Крыса в чужом подвале [Игорь Владимирович Федорцов] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (86) »
Евгений Федорцов Крыса в чужом подвале
Старая история, рассказанная еще раз.
1
Пятиминутный разговор на повышенных тонах завершался. − Значит, этого полковника вы решили не cдавать? Капитан Малинин протянул собеседнику весомую папку с документами. В данный момент его лицо точно соответствовало фамилии — красным красно от негодования и злости! − Совершенно так, − последовал утвердительный ответ. В отличие от капитана второй участник разговора спокоен. Капитану хотелось выругаться. Но не выругался. Во-первых, его посетитель имел звание майора. Майор Дубов. Во-вторых, представлял государственную службу, спорить и перепираться с которой бесполезно и очень вредно. И для карьеры и для здоровья. − Вы хоть видели, что он натворил? — сдержанно поинтересовался Малинин. − Фотоматериалы, − сознался Дубов, забирая папку. − А я воочию лицезрел работу вашего полковника, − Малинин не сдержался в официальных рамках. − Моего следователя чуть инфаркт не хватил! − Увольте его, − запросто порекомендовал Дубов. − Если нервы не в порядке уже не работник. Тем более следователем. На Малинина накатило. Советует, советчик! − Вас бы туда! — вырвалось у капитана. — Может быть и посовестились хлопотать за ублюдка. − Уж коли он ублюдок, то наш, − Дубов щелкнул пальцем по папке. — А вам этих жалко? − Жалко пуля для вашего ублюдка оказалась травматическая, − выдохнул последнее слово Малинин. На том и расстались. Тот о ком вели речь капитан и майор, лежал на жесткой койке тюремной больницы. Костя для друзей, жены и её родни. Костас для бабки (Хронике заманьа, яя![1]) гречанки с Кубани. Константин Иванович Борзовский для остального мира. Взгляд, устремленный вверх, изучал зигзаги и выверты потолочной трещины. Вполне возможно, не трещина, а тень занимала Костаса. Тень от решетки, разлиновавшая потолок. Полоска светлая, полоска темная… …На сборы три дня. В аэропорту быстрое прощание. Дубов тогда припоздал, успел лишь сказать своим ребятам пару напутствий, да на дорожку крепко похлопать по плечам. С богом! Нудный перелет, а за ним неделя в тесной каюте старой тихоходной посудины под либерийским флагом. Корабль вонял мазутом, гнилыми фруктами и краской подновленных бортов и палуб. Даже легкий шторм, трепавший их в течение суток не смог отмыть и выветрить въевшийся в переборки запах. От безделья резались в карты и шахматы. Презрев устав, купили у стюарда огромную бутылку рома. На этикетке залихватский пират призывал: Взять на абордаж! Взяли! Одну, потом вторую. Качество напитка не шло в сравнение даже с сивухой. Дерьмовый вкус рома с трудом заедался апельсинами, которыми угощали бесплатно. Но, в чем в чем, а в питие россияне впятки не идут, потому ром закончился быстро. Болели от него дольше, чем пили. В порт назначения вошли ночью. Редкие огоньки, застывшие краны, жиденькие гудки отходящих в плавание судов. Их встретил молчаливый гид, сопроводил до стоянки такси. Город промелькнул неоновыми рекламами и пустыми улицами. В аэропорту битком военных патрулей. На транзитных пассажиров им плевать. Патрули и транзитники каждый сам по себе. Интересы не пересекались. Здание вокзала в выщерблинах пуль. Часть верхнего этажа выгорела. Пожар потушили и этим довольствовались. Последствия от огня никто убирать не собирался. В зале ожидания малолюдно, скучно и убого. В каждом углу автоматы с кока-колой и местным пивом. В ресторанчике симпатично, но аппетитные блюда абсолютно не съедобны. В ожидании отлета маялись до утра. Списанный в Штатах за древность Дуглас ДС-3 продолжал служить небу. Облупившийся, помятый, несчетно раз чиненный, легендарный летун кудахтал и отстреливал дымком. Когда самолет выруливал на полосу, левый мотор заглох. Пилот, пронесся по салону мимо встревоженных пассажиров и выскочил из транспорта. Послышались удары чем-то тяжелым. На взлетку посыпались метизы: болты, гайки, шплинты. − Pojbany dupa[2]! — выругались в кабине по громкой связи. − Наши, − обрадовался Серега Демиртчан. — Значит полетим. Так и вышло. Двигатель запустили, самолет потарахтел и натужно взлетел. Три часа болтанки и тряски показались вечностью. Преодолевая пространство, старина Дуглас грозился закончить летную карьеру последним пике, прихватив к богу и весь груз: живой и багажный. На подлете самолет обстрелял с земли. − Мама-Африка, − объявил прибытие Стас Станев, покидая борт авиадрандулета. И без него понятно, не Антарктида. Жарища, пальмы, обезьяны… Сильно поглазеть по сторонам им не позволили, увезли к побережью. К защищенной от ветров бухте, в милый домик, с газоном у порога и садом до самого берега. Загорелось искупаться. От всех- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (86) »
Последние комментарии
3 часов 34 минут назад
5 часов 53 минут назад
7 часов 42 минут назад
13 часов 28 минут назад
13 часов 33 минут назад
13 часов 37 минут назад