред ликом смерти, друг мой, но раз так, в моих силах устроить нам после этого славную смерть. Только... только, Елин, я не позволю тебе ложиться ни под кого больше, не смогу же...

А не сказал, но решил сам для себя. Если задержатся они в Вероне, то не удержится он больше. Возьмет Аурелио, не пожалеет.

***

Верона. Встреча третья.

Всю неделю Фабрицио встречался с Аурелио только под утро, днем каждый был занят своим делом. В воскресенье пришлось идти в церковь и высиживать мессу. Отец Лоренцо на безобразно ломаной латыни бубнил прописные истины, изрядно исковерканные и противоречивые. Украшенная тонзурой голова священника возвышалась над кафедрой, а зоркие маленькие глазки всегда находили в толпе своего любимчика Аурелио. И Лоренцо хмурился, если Фабрицио с невозмутимым видом ошивался поблизости наследника Гвидичи.

Зато, прознав о связи Аурелио и Джованны, Лоренцо засуетился, заулыбался и, потирая ручки, пообещал всецело помогать и поддерживать.

Так что днем Аурелио пребывал в доме Гвидичи, изображая примерного сына, а к ночи пробирался в особняк Барбиерри, в спальню Джованны.

Неловкость первой встречи давно улетучилась. Елин вошла во вкус, стараясь больше не посвящать Агния в подробности, чтоб больше не вызывать такие своеобразные приступы ревности.

Как-то Фабрицио обнаружил в церкви на пальчике девицы свой перстенёк, кокетливо выставленный на обозрение подруг скромницей, укутанной в кружевную накидку и опускающую глазки долу.

Он вообще давно уже обратил внимание, что непотребства и разврат в Вероне нисколько не преследуются, но только если все шито-крыто и не выставляется напоказ. Жены, как и римлянки, стреляли глазками, заводили воздыхателей. Мужья же посещали любовниц, содержанок, а молодежь чуть ли не поголовно пользовалась услугами продажных девок. Аристократы ж не гнушались охотой за юными пейзанками и служанками.

Мотаясь без дела с полудня до полуночи, раздражая и Барбиерри и отца Лоренцо, Фабрицио стал захаживать в трактир у южных ворот, что расположился близ рыбных рядов городского рынка.

Зрелая пышная красота румяной вдовой сестры трактирщика Агния просто не оставила равнодушным. Ревнуя, до проявления жестокости, Аурелио, он себе позволил маленькое увлечение. Тем более, что сопровождалось каждое свидание сытным обедом.

А маленькое чувство вины позволяло Агнию более спокойно принимать помятый вид и рассказы юнца.

После мессы Антонио, беспечный весельчак и добряк, протиснувшись между Аурелио и Фабрицио, заговорщически зашептал.

— Риккардо почти один сегодня будет на берегу реки чуть выше места прачек, айда задерем его!

Фабрицио всегда было непонятно это стремление вляпаться в передрягу, найти себе приключений на мелкую мальчишескую задницу.

— Почти один, значит, рядом будут три-четыре задиристых щенка, таких как ты? - Фабрицио потрепал паренька по иссиня-черным вихрам.

Тот заершился, подбоченился и, выпятив грудь в канареечного цвета камзоле, смерил взглядом взрослого парня.

— Неужто ты трусишь, Фабрицио? Пошли, зададим им жару!

Перед глазами встал робкий рыжик Галахад, благоговейно прижимающий к груди завернутый в плащ священный Грааль. Вроде ровесники, но насколько жизнь веронских пареньков беспечнее и бессмысленнее.

— Аурелио, ты с нами или у тебя дела? - Фабрицио не мог при посторонних прямым текстом сказать мальчишке, чтоб сторонился стычек и драк.

Ragazzo dolce порой бывал недогадлив и упрям. Как осел гробовщика в хозяйстве Патрикия. То, что двум сосункам парни клана Барбиерри накостыляют сомнения не вызывало. Быть свидетелем избиения младенцев, а тем более участником Фабрицио не слишком хотелось. Хотя наподдать придурочному Риккардо, который вечно вел себя как сорвавшийся с цепи Цербер, ужасно было соблазнительно.

Антонио и Аурелио беспечно болтали и хвастались друг перед другом придумками по поводу того, как они и кого одолеют в драке. Фабрицио плелся сзади, казалось неохотно и с ленцой, словно заботливая нянюшка, что выгуливает вдоль берега двух шаловливых барчуков.

На самом деле, в голове вертелись мысли, как отвести Аурелио от драки.

Конечно, парнишке надо уже получить боевое крещение и, наконец, не на деревянных черенках от лопат. Но, ведь он знал, что вовсе это не мальчик, а девочка. Нежная, хрупкая и слишком мягкосердечная и доверчивая.

Конечно, он, как мог, показал приемы и обороны и нападения в бою. Но, ведь он знал, что значит первый бой. Готов ли Аурелио взять в руки оружие и убивать?

А парнишки галдели как вывалившиеся из гнезда птенцы и размахивали руками.

Галахад учился защищать. Агний учился убивать. Аурелио должен уметь и то и другое.

А главное, остаться в живых до поры, до времени.

У самого берега, того места, где, по словам Антонио, должны были прогуливаться Барбиерри, Фабрицио забежал вперед мальчишек и остановил их жестом руки.

— Заткнитесь, ragazzi stupidi, цыц! - притаился у нависающего обрыва и поманил встать рядышком мальчишек. - Не лезьте раньше времени, понятно? Замрите тут и ждите.

Фабрицио, нацепив на лицо маску безразличия и беспечности, вышел вперед.

— Не может быть! Ручаюсь головой, вот Барбиерри.

В такое время и не в стельку пьяный?

Группа молодых людей резко развернулись на голос Фабрицио. Кто-то нахмурился, а у кого-то зажглись глаза зеленоватым огоньком желанья драки.

Риккардо протиснулся между товарищами и кривовато усмехнулся.

— За мной, друзья! Я потолкую с этим господином, - два взрослых парня на глазах у более юных и неопытных мальчишек играли свой спектакль, все же надеясь, что услышит аплодисменты в конце он, но не противник, - Кажись, тут парой слов мы обойдемся?

— Слова Риккардо-тугодума? Я уж думал,

Ты сразу схватишься за шпагу,

Чтоб пустить мне кровь,

Ну, или за гульфик свой,

Чтобы пустить струю в кусты от страха, - Фабрицио нарывался и напрашивался, широко разведя руки в стороны и улыбаясь во все тридцать два белоснежных зуба.

— Дай мне только повод... - Фабрицио перебил Риккардо, похлопав себя по ягодицам.

— Я разборчив и даю не каждому ублюдку, хоть запросись, Риккардо, но ты не в моем вкусе...

О, Риккардо и иже с ним прекрасно поняли, о чем идет речь! Глаза брата Джованны сузились в щелочки, а по скулам заходили желваки. Медленно он вынул из ножен шпагу и принял боевую стойку.

— Фабрицио, ты спишь с щенком Гвидичи?

Вот он, долгожданный миг, когда угрозы двух зверей должны переходить к самой стычке.

Риккардо стоял так, что Агний мог легким движением, вероятно снизу или сбоку, попасть ему в кисть руки, держащей шпагу. Чем немедленно и воспользовался.

— Это ещё что за выражение!

Ты не ревнуешь ли? А если так,

То не прогневайся. Вот мой смычок,

Которым я заставлю всех попрыгать.

Это мне нравится! Мой сон его тревожит!

Психанувший и от подлого, ну что скрывать, подлого и неожиданного, удара Риккардо раскрылся, делая выпад. И снова Фабрицио по вытянутой руке вскользь и сразу по корпусу унизительно хлопнул шпагой плашмя, изящно уклонившись от клинка Риккардо.

Он играл и злил словами и действиями противника, а, может, просто тянул время в надежде, что кто-нибудь из почтенных горожан увидит драку и остановит. Тогда и Аурелио не надо будет встревать.

Все случилось неожиданно, видя, как Риккардо проигрывает и часто пропускает шутливые шлепки шпагой поперек ягодиц, его дружки пошли в наступление.

Гнев и негодование вмиг затуманили взор Аурелио. Юноша выхватил оружие, вырываясь из укрытия. Тихо, без лишних криков, лишь звон ударившихся друг о друга шпаг заставил одного из Барбиерри удивленно выпучить глаза. Аурелио злобно оскалился на того, кто предательски метил в спину Фабрицио, толкнул нападавшего и встал в оборонительную стойку, совсем как Агний когда-то его учил.

Краем глаза Фабрицио заметил Аурелио, что со шпагой наперевес ворвался в самую гущу толпы, как раз позади него. Он сделал резкий шаг назад и уперся спиной в мальчишку, защитив и свои и его тылы.

— Не отходи от меня ни на шаг, прижмись и обороняйся, - тихонько процедил Фабрицио, не сводя взгляда с Риккардо и Григорио, который подступал слева.

Коренастый Риккардо всегда пользовался этим преимуществом в ближнем бою и навязывал противникам его. Но не с тем он связался в этот раз! Фабрицио был выше, хоть и не сильно, но шире в плечах и, потому постарался пользоваться шпагой так, чтобы и в оружии он преобладал над коротышкой. Чувствуя спиной прижавшегося Аурелио, парень кружился на месте, не сближаясь и не подпуская поближе к себе вооруженных как шпагами, так и кинжалами врагов.

— Ceffo, figlio di putana, - сквозь зубы процедил Фабрицио. Похоже, здесь ребят учат работать отбойными молотками. То есть выносливо наносить колюще-режущие удары и только. Но, когда это делают сразу несколько противников - это довольно опасно.

Требовалось отвлечь на себя как можно больше противников, что наступали сейчас на Аурелио, уверенные в своей победе. Хватит с мальчишки, на первый раз и одного Барбиерри.

Коронный финт гладиатора, такой эффектный, когда в руках блистающий на солнце меч, вполне подходил для ситуации. Читай книги на Книгочей.нет. Поддержи сайт - подпишись на страничку в VK. Фабрицио сделал выпад, имитирующий удар в плечо справа, но в самый последний момент Риккардо сообразил, что клинок пошел справа налево в другой плоскости, значительно ближе к его телу. Светловолосый нахал виртуозным поворотом кисти послал свой клинок по ложному пути, заставив Риккардо серьезно вложится в защиту, открывшись для удара слева, который тут же Фабрицио и нанес.

— Rogazzo, будь внимателен, ай, ай, - издевался Фабрицио, в это время, блокируя атаку Григорио, - Держи позицию, не открывайся!

Это он уже в полный голос командовал Аурелио.

Антонио успел свалить одного из самых юных противников, приемом по ногам. И словно дети, мальчишки побросали шпаги и валялись в прибрежном песке, сцепившись в драке.

Не выпуская из виду слегка опешивших противников, Фабрицио стал поворачиваться вкруг себя, увлекая и Аурелио, не переставая отдавать команды.

— Блокируйся! Закройся, так, еще! Встань в стойку! Блок! Атака! Руби, руби под разными углами!

Но, как только ситуация казалась Фабрицио опасной в стороне Аурелио, он резко поворачивался и занимал его место, парируя удары и контратакуя.

Мальчик уставал. Все ж шпага хоть и не так тяжела, как меч, но навыки необходимы.

Фабрицио сквозь тонкую рубаху на спине почувствовал, как взмок Аурелио, он слышал тяжелое, со свистом, дыхание. Уставал...

И тогда, сделав разворот, Фабрицио толкнул мальчишку всторону речного тростника, в надежде, что попав туда, Аурелио увязнет в липком иле и запутается в крепких и высоких стеблях рогоза.

А сам, пригнувшись, словно зверь, расставив ноги, принял троих противников на свой клинок.

Убрать тощего паренька удалось с одного финта. Скрестив с ним шпаги, Фабрицио, по гладиаторской выучке, расслабил руку, противник обрадованно снес его клинок, но просчитался. Рука, влекомая за шпагой, прошла, не встретив сопротивления, и оказалась в близости от Фабрицио, достаточной, чтоб тот второй своей рукой ударив, выбил шпагу. Паренек отпрыгнул, выпучив глаза, и отошел в сторону, потирая серьезно ушибленную руку. Все это наблюдал Аурелио, а Фабрицио все силы приложил к поединку с Риккардо.

Почерневшие от ярости глаза итальянца не моргая следили за странными манерами вести бой. Словно мясник, которому не ведома красота и благородство дуэли, Фабрицио выбивал оружие, повреждал кисти и запястья рук противников, надолго перекрывая путь к дуэлям. Риккардо чувствовал, что стоит этому парню, с развевающимися неприличной длины волосами, только захотеть и два трупа на берегу реки уже истекали бы кровью.

И тогда он поступил как... как поступил. Но позже взял клятву со свидетелей молчать об этом.

Он тоже заметил, как Фабрицио изящно исключил из боя дружка Аурелио, бросив того в грязищу. Поэтому пустив чуть вперед Григорио, чтобы отвлечь Фабрицио, Барбиерри, в один прыжок оказавшись поблизости с Аурелио, без предупреждения громко крикнул и, пользуясь, мгновенным ступором мальчишки, нанес удар.

В последнее мгновение Фабрицио принял этот удар на себя, парировав по касательной из неудобной позиции. Но тут же со злости воткнул свой клинок в бедро Риккардо, наблюдая через заливавшую правый глаз кровь, как враг осел и схватился за раненное место.

Фабрицио поднес ладонь к виску и почувствовал липкую влагу. Все-таки успел шаркнуть его Риккардо...

Он слышал крики и шум бежавших к ним людей, заметил, как Аурелио рухнув на землю, положил голову друга на свои колени...

Приоткрыл один глаз, встретился с уже намокшими от слез глазами, подмигнул, прежде чем скорбно свести брови и сделать вид, что потерял сознание.

***

Фабрицио лениво потянулся, чуть поморщившись, когда провел ладонью по виску. Рана пустяшная, особенно для бывшего гладиатора. Поэтому суета Аурелио со всеми слугами, тазиками, тряпицами, отварами была ему непонятна.

— Заткнись, раздевайся и быстро ко мне в постель, ragazzo dolce, - похлопал по простыне рядом с собой. – Быстро же.

Ему доставляло неимоверное удовольствие наблюдать за мгновенной сменой эмоций на лице Аурелио: от удивления, неприятия, возмущения до хитроватой улыбочки и теплеющего взгляда.

— Неси ко мне свою беленькую задницу, - просто хотелось прижать к себе мальчишку, что давеча так яростно защищался и защищал, нападал и атаковал впервые в своей жизни. Агний уже терял свою Елин, он помнил боль. Ланселот уже скулил от боли, провожая в постель Артура свою девочку, а нынче же Фабрицио всей кожей, всей душой ощущал каждое движение, дыхание за спиной своей, ежесекундно обмирая в страхе за юнца Аурелио.

Сколько еще потерь, болей и страданий им уготовано и в каких мирах? И что их ждет в окончании пути? И где тот конец? И один ли?

Что-то слишком часто Агний стал задумываться над такими вещами, которые гладиатору-рабу и в голову не приходили, каким-то образом, меняла его эта светловолосая, нежная, но до бешенства упрямая девочка. Его девочка Елин. Его женщина. Точка. Женщина, за которую он опять пролил, хоть и каплю, но собственной крови.

Фабрицио перетащил на постель большое блюдо с нарезанными кусками холодной говядины, сыром и гроздьями изумрудного винограда. Уселся, скрестив ноги по-турецки.

— Конечно, ты, как мой оруженосец, можешь почистить оружие, привести в порядок мою одежду пока я ем. Ну, или как раб прислуживать мне…- он взял кисточку винограда, оторвал губами несколько ягод, кончиком языка облизнул губы. – Или, все-таки присоединиться ко мне, Елин?

Он знал, как действует на его девку ее римское имя. Так же как и на него. Никто не знал их, никто так по имени не называл. Нигде и никогда.

«И будешь, рабом, моим. Как и я. Твоим» вслух произносить мужчина это не стал. И так понятно же все. Понятно.

Ласковые пальцы массировали плечи, перебирали локоны и успокаивали. Хотя бы сейчас не хотелось думать ни о веронских врагах, ни о том, сколько им еще здесь предстоит пробыть. Постепенно, Агний поймал себя на том, что рассматривает людей, окружающих его, как-то со стороны. Будто перед ним разворачивается театральное представление, и он просто выбегает на несколько минут заменить заболевшего актера. Но вот закончится акт, зрители поаплодируют, сменятся декорации и, он сойдет со сцены. Чтобы в другом театре, на другой сцене заменить следующего актера в его пьесе.

Может, так оно и лучше? Чтобы не сопереживать, не привыкать, не впускать в сердце эти персонажи чужих пьес. Чтобы не было больно от потери и стыдно от убийств.

И тут Агний понял, что и в Риме, там, на арене и в доме ланисты, и в постелях матрон и патрициев, он чувствовал, примерно, то же самое. Он смотрел на все со стороны. Потому и выжил, потому и приспособился, потому и легко покинул.

Со стороны. Всегда. Нигде не вместе. Везде один.

Елин… Легкие пальцы гладили заплетенные волосы, дыхание ощущалось совсем рядом с его ухом. Елин…

Как говаривал тот актер? Спектакль должен продолжаться? Так, кажется…

Что ж… надо было разрядить обстановку. Срочно. Прямо сейчас. На ночь глядя. Тем более что и кровь перестала сочиться, и усталость как рукой сняло, и Аурелио сопит под боком…

Мгновенная идея заставила подскочить с кровати, чуть не опрокинув блюдо и Аурелио. Фабрицио был бы не балагур и не шутник, если бы не был горазд на такие проделки.

— Иди-ка ты домой, ragazzo, - Фабрицио отстранился от мальчишки. – Топай потихоньку и аккуратненько, я дам провожатого.

Встал, потянувшись, развернулся к Аурелио и подбодрил.

— Я приду сам. К тебе. Сам. Дождешься?

Как только дверь захлопнулась за, не сказать, что сильно довольным, но сильно озадаченным, Аурелио, Фабрицио выглянул в окно, да что выглянул – перевесился почти наполовину, порадовав своим обнаженным торсом парочку служанок и старушку кастеляншу.

— Ко мне все трое, быстро, со всеми своими тряпками, быстро!

Видимо, для Фабрицио такие проказы были не впервой, потому как кастелянша сразу сообразила, что требуется господину, а молоденькие хохотушки-служанки притащили ворох платьев, сорочек и накидок всевозможных фасонов.

Старушка охала и все поправляла и оглаживала наряды на Фабрицио, не забывая поплотнее прижать ладонь к груди хозяина, к его бедрам и икрам.

— Bambino, la mia gioia, как же ты хорош, как ладен, ах, tua madre, упокой ее светлую душеньку, не дожила до этого часа, ах, – все причитала и все оглаживала.

Длинная сорочка и легкое полувоздушное платье с парой застежек впереди, кружевная мантилья, прикрывающая почти всю высоченную фигуру от головы до пят и, мужчина превратился в здоровенную девицу.

Распустив волосы до пояса, позволив их причесать до блеска, Фабрицио в последний момент подошел к шкатулке и выбрал диадему, пару перстней и длинную тонкую золотую цепочку, которую не нацепил на себя, а убрал в потайной кармашек.

— Аvanti...пожелайте мне сладкой ночи, - чмокнул кастеляншу в морщинистую щечку, тискнул девиц за пышные попки и отправился ночными улицами к дому Ромео.

***

Сказать, что путешествие не принесло приключений, это, значит, не сказать ничего. В проулке Фабрицио нарвался на призывный восхищенный свист нескольких подзагулявших молодых людей, а уже у самого дома друга, высокую стройную фигурку облапил помощник дожа. Пьяный да в темноте подслеповатый.

— Ах, какая bella ragazza, какая donna gustoso, что мой сazzo рвет штаны, - пьяный лепет сопровождался поползновениями и попытками обнять, прижать и даже залезть под юбку. Сразу на память пришли веселые деньки, проведенные на оргиях и приватных встречах в Риме. Вот так, так…

Но настроение было шутливое, можно сказать, озорное.

—Che cazzo vuoi? – полушепотом, но очень рассержено и тонким голоском прошипел Фабрицио, притворно отмахиваясь от назойливого мужика.

Тот даже не почувствовал подвоха, принимая парня за рutana.

—Ciucciami il cazzo!- И рука пьянчуги нырнула под юбку меж ног Фабрицио.

— Ну, что? Нашел, что искал, scemo? – Уже своим голосом грозно прорычал Фабрицио.

От неожиданной находки и громоподобного голоса, помощник дожа припечатался к стене дома и разинул рот.

— Не справишься даже трезвый, - на прощание проворковал парень и усмехаясь втиснулся в тайную калитку, ведущую в сад у дома Гвидичи.

Появившись в проеме окошка, коротко постучал о раму и, перекинув ногу, ступил в комнату, где его ожидал Аурелио.

***

У них уже стало входить в традицию, что из дома Фабрицио молодого друга провожал вооруженный слуга. Агний заботился о безопасности Елин.

Игривое настроение Агния она не оценила. С чего он так подпрыгнул и засуетился, что там творилось в голове? Может, удар Риккардо повредил разум гладиатора? И сама же усмехнулась. Тупой гладиатор – не она ли так часто называла Агния? Что там можно повредить то…

Наблюдая как Агний в этом мире начал в открытую наслаждаться местной модой, превращался в щеголя и законодателя, менял украшения и придирчиво перебирал кружева, Елин так и распирало съязвить и высмеять. Но потом она вспоминала о роли Агния на пирушках в домах патрициев. Так, значит, не сильно и страдал кинед от подобного? И становилось грустно. Столько всего было в Агнии, чего понять Елин могла, но не принять.

***

Нефтис как-то раз с сенатором Луцием устроили карнавал для самих себя. Агний, Борс и нервный актер из публичного театра были наряжены в женские туники. На всех, кроме Агния, были напялены кудрявые бесстыдно-рыжие парики. Длинющие белые волосы гладиатора прибрали в высокую прическу с выпущенными локонами и подвели сурьмой глаза. Начищенное медное зеркало показало Агнию деваху с точенными чертами лица. Конечно, тогда он был немного моложе. Моложе на две жизни...

Троица ряженных танцевали, подносили закуски и напитки господам, а потом ласкали и раздевали друг друга под нежную мелодию флейты и тамбурина. Луций выбрал Агния, впрочем, как обычно, и не снимая с гладиатора туники и венка с, заплетенных в высокие косы, волос уложил на спину и овладевал по-женски. Закатывал глаза и рычал, упираясь в упругое тело парня. А потом, задрав тунику, скрыв свою плешивую голову под подолом, встал перед рабом-кинедом на колени. Агний испытывал широкий спектр эмоций: от омерзения и, приводящей в ярость, покорности до возбуждающего осознания власти над римлянином. Когда член Агния был во рту сенатора...

Но, главное то, что Агний неоднократно, благодаря своим "талантам" бывал в роли прелестницы с бицепсами и ростом гладиатора.

А потом свободные и богатые римляне свистели и хлопали на трибунах арены, ставили монеты за победу белокурого димахера Агния.

Сейчас Агний изящно пролез в открытое окно в спальне Аурелио и предстал перед другом во всей красе. Поправил чуть свалившееся с плеча верхнее платье и кокетливо заулыбался.

— Понравилась красавица, а? Ну побудь моим кавалером, Аурелио, - Фабрицио проплыл вглубь комнаты, плавно, медленно, покачивая бедрами, как учила рабыня-берберка когда-то. – Жаль ты не умеешь играть хотя бы на флейте, но я все равно тебе станцую... Я сделаю то, что хочешь ты... для тебя...

Низкий бархатный воркующий голос, просвечивающие ноги сквозь сорочку, взмах руки, поправлявшей волосы, глаза то опущенные скромно долу, то сверкающие из-под возмутительно длинных ресниц...

— Я побрил, для тебя... и не только морду...

Зрелище было не для слабонервных. Но Елин только теперь поняла, что же так привлекало в этом «тупом гладиаторе» того же Патрикия. Двойственность, манкость, подчинение силы. Словно лев ложился на спину и подставлял живот. Но скалился, демонстрируя клыки. Знание, что руки, ласкающие тебя, завтра будут разрывать тела и сворачивать шеи. А потом опять гладить и ласкать так… так… как Елин то испытала как никто другой.

Новомодная штучка стояла на каминной полке. Аурелио метнулся и схватил музыкальную шкатулку, открыл крышку и завел механизм. Тонкая звенящая колокольчиками и отбивающая нежный, но четкий ритм мелодия полилась по комнате. А мальчишка так и замер со шкатулкой в руках наблюдая представление.

Медленно, вокруг себя, словно окутываясь мантильей, не отводя глаз, Фабрицио начал движение под звук пружинок и колокольчиков. Сложив руки с чуть приподнятыми локтями на своей груди, плавно покачиваясь, словно просыпался и оживал, причем, всем телом, каждой частью его.

Почти незаметным движением парень расстегнул верхнее парчовое платье, которое при легком повороте и движении плечами, соскользнуло к ногам. Переступив через ворох ткани, Фабрицио поднял кисти рук к затылку, тряхнул белокурыми локонами в такт мелодии и, оставив ладони на шее, повернулся к Аурелио спиной. Вытянув вверх, плавно вырисовывающую неведомые узоры руку, он выгнул спину так, что опять его внимательные глаза поймали взгляд Аурелио, а волосы волной заструились до пола.

Аурелио было видно, как бедра Фабрицио поднимаясь и опадая, уходя чуть вправо и влево, выводили восьмерку. Но совсем не так, как рабыни у ланисты, совсем не так. В движениях парня жила животная сила, будто змей и пантера слились воедино, и вышли на охоту.

Длинная сорочка, почти прозрачная, очерчивала изгибы красивого мужского тела, но не показывала и не открывала ничего от груди до пят. Простенькая мелодия подняла обнаженные мужские руки и сплела их, потянула к небу, к воле. И тут же резко Фабрицио-Агний выпрямился и развернулся к Аурелио, приподнял подол с одной стороны двумя пальчиками, как кокетливая девица, и начал двигаться к юноше.

Почти вплотную подойдя, Агний выставил ногу чуть вперед и полу боком, согнув колени ровно на столько, чтобы быть почти одного роста с Аурелио стал двигать и покачивать бедрами, в такт, в такт… плавно… зазывно… хищно, предлагающе…опустив сильные руки по бокам. Глаза в глаза…Резко опустился на колени, уткнувшись лицом в пах Аурелио.

Есть ли в мире такая сила, что способна заставить могучего опытного воина, закаленного в сражениях, рисковавшего своей жизнью и отбиравшего чужие, стоять в женском платье на коленях? Стоять перед, прижимающим к груди музыкальную шкатулку, мальчишкой?

— Никогда больше такого не увидишь. – Глухо с хрипотцой, не поднимая головы, произнес Агний. – Это мое прощание с рабством, с тем, что миновало тебя, Елин…

Гладиаторы не плачут, рыцари не подводят глаза сурьмой и не выписывают бедрами, завлекая мужчин, итальянский дворянин не опустит головы и позволит себе унизиться. Не будет этого теперь делать и Агний. Никогда.

Зрелище возбуждало и отталкивало. Хотелось схватить танцовщицу и зацеловать. Хотелось кричать и плакать. Хотелось… чтобы вот такого прошлого не было у ее Агния. И в тоже время, чтобы именно такой Агний любил мальчика Аурелио здесь и сейчас. В полном смятении Аурелио провел ладонью по щеке Фабрицио.

— Ты можешь быть невероятно нежным, Агний.

Агний отстранил руку Елин и скользнул чуть в сторону.

— Ты хочешь нежно? Чтобы я был нежен как... как девушка?- Он прищурился, сделав вид, что задумался, но в щелочках глаз плясали опасные огоньки. - Ласковый и нежный убийца?

Агний лег на кровать, вытянулся во всю длину и заложил руки под голову, уставясь в потолок. Тренированное тело бойца со следами старых ран и шрамов, из прошлых жизней, подсвечивалось лунным светом, струившимся сквозь ветви деревьев у окна. Рассыпавшиеся вокруг головы и торса белокурые волосы создавали впечатление беззащитности и сдерживаемой силы одновременно. Как у льва, что прилег в тени и мирно дремлет, но стоит его потревожить, и зверь покажет всю свою мощь.

— Нежным... – казалось, что Агний смакует, пробует на вкус, перекатывает язычком это слово. - Это как, нежным?.. Mitis et pius? Или dolce e affettuoso? Или gentle and affectionate? На каком языке ты слышал от меня это "нежный"?

Агний брезгливо и поспешно стянул с бедер и ног сорочку и откинул на пол. Потом медленно, демонстрируя свое обнаженное тело во всей красе, встал и двинулся к Аурелио.

— Давай запомним, что нежным и мягким у нас будешь ты. Лечить, жалеть, понимать и ласкать, да? - Он знал, что говорит сейчас жестокие, страшные слова, но дальше будет хуже, если девочка не примет правила этой страшной игры раз и навсегда. - А я буду злым, грубым, буду брать то, что мне надо, буду защищать свое и давай этому своему быть.... - Последнее слова Агний прошипел прямо в лицо Аурелио. - Быть нежным!

Тишина в ответ была обманчива, но Агнию ответ и не требовался, потому что он решил сразу и продемонстрировать положение вещей.

Грубовато притянув к себе юношу, Агний приподнял за подбородок лицо Аурелио и, касаясь губами его губ, вышептал.

— Хочешь нежности, начинай первый. Ждешь ласки, начинай ласкать первым... А не успел...- Тут он резко повернул мальчишку спиной к себе, прижав рукой пониже живота. - Не успел, так делай то, что я хочу.

Хотел Агний уже давно лишь одного. Драка днем, забота и волнение Елин вечером, маленькое представление под лунным светом и этот разговор разбудили в нем похоть. Но самое странное было в том, что Агний поймал себя на осознании, что он может контролировать свои порывы. В голове крутились картинки, как он заставил мальчишку упереться в стену, нагнул для своего удобства и удовлетворил свои желания. Или как поставил того на колени и стал использовать его в роли феллатора. Так, кажется, в Риме называли мужчин, что удовлетворяли других с помощью язычка и губ...

Картинки заставили кровь закипеть, и дыхание сделалось тяжелым. Но Агний-Фабрицио не сдвинулся с места, не пошевелился.

Лишь зарылся в золотистые завитки волос на макушке юноши и прошептал.

— Хочешь нежно, тогда сделай сам...

И чего было больше в этих словах: приказа или мольбы?

***

Однажды ему снилось детство. Он не видел себя, не видел отчетливо место, где находился. Запахи, ощущения, голоса, прикосновения. От всего этого хотелось скулить и плакать, и рычать… рычать от досады и обиды. Кто и почему вырвал его из привычного мира и гоняет по чужим и враждебным местам?

Запахи чуть скисшего теплого молока и примятой травы, тлеющих сухих поленьев и поджаривающегося мяса, запахи такие родные, мирные, желанные.

Ощущение защищенности, заботы и любви, да, именно любви, которая исходит от больших тел, что обнимают и прижимают его, маленького к себе.

Голоса скрежещущие, шипящие, гортанные и рокочущие, но совсем не враждебные, не страшные.

Прикосновения к нему большими шершавыми ладонями, жесткими грубо выделанными кожаными одеждами.

А сейчас Агний закрыл глаза. Просто закрыл глаза и доверился рукам и губам Аурелио-Елин. Впервые. Опустил руки и дал своему телу почувствовать не навязчивые нетерпеливые ласки, а возбуждающую нежность. Впервые его не принуждали и ничего не требовали. Впервые он не брал и не давал, но получал и дарил.

Он дал Елин выбор. И не дал выбора никакого. Как обычно.

Но она сама выбрала то, что хотела. Хотела с самого первого дня пребывания в теле мальчишки. Всё это неправильно и противоестественно. Но это не имело значения. Потому что это ее Агний. И потому что она его Елин. Они дали клятву в день Сатурналий.

Аааа…всё это ерунда! Практичная ерунда, которая вечно лезла в голову не в то время и не в том месте! Как она ненавидела себя за эту практичность!

И Аурелио  - юноша, что жаждет получить свой первый опыт любви с мужчиной.

Агний отдал сейчас себя в руки мальчишки, которого сам приучал к напору, грубости и рабской покорности...

Почувствовав, что готов сорваться, взять всё в свои руки, Агний шепнул.

— Возьми... возьми меня. - Не шелохнувшись, не дав ни толики намёка.

Пусть сам Аурелио сделает то, что ему хочется, что ему нужно. Получит удовольствие сам.

А Агнию доставит наслаждение вид и ощущение удовольствия этого мальчишки. И девчонки, что сидит в этом соблазнительном теле.

Однажды во сне Агний был дома. Только где этот дом, и какой он, этот дом?

Агний гнал от себя тот кошмар, что предложила ему Моргана. Хотя где-то краем сознания и понимал, знал, что так оно и есть. Он монстр, животное, зверь опасный для таких нежных созданий как Елин, которая лишь игрушка в его руках, как он – игрушка в руках судьбы.

Он долго потом ждал повторения сна. Напрасно. Только, видимо, маленькими и трудными шажками, сам он должен дойти, найти и узнать дом, и принять его. Примут ли его все те, кто знал Агния маленьким?

— Возьми меня, Елин...

Кого он видел перед собой? Кто дарил ему ласки? Кто выгибался и постанывал, принимая в себя Агния? Кто упирался своими ладонями в его грудь и губами ловил его губы в поцелуе?

Агний закрывал глаза и, белокурая Елин качалась на волнах его памяти. Уже не робкая, не боящаяся и зажимающаяся, но страстно льнущая к нему, дарящая смелые ласки и всю себя.

Агний открывал глаза, и, разгоряченный Аурелио забывал свою Джованну на члене Агния.

От наслаждения голова шла кругом, путались мысли. Он из последних сил сдерживал себя, свои желания, что уже рвались наружу. Агний закусил губу и болезненно свел брови, зажмурившись.

" Давай, маленький, кончай...давай. Иначе я не удержусь же!"

Он стал подавать бедрами, глубже входя, задерживая движения Аурелио, чуть позволяя ему самому двигаться, и снова, сжав ягодицы паренька, насаживал того со всей силы.

Дыхание их сбивалось, становилось тяжелым и прерывистым.

Мальчик забился на нем, Агний почувствовал, как мыщцы сжались. Теперь можно и ему. Быстро перевернул Аурелио, развел его ноги пошире, навалился сверху и задвигался, глядя в широко раскрытые голубые глаза мальчишки.

Кончая, уткнулся в подушку у самого уха Аурелио и прохрипел.

— Елин...

Всё кончилось. Так больше он не хочет. Поиграли и хватит. Если сейчас не остановиться, то Агний не выпустит Аурелио из своей постели, окончательно позабыв, что это его девка Елин.

Тем более, что дело не ждет.

— К Лоренцо когда побежишь? Того гляди Джованна признается родне и пиши пропало тогда всё...

— Он взял полотенце из рук Аурелио и шутливо шлепнул того по попке. - Или хочешь чтоб нас прилюдно казнили, а?

***

Верона. Встреча четвертая.

Все кончилось. Так больше он не хочет. Поиграли и хватит. Если сейчас не остановиться, то Фабрицило не впустит Аурелио из своей постели, окончательно позабыв, что это его девка Елин.

Тем более, что дело не ждет.

- К Лоренцо когда побежишь? Того гляди Джованна признается родне и пиши пропало тогда всё...

- он взял полотенце из рук Аурелио и шутливо шлепнул того по попке. - Или хочешь, чтоб нас прилюдно казнили, а?

Елин не хотела. Как не хотела этой свадьбы с девочкой Джованной. И хотела.

Они так или иначе когда-нибудь уйдут, освободят место для настоящих Аурелио и Фабрицио. И как сказал старик Мерлин: деяния их лягут на плечи тех, на чьем месте они оказались. А это тяжкий груз.

А если настоящий Аурелио совсем не будет рад Джованне?

Или будет? Интересно, что вообще происходило после них в Камелоте? Ланселот влюблен был в Гвиневеру?

Джованна влюблена по уши и готова хоть бежать из города куда глаза глядят с Аурелио. Но у Аурелио глаза глядели на Фабрицио. Обижать Джованну он не хотел.

- Схожу к Лоренцо утром. Потороплю с тайным венчанием. – Елин хихикнула, представив картину: два парня голые лежат в обнимку после страстной ночи и говорят о свадьбе одного из них на нежной деве. – Думаю, Риккардо нам отомстит и не только за вчерашний позор, но и за сестру. Так что времени у нас мало.

***

А к вечеру Фабрицио затащил друга в таверну.

Его любезная Розита выплыла с улыбкой на лице. Сама она была вкусна и аппетитна, как и вся ее стряпня. Фабрицио не обошел вниманием ни кусочек пирога с крольчатиной, что женщина сунула ему в рот, ни ее пышную грудь, которая, казалось, вываливалась из низкого выреза расшитой сорочки.

- Моя богиня, Рози... - Замурлыкал с полным ртом Фабрицио и свободной рукой облапил пышный бочок сестры трактирщика.

Карие глаза заблестели, Рози прижалась к мужчине.

- Вот за что мне любы простолюдинки, друг мой, так это за отсутствие притворства, - Фабрицио рухнул на лавку и, шлепнув по заду Рози, отправил женщину на кухню. - Вина побольше, мяса и твоего фирменного рагу, и паштет из печени, и... сама знаешь, что я люблю. Порадуй нас, у нас событье важное.

Поймал за подол и притянул, уже приготовившуюся исполнять приказы, Рози.

- Если нам понравится еда, я сделаю с тобою то, что понравится тебе, моя богиня.

Конечно, Фабрицио заметил какими глазами за всей этой чепуховой суетой, такой привычной для него, следил сейчас Аурелио. Что ж, пусть привыкает. Не все ему тискать Джованну.

Но сам Фабрицио сделал вид, что ничего особенного не происходит, развернулся к другу и улыбнулся так открыто, счастливо и невинно.

- Здесь кормят лучше, чем во дворце у дожа, поверь.

В скорости, всё было принесено и тщательно расставлено на столе, с обязательным касанием то пухлой ручкой, то грудью, то бочком в цветастой юбке о довольного Фабрицио, который был совсем не против такой манеры обслуживания.

Видя, что мальчишка бледнеет и нервно постукивает ногой о пол, мужчина приступил к трапезе и обсуждению дел.

Макнув корку свежевыпеченного хлеба в жирное ароматное рагу, он надкусил сам и поднес к губам Аурелио.

- Попробуй, не сиди здесь букой. Наедайся как следует, когда еще придется? Бери паштет... Рози, радость, плесни вина нам в кубки!

Сказать, что он издевался над парнишкой, было нельзя. Для окружающих все было как обычно: два аристократа, что постарше, так бывал тут регулярно, сидят и трапезничают и ведут беседу. А Розита здесь любимица для всех мужчин, чего скрывать.

- Скажи, о чем там ты поведал монаху, что он так быстро согласился на преступление? Ты смертельно болен или Джованна тяжела и ждет наследника? Кто будет свидетелем венчания с двух сторон? Ты ж понимаешь, я не в доверии ни там, ни тут...

А под столом, одной рукой Фабрицио поглаживал бедро Аурелио. При этом глаза его блестели и лучились весельем.

Когда Ланселот на ее глазах лапал Моргану, принявшую обличье Гвиневеры – это Елин кое-как, но поняла. Ошибся. Но сидеть и наблюдать как Фабрицио, переступив порог таверны, обхаживает трактирщицу, было невыносимо.

Все-таки ее тупой гладиатор мог всю жизнь провести, пожирая мясо, захлебываясь вином и имея пухлых на всё готовых девок.

"Моя богиня Нефтис" крутилось в голове у юноши.

Аурелио злился, скорее не из ревности, а от демонстрации Фабрицио небрежения и легкости, с которой молодой мужчина переходил от одного человека к другому, получая внимание и ласку. Как кот. Наглый избалованный кот.

Шептал «Не отдам, не отдам никому», а сам отдавался. Направо и налево.

Агний захлебывался от свободы! Ни в Камелоте, а тем более в Риме он никогда не был настолько свободен и предоставлен сам себе! Это опьяняло и кружило голову. Он мог делать то, что хочет сам! Весь мир, казалось, лежал под его ногами. Все краски жизни!

И унылое выражение лица Аурелио раздражало. Не может порадоваться за друга, надо же!

"Да пацан решил напиться в муку и пьяным топать на собственную свадьбу?" Фабрицио вовсе не хотелось тащить на себе нетрезвое тельце в нижний притвор церкви.

Но отчего-то позлить Аурелио хотелось даже очень. Разозлить и вынудить на необдуманные поступки, но только не на пьянство. Он что, забыл, что здесь, как варвары, вино не разбавляют?

- Тсс, тихо, тихо, - Фабрицио отнял очередную полную кружку из рук Ауоелио и поставил близ себя. - Ты в церкви блевать хочешь или давать брачные клятвы? Ешь, давай.

Он придвинул тарелки с едой парнишке и сам налег на пирог, рагу и сыр с теплым хлебом.

Он знал, что может сделать ревность с человеком, вот только такого явного проявления от Аурелио он не ожидал. Нет, ожидал, но от Гвиневеры, от Елин. А мальчишка, хоть и волновал его и возбуждал, но был мальчишкой.

Он за этого пацаненка жизнь готов был отдать, но... плохо себе мог представить, чтобы он, Фабрицио, будил в Аурелио такие страсти.

- Джованна, помни, у тебя Джованна. Девочка влюблена и ждет. Надеется и верит тебе всецело. Не дури!

Под взглядами посетителей трактира, когда трапеза была закончена, Фабрицио, обняв Аурелио, потащил того в направлении центра города, к церкви. По пути, успев шепнуть Рози о том, чтобы она ждала его ночью.

Весь путь до церкви им встречались полузнакомцы и приятели, коим Фабрицио давал понять намёками, что утром всех ждет новость.

"Помирать, так с музыкой, при зрителях, как гладиаторы! Идущие на смерть, приветствуют тебя!" решил Агний.

На половине пути к церкви, Аурелио рассерженно скинул со своего плеча руку Фабрицио и остановился. Юноша повернулся к нему лицом, сжал руки в кулаки и гневно посмотрел.

- Всё? Наказал меня за Джованну? Теперь иди, возвращайся в таверну к своей толстозадой Розите!

- А ты ревнуй не так явно и громко, - Агний отпустил парня и шутливо поклонился. – Готовься к свадьбе, Аурелио Гвидичи. Но знай, что делить тебя с Джованной я не намерен.

Развернулся и ушел, насвистывая. До Аурелио донеслась мелодия из музыкальной шкатулки.

Гад, гад, гад! Всегда издевался и сейчас тоже! Добивает!

- Гад!

- Да, да… - Фабрицио развернулся и оскалился. – Я подарю на свадьбу вам шкатулку, а если не возьмешь, то буду стоять под окнами и заводить ее по ночам. Каждую чертову ночь, пока пружины не сотрутся, да, да, да…

***

Ссора, может, и с руки сейчас. Да только муторно на сердце, а на душе кошки заскреблись от явного горя Аурелио.

Ну как ему объяснишь всё? Только когда повзрослеет, а вот когда? Перескакивая из мира в мир, они не менялись сильно...или менялись?

Агний не мог сделать больно Елин в Риме? А как он там с ней поступал?

Ланселот не изменял Гвиневере? Да ладно?

Фабрицио, пронаблюдав, как мальчишка скрылся по направлению реки, плюнул и отправился в трактир. Рози ждала, тело требовало разрядки с женщиной. Аурелио он найдет ночью и приведет в порядок, встряхнет.

Мягкая солома в сарае на заднем дворе, мягкое и податливое тело, женские прелести и глупости, что лепетала всегда Рози в минуты наслаждения... Фабрицио откинул ссору с другом и отдался удовольствию с нормальной настоящей женщиной. Которой, к сожалению, Аурелио не был даже в теле Елин и Гвиневеры. Юные девки, тоненькие и пугливые как молоденькие оленухи, привлекали, но по-настоящему нормальному мужчине нужно было пышное зрелое тело опытной бабы.

И он его получил. Сейчас. Здесь. Безотказно. Сладко.

Уже откинувшись на сеновале от Рози и довольно похлопав ее по обнаженной заднице, Фабрицио вдруг вспомнил другой сарай и запах гари и жар огня...

Надо искать этого глупца Аурелио, пока он не вздумал убить себя без Агния.

Торопливо распрощавшись и наговорив кучу комплиментов сонной разнеженной Розите, Фабрицио, не зашнуровывая сорочки, наспех натянув чулки, рванул на берег реки. Жаль, ох, как жаль, что не взял шпаги с собой, только кинжал. Но если надо, он и камнем прибьет всех, кто посмеют обидеть Аурелио.

Ноги несли Фабрицио вдоль берега, а зоркий взгляд выискивал хрупкую фигурку друга. Кричать, звать в голос смысла не было. Вредный же пацан, спрячется, убежит. Он еще не гонялся тут за мальчишкой по ночам!

Фабрицио крался вдоль камышей, когда у мостка заметил, сжавшуюся в комок, знакомую фигурку.

Все-таки, успел нажраться, глупец!

Тихонько подойдя с подветреной стороны, как будто Аурелио мог различать запахи как и Агний, мужчина присел на песок рядом с уснувшим пьяным мальчишкой.

От реки тянуло прохладой, камыши мирно шелестели, а одинокая ночная птица о чем-то горестно стонала на том берегу. Тишина, покой...

А утром, начнется суета, беготня, вранье со свадьбой и прочие представления...

***

Встряхнув Аурелио, дав тому ополоснуть помятую мордаху и оправить одежду, Фабрицио направил парня к церкви. Начинало светать, пора, пора - развязка должна наступить. Так полагал Агний, да так оно должно было и быть. Оставаться в этом мире больше смысла не было.

Сам чуть задержался, давая Елин самой решить с венчанием, не стал маячить и волновать. Но подойдя к церкви, увидел собирающихся действующих лиц финальной сцены.

Фабрицио примерно так и представлял. Да лучшего исхода вряд ли можно было бы ожидать.

Риккардо, Григорио, сам сеньор Пьетро Барбиерри, пяток слуг, что поздоровее, префект и заспанный дож, прямо в ночной сорочке и поверх накинутом кокетливом халатике.

— Я вижу актеры, зрители и музыканты уже собрались для второго акта спектакля?- Фабрицио шутливо раскланялся на паперти церкви. - Приносим извинения, что первый акт отыгран был без вас.

Пьетро Барбиерри покрылся красными пятнами от гнева и ярости и что-то быстро проговорил своему окружению.

И парни бросились на Аурелио и Фабрицио.

Лоренцо, успев подхватить испуганных Джованну и няню, скрылся за тяжелой дверью церкви.

Ах, как же ждал Фабрицио этого момента! Не тусклой стычки в подворотне, не драки с нетрезвыми юнцами в прибрежной грязи, нет! Вот этот миг, когда адреналин бурлил и плескался через край, когда Агний пьянел от дыхания врага и лязганья оружия!

Вынув шпагу и отведя ее в сторону от тела, раскрывшись, словно для дружеских объятий, он мягко, по-кошачьи, стал спускаться по лестницам навстречу смерти.

Агний чувствовал рядом напрягшегося Аурелио, чью смурную капризность как ветром сдуло. Он не станет защищать мальчишку, не станет подставляться, потому что... потому что задача их сегодня умереть, а не одержать победу.

Откровенно говоря, Агний сейчас приветствовал бы добрый короткий римский меч или двуручный рыцарский во всю длину тела, чтоб просто и без прикрас рубить направо и налево эту шайку. Разворачиваться, бить по ногам, в прыжке наносить удары сверху по необходимости до победного конца.

— Не убегай слишком далеко от меня, не потеряйся... Аурелио, - процедил он сквозь зубы и, оскалившись рванул в самую гущу.

На площади собирался народ из любопытных и сочувствующих, у дверей церкви рыдала и выкрикивала что-то в адрес своих родных Джованна, сеньор Пьетро под защитой слуги отошел на безопасное расстояние и отдавал приказы.

Фабрицио и Аурелио танцевали танец смерти.

Блокировали атаки со всех сторон, то закрывались, возвращаясь в стойку, а потом сразу же атаковали. Надолго их не хватило бы, слишком много противников.

Фабрицио, парируя очередную атаку, стал использовать круговые движения для нанесения множества рубящих ударов под разными углами. Следить за скоростью натиска и контролировать дистанцию, здесь было невозможно. Аурелио чуть промедлил и был атакован грузным слугой, вооруженным, кроме шпаги, кухонным тесаком.

— Аурельо, справа, справа! - Окрик был уже лишним.

Казалось, одинокий женский вопль прорезал возникшую вкруг тишину.

На мгновение бой остановился, замер, а Агний, как в тумане, смотрел на оседающего Аурелио, на падающую на камни Елин. Как сломанная тряпичная кукла, фигурка плавно, подогнув колена, присела, прилегла, потухла...

"Нет, не одна, нет, только вместе! Вместе!"

— Нет, Елин! Нет! - никто не понял что произошло, потом истолковав этот поступок, мол, любовник не пережил смерть любимого и прочую ерунду приписали, как страх наказанья.

Но в сей момент даже Риккардо опустил оружие и сделал шаг назад, выпучил глаза и наблюдал, как Фабрицио, с разворота пройдясь шпагой по Григорио, оставив от плеча до паха кровавый след, рванул к мальчишке.

Упал на колени перед Аурелио и обхватив ручищей руку юнца, еще сжимающую шпагу, пронзил себя.

Джованна билась в руках Лоренцо, няни и подоспевшего отца, сеньора Пьетро Барбиерри, Антонио уже привел из дома Гвидичи подмогу, но было поздно.

Два белокурых парня, обнявшись посреди площади, лежали в собственной крови. И, умирая, смотрели друг на друга.

И улыбались, сцепив, до побеления костяшек, пальцы рук.

***

Оглавление

Верона. Встреча первая.

Верона. Встреча вторая.

Верона. Встреча третья.

Верона. Встреча четвертая.