Укушенная королём (ЛП) [Алекса Райли] (fb2) читать онлайн

Глава первая.

Лорен

Я стою посреди кабинета моего отца, и везде хаос. Я знаю, что бардак, устроенный здесь, разозлит моего отца, но мне все равно.

Он немедленно приведёт всё в порядок, когда увидит, что сделала девушка, которую он здесь запер. Она выглядела как моя ровесница, но я все время окружена вампирами, так что я никогда не знаю, сколько некоторым людям лет. Мне пришлось долго смотреть на неё, чтобы убедиться, что она человек. Мой отец вампир, и он может отличить человека по его запаху. Это заставило его недооценивать девушку в его кабинете.

Я вроде как горжусь тем, что она вызвала этот бардак либо своим гневом, либо необходимостью что-то найти. Я нахожу всю ситуацию увлекательной и хотела бы поговорить с ней снова. Я хочу спросить её, что происходит и почему мой отец держит её против воли. Я просто хочу поговорить с кем-нибудь. Кажется жалким, когда я думаю об этом, но я не могу вспомнить, когда в последний раз тусовалась с девушкой моего возраста. Я даже не знаю, о чём говорить.

Я смотрю вниз на одну из открытых папок у моих ног и протягиваю руку, чтобы поднять её. Это чёрно-белое изображение человека, которого я знаю слишком хорошо. Раньше я видела его фотографию всего один раз, но я помню каждую деталь. Эта отличается, но ощущения прежние. Она разжигает что-то внутри меня, и это то, что мой отец не может отнять. Я держу это крепко спрятанным в голове и не выпускаю, пока не смогу с ним справиться. В последнее время это все сильнее, и кажется, что он приближается. Может быть, это мои сны, но я чувствую, что грядут перемены. Может, это звучит безумно, но я чувствую это в своей крови. Хотя разве это безумнее вампиров?

Фотография, которую я держу в руках, выглядит старше ста лет. Другую я видела всего секунду, но мужчина на фото запечатался в моей голове. Может быть, его глаза звали меня, или дело было в том, что отец сказал мне, что он убил мою мать? Многое в моем детстве неясно, и я её даже не помню, но эта картинка никогда не покидает моего разума.

В тот день отец сказал мне, что я достаточно взрослая, чтобы знать правду. Он рассказал мне, о случившемся и что мне нужно знать, чтобы я могла понять наш образ жизни. После этого я перестала просить о свободе, потому что поняла, что он просто пытается защитить меня.

Я поверила каждому его слову, но эта новая фотография означала, что он солгал мне. Я сложила её пополам и спрятала в карман своего платья. Я не хочу, чтобы её у меня забрали прежде, чем я смогу получше рассмотреть её.

Дверь кабинета распахнулась, и я обернулась, чтобы увидеть, как там стоит мой отец. Я знаю, что он только что проснулся, потому что его волосы в беспорядке, и он все ещё застегивает свой костюм. Когда он лёг спать на несколько часов, я знала, что это мой единственный шанс спасти девушку. Ту, чьи слова не оставляют меня. Угроза, которую я хочу игнорировать, но знаю, что больше не смогу.

"Всё это время ты стояла рядом со злом и думала, что ты стоишь на свету. Это неправильная сторона."

— Ты отпустила её. — Я не отвечаю ему, потому что он узнает, если я солгу.

Мой отец дает мне информацию, чтобы защитить меня от внешнего мира. Он говорит, что не может потерять меня так, как потерял маму, и это всегда заставляет меня перестать стремиться в мир за этими стенами. Но в последнее время я думаю, что он говорит такие вещи, чтобы напугать меня и заставить бояться уходить из дома. Я думала, что до того, как мы переехали сюда, мы жили довольно изолированной жизнью, но я поняла, почему. Ему приходилось защищать то, кем он был, но теперь это выходит за рамки привычного, потому что мы окружены городом.

Он всегда хорош в том, чтобы видеть правду, и если бы я могла выбрать одну вампирскую черту, то это была бы она, даже более чем бессмертие. Я смотрю вниз и знаю, что поступила правильно, но чувство вины остается, потому что я пошла против единственной семьи, которая у меня есть. Он — всё, что я знаю, и это идет ещё дальше, теперь, когда мы отошли от моей прежней жизни. Я едва знаю город, в котором мы находимся, и я бы потерялась без него.

Я слышу, как он делает глубокий вдох, и его разочарование во мне оевидно. Я начинаю привыкать. Может быть, я сталкиваюсь с теми бунтарскими подростковыми годами, которые должны были бы у меня уже быть, но домашнее обучение не давало им выйти на поверхность, и теперь они заявляют о себе.

— Иди в свою комнату! — лает он на меня, громче, чем когда-либо, а потом бросается из своего кабинета.

Он собирается пойти за девушкой, но я надеюсь, что она выбралась. Я понятия не имею, какие у него были планы на неё, но с каждым днём он мрачнеет, и я не хотела видеть, как далеко он может зайти. Я уже видела такое, о чём сожалею, что у меня не было того, что он считает правильным выбором.

Я делаю то, что мне говорят, не желая злить его ещё больше, но беру ещё несколько вещей с пола, прежде чем пойти в свою комнату. Я не хочу наткнуться на кого-то, кто мог бы забрать у меня папки, поэтому спешу вниз по коридору только для того, чтобы остановиться, когда вижу Грега, стоящего перед моей дверью.

Я заставляю себя улыбнуться новому охраннику, который заступил, когда мы переехали в этот дом. У меня от него нехорошее предчувствие, но я всегда вежлива. Мне трудно быть грубой, даже когда я стараюсь. Что-то в нем не так, и он как будто прячется у всех на виду. Он слишком хочет помочь моему отцу, когда дело доходит до темной стороны вещей. Мой отец может подумать, что я мало знаю о том, что происходило в последнее время, но когда ты взаперти даже в красивом особняке, не остается ничего, кроме как быть внимательной.

Грег достаточно умен, чтобы не смотреть на меня и не пытаться дотронуться до меня перед отцом, а я достаточно умна, чтобы не сказать об этом отцу. Я как бы придерживаю это, чтобы однажды я могла использовать его влечение в свою пользу. Люди говорят, что всегда есть признаки того, что кто-то заинтересован, и если вы близки к ним, то решаете игнорировать их и не видеть того, что прямо перед вами. Я начинаю в это верить. Становится все труднее игнорировать действия моего отца и оправдываться за него.

— Ты втянула меня в неприятности, не так ли, девочка?

Грег складывает руки на груди, и я не знаю, это для того чтобы выглядеть больше, или чтобы напомнить мне, что он главный. Он мог бы легко справиться со мной, если бы ему пришлось. Он большой мужчина, и я уверена, что он мог бы создать проблемы молодым вампирам, если бы они начали драться. Если мне нужен был человек-охранник на день, мой отец позаботился бы о том, чтобы у меня было всё самое лучшее. Я не сомневаюсь, что Грег сильный, но он не самый острый нож в ящике. Иначе его глаза бы не задержались на мне так же сильно, как сейчас. Все знают, что я вне игры, и большую часть времени охранники ведут себя так, как будто я невидимка. Я видела, как мой отец сломал мужчине запястье после того, как тот схватил меня за руку.

— Мне жаль, — говорю я, и это так.

Я не хочу, чтобы из-за меня у кого-то были неприятности, но, возможно, я учусь у отца. Иногда кто-то должен быть принесён в жертву ради всеобщего блага. Я всегда ненавидела эту поговорку, но я только что смирилась с этим. Я солгала, чтобы Грег ушел и сказал моему отцу, что я осталась на ночь. Я знала, что если он уйдет, я смогу спасти девушку. Всё это время, зная, что Грег примет наказание за мои действия. Я не хотела, чтобы девушку принесли в жертву во имя великого блага или по любой другой причине.

— Может быть, ты покажешь мне, насколько действительно жаль. — Он идет навстречу мне, и я чувствую, как его ладонь спускается по моей голой руке.

Я смотрю на него и вижу в его глазах похоть, которую он испытывает ко мне. Мой желудок сжимается от его прикосновения. Я не привыкла, чтобы ко мне прикасались. Мой отец обнимает меня только короткими объятиями, и это редкость. Может быть, это что-то, что приходит с возрастом. Сложно видеть, как ведет себя остальной мир, когда большую часть жизни я провожу взаперти. Хотя я уверена, что есть места и похуже.

— Зайди пока в свою комнату. Но я найду тебя позже. — Он отпускает мою руку, и я не могу двигаться достаточно быстро, чтобы уйти от него.

Когда я вхожу в свою комнату, я закрываю дверь и щелкаю замком позади себя. Не то, чтобы это могло помешать ему войти, потому что даже я могу взломать замок. Я улыбаюсь, думая о Сэме, человеке, который был моим дневным охранником перед тем, как мы переехали. Он научил меня многим маленьким трюкам, которые я когда-то думала, что никогда не использую. У нас с ним всегда было много времени, когда солнце было высоко и в доме было тихо. Мы переехали так внезапно, а потом Сэм исчез из моей жизни. Он не был похож ни на кого из тех, кого нанял мой отец, и я скучаю по нему. Он был добр ко мне и сделал дни не такими долгими и одинокими. Он был моим другом, или самым близким мне человеком.

Я подхожу к своей кровати и сажусь, вынимая фотографию из кармана. Хотелось бы, чтобы в этот раз все было по-другому, когда я смотрю на него, но это не так. Она в моих руках в чёрно-белом цвете.

Бишоп и мой отец стоят рядом друг с другом на фотографии. Если бы это было снято сто лет назад, то тогда мой отец должен был бы быть вампиром. Или, по крайней мере, был бы человеком, но вскоре после этого обратился в вампира. Это не та история, которую он мне рассказывал.

Мой отец сказал, что Бишоп напал на него и мою маму, когда я была совсем маленькой. Он сказал мне, что его оставили умирать, но его спас другой вампир. Он сказал, что его обратили и он поклялся добиться справедливости для моей матери. Это не совпадает с временными рамками на этой фотографии. Мне всего двадцать лет, значит, его бы обратили только двадцать лет назад. Но эта фотография — доказательство его лжи.

Я никогда не видела, чтобы отец оплакивал мою мать, но я была такой маленькой. Когда он говорит о ней сейчас, он только злится на Бишопа. Все по-разному относятся к горю и, может быть, вампиры тоже. Его толкнули в совершенно новый мир, и у него все ещё был маленький ребенок, о котором нужно было заботиться. Он должен скучать по моей маме, потому что иначе почему его месть Бишопу так сильна?

Интересно, неправильно ли я это помню, и вдруг я не уверена в себе. Могу ли я допустить, чтобы эта история запуталась, или он действительно лжёт мне? Единственное, что меня беспокоит, это то, что Бишоп убил мою мать, и он должен заплатить за это. Конечно, я хочу, чтобы Бишоп заплатил, но чего это будет стоить? Я никогда не видела отца с другой женщиной, и это заставляет меня думать, что он не может двигаться дальше. Это милая и грустная мысль, и, может быть, поэтому он так сильно на неё давит. Если он сможет отомстить, он сможет наконец-то жить дальше.

Но те элементы истории, которые он мне рассказал, не соотносятся с фотографией, которую я держу в руке. Мои глаза возвращаются к Бишопу и я чувствую странное покалывание повсюду. В последнее время оно растет, а теперь я чувствую притяжение к нему. Интересно, возможно, я хочу отомстить сама, почему же ещё я должна чувствовать себя так по отношению к человеку, который разорвал мою семью на части?

Он не только забрал у меня маму, но теперь забрал и моего отца. Гордон не тот отец, каким он когда-то был. С тех пор, как он рассказал мне все о том, что он вампир и как он стал им, я всё ещё вижу в нем того же человека. Мой отец. Он не был вампиром, а потом человеком, он был всё тем же человеком для меня, но нельзя больше сказать этого. Он может переходить от милого к ночному кошмару за две секунды, и я клянусь, иногда я вижу, как он держит себя в руках. Интересно, возможно, он сходит с ума. Может быть, Бишоп — причина, по которой он такой. Чем ближе мы к нему подбираемся, тем больше мой отец сходит с ума.

Мой отец всегда учил меня держать нос подальше от его дел, и я всегда так делала. Я доверяла и любила его, но обнаружила, что у него так много слоев. Он не видит ничего плохого в том, чтобы причинять боль невинным людям, если это значит взять что-то большее. Я узнала об этом полгода назад, когда зашла в наш подвал. Эта же самая сцена вспыхнула у меня в голове, когда девушка, которой я помогла сбежать, сказала мне, что я стою рядом со злом.

Мой отец сказал мне, что он делал то, что нужно было сделать в тот день. После этого, клянусь, он пытался заставить меня забыть. Раньше я видела, как он использовал этот трюк на других людях, но никогда не думала о том, что он сделает это со мной. Я кивнула и притворилась, что он меня заговорил. Я не знала, что ещё делать, потому что была шокирована больше всего на свете. Я говорила себе, что он только пытался защитить меня от того, чтобы увидеть что-то ужасное, но навязчивая мысль о том, что он сделал это до того, как наткнулся на меня. Он заставил меня задуматься, почему некоторые вещи из моего прошлого кажутся такими нечёткими.

Может ли то, что сказала та девушка, быть правдой? Что, если я на стороне монстра?

Я встаю с кровати и подхожу к окну в своей комнате. Занавески раскрыты, и я смотрю на тропинку, по которой сказала девушке идти. Я ничего не вижу, но мне всё равно слишком темно. Интересно, смогу ли я использовать этот путь, как только мой отец и его люди откроют мой маленький секрет. Я не очень им пользуюсь сейчас, просто как-то приятно знать, что он есть. Что мой отец может думать, что держит меня под замком, но я знаю, что всегда могу уйти.

Одно можно сказать точно: я хочу знать правду. В каждой истории есть две стороны, и я планирую так или иначе заполучить версию Бишопа

Глава вторая

Бишоп

— Бишоп! — кричит кто-то, но это только эхо в моих ушах.

Звук далёкий, а ноги слабые, когда я закрываю глаза. Я чувствую, как меня несут в постель, как волна истощения бьет меня. Где-то в глубине души я вспоминаю, как Дав сказала, кто эта девушка на картине, но я не могу сосредоточиться.

Всё становится чёрным, и мир наклоняется прямо перед тем, как я чувствую себя лежащим на своей кровати. Я чувствую запах страха и паники повсюду, а потом крики. Я протягиваю руку, но прохладные простыни — это всё, что касается моих пальцев, когда я теряю сознание.

Когда я падаю в темноту, я вижу фиолетовые глаза той, о которой я мечтал. Как будто она здесь, со мной. Но если бы она была здесь, я бы не умирал. Я чувствую, что конец моей жизни быстро приближается, и я думаю, что это то, что происходит со мной сейчас. Я всегда знал, что этот момент наступит, но я не готов. Мне ещё столько всего нужно рассказать своей семье. Мне столько всего нужно рассказать им о наших путях. Я пытался все записать и сделать всё, что мог, но этого недостаточно. Прошло двести лет, но это капля в море по сравнению с жизнью, которой они все будут жить сейчас. Они нашли свои пары, и их настоящие узы сложились. Это всё, чего я когда-либо хотел для них. Я знаю, что несмотря ни на что, они будут с теми, кого любят, и зная, что они в безопасности, их легче отпустить.

У меня только одно сожаление, и это то, что я так и не нашел её. Моя прекрасная мечта с её фиолетовыми глазами и рыжими волосами. Я знаю в душе, что она была моей парой, но ей не суждено было ею стать. Я покидаю этот мир, так и не найдя её, но я не могу не надеяться, что каким-то образом найду её в вечности.

* * *

Три дня спустя…

Во рту пересохло, а тело слабое, когда я переворачиваюсь в постели. Я чувствую, как тёплая рука держит мою ладонь и медленно открываю глаза.

— Равана? — Кричу я, и её глаза отрываются, чтобы встретиться с моими.

— Слава богу, — вздыхает она, отворачиваясь от меня. — Вален! Он жив!

Она сжимает мою руку, и я моргаю несколько раз, отталкивая сон. — Как долго я был в отключке? — Мой голос трещит и звучит так, как будто я жую мел.

— Тише, успокойся. Не разговаривай, — говорит она, склоняя голову, и я вижу облегчение. — Ты в порядке.

Я слышу, как Вален бежит в комнату и подходит к Раване. Он обнимает её и кладет руку на наши соединенные. — Ты нас до смерти напугал, старик.

Я хочу улыбнуться ему, но сейчас все болит.

— Ты был в отключке три дня. Думаю, ты был в какой-то коме. Мы понятия не имели, что делать. Кейн и Джульетта говорили о поездке в поисках вампирского доктора. — Я поднимаю руку в знак протеста. — Не волнуйся. Я только что позвонил им, — добавляет Вален. Он садится на стул рядом с Раваной, и они оба пристально смотрят на меня. — Мы думали, что ты умер.

— Уже недолго, — говорю я, когда снова прочищаю горло, и на этот раз болит чуть меньше. — Время на исходе. — Они смотрят вдвоем и чего-то не говорят мне. — Сейчас не время хранить секреты.

— Дав думает, что нашла твою подругу. Девушка на картинах, — говорит Равана, оглядываясь на них.

Воспоминания о её словах прямо перед тем, как я потерял сознание, возвращаются.

— Как она может быть дочерью Гордона? Этого не может быть, — говорю я. Как он смог найти её?

Я встретил Гордона, когда был молодым вампиром и путешествовал по миру. Его создатель только что умер и он в одночасье пришел к власти. В то время я не понимал, что значит управлять городом и быть во главе других вампиров. Или что значит хранить наши секреты в безопасности. Но Гордона воспитал кто-то, кто считал, что вампиры должны править миром беззаботно и без угрызений совести за то, кого им пришлось убить по пути. Сначала я думал, что есть вещи, которые я могу узнать от Гордона о том, как сохранить контроль над территорией и как создать богатство, выходящее за рамки моих самых смелых мечтаний. Но в конце концов, всё, что я чувствовал, это холод и пустота.

Он считал, что для того, чтобы люди следовали за тобой, они должны бояться тебя, а я не соглашался. Мы пошли разными путями, и я подумал, что он поселился на снежных холмах России. Я предполагал, что он проживет там свои годы, потому что он не верил, что найти себе пару — это секрет бессмертия вампира. Он верил, что если он попробует достаточно человеческой крови, то этого будет достаточно, чтобы сохранить ему жизнь навсегда, чему бы ни учила нас история.

Я прочитал все его древние книги и попытался впитать в себя как можно больше знаний о нашем роде, прежде чем двигаться дальше. Я не мог быть рядом с его тьмой, не чувствуя, что стану таким же чёрным и бездушным, как и он. Это было десятки лет назад и задолго до того, как я создал семью, которая у меня есть сегодня.

Теперь моя территория охватывает просторы города, и мы живем в мире. Моя семья нашла свои пары, и видя, как они счастливы, я тоже счастлив. Это заставляет меня осознать, что я принял правильное решение, приведя их в порядок и создав все, что у нас есть.

Я спрашиваю себя, лёжа здесь, чувствуя себя беспомощным и слабым, стал бы Гордон Ривер искать в мире мою единственную настоящую пару, а затем прятать её подальше от меня? Конечно, он бы так и сделал. Он самый жестокий человек, которого я когда-либо встречал, и он жаждет власти. Это опасная комбинация и причина, по которой я так долго избегал его. Но если у него есть женщина, о которой я мечтал, моя пара, тогда нет ничего, что я не сделаю, чтобы остановить его.

— Где она? — Спрашиваю я, а Равана и Вален обмениваются взглядами. — Где? — Я спрашиваю ещё раз, на этот раз мой голос сильнее.

— У близнецов есть план, чтобы попытаться забрать её, — признается Равана, и поднимает руки, когда я пытаюсь подняться с кровати. — Нет! Ты должен отдохнуть.

— Я не могу позволить им сделать это. Они не знают, что он за человек.

— Солнце встало, Бишоп. Никто из нас никуда не денется, — говорит Вален, вставая и кладя руку на спину Раване. — Тебе нужно сохранить свои силы. — Его взгляд печален, когда он качает головой. — Мы не знаем, сколько у тебя осталось времени.

Равана выпускает всхлип закрывает лицо руками. Я протягиваю руку и кладу ладонь на затылок, когда она плачет. В то время как я люблю всех в этой семье, у нас с Раваной всегда была более тесная связь. Она, в конце концов, моя кровь. Моя племянница, которую я пытался защитить издалека, но мне не удалось, и мне пришлось обратить её, чтобы спасти.

— Не делай этого, — говорю я, пытаясь придать своему голосу беззаботность. — Мы знали, что этот день настанет.

Она шмыгает, когда садится и вытирает лицо. — Пойду позвоню Джульетте и прослежу, чтобы она знала, что ты не спишь. Она сказала, что Кейн всю ночь бродит.

С этим Равана встает и практически выбегает из комнаты.

— Она все время была рядом с тобой, — говорит Вален, занимая свое пустое кресло. — Не думаю, что она поняла, как сильно потеря тебя повлияет на неё. Но я думаю, осознание, что ты последняя настоящая семья, которая у нее осталась, сильно ударило по ней.

— Она всегда была особенной для меня, и я рад, что теперь у нее есть ты.

— Она думает о тебе, как о своем отце. — Он качает головой. — Ты должен придумать, как остаться в живых. Она говорит о том, чтобы позволить тебе выпить всю их кровь, чтобы посмотреть, сработает ли что-нибудь из этого.

— И что сказали все пары? — Спрашиваю я и чувствую свою улыбку.

— Честно говоря, все прошло не очень хорошо, — говорит он, качая головой.

— Пары очень защищают, я согласен, и он улыбается. — Пить кровь другого вампира или человека — это священно. Она должна быть поделена только между парами по союзу. — Я понимаю желание Раваны сделать все, чтобы спасти меня, потому что я бы сделал то же самое для своей семьи. Но пить её кровь или твою не спасет меня. Это сделает только вкус моей истинной пары.

— И ты веришь, что она у этого Гордона? Твоя пара?

— Не знаю, — говорю я, оглядываясь на картину, которую рисовал тысячу раз.

Она приснилась мне в первый раз, когда я спал после создания. Двести лет она приходила ко мне каждую ночь, так или иначе. Некоторые ночи это просто видения её и другие сны кажутся такими же реальными, как если бы она была здесь, рядом со мной. Это пытка — знать, как она выглядит, вплоть до родимого пятна на плече, но не иметь возможности найти её.

— Я узнаю, только если подойду достаточно близко, чтобы почувствовать её запах, но я не знаю, как это возможно. — Я шевелю ногами, и они болят даже при малейшем прикосновении простыней.

— Если это зависит от семьи, мы найдем способ, — говорит Вален, наклоняется вперед и хватает меня за руку. — Ты лидер всех нас, поэтому ты должен бороться.

Я киваю, потому что он прав. Сейчас не время сдаваться и позволять смерти забрать меня. Мне нужно собрать все силы, которые у меня остались и найти способ добраться до неё. Мой фиолетовоглазый ангел, который был со мной всё это время. Если она у Гордона, это будет его последней ошибкой.

Глава третья

Лорен

Я лежу на кровати, кликая в ноутбуке. Прошло несколько дней с тех пор, как я помогла девушке сбежать, и я продолжаю проверять местные новости, чтобы узнать, не пропала ли она. Ничего нет, так что это должно быть хорошо. Если бы с ней что-то случилось, её семья заявила бы о пропаже. Облегчение наполняет меня каждый раз, когда я нажимаю на страницу новостей и не вижу её. Хотя есть другие пропавшие девушки.

Мои глаза скользят по экрану к пятерым пропавшим женщинам. У них у всех рыжие волосы, и я подсознательно протягиваю руку и трогаю свои. Я замираю, когда узнаю одну из них. Я встречалась с ней всего один раз. Она пришла доставить продукты больше месяца назад, когда обычный курьер заболел. Мы обменялись парой слов, но она была милой. Она поспешила, когда папа вошёл на кухню, но это не было чем-то необычным, потому что люди, кажется, всегда его боятся. Они покидают его пространство как можно быстрее, если только он не использует свое обаяние на них. Я думаю, ему нравится, когда люди сбегают из комнаты. Я никогда так не чувствовала, но, может быть, я привыкла к тем вибрациям, которые он испускает, потому что я выросла рядом с ним. Я понимаю это чувство, потому что испытываю его рядом с Грегом. Мне нужно быть где угодно, только на расстоянии от него.

У меня начинает болеть в груди, и я ненавижу этот вихрь эмоций, который окружает меня. Даже во сне я не могу от этого избавиться. Когда я закрываю глаза, я вижу только Бишопа. Я до сих пор не спросила об этом отца, боясь узнать то, что я не хочу знать. Это ребячество и слабость.

Вина бьет по мне, когда я думаю обо всех этих растущих сомнениях, окружающих моего отца. Я становлюсь как другие и бегу из комнаты, когда он входит в неё. Я знаю, что мы не можем идти этим путем. По крайней мере, я не могу.

Я набираю наш старый адрес в поисковом окне и кликаю по нему. Две рыжие женщины из того района пропали без вести в прошлом, но прошло более года с момента последнего исчезновения. Я сижу и скрещиваю ноги, когда тяну ноутбук себе в колени. Я не хочу верить в то, что прямо передо мной, потому что это может оказаться совпадением. Слишком больно думать о том, что ещё это может значить. Что если это один из его людей? Так много людей последовало за нами в процессе переезда — дело должно быть в этом. Я пытаюсь рассуждать сама с собой, когда ухватываюсь за любую другую возможность.

Я продолжаю прокручивать и почти кричу, когда вижу фотографию моего старого охранника Сэма. Я прикрываю рот рукой, чтобы страх не выплеснулся, когда я сканирую статью и вижу, что полиция ищет улики. Его тело вынесло течением под мостом недалеко от того места, где мы раньше жили. Согласно статье, это было вскоре после того, как мы переехали.

Я закрываю ноутбук и бросаю его на другую сторону кровати, не желая, чтобы он был рядом со мной. Слезы скатываются по щекам даже с плотно закрытыми глазами. Я заглушаю рыдания рукой, но это бесполезно. Я чувствую, что это только начало, поэтому я спрыгиваю с кровати и мчусь в душ. Я включаю его и раздеваюсь перед тем, как войти. Позволяю душу заглушить звуки моих рыданий, когда я прикладываю руки к холодной плитке, чтобы удержаться в вертикальном положении.

Я плачу о Сэме, я плачу о своем отце, и эгоистично плачу о себе.

Закрытые душевые стены вокруг меня сжимаются, и я не хочу ничего, кроме как сбежать. Я не знаю, куда бы я пошла, но я представляю себе это место, где мой отец может все объяснить. Он может сказать мне, что мое сознание получает все самое лучшее, и все будет хорошо. Альтернатива — бежать от него, и эта мысль причиняет мне ещё больше боли.

Некуда идти. У меня никого нет, и я не сомневаюсь, что мой отец найдет меня.

Когда вода наконец остывает, я вытаскиваю себя из душа и заворачиваюсь в полотенце. Я цепенею, когда открываю дверь ванной и вижу Грега, сидящего на моей кровати с открытым ноутбуком. Его глаза блуждают по мне как всегда, но на этот раз всё, что у меня есть чтобы прикрыться — это полотенце. Уголок его рта поднимается, и я сглатываю, стараясь не выглядеть испуганной.

— Почему у тебя мой ноутбук? — спрашиваю я, и удивляюсь, что мой голос спокойный.

— Это моя работа — приглядывать за тобой. — Он закрывает его и встает с кровати.

Я борюсь с желанием сделать шаг назад. Такие люди как он наслаждаются страхом, который могут внушать людям. Я узнала это, наблюдая за моим отцом. Ему это слишком нравится, но я всегда закрывала на это глаза. Теперь я не уверена, что это правда. Его образ жизни — это все, что я когда-либо знала, и из того, что я только что открыла, всё это может быть иллюзией.

— Я не знала, что мне нельзя уединиться. — Я поднимаю подбородок, бросая вызов.

— У тебя этого никогда не будет. — Я бросаю взгляд мимо него на мою закрытую дверь в спальню, думая, смогу ли я выбраться. Может, мне это и не понадобится, потому что мой крик привлечет внимание. — Но ты это уже знаешь, маленькая Лорен.

Я оглядываюсь на него, а он облизывает губы. Могу сказать, что в его голове что-то щёлкает.

— Он убил последнего человека, который присматривал за тобой. — Я не уверена, знал ли он это раньше или просто увидел на моем ноутбуке.

— Нет, — говорю я, но киваю, шокируя не только себя, но и замечая это на лице Грега. Моя вера в отца колеблется, и я просто проявила слабость перед Грегом.

— Почему? — У него сейчас низкий голос.

— Я не знаю. — Слеза выскальзывает. Я была уверена, что я их всех выплакала. Я ошибалась. Я была неправа во многих вещах.

Мы оба стоим в тишине. Это не некомфортно, просто нет слов, которые я могу найти, чтобы сказать. По крайней мере, поэтому я молчу. Грег немного тормозит, но даже когда я анализирую его, понимаю, что это я медлительна.

— Он убивает их, — говорит он, наконец, и на этот раз я не могу остановить холод, который переполняет меня от удара его слов. — Дорогой старый папочка не тот, кем он притворяется перед тобой. Ты его дорогая милая дочь. — Он снова облизывает свои губы. — Думаешь, он думает о тебе, когда убивает их? Ты же знаешь, я читал об этом дерьме. Убийцы притворяются, что убивают одного и того же человека снова и снова. Какое-то больное дерьмо, если спросишь меня.

Вдруг я представляю себе всех тех девушек с рыжими волосами. Отвратительная мысль пришла мне в голову на мгновенье, прежде чем я отбросила её. Грег проливает свет на это, на всё, что я отказываюсь замечать. Он озвучивает мысли, и это дает ощущение реальности.

Он качает головой. — Хотя я понимаю, почему бы не иметь что-то настоящее, это было бы неудовлетворительно. Особенно, когда она прямо перед тобой. — Он проходит остальное расстояние между нами, и все, что внутри меня, замирает.

Он проводит пальцем по моей щеке, и продолжает двигаться по моей шее и по верхней части груди. Я хочу оттолкнуть его руку, но держу полотенце.

— Держу пари, что ты нетронута, не так ли? Тебя заперли, чтобы никто не добрался до тебя, когда на самом деле тебе стоит бояться того, с кем ты запрета.

— Ты собираешься причинить мне боль? — Спрашиваю я, потому что меня тошнит от незнания.

Его слова правдивы, и я должна бояться того, что меня окружает. Все это время мой отец говорил то, что те кто снаружи могут причинить мне боль из-за того, кем он является, но опасность таится в этих стенах.

— Нет, я не хочу причинять тебе боль. Я хочу, чтобы ты была моей, потому что он тебя не заслуживает. — У Грега раздуваются ноздри, и в его глазах вспыхивает тьма, которую я знаю. Я замечаю, как он говорит, чего хочет, а это значит, что он сделает это, если понадобится.

Именно в этот момент я осознаю, что знакомый дьявол лучше. Мой отец никогда не трогал меня. Может, он и способен на ужасные вещи, но до сих пор это меня не касалось. Его темперамент со мной растет, и я это чувствую. Воздух наполнен напряжением, и я знаю, что все, что потребуется — это искра. Тем не менее, с ним мне будет безопаснее, чем с Грегом. Может быть, я смогу выбраться отсюда с помощью Грега, но у меня все ещё есть свой скрытый путь побега, если они его не уничтожат.

— Он бы убил тебя, если бы знал, что ты говоришь. — Я напоминаю Грегу, с кем он связывается. Я пытаюсь использовать страх, который мой отец использует на других, чтобы заставить Грега отступить.

— Но ты же не скажешь, правда? — Его улыбка становится шире. — Тебе не нравится видеть, как люди страдают, ты не похожа на своего отца. — Он наклоняется, прижимая нос к моей шее и к моему уху. — Или, может быть, ты не хочешь, чтобы мне было больно. Я вытащу тебя отсюда, и тогда ты будешь вся в моих руках. — Он отходит от меня и выходит из комнаты. Я чувствую облегчение, но его фантазия, что я хочу быть с ним, пугает.

Я стою там, зная, что солнце садится, и мне нужно сделать выбор. Грег прав. Я не скажу о нем, потому что знаю, что это будет означать его смерть. Я не знаю, смогу ли я сбежать, но точно знаю, что я не могу позволить отцу продолжать убивать женщин. Даже если это значит пожертвовать собой.

Глава четвёртая

Бишоп

— Каков план? — Говорит Кейн, когда скрещивает руки на груди.

Вся семья пришла час назад, и я наконец-то могу встать с постели и пойти в кабинет. Как только я сажусь, Кейн начинает.

— Человек только что встал с кровати. Неужели мы должны действовать прямо в эту секунду? — спрашивает Равана, осматривая комнату.

Тишина опускается, и я нежно улыбаюсь ей. — Как я уже говорил, у меня осталось мало времени. — Я поворачиваюсь к Дав и киваю. — Расскажи нам, что ты знаешь.

— Не много, но я думаю, что её держат либо против воли, либо под ложным предлогом.

— Почему ты так говоришь? — Я спрашиваю её, растягивая каждое слово. Это может быть та самая пара, которую я искал, и я должен это выяснить.

— Просто чувство, когда я смотрела на неё. Думаю, тот факт, что у неё был секретный путь побега, говорит о том, что это небезопасно для неё. Всё, что я знаю, это то, что её зовут Лорен и она дочь Гордона.

— Ты знал, что у него есть дети? — Спрашивает Эзра, и я качаю головой.

— Нет, в последний раз я слышал, что он все ещё без пары и пытается по-другому остаться в живых навсегда. Он не верил, что любовь — это ключ к вечности, — говорю я, и вижу, как все пары смотрят друг на друга.

— Он не мог завести ребёнка без пары, — говорит Вален, его брови сдвигаются. — Это не сработает, пока ты не найдешь её, так?

— Верно, — говорит Кейн, соглашаясь. — Если бы у него не было пары, то для него было бы физически невозможно завести ребёнка. Ты уверен, что он не нашел свою?

— Всё возможно, — говорю я, но это не соответствует Гордону, которого я знаю. — Думаю, он бы увидел в паре признак слабости. Это не его стиль.

— Что мы знаем о том месте, где её держат? — Спрашивает Кейн, а Эрик подходит к монитору и включает экран.

— Здесь мы нашли Дав, — говорит он, когда на экране появляются изображения. — Мы с Эзрой пошли и получили как можно больше информации вчера, и, судя по тому, что мы видели, это место строго охраняется.

Вален кладет чертежи дома и раскатывает их. — Я попросил об одолжении и получил это несколько часов назад. — Он указывает на комнату, выходящую на лес, через который бежала Дав. — Судя по фотографиям близнецов снаружи, здесь удерживают Лорен. Её охраняют двое мужчин, которые сменяются днём и ночью. Если бы я предполагал, это был бы человек и вампир, исходя из солнца, — говорит он, и я киваю.

— Мы опасаемся, что путь, по которому прошла наша Дав, уже разрушен, так что точка входа нарушена. — Говорит Эрик по мере того, как он просматривает больше фотографий. — Внешняя охрана на выходе оснащена тяжёлым оружием, и тот факт, что Дав выбралась живой — чудо.

— Если мы не сможем взломать их, мы сможем её вытащить? — Я спрашиваю, а Вален кивает.

— Это мой предложенный план эвакуации. — Вален переворачивает чертеж, чтобы раскрыть план окружающего блока и близлежащих объектов. — Мы выстраиваем взрывчатку здесь и здесь, — говорит он, указывая на четыре ключевые точки вокруг дома. — Мы настроим их так, чтобы они взорвались через определенные промежутки времени, создавая путаницу.

Кейн делает шаг вперед и указывает на место на карте. — Я взломал их систему безопасности и это их аварийный выход. Если возникнут проблемы, она пойдёт этим путём.

— Таков план? — Говорит Равана из угла, и все поворачиваются, чтобы посмотреть на неё. — Ты просто взорвешь кучу дерьма и надеешься, что мы сможем схватить пару Бишопа на выходе?

— У тебя есть кое-что получше? — Спрашивает Вален спокойно. Он звучит по-настоящему заинтересованным, чтобы узнать, знает ли его пара лучше, и мне нравится, что он готов обсуждать другие идеи.

— Что, если кто-нибудь зайдет и заберет её? — говорит Равана и пожимает плечами.

— Нет. — Слово раздается от всех пар в комнате, кроме одной.

— Это может сработать, — говорит Дав, и теперь все смотрят на неё. — Я была в том доме. Они вооружены до зубов. Но Гордон, похоже, сбился с толку, и я думаю, если бы мы смогли затащить кого-нибудь внутрь, было бы легче вытянуть её наружу, чем взорвать городской квартал и начать войну.

— Никто из нас этого не допустит, — говорит Кейн.

— Я сделаю это, — говорит Равана, а Вален берет её за руку.

— Мы должны сначала обсудить это, — говорит он низким голосом, но она его игнорирует.

— Его люди узнают тебя, — говорит Кейн, и он оглядывает комнату. — Они узнают всех нас.

— Тогда какая разница? — говорит Равана, снова настаивая на том, чтобы быть услышанной. — Скажем, мы прокрадёмся внутрь, и нас не поймают, и мы вытащим оттуда Лорен. Без проблем, да? — Она вскидывает руки, когда никто с ней не соглашается. — Сценарий второй — мы прокрадываемся, нас ловят, и мы все равно взорвем дерьмо и выберемся оттуда. Я не вижу проблемы.

— Она действительно права, — говорит Вален, когда потирает подбородок. — Если всё пойдёт наперекосяк, мы сможем установить взрывчатку, чтобы отвлечь внимание. Если мы сможем сделать это тихо, то меньше жертв и меньше шансов, что что-нибудь случится с Лорен.

— Я провела с ним немного времени, но я боюсь того, на что он способен, — говорит Дав, и тишина обрушивается на всех нас.

Я скрещиваю пальцы перед собой, размышляя о своих возможностях. Мне не нравится идея послать кого-то одного, чтобы забрать Лорен, но мысль о том, что при серии взрывов можно навредить невинным людям, разрывает меня изнутри. Почему это наши единственные два варианта?

— Я сделаю это, — говорю я, когда собраюсь с силами и встаю со стула.

— Ты с ума сошел? Ты едва можешь ходить! — Говорит Равана, когда она спешит помочь мне встать.

— Если это моя пара, все, что мне нужно сделать, это подойти достаточно близко, чтобы почувствовать её запах, и тогда все будет в порядке. — Я обвожу взглядом всех в комнате. — Разве это не то же самое для вас? Один вздох и спаривание взяло верх, и все внутри вас всё ожило. Я два столетия изучал спаривания, и это единственная константа. Я узнаю, как только буду с ней, если она та самая. — Я делаю паузу, когда позволяю разочарованию ударить меня. — А если нет, то все равно это конец моей жизни. Я не буду рисковать никем из вас ради этого.

— Бишоп… — Эзра делает шаг вперед, но я поднимаю руку.

— Я хочу, чтобы вы все оставались позади и защищали тех, кого любите. Если всё пойдет не так, то вы должны быть готовы уйти. Вы должны уехать из города, уехать как можно быстрее и как можно дальше.

— Мы не уедем, — говорит Равана, сжимая кулаки. — Мы можем остаться и сражаться.

— Но я приказываю тебе не продолжать, — говорю я и я вижу, как у неё опускаются плечи. — Я умру, защищая свою семью, и моя жертва будет напрасной, если что-то случится с кем-то из вас. — Я выдыхаю и смотрю на них. — Идте домой и готовьтесь. Я ухожу в сумерках.

В комнате тихо, пока я не выхожу и не слышу шепот позади себя. Я не обращаю на них внимания, потому что знаю — в конце концов, всё будет сделано в соответствии с моим приказом. У них нет выбора, потому что я их создатель, а также потому, что они знают, что я прав. Никто из них не захочет рисковать безопасностью своей пары. Теперь, когда они нашли друг друга, это не в их природе, так что, даже если намерение есть, они не смогут пройти через это.

Я бы никогда не попросил их выполнить задание за меня, потому что это моё.

Когда я захожу в свою комнату, я подхожу к картинам и снова смотрю на них. Некоторые из них лучше других, но глаза всегда одни и те же. Фиолетовый цвет смотрит на меня, и надежда внутри меня растет. Может ли она быть той самой?

Мне требуется много времени, чтобы переодеться в костюм, потому что мои движения медленные и вялые, но когда я смотрю на себя в зеркало, ничего не меняется. Темные волосы и темные глаза, которые я видел более двухсот лет. Мое тело большое и сильное, и что бы я сейчас ни чувствовал, я знаю, что если Гордон встанет между мной и тем, что моё, я покончу с ним раз и навсегда.

Есть ещё кое-что для нас и нашей истории, но единственное что занимает моё внимание — это добраться до Лорен.

Глава пятая

Лорен

Я делаю глубокий вдох, чтобы успокоить нервы. Приглаживаю платье, следя за тем, чтобы внешне я не выглядела так беспорядочно, как внутри. Открывая дверь, я улыбаюсь, когда вижу Маркуса, стоящего там. Он обычно кивает мне. Он неразговорчив. В любой день это приятнее Грега. Он подвёл меня к краю своими прощальными словами. Мне хорошо, что Маркус меня игнорирует, если это значит, что он держит руки при себе, а вампиры всегда так делают. По крайней мере те, кого я встречала.

— Папа у себя в кабинете?

Он ещё раз кивает мне, и я вежливо улыбаюсь в знак благодарности перед тем, как повернуть и спуститься по лестнице. С каждым шагом меня охватывает ужас. Я стараюсь стряхнуть его с себя изо всех сил. Я должна это сделать. Я должна задать вопросы, на которые мне нужны ответы. Я не буду сидеть и закрывать глаза на то, что он возможно делает.

Дверь приоткрыта, но я слегка стучу. — Входи, Лорен, — зовет мой отец, и я нажимаю на неё.

Он сидит за своим столом. Я уже чувствую странное напряжение в комнате, но, может быть, дело во мне. Он наклоняет голову и смотрит на меня. Он не тот человек, которого я помню много лет назад, и это напоминание о том, как быстро все может измениться.

— Ты чего-то боишься, — говорит он, вставая. — Кто-то причинил тебе вред? — спрашивает он, когда сжимает руки на столе.

Кто-то причинил мне вред? Нет. Прикасались ли они ко мне?Да. Это не будет ложью, и я всегда должна быть осторожна.

— Никто не причинил мне вреда, — отвечаю я, заходя дальше в его кабинет.

— Присаживайся. — Он указывает на стул, а я делаю то, что мне говорят, садясь перед ним.

Он продолжает изучать меня, а я даже не знаю, с чего начать. Я смотрю на то же лицо, которое знаю всю свою жизнь. С каждым годом я становлюсь старше, но он всегда остается прежним. Если сказать кому-нибудь, что мы отец и дочь, он бы не поверил. Не с тем, каким молодым он все ещё выглядит.

— Высказывайся, — он давит, и я вижу, что он уже разозлился на меня.

Это заставляет меня скучать по старому нему ещё больше. Может быть, именно таким он был всё это время, а я вижу его только сейчас, когда ищу его. Я замечаю, что он становится небрежным, скрывая от меня вещи.

— Я нашла это. — Я вытаскиваю фотографию и кладу её на стол. — Ты солгал мне. — Он берет фотографию и смотрит на нее без реакции. — Как я могу быть твоим ребёнком? — Шепчу я, но знаю, что он меня слышит.

Я сжимаю руки на коленях. Он никогда не рассказывал мне много о своем вампирском прошлом, говоря, что чем меньше я знаю, тем лучше. Я не настаивала, потому что, когда я была младше, я не слишком много думала об этом. Слишком молода, чтобы полностью понять, что вампир превосходит то, что я видела по телевизору или читала в книгах.

— Я ведь вырастил тебя, не так ли? — говорит он, его голос спокойный и даже ровный. — Я дал тебе все, что тебе было нужно.

Я киваю. — Папа. — Я смотрю на человека, который был моей жизнью, и он — все, что я знаю. — Мне нужно, чтобы ты был откровенным. Прошу тебя.

Я безмолвно прошу, чтобы он все выложил и заставил меня чувствовать себя ужасно из-за тех вещей, которые я придумала в своей голове. Может быть, он обманул в мелочах несколько раз, чтобы защитить меня. Мне нужно что-то знать, потому что мой разум постоянно пытается придумать причину за причиной не доверять ему.

Он бросает фотографию обратно на стол и садится. Ненавижу молчание, которое тянется и заставляет меня думать, что он придумывает ложь, чтобы рассказать мне. Правда должна легко выйти наружу.

— Ты убиваешь рыжих женщин? — Я бросаю бомбу, чтобы встряхнуть тишину, но он только посмеивается. Он откидывает голову назад, и звук не успокаивает меня. Он смеётся не так, как будто мой вопрос сумасшедший. Смех зловещий. От этого у меня пульсирует боль в животе.

— Ты не так глупа, как я думал. — Его слова хуже, чем физическая пощечина прямо в лицо и срывается слеза. — Не плачь. — На этот раз в его голосе есть след сожаления. — Ты дорога мне, Лорен. Я и не думал, что так будет, но со временем это появилось. Ты ближе всего к дочери, из того, что у меня когда-либо было.

Я не знаю, как ответить.

— Ты должна поблагодарить меня. Твоя мать, если её вообще можно так называть, сдала тебя в наркопритон. Тебе повезло, что ты жива. Я нашел тебя, когда тебе было три года, когда ты бегала вокруг мусорного бака, едва питаясь. Я спас тебя и заставил забыть эту гнилую жизнь. — Он улыбается, как будто гордится собой, а я не знаю, как к этому относиться.

— Моя мать ещё жива? — Он качает головой. — Бишоп убил её. — Я повторяю слова, которые он говорил мне сто раз. Они всегда у меня в голове, и иногда они повторяются снова и снова. Я не в состоянии обработать все это прямо сейчас, как бы безумно это не звучало. Может быть, я схожу с ума.

— Из-за него она мертва, — подтверждает он.

— Я ничего из этого не понимаю. Женщины? Почему ты решил взять меня? Почему… — Я следую по пятам. Слишком много вопросов, чтобы даже озвучить их, и теперь моя голова кружится. — Ты действительно работаешь на правительство?

— Я ни на кого не работаю. — Мое тело онемело и мой разум пытается играть в догонялки, но там так много пробелов. Я помню крики из подвала и мужчин, которые приходили и уходили. Он сказал мне, что некоторые вещи были сделаны для большего блага.

— Большого блага по твоему выбору. — Его глаза встречаются с моими. Я наивно полагала, что великое благо означает для всех.

— Это было гораздо легче, когда ты впускала меня в свой разум, — вздыхает он. — Сейчас сложнее, и я не знаю, как ты это делаешь, но у тебя получается.

Я складываю руки вместе, чтобы они не дрожали. Все разваливается по швам. Это не просто одна ужасная вещь о нем, но и то, что он гнилой до мозга костей. Мои неясные воспоминания обретают больше смысла.

"Всё это время ты стояла рядом со злом и думала, что стоишь на свету. Это не правильная сторона".

Слова девушки всплывают у меня в голове.

— Все дело в Бишопе, не так ли? — Должно быть. Все всегда крутится вокруг Бишопа и ненависти моего отца к нему. Если я в чём-то и уверена, так это в том, что мой отец ненавидит Бишопа. Как я оказалась запутанной в беспорядке между ними?

Всё равно не сходится, потому что теперь моему отцу не нужно мстить за мать. Она была для него ничем, так зачем он это делает?

— Да, это началось там. Я знал, что он хочет тебя, и забрал тебя. — Он говорит это так легко, как будто зашел в магазин и купил меня.

— Ты забрал меня, — повторяю. Эти простые слова заставляют меня чувствовать себя, как будто я всего лишь вещь и ничего больше.

— Я спас тебя. — На этот раз я чувствую укус его слов. Он злится, но я все равно давлю. — Теперь ты моя, дочь, и он не сможет тебя получить.

Может быть, я ему не безразлична каким-то странным образом. Но теперь, когда я знаю, что он играл с моим разумом, я больше не понимаю, что было реальным, а что нет. Более того, зачем я нужна Бишопу? "Почему ты всегда хочешь его", отвечает мой разум. Я отбрасываю эту мысль. Мне не нужен человек, который убил мою мать. Я также не уверена, что хочу, чтобы мужчина, сидящий передо мной, остался в моей жизни.

— Ты спас меня от жизни, которой я жила, или от него? — Я спрашиваю и встаю. Он делает то же самое, и мы смотрим друг на друга.

Я могу сказать, что он не хочет отвечать на вопрос, так как его челюсти сжимаеются.

— Тебе на самом деле наплевать на меня или что-то в этом роде. — Я указываю между нами, чувствуя, как поднимается моя злость. — Я какая-то игрушка между вами двумя по какой-то сумасшедшей причине, о которой ты мне не говоришь! — Кричу я.

Прежде чем я замечаю, как он двигается, он выходит из-за стола и сильно бьёт меня по лицу. Я падаю обратно в кресло и сжимаю щеку, когда облизываю нижнюю губу и чувствую вкус крови. Мое лицо пульсирует, но это наименьшая боль, которую я сейчас чувствую.

Гордон стоит надо мной и выглядит немного шокированным, что ударил меня.

— Я… — Его речь прерывается, когда оживает громкоговоритель на его телефоне.

— Нарушение безопасности.

— Блядь! — проклинает он, а потом берет трубку и слушает, что говорят.

— Иди в комнату паники. Оставайся там, пока я не приду за тобой. — Он вытаскивает меня из кресла и толкает к дверям своего кабинета. — Лорен, ты меня слушаешь? Иди в комнату паники. Ты знаешь правила. — Я киваю.

Я выхожу из его кабинета и иду к подвалу, все ещё держась за щеку. Люди пробегают мимо меня, когда я подхожу к двери подвала и останавливаюсь. Я помню, когда в последний раз спускалась туда и что видела. Повсюду было столько крови, и мысль об этом теперь вызывает у меня ужас.

Громкий взрыв обрушивается на весь дом, и мне приходится прижаться к стене, чтобы не упасть. В ушах звон от звука, но что-то внутри меня понимает, что это мой шанс. Я опускаю руку и вижу следы крови на кончиках пальцев. Моя губа лопнула, когда он ударил меня. Он никогда не отрицал убийство тех женщин, но меня не добавят в этот список.

Глава шестая

Бишоп

— Черт, — говорю я, когда слышу взрыв.

Остальные должны быть достаточно близко, чтобы услышать тревогу. Мне удалось проникнуть на заднюю кухонную лестницу, не будучи обнаруженным, но дверь слишком долго оставалась открытой и вызвала срабатывание датчика. Я слаб и не могу двигаться так быстро, как нужно, поэтому должен быть осторожен.

Я расслабляюсь в коридоре и жду, пока группа людей с оружием пройдет мимо меня. До тех пор, пока я не спешу и не успокоюсь, я буду в порядке. У меня несколько раз кружилась голова по пути сюда, и я знаю, что моя семья была рядом, наблюдая за мной, сколько бы раз я не говорил им держаться подальше.

Отталкиваясь от стены, я жду следующего взрыва, но его не происходит. Возможно, они ждут, когда я сбегу, чтобы вызвать ещё один. Я выберусь отсюда живым и с Лорен. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы спасти её и держать это чудовище подальше от неё и моей семьи.

Я делаю несколько шагов вниз по коридору и замираю, когда слышу приближение чего-то. У меня нет ни времени, ни сил бежать и прятаться, поэтому я стою там, когда кто-то выходит из-за угла и сталкивается со мной в полный рост.

Моё горло сжимается, когда я вижу молодую женщину, стоящую там. На ней белое платье с кровавыми пятнами и рыжие волосы вокруг лица. Она смотрит вверх когда замечает меня и её фиолетовые глаза встречаются с моими.

— Это ты, — говорю я, вполголоса, когда смотрю в лицо женщине, о которой грезил.

— Бишоп? — говорит она, и хотя она смотрит на меня так, как будто удивлена что я стою здесь, она не убегает.

— Ты должна пойти со мной, — говорю я, протягивая руку.

Она смотрит на нее долгое мгновение, прежде чем сделать несколько шагов навстречу мне. Когда мы находимся всего в нескольких футах друг от друга, её аромат окружает меня, и все, что ситал потерянным, оживает. Она пахнет корицей и свежими яблоками, и от этого мой рот увлажняется. Моя спина выпрямляется, и мои мышцы напрягаются. Как будто я подзаряжаюсь от каждого её выдоха, который я вдыхаю в свои легкие.

— Мне страшно, — признается она, когда смотрит мне в глаза.

Я вижу там страх и все связанные с ним вопросы. Я должен убедиться, что она в безопасности, и прямо сейчас я чувствую, что могу перекинуть её через плечо и пробить бетонную стену рядом со мной.

— Если ты пойдешь со мной, я клянусь своей честью и жизнью, что тебе не причинят вреда. — Я протягиваю открытую руку, и она колеблется только на секунду, прежде чем вложить ладонь в мою. — Поверь мне.

Когда я говорю это, тяну её в мои объятья и бегу так быстро, как могу вниз по коридору и к заднему входу, через который я пришёл. Там должна быть охрана, но это самый быстрый выход и время не на нашей стороне.

Чувство, которое сейчас пронизывает мое тело, не похоже ни на что, что я когда-либо испытывал. Я хочу защитить её, держать близко и обладать каждым её дюймом. Я хочу попробовать её тело и заставить её смеяться, и я хочу дать ей все, чего хочет её сердце. Это значит стать парой? Это непреодолимое желание трахаться и доминировать во всем, будучи при этом щедрым со всем, что внутри меня? Как будто мне передали драгоценного ангела, и теперь мой долг — убедиться, что никто не причинит ей вреда и не сломит её дух до конца её жизни.

— Куда мы идём? — спрашивает она, когда бежит рядом со мной.

— Я отвезу тебя домой. — Что-то укладывается в моей груди, как будто я жив впервые за двести лет.

— Они попытаются остановить нас.

Удивительно, что она не протестует, но, возможно, она тоже чувствует притяжение ко мне.

— Я не позволю никому причинить тебе боль или встать у меня на пути.

Как только я это произношу, выходит мужчина, загораживая дверь, из которой я собирался выйти. Он большой мудак, но он человек. Может быть, я не смог бы отбиться от него несколько минут назад, но теперь у меня есть пара, и я больше не нахожусь на пороге смерти.

— Грег, отпусти нас, — умоляет Лорен, и я качаю головой.

— Ты не будешь умолять никого, ангел, — говорю я, когда ставлю её на ноги и толкаю за себя. Я смотрю на мускулистого мужчину и поднимаю подбородок. — Ты можешь отпустить нас или умереть, пытаясь остановить нас.

— Ты думаешь, что можешь забрать то, что уже принадлежит мне? — говорит он и смеётся.

Я чувствую, как страх скатывается с Лорен, как будто это живое существо. Она боится его, а это значит, что он должен заплатить.

— Попробуй дотронуться до неё, и я переломаю все кости в твоем теле. — Я сжимаю кулаки и расставляю ноги. — Если ты уйдешь с дороги и отпустишь нас я оставлю тебе жизнь. Выбирай.

Он снова смеётся, но перед тем, как сделать шаг, я ударяю его по лицу ребром ладони. Я слышу, как трескаются его зубы, и он хватается за рот, когда он спотыкается нозад. Я бью его по груди и слышу, как ломаются его ребра, когда он падает к стене. Теперь он ушел с дороги, так что я решаю уйти, пока мы ещё можем. Я протягиваю руку за спину, и Лорен без колебаний принимает её. Мы обходим его.

Как только она проходит мимо, Грег тянется и хватает её за ногу одной рукой, а другой вытаскивает нож. Ужас простреливает меня, и я реагирую, как любая пара, если бы кто-нибудь попытался причинить им вред. Я хватаю его за запястье и сгибаю его назад, щёлкая им всего лишь движением руки. Он кричит, и я хватаю нож, вонзая ему в шею, чтобы заставить его замолчать.

— Не смотри на это, — говорю я, как только блокирую вид от неё. Лицо Лорен белое, когда я прижимаю её к себе и выбегаю из двери. — У меня нет времени объяснять, но я обещаю, что все будет хорошо.

Я беспокоюсь, что она травмирована, потому что сейчас её трясет. Это то, что происходит, когда люди впадают в шок?

Как только мы выходим из дома, с другой стороны происходит ещё один взрыв, и я благодарен, что моя семья не послушала меня. Я хватаю её на руки и бегу так быстро, как только могу, подальше от дома и от беды.

Рядом ждет темный фургон, и когда мы приближаемся, открывается дверь. Я чувствую облегчение, когда Кейн и Вален выпрыгивают, чтобы помочь нам быстрее попасть внутрь.

— Спасибо, — выдыхаю я, когда они закрывают дверь и фургон отъезжает от обочины. Лорен дрожит, а Джульетта укрывает её одеялом, когда я убаюкиваю её на руках.

— Мы не можем вернуться в дома. Это первое место, где он будет искать, — говорю я. — Если вы все собрались, то едем на гору.

Эзра за рулем и он кивает. Дав зажата между ним и Эриком, и она поворачивается ко мне лицом.

— У нас сзади упаковано все, что есть в списке экстренных ситуаций. Мы с близнецами заполнили дом на прошлой неделе на всякий случай. Мы должны быть готовы спрятаться там надолго, или пока не придумаем, что делать дальше.

Я киваю и чувствую облегчение, что моя семья со мной, чтобы помочь. Я был уверен, что принимаю правильное решение, посылая их прочь, но я ошибался. — Спасибо, Дав. — Она ярко улыбается мне, а потом смотрит на Лорен.

— Ты в порядке? — спрашивает она, но Лорен не отвечает.

— Просто доставь нас в лагерь, — говорю я, а Дав кивает и поворачивается обратно.

Я наклоняюсь и шепчу Лорен. — Все будет хорошо. Ты в безопасности и никто не причинит тебе вреда. — Я целую её в голову, и когда она сильнее прижимается ко мне. Я знаю, что с ней все будет в порядке. — Ты можешь доверять всем нам.

Мне нужно, чтобы она поняла, что она в безопасности, и что мы здесь только для того, чтобы защитить её. Я не знаю, сколько времени это займет, но теперь у меня есть все время в мире благодаря ей. Она спасла мне жизнь и лучший способ отплатить за это — убедиться, что угроза никогда не встретится с ней снова.

Глава седьмая

Лорен

Я наконец-то отрываю лицо от шеи Бишопа, когда чувствую, что меня опускают на мягкую поверхность. Мне сразу не хватает его богатого запаха и тепла, потому что я цеплялась за него, как за спасателя в шторме, в который превратилась моя жизнь. Я чувствовала, как будто тонула, и когда он подтянул меня ближе к себе, волнение в конце концов прекратилось. Я растворилась в нем, мгновенно почувствовав спокойствие. Этого было слишком много, чтобы принять, но когда я была окружена им, я чувствовала себя в безопасности.

Когда я увидела его стоящим там, я на мгновение подумала, что это был сон. Что ни один из ужасов не был реальным, и я проснусь в постели снова в той жизни, которая не была перевернута с ног на голову, и мой отец снова станет самим собой. Но это был не сон.

Я отправилась с Бишопом добровольно и поверила словам, которые исходили из его уст, как будто это правда, вырезанная в камне. Я пошла с ним так легко, потому что что что-то внутри меня тянуло меня к нему, говоря, что он не опасен. Это было похоже на невидимую нить, которая связала нас вместе и затянула, и я знала, что он сделает все правильно.

Тот же человек, которого мой отец говорил мне бояться за все эти годы чтобы спасти меня. Гордон, я исправляю себя, потому что на самом деле он не мой отец. Мне нужно было смириться с этим. Гордон взял меня так же, как и Бишоп, но разве я не пошла с Бишопом добровольно? Он попросил меня, и я не боролась с ним. Я протянула ему руку, и это было самым естественным в мире.

Его темные глаза смотрели в мои, и его рука поднималась. Я должна была вздрогнуть, но я наклонила голову, прислонившись щекой к его руке. Что-то внутри меня жаждет его расположения.

— Кто это с тобой сделал? — Его прикосновение мягкое для такого большого человека. Его пальцы прикасаться к моей щеке, как будто я сделана из стекла.

Я сглатываю, не желая плакать. Я все ещё шокирована, что Гордон ударил меня, но, кажется, я знала, что это случится. В последнее время он менялся, и я должна была знать на каком-то уровне, иначе я бы не ходила по тонкому льду.

— Скажи мне? — Спрашивает Бишоп, когда подходит ещё ближе ко мне.

— Как ты звучишь властно и обеспокоенно одновременно? — Говорю я.

Я слышу громкое фырканье и поворачиваю голову, чтобы увидеть группу людей, наблюдающих за нами. Я знаю, что шум исходил от темноволосой вампирши. Наверное, она выглядела бы более крутой, если бы мужчина, стоящий рядом с ней, не обнимал её, и его рука ласково скользила по ней.

Дав тоже здесь, и я нахожу утешение в этом факте. Это заставляет меня задуматься, стоило ли мне принять её предложение в тот день. Я думаю, что некоторые уроки должны быть усвоены мной самостоятельно.

Она зажата между идентичными близнецами, и их нельзя отличить друг от друга. Они оба притягивают её к себе, и это странно, потому что я не привыкла встречаться с таким количеством пар. По какой-то причине это ещё больше успокаивает меня. Открытая любовь, которую все испытывают друг к другу, заставляет меня думать, что это место должно быть безопасным.

— Ух ты. Никогда раньше не видела таких глаз, — говорит другая женщина, заставляя меня взглянуть на неё. Рядом с ней стоит вампир со шрамами на лице. Она обнимает его, как будто он гигантский плюшевый мишка, но он практически закрывает ей обзор.

— Люди всегда говорят это, когда видят меня впервые, — признаю я. Я уже привыкла, но кто-то думает, что они симпатичные, в то время как другие считают их жуткими. Я забываю об этом, пока не встречаю кого-то нового.

— Прости, я Джульетта. — Она немного дрожит. — Они просто…

— Великолепны, — говорит Бишоп, перебивая её. — Это самая прекрасная вещь, которую я когда-либо видел. Это те же самые глаза, о которых я мечтал, — говорит он, наклоняясь. — Теперь скажи мне, кто тебя ударил.

— Мой отец. — Я качаю головой. — Я имею в виду Гордона.

Его челюсти сжимаются и, клянусь, я слышу гул из глубины его души. Я должна отступить в страхе, но это не так. Вместо этого я наклоняюсь к нему, наслаждаясь звуком его гнева из-за того, что меня обидели.

— Ты что-то со мной делаешь? Ты играешь с моим разумом?

— Нет, — отвечает он, обиженный и недовольный этой идеей. — Я бы никогда так с тобой не поступил.

— Я хочу доверять тебе, — признаюсь я. — Но я должна ненавидеть тебя. — Когда я произношу это, слова кажутся неправильными. Бишоп вздрагивает в этот раз, и чувство вины скользит по мне. — Прости, — бормочу я, глядя вниз на свои руки на коленях. Как я чувствую себя потерянной и найденной одновременно?

— Может, оставим вас наедине. — Я смотрю на Дав. — Мы будем рядом. Обещаю, что для тебя нет более безопасного места в мире.

С этим они все уходят, и я вижу смесь заботы и счастья на их лицах.

— Ты дорог им, — говорю я, оглядываясь на Бишопа. Они не похожи на людей Гордона, которые боятся его, и поэтому выполняют приказы. У его людей нет выбора, но ничего из этого здесь нет.

— Они моя семья. — Уголок его рта поднимается в улыбке, и я могу сказать, что он гордится сказанным.

— У меня больше нет семьи. — Я не хочу это произносить, но слова выходят наружу. — Он на самом деле не мой отец.

— Любовь. — Я слышу боль в его голосе, когда он тянет меня к себе на колени. Простое слово поражает меня. Я впервые задумываюсь над этим словом, потому что это не то слово, то я привыкла слышать. Я никогда не использовала его сама. — Я твоя семья, и теперь они тоже твоя семья.

Почему он так сказал? Гордон сказал, что Бишоп хочет меня, но никогда не говорил почему.

— Ты убил мою мать? — Задаю этот вопрос, и тело Бишопа застывает.

Он не отвечает мне, а время идет. Я должна оттолкнуть его, но в этом нет смысла. Что это говорит обо мне? Почему я давила на Гордона, когда думала, что что-то не так, но с Бишопом я положила голову ему на плечо, не желая двигаться?

— Она мертва из-за меня, — говорит он наконец, и я замечаю, что он не говорит, что убил её, но он берет на себя вину. — Гордон не очень-то заботится обо мне.

Я не могу сдержать смех, исходящий от меня при его грубом преуменьшении. Даже Бишоп выдает небольшой смешок и приятно посмеяться на мгновение.

— Он не хотел, чтобы я нашел свою пару. Он знал, что я был одержим идеей девушки моей мечты, которая приходила ко мне ночью.

— Пара? — Спрашиваю и задаюсь вопросом, имеет ли он в виду жену.

— Да, пара. Если вампиру повезло найти свою пару, то его душа принадлежит ей. Женщина, которая спасет его, будет его всем. Она даст ему повод хотеть жить вечно.

Я сижу и смотрю ему в глаза.

— Я понятия не имела, что между вампирами есть что-то подобное. Звучит чудесно. — Это звучит правильно и это то, чего я хочу. Тесный узел боли, который всегда был в моём животе, отпускает, и я вся согреваюсь.

— Я думаю, есть много вещей, которые Гордон скрывал от тебя, — говорит он, и болезненный взгляд пересекает его лицо. — Если бы я знал, что у него есть ты… — В его глазах вспыхивает сожаление, и он скрипит зубами. — Он хотел причинить мне боль, и он знал, что для меня смерть — никогда не найти мою пару. — Он наклоняется близко, его губы на расстоянии дыхания от моих. — Это ты.

Весь воздух покидает мои лёгкие, когда он дает мне то, что как я знала, приближается. Я чувствовала это, но слышать, как он это говорит, подтверждает то, что мое тело и сердце говорили мне все это время. Груз, о котором я и не знала, упал с моих плеч с его лёгкими словами.

Он поднимает меня на руки, и я держу его крепко.

— Позволь мне показать тебе.

Он несет меня через дом и вверх по лестнице. Тогда я осознаю, что понятия не имею, где я, но мне все равно. Это не занимает много времени, и он толкает дверь в спальню и опускает меня на ноги.

— Это один из моих домов, — говорит он. — Ты впервые приснилась мне в ночь, когда меня обратили. С годами все чаще и чаще ты приходила ко мне. Сначала это были твои волосы. — Он протягивает руку, оборачивая локон моих рыжих волос вокруг пальца. — Тогда ты была такой мягкой. — Его другая ладонь скользит по моей руке, когда он касается моей кожи. — Твои глаза поставили меня на колени. Они — красота, о существовании которой я не знал. — Он вглядывается в них и, клянусь, я чувствую, как он смотрит глубоко внутрь и видит всю меня.

Мой рот открывается, потому что никто никогда раньше не говорил мне таких сладких слов. Его пальцы отпускают мои волосы, и он приближается, когда его рука скользит по моему бедру.

— Потом это.

Он медленно наклоняется, и я сразу понимаю, что это для того, чтобы дать мне время сказать ему остановиться. Я не собираюсь.

Он целует голую кожу на моем плече над родинкой.

— Я привёл его прямо к тебе, любовь моя. Я никогда не хотел, и мне так жаль.

Опять это слово, заставляющее мое сердце трепетать.

— Как ты привёл его ко мне? — Теперь я знаю, что это Гордон убил мою мать. Он убил её и забрал меня.

Он отошел в сторону и его большая фигура отдалилась от меня. Я стою в шоке, когда мои глаза осматривают стены. Повсюду мои изображения и это захватывает дух.

— Ты нарисовал это? — Рука приближается ко рту. — Их так много.

— Вот откуда я знаю, что я ответственен за смерть твоей матери. Гордон использовал некоторые из моих прошлых картин, чтобы найти тебя. Он использовал их, чтобы выследить тебя и забрать у твоей матери. Если бы я не нарисовал тебя или хранил их в секрете, он бы не убил её.

— Это не твоя вина, — говорю я, защищая его. В глубине души я знаю, что он говорит мне правду.

Гордон кормил меня ложью, но в глубине души я осознавала, что он — зло. Я вижу душу Бишопа, и она чиста и добра.

— Мне так жаль, что я не нашел тебя раньше. — Он скользит костяшки пальцев по моему подбородку, и мое тело горит теплом. — Но сейчас я здесь, и я сделаю все, чтобы сохранить тебя в безопасности. Ты моя, Лорен.

Глава восьмая

Бишоп

— Я больше не могу держаться от тебя подальше, — говорю я, когда обнимаю её лицо, а она прислоняется щекой к моей ладони. — Я ждал почти двести лет, чтобы найти тебя, и как раз тогда, когда я потерял надежду, ты появилась.

— Что происходит? — говорит она, когда я склоняюсь на расстояние вдоха от её губ.

— Я поцелую тебя, а потом попробую, — говорю я, скользя одной рукой по её спине и прижимая губы к ней.

На её губе есть небольшой след крови в том месте, где она была разбита раньше, и когда она ударяется о мой язык, я чувствую это вплоть до пальцев ног. Вкус сладкой корицы наполняет мой рот, и я углубляю поцелуй.

Её руки скользят по моей груди, и я чувствую, как она хватается за пиджак моего костюма. Я стягиваю материал, желая, чтобы он был подальше от моего тела, и чтобы её кожа была прижата к моей. Я внезапно безумно нуждаюсь обладать ею и любить каждый сантиметр её тела. Она тянется к пуговицам моей рубашки, и я чувствую её потребность.

— Ты мне нужна, — говорю я, целуя её в шею и царапая зубами её нежную плоть. Я прижимаю к ней свой твердый член, и она задыхается, раздвигая ноги. Теплая колыбель её бедер приветствует меня, и я втираюсь в неё. — Мы выпьем друг из друга, так ты останешься моей навсегда.

Она стонет, когда я прижимаю её к стене и снимаю рубашку. Она вонзает ногти в мою голую грудь, а я хочу выть от восторга. Мои руки спускаются к её платью, и я стягиваю ткань вокруг её талии, чтобы почувствовать её тепло на мне. Я провожу пальцами по краю её трусиков, целую вниз по ключице.

— Укусишь меня? — спрашивает она, и я немного откидываюсь назад, чтобы увидеть потребность в её глазах.

— Всякий раз, когда ты просишь меня, — говорю я и преклоняю перед ней колени. — Подержи это для меня.

Она хватает подол платья и поднимает его, чтобы я мог видеть её белые трусики. От её вида перед глазами и запаха её желания у меня голова кружится от похоти. Как она может быть такой чистой и милой и хотеть такого мужчину, как я? Может, я и не тот человек, которого она заслуживает, но я буду лучше для неё. Я буду лучшей версией себя, и дам ей всё, что она пожелает.

Я нежно снимаю с неё трусики, обнажая её голую киску и розовые губки. Они блестят влагой, и у меня сводит зубы от желания почувствовать её вкус и укусить.

— Ты нетронута, не так ли, дорогая? — Спрашиваю я, когда потираю большой палец между её губок. Я смотрю вверх в её глаза. Она кивает и кусает свою нижнюю губу. — Ты больше не будешь.

Она выходит из трусиков, когда я наклоняюсь вперед и бегу языком по линии её киски. Её тело напрягается, но затем немедленно расслабляется, когда она позволяет мне попробовать её. Тёплая сладкая корица здесь сильнее всего, и я стону от вкуса. Как она может иметь такой райский вкус? Все ли пары чувствуют одно и то же?

Я поднимаю одну ногу и кладу её на плечо, когда мои руки идут к её заднице. Я крепко хватаю её и открываю рот над её киской, сосу её клитор. Она кричит моё имя, и её руки скользят к моим плечам, пока она качает свои бедра о моё лицо. Это грязно и сексуально, наблюдать, как она работает своим телом, чтобы освободиться.

Она ездит по моему лицу, её тело дрожит, и я знаю, что её оргазм быстро приближается. Может, она и девственница, но она хочет стать женщиной, и я собираюсь скоро сделать ею.

Потребность в ней ошеломляет, и я больше не могу контролировать свои желания. По мере того, как её тело плотно качается, я просовываю два пальца внутрь неё и чувствую, как разрывается её девственность. Она кричит, когда достигает пика, и оргазм сотрясает её. Я сосу её клитор, пока она поднимается на волну удовольствия и выкрикивает мое имя.

Я чувствую вкус её девственной крови на своем языке, облизываю её дочиста и целую внутреннюю часть бедра. Прежде чем сказать ей, что я собираюсь сделать, я впиваюся зубами в мягкую плоть и прокусываю кожу. Она хнычет, когда на неё обрушивается очередной оргазм, и я улыбаюсь, пробуя её кровь.

Я закрываю глаза и стону, когда пью из неё, ощущая, как связь согревает мое тело. Я твёрд, как скала, и становлюсь все жёстче с тех пор, как мое тело ждало этого момента в течение двухсот лет. Я не могу больше ждать, и не знаю, как долго продержусь.

Когда я уже достаточно её распробовал, я зализал рану, запечатав её, а потом встал. Её руки все ещё крепко держат платье, так что я вытаскиваю ткань, а затем снимаю его с её тела. Она полностью обнажена передо мной, и я никогда не видел ничего более красивого.

Её ноги дрожат, и я держу её близко, когда подхожу к маленькому дивану в углу комнаты. Я сажусь и помогаю ей расположиться на моих ногах, немного откидываясь назад. Её руки доходят до пояса моих брюк, я помогаю ей расстегнуть их и вытащить мой член. Он такой толстый, что я не уверен, что он поместится внутри неё, но я не чувствую её страха. Вместо этого я чувствую волнение и что-то ещё гораздо глубже.

Попробовав её кровь, я соединяюсь с ней так, как никогда не считал возможным. Об этом говорят все книги, которые я так долго изучал, но я никогда не знал, что так может быть. Её мысли — мои собственные, и мне интересно, каково это будет, когда она попробует мою кровь.

— Теперь твоя очередь, любовь моя, — говорю я, поднося своё запястье ко рту и пронзая кожу зубами.

Её глаза расширяются от удивления, но опять же нет страха. Она любопытная и голодная. Когда я держу его для неё, она без колебаний наклоняется и прикладывает ко мне губы, и тогда я хватаю свой член и держу его ровно, пока она поднимает бедра и опускается на него.

Её фиолетовые глаза закрываются вместе с моими. Я чувствую её вкус, в то же время мой член медленно скользит по её киске. Она сосет меня, когда мой член погружается глубже, и я не могу отвести взгляд. Это величайший момент моей жизни, и я мгновенно чувствую, как наша связь оборачивается вокруг нас, как сплошная стена, защищающая нас от внешнего мира. Единственное, что сейчас имеет значение, это то, что мы вдвоем в этой комнате, и ничто не сможет это отнять.

— Блядь, — говорю я сквозь стиснутые зубы, когда она садится на мой член и держит меня глубоко внутри себя. Я не знаю, как её тело смогло выдержать каждый сантиметр, но, должно быть, волшебство, которое связывает нас вместе делает это возможным.

Она намного меньше меня, но каким-то образом мы едины.

Я прикасаюсь к её щеке, когда оттягиваю запястье, а затем приношу его ко рту, чтобы запечатать порез. На её нижней губе есть небольшой след крови, и я наклоняюсь вперед, беру её лицо обеими руками и глубоко целую её. Её голая грудь прижимается к моей груди, а её твердые пики дразнят меня. Поцелуй ошеломляющий, так как я чувствую себя на её языке и впервые ощущаю, что наша связь полностью раскрылась. Я слышу её мысли и чувствую, что она делает. Слышу её желания. Я разбиваю поцелуй и двигаю рот к её соскам, потому что ей интересно, каково это — иметь их во рту.

Её бедра качаются, когда я думаю о том, как хорошо было бы, если бы она двигалась на мне, и вместе мы даем друг другу то, чего хотим.

— Бишоп, — шепчет она, и я откидываюсь назад, чтобы посмотреть на неё. Её фиолетовые глаза стали темнее, и я чувствую, как хорошо мой член ощущается внутри неё. — Это всегда так? — спрашивает она, раскачивая бедрами взад и вперед.

— Я не знаю. Я знаю только, каково это заниматься любовью с тобой. — Я провожу руками по её спине, а затем хватаю её за задницу. — Но я полагаю, что эта связь сейчас происходит только с настоящими парами. С людьми, которые любят друг друга.

Её бёдра дрожат, я обхватываю её за талию и встаю, прежде чем уложить её обратно на небольшой диван. Её задница на краю, а я нависаю над ней, трахая её все сильнее и глубже.

— У нас есть все время в мире, чтобы определить, что ты чувствуешь прямо сейчас, но для меня это бесспорная любовь. Любовь, которую я искал с того дня, как родился. Я искал тебя ещё до твоего рождения. Эту истину я действительно собираюсь защитить это ценой собственной жизни, Лорен.

Она протягивает руку и хватает меня за грудь, стонет и сжимается вокруг меня. Её дыхание тяжелое, а тело мягкое, когда она откидывается и позволяет мне взять её. Я кладу руку ей на живот и смотрю ей в глаза.

— Я собираюсь сделать тебя матерью, — говорю я, позволяя своему члену проникнуть в неё глубже. — Ты слишком долго была одна. Пришло время вырастить и дать то, чего желает твоё сердце. — Я наклоняюсь, чтобы пососать её сосок, и она вскрикивает. — Я могу прочитать все твои мысли, и ты тоже можешь прочитать мои. Я знаю, что в глубине души ты надеешься забеременеть, чтобы родить малыша.

— О боже, Бишоп, — дышит она, пока её киска сжимает меня. Мои грязные слова — правдивы, и я даю обещание, которое намерен сдержать.

— Если ребенок — это то, что ты хочешь, тогда это то, что ты получишь, — говорю я, натирая её клитор большим пальцем и чувствуя, как её тело сжимается. — Всё, чего я хочу, это любить тебя до конца вечности.

Она хнычет в момент кульминации, и я больше не могу сдерживаться. Я погружаюсь в неё в последний раз и чувствую, как мой член извергается внутри неё. Волны удовольствия омывают меня, и это вдвое больше, потому что я чувствую и её тоже. Связь позволяет нам обоим участвовать в освобождении, и я держу её близко, когда оно на нас обрушивается.

Мы оба задыхаемся, когда смешанные соки от нас обоих выскальзывают из её киски вокруг нас. Я не готов покинуть её тело, так что я не вытаскиваю член, когда встаю с ней и несу её в ванную.

— Куда ты меня несёшь? — спрашивает она сонно, обнимаясь со мной.

— Я подумал, что ты захочешь хорошенько отмокнуть со мной, — говорю я, когда иду в ванную и включаю горячую воду.

Я сажаю её на край раковины, но всё равно не оставлю тёплых объятий. Я все ещё тверд, как алмаз, но думаю, что так будет продолжаться ещё долгое время.

Пока я жду, когда ванна наполнится, я держу её лицо и смотрю ей в глаза. Я укладываю её волосы за ушки и прикасаюсь к её губам, но не могу перестать смотреть на неё. Наши умы связаны так же, как и души, и мы делимся всеми нашими воспоминаниями. Некоторые из её воспоминаний такие грустные и одинокие, но есть несколько приятных, из того времени когда она была младше, выходила на улицу и играла. Она может видеть мои, и то, каким одиноким я был до тех пор, пока у меня не появилась собственная семья, но всегда не хватало одного недостающего элемента. Теперь, когда я нашёл её, моё сердце заполнено, и это она тоже видит. Нет слов, которыми можно обменяться, и ничего не осталось незамеченным. Это лучшая часть в том, чтобы стать парой — моя правда в том, что она видит.

Я укладываю её в ванную и медленно погружаюсь сам. Она все ещё обнимает меня, когда кладет голову мне на грудь, и теплая вода окружает нас.

— Завтра, — говорю я, когда чувствую, как её вопросы пульсируют. — Прямо сейчас, просто позволь мне позаботиться о тебе, Лорен. Позволь мне показать тебе любовь.

Я чувствую, как её тело приспосабливается к моему, так как она по-настоящему знает, каково это — принадлежать чему-то.

Глава девятая

Лорен

— Что я натворила? — шепчу я, когда смотрю на Бишопа, лежащего в постели рядом со мной.

Впервые с тех пор, как я себя помню, моя голова чиста, и больше нет размытых пятен. Гордон столько всего скрывал от меня в моей голове. Я всю жизнь жила с этим монстром и не знала об этом.

Бишоп открыл глаза и перевернул нас, так что он оказался сверху. Он прижимает меня к себе, и на его лице появляется беспокойство.

— Даже не думай о том, чтобы убежать от меня. Эта история уже устарела. — Я улыбаюсь ему, думая, что могу провести вечность вот так.

— Я никогда никуда не захочу уйти. — Я провожу руками по его груди по его темным коротким волоскам. — Я просто не хочу, чтобы ещё больше людей пострадали из-за меня. Что если он придет за тобой и… — Он обрывает меня поцелуем настолько глубоким и сладким, что это оживляет всё моё тело. Я стону в его рот и обхватываю его ногами. Удовольствие прошлой ночи затопило мой разум, и я хочу делать это снова и снова.

«Я никогда тебя не оставлю». Его слова парят в моем разуме. Это займет некоторое время, чтобы привыкнуть. «И я никогда не оставлю тебя», отвечаю безмолвно. Наша связь уже настолько глубока, и, возможно, это потому, что она была там задолго до того, как мы узнали о ней.

Он дотрагивается до моей губы, прежде чем откинуться назад и подтягивает меня к себе, так что я сижу на его коленях.

— Он придёт, — говорю я, зная это наверняка. Я проснулась от страха, что, возможно, привела Гордона прямо к порогу Бишопа. Потом я вспомнила, что больше не одна. Что бы ни случилось, мы с Бишопом столкнемся с этим вместе.

— Я не виню его. Я бы тоже тебя не отпустил. — Он нахально улыбается мне.

— Бишоп, я серьёзно. — Его рука поднимается к моему подбородку, чтобы заставить меня посмотреть на него. Он всегда хочет, чтобы наши глаза встретились.

— Я знаю, и я с этим разберусь. Лучше бы он пришел сюда, и кроме того, уже давно пора.

— Ты убьешь его. — Для того, кто не хочет, чтобы кто-то ещё умер, я не говорю ни слова в защиту Гордона.

— Я должен был сделать это давным-давно, но всегда нужно следовать порядку. Когда совет нашёл его снова, он ускользнул и только сейчас подошёл ближе.

— Когда мы переехали сюда? — спрашиваю я, и он кивает.

— Гордон всегда был немного сумасшедшим. Ещё до того, как его обратили, он жаждал более тёмных вещей в жизни. Некоторые люди наслаждаются силой зла. — Он закрывает глаза на мгновение, покачивая головой.

— Ты могущественный. — Я чувствую это и не знаю, потому ли это, что мы спарились сейчас, или это аура, которую он источает. Это не только сила, но и сила и защита.

— Некоторые люди сказали бы, что это так.

— Но это не то, о чём ты просил или чего хотел. — Заканчиваю я за него.

— Верно. Я взял на себя роль по надзору за районом и попросил других лидеров отчитываться передо мной. — Он пожимает плечами, как будто ничего страшного в том, что он какой-то вампирский лидер. — Я знал, что мои намерения останутся чистыми, и это не всегда происходит с вампирами.

— Гордон говорил мне, что работает на правительство. Он сказал, что делает то, что должен для большего блага. — Мне стыдно, что я не видела всего этого насквозь, даже если он использовал на мне трюки разума.

— Не делай этого, любовь моя. — Бишоп наклоняется и прикасается губами к моим. — Дело не в тебе. Ты была ещё ребенком, когда он забрал тебя, и он играл с твоей головой. Поверь мне, я знаю. Его силы не действуют на меня, но он обманул и меня. Единственное благо, к которому стремится Гордон — его собственное.

— Поэтому он тебя ненавидит? Потому что ты видишь, кто он на самом деле? — Спрашиваю я, потому что в такой момент он, наконец, набросился на меня. Даже теперь, когда мой разум ясен, я все ещё шокирована, что он ударил меня. Он никогда не делал мне больно за всё время, что я была с ним. Я думаю, что на каком-то извращённом уровне он заботился обо мне, но не в отцовском смысле. Я для него дорогая зверушка и не более.

— Я отнял у него кое-что, что он хотел, и он попытался сделать то же самое.

— Он забрал меня у тебя.

— Ты тогда не была тайной. Я был молод, когда познакомился с Гордоном. Все знали, что я ищу тебя, и я не скрывал этого. Это было до тех пор, пока я не понял, что это может быть использовано против меня. Я никогда не думал… — Он выпускает глубокий рык. — Я никогда не думал, что он начнет убивать женщин, которые потенциально могут быть моими парами.Думаю, он знал, что все они — не ты. Твои волосы, эти глаза и это… — Он наклоняется, целует мое родимое пятно. — Всё это единственное в своём роде. Ему просто нравилось противодействовать мне и давать мне знать, что он охотится на тебя. Каждый раз, когда я приближался к нему, он снова исчезал. — Он прислоняется лбом к моему. — Я думаю, когда он нашел тебя, его планы изменились, и он подумал, что лучше настроить тебя против меня. Он пытался заставить тебя ненавидеть меня, но Гордон никогда не понимал пары. Он полагал, что они делают вампиров слабыми.

— Я не чувствую слабости. Я испытывала её когда была с ним. Я чувствовала себя потерянной и неуверенной во всём, — признаю. — Он не понимает силы пары, потому что они делают тебя сильнее.

Иметь рядом кого-то, кто является твоей второй половинкой и кто будет стоять рядом с тобой вечно — это невероятно могущественно. Это никогда не может быть слабостью. Я сейчас более жива, чем была за всю свою жизнь.

— Я думаю, что его умственные трюки перестали работать на мне, когда мы переехали сюда. Я знаю, это звучит безумно, но думаю, что близость к тебе сделала меня сильнее. Это больше не работало, и я начала видеть реальность того, что было вокруг меня.

Бишоп делает глубокий вдох.

— Я думаю, ты можешь быть права. За последний год я изменился. Я приблизился к краю, и думал, что схожу с ума, что мой конец близок. Может и так, но мои мечты о тебе были яснее, чем когда-либо, и ты чувствовалась ближе. Я думал, что встречусь с тобой на другой стороне, и был готов идти.

— Нет! — Задыхаюсь я. Не могу думать о его смерти. Ненавижу мысль о том, что его здесь больше не будет. Его слова темны, но говорят о том, как сильно я ему нужна. Может, это и неправильно с моей стороны, но мне все равно. Идея никогда не быть с ним, даже если только на одну ночь, слишком болезненна, чтобы думать об этом.

— Это будет не только одна ночь, дорогая. Я обещаю тебе это. Столько лет мечтая о тебе и не находя, я подумал, что, возможно, ты уже умерла и ждала меня на другой стороне. Я хотел быть где угодно, даже если бы это место было смертью. — Я закрываю глаза и впитываю его слова. — Ты чувствуешь это, не так ли? Я буду следовать за тобой, куда бы ты ни пошла. Ты моя, Лорен, и он больше не отнимет тебя у меня.

Я открываю глаза и соскальзывает слеза. Я чувствую, как глубоко он любит меня. Бишоп целует её, и я знаю, что он чувствует всё, что теперь внутри меня.

Всё то время, когда я смотрела на его фотографию, я была так неуверена в том, что со мной происходит. Я не знала, что это было, потому что никогда не испытывала этого раньше. Но всё это время это была любовь.

— Займись со мной любовью, — говорю я ему в рот, когда наклоняюсь для очередного поцелуя. Его рот встречается с моим за мгновение до того, как он отрывается.

— Я должен был догадаться, — рычит он, перекидывая меня на мягкий матрас, но он уходит с кровати до того, как мне удаётся схватить его. Я смотрю, как он одевается так быстро, что не могу различить, что он делает. — Он идёт. Я думал, что он перегруппируется, но, похоже, он наносит удар так быстро, как только может. Я должен был догадаться, что никогда не стоит пытаться предсказать безумие такого человека, как Гордон. — Он снова целует меня, прежде чем я могу ответить. — Я бы сказал тебе оставаться на месте, но я знаю, что ты не станешь, и я не могу запереть тебя, как он.

Я быстро одеваюсь в одну из рубашек Бишопа. Она свисает до моих колен, но я не хочу иметь ничего общего с платьем, которое запятнано моей собственной кровью, когда Гордон ударил меня. Я не хочу, чтобы что-нибудь из той прошлой жизни когда-нибудь прикоснулось ко мне снова.

Я беру Бишопа за руку и он выводит меня из спальни.

— Он один? — Спрашиваю я, зная, что Бишоп ответит.

— Большинство его людей были вырублены во время взрывов. Я попросил провести зачистку дома Гордона прямо перед тем, как войти, чтобы найти тебя.

Готова поспорить, что Гордон первым вышел оттуда и бросил своих людей. Я не сомневаюсь, что если бы здесь что-то подобное случилось, Бишоп был бы последним, кто вышел. Они двое — как день и ночь.

Когда мы спускаемся по лестнице, я смотрю вниз, чтобы увидеть всех с прошлой ночи, за исключением Дав и Джульетты. Мою грудь согревает то, что они все здесь, чтобы поддержать то, что вот-вот случится.

— Не могу поверить, что этот тупой ублюдок пришёл один, — говорит один из близнецов перед тем, как подмигнуть мне. — Кстати, я Эрик. — Он указывает на своего брата. — Это Эзра. Я —

— Мы… — Вмешивается Эзра.

Эрик качает головой как и брат.

— Мы хотели поблагодарить тебя за то, что ты помогла Дав вернуться к нам. Мы никогда не сможем отплатить тебе за то, что ты сделала. Добро пожаловать в нашу семью. — Они оба улыбаются мне, а я киваю.

— Это было правильным поступком, — говорю я им, не нужно благодарности. — Я должна была пойти с ней. — Я вспоминаю этот момент и знаю, что даже если бы я ушла, это не остановило бы все это.

— Ты сейчас здесь, и это все, что имеет значение. — Бишоп тянет меня к себе и целует в макушку. Он задерживается на мгновение, и я знаю, что он вдыхает меня.

Высокая брюнетка-вампир Равана улыбается нам.

— Наверное, это делает тебя моей тётей, — говорит она, а я смотрю на Бишопа, не понимая, что она имеет в виду. Они родственники?

— Это так, — соглашается он с маленьким смешком.

— Окажете ли мне честь? — спрашивает Вален. Я чувствую, что он человек, и это должно быть моя брачная связь с Бишопом. — В конце концов, это моя работа.

— Не напоминай нам, Истребитель, — говорит Кейн. — Я знаю, что ты прячешься в шкафу в коридоре, — добавляет он с рычащим криком из ниоткуда, глядя на дверь, которая находится немного вниз по коридору.

— Черт возьми, Кейн, теперь они выйдут! — кричит Эзра на него, когда он подбрасывает одну из рук. Я смотрю между ними и думаю, о чём они говорят.

— Я не понимаю, как она думает, что я не знаю точно, где она всё время, — отвечает Кейн, но я думаю больше себе, чем Эзре. Дверь шкафа открывается и выскакивают Дав и Джульетта.

— Он здесь, — говорит Бишоп, подходя ко входной двери и забирая меня с собой.

— Обратно в шкаф, — говорит Эзра девушкам. Я не поворачиваюсь, чтобы посмотреть, делают ли они то, что им говорят, но я слышу, как закрывается дверь. — Позже мне понравится отшлепать её за это, — бормочет он со своим близнецом. Они оба спариваются с ней, и мне интересно, как что-то подобное работает. Думаю, я бы с ума сошла, если бы поделилась с Бишопом.

— Тебе никогда не придётся, — шепчет он мне на ухо, читая мои мысли. — Я принадлежу тебе одной. — Я смотрю на него. Как может быть, что прошло всего несколько часов, прежде чем я узнала его по-настоящему, но чувствовала себя так, будто он был частью меня всю мою жизнь? Потому что я увствовала. «Как и ты была в моей». Его слова парят у меня в голове, и я знаю, что он прав.

— Бишоп! — Кричит Гордон, и моё внимание отрывается от моей пары.

Я смотрю, как он выходит из темноты навстречу нам. Никогда не видела, чтобы он выглядел так странно. Луна, высокая и яркая, освещает ночь. Человек, которого я когда-то называла отцом, выглядит не так, как я помню. Гордон всегда хотел, чтобы всё было организовано, и все должно было быть на своем месте. Он всегда был одет идеально, но сейчас я бы подумала, что он катился по лесу. Может, он и не выглядит безупречно, но выглядит смертельно. Брызги крови на его грязной белой рубашке делают его ещё более зловещим. Как я могла раньше не замечать, кем он был на самом деле?

— Отдай мне мою дочь. Она принадлежит мне, — требует он, указывая на землю рядом с ним. Он смотрит мне в глаза и щелкает пальцами. — Иди сюда.

— Нет, — говорю я ему. — Ты больше не контролируешь меня. — Я встаю прямо.

— Ты выбираешь его, а не меня? Твоего собственного отца? — кричит он.

— Ты не мой отец, — напоминаю ему. — Ты забрал меня и упрятал за решетку, чтобы использовать как какое-то оружие. Я никогда не была твоей.

— Я спас тебя. — На самом деле, сейчас он выглядит оскорбленным, когда его глаза сверкают на Бишопа. — Она бы умерла в том месте. Тебе повезло, что я добрался до неё раньше, чем кто-то другой.

— Я благодарю тебя за это, Гордон. Ты спас маленькую девочку в тот день. Как и любой человек, испытывающий частичку сострадания или заботы к другому, должен был это сделать.

Гордон смеётся над ответом Бишопа.

— Они слабые. Почему ты всегда их защищаешь? — Он оглядывается на меня. — Даже Лорен. — Бишоп рычит так глубоко и громко, что я чувствую, как звук проходит сквозь мое тело. Гордон не прислушивается к предупреждению. — Она была слаба, но я всё равно заботился о ней.

— Что ты планировал сделать со мной? — Спрашиваю я, до сих пор не понимая этого. — Ты собирался убить меня? Ты мог сделать это, когда нашел меня в тот первый день. — Я не могу остановить тревогу в голосе, когда пытаюсь быть сильной. Я знаю, что он использовал меня и даже не любит. Я не уверена, что он может понять эту эмоцию, если честно. Теперь, когда я оглядываюсь назад с ясным умом, я вижу всё это.

— Эти глаза. Ты посмотрела на меня, и я никогда раньше не видел ничего подобного. Я никогда не хотел пару, а потом встретил Бишопа. Не всем вампирам посчастливилось найти свою, но Бишопу посчастливилось найти того, кто был таким непохожим на других. Я почувствовал, насколько чистым было твое сердце. Почему судьба выбрала для него такую пару? Мне это было не очень интересно, поэтому я взял это для себя. — Он улыбается. — Тогда я хотел, чтобы он знал, что она у меня есть, и что я заставил её полюбить меня и возненавидеть его.

Моя голова опускается.

— Это, — шепчу я. Я знаю, что все меня слышали. Вампиры всегда слышат, но это уже неважно. Его план не сработал, и я поднимаю голову и смотрю на Бишопа. Он молчал все это время.

— Я хотел, чтобы ты сказала или попросила, что тебе нужно, — отвечает он, отвечая на мой незаданный вопрос о том, почему он был так хорош. — Я всегда буду давать тебе то, что тебе нужно или что ты хочешь, любовь моя. Ты знаешь это. — Я улыбаюсь ему, потому что знаю это.

— Ты пришёл сюда один, чтобы умереть? Неужели все это стало слишком? Я знаю боль и тоску по паре, — говорит Бишоп, и моё сердце болит, что ему пришлось так долго ждать, чтобы найти меня.

Я оглядываюсь на Гордона, на его лице ухмылка.

— У меня всегда есть план. — Он немного пожимает плечами. — Есть одна вещь, которая мне нравится в идее пары. Они делают что угодно друг для друга, и я сделаю все, что угодно. — У меня по позвоночнику пробежала прохлада, и Бишоп вступил передо мной. Я должна подглядывать из-за него, чтобы увидеть, что происходит. — Ты когда-нибудь слышал о Мрачном Жнеце?

Я тру лицо, пытаясь вспомнить, что знаю о Мрачном Жнеце. Он настоящий? Может и нет, но вампиры все-таки настоящие, так что кто знает?

— Я знаю о нем, — отвечает Вален. Когда я смотрю на его пару, она выглядит удивлённой, как и все остальные. Кроме Бишопа, который выглядит спокойным и знающим. — Что с ним? Здесь нет никого, кого бы он мог забрать. На самом деле, если бы он был здесь, я думаю, он пришёл бы за тобой.

— Если только… — Гордон делает паузу, смотрит прямо на Бишопа. — Я сказал ему, что ты забрал его пару. Что тебе не нравится не иметь власти над ним, так что ты нашел способ контролировать его.

— У него есть пара? — Спрашивает Кейн, качая головой в неверии.

— У него не может её быть, он старше любого из нас. Он бы уже сошёл с ума, если бы не нашёл её за всё это время, — выкрикивает Бишоп.

— Кто-нибудь действительно знает, что такое Жнец? — Вален говорит.

— У тебя есть умение пролезть через голову, — добавляет Бишоп с длинным вздохом.

— Ты не должен играть с вещами, о которых ничего не знаешь, и никто нихрена не знает о Жнеце, — бросает Вален.

— Кто, блядь, этот Жнец? — говорит один из близнецов другому. Я не могу сказать, кто из них кто сейчас.

— Мрачный Жнец — олицетворение смерти. Он приходит, чтобы собрать души тех, чьё время пришло. Вокруг него много разных историй. — Говорит мягкий женский голос.

— Дав, — лают Эзра и Эрик одновременно. Похоже, девушки вышли из шкафа.

Она игнорирует их и продолжает.

— Я думаю, что Бишоп прав. Если ты играешь со Жнецом, то это уже чересчур. Если кто и уклонялся от смерти, так это ты. — Дав делает шаг вперед, и Эзра хватает её и оттаскивает обратно к нему и брату. — Я могу сказать тебе вот что: в большинстве историй люди пытаются подкупить или обмануть его, но это никогда не срабатывает. Я думаю, ты откусил больше, чем можешь прожевать.

Всё затихает, как будто мир перестает двигаться, когда Дав заканчивает говорить. Ветер ночи исчезает вместе с далекими звуками сверчков. Бишоп двигается прежде, чем я осознаю, что происходит, и поворачивается, чтобы прикрыть моё тело своим. Я чувствую, как земля слегка трясётся, как будто на неё приземляется что-то твёрдое, за чем следует громкий щелчок.

— Где моя пара? — гудит самый глубокий голос, который я когда-либо слышала.

Звук, как будто ветка дерева ломается пополам, и я чувствую, как Бишоп откидывается назад. Он позволяет мне немного повернуться лицом к голосу. Когда я смотрю вверх, то вижу самого большого мужчину, которого я когда-либо видела в жизни, держащего Гордона, как тряпичную куклу. Он бросает тело Гордона на землю, как тряпку, и я вижу, что его шея сломана.

— Я думала, что у Мрачного Жнеца есть коса, — громко шепчет Дав, толкая очки на нос.

Мои глаза замечают гигантский топор, который он приподнимает с земли и укладывает на плечо.

— Ты действительно не хочешь, чтобы я снова спрашивал, — говорит он, и я в шоке от безмолвия.

Глава десятая

Бишоп

Я держу Лорен за спиной, когда смотрю в черные глаза Смерти. Он большой и страшный, но я вижу в нем что-то, что я чувствую в себе.

— Он лгал тебе, и ты это знаешь. Твоей пары здесь нет, — говорю я, когда делаю шаг навстречу ему.

— Бишоп, — говорит Равана, предупреждая сзади меня, но я игнорирую её.

— Боль, которую ты чувствуешь сейчас, это именно то, что было внутри меня до того, как я встретил свою Лорен. Я надеялся на смерть каждый день, чтобы она или избавила меня от страданий, или приблизила меня к ней. — Он не двигается, но я вижу как морщинка между его глазами немного расглаживается, когда я говорю от своей души. — Я знаю, что сейчас нет ничего, чего ты бы не сделал, чтобы найти свою пару. Но ты знаешь, что Гордон обманул тебя, и ты знаешь, что её здесь нет.

Спустя некоторое время он делает вдох, прежде чем опустить топор.

— Он сказал, что ты знаешь. И я поверил ему. — Он качает головой, как будто знает, что это неправда, но не хочет признаваться в этом самому себе.

— Мы в долгу перед тобой за то, что ты убил его ради нас. И я хочу отплатить за это.

Мрачный Жнец смотрит на меня нерешительно.

— Как, по-твоему, ты можешь мне помочь, если не можешь найти мою пару? — говорит он, осматривая комнату. — Все в этой комнате выглядят так, будто у них сформировались связи. Что ты можешь предложить мне, чего я не могу получить в одиночку? Я Мрачный Жнец, Бишоп. Нет ничего, что было бы мне недоступно. Даже сейчас я знаю здесь всех, а вы ничего обо мне не знаете. Только шёпот, который разделяют в темноте люди, которые меня боятся.

Я слышу боль в его словах и не могу представить, как он оказался там, где он сейчас.

— Ты прав, я не знаю твоей истории, и мы много чего предполагаем. То, что я могу предложить тебе, это место, где ты можешь отдохнуть и поделиться с нами тем, что ты знаешь. Я ищу мир знаний, а ты — тот, у кого мы можем учиться. Я хочу пригласить тебя в мой дом и в нашу семью. Помоги нам понять, что ты делаешь, и позволь нам отплатить тебе за то, что ты сделал сегодня.

Я смотрю вниз на тело Гордона и вижу, как оно превращается в пепел. Скоро от него ничего не останется там, где он лежит, и будет так, как будто его никогда и не было. Я могу только надеяться на то же самое в отношении боли в сердце моей пары, когда речь идет о человеке, которого она считала своим отцом.

— Зачем мне это делать? — спрашивает он, и хотя его голос все ещё груб, я чувствую там что-то более мягкое.

— Потому что даже в самые темные времена моя семья была рядом со мной, и это помогло мне справиться с болью. У тебя есть кто-нибудь подобный?

— У меня никого нет, — отвечает он просто, когда снова рассматривает комнату.

— Ты можешь остаться с нами. — Я удивляюсь, когда поворачиваюсь и вижу, как Кейн делает шаг вперед с Джульеттой на его стороне. — Ты можешь воспользоваться одной из наших свободных комнат. Для меня было бы честью принять тебя.

Кейн почти такой же большой, как и Грим¹, и поначалу я не ожидал, что он добровольно вызовется, но теперь это вроде как имеет смысл. Кейн проводил большую часть времени как вампир затворником. Его пара привнесла в его жизнь тепло, и я думаю, что впервые Кейн видит, как его одиночество и боль отражаются на ком-то другом. Может быть, все мы видим частичку себя в Гриме.

— Думаю, я могу остаться ненадолго, — говорит он, протягивая руку и пожимая Кейну. — Спасибо за предложение.

— Я оставлю тебя разобраться с деталями, — говорю я, оглядываясь вокруг, на семью. — Я останусь здесь ещё на несколько дней со своей парой. — Я тяну Лорен к себе и улыбаюсь ей. — Встретимся дома и поговорим дальше.

Грим кивает мне, и я пожимаю ему руку перед тем, как мы выходим из комнаты. Когда мы поднимаемся по лестнице, Лорен наклоняется и шепчет мне.

— Как ты думаешь, это будет нормально, что он здесь?

— Нет нужды бояться его, дорогая. Смерть — это часть жизни для некоторых людей, но уже не для нас. Мы с тобой проживём до конца времени, так что думай о нём, как о новом друге, который может быть немного застенчив на какое-то время.

— Я не могу представить, чтобы кто-то такой большой был стеснительным.

Я улыбаюсь ей, когда открываю дверь нашей спальни и закрываю её за нами.

— Не можешь? Представь, что ты одна в этом мире и у тебя нет семьи. — Я прикасаюсь к её подбородку и улыбаюсь ей, когда вижу озарение. — В какой-то момент он не похож ни на кого из нас. Я слышал легенды о том, на что он способен, но у людей есть всевозможные представления о нашем роде. Разве не лучше приветствовать его в нашей семье, чем создать врага? Посмотри на то, как Гордон прожил свою жизнь и как он решил править. Я никогда не потерплю такого для нашего города.

— Я все ещё так новичок во всем этом, но я знаю, что больше всего на свете, я так горжусь тобой и горжусь тем, что ты моя пара. — Я вижу выражение любви в её глазах, вместе с пробуждением желания.

— У тебя есть все время в мире, чтобы узнать, что я делаю и какой будет твоя новая роль. — Я пробегаю руками по её телу и по бедрам, когда провожу её обратно к кровати.

Её брови сходятся, а спина и ноги ударяются о матрас.

— Моя новая роль?

— Ты станешь матерью, — говорю я, хватаясь за край её рубашки и сдёрнув её с неё одним быстрым движением. — Я узнал, что люди и вампиры могут размножаться вместе. — Она падает обратно на кровать, и я раздвигаю её колени, когда расстегиваю штаны и вытаскиваю член. Я тверд и капаю, думая о том, чтобы сделать её круглой и созревшей. — Ты хочешь семью, любовь, и я позабочусь о том, чтобы ты её получила.

Прислонившись к ней своей нижней частью тела, я просовываю свой член между её мокрыми губками и вонзаю его до самого конца. Её киска крепко держит меня. Я чувствую, как её мокрые складочки обхватывают меня и начинаю двигаться. Я хватаю её запястья и держу их над головой, по мере того как я углубляюсь с каждым скольжением моей стальной жёсткой длины.

— Мне нужно попробовать тебя, — говорю я, когда целую её губы нежно, а затем следую моими губами вниз по её шее. — Прошло слишком много времени. — Прошло всего несколько часов, но мое тело уже жаждет её вкуса.

Она стонет, раздвигая ноги шире и поднимая бедра выше. Я сосу её сосок, пока не поцелую нежную кожу под грудью и аккуратно царапаю зубами вдоль него, пока не делаю небольшой разрез. Когда я пробую её, мой член опухает внутри неё, и она вскрикивает по мере того как её киска истекает.

— Бишоп, не дразни меня, — умоляет она, пока дрожат её ноги. Я знаю, что она на грани оргазма, но я хочу, чтобы она сказала вслух, чего хочет.

— Что тебе нужно, милая? — её сладкий вкус проходит сквозь меня, и как будто мне вкололи удовольствие и силу. Я никогда не чувствовал себя более живым, чем когда я внутри неё.

— Я тоже хочу попробовать тебя, — кричит она, пока я замедляюсь, чтобы удержать её на краю.

— У тебя будет все, чего хочет твое сердце, Лорен, — говорю я. Я кусаю запястье и подношу его к её рту.

Она зализывает рану и тут же наша связь становится острее и сильнее. Она заряжает мое тело одновременно похотью и любовью, и больше не сдерживается.

Я толкаю в нее свой тяжёлый член, и её тело дрожит, когда она достигает апогея. Я чувствую, как её мягкая киска приветствует мое семя. Я освобождаю то, что сдерживал, и кончаю внутри её ожидающей утробы. Жарко и мокро, и я чувствую, как оно бежит между нами.

В этот момент я вышел из-под контроля, так что я протягиваю руку вниз, вычерпываю то, что вытекло, и втираю это в её живот. Я хочу, чтобы моя сперма покрыла её тело и чтобы она купалась в моем запахе. Я никогда не знал, что могу быть таким собственником, и так случилось, что это моя пара. Я хочу, чтобы она забеременела и была связана со мной всеми возможными способами, даже если нам уже суждено навеки.

— Я так сильно тебя люблю, — говорит она, переводя дыхание.

Я облизываю маленькую рану на её груди, а затем на запястье, прежде чем перевернуть нас.

— Я люблю тебя больше, чем когда-либо мечтал, — говорю я, нежно целую её губы и пропускаю пальцы сквозь её волосы, пока она утыкается носом в мою грудь.

Мы так долго лежим в тишине и думаем о нашей любви и о том, как мы счастливы. Наша связь через наш разум настолько чиста и честна, что мне не нужно ничего от неё скрывать.

Я никогда не понимал исследований, которые нашёл о спаривании и даже в наблюдении за парами, с которыми знакомился. Я не мог понять негласной связи между ними, но я знаю, что моя связь с Лорен — особенная. Моя связь с ней настолько другая, единственная в своем роде. Последние двести лет я искал всё, что мог найти о супружеских парах, и я вытаскиваю все это на передний план, чтобы она увидела, насколько это идеально и неповторимо.

Она садится, и мой член погружается в неё глубже, пока она обхватывает меня. Она улыбается мне сверху вниз, как будто я веду себя глупо, и я поворачиваю голову в сторону.

— Что? — спрашиваю я, не понимая направления её мыслей.

— Тот факт, что ты не можешь поверить, что все по-другому, смешён для меня, — говорит она, покачивая бедрами, и теперь моя очередь стонать. — Я знала, когда впервые увидела твою фотографию, что там что-то есть. И я снилась тебе с той ночи, когда ты был сотворён.

Я хватаюсь за её бедра и держу её ровно, чтобы сконцентрироваться на том, что она говорит.

"Наша связь и то, чем мы можем поделиться, это то, что делает нас великими. У нас столько всего впереди, и вместе мы будем править".

— Навсегда, — говорю я, когда отпускаю её бедра, и она снова начинает двигаться.

— Навсегда.

Нет ничего, что встанет на пути мира, который мы хотим создать. Её сердце чистое, а мое тело сильное, и с ней рядом у меня будет все, о чем мы мечтали.

Даже с нашим новым другом Гримом, живущим среди нас.

КОНЕЦ

Notes

[

←1

]

Мрачный Жнец — Grim Reaper.