А где-то там была война (СИ) [Элис Белл] (fb2) читать онлайн

========== - 1 - ==========

Август выдался теплым и абсолютно не дождливым. Серые кучевые облака изредка появлялись в небе, но, не проронив ни капли воды, проходили мимо. Ветер дул с юга. Он приятно ласкал лица прохожих, но вместе с запахом полевых цветов приносил запах ржавого железа. Ощущение тревоги смешалось с воздухом. Где-то совсем недалеко шла война. Порой звуки канонады раскалывали ночное небо. Вспыхивали зарева пожарищ, заливая горизонт кровавым цветом. В такие моменты одна девушка, живущая в этом городе, крепче сжимала маленький нательный крестик и беззвучно молилась. Молилась, прося Всевышнего не отбирать жизни родных людей.

Но сегодняшнее утро было тихим и прекрасным, да и чистое небо выглядело мирным.

- Ну, что, с богом, - девушка тихо подбодрила саму себя, переступив через порог госпиталя. Она отдала медицине уже не один год, но на каждую смену шла с волнением, хотя и не чувствовала себя здесь неуютно, а вид крови не вызывал отвращения. Слишком изнеженным не место в этой стезе. Просто в силу своего характера Анна принимала слишком близко человеческие страдания, а смерть каждого солдата оставляла раны на сердце.

- Аня, иди скорей, чего расскажу! – восторженно зашептала рыжеволосая девушка, возникая в коридоре. Она бесцеремонно схватила подругу за рукав и заволокла в сестринскую. Оля заговорщически смотрела на неё, казалось чему-то радуясь. – Ты помнишь тех американцев, которых привезли к нам на вертолете неделю назад?

- Ну, да, - отозвалась Аня, облачаясь в белоснежный халат. – И, что?

Весь госпиталь был в курсе этого, и многие боялись, что его будут преследовать и рано или поздно найдут, а в этом случае миру в их городке придет конец. Ультранационалисты жестоки и не щадят никого: ни стариков, ни женщин, ни детей. А именно они нашли приют в небольшом городке в самом сердце России. Окруженный цепью Уральских гор, он жил более или менее тихой жизнью и давал пристанище людям, потерявшим кров. Двери госпиталя всегда были открыты для раненных солдат.

Городок начинал строиться ещё в начале восьмидесятых годов прошлого века. Численность населения превышала тридцать тысяч человек, когда начал рушиться привычный уклад жизни: началась перестройка. Держава, в которой зародилась жизнь города, перестала существовать. Поселение увядало постепенно: сначала расформировали военную часть, потом законсервировали рудник и закрыли завод. Как ребенок, потерявший мать, город осиротел. Если бы не ТЭС, со временем он вымер бы окончательно, но станция обеспечивала рабочие места и давала электричество, тем самым поддерживая жизнь городка. А когда началась гражданская война, именно он стал пристанищем для лоялистов. Заброшенная военная часть обрела новых хозяев, а обветшавшая больница приобрела статус военного госпиталя.

- Одного из них перевели из реанимации, и… - девушка выдержала театральную паузу. - В твою палату.

- И, что? – закончив поправлять накрахмаленный воротничок, Аня повернулась к подруге и устало посмотрела на неё. Было любопытно, конечно, посмотреть на человека, чье появление наделало много шума, но не на столько, чтобы бежать сломя голову.

- Ну, как “и, что”? – всплеснула руками рыжая. Её изумляла незаинтересованность подруги. Всё-таки иностранцы не были частыми гостями в их захолустье.

Для Ани же все солдаты были одинаковыми, если, конечно, они не относились к вражеской армии.

Даже сквозь плотно сомкнутые веки невыносимо ослепило глаза. Ныли онемевшие мышцы, а голову опоясывал сжимающийся обруч. Он пытался вдохнуть, но воздух обжег легкие. Кашель и хрип разрывали гортань. Пульсирующая боль образовывалась в области плеча и груди, разливаясь по всему телу расплавленной резиной. Звуки едва доходили, словно уши были забиты ватой.

Он едва ли умер, ведь после смерти ничего не может болеть. И мертвые не испытывают жажду. А пить Джону хотелось. Во рту была настоящая пустыня.

Внезапный хлопок. Глаза раскрылись сами собой, а тело рефлекторно дернулось. Резкие, неопределенной природы, звуки могли нести опасность и заставляли насторожиться.

- Тише-тише. Не стоит делать резких движений, вы ещё слишком слабы, - он не понимал слов, но интонация была вполне мирной и успокаивающей. Картинка не желала приобретать четкость и плыла красными размытыми кругами. Перед глазами стоял белый женский силуэт. – Как вы себя чувствуете?

Джон поморщился. В голове зазвенели колокольчики, настолько звонким был женский голос. Девушка, стоящая перед ним, продолжала, что-то обеспокоенно говорить, пытаясь уложить его обратно. Мужчина снова дернулся, но в запястья впились веревки. Они не перетягивали, но крепко удерживали руки. Это подняло в нем волну бешенства и непонимания.

- Твою же мать! Какого черта меня связали?! Где я?! - сержант громко выругался, от чего девушка вздрогнула и принялась его ругать, судя по интонации. Зрение, наконец, вернулось, позволяя осмотреться. Его окружало довольно просторное помещение. Бело-зеленые стены. Большое открытое окно. Панцирная кровать, на которой он лежал. Рядом тумбочка, уставленная различными баночками. Белая дверь с окошком из замутненного стекла по центру. Запах: въедливый и резкий. Запах стерильности и лекарств. И девушка в белом халате. «Госпиталь? - промелькнуло в мыслях Джона. - Русский госпиталь. Комаров».

В голове словно взорвали свето-шумовую гранату.

Оглушающий взрыв, правая рука коротко вздрогнула.

Григгс, пытающийся оттащить его под прикрытие перевернутых машин. Он что-то кричит, автомат плюется свинцом. Но Джон словно оглох и онемел. Голова штаб-сержанта неестественно запрокидывается назад, а лицо МакТавиша орошают горячие алые капли. В горле застревает немой крик.

Дальше всё плывет рябью, и воспоминания приходят лишь урывками.

Три человека на мосту, одного из них он узнает сразу. И в сердце поднимается бурлящая волна злобы. Он - виновный в смерти простых солдат и невинных людей. Казалось, в нем было сосредоточено всё зло, все человеческие пороки.

Тело Гаса опрокидывается на землю. Смерть боевого товарища, друга приносит опустошение.

Снова пелена гнева и боли. Дрожащие, стремительно слабеющие руки сжимают рукоять пистолета. Приятная тяжесть металла придает уверенности и сил. Ни сомнений, ни раздумий. Курок взведен и палец, не дрогнув, жмет на спусковой крючок.

Все три пули попадают в цель, неся смерть.

Сержант сам, словно пружина, сжатая до предела. Стук сердца отдается в висках. Нарастающий гул в ушах заглушает даже шум вертолетных винтов, а перед глазами выстилается молочно-белая дымка забытья.

Мутно, как сквозь толщу грязной воды, он видит людей, что спускаются с вертолета. И как со дна глубокого колодца доносятся слова Комарова: «С тобой всё будет в порядке, дружище».

Он часто моргает, стараясь прогнать видение, но воспаленный разум снова и снова прокручивает в голове события того дня, словно фильм, поставленный на повтор.

Резкий запах. Яркий свет. Голоса медленно проявляются в мерном гудении.

Он снова моргает. Над ним, наклонив головы, стояли две молодые женщины. У одной вытянутое лицо и напуганные голубые глаза, а медные волосы спадают с плеч. Лицо второй закрыто медицинской маской, а волос не видно вовсе: убраны под белую шапочку. Видны только глаза. Теплые светло-зеленые. В них беспокойство, придушенное в зародыше и уверенность.

- Аня, я ни черта не понимаю, что он от меня требует! – тараторила рыжеволосая девушка, теребя край коротенького халата. По интонации понятно, что она оправдывалась. Вторая же проводила манипуляции с рукой Джона. Он только сейчас увидел катетер с трубкой от капельницы, через который мед.сестра вводила ему препарат. Почему-то, глядя на эти манипуляции, становилось спокойно. Движения маленьких рук, затянутых в перчатки, были лишены суетливости. Не было в них ни капли лишних движений, только твердость и уверенность. Становилось понятно, что их хозяйка знает, что делает. – Он, наверное, по-русски не понимает.

- Ну, а ты, что думала? Он ведь солдат, а не лингвист, - девушка усмехнулась, глядя на подругу. Оля всегда была падка на парней, вот и сейчас не хотела упустить шанса поставить ещё одну галочку в свой список. А в итоге только переполошила пациента и напугалась сама. Аня любила подругу, но в такие моменты она начинала вызывать раздражение. – Иди, я сама разберусь.

Когда напарница вышла, в палате образовалась приятная тишина.

- Вот, пейте, - она приподняла голову мужчины и поднесла стакан, наполненный чистой водой. Приятная прохлада коснулась сухих губ и смочила горло живительным бальзамом. Казалось, что вместе с водой он пьет жизненные силы. Прохлада наполнила тело, заставляя улыбаться. МакТавиш мог поспорить, что никогда прежде не пил ничего вкуснее. – Как вы себя чувствуете?

- Живым, - прохрипел в ответ Джон. Губы вытянулись в болезненную улыбку. – Спасибо.

- Я вколола вам обезболивающее, скоро станет полегче, – Аня освободила руки мужчины от веревок, перекрыла опустевшую капельницу и вынула катетер. – Вот так держите. Может, ещё воды?

- Нет, спасибо. Где я? - МакТавиш послушно согнул руку в локте, зажимая кусочек ваты.

- Вы в госпитале. Вас привез Сергей Комаров, чуть больше недели назад, - ответила девушка. Она помогла ему сесть и сама села рядом, аккуратно спросив. – Вы помните свое имя?

- Да, меня зовут Джон МакТавиш, - ответил он без запинки. – А вы, как ваше имя?

- Анна, - её голос был мягким и в меру тихим. На английском она говорила медленно, но правильно, даже акцент не слишком бросался в глаза. - Вам стоит отдохнуть и…

- Я уже устал отдыхать, - прервал её мужчина. Хриплость уходила, а голос начинал приобретать природный стальной оттенок.

- В таком случае… - сердце девушки сжималось, наполняясь чем-то схожим с сочувствием. Мужчина выглядел потерянным и одиноким. Лоб его расчертили морщины, а густые брови сошлись на переносице, делая лицо ещё более хмурым. Хотя, казалось, такое выражение лица привычно для него. Серо-голубые глаза смотрели с грустью и отрешенностью. Полные губы были плотно сжаты, словно он терпел боль, сдерживая рвущийся наружу крик. Глянув на маленькие наручные часы, девушка выдвинула предложение. – Вам пора встать и размяться, а я могу показать вам, что и где?

- Что и где? – мужчина поднял на неё непонимающий взгляд. И всё же тень улыбки осветила мужественное лицо.

- Оу, - улыбнулась девушка. Слова, которые в русском имели емкое значение, на английском становились полной галиматьей. – Это речевой оборот такой, как «ноги в руки и бегом», например. Я проведу вам…

Аня нахмурилась, доставая из памяти слово. Уже давно не приходилось говорить на английском, и он мало-помалу начинал забываться.

- Экскурсию? – он скорее догадался, ещё не отошел от другого примера замысловатости русской речи. Сложно было представить человека, который бежит с собственными ногами в руках.

- Да, экскурсию. Покажу отделение, чтобы не заблудились.

Больничная пижама не была подобрана по размеру: короткие штанишки доходили до середины голени и сидели на бедрах почти впритык, а рубашка, наоборот была велика и висела мешком на широких плечах. Но даже эта одежда не делала его нелепым. Он не был напряжен, но было ясно, что если сюда прямо сейчас ворвется вражеский отряд, мужчина вступит в бой, не колеблясь. От него исходила мужественность. В каждом жесте и взгляде, в каждой интонации чувствовалась выправка и сила война. Сила солдата, готового в любой момент встать на защиту слабых.

Анна изредка косилась на него, стараясь не встречаться взглядами. Хмурый взгляд сержанта МакТавиша не пугал и не отталкивал, просто немного смущал и вызывал непонятный пока интерес. Она ещё не разобралась, что служило причиной: то, что он иностранец или же просто привлекательный мужчина. Красивый именно по-мужски. Он оказался выше девушки больше чем на голову. На его фоне она выглядела маленькой и хрупкой. Смуглое лицо, казалось, оно было высечено из камня. Щетина, покрывавшая щеки и подбородок, не казалась лишней или неуместной. Даже странноватая, экзотичная для этой страны, стрижка шла ему. Черные волосы немного отрасли, но не настолько, чтобы зачесанный назад ирокез не был виден.

Джон невольно повел носом, втягивая приятный аромат съестного. В желудке предательски заурчало, давая понять, что пора бы пополнить запасы топлива.

- А здесь у нас столовая, - понимающе улыбнулась девушка, пропуская пациента в большое помещение. Всё время, что мужчина был в коме, через капельницу ему вливали витамины и глюкозу, но одним этим сыт не будешь.

МакТавиш сощурился, яркий солнечный свет ненадолго ослепил его. Лучи приятно грели, а запах еды щекотал ноздри.

- Здравствуй, Аннушка, - повариха обращалась к его спутнице.

Это немного сбило сержанта с толку, но он быстро сообразил. «Очевидно, одна из форм её имени. Стоит запомнить. Аннушка», - он мысленно проговорил его по слогам, чтобы крепче засело в памяти.

- Добрый день, Ирина Викторовна. Накормите нас? – улыбнулась девушка. Обеденное время уже подошло и скоро здесь будет всё отделение. Она обернулась к Джону, попутно снимая маску.– Садитесь за столик, я сейчас принесу еду.

Мужчина послушно сел за стол у окна и продолжил наблюдать за мед.сестрой. Гнетущее ощущение само собой рассасывалось и таяло не то от ярких солнечных лучей, не то от ласковой улыбки девушки.

- Приятного аппетита, - поставив большой красный поднос, Аня взяла с него стакан с какао и булочку, а остальное пододвинула поближе к Джону.

Сержант растерянно смотрел на принесенный обед. Гречневая каша с кусочками мяса в жидком томатном соусе, дымящееся бордово-красное содержимое глубокой тарелки и булочка с чем-то белым посередине. Единственное, что было узнаваемо - это крепкий чай в граненом стакане.

Смешок девушки оторвал его от созерцания еды. Аня наблюдала за мужчиной и не удержалась. В своей растерянности он выглядел очень мило.

- Что? – её улыбка была настолько заразительна, что он просто не удержался. Уголки губ сами поползли вверх.

- Извините, - пряча улыбку в ладони, девушка сделала глоток какао. – Это каша с гуляшом – жидкий томатный соус с мясом, жареным луком и морковью. А это борщ. Я подумала, что вам стоит попробовать исконно-русское блюдо. Кушайте, вам понравиться. Ирина Викторовна у нас просто мастер.

Успокоенный словами Ани, он быстро разделался с едой. Он сыто улыбался, и настроение будто стало лучше.

- А это что? – он поднял сдобу, с интересом переворачивая и разглядывая её.

- Ватрушка. Плюшка с творогом, - Аня уже закончила с обедом.

- Ват-руш-ка, - по слогам произнес мужчина и откусил солидный кусок.

- Рада, что вам нравится, - усмехнулась она.

У Ани становилось теплее на душе. Смотря на него, разговаривая с ним, она словно становилось глухой для всего остального мира. Она настолько была занята, что не замечала, что и он в свою очередь смотрит на неё с интересом. Смотрит, улыбаясь широкой улыбкой.

========== - 2 - ==========

Анна до последнего старалась не производить слишком много шума, но эмоции переполняли настолько, что девушка не удержалась и с быстрого шага сорвалась на бег. Глав.врач позволил сообщить новость сержанту, и девушке хотелось сделать это как можно скорее. У двери она резко затормозила, и, проехавшись по ещё не просохшему полу, буквально ввалилась в палату.

- Мистер МакТавиш, у меня для вас очень важная новость! Ой, черт, - поток слов внезапно прервался, и девушка тут же прикрыла глаза рукой. Мысль, что нужно постучать, а не вламываться в комнату к мужчине, пришла запоздало. – Извините, я…

Джон стоял вполоборота, держа в руках брюки с большим количеством нашитых карманов. Он смотрел на девушку несколько растеряно, а её лицо уже заливалось краской.

- Я зайду позже, - от волнения Анне показалась, что ей напрочь отшибло память. Сердце, казалось, ушло в пятки, и, сделав сальто, подскочило под самое горло. В комнате внезапно стало очень жарко, как если бы на полную включили отопление.

- У вас же было что-то важное. Секунду, я… - сержант торопливо натягивал штаны. – Я не думал, что кто-то придет.

- Я, э… - сердце предательски сбивалось с ритма, а в горле пересохло. Сквозь пальцы девушка беззастенчиво разглядывала его: было немного стыдно, но любопытство было куда сильнее. Было сложно удержаться и не смотреть на молодого сержанта.

Его фигура резко выделялась на фоне светлого окна. Мужчина заметно ссутулился, но это не делало покатые плечи менее широкими. Крепкие руки, заключающие в себе силу. В меру рельефная спина и грудь. В нем вообще всё было в меру. Было видно, что тело не просто накачено, а именно натренированно, закалено длительными тяжелыми нагрузками.

- Эм, я оделся.

Анна убрала руки и открыто посмотрела на Джона. Он стоял в одних штанах, скрестив руки на груди. Лицо его выглядело отстраненно-холодным, но на губах угадывалась едва уловимая улыбка. Сначала он был ошарашен внезапным появлением девушки, настолько, что и о штанах забыл. Потом удивление сменилось смущением, когда щеки Ани заалели. А после он ощутил на плечах её взгляд, и зародилось абсолютно абсурдное желание показаться ей во всей красе. Совершенно по-мальчишески захотелось поиграть мышцами, вызывая восхищенный взгляд девушки.

- Я, - Аня растеряно потерла лоб, пытаясь собраться с мыслями. – Доктор отправил меня к вам. Я пришла сказать, что второй солдат пришел в себя.

- Что? Второй солдат? Капитан Прайс? – эта новость выбила желание флиртовать из головы. Мужчина до последнего надеялся, что старый вояка выжил.

- Нет. Он назвал себя по-другому, имя странное - Гас, - Аня жевала нижнюю губу. Волнение МакТавиша словно передавалось и ей. – Это вам говорит о чем-то?

- Гас? – имя подействовало, как удар обуха по темени. Он вновь оказался в том самом дне. Земля снова уходила из-под ног, а воздух внезапно превратился в раскаленную лаву. Крепко оглушенный, через холл он прошел на ватных ногах. Такого не могло быть, но не поверить своим глазам он просто не мог. – Гас?

Мужчина сидел на кровати. Борода заметно отросла и уже не выглядела аккуратной. Темно-русые волосы взлохмачены, извечной бейсболки на нем не было. Правая рука закована в гипс, а слева на нижнюю часть лица наложена повязка. Лейтенант заметно осунулся, но это, без всякого сомнения, был именно он.

- Гас? Гас! – Джон судорожно моргал. Он опасался, что это игра воображения или очередной сон.

- Не бойся, я тебе не привиделся, Соуп, - мужчина криво улыбнулся, а Джон окончательно поверил в реальность происходящего.

- Гас, - сержант порывисто сгреб друга в объятия. – Я ведь, думал… Думал, ты.

- Тише, тише, здоровяк. У меня ребра, - крякнул лейтенант. – Что поделаешь, такой вот я живучий.

- Но, я, же видел. Пистолет Захаева, он ведь выстрелил… - это казалось невероятным, но Гас сидел напротив Джона. В карих глазах его по-прежнему оставался тот огонь, та кипучая энергия, что так поразила МакТавиша в их первую встречу. Задолго до Креденхилла его чувство юмора и несколько резкий нрав впечатляли Джона. За прямолинейность и неумение лукавить он уважал Гаса. А его шутки поднимали настроение и не давали раскиснуть и пасть духом, даже в самой безвыходной ситуации. Этот парень слишком любил жизнь, чтобы уйти из неё так рано.

- Я оставлю вас, - Аня, до того стоявшая в стороне, решилась напомнить о себе. – Если что, вы знаете, где меня найти.

Девушка добродушно улыбнулась и вышла из палаты.

Мужчины стояли на крыльце госпиталя, Джон, морщась, курил сигарету, а Гас щурился, глядя в ясное небо. МакТавиш продолжал разглядывать друга, словно тот мог исчезнуть в любой момент. Это было невероятным, наверное, после такого люди и начинают верить в Бога. Как иначе можно объяснить случившееся? Гас дернулся в самый последний момент и это неловкое движение спасло ему жизнь. Пуля попала в лицо и вышла через нижнюю челюсть, даже не задев кость. Со временем только шрам и останется, как память о том, что стоял на краю жизни, и от черной бездны отделяла пара шагов. Не иначе, как ангел-хранитель отвел от него беду.

- По словам Комарова, воздушное пространство над Россией подчинено ультронационалистам. Нужно выждать время. Тогда его люди смогут организовать коридор для вертолета и переправить нас на границу, не разоблачив местоположение города, - Джон словно вел отчет перед начальством. Гас же видел, что он пускает пыль в глаза, а на самом деле мысли сержанта заняты вовсе не возвращением домой.

- Завязывай уже, не на брифинге, - отвлек мужчина сержанта от рапорта. – Ты, дружище, гляжу, времени зря не терял.

- Что? – не сразу сообразил Джон. – Ты о чем?

- Не делай вид, что не понимаешь. О, милая медсестра - улыбался он, говоря нараспев. – Девушка на тебя смотрела с явным интересом, да и ты на неё. Вторые сутки, как оклемался и уже успел голову вскружить?

- Иди ты, - засмеялся сержант, но было видно, что он смущен.

- Да, ладно тебе. Ты парень холостой, - Гас, похлопал его по плечу. – А медсестра, да-а. Знаешь дружище, только сейчас я понял, насколько ценны такие простые моменты.

Добродушного лица коснулась тень. Лоб расчертили хмурые морщины. Гас словно резко состарился.

- Смотри, друг, - он протянул Джону небольшую смятую фотографию. На снимке мужчина обнимал молодую женщину с милым круглым лицом, а на коленях у него сидел пухлый карапуз. Девчушка держала в руках погремушку и улыбалась широкой беззубой ещё улыбкой. – Лиз и Кейти. Знаешь, Джон, когда в лицо мне смотрело дуло пистолета, я думал только о них. Что будет с ними? Кто о них позаботиться? У нас с тобой важная профессия. Важная и опасная. Но в сравнении с семьей…

Он замолчал и выдохнул воздух, словно сбросив с плеч тяжелую ношу.

- Ты?

- Да. Помнишь, тогда я сказал, что брошу это дело, когда всё закончиться? Я не могу больше рисковать. Я нужен своей семье. И, когда мы вернемся домой, я подам рапорт об отставке.

Джон не отвечал. Решение друга было понятным и в дальнейших объяснениях не нуждалось. Извечный балагур Гас в тот момент был серьезен, как никогда.

Находясь на волосок от смерти, начинаешь иначе смотреть на жизнь. Именно в такие моменты происходит переоценка ценностей. На войне смерть всегда рядом. Тысячи жизней обрываются ежеминутно. У тебя на глазах парням отрывает руки и головы, а укрытие становиться братской могилой. Но, стоит костлявой заглянуть в твои глаза, стоит ощутить её ледяное дыхание у себя на коже, в этот момент ты прежний в какой-то степени умираешь. Умираешь, чтобы родиться заново, но уже иным, душой повзрослевшим на не один десяток лет.

- Ничего себе! Я даже не подозревала, что ты умеешь так хорошо болтать по ихнему! – рыжим ураганом Оля ворвалась в комнату, когда Анна стояла у окна. Опираясь на подоконник локтями, она смотрела на мужчин, стоящих на крыльце. – Откуда?

- Не кричи, - беззлобно шикнула девушка, положив подбородок на сцепленные в замок пальцы. – Я ведь не всегда жила здесь.

Семья Ольги переехала в город, когда тот ещё только строился. Девушка родилась и выросла здесь, у её подруги была иная история.

- Ну, я знаю, - рыжеволосая только сейчас поняла, что ничего толком и не знает про свою подругу. Новых людей здесь почти не было. Приезжие быстро обрастали легендами. Местные сами придумывали для них прошлое и причины приезда, и вскоре реальность и выдумка перемешивались.

- Я училась в Лондоне, оттуда и язык, - улыбнулась Аня. По глазам становилось ясно, что говорить ещё что-то она не хочет. Сняв шапочку, девушка распустила тугой пучок и улыбнулась. – И никакие они не американцы.

- А кто же? – Оля облегченно вздохнула. Подруга всегда была улыбчивой и милой, а тоска в глазах девушку смутила.

- Англичане. У Джона явный шотландский акцент, да и фамилия. Училась со мной девочка Деби МакКензи, тоже шотландка, - она снова вернула взгляд к сержанту.

- О-о, он уже Джон, - многозначительно подняла брови Оля. Аня не отреагировала, только улыбнулась смущенно-мило. – А он ничего такой, фактурный парень.

- Ты говоришь о нем, как об обоях, - засмеялась девушка. Ветерок трепал её русые волосы, а солнышко играло на них золотыми бликами. Спорить она не собиралась, и была согласна с подругой: сержант МакТавиш действительно привлекателен. В их окружении всегда были парни, довольно красивые и мужественные. Они не уступали шотландцу в силе или харизматичности, но отчего-то именно он резко выделялся. Отчего-то именно в его присутствии сердце билось в груди взволнованной огромной бабочкой. – Но глаза у него действительно красивые.

- Глаза? – скептически взгляд Ольги прошелся по мужской фигуре. – Я на них вообще не смотрела. Ты на тело посмотри, это же просто… м-м-м, мечта.

Оля мечтательно вздохнула. А перед глазами Ани сразу возник образ полуобнаженного сержанта, она едва удержалась, чтобы не покраснеть и не выдать себя.

- Ты преувеличиваешь, он самый обычный солдат. Да, привлекательный, но не более, - ответила она, чтобы скрыть внезапное волнение. – Вон их сколько таких.

- Ой, да прекрати. Я же видела, как вы смотрели друг на друга в столовой, - рассмеялась девушка. – Между вами явно проскочила искра. А это его взгляд, как в романе: «Смотрел в глаза, а казалось, видел душу».

Анна только и смогла, что рассмеяться. Сложно было представить его героем женского романа, которыми интересовалась подруга.

- Ой, гляди! Они смотрят на нас! – Ольга легонько пихнула девушку в бок и помахала мужчинам, кокетливо накручивая локон на пальчик.

Мужчины переглянулись и помахали им в ответ.

- Соуп, да ты нарасхват, - засмеялся Гас. А Джон молчал. Лицо его оставалось непроницаемым, но лейтенант научился понимать его взгляд. Голубые глаза сержанта поблескивали и неотрывно смотрели на русоволосую медсестру, смущенно улыбавшуюся из окна второго этажа.

========== - 3 - ==========

Отец Ани был пластическим хирургом, а мама - медсестрой. Он руководил частной клиникой, а она в ней работала, так и состоялось их знакомство. Девушка была поздним долгожданным ребенком, и родители давали ей всё самое лучшее. Она мечтала об Англии, и после школы родители отправили её на учебу в Лондон. Три года пролетели незаметно, а девушка успела привыкнуть к чужой стране и культуре. Она уже год работала в клинике в Бристоле, когда в России начались беспорядки, а связь с родителями была потеряна.

Аня вернулась на Родину и обнаружила, что родители пропали без вести, а дом занят странными людьми, якобы военными. Искать их никто не стал, в стране набирала обороты гражданская война. Девушка приняла опрометчивое решение. Вместо того чтобы вернуться в Великобританию, она приехала в городок, в котором прошло детство её отца. В глубине души Анна надеялась, что мама и папа живы и, возможно, укрылись именно здесь.

Первые солнечные лучи оросили ясное небо молочно-розовыми красками, когда Аня вышла из старого разбитого «бобика». Город находился в отдалении от железной дороги. Чтобы попасть в него, нужно было пройти через густой сосновый бор, мимо кристально-чистого озера и переехать уже начавший ветшать мост. Это была единственная наземная дорога, местность вокруг города была заболоченной.

Родителей в городе не оказалось. Старенький бревенчатый домик, в котором когда-то жила бабушка девушки, пустовал.

- Потом я узнала про госпиталь, думала, может, хоть там что известно, - вздохнула Аня, отгоняя воспоминания. Пропали без вести, с одной стороны, это намного страшнее, чем умерли. Ты не знаешь, что случилось с людьми, где они, не приходится ли им страдать? А с другой? С другой стороны, остается надежда, что с близкими всё хорошо и они всё-таки живы. Надежда, она вообще субстанция живучая. Только благодаря ей подчас и жив человек. – Но главврачу сказать мне было нечего.

Анна замолчала, опустив голову. Молчал и Джон. Они медленно шли по засыпанной гравием дорожке, изредка задевая друг друга локтями или кистями рук. Не то чтобы дорожка была узкой, просто внутри образовывалось странное желание быть ближе. Даже отдаление на десяток сантиметров было сродни одиночеству. Оно давило на плечи и грозилось опустошить и без того измотанную душу.

Она испытывала облегчение, как если бы вынули гниющую занозу из пальца. Только сейчас это проделали с её сердцем. Это оглушило, парализовало её. Настолько девушка уже свыклась с внутренним страхом из-за неизвестности о судьбе родных людей. А он молчал не от того, что не мог подобрать подходящих слов, хотя отчасти и это было причиной. Мужчина никогда не был слишком красноречив. В тот момент он на интуитивном уровне понимал: слова излишни. Порой достаточно просто выслушать, без утешения, без сочувствия и пустых слов «Я тебя понимаю». Именно пустых, ведь у каждого человека разный болевой порог. И то, что едва пережил один, для второго и вовсе будет несовместимо с жизнью.

- Вот такая невеселая история, - наконец, прервала тишину девушка. – Рассказала, называется, откуда язык знаю.

- Ничего страшного, - голос сержанта звучал приглушенно и от того особенно проникновенно. – Не стоит держать всё в себе, это слишком тяжело. А языком ты очень хорошо владеешь.

- Спасибо. Как ты себя чувствуешь?

- Намного лучше, обо мне заботится самая замечательная медсестра, - хмурое лицо осветила чуть смущенная, несвойственная сержанту улыбка. Комплимент вышел корявым и скомканным, да и совсем не то он хотел сказать. Но делать комплименты он не умел, по правде говоря. Увы, этому в армии не учили.

- Не преувеличивай, - девушка смутилась, но пыталась скрыть это за усмешкой.

Они остановились у высокого старого дуба, когда мужчина взял её за руку. На секунду показалось, что из тела ушли все силы. Ноги ослабли и подкосились, руки мелко задрожали, а сердце забилось перепуганной птицей, угодившей в силки. У сержанта же сердце словно замерло, но стук его отдавался в висках от странного непонятного волнения. Мужчина не был трусом, но в тот момент душа его, как бы сказал русский человек «ушла в пятки».

- Я не знаю достаточно слов, чтобы сказать, то, что хочу, - ответил он тихо, большим пальцем поглаживая тыльную сторону ладони девушки. Аня застыла, загипнотизированная глубоким взглядом. Сейчас в глазах его не было льда, они словно блестели изнутри. И свет этот не жег, а окутывал теплом. Лицо МакТавиша оставалось каменно-хмурым, словно это маска, намертво приклеенная и сросшаяся с кожей. Мимикой можно научиться управлять, выражение лица будет хранить молчание, но глаза… Они врать не могут. Вот и глаза мужчины, они выдавали его. Джон не знал, что это было. Невесомое теплое чувство образовалось где-то в районе солнечного сплетения и разливалось по телу по сосудам, заполняя каждую клеточку. Улыбка девушки, добрая и лучисто-искренняя, от неё сердце приятно сжималось. Он не мог контролировать себя и улыбался в ответ. – У тебя очень красивое имя, Аннушка.

Сержант выговаривал её имя медленно, но старательно. Это показалось девушке весьма трогательным и милым, но в тоже время было неловко. Довольно сложно ему давалось произношение.

- Если тебе проще, можешь называть меня Эни, - пожала плечами медсестра. Маленькая ручка, по-прежнему, покоилась в его широкой ладони, освобождать её из теплого плена девушка не спешила. Это было приятно. Чувствовать его тепло, его силу. Это притупляло боль и страх.

- Нет, нет. Мне так больше нравится, - спохватился Джон. – У вас много слов для одного предмета. И с именами также. Вот, если я просто Джон, то ты Анна, но тебя зовут Аннушка, Аня и…

Он замолчал, заметив порозовевшие щечки девушки. Вниманием парней она не была обделена и раньше, просто сержант говорил так искренне, и по-своему красиво.

Внезапно налетел порывистый ветер. Он был ледяным и пронизывал до костей. Девушка в легком платье моментально продрогла и обняла себя за плечи.

- Идем вовнутрь.

- Не успеем, - отозвалась девушка обреченно.

Они успели уйти далеко от лечебного корпуса. А небо между тем стремительно заволокло низкими рваными тучами. Раскатисто заклокотало, а секунду спустя на землю обрушился ливень. Казалось, небесный океан дал трещину, и все его воды стремительно хлынули вниз.

Аня не успела ничего сказать. Мужчина подтолкнул её под раскидистую крону дерева, и, прижав к широкому стволу, закрыл собой от дождя. Капли-иглы хлестали по широким плечам и спине, серая ткань футболки промокла насквозь, облепив рельефную фигуру сержанта. Он мелко вздрагивал, но продолжал возвышаться над девушкой, подобно большой каменной стене укрывая от непогоды. Сильная рука обвила её тонкую талию стальным обручем, но девушка не сопротивлялась и не отталкивала. Анна расслабилась и прикрыла глаза, голова устало опустилась на грудь мужчины. Его крепкий запах обволок её плотным невидимым покрывалом. Он успокаивал, убаюкивал и согревал. Уже тогда девушка понимала, что независимо от того, как сложатся их жизни, она запомнит его. Запомнит это мужественное хмурое лицо. Запомнит задумчивый взгляд голубых с легкой дымкой глаз. Запомнит его искреннюю смущенную улыбку. Запомните его запах. И его тепло.

Он не удержался и пальцами свободной руки коснулся округлой щеки. Девушка подняла на него глаза. Она не боялась его, но была взволнованна. Сухие губы её были чуть приоткрыты, а дыхание частым-частым и влажным. Мужчина чувствовал её маленькие ручки на своей груди, в том самом месте, где сердце давно сбилось с ритма. Была ли это влюбленность или какие-то другие чувства, он не знал. Он вообще не был знатоком в этом деле. Конечно, романы в его жизни были. Не сказать, что много, но достаточно. Но чувства… То, что поселилось в груди тогда, было новым и непонятным, но приятным. Это обволакивало иссеченное шрамами сердце и душу, и казалось, даже раны на теле переставали болеть и заживали быстрее.

Руки девушки скользнули вдоль торса Джона и, сначала робко легли на плечи, а затем обвили крепкую шею. Он ощутил, как полная грудь прижалась к его в момент напрягшемуся торсу. Он почувствовал себя неловко, ведь наверняка она ощутила его напряжение и возбуждение. Но губы девушки были слишком близко. Они волновали, опьяняли. Он нуждался в них, как нуждается жаждущий в глотке чистой холодной воды.

Ливень набирал силу, расходясь всё больше. Небо дрожало от раскатистых громовых ударов и вспыхивало молниями. Ветер швырял в спину потоки воды.

Их тела пробирала заметная дрожь, и было не ясно до конца от холода это или же возбуждения. Губы его медленно коснулись её губ и уже не смогли остановиться. Они сминали все преграды и стеснение. Казалось, что если сейчас она его оттолкнет, он попросту не сможет дышать. Она не отталкивала, наоборот, плотнее прижималась, обнимая руками за шею. Мужчина понимал, она и сама нуждается в нем. Было только одно желание - целовать её. Целовать губы, круглые щечки, полуприкрытие веки, прямой тонкий носик и маленькие аккуратные пальчики.

Тела прижимались друг к другу всё сильнее. Руки его блуждали от плеч до талии девушки, словно бы не решаясь спуститься ниже. Привыкший идти напролом и брать нахрапом, сейчас МакТавиш ощущал себя смущающимся подростком, который решился на первый поцелуй. Голова кружилась, как от легкого алкогольного опьянения.

Они заметно замерзли, стихия была беспощадна. Одежда Джона уже вымокла насквозь, а волосы Ани свисали на плечи и лицо мокрыми сосульками. Про себя девушка радовалась, что выбрала именно водостойкую тушь. Меньше всего хотелось предстать перед мужчиной в образе панды.

- Холодно, - прошептала девушка в губы сержанта. Она вдруг опомнилась, словно очередной удар грома согнал всё возбуждение.

- Вот погода разыгралась, - по его лицу струйками стекала вода, собираясь в капли на кончике носа и подбородке. Волосы были взъерошены. Он промок и дрожал, но продолжал прижимать девушку к себе.

- Если поторопимся, то добежим быстро, - пряча голову на его груди, отозвалась Аня. Ей было немного неловко. Да поцелуй в её жизни был не первый, но такого волнения она прежде не испытывала.

Он снова поцеловал её в губы. Поцелуй вышел коротким, но не от того, что мужчина торопился, скорее, боялся на этот раз не удержаться. И опасался, что девушка замерзнет и заболеет.

- А теперь, бежим, - он басовито рассмеялся.

Взявшись за руки, они побежали к зданию госпиталя.

========== - 4 - ==========

Обычно Анна старалась делать всё последовательно и заблаговременно, но сегодня всё шло вкривь и вкось. Нет, она не проспала и не сожгла платье, даже волосы в кудри завила заранее. С самого утра девушку охватило трепетное волнение, заставлявшее руки дрожать, а мысли путаться. А когда путались мысли, девушка волновалась и начинала паниковать и торопиться.

- Так! Анна Владимировна, а ну угомонись, - твердо сказала девушка, придирчиво осматривая свое отражение в зеркале. Легкое шифоновое платье на тонких бретельках подчеркивало фигуру, а мятный цвет приятно освежал лицо. Она поправила прическу так, чтобы пряди легли на открытые плечи и, наконец, улыбнулась себе. – Всё замечательно.

Погрузившись в свои мысли, Аня вышла из дома. Заперев калитку, она перехватила поудобнее небольшую корзинку и противень с пирогом.

- И куда ты такая нарядная собралась? – девушка вздрогнула от неожиданности, едва не выронив стряпню из рук.

- И тебе привет, Виталя, - Аня повернулась к парню, успокаивая часто бьющееся сердце. Молодой человек стоял подбоченившись и широко улыбался. Волосы его трепал легкий ветерок, а глаза светились радостью. Парень состоял в батальоне Комарова и на фоне остальных солдат выделялся не только крепким телосложением, но и особо конфликтным ершистым нравом, из-за чего часто становился участником потасовок. – Уже вернулись с задания?

Он был первым человеком с которым Анна познакомилась в этом городе. Именно Виталий подвез её от полустанка до города в день её приезда. Особой симпатии к беспардонному молодому вояке девушка не испытывала, но и отвращения он тоже не вызывал.

- Шутишь? Уже два часа как, - хмыкнул парень многозначительно. – Устал, как черт.

- Ну, так чего не идешь отдыхать? Наверняка Сергей Викторович ваших в увал распустил, - отозвалась Аня. Девушка торопилась, разговор продолжался уже во время ходьбы.

Молодой человек смерил её странным, наполненным непонимания взглядом. Глаза прилипли к линии декольте, а затем переместились на ношу в руках Анны. Девушка ему нравилась, понравилась практически с первого взгляда, но сказать об этом ей он не решался. Кто бы мог подумать, что бойкий и острый на язык Виталик окажется стеснительным и робким в делах сердечных.

- Ну-у, - парнишка замялся, потирая заостренный подбородок. Бледное от природы лицо залил обильный румянец.

- Ой, Вит, - обратилась девушка к парню. Она потянулась к парню и коснулась пальцами его щеки. – У тебя сажа.

Аня вытерла пятно копоти и отряхнула пальчики. А парень готов был провалиться сквозь землю от стыда. Мысленно матеря свою безалаберность, он краснел ещё больше. А короткое, но нежное и приятное прикосновение её пальцев подняло волну дрожи.

- Давай помогу, - чтобы скрыть смущение, он взял из рук девушки противень и тут же заулыбался, учуяв запах печеного. – Ого, запах просто отпад. Ты в больницу что ли несешь? Ты же вроде сегодня уже со смены?

- Какой ты наблюдательный, - усмехнулась девушка, шутливо ущипнув парнишку за щеку. Он был младше на три года, незначительная разница, но девушка относилась к нему, как к младшему брату. Но парень неверно принимал подобные жесты за проявление симпатии. - Да, я уже отработала. Вот решила в гости сходить.

- В гости? К Ольке что ли?

- Кроме того, что ты наблюдательный, ты ещё и крайне любопытный, - усмехнулась Анна, одаривая паренька снисходительным взглядом.

Виталя ничего сказать в свое оправдание не успел. На дороге остановилась потрепанная Волга, из окна которой показался Сергей Викторович Комаров.

- Здравья желаю! – паренек моментально вытянулся в струну и отдал честь своему командиру.

- Самохин, ты-то какого лешего тут шарагатишся? Приказ был дан отсыпаться, а ну как тревога, а ты не спамши?! – шутя, больше для острастки рявкнул сержант. – Аннушка, вы готовы? Поедемте, тут путь не слишком близкий.

Мужчина галантно открыл дверцу автомобиля, и девушка, забрав угощение из рук расстроенного паренька, заняла место рядом с водителем.

- А куда Комаров слинял? – почесывая бороду, Гас осматривал помещение.

- А черт его знает, сказал, сейчас вернется, - пожал плечами Джон. Он недоверчиво осмотрел каждый угол небольшой двушки, даже под ванную заглянул, выглянул в окна и проверил дверной замок. Беспокойства как такового мужчина не ощущал, но, как говорится, лучше перебдеть.

Квартира, в которую их с Гасом временно поселили, находилась в типовой панельной пятиэтажке, которыми изобиловали все города, чье строительство было начато в ту недалекую до перестройки пору. Крохотная кухня и совмещенный санузел, небольшая спальня и зал не на многопросторнее. Обстановка, видимо доставшаяся от прежних хозяев, была скудной, но для двух мужчин вполне себе приличной. Имелось два спальных места, функционирующая уборная и плита, чтобы приготовить обед. Дом располагался в двух шагах от госпиталя, куда мужчинам ещё предстояло приходить на перевязки и прочие сопутствующие выздоровлению процедуры. Мест в больнице было не много и поэтому было решено переселить солдат в свободное жилье, благо таких в городе имелось в достатке. Сергей Викторович думал разместить их в казарме, но решил не рисковать, всё же не все его подчиненные оставались лояльными к британцам.

- Как тебе наше временное пристанище? – закончив инспектировать жилище на предмет неприятных сюрпризов, МакТавиш уселся на кресло напротив лейтенанта.

- Ты верно заметил - временное, - отозвался тот больше на автомате. Мужчина смотрел в сторону, полностью погрузившись в себя, и думал о чем-то, что было известно ему одному. – Мы здесь уже две недели.

- И? – не сразу понял Джон, что имеет в виду друг.

- И, сдается мне, что никто нас переправлять к границе не собирается. А в Херифорде нас и вовсе списали, как погибших, что называется при исполнении, - Гас перевел на сержанта более осмысленный взгляд, не предвещающий ничего хорошего.

- Гас, я всё понимаю. Дома тебя ждут, - МакТавиш заметно замялся. Он ни на минуту не забывал о том, что рано или поздно придет время уезжать. Понятное дело, что долг и Родина зовут, но в отличии от боевого товарища, при мыслях о возвращении домой ему становилось как-то тоскливо. В районе солнечного сплетения начинало неприятно саднить и печь, а руки сжимались в кулаки. Это было неотвратимо и ничего поделать с этим не имелось возможности. Мужчину одолевало двоякое чувство. С одной стороны: Родина и дом, служба. А с другой… Дома не было той, которая ждет. Там не было очаровательной медсестры, от одной улыбки которой сердце наполнялось теплом. Джон не пытался разобраться в себе и чувствах, которые рождала в нем эта девушка. Его просто тянуло к ней, как может тянуть к согревающему свету человеческого жилища продрогшего до костей, заблудившего в метели странника. Просто, когда она была рядом, ему становилось спокойно и уютно. И, казалось, что дом его может быть там, где она.

- Ну, чего замялся, как барышня? – лейтенант смотрел на друга чуть прищурившись, из-за густых бровей его взгляд казался более хмурым и проницательными. Джону даже казалось, что он физически ощущает, как тот прокалывает его кожу и кости, проникая в мысли. – Домой не хочется?

- Нет, не в этом дело, - Джон попросту не знал, что ответить. Он привык доверять Гасу. Именно с ним он мог говорить обо всем, но сейчас не знал, как объяснить все чувства, что переполняли изнутри.

- Неужели всё так серьезно? – лейтенант снова прошелся по другу цепким взглядом и, немного выждав, продолжил. – Что делать думаешь?

- С чем?

- Не валяй дурака, - старший по званию беззлобно рявкнул и тут же улыбнулся, как бы давая понять, что вовсе не зол. – Что делать, говорю, думаешь? Позовешь её с собой или тут останешься?

МакТавиш поднял на друга непонимающий, с нотками удивления, взгляд. Странно, сам он ни о том ни о другом не то, что не успел подумать – это просто не пришло в голову. Остаться здесь, об этом не могло быть и речи, а вот забрать её…

- Нет, ну, а, что? Возьмешь себе имя какое-нибудь местное. Будешь например, Иван, - Гас уже откровенно стебался: улыбаясь едва не до ушей, мужчина степенно расхаживал по комнате и комично жестикулировал. Джон усмехнулся, а в следующий момент откровенно заржал, схватившись за живот. – Что, не нравиться “Иван”?

- Всегда поражался твоей фантазии, надо было книги писать, - сержант одним рывком взял лейтенанта в шутливый захват, потирая кулаком коротко остриженную макушку. – Чертяка!

Джон был младше старшего товарища по званию и по возрасту, но это не мешало им дурачиться в неформальной обстановке. Интернатские если и дружили, то дружба эта, как правило проходила через всю жизнь. Гас выпустился раньше Джона на четыре года. Друзья потерялись на длительное время, но каждый хранил верность клятве, данной ещё в далеком детстве. Стать офицером. Это стало не просто мечтой – жизненной целью. Посещение ветеранов Второй мировой оставило яркий неизгладимый след в мальчишеском сознание. Позже они перевернули всю библиотеку, что была в интернате. Читая подшивки старых газет, смотря фронтовую хронику, мальчишки были поражены мужеством и стремлением к победе. Именно тогда выросло и укрепилось в них стремление стать солдатами и защищать Родину.

Они снова встретились уже в Креденхилле. Когда открылась дверь тренировочного ангара, они узнали друг друга сразу, но устав и субординация не позволили сжать друг друга в крепких коротких объятиях. «Рад тебя видеть, дружище» - сказал тогда ему лейтенант в самом начале инструктажа и улыбнулся едва заметно.

- Ну погоди у меня, салага, - хохотал, наигранно строго ворча, Гас. – Вот щас, как…

Договорить он не успел, раздался стук в дверь. Мужчины моментально замолчали. Джон вытянулся в струну от напряжения. Гас жестами велел ему встать за дверь, что сержант и сделал, крепко сжав рукоять снятой с предохранителя «Беретты».

- Кто? – обманчиво расслабленно спросил лейтенант.

- Комаров, - дружелюбно ответили по ту сторону. Мужчины переглянулись, и Гас отпер дверь.

На пороге действительно стоял навьюченный, как гужевая лошадь, сержант, а позади него смущенно улыбалась Анна.

- Ну, что, как вы тут разместились? Освоились уже? – круглое лицо Сергея Викторовича как всегда было добродушно. – И тебе привет, Джон.

- Откуда? – сержант отозвался удивленно после того, как Гас махнул ему мол, «Порядок».

- А у вас зеркало перед дверью, - хохотнул Комаров. Британцы синхронно повернулся к противоположной стене, а сержант довольно заржал. – Эка я вас провел.

Дальнейшее общение продолжалось в более дружественной обстановке. Анна накрыла на стол и выдала мужчинам постельное белье, и все сели ужинать.

- Джон, можно вопрос? – Сергей вышел на балкон, когда МакТавиш только прикурил сигарету.

Ярко-алая краска была разлита по чистому небу. На пороге уже томилась в ожидании осень. Её дыхание ощущалось в прохладных вечерах и зябких предрассветных часах. Воздух был свежим и пах приятной сыростью.

- Задавай, - отозвался мужчина, делая глубокую затяжку. Он смотрел куда-то вдаль и выглядел отрешенно.

- Это даже не вопрос, скорее просьба, - замялся мужчина. В его глазах не было прежней извечной хитрости и стремления получить выгоду из всего. – Анна - очень хорошая, добрая девушка и… Она и так настрадалась.

- К чему ты ведешь? – взгляд Джона принял оттенок стали. Не любил он, когда пытались лезть в личное.

- Вы всё равно скоро уедете, а она… Ты же нормальный мужик и всё понимаешь, не позволяй ей привязаться к тебе.

Сергей не стал ждать ответной речи, он просто вышел, оставив Джона наедине с мыслями. А их, казалось, стало ещё больше. Они роились в черепной коробке, наполняя её гудящим шумом.

- Вот мы и пришли, - плотно кутаясь в камуфляжную куртку расцветки «город», Аня остановилась у небольшой калитки такого же небольшого домика, того самого, что принадлежал её бабушке.

Уже было довольно темно, и сержант вызвался проводить её. МакТавиш закрыл глаза на неодобрительный, даже осуждающий взгляд Комарова и беспокойный Гаса. Да, им придется уехать рано или поздно, но это будет ещё не сейчас. И подумать о том, что будет потом, можно и когда это самое «потом» наступит. Поясная кобура была приятно отягощена вороненым пистолетом, и это придавало спокойствия и уверенности.

- Мило, - отозвался Джон, разглядывая аккуратное одноэтажное строение. Домик выглядел ухоженным, и всё же время оставило на нем свою печать в виде чуть покосившегося штакетника. – И не страшно жить одной?

- Нет, что ты, - улыбнулась девушка. Она подошла к столбу, взяла в руку довольно длинную палку и, встав на носочки, аккуратно хлопнула ею по выключателю. Площадку заполнил тусклый холодный свет фонаря. – Городок маленький, все друг друга знают.

- Это да, - ответил мужчина, рассматривая девушку. Глаза её в темноте блестели, а волосы мягко обрамляли круглое лицо. Куртка была ей изрядно велика, из-за чего Анна выглядела ещё более хрупкой и беззащитной. Не было в ней ничего сверх сексуального или манящего, но казалось от неё исходил теплый согревающий свет. Не было ни модельной фигуры, ни длинных ног или изысканных манер и нарядов. Маленькие руки с коротко обрезанными ногтями. Сухие искусанные губы. Невысокий рост и округлый мягкий силуэт. Золотисто-русые волосы, на солнце отливавшие золотом. Эта простота и притянула мужчину. Это ощущение тепла и заботы, они обещали покой и умиротворение.

Кольцо его крепких рук вокруг талии, словно надежный бронежилет. Чувство защищенности, надежности.

- Останься, тебе идти далеко обратно. Темно, заблудишься, - уткнувшись носом в грудь мужчины, тихо проговорила девушка.

- Я хорошо ориентируюсь на местности, - усмехнулся сержант довольно горделиво, когда Аня подняла на него взгляд теплых зеленых глаз. Она улыбалась, и от улыбки этой в душе восходило яркое теплое солнце, а все невзгоды отходили в тень. И, казалось, не было никакой войны, и мира остального, словно не существовало. Были только эти большие глаза, затягивающие его в омут, подавляющие волю и желание устоять о соблазна.

Джон замолчал. В горле стало в момент суше, чем в пустыне. Пальцы одеревенели и перестали слушаться своего хозяина.

- Идем.

Она потянула его за руку, и мужчина обмяк, расслабился и послушно прошел через маленькую скрипучую калитку. В домике зажегся свет. На секунду в окне спаленки возник силуэт девушки, поправляющей волосы, а дальше плотная штора опустилась, закрывая происходящее в комнате от посторонних глаз.

Ни Анна, ни Джон не заметили пытливого, полного злости и отчаяния взгляда из темноты. Не видели они и темной фигуры у дерева. Когда свет в окнах вновь погас, от дома на противоположной стороне улицы отделилась тень и стремглав бросилась бежать. Тень следовала бесшумно, казалось, армейские берцы вовсе не соприкасаются, с начавшим крошиться асфальтом. Тень можно было бы и вовсе принять за бесплотную сущность, если бы через сотню метров она, не споткнувшись о выбоину, не полетела на дорогу.

- Сука! – злобно выругалась тень голосом Виталия. Парень стесал ладони при падении, но, не обращая внимания на щиплющую боль, поднялся на ноги и широко зашагал в часть.

========== - 5 - ==========

Прав был тот мудрец, кто сказал, что время - вещь весьма странная. Оно в действительности тянется бесконечно долго, когда ты чего-то ждешь. Оно и в самом деле сжимается до толщины человеческого волоса, когда его не хватает.

Сегодня он снова проснулся в холодном поту. Проснулся резко, словно нырнул в ледяную воду, и от того не сразу понял, где закончился очередной кошмар и началась реальность, куда более приятная.

- Тише, тише. Всё хорошо, - тихо говорила Аня, мягко приглаживая мокрые от пота волосы. Мягкая интонация её голоса успокаивала, а прикосновение маленьких рук словно разгоняло призраков, что так бесцеремонно влезали в его сны. Хрупкие, на первый взгляд, объятия этой маленькой девушки приносили спокойствие. Они окутывали его теплым одеялом умиротворения и чувства защищенности. – Это только сон.

- Я опять орал, да? – хрипло проговорил мужчина, поднимая на неё виноватый взгляд. Наверное, ему было неловко, это он должен успокаивать её и оберегать, а не наоборот. – Прости, что разбудил тебя.

- Ничего, всё нормально, - улыбнулась девушка. Даже улыбка у неё была успокаивающей и понимающей. Ещё ни разу она не испугалась его криков и отборной брани во сне, ни разу не ушла спать в другую комнату или не попросила его об этом. Анна только сильнее обнимала и ненавязчиво будила, вырывая из личного ада.

- Иди сюда, - в тон девушке прошептал он. Мужчина уже отошел от сна, только сердце ещё не восстановило спокойный ритм и билось о грудину, словно испуганное.

Джон обнял девушку и только теперь до него дошло, что она полностью обнажена, впрочем, как и он сам. Не то чтобы это было в новинку, но, тем не менее, волновало, как в первый раз. На что организм моментально отреагировал, моментально переключая мысли.

- Я ведь могу и привыкнуть, - игриво, даже как-то по-кошачьи, промурчал сержант. Уже не одну ночь они проводили вот так.

- Мне кажется, я уже привыкла, - девушка кокетливо дернула плечом и мило сморщила носик, уткнувшись в грудь мужчины.

Не одно утро они уже встретили именно так. Просто лежали на узкой однушке, тесно прижавшись друг у другу, и наблюдали, как первые солнечные лучи проникают сквозь занавески и заливают комнату бледным светом. Потом неотвратимо наступал день, но только потом. Потом Аня уходила на работу, а Джон, оставленный наедине со своими мыслями, бродил по городку.

Вот и это, совсем не по-осеннему теплое, солнечное утро начиналось именно так, но некое напряжение начало накалять воздух ещё с вечера. Сегодня, ближе к обеду, была намечена отправка британцев к границе. Оба об этом знали, но оба, словно сговорившись, темы этой не касались. Оба понимали, что так надо.

- Уже половина десятого, - тихо выговорила Анна, поднявшись с постели. Девушка уже и забыла, когда в последний раз позволяла себе столь затяжное утро, но сегодня ей был дан полноценный выходной. Выходной, чтобы помочь подготовить к отправке полностью выздоровевших солдат и проводить сержанта МакТавиша. Они свои отношения не афишировали, но и скрывать особо не старались. Эти две недели после выписки Анна и Джон практически не расставались. Сначала мужчина только ночевал, а вскоре практически переехал к девушке. Это вызвало волну подколов со стороны Гаса, а когда пара начала появляться вместе на улицах города – волну злости со стороны Виталия и пересудов со стороны некоторых жителей. Виталий психовал, бил кулаками в стену, скрипел зубами и молча сносил все подколы сослуживцев. Большинство знало о его неразделенных чувствах и подначивали, лезли под шкуру, подстрекали на пакости. А парень оказался мудрее что ли. Он только огрызался, но предпринимать что-то не спешил. Почему? Просто впервые за все время, он видел девушку такой счастливой, такой ожившей. И рука не поднималась. Хотя, что могло быть легче? Темных переулков была масса, так же, как и способов и возможностей подкараулить иностранца и поминай, как звали.

А большинство… Большинство обсуждало и осуждало, мол, спуталась с иноземцем, недолюбливало большинство иностранцев, что поделать. Но девушка внимания на это обращала мало. Она и в самом деле ожила, словно вышла из спячки, а за спиной, казалось, выросли крылья.

- Время, - растерянно протянул мужчина, присаживаясь на кровати, пружины которой обиженно скрипнули. Его глаза поймали взгляд Ани через зеркало. Он хотел улыбнуться, но от чего-то не вышло. Он хотел что-то сказать, но не мог найти подходящих слов. Все они казались неуместными и несвоевременными. Молчание нарушила девушка.

- Я видела рисунок, - она смотрела куда-то сквозь него, а потом и вовсе опустила голову. – Очень красиво и похоже.

Джон хотел что-то сказать в свое оправдание, сержант искренне засмущался. Он понял, о чем речь: он нарисовал её ещё в госпитале, ещё до того самого первого их поцелуя.

- Только халат у меня не такой короткий, - продолжила она, запнувшись, словно хотела сказать нечто более значимое. – Знаешь, я хотела сначала выпросить его у тебя. Ну, на память. А потом подумала, что не буду.

- Я… - последние слова дошли до него с опозданием. – На память? Аня, я хотел…

Джон уже давно хотел завести этот разговор, но постоянно откладывал.

- Вот и я подумала. Должно же тебе остаться от меня что-то на память.

Они молча дошли до военной части и так же молча остановились у вертолетной площадки. Вокруг суетились люди. Комаров бодро отдавал последние распоряжения. Гас стоял в стороне и курил. На пару никто не обращал внимания.

- Я хотел тебе кое-что сказать, - начал мужчина. Девушка собиралась его перебить, но от жестом остановил её. – Подожди. Я должен сказать. Спросить… Знаешь, я на самом деле не оратор, но… Я впервые в жизни чувствую себя на своем месте. Нет, я не хочу сказать, что моё место в России, как у вас: «Где родился…”

- «Там и пригодился», - договорила за него Анна. – К чему ты ведешь?

- Я… Мне хорошо, когда ты рядом. Да, как бы банально это не звучало, - он растерянно взъерошил и тут же пригладил волосы. – Никогда не думал, что буду говорить подобные вещи. Ты мне нужна, понимаешь?

- Джон, - протянула девушка несколько шокировано и растерянно.

- Я думал… Ты… Ты… Полетели со мной, - выпалил он, как на духу. Столько собирался с духом и едва не дал петуха в последний момент.

- Я, - Аня застыла, и взгляд её застыл от растерянности. Она не надеялась, что он позовет её с собой, но все же в тайне ждала и хотела. А теперь, когда это случилось, пришло четкое осознание – она нужна здесь. Она отчаянно замотала головой. Госпиталь, а самое главное – её родители были где-то в России. – Джон, мои мама и папа. Я не могу всё бросить. Они возможно ещё живы и… Я… Пока я не найду их или что-либо не узнаю.

Дальше говорить ничего не требовалось. Он понимал. Он всё прекрасно понимал. Человек может бросить всё, только если его ничего не держит.

- Я вернусь, - это не звучало как торжественная или пафосная клятва. Он говорил твердо и ему хотелось поверить. – Слышишь, вернусь?

МакТавиш порывисто обнял девушку. Он тесно прижал её к себе, вдыхая её запах. Он пристально, внимательно всматривался в её лицо, словно бы старался запомнить, впитать в себя каждую черточку, каждую родинку.

- Как только закончиться эта война, как только в мире станет спокойно, я вернусь за тобой, - выговорил он, всматриваясь в её глаза.

- Сержант! – окликнули его, когда лопасти вертолета пришли в движение.

- Тогда я говорю тебе до свидания. С Богом, - улыбнулась девушка. Она ещё раз крепко прижалась к мужчине и отпустила его. Когда он уже сел в вертолет, она тихо добавила. - Главное, останься в живых.

Вертолет улетал. Совсем скоро город скрылся за горами, только река бежала тонкой лентой, словно хотела догнать и сказать недосказанное, открыть умолченное.

Вертолет улетал. Он уносил сержанта с дурацким позывным «Соуп» к прежней жизни, к прежней войне. Сейчас Джон не знал, что его ждет завтра. Не мог предположить и предугадать, что вернуться у него не получится. Не знал и подозревал. Не было ещё легендарного ОТГ-141, не было вывернутого наизнанку мира и погибших от рук предателя боевых товарищей, фактически братьев. Сейчас он знал одно, несмотря ни на что, как бы не сложилась жизнь, эта девушка останется в сердце до последнего вздоха. А когда этот ад закончится, он обязательно вернется. Обязательно.

========== Эпилог ==========

2035 год.

В Херифорде есть монумент, на котором высекаются имена павших. Именно сюда приходят люди, чтобы почтить память солдат, погибших в той, теперь уже бесконечно далекой, войне.

Одинокий старик брел по мощеной дорожке, опираясь на трость. Он приходил сюда каждый год в этот день, на протяжении вот уже девятнадцати лет. Та война отняла у него слишком много: солдат, за жизни которых он отвечал, боевых товарищией, плечом к плечу с которыми воевал. Но самой тяжелой утратой, которая больно ударила в самое сердце, стала потеря названного сына. Она выбила тогда ещё капитана из колеи, оставив после себя только желание мстить. И даже после свершившегося акта мести, когда тело виновного в гибели родного человека болталось под самым потолком, он так и не смог примириться с потерей.

«Что у тебя за имя дурацкое – Соуп?» - старик хмуро улыбнулся, припоминая, как подтрунивал над парнем, когда тот только пришел в SAS, как гордился, видя его успехи. Семьей Джон Прайс обзавестись так и не успел и к сержанту прикипел, прирос сердцем, как к родному сыну. Годы брали свое, стирая из памяти лица. Только и осталось: старое потрепанное фото, сделанное Гасом давным-давно, в прошлой жизни, да армейский жетон.

Сегодня не было глобальной памятной даты и поэтому людей практически не было. Джон Прайс намеревался, как обычно посидеть у монумента, покурить сигару и помолчать, мысленно обращаясь к капитану МакТавишу, который для него так и остался просто Соупом.

- А я тебе говорю, надо достать адрес этого Огастуса Хейли! – долетел до Прайса обрывок торопливой русской речи. Он, может, и не обратил бы на это внимание, если бы в разговоре не упоминалось полное имя его правой руки времен SAS. Старик навострил уши и прибавил шаг.

Парень и девушка оба в военной форме. Прайс улыбнулся: даже, когда на планете царит мир, люди учатся воевать. Оба примерно одного возраста, на плечах лейтенантские погоны. Парень в форме ВДВ, старик про себя довольно крякнул – «коллега», а девушка, судя по нашивкам, была из военно-воздушных сил.

- Ну, найдем мы его, а дальше что? А вдруг он тоже того уже? Ему лет-то уже, - проворчал парень, хмуря русые брови.

Прайса как-то странно передернуло. Старик уже было подумал, что тронулся умом, и годы играют с его зрением и слухом злую шутку. Голос и черты лица молодого лейтенанта казались знакомыми, они и были ему знакомыми, но только вот принадлежали другому человеку.

- Знаешь, мы хотя бы попробуем, - фыркнула девушка и добавила тоном более грустным. - Просто очень охота узнать о нем побольше.

При этом она аккуратно, даже бережно гладила пальцами по табличке, по чьему имени старик разглядеть уже не смог. Сейчас он рассмотрел обоих более внимательно. Возраста точного он дать не смог – форма заметно старила их. Девушка отстала от парня на пол головы, а то и меньше. Под фуражкой молодого бойца скрывались коротко остриженные русые волосы, а волосы его спутницы были черными и, судя по объемному пучку, очень густыми. Парень был крупным, плечистым. Девушку нельзя было назвать худой, она была именно подтянутой. Они казались совершенно разными, но в тоже время общие черты лица просматривались явно, разве что у парня они были грубее что ли. И глаза, сам взгляд…. Сердце странно кольнуло. Её взгляд был более открытым, глаза более голубыми, а парень выглядел хмурым, цвет глаз уходил больше в зелень.

- Извините, мы вам наверное мешаем, - на безупречном английском девушка обратилась к старику, словно спохватившись. Она пихнула парня в бок, отходя в сторону.

- Извините мне мое любопытство, - обратился Джон к молодым людям. – У вас здесь кто-то есть?

Конечно, в старом вояке говорило не любопытство. Интуиция подсказывала, что они могут сообщить нечто-то значимое.

- Отец, - коротко буркнул парень.

- Отец? – а Прайс был удивлен по-настоящему, ведь ни одного русского имени на монументе не значилось. Он медленно добавил: - Выходит ваш отец – мой сослуживец, все эти имена знакомы мне не понаслышке.

Парень нахмурился ещё больше, девушка, как-то странно повела бровью, внимательно рассматривая старика. Взгляд голубых глаз был дотошным и внимательным, Прайс почувствовал себя несколько неуютно.

- Вы служили в SAS? – у парня акцент был более заметен.

- Да, молодой человек, - утвердительно кивнул майор, парень и девушка растерянно переглянулись. – Двадцать второй полк.

Шестью годами ранее.

Россия, город Краснодар.

Нововведения в образовательной программе значительно облегчили жизнь абитуриентов. Будущие студенты уже в течение последнего школьного года могли подать запрос в любое учебное заведение и получить ответ о зачислении. Такие письма приходили в середине апреля, дабы сегодняшние школьники могли ещё раз переосмыслить принятое решение или же подыскать другой ВУЗ или колледж. Тоже самое касалось и курсантов военных училищ. Им, в какой-то степени, было проще, сказывалась подготовка более высокого уровня. Но всё же юноши и девушки, окончившие школу, имели все шансы поступить в учебные заведения военной направленности.

Девушка, на вид лет семнадцати, резво вбежала на высокое крыльцо. Черные волосы её растрепались и обрамляли смуглое лицо, а голубые, с легкой дымкой, глаза светились радостью. Она уже доставала ключи, когда дверь сама открылась.

- Тетя Оля, привет, - улыбнулась девушка, но хмурый взгляд тети не предвещал ничего радужного. В рыжих волосах Ольги уже виднелись серебренные нити, а вокруг глаз обозначились морщинки, но для своих тридцати восьми она выглядела очень даже хорошо, чем очень гордилась.

- Ну привет, Алёна, - между бровей пролегла хмурая складка, а девушка поняла причину такого настроения. В руках женщина держала большой конверт с печатями и эмблемой КВВАУЛ. – Ничего мне сказать не хочешь?

- Это, я собиралась, - замялась Алёна, опустив голову. Её как-то с детства готовили: «Вот вырастешь, закончишь мед, будешь, как мама людей лечить». И она, собственно, была не против. Эта мысль так захватила, что вытеснила всё остальное. Но со временем как-то энтузиазм поутих. Сначала брат-близнец поступил в Суворовское училище, потом в военные ВУЗы начали принимать девушек. Алёнку тянуло к военному делу, каким-то странным внутренним чувством. Было ощущение, что это её. Вот и решилась, и вместо медицинской академии подала документы в Высшее Военное Авиационное Училище Летчиков. – Теть Оль, ну ты же знаешь. Я ведь всегда хотела, а тут подумала, не попробую, всю жизнь жалеть буду. Ну, дай хоть посмотреть, что там.

Алёна подняла на женщину жалобный взгляд. В качестве опекуна двоих детей Ольга оказалась весьма строгой, но все же справедливой женщиной. Своей семьи не получилось, а этих сорванцов, детей лучшей подруги – почти сестры, она любила, как своих, и, как своих, вырастила и, как за своих, переживала.

- Хорошо там всё, - сквозь хмурость медленно проступила добрая мягкая улыбка. – Ну, что смотришь, дочь полка? Приняли тебя.

В ответ девушка пронзительно взвизгнула от радости, сгребая тетю в объятия.

- А Лешка? Звонил? – спохватилась девушка.

- Звонил, в рязанское приняли его, - вручая конверт, Оля добавила. - Может, оно и взаправду ваше. Видать, отцовские гены сильнее оказались.

2035. Пригород Херифорда.

Войдя в бар, Прайс начал искать глазами своего сослуживца и друга, того самого Огастуса Хейли или, как его звали все друзья, просто Гаса. Тот помахал ему из-за столика. Под бейсболкой скрывались уже совсем седые волосы, но взгляд оставался, как и раньше, энергичным.

- Выбирай, - Гас пододвинул к нему планшет: на экране отображались фотографии молодых людей в лейтенантской форме. – Это сводная картотека выпускников военных училищ. Здесь все, кто хоть как-то подходил под твое описание.

- Техника, - буркнул старик, прикуривая сигару. - Толи дело бумага, всё переживет.

- Прекращай ворчать, как старик, - засмеялся Гас, жестом подзывая официанта. - Скажи лучше, зачем тебе русские лейтенанты понадобились?

- Я и так старик, - выпуская дым, отозвался Джон, пролистывая изображения. - Тут дело такое. Вот этот и через три ещё девушка.

Он вернул планшет товарищу, стряхнул пепел и продолжил:

- Тут дело такое, был я сегодня у Соупа, - старик на секунду задумался, потирая седые усы, – и случайно подслушал разговор этих двоих.

- И о чем же они говорили, что ты так заинтересовался?

- Тебя они искать собирались.

- Меня? Два русских лейтенанта, и на кой ляд я им? – ухмыльнулся Гас. – Может, тебе послышалось?

- Ага, может, и послышалось. Они поведали мне краткую историю, в которой ты косвенно участвовал.

- А ты можешь говорить менее витиевато? Что за история, и каким боком я тут?

- Позже, ты читай. А то у меня зрение совсем ни к черту стало.

- Так, - стиснув зубы от нетерпения, Гас открыл первое досье. - Алексей Владимирович Богданов. Богданов.

- Чего? – оживился Прайс.

- Знакомое что-то, - буркнул отставной лейтенант. И в самом деле, труднопроизносимая фамилия казалось странно знакомой. – Богданов. Так июнь двенадцатого, так. Джон, что именно ты хочешь узнать?

- Ты дальше читай, я и сам не знаю пока.

- Алёна Владимировна Богданова, июнь двенадцатого. Погоди, они родственники что ли?

- Ну, если верить их словам, близнецы.

- Вон оно что. Алексей закончил РВВДКУ, год назад выпустился, проходит службу по контракту. Алёна, вот те на, также год назад выпустилась из КВВАУЛ, - Гас многозначительно выпятил нижнюю губу, и добавил на ломаном русском: - Есть женщины в русских селениях. Оба двадцати трех лет отроду. Действительно, брат и сестра, воспитывались с опекуном Рысевой Ольгой Дмитриевной. Оба сейчас находятся на международных учениях в… У нас, короче.

- Значит, не наврали, - задумчиво протянул Прайс, туша сигарету. – А о родителях есть что-нибудь?

- Родители, - Гас пролистал ниже. – Отец неизвестен. Мать – Богданова Анна Владимировна, так, год рождения. Не интересно. Не интересно. Имела двойное гражданство: России и Великобритании. Погибла, - мужчина задумчиво поскреб затылок и поднял глаза на Прайса. - Прага, шестнадцатое октября дветысячи шестнадцатый год, Джон?

- А? – Джон находился в собственных раздумьях.

- Есть подвох? - не дождавшись ответа, он перешел к личному делу и нахмурился ещё больше. – Смотри.

Он развернул планшет дисплеем к Прайсу.

- Ну, вполне милая девушка. А причем тут дата смерти Джона?

- Ага, милая девушка. А тут не его дата смерти, а её. Погибла при крушении транспортного вертолета. Погоди, июнь двенадцатого, - Гас что-то прикинул в уме, что-то посчитал по пальцам, снова поскреб затылок. – Я тебе одно скажу, совпадений не бывает.

- Вот и я так думаю, - Прайс встал из-за стола и махнул только что вошедшим.

Пятью годами ранее.

Россия, город Краснодар.

- Лёша, ну, что ты в самом деле, а? – насупилась Алёна, теребя близнеца за плечо.

- Не знаю, как-то не по себе, - ответил он, потирая переносицу.

Они сидели на полу пыльного чердака, перед ними лежала объемная картонная коробка, перевязанная шпагатом и щедро присыпанная пылью.

- Мне тоже, но ведь это мамины вещи. Тут ведь, наверняка, есть что-то и о нем, как думаешь? – уточнять необходимости не было. Алексей и сам надеялся, что в личных вещах матери будет хоть какой-то ответ. Тетя развела руками, она знала только имя и фамилию, и примерный возраст. А мама ничего рассказать об отце не успела, слишком рано она ушла от них. Сергей Викторович вызвал её в тот день в Прагу. Она должна была оказывать помощь раненым и сопровождать их во время эвакуации. Отряд практически беспрепятственно добрался до места, где укрывались повстанцы. Но транспортник, на борту которого была их мать и полсотни солдат, был сбит и потерпел крушение. В живых не осталось никого.

- Не знаю, - парень пожал плечами.

- Блин, нам уже восемнадцать, а мы боимся коробку открыть, - Алёнка всегда была более решительной. Она подтянула коробку к себе и начала развязывать веревку. Секунду спустя к ней присоединился и брат.

Кроме личных вещей и устаревшего телефона, ребята нашли бумажный пакет, в таких когда-то выдавали распечатанные фотографии. Затаив дыхание, они открыли его и вытянули небольшую стопку фотографий, чуть тронутых желтизной от времени.

- Алёнка, - выдавил Алексей.

- Мама, - отозвалась девушка. С фотографии на них смотрела мама, какой они её помнили: улыбчивая и живая. Он обнимал её, прижавшись щекой к щеке и тоже улыбался, но как-то хмуро. Смуглый, щеки покрытые щетиной, черные волосы, странно остриженные и блестящие голубые с серым глаза. Не моложе двадцати семи, но едва ли старше тридцати.

И подобных фотографий было довольно много, где-то мужчина один, где-то мама, но чаще вместе. И даты: август-сентябрь две тысячи одиннадцатого.

- С ума сойти, Лешка! – Алёна завороженно смотрела на брата, держа фото на уровне его лица. - Ты так похож на него.

Явного сходства не было, Алексей цветом глаз и волос пошел в мать, а вот черты лица, брови вразлет, привычка морщить лоб и сутулиться…

- Ты больше, - улыбнулся парень, разглядывая сестру, словно бы увидев впервые. Черные волосы, из-за которых шутили, мол, цыгане потеряли, голубые глаза, полные губы, это, как и смуглая кожа, досталось от отца.

Час спустя они пристали с расспросами к Ольге и та, не сумев отмахнуться, поведала ребятам историю матери и отца.

2035 год. Пригород Херифорда.

Гас и Джон внимательно рассматривали молодых людей. Говорила в основном Алёна, парень оказался совершенно немногословным и только и делал, что настороженно смотрел на мужчин из-под хмурых бровей. Они были в штатском, но военная выправка угадывалась в каждом жесте.

- Вот так мы и узнали об отце. Мы тогда ещё не знали, что он умер, - выдохнула она, бережно поглаживая изображение мужчины на фото. - Мы так поняли, что он о нас и не знал. Может, мама не сказала, чтоб не привязывать его. А может, и сама не знала, ну, на тот момент, когда он уехал.

- Мы просто хотели найти его и увидеть, - добавил парень, потирая хмурый лоб.

- А меня зачем искать собирались? – прикурив сигарету, спросил Гас. Он не верил в совпадения или судьбу и то, что перед ним сейчас сидели дети его друга, было чем-то невероятным.

- Я нашел в архивах записи за тот год, еще фото. Вас там, правда, плохо видно, но мы искали, - пожал плечами Алексей, - очень искали, а тетя сказала, что вы вроде как были друзьями.

- Вот и подумали, что вы сможете нам что-то рассказать, - договорила за брата девушка.

Джон и Гас синхронно переглянулись. На столе перед ними лежали фотографии, а услышанный рассказ выглядел весьма правдоподобно. Гас волей-неволей вернулся на двадцать с лишнем лет назад в тот маленький городок в самом сердце России. Волей-неволей вспомнился, тогда ещё, сержант МакТавиш и то, каким он тогда был. Не хмурый солдат, не серьезный и бескомпромиссный вояка и командир, а простой парень. Живой, счастливый и влюбленный. Анну на фото он тоже узнал.

- Он обещал вашей матери, что вернется, - наконец, проговорил Гас. – Он и правда хотел, собирался. Но…

- Война перечеркнула всё, - тихо проговорил Прайс.

- За отца, - выдавил Алексей после затянувшейся тишины.

Не чекаясь, они молча выпили.

На душе оставались шрамы. Глубокие, едва затянувшиеся, неизлечимые. Война перевернула, перепахала жизни не только солдат в ней сражавшихся. Её отголоски звучали в этих детях. Она забрала их мать. Она забрала их отца, которого они потеряли, едва найдя.

- Что вы хотели узнать об отце? – отходя от услышанного рассказа, заговорил Прайс, улыбаясь крайне добродушно, как и положено улыбаться дедушке, а не старому одинокому солдату. – Спрашивайте, внучата.

А рассказать было что.

Комментарий к Эпилог

КВВАУЛ - Краснодарское Вывшее Военное Авиационное Училище Летчиков

РВВДКУ - Рязанское Высшее Воздушно-Десантное Командное Училище имени генерала армии Маргелова В.Ф.