Поцелуй зимы [Анна Шейн] (fb2) читать онлайн

Пролог

Охапка высушенных трав плюхнулась в котел. Зеленое варево забурлило, в воздух поднялся едкий дым.

Ведьма, молодая и прекрасная, лукаво улыбнулась.

Различив эту ухмылку, мужчина, что сидел на ее старой скрипучей постели, спешно потянулся к своей рубахе.

Еще ночью он думал, что нет на свете ничего прекраснее ее пухлых алых губ, распахнутых от наслаждения… Но сейчас, когда они же раскрылись в оскале, ему подумалось, будто нет ничего ужаснее их.

Рассказы про ведьм, лихо меняющих свое обличие, кажется, были правдой. Только трансформация эта проходила почти незаметно. Совсем недавно она казалась такой обольстительной, так страстной, пылкой… А сейчас… Сейчас она пугала, отталкивала.

И как он только попался на ее удочку?

— Совсем скоро, мой милый, — ее черные глаза уставились на него. Она всегда смотрела прямо, сквозь душу.

Любовник поежился, вмиг позабыв о своей силе, о своем мече, который погубил не одного врага… Ведь от нее… От нее не было спасения. Она поработила его разум, овладела его сердцем и размозжила его благородство.

— Скоро все будет готово. Скоро мы исполним задуманное, — она в предвкушении закусила нижнюю губу. Он не смог отогнать мысль о ее опасной пленительности, — и Ковен поплатиться за то, как поступил со мной! — она резко и быстро, словно кошка, схватила пиалу с каким-то порошком и бросила тот в котел.

Огонь под ним вспыхнул, языки кровавого цвета объяли покрытый копотью чугун.

— Эти стервы заплатят! За все заплатят! — вскрикнула она. В ее темных глазах блеснуло безумие, что вмиг изуродовало прекрасное лицо.

Любовнику вновь захотелось смыться.

— Но мы ведь делаем это не только ради твоей мести, да? — поднявшись, напомнил он ей.

Ведьма глянула на него грозно, но, прежде чем мужчина успел вновь испугаться, внезапно размягчилась и замурлыкала:

— Конечно… Конечно, мой милый!

Она осторожно обогнула котел и медленно, изящно покачивая бедрами, приблизилась к любовнику. Опустила тонкую кисть на его широкую и сильную грудь. Накрутила недлинные черные волоски на пальцы… Потом решительно ступила вперед, вынуждая его снова сесть на кровать.

— Скоро все будет готово, — когда он послушно, почти безвольно обхватил ее тонкую талию, ведьма села ему на колени, приблизила лицо, касаясь носом его щетинистой щеки, — скоро ты станешь королем, мой милый, — она выдохнула, поцеловала его в шею, потом прошептала прямо в ухо, — а я буду твоей королевой.

Он вдруг понял, что не сможет ее отпустить, что остановиться будет равносильно пытке. Любовник прижал ее к себе со всей силы, так чтобы почувствовать, какая она горячая…

Та обошлась с ним, как всегда, жестоко. Оттолкнула уверенно, отпрянула и поднялась.

Будь она лишь девкой, он давно бы схватил ее, повалил, прижал к постели весом своего тела… Но не мог. Только не с ней. И не потому, что она ведьма. Не только потому.

— Ты лишь должен проследить, чтобы принц не женился за это время. Иначе даже мое зелье нам не поможет, — заявила она строго.

И откуда этот холод в ее речи? Ведь минуту назад любовница целовала его, шептала на ухо, прижималась к нему грудью…

Она так быстро менялась! Эта женщина сводила с ума.

— Ты можешь об этом не волноваться. Принц еще слишком молод. Он ищет идеальную девушку. Прекрасную даму во плоти. А в наше время истинные прекрасные дамы сродни единорогам — они обитают лишь в сказках.

— Я удивлю тебя, милый, — процедила она сквозь зубы, — но единороги еще встречаются в этих краях. Как и прекрасные дамы. Так что будь добр, — девушка раздраженно поморщилась, — проследи, чтобы он не наткнулся на такую редкость.

— Я прослежу, — пообещал любовник, подходя, — ты можешь на меня положиться, — он взял ее за руку, чтобы поцеловать тонкие пальцы, но ведьма брезгливо вырвала ее.

— Уж постарайся. Я все поставила на кон.

Он с силой сжал зубы, сдерживая гнев. Кивнул и, не сказав более ни слова, двинулся на выход.

— Постой! — когда любовник был у самых дверей, ведьма его окликнула.

Он развернулся, оглянул ее недоуменно и одновременно с надеждой.

Девушка подскочила к нему ловко, обняла за шею и поцеловала на прощание.

— Совсем скоро, милый. Я рассчитываю на тебя.

— Я не подведу, — пообещал он.

Когда-то он затеял все это ради короны на своей голове. Когда-то жажда власти вынудила его заключить сделку с ведьмой… Но сейчас…

Сейчас все, что он делал, он делал ради ее улыбки.

Самой прекрасной и вместе с тем самой ужасной вещи на свете.

Глава 1. Поцелуй зимы

— Вам не холодно, госпожа? — дозналась беспокойно сопровождающая — старуха с уродливой бородавкой на носу, кривыми зубами и большим горбом.

— Нет, я тепло одета, благодарю вас, — послышался ответ невысокой и стройной девушки двадцати лет.

Старуха скептически оглянула ее приталенную дубленку с меховым воротом, длинную, в пол, юбку, из-под которой изредка показывались маленькие белые сапожки, и легкую шапочку. Из нее выбивались шелковые каштановые кудри.

Старуху, одетую в тяжелую и плотную шубу, уж давно искусал холод, и она не верила, что молодая спутница не ощущала его кровожадных объятий.

Но леди Катрина Догейн, та самая девушка, не врала — ей было очень тепло. Хотя, вероятно, она не чувствовала дыхания зимы лишь потому, что была слишком взволнована и взбудоражена предстоящей встречей с принцем Лансером.

До сих пор она лишь слышала рассказы о нем, о его доблести, о его подвигах… Женщины поговаривали и о его красоте.

Катрина часто думала о принце. Пыталась представить, как он выглядит, как звучит его голос, каким образом изгибаются его губы в улыбке.

Потому, когда стало известно, что наследник короны ищет себе супругу среди благородных дам королевства — юная леди Догейн затаила дыхание. Как бы она мечтала о таком муже… Даже если лишь половина рассказов о нем правда — она без сомнений отдала бы ему свое сердце!

Впрочем, воспитанная в строгости и скромности, девушка не смела говорить отцу, что хотела бы обручиться с принцем, что хотела бы познакомиться с ним, попытаться ему понравиться, хоть и знала: от заветной мечты ее оградит множество конкуренток. Но ведь любовь достойна борьбы. Так рассказывают в сказках, об этом поют барды…

На ее счастье, отец сам заговорил о шансе породниться с королевской семьей. Ведь для феодала с амбициями, как у него, нет ничего лучше родовитого зятя под боком, а в будущем и внука на престоле. Он предложил дочери отправиться в замок короля, где наследник принимал знатных невест, очень осторожно и тактично, стараясь не испугать девушку раньше времени.

Катрина тогда с трудом сдержала радостный визг. У нее в груди вспыхнуло такое яркое и жгучее пламя! Она никогда бы не забыла это удивительное чувство. Не показать его было непросто, улыбка все же отразилась в тот момент на ее засиявшем лице. Но, как леди и как дочь, Катрина не могла демонстрировать желание выйти замуж так явно. Пока что она должна представлять идеал чистоты и непорочности. Таковы правила в их землях.

Если бы… Если бы только удалось понравиться принцу!

За спиной зашелестели листья. Этот звук пробудил от воспоминаний. Катрина вздрогнула испугано, решив, что это голодный волк или того хуже — медведь-шатун. Но судьба не захотела подвергать ее опасности сегодня: на припудренную легким снегом лесную тропку вышел Бродерик — вассал отца, которому поручили сопроводить леди в замок. Сам лорд Догейн не смог отправиться в дорогу — слег с жаром, который подхватил после затяжной охоты.

За Бродериком из-за зарослей вышел его слуга — конопатый парнишка, чьего имени Катрина никак не могла запомнить. Джин, Джейл, Джек? Нет, точно нет.

— Пришли мужики из деревни, — заговорил Бродерик с леди, — они прокопают землю, чтоб карета выехала из ямы, но займет это много времени. Все уже заледенело, лопатой трудно управиться. Я отправил Бенжена в замок, — он говорил о паже лорда Догейна, — надеюсь, скоро поспеет подмога.

Когда они уже были на подходе к замку — экипаж леди Догейн застрял. Колесо попало в глубокую расщелину. К счастью, поблизости оказалась деревня, куда отправили за помощью кучера, и откуда пришла сначала эта старуха, представившаяся Греттой, а потом крестьяне с лопатами и кочергами.

Гретта убедила Катрину, что лучше будет переждать в ее уютном домике на краю леса — там тепло и есть горячая пища. Пока прибудет кто из дворца или же мужики освободят карету, хрупкая и нежная леди совсем околеет.

Девушка, хотя Бродерик явно не доверял старухе, да и вообще всем, кто жил за пределами феода ее отца, согласилась.

— Джайм пойдет с вами, миледи, — заявил Бродерик, — он также взял ваши вещи, если что-то понадобится, — в подтверждении своих слов вассал указал на походный мешок за спиной слуги.

Джайм! Точно. Его зовут Джайм. Катрина пообещала себе на этот раз запомнить имя конопатого.

— Я останусь у экипажа. Прослежу, чтобы они не сделали хуже… И дождусь людей принца.

Кивнув на прощание, Бродерик раздвинул черные ветви кустарника и вышел обратно на дорогу, к карете.

— Пойдемте, миледи, — Гретта схватила Катрину за локоть и потащила по тропинке.

Девушка напряглась — слуги и остальные подданные не смели к ней прикасаться. Но, быть может, в этих краях другие обычаи? Она решила стерпеть, чтобы не показаться злой. Что за ужасная невеста получится, если в первый же день разругается с подданными принца?

— Давайте поспешим, миледи, — бубнила старух под нос. Хоть она обращалась к Катрине, чудилось, будто говорит сама с собой, — в это время лесом правит Хозяин Зимы.

— Хозяин Зимы? — леди Догейн удивилась. На пирах у отца бывало много бардов, трубадуров и сказителей. Но никто из них никогда не делился историями о Хозяине Зимы, — это какая-то местная легенда? — с любопытством спросила девушка.

— Легенда? Нет, не легенда. В легендах одно только: вымысел. А Хозяин Зимы реален, как никто иной, — выйдя на небольшой перекресток, Гретта внимательно посмотрела по сторонам. Потом обернулась на спутницу и предостерегла, — не зли Хозяина Зимы. Не донимай его. Он может заключить тебя в лед — и все, поминай как звали. Так мне бабка всегда говорила, а я говорю своим внукам. Он правит зимой, и даже король, да сохранят его Небеса от злых сил, не имеет власти над Хозяином Зимы, — помолчав немного, старуха шепотом прибавила, — а вам стоит поостеречься вдвойне. Такую как вы… — вдруг она прервалась, различив странный шорох.

Катрина тоже замерла, испуганно огляделась. Стало так тихо. Жутко… Лишь голые черные ветви скрежетали от промозглого ветра, который, к счастью, не пробирался в лес.

Вдруг раздался вой. Громкий и пугающий. Леди Догейн уж вскрикнула от ужаса и пустилась обратно к карете, к Броедрику, но вдруг поняла: это всего лишь ветер.

Ох уж эта старуха с ее байками! Напугала до безумия, и Катрина теперь шарахалась от каждого звука.

— Хозяин Зимы… — голос Гретты приобрел странную интонацию. С такой, вероятно, шептали свои заклинания ведьмы над котлом, — он все слышит. Слышит, как мы с вами тут разговариваем. Это его лес, миледи, — она глянула на Катрину кровожадно.

Девушка насупилась недоуменно. Сердце вздрогнуло. Она поняла: что-то нечисто. Что-то не так.

Леди Догейн отпрянула, но не побежала. А вдруг показалось? Старуха пугает ее, но, быть может, просто разыгралось воображение?

— Я не понимаю… — пролепетала Катрина, — к чему вы все это мне рассказываете?

— К тому, моя милая леди, что Хозяину Зимы нужна Хозяйка, — Гретта хищно ухмыльнулась и протянула ладонь.

Ее пальцы объял холодный бело-синий свет. Из руки вырвался мощный магический сгусток. Катрина не успела даже вскрикнуть — шар врезался в нее со скоростью арбалетной стрелы. Тут же стало ужасно холодно, холодно до стука зубами. И слабость… Слабость расплылась по всему телу. Вслед за ней руки и ноги сковал, словно бы лед, паралич.

Леди Догейн болезненно вздохнула, попыталась развернуться и убежать, но не смогла противиться силе заклинания, споткнулась и, рухнув на холодную твердую землю, потеряла сознание.

Первым, что она снова почувствовала — был холод. Ужасный, невыносимый. Он больно щипал кожу, не позволял дышать полной грудью, лишил пальцы чувствительности.

С трудом Катрина открыла глаза… И испуганно вздрогнула. Цепь, полностью сделанная изо льда, приковала ее к стволу старого дуба. Она была в ловушке.

И пленитель стоял прямо перед ней…

Леди Догейн не верила своим глазам, хотя знала, что все это правда.

Пред ней оказался мужчина. С белой, как слоновая кость кожей, с еще более белыми, будто снег, длинными волосами, ниспадающими до плеч. Он смотрел на нее прямо. Пронзал своим стальным взглядом.

Незнакомец был одет в богатые одежды, какие мог позволить себе разве что король. Расшитый серебряными нитями кафтан, чуть суженные штаны, высокие синие сапоги с металлическими накладками едва ли защищали от холода, впрочем, похитителя явно не беспокоил мороз.

Он приблизил изящную тонкую кисть к Катрине и провел украшенными перстнями пальцами по ее щеке.

Она встрепенулась, протестуя, хотела закричать, но какая-то странная сила лишила ее возможности говорить.

Незнакомец, проведя рукой по ее лицу, прикоснулся к шее. Его пальцы были такими холодными… Катрина вздрогнула.

Сердце забилось быстро-быстро. Казалось, оно вот-вот взорвется.

— Как вас зовут, миледи? — незнакомец вдруг нарушил молчание. Его голос, тихий и хриплый внушал ужас, но вместе с тем гипнотизировал.

— Ка… — она нервно сглотнула, — леди Догейн.

— Леди Догейн, — повторил он, смакуя ее имя, — ты будешь моей женой.

— Что?! — ее это так удивило и так возмутило, что на мгновение она позабыла и о леденящем кровь ужасе, и о цепях, сковавших ее в движении, — нет… Нет! Я не хочу. Я не согласна!

— Мне не нужно твое согласие, — нахмурившись, сказал он. Его пальцы нежно погладили ее шею, но вдруг сжали с силой, так, что леди Догейн потеряла возможность дышать. Она растопырила руки в напряжении, задрожала, попыталась вырваться… Цепи держали мертвой хваткой, — я так хочу, я так решил. Ты будешь моей женой на эту зиму. Но если ты хочешь оспорить мое решение… — его ладонь обожгла ужасным холодом. Лед покрыл ее тонкую шейку и начал медленно распространяться по телу… В глазах побелело от ужаса, она почувствовала, как задышала в затылок смерть. Однако прежде чем костлявая протянула несчастной руку, незнакомец снял с нее морозные чары.

Леди Догейн тяжело закашлялась, опустила голову. Горячие слезы покатились из глаз, но тут же превратились в хрусталики льда.

Она ничего не понимала. Кто он? Почему выбрал именно ее? Неужели Гретта все это спланировала?

И самое главное: как спастись?

— Я приду за тобой, когда наступит солнцестояние, — заявил незнакомец.

Он с неожиданной нежностью положил ладонь ей на щеку, приблизил лицо… Его губы, холодные, примкнули к ее губам.

Она не знала ничего ужаснее этого поцелуя. Все мышцы словно бы окаменели. Сердце, покрывшись толстым слоем льда, почти остановилось… Бессилие и страх одурманили.

Голова закружилась, Катрина утратила связь с телом и даже не успела понять, как снова провалилась в глубокий болезненный сон.

Пред. часть

12

Вперед

Глава 2. Прекрасный принц

Цокот копыт, фырчанье лошадей… Она начала приходить в себя.

Тошнило. Ужасно тошнило. Знобило, впрочем, не так сильно, как от прикосновений того мужчины…

В памяти всплыло его белое точеное лицо, его холодный жесткий взгляд…

Катрина вздрогнула испуганно и открыла глаза.

Она сидела на пегой лошади, что вместе с несколькими оседланными скакунами ступала по широкой дороге вдоль леса. Прежде чем леди Догейн задалась вопросом, как держится в седле, она ощутила теплую широкую ладонь на своей талии, удерживающую от падения.

Катрина оглянулась… Рядом сидел молодой человек с черными, как ночь, волосами, глазами удивительного янтарного цвета. Такими яркими, такими живыми глазами…

Сквозь легкую щетину различалась мужественная квадратная челюсть, нос у него был с небольшой горбинкой, поверх которой шел горизонтальный шрам, видимо, след давней драки.

Увидев, что девушка очнулась, пухлые и выразительные губы незнакомца изогнулись в теплой улыбке.

— Леди Догейн, — заговорил он. Хотя выглядел незнакомец крепким, сильным, голос у него был мелодичным и звонким, — я рад, что вы пришли в себя. Вы всех очень испугали.

— Кто… Кто вы? — спросила она смущенно — в груди затрепетало странное, незнакомое доселе, горячее и пощипывающее чувство. И когда она смотрела в лицо молодого человека — это чувство усиливалось.

— Простите, я совсем забыл о манерах, — он иронично качнул головой, — принц Лансер, к вашим услугам.

— Принц… — она оторопела и словно бы проглотила язык. Сердце замерло.

Лансер смотрел на нее прямо, а Катрина не могла произнести ни слова… Хотя знала, что должна, видела, что он ждет.

Щеки налились румянцем, губы изогнулись в предательской ухмылке. Глупой ухмылке. Катрина ненавидела саму себя в этот момент!

— Как вы себя чувствуете? — принц чуть нахмурился.

Леди Догейн закусила нижнюю губу. Да что же она делает? Так мечтала о встрече с ним, а сейчас, когда эта встреча состоялась, когда она сидит в его седле, обнятая его сильной рукой — молчит и смущает его! Собраться! Пора собраться!

— Мне нездоровится, — она, как подобает леди, не вдавалась в подробности. Ей и вовсе пристало сказать, что она чувствует себя хорошо… Но сейчас есть шанс, что принц примет ее смятение за усталость, — но я буду в порядке, — она вздохнула, сжала пальцы в кулак, напрягла мышцы рук, вынуждая тем самым проясниться голову, — что… — Катрина не могла вспомнить ничего, кроме лица того страшного незнакомца. Однако… Сейчас он был так далеко. Леди Догейн вдруг начала сомневаться, что таинственный мужчина существует, что он не герой из страшного сна, — что случилось?

— Мы надеялись, вы нам скажете, леди Догейн, — заявил Лансер, — мы нашли вас в лесу, когда пришел ваш паж и сказал, что ваша карета застряла на дороге.

— Да, карета… — она вспомнила, что приехала не одна, и окинула всадников внимательным взглядом. Впрочем, среди них Катрина не обнаружила знакомые лица, — а где Бродерик?

— Бродерик? — переспросил принц озадаченно и несколько напряжено.

— Да… Вассал моего отца. Он сопровождал меня в дороге.

— Леди Догейн… — Лансер пронзил ее встревоженным взглядом, — в лесу мы не нашли никого, кроме вас. Ни кареты, ни слуг, ни вещей.

Она застыла озадаченно. Как… Как такое возможно?!

— Но… Ваше Высочество… Я…

— Мы разберемся во всем, — он, приметив, как затряслись от страха ее руки, как побелело чудное лицо, поспешил ее успокоить, — мы во всем разберемся, я даю вам слово, леди Догейн.

— Спасибо… — она кивнула благодарно, хотя от обещания принца не почувствовала себя легче. Хотя… Хотя лучшего защитника в королевстве не найти.

— Мы скоро будем в замке. Полагаю, вы уже совсем околели, — Лансер повернулся к своим людям и крикнул, — ускоримся!

Он ударил лошадь по ногам, и пегая резво двинулась вперед.

Катрина испуганно схватила ее за гриву, прильнула спиной к широкой и крепкой груди принца… Тут же она испугалась, что ведет себя неприлично. Даме не подобает прижиматься к мужчине. Однако рука Лансера крепче обхватила ее талию.

Девушка поняла: принц не осуждает ее. Ей даже почудилось, только почудилось, что ее прикосновения приятны ему…

Катрина мотнула головой, отгоняя фантазии. Конечно, хочется верить, будто бы принц заинтересовался ею, но… Но в скольких еще девушках он заинтересован?

К тому же она лишилась вещей. Как теперь доказать, что она та, кем является? Без грамоты, без письма от отца? И Бродерик… И ее слуги… Что с ними стало? Куда они делись?

Лошади миновали лес, выскочили на дорогу меж опустевших полей. Вокруг виднелись аккуратные крестьянские жилища — люди в землях короля были явно богаче, чем на окраинах. Иные сельчане владели домами в два этажа — такую роскошь не мог позволить себе ни один из поданных Догейнов. Хотя в их краях здания строились вширь, а не вверх.

На холме, возвышающийся над селениями, показался величественный замок. Крепкие высоки стены из светлого камня оберегали высокий донжон от любого, кто рискнул бы напасть на эти земли. Впрочем, едва ли в мире найдутся такие безумцы.

Когда они подошли ближе, Катрина различила гарнизонных в кольчугах, поверх которых были накинуты белые одежды с красной розой на груди — символом королевского Дома.

Массивный подъемный мост перекинули через глубокий ров, у высоких аркообразных ворот стояло двое часовых. Двери оказались открыты.

Внутри замка располагалось не так много строений — только здания для слуг и солдат, небольшая конюшня, складские помещения… Катрина расслышала стук молота о наковальню где-то за башней. Значит, была и кузня.

Донжон, центральное высокое здание, где традиционно располагались королевские покои, комнаты для гостей, залы для пиров, гордо возвышался над прочими домами. На шпилях крыши развивались королевские знамена, укрепленные железной решеткой в виде фантастических цветов окна, заполнил цветной витраж. По светлым, почти белым крепким стенам ползло вьющееся растение с листьями удивительного малахитового цвета, а вдоль парадной лестницы росли алые розы. Удивительно, но благородные кустарники цвели, невзирая на опасную близость зимы.

Лошадь принца остановилась подле лестницы. Лансер ловко соскочил с седла, обхватил Катрину за талию и поднял в воздух.

В груди защекотало, девушка чуть не вскрикнула от восторга. Но леди сдержала себя, впрочем, улыбку от принца не скрыла.

Пересекшись с ее сияющим, на мгновение освободившимся от оков тревоги, взглядом, принц тоже как-то переменился в лице, его щеки порозовели, в янтарных глазах что-то вспыхнуло.

Катрина отвела взор смущенно… Как бы хотелось не делать этого! Как бы хотелось глядеть на него прямо, смеяться без стеснения, улыбаться во весь рот… Но нельзя. Все смотрят на них.

Из донжона вышел, в сопровождении нескольких солдат, седой и хмурый мужчина в латных доспехах. Гравировка в виде розы на груди подсказывала, что он подданный короля.

— Ваше Высочество? — он кивнул, потом с подозрением осмотрел Катрину, — что случилось? Где экипаж леди Догейн?

— Мы не нашли его, Размунд, — заявил принц, уверенно выступая вперед. Катрина интуитивно спряталась за его спиной, — он исчез, как в воду провалился. Чудо, что мы нашли леди Догейн в лесу…

— На вас напали разбойники, миледи? — Размунд нахмурился, — давно пора перебить этих шакалов!

— Я не… — голос Катрины вздрогнул. Она сглотнула, собираясь с духом — отчего-то вассал короля вводил ее в ужас, — я не помню, что случилось. Я отошла от экипажа, а потом… Я не знаю, что произошло. О том, что все мои люди исчезли, я узнала только от Его Высочества.

— Мы должны разобраться с этим, Размунд! Дело нечисто, разве способны разбойники не такое? — Лансер снова заговорил.

— Разумеется, Ваше Высочество, — вассал спустился со ступеней и приблизился к Катрине, — мы разберемся во всем, миледи. Но для начала… С вами должно быть письмо от вашего отца, лорда Догейна.

— Да, — она кивнула уверенно, но вдруг вспомнила, что все ее вещи пропали вместе с каретой… А грамоту, которая также могла подтвердить ее личность, держал при себе Бродерик. Катрина сжалась испуганно, губы задрожали, — я… Я боюсь письмо исчезло с другими моими вещами.

— Неужели? Как интересно… — саркастично проговорил Размунд.

— На что ты намекаешь? — вспылил принц.

— На то, что нет никаких оснований верить, что эта особа та, за кого себя выдает, — заявил вассал, — сами подумайте, Ваше Высочество! Кареты не растворяются в воздухе со всеми вещами и людьми.

— Зачем ей притворяться? — Катрина не знала, почему Лансер стоит на ее стороне… Но была безмерно ему благодарна.

— Затем, чтобы пробраться в замок, милорд. Она может открыть ворота врагу, когда мы будем спать. Она может подсыпать яд вам в кубок… Она многое может сделать, притворяясь леди.

Принц застыл, напрягся. Обернулся на леди Догейн. В его глазах блеснуло сомнение.

Катрина задрожала от страха. Перспектива превратиться из гостьи в осужденную заставила ее забыть обо всех приличиях и предписаниях. В такой момент не время для скромности.

— Это неправда! Вы… — она оскалилась, наверное, впервые в жизни, — вы действительно ставите под сомнение мое происхождение? Вы действительно хотите сказать, что я не леди?! Да будь здесь мой отец, мой брат или один из наших вассалов — вам не снести было б головы! Не верите мне? Так отправьте людей к лорду Догейну, и он скажет вам, кто его дочь! Отправьте гонца к моему брату, рыцарю короны, он скажет, кто его сестра! Но до тех пор извольте обращаться со мной, как с достопочтенной гостьей, а не преступницей, ведь иначе… Когда вы осознаете свою ошибку — я могу и не найти в своем сердце милосердия! Ведь вы оскорбили меня, сэр Размунд. Оскорбили, глядя мне в лицо!

Размунд побагровел от злости, уж хотел что-то выкрикнуть, как вдруг замер в нерешительности.

Нависла гнетущая тишина.

Катрина заметила, что все солдаты, все слуги, которые находились во дворе, всадники, сопровождавшие их с принцем до замка, смотрят на нее. От пристального внимания хотелось спрятаться, однако девушка знала: сейчас не время отступать и показывать слабину. Размунд только этого и ждет.

Через силу, игнорируя нарастающий страх, что неприятным тянущим чувством отзывался в груди, леди Догейн гордо выпрямилась и подняла голову. Ни у кого не должно возникнуть сомнений, что она истинная дама!

Неприятную паузу прервал принц своим громки смешком. Ухмыльнувшись, он оглянул сначала своего вассала — с издевкой, потом, с восхищением — леди Догейн.

Это вскружило ей голову, и она ликующе улыбнулась.

— Ты действительно думаешь, что девка с улицы может так говорить? — принц иронично качнул головой, — она леди, сомнений не может быть.

Принц развернулся к Катрине, подал руку. Когда она позволила его сильным пальцам сжать ее хрупкую кисть, Лансер сказал заботливо:

— Пойдемте, моя леди, не потерплю, чтобы из-за вассала моего отца вы подорвали свое здоровье на морозе.

Катрина благодарно кивнула.

Проходя с ней мимо Размунда, Лансер замедлил шаг и приказал:

— А вы пока найдите пажа, которого послали от экипажа. Быть может, оно что-то помнит. Также нам следует передать весть о случившемся лорду Догейну. И заверить, что с его дочерью все в порядке.

На словах «с его дочерью» Размунд раздраженно увел взгляд, но спорить не стал. Лишь шепнул что-то одному из сопровождавших его воинов, когда Лансер и Катрина отдалились.

Глава 3. Легенда о Хозяине Зимы

Горячая вода защипала кожу. Впрочем, мышцы быстро привыкли к ее температуре, и Катрина медленно опустилась в ванну.

Одна из служанок, молодая и пухленькая принялась расплетать ей прическу. Делала она это осторожно и с особым старанием. Леди Догейн стало даже чуточку неловко.

Дверь в банную хлопнула, послышались спешные шаги. Из-за ширмы вышла вторая служанка, постарше, худее, строже. В руках она держала корзину, накрытую белой тканью.

— Что это? — спросила Катрина, чувствуя, как приятно расслабляется тело, а ужасы этого долго дня отпускают ее.

— Его Высочество просил передать, — служанка поставила корзину на столик возле ванны, — это целебные травы и ароматические смеси, миледи. Вы можете добавить их в воду.

Ароматические смеси? Катрина никогда ими не пользовалась — они слишком дорогие, даже для феодала. Принц, определенно, расщедрился… С чего бы? Неужели она действительно ему понравилась? От этой мысли потеплело на душе, щеки загорелись.

Катрина не смогла удержаться от искушения:

— Да… Да, добавьте.

Служанка сухо кивнула и принялась вытаскивать из корзины цветные баночки. Она поднимала их и с упорством вчитывалась в этикетки. Катрина не скрыла удивления:

— Вы умеете читать?

— Да, миледи, — служанка оторвалась от своего занятия и учтиво поклонилась, — моя сестра — монахиня в монастыре святой Гретты, он недалеко от замка. Она обучила меня в детстве.

— Святой Гретты? — леди Догейн приподнялась, напряженно вгляделась в прислужницу.

Она вспомнила старуху, что увела ее в лес. Та тоже назвалась Греттой, но… Но она точно не была святой. Впрочем, Катрина не была уверенна, что старуха существовала. Может, уже тогда она блуждала по страшному кошмару?

— Это наша местная святая, миледи… — служанка помолчала, потом, дернувшись резко, вернулась к баночкам со смесями, — здесь есть экстракт жасмина и кориандра, также мимозы, жасмина и фрезии, и… — она оглянула последнюю баночку, — и роза, магнолия и ландыш, миледи.

— Тогда… — она задумалась, — тогда возьми экстракт розы, — Катрине это показалось символичным. Ведь на гербе королевского дома красуется роза.

— Прекрасно, миледи, — служанка откупорила бутылочку.

— Его Высочество любит розы! — протянула вторая, что заканчивала расплетать Катрине косы.

Старшая прислужница вылила смесь в ванну. В воздухе запахло ярким, но тонким и притягательным ароматом. Леди Догейн поняла, что не ошиблась с выбором.

— Как тебя зовут? — после недолгого молчания, спросила она у старшей.

— Лизетт, миледи.

— Лизетт, расскажи мне о святой Гретте, — отчего-то это не давало Катрине покоя, — что она сделала?

— О, миледи, это чудная история, — служанка присела на край стола, сложила руки, — Гретта была юной и прекрасной девой. Настолько прекрасной, что многие сюзерены приходили свататься к ней, хотя Гретта была самого простого происхождения. Но у нее было чистое сердце и крепкая вера. Она не могла связать свою жизнь с человеком бесчестным или жестоким. Потому, кто бы к ней ни пришел — Гретта придумывала для него испытания, чтоб претендент мог доказать, что он достоин ее любви. Она заставляла своих ухажеров вспахивать поля, отдавать все свои деньги бедным, вскармливать сирот… Одного знатного лорда Гретта даже вынудила вымыть своими руками всех бездомных округи! Стоит ли говорить, что ни один из претендентов не прошел испытание? И чем дольше это длилось — тем больше ширились слухи о красоте Гретты… И о ее неприступности. Однажды девушкой заинтересовался король. Не простой король, миледи. Он был могущественным фейри, которого люди прозвали Хозяином Зимы. Когда проходит осень, именно Хозяин Зимы насылает на землю снегопады, холод, метели. Он жесток и грозен, миледи… — Лизетт вдруг прервалась, различив, как побелело в испуге лицо Катрины, — миледи? Мой рассказ вас встревожил? Быть может, мне стоит его заканчивать?

— Нет, Лизетт! — она невольно вскрикнула, но тут же сделала голос более спокойным, — прошу тебя. Расскажи мне все.

Леди Догейн должна была знать. Ведь разве… Ведь разве это может быть совпадением?

— Как пожелаете, миледи, — Лизетт покорно кивнула, — Хозяин Зимы пришел свататься к Гретте. Явился во всем блеске своего могущества. Он был облачен в доспехи из такого крепкого синего льда, что ни один человеческий меч не пробьет. Его голову венчала хрустальная корона. Он восседал на невероятном белом коне, которой нес метель всюду, где пробегал, а конвоем за ним шли его верные слуги — беловолосые ледяные люди. Хозяин Зимы ступил на порог дома Гретты и заявил, что хочет взять ее в жены. Что готов исполнить любое ее желание, любой ее каприз. Что рядом с ним ее жизнь продлится вечность, а ее красота никогда не угаснет. Но Гретта не изменила себе и поставила условие: она выйдет за Хозяина Зимы, лишь если тот пройдет ее испытание. Хозяин Зимы неохотно согласился. Он был гордым и не привык подчиняться людям, но ради прекрасной Гретты готов был пойти на уступки. Гретта попросила его об одном: встать на колени перед бездомным и поцеловать ему руку так, как подданные целуют руку королю. Хозяин Зимы замолчал, потом рассмеялся. Он сказал: «Ты, верно, шутишь? Я холод, я буря, я зима во плоти. Я заберу жизнь этого бездомного при первом же морозе. Я заберу жизнь каждого, кто не успеет защититься. Это они должны падать мне в колени, целовать мне руки и молить, чтобы я их пощадил!». Гретта же ответила: «Если ты не сделаешь, что я прошу — забудь о браке со мной. Я не отдам сердце тому, кто так горд и так зол». Хозяин Зимы рассвирепел. «Что ты о себе возомнила, крестьянская девка?! — выкрикнул он, — отказываешь мне, потому что я горд? Я король и мне предстало быть гордым! Ты же никто, сошка! А мнишь о себе больше, чем дамы самого знатного происхождения!». Гретта не ответила ему — просто захлопнула дверь своего дома прямо перед его носом. Хозяин Зимы, как и все фейри, оказался злопамятным. Он не мог стерпеть такого оскорбления. В тот же день, на закате, он наслал сильнейший мороз на деревню, где жила Гретта. Все посевы погибли, колодцы промерзли… Потом он выпустил своего коня на свободу и тот разъяренной метелью пробежал по землям. Замело дороги, завалило амбары. Начался голод. Передохла скотина, волки начали нападать на людей. Гретта знала, что это вина Хозяина Зимы. Она не могла смотреть, как страдают люди, поэтому решила согласиться на замужество со злым фейри — лишь бы спасти невинных. Но когда она пришла к Хозяину и сказала, что выйдет за него, если он сжалится над людьми, Хозяин, усмехнулся: «Даже сейчас ты продолжаешь ставить мне условия? Мне не нужна любовь такой горделивой девицы! Уходи. Я прослежу, чтобы холод и метель не убили тебя, ведь ты должна видеть, как страдает твой народ. Должна видеть, как умирают люди и помнить, что это твоя вина». Гретта убежала от него вся в слезах. Она не могла поверить, что судьба так жестоко с ней обошлась… Она не желала жить с грузом вины на плечах, потому попыталась сорваться с обрыва. Но сильный порыв ветра подхватил ее и вернул на землю. Она пыталась пронзить себя ножом, но лезвие в ее руках рассыпалось от холода. Хозяин Зимы сдержал слово — он не позволял Гретте умереть. В сердцах она воззвала к небесам за помощью и воскликнула, что готова все на свете отдать, лишь бы Хозяин Зимы пощадил людей. Небеса услышали ее. К Гретте явился вестник — крылатый ангел. Он спросил: «Ты действительно готова все отдать ради спасения невинных?». Гретта ответила: «Да». «Даже свою красоту?», — спросил вестник. Гретта, не раздумывая, ответила: «Да». В тот же миг ее молодость сменилась старостью, ее лицо исказилось, стало уродливым, на спине вырос горб, все ее тело покрыли бородавки. Прекрасная юная дева стала ужасной старухой, — Лизетта вдруг замолкла, уставившись на взволнованную собеседницу.

— А что с Хозяином Зимы? — спросила Катрина осторожно.

— Небесные вестники прогнали его, и сняли чары его страшного колдовства. А Гретта… Гретта поняла, что когда требовала от своих ухажеров чистоты сердца, не заметила, как сама взрастила в себе порок — гордыню. Всю оставшуюся жизнь, будучи уродливой старухой, она помогала несчастным, выполняя все то, что некогда ставила условием своего замужества.

Катрина кивнула.

— Спасибо за эту историю, Лизетта, — сказала она, хотя и не нашла в ней ничего «чудного».

Вода начала остывать, и леди Догейн решила, что пора заканчивать принятие ванны. Принц Лансер хотел поговорить… И нужно узнать, как он планирует искать ее людей.

Катрина старалась не думать о своем сне и том странном совпадении, что в нем была и Гретта, и Хозяин Зимы — персонажи легенды, которую она никогда не слышала.

Впрочем, это давалось с трудом. То и дело она вспоминала глаза того ужасного незнакомца, холод его прикосновений и дыхания… И его обещание прийти за ней, когда настанет солнцестояние.

Глава 4. Ее защитник

В замке было как-то странно пусто. Совсем мало слуг, а из гостей только Катрина. Отчего-то это ее тревожило, она вдруг ощутила себя заключенной в башне принцессой… После ванны служанки принесли ей простенькое голубое платье, которое согласилась одолжить девушке жена одного из местных вассалов. Оно было явно велико стройной и хрупкой леди Догейн, но это лучше, чем ничего.

Подвязав талию ремнем с золотым узором, Катрина с надеждой взглянула в зеркало, что стояло в покоях, которые выделил для нее принц.

Но надежды не оправдались. Платье хоть и принадлежало знатной даме, на ней сидело как мешок для репы! К тому же цвет ремня от ее прошлого наряда совершенно не гармонировал с его цветом. И как ей в таком виде показаться Лансеру? Как в таком виде завоевать его сердце?

Катрина готова была расплакаться… Она потеряла своих людей, и одним лишь небесам известно, живы ли они… А ведь этот долгий и опасный путь они проделали лишь для того, чтобы их леди обвенчалась с принцем, и в земли Догейнов пришел рассвет и благодать. Но Катрина подведет их! Получается… Все насмарку?

В дверь постучали. Лизетт, что сопровождала гостью всюду по дворцу, открыла ее, переговорила с кем-то, потом явилась к леди и сказала учтиво:

— Его Высочество пришел вас проведать… Вы готовы его принять?

Нет! Нет, она не готова! И не будет готова, пока не приведет себя в порядок! Но… Когда это случится? Нельзя заставлять Лансера ждать, его вассал и так ей не доверяет.

Катрине ничего не оставалось, кроме как согласиться.

Лизетт вернулась к дверям и впустила Его Высочество в комнату. Он уже был не в кожаных доспехах, как на дороге, а в расшитой атласной рубашке и легких тонких штанах. Катрина без труда различила очертания крепких мышц под дорогой тканью и смущенно отвела взор.

— Леди Догейн, — он приблизился, — как вы себя чувствуете?

— Хорошо, Ваше Высочество, — она поклонилась, как принято это было в высшем свете, — спасибо за заботу и… за гостеприимство.

— Вы очень любезны, миледи. Но прием, который устроил вам Размунд едва ли можно назвать гостеприимным, — Лансер раздраженно поморщился, — надеюсь, вы не сердитесь из-за него. Размунд никому и никогда не доверяет.

— Вы заступились за меня и это главное. Размунд волен думать все, что пожелает, я приехала не к нему… — Катрина осеклась, решив вдруг, что говорит лишнее.

Однако лицо принца засияло от ее слов. Он посмотрел на нее так… Ей не удалось бы описать как. Нежно? Восхищенно? Тепло? Леди Догейн не могла определить, какое именно чувство выражали сейчас его глаза. В одном не было сомнений — этот взгляд заставлял ее сердце биться быстрее.

— Вы лихо поставили его на место, миледи, — он ухмыльнулся, — должен сказать, я был восхищен, — он помолчал, потом, чуть покраснев, прибавил, — вы кажетесь такой хрупкой и беззащитной… Но вы, определенно, умеете постоять за себя.

— Спасибо, Ваше Высочество, — в груди потеплело. Она вдруг забыла об ужасном платье, о том, что ремень к нему не подходит, о приличиях и Лизетт, которая стоит рядом и слушает их разговор. Ничего не имело значения, кроме его взгляда, его слов и его улыбки.

— Я вижу, — после недолгой паузы сказал Лансер, — вы приняли мой подарок? — он тут же пояснил, — ароматические смеси.

— О… — она сначала и не поняла, о чем он говорит, — да… Да. Спасибо, Ваше Высочество, вы очень щедры.

— Я привез эти смеси из своего похода в Небесный город. Южане не умеют воевать, миледи. Совсем не умеют. Но духи они делают отменные. Этот аромат вам очень идет.

— Это роза, Ваше Высочество, — она кокетливо улыбнулась и удивилась сама себе.

— Роза, значит? Что ж… Если вам так подходит ее запах, должен подойти и герб…

Лансер вдруг прервался. Катрина застыла изумленно. Что это он? Он намекает, что ей подает герб с розой? Греб, который станет ее гербом после замужества с принцем?

Сердце замерло, руки вспотели. Неужели… Неужели?

Принц спешно прочистил горло. Он явно смутился своим словам и решил быстро сменить тему:

— Люди Размунда, должно быть, уже привели вашего пажа. Пойдемте, миледи, поговорим с ним. И тогда я решу, как мы будем искать ваших людей.

Он подал ей руку. Леди Догейн вложила тонкую кисть в его ладонь. Он вздрогнул, прикоснувшись к ней. И тут же сделал вид, что не вздрогнул.

Принц провел ее по темным коридорам замка к лестнице. Помог спуститься по скользким и крутым ступеням, осторожно придерживая ее за талию.

Вскоре они оказались в центральном зале донжона. Здесь стояло три длинных стола, сложенных в форме буквы «П». Вероятно, тут также проводились пиры. На стенах висели широкие и яркие гобелены с изображениями рыцарей, прекрасных дам и фантастических тварей.

Меж столами, там, где во время празднеств располагались музыкальные труппы, стоял Размунд со своими людьми, а рядом — худой и маленький Бенжен — паж лорда Догейна, которого отправили в замок за подмогой, когда карета заехала в яму.

Катрина облегченно вздохнула и поблагодарила Небеса, что они уберегли мальчика от ужасного исчезновения.

— Миледи! — когда Бенжен увидел ее, тут же подскочил к госпоже, схватил за руки и оглянул испуганными глазами, — мне сказали, что все исчезли. Бродерик, Джайм… Все! — его губы затряслись, лицо побелело, — Небеса… Как я счастлив, что вы целы и невредимы!

Бенжен был сыном давнего знакомого лорда Догейна. Их семья обеднела, потому из мальчика решили сделать рыцаря — походы в южные земли приносили большой доход бравым воинам короля. Лорд Догейн согласился взять его в качестве пажа к себе, а потом, если Бенжен будет усердно трудиться, отдать в оруженосцы к своему сыну, сэру Артуру Догейну, известному рыцарю и герою Ассирской войны.

Однако Бенжен был добр душой и слаб телом. С оружием обращался плохо и больше пригождался на пирах, исполняя баллады, чем на охоте. Его отправили с Катриной, чтобы мальчик окреп в дороге, усовершенствовал свои навыки верховой езды и поглядел на Лансера, его будущего короля.

— Я в порядке, Бенжен, не волнуйся, — прошептала Катрина нежно.

Она всегда испытывала к нему теплоту. Бенжен за три года службы ее отцу стал ей почти младшим братом, за которым она следила, которого старалась беречь и успокаивать. Хотя леди Догейн понимала, что ее забота, вероятно, мешает Бенжену возмужать, не могла ничего с собой поделать.

— Парнишка ничего не видел, Ваше Высочество, — Размунд оставался хмурым.

— Он мог просто не понять этого, — Лансер нагнулся, чтобы его лицо оказалось на одном уровне с лицом Бенжена, — скажи, не видел ли ты что-то странное возле кареты?

— Я мчался в замок, Ваше Высочество, — сглотнув, ответил мальчик, — я плохо держусь в седле, потому думал лишь о том, чтобы не упасть. Ктому же я никого не видел на дороге, — вдруг он замолк, нахмурился задумчиво, — разве что…

— Разве что?.. — Принц внимательно в него вгляделся.

— На дороге мне повстречалась старуха, Ваше Высочество. Уродливая такая, горбатая. С…

— С бородавкой на носу?! — перебила его Катрина, вскрикнув.

— Да… Да, миледи! Такая огромная бородавка! На пол лица! Даже на скорости я ее увидел!

— Вы же говорили, что ничего не помните! — с подозрением выпалил Размунд.

— Я… Я была уверена, что та старуха мне приснилась… Она… Она была такой странной! А потом еще… Потом еще этот человек…

— Какой человек, миледи? — принц подался к ней, осторожно взял за руки.

Катрине стало легче, но страх, впрочем, не отступил.

— Та старуха назвалась Греттой, Ваше Высочество. Она отвела меня в лес, а потом напала на меня… Она говорила что-то про Хозяина Зимы, а потом… Потом… — леди Догейн затряслась от ужасного воспоминания. Мысль, будто это может оказаться правдой ввела ее в смятение, — потом появился тот страшный человек с белыми волосами… Он… Такой холодный, такой жестокий!

— Вы в своем уме?! — взревел Размунд, — хотите сказать, что видели Гретту и Хозяина Зимы?! Нет, вы не шпионка, вы сумасшедшая!

— Не смейте говорить так с миледи! — с неожиданной решительностью прокричал Бенжен.

Катрина не смогла сдержать слезы. Они защипали кожу.

— Ты переходишь все границы, Размунд! — выпалил принц, легонько обнимая леди Догейн за талию.

Она вжалась лицом в его плечо, хотя знала, что это неприлично. Но чувство близости с ним, тепло его тела, крепость его мышц заставляли ее ощущать себя защищенной.

— Неужели вы верите ей, Ваше Высочество?! — Размунд оскалился.

— Я… — он помолчал, думая, — я верю ей, Размунд.

Катрина подняла глаза и увидела, что принц смотрит прямо на нее. Его лицо было так близко… Она чувствовала кожей его дыхание.

— Я верю вам, — повторил он шепотом, только для нее, — и я вас спасу.

Глава 5. Ужасные ухажеры — 1

Лансер пообещал, что утром выдвинется с отрядом своих воинов на поиски пропавших подданных леди Догейн. А сейчас, когда над землей уже нависла ночь, мало что можно было сделать.

Катрину снедала тревога. Ее слуги… Где они сейчас? Живы ли? И если живы, то дотянут ли до рассвета?

Она не находила себе места. Даже общество принца не спасало от волнений, а ночью, когда девушка осталась одна в своей комнате — ее полностью пленили страшные воспоминания, пугающие подозрения и сдавливающее все внутри чувство вины. Отец осудил бы ее за эти мысли. Он бы сказал, что даже если слуги погибли — они погибли за свою леди, а это самая благородная смерть, какая доступна простолюдинам. А Бродерик и вовсе давал клятву защищать своего сюзерена и его семью ценой своей жизни.

Но это не успокаивало. У отца черствое сердце феодала, старого, повидавшего виды, привыкшего к смерти. Катрина же пошла в мать, погибшую, когда девочке было двенадцать. Она была нежной и заботливой. И искренне любила своих поданных.

Леди Догейн, лежа на теплой и мягкой кровати, на чистых простынях, накрытая одеялом и мехами, не могла отделаться от мысли, что пока она прячется от холода в теплом замке, ее поданные замерзают до смерти в опасном ночном лесу…

Она тяжело вздохнула, перевернулась набок, съежилась.

Катрина закрыла глаза с силой, надеясь, что удастся обмануть разум и уснуть.

Вдруг послышался странный гул — вой ветра. Кажется, начиналась метель. Катрина вспомнила о Хозяине Зимы и испуганно обняла саму себя руками. Хоть бы… Хоть бы это был сон! Хоть бы это было не взаправду! Хоть бы это было совпадение…

Фейри существуют только в сказках, ведь так? А в сказки верят только простолюдины!

Раздался скрежет, ужасный, неистово громкий. Стук распахнувшейся двери… Порыв ветра ворвался в комнату Катрины. Ворвался так внезапно, так стремительно, что она не успела даже вскрикнуть.

Ужас парализовал леди Догейн. Она застыла, наблюдая, как неизвестно откуда взявшийся ветер вихрится метелью по ее комнате, подхватывая в воздух покрывала, подушки, сосуды, гобелены, табуреты. Все заволокло кружащимся в резвом танце снегом, но сквозь него, прямо подле ее кровати, Катрина различила фигуру. Мужскую фигуру. Она не видела ни лица, ни одежды, лишь различала длинные, развивающиеся на ветру волосы и корону с острыми, словно шпили, зубцами.

Но она знала, что это он.

Хозяин Зимы.

Она хотела закричать, но холод иглами вонзился в горло, лишая способности говорить. Катрина отползла прочь, вжалась в спинку кровати… Хозяин Зимы медленно зашагал навстречу. Он обогнул постель, приблизился… Сел осторожно на матрац и протянул изящную белую руку к лицу Катрины.

Когда холодные пальцы коснулись щеки, кожа заныла, защипала.

Но леди Догейн даже не обратила на это внимание. Она снова видела лицо Хозяина, видела явственно… И лишилась сомнений. Он… Он существовал.

Эта белая кожа, этот пронзающий гордый взгляд, эта холодная улыбка тонких губ… Все это правда. Все это реально.

Ужас захватил ее, но вместе с тем… Катрина никогда бы не признала, даже перед самой собой, что Хозяин Зимы пробуждал не только страх, но и восхищение. Жестокий, но прекрасный, всемогущий, холодный — зима во плоти.

Он не человек, это точно. Но фейри ли?

— Я пришел проведать тебя, моя невеста, — его голос, тихий, хриплый усыплял и гипнотизировал.

Его пальцы скользнули ниже, к неглубокому вырезу в сорочке. Катрина вздрогнула от холода и щекотливого чувства. Оно показалось ей противоречиво приятным… Леди Догейн сжала пальцы в кулак. Но не от злости. От чего? Она не знала. Но почему-то не боялась Хозяина Зимы. Быть может… Быть может, он наложил на нее чары?

— Не волнуйся, моя невеста, — он вдруг одернул руку, хотя в его взгляде мелькнуло сожаление, — я буду покорно ждать нашей свадьбы. Благо, она уж совсем скоро.

Он оглянулся на окно в ее комнате. Сквозь толстое стекло виднелась снежная буря, какие бывают лишь в самые холодные, самые длинные зимние ночи. Как странно… Ведь еще даже не успели замерзнуть лужи на дорогах!

— Совсем скоро ты будешь моей, — прошептал Хозяин Зимы. Он приблизил лицо и коснулся кончиком носа ее шеи, потом, нежно, но решительно поцеловал.

Леди Догейн ощутила изнурение и странную расслабленность. Словно своим поцелуем Хозяин Зимы забрал у нее не только силы, но и беспокойства.

Она закрыла глаза, проваливаясь в глубокий и темный сон.

Казалось, что прошло лишь три секунды. Казалось, что Хозяин Зимы был в ее покоях мгновение назад… Но когда Катрина распахнула веки — не увидела никого. Не осталось и следов его визита. Вещи стояли на местах, гобелены висели на стене. Хотя она точно помнила, как поднялась метель, как неистовый ветер разгромил все в спальне!

Хотелось бы верить, что это сон. Кошмар, который по неизвестной причине преследовал ее. До ужаса реальный, но все же не настоящий.

В комнату постучались.

Леди Догейн вздохнула тяжело, но тут же выпрямилась, заставляя себя собраться с мыслями, и проговорила:

— Войдите.

— Миледи? — на пороге показалась Лизетт. Она держала в руках знакомое зеленое платье. Катрина не сдержала улыбки, когда увидела его, — ваша одежда выстирана и высушена. Я подумала, что вам она больше по душе, чем наряд леди Дузмар, она… Она дама более зрелая.

Так Лизетт тактично назвала ее полной.

— Да, спасибо Лизетт. Оставь его здесь.

— Да, миледи, — она учтиво поклонилась. Уложив свернутое платье на комод, служанка двинулась на выход. У дверей она остановилась и заявила, — скоро накроют стол на завтрак. Но вы можете не спешить. Его Высочество уехал на рассвете в лес, чтобы найти ваших подданных, да сохранят их Небеса. Вам, вероятно, составит компанию сенешаль Натаниэль, но он может и немного подождать, — Лизетт хитро улыбнулась.

Катрина смутилась. Да, общество Лансера было намного важнее, впрочем… Впрочем, леди Догейн хотелось впечатлить и его подданных. Раз с Размундом не заладилось с самого начала, то с сенешалем следовало постараться. Ведь если удастся приглянуться ему, то о каком-то там вассале можно и не волноваться.

Глава 5. Ужасные ухажеры — 2

После ухода Лизетт пришли другие служанки, та приятная толстушка, с которой Катрина познакомилась в ванной и еще одна, совсем-совсем молодая, почти ребенок. Они принесли тазик с водой, чтобы гостья могла умыться, помогли ей заплести длинные медные волосы в красивые косы и надеть зеленое платье.

Закончив утренний туалет, леди Догейн поспешила в столовую, где, по словам Лизетт, ее мог ждать сенешаль. Служанки быстро провели ее по холодным и темным коридорам замка, спустились с ней по лестнице и привели к широкой двери с кованым узором в виде розовых листьев, у которой уже ждал свою госпожу Бенжен.

— Миледи! — паж радостно ее приветствовал, — как вы себя чувствуете? — он глянул на нее внимательно и пролепетал, — вы так бледны…

— Все хорошо, Бенжен, — отозвалась она, старательно пряча дрожь в голосе. Хотелось рассказать кому-нибудь об ужасном сне, о Хозяине Зимы… Избавить себя от оков страха, которыми он ее парализовал от чувства стыда за то, что она почему-то не сопротивлялась ему, но Бенжена не хотелось пугать. Особенно после случившегося с другими подданными, — я просто не выспалась. А бледность… Говорят, сейчас она в моде, — Катрина заставила себя улыбнуться.

Пажа явно не удовлетворил ее ответ, но задавать лишних вопросов он не стал. Быть может, владению оружием и верховой езде он так толком и не обучился, но уже прекрасно понимал, когда стоит замолчать и не докучать господам вопросами.

Бенжен учтиво открыл перед своей леди дверь в столовую и пропустил ее вперед.

Здесь было намного теплее. Когда горячий тяжелый воздух ударил в лицо, Катрина невольно поежилась, но очень скоро мышцы расслабились, тело прогрелось, и на душе стало чуточку легче.

Громоздкий камин, занимавший почти всю боковую стену, растопили. Огонь резво танцевал, шевеля своими горячими лапками. Старая морщинистая кухарка то и дело подбрасывала в него поленья и поворачивала жарящихся на вертеле куропаток. От них исходил такой пленительный аромат… В животе заурчало, и Катрина понадеялась, что этого никто не услышал.

Запах тушеных овощей и закрытые крышкой кастрюли под вертелом подсказывали, что будет и рагу. Чудесно! Леди Догейн так давно нормально не ела! Все дорога-дорога. Трактирная пища…

Вдруг она снова почувствовала себя виноватой. Бродерик и ее слуги нескоро смогут нормально поесть. Если вообще когда-нибудь смогут.

Дверь за спиной скрипнула, потом грохнула закрывшись. Кто-то осторожно коснулся ее локтя, пробуждая Катрину от раздумий.

Пред собой девушка увидела мужчину с черными волосами и ярким, с заметной хитрецой, взглядом. Он был одет богато: поверх расшитого алыми нитями камзола была черная накидка с меховым воротом и изображениями красной розы по бокам, ремень с золотыми вставками опоясывал стройную талию, на пальцах красовались толстые перстни с драгоценными камнями, а высокие сапоги из крепкой и явно дорогой кожи (в таких даже принц Лансер не ходил) были тщательно, до блеска, вычищены.

Незнакомец сверкнул улыбкой, которая отчего-то показалась Катрине хищной, протянул руку и, когда девушка послушно положила кисть ему в ладонь, представился:

— Сенешаль Натаниэль Д’Ролак, миледи. Я к вашим услугам.

Она присела, кланяясь приветственно, а сенешаль поцеловал ей руку. Его губы были горячими, но, к счастью, не влажными. От мокрых поцелуев Катрина всегда ежилась и с трудом это скрывала.

— Надеюсь, я не заставил вас ждать, леди Догейн? — дознался он учтиво и выпустил ее ладонь.

— Нет, сенешаль, не волнуйтесь. Я только что пришла.

— Прекрасно. Его Высочество отправился в лес даже не отзавтракав. Надеюсь, вас не смутит одна лишь моя компания?

— Я буду рада вашей компании, сенешаль, — она улыбнулась мягко и кивнула.

— Прекрасно, — повторил Натаниэль, — в таком случае давайте приступим, — он указал на крепкий дубовый стол, на котором уже разложили приборы, поставили тарелки с хлебом, кувшины с теплым молоком, водой и морсом.

Катрина удивилась, что не было пива. Ее отец всегда выпивал за завтраком.

Бенжен отодвинул своей леди стул, помогая ей сесть. Принес полотенце, чтобы вытирать руки, и налил свежего морса в стальной инкрустированный стакан. Как и следовало пажу, он прислуживал за столом. И всегда делал это ловко и умело.

Леди Догейн ела аккуратно, держала спину так прямо, что кости заныли, и брала еду очень маленькими кусочками, чтобы в любой момент суметь поддержать разговор с сенешалем.

Натаниэль долго молчал, иногда посматривая на гостью. Она спрятала взор, чтобы не пересекаться с ним взглядами — иначе возникнет неловкость.

— Леди Догейн, прошу вас, — вдруг заговорил он, когда подали куропаток, — расслабьтесь. Вы не на королевском приеме, здесь только я, кухарка и ваш паж.

Она вздрогнула, замерла, не зная, что ответить. Сказать, что она всегда так ест? Он не поверит. Никто так не ест. Признать, что притворяется? Ее и так обвинил в притворстве Размунд!

— Я понимаю ваше беспокойство, леди Догейн. Вы приехали к принцу Лансеру. Вы хотите ему понравиться. А идиот Размунд вас напугал.

Катрина невольно скукожилась, но тут же снова заставила себя распрямиться. Однако уже в разумных пределах.

— Не переживайте, — Натаниэль отпил немного воды, — Размунд всего лишь старый вояка. У него нет никакого влияния на принца, так что можете смело с ним ругаться.

— Я бы не хотела ругаться с кем бы то ни было, сенешаль, — ответила она. Вдруг Катрине подумалось, что ее слова прозвучали слишком строго, потому она прибавила, — но я благодарна вам за доброту. Размунд действительно меня беспокоил.

— Кстати, о беспокойстве, — сенешаль почти не притронулся к пище, кажется, ему важнее был этот разговор, — надеюсь, вы не сильно волнуетесь из-за своих слуг? В дороге постоянно случаются… Плохие вещи. Люди, которые вас сопровождали, не только знали о рисках, они отправились с вами именно для того, чтобы принять удар на себя.

— Они могли погибнуть… — сердце задрожало, когда сенешаль коснулся этой темы, — и меня не успокаивает мысль, что они погибли за меня.

— Рыцари умирают во славу короля, леди Догейн. Пасть, защищая его — великая честь.

— Но я не король, сенешаль. А они — не рыцари, — Катрина резко выдохнула, зажмурилась на секунду, чтобы не позволить слезам выкатиться на щеки, — я прошу прощения за свое поведение, сенешаль, — чуть уняв тревогу, снова заговорила она, — спасибо, что подбадриваете меня, просто… — она осеклась.

— Что «просто», миледи? — он нагнулся, протянул руку и нежно прикоснулся к ее пальцам. Катрина недоуменно его оглянула. К чему такие знаки внимания? Впрочем, она не решилась одернуть кисть — и так наговорила сенешалю лишнее. Стоило удержать его расположение.

— Ничего особенного, сенешаль… Страшные сны. И только.

— Ночные кошмары изнуряют. Я вас понимаю, — он мягко улыбнулся и отпустил ее руку, заметив, что Катрине неловко, — быть может, вы хотите с кем-то о них поговорить?

— Я бы… — она мечтала излить кому-нибудь душу, но не могла довериться ни Лизетте, ни Лансеру, ни Бенжену. Ни тем более сенешалю. Вдруг идея пронзила ее, — возле замка, должно быть, есть церковь?

— Есть. Точнее. Была. Епископ замыслил строительство нового собора. У клириков нынче модно тратить бешеные деньги на новые каменные церкви, а потом спорить, у кого шпиль длиннее, — он ухмыльнулся ехидно, но тут же извинился, — простите, миледи, за мою грубую шутку.

— Ничего страшного, сенешаль. Но где тогда проходят службы?

— Во временной церкви, миледи. Но там сейчас настоящий свинарник, даже нет мест для знатных персон, придется стоять рядом с грязными крестьянами. К тому же холодно там до безобразия. Нужна большая вера, чтобы простоять всю службу. Либо широкие одежды, под которыми можно спрятать шубу, как у епископа, — он отхлебнул еще воды из стакана, — однако, если вы ищете благословение Небес, можете посетить монастырь Святой Гретты. Мать-настоятельница с радостью вас выслушает. И поможет советом.

Мать-настоятельница? Так даже лучше. Катрине не помешала бы сейчас материнская теплота и нежность.

Хотя ее почему-то пугала мысль о святой Гретте, но, быть может, потому и стоит заглянуть в монастырь? Увидеть поклонников Гретты, понять, что она не так ужасна, как та старуха в лесу. Которая то ли приснилась ей, то ли, если вспомнить, что Бенжен видел похожую на дороге, действительно увела ее в лес.

Ведь и святая Катрина существует! Мало ли, в честь кого назвали ту обманщицу!

— В таком случае я бы хотела посетить монастырь… — проговорила леди Догейн, — когда, как вы думаете, вернется Его Высочество?

— Не могу знать, миледи, к тому же… Принц недолюбливает монахинь да и к религии относится… Холодно. Вам лучше не показывать ему, что нуждаетесь в помощи церкви, — различив, как напряглась Катрина, Натаниэль тут же прибавил, — но не волнуйтесь, миледи! Я буду рад сопроводить вас туда.

— Спасибо, сенешаль, — она согласилась, хотя… Хотя вдруг почувствовала себя неуютно в обществе Натаниэля.

Он глядел на нее так прямо, так уверенно и словно бы пожирал взглядом. Катрина замечала, как пристально он изучает ее фигуру, оценивает талию, грудь, бедра… Такое внимание ей не нужно. Такое внимание пугает.

И такое внимание может угрожать их с принцем знакомству. Но сенешаль пока что был на ее стороне. Этого союзника следовало сохранить.

Когда завтрак кончился, Натаниэль проводил леди Догейн до ее комнаты. Он не снимал горячей, чуть влажной руки с ее талии. Катрина несколько раз пыталась ускориться, чтобы освободиться от его неуместных прикосновений и замаскировать это под обычную торопливость, но сенешаль каждый раз предугадывал ее порывы и успевал вовремя напереть. Так ему удавалось не только удержать руку на ее спине, но и чуть заметно, как будто случайно, прижиматься к Катрине торсом.

Мурашки омерзения пробегали по ней от его прикосновений. Еще и поездка в монастырь впереди… Небеса, хоть бы Натаниэлю хватило порядочности не сажать Катрину в свое седло!

У дверей ее комнаты, сенешаль, наконец, отстранился.

— Мне нужно распорядиться по поводу обеда и ужина, миледи, а после мы сможем отправиться в монастырь, — поклонившись, легко, но с почтением, пообещал он.

— Спасибо, сенешаль. Я буду ждать, — ответила Леди Догейн.

— Прекрасно, миледи, — он погладил ее по руке, потом притянул ее кисть к губам и осторожно поцеловал.

Сделал он это так аккуратно и учтиво, что Катрина на мгновение забыла, как он прижимался к ней минуту назад, и перестала злиться.

Впрочем, как только Натаниэль отошел, Бенжен заставил ее вспомнить об осторожности:

— Какой-то он склизкий, миледи, — мальчик невольно сжал пальцы в кулак, — мне не нравится, как он к вам прикасается.

— Да, Бенжен, — ей почудилось, что горячая рука Натаниэля снова лежит на ее талии. Это ощущение заставило ее поежиться, — мне тоже не нравится.

— Почему тогда вы терпите?

— Потому что мы с тобой совсем одни здесь. И нам нужен защитник.

— Принц Лансер ведь пообещал вам свое покровительство! — воскликнул Бенжен, — или… Или вы ему не верите?

Катрина взглянула на него пристально и задумчиво. Она не смотрела на это с такой стороны. Его Высочество действительно пообещал во всем разобраться… И спасти от всех опасностей, но…

Но сдержит ли он слово?

Глава 6. Хозяин Зимы не потерпит конкурентов

Черный кот с золотыми глазами сладко мурчал на ее коленях. Ведьма заботливо почесала ему за ухом. Смачно зевнув, питомец прижался к хозяйке головой и, кажется, уснул.

Она осторожно, будто ее взгляд мог навредить, посмотрела на сосуд с зеленоватой жидкостью, что стоял на полочке.

Зелье почти готово. Нужно лишь подождать пару дней, пока все лишнее осядет на донышке. Тогда она отфильтрует варево, оставив лишь главное — воплотившуюся в жидкости магию.

Колдунья долго искала ингредиенты. Это зелье далось ей даже сложнее, чем поиск союзника. Ведь у короля слишком много вассалов, желающих занять его место. А у нее… У нее слишком сильные чары, перед которыми не устоит ни один мужчина.

А вот редкие травы, диковинные звери встречаются не так часто. За иными из них пришлось отправиться на юг, в гущу войны, в вотчину инквизиторов… Они не так часто охотятся на ведьм в последнее время, всех церковников сейчас больше заботит политика, нежели идеалы… Разумеется, до тех пор, пока идеалы не принесут политическую пользу. Но она все равно нервничала, вздрагивала от каждого шороха, не заводила ни с кем знакомств, не задерживалась на одном месте дольше двух дней.

Предусмотрительность окупилась. И заветное варево переливалось зеленью сейчас в баночке из закаленного стекла.

Оставалось надеяться, что союзник не подведет. Он, конечно, вассал и весьма могущественный, но… Но мужчины, даже самые умные и успешные, склонны делать глупости. А она не для того столько лет таила в себе злобу, столько лет вынашивала план мести Ковену, чтобы остановиться из-за какого-то идиота.

Звонкий треск раздался за дверью — кто-то задел украшение из старых костей, которые колдунья развесила у входа, чтобы знать, когда к ней приходят.

Посетителей у нее бывало немного. Разве что старейшины некоторых деревень обращались за помощью. Задания они давали плевые: помочь увеличить урожай, избавить от злобной феи, изготовить обереги для нового амбара или дома. Такой мелочью Ковен не занимался. Да и не знал никто из крестьян, что в их округе обитает не одна колдунья, а целая гильдия, если можно так выразиться.

— Ария! Ария… — но вместо кого-то из деревенщин в лачугу вошел он. Вассал короля. Ее союзник.

Она не называла его имени ни вслух, ни в мыслях. Ведьмы из Ковена могли прознать о ее планах и помешать им осуществиться.

— Что такое, милый мой? — спросила она, поглаживая кота по его всклокоченной черной спине.

Ария различила гнев и испуг на лице союзника. В его глазах, обычно полных самоуверенности и наглости, виделась тревога.

Это ей не понравилось. Совсем не понравилось. Ведьма сомкнула с силой челюсть, пытаясь сдержать гнев.

— Гребанный единорог, Ария! Вот что случилось! — рыкнул вассал, махнув раздраженно руками.

— Ты не мог бы быть более конкретным, милый? — оскалившись, колдунья поднялась. Коту пришлось спрыгнуть с ее колен. Он сел на полу подле хозяйки и со злобой уставился на ее посетителя.

— Еще одна девушка приехала свататься к принцу… И я боюсь, что она ему действительно понравилась.

— Ты в этом уверен? Тебе не могло показаться? — она с трудом себя держала. Идиот! Ведь что сложного оградить Лансера от знакомства с девушкой? Отправил бы его убивать какого-нибудь дракона, и нет проблемы!

— Она с ним из одного теста, — проскрежетал он, — вся из себя благородная и непорочная. Короче не от мира сего, как будто из баллады. То, о чем он и мечтал, — вассал качнул головой раздраженно, — да еще и попала в передрягу в дороге. Так что она еще и дама в беде! Лансер не сможет устоять…

Ария уж рассвирепела, уж набросилась на непутевого сообщника, как вдруг осеклась, поняв до конца его слова.

— Подожди… Что за беда? Что с ней случилось? — возможно… Возможно ест шанс все исправить.

— Поди пойми!

— Как это?!

— Послушай, — он приблизился. Сейчас в глазах вассала был виден страх. Не за успех миссии, а перед Арией. Ее чары давно испепелили в нем амбициозность, оставив лишь болезненную одержимость колдуньей, — тут сказать сложно. Все что я знаю, это то, что ее карета застряла в яме, а потом все ее поданные исчезли. Лансер нашел ее замерзающей в лесу. Ни следа от экипажа или грабителей. Я вообще не до конца уверен, что она та, за кого себя выдает. Но Лансер ей верит, а это главное.

— Карета просто исчезла? Вместе с людьми? — это дурно пахло. Неужели Ковен к этому причастен? Кто еще способен на такую магию?

Вассал не подозревал, что отвечает на мысленный вопрос Арии:

— Девица совсем перепугалась. Еще и несет какую-то чушь про Хозяина Зимы.

— Хозяина Зимы?! — колдунья глянула на него пронзительно и, впервые за время их знакомства, испуганно.

— Да… А что такое? — она отвернулась, притихла. Вассал подался к ней, — ведь это все сказки! Ты же не хочешь сказать, что он…

— Он существует. И ему не стоит переходить дорогу.

— Серьезно, Ария?! Король-фейри?! — он не мог в это поверить.

— Не уверена, что он фейри. Это существо… Слишком неоднозначное, слишком изменчивое. Стихийное. Нет. Он, определенно, не фейри, — она тяжело вздохнула, снова села. Помолчала, а потом дозналась, — что она говорила про Хозяина Зимы? Что он ей сказал?

— Я не знаю. Она… Она явно избегала подробностей их встречи, это я знаю наверняка.

— Он не убил ее. А она не хочет говорить, — Ария мыслила вслух, — потому что напугана? Нет, она бы сразу сказала, чтобы заручиться защитой принца. Остается только один вариант: она смущена.

— Смущена? В каком смысле?

— Хозяин Зимы… Его мотивы сложно понять. Обычно встреча с ним становится последним событием в жизни человека. Но время от времени он… Забирает девушек из деревень. Считается, что их Хозяин Зимы делает своими женами.

— Если он забирает их время от времени… То этим девушкам не стоит завидовать, да?

— Да. Никто из похищенных не возвращался, — Ария встревожено оглянулась на окно. Пошел робкий снег, но она чувствовала, что зима вот-вот войдет в свои права, — видимо, Хозяину Зимы приглянулся этот твой единорог.

— Так это… Отлично! — вассал осклабился, — пускай забирает девицу, и она не помешает нашим планам.

— Думаешь, принца Лансера это остановит? Не пойдет ли он искать Хозяина Зимы и похищенную возлюбленную? Сам говоришь, он мыслит, как герой баллады.

— Не переживай, милая. Я обустрою все так, будто девицу похитили и убили разбойники. Лансер их всех перережет и уймется.

— Уж постарайся, милый, — процедила она сквозь зубы. Прозвучало это так строго, что сообщник скуксился и отвел взор, — я столько сил отдала на зелье не для того, чтобы ты потом все испортил.

Его пальцы сжались в кулак, лицо побагровело от злости, но он не посмел сказать хоть слово против.

— Я все сделаю. Не сомневайся во мне, — рыкнул он и выскочил на улицу, не попрощавшись.

Ария осталась сидеть неподвижно. Иногда ее сообщник брыкался, как сейчас. Весьма редко — следствие чар. Но так даже лучше. Безропотные рабы никчемны, если рядом не стоит их хозяин, и не отдает приказы. Сейчас ему хватает мозгов и спеси действовать самому. Пускай. А вот потом, когда ему водрузят на голову корону, ведьма позаботится, чтобы он не мог думать без ее помощи.

Когда звук его шагов растворился в тишине засыпающего перед долгой зимой леса, Ария тяжело вздохнула.

Нужно было сделать кое-что. Кое-что, что дастся ей с большим трудом.

Хозяин Зимы выбрал девицу себе в жены, однако почему-то еще не забрал ее. Но Арии было необходимо, чтобы дама в беде сошла с горизонта как можно скорее.

Ведьма подошла к массивному ларцу у кровати, в котором хранила вещи крайней необходимости: черный гримуар, ритуальный кинжал и ингредиенты, предназначенные для вызова демонов, древних духов и забытых языческих богов. Среди них была охапка трав, которые при правильной дозировке могли бы привлечь своим запахом фейри, фей и, как Ария надеялась, Хозяина Зимы.

Выудив завернутые в старый лоскут ингредиенты, ведьма отыскала шубу, оделась. Потом наказала коту следить за лачугой. Он фамильяр — так что с таким заданием прекрасно справится.

После этого Ария выскользнула на улицу. Холод ущипнул за нос, уши загорели. Ведьма спешно спрятала их под гривой черных волос и торопливо двинулась прочь от дома. Проделывать ритуалы призыва такого уровня лучше далеко от места, где живешь.

Наконец, она отыскала чудную поляну возле небольшого пруда. Вода уж покрылась тоненькой и хрупкой ледяной пленкой. Черные и голые ветви старого дерева едва присыпало снегом.

Ведьма устроилась под кроной, развернула сверток и принялась перебирать травы. Удостоверившись, что все ингредиенты на месте и все из них в нужном количестве, Ария выудила из шубы огниво и подожгла травы.

Они тут же вспыхнули, огонь, синий, заискрился. Фиолетовый дым подался к небу, поляна наполнилась едким сладко-горьким запахом.

— Хозяин Зимы, явись ко мне, — выкрикнула Ария, чтобы дать понять мелким фейри и духам, кого она ждет, и с кем они могут столкнуться, если приблизятся к ней, — Хозяин Зимы, взываю к тебе! — вдруг резко похолодало… Ведьма почувствовала чей-то пристальный взгляд. Работало… — Хозяин Зимы, приди ко мне!

Вода в пруду закостенела льдом. Резко ударил мороз, и Арии почудилось, что она околеет за секунду.

Ветер врезался в спину так сильно, что ведьма невольно согнулась, а капюшон шубы накрыл ей голову.

Распрямившись, Ария вздрогнула.

Он пришел.

— Ария? Я помню тебя, — голос Хозяина был хриплым, сиплым. Он глядел на нее светло-голубыми глазами так прямо… Чудилось, что он даже не моргал. Страх уколол в сердце, но Ария не позволила ему себя парализовать, — что нужно от меня ведьме?

— Разве ты чураешься общества ведьм? — она помнила о его связи с Ковеном… Об их договоре. Если принуждение можно назвать договором.

— Нет. Но если ты хочешь попросить меня о чем-то — придется заплатить высокую цену.

— Я знаю, — страх превратился в гнев. Но Ария заставила себя его удержать и вспомнить, что в ее бедах нет вины Хозяина Зимы. Это Ковен разрушил ее жизнь. Пускай и не без помощи фейри, — я знаю, — повторила ведьма, — и однажды я заплачу тебе высокую цену за услугу. Но не сейчас.

— Зачем же ты меня позвала? — он раздраженно сощурился.

— Ты выбрал себе жену? Девушку из чужих краев?

— Это не твое дело, Ария.

— Нет, не мое. Потому ты должен быть мне благодарен. Эта девушка приехала свататься к принцу Лансеру. И пока ты медлишь, Его Высочество вовсю обхаживает твою невесту.

Глаза Хозяина вспыхнули синим пламенем, бледные тонкие губы раскрылись в оскале.

— Я… — зашипел он, но вдруг перешел на крик, — я не потерплю этого! Она моя! Никто не смеет прикасаться к ней, кроме меня!

Вспышка света, удар ветра. Хозяин Зимы рассыпался на снег и льдинки, что необузданным вихрем врезались в Арию, повалив ее с ног, и ринулись по чаще, обжигая холодом деревья, кустарники и землю.

Сердце в ее груди бешено колотилось.

— Проклятье, — выругалась она чуть слышно, — хоть бы он не прибил принца… — Ария поднялась, отряхнулась, — он мне еще нужен.

Глава 7. Кто скрывается за ликом святой? — 1

Натаниэль вернулся через два часа напряженным и взбудораженным. Возможно, те дела, которые он хотел уладить, не разрешились. Катрина понадеялась, что сенешаль поручит кому-нибудь из стражников сопроводить ее в монастырь, а сам продолжит разбираться с проблемами, но он не стал менять планы.

Впрочем, когда он вел ее к конюшням, держал себя уже подобающе. Не прижимался к ней, шел на дистанции. Один раз приобнял за талию, когда они вышли на улицу, и Катрина вздрогнула, услышав ругань дозорных, но это было к месту и успокоило ее.

Леди Догейн подумалось даже, что Натаниэль вовсе не плох. Вероятно, ей показалось, что он приставал к ней утром, или, быть может, он просто волновался из-за своих дел.

Как бы то ни было, радовало, что сейчас сенешаль соблюдает приличия и не компрометирует ее.

Натаниэль распорядился, чтобы Катрине дали самую спокойную из лошадей. Конюх смог отыскать дамское седло, и опасения, что придется ехать на одном коне с сенешалем, не оправдались.

Свою небольшую серую кобылу вывел и Бенжен. Как и следует пажу, он всюду сопровождал госпожу. К тому же мальчик, судя по его рассерженному взгляду и напряженно выпрямленной спине, не разделял доверие Катрины к Натаниэлю.

Прежде чем оседлать лошадь, Бенжен скормил ей кусочек яблока. Он всегда побаивался коней, но однажды Катрина предложила ему «задабривать» их лакомствами. Идея Бенжену понравилась и стала уже традицией. Он всегда запасался кусочками яблока или моркови и таскал их в карманах.

Лошадь с радостью приняла угощение, и Бенжен облегченно выдохнул. Катрина не сдержала улыбки. Какой же он все-таки был милый и нежный!.. Эти качества сохранялись в нем даже несмотря на то, что паж взрослел не по дням, а по часам и скоро, наверное, станет оруженосцем ее брата…

Леди Догейн тут же подумалось, что не следует делать из мальчика рыцаря — он не создан для битв и подвигов. Жаль, она никак не могла повлиять на ход его обучения.

В сопровождении двух стражников в кольчужных доспехах, они выдвинулись в путь.

Легкий и мелкий снег вихрился над головами и тонкой пленочкой покрывал дорогу. Было не холодно. В день пропажи кареты, Катрина совсем не чувствовала укусов мороза, когда все остальные не переставали ежиться и кутаться в теплую одежду, однако сейчас девушка дрожала, как камыш на ветру.

Так странно… Будто все свои ветра, все снега, всю стужу зима направила на нее. Как будто она обозлилась, как будто за что-то мстила. Или, быть может, не она, а он?

Леди Догейн сжалась при мысли о Хозяине Зимы. Ведь эти леса, холодные, засыпающие — его вотчина. Ведь где-то здесь он бродит невидимой тенью.

Она мотнула головой, заставляя себя отказаться от таких суждений. Вздор! Это все вздор! Его не существует, не может существовать! А те сны… Это всего лишь сны.

Вероятно, она услышала где-то о злом короле зимы, в какой-нибудь таверне во время очередной остановки на ночь. Услышала краем уха о нем и Гретте. Услышала и даже не заметила. Но запомнила.

Стало вдруг намного легче. Да… Это все объясняет. Это похоже на правду!

Катрина не сдержала улыбки и качнула головой. Какая же она все-таки глупая!

— Леди Догейн? — послышался оклик Натаниэля. Он глядел на нее с интересом, — что вас так обрадовало?

— Ничего, сенешаль, — отозвалась она, смущенно качнув плечами, — просто мне вдруг стало не так страшно.

— Прекрасно, миледи, впрочем… Вам и не стоит чего-либо бояться. Его Высочество о вас позаботится, — выдержав недолгую паузу, он прибавил нежно, — и я о вас позабочусь.

Она благодарно кивнула, и на душе потеплело.

Вдруг взвыл ветер и мощным порывом вдарил по всадникам. Лошадь Катрины взбрыкнулась и встала на дыбы, девушка вскрикнула испуганно и не удержала узду. Она выскользнула из седла и уж повалилась на землю, как Натаниэль ловко схватил ее за талию и усадил обратно.

Интуитивно она обхватила его за плечи. Сердце колотилось с бешеной скоростью, перед глазами все словно бы затянуло туманом. На мгновение Катрина перестала понимать, что происходит вокруг нее, и что сама она делает.

Горячее дыхание, которое она ощутила кожей лица, пробудило леди Догейн от ступора. Она вдруг поняла, что все еще обнимает Натаниэля, а его лицо невозможно близко к ее лицу…

Катрина вздрогнула смущенно, невольно заглянула ему в глаза и вдруг увидела… Холод. Пугающий, всепоглощающий. Ей почудилось, будто бы у сенешаля ледяная душа. Прямо как у Хозяина Зимы.

Она спешно отстранилась, отвернулась смущенно и недоуменно.

— Вы в порядке, миледи? — а его голос, впрочем, оставался нежным и заботливым.

Катрину передернуло от этого двуличия.

— Все хорошо, сенешаль… Спасибо, что не дали мне упасть.

Он кивнул, оглянул ее как-то встревожено. Сенешаль волновался не за нее, он волновался за себя. Словно держал в сердце тайну, к которой Катрина подошла слишком близко. Кажется, он готов был на все, лишь бы сохранить свой секрет.

Но на его счастье, леди Догейн ничего не поняла. Наверное, это и ей было на счастье. Катрине не хотелось влезать в чужие дела. Особенно в дела могущественного вассала.

Она попыталась сделать вид, будто все хорошо, будто ничего не заметила, впрочем… Впрочем, сенешаль постоянно оборачивался на нее, оценивал, изучал, пытаясь понять, что различила она в его взгляде.

Мгновение легкости и спокойствия продлилось так недолго… Катрина начала жалеть, жалеть искренне, что приехала сюда. Принц Лансер прекрасен, в этом нет сомнений. Но стоит ли он всего этого? Стоит ли пропажи ее людей, ночных кошмаров, вассалов, которые ненавидят ее, и вассалов, которые притворяются ее друзьями, скрывая в душе настоящую тьму?

Она уж не знала, кто хуже: Размунд или Натаниэль. Размунд пугал ее, не доверял ей, но хотя бы не скрывал своего отношения. От сенешаля же она не знала, чего ожидать.

Наконец, они вышли с лесной дороги на небольшой холм, в центре которого обосновался монастырь.

Его охраняли высокие стены, почти такие же неприступные, как у замка. Катрину это удивило. Монастыри в ее краях были небольшими и в основном бедными, потому не нуждались в особой защите.

Вероятно, служительницы святой Гретты хранили какую-то священную и очень ценную реликвию.

Дверь перед всадниками открыли не сразу — сначала удостоверились, что это действительно сенешаль Натаниэль, потом тщательно расспросили, зачем он сюда пожаловал, и кто его сопровождает.

Попасть внутрь было той еще задачкой…

— Впервые вижу, чтобы монастырь так охраняли, миледи, — шепнул Катрине Бенжен, пока один из дозорных спрашивал разрешение впустить посетителей у настоятельницы.

— Вероятно, это очень богатый монастырь, — ответила пажу леди Догейн, хотя и сама чуяла неладное.

Она не могла это объяснить. Вроде и нет ничего удивительного в осторожности монахинь. Монастырь весь сделан из камня, значит, средств у служительниц много. Любой дурак это поймет. Значит, воры и разбойники могут поглядывать в его сторону и строить злые планы.

Однако что-то странное витало в воздухе. Что-то неуловимое. Не запах, не звук, нечто иное…

Глава 7. Кто скрывается за ликом святой? — 2

Вступая в храм, Катрина всегда ощущала благость, спокойствие и прилив сил. Но подойдя к этому монастырю, она почувствовала страх и тревогу.

Когда широкие двери распахнулись перед всадниками, леди Догейн явственнее различила это давящее, обездвиживающее ощущение.

Ей захотелось немедленно уйти, даже лошадь забрыкалась.

Но в проходе, возле двух дозорных, нанятых монахинями, стояла женщина в длинном черном одеянии, что глядела на прибывших приветственно.

На ее груди красовался массивный медальон в виде солнца и луны — символа веры в Небеса. Она улыбалась. Как-то пресно. А в глазах виднелась пугающая жесткость.

— Мать настоятельница, — Натаниэль приветствовал ее сухим кивком.

— Сенешаль! Чем мы обязаны вашему визиту? — нежность ее голоса отдавала притворством.

— Леди Догейн, — он указал на нее рукой, — искала спокойствие Небес, и я предложил ей посетить ваш прекрасный монастырь.

— Наши стены всегда открыты для тех, кто ищет спокойствие Небес, — ответила она, а Катрина, вспомнив, как долго их сюда не пускали, с трудом удержалась, чтобы не ухмыльнуться саркастично, — я слышала, что случилось с вашими подданными, леди Догейн, — настоятельница посмотрела на Катрину прямо, и оттого мурашки побежали по спине, — мы с сестрами молились за них этим утром.

— Спасибо, преподобная мать, — отозвалась девушка учтиво.

— Вы можете оставить своих коней, их отведут в конюшни, — предложение настоятельницы прозвучало как приказ, — я же буду рада показать достопочтенной гостье наш монастырь, — когда Катрина и Бенжен спешились, преподобная мать осведомилась, — скажите, леди Догейн, вы знаете историю святой Гретты?

— Да, преподобная мать, мне рассказали ее в замке, — ответила Катрина, но это, кажется, не удовлетворило настоятельницу. Она продолжила прямо глядеть на гостью, и той пришлось прибавить, — очень… Поучительная история.

— Воистину это так, дорогая, — леди Догейн с трудом сдержалась, чтобы не поморщиться. Как-то быстро она превратилась из «достопочтенной гостьи» в «дорогую».

Вдруг монахиня схватила Катрину за локоть так сильно, что та сжалась от боли, и быстро повела ее по монастырской улице.

Они миновали курятники и свинарники, вышли к ремесленным помещениям, где в основном пряли нити из белой, как чистейший снег, шерсти. Когда Катрину подвели к небольшой монастырской часовне, преподобная мать резко отпустила ее, и девушка невольно пошатнулась. Она, наконец, смогла оглянуться. Рядом, запыхавшийся, стоял Бенжен. Натаниэля же нигде не было видно.

— Где сенешаль? — холод стянул все в груди. Быть может, она и побаивалась вассала, но он сопровождал ее. А здесь, в странном монастыре, перед жесткой настоятельницей, Катрина не отказалась бы от охранника.

— Полагаю, он говорит с дозорными. Или задержался у ткацких мастерских. Замок часто закупается у нас, — отозвалась монахиня сухо, — не волнуйтесь, дорогая, он не пропадет.

Катрина и не переживала за него. А вот за себя с Бенженом — еще как.

Преподобная мать открыла двери часовни легким движением руки. Тяжелые и массивные, они податливо распахнулись, будто монахиня обладала силой героя из старых легенд.

Каменный пол церквушки разукрасил цветастый солнечный след от витражей, множество статуй на стенах, на потолке, на колоннах устремили внимательный взгляд на вошедших.

Было невероятно тихо, но неспокойно.

— Если вас терзают сомнения и тревоги — я рада буду поделиться мудростью Небес, — проговорила монахиня, и ее слова эхом отдались по часовне.

Катрина знала, что отказаться будет неприлично. Но довериться преподобной она не могла… Отчего-то боялась ее.

— Благодарю вас, преподобная мать, — девушка почтенно склонила голову, надеясь, что это смягчит ее отказ, — но единственная моя проблема — ночные кошмары. Мне поможет только уединение.

Монахиня сощурилась и почему-то улыбнулась. Хитро, даже коварно.

Не по себе становилось от этой ухмылки. Катрина отвела взор, надеясь, что настоятельница все же оставит их с Бенеженом вдвоем.

— Конечно, миледи, — она вдруг заговорила нежно и уважительно, — не спешите. Вы можете оставаться здесь столько, сколько пожелаете, — она уж двинулась на выход, как вдруг остановилась и прибавила, — в нашем саду есть целебные травы. Я попрошу сестер собрать вам мелиссу и валериану.

— Вы очень добры.

Монахиня кивнула, задержала долгий тяжелый взгляд на гостье и, наконец, ушла.

Катрина выдохнула и устало плюхнулась на деревянную скамью, одну из многих, что стояли здесь для удобства прихожан и монахинь.

— Вы в порядке, миледи? — Бенжен встревоженно на нее уставился. Он нахмурился и заранее выпрямился, готовый помочь, выполнитьлюбой приказ.

— Все хорошо. Просто… — она мотнула головой, — это ерунда Бенжен, — паж продолжил глядеть на нее прямо, и Катрине пришлось озвучить мысль, — просто этот монастырь отличается от наших.

— Здесь жутко, — подтвердил мальчик.

Леди Догейн ухмыльнулась, сразу стало легче. Слава Небесам, ей не одной так кажется! Иначе она могла бы решить, будто сходит с ума.

— Я посижу тут немного, сделаю вид, что молюсь, — Катрина нежно взяла мальчика за кисти, — а потом мы быстренько уедем.

— Я всеми руками за, миледи!

— Отлично, — она потормошила его по голове, всегда любила это делать: Бенжен обладал непослушными каштановыми кудрями, которые так и просились быть приглаженными.

Паж сверкнул улыбкой.

— А ты пока что сходи в монастырский сад, возьми у сестер травы, чтобы потом нам не пришлось тратить время, — она действительно хотела поскорее убраться отсюда.

Он послушно кивнул и ринулся к выходу из часовни. Бенжен вылетел на улицу с такой стремительностью, что чуть не повалил наземь одну из сестер.

Пожилая и худющая, она вскрикнула недовольно, а ее старческие кости неприятно заскрипели.

Мальчик знал, что все монастырские сады располагаются за главной часовней, в противоположной входу части комплекса.

Не замедляясь и не задерживаясь для извинений перед монашкой — Катрина просила поспешить — паж забежал за церковь, обогнул ее, миновал несколько служебных помещений, где хранились принадлежности для небесослужений, и вскоре оказался у небольшого каменного заборчика, ограждавшего тихий, уединенный сад.

Внутрь пропускала узкая арка, покрытая каким-то вьющимся растением. Его листья опали перед зимой, потому Бенжен не смог его распознать.

Мальчик ловко шмыгнул в небольшой сад. Узкие тропинки, по которым не пройдут даже двое, окружали колючие кустарники. Черные иссушенные ветви так и норовили уцепиться за одежду или оцарапать щеку. Все здесь казалось запущенным, одичавшим. Ему думалось, что монахини лучше ухаживают за своими огородами и цветниками.

Но тут он чувствовал себя словно в лесу. Причем в старом, таинственном. В том лесу, где живут эльфы и фейри.

Быть может, та арка действительно уводила в волшебный мир?

Бенжен мотнул головой, отгоняя нелепую мысль. Ведь он не ребенок, чтобы верить во все эти сказки!

— Ей снятся кошмары, — вдруг из глубины сада послышался голос преподобной матери. Паж замер интуитивно и вслушался, — значит, Хозяин Зимы ее принял. Тебе повезло, Андреа.

Мальчик почувствовал, как напрягается каждая мышца. Кого принял Хозяин Зимы?.. Катрину?..

— Но не думай расслабляться! — продолжала монахиня, — Хозяин Зимы властен и своенравен, если она будет брыкаться — тут же вылетит на мороз в чем мать родила. А нам… Нам придется искать ему новую пленницу. Ты догадываешься, кто станет его следующей невестой в таком случае, а, Андреа?

— Да, преподобная, — пропищала незнакомка в ответ. Настала недолгая пауза, потом вдруг девушка спросила осторожно, — могу ли я… — она осеклась на мгновение, но все же закончила, — могу ли я подсунуть леди Догейн колдовские травы, чтобы сделать более послушной? Для Хозяина Зимы.

— Ха, — преподобная усмехнулась, — ты неплохо соображаешь, Андреа. Можешь даже далеко пойти… Хорошо, подкладывай. Но сама решай, что и в каком количестве. Подсказывать тебе я не буду.

Бенжен оскалился разгневанно и испуганно. Миледи не ошибалась, когда тревожилась из-за этого места! Нечистые, ох, какие нечистые дела тут творятся!

Нужно было бежать, рассказать ей обо всем! Он попятился, и тут ветка зацепилась за его камзол, заставив кустарник громко затрястись.

Бенжен закусил губу, спешно высвободился. Затих.

Монахини молчали. Не различить было даже их дыхания. Наверное… Наверное, пронесло. Наверное, его не услышали.

Осторожно выдохнув, он развернулся, чтобы тотчас убежать… Но тут же увидел перед собой старуху.

Сгорбленную, уродливую, с бородавкой на носу, желтыми кривыми зубами…

— Вы?.. — он сразу узнал ее.

Эту старуху Бенжен видел по пути в замок. Эта старуха, возможно, завела в чащу Катрину и бросила ее там.

— Куда-то собрался? — проскрежетала она удивительно молодым голосом. Голосом той незнакомки, Андреа.

Паж отпрянул, как вдруг напоролся спиной на преграду.

Тяжелые руки опустились ему на плечи, он вздрогнул напуганно, поднял голову… И увидел женщину в одежде преподобной матери, но с лицом таким же ужасным, как у Андреа.

Старуха осклабилась, оголяя почти беззубый рот, и прошипела голосом настоятельницы:

— Боюсь, малыш, ты никуда от нас не уйдешь…

Глава 8. За ее сердце стоит бороться

Земля совсем чуть-чуть припудрилась снегом. Небольшие лужицы на лесной тропе покрылись тоненькой пленкой, что звонко хрустела под копытами лошадей.

Холодная сталь шлема кусала кожу, а пальцы на руках и ногах начали неметь. Однако принца Лансера это не останавливало. Он намеревался сдержать слово, данное леди Догейн, и найти ее пропавших подданных.

При мысли о ней все внутри потеплело… Лансер оттого смущенно насупился. Ему непривычно было чувствовать эти странные ощущения. Эту беспричинную радость, словно от хмеля, эту необузданную, отчаянную решимость, готовность пойти на все ради ее улыбки… Больше всего, впрочем, его обескураживало бессилие. Ведь он отличный воин, он побывал в святом походе, он брал штурмом крепости, сокрушал армии царей! И он млел перед этой хрупкой, нежной девушкой…

У него было много женщин. Знатные дамы, скучающие при престарелых мужьях, улыбчивые крестьянки, знойные красавицы с южных земель… Он отведал любовь многих, но только чистая и искренняя Катрина никак не желала вылезать у него из головы.

Быть может, это дурость — так просто и так быстро выбирать ее, но Лансеру вдруг захотелось побыть дураком. Он знал, и не сомневался ни на секунду, что не отпустит ее и что не взглянет больше ни на одну другую девушку. Он знал: леди Догейн подарили ему Небеса, скорее всего, она станет матерью его детей и сядет вместе с ним на трон.

Он просто знал это.

— Леди Догейн понравилось платье, милорд? — от раздумий принца отвлек грузный голос.

Рядом на гнедом коне ехал лорд Дузмар — вассал короля и господин соседнего феода. Он был старым, толстым и неуклюжим, хотя в молодости, как рассказывал Лансеру отец, был главным заводилой — жил балами да турнирами.

Как главный кутежник королевства превратился в этого немощного жирдяя оставалось загадкой. Глядя на него, Лансер раз за разом клялся, что не позволит себе стать таким же в старости.

— Платье? Какое платье? — чуть раздраженно переспросил принц. Дузмар выбрал наименее подходящую тему для разговора. Они выслеживают разбойников, а старик о платьях!

— Которое одолжила моя благоверная вашей достопочтенной гостье, — уточнил вассал.

— А! Оно… Оно ей понравилось, благодарю, — Лансер понятия не имел, понравилось ли Катрине платье. Он даже не обратил внимания, как оно сидит — слишком пристально глядел в ее чудные пронзительные глаза, любовался тонкими и точеными чертами лица, опоясанными роскошными косами…

Принц мечтательно вздохнул, в груди заныло. Что это? Тоска? Но как можно тосковать, он видел ее еще вечером! Лансер вновь убедился, что сходит с ума.

Топот скачущей лошади раздался за спинами. Принц придержал коня, обернулся. Замедлились и сопровождающие.

На лесную тропу выехал Размунд. Он казался обеспокоенным и напряженным, словно получил плохую весть. Впрочем, только понял, что нагнал принца, постарался принять умиротворенный вид.

Получилось скверно и совсем неправдоподобно.

— Размунд! Где тебя носило?! — бросил ему Лансер, когда вассал поравнялся с ним.

— Прошу меня простить, Ваше Высочество, — ответил он хрипло, — пришлось задержаться по делам… Кхм. Личного характера.

— Личного характера? — Лансер ухмыльнулся. Он подозревал, что у Размунда есть здесь женщина, но тот еще ни разу не попадался. До сего момента.

А старик молодец! Лансеру подумалось, что лучшего всего было бы встретить старость с крепостью тела Размунда и любовью к супруге Дузмара, который женился лишь однажды и до сих пор считал свою пухлую и морщинистую благоверную самой прекрасной дамой на свете. Может, когда-то так оно и было. Мало какая женщина приручит кутежника. Оставалось надеяться, что не эта самая «прекрасная дама» превратила его в немощного старика.

— Не поделишься этим своим личным, а Размунд? — Лансер не удержался, чтобы не подтрунить над стариком. Все же он был ему почти вторым отцом — научил обращаться с мечом, верховой езде, рыцарскому кодексу. Научил всему самому важному! И всегда был рядом. Чего не мог позволить себе король.

— Ваше Высочество, мы с вами не девицы у веретена, чтобы делиться личным! — Размунд всегда находил, что ответить.

Кроме того случая с Катриной… Когда она наорала на вассала при их первой встрече, тот как будто язык проглотил. Лансер никогда не видел его таким. Пожалуй, именно в тот момент леди Догейн захватила его сердце.

— Вы нашли какие-либо следы? — осведомился Размунд сухо.

— Нет, — мотнул головой Дузмар.

— Пока не нашли, — поправил толстяка принц.

— Вы все еще не допускаете мысли, что никто вовсе не пропадал? — Размунд опять завел свою шарманку.

Лансер раздраженно закатил глаза.

— Вы должны помнить о тех предателях… — Размунд хотел уж в очередной раз напомнить о покушениях на короля, как принц его перебил:

— Это было десять лет назад, Размунд!

— И это может повториться снова. В любой момент. Вы не должны доверять первым встречным, Ваше Высочество.

— Леди Догейн не первая встречная! — рыкнул принц. Он уважал Размунда. Любил его, как родного, хотя между ними не было кровной связи. Но когда вассал говорил о Катрине таким тоном… Все внутри закипало от ярости.

— Даже если так. Даже вассалам доверять нельзя.

— То есть… Тебе я тоже не должен доверять, Размунд? — парировал Лансер.

Размунд замолк на минуту, потом, наклонив голову, согласился:

— Да. Вы не обязаны мне доверять. Я могу лишь надеяться, что заслуживаю ваше доверие. За столько лет верной службы.

— Только не надо давить на жалость! Сам говоришь, что ты не девица у веретена! — замялся Лансер, поняв, что мог легко оскорбить преданного подданного и дорогого друга. К счастью, Размунд стерпел его слова. Всегда терпел. Когда принц был мальчишкой, Размунду позволено было давать ему оплеухи за дерзость — по особому указу короля. Такой чести никто больше не удостоился, хотя каждый вассал мечтал — маленький и озорной Лансер был той еще занозой в заднице. Но Размунд ни разу не воспользовался этой привилегией. И никогда не обижался на дерзости и глупости принца. Странным образом его терпение пробуждало в Лансере совесть, и он сам осознавал, что сделал не так, и быстро исправлял ошибки.

Повалил легкий снежок. Стало холоднее, и принц невольно поежился. Они уже давно кружили по лесу, гарнизонные ворчали, пока еще шепотом.

Надежда найти следы таяла с каждой минутой, но Лансер не мог позволить себе вернуться к Катрине без хороших вестей.

— Ведь столько девушек к вам приезжало, Ваше Высочество, — заговорил вновь Размунд, — и ни одна из них не вынуждала вас бродить по холодному лесу!

— Она меня не вынуждала! Я сам решил.

— Конечно-конечно! — вассал воскликнул с сарказмом, — это всецело ваше решение! Но потом как-нибудь поинтересуйтесь у лорда Дузмара, как женщины совершенно не влияют на решения мужчин! Этот человек прожил в браке двадцать лет и, рискну предположить, что-то в этом понимает…

Дузмар не сдержался и громко усмехнулся.

Однако не успел Размунд отпраздновать приобретение союзника, как толстяк вдруг встал на сторону принца:

— Женщины управляют нами, бесспорно. Но что в этом плохого? Так и должно быть! — Размунд глянул на него недовольно, но Дузмар не думал останавливаться, — Ваше Высочество, если эта девушка заставляет вас совершать поступки, достойные мужчины — за эту девушку нужно держаться. И не смотри на меня так, Размунд! Когда принц станет королем, ты также будешь носиться за ним? Я диву даюсь, почему ты до сих пор позволяешь ему самостоятельно подтирать задницу!

Лансер захохотал во весь голос, гарнизонные отвернулись, пряча усмешки. Размунд гневно побагровел.

Вдруг откуда ни возьмись налетел мощный порывистый ветер. Его гул, словно вой огромного и злого волка, оглушил. Лошади взбесились, затопали ногами, забрыкались, заржали.

Лансер натянул узду, пытаясь успокоить своего скакуна, но тот истошно крутился вокруг своей оси — хотел броситься прочь из леса, но побоялся пойти наперекор воле всадника.

Стало резко холодно, все перед глазами застелило снегом, что завихрился разъяренной метелью.

Принц сощурился, пытаясь различить гарнизонных и вассалов, но сквозь буран с трудом виделся даже затылок его коня.

Впереди что-то сверкнуло, как молния. Снег странным образом огибал лошадиный силуэт.

Вокруг не видно было ни деревьев, ни солдат, ни тропы, но Лансер отчетливо различал этого высокого, стройного скакуна. Столь белого, что в глазах щипало, с длинной развивающейся на ветру гривой, горящими магическим светом глазами. Он гневно стучал копытом по земле, и почва в том месте заледенела.

Метель чуть сбавила напор, и принц разглядел всадника на странном коне.

В бело-синих блестящих доспехах. Лансер никогда раньше не видел такого металла, на мгновение ему даже почудилось, что это и вовсе лед… За спиной всадника развивался черный плащ. Без герба. Кем бы ни был этот незнакомец — он не подданный короля.

Более не мешкая, Лансер освободил меч из ножен. Сталь радостно звякнула и блеснула холодом.

— Кто ты? — выкрикнул принц. Голос с трудом пересилил вой ветра.

Всадник молчал. Лишь смотрел гневно и прямо на принца своими жуткими синими глазами.

— Что тебе нужно?! — рыкнул Лансер.

Раздался отрывистый стон, и под ноги лошади, на которой разъезжал принц, упало синее тело.

Один из гарнизонных. Его руки, лицо стали фиолетовыми, будто он провел на морозе не один день. Белый иней покрыл заледеневшую кожу, стеклянные глаза не выражали ничего. Бедняга был мертв.

Принц оскалился разъяренно. Он ударил коня по ногам, вынуждая двинуться на противника. Тот заупрямился сначала, но потом, грозно фыркнув, ринулся вперед.

Лансер замахнулся со всей силы. Всадник не шелохнулся. Удар, быстрый и точный, прямо по шее. Принц намеревался одним махом снести проклятому голову с плеч.

Но стоило металлу коснуться врага, всадник рассыпался на крошечные льдинки. Подхваченные необузданным ветром, они обрушились на Лансера с такой невероятной силой, что легко выбили его из седла.

Ударившись о промерзлую землю, принц не выронил меч, но шлем слетел с головы. Стиснув в гневе зубы, он уж поднялся и приготовился к новому наступлению, как снег и лед, вихрящиеся метелью, собрались в плотный ком, а потом приняли очертанию мужской фигуры. В мгновение ока странный воин воплотился перед ним.

Он был целый и невредимый. И голова оставалась на плечах.

В руках у него возник длинный, почти прозрачный ледяной меч. Обжигающе холодное лезвие прильнуло к некстати оголившейся шее Лансера.

Принц сначала замер, но тут же проглотил страх и подался вперед.

Противник не позволил ему напороться на меч, надавил ступней на его грудь и впечатал в землю.

Рукоять его меча вдруг страшно похолодела, вскрикнув от боли, принц невольно выпустил оружие.

— Проклятый… — голос осип, в гортань словно вонзились иглы, и Лансер с трудом говорил.

— Я пощажу тебя сегодня, — прохрипел незнакомец, склонившись над принцем, — но если ты хоть пальцем тронешь мою невесту…

— Невесту? Какую еще невесту?! — Лансер попытался высвободиться, но противник сильнее надавил на грудь. Ребра затрещали, боль пронзила все тело.

— Я выбрал ее, когда она ехала в твой замок, принц Лансер. Я знаю, что ты обхаживаешь ее! Не смей! Не смей прикасаться к ней!

— Ка… Катрина?.. — принц не мог в это поверить, — Катрина твоя невеста?!

— Катрина… — повторил противник, смакуя ее имя. Кажется, он услышал его впервые.

Огонь вспыхнул внутри. Ярость и злость опьянила. Нет! Лансер не готов был согласиться! Этот человек… Это существо… Оно может наслать на него тысячу бурь, приставить к его горлу тысячу мечей, но он не отдаст Катрину!

— Я женюсь на ней, проклятый ты урод! — выпалил принц самоуверенно, — и только попробуй мне помешать!

Противник сощурился раздраженно, цокнул языком.

— А ведь я действительно хотел пощадить тебя… Но одним принцем больше, одним принцем меньше!.. — он замахнулся мечом.

Вдруг из белесой метели вырвалась с громким криком грузная фигура.

Словно выпущенный из катапульты на ледяного воина налетел Дузмар, вооруженный… Лишь древним родовым кинжалом.

У тоненького и старого лезвия не было ни единого шанса побороть столь сильного противника, но, на удивление Лансера и, кажется, самого Дузмара, нож вошел в ледяной броню с необычайной легкостью. Место удара сверкнуло красным пламенем. Лицо ледяного воина сначала исказилось в удивлении, потом — в лютом гневе.

Но не успел он полоснуть по Дузмару мечом, как рассыпался вновь на крохотные осколки.

Впрочем, на этот раз метель не подхватила их в воздух — ветер стих, снег спокойно улегся по земле, по деревьям. Все вокруг снова стало видно. А таинственный воин и его белоснежный конь исчезли.

Дузмар задышал тяжело и обессилено распластался по земле.

Лансер оглянулся спешно.

Вокруг тропы лежало пять окоченевших до смерти гарнизонных. Шестеро остались в живых, но они тряслись от ужасного холода, что-то беспокойно шептали и, кажется, были на грани потери рассудка.

Лошади разбежались. Только одна, обволоченная льдом, застыла в движении, словно статуя. Ее заморозило за секунду, не больше.

Возле застывшего коня на земле Лансер различил Размунда.

Вздрогнув испуганно, он подался к вассалу, перевернул его на спину. Он был холоден и беззвучен, но принц чувствовал, что наставник еще жив.

— Быстрее! Где лошади? Найдите лошадей! — закричал он на гарнизонных.

Лишь двое действительно его услышали и бросились в чащу на поиск сбежавших коней, остальных слишком потрепала метель — они ничего не соображали.

Дузмар, громко пыхтя, поднялся и приблизился к принцу.

— Во имя Небес… — Лансер не поднял на него головы — бил Размунда по щекам, надеясь, что это его пробудит, — кто это был?!

— Дед рассказывал мне про это. Никогда не верил… — Дузмар жалостливо оглянул родовой кинжал, лезвие оплавилось, словно побывало в кузнечном горне.

— Что рассказывал вам дед?! — спросил принц нетерпеливо.

— Что этот кинжал отгоняет фейри, милорд. Слабых убивает, а сильных… Сильных лишь ненадолго отпугивает.

Гарнизонные нашли одну из лошадей и передали ее Лансеру. Принц положил коченеющего Размунда коню на холку, сам же взобрался в седло. Прежде чем он рванул в замок, Дузмар схватил его за локоть, останавливая:

— Ваше Высочество, — сказал он тихо, — в этих краях, по легендам, живет лишь один сильный фейри. Это Хозяин Зимы.

Лансер невольно оскалился. Он не хотел верить, но… Он видел это существо собственными глазами.

— Я помогу гарнизонным, — уверил Дузмар, отпуская руку принца, — а вы помогите Размунду.

Лансер кивнул напряженно, но благодарно. Развернул коня и галопом выдвинулся обратно в замок.

Глава 9. Катрина и лесная ведьма

Сердце колотилось со скоростью военных барабанов. Жар ударил в голову, а руки занемели.

Катрина почувствовала, как теплая ладонь сенешаля легко коснулась ее плеча. Она вздрогнула и обернулась на Натаниэля.

Тут же на глаза навернулись слезы… Леди Догейн с трудом их сдержала.

— Я уверена, что вам незачем волноваться, — преподобная мать стояла рядом и глядела на Катрину со снисхождением, — вы же знаете этих мальчишек! Наверняка забрался на крепостную стену или в амбар, чтобы поиграться там. Рано или поздно он покажется, — монахиня искусственно улыбнулась.

— Нет… — леди Догейн мотнула головой, — нет… Бенжен не такой, он не…

— Возвращайтесь в замок, дорогая, — настоятельница всучила ей мешочек с травами, а потом обхватила пальцами ее похолодевшие дрожащие руки, — успокойтесь, заварите травы. А мы отправим мальчишку к вам сразу, как найдем. Уверена, очень скоро ему надоест играть в прятки.

— Но… — она снова хотела возразить, как сенешаль перебил ее.

— Миледи, я уверен, что с вашим пажем все в порядке. Преподобная мать обо всем позаботится.

— Но… — от волнения Катрина вдруг стала такой слабой… Она не могла промолвить ни слова. Но ведь должна была! Бенжен пропал! С ним наверняка что-то случилось! Он не озорник, он никогда не влипает в неприятности!

— Пойдемте, — сенешаль осторожно обхватил ее за плечи и притянул к себе.

Попрощавшись с настоятельницей, он повел леди Догейн к лошадям.

— Быть может… — стоило отдалиться от престарелой монахини, Катрина вновь ощутила прилив сил и готовность бороться, — быть может, отправить сюда солдат? Пускай обыщут монастырь!

— Вы видите здесь стражу, миледи? — голос Натаниэля прозвучал с таким упреком, что у Катрины кольнуло в сердце.

— Да… Да, вижу. Но не вижу, чтобы они искали Бенжена!

— Дело не в этом, миледи. На доспехах этой стражи есть роза? Есть герб королевской семьи?

— Нет, но…

— Они не носят герб не без причины, миледи. Эта земля принадлежит не королю и даже не его вассалу. Это земля Церкви. Если я приведу сюда наших гарнизонных, это будет все равно, что ввести войско на территорию чужой страны.

— Но это монастырь, а не чужая страна! И я прошу всего лишь о группе следопытов, а не о войске! — воскликнула Катрина в сердцах.

Сенешаль, оседлав коня, развел руками.

— Я не вправе принимать такие решения, миледи.

Леди Догейн невольно оскалилась, сжала пальцы в напряженные маленькие кулаки. Она ловко взобралась на свою лошадь и выговорила, резко и уверенно:

— Тогда я поговорю с тем, кто вправе принимать такие решения! Его Высочество наверняка уже вернулся!

Катрина с силой хлестнула уздой, вынуждая лошадь резво поскакать обратно во дворец. Она слышала как кричит ей в спину Натаниэль, призывая замедлиться, но она и не подумала слушаться.

Бродерик пропал, все ее поданные, а теперь еще и Бенжен! Нет… Нет! Она это не стерпит, она это так просто не оставит!

Ветер бил по лицу, скатывая мелкие слезинки по щекам за шею, цокот копыт слился в один ритм с биением сердца, а страх, что трепетал в груди, стремительно обращался в ярость. Она вскружила голову, и леди Догейн ничего пред собой не различала. Не видела дорогу, лес, темнеющие небеса… Перед взором застыло в виде воспоминания лицо Бенжена, чистое, нежное. Его глаза… Его глаза всегда смотрели на нее с таким глубоким доверием, с такой безграничной преданностью! Она… Она не могла его подвести!

Вдруг — удар. Катрина и не поняла, что произошло. Лошадь резко остановилась, вздыбившись, а не ожидавшая этого всадница резко подалась вперед и не удержала узду. Из седла ее вырвало с огромной силой. Леди Догейн перемахнула через голову коня и уж ударилась со всей силы о землю, как резкий порыв холодного промозглого ветра врезался в нее с такой стремительностью, что Катрина на мгновение зависла в воздухе, а потом, нежно объятая пушистым, словно по волшебству кружащимся снегом, мягко опустилась на землю.

Она тяжело дышала, не могла даже пошевелиться. Лишь через несколько секунд после падения леди Догейн поняла, что чудом не свернула себе шею.

Раздалось громкое урчание.

Катрина вздрогнула, подняла лицо. Посреди лесной тропы сидел взъерошенный черный кот с желтыми, как золото, глазами.

Он был совершенно спокойным, почти не шевелился, и глядел прямо на леди Догейн.

Она поднялась. С трудом. Колени дрожали, все тело резко ослабло. Когда смерть подходит так близко — страх всегда подбирается с запозданием, но когда подберется — полностью парализует.

Катрина схватила лошадь за узду, подтянула к себе, но та снова заупрямилась, замотала головой, отказываясь приближаться к коту.

— Так это ты? — послышался незнакомый женский голос.

Леди Догейн оглянулась и увидела, как из чащи на тропу выходит женщина в старых лохмотьях. Черноволосая, молодая, с очень тяжелым, злым взглядом.

Катрина отшатнулась, прислоняясь к груди беспокойной лошади.

Незнакомка встала на отдалении, возле кота. Тот, задрав хвост, сел ей на ступни и прислонился боком к ее ногам.

— Кто вы? — дозналась Катрина с недоверием. Она посмотрела по сторонам, выискивая сопровождающих. Ведь не могла она так оторваться от Натаниэля…

Но сенешаля и гарнизонных поблизости не было ни видно, ни слышно.

— Меня зовут Ария. Тебе это о чем-то говорит? — незнакомка наклонила голову и сощурилась.

— Нет. Мне это ни о чем не говорит.

Ария ухмыльнулась:

— Тогда зачем спрашивать, кто я?

— Что вам нужно? — голос Катрины вздрогнул. То ли от гнева, то ли от страха.

— Вы не больно ударились? Так навернуться с лошади… Так и убиться можно, — она шагнула в сторону и одновременно навстречу. Кот последовал за ней. Лошадь Катрины судорожно замотала головой, — вы чудом уцелели, миледи! — она саркастично дернула плечом, — впрочем, чудеса часто случаются, если за тобой приглядывает могущественный фейри.

— Что вам нужно? — четко выговаривая слова, прорычала Катрина. Ей удалось проглотить страх.

— Просто хочу дать тебе совет. Дружеский совет.

— Не помню, чтобы вы были моей подругой.

— Не время привередничать, принцесса. Все твои друзья исчезают, разве не так? Один за другим. Не стоит отказываться от новых.

Катрина сердито стиснула зубы. Да как она… Как она смеет так с ней разговаривать?!

— Хозяин Зимы выбрал тебя. И бережет от всех бед. Ты сама это видела. Только что.

— Так вы чуть не убили меня, чтобы это доказать?! — леди Догейн оскалилась, — это… Это не сойдет вам с рук!

— Чуть не убила? Ха! Чем? Котом? — Ария самодовольно ухмыльнулась, подняла вившегося у ног фамильяра, — ты всерьез решила прослыть в этих краях сумасшедшей?

Катрина не нашла, что ответить, потому брезгливо отвернулась.

Ария продолжила:

— Уезжай отсюда, пока Хозяин Зимы не достал тебя. Пока есть шанс. Потом будет поздно.

— Мои подданные исчезли, я не уеду, пока не найду их, — отозвалась Катрина решительно.

— Не найдешь ты их! Все! Сгинули твои подданные, забудь! Просто беги отсюда. Пока сама не сгинула.

— Если они сгинули… — леди Догейн почувствовала, что задыхается от отчаяния и злости, но все равно заставила себя договорить, — если они сгинули, то я тем более не убегу. Какой смысл будет в их смерти, если я уеду? Если не исполню то, зачем мы сюда приехали? Тогда их страдания будут напрасны!

— Их страдания в любом случае будут напрасны. Выйдешь ты замуж за принца или нет… Мертвецам на то нет дела.

— Откуда вам знать, до чего им есть дело? Откуда вам знать, что они мертвы? Вы… — Катрина выпустила узду из рук и зашагала Арии навстречу, — что вы знаете? Зачем вы пришли? Дружеский совет? Я не верю в вашу дружбу! Что вам нужно на самом деле?

— Мне нужно лишь одно, принцесса, чтобы ты исчезла. Мне нужно, чтобы Хозяин Зимы остался без жены в этот раз. И ты либо вернешься домой, забудешь все, как страшный сон, либо…

— Либо что? Что вы со мной сделаете?

Ария качнула головой, отвела взор задумчиво. Прошептала:

— О, моя милая принцесса. Я ничего с тобой не сделаю. В этих краях слишком много злодеев, которые сделают все за меня.

Стало жарко, виски запульсировали. Угрожает! Она угрожает прямым текстом!

Леди Догейн уж ответила, громко и грозно, показала, что не боится ее, что не отступиться… Как Ария взмахнула рукой, ее пальцы объял магический свет, и Катрина в тот же миг словно бы окаменела.

— Я надеюсь, ты услышала меня. Я надеюсь, ты подумаешь над моими словами, когда успокоишься… Уезжай. Возвращайся домой. Смерть твоих подданных ужасна, но если умрешь и ты… Их гибель станет ужаснее втройне.

Ария щелкнула пальцами, и леди Догейн тут же провалилась в глубокий сон.

Ее затягивало во тьму, вязкую, плотную, как деготь. Теплая и липкая, она обволокла Катрину, стянула… Чудилось, что вот-вот ужасная осязаемая темнота проникнет в тело, перекроет дыхание, задушит, убьет.

— Миледи, — раздался хриплый мужской голос.

Белый иней покрыл тьму. Холод остудил ее, превращая в хрупкий камень. Катрина почувствовала, что может вырваться.

— Миледи, — вновь позвал ее голос.

Прикосновение. Холодное, но нежное. Чьи-то мягкие пальцы осторожно провели по ее щеке.

Первая мысль Катрины была о Лансере…

Ей хотелось распахнуть веки, увидеть его, прекрасного, сильного, храброго, перед собой. Увидеть его улыбку, поймать на себе его уверенный взгляд, услышать, как его звонкий голос произносит обещание: «Я спасу вас». Но она не могла шевельнуться.

Леди Догейн ощутила влажное дыхание. Оно мягко ласкало ее тонкую белую шею… Все внутри вспыхнуло незнакомым чувством. Интуитивно Катрина поняла, что это чувство запретно, но не пожелала ему противиться. Впервые в жизни она готова была без сомнений нарушить приличия, нырнуть с головой в неизведанное, запрещенное, но, без сомнений, прекрасное.

Холодные губы прильнули к нежной коже за ушком. Катрина вздрогнула невольно, но тут же податливо, с постыдной легкостью прильнула к нему, обхватила одной рукой широкое плечо, а вторую положила ему на щеку.

Под пальцы попали шелковые локоны. Она с любопытством провела по ним. Волосы оказались длинными, доходили до плеч…

Внутри все оборвалось. У Лансера… У Лансера была короткая стрижка! Как у любого воина!

Катрина вскрикнула, отпрянула. Снова попыталась открыть глаза… Безуспешно.

— Кто вы?.. — она зашептала судорожно, — кто вы?!

— Катрина… — прошептал незнакомец нежно и встревоженно.

Девушка ощутила, как тонкая ладонь обхватила ее за локоть. Леди Догейн взбрыкнулась, не позволяя мужчине снова прильнуть к ней.

— Кто вы?! Не трогайте… Не смейте ко мне прикасаться!

— Кому, как не мне к тебе прикасаться? — голос уже не звучал нежно и тихо. Незнакомец рычал, он явно злился.

— Нет! Нет! Я не позволю! Не позволю!

Вдруг ледяная рука схватила ее за шею. Пальцы сжали ее с такой силой, что Катрина не могла больше сказать ни слова, и с трудом продолжала дышать.

Сердце замерло в испуге. Леди Догейн попыталась разомкнуть его пальцы, но незнакомец держал ее слишком крепко.

Катрина вдруг поняла, что из этой хватки ей никогда не вырваться…

— Мне и не нужно твое позволение, — процедил мужчина сквозь зубы, — и если ты не желаешь, чтобы я был с тобой нежен… Что ж. Тогда я заговорю с тобой на другом языке.

Он отшвырнул ее. Катрина вскрикнула, вздрогнула и раскрыла глаза так быстро, что свет реального мира больно ударил по зрению. Промозглые сумерки показались ей ярче самого солнечного летнего дня.

— Миледи, вы в порядке? Что случилось? — над ней склонялся Натаниэль.

— Она… — Катрина не поняла сначала, что происходит. Она помнила ту девушку, угрожавшую ей, а потом… Потом эта темнота… От страшного сна остался лишь отголосок страха, звенящего в груди. Она не помнила того незнакомца, не помнила его нежности и его ярости… Но не могла отделаться от чувства, что находится в смертельно опасности. Что должна бежать. Бежать как можно дальше. Как и говорила ей она…

— Она? Кто? — Натаниэль смотрел на нее прямо. Он выглядел встревоженным.

— Девушка… — вдруг в голове всплыло имя, — Ария.

— Ария? — на секунду его брови сдвинулись в удивлении, но тут же вернулись в обычное положение. Он мотнул головой, делая вид, будто это все неважно, — вы в порядке? Вы не ушиблись?

— Нет… Нет. Все хорошо.

Сенешаль помог Катрине подняться.

— Я понимаю, что вы волнуетесь за своего пажа, но не следует так спешить. Видите, к чему это приводит? — протараторил он раздраженно, но вдруг крепко сжал ее ладонь, посмотрел в глаза с нежностью, что за милю отдавала притворством, сейчас Катрина четко это различала, — я ужасно испугался за вас.

— Я в порядке, благодарю за заботу, — она осторожно, старясь не показаться резкой, высвободила руку из объятия его пальцев, — давайте вернемся в замок, сенешаль. Этот день оказался слишком тяжелым.

— Разумеется, миледи.

Он помог ей вернуться в седло, потом и сам взобрался на лошадь. В окружении гарнизонных они двинулись обратно в замок.

Катрина напряженно зарилась по сторонам, выискивая следы Арии. Но той нигде не было видно. Вдруг… Вдруг и она ей приснилась?

Не слишком ли много странных снов? Или дело в том, что проще всего объявить необъяснимое и невозможное обычным ночным кошмаром?

А что если Хозяин Зимы действительно выбрал ее? Что если монахини действительно скрывают страшную тайну? Что если ее подданные действительно погибли?

Что если Ария сказала правду, и старуха с косой избрала Катрину следующей жертвой?

«Я надеюсь, ты подумаешь над моими словами, когда успокоишься… — слова Арии вдруг всплыли в памяти, — уезжай. Возвращайся домой».

И леди Догейн задумалась.

Глава 10. Приют для заблудшей души

Ветер бил в спину, дыхание перехватило, сердце замерло. Руками он истошно хватался за воздух, но зацепиться за ветвь, камень или доску не удавалось.

Крик, что сначала застрял в гортани, вдруг вырвался и обжог все внутри.

Падение, длившееся от силы несколько секунд, растянулось словно бы на вечность, но в то же время прекратилось неожиданно быстро и резко.

Спиной Бенжен почувствовал удар, мягкий, будто упал не в холодную воду колодца, а на пуховые подушки. После этого свежий морозный воздух окатил его, в глазах заслезилось от яркого света…

Мальчик вылетел из длинного темного туннеля и увидел под ногами круг старого колодца. Но не того, что был в монастырском саду, не того, в который сбросили его монахини, точнее, старухи, притворявшиеся ими. Этот колодец стоял посреди замерзшей степи.

Бенжен вдруг понял, что он больше не падает — его поднесло вверх, будто небо и земля поменялись местами. Дыхание перехватило.

Не успел он подлететь слишком высоко, как его вновь потянуло вниз. Бенжен закрыл лицо руками, сгруппировался и крайне удачно приземлился в мягкий пушистый сугроб.

Мальчик замер, он боялся сделать малейшее движение… Неспокойное биение сердца оглушило, ребра заболели от частого и глубокого дыхания.

Ему не верилось, что он жив… Что он не разбился, что гибель обошла стороной…

Обошла ли?

Бенжен заставил себя сесть и посмотреть по сторонам. Нет… Не могло все быть так просто. Не могли те страшные старухи отпустить его.

И что это за место?

Здесь было холодно. Намного холоднее, чем во владениях короля. Не виднелось ни леса, ни деревень, ни замков или монастырей — вокруг раскинулось бесконечное выбеленное снегом поле.

— Эй… — выговорил Бенжен осторожно. Никто не отозвался, — э-эй! — он выкрикнул. Эхо разнеслось над степью.

Та отозвалась тишиной.

В груди заныло от страха. Что делать? Куда идти? Где укрыться от холода?

Бенжену подумалось, что смерть вовсе не пощадила его, она решила поиграться, поизмываться над несчастным мальчишкой, как кошка над пойманной птичкой.

Он поднялся, не без труда. Обхватил самого себя руками, надеясь сохранить тепло и продержаться чуточку дольше.

Хотя отчаяние становилось все сильнее, Бенжен еще не готов был сдаться. Нужно внимательно осмотреться, ведь не может эта степь не иметь конца, ведь не может здесь быть только снег и лед, где-то наверняка есть дома, а в них — очаг и пища.

По правую сторону от него вырастал холм. Не слишком крутой — можно забраться, даже если он скользкий, но довольно высокий, чтоб с него получилось осмотреть округу.

Мальчик, сжав зубы от холода и страха, двинулся к нему. Снег доходил до колен, шаги давались тяжело, словно бы Бенжен шел по болоту. Сапоги промокли и пальцы онемели. Чувствовалась только ужасная пульсация в стопах.

Но он заставил себя игнорировать все ощущения. Невозможно спрятаться от страха, но есть шанс притвориться, будто этого страха не существует. И Бенжену удалось обмануть самого себя. Надолго ли? Оставалось надеяться, что достаточно надолго, чтобы он успел спастись.

Подошва скользила по промерзлой земле, мальчик руками помогал себе карабкаться на холм, хоть он не был крутым — его покрыл слишком толстый слой льда.

Достигнув вершины, Бенжен вытянулся, осматриваясь. Ветер здесь был порывистым, снег бил в лицо, ослепляя.

Кажется, надвигалась метель… Нужно как можно скорее найти укрытие.

Мальчик сощурился, старательно всматриваясь вдаль. Вдруг впереди, посреди белой степи, он различил очертание крошечного домика.

Снег кружил над землей, скрывая его от чужих глаз. Бенжену подумалось, что он мог и ошибиться, уж больно неявным, больно расплывчатым казался силуэт хибары. Однако если есть хоть малейший шанс, что там, под холмом, стоит дом, мальчик собирался им воспользоваться.

Преисполнившись надежды, Бенжен плюхнулся на землю, застыл на мгновение, решаясь. Потом резко выдохнул и уверенно оттолкнулся.

С ледяного холма он съехал быстро, как с горки, которые каждую зиму собирали деревенские мальчишки в землях Догейнов. Пажу не разрешалось вести дружбу с крестьянами, но тайком от своего господина и даже в секрете от Катрины Бенжен убегал к ним вечерами, чтобы поиграть в снежки, слепить снеговика или покататься на санках…

Эти воспоминания согрели все внутри. Бенжен подумал, что должен выбраться отсюда, должен спастись, чтобы еще хоть раз рассмеяться во весь голос.

Быть может, это не такая высокая цель, которую мог бы поставить перед собой рыцарь. Это не спасение своего народа, не служба прекрасной даме и не сражение во славу Небес. Но эта цель заставляла его двигаться вперед, заставляла бороться, пробуждала в нем такую силу, какую никогда бы не пробудили рассказы лорда Догейна о рыцарском кодексе и подвигах героев прошлого.

Бенжен двигался вперед. С каждым его шагом метель становилась все сильнее, ветер нещадно хлестал по лицу, мелкие льдинки царапали кожу, двигаться становилось сложнее, будто ноги заковали в кандалы.

Буран вдруг изменил направление и с силой ударил в спину. Бенжен не ожидал этого и безвольно рухнул в сугроб.

Снег показался таким мягким и теплым… Клонило в сон, но мальчик знал, что этому чувству нельзя поддаваться.

Сзади раздалось громкое фырчанье. Бенжен застыл испуганно. Притих. Вслушался.

Тяжелые шаги, лошадиное ворчание. Что-то коснулось его спины, сначала осторожно, а потом уверенно и требовательно.

Это нечто скользнуло ему подмышку, и Бенжен инстинктивно перевернулся, отталкивая его от себя.

Он увидел, что над ним склоняется огромный белый конь с невероятно длиной гривой. Прекрасной, шелковой… Она развивалась на ветру. Буран совершенно не беспокоил скакуна. Почудилось даже, что он — центр всей этой метели.

Конь дернул головой недовольно, пошевелил ушами.

Бенжен вгляделся в него недоуменно. Откуда… Откуда он только тут взялся? Родовитый… Такие не бродят сами по степям.

Конь приблизил морду и внимательно обнюхал мальчика. Потом толкнул его носом, аккуратно, но уверенно.

— Что? Что ты хочешь? — Бенжен тяжело поднялся.

Конь снова толкнул его, на этот раз в плечо.

Вдруг мальчика осенило:

— Яблоко! — он потянулся в карман, где хранил угощение для лошадей. Леди Догейн его научила. Увидеть бы еще хоть раз ее прекрасное доброе лицо… Бенжен достал кусочек яблока и протянул коню. Тот довольно фыркнул и принял угощение.

Пока он жевал, Бенжен позволил себе осторожно, даже с почтением, погладить его по голове.

Съев яблоко, конь кивнул, благодарно прильнул носом к щеке Бенжена, отчего тот усмехнулся. Потом вдруг развернулся к пажу боком, будто предлагая сесть ему на спину.

Мальчик оторопел. Ведь этот скакун — точно не дикий. Ест с рук, позволяет себя гладить. А если он домашний, значит, у него есть и хозяин… В сердце кольнуло. Кажется, появился шанс выбраться.

Он положил руки ему на спину и уж взобрался на скакуна, как сзади раздался громкий женский крик:

— Нет! Стой!

Конь взбешено заржал, затопал ногами и попятился в сторону. Бенжен отпрянул испуганно и тут же напоролся на кого-то… Обернувшись, он увидел подле себя женщину в теплой дубленке, под которой различалось скромное крестьянское платье.

Незнакомка вооружилась метлой и грозно размахивала ею, отгоняя прочь белоснежного скакуна.

Тот замотал головой недовольно, взглянул на Бенжена, будто на прощание, и, лихо развернувшись, бросился прочь.

В этот же миг метель закружила еще более яростно. Паж не удержался и повалился в снег — силы уж были на исходе.

Незнакомка схватила его за локоть и резким движением заставила подняться.

— Пошли! — сквозь гул ветра Бенжен с трудом различил ее команду.

Они пробирались вперед. Буран беспощадно бил в грудь, вынуждая остановиться, развернуться… Но когда мальчик увидел впереди очертания дома, того самого, что он разглядел с холма, силы вернулись.

Метель не заставит его остановиться, не заставит развернуться. Спасение… Вот оно совсем рядом! Достаточно лишь руку протянуть…

Спасительница раскрыла дверь, та распахнулась от порыва ветра и громко ударилась о деревянную стену.

— Быстро внутрь! — женщина втолкнула его в небольшое помещение, схватилась за дверь и с трудом ее закрыла.

Стало темно. Тихо. Вой бурана слышался словно бы вдали, и только белое пятно света на полу, прорвавшегося в комнату через щель под дверью, напоминало: метель здесь, за стеной, бушует, кричит и мечтает разорвать несчастного путника на части.

— Парень, ты совсем сдурел? — голос незнакомки пронзил душную тишину дома, — жить надоело? На коня Хозяина полез!

— Хозяина? — Бенжен недоуменно всмотрелся в спасительницу. В темноте ее фигура с трудом различалась. Вдруг ее глаза словно бы вспыхнули, на секунду, как у кошки. Мальчик тут же уверил себя, что ему показалось, однако… Однако не мог отделаться от мучительного предчувствия беды.

— Тебе повезло, что я оказалась рядом. Иначе бы Хозяин разгневался. А он редко кого прощает.

Незнакомка подошла к двери, ведущей вглубь дома, распахнула ее. Тепло ударило в лицо, воздух наполнился сладким ароматом выпечки, и жареного мяса.

Бенжена словно бы околдовали. Он забыл о странном коне, о Хозяине, которого не стоит гневить, о монашках, даже о Катрине. Все, о чем он мог думать, было теплом очага,вкусом горячей пищи и мягкой постелью.

— Раздевайся, мой мальчик, — проговорила женщина, — ты совсем околел. Сядь у камина, согрейся. А я накормлю тебя.

Улыбка сама собой возникла на его лице. Позабыв об осторожности, Бенжен вмиг разулся, скинул дубленку и шагнул за порог.

Он очутился в теплой уютной гостиной. Посреди комнаты стоял обширный камин, на котором сидело множество тряпичных кукол, а напротив него — удобное кресло. Сбоку, за круглой аркой, располагалась столовая. На накрытом столе уж дожидались ужина сладости и пироги.

В животе заурчало. Бенжен накинулся бы прямо сейчас на аппетитную еду, однако хозяйка дома указала ему сесть у камина и дождаться, когда она приготовит основное блюдо.

Спорить со спасительницей мальчик не стал. Он послушно устроился в кресле, которое оказалось невероятно мягким и удобным, словно было создано специально для него.

Тепло огня приятно расслабило тело, пажа вмиг разморило и он начал засыпать.

Все, что случилось с ним сегодня, казалось таким далеким и ненастоящим…

Кто-то мягко потормошил его по голове. Оглянувшись, Бенжен увидел перед собой хозяйку дома. Она протянула ему кружку с горячим молоком и, улыбнувшись нежно, проговорила:

— Уже почти готово, Бенжен. Выпей пока что молока…

— Спасибо, — проговорил он сонно.

Она кивнула мягко и вернулась в столовую.

Бенжен обхватил кружку руками, согревая их теплом напитка. Потом поднес к губам и уж отпил, как вдруг раздался голос, проговоривший нараспев:

— Бен-же-ен.

Он застыл и озадаченно посмотрел по сторонам. Рядом никого не было.

— Бенже-е-ен, — прозвучало снова. Голос, детский и, кажется, девчачий, упорно его звал.

Мальчик напряженно вытянулся.

— Кто… Кто здесь? — дознался он взволнованно.

— Не пей молоко, Бенжен. Не пей!

— Где… — он сполз с кресла и закрутился вокруг своей оси, выискивая взглядом собеседницу, — где ты?

— Я тут. На каминной полке.

Бенжен нахмурился. На каминной полке? Но там сидели лишь куклы!

— Ты смотришь прямо на меня, Бенжен. Я в синем платье!

Он различил среди прочих куклу в синем платье с желтыми волосами-ниточками и двумя зелеными стеклышками вместо глаз.

Бенжен осторожно, боясь навредить, взял куклу в руки.

— Ай! — вскрикнул тут же голос, — осторожно! Не урони меня!

— Как… Как ты говоришь без рта? — голова пошла кругом.

— Не всем нужен рот, чтобы говорить, и не всем нужны уши, чтобы слышать.

— Кто ты?

— Не так важно, кто я, Бенжен. Сейчас куда важнее, кто она.

— Она? — мальчик совсем запутался и уж не был до конца уверен, что это не сон.

— Женщина, приведшая тебя сюда.

— Она… — он задумался, но не смог найти ответа, — я не знаю. Я хотел спросить, но…

— Но не смог. Никто не может спросить. Она не позволяет. Но я предлагаю тебе подумать, Бенжен. Где ты оказался? В доме посреди холодной пустыни. Как ты нашел этот дом? И как тебя нашла его хозяйка? Что она вообще делала на улице в такое время?

— Я…

Кукла не дала ему шанса вставить слово:

— В доме есть кто-то кроме вас с ней?

— Нет.

— А вокруг дома есть другие дома?

— Нет.

— Тогда скажи мне, Бенжен, зачем она накрыла полный стол угощений? Для кого? Для тебя?

Он молчал. Думал. Искал оправдания, но… Не мог их найти.

— Скажи мне, Бенжен, разве ты называл ей свое имя? — а кукла все продолжала.

— Нет… — он нахмурился, — нет не называл!

— Тогда откуда она его знает?

В груди кольнуло. Действительно… Откуда?!

— Как видишь, я знаю больше твоего, — кукла замолкла на мгновение, и Бенжен испугался, что та не собирается ему помогать, но вскоре она снова заговорила, — поставь меня обратно на каминную полку, — когда мальчик послушался, кукла наказала, — не ешь, не пей ничего, что она тебе предлагает. Но сделай вид, будто бы ешь и пьешь. Она уложит тебя спать на самую мягкую кровать в твоей жизни, но не спи на ней. Ночью выйди тихонечко из комнаты и вернись сюда. Ко мне.

— Хорошо, — Бенжен кивнул. Мышцы сковало, сердце затрепетало. Стало страшно как никогда в жизни… Куда… Во имя Небес, куда он попал?!

— Вылей молоко в камин. Ты должен делать вид, что ешь и пьешь, не забывай!

— Да… Да, точно! — мальчик заставил себя собраться. Схватил кружку молока и выплеснул содержимое в пламя. Оно недовольно сверкнуло, но не погасло.

— Улыбайся ей, благодари ее, делай вид, что любишь ее, — сказала кукла, — но помни, что ты в огромной опасности…

— Бенжен! — в арочном проходе возникла хозяйка дома. Она улыбалась во весь рот и жадно, с пугающим голодом во взгляде, смотрела на своего гостя.

Это он заметил только сейчас.

— Стол накрыт, мой милый мальчик. Ты выпил молоко?

— Да… — он заставил себя улыбнуться. Ничего труднее ему еще не давалось, как эта улыбка, — спасибо… Оно очень вкусное. И внутри все согрело.

Хозяйка радостно наклонила голову набок, протянула ему руку, подзывая к себе.

— Это всего лишь молоко, милый! — проворковала она, когда гость приблизился. Сжав крепко его ладонь, женщина заявила, — погоди! Ты еще не пробовал мой пирог…

Глава 11. Как распознать любовь?

— У тебя еще остались сомнения, Размунд? — когда вассал очухался и отогрелся, Лансер позволил себе нарушить затянувшееся молчание.

Огонь в камине главного зала кровожадно вздулся, обхватывая крупное полено, которое бросил в пламя Дузмар.

Размунд, сидящий на высоком деревянном стуле, что поставили подле очага, отпил вино из кубка и промолчал.

— Это был Хозяин Зимы, я уверен, — прошептал Дузмар чуть слышно, — и мы его очень разозлили…

— Либо, — Размунд, наконец, заговорил, — мы надышались чем-то ядовитым. Какими-нибудь грибами. Лошади их растоптали, мы и не заметили.

— Грибами? — Лансер глянул на него, как на идиота. Хотя обычно это Размунд смотрел так на принца.

— А гарнизонных убили тоже грибы? — Дузмар раздраженно оскалился, — долго ты будешь изображать скептика?

— Я пытаюсь здраво смотреть на вещи, Дузмар.

— Грибы — это здраво?! — Лансер сложил руки и глянул на Размунда исподлобья.

— Знаете… Не менее здраво, чем обозленный король-фейри. Но… Давайте предположим, что вы правы. Что это действительно легендарный Хозяин Зимы. Жестокий и кровожадный фейри, который что-то там не поделил с монашкой, — Дузмар уж хотел возразить про монашку, как Размунд махнул рукой, призывая его не придираться к деталям. Феодал послушался, хотя, как и все местные, относился к истории святой Гретты крайне ревностно, — почему, он напал на нас? — Размунд уставился на Лансера, — что, говорите, он вам заявил?

— Что Ка… Леди Догейн — его невеста, — ответил принц вдруг осипшим голосом.

— Какая неожиданность! Леди Догейн не та, за кого себя выдает? Никогда бы не подумал… — саркастично воскликнул Размунд.

— Она говорила нам об этом! Тебе в том числе! И ты назвал ее сумасшедшей! — сорвался Лансер, — а сейчас, значит, она виновата?

— Я не говорил, что она виновата.

— Ты сказал это своим лицом, а не языком!

— Ваше Высочество! Размунд! — Дузмар встал между ними, — прошу… Нам нужно решить, как защититься от фейри! А вы вместо этого грызетесь, как голодные псы!

— Я лишь заступаюсь за даму! — выпалил Лансер, — леди Догейн ни в чем не виновата! Сомневаюсь, что она вообще знает о своей «помолвке» с этим чудовищем!

— Быть может, нам стоит доложить обо всем королю? Он мог бы привлечь инквизиторов… — Дузмар еще не потерял надежды найти решение проблемы.

— И что они сделают? Сожгут его? С интересом посмотрю, как духовники жгут снег, — Размунд выпил еще вина.

— Ведь должно быть оружие от фейри! Твой кинжал ведь сработал, Дузмар! — воскликнул Лансер, — а если есть кинжал, то где-то должен быть и меч.

— Да… Но где? Я никогда не слышал о таком мече, Ваше Высочество, — Дузмар растеряно развел руками.

Размунд резко поставил кубок на ручку кресла. Металлическая ножка громко звякнула, ударившись о деревянную поверхность.

Лансер и Дузмар уставились на него.

Вассал сложил пальцы в замок, тяжело вздохнул. И проговорил:

— Ваше Высочество, я знаю, это вам не понравится. А все мои прежние высказывания относительно леди Догейн еще больше отвратят вас от этой мысли, но… Это единственное, что мы можем сделать в данный момент.

— Что… — Лансер напрягся, сердце замерло. Такого ужаса он никогда еще не испытывал, — что ты хочешь сказать?

— Мы должны отдать ее Хозяину Зимы.

— Рехнулся?! — рыкнул принц и в порыве гнева сбил кубок с вином с ручки кресла, — отдать ее… На растерзание этому монстру?! Размунд! — он вдруг побелел и отпрянул, — Размунд… Как ты можешь такое предлагать? Это… Это не похоже на тебя! Не такому ты меня учил! Тебя как подменили… Или околдовали!

— Речь идет не только о леди Догейн, Ваше Высочество! Как далеко может зайти могущественное создание вроде Хозяина Зимы? — Размунд вскочил, — если это действительно он, как думаете вы с Дузмаром… Ваш народ может оказаться в огромной опасности. Стоит ли одна дама сотен невинных жизней?

Лансер побагровел, хотел закричать, броситься на вассала с кулаками, но… Тот был прав. И эта правота убивала.

Ведь так… Так не должно быть! Не должен вставать выбор между той, что завладела твоим сердцем, и теми, кого ты поклялся защищать.

— Я… — Лансер обессилено вжался в стену. Впервые за долгое время он вновь почувствовал себя слабым безвольным мальчишкой, — в таком случае, Размунд… Я готов поверить, что это все грибы.

— Ваше Высочество!.. — Дузмар подался к нему, но принц не позволил толстяку приблизиться.

Зал заволокла тишина. Лансер поник, Дузмар стыдливо потупил взор, Размунд задумался.

— Если бы был иной вариант… — раздался вдруг его охрипший голос, — я бы немедля предложил его вам, Ваше Высочество. Но другого варианта я не знаю.

Лансер прикусил нижнюю губу от волнения и раздражения. Дузмар, качнув головой, пролепетал:

— Но должен быть другой вариант…

Прежде чем наступила очередная напряженная пауза, дверь в зал с грохотом отворилась и внутрь прошел Натаниэль. Он выглядел озадаченным.

— Натаниэль! Ассирская ты морда! Где тебя носило целый день? — выкрикнул Размунд, вместо приветствия. Сенешаль никогда ему не нравился. И вассал всегда находил возможность напомнить ему об этом. Обычно нападками, упоминающими его иностранное происхождение.

Натаниэль сердито наморщился. Он разделял нелюбовь Размунда. Но к сожалению, тот был слишком близок королю и слишком дорог принцу, чтобы можно было как-то от него избавиться. Потому приходилось терпеть.

— Я сопровождал леди Догейн в монастырь, милорды, — объяснился он.

— Как… Как она? — у Лансера язык заплетался.

— Расстроена, Ваше Высочество, — доложил Натаниэль без утайки, — тот паренек, ее паж, пропал.

— Пропал? — Дузмар напряженно выпрямился, — как это пропал?!

— Никто не видел, куда он делся. Я заверил миледи, что монахини его разыщут, но в свете недавних событий…

— Эти пропажи… — Размунд медленно поднялся, посмотрел на Дузмара и на принца, — думаете, и в них виновен Хозяин Зимы?

— Хозяин Зимы? — Натаниэль нахмурился и спешно приблизился, — о чем вы говорите?

— Сенешаль, боюсь, вы не поверите… — прошептал Дузмар хмуро.

— Я постараюсь поверить, — отозвался тот. Казалось, Натаниэлю очень важно было узнать все о Хозяине Зимы.

— Он напал на нас в лесу, — проговорил Дузмар, — приглядел себе леди Догейн… И не захотел уступать ее Его Высочеству.

— Это немыслимо! — воскликнул Натаниэль, — как такое возможно? Фейри?!

— Впервые в жизни вижу, чтобы вы с Размундом оказались на одной стороне! — Лансер вернул себе самообладание. Времени на апатию нет, нужно спасать подданных и леди Догейн, — но неверие сейчас не к месту.

— Вижу, моя теория про грибы уже разонравилась вам, Ваше Высочество.

— Теория про грибы? — сенешаль улыбнулся ехидно, — полагаю, звучит она также ужасно, как называется…

Размунд оскалился, но смолчал.

— Полагаю, Ваше Высочество, — Натаниэль сложил руки за спиной и проговорил так уверенно, будто придумал этот план давным-давно, — разумнее всего будет отправить леди Догейн домой.

— Но… — он хотел было возразить, однако прервался.

Катрина запала ему в сердце. Он и сам не знал почему. Так быстро и так крепко его не покоряла ни одна женщина, а с ней… С ней он и не успел толком познакомиться, но уже впадал в ужас от мысли, что она уедет навсегда.

Однако в словах Натаниэля был смысл. Впрочем, как и в словах Размунда…

Но отдать Катрину Хозяину — все равно что бросить ее безоружной в клетку с голодным львом. Возвращение же домой может спасти ей жизнь. А Хозяин… Он не стерпел интереса принца к своей невесте, точнее — к своей жертве. Если же она уедет, сбежит от него — в чем здесь будет вина принца?

Рассчитывать на порядочность жестокого фейри не хотелось. Но тот факт, что доселе он никак не выказывал свое существование, говорил о его нежелании ввязываться в конфликты с людьми.

Оставалось надеяться, что это нежелание будет сильнее злости на сбежавшую невесту.

— Ты прав, Натаниэль… — после раздумий заключил Лансер вслух, — леди Догейн должна вернуться домой. Ради ее блага.

— Но если Хозяин Зимы разгневается? — в голосе Дузмара послышалось сомнение.

— Безопаснее для народа будет отдать леди Догейн…

Принц не позволил Размунду закончить:

— Если он разгневается, если нападет на нас лишь за то, что упустил свою «невесту», если можно назвать похищение браком, то он покажет, что не может существовать рядом с людьми. В таком случае его необходимо будет уничтожить, независимо от обстоятельств, — принц тяжело вздохнул, его голос похолодел, в нем послышался металлический отзвук, словно бы от удара мечей, — леди Догейн уедет. Это сохранит ей жизнь. А реакция фейри покажет нам, кто такой Хозяин Зимы — могущественный сосед или затаившийся враг.

Не верилось, что он действительно это говорит. Злобный фейри! Какой вздор! Какая ересь! Если бы он не видел своими глазами… Впрочем, Лансер не понаслышке знал, какими странными вещами полон этот мир.

— Я считаю, что это правильное решение, милорд, — Натаниэль чуть поклонился.

Размунд стиснул губы и промолчал. Он явно был недоволен решением принца… Оттого у Лансера в груди вспыхнул гнев. Да как он смеет быть недовольным?!

Принц уж выговорил вассалу, как относится к его недоверию к Катрине и к сомнительным решениям, к которым Разумнд его склоняет, но вдруг… Вдруг передумал. Нет. Размунд слишком сильно влияет на него, слишком хорошо знает его. Начав спор, Лансер даст ему шанс переубедить себя. А ему более не хотелось подвергать Катрину опасности.

Проглотить злость было сложно, она зудела в груди, норовя вырваться. Лансер сжал зубы с силой, запрещая самому себе говорить.

Он кивнул вассалам резко и сухо, а потом, не сказав ни слова, двинулся прочь из зала. Нужно было найти леди Догейн. Рассказать ей об их решении… И попрощаться.

Ярость тут же потухла под волной грусти.

Возникла навязчивая мысль отказаться от плана, не позволить Катрине уехать, оставить ее здесь, в замке. Ведь он же принц! Ему дозволено действовать в угоду одному лишь себе…

В своей комнате леди Догейн не оказалось. Служанка подсказала, что гостья ушла в сад посмотреть на зимнюю розу.

Двигаясь по темному и узкому коридору замка, Лансер начал убеждать себя, что Катрина, возможно, и не имеет для него такого значения. Ведь он молод, и кровь у него кипит… Быть может, это просто слепая страсть? Такие чувства легко перепутать…

А что если… Что если он не путает? Что если его первое впечатление — верное? Что если она действительно та самая… Девушка, которую он ждал, которая заставит его забыть обо всех других женщинах, ведь с ней не сравнится ни одна иная?

Как за столь короткий срок можно разобраться в своих чувствах?

Принц вышел на улицу. Холод защипал кожу. Лансер тут же вспомнил Хозяина Зимы, этого проклятого фейри… Если бы не он, если бы его выбор не пал на Катрину… Не пришлось бы прощаться, не пришлось бы страдать!

На лестнице ему повстречался Дузмар. Вассал медленно и тяжело плелся к конюху, державшему под узду лошадь, которую отдал феодалу принц взамен сбежавшей от Хозяина Зимы. Видимо, после ухода Лансера его подданные тоже не стали задерживаться в зале.

— Ваше Высочество? — Дузмар, заметив принца, остановился, — вы уже поговорили с леди Догейн?

— Нет… Нет. Я сейчас пойду с ней говорить.

Дузмар кивнул и замолк. Он уставился на Лансера в ожидании, будто знал, что тот еще хочет что-то сказать, просто не решается.

— Дузмар… — Лансер вдруг осекся. Собственная взволнованность разозлила принца, и он с силой сжал кулаки.

— Да, Ваше Высочество?

Вздохнув тяжело и собравшись с мыслями, Лансер все же спросил:

— Когда ты встретил свою будущую супругу… Как ты понял, что это она? — Дузмар потупил взгляд и загадочно улыбнулся. Лансер же продолжил, — отец рассказывал мне про вашу с ним молодость. Ведь вы были сердцеедом. Как вы отличили страсть от любви?

— Просто… — он поднялся на одну ступень, чтобы встать ближе к принцу, — когда мужчина испытывает страсть к женщине — он хочет получить от нее все. Когда же мужчина любит женщину — он хочет ей все отдать.

Его слова, как и любая правда, кольнули в сердце. Оторопев на мгновение, принц отвернулся. Стало почему-то жарко. В висках застучало.

— Я не хочу ее отпускать, Дузмар. Я только начал ее узнавать. Я еще не понял, что чувствую, — он закачал головой, поднял на вассала взгляд. Лицо старика выражало сожаление и понимание, — я знаю, что ей грозит опасность, но… Но если я отпущу ее, то никогда не пойму, люблю ли ее.

— Ваше Высочество, — Дузмар положил руку ему на плечо, нахмурился и одновременно с этим улыбнулся. Грустно улыбнулся, — если вы отпустите ее — значит, вы ее любите.

Лансер почему-то усмехнулся. Болезненно и нервно. Усмехнулся, наверное, оттого, что ответ оказался до боли простым.

Дузмар кивнул, легко похлопал принца по плечу и, развернувшись, зашагал к конюху.

Лансер проследил, как вассал седлает лошадь. Прежде чем уехать, Дузмар проговорил:

— Удачи, Ваше Высочество.

Принц натянуто улыбнулся.

Дузмар дал команду, и конь резво поскакал к воротам.

Глава 12. Неудавшееся прощание

Во имя Небес! Принц чувствовал себя так, будто с минуты на минуты намеревался ринуться в бой. В жестокий, смертельный бой с могущественным противником.

Почему хрупкая и нежная девушка так его пугает?

Стало вдруг тихо. Невыносимо тихо. Лансер смог расслышать собственное сердцебиение, учащенное и неровное. Руки вспотели, все тело напряглось.

Он завернул за угол, туда, где располагался небольшой сад. Летом Лансер проводил там много времени: слуги выносили длинный стол, за которым устраивался принц в окружении своих друзей и соратников, приезжали барды и менестрели со всего королевства, были пляски, гуляния, веселье…

Но зимой… Зимой сад пустел. Богатая листва кустарников опадала, оставляя лишь нагие, похожие на прутья, ветви. Вода в небольшом колодце, у которого любили сидеть прекрасные дамы, замерзала… Оставалась лишь зимняя роза — сорт, привезенный дедом из похода на северные земли. Этот цветок очень долго терпел холод, бутоны не опадали к приходу зимы, заледеневали, но оставались целыми.

Как говорил король: «Эти цветы должны символизировать стойкость королевского Дома». Лансер, подходя к саду, саркастично усмехнулся. Кто бы мог подумать, что однажды он, как северная роза с его фамильного герба, будет противостоять зиме. Зиме во плоти.

Удастся ли ему выиграть? И можно ли победить Зиму?

Он осторожно ступил за круглую арку, что пропускала внутрь сада. Мощенные камнем дорожки покрыло тонкой корочкой льда. Земля, впрочем, оставалась черной, голой.

Сад выглядел ужасно уныло. Лансер вспомнил, почему не ходил сюда зимой.

Он спешно осмотрелся. Катрины нигде не было. Значит, она, скорее всего, направилась к колодцу.

Принц быстрым шагом двинулся по короткой аллее, завернул на дорожку за широким кустом зимней розы, и вышел к декоративному колодцу.

Он сразу же увидел ее.

Леди Догейн, грустная, бледная, сидела на краю колодца и задумчиво вглядывалась в наверняка уж заледеневшую воду. В окружении статуй в виде крохотных ангелов, которые Лансер привез из Священного похода, она тоже напоминала мраморную скульптуру, прекрасную, но невыносимо холодную.

Внутри принца вновь вспыхнуло пламя. Как бы ему хотелось поделиться им с Катриной! Как бы хотелось зажечь в ней радость!

Он все на свете готов был отдать, лишь бы в ее больших прекрасных глазах снова засияли звезды, лишь бы ее чудное личико украсила светлая искренняя улыбка, лишь бы Катрина больше никогда в жизни не грустила…

Он действительно готов был на все.

Лансер только сейчас осознал эту мысль. Только сейчас вспомнил слова Дузмара. Принц готов был отдавать. Отдавать безвозмездно, не задумываясь. И не имело значения, что он знает Катрину так мало. Он жил жизнью рыцаря, жизнью воина. Жизнью опасной и очень скоротечной. Долгие ухаживания, долгие разговоры, долгие знакомства… Нет, это все не для него. Любовь с первого взгляда, сиюминутная, всепоглощающая — вот единственное истинное чувство, которое он может испытать. Только так. Только сразу и навсегда.

Леди Догейн вздрогнула, ощутив его пристальный, несколько растерянный взгляд. Она подняла глаза на принца, легко кивнула, приветствуя его, также легко улыбнулась, с большим трудом скрывая тревогу, и снова всмотрелась в колодец.

Сердце Лансера сжалось. Он не мог перестать думать о том, как она прекрасна. Даже в тоске, даже в ужасе, она прекрасна.

И, кажется, она сама даже не догадывалась об этом…

Говорили ли ей мужчины о ее красоте? Осыпали ли комплиментами? Или побоялись ее чистоты, ее нежности, ее искренности?

Принц мотнул головой, отгоняя вихрящиеся мысли. Не надо думать о ней, не надо утопать в ее изумрудных глазах, не надо мечтать о поцелуе ее алых губ.

Он пришел не за этим. Он пришел попрощаться.

— Леди Догейн? — Лансер осторожно приблизился, — как вы? — он невольно закусил нижнюю губу. Что за глупый вопрос?! Ведь видно, как она себя чувствует — ужасно!

— Бенжен пропал… — прошептала Катрина дрожащим голосом. Все у нее внутри бурлило, гнев смешался с грустью и страхом, превратившись в совершенно новое кошмарное чувство. Оно разъедало душу.

— Я слышал об этом. Мне очень жаль, — принц осторожно сел рядом. Катрина на него даже не посмотрела. Лансеру подумалось, что он непременно должен что-то сказать, потому заверил, — я уверен, что он найдется, миледи.

— А если нет? — ее белое, как снег, лицо вдруг вспыхнуло, щеки загорелись, в глазах заискрились слезы и ярость, — если он не найдется? Если он пропал навсегда?! Пропал как мои подданные?! — она вздрогнула, закрыла рот рукой, боясь сказать еще хоть слово. Она чувствовала, что вот-вот расплачется, и не хотела этого. Не хотела стать слабой. Бенжен где-то там… Один. И она должна его спасти!

Лансер оторопел. Что… Что ей ответить? Что ей сказать? Как успокоить? Он не имел ни малейшего понятия. Бессилие разозлило его.

Проклятый! Проклятый Хозяин Зимы! Принц готов был поклясться перед Небесами, что найдет способ убить его! Что снесет жестокому фейри голову с плеч!

Он готов был вступить в бой. Готов был рискнуть. Хозяин Зимы пожалеет, что высунул нос, что позволил себе раскрыть свое существование перед принцем…

Но Лансер сможет биться, только когда удостоверится, что Катрина в безопасности.

— Леди Догейн… — он не знал, как начать. Пропали ее подданные, ее паж… Как убедить Катрину уехать? — я полагаю, что это вам не понравится…

— Что вы хотите сказать, Ваше Высочество? — в ее голосе послышалась неожиданная резкость.

У Лансера сжалось сердце.

— Для вашей безопасности, миледи… — он тяжело вздохнул, — вы должны уехать.

— Что? — он посмотрела на него прямо, грозно. Вдруг вскочила, сжала пальцы в крохотные кулачки и воскликнула, — уехать? Нет! А как же мои подданные? Как же Бенжен?

— Мы найдем их, я даю слово, — Лансер поднялся, попытался взять ее за руки, надеясь тем самым успокоить, но Катрина брезгливо наморщилась и отпрянула, — вам небезопасно тут находится, миледи! — отчаяние окатило его, как ледяной водой. Почему… Почему так сложно? Ему не хочется прощаться, ему больно ее отпускать… Зачем она все усложняет?

— Я не уеду. Не уеду, пока они не вернутся, — ответила леди Догейн категорично.

Она сомневалась. Она вспоминала слова Арии. Вспоминала страшные сны. Думала о возвращении домой.

Но стоило принцу всерьез об этом заговорить — поняла, что не может уехать. Не может оставить все как есть, не может сбежать, бросив своих слуг и друзей.

— Леди Догейн… — он приблизился. Катрина не отступила на этот раз, но опустила лицо, не рискуя смотреть ему прямо в глаза.

— Ваше Высочество. — Буркнула она лишь для того, чтобы не молчать.

— Миледи…

— Милорд! — она начала злиться.

Принц тоже. Он вдруг прорычал, позабыв о правилах обращения:

— Катрина!

Она вздрогнула. Так непривычно было слышать свое имя, произнесенное его голосом.

Это разозлило. Взбудоражило. Она захотела ответить также гневно, однако стоило первому слогу его имени слететь с ее уст, голос приобрел неожиданно мягкую интонацию:

— Лансер… — имя принца звучало так сладко… Эта сладость смешалась с горечью тревоги, превратившись в странное отчаянное, томное и нежное чувство.

Катрине показалось, что ее покидают силы. Но отчего-то теперь слабость не пугала. Она подняла взор, посмотрела на Лансера смущенно и вдруг поняла, что ее гнев, ее тревога, ее ярость искрятся сейчас в его глазах. Что он забрал у нее все эти чувства.

Наверное, он взял и ее силу. Конечно… Ведь он воин, а не она. Он сражается… И если он готов сразиться с ее страхом… Катрина должна была отдать ему все, все свои силы, все без остатка.

Интуитивно она легко коснулась его щеки и нежно провела по острой скуле, к крепкому, чуть колючему подбородку. Лансер напрягся и остолбенел, но Катрина видела, как ярче загорается его взгляд, как шире расправляются его плечи.

Она опустила ладонь ниже, к его крепкой груди и тут же различила быстрое, невероятно быстрое, биение сердца.

— Катрина… — он прошептал тихо, будто слова давались ему невозможно тяжело. Сжал ее ладонь, крепко, но нежно, поднес к губам и поцеловал.

Она, закачав судорожно головой, пролепетала:

— Я никуда не уеду, Лансер.

— Оставаться здесь опасно.

Леди Догейн глянула на него прямо и спросила:

— Лансер… — она вдруг осеклась, вспомнив, что они знакомы всего день, что за этот их разговор они нарушили уже несколько приличий, — Ваше Высочество, — принц озадаченно нахмурился, но Катрина не стала злоупотреблять фамильярностью, даже несмотря на то, что он этого явно желал, — вы останетесь здесь?

— Да. Я дал вам слово найти ваших подданных. И вашего пажа. Я сдержу его… Миледи, — это обращение показалось ему сейчас таким пресным! Ему было не сравниться со звучанием ее имени.

— Значит, я останусь, — заключила Катрина. Лансер уж раскрыл рот, но она, выдернув резко руку, ткнула ему в грудь пальцем и заявила, — и не надо повторять про опасность! Я поняла это с первого раза, Ваше Высочество. Если здесь опасно, то опасно не только для меня, но и для вас. Кто вам поможет, если я уеду?

— Леди Догейн, — Лансер не сдержал ироничную улыбку, — у меня здесь вассалы, гарнизонные, слуги… Я окружен помощниками!

— Но ни один из них, — она отстранилась, хотя хотела бы остаться на таком близком расстоянии, когда кожей лица можно ощутить его горячее дыхание. Но знала: задержись она рядом с ним еще хоть минуту — потеряет самообладание. Вздохнув, она заявила, — ни один из них не сможет помочь вам так, как я могу.

Лансер не мог с ней поспорить. Одно ее касание пробудило в нем такое могущество, такую решительность…

Катрина воспользовалась его молчанием и поспешила уйти, пока принц не нашел аргументы. Она знала, что он обязательно их найдет, и разговор об отъезде обязательно всплывет снова. Но сейчас, в этот раз, она должна была выйти из разговора победительницей.

— Я остаюсь, — проговорила она, заворачивая на главную аллею сада, — и вы ничего с этим не сделаете.

Он знал, что это не так. Он знал, что не успокоится, пока не найдет способ спасти Катрину, увезти ее подальше от Хозяина Зимы. Но не решился с ней спорить.

Она уходила с гордо поднятой головой, а ее щеки горели румянцем от смущения и радости. Ей было лучше от мысли, что она поможет принцу сражаться.

Лансер ухмыльнулся. Разумеется… Разве могла покорить его сердце девушка, которая не желает биться за себя, за своих близких, за своих подданных?

Быть может, Катрина не выходила в доспехах на поля сражения, не обнажала меч перед кровным врагом, но она была воином. Настоящим.

Просто ее броней была воля, ее оружием — вера, ее боевым скакуном — решительность.

С таким соратником, подумалось Лансеру, ни одна война не страшна…

Глава 13. Сердце Зимы

Он лег спать на пол. Кровать, как и предвещала кукла с каминной полки, оказалась невероятно мягкой и теплой. А от простыней пахло такой притягательной чистотой…

Так уютно, так удобно не было ни в одной другой комнате, где мальчику доводилось ночевать. И это настораживало. Бенжен был благородных кровей, он бывал в усадьбах, замках и даже дворцах. И нигде от перин не исходил такой манящий запах, нигде так сильно не клонило в сон, нигде еда не источала такой потрясающий аромат…

И это место, место давшее фору жилищам богатейших и влиятельнейших людей — какая-то забытая лачуга, что одиноко стоит посреди морозной степи! Разве может это быть правдой? Нет, не может.

Бенжена одолевала тревога. Что это за место, что это за женщина, что это за кукла?.. Происходящее больше походило на одну из страшных сказок, которые рассказывают детям в назидание.

Пажу начало казаться, что он и вовсе спит. В таком случае оставалось надеяться, что уснул он в крошечной, но уютной каморке в замке принца, а не потерял сознание, пробираясь сквозь метель в Небесами забытом месте.

Однако если это действительно реальность. Невероятная, необъяснимая реальность… То он должен бороться.

Словно сильные чары, сон накатывал на него волнами. С каждым таким наплывом Бенжену все сложнее становилось сопротивляться. Несмотря на то, что под спиной был твердый пол, а в животе протяжно урчало от голода, глаза слипались, подступала зевота, а желание перевернуться на бок и уснуть обретало необоримую силу.

Но он держался. Держался изо всех сил.

Бенжен заставлял себя концентрироваться на звуках. На тихом скрипе пола, на шагах хозяйки, на хлопании дверей. Он ждал, когда все стихнет. Когда хозяйка заснет, и можно будет вернуться к кукле на каминной полке.

Услышал бы Бенжен этот план от кого другого — назвал бы сумасшедшим. Однако отрицать правду не было смысла: сейчас странная говорящая игрушка — его единственный шанс разобраться. И, вероятно, спастись.

Вскоре все начало стихать. Посуда больше не гремела, не раздавался цокот невысоких каблуков и сиплое дыхание.

Бенжен напряженно вслушался. Даже метель не различить… Хотя он не сомневался, что буран еще не стих, что он бушует за окном.

Мальчик поднялся осторожно, приблизился к двери. Застыл, вновь прислушиваясь.

Никого.

Бенжен медленно нажал на дверную ручку. Щелчок. Дверь отворилась. Со скрипом. Намного громче, чем он хотел бы.

Паж закусил губу нервно. Впрочем, никто не услышал.

В коридоре было тихо, темно и холодно. Так холодно, будто во всем доме раскрыли окна и выпустили наружу тепло.

В воздухе витала пыль, она же осела на мебели. Как странно… Бенжен готов был поклясться, что еще вечером все здесь блестело чистотой и порядком!

Он медленным шагом двинулся в сторону лестницы.

В углах на балках выросла паутина, деревянные доски пола отсырели и начали гнить, ковры выцвели, серванты опустели.

Если бы пару часов назад Бенжен не проходил по этому же по коридору, если бы не помнил, тепло и свет, наполняющие его, запах мяса и сладкой выпечки, витавший в воздухе, решил бы, что оказался в давно заброшенном доме.

Когда все здесь успело перемениться?

Он спустился. На первом этаже, где располагалась кухня и гостиная, было еще холоднее. Пол застелило тонким слоем снега, иней покрыл мебель.

Бенжен поежился и обхватил себя руками. Найти бы свою дубленку… Куда хозяйка ее унесла? И где она сама?

Стало страшно. Колени задрожали, Бенжен вдруг почувствовал, что сейчас расплачется… Сразу же вспомнилось лицо лорда Догейна, сухое, строгое. Он постоянно говорил, что мужчины не плачут. Не боятся. Не сомневаются.

Но Бенжен всегда боялся, всегда сомневался… Вероятно, мужчина из него уже не получится, тогда… Тогда можно позволить себе разрыдаться от страха и отчаяния?

Нет. Мальчик поспешил взять себя в руки. Не время и не место раскисать. Может, он не так силен и храбр, как любой рыцарь, но умирать он все равно не собирается. Особенно в этом странном месте, на глазах (или от рук?) хозяйки этого странного дома.

Он добрался до каминной полки. Куклы утонули в небольшом сугробе. Бенжен помнил, где сидела его помощница, и стряхнул снег.

Пожухлая, промокшая и как будто состарившаяся за пару часов, она встретила его безжизненным взглядом стеклянных глаз.

Бенжен взял ее в руки, внимательно всмотрелся, ожидая ее ответа. Но игрушка молчала.

— Я… — он нахмурился, — это я. Я пришел, как ты и просила, — шепчущий голос вздрогнул.

Мальчик вдруг ощутил себя идиотом. Что если… Что если кукла не разговаривала? Что если ему привиделось? Или хозяйка все же околдовала его? Вдруг это ловушка?

Он встревоженно оглянулся. Нет. Если бы была ловушка — он давно бы попался в нее.

— Бенже-е-ен, — пропел знакомый девичий голос.

Одновременно со страхом в груди вспыхнула радость. Впрочем, Бенжен все еще не мог отделаться от мысли, что здесь творится неладное, что его обманывают.

— Она спит? — спросила кукла.

— Да, — мальчик кивнул спешно.

— Хорошо. Возьми куклу и посмотри в камин.

Оторопев на мгновение, Бенжен все же послушался. Он нагнулся, заглянул в очаг и… Вдруг увидел перед собой девочку с огромными зелеными глазами. Глазами того же цвета, что и у куклы.

Задняя стенка камина исчезла, вместо нее организовался тайный лаз. Незнакомка сидела по ту сторону и, протянув руку, приглашала Бенжена к себе.

Он не спешил — скептически оглянул потухший очаг, лаз и ту комнату, которая чуть виднелась за спиной девушки.

— Ну же, Бенжен! — вдруг воскликнула союзница, — давай, пока она не пришла за тобой!

Паж озадаченно нахмурился. «Пришла»? Что значит: «пришла»?!

Как по заказу с верхнего этажа донесся громкий крик, перемежающийся с грозным рычанием. Раздался топот. Пол завизжал от боли, стены затряслись, и пыль, осевшая на балках, словно снег, повалила вниз.

В глазах от нее защипало, в горле запершило. Бенжен закашлялся.

— Мальчик! — донесся пугающий оклик, — где ты, мальчик? — хозяин голоса попытался сделать его по-матерински нежным, впрочем, охриплость и почти звериное рокотание помешало словам прозвучать мягко.

Существо добралось до ступеней, и паж услышал, как быстро и торопливо оно спускается. Судя по громкости звука, оно было очень большим и тяжелым.

— Скорее, Бенжен! — выкрикнула девушка из камина, — она уже близко!

Он оторопел. Не мог пошевелиться.

С лестницы спустилось ужасное создание. Толстое настолько, что едва ли смогло пройти сквозь арку, ведущую на кухню. На коротких пухлых ногах, с руками длинными, сильными, оканчивающимися острыми, как у зверя, когтями. У существа была обвисшая до пояса женская грудь, которую оно не прятало под одеждой. Слева, в районе сердца, виднелось что-то блестящее. Какой-то камень, вживленный прямо в плоть. А лицо… Страшнее лица ему не встречалось. Широкое, с вылезающими из-под губ длинными клыками, малюсенькими, заплывшими глазками, длинным крючковатым носом в бородавках. Волос на голове осталось мало, лишь парочка седых ниточек — видимо, это существо было очень старым.

— Быстрее, Бенжен! — заверещала девушка из камина.

Ее крик пробудил мальчика от ступора. Резким и быстрым движением он отбросил в сторону полена, положенные в очаг и мешавшиеся на пути, и полез в проход.

Он уж нырнул в лаз, но тут почувствовал, как когтистая рука крепко сжала его ногу и потянула обратно.

— Нет! — взвизгнул он, цепляясь за стенки лаза.

— Держись! — союзница тут же пришла на помощь, схватила его за шиворот рубашки и изо всех сил потянула на себя.

— Куда ты собрался, мальчик? Куда ты собрался? — кричало существо, пытаясь вытащить его из лаза, — неужели тебе не понравилась моя еда, мальчик? А мои перины? Тебе не понравились мои перины?

Лицо союзницы побагровело от напряжения, мышцы Бенжена заныли, руки начало сводить… Сердце вздрогнуло. Еще чуть-чуть и он не сможет сопротивляться.

Эта мысль сначала обездвижила и испугала, но потом вдруг пробудила невероятные силы. Бенжен позабыл о страхе, оскалился, грозно и решительно.

Он согнул руки, позволяя монстру вытащить его из лаза. Прежде чем существо отпраздновало победу, мальчик быстро и ловко перевернулся и с силой пнул его по колену. Чудовище взвыло разъяренно, согнулось, выпуская его ноги из когтистых пальцев. Не теряя времени, Бенжен вновь юркнул в лаз и скрылся в потайной комнате.

В глазах тут же потемнело, сердце больно ударяло по груди, дыхание стало таким быстрым и тяжелым, что мальчик начал задыхаться.

Впрочем, он вскоре пришел в норму. Бенжен обнаружил себя в старой комнатке, видимо, спальной. Здесь стоял туалетный столик с зеркалом — такие любили размещать у себя в комнатах дамы, небольшая кровать, ковер с нежным цветочным рисунком и три гобелена на стене: на левом была изображена прекрасная дева, на правом — уродливая старуха с посохом, как у колдуньи, а по центру — светло-синий, как бы мерцающий, камень в форме сердца. И девушка, и старуха тянули к этому камню руки.

— Ты в порядке? — раздался знакомый голос.

Бенжен обернулся и, наконец, смог увидеть свою союзницу вблизи. У него замерло сердце. Таких прекрасных девушек паж еще никогда не встречал… Пышные светлые волосы опоясывали белоснежное чистое личико. У нее был тонкий, как у соборной статуи, носик, пухлые алые губы и огромные, выразительные зеленые глаза.

Она была невысокой, худенькой, как тростиночка. Бенжену показалось, что девушка — примерно его ровесница. Ей, должно быть, двенадцать или тринадцать лет, самое большое — четырнадцать.

Мальчик смущенно насупился. Сердце забилось очень-очень быстро, но не от страха. Мышцы напряглись, но не от мысли о том чудовище за стеной… Он отвел взгляд, побоявшись смотреть на союзницу прямо. Но ему так хотелось… Так хотелось еще раз на нее взглянуть!

Щеки вспыхнули румянцем. Бенжену это не понравилось. Какое-то странное, горячее и щиплющее чувство заворочалось в груди. Такое непривычное… Со вкусом пряного вина, которое однажды дал ему попробовать лорд Догейн.

Бенжену тут же захотелось избавиться от этого ощущения. Ему чудилось, что если его не отогнать — оно поглотит его всего, обездвижит, отупит и в конечном счете поработит.

— Здорово ты ей дал прямо по колену! — девушка приблизилась и села на пол напротив него. Бенжен глянул на нее исподлобья, стесняясь смотреть прямо. Она улыбалась. Так мягко, так красиво. Он задрожал от страха. То чудовище не пугало его так, как эта улыбка, — ты очень храбрый.

Голова закружилась, губы изогнулись в глупой ухмылке. Бенжен почувствовал себя последним дураком, впрочем, мысль, что она считает его храбрым, вконец его охмелила.

— Что… — как же сложно ему сейчас давались слова! Он вспотел так, будто тащил на спине тяжелую поклажу! — что это за существо?

— Хозяйка дома. Она тебя сюда привела, — ответила девушка.

— Днем у нее не было этих зубов и клыков…

— Она обращается в монстра по ночам, — подтвердила союзница. Помолчав, она прибавила, — либо прикидывается женщиной по дням. Я так и не разобралась, какая форма настоящая.

— Если она такая каждую ночь, неудивительно, что она живет одна, — Бенжен неожиданно для самого себя решил пошутить. Она назвала его храбрым, хотелось продолжать таким казаться, — ни один мужчина не вынес бы такую супругу!

Ее зеленые глаза почему-то сверкнули грустью, впрочем, сама она звонко рассмеялась. Тут же, расслышав это, чудовище снова зарычало и протянуло в лаз длинную руку. Оно жадно хваталось за воздух, надеясь зацепить беглеца, однако тот сидел слишком далеко.

— Что она хочет? Зачем ей я? — от вида когтей монстра все у Бенжена внутри похолодело.

Союзница оглянула его жалостливо. И промолчала.

— Что она хочет?! — мальчик выпрямился и теперь уже без страха посмотрел на юную красавицу.

— Убить тебя. А потом съесть. Она со всеми так делает… — глаза Бенжена округлились от страха и негодования. Союзница стиснула губы, почему-то виновато, и вдруг поднялась, — сестры постоянно выбрасывают сюда людей. Кормят ее.

— Сестры? — не понял Бенжен, но вдруг его пронзило догадкой, — монахини!

— Да, — союзница сухо кивнула, — хотя монахинями их уж точно не назовешь.

— Кто они такие? На самом деле.

Она вздохнула тяжело и нервно оглянулась по сторонам. Девушка не решалась сказать правду.

Бенжен поднялся, всмотрелся в нее решительно и попросил:

— Прошу, скажи. Может, я смогу помочь тебе!

— Они ведьмы, Бенжен. Могущественные. Они самый влиятельный Ковен в королевстве. И ты не сможешь помочь мне. Никто не сможет…

Мальчик оторопел на мгновение. Ковен? Ведьмы? Он бы не поверил, если бы не то чудовище, если бы не эта странная снежная пустыня, если бы не монахини, вдруг превратившееся в уродливых старух.

— Но зачем ведьмам кормить это… Существо? — он пытался разобраться. Если разобраться, есть шанс спастись. И спасти ее…

Союзница оглянула его с сомнением, но вдруг это выражение сменилось решительностью. Она проговорила уверенно:

— Нет. Я все же скажу тебе. Они ничего со мной не сделают. Не смогут, — девушка отошла к центру комнаты и указала на гобелен, тот, на котором изображался камень, — все дело в Сердце Зимы. У Хозяйки оно есть. Она им владеет. Это сердце… Это сердце Хозяина Зимы. Оно обладает огромной силой. Хозяйка украла его, а оно поработило ее, превратило в это… В это чудовище. Но Ковен научился черпать силы от нее. Она все равно чтофильтр для магии Сердца Зимы. Они кормят ее, чтобы она жила и снабжала их могуществом.

— Но… Зачем кормить людьми?

— Дело не в мясе, Бенжен, — это прозвучало слишком холодно, оттого у мальчика мурашки пробежали по спине, — дело в душах. Она питается человеческими душами, ведь сердце выжигает ее собственную.

Она замолкла. Притих и Бенжен. Он не знал, что сказать, хотя уйма вопросов вертелась в голове. Но можно ли их задавать? И стоит ли?

— Я пыталась помочь ее жертвам. Пыталась до них докричаться, через куклу с каминной полки… Но никто не слышал меня, — она вздохнула и вдруг посмотрела прямо на него, — никто, кроме тебя, Бенжен, — союзница закачала головой. Паж различил искорки слез на краях ее глаз, но она не дала им пролиться, — как ты меня услышал? Почему ты меня услышал? Почему именно ты?

— Разве должна быть особая причина?

— Да! — воскликнула она, но вдруг, вздрогнув и нахмурившись, пролепетала, — или нет… Быть может, действительно нет причины. Нет судьбы и нет особого смысла… — она посмотрела на него так пронзительно, что в груди у Бенжена вспыхнуло обжигающее пламя, сердце замерло, а дыхание перехватило, — просто иногда, ни с того ни с сего, без причины, в наших жизнях появляется человек, который почему-то слышит нас. Слышит, когда больше никто не способен услышать, — она ухмыльнулась. Мальчику отчего-то почудилось, что ухмылка эта хищная, а что за маской прекрасной и нежной девушки скрывается кто-то сильный, умный и хитрый. Это пугало. Но это же горячило интерес. Союзница приблизилась, взяла его за руку и прошептала, — ты единственный, кто услышал меня. Я не забуду этого, Бенжен. Никогда не забуду.

— Хорошо… — он растерялся, не знал, что и сказать.

— Так что я помогу тебе, — заявила союзница.

— Поможешь?! — он почему-то запротестовал. Наверное, потому что сам хотел ей помочь. Хотел стать спасителем, а не спасенным.

— Ты должен уходить отсюда. Бежать. За пределами дома она тебя не достанет.

— И куда мне бежать?! — ему это совсем не нравилось.

— Не знаю… Прости. Я никогда не была за пределами этого дома. Я не знаю, что есть снаружи… Знаю лишь то, что там у тебя есть шанс, а здесь тебя ожидает лишь смерть.

— А как же ты? Что тебя здесь ожидает?

— Со мной все будет хорошо.

— Почему ты так уверенна?!

— Потому что! — она вдруг разозлилась, но вмиг заставила себя успокоиться, вздохнула и продолжила тихо, — потому что я нужна Хозяйке. И я нужна Ковену. Я одна из них, Бенжен.

— Ты… Ты ведьма? — он не мог в это поверить. Такая прекрасная, рискующая ради него… Она не может быть ужасной колдуньей!

— Я отвлеку ее. А ты побежишь. Со всех ног, хорошо, Бенжен?

Он молчал неуверенно. Куда ему бежать? Там, за домом, одна лишь холодная степь!

Словно прочитав его мысли, союзница подскочила к сундуку возле туалетного столика и достала из него ее дубленку. Она отдала ее Бенжену со словами:

— Я стащила ее, пока Хозяйка не видела.

Бенжен взял дубленку и медленно ее надел. Он молчал, задумавшись. Ведьма… Если она ведьма, то почему помогает ему?

Только он оделся, союзница подняла с пола куклу, которую Бенжен взял с каминной полки и выронил, когда Хозяйка схватила его за ноги.

Девушка протянула игрушку ему:

— Возьми ее с собой.

Он не спросил: «Зачем?». Несмотря на то, что хотел. На память? Вряд ли.

Все еще не верилось, что она ведьма, что она остается здесь, что он не может ей помочь… Или может? Что если есть способ? Что если он скрывается где-то там, за пределами проклятого дома?

Сейчас она отказывается уйти с ним, но Бенжен пообещал, мысленно, найти способ вызволить ее отсюда. Пускай она и ведьма, пускай у нее хищная ухмылка, пускай у нее вина во взгляде… У него не было сомнений, что у нее доброе сердце.

Союзница согнулась над лазом, заглянула через камин в гостиную, убеждаясь, что чудовища там нет.

Она обернулась на Бенжена и прошептала:

— Пошли.

— Постой, — только сейчас он понял, что должен уйти, что она не оставит ему выбора. Он растерялся, не зная, что сказать, как сказать… Первое, что пришло ему в голову, это спросить, — как тебя зовут? Я даже не успел спросить…

Она улыбнулась со странной снисходительностью. И ответила:

— Меня зовут Гретта.

Удивление и сомнение кольнули в груди, но Бенжен не подал виду. К тому же… Мало ли Гретт в этом мире?

Гретта проскользнула через лаз ловко и быстро, как кошка. Замерла у камина, оглядываясь. Потом рукой подозвала мальчика.

Он двигался осторожно и медленно, боясь наделать шум.

В гостиной было по-прежнему темно и снова тихо. Монстра и след простыл, как будто его и не существовало.

Бенжену померещилось, что их пронесло, что побег окажется совсем несложным… Как вдруг послышался угрожающий рокот.

Мальчик не успел даже развернуться, как получил мощный удар в спину. Вскрикнув невольно, он повалился на пол и больно ударился коленями.

— Назад! — раздался голос Гретты.

В тот же миг что-то ярко вспыхнуло. Подняв взор, Бенжен увидел, как пальцы союзницы зажигаются магическим светом.

Девушка храбро выступила вперед, развела широко руками, создавая пред собой прозрачную светящуюся стену. Недлинную, впрочем. Хозяйке, подкравшейся сзади, не составило бы труда ее обогнуть.

— Скорее! Беги! — скомандовала Гретта.

И Бенжен безоговорочно послушался. Паж ринулся в сторону предбанника, к дверям, что вели на улицу. Сквозь трезвон сердца мальчик слышал рычание монстра, храбрые возгласы Гретты: «Прочь!», — потом — звук удара, девичий крик.

Бенжен, добравшийся к тому времени до двери в предбанник, остановился, оглянулся.

Чудовище повалило Гретту на пол. Оно склонялось над ней, грозно расправив широкие плечи и подергивая когтистыми пальцами.

— Гретта! — выкрикнул Бенжен, готовый кинуться ей на помощь.

Девушка оглянула его испугано и успела сказать лишь: «Нет! Беги!», — как Хозяйка ринулась на него.

Она влетела в Бенжена с силой и скоростью снаряда, что выпустили из катапульты. Его отбросило назад от удара, прямо к входной двери.

Боль раздалась в спине, в ушах зазвенело. Он попытался подняться, но ноги не слушались…

Хозяйка, разинув зубастую пасть, двинулась на него.

Бенжен дотянулся до ручки и нажал ее. Снаружи… Снаружи она его не достанет. Так ведь сказала Гретта?

Дверь отворилась, мальчик вывалился из дома на холодную, скованную снегом, землю. Вдруг нечто с силой схватило его за ногу и потянуло. Ступня осталась за порогом, и Хозяйка вцепилась в нее острыми когтями.

Бенжен закричал во все горло от боли, страха и гнева. Он вцепился ногтями в землю, сопротивляясь чудовищу.

Что-то мелькнуло впереди. Фигура, объятая метелью. Бенжен не успел ничего понять, как мощный порыв ветра вдарил по нему. Он услышал, как жалобно взвыла Хозяйка, и почувствовал, что его лодыжка высвободилась из крепкой хватки.

Мальчик тут же отполз в сторону, подальше от порога, подальше от монстра… И напоролся спиной на что-то длинное и тонкое.

Подняв лицо, Бенжен увидел белоснежного коня с шелковой гривой. Того самого, что повстречался ему в степи.

Скакун довольно фыркнул, приветствуя мальчика, угостившего его яблоком.

Паж застыл изумленно. Он выбрался? Но как? Хозяйка почти что его схватила…

Хруст снега. Только сейчас Бенжен понял, что конь пришел за ним не один, что он привез на своей спине всадника…

Тот спешился. Медленно обогнул скакуна и остановился подле пажа.

У Бенжена перехватило дыхание.

Этот всадник, этот мужчина… Едва ли он был человеком. С кожей цвета слоновой кости, пронзительными светло-голубыми, почти белыми, глазами, и волосами длинными, белыми, как и у его коня. Он носил доспехи, отлитые словно бы изо льда, а его голову венчала скромная, но искусно выполненная корона.

Гордо и холодно незнакомец осмотрел Бенжена, потом — дом Хозяйки. Различив силуэт притихшего и сжавшегося в испуге монстра, мужчина брезгливо поморщился.

Он махнул рукой, и по его команде новый порыв ветра заставил дверь лачуги громко захлопнуться.

Незнакомец снова посмотрел на Бенжена. От его взгляда все внутри похолодело.

— Как тебя зовут? — дознался он строгим хриплым голосом.

— Бе… Бенжен, — мальчик с трудом ворочал языком.

— Что ж, Бенжен, — мужчина протянул ему руку, чтобы помочь подняться. Впрочем, в его интонации не слышно было ни нежности, ни заботы. Только холод, — сегодня тебе несказанно повезло.

Глава 14. Ведьма в беде

Промерзлая земля хрустела под ногами. Некогда мягкий, как пуховая перина, мох словно бы окаменел. Ноги то и дело соскальзывали с него, и Ария, несшая полный кувшин молока, безустанно чертыхалась себе под нос.

Сейчас ее даже взбесило то, как щедро решили отблагодарить ее деревенские за помощь. Пять буханок хлеба и мешок картошки за спиной, знатный кусок сыра в одном кармане и небольшой сверток буженины в другом, еще и молоко… Как донести все это добро до дома?!

К тому же с сапогом что-то не то, нога за все цепляется!

В прошлые зимы она была бы рада столь щедрой оплате своих трудов, но сейчас… Сейчас она рассчитывала, что встретит первые морозы уже в королевском дворце.

Лишь бережливость, появившаяся у нее из-за жизни в нищете, не позволяла избавиться от груза.

На пути повстречался широкий низкий пень. От влаги он почернел и наверняка был ужасно холодным… Но Арии слишком хотелось передохнуть.

Ведьма осторожно присела на край, поставив кувшин молока у ног. Потом внимательно оглядела сапоги, выискивая неисправность, которая усложняла ее и так непростую дорогу домой. Нашлась она сразу: подошва отклеилась. В третий раз за сезон!

«Ничего, — подумала Ария, — скоро у меня будут ботиночки из дорогой кожи, с мехом внутри, какие носят при дворе. Нужно только еще немножко подождать…».

Тот факт, что осталось лишь ждать, сводил ее с ума. Ария куда легче чувствовала себя, готовясь к перевороту. Пока собирала ингредиенты, пока варила зелье, пока опутывала чарами вассала… Она что-то делала, она была занята, и на мысли и сомнения просто не оставалось времени. Сейчас же они разом накинулись на нее, впились, как сотня пиявок, и принялись высасывать из нее силы.

Ее терзало беспокойство, будто что-то пойдет не так: зелье не сработает или вассал некстати высвободится из ее чар… Да и с принцем не оберешься проблем! Но больше всего ее пугало то, что Ковен может прознать…

Если эти стервы выяснят, что их бывшая сестра покушается на корону… Да еще с таким риском и за такую высокую плату… Они поймут, что Ария впала в отчаяние. И нанесут удар быстрее, чем она успеет воплотить план и заполучить трон, а вместе с ним — все могущество, которым обладает монарх.

Стоит ли месть всего этого?

Ария не могла простить ведьмам того, что они сделали с ее сестрой. Не могла простить им ужасного и жестокого предательства, однако… Маленькая и хрупкая Нанэт, которую Ария поклялась защищать всеми силами, когда они лишились родителей, уже никогда не вернется. Она ушла туда, куда уходит любой в конце жизни и откуда нет ни одной дороги домой. Ария знала это наверняка. Прежде чем придумать план мести, она изучила все истории, мифы и предания о воскрешениях. Она даже нашла колдунью в далекой южной стране, которая умела поднимать мертвых из могил, но… То были лишь тела, оболочки без разума и души.

Ведьма тяжело вздохнула. При мысли о сестре, которую она не сумела сберечь, Ария всегда ощущала себя невыносимо слабой. Она ненавидела это чувство.

Ноги перестали ныть, руки вновь наполнились силой. Девушка готова была снова выдвигаться. Но стоило ей подняться — за спиной раздался треск веток и звуки шагов. Слишком тяжелых для зайца или косули, слишком шумных для волка или рыси, слишком быстрых для медведя или лося.

Без сомнений, поступь принадлежала человеку.

Новый хруст, уже с другой стороны. Их двое?

Шелест сбоку.

Мурашки пробежали по спине. Ария слишком поздно поняла, что ее окружили…

Из-за деревьев выскочил мужчина в черных кожаных доспехах, ободранном плаще, вооруженный тупым, но все еще опасным мечом. Он, замахнувшись и оскалившись, ринулся на Арию. Ведьма отпрянула сначала, будто позабыла о своем магическом даре, потом, выставив пред собой руку, прокричала сильное защитное заклинание, ее пальцы объял белый огонь, а из души мощным порывом вырвалась волна энергии. Она разошлась в стороны по поляне, с гулом врезалась в мечника и отбросила его в сторону.

Грохот послышался и сзади. Обернувшись, Ария увидела, что сбила с ног притаившегося за спиной лучника.

Она не успела отпраздновать победу: из-за широкой сосны выбежало еще два разбойника: ствол древа укрыл их от удара.

Ария вновь выкрикнула колдовские слова, и вновь отдала частичку своей души ненасытной и могущественной магии, что жила в ее сердце…

Волшебное поле, расширяясь, затрещало и заискрилось электричеством. Выпустив его из рук, Ария обессилено повалилась на колени — без поддержки Ковена, ее силы были ограничены. Но… Но их должно хватит на обычных разбойников.

Разряд тока вызвал судорогу у мечников. Оба затряслись и рухнули наземь.

Стихло.

Ария слышала, как быстро бьется собственное сердце, а от тяжелого дыхания разболелась грудь. Слабость отравляла ее. Но было тихо… Она победила.

Ведьма ликующе улыбнулась.

Выпрямилась, однако встать с колен еще не могла — не хватало сил.

Вдруг над ухом разнесся скрежет меча, вынимаемого из ножен. Через мгновение холодное лезвие прильнуло к ее белой шее, а грубая мужская ладонь схватила за волосы и с силой натянула, вынуждая Арию запрокинуть голову.

Она оскалилась, как разъяренный зверь, попыталась вызвать новый магический удар… Безуспешно. Она была слишком измождена.

Над ведьмой склонялся ужасный человек с ершистой серой бородой, хищной ухмылкой и длинным, идущим через правый глаз, уродливым шрамом.

— Кто ты? — ее голос так ослаб, что Ария вспыхнула гневом. Ей нельзя быть такой хилой! Нельзя!

— Посланник, — незнакомец осклабился.

— С каких пор посланники перерезают глотки? — прорычала она.

— С тех пор, милочка, как перерезание глоток стало посланием. Это привет от Ковена.

Ария вмиг притихла и побелела. Запал гнева погас, ему на смену пришел удушающий ужас. Она почувствовала холод, не кожей, не телом, а душой. Наверное… Наверное, так ощущается прикосновение смерти?

Раздался цокот копыт, ржание и крики подгоняющего всадника. Что это? Костлявая скачет за ее душой?

Нет… Нет! Ария вдруг поняла, что этот звук доносится из реального мира, что кто-то стремительно быстро приближается.

Ее палач оторопел на мгновение, обернулся…

Словно бы из ниоткуда на поляну выскочила резвая пегая лошадь, оседланная мужчиной в блестящих латных доспехах. Широким и точным размахом он вдарил по разбойнику и снес голову ему с плеч. Она отлетела в сторону и закатилась под куст чертополоха. Арию чуть не вырвало.

Тело палача мгновение стояло на месте, словно не поняло, что лишилось главной своей части, но вдруг меч выпал из омертвевших рук, и оно рухнуло наземь.

Всадник лихо развернул свою лошадь, натянул поводья, заставляя ее замедлиться. Пегая недовольно наклонила голову, замотала ею и затопталась на месте, словно бы не могла стерпеть ни секунды без движения.

Ария ошарашенно уставилась на всадника. Кто… Кто он?!

На доспехах виднелась красивая гравировка в виде единорога, окруженного фантастическими растениями, у седла висел щит с таким же символом. Его меч, тонкий и острый блестел на зимнем солнце, широкий алый плащ был расшит золотыми нитями.

Это не путник с дороги, не наемник и даже не один из местных вассалов. Ария сразу поняла: это рыцарь.

Только что он здесь забыл? Все рыцари либо разоряют южные земли, либо растрачивают награбленное там же золото в столице.

Ария поднялась с трудом, встала к нему боком, готовая в крайнем случае сразу же сбежать. Он появился очень вовремя… Слишком вовремя. Это совпадение? Ария не верила в совпадения. Так называют либо чужой хитрый план, либо насмешку судьбы.

Рыцарь поднял забрало своего шлема. Под ним оказалось на удивление красивое для воина лицо: тонкий нос, острый, как у плута, подбородок, большие искрящиеся зеленью глаза, полные веселья, наглости и хитрости. Высокий лоб прикрывали крупные каштановые кудри.

Рыцарь ухмылялся самодовольно и игриво. Только что снес голову незнакомцу… И нисколечко не переживал.

Он уже начал ей нравиться.

Но Ария сразу отогнала эту мысль. Такие мужчины… Хитрые, необузданные, энергичные… Мужчины с сомнительной моралью и чрезмерно развитым эго, которых опытная женщина чует за версту (а Ария была опытной женщиной), ей противопоказаны. Лишь таким мужчинам удавалось завоевать ее расположение. И они, все как один, воспользовавшись этим расположением, вскоре втаптывали Арию в грязь.

— Какая интересная неожиданность, — незнакомец подвел лошадь ближе к ведьме и ловко спешился, — настоящая дама в беде! Я думал, что в наше время бывают лишь дамы, которые сами приносят беды.

— Покуда вам знать, что я не из таких дам? — Ария раздраженно наморщила нос, — если вы не заметили, то после меня осталось четыре трупа, — она указала на лежащих неподвижно разбойников, — то, что один из них подошел слишком близко… Я бы и с ним справилась. Меня не нужно было спасать.

— Позвольте, миледи, — рыцарь ухмыльнулся. Ария затряслась раздраженно от его улыбки и уже с трудом сдерживала пламя, так и норовившее разгореться в сердце, — но пока вы собирались справиться с последним, я обезглавил еще шестерых вокруг этой поляны. К тому же, при всем моем восхищении вашей храбростью и силой… Я более чем уверен, что четыре этих ваших трупа все еще дышат.

Ария скуксилась неуверенно, пригляделась к тем, кого задело ее магией… Их спины чуть заметно вздымались и опускались. Проклятье! Она совсем ослабла.

— Они… Оглушены, — ведьма сложила руки деловито, — верно. К чему бессмысленное кровопролитие?

— По всей видимости, дорогая миледи, вы не до конца понимаете значения слова «труп»…

— Я не миледи, — буркнула она. Как же… Как же он ее бесил! Бесил так сильно, что она с трудом сдерживала желание накинуться на него, расстегнуть ремни доспехов, стянуть с него рубашку и… Ария разозлилась на саму себя и поспешила отогнать эту мысль. Та оказалась куда более хваткой, чем ведьма надеялась.

— Не миледи? Какая жалость! Впрочем, вам повезло… Девица? Сударыня? Госпожа? — он самодовольно выпрямился, — мне совершено плевать на сословия, если я вижу перед собой такое чудное личико.

— Вы без предубеждений? Надо же, какой просвященный рыцарь! — съязвила она.

— Да, я такой! Просвященный, храбрый и готовый получить свое вознаграждение!

— Вознаграждение?! — она сощурилась недовольно.

— Конечно! Разве вам в детстве сказок не рассказывали? Храбрый рыцарь за спасение дамы получает от нее поцелуй. И я со всей скромностью и почтением готов принять этот щедрый дар. Но должен предупредить вас, дорогая, что я прекрасно целуюсь, и вам наверняка захочется продолжения. К счастью, мы живем в просвященный век…

Ария не выдержала, раздражение ошпарило грудь изнутри, она вскрикнула:

— Еще хоть слово, сэр как-вас-там, и я голыми руками вас кастрирую!

— Боюсь, мое достоинство надежно защищено под этой броней, дорогая.

— К вашему сведению: я прекрасно знаю, как расстегивается и снимается эта броня, душенька.

Он усмехнулся громко и, довольно качнув головой, проговорил:

— Вы только что стали в разы интереснее, дорогая. Как вас зовут?

— Ария, — почему-то она не могла не ответить ему. Губы сами собой растянулись в улыбке, — а вы?..

— Небеса! Я не представился? Где мои манеры! — он театрально, комедийно, поклонился и проговорил с напускным пафосом, — сэр Артур Догейн, к вашим услугам.

Ария вздрогнула и удивленно на него уставилась.

— Догейн? — она нахмурилась, — как леди Катрина Догейн?

— О, вы знаете мою сестру? — он немного напрягся.

— Не совсем. Я слышала о ней… — соврала она. Арии снова попался на глаза единорог на щите рыцаря, — ваш герб — единорог? — когда Артур кивнул, ведьме подумалось: «Иронично. Она действительно единорог».

— Что ж, Ария, дорогая Ария, — проговорил он нараспев, — я провожу вас до дома.

— В этом нет необходимости, — хотя глубоко внутри ей бы этого хотелось… Нет, это все осложнит! Когда она станет королевой — сможет заводить себе столько любовников, сколько пожелает. А сейчас не время, — я могу о себе позаботиться.

— Да-а… Тут такое интересное дело, дорогая Ария, — что-то угрожающе мелькнуло в его взгляде, — мне дико любопытно, зачем головорезам понадобилась нападать на вас… При всем моем уважении, не похоже, чтоб у вас имелось что-то ценное. Еще более мне интересно, как хрупкая и безоружная девица уложила аж четверых здоровых мужланов.

— Любопытство — опасная черта характера, — попыталась она отмахнуться, не заметив, как сами собой сжались в напряжении кулаки.

Но он это заметил. И решил надавить. Движение его рук было таким быстрым и стремительным, что Ария не успела ничего предпринять. Она лишь вздрогнула, интуитивно отстраняясь, но отпрянула недостаточно далеко, и лезвие рыцарского меча уперлось ей под подбородок.

— Второй раз за день мне приставляют меч к горлу, — прошипела она, надеясь ехидством отогнать страх. Не сработало.

— Стоит задуматься, что вы делаете в своей жизни не так, — ответил Артур сухо. В его голосе не осталось кокетства, игривости и хитрости. Он снял все свои маски, открыв разгневанное, напряженное и подозревающее всех вокруг истинное лицо, — в этих краях, — заговорил он четко и медленно, — пропали мои люди. Двое из них — благородных кровей. Вассал и паж. Я намерен выяснить, кто в этом виновен.

— Как же мой поцелуй? Он вас больше не интересует?

— Меня интересует ваша причастность к пропажам.

— Хотели пробраться ко мне домой и все разнюхать? Вы не настолько красивы, чтобы делать ставку на обаяние.

— Вы недооцениваете мою харизму. Либо делаете вид, что она на вас не влияет. В любом случае это значит, что я уже победил, — Артур снова ухмыльнулся.

— Я не знаю ничего, про исчезновения, сэр Догейн, — процедила Ария сквозь зубы. Она соврала. Она точно знала, кто виновен в этом… Но рыцарь ей не поверит. Даже сообразительный рыцарь.

На ее удивление Артур отвел меч от ее содрогающейся от страха шейки и спрятал его в ножнах. Неужели купился? Нет, он смотрел все с тем же недоверием, с тем же не скрываемым интересом и той же жестокостью, что в любой момент могла превратиться в повод для убийства или необузданную страсть.

— Хорошо, — сказал он, гордо подняв голову. Вдруг улыбнулся на удивление мягко… Эта способность менять лица пугала до дрожи в коленях и будоражила все внутри. Он взобрался на лошадь, натянул поводья, заставляя пегую развернуться, — если вы ничего не знаете — напирать не буду, — он уж двинулся прочь, как вдруг замедлился, и проговорил, не глядя на Арию, — но если вы соврали… Если я узнаю, что вы к этому причастны… Знайте, я не побоюсь убить женщину, если она того заслуживает.

И ударив лошадь по ногам, он направил ее галопом в сторону замка.

Глава 15. Несносный рыцарь

Замок короля, куда монарх и его родственники уезжали во время сезона охоты, и где принц Лансер почему-то решил провести смотрины невест, встретил Артура холодной тишиной и удручающей безлюдностью.

Не так он себе представлял загородную резиденцию правителя. Где дамы столь же прекрасные, как и легкомысленные? Где реки вина и горы еды? Где барды, пляски и турниры?

Если Его Высочество предпочитает проводить досуг в таком покое, в таком уединении… Небеса! Как же скучно будет во время его правления! Оставалось только надеяться, что церковь устроит новый священный поход, иначе Артур точно подохнет от тоски.

У моста, перекинутого через ров, рыцаря остановил один из дозорных. Сэр всунул ему письмо от принца, которое пришло несколько дней назад, и в котором бегло и туманно говорилось, что сопровождающие его сестры, леди Догейн, исчезли при необъяснимых обстоятельствах, а сама Катрина находится в серьезной опасности.

Артур всегда знал, что ему не быть благочестивым мужем, примерным отцом или надежным другом. Потому, еще когда он ходил пажем у одного престарелого лорда, он решил, что должен стать, по крайней мере, отличным старшим братом.

Медлить, посылать гонца с ответом и связываться с лордом Догейном он не стал. Не теряя зря времени, рыцарь отправился на помощь к Катрине.

Дозорный почти сразу узнал королевскую печать и, махнув рукой стражникам, что дежурили на стене, дал команду раскрыть ворота.

Пока две широкие и тяжелые двери с грохотом отворялись, Артур внимательно оглядывался по сторонам, выискивая странности. «Сопровождавшие леди Догейн подданные исчезли в лесу при неизвестных и необъяснимых обстоятельствах. Среди пропавших: вассал лорда Догейна Бродерик Весдап, а так же паж — лорд Бенжен из дома Гроттунгов», — так говорилось в письме.

Артур всю дорогу ломал голову над формулировкой: «необъяснимые обстоятельства». Разбойники, дикие звери, мятежники — это объяснимо. Это тревожно, недопустимо и требует не только разбирательств, но и самой жестокой расправы, но это объяснимо. Какие еще причины исчезновения могут быть?!

Рыцарю невольно вспомнилась та странная девушка, Ария, которую он повстречал в лесу. Она уложила четырех амбалов голыми руками и даже не порвала платье. И явно что-то скрывала, хоть и утверждала обратное.

Быть может, зря он ее отпустил?..

Артур мотнул головой, отнекиваясь от этого предположения. Нет. Он не мог ее задержать. Он не имеет ни малейшего представления, что именно здесь произошло. А хватать крестьян короля и вешать на них самому неизвестные преступления — не самое лучшее начало для знакомства с наследным принцем.

Когда ворота отворились, рыцарь въехал в замок. Гарнизонных здесь оказалось намного больше, чем он ожидал увидеть. Они суетились, проверяли крепость стен, целостность своих доспехов, самочувствие лошадей. Слышался спешный и нервный стук кузнечного молота о наковальню.

Если бы Артур не был полностью уверен, что Виникайны, королевская династия, не планируют очередной поход на соседей, решил бы, что принц Лансер готовится к войне.

Один из дозорных принял его лошадь, когда рыцарь спешился — конюх был слишком занят, осматривая королевских скакунов.

— Щит и все вещи отнесите ко мне в комнату, — отрезал Артур, хмуро заглядывая в глаза солдату. Такая суматоха вокруг, как бы у этого лупоглазого юнца не зачесались руки что-нибудь стащить… — если обнаружу, что чего-то не хватает — своими руками выпорю. Поверь, жалеть не буду. Ты для этого недостаточно симпатичный.

Дозорный нервно сглотнул и судорожно закивал. Когда он повел пегую в стойло, Артур самодовольно улыбнулся.

— Сэр Догейн, я полагаю? — послышался оклик сзади.

Артур обернулся. На ступенях, что вели в башню, его встречал невысокий и слишком щуплый для местных краев мужчина с черными, аккуратно уложенными волосами, острыми чертами лица и хитрым взглядом.

Ассирец? Неожиданно. Рыцарь осторожно приблизился.

— Меня зовут Натаниэль, — представился он.

«Точно ассирец! Вот же хитрая змеюка, прокрался королю под крылышко», — подумалось Артуру. Он недолюбливал ассирцев. Был на войне против них, потерял под градом ассирских стрел много хороших товарищей и, как и все воины, сражавшиеся тогда во имя короны, был крайне разочарован вдруг заключенным с ними миром. Чего ради, спрашивается, он воевал? Чего ради умирали бравые герои?

— Я сенешаль этого замка, — Натаниэль же продолжил.

— Сенешаль? — Артур брезгливо дернул бровями, — вы не слишком хилый для сенешаля?

— Я прекрасно справляюсь со своими обязанностями, — в голосе Натаниэля зазвучало крайнее раздражение, — не сомневайтесь.

— Если никто не будет в вас сомневаться, сенешаль, как вы станете лучше? Нужно развиваться, возвышаться над своими пороками… Критики — лучшие помощники в этом деле! — он просто не мог пройти мимо ассирца и не поглумиться над ним. Не мог и все тут.

— О, как это мило с вашей стороны! — саркастично протянул Натаниэль, — такая забота… Вы случайно не знакомы с сэром Размундом? Чутье подсказывает, что вы бы нашли с ним общий язык.

— Размунд здесь? — Артур ухмыльнулся с неожиданной теплотой, — впрочем, чему я удивляюсь? Старый пес ни дня не проживет, не потершись о королевские ноги своего хозяина!

Натаниэль чуть заметно ухмыльнулся, но постарался это скрыть, чтобы грубиян не решил вдруг, будто он забыл его нападки.

Кивком он пригласил рыцаря проследовать за ним в башню.

В узких холодных коридорах было пусто. И темно. Не все факелы горели, видимо, даже королевской семье иногда приходилось экономить… Возможно, в этом и был смысл. Во дворце, в столице, слишком много придворных, слишком много почитателей и завистников. Перед всеми ними нужно держать марку, нужно жечь свечи нещадно, нужно украшать одежды вышивкой и каменьями, нужно тратиться на трубадуров, турниры, заморских поваров… А тут? Тут нет никого, кроме вассалов короля, которые и так всецело ему преданы. За исключением Катрины. Но Катрина здесь в таком положении, что сама должна производить впечатление.

Интересно, как она тут? Раз принц не поленился разыскать Артура, который весьма виртуозно прятался в самых дорогих и шумных тавернах столицы, то Катрина по меньшей мере ему понравилась. И неудивительно. Сэр Догейн не сомневался, что если в мире действительно существуют ангелы, то его сестра — одна из них.

Натаниэль повел гостя на верхний этаж. Стало теплее, послышались голоса и топот слуг. В коридоре им повстречались две прелестные служанки, на которых Артур задержал неприлично долгий и бесстыдно внимательный взгляд.

Девушки отозвались смущенными улыбками, покраснели, а потом, перешепнувшись, захихикали.

У Артура внутри потеплело.

— Я надеюсь, — вдруг буркнул Натаниэль, — вам хватит порядочности не мешать нашим слугам работать, — конечно, он заметил этот обмен взглядами.

— Вы слишком строгий для ассирца, — отозвался Артур, — вы все ведь только и можете, что говорить о прекрасных дамах и всех прелестях общения с ними.

— Я вижу, вы очень глубоко изучили культуру моего народа. Похвально, ничего не скажешь. Я тоже неплохо знаю вас, эквейцев… — Он резко развернулся и строго оглянул гостя, — поэтому повторю, ведь с первого раза вы все почему-то не понимаете: не трогайте слуг короны. У них много забот. К тому же я не потерплю бастардов в этом замке.

— Ладно-ладно, — рыцарь изобразил гротескное раскаяние, — не притронусь я к вашим чудным служаночкам. Полагаю, и крестьянских девок хватит.

Натаниэль стиснул губы недовольно, но протестовать не стал — видел, что в этом нет смысла. Ему показалось крайне удивительным, что у такой достойной и чистой леди Догейн может быть такой невыносимый и порочный брат.

— Я как раз видел в лесу одну девицу… — Артуру невольно вспомнилась Ария. Хотя он продолжал подозревать ее, не мог отрицать, что странная девушка крайне привлекательна, — черноглазая, с такими пышными черными волосами… Дерзкая. Люблю дерзких девиц, они оказываются самым страстными, — рыцарь знал, что Натаниэль его и не слушает, впрочем, продолжал, — и кожа у нее такая белая, чистая. У крестьянок никогда такую не видел. И кость тонкая. Уверен, Натаниэль, она точно чья-нибудь внебрачная дочурка, уж больно аристократично выглядит. И имя у нее совсем не крестьянское… Ария.

Натаниэль резко остановился. Артур различил, как вдруг сжались в крепкий кулак его пальцы.

— Ария? — сенешаль недоуменно его оглянул.

— О. Вы знакомы?

— Нет.

— Слишком резкая реакция на имя незнакомой девушки, сенешаль, — Артур ухмыльнулся самодовольно. Ну конечно. Служанок не трогай, бастардов не плоди, а сам, как пить дать, спит с этой чертовкой из леса!

— Ладно, — Натаниэль развел руками, — отрицать не буду. Я ее знаю.

— Что ж. На чужое посягать не буду, сенешаль.

— Я ее знаю, но не говорил, что как-либо с ней связан! — рыкнул он, явно задетый.

— Да-да, конечно! Как скажете… — Артур уж снова двинулся по коридору, как сенешаль остановил его, осторожно приблизившись и уложив руку ему на плечо.

— Дело в том, сэр Догейн, — заговорил он быстро и нервно, — что с этой девушкой якшается сэр Размунд.

— Размунд? — Артур удивленно поднял брови, — серьезно?

— Он скрывает это. Не знаю почему.

— И откуда вам известна его тайна?

— Я сенешаль. Я знаю тайны всех вассалов, бывающих в этом замке.

Стоит ли верить? Артур сомневался. Как-то все… Неоднозначно. Но сделал вид, что поверил. Иначе проклятый ассирец не отвязался бы.

— Пойдемте, — скомандовал Натаниэль, — Его Высочество ждет вас, — впрочем, прежде чем развернуться и последовать в парадный зал, Натаниэль прибавил, — надеюсь, вы не скажете Размунду, что я знаю о его маленьком секрете… — сенешалю не хотелось рассчитывать на порядочность Артура. Видно было, что он ею обделен. Но у него не оставалось выбора.

— Конечно! Все только между нами! — рыцарь улыбнулся, пряча за ухмылкой признаки вранья.

Заметил ли их Натаниэль? Наверняка заметил! Рыбак рыбака, как говорится… Артур почти сразу понял, что сенешаль также изворотлив, хитер и внимателен, как он сам. Скрывает ли он что-то? Черт его поймет… Но рыцарь хорошо знал самого себя и не сомневался: он не успокоится, пока не выведает секреты ассирца.

Вскоре показалась дверь в главный зал. Во всех замках она была одинаковой. Выше и шире прочих, чтобы множество гостей и бессчетное количество слуг могли беспрепятственно входить и выходить, крепкая, на тот случай, если кто-то из пьяных вассалов захочет проверить ее на прочность, с плоским кованным узором, для… Черт его знает для чего. Артур так и не понял, зачем украшать дверь. Никакого практического предназначения. Впрочем, дамам это должно нравиться. Они любят бессмысленные украшения.

Натаниэль раскрыл дверь и пропустил Артура вперед.

— Какая учтивость! — съязвил тот, проходя в душную комнату, — я прямо чувствую себя самой красивой дамой на балу. Ох, Натаниэль, ох негодник!

Сенешаль уставился на него разгневано и смущенно. Рыцарь блеснул улыбкой. Бедный ассирец не подозревал: когда Артур оказывался в обществе аристократов — тут же становился еще несноснее. Словно бы назло напыщенным и надушенным лордам, которые даже слово «дерьмо» произносили задыхаясь и краснея.

Артуру давно уже это вошло в привычку, ему и не нужны были щуплые пижоны, чтобы стать невыносимым — достаточно общества более трех человек.

И в комнате набралось необходимое количество. Рыцарь сразу распознал Размунда, сидящего за одним из центральных стульев у обеденного стола. Стоило звонкому голосу гостя разнестись по залу, вассал раздраженно закатил глаза — это была его типичная реакция на появление Артура, которого он хорошо знал по войне в Ассирии и одном из походов на южные земли.

Рядом, на соседнем стуле, устроился молодой человек, чуть младше брата Катрины, с темными волосами, ярким, даже ярым взглядом и волевым носом. Видимо, это и есть принц Лансер.

У разожженного камина стоял пузатый старик с тоненькими усишками над верхней губой, когда-то это было в моде, и поистине впечатляющим вторым подбородком.

Занятная компания…

— Я вас оставлю, — вдруг раздался голос сенешаля и, прежде чем Артур успел выдать прощальную шутку, Натаниэль скрылся за дверью.

Вот уж в чем ассирцы и были мастерами, так в быстром и стремительном отступлении!

— Сэр Догейн, — тот, кого Артур счел принцем, поднялся и вышел к гостю, — рад вашему прибытию.

— Ваше Высочество, я полагаю? — рыцарь с вымученным почтением кивнул. Тут его словно передернуло. Как же он не любил кланяться, льстить и повиноваться!

— Да, — подтвердил Лансер, — я надеюсь, что мы не оторвали вас от важных занятий, но дела обстоят хуже некуда…

— Что вы, Ваше Высочество! Насколько я знаю сэра Догейна, все его занятия сводились к посещению кабаков и ссорам с аристократами! — вдруг выпалил Размунд.

— Размунд! — рыкнул принц, — сэр Догейн мой гость, где твое уважение?

— Действительно, Размунд! — Артур шутливо нахмурился, — я очень задет твоими словами! Как ты мог забыть про бордели? — Лансер недоуменно оглянул рыцаря, Разумнд опять закатил глаза, а стоявший у камина Дузмар ностальгически улыбнулся, — бордели такая же неотъемлемая часть моей жизни, как кабаки и ссоры с аристократами!

— Дело касается жизни вашей сестры! Я рассчитывал, что вы будете более серьезным… — процедил принц как-то по-детски обижено.

— Ваше Высочество, — Артур сел на стул по правую руку от Размунда, — если вы искали кого-то серьезного, то прислали не за тем Догейном. За серьезное в нашей семье отвечает мой отец. Я же предпочитаю смеяться в лицо опасности и при возможности отстегивать ей обидные обзывательства, — принц уж хотел что-то сказать, но Артур не дал ему шанса и сам заговорил, — но я хочу заверить вас, что если дело касается моей сестры… Я готов сделать немыслимое ради нее. Своим способом. В своем стиле. С ухмылкой на лице и порцией пошлых шуточек на языке.

Принц крепко стиснул губы, но спорить не стал, решив, что, каким бы ни был сэр Догейн, он единственный, кто сможет увести Катрину отсюда. Он уговорит ее, а если она не согласится… Что ж. Брат имеет полное право увезти Катрину силой.

— Так в чем проблема? Ваше письмо, при всем моем уважении, никуда не годится. Что значит «пропали»? Что значит «необъяснимые обстоятельства»? Я в полном замешательстве, Ваше Высочество! Мне нужен меч, траурный костюм или инквизитор?

— Ваши подданные пропали, сэр Догейн, — впервые заговорил Дузмар, — исчезли. Но мы думаем, что это вина того, кто угрожает вашей сестре.

— Кто угрожает моей сестре? — Артур так резко переменился в лице… Хитрый взгляд и ироничная ухмылка сменились ярым взором и грозным оскалом.

— В этих краях его зовут Хозяином Зимы. Он фейри. Король-фейри, — ответил пожилой вассал.

Рыцарь застыл, внимательно уставившись на старика. Нахмурился, пытаясь понять, шутит он или нет.

Лицо Дузмара оставалось невероятно серьезным.

— Король-фейри? — переспросил Артур, медленно выговаривая слова.

Дузмар ответил: «Да», — Размунд и Лансер подтвердили это кивками.

— Милорды… Скажите честно, сколько вы за сегодня выпили? — рыцарь вдруг вскочил, — и давно ли вы пьянствуете? Если вы собираетесь продолжать в том же духе — я немедленно увезу отсюда свою сестру!

— Сэр Догейн, — принц тоже поднялся и схватил его за локоть, призывая успокоиться, — мы не пьяны, хотя в это сложно поверить, я понимаю. Но вы правы кое в чем. Леди Догейн нужно немедленно увести отсюда, — Артур резко вырвал руку. Лансер, сдерживая раздражение, продолжил, — вы вправе не верить нам, сэр. И будь у нас больше времени… Я бы нашел способ доказать вам, что это правда. Но времени у нас нет. Каждый день, каждый час, проведенный леди Догейн в этих краях, приближает ее к ужасной участи, к заключению в ледяных цепях проклятого фейри! Я не допущу этого, сэр Догейн! Вы сказали, что все сделаете ради своей сестры, так вот… — Лансер поднял взор и уверенно заглянул Артуру в глаза, — я тоже сделаю все, ради ее благополучия. И если ради ее свободы, ради ее счастья, я должен буду с ней расстаться… Что ж. Я это сделаю.

Тут принц заметил, что и Дузмар, и Размунд оглянули его как-то странно. С тоской, с пониманием и с гордостью. И Лансер вдруг почувствовал себя настоящим мужчиной. Хотя он сражался во многих битвах, брал многие крепости, покорял многих женщин… Но именно сейчас, отодвинув свои интересы, свои желания ради той, кого он полюбил, неприлично быстро и безрассудно сильно, он ощутил себя достойным своего меча, своего титула, своего Дома. Ему оставалось лишь надеяться, что все это сделает его достойным Катрины… И что Небеса, увидев его самоотверженность, помогут принцу и его избраннице остаться вместе.

— Как это мило с вашей стороны, Ваше Высочество, — голос Артура стал резким. Он не понял и не разглядел того, что сразу распознали Дузмар и Размунд. Сэр Догейн не знал любви, ему знакомы была лишь страсть. Он не знал, как порабощает это чувство. Не знал, как оно вынуждает даже последнего эгоиста жертвовать всем и вся. Он не знал, потому — заподозрил подвох, неладное. Однако признаваться принцу в своем недоверии — верх глупости. Потому рыцарь лишь сказал, — я увезу Катрину домой. Но потом… Вернусь сюда и помогу вам в поисках моих людей. Ведь не могли они совсем сгинуть! Хотя бы тела должны были остаться…

— Это справедливо, — согласился принц и протянул рыцарю ладонь.

Артур не скрыл удивления. Наследник не требует поклонов и лести? Что это? Ловкая игра в доброго монарха или истинное, столь редкое в эти времена благородство?

«Время покажет, — подумалось Артуру, — каково его лицо», — и без смущения и почтения, так, как если бы перед ним стоял заправский рыцарь, он пожал принцу руку.

Глава 16. Королевский приказ

Цветы розы уж покрыла тонкая ледяная пленка. И хотя этот сорт невероятно долго сопротивлялся морозу, зима намеривалась нанести последний удар по храбрым и благородным бутонам, превращая нежные алые лепестки в безжизненные осколки холодного хрусталя.

Катрине от мысли, что зима всегда побеждает, так или иначе, стало тревожно. Ведь это значило, что зима победит и ее…

Хозяин продолжал сниться леди Догейн. Она все чаще видела его в своих дремах, все отчетливее распознавала его лицо, бесстрастное и жесткое, все явственнее ощущала морозные прикосновения его рук, тяжелое и настойчивое давление его тела, прижимавшегося к ней…

Ярость вдруг ошпарила ее кипятком, отгоняя промерзлые образы из снов. Как… Как он смеет так с ней обращаться?! Как он смеет объявлять ее своей, не справившись даже о ее мнении?! Как смеет похищать ее людей? Как смеет отбирать у нее Бенжена?! И как смеет после всего этого отравлять ее сны своим появлением?! Насылать на нее столь мерзкие, столь постыдные мысли, столь запретные и противоречивые чувства?!

Сощурившись со злости, стиснув губы так крепко, что они запульсировали, Катрина схватила один из бутонов и сжала тонкими, покрасневшими от холода пальцами. Пожухлые и уж подсушенные лепестки треснули, словно бы стекло, и рассыпались в прах прямо в ее ладони.

Легкое дуновение ветра, будто специально подосланного к ней, снесло остатки гордого цветка и развеяло по серой дорожке аллеи.

«Быть может, — подумалосьКатрине, — цветок и умирает под натиском зимы… Но я не цветок. Я не сдамся. Ни за что не сдамся…».

Тут вдруг на смену решительности пришло отчаяние. Страх не желал отпускать Катрину из кандалов и сильнее натянул цепи. Она почувствовала себя такой слабой, такой одинокой… Лансер был рядом, Лансер поддерживал ее, защищал ее. Но был ли он в безопасности? Она потеряла всех своих защитников за такой короткий срок…

«Небеса! — леди Догейн с трудом сдерживала слезы, — хоть бы случилось что-нибудь хорошее. Хоть что! Самая малость… Мне нельзя, нельзя терять надежду! Но, Небеса, как сложно ее сохранить!».

За спиной раздался хруст — засохшая ветка сломалась под чьим-то сапогом. Катрина вздрогнула от испуга. Она уж боялась оборачиваться. Что ее ждет? Очередная плохая новость? Очередное ужасное видение? Очередная таинственная встреча?

Быть может, если не поворачиваться — удастся остановить время? Если бы… Если бы это только было возможно!

— Катрина, — послышался знакомый голос. Голос родной, согревающий все внутри. Голос, который так давно к ней не обращался…

Она резко оглянулась, застыла изумленно, не в силах поверить своим глазам.

— Артур! — улыбка сверкнула на лице, возвращая ему всю прелесть, всю красоту.

Катрина бросилась к брату, подскочила, обнимая за шею. Он ловко и крепко обхватил ее за талию и прокружил в воздухе. Она была такой легкой, такой тоненькой! Артура объяло желание никогда и никому ее не отдавать.

Ведь мужчины… Мужчины ничего не смыслят в такой красоте! Мужчины уродуют, портят, ломают чистых, изящных и добрых дев, как Катрина. Мужчины гасят пламя в их сердце, лишают блеска их глаза…

Нет… Нет! Он знает мужчин! Он ее не отдаст! Ни рыцарю, ни лорду, ни принцу, ни фейри, если таковые вообще существуют!

— Артур… — после быстрого и захватывающего дух кружения, Катрина ловко встала обратно на землю. Каблучки ее туфель звонко цокнули о каменную кладку. Она оглянула брата с нежностью и теплотой. Но вдруг ее брови сердито сдвинулись, алые губки чуть раскрылись, оголяя белый оскал. Катрина быстро и неожиданно, как кошка, хлестнула брата по лицу. Совсем не больно, но у Артура, впрочем, в глазах заискрилось от обиды и страха. — Где тебя носило?! Почему ты так долго не возвращался домой?!

— Я… — он и не знал, что ответить. Сумел лишь изобразить раскаяние на лице и шире раскрыл веки, придавая взгляду невинность и чистоту.

Но Катрина не купилась. Конечно, нет! Ведь они росли вместе, сестренка знала все его маски, все его роли, все его хитрости и уловки.

— Просиживал в тавернах, проигрывал деньги… — зашептала она осуждающе, но вместе с тем — с жалостью к брату.

— Я отослал большую часть своих денег отцу, — буркнул он, оправдываясь.

— Ты совсем забыл меня, Артур, — она вдруг отстранилась, — какое мне дело до твоих денег?! Я беспокоилась. Никаких вестей от тебя не приходило. Сиди, гадай где ты, с кем ты…

В сердце кольнуло от воспоминания. Катрина не забыла, как вечерами глядела в окно, надеясь, что сейчас раскроются ворота и во двор въедет живой, здоровый, по-прежнему несносный Артур. Но ворота так и не раскрылись. Она помнила, как вскакивала утром с постели, бежала в главный зал, надеясь, что там, подле отца, устроившегося у камина, сидит ее брат и рассказывает о своих подвигах и приключениях. Но каждое утро отец глядел на пламя в очаге в полной тишине и в полном одиночестве…

Она боялась за брата и злилась на него. Особенно сейчас, когда он стоял тут перед ней, сверкая хитрой ухмылкой, живой и здоровый…

Впрочем, вместе с тем, она была совершенно счастлива, что он стоял тут перед ней, виновато улыбаясь, целый и невредимый.

— Как ты тут оказался? Зачем? — она снова приблизилась, обняла его крепко и вжалась лицом в его грудь.

— Я приехал за тобой, сестренка, — отозвался Артур.

— За мной? В смысле?!

— Мы возвращаемся домой.

— Что? Нет! — Катрина отскочила, грозно распрямилась, словно готовая драться, — Бродерик пропал и Бенжен… Бенжен же еще совсем мальчишка, Артур!

— Я отвезу тебя домой, а потом вернусь сюда и помогу принцу их найти. Во имя Небес, Катрина! Ты-то что можешь сделать? Поедешь с нами в лес, будешь командовать гарнизонными? А если это не какие-нибудь разбойники, а еретики или предатели короны? То что? Будешь сражаться вместе с нами?

Леди Догейн насупилась, отвернулась. Она вновь почувствовала себя маленькой девочкой, поучаемой старшим братом.

Катрина понимала: он прав, ей тут делать нечего, но почему-то не могла отделаться от мысли, что если уедет, спрячется в тепле и уюте родного дома — предаст своих людей.

Потому она не желала так просто сдаваться:

— Я поговорю с Его Высочеством. Он убедит тебя, что я должна остаться…

— Его Высочество и прислал за мной, Катрина, — ответил Артур раздраженно.

Леди Догейн застыла недоуменно. Но как… Ведь совсем недавно они об этом говорили! Ведь совсем недавно он признал за ней право остаться, право проследить за ходом поисков. А потом, не сказав ей ни слова, вызвал ее брата?

Что это за ребячество? Что это за мужчина, который действует за спиной и боится поговорить с ней самостоятельно? Она не ожидала такого от Лансера. Он казался… Другим. Сильным, храбрым, благородным. Тем, кто без труда ее защитит.

В сердце кольнуло. Защитит ли? Если он не таков, каким кажется, или каким Катрина сама себе его нарисовала? Может, он слабее, чем она думает?

Тогда… Тогда уехать будет правильно, логично. Та девушка в лесу, Ария… Она была права в чем-то. Какой смысл в мучениях Бродерика, Бенжена, всех пропавших, если Катрина, та, кого они защищали, пострадает? Если ледяные руки Хозяина Зимы доберутся до нее?

— Мне нужно подумать, — шепнула она устало. И все же решиться отступить было непросто.

— Ты должна понимать, что я увезу тебя, даже если ты этого не захочешь, — заявил Артур строго, но с сожалением.

— Мне. Нужно. Подумать, — рыкнула она в ответ, развернулась резко и скрылась за арочным проходом в сад.

Ветер усилился, растрепал волосы, заплетенные в тугие сложные косы. Застонали, протяжно и устрашающе, голые ветви кустарников и деревьев, заскрежетали засохшие листья розы. Послышался еще один звук, чуть различимый, доносящийся словно бы из другого мира… Этот звук был голосом, что ветер послушно разносил по округе. И у Катрины почему-то не было сомнений, что голос этот обращается к ней.

Мурашки пробежали по спине, леди Догейн поежилась, зажмурилась, надеясь, что вместе со зрением пропадет и слух. Но он только усилился, в темноте сомкнутых век начало вырисовываться бледное угловатое лицо, тонкие губы, глаза с хищным холодным взглядом, серебряные кудри, как львиная грива.

И голос ветра тут же усилился. Приобрел уже знакомую и уже ненавистную хриплость.

«Катрина… Катрина», — он звал ее. Или, быть может, издевался? Или давал понять, что ей от него не скрыться. Что он выбрал ее, и не имеет значения, что она об этом думает. Выбрал и все. Точка.

Что ей оставалось делать?

Катрина хотела бороться. Лансер желал, чтобы она сбежала. Хозяин Зимы ждал, когда она смирится.

Но какой из всех этих вариантов правильный?

«Катрина… Катрина», — ветер продолжал напевать ее имя. Неожиданно нежно, как-то напутственно. Голос хотел успокоить ее, хотел убедить ее, что его владелец вовсе не страшен.

А вдруг… Вдруг это так? Вдруг Хозяин Зимы не столь ужасен, как леди Догейн его себе представила?

Нет. Нет! Он сбивает ее с толку, гипнотизирует, как змей несчастного кролика.

Катрина сжалась, напряглась, отгоняя дурман, который так просто навеял на нее ветер.

Зима уж почти подползла к земле. Вероятно, и ее хозяин становился сильнее.

— Катрина, — вдруг раздалось совсем близко.

Так близко… Так опасно близко!

Она открыла глаза, но на свое счастье обнаружила перед собой не могущественного короля-фейри, а принца Лансера.

Она уж улыбнулась ему. Ей всегда хотелось улыбаться ему… Но тут Катрина вспомнила о своей обиде. Обиде, возможно, глупой, но цепкой.

Надув покрасневшие на холоде губки, леди Догейн отвернулась.

— Ты… Ты злишься на меня? — его лицо сначала исказил испуг, но тут же ему на смену пришла сердитость. Сдвинув грозно брови, принц процедил сквозь зубы, — я просто пытаюсь спасти тебя! Как же ты этого не понимаешь?!

Катрина продолжила молчать. Порой именно молчание — главное оружие в споре.

— Тебе нельзя здесь оставаться, пойми! Твой брат отвезет тебя домой, а сам поможет разобраться… Поможет найти ваших с ним подданных. Но тебе нельзя остаться, понимаешь?

Она не шевелилась, словно обратилась в статую.

Лицо Лансера приобрело багровый оттенок, кулаки сжались, он с трудом сдерживал гнев:

— Почему ты молчишь? Скажи хоть слово! Я делаю это ради тебя! Я не хочу тебя отпускать, до безумия не хочу! Но я должен… Должен так поступить!

В сердце кольнуло. «Ну же! Ответь ему! — запищал внутренний голос, — ответь ему сейчас же! Посмотри как он встревожен!».

Катрина оторопела, решаясь прервать молчание. Но Лансер уже не мог терпеть. Оскалившись, он выкрикнул:

— Я так решил! Ты уедешь! Если ты не хочешь со мной говорить, то и я не буду с тобой возиться! Я принц! Я наследник трона! Я решил, что ты уедешь, и ты уедешь! Потому что… — его пыл остудился, он начал понимать, что говорит лишнее, что говорит неправду, но не мог себя остановить, — потому что это приказ. Это мой приказ. И ты подчинишься.

Он тяжело выдохнул, опустил все еще искрящийся яростью взгляд в землю, боясь увидеть реакцию Катрины.

Боясь увидеть гнев на ее лице. Боясь увидеть слезы в ее глазах. И больше всего — боясь увидеть ее безразличие.

Он не хотел знать, как она отреагировала. Если это их последняя встреча… Небеса! Неужели это — последние слова, которые он ей скажет?

— Катрина, я… — Лансеру хотелось сгладить свою вину, но… Как? Еще никогда ему не было так сложно выразить свои чувства.

— Я уеду, Ваше Высочество, — вдруг промолвила она так тихо, так сухо, что все у Лансера внутри затрещало от боли.

Он осмелился поднять взор. Катрина выглядела холодной, словно бы неживой. Только в глубине глаз крылось нечто… Страх? Разочарование? Недоумение? Или все это вместе?

Однако она тщательно это скрывала.

Пересекшись взорами с принцем, леди Догейн спешно отвела взгляд, побоявшись, что если задержит его — непременно расплачется. А ей не хотелось плакать. Не сейчас. Не так. Не перед ним.

— Мне бы хотелось попрощаться с вашими подданными, Ваше Высочество, — она быстро, чуть небрежно поклонилась, — я могу идти?

Его передернуло от этого фальшивого послушания. Стало жарко, невыносимо жарко. Мышцы зазудели. Захотелось кого-нибудь ударить. Например, себя.

И как же она… Как же ловко надела эту маску верноподданной. Наверняка… Наверняка от брата научилась. Или, быть может, и вовсе все Догейны таковы!

— Вы можете идти, миледи, — отозвался он покорно, признавая свое поражение.

Чуть заметно поморщившись, Катрина еще раз поклонилась и рванула прочь из сада, прочь от Лансера.

Приказывает! Он ей приказывает! Вот оно! Вот истинное лицо принца! Вот, каков он на самом деле! Ничего общего с тем, каким Катрина его себе вообразила.

Чем же тогда… Чем же он лучше Хозяина Зимы? Точно так же решает все за нее!

Но Хозяину Зимы хотя бы хватает честности не скрывать своей властности. Лансер же… Лансер прикидывается хорошим!

Ведь он… Он ей не супруг, чтобы так просто распоряжаться! Он ей не брат и не отец, которые могут решать за нее.

Да он принц, но… Но это не дает ему права отсылать ее! Особенно сейчас, когда пропали ее поданные. Ее! Это ее вассалы! Они принадлежат только Догейнам, а не королевской семье!

Катрина никогда, еще никогда не чувствовала себя такой злой. Как бурлила кровь! Как стало жарко!

И сердце билось оглушительно быстро, и дышать стало тяжело, и перед глазами все кружилось…

Приступы ужасной слабости в секунду сменялись наплывами огромной силы. Когда Катрина добралась до двери в свою комнату, была уже почти полностью уверена, что сошла с ума от злости.

Она резко дернула за ручку и вскочила внутрь. Необузданное желание разбросать все вещи, перевернуть мебель, устроить ужасный бардак стихло, только она увидела брата, распластавшегося по ее кровати.

Расслышав грохот отворенной двери, Артур приподнялся вяло и сонным взглядом окинул сестру. Он тут же различил ярость в ее глазах и тоже нахмурился.

— Что случилось?

— Ничего, — рыкнула она в ответ, — просто мы уезжаем. Уезжаем прямо сейчас. Немедленно.

— Та-а-ак, — протянул Артур с интонацией знатока. За эту интонацию Катрина готова была со всей дури треснуть его по затылку, — что именно сказал тебе принц?

— Ничего. Он ничего не сказал, — ей не хотелось отвечать, впрочем, злость развязала язык, — он просто приказал мне уезжать. Приказал! Что ж. Я же верноподданная, да? Я, конечно же, подчинюсь приказу сиятельного принца!

Артур саркастично ухмыльнулся и качнул головой. Потом прошептал ехидно:

— Вот балбес венценосный…

— Зачем ты так говоришь, братец? За такие слова тебе точно отрубят голову! — воскликнула она возмущенно и обессилено уселась на кровать рядом с Артуром.

Катрина снова ощутила себя невозможно слабой, задетой, обиженной.

— Сестренка, скажу честно: я не понимаю, почему эта ехидная башка до сих пор держится на моих плечах.

Она выдохнула резко, усмехнулась, потом шутливо ткнула локтем ему в бок.

— Уж сбереги ее. Как мне без твоего ехидства?

— Без него никак, это точно!

Катрина легко улыбнулась и опустила взор. Хотелось отвлечься. Она вдруг проговорила задумчиво:

— Намучается же с тобой жена. Бедная женщина.

— Какая жена? У меня нет никакой жены.

— Но ведь будет. Как ты собираешься продолжать род Догейнов?

— О, сестренка, я думаю, у нашего отца найдется парочка бастардов, которые с радостью согласятся стать продолжателями рода.

— Какой же ты… Мерзкий! — она ненавидела, когда брат выставлял отца в таком свете. Ровно как и не любила, когда отец отчитывал брата. К сожалению, большинство Догейнов-мужчин не отличались постоянством и верностью, так что у Артура и папы было множество поводов погавкать друг на друга.

Порой Катрине казалось, что она ищет в будущем супруге именно те качества, которых не хватало двум главным мужчинам в ее жизни. Она все еще помнила ругань родителей, без которой не обходилось ни недели, помнила, как постоянно плакала мама…

Она любила отца, но до сих пор не могла простить ему материнских слез. Наверное, самым ужасным, что она могла бы сделать покойной родительнице — выйти за кого-то похожего на лорда Догейна и точно так же стать рабыней несчастливого брака.

И она боялась, искренне, хотя понимала, что брату это может показаться обидным, что и Артур сделает несчастной ту, кого по-настоящему полюбит.

Любовь… Какая же она странная. Лишь в сказках она приносит одно только счастье, избавляет от всех бед, осветляет путь человека. А в жизни… В жизни любовь калечит, любовь требует жертв, любовь убивает! Даже самое чистое, самое настоящее чувство может принести столько бед, столько страданий!

Почему же тогда… Почему же люди продолжают рисковать? Продолжают тянуться друг к другу? Вступают в неравный поединок с любовью, надеясь на мизерный шанс отвоевать свое счастье?

Катрине почему-то вспомнился Лансер. Его улыбка, широкая и искренняя. Его волевой взгляд.

Она разозлилась и попыталась отогнать мысли о принце. С чего вдруг сейчас она о нем думает?! И почему с таким жаром пылает в ее груди злость на Лансера? Что подпитывает это пламя? Что заставляет его полыхать со всей силы? Какое-то таинственное, сокрывшееся в глубине чувство.

Катрина испугалась, решив, что это может быть то самое чувство. Сводящее с ума, порабощающее. Смертельно ядовитое и пленительно сладкое…

Нет! Этому чувству стоит оставаться там, где оно зародилось — в самых потаенных уголках ее мыслей, в самых недрах ее души. Пускай томится там и даже не мечтает вырваться наружу. Ведь она… Она уезжает. По его же просьбе. Нет, по его приказу!

Она уезжает.

Значит… Решено.

Глава 17. «До свидания»

— Знаешь, у меня было много предположений. Когда мы с тобой взяли Осигван, и я позвал тебя наведаться с нами в гарем того проклятого султана, ты отказался. Это так меня впечатлило… — Артур, устроившийся на стуле подле камина в главном зале, медленно отпил вино из кубка. Уж началась вторая половина дня, а он оставался бесстыдно трезвым! Это его раздражало, и навряд ли один несчастный кубок изменил бы ситуацию.

— Ты очень впечатлительный, — Размунд, склонявшийся над столом и выискивающий на карте одним лишь Небесам известно что, слушал рыцаря вполуха. Вассал короля догадывался, что бывший соратник пришел поточить лясы, но совершенно не разделял его желания. Он и вовсе не хотел с ним общаться. Сэр Догейн был прекрасным воином, но никудышным товарищем.

— Очень! Я очень впечатлительный! — Артур, хоть и видел, с какой неохотой отвечает Размунд, продолжал. Пожалуй, неохота собеседника его даже подстегивала, — так вот тогда я начал строить догадки. Знаешь, я ведь никогда не видел тебя с женщиной! Я сначала решил, что ты евнух. Потом, наслушавшись историй о тебе и твоей преданности принцу, подумал, что, вероятно, ты любишь мальчиков и давно страдаешь от тайной, порочной и безответной любви к нашему очаровательному Лансеру. Мне оставалось только надеяться, что любовь эта вспыхнула, когда у принца начали, по крайней мере, расти усы, иначе я бы сдал тебя инквизиции.

Артур выпил еще. Вино защипало в горле.

Размунд, оскалившись, молчал. Знал, что прерывать его нет смысла. Хотя с желанием треснуть заносчивому юнцу по башке становилось все сложнее бороться.

— В самом конце я допустил, что ты можешь быть очень-очень… Очень. Уродливой. Женщиной. Которая от безнадеги подалась в вояки.

— Женщиной? Ты видел мою щетину?! — Размунд потерял терпение.

— Я же сказал: «очень-очень-очень уродливой»! — он оскаблился ехидно, — занятно, что только это предположение тебя задело. Значит, варианты про евнуха и мужеложца тебя нисколечко не смущают?

Размунд закатил глаза, наконец, глянул на рыцаря и, сложив руки, дознался:

— Ты закончил?

— Да.

— И к чему должна была вести эта долга прелюдия, сэр Догейн?

— Видел я тут на днях твою пассию. Она не выходит у меня из головы, — Артур говорил об Арии. Мысли о ней смущали и тревожили. Ему следовало думать, как этой хрупкой девушке удалось уложить разбойников и может ли она быть связана с исчезновением его подданных, однако… Однако вместо этого он думал об ее ярых черных глазах, таких огромных, что с трудом умещались на лице, об ее черных волосах, словно бы обсидиановой львиной гриве, о тонкой талии и других прелестях фигурки, что скрывались под верхними одеждами, и которые Артуру невероятно сильно хотелось обхватить руками и изучить.

Артур постоянно увлекался опасными женщинами. Наверное, это уже вошло в традицию: раз в два-три месяца запасть на знойную, беспокойную красотку, которая принесет ему много проблем, подарит много страстных ночей, а потом с криком и грохотом дверей (а возможно и с рукоприкладством) покинет его навсегда.

Впрочем, думая об Арии, представляя то, что могло бы между ними получиться… Артур не мог отделаться от ощущения, что эти отношения будут стоить ему жизни.

— Я не понимаю, о ком ты говоришь, — нахмурившись, Размунд на него уставился.

— Ну да, разумеется, — выкрикнул Артур саркастично, — если хочешь, чтобы я держался от нее подальше, просто скажи. Я, конечно, гад, но на чужое посягать не буду. Мой любимый дядюшка умер из-за того, что у одной из его любовниц был очень злой и очень проницательный муж. Дядя погиб в поединке с ним. Потому в молодости я в первую очередь выучился владению меча… Знаю свой характер, в дядю пошел.

— Тем не менее все равно не посягаешь на чужое? — Размунд сложил руки, оглянул Артура с неожиданной теплотой, — неужели даже у такого чертенка, как ты, есть совесть?

— Что? Нет! Я просто перестраховываюсь.

— Я сражался рядом с тобой во многих битвах и точно знаю, что ты не из тех, кто перестраховывается.

— Ты сражался со мной в битвах, но не ходил в гаремы и бордели. Как я уже заметил в начале.

Размунд быстро качнул головой и закатил глаза. Невыносимый! Сэр Догейн всегда был таким. Впрочем, вассалу короля хотелось думать, что внутри он честен и благороден. Где-то очень-очень глубоко внутри.

— Так что там с твоей пассией? — после недолгого молчания Артур решил вернуться к прежнему разговору.

— Делай с ней что хочешь, Артур. Как я и говорил, я совершенно не понимаю, о ком ты спрашиваешь, — ответил Размунд равнодушно.

Не похоже, чтоб он врал…

А вот сенешаль явно напрягся, когда сэр Догейн упомянул Арию. Занятно. Неужели отвел стрелки на Размунда? Но какой в этом смысл?

Разве что… Разве что черноглазая красотка действительно в чем-то замешана.

А если так, то замешен и Натаниэль.

Артур напряжено постучал пальцами по ручкам стула. Нечисто тут. Что-то точно происходит, только вот что?

Одно хорошо: Катрина все-таки уедет. Сейчас не оставалось сомнений, что ей следует отправиться домой.

Рыцарь прикончил остатки вина.

— Не налегал бы так на выпивку. Тебе еще свою сестру домой везти, — буркнул вдруг Размунд.

— Вот именно! Рассерженную и ущемленную молодую даму невозможно сопровождать в трезвом состоянии! — он, конечно же, шутил. Хотя мысленно не мог не отметить, как много правды в этой шутке.

Что бы принц ни сказал сестре… Она знатно разозлилась. Катрина была девушкой достаточно спокойной, мягкой, но любила порой зациклиться на какой-нибудь незначительной мелочи, потом — раздуть эту мелочь до немыслимых размеров, объявляя ее катастрофой вселенского масштаба.

В такие моменты она меньше всего напоминала ангела и больше всего — женщину.

Вдруг в зале раздался отвратительный скрежет — лениво отворились массивные двери, и внутрь прошел сенешаль.

Артур вздрогнул, вспомнив, что подозревает Натаниэля в… Небеса! Он и сам не знал в чем. Но в чем-то крайне грязном и подлом. Это в ассирском духе.

Сложив деловито руки за спиной, сенешаль заявил:

— Леди Догейн готова к отъезду. Она ждет вас, сэр Догейн.

— Что ж… — рыцарь с напускной неохотой поднялся, — Размунд, Натаниэль… Знаю, что вы будете безумно по мне тосковать… — вассал и сенешаль глянули на него, как на идиота. Артур не удержался от усмешки и продолжил приторно, — у меня у самого разрывается сердце от мысли, что мы не сможем видеться так долго! Но крепитесь, друзья, совсем скоро я вернусь, и мы снова станем счастливыми.

— О, да, — сложив руки, протянул сенешаль саркастично, — не представляю, как я справлюсь тут без вас, сэр Догейн!

— Не знал, что ты успел воспылать к нему такой любовью, Натаниэль, — Размунд оскаблился, — кажется я тут третий лишний. Оставить вас наедине, чтобы вы могли попрощаться?

Сенешаль раздраженно сжал губы и нахмурился, Артур и Размунд с трудом сдержали смех — знали, что за него получат порцию громких и гневных ассирский ругательств. Также они оба знали, что нет ничего грубее, глупее и вульгарнее, чем ассирские ругательства. Даже Артура от них корежило.

Пришлось замять разговор, хотя шутка вышла отличная. Двигаясь по коридору замка к главному входу, сэр Догейн поймал себя на мысли, что с Размундом еще не все потеряно. Его вполне можно излечить от занудства.

У дверей, ведущих на улицу, стоял принц Лансер. Словно слуга, решивший подглядеть за хозяином, он осторожно, но неумело выглядывал на улицу, наблюдая, как Катрина садится в седло.

Он был бледен, испуган и совершенно жалок.

Артур невольно закатил глаза. Ну как можно… Как можно позволить женщине так себя растоптать? Причем Катрина была не из тех, кто любит смешивать мужчин с грязью. Просто Лансер сам лег перед ней и буквально пригласил пройтись каблучками по его самолюбию.

Сэр Догейн подумал, что никогда не повторит этой ошибки… Вдруг перед глазами, затмевая реальный мир, вспыхнул образ черноглазой чертовки из леса… И в сердце вдруг кольнуло. И страх разлился по крови.

Что это? Почему он вспомнил о ней именно сейчас? Почему сердце вздрогнуло? Почему руки задрожали?

Какие… Какие тревожные симптомы!

— Вы ведь позаботитесь о ней? — принц заметил его присутствие. Не отрывая взгляда от Катрины, он продолжил, — я не вынесу, если с ней что-то случится.

— Эти ваши громкие слова… Мне впору волноваться за честь сестры? — Артур ухмыльнулся. Чуть растерянно. Никак не мог отделаться от воспоминания о бездонных глазах Арии.

— Сэр Догейн, — Лансер вдруг глянул на него. В его взоре читались искренность и отчаяние, — если бы… Если бы ей не пришлось уезжать, если бы разлука с ней не была единственным способом ее спасти… Я бы давно уже женился на вашей сестре.

— Ха, — Артур не скрыл раздражения, — так просто? Вы уверены, что она дала бы согласие? Что лорд Догейн дал бы его?

— Для чего иначе ваш отец прислал ее сюда? А ее согласие… — Лансер с грустью снова посмотрел на леди Догейн, — я был уверен, что она согласна. Но не сейчас. Сейчас мне кажется, что она меня ненавидит.

Артур стиснул губы недовольно. Он почему-то разозлился. Оттого что принц так открыто мечтает об его сестре? Оттого что Катрина не возражает этим мечтаниям? Или оттого, что эти двое действительно могли бы быть счастливы, но вот она уезжала, рассерженная на него, а он провожал ее взглядом, прячась за дверью.

Ведь Катрина… Она честна, добросердечна, порядочна. Артур знал, что за пределами родного дома сестра просто не уцелеет. Ведь ей впору жить на страницах сказки, где даже лесные звери помогают героям в их приключениях. Это очаровывает. Сперва. Но быстро надоедает любому мужчине.

Любому мужчине, кроме того, кто и сам явился словно бы из баллады. Как Лансер.

Эти двое одинаково ненормальны. А для счастья нет клея более крепкого.

— Вы не поедете с нами, Ваше Высочество? — дознался Артур со скрытой снисходительностью. Все же… Все же принц — бедолага. Хоть он и мечтает о его сестре, но… Но страдает ведь!

— Не знаю, будет ли она рада моему сопровождению…

Артур не дал ему договорить:

— Ваше Высочество, просто вспомните, что вы все-таки мужчина и седлайте коня, — не дождавшись ответа принца, рыцарь двинулся на улицу. У дверей, впрочем, он задержался, чтобы сказать, — учтите, я не смогу долго ее задерживать. Ведь за это время Катрина может и передумать уезжать.

Лансер кивнул послушно и радостно, как мальчишка, получивший разрешение впервые взять в руки меч, выскочил за Артуром на улицу.

Проходя мимо Катрины, он опустил взгляд, пытаясь скрыть свое намерение проводить ее. Впрочем, когда сэр Догейн подошел к сестре — понял, что она раскусила идею принца с той же легкостью, с какой булава разбила бы сырое яйцо.

— Что происходит? Его Высочество тоже поедет? — дозналась она с напускным безразличием. Ей не хотелось демонстрировать свои чувства — Катрина их не понимала, но опасалась, что другие сумеют понять.

Она была напугана, зла, раздражена, огорчена, встревожена.

Ей хотелось отвесить Лансеру пощечину в той же степени, как обнять его крепко-крепко, прижаться к твердой груди принца, закрыть глаза, вслушавшись в убыстренное биение его сердца.

Ей хотелось плакать, как маленькая девочка и рычать, как разъяренный зверь.

Ей хотелось уехать и спрятаться точно так же, как остаться и сражаться.

Лансер оседлал коня удивительно быстро. Когда Догейны в окружении нескольких гарнизонных двинулись прочь из замка, принц попытался занять место рядом с Катриной, но та предусмотрительно отвела лошадь в сторону так, чтобы от несостоявшегося жениха ее отделял брат.

Его Высочество принял это смиренно, впрочем, то и дело выгибал спину вперед или назад, только бы лишний раз посмотреть на Катрину.

Его постоянные ерзания раздражали Артура до скрежета зубами. Леди Догейн же умело (на такое способны только женщины) не обращала на Лансера внимание.

Когда отряд вышел на лесную тропу, сэр Догейн принялся пристальнее всматриваться в округу. Ему все чудилось, будто где-то там, среди нагих деревьев блуждает загадочная Ария. Он напрягался от каждого шороха, выпрямлялся от каждого постороннего звука. И все думал о ней, все вспоминал ее…

Артур замешкался на мгновение, вырисовав перед собой ее яркий, будоражащий, раздражающий и пленяющий образ. Его лошадь, ощутив рассеянность хозяина, замедлила шаг.

Лансер не упустил возможности сместиться вправо, на место сэра Догейна, ближе к Катрине.

Когда сестра мельком глянула на отставшего Артура с недовольством и злостью, рыцарь понял, что это ему еще аукнется, впрочем… Впрочем, так даже лучше. Этим двоим давно пора поговорить.

— Леди Догейн… — Лансер не знал, что сказать, однако молчать уже не мог, — надеюсь, вы не против, что я решил проводить вас?

— Разве могу я спорить с решениями Его Высочества? — буркнула она как можно более холодно. Как же сложно давалась ей эта строгость!

Ведь ей не хотелось быть такой. Не хотелось так себя вести с ним, однако… Однако она отчего-то не могла иначе. Отчего-то глупая обида была сильнее теплых, глубоких чувств…

Наверное, потому, что обиду, в отличие от чувств, ее не учили прятать.

Лансер раздраженно наморщился, но сдержал приступ гнева. Заставил лошадь подойти еще ближе. Он ненароком коснулся коленом ее ноги. Леди Догейн тут же вздрогнула и смущенно отвернулась. Принц же ощутил, как в груди все вновь закипает.

Она холодна, она зла, но… Но она все еще вздрагивает от его прикосновений.

— Катрина, прошу, — Лансер осмелел, — нас ждет разлука. И от того, как мы сейчас расстанемся, будет зависеть, сможем ли мы потом вновь встретиться.

Леди Догейн нервно стиснула губы, сдерживая слова, спрятала вдруг покрасневшие глаза под нежными веками.

Принц застыл на мгновение, вдруг снова заметив, какие у нее пышные ресницы, какие у нее огромные глаза… Но заставил себя снова заговорить:

— Я лишь хочу сказать… — мышцы затвердели от страха, сердце замерло, но душа требовала, требовала во весь голос, чтобы он сказал ей, чтобы он признался, открылся, — Катрина… Я не хочу тебя отпускать.

— Почему же отпускаешь? — выпалила она резко, внезапно даже для самой себя. В горле защипало от обиды, стало жарко, Катрина вдруг поняла, что сейчас расплачется и не сумеет себя сдержать.

— Ты знаешь почему, — ответил он мягко, с сожалением.

Леди Догейн натянула губы раздраженно. Но злилась она уже не на Лансера.

Он это понял.

— Я даю слово, — его тихий голос, звучавший только для нее, наполнился отчаянной уверенностью, — что разберусь с Хозяином Зимы. Я даю слово, что сокрушу все препятствия, которые встали между нами. Я лишь хочу знать… — впервые он оборвался в нерешительности. Но тут же отогнал минутную слабость, чтобы задать главный вопрос, — готова ли ты ждать меня? Готова ли ты пообещать мне свое сердце?

Катрине вдруг почудилось, что она стала легкой-легкой и малейший порыв ветра выдернет ее из седла, поднимет над голыми кронами древ и унесет в самые высокие сферы Небес.

Она ощутила себя невероятно счастливой и невероятно испуганной. Словно после долгого морского путешествия стояла перед пристанью незнакомой чужой страны, решаясь покинуть борт. Что могло ждать ее в неизведанных землях? Что могло ждать ее рядом с Лансером? Стоит ли рисковать?

Разум не мог решиться, а сердце… Сердце кричало громко, как никогда: «Рискни!».

И она покорно повиновалась сердцу и, с трудом разомкнув порозовевшие губы, которые слишком привыкли сохранять обиженное молчание, проговорила:

— Я буду ждать тебя, Лансер. Мое сердце — твое.

Она никогда еще не видела его таким счастливым, а он — никогда не чувствовал себя таким счастливым.

На мгновение принц и леди Догейн забыли о скорой разлуке, о Хозяине Зимы, об испытаниях, которые ждали их.

Яркое, искрящееся чувство связало этих двоих. Им больше не нужно было говорить, чтобы слышать друг друга, больше не нужно было смотреть, чтобы видеть друг друга… И Катрине подумалось, что если это чувство останется таким же сильным и на расстоянии — разлука не сможет им навредить.

Оставшийся путь они молчали. Лишь переглядывались время от времени, улыбаясь и краснея.

Артур уж начал жалеть, что дал им возможность поговорить. Принц оказался хватче, чем ему показалось, и вот Катрина уже смотрела на него с восторгом и нежностью… Оставалось надеяться, что сестренка, как и большинство женщин, быстро забывает мужчин, которых нет рядом.

Отряд остановился на перекрестке, недалеко от монастыря святой Гретты. Здесь принцу следовало развернуться и отправиться обратно.

Здесь они должны были попрощаться.

Лансер крепко сжал в ладонях тоненькие ручки Катрины. Долго смотрел ей в глаза и говорил.

Говорил, что она должна быть осторожна.

Обещался, что и сам будет беречь себя.

Дал слово, что разберется со всем быстро. Что не остановится, не успокоится, пока она не сможет вернуться.

Катрина молчала. Только смотрела на него и улыбалась, мягко, чуть растерянно и испуганно, но с любовью. А когда отряд двинулся дальше, взглянула на него в последний раз и сказала «До свидания» вместо «Прощай».

Глава 18. От зимы не скрыться

Мороз щипал кожу, руки и ноги ослабли так сильно, что Бенжен едва ли мог пошевелить пальцами. Перед глазами все расплывалось в белесые пятна… Впрочем, то, что различал уставший разум, не сильно отличалось от реальности: всадник вез его через обширную промерзлую степь.

Мальчик не рисковал смотреть на своего спасителя. Одного только чувства его холодного и прерывистого дыхания, которое Бенжен улавливал затылком, хватало, чтоб потерять всякое любопытство к его личности. Хотелось убежать, спрятаться, но… Но паж не знал дороги, как и не представлял, где вообще находится.

В одном сомнений не было: где-то здесь, в снежном краю, есть чудовища и пострашнее той женщины из одинокой лачуги.

Оставалось надеяться, что всадник, везший его в неизвестном направлении — не один из них.

Впереди, скрываемое метелью, показалось что-то огромное, темно-синее. Бенжен сощурился, пытаясь приглядеться.

Он сумел различить крепостную стену, высокие башни, блестящие лазурью крыши домов, расположившихся вокруг величественного донжона.

Замок короля, куда приехали они с Катриной, не шел ни в какое сравнение с этим величественным сооружением. Стены были сделаны словно бы из драгоценного камня, они казались гладкими, переливались яркими синеватыми оттенками и отражали искорки снега, танцующего в воздухе. Окна оказались такими высокими, такими широкими… Их заполнял цветастый витраж. Кажется, тот, кто жил в этом замке, не боялся нападения и мог позволить себе наполнить комнаты светом.

Созданный словно бы изо льда мост подводил к арочному проему в стене, не перекрытому воротами. Бенжен готов был понять витражные окна… С трудом, но готов. Однако отсутствие крепких и надежных ворот… Хозяин этого места как будто приглашал врагов и грабителей пробраться в его замок.

Но, видимо, была причина, по которой здесь до сих пор ничего не разорили. И паж не сомневался, что эта причина не придется ему по душе.

Конь влетел по мосту к входу, добежал до донжона, резко остановился у почти прозрачных, как будто сделанных из хрусталя или невероятно чистого льда, ступеней и нетерпеливо ударил копытом по промерзлой земле.

— Тише, Гестебар, — осек его всадник хриплым, но уверенным голосом.

Скакун фыркнул, но капризничать не стал.

Бенжен почувствовал движение — его спаситель (или пленитель?) начал спешиваться. Паж уж последовал его примеру, попытался слезть с коня, но тот был таким высоким, что мальчик чуть не рухнул на землю.

Холодные и крепкие руки успели поймать его, подхватили, а потом быстро поставили на ноги.

— Не навернись, — строго проговорил всадник, отпуская Бенжена.

Колени задрожали, пажу почудилось, что он все равно сейчас упадет — от бессилия и страха.

Он потупил взгляд в землю, не рискуя глядеть на того, кто привез его сюда.

Вдруг… Вдруг он вспомнил ту девушку, Гретту. Ее прекрасное лицо, глаза, в которых можно утонуть. Он вспомнил, что она считает его храбрым, значит… Значит, он должен быть храбрым!

Бенжен поднял лицо, вглядываясь во всадника.

Какая же белая, почти что мертвенно-бледная у него была кожа! И лицо такое точеное, такое угловатое, словно бы каменное, нет, мраморное. Лицо невероятно красивое, паж и не думал, что мужчина может быть так красив, впрочем… Впрочем, это лицо не выражало ничего, кроме усталости и безразличия. Это было лицо мертвеца.

А вот глаза… В глазах крылось нечто совершенно иное. Жесткость, решительность и, совершенно неожиданно — сочувствие. Не к Бенжену лично, а, казалось, ко всему вокруг. Ко всему миру, что засыпал сейчас под толстым слоем снега, под непробиваемой коркой льда, под пеленой тяжелых облаков и черного зимнего неба.

— Я угадаю, — незнакомец раздражено поморщился, — тебя выкинули сюда ведьмы?

— Да, ведьмы… — пажу самому не верилось, что он это говорит.

Но если верить словам Гретты — монахини монастыря — настоящий Ковен.

— Они же знают, что я не люблю, когда сюда бросают детей! — возмутился всадник, резко разворачиваясь к коню и снимая с него седло, — и что мне теперь с тобой делать? Для элементаля ты слишком щуплый.

— Вы… Вы вернете меня ведьме?

Незнакомец вдруг застыл, словно пронзенный мечом. Опустил голову, вздохнул. Потом обернулся на Бенжена так, что мальчик смог увидеть его рассерженное лицо, и воскликнул:

— Проклятая Гретта больше ничего от меня не получит! — кажется, ведьма была его больной темой… Бенжен вздрогнул. Причем тут Гретта? Гретта помогла ему! Спасла от того чудовища!

— Тогда что вы собираетесь со мной делать? Кто вы вообще такой? — паж осмелился сделать голос резче и громче.

— Я, — это тотчас вызвало у всадника еще большее раздражение, он прорычал, — я властитель этих земель, я хозяин этого места. Я Хозяин Зимы.

Уверенность вмиг растворилась в испуге. Бенжен сжался, отступил, но удержал себя от побега. Хотя желание смыться было сложно преодолеть.

Хозяин вдруг как-то помрачнел, паж различил в его взгляде презрение. Не к нему — к себе. Точно так же выглядел лорд Догейн, когда наутро после громкой попойки вспоминал все то, что натворил вечером.

— Пошли, — открепив седло, Хозяин бросил его прямо на землю. Конь радостно отряхнулся, мотнул головой, играясь гривой, и спешно, с деловым видом двинулся куда-то вглубь двора.

Бенжен проводил его взглядом и только сейчас заметил: здесь ни души. Ни дозорных на стене, ни конюха, ни слуг.

Абсолютное, пугающее безлюдие.

— Ты идешь или нет?! — донесся рык.

Паж вздрогнул. Хозяин уже поднялся по ступеням, остановился у дверей и требовательно, с долей раздражения и толикой смущения на него смотрел.

Пойти за ним? И что может ожидать обычного мальчишку в стенах этой башни?

С другой стороны, здесь, на улице, его не ждет ничего, кроме холода, голода и одиночества. Никаких шансов выжить.

Хозяин же… Хозяин может оказаться не таким страшным, как выглядит. По крайней мере, Бенжену хотелось так думать.

— Иду, — пискнул мальчик, взбираясь по ступеням.

Внутри донжона было также тихо и безлюдно, как на улице. Ко всему прочему, здесь еще и не горело ни одного факела — от удручающей темноты спасали только широко расставленные окна, которые пропускали в холодные каменные коридоры белесый свет.

Хозяин молча вел юного гостя куда-то вглубь башни. Он шел плавно, быстро и почти беззвучно. Лишь изредка фейри замедлялся и чуть заметно поворачивал голову, чтобы убедиться, что мальчик не отстал и не потерялся.

Вскоре впереди показалась массивная дверь из темного металла, украшенная кованным рисунком в виде снежинок и вихрящегося ветра. Ее следовало открывать по меньшей мере двум слугам — такой она казалась тяжелой. Но Хозяин справился с удивительной легкостью: ему хватило лишь взмахнуть рукой, чтобы спокойный воздух в коридоре взвыл порывистым ветром и со всей силы вдарил по дверям, распахивая их.

Бенжен с трудом удержал испуганный крик. Это какая-то магия… Не иначе. Сейчас мальчик жалел, что невнимательно слушал россказни старух и нянек про эльфов, лесных духов, чудовищ и фейри. Так бы он хотя бы знал, что ожидать от Хозяина.

Они оказались в обширном парадном зале, похожим на тот, что был в королевском замке.

Впрочем, все донжоны, даже принадлежавшие королю-фейри, сильно походили друг на друга планировкой.

В центре комнаты стоял длинный хрустальный стол, а за ним — такие же прозрачные, изящно вырезанные стулья с округленными подлокотниками и вытянутыми спинками.

Вдоль стен шла аркада, колонны, синие, как камень, из которого был сделан весь замок, покрыл иней и лед. Это показалось Бенжену странным: в комнате было не так уж и холодно.

Зал украшало четыре гобелена, развешанных по его периметру. На одном из них, светло-синем, Бенжен четко разглядел рисунок: Хозяин Зимы в богатом парадном костюме вскинул руку, и словно бы по его приказу деревни, леса, поля замело снегом, а ветер извилистыми серебряными нитями затанцевал на сером небе.

Остальные гобелены так потускнели, что паж и не догадывался, что могло быть на них изображено.

В центре зала расположился камин. К несчастью, огонь в нем не горел.

— Держи, — Хозяин Зимы, вставший у Бенжена за спиной, будто бы прочитал мысли гостя и протянул ему огниво, — можешь растопить камин, дрова уже лежат там.

Бенжен осторожно перенял каменные кусочки, боясь ненароком коснуться тонкой и белой руки фейри. Он с сомнением посмотрел на Хозяина и спросил, осторожно, тихо:

— А вам не навредит огонь?

— Что? — он удивлено насупился, но вдруг размягчился и даже улыбнулся, — нет! Не переживай за меня. То, что я Хозяин Зимы, еще не значит, что я сделан изо льда!

В сердце Бенжена кольнуло. Это походило на радость, но какую-то болезненную. Обнадеживало то, что ему позволили разжечь огонь, а король-фейри умеет улыбаться, впрочем… Мальчик все еще не мог расслабиться. Он чувствовал, знал: все здесь непросто. Есть причина, по которой Хозяин живет в замке один, без слуг и без воинов. Есть причина, по которой он ненавидит Гретту. И есть причина, по которой его незваный гость, испуганный и замерзший паж, все еще жив.

Но Бенжен скрыл свое недоверие, по крайней мере, попытался скрыть. С благодарностью улыбнулся, двинулся к камину и принялся разжигать очаг.

Хозяин расположился на одномиз стульев за столом и с легким любопытством наблюдал за мальчиком.

Бенжен долго не мог высечь искру. Когда это у него все же вышло, дрова вспыхнули с первого раза. Удивительно… Здесь всюду холод и снег, а они сухие. Словно бы их специально приготовили.

Но зачем? Хозяину тепло не нужно. Неужели Бенжен попал сюда не случайно? Или фейри ждал кого-то другого?

Осознание ударило его молнией. Катрина! Она говорила об этом, она говорила, что Хозяин хочет ее забрать…

— Ведь ты не крестьянский мальчишка, — вдруг раздался хрипловатый голос фейри, — кто ты? Как тебя зовут?

— Я… — мысли крутились в голове, мешая говорить. Паж протянул руки к огню, согреваясь и вместе с тем выигрывая себе немного времени. Что ему ответить? Сказать про Катрину? Вдруг он забыл о ней? Вдруг у леди Догейн есть шанс спастись? — меня зовут Бенжен, — мальчик решил, что, представившись, вряд ли подвергнет Катрину опасности, — лорд Бенжен из дома Гроттунгов.

— Не слышал о Гроттунгах, — проговорил Хозяин, — хотя я и не разбираюсь в людских фамилиях. Мне нет до них дела.

— О нашем доме мало кто слышал… Мы маленький и небогатый род, — Бенжен обернулся. Хозяин смотрел на него пристально, но молчал. Пажу подумалось, что это шанс сменить тему, пока он ненароком не выдал свою связь с Катриной, — спасибо, что спасли меня.

Фейри коротко кивнул.

— Что будет теперь? — после недолгой паузы осмелился спросить Бенжен. К горлу подступил ком, пальцы задрожали и похолодели, — вы… Вы поможете мне вернуться домой? — он особо на это не надеялся. Но… Вдруг?

— Прости, Бенжен, — его слова пронзили холодным лезвием, — но ты не сможешь вернуться. Теперь тебе придется остаться здесь.

Все расплылось перед глазами, сердце забилось быстрее, и мальчик уж не мог слышать ничего, кроме его тревожного стука. Остаться здесь? Навсегда? Нет… Нет-нет-нет! Этого не может быть!

Раздался вой ветра на улице и громкий звук, похожий на звон колокольчиков. Хозяин напрягся, различив его, резко вскочил со стула, прислушался.

Звук нарастал, переливался, становился то неприятно высоким, то тревожно низким.

— Что-то не так, — прохрипел фейри обеспокоено. Он посмотрел на Бенжена и приказал, — будь здесь. Я скоро вернусь.

И торопливым шагом Хозяин двинулся к выходу из зала.

Этот звук, этот звон… Ветер, верный слуга, докладывал о чем-то важном. Следовало выяснить, в чем дело. Решить, как поступить с бедным мальчишкой, попавшим в его обитель, он всегда успеет.

Не мешкая, Хозяин добрался до витиеватой ледяной лестницы, которая уводила в примыкавшую к донжону высокую башню. В ней, на последнем этаже, располагалось магическое зеркало, показывавшее фейри все, что бы он ни пожелал.

Хозяин поднялся быстро и ловко — лед никогда не мешал двигаться, по нему скользили ноги только у смертных.

Лестница вскоре закончилась, фейри поднялся на обширную смотровую площадку. Каменные стены полностью заменили прозрачные окна, сквозь которые видно было бесконечное белое пространство — зимнюю пустыню, раскинувшуюся вокруг замка. А на полу, в самом центре комнаты, находилось большое круглое зеркало.

Подойдя, Хозяин уверенно взмахнул рукой, приказывая ему пробудиться и вслушаться в слова:

— Покажи мне, что увидел ветер.

По гладкой темной поверхности пошла рябь, как будто зеркало за секунду стало жидким. Хозяин, склонившись над ним, вгляделся в пока еще неясный образ.

Вдруг он различил всадников, уверенно движущихся по дороге, которая уводила в земли, где у Хозяина не было власти. Фейри на мгновение оторопел. Какое ему дело до этих путников? Неужели ветер ошибся? Но он никогда не ошибался!

Тут зеркало сфокусировалось на одном из наездников. Одетом в женскую шубу поверх платья, в плаще с капюшоном, что скрывал лицо.

Хозяин напряженно застыл, вглядываясь в девушку. Из-под капюшона вдруг выбился каштановый локон, она спешно поправила его, поежилась и беспокойно осмотрелась по сторонам, на мгновение открывая миру свое лицо.

Гнев разлился по жилам, холод обжог грудь. Это она! У Хозяина не было сомнений. Его невеста! Сколько же… Сколько же от нее проблем! Ведьмы на этот раз плохо постарались с выбором.

Но Хозяин никогда ему не изменял. И не желал отпускать ее.

— Нет! Ни за что! — выкрикнул фейри, гневно взмахнув руками, — ты не покинешь мои владения! Ты не уйдешь от меня!

И тут же образ в зеркале переменился, на всадников налетел ужасный ветер, пурга застелила обзор, снег в секунду замел дорогу. Лошади испуганно заржали, забрыкались. Всадники закричали, поднялась суета.

— Катрина! — прорычал Хозяин, и лицо леди Догейн резко переменилось, побелело в испуге. Она слышала его… Конечно же слышала! — ты не уйдешь от меня! Тебе не сбежать!

— Не тронь ее! — вдруг донеслось из-за спины.

Хозяин не успел ничего понять, как кто-то налетел на него сзади и с силой оттолкнул. Фейри потерял равновесие и чуть не упал, развел резко руками, чтобы удержаться.

Ветер, верный слуга, принял это за команду…

Зеркало отразило, как резкий порыв вдарил по леди Догейн и выбил ее из седла. Она ударилась о землю и застыла, притихла.

Хозяин знал, чувствовал, что она жива, однако… Однако он никому не позволял причинять боль своим невестам.

Фейри оглянулся на того, кто посмел напасть на него. Ярость отупила его, ослепила. Он и не понял, кто стоит перед ним, не подумал о последствиях, о силе своего удара… Зарычав, как дикий зверь, он взмахнул рукой, приказывая ветру отбросить обидчика со всей силы.

Короткий и удивленный крик, грохот падения. Тишина.

Хозяин застыл. Вдруг он вспомнил детский взгляд, полный решимости, который обидчик устремил на него. Вспомнил, каким высоким был крик падающего. Вспомнил, что в замке нет никого, кроме него и…

— Бенжен! — впервые за многие годы Хозяина пронзил страх.

Он ринулся к лестнице, взглянул вниз… Бенжен лежал неподвижно на самом последнем этаже. Багровая лужа быстро расплывалась вокруг его головы.

Хозяин спустился в мгновение ока, подскочил к мальчику, упал перед ним на колени и схватил за голову. Горячая кровь обожгла ледяные пальцы.

— Нет… Нет! Я не хотел! Я не хотел этого! — залепетал фейри.

Бенжен глядел на него с непониманием — он и не догадывался, что происходит, не осознавал, что его руки и ноги коченеют, что искорки жизни в глазах потухают.

— Нет, — Хозяин судорожно закачал головой, — я не хотел… Я… Я все исправлю!

Бенжен вдруг вздрогнул. Как-то странно вздрогнул. И позволил вмиг потяжелевшим векам закрыться…

Глава 19. Чужая невеста — 1

Черная холодная ночь накрыла землю. За стенами замка рычал ветер, сквозь узкие окна можно было различить вихрящиеся хлопья снега.

Лансер приказал развести огонь в очаге и принести ему вино. Принц надеялся, что тепло отгонит от него тревогу, а хмель — мучительные мысли о разлуке с Катриной.

Но ни то, ни другое не работало.

Он заставлял себя вспоминать ее глаза, ее улыбку, тоненькую шейку, стройную талию… Он заставлял себя мысленно повторять ее слова: «Я буду ждать тебя, Лансер. Мое сердце — твое», — ее чудесные, светлые, переворачивающие весь мир слова… Однако все то, что должно было доставить ему радость: прекрасный образ Катрины, поселившийся в его сердце, эхо ее голоса, звучавшее в думах, обещание ждать его, — приносило ужасную боль.

Небеса! До чего мучительна эта разлука…

Вдруг послышался шум с улицы, ржание коней, крики дозорных. Потом — громких грохот. Лансер сразу же его узнал, так звучали ворота замка, если их с силой распахивали и позволяли удариться о крепостную стену.

Принц насторожено замер, вслушиваясь, пытаясь сообразить, что делать — ждать или прямо сейчас бежать за мечом.

Все стихло так же внезапно, как и началось.

Из коридора донеслись звонкие торопливые шаги. В зал вбежал крайне взволнованный и бледный Натаниэль. Он спешно, неуклюже поклонился и проговорил голосом, вдруг ставшим неприятно тонким:

— Ваше Высочество, Леди Догейн…

— Что?! — услышав ее имя, Лансер тут же вскочил, расправил плечи словно бы перед битвой. Его сердце забилось невероятно быстро, так быстро, что рисковало с минуты на минуту разорваться.

— Что-то случилось на дороге, я не разобрал, что сказал сэр Догейн… — затараторил сенешаль, сжавшись под пристальным взглядом принца.

— Где Катрина? Что с ней?! — прорычал тот.

Натаниэль не успел ответить — Лансер различил Артура, несшегося по коридору в сторону гостевых комнат. На руках он держал неподвижную и бледную Катрину…

Принц, позабыв обо всем, оттолкнул сенешаля, стоявшего в дверях и мешавшего пройти, и бросился к сэру Догейну.

— Что случилось? Как она? — выстрелил он словами в рыцаря.

Тот, скривившись в тревоге и напряжении, рыкнул в ответ:

— Приведите лекаря!

Лансер вдруг встал как вкопанный, окончательно убедившись, что все действительно плохо. Эта мысль так обескуражила, что он на мгновение забылся, все вокруг растворилось в каком-то странном тумане, движение людей, суетившихся над Катриной, стали ужасно медленными, а голоса — низкими.

Но тут все начало убыстряться, все начало возвращаться в норму, принц заставил себя собраться, почувствовал резкий прилив сил и готовность к бою. Он мигом распорядился найти лекаря, приказал служанкам приготовить комнату для Катрины, отправил Натаниэля поговорить с командиром отряда, сопровождавшего Догейнов домой, и выяснить, что же произошло.

Лекарь, седой и хмурый мужчина с круглыми очками с деревянной оправой, явился быстро. Артур едва успел уложить Катрину на постель, как доктор уже выгонял всех посторонних из комнаты.

Лансер проводил сэра Догейна в коридор, наказал врачу соблюдать осторожность (хотя тот за все годы своей службы королю выполнял работу безукоризненно), и, лишь когда дверь спальной с грохотом захлопнулась, позволил себе вновь ощутить болезненное, томительное бессилие.

Артур, сложив руки, хмуро уставился в невидимую точку на полу. Он замечал, как ожидающе глядит на него принц, у Лансера не было сомнений, но, видно, не собирался говорить.

А принц, как ни хотелось ему выяснить, что же произошло, отчего-то не мог произнести ни слова.

Лекарь вышел из комнаты достаточно скоро. Вид у него всегда был серьезный, даже суровый. Сейчас это сводило Лансера с ума, и ему чудилось, что мужчина выглядит как-то по-особенному хмуро.

Сняв очки, врач медленным движением протер их, убрал в карман камзола и только после этого заговорил:

— У нее нет ран, лишь несколько ушибов. Жара тоже нет, — прежде чем принц успел обрадоваться и облегченно выдохнуть, лекарь прибавил, — тем не менее, мне не удалось ее разбудить.

— Не удалось разбудить? Как это? — нахмурился Лансер.

— Ваше Высочество… Я не знаю. Не все болезни подвластны лечению, — отозвался врач виновато, — впрочем, — он поспешил дать принцу надежду — монархи слишком непредсказуемы в час отчаяния, доктор знал это не понаслышке, — следует дать леди Догейн проснуться самостоятельно. Она жива, и она здорова. Тревожится пока рано.

Лансер раздраженно стиснул губы, однако, промолчал.

Он совершенно растерялся. Он видел, как выхаживают раненых солдат, помнил, как разговаривал с лекарями отец, когда мать сильно захворала, но никогда, никогда прежде ему не приходилось делать это самому. Никогда прежде он не стоял у дверей в комнату больной возлюбленной. Никогда прежде ему не приходилось решать, напереть ли на лекаря или послушаться его совета.

Принц вновь почувствовал себя слабым, безвольным, лишенным голоса мальчишкой.

Он посмотрел на Артура в надежде, что рыцарь сообразит, как поступить, встанет за свою сестру, однако тот отрешенно глядел в пол и как будто не понимал, что происходит вокруг него.

— Тревожиться пока рано? — послышался знакомый голос за спиной, — а не будет ли потом поздно? — вперед вышел Размунд.

Он встал подле принца и исподлобья оглянул лекаря. Тот напрягся и нервно поправил края камзола.

— Она совершенно здорова. Я ничего не могу сделать, — пролепетал врач, стараясь не пересекаться взглядом с вассалом.

— Если она совершенно здорова, то почему лежит без сознания в постели? Или, по-вашему, сон, от которого невозможно проснуться — совершенно нормальное для молодой леди явление?

Лансер заметил, что выражение лица Артура вдруг избавилось от неестественной для него растерянности, в глазах зажегся огонь, брови сдвинулись, губы раскрылись в оскале, что придало рыцарю особенно устрашающий вид.

— Кому вы мозги морочите?! Не можете разбудить? Вы лекарь или кто?! — сэр Догейн отскочил от стены, об которую упирался, и подлетел к лекарю. Схватил его за ворот рубахи, прижал к себе, — ежели вы не собираетесь лечить мою сестру, то я отрублю вам руки. Лекарь, по всей видимости, вы скверный, так что невелика потеря для медицинской науки!

Лансер почувствовал, что пришел его черед вставить слово. Подойдя к Артуру, принц хлопнул его по плечу, призывая успокоиться и отпустить бедолагу. На всеобщее удивление сэр Догейн послушался.

Врач, тяжело дыша, спешно поправил оттянутый ворот и уставился выпучившимися глазками на принца.

— Отрубать руки мы никому не будем. Господин Берарн хороший врач и служил моей семье много лет, — сказал Лансер как бы Артуру, хотя смотрел при этом на лекаря. Неотрывно, — уверен, он сделает все, что только возможно сделать.

Врач судорожно закивал и удостоверил принца и, в особенности, сэра Догейна:

— Я сделаю все! Все! Травы, придающие бодрость, растирание тонизирующими маслами, можно применить даже радикальные новейшие средства! Клянусь Небесами, миледи будет бодрее всех живых!

Лансер кивнул, Артур прищурился. Врач, спешно попрощавшись, вернулся в комнату к Катрине.

— Проклятый книжный червь! — рыкнул сэр Догейн, широко размахивая руками, — проклятая погода! Проклятая лошадь!

Теперь он больше походил на самого себя. Крутился по коридору, как юла, что-то бормотал себе под нос… Лансер пытался разобрать его слова, но более-менее четко Артур выговаривал только нецензурные ругательства.

Принц ненароком пересекся взглядом с Размундом. Если бы не он, то ни Лансер, ни сэр Догейн так и не собрались бы.

Он благодарно кивнул вассалу, тот ответил тем же.

Глава 19. Чужая невеста — 2

— Ваше Высочество, — к спальной Катрины подошел Натаниэль, — командир отряда доложил мне, что на тракте на них налетел ужасный ветер, всю дорогу замело снегом, лошади испугались и отказались идти дальше, а леди Догейн… Порыв ветра выбил ее из седла.

Закончив, сенешаль громко выдохнул. Он выглядел напряженным, даже напуганным. Отчего? Неужели тоже волновался за Катрину?

— Что за погода тут у вас? Вы же, черт побери, королевский дом! Почему не построить замок на берегу моря?! Сдались вам земли, где в секунду начинается буран! — вырвалось у Артура.

Лансер стиснул зубы разозлено. Буран за секунду? Такого никогда не бывало… За исключением того случая, когда он столкнулся с Хозяином Зимы в лесу.

Принц случайно встретился взглядом с Размундом и понял, что вассал думает о том же. А ведь он до последнего не верил… Кажется, теперь даже у него не осталось сомнений.

— И не смейте! — Артур заметил, как эти двое переглянулись, — не смейте снова нести ту ересь про фейри!

— Сэр Догейн, но вы же сами все видели! — воскликнул принц.

— Я не видел ничего, кроме снега! Не было там никакого фейри!

— Вас настиг буран именно в тот момент, когда вы подошли к границе этих земель, — заговорил Размунд. Его голос звучал так спокойно, что сразу остудил пыл и принца, и рыцаря, — тебе не кажется это странным?

— Это до одури странно! — подняв брови и наклонив лицо, бросил Артур, — но «во всем виноват король-фейри» кажется слишком идиотским объяснением.

— Я понимаю, — сказал вассал, — я сам не верил. До последнего. Но сейчас уже не могу спорить.

— Что я могу сказать? Безумие крепчает! — Артур ткнул в принца пальцем, — ваши детские фантазии уже заразили всех вокруг!

— Это не детские фантазии, — Лансер вспылил, — и не смейте так со мной обращаться, я ваш принц!

— Что мне с вашей короны?! Плевать мне на титулы и звания, когда моя сестра лежит там, не живая, не мертвая… — его губы вдруг задрожали, в глазах мелькнул страх. Артур спешно спрятал лицо ладонью и отступил.

Лансер глубоко вздохнул, избавляясь от гнева. Сэр Догейн невыносим, но… Но рыцарь переживает за Катрину не меньше его.

— Вы можете не верить мне, но… Я не позволю вам во второй раз увозить ее отсюда, — после долгого и тревожного молчания снова заговорил Лансер, — если Хозяин Зимы не отпустил ее сейчас. То и не отпустит в другой. Я хотел спасти ее, но, видимо, леди Догейн безопаснее оставаться здесь, в замке.

Артур открыл уставшее и сердитое лицо, неудовлетворенно закачал головой, но не стал спорить.

— Что вы намерены делать, Ваше Высочество? — спросил Размунд.

— Я… Я не знаю. Нужно написать отцу, я думаю. От фейри нужно избавиться, а для этого пригодится войско, — голос принца предательски дрожал, — он вряд ли поверит, но… Я буду настаивать.

— Быть может, есть смысл обратиться к мастерам? — Размунд деловито сложил руки, — к церкви? К инквизиции? Они наверняка знают, как победить фейри. Вы ведь помните, что ранить Хозяина удалось только фамильным кинжалом Дузмара?

— Инквизиция! — Артур хлестнул руками по бокам, — инквизиция не умеет ничего, кроме как сжигать баб на костре! — принц и вассал глянули на него раздраженно, а сенешаль — встревоженно. Рыцарь же продолжил, — но я знаю один рыцарский орден, точнее, знаю одного их брата, который способен справиться с этой нечистью.

— Я думал, вы не верите в Хозяина Зимы, — выговорил Натаниэль с упреком.

— Не верю. Но обратиться к специалистам не помешает. Это всяко лучше, чем собирать войско. Они смогут сказать, действительно ли существует этот ваш Хозяин. И если он существует — смогут его убить.

— Что за орден, сэр Догейн? — дознался Лансер с надеждой.

— Серебряные рыцари. Их оплот на Соленых островах…

— Соленые острова?! — выкрикнул Натаниэль, он раскраснелся от злости, глаза выпучились от страха. Только что его так взволновало?! — они ненавидят вас, эквейцев, даже больше, чем ассирцы!

— Может, они и предвзяты, — Артур не стал спорить, — и мы на их аскетический взгляд слишком распущены. Но я уверен, что эти ребята ставят свои высокие цели и идеалы выше личной неприязни. По крайней мере, именно так расписывал орден тот мой знакомый. В первую очередь они нацелены убивать нежить, нечисть, колдунов и ведьм. Небеса! Когда-то я над ним смеялся!

Натаниэль, громко выдохнув, отвернулся.

— Мы должны попытаться с ними поговорить, — Лансеру, хоть сенешаль не скрывал своего недовольства, этот план понравился, — возможно, эти рыцари действительно найдут способ…

Он не успел договорить. Из комнаты Катрины выскочила одна из служанок и воскликнула:

— Милорды! Леди очнулась…

Лансер и Артур, позабыв о разговоре, о плане борьбы с Хозяином Зимы, ринулись к дверям.

Катрина, бледная и изнуренная все еще лежала на кровати. Но когда в проходе показались знакомые фигуры, повернула на них голову и приветственно улыбнулась. Слабо, чуть заметно, но мягко и нежно. Так, как умела улыбаться только она.

— Сестренка! — на выдохе произнес Артур и подлетел к кровати. Он схватил ее за тонкую холодную руку и крепко объял ее пальцами, — как ты? Все хорошо? Ты безумно, безумно меня напугала!

— Я в порядке, Артур, не беспокойся, — ответила она голосом, впрочем, хриплым и взволнованным.

— Леди Догейн… — Лансер осторожно приблизился. Как радовалось его сердце, что она очнулась, и как стенало от ее слабости и болезненности! Увидев ее такой беззащитной, изнуренной он и сам почувствовал себя смертельно уставшим, — мне так жаль… Я…

— Лансер… Ты ни в чем не виноват, — она и забыла, что рядом стоят посторонние, что в их присутствие стоит обращаться к нему лишь как «Ваше Высочество». А когда осознала свою ошибку, поняла: ей плевать. Она хочет называть его по имени. Между ними и так слишком много препятствий, незачем самолично выстраивать стену из приличий.

Лансер чуть смутился и с трудом сдержал улыбку.

— Я… — Катрина вдруг переменилась в лице, еще более побелела, напряглась, — я видела его во сне, — она больше не могла, не хотела об этом молчать. Хозяин Зимы отравлял ее мысли, Лансер и Артур должны были знать правду.

— Кого ты видела, Катрина? — брат нахмурился и подался к ней.

— Хозяина Зимы, — ответила она, а потом перевела взволнованный взгляд на принца, — он был так зол… Кричал, что я от него не сбегу, не скроюсь, а еще… — с каждым новым словом она говорила все быстрее, на глаза навернулись слезы, — кажется, я видела Бенжена. Краем глаза. Просто силуэт… Но я уверенна, что это был Бенжен! Хозяин Зимы забрал его! — она судорожно закачала головой, — он заберет и меня.

— Никто тебя не заберет! — выкрикнул Артур возмущенно и крепче сжал ладонь сестры.

— Мы этого не допустим! — подтвердил Лансер, подскакивая к леди Догейн с другой стороны и осторожно укладывая руки ей на плечи.

— Но его не победить! — в сердце защемило. Катрина почувствовала, как в горле ужасно сильно заболело, как задрожали руки, как стало жарко, как вмиг нагрелись слезы и кипятком ошпарили кожу, — он выбрал меня. По какой-то неизвестной причине, выбрал именно меня! И не желает меня отпускать! Назвал меня своей невестой, хотя я не дала ему ни повода, ни согласия…

Лансер застыл, вдруг пронзенный идеей.

— Верно… Верно! Вы не давали ему согласия, значит, не давали ему клятвы. Вы свободны!

— И что с того? Ваше Высочество? — Натаниэль, напряженный, прошел в комнату и встал подле Разумнда, все это время молча наблюдавшего за происходящим.

— Если вы свяжите себя клятвой, священной клятвой, с другим человеком — Хозяин Зимы не будет иметь на вас право. Вы будете принадлежать другому мужчине перед лицом людей, перед ликом Небес. Я… Я мало смыслю в фейри, но точно помню, что они повинуются клятвам.

— Я не понимаю… — Катрина удивленно и взволнованно вгляделась в принца.

Его лицо сияло. Почему? Что он придумал? Какие клятвы? Ведь не может же он говорить, о… Леди Догейн вздрогнула смущенно, щеки загорели. Он оглянулась на Артура нерешительно.

Тот недовольно натянул губы, качнул головой, однако сказал, посмотрев на сестру с теплотой и пониманием:

— Это твое сердце и только твое решение. Небеса не дадут мне соврать: я бы хотел, чтобы ты осталась маленькой девочкой… Но мне не подвластно время.

— Как и никому из нас, — Размунд вдруг приблизился и похлопал сэра Догейна по плечу, потом, посмотрев на Катрину, проговорил, — леди Догейн, мне жаль, что наше знакомство не заладилось, однако я уверен, что даже если бы вам не угрожал Хозяин Зимы, ваше знакомство с Его Высочеством должно было привести именно к этому.

— Леди Догейн… Катрина, — Лансер отстранился, но недалеко. Взял Катрину за руку, прижал ее ладонь к груди, а сам встал на колено, — я бы хотел сделать это при других обстоятельствах, иным образом. На шумном празднике или уединенной прогулке… Но обстоятельства и окружение ведь не так важно, главное — с каким чувством на сердце это происходит. А я заверяю вас, тебя, что моя любовь безгранична, а слова — искренние. Леди Догейн… Катрина… Согласишься ли ты стать моей женой?

Она невольно вскрикнула от страха и восторга. Улыбка засияла на лице, а слезы еще сильнее покатились по щекам.

Перед глазами все заискрилось, сердце застучало быстро, так оглушительно быстро! Ей было и горько и радостно одновременно. Было жаль, что рядом нет Бенжена, что счастье омрачает нависшая над ней опасность, впрочем… Впрочем оттого, от этих сожалений, от этих опасений счастье чувствовалось острее.

— Я согласна! — воскликнула она, не раздумывая.

Лансер сверкнул улыбкой, подался к ней и крепко обнял.

— Ваше Высочество… Как… Как поспешно! — Натаниэлю с трудом удалось изобразить радость, — не слишком ли вы торопитесь? Даже не уведомив отца…

— Брось, Натаниэль, к этому все и шло! — ухмыльнулся Размунд.

— Да, Натаниэль! — подхватил Артур, ехидно улыбаясь, — только подумай, как хорошо все устроилось. Мы теперь будем чаще видеться!

Ассирец напыжился недовольно. Задумался на мгновение… И вдруг сказал:

— Вам нужно заключить клятву в храме, чтобы она действительно имела силу.

— Что? — Лансер недоуменно на него уставился.

— Да! — более уверенно повторил сенешаль, — мало ли, что один человек пообещал другому, для фейри это может не иметь значения… Ваше Высочество, пока собор еще строится, вам с леди Догейн следует отправиться в монастырь святой Гретты и обручиться в их часовне. Перед ликом Небес. Такую клятву фейри не посмеет нарушить!

— Возможно… — принц пролепетал неуверенно, — возможно, ты прав, — он посмотрел на Катрину. Его Катрину. Нет. Он не будет рисковать! Лучше предусмотреть все возможные варианты, — думаю, нам нужно будет обручиться в часовне.

Катрина, не спуская с Лансера взгляда, согласно кивнула.

Артур осмотрел Натаниэля с подозрением. Сначала он был против, а потом вдруг придумал это обручение в часовне… Вкупе с его возможной связью с Арией, это выглядело слишком подозрительно.

— Я договорюсь обо всем с настоятельницей, — пряча от рыцаря взгляд, уверил сенешаль, — они будут ждать вас завтра.

— Спасибо, сенешаль, — поблагодарила его Катрина слишком опьяненная радостью, чтобы заметить неладное.

Натаниэль искусственно улыбнулся, поклонился и покинул комнату.

Проводив его взглядом, Артур отстранился от сестры, встал подле Размунда и шепнул ему:

— Не нравится мне этот ваш ассирец.

— Ты в этом не одинок, — отозвался вассал.

— Я прослежу за ним завтра, а ты… Позаботишься о моей сестре?

— Позабочусь, — ответил он уверенно и искренне.

Глава 20. Ее жених

Она не так представляла себе этот день. Катрина была уверенна, что будет долго вертеться перед зеркалом, примеряя платье. Что служанки полдня потратят на ее праздничную прическу. Что главный зал наполнят важные гости, приедут музыканты и трубадуры, а известные повара порадуют всех деликатесами из заморских стран.

Но ее обручению суждено было случиться иным образом.

Ей ничего не оставалось, кроме как надеть платье, в котором она приехала в замок, ведь от нарядов полноватой жены Дузмара леди Догейн уже поташнивало. Лизетте, служанке, пришлось наспех заплести ей скромную косу. Ни праздника, ни гостей не ожидалось. Даже отец навряд ли успел получить весть об обручении дочери с принцем, впрочем, им хватало согласия Артура.

И хотя любая другая девушка от такого расклада давно бы расплакалась в подушку — Катрина не могла перестать улыбаться. Наверное, будь на месте жениха кто-то другой, ей бы действительно было обидно оттого, что обручение пройдет так поспешно и скромно, но рядом с Лансером… Рядом с ним мысли о праздниках, дорогих нарядах и богатых церемониях уходили на второй план.

К завтраку вернулся из монастыря Натаниэль. Сегодня он был неожиданно веселым и заводным. Улыбался во весь рот, то и дело поздравлял принца и Катрину.

Размунд, как всегда хмурый, не спускал с сенешаля подозрительного взгляда. Леди Догейн заметила это, когда подали второе блюдо, и сразу напряглась. Она успокаивала себя мыслью, что вассал в принципе никому не доверяет — даже ее принял за шпионку. Однако тревога не уходила, терзала. Ей подумалось, что за последнее время судьба подкинула столько волнений, что изрезанное сердце давно покрылось уродливыми рубцами.

Оставалось лишь надеяться, что обручение действительно избавит ее от Хозяина Зимы. Что Небеса удостоверятся в искренности Катрины и Лансера, в силе их чувств друг к другу и избавят от новых испытаний.

К тому же были и другие вещи, помимо подозрений Размунда к сенешалю, из-за которых стоило тревожиться.

Уже близилось время отправления в монастырь, однако Артур так и не появился. Она спрашивала служанок, видели ли они его: девушки всегда замечали брата и пристально следили за ним. Что поделать, даже при всей своей вредности и непостоянстве он был слишком привлекательным для слабого пола.

Две прислужницы, занимавшиеся мытьем полов, заявили, будто видели, как Артур уходил из замка ранним утром. Куда и зачем они, разумеется, не знали.

Катрина не понимала, злиться или волноваться. Сэр Догейн с одинаковой вероятностью мог сейчас прохлаждаться в таверне либо безрассудно искать Хозяина Зимы.

— Сэр Размунд, — после того, как вассал вчера поддержал идею о ее обручении с принцем, Катрина к нему потеплела и уже не боялась с ним говорить. Радовало, что и он размягчился и, кажется, искренне жалел о том, как грубо ее встретил. Но был, видимо, слишком гордым или упрямым, чтобы признать это вслух. Впрочем, леди Догейн уже давно перестали волновать извинения в устной форме, после всего случившегося она принимала их только в виде реальных дел, — вы не видели моего брата? — шепнула она ему, когда Лансер встал из-за стола, чтобы переговорить о чем-то с сенешалем, — нам скоро уже отправляться, а его все нет…

— Я думаю, — отозвался вассал также тихо, — сэр Догейн не настолько беспечен, чтобы пропустить обручение своей сестры, — хотя он старался говорить спокойно и убедительно, Катрина различила волнение в его взгляде… И подозрение, с которым вассал украдкой поглядывал на беседующего с принцем Натаниэля, — к тому же он должен благословить вас. Он знает, что не может пропустить церемонию.

— Да, знает, — кивнула Катрина.

Слова Размунда не успокоили. Артур знает, как это важно. Он не мог пропасть просто так.

Лансер вернулся к столу, но садиться не стал. Вместо этого, взял Катрину за руку, поднес ее ладонь к губам, нежно поцеловал и прошептал:

— Мы с Натаниэлем поедем в монастырь. Он говорит, что нужно что-то обсудить с настоятельницей, у них с епископом какие-то разногласия насчет обряда…

— Разногласия? Какие разногласия? — ее сердце вздрогнуло.

— Не волнуйся, ничего катастрофического. Просто клирики иногда любят поспорить, — он улыбнулся, любовно ее оглянул, не сдержался и провел пальцами по ее точеному личику, приподнял ее подборок и пообещал, — заканчивай завтрак и выезжай, как мы планировали. К этому времени я все подготовлю.

Она легко кивнула и обхватила его ладонь, задерживая ее у своего лица. Не хотелось, чтобы он отпускал. Вот бы так и стоял рядом, улыбался, смотрел на нее с таким… Восхищением, желанием, увлечением. А она бы продолжила млеть под его теплыми прикосновениями.

Но совсем скоро… Совсем скоро они пообещают себя друг другу. Скоро все изменится. Оставалось надеяться, что к лучшему.

— Размунд, ты ведь позаботишься о моей невесте? — спросил принц, неохотно отстраняясь от леди Догейн.

— Конечно, Ваше Высочество, — пообещал вассал.

Лансер поблагодарил его, попрощался с Катриной. Не спуская с нее взора, он двинулся в сторону дверей, а потом, задержавшись в них, чтобы чуточку дольше поглядеть на нее, скрылся в коридоре.

Ей сразу стало как-то тревожно, как-то пусто на душе. Катрине хотелось считать себя сильной, однако спорить с очевидным она не могла: когда принц покидал ее, леди Догейн словно бы превращалась в маленькую девочку, которую любой может обидеть.

Она уже и забыла, как обходилась без него. Последние дни девушка не могла отделаться от мысли, будто и вовсе не жила до их с Лансером встречи… И до ее встречи с Хозяином Зимы.

И почему прекрасный принц и ужасный король вошли в ее судьбу одновременно? Что это за жестокая шутка Небес?

— Я должен уладить несколько дел, — Размунд вдруг встал из-за стола. Видимо, он все же неуютно чувствовал себя наедине с Катриной. И хорошо. Значит, у него действительно было сердце, — я буду ждать вас у конюшни через два часа, когда пора будет отправляться.

Она согласно кивнула, и вассал поспешил удалиться.

Время тянулось бессовестно медленно. Катрина, закончив завтрак, пыталась занять себя каким-нибудь делом, присесть за вышивание, написать письмо отцу, взяться за чтение книги, которую привез с собой Артур и отдал недавно сестре, но из рук все вываливалось, а мысли то и дело уносило в сторону.

И при этом она не могла сидеть спокойно. Леди Догейн блуждала туда-сюда по замку, заглядывала в его самые неприметные, самые потаенные уголки, надеясь отвлечься, надеясь избавиться от того тревожного отвратительного ощущения, щиплющегося в груди…

Предчувствие. Плохое предчувствие не давало ей покоя. Что-то должно было случиться. Что-то ужасное. Интуиция, обычно шепчущая невероятно тихо и неразборчиво, сейчас кричала во всеуслышание: «Берегись!».

Девушка то и дело выглядывала из окон, выискивая взором Артура или Лансера. Размунда на худой конец… Но видела только опустевший двор замка. Крыши домов и дороги накрыло тонкими сугробами. Ветер, тихий, но резвый, разгонял снег, словно рассыпанную муку, по округе.

Все давно уж закончили уличные работы и прятались от набирающей силу зимы в теплых домах.

Жаль Катрина не могла так просто от нее скрыться…

— Миледи, — окликнули ее. Леди Догейн вздрогнула, пробуждаясь от раздумий, и заметила подле себя служанку Лизетту. Та учтиво поклонилась и пролепетала, — сэр Размунд ожидает вас у конюшни. Вам пора выезжать.

В груди заныло. Отчего? Ведь ее так радовала помолвка с Лансером, так грела мысль, что вскоре они пообещают себя друг другу перед ликами Небес!

Но вместо радости, вместо нетерпения, Катрина почувствовала, как с большей силой разгорается тревога.

Она сделала вид, будто не боится. Может, тогда ничего и не произойдет?

Катрина не помнила, как спустилась, как подошла к конюшне, как села в седло. Она словно бы заснула, а потом, резко и неожиданно, обнаружила себя в лесу, верхом на спокойной пегой кобылке, в компании Размунда и нескольких гарнизонных, которые обеспечивали невесте принца и вассалу короля безопасность.

Снег недовольно хрустел под копытами лошадей, холодный пух кружил в воздухе и больно кусался, попадая на теплую кожу. Ветер вдруг завывал угрожающе, тормоша уже заснувшие деревья и кусты, но тут же резко стихал, оставляя после себя лишь волнующую тишину.

Леди Догейн крепче сжала узду, ощутив очередной приступ страха. Предчувствие стало сильнее. Его уже не удавалось игнорировать.

Треск веток где-то вдали. Катрина дернулась, нервно посмотрела по сторонам. Ничего. Да и солдаты спокойны.

Наверное, просто деревья стонали, замерзнув от холода. Ведь сегодня стояла настоящая стужа. Девушка только сейчас поняла, что уж не чувствует пальцев ног, а щеки ужасно щиплет. Скорее бы добраться до монастыря и увидеть Лансера… Ее согреет один лишь его взгляд.

Вдруг идущий впереди всадник резко затормозил. Его лошадь недовольно взбрыкнулась. Двое следовавших за ним беспокойно зароптали, Размунд, ударив лошадь по бокам, приблизился. Катрина заметила, как он, увидев что-то впереди, оскалился.

Сердце замерло.

Солдаты обнажили мечи и затихли.

Катрина задышала тяжело и громко, судорожно завертела головой, пытаясь понять, что происходит, почему они остановились…

Тут лошади впереди чуть разошлись, открывая леди Догейн обзор. Она различила человека в доспехах гарнизонного, что лежал неподвижно на земле. Снег под ним окрасился в ярко-красный цвет.

— Небеса… — шепнула она ошеломленно.

Раздался скрип дерева и грохот, словно от распахивающихся настежь дверей. Из земли, замаскированные снегом и землей, раскрылись люки, и из неглубоких ям высунулось несколько лучников, которые открыли по отряду стрельбу.

Завизжал металл доспехов, солдата, что оградил лучников от Катрины выбило из седла сильным ударом стрелы. Он уж повалился к земле, но нога застряла в стремени, и бедолага так и повис, притихший и неподвижный.

Леди Догейн вскрикнула, ее кобыла испугано завертелась, затопталась на месте, норовя сбросить оторопевшую всадницу.

— За мной! Быстрее! — кто-то дернул ее за руку.

Размунд. Он схватил кобылу за узду, натянул на себя, заставляя лошадь послушаться и успокоиться. После с силой ударил своего коня по бокам, приказывая скакать. Катрина последовала его примеру и бросилась вслед за вассалом.

Лязг металла, крики гарнизонных стали стихать, и вскоре их полностью перекрыли гул сердца, тяжелое дыхание и пульсация в висках.

Бежать. Бежать. Бежать! Надо спастись! Она не могла думать ни о чем другом. Она не понимала, что происходит, где она находится, куда несет ее лошадь. Разум отключился, передав руководство первоначальному инстинкту, основной цели любого существа: выжить.

Что-то мелькнуло перед глазами. Что-то невероятно быстрое. И врезалось со всей дури в Размунда. Он зарычал, как озлобленный зверь, не удержал узду и слетел с коня.

Катрина заставила кобылу резко затормозить и развернуться.

— Размунд! — выкрикнула она испуганно, но тут увидела, что вассал, хоть и раненный, уверенно встает на ноги и обнажает меч.

Двое лучников нацелились в него с укрытия на извилистой осине. Мечник, одетый в черный кожаный доспех, двигался в сторону рыцаря.

— Бегите, — приказал Размунд Катрине. Увидев, что она мешкает, он выкрикнул громко и грозно, — живо!

Сердце задрожало, слезы ошпарили глаза из-за страха, обиды и злости. Она не могла не подчиниться, знала, что ничем не поможет в бою и все же… Все же почувствовала себя трусливой предательницей за то, что развернула лошадь и пустилась прочь.

Кобыла быстро и резво уносила ее от места засады, ловко преодолевала поваленные деревья, небольшие канавы, заросли колючего кустарника… Но вдруг резко притормозила и сменила направление.

— Что ты делаешь?! — Катрина натянула узду, вынуждая лошадь остановиться, но та ослушалась приказа.

Перейдя на спокойный шаг, кобыла двинулась куда-то вглубь чащи.

— Нет! Не туда! Не туда, глупая ты лошадь! — взвизгнула леди Догейн.

Кобыла не реагировала. Она будто бы и вовсе перестала воспринимать команды наездницы.

В горле защипало, подступил ком отчаяния… Но Катрина быстро взяла себя в руки и ловко, будто была одета в мужские штаны, а не длинное платье, слезла с шагающей лошади.

Она и не знала, что ноги так ослабли. Стоило ступням коснуться заснеженной земли, коленки подкосились, и девушка чуть не упала.

Впрочем, она удержалась.

Вновь схватив кобылу за узду, Катрина попыталась ее остановить, но та продолжила упрямо двигаться.

— Леди Догейн, — вдруг раздалось за спиной, — вот вы где.

Она опешила, отпустила лошадь, позволяя ей отдалиться. Катрина осторожно, будто это как-то могло помочь, обернулась.

Перед ней стояла женщина в черном церковном одеянии. Монахиня.

Леди Догейн выдохнула облегченно.

— Слава Небесам! На нас напали! — Катрина подскочила к монахине и схватила ее за локти, — нужно как можно быстрее попасть в монастырь, рассказать моему жениху, что случилось!

— О, не волнуйтесь, — пролепетала та подозрительно спокойно, — вас жених уже здесь, — монахиня коварно осклабилась.

— Здесь?.. — Катрина недоуменно нахмурилась, отшагнула и тут же напоролась на кого-то. На кого-то высокого, одетого в доспехи.

— Я здесь, моя любимая, — раздался хриплый мужской голос.

Сердце замерло.

Этот голос… Терзал ее в ночных кошмарах, разносился с воем ветра… Голос холода, голос вьюги, голос зимы…

Она оглянулась испуганно, застыла, словно обращенная в лед.

Это был он. С пугающе бледной кожей, с белыми, как снег, глазами, с холодным жестким взглядом.

Хозяин Зимы.

— Не волнуйся, Катрина, моя милая Катрина, — прошептал он с ужасающей нежностью, — я спасу тебя от этих разбойников.

— Нет… — лишь успела вымолвить она, прежде чем густая, сверхъестественная тьма заключила ее в крепких объятиях.

Глава 21. Вскрывая карты

В ушах звенело, темнота застелила все вокруг. Он попытался открыть глаза, но что-то мешало векам подняться. Через мгновение он понял, что это тугая и плотная повязка.

— А ведь мы могли бы подружиться, сэр Догейн, — раздался женский голос, отдающий ехидством.

Нежная и теплая ладонь коснулась его груди. Артур вздрогнул от неожиданности, почувствовал, что руки туго к чему-то привязаны. К стене, по всей видимости.

Тонкие пальцы растопырились, с жадным интересом впиваясь в его пресс. Небеса! Его еще и раздели?!

Рыцарь оскалился и взбрыкнулся. Тщетно. Привязан он был крепко.

— Мы могли бы даже стать любовниками, — продолжала женщина, опуская ладонь ниже… — мне всегда нравились обаятельные грубияны, вроде вас. Да и под рыцарскими доспехами, должна признать, тоже есть на что посмотреть.

Вдруг в сердце кольнуло. Артур узнал этот голос. В памяти всплыл образ черноглазой чертовки из леса, той, что не выходила у него из головы, той, что пробуждала страстное желание и большие подозрения.

— Ария… — прошептал он удивленно, хотя в плену ему впору было бы рычать.

— Как это льстит! Вы запомнили мое имя, — усмехнулась она злобно.

— Что это значит? Что тебе нужно? — он выдохнул резко. Наверное, из его ноздрей пошел пар, как у быка, ведь ярость, наконец, ударила в голову, — Небеса! Как только я выберусь…

— Что? Убьете меня? Я помню, вы говорили, что не побоитесь этого сделать. И знаете… Я склонна верить, что это правда, — она постучала длинными и острыми, как когти, ноготками по его крепкой груди и убрала руку, — поэтому вы не выберетесь.

«Выберусь. Еще как выберусь, проклятая стерва», — подумал Артур, но решил не произносить вслух. Хотя сдержать ехидство ему всегда удавалось с трудом…

Однако сейчас следовало затаиться, затихнуть, выждать.

И привести в порядок мысли. Как он оказался в ее руках? Что именно случилось?

Воспоминания вертелись в голове роем и не желали выстраиваться в цепочку.

Он точно помнил, как отправился за Натаниэлем. Как попытался проследить за его дорогой в монастырь и выяснить, не свернет ли он по пути… Куда-нибудь, где не следовало бы быть подданному короны.

Он шел на большом расстоянии, ведь зимой всадника легко заметить в лесу, и ориентировался по следам. Благо отец часто брал его на охоту, когда Артур был мальчишкой.

Сэр Догейн помнил, как остановился на поляне возле старого черного пня. Почему? Почему он остановился?

Артур попытался вспомнить, но образы перемешались, мысли спутались. Эта поляна, тревожное ощущение, а потом — внезапная темнота. Большее не удалось выудить из памяти.

Скрип старого деревянного пола. Кто-то ходил вокруг пленника.

— Эй. Эй! Ария! Что тызадумала? Зачем я тебе нужен?

— Ария? Ее здесь нет, — усмехнулся голос, до боли знакомый.

Кто-то резко стянул с рыцаря повязку, свет ударил по зрению, сэр Догейн зажмурился болезненно.

Расплывчатые мутные пятна вскоре приобрели знакомые формы, глаза снова начали видеть. Артур различил несколько шкафов, забитых какими-то высушенными травами, баночками с разноцветными жидкостями, законсервированными ящерицами, лягушками и насекомыми… Под скатом низкой крыши располагалось ложе, устеленное мехами, на нем сидел черный кот, что внимательным взглядом пялился на пленника.

А перед ним, улыбаясь ехидно и ликующе, стоял Натаниэль.

— Проклятый ассирец, — выругался Артур, узнав его.

— Ха, скули сколько хочешь. Это все, что ты теперь можешь сделать! — выговорил сенешаль надменно.

— Ой, какие мы важные, — Артур сделал голос издевательски высоким, — вот выберусь и набью тебе морду. Тогда посмотрим, кто из нас будет скулить. Хотя нет. Ты, скорее, будешь визжать, как девчонка.

— Твоему красноречию позавидует любой одиннадцатилетка, — он усмехнулся, — не волнуйся, ты не выберешься.

— Как быстро перешел на «ты»! Всего-то надо было заковать меня в цепи! Ты слишком быстро сближаешься с людьми, Натаниэль. Однажды доверчивость тебе аукнется.

Тот стиснул губы раздраженно, выхватил тонкий меч с богато украшенной рукоятью, ассирцы любили все свои вещи обсыпать каменьями, и прижал лезвие к груди пленника.

— Мне интересно, будешь ли ты таким дерзким после знакомства с моим клинком. О-о-о, как же ты достал меня в замке! Но сейчас… Кто мешает мне отыграться? — сенешаль хищно осклабился, — может, отрезать тебе что-нибудь? Как тогда запоешь?

— Осторожнее с отрезанием, Натаниэль, — нахмурившись, но в остальном не выразив волнения, проговорил Артур, — твоя подружка крайне заинтересовалась некоторыми частями моего тела.

— Что?! — сенешаль недоуменно насупился, опустил оружие и отступил. Опустил взгляд, задумавшись… Вдруг безумный гнев вспыхнул в его взоре, выставив перед собой меч, он кинулся к Артуру. Острое лезвие укусило рыцаря за шею, дразнясь, — нет! Ты врешь, я даже не подумаю в это верить!

— Надо же, какая уверенность в своей пассии, — Артуру почудилось, что Натаниэль не в себе. Раньше он не выглядел таким безумным. Может, сдерживался? Или… Ария на него так влияла? Во имя Небес, да кто же она такая?

Впрочем, он подумает об этом после того, как меч уберут от его шеи. Сэр Догейн прикусил нижнюю губу. Почему? Почему ему никогда не удается держать язык за зубами?!

— Не обижай моего гостя, милый, — из соседней комнаты вернулась хозяйка дома. В руках она держала баночку с какой-то мутной жидкостью, — он нам еще пригодится, — дернув плечом, она присела на край стола возле ложа так, что из выреза на платье выглянула тонкая белая ножка.

Артур уставился на нее как зачарованный. Хотя помнил, что девушка пленила его, что она скрывает какую-то опасную тайну, что по какой-то причине Натаниэль подчиняется ей… Быть может, по той же, по которой рыцарь не мог оторвать от нее взгляда? Быть может, это колдовство, какие-то любовные чары?

Ведь мысли… Мысли действительно рассеялись. Стало тяжело концентрироваться. А из желаний осталось только одно — овладеть этой прекрасной и своенравной чертовкой.

— Стервы отреагировали именно так, как я задумала, милый, — Ария поднялась и, маняще покачивая бедрами, приблизилась к Натаниэлю. Тот сразу обомлел и отступил от пленника, — позвали своих цепных псов из рудника и отдали девчонку Хозяину Зимы. Потеряй он ее — взбрыкнулся бы. А Ковену не нужны такие проблемы.

— Отдали… — залепетал Артур непонимающе, — кого отдали? Кого отдали Хозяину Зимы?!

— А ты как думаешь? — прошипел сенешаль ехидно.

Ария же не разделяла его восторга. Прошептала хмуро и даже виновато:

— Другого выхода не было. Зима слишком далеко зашла, еще месяц назад Хозяин стерпел бы, но лишись он невесты сейчас… Выступил бы против Ковена. И тогда им пришлось бы пойти на крайние меры. И они стали бы сильнее.

— Какой Ковен?! Что ты мелишь, чертова стерва?!

— Не смей так с ней говорить! — вспылил Натаниэль и уж кинулся на пленника, но Ария его остановила.

— Тебе пора идти. Принц ждет. Ты помнишь, что должен делать? — сказала она и, различив недоверие во взгляде сенешаля, прибавила, уже мягко и нежно, — я знаю, что делаю. Не волнуйся, этому идиоту меня не задеть.

Он замер на мгновение, будто думая. Хотя чем ближе находилась к нему Ария, тем пустее, глупее был его взгляд. Сейчас Артур сомневался, что ассирец вообще помнит, как это — думать.

— Я все сделаю, не сомневайся, — наконец, выговорил он с раболепствием, — скоро мы будем вместе.

Он подскочил к ней, надеясь поцеловать. Ария брезгливо отвернулась, подставляя вместо губ щеку. Натаниэль покорно поцеловал ее в острую скулу, потом в подбородок, в шею. Сенешаль явно не желал останавливаться… Девушка оттолкнула его уверенно, поправила волосы и строгим взглядом указала на дверь.

На месте ассирца Артур бы рассвирепел. Разве можно так жестоко, так коварно обходиться с мужчиной? То привлекать к себе, то отталкивать!

Но Натаниэль принимал это как должное, кивнул на прощание и вышел из дома. Во имя Небес… Остались ли у него хоть немного самоуважения?

— Что ты с ним сделала? — дознался рыцарь сурово.

— Ничего такого, чего бы он не заслужил, — ответила Ария, раскручивая баночку с каким-то снадобьем, которое все это время держала в руках.

— А моя сестра? Она тоже заслужила стать жертвой проклятого фейри?

Ярость вспыхнула в ее взоре, на мгновение маска роковой обольстительницы, которую Ария с гордостью носила, спала с ее лица. Артур увидел ее… Настоящую. Разгневанную, обиженную, испуганную… Он различил блеск в глазах, словно бы девушка с минуты на минуту готова была расплакаться. Такой блеск он видел лишь у тех, кто все потерял, кого жестоко предали, кто похоронил близкого.

Блеск казался таким отчетливым, что рыцарю подумалось: Ария пережила все. И потерю, и предательство, и смерть.

— Твоя сестра этого не заслужила, — она вдруг перешла на «ты», — никто не заслужил. Даже… Даже Хозяин Зимы не заслужил этого.

— Хозяин Зимы не заслужил этого? Ха! Вот уж точно — право воровать чужих невест ему еще предстоит заслужить!

— Дело не в этом, сэр Догейн! — вскрикнула она сердито, — Хозяин такой же пленник, как леди Догейн, как все похищенные девушки, как… — она резко прервалась, глуша приступ тоски. Удостоверившись, что слезы удалось сдержать, Ария продолжила, — как и моя сестра. Ее тоже похитили. Ее тоже отдали фейри.

Артур оторопел. Такого он не ожидал.

Наступила неловкая пауза. Ария, потупив взор, нервно постукивала коготками по баночке.

— Я бы тебя обнял, но ты приковала меня цепями, — шепнул рыцарь шутливо. Он знал, что должен ненавидеть ее, должен расправиться с ней при первой же возможности, но почему-то… Почему-то не мог даже подумать об этом.

Она усмехнулась и саркастично качнула головой.

— Ты добр ко мне только из-за этого зелья, — она повертела открытой баночкой, — прости, но я терпеть не могу, когда мужчины кричат или ноют.

— Вот как. Экстракт дружелюбия! Одолжишь пару таких баночек? А то люди постоянно говорят, что мне его не хватает.

Она улыбнулась, но не ответила.

— Ария?

— Что?

— Зачем ты все это делаешь?

— Рассказать тебе свой план? — она натянула губы, качнула плечами, — брось, тогда будет совсем неинтересно!

— Я не спрашиваю, что ты собираешься делать, я спрашиваю зачем.

— Зачем? — она поставила баночку на стол, сложила руки, отвернулась, как будто стыдливо, — из мести.

— Как банально.

— А ты ожидал что-то особенное? Зло всегда делается по самым банальным причинами. Добряки — вот они постоянно удивляют.

— Расскажи мне свою историю.

— Какой в этом смысл? — она саркастично оскалилась, — собираешься мне помочь? Спасти из лап тьмы? Поставить на верный путь?

— Да нет, — он дернул руками, заставляя цепи зазвенеть, — просто я тут скован, и мне смертельно скучно. Так бы я волновался о сестре и думал, как выбраться и расправиться с тобой, но эта дрянь в баночке больно крепкая. Ни о чем думать не могу. Так что либо расскажи что-нибудь, либо увеличь дозу, чтобы я отключился. В противном случае я выражу протест самым ненавистным тебе способом — нытьем.

Она закусила нижнюю губу, потеребенила мочку уха, выражая свою нерешительность.

— Либо, — продолжил Артур, — можешь вообще отпустить меня. Поверь мне, когда этот экстракт доброжелательства меня отпустит — я первым делом ринусь спасать Катрину. О тебе вспомню, лишь когда сестра окажется в безопасности. У тебя будет полно времени, чтобы сбежать.

— Ага, хорошая попытка, сэр Догейн.

Ария вздохнула. Груз, который все эти годы она носила на плечах, показался еще тяжелее. И оттого так сложно было противостоять желанию все рассказать. Все. От начала до конца. Ведь она… Она никогда не говорила о произошедшем.

А Артур отчего-то располагал ее к себе. Он раздражал до скрежета зубами и одновременно с тем вызывал такое доверие, какое она не испытывала ни к кому и никогда.

Ведьме вдруг стало очень жаль, что они встретились таким образом. Что она пленила его и намеревалась использовать. Что отпустить его она уже не могла, ровно как и остановиться.

Быть может, повстречайся они много лет назад, все сложилось бы иначе.

— Монахини… — слова давались невыносимо тяжело, но, заговорив, а она вдруг поняла, что уже не в силах остановиться, — ты знаешь монахинь святой Гретты?

— Лично? Нет. С монашками до одури скучно. Ходишь за ними долго, взамен получаешь неловкую близость, которая кончается ее истерикой и настойчивыми уговорами сообща покаяться в грехах.

— Что ж. С этими не скучно, — она саркастично ухмыльнулась, — с ними о-о-очень весело! Эти монахини… Не те, за кого себя выдают. Они ведьмы. Монастырь — сердце одного из самых могущественных ковенов мира, — Ария прервалась, чтобы понять, как отнесся к ее словам рыцарь.

На свое удивление, она не обнаружила в выражении его лица скептицизма и недоверия. Да… Сильно его опьянило зелье.

— Монахини — злобные ведьмы? Охотно верю, — сказал он, ухмыльнувшись.

— Разумеется, — шутливо сощурилась она, но тут же ее лицо вновь приобрело напряженную серьезность, и Ария продолжила рассказ, — мы с сестрой попали в монастырь против своей воли. Когда-то мы были благородными дамами, когда-то рыцари и лорды добивались нашего расположения и даже сам король подумывал сосватать одной из нас своего сына.

— Вот как… — Артур не скрыл удивления, — из какого вы были дома?

— Я Ария Гронсейн, когда-то леди, сейчас… Сам видишь.

Артур оторопел. В королевстве не было человека, который не знал бы историю семьи Гронсейн. Некогда несменные вельможи короля, они потеряли все, когда выступили против союза с Ассирией и собрали вокруг себя сторонников. Почувствовав угрозу переворота, монарх жестоко расправился с лордом Гронсейном и его сыновьями, однако… Артур никогда не задумывался, что случилось с его дочерьми.

— Король был милостив к нам с сестрой, не стал казнить, как отца и братьев. Мы же… Женщины, — сказала она брезгливо, — нас отправили в монастырь — до конца своих дней замаливать грехи отца и братьев. Но монастырь святой Гретты — далеко не святое место. Под стать своей покровительнице. Его Величество даже не представляет, что твориться у него под боком, что эти ведьмы… Что они замышляют. Скажу лишь то, что Хозяин Зимы, могущественное создание, полностью им подчиняется. У него нет выбора.

— Тем не менее девушек он похищает… — нахмурился рыцарь.

— В том-то и дело, что девушек похищают монахини, — различив, как озадачился слушатель, Ария спешно прибавила, — посади волка на цепь и корми его каждый день — он будет терпеть тебя. Стоит перестать его кормить — и он набросится при первой возможности. Девушки, невесты, которых забирает Хозяин Зимы — подачка ведьм. С ее помощью фейри до сих пор терпит свое отчаянное положение.

— И что монахини от него получают? — хотя в это сложно было поверить, но выстраивалось все слишком четко, слишком правдоподобно.

— Магическую силу. Они выкачивают ее из него. Не знаю, как именно это работает, но думаю, что без присосавшихся пиявок-ведьм Хозяин Зимы был бы в десять раз сильнее.

— Пожалуй, это была бы катастрофа.

— Нет, — категорично отозвалась Ария, — легенды рассказывают о Хозяине Зимы, как о жестоком фейри, только с момента его встречи со святой Греттой. До этого девушки не пропадали. Хозяин их не похищал. А потом появилась Гретта, верховная ведьма Ковена, и фейри вдруг понадобились невесты. Думаю, они нарушили естественный ход его жизни, думаю, он нечто большее, чем фейри, что отнять его силу, все равно что вмешаться в процессы природы…

Артур ее перебил:

— Постой. Святая Гретта — ведьма?

В ответ девушка кивнула.

— За такие речи тебя очень быстро сожгут на костре.

— Туда мне путь заказан, — заявила она с безразличием, — а Ковен устроился очень удобно — в стане Церкви, своего главного врага. Даже если кто-то и начнет их подозревать — верховное духовенство и пальцем не пошевелит. Никто так не любит игнорировать свои пороки, как те, кто выслушивают чужие исповеди.

— И что же… Ты тоже ведьма?

— Да.

Это многое объясняло. Артур невольно напрягся. На что она способна? Он не забыл тех громил из леса, которых она уложила… Что ему ждать?

Ария смутилась, заметив, как натуженные мышцы рыцаря вдруг стали рельефнее, как сквозь кожу проявились вздувшиеся вены. Хотелось потрогать его пресс руками, узнать, насколько он крепкий…

Околдованный ее чарами Натаниэль давно уже ничего не мог в постели. Слишком старался, слишком осторожничал.

Она истосковалась по страсти.

— Что случилось с твоей сестрой? — вопрос рыцаря вмиг остудил ее пыл.

Стыд огнем опалил грудь, шею, лицо. Ария до сих пор не отделалась от чувства вины перед Нанэт. И в те моменты, когда она ощущала себя наиболее живой, когда радовалась, смеялась, желала кого-либо, не могла отогнать мысль, что сестренка уже никогда не почувствует то же самое.

— Когда девушка попадает в монастырь святой Гретты, ведьмы начинают ее обучать. Немногие доживают до посвящения. Некоторые, кто надеялся стать служительницей Небес, погибают от рук ведьм, иных убивает магия — она очень разборчива. До посвящения доходят одна-две девушки в год. Мы с сестрой дошли до него. Правила вступления в Ковен просты — найти невесту для Хозяин Зимы. Грязную работу «монахини» предпочитают взваливать на новеньких.

— А если кандидатка не найдет невесту? — Артур задумался о Катрине. Эта мысль отрезвила и, кажется, начала вырывать его из-под влияния чар. Но он не подал виду.

— Тогда она сама станет невестой, — Ария потупила взгляд, замолкла, вспомнив, как все было, как они с сестрой ссорились, как она не хотела отдавать невинную девушку на расправу фейри… — Нанэт всегда была добрее меня, нежнее. Даже букашку прихлопнуть боялась, ведь букашка живая! А я… Ради нее и ради себя, я готова была идти по головам. Я нашла подходящую девушку. Сама. Дочурка местного лесоруба. Курносая такая, с толстой косой — очень миленькая. Хозяину бы она понравилась… Я держала это в секрете от сестры, она бы взбунтовалась, но… Когда я уже готова была увести ту девушку в лес, отдать ее Хозяину, Нанэт обо всем прознала, — Ария болезненно зажмурилась, из глаз покатились слезы. Какой же слабой она сейчас себя чувствовала! Но отчего-то перед Артуром не страшно было показаться слабой. Если бы она только могла отпустить его, если бы только он мог простить ее… — Нанэт заменила ее. Попросила ведьм отдать ее Хозяину. Те согласились. Даже не сказали мне! Не предупредили! Хотя знали, что я уже приготовила другую жертву, что отдавать мою сестру нет нужды! — Ария оскалилась, ярость сменила горечь, — знаешь, что они мне сказали? Что Нанэт была слишком добросердечной. Что рано или поздно от нее все равно пришлось бы избавиться. А так она хотя бы принесла Ковену пользу!

Девушка ударила кулаком по столу — была больше не в силах сдерживать гнев. Тут же к ее ногам подскочил черный кот, замурлыкал, замяукал, пытаясь успокоить хозяйку.

— Тогда ты ушла из Ковена? — спросил Артур осторожно.

— Нет. Нет-нет-нет, — она злобно улыбнулась, — я притворилась. Прислуживала им сквозь слезы и ненависть. Обучилась магии, получила фамильяра, стала ведьмой. Сильной. И только потом я сбежала от них. И спряталась на виду, как они спрятались от Церкви. Они знают, что я где-то здесь, что затаила злобу, но… Они меня не найдут.

Она замолкла. Притих и Артур. В лачуге слышалось только прерывистое урчание черного кота.

— Мне, конечно, очень жаль и все такое, — рыцарь вдруг решился прервать паузу, — но зачем тебе Натаниэль? Зачем тебе я?

— Ты спросил меня, зачем я делаю то, что делаю. Я рассказала. А вот ты и Натаниэль относятся к тому, как я собираюсь это сделать…

— Наивно полагать, что ты расскажешь?

— Наивно.

— Ария. Ведь мы действительно можем помочь друг другу. Отомстить ведьмам, спасти мою сестру… Кто знает, может, и твоя сестра не погибла, сама говоришь, что раньше Хозяин Зимы никого не похищал…

— Нет, — отрезала она, вдруг виновато стиснула губы, приблизилась, — я похоронила сестру много лет назад. То же придется сделать и тебе, — она осторожно коснулась его щеки, словно надеясь, что Артур отзовется нежностью на ее нежность.

Но тот взбрыкнулся, его глаза загорели гневом, кровь прилила к голове, окрашивая лицо в ярко-красный цвет.

— Нет! Катрина жива! Жива, слышишь?! Не смей так говорить, проклятая ведьма!

Она испуганно отстранилась. Сердце сжалось от обиды…

— Ты потеряла надежду, ты потеряла сердце, ты отказываешься от моей помощи, от возможности выяснить, что случилось с твоей сестрой, не потому, что твой до одури таинственный план лучше, а потому, что не хочешь ничего изменить. Страдать, ненавидеть — это ведь так легко! И разрушать тоже очень легко. Ты мечтаешь разрушить весь мир, — он оскалился, ощетинился. Кажется вся ярость, весь гнев, которые сдерживали чары Арии, сейчас разом обрушились на него, — ты трусливая, испуганная девчонка, которая, в отличие от своей сестры, не способна на настоящий поступок.

— Довольно! — рыкнула она, взмахнула рукой, порождая магический сгусток. С силой она швырнула его в пленника, тот вскрикнул, качнулся, вдруг его ноги подкосились, голова поникла…

Сэр Догейн застыл и притих.

Ария дышала тяжело и быстро. Ярость ослепила… Когда мысли встали на места, ведьма вздрогнула испуганно и подлетела к Артуру. Приложила ладонь к его губам, ощутила пальцами теплое влажное дыхание и, облегченно выдохнув, отстранилась.

Ведь могла убить его ненароком. Он разозлил, он надавил на самые больные места. Нельзя… Нельзя раскрывать мужчинам душу!

А на мгновение Ария действительно поверила, что он ее понимает… Видимо, ведьму обманули собственные чары.

Она сделала вид, будто ее это не тревожит. Будто в груди не ноет сердце, будто от злости на него и на саму себя не трясутся руки.

Ведьма схватила баночку с «экстрактом доброжелательности», как обозвал пахучую смесь Артур, потрясла ею и сказала, глядя на напрягшегося фамильяра — от него-то свои истинные чувства не скрыть:

— В следующий раз сделаю смесь покрепче. Этот рыцарь слишком болтливый.

Глава 22. Наедине с Хозяином и его секретами

Как же холодно… Она вся дрожала, руки и ноги отнялись, все тело ныло. Катрина пыталась открыть глаза, но безуспешно. Ее словно бы заколдовали, насильно ввели в этот ужасный темный сон, заставили безвольно бродить по черной пустыне, в которой не было ничего, кроме холода.

И как бы она ни старалась, как бы искренне этого ни жаждала — не могла пробудиться. Быть может, следует ждать? Быть может, Лансер найдет ее, развеет чары своим поцелуем, как в сказках про спящую принцессу?

Кто-то взял ее за руку. Прикосновение показалось ужасно холодным, но мягким. С такой нежностью мог дотрагиваться только истинно любящий человек.

Вмиг сняло тяжелый сон, Катрина очнулась в комнате с высоким, расписанным потолком, под спиной ощущался мягкий, невероятно мягкий матрац, очень кстати согретый грелкой. Девушка все еще дрожала от холода, значит, на постель ее положили недавно.

Вдруг леди Догейн поняла: кто-то все еще держит ее за руку.

Она оглянулась и вскрикнула от испуга. Рядом, устроившись на краю кровати, сидел он, ее ночной кошмар, ее преследователь и… По всей видимости, похититель.

Хозяин Зимы.

Вживую он выглядел еще более холодным, еще более жестким. И… Немного грустным.

Нет! Он чудовище! У Катрины не должно было оставаться сомнений. И если она и видит тоску в его глазах, то лишь потому, что злодей притворяется!

Она резко выдернула руку, вскочила и попятилась. На тумбочке у противоположной стороны кровати стоял канделябр, серебряный с невероятно тонкой ковкой. Леди Догейн схватила его и выставила перед собой, словно меч.

— Прочь! — закричала она, — не приближайся!

Сердце билось до боли быстро. Она еще никогда не была так напугана… Но нельзя показывать страх этому чудовищу! Потому Катрина нахмурилась, оскалилась, как волчица.

— Я не собираюсь причинять тебе вред, Катрина, — прохрипел Хозяин Зимы строго и даже немного обиженно.

— Да! — она бы хотела рыкнуть, но получилось только визгнуть, — потому что я… Я не позволю причинить мне вред!

— Положи канделябр, и мы спокойно поговорим, — выставив вперед руку, указал Хозяин.

Она замерла. Не повиновалась, но уже едва справлялась со страхом и распространяющейся по телу слабостью.

Он закатил глаза, вышел из-за кровати и шагнул навстречу… Тут Катрину словно молнией пронзило, она забыла о немощности и заверещала, что есть мочи:

— Не подходи! Только посмей приблизиться… Убью!

— Убьешь? Серьезно? — он усмехнулся и без страха двинулся на нее.

Хозяин оказался подле Катрины так быстро… Она и вздохнуть не успела, как фейри, упрямо на нее уставившись, обхватил ее за талию, приблизил к себе и уж потянулся к канделябру…

Ему следовало потянуться к нему первым делом.

Леди Догейн и не поняла, как это сделала. Рука сама выскользнула из ледяных пальцев Хозяина, замахнулась и со всей силы треснула подсвечником ему по голове.

Он зарычал скорее удивленно, чем разгневано, отступил, ошарашенный и оглушенный. Катрина поняла, что впереди, за ширмой с рисунком в виде снежинок, должна быть дверь. Воспользовавшись моментом, она что было мочи кинулась в ту сторону.

Вожделенный выход оказался именно там, где она представляла. Сердце вздрогнуло в надежде. Ощутив прилив сил, девушка ускорилась, у дверей даже не затормозила — влетела в них, вынуждая с грохотом отвориться.

Она очутилась в широком, залитом холодным зимним светом коридоре. Тут было пусто, ни слуг, ни гостей. И очень-очень холодно.

Катрина словно бы вмиг перенеслась из теплых покоев на вершину самой высокой в мире горы. Стужа вдарила по голове, руки и ноги затряслись, потом, почти сразу, занемели, и, кажется, даже кровь в жилах начала превращаться в лед.

Она поняла, что не сможет далеко уйти. Слишком… Слишком холодно.

— Катрина! — раздался встревоженный и разозленный оклик Хозяина Зимы.

«Нет, — тут же пронеслось у нее в голове, — околею, но не дамся ему!». Она схватилась за двери и захлопнула прежде, чем фейри успел пройти. Налегла всем телом на них, надеясь, что это ему помешает.

Пальцы отнялись. Как же холодно… Ей следовало дрожать от страха, но она ощущала лишь невыносимую усталость.

— Катрина, прошу! Этот коридор не прогрет, там слишком холодно! — донеслось из комнаты.

— Нет… Нет-нет-нет, — просипела она чуть слышно, — не смей ко мне приближаться…

— Прошу тебя, отойди от двери, — простонал он с искренним волнением, — если я ее выбью — пораню тебя.

Ноги подкосились, она сползла на пол. Едва хватило сил, чтобы ответить:

— Рань меня, давай… Неужели… Неужели это хуже того, что ты и так со мной сделаешь?

Он тяжело вздохнул.

— Я ничего тебе не сделаю, клянусь… — он вдруг замолк. Когда фейри заговорил снова, Катрина уже почти его не слышала — в ушах звенело, — не хочешь пускать меня? Хорошо. Но тогда не пускай меня в теплую комнату, а не в холодный коридор.

— Что? — она недоуменно нахмурилась.

— Поменяемся местами. Можешь забаррикадировать дверь. В спальне много мебели. И тут тепло. Я прогрел ее… Специально для тебя. Клянусь, я не войду, пока ты сама меня не впустишь.

Она молчала. Слышалось только ее тяжелое, приглушенное дыхание.

— Катрина? — после паузы окликнул он, — Катрина, ты слышишь меня?

Девушка не ответила. Небеса, она уже не чувствовала ног! Только бы встать… Стиснув крепко зубы, чтобы они перестали стучать друг о друга, леди Догейн с трудом поднялась. Отвратительная дрожь пронзила тело миллиардом игл. Катрина не могла думать ни о чем, кроме этой дрожи…

— Выходи, — с титаническим усилием шепнула она, — выходи, но не смей меня трогать.

Дверь быстро отворилась. Высунувшийся из-за нее Хозяин только увидел посиневшее от холода, измученное лицо своей пленницы, кинулся к ней, но она выставила пред собой ладонь и прошипела:

— Не смей. Меня. Трогать.

Вздрогнув удивленно и раздраженно насупившись, он не стал спорить. Отшагнул от входа в комнату, остановился по центру коридора.

Катрина вскочила в спальню с такой юркостью и быстротой, словно ее ноги ничуть не околели. Она громко захлопнула за собой дверь, обхватила себя руками, словно втирая теплый воздух в кожу.

Леди Догейн ринулась к кровати, не разуваясь и не раздеваясь, бросилась под одеяло, нашла то место, где лежала грелка, и, свернувшись калачиком, попыталась побороть дрожь в теле и стук зубов.

Впрочем, так просто они не желали сдаваться.

— В комоде есть еще одеяло. Я мог бы… — послышался голос фейри.

— Ты клялся не входить! Если у тебя есть хоть капелька чести…

Раздался громкий стук, как если бы по дверям со всей силы ударили кулаком. Катрина, дернувшись нервно, застыла и замолчала.

— Ты можешь бояться меня, можешь меня ненавидеть, — в голосе Хозяина Зимы уже не слышалось сожаления и тревоги, в нем была только злость. Громкая. Необузданная, — но никогда. Никогда! Не смей поставлять под сомнение мою честь и мое достоинство.

Она задышала часто и прерывисто. Так становилось теплее. Так хуже слышалось ускоренное биение сердца. Катрина надеялась, что таким образом перестанет бояться. Но страх вонзился в нее острыми когтями.

Горячая, а для раздраженной холодом щеки — ошпаривающая, слеза прокатилась к шее.

Леди Догейн попыталась вспомнить лицо Лансера, ее принца. Вновь увидеть, пускай лишь в мыслях, его храбрый взгляд, ее чувственные губы… Но замес образа возлюбленного пред ней представал облик ужасного, с жестоким бело-синим взором и мертвенно-бледной кожей Хозяина Зимы.

Ее затрясло от мысли, что он вернется. Наверняка вернется. И она не сможет никуда от него убежать…

Нет! Катрина заставила себя отогнать тревогу. Не время плакать, не время бояться, не время сдаваться. Она могла бы позволить себе эти женские слабости, будь рядом Лансер, однако… Его рядом не было.

Если женщина теряет опору в лице мужчины — она находит себе новую. В лице самой себя.

Леди Догейн вдруг подумалось, что она справится. Она найдет выход.

Ухватившись за эту идею, девушка окончательно отогрелась, после вылезла из-под одеяла, оглянулась.

В комнате не было никого, кроме нее самой. Кажется, фейри не соврал… Впрочем, кто знает, на что он способен?

Катрина, двигаясь крайне тихо и осторожно, приблизилась снова к дверям, аккуратно надавила на ручку. Щелчок получился громче, чем она рассчитывала.

Девушка едва высунулась из комнаты, чтобы проверить, нет ли Хозяина поблизости. Коридор оказался совершенно пустым.

Это шанс. Шанс, который она не намеревалась упускать. Если фейри решил, что холод за пределами комнаты ее остановит — он глубоко заблуждается!

Закрыв дверь, Катрина еще раз осмотрелась. Кровать, тумбочки, два канделябра, один на своем месте, другой на полу (пленница выронила его, убегая из спальни), ширма с узором в виде снежинок, зашторенное окно, а рядом — высокий комод с красивой резьбой на дверцах.

«В комоде есть еще одеяла», — вдруг вспомнила она. В голове зародилась идея.

Леди Догейн подскочила к шкафу, раскрыла его, внимательно изучила содержимое. Ничего, кроме плотных одеял и широкого шерстяного пледа. Что ж. Она и не надеялась обнаружить здесь шубу…

Впрочем, и с одеялами можно работать.

Она вытащила их все, выбрала самые плотные, те, что лучше сохраняли тепло. Со штор сняла веревки, скрепляющие их. Потом стянула теплое одеяло с кровати, обмоталась им, как гусеница коконом. Достала грелку и привязала ее одной из веревок к себе, поверх одеяла. Так она не обжигала, но все еще дарила тепло.

Сверху накинула еще одно одеяло, из комода. Обвязала в том месте, где расположила грелку, чтоб та точно не отвалилась. Поверх головы вдобавок накинула шерстяной плед. Кто знает, сколько ей придется бродить по холодным коридорам, прежде чем она найдет выход?

То, что выход где-то здесь, она не сомневалась. Также велики шансы, что он где-то очень близко — сквозь сон Катрина не слышала ни цокота копыт, ни ржания. Она словно бы сразу очутилась тут… Где бы она ни была.

А даже если нет, даже если она заблуждается… Сидеть на месте и горевать о своей скорбной участи она не собиралась. Стоит рискнуть. Хозяин Зимы еще не догадывается: хоть его пленница хрупкая и слабая на вид — в груди у нее бьется сердце воина.

Укутавшись одеялом, словно обмундировавшись в доспех, Катрина выскользнула из комнаты в коридор. Мороз тут же укусил ее за щеки и нос, но закрытые одеялом части тела пока не ощутили его грубое приветствие.

Хорошо. Значит, импровизированная шуба работает!

Впрочем, двигаться было крайне сложно. Неуклюже перебирая ногами, леди Догейн с трудом добралась до того места, где коридор поворачивал вправо. Здесь она остановилась, притихла, вслушиваясь в звуки.

Тишина. Тревожная и неестественная. Вдруг — приглушенный, разносящийся где-то вдали вой. Она вздрогнула, мурашки пробежали по спине.

Волки? Чудовище?

Нет. Всего лишь ветер. Она никогда не слышала, чтобы ветер выл так… Так, будто был живым.

Катрина мотнула головой, прогоняя мысли и чувства. Нельзя мешкать и медлить. Кто знает, где сейчас Хозяин, и когда он вернется?..

Девушка двинулась уверенно по коридору. Знать бы, куда идти… Вскоре ей начало казаться, что она попала в лабиринт. Повороты, виляния коридора сбивали с толку, пересечения, тупики и как будто бесконечные прямые… Небеса! Какого размера должен быть этот… Замок? Дворец? Форт? Казалось, многие города уступали ему в габаритах.

Она вдруг поняла, что заблудилась. Что грелка начала остывать. Что пальцы ног и рук уже покалывало от холода.

Голову вскружил страх. Зачем? Зачем она сюда полезла?! О чем думала?! На что надеялась?! Не хотела быть пленницей? Что ж. Вскоре она будет мертвой! К чему… К чему была та бессмысленная храбрость, та гордость?..

«Катрина…» — раздалось совсем близко и вместе с тем как будто издалека, из другого мира.

— Бенжен? — сердце замерло.

Она узнала его голос! Точно узнала, не было сомнений!

Снова стало тихо. Невыносимо тихо! Ей хотелось крикнуть, позвать его, но леди Догейн побоялась, что Хозяин Зимы услышит.

Девушка завертелась, пытаясь понять, откуда доносился шепот пропавшего пажа. Вдруг взгляд обратился в сторону невзрачного темного поворота, каких здесь было много. Что-то потянуло ее туда. Потянуло со сверхъестественной силой.

Она послушалась интуицию и шагнула во мрак прохода.

Долго ничего не указывало на присутствие Бенжена. Катрина уж подумала, что обозналась, и развернулась, двинулась обратно, в основной коридор, как впереди показалась лестница. Узкая и простенькая. Скрытая от посторонних.

Она остановилась. Нерешительно посмотрела вниз, надеясь увидеть, куда уводят ступени.

«Катрина!», — раздалось уже более отчетливо.

Сомнения как ветром сдуло. Через мгновение каблуки ее сапог звенели, ударяясь о каменную лестницу, и этот звук эхом разносился по коридору.

Она не обращала на него внимание. Забыла обо всем. Забыла об опасности и осторожности.

Бенжен! Бенжен был где-то там, внизу! Она знала, она надеялась… И она была права!

Ступени окончились резко, Катрина чуть не поскользнулась, когда очутилась на последней из них.

Леди Догейн обнаружила себя в небольшом помещении. Узкие маленькие окна под потолком с трудом наполняли комнату светом. Здесь не было ни мебели, ни украшений, ни факелов. Только невзрачная деревянная дверь напротив лестницы.

В горле застрял колючий ком — сгусток страха, нерешительности и сомнения. Катрина вздохнула, сжала уж замерзшие пальцы в кулак, и двинулась к дверям. Тут же резко и быстро открыла ее, чтобы тревога не успела вновь парализовать, и болезненно зажмурилась, ощутив удар холодного застойного воздуха.

Кажется, в этой спрятанной от чужих глаз комнате и обитала ужасная стужа, охватившая комнаты и коридоры замка.

Грелка и одеяла уже не спасали. Катрина начала околевать… Впрочем, это ее не остановило.

Она шагнула за порог, осмотрелась. Комната была неширокой и сильно вытянутой. Как и соседнюю, ее освещали узкие скромные окна. Стены покрыл искрящийся иней. Неаккуратную и явно старую каменную кладку стянуло крепким льдом.

В центре комнаты, в ряд, стояли присыпанные снегом саркофаги. Вереница из них тянулась далеко вперед. Чудилось, что у этого помещения не было конца, а саркофагам в нем — счету.

Дрожь проняла тело. Меньше всего Катрина хотела оказаться в усыпальнице в угодьях Хозяина Зимы.

Но она должна была отыскать Бенжена. Небеса! Как же ему должно быть страшно!

Девушка подошла к двум ближайшим саркофагам, оглянула их с сожалением. Кого мог похоронить здесь жестокий фейри?

Катрина не сдержалась и смахнула снег с предпоследнего, ожидая увидеть под ним табличку с эпитафией… Но она увидела лицо. Заледенелое, мертвое, совсем юное.

Леди Догейн закричала и отпрыгнула прочь. Грелка вывалилась из-под одеял и, ударившись о пол, раскрылась. Уж почти остывшая вода разлилась по каменной кладке.

Девушка этого даже не заметила. Она исступленно уставилась на мертвую.

Ее ровесница. Молодая, красивая. С черными, как ночное небо волосами… Она лежала под то ли хрустальной, то ли ледяной крышкой и казалась такой спокойной и умиротворенной… До боли, до ужаса спокойной и умиротворенной!

Слезы покатились из глаз. Катрине стало невыносимо страшно за себя. И невыносимо жалко эту девушку. Ведь она… Она может быть ее предшественницей. Одной из тех, кого Хозяин забрал в прошлый раз.

Так значит… Вот что ее ждет?

Что-то потянуло ее смахнуть снег с самого последнего саркофага. Когда открылось лицо лежавшего под ним, Катрина не сдержалась и заплакала навзрыд.

Бенжен… Это был Бенжен.

Синий, холодный, тихий.

— Это не то, что ты думаешь, — вдруг раздался хриплый голос.

Голос, который теперь уже вызывал не только страх, но и отвращение.

— Не подходи! — Катрина судорожно закачала головой, попятилась прочь от вдруг возникшего в дверях Хозяина Зимы.

— Позволь мне объяснить! — вскрикнул он так, будто слова леди Догейн оскорбляли его.

— Нет! — она хотела резко развернуться, побежать… Хотя знала, что не скроется от него, теперь уж точно не могла сдаться без боя…

Ноги заскользили — вода из грелки успела заледенеть.

— Осторожно! — успел лишь крикнуть фейри, протягивая к ней руки.

Но он не успел. Катрина упала, ощутила сильный удар, но не боль. Яркую вспышку, а потом… Темноту.

Глава 23. Час расплаты — 1

— Они ждали нас в засаде, — Размунд наморщился и прервался, ведь лекарь начал снимать старую повязку с его плеча, и это разодрало рану от стрелы, — они знали… Знали, что мы пойдем этой дорогой, — продолжил он, когда боль стихла, — Что мы пойдем именно в тот день. Кто-то предупредил их. А может, они и вовсе выполняли чей-то приказ.

Вассал поднял взгляд. Лансер, хмурый и разъяренный, продолжил молчать. Слышал ли он хоть слово?

Размунду стало страшно. А это было редким для него чувством. Он не боялся меча врага, летящей в него стрелы, пасти зверя. Но боялся того, что видел сейчас в глазах принца. Жесткость, гнев, холодный. Самый опасный и разрушительный.

Он видел, как храбрый и честный юноша умирает, а на его место приходит кто-то иной. Грозный, не готовый прощать, разучившийся верить.

И ему уже не впору было зваться принцем. Размунд видел перед собой своего будущего короля.

В дверь постучали. Лансер молчал, глубоко задумавшись.

Осторожно и неуверенно в комнату заглянул Натаниэль.

— Ваше Высочество, приехал лорд Дузмар. Он ждет вас в парадном зале.

Принц сухо кивнул.

Сенешаль уж решился уйти, как Лансер тихо и строго дознался:

— Гарнизонные нашли их лагерь?

— Они ищут, Ваше Высочество. Уверен, к вечеру мы точно найдем их.

— Что вы будете делать, когда найдете разбойников? — спросил Размунд, пристально и взволнованно вглядываясь в принца.

Тот посмотрел на него. В глазах блеснул гнев, губы исказились в оскале. Вассалу не понадобилось ответа, чтобы понять, какая судьба уготована похитителям Катрины.

— Ты сказал, что они знали, что они ждали, — после непродолжительного молчания вдруг проскрежетал Лансер, — что кто-то им сказал.

— Да, Ваше Высочество, — подтвердил Размунд, — иначе я не могу представить, откуда они знали, где нас ждать.

— Кто мог им сказать? — спросил принц жестко.

— Я не знаю, — вздохнул вассал.

Лансер мотнул головой, прищурился с подозрением. Затих. Потом ни с того ни с сего проговорил:

— Где сэр Догейн?

— Ваше Высочество! — Размунд напряженно выпрямился, — вы ведь не думаете?..

— Я думаю, что он некстати пропал в день помолвки. И еще я думаю, что он странно равнодушен к судьбе собственной сестры. Прошла уже ночь. А он до сих пор не появился.

— Я знаю, что сэр Догейн раздражающий и ехидный, но он никогда бы не совершил такого, — доктор закончил перевязывать рану, и Размунд спешно поднялся, — я хорошо его знаю. Мы воевали вместе в Ассирии.

— Люди склонны меняться, Размунд, — отрезал Лансер.

С этим он поспорить не мог. Но знал, что люди не склонны прятать свои изменения, а Артур вел себя так же, как и раньше. Однако… Однако вассал видел, что принц не настроен отказываться от своей теории. Обнадеживало лишь то, что он не был категоричен. В отношении разбойников у Лансера не оставалось сомнений, в отношении Артура… Он не был уверен.

Знать бы еще, куда делся сэр Догейн! Что могло его задержать? Что могло случиться? Размунд глянул на Натаниэля. Ведь Артур хотел проследить за сенешалем, хотел удостовериться, что тот ничего не замышляет.

И вот ассирец здесь, где же его преследователь?

— Пошли, — поняв, что процедура закончена, скомандовал Лансер Размунду, — Дузмар ждет.

Он быстро вышел в коридор и двинулся в сторону зала.

Лансер был пленен мыслями… Как бы принц ни старался их отогнать — не мог перестать думать о Катрине, о разбойниках, о том, что обещал, клялся ее защитить, что ни на секунду не усомнился в своих силах, что был уверен в своей победе, и что жестоко расплатился за самонадеянность. Нет. Расплатилась она.

Милая, честная, хрупкая Катрина… Что с ней сейчас? Где она? В чьих тугих тисках? Верит ли она, что жених придет за ней? Или проклинает его?

Неважно. Он все равно спасает ее. Выдернет из лап похитителя, даже если это будут холодные руки бессмертного фейри.

Он не успокоится, не уймется. А если, вернувшись, Катрина не захочет с ним знаться… Он, наверное, поймет ее. Перенесет ли? Пережевет ли? Лансер не знал, но полагал, что ненависть в ее глазах окончательно его сломает.

Ведь он пообещал защищать ее, и она доверилась ему — это самый щедрый дар, который может дать женщина мужчине.

А принц подвел ее. Кем он был после этого? Ничтожеством с раненым сердцем.

Нет.

Лансер мотнул головой.

Не время себя корить, не время давать волю чувствам. Он должен спасти ее. Должен все исправить. Должен двигаться, должен сражаться, идти до конца. Время сожалеть настанет позже.

Принц не замедлился у дверей, раскрыл их со всей силы, так что грохот эхом прошелся по коридорам замка.

Лансер тут же вспомнил, как ходила по парадном залу Катрина, как сидела на том стуле, с краю, ближе к камину, как улыбалась ему, как смеялась над шутками брата… Артур! Если окажется, что этот паршивец причастен…

Принц сжал пальцы в кулак. Несдобровать, ему будет несдобровать. Как и любому, кто лишил его возлюбленной!

Дузмар, сидевший за столом, неуклюже поднялся. Несколько молодых воинов, из его вассалов, что рассредоточились по залу, также напряглись и внимательно уставились на принца.

— Ваше Высочество! — воскликнул старик, — я приехал, как только узнал… — он уж приблизился к принцу и по-отцовски обнял его, как делал это и раньше, но тут встретился с суровым взглядом Лансера и застыл в двух шагах от него. Дузмар хотел спросить обо всем: что случилось, кто виноват, как принц справляется… Но маска жестокого, оскорбленного монарха, которую принц надел впервые, словно бы воздвигла стену, преграждавшую всем знакомым и друзьям Лансера путь к его сердцу. Престарелый вассал, оторопев на мгновение, смог задать только один вопрос, — что вы собираетесь делать?

— Для начала, — голос принца начал походить на рычание волка, — я расправлюсь с этими разбойниками. Но не со всеми. Нескольких мы оставим в живых, приведем в замок и… Заставим их заговорить. Я узнаю, куда они утащили Катрину. Узнаю, зачем они это сделали, и кто подал им такую идею, — он обогнул Дузмара, приблизился к столу, поставил на него руки и оперся, почувствовав, что гнев уже не прибавляет силы, что он их высасывает, словно пиявка кровь, — гарнизонные уже прочесывают лес. Скоро я узнаю, где их логово.

— Вижу, — Дузмар пролепетал тихо, — у вас есть план.

— Есть.

Принц вдруг замер напряженно, нахмурился, прикусил нижнюю губу. Никто из присутствующих не посмел отвлекать его от мыслей.

— Дузмар, — наконец, Лансер снова заговорил, — у меня есть просьба.

— Конечно, все что угодно!

— Тот кинжал… Которым ты ранил Хозяина Зимы… — принц посмотрел на вассала.

— Он рассыпался в прах после этого, — с сожалением напомнил Дузмар.

— Да. Но он ранил его. Значит, есть какой-то способ сделатьоружие опасным для этого фейри.

— Вы все еще думаете, что Хозяин Зимы к этому причастен? — Натаниэль явно напрягся, — но ведь на отряд напали разбойники. Какой смысл фейри обращаться к ним за помощью, когда он способен насылать бураны и морозы?

— Я не знаю! — оскалился Лансер, — но я не готов списывать Хозяина Зимы со счета. У него… У него единственного из тех, кого я подозреваю, есть причина так поступить. Он единственный хотел забрать Катрину, — принц мотнул головой, сложил руки, опустил взгляд. Помолчал мгновение, пытаясь взять ярость под узды — ее следовало устремлять галопом на врагов, а не на союзников. Вскоре он снова обратился к Дузмару, — я хочу, чтобы ты узнал, что особенного было в том кинжале. Чтобы ты поднял историю своей семьи, выяснил, когда и откуда Дузмары получили это оружие.

— Я… — исполнить просьбу было сложно, слишком давно фамильная реликвия переходила от отца к сыну, однако… Однако Дузмар вдруг понял, что не имеет права отказать. Он вспомнил свою жену в молодости, прекрасную, гордую, яркую. Она одна смогла приручить праздного феодала и спустя столько лет оставалась для него единственной на свете женщиной. Он подумал, что было бы с ним, окажись он на месте принца, потеряй он ее тогда, в день их помолвки… Нет, ему даже представлять не хотелось! Такого не пожелаешь даже врагу. И если сейчас Лансеру нужно знать, как сделать клинок смертельным для Хозяина Зимы, Дузмар спустится в пекло, но найдет ему ответ, — я узнаю, Ваше Высочество, — пообещал он уверенно, — переверну фамильную библиотеку вверх дном, но узнаю.

Принц кивнул благодарно, но не успел выразить свою признательность вслух — в зал вбежал капитан гарнизонных, поклонился поспешно лордам и принцу и заявил:

— Ваше Высочество… Мы нашли их. Они устроили логово на старой каменоломне.

— Каменоломне? — удивился Размунд. Это место, конечно, идеально для укрытия, но слишком далеко от этих краев… Он не был уверен, что власть Хозяина Зимы распространяется дотуда, ведь неспроста он не пускал леди Догейн и Артура с феода короля, вероятно, он способен влиять лишь на определенные районы, а не на весь мир. Значит, если это он похитил невесту принца… Кто-то помог ему договориться с теми разбойниками. Кто-то свел его с ними. Либо… Либо фейри и вовсе ни при чем.

Невольно Размунд глянул на Натаниэля. Артур подозревал его. А сейчас исчез. Но у сэра Догейна не было доказательств, только предвзятость к ассирцу. На стороне которого, в свою очередь, было много лет преданной службы королю.

— Каменоломня располагается на церковных землях. Мы не можем ворваться туда со своими воинами и перебить всех, — проговорил сенешаль, не замечая подозревающего взгляда Размунда.

— Мне плевать, чьи это земли! — взревел принц, вдруг преисполнившись решительности, — я перережу их всех, и если епископу не понравится… — он выдохнул быстро, оскалился и не договорил. Сразу ринулся к дверям, приказывая на ходу, — готовьтесь, седлайте коней, мы отомстим этим грязным головорезам!

Глава 23. Час расплаты — 2

Еще никогда он не надевал доспехи так быстро, слуги, помогавшие с застежками, едва успевали за своим господином. Лансеру не хотелось мешкать. Сердце билось с неимоверной скоростью, и все вокруг него должно было крутиться в том же ритме. Солдаты должны были двигаться быстрее коней, а кони — быстрее ветра. А время… Время, впрочем, должно было замереть, чтобы у разбойников не осталось шанса сбежать.

Вскоре принц уже вел большой отряд, состоящий из лучших воинов, в сторону монастырских земель. Еще вчера этой дорогой он ехал в часовню, мечтая как можно скорее признаться в своей любви к Катрине перед Небесами, а сейчас… Отправлялся на бой с врагом, который отнял у него невесту.

Крестьяне с церковных земель взволновано высовывались из-за дверей своих домишек, увидев, как проезжает мимо небольшое войско. Они беспокойно переглядывались, шептались и то и дело озирались с ужасом и волнением на виднеющийся вдали монастырь.

Однако Лансеру не было дела до мнения клириков. Тем более — монахинь. Карьер уже близко, и его волновало лишь то, как лучше напасть — сразу и неожиданно, в лоб, или устроить на разбойников засаду.

Недалеко от логова головорезов отряд повстречал разведчиков, нашедших разбойников. Командир доложил принцу, что противник ни о чем не подозревает, что у него есть дозорные в лесу вокруг карьера, которые, впрочем, слишком пьяны, чтобы заметить королевских следопытов.

— Но большой отряд всадников не сможет проигнорировать даже мертвецки пьяный, — заключил Размунд, когда командир закончил отчет.

— Они пьяны, это сыграет на руку, — поспорил командир, — мои парни могли бы убрать дозорных, тогда ваши воины пройдут незамеченными.

— Пьяны… — огрызнулся принц, — наверняка празднуют свою вчерашнюю победу!

— Я знаю, как вы злы, Ваше Высочество, — Размунд попытался его осечь, — но планировать атаку следует на трезвую голову. Не рискуйте своими людьми бездумно.

Лансер фыркнул сердито и процедил:

— Это обычные разбойники, королевский гарнизон одолеет их в два счета!

Прежде чем принц решился отдать приказ, его окликнул сенешаль, до этого державшийся позади:

— Ваше Высочество!

Когда Лансер обернулся, увидел ведущего лошадь под узду Натаниэля, а подле него, строгую и хмурую настоятельницу монастыря.

— Преподобная мать, — принц сухо кивнул, — чем обязан?

— Я собиралась спросить у вас то же самое, — ответила она сурово, — мы с сестрами уж готовились приступить к вечерней молитве, как вдруг увидели войско, шагающее по нашим дорогам.

— Ваши дороги, как и ваши земли, были подарены вам моими предками, — отрезал Лансер раздраженно, — я имею право ходить по ним и проводить мое войско.

— И куда же направляется ваше войско, Ваше Высочество? — парировала она, — Ассирия и Святые земли в другой стороне.

— Вы прекрасно знаете, что случилось с моей невестой, — он оскалился, — и разбойники, похитившие ее, здесь, в заброшенном руднике. Я их перережу, а потом… Узнаю, где Катрина и кто приказал им похитить ее.

Мать настоятельница вздрогнула, отвернулась, задумавшись о чем-то. Потом, резко переменившись в лице, сказала с пониманием:

— Месть ничего не решает, но вряд ли вы захотите слушать мои проповеди.

— Если я решу исповедоваться, то обращусь к епископу, преподобная.

— Разумеется, — она сощурилась, — но рудник, хоть и заброшенный, принадлежит Церкви. Ваше Высочество, позвольте нашим воинам присоединиться к нападению.

Лансер застыл, размышляя.

— Их мечи будут не лишними, — вдруг шепнул Размунд, — к тому же у епископа будет меньше шансов выразить недовольство, если наемники Церкви примут участие в битве с легкой руки настоятельницы. Если он решит разбираться, то уже с ней, а не с вами.

— Не слишком ли резко она изменила мнение? — к обсуждению присоединился Натаниэль, которого присутствие монахини почему-то крайне обеспокоило. Он говорил еще тише и то и дело оглядывался на монахиню, убеждаясь, что она не слышит, — мы справимся и без их наемников, зачем привлекать третьи лица и усложнять ситуацию?

Решение оставалось за принцем. Вассал и сенешаль пристально всмотрелись в него, ожидая, чьему совету тот последует.

После непродолжительных, но усердных раздумий, Лансер решил:

— Я подожду ваших людей, преподобная мать, — говорил он это с неохотой, хотелось как можно скорее напасть, узнать, где искать Катрину… Но принц понимал, что ссориться с Церковью сейчас — ставить крест на войне с Хозяином Зимы. Он не сомневался, что именно к клирикам в конечном счете придется обратиться за помощью. Кто еще может одолеть фейри, как не служитель Небес? — не задерживайтесь, я хочу выступить как можно скорее.

Монахиня благодарно кивнула и спешно двинулась к уходящей в холм дороге — там ее ждал слуга с лошадью.

Лансер же повернулся к капитану разведчиков и приказал:

— Готовьтесь избавиться от дозорных. Мы дадим вам сигнал, как только прибудут монастырские наемники.

Тот постучал себя по груди, так низшие воинские чины выражали свое почтение высшим, и вместе со своими подчиненными двинулся в сторону леса.

Воины начали спешиваться, недоуменно переговариваться. Они не понимали, отчего принц медлит, отчего они встали тут на дороге, рискуя быть замеченными кем-то из разбойников или их пособников. Однако никто не горел желанием оспаривать приказ.

Ожидание сводило с ума. За полчаса принц успел сто раз пожалеть, что пошел на поводу настоятельнице.

И где их стражу носило? Если так они собираются в бой — монахиням стоит подумать над их увольнением.

Вдруг раздалось громкое, невероятно громкое карканье, свист и хлопанье мощных крыльев. Подняв голову, Лансер увидел, как со стороны монастыря приближается стая огромных воронов. Черные, как сама тьма, они устрашающе кричали, щелкали здоровенными клювами, растопырили когтистые лапы, словно норовя наброситься на кого-то внизу.

Лошади заволновались, замотали головами, попытались вырвать узды из рук хозяев и броситься прочь. Вороны были большими, размером с белоголового орла. Едва ли кто-то из воинов видел таких огромных, устрашающих птиц раньше.

Рокоча, вороны устремились в сторону леса, закружили в одном месте, образовав своими телами воронку.

— Разве не там находится рудник? — недоуменно прошептал Размунд.

«Да, — подумалось Лансеру, — должно быть, там…». Он не успел напрячься, почуять подвох, дать команду… Вороны резко и совершенно синхронно сиганули вниз, попрятавшись за сосновыми верхушками.

На секунду все успокоилось, все затихло. Внезапно — грохот такой, что ему позавидовал бы гром, вспышка, яркая, ослепительно яркая, потом — удар ветра, который свалил Лансера и стоявших подле него воинов с ног. Деревья, треща от боли, наклонились. Старая и массивная сосна не выдержала удара и, заскрежетав, обрушилась на дорогу.

Лансер застыл, ошарашенный, глядя, как тяжелый ствол несется на него…

Кто-то схватил его за руку и с силой оттянул на себя.

Дерево ударилось о землю в сантиметре от принца, подняв в воздух тучи пыли и песка. Лансер закашлялся и только сейчас понял, как бешено быстро бьется сердце. Обернувшись, он увидел подле себя Размунда, спасшего его.

Принц ничуть не удивился.

— Ваше Высочество? — дознался вассал, — вы в порядке?

Лансер осторожно поднялся, протянул спасителю руку, помогая встать и ему.

— В порядке… Спасибо, Размунд.

В ответ тот лишь кивнул.

— Что это было? — выкрикнул кто-то из воинов.

— Чертовщина какая-то! — подхватил другой.

— Всем тихо! — приказал сенешаль, пробиваясь к принцу. Натаниэль оторопел на мгновение, увидев поваленное дерево и бледного Лансера, но быстро взял себя в руки и проговорил, — Ваше Высочество, я не знаю, что это, но оно произошло на руднике.

Принц тут же собрался с мыслями, отогнал страх. Он резво вскочил на своего коня и выкрикнул:

— Выдвигаемся к руднику по дороге! — теперь не было времени ждать монастырских наемников, ни к чему было подходить к логову лесными тропами.

Лансер видел взрыв, видел, как повалило деревья и боялся… Что никто в руднике не выжил.

Хоть бы… Хоть бы Катрина была в другом месте!

Он галопом пустился в сторону дыма, ползущего по небесам змеей. Стена леса, окаймившая дорогу, вдруг резко сменилась обширным пустырем, который справа оканчивался резким обрывом — рудник расположился в небольшом каньоне.

Черный туман, ужасно едкий, почти ядовитый, заполонил заброшенные шахты. Осматривая их сверху, Лансер с трудом различал очертания валунов, широкого входа в пещеру и изуродованные трупы…

— Туда идти нельзя, — принц и не заметил, что Размунд уже нагнал его и встал рядом, — ничего не видно, дым задушит, да и сама шахта может быть слишком повреждена.

— Катрина может быть там, — прохрипел Лансер, как загипнотизированный. Вдруг его лицо исказилось страхом и яростью, он уж ударил лошадь пяткой по бокам, готовый ринуться в черную мглу…

Но вассал схватил его за локоть, останавливая, и проговорил убедительно:

— Вспомните, что говорили разведчики — разбойники были пьяны. Разве кто-то будет бухать, когда нужно сторожить пленницу? — принц уставился на него с надеждой. Размунд продолжил, — нет. Но любой разбойник будет праздновать и напиваться, когда эту пленницу заберет заказчик и заплатит гонорар.

Принц застыл. Потом, неуверенно и с неохотой, согласно кивнул.

— Вряд ли кто-то выжил, — сказал он после долгого молчания. Задумчиво оглянув разрушенную шахту, поморщившись от запаха гари и паленой плоти, который толкнул в его сторону зимний ветер, он приказал, — подождем, когда рассеется дым. И обыщем шахту. Возможно, мы сумеем найти подсказки, где искать Катрину…

— Хороший план, — Размунд кивнул.

«Ужасны план», — мысленно поспорил с ним Лансер, однако… Однако большее он сделать не мог.

И это его убивало.

Глава 24. Та, что хранит его сердце — 1

— Мои гости зачастили поскальзываться на полу и ударяться головой, — прохрипел Хозяин Зимы, когда Катрина вяло открыла глаза.

— Стоит сделать выводы, — пролепетала она устало.

Вдруг она вспомнила все, что случилось. Вспомнила попытку выбраться, долгие блуждания по совершенно пустому и невероятно огромному замку, ту жуткую усыпальницу, молодых девушек в хрустальных гробах… И Бенжена. Ее милого, доброго Бенжена. Неужели он больше никогда не улыбнется? Неужели не споет новую песню своим чудным голосом?

Катрине стало страшно. Поистине страшно. Она внезапно осознала, что чудовище из ее снов действительно чудовище. Что каким бы спокойным он ни казался, с каким бы пониманием к ней ни относился — это ложь, умелая игра. Что однажды, если она не найдет способ сбежать от него, леди Догейн будет лежать, тихая и холодная, в ледяном саркофаге, как ее бедный паж, как другие жертвы кровожадного фейри.

— Ты, должно быть, ужасно голодна, — Хозяин Зимы говорил спокойно. Так, будто ничего не произошло. Будто попытка побега «невесты» совершенно его не беспокоила.

Впрочем… Наверняка Катрина не первая, кто решился скрыться от него. Неужели все девушки в усыпальнице когда-то думали, как и она, что смогут спастись? Неужели и на их попытки Хозяин смотрел с этим безразличием, со знанием, что никакие старания пленницы не увенчаются успехом?

Нет! Она поспешила отогнать удручающие мысли. Всегда находится тот, кто становится первым. И то, что когда-то считалось невозможным, сбывается.

Это сложно. Это изнурительно. Это опасно.

Но жизнь всегда требует усилий. Легкий путь — это смерть. Она не намеревалась идти легким путем…

Хозяин Зимы вдруг поднялся со стула, поставленного у кровати невесты. Наклонился к ней так, что длинные белые волосы заблестели серебром под лучом света, который проскользнул сквозь щель в шторах. Этот блеск завораживал, однако Катрина не позволила себе посчитать пленителя прекрасным. Тот, наверняка, только этого и ждал.

Он попытался взять ее за руку… Стоило обжигающе холодным пальцам коснуться Катрины, она дернулась в сторону и брезгливо отвернулась.

Фейри недовольно стиснул губы, опустил взгляд, боясь, что невеста различит в нем сожаление и вину — чувства, в которых ему не хотелось признаваться даже самому себе.

Он подошел к шкафу, где леди Догейн нашла одеяла для своей попытки побега, раскрыл дверцы и вытащил из него красивую женскую шубку. Белую, чистую, гладкую. Мех переливался перламутром, рукава и оборки были расшиты серебряными лентами и украшены лазуритами.

Катрина не хотела выказывать свой восторг, однако… Такой красивой шубы она в жизни не видела! Даже в столице, куда возил ее однажды отец, модницы не могли позволить себе столь безупречный мех.

— Прошу тебя, Катрина, — фейри положил шубу на ее кровать, — не нужно выходить в коридор в тех ужасных одеялах. Они ненадежны. Ты околеешь! Эту шубу я сделал специально для тебя, она защитит от любого холода.

— Специально для меня? — она не хотела дать ему повод подумать, что подарок ей нравится, — а те невесты, что были до меня? Они носили эту шубу?

— Нет, — Хозяин стрельнул в нее гневным взором, но тут же отвернулся, замолчал на секунду, чтобы успокоиться и не дать раздражению перерасти в ярость. Потом сказал, тихо и с грустью, — они носили другие шубы, — сделав еще одну паузу, он прибавил, — одевайся. Мы будем ужинать, — он развернулся, двинулся к дверям. У ширмы фейри задержался, оглянул невесту как-то… Разочарованно? И приказал, — будь готова через пять минут. Я приду за тобой и провожу в главный зал.

Когда он вышел, Катрина приподнялась и замерла, затаила дыхание, вслушиваясь. Ничего не указывало на присутствие похитителя…

Убедившись в этом, леди Догейн резко вскочила с кровати. Голова ужасно закружилась, и девушка чуть вновь не упала. Но удалось удержаться на ногах. Она подбежала к окну. За шторами скрывался манящий вечерний свет. Там, по ту сторону стены, находилась свобода!

Она раскрыла шторы одним резким движением.

Мерцание витражного стекла обволокло ее. Оно было таким ярким, что в глазах зарябило. Когда зрение вернулось, Катрина смогла разглядеть изображение, выложенное цветными стеклышками: это был стройный и красивый юноша с каштановыми длинными волосами, пленительной улыбкой и мандолиной в руках, на которой он играл, по-видимому, веселую мелодию. Его окружали цветы, деревья с молодой весенней листвой, а молодое золотое солнце обволакивало его своими лучами.

От витража веяло такой весенней свежестью, такой теплотой, что леди Догейн стало еще холоднее, еще страшнее и еще более одиноко.

Она вспомнила Лансера, и в сердце кольнуло. Как он? И что он думает? Знает ли он, что случилось? Знает ли, кто виноват? Ищет ли ее? А вдруг… А вдруг он решил, будто невеста сбежала?! Или того хуже — успел отчаяться и похоронил ее…

И как ужасно, должно быть, переживает Артур! Только бы он не натворил глупостей сгоряча. И отец… Небеса! Когда отец узнает — точно схватится за сердце!

Катрина вдруг поняла — у нее слишком много причин бороться за свою жизнь.

Она быстро оглянула комнату в поисках чего-то тяжелого, чего-то, что смогло бы разбить витраж, открывая ей путь на волю. Как назло, а, быть может, и специально, ничего подходящего спальной не оказалось.

Девушка прислонилась к стеклу, надавила на него, проверяя на прочность. Твердое, как камень. Наверное, очень толстое. Даже если бы в руках оказался тяжелый булыжник — вряд ли леди Догейн разбила бы им это препятствие.

Она провела пальцами по краям. В некоторых столичных домах, где ей доводилось побывать, стеклянные окна открывались с помощью специальной защелки. Они, правда, были не витражными, но… Кто знает? Этот замок полон странностей.

Вдруг Катрина различила замок, спрятанный с краю оконной рамы. Замок, как для двери. Она потеребила его пальцами, но тот держался крепко. Было бы что-то длинное и тонкое под рукой… Шпилька или ножик. Она могла бы попробовать — Артур когда-то учил ее вскрывать запертые замки. Леди Догейн, правда, ничего не помнила. Это было давно, еще в детстве. Но, возможно, еще помнили ее руки.

Стук в дверь, внезапный и звонкий, заставил ее нервно вздрогнуть.

— Катрина, — донесся хриплый голос из коридора, — ужин подан, ты готова?

Она дернулась, вспомнив: пленитель непременно хочет с ней поужинать. Когда он только ушел, леди Догейн думала снова взбрыкнуться в надежде, что удастся избежать этого, однако сейчас вдруг поняла: на трапезном столе обязательно будут приборы. А именно их ей недостает, чтобы разобраться с закрытым окном.

Катрина кинулась к шубе, спешно и неуклюже ее надела, и не успела толком застегнуться, как Хозяин снова оказался в ее комнате.

— Она тебе очень идет, — сказал он, внимательно и с интересом оглядывая ее тоненькую фигурку.

Под пристальным взором леди Догейн скуксилась. Она не привыкла, чтобы мужчины смотрели на нее… Так. Даже Лансер глядел иначе. Хотя желание и любопытство различались в его глазах, они почти полностью перекрывались кружащей голову нежностью.

Хозяин улыбнулся как бы мягко. Но даже это у него выходило слишком пугающе. Слишком холодно, отталкивающе.

Он протянул ей ладонь, предлагая приблизиться. Катрина, опустив голову, чтобы скрыть испуг в глазах, брезгливость в выражении лица, послушалась, но отказалась подавать руку.

Хозяин раздраженно качнул головой. Леди Догейн почудилось, что на этот раз он не стерпит, и уже замерла, готовясь почувствовать на себе всю ярость зимы, стужи, тайфуна, на которую только способно это существо… Однако он опять удержал себя в руках.

При всей своей жесткости, холодности он умудрялся сохранять такое самообладание. Оттого Катрине вдруг стало ужасно страшно. Мужчина, который громко кричит и бьет себя кулаком в грудь, бесспорно, опасен. Но он уязвим. Его ярость не только его сила, но и слабость, которой можно воспользоваться. Ее же пленитель… Слишком бесстрастен, спокоен, он твердо стоит на своем и напоминает тысячелетнюю гору, которой плевать на холод, на ветры, на землетрясения — ничего и никогда не способно разрушить ее. Значит… Никто и никогда не способен обмануть Хозяина Зимы?

Неужели леди Догейн действительно обречена?

Холод в коридоре защипал нос и кожу лица, но спрятанное под шубой тело его совершенно не ощутило. Она не представляла, что за зверь обладал столь удивительным, легким и теплым мехом, и подозревала, что тот и вовсе никогда не принадлежал живому существу.

Проводя пленницу по коридору, Хозяин Зимы как бы невзначай положил ледяную руку ей на талию. Катрине следовало отстраниться, но отчего-то… Отчего-то сейчас ей трудно было противостоять фейри.

Что это? Его чары? Или потеря надежды?

Вскоре они оказались в большом парадном зале. Как и во всем замке здесь не было ни души. Иней покрыл гладкий блестящий пол, обложенный благородным камнем, лед сковал колоннаду, идущую вдоль стен. Помещение украшали гобелены, но различить изображения на них не удавалось. Разве что… Разве что на одном из них, как показалось Катрине, она распознала черты того же юноши с мандолиной, как на витраже в ее комнате, впрочем, леди Догейн не была уверена.

И хотя в замке не было ни намека на слуг — стол кто-то накрыл и накрыл богато. Мерцали необычным синим светом огни свечей, вставленные в серебряные канделябры, стояли супницы с бульонами и рагу, широкие блюда с мясными нарезками, длинные тарелки с невероятно вкусными на вид десертами, ледяные статуи лебедей, единорогов и драконов. Такого раздолья Катрина не видела даже на больших праздниках… А здесь не было ни кого, кроме нее и ее похитителя.

Хозяин провел пленницу к дальнему месту, располагавшемуся ближе всего к разожженному камину. Отодвинул стул учтиво, помогая даме сесть. Потом устроился рядом, но сбоку.

Налил ей вино в кубок, затем — наполнил свой.

— Кто будет подавать еду? — спросила она хмуро, надеясь смутить его и сбить бесстрастную маску с лица.

Не сказав ни слова, он взмахнул рукой, и многочисленные блюда, подхваченные ветром, осторожно и быстро подлетели прямо к ней.

Катрина не сдержалась и удивленно ахнула. Заметив, как ее пленитель самодовольно ухмыльнулся, она поморщилась, пытаясь сделать вид, что совершенно не впечатлена.

Однако глаза фейри заблестели.

Как же это ее взбесило!

— Чем плохи обычные слуги? — буркнула Катрина, набирая рагу серебряной поварешкой, и одновременно с этим изучая взглядом столовые приборы. Нож для мяса казался весьма острым, а десертная вилка, впрочем, обладала тонкими и длинными зубцами.

— Они не так эффектны, — отозвался Хозяин, убирая за ухо шелковые белоснежные волосы.

— Вы похитили меня перед обручением, — Катрина решила перейти на вы — это воздвигало границы между ними, — куда уж эффектнее.

Фейри чуть заметно сощурился и раздраженно постучал пальцами по столу.

Так… Кажется, слабые места у него все же есть.

— На тот момент ты уже была моей. Тот юнец не имел права с тобой обручаться, — процедил Хозяин Зимы.

— Была вашей?! — леди Догейн фыркнула, — я вас не знаю! Как я могла быть вашей? Я не давала вам клятв и обещаний.

— Они мне не нужны.

— Это ваша проблема. Так как для всего другого мира клятва неоспорима.

Он оскалился, сжал пальцы в кулак… Снова сдержался, но на этот раз уже с трудом. Катрина заметила, как на мгновение побагровело от злости его лицо.

— Я не в первый раз прохожу через это, — прохрипел вдруг он, нарезая жареную баранину, — и ты не первая, кто пытается меня разозлить. Так вот скажу лишь раз: это того не стоит. Ты все равно станешь моей. Ты полюбишь меня, как и все те, кто был до тебя. У тебя не будет выбора.

— Полюблю вас? Или вы заставите меня сделать вид, что я люблю? Заставите изображать любовь из страха? Вам такая любовь нужна? Притворная? Болезненная?

— Со временем ты сама поверишь в свое притворство, — сказал он, отводя в сторону взгляд. Кажется, он сам себе не верил.

— Скорее, я потеряю надежду рядом с вами и притворство станет единственным способом выжить.

Он ухмыльнулся. Не ехидно, не саркастично, а как-то вымучено. Отпил вина. Кубок громко ударился о стол, когда Хозяин вернул его на место.

— Вижу, Катрина, — протянул он, стараясь наполнить свой голос иронией. Выходило слабо, — нам с тобой будет очень весело.

Она промолчала.

Леди Догейн взялась за мясо. Разрезая нежный ароматный кусок, она не могла отделаться от мысли: этот нож можно было бы воткнуть фейри в сердце. И всем проблемам пришел бы конец.

Его можно было бы просто убить… Неужели никто до нее об этом не думал? Нет, конечно, думал! Ведь не может быть так просто…

Она вдруг поняла, что резко застыла и что Хозяин неотрывно и напряженно на нее смотрит. Сделав вид, будто ничего не случилось, девушка продолжила разделываться с куском мяса.

— Ты думаешь, будто много знаешь о любви, — вдруг прошептал он, наклоняясь ближе, — но что можно знать в таком юном возрасте?

Сердце заныло, а перед глазами, затмевая реальный мир, вырисовался образ Лансера.

Однако голос фейри, спокойный, хоть и немного жесткий, с невиданной легкостью врывался в ее сознание, рассеивая все мысли, все воспоминания. Даже об ее прекрасном принце.

— Ты думаешь, что любовь это мгновение, которое каким-то волшебным образом продлится вечность. Но любовь это годы. Это долгое счастье, которое пролетает за секунды и это мимолетные расставания, которые тянутся словно бы века. Любовь это страдание, это гнев, это смирение. Любовь требует жертв, но никогда их не оправдывает.

— Это неправда, — разозлилась она, крепче сжимая нож. Что он может знать о любви? Похититель, душегубец?!

— Правда, — ухмыльнувшись, он качнул головой, — потому ты злишься, когда слышишь это. Ты знаешь, что это правда… Просто, как и большинство людей, предпочитаешь верить в красивую сказку.

— Нет, — голос повысился и предательски вздрогнул, — я злюсь, потому что ты похитил меня, потому что против моей воли держишь в этом ужасном месте, потому что ты убил тех бедных девушек и моего пажа! — она поняла, что теряет контроль, но ничего не могла с собой поделать, — я злюсь, потому что ты смеешь говорить со мной о любви, тогда как я могу думать лишь об этом ноже… И о том, как бы он вонзился в твое сердце.

Она вздрогнула, осознав, что сказала. Пальцы онемели, руки затряслись. Ужас парализовал тело. Катрина боялась поднять взор, боялась увидеть лицо Хозяина, разгневанное, хищное.

Леди Догейн надеялась выжить… Но только что обрекла себя на постыдно быструю смерть от его рук.

Прикосновение, холодное и противоречиво нежное. Она этого не ожидала.

Все что угодно, но не это.

Глава 24. Та, что хранит его сердце — 2

Должен был начаться тайфун, мороз должен был вонзиться в нее острыми клыками и разодрать на части, а в глазах фейри… В глазах фейри должна была появиться ярость, столь сильная и столь пламенная, что растопила бы, наверное, даже его промерзлую душу. Растопила, превращая бесстрастность в безудержный гнев убийцы.

Однако, подняв лицо, Катрина увидела перед собой как прежде спокойного, как прежде равнодушного, болезненно равнодушного, пленителя. В его взоре, впрочем, виднелись странные искорки, то ли грусти, то ли сожаления. Но они были такими робкими и малозаметными, что леди Догейн могло просто показаться.

Погладив ее по руке своими ледяными гладкими пальцами, Хозяин сжал ее ладонь крепко и, не смотря ей в глаза, проговорил:

— Злись. Ты имеешь на это право. А что насчет ножа… Боюсь, он меня не возьмет, — фейри иронично ухмыльнулся, поднял на нее взор, наконец. В нем блеснуло что-то безумное, — впрочем, ты можешь проверить. Давай, Катрина! Пройдем этот этап поскорее. Давай! Пронзи мое сердце ножом и посмотрим, что будет.

Она попыталась выдернуть пальцы из его ладони, но та держала слишком крепко. Свободной рукой он схватил свой нож, всучил ей…

Леди Догейн замотала головой, зажмурилась в ужасе. Нет-нет-нет! Зачем он это делает? Лучше бы накричал на нее, лучше бы ударил!

Хозяин вложил нож ей в руку, сжал пальцами, чтобы Катрина не смогла его выбросить и поднес острие к собственной груди.

— Нет! — вскрикнула она с протестом. Слезы защипали лицо.

— Нет? Но ты ведь этого хотела! Ты ведь об этом думала! О том, как вонзишь мне нож в сердце! Чего медлить, Катрина? Вот нож. Вот мое сердце. Вонзай!

Он ослабил хватку. То ли ненароком, то ли специально. Катрина так резко выдернула руку, что чуть не упала со стула. Вскочила. Ноги подкосились, колени тряслись. Но страх, негодование и отчаяние заставили тело забыть о слабости.

Она со всех ног кинулась прочь из зала, в коридор, холодный, темный, пустой… Сейчас он казался не таким страшным, сейчас он был ей даже приятен, ведь в этих одиноких проходах не было жесткого, безумного и злобного фейри!

Ноги сами привели ее обратно в спальню. Катрина не знала, как не заблудилась. Возможно, все коридоры в замке проводили сюда… Ей не хотелось об этом думать.

Влетев в комнату, леди Догейн громко захлопнула дверь, навалилась на нее всем телом, словно страшась, что Хозяин Зимы последовал за ней и сейчас ворвется в ее покои…

Но он этого не сделал.

И звуки шагов не доносились из коридора.

Обессиленная, Катрина сползла на пол, прижала колени к груди и, скукожившись, заплакала.

Оттого, что оказалась в плену чудовища. Оттого, что наверняка умрет в этой ледяной клетке. Оттого, что больше никогда не увидит Лансера, Артура, отца… И оттого, что держала нож у сердца фейри, но не смогла его пронзить.

Нож не сможет его ранить? Правда это или нет, не имело значения. Катрина не могла его ранить. Как бы ей ни хотелось жить, как бы ей ни хотелось сражаться… Почему? Почему она не могла? Ведь могут многие. Ведь кузнецы не успевают ковать мечи и кинжалы, которые проливают кровь по всему миру. Ведь убивают невинных. Сотнями… Тысячами! Что не дает ей убить монстра?

— У тебя доброе сердце, — вдруг произнес незнакомый женский голос, — а у него его нет.

Катрина дернулась взволнованно, вскочила и оглянулась. Из-за ширмы медленно и тихо, так тихо, словно ее ноги не касались пола, словно она летела по воздуху, как пушинка, вышла девушка. Совсем еще юная, но невероятно хорошенькая. Только… Уж больно бледная и какая-то… Бесцветная?

В комнате было темно, впрочем… Даже при таком освещении Катрина могла бы определить, какой цвет волос и глаз у незнакомки, розовые ли у нее щеки, светлая ли кожа.

Незваная гостья же вся была серой. Словно приведение или мираж.

— Кто ты?.. — с недоверием дозналась леди Догейн, вжимаясь испугано в дверь, будто бы стремясь пройти сквозь нее.

— Мое имя тебе ничего не скажет, — отозвалась незнакомка. Ее голос, приятный, разносился с чуть различимым эхом, — либо скажет о многом, но не о том, что нужно.

Катрина оторопела. Кто она? Зачем пришла? И… Как пришла?

— Что тебе нужно? — быстро подумав, спросила леди Догейн. Сердце трепетало. Она ждала подвоха. И надеялась на спасение.

— А вот это, — девушка улыбнулась чуть хищно, но, впрочем, дружелюбно, — уже правильный вопрос, — помолчав мгновение, она заявила, — я хочу попросить тебя… Попросить о помощи.

— Я сейчас сама не отказалась бы от помощи, — закачала головой Катрина, ощущая, как жар ударяет по голове, как подступают новые слезы.

— И ты ее получишь. Скажем так… Услуга за услугу.

Катрина тяжело вздохнула, закрыла глаза изнуренно. Открыв их, она снова увидела перед собой ту девушку. Значит, не мираж.

— Как я могу тебе помочь?

— Будь добра к Хозяину Зимы, — ответила незнакомка серьезно, — это моя просьба.

— Быть доброй? К нему?! — леди Догейн вспылила, — он похитил меня! Он издевается надо мной! А ты просишь быть к нему доброй?! Кто ты вообще такая?!

— Я та, — незваная гостья нахмурилась, — кто владеет его сердцем. И я та, кто это сердце ему вернет.

Катрина уставилась на нее непонимающе, вдруг фыркнула, отвернулась. Что это за вздор? Что за ересь?

— Я забрала его сердце много лет назад и сделала… Таким. Он, настоящий он, иной. Ты могла увидеть тоску в его глазах, должна была увидеть… Он страдает. Страдает из-за меня. И оттого всех, кто находится с ним рядом, заставляет страдать. Но если ты проявишь к нему доброту, понимание… Если попытаешься найти в своем сердце немного нежности для его изуродованной, измученной души, то он изменится. Он будет готов вернуть свое сердце. Он будет готов принять его от меня.

Катрина болезненно согнулась. От этих странных речей ей стало совсем дурно.

— Если ты сделаешь то, о чем я прошу — сможешь выбраться. Он отпустит тебя. Потому что настоящий Хозяин добр и миролюбив… — незнакомка вдруг спрятала стыдливо взор, — и открывает свое сердце даже тем, кто этого не заслужил.

Леди Догейн нахмурилась. Осторожно шагнула к девушке навстречу.

Она владеет сердцем фейри? Где-то Катрина уже слышала подобное.

— Кто ты? — спросила она еще раз. Только теперь — чуть испугано и с надрывом, — ты владеешь его сердцем? Почему мне кажется, что я что-то об этом знаю?

Гостья подняла взгляд. Тяжелый. Слишком тяжелый. Он совершенно не подходил ее юному прекрасному лицу. Это был взгляд старухи, прожившей долгую и трудную жизнь.

Она уж раскрыла рот, чтобы ответить, а, может, и уйти от ответа, как раздался грохот ударившейся о стену двери.

Катрина, вздрогнув, закрыла рот рукой, чтобы не закричать.

На пороге ее комнаты возник Хозяин Зимы. Охваченный вихрящимся ветром, с развивающимися и сейчас похожими на тонкую паутину волосами, гневным искрящимся взглядом, тонкими губами, раскрывшимися в оскале.

Он был способен на ярость. Теперь леди Догейн знала.

Теперь она увидела его в гневе, ужасного, беспощадного, могущественного.

— Ты! — взревел он, увидев тайную гостью своей пленницы, — как ты сюда пробралась? Проклятая! Проклятая ведьма!

Он резко взмахнул руками, и мощный порыв ветра устремился на незнакомку.

Катрина едва успела отскочить с пути тайфуна. И все равно он больно оцарапал щеку.

Врезавшись в незнакомку, ветер развеял ее тело, словно дым от костра, и она вмиг растворилась в воздухе.

Все затихло.

Сердце билось бешено, но вскоре начало успокаиваться, и Катрина смогла услышать, как тяжело дышит Хозяин Зимы.

Напрягшись, расправив плечи, он искрящимся яростью взглядом смотрел на то место, где мгновение назад стояла незнакомка…

Вдруг фейри перевел взор на Катрину.

У нее внутри все сжалось.

— Чтобы она тебе ни сказала, — рыкнул пленитель, — это ложь.

Он уж развернулся, чтобы уйти… Но Катрина не выдержала и выкрикнула ему в спину, выкрикнула, хотя ужасно боялась:

— Ложь? Она убеждала, что ты не такой, как я думаю. Что ты на самом деле добр, что я должна отнестись к тебе с нежностью… Это ложь? — сердце заныло от страха. Ей следовало смолчать, Катрина понимала… Но, видимо, язык подводил не только Артура. Видимо, это у них семейное, она просто до сих пор не оказывалась в таком противоречивом, таком опасном положении.

— Я не такой, как ты думаешь? — не оборачиваясь, процедил он, — что ж. Это правда. Я не такой. Я в тысячу раз хуже.

И со всей силы хлопнув дверью, он скрылся в коридоре.

Глава 25. Опасная сделка

— Мы нашли тело в шахте. Это женщина, — командир гарнизона перемялся с ноги на ногу, — мы пока что не сожгли тело, возможно… Вы захотите посмотреть.

Лансер болезненно зажмурился, спрятал лицо ладонью и застыл в этой позе.

Командир исподлобья пялился на принца. Он не знал, куда деть руки: то прятал их за спиной, то хватал себя за локти, то искал ладонями карманы в куртке, но потом вспоминал, что одет в железный панцирь.

— Это не может быть она, — рыкнул Размунд почему-то разгневанный, а не удрученный, — мало ли какая женщина могла там оказаться? Может, сбежавшая от фермера дочурка, может, блудница… Леди Догейн там быть не могло. Я уверен, — вассал решительно посмотрел на принца, надеясь передать ему свою надежду, избавить от сомнений… Но тот так и не поднял головы.

— Впрочем… — вдруг заговорил Натаниэль тихо, склоняясь к Лансеру, — нельзя отрицать вероятность…

— Вероятность?! — принц стрельнул в него безумным взглядом.

Сенешаль пошатнулся испуганно, но быстро взял себя в руки и продолжил:

— Следует решить, что делать… Порой необходимо смиряться с горем и принимать необходимость жить дальше.

— Ничего не следует решать, пока мы не выясним судьбу леди Догейн! — опротестовал Размунд гневно. И чего это Натаниэля потянуло на "смирение" и "принятие"?! — к тому же сэр Догейн до сих пор не объявился. Причастен он или нет, мы не знаем, но…

Вассал не успел закончить — загремели двери, резко раскрываясь, в зал вбежал взбаламученный гарнизонный. Он остановился напротив принца, подле насупившегося недовольно капитана, неумело поклонился и пролепетал:

— Ваше Высочество… Там… Там…

— Глубоко вздохни и говори внятно, солдат, — рыкнул на него капитан.

Повышенный тон подействовал на гарнизонного отрезвляюще, он тут же собрался с мыслями и доложил:

— Джустар, капитан отряда разведчиков, которого мы считали погибшем при том взрыве… Он жив, Ваше Высочество. Какая-то девица нашла его и выходила. Она привела его сюда, Ваше Высочество.

— Пускай Джустара осмотрит лекарь, — прошептал Лансер равнодушно, — а девице дайте в благодарность пару золотых…

— Но Ваше Высочество… Она требует в благодарность вашу аудиенцию. Она… Она уверяет, что знает, что случилось с леди Догейн.

Лансер вздрогнул, услышав ее имя. Посмотрел на гарнизонного, как на сумасшедшего ведь… Ведь речи Натаниэля про смирение отчего-то звучали громче призывов Размунда не сдаваться.

«Что я делаю?! — пронеслось у Лансера в голове, — сдаюсь?! Я не имею права сдаваться! Я обязан Катрине. Обязан за ее нежную улыбку, за ее прекрасный образ, за то чувство легкости, которое она мне дарила… Я обязан вернуть ее! Я должен… Я обязан…».

— Ваше Высочество? — дознался осторожно Натаниэль. Его взгляд забегал, и он поспешил его опустить.

Принц не увидел этого, но заметил Размунд. Невольно он вновь вспомнил слова Артура… Найти бы его. Хоть бы уже не поздно было искать…

— Пускай заходит, — очнувшись от мыслей, приказал Лансер. Сердце забилось быстрее, решительность горячим хмелем разлилась по крови. Он вдруг вновь ощутил в себе силы.

Гарнизонный исчез, но вскоре вернулся в обществе девушки, спасшей командира разведчиков. Она вошла в зал уверенно и вальяжно. Так, будто была здесь хозяйкой. Широкий капюшон алого плаща накрывал ее голову, и Лансер не мог разглядеть лицо. Но судя по прямым узким плечами, по белым нежным рукам, выглядывающим из-под длинных рукавов, эта девушка не относилась к крестьянкам. Она больше походила на знатную даму.

— Ваше Высочество, — в ее голосе, сладком, чувствовалась скрываемая острота. Она говорила спокойно и с уважением, но принц, впрочем, почувствовал себя в большой опасности, — благодарю, что согласились принять меня, — она изящно поклонилась. Так кланялись при королевском дворе.

Лансер и Размунд недоуменно переглянулись.

— Мне сказали, — принц согнулся, укладывая локти на ручки стула, и как бы ненароком попытался осмотреть ее снизу. Хотелось увидеть ее лицо. Он не знал почему. Но безумно хотелось. Тень от капюшона оказалась на редкость непроницаемой, — что у вас есть для меня сведения…

Он вздрогнул, вспомнив, что речь идет о Катрине. Что на кону ее жизнь. Странный, совершенно внезапный интерес к этой особе тут же рассеялся.

Размунд, впрочем, вдруг осознал, что не может оторвать от незнакомки взора…

— Я видела, как леди Догейн отдали Хозяину Зимы, — выговорила девушка резко.

Принц оторопел. Взглянул на Размунда — тот, хмурясь, пялился на незнакомку. Потом посмотрел на Натаниэля — его взор показался непривычно пустым, словно бы загипнотизированным.

Лансер почуял неладное. Но что? Что происходит?

— Кто отдал ее? — впрочем, Катрина была важнее. Принц медленно поднялся, оглядывая незнакомку свысока.

— Не знаю, Ваше Высочество, — она учтиво склонила голову, — леди Догейн звала его Артуром.

Руки Лансера сжались в каменные кулаки. Размунд словно бы проснулся от транса и недоуменно насупился. Нет… Это не могло быть правдой!

— Проклятье! — взревел принц, — я чувствовал! Я подозревал! — но приступ ярости вдруг сменило отчаяние. Схватившись за голову, он обессилено упал снова на стул и пролепетал, — Катрина… Проклятый фейри все же добрался до тебя… Катрина…

Разумнд сочувственно положил руку ему на плечо. Лансер не отреагировал. Огонь в его глазах, который горел чуть ли не с самого рождения принца, потух. Впервые за всю его жизнь. Вассал испугался, что он уже никогда не зажжется снова.

— Спасибо, что поделились этим, — прохрипел вассал незнакомке, — сенешаль выдаст вам вознаграждение…

Впрочем, Натаниэль не шелохнулся. Будто и не услышал слов Размунда. Неотрывно он глядел на девушку.

— Ваше Высочество, — она вдруг шагнула навстречу, чуть оттянула капюшон, отчего стал виден острый подбородок и ухмыляющиеся алые губы, — я могу помочь вам.

— Что? Вы? — он говорил медленно, словно бы сонно. Осознание утраты вмиг иссушило его силы.

— Я знаю, как попасть в царство Хозяина Зимы, — заявила она уверенно, — я смогу провести вас туда… — помолчав, она прибавила, — но это очень сложно. В ответ я буду ждать не менее большую услугу.

— Что вы хотите? Я готов на все! — выкрикнул он отчаянно.

В ее улыбке появилось нечто хищное. Незнакомка скинула с себякапюшон, демонстрируя белое красивое лицо, пышные черные волосы, сверху ухваченные венком из золотых нитей — украшением дорогим, но потертым и явно пережившим не лучшие времена.

Ее темный взгляд, решительный и жесткий, даже Размунда заставил скукожиться.

— Я Ария Гронсейн, последняя из рода Гронсейнов. Я проведу вас в царство Зимы, но взамен хочу, чтобы вы вернули мне титул и земли, принадлежавшие моей семье.

— Гронсейн… — прошептал Размунд ошарашенно. Сначала весть о предательстве Артура, теперь — дочь мятежника, заключающая с принцем сделку. Это дурно пахло. Он не верил, просто не мог поверить, что сэр Догейн так поступил со своей сестрой. Тот любил ее до безумия, да и в принципе не был способен отдать фейри кого-либо. И еще больше вассал не верил этой девушке. Ария Гронсейн… Где он слышал это имя? Где-то точно слышал. Девушка с черными глазами и оскалом вместо улыбки. Она слишком пленительна для обычной женщины, она слишком многого просит, она слишком вовремя появилась у стен замка…

— Хорошо, я согласен, — Лансер не задумался ни на секунду. Ведь речь о Катрине! Гронсейн? Все Гронсейны-мятежники мертвы, что может сделать женщина? Он вернет ей титул, уговорит отца. И ей, Арии, тут же придется выйти замуж — девушка не может жить без мужской опеки. А принц позаботится, чтобы подле нее оказался верный короне поданный.

— Ваше Высочество! Ваш отец не будет в восторге… — Размунд попытался переубедить его…

Но принц не дал ему шанса:

— Он не будет в восторге, но я его уговорю. Жизнь Катрины важнее старых обид.

— Вы очень великодушны, Ваше Высочество, — Ария снова поклонилась. Она знала, как любят это монархи и мужчины.

— Как вы собираетесь победить Хозяина Зимы? Ведь вы это собираетесь сделать? Отправиться на поединок с ним? — Размунд не унимался.

— Дузмар уже ищет секрет своего оружия. Он найдет. И я тут же отправлюсь… — он не договорил, снова вспомнив об Арии, — где мне вас искать, когда я буду готов? — она уж раскрыла рот, чтобы ответить, как вдруг принц предложил, — почему бы вам не остаться здесь? В замке полно комнат. Мне будет спокойнее, если вы останетесь у меня под боком.

Она этого не ожидала, но… Так даже удобнее. К тому же королевские постели и ужины давно захватили ее мечтания.

— Благодарю за гостеприимство, Ваше Высочество, — она не сдержала ухмылку, благо, Лансер был слишком занят мыслями о бедовой невесте, чтобы это заметить, — я не посмею отказаться.

Ария требовательно глянула на Натаниэля, и тот вдруг проснулся:

— Я могу показать нашей гостье ее новые покои, — вызвался он.

— Да-да, хорошая идея, — принц словно бы и не слышал его. Появилась надежда, настоящая, осязаемая, появился план… — позаботься о ней, а я… Нужно подогнать Дузмара.

Позабыв попрощаться и с Арией, и с командиром гарнизонных, принц стрелой вылетел из зала. Размунд, напряженно осмотрел нежданную помощницу. Вдруг вспомнил, что гарнизонные все еще ждут и отпустил их.

Когда воины исчезли за дверью, он, сложив за спиной руки, подошел к Арии и стоявшему подле нее Натаниэлю и осведомился:

— Откуда вы знаете, как попасть к Хозяину Зимы?

— Я не могу сказать, — отозвалась она сухо.

— Меня это не устраивает, — отрезал вассал.

— Вашего принца это устраивает. Остальное меня не волнует.

Размунд чуть заметно оскалился, но не нашелся с ответом.

— Я отведу гостью в ее покои, если ты закончил с любезностями, — съязвил сенешаль и, не дождавшись реакции вассала, легко коснулся плеча Арии, заставляя ее развернуться, и направился с ней прочь из зала.

По коридору замка они шли молча. Потом, когда ведьма убедилась, что поблизости никого нет — прошептала осторожно:

— Стервы заторопились, взорвали рудник, избавились от исполнителей… Я слышала, там даже женское тело нашли? — когда Натаниэль кивнул, Ария заключила, — даже тело подбросили! Они занервничали. Это хорошо.

— Ты могла бы сказать, что придешь сюда, — буркнул сенешаль обижено, как ребенок.

— Прости, милый, нужно было торопиться… — помолчав, она тут же сменила нежный тон обратно на деловой, — теперь ты должен вызваться на поиски Артура. Скажи принцу, что поймаешь его и приведешь на суд.

— Зачем? — удивился сенешаль.

— Для того… — Ария вдруг остановилась. Замер и ее спутник. Ведьма обхватила его за шею, приблизила губы к его ушам и шепнула сладко, — для того, чтобы он убил тебя.

— Он убьет меня? — переспросил Натаниэль вяло, как если бы разговаривал во сне.

— Он убьет тебя. Сенешаль Натаниэль исчезнет с лица земли. И тогда… — она провела рукой по его груди, потом — по шее и лицу. Легонько коснулась кончиком носа его скулы, играясь, — тогда мы будем вместе. И никто нам не помешает, — протянула она мурча, как кошка.

— Быть может, ты хочешь, чтобы я показал твою комнату и внутри? — лицо сенешаля покраснело, в глазах мерцали искры. Он жаждал ее. Жаждал также сильно, как путник, бредущий по пустыне, жаждет напиться.

К несчастью для себя, он не знал, что Ария не оазис. Ария — мираж.

Она позволила ему себя обнять, позволила поцеловать себя в шею, позволила повалить на кровать и податливо изогнулась под весом его тела. Она знала, что не получит удовольствия. Магия слишком отравила его разум… Но связь следовало поддерживать, чары могут ослабнуть, если постоянно отталкивать Натаниэля.

Он шептал ей на ухо нежные слова. Он был осторожен. Слишком острожен. Медлителен, нерешителен… А когда-то показывал ей самые грязные ассирские штучки.

Магия… Ее магия отравляет.

Она закрыла глаза, чтобы не видеть его раскрасневшееся от напряжения лицо… И почему-то увидела ясно и четко, будто он стоял перед ней, нахально улыбающегося Артура. Она представила, что руки Натаниэля — это руки Артура. Что дыхание на ее шее — дыхание сэра Догейна. Что ее ногти впились не в спину сенеашля, а в крепкую и твердую спину рыцаря. Стало жарко от этих мыслей… Невыносимо жарко.

Артур!..

Она с трудом сдержалась, чтобы не выкрикнуть его имя.

Глава 26. Поступок — 1

Она предпочитала молчать. Он тоже.

Позавтракав с ним в полной тишине, Катрина уходила к себе в комнату, где от скуки бралась за шитье. До тех пор, пока не наступало время обеда. Обеда, за которым они снова молчали.

Потом — опять шитье. Иногда она бродила по коридорам замка, но ее раздражали звуки шагов, стерегущего ее пленителя.

Первую пару дней она шила одна — Хозяин послушно уходил из комнаты пленницы по ее просьбе, оставляя девушку наедине с собой. Позже он перестал слушаться. А она не решалась настаивать.

Опустив голову и стараясь не оглядываться, Катрина сосредотачивалась на работе и на мгновение даже забывала, что страшный фейри сидит рядом и наблюдает за ее быстрыми слаженными движениями. Наблюдает с интересом и спокойствием.

Он давал о себе знать очень редко. Дышал невероятно тихо, почти не двигался, будто бы обращаясь ледяной статуей. Иногда вздрагивал, если Катрина случайно укалывала палец, чуть слышно усмехался, когда нити вдруг образовывали знакомое ему изображение. Порой — спрашивал: «Что ты вышиваешь?». Катрина каждый раз отвечала одно и то же: «Розы».

На его вопрос, почему она выбрала именно розы, пленница не отзывалась. Только замирала задумчиво, напрягалась, словно бы от боли.

Она вспоминала Лансера. И тут же сжималось ее сердце.

Замечал ли это Хозяин, леди Догейн наверняка не знала. Однако всегда, не получив ответа, фейри замолкал и еще долго не обращал на себя ее внимание.

«Он не такой, ты должна была заметить», — слова той странной девушки-видения то и дело проносились в голове Катрины. Она вглядывалась в фейри, пытаясь распознать в нем доброту, о которой говорила незнакомка, однако… Не видела в нем ничего. Разве иногда он казался леди Догейн ужасно, отчаянно одиноким.

Впрочем, это не оправдывало его. Это не оправдывало гибель похищенных им девушек, Бенжена… Это не оправдывало и пленение Катрины.

И она все еще злилась, все еще жаждала всем сердцем сбежать, найти выход из холодного замка, спастись… Но чем дольше оставалась здесь, тем сложнее было сопротивляться.

Леди Догейн чувствовала, как медленно покидают ее силы, как она чахнет, словно цветок под натиском мороза. Ей хотелось сопротивляться, сопротивляться, что есть мочи… Но вся спесь выветрилась, все надежды медленно растворялись в апатии и опасном, всепоглощающем смирении.

И Хозяин вел себя так, будто не замечал изменений. Будто Катрина никогда и не сопротивлялась. Будто всегда принадлежала ему.

Неужели… Неужели так было со всеми девушками?

Она не могла не признать, что тишина замка, его безлюдность действовали словно яд. Проводя дни в компании одного лишь фейри, видя одно только его бледное точеное лицо, слыша лишь его неизменно тихий спокойный голос, сложно было не подумать, будто в мире не осталось больше никого. Будто существует только жесткий он, беззащитная она и вечная зима.

Катрина заставляла себя вспоминать Лансера, Артура, отца. Вспоминать всех, кого любила. Вспоминать всех, кого встречала. Всех, кто радовал ее или злил. Всех, кто так или иначе появлялся в ее жизни.

Ведь если не делать этого — она пропадет. Встречи и расставания — главы в книге жизни. Без них будут лишь пустые страницы.

Казалось, фейри незаметно, но невероятно умело стирал из повествования о ней все сцены, оставляя лишь одно место действия — холодный замок. И лишь одного героя — его самого.

Катрина не хотела, чтобы Хозяин Зимы остался последней и единственной главой в ее жизни.

Она закончила вышивать очередной лепесток благородного цветка. Еще одна роза была уж почти закончена. Оглянув ее тоскливо, леди Догейн не сдержалась и тяжело вздохнула.

Тут же она замерла напряженно, ощутив на себе угнетающий взгляд. Не нужно было поднимать глаз, чтобы ледяной взор Хозяина пронзил насквозь. Порой Катрине чудилось, что взгляд этот такой же вещественный, как острый кинжал. Он вонзался в плоть с той же силой и стремительностью. И хотя не причинял боли… Был столь же холодным, как сталь.

— Ты все еще думаешь о нем, не так ли? — послышался голос фейри.

По-прежнему бесстрастный, по-прежнему спокойный, но, впрочем, никогда не равнодушный.

Неуловимые ноты, чуть заметные интонации давали точно понять, что Хозяин заинтересован в ней… Только распознать, что он хочет: причинить ей страдания или осчастливить, — не смог бы определить ни один человек.

— Думаю… О ком? Кого ты имеешь в виду? — она сделала вид, будто не поняла.

Фейри ухмыльнулся как-то болезненно, обиженно.

— Ты знаешь, о ком я. О том твоем принце… Линдусе?

— Лансере, — поправила Катрина, нервно хватаясь за иглу.

— Лансере, — повторил он, наблюдая, как пленница дрожащей рукой пытается продолжить работу и делает вид, будто от звучания его имени сердце не вздрагивает.

Хозяин раздраженно постучал тонкими, но сильными пальцами по ручкам кресла. И что же… Что же она в нем нашла?! В напыщенном юнце, который едва ли страдал в своей жизни, а значит — не знал цены счастья! Не знал цены любви.

— Если бы ты только дала мне шанс… Катрина! — он вдруг подался к ней.

Леди Догейн вздрогнула: давно Хозяин не делал таких резких движений, не повышал голос, не подходил к ней так близко и не заглядывал в глаза с такой отчаянной искренностью.

— Первое впечатление, первое чувство… Оно может быть обманчиво. Я знаю… Я понимаю, что этот твой принц был первым, кто вызвал трепет в твоем сердце, — присев на край скамьи, где она сидела, Хозяин схватил ее за ладонь и крепко сжал. Небеса! Какими же холодными были его руки! Впрочем, Катрина почему-то не выдернула свою, не отстранилась. Как загипнотизированная, она уставилась на него, заглянула прямо в глаза и в них, за собственным отражением, начала видеть нечто новое… Нечто такое, что скрывалось за жесткостью и самоуверенностью, нечто мягкое, тонкое и… Несчастное. Быть может, об этом говорила девушка-мираж? — ты не можешь представить, как меня злит, как выводит из себя то, что именно он оказался рядом с тобой. Что именно он затронул твою душу. Что именно он поселился в твоих мыслях. Я бы отдал все, все на свете, лишь бы оказаться на его месте! — она нахмурилась недоверчиво. Отдал бы все? Наверняка он говорил это всем девушкам, которых забирал из дома против воли, всем, кого пленил, всем, кто сейчас лежал в хрустальных саркофагах в холодной и одинокой усыпальнице. Словно прочитав ее мысли, Хозяин воскликнул убедительно, — ты особенная, Катрина. Я знаю, как это звучит, как это выглядит, — фейри опустил голову. Серебряные локоны, соскользнув с плеч, заискрились перламутром на свету. Хозяин поник, вдруг как-то осел, выпустил ее руку и отстранился.

Катрина оглянула его недоуменно. Сердцебиение участилось. Отчего-то ей стало страшно. Что… Что он собирался делать? К чему эти разговоры? Эти сожаления?

Повисла тугая тишина.

Отвернувшись, он судорожно искал за что зацепиться взглядом. Пальцы согнулись сами собой и ногти с силой вонзились в обитое мягкой тканью сидение скамьи. Он не мог понять, зачем начал этот разговор и не представлял, как его закончить.

— Я похитил многих девушек. Это правда. Я убеждал их поверить мне, хотя знал, что их ждет… Что жизнь рядом со мной изменит их навсегда, — прохрипел он, все еще не оглядываясь, — я мог бы оправдаться. Сказать, что являюсь таким же пленником, как и они, что не смог бы вернуть их домой, даже если бы захотел. Ведь так оно и есть, но… Правда заключается в том, что мне никогда не хотелось этого сделать. Для людей зима длится долго. А для меня — невыносимо ожидание зимы. И мне безумно… Безумно одиноко, Катрина.

Он замолк. Застыл. Могло даже показаться, что фейри превратился в статую, но Катрина видела, как прерывисто вздымается его спина при дыхании.

— Значит… — ее шепот, тихий, вибрирующий, растерянный вынудил его болезненно согнуться, — ты не вернешь меня домой? Даже если бы захотел вернуть?.. Не сможешь?

Осознание приходило к ней медленно. Катрина не хотела… Изо всех сил отгоняла эту мысль, но та оказалась слишком цепкой. Она уже не вернется. Никогда.

— Мне жаль… Мне правда очень жаль, — он схватил ее за руку, надеясь, что и на этот раз она не одернет ее.

Однако Катрина убрала ладонь прежде, чем Хозяин сумел до нее дотянуться.

Ей хотелось вскочить, отойти от него, спрятаться… Но не было сил подняться. Ужасная, отравляющая апатия параличом распространилась по телу.

— Я умру… Да? Как те девушки. Ты убьешь меня?

— Я… — он осекся, думая, как лучше сказать, — я не убью. Не причиню тебе боли. Обещаю!

— Я не верю тебе, — пролепетала она, растерянно обнимая себя руками.

Не плакать… Главное, не плакать! Не показывать свою слабость!

— Те девушки не мертвы, Катрина! Клянусь… Я клянусь, что и ты не умрешь!

— Я не верю тебе, — процедила она сквозь зубы.

Вдруг сила вернулась, вдруг леди Догейн воспрянула.

Все предопределено? Она погибнет? Здесь? От его рук? Что ж… Даже если так — она превратит его жизнь в кошмар! Она сведет его с ума, раздавит его, унизит… Так, как способна унизить мужчину только женщина.

И, быть может, тогда… Хозяин Зимы решит, что одиночество все же лучше, и перестанет похищать девушек.

Если Катрина не может спасти себя… Она, по крайней мере, попытается спасти других.

— Катрина, я говорю правду, — обреченность в голосе сменилась раздражением, даже злостью, — как же ты не понимаешь? Я никому раньше не говорил то, что сказал тебе и то… То что еще готов сказать. Не смей… Не смей отталкивать меня сейчас!

— Что? — она встала медленно, обернулась, сжав пальцы в кулак, — не сметь отталкивать?! — девушка оскалилась и стрельнула в него грозным взором, — ты похитил меня! Ты убил Бенжена! Моих подданных!

— Подданных? — фейри сощурился непонимающе, — каких еще подданных?

Она закачала головой, не веря, что он настолько бессердечен. И что при этом смеет требовать к себе сердечности!

— Ты чудовище, — заявила Катрина, глядя на него прямо, храбро, — говори, что хочешь, строй из себя кого хочешь… Но я никогда не увижу в тебе никого, кроме монстра и убийцы!

Он разъяренно стиснул зубы, нахмурился угрожающе, уставился на нее искрящимся взглядом. И леди Догейн почудилось, что сейчас он ее прикончит. На месте. Взмахнет рукой и заключит в новом ледяном саркофаге.

— Не смей… — прошипел он, решительно шагнув навстречу, — не смей так со мной говорить!

Катрина едва держалась на ногах. Колени задрожали…

Нет. Нельзя демонстрировать страх. Она должна казаться сильнее, чем есть!

Девушка не успела моргнуть, как фейри возник перед ней, схватил за руки и притянул к себе. Она попыталась вырваться, но тот держал слишком крепко.

Приблизив ее настолько, что от его холодного дыхания по шее Катрины побежали мурашки, Хозяин зашептал со злостью и издевкой:

— Я добр к тебе, я терпелив. Я закрываю глаза на многое из того, что ты делаешь… Но если ты будешь продолжать в том же духе, если будешь плевать мне в душу, когда я ее раскрываю… — Катрина, ощутив удушающий приступ паники, отвернулась, но фейри с силой тряхнул ее, вынуждая снова на него посмотреть, — я могу быть иным. Я могу плюнуть на тебя и твои чувства, могу делать лишь то, что хочу делать, не волнуясь о последствиях. Ты в моем замке, ты в моей власти. Ты принадлежишь мне.

Глава 26. Поступок — 2

Вдруг он толкнул ее. Не в силах противостоять пленителю, Катрина упала спиной на кровать. Она тут же попыталась отползти, предчувствуя, понимая, что именно готов сделать с ней Хозяин…

Но фейри был быстрее. И намного… Намного сильнее ее.

Он схватил ее за ноги и притянул обратно к себе. Катрина тщетно цеплялась за атласное покрывало — оно не удержало ее от опасной близости к его холодному, твердому, будто бы лед, телу.

Леди Догейн взбрыкнулась, затрясла ногами, надеясь вырвать щиколотки из крепкой хватки. Хозяин натужено стиснул губы, сдерживая оскал, позволил ее выдернуть ногу, но, прежде чем девушка успела обрадоваться, навалился на нее всем телом, придавливая и обездвиживая.

От ужаса у Катрины заискрилось в глазах, сердце сжалось и словно бы остановилось. Почудилось, что замерло и время, однако… Однако оно оказалось невластным над Хозяином Зимы.

Он был быстрым. Быстрым, как ветер, и леди Догейн едва успевала уследить за его движениями.

Она лишь успевала ощущать, как гуляют холодные, обжигающе холодные прикосновения по ее телу. Успевала вздрагивать от их омерзительно нежности и скалиться от той притворной интонации, которая наполняла шепот фейри.

Катрина не могла пошевелиться, не могла дать отпор. Тяжело и часто дыша, девушка отвернулась и зажмурилась, не желая смотреть ему в глаза в тот момент… В тот момент, когда он перестанет с ней играться и сделает то, что задумал сделать.

Его рука вдруг объяла ее горло, придушившая.

Она только сейчас поняла, как ей страшно, как мерзко. Слезы-предательницы защипали крепко сомкнутые веки изнутри и все же просочились сквозь пышные ресницы.

В этот же момент фейри ослабил хватку и отстранился.

— Видишь, — его взволнованный, чудь дрожащий голос, Катрина с трудом различала сквозь гул сердца, — я могу взять тебя. В любой момент, в любом месте, в любом положении… Но я пожалею тебя сегодня.

Мышцы пронзила ужасная дрожь. Девушка дышала, быстро, глубоко, надеясь насытиться воздухом, но его все равно не хватало.

Голова шла кругом от ужаса, а сердце… Сердце объяло пламя гнева. Ей следовало подчиниться, убавить спесь, но острый язык, свойственный всем Догейнам, некстати выявил себя:

— Ты сильнее меня? Ты хочешь сказать, что сильнее? — прошипела она, не шевелясь, — прижал к постели, схватил за горло… Так не поступают мужчины, — она оскалилась, сжала пальцы в кулак, предчувствуя его реакцию, — так поступают только трусы!

— Трусы?! — он взревел, подскочил к ней, схватил за волосы и натянул с такой силой, что Катрина с легкостью могла бы лишиться каштановой гривы…

— Трусы! Ты трус! — отчаяние и ужас лишь рассвирепели ее, — ты не мужчина! И лишь назвал себя королем! Ты не способен на настоящий поступок! Поступок, достойный этой короны на твоей голове!

Он застыл, уставившись на нее грозно. Сердце вздрогнуло. Катрине подумалось, что сейчас ее жизнь оборвется, что Хозяин больше не стерпит и, наконец, прикончит ее.

Однако, наморщившись гневно, он вдруг потянул ее на себя и заставил подняться. Когда Катрина оказалась на ногах и встала рядом с ним, слишком близко, чтобы почувствовать себя в безопасности, Хозяин схватил ее за локоть, ужасно сильно, так что резкая боль пронзила мышцы, всучил в руки шубу и дернул в сторону дверей.

— Поступок? Тебе нужен поступок?! — прорычал он, проводя девушку в коридор, — я совершу поступок!

Фейри резко притянул ее к себе, свободной рукой схватил за щеки и стиснул крепко. Катрина вздрогнула, ахнула, но постаралась не опускать взор и глядеть уверенно, яростно.

— И только попробуй потом высказать хоть одну претензию! — проскрежетал Хозяин и потащил ее вперед по коридору.

Сердце бешено колотилось, леди Догейн с трудом шевелила ногами и не поспевала за широко шагающим фейри. Казалось, она вот-вот упадет, и тогда Хозяин Зимы, совершенно не замедлившись, потащит ее, словно обоз.

Они завернули в узкий проход, откуда повеяло ужасным холодом. Девушка поежилась, пожалев, что не успела застегнуть шубу — фейри не дал ей возможности.

Впереди показалась лестница, уводящая вниз. Внутри все замерло. Катрина вмиг вспомнила это место, этот коридор. Вспомнила и ужасную усыпальницу, в которую отводили скользкие ступеньки…

Она уперлась ногами в пол, сопротивляясь пленителю.

— Нет! — вырвалось у нее, — нет! Я не пойду туда! Нет!

Он хотел заключить ее в саркофаге? Хотел сковать прозрачным льдом, как и остальных? Наверняка… Наверняка да! Зачем еще вести ее туда?

— Пошли! — огрызнулся фейри и, не желая с ней церемониться, ловко ухватил ее за талию, поднял в воздух так быстро и легко, что Катрина невольно вскрикнула, и уложил себе не плечо, как какой-то мешок.

Леди Догейн забарабанила кулачками по его твердой спине, задрыгала ногами, однако похититель, хоть и казался утонченным и изящным, оказался очень сильным. Ее сопротивление нисколько ему не помешало.

Катрина и не заметила, как он отнес ее в усыпальницу, простым и быстрым движением снял с плеча и поставил на ноги.

Коленки предательски задрожали, мышцы так размякли от страха, что девушка не удержалась и, схватившись за последний из саркофагов, медленно сползла на пол.

Уставившись на Хозяина испуганно, она судорожно закачала головой.

Фейри, медленно и тяжело дыша, смотрел на нее прямо, испытующе. Его точеное лицо в тусклом свете усыпальницы казалось сейчас еще более безжизненным. Суровое выражение обострило и так рельефные черты, а грозные взгляд не просто пронзал душу насквозь — сейчас он разрывал ее на куски.

Чего он ждал? Что она будет умолять о пощаде? Что падет перед ним ниц?

Катрина вдруг поняла, что очень, безумно сильно, хочет жить. Что ей драгоценно все: люди, их улыбки, земля и небо, воздух, чувства… Даже плохие. Даже со страхом не хотелось прощаться. Все это дорого, все это незаменимо.

Однако… Она не смогла бы, даже если бы захотела, покориться. Не смогла бы склонить перед ним голову. Не смогла бы сдаться.

Что это? Воспитание? Врожденная гордость? Семейная черта?

Она не знала. Но этот огонь, что разгорелся сейчас в сердце, это честолюбие, эта преданность самой себе давали силу. Не лишали страха, не приносили успокоение, не помогали смириться. Однако у Катрины отчего-то не было сомнений: лучше умереть свободной, сохранившей свою честь, чем жить безвольной рабыней, в которую так упорно превращал ее фейри.

Он занес руку над саркофагом, Катрина зажмурилась, не желая видеть, что именно он с ней сделает…

Яркая вспышка ударила по зрению даже несмотря на то, что глаза охраняли веки. Повеяло влажным холодом, раздался треск, как от лопающегося льда.

Леди Догейн поняла: что бы ни происходило, оно происходит не с ней.

Распахнув глаза, Катрина вздрогнула и замерла, уставившись на Хозяина недоуменно.

Его всего охватило магическое сияние. Глаза искрились так ярко, что этому свету позавидовало бы даже солнце, из горящих пальцев вырывались молнии, объявшие саркофаг.

Волосы фейри развивались словно бы на ветру, хотя здесь его не было. Он стиснул со всей силы зубы и оголил их в оскале. Что бы он ни делал — это давалось тяжело.

Катрина отползла в сторону, однако не смогла подняться — тело едва ее слушалось. Как зачарованная, она уставилась на фейри. Он был ужасен, страшен, могущественен в этот момент. Но в то же время в его гневе, в его магии крылось нечто божественно-прекрасное. Нечто такое, что человек находит в огне и воде и потому не может оторвать от них взора.

Молнии затрещали и, кажется, чуть не вышли у него из-под контроля. Хозяин взревел, как волк, удержал их и вдруг закричал. Неистово громко. Как если бы нечто принесло ему ужасную, нестерпимую боль.

Он согнулся чуть ли не вдвое, но не позволил себе упасть…

Катрина вдруг заметила, что крышку хрустального саркофага покрыли глубокие трещины. Толстый слой льда сопротивлялся укусам молний. Но вдруг раздался скрежет разбивающегося стекла, вспышка, еще более ослепляющая, и крышка разлетелась на части.

Леди Догейн вскрикнула. Перехватило дыхание. Она закрыла лицо руками, боясь попасть под осколки, но молнии Хозяина разбили их в порошок прежде, чем они успели навредить ей.

Все внезапно стихло. Магический свет, охвативший фейри, померк. Он застыл, как вкопанный, задышал тяжело, уставившись в невидимую точку перед собой.

Потом медленно повернулся в сторону Катрины.

Она различила испуг в его взгляде, недоумение, будто он не верил, что действительно сделал это.

— Видишь… — зашептал он голосом невозможно слабым, — до чего ты меня довела?..

Его глаза закрылись сами собой, и Хозяин рухнул на пол бездыханным.

Катрина закрыла рот руками, сдерживая крик. В груди похолодело, ноги занемели. Что… Что произошло?

Она ничего не понимала, мысли завихрились, множество вопросов без ответа закружились в голове.

Что делать? Как поступить? Что это было? Зачем он это сделал?

— Катрина? — раздался вдруг сиплый голос. Голос до боли знакомый…

Леди Догейн вздрогнула испугано. Она уже распрощалась с надеждой когда-либо услышать этот голос снова.

— Бенжен? — на выдохе произнесла она.

Из разбитого саркофага медленно и неуклюже, как будто спросонья, вылез ее паж. Он был бледный, а его вьющиеся волосы приобрели такой же белый цвет, как и у Хозяина… Но это был он, у Катрины не было сомнений.

Бенжен! Живой! Невредимый!

— Небеса! — выкрикнула Катрина, подскочила к нему и обняла крепко-крепко. Слезы покатились по щекам. Впервые за долгое время это были слезы счастья, — Бенжен… Небеса! Это действительно ты!

Она была так рада, так неописуемо рада, что в груди заболело от этого яркого жгучего чувства.

— Это я, — Бенжен улыбнулся. Как прежде мягко, и все еще по-детски чисто. Вдруг он увидел что-то за ее спиной и тут же переменился в лице. Стал мрачным, напряженным и непривычно взрослым, — Небеса! — он отстранился от Катрины и подбежал к лежащему неподвижно фейри. Схватив его за руку, паж посмотрел на недоумевающую леди Догейн и заявил, — мы должны помочь ему!

— Что?! — она выкрикнула протестующе, — но Бенжен! Он похитил нас! Он убил тебя!

— Убил? Нет! — мальчик удивился и даже немного разозлился, — нет, леди Догейн… Он спас мне жизнь! Как вы не понимаете?.. — паж вздохнул тяжело, с жалостью и виноватостью посмотрел снова на Хозяина, — он спас жизнь всем нам. Всем, кто находится здесь, в усыпальнице.

— Что ты имеешь в виду? — Катрина недоуменно оглянулась.

Ведь все здесь… Все эти девушки… Они мертвы! Разве нет?

— Помогите мне перенести его, — Бенжен встал и приподнял, насколько было сил, полумертвого фейри, — и я все вам расскажу…

Глава 27. Ритуал

— Ты уверен, Дузмар? — Лансер скептически оглянул серебряный кинжал, который передал ему вассал.

Вроде лезвие как лезвие. И рукоять скромная, совсем не украшенная. Магическое оружие принц представлял себе иначе, впрочем… Главное, чтобы оно работало.

— Я пересмотрел весь семейный архив. Все семейные книги учета… Все! Везде кинжал упоминался, как «семейная реликвия», — сидевший на скамье в комнате принца вассал, наклонился, чтобы быть к нему ближе, золоченая пуговица его камзола вот-вот должна была отлететь под давлением старого пуза, — но в нескольких документах, самых старых, которые у нас хранятся, этот кинжал назывался «серебряным кинжалом», а по словам моего сенешаля, старика Грога, этот кинжал подарил нашей семье монах некого тайного ордена, который позже стал рыцарским.

— Серебряные рыцари? — догадался Размунд, стоявший у окна, — сэр Догейн говорил о них. Точно помню.

При упоминании Артура Лансер сердито наморщился. Однако… Сейчас важнее найти и спасти Катрину. К тому же предавшего корону и, что еще хуже, собственную сестру, рыцаря уже искал Натаниэль. Сенешаль проявил удивительную заинтересованность в его поимке. Впрочем, сэр Догейн долго над ним подтрунивал, неудивительно, что тот хотел расплатиться. Принц, впрочем, надеялся, что Натаниэль не устроит самосуд.

Голова Артура должна слететь с плеч лишь от удара меча Лансера.

— Ваше Высочество, — пока принц молчал, Размунд заговорил снова. Он даже выступил вперед, заранее зная, что Лансер не одобрит эту идею, — я знаю, вы считаете сэра Догейна виновным…

— Ария видела, как тот это сделал, Размунд! — рыкнул принц, не глядя на него. Вассал всегда был таким… Ничему не верил, пока не увидит собственными глазами.

— Ария происходит из семьи предателей, Ваше Высочество. Ей не следует так легко верить, впрочем… — предвидя очередной протест принца, Размунд быстро возвратился к прежней теме, — эти Серебряные рыцари, по все видимости, действительно знают, как бороться с тварями… С тварями вроде этого фейри. Если Дузмары получили кинжал от одного из них, и раз, как мы видели, этот кинжал сработал, следует обратиться к ним. Пускай они на Соленых островах. Пускай у нас сложные отношения с островитянами… Но и с Ассирией мы все еще в контрах, однако ваш собственный сенешаль — один из них.

Лансер тяжело вздохнул, отвернулся.

— При всем уважении, Ваше Высочество, — взял слово Дузмар, — Размунд говорит дело. Этот кинжал, который вы держите сейчас в руках — выкован в кузне Серебряных рыцарей. Мой кузен занимается торговым судоходством, по моей просьбе он выслеживал поставки оружия с островов и выкупил этот кинжал. Я прискакал к вам сразу, как слуга привез его из Королевского Порта.

— Спасибо, Дузмар, я… — Лансер и не подозревал, что все было так сложно, — я этого не забуду. И, конечно же, возмещу стоимость кинжала и затраты на его доставку.

— Полно, Ваше Высочество, — вассал вскинул руку, — с деньгами мы разберемся позже. Сейчас важнее спасти леди Догейн, — он с трудом поднялся. Его собеседникам на мгновение почудилось, что тонкие ноги Дузмара переломятся прежде, чем поднимут тяжелый торс. И как он до сих пор держался в седле? — идти на Хозяина Зимы в одиночку, да еще и с одним только кинжалом в руках… Это безумие, Ваше Высочество. Ведь в вашем распоряжении армия, поддержка Церкви, поддержка вашего отца, в конце концов! Вам достаточно только сказать, и Серебряные рыцари уже будут здесь, у дверей замка, готовые сразиться, нет, уничтожить, фейри и спасти вашу возлюбленную!

— Это все звучит прекрасно, Дузмар, — Лансер спрятал магическое оружие в ножны, — но сколько времени уйдет? Пока наши корабли достигнут островов, пока посланники договорятся с этими рыцарями… Еще ведь неизвестно, что запросят они взамен, согласны ли они вообще работать на нас! И даже если согласны — сколько времени уйдет на их дорогу сюда? Я и так ждал слишком долго. Кто знает, что делает с Катриной этот проклятый фейри, как он над ней измывается? Кто знает, может, именно сегодня он намеревается ее убить? Тогда медлить нельзя! Каждая секунда, проведенная мной здесь, может оказаться последней в ее жизни…

Сердце сжалось, когда он это сказал. Катрина… Как же он тосковал по ней, как же боялся за нее! Он не вынесет, не переживет, если с ней что-то случится.

— Я понимаю ваше волнение, Ваше Высочество, — прохрипел Размунд, не сводя с него взгляда, — я и сам когда-то был молодым. И тоже когда-то любил, — он вдруг опустил помрачневший взор, будто вспомнив нечто ужасное, трагичное, приносящее огромную боль.

У Лансера защемило в сердце. Он вдруг понял, что никогда не спрашивал вассала о его жизни до службы королю. Ни разу не поинтересовался, почему у него не было семьи, был ли он когда-либо женат, имел ли детей… Все, что принц знал о собственном подданном — он не благородных кровей и заслужил столь высокое положение одними своими силами и преданностью. Отчего-то этого было достаточно.

Как по-детски эгоистично… Принц пообещал себе: когда все закончится, когда Катрина будет спасена, он, если выживет, обязательно узнает все о человеке, которого про себя нередко называл настоящим отцом.

— Я просто прошу вас, — Размунд не позволил темным воспоминаниям охватить его, потому вскоре продолжил, — не спешите. Прошу. Обдумайте то, что сказали мы с Дузмаром.

Лансер с трудом сдержался, чтобы не скривиться. Перспектива ждать его совсем не прельщала. Впрочем, не глядя на вассалов (так легче было спрятать неискренность), он проговорил:

— Хорошо. Я подумаю над этим, — Размунд и Дузмар натянуто улыбнулись. От мысли, что он лжет им в лицо, принца передернуло. Потому он поспешил распрощаться с ними, — вы не оставите меня?.. Чтобы подумать?

— Конечно! — воскликнул Дузмар и, ободрительно похлопав Лансера по плечу, покатился в сторону выхода, приговаривая, — мы вам поможем, Ваше Высочество! Вот увидите, этот проклятый фейри за все поплатится!..

Размунд более чуткий к настроению принца явно заподозрил неладное и, медленно последовав за толстяком, остановился подле Лансера и прошептал:

— Вы ведь ничего не задумали?

— Нет… Нет, — постарался ответить принц как можно более убедительно.

Вассал нахмурился и натянул губы, но промолчал и вслед за Дузмаром вышел из спальной.

Когда дверь громко хлопнула, Лансер вздохнул облегченно. Он вдруг почувствовал, как отчаяние все более опустошает его, лишает сил, веры…

Принц вспомнил Катрину. Ее лицо вырисовывалось в памяти невероятно четко, ничто, казалось, не могло исказить его. Образ прекрасной леди Догейн, храброй и искренней, словно бы отпечатался на его душе, заклеймил его так, чтобы все, и он сам, знали, кому принадлежит его сердце.

И Лансер готов был носить это клеймо с той же гордостью, с какой герои носят свои медали.

Руки крепче сжали спрятанный в ножнах серебряный кинжал. Отчаяние развеялось, испугавшись нарастающей решительности.

Он спасет ее. И никак иначе.

И он сделает это сегодня.

Прятаться от вассалов Лансер не намеревался. Он не мальчишка, чтобы скрывать свои замыслы. Впрочем, избежать объяснений ему хотелось.

Размунд и Дузмар будут отговаривать всеми силами, однако он не изменит решение. Лансер немного выждал. Проверил свои доспехи. Удостоверился, что серебряный кинжал удобно лежит в руке и немного потренировался с размахрм и ударами.

Хотел было написать письмо. Отцу и матери, Размунду, вассалам, с которыми был близок. Но на небо уже настелилась ночь, к тому же… Он не представлял, что сказать им.

Страх зудел в груди. Такое чувство всегда возникало у него перед серьезным боем.

Побороть его невозможно — остается только терпеть. Лансер помнил, что это отравляющее, вызывающее тошноту ощущение, пропадает сразу, как начинается сражение.

Повесив кинжал на оружейную стойку рядом с мечом, принц вышел из комнаты в холодный темный коридор и двинулся в сторону гостевых комнат.

Когда-то там расположилась Катрина. А сейчас жила другая девушка… Девушка с черными, как смерть, глазами.

Лансер чувствовал себя не в своей тарелке, когда общался с Арией. Возможно, Размунд был прав, и ей не следовало доверять.

Но больше никто не мог помочь.

По дороге принц встретил нескольких служанок и поручил им собрать для него еду в дорогу. И сделать это втайне от Размунда и остальных вассалов.

Прислужницы, напрягшись, все же послушно кивнули и направились в сторону кухни.

У дверей в комнату Арии Лансер повременил. Нечто словно бы парализовало его руку, запрещая ей постучаться.

Стоит ли оно того? Стоит ли доверяться незнакомке из такой неблагополучной семьи?

Он не успел ответить себе — дверь вдруг раскрылась, и на пороге возникла хозяйка комнаты.

Девушка хищно ухмыльнулась, встретив перед собой принца.

Он натужено распрямился. Лансер видел, как смотрят на нее мужчины. Зачарованно, заворожено… И не мог понять, что они находят в этом грозном взгляде, в этой лукавой улыбке и в этой притворной мягкости, что временами наполняла ее голос.

— Ваше Высочество, я ждала вас, — проговорила Ария с порога.

— Ты сказала, что перенесешь меня в земли фейри сразу, как я буду готов, — отозвался он, хмуро ее оглядывая.

— Да, — она сложила руки, оперлась плечом о косяк двери так, чтобы тонкое платье очертило круглые красивые бедра, — именно так я и сказала.

— Я готов, — заявил он, оставшись совершенно равнодушным к ее кокетству.

Кажется, это ее немного задело. Ария чуть сощурилась, раздраженно дернула плечом, но в остальном не подала виду.

— Мне нужно одеться, на улице сейчас холодно, — буркнула она.

— Я буду ждать у ворот, — кивнул Лансер строго.

— Нет, — отрезала она, разворачиваясь обратно в комнату, — встретимся на лесной дороге. Там, где экипаж леди Догейн застрял в яме. Мне нужно сделать некоторые приготовления.

Лансер стиснул губы недовольно. И почему нельзя было подготовить все заранее? Вдруг… Вдруг это ловушка? Вдруг это обман?

Когда Ария закрыла за собой дверь, принц постоял несколько секунд перед ней, раздумывая, решаясь.

Потом вспомнил Катрину и то, насколько силен и ужасен Хозяин Зимы. И все сомнения ушли на второй план.

Служанки, которых он отправил за едой, ожидали его у дверей королевской спальни. Когда принц забрал у них сверток, одна из них, помладше и похрабрее, пролепетала, опустив взгляд:

— Ваше Высочество, вы… — ее голос вздрогнул, — вы отправляетесь спасать миледи?

— Да… В чем дело? — он уставился на девушку недоуменно.

— Прошу, от лица всех нас… Поберегите себя, — служанка прижала руки к груди и осмелилась посмотреть на него. Лансер понял, что она говорит совершенно искренне, — а мы помолимся за вас и за леди Догейн.

Он и не подозревал, что подданные его любят. Впрочем… И не помнил, чтобы когда-нибудь их обижал. А в это время даже такое отстраненное отношение — редкость среди монархов.

Принц пообещал справиться с фейри и вернуть Катрину. Потом попросил служанок помочь ему с доспехами. Обычно этим занимался Размунд, либо кто-нибудь из оруженосцев, но сейчас Лансер не мог их привлекать.

Девушки справились с задачей на удивление просто, хоть руки у них и дрожали.

Он взял обещание с каждой, что они не расскажут о его уходе вассалам. Те поклялись.

Принц не надеялся, что служанки будут долго держать слово — только Размунд спросит, куда исчез Лансер, девушки все ему выдадут. Но оставалось надеяться, что к тому времени ритуал, который проведет Ария, сработает.

К выходу из донжона принц двигался обходными путями. То и дело замирал, вслушиваясь в тишину засыпающего замка, затаивался, не рискуя столкнуться с кем-то из соратников.

Оттого он почувствовал себя мальчишкой, который тайком сбегал из-под надзора.

Пришлось сосредоточиться, чтобы отогнать угнетающую слабость, отмахнуться от тревожащих мыслей и сконцентрироваться на цели.

Это помогло. Совсем скоро Лансер уже седлал своего коня. Гарнизонные наверняка видели его, но не рисковали вмешиваться в дела принца. Им же лучше. Сейчас он был так напряжен, так взбудоражен… Под руку ему лучше было не попадаться.

Ударив скакуна по ногам, чересчур сильно, всадник заставил его броситься со всей дури прочь из замка.

Цокот копыт раздавался словно бы колокольным звоном. Холодный злющий воздух царапал лицо, ветер засвистел в ушах.

Принц миновал домики крестьян, в окнах которых горел теплый дружелюбный свет. Ему почудилось, будто он расслышал смех отдыхающих мужчин и женщин. Радостный визг детей…

К Лансеру прицепилась мерзкая мысль, словно бы все это он видит в последний раз.

Ему рассказывали как-то, что люди предчувствуют близящуюся смерть, что солдат, уходя в бой, почти всегда знает, если этот бой последний.

Неужели… Неужели и он ощущает приближение гибели?

Нет! Нет, это всего лишь страх. Обычный, поганый страх, который не остановит его, не помешает спасти Катрину.

Конь вылетел на лесную дорогу, лихо проскакал вперед, но вдруг резко затормозил, заржал громко и отчаянно.

Лансер едва удержался в седле — он совершенно не ожидал этого. На мгновение все перед глазами расплылось, однако уже в тот момент принц интуитивно схватился за рукоять меча.

Когда зрение вернулось, всадник не обнаружил перед собой ни разбойника, ни зверя. Только девушку с ужасно черными глазами. Девушку, которая напугала его боевого коня до безумия.

— Лошади не очень меня любят, — проговорила Ария, приветствуя принца все той же хищной улыбкой.

Ему почудилось, будто ее глаза поблескивают в темноте, как у рыси или совы.

Что-то зашуршало у ее ног. Опустив взгляд, Лансер с удивлением обнаружил большого черного кота с золотыми глазами.

«Она словно бы ведьма», — подумалось ему.

Мурашки пробежали по спине. А вдруг действительно колдунья? Кто еще знает способ попасть во владения злого фейри?

— Вы точно готовы? — с неприятным снисхождением в голосе спросила Ария.

— Да. Да я готов, — отрезал принц, спешиваясь.

В груди все еще ныло от страха. Однако Лансер не показывал виду.

Кивнув, она повела его по чащобной тропе. Принц шел на отдалении — иначе конь волновался. Вскоре Ария остановилась и шепотом сказала: «нужно оставить лошадь». Лансер недовольно стиснул губы, но спорить не стал — время слишком дорого. Нехотя опустив поводья, он привязал скакуна к крепкой осине, погладил его по голове, успокаивая. Так близко к деревне волки не бродят… Однако уже наступила зима.

Нет. Он мотнул головой и заставил себя представить, как везет Катрину обратно в замокна своей верной лошади. Ничего с ней здесь не случится.

Расставшись с конем, Лансер прошел за девушкой на небольшую поляну. Это место было приготовлено к ритуалу: на земле виднелся какой-то колдовской круг, окаймленный руническим текстом, на оловянных блюдцах стояли толстые свечи, еще не зажженные, возле круга виднелась чугунная чаша, с каким-то зеленоватым зельем.

— Как именно ты собираешься отправить меня туда? — спросил принц, с сомнением оглядывая колдовские атрибуты.

— Это единственный способ, — соврала Ария. Про колодец в монастыре святой Гретты ему знать было ни к чему, — так что какая разница?

Лансер тяжело вздохнул. Впрочем, разницы действительно не было, он и не рассчитывал, что в царство фейри ведет обычная дорога.

Ария поставила его в центр круга, зажгла, одну за другой, свечи. Поляну наполнило мистическим оранжевым светом. Огни отражались в ее черных глазах, придавая им нечто демоническое.

— Вы готовы, Ваше Высочество? — дозналась она, внимательно в него вглядываясь.

— Да. Только одно…

— Что?

— Как ты вернешь меня? — его голос даже не вздрогнул. Арии не удалось скрыть удивления, она не подозревала, что принц действительно так сильно любит Катрину, что забывает о смертельной опасности.

Ей стало даже немного совестно за то, что она намеревалась сделать. Лишь чуточку.

К тому же он мог лишь изображать любовь. Ария прекрасно знала такой тип мужчин: они играют в героя, а их избранница — в прекрасную даму. Но стоит возлюбленной проявить свои недостатки, показать, что она живая женщина, а не персонаж сказки, как светлый образ, который нарисовал себе в голове мужчина, рушится. И любовь сразу куда-то пропадает…

— Вы вернетесь сами, если убьете Хозяина Зимы. Без него его королевство перестанет существовать. Если же победить его вам не удастся… — она протянула принцу какой-то странный амулет. Когда тот нацепил его, Ария заявила, — придется искать того, кто согласится вас вытащить. Этот амулет не позволит привязать вас к миру, однако… Найти из него выход будет практически невозможно.

Он ничего не ответил. Только кивнул сухо и немного обреченно. Что ж. Таков расклад. Такова цена ее спасения. Неужели любовь всегда требует столь большие риски?

Ария протянула Лансеру чашу с зельем. Когда тот немного отпил из нее — резко отобрала, чтоб принц не прикончил все варево — оно ей еще понадобится. После начала читать заклинание. Сначала тихо, будто бы бурча себе под нос. Потом ее голос становился громче и громче, начал звенеть, переливаться, вибрировать. От незнакомых слов, отчего-то пугающих и волнующих, у принца все внутри сжалось. Вдруг он увидел, как на кончиках пальцев Арии показались разноцветные искры, и как тем же оттенками засияли руны на земле. Сердце екнуло. Ему внезапно захотелось вырваться из круга, он почувствовал себя плененным, обманутым, запутанным… Но не успел сделать ни шага. Нечто словно бы ударило его в спину и, выгнувшись неестественно, Лансер рассыпался на множество огоньков, которые закружились в воздухе, но быстро, за пару секунд, истлели.

Стихло.

Ария напряженно застыла, словно бы удостоверяясь, что все прошло успешно.

Перенести человека в царство фейри не так уж сложно. Особенно сейчас, зимой, когда Хозяин наиболее силен, и когда ведьмы из монастыря активнее выкачивают из него магию. В это время года они оставляют для себя проходы по всему лесу…

Девушка вздрогнула. Нужно скорее убираться отсюда, пока никто из стерв не почувствовал волнение в этом месте. Она быстро и ловко собрала все свечи, укрыла следы от колдовского круга белой, в цвет снега, тканью, и перелила зелье из чаши в продолговатую бутыль. Теперь это варево — главная вещь в ее жизни.

В груди затрепетало. Почти! Она почти исполнила задуманное! Осталось только добраться до своей лачуги в лесу, переждать и вернуться сюда к возвращению принца…

И трон, считай, уже в кармане.

Глава 28. Жертва — 1

Вдруг это не Бенжен?

Эта мысль не покидала Катрину. Как иначе объяснить его поведение? В чем причина его волнения за Хозяина? Почему он помогает ему? Почему выгораживает? Почему смотрит на него с такой преданностью и благодарностью?

И… Почему не мерзнет также, как мерзнет здесь она?

Впрочем, несмотря на сомнения, леди Догейн помогла Бенжену дотащить фейри до его спальной. Девушка доселе здесь не бывала, и одним Небесам известно, откуда знает дорогу паж. Она ожидала увидеть ледяное ложе, мебель, сделанную из снега, пол, стены и потолок, покрытые инеем… Однако это была обыкновенная комната. Нет, большая, роскошная, можно сказать, королевская. Но все же она не отличалась от покоев людских властителей.

Хозяин едва понимал, что происходит. Он побледнел, хотя, казалось, его кожа и не могла стать еще белее. На лице проявились темно-синие прожилки, глаза как-то странно припухли и покраснели. Фейри с трудом шевелил ногами, и с минуты на минуту рисковал рухнуть без сознания на пол. А тогда девушке и мальчишке точно не удастся его донести.

Но вскоре они добрались до кровати, развернули вконец ослабшего Хозяина и уложили его на мягкие перины. Вздохнув облегченно, но как-то болезненно, он тут же закрыл глаза и притих.

Кажется, фейри уснул.

— С ним все будет хорошо, — вдруг прошептал Бенжен. В его словах различались страх и неуверенность.

— Бенжен… — Катрина осеклась, подбирая слова, — что это все значит? Ведь он… Он убил тебя! Он убил всех!

— Что? — паж оглянул ее недоуменно, — нет… Это не так! Он сохранил мне жизнь. Сохранил жизнь всем нам! — мальчик ни с того ни с сего замялся и тут признал, — ладно. Быть может, в том, что с нами случилось, есть его вина. Если бы он не был Хозяином Зимы так долго… Его земли не влияли бы на людей так пагубно. Но он остается в этом виде против своей воли. Его сердце украли ведьмы…

Катрина болезненно зажмурилась, замотала головой. Она ни черта не понимала! Бенжен, заметив это, замолк и напряженно напыжился. Он бы и рад все объяснить, но как?

— Бенжен, — вдруг раздался хриплый слабый голос. Катрина вздрогнула. Хозяин Зимы очнулся и смотрел сейчас измученными глазами то на нее, то на пажа, — проверь остальных, они могли пострадать… — он с трудом приподнялся, а потом, глянув на Катрину как-то растерянно и обречено, проговорил, — я сам ей все расскажу.

Бенжен кивнул послушно, с теплотой коснулся руки леди Догейн, будто подбадривая ее, и быстро вышел из комнаты.

— Пострадать? Как они могли пострадать? — дозналась Катрина строго, когда мальчик оказался за дверью.

— Никак. С ними все хорошо, пострадал только я, — отозвался фейри, — впрочем, тебе ведь до этого нет дела, верно?

— Почему просто не объяснить мне все?! — рыкнула Катрина. Она уже была сыта по горло Хозяином и его бурным характером. То он хватает ее и чуть не насилует, то обижается, как наивная девица!

— Я пытался тебе объяснить! Но ты не слушала! Ты только огрызалась и провоцировала…

Она осекла его, не желая тратить время на бессмысленные истерики:

— Теперь я слушаю.

Он замолчал, уставившись на нее. Вздохнул и на выдохе словно бы избавился от бурлящих эмоций. Лицо фейри снова стало спокойным, бесстрастным, а взгляд уже почти ничего не выражал.

— Теперь слушаешь? Хорошо, — впрочем, голос остался тоскливым, — те девушки и твой паж… Они не мертвы. Они спят. Мое царство… Мое состояние плохо воздействует на людей. И когда я вижу, что у моих гостей больше не остается сил терпеть это воздействие, я помещаю их в глубокий сон. Это сохраняет им жизнь, но отнимает очень много моих сил.

— И когда… Когда ты планировал их разбудить? — Катрина нахмурилась. Она не знала, верить ему или нет.

— Когда стал бы самим собой.

— В смысле? А сейчас ты не ты?! — воскликнула леди Догейн раздраженно.

— Нет, — фейри опустил взгляд, — я… Я давно уже перестал быть собой.

Стало тихо. Катрина, сложив руки, пристально глядела на него, пытаясь понять, что он имеет в виду и не врет ли. Хозяин же искал в себе силы продолжить рассказ.

— Хозяин Зимы, — он заговорил с надрывом, — лишь часть того, чем я являюсь. Есть и другие Хозяева. Весны, Лета, Осени. И все они — я. Но вместе с тем и не совсем я… — он вдруг проговорил отчаянно, — я не знаю, как объяснить тебе это, Катрина. Просто… Я не человек, я другой. Я существую совсем иным образом. Каждый сезон я меняюсь, становлюсь другим. Меняется мой облик, меняется мой характер, меняется мое отношение к миру и к людям… Впрочем, я остаюсь одним и тем же существом, — он стыдливо потупил взор, — когда-то мои земли были полны жизни. Феи, эльфы, лесные духи приходили ко мне, устраивали праздники, пиры, ярмарки. Порой приходили и люди… Этот мир, мой мир, был светлым, радостным, его наполняли смех и музыка, будь то холодная зима или знойное лето. Потому что тогда мой мир существовал в гармонии. Как и я сам.

— Что случилось? — Катрина и сама не заметила, как размягчилась. Почему-то мысль, что он врет, начала слабеть. В голосе Хозяина слишком явно звучала искренность. Девушка присела на край его кровати. Осторожно и максимально далеко — все еще помнила холод его прикосновений.

— Я… — фейри замялся, вдруг замолк, а потом, преисполнившись внезапной решительностью, выпалил, — я полюбил не ту женщину, вот что случилось.

— Ты говоришь о святой Гретте? — уточнила Катрина, нахмурившись.

Он саркастично усмехнулся.

— Святая… Как же! Гретта была ведьмой. Самой настоящей. И очень-очень сильной. Но она была прекрасной. И хотя магия изуродовала ее душу, пробудила в ней жажду власти, могущества, я знал, что глубоко внутри Гретта все еще добрая и чистая девушка. Именно этот образ, позже потерянный ею, я и полюбил, — фейри качнул головой и, отвернувшись, признался, — ты очень на нее похожа, Катрина. Такая же искренняя. Где-то нежная, а где-то дерзкая, — его улыбка теперь стала мягкой, чуть грустной. Хозяин осмелился взглянуть на собеседницу, — ты можешь мне не поверить, твое право, но из всех девушек, которые волей судьбы оказывались здесь, ты единственная так на нее похожа. Ты единственная, на кого мне так больно, так грустно смотреть, но при этом только от тебя, как когда-то от Гретты, я не могу отвести взгляд.

Она смутилась, но не позволила словам фейри вскружить голову. Леди Догейн все еще ему не доверяла. Не могла доверять, после случившегося в ее спальной…

— Гретта тоже любила меня. Или просто говорила, что любила, я уже ни в чем не уверен, — Хозяин же продолжил, — какое-то время мы были счастливы. Она совершенствовала свои магические умения. Я нередко делился с ней секретами фейри. Но вскоре ей стало мало моих советов. Она стала искать большее. Гретте хотелось творить магию также легко и непринужденно, как делал это я… — Хозяин недовольно натянул губы, — она выведала, откуда я черпаю магическую энергию. Узнала, что все дело в моем Сердце.

— Сердце? В буквальном смысле? — удивилась Катрина.

— Не совсем, — кажется, силы начали к нему возвращаться, фейри уже более уверенно сел и распрямился, — у таких, как я, как и у людей, есть душа. И, как и люди, именно из нее мы черпаем магические силы. Но ваши души заключены в теле, а наши — нет. Я ведь говорил — мое тело слишком изменчиво, оно трансформируется каждый сезон. В таком невозможно хранить душу! Потому мы помещаем ее в какой-либо предмет, который везде носим с собой. Моя душа хранилась в драгоценном камне, ограненном в форме сердца. Я носил его на подвеске и никогда с ним не расставался. До тех пор, пока Гретта обманом его не забрала…

— И как же она это сделала?

Фейри качнул плечами и пробурчал с мальчишеской обидой:

— Она начала постоянно говорить о любви, о доверии, о том, что подарила мне свое сердце, свою молодость, свою душу, и что я тоже должен отдать ей что-то взамен. Она обхаживала меня. Долго. Все шептала-шептала-шептала. И в какой-то момент я подумал, что отдать ей свое Сердце на хранение — отличная идея. Это символизировало бы мою любовь, мое доверие. Одним зимним вечером я устроил большой праздник. Там были музыка, танцы, самые вкусные блюда… И на этом празднике я попросил Гретту стать моей супругой, — Хозяин болезненно вздохнул, — и отдал ей свое Сердце вместо кольца… И она приняла этот дар. Приняла с большой охотой. А потом исчезла.

— Исчезла?

— Она получила от меня то, что хотела. Больше я не был ей нужен.

— Но… Зачем тогда ты начал похищать девушек? — Катрина с отчаянием поняла, что снова запуталась.

— А тут началось самое интересное, — выговорил Хозяин саркастично, — я потерял большую часть своих сил, расставшись с Сердцем. Но все равно остался с ним связан. Оно не действует без меня. Я должен оставаться в живых, чтобы Сердце продолжило хранить мою душу. К тому времени, как это обнаружилось, Гретта изменилась. В Сердце заключалось слишком много магии, она превратила ее в чудовище. Но Гретта успела собрать вокруг себя Ковен. И тогда уже они взяли дело в свои руки. Чтобы я не погиб, ведьмы начали отдавать мне молодых девушек. Я, по сути, пиявка, Катрина. Вампир! Заключая союз с кем-либо, я невольно начинаю высасывать из этого человека жизненную силу, чтобы продержаться еще немного.

У Катрины холод пробежался по позвоночнику…

— Когда я вижу, что почти опустошил человека — отправляю его в сон. Ты видела те саркофаги. Но чтобы поддерживать жизнь всех них, мне опять же нужна сила. Которую я черпаю от новой пленницы.

— Получается замкнутый круг, — проговорила леди Догейн чуть слышно.

— Да. И я не представляю, как из него вырваться.

Катрина не сдержалась:

— На самоубийство не хватает храбрости? — она невольно закусила губу, понимая, как резко это прозвучало.

Хозяин на сей раз сдержался и лишь ответил сухо:

— Да. Не хватает.

Наступило гнетущее молчание. Фейри отвернулся, глубоко о чем-то задумавшись. Потом, когда тишина стала совсем невыносимой, дознался у Катрины:

— А ты бы смогла?

— Что смогла? — она нахмурилась.

— Убить себя? Сейчас. В данной ситуации. Зная, что это повлечет за собой не только свою смерть, что ты убьешь и меня, и всех девушек, которые сейчас спят в ожидании новой жизни, и даже Бенжена. Ты бы смогла?

Леди Догейн вздрогнула, отвела взор и промолчала.

Она… Она не знала, что ответить.

Бенжен вернулся в комнату очень кстати. Катрина почувствовала себя спокойнее в присутствии пажа, хотя едва ли могла назвать его своим защитником.

Мальчик выглядел непривычно хмуро. Хозяин оглянул его напряженно, и Бенжен, ощутив на себе пристальный пронзающий взор, проговорил спешно:

— Я проверил остальных. Все в порядке, но… — он вдруг замялся.

— Что? — спросил фейри немного раздраженно.

— Что-то не так… — пролепетал Бенжен встревожено, — за окном такая жуткая метель!

Фейри напряженно застыл, замер. Стало тихо. Ужасно, невыносимо тихо. Сердце Катрины сжалось. Почему?

Глава 28. Жертва — 2

Послышался пронзительный вой ветра. Он рычал, кричал, градом лупил по окнам замка.

Хозяин прислушался к нему предельно внимательно. Прислушался так, будто знал язык ветров. Будто метель ему что-то рассказывала.

Вдруг он вздрогнул, крепко сжал тонкие губы, поднялся, спешно поправил помявшуюся одежду. Все его движения были резкими, быстрыми. Он выглядел напряженным. Но эта напряженность не делала фейри слабым, а, напротив, придала его облику еще больше жесткости.

— Бенжен, отведи Катрину в ее комнату, — приказал Хозяин строго.

— Что происходит?! — леди Догейн вскочила, сжала пальцы в кулак.

Если что-то случилось, почему Хозяин скрывает это?

Паж взял ее за руку и уж потянул к дверям, но Катрина не поддалась, вырвалась, подлетела к фейри, позабыв даже о том, как сильно он ее пугал, и потребовала:

— Объясни мне, что происходит!

— Ничего. Возвращайся в комнату, — отрезал тот сурово.

— Говоришь, будто искренен со мной… Какая-то избирательная искренность! — огрызнулась она в ответ.

— Возвращайся в комнату, Катрина, — Хозяин не намеревался уступать. Впрочем, спорить он тоже не собирался, потому, обогнув девушку, двинулся к выходу и выкрикнул, — но если так хочешь, можешь остаться здесь. Мне нечего скрывать, ты уже знаешь все мои секреты, — в дверях он остановился, обернулся. Его глаза горели угрожающе холодным светом…

Леди Догейн оторопела, сердце замерло, в руках закололо. Она не смогла сказать ни слова, когда Хозяин покидал комнату и торопливым шагом двинулся по коридору.

Но стоило эху от ударов сапогов стихнуть, Катрина словно бы проснулась. Она бросилась к Бенжену, встревоженному и растерянному, схватила его за руки, притянула к себе и, заглядывая в глаза, спросила:

— Бенжен, что происходит? — голос предательски вздрогнул.

— Что-то не так, миледи, — пролепетал он рассеяно.

— Что? Что не так? Скажи мне! Ты можешь мне сказать!

— Вы знаете такое чувство… — он тяжело сглотнул, — когда нутром чуешь чье-то присутствие? Когда понимаешь, что рядом кто-то есть… Кто-то чужой, — Катрина растеряно кивнула, и Бенжен испугано прошептал, — именно это я чувствую сейчас.

— Но почему ты?.. — она не понимала, — и почему Хозяин сразу тебя послушал?

— Миледи… Я пробыл в этом месте достаточно долго, чтобы стать его частью, — проговорил Бенжен то ли с грустью, то ли с отрешенностью, — теперь я ему принадлежу… И я чувствую… Чувствую все, что здесь происходит, — он нахмурился, схватился за грудь, будто у него болело сердце. Катрина крепче сжала его руки, побоявшись, что паж может упасть. Но тот крепко стоял на ногах, просто только сейчас понял, как изменился, только сейчас осознал, что именно с ним случилось, — миледи… — в его больших чистых глазах заискрился страх, — кажется теперь, я его слуга… Я слуга Хозяина Зимы.

— Нет! — вскрикнула она решительно, — это не так!

Она отпрянула, выпрямилась. Нет… Она не позволит ему пленить и Бенжена! Не позволит!

Тайфуном Катрина выскочила из спальной в коридор, двинулась в сторону главного зала, в надежде, что найдет там фейри… Как он смеет так поступать? Как он смеет рушить жизнь еще и ее пажу?!

Гнев бурлил внутри, кровь закипела, и на мгновение девушке показалось, что ей уже и не нужна шуба… Но тут она вышла в ту часть коридора, где высокие прозрачные окна смотрели на внутренний двор замка.

Боковым зрением Катрина различила какую-то фигуру…

И почему-то сердце екнуло.

Она остановилась, оперлась о подоконник, присмотрелась…

Это был мужчина в стальной кирасе. Обнажив меч, он медленно и осторожно двигался по двору, будто выискивал кого-то. За его спиной развевался красный плащ с эмблемой розы.

— Лансер… — на выдохе произнесла Катрина.

Радость вскружила голову, сердце забилось невероятно быстро. Принц… Ее прекрасный принц! Он пришел спасти ее!

Но вдруг ужас пронзил грудь острой льдиной. Лансер… Хозяин Зимы уже знает о его приходе! Бенжен невзначай предупредил его.

Катрина метнулась к лестнице. Каблуки громко звенели, ударяясь о гладкий скользкий пол. Ветер свистел в ушах, ее скорости позавидовала бы выпущенная из арбалета стрела.

Биение сердца уже превратилось в гул, вспотели ладони, ослабли ноги, дыхание сбилось… Но леди Догейн и не подумала бы остановиться.

Если Лансер выйдет на бой с Хозяином… Выйдет один на один… Небеса! У него нет шансов!

Катрина не знала, как умудрилась так быстро найти выход. Обычно ей приходилось долго плутать и пользоваться подсказками фейри, чтобы добраться от столовой до своей комнаты… Сейчас же она выскочила на улицу, куда Хозяин отводил ее лишь раз, ни разу не замедлившись и не задумавшись, где следует свернуть.

Холод ущипнул за лицо, дрожь прошлась от затылка к копчику и распространилась на руки и ноги. Катрина уж сжалась, как вдруг увидела его… Фейри, объятого ветром, снегом и льдом. Он стоял подле принца, глядел на него исподлобья. Глядел злым холодным взором.

Лансер поднимался с колен, видно, уже успел накинуться на Хозяина Зимы, но был отброшен в сторону. Он оскалился, как дикий зверь, крепче схватился за рукоять меча, и вновь вскочил.

Принц не собирался сдаваться.

Катрина тут же распрямилась, страх не исчез, но юркнул куда-то глубоко внутрь и давал о себе знать только неприятным покалыванием в сердце. Ее захватила ярость. Нет! Нет-нет-нет! Она не позволит навредить Лансеру! Она встанет за него горой, чего бы это ни стоило!

Леди Догейн бросилась к ним. Сапоги заскользили по заледеневшей земле, она чуть не упала, но удержалась.

Лансер выставил перед собой меч, шагнул к фейри, тот, поморщившись раздраженно, вскинул руку. На кончиках пальцев заискрилась магия.

Катрина знала, что фейри слаб, но не сомневалась: ему хватит сил победить обычного человека.

Прежде чем мощный сгусток энергии вдарил по Лансеру и лишил его жизни, девушка выскочила перед Хозяином Зимы, закрывая от него возлюбленного.

И только сейчас Катрина поняла, что снова задыхается от страха, что едва стоит на ногах, что нет ничего ужаснее фейри и его светящихся гневом глаз.

— Нет! Стой! — закричала, нет, завизжала, она и тут же прибавила тихо и слабо, — умоляю…

— Катрина… — послышался радостный и недоумевающий одновременно оклик Лансера.

Она обернулась.

Принц не смог сдержать улыбки, увидев ее, однако улыбка эта была напряженной, глаза округлились от удивления. Вероятно… Вероятно, он уже похоронил ее. Или ожидал увидеть скованной ледяными цепями… Запертой в высокой башне… Погруженной в глубокий сон…

Какой угодно, но не свободно разгуливающей по замку в дорогой шубе.

— Катрина, — Хозяин Зимы произнес ее имя голосом до ужаса спокойным. Оглянув ее исподлобья, он приказал, — отойди.

— Нет, прошу!.. Не трогай его!

— Катрина! — Лансер подлетел к ней, схватил за руку. Тепло распространилось по телу от его прикосновения. Как же… Как же ей его не хватало! — я пришел за тобой!

Она размягчилась, оторопела на мгновение — сердце забилось слишком быстро, и голова закружилась.

Леди Догейн не успела понять, как принц снова вышел вперед, ограждая ее от фейри. Как сверкнул его меч, и как загорелись синим огнем руки Хозяина Зимы.

Молнии вырвались из его пальцев и паутиной покрыли тело Лансера. Тот, вмиг обессилев, выронил меч и парализованным рухнул на землю.

— Небеса! — выдохнула Катрина.

Она упала перед ним на колени, слезы покатились по щекам. Нет-нет-нет! Он не может умереть! Не может!

Девушка поспешила снять с него шлем. Руки тряслись, она едва справилась с застежками. Да еще и какой-то странный амулет на шее мешался.

— Лансер… — губы дрожали, оттого слова, слетавшие с ее уст, зазвучали слабо и прерывисто.

Она увидела его глаза, живые. Его кожа пылала, щеки оставались розовыми. Он цел. Он в порядке. Просто… Просто не может пошевелиться.

— Лансер… — зашептала она, качая головой. Сердце словно бы сковало льдом, руки потяжелели, Катрина не могла поднять их, чтобы убрать слезы с краешков глаз, не могла оторвать ладони от его лица.

Раздался чуть слышный лязг метала.

Вздрогнув испуганно, леди Догейн подняла взор.

Хозяин Зимы стоял над ними. В руках он крепко держал меч принца.

— Отойди, Катрина, — прошипел фейри, не глядя ей в глаза, — я должен убить его.

— Прошу! Умоляю! — не вставая, она подалась к нему, схватилась за край его камзола, как отчаявшаяся рабыня хватается за своего хозяина, запрокинула голову, чтобы он увидел ее красные от слез глаза, ее дрожащие от страха губы, ее побелевшее от отчаяния лицо, — отпусти его. Умоляю! Я сделаю все, что ты пожелаешь! Только отпусти его.

— Я не могу его отпустить, Катрина, — ответил фейри сурово, — любой, кто попадет в мой мир, будет заключен в нем, пока не сменится сезон. А сезон не сменится больше никогда.

— Отправь его в сон! Как ты отправлял всех остальных! Сохрани ему жизнь! Умоляю…

— Сохранить жизнь тому, кто пришел отнять мою? Во мне нет такого благородства, Катрина!

— Если он будет жить… — она вся задрожала. Эти слова давались невыносимо тяжело. Казалось, Катрина задохнется прежде, чем произнесет их, — если он будет жить… Я стану твоей женой.

Хозяин Зимы хмуро уставился на Лансера и натужено молчал.

— Я буду делать все, что ты захочешь. Ты не услышишь от меня ни одного возражения, — леди Догейн судорожно закачала головой. Будущее, которое сама она сейчас рисовала, выглядело ужасно. Но если такова цена за жизнь Лансера… Она готова пойти на жертву, — я буду смеяться над твоими шутками, буду улыбаться тебе, всегда улыбаться. Я во всем и всегда буду тебя поддерживать, прошу… Пускай его жизнь будет твоим подарком на нашу свадьбу.

Фейри молчал. Думал. Его пальцы так сильно сжали рукоять меча, что видны были вздувшиеся вены на руках.

Лансер лежал по-прежнему неподвижно. Одним Небесам известно, что он думал в тот момент, что чувствовал… Катрина боялась посмотреть ему в глаза.

Вдруг что-то вспыхнуло во взоре Хозяина. Он вздрогнул, резко двинулся на принца. Леди Догейн сначала отпрянула в сторону, потом поняла, что может произойти, вскочила, готовая наброситься на фейри, остановить его меч, однако…

Хозяин не стал замахиваться. Он склонился над принцем, внимательно изучая амулет на его шее.

— Ария… — прошептал он растеряно, — что она задумала?

Оглянув принца, фейри столкнулся с его горящим грозным взглядом. Даже если бы Лансер мог сейчас говорить — не сказал бы Хозяину ни слова о молодой ведьме.

Но это неважно. Ария всегда приносила больше вреда своим союзникам, нежели врагам.

— Если ты выйдешь за меня, Катрина, — проговорил фейри, распрямляясь, — я отправлю твоего принца домой.

— Отправишь… — она облегченно вздохнула, но радость не успела объять девушку — она заподозрила подвох, — но как? Ведь ты же говорил, что любой, ступивший в твой мир, ему принадлежит!

— Любой. Так и есть. Любой, кроме того, кто ходит с колдовским амулетом на шее, — Хозяин указал на тот, что носил Лансер. Прикасаться к украшению фейри не рисковал. Видимо, на то была причина, — я могу отправить его обратно, — он посмотрел на Катрину требовательно и с ожиданием, — так что? Ты согласна?

Она оторопела, случайно увидев лицо принца. Его глаза… Леди Догейн почудилось, что Лансер ее ненавидит.

Ярость охватила ее, горечь разодрала грудь изнутри. Но… Нет, она не отступится.

Пускай. Пускай ненавидит! Это неважно. Катрине отсюда не выбраться. У Катрины нет столь полезного амулета. Она уже отравлена этим миром.

— Я согласна, — проговорила она, и внутри все похолодело, и душа, пылавшая некогда, как пламя, словно бы потухла.

Фейри кивнул как-то сухо. Вскинул руку, и тут же по его приказу всю округу накрыла ужасна метель. Снег ударил в спину со всей силы, Катрина, не удержавшись на ногах, упала и больно ударилась коленями.

Ветер растрепал волосы, засвистел в ушах, холод вонзил когти в нежную кожу лица и рук…

Буран прекратился так же резко, как и начался.

Снег спокойно улегся по каменной кладке двора, а снежинки закружили в воздухе. Катрина выпрямилась. В спине отдалось тупой болью.

Она осмотрелась по сторонам, и сердце заныло.

Лансер исчез.

Глава 29. Не списывайте рыцаря со счета

Перед глазами все шло кругом. Серое небо, белая земля, падающий снег, трещащий лед, — все смешалось, превратилось в ужасный водоворот.

Отчаяние поднялось от сердца к ключицам, а оттуда колючим комом подступило к горлу. Лансер хотел закричать, заорать, что есть мочи, но паралич, насланный на него Хозяином Зимы, все еще держал в крепких тисках.

Вдруг — яркая вспышка. Что-то словно бы подхватило его в воздух, а потом резко отпустило. Не успело сердце екнуть, как падение прекратилось.

Принц плюхнулся спиной на мягкую снежную перину. Над ним склонялось черное звездное небо, обрамленное костлявыми ветками деревьев.

В лесу. Он в лесу.

Донесся знакомый запах горящих свечей и пахучих трав, смешанных в колдовское варево. Тем же несло от зелья, которое Ария дала ему выпить перед отправлением в угодья Зимы.

В сердце кольнуло. Он был так близок! Он глядел Хозяину Зимы в глаза, он готов был умереть… Умереть за правое дело! А Катрина… Почему она пошла на такое? Почему согласилась стать женой этого монстра? Согласилась на его глазах!

Неужели она не понимала, как ему больно? Неужели не понимала, что принц предпочел бы умереть, чем видеть, как проклятый фейри отбирает у него невесту?

Никогда… Никогда еще Лансер не чувствовал себя столь ущемленным.

— Хм, — послышался знакомый голос. Ехидный. От него задрожало в груди, — я думала, что вы продержитесь хоть чуточку дольше, Ваше Высочество.

Захрустел снег, и к принцу приблизилась Ария. Она оглянула его сначала надменно, но вдруг, различив искорку жизни в его глазах, вздрогнула и удивленно пролепетала:

— Небеса… Да он живой! — ведьмы хмыкнула, — Хозяин Зимы совсем уж размягчился.

Лансер хотел зарычать, схватить проклятую за волосы и выяснить, какого черта происходит, но сумел лишь протяжно замычать.

— Вижу, он вас парализовал, — продолжила девушка с издевкой в голосе, — что ж. Хоть так.

— И что делать? Убить его? — раздалось рядом.

По спине пробежали мурашки, но уши и щеки загорелись от гнева. Нет… Этот голос… Лансер знал этот голос!

— И как ты планируешь переселиться в принца со смертельной раной? Я рассчитывала, что Хозяин Зимы убьет его магией. Тогда бы не было физических повреждений, а душа истлела бы изнутри… — она вздохнула, недовольно сложила руки, — что ж. Сделаю все сама. Как и обычно, — она отошла, и принц ее больше не видел. Только слышал голос, деловой и немного раздраженный, — привяжи его к дереву, рядом с нашим рыцарем. А потом иди в деревню, найди какую-нибудь скотину.

— Скотину?

— Да, скотину. Корову там, козу. Свинью на худой конец. Кого сможешь достать — того и веди.

Ее сообщник не ответил. Лансер услышал тяжелые шаги, потом кто-то схватил его за руки и оттащил к ближайшему дереву. Усадил принца, и тот смог увидеть его лицо.

Гнев опьянил. Казалось, это чувство ускорило освобождение от чар фейри. Лансер уж взбрыкнулся, уж высвободился… Но не успел.

Предатель крепко привязал его к мокрому черному стволу.

— Натаниэль… Скотина! — язык еще заплетался, но это Лансера не останавливало, — мой отец принял тебя, закрыл глаза на твое происхождение… И это твоя благодарность?!

— За что мне быть благодарным вашему отцу? За то, что разорил мою страну? — Натаниэль закатил глаза и поднялся, — впрочем, мне плевать. Я делаю это не из мести.

— А из чего же тогда?! — принц заерзал, пытаясь выбраться. Проклятье! Веревка слишком крепкая.

— Из любви, — ответил он и раболепствующим взглядом посмотрел на Арию. Та отозвалась снисходительной улыбкой.

— Из любви?! Да она использовала тебя! Она… Она…

— Не растрачивайте силы на этого ассирца, Ваше Высочество, — вдруг раздался знакомый голос, — Натаниэль безумен и ничего не соображает.

Лансер только сейчас понял: он не единственный пленник ведьмы. Рядом к старой сосне был привязан молодой мужчина. Лохматый, грязный, явно изнуренный. Но он узнал его доспехи и эмблему с единорогом — гербом Догейнов.

— Артур?.. — прошептал принц недоуменно. Тот, кого он считал предателем… Предатель ли? Лансер глубоко и часто задышал, нахмурился, — что… Что происходит? Ария?!

Ведьма строгим кивком приказала Натаниэлю отправляться за скотиной. Тот ни на секунду не замешкал — сразу развернулся и торопливым шагом двинулся в сторону деревни.

— Послушная у тебя собачонка, Ария. Тоже как-нибудь себе такую заведу, — съязвил Артур.

— Продолжай гавкать, пока можешь, мой прекрасный рыцарь, — отозвалась та ехидно, — скоро для тебя все кончится. А для меня — все начнется.

Ведьма самодовольно улыбнулась. Еще чуть-чуть. Все готово. Осталось провести ритуал, и она проберется в королевский двор, а оттуда — на трон. Она всеми силами игнорировала противное свербящее ощущение в груди. Всеми силами отгоняла мысли об Артуре, о том, что могло бы между ними случиться, если бы рыцарь не оказался пешкой в ее игре…

Это неважно. Неважно. В мире еще полно мужчин, помимо сэра Догейна.

Ария отошла, решив, что пленникам уже некуда деться. Она села на пень подле своего черного желтоглазого фамильяра, погладила его по спине, потом подняла с земли походную сумку и принялась осторожно доставать скляночки и баночки с зельями. Ее руки тряслись.

Оставшийся ритуал был самым сложным. Придется принять эликсиры, на время усиливающие заклинания. Когда все будет сделано — едва ли она сможет даже ходить… Впрочем, мысль, что отлеживаться придется не в старой хибаре в лесу, а на мягкой постели в замке короля, обнадеживала.

Пока ведьма не слышала, увлекшись мыслями о ближайшем будущем, Артур шепнул принцу:

— Где Катрина? Она жива?

Лансер вздрогнул, оглядываясь на рыцаря. И вздрогнул еще раз — уж больно пронзительным, тяжелым показался его взор.

— Она жива, но… — принц прервался, ощутив, как заворочалось в груди отвратное ощущение. Злость? Ревность? Недоумение? Кажется, это была смесь всех плохих чувств, которые только может испытать человек.

— Но что? Что?! — рыкнул Артур.

— Она решила остаться с Хозяином Зимы, — буркнул принц обижено, — кажется, она сделала свой выбор…

— Выбор? Остаться? Что за чушь вы несете?! — Артур непонимающе замотал головой, расскажите мне, что произошло. Немедленно расскажите!

Тон сэра Догейна еще больше вывел Лансера из себя:

— Что случилось? Что случилось! Я скажу, что случилось! Я пришел за ней. Рискуя жизнью. Готовый умереть… — он начал задыхаться от ярости, почти звериной, — и я должен был умереть. Фейри оказался слишком сильным… Но тут появилась Катрина. Живая, здоровая, в богатой одежде… Пленницы так не выглядят, сэр Догейн! Она попросила фейри меня не убивать, «пожалеть» меня! Как будто мне нужна его жалость! Как будто я ребенок, которого надо щадить, а не воин! И самое ужасное… Знаете что, сэр Догейн? Она сказала, что выйдет за него, если тот меня отпустит. Она сделала все это на моих глазах! Уязвила меня. Уязвила дважды!

— Тупой ты мальчишка! — сэр Догейн не выдержал, — моя сестра спасла тебе жизнь! Пожертвовала своей честью! Отдала себя этому монстру! И ты… Ты так о ней говоришь? Уязвила тебя? Нельзя уязвить человека, у которого нет достоинства. У тебя его нет, принц. У тебя только раздутое юношеское эго, которое ты выдаешь за достоинство! Ты свинья! Свинья!

Вдруг, точно вторя словам Артура, раздалось громкое встревоженное хрюканье. Вернулся Натаниэль с толстобрюхим розовым поросенком на руках.

Лансер, вконец рассвирепевший, оскалился, заерзал ногами, пытаясь выбраться. Сначала он прикончит Натаниэля. Потом набьет морду сэру Догейну — тот давно напрашивается! А затем возьмется и за проклятую Арию!

— Прекрасно! Это то что надо, Натаниэль! — ведьма засияла, увидев поросенка, — совсем молоденький, крикливый свин! — она глянула на принца с издевкой, — идеально подходит для вас, Ваше Высочество! Натаниэль, привяжи его рядом с принцем. И мы начнем.

Тот, ухмыльнувшись точно так же, как Ария, понес свинью в указанное место.

— Что ты собираешься со всем этим делать, Ария? — дознался Артур хмуро. После их первого разговора ведьма больше с ним не церемонилась. Только приносила еду.

Значит, он был ей нужен. Зачем?

— О, все безумно просто, мой прекрасный рыцарь! — ведьма откупорила бутыль с какой-то желтоватой жидкостью и залпом ее выпила. Наморщилась. Видно, напиток оказался на редкость крепким. Она вдруг странно засветилась. Сияние шло изнутри. На кончиках длинных пальцев заискрилось электричество. Магия словно бы переполнила ее, и колдунья с трудом ее сдерживала.

Она резко вскинула руку, указывая на Лансера. Прежде чем тот успел хотя бы вскрикнуть, молнии сорвались с ее ладони и с треском устремились на него. Удар. Электричество объяло принца, его руки и ноги задрожали, тело свело судорогами.

Он сам засветился, но не желтым, как Ария, а светло-синим. Вскоре ее молния переняла этот оттенок. Сразу после, ведьма схватила электрический поток, как веревку, потянула на себя.

Молния податливо отстала от Лансера, метнулась в руки создательницы и собралась в искрящийся шар.

Принц притих. Побелел. Застыл.

Ария спешила. Подскочила к испуганному поросенку и ударила его, несильно, сгустком энергии, что получила от принца. Шар рассыпался на множество огоньков, которые с легкостью впитались в свиную кожу.

Поросенок тут же завизжал, судорожно закачал головой, забил копытцами по земле… Но процесс уже был запущен.

Не теряя времени, Ария выхватила еще один желтый эликсир — ей нужно было больше силы. Выпила, опять залпом. Глянула строго на Натаниэля.

Тот ответил согласным кивком. Он не сомневался. Разумеется. Не мог сомневаться, был слишком околдован ею.

Новая молния вырвалась из ее руки, но на этот раз устремилась на сенешаля.

Артур, замерев, изумленно наблюдал, как ведьма проделывает с предателем все то же, что и с принцем. Только искрящийся шар она опустила не в поросенка, вдруг притихшего, а в безжизненное тело Лансера.

Когда все было сделано, Ария вздохнула как-то болезненно, упала на колени и согнулась. Она выглядела так, словно много дней блуждала по пустыне без еды и воды.

Ее черный кот спрыгнул с пня, подскочил к хозяйке и принялся тереться об нее.

От прикосновений фамильяра стало лучше — голова уже не так кружилась. Однако это ненадолго — скоро она отключится. Слишком… Слишком много сил ушло.

— На… — закряхтела Ария, — Натаниэль… Ты слышишь?

Артур тяжело дышал. Сердце замерло, а мышцы окаменели. В голове закрепилась мысль: «Какого черта происходит?!». И как бы он ни пытался начать думать о побеге, эта мысль перекрывала все прочие.

Рыцарь уставился на мертвого сенешаля. Почему Ария к нему обращается? Разве не видит, что с ним сделала?!

— Я здесь, — вдруг раздался голос Лансера, — все получилось.

Сэр Догейн ошарашенно оглянулся на второго пленника. Тот смотрел на ведьму обожающим взором и ухмылялся. Ухмылялся точно так же, как и она.

— Ваше Высочество? — Артур нахмурился недоуменно. Нет… Нет, это не принц. Его лицо, его тело… Но это не он.

Ария с трудом подползла к Лансеру и развязала веревку. Потом отстранилась и оперлась спиной о соседнее дерево. Она была совсем плоха.

— Что с тобой? Ты в порядке? — принц к ней подскочил.

— Все хорошо, Натаниэль, — ответила она. Но, проведя бледными пальцами по его новому лицу, прибавила самодовольно, — впрочем, тебе теперь нужно привыкать к новому имени. И новому титулу, мой принц.

Тот усмехнулся.

Какого черта… Какого…

— Осталось только разобраться с рыцарем, — Ария указала на Артура.

— Что ты с ним сделала, проклятая ведьма?! — сэр Догейн ничего не понимал.

— Ничего особенного, — как же внутри все дрожало от ее мерзкой улыбки! — просто поменяла их местами. Теперь Натаниэль будет принцем. А я… Я буду его супругой. Очень жаль, что ты не сможешь погулять на нашей свадьбе, Артур. Правда. Я была бы рада твоему приходу.

— Если это Натаниэль… — сэр Догейн прервался, увидев, как Лансер (или уже не он?) подходит к телу сенешаля и достает из мешка за его спиной меч. Меч Артура. Вздохнув, рыцарь спросил, — где принц?

Глаза Арии сверкнули, она захохотала, а потом взглядом указала на поросенка.

Внутри все похолодело.

Лансер… Внутри свиньи?! Немыслимо! Бред! Это какой-то бред!

Поросенок же лежал и болезненно вздрагивал. Его рот был широко распахнут. Артур видел массивные клыки, как у кабана. Он, казалось, немного увеличился в размерах. Появилась шерсть. Жесткая, как щетина.

Когда его принес Натаниэль, поросенок выглядел иначе…

— Возможно, — Ария же этого не замечала. Была охмелена победой, — я велю подать этого свина, запеченного в яблоках, на нашей свадьбе! Ха!

— Зачем тебе я, Ария?.. — опустив голову, спросил Артур. Он все еще не понимал, какова его роль во всем этом безумии.

— Понимаешь ли, Артур… Лансер — в свинье. Натаниэль — в Лансере. Встает вопрос. Кто в Натаниэле? — она качнула плечами, — ведь он не крестьянин. Сенешаль! А если сенешаль пропадет без вести, его будут искать. А я не хочу, чтобы кто-то копался в моих делах. Поэтому Натаниэлю придется умереть. По крайней мере, его телу, — тут она обернулась на новоявленного принца и кивком дала ему команду.

Не медля, тот обнажил меч и с размаху вонзил его в грудь сенешаля. Тело оказалось не безжизненным — оно изогнулось, резко вздохнуло, изо рта полилась кровь. Натаниэль потяжелел и навсегда замер.

— Артур… Милый, — продолжала ведьма, — скажи, чей меч вонзился ему в сердце?

Холод пробежал по позвоночнику. Глаза округлились. Его… Его меч.

— Зачем, скажи, зачем ты убил сенешаля?

Сердце словно бы остановилось. Она решила повесить все на него?! Сволочь! Вот сволочь!

Он напрягся, пытаясь разорвать веревки. Небеса! Куда делись все его силы?!

Ария с трудом поднялась. Ликующая улыбка ведьмы показалась Артуру самой ужасной вещью на свете…

Но вдруг радость сошла с лица колдуньи. Она уставилась куда-то вниз и перед собой. Нахмурилась и испуганно отшатнулась.

Сэр Догейн посмотрел, как и она, на поросенка…

Существо, которое оказалось рядом с ним едва можно было назвать свиньей. Он значительно увеличился в размерах. Веревка на шее растянулась и начала рваться. А зверь при этом продолжал расти. Зубы превратились в острые мощные бивни, вырос внушительный горб, нос испещрили глубокие морщины — монстр яростно скалился. Его глаза горели кроваво-красным.

Это был вепрь. Самый огромный, самый злой, какой только встречался Артуру.

Это был вепрь, какого не смогла бы создать природа. Это был монстр, которому впору существовать в балладах.

Чудовище зарычало так громко и пронзительно, что с еловых лап обрушился снег.

Ария вскрикнула, бросилась к принцу. Тот вытащил меч из своего бывшего тела, готовый защитить ведьму.

Вепрь резко дернул головой, высвобождаясь из веревки, не рассчитал силу и врезался в сосну, к которой был привязан Артур. Тут же злобно боднулся, и по крепкому стволу пошла глубокая трещина.

Что-то заскрипело. Сэр Догейн почувствовал, как ослабевает веревка. Он бы тотчас дернул прочь. Но монстр стоял прямо подле него. Глядел своими горящими глазами. И опалял горячим дыханием.

— Убей его! Прикончи! — заверещала Ария.

Вепрь отвлекся, и Артур не стал ждать другого шанса.

Он вскочил так резко и быстро, словно не был все это время заключен в старой лесной хибаре, будто его ноги совсем не болели, будто страх не парализовал его тело.

Он бросился прочь, со всей дури. Слыша,как кричит вслед ведьма, как рычит и визжит вепрь.

Но не останавливался. Бежать, бежать, бежать!

Ветки били в лицо, ступни скользили по заледеневшей земле, холодным воздухом едва ли можно было дышать.

Но Артур не замечал и не ощущал ничего. Желание выбраться стало его единственной мыслью, его единственным чувством.

Он выскочил на небольшую лесную тропу и резко затормозил.

Привязанная к осине, здесь оказалась лошадь. Лошадь принца, рыцарь узнал ее.

«Небеса, — пронеслось в голове, — вы все же существуете!».

Рыцарь схватил поводья, влетел в седло, ударил скакуна по бокам. Заворчав, тот сначала затоптался на месте, а потом резво поскакал прочь.

Прочь.

Но куда?

В замок нельзя. Никто не поверит…

Спасти Катрину… Уничтожить Арию…

Куда… К кому?..

Глава 30. Звенят свадебные колокола

Ее платью позавидовала бы любая. Белое и легкое, оно переливалось, словно бриллиант. Нежная ткань красиво облегала тонкую фигуру, ремень опоясывал изящную талию, а круглые каменья на нем оживляли наряд голубым, темно-синим и малахитовым цветами. Глубокое декольте выгодно подчеркивало молодую упругую грудь, но воздушное кружево в виде замысловатых снежинок укрывало ее, сохраняя целомудренный образ невесты. Шейку украсило невероятно красивое и невероятно дорогое колье, впрочем, Катрина не могла отделаться от мысли, что оно напоминает собачий ошейник.

Осталось лишь надеть фату — почти прозрачную, как чистейший лед, и очень длинную. Но леди Догейн хотелось повременить.

День своей свадьбы она представляла не так. И уж точно видела на месте жениха не зимнего короля-фейри.

Она отрешенно глядела на свое отражение в зеркале и… Ничего не чувствовала. В ее душе вмиг стало пусто. Невыносимо пусто.

Ей следовало страдать, следовало рвать и метать, следовало плакать, кричать, ругаться… Голова должна была кружиться от множества тревожных мыслей, сердце должно было разрываться на части, ладони потеть, а коленки подкашиваться… Но она оставалась совершенно спокойной.

Пожалуй, ее равнодушию позавидовал бы даже мертвец. Или она уже им стала? Просто сердце по невиданной причине не поняло этого, и продолжило биться, когда душа уже унеслась на Небеса.

— Вы очень красивая, — раздался голос Бенжена.

Паж робко выглядывал из-за ширмы. В его глазах читалось сожаление и… Вина. Он не был ни в чем виноват, но Катрина отчего-то злилась. Злилась, что мальчик стал таким, что изменился, что покорился этому месту и его владельцу. Леди Догейн знала: Бенжен не выбирал этого. Она знала, что не имеет права его упрекать и, тем не менее, раздражение чуть ощутимо зудело в груди, когда она видела его, слышала его голос.

Катрина стыдилась этого чувства. Но сейчас оно было единственным в ее сердце.

— Хозяин сказал, что церемония пройдет быстро. Но он может зачаровать музыкальные инструменты, чтобы они сыграли вам. Как на празднике. Я… — мальчик опустил глаза, — я могу вам спеть. Как делал это на пирах дома.

При упоминании дома у Катрины все внутри сжалось. Она скукожилась, мышцы напряглись и задрожали. Ярость кипятком разлилась по крови.

— Нет! — прорычала она, — я не хочу музыку! Я не хочу, чтобы ты пел! Я не хочу, чтобы ты говорил о доме! Я не хочу тебя слышать! Не хочу тебя видеть!

Тут она поняла, что это была вовсе не ярость, а отчаяние. Чувства, которые на мгновение ее покинули, вдруг нахлынули все разом. Слезы закусали покрасневшую кожу, дыхание участилось, а потом сбилось. Катрина обессилено сжалась, схватилась за голову…

Все потерянно! Все разрушено!

Бенжен скукожился испуганно и виновато. Его глаза покраснели, мгновение он держал себя в руках, но вдруг вздрогнул, шмыгнул носом и выбежал из комнаты.

Что-то выпало из внутреннего кармана его камзола и подкатилось к Катрине. Она дернулась нервно и посмотрела на пол. У ее колен лежала тряпичная кукла с желтыми волосами и зелеными глазами-камушками. На сердце почему-то стало тревожно. Нутром девушка почувствовала: это не кукла, не просто кукла.

Она растеряно ее подняла и осмотрела. Вроде бы ничего особенного… Но волнение не унималось, а, напротив, становилось сильнее.

Что-то мелькнуло перед глазами, какая-то быстрая тень, и скрылось за ширмой.

В груди защемило. Катрина вдруг поняла, что накричала на Бенжена, что обвинила, хоть и не прямо, во всех бедах. А ведь он… Он такой же узник, как и она.

Видимо, мальчик все же не ушел, видимо, это он прятался сейчас в комнате.

— Бенжен, прости меня… — Катрина взяла себя в руки. Все действительно пропало. Жизнь навеки переменилась. И паж был единственным дорогим человеком, который остался подле нее.

Леди Догейн вздрогнула, когда увидела человека за ширмой. Это был не Бенжен. Странная эфемерная фигура, почти прозрачная, словно бы бестелесная.

Она стояла к Катрине спиной, но та сразу поняла, что уже встречалась с этой незнакомкой. С этой девушкой-миражом.

— Ты убеждала, что Хозяин Зимы не такой, что он хороший, добрый, благородный! — леди Догейн захлестнула ярость, — и это ты называешь добротой? Это ты называешь благородством?!

Незнакомка медленно повернула голову, и Катрина различила ее точеный профиль. Хотя вся она казалась блеклой, глаза, большие и выразительные, горели зеленым огнем. Леди Догейн вздрогнула, осознав, что девушка-видение вызывает ту же тревогу, то же волнение, как и кукла, выпавшая из кармана Бенжена.

— Назревают перемены, — проговорила незнакомка. Ее голос доносился будто бы издалека, — и Хозяину Зимы предстоит сделать судьбоносный выбор. Катрина… От тебя зависит, что он выберет: добро или зло.

— Что?.. — она оторопела, отшагнула, словно боясь, что дух на нее набросится. Ее слова… Звучали слишком серьезно, — какой выбор? О чем ты говоришь?

— Выбор, к которому он шел все эти долгие годы. Выбор, который он ждал все эти бесконечные зимы. Сейчас. Он либо утонет в ненависти. К себе. К миру. К ведьмам. И эта ненависть его окончательно поглотит, ослабит, превратит в последнее оружие Ковена и в конечном счете убьет его. Либо… Он простит. Простит жадных до власти людей. Простит Гретту. Простит самого себя. Позволит себе жить дальше, снова стать самим собой, найти силы исправить ошибки и побороться за свое будущее. Но чтобы это будущее стоило борьбы, в нем должно быть что-то светлое. Катрина… В его будущем должна быть ты.

Протестуя, она закачала головой. Почему она?! Почему она должна жертвовать своим будущим, ради него?

Это несправедливо! Небеса, как же это несправедливо…

— Катрина, — девушка-видение развернулась к ней лицом и на мгновение стала четче, почти как нормальный человек. Леди Догейн поняла, что ее волосы отливают золотом, а кожа белая и гладкая, как слоновая кость. Она поняла, что эта девушка совсем еще юная, однако… В ее глазах крылась тяжесть и сожаление. Незнакомка заставила себя легко улыбнуться, но в этой улыбке крылось нечто хищное, — Катрина… У тебя есть шанс спасти всех. Спасти тех, кто лежит сейчас в саркофагах, спасти Бенжена, спасти людей, которые могут пострадать от Ковена, спасти Хозяина… Я говорила, что он благороден, и это так. Но благородство живет в сердце. А он свое потерял. Верни ему сердце и тогда, я верю, я знаю, он поступит благородно и позволит тебе уйти.

— Но… — дыхание замерло в надежде, — как мне вернуть его сердце? Его сердце похитила Гретта!

Незнакомка стиснула губы, приподняла голову. Ее глаза как-то странно блеснули, будто она готова была расплакаться. Указав на куклу в руках Катрины, девушка проговорила:

— Отдай ему эту куклу. И скажи, чтобы он сохранил ее себе на память.

Леди Догейн растерялась. Что это значит?!

Она уж раскрыла рот, чтобы спросить, но незнакомка начала быстро растворяться в воздухе.

— Скажи именно так! Повтори мои слова, — прокричала она, однако крик донесся словно бы издали, и Катрина с трудом его различила.

Девушка исчезла. Ее словно бы и не было. В комнате воцарилась пугающая, звенящая тишина. Леди Догейн крепче сжала куклу в руках.

Сказать? Она скажет. Но есть ли в этом хоть какой-то смысл?

Впрочем, какая разница. Ее судьбу уже не изменить, она уже не верила в шансы. Особенно такие незначительные.

В дверь постучали.

В груди отчего-то похолодело.

Она не дала разрешения войти, но посетитель все равно это сделал.

Не оборачиваясь на гостя, Катрина прошептала:

— Разве видеть невесту до свадьбы — не плохая примета?

Леди Догейн знала, что это он. Бенжен не стучал бы. А если бы и стучал — ждал ее позволения.

— Я больше не мог терпеть, — раздался хриплый голос, — к тому же… Я не верю в людские приметы.

Она не ответила. Какой смысл в словах?

— Прошу, — почему-то это прозвучало испугано, — повернись. Я хочу полюбоваться своей невестой.

Катрина безвольно опустила руки, послушно встала к нему лицом. Наверное, стоило улыбнуться, изобразить нежный взгляд. Ведь она обещала ему вести себя так. Но на притворство не осталось сил.

Леди Догейн вновь почувствовала себя опустошенной.

Он смотрел на нее с предельной внимательностью, с нежным интересом. Глаза Хозяина засияли, и даже вечно бледные щеки чуть порозовели, впрочем, пересекшись с ней взглядами, он вздрогнул, стиснул губы то ли раздраженно, то ли виновато, и на мгновение отвернулся.

Через секунду он снова на нее посмотрел, но так, чтобы не видеть грустное лицо.

— Ты прекрасна… Катрина.

Она выговорила «спасибо» так тихо, что он, наверное, даже и не услышал.

Вдруг фейри нахмурился, распрямился, будто готовясь принять боевую стойку, его пальцы сжались в кулак.

— Катрина… Что это у тебя?

Леди Догейн сначала непонимающе его осмотрела, но тут же вспомнила о кукле, которую все еще держала в руках. О кукле, которую обещала передать.

Она протянула фейри игрушку, и тот, чуть ее рассмотрел, шарахнулся, словно от самой ядовитой вещи на свете.

— Откуда… Откуда это у тебя? — прошипел он гневно.

— Неважно, — отозвалась девушка. Она не собиралась выдавать Бенжена — видно, что Хозяин не рад этой находке.

Но тот, замерев и задумавшись, сам понял:

— Бенжен… Ведь он один был у нее… — слово «нее» фейри выговорил со злобой и вместе с тем с придыханием. Фейри покачал головой, — это все объясняет. Вот как она пробралась тогда к тебе.

— Я не знаю, что ты имеешь в виду, но… — Катрина шагнула к нему. Он не отстранился, хотя на его лице ясно различался страх и отчаяние. Он наверняка хотел убежать от куклы. Но… Не мог убежать от Катрины, — меня попросили отдать ее тебе, — леди Догейн взяла его за руку, вложила игрушку в ладонь. Знала: только так сможет всучить ее ему, — мне сказали передать, что ты должен сохранить ее себе на память.

Она повторила слова девушки-миража точь-в-точь. Хотя не понимала их. И не придавала им значения.

Однако… Лицо Хозяина так резко и так сильно переменилось! Катрина замерла изумленно.

Таким она еще не видела своего пленителя. Она видела его в гневе. Видела его раскаивающимся. Но сейчас… Сейчас фейри был разбит. Раздавлен. Оглушен отчаянием.

Леди Догейн не могла представить, чем выделяется эта кукла. Но догадалась: в ней скрыта самая могущественная сила. Сила, способная убивать и спасать. Сила, которой, по всей видимости, не мог противостоять даже могущественный фейри.

Эта кукла хранила в себе воспоминания.

Он вздохнул прерывисто и болезненно. Сжал куклу в руке со всей силы, будто желая раздавить ее. Но остановился, когда почувствовал, как затрещали под пальцами швы.

Хозяин посмотрел на Катрину изумленно, потом — снова на куклу. Качнул головой, зажмурился, будто бы сдерживая слезы.

Резко развернулся и выскочил из комнаты.

Леди Догейн и понять не успела, как жених сбежал со свадьбы…

Она не догадывалась, что сделала. Не догадывалась, кто явился миражом к ней в комнату. Не догадывалась, с какой болью сжималось сердце фейри при каждом новом ударе.

Стоило лишь увидеть куклу, как ему стало дурно. Стоило лишь услышать слова Катрины… Нет. Слова Гретты. Как голова пошла кругом и перед глазами все померкло.

Хозяин выбежал из замка во двор. Спокойствие зимнего утра тотчас нарушил резкий порыв ветра. Старый слуга почувствовал страх и негодование своего повелителя.

Стало резко холодно. Завихрился в безумном танце снег.

— Хозяин, что происходит? — вдруг раздалось за спиной.

Оглянувшись, фейри увидел перепуганного Бенжена. Он стоял в дверном проеме — не рисковал выйти на улицу. Прижавшись к косяку, мальчик спросил:

— Куда вы? А как же…

Паж прервался: ветер с силой ударил по лицу, снег попал в глаза, ему пришлось зажмуриться, закрыться рукой.

Гестебар, конь Хозяина, воплощение метели, вышел во двор и встал подле фейри. Воспользовавшись испугом мальчика, Хозяин оседлал верного скакуна, стукнул его по ногам, командуя броситься прочь от замка, и скрылся со двора прежде, чем паж успел осыпать его вопросами.

Фейри было плохо. Дурно. Невыносимо. И он ничего и никому не хотел объяснять.

Роскошная грива Гестебара развивалась на ветру. Вьюга следовала за конем верным спутником и укрывала собой фигуру всадника.

Ветер свистел в ушах, пытаясь перекричать гул сердца и успокоить повелителя своей затяжной песней.

Тщетно.

Хозяин смотрел перед собой, на промерзлые земли, на голые холмы, на заледеневшие реки и заснувшие рощи, но видел лишь ее лицо.

Гретта.

Он любил ее. Когда-то. Любил безумно сильно.

И он ненавидел ее. Тоже когда-то. И тоже безумно сильно.

Но сейчас… Что он чувствовал сейчас? Мог ли он вообще чувствовать хоть что-то после такой долгой жизни без сердца?

Гестебар обогнул крупный холм, заворачивая в заснеженную долину. Пейзаж показался фейри невероятно знакомым. На миг ему удалось отвлечься от воспоминаний. Он натянул узду, приказывая коню замедлиться, взмахнул рукой, унимая метель.

Меж двумя обширными холмами протекала тоненькая речка. Сейчас вода намертво заледенела, но Хозяин помнил, как когда-то искрилась чистая вода, как она источала приятную прохладу в жару, как красные листья, сорванные ветром, покрывали ее и лодочками уносились вдаль.

Он помнил, что вдоль берега росла лаванда. И что Гретта любила гулять здесь с ним. Только с ним.

Тогда она еще была прекрасной, доброй, светлой. И знала о магии не так много, чтобы сойти с ума…

Он помнил, что именно здесь, много лет, нет, веков, назад впервые увидел куклу, которую вернула ему Катрина.

Хозяин соскочил с Гестебара и робко приблизился к долине. Снег звонко захрустел под ногами. Этот звук показался невыносимо оглушительным.

Фейри вдруг увидел в своей памяти, ясно и четко, будто это было вчера, как гулял здесь с Греттой. Она была юной и лучезарно улыбалась. Он же носил золотые длинные волосы, а его кожа отливала бронзой. В тот день он повелевал летом.

Ей предстоял долгий отъезд. Гретта захотела учиться магии, захотела отправиться к тетке, сильной ведунье. Она пришла попрощаться…

Возлюбленная принесла ему куклу, которая походила на нее. Гретта сшила ее сама. Она хотела отдать ее Хозяину на память. Чтобы тот не тосковал, пока ее нет рядом.

Фейри только сейчас понял, что все еще сжимает игрушку в руках. Что не обронил ее, пока бежал из замка, пока седлал коня, пока несся на нем прочь…

Кукла смотрела на него пустым, бездушным взглядом.

«Сохрани ее себе на память», — так сказала ему Гретта в тот день.

Он помнил, как улыбнулся, как с интересом осмотрел подарок, а потом вернул ей. Он помнил, как она ни то удивилась, ни то обиделась. И помнил, как сказал: «Когда люди дают что-то на память — они прощаются навсегда. Я не хочу с тобой прощаться. И не хочу брать куклу на память о тебе. Я хочу, чтобы ты вернулась. И я буду тебя ждать».

Гретта тогда улыбнулась ему как-то… Особенно. До тех пор фейри не встречал такой улыбки. Нежной и при этом ликующей. Мягкой и одновременно победной.

Она оставила куклу себе. Пообещала вернуться. И сдержала слово.

А сейчас… Она оставляла куклу ему на память?

Это прощание? Почему сейчас? Как это понимать?

Хозяин тяжело вздохнул, прижал игрушку к груди.

Всмотрелся в долину.

Какой пустой и угрюмой она выглядела сейчас. А тогда… Весной, летом и осенью она была прекрасна.

Гретта ее любила.

Наверное, полюбила бы и Катрина…

Мысль о невесте кольнула в сердце. Что же он делал?.. К чему ее принуждал?..

Хозяин нахмурился, тяжело задышал.

Ведь он поступал так уже не в первый раз. Ведь были девушки и до нее.

Но почему сейчас… Почему с ней так сложно?

И почему сейчас, почему через нее Гретта решила попрощаться?

Глава 31. Похитительница сердец

Мать настоятельница неотрывно глядела в окно. Наемники, крестьяне с монастырских земель, которые привезли свежее молоко, сестры… Никто не подозревал, что происходит. Никто не подозревал, что мир стоял на грани катастрофы. Их мир. Тот, в котором Ковен был защищен, тот, в котором Ковен имел власть.

— Проклятая девка. Нужно было избавиться от нее давным-давно, — старшие из сестер, наиболее приближенные к верховной ведьме и настоятельнице в одном лице, все еще обсуждали происходящее. Как будто было что обсуждать. Как будто были другие варианты…

— Мы слишком хорошо ее обучили. Она была полностью скрыта от наших глаз, — перечила другая сестра.

— Но сейчас она не скрыта. Мы знаем, где она! — выкрикнула первая, черноволосая. Голос у нее был писклявый, ужасно неприятный. Преподобная быстро выходила из себя, когда та слишком много говорила.

— Да! Ворвемся в замок короля и убьем невесту наследного принца! — у второй, рыжей, тембр, напротив, успокаивал. Даже когда она говорила с сарказмом.

Наверное, лишь потому настоятельница до сих пор терпела обеих.

— Мы справимся с Арией тем же способом, каким пользуемся всегда, — преподобная заговорила впервые за утро. Ее подчиненные тут же замолкли и со вниманием вслушались в ее слова, — мы наведем на нее порчу. Пускай умрет так, будто заболела. Чем-то очень неприятным. Хочу, чтобы у нее были гнойные волдыри по всему телу, чтобы ее ноги и руки опухли, чтобы она ослепла на один глаз, а другим смогла видеть перед смертью, с каким отвращением смотрят на нее все вокруг.

— Это заслуженное наказание, — проговорила та, что раздражала верховную колдунью меньше, — но Ария наверняка защитилась. Как я уже говорила — мы хорошо ее обучили.

— Конечно, она защитилась! — рыкнула ведьма, резко оборачиваясь. Сестры, пересекшись с ней взглядом, вздрогнули и опустили лица, — но хватит ли ей сил держать эту защиту? — ведьмы, не поднимая голов, переглянулись, — помните, что сказал тот разбойник? Один из тех, кого мы отправили с ней разобраться? Ей едва хватило сил отбиться. Если б не тот проклятый рыцарь… — настоятельница оскалилась, — а сейчас, после такого сложного ритуала… Она исчерпала свои возможности. Самое время нанести удар. На этот раз без посредников. Сделаем все сами. Ковену пора отвыкнуть перекладывать работу на тупых марионеток.

Советчицы легко поклонились, соглашаясь с решением главной.

Та вздохнула, вскинула руку, готовясь сказать: «Да будет так», — как в темную, но богато обставленную келью, ворвалась одна из послушниц.

Бледная и худощавая она скукожилась, когда старшие недоуменно и раздраженно на нее уставились, но замешкалась ненадолго — быстро подлетела к настоятельнице, упала ей в ноги и взволновано пролепетала:

— Преподобная… Тревожные вести пришли к нам из королевского порта.

— Что случилось, сестра? — голос верховной колдуньи не вздрогнул. Напротив, стал еще более жестким и пугающим.

— Одна из наших марионеток видела там сэра Догейна. Он садился на корабль… — молодая ведьма осмелилась поднять лицо. Ее глаза округлились, синие губы дрожали, — он сел на корабль, что держит путь на Соленые острова, преподобная.

Советчицы испуганно вздохнули и замерли.

Настоятельница, натужено выпрямившись, молчала.

— Если серебряные рыцари… — ляпнула ведьма с писклявым голосом, но тут же заткнулась, побоявшись озвучить страшное предположение.

Все и так его знали.

— Я поняла, — после долгого и напряженного молчания проговорила преподобная. Она кивнула стоящей на коленях и указала рукой на дверь, — ступай.

Та затрясла головой, неуклюже поднялась, видно, ноги отнялись от ужаса, и стрелой вылетела из комнаты.

Настоятельница вновь отвернулась к окну, сложила руки за спиной, задумалась.

Этот день должен был настать. Однажды.

Ковен никогда не упускал из внимания ни Церковь с ее инквизиторами, ни Серебряных рыцарей. Но если первые предпочитают закрывать глаза на грехи тех, кто ходит под их знаменем, то вторые только и жаждут, как бы замарать свои клинки кровью. И им плевать, как отреагирует церковь на уничтожение монахинь. На Соленых островах у духовников нет власти.

— Что мы будем делать? — дозналась одна из советчиц, — даже если сэр Догейн не знает о нас, а только об Арии… Рыцари сами выяснят. Им стоит только ступить на эти земли, и мы погибли!

— Мы не позволим сэру Догейну добраться до островов, — проговорила верховная ведьма до ужаса спокойно.

— Но он уже на корабле, преподобная! — пропищала вторая сестра.

— Тогда, — ее голос вздрогнул от раздражения, — пускай его поглотит море. Мы вызовем шторм.

— Шторм? Преподобная, при всем уважении… — заговорила рыжеволосая, предусмотрительно опустив взор, — такое сложное заклятье потребует очень много силы. Повлиять на природу, да еще и так далеко от нас…

— К тому же нужно сначала отыскать сэра Догейна среди сотен других кораблей! — поддакнула писклявая.

Нахмурившись, верховная ведьма прошипела:

— Поэтому нам придется пойти на крайние меры. Поэтому нам придется опустошить Сердце Зимы.

Сестры недоуменно переглянулись.

— Но… — рискнула заговорить черноволосая, — без Сердца Зимы…

Преподобная не дала ей закончить:

— Без Сердца Зимы мы все равно останемся ведьмами. В мире есть и другие источники силы.

— А что насчет Гретты? — чуть погодя рыжая прибавила, — избавимся?.. От обеих?

— От девчонки — точно, — заявила настоятельница сурово, — она слишком ненадежная, и ей доверять нельзя. А монстриху можно оставить — выйдет неплохой страж, если натаскать.

Советницы замолкли, застыли на мгновение, и согласно кивнули.

Впрочем, преподобной и не нужно было их одобрение. Она уже все решила.

— Мы начнем ритуал прямо сейчас. Мешкать не стоит. Розенда, — она обратилась к рыжеволосой, — отправляйся с помощницами в угодья Зимы. Найди Гретту и забери Сердце. И сразу же возвращайся сюда, чтобы мы смогли закончить заклинание.

Розенда, польщенная тем, что преподобная выбрала ее, а не писклявую, с трудом сдержала самодовольную улыбку. Поклонившись учтиво, она уточнила:

— Скольких сестер я могу взять?

— Семерых хватит. Возьми самых сильных: возможно, придется иметь дело с Хозяином Зимы. Он ненавидит Гретту, но и умирать не хочет.

— Вы можете на меня положиться, — уверила ведьма.

Настоятельница смерила ее тяжелым взглядом и проговорила:

— Если ты подведешь нас — умрешь от рук Ковена, а не рыцарей. Те обойдутся с тобой незаслуженно благородно.

По затылку у Розенды прошел холодок. На мгновение она пожалела, что выбор пал на нее.

Однако это чувство быстро исчезло. Справиться с Греттой будет несложно. А наградой за это дело послужит глубокое уважение настоятельницы. И шанс стать ее преемницей.

Откланявшись, ведьма вышла в коридор, глубоко вдохнула пропитанный ладаном воздух и долго выдохнула, чтобы не дать волнению вскружить голову, замерла на мгновение. Ей следовало решить, кого именно взять с собой…

Вдруг боковым зрением Розенда различила движение. Какая-то тень промелькнула прямо перед ней.

Она осмотрелась, выискивая неизвестного. Заметила в коридоре, за поворотом, две фигуры — невысокие и худые, как дети. Держась за руки, они скрылись с глаз.

Розенда уверено двинулась в их сторону, желая настичь незваных гостей и избавиться от них… Кто знает, чему были свидетелями эти дети?! Но, завернув за угол, никого не обнаружила.

«Показалось… — решила она, — это все от напряжения».

Когда ведьма, еще раз осмотревшись и удостоверившись, что никого нет, удалилась, эфемерные, почти прозрачные фигуры вышли из темного угла.

Одна из них, державшаяся уверенно, будто уже не в первый раз была в этом месте, не в первый раз скрывалась от глаз ведьм в потаенных уголках монастыря, шепнула своему спутнику:

— Видишь, Бенжен?

Паж скукожился, стиснул губы.

Он едва понимал, как оказался здесь, среди ужасных монахинь, и не мог привыкнуть к тому, что его тело стало совершенно прозрачным… Мальчик помнил лишь то, что они с леди Догейн ждали Хозяина, помнил, что уже наступила глубокая ночь, а фейри словно бы и след простыл, а потом глаза начали сами собой закрываться… Он уснул? Наверняка.

Но как в его сне оказалась Гретта?

И почему она привела его сюда?

— Ковен придет за Сердцем Зимы, — шепнула спутница, — ты слышал. А этот сэр Догейн…

— Он брат леди Догейн, — Бенжен взволновано вздохнул. Единственный наследник рода и тот, кому паж пойдет в оруженосцы… Артур не должен был пострадать.

— Бенжен, — она схватила его за плечи и посмотрела в глаза. От яркого взгляда Гретты кружилась голова и сжималось сердце, — ты должен проснуться. Ты должен предупредить Хозяина об их замысле!

— Но… — он уж хотел сказать, что понятия не имеет, куда делся фейри, однако Гретта не дала ему ни шанса.

Она с силой тряхнула его и прокричала:

— Проснись!

Мальчик вздрогнул, изогнулся и вдруг рассыпался на множество осколков.

Гретта вздохнула с облегчением — паж проснулся. Ему осталось только рассказать все фейри…

Лишь бы Хозяин услышал. Лишь бы не упрямился.

Лишь бы не позволил столь старой обиде, которую он, впрочем, ревностно в себе хранил, убить их обоих.

Прежде чем настоятельница, ведьма, несомненно, более сильная, чем Розенда, почуяла присутствие Гретты, она закрыла глаза, также вздрогнула, изогнулась и позволила эфемерному телу расколоться на кусочки.

Распахнула веки она уже в своей потайной комнатке за камином.

Избавиться от нее?

Она давно была к этому готова. Чего еще ждать от властолюбивых ведьм, чьи души выжгла магия? Все они порочны, все они жестоки, все они жаждут крови и могущества. Все они… Рано или поздно все они становятся похожими на нее, на Гретту.

Удача, что судьба свела ее с Бенженом. Удача, что мальчик смог ее услышать, хотя она обращалась ко всем жертвам монстра… Включая других подданных Катрины, которым не повезло встать на пути ведьм, ищущих новую невесту для Хозяина.

Удача, что Бенжен забрал куклу и попал вместе с ней в замок фейри.

Удача, что леди Догейн вызывала у Хозяина чувства куда более глубокие, чем он обычно испытывал к своим избранницам…

Гретта скукожилась, сжала пальцы в два напряженных кулака.

Слишком много везения свалилось на ее грешную голову.

Удача ли это? Или судьба дает шанс все исправить?

Если так — она его не упустит. Быть узницей собственных последовательниц ужасно. Но оказаться в плену изуродованного магией тела, стать оторванной, но и одновременно привязанной к нему душой — намного-намного хуже.

Гретта старалась никогда не думать о том, что монстриха, обманывающая и пожирающая людей, и она сама, эфемерный призрак, блуждающий по миру невидимой тенью — один и тот же человек. Одна личность, расщепленная могущественным Сердцем Зимы.

Ведьма едва помнила, как оказалась в таком… положении.

Она помнила, что пыталась спасти свою душу от пагубного влияния магии. Что хотела сделать так же, как все фейри — заключить ее в особенной вещи.

Той вещью стала кукла, которую так и не принял в подарок Хозяин, и которую, по неизвестной ей самой причине, Гретта продолжала хранить при себе.

И ей казалось, что ритуал прошел успешно. Что на какое-то время душа спокойно ютилась в тряпичной игрушке.

Что-то пошло не так. Что именно? Память заволокло туманом.

Гретта помнила себя молодой и сильной, а потом, резко, неожиданно, стала такой, как сейчас, раздвоенной, опустошенной, ослабленной.

Вероятно, Сердце Зимы сохраняло жизнь Гретте-монстру, и не отпускало Гретту-призрака в мир мертвых.

Вероятно, если кто-либо заберет Сердце, Гретта умрет.

Ей не было страшно от этой мысли. Она давно должна была уйти.

Однако… Вряд ли ее вторая, чудовищная часть, с этим согласится.

Ничего. Гретта поднялась, готовая приступить к действию. Монстрихе необязательно знать, что именно происходит. Ей необязательно понимать, что она умрет в любом случае.

Отдавать Сердце Зимы Ковену нельзя. Пускай страх смерти, который все еще испытывает это существо, послужит на благо и заставит чудовище спастись от ведьм. Спастись, чтобы столкнуться с Хозяином и погибнуть от его руки.

Так будет справедливо.

Она вздохнула, собираясь с силами. История, ее история, затянулась. Пришло время ставить точку.

Гретта ловко и быстро юркнула в камин и пробралась через тайный лаз в дом. Монстриха не пускала ее сюда, прогоняла. И хотя не могла навредить призраку, а тем более собственной душе, Гретта с ней не связывалась — ее выворачивало наизнанку от одного только вида своего изуродованного магией тела.

Она остановилась подле камина и застыла в ожидании.

Хозяйка дома сама придет — почует, что нерадивая соседка пересекла границу.

Гретта не ошиблась. Уже через мгновение раздался грозный рокот, скрип старого пола. Стены затряслись от тяжелых шагов монстра, им в такт с потолка посыпались снег и пыль.

Девушке стало не по себе. Она зажмурилась, словно надеясь, что смотреть на чудовище не придется вовсе…

Однако грохот разносился все ближе, рычание — все громче. Потом вдруг стало тихо.

Гретта уж раскрыла глаза, как прямо в лицо ударило теплое, воняющее гнилью дыхание. Это заставило ее зажмуриться с еще большей силой, наморщить носик и скукситься.

— Зачем, — раздался низкий вибрирующий голос, — ты пришла?

Она заставила себя собрать волю в кулак. Розенда и ее помощницы совсем скоро будут здесь. Не время мешкать. Не время сомневаться.

Омерзительная монстриха стояла перед ней. Когда рядом не было посторонних, она всегда оставалась в этой форме. Вероятно, это форма — ее настоящая. Впрочем, Гретте хотелось думать, что и облик хозяйки дома может оказаться естественным.

Это давало надежду на лучшее.

Хотя… Какая теперь разница? Все решено.

— Ты должна уходить, Гретта, — девушка заставила себя проговорить.

Чудовище оскалилось, в глазах вспыхнула ярость.

— Уходить?! Это мой дом! Мой! Мой! Я никуда не уйду! Это ты… Ты должна уходить! — она редко что-либо понимала.

И это усложняло задачу спасти ее от ведьм.

— Послушай, — но Гретта не сдавалась, — я не могу уйти отсюда, ты же знаешь. Я привязана к этому месту, — она соврала. Она была привязана к нему. Пока Бенжен не забрал куклу. Удивительно, но чем дальше та находилась от Сердца Зимы, тем больше возможностей открывалось девушке-призраку. Однако монстрихе все эти тонкости ни к чему, — ты должна уйти, потому что ведьмы идут за тобой. Они хотят тебя убить.

— Убить? Меня? Ведьмы?

— Да. Да. И да. Уходи. Пока они не пришли!

Чудовище мотнуло головой:

— Ведьмы меня кормят. Ведьмы меня любят. Зачем им убивать меня? Ты врешь! Ты все врешь! Ты всегда врешь! И мешаешь! Постоянно мне мешаешь!

— Они убьют тебя, — раздражение ослепило. Слова уже не соскальзывали с губ — отчеканивались, — им нужно сердце.

— Сердце? — монстриха насупилась, отшатнулась.

— Да.

— Мое сердце?..

— Его сердце.

— Мое! Оно мое! Оно только мое!

Неприятный визг чудовища прервал звон множества колокольчиков, развешенных по всему дому. Они звенели каждый раз, когда в угодья Хозяина пробирался посторонний. В основном, когда ведьмы выбрасывали сюда очередную жертву для Гретты.

— Слышишь? Это они. Они пришли за тобой!

— Неделю назад они тоже звенели! И неделю назад никто не пришел, — монстриха все еще упрямилась.

— Гретта! — воскликнула девушка отчаянно, и во взоре существа мелькнула искорка разума, — Гретта… — неожиданно для самой себя ее душа заговорила мягче, с сочувствием, — прошлый раз пришел кто-то другой. Но сейчас пришли они. Прошлый раз и вообще все разы я не говорила с тобой, потому что ничего тебе не угрожало… Ничего нам не угрожало. Но сейчас… Это они. Они пришли за тобой. За Сердцем. Они убьют тебя, Гретта! Они убьют нас.

Чудовище застыло ошарашено. Кажется… Кажется, оно начало верить.

Гретта воспользовалась этим и прокричала командным голосом:

— Беги! Убегай из дома! Ты можешь отсюда уйти, а я нет. Так уходи! Я задержу их, а ты спрячься. Спрячься в снежной степи, в долине, в роще, где угодно… Только спрячься!

— Спрячусь… — повторила она, как загипнотизированная. Вдруг распрямилась, став еще больше, судорожно закачала головой, — спрячусь! Да! Я спрячусь!

Не сказав более ни слова, только прорычав что-то несвязное и явно лишенное смысла, монстриха резко развернулась, кинулась к дверям.

Она влетела в них с разбегу, выскочила на улицу и быстро, удивительно быстро для своей широкой, массивной фигуры бросилась в снежную степь.

Гретта проследила с порога, как растворяется крупный силуэт в вечной белизне.

Скоро начнется метель — эти земли всегда так реагировали на чужаков. Буран скроет Гретту от ведьм.

Но не спрячет от Хозяина Зимы…

Глава 32. Время прощать, время прощаться — 1

Что-то ударило его в грудь, вынуждая выгнуться. Он вздрогнул, глубоко вдохнул и раскрыл глаза.

Бенжен обнаружил себя на постели в комнате Катрины. Голова потяжелела, мысли спутались. Но, напрягшись, он сумел вспомнить, как сбежал со свадьбы Хозяин, как Катрина рассказала, что отдала ему куклу, и как потом извинялась перед пажем за то, что накричала.

Он не обижался — понимал, как все непросто. Впрочем, получить извинения было приятно, в тот момент он ощутил себя по-настоящему взрослым.

Однако насладиться этим чувством не удалось: из головы не вылезала Гретта. Ведь именно она отдала Бенжену куклу. Неужели девушка спланировала это с самого начала? Неужели она просто им воспользовалась?

Или… Или все это случайность?

Нет. Ведь через куклу Гретта разговаривала с ним и пыталась обратиться к другим жертвам монстра. Через зеленые игрушечные глаза она видела, что происходит по ту сторону камина. Вероятно, через куклу и проникла тенью в замок Хозяина.

Нет, она не могла не знать. Она отдала игрушку Бенжену специально.

Он не имел понятия, как Гретта оказалась в его сне, как выхватила его сознание из мира дрем и мечтаний и привела новой тенью в монастырь.

Однако Бенжен почему-то не сомневался: все это действительно случилось. Хоть и было невероятным.

Но… Его жизнь давно уже обросла невероятным.

Мальчик сел, размял шею и плечи, думая, как поступить.

— Утро наступило, — вдруг раздался усталый голос.

Бенжен обернулся.

Катрина сидела на скамье у окна, где каждый день вышивала. Она глядела на круглые пяльца, лежавшие у нее на коленях. Но смотрела словно бы не на узор в виде роз, а куда-то сквозь него.

— Я должна радоваться, что он исчез. Наверное, должна, — прошептала она тихо, монотонно, словно находилась в глубоком трансе. Вдруг она подняла взгляд на пажа. В ее глазах что-то вспыхнуло. От этой резкой перемены мальчик вздрогнул. Катрина же вскочила и выпалила, — Небеса! Почему же тогда мне так дурно? Почему так страшно?

Она обхватила саму себя руками, пытаясь успокоить. Она не могла волноваться за Хозяина, она не любила его, чтоб волноваться, впрочем… Леди Догейн внезапно поняла, что и не ненавидит его.

Он был жесток, он лишил ее будущего, а его вспыльчивость не раз вынуждала Катрину мысленно прощаться с жизнью. Но у всего этого было объяснение. У всего этого была причина. Это не оправдывало его, не заставляло леди Догейн его прощать. Но это позволяло ей не злиться.

Она поймала себя на мысли, что относится к нему с тем же сочувствием и терпением, с каким относятся к больным душой людям.

Ведь если подумать… Хозяин действительно болен душой. Точнее, страдает ее отсутствием. Об этом говорила Гретта. Об этом говорил и он сам.

Быть может, если его излечить…

— Леди Догейн, — паж оторвал ее от мыслей. Он соскочил с кровати и приблизился к ней. Вялость, след тревожного сна, сошла с его лица. Сейчас мальчик смотрел на нее решительно, но вместе с тем встревожено. Он должен был рассказать о том, что показала ему Гретта, — мне приснился сон…

Катрина, сначала напрягшаяся, выдохнула немного раздраженно и закачала головой.

— Прости, Бенжен, но мне сейчас не до твоих снов…

— Вы не понимаете! — он схватил ее за руку с такой силой, словно за секунду превратился из мальчишки в крепкого мужчину. Это понудило ее замолкнуть и внимательно уставиться на пажа, — это касается Хозяина! Это касается нас…

Она сжала губы, нахмурилась. Осторожно вытащила руку из объятия его пальцев и кивнула, разрешая ему говорить.

Бенжен пересказал свой сон. Он тараторил. Опустил много деталей. Отчего-то у него возникло чувство, что время на исходе.

Следовало как можно скорее найти Хозяина. Следовало как можно быстрее убедить Катрину.

Однако когда он закончил — увидел по выражению ее лица, что леди Догейн едва ли что-то поняла.

Он насупился, отчаяние разлилось по груди… Если бы был способ показать ей все!..

В сердце кольнуло. Есть… Есть способ! Зеркало! Волшебное зеркало, которым пользовался Хозяин, чтобы следить за Катриной.

— Надевайте шубу, я все покажу! — скомандовал Бенжен.

Катрина ничего не понимала и совсем растерялась. Паж, преисполнившийся деятельности, схватил ее шубу со скамьи, всучил ей в руки.

Когда леди Догейн оделась, взял ее за ладонь и быстрым шагом повел прочь из покоев.

Он несся по коридору замка уверенно. Его ноги не скользили по ледяному полу, как ее ступни. Он не терялся в переплетениях проходов, не чувствовал ужасный кусачий мороз…

Двигаясь за ним по вытянутому холлу, Катрина поняла, что мальчик изменился навеки. Что он действительно стал частью этого мира.

Паж завернул в узкий темный проход, к крутой лестнице. На этих высоких скользких ступенях можно было сильно навернуться…

Леди Догейн заметила, что провожатый напрягся и следил за каждым своим шагом.

Они поднялись в небольшую башню, в центре которой уместилось широкое круглое зеркало. Оно лежало на полу и напоминало заледеневший пруд.

— Вот! — воскликнул Бенжен, подводя Катрину ближе, — посмотрите в него, оно покажет, что делает тот, кого вы хотите увидеть. Подумайте о настоятельнице! Вы увидите, что она колдует!

Леди Догейн неуверенно, даже боязливо посмотрела на зеркальную поверхность. В ней сперва отразилось ее взволнованное, несколько озадаченное лицо, но вдруг изображение начало меняться. Вместо потолка башни показался шумный торжественный зал, а вместо Катрины — множество людей, усевшихся за дубовым столом.

Она различила знакомые лица. Лизетт, служанка, разносила выпивку. За столом, с самого края сидел ужасно хмурый и напряженный, даже по собственным меркам, Размунд. А по центру… Сердце вздрогнуло, в груди похолодело, а лицо, напротив, словно бы ошпарило кипятком… Во главе стола сидел Лансер, раскрасневшийся, пьяный. Он громко и пылко что-то рассказывал гостям, прижимая к груди какую-то девицу, что сидела у него на коленях.

Темноволосая, с тяжелым взглядом… Она показалась ужасно знакомой.

Катрина мотнула головой, слезы защипали веки изнутри, просясь выкатиться наружу.

Какая разница, кто она?! Какая разница… Лансер так быстро, так легко ее забыл? Она согласилась выйти за фейри, лишь бы спасти ему жизнь! И, видимо, он благодарен! Очень благодарен! Не теряет теперь ни минуты! Развлекается на пирах! Обнимается с какими-то девками!

— Нет, миледи! — залепетал Бенжен, подбежав к ней, когда Катрина отпрянула от зеркала, — это не то что вы должно были увидеть! Это не то…

Он попытался снова подвести ее к зеркалу, но девушка уперлась, закричала:

— Не хочу! Я больше ничего не хочу видеть! Я больше не хочу в него смотреть!

— Прошу, ваш брат…

Он недоговорил — изображение в зеркале поменялось. Увидела это и Катрина. Она замерла, напряженно выпрямившись.

На гладкой поверхности отразилось большое торговое судно. Оно качалось на высоких серо-зеленых волнах, кренилось, чуть не падая набок, ныряло носом прямо в море. Неистовый ветер тряс мачту, рвались от напряжения тросы, кричали моряки. Вдруг вспыхнула молния, освещая палубу. Катрина смогла разглядеть лица несчастных, попавших в этот ужасный шторм.

Среди небритых, загорелых мужчин она легко распознало бледное лицо брата.

— Артур! — на выдохе воскликнула девушка.

— Ведьмы наслали шторм… — пролепетал Бенжен, но тут же прибавил громко и уверено, — если они доберутся до Сердца Зимы, то убьют сэра Догейна! Нам нужно… Нам нужно найти Хозяина. Как можно скорее!

Катрина схватилась за сердце. В глазах померкло, ноги ослабли, стали ватными. Еще никогда… Еще никогда ей не было так страшно.

Мир словно бы исчез, растворился в ужасе. И она… Она тоже начала исчезать, тоже начала растворяться.

Не осталось мечтаний, не осталось надежд, не осталось веры.

Она… Она бессильна. Она бесполезна. Она никчемна.

Она не может спасти даже саму себя, что говорить о близких ей людях?

— Миледи… Хозяин…

Катрина вздрогнула.

Хозяин! Он может сделать то, что не может она!

Сердце сначала сжалось, а потом забилось быстрее. Какое-то хмелящее жгучее чувство разлилось по крови, наполняя мышцы силой и лишая разум страха.

Хозяин!

Даже умелому воину непросто убить врага голыми руками. Ему нужен меч.

И если Катрина не может справиться сама… Пускай могущественный фейри станет ее оружием!

Она стиснула зубы так, что заболела челюсть, сжала пальцы в кулак, так что острые ноготки впились в кожу.

Легкая боль заставила ее пробудиться.

Леди Догейн бросилась к лестнице. Каблуки сапог звонко застучали по холодному камню. Вскоре длинные коридоры замка наполнились эхом ее спешных шагов.

Когда Катрина добралась до выхода на улицу, удивительно быстро, даже не заплутав, она остановилась в нерешительности.

Девушка не представляла, куда ушел Хозяин. Она не имела понятия, как выглядят земли за пределами замка.

Она осторожно шагнула за порог, и порывистый ветер тут же ударил в лицо, словно бы загоняя ее обратно за дверь.

В груди екнуло. Катрина вдруг вспомнила: этот мир полностью подчиняетсясвоему владельцу. Все в нем: снег, ветер, лед, — служит фейри. Так ли важно знать, куда ушел Хозяин? Ведь достаточно будет выйти из замка, и пленитель это тут же ощутит. И придет за ней. Обязательно придет.

Он не спускал с нее взгляда, когда она еще жила в своем мире, а сейчас… Сейчас тем более не спустит.

— Бенжен, — Катрина развернулась, нагнулась, чтобы поравняться с пажем лицами, — иди в комнату с саркофагами, запрись там.

— Но…

— Послушай, — она не дала ему возможности возразить, — Хозяин не стремится это показать, но он дорожит всеми теми девушками. Он хранит их. И тратит на это много сил. Если те ведьмы… Если то, что ты говоришь — правда, то они могут прийти сюда, в замок, если потерпят неудачу с Греттой. Они могут использовать девушек, чтобы шантажировать Хозяина. Так что запрись там, завали вход. Сделай все, чтобы ведьмы туда не попали.

Бенжен молчал мгновение, раздумывая.

Катрина не хотела терять время — Артур сейчас где-то в море! И в любой момент может погибнуть…

Потому она несильно тряхнула пажа, отрывая от мыслей, и скомандовала:

— Быстрее, Бенжен! Я могу на тебя положиться?

— Можете, — он судорожно закивал, — можете! Я все сделаю! — мальчик уж ринулся обратно в коридор, как остановился, оглянулся и спросил, — вы… Вы ведь будете осторожны? Миледи?..

— Со мной все будет в порядке, — Катрина сама удивилась своей уверенности… Но это было правдой, — Хозяин не позволит чему-то плохому со мной случиться.

Бенжена этот ответ явно убедил. Он решительно закивал, развернулся и побежал в сторону комнаты с саркофагами.

Глава 32. Время прощать, время прощаться — 2

Леди Догейн, не мешкая, вышла из замка и, борясь с рассвирепевшим ветром, зашагала, так быстро, как могла, к воротам.

В голове с той же силой, с какой вихрилась настоящая метель, крутились мысли. Она представляла, как огромная волна накатывает на корабль Артура и сбрасывает его в холодные бурлящие воды… Она представляла, как схватится за сердце отец, когда узнает, что потерял обоих детей…

И она совершенно не думала о Лансере. О том, сколь быстро принц забыл о ней… Быть может… Она тоже быстро его забыла?

Стоило Катрине преодолеть распахнутые ворота, ветер перестал с ней бороться, будто понял, что в этом нет смысла, что упрямую девушку не остановить.

Чудилось, будто он ее подталкивает. Оставалось надеяться, что в нужном направлении.

Метель, впрочем, не утихала. Снег закружился с большей силой. Не видно было ни зги. Закрыв лицо рукой, чтобы крохотные осколки льда не кусали кожу, Катрина двигалась вперед.

Каждый шаг приходилось отмеривать. Каждое движение — продумывать. Она не представляла, где находится, и уже не понимала, как вернутся в замок…

Но возвращаться и не было смысла. Это все равно что сдаться.

Леди Догейн теперь поняла, что сдаваться не стоит никогда и ни при каких обстоятельствах.

Вдруг впереди показалась темная фигура.

В груди екнуло. Хозяин?

Катрина прищурилась, надеясь, что так глаза будут лучше видеть. Не помогло. Снег крупными хлопьями осел на ресницах, все стало выглядеть неясным и размытым.

Фигура зашевелилась, кажется, обернулась.

— Хозяин? — леди Догейн выкрикнула. В горле раздалась неприятная резь, — Хозяин, это ты? — льдинка влетела в рот. Девушка болезненно закашлялась и согнулась.

Проклятая метель. Проклятый снег. Проклятый фейри. Почему он решил пропасть именно сейчас? Почему он ушел, когда больше всего был нужен?

Сквозь тревожный свист ветра, она расслышала хруст. Кто-то приблизился.

— Хозяин… — прошептала Катрина, не разгибаясь.

— Я не Хозяин, — ответил строгий женский голос.

Леди Догейн вздрогнула. Резко распрямилась.

Перед ней стояла ужасная, уродливая старуха. Длинный крючковатый нос усыпали омерзительные бородавки, желтые кривые зубы виднелись за потрескавшимися приоткрытыми губами. Она походила на ту старуху, что встретила ее в лесу. Старуху, назвавшуюся Греттой, но не являвшуюся ей. Однако, в отличие от незнакомки, отдавшей Катрину Хозяину, у этой женщины из-под капюшона дубленки выбивались клочья огненно-рыжих волос.

— Кто… — леди Догейн едва заставила себя говорить. От ужаса задрожали руки, мурашки пробежали по затылку, закололи в районе позвоночника и холодком спустились к копчику, — кто вы? — вдруг Катрина вспомнила рассказ Бенжена о ведьмах, которые пытаются убить ее брата. О ведьмах, которым нужно Сердце Зимы…

Рыжеволосая хищно ухмыльнулась. От вида ее гнилых острых зубов леди Догейн затошнило.

Ведьма растопырила пальцы, будто держала в руках невидимый шар. Ее длинные, почти ястребиные когти странно заблестели, вдруг сильно выросли, стали похожими на кинжалы.

— Бедняжка, — проговорила рыжеволосая с издевкой, — не повезло стать очередной игрушкой фейри? Ничего, — она замахнулась. Катрина попыталась дернуться, отскочить, но что-то удерживало ее на месте. Какая-то могущественная сила не позволяла даже шевельнуться, — я избавлю тебя от страданий…

Когти блеснули холодным стальным светом. Леди Догейн почему-то выгнула шею, хотя не собиралась этого делать, не собиралась открывать самое уязвимое место…

Быстрый топот, треск снега, лязг меча.

Сквозь метель прорвался всадник. Красивый длинноногий конь молнией пронесся между ведьмой и Катриной. Он ступал так стремительно быстро, так удивительно легко, будто состоял из одного только ветра.

Леди Догейн едва различила тонкое и длинное лезвие меча. Лишь услышала, как засвистел рассекаемый воздух, как застонала разрубленная плоть и как заверещала от боли ведьма.

Всадник резко ушел в сторону. Катрина увидела, как рыжеволосая падает на колени, схватившись за окровавленную руку. Меч с легкостью отсек уродливую когтистую ладонь. Снег с жадностью впитал свежую кровь и побагровел. Запахло железом и гнилью.

Странная сила, парализовавшая леди Догейн, исчезла, впрочем, она все еще не могла шевельнуться и исступленно глядела на извивающуюся в агонии ведьму.

— Розенда! — раздалось совсем рядом.

Сквозь метель различились новые фигуры.

Их было пять или шесть.

Катрина словно бы пробудилась от сна, вскочила.

В самое время. Магический сгусток, острый и длинный, как копье, ударил в то место, где она сидела мгновение назад.

Дыхание перехватило. Так некстати, ведь нужно было бежать!

Леди Догейн развернулась, уж бросилась в самую гущу бурана, надеясь скрыться за пеленой снегопада, но не успела сделать и двух шагов, как вновь послышался топот лошадиных ног, и чья-то сильная рука обхватила ее за талию и подняла в воздух.

Катрина вскрикнула, со всей силы вцепилась в незнакомца, боясь упасть под копыта коня.

Но всадник действовал быстро и уверенно. Она и моргнуть не успела, как оказалась в седле перед ним.

Увидев длинные, развивающиеся на ветру белые волосы, точеное лицо и синий яростный взгляд, Катрина поняла, что нашла его.

Или это Хозяин ее нашел?

В груди потеплело. Леди Догейн не расслабилась, еще не могла себе этого позволить, но почувствовала себя увереннее.

Фейри справится. Сейчас не было сомнений.

Он ударил Гестебара по бокам, приказывая ускориться.

Вдруг послышался скрежет, Катрина увидела, как прямо на них летит еще одна магическая стрела. Удар, резкий и сильный. Хозяин болезненно изогнулся, но не остановился, не выпал из седла — только стиснул крепко губы и хлестнул уздой.

Конь, почуяв запах крови своего всадника, задышал шумнее и быстрее. Метель, вившаяся вокруг него, усилилась, ветер взбесился.

Катрина почувствовала, что фейри стал тяжелее. Он чуть наваливался на нее и с трудом удерживался на месте…

Интуитивно она обняла его, прижалась лицом к его холодной груди. Его плечи тут же распрямились, мышцам вернулась твердость.

Ему полегчало. Надолго ли? Как серьезно его ранили?

Когда Гестебар вылетел на заснеженную долину, голоса ведьм стихли, а их темные фигуры не мелькали за спиной.

Оторвались. Кажется… Хотелось верить, что оторвались.

Здесь Хозяин натянул узду, приказывая коню остановиться. Только тот замедлил шаг, фейри осел, пугающе резко и быстро, откинулся и чуть не упал.

— Осторожно! — вскрикнула Катрина испугано и схватила его за руки.

Она понимала, что не удержит его, потому, не выпуская его ладоней, соскочила с седла и помогла спуститься на землю.

Ноги Хозяина подкосились, он встал на колени, согнулся, глотая ртом воздух.

— Проклятые… ведьмы… — с трудом прошептал он.

Катрина увидела, что его камзол со стороны спины опален. Через порванную ткань выглядывала свежая рана. Очень глубокая…

— Хозяин… — она подалась к нему, нагнулась и осторожно обняла за плечи.

Фейри оглянул ее благодарно, но с грустью.

— Все хорошо, — сказал он, — этого слишком мало, чтобы меня убить.

Леди Догейн хотелось поверить в его слова, однако… Он выглядел слишком слабым.

— Они пришли за Сердцем… — проговорила девушка, когда фейри отдышался.

— Я знаю.

— Что-то случилось. Я не знаю, что именно… — к горлу подступил болезненный ком, — они пытаются убить моего брата!

Хозяин оскалился, закачал головой, но промолчал.

— Нужно что-то делать… Нужно, — Катрина не представляла, как выйти из положения. Все ее надежды были устремлены на него, на Хозяина… А сейчас он ранен.

— Катрина, — он вдруг распрямился. Движение явно оказалось болезненным, но не настолько, как должно было быть. Посмотрев ему на спину, леди Догейн с удивлением обнаружила, что рана немного затянулась. Фейри уложил ладонь на рукоять меча и оглянулся по сторонам, — я уже делаю то, что нужно.

Он поднялся. Удивительно легко.

— Что… Что ты сделаешь? — медленно, почему-то ноги ее не слушались, она тоже встала.

— Нужно сделать то, что я давно должен был сделать… Забрать мое Сердце.

— Но его ведь хранит Гретта. Разве нет?

Он посмотрел на нее холодно. Однако Катрина с легкостью различила под напускной суровостью искрений ужас.

— Мне придется ее убить. Катрина… — он вздохнул, собираясь с духом, чтобы сказать, — скорее всего, это убьет и меня. Сердце слишком ослабло, оно существует только потому, что питается жизненной силой Гретты.

— Ты… — она непонимающе нахмурилась.

— Я попытаюсь спасти других девушек… Вряд ли я успею спасти всех, но…

Его остановил прерывистый звериный рокот.

Катрина вздрогнула. Мышцы свело от страха. Она оглянулась по сторонам и вдруг увидела массивную фигуру, скрывающуюся в метели.

Глава 32. Время прощать, время прощаться — 3

Существо растопырило сильные когтистые лапы, застыло, словно бы решаясь нанести удар. Гретта. Во что она превратилась, что сделала с ней магия!

Не осталось ничего человеческого — лишь звериная ярость. Лишь неудержимый гнев. Лишь жажда крови.

Хозяин выступил перед Катриной, ограждая ее.

— Я знал, что она придет сюда.

Его слова, кажется, разъярили создание. Оно громко, неистово завыло, расправило плечи и со всей дури бросилось вперед.

Фейри уверенно взмахнул рукой, приказывая ветру вступить в бой. Сильный порыв ударил по Гретте, она оскалилась и отшатнулась.

Катрина, увидев это ужасное создание, вскрикнула, отпрянула и прижалась к взволновавшемуся Гестебару.

Воспользовавшись смятением противницы, Хозяин налетел на нее и ударил, ловко и точно, по животу.

Она успела отреагировать и закрылась рукой. Металл звякнул, как если бы столкнулся с камнем, а не плотью.

Фейри разозлено оскалился, поспешил отступить, предвидя ответный удар, но не успел — Гретта замахнулась удивительно быстро и полоснула его по груди.

Он смог парировать, но сила монстра оказалась слишком большой. Хозяин не удержал в руках меч — еще не успел отойти от ранения — и оружие отлетело в сторону Катрины.

Второй удар, другой лапой, оказался еще более неожиданным и стремительным. Острые когти монстра разодрали камзол и оставили на крепкой белой груди фейри глубокие порезы.

Он взмахнул рукой, насылая новый порыв ветра. Гретту оглушило.

Хозяин оскалился, растопырил пальцы. На их кончиках заискрилось электричество.

Мощная, слепящая глаза молния вырвалась из его ладоней и обрушилась на монстра.

Чудовище пронзило судорогой, оно заверещало, плоть задымилась, раздался резкий запах паленого мяса…

Фейри вдруг болезненно выдохнул, электрические искры померкли. Изнуренный, он рухнул наземь.

Гретта дышала тяжело, как раненный зверь. Она согнулась, не в силах продолжать борьбу.

Хозяин стиснул зубы так сильно, что затрещала челюсть. Схватился за свежие раны. Как же ужасно они болели. Как ужасно пульсировали…

Вдруг чудовище задрожало, резко распрямилось, готовое нанести решающий удар… Готовое отдать последние силы, лишь бы избавиться от фейри…

Донесся глухой звук пронзаемой плоти. Гретта изогнулась, взвыла и… Упала.

Хозяин удивленно застыл. Уставился на внезапно сдавшуюся противницу. В ее боку, прямо под ребром, торчал его меч… А рядом стояла Катрина. Она крепко держала рукоять, тяжело дышала и не могла сделать ни шага.

Но тут леди Догейн дернулась, резко выдохнула и отпрянула от монстра.

Потом, наконец, осознала, что победа за ней, что чудовище уже не решится снова напасть… Она судорожно закачала головой, словно бы еще не до конца в это верила. Столкнулась взглядом с Хозяином и, вмиг забыв о страхе и сомнениях, бросилась к нему.

— Хозяин! — леди Догейн осторожно уложила руки ему на плечи, осмотрела раны. Они почти не затянулись. Кажется, у него не осталось сил. И раз Гретта тяжело ранена…

— Все хорошо, — прошептал он, вглядываясь в нее. Каким же… Каким же слабым он был сейчас!

У Катрины заныло сердце. Если Хозяин умрет — Артур будет спасен, а она — свободна. Если Хозяин умрет, то это станет расплатой за все то, что он сделал…

Но почему-то ей не хотелось, чтобы он умирал.

— Мне жаль, что я заставил тебя страдать, — его глаза заблестели тоской. Он говорил искренне. И оттого стало еще больнее, — мне жаль, что я лишил тебя выбора, что причинял тебе вред, что обижал и пугал тебя. И больше всего мне жаль… — он болезненно закашлялся, — больше всего мне жаль, что я разучился по-настоящему любить. Ведь если бы я умел… Ты бы никогда не оказалась здесь. Не при таких обстоятельствах и не на таких условиях.

Она прикусила нижнюю губу так сильно, что во рту почувствовался вкус свежей крови.

— Что-то должно быть… Должен быть какой-то выход… — зашептала леди Догейн, мягко, с сожалением проводя пальцами по длинным волосам Хозяина.

— Осталось совсем немного, — его голос вдруг сделался громче.

Катрина вздрогнула, но тут поняла, что просто утихла метель. Что перестал выть и свистеть ветер.

А снег продолжал валить. И стало безумно тихо, как всегда бывает спокойным зимним днем.

— Скоро Сердце Зимы потухнет. И ты сможешь уйти отсюда, Катрина.

Гретта застонала, перевернулась набок. Из свежей раны по массивному телу стекали ручейки черной крови.

Леди Догейн смогла увидеть Сердце. Впервые.

Крупный камень тускло-синего цвета был словно бы впаян в грудь ужасного чудовища. Не верилось, что внутри него кроется душа фейри, не верилось, что оно обладало такой огромной силой, которая несколько веков служила ведьмам и поддерживала жизнь пленницам Хозяина, и которая только сейчас начала иссякать.

В груди екнуло. Катрина вспомнила рассказ о предательстве Гретты. О том, каким образом она заполучила камень.

— Хозяин… — леди Догейн шепнула, — ты говорил, что сам отдал Гретте камень. Что это был знак твоей любви. Но что это за подарок любимой женщине, если он так опасен и превращает человека в… — она не смогла найти подходящее слово, чтобы описать монстра.

Он тяжело вздохнул. Застыл, наморщился, будто бы собирая последние силы. И, наконец, ответил:

— Сердце не причинило бы ей вред. Ведь я любил ее. Но когда она предала, когда решила изъять магию из камня силой, я стал ее ненавидеть. И сердце тоже. Она опустошала его, а оно — выжигало ее душу. Мы с Греттой уничтожили друг друга…

— Хозяин, — Катрина замерла, пронзенная идеей. Она уставилась на него чутко, уложила ладонь на щеку, заставляя его раскрыть потяжелевшие веки и устремить все внимание на нее и на ее слова, — скажи мне. Только ответь правдиво. Ты говорил, что относишься ко мне не так, как к остальным. Что я другая. Это правда?

Он сглотнул, не решаясь признаться, но вдруг ухмыльнулся саркастично и заявил:

— Мне уже нечего терять, так чего бояться? Так что да. Я отношусь к тебе иначе. Я не могу это объяснить. Я часто об этом думал, искал причины… Но, знаешь, Катрина… Катрина. Наверное, не должно быть объяснений и не должно быть особых причин, чтобы однажды позволить какому-то человеку захватить все твои мысли.

— Значит… Ты любишь меня?

Он оторопел от такой прямоты. Кажется, это даже отогнало сильную слабость… Но лишь на мгновение.

Искорки, вспыхнувшие в его глазах, вновь померкли, взгляд стал мутным и рассеянным. Губы посинели, задрожали.

Фейри собрался с духом и ответил:

— Да.

Катрина напряжено расправила плечи. До чего же разрушительной оказалась любовь Хозяина для ее жизни. И она не была уверена, что отвечает ему взаимностью. Что вообще сможет ответить…

Но одно лишь то, что он способен любить, способен признавать свои ошибки, способен сожалеть, подталкивало ее дать фейри второй шанс.

Она отстранилась, медленно поднялась. Хозяин ухватил ее за подол платья и осмотрел испугано. Он умирал. И, кажется, боялся, что она оставит его в одиночестве.

— Значит, — однако Катрина не ушла. Склонилась над ним, решительно сжав пальцы в кулаки, — если я возьму Сердце Зимы — оно не выжжет мою душу?

— Что?.. — фейри уставился на нее недоуменно.

— Если ты действительно меня любишь… И если Сердце действует так, как ты чувствуешь — оно не причинит мне вреда?

— Катрина, нет! — он попытался подняться, но силы уже были на исходе.

Леди Догейн, стиснув губы, сделав вид, что ей не страшно, двинулась к Гретте.

— Катрина! Оно слишком долго было в руках Гретты! Я… Я не знаю, как оно себя поведет! Умоляю! Это безумие! Не смей его трогать, я тебе запрещаю!

Она проигнорировала его крики. Катрина доселе не подчинялась ему. И сейчас тоже не собиралась подчиняться.

Чудовище уже не шевелилось. Широкая грудь медленно вздымалась и опускалась. Дыхание уже стало тяжелым, как у Хозяина. Кажется, жизнь монстра подходила к концу.

Камень в его груди стал почти прозрачным, как хрусталь. Лишь крохотный огонек в самом его центре продолжал гореть.

Катрина замерла в нерешительности. Что если… Что если сердце действительно ей навредит? Готова ли она рискнуть собой ради спасения собственного пленителя?

Догейны издавна совершали безумные поступки, это почти что семейная черта… Но отдать жизнь за… него?

Она вдруг поняла, что Хозяин замолк. И вокруг стало спокойно. Почти как на кладбище.

И снег перестал валить.

Гретта все еще дышала, очень слабо.

Значит, и его время на исходе.

— Я готова его вернуть, — внезапно раздался голос.

Катрина испуганно дернулась, холодок пробежал меж лопатками. Обернувшись, она увидела призрачный силуэт, что стоял возле притихшего фейри.

Невозможно было различить ни лицо, ни очертания фигуры. Но леди Догейн узнала ее. Узнала Гретту.

— Буран закончился. И ведьмы скоро вас найдут. Я… Я не смогла сдержать их надолго.

— Если я возьму его сердце…

— Убьет ли оно тебя? Ты это хочешь знать?

— Я не настолько благородна, чтобы жертвовать собой. Не смей меня в этом упрекать.

— Я точно не из тех, кто имеет на это право.

Они обе замолкли. Тревожащую тишину разбавляло только прерывистое сопение Гестебара, который устало клонил голову к земле и, кажется, слабел, как и его всадник.

— Время Хозяина на исходе, — вдруг снова проговорила девушка-призрак, — какого твое решение?

— Ты не ответила на мой вопрос, — сердце Катрины сжалось. Рискнуть без раздумий было бы подвигом. Поступком героя из баллады.

Она поняла, что неспособна на такой поступок. Она поняла, что не героиня сказания. Что она человек, обычный и реальный. И не все в жизни должно быть идеально. Необязателен прекрасный принц в качестве возлюбленного, необязательна любовь с первого взгляда, красивая свадьба и пресловутое «долго и счастливо».

Судьба может завернуть в совершенно неожиданную сторону. И именно ради этих поворотов стоит идти по извилистой тропинке жизни.

— Я готова отдать его сердце тебе, Катрина, — Гретта говорила тихо и спокойно, будто у них было полно времени, — а он готов его тебе подарить. В этом я не сомневаюсь. Единственный вопрос — готова ли ты принять его?

Готова ли она? Катрина не имела понятия. Она не знала, не понимала, как поступить…

Вдруг леди Догейн увидела, что огонек внутри камня почти погас. Еще секунда, и его не станет.

И в голове в этот момент помутнело. Мысли растворились в страхе, телом завладели чувства.

Пальцы сами собой схватились за Сердце, потянули на себя… Оно удивительно легко вышло из груди Гретты и уместилось в ладонях Катрины.

Она и подумать не могла, что Сердце Зимы такое легкое… И такое хрупкое.

Девушка застыла, исступленно уставившись на камень. Ничего не происходило.

— Ты! — раздалось издалека, — не двигайся!

Катрина увидела, как к долине стремительно быстро приближается группа женщин в плащах.

Ведьмы.

Снегопад больше не скрывал Хозяина и его невесту. Найти их и Гретту — стало вопросом времени.

Леди Догейн отшатнулась, затаила дыхание. Что делать? Бежать? Куда? И не бросать же Хозяина!

Внезапная вспышка, яркая, лазурная, ударила по зрению и ослепила. Катрина почувствовала, как засвистел ветер, как загудела метель. Как снег и лед закусал кожу, как ударил резкий мороз.

И как запульсировало в ее руках Сердце Зимы.

В ушах загудело, но зрение вернулось.

Катрина обнаружила себя в эпицентре мощного бурана. Она увидела, что ведьмы, бежавшие на нее, замерли в движении. Присмотревшись, девушка изумленно ахнула: их всех покрыл толстый слой льда. Они словно бы превратились в хрустальные скульптуры.

Тяжелые ладони опустились ей на плечи. Леди Догейн дернулась, обернулась, но, увидев фейри, живого, хоть и сильно изнуренного, расслабилась, размягчилась.

Губы сами собой расплылись в улыбке, в груди потеплело, на душе стало невероятно легко.

— Я ведь просил тебя не трогать Сердце, — проговорил он, ухмыльнувшись. Его голос как-то изменился. Стал более спокойным, более уверенным. И взгляд был другой. Не холодный или сожалеющий — немного усталый и мудрый.

— А я ненавижу подчиняться, — Катрина усмехнулась. Она почувствовала, как резко потеплело Сердце Зимы и как согрело ей ладони.

Девушка, стиснув губы, нахмурившись, чтобы сдержать слезы, приблизилась к фейри и осторожно его обняла.

Еще не нежно, еще не с любовью… Но этого уже было достаточно, чтобы он почувствовал себя счастливым.

— Что будет теперь? — Катрина прошептала, не отстраняясь.

— Теперь, — он осторожно, боясь получить отказ, обхватил ее за талию. Девушка чуть вздрогнула, и фейри ограничился лишь этим легким объятием, хотя мечтал о большем… Он проговорил тихо, — теперь я исправлю все свои ошибки…

Глава 33. Рыцари серебра

Артур поклялся: если выберется из шторма живым — бросит пить, остепенится и станет приличным человеком.

Когда солнце озарило лазурные воды, а нос корабля повернул в сторону небольшого зеленого острова, сэр Догейн налил в выкатившуюся из трюма кружку дешевый ром, которым упивались моряки по ночам, и, отглотнув такой большой глоток, что голова закружилась сильнее, чем от качки, узнал у квартирмейстера, в какой бордель на Соленых островах лучше всего наведаться.

«Золотая нимфа, даже не думайте!», — уверил морской волк, улыбнувшись беззубым ртом.

«Золотая нимфа», — мысленно повторил Артур, чтобы название отложилось в памяти. Потом ухмыльнулся, вспомнив о данном себе обещании. Бросить пить, остепениться… Что только со страху не придет в голову!

Впрочем, такого ужасного шторма, по словам моряков, на Акирском море никогда не бывало. Как и не бывало, чтоб погода так резко и внезапно успокаивалась. Будто бы Небеса решили утопить корабль, но в последний момент подарили грешникам еще один шанс.

Артур оперся о фальшборт и выгнулся, всматриваясь в приближающуюся землю. Ему пришлось продать королевского коня за полцены, чтобы заплатить капитану «Морской девы» — маленького торгового судна, поставлявшего с вотчины Серебряных рыцарей на большую землю оружие, ткани и главный, самый дорогой продукт островов — соль.

Сэр Догейн не понимал, почему эти три крохотных кусочка земли до сих пор не захватили. Маленькие и беззащитные, они были наполнены ценными ресурсами. Что могло отпугивать монархов от Соленых островов? Не Серебряные же рыцари!

Впрочем, слухи о них ходили разные… Оставалось надеяться, что хотя бы половина — правда. Артуру позарез нужны опытные борцы со злом.

Корабль начал причаливать. На мачте поднялась суета, крики, ругань. Моряки — не из самых сдержанных людей, к тому же они еще не отошли от недавней бури. Артур решил уйти от греха подальше — знал, что может не сдержаться, глупо пошутить и получить за это по роже. А явиться к рыцарям с фингалом под глазом не самая лучшая идея. Еще сочтут за неуважение.

Нет…. Хоть раз в жизни нужно сдержаться. Речь о Катрине.

Вероятно, и в бордель идти не стоит. Да. Конечно. О чем он только думает?! Пора собраться, перестать себя жалеть и искать способы забыться. Пора выйти навстречу проблеме и решить ее.

Он спустился в трюм, там, по словам крохотного конопатого матросика, можно было найти квартирмейстера.

Артур надеялся, что раз тот знал, в какой бордель стоит сходить приезжему, то подсказал бы и дорогу до Серебряных рыцарей.

Старый беззубый морской волк рычал на суетящихся моряков. Кто-то плохо закрепил несколько ящиков, и те разбились во время качки. Содержимое, качественная и довольно ценная ассирская посуда, было безвозвратно испорчено.

Квартирмейстер сорвал голос до хрипоты, пообещал подчиненным высечь каждого и вычесть стоимость груза из их жалования. Увидев у лестницы Артура, он выругался напоследок в адрес моряков и решительно двинулся к пассажиру.

— Ежели вы все еще хотите в "Золотую нимфу", я вас отведу. Капитан за эти проклятые ассирские крынки башку мне оторвет — хочу успеть позабавиться с девочками.

— Прости, дружище, но я решил отложить визит к очаровательным дамам, — отозвался рыцарь, ухмыляясь, но тут же переменился в лице и стал серьезным, — мне нужно встретиться с Серебряными рыцарями.

— Что?.. Чего-о?.. — квартирмейстер глянул на него, как на полоумного, — нет, сэр, так оно не работает.

— В смысле? — Артур нахмурился.

— К рыцарям так просто не попасть. Они никого к себе не принимают. Ежели кому и нужна их помощь — они приходят сами.

— Но как они узнают, что мне нужна их помощь? Кому сказать? Через кого передать?

Небольшой толчок. Корабль остановился. Квартирмейстер вздохнул и зашагал вверх по лестнице, на палубу. Ему следовало удостовериться, что моряки справляются. Да и капитану надо сказать об испорченном грузе…

Однако Артур помешал ему уйти: схватил за локоть и заставил остановиться. Посмотрел в глаза хмуро и повторил вопрос:

— Как они узнают?

— Ни мне и ни вам их не понять, сэр. Просто запомните: этот остров принадлежит им. Им известно все, что здесь творится. И ежели вы только подумаете о том, что они вам нужны, знайте, что рыцари услышали ваши мысли. И раз уж вы сейчас об этом меня спрашивали, значит, думали, значит, они уже все знают.

— Что за вздор ты несешь?! — Артур так разозлился, что не удержал квартирмейстера и позволил ему снова начать подниматься.

Мгновение он стоял неподвижно и недоуменно пялился в невидимую точку на стене. Потом вздрогнул, пронзенный гневом и непониманием. Бред! Это какой-то бред!

Он бросился по лестнице, чтобы… Догнать квартирмейстера? Расспросить капитана? Сразу ринуться в город и узнать все у местных? Сэр Догейн не знал толком, что собирается предпринять, но жажда действия его ослепила.

Он и не понял, как оказался на палубе. Но стоило солнцу ударить по глазам, жаре приятно объять тело, а соли в воздухе осесть в легких, Артур чуть унялся, успокоился и… Только сейчас заметил, что возле мачты стоят трое незнакомцев — воины, облаченные в светлые блестящие доспехи. Дорогие и крайне крепкие. Своими спинами они закрывали кого-то, кто разговаривал с капитаном.

Вдруг тот увидел Артура и указал на него рукой. Воины оглянулись на него, потом расступились, и вперед вышла особа в таких же доспехах, но на порядок меньше. Этот человек был на две головы ниже своих сопровождающих и намного стройнее. И хотя волосы незнакомца, совершенно седые, были коротко отстрижены, сэр Догейн знал, что перед ним стоит женщина.

На вид хрупкая и юная. Впрочем, ее глубокий изумрудный взгляд излучал невероятное спокойствие и мудрость, какую встретишь лишь у древних стариков.

Артур смутился, когда четверо приблизились.

Еще больше он растерялся, стоило женщине к нему обратиться:

— Сэр Догейн, я полагаю? — Артур не называл своего имени ни капитану, ни его подчиненным. Даже по пьяни он держал язык за зубами.

Мурашки пробежали по спине. Небеса… Откуда она знает его имя? Кто она?

Незнакомка словно бы прочитала его мысли и ответила на не озвученный вопрос:

— Я Валента. Магистр ордена Серебряных рыцарей. Мы услышали вас, сэр Догейн. И нам хотелось бы узнать вашу историю.

Женщина-рыцарь?! Женщина-магистр?! Немыслимо!

Она смотрела прямо, будто сквозь него. Артуру почудилось, что и сейчас Валента читает его мысли. Небеса! Он и язык с трудом держит за зубами, а если кто-то полезет в его мысли — потасовки не миновать…

— Пройдите с нами, — встрял один из сопровождающих Валенты, осторожно ухватывая Артура за локоть и притягивая к себе.

Рука у него оказалась сильной, крепкой. Под забралом шлема блеснули янтарные, как у волка, глаза. Почему-то стало тревожно. Так, будто рыцарь оказался один в клетке с диким зверем.

Они спустились по мостику на пристань и свернули на набережную. Валента шла впереди, деловито сложив руки за спиной. Другие окружили Артура: двое ступали по бокам, последний шел сзади.

Рыцарь вдруг почувствовал себя узником.

Шумные торговцы, крикливые девки, грубые моряки замолкали, только замечали Валенту. Все как один почтенно склоняли головы, а магистр в ответ легко им кивала.

Люди внимательно рассматривали Артура, а стоило группе пройти мимо — начинали шептаться. Видимо, строили догадки, кто этот чужестранец, и чем он так примечателен, раз сама Валента вышла его встречать.

И хотя сэра Догейна тревожила эта мистическая осведомленность магистра, он был рад. Какая, к черту, разница, как рыцари прознали? Они уже ведут его на разговор. Значит, у Катрины есть шанс спастись. Значит, Арию можно остановить.

Дорога пошла в гору, каменная кладка набережной сменилась обыкновенным песком и камнем. Они свернули вправо, на небольшую тропу, что крюком огибала горбатый холм и пряталась за его зеленой спиной.

За ним оказался утес, откуда открывался великолепный вид на море. Здесь, почти на самом краю, стояла беседка. Беленые деревянные колонны спиралью поднимались к карнизу. Весь покрытый резьбой, он походил на кружево. В центре беседки стоял шестиугольный стол, на нем уже уместились чаши с фруктами и холодными закусками. В животе заурчало.

У края беседки стояла миленькая служанка. Она держала в руках графин, из таких, обычно, разливали вино. От мысли о спиртном в голове все закружилось. Наверное, действительно стоит бросить упиваться, как свинья.

Слово «свинья» породило неприятное воспоминание о Лансере. Можно ли вернуть принцу нормальную форму? И живо ли то существо, в которое он превратился?

Валента уверено шагнула в беседку и устроилась на одном из кресел так, чтобы видеть море. Она жестом приказала Артуру сесть рядом.

Остальные остались стоять.

— Итак, сэр Догейн. Расскажите, что случилось? Что заставило вас проделать такой длинный путь?

— Разве вы сами не знаете? Мне показалось, что вы читаете мысли.

Она усмехнулась:

— Я лишь прочитала ваше имя. На остальное ушло бы слишком много сил, а зачем их тратить, если вы и сами все откроете?

Артур нервно постучал по ногам. То есть… Она действительно читает мысли?

— Прошу, угощайтесь, — Валента кивнула на фрукты и закуски.

Сейчас сэру Догейну расхотелось есть. Он отказался.

— Я даже не знаю, с чего начать, магистр…

— Начните с начала, сэр.

Он послушался совета и рассказал все как было. Как получил весть о сестре, попавшей в опасность. Как встретил в лесу Арию, как узнал о короле-фейри, о ведьмах, о похищении сестры, о превращении принца в вепря, об узурпировании трона.

Когда он закончил — вдруг понял, что сам никогда бы не поверил в такую ересь.

Однако лицо Валенты казалось напряженным. Она уставилась на морскую гладь и напряженно думала.

— Магистр… — заговорил один из рыцарей, — это звучит серьезно. Ковен, использующий силу фейри — это уже серьезно. А у нас тут еще и ведьма, которая с минуты на минуту сядет на трон Эквейи.

— Но у нас напряженные отношения с Эквейей, — встрял другой, — перебросить туда несколько отрядов да еще и влезть в дела королевской семьи будет… Проблематично.

Валента продолжила молчать. Вдруг она протянула руку к чаше с виноградом, оторвала одну ягоду, но есть не стала, а рассеянно прокрутила в руке.

— Мы не занимаемся политикой, — наконец, проговорила она. Проговорила тихо, но строго, — эквейцы будут вольны реагировать на нас и наши действия так, как пожелают. Но мы не можем игнорировать столь опасное положение. Большая земля нуждается в нашей защите, — она повернулась к Артуру. От ее холодного взгляда кровь стыла в жилах, но вместе с тем в груди зажглась робкая надежда, — мы поможем. Мы разберемся.

— Это… Это прекрасно! Благодарю! Я даже не знаю, как… — он осекся, вспомнив о главном, — моя сестра… Вы ведь поможете ей?

— Если она не будет мешать нам расправиться с фейри — мы ее вызволим.

— О, она не будет! — Артур вскочил, — она его ненавидит! Она его пленница!

— Хорошо, — Валента дернула плечом и закинула виноградину в рот. Прожевав, она заявила, — с него мы и начнем. Если Ковен черпает силы от этого фейри, то фейри нужно убить…

Эпилог

— Что ты вышиваешь? — спросил он, как всегда, хриплым голосом. Впрочем, сейчас в нем чувствовалась глубокая, искренняя нежность.

— Снежинки, — ответила она спокойно. Сделав последний стежок, Катрина мягко улыбнулась.

Хозяин вытянул шею, заглядываясь на ткань. Она чуть слышно усмехнулась и повернула пяльцы так, чтобы узор был виден из кресла, стоявшего подле скамьи.

Фейри мгновение изучал замысловатую вышивку, потом кивнул довольно и заявил с видом знатока:

— Очень красиво.

Леди Догейн иронично покачала головой:

— Ты так говоришь, как будто смыслишь что-то в вышивке.

— Я древнее и могущественное создание! Я смыслю во всех вещах.

— Женщин ты выбирать не умеешь, — с тех пор, как завершилась их с Греттой история, прошел уже месяц. Катрина не боялась шутить на эту тему — Хозяину стоило отпустить старую любовь. Чтобы он смог вернуться к нормальной жизни. Если полное изменение личности каждый сезон можно называть нормальным…

— Почему же? — фейри не обижался. Он заметил, что с каждым новым упоминанием о Гретте, в шутке или при серьезном разговоре, он становится спокойнее. И сердце сжимается менее болезненно, когда он слышит ее имя, — один раз я ошибся, признаю. Но ведь потом я выбрал тебя.

Катрина улыбнулась. Неискренне. Скорее, вежливо, чем любовно.

Фейри стиснул губы. Неужели она все еще думает о своем принце?

Неужели они никогда не полюбит его, Хозяина?

Он знал наверняка: если Катрина захочет уйти весной — он не сможет запретить. Не сможет запереть в этом замке. Не сможет лишить счастья. Он готов был уступить ее ему… Но только если леди Догейн сама так решит.

Но и сдаваться Хозяин не планировал. Принц наломал дров. А у него еще было время доказать Катрине свою любовь.

К тому же весной… Весной он станет моложе. У его волос снова будет цвет, его голос перестанет быть хриплым, а его взгляд — усталым, как у старика.

Возможно… Она посмотрит на него иначе?

В это хотелось верить. На это хотелось надеяться.

В коридоре раздались спешные шаги.

Леди Догейн заранее улыбнулась: сейчас в комнату вбежит Бенжен и похвастается сегодняшними достижениями в верховой езде. Гестебар отчего-то проникся любовью к новому слуге Хозяина и относился к нему с невиданной для лошади чуткостью, когда паж его седлал. Лучшего учителя было и не найти.

Мальчик, весь красный и запыхавшийся, влетел в комнату. Его глаза весело блестели, лицо украшала теперь уже неизменная улыбка.

Катрина не уставала удивляться тому, как счастлив тут Бенжен… Впрочем, его легко было понять. В доме Догейнов из него тщетно вылепливали рыцаря, здесь же… Хозяин обучал его игре на лютне, паж успел выучить несколько старинных, безумно красивых, песен фейри и даже, как он по секрету рассказал Катрине, сочинял собственную балладу.

Девушка верила, что это настоящее призвание Бенжена… Возможно, однажды он станет великим трубадуром. Будет петь на самых роскошных королевских приемах! Если Хозяин позволит ему уйти…

Она отчего-то усмехнулась. Позволит. Конечно, позволит. Леди Догейн сама еще не привыкла к этой мысли, но… Фейри перестал быть ее тюремщиком. И она перестала считать себя пленницей.

— Как успехи, Бенжен? — Хозяин приветствовал пажа легкой улыбкой. Он смотрел на мальчика с теплотой и даже отцовской нежностью.

Интересно, были ли у него когда-нибудь дети? За столь долгую жизнь?

Может ли вообще он их иметь?

Катрина почему-то смутилась этой мысли и опустила взгляд на вышивку.

— Я сумел перепрыгнуть через овраг, — с гордостью доложил Бенжен. Но тут же он замялся и спросил скромно, — Хозяин, помните, вы обещали научить меня гарцевать?..

— Ты хочешь сейчас поучиться? — осведомился он и, когда мальчик неуверенно кивнул, вопрошающе оглянулся на Катрину.

— Идите, конечно, — леди Догейн усмехнулась, — только меня не заставляйте мерзнуть там с вами!

Фейри чуть неохотно поднялся. Он бы и сам рад остаться тут, с Катриной… Но большие, полные наивности и искренности глаза Бенжена обладали невероятной силой убеждения.

Встав, он легко коснулся руки леди Догейн. И в этот момент отчего-то стало так тепло, так легко, так свободно!

Было непривычно это чувствовать. Столько времени она считала его врагом. А потом… Жертвой, как и она. Он вызывал в ней ярость, злость, тоску, сожаление…

Но не сейчас.

Катрина вдруг поняла: то существо, которое она встретила по дороге в замок короля, существо, пленившее ее, существо, которое она спасла от самого себя, было лишь бледной тенью настоящего Хозяина Зимы.

И теперь леди Догейн начала по-настоящему его узнавать.

И узнавать то, как на самом деле к нему относится.

Вдруг стало жарко. В груди раздался приятный трепет. Мысли, страхи, размышления о прошлом и будущем вмиг растворились в стремительном пламенном порыве.

Она и сама не ожидала, не предполагала этого, но… Но вот фейри нагнулся, вот нежно и мягко дотронулся до ее руки, и тут ее лицо резко приблизилось к его лицу, ее губы легко и осторожно соединились с его губами.

Руки задрожали, закружилась голова. Каким же приятным, пьянящим оказалось это чувство!

Сердце Зимы, висевшее у нее на цепочке, нагрелось так сильно, что, чудилось, вот-вот прожжет бархатное платье…

Короткий поцелуй продлился мгновение, но когда фейри отстранился, посмотрел на нее недоуменно и с восторгом, леди Догейн подумалось, что для него этот миг стал сладкой вечностью.

Был ли он таковым для нее? Был ли тот огонь, полыхавший в груди, настоящим чувством? Любила ли она его?

Катрина не знала. Она до сих пор не поняла, что связывало ее с Лансером. И не рисковала хотя бы предположить, что творится между ней и фейри.

Но ей удалось поднять одно: только время дает ответы на все вопросы. Леди Догейн оставалось лишь ждать.

Ждать, когда она узнает нового Хозяина Зимы. Ждать, когда она узнает новую себя.

Скоро наступит весна. И из-под толстого слоя снега выглянут ростки новой жизни.

Нужно лишь дождаться.

конец 1 книги

Оглавление

Пролог

Глава 1. Поцелуй зимы

Глава 2. Прекрасный принц

Глава 3. Легенда о Хозяине Зимы

Глава 4. Ее защитник

Глава 5. Ужасные ухажеры — 1

Глава 5. Ужасные ухажеры — 2

Глава 6. Хозяин Зимы не потерпит конкурентов

Глава 7. Кто скрывается за ликом святой? — 1

Глава 7. Кто скрывается за ликом святой? — 2

Глава 8. За ее сердце стоит бороться

Глава 9. Катрина и лесная ведьма

Глава 10. Приют для заблудшей души

Глава 11. Как распознать любовь?

Глава 12. Неудавшееся прощание

Глава 13. Сердце Зимы

Глава 14. Ведьма в беде

Глава 15. Несносный рыцарь

Глава 16. Королевский приказ

Глава 17. «До свидания»

Глава 18. От зимы не скрыться

Глава 19. Чужая невеста — 1

Глава 19. Чужая невеста — 2

Глава 20. Ее жених

Глава 21. Вскрывая карты

Глава 22. Наедине с Хозяином и его секретами

Глава 23. Час расплаты — 1

Глава 23. Час расплаты — 2

Глава 24. Та, что хранит его сердце — 1

Глава 24. Та, что хранит его сердце — 2

Глава 25. Опасная сделка

Глава 26. Поступок — 1

Глава 26. Поступок — 2

Глава 27. Ритуал

Глава 28. Жертва — 1

Глава 28. Жертва — 2

Глава 29. Не списывайте рыцаря со счета

Глава 30. Звенят свадебные колокола

Глава 31. Похитительница сердец

Глава 32. Время прощать, время прощаться — 1

Глава 32. Время прощать, время прощаться — 2

Глава 32. Время прощать, время прощаться — 3

Глава 33. Рыцарисеребра

Эпилог