Чистота намерений (СИ) [Jane Jourin] (fb2) читать онлайн

========== Не уставай удивляться, Старший Аврор! ==========

— Ты знаешь, Поттер, что это за полотно?

Старший Аврор уже минут пять не мог отойти от картины старинного мастера в особняке Селвинов. Тех самых, из Списка двадцати восьми. Они обнаружили его несколько месяцев назад, но только сейчас смогли войти. Род был утрачен. А защита родового гнезда была сильна и ослабла только спустя много лет. Ушло много времени, чтобы понять, как войти в поместье без потерь. И вот, наконец, группа авроров с помощью артефакта Селвинов вошла в дом. И Малфой здесь оказался только благодаря тому, что был чистокровным и мог подстраховать группу Поттера от ошибок.

— Когда-то это был оживший групповой портрет хозяев, который спустя много веков превратился в просто движущуюся картину. Они не могут больше говорить и не могут больше перемещаться по другим портретам. С потерей последнего из рода магия не может слишком долго сохраняться. И да. Это значит, что спустя несколько веков портреты директоров Дамблдора и Снейпа тоже потеряют их личности…

Поттер не ответил, но по тому, как сжались его кулаки, по напряжённой спине, Драко понял, что тот недоволен.

— Я слышал, как ты общался с Макгонагалл. Что ты иногда общаешься с ними. Думаю, на твой век магии в них хватит.

— Блядь, да что ты вообще думаешь обо мне? Думаешь, что всё знаешь?!

Гарри развернулся к своему подчинённому, в ярости играя желваками, однако тот безмятежно смотрел на картину.

— Это бракосочетание Селвинов, момент поздравления молодожёнов гостями. Это прекрасная традиция… Каждый приглашенный дарит цветок новобрачной. Но получает его она только из рук супруга. А знаешь, почему это выглядит именно так — она чуть позади, а Лорд Селвин на первом плане. Они почти не двигаются, но это заметно…

Поттер неожиданно растерял всю свою злость. Он действительно заметил эту особенность, но не знал, что она имеет какое-то значение.

— Почему? — Гарри сначала спросил, а потом только подумал, стоило ли вообще говорить с Малфоем. Он работал в аврорате уже почти два года. Перевёлся из французской жандармерии по обмену, и если бы тогда было известно имя лучшего сотрудника, никто бы не пошёл на это. Его держали в рядовых аврорах, не увольняя лишь потому, что контракт действовал в обе стороны. Пока Рон работал в Париже, Драко работал в Лондоне. Никак иначе. Ну, а ещё потому, что он выполнял свою работу безукоризненно. И его напарник — Ханна Эббот — уже раз десять должна была ему жизнь. Он же Долг жизни не признавал, продолжая просто работать. С Поттером они почти не пересекались. У него была своя группа, и, конечно, он был в курсе всего, что происходит в его отделе, но предпочитал вообще не замечать Малфоя. И даже отчёты его уже не читал. Зачем, если в них всегда всё было идеально, а закрытые дела говорили сами за себя.

— Потому что Лорд — чистокровный маг. А его супруга — полукровка. Поэтому она стоит за его спиной.

— Ну, конечно, — прошипел Поттер, отводя от полотна взгляд, вперивая его в Малфоя, словно пытаясь проткнуть им, — как это полукровка может стоять вровень с чистокровным магом, слишком большая честь…

Те боль и огорчение, что отразились на лице Драко, Поттер успел заметить лишь потому, что смотрел на него, не отрываясь.

— Нет! Это полотно писалось тогда, когда ни о чистокровии, ни о пресловутом списке никто ещё не слышал. Всё это появилось лет через триста… Он чистокровный, а значит, сильнее, и если кто-то будет атаковать, подарит проклятый цветок или попробует ударить заклинанием, то он легче перенесёт это, спасёт свою жену. Станет грудью на её защиту, убережёт… Примет удар на себя… Вот в чём смысл этой традиции… Пойдём. Твои ребята уже дошли до родового зала, не стоит оставлять их одних. Там могут быть сюрпризы.

Поттер почувствовал непривычные в общении с Малфоем смятение и сожаление. Он только кивнул, не беспокоясь, что Малфой не видит его из-за своей спины. Тот развернулся и пошёл вперёд по длинном коридору.

— Харпер, ты чего?! — раздались крики из глубины зала. — Эй, перестань… — тут же послышались лязганье металла и залихватский свист. Малфой сорвался в бег моментально, не дожидаясь приказа. И Поттер с неудовольствием отметил, что едва поспевает за ним. Высокий, стремительный, с длиннющими ногами, он преодолевал метр за метром, словно белогривый призрак.

И снова Малфой не ждал Поттера, взмахнул палочкой, бросая целую связку заклинаний.

— Кто?! — рявкнул он и обвёл глазами четырёх человек. Харпер лежал на полу без сознания, а Поттер был за спиной. Он был шестым в группе. То, как прозвучал Малфой, разозлило Старшего Аврора. Будто он забыл, кто здесь начальник, но следующая его фраза зацепила не хуже Режущего заклятия. — Не волнуйся, Поттер, я не претендую на твою должность, и не планировал подрывать твой начальственный авторитет. Но мне нужно знать, кто это сделал?

— Ты! Ты запаковал его!!!

— Не включай идиота, Уолт! — Поттер внутренне поморщился от того, что его вопрос звучал с той же интонацией, что и Малфоя. Точь-в-точь. И лишь сейчас он осознал, насколько чётко слизеринец считал его внутренний протест. Тут же возник ещё один — он очень давно перестал мерять людей по факультетам.

— Вы сейчас сами подрываете авторитет Старшего Аврора, не выполняя его приказ. Кто? Кто трогал доспехи?!

Отвечать не пришлось — Линг покачнулся и упал на колени, хватаясь за голову. И снова Малфой взмахнул палочкой, пока кто-то бросился к парню, кто-то осматривался в темноте коридора, выискивая нападавшего, а Поттер только сделал инстинктивный шаг к аврору, почти поравнявшись с Малфоем. Тот сказал что-то вслух, но разобрать Гарри ничего не смог.

— Вулеву что?

Блондинистая макушка раздражённо отмахнулась. Он снова заговорил, на этот раз долго.

— Это на французском. Только очень непонятном.

— Мерси боку я понял, а остальное?!

Все растерянно покачали головами.

Линг расслабленно осел на пятки.

— Спасибо, Малфой. Это было жутко…

— Не меня благодари. Он согласился. А почему ты не выполнил указание руководства будешь объяснять не мне. Только ты поделись со своими коллегами, к чему это иногда приводит.

Поттер снова словил себя на ощущении непонятной злости, раздражения и странного неприятия всего, что только что произошло. И связано это было не с косяком Линга или вывертами Харпера. И снова Малфой дёрнул его за локоть, проявляя чудеса проницательности.

— Отойдём?

Поттеру оставалось только послушаться.

— В общем, это был страж родового гнезда. Он закован в рыцарские доспехи, и, когда твой парень прикоснулся к ним, естественно попытался узнать, кто мы и зачем пришли. Он говорил на старофранцузском, и само собой только в голове этого идиота. Когда ответа не получил, стал сражаться. На шпагах, с этим, — он кивнул на лежащего аврора, — вселил ему мысль, что они должны скрестить шпаги за честь дамы… Юморок у него, конечно, тот ещё. Пришлось одного усыпить, а второго попросить. Отчёт я напишу, если прикажешь. А сейчас главное. В родовой зал можно только с кольцом Лорда. Оно погребено вместе с последним из них. Зови кого-то знающего, я один могу, конечно, но долго получится. Сил много убью в молоко. И Гермиону сюда нельзя. Магических фон её сильно ослабит. А в её положении…

— В каком положении? — нахмурился Поттер и с удивлением, которое на этот вечер стало его постоянным спутником, понял, что во-первых, только это вызвало вопрос — всё, что его интересовало, Малфой и так рассказал, во-вторых, Малфой назвал Гермиону по имени, и в-третьих, Малфой знает о ней что-то, чего не знает он сам. А, между прочим, он всё же её лучший друг.

— Блядь… Я думал, она хотя бы тебе сказала…

Дальше Малфой говорить не собирался, и Поттер снова закипал.

— Даже не думай о Легилименс! Это не вопрос профессионального толка, а мою защиту ты не пробьёшь. Давай работать. Нам ещё северное крыло изучать. Если понадобятся мои рекомендации, ты умеешь ставить задачи Ханне.

Он развернулся и молча пошёл в сторону того самого полуразрушенного крыла, которое они решили оставить напоследок. А Поттер снова мысленно скривился и выругался. То, что Малфой ругается, привело его в шоковое состояние, причём намного больше впечатлило, чем уже проявленный им талант читать его мысли. Он даже перепроверил мысленные блоки, но всё было в порядке. Никто не покушался на его голову. По крайней мере, не пытался залезть туда с помощью магии.

Ребята уже привыкли не задавать вопросов, когда у Старшего Аврора сжаты челюсти и взгляд волка, поэтому просто пошли за ним, когда Поттер направился вслед за Малфоем.

— Так. Если справитесь за полчаса, придёте домой вовремя для разнообразия. Так что, не тупите. И бога ради, активируйте порт-ключ Харпера! Ему очевидно нужно в Мунго!

— И Линга тоже. Ему щекотать мозги здесь будет ещё с пару часов, если он останется. К Риззу пусть зайдёт. Тот всё поймёт быстро и поправит его за пару движений палочкой, — Малфой словно вырос из стены. Он говорил тихо, но звука было достаточно, чтобы его услышали и Поттер, и Линг. Но не остальные — они ринулись осматривать стены и обрушенный потолок, чтобы поскорее закончить здесь. Поттер только кивнул, и Линг подошёл к спящему товарищу, активируя его аварийный порт-ключ, не убирая руку, пока артефакт не сработал, унося его из этого жуткого места.

Спустя сорок минут все, кто хотел попасть домой без сверхурочных, аппарировали, минуя визит в Аврорат. Поттер же вернулся на работу, снова удивляясь, потому что Малфоя он увидел уже в коридоре перед дверью в кабинет младшего состава.

— А ты домой не торопишься? — что его дёрнуло спросить, он не понимал. И винил свой язык за то, что не дружит с головой.

— Нет. Как и ты, я вижу. Передавай моё почтение Главному Аврору.

— И тебе приятного вечера. Видал он твоё почтение вместе с моим у гоблина в заднице…

Поттер не был уверен, что Малфой услышал его, потому что тот уже скрылся в кабинете. И только, когда дверь закрылась, до него дошло, что он никому не говорил, что собирается к Робардсу.

Главный Аврор был как всегда апатичен и безразличен. Приказал снять премию с попавших в Мунго авроров, распорядился о совместных учениях с коллегами из смежных подразделений, попросил ещё раз проверить дом Доусонов на магический фон. В двенадцатый раз. Однако сегодня просьба о том, чтобы это был кто-то поопытнее, не прозвучала.

Когда Поттер вернулся в кабинет, было около восьми, но дела задержали его в аврорате до половины десятого. Он привычно шёл по пустым коридорам, планируя завтрашний день, обещая себе написать Рону и не забыть навестить крестника. И его мысли логично вывели его на Гермиону. Поэтому он сменил маршрут и спустился в отдел тайн. Каково же было его удивление — наверное, он должен был уже привыкнуть к этому чувству на сегодня — когда кабинет Герми оказался пуст. Озадаченный, он вернулся к себе, чтобы поговорить с подругой по каминной сети, всё же слова Малфоя сильно задели его, но Гермиона не ответила. Попробовав вспомнить, когда они в последний раз нормально разговаривали и куда она могла пойти, кроме своей квартирки, которую они вместе выбирали после выпуска из школы, он понял, что недели три они вообще не разговаривали. Обменивались сообщениями, иногда отправляли записки с рабочими материалами. Но не общались лично они уже около месяца. А не виделись и того дольше. Он выругался, на этот раз вслух, раз вокруг него никого не было, и дёрнулся от малфоевского «Ого!».

Повернувшись на звук, он увидел в щели двери, остановившегося явно по пути к выходу, аврора.

— Да ты, и правда, лучший во всём, Поттер. Даже в обсценной лексике…

— Ну, если нужен мастер-класс, и ты хочешь выучить что-то, кроме «блядь», добро пожаловать.

— Воздержусь, доброй ночи, Старший Аврор.

Малфой скрылся с глаз. А Поттера аж подорвало.

— Какие планы на вечер? — спросил он у лифта.

— Спешу на свидание, что, незаметно?

Они вошли в прозвонивший приветствием лифт, и Поттер минуту молчал. А потом, вновь неожиданно для себя, поделился наблюдением.

— Такой, как ты, никогда не позволил бы себе явиться на свидание в таком виде, — Малфой задохнулся возмущением, на этот раз даже не потрудившись натянуть привычную маску безразличия. — Да не в том смысле, что ты плохо выглядишь. Мне кажется, ты даже спишь причёсанный и весь такой безупречный. Просто… Аврорский мундир, и полное отсутствие чар Лоска, или Шарма, или что ты там делаешь, чтобы стать неотразимым и потешить свой нарциссизм… Это не соответствует твоему понятию о светских выходах, да и свиданию вообще…

— И теперь ты думаешь, что знаешь обо мне всё? — слишком просто ответил Малфой для своей репутации. И ничего больше.

— Так свидание важное, или ты можешь его пропустить?

— Чего ради мне могло бы захотеться это сделать?

— Ну, ради работы над связями с общественностью. Или для удовлетворения своих амбиций… Личная беседа с начальством… Мало ли какие выгоды это может повлечь…

— Знаешь, то, что я уже двадцать месяцев работаю рядовым аврором без премий и повышения по службе, только у окружающих создаёт впечатление, что я туп, глуп, и вообще здесь только, чтобы Рон Уизли мог построить карьеру в Париже. Но я не идиот.

Он вышел из лифта и почти уже дошёл до выхода, когда Поттер, наконец, отмер и быстрым шагом пошёл за ним. Он намеревался догнать его и выбить таки правду, причём сделать это нужно было до того, как он дойдёт до границы аппарации. Но бежать по Аврорату он не мог себе позволить.

И Малфой снова его удивил. Он ждал его на улице, аккуратно поднеся к губам сигарету. И что удивило Поттера больше — то, что Малфой не слинял, или то, что он, оказывается, курит, — Гарри так и не определился.

— Не знаю, почему делаю это. Но видимо, ты, и правда, любимец удачи. Поэтому выслушаю твоё предложение на этот поздний вечер.

— Пойдём, здесь есть неплохое местечко недалеко. Поговорим…

Малфой кивнул.

Они шли рядом, молчали, а Поттер всё никак не мог уложить в голове, что же его так дёргает. И понял, что на самом деле, Малфой вообще, как вернулся в Англию, не оправдал его ожиданий. Гарри, увидев его впервые за пять лет в своём кабинете в сопровождении Главного Аврора, был уверен, что теперь его жизнь станет намного сложнее. Только наличие этих сложностей ограничилось тем, что ему было невозможно подобрать напарника. Аткинс провёл с ним месяц и ушёл на пенсию. Все выдохнули с облегчением, и даже были благодарны Малфою за то, что отдел избавился от очевидного балласта. Гарри же не приписывал ему этой заслуги, но Роб действительно уже не очень хорошо справлялся с задачами. Зелёный Петти Грин, которого Малфою дали вроде как в напарники, а на самом деле так же, как и самого Малфоя, не знали, куда деть, продержался три недели. Он пришёл в слезах и соплях после операции, где участвовали все три группы под началом Поттера — незаконный оборот зелий потребовал массового рейда — и сказал, что не может быть аврором. Что смотреть на лишения и боль людей выше его человеческих сил, что он не хочет ставить под удар жизни товарищей, и ещё много подобной пафосной херни, и Поттер уже планировал вызвать Малфоя, чтобы дать ему понять — если избавится от ещё одного напарника, будет работать один в обход всех инструкций. Но к нему вошла Ханна, рука ещё была перемотана, но из Мунго её уже отпустили. И попросилась сама. Сказала о Долге жизни, который признаёт перед Малфоем, и согласилась на работу с ним в паре.

С этого момента он вообще мало слышал о Малфое и мало обращал на него внимания. А тот просто работал. Без скандалов и драмы. Избегал любых конфликтов в стенах Аврората, но чётко дал понять тем, кто планировал сделать из него мальчика для битья, что французские коллеги неплохо справляются с обучением персонала. Эти придирки и выяснения отношений в коллективе прошли мимо Старшего Аврора.

— Серьёзно?! Буба-Бинс?! Пойдём, Поттер!

Малфой решительно прошёл мимо их любимого аврорского бара и почти скрылся с глаз за поворотом. Когда Гарри нагнал его, тот уже придерживал дверь, чтобы Поттер не пропустил неприметный вход.

Паб оказался тихим, тёмным, но уютным. Здесь аврора явно знали, кивнули в знак приветствия, и взглядом показали, что место для них свободно. Малфой повернул за угол, и они со Старшим Аврором оказались почти в приватной комнате. Двери не было, но уголок был обустроен одним столиком и диваном с парой стульев.

Малфой снял мундир, размял шею и опустился на стул, давая Поттеру возможность занять то место, которое будет удобно. Заказ они не делали, официант — не очень симпатичный мальчик с угрюмой улыбкой — поставил на стол поднос с пивом, мясом и орехами. Помялся у столика, и Поттер протянул ему несколько монет чаевых, однако оказалось, что он не верно истолковал поведение паренька. Тот махнул головой.

— Ну что, Ронни? — как-то очень устало спросил Малфой, и тот поднял на него взгляд. Оказалось, что тот был прикрыт какой-то плёнкой на обоих глазах.

— Спасибо, мистер Малфой. За папу, и за зелье. Вы и сами знаете, что заплатить нам нечем, но если мы чем-то можем… В общем, спасибо.

Он убежал так быстро, что Поттер позавидовал его резвости. Хотя он, наверное, в его возрасте тоже так мог. Малфой принялся за еду, как всегда, — Гарри помнил это ещё со школы — отрезая маленькие кусочки и пережёвывая их медленно и тщательно. Осознав, насколько он сам голоден, Поттер набросился на ужин.

Когда блюдо с мясом опустело, Малфой подвинул к себе тарелку с орешками и бокал пива, отправив пустую посуду и графин с водой в левитацию на стойку бара.

— Говори, Поттер. Спрашивай. Я отвечу. Только помни, что эта беседа нужна тебе. А я хочу ещё отоспаться перед сменой завтра.

— Завтра суббота.

— И что? У меня смена. Вместо Джексона. У него намечается предложение руки и сердца.

Поттер кивнул, понимая, что он, блядь, уже вообще ничего в этой жизни не понимает, и решил не тратить время впустую.

— Гермиона… Вы общаетесь?

— Как и вы. Она наша коллега, с ней, так или иначе, пересекаются все в Аврорате. Просто я чуть чаще других.

— Почему? — Поттер тоже придвинул тарелочку с орешками и сделал глоток пива, отмечая, что оно здесь невероятно хорошо.

— Потому что ты даёшь Ханне такие задания, — Гарри не сдержал неверие во взгляде. Он помнил, что поручал девушке, и ничего, связанного с отделом Гермионы, там не было. Малфой же продолжил, видя его выражение лица. — Чаще всего они мелкие и невнятные. И начиная отрабатывать по задаче, мы сталкиваемся с разным. И бывает, что именно Гермиона может нам помочь. Дело с трюфельной свиньёй. Ты же читал отчёт… — он пристально всмотрелся в лицо Поттера. — Не читал. Ты не читаешь моих отчётов? — как-то потерянно, грустно спросил Малфой, но ответ ему был не нужен.

— Зачем, если там всё идеально? Все ваши дела закрыты, данные в статистику поданы, копии в архив переданы. Ни у кого нет претензий к вашей с Ханной работе. Я перестал их читать через полгода, как ты перевёлся.

— А если бы там была полная чушь?

— Ты не можешь написать чушь. Я за полгода убедился в этом. Ты перфекционист.

— И снова ты думаешь, что всё знаешь обо мне… Никогда не думал, что таким нехитрым способом наткнусь на самую удивительную вещь — Старший Аврор Поттер доверяет Пожирателю.

— Первое, и самое важное: я доверяю твоему профессионализму и пунктику в голове, что всё нужно делать безукоризненно. И второе: из тебя Пожиратель, как из меня балерина. Я думал, мы всё это решили на суде…

— Ах, да… Пресловутое благородство Героя…

— Блядь, как же меня заебали эти фуэте вокруг моей персоны…

— Вот, а говоришь, не балерина… У вас там, наверху, тот ещё балет… Что, Робардс достал?

— Не то слово. Почему он думает, что я могу тратить время своих людей на этих ненормальных Доусонов?! Это уже просто звездец как задолбало… Почему моих?

— Не думай, что ты уникальный, Поттер. Вас — Старших — три штуки. И он просто чередует, кому из подразделений давать эту фишечку. Доусоны не простые волшебники. Им скучно. Им хочется общения. О, нет, не смотри на меня так. Блядь. Завтра нанесу им визит. Какие ещё выгоды повлечёт эта личная беседа с начальством?!

Казалось, что Малфой разговаривает сам с собой, но на деле он не отрываясь смотрел на Поттера, понимая, что творится у того в голове, реагируя на это молниеносно, не давая Гарри необходимости открыть рот — всё и так озвучивалось.

— Не трать время на то, что не важно. Ты ведь не на Робардса жаловаться сюда пришёл…

— Ну, тогда ты и сам знаешь, зачем.

Малфой прикрыл глаза.

— У Гермионы с Колином будет ребёнок. Она не говорила мне, я сам догадался.

— С кем?!

— Блядь, Поттер, я конечно не думал, что вы, как в школе, будете и в туалет вместе бегать, но вы же вроде дружите!

— Похоже, что это вы с ней дружите, а я… Почему она не сказала… Даже об отношениях…

— Об этом мне она тоже не говорила. Я увидел фото на её столе и догадался.

— Так! Послушай, Трелони в брюках, кто ты такой и как ты это делаешь? Это какой-то артефакт? — Поттер не на шутку разозлился. Он не мог понять этого, но его дико настораживала эта новоприобретённая способность Малфоя забираться в голову кого угодно.

Малфой встал. Не резко, не агрессивно, даже как-то вальяжно.

— Если это всё, что ты хотел узнать, то позволь попрощаться. У меня на завтра добавилось работы благодаря этим выгодным посиделкам. А сонный аврор — мёртвый аврор.

— Да что ты говоришь… — начал было Поттер, но неуловимым движением руки Малфой аппарировал.

— Слизеринский змеёныш!

Поттер от неожиданности подхватился, но делать было нечего. Не в гости же к нему аппарировать по следу.

Он вышел в зал. Всё-таки неплохое место выбрал себе Малфой для отдыха. Почти простяцкое, но не без вкуса обставленное.

— Что-то ещё? — Ронни вырос из ниоткуда.

— Откуда ты знаешь аврора Малфоя?

— У нас подают напитки, а не сплетни, сэр. Извините.

Парень быстренько ретировался, но Поттер не готов был просто так отступить. Он подошёл к барной стойке вплотную.

— Ты не знаешь, кто я?

— Я не вижу лиц, сэр. Мистер Малфой помог мне с зельем, и теперь я вижу силуэты, цвета, даже некоторые чёткие элементы. Но чтобы запомнить лицо мне нужно посмотреть на вас очень близко. И это не даст вам никакого преимущества. Потому что я прозрел, если можно так выразиться, всего полгода назад. Так что… Вряд ли я узнаю вас.

— Тогда я надеюсь, что со слухом у тебя всё в порядке. Я Старший Аврор Гарри Поттер. И мне важно знать о моих подчинённых то, что может иметь значение для их повышения. Малфой работает у меня уже два года. Думаю, засиделся в рядовых.

— Я чувствовал вас, пока вы говорили. Не похоже, что вы коллеги, вы уж извините. Да, извините, Старший Аврор Поттер, но меня не просто обмануть. Без глаз порой видно намного лучше.

— И на кого мы похожи?

Ронни улыбнулся. А Поттер уже привычно удивился тому, что сегодня несёт всякую чушь. Ну на кой ему эта информация…

— Вы похожи на пару в ссоре. Или врагов на перемирии. Между вами эмоций столько, что даже кожей чувствую. Особенно у мистера Малфоя. Я понимаю, что вы его начальник. Но не для повышения сегодня разговаривали. Вот так. Извините снова, меня гости ждут.

— А что он сделал для твоего отца?

— Невозможное. До свидания, сэр.

Блядь, ну как такой, как Малфой, мог вызвать такую преданность?! И ведь видно же было, что не за деньги, не из страха… Искренне его оберегает этот Ронни… И что это за бар, вообще? Усилием воли поправив сползшие на лоб в удивлении брови , Старший Аврор отправился домой.

========== Преступная халатность ==========

Поттер домой пришёл, ещё не до конца отойдя от вечерней беседы. День вообще выдался странный. Хотелось поговорить с кем-то, обсудить эти странности. Но Гермионы всё ещё не было дома. Не к Андромеде же стучаться… Он поднялся в спальню, где не был уже несколько ночей, но Джинни не было дома. Вот тут Поттер уже почесал затылок.

— Кричер?! Где Джинни?

— Кричер не знает, сэр.

— Когда она ушла?

— После праздника Победы, сэр. Третьего мая, сэр. Около трёх ночи, сэр.

— Ты выжил из ума?! — Поттер не злился, нет, просто его эльф нёс какую-то чушь. На дворе был июль. Середина. Они разговаривали с Джинни, кажется во вторник, или, может, в понедельник за обедом. Скорее, ужином…

— Нет, сэр. Ваша подруга ушла, после того, как хозяин не появился дома, чтобы переодеться и сопроводить её на празднование. Попросила бережно, раз уж это в последний раз, упаковать её вечернее платье. Забрала оставшиеся вещи и ушла, сэр.

— Какие, оставшиеся? Что ты несёшь?! — он рванул в ванную, где на полочках обнаружил только свои шампунь и крем для бритья. Распахнул шкаф. И предсказуемо уже не увидел в нём разноцветных платьишек, рюшечек, оборочек, туфелек…

— Она забирала свои вещи ещё с Рождества… И последние забрала в мае, сэр.

— Но мы же… Разговаривали… И она не говорила… Не кричала… Не напомнила даже, что я не предупредил, что в рейде с Ланкастером и его группой… И не попадаю на годовщину Победы… Мы говорили о… Пушках, о сезоне… О Гермионе и её каталогах… О Луне с Невиллом. А я…

— А вы, сэр, спите на диване, душ принимаете в гостевой ванной и на второй этаж даже за одеждой не заходите, сэр. Вы, сэр, просто не заметили, что она ушла.

— Кричер! Два месяца! Два с половиной месяца, как от меня ушла девушка, а я не заметил?! Ну, нет, здесь какая-то херня происходит…

Он схватил дымолётный порошок и хотел уже вызвать Нору, но бросил взгляд на часы. Ночь… Да… Видимо, всё придётся решить завтра.

Суббота была официальным выходным. И Поттер использовал её для наведения порядка в документах. Потому что под постоянный гул и самолётики разобрать стопки бумаг, которые накопились на его столе с начала недели, было нереально. В воскресенье он обычно отсыпался, а потом Джинн что-то придумывала. Правда, в последнее время график этот как-то развалился. Было крупное дело с сиренами, потом зачарованные гаджеты у магглов, а ещё несколько рейдов, потери у Доджа, и не будет же он своих ребят лишать выходных… И псих с Веселящим зельем… Да… Но они же виделись с Джинни. Недавно… Кажется…

Поттер уснул в кровати, и утро субботы оказалось приятнее, чем обычно. Он не хотел будить Джинн поздними приходами и кошмарами, поэтому обычно ложился внизу… Но спать на своей кровати оказалось улётно… Он даже проспал.

В офисе было привычно тихо, но после полудня, когда он отлучился на кофе и перекус, его ждал сюрприз. Малфой стоял на пороге своего кабинета и с кем-то увлечённо разговаривал.

— Добрый день, Старший Аврор Поттер. Я взял на себя смелость показать, как работает Аврорат, нашим уважаемым гостям, — он чуть отклонился, чтобы в дверной проём не было видно его лица и отчаянно помахал головой. — До свидания, сэр. А вот и кофе… — он левитировал стакан из рук Гарри, размножил его в полёте и отправил в кабинет. — С круассанами… Прошу простить, я на одну секунду.

— Малфой, раздери тебя кентавр! Это ещё что…

— Срочный вызов, а их оставить я не мог без уважительной причины.

— А где Ханна, и кого — их?

— У Ханны… Поттер, я потом объясню, я один — Уиллис сегодня играет группу поддержки Джексона при предложении руки и сердца, а Ханна занята… Уйди, а? Или ты хочешь сам развлекать Доусонов?!

Поттер смылся в свой кабинет, не жалея уже ни о кофе, ни о круассанах. Единственное, о чём сожалелось — это о том, что не спросил у Малфоя, откуда он знал, что в закрытом непроницаемом пакете. Точно не по запаху.

Дела закрутили его. Предсказуемо. И он хотел уже оставить что-то на завтра, но посмотрел на стол с бумагами, на пыльную рамку с фото Тедди и решил, что разумнее будет наведаться к крестнику. Наконец-то. Они в последний раз виделись на Пасху. Кажется. Да, точно, на каникулах Макгонагалл ему писала об интересе Дамблдора, проявляются ли у Тедди признаки ликантропии… Раньше Джинни организовывала такие встречи… Но сова от неё пока не вернулась.

Рабочая неделя внесла гармонию в его душу. Если мысли Поттера и возвращались ко всем странностям, то лишь на то время, что он не был занят работой. То есть на полчаса перед сном. Эта модная фишка с экстремальным использованием заклинаний у подростков просто выбивала из сил. Это не работа аврора — снимать парня с дерева или тушить Неугасимое пламя. Но ребята хвастались друг перед другом, кто из них попал на первую полосу, а кто на третью… И как это остановить, Поттер не знал. Ебаная всеми великанами свобода прессы…

Спохватился он только в субботу.

— Малфой?!

— Ну? Поттер, тарантуловы коленца, я тут работаю уже два года почти, что, так и не привык меня видеть на службе?

— Что ты тут делаешь?

— Педикюр хвостороге, блядь.

Он громко хлопнул дверью, заканчивая беседу. Вообще, никто не позволял себе с ним так разговаривать, но не это зацепило Поттера. Сегодня была смена Харпера и Стоуна. Но снова Малфой здесь один. Без Ханны.

— Так! — он сделал широкий шаг в кабинет. И растерялся. Малфоя не было. — Э… Малфой! — позвал он и вздрогнул от звука его голоса практически у себя за спиной.

— Ты повторяешься, Поттер. Что тебе нужно?

Обернувшись, Гарри уставился в стену. Потупил несколько секунд.

— Ну, тебе что, экскурсию провести по кабинету? Или что?

Малфой вышел из-за небольшой перегородки, по цвету сливавшейся со стенами кабинета.

— Это что?

— Выполняю твоё самое первое распоряжение.

Поттер напряг память. Он привёл Малфоя в кабинет, представил коллегам, объявил о его назначении. И выходя, шепнул тому самому Аткинсу, чтобы новичка разместили так, чтобы глаза его — Поттера — его не видели.

— Это шутка?

— Неа… Ты поболтать или по делу? У меня тут пара отчётов, которые ты всё равно не читаешь…

— Малфой, а ты в курсе, что у нас, в Британии, чары расширения пространства…

— На уровне Аврората младшему персоналу запрещены. Мг. Это не они.

Он скрылся за перегородкой, и оказалось, что действительно, там было едва ли полтора метра от стены. Просто столы поставили так, что этого выступа не было видно. Очевидно, Малфой сделал перестановку, только Гарри этого не заметил. Как?! Ну как начальник мог позволить себе не заметить такое?! Ну как он мог работать с семнадцатью аврорами в подчинении, а видеть каждый день только шестнадцать?!

— Аврор Малфой, доложите обстановку! — рявкнул он, пытаясь преодолеть фрустрацию.

— Старший Аврор Поттер, за время несения службы произошло четыре происшествия. Подросток Стивен Айк приклеился к зачарованной машине и взлетел с отцом за рулём. На бампере. Сняли. Мадам Пауч потеряла брошь, которую на самом деле продала около двух лет назад, чтобы выкупить внука из Аврората за пьяный дебош. Доктор Лапус заявил о краже препаратов на мышьяке и красавке. Передано в работу группе Доджа. Матильда Баба перепутала заклинания и случайно удалила половину домика для гостей. На месте работает артефактор по магическим зданиям и группа колдомедиков.

— В домике были гости?

— Никак нет! У леди Баба истерика, сэр!

— Доложи о личном составе.

— Драко Малфой — дежурный аврор. Боливия Олинвуд — дежурный коронер. Стив Роузи — дежурный артефактор. Остальные на Оранжевой тревоге.

— Поясни причины, почему дежурный аврор, а не дежурная группа?

— Не могу знать, Старший Аврор Поттер!

Всё это Малфой говорил чётко, громко и по уставу. А после этой дежурной фразы опустил плечи, уселся пятой точкой на угол своего стола и продолжил.

— Поттер, зачем этот спектакль? Ну что ты бесишься? Ты просил, чтобы глаза твои меня не видели, я организовал. Работа делается…

— Малфой, какого хрена ты один на смене? А если…

В этот момент прилетел вестник, и Малфой в одно мгновение из харахористого прощелыги превратился в аврора. Проверил кобуру, активировал защитный артефакт и схватился за крылатую бумажную то ли собачку, то ли другую неведомую зверушку. Вот так. Не прощаясь, не ожидая приказа или разрешения. Аппарировал делать свою работу.

Поттер психанул, ладно. Уже второй раз Малфой так уходит от важного разговора. Он словил след аппарации и отправился за ним.

В переулке недалеко от Лютного он сразу ничего не заметил. И только чуйка заставила его отступить на пару шагов. Через секунду морок схлынул и он увидел бой. В Малфоя летело заклинание, но тот ужом уклонился и отправил мужика в нокаут. Второй был изворотливее, он заслонился женщиной, которая вопила, что дурная, видимо, это она вызвала авроров. Малфой аппарировал и тут же оказался за спиной нападавшего. Однако в углу оказался ещё один противник. Поттер бросил Протего в женщину, справедливо опасаясь палочки у её горла, и вторым заклинанием отправил Протего в Малфоя, но тот уже не нуждался в помощи. Он будто затылком почувствовал опасность и бросил себе за спину Инкарцеро и что-то ещё, потому что старик всхлипнул в ужасе и застыл, глядя куда-то в себя. Но назад Малфой даже не обернулся, он уже заморозил мужика с палочкой точным уколом в лопатку, вовремя вырывая из его рук так и не заткнувшуюся женщину, чтобы та не обледенела вместе с преступником.

— Малфой! Аврор Малфой, что…

— А-а-а, вы шибанутые на всю голову! Я на вас нашлю сейчас Гнойную порчу! Такой товар мне испортили! Вот найду свою палочку…

— Заявление писать будете? — тихо спросил Малфой, однако визгливая баба его услышала.

— Буду! А как же! Вот, тюки мне попротыкали! Венерову соль им подавай! Ишь, какие!

— А продавали вы что?

— Так Бурдейную соль то! Бурдейную! У-у-у, недоумки!

— Ну да, ну да, конечно. И ничего противозаконного, так? Они что-то просто перепутали?

У женщины внезапно прорезался нормальный человеческий голос, и она отошла к своей совсем не драгоценной ноше.

— Перепутали, ничего, а как же… Вы их вяжите, забирайте, а я напишу, да… Напишу, занесу только тюки домой, а то ещё кто позарится, и напишу… Прям у вас в Аврорате и напишу. Да.

Она кивнула и ещё попятилась назад. Принялась латать тюки и хлопотать над содержимым, будто авроров здесь не было совсем.

Когда со всеми протоколами были покончено, Малфой устало расстегнул китель и сел за стол, чтобы написать отчёт, уже зная, что никакого заявления не будет. И снова Поттеру не удалось вывести его на беседу. Снова вестник, теперь голубая лягушка. И снова с крыльями. Ух…

— А я вам говорю, не надо его снимать! Который раз уже так залазит! Развеется заклинание, шмякнется о мостовую, будет знать!

— А я вам говорю, это Спифитум Инверто! Он скорее от голода умрёт, чем оно развеется!

— Мерлин-Мерлин-Мерлин! Сыночек! Опять?! Ну что же это?!

Сыночек в этот момент висел на шпиле красивой, словно из сказки, церквушки. И трущил, видимо, один из батончиков братьев Уизли.

— Малфой, — шепнул Поттер, — отойди… Это блевательный…

Малфой молча отошёл подальше. Действительно, сцена окрасилась новыми красками. И ароматом.

— Ты уверен, что нас здесь вызывали?

— Не знаю, Поттер, но что-то мне подсказывает, что за минут пятнадцать, пока не сменится ветер, и они не справятся с последствиями, ничего страшного не произойдёт. Это ведь действительно Инверто. Никуда он не денется…

— Вот и отлично. Я кофе хочу.

— Погнали, коль не шутишь.

Откуда Малфой знал об этой кофейне, Поттер не хотел знать. Потому что все вокруг были неприлично раздетыми и весёлыми. Да и кофейней это заведение назвать можно было только в шутку или с сарказмом. Но кофе был отменный.

Отойдя от гастрономического оргазма, Поттер пристально посмотрел на Малфоя.

— Ты помнишь, что ещё на службе?

— В моей чашке тот же кофе, что и в твоей. Никакого огневиски.

— Я спрашиваю как твой начальник, Малфой. Ты отвечаешь. Не надо вытягиваться по струнке, но на мои вопросы тебе придётся ответить. Итак. Почему ты один? Где Ханна? Или кто-то ещё?

— Поттер… — Гарри в этот момент ощутил некоторое торжество — Малфой точно не просчитал его на этот раз. — Ладно. Ты её начальник, и должен знать. Просто я глупо надеялся на её благоразумие. Она обещала рассказать тебе на этой неделе.

— Она заходила пару раз, но… Видимо я был недостаточно проницателен, чтобы понять, что не только по делу… Кстати, ещё один вопрос вдогонку, раз уж у нас тут рабочая беседа. Когда я давал Ханне дела, я рассчитывал, что если будет что-то серьёзное, вы будете сообщать и передавать их группе. Донован вообще знает о том, что вы там вдвоём понарасследовали?

— А ты не заметил, что все задачи ставишь ты, а не он? И дела рапределяешь так, будто в его группе четверо? А мы с ней особняком? Четвёртая группа из двух авроров? Не парься, Поттер, мы справляемся.

— Похоже, что я не очень… Вернёмся к Ханне.

Малфой помолчал, собираясь с мыслями.

— У неё проблема, Поттер. И сейчас она ходит к психологу. По выходным. Есть одна дама… Толковая. Она знает о волшебном мире, её бывший муж — волшебник. И она… Помогает. Про десяток Долгов жизни слышал байку? Она, как выпьет, начинает со всем миром делиться этими историями. И в них я как прынц на белом единороге. Только на самом деле всё не так. Она под заклинания сама бросалась, нарочно. Не один раз. Потом отходила. Кричала, что хочет жить, что это помутнение какое-то… У неё же никого нет. Ни семьи, ни друзей нормальных. И я не друг, не смотри так, — снова будто мысли прочитал Малфой, — не друг. В начале года она сделала мне предложение. Она же чистокровная, подошла к этому вопросу серьёзно. Изучила… Вбила себе в голову, что любит меня.

— Почему вбила? Откуда тебе знать? Ах, да… Ты же у нас Трелони в брюках.

Малфой скривился.

— Не любовь это, Поттер. Отчаяние, одиночество. Но не любовь. Я ей тогда отказал, естественно.

— Почему это «естественно»? Она же чистокровная…

— Дура она, не понимает своего счастья. Она выбрать может любого. Без обремения в виде долга перед семьёй. Потому что семьи у неё нет. Жёстко, но правда. А она выбрала, идиотка! Жениха, блядь, всем на зависть… С Меткой и репутацией… Я ж говорю, дура!

— Так я не понимаю, чем она тебе не подходит? Чистокровная… С хорошей репутацией… Не глупая… Не принимая во внимание твой последний комментарий, это, и правда, не очень умно…

— А это ведь всё, что должно иметь для меня значение? Чистота крови? Снова ты всё обо мне знаешь? — Малфой улыбнулся так открыто, что Поттер охренел. А он вообще так умеет? Не для быстрого отчёта от Лолы Астин, коронера второй смены. А просто так… Охренеть… А может, не просто так? Отвлекает? И как ответ мыслям Поттера прилетело продолжение. — Но мы говорим не обо мне, ты спросил о Ханне. И эта дура решила, что предложение — это спасение от одиночества. А я ей объяснил, что это — её блажь. И что если она не пойдёт к врачу, то я доложу о её состоянии тебе… Она тебя боится больше Робардса. Мг… И теперь она каждые выходные ходит на приём. Мимо Мунго. Поэтому её сегодня нет.

— Так это у тебя перед семьёй обязательства?

— Поттер, снова — говорим не обо мне… Это вопрос ни капли не связанный со службой, — Малфой отвёл глаза и допил свой кофе.

— Это ты так вежливо попросил не совать нос в чужие дела? — ему захотелось скривиться от собственного вопроса. Вежливый по отношению к нему Малфой был нонсенсом, даже учитывая, что Гарри вообще-то его босс.

— Поттер, а ты догадливый… — чашка громко звякнула о стеклянный стол, привлекая внимание. Малфою явно было некомфортно, и это грело душу.

— Тогда вернёмся к вопросу о службе…

Малфой раздражённо повёл плечом и вздохнул.

— Я не говорю никому, что Ханна не отрабатывает смены со мной, чтобы не говорить, почему она этого не делает. Так что вопрос о том, почему я один, должен быть уже прояснён. Не так ли?

— О, я не о том… — Поттер вперил тяжёлый, угрюмый взгляд в аврора, словно пытаясь напугать его, как на допросе. — Это которая суббота подряд? Отвечайте, рядовой! — тихо, но резко выдал Поттер. Не хватало только удара по столу.

Малфой снова вздохнул. Расслабляясь, вопреки ожиданию Поттера.

— Такая же, как и твоя. Вспомнишь?

Минуту ничего не происходило, только глаза Гарри всё сильнее округлялись.

— Каждая, что ли? — ну как можно сохранить суровый вид, когда Малфой несёт такое!

— Ой, только не надо этих диких сомнений. После разноса Робардса в прошлом году по поводу документов, ты по субботам вообще не выходишь никуда, кроме туалета и булочной за углом. И тебя никто не смеет беспокоить. Или ты никогда не замечал, что тебеОранжевая тревога прилетает так же, как и остальным, хотя можно просто бросить самолётик тебе в кабинет? Никто не рискует. Типа — мы тебя не видели и не знали, что ты в Аврорате.

— Малфой, как вы всё ещё живы остались с таким-то начальником… Который не видит ни хрена…

— Нормальный ты начальник, Поттер, поверь, у меня достаточный список, чтобы сравнить. И твоя слепота, она весьма избирательна. Ты не видишь только того, что касается меня, а остальное тебя просто не интересует. Работа — это вся твоя жизнь, вот и всё. Кстати, о ней… Может, снимем со шпиля парня? Хотя, я вообще не понимаю, что мы там делаем? По законам Британии если причинитель ущерба или угрозы совпадает с пострадавшим, и нет письменного заявления, мы можем вообще посмотреть, развернуться и уйти. Но мы выпрашиваем у них эти бумажки, множим дела, и ситуация только ухудшается.

— Блядь, Малфой, думаешь, я не думал об этом?! Только случись что действительно плохое, как мы потом себя оправдаем? И я больше не про прессу или закон. Я про совесть, понимаешь?! — Поттер с сожалением допил вкусный кофе, и вдруг понял, что они с Малфоем разговаривают… Просто. Как с любым другим аврором.

— Что, не ожидал, что со мной можно поговорить без Сектумсемпры? Мг… Можно иногда, только не привыкай… Это плохая привычка… А если серьёзно, то я о том и говорю. Пришли, посмотрели, написали, что любой квалифицированный маг с этим справится, и ушли. Без комментариев прессе. Без ажиотажа и шумихи.

— Процессуально ты знаешь, как это оформить? Потому что мне эта идея нравится…

Когда они вернулись к церкви с неординарным живым украшением, оказалось, что батончиков Уизли у парня было много.

— Знаю.

Дальше было волшебство. Малфой за десять минут разрулил ситуацию, дал контакты знакомого специалиста по заклинаниям, и они с Поттером аппарировали в Аврорат.

— Ты, наверное, забыл про то, чем думал заниматься сегодня… Потому что твой стол всё ещё захламлён, а у меня смена закончится через три часа…

Преодолевая внутреннее сопротивление, Поттер скрылся в кабинете. Не обо всём они поговорили. Почему-то в беседах с Малфоем ему будто истина открывалась. Неужели никто больше не видел того, как ужасно Поттер исполняет свои обязанности? Хотя Малфой был прав… Остальных-то он видел, контролировал, орал на кого-то, кого-то хвалил, даже Ханну он иногда вызывал… А вот Малфоя будто не было в его подразделении… Когда папки вдвое сократили свое число, он решил передохнуть.

— Как тебе это удаётся? — Поттер зашёл в кабинет с двумя чашками кофе, желая постичь дзен — чистый стол без папок и пергаментов. Но Малфоя там не оказалось. Он заглянул даже в небольшую кладовку, где ребята хранили запасы съестного.

Он внимательно осмотрел его стол, отмечая про себя то, что, в принципе, знал всегда. Малфой педантичен, аккуратен, а ещё умудрялся поместиться на малюсеньком клочке между столом и стенкой. С его-то длиннющими ногами… Он вообще не был больше миниатюрным, как в школе. В смысле, он и в школе был высоким, статным, но казался хрупким и не занимающим много места. А вот после возвращения из Франции стал… Другим. Широкоплечим, видным, будто вырос ещё больше…

Чёрная голубка лежала на лишённом почти любых признаков обжитости столе, потерявшая свой магический след, исполнив задачу — Малфой аппарировал на вызов. Тревожное предчувствие заскребло затылок, так часто бывало с Поттером, но узнать, куда вызвали дежурного аврора было невозможно. Гарри ещё раз посмотрел на стол — зацепиться было не за что. На рабочем столе Гермионы стояло её фото. Красивое, смеющееся изображение улыбалось робко и мягко, а потом отворачивалось в сторону рассвета в окне. Малфой сказал, что догадался об её отношениях по этому фото… Но там она была одна… Соврал? На столе Поттера было фото Тедди, на каминной полке общий снимок с друзьями. У каждого аврора было что-то, что делало их рабочее место более человечным. Но не у Малфоя. Оно было выхолощенным, пустым, будто никто и не сидит здесь. Несколько папок с открытыми делами, несколько склянок с отпечатками и магическим следами, стеллаж с книгами и всё теми же папками и пергаментами. И всё. Ни цветка. Ни снимка. Может, Поттер, и правда, в упор не видел Малфоя, но и сам он хотел быть безликим и незаметным. В этом Гарри был уверен.

Он не успел даже наложить Согревающие чары на стакан с кофе для Малфоя, когда в коридоре раздались тяжёлые шаги. Медленные. Через долгую минуту на пороге кабинета младшего состава появился сам дежурный аврор. И выглядел он жутковато.

— Блядь, Поттер, ты что, переехал в общий зал? Интересно, что сейчас скажешь о моём внешнем виде, годится для свидания?

Малфой сполз по стене, почти теряя сознание…

— Малфой, долбани тебя кентавр копытом, это что за…

— Нормально. Не надо в Мунго, десять минут, и пара Энервейтов. Ну. Ладно, можно ещё Восстанавливающее. Посмотри там, в шуфляде…

— Сука ты, Малфой, — пробормотал Поттер и достал нужный фиал. — Сдохнуть хочешь на службе?! Такая подстава, блядь…

— Хватит ругаться, Поттер. Дай в себя прийти, а потом хоть еби, хоть в жопу дуй…

— Что?! — этого выражения он ещё не слышал, но комичность ситуации была обезоруживающей.

— Почему не аппарировал в Мунго?

— Задержание, оформление, распределение в камеру… И если я в больницу, то станет ясно, что один был, кто его за меня оформит? Поттер, не тереби душу, дай помолчать… — он прикрыл глаза, ожидая, пока зелье подействует. А потом неожиданно завалился на бок. Через разрез на аврорском кителе была видна белая рубашка с расползающимся пятном крови.

— Сука ты, Малфой! — снова выругался Гарри. — Ну кто Восстанавливающее пьёт с дырой в боку…

Он спешно избавил его от одежды и применил Заживляющие чары. Рана затянулась быстро, а Поттер нашёл по цвету Кроветворное и влил в бессознательное тело. Губы Малфоя окрасились в розовый от жидкости, и это было так странно. Как облегчение, потому что до этого они были бледными, белыми, почти незаметными.

Через двадцать минут он пришёл в себя, лёжа на диване в кабинете Старшего Аврора.

— Новая смена заступила. А теперь давай-ка по порядку. Часто ты так подставляешься? Ты понимаешь, что это самоубийство — на такой вызов идти одному?!

— Я не безобидная птичка, Поттер, и могу себя защитить. И далеко не всегда чёрный вестник такой уж серьёзный. Мне просто не повезло. А когда Ханна уйдёт, я и так останусь один… Я же знаю, Поттер, что никто не будет работать со мной. Она держится за это место, держится только потому, что не хочет оставлять одного, одержимая своей мнимой влюблённостью и заботой обо мне — несчастном. Но она не хочет больше работать. Я вижу это, врач, к которому она ходит, давно открыл ей глаза на то, что она пошла сюда только, чтобы умереть побыстрее, и чем больше Ханна хочет жить, тем меньше хочет работать здесь.

— Что за бред?! Кому прикажу, тот и будет твоим напарником!

— Да?! — Малфой скептически поднял бровь. — А мне будет проще работать с тем, от кого нужно будет прикрывать свою спину, а не наоборот, доверять её?!

Поттер замолчал. У него никогда не было напарника, которому он не доверял. А вот в словах Малфоя было рациональное зерно. Правда мотивов его Гарри так и не нашёл.

— Зачем ты делаешь это? Почему дежуришь каждые выходные? Тебе нужны деньги?

— Серьёзно?! Да я мог бы купить весь этот ебаный Аврорат, если бы кто выставил его на продажу! — это было сказано задорно. Будто такое предположение мог высказать только несмышлёный ребёнок.

— Малфой! Ты меня, блядь, выводишь! Со своими этими…

— Поттер… — а это обращение прозвучало серьёзно. Вообще, Малфой перестал произносить его фамилию с каким-то надрывом и ненужной эмоциональностью с того самого момента, как они расстались в зале суда над его семьёй. А сейчас это было сказано вообще просто. Почти устало. — Может, просто вернёшься к тому, что было раньше? Забей, а? Ну что ты мучаешься, нормально же всё было! Работа делалась, дела закрывались. Нормально всё было… И сейчас всё нормально. Рубашка моя где?

— У книззла в жопе! Тебе Питерс бок рассёк, а ты не заметил, терминатор хренов!

— Кто хренов?

— Не важно! Блядь, ты меня бесишь! — Поттер уставился на поднявшегося на ноги Малфоя и как-то неожиданно увидел его шрамы.

— Что, жалеешь, что не добил меня? — криво усмехнулся аврор.

— Ты больной? Я сам тогда чуть не сдох… За что тебя было убивать? За фамилию? — было видно, что Гарри всё ещё не отпустил эту ситуацию, но это была только его проблема, очевидно. Ведь сам Малфой уже несколько раз довольно легкомысленно пошутил о том случае. Но только тет-а-тет. Это всё ещё было тайной для всех, кроме них. — И ты просто не видел, как меня выворачивало, когда я убил своего первого. Просто не видел. Так что хватит бред нести… Понял?!

— Понял, — поскольку Поттер снова вернулся к изучению его груди, Малфой подошёл к его шкафу, достал рубашку, оделся.

— Хорошо села… Как на тебя покупалась… — отстранённо заметил Гарри, переживая, видимо, прошлое в своей голове.

— Она шилась, идиот. Это Додкинс. Её пошили на заказ, — не нужно было смотреть на Поттера, чтобы понять, что он в шоке. — Твоя девушка не скупилась на подарки…

— Угу… Наверное… Малфой, ты не ответил ни на один мой вопрос. Я, блядь, люблю, конечно, Рона, но не потерплю такого самоуправства под моим началом! Уволю на хрен!

Малфой округлил глаза:

— Я думал, все твои вопросы сугубо риторические… Но, так и быть… Сбережём домик в Провансе и место в жандармерии департамента для Рона Уизли… — саркастично высказался он, но, в чём сарказм, Поттер не уловил. Новая информация слишком его увлекла, чтобы искать подвох в словах подчинённого.

— Какого департамента? Какой домик?

— Уизли перевели в Прованс где-то полгода назад… Ты что, не знал? — он поправил кобуру, привёл лицо в порядок после схватки, наложив несколько заклинаний и почистив грязные разводы от крови.

— Он говорил что-то… Кажется, про девушку…

— Не просто девушку, а невесту, между прочим уже две недели как! Авеню целый разворот посвятил этому событию. Британский аврор женится на принцессе Прованса… Поттер? Ау? Здесь ли ты, о великий и ужасный Старший Аврор? — это снова была то ли шутка, то ли попытка его как-то подтолкнуть к реакции, потому что Поттер сидел статуей.

— Почему он не сказал?

Малфой пожал плечами, уже стоя у двери.

— Может, сова ещё не долетела. Другими словами, Поттер, твоего Рона никто никуда не уволит. Он теперь во Франции прописался прочно и надолго. Луиза де Рюйон это не простая девушка… Так что, можешь увольнять без страха и упрёка. Спасибо, Поттер, что подлатал…

Это воскресенье Гарри провёл в плотной компании бутылки виски. Вернулась сова от Джинни. В письме девушка извинилась, что не сможет увидеться с ним ещё пару недель, потому что… на сборах… Вот таким нехитрым способом Поттер узнал, что Джиневра Уизли — ловец Пушек Педдлс, уже целый сезон. А начался он, между прочим, осенью. Прошлой. Блядь. Это ли не повод выпить? А, нет, не это. А то, что оказывается Гермиона встречается с Колином Криви. Она заглянула к нему домой на полчаса, взволнованная десятком сообщений, которые ждали её в квартире, где она не появлялась какое-то время. И на прямой вопрос ответила прямым ответом. Но дальнейшие объяснения пришлось отложить. Она непонятно от чего разрыдалась и ушла камином, не завершив разговор.

Вот такая интересная завитушка вышла у Поттера с его жизнью. Оказалось, что о самых близких, самых важных людях он ничего не знал. Оказалось, что не сильно-то они ему и нужны… И он, видимо, тоже не сильно нужен, когда его вечно нет дома, вечно он занят работой. Вечно он — Старший Аврор Поттер, а просто Гарри где-то потерялся. Где-то между беспробудной депрессией первого года после Победы и карьерой последних лет трёх. Или дольше? Что он о своей жизни помнил вообще за это время? Перечень дел и фамилий осуждённых. И самым тревожным Поттер нашёл то, что ему всё нравится, его всё, всё — каждый из этих фактов, устраивает. Ему нормально. Он не заметил, блядь, что девушки у него нет. Не потому что стояк замучил и секса давно не было, заметил. А потому, что ебаный Малфой вывел его из себя, и захотелось поговорить с кем-то. Впервые за столько времени! Блядь. Вот это был повод выпить. И не одну. Потому что та же история с Роном и Герми. Тедди… Письма Андромеды уже стали привычными — её приглашения на воскресный обед были традиционными, однако копились на его столе даже не распечатанными. Тедди был просто в шоке от его визита. И был, конечно, счастлив. Даже, когда Гарри ничего ему не принёс. Блядь-пиздец, вот это — повод… И виной всему не драный всеми гидрами Малфой. Он его просто выбесил своими этими выкрутасами. Причина того, что он сейчас напивался один, в том, что ему, кроме работы, ничего не нужно. Никто не нужен. И впервые за столько лет Поттер увидел это. И, кажется, где-то на задворках пьяного сознания прилетел вопрос «Что с ним не так?».

Что же до Малфоя, то это нельзя было просто так оставить, забить и дальше жить так, будто всё нормально. Ведь он реально будто мысли читал. И Поттер договорился сам с собой, что в понедельник попробует узнать, всех он так же этим бесит, или нет. Ну, и конечно, нужно было решить вопрос с Ханной. То, что он умудрился проморгать ПТСР и не заметить в своём отделе такого косяка… Это был блядский пиздец.

========== Момент истины ==========

Поттера снесло с кровати мощным заклинанием, и только ударившись головой о тумбочку, а коленом о комод у стены, он понял что вот это малфоевское «Поттер, ты в конец охуел?!» было не во сне, а в его спальне прямо перед тем, как он свалился на пол.

Он открыл глаза и столкнулся взглядом с серыми, яростными, агрессивными. Естественно, тоже малфоевскими. Он стоял на пороге его личной спальни, в аврорском мундире, с палочкой в одной руке. А с другой на пол щедро капала кровь.

— Малфой! — рявкнул он и понял, что боль в голове не от удара, а от похмелья. Голос был хриплый и дрожащий, так что получилось не очень… Не очень угрожающе, не очень возмущённо, совсем не удивлённо. В общем, получилось вообще не очень.

Малфой отошёл на шаг в коридор, и через несколько секунд, и пару ударов каких-то дверей особняка, у него в окровавленной ладони появился фиал с Антипохмельным. Он откупорил его заклинанием, за три шага дошёл до Поттера и протянул ему грязный сосуд. Поттер выпил, не брезгуя чужой кровью на стекле. Стало легче.

— Ты, блядь, в своём уме, звезда эфиров?! Патронусы сюда не проходят. Сов ты не впускаешь. Уже два часа дня! Робардс в истерике, что Золотого немальчика похитили, ребята шерстят все углы и закоулки, чуть ли не война собирается… А ты, блядь, дрыхнешь здесь?!

— И кстати, как ты здесь оказался? — Поттеру было стыдно. Но показывать это он не собирался. Ну, перебрал, ну забыл выпить зелье на ночь. Ну, с кем не бывает. Нет, с Малфоем, конечно, не бывает, но он-то не Малфой…

— Это особняк моего рода. Я на половину Блэк. Правда, одной принадлежности к Блэкам не хватило, пришлось подарить ему немного крови, не мог пройти в твой камин. Там, кстати, нужно будет прибрать…

— Я проспал? — это прозвучало жалко. Весь настрой делать вид, что всё нормально, пропал от одного вида истерзанной конечности. Он ни разу за всю свою карьеру этого не делал. Не опаздывал, не болел, не просыпал. Если его не было вовремя на службе, то он либо уже был где-то на задании, либо лежал в Мунго. Никак иначе.

— Да ты догадливый, Поттер… Давай, тащи свою охуенную задницу в душ и собирайся, я отправлю весточку, чтобы прекратили пытки и разнос информаторов. А то, и правда, третья магическая война начнётся…

Поттер поднялся с ковра. Он не помнил, как разделся, и как вообще дошёл до спальни, не помнил, но оказался на полу второго этажа даже без трусов. И уже у дверей до него дошла некая нестыковка в том, что сказал Малфой.

— Ты хотел сказать охуевшую?

Малфой поднял глаза на уровень его лица и абсолютно ясно ответил:

— И охуевшую тоже. Вали, давай, начальник херов!

Что не так с этим парнем, думал Поттер, стоя под водой. Комплименты недвусмысленные отвешивает, кровью пол заливает… А ещё работает почти без выходных… Получается, в этом они похожи…

— Громко думаешь, Поттер, — Малфой стоял в спальне, глядя на их с Джинни фото, когда Старший Аврор справился с утренним туалетом, почти — одежда была здесь, а призвать её он не додумался. Забыл как-то, что его тут, вообще-то, ждут…— Я не дождался уведомления об увольнении, так что в понедельник вышел, как обычно, в отличие от некоторых… И был против Красной тревоги…

— Блядь… — не замечая уже ни взгляда на своих голых ляшках, ни вообще присутствия Малфоя в святая святых, он спешно пытался найти чистый мундир. До него только сейчас дошла вся серьёзность ситуации. Красная тревога…

— Ты чего запил вообще?

— Из-за тебя, скотина. Твоих экстрасенсорных способностей, твоей грёбанной незаметности, твоих этих комментариев нормальных…

— Не, Поттер, плохая отмаза. Давай ты скажешь, что сильно переживаешь из-за Джинни…

— А что с Джинн?!

— Ну… Джиневра Уизли публично вышла в свет с Романом Крамом… Станет ли это началом чего-то нового и прекрасного, или это попытка забыть её бывшего жениха, узнаем на странице четыре… — Малфой говорил кривляясь и явно изображая кого-то из мира желтой прессы.

— Какого жениха? — Поттер сбледнул лицом и резко развернулся к Малфою, оставив свои поиски.

— Тебя, идиот… — самым шокирующим было то, что Малфой не насмехался над ним, его лицо было грустным и серьёзным.

— Но, мы не были… Женихом… Мы не были помолвлены… — наконец, выговорил свою мысль Гарри.

— Какая разница, если все считали иначе… Ты как вообще? Давно вы расстались? Что-то, я вижу, я не помог ситуации… Ты не знал?

— Не знал… Что расстались… Она уехала в мае…

— Ты, Поттер… Ты меня просто поражаешь, честно… Я даже не знаю, что сказать… Но это оправдание должно быть понятно Робардсу. Не в смысле, что не знал о расставании. Ну, ты понял. Давай, одевайся, хватит уже меня отвлекать…

Когда они оба стояли у камина, Поттер всё ещё был не совсем в себе. Но когда увидел измазанный каминный портал, резко пришёл в сознание.

— Ты дебил? — спросил он Малфоя, не отрываясь глаз от потёков крови на мраморе.

— Ну, должен же я был вернуть подразделению его босса…

— Ты сколько крови сюда вылил?! Давай залечу!

— Не получится, — мотнул головой аврор. — Это магия крови. Оно должно само зажить.

Кровь уже свернулась. Но было видно, что Секо накладывалось не раз. Что Малфой снова и снова ранил свою руку, чтобы дом принял его.

— Понял. Тогда неделю ты на бумажной работе. Ни в какие поля ни один аврор с такой травмой под моим началом не пойдёт. Это ясно? И скажи спасибо, что не даю тебе отпуск по болезни.

— Спасибо… — у Малфоя было такое лицо, будто эта беседа ввела его в состояние шока. Но разбираться с этим Поттер не стал.

Робардс выел ему все мозги рассказом о своей первой жене. По его описанию она была по меньшей мере оборотнем, потому что едва ли не с первой недели брака превратилась в фурию, выдру, гарпию и ещё с десяток существ. А Поттер всего-то и сказал имя своей бывшей девушки и развёл руками. В принципе, он даже не соврал. А дальше просто слушал слова поддержки, мягко перетекшие в историю его первой ошибки молодости. Длилось это бесконечно.

Уже было около пяти, когда к нему зашла Ханна. Злая, взьерошенная и растерянная.

— Вы его теперь уволите, да?! У Уизли всё здорово на том берегу, и Драко можно в расход?!

— Во-первых, я всего лишь отстранил его от службы на вызовах. Из-за травмы. Во-вторых, неуставные отношения в группе запрещены. И в-третьих, я уволю не его. Малфой уже достаточно тебя прикрывал. И дал мне понять, что ты рискуешь собой, ставя и его в опасное положение. Так что приказ о твоём увольнении будет уже завтра.

— И что?! Теперь он будет один?! Кто его будет прикрывать?!

— А ему нужно вообще твоё прикрытие? — Ханна зависла на полуслове, а Поттер продолжил говорить немного мягче, давая ей минуту, обдумать свой вопрос и понять, хотя бы для себя, насколько часто она его действительно прикрывала. Судя по тому, что видел Поттер, Малфой был реально высококлассным бойцом.— От того, что ты сейчас ответишь, будет зависеть его карьера. Так что отставить эмоции, и чётко, по делу. Как он справляется?

Девушка вздохнула, а потом села на стул, не спросив даже разрешения старшего по званию.

— Безукоризненно. Обучение жандармов отличается от нашей аврорской школы, конечно, но тут дело даже не в этом. Он просто никому не доверяет. И всегда страхует себя сам. Но и мою спину он берёг не меньше своей. Он потрясающий аврор, сэр. Лучший, кого я видела, вы уж извините. Не только в бою. Почти все дела, что мы закрыли, он вёл сам. Я помогала, конечно, но его ум работает так, что иногда невозможно понять, как он делает настолько точные выводы. Так что Драко Малфой — самостоятельная рабочая единица, способная принимать быстрые решения, оценив ответственность за них и принимая её на себя, способная анализировать данные, вызывать доверие у потенциальных свидетелей, а в допросе… Он просто смотрит на подозреваемого, понимаете, ни угроз, ни каких-то заклинаний… Он даже зелье не использует, а преступник начинает петь… Он… Хороший аврор. Лучший аврор. И то, что начальник группы никогда не берёт его в расчёт, не мешает ему помогать и ребятам. Если бы решение было за мной, я бы поставила его в кадровый резерв. Такой начальник сделал бы работу группы эффективнее и безопаснее. Я всё сказала, сэр.

— А я всё услышал. Ты молодец, Ханна. Я благодарю тебя за службу. Насколько я понял, тебя вообще не задело твоё увольнение… И то, что ты честно и объективно дала своему напарнику оценку, а не стала нести восторженную чушь о нём, говорит, что отдел лишается хорошего бойца. Никто Малфоя не уволит. А ты…

— Ой. Не надо говорить мне того, в чём сами ни хрена не понимаете. Он не только аврор лучший. Но и человек. Вы с ним, как с дерьмом под ногами, а он… Да что я… Я вам уже ничего не должна. До свидания, Гарри Поттер. Вы его не заслуживаете под своим руководством.

Этот разговор оставил жуткое послевкусие недосказанности. Поттер не обиделся, в конце концов, она не ребёнок. И ничего ему, и правда, не должна. Только сквозило в её словах такой человечностью, таким отчаянием…

Уходил он поздно. Стол оброс несколькими папками, стопкой писем и пергаментами с отчётами, но даже мысль о том, что там написано, послала холодные мурашки по спине.

В первый раз за многие годы он уходил из Аврората, не сделав ничего полезного за день. В Аврорате было тихо, но в кабинете младшего персонала звучали голоса.

— Я знаю, знаю, что не нужна тебе, Драко, но ты… Не оставайся здесь… Тебе вообще можно не работать! Ну зачем ты?! У-би-ва-ешь-ся! Думаешь, он тебя похвалит? Я, может, и не умею мысли читать, как ты, но кое-что всё же заметила… И ты ещё глупее меня, если надеешься на что-то…

— Ты заметила, что сегодня говоришь только сама? И я, даже умея, как ты говоришь, читать мысли, ни разу не перебил. А знаешь почему? Чтобы дать тебе высказаться. Старший Аврор ведь тебя уволил? А значит, это последний твой шанс что-то попытаться изменить… Ты им воспользовалась, я тебя выслушал.

— И ты даже не отрицаешь!

— Я не читаю мысли, Ханна Эббот. Я просто умею смотреть и видеть. И делать выводы… И знаю каждое слово, что ты ещё можешь мне сказать. Только не надо… Это — моя работа. И я её люблю. Делаю её хорошо. И буду делать, пока меня не уволят…

— Или не убьют! Ты не бессмертный, Драко!

— Или не убьют. Но работу я сам не оставлю.

Недолгая тишина напрягала, но она закончилась до того, как терпение Поттера подошло к концу. Что бы он стал делать в ином случае, он не знал. Но выглядел бы однозначно глупо.

— Ты ведь знаешь, что я не о том говорила. Ты смотришь, и видишь, и знаешь, что… Да всё ты знаешь. И обо мне, и о нём тоже. И всё равно надеешься…

— А вот здесь ты не угадала. Я надеюсь на то, что он никогда ничего не узнает. Что будет счастлив когда-нибудь, а не жить так, как сейчас. И работать я буду, даже если не здесь, не в его группе, не в его подразделении… Потому что работа — это всё, что у меня осталось.

— А как же твой знаменитый долг перед семьёй?!

— Вот именно поэтому. Ханна. Иди домой. Я исправлю бредни Додкинса и тоже пойду. И мы с тобой увидимся если только на праздновании Победы. И это хорошо. Для тебя, в первую очередь. Даже не думай. Даже не думай караулить и надеяться. Ты тоже всё знаешь. И даже если половина этого — полная ерунда, я не буду разубеждать тебя. Потому что со мной тебе ничего не светит. Мне было приятно работать с тобой. Давай, бывай…

Таких подробностей о Малфое он не ожидал узнать. И больше того — он не хотел о них знать. Было проще, когда Малфой был не виден и не слышен. Но он какого-то хрена завёл тот разговор в особняке Селвинов. И с этого момента всё пошло не так. Вернувшись к себе в кабинет, он хотел было вызвать Гермиону. Но вспомнил, что она, вроде как, не совсем может говорить с ним. Без слёз. И с этим тоже надо разобраться, но явно не сейчас. Стопки бумаг вернули его в ту субботу, когда он пытался разобрать их, и Поттер решил, что сегодня уж точно ничего не помешает ему узнать, как Малфою это удаётся — чистый стол.

— Ты продал душу дьяволу, чтобы твои бумаги всегда были в порядке?

Малфой вздрогнул. Он сидел, низко склонившись над столом, будто взял минуту, чтобы передохнуть. Рука в повязке была опущена вниз, и Поттер знал, просто знал, что она причиняла ему боль. А другая лежала на лбу.

— Нет. Просто я всё делаю вовремя. Что ты хочешь, Поттер?

— Во-первых, узнать твой секрет. И если ты его уже раскрыл, то я вынужден подозревать тебя в использовании незарегистрированного маховика времени. Всё успевать вовремя невозможно. А во-вторых, узнать, что ты сделал, чтобы Доусоны не тревожили более нашего самого большого босса.

— Рассказал им о том, как развлекается моя мама. И вдохновил их на создание крикет-клуба. Им скучно. И я нашёл им хобби… Которое не будет касаться нашего подразделения.

— Почему никто не… Блядь, я понял. Это твой талант — решать такие проблемы.

— Пусть так, Поттер. Раз уж ты узнал всё, что хотел, дай мне поработать. Уже в глазах всё расплывается…

— Почему не выпьешь Обезболивающее? — Поттер кивнул на его руку.

— Это плата, Поттер. Кровная плата. Её нужно отдать сполна. Без поблажек.

— И если я не открою для тебя камин, ты всегда так будешь в гости ко мне вламываться?

— Нет. Дом меня вспомнил. Но я не планирую больше тебя навещать. Что? Возьмешь Непреложный? Сходи поищи кого-нибудь в свидетели…

Поттер покачал головой.

— Ты точно больной, Малфой. И не надо меня навещать, как больного при смерти… Я тебя приглашаю. Хочу поговорить. Не о Ханне, сразу говорю. И можно было бы и тут, но я есть хочу. А ещё камин нужно убрать…

— Я думаю, Кричер и без тебя справился. А я не голоден. Не настолько, чтобы есть хлеб с твоих рук…

— Сегодня будет птица… А какая — это всегда сюрприз, — Поттер будто обиделся, и от Малфоя этот манёвр не укрылся.

— Что, Поттер? Поговорить больше не с кем? Так вот, я вхожу в круг этих «не с кем». Иди домой, а я допишу за начальника группы его отчёт. Без свидетелей.

— Блядь, Малфой! Это приказ! Руку мне дай и приготовься к аппарации!

— Поттер, ты дебил? Никуда я…

Старший Аврор вообще не привык к отказам, поэтому решительно потянулся за его ладонью, чтобы затянуть в воронку, но Малфой ловко отскочил.

— Поттер, еби тебя кентавр боком! Мне нельзя аппарировать! — он поднял руку с окровавленным бинтом.

— Тогда, младший аврор Малфой, слушать мою команду! К каминному залу для перемещения по указанному месту назначения шагом марш!

— Сука ты, Поттер… — прошипел Малфой и поправил мундир. — Разрешите выполнять?

— Выполняйте!

Малфой ел, как всегда, мелкими кусочками. Беседа не складывалась, если только Поттер не приказывал отвечать на свои вопросы, и поскольку они были ни о чём, типа, вкусная ли утка, любит ли он такое вино и тому подобное, выглядело это жутко и смешно одновременно.

Когда бутылка опустела на половину, Поттер пригласил гостя в гостиную.

— Итак. Давай мы пропустим ту часть, где ты выражаешь свой протест всему, что здесь происходит, я уже понял, что ты не горишь желанием находиться в моём доме. Я и сам иногда не понимаю, почему остался жить на Гриммо. И давай поговорим. О работе. Что ты видишь? Чего не вижу я?

— Ладно, Поттер. Утка в клюкве развяжет язык кому угодно… Первое — это постоянное распыление сил подразделения на эти вызовы на подростковые шалости. Вариант, который удался у дома Астинов, и успешно внедрённый всеми группами сегодня — это полумеры. Я прекрасно понимаю, почему сняли запрет на использование магии несовершеннолетними. Тот случай, когда тебя едва не исключили, запомнился и дал свои плоды. Но в этом запрете был свой смысл. И сейчас мы просто пожинаем плоды того решения, что приняли семь лет назад, сразу после Победы.

— И что ты предлагаешь? Вернуть запрет обратно? Это решение было принято не мной, и даже без моего участия…

— Нет, я предлагаю ввести ограничения. Поговорить с Макгонагалл, чтобы любое зарегистрированное использование магии несовершеннолетним снимало баллы факультетов. Более того, я вижу необходимость ограничить магию детей до заклинаний школьной программы и небольшого количества бытовых чар. Ты же понимаешь, что Инверто в принципе детям использовать нельзя. И вишенкой на торте я бы включил систему штрафов. Как только кошельки родителей начнут страдать за шалости детей, у них появится железный стимул найти воспитательные меры, чтобы урезонить своих чад. Подростки ведь никого не слушают, считают себя взрослыми людьми. Так, давай введём ответственность за их поступки на уровне значимого для них социального круга, а для родителей на уровне финансового обеспечения. Это то, что можно сделать уже на этих каникулах. Апробировать в сентябре, насколько совпали реальные данные из наших сводок и баллы факультетов, ну… И на осенних каникулах уже подключить штраф. Как дополнительную меру стимулирования.

— Бриллиантовая идея, Малфой, — ответил Поттер спустя долгое молчание. Это было действительно очень продуманная стратегия, которая проблему решила комплексно. Но, что самое важное, здесь на уровне Аврората можно было решить всё. Ну, а с директором он точно договорится, как минимум потому, что она была в шоке, когда отменили этот запрет. Ну, и ещё, даже спустя несколько лет в интервью говорила, что, конечно, знания ребят стали глубже, поскольку они практикуются летом, но это не вызывает у неё столько оптимизма.

— Как давно она пришла к тебе в голову?

Малфой пожал плечами.

— После первой снятой с дерева ведьмы. Ну, когда это началось? Год назад? Ну да, летом прошлым…

— И ты весь год молчал?! — судя по печальному, какому-то обречённому выражению лица, Поттер спросил что-то не то.

— А как я должен был тебе об этом сказать?! Прыгать бабуином перед твоим столом? Я свои предположения высказал в отчёте. И тебе, и Додкинсу. Вы к ним не прислушались. Значит, вам лучше знать, как работать вашим людям.

— Я больше думал о том, как остановить прессу. Ведь все они стремятся именно на первую полосу попасть… И рубрика есть специальная в Пророке…

— Это… Интересная мысль… Конечно, это скорее борьба с последствиями, а не с причинами… Но… Я подумаю, если ты ставишь мне задачу. И давай теперь разберёмся. Теперь ты ставишь мне задачи, отправляешь на задания? Мимо Ханны и начальника группы? Блядь, Поттер, не надо вот этого самоуничижительного мыслительного процесса. Я уже понял, что ты коришь себя за то, что игнорировал нас с Ханной, что оставил на самотёк вопросы в других группах, что ты считаешь себя плохим начальником. Давай мимо этого, ладно? Ты спросил, я ответил. Но теперь мне нужно понимать, как работать. Это не попытка узнать, кто мой новый напарник. Ещё неделя у тебя есть решить это, пока моя рука не заживёт. Просто… Переписывать чужие отчёты, зная, что ты не прочитаешь их, потому что на них будет моя фамилия… Это как-то… Унизительно и бесполезно. А я люблю эффективность.

Поттер устало потёр глаза. Часы показывали полночь, но он не готов был упустить возможность поговорить с Малфоем, раз уж он не может аппарировать и по сути, вынужден быть здесь.

— Ты задал хороший вопрос. И мы к нему вернёмся. Но я хотел бы услышать ещё одно мнение. О том, почему у меня вечно завален стол. Нет. Не надо про «вовремя». Я уже понял, что ты это говорил с сарказмом. Так что… Давай, не стесняйся в выражениях. Я готов услышать, после всех твоих оскорблений по поводу моих умственных способностей, адекватную критику.

— Ладно. Сколько людей в подразделении по работе с магическим существами?

— Двадцать один.

— Сколько в…

— Двадцать два, я понял. У меня недостаток людей?

— Нет, Поттер, ты нихрена не понял. Недостаток у тебя возник сегодня, когда ты Ханну уволил. У тебя недостаток в штатном расписании. Для работы всех хватает. Для управления составом — нет. У Старшего Аврора Адамса три группы. Это стандарт Аврората. Я бы сказал, что там столько не надо. Но это не мне решать. Штатки создавались после войны. И были одинаковыми. Но сейчас у второго подразделения восемнадцать, у первого двадцать один, у третьего двадцать два. Кто лишний?

— Не понял? — Поттер слабо поспевал за этими пространственными математическими аллегориями.

— Адамс. Кто в его подразделении начальники группы? Не важно, фамилии, важно, что их трое.

— Как и у меня…

— Тогда, моя ошибка. Кто?

— Морель, Свифти, и…

— Дюкли, но суть в том, что ни один из них — не Адамс. Он делегировал полномочия по управлению группой другому лицу. Уже девятнадцать. Считаем дальше. Ты знаешь Эззи Дункан? Такая… Бледная, рыжая, с малюсенькими глазами… Бегает вечно, потому что низкая и ноги короткие?

— А она у него работает?

— Да. Она секретарь. Уже двадцать. Где ещё один?

Поттер увлёкся этой сомнительной игрой и стал вслух перечислять всех, кого помнил. Сквозь череду фамилий он наткнулся на одну неожиданно непонятную.

— А этот Фугг, он в какой группе? Ни разу его не видел ни в поле, ни на учениях…

— Аллелуйя! Он ни в одной из групп. Он… Заместитель по кадровым и общим вопросам. Видишь ли, Поттер… Каждый Старший Аврор ежегодно в октябре подает штатное расписание на следующий кадровый период. Та бумажка, что у тебя вечно горит, и в последний момент ты ищешь копию прошлогоднего, чтобы просто сдать её для отчётности. И когда каждый начальник продумал, не нужна ли ему новая единица, как распределить имеющиеся, чтобы сделать свою работу комфортной и эффективной, что делал ты? Вкалывал вместе со своей группой, даже не думая о себе. И о своих проблемах с документацией, сроками, распределением ресурсов и делегированием. Так что… У тебя нормальные мозги, Поттер. Просто у тебя сейчас работы на троих. Естественно, что без маховика ничего не выйдет.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что ты, Поттер, и аврор, и секретарша, да ещё и руководить всеми должен. Вот так…

Тишина была долгой. Малфой допил вино, которое Кричер потихоньку ему добавлял, и откинул голову на спинку кресла, прикрыв глаза. Создавалось впечатление, что он спит, но на деле Малфой наблюдал. Поттер чувствовал это, но не придавал должного значения, потому что ему было, чем занять мозги, и он не был уверен, будут ли у него к Малфою вопросы, чтобы задать их сегодня, поэтому не был готов его отпустить. Эта долгая тишина почему-то совсем не напрягала, и Гарри всё глубже и глубже уходил в себя, ужасаясь тому, как он упустил подобное.

— Поттер. Давай я уже резюмирую свои рассуждения, избавляя тебя от мозгового штурма на эту ночь, а то сломаешь себе голову, а я опять не высплюсь совсем, — Малфой говорил устало и вкрадчиво, будто не хотел его тревожить, но и виноватым себя за это вторжение в его мысли не чувствовал. — Первое, тебе нужен хотя бы заместитель. Я понимаю, что специфика нашего подразделения не может предполагать твоё безвылазное сидение на заднице, но заполнение табелей для зарплаты, вопросы отпусков и распределения задач и текущих дел, да ещё куча всего… Так вот, всё это должно быть делегировано. Второе, тебе нужно отдать наконец, ответственность за своих людей начальникам групп. У тебя их — шестнадцать человек, но в оперативном управлении нуждаются только пятеро рядовых и двое старшего состава. А остальные вполне могут быть на попечении у своих старших. Нельзя так, как ты — подтирать младенческие попки тем, кому есть их подтирать за тебя. А так, ты и Додкинсу с Доджем не позволяешь быть нормальными руководителями, и сам тонешь в рутине, которая даже не твоя. Их обязанности расписаны в должностных. Пусть их изучат и работают в соответствии со своим положением и зарплатами, а не сидя у тебя в подразделении, как у Мерлина за пазухой, ничему не обучаясь и никуда не вырастая. Когда-нибудь кадры сменятся. Робардс уйдёт, возможно, ты займёшь его место, возможно, кто-то из твоих людей уйдёт в другое подразделение или службу. И что тогда? Горизонтальную кадровую ротацию никто не отменял… Короче…

— Стой, Малфой, дай мне минуту, а ты, Кричер, хватит из-за угла облизываться на чистокровного гостя. Налей и мне чего-нибудь покрепче. И ему, если захочет.

Гарри уложил руки за голову и устроился удобнее на кресле, вытягивая уставшие ноги.

— Я себя чувствую сейчас знаешь, кем? Тупым гриффом из Хога. С первых дней на службе мы в Аврорате жили по уставу, но никто никогда не говорил мне, что делать. Школа закончилась. Дамблдор умер. Я знал правила и протоколы, и, собственно, исполнял их, и научился и других подгонять под стандарты Аврората. Нет, ну, на первых курсах нас, конечно, шпыняли, как несмышлёнышей, но когда я получил назначение… Воспринял это, как должное. Два года в рядовых, миллион вызовов и задержаний… Я был лучшим, понимаешь… Только мне никто не говорил, что быть начальником — это… Вот это вот всё. В смысле, я читал свою должностную при вступлении в начгруппы, и когда Старшего давали, тоже читал… Только… Буквально, что ли. Принял, как руководство к действию. А не к осмыслению и критическому анализу. Короче, дебил дебилом… Будь на твоём месте кто-то менее способный и искусный в бою, давно бы погиб. Из-за меня. Как я поставил себя по отношению к тебе, так и остальные себя вели… Ведут. До сих пор… Разве нормальный начальник мог бы такое упустить?!

— Поттер, хватит уже голову пеплом посыпать… Если ты ждёшь, что здесь тебя пожалеют и пригреют бедного, — он ткнул пальцем в свою грудь, — то сильно ошибся. Самое главное — это то, что если бы любой другой был на моём месте, ты бы вёл себя с ним так же, как и с остальными. А нас с тобой связывает противоречивое и неприятное прошлое. Так что, ты начинаешь бредить, потому что для меня всё вполне объяснимо. А ещё, я должен тебя разочаровать. В подразделении, без сомнения, остались люди, которые при случае выберут свою жизнь, а не мою, не особенно беспокоясь об этом. Но многие своё мнение сумели выработать, независимо от твоего. Иначе не просили бы меня отработать за них смену или совета в деле. Так что, завязывай с этим всем твоим… Самоедством. Прими к сведению, если уж спросил, моё мнение, выбери себе зама и просто служи дальше. Ты — Старший Аврор. Ты можешь реогранизовывать работу своего подразделения, можешь менять кадры, можешь думать не только о делах, которые расследуешь, но и стратегически управлять ресурсами. Но возможным это станет только, если у тебя банально будет на это время.

Он поднялся, вытянулся по струнке и звонко закончил:

— Старший Аврор Поттер, аврор Малфой смену закончил. Разрешите идти?

— Иди, Малфой. Камин тебя теперь помнит.

— У меня в квартире нет камина, я дверью воспользуюсь, если ты не против…

— В смысле, нет камина?

— Блядь, Поттер! В переносном! Ну что тут непонятного?! Нет у меня камина!

Малфой широким шагом прошёл мимо хозяина особняка и скрылся в прихожей.

— До свидания, бабушка, и вам того же… — послышалось оттуда, а потом дверь открылась и закрылась.

До Поттера только спустя минут десять дошло, что если камина у Малфоя нет, а аппарировать он не может, значит, он пошёл домой пешком. Старший Аврор выскочил за дверь, удивляясь ночной жаре, как-то до этого он не замечал, чтобы было так жарко без палящего сверху солнца, но всё это он сейчас отмечал где-то на задворках сознания. Он бежал по узкой улочке, которая каким-то идиотом была названа площадью Гриммо, и не мог понять, что с ним не так. Ну кто выгоняет на улицу в два ночи человека… Который… А собственно, который что? У него что, язык отсох, сказать, что придётся пешком идти? Ещё и рвался так из дому… После этих мыслей стало совсем не до бега. Так что заслуженный работник Аврората перешёл на шаг и рассеянно поправилволосы, прилипшие к взмокшему лбу. Он Малфоя за эти два без малого года ни в грош не ставил. Не чморил, не заваливал глупыми приказами, хуже! Он вообще успешно делал вид, что того среди его подчинённых не было. Игнорировал его успехи, не замечал его от слова «совсем». Буквально. Да ещё и коллектив против него настроил. И этот самый человек вполне естественно предпочёл пешую прогулку по ночному Лондону. А кто бы на его месте захотел остаться в гостях у человека, который вообще его силой затянул в эти самые гости? А вот ещё более качественный вопрос, кто бы на его месте стал так помогать тому самому начальнику, который повёл себя мало того, что по-сволочному, так ещё и в профессионализме которого стоит усомниться?

Поттер о Малфое вообще не думал, и вспоминал лишь, когда натыкался на его фамилию. В отчётах, в сводках, в табелях. Поджимал губы, и потом снова не думал. И тот Малфой, которого он знал, он никогда бы вот так не помог. По-человечески. А ещё, тот, старый Малфой, сделал был всё, чтобы не остаться незамеченным. Ни окружающими, ни, тем более, Поттером. Эти выводы напомнили ему о разговоре с Ханной. Малфой любит свою работу. И он хорош. Хотя бы судя по тому, что видел сам Поттер. Малфой любит свою работу, и служит он потому, что у него есть какие-то обязательства перед семьёй. У него была карьера в Париже. И без его согласия он не попал бы в программу по обмену кадрами. Зачем он вернулся? Почему никак не попытался изменить навязынный ему Поттером рабочий уклад? Что он вообще за человек — этот Малфой? «Лучший», — сказала Ханна. И для Поттера это стало чем-то очевидным. Как минимум, этот Малфой был лучше него. И как человек, и как потенциальный начальник.

— Поттер? Ты больной? Ты что, провожаешь меня?

Малфой нашёлся у дороги, сидя на лавочке. Поттер и не заметил его, пока тот не позвал его.

— Да. Нет. Задумался. Тебе нужно вызвать Ночного рыцаря…

— Я живу… Поттер, блядь, ну что ты здесь делаешь? Ну какого хрена вообще?! Что ты хочешь от меня? Что ты мне всю душу вынимаешь? Ну что мне с тобой, возиться, как с Эббот? К доктору отправить? Мозги вправить? Ну что ты здесь забыл? Иди домой, идиот, и оставь меня в покое, наконец!

Эта истерика Гарри совсем не понравилась. Он резко подошёл к совсем потерявшему свой привычный, сосредоточенный, уравновешенный вид Малфою, совсем непохожему уже на нормального, человеческого Малфоя, взял его за загривок и активировал свой порт-ключ.

— Рядовой Малфой. Займите гостевую спальню. Место квартирования на эту ночь принять к сведению. Свободны, — лицо Малфоя было близко к панической маске. — Иди спать, Малфой, Кричер тебя проводит. Я может и полный идиот в руководстве, и в отношениях я тоже полный идиот. Но кое-что из лекций о магии крови помню. Здесь тебе будет легче, и раны затянутся быстрее.

Поттер оставил неожиданного гостя одного, а сам скрылся на кухне, где планировал выпить хороший стакан виски. Но передумал и заварил чай. Спать не хотелось, а Малфой дал достаточно поводов для размышления.

========== Поздравление в стиле Малфоя ==========

Когда Поттер пришёл на работу, а было это за час до начала рабочей смены, Малфой уже был там. Чем он занимался, Поттер не посмотрел, но успокоился, что подчинённый не психанул и ушёл через камин на своё рабочее место, а не куда-то во вчерашнюю истерику. У него самого было, чем заняться. Личное дело жандарма Малфоя. Время до начала ежедневной суеты пролетело незаметно. Он был отличником, естественно, но не это зацепило Поттера. Он проходил спецподготовку, и если бы не этот перевод, был бы уже по званию равен Старшему Аврору, однако уровень секретности был бы выше. Зачем он вернулся? Уж точно не ради карьеры… Долг семьи? Какой же долг можно отдать сидя на такой работе без выходных? Вообще, досье было сухим, и информативным только в плане фактических мест службы и должностей. А ещё в нём были белые пятна. И если пару раз их вполне можно было принять за отпуск с последующим переводом в другую группу или звено, то пропажа нескольких месяцев уже была явным свидетельством, что Малфой работал под грифом «Секретно».

Тем временем Додкинс прислал папку с отчётом, и Поттер успел только удивиться, что что-то они уже успели закрыть. Но оказалось, что сейчас десять, и его парни выбыли по подростковой шалости и ушли, оставив решение ситуации на родителей. Надо же. Только вторник сегодня. А схема и правда внедрилась. Вопрос только, с чьей лёгкой руки, если он всё воскресенье и половину понедельника провёл в приятной, но бесполезной компании бутылки?

— Старший Аврор Поттер, аврор второго порядка Линг по вашему указанию прибыл!

— Линг, ну опять ты… Вольно!

— Так, положено же… Мало ли тут у вас начальство…

— А что, есть повод? — мужчина отвёл глаза. — Ладно, ты скажи. Вот вызов на этого парня… Тигга… Вы…

— Вот так и знал, что нельзя Малфою верить… Он так со своим отписался в субботу. Я у него спросил вчера, как он мальчика со шпиля снял… Там же высота такая, что… Ну, он и показал свой отчёт… И в воскресенье тоже дежурный аврор из группы Доджа так же сделал… Ну и мы тоже… Там развоплощение было сложное у Майерса, нужно было подстраховать, а я…

— Если знал, что нельзя, почему обратился с вопросом?

Линг растерялся.

— Ну… Там, у Селвинов в особняке он помог… У меня в голове будто оркестр разрывался, и он так упрашивал этого мужика меня простить за неуважение… Я, конечно, его язык не совсем понял, но Малфой как-то сразу на двух говорил в моей голове. И я, когда понял, чего от меня хочет страж, и мысленно к просьбам Малфоя присоединился, он отпустил… Вот я и подумал…

— И правильно подумал, Линг. Мы с Малфоем на этом вызове у церкви вместе оказались. Так что, всё отлично. Я хотел понять, как у нас так быстро все перешли к этой форме, без моего распоряжения… Я как-то упустил этот момент вчера…

— А… Ну вы же заняты всегда, Старший Аврор… Мы как-то уже обвыклись…

— Вот тут подробнее… — Гарри нахмурился.

— Ну… Если кто-то из нас что-то делает, и не получает выговор, остальные делают так же…

— Мг… Свободен, Линг. Нормально всё…

В принципе, то, что Поттер узнал его не удивило: ни то, что Малфой помог с отчётами коллегам, ни то, что многие моменты в управлении процессами в подразделении пущены на самотёк. И это надо было менять.

Когда в его кабинет через несколько минут после Линга не вошёл — влетел Малфой, Поттер даже испугался.

— Как твоя рука?

— Мне и одной хватит, чтобы тебя придушить, если ты ещё хоть раз вызовешь меня самолетиком!

— Я всех так вызываю, Малфой, в чём проблема?!

— В том, что… Ты… Блядь, Поттер. Это первый раз, когда ты меня вызвал. Ты понимаешь, какой ажиотаж поднялся у нас в зале?!

— Мг… Привыкай. Ты теперь, как все… Итак, пока ты за бумажной работой, будешь на подхвате. Нужно навести здесь порядок… — он указал на свой стол, и лицо Малфоя перекосило… И теперь уже Поттер чувствовал себя так, будто может читать его мысли. — Да ты не так понял… Не на столе… С документооборотом… Ты вчера столько говорил о делегировании, что я не мог не принять это к сведению…

— Ты можешь чётко поставить задачу, идиот? Я не собираюсь быть твоей секретаршей! Что именно ты от меня хочешь?

Гарри рассеянно почесал затылок. Он начал тихо и очень проникновенно.

— Ну, кем прикажу, тем и будешь… Хоть секретаршей, хоть горничной, хоть сапоги натирать до блеска. Я всё-таки твой Старший Аврор… Но я рассчитывал на более разумное взаимодействие… — он помолчал немного, понимая, что Малфой выглядит странно. Напуганно, как-то по-детски, очень напряжённо. На щеках стал пробиваться румянец, то ли от страха, то ли от злости, но Поттер был уверен, что не пытался произвести такое впечатление. Скорее немного ускорить начало совместной работы. Хотя и силу в голос он добавил, пусть не в громкости, но в эмоции точно. Он, в конце концов, никому не позволял так с собой общаться, и Малфой немного перегнул палку. Когда степень напряжения возросла до критической, но тишины аврор не прервал, Гарри продолжил. — Как это организовано в Жандармерии? Ну, распределение обязанностей? У нас есть специфика, и я уже увидел разницу в штатном всех трёх подразделений, но, может, наконец, воспользоваться возможностью усовершенствовать здесь работу, раз уж мы ввязались во всю эту штуку с обменом?

Малфой расслабленно привалился к косяку, постепенно приобретая привычный вид.

— Что решил вести себя по-взрослому?

— Ну… Если абстрагироваться от того, что мы с тобой не ладили в школе, и воспринимать тебя как французского коллегу…

— Всё-всё, давай твоё красноречие сделает перерыв. Ты и так уже поразил меня своим выступлением. Долго сочинял?

— Так заметно? — слабо улыбнулся Поттер, разряжая обстановку. Такой Малфой ему не нравился. Заставил чувствовать себя некомфортно в своём же кабинете.

Малфой улыбнулся, закрыл дверь и сел на стул напротив стола Старшего Аврора.

— Мне — да. Ладно. Начнём с самого очевидного — служебная переписка. Никто не говорил тебе, что её от личной можно отделять и систематизировать?

Если сразу Малфой звучал очень похоже на свою школьную копию, то после нескольких часов их беседа превратилась в скорее совместный мозговой штурм. По мере того, как Поттер внимательно его слушал, комментировал, что-то даже пытался помечать в пергаменте, их общение перешло в сотрудничество, и оба немного разошлись. Гарри почти не спорил, и с интересом наблюдал, как в подчинённом растёт уверенность и энтузиазм. Который иногда переходит границы.

Первое, что слишком уж вольно сделал Малфой, это призвал к себе весточку с вызовом на задание.

— Так… Смотри…

Поттер, в первую секунду ощетинившийся на такое бесцеремонное нарушение субординации, схватил вестника и уже приготовился к аппарации.

— Стоп. Поттер. Ты не думаешь, что этот вызов могут отработать Харпер и Джонс? Вдвоём? Ты — начальник группы. Уверен, что без тебя с подрезанным кошельком там не разберутся?

— А если в этом кошельке что-то серьёзное? Опасное?

— А какой протокол в этом случае? — Поттер нервничал, ему казалось, что он теряет драгоценное время. Но этот вопрос был логичным.

— Они вызовут подмогу…

— Вот именно. И тогда настанет очередь Линга и Томаса. И только потом… Если что-то ещё пойдёт не так, они сами, ты слышишь, Поттер, сами решат, кого вызывать. Тебя, или кого-то из смежников… Они у тебя все в каком ранге? Второй порядок, третий? Или они все рядовые?

— Так, что я… Сидеть тут должен?

— Ну… У тебя есть работа. Не только в поле. Но только ты решаешь, какую из своих задач решать. Вот сейчас у тебя вторник и куча неразобранных бумаг на столе. А там у кого-то в Лютном подрезали кошелёк. Работка для Старшего? Или хотя бы для начгруппы?! — этот тон выбесил Поттера до белых костяшек на кулаках. Но он обязан был признать правоту Малфоя. — Ребята ждут… Хотя бы самолетика… — добавил аврор.

Когда внутреннее распоряжение покинуло кабинет Поттера, тот всё ещё был немного не в себе, но Малфой и не думал затыкаться.

— Ты хоть понимаешь, что и своим людям работы подкидываешь лишней? Сейчас заняты только двое. И они будут писать отчёт за этот вызов. Да, они привыкли ходить все вместе, так они быстрее справятся с опросами свидетелей, сбором улик… Но потом вернутся, и у тебя на столе будет четыре отчёта, или пять. Но они их напишут не сразу, потому что в очереди будет ещё несколько вызовов. Понимаешь, о чём я?

— Угу. Ладно… Давай дальше? Где мы остановились?

— Мы остановились на том, почему ты сам заполняешь отчёты о ежемесячной переработке? Нет, по своим парням, нормально. Ты — начгруппы, ты должен своим ребятам учесть сверхурочные. Но! Я уверен, что Додж умеет считать. И очень надеюсь, что мой начгруппы тоже. Так что, это мы аккуратненько им передаём. Тоже внутренним распоряжением, потому что, если провести это приказом, то по всем уровням пройдёт информация, что до этого момента ты всё это делал сам… Давай, формируй вестника.

Малфой перехватил его у самой двери. Развернул и нахмурился.

— Блядь. Если ты Ханне так отдавал задания для исполнения, то она намного более продвинутый экстрасенс, чем я, раз уж ты так меня нарёк… Во-первых, сроки. Тебе данные подавать за пять дней до зарплаты. Значит, они тебе должны их передать за неделю. Как раз успеют… И у тебя останется ещё пара дней в запасе, чтобы всё передать счетоводам. Во-вторых, учёт лежит на плечах начгрупп. Если они ошибутся, это будет их ответственность. Но спросят всё равно с тебя. Поэтому ты должен им описать методику контроля.

— А есть такая методика?

— Мерлин, Поттер… Я сейчас убегу в панике… А как ты эту информацию сам подавал?

— Ну, считал… Вручную… По отметкам в журнале аппараций. А своих я и так помню по большей части… Там не так часто…

— Поттер… — совсем тихо сказал Малфой. — Ты меня пугаешь… Дай мне минуту, осознать этот момент. Да ты хоть понимаешь, что Ревизия твои приблизительные подсчёты просто разнесёт? И не дай Мерлиновы панталоны, ты подсчитал больше, чем было на самом деле.

— Да кто придёт ко мне с Ревизией?!

— Тот, кто будет твоим соперником при новом назначении. Так, Поттер, не зли меня ещё больше. После обеда продолжим…

— Стоп! Я готов оплатить тебе час сверхурочно, но сейчас мы не бросим эту тему. Давай, решай, что и где будем обедать, мне всё равно. Но ты мне пояснишь каждую цифру!

— А ты не думаешь, что я могу этого просто не знать? Уровень доступа у меня, рядового, не предполагает изучение должностных старшего руководящего состава.

— А ты не знаешь?

— Я, Поттер, могу только сделать выводы исходя из того, как рассчитываются мои сверхурочные часы.

— Ой, всё, хватит уже этого… Я есть хочу, и меня достало, что ты умничаешь. Ты что, нормально не можешь говорить?!

— Могу, но периодически мне требуется моральная компенсация за твою недальновидность. И некоторая перезарядка моего терпения. Так что… Я вообще твоё же распоряжение и исполняю.

Они подошли к камину, и Поттер поднял руки кверху, сдаваясь.

— Ладно. В обед язви сколько хочешь. Но без сверхурочных!

— Годится!

Неожиданно для Поттера Малфой назвал Буба-Бинс. Но, когда Старшего Аврора уже поприветствовали несколько коллег, Малфой терпеливо ждал его у выхода.

— Я не хочу никому портить аппетит своим присутствием, Поттер, — пояснил он, снова понимая, что у Гарри на уме, без слов. — Ты сам выбрал мою компанию. Они в этом не виноваты. Так что, я надеюсь, ты не против, если мы снова зайдём в Старый як.

— Я уже сказал, что это не принципиально. А что за история с Ронни?

— Ты, Поттер, мог бы и тоньше действовать… А ведёшь себя изящно, как слон на фуршете… Ронни был проклят ещё до того, как родился. Грехи юности его отца. Тот тоже пострадал, но позже и сильнее. А я всего-то узнал знакомое проклятие и сварил ему зелье. Если будет капать каждый день, то будет видеть. Сразу не всё. Но будет. И самого главного я ему не сказал… Через пару лет он будет видеть не хуже меня… Или тебя…

— А с отцом что?

— А отец его в каждой женщине видел умершую в родах мать Рональда. Буквально. Только по голосу волшебниц различал… Это жестокое проклятие, Поттер. Каждый день видеть того, кого любишь, но знать, что это не твой близкий человек, а чей-то чужой. Со своей жизнью, своим счастьем. Что он любит не тебя, что он просто очередной прохожий, что тот, кого ты любишь, он только в твоём сердце живёт. А то, что ты видишь, каждый день видишь его перед собой — это проклятие…

— Даже представить не могу себе…

— И хвала Мерлину… Так, если я удовлетворил твоё любопытство, давай-ка приступим.

И снова место в углу, снова напряжённая беседа. На этот раз всё по-честному — обмен опытом. Ничего личного.

Поттер заканчивал свой день в кабинете с Малфоем. Его стол был всё так же завален, даже сильнее, чем утром.

— Так, ты иди, а я ещё посижу. Нужно составить распоряжение о больничных, и…

— О, как ты заговорил… Составить… Вселяет надежду, что ты не просто напишешь то, что в голове, а обдумаешь то, как бы хотел видеть исполнение твоей задачи… Но я должен тебя расстроить.

— Не смотри так радостно в этот момент. Обычно люди хотя бы делают сожалеющее выражение лица… — Гарри раздражённо повёл плечом. От долгого сидения всё затекло, но работы было много. Намного больше, чем просто погулять по Лондону и пригороду на вызовах и разобрать потом отчёты авроров. Того, что ему предстояло, Поттер ещё не делал. И стратегическое управление оказалось непростой, но интересной штукой.

— Я могу притвориться, если тебе так будет легче, но предпочитаю искренность…

— С каких это пор?

— Ой, Поттер, я тебе никогда не врал. Мог многое недоговаривать, замалчивать, но чтобы в лицо сказать тебе ложь… Такого не было. Даже в школе, — Малфой был обезоруживающе серьёзен.

— Ладно. Такая политика меня устроит. Правда.

— Вот и отлично, — снова улыбнулся он. — Тогда приготовься — и расстраивайся, как я замолчу. Не надо взваливать на своих начгрупп их обязанности в один день. Постепенно, потихоньку добавляй им работы и полномочий. Им, так же, как и тебе, нужно привыкнуть думать. Одного нового отчёта в неделю достаточно. Иначе они просто взбунтуются. Ну, и устроят мне тёмную — потому что идиотов ты, на самом деле, не держишь и вообще не выносишь, и они догадаются, что всё это — с моей подачи. Плюс ко всему, давая им новую работу, ты должен оптимизировать трудозатраты, чтобы и начгруппы не боялись делегировать что-то своим ребятам, учились управлять, понимаешь, а не зашивались в новых обязанностях, продолжая вести ещё и старую работу.

— Блядь…

— Мг…

— Так, я что-то должен теперь взять на себя? Ну, после того, как взвалил на них сверхурочные?

Исправленное Поттером совместными усилиями с Малфоем распоряжение ушло только после того, как они вдвоём разобрались с методикой распределения — оказывается, и оно было, — и контроля сверхурочных. И случилось это за полчаса до окончания рабочего дня.

— Первое — это на самом! деле их работа. Второе, если ты ещё не сообразил, как сам же и устроил тут работу, то, я объясню для особенно догадливых. Отправив двоих из своей группы на простой вызов, ты создал прецедент, и если мы заглянем в журнал вызовов, то, уверен, Додж уже подхватил новое веяние. С моим начгруппы немного сложнее, но это мы исправим завтра, собрав летучку и объявив, что пробуем внедрить адаптивное распределение ресурсов. То есть, начгруппы будут сами решать, кто, в каком количестве и на какие вызовы отбывает. Объясни, что протоколы писались для всех одинаковые, и что подмогу вызвать — это не значит, что кто-то не справился, а значит, что люди в поле должны уметь определять, насколько ситуация соответствует протоколу, и следовать ему. И что самостоятельность прежде всего ценна, когда к ней подходят с умом и не лезут на рожон. А этим нововведением ты уже снял с них кусок работы. И кто как распорядится этим свободным временем, так и будет работать. Это уже не на твоей совести.

— Понял всё, кроме «летучки», — кивнул Поттер.

— Это из опыта марсельского департамента. Там каждое утро начальник отделения собирает всех в одной комнате. Всех, от замов до секретарей и администраторов. Кто такие администраторы, потом объясню, — Поттер уже привык, что часть вопросов задавать не успевает, и это его, кажется, стало совершенно устраивать. — Так вот. Цель этих быстрых собраний в том, чтобы очертить актуальный круг проблем или вопросов. Например… «К нам приезжает дипломатический корпус Фей из Старого Леса. Имейте в виду, что их чары иногда пробуждают повышенное либидо, поэтому обратите внимание на защиту эмоциональной сферы». Или что-то вроде… «Вчера несколько коллег попали в госпиталь, поэтому распределяемся в срочных вызовах первой ступени по мере готовности…» Это не совещание в полной мере… Это короткий акцент на том, что важно. Когда они проходят ежедневно, это может ограничиваться буквально тремя предложениями. В нашем случае всё не так. Можно начать с одной такой летучки в неделю. Сказать то, что нужно слышать всем… Ну как тебе обмен опытом?

— Пробуем, Малфой! — в запале произнёс Поттер и выбросил руку вперёд для рукопожатия. Малфой на секунду замер, а потом расслабился, улыбнулся и протянул руку в ответ.

— Значит, пробуем!

Утром Старший Аврор Поттер вошёл в кабинет младшего состава ровно в девять. Его появление заставило всех напрячься и приготовиться к срочному вызову. Поэтому, когда начальник заговорил, да ещё и так долго и складно, многие были удивлены. И конечно, нововведение было принято натянуто и неоднозначно. Пройдясь по основным моментам, связанным с распределением ребят на задания, он подытожил речь напоминанием о том, что сверхурочные необходимо отмечать не только аппарацией в здание аврората, но и коротким вестником на таблице дежурств, иначе оплата может пройти мимо.

— Так, а где Джексон?

Додкинс, удивлённый этим вопросом встал, чтобы отчитаться:

— У него отгул за дежурство.

— Так, а где Малфой?

— На месте, сэр, — отозвался аврор из-за перегородки. Потом выглянул. — К несению службы на бумажном поприще готов! — отчеканил он комично, и большая половина подразделения дружно засмеялась. Другие же сделали вид, что ничего не слышали.

— Отлично. Ко мне, будьте добры, аврор Малфой. Нужны пояснения…

— Так точно, сэр… — перебил его Малфой и зашагал в кабинет Старшего Аврора, не давая ему закончить.

— Ты мне ничего не хочешь сказать?! Какой отгул?! И почему начгруппы позволяет себе…

— Поттер, не кипятить. Додкинс просто не знает о замене.

— Какого хрена? — чем дольше они находились в закрытом кабинете, тем сильнее Поттер выходил из себя. — Как начальник может не знать о том, кто выходил на службу?!

Малфой красноречиво молчал, глядя так, что любые слова были лишними.

— Я отчёты с самого начала писал на твоё имя, Поттер. Таковы правила французской жандармерии, и, к своему стыду, я узнал о том, что делал неверно, только спустя пару месяцев, когда Ханна стала моим напарником. Поскольку, в основном, ты давал ей мелкие, как тебе казалось, задания, все отчёты всегда уходили мимо Додкинса. И он, как ты понял, был совсем не против. А Джексон не говорил ему о замене.

— Малфой. Почему? Джексон получит за дежурную смену, а отчёты будут за твоим именем. Ты понимаешь, что это проблема? Даже не потому, что в моём подразделении творится полная херня и процветает эксплуатация, а потому что для всех, кто работает здесь это всё — нормально! Для Джексона, который деньги просто так получит, для Додкинса, которому плевать на рабочую единицу в группе…

— Что-то мне подсказывает, что это ненадолго теперь. Так?

— Почему мне никто не сказал? Почему всем настолько всё равно…

— Поттер, если честно, я до сих пор не понимаю, почему мы этим занимаемся? Почему ты слушаешь меня вообще? У тебя за столько времени выработался очень однородный и чёткий стиль работы. За последние пару лет текучка просто нулевая. Аткинс и Сопля не в счет. Ханна… Это тоже отдельностоящие кадровые перестановки. И да, может, это и не идеально, но вы же работали как-то… Что такого произошло, что тебе приспичило всё это устаканенное и налаженное изменить? И для них это такой же актуальный вопрос, как и для меня… Просто… Будь готов к нему, когда кто-то из твоих тебе его задаст… А теперь, давай уже работать…

— А я отвечу! — неожиданно заявил Поттер. — А я отвечу тебе, что случилось! — он и не думал сбавлять обороты. — Ты! Ты случился! С этим своим чтением мыслей! Джинни случилась, с её незаметным уходом! Гермиона с беременностью! Рон с его свадьбой! Я думал, у меня есть друзья, думал, есть любимая девушка и работа! А у меня ничего нет!

Малфой предусмотрительно наложил Заглушающие в самом начале разговора, и сейчас мысленно поблагодарил себя за это. Истерику Старшего Аврора не стоило слышать никому. Даже ему, если подумать. А если подумать хорошо, то особенно ему. Не потому что они враги, пусть и бывшие уже, наверное. А потому что видеть это было неправильно. Слишком это было личное. Слишком задевало и слишком отзывалось. Болело слишком.

— Кто я без этой работы?! А я ведь и её завалил! Всё просрал! Всё!!!

Поттер смахнул фото с каминной полки и уселся задницей на ковёр.

— Ты, Поттер, всегда можешь всё это изменить. И с друзьями, и с работой, и с личной жизнью. Ты всегда добивался того, чего хотел. Что изменилось?

Поттер молчал долго, преодолевая стыд и слишком подскочивший адреналин.

— Ты изменился, Малфой. Сильно. И я бы знал об этом намного раньше, если бы не был таким тупым бараном. Ты помогаешь людям. Всем, без разбору, ты отзывчивый, добрый и охуенно крутой профессионал. Во всём. И я… Мог бы относиться к тебе лучше. Мог бы использовать твои знания во благо своим ребятам. Я мог быть лучше. А ведь ещё месяц назад я был уверен, что у меня всё хорошо… В итоге…

— Если ты действительно хочешь подвести итог, то он аккумулируется всего в одной фразе: у тебя много работы, Старший Аврор. Вставай и делай. А если ты всё ещё хочешь устроить разнос Додкинсу, то подумай ещё раз. Ты никогда не требовал от него того, за что собираешься сейчас нагнуть. Так что просто донеси свои новые требования. Спокойно и с достоинством. А не бросайся в истерику.

— Как ты вчера ночью?

— Да, Поттер, как я вчера ночью. Но объяснений от меня не жди. Это не про Аврорат. Это про меня.

— Я тебя понял. Где мы вчера остановились? Погнали дальше?

— Погнали, Поттер.

К концу недели они догнали до того, что штата у Поттера хватает. Просто нужна была некая реорганизация групп. Харпер был немного в шоке от назначения начальником группы. Зато теперь всё было ровненько так, как и должно по уму. Теперь группы состояли из пятерых, и на вызовы отбывали двойки, а начгруппы подключался по необходимости. Учитывая уход Ханны из группы Додкинса, у него тоже было пятеро, а вечно недовольного, угрюмого Мотта из группы Доджа Поттер перевёл в секретари. Гарри очень вдохновился рассказом Малфоя о функции администратора. Он был ответственным за внутреннюю коммуникацию, документацию и распределение вызовов. Это не просто секретарь с бумажками, который помогает руководителю. Это что-то более ответственное и, вместе с тем, приближённое больше ко всем аврорам, чем к Поттеру. Учитывая штатное расписание, должность называлась по-старому. А вот функционал парню понравился. И фраза о службе на бумажном поприще приобрела новый смысл.

Так последняя неделя июля прошла под эгидой новинок и аппробаций. Малфой был прав — двигаться в этом направлении нужно было медленно. Потому что скепсиса в настроениях ребят было больше, чем энтузиазма. Но уже традиционное разгребание бумажек в субботу дало понять Поттеру, что он на правильном пути. Их не стало прям вот намного меньше, но зато в своём завале он увидел смысл, логику и надежду.

Воскресенье встретило Поттера Красной тревогой. Он был на месте уже через десять минут, как к нему ворвался голосящий жаворонок, хотя даже летнее утро ещё было сонным и тёмным. Его авроры дрались. Здесь уже была большая часть из всех трёх групп, не хватало только пары ребят. Поттер сразу понял, что видимо, его вызвали последним, как и Адамса с его людьми, хотя никаких признаков незаконных артефактов и предметной магии он пока не видел. И уже через минуту, когда за его спиной появился волшебник из ниоткуда, понял, что весь этот двор сам по себе являлся артефактом. Всё шло скверно, несколько человек лежали на земле, один из них точно в красном мундире. От Поттера отрикошетило заклинание, а следом раздалось знакомое «Поттер, ты дебил? На свидание пришёл?! Глаза открой!»

Малфой каким-то чудом с другого конца двора послал в него Протего, хотя сам Поттер угрозы всё ещё не видел. И понятно, почему, стало уже через вдох — стена зарябила и стало ясно, что это портал, на другой стороне которого тоже были атакующие. Бросив аккуратный маячок, Старший Аврор захлопнул портал и уже совсем другими глазами посмотрел на происходящее. Повторил трюк с маяком с ещё одним порталом, не желая проверять, остался ли кто-то на другой его стороне, и двинулся в сторону своих.

Малфой работал в связке с Уиллисом, а Джексона поставили с Макгарретом, когда Додкинс, как начгруппы, занял более плотное положение за столом. Это было решение Поттера. Макгаррет резко негативно относился к Малфою — это было заметно по его взгляду, когда тот проходил мимо. Но рука аврора зажила, и нельзя было больше держать его при себе в качестве советника. Это было слишком даже для Поттера. Новичок Доджа — на деле он работал в подразделении охраны магического правопорядка всего на месяц меньше Малфоя — со страху использовал водяную струю, чем задел свою тройку вместе с начгруппы, который пытался ударить нападавшего электрической дугой. Поттер выругался, но сделать было ничего нельзя — все трое упали, сотрясаясь от своего же заклинания. Правда, вместе с ними упали и четверо преступников. Хоть что-то.

День светлел, и теперь стало ясно заметно, что перевес на стороне Аврората. Поттер заметил семерых раненых авроров, но много больше людей лежали по земле под Инкарцеро, и ребята Адамса уже вовсю схлопывали порталы, подсекали убегающих, возвращая их на поле боя. Это было жуткое зрелище, когда из плотной стены вытягивали извивающихся в болезненном переходе волшебников, но не это привлекло внимание Старшего Аврора. Лицо Малфоя было в крови, видимо, рассекли бровь, но тот настойчиво пытался бросить заклинание в тёмный угол, однако оно отскакивало, и брешь, казалось, создать невозможно. Где был Уиллис в этот момент, было неясно, но вот, Малфой остановился, чтобы перевести дух. И в него тут же полетело жёлтое облако. Он припал на землю, пропуская его над собой, одновременно создавая вакуум, чтобы никто больше не пострадал от этого проклятия, и снова попытался попасть в цель.

Поттер был в нескольких метрах от него, когда одновременно заметил несколько деталей. Первое, Уоллис сидел на корточках рядом с Джексоном, хлопая его по плечу. Раненый говорил что-то быстро и напряжённо, но аврор только пренебрежительно мотнул головой. Второе — Малфой бил лёгкими заклинаниями, на лбу была испарина, но попытки достать хитрого преступника не оставлял, несмотря на отсутствие прикрытия и явно вымотанный вид. Он снова опустился на землю, скорее от недостатка сил. Он стоял на одном колене в странной позе, будто собирался сделать предложение, но палочка его была направлена строго вверх, а потом из неё поплыли серебристые струи. Они исходили во все стороны замысловатым осьминогом, у Малфоя тряслись губы от напряжения, но когда Поттер успел до него добраться, было ясно, что он обессилел. Тем не менее, щупальца его заклинания достали и того, кто прятался в углу, и ещё двоих, успешно затихарившихся под навесом из жердей и ткани. Все трое упали, а следом за ними упал и Малфой. Но от заклинания, вылетевшего от ведьмы, схватившейся за горло от щупальца Малфоя. Она была дико сильна — даже задыхаясь, она пустила Режущее, задевшее аврора лишь по руке, державшей палочку, только потому, что Поттер выставил щит.

Всё было кончено, Адамс бросил заклинание обнаружения — хоть кто-то додумался — но все были уже обезоружены. Постепенно на место прибыли группы колдомедиков, те, кто мог, активировали свои экстренные порт-ключи. А Поттер всё смотрел не отрываясь на бледное, потерявшее искру жизни лицо Малфоя. Это было похоже на страшный сон, почти такой же, как он снил буквально вчера, когда видел своих в гробах. Из-за своей халатности. Из-за своей ошибки. Малфой выглядел почти так же плохо, как в Аврорате после пропущенного Режущего от Питерса, которого, кстати, поймать не могли три года. А Малфой один поднял на смех всё подразделение, арестовав его единолично. Его мундир стремительно намокал кровью, и Поттер некстати подумал, что везёт ему на Режущие… С самой школы везёт…

— Тут помощь надо? Или сразу в морг?

От этого вопроса Поттер резко пришёл в себя. Прикоснулся к неожиданно тёплой шее, выдохнул и гавкнул:

— В Мунго его! Истощение и открытая рана на предплечье.

Разбирать события и ошибки он не был готов. Дело забрали Адамс и его подчинённые, а отчёты можно было и в понедельник написать. Он отправился в Мунго, переживая за своих ребят, лелея в душе злобу и холодную ярость. Но вымещать ничего на и так вымотанных аврорах сегодня не намеревался. Он сидел между палатой Джексона и Малфоя, но когда в больницу явилась ревущая как белуга невеста, не выдержал и нырнул в первую попавшуюся дверь. И только потом понял, что оказался у постели Малфоя. Док сказал, что тот родился в рубашке, и что за сутки должен быть уже огурчиком. Но Малфой снова ломал все ожидания Старшего Аврора. Он не стал дожидаться конца дня, он открыл глаза почти сразу, как мужчина ввалился к нему в палату. Открыл глаза, улыбнулся и сказал:

— С днём рождения, Поттер!

========== Имя-которое-нельзя-называть ==========

— Аврор третьего ранга Уиллис, где ваш отчёт о задержании?

— Второго ранга, Старший Аврор Поттер, — устало поправил его парень и кивнул на Додкинса. — У начальника группы, сэр, как вы и приказали…

У него были круги под глазами, видимо, всю ночь провёл у Джексона вместе с его припадочной невестой.

— Третьего с сегодняшнего дня, — металлическим голосом произнёс Поттер и протянул руку Додкинсу, чтобы тот передал отчёт. Мужчина стал рассеянно перебирать бумаги на столе, и Старший Аврор рявкнул так, что все подскочили со своих мест. — Сейчас, Додкинс!

То, что происходило на подворье Стоунсов, было описано так, словно там случилась небольшая пьяная драка. Отчёт был исполнен бестолково и, главное, абсолютно безответственно и неправдиво. Раньше никто из этой группы не позволял себе подобного.

— Это что?

— Отчёт, сэр, — усталость как рукой сняло, и Уиллис переминался с ноги на ногу, не зная, куда деть глаза.

— Это — отписка. По меньшей мере. А за этой мерой — уже фальсификация! Где был Малфой, когда получил ранение?

— Не могу знать, сэр, где был этот выродок. Я был рядом со своим напарником.

— Отставить! По форме отвечать старшему по званию о ходе операции! Кто был назначен тебе в пару?

— Рядовой Малфой, сэр, — выдавил Уиллис.

— Кто был назначен в пару Джексону?

— Аврор второго ранга Макгаррет, сэр.

— Где находился твой напарник, когда получил ранение?

— Не могу знать, сэр!

— А должен! Должен был прикрывать свою двойку!

— Если позволите моё мнение, — встал Додкинс, — то это на вас, Старший Аврор Поттер, лежит ответственность за потери. Все живы, конечно, но пятеро, пятеро, сэр, оказались в больнице. Это вы разбили слаженные двойки Уиллиса, Макгаррета, Стивенса. И ребята оказались не готовы…

— Не готовы? — тихо спросил Поттер, и, кажется, в кабинете повеяло могильным холодом. — Не готовы? — чуть громче повторил он свой вопрос. — Тогда что они на хрен тут делают вообще? Может, им лучше крестиком дома вышивать?! Мы все прошли одну школу, Джон! Нас всех обучали работать в боевых двойках, тройках и связке! И если вы не помните, как это делается, вам нужно сменить место службы! Вы — начальник группы! Вы не мальчик-зайчик на первой миссии! И Джексон с Макгарретом стояли за вашей спиной! Они сражались, зная, что вы прикроете тыл! И если вышла осечка в вашей тройке, то вина в этом лежит на вас! Если вы видели, что ребята теряют навык, почему не обратились ко мне?! Что?! Некогда было следить за своими парнями?! Или оклад выше на четверть вам не позволяет выполнять свои обязанности руководителя?! Твой аврор бросил своего напарника! — Поттер выпускал своё бешенство потихоньку. Словно опасался магического выброса. — И объясните мне, Джон, и вы, Александр, КАКОГО ХРЕНА НИКТО НЕ ОБНАРУЖИЛ ЕЩЁ ДВОИХ ПРЯТУНОВ?! Что вы и ваши молодцы делали, пока Малфой пытался выкурить ведьму?! Я, блядь, до сих пор не могу поверить, что своими глазами видел этот… Блядь, детский сад! Молчать! — Додж открыл рот, но ни звука не успел произнести. — Слушать мою команду! Уиллис, отчёт мне на стол через час в нормальном виде и содержании, ни на один вызов не выходишь, пока не отчитаешься! Начальникам групп к завтрашнему утру на стол мне положить план учений по своему персоналу! И не дай Мерлин хоть кто-то ещё оставит своего напарника без прикрытия! И мне посрать, кто это — начальник группы, Малфой или любой другой!

— Малфой привык работать один, он никогда не…

— Сука ты, Уиллис, — неожиданно прошипел Линг.

В тишине, образовавшейся от шока, что кто-то позволил себе перечить Поттеру, когда он в таком состоянии, этот шёпот был подобен раскату грома.

— Подробнее, аврор второго ранга, зачем же скрывать своё мнение от руководства?

— Он столько раз твою задницу прикрывал… На дежурствах, в поле, с косяками в делах. И плевать ему было на твои взгляды, на твою ухмылку. Он просто работу свою делал! И твою тоже! Совсем уже умом тронулся на своём Джексоне…

— Да что ты несёшь?! — взревел Уиллис, — Джексон и другие нуждались в помощи! Они были ранены! Я нормально работаю! Только мне, в отличие от некоторых, не плевать на то, что происходит с отрядом!

— Да не заливай, Митч, — в разговор вступил Стивенс, тот самый, чей напарник тоже сейчас лежал ещё в Мунго. — Тебе не плевать только на одного человека. Ваша группа всегда была особняком. И всегда вас было четверо, даже до Малфоя с Ханной. Она там всегда была неприкаянная. Уизли её всерьёз не ставил, а когда пришёл Малфой, она вообще стала болтаться с Макгарретом, как сопля на носу. Аткинс ни хрена не поспевал, она три раза из пяти через Мунго в Аврорат добиралась, пока к Малфою в пару не встала. И он её, как цыплёнка, вытаскивал каждый раз. И ты всё хороводы водишь вокруг своего напарника! Да у нас ставки ставят, не сопьёшься ли ты после его свадьбы!

— Да ты, щенок, давно третий ранг получил, чтобы такой бред нести?!

— Я свой третий получил хотя бы после рядового, а не с понижением! Да! Я лоханулся! Я в тройке сработал херово! Но это мой косяк! Зато я не кинул своих!

— А так и валялся с ними от своего же дождика!

— Хватит, Уиллис! — рявкнул Додж, и Поттер, наконец, дождался хоть какой-то реакции. Эту летучку он планировал. Малфой уснул спустя полтора часа, и они успели поговорить и о том, что произошло, и о том, что он сам думает по этому поводу. Малфой Уиллиса не винил. Но дал ему адекватную оценку. В бою он был хорош. Как прикрытие. Но только для одного аврора из группы. Он успевал следить и за Джексоном, и за собой, и даже за Малфоем. Ровно до того момента, как в его бывшего напарника не попали заклинанием. И Малфой дал понять, что эмоциональная связь с Джексоном сужает зрение Митча до одной точки. «Такая крепкая дружба» — сказал он. Только сейчас Поттер понял, что этот комментарий не совсем вписывается в картину. Малфой сказал и ещё о некоторых моментах. И всю ночь Гарри продумывал, как проведёт летучку в понедельник.

— Аврор Стивенс не принял в расчёт наши заклинания. Как и мы не посмотрели на его действия. Так что это общий косяк тройки. Такие схватки за последний год стали редкостью. А с порталами некоторые вообще впервые столкнулись. Куда мы все смотрели, когда эта ячейка контрабандистов процветала и набирала обороты, нужно ещё понять. Но ошибки были. И были промахи! И с этим надо что-то делать! Судя по ночным допросам группы артефакторов, самые борзые и отчаянные ушли. Чуйка у их главаря, что надо. А если бы там были они… Были бы трупы! И из-за тебя тоже! Так что хватит тявкать! Не важно, сработанная двойка или нет! Мы должны работать слаженно!

В кабинет младшего состава прилетел вестник и остановился перед носом Поттера. Он спокойно перевёл взгляд на Мотта. Тот призвал журавлика.

— Пьяная бытовая ссора, сэр.

— И?

— И я бы отправил группу, в которой меньше всего пострадавших, сэр. Двойка начгруппы Доджа, сэр.

— Так мы и поступим в следующий раз. А сегодня отправь его Кирстену, они будут на подхвате у нас. Пока не закончим разбор полётов, никто отсюда не выйдет.

— Так точно, сэр! — вестник улетел в соседнее подразделение, а Поттер обвёл глазами всех присутствующих.

— У вас всё, Александр?

— Никак нет, Старший Аврор Поттер! Работа с двумя двойками имеет свои плюсы. И мы все заметили те новации, которые вы вводите. Но мне, как руководителю, нужно понять общие тенденции развития этих новаций. Куда мы движемся? Что в итоге должно получится?

— Отличный вопрос. Просто отличный! Я сегодня увидел ещё одно упущение в работе подразделения. И принял решение, что для избежания таких сюрпризов для меня, начальники группы должны исполнять больше административных функций. А мне нужно сосредоточиться на обязанностях Старшего Аврора более обстоятельно. Харпер? Какие предложения по вашей пятёрке?

— Пока только одно, сэр! Организовать еженедельные боевые тренировки. Как в школе. Мы все нормальные авроры. Но навык нужно поддерживать. Об этом вы уже отдали распоряжение.

— Подробнее завтра мне настол, как и двое остальных. В течение ближайшего месяца отчётность в части групп перейдёт на руководителей. Не только по табелям со всеми вытекающими из них больничными и сверхурочными. Первое. Все замены по сменам только через начгруппы. Между собой договаривайтесь как хотите, но это должно быть отражено в таблице. Второе. Каждому в течение месяца пройти психологическое освидетельствование. Начгрупп организовать и отчитаться. Третье. Организовать нормальный график отпусков. Не по три-четыре дня. У вас есть по две недели два раза в год. И никак иначе. Но здесь должно быть активных две полные группы. А не как сейчас… Мы больше не отбываем всем составом на каждый вызов. Значит, не получится нормально функционировать, если в каждой группе по одному на отпускных днях. И ещё. Каждый! Каждый следит за корректностью своих действий. На «отстань» работать будете в морге! А здесь служба! И если вы видите косяки, молчание будет воспринято как непрофессионализм. Доводить до начгруппы, и они принимают решение. Или доводят до меня, если это не в их компетенции. Дальше. Вы, трое. Прочитайте свои должностные. Если у нас какой-то процесс проходит невнятно, неправильно, или его вообще нет, доложить мне! По кадрам поговорим после психотеста и после сентябрьских учений. И к октябрю будет новая штатка. Вопросы?

— Никак нет, — хором гаркнули авроры.

— Уиллис, жду твой отчёт. Додкинс, ко мне.

Мужчина был не доволен. Он вообще-то редко высказывал какое-то отношение к происходящему, воспринимая события с потрясающим приятием. Но сегодня было заметно, что его не устраивает то, что намечается в подразделении.

— Говорите, Джон. Потому что молчать больше нельзя. Я понимаю, что вам полтора года до пенсии. Что вами руководит парень в два раза младше. Что новая работа на старом месте никому не даётся легко. Но всё же, есть что-то ещё.

— Моя группа мне как семья. Семь лет уже. Восьмой пошёл. Я в ребятах вижу своих… Но Малфой… Малфой чужой. И не только потому, что прошлое у него чёрное. Сопляком он был в войну. Таким же, как и вы, уж простите, Старший Аврор. Но он же пришёл не рядовым. Это здесь ему другого звания не положено было. Но он не подчинённый мне. Это нам бы у него учиться. Да специализация у нас куда проще, чем его. И опять же — не положено. У него опыт боевой, из спецов, а он тут кражи бабушкиных брошей расследует… Какой смысл мне им руководить, когда у него самого это прекрасно получается? Может, лучше, чем у меня. Я по первости даже думал, что засланный он… Шпионить отправили… А потом понял… Он сюда пришёл, чтоб служить спокойно. Работу свою делать, и всё. И я его не трогал. Он, если надо, и сам иногда всё так выстраивал, что я невольно как надо делал. И себя потом уже идиотом чувствовал, что не сам до этого дошёл. А довели меня. Как собаку на поводе. К правильному решению. И пару Уоллиса с Джексоном вы разбили, потому что Малфой так это видел. Он же Макгаррета специально выводил… Подначивал… Вы, Старший Аврор, не думайте, я же вижу, что у него это не здорОво. У Уиллиса к Джексону. И надо было их разбить когда-нибудь… А тут ваши эти реформы, смена двоек…

— Я услышал вас, Джон. Вы мне вот что скажите. Почему никогда никто из вас не пытался изменить то, как у нас тут всё складывается?

— Так, работало же. Эффективность на хорошем уровне. И чтобы увидеть проблемы в отлаженной, рабочей системе, нужен взгляд со стороны. А мы… А мы работаем, как умеем. Вот, не знали, куда деться, когда вы на работу не вышли…

— Тоже интересный вопрос… Это Малфой принял решение ко мне в дом вломиться?

— А как он решения принимает, сэр? Быстро и решительно. Он беспокоился. Может, не показывал, но всё равно волновался. Его Патронус вернулся. Хотя он решился его отправить с каким-то внутренним надломом. Будто другого выхода не видел. И когда его феникс вернулся, он словно потерялся. И просто ушёл. А вернулся уже с вами, сэр.

— Ладно, этот вопрос, наверное, нужно ему адресовать.

— Можно. Только не думаю, что он ответит. Он такой… Отстранённый. Про себя ничего. К нему не плохо относятся. Правда. Но он сам к себе близко никого не подпускает. Сам про всех всё знает, но про него мало что можно сказать…

— Не знаю, как вы, а я о нём могу сказать более, чем достаточно.

— Да. Но только исходя из выводов, которые вы делаете по его работе и делам. Но сам он вам что рассказывал о себе? Где он живёт? Есть ли у него друзья или девушка? Какие у него отношения с семьёй, хотя бы одним словом? Что он пьёт — кофе или чай?

— Он пьёт красное вино и крепкий кофе. Чёрный.

— Да. И я о том же. Сэр, я понял, за что вы хотели со мной поговорить и какие выводы мне нужно сделать. Разрешите идти?

Поттер кивнул. Он никак не ожидал такого завершения беседы. Но Додкинс сказал то, что для Гарри было и правдой и неправдой одновременно. Он знал Малфоя. Не один год. И в то же время не знал совсем. И Джон был прав — то, что Поттер знал о Малфое — это скорее выводы, чем факты.

Будни понеслись. Теперь совсем не так, как раньше. Раньше это была череда вызовов и уйма бумажек. Теперь это были редкие выезды на серьёзные происшествия и много, очень много документации. Анализа. Много размышлений. Много выводов. Малфой работал с Макгарретом, который на самом деле очень неплохо с ним сработался, а Уоллис… Уоллис натаскивал новичка. После выписки Джексон пришёл и подал рапорт об отставке. Его невеста не готова была быть женой аврора и поставила ему условие, на которое он согласился. Поттер подписал рапорт этим же днем. А бывший напарник запил, и едва не лишился работы. И снова это была идея Малфоя дать ему новичка. Чтобы натаскал. Чтобы научил. Чтобы была ответственность. И хотя Поттер был настроен очень негативно к этой идее, снова прислушался к Малфою. Но не без объяснений. И снова «Старый як», снова вкусное пиво и горячее мясо. И Ронни с его угрюмым лицом. И Малфой. Спокойный, расслабленный. Непривычный без своей язвительности.

— Что между ними, Малфой, такого… Больного? Какая-то странная дружба. Какая-то странная драма…

— Вот именно потому, Поттер, что это не дружба, а драма, всё так происходит…

— Почему драма? — не понял Старший Аврор, и Малфой пояснил.

— Потому что неразделённая любовь — это всегда драма.

— Так Джексон же… А Уиллис, получается… Блядь…

— Мг. Вот как-то так… И пожалуйста, ну очень тебя прошу, не надо себя есть за то, что ты этого не заметил. Во-первых, Джексон тоже не заметил. Это я тебе как эксперт в девиантном поведении и межличностных коммуникациях говорю. Во-вторых, ты всё-таки не его начгруппы. И в-третьих, Уиллис это старается скрывать даже от себя. Потому что иначе уже давно бы свихнулся. Поэтому я и говорю, что лучший вариант — дать ему роль няньки. И почаще отправлять на вызовы. Так часто, чтобы у того и времени на псевдодружеские посиделки с Джексоном не было. Понимаешь?

— Теперь понимаю…

На учениях у Поттера возникло странное ощущение, что Малфою здесь делать нечего. Он блестяще справлялся с заданиями, но было видно, что тот не доволен. И после первого дня был злым, настолько, что даже отказался от предложения Поттера посидеть вечером, чтобы поделиться результатами. А точнее, выводами.

Иногда Гарри казалось, что он занимает не своё место. Что он находится на курсах повышения квалификации, максимально приближённых к практикуму, где Малфой — профессор, который его обучает. Потому что он действительно знал, что делать, практически в любой ситуации. Кадровой, системной, сугубо боевой… В любой. И Поттер постепенно чувствовал себя всё увереннее на посту Старшего Аврора. Всё чаще уже Малфой слушал его. Поэтому ему не терпелось рассказать о своих наблюдениях и тех мыслях, что пришли к нему за те восемь часов активных совместных учений. А ещё хотелось пожаловаться, чисто по-детски пожаловаться на Аманду Харрис, которая так откровенно ему навязывалась, что задолбала уже в первые полчаса. И Гарри старался быть вежливым, хотя бы потому, что она была министерским наблюдателем, но сдерживать свои реакции на её заигрывания было непросто. Особенно, когда Малфой предательски свинтил куда-то в обед, оставляя его на растерзание озабоченной мадам.

На самом деле они не так уж и часто общались. Раз в неделю в лучшем случае. Малфой вообще минимизировал их взаимодействие. И если сразу казалось, что он даёт Поттеру пространство для самостоятельности и самодостаточности, то позже Гарри стал сомневаться в этом.

Малфой всё реже выглядел по-настоящему расслабленным, всё реже позволял себе «читать мысли» Гарри, словно осекал себя от излишней внимательности, проницательности. Нет, он читал Поттера всё так же, скорее, даже всё лучше и лучше, но останавливал себя от демонстрации этого своего таланта. Их разговоры в Аврорате ограничивались короткими и содержательными совещаниями, но Поттер всё так же, как и раньше, ничего не знал о Малфое. Ему иногда всё же удавалось вытянуть слизеринца в «Старый як», используя его же слизеринские приёмы. О чём его Малфой и спросил однажды.

— А я и не пытался этому научиться. Шляпа предлагала мне идти в Слизерин. И это стало первым моим сознательным выбором в магическим мире. Я попросил её распределить меня в Гриффиндор. Неужели ты ни капли не удивлён?

— Нет, — улыбнулся Малфой и отпил из бокала вино. Красное. — На самом деле это очень похоже на тебя. Твои решения всегда были не искренне гриффиндорскими. А только такими выглядели. Но было и двойное дно.

— Откуда столько уверенности?

— Я, Поттер, всегда наблюдал и умел видеть. Просто в детстве и юности это особенного значения в моей жизни не играло. Там было всё определено за меня. Но выключить глаза и мозги я ведь не могу. Хотя иногда очень хочется.

— Сочувствую. У меня наоборот. Мне, чтобы включить их, понадобилось почти всё потерять.

Они помолчали немного, и Малфой всё же спросил.

— Как Гермиона?

— Ну… Когда прошёл токсикоз и она научилась справляться с бурей гормонов в крови, Гермиона объяснила мне, почему скрывала и беременность, и отношения. Колин Криви — это, наверное, самый необычный выбор из всех. Она боялась осуждения, того, что я её выбор не приму. И если честно, я бы, наверное, так и сделал до тебя. Но… Она объяснила, что Колин, хоть и младше её, хоть и занимается легкомысленной по мнению многих профессией, научил её видеть красоту. В мелочах, в мире, в себе. И она его любит. За то, что он показывает ей другой мир, другой свет. Не только закат или капли росы. Они часто бывают у магглов. И словно соединяют два мира. Я, скорее всего, до конца не всё понял. Но то, что она его любит, оказалось для меня достаточным, чтобы я её поддержал. О свадьбе я не заикаюсь. Но буду за них рад. Гермиона всегда была очень серьёзной. А сейчас она немного девочкой стала. Такой… Девочкой-девочкой, понимаешь. И я почему-то думаю, что такой она стала именно рядом с ним. Она счастлива. И мне этого хватает, чтобы за неё радоваться.

— Я рад. Это действительно здорово, что вы поняли друг друга. Она выглядит очень счастливой. И самое главное, что она осталась твоим другом.

— Да… С Роном всё сложнее. Он занят. Так занят своей жизнью, свадьбой, карьерой, что ему некогда писать… И я это понимаю. Понимаю, ведь и сам жил в таком колесе. Я только надеюсь, что он в своём колесе счастлив по-настоящему, а не обманывается, как я… У меня не было времени, чтобы остановиться и посмотреть на свою жизнь. Понять что-то о ней… А теперь, благодаря тебе, я могу хоть весь день напролёт посвятить себе. Своей жизни. Тедди. Андромеде. Гермионе. Могу посидеть с тобой вечером, не думая о том, что на работе происходит. Я знаю, что со всем разберусь, но позже. В рабочее время. Что надо жить. Жить каждый день. И мне жаль, что Рон сейчас повторяет мои ошибки.

— Всему своё время, Поттер. Ты не можешь никого заставить критично посмотреть на свои будни.

— Зато ты смог…

Малфой улыбнулся и допил бокал. Ронни тут же принёс новый, чистый, полный того же красного вина, и Поттер словил на себе его затянутый поволокой взгляд. И ему показалось, что Ронни смотрит на него с осуждением.

— Не надо причислять мне чужие заслуги. Чтобы всё получилось, нужно чтобы ты сам был готов к изменениям. А они приходят к тебе только тогда, когда на самом деле нужны.

После этого разговора прошло почти две недели, а Поттер всё никак не мог выловить Малфоя, чтобы обсудить что-то вне работы. И задумавшись о том, что давно ему ни с кем не было так интересно общаться, вдруг почувствовал себя неловко. Будто навязывается. Будто своим положением заставляет Малфоя с ним дружить. Он тогда прогулялся в «Буба-Бинс» и провёл весь вечер в весёлой атмосфере аврорских посиделок. И всё равно пришёл домой неудовлетворённым. Общение с Малфоем было качественно другим.

— Скажи-ка мне, друг, что мне сделать, чтобы вытянуть тебя на бокал Огневиски?

Малфой вздрогнул, и поднял глаза на Старшего Аврора.

— И с каких пор я тебе друг? — тихо, угрожающе спросил Малфой, стараясь не привлекать внимание других авроров к этой беседе.

— С тех пор, как… — Гарри растерялся. А действительно, с чего он вдруг решил, что они друзья? С другой стороны, почему нет? — Вот, примерно с этой минуты. Ты имеешь что-то против? Или стандарты Жандармерии не предполагают дружбу между коллегами? Или этого не предполагает твоё чистокровное малфоевское происхождение?

— Я не знаю, Поттер, о чём ты имеешь меньшее представление: о чистокровности или о дружбе.

— Вот ты меня и научишь и тому, и другому. Сегодня вечером у меня. Камин тебя теперь всегда пропустит.

Поттер развернулся и ушёл, не давая Малфою и шанса возразить.

Он не появился ни в семь, ни в восемь. И Гарри уже был уверен, что тот просто проигнорировал его приглашение. Но в начале девятого камин полыхнул зелёным, и в гостиную вошёл Малфой. Он был весь в саже и чём-то салатовом, но первое, что сказал Поттеру — это:

— Я займу твою ванную? Очень хочу освежиться.

Хозяин дома только кивнул.

Когда Малфой вернулся в гостиную, он выглядел куда лучше.

— В приличных домах гостей кормят. А не только наливают, — он кивнул на начатую бутылку виски.

— Э… Кричер!

Когда Малфой утолил голод — а было такое ощущение, что он не ел с утра, — он уселся удобнее в уже знакомое кресло и поднял бокал.

— Ну, друг, чем ты хочешь со мной поделиться?

— Вообще-то сегодня я хотел бы послушать тебя…

Малфой замолчал. Он в одну секунду стал закрытым, ершистым и колючим, словно Поттер задел его за больное.

— Заметь, Малфой, я не задаю тебе конкретного вопроса. Просто сам расскажи мне о чём-нибудь.

Было непохоже, чтобы Малфой расслабился, но он вздохнул и отпил глоток.

— Ты говорил про Огневиски, а это вполне себе обычный хоть и дорогой виски.

— Извини, если у тебя настолько притязательный вкус, в следующий раз принесёшь с собой. У меня закончился.

— Да… Гостеприимство страдает… Ладно… Мой первый год во Франции был похож на сказку…

Ничего особенного он про себя не рассказал. Больше про Париж, про школу жандармов, про коллег, про всё на свете, только не про себя. И это было интересно. Так, что даже дух захватывало — Малфой был отличным рассказчиком. Но ничего личного. Ничего важного. Хотя это было настолько больше, насколько он рассказал сегодня. Потому что до этого дня он о себе говорил ровно ничего.

— Ты ведь не женат? — спросил Поттер, когда Малфой стал рассказывать о случае на свадьбе у коллеги, где приветствовали только старые традиции. И ему пришлось танцевать с бабушкой лет двухсот, потому что больше никто не подходил по чистоте крови. Он рассказывал это так, будто глупее ничего никогда не слышал.

— Нет. Француженка — прекрасная жена. Для немца или шведа. Но англичане не оценят всю её прелесть. Зачем же портить кому-то жизнь? — ответил Малфой, и Поттер почему-то подумал, что он не в первый раз говорит эту явно заготовленную фразу.

— И я — нет, — зачем-то добавил Поттер.

— Ну, всему своё время…

— Малфой, я её не любил. Ты представляешь? — то ли виски развязал ему руки, образно говоря, то ли ему и вправду нужно было поделиться этим хоть с кем-то, но тот вывод, что сделал Поттер уже давненько, лёг на язык. — Вот, когда Джексон написал рапорт!.. Я бы никогда не сделал этого ради Джинн.

— И это позволило тебе сделать такой вывод? — Малфой над ним явно насмехался. — Многие мужчины не повелись бы на девичьи психи…

— Нет! Не это! Просто… Я был уверен, что живу с любимой девушкой. Любимой и любящей. До самого июля. А оказалось, что она ушла от меня! Ушла ещё в начале мая! Ушла, а я не заметил… И тогда я понял, что, наверное, не смог бы не заметить, если бы любил. И когда Джинни приехала на выходные… Она со мной общалась… Как всегда… Мы ведь с ней встречались и в июне! Поболтали, поужинали. Как всегда. Она пошла навестить маму, мы попрощались, поцеловались в щёку и всё… Мне нужно было в Аврорат. Мы… Хорошо пообщались, без обид, по-дружески… Только она уже месяц как жила у Рона в квартире. И когда мы увиделись вот… Пару недель назад… Тоже отлично пообщались. И она мне объяснила, что я её не любил. И она тоже перестала. Потому что её любовь, она мне не нужна была… Что она уже не надеялась. Что поняла, что ничего не изменится. Что мы останемся друзьями, всегда будем хорошо относиться друг к другу. Но любви больше нет. А у меня, наверное, и не было никогда. И я понял, что если бы любил её, знал бы, что она новый ловец. Что она с Молли поссорилась из-за этого. А знаешь, что самым жутким, изощрённым извращением показалось мне во всех этих наших с ней недоотношениях? То, что она ведь боролась!.. Со мной боролась, чтобы чувствовать себя хорошо, счастливо. Мы ведь вместе пробыли семь лет! Почти! С самой Победы! У нас секса не было по несколько месяцев. Я постоянно забывал о ней. Забывал, а когда вспоминал, думал, что она снова устроит скандал или потоп. Понимаешь? И чувствовал себя неловко, глупо, как-то виновато. Не потому что ей плохо. А потому что мне от этого… Неудобно перед ней. Что забыл. Что расстроил, — он помолчал, понимая, что говорит невнятно, не то, не о том. — Я вспомнил о ней знаешь когда? Когда ты меня выбесил своим рассказом этим у Селвинов. И мне поговорить захотелось. Вот такая я сволочь, Малфой. Вот такая скотина. Только вот зачем же она меня так долго терпела? Зачем? Слёзы лила, посуду била… Зачем же такая любовь нужна была ей? И я, веришь, я не помню, когда эти скандалы прекратились… Не помню… Пару лет, точно. И я, дурак, подумал, что у нас теперь идиллия. Что мы, наконец, друг друга понимаем… Ну… Что всё у нас, наконец, хорошо! А на самом деле… Она ещё столько времени из-за меня потеряла… И я не оправдываюсь, нет… Или, может, да…

— А зачем ты, Поттер, передо мной оправдываешься? А не перед ней?

— А она и так всё поняла в итоге. Поняла и ушла. И осталась другом. Мы пишем друг другу иногда. И случай этот с Крамом младшим, он ведь меня не тронул ни капли…

— Тогда вопрос всё ещё актуален…

— Не знаю, Малфой… Наверное, не хочу быть в твоих глазах ещё более никчёмным…

— Ты, Поттер, никогда таким не был. Ни в моих глазах. Ни на деле. И я, может, не всё о тебе знаю. Но многое. И знаю, что ты не плохой, не сволочной, не глупый и не бестолковый. Ты хороший человек, Поттер, и аврор хороший, и начальник тоже хороший. Просто стремления в тебе не было… Оно в тебе будто атрофировалось. И думается мне, что это от того, что всё своё осознанное детство у тебя была цель — победить. А когда победил, никто тебе не сказал, что можно жить теперь. Расслабиться и просто жить. А сейчас… Настал тот момент, когда ты понял, что жить хочешь. И жить хочешь по-другому. Вот так мне это видится. И я, вот правда, очень рад, что ты теперь себя слышишь и видишь… Это… Ценно. Это тебя сделает счастливее. Для самого себя, а не для кого-то. И вот тогда ты и любовь в своей жизни найдёшь, и с друзьями будешь гармонично общаться, а не потому что, так принято. Понимаешь? И от работы будешь настоящее удовлетворение получать. А не от побед, только теперь всегда маленьких. Потому что свою, большую победу ты уже получил.

— Ты такие вещи говоришь, Малфой… Такие… Простые вроде, но так за душу цепляет… В них столько надежды… На меня… — Поттер растрогался чуть ли не до слёз. И понял. Что виски не прошло бесследно по желудку.

— Так, друг, — со смешком выдавил Малфой, — давай-ка мы по постелям. Я у тебя снова переночую, чтобы завтра нормально на службу явиться. И ты, давай-давай, топай… Давай, тебе говорю… — он левитацией поднял его на ноги и толчком воздуха подогнал к лестнице. — Шуруй спать…

— А где ты живёшь?

— В лофте… Спокойной ночи, Поттер…

— Спокойной ночи, Малфой… Вот не зря я тебя в друзья записал… Надеюсь, с тобой у меня дружить получится лучше, чем с Роном и Герми…

После этих посиделок у него на Гриммо, Поттер Малфоя вообще видеть перестал. Только коротко и по службе. И то, было заметно, что Малфою эти беседы удовольствия не приносят. Он старался помочь, решить все вопросы, но лёгкости в их общении больше не было. И Гарри надеялся, что учения дадут им наконец возможность нормально поговорить. Но вышло иначе. И Поттер решил во что бы то ни стало сломить эту странную тенденцию. Ему дружить с Малфоем понравилось. И он был уверен, что Малфою это тоже приносило положительные эмоции. Он не чувствовал фальши и ядовитого сарказма в его шутках и комментариях. И был уверен, что Малфой не смог бы обвести его вокруг пальца.

Именно поэтому во второй день учений он пристально наблюдал за своим подчинённым. Видел его в бою, в семинарах по стратегии операций и анализу места преступления. Видел и не понимал, что вообще Малфой делает у него в подразделении рядовым. Он ведь давно уже мог перевестись в невыразимцы. И быть там лучшим. Он и был лучшим. Хотя старательно это придерживал. Не бахвалился. Не выпячивал свои знания. И теперь Поттер стал намного лучше понимать слова Додкинса. Малфой не хотел больше быть лучшим. Он хотел работать тихо, в той сфере, которую выбрал. В его, Поттера подразделении.

— Стоять! Рядовой Малфой, шагом марш к Старшему Аврору Поттеру для отчёта по последней миссии!

Мотт чувствовал себя неловко, но указание руководства выполнил. У них оставалось ещё два тренинга по психологической оценке поведения преступника и искусству ведения допроса. Однако Малфоя вызвали к начальству. Не его дело, зачем и почему.

— Миссис Харрис, я хочу представить вам волшебника, который спасёт этот учебный день. У нас сложилась ситуация. Рядовой Малфой, требуется ваше участие в двух следующих тренингах.

— Старший Аврор Поттер, я как раз направлялся к месту проведения…

— Молодой человек… Вам предоставляется возможность… Дослушайте руководителя, прежде чем возражать!

— В качестве мастера. В вашем личном деле представлены данные о том, что вы имеете большой опыт в девиантном поведении…

— В оценке и анализе девиантного поведения, сэр.

— А в допросе я и сам вас видел. Поэтому преподавать сегодня предстоит вам!

— Так точно, сэр! Разрешите исполнять!

— Выполняйте.

Аманда победно ухмыльнулась, а Поттер испугался. Малфой выглядел как фурия. Как демон.

— Ты хотел со мной поговорить? — прошипел Малфой ему на ухо, когда они вместе покидали кабинет. — У тебя будет такая возможность… Я тебе этого просто так не спущу…

— У меня не было выбора, Малфой, правда… Драко, я сделаю всё, что попросишь… Отпуск? Работа без напарника? Просто попроси…

За спиной была тишина, и Поттер остановился, чтобы понять, не грозит ли ему Авада в спину. Но когда он обернулся, Малфой выглядел как ребёнок — шокированно, успуганно и очень уязвимо.

— Повтори…

— Что? Не понял… Просто попроси?.. — Поттер неуверенно повторил последнюю фразу, но лицо Малфоя не изменило своего выражения. Он был в крайнем напряжении. Почти критичном.

— Повтори моё имя, Поттер…

========== Лабиринт ==========

Поттер знал, что ничем хорошим это не кончится. Просто знал. И всё равно приказал направить к особняку Селвинов по две двойки. И прибыл сам. Нервы щекотал запах волшебства. Гарри никогда не относил себя к излишне восприимчивым людям, но едва только ступив на территорию, понял, что здесь была жёсткая ворожба. И чтобы понять — это особняк творит чернуху или кто-то решил использовать это место для своих дел, нужно было всё проверить. И, учитывая площадь дома и прилегающей территории, было разумным отправить группу. Но группа Додкинса была с новичком в багаже, а у Доджа был Стивенс в отпуске. Харпер же был всё ещё в Мунго после нападения вампира. Поэтому пришлось выкручиваться. Ни одной полной группы в его подразделении не было. И это был ещё один повод для того, чтобы пересмотреть штатное. И для этого у Поттера оставалось всего пара недель.

Пока же для принятия решения у него было всего десять минут. Мотт предложил перенаправить вестника к артефакторам. Но Поттер был в особняке. Он чувствовал, что здесь люди Адамса ни к чему. Что сам по себе дом не мог так активно фонить, чтобы люди вызвали авроров. Кому-то показалось, что здесь разгулялась секта. Были слышны голоса и песнопения, какое-то сияние и постоянное ощущение колдовства в активной фазе.

Подумав минуту, он хотел найти Малфоя глазами, а потом разозлился на себя. Он Старший Аврор или кто? Малфой перестал с ним общаться почти категорически. Старался так минимизировать их контакт, что даже коллеги обратили на это внимание. И сделали вывод, что Поттер после «показательного» выступления Малфоя на учениях устроил ему такой разнос, что рядовой не рисковал к нему даже подойти. Однако сегодня Малфою всё же придётся потерпеть его компанию. Поттер решил взять по две самые сильные боевые двойки, и у Додкинса это были Малфой и Макгаррет. Линг и Томас из группы Харпера уже маячили где-то метрах в десяти впереди, а ребята Доджа были в десяти метрах позади. Поттер же шёл вместе с Макгарретом, чувствуя затылком пристальный взгляд Малфоя.

Поттер снова разозлился. Насколько проще было бы сейчас действовать, если бы Малфой вёл себя как нормальный человек! И больше всего бесило то, что он не был обижен. Не был разозлён. Он просто превратился в свою школьную версию — в незнакомого и смотрящего сквозь Поттера аристократа. И Старший Аврор знал, в какой момент всё пошло не так.

Когда Поттер хрипло и испуганно повторил «Драко», тот резко закрыл глаза и запрокинул голову назад. Гарри целую минуту наблюдал за его шеей, напряжёнными мышцами, открытым горлом. Он бы многое отдал, чтобы узнать, что творилось в его мыслях в тот момент. Потому что это тоже было не здорово. Это было как-то сломленно… А потом раздался голос Аманды:

— Мистер Поттер, я же не позволю вам договориться, что вы там будете на тренинге делать! Жду вас!

Малфоя просто подменили в тот момент. Он снова стал внимательным и серьёзным, решительным. Собранным. Но глаза мерцали болью и чем-то ещё.

— Отлично, Поттер! Это был первый и последний раз, когда ты так меня назвал…

Учитывая, что миссис Харрис не отходила от них ни на секунду, Малфой только успел кивнуть Старшему Аврору перед небольшой трибуной и заверить, что всё будет, как с Готье. Идеально.

Эту историю Малфой рассказал в приступе ностальгии у Поттера в гостях. Над их однокурсником немного пошутили, использовав Легилименс, и после этого весь курс месяц мог общаться мысленно во время зачётов, пока преподаватели не просекли эту фишку. Поттер кивнул в ответ и шепнул заклинание, почти интуитивно уловив движение Малфоя. И тут же в голове раздался его голос.

— Блядь, Поттер, я даже не знаю, как я буду с тобой разбираться!

— Послушай, Малфой, она мне пол дня льёт в уши, что рядовому в моём подразделении не место, что я должен перевести на твою единицу Честера из секретариата — это, оказывается, её брат. И я устал ей повторять, что ты лучший аврор в моём подразделении. Она попросила доказательств. Потому что ты два года без повышения…

— Детский лепет, Поттер! Повышения могут рассматривать, только если аврор подаст прошение. Или при экстраординарных заслугах. Я ни о чём не просил!

Гарри решил сменить тактику.

— Малфой, она зажала меня у стойки рецепции вчера вечером и едва не по… Ну… В общем, мне надо, чтобы ты утёр ей нос! Я не хочу больше иметь с ней «приятных» бесед! Потому что она имеет мой мозг!

— Теперь я должен спасать твой зад?! После того, как ты подставил мой?! — эта тактика оказалась не менее безуспешной.

— Малфой! Она мне сказала, что у неё теперь номер рядом с моим… Я прошу тебя! И вообще!

— Если включишь сейчас начальственный тон, солью миссию «невыполнимую»…

— Ты смотрел маггловское кино? — парень настолько удивился этому факту, что вообще-то забыл, что через минуту должен начаться семинар.

— Поттер!

— Малфой… Пожалуйста… Она невозможна, она ужасна! Она меня лапает так, будто я кусок мяса…

Вот это искреннее отчаяние произвело тот эффект, на который Поттер уже и не рассчитывал.

— Ты мне должен! И я возьму реванш прямо сейчас!

Голос в голове Гарри умолк, зато раздался из-за трибуны.

— Добрый день, уважаемые коллеги, произошла небольшая замена, и этот тренинг буду проводить я. Думаю, нет нужды представляться, вряд ли кто-то из вас меня не узнал. Итак. Я предлагаю подойти к тематике обоих предстоящих семинаров с практическим уклоном креативно и объединить их. Девиантное поведение практически всегда связано с сугубо материальными целями, но как отличить преступное поведение от поведения человека, уверенного в своей безнаказанности из-за своего общественного или политического положения, не имеющего явно противозаконных целей? Первое — правильно оценить его действия. И второе — провести допрос, хотя в таком случае он должен быть похож на беседу. Давайте мы посмотрим на примере. Итак, представим ситуацию, когда руководитель ведёт себя неоднозначно. Это может быть начальник банковской службы, или, учитывая специфику нашей работы, начальник одного из подразделений. Рабочая версия — некто завладел волосом Старшего Аврора Поттера и планирует провести некоторые незаконные действия под видом нашего руководителя. Как отличить нормальное поведение от преступного? Ведь всегда есть риск, что у босса просто плохое настроение или Луна в Скорпионе… — публика засмеялась шутке. — Старший Аврор Поттер, будьте добры помочь. Внимание, прошу вас наблюдать без комментариев, а все вопросы вы можете задать после окончания допроса.

Это был форменный кошмар. Малфой говорил простые слова, иногда подсказывал мысленно, чего он от Поттера хочет, но Гарри вынужден был давать ответы. И часто, чаще, чем хотелось бы, темы были щекотливые и даже болезненные.

— Сэр, разрешите выразить свою благодарность за такую поддержку аврору Парку… Ваши почти отеческие объятия очень его успокоили после кончины тётушки Беллы… Правда, пришлось немного остудить ревность миссис Парк — она случайно увидела ваш момент близости и неверно всё поняла… — вроде бы слова говорят об одном, но интонации, восходящие, где-то вопросительные, где-то чуть с сомнением, меняют суть вопроса. И Поттер понимал, что эта ситуация вымышленая, и Парк не женат вообще. Но будь он в реальности вынужден кого-то успокоить, так себя не повёл бы. И ответ должен был звучать как-то провокационно. В принципе такая постановка вопроса говорила о том, что Малфой проанализировал его — Поттера, сделал выводы и предположения, и сейчас даёт понять всем, кто Поттера знает, на что опираться при анализе.

— А разве Парк рассматривает возможность таких отношений?

Вот так Поттер никогда бы не спросил. Хотя бы потому, что не понял бы намёка. До Малфоя. Он до Малфоя вообще хрен бы допёр, что можно так вести допрос. Говоря языком и голосом о разном. Его личным максимумом был сарказм.

— Внимание, коллеги, что говорит такой ответ, если мы слышим его в частной беседе, к примеру, свидетелей?..

Он разбирал по косточкам и слова, и взгляд, и даже позу Поттера, и в конце этой импровизации Старший Аврор чувствовал себя голой препарированной лягушкой, потому что узнал о себе несколько новых, шокирующих выводов, и сделал это не наедине с собой, а на глазах у всего Аврората.

Но настоящий кошмар начался с фразы Малфоя, заставившей покрыться холодным потом спину Гарри.

— Стоит обратить ваше внимание также и на то, как отличается поведение женщин от поведения мужчин. Мы не можем говорить здесь о категоричности — и те, и другие перенимают черты и модели поведения друг друга, но реперные точки есть всегда. Прошу вас, дамы, кто может мне помочь?

Учитывая, что из дам там была только Харрис и администратор зала — бабуля сквиб, всем стало ясно на кого нацелился Малфой. И этот допрос был проведён иначе. Хотя рядовой продемонстрировал анализ каждого ответа, включая оценку правдивости слов волшебницы.

— Миссис Харрис, — жёстко начал он, — вы когда-нибудь изменяли своему мужу? Обратите внимание, как сжались жевательные мышцы моей помощницы на этом семинаре? Видите, как напряглись скулы? Это говорит о том, что объект испытывает сильную эмоцию. Это не стыд, но и не праведный гнев, а скорее неприятие темы, которой вы коснулись в допросе. И это может означать как то, что вы на верном пути, так и то, что эмоционально объект не стабилен, но пытается сотрудничать. В нашем случае мы предполагаем, что допрашиваем невиновную свидетельницу преступления, но ведём классический аврорский горячий след. Учитываем эту реакцию и задаём следующий вопрос: — Ваш муж обладал некоторым влиянием при жизни. Наблюдали ли вы когда-нибудь его агрессивные действия сексуального характера? Вот, видите, это уже растерянность и некоторая вина. Не связанная с самим преступлением, иначе она была бы очевидна с самого начала допроса. Появление новой эмоции всегда говорит о связи с временным промежутком, о которым идёт речь… Продолжаем. Миссис Харрис, делал ли ваш муж скабрезные предложения нижеподчинённым ему коллегам или людям, от мнения вашего мужа о которых могла измениться их карьера или положение в обществе? Это может быть не физическая агрессия, а намёки, моральное давление, домогательства?.. Господа, мы видим, что объект закрылся и испытывает некоторый страх. В реальном деле и реальных обстоятельствах я мог бы сделать вывод о том, что объект сам мог быть жертвой таких действий, если бы не некоторые тонкости — а именно сдерживаемая ярость. Румянец на щеках, чуть прищуренные глаза, плотно сомкнутые губы — миссис Харрис явно не нравится то, что здесь происходит. А если к этому добавить чуть порозовевшие уши, то я бы в отношении настоящего подозреваемого или свидетеля сделал вывод, что стыд, злость и страх, испытываемые ею на допросе, говорят о её личном участии в подобных действиях. Миссис Харрис, благодарю за помощь. Итак!

А дальше он описал подробнее всё, что видел, и все, каждый, даже бабуля-сквиб поняли, что Аманда Харрис — сексуальная хищница, которая не только намёками, но и действиями доминирует над мужчинами. Включая мужа, раз уж Малфой упомянул, что такое поведение всегда распространяется из домашнего уклада. И если дома могут быть ограничения в виде детей или других членов семьи, то вне стен родного гнезда эти черты проявляются куда сильнее. В данном случае компенсация недостатка доминирования над мужем или женой не имеет смысла, потому что власть такого абъюзивного человека дома проявляется сильнее всего.

Он никак больше не говорил о женщине, не приводил в пример её. Только лекция, без практической демонстрации. Зато его фразы, типа «резкий поворот головы к допрашивающему, свидетельствует о том, что… а вот поворот в обратную сторону, о том, что…» говорили за него. И естественно слушатели делали выводы о том, как вела себя уважаемый наблюдатель министерства. А Поттер готов был аплодировать стоя, вытирая слёзы истерического смеха, вместе с этим понимая, что этот выверт может стоить Малфою места работы.

— Ты отстоял мою честь, Малфой… Это так мило…

— Мне требовалось хоть какое-то удовлетворение от этого цирка.

Этот ответ задел Поттера. Заставил нервничать, заставил думать о том, что происходит, с каким-то странным предчувствием, что он всё ещё слепой котёнок, что не видит важного прямо перед собой. Потому что мысленно Малфой готовился произнести фразу «Ничего личного, Поттер…» Но потом что-то случилось, изменилось, будто заболело или запуталось в его голове, и он не произнёс её в слух. Гарри тут же почувствовал себя так, будто подслушал, некрасиво влез в чужую душу и подсмотрел что-то, что ему видеть было нельзя. Он снял заклинание. А когда Малфой понял, что оно действовало всё это время, что он так глупо упустил настолько важный момент… После этого он превратился в чужого Малфоя. Оставив Поттера с миллионом мыслей, сомнений и тотальным непониманием ситуации.

— Томас, хвостатая горгулья тебе в тёщи, ты куда руки тянешь?! Тоже хочешь со шпагой потанцевать?! — вопль Линга раздался эхом из-за угла.

— Это же цветочки, — пробасил мужчина, — красивые…

— Это не цветочки, — подал голос Малфой, — это половые органы деревьев, по которым ты идёшь, дубина!

Земля, и правда, была бугристая и немного скользкая, несмотря на сухую погоду. И Томас подпрыгнул так высоко от понимания, что только что чуть не взялся за член дерева, что все ребята заржали совершенно неприлично. Атмосфера была жуткая, чем дальше они отходили от ворот, тем темнее становилось, хотя до заката ещё было полдня. Смех сработал как защитная реакция, и авроры немного расслабились.

Поттер же наоборот оглянулся. Ему показалось, что он спустился вниз на одну ступеньку, хотя дорога к дому была абсолютно прямой. Он присмотрелся к подложке на земле, и снова у него возникло ощущение, что мир вокруг поднялся выше. Он интуитивно поднял голову, пытаясь проследить, где именно это ощущение появилось, напрягая зрение и стараясь найти горизонт, и в этот момент Малфой сильно толкнул Макгаррета вперёд, а сам накрыл их с Поттером каким-то куполом. Секундой позже всё померкло.

— Блядь, Поттер. Ну почему ты такой идиот… Ну неужели, если ты что-то почувствовал, нельзя было сразу мне сказать? Надо было самому всё пытаться решить?

— Да я споткнулся просто, уже потом понял, что что-то не так… А что я, по-твоему, пытался решить? — спросил Поттер в полной темноте. Они стояли, не двигались никуда, будто и не сходили с того места, где были только что, однако Старший Аврор был уверен, что они оказались под землёй.

— Ты увидел вход, и не смог пройти мимо! Как всегда!

— Малфой, ебучая ива тебе в зад, какого хрена?! Какой вход? Куда я вошёл по-твоему, если стоял на месте?! И как ты оказался рядом? Кстати, охуенно, что ты снова со мной разговариваешь! Только давай в следующий раз не будем ждать… А чего мы сейчас дождались?

Он попытался использовать Люмос, но ничего не вышло.

— Подожди, Поттер. Просто подожди. Сейчас мы всё увидим. Этому месту нужно какое-то время, чтобы нас прочитать.

— Малфой! Ебать-копать! Что! За! Место?!

Эхо неожиданно долбануло по ушам. Это было новым.

— Это, Поттер, Лабиринт.

— Опять? Я свой прошлый ещё в кошмарах вижу…

— Нет, Поттер, этот другой. Его создал не волшебник. Его создал родовой камень. Магия сама, если тебе так понятнее.

— Я не полный идиот, Малфой. А в мэноре тоже такой есть?

— Будет, когда род прервётся… Спустя несколько веков. Это Лабиринт Посланника. Я надеюсь, мой отчёт попал к Гермионе после нашего осмотра?

Тишина была разрывающей барабанные перепонки.

— Поттер?

— Я не знаю. Не знаю, где тот твой отчёт… Надеюсь, что да, он у Гермионы…

— Ладушки. Прекрасно. Отлично. Блядь.

— Ты больше ничего не скажешь? Стоило всё-таки взять у меня курс матерного языка, по дружбе я бы бесплатно провёл пару уроков…

— Очень смешно. Юморок у тебя под стать этому месту.

Стало немного светлее. Всё равно ничего разглядеть было нельзя. Только очертания стен и Малфоя рядом. Он стоял лицом к Гарри, и когда тот протянул руку, чтобы понять, из чего стены сделаны, получил по ладони резкий шлепок.

— Не трогай ничего. Нужно просто ждать.

— Долго?

— Не знаю. Я впервые в таком месте.

Стены словно разошлись вдаль, стало немного просторнее. Малфой вытянул руку вперёд, будто пытаясь дотронуться до лица Поттера, но его ладонь неожиданно засветилась.

— Ясно. Ладно. Дай мне подумать.

По лицу Малфоя было понятно, что он очень напряжён. Страха не было. Было много мыслей и какая-то жуткая, тянущая, убивающая тоска. Он уселся на пол, положил рядом палочку и прикрыл глаза. Сколько он так просидел, пока у Поттера не закончилось терпение, никто из них не отметил. Но Старший Аврор в конце концов тоже опустился на каменный узор, чем-то смутно знакомый, и уставился на лицо рядового. Оно было уставшим. Тяжёлым. Поттер таким Малфоя не видел никогда. А ещё молчание будто сматывалось в металлическую катушку, и казалось, что ещё немного, и по ней начнёт бегать электрический разряд в попытке хоть как-то выразить скопившееся напряжение.

— Поттер, не думай так громко, — он открыл глаза и устало продолжил. Было такое ощущение, что это место из него всежилы вытягивает. — Лабиринт Посланника, а в некоторых источниках Лабиринт Путника. Он рождается волей магии рода. И да. Она имеет свою волю, когда Наследника нет. Я должен был сразу понять, что если есть Страж, то есть и Посланник. Тогда всё было бы…

— Так, Малфой! Давай чётко и по делу. Мы попали? Какие здесь угрозы? И как выбраться? И главное, зачем оно нас сюда затянуло?

— Закон сохранения энергии тебе знаком?

Поттер скептически хмыкнул.

— Тогда ты понимаешь, что магия не может раствориться в воздухе. Так?

— И куда она девается?

— Ну… Давай так скажем… Она «девается» в… родовой камень. Родовой зал… Место силы… И потом формирует… Намерение… Мне так сложно…

— Что? — Поттер наклонился вперёд, схватил его за руку, сильно сжал ладонь. — Тебе здесь плохо? Так легче?

Малфой в шоке уставился на их руки, сейчас накрепко сплетённые даже не заклинанием — просто силой.

— Да… Но не нужно было, Поттер… Ты ведь не понимаешь даже, ни что ты сделал, ни зачем… — грустно ответил ему Малфой, понимая, что руку оторвать не может от чужой.

— Я прекрасно понимаю, зачем я это сделал. Чтобы тебе не было так сложно… Я же вижу, что на меня этот Путник не влияет…

— Магия пытается понять меня. Как и тебя. У меня Метка на руке. Но это несоответствие. И меня прочитать сложнее… Потому что ты увидел вход, и Путник, раз тебе так больше нравится, впустил тебя.

— А ты зачем попёрся, если понял, что это?

— Да не понял я, что это, сразу, Поттер. Я инстинктивно это сделал. Надо было думать лучше…

— Меня ты инстинктивно куполом укрыл, а Макгаррета ты инстинктивно оттолкнул.

— Не тебя, а нас. И да, его оттолкнул. Вот такие у меня инстинкты, — распалился аврор. Он раскраснелся и старательно отводил взгляд от их сцепленных рук, но всё никак не получалось. Глаза возвращались в ту же точку. — Ты должен захотеть это прекратить, Гарри. Иначе не получится отпустить меня…

Поттер смутился и честно попробовал. Но получилось никак. Ни плохо, ни хорошо. Он растерянно посмотрел на Малфоя.

— Мне уже лучше. Магия этого места чувствует твою поддержку и меняется. Становится ко мне проще… И когда ты так опрометчиво отдал мне свою силу, я хотел сказать, что мне сложно объяснить тебе нормальным языком, как работает родовая магия. Сколько ни читай книжек, это всё равно что-то понятное на уровне крови. Словами это необъяснимо.

— Я — что?

— Ты, Поттер, ты отдал мне часть своей силы. Ты хотел мне помочь, выразил такое намерение. Ты что, не понимаешь, что здесь никакие заклинания не нужны. Они здесь пока ещё просто не существуют. Пока Лабиринт нас не поймёт и не узнает полностью.

Руки ребят наконец распались, но Гарри ещё какое-то время не мог расжать пальцы. Ладонь Малфоя была холодной. Настолько, будто он умер.

— Тебе холодно?

— Нет, Поттер. Нет, всё по-другому. Всё будет хорошо…

— Ты меня пугаешь, Малфой. Ты так говоришь…

— Поттер, сосредоточься. Ты спросил, зачем мы здесь. Так вот, Посланник — это магия рода Селвинов, которая ищет нового Наследника. Она увидела тебя и решила, что ты можешь им стать. Род Поттеров в тебе продолжился, но, скажи мне, если я ошибаюсь, твой дом в Годриковой Впадине разрушен до основания. Волдеморт уничтожил его полностью своим развоплощением, положил свою жизнь, чтобы убить тебя, и магию твоего рода тоже… Отдал свою жизнь, чтобы родовой камень обратился в пыль. Не думаю, что он планировал это. Но его намерение было таковым. Он ведь полукровка… Как мог он знать, что плата за смерть рода — смерть. Думал не о том. Желал не того… Не важно. Он мёртв, и слава тебе и Мерлину за это. Однако твой род… Как бы… Пустой, — извиняющимся тоном закончил Малфой. — И Посланник это увидел. И сейчас магия изучает тебя, чтобы понять, насколько ты достоин этого.

— Но я не хочу быть Селвином. Я хочу остаться Поттером…

— А ты и останешься Поттером, Поттер… — улыбнулся Малфой. — Но твой род наполнится… А магия рода Селвинов найдёт своё продолжение в тебе и твоих детях. Ты узнаешь, каково это — быть под покровительством магии рода… Это… Неописуемо… Я только надеюсь, что не испортил тебе всё…

— Ничего ты мне не испортил, Малфой! Если я всё правильно понял, ты бы сюда и не попал, если бы Путник не захотел. Так что… Тут есть о чём подумать. Ты только вот что мне скажи. Изучает он меня, изучает… А потом что?

— А потом, Поттер, будет проверка. Лабиринт, он почему Лабиринт? Чтобы выйти отсюда, нужно будет этот выход найти. А это будет непросто.

Стало совсем светло, комната приобрела очертания, и Малфой, увидев, куда смотрит Гарри, ещё сильнее занервничал.

— Это мой дом. До того, как Волдеморт возродился. Это наша семейная гостиная.

— Так, может, это тебя магия выбрала?

Малфой поджал губы.

— Я — Лорд Малфой, Поттер. Мой род стоит за мной. Я не могу быть… Не могу…

Аврора трясло. Он зажмурил глаза, чтобы не видеть комнату.

— Малфой, что?

— Только не надо снова меня жалеть! Того, что ты мне дал, уже достаточно! Ты спросил, где я живу? Я живу в лофте на границе магического Лондона и маггловского. Мэнор превратился в ужасное место. И я не могу даже пересечь границы владений, чтобы меня не сотрясало от отвращения. И видеть сейчас дом… Это, блядь, жёстко. Мне эти воспоминания не нужны! У меня теперь другая жизнь! Другая! И мэнора в ней нет! Малфой-мэнора больше нет!

— Прекратить истерику! Малфой! — рявкнул Поттер и тут же понял, что это не работает. Парня затрясло ещё сильнее. Он схватил его за плечи, и не зная, что ещё делать, обнял. Прижал к себе, сжал рукой шею сзади, показывая хоть так, что Малфой не один. — Ты остался, Драко. Ты есть. И пока есть ты, есть и Малфои, и род, и… — сказать о семье он не решился. Будто почувствовал, что этого говорить нельзя. — И твоя сила не в мэноре, твоя сила внутри. В сердце.

Малфой попытался отстраниться, но Поттер не позволил.

— Всё по-честному. Ты видел мою истерику. А я твою.

— Не честный приём. Не называй меня так…

— Я слышу твои слова. Но выполню просьбу, только если ты сможешь мне объяснить, почему каждый раз, когда я называю тебя «Малфой», в твоих глазах мелькает разочарование.

— Как знаешь, Поттер. И если расцепишь свои клешни наконец, то увидишь дверь. Это было первое испытание. Потому что Лабиринт даёт тебе путь.

— Я не могу объяснить этого. Но мне кажется, что ты ошибаешься.

========== Путь ==========

Дверь не открывалась. Малфой долго и некрасиво ржал, пока Поттер пытался дёргать за ручку, использовать магию, выбить её, в конце концов. А потом просто сидел на полу, рядом с сияющим мягким светом камином, и смотрел на огонь. Это было прекрасное зрелище. И огонь сам, конечно, тоже, но Малфой… Он успокоился. Он успокоился где-то на уровне души, потому что глаза его были направлены на красоту стихии, а губы немного изгибались в улыбке. Такой же мягкой, как свет от пламени. Поттер видел теперь в нём такого человека… Настоящего, сильного, и в этой силе была красота. Была притягательность, обаятельность. Совсем не внешняя, которая, если уж быть честным, всегда в нём была. Наверное, даже в юности, когда его глаза были чёрными и почти мёртвыми в страхе и ненависти. Поттер думал, что эта ненависть была к нему — к Золотому мальчику, укравшему его — Малфоя — успех. Только теперь казалось, что он уже тогда в нём ошибался.

А сейчас эти глаза были счастливыми… И его внутренний свет, он тянул к себе. Малфой был красивым человеком, не в эстетике внешности, а в какой-то потрясающей целостности. И было трудно не смотреть.

— Поттер. Ты когда-нибудь научишься думать тихо?

— Надеюсь, что нет… — на вопросительный взгляд Малфоя он пояснил. — Если бы я тогда, здесь, в особняке Селвинов, думал тихо, никогда бы не увидел тебя. Никогда бы себя не увидел, как следствие этого. А ещё, если я этому научусь, ты перестанешь делать это… Смотреть на меня… Даже не так… Чувствовать меня, да… Именно. Ты со мной будто на одной волне, когда это делаешь. И мне это нравится. Понимать, ощущать причастность… Глупо говорю, но ты понял.

— Да… Это было трудно, — снова улыбнулся Малфой, — но я понял. Только не могу другого понять… Зачем тебе это надо… Но это твои тараканы. И будь мы не здесь, я бы, наверное, сказал, что меня они не касаются. Но, учитывая ситуацию, это прозвучит ещё глупее, чем твои попытки высказаться.

— Раз ты такой умный, может, сам попробуешь её открыть?

— Зачем, если ты пытался? Лабиринт либо ещё достраивается, либо… Ты ещё не допёр до того, что это за испытание…

— Малфой. Я всё-таки настаиваю.

Он изящно поднялся и подошёл к резному полотну. Надавил на ручку, потянул и толкнул, потом попробовал магию. А потом просто вернулся на своё место.

— Откуда в тебе, Поттер, эти слова? О том, что сила внутри меня? Я никогда не думал, что услышу от тебя подобное. А услышав… Удивился.

Поттер подозревал, что у Малфоя на уме было что-то иное. Но лезть не стал.

— Ты себя просто в бою не видел. Там ты не Малфой. Не бывший Пожиратель. Не сын Люциуса. И даже не аврор. Там ты… Вихрь. Молния. Бомба. Там ты… Итан Хант и Дункан Маклауд. И Бонд. И кто угодно ещё. В бою ты… Сила. Вот. А про Маклауда фильм я тебе покажу. Это нечто…

Теперь Поттер читал лицо Малфоя. И это было тоже приятно. Потому что они друзья. Потому что Малфой бросился ему на помощь. Потому что он был тоже сломанным и изувеченным, но жить пытался. И у него получалось. Малфой был потрясающим, и почему-то сейчас Гарри казалось, что для него нет ничего невозможного. Что слово «верность» для него не пустой звук. Что он настоящий человек. И для многих самый настоящий герой. Для Ронни и его отца, например. И для Поттера он тоже стал героем.

Угол комнаты поглощал много света, но пока Поттер был занят попытками открыть дверь, он этого не замечал. Зато теперь, когда в центре внимания был Малфой и камин, это стало очевидно. Гарри приблизился к этому месту и рассмеялся. Он всё время стучал в закрытую дверь. Буквально. Когда она и не нужна была вовсе, потому что в углу комнаты был проход, ведущий куда-то ещё. Неширокий, но достаточный для того, чтобы спокойно перейти в другую комнату. Теперь аллегория «биться в закрытую дверь» заиграла для Старшего Аврора новыми красками. Он так долго смотрел только на очевидное и буквальное, что не видел шире.

— Малфой. Пойдём, — он протянул руку, и рядовой подошёл к нему, чтобы понять: куда, зачем. И только дойдя до самой руки, правда, так и не прикоснувшись к ней, он увидел другой выход.

— Всё ещё подозреваешь, что всё это ради меня?

— Важно другое, Малфой. Было ли это испытанием в принципе, или Путник ещё изучает нас?

— Думаю, скоро узнаем.

Всего несколько шагов по узкому коридору привели их в начало пути. Нет, не в комнату с камином. В темноту. И на этот раз светлее не становилось.

— Малфой, ты видишь хоть что-нибудь?

— Нет.

— И что дальше? Ждать?

— Поттер, ждать можно не так тесно…

— Ну, не то, чтобы я был сильно против, но это твои руки у меня на бёдрах, а не наоборот.

— Поттер, это шутка?!

— Конечно, шутка, я как-то не думал о том, чтобы ты…

— Поттер, я тебя не трогаю.

— Блядь!

— Не то… Пиздец.

— А мама знает, что ты такие слова говоришь?

— Мы с мамой уже лет пять не разговариваем, если тебе так уж интересно. Хотя мне интереснее, кто меня пытается поиметь…

— Т-ты… это серьёзно сейчас?

— Куда уж серьёзнее, что-то сейчас у меня в штанах…

Звуков здесь не было, только их голоса. Но даже шаги не были слышны.

— Ты можешь двигаться?

— В пределах трёх шагов. И я ума не приложу, что вообще происходит.

— Где ты чувствуешь прикосновения, Малфой?

— Поттер, ебать, ну к чему эти…

— Малфой?!

— На заднице, на задней поверхности бедра. Под коленом. И на предплечье правой руки. На боку. На шее. Почти на всём теле, в общем-то.

— Но они не носят тот самый характер, да? Я думаю, это места, где мы были ранены. Лоб, затылок, грудь, живот, правая нога вообще будто со всех сторон… Ты не думаешь, что это нас… типа лечит…

— Скорее сканирует… Чужую магию считывает… Но только не Метку! Поттер, гениальная догадка…

— Меня сейчас больше шокирует то, сколько ранений было у тебя… Всё тело?

— Я три года работал в Европе, Поттер, и ещё два у тебя. Ты же не думаешь, что я за столом сидел…

— Не понимаю, зачем это всё. У меня уже горит от этих касаний. Малфой… Малфой?!

Тишина Поттера просто убивала. Но Малфой не отзывался, а потом он и сам понял, почему. Он оказался в глубинах своей памяти. И сейчас переживал каждое своё ранение заново. В странной хронологии. Наверное, по степени ущерба, хотя логика Путника была странной. Сначала лёгкие. В основном школа Аврората, перо Амбридж, мелочи в Хогвартсе. Потом более серьёзные. И самым удивительным было то, что самое первое своё ранение — когда Волдеморт едва не убил его, оно было не самым серьёзным, что ли… И только потом до него дошло. Это не было связано с тем, насколько близко они подошли к смерти… Это было о том, что на него с Малфоем повлияло сильнее всего эмоционально.

— Что ты видел последним? — дрожащим голосом спросил Малфой, когда Гарри смог справиться с дыханием.

— Шею. Волчьи зубы… Сумасшедший маггл, который разводил диких зверей, как домашних питомцев на границе Хрустального леса. Я тогда…

Это было слишком глубокое. Слишком личное. Куда более личное, чем уход Джинни и его глобальное игнорирование друзей. Это было о самой его сути. Он тогда понял, что может убить любого в борьбе за свою жизнь. Понял, что это для него самая большая ценность. Он станет грудью за напарника, но в борьбе, в схватке… Он — монстр. Он — животное.

— Я тогда убил голыми руками. Чувствовал, как моя кровь толчками вытекает из горла, но всё равно сжимал чужую шею… А ты?

— А я последнее, Поттер. Последнее…

— Что это было за заклинание? Ну, серебро…

— Фамильное. Опасное. Но я почти отключался уже. А эту тварь нужно было добить…

— Научишь?

— Поттер, я могу научить заклинанию, но ты его никогда не сможешь использовать.

— Потому что я не чистокровный?

— По мнению некоторых учёных, ты чистокровный в первом поколении, потому что оба твоих родителя — маги. Это первое. Но ответ на твой вопрос в другом. Ты не Малфой. Вот и всё…

— Так, почему последнее ранение для тебя самое важное?

— Эмоционально оно отразилось сильнее всего. Как и твоё.

— Что ты видел последним, какой момент?

— Твоё Протего. Полупрозрачный щит и твоё лицо боковым зрением. А потом темнота. А ты?

— Мёртвые глаза. Малфой, ты понимаешь, зачем это всё?

— Хочу сказать, что да. Но что-то мешает. Значит, не совсем.

— Может, нужно что-то сделать? Сказать? Я ведь правильно понимаю, что нас отсюда никто не достанет, кроме нас самих? Этот Путник действует мне на нервы… И я есть хочу…

— А я пить. Но вряд ли мы с тобой сможем сделать что-то…

— Попросить?

— Кого, Мерлина?!

— Ты чувствуешь прикосновение?

— Да, Поттер. Твоё. К моей левой руке.

— А как ты отличил их?

— Отличил.

— Ты стал теплее… Это что-то значит?

— Увидим. Ты такой же горячий, каким и был. Обжигающий… Ты таким был с самого первого курса для меня. Реальным. Настоящим. И всегда очень горячим. Я тогда думал, что это потому, что в моих венах течёт другая кровь. И не понимал, в чём логика — если моя чистокровная холоднее, чем твоя… Ведь магии должно быть больше, а магия — это тепло… До самого конца не понимал…

— А сейчас?

— А сейчас знаю, что это был детский лепет. Поттер… Ты понял, почему твоё воспоминание именно то? Принял это переживание?

Гарри молчал.

— Поттер, это было не об ошибках, и не о недостатках. Посланник смотрел наши реакции, на боль и на то, какие мы в реальном мире. Но не только.

— Не о недостатках? Оно мне показало, что я монстр! Я ещё тогда это осознал, на холодной листве в лесу!

— Потому что выжил? — Поттеру показалось, что он точно знает, видит внутри своей головы, с каким выражением лица Малфой это спросил.

— По тому, какой ценой выжил, Малфой!

— И какой?

— Ценой жизни другого. Который был слабее меня, несмотря на своих ручных волков.

— Это, Поттер, делает тебя человеком. Обычным таким, туповатым иногда, а иногда гениальным че-ло-ве-ком. Монстром был Волдеморт. Он выживал ценой своей души и жизней других людей. Кормил свой крестраж, делая сильнее, накапливал мощь, теряя в этой гонке себя. А ты просто человек. Который выжил.

Уже привычная темнота стала светлее. И звуки снова стали оживать. Мимолётные звуки мундира, который чуть тёрся о кобуру на предплечье, шорох ткани форменных брюк, дыхание. А потом оказалось, что Малфой и правда стоит всего в полуметре от него. Смотрит на него и просто молчит. Но глаза будто наполнены словами. Только разобрать их у Гарри не выходило.

— Ты давно увидел меня? — Поттер всё смотрел и смотрел в эти серые бесконечные провалы, не понимая языка, на котором они говорят.

— Как только вышел из путешествия по памяти.

— Но у тебя же было столько ранений! Как? И ты успел осмотреться? Где мы?

— Я смотрел на тебя. Ждал. А про раны… Там не было ничего важного, Гарри. Только несколько моментов. Моя жизнь, видимо, куда проще…

Это было мнение Малфоя о себе. Но Поттер был совершенно не согласен с ним. А ещё тот уже второй раз назвал его по имени. Легко, будто они постоянно общались так.

— Гарри? Значит, и я…

— Не ты, — грустно покачал он головой. — Не ты. И я не буду.

В этот момент у Поттера появилась цель. Понять этот оксюморон. А Малфой напрягся.

— Поттер, это опасно, то, что ты задумал! Мы в гостях у Посланника, и если не справимся, можем здесь умереть. Такими, как раньше, мы уже не выйдем отсюда. Любое намерение здесь обретает чудовищную силу.

— Я, Мал-фой, — по слогам сказал Гарри, — отказываюсь и дальше быть слепым. Я не буду стучать в закрытую дверь, но и тупить на неё, изучая, тоже не стану. Ты что-то. Ты меня просто с ума сводишь. И хочешь ты того или нет, я пойму, почему.

Малфой сдался. Будто всем телом одновременно он демонстрировал смирение.

— Хорошо. Если выберемся из Лабиринта, я тебе расскажу. Но сейчас нужно сосредоточиться на «здесь» и «сейчас». Вопросы не обязательно задавать только самому себе. Ты свой вопрос, считай, уже задал.

Комната два на два метра внезапно превратилась в коридор. Стены не были освещены, и виднелся только поворот куда-то вправо.

— Слышишь? Будто шаги?

— Если Лабиринт даёт путь, надо идти. Или окажемся зажатыми в тупике.

— А вот это вряд ли, Малфой, — Поттер обернулся и увидел, что коридор простирается и в другую сторону тоже. — Разделимся?

— Чёрта с два, как говорит мой сосед. Я сюда за тобой свалился не для того, чтобы гулять по твоему Лабиринту в одиночку!

— Это почему ещё по моему?! — они оба не сговариваясь двинули вперёд, согласовывая направление без слов, по одному лишь взгляду. — Ты тоже оказался в темноте, тоже прошёл по всем своим прошлым потрясениям, и я бьюсь об заклад, что и гостиная возникла здесь из-за тебя! — что-то подталкивало их вперёд, гнало так, что они почти срывались на бег. Чувство опасности, которая исходила буквально отовсюду, а ещё желание не отстать от напарника. Да, именно так Гарри и ощущал себя. И именно благодаря Малфою. Он никогда ещё не видел, чтобы его подчинённый так перед кем-то… открывался, что ли… Что-то похожее он испытывал, когда они демонстрировали практические навыки анализа поведения и допроса. Тоже согласовывали действия, тоже интуитивно подстраивались друг под друга. Но не до такой степени, как это было сейчас. Будто у Гарри открылось второе зрение, не глазами, а всей кожей. Он понимал, где Малфой, что он собирается делать, как… Это было невероятное чувство единения, подсоленное угрозой и давлением обстоятельств.

Малфой первым заметил это. Вряд ли это было живым. Нет. Это было что-то очень похожее на человека, но, глядя на него, можно было понять только одно — опасность! Оно сейчас нападёт! Хотя даже лица у него было. Просто абстрактный образ. И просто не связанное с логикой чувство страха.

— Поттер. Ты видишь палочку? Ты понимаешь, что это?

— Нет. Но щит не опущу.

— Верно. И я тоже. Мы можем просто пройти мимо.

— Откуда тогда были шаги? Он не стоит на полу.

— Не факт, что он вообще существует.

— Давай представим, что нет. Ты сказал, что здесь опасно о чём-то думать… Может, оно тоже подвластно нашим мыслям?

— Беги!

Поттер рванул с места, даже не до конца осознав крик Малфоя. Такая резкая смена темы его не удивила — оба они находились в состоянии боя. Он сделал несколько шагов вперёд. И вовремя. Стены рядом с ним полыхнули огнём, и он чувствовал жар затылком. Но его самого не задело.

— Как ты…

— Воздух вдоль стен нагрелся и стал видимым. А это всегда происходит перед чем-то подобным…

— А где этот? Он был прямо впереди…

— Узнаем ещё. Ты понимаешь, что это навязанное, искусственно созданное чувство опасности? Потому что я не вижу угрозы. Даже, когда вижу её, не верю, что она реальна.

— Но ты же предупредил меня!

— Это опасность, которая угрожала тебе, идиот! Как я могу её игнорировать?! — Малфой осматривался вокруг, но теперь не видел ничего опасного. — Я мысли читать не умею, поэтому и делюсь тем, что у меня на уме!

— Малфой, ты ненормальный!

— Ой, да скажи мне что-то новое уже! Я все эти твои «ненормальный», «неадекватный», «странный», уже знаю!

— И что ещё ты хочешь услышать?! Малфой! Стой!

Тот замер мгновенно.

— Осторожный шаг назад, медленно. Ты видишь её?

— Кого? — тихо, аккуратно спросил тот, понимая, что перед собой ничего не видит.

— Мантикора. Твоя правая нога у её хвоста. Назад, Малфой…

— Поттер? Ты уверен, что у тебя не галлюцинации?

— Неужели просто трудно сделать так, как я тебе говорю?!

— Ладно, ладно, не паникуй! — рявкнул Малфой, и в этот момент Поттер, и правда, запаниковал. Существо подняло взгляд на мужчину и открыло пасть. По коридору раздался жуткий визг, едва уловимый на уровне слышимости, но давящий даже на глаза, не то, что на уши, а потом мантикора загорелась.

— Огненная, мать твою! — Малфой одёрнул руку, которую обожгло близостью полумифического-полунастоящего животного.

Гарри в этот момент просто кинулся к Малфою. Он вообще не понимал, как они оказались так далеко друг от друга. Как между ними оказалась эта тварь, ведь он пробежал всего несколько метров. Но готов был просто встать между ним и огнём, однако Малфой уже сотворил стену из льда, который довольно быстро таял.

— Как мы творим волшебство?

— Мыслями, Поттер. Ты что, не заметил, как щит поставил?!

— Нет. Дай посмотрю…

— Пустяк, Поттер!

— Блядь, Малфой. Я сказал, дай посмотрю на твой ожог. И не доводи меня!

Гарри очень разозлился. Сначала очень испугался. А потом очень разозлился. И на свою невнимательность. И на малфоевскую легкомысленность.

Ожог был небольшим, но болезненным. Поттер его залечил, как-то странно ощущая свою магию. Будто это была не его сила, а сила только этого места. Чужая.

— Спасибо, Поттер… Ты думаешь о том же, о чём и я? Мы видим только ту опасность, что угрожает друг другу?

— Похоже на то. Ну, для тебя же не будет непривычно не сводить с меня глаз?

— На что ты намекашь? — будто невзначай спросил Малфой.

— На школу…

— Тогда, думаю, это взаимно. Да ещё и в стократном объёме с твоей стороны… Особенно на шестом курсе…

— О да, точно! Как «Сталкер»! Ещё один фильм, который мы посмотрим.

— Посмотрим, — ответил Малфой, но было не похоже, что он согласился. Скорее сомнительно откомментировал, чтобы не оставлять без ответа эту фразу.

Лабиринт был очень странным на взгляд Поттера. Как минимум, потому что в нём был только один путь. Будто, как только они с Малфоем сделали вывод о том, что видят угрозы для каждого из них, это стало испытанием из школы Авроров. Гарри не понял, в какой момент вообще перестал думать о том, что сам может попасть под удар. Самым важным было уберечь Драко от беды, а за свою безопасность он полагался на Малфоя. Без условностей. А потом произошло что-то странное — он не смог колдовать. Просто заклинание не сработало. Он и так до конца не понимал, как работает здесь волшебство. Но когда его Протего не защитило Драко от ледяного дождя, и тому самому пришлось выставлять дополнительный щит, у Гарри внутри всё будто оборвалось.

Малфой справился превосходно. Но после этого он резко сменил тактику. Он на несколько минут замер. Слушал, смотрел, принюхивался даже. И Гарри понимал, что не надо его отвлекать. Что это его испытание, не Поттера. Коридор уже давно оброс несчитанным количеством дверей и, проходя мимо каждой, можно было нарваться на сюрприз. И если сразу Драко безошибочно определял опасность, но шёл рядом, полагаясь на напарника безоговорочно, то после этого провала Поттера, он повернулся к нему, весь взъерошенный и сильный, такой сильный, что Гарри как-то стушевался и не посмел возразить. Точнее, у него даже мысли такой не возникло.

— Поттер. Верь мне. Пожалуйста…

А дальше Гарри кивнул, и Малфой пошёл. Он шёл впереди него. Буквально на полшага. Он держал его за руку, вцепившись в ладонь так, что не оторвать. Шагал медленно, но уверенно. Его рука была выставлена вперёд, словно он сканировал пространство перед ними. Что бы Малфой не почувствовал за те минуты, пока завис где-то в своей голове, теперь он был за них обоих. Защищался, защищал, то взмахивая палочкой, то отпуская её и пользуясь только рукой, и Поттер не мог понять, откуда в нём столько силы. Такой… До мурашек…

Оба молчали, Гарри не хотел отвлекать внимание Малфоя на себя, а тот, в свою очередь, был сосредоточен на Лабиринте. Потому что двери открывались в рандомном порядке, многих существ Поттер никогда не видел, а о некоторых даже не читал и не слышал. Были и просто ловушки-заклинания, и люди, и предметы… Будто все возможные угрозы в мире были в этих стенах, обрушивались на них, и только Драко мог их защитить. Гарри видел, что Малфой выдохся, даже скорее чувствовал, чем видел. Но его упрямо сомкнутые губы, яростный, отчаянный взгляд не давали повода для сомнения, что он справится. А вот сам Поттер словно был беспомощным кутёнком. Он ничего не мог.

— Перестань, Поттер! Перестань! Ты отдал мне свою силу, сам! Нечего теперь себя за локти кусать!

— Но ты еле дышишь, Малфой! Как там, у Стоунсов!

— Тогда выжил, и сейчас выживу!

— Я тогда прикрыл тебя, Малфой! А здесь…

Малфой резко встал, заслоняя его своей спиной. Пока впереди никого не было. Но эта пауза была скорее для Гарри.

— Здесь я сильнее тебя, Поттер. Я в принципе сильнее тебя. Извини, — издевательски произнёс он, — так уж вышло. Так что просто заткнись и оставайся за моей спиной.

— Зачем тебе, чистокровному, вообще это испытание?! Если и так понятно, что ты сильнее?!

— Ты идиот, Поттер! Ты такой кретин…

— Драко, волна!

Их накрыло с головой, снесло в самое начало Лабиринта, снова в темноту.

— Ты как?!

— Я нормально, Поттер. Только холодно.

— Дай руку… Странно. Ты горячий…

— Мг… Вот это как раз очень логично… Вставай.

Он поднялся первым, потянул Поттера за собой и снова завёл руку себе за спину, вставая грудью перед неизвестностью. И тут у Гарри в голове что-то щёлкнуло.

— Как ты относишься ко мне, Драко?! — голос прогремел, рождая многоголосное эхо, словно сейчас они находились в пещере. — То полотно в особняке… Свадьба Селвинов… Лорд, а за его спиной супруга. Он чистокровный, она — полукровка. Он защищает её в этой традиции… Ну… Подарок из рук мужа… Малфой… Ты сейчас так похож на него…

То, что Поттер видел теперь всё, что происходило, будто со стороны, до него дошло только после того, как он озвучил это. Он видел. Видел Малфоя. Видел его намерение. Защитить любой ценой. И в глазах решимость. Страх за него, за Поттера. И отчаяние. И непобедимое стремление любыми жертвами, любыми силами, даже последними, его — Гарри — отстоять. Вывести отсюда. Спасти. От самого себя, это Поттер тоже чётко понял. Что Малфой его спасает от самого себя. А ещё от него, от Малфоя, Малфой тоже его спасает. Отгораживается, дистанциируется. Убегает в образ школьного Слизеринского принца. И теперь, после этой чёткой картины перед глазами, Поттер понял, наконец, какой именно вопрос даст ему правильный ответ. Ответ на всё, чем он мучился последние месяцы.

— Ты похож на Лорда Селвина, Драко. И я спрашиваю у тебя, как ты ко мне относишься?

— Я надеялся… Надеялся, что отвечать мне придётся не здесь. Не в месте, где нельзя солгать…

— А ты хотел солгать мне?

— Нет, Гарри. Я хотел… Хотел бы не видеть твоей реакции на это. И у меня есть этот шанс… Ты ведь меня видишь, так?

— Так, — Гарри подошёл ближе, развернул его к себе лицом и посмотрел на его лицо. Глаза Драко были закрыты, но он был чудовищно спокоен. — А что нужно, чтобы ты увидел меня?

— Ответить, — просто ответил Малфой и улыбнулся. Вдохнул и чётко произнёс: — Я тобой живу.

========== Не на того нарвался, Малфой! ==========

На них обрушился потолок. В тот самый момент, когда Поттер и так потерял дыхание от пронзившего его понимания, каменный свод Лабиринта, или пещеры, или что там на них упало… Камни обрушились.

Было больно. Так, будто вес всего мира лежит на плечах, на груди, на голове. Невозможно было сдвинуться, но все мысли Поттера были о том, что он не знает, где Малфой. Что не чувствует его руки. Что вообще перестал его чувствовать. Это как-то очень остро отразилось на нём. Резко, гадко, будто он допустил какую-то ужасную, отвратительную низость, сделал что-то ужасное. Оскорбил невиновного или, может, отнял леденец у ребёнка.

— Поттер! Парни, норм! Он тута! Провалился просто… Старший Аврор, сэр… Извините, это я на радостях… Тут что-то хрустнуло, и я всё никак не мог подойти. Малфой меня, сволочь такая, толкнул, а так я б с вами в эту ямину угодил… А где этот? Малфой, етить тебя… Спасибо… Я ж ещё с прошлого раза не отошёл…

— Нормально, Рурк, нормально. Тебе бы там не понравилось… Под землёй-то… — Малфой отряхнулся, потом постоял секунду с приподнятой ладонью, а потом спохватился и палочкой себя привёл в порядок. — Поттер, ты ещё долго отдыхать будешь? Нам ещё особняк осматривать… Давай-давай… Возглавляй нас… Или тебе этот склеп приглянулся?

— Какой склеп? — тупо спросил он, не понимая, где те глаза, где тот взгляд, что выедал душу за секунду до обвала.

— Поттер, ты дебил? — ребята, подоспевшие к яме, где обнаружил себя Поттер, шокированно уставились на Малфоя, который раньше так явно не выражал своё пренебрежение к руководителю. — Это фамильный склеп Селвинов. Видимо, чары от времени истончились.

Поттер нахмурился.

— Сколько я тут провалялся?

Макгаррет растерянно развёл руками:

— Пару минут… Я ж говорю, всё никак подойти не мог, а магия тут бесполезна… Это ж Селвины.

— Малфой, что это было?

— Это был типичный ты, Поттер… Если есть какая-то жопа, то ты в неё угодишь. Как это без приключений сомнительного толка?

— Там, это… Собаки лают… Может, это их слышали? Потому что тут темень, конечно, несусветная, но вроде, ничего такого… Сэр?

Поттер не мог найти почву под ногами. Рурк помог ему выбраться, но всё произошедшее с ним сейчас казалось просто помутнением. Лабиринт? Малфой и его эти слова…

Линг подбежал к остановившимся парням и откомментировал:

— Старший Аврор Поттер, там сука ощенилась. В южном крыле. Красивая… Но голодная… А так. Всё вроде в порядке…

— А ты чего сунулся без приказ? Ну ничему тебя жизнь не учит… — тихо высказался Малфой и отошёл.

— Так… Светлее как-то стало. И легче… Будто струна лопнула… Вот я и проверил, так, не один же…

— Значит, так, — ещё не совсем придя в себя, Поттер решил всё-таки включить начальника, — рассредоточиться по территории. Если это сука со щенками, ещё не факт, что никого другого здесь нет…

— Хоминум Ревилио, — прозвучало надменно и глухо, но заклинание Малфоя оказалось слабоватым. А ещё отозвалось щекоткой во всём теле — знакомой, но всё равно непонятной, даже новой. — Людей здесь, кроме нас, нет.

Макгаррет повторил чары на другую часть территории и подтвердил.

— Нету никого. Может, ещё поискать? Не нравится мне это место…

— Тебе не нравится отчёт писать о мадам Розе Дюне. Многовато мечтаешь и маловато запоминаешь на вызовах в её заведение, — зацепил его Малфой и ухмыльнулся. — Что, на свежем воздухе всё лучше, чем в Арорате за столом? Нет здесь ничего, прислушайся…

— Нет, — согласился мужчина, — но было. И ты знаешь, было. И что-то такое… — он погладил большим пальцем подушечки указательного и среднего, пытаясь подобрать слова.

— Сильное. Тут было такое поле, шеф, а теперь всё исчезло. Э… Старший Аврор Поттер, а вы как себя чувствуете?

— Да в порядке, я, Линг! Разойтись, оценить обстановку. И чтоб отчёт был толковым!

Ничего ребята, конечно, не нашли, только Поттера не отпускало понимание, что это было не видение. Не иллюзия. Не мог он так… Обмануться. Не могло всё это быть фантазией или мороком… Путник… Малфой… Его прошлое и такое близкое настоящее… И только одно заставляло продолжать попытки в это поверить — то, что сказал ему Драко в самом конце. Это правдой быть никак не могло. Это был бред. Такой… Очень тонкий, изящный обман в его голове… Потому что сейчас Малфой вёл себя, как обычно. Быть может, чуть резче.

Они вернулись в Аврорат ни с чем. Мысли в голове вращались медленно, устало. Было не так поздно, но казалось, будто всё произошедшее случилось в реальности, потому что сил не было никаких. Хотелось спать, но рабочая кутерьма закружила его в своих бесконечных свистоплясках. «Тот ещё балет» — выразился Малфой о его взаимоотношениях с Главным Аврором, и Поттер понял, что скучает по нему. По их разговорам — простым и не очень. По их тишине. Да, у них была тишина. «Их». И, видимо, у Поттера совсем потекла крыша, но всё казалось пустым и каким-то тусклым. Будто он смотрит на свою жизнь и происходящие в ней события через грязное заляпанное стекло. Это ощущение «междомирья», Поттера всё никак не отпускало. Ровно до того момента, как он увидел, насколько Драко голоден.

Провести обед хотелось в одиночестве, его не оставляла надежда, что вот, ещё один вдох, и всё встанет на свои места. А воспоминания о Малфое привели Гарри в «Старый як». И там, у барной стойки, делая заказ, он краем глаза уловил знакомую макушку. Аврор сидел за столом, склонившись над тарелкой, и ел так, будто неделю голодал. Примерно так же ощущал себя Поттер. Голодным, уставшим и диким. Неприкаянным, что ли… Паззл в голове складывался нехотя, медленно, будто трансформация неопытного оборотня — отвратительно, болезненно, но неотвратимо. По секундам, по щелчкам становились на место нужные выводы. Первое — Малфой не сразу вспомнил о палочке. Привык. За те часы, что они провели вместе, палочка стала почти бесполезна — каждая мысль была осуществима. Каждая. Второе — Малфой высушил свою одежду. Закусив губу от боли — теперь Гарри был уверен в этом, — он высушил свой мундир после той волны, странной холодно-горячей воды. Третье — он применил магию, которая тёплым вибрато отразилась в Гарри, тем самым, что он ощущал тогда, в момент странного порыва поддержать, помочь, наполнить. Малфой воспользовался его магией, магией Поттера, потому что свою совсем истратил. Досуха. На его — Поттера — защиту. Четвёртое — он был голоден и истощён. Не за те несколько рабочих часов. Малфой был там. С ним. Он был с ним, и его руки согрелись, наконец, в этом чёртовом Лабиринте. И это Малфой сказал ему, что…

Что он ему сказал? «Я тобой живу» Это… Это был удар под дых, потому что даже сейчас, спустя несколько часов, он не мог до конца поверить в то, что услышал. Потому что этого признания он не ожидал. Он думал, что Малфой благодарен. Что он чувствует себя обязанным. Долг жизни. Мэнор. Мать. Что угодно. И это глупое сравнение с Селвином. Он не это имел в виду, не это… Он думал про статус крови. Он думал про волшебство. Про магию. Не про чувство. Слово «любовь» в голове не укладывалось. Это была не она. Любовь совсем другая. Она. Другая. Это не больное отражение в глазах, не сжатые зубы, не печаль на кончике языка. Это… Счастье, улыбка. Любовь совсем другая. А у Малфоя. Блядь. У Малфоя к нему чувство. Тяжёлое. Глубокое, с корнем проросшее — это видно. Мрачное. И очень опасное. «Я тобой живу»… Интересно, почему именно это делало Драко слепым? Ведь Гарри видел его. И улыбку видел.

Зачем Малфой вообще вернулся? Зачем? У него же карьера была такая, что… Что Поттеру и не снилось. И это правда была, там, в коридоре, он сильнее. Так уж сложилось… Поттер удачливее, и силу свою использует будто вполовину. Потому что на износ давно уже не приходилось… А Малфой. Он всё время будто на грани.

Столько вопросов на языке вертелось. Но задался один. Гарри и сам не понял, как оказался у его столика. Но вот он стоит, не решаясь присесть. Но руки трясутся, и он опускает ладони на дерево, наклоняется низко-низко, предвосхищая и хищный, надменный взгляд и скептический тон, и всё, всё, чем Малфой попытается его обмануть.

— Почему «Посланник», Драко?

По глазам Поттер видит и немой диалог с самим собой, и попытки возразить, и прикинуться идиотом, и страх, тот, который настоящий. И Малфой понимает, что нужно просто ответить. Как там, в Лабиринте. Но он молчит, всё ещё пытаясь найти выход. Только он его уже нашёл. Осталось только признать это и сделать шаг.

— Почему не «Путник»? Чей же это был Лабиринт? Мой или твой? — Гарри продолжает осторожно. Он тоже устал. Он тоже голоден. Он тоже… Не понимает многое.

— Потому что Посланник имеет цель. А Путник только путь. Что же до Лабиринта… — Драко смотрит на него снова. Так, как смотрел там, внизу. Открыто и больно. — Поешь, Поттер. А я отвечу на твой вопрос… Я обещал.

Гарри ел осторожно. Зверский голод очень быстро сменился не менее зверским желанием смотреть в ответ. Наблюдать за робостью, за злостью, за миллионом эмоций в глазах Драко. Как можно их так мастерски скрывать? Так много всего они говорят… Больше слов.

— Лабиринт… Ты спросил про Посланника… Лучше начать с этого. Сам по себе Лабиринт не возникает. Это метод, способ, попытка магии, которая смогла сохранить себя, найти свое новое воплощение. Ты так часто задавался вопросом о чистоте крови… Только едва ли найдётся хотя бы сотня волшебников, которые ещё знают о том, что изначальным всегда, всегда, слышишь, Гарри, была не родословная сама в себе, как у скаковых лошадей у магглов. А чистота намерений. Почему выбирали мужей и жён, почему заботились об их происхождении? А ответ ведь банален… Яблочко от яблоньки… Если в семье, в роду были хорошие люди, если воспитание, традиции, знания проносились сквозь года, то этот союз мог бы создать нечто прекрасное. Сделать мир лучше руками своими и своих потомков… Страсти человеческие всегда были присущи нам… И да, нужно уметь ими управлять, но и сердце свое нужно слушать. А иначе ты превращаешься в бесчувственную ледышку. И не можешь принять верное решение… Этот баланс так трудно соблюсти… Поэтому и есть традиции. Со временем непонятные и непонятые. Как полотно Селвинов… — Драко замолчал на минуту. — Так вот, те, кто описывал Лабиринт, всегда говорили о Пути. О разных направлениях, которые им приходилось выбирать. И многие просто шли… Делали выбор, шаг за шагом, поворот за поворотом. И иногда, даже найдя выход, продолжали и дальше просто идти. Обретя что-то, или нет. Но я читал и о другом описании… Когда весь Лабиринт волшебник прошёл в компании незнакомца. Он их описывал, как разных людей, но я уверен, что все они были воплощением одного. Посланника магии. И в беседах, в воспоминаниях, в… В простом общении этот волшебник, он изучал себя, понимал себя, своих предков. Свои прежние решения. Прощал себя… И вышел он основоположником нового рода. Сильного. Благородного. И я заметил, что те, кто говорили о Путнике, они… Они взяли крупицы. Потому, что Лабиринт воспринимали, как путь. Путь в себе, путь ради пути. Но я отвлёкся, Гарри… Ты спросил, чей это был Лабиринт. И ответ простой и очень, очень сложный для меня, Гарри… Я очень надеялся, что у меня будет больше времени. Что ты не сразу поймёшь мой блеф… Что я смогу что-то изменить… Но от себя не уйдёшь… Ни я. Ни ты…Поэтому просто услышь это. Или предпочтешь дойти до этого самостоятельно?

— Малфой… Ну что же с тобой так сложно?!

— Этот Лабиринт был наш. Общий, Гарри… Вот и все…

— Наш…

У Поттера перед глазами пролетели те часы, что они провели там, в этом странном месте вне времени и пространства. Каждое испытание, каждое было общим. Он что-то понимал и чему-то учился. Но и Малфой тоже. И Гарри было интересно, что же происходило в голове у Драко в те моменты. Чему учился он?

Поттер хотел уже спросить об этом, но стол оказался пуст. Малфой ушёл. Обед подошёл к концу, но в офисе на столе его ждал сюрприз.

«Поттер. Я прошу об отставке. Надеюсь, ты сможешь удовлетворить моё требование немедленно… Уверен, ты понимаешь правильность этого решения.

Я не ответил тебе ещё на один вопрос. Почему я не могу слышать, как ты называешь меня по фамилии. Потому что помню, как звучит моё имя из твоих уст. И это звучание так выбивает меня из колеи, так сильно отзывается во мне, что я просто не могу нормально думать. Не могу нормально работать. Забываю, как нужно дышать… А такой аврор на службе ничего хорошего не принесёт. Но и слышать твоё «Малфой» больно. Больно, потому что каждый раз душу рвёт надежда, что все могло быть иначе. Что это «Малфой» могло стать «Драко»…

Я надеюсь, что ты прошёл этот путь не без пользы для себя. Что даже если магия Селвинов тебе не ответила, ты многое понял о себе. И увидел, наконец, какой ты. И увидел дорогу, по которой хочешь идти.

Спасибо тебе за это время. Спасибо за то, что отказался подать мне руку тогда, в детстве. Я не понял бы всей ценности твоего рукопожатия. Спасибо тебе, Гарри.

Твой, Драко Малфой.»

— Старший Аврор Поттер, извините, а вы не знаете, где Малфой? Я ему проставу должен… — Макгаррет засунул голову в щель в двери, нагло врываясь в уединение начальственного кабинета.

— В отпуске, Рурк. В отпуске. Давно пора…

— Так… Очередь же…

— В отпуске, я сказал, — рявкнул Поттер, а потом дверь звонко хлопнула от его неожиданного выброса.

— Какого хрена, блядь, Малфой?! — взревел Поттер и хлопнул по столу. Тот раскололся на две части, роняя на пол и фотографии, и отчёты, и тяжёлую чернильницу с пером. У него внутри что-то рвано трепетало, вот-вот готовое оборваться. — Ну, нет! Я тебя просто так не отпущу…

========== Просьба ни о чём ==========

Найти Малфоя оказалось очень просто. Всего лишь взять в отделе кадров его адрес. Квартирка была маггловская. Очень милая. Чем-то напоминала квартиру Гермионы. Выбитая дверь немного портила уют, но взгляд наткнулся на картину по шёлку, и Поттер понял, почему это место напомнило ему о подруге. Она увлеклась письмом по шёлку, покупала тушь и перья, и, видимо, подарила Драко одну из своих работ. Внизу была надпись: 5 июня. Воспоминания о личном деле дали понять, что это был его день рождения. Так они с Герми всё же подружились…

Хозяин квартиры нашёлся в комнате. Тут собственно и была одна огромная комната, разбитая на зоны. Малфой валялся на диване, его чемоданы были упакованы, но сам он был в нетранспортабельном состоянии. Он спал. А возле его ног валялась бутылка Огденского. На нём виделась витиеватая надпись: «С днём рождения, Поттер!». Так и не подарил…

Поттер и сам устал. Он потратил непростительно много времени, чтобы просто найти адрес своего же работника. И ещё не ожидал, что простая Бомбарда так сильно его утомит. Он бы и сам прилёг рядом, только желание вытрясти всю правду из Малфоя гнало его вперёд к свершениям. Когда же он понял, что тут или долго, упорно и безуспешно, поскольку аврор пьян, или с Отрезвляющим, но это как-то нечестно и грустно — портить такое хорошее опьянение, то решил, что может немного отдохнуть. А если подумать лучше, то просто Малфоя пожалел. Тот ведь устал не меньше. И пусть кровать у Драко оказалась страсть как хороша, прям чудо…

Он отрубился сразу после этой мысли.

Поттер приноровился к темноте, и уже довольно долго шёл по подземелью. Сырому, мокрому, и почти бесконечному. Однако впереди было что-то вроде двери, или поворота, поэтому Гарри упрямо делал шаг за шагом. И достиг конца коридора — перед ним была лестница наверх. Тоже тёмная, узкая, смутно знакомая. Когда он преодолел последнюю ступень, его накрыло понимание — он в Мэноре. В том огромном зале, где пытала Гермиону сумасшедшая Лестрейндж. В том зале, где она же убила Добби. В том самом зале, где Драко его «не узнал».

Повсюду была кровь. И он — Гарри — знал, чья она. Знал, откуда вот этот потёк на стене — это отец разозлился на егеря и ударил его набалдашником трости. Откуда эти брызги на шёлковых обоях — уже потемневшие, давние. Это Темный Лорд забавлялся над маглорождённой девочкой. Жестоко забавлялся, больно, страшно. Швырял её об стену, и никогда ему не забыть хруст детских костей, ломающихся о камень. Почему здесь, в углу, взрыт паркет — вонь от загнившего трупа стояла такая, что никакие чары не могли её убрать, а домовиков в этом доме больше не было. Они первыми попали под удар. Они, и птицы, и животные из подворья. Это… Было больно вспоминать… Свёрнутые шеи, запах палёных перьев от заклинаний, отвратительный смех и стоны, вечные стоны, которыми эти стены были пропитаны до сих пор. Здесь дышать было больно. Здесь на каждый сантиметр некогда величественного зала смотреть было больно. А потом он зачем-то поднялся в комнаты. Он поднялся в свои комнаты — и по мыслям ударили воспоминания. Вот он, лежит на полу, потому что постель разворочена и вымазана чем-то, о чём не хочется думать, запах чего не хочется вдыхать, но выйти отсюда — значит видеть их, слышать чужие крики боли и страха. А ему самому хочется орать. Он не может. Он не может даже говорить. Он только шепчет иногда, что всё будет хорошо. Шепчет тихонько, чтоб никто не услышал. И в душе бьётся оглушающим набатом надежда, что услышит Поттер. Что он выживет, и всё будет хорошо. А иногда хочется умереть. Потому что не это его жизнь. Не такая жизнь должна быть у Малфоя. У будущего Лорда. Его отец должен умереть в постели. А он принять титул после его смерти, достойной, спокойной смерти, а не вот этих хождений по краю. Зачем быть чистокровным Малфоем, если это значит вот так валяться на прикроватном коврике, как пёс? Видеть взгляды, направленные на его рот, на его зад, понимая, что прими кто-то из этих выродков решение рискнуть, никто не остановит. Никто не защитит его в собственном родовом гнезде. Бояться принять душ, потому что в любой момент кто-то может распахнуть дверь, ворваться в его комнаты, в его душу ворваться и вытрясти всё человеческое, заполонить его мысли отвратительными, гадкими, чуждыми, развратными мыслями, от которых потом ещё несколько дней хочется проблеваться. Только и это не поможет. Ничто не поможет, кроме Поттера.

Следующее воспоминание ещё страшнее — он своими руками убирает кровь с посуды, из которой кормили питомцев хозяина. И он думает, когда же все они превратятся в таких же питомцев? Или хуже? А что хуже — умереть, или стать таким же? А потом страх смерти проходит. А потом запах мертвечины становится привычным, и магия темнеет на кончиках пальцев, и вот это — вот это уже пугает. Потому что так быть не должно! Так не будет!

А потом он плачет. То есть он вежливо смотрит в окно, кивая на чьи-то слова, а потом в отражении видит слёзы на своём безэмоциональном лице. Его руки крепко держатся за подоконник. Потому что он знает, каким будет его наказание, если кто-то увидит.

В этих воспоминаниях столько боли, столько страха… Плети, рассекающие белую кожу на спине, осколки сознания рассыпаются от жгущих хвостов, и он падает на колени. И ему страшно, потому что он уже не боится даже её. И нет гордости больше, не стыдно стоять на коленях. Если ОН победит, то будет не важно, как он стоит сейчас, правильнее выпить Живую смерть, чем пытаться жить так.

И снова каждое пятно на ковре, каждый запах в Мэноре, каждый звук отзывается воспоминанием. И это не дом. Это бесконечная комната ужасов. Только на ярмарку это поместье не похоже. Это похоже на оживший кошмар. И да, без омерзения находиться здесь невозможно.

Он знает, что всё давно закончилось. Он знает, что прошло семь лет с тех пор. Знает, что Поттер победил. Что уже не должно быть так страшно. Он знает и то, что сила не в Мэноре, не в этом здании, под полом которого их родовой зал, где предки делились самыми счастливыми моментами и самыми глубокими печалями. Сила в нём. Внутри. Гарри сказал ему. Сказал, что он сильный, независимо от того, что мама не считает его больше своим сыном. Независимо от того, что он не может даже продлить род, не изменив себе. Независимо от того, что он последний Малфой, потому что никогда не станет повторять ошибок своего отца. Никогда не станет жить одной лишь головой. А его сердце — это Поттер. Его воздух — это Поттер. И она это знает. Мама это знает. И что бы она ни говорила о нём, сам он не сможет сказать, что у него нет матери. Потому что ему болит. Потому что ему она нужна. Хотя бы та, что всегда была — холодная, решительная, сильная, бесконечно любящая мужа, настолько сильно, что потеряла рациональный взгляд на вещи. Он — последний Малфой, а вчера он провёл свой последний день с Поттером. Хотя, судя по его внутренним часам, он провёл с ним больше суток. Сколько лет он бегал от этой мысли… Прибежал… Попасть в грёбаный Лабиринт… И кто удачливее теперь — он или Гарри? И зачем он вообще пришёл в Мэнор, обещал же себе, что больше никогда… Не придёт никогда в этот дом… Но Посланник был честен и он был честен в ответ… И с Поттером тоже… Поттер…

«Поттер, мать твою, вон из моей головы!»

Гарри очнулся от крика словно прямо на ухо. Он всё ещё был у Малфоя в гостях. Только в квартире, а не в Мэноре. Сам Драко сидел на диване, уставившись на него. И хотя между ними было метров семь расстояния, Поттер понимал, что Малфой в шаге от того, чтобы его растерзать.

— Я не хотел… То есть, я…

— Ты что?

— То есть я хотел узнать, что у тебя в голове. Но это было ещё в Лабиринте… И в «Старом яке». Я просто…

— Дрейк, ты в порядке?! Я прихожу с работы, а у тебя дверь тут выбита? А это что?

— Это… Корпоратив на работе, Джо… Нормально всё…

— Ну, смотри… А то… Я, если что…

— Правда, всё хорошо, спасибо за заботу…

— Ну бывай…

Этот быстрый разговор с соседом дал возможность Поттеру вспомнить, зачем он здесь.

— Малфой! Какая на хуй отставка?! Ты в своём уме?! Вообще-то я в следующий понедельник подаю новую штатку. И ты в ней — мой зам! А ещё открываю три единицы, кроме вакантных, чтобы можно было нормально работать с отпусками и больничными… Так что, ты в отпуске. На неделю. И за это время ты наведёшь в своей голове порядок и выбросишь оттуда эти тупые мысли! Потому что я вижу тебя в своём подразделении!

— Поттер? Ты совсем дебил? Мы не можем с тобой вместе работать… — зло и растерянно проговорил Малфой, подрываясь с дивана, откуда его не поднял даже заглянувший сосед.

— Да ты что?! Как-то отлично это получалось два года! А сейчас что изменилось?! И вообще, наше сотрудничество в последние месяцы стало продуктивнее, эффективнее, и главное, результативнее! И даже больше! Ты понимаешь хоть, что мы вдвоём — просто команда мечты. Если мы будем напарниками, можно будет горы сворачивать, а не подставлять ребят… Ты помнишь, как мы сражались в Лабиринте? Малфой, не тупи, я тебя прошу, потому что, когда ты тупишь, ты меня бесишь!

— Гарри, уйди, пожалуйста, а? Уйди. Нет сил совсем смотреть на тебя. Я тебя прошу, ну уйди! Восстанови мою дверь, и просто забудь о том, что ты здесь был. А я уеду во Францию, и забуду, что случилось в Лабиринте. Потому что это же просто невозможно… Ты влез в мою голову! Хотя мои щиты никогда не опускаются. Никогда. И Лабиринт, он был не про работу. Он был о другом. И я даже рад, что ты у меня такой тупой… Свали, а? Потому что мне ничего не стоит тебя отсюда вышвырнуть. Но видеть тебя просто не могу.

— А придётся потерпеть! — Поттер одним своим движением опутал Малфоя заклинанием и усадил на многострадальный диван.

— Что ты делаешь? — Драко выглядел удивлённым, да. Но больше уставшим. — Тебе не кажется, что ты охренел в конец? Ты ворвался в мой дом. Влез в мою голову. Я уже молчу о твоей непроходимой эмоциональной импотенции! Я! Я не смогу работать с тобой, Поттер! Так что, давай, завязывай с этими игрушками и просто свали. Не дашь отставку, как хочешь! Я все равно поступлю, как считаю нужным.

— Не дам! Чтоб ты уебал в свою Францию?! А как я тут останусь?! Один останусь? Хуй тебе, а не отставка! Понял?!

— Да я и не против, Поттер! Только ты ж пиздишь! Потому что ни хуя ты мне не дашь… — Драко неожиданно улыбнулся собственному каламбуру. — Короче, Поттер, заканчивай… Это просто какой-то цирк…

— Не дам! — подтвердил Поттер, а потом понял, что что-то здесь не так… Прежде всего в его заклинании, потому что аврор, который должен был сидеть неподвижно, сейчас поднялся. — Малфой, ты чего? — от неожиданного резкого движения Гарри шагнул назад, но упёрся в барную стойку кухни. А Малфой порывисто прижал его бёдрами к столешнице.

— Я, Поттер, того, что ты меня не ебать собрался, а наёбывать. Я сейчас останусь здесь, и что дальше? Смотреть на тебя и дрочить тихонько, а? Что? Я спрашиваю? Мне? Делать?! — орал Малфой прямо ему в лицо, и Гарри понял, что он действительно упустил самое важное. Самое то, чего так испугался тогда в своём офисе — пустота рядом с Малфоем ушла. То, что готово было разбиться и исчезнуть в «нигде», — оно всё ещё здесь.

— Как я вошёл в твой сон, Драко? — быстро спросил Поттер, пытаясь успеть вставить слово в эту истерику. О нет, он не был идиотом. И не планировал больше играть в какие-то недомолвки, и у него было достаточно мозгов, чтобы связать два и два. Тем более, что рядом с Малфоем думалось лучше. Легче. — Я был будто тобой, Драко, будто всё это происходило со мной, понимаешь? Или это был не сон, Драко? Или это было исполнение моего намерения понять о тебе всё? — он не случайно повторял имя из раза в раз, зная, что это, возможно, не честно, зато результативно. Малфой, и правда, перестал орать. — Я не сильно ошибусь, если скажу, что Посланник нас как-то связал? Или ты был моим Посланником, а я — твоим, Драко?

— Перестань, — Малфой отступил на шаг. Вся его злость, запал, даже задор растворились в печальном, почти растерянном взгляде.

— Мы связаны, в мыслях, в магии, я никогда не поверю, что ты не почувствовал этого. И когда я прочитал твоё заявление об отставке, эта связь едва не рассыпалась… Ты поэтому напился, да? Не мог справиться с этой эмоцией потери. Драко?

— Перестань, Поттер, называть меня по имени! — почти взмолился Малфой, но мужчина и не думал сбавлять обороты.

— Гарри, Малфой! Ты знаешь, как меня зовут! И знаешь, что просто так это не пройдёт! Ты оказался со мной на одном пути! Этот Лабиринт был для нас, так почему ты сейчас уходишь, Драко? Ты знаешь, что это было что-то уникальное, важное, это было что-то беспрецендентное! Почему ты отказываешься от меня? Почему, Драко, ты отказываешься бороться?!

— С кем? Это не война! Я не могу бороться с тобой за нас! Потому что другой борьбы мне не надо, а эта не нужна тебе! Я столько воевал, Поттер… Я не хочу больше! Я хочу мира. Я хочу… Того, что невозможно, несмотря ни на какие Лабиринты! Потому что магия не создаёт любовь! — Малфой снова кричал, но теперь по-другому. Отчаянно и горько. — Зачем ты это делаешь? Неужели не понимаешь, насколько мне невыносимо это слышать? Насколько невозможно смотреть на тебя?! Ты сказал, что я похож на Селвина… Он умер за свою жену! Лорд Артур Селвин умер за ту, кого любил, и я в том грёбаном Лабиринте был готов к тому же. И за пределами его я делал то же самое. Я приехал сюда, вернулся в этот вечный туман и сырость, потому что хотел… Думал… Не рви мне душу, Поттер… — обессиленно и глухо закончил он.

— Гарри! Меня так зовут! — что именно выбило его из колеи, Поттер сказать не мог. Но готов был взорваться сейчас. — Подними голову, посмотри на меня и НАЗОВИ МЕНЯ ПО ИМЕНИ! Потому что я, может, и не могу точно сказать, что произошло, и что будет дальше — последствия неизбежны, тебе ли не знать. Но это было важно! Это было НАВСЕГДА, Драко! Поэтому посмотри на меня и пойми, что ты всегда можешь назвать меня так. Потому что я твой друг…

— Да и что мне с того, Гарри? Если я сдохну, когда ты женишься?! Что буду куда хуже Уоллиса с его запоем? Я не хочу!!! Я не хочу с тобой дружить! И работать с тобой, Гарри, — издевательски проговорил он его имя, — тоже не хочу! Не хочу видеть тебя каждый день! Я думал, да, я думал, что смогу! Но не после нашего Лабиринта. Не после того, что чувствовал там… Так что… Я не буду больше бороться… Я не хочу!

Поттер взорвался. Он отчасти чувствовал и отчаяние Малфоя, но первичной эмоцией был страх. Страх, что Малфой, действительно его оставит. Не Аврорат, не службу. А его.

— На хуя ты тогда вообще приехал?! Зачем было возвращаться, если ты сразу ни за что не хотел бороться?! За меня, хотя бы… Если знал, что всё так вот безнадёжно… С хуя ли мне теперь места себе не находить и волосы на себе рвать от твоего этого побега, если ты сразу всё знал?! “Я тобой живу…” — кривляясь проговорил он фразу Драко. — Как-то же жил и там, во Франции?! Так на хера было приезжать?! Кто виноват в том, что я такой. А? Кто виноват, я?!

— Успокоился, быстро! — резко сказал Малфой, выставляя руку вперёд, чтобы то ли защититься, то ли отстановить его. — Ты сейчас всё здесь разнесёшь! Мы не в магической части Лондона, если ты забыл! Так что, будь добр, возьми себя в руки, себя, свой зад и свои потенциальные страдашки, и вали отсюда! Ясно тебе?!

Гарри несколько минут старался восстановить равновесие. Но у него было то же чувство, что и в Лабиринте, когда он никак не мог отпустить руку Малфоя.

— Я поделился с тобой своей силой, Драко. Не случайно, хоть и сам того не понимая. Я готов был умереть за тебя так же, как и ты за меня в том Лабиринте. Или не так? Ты заполнил мою жизнь чем-то реальным. И я не готов это потерять. Мы как-то связаны. Не уходи… Я, наверное, неправильно себя веду… И говорю бессвязно. И точно прошу большего, чем должен. И когда Джинн сама терпела меня, пока были силы и… И любовь… Мне это было не нужно. Но я был слеп к её страданиями, а сейчас… Сейчас ты мне нужен. Не только в работе, Малфой, понимаешь… Просто нужен, просто у меня такое чувство, что если тебя не будет, и меня не будет… Я не хочу врать, или пытаться всё это вот приукрасить как-то… И так ты всё понимаешь лучше меня. Только… Я не могу тебя потерять, Драко. И поэтому прошу, нагло, абсолютно в лоб, прошу, чтобы ты не ушёл… Драко, пожалуйста… Не уходи…

========== Чистота намерений ==========

Драко ушёл. Он просто развернулся и вышел из квартиры, понимая, что нет смысла больше вести эту беседу. Ему действительно было очень сложно и написать это письмо, и чувствовать, каким-то Мордредом чувствовать на таком расстоянии, что что-то рушится в его жизни. И решение выпить напоследок в облюбованной, обжитой за без малого два года квартире, стало фатальным. Потому что Поттер появился и здесь.

На самом деле он ожидал от Поттера, что тот разозлится. Психанёт. Разнесёт офис. Пришлёт вопиллер или вообще уведомление об увольнении за неподчинение или что-то в этом роде. Потому что Поттер был таким — импульсивным, не склонным к рефлексии, прямым и точным. Но Гарри его удивил. Потому что его упрямство, проявленное ещё в Лабиринте, оно было не о бараньей привычке добиваться своего, независимо от желания окружающих и необходимости в этом как таковой. Драко не до конца осознавал, что же задумал Поттер. А его намерением, оказывается, был он сам. Это стало сюрпризом. Как и то, что этот идиот выдал прямо сейчас. Как? Как остаться? Если ему даже смотреть на него трудно после этого признания? Стыдно, трудно. Это то самое, что он не смог признать там, в гостях у Посланника. Это было понятно элементарно, на уровне подкорки мозга, что каждое из заданий что-то в них переделывает, перемалывает, заставляет поработать над собой. Их обоих, это тоже было очевидно. А когда дело дошло до взаимодействия, Малфой понял, что пытается сделать Посланник. Он пытается их объединить. Он пытается заставить их слить магические потоки. Настраивает их друг на друга, подталкивает, вынуждает работать вместе, вместе думать, а иногда даже вместе дышать. Чтобы то сущее, что смогло вынести себя из пустоты, смогло наконец найти свою новую жизнь. У Посланника цель прагматичная. Он с этой целью создан, и, исполнив её, растворится. А вот им как с этим жить? Как Драко с этим жить?

Они оба не были готовы. Они оба не выдержали испытаний. Так чувствовал Драко. И надеялся — совсем глупо и наивно — что сможет убедить Гарри в том, что всё это был лишь сон, особенно оказавшись в том же месте, где видел Рурка в последний раз. Макгаррет ещё даже не отряхнул руки от земли, когда падал от его толчка. И Поттер снова удивил Драко. И потом снова, когда так дерзко ворвался в его сон. Малфой ожидал чего-то подобного — сны-воспоминания о Мэноре давно не мучили его, но после Лабиринта не думать об этом было сложно. Вот только… Только в этот раз всё было как-то не так. Будто эти эмоции были новыми, свежими, ещё не уложившимися в душе. Непривычными… И Драко не гордился тем, сколько времени ему понадобилось, чтобы понять, что это вечный Поттер вмешался в его сон. В душу его он уже давно втоптался. А сам Малфой вляпался в этого грёбаного Поттера, вляпался так, что не отмоешься.

Драко даже не возмутила эта нелепая просьба. Что взять с бесчувственного чурбана, вроде Поттера?! Как объяснить ему, что он просто не сможет так, не сможет каждый день смотреть на него и знать, что тот знает о его чувствах. Знает, но ответить не может. Как ему объяснить, что он теперь каждый свой жест и взгляд будет перепроверять по сто раз, чтобы не показаться очевидным, чтобы во всём этом не оказалось какого-то подтекста. Что теперь простое рукопожатие превратится для него в квест, как это сделать так, чтобы это было по-дружески, правильно, без намёка и надежды?!

— Что я должен сделать, Малфой?! — раздалось ему в спину, и Драко вспомнил, что Поттер может ненавидеть, может буквально излучать панику и экстраполировать на окружающих своё эмоциональное состояние. — Что тебе нужно, чтобы ты остался? Не заставляй меня предполагать, просто скажи. Я сделаю. Всё, что скажешь. Любую вещь, которую я могу сделать, я сделаю. Ну, хочешь… Ну что ты хочешь?

Малфой накинул на них чары Отвода глаз, чтобы не пугать магглов своим видом, и стоял в ожидании, что Поттер будет делать дальше. Он не знал, как лучше завершить эту беседу. Он даже сбежал из собственной квартиры, правда, совершенно не подумал о том, чтобы Аппарировать куда-то подальше. Он не хотел гонки, он хотел просто уйти. Но, видимо, от себя всё же не уйдёшь. Когда Гарри нерешительно подошёл ближе, Мафлой не смог промолчать.

— Ты понимаешь, Гарри, что я просто не могу? Не могу остаться… У меня не останется ничего, кроме разбитого сердца и вывернутой наизнанку души рядом с тобой? Когда-нибудь ты найдёшь себе девушку, жену, а я останусь один. Но навечно связанный с тобой единой магией, если мы продолжим это… — он замолчал, подбирая слово, — общение. Дружбу, если хочешь… Это дрянная шутка Посланника — объединить нас, чтобы создать новый род. Потому что я не женщина, Поттер, как и ты… У нас не будет общих детей. Но увидев во мне любовь, то ли Посланник не принял это как достаточное основание для отказа, или ему просто плевать. Но мне — нет.

— Давай поговорим… Драко, давай просто поговорим, обсудим это… На Гриммо, или хотя бы в кафе… Я без тебя не смогу. Я это знаю, я чувствую…

— Но ты меня не любишь, Гарри…

Поттер растерянно покачал головой. Но потом в его глаза вернулась уверенность.

— Просто давай поговорим. Пожалуйста… Если я не смогу тебя убедить, я подпишу заявление об отставке… Только давай поговорим…

Малфой неверяще покачал головой, но кивнул. Поттер протянул руку и аппарировал их на Гриммо.

— Говори! — Драко уселся на кресло, жестом попросил Кричера о выпивке и прикрыл глаза.

— Давно это у тебя? — неловко спросил Гарри, и правда, не зная, с чего начать, как его убедить…

— Давно.

— А почему ты вернулся? Ты же строил жизнь там, за Ла-Маншем… Зачем было возвращаться?

— Это Панс во всём виновата, — серьёзно ответил Малфой, потом выпил до дна принесённое домовиком вино и продолжил. — Она приехала как-то с мужем в гости к его родным. И мы встретились впервые со школы. Мы ведь не дружили даже… Так, однокурсники… Но знакомое с детства лицо, выжигающее одиночество и работа на износ сделали своё дело — я напился. И в итоге стал жаловаться ей на свою бедную жизнь. Рассказал, что без тебя просто сдыхаю. Каждый день по чуть-чуть. И что не знаю, сколько ещё смогу так… Сказал, что чувствую, что моё время — оно будто заканчивается. Что я разочарован в себе, в работе, в магии самой. Потому что надеялся, что после Поцелуя и вступления в статус Лорда, магия Малфоев поможет мне. Заставит тебя забыть. А она не стала. И Панс мне сообщила, что я просто трус. И что настоящий мужчина хотя бы попытался бы. Если не построить с любимым семью, то хотя бы подружиться. Раз уж вдали от тебя я дохну потиху. Что она не понимает, почему я не вернулся в Англию, почему прячусь от самого себя. И спросила, что мне стоит хотя бы год поработать, например, с тобой. А вдруг окажется, что я это себе всё придумал. Накрутил романтическую херню себе на воображаемый хуй в заднице, а на деле это образ и фантазия. Короче… Она заронила зерно сомнения в моё решение оставить родину навсегда. Я даже на задания сюда никогда не выбывал. Хотя рисковал вообще потерять работу. А Донье тогда ваши приняли. Чуть не случился международный скандал… Его слили, и теперь сидит он белой ласточкой и ничего с этим поделать не может… Не о том, Кричер, ты края бокала не видишь? Или тебе послушать охота, так ты сядь и слушай, а не наливай по донышку раз в пять минут… Так вот… Она уронила зерно в благодатную почву.

— И ты решил попробовать? — Поттер не пил. Он вообще ничего не делал — так и стоял в гостиной, так и не присев никуда. Стоял и смотрел на закрытые глаза, нервный кадык, на покрасневшие губы и волосы, серебрящиеся от огня камина.

— О нет… Это было за год до перевода. Но этот год оно потихоньку отравляло мои мысли — это зерно. А решился я из страха, Поттер. Как и практически на все поступки в своей жизни, ну, по крайней мере, более или менее серьёзные, на переезд обратно я решился со страху. Сон увидел. Кошмар. Где тебя убивают. А я не могу помочь. И сон этот повторился. И снова. И снова. Только обстоятельства менялись. Разные операции, разные заклинания, разные убийцы, но результат всегда один — ты умираешь, Гарри, а я слишком далеко, чтобы тебе помочь. И знаешь, в какой-то момент это стало навязчивой идеей, что если я останусь там, ты умрешь. Что я могу быть тебе здесь полезным. Помочь, понимаешь? После очередного такого сна, который, кстати, был тоже одним из вещих, про подворье Стоунсов, я решился. И вот, полтора года издали присматривал…

— Одним из вещих?

— О, — Драко снова опрокинул бокал до конца, понимая, что лучше, пусть это будет вино с его лёгким мягким эффектом, чем виски, который сделает его невыносимым. — Это очень интересное открытие я сделал уже на этом берегу Ла-Манша… Видишь ли, Гарри, я никогда не блистал у Трелони на занятиях, и как только смог, перестал посещать этот курс. Но когда в первый раз увидел своими глазами свой сон наяву… Охуел. Это мягко сказано…

— На самом деле, это довольно жёсткое выражение, Драко… Но я приблизительно понимаю, о чём ты…

— Когда ты говоришь «Драко», у тебя так чётко звучит буква «к»… И так мягко «р»… Просто удивительно… Просто удивительно…

Поттер покачал головой на жест Кричера, запрещая ему подливать снова.

— Ты хочешь сказать, что видел и Лабиринт? И операции Аврората? Ты хочешь сказать, что ты приехал сюда меня спасти?

— По большому счету, да, Поттер. Именно так. Только Лабиринт — это был полный сюрприз. Я эту ситуацию видел совсем по-другому. Это было не так. Это было на уровне ощущений. Я только сейчас, когда ты спросил, понял, что видел это. Единение. Симбиоз. Я мог дышать твоим воздухом, Поттер… И как бы мне хотелось, чтобы это было не буквально, а образно… Делить воздух на двоих… Вся эта романтическая хрень, как выразилась Панс, из женских романов, она смысл обретает, только когда ты любишь. А до этого момента это набор не очень хорошо подобранных между собой слов. Вот ты, ты читал когда-нибудь какую-нибудь Соню Грабич, или кто там из современных ведьм пишет о любви? Тулия Маринелли, во, а Грабич по ужастикам, кажется… Так вот, ты у меня спросил, что тебе сделать, чтобы я остался. Дыши со мной одним воздухом, Поттер… Бойся меня разбудить, Гарри, смотри на меня в утреннем свете и не шевелись, чтобы не потревожить мой сон. Заставь своё сердце замирать от того, как мои руки прикасаются к твоей щеке. Можешь это, Поттер? Можешь сделать так, чтобы душа трепетала от моих поцелуев, чтобы пульс глушил своими ударами от того, как ты меня хочешь? Заставь себя меня хотеть, заставь себя любить меня, Поттер, и я останусь. Только не забудь, что теперь, когда мы на одной волне, Гарри, я почувствую твою фальшь. Я не знаю, как это работает, не знаю, может, что-то вроде легилименции или брачной магии, или может, это что-то совсем новое. А может, один из нас умрёт, а второй возьмёт на себя магический поток второго, когда Селвины воплотятся в Поттеров. Под одним из нас я имею в виду себя, если ты всё ещё не понял. Хотя это очень маловероятный исход, правда, очень… Магия и смерть, они всегда рядом, но пересекаются лишь единожды. Гарри, ты можешь заставить себя меня любить? Хотя бы чуть-чуть? Не надо так же сильно, как я тебя, или всякую чушь вроде этой. Не надо «выше неба», не надо «до Луны и обратно», хотя бы немного? Можешь? А я тебе отвечу, Гарри. Нет. Не можешь…

Драко распахнул глаза, уставился в потолок, только вдруг оказалось, что он закружился миллионом огоньков. А потом его чуть потянули за руку, и мужчина оказался сидящим ровно, смотрящим прямо перед собой, запоздало понимая, что он уже пьян. На него глядели два зелёных глаза. Поттер склонился над ним, приблизился, и смотрел так пристально, так внимательно, что становилось не по себе. Что-то в этом взгляде было таким… Непонятным. Непривычным, новым, или наоборот, старым. Совершенно не поттеровский взгляд сейчас смотрел на Драко. А потом глаза Малфоя опустились на губы, и всё вообще перестало быть важным. Он просто потянулся вперед и попробовал их. И ещё раз. Лизнул, чуть прижал губами нижнюю губу, а потом восторженно простонал, когда почувствовал ответное касание языком. Тут же руки потянулись к лицу Гарри, роняя бокал, исчезнувший, впрочем, ещё до того, как он упал на пол. Открыть глаза было страшно, в любой момент могло оказаться, что это пьяное сновидение, или просто шутка. А потом Драко обожгло понимание, что он делает. А ещё понимание, что это может быть просто попыткой Поттера удержать его тут. Он отшатнулся, ударяясь затылком о мягкую обивку кресла.

— Что, это было так ужасно, Драко? Разочаровался? — то, как звучал Гарри было и ужасным, и прекрасным. Это был отчаянный, неловкий, смущённый вопрос, искренний до жути. — Потому что я, кажется, открыл новый мир для себя… — закончил Поттер ломко и потерянно, и Драко думать дальше просто отказался. Просто взял его за воротник рубашки, видневшийся из-под расстёгнутого мундира, притянул к себе и снова поцеловал. Уже совсем иначе. Мозги работали медленно, зато ощущения говорили за все выводы мира. Гарри дрожал. Осторожно трогал его волосы, придерживал за затылок, гладил шею и бережно, очень аккуратно гладил по щеке. — У тебя щетина, Драко, — прошептал он, проводя большим пальцем по подбородку, — мягкая, и очень мужественная…

— Мы пробыли в Лабиринте больше суток, идиот… Или ты думал, что щетина у меня вообще не растёт? — как-то совсем по-детски улыбнулся Драко, постепенно приходя в себя после поцелуя, но ещё не желая думать о последствиях. Он мечтал об этом. Он об этом только мечтал, и ему нужна была секунда, чтобы пережить это в реальности.

— Ты всегда идеален, Малфой, — улыбнулся Гарри и оставил ещё один поцелуй на губах Драко, чем заставил его вздрогнуть от неожиданности. — Я не могу заставить себя полюбить тебя… Только мне кажется, что этого и не нужно делать… Я могу попробовать, а не заставить, а ты мне покажешь, каково это — любить того, кто этого очень хочет…

— Я не позволю втянуть себя в такой глупый и бесчеловечный эксперимент, Поттер! — он попытался оттолкнуть Гарри от себя, но тот аккуратно прижал его руки к подлокотникам и снова поцеловал. Так же легко и бережно, как и удерживал его руки скованными.

— Твои губы сладкие от вина, а ещё от моих поцелуев они становятся только слаще… И ты не можешь винить меня в том, что я снова и снова хочу пробовать их на вкус. И я буду пытаться, стараться, буду целовать тебя опять, чтобы вспомнить, как это — когда ты дышишь со мной… Одним воздухом… Я идиот, Малфой, но не позволю тебе уйти… Не тогда, когда узнал, как это — тебя целовать.

— Ты понимаешь, что мне этого мало будет? Не сейчас, нет, сейчас я пьян, несу всякий бред, и очень не хочу пить Антипохмельное, но потом… Если тебя так циклит на поцелуях, что будет потом?

— Я не буду торопить события, если ты не будешь. Мне никогда это, — Поттер покраснел, как первоклассник, выделяя это слово, — не было особенно нужно… Положительного опыта в отношениях у меня нет, да и любого опыта в принципе тоже. И я не могу тебе клясться, что я не разобью тебе сердце. Только мне почему-то кажется, что если мы попробуем, то у нас одинаковые шансы — пятьдесят на пятьдесят…

— Гарри, что ты говоришь сейчас?

— Я, Драко, говорю, что ты живёшь теперь у меня. А через неделю выходишь на работу моим заместителем. А прямо сейчас ты меня поцелуешь, потому что только об этом я могу думать последние несколько минут. А ещё я уверен, что я очень хочу, чтобы ты был счастлив, и если это зависит от меня, я всё, что захочешь, сделаю. А потом мы идём спать, потому что кому-то очень понравилось моё вино из Тосканы.

— Старший аврор Поттер, и каковы ваши намерения насчёт меня? Я приличный мужчина, да ещё и ваш подчинённый…

— Мои намерения, аврор Малфой, самые серьёзные. Хочу знать о тебе всё, каждую мелочь, каждую родинку и каждый шрам. Каждый приятный и горький момент в твоей жизни. Моё намерение — сделать эту жизнь нашей. Сделать так, чтобы горьких моментов было совсем чуть-чуть. Жить хочу, Драко. Любить тебя хочу, только не знаю, как. Но ты мне покажешь.

— Я вообще-то предпочитаю быть…

— Драко Малфой, прекращай пошлить и поднимайся наверх! Я тут пытаюсь высказать всю эту «романтическую херню», которая теперь крутится у меня в голове, из-за тебя, между прочим, а ты масла в огонь подливаешь!

— Поттер… Масло лучше захватить… Потому что я слишком долго этого ждал…

— Тогда и Отрезвляющее тоже. Потому что ты протрезвеешь и убьёшь меня. А я жить хочу… С тобой! Так что…

— Поттер, если тебе так будет проще, просто выпей…

— Э, нет, я еще никак не могу осознать, что это так охуенно — касаться тебя губами, особенно понимая, что ты мне за это яйца не оторвёшь… А если я что-то не так сделаю… Так что или ты пьёшь Отрезвляющее… Или я сплю у Сириуса!

— Это ещё что за хуй? Ох… Блэк? Дядя? Тогда ладно… Э… То есть нет, не надо у Сириуса…

Парни медленно поднимались по лестнице, а Кричер тихонько сидел за углом и улыбался страшной эльфийской улыбкой. Два дебила — это сила, как говорят. Они же даже понятия не имеют, что собираются сотворить. И что потом будут с этим делать… Но главное, что намерения у них самые чистые…