Жить вслепую (СИ) [Jane Jourin] (fb2) читать онлайн

Стайлз смотрит на озверевшую толпу вокруг себя и понимает, что вряд ли выберется живым. Где-то на периферии зрения он видит Скотта, которого здесь быть не должно, и заранее сочувствует ему — он не умрёт, он Альфа, но раны придётся зализывать долго. Не стоило ему вставать на защиту умалишённого.

Стайлз не принимал свою бета-форму ни разу за последние три года. И до этого не делал подобного ещё столько же. Это не его сущность — он теперь городской мальчик. Цивилизованный омега. Но сейчас он будет драться, и, видит Луна, он не продаст свою жизнь задёшево. Хотя бы потому, что на него смотрят не только те, кто хотят его смерти. Но и тот, для кого он отдаёт эту жизнь. Он позволяет внутреннему волку победно взвыть, а потом расслабляет горло, чтобы все слышали — он будет рвать за свою правду. Пейдж показывает клыки и сверкает силой в глазах. Последний вдох перед боем, и…

***

Ему десять, они с Дереком дружат всю их сознательную жизнь, и Стайлзу кажется, что всю эту самую жизнь Дерек был ненормальным. На самом деле это, конечно, не так, но в младшей школе не было и недели, чтобы Талию не вызывали в кабинет директора из-за излишней агрессии её среднего сына. В последний раз Дерек провёл в подвале дома шерифа два дня, потому что его мама привела ему в пример его младшую сестру. Кора — прилежная ученица. Дерек — задира.

Наедине со Стайлзом он никогда не проявляет агрессии, и Стайлзу кажется, что это что-то в тех, кто их окружает. Они будто нарочно подначивают Дерека, заставляя показывать совсем маленькие пока клыки и совсем тонкий ещё рычащий голосок. И это правда — Дерека в школе не любят. Никто, кроме Стилински. Они же лучшие друзья. Хейл таскает ему сладости и подталкивает под зад, когда бег по пересечённой местности вытягивает из омежки все силы. Стайлз никогда не смеётся над его увлечением книгами и старается максимально сглаживать его дикий нрав, не доводя девяноста процентов потенциально опасных ситуаций до драки. В какой-то момент и это становится поводом для насмешек, но это, пожалуй, единственное, что Дереку удаётся игнорировать. Да, он верит Стилински больше, чем самому себе, да, он прислушивается к своему другу, и если тот просит уйти, Дерек уходит. И ему плевать, как его называют одноклассники.

***

Когда Стилински исполняется пятнадцать, он впервые в жизни говорит Дереку «нет» на его предложение погулять. Хейл у его дома уже спустя жалкие пятнадцать минут, и Стайлз вынужден облиться запасёнными ещё год назад подавителями, чтобы не свести Дерека с ума своим запахом. У него первая течка. И остаётся в шоке стоять на крыльце, когда на его едкий комментарий, что у него те дни, о которых с альфами не говорят, Дерек отвечает: «Я знаю». Он оставляет под дверью мешок с вредностями и сладостями и уходит, гордый, обиженный и отверженный. Не то, чтобы он подкатывал к Стайлзу. Но его друг больше не может быть таким же другом ему, каким он сам для Стилински является.

Эту тему они выяснили ещё в тот день, года два, что ли назад, когда у их одноклассницы началась течка. Каждый альфа в классе едва сдерживал дрожь, пока медсестра выводила Лидию Мартин из класса, но именно Дерек был тем, кто ещё на перемене сказал ей, что у неё течка. Просто подошёл и сказал. И предложил сходить к врачу. Мартин только отмахнулась — она не спала ночь, и, кажется, вчера слишком легко оделась для конца марта и простудилась, но контрольная — это не повод для таких шуток. Именно тогда они посмотрели друг на друга и Стайлз, принимая яблоко и сэндвич, заботливо подготовленные Талией для них обоих, прыснул со смеху.

— Это же не тот момент, когда альфа даёт омеге еду, чтобы омега дала альфе потомство?

— Ты больной? Мы же друзья, Стилински. Это мимо нас, на чём хочешь, поклянусь! — Растерянность и выражение полного абсурда на лица Дерека успокоили и подарили уверенность, что всё у них будет норм.

— Вот-вот… Проехали, — Стайлз заржал в голос, когда кто-то назвал их парочкой. — Да ни в жизнь…

Течка Стайлза случилась на его шестнадцатом году жизни и чуть не стала концом их дружбы. Они не виделись целых три дня, однако уже в среду Стилински явился в школу.

— Дер, ну ладно тебе. Я немного обалдел от феромонов и задницы в огне, ну попутал я… Эй, мы в норме?

— Да иди ты! — пихнул его по-дружески Дерек, явно не рассчитав силу. После течки без альфы омега слабее, а ещё Стайлз пока не понял, что вчера ночью Дерек случайно прошёл инициацию. Его альфа проснулась в полной силе, поэтому контролировать себя он пока ещё не научился. Не свалиться с лестницы Стилински помешала только бешеная реакция Хейла и удачно подвернувшиеся перила. — Прости, Сти, я это… Не привык ещё… — его щёки зарумянились, и даже кончики ушей немного покраснели. Он сверкнул глазами, показывая волка.

— Да ну?! Серьёзно? Когда?!

— Вчера, не ори так, голова звенит…

— Круто! Блин! Круто! Мы теперь оба взрослые!

— Угу. Всё равно не ори, идиот… — Хейл рассмеялся и ткнул Стайлза пальцем. — Ну что? Погнали? У нас математика…

***

— Что сказал врач?

Стилински уже шестнадцать, почти семнадцать на самом деле, но его зверь всё ещё спит. Не сказать, чтобы его это вообще хоть сколько-то беспокоит, но папа настоял. Вообще-то, Стайлз сам довёл эту ситуацию до некрасивого развития, когда постоянным игнорированием проблемы буквально заставил отца собрать «семейный совет».

— Я требую, чтобы ты прошёл обследование! — заявил ему Дерек, и Стайлз ощетинился. Он пока не мог сверкать глазами, как друг, и только поэтому не почувствовал на себе силу его слова. И на самом деле в тот момент был рад этому. Он видел, как на это реагировали другие оборотни, и не хотел быть таким же зависимым от сущности, как все вокруг.

— Ты не мой альфа, чтобы требовать подобного! — рявкнул на него Стилински, и Талия недовольно поджала губы. Не такого разговора она хотела.

— Нет! Но я твой лучший друг! И я волнуюсь за тебя! Волнуюсь за твоё здоровье! И это даёт мне право требовать от тебя того, что не может потребовать шериф!

Недовольный рык поднял загривок у Джона, но до драки дело не дошло бы, хотя бы потому, что они были в доме Талии Хейл. Однако Дерек тут же понял свой промах:

— Извините, сэр, но вы любите его и холите так сильно, что он из вас верёвки вьёт! А я боюсь, что это что-то серьёзное, что-то, что я не могу унюхать!

— Катитесь вы все со своей заботой!

— Стайлз, ты не прав, — тихо сказала мама Дерека, и все невольно обратили на неё внимание. — Ты волк, мальчик, и тебе нужна забота стаи. Даже если ты не входишь в неё номинально, мы заботимся о тебе. Это та ошибка юности, которая может иметь необратимые последствия. Сейчас тебе не интересно, будут ли у тебя дети, будет ли счастлив твой альфа, ты думаешь только о себе. Но если сейчас упустишь что-то важное, потом не наверстаешь. Дерек волнуется, значит, что-то не так. Вы с ним с пелёнок вместе, он знает тебя лучше всех. И я всегда считала, что ты ценишь вашу дружбу…

Стыд заполнил всё сознание парня, и он смог только кивнуть, опустив глаза в пол. Он ценит эту дружбу, и не готов терять её даже из ощущения мнимой свободы.

Визит назначают уже через несколько дней, и это приводит Стайлза в коридор, где его ждёт Дерек:

— Что сказал врач?

— Что всё в порядке, — отмахивается Стилински, надевая на плечи лямки рюкзака.

— Ты же знаешь, что я чувствую ложь?

— Всё. В. Порядке. С моим организмом. Это в моей голове. Я просто не хочу этого. Не хочу инициации. Она всё равно произойдёт, но потом. Позже…

Дерек хмурится, но, кажется, понимает друга. Тот никогда не был типичным омегой — конечно, иначе они бы не подружились, и все эти мечты о выводке щенков и самом лучшем альфе на свете были совсем не про него. Он избегал внимания альф, и даже бет, ему просто не нужны такие отношения. После двух месяцев детских держаний за ручку, он послал, наконец, Эрику, а попытки встречаться с Дэнни вообще свелись до двух свиданий. Ему было не интересно то, что они могли предложить ему, и сам он ничего им предложить не мог.

— А подробнее?

— Дерек, если подробнее, то всё вообще хорошо! Моя первая течка началась поздно, почти на два года позже. И естественно, что инициация тоже будет позже. Всё хорошо, Дер… — Стилински взлохматил ему макушку, и Хейл недовольно фыркнул. Все знали, что только Стайлзу это можно, и уже даже не шутили по этому поводу. Особенно, когда Дерек стал встречаться с потрясающей новенькой. Её глаза обретали фиолетовый оттенок силы, а волосы блестели так, словно сделаны из белого золота. Естественно, он обратил на неё внимание, и Стайлз был тем, кто теперь подталкивал его в зад, чтобы тот не тупил. Да, Кэйт была достойна Дерека по всем пунктам, и совершенно не ревновала его к лучшему другу. Идеальная!

***

Стайлзу всё ещё шестнадцать, когда его волк проявляет себя. Это происходит внезапно, он возвращается домой из библиотеки, просматривая сообщение от Дерека, пришедшее почти час назад, что сегодня у него свидание с Кэйт, и он не успеет сделать информатику. Стилински не успевает додумать мысль о том, что нужно будет сделать два варианта, чтобы Дереку не влепили неуд, ведь он в команде по… Его накрывает такой болью, что он просто не способен заставить себя сделать вдох. Он пытается дышать ртом, но чувствует хрипы гортани, и только пытаясь уложить руку на шею, понимает, что он в бета-релизе. Он плачет, стенает, и единственное, что его радует, это что на улице никого нет.

Он приходит в себя дома, папа укладывает ему на голову холодный мешок и просит Дерека уйти.

***

Они заканчивают школу, и Стайлзу восемнадцать. Он игнорирует тот факт о себе, что он девственник, так же, как и факт наличия веснушек у эскимосов. Ему всё равно. У него целый поток планов на жизнь, и только одно в эту минуту его расстраивает — сегодня последний матч сезона, и он опаздывает.

Кэйт сидит на первом ряду с плакатом «Джейсон лучший». Они расстались с Дереком через пару месяцев, и она разнесла по всей школе слух, что он не может никого повязать. Даже в течку. Последнее было непроверенной информацией — у неё не было течки, когда они были вместе с Дереком, но да, он не давал ей узел. Как только Стайлз пришёл в себя после болезненной инициации, первое, что он сделал, это поклялся, что больше в его жизни не будет бета-формы. Теперь он, по идее, должен был учиться контролировать это, но всё прошло почти бесследно. Его зверь был тихим домашним питомцем, ни разу не проявив себя без желания Стайлза. А поскольку желания этого не было… Да, Стайлзу повезло. Второе — он позвонил Дереку.

Хейл рассказал, как нашёл его по дороге к нему домой. Его несло поделиться с единственным другом тем, что… Ему не понравился секс. И насколько Стайлзу не хотелось об этом слушать, настолько же Дерек был растерян и одинок. Он никогда не был легкомысленным в этом плане, но и не умалял значение этой сферы жизни. Конечно, разумных границ в обсуждении они не пересекали, и слухи о том, что Хейл со Стилински даже дрочат вместе, были только слухами, но в этот раз не поддержать друга было невозможно. Поэтому Стайлз выслушал. А потом развёл руками. Он ничем не мог ему помочь, кроме объятий. Он сравнить ни с чем не мог. Предположил, что Дереку можно попробовать ещё раз. Или с омегой-парнем… Но через две недели Кэйт разнесла этот отвратительный слух, и Дерек превратился в десятилетнюю версию себя — бросался на всех, заводился с полоборота, и был вынужден пройти курс управления гневом. Зато после этого его восстановили в команде. И Стайлз опаздывал на его игру.

Он присел между Элиссон и Скоттом. Кира посмотрела на него с благодарностью — близость бывшей любимого парня доставала её сущность неимоверно, и Элиссон с удовольствием пользовалась этим, чтобы лишний раз вывести её из себя. Стайлз ещё раз порадовался, что он не является участником ни одного из любовных треугольников, которые наблюдает последние года три в школе.

Дерек ведёт, Стилински орёт, что дурной, когда очередной гол является заслугой его друга, но что-то идёт не так. Он знает, что Дерек сейчас пострадает, хотя ещё ничего не случилось. Только спустя несколько вдохов, раздаётся свисток, и Хейла поднимают с газона. Его щека и шея в крови. Стайлза сносит с места, он несётся к скамейке, и у него такой вид, что даже тренер не перечит ему, когда он помогает врачу обработать рану.

— Когда это ты, не так больно… — гундосит Дерек, когда щепка, от удара впившаяся ему в щеку, не даёт исцелиться. Док шутит что-то про романтику юности, но Хейл игнорирует его и хватает Стайлза за руку. — Я серьёзно. Когда ты — не больно.

— Обращайся, идиот… — улыбается Стилински, не вырывая больше свою руку из его хватки. Лакросс — это ещё одна из вещей, которые останутся в прошлом. Хочется верить, что Дерек — не в числе этого. Но Стайлз не наивен.

***

В свои двадцать один он ещё менее наивен, поэтому не стесняясь звонит Талии и спрашивает, может ли оборотень вступить в стаю, но не знать об этом. Может ли оборотень чувствовать кого-то на расстоянии, если он не в стае вообще. И только потом задаёт вопрос в лоб — что Дерек делал в Калифорнии, если он учится в Нью-Йорке.

Он обратился вчера. Он обратился и едва не убил того, кто решил показать ему, зачем этот мир разделил волков на альф и омег. Он зря назвал Тео другом. Зря доверился ему. Зря впустил его в свой дом, когда у него была течка.

— Я не пью подавители, Тео. У меня просто слабый запах. И альфа мне не нужен.

Тео не услышал. Не понял. Решил показать, зачем альфа нужен омеге. И Стайлз обратился. В ненависти к себе, и к альфе, к самой природе, он обратился, не желая допускать до своего тела чужого, пусть и притворившегося родным. Он порвал ему горло когтями. Он изодрал ему живот и бок так, что тот едва смог выползти из его комнаты, кубарем свалился с лестницы и, оставив кровавые капли на ковре, ушёл, пока Стайлз бился в своём звере, не зная, как найти выход из релиза, не чувствуя себя омегой, и человеком вообще. Дерек нашёл его сутки спустя, сказал, что почувствовал, что что-то не так. Что прилетел, забив на последний экзамен.

И вопросы посыпались на Стайлза один за другим. Как это возможно, если Джон Стилински не принял щедрое предложение Альфы Хейл и не вступил в стаю. Если они с Дереком не виделись уже больше года, всё никак не имея возможности совместить расписание. Как такое возможно, и почему только рядом с другом он смог вернуть своё лицо?

— Тебе нужно в душ, Стайлз. Ты всё ещё в течке, и в релизе это совсем не так, как в человеческом теле, — Дерек держал его за руку, именно он позвал его, и Стайлз услышал и вернулся. Вернулся, чтобы осознать, что такое нёс ему Дерек. Почувствовал. Его — Стайлза — почувствовал и приехал.

— Заткни нос, идиот, и замолчи. Дай я… Приду в себя, — расцепить руку никак не получалось. Он держался за друга, боясь снова потеряться в себе.

— Кто был здесь, Стайлз? Чья кровь на твоих руках? — спросил Дерек спустя полчаса, не меньше.

— Забудь, Дерек. Я справлюсь…

Впервые за всё время, как они знакомы, Стайлз почувствовал на себе ту самую звериную ярость, что никогда не проявлялась рядом с ним раньше. С кем угодно, только не с ним. Направленная не на него.

— Ты мой друг, Стилински. Ты. Мой. Друг. И ты омега, хочешь ты того, или нет. И я не позволю никому тебя обижать. И я прошу тебя, иди в ванную. Потому что ты в течке, и какими бы мы друзьями ни были, мой зверь чует твоего.

Стайлз тяжело поднялся и ушёл, чувствуя, как волк внутри завывает от боли и натяжения каких-то странных нитей, которые будто опутывают его, заставляя задыхаться. А когда вышел, Дерека не было. Рубашки Тео тоже. И когда Стайлз смог появиться в университете, Рейкена там не видели. Задать этот вопрос было трудно, но Стайлз справился с собой. С тем, что волк внутри беснуется, он справиться не мог, но заставил себя делать вид, что всё хорошо. Что нужно просто задать вопрос Дереку. Он ждал его после пар, готовый к возвращению в Нью-Йорк.

— Он жив?

— Да. Береги себя.

— Едь, придурок, а то вылетишь с треском… — он захлопнул дверь такси, до которого проводил Хейла, даже не сказав «спасибо».

«Найди себе друга-бету, Стилински, не провоцируй больше никого на такие глупости» — прилетело через минут двадцать, когда Стайлз пытался собраться с силами, чтобы провести в библиотеке остаток дня.

«Спасибо за совет, друг-альфа» — ответил омега, понимая его иронию и принимая его заботу.

И много позже, ночью, когда Хейл, скорее всего, уже прилетел домой, ему пришло ещё одно сообщение, странное, которое он предпочёл не обсуждать, но которое положило начало целому этапу в его жизни.

«Твой волк потрясающий, Стайлз. Как ты можешь его отрицать? Как можно его не любить? Он ведь тоскует от твоего равнодушия. Твой волк красивый и сильный, Стайлз. Полюби его.»

Зачем было это, для чего, почему от Дерека? Как он мог чувствовать на расстоянии того, кто не член стаи? Всё это он обрушил на Талию, подозревая её непонятно в чём. И услышал ответ, которого не ожидал.

— Волк чует своего, и не важно, безродный он, или стайный. Дерек заботится о тебе. И всегда чувствовал тебя, как и сестёр. Вы росли вместе. В этом нет ничего удивительного. И Дерек, в отличие от тебя, своего зверя знает и слышит. Может, и тебе пора? Джон не молодеет, и ты всё ещё даже слышать не хочешь о семье.

— Спасибо, мама Ти.

— Не за что, малыш Сти.

Стайлзу двадцать один, он подозрителен и чудовищно одинок, потому что, кроме Дерека, его никто не понимает. А Дерек далеко.

***

— Я не пойду с этим к врачу, Стайлз!

— А я требую! Слышишь, Хейл, я требую, чтобы ты пошёл к врачу! Или я расскажу твоей маме! — Стайлз повизгивает, его волк всё ещё дышит плохо, но рядом с Дереком ему легче, и его психотерапевт считает, что это из-за того, что Дерек воспринимается волком Стилински, как стая. Он предлагает вступить в стаю для того, чтобы зверь нашёл равновесие. Стайлз только начал принимать себя как омегу, но надеется, что сможет вырулить это сам.

— Нам уже не по десять лет, Стайлз! И да! Ты не мой омега, чтобы требовать подобного!

— Я твой друг. Я твой друг, Дерек, и я знаю, что тебя это беспокоит. Что ты боишься! Ты альфа, ты сильный, ты лучший в мире! Если ты так заботишься обо мне, когда мы просто друзья, тот или та, кто станет твоей омегой, будет самым счастливым! Но ты хочешь детей, я знаю это, я чувствую, если хочешь… И без узла детей не бывает! Так что сходи к врачу!

— Если ты хоть заикнёшься об этом маме, я…

— Что ты? Что? Снова нажрёшься аконитовой настойки и будешь плакаться мне в шею, что не можешь образовать узел даже для омеги в течке?! У тебя с твоей Дженнифер было серьёзно, пока она не предложила тебе потомство? А ты не смог его дать! Не смог! Не смог, Дерек! Когда я был в течке, ты даже не морщился. Ты должен обследоваться!

— Я чувствую твой запах, Стайлз. Я просто знаю, что мне нельзя… Что ты… Что мы… Что нам нельзя! А с Дженни…

— Хейл, я прошу тебя, — Стайлз использовал последний аргумент. Тот, который работал в детстве, а потом казался слишком глупым, чтобы его использовать. Он положил его руки на свою шею, глядя пристально, но не вызывающе, а сам прикоснулся к его груди, туда, где солнечное сплетение всегда давало странное тепло его ладоням. — Дерек, я прошу тебя, пожалуйста, я хочу, чтобы ты был порядке.

— Да, Стайлз. Я схожу к врачу. Да.

Облегчение стекает с плеч Стайлза мягким покрывалом, он расслабленно выдыхает и упирается лбом в его плечо.

— Спасибо…

***

— Подожди, что значит, нарушение связей? Я ничего не понял.

— Это значит, что что-то не так с моим волком и его привязанностями. Они перепутались, смешались, и не дают мне сделать потомство.

— Что это значит, Дерек? И ты доверяешь этому врачу?

— Ему доверяет моя мать.

Тишина в трубке такая, что слышно сердцебиение.

— Они отправили анализы на почтовый адрес, а не на электронку. Мама знает. И Диттон знает. Стайлз…

— Что? — отрывисто, колко спрашивает Стилински, уже готовясь к личной трагедии. Что-то, как тогда в юности, подсказывает ему, что он услышит сейчас ужасное.

— Я женюсь. Пейдж — сильная молодая омега, её стая одна из самых родовитых. Брак с ней разбудит мои инстинкты к продолжению рода, моё стремление к потомству.

— Круто! Уау! Да! — Стайлз, правда, рад. Стайлз знает, что так будет лучше для Дерека, но он точно так же знает, что это ещё не всё.

— Диттон сказал, что мы не должны общаться с тобой. Из-за нашей дружбы мой волк запутался. Поэтому это последний разговор… — Дереку больно это говорить. Физически.

— Но потом, после свадьбы и рождения щенков мы же…

— Нет, Стайлз. Нет. Это уже условие Пейдж. Ты больше не можешь… Мы больше не можем… Дружить.

— Я понял, двери Хейлов теперь закрыты для Стилински. Будь счастлив, Дерек.

Отключая звонок, Стайлз теряет сознание.

***

— В каждом твоём воспоминании детства есть один человек, Стайлз. Дерек, — уже полгода Стайлз ходит к психологу-анималисту. Звучит так, будто это врач-ветеринар. И да, это настолько же околонаучное направление, насколько и действенное в случае Стилински. Полгода, как Стайлз не говорил с Дереком, но он знает, что у него всё хорошо. Если не сейчас, то будет. Волк тоскует, но теперь Стайлз научился общаться с ним. Научился его понимать и слышать. И так много понял о себе. Так много. Но главное, он, кажется, научился жить без Хейла. И очень надеется, что тот тоже.

— Это мой друг. Мы были лучшими друзьями, док. Конечно, он в каждом моём воспоминании.

— Он мёртв?

— Что?! Нет! — Стайлз испугался, прислушался к себе, и сделал однозначный вывод — вот он, вот в этом уголке души Дерек. И он жив. — Он жив.

— Вы поссорились?

— Нет. Просто он женится, и его омега против нашей дружбы. Вот и всё! Док, мы немного сместились с темы, я хотел сказать, что мой волк будто воет на луну. Уже третий день.

— Мы как раз подошли к той теме, которая имеет самое важно значение, Стайлз. Вы дружили с детства? И в период инициаций? Во время взросления? И после?

— Да, док. Да.

— И он никогда не проявлял себя к тебе, как альфа к своей омеге?

— Нет, я ж говорю, мы…

— Стоп. Ты ел с его рук? Буквально. Воспринимай всё буквально.

— Да, но это же… — Стайлз всё ещё смеялся над этим.

— Он дарил тебе подарки?

— Да, он мой лучший друг, конечно, он… Был, то есть, был моим лучшим другом. Конечно, он дарил мне подарки.

— Только на праздники?

— Мм… Нет. Не только. Как и я. Я тоже дарил ему подарки! — довольный собой, Стайлз даже по выражению лица выглядел так, будто щёлкнул доктора по носу, только тот вместо разочарования, наоборот, удовлетворённо кивнул.

— Он заботился о тебе во время течки? Защищал от других альф? Нет, Стайлз, не надо отвечать мне, я и так знаю всё это, просто озвучиваю тебе, чтобы и ты посмотрел на ваше прошлое под таким же углом, как и я. Вы доверяли друг другу важное? Сокровенное? Интимное?

— Интимное, как то, что он не может дать узел омеге в течке, и поэтому мы не должны общаться? Как то, что его волк запутался, и не хочет потомство? Как то, что он женится на племенной кобыле, простите, омеге?

— О, я слышу ревность… И злость. Что тебя раздражает, Стайлз?

— То, что вы мне тут описали, что он типа мой альфа. Что за бред? Я видел, как альфы относятся к своим омегам. Видел, как они держаться рядом, как они отгоняют соперников… Дерек не такой.

— Ты тоже не такой. Не обычный омега… И здесь есть важная деталь. Очень важная. Дерек считает себя твоим альфой, Стайлз, — это очевидно для меня. Ни один альфа так себя не ведёт, если считает иначе. А то, что он ни разу не позволил себе перейти границы дружеских отношений, говорит только в пользу этой мысли. Как и то, что он не может дать потомство никому. Потому что он выбрал тебя, Стайлз. Но и ты считаешь себя его омегой, Стайлз, что куда серьёзнее. Потому что мы выяснили с тобой, что ты хочешь семью, хочешь щенков, хочешь быть любимым. И твоя последняя течка, которая прошла намного болезненнее и ярче, чем все предыдущие, говорит в пользу моей правоты. И сейчас я хотел бы, прежде чем ты психанёшь окончательно, попросить тебя. Давай мы вернёмся в ту точку, с которой всё началось. Ты, Стайлз, в упор не видишь того, что Дерек твой альфа. Про него говорить не возьмусь, но если он сейчас готовится к свадьбе не с тобой, значит, и он не видит, что ты его омега, не признает то, что выбрал тебя. И честным будет сказать ему о том, что у тебя на уме, о том, какие выводы ты сделал. Что у тебя на сердце. И что происходит с твоим зверем. Ведь, если он посмотрит проблеме в глаза, возможно, ему не придётся принуждать своего волка быть с тем, кого он не хочет. Не обязательно с тобой, но выбор будет за Дереком. И ты, Стайлз, тоже сможешь построить гармоничные отношения и со своим волком, и с альфой, которого выберешь. Только, если мы сейчас найдём причину, почему вы это отрицаете. Хором. Абсолютно симметрично. Это не случайность, я уверен.

— Знаете, док. Я сделаю это, просто чтобы доказать вам, что вы не правы. Потому что такой, как Дерек, не мог выбрать меня.

— А ты?

— А я никого не могу выбрать… Вам ли не знать… Давайте. Что мы делаем? Шагаем по лестнице?

— Нет, Стайлз. Я хочу предложить твоему волку побегать…

***

Отец отказывается давать ему ответ на простой вопрос — когда у Дерека свадьба. Поэтому он звонит Скотту. Трепется ни о чём полчаса, а потом с какого-то перепугу выдаёт ему историю своей жизни. Что слепой идиот. Что должен был понять раньше. Что его волк, сейчас, когда Стайлз принял тот факт, что Дерек — его альфа, просто задохнётся, если Хейл женится на Пейдж. И Скотт помогает. Встречает в аэропорту и ведёт свой байк так, словно не является отцом двоих детей. Они успевают, как в дешёвой мелодраме, ровно к тому моменту, как эмиссары обеих стай берутся за руки, чтобы связать сущности брачующихся узами.

Стайлз смотрит дикими глазами, как Дерек будто в замедленной съёмке поворачивается, а потом в его глазах рождается надежда.

— Это мой Альфа, и я заявляю свои права на него.

Дерек замирает, но потом его поза становится более расслабленной, спокойной. Будто прозвучавшие слова являются давно известной истиной, той правдой, что всем известна, но это не так.

Пейдж звереет. Она сначала смотрит на Дерека. Но видит, что тот не противится ритуальной фразе. Но и не отвечает. В ней говорят инстинкты, и она обращается. Гости не могут не реагировать, и сначала одна подружка невесты, потом и ещё один омега обращаются вслед за опозоренной невестой. Она смотрит на Дерека, как на мясо, которое пытаются стащить у неё из-под носа. Стайлз бросил вызов, не только ей — родовитой омеге, но и её стае. И, конечно, стае Дерека. Талия слишком мудрая альфа, чтобы не понять, что произошло с её сыном. Но видеть в своей семье ущербную омегу, которая не хочет детей, не хочет семью, никогда не проявляла к её сыну, к альфе, того внимания, что все привыкли видеть во флиртующих, краснеющих омежках, она не хочет. Её сыну нужна здоровая плодовитая жена. И как бы тепло она ни относилась к Стайлзу, решила исправить ошибку сына, ломая его волю брачными узами. Но Стайлз хочет жить. И Стайлз хочет, чтобы и Дерек жил счастливо. И не факт, что Дерек выберет его осознанно. Но сломать его вынужденным браком он не позволит. Нет. Пусть это детская ошибка. Но он доверяет сущности Дерека куда больше, чем своей. И если Дерек выбрал омегу, у него были причины. Не Талии Хейл этот выбор менять. Вот только этот вызов скорее всего будет стоить омеге без стаи и рода всего. И все вокруг знают это: парень — безумец, если пошёл на это.

Стайлз смотрит на озверевшую толпу вокруг себя и понимает, что вряд ли выберется живым. Где-то на периферии зрения он видит Скотта, которого здесь быть не должно, и заранее сочувствует ему — он не умрёт, он Альфа, но раны придётся зализывать долго. Не стоило ему вставать на защиту умалишённого.

Стайлз не принимал свою бета-форму ни разу за последние три года. И до этого не делал подобного ещё столько же. Это не его сущность — он теперь городской мальчик. Цивилизованный омега. Но сейчас он будет драться, и видит Луна, он не продаст свою жизнь задёшево. Хотя бы потому, что на него смотрят не только те, кто хотят его смерти. Но и тот, для кого он отдаёт эту жизнь. Он позволяет внутреннему волку победно взвыть, а потом расслабляет горло, чтобы все слышали — он будет рвать за свою правду. Пейдж показывает клыки и сверкает силой в глазах. Последний вдох перед боем, и…

Стайлза оглушает рёв Дерека. Он смотрит на скулящих Пейдж и подружек невесты и понимает, что не один в таком положении. И они омеги. Они не могут противиться его воле. Однако Стайлз всё ещё на ногах. В его глазах всё ещё сила, его клыки всё ещё опасно блестят, и он понимает, что Хейл его не подавляет. А защищает. Боя не будет. Даже Альфы обеих стай понимают это — такое событие привлечёт слишком много внимания и принесёт если не войну, то долгое выяснение отношений.

Дерек надвигается на него, и Стайлз понимает, что ни разу до этого не видел его зверя. Они никогда не были одновременно в релизе, чтобы Стайлз мог ещё и почувствовать его, но он его даже не видел. Отдельно глаза, или когти, или голос, это было, да, но вот так — в полной потере контроля, а может, наоборот, в намеренном обращении, он видит своего Дерека впервые, и он желает встать на колени перед ним, но это говорит в нём Стайлз-человек. Его омега жаждет вцепиться в его плечо зубами, чтобы метка всем навсегда показала, что это великолепие принадлежит ей, и никому кроме. Волк в душе призывно урчит, готовый выполнить любое повеление сущности, и вместе с тем, первостепенным порывом является признать принадлежность перед зверем, которого волк Стайлза знает и чувствует своим уже долгие годы. На самом деле, десятилетия.

Картинка перед глазами расплывается, и только через несколько секунд Стайлз понимает, что слёзы мешают ему смотреть. Он видит то, что уже видел однажды, ему было четыре, может быть, пять, но вряд ли. Он видит, как Дерек замирает перед ним в нескольких шагах. Их больше, чем один, и это слишком много для омеги, и слишком много для Стайлза, но волк понимает, что должен видеть это целиком. Дерек склоняет голову перед ним так, как только перед своей Омегой Альфа склоняет голову. И волк чует, как зверь Дерека тянется к нему, припадая на лапы, но не смея вырваться из оков разума, пока Омега не ответит. И Стайлз склоняет голову в ответ. Так уже было однажды, он однажды уже ответил на это признание, только они были совсем детьми. Стайлз показывает шею, склоняя голову перед Альфой, давая ему право и возможность убить или взять себе. Демонстрирует тонкие запястья и ладони, протягивая руки так, чтобы можно было нацепить на них брачные браслеты, но нельзя было ими защититься, если Альфа не примет Омегу.

Альфа принимает. Снова.

Стайлз постепенно приходит в себя, отпуская внутреннего волка на волю, чувствуя, как их сущности сливаются в вихре, танцуя друг с другом брачный танец. Он всё ещё в релизе и позволяет себе изучить своего Альфу внимательнее, рассмотреть его великолепие. Он не знает, чего ожидать дальше, он не готовился к этому, он не думал, что может дальше произойти. Поэтому, когда Дерек бросается на него, он не пытается защититься, он безропотно принимает то, что Альфа хочет ему дать, и это — яростный, убийственный, животный поцелуй, когда язык вылизывает чужой рот, у губы кровят, царапаясь о клыки, вымазывая каплями одежду. Остатки рубашки Дерека окрашивает их общая кровь, а чёрная худи Стайлза впитывает в себя алые капли почти бесследно. Аура Дерека успокаивается, выравнивается, укутывает Стайлза покоем и миром, и он невольно возвращает свою человеческую форму вместе с Дереком. Они исцеляются почти синхронно, не разрывая поцелуя, не выпуская друг друга из объятий. В этой близости нет и намёка не похоть, это единение и жажда, это губы, соединённые, как и сердца.

— Я — Альфа, — говорит Дерек, его голос вибрирует силой, он не сдерживает обращение, оно сейчас ни к чему, но связки рычат в признании пары.

— Я — Омега, — отвечает ему Стайлз, он тоже рычит и едва усмиряет волка, готового завыть от счастья.

— Твой.

— Твоя.

— Пара, — это звучит вместе, и это то, что Дерек должен был сказать Пейдж. Она воет. Вой быстро сходит на скулёж, и он утихает за закрытой дверью. Её стая покидает церемониальный зал молча, эмиссар слагает с себя ритуальный обруч. Он не уходит — у его есть ещё, что сказать эмиссару Хейлов, но Диттон не готов. Талия едва сдерживает своего зверя, и это задача эмиссара сейчас — не допустить её ошибки.

— Нет. Талия, нет.

Он прикасается к ней, открывая её зрению то, что он видел с самого начала. Они — Пара. Магия струится между ними, и её агрессия, её едва не сорвавшийся с губ материнский запрет ничего не изменит, ничего не принесёт, кроме боли собственному сыну. Он только что обрёл себя до самой своей сути.

Талия разворачивается и уходит. Молча. Кора и Лора в шоке оценивают своего братца, не совсем понимая, как теперь будет развиваться их стайная жизнь. А ещё им не терпится пожмякать Стилински. Они соскучились… И ещё — Стайлз теперь семья. Та, которую они чувствуют на уровне связи.

— Эй, мальчики, вам бы переодеться. От вас кровью несёт… — Лора решается прервать их сомнительное уединение. Разборки ждут их всех через несколько дней, когда стая Пейдж вынесет решение. А пока можно дать себе передышку, а этим двоим время друг с другом. — Комната наверху свободна.

Стайлз вяло реагирует на её слова, но Дерек уже начинает осознавать то, что произошло.

— Ты помнил это? — спрашивает он у Стайлза, когда двери за ними закрываются. Рубашку Дерек выбрасывает в урну, а потом сдирает со своего омеги балахонистую одежку.

— Нет. А ты? Я вспомнил у дока. Он сказал, что ты выбрал меня своей омегой, поэтому не хочешь узла с другими. И я хотел доказать бредовость этой идеи. Но вспомнил. Нас. Детский сад. И как дети смеялись над нами. Ты тогда предложил мне себя, а я принял твои ухаживания. И японскую камелию, сорванную с клумбы. Ты сказал…

— Я Альфа. И ты ответил…

— Я Омега… И попросил тебя позаботится обо мне… Так глупо… И ты принёс…

— И все стали смеяться. И я вышел из себя… И испугал тебя. Так сильно, что почувствовал твой страх как свой. Я обещал, что больше никогда так не сделаю.

— Да. Да, Дерек. Но ты предложил мне себя, и я принял, и отдал себя взамен. Но это стало слишком травмирующим событием.

Дерек сидел на бортике ванной, в которую набиралась вода. Он наблюдал за мечущимся по комнате другом, нет, своей омегой, и не мог поверить, что был таким слепым идиотом.

— Я скучал по тебе. Мой волк выл и тосковал, и я чувствовал, будто он задыхается. Без тебя, Стайлз… Почему мы раньше не поняли?

— Ты сам сказал… Нам было нельзя, мы оба тогда, в детстве, так решили.

— Но почему никто из воспитателей не объяснил, не сказал родителям… Это ведь важно…

Стайлз подошёл к Дереку, останавливаясь, не зная, можно ли ему… Что ему делать, куда деть руки, когда они просятся на плечи своего Альфы. Дерек решил эту проблему, притянув его к себе ближе.

— Они думали, мы ничего не вспомним. Так рано сущности не просыпаются.

— Но не наши…

— Не наши…

— Я тогда с Кэйт… Чувствовал, что предаю себя. Просто не понимал.

— Да, и моя инициация произошла в ту ночь, когда ты был с ней.

— Я не понял… Прости… Меня тянуло к тебе, но я всё равно не понял. Даже когда обалдел от того, насколько ты прекрасен в бета-форме… Испугался своих мыслей…

— И ты почувствовал моего волка… Когда Тео… Что ты сделал с ним?

— Поговорил. На самом деле ты так его подрал… Я ни разу не видел, чтобы омега могла так ранить альфу. Так что мне не пришлось его долго убеждать. Но ты… Ты не мог допустить до себя не меня. И прятал свою омегу. Потому что твой альфа — кретин. Слепой и трусливый.

— Не так. Не правда. Ты заставил меня полюбить моего волка, Дер… Потому что ты его уже тогда… Любил?

— Да. Только мой зверь оказался мудрее меня. — Дерек глубоко вздохнул запах пары и напрягся. — Когда у тебя течка, Стайлз?

— Через месяц. Двадцать второго. Как по часам…

— Нет… Я чувствую…

— Подожди… Как тогда с Мартин?

— Нет, — Хейл сверкнул глазами. — Я так просто контролировал себя с другими, потому что знал, что меня ждёт моя омега. Ты, Стайлз. Поэтому не жди, что я провожу тебя к врачу… Я не смогу… Если ты позволишь…

— Наша кровь на моей коже, Дерек… Наши запахи смешались, не думаю, что смогу вынести это без тебя. Уже прошлая моя течка была жестокой… Я нуждался в тебе. Так, как раньше не знал этого. Док объяснил, почему моя омега так меняется. Я принял её в себе, как ты принял меня в мои четыре года…

— У нас не так много времени, Стайлз. Раздевайся, а я найду тебе одежду. Мы поедем ко мне. Эта твоя течка будет моей.

То, как говорил Дерек, отзывалось яркими всполохами внизу живота. Стайлз не спорил, не пытался умничать, просто выскользнул из штанов и опустился в ванную. Он чувствовал себя в полной безопасности, даже когда Хейл вышел за дверь. И это чувство было новым и нет. Потому что рядом с Дереком так было всегда, на самом деле.

— Знаешь ли ты, что я люблю тебя всю свою жизнь? — спросил он, когда его Альфа вернулся.

— Знаешь ли ты, что я люблю тебя всю свою жизнь? — ответ был глупым и верным.

***

Талия смогла дорваться до сына лишь спустя пять дней. Она не решалась войти в дом Альфы, который поддерживает свою Омегу в первую их совместную течку. Она хотела многое ему высказать. Обиду за недоверие. Ярость за попрание законов стаи. Но их первая встреча состоялась на совете двух стай.

Оскорбление Омеги не могло сойти с рук Хейлам, Дерек не дал шанса на поединок, признавая себя не её Альфой. Но стоило Стайлзу сесть за стол по правую руку от своего Альфы, как любые споры стали бессмысленными.

— Поздравляю с потомством, Альфа Хейл.

Пейдж сверкнула глазами, не сумев подавить рычание. Её отец признал Стайлза правым. Стайлз носит щенков. И если и недели не прошло с её позора, а запах потомства уже слышен Альфе Джонасу, значит Стайлз зачал с первой случки. С первого узла. Она знает, что ей бы такое не удалось. Они с Дереком учились бы воспринимать сущности друг друга. Она знала это тогда, и лишнее подтверждение её позора ей было ни к чему сейчас. Пейдж ушла, не заявив право контрибуции.

Когда совет стай завершился, так и не начавшись толком, Дерек не позволил матери уйти.

— Ты знала. И захотела её, Альфа Хейл. Не мой выбор.

— Не тебе осуждать мои решения, сын. Я ещё до твоей инициации думала о Стайлзе, как о возможном зяте. Но его течка не вызвала твой инстинкт. Я обязана думать о стае.

— Не мне осуждать твои решения, мать. Но мне принимать свои. Его первая течка спровоцировала мою инициацию. Без случки, только лишь волей моего зверя, который отозвался на зверя моей пары. Мы выбрали друг друга задолго до этого. Но вы отмахнулись от нашей детской ошибки. Ты знала, что произошло тогда с нами. Нам было по пять, но ты знала, сейчас я уверен в этом. Я помню, я видел. Просто не понимал.

— Сколько мне нужно было ждать, пока Стайлз примет себя? До старости?!

— Я не осуждаю, но принимаю своё решение. Я — Альфа стаи Хейл-Стилински. Моё потомство — моя стая. Моя пара — моя стая. Моя вера в зверя и Луну станет свидетелем моего решения.

— Дерек! — Лора взвизгнула и отшатнулась.

— Я едва не потерял своего волка. Теперь я его сохраню. Жить вслепую — удел трусов, альфа стаи Хейл.

***

Стайлзу двадцать пять. Он Омега. Его Альфа — истерик, ожидающий щенков в постоянной панике и бесконечной любви. Стайлз прозрел. Стайлзу двадцать пять, и он, наконец, видит. Он счастлив.