Его Работа (СИ) [Дрюха Дрон] (fb2) читать онлайн

========== Пролог ==========

— У вас девочка, госпожа Вайолетта, — тихо прошептала повитуха.

В маленькой комнатке зародилась жизнь. Этой девочке суждено было стать одним из тех безымянных художников эпохи Возрождения, чьими картинами городились бы венецианцы спустя тысячелетия.

Эрнесто фон Лёлленкай гордо держал дитя. Он был счастлив. Его первенцем стало милейшее создание мира, прекрасные чувства наполняли его сердце.

Повитуха, раскланявшись, покинула светлую комнатушку огромного дома великой семьи Венеции, оставив госпожу Вайолетту наедине с мужем.

Девочка открыла глаза. Эрнесто удивился. На него уставились два глаза, левый — нежно-голубой, словно небо, а правый — ярко-красного отлива, будто запёкшаяся кровь. Эрнесто молча передал дитя матери.

«Она прекрасна!» — всё, что вырвалось из груди Вайолетты. Эрнесто наблюдал за счастливой улыбкой жены, и, поблагодарив за ребёнка, вышел из комнаты.

«Два разных глаза — две души», — думал он. Она была его ragazza con due vite, единственная и прекрасная дочь, коя вскоре превратится в настоящую красавицу. Девочку назвали Илэрией. Эрнесто мечтал, чтобы Илэрия была счастлива, чтобы Господь уберёг обе её души…

***

========== Знакомство. ==========

Комментарий к Знакомство.

Приветствую тебя, читатель!

Вот ты и прочитал пролог, и сразу же переключил на следущую главу…

И что же? Ты видишь слишком много букв… и тотчас закрываешь этот роман, даже не дав ему шанса.

Это самая длинная глава (уже нет), и тем не менее, она неразрывна и моя самая любимая (теперь я люблю и вторую длинную). Хочу искренне пожелать тебе терпения, дабы ты смог окунуться в мир моих фантазий.

Ну что ж.

Пора.

С любовью,

Дрюха Дрон.

Это случалось постоянно. Машина затормозила, оставив за собой облако пыли, перед въездом в разваленный город. На минуту в радиусе километров всё снова замерло. Затем показалась машина. Военный джип с поцарапанными пуленепробиваемыми окнами, стёршейся песчано-пятнистой окраской, ржавой металлической обивкой. Быстро отворилась дверь водителя, показался довольно высокий мужчина лет этак тридцати.

Снаружи, как обычно бывает под палящими лучами солнца, было невыносимо жарко. Фриджек был одет не по сезону: армейские истоптанные ботинки, старые камуфляжные штаны со стальными вставками, плотный жилет из джинсовой ткани. Голову прикрывала чёрная бандана, коя была наверняка старше своего хозяина. У мужчины был полупустой рюкзак, а на груди висел незамысловатый респиратор с двумя картриджами.

Вряд ли приезд Фриджека был великим событием для города. Возможно, он будет последним, кто оставит след на этом богом забытом месте. Теперь здесь не было ни единой души, как он предполагал. А значит, пришло время для повседневных занятий.

Он неспешно шёл по главной дороге города, минуя полуразрушенные здания. Некоторые из домов уцелели, однако Фриджек искал наиболее богатый. Ближе к центру он столкнулся с таковым, на его особенность указывала заплесневевшая штукатурка наружных стен, непостижимо дорогая в современном мире. От богатств дома мужчину отделяла только гниющая деревянная дверь. Мародёр извлёк металлический топор, появившийся недавно в его инвентаре. На его рукоятке и лезвии были видны засохшие пятна крови предыдущих владельцев, коим вряд ли он бы мог в будущем понадобиться.

Полусгнившая дверь не оказалась неприступной преградой для опытного стервятника. Топор в руках Фриджека сменился на металлическую биту, которой мародёр дробил всё, начиная от стеклянных дверей и витрин, заканчивая человеческими костями. Да, ныне Фриджек подчинялся только деньгам, убийства стали частью его работы. Формально, мародёрство каралось смертью по закону, но мужчина не боялся его блюстителей: они закрылись в центре пустыни, где, по слухам, находился крупнейший источник воды, да, она стала редкостью в современном мире. Однако слухам нельзя доверять: счастливчики, попавшие за огромную стену Столицы, более не возвращались домой. По всей пустыне раскинулись маленькие деревеньки с небольшими колодцами, жителей в которых навряд ли набралось бы больше полутысячи. Помимо Столицы — того места, где собрались все сливки общества, от которого в основном и приходила материальная помощь в виде провизии немногочисленным обитателям пустыни — существовало ещё три крупных города с большими, по их меркам, колодцами: Проклятый Рильтег, Верхние Дуркубы, Западный Вильт. Население этих огромных городов могло достигать десяти тысяч. Фриджек жил в Проклятом Рильтеге, месте, где собираются наёмники и мародёры, где каждый станет твоим врагом за пару монет или будет надёжным другом за их пригоршню, месте, где нет чести и моральных ценностей, где тебе не будут рады, где хорошо платят, где твоё проживание само по себе станет для тебя угрозой. Туда и поступают, бывает, задания от Столицы, а взявшийся доброволец либо умрёт, либо будет завален золотом. Мало кто отважился взяться за эти задания, ещё меньше смогло вернуться с них живыми, и лишь единицам было дозволено за проделанную работу пересечь ворота Столицы.

Фриджек не боялся властей, он предполагал, что им когда-нибудь понадобится один из лучших наёмников, который всегда доводил дело до конца. Он брался за трудные задания, а в случае их отсутствия грабил ещё не разграбленные города, но никогда не брался за задания от Правительства, ведь надо быть безумцем, что бы пойти на такую сделку. У Столицы есть элитные войска, обученная армия, а жители пустыни лишь самоучки, которые поначалу даже перезарядить ружье не могли. Раз Правительство не посылает своих бойцов на это дело, то что может сделать кучка дикарей? Наёмники вправе не браться за работу, они могут не подчиняться Столице, однако, баснословные гонорары не оставляют ни капли здравого смысла в головах разбойников.

С другой стороны, выполнять некоторые более лёгкие поручения от торговцев могло стать основным заработком и прославить твоё имя. Пустячное дело — выбить банкиру долг какого-то старика, перевезти рабов в другой город было ещё легче. Однако особенно хорошо платили за разборки с пустынными бандами, которые то и дело выносили у торгашей всё добро. Сегодня для Фриджека подходящей работы не нашлось, поэтому сейчас он шастает в очередном городе, вышибая двери полуразрушенных зданий.

Фриджек раздумывал. Ему не нравился этот дом, а он доверял своим чувствам. Тем не менее, неизвестность манила его, возможно, именно в нём скрываются несметные сокровища. Он медленно перешагнул порог.

Запах смерти наполнял этот дом. Другого авантюриста, быть может, уже бы стошнило, но у Фриджека этот аромат вызывал лишь лёгкое отвращение. Респиратор не справлялся со своей работой, поэтому мародёр с досадой снял его. От запаха глаза разбойника слезились, однако бита не уставала громить гниющую мебель первого этажа.

В прихожей не оказалось ничего ценного, но грабитель, не отчаиваясь, прошёл в соседнюю комнатушку, которая, по-видимому, когда-то была кухней. Бита крушила навесные ящики, разбивая фарфоровую посуду, скидывая хрустальные бокалы на поросший мхом пол. На лице Фриджека отобразилось разочарование. Отвратный воздух выводил его из себя, он хотел поскорее убраться из этого проклятого места.

По скрипящим, кое-где проломившимся, деревянным ступенькам поднялся стервятник на этаж выше. Здесь оставалось две комнаты — слева отделяла охотника от добычи почти новенькая деревянная дверь, справа же проход был заколочен деревянными брусками и крышкой от какого-то стола. Не раздумывая, он открыл дверь слева.

К горлу подступила тошнота, однако Фриджек сдержался. На грязной кровати лежал труп старика в отвратительном состоянии. Он разлагался уже недели три, в этой комнатке невозможно было находиться из-за нестерпимой вони, однако мародёр, зажав нос, всё равно вошёл туда, с размаху разбив битой ближайшее окно и ворча от недовольства.

Первая находка в виде трупа его не впечатлила, но на его распухшем пальце было надето, по мнению грабителя, золотое колечко. Оно столь сильно застряло, что когда мародёр в очередной раз попытался сдёрнуть его, сорвало с собою и кусок прогнившей плоти. Кольцо оказалось обычной дешёвой подделкой, на что Фриджек, схаркнув, отреагировал сквернословным бубнением под нос. А вот находка левее кровати, на стене, впечатлила его больше. На ней висело почти новенькое ружье, не успевшее ещё заржаветь. Как показалось Фриджеку, оно было сделано ещё в Тёмные века и было похожe на одну из тех двухстволок, кои погубили прошлый мир. Сейчас, в их время, такое оружие носили только элитные войска, так что эта находка удовлетворила его недовольство. Он начал насвистывать. В шкафу напротив оказались, помимо старого хламья, около десятка метров медного провода и почти новый молоток.

Фриджек не удосужился войти в дверь напротив усыпальницы деда. Он даже не обернулся, выйдя из дома. Свежий воздух опьянял его, он решил более не заходить никуда, а отправиться прямиком домой — так сильно он хотел опробовать новое приспособление.

Пустыня тянулась на тысячи километров вокруг, песчаные насыпи монотонно мелькали перед глазами мародёра. В машине Фриджека ожидал кондиционер — величайшее изобретение человечества. Здесь он мог более не носить жаркую одежду, он был более чем уверен в своей безопасности, а сам джип, немного тарахтя, скользил по пустынной дороге, потрескавшейся и безжизненной. На панели неугомонно мелькала лампочка, предупреждающая владельца о скором отказе двигателя.

Однако Фриджека ничего не беспокоило: он направлялся домой. Он не знал, куда ведёт эта дорога, не знал, как скоро он приедет, но чутье ему подсказывало, что он движется в верном направлении. Вскоре показались знакомые бугры, да, на вид они ничем не отличались от предыдущих, но вместе с тем Фриджек точно знал, что он находится где-то в паре часов езды от дома. Он ненавидел пустыню, он ненавидел жару, он ненавидел людей, в конце-концов он ненавидел свою жизнь, однако он упорно цеплялся за каждое выгодное предложение, зарабатывал деньги и авторитет среди таких же обречённых. Каждый новый день ничем не отличался от предыдущих, отличался, разве что, его заработок. Подъезжая к Рильтегу, он всё-таки вернулся в реальность. Где-то глубоко внутри себя он благодарил небеса, что и на этот раз боги смиловались над ним, что этот день не стал его последним днём, что у него появятся средства на жизнь и что машина не оставила его жариться где-то в пустыне. Он радовался, что дорогу не занесло песком, что сам он не попал в песчаную бурю, да что там — Фриджек радовался, что до сих пор был жив.

Он привык решать проблемы по мере их поступления. На въезде в город Фриджек свернул на заправочную станцию и, посигналив, вылез из автомобиля. Из дверей небольшой постройки выбежал белобрысый мальчик лет пятнадцати и начал копаться под капотом джипа. Через минуту работы блондин извлёк аккумулятор автомобиля и так же оперативно занёс его в постройку. За всем этим с лавочки под навесом не без любопытства наблюдал Фриджек. Он бывал на этой станции тысячи раз, однако он никогда не видел этого мальчишку прежде.

Немногим позже в дверях показался пожилой мужчина и, проскользнув взглядом по лицу посетителя, медленно выдвинулся к лавочке в тени. С минуту он разглядывал лицо Фриджека.

— Тебе как обычно? — безразлично спросил старик.

— Ага, заряжай до конца, — также безразлично ответил Фриджек.

— С тебя тридцать пять.

— Как так?! — удивился мародёр, — Вчера же двадцать было!

— Что было, то прошло, курс поменялся, — возразил старик.

Фриджек неохотно отсчитал три серебряника и пять медяков. Дед, забрав сумму, уселся рядом. Довольно долго, как показалось мародёру, они сидели молча, наблюдая за редкими прохожими.

— Ну что, Фри, признавайся, куда так далеко сегодня мотал? — поинтересовался старик. — За день аккумулятор успел разрядить.

— В разрушенный город, юго-западнее деревни Мотыль, да, сегодня хорошо проехался.

— Ну, а добыча? Что-нить путное нашёл?

— Как знать, старик. Я вот ружьё нашёл, хотел бы, чтобы ты на него взглянул, — с этими словами Фриджек, подойдя к джипу, извлёк оружие. Старик долго и с интересом рассматривал ружьё, и ответил:

— Оставь его мне до завтра, я разберусь, что оно такое, заодно и почищу от ржавчины, если вдруг. Для тебя полностью бесплатно, — улыбнулся он.

Мародёр закурил. Старик был Фриджеку как родным, однако, за все года знакомства негодяю трудно было поддержать беседу, поэтому они вновь начали рассматривать то редких прохожих, то отдалённые песчаные насыпи.

— Погода сегодня хорошая, — заметил старик.

— Отвратительная, как обычно, — промычал Фриджек.

— Слушай, Фри, я вот чё спросить хотел. Ты никогда не думал жениться? Жена приносит дополнительный доход в семью, да и если красивая будет, то и на детей свезёт.

— Мороки будет с этой женщиной, и да, где ты в нашем-то городе красивых видел? — оживился Фриджек.

— Ну та, богатеньких дочка. Чернобровая, смуглая — просто конфетка. И деньги водятся.

— Обычная неженка, какой доход в семью, если она у родителей до сих пор живёт?

— Допустим, а если та, что хлебороба дочь?

— Слишком старая.

— Тебе не угодишь, — ухмыльнулся старик.

— Слыш, старик, ты чего ко мне прикопался?

— Я так подумал, — улыбнулся дед, — что такому красавцу как ты, который ещё и при деньгах, жена хорошая нужна. Ну, чтоб домик твой прибирала, чтоб наследника тебе оставила. Ты можешь взять любую красотку из любой деревни — наёмники пользуются спросом у девчат.

— А тебе-то откуда знать? — съязвил Фриджек.

— Как знать, как знать, — отступил дед.

Каждый задумался о своём. Старик вспоминал своё прошлое, Фриджек думал о достоинствах и недостатках идеальной жены.

— У нас новые тату-мастера поселились, — заметил дед, — тебе будет интересно к ним сходить, — он указал на разрисованные руки мародёра.

— Мне татуировок только на лбу не хватает, — отрезал Фриджек.

Старик безразлично наблюдал за удаляющейся фигурой разбойника. Он знал, что этот грубиян завтра вновь вернётся за машиной. На коленях у деда лежало ружьё, так сильно похожее на оружие Тёмных времён.

Фриджек лениво ковылял в сторону дома. На улице было слишком жарко, но желание поскорее напиться волочило его тушу вперёд. Ноги отказывались слушаться, мародёру казалось, что они изжарились в плотных ботинках.

Так желанный дом находился на верхнем этаже двухэтажного здания, на первом же располагалась небольшая лавка со всяким барахлом, привозимым такими же людьми, что и Фриджек. На лестнице, коя вела снаружи к дверям дома, как обычно, находились две девочки, вечно болтающие о своих мирских проблемах. Фриджек не знал их имён, не знал, кто их родители, он просто видел их каждый день, они вежливо освобождали узенькую лесенку для столь важной персоны как Фриджек. Однако этот день стал исключением, мародёр не был замечен столь юными умами за невероятно интеллектуальной беседой о том, кто же из знаменитых наёмников сильнее, поэтому ему пришлось кашлянуть. Девчушки, вскрикнув от неожиданности, слёзно моля о прощении, слезли с прохладной каменной ступени на горячую, потрескавшуюся и пыльную дорогу. Фриджек вновь заметил их босые ноги, ему стало жалко их. Поднимаясь по лестнице, он вновь мысленно посочувствовал им, но как только за ним захлопнулась дверь его убежища, эти девочки исчезли из памяти Фриджека. Завтра он вновь им посочувствует, и точно также забудет, что они существуют. Для мародёра они лишь декорация, часть незаметного окружения.

Дом Фриджека состоял из четырёх комнатушек, мысленно разделённых им на комнату с барахлом, комнату с холодильником, комнату с бочкой и комнату с кроватью, что вместе с небольшой прихожей составляло около тридцати пяти квадратных метров. Из прихожей он попал сразу в спальню, там же одна из дверей вела в ванную комнату, а другая на кухню, откуда можно легко попасть в барахольную. Фриджек на автомате завернул в душевую, где помимо бочки находился туалет, аппарат для очистки воды, а также металлический таз, мысленно называемый ванной.

Следующая осознанная мысль ошарашила разбойника. В бочке не было воды. Вновь сто литров живительной эссенции ушли на поддержание жизни бандита. Фриджек был разочарован. Вновь его кошель потеряет вес.

Он лениво перебрался на кухню и заглянул в холодильник. Несколько глотков ледяной воды придали мародёру сил. В его лачуге было прохладно, величайшее изобретение человечества качественно исполняло свой долг. Однако пустая бочка вновь вернула его в действительность.

Из маленького окошка, выходящего на лестницу, высунулась голова разбойника. С минуту девочки не обращали на неё внимания, мирно сидя на прохладных каменных ступенях, но неожиданный кашель Фриджека заставил девочек показать свои личики.

— Заработать хотите? — ухмыльнулся Фриджек.

Девочки молча глядели на голову одного из страшнейших наёмников Рильтега.

— Хотите? — гаркнул мародёр, заставив девочек от неожиданности вновь ступить на горячий песок.

Одна из них медленно кивнула. Фриджек выкинул в окно горстку медяков, и заявил:

— Смотайтесь на водную станцию, скажите, что господину Фриджеку, что в доме АН-48, сто литров. Ясно, понятно?!

Та, что постарше, вновь кивнула и принялась собирать разбросанную мелочь. Фриджек поморщился, и, смачно зевнув, закрыл маленькое окошко на лестницу. Машинально он вновь забрёл на кухню и заглянул в холодильник. Как обычно, там лежала буханка хлеба, чуть-чуть водки, немного куриного мяса и маленький пакетик жареных жуков.

Фриджек смаковал мясо по-королевски. За небольшую курицу ему пришлось выложить целых пять золотых. Да за эти деньги он мог съедать по буханке хлеба ежедневно в течение месяца, но мясо он считал наибольшим деликатесом этого мира.

Он никогда не наедался до отвала, никогда не пил водки так, что бы на завтра не осталось, он берёг и еду, и воду. Однако мясо слишком быстро портилось, он съедал его за пару дней, да, мясо было столь редко, что он частенько забывал его вкус.

Недешёвую трапезу мародёра закончил глоток водки и пара хрустящих жуков. Он был счастлив. Сегодня впервые за два или даже три месяца он съел мясо. Сочные жареные ножки, идеально приготовленная грудка вызвали у разбойника чувство восхищения.

Примерно через минуту, на смену чувствам удовлетворения и радости, Фриджека накрыли печаль и уныние. К ступеням подъехала пожарная машина, хотя от неё осталось лишь название. Теперь она служила для перевозки питьевой воды для таких важных (ну, или богатых) персон, как Фриджек, которые за раз покупали не менее пятидесяти литров. Пожары — это то, от чего здесь нет спасения, твой дом тушить не будут, даже если там дети, ты — лишь обуза для существования таких же обделённых, как ты. Вода — это то, что стоит над жизнями, то, что сгоревшие оставят остальному городу, то, что не позволит умереть выжившим сегодня.

В дверь постучали. Молодой темнокожий парень, мило улыбаясь, поднёс шланг почти к самому лицу открывшего дверь мародёра. Фриджек уже видел этого человека много раз, он ненавидел его притворную улыбку, он мечтал, чтобы тот стал удобрением для подземных плантаций.

Минут пять мародёр наблюдал, как медленно наполнялась бочка. Рядом с ним стоял чернокожий паренёк, всё с той же фальшивой, как казалось Фриджеку, улыбкой.

— Отключай! — громко крикнул парень. — Так, по пятнашке за литр, итого с вас тысяча пятьсот, — улыбнулся развозчик воды.

Фриджек был ошарашен. Пятнадцать монет за литр!

— Грабёж, — тихо возразил мародёр.

— Небольшое подорожание, — заметил продавец.

— Почти вдвое! — выкрикнул разбойник.

— Всего лишь в полтора раза, — улыбнулся парень.

— А причины? — тихо спросил Фриджек.

— А вы платите или всю воду обратно сливаем? — лицо продавца вновь расплылось в улыбке.

Фриджек нехотя отсчитал пятнадцать золотых. Со словами «обращайтесь ещё» и «спасибо за покупку» продавец закрыл за собой дверь. Фриджек уселся на кровать. В среднем — думал он, — человеку нужно четыре литра воды в день, это значит, что сутки жизни стоят около золотого, считая еду и немного электричества. Золотой в сутки — не проблема, когда есть работа, однако сейчас, когда её нет, его существование стоит под вопросом. Фриджек думал, что на среднестатистическую семью из трёх человек, где двое работают, надо две с половиной золотые монеты. Он не представлял как высока поддержка Столицы населения, не являющегося наёмниками или бандитами, но сейчас он осознал, что их помощь просто невероятна. Она могла поддерживать жалкое существование тысячи людей, обречённых на смерть.

Фриджеку надо было срочно найти работу. Его работу. Ту, что может принести ему деньги.

Проверив аккумулятор и выяснив, что при таких нагрузках он продержится ещё пару-тройку дней, Фриджек завалился спать. На сегодня хватит разочарований. Завтра он найдёт работу.

Ночью было невероятно холодно. Окно наружу было приоткрыто, мародёр дышал морозным воздухом, наслаждаясь. Эта бессонная ночь была очень длинной, однако сознание Фриджека было ясно, как день. Он мечтал, да, он жаждал увидеть Столицу, то место, что кормило тысячи людей, что было пристанищем верхушек общества, он хотел увидеть самый большой источник воды в его стране, он мечтал увидеть те поля, на которых выращивали кукурузу.

Эта ночь длилась вечно. Фриджек подмерзал. На кой чёрт ему выпало родиться на закате человечества? Он всегда думал, что живёт не в то время. Он мечтал увидеть океаны, не на картинках, а вживую, он мечтал не думать о том, кого стоит убить за пару кусков хлеба и как долго ему хватит новой бочки с водой. Он был одинок, но одиночество не обременяло Фриджека. Он не любил случайные знакомства, он никогда не хотел ничего менять, да, он был слаб. Но быть человеком — быть слабым, ничтожным, во всём мире быть одному против всех — о да, жизнь, порой, давала дельные советы. Никому не доверять. Никого не любить. Ни с кем не говорить. Так или иначе, в этом мире нет друзей.

Ночь была невероятно длинная. Но и она имела конец. Фриджек стал замечать очертания чёрного шкафа, потускневший цвет когда-то голубых стен. Ночь закончилась, как и раздумья Фриджека. Более он не человек. Он вновь стал наёмником.

Фриджек умылся ледяной водой из бочки. Он взбодрился, да, это пошло ему на пользу. Впервые за эту неделю Фриджек был спокоен, а его помыслы — чисты. Он наслаждался каждым мгновением этого утра, каждой секундой тишины. Фриджек взглянул на наручные часы, до того древние, что они точно видели Тёмные времена.

Было пол пятого утра. Восход солнца — то, что любил наблюдать Фриджек с крыши своего двухэтажного небоскрёба. На улице было холодно, однако прекрасная утренняя заря согревала его прогнившую душу.

Солнце уже поднялось над горизонтом, когда Фриджек волочился в центр города в своей повседневной одежде. На улице он мог дышать, воздух и песок ещё будут холодными около трёх часов. Он любил это раннее время суток, сейчас на улице никого нет, только лишь редкие торгаши повылезали из своих нор. Фриджек же направлялся в бар, размещённый напротив водозаправочной станции.

Бесшумно отворив недавно смазанную дверь, мародёр ступил на скрипящий пол. Его появление не вызывало у посетителей интереса: все вчерашние пьяницы мирно спали кто на полу, кто за столами. Даже бугай бармен посапывал за рабочим местом.

Ловко маневрируя между телами, Фриджек подошёл к стойке и, легонько похлопав бармена Мауса по плечу, разбудил его. Тот, выпрямившись в свой полный рост, взглянул на знакомое лицо ужасного человека. То, что бармен увидел, вновь ошарашило его, да, он увидел улыбку Фриджека, ровный ряд белых зубов, то, что снилось людям в кошмарах. Говорили, что такой же безумный оскал, такое же выражение лица было у приговорённых, идущих на смерть, казалось, что смотря в лицо мародёра, смотришь в глаза демона, что проклят на вечные скитания и забирает прогнившие души этого мира, тот, кто видел Фриджека таким, называл бандита посланником Смерти. Бугай Маус, будучи на две головы выше бандита, вздрогнул в суеверном страхе, нет, он не верил в демонов, он видел Фриджека таким раньше, однако всем сердцем желал забыть эти моменты, забыть этот безумный огонёк чистой ярости в глазах дьявола. Фриджек же, вновь заблудившись в мыслях, не обращал на бармена внимания, вспоминая, зачем ему понадобилось сюда дойти. Через мгновение лицо Фриджека уже выражало озадаченность, мародёр с непониманием уставился на перекошенное лицо Мауса. Бармен, оперевшись на стойку, вновь обрёл самообладание и дар речи. В мыслях он желал более никогда не видеть это чудовище. Он ненавидел Фриджека.

— Зачем пожаловал? — прикрикнул Маус, быть может для того, что бы самому себе придать немного уверенности.

— Новые заказы на сегодня просмотреть, — задумчиво ответил бандит.

Бармен, нагнувшись, начал копаться в ворохе бумаг под столом. Фриджек не понимал, с чего вдруг лицо такого сильного человека, как Маус перекосилось в тот момент. Через минуту и эта мысль потерялась в голове мародёра.

Со стопкой бумаг из объявлений Фриджек расположился в крайнем углу паба «Забулдыги». Он листал знакомые афиши по доставке, перевозу, выбивания долгов и ещё какой-то чепухи по розыску пропавшей группы учёных. Его взгляд пробегал страницу за страницей, пока не наткнулся на подходящее задание. Фриджек почувствовал удовлетворение.

Маус сообщил ему, что для задания требуется не менее трёх человек, поэтому вместе с Фриджеком на место работы прибудут хотя бы ещё двое. Вся оплата делится между выжившими поровну.

— И это, береги себя, — съязвил Маус. — Теперь ты — двадцать первый. — уже на полном серьёзе заявил он. — Муген, что на пятнадцатом был, найден мёртвым в его доме. Его сначала пытались задушить, но, как оказалось, Муген оказался сильнее бандита, видны были следы жестокой борьбы. Но даже он не способен выстоять, если его пырнуть ножом пару раз. Три дня как уже мёртв.

— Я был двадцать четвёртым, кто ещё двое? — поинтересовался Фриджек.

— Лукас с пятого и его напарник Монги с тринадцатого. Пропали, две недели. Должно быть, мертвы.

Фриджек покинул паб с грустью на душе. Ему как-то доводилось сотрудничать с Мугеном. Мелкая работа вроде «найди или укради». Муген был хорошим человеком. Жалко, что был слишком открытым. Его доверчивость его и погубила.

Он был дома, когда вновь задумался о своём нынешнем положении. Мёртвые остаются позади. Они исчезают из жизней вместе со своим сознанием и пользой. По мёртвым не плачут. Покойников не вспоминают.

Фриджек возвращался к своим проблемам. Он рассматривал карту в надежде понять, какой из путей в деревню Южные Осторги был самым коротким. Он решил ехать не напрямик, высока была угроза заблудиться в мёртвом городе-гиганте некогда известном как Великий Дракарис. Да, население тут раньше доходило до двадцати пяти тысяч, поверьте, это огромная толпа людей, а так как у каждой пары был дом, представить трудно, какой лабиринт дорог поджидает там путников.

Решил он продвигаться окольным путём, через деревню Межевая, что некогда была самой отдалённой жилой зоной. Фриджеку надо было пересечь около трёх сотен километров в сторону от Столицы, что по объездной дороге составляло около четырёх. Бандит не боялся больших расстояний, однако однообразность пейзажей выводила его из себя. Фриджек решил выдвигаться, и как можно скорее, он хотел найти ночлег быстрее, чем стемнеет.

Лучи солнца ещё не успели раскалить песок, но две девочки уже находились на прохладных ступенях, ведущих на второй этаж, поэтому Фриджеку вновь пришлось в мыслях посочувствовать их судьбам. Через мгновенье мародёр уже лёгкой поступью направлялся в сторону заправки, а девочки вновь затерялись в его подсознании.

Пока Фриджек подходил к заправочной, старик успел оккупировать козырное место на лавочке в тенёчке и уже наслаждался утренней прохладой. Теперь мародёру пришлось усесться с краю, так как старик, как и Фриджек, никогда не уступали один другому это прекрасное место.

Старик отдал мародёру ключи от машины, и, прокашлявшись, заявил, что то ружьё можно продать минимум за десяток золотых.

— Десять тебе, всё остальное мне, идёт? — улыбнулся старик. — Стрелять оно вряд ли будет, однако покупатель на такое барахло всегда найдётся.

Фриджек кивнул. Прикрикнув, старик попросил белобрысого паренька подключить аккумулятор к джипу, на что паренёк спросонья неохотно согласился.

Старик лениво наблюдал за удаляющимся силуэтом джипа бандита. Он знал, что сегодня этот негодяй вернётся для того, что бы вновь зарядить свою машину. Старик уже начал скучать по ужасному и единственному в этом мире собеседнику.

Фриджек тем временем катил к своему дому. Прежде чем выдвинуться, ему надо было вновь наполнить баклажку в багажнике холодной водой, да и взять немного еды в дорогу.

Машина остановилась у лестницы к его дому. В округе было пусто, он не заметил даже любителей прохладных ступенек.

— Утречка, — донеслось с заднего сиденья.

В зеркале Фриджек увидел своего давнего знакомого Безликого, что на этот раз надел маску черепа. Фриджек никогда не видел его лица, однако голос был до боли знаком мародёру.

— Давненько тебя не было, — нервно улыбнулся бандит. — Зачем пожаловал? Вновь заворошить былое, напугать или убить? — Фриджек уставился в пустые глазницы маски-черепа, где, по предположению бандита, находились глаза собеседника. Фриджек не видел эмоций Безликого, но ему показалось, что человек в маске бесшумно засмеялся.

— Поздороваться, братик, — Безликий позволил себе небольшую паузу. — Твоё время ещё не пришло.

— Ты так считаешь?! — рассмеялся Фриджек. — Поверь мне, я переживу и тебя, и всю твою семью, я вырежу каждого твоего жалкого потомка, я буду тем, кто отправит тебя в ад, — ярость закипала в жилах бандита, — хватит, слышишь а?! , хватит меня преследовать, убирайся вон из моей машины!

— Ты сошёл с ума, мой дорогой, ты — безумец, — холодно заметил Безликий. — Я-то уйду, но ты не сможешь в одиночку сохранить осколки своей разбитой души.

Фриджек обернулся. Гнев овладевал бандитом, всё его лицо покраснело, а глаза налились кровью. Однако на заднем сидении никого не оказалось.

Мысли Фриджека спутались, он бессознательно метался по лестнице то вверх, то вниз, за чем не без интереса наблюдали со стороны две маленькие дневные обитательницы ступеней. Бандит задыхался, его руки пульсировали от гнева, но сил на ярость перестало хватать, как только он забежал наверх где-то в тридцатый раз.

Его сознание помутилось, бандит тщетно пытался уравновесить своё состояние. Около часа мародёр бездвижно провёл у руля, после чего он всё-таки решил выдвинуться. На въезде в город он остановился, и, наклонившись, начал копаться в дисках Тёмных времён, выбирая из тех, кои прослушал по сотне раз, тот, который не откажется послушать и в сто первый.

Музыка вернула мародёру спокойствие, однако мысли были направлены в прошлое. Он боялся Безликого, да, он ненавидел его, того, что так внезапно появляется и так же бесшумно исчезает, он ненавидел его недоговорённые фразы, его маски.

Холмы скрывались где-то за горизонтом, исчезая из сознания Фриджека. Диск заклинило, колонка проигрывала одни и те же секунды песни в бесконечном цикле. Однако бандит не замечал этого, музыка — лишь шум, фон реальности, от коей в данный момент мозг мародёра был отключён.

Машина скользила вдоль занесённой песком дороги, бесшумно, словно смерть, ищущая очередную жертву случая. Фриджек не знал, где он находится, лишь редкие таблички с названиями неизвестных сёл помогали бандиту ориентироваться по карте. Он ехал прямо, не сворачивая с потрескавшейся дороги, так нелепо оказавшейся в самом центре этого бездушного мира. Фриджек был одинок, сейчас он чувствовал одиночество наиболее сильно, ему казалось, что он был единственным человеком во всей вселенной.

Всё, что оставалось Фриджеку — наблюдать. За одинаковыми пейзажами, сливающимися в монотонную полосу, за вновь обретённым внутренним равновесием, за путешествием собственных мыслей. Фриджек жил, да, он чувствовал, как билось его сердце, как кровь циркулировала по телу, как прохладный воздух входил в его лёгкие. Он мечтал, он хотел спокойствия, он жаждал свободы, денег.

Он не думал о работе. Сейчас он существовал в далёком прошлом, в латах и с рыцарским мечом, верша на боевом коне героические поступки, спасая очередную выдуманную прекрасную принцессу, что вскоре станет его супругой.

Голод вернул Фриджеку ощущение реальности. Остановившись на обочине пустынной дороги, он развалился в кресле, закрыв глаза.

Ночное бодрствование давало о себе знать. Фриджеком одолевала сонливость. Мозг протестовал против полуночных полётов мыслей, тело ломило, а ощущение собственного существования исчезало в бездне забытья.

Солнце садилось, когда к Фриджеку вновь вернулось сознание. Голод чувствовался всё сильнее, живот ныл, а привычка заставила бандита выйти из машины и начать копаться в багажнике.

Десяток жареных жуков придал бандиту сил продолжать цепляться за тлеющие угольки неугасающей жизни. Он волочил своё существование сквозь время, то время, что так нещадно уничтожает человечество, стирая все воспоминания о существовании людских душ.

Фриджек вновь поместил свою тушу у руля. Чувство сытости — то, что непозволительно в этом мире. Машина плавно набирала ход. И в этот самый момент что-то щёлкнуло в подсознании бандита.

Фриджек нервно посмеивался. Вдавливая педали в пол, он проносился по ровной пустынной дороге. Спидометр остановился на отметке «150», однако мародёру не хватало скорости. Пережав сцепление, он выжал из старенького боевого джипа двести километров в час. Скорость росла, двигатель предательски тарахтел, и, громко чихнув, заглох. Стрелка спидометра стремительно поползла вниз, в то время как Фриджек начал осознавать свои поступки. Сейчас он ловко маневрировал между кочками, безуспешно пытаясь пережимать сцепление и продолжая вжимать педаль газа в пол.

Плавно тормозя, Фриджек остановился на обочине дороги. Непредвиденная пауза заставила бандита выйти из машины. Палящие лучи солнца выжигали жизнь в километрах вокруг. Разбойник позволил себе закурить. Он не осознавал, что произошло в момент жажды скорости, что побуждало его давить на педали газа, что управляло его телом в тот момент.

Мародёр, полный надежд, открыл капот автомобиля. Он не разбирался в починке машин, он лишь предполагал, что поломка сама даст о себе знать. Но к его удивлению и разочарованию, ни единого явного повреждения не наблюдалось. Отчаявшись найти неполадку, Фриджек опустился в машину, тем временем успевшую превратиться в духовку. Бандит задыхался. Он был бессилен, кондиционер не работал, вместе с ним не работал и генератор идей мародёра.

Фриджек наблюдал интереснейшую вещь. На заднем сиденье находился человек. Скорее, его очертания. Чёрный силуэт, казалось, бездушным взглядом уставился на бандита. Мародёр делал вид, что не замечал эти галлюцинации, пятидесятиградусное пекло отключало чувства здравого смысла и осознания ситуации, однако Фриджек, казалось, ясно видел два белых глаза, два пучка света, что сверлили его душу. Он нервно хихикал. «Ты — безумец» — эхом проносилось в черепушке разбойника.

— Тьма сгущается — прошептал Безликий прямо над ухом бандита. — Не пытайся бежать. Ты слишком долго прятался.

Тёмный силуэт бездвижно наблюдал за происходящим действом. Фриджек безнадёжно уставился в пустые глазницы всё той же маски-черепа. Бессильная ярость в глазах — то, что открылось взору Безликого. Казалось, Безликий ликовал. Фриджек был на грани смерти, тот, что так отчаянно цепляется за последние искорки тлеющей надежды, наконец, передаёт свою душу в руки хозяйки-Смерти.

Фриджек упрямо, допивая последние капли живительного эликсира, вновь безрезультатно уставился под капот джипа. Он делал вид, что не замечал ни Безликого, сторожа души, что так щепетильно наблюдал за его развитием, ни госпожу Смерть, чей взгляд он чувствовал через металлический открытый капот.

Впервые Фриджек услышал подлинный смех Безликого. Смех, полный радости и ликования, полный чувства превосходства, смех, полный сладости, смех, внушающий отчаяние в душу негодяя.

«Помоги» — прошептал Фриджек.

«Конечно» — донеслось в ответ…

Холодок пробежал по спине мародёра. Сон или реальность — Фриджек потерял линию своего сознания. Несмотря на это, он был жив — он дышал, он говорил, он слышал. Кондиционер нещадно охлаждал раскалённый воздух, давая возможность бандиту отдышаться.

В суеверном страхе он обернулся. Тьма отступила — так показалось бандиту. Он всё ещё сидел у руля, он чувствовал руки и ноги, он вновь чувствовал себя владельцем своего тела. Пальцы дрожали, бандита трусило от чрезмерного выброса адреналина.

Фриджек потерял счёт времени. Он медленно катил вперёд, в неизвестном пространстве, на неизвестной планете. Песчаные насыпи резали взгляд мародёра, он не знал, что сегодня за день, однако он был рад, что не познакомился со Смертью.

Вдалеке показались очертания домиков. Хриплый смешок вырвался из груди мародёра. Он добрался до этой проклятой деревни. Он въехал в Южные Осторги.

Остановил он свою машину прямо у ворот главы деревни, чем вызвал интерес у местных рабочих. Жадные взгляды толпы облизывали облик новоприбывшего, чем вызывали отвращение у того, кто вечность пытается укрыться в тенях пустоты.

Он вошёл в дом старосты деревни, что открыл дверь перед наёмником. На вид старосте было лет сорок — вот что сделала тяжёлая работа с двадцатипятилетним юношей Максом. Макс провёл его в небольшую тёмную комнатку с одним-единственным окном, настолько маленьким, что пучок света едва ли мог пробиться сквозь него. Помимо кровати в комнате находился кондиционер, небольшой бочонок с водой, а также пластиковый шкаф, холодильник и маленький деревянный столик на голом каменном полу. Это должно было стать пристанищем для мародёра на несколько дней. В этой самой маленькой комнате староста и начал свою плаксивую и душераздирающую историю о деревне, что подвергается ежемесячно набегу банды «Пустынная Кобра», той банды, что держит в страхе всю юго-восточную часть страны, и что скоро придёт время для их очередного набега. Так как мародёру было абсолютно наплевать на то, что было прежде, и его не трогали подобные однообразные истории, пусть даже и грустные, он позволил себе зевнуть, явно давая понять, что роль слушателя ему не по душе. К несчастью для наёмника, Макс не понял намёка и продолжал скучный рассказ. Фриджек было уже пытался разочек перебить чересчур разошедшегося старосту, однако стакан водки, так вовремя появившийся в руках негодяя, убедил его, что история стоит внимания и даже местами захватывающая, и не грех одним ухом послушать её, чисто ради интереса.

Как только мародёр остался наедине со своими мыслями, первым делом он заглянул в холодильник. То, что он увидел, не заставило его разочароваться. Он знал, что деревня небогата, но в его маленьком запасе было несколько видов хлеба, три бутылки водки, а также семь великолепных яблока — тот десерт, от которого не отказался бы даже король.

Решение познакомиться с теми, кто так или иначе будет твоим союзником, пускай всего на несколько дней, казалось Фриджеку верным. Вместе с ними он должен был пройти испытание смертью, да, шутки в репертуаре грядущего всегда находили верного адресата. Так или иначе, в одиночку на банду не найти управы, однако шайка таких же разбойников смогла бы расколоть любые камни в слоях населения, раздавить любые надежды и попытки жалкого сопротивления. Ничтожества вроде бандитов — не чета профессиональным вершителям судеб, что так же безжалостно стирают прогнившие души не менее прогнившего мира.

***

В дверь постучали так неожиданно, что девушка имела неосторожность с перепугу пролить на себя полстакана водки, при этом ещё и поперхнувшись. Тот человек за дверью был мудаком. Так она подумала. Негодяй. Гад. Тунеядец. И ещё тысячи ругательств могли бы вырваться из груди энергичной девушки, но поток сквернословия был перебит стуком в дверь. Этот негодяй ещё не ушёл. Или не ушла. Девушка ещё не решила. Пусть это будет мужчина. Негодяй. Низенький, толстый, горбатый. Не толстый. Толстые — богатые. Стук доносился всё назойливее. Вот постучал бы минутой раньше, она бы с горбуном, краснорожим тощим бандитом может быть и выпила. Но не сейчас. Пусть этот старик уматывает. Ну, или мальчик. Или Макс. Что этому скучному типу надо? Ещё раз рассказать историю? Не любит она сказки. Как-то раз мать сказала, что сказки — это выдумки, и нечё на них время попусту тратить. А Макс — тот ещё разбойник. Лишь бы заплатил. Вот заплатит, она и уедет отсюда, и не вернётся. Ну, или вернётся, если работа будет. Девушка уставилась на дверь. Она мысленно сверлила в стене дырки — так ей хотелось взглянуть начеловека за ней. Если он ещё там — плюнуть ему в лицо. Сказать, что он не в её вкусе, заявить, что она мужей как перчатки меняет, и что он будет двести пятьдесят первым. Почему именно двести пятьдесят первым, она не решила, так как в дверь снова постучали. Низенькая девушка, предварительно взяв биту, подскочила к двери, для надёжности встав в позу «убью». Ну всё, негодяй. Твоё время пришло. Давно ли тебя били? Вот постучи ещё раз — побьют сейчас. А если красавчик? Ну, по лицу ладно, не буду бить. А если уродец, в чём у неё уже не было сомнений, подправит ему черепную коробку, прям как хирург, вставит кость на законное место.

С той стороны двери прожигал своё свободное время Фриджек. Его терпение кончалось, он нервничал. За этим с интересом наблюдал из тёмного угла Безликий. Мародёр чувствовал на себе его всевидящий взгляд, по спине пробегал холодок, он молился, чтобы дверь открылась, и он вошёл в комнату, оставив наблюдателя в одиночестве в тёмном коридоре. При этих мыслях он изо всех сил вновь постучал.

Дверь отворилась. Первое, что он увидел, была белая мокрая майка на красивой низенькой девушке. Второе, что он почувствовал, была боль, до того резкая, что заставила его потерять равновесие, и, отступив на пару шагов, сползти по шероховатой стенке. Сидя на прохладном каменном полу, он заметил, что Безликий всё ещё сверлит его взглядом, но как-то иначе, взгляд был каким-то печальным. Через мгновение его образ растворился в пустоте.

Девушка выглянула из дверного проёма, и, сверкнув глазками, уставилась на сидящую фигуру у стены. На её вопрос «ты ещё жив?», к её разочарованию, не последовало ответа. Негодяй получил своё. Будет знать, как беспокоить её за трапезой. Наконец любопытство взяло верх, и, тихо выругавшись, она затащила обездвиженное тело в комнату.

Первым делом она стащила с негодяя футболку армейской раскраски, оставив тело с непокрытым торсом. Оперативно переодевшись в обновку, коя была настолько длинная, что доходила почти до колен малышки, она вновь расположилась у посапывающего бандита. Лёгким постукиванием по щеке, куда она не так давно имела удовольствие попасть орудием труда, девушка тщетно пыталась привести в чувства еле дышащую тушу. Однако терпение закончилось после десятой секунды бесполезного занятия, так что мародёра разбудил смачный пинок ногою в бок.

В первую секунду бодрствования бандиту казалось, что он видит ангела. Во вторую промелькнула мысль о том, что он пока ещё жив. Девушка наблюдала, как бандит, кашляя и кряхтя, выпрямился в весь свой огромный рост. Она удивилась, что на лице великана не выражалось злобы или ярости, казалось, что лишь лёгкое непонимание ситуации выводили его из себя, великан же, напротив, с интересом разглядывал миленькую коротышку, которая едва ли доходила до груди мародёра и стояла перед ним в его же огромной футболке, он рассматривал ту, коя не так давно напомнила ему ангела.

Дабы не ссориться с новоприбывшим наёмником, девушка молча сунула негодяю стакан водки, который был выпит за мир. Следующий был за знакомство. Следующий — за прекрасный повод заработать. Наверно. Фриджек не был уверен. В тот момент линия его сознания ненадолго оборвалась.

Он ненавидел головную боль. Он в принципе ненавидел боль. Казалось, что его черепушку пытались расколоть надвое. Но почему-то ему нравилось это утро. И в этот самый момент он заметил маленького человечка, что прижался к его нагому торсу, мило посапывая. Фриджек не видел её лица, он не знал её имени, но эта крошечная пташка казалась ему роднее всех тех людей, которых он когда-либо встречал.

Последующая мысль тоже удивила Фриджека. Девушка была голой. Он растерялся. Тот, что вечность существовал один, наконец нашёл недостающую деталь своей невероятно скучной жизни. Он не осмелился разбудить прекрасное создание, он лишь поглаживал её роскошные рыжие волосы, густые и длинные. Должно быть, она гордилась ими, на свои невероятные локоны она уделяла уйму времени и денег. Они пахли цветами. Фриджек не знал запаха цветов, но ему казалось, что они пахнут именно так.

Он откинул голову на подушку, затаив дыхание и боясь пошевелиться, так сильно он боялся разбудить прелестную коротышку. Он был не в состоянии думать. Он боялся что-либо предпринять, поэтому он решил дождаться совета из подмышки, легонько потрусив девушку, он намеревался услышать хоть одну здравую мысль, однако когда коротышка простонала то, что он двести пятьдесят первый, он вновь откинул свинцовую голову на подушку. Ему определённо нравилось это утро. Впервые за всю свою жизнь он был счастлив.

Спустя час Фриджек никак не мог понять, как такое хрупкое создание умудрилось вытолкать его в чём мать родила за дверь. Он обернулся, и, получив своей одеждой в лицо, вновь уставился на запертую дверь. Приодевшись, хотя футболка по-прежнему оставалась по ту сторону баррикад, он прислонился ухом к двери, предварительно постучав.

С другой стороны на дверь навалилась малышка. Она стыдилась своих поступков. Та, что вечность находилась в одиночестве, сблизилась по пьяни с каким-то великаном. Если бы вы увидели её в тот момент, вы бы подумали, что у неё жар — так сильно она покраснела.

Фриджек снова постучал. Стук донёсся с другой стороны. Мародёр, улыбнувшись, вновь постучал. В ту сторону двери опять постучали. Почесав репу, бандит снова постучал. «Обратитесь позже» — донеслось с той стороны.

«Привет» — донеслось из коридора. «Привет» — Девушка покраснела сильнее. Она подумала, что на её долю выпало встретить ужаснейшего негодяя мира сего. «Фриджек?» — спросила она через минуту. «Ещё здесь» — ответил тот негодяй.

Это было забавно. Ему было весело. Фриджек постучал. «Чего?» — донеслось из комнаты. «Обиделась?» — съязвили с коридора. «Нет» — отрезали из комнаты. «Впустишь?» — спросили из коридора. «Ещё одно слово и я выпущу тебе кишки! — гаркнул какой-то мужик из соседней комнаты. — Отвали от девки, тебя отшили. Шагом марш!».

Фриджек повиновался. Рыжеволосая вздохнула. Через минуту оба вновь лежали в кровати, но каждый в своей. Девушка решила больше не пить. Бандит решил выспаться.

В дверь постучали так неожиданно, что бандит имел неосторожность с перепугу поперхнуться кусочком хлеба, при этом ещё и немного накрошив на стол. Он ждал того негодяя за дверью. Он уже приготовил два стакана водки.

Он ненавидел головную боль. Казалось, что недораздробленные кости черепа пытались доколоть сегодня. И ему ни капли не нравилось это утро. Кости и мышцы ныли, желудок требовал нормальной пищи, а печень предательски протестовала, выражая недовольство острой болью. Одно было хорошо — отдавленная рыжеволосой правая рука была сегодня свободна, девчуля же на этот раз лежала с левой стороны, мило посапывая в подмышку негодяя. Он не был удивлён их общей наготе. У него не было сил удивляться.

Спустя пару часов Фриджек никак не мог понять, как у коротышки вновь получилось вытолкать его за дверь. Пили-то одинаково. У неё же состояние не лучше. И тут до него дошло, что его выперли голышом из собственной комнаты. И это уже не было забавно. Он постучал. Ту сторону дверей подпёрла рыжеволосая. «Пусти!» — крикнул он. «Не пущу!» — закричала она, покраснев. «Кручу-верчу, кишки выпустить хочу! — гаркнул мужик из той же комнаты. — У вас всегда семейные ссоры в шесть утра начинаются?!».

Быть может, Фриджек бы и выбил к себе дверь, но не после криков соседа. Он молча поплёлся в комнату рыжеволосой, и, наевшись там до отвала, решил запить горе остатками позавчерашней водки.

«Краткое пособие о том, как сблизить двух людей» — та фраза, что заставила его смеяться несмотря на то, что помимо раздробленного черепа, мозг превратился в кашу. А вот ей было не смешно. Она не помнила, как очутилась у него. Или как он пришёл. Они оба не знали, в чьей они комнате.

Она отвернулась к нему спиной, давая ему возможность вновь прикоснуться к её роскошным волосам. Она делала вид, что не замечает, как грубиян теребит и скручивает её локоны, она лишь тихо попросила не спутывать их.

Он не помнил как заснул, но провалявшись без сознания пару часов, очнулся в одиночестве. Окно наружу было приоткрыто, давая возможность ночному морозному воздуху наполнить комнату и заставить Фриджека замёрзнуть. Решение было очевидно — ему требовалось найти своё прибежище.

Он выглянул из-за приоткрытой двери. В коридоре было темно, однако шум голосов пробивался откуда-то слева, заставив Фриджека взглянуть в другом направлении.

— Тебе не туда, — донеслось сзади. Безликий что-то напевал себе под нос, с интересом разглядывая прячущегося бандита.

Фриджек закрыл дверь, прислонившись к ней. Он рассматривал новую маску клоуна, находя её забавной для такого мрачного существа, как Безликий. Затем его охватил ужас, заставивший его отвернуться. Он увидел два красных глаза, глаза монстра, скрывающегося под поддельной доброй улыбкой, под маской не было человека, там было чудовище, что спряталось среди таких же чудовищ, называющих себя людьми.

— Не себя ли ты случаем увидел?! — в голос засмеялся Безликий, как бы читая мысли бандита, тем смехом, что заставил вздрогнуть остатки души мародёра. — Я скоро вернусь, — ухмыльнулось чудовище, растворившись в тишине.

Фриджек заставил себя взглянуть в зеркало, что висело на стене. Он видел человека. Но это был не он. В зеркале была лишь его оболочка, его лицо лишь скрывало ту гниль, что пробивалась наружу, её было настолько много, что она текла из ушей и глаз, изо рта, она просачивалась сквозь поры, искажая лицо мародёра, всё его тело набухало, норовя взорваться протухшим дождём, что залил бы всю пустыню.

Фриджек отвернулся от зеркала. Видения пропали, он находился в своём теле, в своих чувствах, в своём уме. Он надеялся на это. Блестящая металлическая маска-череп мелькнула пред его взором. Безликий скучающе сидел на кровати, бесцельно существуя во мраке.

Фриджек включил лампу, что озарила комнату. Тьма рассеялась, как и надежды на то, что Безликий исчезнет. Однако свет лампы рассердил наблюдателя, тот обиженно взглянул в глаза мародёру. Пред Фриджеком не было чудовища, Безликий, казалось, был таким же человеком из плоти и крови, тот, что вечно находится рядом, когда пугая, когда давая совет, тот, кого стоит бояться, к которому не мешает прислушиваться, тот кто видит людей насквозь, знает все их секреты и недостатки, желания, стремления, пороки. Безликий был частью жизни бандита.

— Ты куда-то собирался, разве нет? — намекнул он.

Фриджек растерянно взглянул на выход. Он собирался отыскать свою комнату в лабиринтах огромного здания. Он приоткрыл дверь.

Впервые на памяти Безликого, Фриджека стошнило. Ужасная вонь сочилась из щелей и зазоров, наполняя воздух запахом тухлятины, столь резким, что даже опытный стервятник не устоял пред отвращением. Морщась и фыркая, заставил он себя выйти наружу.

Он стоял на маленьком каменном островке посреди океана крови. Он видел в нём человеческие ошмётки, отрубленные головы, гной, кишки, трупы — то, что заставило его ужаснуться. Он попытался вернуться в комнату и хотел через мгновение попытаться забыть видение в стакане водки, однако дверь будто растворилась в воздухе. Рядом с ним, на земле, сидел Безликий. Его будто не удивило такое внезапное изменение положения дел.

— Тебе туда, — лишь сказал он, указывая на узенькую тропинку, малость затопленную смесью океана.

— Я не хочу! — закричал Фриджек в пустоту, где не так давно находилось чудовище в маске, — я не хочу, — чуть не плача прошептал он.

Бандит оглянулся. Он видел лишь сияющее солнце, выжимающее все соки из крепкого мужского организма, огромный океан и узенькую, еле заметную, тропу.

Первые шаги были ужасны. Фриджек, затаив дыхание, сделал шаг в красную вязкую жижу, наступив на что-то скользкое. К горлу подступила тошнота, и мародёра вновь вывернуло. Его ноги по щиколотку вошли в отвратительную массу океана.

— Этот путь труден, но ты его должен проделать сам, — улыбнулся Безликий. Фриджек не видел его, но бандит чувствовал, что он наблюдает. Преодолевая желание вернуться, он продвинулся на пару шагов вперёд. Где-то рядом с ним плавала чья-то оторванная рука, вырванное сердце, а Фриджек, делая вид, что не замечает их, продвигался вперёд, переставляя окровавленные ступни всё дальше и дальше.

— Поторопись, друг мой, — крикнул Безликий, — ты залил себя кровью почти по уши! — засмеялся он.

Бандит ужаснулся, заметив, что уровень океана начал медленно расти. Он пошёл быстрее, заляпывая себя кровью с ног до головы, он видел конец пути, но он был недосягаемо далеко, его ступни порою соскальзывали с узенькой тропинки, погружаясь в бездну страха и неизвестности. Он ступал, передвигая свои ноги, но идти стало гораздо труднее, когда уровень моря поднялся до пояса. Однако бандит неугомонно пытался двигаться вперёд, расчищая себе путь, расталкивая трупы, он рвался вперёд, до того маленького островка спасения, что находился непомерно далеко и невероятно близко одновременно, он погрузился в кровь по грудь, но неустанно ноги раздавливали что-то липкое, растирали кишки и грязь в порошок, он шёл по горло в крови, гребя руками и ногами, пытаясь хоть одной рукой уцепиться за берег уходящего острова, но когда кровь начала заливать его уши, он остановился. Он жадно глотал воздух, тщетно пытаясь быть ближе к солнцу, в то время, как смесь начала заливать его глаза, он слепнул, видя лишь только солнце, столь далёкое, столь близкое, что стоило лишь дотянуться. Он хватался за трупы, что в те же секунды пошли ко дну, безрезультатно пытаясь продержаться на поверхности. Он закричал криком отчаяния, он молил о помощи, умереть где угодно, но не завязнув в крови убитых им людей. Он замечал своих знакомых, врагов, бандитов, воров — всех, кто вставал у него на пути, они все превратились в однородное месиво, заставляющее его захлёбываться в своих грехах, однако он цеплялся за каждый труп, за каждую конечность в надежде выбраться из этого кошмара, он стонал, то всплывая, то вновь погружаясь в пучину.

Что-то сломалось внутри мародёра, и он медленно пошёл ко дну. И это конец жизни страшнейшего наёмника Рильтега? Это было смешно, он пытался заставить себя перед смертью засмеяться, но тщетно, он лишь медленно шёл ко дну в красной жиже, как вдруг что-то, схватив его за руку, потянуло его вверх, на поверхность. Что-то подняло его, и он вновь смог наполнить грудь всё тем же смрадным воздухом. Он увидел роскошные рыжие волосы прекрасной маленькой девушки, что будучи по локоть в крови, вытащила бандита из бездны отчаянья. Он не видел её лица, не знал её имени, но он был счастлив, что именно она оказалась на островке спасения.

— Вот посмотри, что с тобою стало, — сказала она бандиту. — Мне тебя жаль. — прошептала она, исчезнув и оставив Фриджека в приятном обществе Безликого.

Бандит прилёг на землю.

— Ужас, — простонал он.

— Тебе стоит проснуться, прямо сейчас, — раздумывал Безликий, — ты рискуешь потерять то, что вытащит тебя из этого дерьма, — сказал он, указывая на просторы океана. — Если этого не станет, поверь мне, не станет и тебя…

Фриджек пришёл в сознание. Он находился в своей комнате, в своей одежде, в здравом рассудке. Он надеялся на это.

Выбежав в коридор, он постучал в дверь по соседству. К его удивлению, она была не заперта. Однако ни рыжеволосой, ни её вещей там не оказалось…

***конец первой части***

***

========== Отрицание. ==========

Бандит прилёг на кровать, жалуясь на головную боль. Безликий скучающе сидел на деревянном столике.

— Что делать собираешься? — безразлично спросил он.

Фриджек взглянул в его сторону. Глаза бандита были столь печальны, что даже бессердечному Безликому стало жаль его. Он чуть не плакал, однако умело прятал это постыдное чувство за маской чёрствого человека. Это озадачило Безликого. Он не понимал, с чего вдруг этот негодяй чувствует такую горечь на душе. Фриджеку показалось, что человек в маске улыбается. Безликий был счастлив.

— Ты хоть знаешь, как её звать-то? — полный надежд, спросил Безликий. Мародёр устало покачал головой. — А где живёт? Родных, друзей? Ты хоть помнишь её лицо?! — разочарованно вскрикивал Безликий, давно зная ответ и наблюдая, как мародёр пытается спрятать свои глаза за ладонями. — И что ты собираешься делать?

Ответа не последовало, но ему казалось, что негодяй ждёт совета. Ему нужна была помощь.

— Но ведь кто-то здесь может знать её имя, верно? — подтолкнул Безликий его на размышления. — Как думаешь? — улыбнулся он.

Фриджек выбежал за дверь. Он блуждал в лабиринтах дома, пока не встретил наискучнейшего типа в этой деревне. Тот сразу выразил своё недовольство в плане того, что Фриджек никак не готовится ко встрече с пустынной бандой, а развлекается с бутылкой наперевес.

В ответ он получил лишь неясные то ли просьбы, то ли мольбы о помощи, однако, как хозяин дома, он провёл наёмника в свою комнату, налив ему там немного водки.

Макс выслушал просьбу Фриджека, на что дал совершенно ясный ответ:

— По соседству с тобой никакой рыжей не жило. Ко мне в дом из вас, поганых наёмников, запёрлось всего три девки, и ни у одной из них не было рыжих волос.

Фриджек, пожав плечами, извинился за неудобства и покинул комнату старосты.

— Он врёт, — предположил Безликий, что прислонился к стене у двери.

Фриджек покачал головой. Он обдумывал план дальнейших действий. И он решил пойти в свою берлогу.

Он стоял у двери комнаты, когда-то принадлежавшей ей. Ему хотелось ещё раз взглянуть на то помещение, где она обитала, найти хоть что-то, что могло бы ей принадлежать, что могло указать на то, кто она и где живёт. Он открыл дверь.

— Кто там? — послышался мягкий женский голос. Фриджек опешил. Буквально несколько минут назад эта комната казалась пустой.

— Кто там? — переспросил тот же голос с лёгкими нотками нетерпения.

В прихожую вышла загорелая темноволосая девушка, немного удивившись, что какой-то мужчина запёрся к ней в комнату без стука.

— И? Что-то хочешь мне сказать? — спросила она.

Фриджек обернулся, однако Безликого рядом не оказалось. Он взглянул девушке в глаза.

— Да так, с соседями знакомлюсь, — ответил он.

— У вас принято в чужой дом без стука врываться? — поинтересовалась девушка.

— Нет, что вы, я просто постучал, дверь оказалась не заперта, вот я и вошёл, — попытался оправдаться он.

— Да ну? Как же я могла не услышать стук в дверь? — Съязвила она. — Ну ладно, красавчик, раз ты уже зашёл, считай, что я тебя впустила. Только не пробуй что-либо украсть — ноги оторву, — улыбнулась она.

Фриджек прошёл в знакомую комнату, где так недавно ночевал, однако заполненную чужими вещами. Девушка уселась на кровать, бандит же присел на прохладный пол.

— Майн, — улыбнулась она.

— Фриджек, — ответил он. — Позволите вопрос?

— Нет, — улыбнулась она. Фриджек непонимающе взглянул на неё. Она вновь улыбнулась.

— А вы как давно приехали в эту деревню? –поинтересовался бандит.

— Ну, дня два уже тут, — задумалась Майн.

— Тут — значит, в этом доме? — переспросил Фриджек.

— Ага, — улыбнулась она.

— Извините за некорректный вопрос, но вы случаем не знаете никакой девушки с длиннющими рыжими волосами, что живёт в этом доме? — спросил он.

— Рыженькую? Нет, что ты. Такой редкий цвет волос. Не, не знаю, — улыбнулась Майн. — Выпьете? — предложила она.

В тот день он не пил много. Они рассказывали друг другу истории, смеялись. День близился к логическому концу, когда Фриджек вышел из комнаты Майн.

Он переводил растерянный взгляд то с двери в её комнату, то на рядом стоящего Безликого, как бы спрашивая, что происходит. Безликий так же растерянно пожал плечами. Люди не исчезают, и не могут так внезапно появляться из неоткуда, они могут умереть или родиться, но быть просто заменённым кем-то другим…

— Безликий, ты был прав, — сказал Фриджек, лёжа в своей кровати, — ты всегда был прав. Я, кажись, и правда схожу с ума.

— Нет, — немного погодя вздохнул Безликий себе под нос, так, что бы не разбудить уже похрапывающего бандита, — ты пока не безумец. Мы оба пока ещё в своём уме.

Светало, когда бандит выбрался из своей берлоги подышать свежим воздухом. Скорее, его вытащила темноволосая соседка, коя стучала так долго и громко, что уже успела привить негодяю отвращение к этому прекрасному прохладному утру. Фриджека не удивил факт того, что сегодня вторник, в эти дни он уже успел несколько раз утерять линию течения времени. Он сопровождал Майн в центр деревни, куда вела главная дорога. Там, около небольшого и единственного бара в Осторгах, стояла церквушка, самое высокое здание поселения. По словам жителей, как сказала Майн, в церквушке проживает около десятка священников, но главнейшая из них– госпожа Шольц, именно к ней надо обращаться по любым вопросам. Фриджек не понимал, где Майн на пустых улицах нашла жителей деревни, из-за чего пришёл к выводу, что есть всё-таки люди, которые не валялись без дела, как он, и вчера бегали кругами, узнавая что да как. Из этого невероятным образом ход его мыслей пришёл к тому, что позавчера она не была дома; а за день до этого её не было в деревне; пока она шастала от дома к дому, он находился в её комнате, как оказалось, с вымышленным персонажем. Всё казалось ему логичным, но тогда почему комната, которая была мгновение назад пуста, наполнилась вещами Майн? Он мог увидеть по пьяни всё; однако трезвому себе он доверял. В пустой комнате около часа спустя появляется человек, живший там два дня. Он никак не мог сопоставить эти факты, продолжая слепо следовать за тем человеком, пропуская редкие её фразы мимо ушей. Майн существовала. Он был в этом уверен. Но и её отсутствие вызывало у него сомнение в здравом рассудке. Она могла, ну, не знаю, например, просто не успеть распаковать вещи и освоиться; а вещмешок находился где-нибудь в прихожей; и пока он искал Макса, она успела донести его до комнаты, быстренько разложиться и переодеться. Он решил остановиться на этой теории, а рыженькую захотел попытаться забыть как мечту, как что-то недосягаемое. От этой мысли ему стало грустно. Он не знал, почему он так опечален несуществованием вымышленного человека. Он бы и продолжал думать об этом, если бы ход его мыслей не был перебит сочувствием двум маленьким девочкам, что успели умоститься на прохладных каменных ступенях, ведущих на второй этаж двухэтажного небоскрёба, стоящего справа по пути наёмников. Фриджек ужаснулся. Две маленькие девочки, с теми же босыми ногами и в тех же испачканных платьицах, мило болтали между собой, не замечая столь важную персону. Он не видел их лиц, он не знал их имён, но эти двое заставили негодяя остановиться, а после даже отойти на пару шагов назад. Он протёр глаза. Девчушки не исчезли, они так же беззаботно обсуждали мировые проблемы, неслышимые постороннему уху, однако ему казалось, что они смеются над ним с дьявольскими улыбками, он чувствовал, что они обсуждают его огрехи, он ясно слышал каждую фразу старшей и его тело пронзал душераздирающий хохот младшей. Они обернулись.

— Зачем ты здесь? — улыбнулась старшая. — Что ты здесь забыл? Неужто ищешь кого? – засмеялась она.

— Да ты глянь, он уже давно утонул в собственном отчаяньии, — хихикнула другая.

— Нехорошо, — задумалась первая, — мне больше нравилось наблюдать за его страданиями, наслаждаться каждой капелькой его угасающих надежд.

— Жаль будет его убивать, — улыбка младшей растянулась до ушей, обнажив острющие клыки, — давай его съедим, я хочу насладиться его болью, его агонией, его осознанием собственного ничтожества, мы будем убивать его медленно, снимая лоскуты кожи один за другим и выпивая его кровь, оставлять надрезы и ушибы, что бы он умирал вечно, мучительно! — засмеялась она.

Фриджек был не в состоянии сдвинуться с места. Две пары глаз, налившиеся кровью, уставились на него, он видел двух маленьких дьяволят, что смеются над его жизнью, он боялся. Тело не слушалось его приказов, он хотел бежать, но не мог, он пытался кричать, но голос выдавал лишь еле слышный писк.

— Давай же, иди к нам, — улыбнулась старшая.

Фриджек сделал шаг навстречу. Он пытался остановиться, но шаг за шагом он приближался к девочкам. Он чувствовал, что улыбался; нет, он хотел жить всем сердцем, однако с таким же желанием он приближался к дьяволятам, он хотел идти вперёд, он чувствовал, что делает что-то правильное, мозг яростно протестовал, вместе с тем он был не в состоянии управлять собой, Фриджек впервые почувствовал, что в нём, в его теле, живёт кто-то ещё.

Майн, заметив, что бандит отстал, окликнула его. Фриджек пришёл в себя. Он больше не слышал этих девочек, не видел их улыбок, он вновь смог чувствовать все свои конечности. Он был благодарен небесам, что с ним в трудную минуту оказался знакомый человек. Он приблизился к Майн, предпочтя забыть этот досадный инцидент.

Они подошли к воротам небольшой церкви, коя расположилась в центре так называемой площади деревни. Примечательным было то, что она заняла прекрасное место прямо по центру дороги, из-за чего проезжающим мимо приходилось огибать её.

Майн постучала. С минуту им пришлось подождать, пока у Фриджека не кончилось терпение, и постучал теперь он, громче и интенсивнее. За дверью подали признаки жизни. Через мгновение она приоткрылась, и из щели на них уставился злобный глаз, который, прищурившись, заявил:

— Выходной.

После чего дверь захлопнулась.

Фриджека удивил тот факт, что у церкви есть выходной, он помнил, как многие из его старых знакомых захаживали в неё круглосуточно и ежедневно, и ни разу не было такого, чтобы церковь хоть на минуту закрывалась.

— Госпожа Шольц? — вновь постучал он.

— Да, — сверкнул тот же злобный глаз из-за вновь приоткрытой двери.

— Можно ли к вам зайти, обсудить одно дельце? — улыбнулся мародёр.

— Я сказала, закрыто. Что-то неясно? — буркнула она.

— А с каких пор у церквей есть выходной? — съязвил Фриджек.

— Бог уехал на курорт, — сверкнула она золотыми зубами, — значит, выходной.

— Я бы хотел поговорить с вами, госпожа Шольц, а не с Богом.

— Денег не дам, благотворительностью не занимаемся, — засмеялся глаз. — Вопрос исчерпан?

— Я не за этим. Скоро вновь нападёт банда на вашу деревню, мы бы хотели посадить к вам на колокольню человека с винтовкой, что бы он смог нас прикрыть — ухмыльнулся Фриджек.

— Нет, — захлопнулась дверь.

Бандит вновь стоял у закрытых ворот. Делать нечего, он снова постучал.

— Госпожа Шольц? А почему вы не разрешаете?

Из-за приоткрытой двери высунулось дуло дробовика, заставив Фриджека отскочить в сторону.

— Да чтобы в Дом Божий зашли поганые наёмники с оружием, с оружием, да в дом Божий! Какая наглость, да где это видано вообще?! — закричала она.

— Но у вас же тоже есть оружие, не самого плохого качества, — крикнул Фриджек. Эта бабуля начинала действовать ему на нервы.

— Это — не оружие, а орудие Бога, оно совершит над тобой Божественную кару, раб ты поганый Божий, да что бы я, сама госпожа Шольц, да допустила бы хранение оружия в церкви?! Непозволительное оскорбление — закричала она, потрусив своим орудием Бога. — Вон отсюда! — заорала она, захлопнув дверью.

Майн позабавил этот бесцельный разговор, она беззвучно смеялась в ладони. Фриджек не намерен был сдаваться, потерять такую хорошую точку для снайпера было непозволительно. Он вновь постучал.

— Да? — спросил злобный глаз из-за двери.

— Мы бы хотели сделать пожертвование в приход, — улыбнулся Фриджек.

— Оставьте под дверью, я заберу опосля и помолюсь за ваши грешные души, — вновь сверкнула она золотыми зубами.

— Боюсь, что пожертвования так много, что вы не сможете утянуть всё за раз, — съёрничал он.

— Насколько много? — улыбнулась она.

— Достаточно, чтобы вы разрешили один денёк посидеть снайперу у вас на крыше.

— Ладно, всё равно под дверью оставляй, — захлопнула она ворота. — У меня тележка ручная есть! — донеслось с той стороны.

Фриджек цыкнул. Как никогда прежде, он разозлился и вновь постучал, на этот раз ногой.

— Да? — сверкнул глаз.

— А где вы такого хорошего дантиста нашли? Может быть он и гробы золотые делает, а? Как думаете?

— Угрожаешь, да? — улыбнулся глаз. - Иди молоко с губ вытри, юнец ты чёртов, совсем охренел что ли, угрожать МНЕ, госпоже Шольц? — засмеялась она. — Давай, вали к моему дантисту, закажи у него гроб золотой, только своего размера, слышишь, а?

— Сквернословишь, сука? — закричал Фриджек в ответ. — Да я настолько высок, что в гроб, заказанный мною, ты преспокойно поместишься — улыбнулся он, обнажив весь свой ровный ряд белых зубов.

— Отпрыск Сатаны, — опешил глаз, отступив на несколько шагов назад. Он заметил этот безумный огонёк в очах наёмника, это выражение лица человека, обречённого на вечные страдания во Тьме, он ещё не понимал, что будет видеть этого негодяя в наистрашнейших снах.

Фриджек попытался силой открыть дверь, однако засов качественно выполнял свою работу. После тщетных попыток выбить её плечом, он разочарованно вздохнул.

— Тут рядом есть бар, — предложила Майн.

Фриджек расположил свою тушу у стойки пустого заведения. Бармен, и по совместительству официант, скучающе протирал недавно вымытые стаканы. Заметив разочарованное лицо наёмника, он поинтересовался, что с ним стряслось. Ему совершенно не было дела, до того, что за история произошла с мародёром, однако годы в баре научили его спрашивать обо всём, удивляться всему, подливая выпивки в стаканы негодяев. Как обычно, он пропустил половину истории мимо ушей, но как только Фриджек упомянул монашку, так сразу бармен всерьёз заинтересовался разговором. Он ненавидел её, ту, что так праведно скрывает свою гнилую душу за пазухой Бога, прикрывает себя им во всех своих злодеяниях, и, что самое главное, она очень неплохо обирает местных жителей, не оставляя им средств на посещение его прекрасного кабака. Он давно убедился, что религия — лишь безопасный способ быстро заработать, а когда церковь находится на одной улице с иными заведениями, она становится наиглавнейшим противником. Когда он, бармен Виталя, приторговывал лекарствами, его очень бесила аптека через дорогу, так как некоторые витамины там были на пару медяков дешевле, из-за чего его товар простаивал, теперь же люди ходят либо к нему, либо в церковь напротив, а верующих трудяг в деревне уж больно-то много.

Через минуту троица — девушка, мародёр да бармен, — стояла у дверей в церковь. Виталя постучал.

— Да? — сверкнул злобный глаз немного погодя.

— Это Виталя, я к вам с гостинцем, — улыбнулся бармен.

— Де?! — удивилась Шольц. — И что же это за гостинец?

— Вот, — Виталя указал на деревянный ящик, — принёс.

— Так уж и быть, — улыбнулась монашка, — заходи.

— Госпожа Шольц!

— Да, Виталя?

— Я с другом.

С минуту монашка обдумывала, после чего она всё-таки позволила зайти бармену с другом, потом закрыла дверь, оставив Майн снаружи, чем её немного обидела.

Они следовали за монахиней, подпёртые сзади молодым парнем с дробовиком, Виталя разговаривал по пути с Шольц, а Фриджеку досталась почётная роль нести ящик с водкой.Она завела их в небольшую тёмную комнатку с круглым столом. Вооружённый юнец остался у дверей охранять их покой.

Выпив два, а возможно и три стакана залпом, госпожа Шольц откинулась на мягкую спинку дорогого дивана, позволив себе закурить. Бармен да наёмник понемногу потягивали прекрасный напиток решая, как начать разговор. После нескольких минут молчания, госпожа Шольц заявила:

— Хочу, что бы все почести достались церкви.

Бармен поперхнулся. Наёмники, справившись задачей, обязывались рассказать всем, что именно церковь наняла их, дабы защитить жителей. Таким образом, она вновь поднимет свою репутацию, и люди будут оставлять ещё больше денег в приходе, а следовательно у бара не останется клиентов. К его ужасу, Фриджек без раздумий согласился, на что монашка пообещала взять разборки с главой деревни на себя.

Фриджеку позволили подняться на колокольню. Пред ним раскинулся прекрасный пейзаж; он видел края деревни, отдалённые песчаные холмы и солнце, что пожалело его в этот день, не успев ещё раскалить воздух. Оно, кажется, и не собиралось превращать очередные сутки в варку в адовом котле, а лишь малость пригреть, дав возможность обречённым отдышаться.

Его клонило в сон. Он дремал, наслаждаясь каждой секундой, каждым мгновением этого дня; прекрасного дня, что не был похож на остальные, бандит будто находился в ином мире, там, где океан, где морской бриз окутывал его тело, где воздух был пропитан прохладой; да, ему были чужды эти ощущения, но он думал, что это именно они, что именно так пахнет морская вода.

Хлопок по плечу не вывел негодяя из состояния транса. Он лишь промычал что-то неясное, однако такой ответ не удовлетворил пылкую душу Майн. Она опёрлась на поручень, глядя вдаль, туда, куда уставился неподвижный глаз негодяя.

Через мгновение скука всё-таки взяла верх над энергичной девушкой, что тотчас же вновь попыталась отвлечь бандита ото сна с открытыми глазами. Ей удалось провернуть столь опасную операцию, так как мародёр с перепугу потянулся к револьверу у себя за поясом. Секунду спустя он полностью овладел своим мозгом, заставив руку не слушаться этого полезного рефлекса, что не раз спасал ему жизнь.

Он непонимающе сверлил взглядом Майн, гадая, что же на этот раз ей взбрело в голову, что за идея побудила её увести его из страны наслаждения, однако натыкался лишь на наглую улыбку наёмницы. Вскоре идея появилась и у него.

Майн плелась за бандитом на другой край деревни. Фриджека удивил тот факт, что он не встретил ни единого акта протеста против перемещения пешком на такую дальнюю дистанцию, напротив, Майн даже повеселела. Они болтали о не бог весть чём, помнится, хвастались друг перед другом заслугами да достижениями, рассказывали заветные желания, описывали друзей, смешные истории, обсуждали те редкие пластинки с песнями, где найти неплохие сигареты, какие города не разграблены, какие не отмечены на картах, негодяй даже узнал, как попасть в подземный бункер.

Самый прибыльный бизнес в любом из городов — продажа воды. Ты являешься монополистом, задаёшь свою цену, а люди, за неимением альтернатив, будут покупать у тебя воду минимум по пять литров в день.

За второе место в вечной борьбе находятся церковь и бар, однако последние сильно уступают оппонентам; барам требуется постоянно иметь выпивку да закуски, когда церкви нужна лишь пропаганда. Монахи — те же рабочие, что за неудобства ношения робы получают неплохие шиши.

А четвёртое место гордо занимает аптека. Ходишь ли ты в бар или же в церковь — всё равно ты всегда будешь заходить в аптеку. Но реже. Лекарств там немного, все те скудные запасы, что выкупаются у Столицы, стоят непомерно дорого, да и не пользуются особой популярностью. Людям нужны витамины. Чтобы зубы не выпали, чтобы мышцы не иссохли, чтобы мозг работал. Нужны витамины — иди в аптеку. Не хочешь сдохнуть от голода, будучи не в состоянии работать, — иди в аптеку.

Фриджек направлялся в аптеку. Она располагалась на окраине, вдали от ссор и перепалок пьяниц и Боголюбов, вдали от монополистов водозаправочников, спрятана от скучных надоеданий Макса, который постоянно чем-то недоволен и выедает мозг своими «правильными» взглядами на жизнь, существованием «по совести» и тому подобным.

Этот день не отложился в памяти негодяя. Остались лишь ощущения чего-то тёплого, мирного. Он жаждал больше таких дней. Без мародёрства, без убийств, тех дней, когда ты можешь излить свои мысли, свои терзания кому-то постороннему, чужому.

Новый день не предвещал бед. После плотного завтрака хлебом с кипятком, ему всё-таки довелось познакомится с прибывшими наёмниками. Десять, одиннадцать, тринадцать, если считать его и Майн, что предпочла сегодня отоспаться.

Фриджеку, помнится, досталось место в так называемом «фланговом отряде» из двух человек. Этот вариант не понравился ни Фриджеку, ни его будущему напарнику, ведь куда легче сидеть на виду у нашего снайпера, чем идти вслепую в обход, однако за счет того, что они толком ни с кем не сдружились, остальным не было жалко разменять их как пешки.

Человек по имени Эрл. Так звали его напарника. Нет смысла описывать его лицо, Фриджек не удосужился его запомнить. Но его звали Эрлом. Этого Фриджек не сможет забыть.

конец второй части

***

========== Демоны. ==========

Воздух был пропитан запахом Смерти. Фриджек ненавидел этот запах. Всё его тело чувствовало страх, оцепенение, мысли копошились в его черепушке, однако Безликий, якорь его чувств, словно испарился, как только негодяю повстречалась Майн.

Рядом, прислонившись к стене, сидел Эрл. Чувство ужаса щекотали его нервы, он аккуратно выглядывал из-за угла, пытаясь в бинокль разглядеть членов банды пустынников.

Перестрелка была в самом разгаре. За последние пять минут было сделано уже два выстрела. Фриджек нервно теребил единственный запасной револьверный патрон. Он с надеждой смотрел на колокольню церкви — единственный гарант их защиты.

Он спрятал патрон в карман. Страх подал идею поменять расклад действий. Он хлопнул Эрла по плечу, чем знатно напугал его.

Они обползли тот дом, оказавшись со стороны маленьких улочек, параллельных главной дороге. Потёртый бинокль не смог обнаружить противника, поэтому Эрл с напарником решили по малости начать выполнять свою роль.

Эрл медленно пополз к следующему зданию, понемногу сближаясь с затаившимися неприятелями, Фриджек в то же время водил револьвером из стороны в сторону, дабы в случае опасности поддержать ползущего товарища. Его рука более не дрожала, он напрягал оба своих глаза, дабы предупредить внезапную атаку.

Эрл аккуратно выставил дуло своей охотничьей винтовки из-за угла и приложил глаз к самодельному оптическому прицелу. Фриджек ползком начал сокращать дистанцию с Эрлом, пытаясь как можно незаметнее добраться до следующего укрытия. И ему это перемещение не составило большого труда — они вновь находились друг рядом с другом, всё так же прислонившись к наружной стене.

Эрл выглянул из-за угла. И вновь он не смог опознать места укрытия бандитов. Звук выстрела пролетел над полем битвы, заставив наших героев вздрогнуть. В ту же секунду, со стороны бандитов кто-то заорал от боли. Это был непростительный промах. Эрл вновь выставил дуло винтовки, и начал оглядывать в прицел ближайшие точки, где теоретически можно было укрыться. Фриджек позволил себе закурить. Эрл устало облокотился на ту же стену.

— Что это за винтовка? — поинтересовался Фриджек.

— Самодельная, — ответил Эрл. — один патрон в обойме, но ведь этого достаточно, что

бы убить? — ухмыльнулся он, незаметно стащив из открытой пачки Фриджека сигарету.

Со стороны бандитов, там, где-то рядом, произвели выстрел. С иной стороны не донеслось ни единого звука. Промах? Или всё же наповал? Увы, молчание не могло дать точного ответа.

Эрл выглянул на улицу.

— Эй, ты видишь ту дверь? — Эрл указал на неё пальцем. — Она от двухэтажного дома. Помнишь, мы просили оставить горожан все двери открытыми, а самим укрыться в церкви? Так вот. Ты давай бегом туда, я прикрою. Занимаешь место у окна второго этажа и прикрываешь меня. Потом выбираемся на крыши соседних домов, дальше ползком, ползком до того красного. Там в окно на втором, а дальше по ситуации.

— Паршивая идея.

— Чем ползти по улице, будучи на виду у всех, лучше проползти не замечено по плоским крышам. Не пререкайся, и бегом!

— Если я пострадаю, я тебя убью, — пригрозил Фриджек, нехотя согласившись с его предложением.

— Мёртвые не мстят, — ухмыльнулся Эрл.

Фриджек сделал рывок в сторону двери дома напротив. В то же время прозвучало три выстрела, одна из пуль пролетела прямо над головой наёмника, однако не зацепив. В то же мгновенье Эрл выстрелил, и вновь спрятался за угол дома, загоняя запасной патрон в магазин.

Трёхсекундный спринт отнял у негодяя столько же сил, сколько бы отняла восьмичасовая работа грузчиком. Он уже успел несколько раз ощутить мягкое дыхание смерти, однако страх во много раз ускорил его, он влетел в деревянную дверь, что, к несчастью, в тот момент была заперта на замок, однако это не помешало негодяю снести её своей массой.

— Кто тут у нас такой недружелюбный?! — тотчас гаркнул мужской голос прямо над правым ухом. Из соседней комнаты выскочил лоб под два метра ростом, попутно замахнувшись битой. Сильным ударом бандит заставил Фриджека потерять на мгновенье равновесие, однако адреналин столь ударил в кровь негодяя, что он в тот же момент оказался за спиной налётчика. Пустынник с разворота вновь умудрился попасть в окровавленное лицо наёмника, однако пуля, выпущенная в ту же секунду сревольвера Фриджека, вынудила душу грабителя покинуть тело.

Фриджек внезапно ощутил дикую боль, ту боль, что он не смог почувствовать во время схватки. Страх оказаться на месте того, кому не повезёт в следующий раз, расстроил его нервы. Он безрезультатно пытался доложить единственный запасной патрон в барабан, однако непослушные руки то и дело роняли его на пол, Фриджек вновь и вновь поднимал его — и в ту же секунду его дрожащие пальцы снова упускали его. Тогда Фриджек с досадой вновь засунул этот невезучий патрон в карман, пожелав, что бы пяти оставшихся в барабане хватило на остаток перестрелки.

Поднимаясь на второй этаж, наёмник думал, как тому крепкому парню, дважды заехав ему битой, не удалось выбить ему ни единого зуба. Это озадачило Фриджека. Он языком пытался расшатать хотя бы один клык в его челюсти, однако они крепко засели в дёснах. Нечего говорить, что ему просто повезло. Повезло, что у бугая был не топор, что удар был не так силён, и что при нём ни оказалось ни единого огнестрельного оружия.

И тут негодяй заметил, что сигарета, застрявшая у него в зубах, начала обжигать его губы. Этот маленький горящий окурок заставил наёмника остановиться посреди лестницы. Сигарета, что должна была быть затушенной пред началом бега, не угасла даже после того, как её край залился его кровью. Она была столь же везуча, что и её хозяин, однако единственное отличие оставалось всё же в том, что она отживала последние секунды, в то время как жизнь негодяя пылала ярким пламенем. Он не посмел её погасить, ту, что так бережно была сохранена судьбой, он лишь положил её не ступеньки, мысленно попрощавшись.

— Ты смотри, она догорает, — донеслось позади негодяя. — Ничего не напоминает? — улыбнулась демонесса.

Фриджек был столь ошарашен услышанным, что не мог заставить себя повернуться.

— Его душу, — захихикала другая, — она тлеет, доживая свои последние мгновенья, и когда её скудный огонёк иссякнет, мы заберём его тело.

— Не бойся, Фриджек, — что-то тёплое обняло его сзади, прошептав над самым ухом, — мы будем терзать тебя очень нежно, по малости дробя кости, начиная с пальчиков, нарезая твою плоть тоненькими ломтиками, ты почувствуешь столько приятных страданий, что навеки уйдёшь в столь желанную эйфорию…

Неведомая сила отпустила Фриджека, и он наконец смог обернуться. Позади никого не оказалось, однако руки негодяя онемели от страха. Он с презреньем посмотрел на тлеющий окурок. Он решил затоптать его.

— Почудится же… — нашёптывал себе Фриджек, пытаясь убедить себя в ложности услышанного, но как он не повторял эту фразу, он всё более верил, что потусторонние силы охотятся за ним. Он много раз смотрел в лицо Смерти, да что там — плевал в него, смеясь голосом жизни, он столько раз чувствовал на себе ужасающий взгляд демонов, что приучился не замечать их, он лишь не знал, сколько, сколько времени было даровано ему судьбой, да почему именно сейчас демоны повылезали из своих укрытий.

Они вечность сопровождали его. Демоны. Он не боялся их, он лишь делал вид, что не замечает их. Они не угрожали. Они не кричали. Они не пугали. Демоны могли лишь существовать, постоянно наблюдая, постоянно улыбаясь. Он боялся их улыбок. Однако он никогда не боялся одиночества, демоны, что вечность говорили с ним, могли стать хорошими собеседниками. Когда он остался единственным выжившим в его семье, лишь демоны вытянули его из бездны уныния, той депрессии, что заглотила его с головой. Они то и дело, заключали его в тёплые объятья, согревая его душу и сердце, то сердце, что вскоре переполнится гневом и болью. Помнится, в тот момент он вышел из себя, он пролил всю свою ненависть на человечество, он ненавидел тех людей, что живут в этом мире, он ненавидел тех, что презирали его, тех людей, что отняли у него семью. Демоны были рядом, они управляли его гневом, они то и дело то приглушали его боль, то разжигали её ярким демоническим пламенем. А потом юноша встретил Старика. Того Старика, которого знал с детских лет, того Старика, который когда-то давно продал свою единственную внучку. Он погасил боль юноши. Его ненависть ушла, забрав с собою и демонов. Нет, они не исчезли, они вновь попрятались в свои норы, дабы вылезти с новыми силами, вновь шептали из-под полов, согревая одинокую душу юноши. В тот момент появился Безликий. Сторож его души. Так он представился. Демоны перестали преследовать его, они лишь изредка появлялись, как бы показывая, что они всё ещё существуют.

Однако вот уже три дня демоны подшучивают над ним. Они явно пытаются то ли запугать, то ли вновь овладеть его разумом. Они никогда прежде не угрожали, однако сейчас Фриджеку стало по-настоящему страшно. Они возникали из неоткуда, повторяя одну и ту же фразу, фразу, что заставила бы любого человека ужаснуться. Его душа догорает. Это не угроза. Это приговор.

Однако в этот самый момент ему придётся усомниться в здравости собственного рассудка. Подойдя к окну, он услышал, как чей-то нежный голосочек тихо окликнул его сзади. Фриджек замер, не решаясь оглянуться, в надеждах, что ему послышалось. Однако его вновь позвали, на что Фриджек с силой прикусил губу, дабы попробовать усомниться в реальности происходящего. Однако вкус крови явно дал знать, что ему ничего не мерещится. Он аккуратно бросил косой взгляд за спину.

Он знал, что глаза ему врали. Однако он чётко различил прекрасный рыжий цвет волос, которые последние несколько дней могли ему только сниться. Он с удивлением обернулся. В тот же момент волосы сначала потемнели, а потом медленно начали краснеть. Лицо обнажённой девушки расплылось в улыбке, обнажив острые клыки.

— Не плачь, я прошу тебя, — прошептала она.

Фриджек зажмурил глаза. В душе он молился, хотя отродясь не знал ни единой молитвы. Он почувствовал, как она коснулась его дрожащих ладоней. С перепуга он отступил на пару шагов назад. Однако в этот раз глаза подвели его — они не могли оторваться от мягких изгибов обнажённой фигуры, того идеального тела, что стояло перед ним, они не смогли взглянуть ей в лицо, дать ей понять, что он не в её власти. А эти прекрасные шёлковые волосы! Должно быть, они невероятно мягкие, а ярко-красный цвет придавал ему ощущение неповторимости, уникальности.

Она шагнула навстречу. Он не мог пошевелиться. К его удивлению, она вдруг исчезла, и в тот же момент что-то схватило его сзади.

— Это всё ещё я, — прошептала она, — могу ли я составить вам компанию? — улыбнулась она.

У Фриджека не было времени ответить. Она, хихикнув, тут же умостилась у него на плечах, обхватив его голову руками.

— Ты же не против? — будто в пустоту спросила она. — Я знаю все твои прекрасные мысли, — улыбнулась она, прикусив его ушко, — как закончишь, дам пощупать не только волосы, будешь трогать там, где захочешь, так долго, как сможешь, — мягко улыбнуласт она. — Ну, а сейчас — наша работа, — с этими словами, ловкими движениями пальцев она всунула в его руки револьвер, — Мы убьём каждого, кто посмел грабить эту деревню. Мы всегда этим занимались, мы зальём эту прогнившую землю кровью, мы сделаем то, за что нам платят, — она тут же доложила тот единственный запасной патрон в барабан револьвера. — Мы ведь всегда доводим своё дело до конца.

Фриджек встал. Его не удивило то, что он вовсе не почувствовал веса этой девушки, быть может, это тайные желания делают свою работу, а может, предчувствие удовольствия заставляют забыть его тело о ненужных чувствах.

— Вниз, по ступенькам, и выходи с чёрного хода, — командовала она.

Фриджек повиновался. Он не в силах был отказать той, что грудью опёрлась о его голову. Он мигом сбежал на первый этаж, и, удосужившись, что и задняя дверь заперта, выбил её ногой.

— Теперь туда, — махнула она рукой.

Фриджек забежал в небольшой переулок, если можно назвать бегом его быстрый шаг по зыбкому песку, а также маленьким расстоянием между домиками — переулком, столь узким, что мародёру пришлось протискиваться бочком.

А дальше была лишь тьма…

***

Его руки более не дрожали. Он не замечал окружающих. Полностью разряженный револьвер висел у него на поясе за спиной. Вылазка прошла удачно. Пятеро, нет, ещё шестой, семеро… Он перестал считать убитых. Он улыбался. Фриджек был в прекрасном настроении. Его работа была выполнена, а прекрасная Дьяволица всё ещё висела на нём. Он не был против. Он никогда не был против женщин.

Он убивал, упиваясь каждой каплей боли, что он принёс. Они бы его ненавидели, если бы ещё жили. Он вновь залил кровью этот прогнивший мир. Его руки, его пальцы, его лицо, его тело было в крови. Крови бандитов, давно стухшей, чёрной крови прекрасных людишек, населяющих не менее ужасающую пустыню. Он смеялся, словно безумец, осознавший, что он безумен, он открыто смеялся трупам, оставленным позади, капли крови скатывались с его орудий труда — топора, висящего за спиной. Сегодня его тело отняло с десяток жизней. Однако его душа не насытилась.

— Фриджек? — со спины окликнул его Эрл, — Ты куда пропал? Спрячься, быть может, мы не всех перебили.

Фриджек обернулся. Кровь ручьями стекала с его рук, капая на песок, а лицо, его лицо скорчило гримасу ликования. Эрл ошарашенно отступил назад.

— Чудовище… — прошептал он, нахмурившись. — Как таких ублюдков свет ещё носит…

— Убей его… — хихикнула дьяволица у него прямо над ухом, — Посмотри, какая у него прекрасная душа, мы должны освободить её из этого гниющего тела, заберём его оружие, и вновь станем упиваться чужой агонией, — громко приказала она.

Фриджек засмеялся. Эрл ужаснулся и тут же направил на напарника оружием.

— Эрл? Ты чего это? — улыбался Фриджек, медленно сокращая расстояние между ними. — Мы же оба наёмники. Не глупи, — говорил он подходя всё ближе и ближе.

— Не подходи! — закричал Эрл, пятясь назад, — Стреляю! — завопил он.

Фриджек плечом упёрся в дуло винтовки Эрла. Тут же нервы Эрла сдали, он спустил курок. Адские муки постигли тело Фриджека, однако он, будто в эйфории, извлёк топор из-за спины и, завопив от боли, вогнал его в череп напарника. Тотчас он почувствовал облегчение, и, совершенно забыв о боли, вновь вогнал топор в череп мертвеца, смеясь, он разрубал труп Эрла, ломая рёбра, всё сильнее и сильнее пачкая топор, руки, собственное лицо, улыбаясь, возбуждаясь, наслаждаясь видом каждого окровавленного кусочка бездыханного тела, вновь и вновь вонзая лезвие в давно угасшую плоть.

Внезапный взрыв вдалеке оторвал его от интересного занятия. Фриджек внезапно пришёл в себя. Он в ужасе слез с покойника, и, немного отдышавшись, заплакал.

— Не плачь, — удивилась дьяволица, осознав, что упускает управление над его сознанием. — Надо спрятать труп.

Словно в кошмаре, Фриджек выломал дверь ближайшего дома, и, немного порыскав в нём, нашёл огромный шмат ткани и лопату. За последующие несколько десятков минут ему всё-таки удалось скрыть следы своего преступления, закопав вместе с трупом, частичку себя. Его левое плечо ныло, а что-то внутри сжалось, ему было больно, его душа горела, будто её жалкие остатки исчезали, он чувствовал это.

Найдя ещё несколько кусков ткани и немного алкоголя, он сделал себе перевязку раны, оставленной Эрлом. Ухватив винтовку мёртвого напарника, он направился к церкви…

***

Дьяволица тщетно пыталась что-то нашёптывать негодяю. Он стоял у входа в горящую церковь, её крыша обваливалась, стёкла трескались, а монахи безрезультатно пытались заставить заправочную станцию погасить её.

Фриджек закурил. Демон, заскучав, просто повисла у него на плечах. Фриджек был сломлен. Она чувствовала это. В церкви находилась Майн. Единственный человек, что сейчас мог вынести его из темницы отчаяния, сгорел или, быть может, был взорван, или же задавлен обломками.

Фриджек уселся на раскалённый песок. Он более не чувствовал боли. Он лишь ощутил, что потерял себя. Сегодня он лишился последней частицы своего здравого рассудка. Тогда уж, быть может, отдаться на съедение тем демонам, что остались с ним?

Что-то хлопнуло его по плечу. Фриджек обернулся. Он вновь ощутил свою боль, ту боль, что сообщила ему, что он всё ещё человек. Он увидел Майн, девушку, что должна была умереть, но чудом осталась жива, не получив ни единого ожога, ни единого ушиба. Но она не смотрела ему в глаза. Она пыталась заглянуть в душу Дьяволицы, которая, хихикая, пыталась сделать тоже самое с Майн.

— Исчезни, — грозно проговорила Майн.

— И не подумаю, — улыбнулась Демон.

Однако Фриджек их не слышал. Он был счастлив, что Майн ещё жива.

***

Мало что осталось из воспоминаний Фриджека о последующих днях. Он не помнил, сколько ему заплатили, что, между прочим, случалось довольно редко, однако он точно знал, что ночь, обещанная дьяволицей не наступила - всю ту ночь, что та прекрасная госпожа беспечно спала у него на кровати, он пытался отстирать свою одежду от крови Эрла, он хотел хоть немного вернуть ей тёмно-зеленоватый оттенок.

Он помнил, как возвращался домой. Майн сидела рядом, на переднем сиденье, дьяволица умостилась позади негодяя, а сам Фриджек медленно катил домой, сжигая одну сигарету за другой. Его совсем не удивило то, что число его попутчиков внезапно увеличилось на двое, а так же не заботило то, что один из них нереален. Он даже не удивился, когда этот нереальный персонаж умудрился выхватить из его рта недавно початую сигарету, и, довольно пыхтя, полностью выкурить её. У него не было сил удивляться.

Пустынные дороги были прекрасны, с точки зрения пьющего человека. Он помнил, что пил. Скорость была всё так же невелика, так что, ежели даже встретится кто по пути, его смогли бы обогнать.

Скорость была столь ничтожна, что в пути его настигла ночь. Он машинально откинул спинку и моментально заснул, чем вызвал такой дискомфорт у зажатой дьяволицы меж передним креслом и задними сиденьями, что ей даже пришлось исчезнуть и вновь материализоваться на его коленках, прижавшись к его груди. Заметив пристальный взгляд Майн, демонесса улыбнулась:

— Скоро ли ты перестанешь меня игнорировать? С одной игрушкой играть всегда скучно, — пожаловалась она.

— Хм? И с чего вдруг мне с нечистью общаться? — промычала Майн.

— Потому, что ты меня видишь и слышишь. О, какие бы я прекрасные деяния свершила, пусти ты меня в своё сердечко! –пробубнила она. — К тому же, с чего вдруг такая уравновешенная красавица видит меня? — поинтересовалась демонесса.

— Не твоё дело. С нечистью не общаюсь.

— Однако здесь и сейчас ты сама себе противоречишь, дорогуша, — коснулась она ладошкой лица Майн.

— Чудовище, — прошептала она, также откинув спинку своего кресла в надеждах заснуть.

конец третьей части

***

========== Ложь. ==========

Утро в машине, как имел наглость пробубнить Фриджек, началось паршиво. Сигареты закончились, голова разваливалась на части, он находился ещё довольно далеко от Рильтега, а остатка прекрасной огненной жидкости хватало лишь на пол стакана. Да, это было бы ещё терпимо, если бы ночью были закрыты окна, и он бы не замёрз.

Однако каково же было удовольствие набить свой живот недавно зажаренными жуками, приобретёнными им ещё в деревне, и заесть их ещё мягкими сдобными булочками, присыпанных солью. Ему нравился их вкус.

Он разместился у руля. Тишина. Её можно было услышать. Для него это было парадоксом. Чувство спокойствия. Яркий солнечный свет слепил его, однако, мародёр, преодолевая раздражение, медленно набирал скорость, надеясь вскоре увидеть знакомые редкие таблички с названиями деревень.

Тем не менее, первое, что он заметил — небольшой силуэт, быстро сокращающий дистанцию между ними. Столь редко встречаются попутчики на пустынных дорогах. Однако по мере приближения, Фриджек удивлялся всё больше и больше.

Как только чёрный мотоциклист на огромной скорости промчался рядом с машиной мародёра, тот сразу же ударил по тормозам, да столь резко, что, упёршись грудью в руль, пролил на лобовое стекло остатки огненной воды. Однако это сейчас мало интересовало Фриджека, он мгновенно выскочил из джипа, прихватив из бардачка военный бинокль, и уставился вслед прошмыгнувшему мимо него мотоциклисту, что вскоре скрылся за горизонтом.

— Вы это видели?! — воскликнул он. — Он же безголовый! — закричал он попутчикам. — Он же без головы, — пробубнил он, осознав, что в машине никого нет. — Почудилось что ли?! — задумался он.

На протяжении последующих двух-трёх часов его медленной езды он думал о черном мотоциклисте. Он осознавал, что люди без голов не живут, и это было не более чем мираж, однако он также чётко помнил, что у него не было черепной коробки. Он всегда доверял глазам. Однако не всегда его здравый рассудок также принимал это.

Где-то за пятьдесят километров от дома он позволил себе остановиться и передохнуть. Не то, что бы он устал от дороги, сколько ему надоели собственные мысли. Фриджек был вновь один, как и в начале своего пути. Рядом не было ни стража Безликого, ни прекрасной дьяволицы, ни человека по имени Майн.

Развалившись в кресле, он рассматривал винтовку Эрла, «случайно» доставшейся ему по наследству. Она была довольно хорошего качества, увы, ему только не довелось увидеть её в действии. И хотя снайперский прицел был пришпандёрен к ней лишь изолентой, Фриджек убедился, что сидит он крепко, и, вероятно, даже при нечеловеческих нагрузках не сдвинется с места.

Правда, изолента малость мешала отодвигать затвор, что сильно усложняло перезарядку, однако такой недочёт компенсировался дальностью выстрела и убойной силой. Подумаешь: сильнее потянуть за рукоять и вставлять пулю под определённым углом — малая плата за иные преимущества. Вероятно, при выстреле, пороховые газы под давлением сами отодвигали затвор, так что если приловчиться подхватывать его, можно обойтись без прикладывания чрезмерных усилий. А может, изолента и вовсе не касалась затвора, а отодвигался он туго только потому, что немного внутри поржавел, иль пружина была чересчур уж тугая.

Голод. Он вновь оторвал Фриджека от действа, кое он мог, наверно, проделывать ещё несколько часов. Обед негодяя нисколько не отличался от завтрака, разве что каждый полудневный приём пищи он заставлял себя запивать двумя стаканами горячей воды — неизвестно зачем, но так приучил делать его Старик. Так что кипятильник и алюминиевая кружка также вечно составляли мародёру компанию, для них он выделил даже специальный отсек в своём рюкзаке — чуть больше, чем отсек для патронов, но куда меньше, чем отсек с сухарями и двухлитровым бутылем с водой — неприкосновенный запас, к коему он притрагивался лишь тогда, когда подыхал от голода.

После непродолжительного приёма пищи он решил потихоньку выдвинуться в сторону дома, однако его тело малость не согласилось со столь поспешным решением и решило задремать…

Проснулся он от неимоверно раздражающей тряски и довольно громких воплей, вероятно, в его сторону. В опущенное окно джипа негодяя просунул руку иной негодяй со знакомым лицом.

— Э-эй, Фри! — орал он. — Фри, да очнись ты уже!

Фриджек открыл глаза.

— Эрл? — удивился он, не в силах произнести что-либо ещё.

— Призрака увидел? — в ответ обиженно пробубнил Эрл. — Ружьё моё! — закричал он, вновь изо всех сил тряхнув мародёра.

— Призрака увидел… — будто во сне повторял Фриджек снова и снова, полностью игнорируя бешенную тряску.

Эрл демонстративно опустил руки и скорчил обиженную гримасу.

— Знаешь, Фри, по хорошему за воровство у нас карают смертью, и ты, как наёмник, это прекрасно знаешь, — ухмыльнулся он. — Однако обстоятельства сложились так, что вчера ты, пьяный придурок, решил поехать домой, наспех собрав вещи, идиотина. И мало, что своих шмоток забыл, так ещё и моё ружьё стырить умудрился. По старой памяти, я тебе прощу это, — с этими словами он швырнул армейскую футболку негодяя ему в лицо. — Меняю твои лохмотья на моё ружьё! — воскликнул он. — Внимание, акция! Один плюс один равно нуль! Ты заслужил два фингала, по одному под каждым глазом, однако в сумме они дадут ни одного! — крикнул он. — Что правда, если вы вернёте мою вещь без боя, — сверкнул взглядом Эрл.

Предложение Эрла показалось Фриджеку довольно выгодным. Однако как только Эрл заполучил свою винтовку обратно, он, помахав рукой и оставив негодяя в полном недоумении, вскочил на своего «железного коня с мотором» и помчал прямо в противоположную сторону от направления Фриджека.

Он решил не задумываться, что же произошло. Его сбивало с толку то, что его футболка была без пятен крови, его плечо совершенно не болело, а торс покрывал лишь жилет из джинсовой ткани. Он просто вдавил педаль газа в пол…

Вдали показались очертания низеньких домиков. Звуки хриплого посмеивания вырвались из груди мародёра. Он добрался до этой ужасной и проклятой деревни. Фриджек въехал в «Южные Осторги».

Остановил он свою машину прямо у ворот главы деревни, чем вновь вызвал интерес у местных рабочих. Жадные взгляды толпы облизывали облик новоприбывшего, чем вызывали отвращение у того, кто вечность пытается укрыться в тенях пустоты. Однако Фриджеку показалось, что где-то он уже всё это проживал.

— Господин Демон, я так рад вас видеть! — закричал Макс, староста деревни. — Скажите, а зачем вы все используете псевдонимы? — вдруг спросил он.

Фриджек, пропустив эти слова мимо ушей, прошмыгнул мимо Макса, оставив его у входа в его дома в одиночестве. Негодяй направлялся к комнате, в коей не так давно жила рыжеволосая.

— Извините, эта комната занята другим наёмником, — быстро остановил догнавший его Макс, сделав вид, что не заметил такой наглой выходки негодяя. — Вы живёте совсем рядом, — с этими словами Макс чуть ли не силой затолкал наёмника в соседнюю дверь.

— Как я и написал в объявлении, вскоре на нашу деревню вновь будет нападение банды «Пустынная Кобра», в ней числится всего двенадцать разбойников. Не думаю, что пяти столь известным наёмникам будет тяжело разобраться с ними, вы ведь всегда доводите дело до конца, — коротко ввёл Макс негодяя в курс событий. — На вас всех — двадцать золотых, разделите сами. Увы, мы не знаем точно, когда они будут, так что пока вы живёте у нас, мы покрываем все ваши расходы, — протараторил Макс, выйдя в дверной проём. — Так всё же, зачем вы используете псевдонимы, а, Демон?

— Традиция, наверно… — задумался Фриджек, присев на прохладный каменный пол. — Вероятно, по ним легче нас различать. Никто не будет бояться Мауса из Рильтега, их там десятки, но вот когда на помощь к тебе приехал Палач или Линчеватель, или, быть может, Одноглазый Убийца, — думаю, это посеет страх и смуту среди врагов, — улыбнулся Фриджек. — Да и потом, стоит воспринимать их скорее как клички, тем более их раздаёт нам наши заказчики за наши заслуги.

— И где же вы успели провиниться, что вас Демоном-то нарекли? — поинтересовался Макс.

— А фиг его, — пожал плечами Фриджек, — говорили, что улыбнулся где не надо, — задумался он.

Макс оставил наёмника в тишине. Когда всё же негодяй очнулся, он заметил в окне лишь багровый оттенок заходящего солнца. Прекрасный вид грел его тело, а разум Фриджека вновь обрёл столь желанное спокойствие.

Решение познакомиться с теми, кто будет так или иначе быть твоим союзником, пускай всего на несколько дней, казалось Фриджеку верным. Однако… Он чувствовал какой-то подвох, что-то необычное, будто что-то подобное он уже видел во снах. Дежавю, как сказал бы он, если бы знал это слово.

Он выглянул за дверь. Полудневное солнце тут же ослепило его, однако негодяй, преодолевая нотки лёгкого раздражения, заставил себя выйти из комнаты. В ту же секунду его потащили вниз.

— Помереть хочешь? — прокричал Эрл ему на ухо. — Давай не высовывайся, — орал он, силой прислонив недоумевающего Фриджека к стене. — Так, слушай, — командовал он, — сейчас бегом вон к тому зданию, в вон ту дверь, там на второй этаж и прикрываешь меня. Понял? — гаркнул он.

— Да, да, — тихо повторял Фриджек, пытаясь всё-таки нащупать давно исчезнувшую дверь позади себя, — яснее некуда.

Нити его памяти будто спутались, вновь и вновь производя ощущение, что, пускай и не в нашей вселенной, но где-то в параллельном мире, точно что-то подобное уже происходило, да, он, или, быть может, не он, но точно проживал эти мгновенья.

Он не слышал выстрелов, пока бежал. Его ноги вязли в песке, он еле мог перебирать ими. Однако он не мог остановиться, его сердце колотилось от чувства приближающейся смерти, а в голове ярким пламенем горела фраза, что вся его жизнь — ложь.

Как оказалось, та дверь от дома не была заперта. Фри шмыгнул в неё, и, быстро изъяв револьвер, тут же выстрелил в дверной проём справа.

«За что…», — тихо донеслось с той стороны. Не было крика. Не было стонов. Лишь тело Майн, лишённое души, с глухим стуком упало на паркет. В ту же секунду, негодяй оказался подле неё.

Она улыбалась. Грустной улыбкой приближающегося конца. Лишь слёзы текли с её опустевших глаз.

Фриджеку было больно. Никогда прежде он не чувствовал подобной горечи на душе. прислонив голову некогда живой подруги к своей груди, он беззвучно заплакал.

«Не плачь», — мёртвые глаза подруги уставились на него. Они, должно быть, не видели его. «Почему же ты плачешь? Мы были знакомы всего пару дней…» — тихо шептали посиневшие губы трупа.

«Убийца» — взвизгнул знакомый женский голос позади. Фриджек тотчас обернулся. Он заметил лишь пару локонов прекрасных рыжих волос, что тут же скрылись за дверным проёмом. В тот же момент, Майн начала распадаться на части, быстро превращаясь в тёплый пепел и оставляя чёрные разводы на ладонях ошарашенного Фриджека. С минуту он пытался собрать её воедино, однако прах тут же исчезал, стоило негодяю коснуться его.

Тут его с силой толкнуло куда-то в стену, чрез которую он без труда просочился. Тотчас он увидел прекрасный горизонт, багроватый закат и невероятно чёрную пропасть под ногами. Он стоял у скалистого обрыва, чуть не заступаючи за линию невозврата. Ему казалось, что сама Тьма сейчас наблюдает за ним откуда-то снизу, заставляя остатки его души вздрагивать.

Подозрительный шорох вновь послышался откуда-то из-за спины. Мародёр лишь бросил туда косой взгляд. Пустыня. Столь прекрасная и столь ужасная. Столь ненавистная и столь любимая. Он стоял на краю пустыни, где заканчивается мир реальностей и медленно переходит в мир грёз.

Посреди той пустыни стоял Фриджек. Молодой Фриджек, быть может, ещё подросток, не испачкавший руки чужой кровью. Король этой пустыни. Господин этого прогнившего мирка. Он презренно смотрел на старого Фриджека, на того, кого судьба метала из передряги в опасность, на того, кто успел поседеть к своим годам. Сутулый Фриджек, нет ещё не старик, но с давно иссохшими мускулами, давно угасшим взглядом. Настоящий Фриджек и сам не признавал перемен в своём теле, оно точно сжалось, округлилось, будто под тяжестью всего неба.

Мародёр опирался на свою металлическую трость. Его спина не выдерживала своего собственного веса. Он не мог более стоять прямо. Он не мог более бегать. Он не мог более участвовать пьяным в потасовках. В конце концов, ему было тяжело просто дышать.

Мальчик подбежал к мародёру. С минуту они оба стояли на краю пропасти, разглядывая нежные переливы заката.

— Это ли и есть край мира? — спросил старик.

— Он… не такой живописный, — задумался мальчик. — Он скорее похож на…

— Конец пути. От сюда приходит всё на землю, отсюда же нас и забирают.

— Неверно. Скорее, на ложь. Обман, что за горизонтом лишь небо и Тьма.

— Непроглядная, бесконечная Тьма, — прошептал старик, взглянув под ноги.

Мальчик умолк. Старик уселся на камень, свесив ноги над пропастью.

— Что ты чувствуешь? — вдруг спросил мальчик.

— Тревогу, — задумался старик. — Смерть будто пробует меня на вкус.

Тут Фриджек осознал, что никого рядом нет. Мальчик, юный Фриджек, будто растворился в пространстве, а мародёр вновь почувствовал силы в своём теле, вновь сумел расправить плечи и подняться на ноги.

— Да как таких ублюдков свет ещё носит?! — неожиданно закричал Эрл позади, произведя выстрел. — Сдохни во мраке!

Будто тысячи иголок вмиг проткнули плоть недоумевающего Фриджека. Его тело содрогнулось от боли, и, оступившись, полетело вниз, в пропасть.

Душераздирающий вопль пронёсся над пустыней, и, застыв в воздухе, растворился. Его тело, ещё не погибшее, стремглав летело вниз, по пути цепляясь за уступы и раздрабливая кости. Будто дичь на скотобойне, Фриджек визжал от боли, всё глубже и глубже погружаясь во Тьму.

Он лежал на каменной платформе, окутанный черноватым вязким дымком. Его голова смотрела куда-то вверх, но не могла разглядеть синеву неба. Тут он почувствовал свои собственные руки, те, что не так давно казались сломанными.

Ему удалось подняться. Тьма сгущалась над его головой. Кто он? Мародёр, убийца, наёмник. Он не мог вспомнить своего собственного имени. Казалось, его у него никогда и не было.

За краем реальности мировые линии сплетались воедино, подвергая заблудшие души испытаниям. Прогнившие жизни, кои отверг свет, теперь могла поглотить лишь Тьма. И никому из беглецов не укрыться от неё…

Где-то далеко, во Тьме, он заметил маленький огонёк. Негодяй тут же пошёл к нему навстречу. Чем ближе он приближался, тем больше он удивлялся. У костра сидела небольшая группа людей, молча наблюдая за затухающим пламенем.

— Добрый, эмм… ночи, — начал новоприбывший.

— Здоров, — гаркнул какой-то мужик у костра.

— Привет, — тихо прошептал другой.

— Ещё один, — всхлипнула третья.

— Кто вы? — спросил новоприбывший.

— Не знаем, — пожала плечами какая-то девка. — У всех нас, похоже, амнезия. Не только на то, как попали сюда, но и на нашу личную память, оставив лишь приблизительное осознание того, кем мы были. Я Вторая, приятно познакомиться, — улыбнулась она. — А какой номер на твоей руке? — поинтересовалась она.

Новенький взглянул на тыльную сторону ладони. На ней, кривовато, но была выцарапана единица.

— Значит, ты Первый, — пояснила она. — Увы, здесь у нас нет ничего, кроме этих номеров.

— Что, совсем ничего? — удивился Первый.

— Ну, тут есть двенадцать факелов и коробок спичек, — она пальцем указала на эти приборы, что лежали у костра. — Ну, признавайся, а ты чего учудил? — взглянула она в глаза Первого.

— Немного того, немного сего.

— Все мы так, — ответил какой-то блондин. — Третий, приятно познакомиться.

— Я вот, за кражу сюда попала, — пожала плечами Вторая, — за карманную. Попалась. Вот выберусь отсюда, в жизни больше красть не буду! — пообещала она. — Я тут торчу уже недели три, если не больше. Тут время идёт как-то хмм… как бы сказать… иначе?

— Так, у нас есть двенадцать факелов. Они же нам зачем-то нужны? — задумался Первый.

— Ну, теперь нас двенадцать. Значит, на человека по факелу. Быть может, они помогут нам выбраться отсюда.

— Тогда давайте, раз мы все в сборе, попробуем найти выход? — предложил Первый.

— Не ты тут командир, — гаркнул Пятый. — Ишь, раскомандовался, важный какой. Заткнись.

— Я за… — тихо прошептал Двенадцатый.

— По сути, раз ты ты Первый, то ты и должен вести. Это так, чисто логически, — предположил Третий. — Я не против.

Первый взял коробок спичек.

— Ты что творишь? — вмиг налетел на него Пятый. Вторая, вскрикнув, отскочила в сторону, и кулак пятого без помех достиг своей цели — лица наглеца. — А ну-ка на место… — не успел он договорить, как, тут же схлопотав ответный удар, отлетел метра на три.

Первый тотчас подскочил к окровавленному телу и начал избивать его ступнями. Третий же, изловчившись, вцепился в его правую ногу, и что есть мочи укусил её, да так сильно, что кровь соперника обагрила его зубы.

— Подонок! — заорал Первый от боли. Тогда он схватил новый факел, и, зажгя его о костёр, тыкнул его концом в живот Пятого.

Костёр тут же погас, как и факел Первого. По пещере пронёсся пугающий хохот. Пятый тотчас отцепился от Первого, который тут же спичкою зажёг факел.

Десяток пар испуганных глаз уставились на Первого. Он пересчитал всех. Ровно десять. Десятеро, не считая его, остались в этом месте. Первый сглотнул застоявшуюся слюну. Когда погасает свет, исчезает одна жизнь.

— Я сваливаю, — заявил он, быстрым шагом направившись во Тьму. Вторая, подхватив оставшиеся факела, тут же хвостиком поплелась за ним.

— У нас нет ни факелов, ни костра, — пожал плечами Третий, — они нам ничего не оставили. Так что, либо мы за ними, либо мы подыхаем во мраке, — протараторил он, рванув за второй.

У остальных просто не было выбора.

***

Звуки его имени повисли во мраке. Он стоял пред Тьмой, существом, кое-незримо существует в нашем мире, из-под полов наблюдая за заблудшими душами.

Тьма улыбался. В темноте Фриджек всё же мог различать его дьявольскую улыбку. Тьма сверлил его взглядом, прошибая плоть, заглядывая прямо в душу негодяя.

— Невероятный ты… — тихо прошептал Тьма.

Фриджек, присев, закрыл голову руками в надеждах спрятаться от назойливого собеседника.

— Кто же ты? — раздумывал Тьма, вновь и вновь обходя вокруг сгорбленной фигуры.

Фриджек вновь находился в одиночестве, как и на начале своего путешествия. Одиннадцать его спутников пропали, так сразу, как только угас его факел. Вместе с факелом угасли и воспоминания о них, будто бы их никогда и не существовало.

— Когда же ты посмел стать лидером? — прошептал Тьма над самым ухом негодяя. — Не ты ли тот самый трус, что вечно прячется за спины других и подчиняется каждому чужому слову? Да как ты посмел вести за собою всех тех обречённых? Хотя знаешь, мне даже понравилось. Впервые на моей памяти от меня кто-то сумел сбежать. А из-за кого? Из-за маленького человечка, которого сейчас скрутило от страха и дрожи.

— То был не я, — тихо ответил Фриджек.

— Как это, не ты? — удивился Тьма. — А кто же посмел их повести за собою?

— Меня гнал страх и незнание. Страх пред неминуемым исчезновением, и незнание, кто я есть. А эти люди… Они просто пошли следом…

— Откуда такие мысли у такого идиота, как ты? — засмеялся Тьма. — Не уж то ты поумнел за столь короткий промежуток времени?

— Отнюдь нет, — прошептал Фриджек. — Я лишь стараюсь быть честным и с тобой, и с самим собой. Они просто верили в меня, и я верил, что делаю верные вещи.

— Тогда чего же ты ждёшь?

— Не понял.

— Я отпускаю тебя, — улыбнулся Тьма. — Ты куда интереснее, чем казался мне с самого начала. Столь многогранная личность, проявляющая всю свою красу только в самых отчаянных ситуациях.

Фриджек непонимающе уставился на бесплотного собеседника.

— Прежде чем, я могу задать всего один вопрос? — тихо спросил мародёр.

— Валяй.

— Как долго мне осталось?

— И хотя твоя судьба уже прописана, этого даже мне неизвестно, — ухмыльнулся он.

— Тогда, почему, почему же эти видения, эти… демоны, постоянно, вечно говорят мне, что моя душа догорает?

— В твоём мире слишком много лжи, — задумался Тьма, — даже мне не под силу узнать, когда та или иная душа заблудится во мраке. Демоны — та ложь, в которую ты веришь.

— Но ведь они всю мою жизнь были здесь, со мной, в моём теле, в моей голове! Они не могут быть нереальны! Это же моя жизнь!

— Значит, вся твоя жизнь — ложь!

— Нет, — прошептал он, — Невозможно! Не верю! Я жив, я существую, — кричал он, будто в страшном сне, — я, я, моя память, моё прошлое — это не может быть ложью. У меня есть чувства, у меня есть сознание. Я являюсь тем, кем был всегда! — чуть не плача продолжал он. — Я — Фриджек. Я — Мародёр. Я — УБИЙЦА!

В ту же секунду вязкий чёрный дымок рассеялся. В одиночестве Фриджек вновь стоял на краю мира, наблюдая за прекрасным заходом вечного солнца, свесив ноги над пропастью Тьмы.

Его душа позабыла, что было внизу, будто бы его там, на дне отчаяния и мрака, никогда не было. Он лишь нежился в лучах заходящего солнца, что медленно скрывалось за горизонтом.

Видения рассеялись, он вновь находился в своей комнате, лёжа в своей кровати его собственного дома. Он чувствовал, что будто проснулся от тяжёлого сна, который так давно предпочёл позабыть.

Тут он заметил инородное тело, тихо посапывающее ему в подмышку. Прекрасная коротышка, будто не замечая Фриджека, всем телом прижалась к его нагому торсу. Вдруг малышка, глубоко вздохнув и потянувшись, открыла глаза.

— Доброе утро, — тихо простонала она. — Кушать хочешь?

— Угу, — промычал негодяй, вспоминая, как эту красотку занесло в его берлогу.

Рыженькая, вновь потянувшись, слезла с кровати, и, накинув на нагое тело полупрозрачный халатик, поплелась на кухню, сопровождаемая недоумевающим взглядом Фриджека.

Через десяток минут девушка вошла в спальню наёмника и, придвинув ногами маленький столик к его кровати, поставила на неё две тарелки. Фриджек тут же подскочил к столу, однако коротышка, презрительно фыркнув, заставила негодяя смотаться на кухню и обмыть руки холодной водой.

Как только мародёр вернулся, рыжеволосая ожидала его за столом, откинувшись на спинку любимого кресла наёмника. Фриджек сел напротив.

Он с непониманием уставился на белую с жёлтыми пятнами субстанцию у него в тарелке, однако заметив, что коротышка с удовольствием смакует неизвестное блюдо, так же принялся за приём пищи.

Ему не удалось как следует распробовать вкус, его непослушный взгляд то и дело скользил по её прекрасным формам, по нежным изгибам бёдер, цепляясь за подтянутый животик. А эта прекрасная грудь! Давно он не имел удовольствия насладиться столь невероятными видами. Его взор пробегал по худеньким, но сильным ручкам, и, остановившись на прекрасных волосах, возрадовался. Коротышка делала вид, что не замечала столь непристойное поведение взгляда негодяя, однако, не сумев скрыть сильное смущение, покраснела. Она не была против. Она любила Фриджека. Доев, она вновь откинулась на спинку любимого кресла негодяя и, закрыв глаза, вновь позволила ему лицезреть её прекрасное тело. Она чувствовала, как наёмник мысленно облизывал каждый кусочек её кожи, о да, она чувствовала его тайное, столь неумело скрытое желание, улыбнувшись, она молила, дабы этот момент длился вечно. Она почувствовала свою власть над жизнью этого ужасного человека.

Она приоткрыла глаза. Фриджек, поднеся тарелку с недоеденным завтраком ко рту, будто завис в своих мыслях, не намереваясь пошевелиться.

— Доедать собираешься? — улыбнулась она.

Фриджек, очнувшись, уставился в тарелку. Момент был упущен. Он не осмеливался вновь поднять глаза, а коротышка, намекая что не против, не сумела вновь обратить взор Фриджека в свою сторону.

Он поставил пустую тарелку на стол. В тот же момент девушка, оказавшись за спиной негодяя и легонько прикусив его правое ушко, прошептала:

— Дорогой, погрей мне воду. Я хочу купаться.

Фриджек повиновался. Тотчас он оказался в ванной комнате, довольно сильно отличающуюся от его ванной комнаты в его воспоминаниях. Коротышка, обхватив негодяя руками, умостилась у него на спине.

— Дорогой, ты чего замер? — прошептала она, заметив, как негодяй непонимающе уставился на кучу шлангов, рычажков и кнопок. — Давай, сначала вон тот, — тыкнула она пальцем на небольшой красный рычажок.

Посреди стояла металлическая бочка на 600, нет, даже на 700 литров. И холодная вода из огромного резервуара медленно начала её наполнять. Как только вода намочила отметку «500» коротышка приказала перекрыть воду и включить подогрев, нажав на кнопку рядом с огромной батареей.

— И следи, что бы не закипела, — улыбнулась она, слазя с негодяя. — Проверь минут через пятнадцать.

Как и сказала малышка, через пятнадцать минут вода была готова. Негодяй отключил подогрев, заставив аккумулятор перестать тарахтеть. «Как же это непомерно дорого», — было, подумал он, однако как только рыжеволосая скинула полупрозрачный халатик на пол, полностью обнажившись пред взором негодяя, и эта мысль исчезла в его голове.

— Ах, как хорошо! — вздохнула она, полностью погрузившись в горячую воду. — Дорогой, а ты разве купаться не будешь?

— Нет, не знаю… — пробубнил Фриджек, вновь не в силах оторвать жаждущего взгляда от её нагого тела.

— Чего ты там шепчешь? — улыбнулась она. — Давай сюда! — скомандовала она.

Фриджек не в силах был отказать. Преодолев смущение, он заставил скинуть с себя всю свою одежду, и, потеснив коротышку, по грудь погрузился в бочку. Уровень воды, чуть не дойдя до края, остановился. Девушка, тотчас прижавшись к Фриджеку, улыбнулась. Наёмник почувствовал себя счастливым. Горячая водичка расслабила его тело, а коротышка, обняв его, принесла его душе невероятное спокойствие.

— Ты — мой единственный, и всегда им будешь, —прошептала она, — даже если весь мир отвернётся от тебя, я всегда буду рядом… слышишь? всегда… — улыбнулась она.

Фриджек не слышал её. Он впервые был рад тому, что ему всё-таки повезло родиться на закате человечества. Он более не хотел видеть океаны, отнюдь, быть может, такое желание ещё и осталось у Фриджека, однако где-то очень глубоко в его душе, он лишь желал, дабы это маленькое создание всегда могло его обнимать, та даже не обнимать, — а просто быть рядом. Вечно.

Будто невидимая цепь связала душу столь порочного создания как Фриджек со столь светлой душой коротышки. Они веками будут скованы этими узами, невидимыми постороннему глазу, ощутимые только им двоим. Так казалось Фриджеку. И даже после смерти, быть может, блуждая с единственным факелом во мраке, они всё же смогут отыскать друг друга.

Вдруг картинка пред его глазами, закрутившись, смазалась в однотонную панораму. И Фриджек в своей повседневной одежде стоял посреди этого хаоса, мысленно моля, что бы этот водоворот остановился. Ложь. Это слово огненными семенами вросло в его мозг, заставляя его душу сжиматься.

Тут картинка перестала вращаться будто в урагане, и первое, что он заметил — серьёзное лицо Майн, коя присела около обездвиженного тела мародёра.

— О! Ты очнулся! — неподдельно обрадовалась она. — Так, не шевелись, — приказала она.

Тут Фриджека скрутило от боли в плече.

— Я сказала не двигаться! — заорала она ему на ухо, и, с силой, прижав негодяя к стене, дальше стала огромным пинцетом колупаться в дыре на плече мародёра. Лицо наёмника исказилось от боли, он хотел кричать, но не мог, его тело, его руки пытались вырваться из этой ловушки телесных страданий, однако Майн, разозлившись ещё больше, только сильнее стала вжимать Фриджека в стену.

— Всё! — закричала она. — Закончила! — она вынула пинцет с пулей из раны мародёра. — Скажи спасибо! — приказала она, вытащив кляп.

— С-спасибо… — вздохнул Фриджек с облегчением, и в тот же момент вновь заорал от боли — негодяйка приложила к окровавленному ранению кусок мягкой ткани, предварительно смоченной спиртом. Быстро перевязав мародёра, она слезла со скорчившегося тела.

— У-ух, ну ты и крепкий конечно, — улыбнулась она, — можешь собою гордиться. Тебя не отрубило от боли, слышишь? — толкнула она негодяя в больное плечо, и, заставив Фриджека вновь взвизгнуть, громко засмеялась.

Они находились в доме старосты деревни. Фриджек ощутил, что эта жизнь более не была ложна. Он ощутил знакомые чувства, что так щепетильно скрывались за завесой Тьмы.

— А, точно, чуть не забыла, — воскликнула Майн. — Вот, держи, твой гонорар за работу, — она вручила мародёру четыре золотые монеты. — Хорошо постарались! Даже никто не погиб. Хотя ты — другое дело, потерял сознание так сразу, как тебе прострелили плечо.

— А то, что я видел, что…

— Ой, да не переживай, — улыбнулась она. — Ты просто бредил. Хотя, как сказал Эрл, бесполезным ты не был — четыре убитых бандита — твоих рук дело. Тебя обогнала только эта мелкая. А всё-таки она хорошо стреляет. Что бы мы без неё делали! А ещё и эти идиоты из церкви хорошо постарались, каждому патронов дали. У-ух, видел бы ты их склад оружия, — без умолки тараторила Майн, — там не склад, а целый арсеналище! И дробовики, и револьверы. Надобна как-нибудь их обчистить, — запнулась она. — А всё же, мы на славу потрудились!

Тут дверь его комнаты быстро распахнулась.

— О, живой! — обрадовался Эрл. — А я уж думал, ты это… того. Закончился твой срок годности, так сказать, — засмеялся он. — Ну что, а ведь правдивый ходит слушок в народе, что ты всегда доводишь дело до конца! Ого! Ты ещё себя и перевязал, ого-ого! И пулю вытащил! Ну что же, уважаю, уважаю. Ну и крепкие у тебя нервы — в своей-то ране колупаться, вот чё тебя Демоном-то прозвали, а?! Какого оно идёт, как дела, короче?

— Меня Майн перевязала… — начал Фриджек.

— А кто это? — удивился Эрл. — А, впрочем, неважно. Так! Обед! И ни слова больше! — сказал он, приподняв напарника за здоровое плечо. — Обед, обед, обед! Ты когда-нибудь пробовал бульон на мясе? Так вот. Специально для тебя, мы с пацанами скинулись тебе на целую курицу, и сварили отменного бульона! Каждый попробовал. А тебе — за большое спасибо каждому из нас! Увы, некоторые уже по домам поехали, но, мы подумали, ты заслужил. И особое спасибо скажешь рыжей, когда встретишь. Это эта негодяйка уговорила остальных! Мы, что правда, немного сами подъели немного, но ты же нас простишь? — засмеялся Эрл. — Ладно, я завтра утром еду домой, так что до завтра ты не будешь один!

— Спасибо Эрл, — пробубнил Фриджек. — Спасибо тебе большое.

— Брось, — улыбнулся Эрл. — Считай, что мы просто отпраздновали успех.

— И сколько я лежал без сознания?

— Часиков шесть. Немного. Так, ни слова больше! Идём греть тебе бульон! — заорал Эрл, потащив Фриджека на кухню дома Макса.

конец четвёртой части

***

========== Безкрылый. ==========

На рассвете Макс провёл раненного наёмника к двери его машины.

— Вы точно не хотите погостить ещё? — улыбнулся он. — У вас довольно паршивое состояние. Мы готовы вас содержать ещё неделю.

— Не стоит, спасибо. Не хочу быть обузой.

— Благородный… — сзъязвил Макс. — Сказал бы, что домой просто хочешь, свалить из этого захолустья. А то теперь даже неловко.

— И то верно, — засмеялся Фриджек. — Скучно у вас тут.

— Вот и славненько, — улыбнулся Макс, открыв переднюю дверь джипа и помогая наёмнику безболезненно разместиться у руля. Мародёр открыл окно, и Макс тут же протянул зажатый кулак в машину:

— Вот, лично от меня, ещё один золотой, — он выронил его из ладони, давая возможность наёмнику подхватить его на лету, — только напарникам ни слова, а то обидятся! Это вам на лечение, — махнул он рукой. — Приезжайте как-нибудь, выпьем вместе, — попрощался он.

— Всенепременно, — улыбнулся Фриджек, легонько вдавив педаль газа в пол.

Он отъезжал все дальше от деревни, оставляя жителей Осторгов далеко за горизонтом. Машина скользила средь хаотично разбросанных песчаных насыпей, медленно перевозя раненого домой.

— Тебе следовало у них погостить, — прошептал знакомый голос позади.

От неожиданности здоровая рука Фриджека дрогнула, а сам он, случайно вывернув руль, прижался больным плечом к двери автомобиля, однако тотчас придя в себя от боли, ударил по тормозам, да столь резко, что машина мало не перевернулась. Отдышавшись, мародёр обернулся.

— Ты?! — воскликнул он. — Да что… Да как ты тут оказалась?

— Секрет, — улыбнулась Майн, развалившись на пассажирском сиденьи, — не соизволите ли вы меня до города довезти?

— Я?! Что?! — бубнил Фриджек себе под нос. — Когда ты успела залезть в мою машину?!

— Всегда тут была, — ухмыльнулась она, перелезая на переднее сиденье. — Ой, да какая разница?

— Ну да, — прошептал он, — конечно…

Томно вздохнув, Мародёр вдавил педаль газа в пол.

***

— Всё! Приехали! — воскликнул наёмник. — Рильтег! Добро пожаловать!

— Да не кричи ты так, — простонала спящая Майн, — всё поняла же.

Фриджек медленно подкатывал к знакомым двухэтажным небоскрёбам.

— Выходить собираешься? — поинтересовался он, на что получил со стороны спутницы лишь неясное бормотание. — Делай что хочешь, — смирился он, заезжая на заправочную станцию.

Полуденное солнце выжимало остатки жизнной энергии из немногочисленного населения Рильтега. Фриджек сидел на лавочке под навесом, как обычно жалуясь на паршивую погоду старику.

— Есть предложение, — начал старик, заставляя неясному ворчанию Фриджека прерваться.

— Слушаю, — устало закрыл глаза он.

— Недавно был тут один, э-э, из ваших на заправке. Мы ему мотор меняли, что правда денег у него не было.

— И? Я его искать не буду.

— Да я не об этом, — махнул он рукой. — Он вещами расплатился.

— Ближе к сути.

— Ну так о чём я, не хотел бы ты всё то барахло скупить?

— Ну и на кой-чёрт мне мусор?

— Да не так выразился, — улыбнулся дед. — Давай по другому.

— Ну попробуй, — Фриджек вновь закрыл глаза, вернувшись в состояние полудрёмы.

— Так вот. Ты же вроде куришь много. А я тебе денег должен. О чём я. Этот умелец нашёл целую упаковку сигарет!

— Ты хотел сказать пачку? — удивился Фриджек, приоткрыв правый глаз.

— Нет-нет-нет, — засмеялся старик, — ты всё правильно услышал. Целый блок! Двадцать пачек!

— Ну и?

— Купи.

— Много?

— Всё.

— Сколько?

— Пять плюс долг. Пять сбросил.

— Идёт.

Старик заставил белобрысого юношу погрузить блок в багажник машины мародёра, и, пересчитав полученную сумму, с довольным выражением лица спрятал её во внутренний карман.

— Откеда рана? — поинтересовался он. — Всё нормально?

— Ты же сейчас не собираешься слушать историю о том, как меня ранили?

— Пф, брось, — засмеялся старик. — Да никто эту нудню услышать не захочет. Спросил чисто ради вежливости.

— Тогда, у меня всё хорошо, — откинулся Фриджек на спинку лавочки, закрыв глаза. — Скоро заживёт.

В тот же день в паб «Забулдыги» вошёл её частый посетитель. Наёмник, что не так давно брал здесь задание, на этот раз вернулся с непримечательными изменениями: у него было прострелено левое плечо. Заметив негодяя, Маус тихо выругался, однако, не подав явного отвращения к сией персоне, поприветствовал его.

Просьба наёмника показалась Маусу как минимум странной, ибо плох тот наёмник, который не помнит, с кем и когда работал, тем более так недавно, на что мародёр, ссылаясь на болевой шок, попытался доказать бармену, что в этом нет ничего удивительного.

Маус перечислил:

— Демон — раз, Бармен Виталя, Призрак, Кран да Ящик.

— Кран?! Ящик?! — засмеялся Фриджек. — Это за что их так?

— Не мои проблемы, — ухмыльнулся бармен. — Они не из Рильтега.

— Все?

— Ну, только ты местный. Кран и Ящик с Головой — из Дуркуб, а Виталя из Вильта.

— Не тот вопрос, хотя и на этом спасибо. Я вот чё спрашивал: это все наёмники, которые там были?! Их разве не было больше?!

— Тебе что, мозги с плечом прострелили? — съязвил Маус. — Вы бы ни за что не согласились лезть под пули за пару золотых, но вот за пять или шесть…

— Ладно, я понял.

— А зачем тебе? — поинтересовался Маус.

— Да так, напарника нашёл.

— Не зная его имени?

— Имя-то знаю, а вот позывной — нет, — улыбнулся Фриджек.

— И как его звать? — поинтересовался Маус.

— А тебе какое дело? — ухмыльнулся Фриджек.

Остаток его дня прошёл крайне непримечательно, разве что вернувшись поздно ночью домой, по дороге прикупив хлеба и прочей разнообразной пищи, он застал давнюю знакомую, коя, развалившись в любимом кресле мародёра, тихо похрапывала.

— От негодяйка, — вздохнул он, прикрыв её тело одеялом, — нельзя же так поступать.

С этими словами Фриджек, приоткрыв окно, завалился спать.

***

— Фриджек… — кричали над самым ухом. — Фриджек… — неугомонно повторяли они.

— Да что опять?! — пробурчал он, открыв глаза.

— Подсудимый четыре-четыре-семь, мы вынесли вам вердикт! — громко проговорила рыжеволосая коротышка в чёрном одеянии.

Фриджек сидел на простом деревянном стуле, а его руки и ноги были крепко к нему привязаны прочной верёвкой.

— Да что это такое? — удивился он, попытавшись пошевелить своими конечностями.

— Не перечить судье! — вспылила рыжеволосая.

В зале поднялся гул. Сотни, нет, тысячи пар глаз, все различных цветов, однако все принадлежащие одному человеку — сотни тысяч рыжеволосых красавиц, как две капли походящие на соседку, сверлили взглядом беспомощного мародёра.

— Тишина в этом священом зале! — приказала красноглазая судья. — Мы собрались здесь дабы судить здесь прогнившую душу этого человека. Итак, Фриджек Гутлэсс.

— Да что тут вообще происходит?! Зачем вы меня связали?! Помогите! — заорал он.

— Не обращайте внимания на моего клиента, — улыбнулась внезапно появившаяся Майн, и, отвесив Фриджеку увесистую пощёчину, заставила его ненадолго замолчать. — У него выдался плохой день.

— Майн! Скотина! Предательница! — сверкнул взглядом Фриджек. — Да что я тебе сделал?! — закричал он, заёрзав на стуле.

Тотчас в его шею безболезненно вошла игла, и, немного пощекотав, заставила его успокоится. Фриджеку вдруг стало так хорошо, так приятно, будто верёвки перестали вжимать его тело в спинку неудобного стула, а сам он находился дома, в тёплой кровати под открытым окном и морозным воздухом.

— …сжечь, сжечь, сжечь, сжечь… — эхом звенело в голове разбойника.

— Замолчите! — словно в тумане кричал он невидимым противникам, однако каждым миллиметром кожи чуял их ненавидящие взгляды.

И тут он прозрел. Он стоял посреди шумной толпы на коленях пред рыжеволосой красавицей.

— …сжечь, сжечь… — шептала она, а её прекрасные волосы, те, что могли Фриджеку только сниться, воспылали ярким демоническим пламенем.

— Сжечь, сжечь! — подхватила толпа, сужая кольцо, и, обхватив бренное тело мародёра, что есть мочи потянули его в разные стороны.

И тут время замерло. Для всех, кроме них двоих.

— Зачем ты так? — поник он головой.

— Сожги, — она обхватила голову Фриджека руками, — избавься от того, что тебя убивает.

— Но что же это? — прошептал мародёр.

— Не плачь, — она ладошкой коснулась его лица, смахнув навернувшуюся слезу. — Ты всё поймёшь, — они встретились взглядами. — Сожги, — грустно улыбнулась она.

— Но… — начал он.

— И мы встретимся, — перебила она, и, затаив дыхание, робко прильнула к его губам.

Неведомые доселе чувства яркими волнами нахлынули на Фриджека. Его тело вдруг освободилось от пут толпы и стало таким лёгким, он, аккуратно подхватив её за талию, крепко прижал к себе, оторвав столь прекрасное создание от земли. Они будто вдвоём воспарили над облаками, кружа в тёплых лучах Солнца в вечном танце, столь желанном, столь недолгом, он чувствовал её мягкое дыхание, а его сердце бешено колотилось, отдавая каждый удар в ушах.

— Сожги, — внезапно отпихнула она Фриджека. Его крылья воспылали, когда она воспаряла в небесах, он стремительно летел вниз, в пропасть, бесконечно чёрную, невероятно глубокую, он падал, видя лишь вечное Солнце, столь далёкое, столь близкое, лишь прекрасные рыжие волосы, белоснежные крылья, кои так ненадолго смог обрести и он.

И лишь с самого дна пропасти, где давно не видели света, он лишь почувствовал, как знакомый женский голос прошептал:

— Обрети свои крылья. Воспари к небесам, к тому Солнцу, что вечность согревает нашу пустыню, покинь этот мир, полный грехов и страданий, и тогда, быть может, мы встретимся…

***

— Сжечь, сжечь, сжечь, — бубнил Фриджек себе под нос. Майн непонимающе уставилась на мародёра, посмевшего разбудить её в полночь.

Фриджек стоял на улице в одних шортах. Он не чувствовал минусовой температуры. Он курил последнюю сигарету. Он дал себе слово сжечь то, что его убивает.

Докурив, он подпалил костёр из бумаги, деревянных брусочков и щепок. С минуту он смотрел, как пламя пожирает свою пищу. Горько усмехнувшись, он выкинул в костёр весь блок сигарет.

— Что ты делаешь?! — заорала удивлённая Майн в окно. Она, выбежав через главную дверь и перескочив ступеньки, ринулась к костру, и, громко выругавшись, голыми руками вытащила не успевшую ещё сгореть пачку.

— Да что на тебя нашло? — закричала она Фриджеку в лицо.

— Мне приказали сжечь её, — нахмурился тот.

— Ты никому не подчиняешься! — вспылила она. — Ты есть ты, ты никогда не должен слушаться их приказов!

Однако Фриджек не слушал её. Он выполнил своё задание. Ведь он всегда доводит свою работу до конца…

***конец пятой части***

***

========== Раб. ==========

Комментарий к Раб.

Так, ребята.

Я теряю хватку, главы становятся всё слабее и

слабее. :(

Увы, это правда.

Поэтому вскоре этот (недо)роман закончится.

Вы не подумайте - сюжета ещё на 2 главы (считая эту) и на целых 4! эпилога.

Зачем я это написал? Для будущего себя, что бы когда я годика этак через два к этому (недо)рассказу вернулся, я мог взглянуть “новым взглядом”.

А если это ещё и читать много будут… Позорище… Смех и прочее…

Гм, то есть на память, и вам, и мне :)

Обещаю достойный конец, я его придумал как только начал писать пролог.

Обещаю всё же оправдать метку “триллер”. :)

Что ж.

Пора.

Терпения и оптимизма,

С любовью, Дрюха Дрон.

— Здесь налево, — зевнул развалившийся на переднем сидении Маус. — Та-ак, ещё чуть дальше… Да газуй ты уже! — хлопнул он Фриджека по спине. — Еле ползём.

— Моя машина, как хочу — так и вожу, — огрызнулся Фриджек.

— Стоп! — заорал Маус, до боли стиснув плечо наёмника, заставив его сморщиться. Бармен, выскочив из джипа и перебежав на ту сторону дороги, постучал в двери какого-то богача. Ведь редко когда в Рильтеге увидишь дом с побелкой наружных стен…

— Вот твой работодатель, а я обратно в бар, — протараторил Маус, подведя к машине толстоватенького мужичка. — Не подсобишь монеткой? — с надеждой спросил он.

— Если только медяком, — процедил Фриджек, пытаясь как можно быстрее отослать назойливого собеседника, что ему, в принципе, удалось.

С минуту толстячок рассматривал наёмника, оценивая, во сколько же ему такое вложение обойдётся.

— Три, не более, — задумчиво проворчал он.

— Мужик, до Дуркуб три дня. А кормить мне его со своего кармана.

— Ну ладно, четыре, — уступил мужичок.

— И монету сверху за неудобства, — нахмурился наёмник.

— С чего вдруг? — удивился тот. — Эт какие неудобства-то должны быть, что бы так цену повысить?

— Вонь, дядь. Три долгих дня без грёбанного душа.

— Такое себе, — пробормотал толстячок, — придумай чё-нить получше.

— Мне его руцями придётся кормить, а у меня как бы одна в отрубе, — фыркнул Фриджек, демонстративно помахав кистью здоровой руки прям перед носом работодателя.

— Ну ладно, четыре пятьдесят, — вновь уступил мужик.

— И пятьдесят на чай, — хлопнул Фриджек по рулю, ясно дав понять, что торг здесь неуместен.

— Скряга, — ухмыльнулся толстячок.

— Богач, — процедил Фриджек. — У вас монет — хоть жопой жуй.

— Но я сам заработал эти деньги… Четыре семьдесят пять.

— И ради каких-то пятидесяти медяков мы тут спорим! Тебе не надоело? — воскликнул наёмник.

— Ммм… Пожалуй, нет.

— Жадность.

— Нерасточительность и экономность. А вот у тебя — жадность, — засмеялся мужичок. — Ладно, четыре и монету сверху. если довезёшь её ровно за три дня и что бы без ушибов и ссадин.

— Довольно выгодная сделка, не находите? — в ответ лицо Фриджека растянулось в улыбке. — И оплата достойная, я берусь.

— Конечно берёшься, — залился мужик диким хохотом, — сам же цену назначил. Ладно, жди тут, — он, вдоволь насмеявшись и смахнув ненароком навернувшуюся слезу, почапал в дом.

Фриджек когда-либо упоминал, что перевозка рабов из одного города в другой — пустяковое дело? Что же, перевозка рабов — пустяковое дело. Особенно когда раб — довольно молодая девушка в кандалах и наморднике: что б болтала поменьше. Так вот, это создание заняла заднее место потёртого боевого джипа небезызвестного наёмника по имени Фри.

Толстяк, вероятно, знал, что до Дуркуб было два дня пути, однако тактично об этом промолчал. Так подумал наёмник. Ибо хрен знает какую скорость может развить его тарахтелка и не собрался ли где он в пути останавливаться.

Зачем ему в Дуркубы? Ради того, что бы выполнить очередное задание? Майн не могла приложить ума, пока на небольшом клочке бумаги, кой-был аккуратно скомкан и забыт в одном из многочисленных карманов джинсового жилета, ей не удалось прочитать четыре слова: Кран, Ящик, Виталя и Сорвиголова. Хотя, сама записка ей не сильно помогла, потому что… Кран? Ящик?

Тут стоило бы отметить, как всё же начался этот новый день. А начался он весьма… необычно. Если считать новым днём время после полуночи, то его весьма поразило то, что человек, который мирно спал на любимом кресле Фриджека, делал это с открытыми глазами. Мародёра не удивил тот факт, что он дома не один, однако это зрелище заставило его на секунду нахмуриться, а, быть может, даже и вздрогнуть. Впрочем, усталость взяла верх, и он тут же заснул.

Засим, он был весьма неприятно удивлён, что заместо утренней сигаретки в одном из внутренних карманов его любимой жилетки его ждал утренний леденец. Он их с детства не покупал. И пускай леденец тотчас отправился в рот, Фриджек всё же ринулся на поиски. Он хотел подыметь. Однако в любом месте, где потенциально могла лежать сигарета, пусть недокуренная или скомканная, он находил леденцы. Они были повсюду. Карамельные, вишнёвые, малиновые, цитрусовые, на палочке, мятные таблетки. Везде были леденцы. Тотчас мародёр спустился к машине. Но и там, где обычно в запасе он хранил одну-две пачки, Фриджек нашёл лишь горстку монпансье.

Проклиная всех святых, он поднялся наверх и, решив, что подыметь ему не больно-то и хочется, принял душ. А выглядело это так: сев голышом на корточки в своём медном тазе, он начинал черпаком лить на себя воду из бочки. Затем он мылил голову, подмышки, пах, и снова сливал на себя воду, после повторял это действо ещё два раза. Потом он вытирался, и переливал всю воду из таза в водоочистительный аппарат, ждал, пока он очистит всю воду, и сливал её обратно в бочку. Далее он проверял фильтры и, если надо, промывал их мыльным раствором.

Затем зародилась идея. Идея, одно из тысячи его желаний, которые были у него в глубине души, но не могли даже подать звука. Он ринулся к своей копилке — туда, куда отправлялось всё золото, небольшой коробок в специальном сейфе в комнате для барахла. Он пересчитал золотые. Затем взвыл. Его коробок содержал всего 28 золотом, что было на пять золотых меньше, чем вчера. Он не помнил, куда успел их вытратить, однако, подумав про леденцы, напичканных тут и там, он смирился. Далее он отметил, что в бочке осталось порядка восьмидесяти литров воды, быть может даже чуть больше. Затем ему удалось найти в куче барахла сначала краник, а потом и крышку для той самой бочки, плотно закрыть её, и попытался поволочь к машине. Пара порогов было пустяковым препятствием, по сравнению с лестницей, бочёнок то и дело норовил сломать хребет наёмника, кой-изо всех сил плечом подпирал его снизу, скатывая его всё дальше и дальше. Двум маленьким девочкам, появившимся как раз во время нелёгкого труда Фриджека, посчастливилось увидеть, как лицо одного из известнейших наёмников Рильтега побагровело, а из прикусанной губы просачивались капли крови. Впрочем, спуск прошёл довольно хорошо, если не считать того, что бочка, скатившись, придавила правую ногу невнимательного наёмника, который, вскрикнув от неожиданности, тотчас пнул бочку здоровой ногой, попутно выбив себе пару пальцев. После этого досадного инцидента, он пару минут просидел на ступенях, разглядывая чумазые ноги дневных обывательниц ступеней, затем, отойдя от боли и вернув фаланги на их законные места, поместил бочку в багажник. Он бы ещё долго возился с ней, если бы не заставил торгаша из барахолки на первом этаже помочь с этим нелёгким подъёмом. Бочка идеально подошла вместительному багажнику старенького джипа, это заметил Фри ещё тогда, когда кроме этой тарахтелки, той бочки из нержавеющей стали, револьвера и его любимого жилета, у Фриджека ничего не было. На этом джипе катался его отец, потом Старик, а сейчас и он сам, наёмник и мародёр. Затем, при помощи пары цепей, так же сохранившимся со времён отца негодяя, он её закрепил.

После он свалил деньги из коробка в небольшой тряпичный мешочек, куда обычно складывал серебро и редкие медяки, и, туго его завязав, закинул в бардачок, затем, поразмыслив, сгрёб и запхал в багажник так же и все леденцы, которые смог отыскать. Удивительно, что и маленьким девочкам, то и дело сбегающим со ступеней на раскалённый песок, перепала целая горстка монпансье. И пускай, они боялись Фриджека, однако сегодня он был какой-то другой. Будто и не Фриджек вовсе. Не было недовольного лица, не было ворчания под нос, не было устрашающего кашля нетерпения, коим он обычно их одаривал.

Далее Фриджек собрал остатки своего гардероба, и также запхал их вместе с его любимым одеялом в багажник, одарил спящую Майн парой пинков, доел остатки еды из холодильника, распхал по машине все бутылки водки, которые попались ему под руку, позакрывал окна и обесточил квартиру, вытащив аккумулятор на улицу. Заперев дверь, он лишь горько улыбнулся, и, погладив гладкое дерево, попрощался. Более в эту квартиру ему не было суждено вернуться. Так пожелала судьба. Фриджек чувствовал это, и он уже начал тосковать по той небольшой квартире, коя познала и тайны, и самые сокровенные желания наёмника, она ютила его во время его взлётов и падений, болезней и горя. Он покидал свой Дом.

Чуть позже Фриджека можно было застать на той самой, уже давно приевшейся и никогда не меняющейся, заправочной станции. Старик без интереса наблюдал, как мародёр пинками сопровождал белобрысого паренька к машине, дабы тот забрал на сохранение тот самый старенький, но на совесть деланный, аккумулятор.

А ещё позже пара местных пьянчуг видела, как, перебрав целую кипу бумаг, негодяй отсыпал бармену пару серебряных монет, а вскоре в дом одного из богатых людей Рильтега постучали, что заметила лишь девушка из прачечной, чистя очередную пару брюк. Впрочем, она тут же отвела взгляд, уж больно много заказов было в этот день. Она лишь обернулась, услышав лязг цепей, и, пробормотав слово, имеющее литературнное толкование как «женщина, вступающих в интимные отношения с каждым желающим», а потом и вовсе сплюнув посреди фразы, значащую что-то вроде, «ой как этой…», зевнула, и, закончив: «не повезло», добавила, что-то вроде: «[парни однополой ориентации] такую [уничижительное наименование развратной дамы] заарканили». После, почесав носик, у хрупкой девушки вылетело: «надеюсь эти [незаконнорождённые потомки благородного родителя] попередохнут, [развратную женщину] его за ногу». На самом деле, обе её довольно экспрессивные фразы содержали от силы слов двадцать, однако они, впрочем, достаточно чётко показали её отношение к работорговле.

Эту же самую машину и беловолосую смуглую красотку на заднем сиденье, с кляпом во рту, в кандалах и цепях, видела свора пробегающих мимо мальчуганов, они, помахав заложнице, понеслись дальше по раскалённому песку. И последний раз в Рильтеге её видел один состоятельный дедок, развалившись у своего дома на кресле-качалке и потягивая холодненькое кукурузное пиво.

***

— Возьми денег, — задумчиво пробубнила Майн.

— А? — громко переспросил Фриджек.

— Я тебе говорю, возьми денег, — она, оторвавшись от карты, кою последние два дня внимательно изучала, посмотрела на мародёра.

— Зачем это?

— Пошлину платить будешь, за въезд в Дуркубы, конечно, — она уставилась в окно.

— Я тебя не понял, — пожал плечами Фриджек, — ты вот что скажи. Можно ли эту палку убрать?

— Шлагбаум.

— Шлэг-чо?

— Эта палка называется шлагбаумом, — зевнула Майн.

— Отлично, с названием разобрались. Так как этот… э-э… шланг-баюм убрать?

— Его тебе поднимут.

— Отлично. И кто же?

— Погранцы.

— Кто-кто?

— Пограничники, — она почесала затылок и, достав жменьку золотых, вручила их мародёру. — Сейчас идёшь к той постройке, от которой эта палка начинается, не забудь постучать. Далее разберёшься.

— Ну, ладно, — мародёр, потянувшись, направился к той небольшой будке, чуть правее от дороги. Затем, передумав, подошёл к шланг-баюму и тщетно попытался его сдвинуть. Ишь какая наглость! Он два дня ехал до этих чёртовых Дуркуб — а дальше, что? Плати или пешком? Смотри, чего они расхотелись. Он сейчас снесёт этот шланг-баюм машинкой, благо она у него крепкая, проскочет за огромную стену города и скроется в переулках. Эта идея показалась ему довольно заманчивой. Один рывок — и он в Дуркубах. А всего за золотой ему джип-то подлатают. Он мысленно добавил себе пунктик: найти заправку, где он сможет зарядить аккумулятор.

— Чего встал? — Майн похлопала его по правому плечу. — Давай за мной, научу, как это делается, — с этими словами, она всё же потащила его к постройке. — Стучи! — приказала она, облокотившись об стену.

И Фриджек постучал.

— А мы уж думали, что не подойдёшь, — из-за стены раздался дикий хохот.

— Лучше бы не подходил, — процедил другой голос.

— Да, да, проходи конечно, — обладатель этого могучего голоса открыл дверь. — Не переживай за Хабарова, он только что проиграл свой обед.

— Ишь чего захотел! — вскипел щупленький старичок. — Нихрена тебе не дам!

— Спор есть спор, — пожал плечами юноша. — Я же его не звал, — улыбнулся он, повернувшись к Фриджеку: — Пограничник Обдиралов. Приятно познакомится.

— Погра-хто? — переспросил мародёр.

— Не суть важно, — прокряхтел Хабаров.

— В принципе, да. Пройдёмте со мной, — улыбнулся юноша. — Знаете, что это? — спросил он, указав на большой белый коробок причудливой формы.

— Гм, да не имею понятия, — сознался Фриджек.

— Эта штука — компьютер, — он постучал по коробку, — точнее, часть, — добавил Обдиралов чуть погодя.

— Отлично? — неуверенно произнёс мародёр. — И зачем же она нужна?

— Проверит тебя в базе данных, — хмыкнул дед. — Так, приложи сюда большой палец правой руки, — Хабаров указал на маленькое отверстие, с одной стороны коробка, сам он расположился прямо с противоположной стороны компьютера.

Как только Фриджек неуверенно коснулся отверстия, коробок предательски загудел, потом зажужжал, после завибрировал, а на Хабарова пролился из устройства поток света.

— Не так уж и страшно, — захохотал Обдиралов, заметив, как Фриджек от неожиданности отскочил метра на два, и, одобрительно похлопав мародёра по горбу, добавил: — Пару минут, и готово.

— Фриджек Гудслэсс, это вы? — Хабаров уставился на мародёра. Тот озадаченно кивнул.

— О, был уже в Дуркубах? — во все зубы улыбнулся Обдиралов. — Тогда чего это ты возле шлагбаума учудил? Чё сразу к нам не пошёл?

— Он был тут более двадцати лет назад, — прохрипел дед.

— А, значит батенька возил?

— Вероятно, — пожал плечами Хабаров. — Более о нём сведений нет, только об отце да матери. О, и сестра есть.

— Сестра?! — удивился Фриджек.

— Ну да, свою-то сестру не знать? — нахмурился старик. — По фотографии смотрю, рыжая, такая, низкорослая милаха. Выезжала из Дуркуб вместе с тобой, потом через лет десять стала тут появляться довольно часто.

— Сестра?! — переспросил мародёр.

— Да, сестра, чем ты слушаешь? — Хабаров почесал нос, и, поправив редкий поседевший волос, добавил: — в Вильте живёт, подрабатывает наёмником. Точного адреса нет, да и не нужен он нам.

— Имя, ты имя спроси! — внезапно отозвалась Майн у входной двери.

— Да, а как её звать-то? — поддакнул Фриджек, до сих пор думая, кто и когда посмел стереть его сестру из его памяти.

— Инь. Фото иди смотри, — дед откинулся на спинку кресла.

Майн выглянула из-за плеча мародёра.

— Её ищешь? — неуверенно предположила она.

— А хрен его знает, — пожал плечами Фриджек. — Сильно похожа.

— То есть лица той ты не помнишь?

— Не совсем помню, — замялся мародёр, — не сильно чётко.

— Извини, что ты сказал? — переспросил Хабаров. — Не слышу, говори громче.

— Нет, нет, я с другом говорю, — пробормотал мародёр.

Оба пограничника на мгновенье переглянулись. Обдиралов, пожав плечами, жестами показал, что всё вроде нормально, старик же, сплюнув в урну под столом, вновь развалился в кресле.

— Спроси её позывной, — предложила Майн.

— И то верно, — задумался он. — А какой у неё рабочий псевдоним?

— Понятия не имеем, — развёл руками Обдиралов, — мы за людьми не следим.

— Ну что, насмотрелся? Тогда перейдём к формальностям, — Хабаров, пододвинув негодяя, вновь расположился у коробки. — Кем работаешь?

— Ну, наёмник.

— Лицензию предоставь.

— Что-что? — переспросил мародёр.

— Ну это, такая пластиковая карточка, там твоё имя, фамилия и псевдоним. И ещё пара штрих-кодов, — пояснил Обдиралов.

— Выдаётся работодателями — барменами, при регистрации в общем списке наёмников.

— Никогда об этом списке не слышал, — признался Фриджек.

— А как по-твоему составляется топ наёмников? — рассмеялся юноша. — При каждой сдаче задания в базу забивают твою прибыль, пятибальный отзыв заказчика и состояние работы, завершена или нет. Итак, есть лицензия?

— А без неё никак нельзя обойтись? — в надежде спросил наёмник.

— Без лицензии, безусловно, будет дольше, база наёмников невероятно неудобна при поиске, придётся самому рыться в ней, — нахмурился старик, — и делать я этого не собираюсь. Мне в падлу.

— Конечно, ему будет куда интереснее копаться в ней, если ты дашь ему золотую монетку, — тотчас подмигнул Обдиралов.

— Ладно, ищите, я подожду и заплачу, — отмахнулся Фриджек, присев на ближайший стул. — А у всех остальных тоже есть эти, как его, ли-сэнзии?

— Какой у тебя псевдоним? — старик выглянул из-за белого короба.

— Демон. Так что, у всех есть ли-сэнзии?

— Да, у всех. Ты изначально регистрируешься у своего работодателя: торговец идёт к главе деревни или города, фармацевт и хлебороб — к управляющему местного склада, а наёмники и мародёры — к барменам, — юноша задумался. — Даже если вам не дают эти карточки, вы уже существуете в базе.

— Подождите, а разве мародёрство не карается смертью? — удивился Фриджек. — Разве не всё заброшенное, оставленное и потерянное является собственностью Столицы?

— Плевать, — рассмеялся Обдиралов, — эти выродки за стены не вылазят. Да и если они начнут военную компанию на Дуркубы — им мало не покажется.

— Чего это? У них же элитные войска? И почему не вылазят? Они нам вон какую материальную помощь в виде таблеток, пуль и прочего посылают.

— Кто, Столица что-ль? — поперхнулся Хабаров.

— Ни-хе-ра подобного. Это Дуркубы держит всё на плаву. Наш город — центр внешнего мира. От Столицы разве что дождёшься пулю в зад или же какое-нибудь задание на устранение лидера местного сопротивления, — попомни мои слова. Ни за что, ни за какие шиши, не соглашайся на их задания. Добром не кончится.

— А зачем вам это? В плане, зачем кормите немалочисленное население пустыни?

— А ты когда-нибудь задумывался, что мы — не единственная страна? — проворчал Хабаров.

— Дуркубы не спроста называются Верхними, — ухмыльнулся Обдиралов. — Наш город является самым северным, он стоит на краю крутейшего двух или же трёхкилометрового склона, обрыва, как тебе будет угодно. Туда, вниз, нет спуска. Пока нет. Но мы его роем. Однако там, снизу, уже есть дороги. Учёные при университете Дуркуб полагают, что вся наша страна находится на одном огромном плато. А как только будет дорога вниз — мы вступим в территориальный конфликт с иной страной, вероятно даже вооружённый. И тогда нам нужны будут солдаты, а пока наш город снабжает экспедиции, поддерживает новые поселения, всё ради увеличения кормовой базы, всё ради населения.

— Да как вам еды-то хватает? — удивился Фриджек.

— Подземные посевы, — прозвучал голос из-за короба.

— Да, — поддержал Обдиралов, — сейчас все деревни, довольно близкие к Дуркубам огромны, ты, вероятно, пока ехал сюда это заметил. Под песком есть земля. Рабочие бригады Дуркуб строят в более-менее населённой деревне с хорошим родниковым источником огромные подземные плантации, бурят многокилометровые скважины и колодцы: всё ради населения, а потом забираем львиную часть первых урожаев. Деревни налаживают производство круп и прочего, продают излишки, богатеют, расширяются, а потом наши бригады снова увеличивают плантацию.

— А как земля не истощается?

— Химические удобрения. Дуркубы — город шахтёров и сталеваров, а вот в Вильте производят просто огромнейшее количество химических удобрений, лекарств и витаминов, — пояснил Хабаров. Вот так и сосуществуем.

— Ты когда-нибудь видел паровоз? Великолепная машина, его свист ни с чем не спутать. Носится себе по кругу туда-обратно перевозя огромное количество грузов. Величайшее творение человечества. Кстати, что это за девушка в твоей машине?

— Раб, — просто ответил наёмник.

— А-а, имущество проверяют далее, — заметил юноша. — Там, с тыльной стороны стены будет ещё один шлагбаум.

— Готово, — заявил старик.

— Вот и славненько, — улыбнулся Обдиралов и, причмокнув, добавил: — Четыре золотых.

— Чё так много? — удивился Фриджек.

— Ты лицензию не имел, а это нехорошо, — ухмыльнулся юноша. — Мы тебе сделали её, — он протянул Фриджеку ещё тёплую пластиковую карточку, вылезшую с одного из отверстий коробка, — или берёшь и проезжаешь, или не берёшь и уезжаешь, решать тебе.

— Давай сюда, — фыркнул мародёр, выхватив её, и, отсчитав четыре монеты, якобы случайно выронил их мимо протянутой руки Обдиралова. Монетки, с характерным звоном, рассыпались по давно немытому полу. Хабаров выругался. Обдиралов ухмыльнулся, и, подобрав три из них, протянул их мародёру со словами:

— Я вижу три монеты. Ещё одну, пожалуйста.

— Ты наступил на четвёртую, — нахмурился мародёр.

— Я повторяю. Я вижу три. Ещё одну, будь добр.

— Ты на неё наступил! — закричал Фриджек. Обдиралов, выхватив револьвер и приставив дуло ко лбу мародёра, заявил:

— Что-то мне думается, что мы на шесть договаривались. А я вижу всего три, — добавил он. Хабаров захихикал.

— Ублюдок, — процедил мародёр, вложив в его руку ещё три золотых.

— Отлично, — он вложил деньги в карман. — А теперь кыш отсюда. И дверь закрой, пожалуйста.

— Да, конечно, — разозлился Фриджек, выскочив на улицу. Секунда, две, пять, — и мародёр вновь ворвался в постройку, крепко сжимая револьвер. Прозвучало два выстрела, почти одновременно. Хабаров попытался закричать, однако тотчас прозвучал и третий выстрел, и некогда полные лёгкие теперь же опустошались с тихим хрипом.

— Мудачьё, — сплюнул Фриджек, осознав, что пуля, выпущенная Обдираловым, просвистев над самым его ухом, срезала прядь его растрёпанных волос.

— Ну и, чё дальше делать собираешься? — тихо спросила Майн, облокотившись о стену рядом с дверью.

От неожиданности Фриджек вскрикнул, и, развернувшись выстрелил.

— Промазал, — заметила она.

— Ты всё время там стояла? — удивился мародёр. — Чего не помогла?

— Не хотела влипать в историю. Что дальше делать будешь?

— Как открыть палку? — устало произнёс он.

— Кнопочку найди, красненькая такая.

***

В машине он пересчитал плоды своего мародёрства. Тридцать один золотой, не считая его семь, добавились к остальным, пара револьверов и небольшая горстка пуль отправились в бардачок. Затем он въехал в город.

***

— Итак, что же у нас есть? — грузный лысый мужчина почесал свою густую бороду.

— Да чёт чертовщина с ними какая-то, — прохрипел усатый.

— Выкладывай, — прогремел бородатый, развалившись на стуле у входной двери.

— Отпечатков пальцев нет. Единственный — на этой красной кнопке, пробил, Фриджека Гудслэсса он, наёмника из Рильтега.

— А-а, из этой ямы.

— Да, он сюда впервые за несколько десятков лет приехал.

— Так, а из чего они убиты?

— Думаю, обычные револьверные пули, только вот, они и насквозь не прошли, и в телах чёт их нет. Все отверстия зашиты.

— На другом блок-посту спрашивал про этого Фриджека?

— Да. Там сказал нам что имущество — около шестидесяти золотых, один раб, три или четыре револьвера, бочка на сто литров и, собсна, сам джип. Всё остальное — барахло.

— А что по убитым?

— Обдиралов и Хабаров. Не сильно приятныеличности.

— А что по камерам?

— Стрелялось четверо, двое наших и двое их — лиц не видно.

— И всего три пули выпущено, — добавил бородатый.

— И ни одной нет. Они будто исчезли.

— А с Фриджеком что?

— По камерам, лица, правда, не видно, он зашёл, чуть поглядел на два сидящих трупа, наверно подумал, чё они спят, пошёл и поднял шлагбаум.

— В базе отмечался?

— Нет, в базе его нет. Ну, то есть…

— Будто он и не въезжал, продолжай.

— Посмотрел, значит, я, кто предыдущий по базе въехал. Кран и Ящик, — с этими словами усач зевнул.

— Гм, ну так в чём проблема? Эти их пришили?

— Не знаю, — сознался тот. — Отпечатков их нет, но в базе они въехали почти перед самым наёмником, на камеру пришили этих двух, дата и время совпадает, и снова въехали в город.

— Что значит «снова»? — не понял бородач.

— В том то и чертовщина, что они въехали в город четыре дня назад, а после не выезжали.

— База глючит, може? — предположил он.

— Исключено, — отрезал усатик. — Всё время не глючила, а чё сейчас глюканула?

— Но ведь камеры! — заметил бородатый. — Тех двое, этих двое, два убитых.

— То есть, ты хочешь сказать, что два человека, въехав город, через четыре дня перебрались через стену, пришили пограничников, ограбили их, потом выняли все пули, зашили раны, усадили их в правдоподобную позу сна, затем замазали свои лица на камерах, не оставив при этом ни единого отпечатка, а потом специально отметились в базе? Это что за идиотский прокол? И нашо богатым наёмникам горстка золотых? И да, не забудь: потом они снова перелезли через стену, посреди белого дня, что бы не спалиться на второй заставе.

— И правда, идиоты, — согласился бородач. — Что будем делать?

— А, не знаю, — пожал плечами усатый. — Найдём этих двух идиотов, последим за ними — мало ли? Но чёт мне подсказывает, что чё-то здеся нечисто…

***

В это же время наш общий знакомый ехал куда-то в центр Дуркуб, оставляя позади десятиэтажные высотки. Фриджек никогда не видел ничего подобного. Ему казалось, что эти здания выше ветряков, а с их крыш видны стены Столицы. Также он признал, что в жизни не видел такое скопление машин, они тянулись вереницей далеко-далеко, за пределы взора мародёра. И все они стояли. Пробка — так Майн обозвала сие явление.

Гул. Где-то там, дальше машин. Характерное постукивение колёс, свист, в небе показалось огромное облако пара, и снова прозвучал свист. Огромнейшая паровая махина, возвышающаяся над низенькими крышами автомобилей, промчалась длинным змеем пред глазами наёмника. Затем вся остановившаяся колонна тронулась.

Дело близилось к закату. Риц — так звали местного бармена — уже докуривал свою сигарету, дабы вновь с новыми силами вернуться в бар и простоять там до полуночи, что, впрочем, редко удавалось, так как ему частенько приходилось задерживаться до рассвета, когда ко входу в бар подкатил неизвестный Рицу джип. Водитель оставил свою машину рядом с табличкой «не парькавать, ато разабьём», чем вызвал лёгкое негодование бармена. Однако, новоприбывший вовремя увидел надпись, и, тихо выругавшись, вынул стэнд из песка и закинул в близлежащий переулок. От удивления Риц приподнял бровь и почесал затылок, в раздумьях, как поступить далее. Ведь новенький занял место парковки особых людей, кои часто имели наглость заявляться в самый неподходящий момент. С другой стороны, они ожидали владельцев самой крупной фармацевтической компании пустыни, вдруг это один из них? Поэтому Риц решил позволить себе случайно не заметить этой наглой выходки.

Посетители знаменитейшего бара «Пивасик-убивасик» — не самые приятные личности. Один из них сразу упал в объятья Фриджека как только тот перешагнул порог, и, пустив долгую отрыжку наёмнику в лицо, выдавил:

— З’дро… ва! Др… ру-ужи. ще-еэ! М-м-м’стер вс… в… крытия ва-арюга, г’ык, ар’юга. зам… ко-ов. На-на-над’а?

— Ты пьян. Сгинь, — приказал мародёр, отпихнув завсегдатая.

— Да-а-аже. Не… э-э. т! Пь… а-ан-ный. Да-да-даже-э. Любо-бо-бой замо-о-ок в’с… кры-о-ы-ою! — крикнул он, пошатнувшись, и, потеряв равновестие, вновь побежал на Фриджека, однако, не найдя мародёра в начальном положении, споткнулся о порог и вывалился за дверь. С минуту полежав, он, видимо, забыл о негодяе, и, встав и отряхнувшись от песка, заметил прекрасную девушку на заднем сиденьи старенького джипа Фриджека.

— Пр’вет, да-ама-а-ачка! — начал он. — Па… мо-ощь ну-ну-нужна?

В это же время Фриджек уже стоял у барной стойки, нервно постукивая пальцами по липкому дереву. Риц, бросив окурок в переполненную урну у двери, поприветствовал новенького.

— Чего надо? — поинтересовался он.

— Работу выполнил, — ответил Фриджек, протянув ему помятую листовку. С минуту бармен изучал её.

— Вот адресс, туда вези, — он записал его на обороте. — Карту города будешь покупать?

— Доставай.

— Полмонеты, — с этими словами Риц нырнул под стойку и выудил из кипы листовок довольно внушительный по размерам лист пожелтевшей бумаги. — Ещё что-то?

— Разыскиваю кое-кого.

— По Работе, или так, для себя? — поинтересовался он.

— А есть разница? — Фриджек приподнял бровь.

— По Работе — ответить должен, если просто так — отвечать не обязан.

— Считай, что по работе, — предложил наёмник.

— Что, так надо их найти? — рассмеялся Риц. — Ладно, кого ищешь?

— Сорвиголова, Кран и Ящик.

— Интересный разброс. Ладно ещё голова, а от этих двух отбросов что тебе надо? — бармен почесал затылок, и, подхватив карандаш, отметил две области на карте города. — Двое — в этом квартале, третий где-то здесь.

— Знаю, я — не тот кого ты хочешь сейчас слушать, но… — начал до боли знакомый голос из-за спины наёмника, — но у тебя проблемы.

— Заткнись, — прошипел Фриджек.

Из-под блестящей маски-черепа блеснуло два огонька.

— Очень важное.

— Заткнись, — грубо повторил наёмник.

— Не груби мне тут, — нахмурился Риц. — Мой бар, захочу — выгоню.

— Я не тебе, — огрызнулся негодяй.

— А рядом никого, кроме меня нет, — скривился бармен. — К мозгоправу отправлю.

— Там раб… — тихо продолжил голос, однако тотчас вскрикнул, как только брюнетка, коя расположилась по правую руку от мародёра, наступила каблуком ему на пальцы ног.

— Тебя попросили, — ухмыльнулась она, и, поправив волосы, вновь опёрлась о стойку.

— Чего застыл, заснул чтоль? — Риц щёлкнул пальцами перед самым носом наёмника. — Надо ещё чего?

— Поесть, пожалуй, — тихо пробубнил Фриджек.

Вам когда-нибудь доводилось пробовать обычную яичницу, заесть её тарелкой сладкой кукурузной каши, а напоследок запить это всё колючей сладкой водой? Вероятно, желудок мародёра готов был сочинить оду этому великолепно вкусному ужину, всё равно, что негодяю пришлось выложить за него всего каких-то жалких пять монет. Фриджек удовлетворённо откинулся на спинку стула, призакрыв глаза и задремав. Как обычно, он расположился в самом тёмном углу заведения, где из-под тени мог наблюдать за нередкими пьяницами, то и дело заглядывающих в бар.

— Ещё что-то? — окликнул его бармен.

— Майн, тебе чего-либо взять? — наёмник взглянул на брюнетку за его столом.

— Не голодна, — сквозь полудрёму ответила она.

— Ты же несколько дней, вроде, ничего не ела. Как так?

— Я не слышу, говори громче! — переспросил Риц.

— Дай пару минут! — ответил Фриджек, развернулся к Майн: — Даже меня, когда я всего-то полдня не ем, может скрутить от голода.

— Ты так сильно хочешь потратиться? — ухмыльнулась Майн. — Ладно, возьми мне тоже тарелку той каши.

— Риц! Давай ещё каши! — громко попросил он.

— Вкусная, не правда ли? — улыбнулся тот, отправившись на кухню. Через минуту он вернулся к стойке, приготовил очередному пьянице очередной коктейль и вновь отправился на кухню. Быть одновременно поваром, барменом, официантом и охранником — трудная задача, но ещё труднее — быть невероятным скрягой, именно жадность заставляла его быть и тем, и другими одновременно. А ещё тяжелее расставаться с деньгами, платя посудомойке и уборщице — одна приходила за час до открытия, а другая перемывала всю посуду до блеска в пристройке. А ведь будь его воля — и он бы с радостью поработал и за них, дабы выручка от его бара была выше. Но, как он верно подметил, поработав так пару дней, он бы сдох. А если он умрёт — то потеряет все деньги. А это — убыток его заведения. Понаблюдав за ним ещё пару минут, Фриджек откинулся на спинку стула и задремав.

***

— Пожалуйста, твоя каша, — Риц легонько похлопал Фриджека по плечу.

Тот приоткрыл глаза.

— Не заказывал, — нахмурился он.

— Неудачная шутка, — бармен приподнял бровь. — Давай, налетай.

— Но… Я правда, не заказывал, — наёмник захлопал глазами, — я не голоден.

— Слушай, всё равно мне голоден ты или нет: ты заказал — ты заплатил, иного варианта нет. А если откажешься платить — выгоню из бара и больше не пущу, с бандитами разговор короткий. Две монеты, если ты помнишь.

Фриджек машинально выложил золотые на стол. Бармен быстро спрятал деньги в карман и предпочёл ретироваться, оставив негодяя наедине с тарелкой сладкой еды.

— Странный тип, — задумчиво пробубнил он.

— Но… я ведь правда этого не делал, — тихо пробормотал Фриджек.

— Ошибаетесь, сэр, — ответили из-за его спины. Наёмник обернулся. — Вы чего-то хотели? — седовласый мужчина поправил свой цилиндр.

— Да нет, я вас просто не заметил…

— Туз Пиковый или Червовый? — он поправил монокль.

— А? — не понял Фриджек.

— Червовый или Пиковый? — терпеливо переспросил мужчина.

— Гм, извините, но с кем вы играете? — поинтересовался наёмник. — У вас же за столом никого нет…

— Ошибаетесь, сэр, я сижу за вашим столиком.

— Да нет, вроде, вы за столиком позади.

— А вы точно уверены, сэр?

— Абсолютно, я ещё не успел ослепнуть.

— Тогда вы абсолютно неправы, сэр. Я также сижу и напротив вас.

Такое смелое утверждение заставило Фриджека обернуться. Затем ещё раз, после снова. Всё тот же мужчина в старомодном чёрном смокинге находился и позади, и впереди него.

— Как так? — удивился Фриджек. — Как вы можете находиться в двух местах одновременно?

— Одновременность относительна, сэр.

— Это как?

— То, что считается одновременно относительно тебя, не одновременно относительно меня, сэр.

— Это как так? — переспросил Фриджек.

— Так вы тянете ещё карту, сэр, или нет? — лаконично перебил его мужчина.

— Пиковая или червовая… — пробубнили позади.

— Коли даму ты потянешь, знай же…

— А если не туз…

—…четыре это будет…

—…например, валет…

—…а коли юношу возьмёшь…

—…или шестёрки. Не люблю шестёрки…

—…то тройку ты прибавишь…

—…нет, значит, бубы?..

— Я не могу слушать вас одновременно! — разозлился Фриджек.

— Мы говорим не одновременно, сэр! — в один и тот же момент повторили они.

— По одному, пожалуйста…

—…ну, а если короля…

—…может трефы?..

—…то пятёрочка убьёт тебя.

—…червовый туз…

— ТЯНИТЕ КАРТУ, СЭР! — закричали они в один голос.

— Сейчас, сейчас… — испугался Фриджек, уставившись на три карты на руках. Так, седовласый, король, наверно, юноша и шесть. Значит, шесть, три и пятёрка. Четырнадцать. Рука наёмника зависла над колодой. Стук сердца глухими ударами отдавал в ушах. Бум-бум-бац… Вдох… Выдох… Пальцы легонько коснулись рубашки верхней карты. Он не знал откуда, но он помнил эту игру. Липкий оборот пристал к подушечкам его пальцев. Он аккуратно стащил её и перевернул. Туз.

— Вы проиграли, сэр! — сиреной заскрежетало прямо у него в голове. Этот звук исходил не извне, он просачивался прямо в мозг наёмника, минуя уши, он не мог их развидеть, не мог перестать их слышать, вновь и вновь, два идентичных человека повторяли, не говоря, смеялись, не смеясь, смотрели, не смотря, существовали, исчезая.

— Пожалуйста, твоя каша, — Риц легонько похлопал Фриджека по плечу.

Тот приоткрыл глаз.

— Не заказывал, — тихо предположил наёмник, нащупывая твёрдую стену за спиной.

— Неудачная шутка, — бармен приподнял бровь. — Давай, налетай.

— Хорошо, хорошо… — быстро успокоил его Фриджек, выложив две монеты на стол, — у меня это, за спиной никого нет?

— Ну, паук вполне может быть, а что, что-то проползло? У нас даже мелких жучков нет, може почудилось, — спрятав деньги в карман, Риц ретировался.

Спустя три ложки вкусной каши она превратилась в настоящую тарелку сладкого дерьма, кое он продолжал заталкивать в себя. Какой чёрт дёрнул ему заказать ещё одну тарелку? Да, она вкусная. Он съел ещё одну ложку. Она была вкусная. Но он-то был совершенно не голоден! Ещё ложечку… Он посмотрел на кашу. Она в ответ посмотрела на Фриджека. Мародёр скривился. Собрав всю силу воли, он сгрёб её остатки и запхал в горло. Он никогда не разбрасывался потраченными деньгами.

— Готово, — прокряхтел он, вновь откинувшись на спинку своего стула…

Прохладный воздух, пропитавшись едким запахом дыма из кухни, защекотал его нос. Фриджек приоткрыл глаз. Риц храпел, уткнувшись носом в стойку, а дюжины две местных пьянчуг развалились то тут, то там, по полу всего бара и, почёсывая животы, мирно посапывали. Лишь один старый оружейник, забившись в один из самых тёмных уголков бара, тихо плакал в рукав. Мародёр взглянул на часы. Пол пятого утра. Солнце, вероятно, ещё не успело подняться. Он взглянул на пустые стулья у стола. Ему казалось, что он забыл что-то важное, или же… не сильно. Он вновь окинул взглядом распластавшихся пьяниц, и, оперевшись на стол, приподнялся. Аккуратно ступая тяжёлыми башмаками по скрипучему полу, он продвигался ближе к выходу. Его каблуки лишь легонько поцокивали из темноты. Он не любил будить спящих. Особенно, если этот спящий мог преспокойно его пристрелить.

— ПА-А-АЛЬЦЫ, — завизжали прямо из-под ног.

— Прости, — моментально заткнул ему рот Фриджек, уберя свою подошву с его кисти.

Чуть успокоив расплакавшегося пьяницу, он продолжил своё продвижение. Пройти оставшийся путь не составило труда, разве что резко открыв дверь, она с силой кого-то шибанула. Этот кто-то, проворчав какие-то неразборчивые ругательства, вновь захрапел.

— Прости, — просто извинился Фриджек, выйдя и аккуратно заперев за собой дверь.

Он окинул сонным взглядом свой джип.

— О, задняя дверь открыта настежь, — зевнул он, быстро захлопнув её.

Фриджек аккуратно расположился у руля, чуть приопустив кресло. Чуть повтыкав в потолок, он изъял из множественных карманов своей любимой жилетки карту Дуркуб. Так. Значит, двое живут тут, а третий — тут. Он искал её. Ту девушку, коя не переставала сниться ему, ту, с которой он хотел хотя бы ещё раз увидеться, лицо и имя которой ему так и не довелось запомнить. А эти, его бывшие собратья по оружию… Они были единственной зацепкой. Они её знали. Вероятно, одна из тех людей, что прикрывает своё имя маской прозвища. Кран, Ящик, Сорвиголова и Виталя. Если она существует, то она — одна из них. Трое живут в Дуркубах. Один в Вильте. Фриджек никогда не умел считать вероятности разных событий, однако верно подметил, что шанс найти её тут, в Дуркубах, куда выше.

Фриджек оторвался от карты, вновь уставившись в потолок. Сейчас, когда машин на улице почти не ездит, ему будет куда легче найти дорогу в нужный район. Он мысленно поблагодарил Рица за то, что уже зарядил аккумулятор его джипа. Его взгляд скользнул по зеркалу заднего вида. «Пусто» — промелькнуло у него в голове. Фриджек зевнул, вновь уставившись на зеркало. Будто он забыл что-то очень важное. А, впрочем, неважно. Он вновь находился в машине один, а значит, он может спокойно развалиться, не стесняя никого. «Один», «Никого». Мародёру сразу не понравились эти слова. Вновь бросил косой взгляд на зеркало.

— От собака, — заскрежетал зубами он.

***

— Риц, помоги! — заорал он с порога, с силой ударив дверью по голове храпящего алкоголика. Тот, проворчав уже значительно громче, на карачках пополз под ближайший стол, и, огрызнувся, заснул. Риц приоткрыл глаз.

— Иди сюда, и не визжи, — тихо прошептал он. С минуту он наблюдал, как наёмник, расталкивая башмаками то тут, то там валяющихся пьяниц, пробивался к барной стойке. За мародёром до двери образовался широкий проход. — Чего стряслось, что ты орёшь? — зевнул он.

— У меня раб сбежал! — выкрикнул Фриджек.

— Вдох… Выдох… Вдох… Выдох… — бармен продирижировал мародёру пальцами. — Успокоился? Теперь подожди, — с этими словами он вытянул из-под стойки стакан на стол. — Так, чуть того, чуть сего… — Риц смешал несколько алкогольных напитка в один коктейль и залпом выпил его. — Так, что случилось? — проснулся он.

— У меня раб сбежал! — шёпотом повторил негодяй.

— Так, какой раб? — не понял бармен. — А, всё, припоминаю, — он залез под стойку и вынул какую-то записную книжку. — Давай сюда своё объявление.

— Что делать? — Фриджек в нетерпении постукивал пальцами по дереву.

— Не кипишовать, — тихо ответил бармен, пробегая пальцем по списку. — Смотря от того, что тебе надо.

— Найти раба! — на полном серьёзе заявил наёмник. — Разыскать!

— Э-э не-е. У нас таким не занимаются, розыском людей. Пустая трата времени, вот честно. Сбежал — так навсегда.

— Но! Но я всегда доводил дело до конца! У меня нет ни единого проваленного задания!

— То есть, ты хочешь замять дело, без удара по репутации.

— Именно! — Фриджек ударил кулаком по столу. — Помогай!

— Не шуми ты так, — почесал затылок Риц. — Ты можешь пойти к работодателю с поличным, сдаться на его милость, но тогда твоя репутация может пострадать. Или же можно ему заплатить довольно существенную сумму, что бы он этого якобы не заметил.

— Не пойдёт, не подкупая. Крайний вариант. Хочу, что бы он тоже думал, что задание я выполнил.

— Гм, какие запросы, — ухмыльнулся бармен. — Есть одна идейка, но выйдет в кругленькую сумму.

— На сколько кругленькую?

— Монет так семьдесят, и за свою работу я возьму ещё пять монет, надо же мне тоже зарабатывать.

— Товаром принимаешь? — поинтересовался наёмник.

— Всем, кроме безделушек и еды.

— Тогда выкладывай идею. Не тяни.

— Мы её… — Риц выдержал паузу, — выкупим! Да! Ты будто её привёз и она тебе понравилась.

— Он согласиться её продать? — не поверил Фриджек.

— Вряд ли, но мы предложим сумму, раза так в два превышающую истинную ценность этого раба. А дальше дело за жадностью.

— А если я вдруг найду её? Я смогу её обратно сбагрить?

— Вряд ли. Если провернём — то в один конец.

— Пробуй, — одобрил наёмник. Только попробуй там за поменьше продать.

— А что, напряг в средствах?

— Сколько за этот револьвер дашь? — Фриджек вынул оружие из-за пазухи.

— Старая модель. Но от того не сильно плохая. Надёжная, — Риц с интересом изучал зазоры и царапины на металле. — Монет пятнадцать, ну ладно, для тебя семнадцать.

— У меня там ещё два таких валяется, в машине имею ввиду.

— Тащи сюда.

Фриджек застучал каблуками по полу, с силой распахнув дверь, выскочил на улицу, и спустя пару минут, громко ворча проклятия, вернулся в бар.

— Что такое? — поинтересовался бармен.

— Обобрала, — чуть не плача ответил он.

— Проблемно, — пожал плечами бармен.

— У меня десять монет, и эти три револьвера, — наёмник смахнул ненароком навернувшуюся слезу обиды.

— О-о, протянул Риц, а эти получше модели, да и поновее будут. Будто из них и не стреляли. За эти по двадцать точно дам.

— Риц, спасай, — взмолился Фриджек.

Бармен почесал затылок. Не в его вкусе разбрасываться деньгами, а сейчас как раз настал тот момент, когда человека можно лохануть монет так на полсотни точно. Раба-то он и за сорок-сорок пять всучит, надо знать, на что давить, а револьверы, хоть и старые, монет за тридцать точно сбагрит. Военного образца, разве что, только городские служащие Дуркуб могут себе позволить, специальное издание Столицы, а не каких-то подмастерьев-недоучек. А тот, первый! Изготавливался на заказ. Заказное оружие! Сто монет на выходе было, а, быть может, и больше. Такой и руку оторвать может. Не меньше, чем шестьдесят монет получит, пускай и выдержано временем. И откуда у какого-то бомжа из Рильтега такие раритеты? Риц ещё раз прикинул примерную выгоду. Считая по минимуму, и шестьдесят за раба, его выгода составила ровно полсотни. «И ещё пять сверху, за работу» — про себя ухмыльнулся он. Однако, если он сейчас спугнёт наёмника, прибыли ему не видать.

— Ладно, — уступил он, — может что и выйдет, — он еле сдерживался, что бы не засмеяться Фриджеку в лицо. — Что предлагаешь ты?

— Может, как-нибудь двумя этими револьверами обойдёшься, ну, которые подороже идут? — неуверенно предположил он.

— А чего так?

— Убийца без оружия долго не живёт, — он плотно сжал зубы. — Понимаю, что ужасно невыгодно, но я верну. Обещаю.

— Обещаешь, точно? — Риц приподнял бровь. — Ладно, но это на твоей совести, — он нарочито вздохнул. — Давай мне один из новых, и тот, постарее.

— Но так ты же получишь денег меньше? — удивился Фриджек. — Да и потом, этот мне от отца достался. Вроде бы.

— Да что толку ты из этого старья стрелять будешь? — Риц про себя ухмыльнулся. — Оно же скоро откажет, зуб даю, ему сто лет в обед! А тебе вон, новый, более хорошего образца пусть останется, потом меня благодарить ещё будешь, — он с силой похлопал наёмника по больному плечу.

— Ну, спасибо, Риц, ты настоящий друг, — мародёр скривился от дикой пронизывающей боли. — Спасибо тебе, правда.

— Только помни, с тебя должок, — закивал Риц. — Я буду ждать.

— Всенепременно! — поддакнул Фриджек.

— Ладно, жди здесь часов так до десяти, пусть твой работодатель проснётся, а там я с ним и поговорю, — улыбнулся Риц, и, спрятав револьверы в сейф с деньгами под стойкой, добавил: — Не переживай, всё будет хорошо.

«Для меня — так точно», — про себя добавил он.

— Или же можешь заглянуть ко мне уже вечером, — предложил он. — Что бы не томиться и ожидать.

***

О бабках Дуркуб ходило множество слухов и шуток, однако все знали, что Василиса Петровна — та ещё ведьма. У старой карги не было ни детей, ни родственников, а жила она на порядок выше своих одногодок. А ведьмой она была потому, что никто не знал её молодой. Эта бабка не старела десятилетиями и пережила не одно поколение, а соль вся в том, что её никогда не видели на улице, а в её доме никогда никого не было. А если и был, то этот человек внезапно был убит, он исчезал, сгнивал, сгорал, подавился и так по списку далее, иногда даже одновременно. Вся молодёжь боялась Василису Петровну, особенно когда она пристально сверлила их взглядом, высунувшись из своего окна, тыкала в их сторону костлявыми пальцами, что-то увлечённо кряхтя себе под нос. Заклятия, вероятно. А особо приближённые бабки Василисы были Зинаида Васильевна, Татьяна Ивановна и Баба Аня, последняя вообще самая свирепая баба их квартала. И в этот самый день три самых кровожадных телохранителя Василисы Петровны, сидели на лавочке у их общей пятиэтажки, прямо под окнами старой ведьмы.

— Ти шмотри, хто шаркает, — прошипела Зинаида Васильевна, легонько качнув в сторону головой. — Наркоман, шуб даю.

Другая медленно обернулась на высокого мужчину.

— Праституткой работает, — заскрежетала Татьяна Ивановна скрипучим, как давно не смазанные дверные петли голосом, — ти смотри какая зазывающая походка.

— Замолчите! — огрызлулась баба Аня, сморщившись и приоткрыв свой единственный глаз. — А то на суп пущу! — она пригрозилась клюкой.

Остальные переглянулись.

— Шо тут праисходит? Чаво орём? — раздалось прямо над ними. В окне показалось недовольное лицо Василисы. — Чаво спорим?

— Сюда алкаш идёт, — сморщилась Зинаида.

— Вон то? — Василиса прищурилась. — Алкаш точно, но не проститутка. Хотя курит много.

— Точно точно, от него травой за сотню километров несёт!

— Так девочки, заткнулись, он подходит.

На мужчину вылупилось нечётное количество глаз. Тот остановился у входа в подъезд дома, оторвался от карты, и, глянув на бабок, спросил:

— Сорвиголова здесь живёт?

— Наркоман, — кивнула Василиса Петровна.

— Однознашно, — поддержала Зинаида Васильевна.

— Ты, значится, дружок того идиота?

— Да нет. Просто давний знакомый. И чего это он идиот?

— А ты тоже, этим, мужчиной по вызову работаешь? — прищурилась баба Аня.

— Я предпочитаю термин «наёмник», — поправил мужчина.

— И што, гряшную работку предпошетаешь?

Мужчина задумался.

— Да, пожалуй, вы правы.

Бабки переглянулись.

— Жигало чёртово, — сплюнула баба Аня, и, чуть поразмыслив, вслух добавила: — И что, с мужчинами… тоже… того?

— Ну да, — кивнул наёмник. Мужчин он тоже убивал.

— Батюшки! — вскрикнула Татьяна Ивановна, протянув руки к небу. — Зачем ты так грешишь?

— Он это, того… Не верит, в общем, — многозначительно кивнула баба Аня.

— Батюшки! — вновь закатила глаза Татьяна Ивановна. — Вступайте в ряды верующих, — Она всклочила, хватанув наёмника за руки, и быстро всучила ему визитку одной из многочисленных сект Дуркуб, внезапно материализовавшейся у неё в ладонях. Наёмник попытался вырваться, однако бабка только крепче сжимала свои пальцы. Мужчина скривился от боли. Последний раз ему ТАК заламывал руки лет десять назад один из бугаев банка Рильтега, когда он в очередной раз не смог выплатить свой долг.

— Да отстань ты от него, Танюха. Надо тебе ото скопление грехов? — баба Аня легонько пнула её клюкой. — Оно того не стоит.

— Я теперь поняла, зачем ты здесь! — воскликнула Василиса Петровна. — Ты — его любовник!

— Чей это? — удивился наёмник. — И чего сразу любовник?

— Того идиота, — схаркнула баба Аня. — Ток это, предупреждаю. У него жена есть.

— А, та ведьма?! — сморщилась Татьяна Ивановна.

— Она ешё и шлюха, — поддержала Зинаида Васильевна.

— Стоп, стоп, бабульки. А чё сразу шлюха и ведьма?

— Ты видел её волосы? — баба Аня заговорчески прищурила глаз. — Такие длинные, такие огненно-рыжие, будто они вот-вот загорятся.

— А её глаза такие глубокие, и такие зелёные! Однозначно ведьма! — Василиса Петровна многозначительно закивала головой. — Стоит её только мужика увидеть, как она сразу его охмуряет.

— Потому и шлюха, што одевается так открыто, — заключила Зинаида.

Мужчине подобные доводы показались весьма не убедительными, хотя кое-что всё же в россказнях бабок его заинтересовало, что довольно сильно удивило самих сплетниц, ибо примерно на этом моменте все слушатели их покидали.

— Так как, вы говорите, она выглядит?

— Ну, низенькая такая, щупленькая, — повторила баба Аня. — Одевается весьма непристойно.

— Не шорты, а смрад! — крякнула Татьяна Ивановна. — Сраку вообще не прикрывают.

— И длинющ-щие такие огненно-рыжие волосы, на все Дуркубы ТАКИХ волос не найдётся, — закончила баба Аня. — Вульгарная баба. Наркоманка, наверно.

— Так, вы говорите, Сорвиголова тут живёт? — уточнил мужчина.

Двери подъезда внезапно распахнулись, на улицу показалось довольно знакомое наёмнику лицо.

— Явился виновник сего торжества, — фыркнула Василиса.

— Ого, Фри! Нашёл с кем говорить! — рассмеялся Эрл. — Что ты тут забыл? Не меня случаем ищешь? Что же, приветствую около моего дома! Не желаешь чайку? — он, приоткрыв дверь подъезда, жестами пригласил наёмника. И тот не заставил знакомого ждать.

***

— Я как бы не один живу, но если хочешь — можешь погостить пару деньков, — заявил Эрл, помешивая коричневато-прозрачную жидкость. — Думаю, моя не будет против.

— Горьковат, — скривился Фриджек, отставив свою кружку.

— Что, никогда чая не пробовал? — ухмыльнулся хозяин дома. — Може сахару?

— Не в курсе что это.

— Из тростника делается. Сладкий. С чаем вкусно.

— Давай попробуем, — пожал плечами тот.

— Что здеся забыл? — Эрл отсыпал в кружку гостя немного сахару и тщательно размешал. — Ты же вроде из Рильтега?

— Вкусненько… — пробурчал негодяй, залпом допив теперь уже сладко-горькую субстанцию. — Ещё можно?

— Ты не ответил на вопрос, — наёмник из Дуркуб налил Фриджеку ещё, — какими судьбами тебя занесло в мой дом?

— Слушай, друг, помнишь ту рыженькую? Ну, из деревни которая.

— А-а, эта, Виталя из Вильта. Конечно помню, а что?

— Стоп, что?

— Не расслышал? Да, помню, а что?

— Нет, перед этим что ты сказал?

— Ну, Виталя из Вильта. У неё псевдоним брата, ух посмеялся тогда. А-а, ты не бухал с нами, — Эрл легонько потрепал Фриджека за волосы. — Всё, больше ничего не надо знать?

— Я просто не ожидал, что будет всё так просто… — сознался наёмник. — Ни тебе интриги, ни тебе загадок, расследования внезапного убийства пропавшей правнучки бессмертного призрака-отца восставшего из мёртвых короля Старого мира…

— По идее, ты мог бы мне просто написать через Рица, думаю ты знаком уже с этим жуком, а я бы тебе просто ответил так же, почтою, — рассмеялся дуркубовец. — Ищи во всём плюсы! Ты встретился со мной! Ой, только не надо сразу уходить. Ты меня обидешь.

— Прости, Эрл. Правда. Но мне теперь не надо ни к Крану с Ящиком, ни ждать окончание манипуляции Рица. Я просто хочу её ещё раз увидеть.

Улыбка Эрла растянулась до ушей.

— Влюби-ился, — протянул он. — Э-эх, всё с тобой ясно. Пропал, мужик, как когда-то давно пропал и я! — он встал, приподняв с собой и мародёра из Рильтега, и медленно проводив за порог своего дома. — Что бы без неё не смел возвращаться, слышишь, а? Иначе не простишь себя! — он вновь похлопал Фриджека по здоровому плечу. — Иначе я буду на тебя очень-приочень зол! И знай, в этом огромном городе у тебя есть знакомый, пускай были мы знакомы и недолго, я всё равно тебе помогу, если смогу. И ещё кое-что, — он перешёл на шёпот, — не стоит с теми двумя отморозками встречаться, это весьма иной сорт населения, бельмо на глазу честных убийц как мы, — улыбка Эрла вновь растянулась до ушей. — И не соглашайся на предложения Рица, он тот ещё лгун. Дружеский совет! — в голос засмеялся он. — А теперь ступай, сын мой. И без бабы не возвращайся! — он с силой захлопнул дверь, раскатываясь хохотом от собственных шуток.

«Странный тип», — подумал Фриджек. Чем-то этот жизнерадостный дуркубовец напомнил мародёру о старом его друге, интересном собеседнике, да и просто хорошем собутыльнике Мугене. «Хорошо, что такие люди ещё не вымерли», — ухмыльнулся он.

Спустившись по лестнице и выбежав на улицу, он тотчас рванул назад, к бару. Через пять минут бега трусцой, его пыла малость поубавилось, а сам он успел сбить своё дыхание. Чуть отдышавшись, он вновь уверенно зашагал к машине. Незачем ему теперь беспокоиться о рабе, Риц, вероятно, замнёт это дело… или же стоило к нему зайти?

Остаток его пути он проводил в мечтах, изредка поглядывая на карту и насвистывая. Он воображал себя капитаном дальнего плавания, вечность проводившего среди шумных волн и штормящих ветров, но уже не в одиночестве. В его команде был один коротышка, хрупкий матросик и боцман — низкорослая девушка, коей под грубым матростским нарядом не удавалось скрыть весьма привлекательные черты её тела. А эти пышные рыжие волосы, наспех завязанные в длинющий хвост, то тут, то там мелькающий по его маленькой шхуне! Он будто зачарованный, загипнотизированный этими изящными локонами, смел сопровождать их лишь взглядом, не смея коснуться, не смея погладить, они плыли сквозь время, океан сомнений, смертей, туда, где он наконец сможет обрести свои собственные крылья. И вдруг матрос обернулся, внимательно посмотрев на него. На мгновенье, лишь на кроткроткий момент ему, наконец, удалось разглядеть её лицо, столь необыковенное, столь нежное, он мог утопал в бездне её тёмно-синих глаз, ярких, как солнце, глубоких, как самый непробудный сон, цепляясь за маленькую лодку прекрасной надежды среди океана бушующих вод её задорной души. И в тот монент, в тот самый момент, когда он смог оторвать свои ноги от досок, пускай на мгновенье, но ему удалось воспарить на своих собственных крыльях.

И… тишина. Его мир померк в тёмных багровых красках, его шторм затихал, медленно возвращая своего капитана в реальность. Его матрос обернулся к нему спиною и снова принялся за работу. Он вновь не видел её лица, он не знал её имени, однако именно сейчас он чувствовал, что был ближе к ней, чем когда-либо прежде.

— Я жду тебя, — эхом мелькнуло где-то глубоко в его душе.

— Я тоже жду, — вздохнул мародёр, вновь очутившись наяву. Он крепко сжимал дверную ручку от своего джипа. Чуть оклемавшись от ненароком захлестнувших его фантазий, он всё же разместился на переднем сиденьи. Его взгляд лениво скользил по причудливым формам рисунков на стенах, мельком зацепив багряные цвета на зеркале заднего вида. Фриджек чуть его поправил. Зеркало отразило образ обнажённой девушки, сидящей, поджав под себя ноги. Её кроваво-красные локоны лишь отчасти прикрывали её изящные формы, а бездонные глаза багрового отлива, казалось, пытались заглянуть сразу в самые укромные уголки сознания наёмника. Сам он быстро отвёл взгляд, однако затылком всё ещё чувствовал её ровное дыхание. Повисла затяжная пауза. Он до сих пор ощущал её пристальный взгляд. Только Фриджеку стоило медленно потянулся к дверной ручке, она моментально остановила его, легонько коснувшись пальцами его плеча.

— Я тебе противна? — тихо предположила она.

— Нет, что ты, — шёпотом попытался успокоить её Фриджек. Он почувствовал, что она на мгновенье отвела свой взгляд.

— Тогда почему ты убегаешь? — демонесса перевела пальчики на массивную шею и начала её легонько поглаживать. От приятных ощущений Фриджек призакрыл глаза и, откнувшись на спинку, немного успокоился. Не успел он опомниться, как она уже примостилась у него на коленках, крепко прижавшись к его груди, теребя краем его футболки, а сам наёмник, нежно её приобняв, поглаживал её кровавые волосы, засыпая.

— …тогда почему ты меня боишься? — демонесса уже сидела на переднем сиденьи по правую руку от Фриджека и, прижав к себе коленки, смотрела в окно.

— А я и не боюсь, — гордо улыбнулся Фриджек, коснувшись её руки.

— Я тоже могу быть полезной, — заверила она. — И я тебе помогала… Переставь машину на противоположную улицу, будь так добр, — попросила она и тотчас исчезла.

— Чё? — не понял Фриджек. — Просто переставить машину? Соблазняла, соблазняла, — и просто «переставь машину»? Очень смешно, — заворчал он, — чем ей парковка у бара не по нраву? — он завёл свой джип, и, быстро перегнав его, оставил прямо на противоположной стороне.

Дверь в бар распахнулось настежь. Солнце в это время уже могло прожечь дыру в тонкой и сухой доске и раскалить песок докрасна, если бы только было достаточно жарко. А именно было время обеда. В бар вошёл наёмник из Рильтега.

— Здоров! Помнишь, ты этих двоих искал? — с порога поприветствовал его Риц.

— Кого искал? — нахмурился Фриджек.

— Нас.

У центрального столика в баре расположилось два человека.

— Кран, Ящик? — неуверенно предположил мародёр.

— Они самые, — улыбнулся другой, — присаживайся.

Риц протирал стаканы за барной стойкой, изредка поглядывая на наёмников, а пара местных пьянчуг горланили малоизвестные Фриджеку песни. За его спиной, чуть ли не впритык, сидела знаменитейшая в этих краях тройка — первые три места в списке страшнейших наёмников принадлежали семейке Марц: Луису, Роналду и Пайне, коим не повезло в этот самый день заглянуть в их любимый кабак. За столиком по правую руку расположилась кучка местных друзей, проводя свободное время за игрой в покер, а за самым дальним, еле заметным, столиком топил местный оружейник в стакане водки горе от расставания с супругой.

— Я не угощу вас, — развёл руками Фриджек. — Меня недавно до нитки обобрали, тем более с таким-то плечом… Работы вообще нет…

— Собственно зачем мы здесь, — перебил его Ящик. — Увы, тебе не повезло, — он потянулся к кобуре, — как минимум нас наняло двое, а работа есть работа, сам понимаешь. Не держи зла.

Фриджек среагировал молниеносно. Заехав Ящику ногою по колену, он подскочил, здоровой рукой перевернув стол, и, отступя, он напоролся на Луиса.

— Да что ты себе позваляешь? — вспылила весьма сильно накидавшаяся Пайн, и, выхватив револьвер, выстрелила. Пуля, просвистев прямо над ухом удачливого мародёра, улетела куда-то в глубь бара

— Кран! — завизжал Ящик. — Да как ты смеешь, сука!

— Драка! — заорали местные алкаши.

Началась беспорядочная пальба. Фриджек тоже схватился за револьвер, однако тотчас один из покерных дружков повалил его на землю. Оружие отлетело в сторону, пока раненый наёмник, сцепившись с противником, катался по пыльному полу, орудуя здоровой рукой.

— Вот дерьмо! — заорал Риц, и, достав двустволку, осыпал дробью пьяниц, однако тотчас схлопотав шальную пулю, свалился за стойку. Фриджека стали душить, однако вовремя подоспевший алкаш спас его от неминуемой смерти, ногою выломав покерному дружку челюсть. Наёмник, подскочив, в порыве ярости подхватил за ворот первого попавшегося слабака и переметнул его через барную стойку, в полки с алкоголем. Сигарета того выпала, и, коснувшись крепкой жидкости, заставила её загореться ярким пламенем.

— Прости, дорогая, — язык пьяного оружейника, чудом не задетого пулями, заплетался, — совсем скоро я буду с вами, — прошептал он, выдернув чеку.

Разъярённого Ящика смело с Фриджека взрывной волной, а сам наёмник, тряся головой и пытаясь прийти в себя, на карачках пополз к револьверу — и о, чудо! Какой-то негодяй уже выпустил все патроны.

— Ублюдки! — орала в слезах Пайн, огрев табуретом очередного неудачника. — Да как вы смели моих братишек тронуть!

Огонь передался и на стойку, подожгя близлежащие трупы. Запах смерти наполнил когда-то известный паб, а само пламя, набирая жар, теснило выживших ближе к выходу. Фриджек, подхватив первое попавшееся лезвие, ринулся на последнего покерного дружка, тот в свою очередь, размахивая чьей-то киркой, сумел вонзить её в череп Луиса, однако тотчас пролучив холодной сталью в шею, покинул этот мир. Пайн, выругавшись, разбила подвернувшуюся под руку бутылку с водкой о голову Ящика, и, спихнув его в огонь, заставила его тело познать страшнейшие муки. И тут они взглянули друг другу в глаза. Фриджек, сгорбленный, с окровавленным лезвием и убийца из семьи Марц с новым стулом в руках — последние, кто остался на ногах.

— К чёрту! — заорал Фриджек, ринувшись к выходу. — Не желаю сгореть!

— Не уйдёшь, мразь! — ринулась за ним Пайн.

Фриджек, выбежав за дверь, прижался к наружной стенке, крепко сжимая клинок. Секунда, две, в проёме Пайн, — и нож по самую рукоять вошёл в её глаз. Последняя дочь семьи Марц бесславно погибла в потасовке.

Фриджек сидел на раскалённом песке у дома напротив горящего бара, сам не веря в своё везение. Запах горелого человечьего мяса щекотал его нос, а сам он, безумно посмеиваясь, крепко сжимал окровавленный нож. Почерневшая вывеска «Пивасик-Убивасик» свалилась, разбившись прямо на том месте, где некогда стоял боевой джип Фриджека.

— Во дерьмо-о, — протянул усатый следователь, наблюдая из одной из припаркованных машин за тем, как мародёр разобрался с последним бойцом. — По-моему те, за кем мы наблюдали мертвы. Ва-у. Ты смотри, ещё и пожар, — следователь почесал затылок. — Надо пожарных вызывать.

— А это что, тот, Фрайжек который? Ну, который одну из Марц пришиб, — бородатый погладил свою густую бороду.

— Похож. Что делать будем? Явно он к этому причастен.

— Не посадят, — задумался тот. — Камеры сто процентов лопнули, он-единственный выживший, свидетелей нет, спишут на самозащиту.

— Тогда заводи машину и укатываем. Дело по Обдиралову и Хабарову закрыто в связи со смертью их убийц. Погнали за хот-догами, и по домам, — усач удовлетворённо закрутил свой ус. — И не забудь вызвать пожарных.

—Не всё ли равно? — приподнял бровь бородатый, заведя машину.

— Ты прав, чё это на меня нашло… — он махнул рукой, — погнали отсюда.

Пламя только набирало жар, как только крыша, бара, не выдержав собственной тяжести, рухнула. Пожарные Дуркуб оцепили здание, вёдрами закидывая неугасающее пламя песком. Двое из них безрезультатно пытались разузнать у Фриджека, что тут произошло, однако мародёр не реагировал ни на их вопросы, ни на весь остальной мир в целом. Казалось, что его сознание сейчас было скрыто где-то в глубинах его головы, а его тело лишь бездушно разглядывало окровавленный нож.

Тупая боль в плече и холод вернули негодяя к действительности. Костяшки его пальцев побелели, а ноги окоченели от ночного мороза. Внезапно где-то очень близко вспыхнул тусклый огонёк. Секунду спустя факел в руке Майн уже полыхал.

— Встаёшь?

— Встаю, — устало вздохнул Фриджек, потянувшись во внутренний карман за сигаретой, однако не найдя оной, он с досадой сплюнул в песок.

Быстро смыв кровь с ладоней, он снял с себя всю испачканную в кровь одежду, аккуратно сложил её рядом с бочкой, а сам, оставшись в одних трусах, лениво разместился у руля, откинув спинку сиденья и моментально заснув.

Его сон был спокойным и тихим, как никогда прежде. Лёгкий океанский бриз нежно обволакивал его тело, а мягко накатывающая волна омывала его ноги. Он не мог раскрыть своих глаз — да и не надо было, он находился в ином мире, там, где его не настигаютего проблемы… однако… впервые ему было одиноко. Его одиночество скреблось где-то глубоко внутри него, оставляя многочисленные рваные раны. И тут ему стало грустно. Его самая желанная мечта померкла, он более не мог различить утончённый запах морской воды, мягкий бриз усилился, раздуваясь всё сильнее и сильнее, он пытался смести мародёра, превращаясь в сильнейшую песчаную бурю, сотней песчаных игл протыкая его кожу, ломая его суставы и кости. Мародёр заорал от боли, инстинктивно нагнувшись ближе к воде… и наконец открыл глаза. Его ноги, тело и руки, были укрыты кровавыми пятнами, а то, что ему некогда казалось водой, почернело, превратившись в болото дерьма, гнили и трупов, медленно засасывающая мародёра в пучину, он пытался вырваться, однако как бы он не старался, он лишь погружался всё глубже и глубже. И тут время замерло. Даже тонны песка, завывающие в безумном хаосе смерча, недвижимо повисли в воздухе. До ушей мародёра донеслись приглушённые шаги. Такая знакомая поступь, и одновременно такие незнакомые шаги. Этот кто-то, кого он не мог разглядеть за пылью, белой пеленой наворачивающейся на глаза, они более не реагировали на причудливо изменяющиеся контуры. Он увидел лишь яркую вспышку света, и внезапно его зрачки опустели. Он тщетно пытался напрячь жалкие остатки своего зрения, пытаясь хотя бы ещё разочек различить хоть какой-нибудь цвет, помимо беспросветного оттенка тьмы. И тут ему удалось высвободить свои руки, и, поднявшись с колен, вновь усесться на раскалённый песок. Он смотрел в ту сторону, откуда неслышимо, и всё же еле заметно приближался тот человек, столь знакомый, и столь загадочный одновременно. Этот человек, аккуратно ступая по зыбкому полю, медленно сравнялся с наёмником, легонько задев его плечо какой-то неосязаемой, мягкой материей, остановился, и, присев за ним на гарячий песок, спиною прижался к спине мародёра. И тут негодяю стало спокойно, и та ужасная боль одиночества притупилась, и он, призакрыл глаза… и снова открыл.

Солнце взошло над горизонтом. Фриджек уже привык к весьма странным снам. Он никогда их не запоминал, лишь некоторые их яркие моменты. Или же те моменты, кои он имел наглость придумать сам. Добрым утро бывает только для тех людей, кому удалось хорошенько выспаться в тёплой и удобной кровати, однако для мародёра сегодня было всё ну очень так себе. Болела голова, болело тело и болела душа. Он не выспался, его избили, да и спал он не в кровати. Ещё и чёртово солнце слепило его, не давая снова заснуть.

Он быстро отогнал машину поглубже в переулок, и, выругавшись из-за неимения сигарет, вылез на улицу. Чуть постояв и отдышавшись, он открыл багажник и, обнаружив свою аккуратно сложенную чистую одежду, быстренько её нацепил. И тут его внимание привлёк небольшой металлический короб, незаметно лежавший в тени бочки. Он быстро изъял его из багажника и рассмотрел поближе. Короб с кодовым замком. Сейф. Не сильно надёжный. Мародёр, отстегнув бочку, откатил её дальше в багажник, и приподнял небольшую металлическую дверцу, которую некогда эта бочка придавливала. Там он хранил инструменты, такие как набор отмычек, лом, металлическая бита, гвоздодёр, кирка в разобранном состоянии, мачете, дюжина метательных кинжалов, кусачки, несколько отвёрток, топор и армейский нож. Немного в них покопавшись, он изъял немного потёртую, чуть погнутую и весьма выцвевшую фомку. Тотчас один из её концов был вставлен в мизерный зазор меж дверцей и стенкой сейфа. Далее, воспользовавшись всеми правилами моментов и приложив немалую долю усилий, мародёру всё же удалось чуть выгнуть единственную преграду меж ним и содержимым ящика. Ещё минута усилий — и дверца уже не составляла преграду, согнувшись почти пополам.

Сунув до боли знакомый отцовский шестизарядник за пояс, он начал жадно пересчитывать монеты в мешочке, который также находился в сейфе. Сотня монет. Ни больше, ни меньше. Значит, Риц сюда прятал свои сбережения. Одного мародёр не помнил — это когда ему посчастливилось стянуть этот самый сейф. И тут взор наёмника привлекли два абсолютно одинаковых ключа, лежавшие раньше прямо под мешочком с монетами. Они были абсолютно идентичны, единственная разница была в их брелках: на одном был изображено что-то похожее на ящик с алкоголем, а на втором — весьма высокая плоская конструкция. «Кран», — мелькнуло у него в голове. Фриджек спрятал оба ключа в карман его чистой жилетки, а из другого изъял карту Дуркуб. Вторая и третья вещи, которые ну никак не могли уложится в его голове: это как коючи этих двух отморозков попали в сейф Рица, и когда он успел выстирать свою одежду. Впрочем, эти мысли через секунду вылетели из головы наёмника.

***

В предыдущий день Анне довольно сильно повезло. Чисто из-за воли случая, ей посчастливилось встретить сначала того алкаша, а потом ещё и двух дешёвых наёмников. Однако сейчас она вновь была на привязи — эти два идиота приковали её наручниками к чугунной трубе. Далее с их слов: «Что бы ты нас не обобрала, и не сбежала». Идиоты. Что толку драться на кулаках с огненным демоном, если по итогу ты проиграешь. А ведь если они и вправду умрут, то Анна тоже умрёт. Досадно. Именно поэтому, она ковыряла своей шпилькой замок. Безрезультатно, что правда. Однако кушать малость-мальски хотелось. И вновь неприятность. Если уже будет хуже некуда — будет рвать глотку и звать на помощь, а сейчас ей лучше не светиться: беглых рабов частенько забивали до смерти. И всё же она всё ещё в глубине души надеялась, что Кран и Ящик вернуться. Не в том плане, что они приятные личности, а в том плане, что у них ключ. Она спокойненько расплатиться за убийство Фриджека и заляжет на дно, благо денег того негодяя хватит на месяц-другой.

Краем уха она услышала, как медленно провернулся ключ в замке. Сказать, что Анна была удивлена — ничего не сказать. Они обещали вернуться ещё вчера, а в результате она спала на полу в подсобке, всё так же прикованной. Ещё и окно было где-то открыто, замёрзла. Фу такими быть, фу. А вдруг она каустрофоб? Даже подсобную дверь захлопнули.

— Ура, чёрт возьми, ура! Где же вас, идиотов носило?! — заорала она на всю комнату. — Я прям заждалась. Вы же убили этого идиота?

Ответа не последовало.

— Ау? — уже не так уверенно переспросила она.

Тут, рядом, где-то за закрытой дверью, что-то тихо скрипнуло. В этот момент Анна пожалела, что выдала себя. Сотни мыслей пролетали в её голове за доли секунды. Она собралась с духом:

— Я сдаюсь на вашу милость. Я безоружна. Прошу вас помочь.

Дверь быстро распахнулась настежь. За ней никого не оказалось. И тут Анна заметила небольшое зеркальце, чуть высовывающееся из-за наружной стены.

— Держи свои руки так, что бы я их видел! — приказал знакомый мужской голос.

Анна повиновалась. Ногою из-за стены выпихнулась в проём табуретка, чуть выглянуло дуло револьвера, — и через мгновение человек, держа Анну на прицеле, уже сидел напротив неё.

— Ой, — внезапно всхлипнула она. — Не убивайте, прошу вас.

Фриджек ухмыльнулся.

— Назови хотя бы одну причину.

Её мозг судорожно начал искать хоть какое-то оправдание её действам.

— Я… — она сглотнула. — Я буду до конца своих дней Вам прислуживать… да… да! Клянусь! — да, всё что угодно, лишь бы не умирать. — И не только прислуживать, ещё и исполнять любые Ваши желания!

Фриджек почесал затылок. К такому предложению он был явно не готов.

— Не двигайся, иначе пристрелю, — нахмурился он, хлопнув дверью в подсобку.

С минуту Анна покорно ожидала, ощущая, как каждый удар сердца эхом отдаётся в ушах. Затем дверь вновь распахнулась, и вновь показалось знакомое зеркальце. Анна подняла руки вверх. Фриджек, спрятав незаменимый прибор, вышел, и, держа её на прицеле, быстро перекусил цепь наручника кусачками.

— Вон отсюда, — приказал он.

***

— Почему ты её не убил? — поинтересовалась Майн, развалившись на пассажирских сиденьях, когда они были где-то на середине трассы Дуркубы-Вильт.

— Каждый выживает как может. И она своей находчивостью вызвала у меня долю уважения. И именно из-за неё я был ближе к смерти, чем когда-либо прежде.

— А зачем ты ей ещё и своего золота оставил?

— Если бы не оставил, она бы вновь попала в рабство, и тогда бы все её усилия пошли бы насмарку. Я просто дал ей шанс. И она его не упустит.

***конец шестой части***

***

========== Его Работа. ==========

Илья по прозвищу Жук, или же в простонароде Илья Жук, является весьма заурядной личностью. Своё полное отсутствие чувства юмора он заменял кучкой заученных и тупых шуток. Особенно сильно Илья Жук заботился о своей причёске, однако многие, кто его знал, всегда ему сообщал, что лысым он выглядел весьма привлекательней. Однако и от таких личностей, как Илья Жук, была польза. Например, он тащился по мериканским пончикам, закупая их тоннами. За раз он мог съесть их полторы дюжины точно, а потом, валяясь на борту «Летящего Голландца» и еле дыша, желать смерти. А в купе с тем, что когда он уходил в «плавание» (запой), его никто не видит и не слышит месяцами, настоящих друзей у Ильи Жука было не так уж и много.

Один из его НАСТОЯЩИХ друзей был Андрюха Хохотун, тот ещё трезвенник. Происхождение их кличек — загадка человечества. Точнее, про Андрюху Хохотуна всё ясно — если кто-то может напугать тебя невероятно заразным и смешным хохотом, то его так и назовут, а вот с Ильёй Жуком были некоторые трудности. Одни говорили, что его просто тошнит от своих жареных товарищей, другие верят, что это тот ещё подлый тип. Кто ж знал, что его настоящее имя Ильшук.

И хотя эти две личности зачастую терпеть друг друга не могли, всё же их объединяла одна карточная игра. Именно из-за этой игры за ними закрепилось ещё по одному прозвищу: Андрюха Разбойник и Илья Черножижник. Первый явно мухлевал, хотя никто этого доказать не мог, а второму за такое везение на карту явно надо было продать душу демонам.

Ах да — этот бар, «Летящий Голландец» (в названии ошибки точно нет, так как оригинальное «летучий» был закреплён авторским правом за заводом, производящем метан) являлся собственностью отца Ильи Жука, а сам Илья Жук работал в нём барменом, или «старшим матросом», со слов его отца. И хотя барменом он был ну очень таким себе и в придачу не умел готовить, он всё же мечтал вскоре стать капитаном «Голландца».

И вот, именно сегодня, в этот самый момент, они уже по-маленькой накатывают в пока ещё пустом баре «Голландца».

— Мда-а, — протянул Черножижник, сделав ещё глоток, — до сюдова мало кого дошло.

— Печалька, — лениво кивнул Андрюха Хохотун. — А ведь я старался.

— А знаешь, что самое обидное, а? — а то, что кто бы сюда не дошёл, я всё равно скажу те же фразы. Никакого разнообразия.

— Ты же про бар говоришь? — прищурился Разбойник.

— Да и не только. Сколько по-твоему раз у нас был этот разговор?

— В этой реальности, или в параллельной?

— В общем. Для скольких людей мы существуем, разговаривая одинаковыми словами на одни и те же темы?

— Ты про порнуху?

— Да и про порнуху тоже. Кого бы здесь не было, наши фразы никогда не поменяются.

— Например, ты сначала протянешь «Мда-а»?

— Да, а потом ты лениво кивнёшь.

— Мда-а, — протянул Андрюха Хохотун.

— Печалька, — лениво кивнул Илья Жук. — Вот ещё пример: сейчас уже в который раз войдут эти два придурка. Ты ужасно пошутишь, а я отправлю их наверх.

— Но этого ещё не происходило.

— Это произойдёт, — уверил Черножижник. — Через одну твою фразу.

— А если я буду молчать?

В дверь бара постучали. Через мгновенье у стойки стояло двое. Юноша и старик.

— Давайте пропустим его дерьмовую шутку, а вы сразу пойдёте наверх, комната 21-10. Он сейчас там.

С минуту эти двое удивлённо смотрели на Илью Жука.

— Ты нас с кем-то спутал? — предположил старик.

— Нет, я именно вам и говорю. Он в комнате 21-10. И да, я знаю, что случилось с Марцами. Давайте хоть раз пропустим ваши истории.

— Он уже бухой, — попытался пошутить Разбойник.

— Ну вот опять. Что бы я ни говорил, мы вернёмся к шутке. Любой. Дерьмовой. Шутке. Меня бесит это однообразие. Я вообще сюда не подписывался. Хорошо, что не главный герой.

— Эм, ты о чём, друг? — тихо спросил старик.

— Тебе никогда не приходило в голову, что ты второстепенный персонаж? Ты однозначно появишься здесь, именно в тот момент, когда нужно, стопроцентно застанешь того, кого ищешь. И чем больше твоя роль, тем меньше у тебя свободы. Бесит.

— Вот поэтому у тебя друзей и нет, — многозначительно закивал Андрюха Хохотун.

— Да заткнулся бы ты уже. Сотни раз тебе говорил о нереальности этого мира. Но всегда кончалось одним. Нас перебивают эти два придурка. Начнинал раньше или позже, эти войдут однозначно. Нет привязки по времени. А не начать не могу. Прописано.

— Не груби, идиот. Мы вооружены, — гаркнул юноша.

— Да вообще насрать. Вы в меня в этом романе не убьёте. Даже если захотите. Даже если попытаетесь. Хреновы марионетки автора.

— Откуда такая уверенность?

— Хочешь докажу, а? — Черножижник взглянул на часы. — Сейчас спросишь: «А Фриджек тут?». Ну, давай. Попробуй сказать что-то иное.

Юноша переменился во взгляде.

— А Фриджек тут? — поинтересовался он.

— Вот! Андрюх, ты это видел?!

— Что видел? — растерялся Разбойник.

— Ты бесполезен, — Черножижник вздохнул. — Такая же кукла. Надоело играть в этом театре! — заорал он… и упал замертво. Сердечный приступ.

— Говорил тебе не спорить с автором, — вздохнул Андрюха Хохотун. — А то у него тоже дерьмовое чувство юмора. Фриджек остановился в комнате 21-10. Я ему только завтрак отнёс.

***

Как только в дверь легонько постучали, Фриджек вышел с полудрёмы, мысленно прокляв всех святых и грешников этого мира. Лениво приволочившись к двери, он взглянул в глазок, инстинктивно уже сжимая револьвер.

— Кто там?

— Фриджек Гудслэсс? Мы вас ищем. Мы из Столицы, — произнёс старик по ту сторону двери. — У нас к вам деловое предложение.

— Со столицы? — удивлённо пробормотал Фриджек, приоткрыв дверь и впустив их обоих.

Посланники Столицы медленно прошли в комнату, которая ещё вчера утром пустовала. Они уселись на стулья, положив руки на единственный столик. Фриджек, быстренько его освободив и протерев, уселся напротив.

— Я вас слушаю.

— Меня звать Блэйком, — представился седовласый мужчина.

— Роккхарт.

— Значит, Блэйк и Рокхард. Зачем я вам понадобился?

— Роккхарт, — поправил юноша.

— А?

— Я не Рокхард, я — Роккхарт. Произносить так: Рок — и с придыханием заканчиваешь — кхарт. И не «Д», а «Т» в конце.

— Разве не одно и тоже? Вы меня вон, — Гудслэссом зовёте, когда я Гутлэсс. Глухая «Т» и «С» лишняя.

— Нет, не одно и то же! — разозлился юноша. — Это ты себя неправильно называешь, Гудслэсс — твоя настоящая фамилия. А у меня двойное «К» с придыханием, идиот.

— Тихо, тихо, — добродушно усмехнулся Блэйк.

— Что «тихо тихо», а? — не унимался он. — Это сборище даунов мне насточертело. Давай шустрее тут с этим, и сваливаем. Я курю, — он подорвался, выскочив за дверь.

Фриджек неудомевающе взглянул на Блэйка.

— Эх, не обращай внимания на этого мальчика. Не готов он ещё ко взрослой жизни. Здоровый мужик, а в душе как ребёнок. Хотя, в некоторых вещай посмышлёней будет. Ладно, о чём это я. Мы хотим тебя нанять. Причин тому несколько, о них позже. Как известно, Столица — место жительства высшего общества, так сказать. Но, видишь ли, нас так же многие и ненавидят, множество шахт, множество плантаций, и самое главное: огромнейший источник воды. Тебе это должно быть известно.

Что бы держать население под контролем, у нас существует целая организация лазутчиков, и, как известно, регулярная армия. Но даже у нас существуют проблемы. Нам стало известно про несколько группировок антистоличного сопротивления. Большинство из них — желторотики, дикари, не знающих опыт сражений. Однако есть также две организации покрупнее, и если они объединятся, появится большая угроза Столице. У них немногочисленное войско, но оно составлено из профессиональных наёмников и убийц, а так же списанных Столичных войсках.

— Вот сейчас не понял. Каких таких «списанных войсках»?

— У столицы есть кодекс. Свод правил. И суд. Если ты нарушаешь правила — тебя либо оштрафуют, либо выгонят из Столицы, либо убьют. Поэтому кодекс стараются не нарушать. Обычным жителям справится куда легче, а вот войска нередко подвергаются психологическим насилиям, например когда мы уничтожаем очередную антистоличную группировку. Там же настоящая резня, я это знаю. Бывал я в этих войсках, — Блэйк вздохнул. — Однако сейчас мы не в состоянии напасть ни на одну из этих крупных группировок, так как сейчас наша армия… она не в лушчей форме, на последней вылазке наших… потрепали, так сказать. Да и потом, лазутчики так и не смогли найти их убежища. А вся проблема в том, что нам поступила информация, что они готовы объединяться. Это уже перебор, мы не можем этого допустить.

— А что конкретно от меня хотите? Что бы я в одиночку перебил всю группировку?

— Нет, это было бы весьма глупо, да и ты бы отказался. У них схожие цели, однако… они не доверяют друг другу, так сказать. Каждый трясётся за своих солдат. Поэтому они решили провезти переговоры на нейтральной территории, факт, что это не подставная новость, и от каждой стороны будет по трое, всего — шестеро. Если бы ты смог их всех пришить, то выиграл бы Столице нехилую такую отсрочку. А если их просто распугать, то тот же эффект, однако времени нам будет добавлено не так много.

— Давай про награду.

— Сразу к делу, — ухмыльнулся Блэйк. — Хорош, хорош. Мы тебе изначально дарим одну вещицу, винтовка Мосина — великолепное ружьё Столицы. Если их распугаешь — оставишь её себе, плюс немного деньжат тебе отвалим. Если переговоры пройдут успешно, или же ты не явишься туда — пеняй на себя. Из-под песка достанем. Ну, и о главном: если ты их всех пришить сможешь, у нас есть в Столице одна комнатка… не сильно большая, но на одного хватит… а там гляди, и побольше выбить сможешь… ну, ты меня понял.

Лицо мародёра расплылось в улыбке. Смерть шестерых за комнатку — плёвое дело. Да, сражаться с толпой — та ещё проблемка, но ОН-то, Фриджек! Справится. И вновь его лицо переменилось.

— Но почему я? — наёмник недоверчиво прищурился.

— Не поверишь, стечение обстоятельств, — рассмеялся Блэйк. — Мы хотели нанять Марц. Мы их вечно нанимаем, отвешивая хорошую сумму денег. Не раз им предлагали перебраться в Столицу. Но вот незадача: мы договорились встретиться в местном пабе. И их перебили. Ну, начали мы узнавать что да как, — время поджимает, через пять дней у группировок состоялась бы встреча. Они, видишь ли, ни разу нас не подводили, а тут такое. Узнали, что какой-то хмырь кокнул их троих, потом ещё двоих наёмников с восемнадцатого и девятнадцатого, которым заплатили за его смерть, да ещё и будучи раненым. Ну, мы прошлись по базе, вышли на тебя. Ни одного проваленного задания, ну, кроме последнего. Люди говорят, что раб сгорел в том баре, поэтому тебе простительно. Мы прочесали город, нашли, на какой станции ты выехал — и по коням. Ничего лучше мы придумать не смогли. Но так как ты один, нам и разрешили повысить награду. Но только при условии, что ты молчок. И при условии, что ты действительно будешь там один.

— С чего вы взяли, что я никому не разболтаю, и вообще не один из этих… повстанцев?

— Наблюдение. А ты думал, лазутчики не присматривают за многообещающими наёмниками? Вот например, Лукас и Монги, помнишь таких? Они как раз и вступили в одну из антистоличных организаций. Был ещё один такой, как его там? Шабо, вроде. Потом ещё Лэнди, Вукс и Муген. Последний вообще зверь, вчетвером его еле завалили. Все как один повступали в эти, антистоличные… Ну что, берёшься?

— Ну, попытка не пытка, — неуверенно пробормотал Фриджек.

— А? Я тебя не слышу! — Блэйк стукнул кулаками по столу. — До их встречи три дня.

— А если дезинформация, и встречи не будет? И будет там… Засада?

— Исключено. Поступила из нескольких источников.

— Ну, тогда, наверно, по рукам.

— Шикарно. Я отмечу тебе место на карте, где лучше всего оставить машину, что бы её не заметили. Всё произойдёт в заброшенном городе «Старый маяк». Пройдём к машине, я выдам тебе ружьё. И хочу только пожелать тебе удачи. И я тебе выдам устройство связи, будем тебе немного помогать. Пройдём со мной.

Фриджек спускался по лестнице за двумя посланниками столицы. Такой шанс выпадает раз на миллион. Да и потом, найдёт он ещё эту рыженькую. Всё равно, что он не застал её дома ни сегодня, ни вчера, хотя просидел там до заката. А когда найдёт — предложит ей переселиться в Столицу. Ведь это же Столица. Не думаю, что они будут против.

— Эй, Фриджек, — кто-то окликнул его, когда он шёл по главному всё ещё пустому залу таверны «Летящий Голландец». — Позволь дать тебе один совет.

Наёмник обернулся на голос. Андрюха Хохотун, развалившись на стуле, пустым взглядом глядел в сторону трупа друга.

— Слушай Фриджек. Хотя, вряд ли ты меня услышишь, — Разбойник вздохнул. — Ты её встретишь. Очень и очень скоро. Подумаешь, несколько страниц — ведь тонкое расстояние, а? Прошу тебя, сделай правильный выбор. Хотя, кому я говорю, — Андрюха Хохотун горько улыбнулся.

В тот же момент Фриджек, выхватив револьвер, выстрелил в сторону Разбойника. Несколько секунд Андрюха Хохотун потрагивал маленькое отверстие от пули в своей груди. И, тихо расхохотавшись, прохрипел:

— Автор, какой же ты урод.

И тотчас свалился на пол.

***

— Фриджек, как слышно? — прохрипело у него в правом ухе. Данная фраза имела наглость вывести его из полудрёмы. Наёмник притормозил, и подхватив рацию, ответил:

— Слышу более менее.

— Отлично! — продолжил голос. — Только наушник не порви!

— Да-да, я в курсе.

— Передаю рацию.

…

— Ау? Меня слышно? — пробормотал уже другой голос.

— Да, конечно. Как там тебя… Рокхард, вроде.

— Роккхард! — разозлился голос. — Двойное «К» с придыханием, тупица. Ладно, сейчас о другом. Они оцепили город, «Старый маяк» который.

— И что?

— И что, и что? — раздражённо проворчал Роккхард. — Они перекрыли все дороги. Тебе туда не въехать, они тебя в лучшем случае развернут, а в худшем — пристрелят.

Фриджек остановил машину, припарковавшись на обочине.

— И что делать?

— Есть идейка, и время есть. Слушай внимательно. Открой тот прибор, который тебе мы дали.

Фриджек потыкал на тёмную пластинку. Она внезапно загорелась, и, чуть прожужжав, высветил панель с иконками. Одна из иконок мигала. Фриджек нажал на неё пальцем. Чуть протормозив, высветилась карта пустыни.

— Видишь пометку и маршрут?

Мародёр присмотрелся. Действительно, одна из деревень близ маяка была отмечена красненьким, и от неё до маяка вела синяя линия.

— Это твой маршрут. Заежаешь в эту деревню, оставляешь машину там. Спросишь — Вернар зовут нашего человека. Там у него спишь до вечера, и ночью пешком выдвигаешься по этому маршруту. И что бы без света и как можно тише, ясно?

— А это точно сработает? Типо, повстанцы же вроде город оцепили.

— Они идиоты, — уверил Роккхард. — Перекрыв только дороги, они ничего не добьются. Конечно, есть малая вероятность того, что они там заминировали, но нам об этом не докладывали. Прямо сейчас одна из группировок прочёсывает город. Затем прочешет другая.

— Зачем всё так сложно? — Фриджек почесал затылок. — Раз они так сильно не доверяют друг другу, то чего они так… растратно поступают? Да и потом, не будет ли слишком заметно, если начнётся пальба?

— На счёт этого есть одна мысль, — голос в наушнике сменился. — По их договору, все, кроме самих дипломатов, должны находится в пяти километрах от города. В этом радиусе и перекрыли дороги. Даже если начнётся пальба — у тебя будет достаточно времени, что бы спрятаться в развалинах, или же сбежать. Грубо говоря, — ты наш суперагент, лазутчик и диверсант.

— Ну, а чего тогда они поступают именно так? В плане…

— Они просто не сошлись, в каком из убежищ состоятся переговоры. Вопрос исчерпан? Не беспокойся, — уверил Блэйк. — И не такие дела проворачивали.

— Самоубийство, — Фриджек вздохнул.

— Весьма вероятно, — ухмыльнулся наниматель. — А ты думал, мы тебе квартирку просто так подарим?

Утро Вернара началось весьма неудачно. А именно с того, что его разбудили в два часа дня. В такую то рань! Ну ладно, если бы это был не один идиот, у которого двойное «К» с придыханием. Ладно ещё разбудил, так ещё и в наглую попросил об услуге. Весьма необычной. К сожалению, этому кадру Вернар не мог отказать, увы, история умалчивает почему.

Только он решился захотеть начать вставать с тёплой постельки под кондиционером, как его волевое решение пришлось ускорить, ибо в дверь его коттеджа уже позвонили. Он, сильно труханув головой, вылез из-под одеялка и, буквально, дотащив себя лестницы, начал спускаться вниз. Однако, ступив на третью ступень, он с ужасом замер. Где-то внизу что-то было, а с учётом того, что Вернар живёт один, он был ещё тем параноиком. Он аккуратно спустился чуть ниже. Благо половицы не скрипели. Он сделал ещё один шаг. И ещё один. Аккуратно выглянул из-за стенки, перекрывающей лестницу. Женщины. Три особи женского пола развалились на диване спиной к нему перед его телевизором, и играли. Играли. В его. Замечательную. Консоль. Вернар прищурился. А, это не его сохранение. Пусть играют. Стоп… Что?

— Эй, девки?! — шепнул он. — Вы кто?

Они не обернулись, продолжая залипать в видеоигру. Вернар лёг на пол и, затаив дыхание, пополз за диван. Фут за футом преодолевая расстояние, он близился ко входной двери. И только ему стоило протиснуться в щель меж диваном и стеной, как в зал вошло двое. Вернар замер. Ещё одна баба и мужик. Он их видел впервые, он молился, что бы его не заметили. Уж больно много у него завистников. Вот теперь-то уж точно за его головой пришли. И куда его телохранитель свалил? Он старался не дышать, хотя это было весьма труднее, ибо накатывающая отдышка могла с лёгкостью выдать его. Мужчина с той бабой удалился наверх, не заметив Вернара. Однако хорошее место, меж стенкой и диваном. Узенькая щель, куда такой коренастый тип как Вернар смог уместиться лишь бочком. Он аккуратно, начал продвигаться дальше. Эти жалкие убийцы не должны его заметить. Надо всего лишь вылезти из-за дивана и рывком к двери. И, в какой-то момент, когда свобода была уже так близко, он застрял. Диван, оказывается, стоял чуть криво, чего он никогда не замечал. А-а, собака! Какая досада! Хорошо, что бабы залипли в его консольку, иначе тотчас позвали бы своего убийцу… И тут Вернар почувствовал, что за ним наблюдают. Каких усилий ему стоило выкрутить свою голову так круто. Страх отобразился в его глазах. Прямо над ним стоял тот самый мужчина. Он, облокотившись на диван, постукивал по нему пальцами.

— Ты кто?! — пропищал Вернар, но, быстро придя в себя, грозно добавил: — Ты кто? Да ты знаешь кто я, м?

И хотя на этот раз ему, вероятнее всего, удалось бы припугнуть этого верзилу, этого не произошло, ввиду того, что он, во-первых, застрял, а во-вторых, защемил свою правую руку.

— Тебе помочь? — безразлично спросил вторженец.

— Да, пож… — не успел договорить он, как гигант буквально вырвал его одной правой из этой мерзопакостной ловушки, и поставил на ноги.

— Фриджек, — сухо представился он. — Мне сказали к тебе ехать.

— А? Что? А, да… — растерялся Вернар, осознав, что ему дали пожить ещё денёк. — Я… Я покажу тебе твою комнату. Постарайся выспаться. Ты же уже собрал рюкзак?

— Угу, — зевнул наёмник. — Ты же меня разбудишь?

— Что? А, да… да, конечно, — и тут Вернар обернулся к девушкам. — А вы кто такие?

— Твоя развлекательная программа на ближайшие три дня, — хмыкнула белобрысая, не отлипая от игры. — Ты нам уйму денег отвалил.

— Вы шлюхи? — он почесал затылок, вспоминая, когда ему приспичило их снять.

— Не-а, — ухмыльнулась блондинка. — Просто наёмники. Которых наняли на три дня. За пятнадцать монет в сутки. Каждую.

— Ох ё! — Вернар схватился з голову.

— Ты уже заплатил, — уверила та же девушка. — А ещё сказал, что и спать с тобой не надо, что тебе просто всегда хотелось таких смачных телохранительниц, — она прищурилась. — Поздно рыпаться, деньги не верну.

***

— Спишь? — Вернар приоткрыл дверь и, зайдя внутрь комнаты, облокотилчя о стену.

Фриджек на мгновение взглянул на него, а потом вновь устало уставился в потолок.

Тихая и ясная ночь накрывала великую пустыню. Ночной морозец пробирал до костей неопытных путешественников. Фриджек, укутавшись в выцвевший пуховик, в джинсах и ботинках с меховыми прослойками, да шапкой-ушанкой на голове, закинул тяжеленный рюкзак на спину. Эта ночь обещала быть очень длинной. Он перешагнул порог дома Вернара.

— Желаю удачи, — безразлично зевнул тот, хлопнув дверью.

Фриджек, прикрыв своей чёрной банданой нос и рот, потихоньку выдвинулся по намеченному маршруту. Идти ему надо было порядка двадцати пяти километров, весьма дерьмовая цифра. Наниматели специально выбрали не самую близкую деревню к Маяку, ибо высока вероятность того, что в ближайших патрули. Фриджек взглянул на прибор. С такой скоростью идти ему порядка семи часов. С сумкой под 10-15 килограмм. Мародёр вздохнул. Вставив оба наушника в уши, он услышал весьма занимательные драйвовые песни, которые транслировались ему из прибора с картой и, потянувшись, выдвинулся.

На втором часе ходьбы, как раз в то время, когда он был в районе шестого с половиной километра, ему, наконец, удалось вздохнуть спокойно. Воздух уже был достаточно морозен, что бы заставить кончики его пальцев окоченеть.

Фриджек всегда мог похвастаться похвальной выносливостью. Признаки легчайшей отдышки появились где-то на середине его маршрута, когда он будто козёл перескакивал через огромнейшие песчаные насыпи, куда простому человеку просто подняться уже было тяжко. Он уже не слушал музыки, её однообразие ему надоело, он неслышимо скользил сквозь пески, и лишь изредка из-под его ног издавался еле слышимый хруст. Его взор лениво цеплялся за огромные кучи, погружаясь в глубокое небо. Луна сегодня необыкновенно прекрасна. Она бледным блеском освещала сквозь безоблачное небо разославшуюся по миру пустыню.

— Сильно устал? — отвлёк его от мыслей весьма знакомый голос.

— Тебе не холодно? — Фриджек перевёл взгляд на непокрытые плечи хрупкой девушки.

— А с чего бы? — Майн еле поспевала за быстрым шагом наёмника.

— Как тебе удалось так быстро меня догнать?

— А ты до сих пор не понял?

Она воспарила на ближайшую песчаную насыпь. Опытный наёмник мысленно позавидовал её прыткости. И тут он замер на месте. Он видел сквозь лёгкие женские очертания, мягко растворяющихся в морозном воздухе, холодное свечение полной луны. Её успокаивающий свет просачивался сквозь бесплотное тело девушки, придавая её коже неестественный слабый голубоватый оттенок.

— Знаешь, я вот последнее время постоянно о тебе думала, — Он слышал этот холодный голос, видел еле подрагивающие синеватые губы, однако её слова он слышал не ушами, будто он лёгким журчанием отдавался где-то внутри его головы. Её шёпот, столь устрашающий, столь обворожительный, неслышимый и невероятно громкий, он заставил мародёра замереть на месте.

— Да…? — он тихо сглотнул слюну. — М… Майн? Это ты?

— Майн умерла задолго до нашей встречи, — её губы беззвучно зашевелились, однако он в точности уловил смысл её фразы.

— Тогда ты…

— Призрак… — молвил бесплотный собеседник. — Отголоски давно ушедшей личности, вечно блуждающие по временным петлям.

Фриджек упал на ледяной песок.

— Чего тебе? — он протёр глаза, в надежде хоть ненадолго ослепнуть. — По мою душу пришла?

— А с чего бы? — призрак улыбнулась. — Я всегда такой была, когда была рядом.

— И я этого не замечал, — про себч добавил Фриджек.

— Людям свойственно ошибаться, — она будто угадала его мысли.

— Но… Почему я?

— Ты — особенный, — призрак Майн обернулась к наёмнику спиной, взглянув на мягкое свечение полной луны. — Тебе дано видеть того, чего нет, слышать голоса тишины, создавать свою собственную реальность. И ты был первый, кому удалось меня разглядеть сквозь пелену смерти. Спустя столько-то лет…

— Но почему сказала только сейчас?

— Увы, время моё скоро подойдёт к концу, и, когда часовые стрелки вновь сместятся, я, вероятно больше тебя никогда не увижу… Жаль, что я узнала тебя так поздно… Ты был… Хорошим собеседником. Лучшим. Единственным. Спасибо тебе.

— Да не за что? — неуверенно предположил мародёр.

— Было весьма весело! — призрак засмеялся. — Быть может, ещё свидимся.

И она рассыпалась в воздухе. Только лёгкое дуновение ветерка, подняв её прах, понёс понад пустыней. Тут Фриджек ощутил, как сильно замёрзли его пальцы. Он, отрусив головой, поднялся, и размеренным шагом вновь отправился по намеченному маршруту, не в состоянии вспомнить, зачем ему потребовалось останавливаться.

Его ноги неустанно несли его вперёд. Вероятно, некоторые его мозоли успели уже лопнуть и отдавали тупой ноющей болью, однако Фриджек в упор не замечал её. Его мозг сотавлял тысячи историй про молодого бравого капитана, то спасающего с необитаемого острова юную деву, выжившую после кораблекрушения, то помогая ей выбраться из плена племени людоедов, то, браво размахивая секирой, рубя головы мелким и противным гоблинам. И всё ради принцессы, то и дело попадающей в очередные неприятности.

А потом в неприятность попал и сам капитан: попав в мир магии, будучи полностью ею обделённым. Да, с принцессой он был уже знаком, но… Ну, например, они жили в Трущобах. На свалке. И единственным способом их пропитания были подпольные бои, в которых он более не мог участвовать… после того как один шестерукий чуть не убил его. Зато его принцесса учавствовала. Желтоволосая огненная красотка, весьма привлекательных форм. Одна из тех одарённых, кто мог по щелчку пальцев поджарить оппонентов. Что она, зачастую, и делала на ринге. Ведь главное — победить, что бы получить очередную горстку монет. Но она всегда возвращалась домой… в почти полностью разрушенный дом… в котором уцелела только одна несущая стена и несколько комнат на втором этаже… куда им надо было подниматься по верёвочной лестнице… туда, где раньше жили бомжи, которым не повезло… и вот теперь новые хозяева, вышвырнувшие тех самых бомжей, ждут, когда вышвырнут их. Он любил её, она любила его. Они этого не осознавали. Да и стоило? Они ели крыс, что бы не сдохнуть с голоду. Из Трущоб нет выхода. Там живут люди, хуже собак, хуже рабов… Хуже тех же крыс.

И они решили стать Героями. Именно Героями, с большой буквы. Спасать человечество от злодеев, получая за это крупные суммы денег. И славу. Он, не имеющий ни единого дарования, и Она, Королева Подпольного Ринга и Огненная Дева. Не возьмут силой — возьмут смекалкой. Не возьмут смекалкой — будут драпать. Терять им только жизни. И ту квартиру на втором этаже. И тот самый диван, из которого давно уже торчат острые ржавые пружины.

Но в Трущобах столько негодяев. Кто же злодей? Обратимся к редким находкам в виде газет. И собственное мысли. И слухи, да… Скоро накроют контрабандистов. Ну, тех, кто поставляют редкие лекарства в трущобы. Вот полицейские уроды! Поможем друзьям отбиться! Скоро некоторые следователи закроют подпольные бои… Где людям Трущоб деньги зарабатывать? Что же, эти сыщики сами приговорили себя к смерти.

Комедия и Драма в одном лице. Раз-два, и на их пороге Лига Зла. Они лишь пожмут плечами. Они в розыске. Не будут Героями — станут Злодеями. Смысл тот же. Деньги будут. Та-ак, их база под городом, по старым каналам. Ладно. Первое задание какое? Заложить бомбу в центре города? Без проблем! Вот, вроде, неплохое здание в центре… Старое, ветхое — самое то. Заложили бомбу. Взрыв снёс и само здание (которое предназначалось под снос, естественно), а так же разрушил одну из стен подземной цистерны… наполненной под завязку водой… которая заполнила все старые каналы… смыв с лица Земли штаб-квартиру Лиги Зла… и утопив всех её лидеров и приспешников… Мда. Кхм, кхм. Неудачно получилось… Мы, пожалуй, сваливаем с города и…

…И дальше он не придумал, так как краем глаза заметил стену какого-то обветшалого здания. Фриджек устало вздохнул и, аккуратно скинув рюкзак на песок, размял затёкшие плечи. Тотчас он шмыгнул к первым распахнутым настежь дверям. Крепко сжимая револьвер перед собой, он заглянул в это здание. Пусто. Сразу же наёмник рванул обратно, к оставленному рюкзаку, подхватив его, сразу очутился у того же сооружения и, украдкой оглянувшись, заскочил в него, прикрыв дверь.

Фриджек прислонил свою ношу к стене. Чуть порывшись, он достал крюк-кошку, скрученную верёвочную лестницу и потёртый армейский бинокль. Затем, замаскировав рюкзак, насыпав на него гору мусора, он аккуратненько нарисовал маркером небольшую метку-символ, со внешней стороны входной двери на левом верхнем углу. Затем, подперев эту самую дверь изнутри, он взбежал на третий этаж.

Отголоски звёзд медленно исчезали на фоне утренней зари. Здесь, под давно обрушенным потолком, он попытался связаться с нанимателем. Лишь сонный голос зевнул:

— Да-а?

— Тут точно никого не должно быть? — с ходу прошептал мародёр.

В маяке? Всё должно быть чисто, — ответил всё тот же голос. — А что такое?

— Весь город в огнях.

Наниматель замолк. Видимо, только что он осознал поступившую информацию и раздумывал, как более цензурно на это среагировать.

— Это…

— Да. Как заметил огни, так сразу спрятался.

— Ну…

— Не понимаю, зачем вам меня обманывать.

— Но я правда не знал! — взмолилась рация. В этот момент Фриджек понял, что на связи Блэйк. — Спрячься и не вылазь, задание отменяется!

— А ну-ка дай рацию! — фыркнул иной голос. — Роккхард на связи. Нихера не отменяется. Мы тебе уже заплатили.

— Да всё равно, отдаст задаток обратно, ну, или семьдесят процентов. Но я его не на смерть отправлял! — тотчас возразил Блэйк.

— Старпёру слова не давали, — огрызнулся тот. — И мы не говорили, что будет легко. Так что ты это… Придумай что-нибудь, — и связь оборвалась.

— Во дела… — протянул наёмник, уставившись в потолок. Точнее, в его отсутствие.

Блёклые лучи Солнца уже накрыли безграничную пустыню, оставляя отголоски ночи далеко в прошлом, а мародёр, решив, что всё же не помешало сначала вздремнуть, распластался на полу под открытым небом. Он надеялся, что проснётся от жары, когда вездесущее светило раскалит эту проклятую землю.

Он быстро заснул и так же быстро проснулся. Ему ничего не снилось. У него оставалось всего три часа до встречи дипломатов каждой из сторон.

Синие Береты и Красные Галстуки. Обе эти группировки считались призраками пустынного мира. Сам Фриджек, конечно же, про них тоже много чего слышал, однако эти слухи не подтверждались фактами. Ни тех, ни тех ни разу не видели, не знали, бандиты ли они, или же такие же наёмники, чего они добиваются. Но они существовали. Они нагонялистрах на пустыню одним своим присутствием. Никто не хотел с ними встречаться. Одним словом — репутация у них такая-себе. А в купе с тем, что с ними связаны (по слухам, естественно) все недавние налёты на Столицу, люд их ой как не любил.

Но вот именно сейчас, в этих развалинах, они были везде. В маленькое окошко Фриджек успел разглядеть их типичную одежду. Все как один, в чёрных глянцевых туфлях, белой рубашке, пошитой на заказ, чёрных штанах и красных галстуках, вечно поправляемый правой рукой. На поясах Фриджек разглядел в бинокль револьверы. И маски. Все как один, они носили маски. Каждый в своей.

И тут, где-то в глубине его головы, родился безумный план. «Самоубийство, — ухмыльнулся про себя он, — но вдруг сработает?» Он и из не таких жоп вылазил. И не такую работу выполнял. Ведь он всегда доводил любое дело до конца. Это же девиз его жизни. Принцип, которому он не противился. Чего бы не стоила ему попытка, но он точно попробует. На кону его репутация.

— Эй вы, оба, — грозно сказал он, не отрываясь от окна. Спиной он почувствовал два силуэта.

— Можешь не продолжать, я всё понял, — прошептал мужской силуэт, растворившись в тени.

— А вот я кое-чего стою, — хихикнул женский силуэт.

— Слушаю, — безразлично ответил Фриджек.

Она на мгновенье исчезла, и тотчас вцепилась ему в спину, легонько прикусив его ушко. Каких нервов наёмнику стоило не подать виду, что он знатно испугался.

— Слушаю, — уже не так уверенно произнёс он.

— Я люблю с тобой играть, — она принялась теребить его засмоктаные локоны, — но ты вечно меня прогоняешь, — она скорчила обиженную гримасу. — Не надо так.

— Договорились, — вздохнул мародёр. Демонесса исчезла. Ради выполненной работы он заключит сделку даже с дьяволом. На кону же паспорт Столицы.

Демонесса вернулась гораздо позже Безликого, когда он был уже примерно на этом моменте:

— Всё просто: ножом палатку, находишь одежду и через ту же дыру…

— Протестую! — с ходу перебила она.

— Есть что получше? — прищурился Фриджек.

— Вне всякого сомнения, — она кивнула. — Склад охраняется, застанут — кранты. На одежде в области груди нашивка с именем, весьма вероятно, что ты здесь встретишь настоящего владельца бумаги, — и она заговорчески ухмыльнулась.

— Слушаю, — одобрил мародёр.

— Не стоит, — тихо посоветовал Безликий.

— Там чел один траву курит, — её лицо растянулось в улыбку, обнажив ряд белых зубов.

— Ну… и? — не понял Гутлэсс.

— Ну… траву, — подмигнула она.

— Ну… и что, что траву? Что это мне даст?

— От тугодум, — Демонесса обречённо вздохнула. — Мозг у него не работает, значит.

— И?

— Поверит любой твоей вменяемой брехне. Дошло?

Фриджек облокотился на стену, почёсывая подбородок.

— Сложно, но возможно, — одобрил он чуть погодя. Безликий беспомощно покачал головой. Он никогда не одабривал бессмысленные смерти.

Белый дымок беспрепятственно направлялся вверх, а уже там, над крышами разрушенных зданий, отклонялся чуть вправо. Джудас вновь приспустил галстук. Затем он сделал ещё одну затяжку и отправил в полёт ещё одно облачко белого дыма. После у него зачесался затылок, и он с удовольствием почесал его. Однако он сделал неверный выбор, почесавшись именно правой рукой, ибо именно в ней и находился косяк. А с косяка имеет наглость сыпаться всё ещё горячий пепел, и, как ожидаемо, следующие десять секунд он ожесточённо стряхиивал с волос раскалённую субстанцию. Затем он утомлённо вздохнул и вновь туго затянул свой галстук.

И тут он краем глаза заметил, как в переулок кто-то зашёл. Джудас перепуганно закопал косяк в песок и, глубоко вдохнув, нацепил свою маску. Затем он вгляделся в лицо прибывшего… нет, Джудас его не знал. И он был не в форме, а без формы ходить здесь запрещено. Это поселило нотки недоверия в его голову, что правда, ненадолго.

Прибывший, оглянувшись, уставился на Красного Галстука.

— Как оно, Джудас? — Фриджек загадочно улыбнулся.

— Мы знакомы?

— И да, и нет. Я тебя знаю, ты меня знаешь… просто забыл. Или забудешь. Это немного тяжело объяснить, — мародёр, тяжело вздохнув, присел рядом.

— Ну…

— Ты не поверишь, но постарайся, — перебил его Фриджек, взяв инициативу разговора на себя. — Можешь не притворяться и курить. Тут без этого не разобраться. С чего бы начать? Видишь ли, меня зовут Джудас. Это настоящее имя, хотя недавно я сменил его на Юдас. Как бы… я когда-то был тобой… Знаю, ты не поверишь, это кажется дикостью, не перебивай. Сейчас всё поймёшь. Я недавно был тут, курил себе косяк… а потом всё пошло по… кхм… ужасно. Видишь ли… готовиться диверсия. Один из Красных убьёт дипломата.

— Допустим…

— Не перебивай, ты слушай, слушай… они украдут нашу одежду, поэтому вся вина будет на нас. Из-за этого меня будут преследовать. Завяжется перестрелка, меня ранят, вырубают. И всё бы было плохо, если бы не эта сука. Ну эта, которая от тебя ещё и морозится. Да-да, именно та, о которой ты подумал.

— Мария? — недоверчиво скривился Джудас.

— В точку, — многозначительно кивнул Фриджек. — Эта сука тебя перевяжет и доставит в подземную лабораторию. Из-за развязанного конфликта гибнет обе группировки, но это неправильно. Враг — Столица. Поэтому один хирург изменяет мне лицо. Старик, ты его знаешь.

Глаза Джудаса заметались по песку. Какой старик? И тут его осенило:

— Хорий Мстиславович?!

— Именно! На лету схватываешь!

— Но он же умер! Как, как же он может жить?!

— Э-э, — Фриджек этого явно не ожидал, — э-э, ну, он как бы и не умирал. У Хория Мстиславовича было достаточно времени при жизни, что бы создать Андроида — высокотехнологичного робота, и при смерти тела своего физического переместиться в механическое!

— Невероятно! — Джудас выпучил глаза. — От Хория этого я совсем не ожидал!

— И это не всё! — уверил собеседник. — Этот старик, сука и ещё два ублюдка создали машину времени!

— И ты…

— Да, и я тут, что бы предотвратить великую ошибку человечества, но, — Фриджек якобы задумавшись начал тыкать палкой в песок.

— Но… Что? Не томи же! — любопытство накрыло Джудаса с головой.

— Понимаешь, я хотел обойтись своими силами, но все дороги ведут к тебе. Только ты сможешь противостоять истинному убийце. Понимаешь… он мне никогда не покажется. Он прячется от меня… но тебя он не боится. Теперь всё зависит только от твоих действий, Джудас! Прошу, помоги мне! Тебя не узнают как героя. Но для знакомых ты им точно станешь!

— Я стану героем для всех знакомых?!

— Даже для главы «Красных Галстуков»!

— И даже для Брэйва Мьордера?

— И даже сам Брэйв Мьордер вручит тебе твою денежную награду, — подмигнул Фриджек.

— Конечно я с тобой!

— Я знал, что на меня в прошлом можно будет положиться! — Фриджек легонько потрепал Красного Галстука по волосам.

— Но что, что мне надо сделать, что бы стать героем?

— Я слышал, — собеседник наклонился к самому уху Джудаса и перешёл на шёпот, — я слышал, что где-то в этом городе есть дверь, отмеченная вот такой вот меткой, — он нарисовал этот символ на песке. — Где-то в южной части города. — Фриджек достал карту и обвёл несколько домов, среди которых был и тот, куда он «вселился». — Я… Я не могу показаться на улице при всех, понимаешь… Поэтому я буду в переулках. И упаси тебя господь брать оружие!

— Почему с оружием нельзя?

— А ты хочешь спугнуть убийцу? От балда, — Фриджек, скорчившись, отпустил Джудасу подзатыльник. — Возьми только холодное, без огнестрельного. Вдвоём с хлюпиком да справимся. Стрелять он не начнёт, иначе привлечёт больно много внимания, — он взглянул на часы, и с ужасом выпалил:

— У нас совсем не осталось времени! Надо спешить!

— Я с тобой! — гордо произнёс Джудас, встав и тотчас покачнувшись на ватных ногах. — Не будем терять времени, напарник!

У Фриджека на этот момент в запасе оставалось всего два часа. Найти тот дом, который он имел наглость пометить как только прибыл, не составило труда. Он буквально вывел этого укурка к этому дому. Он хорошо вошёл в роль, однако. Мародёр прятался по переулкам, изредка подсказывая Джудасу правильное направление, и мастерски делая вид, что это именно Красному Галстуку приходят такие замечательные идеи. Плюс, на него мало кто обращал внимание — ну бродит себе, ну пусть себе и шатается по городу. В какой-то момент Джудас свернул в переулок, и, отыскав прячущегося мародёра, многозначительно произнёс:

— Нашёл. Твои информаторы тебе не врали.

— Быть не может! — знатно «удивился» Фриджек. Что-что, а сейчас ему бы точно дали прозвище «Актёр».

— Но она заперта, — задумавшись, добавил Джудас. — Лезем через окно.

— Поддерживаю, — кивнул мародёр, и, якобы для себя, добавил:

— Не думал, что я был раньше таким смекалистым.

И вот, они уже внутри. И прямо сейчас Фриджеку надо было сделать всё красиво. В здании три этажа. Сейчас они через дверной проём заглядывали на второй, в поисках воображаемого противника. В этом деле главное — не торопиться. Иначе всё пойдёт ну прям вообще не так, как планировалось. Поэтому, он чуть пропустил Джудаса вперёд. Затем, глубоко вдохнув, окликнул его. У него нет права на ошибку. Он крепко зажал в руке небольшой молоток. Взял он его с собой в путь по чистой случайности. Ещё один вдох… Джудас оборачивается…

— До встречи в аду!

И Галстук с размаху получает оружием в висок. Не успев даже закричать, он свалился на пол. Его голова осталась в неестественно свёрнутом положении, а шея была сломана. Наповал.

Фриджек вновь вдохнул полной грудью… И снова выдохнул. Получилось весьма… весьма не так сложно, как он ожидал. Убийца усмехнулся. Поверить в такую-то ахинею? Слишком просто. До встречи оставалось около часа.

Мародёр быстро раздел труп, благо Джудас был примерно той же комплектации, что и Фриджек. Свезло, не иначе. Он поправил галстук, затянув его до конца на белой рубашке. Увы, только у ворота виднелось несколько капель крови. А так Фриджек выглядел весьма стильно.

Он остановился у окна, через которое они недавно и попали в это здание. На подоконнике сидело двое знакомых.

— Ничего не забыл? — спросил один из них. — Эх, ты. Держи: твоя личная маска.

Холодная сталь коснулась его пульсирующих пальцев. Та самая, до боли знакомая маска-череп. Фриджек ухмыльнулся. Безликий растворился в воздухе. Осталась только прекрасная Дьяволица.

— Только не забудь сделать всё вновь красиво. Одна пуля. Один выстрел. Прямо дипломату беретов в голову.

— Не переживай, — улыбнулся Фриджек. — Это ведь наша работа. И мы так или иначе доведём её до конца. Блэйк, приём, — наёмник достал рацию. — Готовь ключики от моей комнаты.

Мародёр неспешно прогуливался улицами города, вечно напоминая себе шёпотом, что его зовут Джудас. Почти все Красные Галстуки не обращали на него внимания. Лишь один имел наглость заметить, что он, Джудас, подстригся. В ответ Фриджек пожал плечами. Он пытался говорить как можно меньше, мало ли голос его выдаст. Или же хрипеть, ссылаясь на то, что у него от сигарет сегодня голос сел. Впрочем, ему удалось узнать, где именно произойдёт встреча. По среди главной улицы. На виду у всех. Оба дипломата встретятся, и пройдут в отдельное здание, где тет-а-тет обсудят все свои дела. И туда, кроме самих дипломатов и заранее выбранных свидетелей, никого не пустят. А ещё он узнал, что он редкосный укурок, раз такое умудрился позабыть.

Он взглянул на часы. Пять минут до встречи. Он прислонился к стене здания на главной улице, рядом со входом в постройку, предварительно распахнув её дверь, и смотрел в ту сторону, где встретятся дипломаты. Со стороны Красных уже вышел высокий седовласый мужчина. Он был без маски, когда все остальные Галстуки их носили. Представители обеих банд успели оцепить место встречи, и Фриджек, по сути, уже находился во внутреннем кольце обороны. Такая важная встреча сорвётся. Нельзя им дать уйти в здание переговоров. Наёмник про себя ухмыльнулся. Все северные части города были подконтрольны Синим, с противоположных — Красные. Друг к другу лицом. Он заметил с дюжину Беретов на крышах зданий северо-западной части маяка. В эти минуты, когда сердце отсчитывало каждую секунду, эхом отдавая каждый удар в ушах и ладонях, он успел рассмотреть униформу Беретов. Занимательно было то, что одноимённого головного убора у них не было, у каждого было несколько синих нашивок на рукавах военной камуфляжной куртки. И все они были в масках.

Его часики запиликали. Время пришло. Он крепко сжал рукоять револьвера за спиной. На горизонте показались трое. Они медленным шагом приближаются к седовласому дипломату. Наёмник ещё крепче вцепился в револьвер, от нервов прокручивая полностью заряженный барабан. Они пожмут руки в пяти метров от него. Один выстрел. Один труп. Одна фраза. Одно задание. Его работа.

Время будто замедляет своё течение. Секундная стрелка еле ползёт по циферблату. Весь мир затаил дыхание в этот момент, момент, который войдёт в историю. Даже самые малые шорохи отдаются сильнейшим гулом у него в голове… вдох… выдох… его ладони вспотели… пальцы мертвецки леденеют…

и сердце…

бум

БУМ

БАЦ

в ушах…

она…

рыжие…

пахнут цветами…

он выхватывает револьвер…

она поднимает глаза…

голубые…

конец?

========== “и нам тоже надо её выполнять…” ==========

— И, что же ты сделал после того, как выстрелил?

Фриджек задумчиво уставился в потолок. Затем, затушив окурок, потянулся за новой сигаретой.

— Закричал что-то вроде «бей синих, личный приказ Брэйва Мьордера». И затем пристрелил ещё и сопровождающих дипломата.

— И что дальше? Неужели Галстуки были настолько тупы, раз открыли огонь?

Фриджек пустил облачко дыма в потолок.

— Нет, они ничего не сделали. А вот Береты струсили и тут же открыли огонь по Красным. Ну, так и началась бойня. А я тихо шмыгнул в то здание, у которого стоял… Ну там и спрятался.

— Красиво… — одобрил Блэйк. — Очень красиво сработал.

— Да, — Фриджек горько усмехнулся. — Я же взялся за работу.

— Что-то не так? — наниматель прищурился. — Ты какой-то невесёлый. Всё хорошо! Мы тебе много денег отвалим.

— Знаешь… не могу объяснить, — наёмник прижал ладонь к груди, — тут… очень не комфортно… сдавливает… что-то жжёт.

Блэйк взглянул на вторую опустевшую пачку из-под сигарет.

— Это из-за того, что ты выкурил много, — заверил он.

— Думаешь? — безразлично спросил мародёр. — Я курил, что бы не жгло.

— Зуб даю. А может из-за того, что обратно к Вернару пришлось снова добираться пешком. Устал.

Фриджек повёл плечами. Нет, усталости он не чувствовал. Это было что-то совершенно иное. То, чего он доселе не испытывал. Тупая, ноющая боль, где-то глубоко внутри груди.

— Ладно, за такую красоту заплатим тебе на… скажем… сотню монет больше, а? Они теперь и на милю друг к другу не приблизятся.

— Там это… — шёпотом перебил Фриджек, — квартирку в Столице обещали.

— Ну… Обещали, — Блэйк почесал затылок. — И она, верно, есть. Но может ты это… Передумаешь? И нам по шапке надают… Да и потом… Ты выполнил превосходное задание. Афишировать, конечно же, не будем. Но слушок пройдёт, что ты сделал работу для Столицы. У нас есть в пустыне несколько домиков… И денег заплатим…

— Нет, — задумался Фриджек. — Прости. Что-то мне нехорошо, — он с силой вцепился в грудь, — тут… чрезмерно больно. И я устал… очень устал.

— Но…

— Блэйк, ты ему обещал. Ты сам ему обещал, — Роккхард, который до этого не сказал ни слова, с силой стиснул плечо напарника. — Это твоя вина, — и он улыбнулся.

— Да, да, да… да. Хорошо, — поник Блэйк. — Будет тебе квартирка. Рок, оставь нас на пару минут. Сделай одолжение старому хрычу.

Роккхард тихо выругался, однако всё же покинул паб «Голландец», на прощание оставив бармену Илье Жуку пару золотых монет.

— Только попробуй что-нибудь выкинуть, — нахмурился рядом сидящий Андрюха Хохотун. — Сейчас наша роль невелика.

Жук заскрежетал зубами.

— Я знаю.

Черножижник сверкнул взглядом.

— Скажи спасибо, что жив, — расхохотался Разбойник. — Всего лишь без голоса остался. — Андрюха поднёс кружку с пивом ко рту.

Ровно через одиннадцать минут и двадцать семь секунд в машину Роккхарда подсело двое. Фриджек — назад, а Блэйк — за руль.

Машина медленно скользила сквозь пески, по направлению в Столицу. Отныне для Фриджека начинается новая жизнь. Жизнь Элиты. Жизнь без боли, без страха, без убийств. Однако он не думал о будущем. Его мозг прогоняет по кругу одно и то же воспоминание в бесконечном цикле. Он стоит посреди дороги. Она смотрит на него. Роскошные рыжие волосы развиваются на ветру. В её глазах нет страха, нет ярости. Лишь горькое сожаление. Секунда… Он спускает курок… Она падает навзничь… И снова стоит среди дороги. Правильно ли он поступает? Но он выполняет свою работу… от чего же ему так печально?

— Я денег не взял с собой, — задумчиво пробубнил он.

— Они тебе не понадобятся, — уверил Роккхард.

— Мы тебе отсыпем, не боись, — и добавил с горькой усмешкой Блэйк, — мы же всё-таки обещали…

Насыпи быстро проскакивали сквозь хаотично мечущийся взгляд Фриджека. Песок, песок, везде песок. Он ненавидел песок. Он ненавидел жару.

— Парни, можно закурить? — тихо спросил он.

Наниматели переглянулись. Блэйк затормозил.

— Да, да… Конечно. Только не в машине. Прости, Фри.

— Конечно, — под нос ответил наёмник, приоткрыв дверь.

Какая по счёту? Двадцатая? Он уже перестал следить. Спасибо Блэйку, подсобил с сигаретками. Ему было тошно от себя самого. Поникший, с красными глазами, опухшей переносицей. Табачный дым, вероятно, уже полностью пропитал его любимую жилетку.

— Как оно? — окликнул его Блэйк. Он встал рядом.

— Да так, ничего.

— Я хотел сказать только то, что ты превосходно выполнил свою работу. Но знаешь… и нам тоже надо её выполнять…

Внезапная боль пронзило тело наёмника. Он, пошатнувшись, упал на колени.

— Из-за стен столицы никто не возвращался, верно? — рассмеялся Роккхард, спрятав револьвер за пояс. — Кучка идиотов. Блэйк, по коням. До заката ещё домой успеем.

— Прости нас, — закричал напоследок старик.

И джип нанимателей моментально скрылся за горизонтом.

Силы уходили вместе с каждым вдохом. Он видел лишь вечное солнце, кое-тысячи лет освещает пустыню. Сегодня светит оно уж сильно ярко. Режет глаза. Мешает заснуть. Но он продолжает смотреть в небо.

— П-почему… — захрипел он, — п-почему… мне т-так… б-больно…?

— У тебя в груди дыра, — холодно заметил Безликий.

— Почему… так… больно… — слёзы непроизвольно текли из его глаз. — п… п-прости… меня…

И его взор недвижимо уставился в небо. Туда, куда ему более не взлететь. Туда, где он был всего лишь мгновенье. Лёгкий ветерок подцепил его последние слова и понёс куда-то ввысь. Вероятно, они достигли своего адресата.

Сейчас Фриджек существовал где-то на берегу океана. Его лёгкие вдыхали прохладный морской воздух, а ноги омывали тёплые волны. И там, вдалеке, где-то на горизонте, его сознание заметило лишь неясный силуэт. Это она. Он рванул в её сторону, однако как ни бежал, лишь отдалялся от её мягкого света и, споткнувшись, упал на тёплый песок. И она сделала шаг навстречу. Затем ещё… и ещё… прямо над ним… и, присев рядом, обняла его голову. И в этот самый момент его мир навеки погас.

***конец***

***

Комментарий к “и нам тоже надо её выполнять…”

Ну вот и всё. Заветное “конец”

Спасибо, что были с Дроном.

Спасибо, что были с Фриджеком.

Спасибо за ваше время.

…и спасибо за ваши отзывы!

С любовью,

Дрюха Дрон.

P.S. Ещё будет 2 (может 3) эпилога, однако работа является полностью законченной. Выкладывать их буду по мере написания.)

========== Эпилог Демонессы и Безликого ==========

— Забавно получилось, не так ли? — Безликий устало вздохнул в пустоту. — Чего молчишь? Я знаю, ты здесь.

Он окинул взглядом бескрайнюю пустыню.

— Ненавижу, — пробурчал он. Затем обернулся к телу Фриджека: — А ты чего лыбишься? Тебя убили. А он смеётся. Забавно, весьма забавно. Даже сейчас улыбаешься в лицо смерти. А то уж боялись, что кончишь как-то иначе.

Он аккуратно прикрыл трупу глаза.

— Покойся с миром. Надеюсь, в следующей жизни ты меня больше не встретишь. В этом, думаю, не будет нужды.

И Безликий уставился в небо. Затем полез в карман своей любимой жилетки в поисках очередной смятой сигареты. Однако нашёл там лишь горстку монпансье.

— Точно… — пробубнил он.

— Скукотища, не правда ли? — раздался нежный женский голос за спиной.

Безликий не обернулся.

— Думал, ты никогда не появишься, — вздохнул он. — А у нас-то всего пять-семь минут есть.

— Не у нас, а у тебя.

Он тотчас обернулся, непонимающе уставившись на Демонессу.

— Это как так… Ты — не очередное… ммм… придуманное… да, слово подходящее… им существо?

— Нет. Закуришь?

Безликий механически вытащил сигарету, как обычно смяв её в нескольких местах.

— Тогда кто же ты?

— Весьма интереснее узнать то, кто скрывается под этой маской.

Он легонько коснулся мочками пальцев едва тёплый металл. Затем аккуратно стащил свою любимую маску-череп.

— Человек. Хотя, ты моложе, чем сейчас.

— Да, да… Настоящий я постарел. Стал жесток. И вечно считаю деньги.

— Но признай, без маски весьма проще существовать.

— Теперь твоя очередь.

— А мне-то что? — Демонесса улыбнулась. — Я узнала то, что хотела знать. То-то мне всё время твой голос казался знакомым.

— Ты жестока, — Безликий беспомощно сел на раскалённый песок. — Знаешь, о чём я жалею?

— Не интересно, — хмыкнула она.

— То, что я никогда не видел океан, — он пропустил эту фразу мимо ушей. — Никогда не видел Столицу. Теперь я понимаю, почему те, кто попал за её огромную стену, никогда не возвращался домой. Сюда, в пустыню. Всегда её ненавидел.

— И всё же яростно цеплялся за любую возможность заработать.

— Именно. Боялся смерти.

— Нет.

Безликий закурил.

— А чего же?

— Ты не боялся смерти. Но пустыня была твоим… Вашим домом. Ты не хотел покидать дом, где был практически королём.

— Наёмники — не короли, — возразил Безликий. — Они — стервятники, раздирающие остатки былого мира.

Он взглянул на часы.

— Осталось совсем немного… Наш мозг проработает ещё около минуты, а затем умрёт от недостатка кислорода. И тогда мы окончательно исчезнем.

— Это и правда весьма забавно. Ты умер, но всё ещё жив.

— И что ты будешь делать дальше?

— Я? — Демонесса удивилась. — Раньше никому и дела не было до этого.

— Просто интересно.

— Найду новую жертву.

— Любопытно выразилась.

— Чистая правда. Хотя, с вами двумя было весьма весело. Вы даже играли со мной.

— Издержки профессии. Без тебя подохли бы раньше.

— Хорошо выразился.

— Также сказал правду, — хмыкнул Безликий. — А сейчас я смею прогнать тебя. Не хочу, что бы ты видела то, как мы исчезаем.

— Ну, как знаешь, — Демонесса улыбнулась. — До новых встреч!

— Надеюсь не увидимся, — ухмыльнулся он.

— Аналогично, — рассмеялась она.

========== Эпилог Блэйка и Роккхарда ==========

— Знаешь, в чём отличие хорошего работника от плохого? — Роккхард вдавил педаль газа ещё сильнее. — В том, что они молча делают свою работу и не задают лишних вопросов. А ещё они не жалуются.

— Чего прикопался? — Блэйк устало вздохнул. — Надоело мне так работать.

— Я пропущу эту фразу мимо ушей и не донесу начальству. Ты хоть знаешь, если не ты — они найдут другого.

— Знаю.

— Тебя выбросят на свалку.

— Знаю.

— Подумай о внучке. Ты хочешь, что бы вас выкинули в эту… помойку? Что вы будете делать? Старик и маленькая девочка. Поэтому заткнись и молча делай дело. Я и так иду тебе на уступки.

— Я понимаю. Но мне надоело. Я очень устал. Но почему ты не выстрелил в голову? Что бы он не мучился?

— Хочешь — сам стреляй. Но у тебя, старик, духу не хватит. В былые времена ты мог косить наёмников десятками.

— Постарел, — пожал плечами Блэйк. — Расклеился. Совестно старику.

— Слушай, это ТЫ ему предложил квартиру, а не я.

— Но ведь нам надо было его уговорить как можно скорее! У меня не было выбора!

— Поэтому скажи спасибо, что всё прошло удачно. Наши диверсанты говорят, что обе банды вцепилось друг другу в горло и начали крупные кампании по истреблению друг друга. Да, он хорошо поработал. Он куда лучше всех наших шпионов и агентов вместе взятых, но он не из Столицы.

— Но…

— Блэйк, успокойся, — перебил его Роккхард. — Я тебе буду помогать. Во всяком случае без тебя меня на этой должности не было бы. Да и Столица вышвырнула бы. Я буду делать грязь. Потому, что это — наша работа. И мы обязаны её выполнять. И дай угадаю: ты снова составил завещание. Снова сказал, что его вещи в Столице ему не понадобятся, и лучше раздать их друзьям?

— Да, иначе себе никогда бы не простил, — Блэйк извлёк смятый лист бумаги. — Он назвал несколько имён. Хотя, с этим смутно. Запусти комп.

— Принесла нелёгкая, — пробурчал Роккхард, подсоединив один из проводов в разъём, где он до недавнего времени держал очередную сигарету. — Пожалуйста!

— Спасибо, Рок, — старик взялся за работу. — Хм… Чертовщина какая-то.

— Что, что не так? — без интереса спросил Рок.

— Он сначала говорил мне о каком-то Старике. Говорил, что не помнит его имени. Он у него вечно заправлялся.

— Ну так проверь по базе данных заправочных станций.

— Ну так я это и делаю. Тут… хм… он заправлялся последние десять лет в Рильтеге на четвёртой заправочной. Заправлялся бесплатно. Но это его заправочная. Он ею владеет.

— У Фриджека есть заправка?

— И никакого Старика там нет. У него работает только белобрысый парень с пятнадцати лет. А предыдущем владельцем был… ай, не выводит.

— Ну значит вопрос о наследстве отпал?

— Подожди! Мне интересно, о ком он тогда говорил.

— Забудь, наверно какой-то бомж у заправки сидел вечно.

— Прогрузило! — неподдельно обрадовался Блэйк. — Старик Гудслесс пятнадцать лет назад умер, завещав Фриджеку свою заправку.

— Значит Старик, о котором говорил он мёртв?

— Именно! Однако, весьма забавное совпадение. Ну, или же мы все ошибаемся.

— Забей.

— Следующим по списку… так… идёт некий Эрл. По прозвищу «Сорвиголова».

— В базе наёмников смотри.

— Так и делаю… подожди… готово. Мертвяк.

— В каком смысле?

— Эрл умер. Его какой-то урод топором зарубил в «Южных Осторгах». При чём так жестоко, прям расчленил на кучу маленьких кусков. Кстати, если верить отчёту, Фриджек сам его и похоронил.

— Сумасшедший Фриджек что ли?

— Наверно, шок от потери друга? — неуверенно предположил Блэйк.

— Этого мы уже не узнаем. Есть кто ещё?

— Он упоминал сестру. Это последний пункт списка.

— Хрен знает. Делай выборку по всем базам. Может занять время.

— Нет, нашло почти сразу. Кто-то недавно уже делал подобный запрос. Та-ак. Инь Гудслесс.

— Ну вот ей всё и завещай. И заправку не забудь.

— Хорошо, хорошо… Позвонишь Вернару? У меня для него работёнка.

========== Эпилог Рыжеволосой и Фриджека ==========

— Пс-с, парень… Сигаретки не найдётся?

Фриджек машинально потянулся ко внутреннему карману любимой жилетки.

— Леденцы, — в полудрёме пробубнел он.

— А много леденцов?

Фриджек приоткрыл глаз. Над ним нависла какая-то девушка лет так двадцати.

— Достаточно… Мне точно хватит, — он приподнял голову, осмотрев комнату. — Где я?

— В четвёртом десятке, — ответила незнакомка. — Поздравляю.

— С чем?

— Ждать недолго. Кстати, ты одиннадцатый.

— Одиннадцатый в четвёртом десятке? Это сорок десятый что ли?

— Нет, у вас два сорок шестых номерочка, — объяснила девушка.

— А-а, понял. А куда очередь?

— А леденцов много? — нетерпеливо переспросила девушка.

— Горстки две, не меньше.

— Одолжишь?

— Да пожалуйста, — он отсыпал разноцветных конфет в ладони девушки, и, привстав на локтях, томно зевнул.

— А я тебя узнала, мудачьё ты такое!

В комнате четвёртого десятка стихли разговоры. Все уставились на пару сорок шестых номеров.

— А знаете, это у меня лично впервые, что два одинаковых номерка.

— Да заткнись ты, — перебили остальные. — Ща будет интересно.

Фриджек протёр глаза.

— Ты?

— Удивлён?

— Но ты же мертва!

— Удивлю, но и ты тоже.

— Весьма, весьма странно.

— Ты убил меня!

— Я знаю. Ну прости.

— А вот не прощу! — девушка в тёмном углу надулась. — Я-то дура думала, что я… кхм… что мне понравился адекватный мужчина.

— А ты меня считаешь неадекватом?

— Ты выстрелил мне в голову! — закричала девушка. — С трёх метров! Это были бы самые лёгкие деньги в моей жизни.

— Я взялся за работу!

— Я тоже! Но меня не предупредили, что меня не будут охранять!

— Да ты просто не знаешь, чего мне только стоило подобраться к тебе так близко. Да ладно, тебе. Ну прости.

Рыжеволосая тряхнула головой.

— Да, что уж. Смотрю тебя тоже пристрелили.

— Угу. Есть такой грешок.

— А много хоть заплатили за моё убийство?

— Мне заплатили не за твоё убийство. Мне нужно было развязать войну между бандами…

— А-а, — протянула коротышка. — Знаешь что самое забавное? Я не принадлежала ни к одной из банд. Мне пообещали пятьдесят золотых за один день переговоров! Прикинь! А тут ты со своим сраным револьвером!

— Успокойся, правда. Оба померли, да?

— Ты не ответил. Тебе много заплатили за убийство меня?

— Обещали квартиру в Столице. Пустили пулю в лоб.

— Я смотрю ты поудачливее меня будешь. Идиот. Обоих в гроб свёл.

— Ну я же уже извинился.

— А-а, скукота, — перебил их старик, всё время сидевший рядом с ними на лавочке. — Я-то думал, что что-то интересное. Ладно, а ты который раз умираешь?

— В плане «который»?

— А вот это весьма интересно. Две молодые души. Редко встретишь.

— Не понял, — пожал плечами Фриджек.

— Ну смотри. Ты умер. Твоя душа покинула тело. Ты перерождаешься. И снова умираешь. И так, пока твоя душа не угаснет. А угаснуть она может только если ты в краю очереди.

— И что я должен делать?

— Ждать.

— Чего?

— Пока вызовут.

— Куда?

— Поймёшь. Значит, ты с той рыжей из одного времени? Признаться, я впервые встречаю людей из такого далёкого будущего. И, как оно там? Нашли иноплонетян?

— Нет.

— Полетели в космос?

— Нет.

— Ну тогда, я не знаю, создали роботов, похожих на людей?

— Нет.

— А что тогда у вас там в будущем?

— Мы вымерли, — константировал Фриджек.

— Забавно. Не так я себе я это представлял.

На несколько минут в зале четвёртого десятка всё стихло.

— Можно мне тоже леденцов? — спросил темноволосый молодой парень.

— Да, конечно, — Фриджек высыпал всё из карманов на маленький круглый столик. В момент от горстки леденцов не осталось ничего.

— А вы кто такие?

— Лэсли, — начала та самая девушка, которая разбудила наёмника. — Смерть пятнадцатая. В последней жизни была… никем. И погибла никем. В автокатастрофе. Номер сорок, если интересно.

— Я — Маркус. Раз мы уже пошли с нуля, то я первый. У меня смерть так… десятая не иначе. В любое время года я воин. Ну, как сказать — воин. Новобранец. Который вечно погибает первым.

— От кого?

— Когда как. Сначала от Александра Македонского. Потом Александр Афинский. Александр и Александра Спартанские, Алексей Македонский, Александра Персидская, Александр Вавилонский, ещё два раза Македонский и ещё один Южнокорейский. Вроде никого не забыл.

— Это один и тот же человек. Просто в разных интерпритациях. просто представь, что существуют множество вариаций Земли, где прогресс и история пошла так или иначе! — добавил сорок третий, Шеппард. — Я — когда как. Учёный, изобретатель, вор, картёжник. Пару раз историк. Один археолог. Боже, да и не вспомнить всё!

— И то, кем ты будешь определяется… Здесь?

— Да! Но не смей грубить Ей! А то постебается над тобой!

— Как это? — не понял Фриджек.

— Ну смотри: как у меня может, — перебил их Маркус. — Что бы ты не делал — исход один.

— Или ещё хуже… — добавила бабуля. — Я от старости ушла который раз. Ты ведь мужчина, верно? А что будет, если тебя засунуть в женское тело?

— Прикольно? — предположил он.

— Не о том думаешь. Представь, что в тебя влюбился мужик. Как тебе?

— Отвратительно.

— Потому, что это мужчина с женской душой. Просто он не понравился Судьбе.

— Но это только предположение, не иначе! — добавил Шеппард. — Моя коллега Заря просто предполагает.

— Ну или хотя бы взгляни на седьмую и восьмого. Как вас там? Лола и Исаак?

— А тебе какое дело? — огрызнулась Лола. — Что с нами не так? Скажи, Айзек?

— Да, да… — неуверенно возразил толстоватый парень. — Что вы там опять себе придумали.

— Меня пропустили, — прохрипел скрюченный дедушка. — Хотя, я не возражаю. Пусть молодёжь спешит… А мне надо отдыхать.

— Посмотрите на них! Всю жизнь они живут рядом, любят друг друга, а жениться и завести детей не могут! — крякнула Заря.

— Весьма интересный случай, — поддакнул Шеппард. — То они брат и сестра, то живут через стену, но не знают друг о друге, то они только встретятся — так и сразу помрут.

— Всё не так! Верно, Закки?

— Да! Долой неправду!

— Но это и следовало из ваших рассказов.

— Шеппи, читал Ромео и Джульетту?

— Да. Они написали?

— Про них.

И три старика дружно засмеялись.

— Здравствуйте, меня зовут Андрей, и я алкоголик. Во всех жизнях. И везде я спился. Даже умер с бутылкой в руках. Жаль, что она пуста.

— Весьма прискорбно, — заметил Фриджек. Я бы не отказался чего-либо выпить.

— Вы лучше скажите, как вас угораздило попасть на одно место? — Шеппард достал из кармана сигаретку.

— Лжец! — завизжала Лэсли.

— Ну прости старому маразматику, — он наигранно схватился за голову. — Эта последняя. Никому не дам.

— Не знаю, у него спрашивай. Я была на этом месте первее него!

— Первее — время тут весьма относительно. И не играет роли, — кивнула Заря. — Хотя вам, вероятно, просто суждено быть вместе.

— Он меня пристрелил! — возмутилась рыжеволосая.

— А ты меня соблазнила! — парировал Фриджек.

— А это плохо?! Ты был пьян, идиот.

— Ты тоже, — не отставал он.

— Мне просто было скучно!

— Не поверишь, мне тоже!

Оба в тупую уставились друг другу в глаза.

— Четвёртый десяток, пройдите пожалуйста в пункт приёма А А А 4 7 два двоеточия кавычки 9 квадратные скобки 6 джей йот амперсант собака 7 7 процент решётка доллар!

— Куда? — скривился Фриджек.

— За нами, — Шеппард встал. — Кто успел записать?

Маркус нехотя протянул маленький клочок бумаги старику.

— Угу. Такое, — и он показал записку:

ААА47::“9[]6JЙ&@77%#$

Коридоры тянулись бесконечной вереницей. Мелькали двери, где в конце стоял мягкие и твёрдые знаки, звёздочки, точка запятая, вопрос и круглые скобки, Ґ, ₴, ~, и тому подобное.

И вот, они нашли эту дверь. Там, где ААА и завершилось долларом.

— Ну что же. Удачи вам всем. В следующих жизнях.

И Шеппард скрылся за дверью.

— Закки, не переживай. Я тебя не брошу, всё ясно?

— Да, Лолочка, всё ясно как день! — пролепетал Исаак.

И так все один за один поскрывались за дверью.

— Дам вперёд, — ухмыльнулся Фриджек рыженькой.

— И не посмею, — отрезала она, схватив мародёра за жилетку. — Заходим вместе.

И она перетащила его через порог.

— Да-да, я вас ждал, присаживайтесь напротив стола. Увы, для вас лишь один стул так как вы… весьма редкое исключение из правил.

В пространстве стоял маленький письменный столик с кучей письменных принадлежностей и несколькими стопками бумаг. Грузный мужчина посмотрел на новоприбывших сквозь залапанные очки.

— Да, господа, вам сюда.

Около стола стояло два стула. Была ещё один цилиндр. И всё. Фриджеку было весьма сложно хоть немного описать то, чего не было. Он, она, и этот мужик. Они находились там, где был только стол, стулья и цилиндр. И пустота. Безграничная. Точнее, с нижней границей — он стоял на полу. И сейчас ему хотелось подпрыгнуть, что бы узнать, есть ли у этого пространства потолок. Из чисто практических соображений он отказался от этой весьма непристойной идеи. Он же уже не ребёнок.

— Присаживайтесь, — терпеливо повторил мужик, продолжив читать бумаги.

Рыжеволосая тотчас расположилась напротив немногословного собеседника.

— Так, так, так… Увидеть океан… Ну, возможно. Так. Деньги. Пунктик. Почему бы и нет, — он аккуратно отложил одну из бумаг на стол и принялся читать другую. — Грудь побольше. Да, в принципе. У волос корни посильнее. Ну, посмотрим. Так-так-так. Рисовать. Мольберт краски. У-у, дорого. М-м-м. Можно.

Новоприбывшие непонимающе сверлили мужика взглядом.

— Готово. Ваша капсула готова. Дальше всё зависит от вас.

— Что нам делать.

— В капсулу, не задерживайте очередь, — и он жестами указал на цилиндр. — Да, она для одного. Но вы поместитесь. Не задерживайте очередь.

— Вы — бог? — предположил Фриджек.

— Никто. В капсулу. Живо.

Фриджек повиновался. Сильно потеснив рыжую красавицу к стенке, ему всё же удалось влезть в это неудобное приспособление. Дверь за ним предательски закрылась, ещё сильнее сдавив их тела.

— Знаешь, я хочу извиниться.

— Фри, сейчас на время, — нахмурилась рыжеволосая. Капсула загудела.

— Я правда хочу узнать только одно…

— Не удобно…

— Как тебя зовут?

Капсулу затрясло.

— Пусть это будет секретом для всех вас, — и она мягко улыбнулась.

— Но я тут один! — возразил он…

Яркая вспышка света. В глазах темнеет… и…

***

— У вас девочка, госпожа Вайолетта, — тихо прошептала повитуха.

В маленькой комнатке зародилась жизнь. Этой девочке суждено было стать одним из тех безымянных художников эпохи Возрождения, чьими картинами городились бы венецианцы спустя тысячелетия.

Эрнесто фон Лёлленкай гордо держал дитя. Он был счастлив. Его первенцем стало милейшее создание мира, прекрасные чувства наполняли его сердце.

Повитуха, раскланявшись, покинула светлую комнатушку огромного дома великой семьи Венеции, оставив госпожу Вайолетту наедине с мужем.

Девочка открыла глаза. Эрнесто удивился. На него уставились два глаза, левый — нежно-голубой, словно небо, а правый — ярко-красного отлива, будто запёкшаяся кровь. Эрнесто молча передал дитя матери.

«Она прекрасна!» — всё, что вырвалось из груди Вайолетты. Эрнесто наблюдал за счастливой улыбкой жены, и, поблагодарив за ребёнка, вышел из комнаты.

class="book">«Два разных глаза — две души», — думал он. Она была его ragazza con due vite, единственная и прекрасная дочь, коя вскоре превратится в настоящую красавицу. Девочку назвали Илэрией. Эрнесто мечтал, чтобы Илэрия была счастлива, чтобы Господь уберёг обе её души…