Террариум 3 [Макс Гром] (fb2) читать онлайн

Террариум 3

Часть 1: Путь. Пролог: Пепелище

Городок «Полынь» находящейся чуть севернее центральной части Чистой Нацией догорал. Многое пережил он и его жители. Гражданская война, чистки, голод — это не весь список пережитого не только за этот год и прошлый, а за все годы существования городка. И вот наконец пришла сила, что добила оставшихся людей.

Орда нелюдей пришла с востока и выкосила всех. В плен брали лишь детей, женщин не насиловали, а сразу убивали. Все уничтожались и бросались в костёр. Дома так же сжигались.

Нападавших интересовали только некоторые ценные безделушки, оружие, боеприпасы со снаряжением и в особенности черепа.

Хоть городок и был выжжен, но в нём ещё не прекращалась стрельба и смерть не думала отсюда уходить.

В Полыни находится небольшая крепость, в которой когда-то принимали высокопоставленных чиновников. Теперь же стены крепости разваливались от мощных ударов орудий и миномётов. Ворота разлетелись на тысячи кусочков, а во дворе развернулось кровавое представление.

Главу стражи крепости кинули в костёр живым, с переломанными конечностями, так как он показал себя великим трусом.

Некоторых защитников крепости оставили в живых ведь они показали себя храбрецами, а значит могут быть достойны служить великой орде.

По узким коридорам замка ходили ордынцы, выискивая разные полезные, или просто красивые вещички.

В главном зале, переполненном ордынцами разыгралась драма, каких орки видели великое множество.

Рядом с длинным столом заставленным вкуснейшей едой и залитым кровью, стоял на коленях толстый мужик. Одежда на нём была дорогая, золотистая с профессиональной вышивкой и бусинами. Главы районов в дешёвых не ходят.

— Прошу вас! Не убивайте! — Хныча и пуская слёзы умолял мужчина.

Ордынцы лишь ржали от его слов.

— Жч нйрпй кймршуеона энйзй тарйжатпем (Вы только послушайте этого человечка!)! Йо мшпе (Ой сука!)! Тдпйзие непйзй та ждиер (Никогда такого не видал!)! — Воскликнул один из орков, а потом резко заткнулся. Все заткнулись. Вождь пришёл. Леёлчр.

Он огромен по сравнению с остальными орками. Он страшен. Его тело и лицо покрыто шрамами и рубцами. У него два топора и два револьвера, а ещё пулемёт.

Орки разошлись из уважения и страха.

— Почему мы не должны убивать тебя? — Спокойно спросил Леёлчр подходя к человеку всё ближе и ближе. — Ты такой же, как и другие. Такой же мешок с мясом. — При последних словах орк сделал последний шаг.

— Вы можете взять мои деньги! У меня их много! — Подползя к орку поближе сказал человек.

— Нам не нужны твои деньги. — Сказал Леёлчр и медленно достал топор.

— Тогда заберите мои земли! Они обширны и плодородны!

— Нам не нужны твои земли. — Леёлчр положил топор на плечо человека.

— Тогда чего вы хотите?! Я дам всё! У меня есть всё! — Заорал человек от ужаса.

— Нам нужна твоя кровь. — Лезвие топора внезапно вонзилось в шею человека. — Нам нужна кровь твоих детей, жены, всех твоих родственников. — Человек захлёбывался своей кровью. — Нам нужна кровь вас всех! Каждого поганого человека! — Человек упал на пол держась за горло. Для него всё было кончено.

Леёлчр подошёл к столу, оторвал от жаренного цыплёнка кусок и сунул в рот.

Дела шли хорошо. Орда продвинулась прилично за жалкие пару недель. Леёлчр конечно знал, что люди слабы, но, чтобы настолько. А ещё оказалось, что они любят убивать друг друга. Их земли разорены и завалены трупами. Орде было практически не с кем сражаться. Свиных плащей они перебили как всегда легко. В последующих поселениях, крепостях и даже одном приличном поселении орда не встретила достойного сопротивления. Везде люди сами постарались.

Леёлчр лично захватил одного прилично одетого человечка и допросил его. Уж очень хотелось узнать, что здесь происходит.

Оказалось, что в государстве людьми называемая Чистой Нацией идёт страшная гражданская война, в которою влезли и другие государства.

Леёлчр оставил в живых того человека и сделал его своим личным гидом.

Ордынцы начали уходить из помещения. Вождь вышел, когда все подчинённые уже как десять минут ушли. Этому сильному, мужественному и жестокому войну нужно было выплакаться. Месть поглотила его. Его любимый сын мёртв. У него есть ещё сыновья и дочери, но они не столь достойны править. Да и молоды они ещё. Если Леёлчр умрёт в этой войне, начатой им в порыве ярости они не смогут занять его место.

Идя по узкому коридору и пачкая своими грязными сапогами прекрасные ковры Леёлчр встретил вождя другого племени. Вождя племени ёарч жйлйт (белых ворон) по имени Днлчор (имя произошло от слова «днлчо», что значит «хитрый»).

Вождь этого племени молод, горяч, селён и его феноменальное везение, и невероятная импровизация не раз помогли орде победить людей. Вот и в этот раз вождь белых ворон смог придумать довольно простой план по захвату данной крепости.

По его приказу войны сделали не большой подкоп под стеной крепости и заложили туда взрывчатку. После конечно это всё подорвали.

Вождь белых ворон белобрысый (как и большинство сыновей и дочерей племени) красавец, мускулистый и довольно высокий для орка. Его тело покрыто наколками, а также парочкой шрамов. На худом лице была короткая бородка, горбатый нос, светлые глаза и густые брови.

Снаряжение у Днлчора было лёгкое и совершенно не сковывающее движения. Белая защита была только на туловище. Под ней находилась кольчужная рубаха, а под ней ордынский ОЗК украшенный белыми вороньими перьями.

На нагрудной части бронежилета красовались шесть метательных ножей, на поясе был тоже нож, но не метательный, а срубающий головы.

Леёлчр взял с собой молодого вождя с собой не только из-за его отличной военной подготовки и острого ума, но и из-за его позиции.

Для начала войны Леёлчр послал гонцов с письмами к всем вождям. В этих письмах он излил им душу, рассказал о своём горе и попросил помочь ему отомстить.

Согласился помочь только Днлчор. Остальным показалось мало смерти сына Леёлчера. Они заявили, что у них тоже убивали детей и жён, но они не шли мстить, а брали новых жён и те рожали новых детей.

Леёлчера разозлили подобные ответы. В порыве безумной ярости он чуть не устроил войну всем. К счастью мудрая жена успокоила его. Она тоже хотела мести. Даже больше мужа. И она предложила мужу пообещать вождям богатства, рабов и земли людишек.

Леёлчер так и сделал, и всё получилось. Богатства людишек погнали вождей и их полчища на войну. Орда смела линию крепостей и начала разорять всё и вся.

— Пеп нч илоз сйо Леёлчер (Как ты друг мой Леёлчер?)? — Спросил Днлчор.

— Роыуа, ыас йёчытй (Лучше, чем обычно.). Клйрднея плйж жлезйж клдёежряан темнлйатда (Пролитая кровь врагов прибавляет настроение.). — Леёлчр встал у окна. Вид из него был кровавый и мерзкий.

Днлчор улыбнулся.

— Жмб кчнеаумя жчзряиань жйдтмнжатчс илшз сйо (Всё пытаешься выглядеть воинственным друг мой?)? Йнь улесйж те наёастйзй, д жчзряиу нч злйртй, тй я гтею наёя темнйяфазй (Хоть шрамов на тебе много, и выглядишь ты грозно, но я знаю тебя настоящего.).

— Я клавтдо сблнж (Я прежний мёртв.). Клегитамнже ёйрьша та ёшишн сатя леийжень (Празднества больше не будут меня радовать). Пеп д кйёаич (Как и победы.). Кймра самнд я йнклежрюмь ж ель йгалй п Нланйтш (После мести я отправлюсь в царь озеро к Третону.). Ге мжйю ишуажтшю мреёймнь я та иймнйдт йнклежднмя ж лео (За свою душевную слабость я не достоин отправится в рай.).

— Та ёши ж энйс неп шжалат Леёлчр (Не будь в этом так уверен Леёлчр.). Нч кйгтеау ынй энй та неп (Ты познаешь что это не так.). Сч леглшудс жма рюимпе, д нжйя ишуе ймжйёйиднмя йн нявбрйзй ёлазатд (Мы разрушим все людские города, и твоя душа освободится от тяжёлого бремени.).

Леёлчр улыбнулся.

— Дибс илшз (Идём друг.). Йнклегитшас йыалаитшю кйёаиш (Отпразднуем очередную победу.).

Глава 1: Беженцы

Город названный когда-то Крайний, находящийся на самом юго-востоке Новой Российской Империи, в эту зиму ждали нелёгкие времена.

Крайний легендарное место. Здесь был подписан первый торговый договор между НРИ и Французской Колонией, были подписаны все мирные договоры между тремя крупнейшими державами земель людей. Здесь родился величайший экономист НРИ Вайдо Зотов (51–90 гг.) в своё время довёл цены и торговлю до идеального уровня.

Благодаря славе, множественным приездам политиков, проходящей мимо торговой дороге, а также штабу третьего отрезка южного фронта, город стал одной из жемчужин НРИ. И ему не мешало его расположение (близкое нахождение к границе, а значит и к фронту), не шибкая плодородность почвы и уж тем более не огромное количество зверья в округе.

Город сиял, процветал и приносил огромные доходы государству до недавнего времени. В эту зиму как уже было сказано город ждал упадок. Произошло не мыслимое, невозможное происшествие, которое озадачило всё государство и больше всего глав и жители всех поселений находящихся в близи границ мерзкого и всеми ненавидимого государства «чистых».

Царь батюшка приказал пропустить через священные границы империи толпы беженцев из Чистой Нации.

После открытия границ в НРИ хлынули тысячи упырей скрывающихся за масками голодных, обессиленных и испуганных до усрачки женщин, мужчин и детей всех возрастов.

Истинные патриоты НРИ завопили от столь бредового решения царя, но тот выйдя из кремля и зайдя на трибуну объявил, что нет выбора, и что с востока идёт враг куда страшнее, и что их великому государству пригодится живая сила, чтобы остановить этого врага и забрать земли «чистых» себе. И ещё напомнил о нехватке дешёвой рабочей силы.

Истинные патриоты захлопали в ладоши предвкушая, как они погонят толпы этих упырей назад, на врага и этим сделают свою державу ещё сильнее. А вот остальные были не столь впечатлены. Они понимали, что это значит только одно — им придётся потеснится. Возможно поселить у себя ублюдков, чьё государство не единожды убило твоих родных. А возможно, что и… отдать им своё рабочее место, потому что этим тварям нужно меньше платить, а значит государство будет довольно из-за прибавки денег в казне.

Прошла парочка митингов. Их конечно быстро разогнали, участников отправили на работы, или в ссылку.

Но давайте вернёмся к Крайнему.

Сразу после открытия границ к его стенам сбежалась толпа беженцев, количеством людей превышающая население Крайнего в полтора раза. Им в этом содействовали не только власти НРИ, но и холодная зима, сорвавшая с деревьев всю листву и избавившая лес от ядовитых испарений.

Огромную толпу беженцев ясное дело никто не стал впускать в город. Для начала людей по очереди начали проверять на наличие запрещённых вещей, или веществ. Потом так же по очереди начали допрашивать, смотреть документы, осматривать людей на признаки заразных болезней. На этом этапе часть людей оставлялась за стенами (то есть оставлялась на произвол судьбы), а вторая так уж и быть впускалась, перед этим не забывая пришить к одежде нашивку в виде зелёной свастики. На следующем этапе вторую часть людей так же разделяли. Одну часть оставляли в городе, а другую первым же рейсом отправляли в глубь страны, где от них было больше пользы. Короче говоря, чтобы долго не описывать все эти процессы и этапы, и при этом ясно и понятно всё разъяснить, нужно применить излюбленный у «чистых» термин «Фильтрация».

И вот в самый разгар этого безобразия из леса выехала группа людей. Оснащены они были очень хорошо. Их кони были увешаны сумками с разным полезным и смертельно опасным барахлом.

Члены этой группы были разномастными. В ней был здоровяк с пулемётом, старик, ребёнок, обычный мужик и карлик.

Они слезли с коней, как только вплотную подъехали к стене из палаток.

Здоровяк снял массивный шлем, а за ним балаклаву. Люди, чьи палатки находились поблизости сразу же поняли, что с этим человеком лучше не связываться. Его шрамы и ожоги говорили сами за себя. Они говорили всем и каждому: «Этот парень пережил такое количество дерьма, какое вам и за две жизни не пережить. Бойтесь его.». Крупности этому человеку прибавлял зимний комплект снаряжения в который входил: ОЗК утеплённый, тёплая одежда, бронежилет «стена», защищающий туловище от плеч и шеи, до яичек и задницы, и увешанный разными режущими, стреляющими и взрывающимися предметами. Остальные части тела были защищены мелкими бронепластинами и уже упомянутым шлемом.

— Хреновые же дела в мире. — Сказал Егерь.

— Да, мир рушится. — Сказал старый Персей. — Нам необходимо спешить. В таком состоянии человечество не вынесет грядущего.

— Пошлите уже в город. Мне надоело мёрзнуть. — короткий Тарас дрожал словно ветка на сильном ветру.

— Соглашусь с ним. — Сказал Жекан и тут же пошёл вперёд, стараясь держаться поближе к кострам.

Мальчик Лесогон чуть ли не вприпрыжку побежал за ним.

— Как дети малые. — Сказал Егерь.

— Дай им шанс отдохнуть хотя бы душой. Им это необходимо. — Персей закурил трубку и пошёл вслед за Лесогоном. — Да и тебе бы стоило расслабится.

Егерь взглянул на Тараса.

— А ты чего стоишь? Расхотелось в город идти?

— Нет, нет… — Тарас натянул шапку на голову посильнее и побежал к Жекану.

Егерь повесил пулемёт за спину и поковылял за группой не спеша. Люди на него продолжали поглядывать и отворачиваться при ответном взгляде. Егерю от этого хотелось улыбаться, но он этого не делал, ведь ему то и дело на глаза попадались голодные дети, уставшие старики и начинающие понимать весь ужас ситуации мужчины и женщины. Их дома разорили, или разорят, родных убили, или убьют, их отважные воины, разорившие страну в попытке захватить власть, бегут наплевав и на власть, и на тех, кого они должны были защищать.

Ворота были открыты, но в них никого не впускали. Рядом с воротами стоял стол, за которым сидел бородатый унтер-офицер. Рядом с ним стояли двое бойцов готовых разогнать отчаявшуюся толпу. Слева от стола была поставлена палатка для медицинского осмотра. Напротив, ворот стояли десять бойцов в балаклавах. Один из них стоял, облокотившись на станковый пулемёт, установленный на недавнюю разработку оружейников НРИ. Названа эта разработка «Передвижной Пулемётный Станок Кравеца» (ППСК). Данный станок — это три колеса с лучшей подвеской, довольно хороший мотор, станок, любой пулемёт и бронепластины, защищающие и стрелка, и колёса и всё то благодаря чему эта махина ездит. Чтобы данное устройство начало ездить, нужно лишь дёрнуть за удобно расположенный рычаг. При движении с этого станка довольно удобно стрелять, благодаря лёгкому повороту пулемёта. Но есть в стрельбе в движении и минус. Во время подобной стрельбы нельзя заставить станок повернуть в другую сторону. Для поворота придётся прекратить пальбу и взяться за руль, если конечно ты не здоровый мужик, способный и из пулемёта стрелять, и станком управлять одновременно. Так же минусом этого изобретения можно назвать не удобность, или даже невозможность его эксплуатации в лесу. Среди траншей и перепаханной артиллерией земли, станок показал себя хорошо, но вот в лесу он бесполезен. Так что пользуются им в основном бойцы городской охраны.

Возле ворот группа конечно остановилась. Персей достал из сумки документы и подошёл к унтер-офицеру, сидящему за столом.

— Здравствуйте господин унтер-офицер.

— Почему без очереди? — Неприятным голосом сказал унтер-офицер.

— Видите ли, я и мои друзья не беженцы, а торговцы из Византии конечно же входящие в состав Имперо-Византийского торгового объединения, и конечно же готовые оплатить налог за ввоз товара в ваше однозначно великое государство. — Сказал Персей и положил на стол документы, и мешочек с металлическим содержимым.

Унтер-офицер отодвинул от себя документы молодого «чистого» и взял бумажки Персея. Он их осматривал долго. Каждую печать осмотрел словно это были самые интересные вещи в мире, а потом заявил следующее:

— С документами вашими всё хорошо. Они правильно составлены и явно являются подлинными, но вот только они не действительны из-за недавнего прекращения существования вашего государства.

— И что же нам делать? Не предлагаете же вы нам уйти?

— Конечно же нет. Вы можете пройти и отправится в городскую администрацию и зарегистрировать себя в ОТНРИ (Объединение Торговцев Новой Российской Империи). Наше государство сейчас проводит компанию по помощи торговцам из воюющих с ордой стран, ведь торговля — это как не как залог крепкой экономики, а значит, чем больше у нас хороших торговцев, тем наша великая страна крепче.

— Спасибо господин унтер-офицер, я так и сделаю. — Персей забрал документы и вернулся к группе.

— А нельзя было просто сказать, что мы путешествующие служители церкви? — Спросил Жекан.

— Конечно же можно было, но тогда мы бы простояли здесь куда дольше, заполняя документы и ожидая, когда проверят наши рюкзаки. Торговцев же здесь не любят обижать, поэтому у нас был шанс пройти спокойно и беспрепятственно.

— Ладно, хватит болтать. Пойдёмте в ближайший кабак и пожрём по-человечески. — Сказал Егерь. Все конечно согласились и пошли за ним.

Город выглядел потрясающе. Классические избы стояли рядом с каменными постройками, большинство из которых были украшены вывесками магазинов, разных питейных заведений и даже банков. Помои текли не по узким улочкам, а по современной канализации, откуда они попадали в лес.

Город был воистину прекрасен для современного человека. Вернее, был. Сейчас он был заставлен палатками. По его улицам ходили беженцы, которым ещё не успели дать работу. Возможно, что некоторым из них её так и не дадут, и тогда улочки города заполнятся нищими, а возможно, что и ворами с грабителями, и проститутками с сутенёрами. Если конечно орда не придёт сюда раньше.

Ближайший кабак оказался всего в десяти метрах от ворот. Кто-то когда-то успел застолбить прибыльный участок и теперь явно шиковал на полученные деньги. Гостей в подобном городе всегда навалом, и они всегда голодны. А голодный и уставший путник не попрётся искать кабак в извилистых улочках города — за место этого он зайдёт в ближайший кабак, который ещё и в придачу является приличным заведением с хорошо приготовленными блюдами.

Кабак был заполненный людьми. Большая их часть была беженцами конечно, питающихся здесь за пол цены. Второй частью посетителей, были все подряд: рабочие, лавочники, полицейские, военные и так далее.

Группа уселась за только что освободившейся стол. За ним было тесновато, но зато никто не был обижен.

— Так, что кому заказать? — Спросил Егерь, так как он являлся основным платёжеспособным лицом в группе.

— Мне щи, — Сразу ответил Жекан, — да…

— На пиво тратится не будем. Денег у нас не так много, так что пиры устраивать будем потом.

— Я тоже буду щи. — Сказал Персей.

— Я бы поел пюре с котлетой. — Подумав сказал Тарас.

— А что ты будешь, Лесогон? — Спросил Егерь.

— Я… Тоже что и Персей. — Лесогон говорил это с ярко выраженным трудом. После прошлой встречи с «чистыми» и в особенности их командиром, мальчик стал неразговорчив даже больше чем обычно. Все эти испытания сильно давят на его нервную систему.

— Ну, что ж… Я, пожалуй, отведаю куриного супу. — Сказал Егерь и пошёл к хозяйке заведения.

— Мне нужно в туалет. — Сказал Тарас и так же ушёл.

— Наконец-то тепло, мягкие сидения под задницей, туалет, цивилизация, ха-ха-ха. — Жекан снял шапку ушанку и положил на рюкзак. На голове осталась неизменная красная тряпка. — А ты рад Лесогон? — Мальчик стал мотать головой. — Я так и знал. Хоть и дитя ты лесное, но люди, города… цивилизация тебе родней.

— Он ведь человек Жекан. — Решил сказать своё слово Персей. — Может не обычный, но человек. У него такие же ценности, привычки и язык, как и у всех людей.

— Даже не знаю. — Внезапно сказал Лесогон. — Я уже давно не был ребёнком, каким должен был быть. Я был кем угодно, но не ребёнком. Я был рабом, запуганным зверёнышем…

— А ещё нашим другом, моим учеником… — Начал Персей.

— …Хорошим парнем оставшимся таким же после всех испытаний и не раз нас спасшим. — Закончил Жекан.

Лесогон совсем слабо и почти не заметно улыбнулся.

— Эй, помогайте нести! — Крикнул Егерь нёсший поднос со множеством тарелок.

Жекан и Персей поспешили помочь другу. При этой помощи было пролито немного щей.

Как только последняя тарелка коснулась плоской поверхности стола из туалета появился Тараса.

Егерь налил всем по кружечке горячего чая и дал каждому кубики сахара, кому сколько надо было. Потом достал из рюкзака чистый нож ни разу незапачканный кровью зверя, или человека. Егерь носил его специально для еды. Сейчас он разрезал им пол буханки хлеба.

В углу просторного, но набитого до отказа людьми помещения сел молодой, бритый мужчина с гитарой и начал поднимать всем настроение, спокойной музыкой, способной разогнать атмосферу любого уровня мрачности.

Под звучание подобной музыки было куда приятнее есть, чем без неё и с ужасными историями беженцев, матами и прочим подобным.

Персей доев свою порцию щей пошёл на улицу покурить. Лесогон пошёл с ним. Он съел свою порцию практически мгновенно, когда увидел, что старик собирается уйти.

— Лечить нужно парня. — Сказал Егерь, жуя кусок варёного мяса. — Покой ему нужен.

— Нужен, да где его найти? Орда продвигается по землям людей с невероятной скоростью. Человечеству скоро придёт конец. — Последнее предложение Тарас сказал максимально тихо.

— Да… — Егерь не договорил. Не захотел договаривать.

— Поэтому мы должны стать его семьёй. Стать лучшими друзьями. — Сказал Жекан и положил ложку рядом с пустой тарелкой. Теперь в его желудок потихоньку начал поступать чай.

— Правильно. — Сказал Тарас.

Егерь лишь вздохнул и глотнул чаю.

Свечка на столе светила монотонно и не ярко. Идеальная свеч, чтобы смотреть на неё во время тягостных мыслей. Егерь стал продумывать дальнейший маршрут смотря на огонь свечи. Идти конечно лучше будет по большаку к Москве. Наверняка скоро из города поедет торговый караван, который конечно будет охраняться получше зеницы ока. С этим караваном и нужно будет отправится дальше. Хоть и зима сейчас, и воздух в лесу почти везде чистый и некоторое опасное зверьё легло в спячку, но безопасным лес не стал. В нём всё так же опасно, там всё так же много опасных тварей из числа зверей, неописуемых существ и людей. Надоело Егерю ходить с маленькой группой. Хочется, чтобы с ним шло ещё много опытных бойцов, и лучше всего с пулемётами и хорошей бронёй — определённо нужны бойцы со всем описанным. Если всё это будет, то Егерь обязательно пролежит в повозке всю дорогу. Он себе это пообещал.

***

Персей выпустил из рта кольцо дыма и снова затянулся причмокивая. Ох и много же он стал курить. Раньше понемногу курил, а теперь попробуй трубку от рта оторви.

— Вам нужно помыть бороду. — Сказал Лесогон. Он сидел рядышком, на покрытой льдом скамейке. Персей стоял возле самого входа в кабак. — Ещё курить нужно поменьше.

— Ты прав Лесогон. Всё это мне нужно сделать, но потом.

— Устали?

— Да. Очень устал. Возраст у меня уже не тот для таких путешествий. Это моё последнее приключение.

В город помаленьку заходили новые группки беженцев. Все без исключения в первые минуты не знали, что им делать дальше в этом новом для них мире — настолько не похожем на их старый мир.

Персей посмотрел по сторонам наслаждаясь кипящей вокруг жизнью. Она была прекрасна, ужасна, разнообразна. На одни её проявления хотелось смотреть часами, а другие хотелось остановить немедленно.

Играющие дети, ругающиеся молодожёны, ворчащие бабки, молящиеся верующие и наблюдающий незнакомец. Стоп. Незнакомец.

Персей остановил взгляд на странном человеке. Кривые зубы, уродливое лицо, карие глаза, лысая голова, крепкое тело — воистину подозрительный тип. Особенно если учесть, что он следил за Персеем. Вернее, уже прекратил. Он дёрнулся от удивления, когда понял, что его обнаружили.

— Лесогон, иди к остальным. Мне нужно прогуляться одному. — Попросил Персей и пошёл за незнакомцем не дождавшись ответа.

Лесогон быстро юркнул в дверь и сел с остальными за стол. Персей это знал и за мальчика совершенно не боялся. Он боялся этой ситуации и её продолжения. Персей догадывался чем всё продолжиться.

Старик зашёл в переулок, в котором пару минут назад пропал незнакомец. В середине переулка стоял тот самый человек в толстой куртке, косо надетой шерстяной шапке, кожаными штанами и валенками. Почти бомж по внешнему виду, но не оный уж точно.

Незнакомец испугался от одного вида Персея и достал из-за спины нож.

— Безоружного старика зарезать собираешься? — Спросил Персей.

— Зат-т-ткнись с-старик, а не то клянусь…

— Тебя ведь бабушка послала? — Вновь спросил Персей.

— Д-д…

— Я так и думал. — Персей вдохнул дыма.

Вдруг незнакомец широко раскрыл глаза.

— Нет бабушка! Не надо! Ты обещала!.. — Закричал незнакомец быстро оглядываясь по сторонам, потом схватился за голову и сжал зубы со всей силы. Это быстро прекратилось. Мужик успокоился, убрал нож и открыл глаза. Они стали зелёными. Выражение лица изменилось, поза и появилась тряска в руках и словно не контролируемое шевеление пальцами. Незнакомец сгорбился и заулыбался.

— Персей, снова ты мешаешься! — Злобно, не прекращая улыбаться сказал незнакомец. — Сколько можно, скажи ты мне?! Когда твоё тело окончательно одряхлеет?!

— Не раньше твоего проклятая ты тварь. И насколько я понял разум твой точно уже не тот. Раньше проблемы от тебя начинались куда раньше. Стареешь. — Персей выдохнул дым — в форме колечка конечно.

— Мальчик будет мой! Чертовщина требуем его! — Незнакомец говорил сильно изменившимся голосом. Он стал более старческим и женственным.

Персей ничего не сказал.

— Я заставлю тебя отдать мне парня. Внучки вырвут его из твоих рук.

Персей достал нож, вдохнул дыма. В следующую секунду нож оказался в левом глазу незнакомца.

— У меня слишком сильные союзники тварь. Твоим внучкам не хватит мозгов их остановить. — Сказал Персей и подошёл к до сих пор стоящему незнакомцу. Персей вытащил нож из его черепа и только сейчас незнакомец упал замертво.

Персей пошёл обратно в кабак.

***

Лесогон пил чай с купленным ему пряником. Жекан каким-то образом задремал, Тарас глядел на гитариста, Егерь пил уже вторую кружку чая.

Персей сел на своё место и заявил:

— Я согласен с тобой Егерь.

— Что? — Удивился Егерь.

— Я согласен, что нам нужно продолжать путь с большой группой людей.

— Какого… — Хотел сказать Егерь.

— У нас новые трудности. — Персей убрал трубку в сумку.

Жекан от таких слов даже проснулся.

— Что за трудности? — Спросил Егерь.

— Лесогон понадобился ещё одной стороне. — Ответил Персей.

— Кому на этот раз? — Раздражённо сказал Жекан.

Лесогон судя по выражению лица разнервничался.

— Могущественный человек. Старуха, не раз мешавшая мне. Её вмешательство в наше дело крайне опасно. Боюсь нам нужно спешить ещё больше чем раньше.

— Ничего. С какой-то там бабулькой мы справимся. — Расслабился Егерь.

Персей явно был разгневан.

— Это не просто бабулька! — Гневно сказал Персей. — Эта тварь наш самый опасный противник из ныне живущих! Она второй по силе слуга Чертовщины! Не нужно её недооценивать!

— Ладно, ладно, успокойся старина и не волнуйся. Я постараюсь использовать всю свою огневую мощь для нашей защиты. — Сказал Егерь и снова расслаблено облокотился на спинку сидения.

— Надеюсь на это. — Сказал Персей привычным тоном.

***

По дороге пару дней назад заполненной беженцами шла одна из последних армий «чистых». Солдаты этой армии устали, их желудки опустели, в их разумы закрался страх. В ящиках почти не осталось патронов.

Единственной надеждой этой армии на выживание, была местная армейская база. Скорей всего её уже давно разграбили и сожгли, но выбора нет. Государство уже давно горело и теперь оно сгорело до самого основания. От него остался лишь пепел. Еды нигде нет. Консервы уже давно были съедены, а давно собранный урожай сгнил и теперь его пожирают разные твари. От холода спрятаться негде. От домов остались лишь чёрные останки. Да ещё и орда идёт по пятам.

Осталась лишь база. За ней земли НРИ. Туда армию вооружённых врагов никто не пустит. Поэтому план действий один — добраться до базы, укрепиться и ждать. Ждать смерти от страшного врага.

Из начала колонны выехал всадник и поехал в её центр. Там ехала карета медицинской помощи.

— Господин штандартенфюрер, новостей от врачей не поступало. — Сказал боец охраняющий карету.

— Хорошо. — Сказал грубым тоном и голос Ганс Шуппе, и слез с коня. — Следи за конём как за автоматом. — Приказал Ганс.

Ганс быстро залез в медленно едущую карету в которой царил полумрак. В карете находился один пациент и один врач, меняющий пациенту бинты.

— Как ты Вадим? — Спросил Ганс сев на не удобное сидение в углу.

— Плохо. — Ответил Вадим Шуппе терпя боль. — О-о боги… да дай ты мне уже обезболивающего! — Накричал Вадим на врача.

Врач молча посыпал Вадиму в рот жёлтый порошок и после напоил.

На левой руке Вадима была шина и множество бинтов. Голова так же была покрыта только что поменянными бинтами.

— Мы почти добрались до базы. Если там всё хорошо мы… — Не договорил Ганс

— В тьму эту базу. Нам нужен пацан. — Расслабившись сказал Вадим. Лекарства подействовали очень быстро.

— Не нужен. Мы не знаем где он, у нас нет ресурсов для его поисков, да и вообще мне кажется он плохо на тебя влияет. Ты помешался.

— Хер там. Просто я понимаю, что он наша надежда, а твой идиотский план самоубийственный.

— Ты ведь знаешь, что я не раз выполнял самоубийственные задания с минимальными потерями. Может и на этот раз повезёт. — Ганс закурил самокрутку.

— Извините, но не могли бы вы не курить. — Попросил врач.

— Не нравится, свали. — Сказал злобно Ганс и затянулся.

Врач тут же заткнулся.

— Меня всегда удивляла твоя самоуверенность. — Сказал Вадим.

— А меня твоя тупость. Ты офицер, ты должен сидеть в штабе и управлять войском, но ты дебил полез на рожон и теперь посмотри на что ты похож. Поганый инвалид. Чуть руки не лишился, лицо изуродовал. Повезло что вообще выжил.

Дверь кареты открылась.

— Господин штандартенфюрер мы подъезжаем. — Сообщил солдат открывший дверь. Ганс ему ничего не ответил и солдат поняв, что офицер всё понял, просто ушёл.

Ганс бросил самокрутку на пол и затоптал.

— Я пойду, а ты поправляйся. — Сказал Ганс и вышел из кареты.

Вадим промолчал. Он был в ярости. Да как этот мерзкий ублюдок смеет с ним так разговаривать? А этот солдат… Он даже не обратил на него внимания. Любимый дядюшка занял его место. Теперь Вадим никто.

Деревья вокруг стали чёрными. У них были обломаны ветки и оторваны куски древесины. Под снегом прятались люди с оружием. Мёртвые люди. Их ОЗК и тела были продырявлены.

Посреди дороги обнаружилась не маленькая воронка. Толпе солдат пришлось её обходить.

На поляне в центре которой находилась крепость валялись сотни тел и стояли сожжённые танки. Крепость была потрёпана, но способная выдержать ещё не одну осаду, если конечно починить парочку башен и ворота.

Во внутреннем дворе трупов было не меньше. Из-за не столь большого количества места даже казалось, что их больше. Не гниющие, словно готовые встать и продолжить бой.

Ганс слез с коня и приказал бойцам осмотреть все помещения и собрать с трупов патроны. Патронов здесь на армию хватит.

После Ганс взял револьвер и пошёл в комнату командующего крепостью.

К комнате пришлось пробиваться через горы трупов, завалы и баррикады. Здесь происходило настоящее безумие. Это была не битва за власть, не битва за клочок земли. Здесь было истребление. Простое и незамысловатое истребление. Но почему?

Ганс не видел подобных битв за всю гражданскую войну, а вот за войну против СКГ и НРИ он подобного навидался с избытком. Истребление уродов, иных, по сути отличающихся от «чистых» иным мировоззрением и иной землей за которую нужно бороться с такими уродами. Одни сжали рабочих, крепостных и крестьян в тиски и не дают им выбраться из болота нищеты и не образованности. Царь жирует на их несчастье, ибо он избалованный кретин из рода «упырей». Другие наоборот выбрали в качестве правителей разных «быдло» и «упырей», запугавших тех же рабочих и крестьян оружием и расстрелами. Бывшие бандиты, дорвавшиеся до власти, жируют на несчастье простого люда.

А где-то ведь ещё хуже. Где-то во власти сидят еретики, что пропагандируют своему народу ложные ценности, ложной веры. И ведь эти ублюдки считают точно так же об остальных.

А в другом месте… В нём так и вовсе власть принадлежит лягушатникам.

Ну как можно в подобном мире не воевать. Его же переполняют уроды, еретики, буржуи и коммуняки. Да и войны здесь мало. Этот мир сформировался таким невообразимым образом, что в нём невозможно ничто кроме истребления. И вот уродство и не правильность этого мира наконец начало добивать, разрушать его. Раковая опухоль, которую никто не лечил стала слишком велика и её уже слишком поздно удалять.

Ганс вошёл в кабинет с изрешечённой дверью. Из комнаты в коридор дул сильный ветер несущий снег.

В кабинете было разбито окно, на полу лежало два трупа и один на столе. Пуль на них не жалели. Интересно куда подевались убийцы? Куда подевались все живые? Они должны были остаться. Хотя бы один. Может и остался сначала, а потом свалил с этого кладбища.

Ганс обыскал трупы. Ничего интересного у них не было. Было интересное под трупом лежащем на столе. Журнал заляпанный замёрзшей кровью.

Ганс раскрыл его осторожно. Почерк у хозяина журнала был кривой и не особо понятливый. Несмотря на это Ганс нашёл нужный период, а именно последний месяц:

«17 ноября.

В крепости не спокойно. Бойцы требуют повышения пайков и отправления небольшого отряда на разведку. Я категорически отказался повышать пайки. С разведкой же я решил повременить до наступления холодов. Пришлось наказать десяток человек кнутом. Пять человек сбежали из крепости ночью.»

Дальше было лишь нытьё и никакой полезной информации, поэтому Ганс пропустил последующие десять дней:

«27 ноября.

Температура понизилась до -15 градусов за пару дней. Начался резкий листопад. Начался сильнейший снегопад. Я не смог больше сдерживать солдат и собрал-таки группу разведки.

29 ноября.

Эти олухи, придурки раскрыли себя и прибежали сюда. Ничтожество. Теперь по их следам к нам придут люди. Целая армия.

30 ноября.

Как я и говорил к нам пришли люди. Толпа голодных людей. Слава богам многие из них гражданские. С ними мы как-нибудь разберёмся.

1 декабря.

Мы перестреляли всех. Не всех вернее. Паре десятков удалось удрать. Вся поляна завалена трупами. Эти сукины дети собирались уйти к имперцам, но мы им показали, чего стоит предательство.

2 декабря.

Лично расстрелял шестерых солдат за неравнодушие к предателям. Один салага заявил, что я с ума сошёл. За эти слова я пристрелил его словно собаку.

5 декабря.

На нас напали. Рота солдат. Обстреливали нас гранатомётами, но не долго. Мы их быстро приструнили. Две восточные башни и восточные ворота. Есть лишь материалы на починку ворот.»

Дальше записей не было. Видимо на крепость напали ещё раз очень большими силами.

В кабинет вошёл пухлый солдат.

— Господин штандартенфюрер, было обнаружено, что склады данной крепости пусты. Так же в одном из коридоров был уничтожен волк.

Ганс выбросил журнал в окно.

— Хреново. Значит придётся затянуть пояса, и закрепиться здесь на время. Передай это всем солдат.

— Да господин офицер. — Солдат убежал.

Ганс подошёл к разбитому окну и посмотрел вниз. Там копошились его солдаты. Копались в снаряжении умерших и радовались от каждого найденного патрона. Патроны в этой умершей державе становятся дороже золота.

Два бойца вытащили из узких помещений свежий труп волка. Все были рады. Волки хоть и не очень вкусные, но зато мясистые.

Карета с Вадимом въехала во внутренний двор скрепя и покачиваясь.

— Эй! Отнесите командующего в больничные палаты крепости! — Волевым голосом крикнул Ганс.

Сразу десяток солдат ломанулось вытаскивать Вадима из кареты.

***

Вадима положили на чистую койку. Какой же она была холодной.

Принесли печку буржуйку и много одеял. Разные охладевшие тела унесли.

— Спите мой фюрер. Вам необходим сон. — Сказал доктор, заставил Вадима проглотить таблетку и ушёл.

Без таблетки Вадиму было бы сложно заснуть. Раны до сих пор болели и иногда даже мешали безболезненно передвигаться.

— Боль, слабость, смертность… Как же мне иногда жаль людей за это. — Сказал женский голос.

Вадим открыл глаза и тут же сел. Помещение изменилось. Не просто изменилось, оно исчезло, а на его месте появилось нечто другое. Небольшая бесформенная комната с торчащими из стен корнями из которых сочилась мерзкая слизь.

Внезапно в трёх метрах от уже запачканной слизью кровати загорелась свеча. Её свет разогнал тьму и открыл взору Вадима нечто ужасное. Или нет? Вадим пригляделся и понял, что перед ним стоит обычная старуха. Невысокая, сгорбленная, седая, пожухлая, с морщинами словно на древесной коре и крючковатым носом. Да, бабка была древней. Типичная старческая одежда у неё вся была цвета грязи.

Но самой интересной её частью были глаза. Яркие, зелёные и сверкающие словно драгоценные камни глазищи. Таких у старух не бывает. Подобные глаза украшают прекрасные лица сказочных принцесс.

— Не бойся. Молодёжь нынче такая пугливая пошла. Не то что раньше. — Сказала старуха приятным старческим голосом и начала подходить медленно сильно хромая.

— К…к… кто вы? — Спросил Вадим. Его ошеломляла вся эта ситуация.

— Для тебя просто бабушка. — Старуха села рядышком на покрытую слизью табуретку. На саму старуху и на Вадима слизь не капала.

— Что вам нужно? — Опять спросил Вадим.

— То же что и тебе мальчик мой. — Старуха широко улыбнулась и поставила свечку на столик. — Поэтому я к тебе и обратилась. Нам обоим нужен мальчик. Определённый мальчик. Зеленоглазка. Лесогон.

— Я и на слове «мальчик» понял о ком вы говорите.

— Не груби. Лучше послушай. Я предлагаю тебе сделку. Ты приводишь мне мальчика, а я даю тебе достаточно силы, чтобы исполнить все твои мечты.

— Вы…

— Моей госпоже хватит сил сделать это. У Чертовщины огромное могущество.

— Так что же она, или вы не можете поймать мальчика?

— Я стара, а Чертовщина не материальна в каком-то смысле, да и охраняют мальчика хорошо. Тебе это собственно известно.

— Да. И я не хочу быть калекой. Я хочу быть властителем своих земель.

— Всех земель.

— Всех земель… Я согласен. — В глазах Вадима помутилось.

***

Проснулся Вадим с целью. Он знал где мальчишка сейчас и куда собирался направляться.

Вадим встал с кровати и крикнул:

— Бойцы!

В помещение вбежали два солдата.

— Вам что-то нужно мой фюрер? — Спросил один из солдат.

— Позовите оберштурмфюрер Карла Райса и найдите мне нормальную одежду. И ещё сделайте это всё в тайне от моего дяди.

— Да мой фюрер.

***

— Вы звали мой фюрер? — в больничную палату вошёл офицер являющейся доверенным лицом Вадима, а также его ровесником.

— Хватит этой нудятины. Давай говорить, как люди. Садись.

Вадим уже поставил возле своей кровати удобный стол и положил на него карту.

Приоделся Вадим в простенькую одежду. На нём был коричневый свитер, заштопанные пару раз военные штаны и поношенные ботинки.

Карл сел.

— Мне нужна твоя помощь. Ты единственный кому я могу доверять в таком деле. Мне нужны люди, умеющие выживать в лесу, умеющие убивать и самое главное фанатично мне преданные.

— Последнего я не понял. Зачем такой критерий? Тебе все преданны. Ни один боец не убежал, а ведь путь они прошли не лёгкий.

— Нет. Мой дядюшка захватил власть.

— Послушай…

— Выполняй приказ. Как найдёшь людей, собирайте припасы. Нас ждёт долгий путь.

***

Ганс стоял на стене и разгневанно смотрел на запад. От крепости отдалялись тридцать всадников. Они забрали с собой много драгоценной еды и не менее драгоценных патронов.

Ганс был готов взять снайперскую винтовку и пристрелить мразей. Ему бы хватило на это умения. Но к их счастью с ними был Вадим. И конечно же он их возглавлял.

— Догнать их? — Спросил здоровый как танк помощник Ганса.

— Не нужно. Сами сгинут.

— Тогда, что будем делать дальше?

— Нужно уходить отсюда.

— Куда? Орда совсем близко.

— Пока не знаю.

Глава 2: Мороз

На покрытой снегом земле лежал мужчина с разбитой головой. Он пережил многое: голод, уличные бои, команды зачистки, лес и конечно же зверьё, но полицейскую дубинку он кажется не пережил. Его тело потряхивалось. Из головы текла кровь.

Над телом ещё кажется живого мужа плакала не красивая, с трудом прошедшая в детстве медицинскую проверку, жена.

Рядом стоял полицейский в жёлто-синих одеяниях, укреплённых защитой от ножей и пуль. В руках он держал деревянную дубинку. Держал крепко, и не думал отпускать.

— Да заткнись ты сука! — Крикнул полицейский на женщину. На него смотрела толпа людей, но ему на них было плевать. Большинство из них были мразями с востока.

— Пожалуйста! Не надо! Прошу! Не трогайте! Не трогайте мужа! Лучше меня бейте! Я крепкая! А он слабый!

Бац! Врезалась дубинка в спину. Женщина всхлипнула и упала на мужа. Рыдать ей было сложно от боли. Она закашлялась и обняла мужа.

— Вот, понимаете ведь всё. Оказывается, с уродами на одном языке разговариваете. На сука, получай. — Ещё один удар в спину. Женщина вскрикнула и снова зарыдала. — Нет ну ты тупая блядь?

— Хорош уже! — Крикнул мужик из толпы. — Забьёшь ведь насмерть!

— А тебе какое дело?! Вы на друг друга плевали всегда, истребляли себя, так и сейчас варежку заткни и съебись!

Вышел из толпы какой-то лысый здоровяк и быстро приблизился к слуге закона. Полицейский ничего не успел понять. Ему в лицо прилетело что-то большое и он тут же потерял сознание.

Егерь убрал кулак в тёплый карман, посмотрел на полицейского, потом на женщину и мужика.

— Отведите их к врачу. Всех. — Сказал Егерь и пошёл.

Толпа расступилась опешившая от такого события.

Егерь подошёл к Лесогону и спросил:

— Доволен?

— Да. — Ответил Лесогон. Выражение лица у него было печальное, словно ему было стыдно,словно он отвлёк Егеря от важного дела и заставил сделать плохую вещь.

До этого шли они спокойно по городу, никого не трогали, да и не нужны они были никому. Шли только Егерь и Лесогон. Мальчик шёл не по своей воле. Персей попросил Лесогона всегда быть поближе к Егерю, так как теперь путь до Арбанаса стал ещё труднее и опаснее.

Егерь, как и в любом мало-мальски приличном городишке решил проведать оружейные лавки. Это было важно не только для оснащённости группы патронами, но и лично для Егеря. Он часто посещал оружейные лавки, чтобы быть в курсе цен на оружие и патроны.

Как раз, когда Егерь и Лесогон подходили к очередной лавке мальчик, увидел развернувшийся кошмар. Он остановился и стал смотреть. Ему стало жутко, страшно за тех несчастных. Они напоминали ему об убиенных селянах всех возрастов. Об убиенных Им.

Егерь заметил, что Лесогон остановился, а потом увидел на что он смотрит. И это было не единственное, что Егерь заметил и увидел.

Кошки, собаки и вообще вся четвероногая живность, зашипела, залаяла, зарычала и так далее. Это было плохим знаком. Лесогона нужно было успокоить.

Егерь подошёл к мальчишке и положил на его плечо свою здоровенную ладонь.

Лесогон посмотрел на него.

— Успокойся, я всё улажу.

Дальнейшие события уже были описаны.

После всего этого Егерь и Лесогон вошли в оружейную лавку с многолетней историей и не плохим интерьером.

В лавке находилось много оружия. Все стены были им увешаны. Здесь были образцы, которые даже нельзя увидеть в армии, потому что для оной они являлись слишком громоздкими, или не удобными. Но они потрясающе подошли для сталкеров и искателей приключений. Ведь для них важно, чтобы оружие стреляло и делало это максимально убойно.

Хозяин лавки курил дорогую трубку. Выдыхаемый дым был не горький, не мерзкий, а сладковатый, лишь с нотками горчинки.

Хозяин лавки был тучным, усатым, коротко подстриженный, грузином.

— Здорова хозяин, мне триста патронов к этому красавцу, — Егерь приподнял тяжёлый пулемёт, — и ещё столько же 5.45…

— Извините, но не могу. — Сказал мужик, положив трубку на стойку.

— Даже боюсь спросить почему.

— Менты припёрлись и забрали все приличные стволы и патроны к ним. Я уж было хотел на них наорать, но они заявили, что у них приказ и орден есть, и что это ради моего же блага. Якобы с беженцами в город проникли вражеские диверсанты, которым я случайно могу продать оружие, или его могут украсть. — Сказал гневно хозяин лавки. — Ещё везёт что я это я. То есть что я не бедный человек. Другие вот, например, не выдержали подобного и их бизнес рухнул. Суки обокрали нас, можно сказать. Хоть бы денег бы дали за ущерб.

— Тогда дайка мне список цен…

— Зачем тебе? Тебя Герман послал?! — Лицо хозяина лавки стало воинственным.

— Нет. Я не знаю кто такой Герман. Я путешественник и знание цен для меня полезно.

— А доказательства есть? — Хозяин не дурак чтобы на слово верить первому встречному.

— Нету. Тебе придётся поверить мне.

— Я что дурак что ли? Не дам я тебе ничего. Проваливай.

— Да я же не запросто так. У меня вещички на обмен есть.

Вдруг в лавку шумно вбежал молодой парень. Судя по внешним данным сын хозяина лавки.

— Что случилось мами? — Спросил хозяин лавки.

— На соседней улице менты толпу бьют.

Хозяин лавки надел шубу и приказал гостям уйти.

***

Жекан складывал свои вещи в вещмешок. Тарас помогал собираться Лесогону. Персей с Егерем стояли возле окна и наблюдали.

Находились они все в дешёвой гостинице, которую постепенно окружал хаос. Имперцы и «чистые» боролись друг с другом. Полицейские не сдерживаясь били беженцев — ломали им кости и отбивали органы. Бойцы полиции, то наступали, то отступали. Вооружённые чем попало беженцы делали то же самое.

— Быстрее собирайтесь. Нужно как можно скорее добраться до северных ворот. — Сказал Егерь, куря папиросу.

— Я готов. — Тут же сказал Жекан и начал помогать остальным.

— Эти люди не могли долго жить в мире. Они слишком разные. — Сказал спокойно Персей.

— Нет, просто они дебилы. Зима в этом году лютая, с востока идёт орда, а они друг с другом дерутся. Им бы сейчас вместе идти на восточную линию фронта, укрепить её, как только возможно. Орде срать на их политические взгляды, срать на всё — она просто прёт вперёд.

— Они всё поймут…

— Когда?! Когда ордынцы будут рвать их на куски?! — Егерь затушил папиросу об подоконник. Кажется, он был не первый кто это сделал именно об этот подоконник.

— Мы готовы. — Сказал Тарас.

Вышли через чёрный выход и быстро пошли по вонючему переулку. Мимо них пробежали три молодых парня — не «чистые». У них в руках были коктейли Молотова.

Пробежав через улицу и ещё один переулок, группа встретилась со своими лошадьми, оставленными в местной конюшне. Оставлены они были там для инъекций от паразитов.

На лошадях можно было пролететь по городу на пролом. Так и сделали. Чтобы выбраться из хаоса, нужно стать частью хаоса.

Лошади неслись по улочкам громко, чтобы все зеваки успевали разбежаться.

— Разбегайтесь! Разбегайтесь же! — Кричал Егерь толпе.

Такими темпами всего за пару минут группа добралась до северных ворот, где их уже ждали.

— Ну наконец-то вы здесь. — Сказал купец в богато украшенном ОЗК с небольшим пузом, седыми волосами, зачёсанными назад и довольно привлекательным лицом даже для человека его возраста. Было ему примерно пятьдесят пять лет. И говорил он испуганно. — Мы уже собирались уезжать. В городе началось настоящее безумие. Уже есть жертвы.

— Успокойтесь Ярослав Борисович. Мы приехали, так что давайте уезжать отсюда. — Сказал Персей.

— Ребята, выдвигаемся! — Приказал полусотне отборных бойцов купец.

Караван с огромной спешкой выехал из-за стен города. Бойцы разогнали толпу с дорог и повозки въехали в полумрак леса.

***

Вся группа вчера зашла в дорогущий дом являющийся оным и с наружи и уж тем более внутри. Богатый интерьер, был бесподобен. Мебель из самой дорогой древесины, картины, ковры украшали коридоры и комнаты двухэтажного дома.

— Господин Абамелик Ярослав Борисович ждёт вас в своём кабинете. — Сказал слуга. — Попрошу вас снять обувь и верхнюю одежду перед тем как идти к нему. Всё же я думаю у вас недостаточно сбережений для замены этих ковров.

Слуга долго ждал, когда гости снимут снаряжение и верхнюю одежду. Егерь заставлял всех носить всё с собой. Кто знает, когда придётся бежать из города со всех ног.

Гостям выдали тапочки. Пришлось надеть.

Слуга провёл гостей по узкому, красивому коридору с зелёными обоями украшенными золотистыми узорами. В конце этого коридора находилась приоткрытая дверь из тёмного дерева. А за дверью…

У всех челюсти отвисли от увиденного. Много картин висело на стенах. Рядом с ними висели, или стояли рога, головы и чучела животных. Всюду были книги. Рядом с головой кабана на восточной стене висела винтовка.

— Господин к вам пришли. — Сказал слуга.

— Спасибо Юрий, можешь идти. — Сказал Ярослав Борисович.

Слуга ушёл.

— Садитесь. — Ярослав Борисович закрыл записную книжку и положил в стол.

Гости сели. Стульев на всех не хватило, но к счастью в помещении был мягкий диван.

Хозяин дома встал, обошёл стол и начал разглядывать гостей со всех сторон. При этом он молчал, лишь изредка издавая: «хм.». Особенно долго Ярослав Борисович рассматривал Егеря и Жекана.

— Товаром себя чувствую. — Сказал Егерь недовольно, когда Ярослав Борисович второй раз прошёл вокруг него, не отрывая глаз от сталкера.

— Потерпи. — Сказал Персей улыбаясь.

Ярослав Борисович вернулся к своему стулу и сел на него.

— Ваши люди мне подходят Персей. — Сказал он, как только его задница дотронулась до мягкой обивки стула. — Я вижу, что их опыта вполне хватит, чтобы они смогли войти в состав охраны каравана. Коротышка как вы говорили хорошо умеет готовить, вы разбираетесь в медицине, а мальчик…

— Мой ученик и без него я никуда не поеду. — Договорил Персей за хозяина дома, когда тот внезапно запнулся.

— Конечно. Приходите завтра к северным воротам в час дня. Если опоздаете, придётся догонять. — Сказал Ярослав Борисович и улыбнулся.

— Спасибо господин Абамелик. Мы не опоздаем.

Гости встали, поклонились и ушли, хозяин дома достал из стола записную книжку и продолжил в ней писать всякое.

***

Ветер в лесу был холодным, покрывающим всё блестящим инеем. Ночное небо было чистым. С него на землю посылала тусклый свет луна, окружённая бесчисленным количеством звёзд. У костра — такого тёплого и яркого, это зрелище заставляло сердце успокоится, приводило мысли в порядок. Без костра, тепла, света, в одиночестве всё это же ужасало. Вой ветра не казался больше чем-то… волшебным что ли. Это был вой, стон мертвецов, прячущихся во тьме и слившихся с этой тьмой, ставшими её. А звёзды и луна… Нет времени на них смотреть в такой момент.

— Реж мясо помельче, а то опять не проварится. — Сказал Тарас Жекану.

— Нужно мясо нормальное покупать, тогда и нарезать так мелко не придётся. — Сказал Жекан. — Тобишь не нужно покупать лосятину. Её жарить лучше, потому что она пока свариться от голода сдохнешь.

— А у нас деньги на другое есть? — Тарас достал из своего мешка картошку с розовой мякотью и серой кожурой.

— Вот грёбаная война. Курей фронту, свинок фронту, коров фронту, коз можете себе оставить, но молоко их тоже фронту. Такими темпами людям только крысами питаться придётся, или травоядными становится. — Не довольно сказал Жекан и положил мясо в котелок.

Слева от Жекана сидел Егерь и чистил оружие всей группы. Смазку он применял зимнюю, ядрёную судя по запаху. Воняла она как сера, или гной.

По другую сторону костра сидели Персей с Лесогоном, чтобы не дышать смазкой. Сидели они максимально плотно друг к другу и накрывшись шерстяным одеялом.

Персей читал карманный вариант книжки одного из новых писателей Анатолия Бочкова. Называлось сие произведение «Старый и злой». Рассказывалось в нём о старом ветеране, прожившем не один год в траншеях южного фронта, ожесточившегося от этого и воспитывающего сына в одиночку жёстко и жестоко, без любви и ласки. И всё это ещё в глуши, в одиноком домике, окружённом лесом.

— Было это толи в пятницу, толи в субботу. В лесу не разберёшь. Но точно это было рано утром, когда Он пошёл рубить дрова. Не хотел я звать его отцом, а папой уж тем более. Он не заслужил называться отцом.

Щека ещё страшно болела после вчерашнего удара. Она распухла и потемнела. Я готовил еду как можно быстрее и осторожнее, и думал о смерти Его. И не стыдился этих мыслей. Как же мне в то утро хотелось… «убежать».

Как оказалось, боги услышали мои мысли… — Персей резко прекратил читать.

— Пожалуйста продолжайте. — Сказал устало Лесогон.

— Завтра. — Сказал Персей и убрал книжку в сумку.

— Но ведь… самое интересное сейчас должно начаться.

Персей выдохнул очень заметно.

— Хорошо.

— И чем только царь и прихлебатели его думали? — Говорил у соседнего костра широкоплечий наёмник. — Принять всех этих беженцев, когда и так уже жить негде из-за заражения севера. В трёх поселениях уже прошли массовые кровавые расправы над беженцами. В трёх!

— А чему ты удивляешься? Они нас столько убивали, пытались истребить. С чего вдруг мы должны стать к ним добрее, когда их начали истреблять? — Сказал усатый.

— Не надо говорить о резне мужики. И без неё ужасов на нашей земле хватает. — Попросил седой.

— Да, кошмаров хватает. Слышали, например, о пропаже детей в Ивановке? — Сказал заросший.

Народ у костра помотал головами.

— Не удивительно. Из-за прорвы новостей, эта оказалась не удел, а зря. В Ивановке дети пропадают. И давно уже. Поговаривают, что и в соседних деревнях исчезают, да и не только дети, но в Ивановке конечно чаще всего. Кто говорит они сами уходят из-за зова какого-то, а кто говорит, что тени их крадут, злые духи, или ещё кто. И годами ведь такая хуйня происходит, но всем словно похуй. Раньше такое происходило где-то в этих местах, да прекратилось. Видать ждут, что и на этот раз само пройдёт.

— Чё реально годами? — Спросил усатый.

— Ага. По одному, по два человека за пару месяцев пропадёт. И всё в основном дети. А как народу с севера набежало после сами знаете, чего, так хуже стало. Теперь у них бывает, что и десяток человек за неделю пропадёт. Руководители Ивановки и соседних деревень конечно начали действовать. Объявили о комендантском часе, патрульные группы собрали из добровольцев, утроили количество постовых на стенах в ночные смены. Не помогло. Даже пара постовых пропало со всей снарягой.

— Во чер…

— Не надо про неё… про суку эту. — Перервал седого плечистый. — А ты продолжай. Пытались они в лесу пропавших искать?

— Вроде да. Хотя, даже точно пытались, да без толку. Ничего не нашли, хотя глубоко в лес не заходили. Они там леса боятся побольше нашего, поболе остальных. У них по поверьям там нечисть всякая водится. Местные от неё амулетами защищаются и символами священными, вокруг деревни расставленными. Короче дурдом там мужики. Уж там я точно жить бы не захотел.

Егерь собрал Персеев автомат и взглянул на старика. Тот оказывается слушал разговор об Ивановке.

— Персей, автомат держи. — Егерь подал автомат старику.

Персей взял его и укутал в меха.

— Интересно что ли слушать этот пиздёшь? — Спросил Егерь.

— А откуда тебе известно, что это враньё? Может там и правда люди исчезают.

— С этим то я согласен, а вот про духов поверить пока не готов.

— Я думал, что ты уверовал в иные силы, после того сна?

— Ты про тот сон где я бабу в полупрозрачном платье встретил? — Спросил Егерь за место того чтобы ответить. У него в руке уже был другой автомат. Жекана автомат. Таким НРИ бойцов «Долга» оснащают. Не дело конечно с такой рухлядью ходить. Не, сам автомат не плох. Конструктор постарался сделать его достаточно простым и дешёвым, и в тоже время надёжным. Но вот именно этот автомат требовал серьёзной смазки.

— Да, про тот сон, после которого ты так скажем, прозрел.

— Ну, я перед этим головой знатно ударился. Не удивительно, что мне такое снится стало. Лёгкая контузия, мать его.

— Тогда ты так не считал.

— Я тогда о многом считал не то. Например, думал, что брошу все эти сталкерские делишки, но как видишь не бросил. Это не то что можно вот так вот бросить.

— А ещё ты хотел заменить Кириллу отца.

Егерь прекратил ковыряться в автомате.

Жекан поглядел на него и продолжил готовку. Для Тараса эти разговоры ничего не значили, поэтому он как размешивал суп, так и размешивал.

— Хотел… Поздно уже. Не нужен ему отец. Он уже сам небось отец.

— Да. У него сын.

— Очень за него рад. — Егерь продолжил чистить оружие. — Пускай на рожон не лезет, как его отец.

Кто-то завыл вдали. Люди повставали со своих мест. Вой размножился, десяток глоток издавали его. Потом послышался визг, грызня. Люди направили стволы своего оружия в темноту. Не понимали люди, на каком расстоянии происходит некое кровавое событие. Морозный, ночной воздух обманывал. Делал далёкие звуки столь громкими и отчётливыми, что казалось будто всё происходит всего-то в паре метров.

Здоровый мужик без передних зубов выстрелил вверх из сигнальной ракетницы. Заряд пролетел немного ввысь и запылал белым, ослепительным сиянием. Тьма мгновенно расплылась не способная противостоять столь яркому свету и белый огонёк смог показать людям происходящее.

Пять израненных волков всё больше истаптывали окровавленный снег в попытках набросится на красного лиса. Не по зубам им был такой противник. Даже впятером у них было очень мало шансов на победу. Лис был крупнее любого из них. Его крепкое тело с крайне развитыми конечностями спокойно уходило из-под ударов волков. А огромные, крючковатые когти разрезали плоть, словно бумагу.

Один из волков набросился на лиса и получил за это удар когтями в брюхо. Волк взвизгнул, повалился на снег и развалял свои кишки по тему.

— Приготовится к стрельбе! — Приказал главный охраны обоза.

Люди выстроились в две линии и нацелились на разрывающих друг друга зверей. Совсем ведь суки страх потеряли. Их уже обнаружили, уже убить их хотят, а они словно и не замечают. Вот что лютая зима со зверьём делает, да и с людьми тоже.

— Две очереди по зверью! Огонь! — Прозвучал голос командира.

Каждый сделал по две очереди. Этого вполне хватило, чтобы превратить место грызни в непонятное, алое месиво, быстро покрывающееся инеем.

Кто-то ещё повизгивал в месиве слабо, слабо. Люди хорошенько всмотрелись в алое. Это повизгивал самый мелкий из волков. Почти волчонок. У него это, наверное, была первая охота, или одна из первых. Ему брюхо переворотило, позвоночник разломило, оторвало заднюю лапу, уши в огрызки превратило, а он всё живой был. Он должен был сознание потерять от боли и отправиться в животный рай, если таковой есть, а он гад за жизнь держался, страдал. Не пожил ещё нормально, не вкусил жизни. Эх, страшно так умирать. Когда всё тело скрутила судорога, когда каждая клетка организма словно горит, и когда мамка рядом валяется с кровавой трухой вместо головы. Когда братья и сестрички бездыханные кругом лежат свинцом нашпигованные.

Бах! Прошумел выстрел и отправился волчок в звериный рай, если таковой конечно существует, если хоть какой-нибудь рай существует.

А выстрелил неожиданный человек. Это был не наёмник и не опытный сталкер, не старый волхв и даже не маленький повар. Лесогон это сделал. Достал из походной сумки револьвер и не целясь жахнул. Хорошо выстрелил, точно. Волчок даже не успел понять, что его страдания закончились.

Лесогон бросил оружие в снег и повалился на колени. Из его глаз потекли слёзы.

Персей подбежал к мальчику и встал на одно колено.

— Как ты? — Спросил старик.

— Почему вы все стояли?! — Спросил сразу у всех Лесогон, да так, что его вопрос точно слышали все. — Он же страдал! Почему вы все стояли и смотрели?!

— Эй дед, успокой своё чадо. — Пригрозил командир охраны.

Персей не ответил здоровяку, а ответил Лесогону:

— Прости меня дурака. Прости мальчик мой. — Персей обнял мальчика и стал гладить его по голове. — Не догадался старый дурак, не успел. Что ж ты, мальчик мой сам то стрелять начал? Я бы сам… Всё сам бы сделал.

— Дед, ты чё не слышал? — Злобно спросил командир.

— Отвали от них. — Сказал Жекан стоя и выпятив грудь.

— А ты хлебальник заткни. Чего, давно по морде не получал? — Сжал кулаки командир.

— Успокойся служивый. — Присоединился к назревающей драке Егерь. Его кулаки были побольше, да ещё и в перчатках с металлическими вставками, что кожу раздирают противнику не хуже острого камня. — Щас не время кулаками махать. Красный лис животина семейная, а значит по округе прямо сейчас бегают сородичи убитого нами лиса. Нам они этого не простят. Лисы ещё и мстительные твари. На такую ораву людей напасть не побоятся, особенно ночью.

По выражению лица командира было понятно, что он не знал всего этого. Он наверно и лиса, то впервые увидел. И это не значит, что командир, солдат херовый, или не опытный. Лисы существа хитрые, проворные и не сильно распространённые, так что командир мог их и не увидеть ни разу, особенно красных.

— Бойцы! Занять оборону вокруг повозок! Лисы могут напасть в любой момент! — Проорал командир и побежал сажать купца в бронированную карету.

— Так, давайте все в ближайшую повозку. — Начал приказывать Егерь. — Лесогон и Тарас, вы спрячетесь под сидениями. Персей, ты тоже полезай в повозку и занимай на ней позицию для стрельбы. Жекан, мы с тобой полезем под повозку.

Жекан как раз успел собрать автомат и надеть перчатки.

Народ начал кучкаваться возле повозок и телег, занимать позиции и проверять оружие. Перед этим в костры добавили побольше пален, чтобы огонь лучше освещал местность и хоть как-то мешал злобным тварям добраться до людей.

— А сколько лисов нам стоит ожидать? — Спросил Жекан у Егеря заползая под повозку.

— Может одного, может четырёх, может шестерых, может десяток, а может и чёртову дюжину. Если дюжина припрётся, могут быть и жертвы. — Ответил Егерь, ставя пулемёт на сошки.

К ветвям деревьев полетела осветительная ракета и вовсе четыре стороны тоже полетели ракеты. В одно мгновение ночь стала утром со множеством солнц. Лис не было. Не ужели лиса, поцапавшаяся с волками, была одиночкой, не успевшей найти себе пару? Задавали такие вопросы себе люди, ничего не знавшие о лисах. Егерь знал о них гораздо больше. В начале карьеры сталкера ему пришлось охотится на взбесившуюся лисицу, начавшую наведываться ночью в одно поселение и жрать людей прямо у них в постелях. Не любит Егерь вспоминать об этой работёнке. После неё его возненавидели чертовцы.

Егерь понимал, что этот лис — а это был именно самец — был слишком крупным для молодняка, не успевшего найти себе пару. Этот лис был бывалым. У него на теле было много различных шрамов и отметин. Он ловко дрался со стаей волков. Всё это означало, что семья у него имелась, а вот насколько большая, ещё предстояло узнать.

Ракеты начали гаснуть, приземляясь в снег. Люди с ракетницами запустили новые. Когда свет вновь разогнал тьму, наёмники увидели кошмар наяву. На них на полном ходу, со всех сторон, бежали лисы. Откуда они успели появится, за те секунды тьмы, было не ясно, да и думать об этом времени не было. Лисы были слишком близко и с каждой секундой расстояние сокращалось на многие метры.

Люди зажали спусковые крючки. Из стволов их оружия начал вылетать шустрый и свистящий свинец.

Довольно крупный лис и молодая лисица, повалились мордами в снег за секунду до этого поймав парочку пуль. Другие уже успели добраться до каравана отчасти израненными, с подпалёнными от костров шкурами и не куда не исчезнувшим желанием загрызть каждого человека.

Свинец утихомирил ещё троих и уменьшил пыл двоих, перед тем как лисы набросились на людей. И повозки с ящиками и мешками с грузом были окрашены в лисиный цвет.

Твари молниеносно передвигались от одной жертвы к другой, не останавливаясь и не тратя на одного человека больше секунды своего времени. Каждая дополнительная рана на их телах, каждый взвизг их сородича делал лис словно ещё сильнее, ещё кровожаднее и яростнее. Глотки рвались, животы выпускали своё содержимое через рваные раны, головы летели в огонь, а тела оставались в снегу, холодея и покрываясь инеем. Крики и визг доносились отовсюду. Часть людей пытались убежать, скрыться от всего этого ужаса, зажимая глубокие раны. Смерть настигала их среди деревьев. Лисы хитрые суки, и они оставили в зарослях пару своих.

Ракеты вновь погасли и местность погрузилась во мрак. Лишь костры, фонари и вспышки стреляющего оружия могли позволить людям умереть не в полной темноте.

Жекан зажал и отпустил спусковой крючок, потом ещё раз. Лисы словно знали на перёд откуда в них прилетит пуля и успевали в последний момент отскочить от смерти. После этого они с недоступной людям скоростью находили стрелявшего и…

Жекана схватили за голову, облачённую в шлем и вышвырнули из-под повозки. Здоровый, молодой лис не слабо помял стальной шлем и клыками оставил на нём следы будто от пуль.

Автомат Жекан отпустил и тот приземлился в метре от него. Когда на тебя уже начал бежать лис, подобное расстояние ты ну никак не сможешь преодолеть. Даже руку не успеешь протянуть.

Лис схватил Жекана за ногу и начал трепать человечка словно тряпку. Жекан заорал от боли. Мощные челюсти смяли защиту ног, а клыки прокусили её, прорезали кожу и плоть. Кровь пролилась из-под металлических пластин.

Уже готовясь потерять сознание от боли, Жекан из последних сил выхватил из кобуры револьвер и выстрелил не пойми куда. Пуля угадила лису в плечо, и он отскочил от человека как от огня.

В глазах Жекана потемнело, и его голова свалилась на обагрённый кровью снег.

Красношёрстная тварь увидела это и снова ринулась на человека, но вдруг остановилась прямо перед Жеканом, желая убить его, перегрызть ему глотку. Что-то мешало лису это сделать, что-то в голове, в мыслях, которые словно стали чужими и говорящими словно на ином языке, при этом оставаясь понятными.

Лис стал оглядываться по сторонам, пытаясь понять откуда исходят эти мысли. Они точно были не его. Их чужеродность была слишком явной. И лис увидел источник. Маленького, молодого человека, укутавшегося в чужие шкуры, как и все люди. Человечек смотрел на лиса не моргающими, широко раскрытыми, зелёными глазами и потел, и краснел хотя был мороз. Он был напряжён, словно пытался поднять груз не подъёмный для своего хилого тельца. Этим грузом был разум лиса — такого крупного, такого злобного, жестокого. Ещё немного и человечек не выдержит.

Егерь зажал спусковой крючок и полоснул тварь длинной очередью. Лис свалился, визжа и кувыркаясь в снегу. Одна короткая очередь успокоила горящий от жгучей боли разум.

Осветительная ракеты взмыла в небо. Бой был закончен. Количество погибших и раненых ещё предстояло подсчитать, а тела дохлых тварей освежевать.

Сталкер вылез из-под повозки и побежал к Жекану, а за ним остальные.

Тарас достал из сумки аптечку. Егерь и Персей потащили Жекана в повозку. Лесогону было сказано разжигать огонь и кипятить воду. Кипяток пригодится для готовки лечебных отваров.

Лесогон побежал собирать остатки дров на поле брани, пытаясь не смотреть на разорванные в клочья тела. Мальчик быстро набирал охапку дров, приносил их к повозке и бежал за другими. И у него не было времени думать о том, что из-за его действий погиб ещё один лис. Его друг мог умереть и ему нужна помощь. Это куда важнее всяких лисов и других тварей, столь жестоких, что для них убийство стало чем-то обычным. Лесогон увидел это в разуме лиса. Бешеную злобу. И мальчику было страшно даже думать, что же может оказаться в разуме человека, если подобная жестокость прячется у лиса в мозгу.

С ноги Жекана сняли защиту, а за ней сапог с пропитанным кровью мехом внутри. Прокусы в ноге оказались глубокими.

Егерь полил на раны спирту. Персей намочил спиртом руки и взял иголку с ниткой. Раны было необходимо зашить. Старый волхв быстро и ловко это делал, словно не волнуясь. Его руки не дрожали, а лицо не выдавало эмоций.

Тарас начал готовку отвара по рецепту Персея. Лесогон ему в этом всячески помогал.

Дальнейший час был сложным. За этот час от ран скончались десять человек. Всего убитых было двадцать человек. Раненых три, не считая Жекана. Живых и здоровых опять же двадцать и ещё четыре.

Напрудивший в штаны хозяин каравана вылез из бронированной кареты покачиваясь и всё повторяя имена всевозможных богов. Не ожидал старый хрен подобного развития событий. И до сих пор не мог принять правду. Он сел на пенёк и стал просто осматривать ало-белую округу.

В этот момент Персей закончил зашивать раны и начал поливать их тёплым отваром, а Егерь стал им Жекана поить.

Через пару минут раны Жекана были перевязаны, голова уложена на мешок, набитый мягким содержимым, а тело накрыто шкурами.

Жекан спал, видел кошмары, кричал и ворочался. Остальные легли рядышком, прижались друг к другу и накрывшись шкурами, да так и заснули, пытаясь не думать о дальнейшем пути.

***

В дали от всех поселений, но достаточно близко к дорогам стоит застава. Когда-то давно её бросили за ненадобностью, но разрушать не стали, чтобы в случаи чего быстро заселится в ней. И вот такой вот пустой, обросшей кустарником и гниющей она простояла пятнадцать лет.

В прошлом году её нашли, а потом заселились, отчистив от кустов, гнили, помёта и разной мелкой живности. Сделали это не солдаты великой НРИ, а банда занимающаяся, грабежом и разбоями, членов которой все кличут «чертями», и они не против этого. Они даже очень «за» и даже одеваются соответствующе. В красные одеяния, перекрашенные за не малые деньги, до этого полученные у «чистых» за некоторые услуги и украшенные всякой мишурой, типа рожек на шлемах и осколков черепов разных живых существ, наклеенных на металлические фрагменты экипировки. Оружие у «чертей» в основном тоже из Чистой Нации.

Да и если сказать по правде «черти» обязаны своим существованием Чистой Нации. «чистые» собрали эту группировку из мелких банд, досаждавших гражданам великой нации, вооружили их и отправили к врагам, к НРИ. Группировка долгие годы грабила и убивала, похищала людей и увозила их к «чистым», и за всё это получала не плохие бабки, оружие, экипировку, людей. Но всё же что-то мешало ей разрастись, заниматься реальными делами. Набегами на поселения, например.

Пару лет назад, когда дела в Чистой Нации стали совсем плохи и «чертей» перестали спонсировать им пришлось перейти на вольные хлеба, стать самостоятельными. И так «черти» поняли, что им не хватало свободы. Братки выкопали из схронов проценты награбленного что они оставляли себе. Большую часть оставили на пропитание и на всякий пожарный, а меньшую часть заплатили нужным людям, информаторам, так сказать. По их наводкам бандиты выследили и разграбили пару караванов, а после они грабили ещё, ещё и ещё. Караван за караваном пропадали во тьме лесной. Десятки и десятки раздетых и обезоруженных тел находили возле разграбленных повозок.

«Черти» бегали по лесу как в жопу ужаленные, чтобы найти ещё жертв. Переходили через границу и грабили не дограбленные поселения бывших хозяев, забирали последнее у людей, бегущих от творящегося в стране безумия.

А под самый конец лета, когда крестьяне в одном небольшом поселении НРИ продали собранный урожай и шкуры, «черти» напали на эту деревню. Вырезали там всех, забрали всё ценное и не очень ценное, пожгли избы и поняли ещё кое-что — они то оказывается стали сильнее. Их много как никогда, люди боятся их как никогда. Теперь они ещё одна достаточно мощная сила в этом мире.

Вот с такими «чертями» придётся иметь дело Вадиму Шуппе.

Молодой «чистый» решил наведаться к возможным союзникам утром, когда солнце хорошо осветит местность и его приближения не окажется неожиданностью для хозяев заставы.

С собой Шуппе взял трёх бойцов и коня, нагруженного подарками. Выдвинулись «чистые» пешими примерно в десять часов и за пол часа доползли по сугробам до бревенчатых стен заставы.

На подходе к заставе на них направили оружие и не убрали даже когда увидели белый флаг и форму на идущих.

— Стоять! — Приказали на стене и «чистые» остановились. До стены оставалось жалких семь метров.

— Кто пришёл к нам в гости?! — Спросили с усмешкой на стене.

— Вадим Шуппе! Наследник великого лидера Чистой Нации! — Гордо и даже выпрямив спину сказал Шуппе.

На стене заржали.

— Блять… вы слышали? Ха-ха-ха. Вот умора. По… Позовите пахана. Хе-хе. — Захлёбываясь смехом, с трудом проговорил кривозубый бандит.

Шуппе был возмущён подобным поведением и приёмом гостей, но сдержал гневные порывы в себе.

На стену поднялся ещё один человек. Как и все в красной утеплённой одежде, в рогатом шлеме, сделанном на заводе Чистой Нации, лёгком бронежилете и револьвером на поясе. Это был главный. Лет ему было на десяток больше чем Шуппе. Его кругловатое лицо покрывала щетина. Над голубыми глазами красовались густые брови. Передних зубов на нижней челюсти не имелось. Волосы на голове коротко подстрижены. На обоих щеках по шраму идущих от мочек ушей и практически до подбородка. Подобные шрамы не появляются в пылу битвы.

Бандит осмотрел Шуппе и улыбнулся.

— А ведь и вправду Вадим Шуппе собственной персоной. У нас тут если что, места для размещения армии нет. — Сказал бандит и усмехнулся.

— Я пришёл сюда не сдаваться вам и не крова просить. У меня к вам предложение выгодное для вас. — Заявил Шуппе.

Бандит подумал, посмотрел в красивые глаза Шуппе, расположенные на скрытом тёплой балаклавой лице. Мимолётно взглянул на рисунок в виде смайлика на нагрудной пластине фирменного бронежилета, стоящем больше чем всё снаряжение на бандите.

— Открывайте ворота, не будем заставлять гостей ждать. — Приказал пахан и пошёл вниз.

Тяжёлые ворота медленно стали открывать. Гости зашли во внутрь заставы ничуть не удивившись увиденному. На заставе царил беспорядок. Воздух был пропитан запахом алкоголя и жаренного мяса. Возле десятка костров сидели люди в красном, на данный момент на восемьдесят процентов состоящие из алкоголя и не ложившиеся спать, хотя скоро уже обед.

— У нас ночью был праздник. — Сказал спустившейся пахан сопровождаемый двумя лучшими бойцами, одетыми в лучшую экипировку.

Их снаряжение немного отличалось. Оно было дороже, идеально подогнано под владельца и улучшено разной самодельной фигнёй (очень профессионально, надо сказать.). Зимняя форма не пестрила торчащими откуда не надо клочьями меха и рвущимися нитками. Бронежилеты были завешаны подсумками под завязку, а те в свою очередь загружены автоматными рожками насколько только можно. На касках были приварены не мелкие металлические рожки, или гвозди, а прикреплены хер знает, как настоящие козьи рога, окрашенные в красный. Лица бойцов скрывали красные тряпки повешенные на шлем, прямо перед лицами, с вырезами на уровне глаз и ещё одним на уровне носа. Видимо так бойцы пытались сделать эти половые тряпки более зловещими. Вооружались эти воины кто как хотел, кому как удобно и тратили на это не малые деньги. Всего таких бойцов на данной заставе десять. Простых бандитов Шуппе насчитал, примерно сорок человек.

— Я Бывалый, командир всех этих потрясающих ребят. Сын шлюхи и беззубого корабельщика, приветствую тебя о великий Шуппе. — Сказал пахан немного поклонившись. Издевался гад. А ведь не так давно, наверняка на коленях бы стоял, грязные сапоги целовал и просил финансовой помощи.

Шуппе не отреагировал на издёвку и сразу начал разговор о деле, а начал он его с чего и следовало начинать. Солдаты пришедшие с молодым фюрером сгинувшей страны, разгрузили два больших сундука и поднесли их как можно ближе к пахану бандитов. А когда они их открыли у Бывалого заблестели глаза.

Сундуки были заполнены серебром, золотом, камнями, мехами, валютой.

— Это первый взнос. После окончания дела получите столько же. — Сказал Шуппе.

Пьяные бандиты словно унюхали богатства и повставали с отсиженных задниц.

— И что за дело? — Спросил Бывалый.

— Нужно быстро догнать одного мальчишку и доставить куда я скажу. — Особо ничего не объясняя, сказал Шуппе.

Бывалый улыбнулся и сказал:

— Мы с радостью поможем тебе в этом деле Шуппе. Но сначала пойдём выпьем как равные.

Шуппе было мерзко даже думать об этом. Пить с этим выблюдком на равных, за одним столом, из одной бутылки, да ещё и какое-нибудь палёное пойло.

— Идём. Как раз обсудим детали.

Глава 3: Родные

Караван пробивался через снега трое суток и достиг деревни Знахаровка. Промёрзшие до костей наёмники завезли повозки в постоялый двор и тут же отправились греться в помещение, заказывать горячую еду и горячительные напитки.

Мороз чуть не доконал наёмников. После битвы с лисами морозы стояли всё такие же лютые. Один раненный умер по дороге. Всех убитых бросили в лесу нагих. Пара лошадей не выдержали холода и их пришлось пристрелить. Хозяин каравана заперся в карете и не вылезал из неё до самой Знахаровки, а когда вылез, то только и говорил, что всё потеряно, что не доберутся они до Москвы. Подчинённым пришлось отпаивать его самогонкой.

Егерь подозвал к себе пару местных мужиков и попросил их помочь отнести раненного друга и наёмников к местному лекарю. Мужики согласились и даже не попросили платы.

Дом лекаря к счастью был совсем рядом. Напротив, ворот постоялого двора.

Тяжело раненных отнесли первыми. Максимально осторожно, смотря под ноги из-за гололёда.

— Мы где сейчас? — Спросил Жекан укутанный в одеяла у Тараса.

— Не знаю друг. В деревне какой-то.

— В Знахаровке мы. — Сказал Персей. — Это старая деревня. Одна из первых, можно сказать. Здесь люди познавали лечебные свойства растений, создавали лекарства и продавали другим поселениям. То были золотые времена для Знахаровки. Но знатные лекари уехали лечить царей и их прислугу, забрав с собой свои знания. Их ученики сбежали к купцам и землевладельцам, и не оставили здесь учеников. С тех пор деревушка существует только лишь благодаря постоялому двору и плодовитым свиньям. Как твоя нога кстати?

— Просто ноет пока не двигаюсь, но только дёрнусь и тут же боль возвращается. Такое чувство, словно клыки опять разрывают её. — Ответил Жекан.

— Наверное у тебя повреждены нервные окончания. — Предположил Тарас.

— Это я и без тебя знаю. — Сказал Жекан.

Его положили в носилки и понесли над ледяной коркой, покрывшей землю. Персей отправился за ним. Тарас и Лесогон пошли греться в отапливаемое и пропитанное восхитительными запахами помещение.

***

Бабка знахарка была бабой явно недоброй и чем-то обиженной. Как только местные мужики без предупреждения внесли к ней в дом нуждающихся в помощи наёмников, она обругала их, облила помоями в переносном смысле, но уложить их на кровати позволила.

Знахарка была полноватой, невысокой, на половину цыганкой, одетой в яркий наряд.

Её дом был просторен. С десятком кроватей для нуждающихся, тут и там развешенными травами, стоящими на многочисленных полках банками. В них были снадобья, отвары, настойки, различные лицензированные лечащие средства, просто маринованная еда и вещи, которые никак нельзя опознать.

За бабкой всё время ходила молодая девушка лет восемнадцати со светлыми волосами, карими глазами, небольшим носиком, худым телом и не малым синяком на правой щеке. Бабка заставляла девушку, то туда сбегать, то туда, то принести чего, или унести. Девушка всё исполняла, не спорила, не обращала внимания на грубость и не скрываемое омерзение старухи. Один раз бабка прямо при всех дала подзатыльник девушке за медлительность.

Персей в свою молодость пережил примерно тоже самое. Становление волхвом это вам не детские игры — это жёсткое испытание, которое должен пройти ребёнок до своего совершеннолетия.

Мальчик, или девочка, что хотят играть с другими детьми, веселится и приходить домой грязными, вынуждены сидеть целыми днями за многотомными фолиантами и учить, учить и ещё раз учить, пока мозг из ушей и ноздрей не потечёт. Должны слушать наставника, постоянно за ним ходить, слушать и запоминать его мудрость, если не хочешь получить затрещину. Должны изучать лес, его флору и фауну. Знать всё что есть можно, а что нельзя, чем можно ввести себя в транс, чем облегчить боль, чем убить, кто может убить, а кто и молоком поделится. Ну, и самое важное и самое сложное — обряд посвящения.

Старый волхв готовит зелье из секретных ингредиентов и добавляет в него каплю своей крови. Пока он делает это долгое дело, местные верующие выкапывают могилу на священном месте. В Арбанасе таковым является земля вокруг священного дерева.

Ученика волхва закутывают в меха, пропитанные отварами, дают выпить зелье посвящения, а после надевают противогаз с длинным хоботом и закапывают в могиле на сутки. Там уже почти взрослый, почти волхв, должен дыша через хобот, тянущийся с поверхности, от фильтра, наполненного травами, пережить агонию, огромное количество образов, рождающихся в голове и тяжесть земли, давящую и душащую.

Так ребёнок становится взрослым, так он сближается с богами и начинает слышать их, чувствовать, что не может ощущать человек по природе своей.

Девушка положила мокрую тряпку на горячий лоб одного из больных.

Персей перестал на неё смотреть и сфокусировал всё своё внимание на старухе. Та как раз села рядом с Жеканом.

Старуха сняла с ноги Жекана все повязки, надела очки и начала внимательно рассматривать раны. Она наклонила голову поближе к ноге и понюхала её.

— Отвар Лойза. Не самый лучший вариант. — Сказала старуха.

— Да. Но самый быстрый. Я не хотел рисковать жизнью друга. — Сказал Персей. — Любая секунда промедления могла стоить ему ноги, а то и жизни.

— Ты правильно поступил волхв. А теперь иди, не мешай. Мне нужно собраться с мыслями.

***

Перед Тарасом и Лесогоном поставили четыре тарелки с горячим супом. Суп был дешёвый. Это можно было понять не только по цене, но и по его виду, запаху и вкусу. Тарас мог сварить супчик куда лучше местной кухарки, но при этом опытный повар и не думал жаловаться. Он был голоден, а этот суп был как раз для самых голодных. Быстро приготовлен и напичкан всем самым питательным.

Тарас покрошил хлеба в суп, чуточку размешал и начал хлебать понемногу.

Лесогон уплетал суп, быстро не смотря на его температуру. Вот что значит изголодавшийся человек. М-да, походными харчами особо не наешься. Просто поддержишь в себе жизнь и всё.

В заведение зашли Персей с Егерем покрытые снегом. Они были очень рады подготовленными для них порциями супа.

Ели они, не спеша, хорошо разжёвывая словно резиновое мясо.

— Кажется нам придётся дальше идти без сопровождения. — Вдруг объявил Егерь.

На него все посмотрели удивлённо.

— Эти дальше не пойдут пока людей себе не отыщут. Да и хозяину каравана нужно время, чтобы оклематься.

— Риск большой. — Сказал на это Персей.

— Да. Но также, по твоим словам, времени у нас тоже маловато. Так что я бы предпочёл рискнуть.

— А я бы не стал. На кону слишком многое.

— Тогда иди, ищи другой караван, а я посижу здесь, подумаю, через какие такие ебеня нам пройти по-тихому хотя бы до Москвы.

Персей доел последнюю ложку супа и отправился на поиски караванщиков. Таковых в этом заведение должно было быть не мало.

— Может нам лучше здесь день, или два отсидеться, а то в такую погоду и собака то носа из конуры не высунет? — Спросил Тарас.

— Я и не собираюсь тащить вас в самый её разгар. Когда поутихнет пойдём. Эти Персеевы преследователи наверняка залезли в какое-нибудь прибежище и не думают высовываться до конца метели. Боги решили дать нам передышку.

Мимо проходил глава охраны каравана и Егерь его окликнул.

— Чего тебе? — Спросил глава, подойдя к Егерю. У него в голосе не было злобы, или раздражительности. Там скорее имелось успокоение.

— Чего там с нанимателем? — Спросил Егерь.

— Херова ему. Самогонку пьёт и успокоительным порошком закусывает. Выхаживать его придётся. Таким он до столицы не доковыляет. Такому срочно нужно провести курс водочно-бабских процедур.

— Так, когда выдвигаться планируете? — Ещё спросил Егерь.

— Через неделю. Может больше. А чего спрашиваешь? Неужто решил бросить нас? Смотри за пол пути тебе денег никто не даст.

— Я просто интересовался. У нас тут с деньгами напряг.

— Деньги непроблема. Подмогнём если, что.

Главарь ушёл к дружкам уже давно налившим ему браги.

Ага, будут они и с финансами помогать, и будут купца выхаживать. Наверняка ведь дождутся окончания метели и свалят, забрав с собой часть груза. Ну а что? Время найма пройдёт, за продолжение услуг им никто не заплатит, ибо наниматель — это сделать не в состоянии из-за морального состояния. Они просто заберут то что им причитается. Таков наёмничий закон, и никто из них его нарушать не собирается. Щас самое денежное время. Нужно как можно больше бабла заработать, чтоб потом хотя бы весной из поселений не вылезать. Весной зверьё, изголодавшееся за зиму, совсем озверевшее и бесстрашное. А вот ближе к лету уже и на заработки можно пойти. Вот таков у наёмников график.

Лесогон рассматривал людей.

Охрана каравана уже пришла в себя. Им для прихода в норму нужно было немногое, всего лишь то дешёвое пойло и закуска. Мальчик хотел быть таким же крепким. Чтоб после любого пережитого ужаса он мог выпить пару рюмок огненной воды, в хорошо прожаренный окорок зубами вцепится и восстановится.

Местные жители же тоже вроде были счастливы. Тоже пили и болтали о своём. Но это было ширмой, маскировкой.

Под тёплой одеждой скрывались истощавшие тела крестьян, работающих не покладая рук, растящих множество детей и до смерти боящихся живущего далеко отсюда помещика, которому это не мешает распоряжаться их судьбами.

Откуда Лесогон это знал? Он и сам не мог этого понять.

— Я нашёл нам спутников, хоть и не долгих. — Сказал пришедший обратно Персей.

— Семейство мясников из соседнего поселения Идгиз.

— Я туда не пойду. — Резко сказал Егерь. Он словно боялся чего-то.

Остальные немедленно удивились. Егерь боялся. Тот самый мужик, что по лесу один бродит, который смог заработать такую известность.

— Почему не пойдёшь? — Спросил Персей, хотя хотел спросить, чего же Егерь боится.

Егерь не хотел отвечать.

Вдруг к столу подошёл совсем чуточку полноватый старичок с седыми волосами, зачёсанными назад, пышной бородкой, сломанным, широким носом и покрасневшей кожей. Глаза у него были добрые, светло-голубые, части зубов не хватало.

Не узнал он Егеря. Лишь взглянул на него на мгновение, потом на Тараса и Лесогона.

— Простите, что так внезапно. Решил взглянуть, кого мне придётся везти. Парень с карликом точно смогут идти на такой погоде?

— Разумеется. — Ответил Персей.

Егерь его сразу узнал. Это был близкий друг его семейства. Совсем постарел мужик.

— Тогда ложитесь спать пораньше. В шесть утра разбудим. К семи уже должны будем выехать.

— Договорились. — Сказал Персей, пожал руку старому мяснику и тот ушёл.

— За сколько он согласился нас везти? — Спросил Егерь.

— За несколько. Мы просто поможем ему и его сыновьям донести до Идгиза их закупки. — Ответил Персей и выпил залпом содержимое кружки. От вкуса этой жидкости он зажмурился, показал все свои морщинки, глубоко вдохнул и выдохнул. — Ну и дрянь же здесь гонят.

Лесогон усмехнулся, а Тарас заржал во весь голос.

— Не надо просто настоичку залпом пить. Беги дедуля в туалет. Ща она из тебя полезет.

Персей побежал куда-то, расспрашивая всех по пути, где находится этот чёртов туалет.

— Настойка из «чиривайки», хорошая штука для разогрева нутра от которой не опьянеешь, но пить её надо умеренно. — Сказал Тарас, глядя на Лесогона.

— Надеюсь ты мне такой дряни не заказал? — Спросил Егерь.

— Я всем заказал. Она даже дешевле травяного чая. Я подумал, что с нашими финансами…

— Неси-ка ты эту дрянь обратно. Я лучше пару лишних копеек на горячий чай потрачу, или дешёвую самогонку, чем буду пить такое. — Егерь поставил все кружки с этой бурдой на поднос и пододвинул его Тарасу.

Маленький человечек грустно вздохнул и пошёл с подносом в пьяную толпу.

***

— Нельзя ему ехать. — Строго сказала знахарка. — Если он отправится в длительное путешествие, то у него могут начаться осложнения.

— Какие ещё нахер осложнения? — Максимально грубо спросил Егерь. — Бабуля, он моя единственная нормальная боевая единица. Он не мальчишка, не карлик, не старый пирдун. Мне без него никак. — Егерь говорил пряма, не обращая внимания на то что в помещении находилась вся группа.

— Спасибо за такие хорошие слова Егерь. — Сказал Жекан укрытый тёплым одеялом и наслаждающийся теплом от грелки, лежащей возле больной ноги. — За такие слова я готов продолжать путь хоть в одних трусах.

— Нет, не готов. — Резко возразила бабка. — Тебе ещё хотя бы неделю нужно у меня поваляться.

Пока знахарка это говорила, Жекан пил травяную гадость из кружки и поглядывал в красивые глаза девушки, держащей её.

— А в дороге его никак полечить нельзя? — Более спокойно спросил Егерь.

— Нет. Это исключено. Если вы не хотите, чтобы ваш друг потом всю жизнь страдал от болей, то вы оставите его здесь.

— Не волнуйся Егерь. — Вновь заговорил Жекан с трудом оторвав взгляд от личика девушки. — Вы дальше и без меня справитесь. Вам теперь к центру империи идти, а там всяко безопасней. И без такого лоха как я управитесь.

Друзья промолчали. Друзья… а ведь и вправду кажись друзья. Ни разу не бросили Жекана в трудную минуту. С Егерем и Тарасом Жекан вообще с самой крепости. Они не подводили и не могли подвезти. Все они кремни. Большой человек, что за многие годы своей карьеры, стал легендой, и маленький человек, что не боялся сражаться против народов далёкого востока, представителей которого лишь отчасти можно назвать людьми.

Персея Жекан не очень хорошо знает, но он уверен, что тот любой ценой доведёт до конца свою миссию.

Лесогон сломленный мальчик с огромной ответственностью на плечах. Весь их маленький отряд помогал ему держать эту ответственность и Жекану жаль, что он покидает его.

— Тарас, — обратился к маленькому человеку Егерь, — тогда и ты оставайся.

Тарас был ошеломлён подобным.

— Почему? — Тут же разозлился он.

Егерь сразу ответил:

— Потому что ты… балласт.

— Чего?! — Опешил Тарас.

— Втроём мы доберёмся до цели куда быстрее. Да и с деньгами у нас уже совсем напряг.

— Не-е-ет… Не поэтому. А потому что я долбаный карлик. — Лицо Тараса начало выражать злость и обиду. — Я вас замедляю, да? Ножки слишком коротенькие?

— Нет, Тарас. Совсем не поэтому. — Ответ Персей за Егеря.

— Да. Из-за этого. — Показал Егерь, что он способен и сам отвечать. — У нас каждая минута дорога, а ты нас замедляешь. Ты ешь припасы, ты тратишь деньги…

Егерь не успел закончить. Разгневанный Тарас поспешил покинуть дом.

— Зачем вы так с ним?! — Сразу спросил Лесогон.

— Не хочу, чтобы он помер. — Ответил Егерь.

Вот так вот. Егерь с Тарасом знакомы не один год. За это время Егерь всяка его называл: карликом, гномом, лилипутом, но он никогда не говорил, что тот бесполезен, что он балласт. Приберегал это для подобного случая. И не потому что Тарас и правда бесполезный карлик… Просто Егерь с ним сдружился. Именно Тарас давал Егерю выпивку, чтобы тот нажрался в зюзю, а потом выхаживал, словно тот его непутёвый, спившийся братец. Егерь был благодарен, но никогда этого не показывал. Таков уж он. Сейчас, этим грубым поступком он это и показал. Ну не дурак ли?

— Эй! Попутчики! Вы где! — Кричал дядька Влас с до сих пор бушующей улицы.

— Ладно давай прощаться. — Сказал Персей и подошёл к Жекану, чтобы пожать ему руку.

Потом подошёл Лесогон. Он С Жеканом обнялся. Тот даже похлопал мальчишку по спине.

Егерь тоже пожал руку.

Так вот и распалась их могучая группа. Их пути разошлись, но всех их ждут испытания.

***

Надели снегоступы, лица от холода за шерстью спрятали, водрузили на себя тюки и мешки с добром, и пошли себе в лес.

Погода вроде начинала успокаиваться, но охрана у ворот всё равно не шибко спешили выпускать народ. Хер её знает это погоду. Одним богам известно, чё там с ней в будущем будет. Сейчас может кажется, что спокойно всё становится, а через минуты десять уже пожалеешь, что нос из избы высунул.

Во время такой хератени охрана не имела права выпускать людей из деревни. Только впускать. А то людей на мороз выпускать, или не впускать из него, как-то не очень. Замёрзнут ведь. Да и вдруг проверка какая, или просто люди с другого поселения заглянут, а здесь, рядом трупы замёрзшие. Тогда ведь и слухи могут по народу пойти. Мол вот жестокие в Знахаровке люди живут. На мороз выкидывают, или не впускают во время бурана. И тогда всё… Пизда торговле, и деньгам, и образу жизни, пизда. Этого не кому здесь не надо. Тут и так люди с горестными минами вспоминают прежние времена, а если от них и остатки хорошего забрать, волками завоют. А там и до мятежа, до революционных настроений недалеко. Короче дело кажется простое, но если глубже посмотреть, то тут всё потруднее теории относительности будет.

Дядька Влас показал бумажку со словечками написанными великолепным почерком и всеми нужными подписями, и положил её обратно во внутренний карман.

Ну раз бумажка есть, значит никаких претензий нет. Человек понимает всю серьёзность своего решения и берёт ответственность на себя. Если вдруг помрёт, то при нём бумажка будет и никаких вопросов значит к охране быть не может.

Повесил глава поста свой АПУ за спину и крикнул:

— Открывай!

Подчинённые из тёплой будки выбежали, напялив на себя полушубки и похватав оружие. Сразу замёрзли после прогретого помещения и от того быстро начали открывать ворота. Но не им здесь было плохо, а бойцу на вышке, что постоянно пританцовывал, обнимая пулемёт, завёрнутый в меха и держался поближе к маленькой печке.

— Спасибо. — Сказал дядь Влас, но от свиста ветра командир поста не услышал его слов. Просто махнул рукой и выпустил из поселения.

Выйдя из деревни, группа быстро пошла к лесу, чтобы за стволами громадных деревьев спрятаться от ветра.

Шли друг за дружкой, привязавшись верёвками.

Дядька Влас первый, с длинной палкой и ружьём. За ним три его сына. А потом Лесогон с Персеем. Егерь был замыкающим. Он сам решил идти последним. У него снаряга лучшая. Пулемёт имеется с целой лентой. Да и к тому же не хотелось ему, чтобы его дядька Влас узнал. Нету сейчас времени на все эти обнимания, радости, вспоминания о былом. Сейчас главное миссия. Её успех.

Ветер обвивал деревья, покрывал их инеем и ледяной коростой. Сейчас он здесь бог, а не нечто, что скрывается во мраке, когда листва деревьев скрывает солнечный свет, и не сам лес. Он сейчас спит и скрип его ветвей на ветру, это храп. Жуткий, заставляющий поёжится. Хоть зимний лес и безопасней, но и в нём есть что-то необъяснимо страшное. Ужасающий бог из-за сна не перестаёт быть таковым.

Строй немного вильнул вправо, обходя опасный участок. Дядька Влас натыкал своей палкой яму, скрывшуюся под ровным слоем снега. Из дырки, что сделал дядька, вышло крохотное облако зеленоватого дыма. Под снегом, в яме, до сих пор росла разная ядовитая дрянь. Так что падать туда не стоит.

Где-то очень далеко завыли волки. Им ответили другие, где-то ещё дальше. Голодные, мрази. Не спят, не отдыхают, только и блуждают по лесу в поисках жертв. Развелось сук. И в этом их божок виноват. Огромный волк, уже не единожды встреченный Егерем. Как нечто подобное вообще могло вырасти, не понятно. Волки никогда не вырастали до таких размеров. Этот волчара видимо какой-то мутант. Просто гормоны роста у него пошаливают и всё. Или же это плохой знак? Намёк на будущее. Может эта тварь новая ступень эволюции волков, и теперь всё больше и больше их представителей будут рождаться такими? Более крупными, сильными, умными. А что дальше? Волки заменят людей? Нужно молить богов, чтобы такого не случилась. Хотя кажется они отвернулись от людей и хотят их смерти. Перебрались через кучу корней, через пласты земли, вывернутые, вырванные из земной толщи. В этих пластах, были норки. Из некоторых на путников поглядывали маленькие глазки, и боялись людей, и запаха пороха. Хорошо.

Особо древние старики пересказывали истории своих отцов о самом начале. О тех временах, когда огромные массы людей бежали на восток, а крохотна их часть оставалась их прикрывать. И были в те времена ужасные случаи. Держит себе рота оборону на участке и вдруг слышит писк, множественный, море писка, надвигающегося волнами. А потом из лесного мрака появлялся поток, цунами из крыс переростков, голодных и взбесившихся. И они пожирали роту. Каждого человека. Ничто не могло их остановить. Не техника, не огнемёты.

Сейчас подобное может произойти только вовремя особо больших эпидемий, или если особые службы в больших городах, годами не будут истреблять крыс.

Например, никто этим не занимается на землях «Чистых». Людей там почти нет, а оркам похуй. И может получится так, что человечеству, или победившим оркам, придётся почувствовать весь ужас войны с океаном крыс.

Прошли часы. Погода успокоилась. Солнце уже было близко к горизонту и небо окрасилось сначала в розовый, а потом в оранжевый и красный.

До поселения оставалось, совсем немного. Даже сквозь громадные стволы деревьев и ветви, были видны столбики белого дыма.

Егерю стало страшно. Он давно так не боялся. Он боялся меньше, когда сражался с лисами, или с людьми. Меньше боялся, когда орки громили крепость и отрезали людям головы. Ничто не пугало его так же сильно, как возвращение домой.

За многие годы он ни разу не посетил родной дом. Не сказал матери и отцу, что он жив, чего добился в жизни. Не поведал о своих приключениях. Он боялся, что они испугаются его. Человека, которым стал их сын. Их худой, красавец сын. Добрый и чуткий, хотя иногда и хулиганистый. Если дядька Влас его не узнал, то и они не узнают. Теперь Егерь похож на драного пса, давно не видавшего ласки, не чувствовавшего тепла дома, своего. Хоть бы не узнали.

Лес расступился. Появились каменные стены городка… Каменные. А были раньше деревянные. Уже по одной стене было видно, что город вырос, окреп, стал лучшей версией себя самого. И лесопилка, судя по звукам ещё работала. Даже до сюда доходил запах щепы. Родной запах.

Вспомнилось, как отец приходил с лесопилки, весь в опилках, пропахший древесиной. Здоровый мужик, что способен сам построить дом. Строгий, но любящий. Мама… даже словами не передать… какая она. Она, это она. Мама. Самая… самая…

— Привет Влас! Ну, как сходил?! — Крикнул со стены тучный мужик в тяжёлой броне и опиравшийся на пулемёт. Рядом с ним стояли ещё трое, укутанные в самую тёплую одежду и в не самую дешёвую экипировку.

— Хорошо сходил! Вон, даже людей пришлось просить помочь!

— Вижу! Ты давай иди скорее, а то жёнка твоя нам уже все мозги выела расспросами о тебе!

Пока они болтали открывались ворота. Металлическая решётка, а за ней деревянные двери, окованные железом, а за ними ещё десяток солдат. Но Егерь их не замечал. Он смотрел на город.

Как же он похорошел. Здания выросли, в большей массе своей окаменели. Лавочки и магазинчики появились. Люди не в лохмотьях ходят, а в нормальной одежде, а то и в дорогой. Видны отожравшиеся торговцы и купцы. Утончённые люди искусства. И просто люди видны. У них не впалые щёки, кожа румяная, животы, не вспухшие от голода. И не стоят они у здания мэрии. Не просят жрать, не умоляют о крохе хлеба, хотя бы на клее сделанной, а в них не целятся те, кто стоят сейчас у ворот. И не грохочут автоматы. Люди счастливы, и Егерь за них рад.

Из кучки вооружённых мужиков выбежала пожилая женщина и кинулась на шею дядьке Власу, а потом и сыновей. Тётя Ира.

— Почему так долго был?! — Кричала она на мужа. Не высокая, светлые волосы, местами стали ещё светлее, но пока ещё держат свой желтоватый оттенок. Глаза тоже светлые, нос с горбинкой. Губы не большие, но ещё до сих пор красивые.

— Так вон как погода испортилась. Да и у меня всё уж очень хорошо вышло. Вон сколько всего нанёс. Даже пришлось людей нанимать, чтобы допереть.

— И за сколько? — Тут же спросила Тётя Ира.

— Да не за сколько. Людям по пути просто было.

— Ну, ладно хватит морозится, пошли домой. И пригласи своих помощников. Накормим их хотя бы, за помощь.

— Да, ребята пошли с нами. Если хотите, можете даже переночевать у нас. — Сказал дядька Влас, взглянув на троицу.

— Спасибо. Не откажемся. — Сказал Персей.

Егерю это не нравилось. Но бесплатное жильё и еда, им сейчас были необходимы.

Дядька Влас с женой пошли в обнимку. Сыновья ещё с охранниками остались поболтать.

— Ну, чё пронесло Власяра. Ха-ха-ха. Я уж думал, что жёнка тебя прибьёт. — Сказал один из охранников.

— Помалкивай Петя. — Погрозила ему кулаком тётя Ира.

— Всё-всё, молчу. Хе-хе. Хорошо тебе отдохнуть Влас.

— Спасибо братан.

Они шли по улицам. По широким и узким. По хорошевшим. Окна в домах застеклены, а не заколочены. Народ здоровается, а не пустым и голодным взглядом смотрит.

Торговцы рыбу предлагают — живую и мёртвую. У одного, в клетке поросёнок хрюкает, у другого зимняя одежда развешана. Только оружейники ничего не продают. У всех надпись: «Товара нет». Всё государство забрало.

В толпе видны люди с нашивками в виде свастики. Это беженцы, направленные сюда из пунктов распределения, а может и сами сюда пришедшие. Все они чем-то заняты. Грузы тягают, чинят что-то в лавках помогают. И полиция везде ходит. На них посматривает.

— Куда ребята путь то держите? — Вдруг спросил дядька Влас.

— В Москву. — Ответил Персей. И пускай. Егерь сейчас говорить не хочет. Вдруг узнают.

— И зачем же вам сейчас в Москву. Там сейчас говорят не легко. Мобилизация там особо свирепствует. Всех подряд в армию берут. Так что закроют столицу скоро. Военное положение и все дела.

— Нам всё равно. Просто нужно туда. По личным делам.

Дошли. Жилой район. Избы кругом и двухэтажные бараки. Иногда каменные здания. Всё это близко друг к другу. Уплотнено, не протиснешься.

Возле колодца никто не сгоняет молодых парней. Не строит, не выдаёт форму. Не гонит из города на очередную войну, чтобы голодных ртов в городе было поменьше.

Нету здесь такого. Зато есть памятник всем тем, кого гнали. Подтянутый солдатик, красавец с автоматом. А на постаменте написано: «Всем героям нашего города. Бойцам 29-й роты, 3-й стрелковой дивизии. Мы гордимся ими и будем помнить.».

Эту роту и эту дивизию расформировали на вторую неделю их существования из-за огромных потерь на северо-восточной части фронта. Не многочисленных выживших распределили по другим частям.

Снова перед глазами строй исхудавших ребят в форме и лица тех, кто погонит их на фронт. Среди этих лиц, и лицо Егеря. Он доброволец. У него автомат. Его никуда не нужно гнать. Он сам побежит, крича: «Ура!» и других погонит.

Тётя Ира открыла дверь.

Дом у них был всё таким же уютным. С тех пор как Егерь был здесь в последний раз здесь многое изменилось. Поменялась мебель и места её расположения. На полочках стояли банки с различными соленьями. На столе стояла миска со свежими пирогами. Пахли они восхитительно.

Интересно, как там всё у родителей? Изменилось? Их дом на соседней улице. Сотня шагов и он дома. Как они там? Живы ещё? Что о Егере думают? Что мёртвый он?

— Садитесь все за стол. Я чайник поставлю. И угощайтесь пирогами. Их на всех хватит. — Сказала, улыбаясь тётя Ира, и пошла к большой русской печке.

Лесогон быстро взял пирог и начал живо его есть. Его изголодавшийся, юный организм, просил пищи. Из пирогов падали куски капусты в большом количестве наложенной в них.

— Если вы и вправду собираетесь идти до Москвы, то вам придётся пройти не малый путь. Сейчас конечно зима и зверья от того не так много, но холода лютейшие. Вы точно до туда доберётесь? — Спросил дядька Влас, сев на против.

— Будете? — Спросил Лесогон у Егеря, протягивая пирожок.

— Нет. — Коротко ответил Егерь.

Он не заметил, но в этот момент тётя Ира дёрнулась. Она что-то узнала в голосе, как ей казалось, совершенно чужого для неё человека. Какую-то знакомую нотку в грубом голосе.

Она повернулась к гостям и взглянула на бритого здоровяка, разодетого словно солдат штурмовой группы. Тётя Ира присмотрелась к его лицу, покрытому шрамами и ожогами. К его выцветшим глазам, грязным бровям, сломанному носу. К каждой его бородавке и не ровности. Кажется, она начала понимать, и чтобы убедится решила окликнуть чужака:

— Федя?

Он испугался. Взглянул на неё. Ему не хотелось, чтобы его узнавали. Да, это был он. Федя Харитонов.

— Влас! Да это же Федя! — Крикнула тётя Ира.

Дядька Влас взглянул на неё не довольно, не понимающе.

— Какой ещё Федя?!

— Федя! Харитонов!

— Да ну, — Дядька Влас взглянул на Егеря, — бре… — И встал вдруг от удивления. Он тоже это увидел. Знакомые черты в незнакомом лице. — Федя? — Спросил он испуганно, с надеждой.

Егерь сжал губы и кулаки. Его зубы затрещали от напряжения. Он не хотел говорить этого. Хотел сдержать в себе это слово. Найти способ выкрутится. Но эмоции, которые дремали в нём уже многие годы внезапно проснулись, и он вскочил, и сказал одно простое слово, однако способное разрушить горы:

— Да.

И все замолкли, застыли. Все звуки вокруг словно исчезли для всех. Никакого гама города, свиста сквозняка, мяуканья кошки, сидящей на печи. Всё пропало.

Дядька Влас обнял Егеря, так крепко как мог, как даже сыновей давно не обнимал. Из его глаз потекли слёзы.

Тётя Ира зарыдала от радости и тоже побежала обниматься.

Лесогон с Персеем улыбались.

Всем было хорошо. Только кошке было на всё плевать.

***

Когда сыновья дядьки Власа пришли домой, то обнаружили, что дома праздник. Стол накрыт. На нём стояли всяческие вкусности и домашний спирт.

— О, ребята давайте сюда, да побыстрее. — Сказал дядька Влас увидев сыновей и махнув им рукой. — У нас сегодня неожиданно дорогие гости.

Сыновья поспешили за стол.

— Знакомьтесь ребята. Это Федя Харитонов. Сын дяди Максима.

Братья пожали Егерю руку из вежливости, хотя они с ним уже и виделись.

— Это мой старший. — Дядька Влас положил свою тяжёлую ладонь на плечо самого низкого и самого здорового из сыновей. — Кузьма.

— Это средний. Глеб. — Указал Дядька Влас на сына, сидящего дальше всех от него. Он был самый высокий, с тёмными, длинноватыми волосами, с ещё не до конца дожившими синяками на физиономии.

— А я Федя. Как вы. — Сам представился младший. Короткостриженый юноша, с немного кругловатым лицом и отсутствующим мизинцем на левой руке.

— Очень приятно со всеми вами познакомится. — Сказал Егерь улыбаясь. Его лицу было не приятна улыбка. Оно попросту отвыкло изображать подобную эмоцию.

— Так что же вы сразу этого не сделали, а так долго ждали? — Спросил средний брат.

Егерю отвечать совершенно не хотелось, но он ответил:

— Я не знаю. Боялся, наверное. — Взглянул он на Глеба.

— Чего? — Спросил младший.

— Тоже уже не знаю.

Другие на этот разговор внимания не обращали. Тётя Ира всё варганила разные вкусности, а Персей с Лесогоном их уплетали.

— Я кстати хотел спросить. — Сказал Дядька Влас. — Зачем вам в Москву? Да ещё и в такой спешке.

— Нам нужно не в Москву. — Не стал скрывать правды Егерь. — Нам идти ещё дальше, на север. До одной деревушки. У нас очень важная миссия.

— Что за миссия? — Спросил Влас.

— Это не важно. Лучше скажи, как там мои… родители. — Егерь с трудом выдавил из себя последнее слово.

Дядька Влас помрачнел. Тётя Ира по-видимому тоже расслышав вопрос, так же помрачнела.

— У… они… — Не выдавливалось из уст дядьки Власа то слово. Всё не хотело прозвучать, мучая этим старика. — Мертвы.

Егерь сжал кулаки пытаясь сдержать слёзы.

Радость из комнаты испарилась. Снова воцарилась тишина.

— Как давно? — Спросил Егерь.

— Семь лет назад, умерла твоя матушка. А за год до этого, отец.

— Как?

— Отец тяжело заболел и не выдержал. Дана захворала сразу после него. Для неё смерть мужа была очень серьёзным ударом.

— Где они похоронены?

— Их кремировали, как они и хотели. А их прах, я и Ира, развеяли по ветру. Они не хотели, чтобы их прах лежал в банках.

— А их дом?

— Сначала в него селили всякое отрепье, а теперь же там живут три семьи беженцев. Они тоже не самые лучшие люди как мне кажется.

— Да. К чёрту этих «чистых». — Сказал средний брат.

— Помалкивай, а то побьют опять. — Сказал ему старший.

Егерь подумал, что ему стоит посетить дом родителей, чтобы вспомнить былое и забрать вещи из отцовского схрона, если в нём конечно ещё хоть что-то осталось и от схрона, и от былых воспоминаний.

***

Егерь отправился в родной дом в одиночку, к вечеру. На улицах стало более спокойно. Людей было меньше.

Небо уже почти стемнело. По улицам ходили мужики с лесенками. Они подходили к каждому фонарю, заправляли и зажигали его. Получали они за это гроши, для некоторых из них это была лишь подработка.

Из одного из домов вышел мужик, весь покрытый сажей, пересчитывающий копейки, почерневшие от его рук.

Мимо пробежали краснощёкие мальчишки, играющие в догонялки. Егерю показалось, что один из них это он сам — молодой, весёлый, юнец пока ещё не познавший взрослой жизни.

Ещё одна группа мальчишек и пара девчонок играли в войнушку. Набрали палок отдалённо похожих на оружие, навешали на себя всякого мусора и нарисовали на нём двуглавых орлов и серпы с молотами. Две маленькие группки храбрых солдат империи, сражались с гнусными коммунистами за клочок земли, что существует только в их воображении. А девчонки здесь за санитарок.

И Егерь так играл, но потом как-то незаметно игры переросли в жизнь, и вот он уже бежал с автоматом на перевес, со окровавленным штыком, бежал на реальных врагов, чтобы принести им всамделишную смерть. С этими ребятами может произойти тоже самое.

Мать кричала на своего сынишку из-за того, что он ел снег. Женщина считала, что он грязный, а мальчику казался совершенно нормальным, он ведь даже не жёлтый.

Родное тут всё. Эта улица заставляла вспоминать, то, что омертвело в сознании не молодого сталкера и осталось лишь в подсознании. Но сейчас подсознание бурлило и воспоминания горячими брызгами вылетали из него. Сколько же всего приятного и прекрасного забыл Егерь. Столько давних воспоминаний, что были скрыты под слоем кровавой коросты, всех остальных лет жизни…

А вот и дом. От былой яркости, уютности ничего не осталось. Краска слезла с его стен. Дерево почернело. Крыша промялась и в ней теперь зияла дыра. Из крошащейся кирпичной трубы валил дым. От давно не мытых окон исходил не яркий свет.

Возле входа, в дом, облокотившись на стену, курил мужик. Простой наружности, и даже можно сказать немного приятной, хотя и попорченной гражданской войной в каннибальском государстве. Одежда на нём была старая и в плохом состоянии. На тёплой куртке красовалась нашивка со свастикой.

Егерь пошёл к нему.

Мужик сразу же заметил сталкера, вынул трубку из зубов и встал нормально.

— Здрасте. — Поприветствовал он сталкера. — Вы из проверки?

Из проверки?! Егерь даже не предполагал, что его можно спутать с государственным служащим. С бандитом, да. С грязным наёмником, да. С вышибалой, тем более да. Но уж такое, это перебор.

— Нет. Не из проверки. Не волнуйтесь.

— А, что же вам тогда надо? Кто вы? — Мужик ещё сильнее напрягся. Кажется, он ожидал прихода, кого-то похуже проверяющего.

— Я просто пришёл посмотреть на это место. Это мой бывший дом.

— Ну а теперь он наш. Так что попрошу вас уйти. — Мужик начал наглеть. Одной внешности и вооружения Егеря ему не хватало для страха. Членов проверки он боялся, ещё не пойми кого боялся, а вот здорового мужика с головы до пят покрытого шрамами и ожогами он не боялся. Его огромного ножа и револьвера.

— Не волнуйся, я здесь не задержусь. — Егерь в наглую вошёл в дом.

— Эй! Ты совсем охуел?! — Закричал ему в затылок мужик.

Сталкер поднялся на веранду по скрипучим лесенкам и встретил ещё одного мужика. У него был нож. Обычный кухонный нож. Хлеб и колбасу он режет наверняка замечательно, а значит подойдёт, чтобы перерезать наглому незнакомцу глотку. И кажется этот потрёпанный жизнью «чистый» собирался сейчас сделать именно это. Его здоровые пальцы сжали деревянную рукоять ножа так сильно, как только могли. Но тут из прохода выбежала девушка с золотыми кудрями и обняла мужчину. Хотела остановить мужа и у её худого тельца хватало сил, чтобы сдержать ярость любимого человека.

Они слишком долго добирались до сюда. Слишком многое прошли. И сейчас никак было нельзя напортачить, разозлить местные власти. За ними все следят, все ненавидят, только и ждут, когда они ошибутся, чтобы иметь полное моральное право донести на них.

Егерь прошёл мимо парочки, мимо их исхудавших деток.

На кухне была ещё одна семья. Егерь, не глядя на них, зашёл в спальню, достал нож и начал искать.

Ему пришлось отодвинуть кровать. Больше десятка человек смотрели на него и не мешали. Только глядели как чужак отрывал от пола доску и стал рыться под полом.

Егерь достал из схрона кожаный мешочек, наполненный чем-то тяжёлым.

Сталкер открыл его и высыпал содержимое на кровать. У жильцов округлились глаза от увиденного. На их кровати сейчас лежала большая горсть монет, три здоровых пистолетных магазина, по десять патронов и сам пистолет. Такую бандуру не каждый день увидишь. Модель редкая, крупная, бойкая, лягающаяся как лошадь, по весу не очень хорошо сбалансированная, но зато убойная. Похож был этот пистолет на очень старую вещь, на «люгер». Он был его большим братом.

Егерь достал его на фронте и отправил домой, а отец видимо его спрятал. Вот и хорошо. Может он офицерам «чистых» и не понравился за его тяжесть, отдачу и громкость, но Егерю подобная игрушка была сейчас необходима. Ведь это «громовержец».

Сталкер убрал всё в рюкзак, сунул пистолет в кобуру и пошёл из родного дома, с большим трудом. Нахлынули воспоминания. Как он прибежал домой весь грязный, в рваной одежде и мама начала его ругать. И как папа учил вырезать из дерева фигурки.

Егерь ушёл и вместе с ним ушли все воспоминания. Теперь этот дом был пуст. В нём ничего не осталось от прежней семьи. Ни людей, ни мебели, ни духа.

***

Весь народ испарился с улиц. Только полицейские в зимних одеждах бродили по ним с самозарядными карабинами на перевес. А ведь так хотелось спрятать замёрзшие руки в карманы. Шерстяные перчатки защищали бедные ручки недостаточно.

— Постойте! — Крикнули Егерю двое патрульных, решивших на свой страх и риск расспросить незнакомого, здорового бычару увешанного бронёй. Вдруг он сталкер.

Егерь конечно остановился и подождал двух представителей закона.

— Здравствуйте гражданин, покажите-ка свои документики. — Сказал старшой. Молодой словно не боясь, попытался весь скрыться в полушубке и обняв оружие как родного ребёнка.

Не плохие у них были карабины. Все в дереве. Из дерева выпирал лишь маленький кусочек ствола, мушка, затвор, не отсоединяемый магазин на десять патронов, курок, да простенький, выдвижной приклад, сделанный из металлических трубок. Короткий карабинчик был, для стрельбы на узких улочках идеальный. А назывался он по официальному СКА (Самозарядный Карабин Ануфриева), а в простонародии «Жопа». Не всё в нём хорошо с надёжностью, да и при перезарядке можно палец сломать, когда пытаешься запихать патрон в оружие без обоймы.

Как хорошо, что они у них только для самых спокойных времён. Для экстренных случаев полицейские склады доверху набиты автоматами и патронами к ним. Сейчас ими пользоваться запрещают. Ибо надо хранить столь неприкосновенный запас на воистину серьёзные ситуации. Ведь промышленность великой империи хоть и мощна, и столь же велика, но враги в любой момент могут её подкосить. Да и вообще автоматы нужнее фронту. Поэтому не пристало столь нужный ресурс истрачивать полиции по всяким пустякам.

Егерь достал византийские документики и протянул полицейскому. Интересно, примут ли.

— Проблемы с документиками. — Сказал полицейский.

— Какие? Все печати и подписи на месте.

— Это то я вижу, но документики то теперь не действительные. Византии официально нет.

— И что делать? В тюрьму идти? — Не довольно сказал Егерь.

— Не нервничай. Сменишь у нас, да и всё.

— Ладно. Утром зайду. — Егерь забрал у полицейского документ и уже собирался уйти, когда услышал:

— Отъебитесь!!!

Кричали в узкой улочке, напротив. В слабом свете настенного фонаря были видны дерущиеся силуэты.

Четверо против одного, насколько можно было понять.

— А ну прекратить! — Крикнул старший полицейский и побежал к переулку.

Дерущиеся уже решили убегать, но было уже поздно. Сейчас с ментами шутки были плохи.

— Александров, включить фонарик. — Приказал старший полицейский подчинённому. Тот повиновался.

Луч света осветил лица дравшихся. Все побитые, с синяками и ссадинами.

Один из них Глеб — средний сын дядьки Власа.

— Глеб? Ты что здесь делаешь?! — подошёл поближе Егерь.

— Ничего. — Ответил невозмутимый юноша с вздувшимся отёком под глазом. Не хотел сдавать. Но кого? Этих вот? Да судя по лицу Глеба его-то тут и били остальные четверо.

— Что здесь произошло? — Злобным голосом спросил старший полицейский.

— Этот грязный ублюдок, назвал нас уродами! — Ответил белокурый парень со свастикой на куртке.

«Урод» самое страшное ругательство у «чистых». Ты можешь назвать «чистого» как хочешь, он всё вытерпит благодаря высокомерию, но за «урода» он даст тебе пизды.

Полицейский подошёл к парню и пнул его в живот. Парень упал и схватился за живот.

— А чему тут обижаться? Он ведь прав. Вы все бляди, уроды. Может и не внешне, но вот внутри у вас всё деформированное. Так что пошёл нахуй пока я тебе и твоим дружкам пизды не дал или вообще не посадил на пятнадцать суток за нападение на гражданина империи. Хочешь в обезьянник?! А? Хочешь?!

— Нет… не хочу… — Сказал парень.

— Ты как обращаешься ко мне скотина…

— Хватит. — Сказал Егерь. — Я думаю они всё поняли.

Полицейский взглянул на сталкера. Не довольно.

— Думаю ты прав. — Сказал полицейский, после пары секунд молчания. — Валите.

И молодые «чистые» побежали.

— А ты прекрати уже лезть на рожон! — Начал кричать мент на Глеба. — В следующий раз я могу не оказаться рядом.

— Хорошо. — Сказал Глеб.

— Я серьёзно. Ещё хоть раз увижу дерущимся с «чистыми», посажу в обезьянник вместе с ними.

Полицейские пошли прочь.

Глеб поднял с сугроба шапку и натянул на голову, спрятал уши.

— Значит с «чистыми» дерёшься? — Спросил Егерь без каких-либо видимых эмоций.

— Ну да. А что? Вы кажется тоже с ними сражались на войне прежде чем съебались не пойми куда. — Парень пошёл в сторону дома.

Егерь пошёл за ним.

— Не суди меня пацан. У меня были причины.

— И какие? По какой причине можно исчезнуть на столько лет и вернуться знаменитым сталкером.

Егерь не смог скрыть удивления.

— Удивлены? Да, я знаю кто вы. Егерь. Великий сталкер. Лучший из своих современников. Такую личность невозможно ни узнать. Да и к тому же на доске объявлений были повешены портреты самых разыскиваемых сталкеров. Но теперь их сорвали и повесели военные плакаты. Так что мне кажется, что вы просто свалили. Кинули всех и отправились на встречу приключениям. До сих пор всё приключения ищите на свою задницу. Даже от отца моего личность свою скрыли.

— Это было необходимо.

— Почему?! — Остановился и повернулся к Егерю, Глеб.

— Потому что миссия.

— Что миссия?! Что это блять за миссия?!

— Самая важная миссия в моей жизни, и самая важная миссия для всего человечества. Она важнее воссоединения с близкими, важнее тебя, или меня. От неё зависит всё.

— Что всё?!

— Да просто всё. Само существование человечества от неё зависит.

— О боги, какой-же это ёбаный бред. — Сказал Глеб и быстро пошёл домой.

И правда бред. Егерь до сих пор не особо верит, что эта миссия по-настоящему существует, а не является банальной чушью. Какая опасность?! Катаклизм?! Вирус?! Всеобщее бешенство животных?! Смерть леса?! ЧТО?!! От чего может спасти мир пацан?! Может и не обычный, но всё же пацан!

Это не важно. От чего и как. Главное, что угроза есть и от неё можно спастись. Егерь не сомневался в знании Персея. Он был иным. И от того ему были известны вещи далеко за пределами человеческого понимания.

***

Группа собрала вещи.

Тётя Ира дала вяленого мяса и немного лечебных трав. Дядька Влас помолился за всех и пожал руки.

— Да хранят вас боги. — Сказал он, когда открывались ворота.

— И тебя. — Сказал Егерь. — Я попытаюсь ещё к вам заскочить.

Уходить не хотелось. Город словно сиял в лучах зимнего солнца. Он был не похож на себя старого, но всё равно родное в нём оставалось.

Егерь осмотрел дома в последний раз, а потом взглянул на тётю Иру и дядьку Власа. И обнял.

— Я обязательно вернусь. — Сказал он.

После он водрузил пулемёт на плечо и пошёл в зимнюю стужу, оставив в своём сердце частичку родного, и такого дорого дома.

Егерь помахал близким в последний раз и врата закрылись.

Теперь можно было надеть балаклаву и шлем, и снова идти, ради спасения всего человечества, позабыв о доме и любви.

***

В Знахаровке до сих пор продолжалось веселье. Наёмники всё пропивали свои деньжата даже не думая выходить на мороз. Кто-то так не хотел туда идти, что ссал прямо в ближайших углах, а кто-то там же и спал.

Хозяин заведения, сначала возмущался, а теперь помалкивал в тряпочку. Зуб один он уже потерял и не хотел потерять все остальные.

Купца утащили к местной проститутке, оставили ему пойло и продолжили кутить.

Так бы всегда, да вот только финансы уже заканчивались.

Глава наёмников намешал себе целую кружку всякой дряни и выпил залпом. Надо было успокаиваться. Он проигрывал и это было не допустимо.

Его зам бросил кости. Одна кость показала шестёрку, вторая тройку и третья тройку.

— Пиздец! — Крикнул глава наёмников и со злости кинул кружку не пойми куда. — Шулер… ты… сука…

— Чё!!! — Зам вскочил. Глава вскочил. Они схватились и…

Какая-то сука открыла дверь и решилась зайти сюда, и не одна, а с десятком других сук.

Пришедший был уродом, каких ещё надо поискать. Безносый, с покрасневшими от лопнувших сосудов глазами, кожаной повязкой, что скрывала остатки носа. Весь в дорогущей снаряге, которую, наверное, даже хер купишь. На груди смайлик намалёван. Под подмышками красовались две кобуры с револьверами.

— Пойдём-ка. — Сказал глава заму.

И они побрели к уродцу опираясь друг о друга.

Дружки у уродца все были в красном и с рогами. Знакомые какие-то, ребята.

— Вам чё? — Спросил глава.

— Не видели тут странную группу. — Ответил уродец. — Со стариком, коротышкой, двумя обычными мужиками и одним мальчишкой.

— Ну, видали… У шли они. Пару дней назад уже…

— Куда?

— А вот не скажу я тебе… блять… Ты тут значит двери открываешь… нас морозишь… а… мы тебе рассказывай… да… пошёл нахуй урод. — Не понимал мужик, что говорит. Перепил.

Уродец разозлился.

— Это ваше окончательное решение?

— Да. — Ответил глава.

И тут вдруг, уродец достал из кобуры револьвер и прострелил башку заму.

Лицо главы обрызгало тёплой кровь, и он сразу протрезвел, словно от ледяной воды. Адреналин ударил в голову и выбил весь хмель из мозгов. В глазах прояснилось и в разуме тоже. И разум говорил: «Щас будет бойня.».

Дружки уродца резко подняли свои стволы и зажали спусковые крючки, и началось.

Глава прыгнул в сторону, за стол. В следующую секунду этот стол превратился в решето.

Наёмники не успевали хоть как-то реагировать. В их мозгах было слишком много хмеля, а через мгновение и мозгов то не было.

Их шпиговали свинцом, рвали их плоть. Кровь брызгала во все сторону. Матюги перерастали в крик и вопль, а те становились тишиной. Хозяину заведения, успевшему схватится за ружьё, чуть голову не оторвало, от попадания автоматной пули в горло.

Прошло пятнадцать секунд. Автоматы заглохли, начали выпускать дымок. Гильзы катились по неровному полу и по нему же растекалась кровь. Из другого конца помещения ещё недолго доносился одинокий стон.

Но и ещё кое что было слышно:

— Блять… Суки… — Звучал голос переполненный болью.

Это глава был ещё жив. Ему целая автоматная очередь угодила в ногу. Три ёбаных пули. Прошли насквозь, раздробили кость. А крови то сколько текло.

Уродец подошёл к нему, поставил ногу на грудь и прижал наёмника к полу. Дуло его револьвера начало смотреть на лоб главы. Хороший у него был лоб, арийский. Такой жалко дырявить.

— Теперь полагаю, вы готовы сотрудничать? — Спросил уродец, ухмыляясь.

— Да-да… да… да… — Запинаясь не переставал говорить наёмник.

— Тогда отвечай на мой вопрос.

— В… Мос… Москву… они собирались в Москву. — Отвечал наёмник, хотя понимал, что не оставят его в живых.

— Это точная информация?

— Да.

— Прекрасно.

Уродец взвёл курок и готовился выстрелить.

Глава вроде как был готов умереть. Он понимал, что при его профессии он долго не проживёт.

Но потом в голове промелькнула мысль. А ведь… ведь… Двое из этой группы в деревне. От страху он позабыл об этом, но ещё был шанс. Можно было сказать этим психам про это, пообещать, что он покажет их и тем продлит себе жизнь!

Бах!

Наёмник больше не боялся. Все мысли вылетели из его головы вместе с мозгом, и растеклись по полу.

***

Жекан смотрел в окно охуевая от произошедшего.

Толпа каких-то отморозков вооружённых до зубов столпилась на постоялом дворе. Все на лошадях.

Из кабака вышла ещё небольшая группа. Все кажется «черти», кроме одного. Его Жекан узнал. Узнал по знаку на груди. Это же был тот говнюк, что раньше за Лесогоном охотился. Вернее, до сих пор охотится. И с ним долбаная армия.

Ублюдок сел на коня и поехал со своими людьми к северным воротам, стреляя вперёд. Пробиваться собрались, а их там и остановить то некому. У ворот стоит отряд мужиков без особой военной подготовки. Шансов у них нет.

— Что там случилось? — Спросила девушка, прикрываясь покрывалом.

Жекан стоя у окна на одной ноге, да ещё и голышом сперва не ответил.

— Проблемы у ребят. — Сказал не пойми кому Жекан и поковылял к своей одежде.

— Ты куда? — спросила девушка.

— Мне надо своих предупредить. У вас почта работает? — Сказал Жекан, надевая портки.

— Нет конечно. Поздно ведь.

— Заебали! Дайте поспать! То охают-ахают, то болтают! — Прокричал мужик в другом конце помещения.

— Да и нельзя тебе. У тебя нога…

— Знаю я. Но надо. — Жекан уже накидывал на себя куртку.

— А мне похер чего там тебе надо. — Внезапно появилась в проходе знахарка, одетая в одну ночнушку и держащая в руке свечу. — Ты останешься здесь.

— Бабуля, мне надо,понимаешь? Мои друзья могут погибнуть.

— И поэтому ты решил бросится им на помощь с больной ногой. Не пущу! — Бабка встала стеной на пути Жекана и не собиралась отходить. — Если ты сейчас побежишь дружков спасать, то твоей ноге пиздец.

— Бабуля, я ведь вас сейчас…

— Вот подонок! За его здоровье борешься, борешься, а он сволочь угрожает!

— Дайте поспать!

— Дайте пройти!

— Не пущу! Хоть через меня переступай!

Жекан бабку оттолкнул и выскочил на улицу.

До почты было не далеко. Метров триста.

Ночь спокойная была. Небо ясное, с луной и тысячами звёзд.

К Северным воротам и постоялому двору сбегался народ. Почти все мужики были с ружьями, бабы со скалками, сковородками и другой кухонной утварью.

Кто-то заорал протяжно и визгливо. Обнаружили трупы.

На одной из изб висела вывеска с надписью: «Почта». Её хозяин выходил из дома в пышной шубе и не менее пышной шапке, когда к нему подбежал Жекан.

— Мне б письмо отправить в Москву. — Быстро проговорил, запыхаясь Жекан.

— Утром приходи, вон смотри беда какая приключилась, а ты с письмом тут…

Жекан схватил мужика за плечи.

— Мне очень срочно. Понимаешь?

— Отъебись! Я щас полицию позову! — Проорал мужик, вырываясь из хватки Жекана.

— Да будь ты человеком! Тебе чего, сложно письмо отправить?! Я же заплачу!

Мужик смотрел на Жекана не довольно. Не собирался он ничего отправлять. Прибегают тут значит всякие на ночь глядя и требуют ещё чего. Орут. По-хамски себя ведут. И видно ведь, что быдло какое-то. Не богатый господин, а лошьё, выпивоха наверняка белочку поймавший. Ну, или коммуняка. Хотя откуда им тут взяться? Никогда их тут не было и не будет. Слава богам, войска НРИ всё так же сильны, и всё так же хорошо защищают границы своей державы.

Но все недовольства испарились из головы мужика, как только ему в карманы посыпались монеты. Немного, но все.

— И ещё, а можно отправить письмо человеку, если только знаешь в каком он городе находится, вернее только будет находится? — Спросил Жекан.

— Можно, но это будет очень дорого стоить. Это можно сказать ВИП услуга. Нужного человека отыщут и отдадут письмо. Для этого конечно нужно его детальное описание.

— Всё будет. Денег у меня больше нет, но я тебе остаток суммы снарягой отдам. Она у меня не плохая. Мне сейчас ничего не жалко, только письмо отправь!

Глава 4: Москва

До столицы империи оставалось совсем немного. Уже было видно невероятное количество столбов дыма.

В лесу то и дело попадались хорошо намятые тропы. За путниками следили со всех сторон, и те, кто следил, давали понимать, что они это делают.

На деревьях сидели снайперы. На каждом долбаном дереве. Из скрытых снегом ДОТов и ДЗОТов в путников целились пулемётчики. А по тропе, к ним на встречу уже шёл человечек. В тёплой форме, маскхалате и броне, покрашенной в белый.

Егерь остановил группу. Щас нужно было быть предельно осторожным. Любое неверное решение могло превратить трёх человек в фарш.

На границе столицы, никто не собирался морочится с не пойми кем. Особенно во время военного положения и наплыва беженцев.

Солдатик подошёл к группе и стал осматривать. Вопрошать не спешил. По его мнению, здесь на лицо провод нелегальных эмигрантов, то есть лиц, не получивших разрешения на въезд в страну, одним преступным элементом. Хорошо вооружённым, надо сказать. Такое за три копейки не купишь. А значит этот преступный элемент либо контрабандист, либо наёмник, либо сталкер. Ладно там если наёмник. С ним ещё можно будет поболтать, а вот если он контрабандист, или упаси боги ещё и сталкер, то тогда сразу в обезьянник его.

— Документики. — Потребовал солдат. Судя по нашивочкам он был младшим унтер-офицером.

Персей ему сразу дал три помятые бумажки.

— Документы в норме. Почему не по дороге идём, а по лесу шляемся? — Не хотел отставать офицер. И документы не отдавал.

— Спешим мы, а дороги здесь извилистые. По ним долго идти. — Приятным и уважительным тоном, ответил Персей.

— Куда спешите? — Опять задал вопрос офицер.

— В Москву, разумеется. Хотим там новую жизнь начать. Поэтому вот и спешим, пока всю жизнь и жильё «чистые» не позабирали.

— М-да с этой поганью у нас проблемы. Хапают себе жильё, рабочие места забирают, а господа начальники производств и рады потому… — Офицер вдруг замолчал. Видимо чуть не сказал лишнего.

— Но жильё у нас всегда найдётся. Проходите.

Пошли. Стволы пулемётов отстали от путников и снова начали глядеть куда-то в лес.

Егерю показалось странным, что рюкзаки ни у кого не проверили. Халатность, или усталость и огромный наплыв беженцев, тому виной?

Укрепления вокруг Москвы были конечно грандиозные. ДОТы, ДЗОТы, лабиринты окопов, укреплённых бетоном и ещё большие лабиринты под землёй. Хитро устроенные тоннели, обустроенные для долгого пребывания в них, были многоуровневыми, извилистыми, имеющие склады оружие, патронов и провианта на недели боёв. Тоннели иногда могут привести в самые неожиданные места. В старинное убежище, построенное ещё до леса, где теперь находятся казармы и склады, в ещё более старые, вернее в древние катакомбы.

Поговаривают, что раньше в Москве и Подмосковье сталкерам было раздолье. Все сюда бежали за хорошим хабаром. И все, кто выживал его получали рано, или поздно.

Москва, когда она ещё только начала своё перерождение являлась одним из самых сложных мест для сталкенга и как уже было сказано, одним из самых прибыльных. Было очень нелегко обыскивать словно бесконечные руины Старой Москвы, поросшие зеленью и накрытые густой тенью. А ещё сложнее было спускаться в различные подземные убежища, бункеры, в метро. Там не редко приходилось плавать на лодке и отстреливаться от тварей, решивших устроить в тоннелях себе берлоги.

Сколько легендарных, замечательных, хороших, средненьких и не удачливых сталкеров сгинуло в руинах Москвы до их полного опустошения невозможно сказать, да и узнать тоже. Но их много. В некоторых убежищах, по их костям приходится ходить словно по ковру.

Группа ступила на знаменитые улицы Старой Москвы. Лес уже практически пожрал руины города. Она превратились в бесформенную массу из земли и зелени, лишь изредка напоминающую какие-то детали разрушенных домов.

Многометровый слой земли, глины и грязи покрыли улицы, и скрыли их под собой. Теперь идя вроде бы по ровной земле, ты не можешь быть уверенным, что на самом деле твои ноги не ступают по крыше старинного магазина, или что холм, который ты видишь не дом, скрытый землёй, а пещера, в которую ты заходишь не приведёт тебя в коридор панельного дома, или на станцию метро.

Идя по этим улицам начинаешь представлять насколько же велик был старый мир, сколь могущественен, если люди могли строить подобные города. Как подобное могло пасть, проиграть ветвям, корням, зверям? Если даже сейчас люди лишь с малой долей технологий, оставшихся от предков, умудряются жить в этом ужасном мире, сражаться с его порождениями, то что же должно было произойти тогда? Неужели сила леса столь безграничная, а гнев и ярость богов столь страшны, что старая цивилизация сгинула под этой яростью и силой? Видимо люди забыли насколько была страшна «великая бойня», а современные «историки» несут полную чушь и враньё, хоть и доносятся из их уст слова об запредельном ужасе и жестокости тех событий. Их источники, их знания не могут показать всей правды, потому что она утеряна на всегда в реках крови и в эхо тысяч и миллионов кричащих глоток.

Наконец появилась и Новая Москва.

Её окружали самые большие стены из всех виданных даже Егерем стен. С башнями, с позициями для пулемётов и мелких пушек, с многотысячным гарнизоном лучших солдат империи.

Даже страшно представить сколько времени, средств и людей было убито для постройки подобной стены.

Все деревья вокруг стены были вырублены, любая растительность выкошена, а руины снесены, да так чтобы получилась максимально ровная поляна, наступая через которую враг мог растерять значительную часть своих войск. А возле самой стены был вырыт огромный ров, наполненный водой и имеющий высокие берега, чтобы упавший в воду уж точно не смог из неё выбраться. Но это было конечно ещё не всё. Если противник каким-то образом прорывался в главные ворота, то он обнаруживал, что он оказался не на улочках города заполненных беззащитными жителями, а в захабе. А это значит, что ворота, через которые он бежал совсем не главные, что до них остались ещё сотни метров коридора, обстреливаемого сверху. И если остатки врагов всё же смогут прорваться к воротам и взорвать их, они опять же обломаются, ведь на этот раз, за этими абсолютно настоящими главными воротами, их будут ждать пара ДОТов.

Группа же прошла через всё это без всяких потерь.

Лесогон засматривал до дыр все эти укрепления, все эти огромные конструкции, с которых на него взирали солдаты империи. Если уж даже для Егеря всё это было невероятным, то для Лесогона и подавно. Мальчик прошёл не мало за последнее время, видел очень многое, но такого он себе даже представить не мог. А уж какие чувства его захлестнули, когда группа прошла через главные ворота ничто не сможет передать, даже выражение лица мальчика.

Настолько же была огромна Москва. Хоть она и являлась лишь маленьким огрызком Старой Москвы, её сердцевиной, с её величиной, великолепием ничто не могло сравниться.

От Москвы осталось лишь то что находилось внутри садового кольца. Территория не малая, но всё же недостаточно большая. Людей в столице империи было слишком много и это приводило к определённым последствиям.

Лесогон их не видел. Белокаменные дома, крупные магазины и лучшие заведения для отдыха расставленные вдоль главной дороги застилали ему глаза своей красотой, шиком.

А люди были массой. Потоки людей текли по улочкам, словно по руслам рек, стекались к особо популярным местам и растекались к жилищам. И эти потоки были слишком огромны, слишком много людей в них было, и от того большая часть жителей погрязла в нищете.

Да? улочки, идущие вдоль главной дороги, были прекрасны, но за ними, всего за парой тройкой прекрасных домов разрастались трущобы. Где дом прирос к дому и где иногда ширина улочки не превышает ширину плеч взрослого мужчины. Там люди ходят не по мощёной дороге, а по грязи, лужам и потокам говна. Там горы отходов гниют в каждом углу, каждый третий дом нельзя назвать жилым.

Жители тех районов редко познают такую простую вещь как гигиена. У них нет времени на подобное. Им бы успеть отработать двенадцатичасовую, а то и четырнадцатичасовую смену, пожрать и лечь спать.

Кто-то становится бандитом с юношества, кто-то бомжует, а кому-то ещё больше не повезло и ему не досталось места даже в этом скверном месте. И те люди уходят под землю.

Даже остатки Московского метро заселены под завязку и вот там начинается настоящий ад, абсолютная нищета и безысходность.

Станции и тоннели заселены, как только можно. Работы почти нет. Люди выходят на белый свет только при походе на работу, да и то далеко не все. Большинство и работает под землёй, поддерживая работоспособность канализации города.

Расслоение общества в Москве чудовищное. Конечно же в столицах других государств оно так же не маленькое, но в Москве оно достигло каких-то не вообразимых масштабов.

Только здесь бедняки могут гнаться за мальчишкой с чёрствым куском хлеба в руках, а богачи разъезжать на золотосеребряных мота-каретах. Танцевать на баллах в костюмах из самых дорогих тканей, украшенных до безвкусного состояния, а где-то совсем рядом мальчик со вздутым от голода животом, наблюдать за главными улицами города сияющими всеми цветами радуги, пока его мать зарабатывает деньги в соседней комнате.

А уж что творится в кремле одним богам известно. Жизнь там мифична и не дано её познать даже богатейшему купцу империи. За стенами кремля скрывается рай земной, где живёт лишь верхушка власти и лишь им позволено быть там. Иные же могут зайти исключительно как недолгие гости.

С каждым годом эта пропасть между знатью и обычным людом всё расширяется, и возможно, что рано или поздно это приведёт к плохим последствиям. Если конечно от империи хоть что-то останется после вторжения орды.

— Постойте! Погодите! — Вдруг кто-то крикнул в след.

Лесогон обернулся. Егерь уже схватился за рукоять револьвера. Рука незнакомца лежала на его плече.

— Наконец я вас нашёл. Мы вас всем отделом два дня выискивали. — Говорил молодой парень в приличном коричневом костюмчике с узорами.

— Ты кто. — Спросил Егерь недобро.

— Ой… Извините, не представился. Лев Шепенко, почтовая служба города Москвы. — Юноша поклонился.

— Чего кланяешься? Я тебе не барин. — Сказал Егерь, удивившись и убрав руку от револьвера.

— Вам письмо, по специальному заказу из Знахаровки. — Парень протянул Егерю письмо, но взял его Персей.

Он быстро развернул небольшую бумажку и начал читать. Выражение его лица изменилось. Румянец со щёк быстро испарился. Кожа стала бледной как у мертвеца.

— Спасибо тебе юноша. Можешь идти. Ты хорошо поработал. — Сказал Персей почтальону и тот опять поклонившись ушёл.

— Что там? — Спросил Егерь.

— За нами гонятся. Много людей. Хорошо вооружённых. С лошадьми.

Егерь выхватил бумажку у старика и начал сам читать.

— Шуппе. — Сказал он.

Теперь Лесогон побледнел. Неужели он ещё жив? Мальчик думал, что того монстра убили выстрелом в голову, но нет. Он был жив, и он снова гнался за Лесогоном.

— Этого не может быть?! — Вскрикнул мальчишка.

— Здесь написано, что он возглавляет погоню. Жекану незачем врать.

— Но его же убили?! Выстрелом в голову!

— Значит недостаточно хорошо стреляли. — Сказал Егерь и порвал бумажку. — Если пару дней назад крупный отряд с лошадьми был в Знахаровке, то это значит, что они уже почти здесь.

— И что нам делать? — Спросил Персей.

— Да чёрт его знает! — Разозлился Егерь. — Из города нам уже не выбраться. Эти твари наверняка уже подъезжают к Москве.

— Тогда возможно стоит предупредить стражу? — Предложил Персей.

Егерь подумал и решил, что это не плохая идея.

***

Главу стражи предупредили. От таких новостей он подскочил с насиженного места и побежал к секретарше, орать на неё, требовать, чтобы она как можно скорее послала гонцов ко всем постам стражи, а также созвала на совещание всех старших офицеров.

Молодая девушка в дорогих сапожках побежала сломя голову выполнять указание шефа.

Троицу не местных же, выпроводили из здания и приставили к ним пару человек для охраны.

Так как дальше во всём этом дерьме придётся разбираться страже, группа отправилась в дешёвенький кабак.

— Отсидим в городе пару дней. Вояки из охраны города разберутся с Шуппе и его людьми, и мы отправимся в путь. — Сказал Егерь, смотря на приближающийся с каждым шагом кабак.

Тот был хоть и дёшев, и хоть туда благородные дамы и господа не полезут даже за милость царя, но был он всё равно не плох. Красочная вывеска показывала всем нуждающимся в алкоголе, что им стоит зайти сюда. На ней было написано: «Кабак свиное рыльце».

Все идущие в этот кабак только и говорили, про потрясающую свинину, хорошо прожаренную и добротно поперчённую, про пенистое пиво, про жгучий самогон и прочее.

Возле входа стояли вышибалы. Два здоровых, курящих… Знакомых. Очень знакомых.

Один был всё таким же толстым и крупным, всё с такой же бородой и не самой умной физиономией, а второй всё такой же не высокий, светловолосый и обезображенный.

Вышибалами были Голем и Воробей, члены команды Чаровницы. Знаменитые сталкеры считающиеся погибшими на севере этого государства.

Шмотьё на них было обычное. Простые серые куртки и штаны с лёгкими бронежилетами поверх. На поясах дешёвые револьверы в кобурах.

Егерь улыбнулся и побыстрее пошёл вперёд.

Сталкеры его заприметили. Такого человека даже в Москве трудно не заметить.

Дружки тоже заулыбались и пошли на встречу Егерю, благополучно забыв про обязанности.

— Егерь, сколько зим? — Сказал Воробей, подходя к Егерю и тут же получил удар по морде.

От него сталкер упал, схватившись за щеку.

Голем остановился и выставил руки вперёд.

— Какого хера? — Спросил он.

— Какого блять хера?! Я думал вы двое сдохли давно! — Сказал Егерь, смотря со жгучей яростью толстяку в глаза.

— Успокойся. — Воробей пытался встать, но у него не особо получалось. Его не слабо пришибло. — Нам пришлось пустить слушок, что мы сдохли. — Наконец у него всё же получилось встать.

— Да. За нами охотились Егерь. — Начал говорить Голем. — Нам было негде спрятаться, вот и пришлось делать это на том свете. А ты кстати где пропадал пять лет?

— На восточной границе. — Егерь начал успокаиваться. — В крепости служил. Так что я тоже можно сказать прятался на том свете. Где Чаровница и Чеж кстати?

— Пойдём внутрь, поболтаем. — Сказал Воробей и отправился в Кабак.

В кабаке было людно. Работяги с соседних улиц, что не погрязли ещё в нищете, пришли сюда отобедать. Все грязные, пропахшие потом и много чем ещё, от чего приходилось дверь оставлять открытой, чтобы весь этот смрад хоть немного выветривался.

К счастью свободный столик нашёлся. В тёмном уголке, никому не нужный и не нравящийся.

Друзья сели. Стражники остались снаружи.

— Хотите есть? — Спросил Голем.

— Было бы не плохо. — Ответил Персей. — Хотя бы супа с мясом.

— Чара! Эй, Чара, иди сюда! — Крикнул Голем на всё заведение.

К столику протиснулась довольно привлекательная женщина с большими голубыми глазами, милым личиком, волосами, стриженными под мальчика и шрамом на щеке не особо её уродующим.

Чаровница. Официантка!

Егерь заржал и забил кулаком по столу.

Женщина удивлённо на него посмотрела. Не ожидала она увидеть здесь этого бритого громилу. Особенно в такой обстановке. Не нравилась ей эта работа. Сразу видно.

— Егерь? Какими судьбами? — Спросила Чаровница.

— Нам пожалуйста три порции сегодняшнего супа и немного бражки. — Сказал ей Голем, лыбясь во всё своё широкое лицо.

Чаровница посмотрела на него недовольно. Нет, даже не так. Уничтожающим взглядом она на него посмотрела.

Голем улыбку припрятал.

— Нет ну правда Чара, накорми гостей. Они с дороги. Уставшие. Ха-ха — Не прекращая смеяться, проговорил Егерь.

Чаровница не довольная пошла к кухне.

— Ох, мужики ну вы меня и обрадовали. А то я уже испугался, что ужасов мне всяких расскажите, а оно вон как всё. — Егерь с трудом удержал в себе смех.

— Только с нами троими всё хорошо. Чеж же, умер. — Сказал Воробей.

Егерь подавился вновь накатывающимся приступом смеха.

— Как?

— Как раз перед нашей общей «гибелью», мы шастали по северу империи. — Начал рассказывать Воробей. — Нас обнаружили. Завязалась перестрелка. Страшная, затяжная. Мы ели отбились. Вот только Чежа ранили, и серьёзно. Печень и почку ему порвало. Шансов выжить у него не было.

— То есть истории о том, что вы мародёрили на севере НРИ правда? — Не довольно спросил Егерь.

— Да. Ну а, что нам было делать? Нас отовсюду гнали, везде нас хотели либо поймать, либо пристрелить. И в итоге как оказалось, наша помощь была нужна только беженцам с севера…

— Извините, но можно вопрос? — Перебил Персей.

— Спрашивай дед. — Ответил ему Воробей.

— А что с радиацией на севере?

— Ну, её оказалось куда меньше чем мы ожидали. Гораздо меньше. Что необычно. Чаровница изучила старые книги об ядерных катастрофах и узнала, что при подобных авариях должен быть чудовищный уровень радиации и это если повезёт. А в итоге он был терпимым. Мы даже толком не облучились.

— А как измеряли уровень? — Спросил уже Егерь.

— Приборчик у нас был. Вернее, и сейчас есть. В схроне. Мы за него целое состояние заплатили.

К столику подошла Чаровница. С подносом. В передничке. Ей очень шло. Она поставила поднос на стол и уселась рядом с Лесогоном. Мальчик от этого засмущался.

— Что ты делаешь в Москве Егерь? — Спросила Чаровница. — Снова влип в какую-то историю?

— Можно и так сказать. Персей объясни ей всё, а я пока супца хлебну.

— Хорошо. — Старик повернулся к Чаровнице. — Видите ли мы направляемся на север, в поселение Арбанас. У нас очень важная миссия, которую нам попросту ни как нельзя провалить. И ещё нас преследует крупный отряд головорезов.

Чаровнице ничуть не удивилась.

— Ты Егерь как всегда утопаешь в дерьме. И как у тебя это удаётся? — Посмотрела Женщина на сталкера.

— Ну такой я человек. — Ответил Егерь, попутно хлебая суп.

— Очень вкусный. — Сказал Лесогон, уже съев свою порцию.

— Конечно вкусный. У нас повариха отличная, хотя, как баба ужасная. — Сказал Голем.

— А кто за вами гонится и зачем? Да и какая у вас миссия? — Спросила Чаровница у Персея.

— Ну… — Персей не особо хотел рассказывать, но всё же начал говорить. — За нами гонится Вадим Шуппе наследник фюрера Нации Чистых с целой толпой своих подчинённых и бандитов. — Чаровница сидела всё такая же невозмутимая. Её словно вообще ничто не могло удивить. — А миссия наша заключается в следующем. Мы должны отвести этого вот мальчика в Арбанас и при помощи него спасти человечество. Шуппе же хочет воспользоваться его способностями.

— Эх, не везёт тебе с пацанами Егерь. — Улыбаясь сказал Голем. — За одним по всем независимым землям бегал, а теперь другого пытаешься уберечь от толпы убийц. Ну, что ты за человек такой?

— Как по мне это всё звучит как бред. — Высказал своё мнение Воробей. — Уж извините, но это так.

— Я понимаю. — Не обиделся Персей. — Но ситуация и вправду такая, какой я её описал.

— Тогда вам нужна помощь. — Не предложила, а утвердила Чаровница.

— Прости милая, но у нас нет денег. — Сказал ей на это Егерь.

Вот это её задело.

— Ты думаешь, что я готова что-то делать, когда начинает попахивать деньжатами?! Ты ошибаешься! Если надо я и ребята жизни свои отдадим за бравое дело, за доброе дело! — Разгневанно сказала Чаровница.

— Прости, но я этого не заметил. — Егерь наплевал на её возмущение. — Спасибо за суп. Бражку я заберу с собой. Нам надо бежать. — Сталкер хотел забрать бутылку с напитком, но Чаровница схватила его руку.

— Отпусти.

— Хуй тебе. Ты думаешь, что мы мрази какие-то?! Что мы помогли твоего пацана найти только из-за денег! Да я бы никогда не пошла на такой риск, если бы дело было только в деньгах!

— Скажи это Чежу. — Сказал Егерь и вырвал свою руку из хватки Чаровницы.

Чаровница хотела хорошенько врезать Егерю. Разбить его поганый нос. Но она сдержалась.

— Но Егерь. Нам бы пригодилась их помощь. И я уверен, что наше поселение смогло бы отблагодарить их за помощь. — Быстро сказал Персей. — Отказываться от их помощи глупо.

Егерь убрал бутылку в рюкзак.

— Глупо, да, но я думаю, что мы и сами справимся. До цели осталось не так далеко. Да и с Шуппе местная стража расправится. Втроём мы доберёмся быстрее.

— Зря отказываешься. — Сказала Чаровница. — И с нами ты так зря.

В этот момент в заведение вошла тройка гражданских. Все крепкие и судя по рожам прошедшие не мало дерьма. Такие приходят сюда чтобы нажраться как свиньям, но эти здесь не за этим. У них под одеждой револьверы, а в глазах сосредоточенность и максимальная внимательность.

Если бы Егерь и остальные не сидели за отдалённым столиком, скрытым от лишних глаз толпой рабочих, то их тут же заметили бы и нашпиговали свинцом.

— Кажется за нами пришли. — Сказал Персей. Все удивились. Старик решил применить наконец свои способности. Давно он их не применял.

— Кто? — Спросил Егерь.

— Двое в серых куртках, с меховыми воротами.

Сталкеры их быстро нашли.

— Ты уверен? — Ещё спросил Егерь.

— Да. — Ответил Персей снимая предохранитель с автомата.

— Стрельба сейчас лишняя. — Сказала Чаровница.

— Точно. — Согласился с ней Егерь. — Мужики выведите их из здания.

Голем и Воробей поднялись и пошли к парочке. Они повод выпереть их найдут.

— У вас чёрный ход есть? — Спросил Егерь у Чаровницы.

— Есть конечно. — Ответила та.

— Тогда выведи нас отсюда, а потом беги с мужиками за своей снарягой. Где встретимся?

— На Куликовской улице, возле синего здания.

— Хорошо.

Обиды как-то сразу забылись. Сейчас не до них было. Нужно жопы свои спасать, а не дурью маяться.

Воробей с Големом уже выталкивали преследователей на улицу. Те матерились, угрожали.

Чаровница вывела Егеря и его компанию на кухню. Толстая повариха с красным лицом обругала её за это. Сталкерша послала её в пизду и повела компаньонов к выходу.

Вёл выход в загаженный переулок с кучей мусора и парочкой бомжей.

— Идите осторожно. Кто знает сколько здесь этих бродит. — Сказала Чаровница.

— Не учи учёного. — Ответил ей на это Егерь, надел шлем и побежал по переулку с пулемётом на перевес.

Персей бежал за ним держа Лесогона за руку.

— Мы сможем от них убежать? — Спросил мальчик испуганно.

— Конечно. — Приврал Персей. Он не знал смогут ли они выбраться из города, а если и смогут, то что дальше? Противник уже добрался до них. Окружил со всех сторон. Если они и выберутся из города, то дойти до Арбанаса им будет очень нелегко.

Переулок не хотел заканчиваться. Троица всё бежала по мороженным отходам по извилистому коридору, или лабиринту. Дело было в том, что это был не переулок, а улочка, проходящая по трущобам громадного города. Народа здесь не было. Все сидели в домах, прячась от холода и столь прогнившей реальности.

Группа выбежала в мизерный дворик, в котором с трудом умещались качели. Единственный маленький человечек, укутанный в сто одёжек, убежал в дом увидев незнакомцев с оружием.

— Уёбывайте отсюда! — Закричал кто-то откуда-то.

— Да! Валите! — Послышался ещё один голос.

Какие тут дружелюбные жители.

Улочка перекрестилась с другой, более широкой. По ней уже могли проехать телеги. Егерь повёл группу по ней. До цели ещё было далековато.

Люди потихоньку начали появляться на улицах. Их становилось всё больше. Выглядели они совсем не так как на главных улицах. Все худые, бледноватые, в старой одёжке и странных обновках сделанных очень похожими на модные одежды более успешных людей, только сделанные из каких-то своих, самых дешёвых материалов. Из-за чего такие модники из трущоб выглядели нелепо, а для местных ещё и раздражающе.

Вдруг над головой Егеря просвистела пуля! Нашли!

Сталкер пригнулся. Персей прикрыл собой Лесогона и повёл его к ближайшему укрытию. Егерь помчался за ними.

Кого-то в толпе ранило. Люди заорали и начали разбегаться.

— Неужели нашли? — Спросил Персей у Егеря.

— Кажется да. Нужно бежать вместе со всеми и затеряться.

Так и сделали. Побежали в толпе. В самой его гущи. Не самый благородный поступок.

Снова выстрелы. За стариком упала женщина и молодой парень. Ответить было нельзя. Пристрелят, или затопчут.

Люди начали забегать в дома. Егерь схватил Персея за рукав и затолкнул его вместе с мальчишкой в проход.

Спрятавшиеся в здании москвичи разбежались от вбежавшей троицы. Кажется, начали осознавать в кого стреляли.

Егерь прикрыл дверь и нацелился в проём.

На улице было пять трупов. От них растекалась кровь, впитывалась в снег и растапливала его своим теплом.

Стал слышен хруст снега под чьими-то ногами.

Сталкер взял оружие покрепче.

Появилось три мужика и одна баба. Все разодеты в приличное обмундирование, да и вооружены не хуже.

Егерь прицелился в одного из них и нажал на спуск. Прогремел выстрел. У Лесогона зазвенело в ушах. Ещё очередь и ещё одна. На полу зазвенели гильзы.

— Я сдаюсь! — Прокричал женский голос. Красивый голос, умоляющий.

Егерь нажал на спуск. Крика с улицы не было, но зато было полно в доме. Женских, мужских криков, плачь детей.

Сталкер осторожно приоткрыл дверь ногой. Вылез на чуть-чуть из помещения, осмотрелся.

— Чисто. — Сказал он.

Персей схватил Лесогона и опять потащил за Егерем.

Трупы лежали жутко, как-то неправильно, или даже нелепо. Из них вытекала кровь. Один из напавших кажется недолго захлёбывался кровью. А девушка… от её головы осталась лишь нижняя челюсть.

— Зачем мы так?! Мы же могли убежать?! — Спрашивал Мальчик толи у наставника, толи у сталкера.

— Не могли. — Ответил Егерь.

Надо было бежать быстрее. Звуки выстрелов разлетелись по всему городу. Скоро здесь будут не только прихвастни Шуппе, но и вся полиция.

***

Синий дом находился посреди узкой улочки. Прижатый другими домами, гнилыми и покосившимися.

Нужный дом выглядел не лучше. Такой же старый, не ремонтированный, с облупившейся и по большей части слезшей краской. Теперь чтобы найти его, придётся хорошенько постараться.

У входа, троицу уже ждал Голем. Так же, как и Егерь он был облачён в снаряжение попрочнее, да потяжелее, а в руках держал свой старенький пулемёт РПА.

— Давайте скорее. — Сказал Голем, подождал, когда все зайдут и запер за собой дверь на засов.

Внутри дом выглядел совсем убого. Потолок прогнил, пол продырявился. В стенах разные гады устроили себе жилища.

— Это вы нашумели недавно? — Спросил Голем, пройдя вперёд.

— Да. — Ответил Егерь.

На мизерной кухне сидели сталкеры и лысый дедок в одних трусах да майке. Рядом посиживал Воробей, целясь в старика. Он свой АС-12 улучшил. Ствол удлинил, глушитель хороший прикрутил и приклад с пружинками установил.

Чаровница сидела на кортах и подбрасывала уголь в печку. Вся подсумками увешанная, с ножом для неё монструозным и винтовкой «мрак». Это было оружие Чежа.

— Готовы идти? — Спросила Чаровница.

— Конечно. — Ответил Егерь.

— Нельзя вам пользоваться этим ходом! Зима же! — Накричал на всех хозяин дома.

— Заткнись. — Сказал ему Воробей. — Ты заебал уже.

Чаровница вышла из кухни и пошла в спальню. Воробей что-то ещё сказал старику угрожающим тоном и пошёл за ней.

В спальне был открыт люк и вёл он не в подвал, а гораздо ниже. Спуск вниз был узким, с ржавыми лесенками и железобетонными стенками.

— Я первый. — Сказал Егерь.

— Я последний. — Тут же сказал Голем и отошёл к дверному проёму.

Егерь проверил лестницу на прочность. Она шевелилась, скрипела и рассыпалась. Спуск обещал быть напряжённым.

— Осторожнее. — Сказал Лесогон.

Егерь улыбнулся ему в ответ и полез в дыру.

Спускался он долго и осторожно. Его перчатки окрасились в ржавый цвет, а когда он наконец спустился, ему пришлось выковыривать ржавчину из носа.

— Здесь всё чисто! — Крикнул наверх Егерь.

— Теперь я. — Сказала Чаровница.

После неё полез Лесогон, а потом Персей.

Дальше им пришлось идти по пыльному коридору, со свисающей с потолка паутиной и трупом собаки когда-то заснувшей здесь вечным сном. Её тоже покрывала паутина.

А дальше был тоннель с наросшими сталактитами, снятыми рельсами и деревянными хижинками.

Даже тоннели были заселены под завязку. Их превратили в улочки. Жизнь здесь проходила, как и на поверхности, но только без света. Взрослые уходили работать на поверхность, или куда-то в глубь технических помещений, месить дерьмо в канализации, следить за электродами, питающими электричеством дома знати.

Дети здесь так же, как и наверху ходили в школы и детские сады, и, как и на поверхности, кто-то учился старательно, чтобы возможно потом наконец вырваться из подземелий навсегда, увести отсюда своих родителей. А кто-то наплевал на всё это, надеясь на жизнь реальных пацанов, которых они так безмерно обожают.

Этими реальными пацанами являются бандиты Москвы, а точнее члены двух враждующих банд: Мясники и Хантеры. Обе группировки опасны и ненавистны, либо обожаемы. На территории обоих лучше не заходить, а если они сами к тебе придут, то лучше не выпендриваться и не строить из себя героя.

А территории группировок можно с лёгкостью найти. Если путник заприметил на домах знак в виде перекрещённых ножа и тесака, то значит он стоит на границе территории «мясников». А если в такой же ситуации заметил знаки в виде головы медведя с перекрещенными пулями под ней, значит он входит на территорию «хантеров». Узнать членов банд можно по таким же знакам на одежде.

Об других бандах можно не упоминать. Их много и все они опасны. Из них можно разве что выделить банду кавказцев, называемую «Пастухами».

Чаровница вела отряд на север, к Сухаревской, к крайней станции этого подземелья.

За весь этот путь отряд не увидел ничего примечательного. Всё здесь было серое, всё здесь нагромождение всего на нагромождении из ничего.

Дети только бегали вокруг вооружённых людей и расспрашивали. Интересовались не контрабандисты ли пришедшие, не бандиты, не спецназ. Ну и конечно удивлялись, когда видели среди этих грозных людей такого же как они пацана. Как он смог прибиться к подобным людям? Для них это было чем-то не постижимым и о подобном по подземельям ещё долго будут ходить слухи, а может быть они даже превратятся в местный фольклор. И будут передаваться из уст в уста истории о зеленоглазом юноше из группы воинов, будут выдумываться сотни баек о нём, и всё это из-за коротенькой встречи.

Кипела здесь жизнь, хоть и подземная. Люди просто жили, не смотря на отсутствие солнца. Читали книги, пели, любили, ненавидели, выращивали плесень для антибиотиков, месили дерьмо и конечно же мечтали. Но только до Сухаревской. Там жизнь обрывалась и на её место вставало нечто ужасное.

Станция на краю жизни, на границе со тьмой и смертью. На ней были лишь укрепление и ещё укрепления, колючая проволока, мешки с песком, пулемёты. Всё это пустовало и ждало, когда люди на сигнал тревоги сбегутся сюда, займут наконец свои позиции и начнут лить кровь.

В самом конце станции, возле северного тоннеля сидели десять военных. У них всегда были готовы к бою три станковых пулемёты и один огнемёт. Сами же бойцы уже давно не напрягались на этом месте. Возможный противник никогда даже до Подмосковья не добирался не то что до самой Москвы и уж тем более до сюда. Из этого тоннеля могли появится лишь расхрабрившиеся звери, или тараканы переростки, а с теми и с другими, они как-нибудь справятся. Так что бойцы все такие преспокойные сидели и рубились в карты, а кто не играл, тот смотрел да наматывал на ус, как играть надо.

Заметили отряд ещё из дали. Как солдатики услышали детвору так сразу поняли, что к ним идут гости. Не подкрепление, ибо то не ходит тоннелями, а именно что гости.

— Нам пройти надо. — Сказала Чаровница, как только подошла к игрокам.

— Нельзя красно девица. Сама ведь знаешь. — Лыбясь и не смотря на пришедших, сказал самый старший из игравших. — На дворе зима. Как кто из разведки, или из патруля, увидит следы ваши, так сразу и лаз заметят. И тогда полетят шапки и головы. Наши головы. — Оторвал старшой глаза от карт и посмотрел на своих пацанов. — Так что не пустим мы вас. Приходите весной.

— Как я поняла деньги вас не переубедят? — Спросила Чаровница и звякнула монетами в кошеле.

— На кой чёрт мне деньги, если я помру.

— Мы пройдём дальше. — Сказала Чаровница.

— Чего? — Удивился старшой. — Ты чё дура?! — Солдат аж вскочил от удивления. — Да дальним ходом пользуются только самые ёбнутые.

— Да. Там ведь логово тараканов. — Сказал другой боец.

— Мы и без вас знаем, но нам очень нужно уйти из города. — Сказал Воробей.

— Ну а чё мы теряем Пал Палыч? Деньги они нам всё равно отдадут, а помрут они там, или не помрут уже не наша забота. — Сказал боец, украшенный наколками.

— И то верно. Давайте своё баблишко и валите.

Денег здесь конечно не мало берут. Грабёж самый настоящий, но, когда нет альтернатив, приходится платить.

Пропустили отряд и пошагал он на север, во тьму.

Все включили фонарики. Стало конечно же светлее, но не спокойнее. Всё равно, что в лес ступили. Даже противогазы скоро придётся надеть. Впереди уже виднелась стена зеленоватого тумана, странный даже по нынешним меркам мох и плесень покрывавшие стены.

Персей помог надеть Лесогону противогаз. Затянул его ремешки потуже на голове мальчика, надел ему капюшон и на нём все шнурки затянул и завязал понадёжнее. А потом себе надел противогаз, да так, что борода в кожу впилась.

Егерь проверил время на наручных часах. Одного фильтра хватит на двадцать минут.

Пошли. Шажок, ещё один шажок, третий, четвёртый, пятый и все оказались в тумане. Тут он был густой, настоявшийся, не познавший за сто с лишним лет солнечного света и тепла.

Люди заходили всё дальше в глубь его территории и не умирали. Их разум, их изобретения не давали им умереть. Они ступали шаг за шагом, продвигались вперёд, готовые стрелять.

И так им нужно было идти ещё почти четыре километра, через три станции, через тоннель, который даже по его виду нельзя было назвать безопасным. Он уже был готов обвалиться. Из его стен торчали корни, куски бетона висели на проржавевшей арматуре металлические конструкции рассыпались в труху. И кажется только корни, плесень, мох и сталактиты сдерживали разрушение. Держали своды, залепляли собой трещины, впитывали воду.

— Стойте! — Скомандовала Чаровница.

Персей прижал Лесогона к себе. Остальные нацелились в зелёную пустоту.

— Что там? — Спросил Егерь. Сам он здесь не бывал, как это не странно. Он знал о ходе контрабандистов, но ходить здесь у него нужды не было.

— Поезд. — Ответила Чаровница и пошла дальше.

Узнать в том, что ждало путников впереди поезд, было невозможно. Он весь порос мхом и плесенью. Даже пространство между ним и стенками тоннеля заросло всякой дрянью.

Почему он здесь встал? Какая сила его остановила? По какой причине машинист решил остановится здесь, а не довозить пассажиров до конца? Все эти вопросы так и останутся без ответа, ведь те уже давно затерялись во времени.

Отряд забрался во внутрь этого ржавого червя и отправился путешествовать по его утробе. В ней было тесно. Через окна, во внутрь проникла трудно поддающаяся описанию масса, больше напоминающая бесформенное нутро гриба, выпускающее из себя клубы зелёного дыма и мешающее оторвать путникам стопы от земли.

Местами приходилось снимать рюкзаки и протискиваться через щели, оставшиеся от прохода. Мерзкая слизь покрыла одежду, а стены словно попытались присосаться к людям и кажется она уже к кому-то когда-то присосалась. Иногда из стен торчали лапы животных и даже пара рук человека. Стены поглотили их, но им было мало. Им нужно было ещё.

Вагоны казались бесконечными, каждый шаг в них давался с трудом. Видимость упала до нуля. Людям приходилась держаться за руки, чтобы не остаться в этой кишке.

И наконец кошмар закончился и вагоны тоже. Стало видно хоть что-то. Можно было поменять фильтры.

— Долго нам ещё идти? — Спросил Персей.

— Мы только что прошли Проспект Мира. Так что мы ещё только в начале пути дедуль. — Ответил Голем.

Значит всё же не в тоннеле остановился поезд, а на станции. Из него выгрузили всех людей и бросили, и Москву бросили. И поросла станция этой дрянью. Битком наполнилась этим и этому будет мало одной станции. Оно пойдёт дальше. Может даже на поверхность.

А тоннель всё тянулся. В нём встречались кости и старое дерьмо. Хозяева последнего скорей всего спят где-нибудь неподалёку и им абсолютно наплевать на людишек.

Но не наплевать тем, кто ждал их впереди.

По слухам, логово тараканов находилось на ВДНХ. Более точных данных не было. Обычный люд не особо хотел рисковать, чтобы узнать это наверняка, а у исследователей всё руки не доходили до этого. Хотя и препарировали пару особей.

Местные тараканы вымахали до не малых размеров их тушка была размером с человеческое туловище из которой торчали шесть лап для передвижения, ещё четыре для боя, плюс ещё два жвала, ну и пасть, выплёвывающая едкую дрянь. Усов у этих тварей замечено не было. Зато был один чёрный глаз, мерзкий до одури, как собственно и сами тварюги. Посмотришь на такую и сразу срать тянет, или даже блевать, а как много их увидишь, так ноги непроизвольно, сами уносят прочь.

До их жилища хоть ещё и далеко — да и не пойдут туда сталкеры — но всё равно страшно было. Кто ж знает, может тараканы свои владения расширили и на Алексеевской тоже теперь плодятся, а ведь именно туда отряду нужно. Там дальний ход и находится. Ближний на Рижской. А может они уже и до неё добрались? Тогда придётся обратно идти. Кучка людишек, против орды тараканов ничего не смогут. Доказано.

Хотела Московская оборонка тоннели эти у нечисти отбить, чтобы здесь на случай чего, был удобный путь для переброски войск в тыл противника, но не получилось. Послали роту по левому тоннелю и ещё роту по правому. С огнемётами, разумеется. Их конечно не всех убили, но потери были страшные. Почти семьдесят процентов личного состава было потеряно в той операции. После этого правительство проектик закрыло и охрану выставила на Сухаревской, а тоннели достались контрабандистам и нечистым на руку сталкерам.

Рижская была пройдена.

Остался последний рывок до…

— Вот сука! Смотрите! — Крикнул Воробей.

Все посмотрели в освещённый сталкером участок стены. Там была крупная дыра, а рядом ещё одна и ещё десятки других по всей стене, по всему тоннелю.

От Рижской отряд отошёл на триста метров.

— Значит всё-таки тараканы начали захватывать жилое пространство. — Сказала Чаровница с полной серьёзностью. Глаза видные через треугольные стёкла излучали волнение, но не страх. Его Чаровница научилась контролировать, как и любой ныне живой сталкер, давая ему волю лишь, когда это было нужно.

— И что дальше? Пойдём обратно? — Спросил Персей.

Лесогон смотрел по сторонам, рассматривал дыры, следы на их краях.

— Они чуют нас. — Сказал мальчик.

— Что? — Спросил Егерь.

— Они знают, что мы здесь, но не нападают. — Лесогон посмотрел прямо в глаза сталкеру.

— Откуда тебе знать? — Спросил Голем.

— Он знает, и он прав. — Ответил Персей. — Арбас, говорит, что они могут дать нам пройти, но только если мы будем вести себя тихо.

— Чё за бредятина? — Не довольно сказал Воробей. — Нам валить надо отсюда, а вы несёте всякую хуйню. Экстрасенсы блять.

— Не стоит сомневаться в их способностях. — Сказал Егерь. — Поверь, потому что я поверил. Если эти двое говорят, что можно идти, то мы пойдём.

Егерь демонстративно пошёл дальше. Сразу за ним Лесогон с Персеем.

Чаровница немного подождала и повела своих людей за ними.

Из дыр за ними следили. Отовсюду доносились противные и пугающие звуки, клёкот, стук десятков лап. Как только луч света попадал на участок из которого доносился звук, то оттуда сразу же разбегались омерзительные твари. В таких хотелось выстрелить, в таких только и можно стрелять.

— А вот иАлексеевская. — Сказала Чаровница.

Станция больше стала походить на пещеру. Сталактиты и сталагмиты бурно наросли на ней. Корни и мох покрыли стены, а в северной части всё обросло ледяной коркой и сосульками. Во время таяния снегов и дождей сюда обильно стекала вода, а также грязь, писок, глина и гнилые листья. От этого на северной части станции рос неприхотливый кустарник. А притекающая сюда вода либо впитывалась в почву, либо утекала в дыры, проделанные тараканами.

Подъём обещал быть трудным. Эскалаторы по понятным причинам сгнили и обвалились. Но на месте правого была сделана лестница из арматуры, тоже проржавевшая, но ещё способная, однако выдержать взрослого человека. Это самое главное. Необходимо чтобы лестницы хватило на один подъём, а там пускай с ней будет что угодно. Всё равно теперь этим ходом никто пользоваться не будет. Да и ближним воспользуются лишь самые чокнутые.

Аж в четырёх местах лестница была разрушена корнями и людям приходилась прыгать прямо по ним, по ледяной корке, которой всё здесь было покрыто и чем выше, тем обильнее. Почти на самом верху сосульки свисающие с потолка доставали до бывших мест расположения эскалаторов. Стены покрылись толстенным слоем льда, на который даже смотреть было страшно, а лестница превратилась в ледяную горку, в которой нарубили лесенок.

А на самом верху проход совсем порос сосульками и их пришлось ломать и ещё снег рыть уже на выходе.

И когда отрылись, когда выползли на поверхность, попадали все в сугробы, сняли противогазы и начали дышать морозным воздухом да на звёзды поглядывать.

Хорошо на поверхности. К чертовщине все эти подземелья с их страстями. Лучше уж привычный лес с его кошмарами.

— Добрались наконец. — Сказал кто-то и вдруг стало светло.

Десятки фонариков освещали вылезших из подземелья людей. Те вскочили, оружие хотели поднять, но тут прошумел выстрел, и Воробей упал, крича от боли. Ему ногу прострелили.

— Как же вы долго там ползали. Я уж думал, что вы померли. — Сказал голос, хозяин которого прятался за слепящим светом.

Но Лесогон всё равно узнал его.

— Нет! Это не ты! — Закричал мальчик.

Хозяева лучиков света заржали.

— Да. Это я, мой маленький беглец. — Шуппе вышел из света и подошёл поближе, чтобы мальчишка рассмотрел его. Увидел, что он пережил ради того, чтобы добраться до него. Что он лишился носа, лишился всего, но добрался до него и теперь он всё вернёт.

— Положите оружие. — Сказал ещё кто-то.

— Да кстати, положите. — Приказал Шуппе.

Никто не спешил этого делать.

— Послушайте, мне насрать на вас. Мне нужен только мальчишка. Вы же просто балласт. Вас сейчас же могут убить за неподчинение. Так что бросьте оружие. — Шуппе указал на сугроб.

Голем бросил оружие первым. За ним Чаровница. Ей не хотелось, чтобы её люди погибли.

Егерь и Персей бросили оружие практически одновременно.

— А теперь на колени. — Вновь приказал Шуппе, улыбаясь и прижимая мальчика к себе. Лесогон застыл словно статуя, из его глаз текли слёзы, а рот что-то бормотал.

Пленники подчинились. Встали на колени. К ним тут же подбежали бойцы Шуппе и приставили к затылкам пленников стволы автоматов.

— А ты что не встаёшь? — Спросил Шуппе наигранно не довольно у Воробья.

Сталкер пытался сдержать кровь, но та всё текла и текла, и не собиралась останавливаться. Ему нужно было наложить жгут.

Один из бойцов подошёл к нему, чтобы поднять, но Шуппе остановил его жестом.

— Если сам не может встать, то…

Шуппе достал револьвер из кобуры и выстрелил Воробью в лоб.

— Не-е-е-е-т!!! — Закричала Чаровница.

Вскочившего Голема ударили меж лопаток и повалили. Тоже хотевшего набросится на Шуппе Егеря схватили за горло и начали душить, бить под дых.

Сука прятавшиеся за светом, ржали.

— Ублюдок! Я убью тебя! Кишки тебе выпущу и жрать заставлю! — Кричала Чаровница.

— Он был балластом, да ещё и раненым. Ну как я по-вашему мог оставить его в живых? — С насмешкой спросил Шуппе. — Он бы нас слишком замедлял, а нас ещё столько ждёт впереди. Не правда ли, малыш? — Шуппе потрепал Лесогона по голове.

Кровь, хлынувшая из головы Воробья, превратилась в ледяную корку. И поглотит вскоре его снег, и забудут все о сталкере по прозвищу, Воробей.

Глава 5: Бабка

Они шли трое суток. Закованные в кандалы. Уставшие. Практически не кормленные. Замёрзшие. Замкнувшиеся в себе от горя как Чаровница. Корящие себя, как Голем, за то, что бросил оружие первым.

Пленники шли друг за дружкой, а во круг них на лошадях ехали бойцы в чёрном и красном. «чистые» и «черти».

Егерь шёл первым и весь путь нёс на руках Лесогона. Тот спал крепким сном. Всю дорогу его пичкали снотворным, чтобы было меньше проблем со зверьём, лишь изредка будя его, чтоб покормить его и сводить в кусты.

Так вот и шли пленники на северо-восток НРИ, проходя через поселения, перенаселённые беженцами с севера. Люди в них пытались всеми силами пережить эти тяжёлые времена и не сойти с ума. Не от перенаселения, или недоедания было им тошно и больно на душе, не из-за этого женщины и мужчины плакали, ходили в храмы. У них пропадали дети.

В этих краях они пропадали уже давно, но не в таких количествах. Сейчас родителям приходится прятаться своих детей, спать с ними, обняв их как можно крепче, чтобы неведомая сила не утащила их. Но они всё равно пропадают. Уходят из дома словно сами, судя по следам возле дома, а потом, дальше уводятся неизвестными в лес, куда-то на север.

И на стенах стражников прибавили, и полицейских патрулей увеличили, и люди стали запирать все двери и окна, зарядили ружья, отцы и старшие сыновья не спят ночами и охраняют маленьких детей, но ничего не помогает. Всё стало только хуже.

Вместе с детьми иногда начали пропадать и родители. Целые семьи уходили на север. И теперь люди бегут на юг, на запад, куда угодно бегут, лишь бы не оставаться здесь.

Страх полностью поглотил их разумы, они полностью отдались ему и не хотели, чтобы он их отпускал.

И из-за этого страха в одно из поселений Шуппе и его люди с трудом смогли попасть.

— Не пущу! — Кричал старикан на стене, держа в руках ружьё. Рядом с ним стояли шесть крепких парней с автоматами, а с вышек в пришлых целились пулемётчики.

— Неужели ты позволишь нам мёрзнуть и голодать здесь старик? — Спросил Шуппе. — Мы высокоуважаемые наёмники и везём этих беглецов на северную каторгу.

— Она чуть западнее! Так что можете проваливать! За день до туда доберётесь.

— Не зли его дед. — Вмешался в разговор Бывалый. — Этот господин зол сегодня. Он с трудом догнал этих беглецов и доставил до сюда. Не отказывай ему в проходе. — Попытался говорить Бывалый как приличный человек. — А не то через пару дней к тебе приедут с каторги на разборки.

Минимум грубости и щепотка угроз, сделали своё дело. Старик приказал открыть ворота.

— И чтоб без глупостей мне тут. — Вновь заговорил старик. — У нас и так жизнь не сахар, и стрельба нам здесь не нужна.

— Так уж и быть дед, не будем мы здесь стрелять. — Пошутил Бывалый.

Улицы были практически пусты. Весь народ прятался. По улицам ходили лишь патрули.

Бывалый рассматривал местные убранства и ничего примечательного не находил. Деревня и деревня. Крестьяне, свиньи, курицы и дерьмо. Даже и грабить жалко. У таких бедолаг, наверное, каждая копеечка на патрон потрачена, да на ружьишко хоть какое-то.

А атмосфера то здесь была какая. Военная. Словно деревенька возле линии фронта находится и все только и ждут нападения врага.

— Бойцы, можете отдыхать! На это вам даю три часа! И не буянить тут! — Приказал Шуппе всем. Бывалый своим этот приказ повторил, на всякий случай.

Пленников прицепили к столбу, приставили к ним десяток охранников. Лесогона Шуппе забрал, в кабак. Другим не доверял мальчишку.

— Куда они нас ведут Персей? — Спросил Егерь, присев на мёрзлую землю. Ранее у Егеря не было возможности спросить. Пленникам не разрешали разговаривать.

— К старухе. Но она хочет, чтобы её все звали бабушкой. — Наконец заговорил Персей. — Она одна из опаснейших представительниц рода людского, хотя у неё и нет богатств, армии, и личного государства. Её силы схожи с моими, но гораздо мощнее.

— И далеко нам до неё?

— Часа три ходьбы.

— Э! А ну молчать блять! — Крикнул на пленников охранник с не маленькими рогами на шлеме.

Пленники заткнулись.

Голем прижимал Чаровницу к себе. Та уже не могла плакать. Выглядела она болезненно, подавленно. Она была морально уничтожена. Женщина, что пережила не меньше чем Егерь, сломалась от гибели ещё одного друга. Вот так оно иногда и случается.

А Егерь просто устал. Он облокотился на стену кабака и закрыл глаза, не обращая внимания на холод, урчание в животе и боль в ногах. Сон к нему пришёл мгновенно и вырубило то не слабо. Егерь ведь обычно спит чутко, как дикий зверь каждую секунду своей жизни ожидающий нападения. Но не сейчас. Вымотавшийся сталкер погрузился в глубокий сон, без сновидений.

— Дед. Вот скажи мне, нас чего, к той самой бабусе ведут? — Спросил Голем шёпотом. — То есть к той из страшилок? Дети слушайтесь маму, а не то придёт бабка лестная и унесёт вас?

— К ней.

— Но это ведь сказки. Всем ведь людям старше шести известно, что эту бабку с Бабы Яги списали.

— Не сказка, а самая всамделишная быль. И она опасней чем про неё рассказывают. В историях все те ужасы, что она творит в реальности, смягчены до уровня детской страшилки на ночь. Она старше чем сам лес. Она успела пожить ещё в старом мире. Да-да, не удивляйся. Лес и лично Чертовщина наделили её силой и долголетием. За век служения тьме лестной, она изменилась, и хоть зову я её человеком, им она является лишь отчасти, лишь крупицей — разумом.

— Вы чё охуели совсем? Я же приказал заткнуться! — Сказал злобно охранник и отглотнул нечто горячительное из фляги.

***

Лесогона накачали снотворным в последний раз, водрузили в руки Егерю и заставили нести.

Солнце готовилось спрятаться за горизонтом. Градусники показывали минус двадцать градусов.

Люди укутались в одежду, закрыли каждый участок тела, и, пошли. Зашагали по сугробам, протирая очки, зарастающие морозным узором, прячась друг за дружкой от ветра, вздрагивая от холода и жутко скрипящих деревьев.

И чем глубже в лес они заходили, тем хуже было. Стемнело. Температура понизилась ещё. Одежду покрыл иней и стало прохладно даже в зимних комбинезонах.

Только лошади особой породы названной «Льдинкой», чувствовали себя хорошо в этом холоде. Их покрывал длинный мех, а под кожей находился большой слой жира. Лошадки эти не столь быстры, не столь выносливы как лошади иных пород, но этого им было и не надо. Главная их задача, довезти хозяина до поселения в лютый мороз и в случае чего накормить его своим жирным мясо.

Но вот забрезжила надежда. Впереди появился свет. Он подарил людям уверенность, силу, разогрел их кровь, но в то же время и испугал. От куда здесь тьма его подери, мог взяться свет? Поселений здесь поблизости не было. Карты это точно показывали. Да и более старшие товарищи говорили, что отродясь здесь никакого поселения не было. Но вот же оно. В свете отчётливо видны столбы дыма, идущие с печных труб. А печи эти стоят толи в одном большом доме, толи в куче маленьких, соединённых друг с другом коридорами, мостиками, тропинками и прочим, стоящими тут и там, на разных островках, меж деревьев. Домики, или дом с пристройками, странный, или странные, неказистые, сделанные не самым лучшим мастером. Точно поселение. Однако крохотное и определённо стоящее прямо по среди леса, да не просто леса, а ещё и болота. Частокола вокруг этого места нет, что опять же странно. Любой зверь может спокойно зайти.

Как оказалось, Шуппе и его людей уже ждали. Из домов повыбегали уродцы, ревя, улюлюкая и смеясь от счастья. Все в шкуры одеты, или уж совсем изношенную одёжку. А ещё они все как один уроды. Кривые зубы, или клыки, растут чуть ли ни друг на друге. Большинство из этих уродцев даже прямо стоять не может и говорить членораздельно.

«Туда ли я приехал?» — подумал Шуппе. Его тянуло блевать от вида этих «людей», уродов, место которым в газовых камерах. Ну, или в этих хижинах, но только горящих, наполненных пламенем и криками.

Пока Шуппе плевался от вида ликующей толпы. Его люди и «черти», сократили расстояние между друг другом, взялись за оружие покрепче. Они заметили в полумраке их… Кости, черепа, целые скелеты, развешенные тут и там словно грёбаные гирлянды. Они украшали стены лачуг. Черепа целыми связками свешивались с крыш. Кости хрустели под ногами, весели на одежде уродцев, и что самое ужасное они почти все были маленькими, почти все человеческими.

А из домов доносился запах жареного, варёного копчённого мяса. Изголодавшиеся бойцы отчётливо их ощущали. Они хотели есть, но в тоже время их тошнило от понимания того, что за мясо там варилось, жарилось и коптилось.

— Шуппе, что это за хуйня?! — Спросил громогласно Бывалый.

— Точка нашего назначения. Конец пути. Ты выполнил свою работу пахан «чертей», и скоро получишь награду. — Ответил Шуппе. — Я сам удивлён, и я уж точно не такого ожидал.

Егерь прижал Лесогона к себе. Персей начал молится, а Голем спрятал Чаровницу за собой.

— Сматите сколько жатвы! — Кричал один уродец.

— Ч… ч… человекы. — Бормотал другой.

— Жрать! Жрать! Жрать! — Вопил третий и толпа скандировала с ним.

И тут в следующую секунду они все замолчали и расступились.

— Вадимушка, входи золотце, и друзей своих заводи. — Вдруг услышал в голове Шуппе.

— Чё блять происходит? — Спросил Бывалый паникуя.

— Ты, я, пятеро моих людей и пленники должны зайти. — Сказал Шуппе.

— Хуй я туда зайду!

— Ещё как зайдёшь. Здесь у тебя выбора нет.

И сейчас, прямо в эту секунду, на мгновение, Бывалый заметил на лице Шуппе выражение ужаса. Пришлось слезть с лошади.

— Вы пятеро за мной! И пленников возьмите! — Приказал Шуппе бойцам в чёрном.

Уродцы не препятствовали гостям. Они криво лыбились, пускали слюни, облизывались, подёргивались, чесались и смотрели на ещё спящего мальчика.

Дверь в самый большой дом отварилась из неё вышли здоровяки в шкурах и износившихся бронепластинах, шлемах, закрывающих лица носителей забралом. Огнестрел у этих громил тоже имелся. Совсем старые автоматы, ржавые, чиненые перечиненные.

В доме было светло. Горело множество свечей. Воск давно не убирался, с потолка свисали бусы из костей, на полках стояли черепа вперемешку с книгами, каким-то гнильём, банками и прочим.

Гостей провели в обеденную комнату к большому столу. На нём имелась куча грязной посуды, остатки еды и много свежего мяса, приготовленного множеством способов.

— Садытэс гоэсты доогыэ. — Сказал один из уродцев и указал на прилично выглядящие стулья.

Пленников усадили подальше от выхода. Шуппе и Бывалый сели на указанные им места. Солдаты же садится не стали, а просто встали рядышком с главным и держа оружие наготове.

Егерь посадил Лесогона между собой и Персеем, готовясь ко всему, сжав кулаки до боли, до хруста, но точно он увидел даже он не мог ожидать.

Из прохода на против, из-за спин Шуппе и бывалого толстая тётка в переднике, вывезла к столу не большую, мило выглядящую старушку на инвалидной коляске с высокой спинкой и что самое странное опрятную, чистую, и не уродливую.

— Здравствуйте гости. Как я рада, что вы наконец пришли. — Она щёлкнула пальцами и Лесогон резко проснулся. — Особенно я рада видеть тебя мальчик. — Лесогон смотрел на неё совсем не удивлённо, словно и не спал последние пять часов. — Можешь звать меня бабушкой. Не стесняйся. Тебе здесь все друзья.

— Друзья?! Ты старая карга хочешь скормить его Чертовщине! — Сказал Персей.

— А ты помалкивай старый дурак. — Ответила старуха на эти выкрики, спокойно. — Тебя ожидает лишь пребывание в мясном бульоне моей дочурки. — Толстуха в углу комнаты заулыбалась.

Егерь был готов набросится на эту старуху, если бы не цепи. За секунду он мог бы схватить старуху и сжать покрепче её шею, чтобы ни одна тварь не рыпнулась.

— Какие ужасные мысли посещают твою пустую голову сталкер. Не смей больше о подобном думать, а не то лишишься головы! — Обозлённо сказала бабка и Егерю на мгновение показалось нечто… Старуха исчезла, а на её месте появилась что-то. Сталкер не успел это рассмотреть, но его это испугало и даже больше чем факт того, что эта тварь влезла в его голову.

— Съебись из моей головы сука старая. — Очень грубо сказал Егерь.

Его ударили головой о стол и ещё вмазали большим кулаком по нижней челюсти. От удара на стол приземлился зуб.

Егерь с трудом не вырубился.

— Каких плохих друзей ты понабрал мальчик мой. — Сказала бабка Лесогону. — Они хотят использовать тебя словно вещь.

— А что вы хотите сделать? — Спросил мальчик.

— Не я, а Чертовщина. И она хочет освободить тебя. Дать истинную свободу твоей силе. Ей не нужна твоя смерть как ты мог бы подумать, вернее думаешь. Великая Чертовщина хочет лишь счастья тебе.

— Но тогда почему она выбирает в помощники таких как он? — Лесогон указал на Шуппе.

Старуха на него даже не посмотрела.

— Ей приходится. Такие как он более податливы и послушны, если наобещать им всякого.

— Что это значит? — Спросил Шуппе. — Да и давайте наконец поговорим о моей награде. Выполните, что обещали. Дайте мне силу. — Не боясь говорил молодой «фюрер». — Дайте мне власть. Чтобы я смог остановить орду, смог дать моему народу то что ему положено по праву…

— Искоренить всех нечистых, уродов, нигеров, ускоглазых, чурок, педиков. Всех, кто не подходит под ваши нормы. — Договорила за Шуппе бабка. — Видишь ли дорогой мой, мне выгодно нападение орды. Оно позволяет отвлекать внимание людишек от по-настоящему большой беды. От второй великой бойни.

— Что?! — Воскликнул Бувалый. Шуппе просто опешил от сказанного. — Вы чё блять несёте?! Вы хотите сказать, что эта ваша свора собирается уничтожить всё человечество?! Шуппе! — Бывалый привстал и посмотрел на безносого. — Ты идиот! Ты нас к психам каким-то привёл! Надо съёб…

Старуха резко прыгнула на Бывалого, словно хищник, дикий зверь. В прыжке она за секунду перевоплотилась в чудовище накрытое лохмотьями. Дальше бабка своими здоровыми челюстями вгрызлась в голову бандита закрытую прочным шлемом. Металл был пробит и смят. Бандит повален. Он кричал, пытался отбиваться, но ничего у него не выходило. Бабка сжала челюсти ещё сильнее и оторвала Бывалому голову.

Всё это произошло за жалкие секунды. Охреневшие от подобного солдаты не успели ничего предпринять. Они в ужасе прижались к стенке, крича и молясь.

Шуппе упал на пол, обрызганный кровью. Да чего уж тут — даже Егерь, закалённый лесом и сталкерством чуть не грохнулся и вскрикнул.

Лесогон закричал, запускал слёзы. Один только Персей не дрогнул. Он то этого ожидал.

Тварюга выплюнула голову. Та поскакала по столу, да по посуде. А бабка тем временем обратно на кресло уселась, но теперь в своём истинном обличии. Ох и страшная же она была. Ручищи длинные из широких плеч вырастают, до пола достают, чешуёй покрыты и редкими волосками, с крючковатыми когтями и не короткими пальцами. Из-под подола торчит скрюченная, атрофированная левая нога, а за место другой ноги длинный, здоровый хвост, или продолжение змеиного туловища, это из-за лохмотьев было не понять. Морда вытянутая, губы словно на изнанку вывернуты, из здоровенных дёсен растут клыки, и на всём этом безобразии выделялись абсолютно человеческие глаза, зелёные глазюки, прикрытые прядями грязных, седых волос и шерстяным платком. Ну и весь этот ужас ещё дополнял горб на спине.

Пока никто не успел оклематься от ужаса, уродцы набросились с воплями с ножами, топорами, дубинами.

Солдаты все как один полегли даже выстрела не сделав, но вот Шуппе достал из подмышек револьверы и нашпиговал кучку тварей свинцом. Ему за это по голове чем-то вдарили и потащили куда-то.

Пленники вскочили со своих мест. Стали сопротивляться. Егерь дал в морду одному уродцу. Голем другого к стенке отшвырнул. Третьему Чаровница руку сломала.

Уродцы поняли, что пленники не слабаки и набросились на них всей толпой.

Егеря огрели табуреткой. На Голема напрыгнули вшестером. Чаровницу связали, полапали везде, облезали грязную щёчку. Персей же к тому времени уже валялся в отключке на столе. Ему врезали прикладом по лицу.

— Жирдяя на кухню. — Приказала бабка. — Бритого со стариком в клетки. Бабу…

— Можно мы развлечёмся с ней бабуличка? — Попросил внучок, хватая Чаровницу за груди.

— Хорошо. Сегодня потрясающий день, и я вам всё разрешаю. И чтоб всех, кто с наружи убили. Кто больше убьёт, получит ножку жирного.

— Блядина старая! Я тебя на куски порву! — Закричал угрозы Егерь, уводимый в плохо освещённый коридор. — И выводок весь твой вырежу под корень! Каждому головы поотрубаю!

— Не давай обещаний, которые не сможешь выполнить. — Сказала сталкеру старуха.

И Егерю на голову надели мешок.

***

Егеря вели не пойми куда, толкая и пиная, получая удовольствие от этого.

Откуда-то доносились выстрелы, ругань, вскрики, смех и улюлюканье. Где-то прямо сейчас была бойня. Снег окрашивался в красный, а пасти нелюдей наполнялись свежим мясом.

Прогремел взрыв, Егеря повалило взрывной волной на правый бок. В ушах зазвенело, голова закружилась.

Послышались приглушённые выстрелы и крики. А через минуту с головы сталкера сняли мешок.

Над ним стояли двое «чертей» с автоматами покрытые копотью.

— Я же говорил, что это пленники. — Сказал один другому.

— Да похуй. — Внезапно «чёрт» помог встать Егерю и даже начал снимать кандалы. — Сейчас каждый человек на счету.

Через огромную дыру в стене Егерь рассмотрел, что происходило на улице. Дома горели. Люди и нелюди сражались не на жизнь, а на смерть. Твари пёрли со всех сторон, вооружённые всем подряд, и даже из-под земли лезли, из давно вырытых нор.

— Всё готово. — Сказал чёрт и выбросил кандалы. — Держи. — Он протянул Егерю револьвер. — Тебе это…

— Ты чё блять с ума сошёл? — Спросил напарник.

— Нет. Поэтому и даю ему оружие.

Егерь молча взял револьвер.

— Убей этих тварей как можно больше. — Сказал чёрт и отправился с дружком валить уродцев.

Егерь посмотрел на лежащего рядом Персея и присел.

— Вставай. — Сказал ему сталкер. — Вставай! — Тот вставать не хотел и тогда Егерь дал ему пощёчину.

Старик резко открыл газа и схватился за щеку. Теперь они болели у него обе.

Персей быстро поднялся, но не бес помощи Егеря, разумеется.

— Где Лесогон?! — Спросил Персей практически паникую и срываясь на крик.

— Не знаю. У старухи видимо. Но нам с начала нужно найти Голема и Чаровницу. Без них мы к бабуле не прорвёмся. Её наверняка хорошо охраняют. Особенно сейчас.

Персей смотрел на огонь, на то как он пожирал трупы, переходил от дома к дому, от лачуги к лачуге, как разрастался на деревьях. Смотрел на людей, что стреляли, резали, рубили, кулаками били. И на уродцев рвущих этих людей и жрущих быстро остывающую плоть.

— Жратва! — Вскрикнули позади.

Егерь мгновенно развернулся и проделал дырку промеж глаз урода.

Персей схватил топор и побежал за сталкером.

Стены были дырявыми словно сито. Дома разваливались. В лабиринте горящих построек было не понять где заканчивалась одна лачуга и начиналась другая.

Со всех сторон набежали нелюди. Их было шестеро. Пуль в револьвере пять, плюс один старик с топором.

Егерь инстинктивно, прострелил грудь первому попавшемуся на глаза уродцу. Второму, с воплем побежавшему выстрелил прямо в пасть. Потом развернулся и в это же время встал на одно колено. В третьего целится времени не было. Он уже почти добежал до Персея. Ему пришлось стрелять между ног. Следующим была визгливая, ржущая словно чокнутая, баба. Ей пуля угодила в живот.

Один из оставшихся в живых догадался бросится своей дубиной.

Персей с трудом успел увернуться, а после бросился топором в ответ, и очень удачно, надо сказать. Топор застрял в плече ублюдка.

Последний слёг через секунду, в след за мозговыми брызгами.

Раненому Егерь сломал шею.

Вооружившись ножом сталкер повёл Персея дальше, но совсем не на много.

Из-за угла выпрыгнул уродец с мачете, и Егерь одним быстрым движение перерезал ему глотку, а вторым выхватив нож из ослабшей руки.

Нелюди всё наседали на людей. Они начали использовать арбалеты, ружья и автоматы. Их старшие собратья нацепили на себя броники и шлемы, а некоторые даже пулемёты где-то достали.

Бой разгорался с новой силой. Он сука, ещё только начался.

— А вот и кухня кажется. Туда вроде Голема должны были отправить. — Сказал Персей.

Егерь сжал покрепче добытую дубину и ворвался на кухню.

— На те сука! На блядь! — Кричал Голем превращая голову какой-то тощей уродки в фарш, при помощи тесака.

Здесь уже всё было кончено.

В углу валялся не высокий уродец, облитый горячей похлёбкой и с разбитой головой. На столе лежал ещё один с ножом в сердце. Возле печи сидела толстая дочь бабки с перерезанной глоткой.

— Голем! — Позвал увлёкшегося друга Егерь.

Голем обернулся, бросил тесак.

— Вы нашли Чаровницу? — Спросил он и размазал кровь по лицу. Он весь был обрызган её. Свитер впитал кровь, а вот штаны нет. Она стекала по ним к красным, растекающимся лужам.

На левой щеке Голема теперь красовался порез. Кажется, его решили попытать, перед готовкой. Или же кто-то из этих дохляков умудрился порезать его во время боя.

— Значит пошли искать! — Голем вышел из кухни и двинулся по задымлённому коридору. — Если эти твари с ней что-то сделали… Я им хуи отрежу и им же скормлю.

И кажется Голем был готов на все сто выполнить эти обещания.

Два уродца выбежавших на встречу, быстро пожалели, что не придержали своё чувство голода.

Здоровяк отправил в нокаут одним ударом ублюдка с кривым ртом. Его браток попытался сдриснуть, но Егерь бросил ему дубину в след и попал прямо по хребту.

Голем подошёл к взвизгнувшему и упавшему врагу, и поднял его над землёй, припечатал к стене, сжал кулаки покрепче, чтоб тому побольнее стало. Хотя тот и так боялся до вони в штанах.

— Где девушка! — Чуть ли не рыча спросил Голем и стукнул уродца об стену. — Говори падаль, или я заставлю тебя помучатся.

— Нет… нет… баб… бабушка… спаси… — Пытался бормотать уродец.

— Говори блять!

— Это бесполезно друг мой. — Сказал Персей. — Он хоть и боится тебя, но он не скажет ни слова.

Голем разбил голову вшивой мрази о стену.

Прошумели выстрелы. Просвистели пули. Из одной стены в другую пролетели куски свинца.

Троица легла на пол. Как в них не попали не понятно.

Стреляли из соседнего помещения. Пули все вылетали из стены, осыпая лежащих щепками.

Наконец выстрелы закончились и в коридор полетели матюги и проклятия.

Егерь вскочил и побежал к ближайшей двери. Она оказалась не заперта. За ней находилось помещение, обдуваемое всеми ветрами, с витающим в воздухе снегом и пеплом. Крыша, сделанная из хвороста, сгорела, часть стен были готовы обвалится. И посреди этой разрухи стоял крепкий на вид уродец, циклоп всё проклинающий свою оружие и дёргающий его за затвор. А вещица в его руках была старая, «труба».

Сталкер набросился на здоровяка, схватил за оружие и пнул хорошенько в живот. Уродец грохнулся на еле стоящий стол и расхерачил его своим весом.

— Бабуля вас всё авно всех убьёт! — Крикнул уродец даже не пытаясь биться.

Егерь хорошенько дёрнул затвор, застрявшая гильза вылетела из оружия, и пуля пробила уродцу грудь.

В комнату вбежали Персей и Голем.

Егерь в этот момент принялся забирать магазины для пулемёта от трупа.

— Эти твари воплощённая жестокость. — Сказал Персей подойдя к окну. — Только таких существ и может породить Чертовщина.

На улице всё продолжался хаос. Он расползался по причудливому, неказистому поселению словно чума. Выстрелов, криков и мата, стало ещё больше. Воздух прогрелся из-за пожарищ и в нём не чувствовалась свежесть, живительная или убийственная прохлада. Теперь воздух был горячим. Он обжигал лёгкие, покрывал всё слоем копоти, растапливал промёрзший снег, делал разгорячившиеся сердца и горячие головы, ещё горячее, подбавлял в пламя ярости больше жара.

— О боги, да где ж мы здесь Чару то найдём? — Спросил Голем у высших сил. — Жива ли она ещё? Дед, ты то у своего бога спросить не можешь, где она?

— Могу попытаться, но на это нужно время, да и результат я не гарантирую.

— А так у нас вообще шансов нет.

Персей кивнул и уселся на ближайший стул. Его глаза устремили свой взор на одну точку, а мысли затерялись в неведомых далях. Старик напрягся на секунду и резка встал со стула.

— Арбас сказал мне где она. — Вымолвил Персей и пошёл в коридор, а там на право.

Шёл старик целеустремлённо, быстро, весь напряжённый, краснеющий от напряжения, пытающийся не отвлекаться на происходящее вокруг и даже пытаясь не моргать.

Егерь и Голем прикрывали его как могли. Голем добыл себе укороченный АП да пятёрик магазинов к нему.

Уродцы пёрли из всех щелей. В коридорах и на улице трупов их братьев и сёстёр набралось уже очень немало, а они всё пёрли и пёрли. Большинство с каким-то безумным фанатизмом и зверской жаждой вкусить человеческой плоти, не обращая внимания на боль и брызгающую из них кровь. И если подобный фанатизм не доставлял особых проблем, когда враг был вооружён, например, топором, то вот когда у него появлялся любой огнестрел и, хотя бы металлолом в качестве защиты, начинались проблемы. Подобные противники попросту отказывались подыхать. Автоматная очередь в живот заставляла умерать этих тварей далеко не сразу, а пара выстрелов из «трубы» валили тварей, но опять же не убивали. Те с воплями, со хрипами, плюясь кровью и выпуская свой ужин через лишние дыры в телах, продолжали стрелять.

Иногда к противостоянию подключались «чистые» и «черти». И что странно они даже не пытались убить бывших пленников. Они бились за свои жизни, мстили за павших друзей, а кто-то даже выполнял своё предназначение, свою работу по убийству уродов.

— Она за той дверью. — Сказал Персей и указал на чуть приоткрытую дверь.

Голем побежал вперёд, откинул от себя налетевшего на него уродца и чуть ли не вырвал дверь из плетей.

— Суки! — Заорал он.

Егерь вбежал сразу за другом и увидел…

Четверо уродцев держали лежащую на кровати Чаровницу за руки и ноги. Пятый облизывал и покусывал её левую грудь. Шестой сдирал с неё штаны. А последний гад, стоя прямо на кровати, над кричащей и плачущей женщиной, весь голый и готовящий правой рукой свой агрегат к использованию.

Голем и Егерь не дали уродцам осознать, что их ждёт. Они зажали спусковые крючки. Дрочащей сволочи «труба» разорвала ляжку и поясницу. АПУ перекосил уродов, держащих Чаровницу за руки и лизавшего её грудь. «труба» в этот момент попал в шею беззубому, ещё держащегося за штаны Чаровницы и его голова слетела с плеч на кровать. Один насильник было прыгнул в окно, но и его достала пуля АПУ, и он остался валятся на подоконнике. Последний попытался умолять. Голем со всех сил ударил его прикладом по лицу, а когда тот упал, хватаясь за расплющенный нос, толстяк пустил ему пулю в грудь.

— Чара! — Крикнул Голем, пытаясь не разрыдаться и бросился к напарнице.

Та обняла Голема, плача, проклиная друга за то, что тот шёл так долго, и в тоже время радуясь.

— Они сделали с тобой что-нибудь?! — Спросил Голем, жаждя вражьей крови, желая всем им кишки повыпускать.

— Нет… они не успели. Я боролась. Держалась сколько могла. Если… если бы вы не… пришли…

— Успокойся. Мы покажем этим тварям.

— Нам надо уходить! — Крикнул вбежавший в комнату Персей. — Они идут сюда и их много!

— Значит мы их всех убьём. — Сказал ему на это Егерь, достал револьвер и протянул его Чаровнице.

Она отпустила Голема, натянула штаны на ноги, покрытые синяками и кровью, надела куртку и взяла оружие.

Обрызганная красным, с большим отёком под правым глазом Чаровницу отправилась в бой.

Всё разваливалось, всё горело.

Группа выбежала на улицу, под снег и пепел. Персей поднял с земли автомат. Чаровница отобрала у трупа помповое ружьё. Егерь забрал у другого трупа пару гранат. Голем достал из-под изорванного «чёрта» пулемёт с лентой.

К ним сбегались выжившие люди с остатками боеприпасов и измотанные долгим боем.

— Они прут со всех сторон! — Крикнул хромающий «чистый». — Их пиздец как много!

— Тащите сюда всё что не прибито! — Приказал Егерь. — Стройте баррикады! Будем держать оборону, здесь!

Пространства в этом месте было много. У уродцев здесь были клумбы, детская площадка. Даже удивительно, что в этом месте было что-то подобное.

Люди стащили к месту обороны всё: столы, стулья, разные ящики, обломки кроватей, паленья и другое. Из всего этого было выстроено кольцо баррикад на вряд ли способных защитить от автоматной пули.

Уродцы попёрли волной, цунами, вопя и крича, рыча и матерясь, размахивая оружие и не боясь умереть. Их было много. Десятки. Молодые и старые, женщины и мужчины, с тесаками и автоматами.

— Огонь! — Крикнул Егерь и все вопли, завывания, матюги и прочее заглушил грохот.

Бездыханные тела попадали на землю. Об них спотыкались и о спотыкнувшихся, спотыкались. Пули прорезались через уродцев насквозь, пытаясь как можно больше их на тот свет отправить. По двое, трое воля в снег.

Вооружённые огнестрелом, стреляли в ответ, прямо на ходу и умирали. Все умирали. Поток тел врезался в плотину из трупов, и та росла.

Ярость в наступающих угасла и потухла. Её потушил накативший страх. Поток двинулся назад, становясь всё мельче под обстрелом.

Уродцы попрятались кто куда, замолкли и замолились.

Среди людей тоже были потери. Десять человек погибли. Двенадцать осталось.

— Надо бежать к Лесогону! — Крикнул Персей и понёсся в дым.

Егерь, Голем и Чаровница побежали за ним. Остальные остались отдыхать.

Персей бежал как никогда прежне. Словно он был молод. Наплевав на горячие угли и тянущиеся к нему языки пламени. Точно понимая куда ему надо. А надо ему было в главный дом. Самый большой дом, стоящий в центре горящего поселения.

Там слышалась стрельба.

Старик вбежал в дом. В нём был разгром. Следы страшного боя. Пять трупов лежали на полу.

— Не-е-е-ет! — Послышался крик из гостиной.

Персей ринулся туда.

— Ты не убежишь! — Кричала в открытое окно мерзкая бабка. — Я верну его! — Между рёбер у твари красовался нож, загнанный в тушу, прямо по самую рукоять.

Она увидела вбежавшего Персея и без лишних раздумий, в бешеной ярости бросилась на него. Тяжёлая, большая, злая, пускающая слюни.

Бабка прижала Персея к полу и приготовилась откусить ему голову.

Прошумел выстрел. Картечь впилась в плечо бабки.

Чаровница вбежала в помещение.

Бабка нанесла по ней удар хвостом и сталкерша отлетела к стенке.

Прибежавший вслед за Чаровницей Голем тоже долго на ногах не устоял. Хвост обвил его ногу, уволил на пол, потом поднял над ним и бросил на стол, разлетевшийся в щепки.

Выскочивший из-за угла Егерь успел сделать пару выстрелов, перед тем как хвост мощным ударом впечатал его в стену.

Персей схватился за торчащую из бабки рукоять ножа, вытащил лезвие из плоти и вонзил его тварюге в шею.

Бабка отскочила от Персея. Тут же ей в грудь прилетела новая порция дроби. Это её не убило, а лишь заставило прижаться к стенке для нового яростного броска на Чаровницу.

И грянул гром.

В глаз бабке прилетела пуля и разнесла её страшную голову.

Егерь ещё раз выстрелил по твари из «громовержца». Пуля пробила крепчайшие рёбра и угодила прямо в сердце.

— Подавись блядь. — Сказал Егерь и уронил оружие от бессилия.

Персей держась за спину с трудом присел. Голем валялся в отключке. Чаровница лежала, держась за бок. Куртка на ней была распорота, а из-под неё слабенько текла кровь.

— Где мальчишка? — Спросил Егерь, с трудом вдыхая и выдыхая.

— Шуппе его украл. Нужно догнать его. — Ответил Персей пытаясь встать.

— Догоним. — Сказал Егерь и тоже начал подниматься.

***

— Блядища старая! Надо было догадаться, что всё так и будет! — Говорил во тьму Шуппе, шагая по сугробам. Снег летел ему в лицо, но он того не замечал. Он вообще уже ничего не замечал.

Шуппе шёл практически в бреду. Держась за рассечённую ногу. Неся на плече связанный приз.

Лесогон пытался вырываться, но в истекающем кровью Шуппе всё равно было куда больше силы.

— Ну ни чего. Главное, что ты у меня дружочек. Ох и поиграем же мы с тобой. Всё мне вернём. И даже больше.

— Отпусти! — Крикнул Лесогон.

— А зачем? Я тебе не враг. Я нуждаюсь в твоей силе, и поэтому тебя никто не тронет.

Лесогон начал вырываться ещё сильнее. Молодой «чистый» лишь усмехнулся от таких попыток.

— Отпусти я сказал! — Крикнул со всех сил Лесогон.

И вдруг, Шуппе его отпустил.

Мальчишка приземлился лицом в сугроб, быстро перевернулся на спину и вытер снег с лица.

Он думал, что Шуппе будет стоять и ржать, потом пригрозит Лесогону и снова потащит в никуда. Но тот стоял и глазел на свою руку. Да так удивлённо, испуганно.

— Не… не… понимаю. — Пробормотал дрожащим голосом Шуппе. — Как… ты… — Он взглянул на Лесогона и в его глазах вспыхнула ярость.

— Как ты это сделал?! — Вскрикнул он, пойдя на Лесогона.

И снова произошло странное. Шуппе резко остановился в момент, когда по спине Лесогона пробежали мурашки страха.

Мальчик кое-что понял и теперь в его глазах появилась ярость.

— Ты мучал меня! — Крикнул он. — Заставлял смотреть на смерть!

Рука Шуппе резко схватилась за рукоять револьвера.

— Не-е-е-ет! — Испугался «чистый». — Какого хуя?!

Его рука словно не его, сама достала револьвер из кобуры.

— Ты убил многих! Разрушил тысячи жизней!

Рука начала медленно, дёргано поднимать оружие к голове.

Шуппе схватил её другой рукой.

— Ты мразь, что хочет только богатства и власти!

Вторая рука тоже вышла из-под контроля и отдёрнулась подальше от первой.

— Не-е-е-е-ет! — Снова закричал Шуппе. — Умоляю! — Ледяное дуло прижалось к виску. — Я уйду! Я не буду больше за тобой гонятся! Только отпусти!

— Умри!!! — Выкрикнул, не задумываясь свой приговор Лесогон.

Палец нажал на спусковой крючок и по округе разнеслось эхо выстрела.

Шуппе упал в сугроб с перекошенном отчаянием лицом.

Лесогон присел и стал смотреть на это лицо, понимая, что сделал и радовался исчезнувшему с души грузу. Радовался смерти этого человека. Улыбался хоть и знал, что это неправильно, что не этому учили его монахи. Но что они могут знать о мире? Ничего. А Лесогон знал. Он прочувствовал этот грёбаный мир. Мир взрослых. Жестоких тварей. Готовых использовать ребёнка в самых ужасных целях. И вот этот мир, вот этих людей Лесогона просят спасти? Зачем? Разве не лучше будет если они все умрут? Эти сраные людишки.

— Лесогон! — Послышался за спиной знакомый голос.

Персей бежал к мальчику терпя боль. Остальные тащили еле оклемавшегося Голема.

— Лесогон как ты? — Спросил Персей и дотронулся до плеча мальчика. И сразу убрал с него руку.

— О, Арбас. — только и сказал старик.

— Что здесь нахуй случилось? — Спросил не понятно у кого Егерь.

Персей взглянул на труп Шуппе покрывающийся снегом.

— Лесогон… убил его. — Ответил Персей и на том закончилась эта ночь.

Глава 6: Арбас

Из трубы дома стоящего посреди брошенной деревни шёл дым. Дом этот был скрыт в снегу почти по самую крышу, а соседние и того больше.

К оконцу чердака вели следы. Из окна же доносились голоса. Голоса не довольные и спорящие.

— Я блять всё это время думал, что за нами психи какие-нибудь гонятся, фанатики ёбаные. А тут оказывается вон оно как всё. — Говорил Егерь, ходя туда-сюда. — Бабка ящерка и её отпрыски клыкастые. Какого хуя здесь происходит Персей? — Повернулся сталкер к сидящему возле печи старику. — И как сука… как блять Лесогон убил Шуппе?!

Персей продолжал смотреть на огонь. Слева от него сидели Голем с Чаровницей, укутавшись в одеяло и надевшие оставленную в доме одежду. Справа сидел Лесогон, немного в стороне, пытаясь как можно меньше смотреть на остальных. Вся неуверенность, сжатость, неловкость что наблюдалась в нём, исчезла. Даже вечная боязнь и та пропала. По парню было видно, что он стал увереннее в себе.

— Как Персей?! — Повторил Егерь громче.

Старик дёрнулся, встал и начал рассказывать:

— Бабка живёт уже очень давно на этой земле. Она старее леса, но именно он подарил ей столь долгую жизнь, хоть и такой ценой. Вернее, Чертовщина дала ей всё. Таких как она раньше было много на землях людей, но все они уже мертвы. Убиты людьми, или друг другом и превращены в современный фольклор. А теперь никого не осталось. И слава Арбосу, что это так. Теперь ничто не помешает нам дойти до Арбанаса.

— То есть вы хотите сказать, что все эти сказки про богов и их слуг не сказки? — Спросила Чаровница.

— Сказки — это сказки. Но в них есть доля истины, и заключается она в том, что все описанные в них боги и существа реальны, хотя они и другие. Доказательства этому вы видели прошлой ночью.

— А Лесогон? — Спросил Егерь. — Как он убил Шуппе? Я думал, что он может управлять только зверьём, порождениями леса то бишь.

— Ну, как вы уже поняли, не только зверьми.

— Но почему? — И снова спросил Егерь.

— Всё очень просто. Людьми считается, что лес не затронул их гены, а изменил лишь животных и растительность. Но на самом деле это не так. Люди изменились. Хотя и незначительно. Однако этого хватает, чтобы человек не умер за секунды от испарений леса, как умирали его предки во времена Великой Бойни. Хватает, чтобы человек не отравился насмерть изменённой картошкой. И собственно из-за этой незначительности мне было сложно найти Чаровницу вчера, а Лесогона я обнаружил сразу, так как его гены изменены куда сильнее.

— Хорошо. — Сказал Егерь. — А что с миссией? Что мы конкретно должны сделать?

— На этот вопрос я вам отвечу в Арбанасе.

— А может я не хочу никого спасать. — Внезапно заявил Лесогон.

Все удивлённо на него посмотрели.

Персей наклонился к нему и спросил:

— Но почему?

— А зачем? Зачем спасать людей? Они не хотят быть спасёнными. Они сами друг друга истребляют тысячелетиями. И если бы они хотели спасения, то они уже давно спаслись бы сами. А так им нужна только власть, место получше, и они на всё ради этого готовы.

— Далеко не всем. Большинству хватит хлеба и крыши над головой. — Сказал Егерь. Ты ещё мало пожил и так же мало понимаешь жизнь.

— Да ну?! Не достаточно?! Думаетемне не хватило всей той крови что была пролита, чтобы всё понять?! И вами пролитой крови тоже.

— Нет. — Ответил Егерь. — Я видел больше крови чем ты. Я был на войне и на ней я тоже отчаялся, вдруг решил, что весь мир — это большая выгребная яма. Но как только я попал на гражданку, к нормальной еде, людям, домашнему теплу и уюту, я понял, что ошибался. Так что, когда долго видишь лишь мрак и смерть, старайся не забывать, что есть свет и жизнь. И иногда они находятся там, где ты их даже не ожидаешь. — Егерь удивился своим словам, чего уж тут говорить о других. Вот только мальчика это не убедило. Подростковый максимализм сейчас игрался в его мозгу, строил свои планы и козни, извращал всё услышанное.

Ничто не переубедит его, до тех пор, пока он вновь не познает нормальную жизнь, такую, к которой он привык.

Лесогон ничего не сказал на слова Егеря. Он продолжил смотреть на огонь и на котелок с закипающим травяным чаем.

— Надеюсь, что Воробья найдут солдаты Москвы и, хотя бы кремируют как безымянного бандита. — Вдруг сказала Чаровница. — Он не заслужил медленно гнить в лесу и приманивать своим запахом падальщиков.

— Я хоть и не долго знал его, — начал Персей, — но мне показалось, что он был не плохим человеком. Здравомыслящим.

— Да он был таким. — Сказала Чаровница. — Был героем, был отличным сталкером и… другом. Братья сталкеры не забудут его.

— Не забудут. — Сказал Голем. — Не дадим забыть.

— Так дальше точно ничего не будет Персей? — Спросил Егерь. — Ни каких бабок, дедок, внучек, пап, мам и прочих?

— Нет. — Только и смог выдавить из себя Персей, а дальше принялся снимать котелок с огня.

***

Барабан был заряжен под завязку. Каждое отверстие было занято патроном с картечью.

Охотник лежал под корнем дерева, за снежным укрытием, скрывая дыхание вязаной маской и целясь в оленя.

Денёк выдался спокойным, тихим. Боги снег на землю не слали, небо без единого облачка, красное, оранжевое и жёлтое от лучей восходящего солнца, и звёзды ещё видны, и луна. Красота.

Ствол нацелился прямо в голову оленя. Хороший был олень. Ещё не отощал, жирком до сих пор обросший. Фиолетовый красавец. Глаза красные, крупные. В один из них Охотник и прицелился.

Взвёл курок. Уши зверя дёрнулись. Услыхали ели слышимый звук.

Охотник замер. Дрожь от мороза хотела овладеть им, но он не давался. Задержал дыхание, напрягся, чтобы ни один мускул не дрогнул.

Олень опять начал рыться в снегу в поисках мха.

Указательный палец живо нажал на спуск.

Прогремел выстрел.

Зверь даже не всхлипнул. Его голова дёрнулась. Кровь обогрила снег, а туша упала на него.

Хорошая охота.

Охотник вылез из сугроба, отряхнулся, и пошёл к добыче, ступая по снегу в снегоступах и таща за собой санки.

Олень оказался тяжёлым, даже более откормленным, чем предполагал охотник.

Туша была погружена на санки и привязана к ним верёвкой намертво.

Охотник отправился домой, зная, что его выстрел там слышали и теперь ждут с добычей.

Спокойно было в лесу. Зверьё ещё просыпалось, или продолжало спать, зная, что полёживать они могут ещё очень долго. Только ранние пташки попадались тут и там. Они не улетели на юг и теперь пытались найти пропитание в снегу, не спеша при этом истрачивать запасы, спрятанные в жилищах.

Охотник остановился и присел на торчащую из земли корягу. Тяжело конечно было тащить этого оленя. Да и промёрзшее тело не особо хотело трудится. А ведь охотник отлично разоделся. Надел шерстяной свитер и носки, рейтузы, куртку и штаны из меха волка, и лисы напялил, тяжёлые зимние сапоги с тем же мехом внутри. Так ещё и затянул это всё шнурками, чтобы морозный воздух не посмел под одежду залезть. Не помогло. Не помнил охотник таких холодных зим, а ведь ему уже скоро тридцатник стукнет.

Пошёл охотник дальше. Не хотел он здесь задерживаться. Ну, не нравилось ему это место. Оно навивало плохие воспоминания. Ржавое болото было неподалёку. Лёд и снег закупорили его и на время зимы оттуда ржавой пыли не поступало, а склизкие твари опустились на самое дно и там заснули. Вот и пускай спят суки.

Впереди появилась деревенька. Вернее, уже и не деревенька вовсе, а посёлок Арбанас. Разрослась деревенька. Как пленники из концлагеря «чистых» туда прибыли, так сразу началось расширение. Дома росли как грибы после дождя. И в итоге обновлённый Арбанас с трудом вместился в границы поляны, и теперь стены посёлка граничат с громадными деревьями.

Охотника заметили с новеньких вышек и махнули рукой в приветствии.

— Что не плохо сходил? — Спросил бородатый мужик на вышке.

— Как видишь. Так что вечером приходи в гости. — Сказал охотник.

— Приду. Стряпню твоей жёнушки я с радостью поем.

Ворота открылись. Охотник ступил на улицы посёлка. Ох и похорошел же он. Дома с двумя этажами появились. Да и простых изб куда больше стало. У каждой семьи по огородику, по погребу, по паре голов скота. Радиация зацепила посёлок лишь малость, а сейчас и вовсе исчезла. Лес её всю в себя впитал и испарил. А люди вылечили немногих болевших лёгкой лучевой, дома почистили, всё обеззаразили и продолжили жить дальше, но не как раньше. Приходили слухи, приходили люди из других мест и узнавали жители Арбанаса всё больше о вторжении орды. О том, что идёт орда и выжигает целые города, пленных почти не берёт. Арбанасцы конечно разволновались, но глава посёлка народ успокоил и стал организовывать оборону. Стены укреплялись, патроны делались. Тратить зимние запасы еды пытались поменьше, да и ещё накапливали. На охоту ходили, корешки разные собирали, рыбачили.

Охотник стянул с головы капюшон и маску. Глубоко вдохнул. Пахло дымом. Из всех печных труб валил дым.

Народу на улице было много. Посёлок бурлил. Все были чем-то заняты, спешили, но и здоровались все.

— Привет Кирилл. — Сказал, улыбаясь молодая девушка с веснушками.

— Доброе утро Кирилл. — Сказал сухой старичок.

— Здравствуйте. — Сказала маленькая девочка и мама её за это похвалила.

Те, кто жил здесь всю жизнь, или уже очень долго, могли не поздороваться, но вот кто пришёл сюда из концлагеря делали это обязательно, потому что были благодарны и, хотя бы таким простым образом хотели эту благодарность показать.

Охотник… Кирилл здоровался в ответ. Ему не нравилась вся эта популярность. Не нравилось, что столько людей теперь ему должны по гроб жизни. Что и соленье на халяву надают и что скажешь обязательно сделают, хотя Кирилл такой же как они, равный им, не глава посёлка и не заместитель его, простой человек. То бабка какая-нибудь придёт в его дом прибраться, то целая толпа народа поможет огород вскопать. Благодарными конечно надо быть, но всё же в меру. Но и людей понять можно. Кирилл всё же не от долгов им избавиться помог, а жизни спас, от газовых камер, крематориев уберёг.

— Папа! — Крикнул радостный голос впереди и из толпы выбежал молодой мальчишка. Антошка. Сын.

Кирилл обнял его и потрепал по голове. Крепыш у Кирилла растёт. Щёки румяные. Нос с горбинкой — это от отца Ии перешло. Под глазами веснушки. Глаза голубые. Уши растопыренные.

— Ну, что боец, где маму потерял? — Спросил Кирилл улыбаясь.

— Я её не потеял. Вон она.

А вот и Ия. Из толпы вышла… красивая. Загляденье. Кожа белая как снег. Волосы рыжие, на солнце переливаются, словно горят. Носик этот… а губки… трудно такое описать. Словно ничего в этой девушке лишнего нет. Всё на месте, всего в меру. Самая красивая девушка во всём мире.

Ия подошла к мужу, провела нежными пальчиками по колючей щетине. Ох, что она в постели этими пальчиками творит. Поцеловала мужа. Так никто не целует. Нет людей с такими сладкими губами.

Сын рожу скривил. Противно ему было. Девчонок, по его мнению, целовать было зашкварно, а вот за косички дёргать другое дело. Не дорос ещё.

Оторвались влюблённые друг от друга.

— Я вот вам оленя привёз. Ваньку уже на ужин пригласил.

— Ну и шустрый же ты у меня. Ну пойдём домой. Незачем здесь мёрзнуть.

— Да.

Пошли в обнимку. Сын сзади поплёлся, чтоб оленя рассмотреть.

Домом рыжей семейке служила изба, покрашенная в жёлтый цвет. Построена она совсем недавно, а именно когда Кирилл поселился в Арбанасе. Специально для него строили. Лично Персей место выбирал.

Жена с сыном вошли в дом первыми. Пока Кирилл ковырялся с верёвками, которыми он себя привязал к санкам, Ия уже поставила чайник. Антон унёс санки в дом, отмывать, а Кирилл понёс оленя в подвал на будущую разделку и от собак подальше.

В подвале каждая полочка была заставлена банками со всякой всячиной. Урожайный год выдался. Повезло, раз времена такие начались.

Положил Кирилл оленя и отправился наверх, к обеденному столу.

Антошка там уже постарался. Поставил на стол бубликов и варенья.

Кирилл сбросил с себя шкуры, повесил в уголок сушится и сел за стол. Сын рядом уселся.

— Как в лесу? — Спросила Ия, наливая чай.

— Холодно. Сугробы по пояс. Хорошо короче.

Кирилл когда-то себе обещал, что в лес он больше ни ногой. Что проживёт он себе в деревеньке всю жизнь и горя знать не будет. Но потом, всего через год, очень тошно стало. Не моглось без леса, без противогаза на лице, без оружия в руках. И тогда пошёл Кирилл служить на стену, поближе к лесу, чтоб вдохнуть его сырое, гнилое дыхание, попутно обучаясь у Персея как быть волхвом. Но оказалось, что служения на стене мало. Зудит в голове, хочется нацепить противогаз и ринутся на встречу опасности. Кирилл пытался сдерживаться, но на долго его не хватило и пошёл он в охотники. На волхва учится перестал. Вообще всё бросил. Дома почти не бывал. А потом родился Антон и как-то не до леса стало.

Ия поставила кружки с горячим чаем на стол. Кирилл и Антон обмакнули ватрушки в варенье и начали хамячить их с горяченьким чайком.

— А у вас как? — Спросил Кирилл. — Всё хорошо было?

— Конечно. — Ответила Ия, садясь за стол. — Девочки подарили вышивку. Я тебе её потом покажу. Очень хорошо получилось у них. Мне бы так научится.

— Научишься. Надо лишь проявить терпение.

— Тепение и туд, всё пеетут. — Вставил своё слово сын.

Родители заулыбались.

— Это верно. — Сказал Кирилл сыну. — Кстати ты отца своего не видела? — Спросил он у жены.

— Нет, а что?

— Ну… мы с ним поболтали вчера вечером…

— Поругались значит опять. — Ия поставила кружку на стол и взглянула на мужа не довольно. Взгляд у неё пронзительный был. Её серые глаза были способны в самую душу заглянуть, и ты в них мог утонуть, словно в колодцах. — Сколько вы можете ругаться. Я думала вы наконец поладили.

— Да из-за хе…

— Не выражайся перед сыном.

— Прости… Так вот… Мы с ним из-за чуши поругались, как всегда. Я ему дрова помогал колоть, а он как обычно начал про то что я не так это делаю. А уж кому как не мне знать, как дрова колоть. Я всю жизнь в деревне прожил. И ему я про это напомнил… Ну и понеслось… Как ты су… смеешь со мной так разговаривать… Я уж постарше тебя буду… Мне виднее…, и я ему тоже пару ласковых сказал.

— Понятно. Значит опять мне его успокаивать придётся, а вы ведь только недавно померились.

Да, Ия конечно девушка прекрасная, но вот её папаша, просто отборный уёбок. Когда Кирилл Ию встретил, и та познакомила его с отцом, тому избранник дочки сразу не понравился, хоть он и знал сколько всего тот пережил. Рожа у Кирилла, по его мнению, была уродливая, вся в следах от ржавой пыли, которые и за годы не исчезли, мелкими шрамами остались. Родни нет. Приданого нет. А как это жених, да и без приданого? Не порядок. Спровадил короче будущий тесть Кирилла из своего дома и сказал, чтоб тот без приданого не возвращался.

С этим Егерь помог. Он ещё тогда из Арбанаса не ушёл и поэтому помог Кириллу достать приданое. Ему было интересно сможет ли он заполучить дочку столь привередливого и уважаемого кузнеца.

У Кирилла всё вышло. Кроме денег он принёс ещё пару не плохих безделушек и Виктор Эдмундович скрепя сердцем отдал золотце своё Кириллу. Но перед этим пообещал, что если Кирилл его дочку обидит, то проломит он ему голову молотом.

Свадьба была не плоха. Все принесли еды и подарков. Виктор Эдмундович даже подарил Кириллу отличный охотничий нож. Персей благословил их брак, а после, во время первой брачной ночи, Кирилл узнал, что его жена в постели просто огонь.

С тех пор началась светлая полоса Кирилловой семейной жизни и чёрное полоса ругательств с Виктором Эдмундовичем.

— Ничего побесится и успокоится. — Жена посмотрела на Кирилла ещё более недовольно.

— Хорошо… Ладно, я с ним померюсь. Только ты его успокой с начало, а то в прошлый раз он мне палец сломал во время примирительного рукопожатия.

На улице послышались громкие возгласы.

Кирилл подошёл к окну. Народ куда-то бежал.

— Что там? — Спросила Ия.

— Пойду узнаю. — Ответил Кирилл и пошёл на улицу.

После прогретой избы на открытом воздухе показалось прохладно, и Кирилл получше затянул все ремешки на лисьем костюме.

Люди бежали к южным воротам. Было не разобрать, что они радостно говорили друг другу.

По дороге к воротам Кириллу встретился лекаря Ла, человека ящера. Он укутался в сто одёжек. У него были определённые проблемы с переносимостью холода.

— Что происходит? — Спросил Кирилл.

— Персей вернулся. — Ответил Ла. — Наконец. Я уж думал, что он погиб.

Кирилл обрадовался такой новости.

— Такого старикана как он хрен убьёшь.

Ла усмехнулся и согласился.

Люди столпились возле ворот радуясь. Каждый хотел убедится в том, что их дорогой и любимый волхв жив и здоров, а попутно расспросить о происходящем в мире.

Кирилл с Ла начали протискиваться через людскую гущу. Приходилось толкаться, но люди этого не замечали. Слишком радостное событие они переживали.

Наконец Кирилл пробился через толпу, и первым он увидел не Персея, а стоящего рядом Егеря. Кирилл думал, что сталкер умер и уже даже давно с этим смирился. Но вот он, здесь, живой, с малость поседевшей щетиной и начинающими отрастать волосами.

Егерь тоже увидел Кирилла и сразу отправился к нему. Он не полез пожимать руку, или обниматься. Егерь встал в метре от Кирилла и добро посмотрел на него.

— Рад тебя видеть. — Сказал сталкер.

— Я думал ты погиб.

— Как видишь я жив.

— Ты с Персеем?

— Да. Пришлось помогать старику, а то оказалось, что он мир пытается спасти. — Егерь отпил воды из фляги. На этот раз точно воды. По запаху можно было понять.

— Я в курсе.

— Тогда не расскажешь в чём суть? — Поинтересовался Егерь.

— Я сам мало что знаю.

— О-о, Чаровница посмотри-ка, а пацан то в мужика вымахал. — Подошёл к болтающим Голем. — Привет… эм… Кирилл кажется?

— Да. И вы значит с ним.

— Пришлось помогать дураку. — Сказала Чаровница и похлопала Егеря по плечу. — Если б не мы, давно уже валялся бы в канаве.

— А остальные из вашей команды где? — Спросил Кирилл. С Чежом и Воробьём хотелось встретиться.

— Об этом потом. — Сказал Голем и по его интонациям, по взгляду понятно стало, где они.

— Кирилл! Мальчик мой! — Громко сказал Персей, подошёл и обнял бывшего ученика. — Вижу хорошо всё в Арбанасе?

— Пока отлично. Пытаемся хотя бы к орде подготовится. А как у вас всё… получилось?

— Вот. — Персей указал на стоящего в сторонке мальчика. Он выглядел исхудалым, измотанным, но стоял при этом прямо, отказываясь показывать свою слабость.

— Это он? Тот самый? Избранник богов? — Спросил Кирилл.

— Да. — Ответил Персей. — Пойдём ко мне в дом нам нужно многое обсудить.

Персей позвал Лесогона, и все пошли к центру посёлка, к дому, что стоял возле священного дерева. Толпа двинулась за ними, но Персей попросил людей разойтись. Его разумеется послушали.

Возле дома Персея уже ждал бывший вождь, переквалифицировавшейся в главу посёлка. Старик пожал ему руку и тоже пригласил в дом.

В доме было тепло и чисто. За ним ухаживали и регулярно топили, готовясь к приезду Персея.

Волхв запер входную дверь и закрыл ставни на окнах. Сейчас всех здесь присутствующих ждал серьёзный разговор, не для лишних ушей. Так что всё сели куда смогли. Егерь даже закурил. Ему никто не помешал курить в доме.

Персей встал в центре комнаты и начал излагать:

— Наконец-то часть нашей миссии кончена. Мы прошли огромный путь и пережили не меньшее количество испытаний. Потеряли друзей и не мало пролили собственной и чужой крови. Но к несчастью это была лишь первая, малая часть нашего пути. Дальше нас ждёт вторая, ещё более опасная часть.

— И что именно нас ждёт? — Спросила Чаровница.

— Мне это не ведомо. Я лишь знаю, что нам предстоит пройти к месту, в котором всё началось. К месту падения метеорита, что создал лес, к колыбели богов.

Егерь аж закашлялся от такого.

— То есть… — сталкер пару раз кашлянул. — Нам нужно пройти тысячи километров по неизведанным землям, в которых может водится любая дрянь?

— Именно.

Все были ошеломлены. Люди, что прошли за Персеем такой путь, считали, что всё закончится здесь, в Арбанасе, а оказалось, что они только начали.

— Ты ведь понимаешь Персей, что вы это не потянете? — Спросил глава посёлка. — Егерь правильно сказал, там может водится любая дрянь и даже больше. Там может быть всё что угодно. Явления, о которых мы и слыхом не слыхивали. К чему вам готовится?

— Я всё это понимаю, но выбора у нас нет. Либо мы доведём Лесогона до колыбели богов, либо погибнут все.

— Но нельзя же просто бросать нас в мясорубку? — Сказал Голем и хотел привстать, но Чаровница его остановила.

— Да, нельзя. Тогда думаю, что нам стоит посоветоваться с Арбасом.

— Значит сейчас опять начнётся твой спиритический сеанс? — С ухмылкой спросил Егерь.

— Нет. Персей имел ввиду вопрос напрямую. — Сказал до этого молчавший Кирилл.

— А мы вообще знаем, где находится колыбелька богов? — Спросил Егерь у Кирилла.

— Арбас знает. — Ответил на этот вопрос Персей. — И мы сейчас же пойдём к нему.

Персей пошёл к входной двери. Остальные повставали со своих мест и пошли за ним. Лесогона пришлось поднимать. Ему не хотелось никуда идти. Да и вообще кажется он решил остаток пути вредничать.

Оказалось, что возле дома волхва собралась толпа. Впереди всех стояла Ия с сыном. Они все ждали, что скажет Персей.

И он сказал:

— Я спущусь в священную обитель Арбаса.

Люди ужаснулись. Они знали, что подобное делается, только в самые страшные и трудные моменты истории.

Персей пошёл к священному дереву. Народ расступался перед ним и шёл за ним.

— Что происходит Кирилл? — Подбежала Ия к мужу.

Кирилл взял её за руку.

— Закончились спокойные деньки. — Ответил Кирилл и пошёл дальше.

Егерь прошёл мимо Ии. Та поздоровалась. Сталкер кивнул и взглянул на сынишку Кирилла. Улыбнулся и пошёл.

Возле колодца, куда опускались яства Арбасу собрались люди. Их лица выражали десятки чувств от неимоверной радости, до ужасающего отчаяния. И не удивительно. Всё-таки такое событие.

Персей подошёл к колодцу, мужик из толпы начал помогать завязать ему верёвку вокруг пояса.

— Кирилл, ты пойдёшь со мной. — Сказал Персей.

— Но разве не только волхвам можно спускаться туда? — Спросил Кирилл.

— Хоть ты и бросил обучение, Арбас посчитал тебя достойным. — Ответил Персей. — Так что бери верёвку и давай за мной.

Знатоки заохали. Некоторые даже втихую начали возмущаться. Ведь где ж это видано, чтоб в столь святое, сакральное место заходил не волхв и не священник. В первый раз знатоки слышали, чтобы такое делалось. Значит сейчас в мире творится что-то неимоверно важное, за пределами человеческого понимания — додумались знатоки.

Кирилл завязал узел покрепче, кивнул Персею, и они за друг дружкой полезли в колодец, в чёрную бездну. Их медленно начали опускать.

Персей достал из внутреннего кармана кусок световода и тьма довольно быстро сгустившаяся, ещё быстрее расступилась. Кусок световода был не мал, от него исходило не мало света, но даже ему не хватало сил достать своими лучами до дна. Оно появилось только через пару минут. Но сперва стены колодца расширились и стали состоять не из кучи каменьев, а из одной, сплошной скалы из которой тут и там вылезали корни и различные растения, которые Кириллу не приходилось видеть даже в книжках. Они выглядели чудно даже для современного мира.

Ноги старика ступили на пол, заросший растительностью. Кирилл был удивлён. Оказывается, колодец вёл к пещере. И довольно к крупной надо сказать. В неё можно было вместить пару изб.

Из одной из стен. Сочилась вода. Её тут же поглощали растения, часть из которых фосфоресцировало и от того в пещере было довольно светло. Зеленоватый, и белёсый и много ещё какой свет открывал перед Кириллом красоту которую он не ожидал здесь увидеть. Стены были исписаны белыми изображениями на чёрном камне. На них были люди, одетые не так, одинаковые панельные пятиэтажки, машины, напоминающие буханку хлеба, деревья, виданные Кириллом разве что в старых, изъеденных плесенью книгах, дороги неописуемо огромные, не возможные дороги и машин разных на них видимо не видимо. Это был старый мир. Рай земной.

Кирилл осматривал эти рисунки, заворожённый пока Персей не сделал пару шагов вперёд.

Перед ними была стена, но не каменная, а корневидная. Сплетенье корней создало стену, которую, наверное, и топором не прорубишь.

— Персей. — Вдруг послышался голос распространившейся по всей пещере.

По спине Кирилла пробежали мурашки, но они быстро прошли. Голос услышанный Кирилл был низким, скрипучим, немного грубоватым, обычным, не божественным.

Корни стены впереди зашевелились, расползлись и на свету появился сам Арбас. Не таким Кирилл его себе представлял. Сука да никто не мог представить бога таким. Где мудрый, статный старичок в белом одеянии, с ягодами в зелёной бороде? Почему за место него на свет выползло это? Худое туловище с узкой головой от которых исходят корни и на которых они только и держаться. За место кожи в основном древесная кора или вообще не пойми, что. Из привычного только длинная борода до пола, да и та состоит из тоненьких корешков. Зубы кривые, почерневшие. Только глаза человеческие, зелёные.

Возмущению, удивлению Кирилла не было придела. Неужели это его бог?

— Здравствуй великий Арбас. — Персей поклонился. — Кирилл. — Взглянул он на подопечного не довольно, потому что тот замешкался, не поклонился.

Кирилл сделал это с неудовольствием.

— Я рад видеть тебя Персей. — Сказал «бог». Щёки из коры помешали ему улыбнуться.

Не может это быть великий Арбас. Где он прячется? Почему за место себя пристал это существо? Это спектакль? Сотни вопросов рождались в голове Кирилла и сразу умирали.

Персей хотел заговорить с богом, но Кирилл не выдержал и высказал своё:

— Это Арбас? — Кирилл попытался передать своим голосом всё разочарование.

— Да, я Арбас. — Сказал бог. — Твоя реакция на мой вид весьма понятна.

— Да разве так выглядят боги?! — Вновь спросил Кирилл. — Вы скорей похожи на обычного лешего чем на великого бога.

— Кирилл! — Воскликнул Персей. На памяти Кирилла это был единственный раз, когда старик вышел из себя. — Да как ты можешь говорить с…

— Не нужно Персей. Я всё объясню юноше. Видишь ли, молодой человек боги в грубо говоря есть некая разновидность леших. Только если леший в конце превращения становится беспомощным деревом, мы же становимся могущественными существами, которым под силу видеть всё, что творится в мире, а также управлять некоторыми важными процессами.

— То есть все боги были людьми? — Гнев и недовольство в голосе Кирилла угасли.

— Именно. Такими же, как и лешие. Отчаявшиеся, боящиеся грядущего, но, однако получившие за прожитые испытания невиданное доселе могущество. Но не просто людьми были боги великого пантеона. А учёными, что решились на изменения, чтобы спасти род людской от неминуемой гибели. Ибо в начале своего зарождения был лес неуправляемой стихией, силой, что уничтожал всё живое и всё, что было построено и создано этим живым. Учёные вытерпели боль сравнимую с адскими мучениями и стали богами, и остановили ужас творившейся на земле. Но было слишком поздно. Старый мир был разрушен и невозможно было отстроить его. И тогда боги создали новый мир, стали править им применяя жёсткость и сострадание, и правят им и по сей день. — Говорил Арбас, словно он не был всего лишь частью корневой системы дерева.

— И в чём же тогда проблема? — Спросил Кирилл.

— Они гниют, как и любая древесина. Срок их правления истёк. Сто лет прошло, и пора им отдать бразды другому.

— Мальчишке. — Догадался Кирилл.

Бог кивнул.

— Ему. Но они не хотят отдавать своё могущество, не собираются отправляться в небытие. Они слишком прикипели к этой жизни, могуществу. Их мозги наполнились плесенью, и они перестали понимать к чему может привести их упрямство. Когда процесс их гниения закончится начнётся Новая Великая Бойня и её человечество не переживёт.

По спине Кирилла вновь побежали мурашки. В прошлый раз человечество с большим трудом пережило бойню. Миллиарды погибли, от лап чудовищ, клыков, спор, ядов, вирусов и прочего. А сейчас на все землю людей их не наберётся и пол миллиарда. Лес сметёт человечество словно пыль.

— Теперь ты понимаешь Кирилл насколько всё серьёзно. — Сказал Персей. — Нас ждёт не вирус, не нашествие зверья, не враг в каждом кусте, листке, а всё это сразу. Людям повезёт если они продержаться хотя бы сутки.

— Ты знал? Ты знал старый дурак, но не сказал?!

— Я сказал, что всем конец и мне показалось, что этого вполне достаточно чтобы все поняли всю серьёзность ситуации. — Сказал спокойно Персей.

— Всю? Всю блять?! Нет! Не всю! И как нам вообще быть?! Как добраться до этой сраной колыбели богов?! И где она вообще?!

— Севернее города Нюрнберг, а точнее в сотне километров от него. — Ответил Арбас.

— И где этот Нюрнберг? — Спросил Кирилл.

— В Германии. — Опять ответил бог.

Кирилл сел на сырую почву, чтобы не потерять сознание. Германия. Кириллу приходилось видеть на картах где находится эта Германия. До неё тысячи километров. Туда никому не добраться. Ну, разве что можно попытаться с огромной армией.

— И ты думаешь Персей, что мы доберётся? По не изведанной то территории?

— Вы доберётесь. — Сказал Арбас. — Вам помогут.

— Кто? — Спросил Кирилл устало. Этот разговор вымотал его словно он пробежал марафон с противогазом на роже.

— «Честь». Ты их знаешь. Тебе приходилось им помогать.

— Но как они нам помогут?

— У них есть подходящая техника, ресурсы и данные о местонахождении колыбели богов. Ты принёс им эти данные. Они хранились в папке, что ты им принёс когда-то.

Кирилл вспомнил как бежал по тёмным коридорам от полчищ муравьёв. Как кричали его напарники перед смертью, оставляя его одного в том кошмаре.

— Все те годы, что прошли после тех событий они готовились к походу. И именно сейчас они готовы и собираются отправляться. Вам необходимо как можно скорее добраться до них.

Кирилл быстро встал.

— Тогда начнём сборы. — Сказал Кирилл и пошёл к верёвке.

***

— Но точно ли тебе нужно идти? — Спросила Ия, наблюдая за тем, как её дорогой муж собирается уходить.

— Да. Да и не смог бы я сидеть здесь, зная, что остальные где-то там мир спасают и им возможно моя помощь нужна.

Кирилл повесил рюкзак за спину. В него было положено не мало вяленого мяса, три фляжки с водой, лечебные травы и куча фильтров от противогаза.

Поверх рысьего костюма Кирилл напялил бронежилет и разгрузку, в которую он запихнул магазинов от автомата сколько смог, а в пояс ещё и патронов от «Шестёрки» напихал, и гранат. Надел на голову вязаную шапку и ещё каску с кожаным чехлом. Взял висящий на стене АС-12 с удлинённым стволом, рукоятью под цевьём.

— Ты бросишь жену и сына, чтобы сгинуть хер пойми где? — Спросил не довольный как всегда Виктор Эдмундович.

— Нет, чтобы спасти их от неминуемой гибели. — Ответил Кирилл решительно. Он никогда ещё так не говорил со старым пердуном. — У меня нет выбора. Я обязан пойти.

— Ну конечно, обязан. — сказал свёкор.

Кирилл повернулся к нему.

— Да, обязан. Потому что, если я не пойду, погибнут все. Абсолютно все. Твоя дочь, твой внук и ты старый ты дурак. — Кирилл повесил автомат за спину.

Виктор Эдмундович не смог ничего на это ответить.

Сын подошёл к папке держа в руках «шестёрку» и пытаясь улыбаться. Но у него не получалось. Из его глаз текли слёзы.

Кирилл встал на одно колено перед сыном и принял от него оружие, а потом вытер ему слёзы. Ему тоже хотелось плакать. Он обнял сына.

— Защищай маму, будь хорошим мальчиком и ешь кашу, чтобы быть большим и сильным. Ладно? — Сказал Кирилл, сдерживая слёзы.

Ия, стоящая рядом начала рыдать.

— Не уходи папа. — Умоляюще попросил сын, прижимаясь к отцу как можно крепче, чтобы тот вдруг не убежал. — Пошу папочка.

— Я должен идти сынок. — Слёзы всё же потекли из глаз Кирилла. — Я… я обязательно вернусь к тебе и к маме… Я обещаю тебе сынок. Будь я проклят если не вернусь к вам любой ценой.

Кирилл попытался встать, но сын держал его и продолжал умолять отца не уходить. Ему было плевать на его обещания, он просто хотел, чтобы он не уходил.

Сына пришлось отрывать от себя и быстро уходить на улицу, на мороз к лошадям, к остальным ждущим его вот уже двадцать минут.

Ия попыталась удержать Антона, но тот вырвался из её рук и побежал за отцом.

— Папа! — Закричал он, выбегая во двор и пытаясь не упасть на мятом снегу.

Кирилл уже сел на лошадь.

Сын подбежал к нему и схватил за ногу.

— Не надо папа! Папочка! Не уезжай! Я буду хоошо себя вести! Всегда-всегда! Пошу папочка!

— Ия прошу убери его. — Сказал Кирилл.

Жена подбежала к Антону и потянула его к дому, подальше от холода, от уезжающего отца. Уезжал от него, пытаясь не смотреть назад, на него.

И вот ворота закрылись. Отец пропал за ними.

Ия обняла сына, плача, обещая, что с папой всё будет хорошо. Рядом стоял дед и продолжал смотреть на ворота. Держался за амулет и молился.

Глава 7: В даль

Кирилл ехал, опустив голову, держа в руках «шестёрку» и рассматривая её приклад. На нём Антошка год назад вырезал всякое: зверушек, деревья, домик, солнышко, папу, маму и себя, держащихся за руки и конечно улыбающихся. Детское творчество было простеньким, неказистым, но сейчас для любящего отца, оно было дороже всех величайших картин мира.

— Не волнуйся. Они выдержат. У тебя жена крепкая. Вытянет сына, если помрёшь, особенно с таким-то папашей. — Попытался приободрить Кирилла Егерь. Эта его попытка выглядела смешно, и она очень бесила.

— Заткнись. — Сказал ему Кирилл. Раньше бы он побоялся сказать сталкеру подобное. Теперь же ему плевать.

Егерь улыбнулся.

— Растёшь.

— Уже давно вырос. В отличии от тебя.

— В смысле? — Спросил Егерь.

— Ты старая груда мышц, а тебе всё в сталкера не наиграться. Всё бегаешь и бегаешь по землям людей, словно молодой, стреляешь, сам пули ловишь. Не надоело?

— Нет. Такое невозможно бросить окончательно. И ты не бросил.

Кирилл взглянул на сталкера.

— Раньше ты говорил, что ни за что в жизни не полезешь в лес, ты боялся его, а в итоге ты охотник. И вот ты живёшь тем, что ходишь в лес.

Кирилл снова стал смотреть на приклад.

— От тебя этой дрянью заразился.

Егерь засмеялся и поехал вперёд.

Теперь к Кириллу подъехал Персей. Рядом с ним ехал Лесогон на своём собственном коне.

— Как ты Кирилл? — Спросил старик.

— В порядке. — Кирилл посмотрел на Персея, потом на пацана.

— Скажи, Персей, а он точно справится?

— Да, если так считает Арбас.

— А откуда ему знать? В смысле, не может ли он ошибаться? И откуда нам знать, что и его мозги не покрылись плесенью?

— Он не на столько стар. Ему осталось прожить ещё половину своего цикла.

— И тогда кому-то придётся его заменить? — Спросил Кирилл.

— Да.

— И кому?

— Узнаем через пятьдесят с лишним лет.

— Если сможем.

— Да, если сможем.

Послышался вой. Кирилл убрал «шестёрку» и взял автомат. Где-то на западе прошумели выстрелы. Волки оголодали и решились напасть на людей. Им нельзя было помочь. Судя по звукам стрельбы, бой вёлся примерно в паре километров. Пока бы отряд добирался до того места по сугробам, бой уже давно был бы кончен.

Выстрелы прекратились через пару минут. Победили в этой схватке люди, или были сожраны, не известно.

Как только начало смеркаться, было решено развести костёр и поставить палатки.

Егерь с Големом пошли срубать кусты. Чаровница с Персеем начали ставить палатки. А Кирилл сторожил лошадей и Лесогона. И делал он это определённо плохо. Ведь думал он только о всём узнанном вчера. О том, что боги не боги, кучка живых кусков древесины. Боги должны быть величественными, мудрыми, справедливыми, грозными, когда это нужно, но то что Кирилл вчера видел таковым не было. Оно лишь говорило, как бог. Получается, что солнечного города нет и его родители, его друзья погибнув просто стали холодными трупами, без разума, без жизни и их сожрали черви и падальщики. Это не могло уместится у Кирилла в голове, и он не хотел, чтобы оно умещалось. Хотелось забыть об этом.

Кирилл взглянул на Лесогона. Тот что-то читал и его лицо не выражало эмоций. Кажется, книжка которую он читал была ему не интересна.

— Что читаешь? — Спросил Кирилл, пытаясь завести разговор, чтобы не сойти с ума от скуки.

— Ничего. — Ответил Лесогон не шибко довольным голосом.

Кирилл заглянул за плечо мальчика и увидел жёлтые страницы книжки. Да не просто книжки, а записной книжки. На её страницах медицинским почерком было написано нечто совершенно Кириллу не понятное. И не потому что медицинский подчерк плохо читаем и это факт общеизвестный, а потому что в тексе изобиловали разные научные термины. Часть текста была зачёркнута и над ним написан новый, не столь аккуратный. Так же на страницах имелись не понятные зарисовки и странные следы вверху. Коричневые. От них старая бумага ещё больше скукожилась, словно те были когда-то чем-то мокрым. Что же это? Кирилл ужаснулся от догадки.

— А ну ка дай это мне. — Сказал Кирилл и выхватил книжку из рук мальчика. Ему хотелось лучше понять, что там читал мальчишка. И почему эта книга была заляпана старой кровью.

От одних зарисовок у Кирилла стыла кровь в жилах. На них были люди… дети… вскрытые. А сами зарисовки были словно фотографии, детальные, сделанные мастером своего дела, человеком, умеющим держать карандаш в руках.

— Отдай! — Вскрикнул Лесогон и накинулся на Кирилла.

Персей увидевший это немедленно побежал к мальчику.

— Что здесь происходит? — Спросил он гневно.

— Он забрал моё! — Ещё больше разозлился Лесогон.

— Что это? — Спросил на этот раз Кирилл.

— Ничего! Отдай! — Ответил мальчик.

Но Кирилл не отдал, а бросил книжку Персею. Тот поймал её. Лесогон было побежал на старика, но завидев его недовольный взгляд, тут же остановился.

Персей надел очки и начал читать.

Чаровница подошла к нему. Ей хотелось понять, что за сыр-бор тут случился.

— Откуда у тебя это? — Лицо у Персея переменилось. На нём прорезались морщинки. Кажется, ему стало страшно.

— Не откуда. — Сказал Лесогон.

— Отвечай! — Вновь рассвирепел Персей. В последнее время он стал очень выходить из себя. Раньше такого за ним не наблюдалось. Это Кирилл помнил точно.

— У Шуппе забрал. — Ответил Лесогон с неохотой.

— Понятно. — И снова малейшая злость исчезла с лица Персея, и он положил книжицу себе во внутренний карман костюма. — Этому лучше быть у меня.

— А что это? — Спросила Чаровница, так и не разобравшись в чём тут дело.

— Мне тоже было б интересно узнать. — Сказал Кирилл. — Что это там за зарисовки с…

— Я объясню тебе потом. — Сказал Персей, словно строгий отец и пошёл ставить палатку.

Чаровница пожала плечами и пошла за ним.

— И кто вас вообще просил?! — Тихо, но грозно спросил Лесогон. В этот момент лошади разволновались. — Теперь я… — Лесогон махнул рукой и пошёл к лошадям. Те успокоились, а любимица мальчика вышла к нему из общего скопища.

На том всё и закончилось.

Егерь и Голем вернулись с целой охапкой хвороста, развели костёр и началась ночёвка.

Ночь была не столь холодной как предыдущие. Не особо большого костра вполне хватало чтобы согреться. Все ели не очень-то и вкусную похлёбку, приготовленную Егерем. Самому сталкеру она нравилась. Он хлебал её причмокивая и разговаривал с Кириллом. Тому было что поведать ему о радости отцовства и об ужасах первых лет этого отцовства, об его прекрасной Ие, об охоте. О-о-о… об охоте он мог говорить вечно. Сколько зверей он поймал, каких. Рассказывал и руками размахивал, с упоением говорил. И про кабана рассказал, и про оленя, и про то как напоролся на медведя и бросился в грязевую лужу. Говорил это, а сам думал, что если б сейчас перед ним сидел не Егерь, а давнёшний он, то не поверил бы сам себе. Изменился значит. Вот смотрит иногда в зеркало и не узнаёт. Вот точно помнил, каким он раньше был, румяным, весёлым, в лес не ходившим, да о том и не мечтавшим. Теперь совсем не такой. Рыжие волосы словно потускнели, да и меньше их вроде как стало. Лицо в следах, в шрамиках, что никогда не пропадут, и кожа словно бледнее стала, хотя Кирилл летом любит забраться на крышу избы и позагорать. Словно не принимает его кожа солнечных лучей, зато лесную тьму жрёт с упоением. Но и крепости, мужественности стало в Кирилле больше. Не пацан теперь всё же, а мужик, да работящий, семейный. М-да, прежний Кирилл в такое бы не поверил.

Утром, когда солнце ещё только думало, как бы ему встать, отряд двинулся дальше.

В первых, скудных лучах солнца, в лесу образовывались жутковаты тени. Можно было только догадываться каким тварям они могли принадлежать. Но не тени ужасали каждого путника, когда-либо ходившего через лес, а следы. Их было великое множество. Как оказалось, десятки различных животных и даже не совсем животных обходили лагерь, осторожно и потихоньку. Так, что даже Голем, Чаровница и Егерь, стоявшие на страже в эту ночь, не смогли их обнаружить.

Вот так вот и гибнут целые караваны из пары десятков профессиональных военных. И ведь никакие дозорные, ловушки и прочая хератень не поможет. Это просто для виду, для душевного спокойствия. Плацебо. Ну вот увидит дозорный готовящуюся напасть стаю, сигнальная ловушка, пустит ракету горящую ярко красным вверх, и что с того? Ничего ведь по сути не изменится. Всё равно ведь подохнет куча народа, если даже не все. Не каждому зверю хватит автоматной очереди в брюхо, чтобы склеить ласты, кому-то ведь даже гранаты взорвавшейся под лапами не хватает. Кому-то крупный калибр подавай и лучше всего залпом, а кого-то только огнемётом отогнать можно. Слава богам, что подобная дрянь сейчас в спячке. Но на такой мизерный отряд и большой стаи волков может хватить.

— Стоп. — Приказал Егерь спустя три часа пути.

В тот момент уже совсем рассвело, и Егерь увидел стоящего впереди человека в маскхалате с белой, вязанной шапкой на голове и автоматом с большим глушителем. Человек не пытался прятаться, специально встал посреди пути и почёсывал затылок.

— Федька, ты ли это?! — Громко и отчётливо спросил человек, теперь начав трогать бородку.

— Я! — Тоже громко ответил Егерь. — Изменился же ты Первач! Бороду отрастил!

— Ага! Какими судьбами к нам?!

— По делу! Помощь ваша нужна! — Встрял в разговор Персей. — Мне необходимо поговорить с полковником! Это очень важно!

— Извините, но полковник никого к себе не принимает, да и «Честь» на данный момент помощью не занимается, товарищ Персей.

— Это из-за вашего похода на запад?! В Германию?! Мы как раз насчёт этого!

Первач, профессионал что умел как никто другой скрывать эмоции, не смог удержать их в себе. Удивление вылезло из него, нарисовалось на его лице.

Со всех сторон послышались ели слышимые щелчки предохранителей.

— Нам нужно туда же! — Поспешил пояснить Персей, подумав, что его не так поняли.

Первач посмотрел на старика, потом на каждого пришедшего с ним, особенно долго он разглядывал Егеря, его глаза.

— Езжайте за мной. — Сказал Первач и развернувшись, повёл отряд к базе.

Через пятнадцать минут впереди стал слышен шум. Он был разнообразен. Где-то там стучали молотки, пилили пилы, ревели моторы. Там происходило что-то грандиозное и каждый член отряда в этом убедился, ещё только подъезжая к поляне.

Она была вычищена от снега до самой травы. От самой травы мало чего осталось. Всю её, как и землю изъездила какая-то гусеничная техника. Посреди поляны стояли махины, ранее видимые Кириллом разве что на картинках. Вертолёты. Огромные. Рядом с ними располагались десятки, если не сотни ящиков. Нутро железных монстров снималось, разбиралось, перебиралось и заменялось. Сильно заржавевшие элементы конструкции, срезались и на их место ставились более или менее сохранившиеся. Иллюминаторы превращались в бойницы, в проходах ставились пулемёты. И даже пара энтузиастов рисовали на корпусах знаки «Чести». Всего вертолётов было три.

Место работ окружалось дополнительными укреплениями, пулемётными точками. А за ними были расставлены прожектора, видимо, чтобы работы велись днём и ночью.

— Какие хреновины. — Сказал Голем.

— Ми-26. — Похвастался Первач, только этого никто не оценил. Люди тут вертолёт то впервые увидали, а он уже моделью хвастается.

На подступах ко входу в бункер у гостей забрали оружие. Егеря проверили особенно тщательно, с недовольными рожами. Не доверяли. Он хоть и оправдан лично полковником, но доверия к нему из-за этого не прибавилось. Один раз предал, значит ещё раз может предать.

Вход тоже теперь охранялся лучше. Были установлены дзоты, увешаны колючей проволокой, деревянными кольями и заставлены пулемётами, крупнокалиберными с прицелами как сеть паутины.

Тяжёлую дверь входа отварил крупный как богатырь солдат. Знающий человек, мастер, посмотрев на его форму, на его снаряжение, на бронь, изумился бы. Такого нигде не делали. То, что было надето на солдате являлось вершиной, максимумом того, что можно было сделать в эти времена. Если в одежде или снаряжении пытливый взгляд и мог заметить детали экипировки современных государств, то лишь с большим трудом. Всё было тщательно изменено, улучшено, дополнено. Каждый ремешок, застёжка, подсумок были на своём месте. Гости рядом с солдатами «Чести» выглядели как аборигены.

Лестница, ведущая вниз, под землю, была всё та же. Разве что в паре мест лесенки были замазаны новым цементом.

Следующую дверь, освещённую слабенькой лампочкой, Первач открыл сам.

— Прошу, заходите гости дорогие. — Сказал вояка и указал уже в знакомое, мизерное помещение с душем. ТеперьКирилл знал, что он нужен для дезинфекции.

— Снова через запасной? — Сказал Егерь, заходя в помещение.

— Основной занят. — Ответил Первач.

Гости зашли под душ, но никто их никакими смесями не окотил. Просто закрыли за ними дверь и открыли другую.

Как только дверь открылась, бункер дыхнул на людей спёртым дыханием. Здесь было душно, словно жители бункера тратили больше кислорода чем могли поставить им воздушные фильтры.

— Вообще мороки с подготовкой полно. — Начал говорить Первач, ведя гостей по коридору. Электричество распределили из таких вот не нужных мест, на расконсервированные склады. Вентиляцию вырубили где не надо. В душе и в туалете свет не включишь. Народ весь в бункер согнали. Все иные операции свернули. Я вот только пару месяцев назад со своими ребятами готовился к «чистым» выдвигаться. За наследничком их. Шуппе. Убрать его хотели, чтоб хоть немного приостановить кровопролитие, но полковник созвал всех сюда. Вот теперь и ютимся в подземелье.

Все кроме Первача подумали об одном и том же. Что не плохо было бы, если б они Шуппе тогда убрали. Сказать Первачу об этом никто не захотел.

— Неужели всё настолько серьёзно? — Спросил Егерь. В этот момент все начали спускаться ещё глубже под землю.

— Ещё как. Сам видел каких монстров мы на белый свет вытащили, а ведь это было не легко. Для этого нашим инженерам пришлось треклятый лифт для техники чинить. Склады расконсервировали. Самые настоящие Калашниковы из масла достали и патроны к ним армейские, высшего качества. А вертолётам то какое топливо нужно. Высший сорт. Они на бурде, на которой танки современные ездят, летать отказываются. А костюмы для похода какие сшили. Загляденье. Пошивочная днём и ночью работала, чтоб такие сделать. От всего защищают. Радиация, химия всякая им не страшны.

В жилых блоках практически не было людей. Все были заняты подготовкой к самому важному моменту в их жизнях. Мужчины и женщины целыми днями, без сна и отдыха трудились для того чтоб операция прошла успешно. Всё проверялось и перепроверялось по десятку раз. Всё должно было быть отлажено как часы и ни один механизм этих часов не должен был отказать.

— А вот и кабинет полковника. — Сказал Первач, подводя гостей к заветной двери. — Ты это… Федя, пытайся говорить поменьше. Он тебя официально то простил, а вот сам всё равно…

— Я понял. — Сказал Егерь.

За дверью было тихо. Даже слишком. Все звуки в комнате полковника умерли.

Первач постучался.

— Кто? — Недовольно спросил полковник. Кажется, его прервали.

— Первач товарищ полковник. К вам Персей с… друзьями.

Полковник помолчал секунд пять, а потом разрешил войти.

Кабинет его не слабо изменился. Теперь там царствовал беспорядок. Всюду лежали кипы бумаг. Все стены увешаны картами, а ковёр что красовался когда-то на одной из них, был убран под кровать.

Полковник же, явно уставший и давно не спавший, сидел за столом и что-то писал.

Кирилл сразу заметил, что полковник тоже изменился. Годы, прошедшие из последней встречи, отлично отпечатались на лице и теле старого вояки. Они брали своё, ничего не оставляя полковнику. Подтянутость, несгибаемость исчезли из старика. Он сильно похудел. Лицо побледнело. Полковник был болен. Болен старостью.

Он не довольно посмотрел на гостей. Особенно на Егеря.

— Зачем пришли? У меня сейчас нет времени на помощь вам. — Сказал полковник.

— Мы пришли не просить вас, а помогать. — Сказал Персей. — Мы тоже хотим попасть в место вашего назначения.

Полковник облокотился на спинку кресла.

— И зачем? — Спросил он.

— Видите ли у меня есть информация. Мир находится в огромной опасности. Всем людям суждено погибнуть. И причиной тому будет не орда. Мы же, должны этому помешать.

— Мы этому помешаем и без вас. — Сказал полковник.

— Нет. Вы не сможете. Без нас у вас…

— Не получится? Да? Не нужно тут говорить, что у моих ребят получится, а что нет. Они всю жизнь готовились к этому, и они свою задачу выполнят.

— Что? Что выполнят? Какими средствами вы собираетесь победить богов?

— Богов? Ха. Это ты о тех уродцах, что всем заправляют? Ты называешь их богами и это ещё одна причина не брать вас с собой. Я вообще в последнее время не уверен, что тебе можно было доверять, Персей. Ты поклоняешься этим тварям, служишь им. Может ты шпион их. И не помочь ты нам собираешься, а помешать. — С каждым словом ярость полковника возрастала, и голос его в отличии от тела, совершенно не изменился. Он был всё такой же стальной. Истинный голос командира.

— Без нас, вы погубите не только себя и своих людей, но и всех людей вообще. У нас есть единственный, верный способ решить проблему. — Парировал Персей.

— Какое такое решение? Какое блять?!

Персей выставил вперёд Лесогона.

— Этот мальчик. — Сказал он, положив руки на плечи мальчишки.

Полковник заржал. Очень сильно заржал. И его смех распространился по бункеру через вентиляцию.

— Ма… мальчишка? Ты серь… серьёзно Персей? — Пытаясь справится с приступом смеха, спросил полковник.

— Да, а что?

— А что? Ха-ха. Ты хоть понимаешь, что ты сейчас на ёбнутого похож. — Полковник сразу стал серьёзным. — На психа. Одичали вы в своём лесном мирке. Во всякую хуйню верите. Как пацан справится со спасением человечества?

— У него есть дар. — Ответил Егерь. Ему надоело молчать. — Можем показать тебе если не веришь.

— Ну показывай. — Полковник погладил спутавшуюся бороду.

— Лесогон, покажи ему пожалуйста. — Попросил Персей мальчика.

И тогда Лесогон посмотрел полковнику в глаза. С начала всем показалось, что ничего не произошло, у мальчика не получилось. Но потом рука полковника дёрнулась вытянулась вперёд и столкнула стопку документов со стола.

В следующую секунду полковник пришёл в себя, вскочил с кресла и пошёл назад, споткнулся и прижался к стене. Всё это он делал, смотря на свою единственную руку. Смотря испуганно, не понимающе. С его лба стекал пот и одним богам было известно какие мысли крутились в его голове.

— К… к… как? — С трудом выдавил из себя слово полковник.

— Садитесь и я вам всё объясню. — Сказал Персей.

Полковник сел и попросил других тоже сесть. Дрожащей рукой он положил себе в рот курительную трубку и закурил.

И Персей начал рассказывать. Говорил он долго. Про мальчика, про его миссию, про богов, про то, во что всё это может выльется.

Полковник внимательно впитывал каждое слово и обдумывал каждый слог, каждую букву.

Кирилл это слушал и вновь на него накатил страх. Он конечно понимал, что теперь с ними «Честь» и добраться до места им будет куда проще, чем в одиночку. Но всё равно риски были. Сколько бы человек не отправили на запад, там может сгинуть каждый из них. Что там в неведомых далях, в Европе? Во что превратилась её флора и фауна, её просторы? Одно можно было сказать точно, там всё ещё хуже. И если уж и отправляться на запад, то только на вертолётах, по воздуху, увесившись пулемётными лентами и сжимая тяжёлые, вытащенные из герметичных ящиков, пулемёты старого мира. Никто кроме «Чести» на это не способен. Мелкой организации, ютящейся в бункере, но, однако имеющей огромное могущество. Да её методы не всегда хороши. Бойцы «Чести» убивали женщин и детей, сжигали деревни. Но также они спасали женщин и детей, и помогали отстраивать деревни. Всё во имя им одним известного баланса, однако отлично выверенного, сбалансированного и оттого человечество до сих пор живо. В этом Кирилл был уверен.

Полковник выдохнул дым. Персей закончил говорить.

— Хорошо. — Сказал полковник. — Можете лететь с нами. Оружие и снаряжение мы вам выдадим. Вылетаем через двое суток.

***

Отряду выделили парочку комнат. Обустроены они были не плохо и каждый смог устроиться в них достаточно удобно.

Полковник разъяснил всю ситуацию. Три вертолёта полетит на запад. В двух из них полетят бойцы, численностью в двести человек. В третьем будут размещены припасы и грузовые мулы.

Этого должно хватить. Лучшие аналитики всё продумали, а все остальные обеспечили.

В поход были выбраны лучшие из лучших, ветераны на счету которых не один десяток удачных операций. Все зелёные юнцы были оставлены в бункере, набираться опыта и продолжать жизненный цикл организации. В случае поражения они должны будут вновь накопить силы и отправить ещё людей к заветной цели.

Полковник так же собирался отправится в поход. Он выбрал приемника. Раздобыл отличный протез. Солдаты его отговаривали, но полковник был не преклонен. Ему не хотелось умирать, лёжа в постели.

За двое суток каждому члену отряда был сшит защитный костюм. Представляли собой эти костюмы нечто до боли удивительное. Кожа в них почти не использовалась, но зато материалы, ранее не виданные ни кем из отряда в них было в избытке. Однозначно все эти материалы были из старого мира, с подземных складов бункера. И действительно костюмам был не страшен ни холод, ни радиация, ни химия. Человек мог чувствовать себя в них абсолютно спокойно в неблагоприятных условиях. Мастера «Чести» знали своё дело. Костюмы с верху до низу были испещрены разными застёжками, ремешками, шнурками, змейками. Всё указывало на то, что поверх всей этой защиты можно было нацепить ещё слой. У костюмов было целых два капюшона. Один тоненький, как можно плотнее прилегающий к голове, для лучшей защиты от вредных факторов, а второй пышный с белым мехом, для большего тепла.

Но костюмы были лишь частью снаряжения. Всем выдавались бронежилеты, шлемы, оружие старого мира. Автоматы Калашникова, «печенеги», «винторезы».

Всё это заставляли изучать, учиться разбирать и собирать, чистить ремонтировать.

За двое суток члены отряда побывали в своих комнатах всего пару раз, ночью, когда измождённые организмы просили отдыха. В остальное время они пахали.

Перед полётом всем дали хорошенько выспаться, а потом поесть.

Во время торжественного обеда полковник сказал речь:

— Братья и сёстры по оружию, сегодня великий день. Сегодня мы наконец отправимся в нашу великую миссию, и мы справимся, потому что по-другому никак. Мы не имеем права не выполнить задачу. Поколениями мы ждали этого часа и вот он настал. Момент истинны, момент, когда от нас зависит всё. Десятки, сотни наших собратьев погибли, чтобы наше братство смогло продержаться до этого момента, накопить сил для выполнения задания, данного нам великими предками. Так давайте же не подведём их. Выполним миссию и подарим человечеству жизнь.

Все немного выпили, закусили хорошенько и стали собираться.

Собирались долго, не спеша, словно не хотя. Давая каждому попрощаться с роднёй, высказать им всё, всю любовь им свою показать последними словами. А потом грузились в вертолёты, рассаживались по своим местам и пытались ещё хоть разок взглянуть на родных через бойницы, высунуть руки из них и махнуть на прощание, ну и конечно не слышно пообещать, что они вернуться.

Вертолёты закрутили пропеллерами, поднимая в воздух облачка свежего снега, с трудом, со старческой напрягай оторвались от земли. И стали всё выше подниматься, над кронами деревьев, над всем этим страшным миром.

Поляна скрылась из вида довольно быстро. Винтокрылые машины, ревя моторами несли людей к цели с невероятной скоростью. Ничто больше на земле не могло перенести человека из пункта А в пункт Б так быстро. Летя в этих монстрах, смотря на громадные деревья, кажущиеся с такой высоты мизерными Кирилл осознавал всё величие старого мира, всю его мощь, и то как человечество низко пало.

По сравнению с городами прошлого, современные города это всего лишь деревушки. Все самые высокие, продвинутые технологии современности — это просто палки и камни, по сравнению с технологиями старого мира. Было даже страшно представить сколько времени может понадобиться человечеству, чтобы достичь тех высот. Да и сможет ли?

— Дамы и господа, мы прямо сейчас пересекли границу земель людей. Поздравляю вас. Дальше неизведанные земли. — Сообщил пилот.

Кирилла эта новость ошеломила. Прошло ещё совсем не много времени, а они пересекли огромное расстояние. Сутки пути, а то и двое, были пересечены за час с небольшим. Такими темпами они могли добраться до цели уже к утру.

Но через два часа пути их полёт закончился.

— Товарищ полковник. Вижу странную активность внизу. Множественные цели на деревья. — Сообщил пилот и тут же закричал. — Блять! Они взлетают! К нам летят! Все на позиции! Их тут дохуя!

С деревьев повзлетали пернатые твари с вытянутыми мордами, с пастями усеянными клыками, с длинными хвостами и крючковатыми когтями. Размеров твари были разных. От размеров кошки, до вполне человеческих, а то и коровьих. Их скрежещущие вскрики были слышны даже в вертолётах и от них хотелось спрятаться, заткнуть уши и закричать, что уж точно больше не услышать подобного.

Но солдаты «Чести» так делать конечно не стали. Они встали возле бойниц, вытащили стволы своего оружия на свежий воздух и начали стрелять.

Монстры визжа посыпались на землю. Но этого не хватало. Их было слишком много.

Солдаты у которых заканчивались патроны в магазинах, быстро отходили от бойниц, уступая место братьям с заряженным оружием. И так повторялось вновь и вновь, чтобы поток свинца не ослабевал не на секунду.

Персей, хорошенько пристегнул Лесогона к сиденью и сам прижался к нему, скрывая мальчика от летящих со всех сторон гильз.

Вертолёт наполнился белёсой дымкой и вонью сгорающего пороха. Гильзы и фрагменты пулемётных лент засыпали пол и по нему было всё сложнее передвигаться.

Вертолёты гружёные людьми встали между собратом с припасами, чтоб ни одна тварь к нему не подлетела. Но они всё равно долетали до него, и немногочисленные пассажиры отбивались от крылатых бестий как могли.

После пяти минут этого тяжёлого боя из общего скопища вылетела одна особая тварь. Вся расцарапанная, драчливая, безбашенная, только недавно вылезавшая свежие раны. Она с воплем, с невероятной яростью понеслась на одну из летучих машин и со всей дури влетела ей в лоб.

Осколки стекла полетели на пилотов. Одному осколок попал в глаз, и мужик заорал от боли, хватаясь за лицо. Второй хотел достать из кобуры АПС и засадить застрявшей и истекающей кровью твари, очередь прямо в морду, но не успел. Монстрюга вгрызлась ему в шею и пилоту уже стало не до пистолетов и стрельбы. Он быстро начал терять сознание, переживая переполненные агонией мгновения. Его дёргающиеся руки стали вести вертолёт то в одну сторону, то в другую.

Солдаты отбивавшееся от чудовищ только и успели понять, что им конец. Их вертолёт столкнулся с центральным. От них полетели куски обшивки, детали, разломанные на множество частей пропеллеры, и даже хвост. И обе машины камнем полетели вниз.

На оставшуюся вертушку твари налетели всем скопом. Облепили её. Начали драть, рвать, царапать.

— Садись! Садись блять! — Кричал пилоту полковник.

Тот бы так и сделал, но садится было не куда. Всюду были деревья. За него это сделали чудовища. Парочка из них влетела в хвостовой пропеллер. Он отказал и вертолёт потерял управление.

Летучая машина обрушилась на ветви деревьев и затерялась в них. По всей округе пронёсся страшный грохот.

Вот так и закончилась великая миссия «Чести».

Часть 2: Орда идёт. Глава 8: Замёрзли и устали

— Эх, и зачем я только с вами пошёл? — Сказал Джонатан по прозвищу Муха, пытаясь вылезти из ямы.

Степан взял его за шиворот и вытащил оттуда.

Им пришлось лезть в неё двадцать минут назад. Они увидели свет от фонарей патрульных и сразу спрыгнули в яму из-за отсутствия альтернатив. А за сутки до этого, эта парочка перебралась через линию фронта и границу СКГ. Они долгие три дня пытались это сделать, а как у них получилось, то не особо то этому и обрадовались. Обстановка в государстве была не сахарная. В страну хлынул поток беженце из Византии и Французской Колонии. Некоторых из беженцев приходилось отлавливать в лесу компетентным органам, потому что часть из них были не чисты на руку.

Не стоит и говорить какие неудобства это создавало для Степана и Мухи. Если они попадутся, то их тут же отправят в ближайшее здание милиции, разбираться, почему эти два иностранных гражданина, лазят по лесу, вместо того, чтобы в плане очереди, вместе с остальными получать документики и помощь? А потому что они контрабандисты, или вообще преступные элементы. Потому что чистый на руку человек сидел бы в палатке в лагере беженцев.

Разборки дело долгое, это Степан знал не понаслышке. А времени сейчас терять нельзя. До Сталинграда ещё топать и топать. Лошади в союзе щас не купишь. Все наверняка армии отданы, или в снабжение. Так что ножками, шаг за шагом к Сталинграду. Пока война не пришла к границам СКГ и в её пылу задача Степана не стала невозможной.

— Где же твой порыв? — Спросил Степан. — Тебе же так в лес хотелось? Или, что, фитилёк перегорел?

— Нет. Просто не думал, что мне придётся по лесу бегать от чекистов. Настырные они. Хорошо вы кстати след сбили. Сразу видно мастера.

Степан улыбнулся. К Джонатану подбежал Шарик и облизнул замёрзшую щёку.

— Спасибо за похвалу. А теперь пошли быстрее, пока они ничего не поняли.

Пошли дальше на юго-восток. Пытались держаться подальше от дорог, вечно старались рассмотреть небо через ветви деревьев. Там то и дело были видны столбики дыма от костров, или от домов. Если столбиков много, и они большие, значит к поселению приближаются. Обходить надо. Если маленькие и одиночные, значит костерок горит и компетентные органы там сидят. Жопы греют. Этих конечно тоже обходить.

И вот так, то одних обойдёшь, то других. Так и шли змейкой. Потихонечку иногда даже ползком, потому что, однако зверьё никуда не делось. А вдвоём со зверьём с юга драться чистое самоубийство. Загрызут во мгновение ока. Очередь разве что успеешь пустить.

Они и КГБешнивов не особо боятся. Частенько была слышна стрельба то с одной стороны то с другой.

Так два дня прошло. Парочка особо за это время не продвинулась. Три поселения минули, да и всё. Сталинград ещё далеко.

Степан и Муха в очередной раз решили сделать привал и тут узналось страшное.

— У нас еда кончилась. — Сообщил Джонатан, роясь в своём рюкзаке. Шарик тоже пытался сунуть морду в рюкзак. Приходилось его отталкивать. — Пара сухарей, да одна вяленая рыбина осталась. Я и не заметил, как запасы кончились. Что же делать?

Ну а что делать можно в подобной ситуации? Щас особо не поохотишься. Сразу внимание КГБ привлечёшь. Да и патроны на охоту изводить нельзя. На счету каждая единица. А значит вариант только один…

— Пойдём в деревню. — Сказал Степан.

Муха искренне удивился.

— А я думал мы пытаемся от них подальше держаться?

— Пытаемся, да. Но выбора у нас нет. Либо идём в деревню, либо роем корешки. И поверь мне, на подобной диете, мы долго не протянем.

— А как в деревню входить будем? — Поинтересовался Джонатан.

— Тебя как будто товарищи сталкеры вообще ничему не учили. Как контрабандисты. Под покровом ночи. А до сумерек мы осмотрим деревеньку с безопасного расстояния, чтоб знать, как в неё входить.

— И что, получится?

— Ну а мне откуда знать? Если всё хорошо продумаем и сделаем, то получится. А сейчас давай отдохнём. Устал я.

***

Отличалась конечно советская деревня, от иных деревень. Народу вот, например, прорва, а изб наоборот, но жильё при этом у каждого есть. Потому что каждая изба и иной домик были превращены в коммуналки. Людей уплотняли как могли, когда на более северных землях предпочитали расширить поселение, или уплотнить застройку, чуть ли не дом на доме построить. На юге с этим посложнее. Здесь территории свободные от деревьев меньше. Добыча древесины куда тяжелее и опаснее, потому что деревья здесь куда крепче чем на севере, да ещё и зверья много, и оно опаснее. Вот и приходится довольствоваться тем что есть.

Стоит вот изба, и в неё, две, а то и три семьи живёт. И домики поближе друг к другу прижались. На огороды места почти нет, и ведь всё равно находят. Где не дом, там грядки, а где не грядки, там тропинки и дорожки.

В более большие поселения конечно обстановка получше. Там двухэтажные бараки строят.

Степан смотрел через бинокль на деревню и всё ужасался. Мужиков тут почти не было. А те что были, практически все в форме ходили. Значит мобилизация уже идёт полным ходом, значит ждут что орда нападёт в ближайшее время. Времени на осуществление мести было всё меньше. Вернее, его уже практически не было.

В этой вылазке одной едой обойтись нельзя. Нужны лошади. Любой ценой нужны. И они в деревеньке Назаровка были. В конюшне местного отделения милиции. Оттуда их честными методами конечно не достать. Воровство единственный выход. Как собственно и воровство еды. Да, еду тоже придётся своровать и Степану это уж совсем не нравилось. Жизнь у людей в глубинке и так не сахар, особенно зимой, особенно на кону войны. У Степана сердце сжималось от одной мысли о подобном. Как вообще можно, влезть в чужой дом и забрать самое ценное в подобные времена?

Степана конечно обвинили, превратили его в предателя, в преступника государственного масштаба, но на самом то деле он ведь не такой.

Но как же тогда быть? Без проверок и обысков днём в деревню не попадёшь, а ночью особо не поторгуешь. Нельзя же просто подойти посреди ночи к чужому дому, постучать в дверь и пришедшему на стук хозяину сказать: «Здрасте, мы бы хотели купить у вас еды.»? Да добрый человек даже дверь открывать не станет. И подходить к ней не будет. Выглянет только из окна, посмотрит на физиономии двух пришлых и зарядит своё ружьишко. Именно такая реакция у них и будет, потому что Степан и Джонатан если быть честным, выглядели сейчас как два бандита. Оба обросшие, давным-давно не мывшиеся, одежда и снаряжение износились, оборвались местами. Ну ей богу, чистой воды уголовники, сбежавшие из ГУЛАГа, прихватив с собой вещички охраны.

— Ну, что попасть то мы туда сможем? — Спросил не терпеливо Джонатан.

— Ага. Держи бинокль, щас всё тебе покажу. — Степан передал бинокль Мухе и начал всё разъяснять. — Вон там, видишь где солдат курит? Там мы по верёвке на стену поднимемся, пока никого по близости не будет, а потом на крышу дома спрыгнем, а с неё между домов. Вот и всё.

— Простенько. — Джонатан отдал бинокль напарнику.

— Всё гениальное просто. Да и зачем переусложнять, когда есть лёгкий вариант? Я конечно поищу ещё пути на всякий случай, ведь у хорошего разведчика всегда должен быть дополнительный план действий, но этот наш основной.

— А еду где добудем? — Не отставал Джонатан.

— С продовольственного склада я думаю. Он конечно охраняется, но наверняка не серьёзно, деревня всё же. Но боюсь, что одной еды нам будет мало. Лошади нужны. С ними мы и по сугробам пойдём быстрее.

— Так это же нужно будет в милицейскую конюшню идти? Ведь так? Я лошадей больше нигде не вижу.

— Именно туда, да. — Степан перевёл свой взгляд на конюшню. Она была прижата к зданию милиции и вместе с ним была окружена кирпичной стеной с колючей поволокой.

— Да как же мы их оттуда выкрадем? А если и выкрадем, то как из деревни выведем? — Разнервничался молодой сталкер.

— Не бойся. Придумаем что-нибудь. До темноты ещё пара часов, а до баенек ещё больше. Так что время есть. А пока я думаю, ты ложись спать. Ночь будет трудная и мне не нужны сонные подчинённые.

— Хорошо. — Согласился Джонатан и пополз к дереву, возле которого двоица оставила рюкзаки и на которых уже расположился Шарик.

***

— Сегодня братца моего заграбастали. — Говорил охранник на стене. — Эх и как он на фронте то без меня будет? Я бы ему там всё пояснил, показал. А забрали только его. Типа, я здесь нужнее.

— Радовался бы. — Начал говорить другой. — Там скоро мясорубка начнётся…

— Вот именно. И мой брат будет там. Я должен его защитить, так что завтра я сваливаю.

Охранники замолчали. Степан уже думал, что они собирались уходить, но тут один из них начал говорить.

— Никуда ты не пойдёшь Максимка. Понял? Съебаться он вздумал. Я тебя предупреждаю, если я увижу, что ты манатки собираешь, то я тебя сдам. Усёк? Сдам с чистой совестью. А если тебя поймают, сам знаешь, что будет. Расстреляют по законам военного времени.

— Ты не посмеешь!

— Посмею. Да ещё как. Да и вообще, ты думал, что с тобой будет, когда ты на фронт припрёшься, когда комиссар узнает кто ты — а он узнает — что с тобой там сделают? Ты думаешь, тебя там по головке погладят? Хера там лысого. Расстреляют и поделом. А то решил тут милиционер на фронт свалить… — Ругающийся охранник стал уходить. Промёрзший деревянный пол под его ногами скрипел, а снег хрустел.

Второй же охранник постоял минутку и тоже ушёл.

Изрядно промёрзшие Степан и Джонатан стали пританцовывать, тереться. Они оба дрожали. Зуб на зуб не попадал.

Степан кое-как переборол дрожь и достал из сугроба верёвку с крюком. Большего он сделать не смог. Было слишком холодно. И тогда бывший разведчик достал флягу с горячительным напитком.

С трудом открутив крышку, Степан отпил спасительной жидкости и тепло потекло по его организму, обжигая промёрзшую носоглотку.

— Н…Н-на хлебни. — Сказал с трудом Степан и передал флягу напарнику.

Тот хлебнул прилично, даже через чур, и хотел кашлянуть, но Степан закрыл ему рот трёхпалой рукавицей. Муха откашлялся в покрытую инеем ткань и отдал флягу старшему товарищу. И так Шарика с собой не взяли, чтобы он не лаял, так тут другой решил звуки своей пастью раздавать.

Теперь всем полегчало… более или менее.

Можно и по стеле полазать.

Степан закинул крюк за стену. Старая железка, зацепилась за что-то и два товарища полезли наверх.

Ох и сложно же им было. Стена промёрзла. Покрылась льдом. Стала гладенькой и скользкой. Так что приходилось напарникам в основном надеяться на руки и прочность верёвки.

Как забрались, так сразу вниз прыгнули. Прямиком на крышу попали, как и планировали, и та даже их выдержала, что удивительно. Хоть и скрепя от души, и совершенно не намереваясь терпеть на себе людей слишком долго. Но те и не думали задерживаться. Спрыгнули в сугроб и побрели к цели, прижимаясь к домам.

Избушки казались тёмными в ночи, а какие-то и совсем чёрными, что конечно играло Степану и Джонатану на руку. Они отлично сливались на фоне тёмных стен.

— Ложись. — Громко прошептал Степан и прыгнул в сугроб.

Джонатан не затормозил и прыгнул в белый, леденящий пух, в туже секунду.

Мимо прошли три милиционера. Все ППТ вооружённые. Помесью ППШ и ППС. У одного из них был не плохой ручной фонарь, освещающий дорогу жёлтым лучом света.

И как они ещё до сих пор не замёрзли в этом чёртовом патруле не понятно.

Мороз конечно сегодня ночью решил полютовать, отправить в солнечный город как можно больше людей. Весь воздух словно трещал от холода.

Какая тут нахрен жратва. Тут бы не замёрзнуть заживо.

И от того становилось совсем не понятно, как орда умудряется в такой мороз проходить столько километров. С таким холодом и без сражений окочуришься.

Уже покрытые снегом и инеем, Степан и Джонатан стали двигаться к складу менее осторожно и побыстрее.

Там была сторожка. Протопленная. Нужно было лишь добраться до неё и вырубить сторожа.

Его бы и без мороза пришлось вырубать, ибо с сумками полными жратвы тихо не походишь. Ну а щас, при таких-то обстоятельствах, столкновение со сторожем, было делом жизни и смерти.

Склад показался через пару минут. Огней милицейских фонарей нигде не было и тогда Степан с Мухой ещё ускорили шаг. Они уже чуть ли не бежали к сторожке. Уже и позабыли, и про склад, и про еду. Им был лишь интересен свет в оконце и тепло раскалённой буржуйки.

Они пробежали по свеженатоптанной тропинке и открыли чуть покосившуюся дверь, впуская в помещение потоки ледяного воздуха.

Двоица уже была готова наброситься на сторожа, но резко остановилась, прямо в дверном проёме.

Сидя поближе к буржуйке читала книгу полноватая старушка, закутавшаяся в пуховик и шерстяной платок. Рядом с ней, возле кружки с горячим чаем, лежало ружьё.

Пенсионерка… мать её… здесь.

Старушка оторвалась от чтения и взглянула на гостей. В выражении её лица не было страха. Только некоторое удивление.

— Ну заходите, не стойте. Помещение же щас застудите.

Ребята отошли от шока и закрыли дверь.

— Садитесь, чего стоите?

Пришлые послушались.

Бабушка, закрыла книжку и положила её на стол. Очки оставила, чтобы лучше рассмотреть непрошенных гостей.

— И что же вам тут надо голубчики? — Спросила старушка. А сама на завёрнутое в меха оружие посмотрела.

— Чего плохого задумали? — Вновь спросила она.

Степан и Джонатан не знали, что на это и ответить. Хотя что тут можно было сказать? Врать было бесполезно. Ситуация не позволяет.

— Нам нужна еда. — Прямо сказал Степан. — Хотя бы немного крупы, или бобов. Деньги у нас есть так что мы заплатим.

— То-то я гляжу лица незнакомые. Не местные значит?

— Да, не местные. Домой идём. — Ответил Степан.

— А чего ж не купите еды, или же вы приступные элементы.

— Да ну, что вы бабушка. — Заговорил Джонатан. — Просто с документами плохо, а кто нас в поселение без них пустит.

— Так позволите взять немного еды со склада, а? — Спросил, как можно дружелюбней Степан. — Деньгами не обидим. У нас их хватит.

Степан достал кошель из сумки и позвенькал монетами. Кошель был полон. Рубли звенели хорошо, и холодком от них тянуло. Грех такие не заиметь.

— Хорошо. Я согласна. — Нехотя ответила старушка. — Но еда вам будет стоить дорого.

— Мы не жадные. — Сказал Степан, пытаясь улыбаться замерзшим лицом.

Бабуся встала кряхтя, потянулась.

— Пошлите, чего расселись то? — Сказала она и побрела к выходу, прихватив с собой фонарь.

На улицах стало значительно меньше служителей правопорядка. Это можно было понять, по значительно поредевшему количеству лучиков света милицейских фонарей. Видимо многие всё же не выдержали хреновой погодки.

Бабуля подошла к запертой двери склада. Чтобы открыть её, ей пришлось отмораживать навесной замок. Сильно дуть на него и поливать спиртом. После этих действий замок, с трудом, но поддался.

Старушка вошла в холодное помещение первой, а за ней Степан, ну а за ним понятно кто.

Степан включил фонарик. Его луч тут же осветил труп замёрзшей крысы.

— А склад то не маленький. — Сказал Джонатан.

— Ага. — Прошептал себе под нос Степан. — А где бобы то бабушка? — Спросил он.

БАХ!!!

Джонатан вскрикнул и упал на пол.

Степан молниеносно развернулся в это же время вытаскивая револьвер из кобуры, но было уже поздно. Шустрая бабка, бросив свой малокалиберный револьвер умчалась на улицу и хлопнула за собой дверью.

Пока Степан бежал к двери бабуся уже заперла её.

Бывший разведчик налёг на неё всем своим весом. Вдарил по ней плечом, ногой, но всё было бесполезно. И дверь была толстой, и замок добротным.

На улице что-то сильно, протяжно засвистело. Свист этот вгрызался в уши, сразу будя всю округу. Это бабка свистела в свисток.

— Степан! Степан! — Звал напарника молодой сталкер. — Помоги!

Степан вспомнил про друга и подбежал к нему.

— Ну ты как? — Спросил он, склонившись над Мухой.

— Не знаю. — Ответил тот. — Трясёт всего.

— Это нормально, это адреналин. Дайка я погляжу на рану.

Степан осветил Джонатана и нигде не заметил крови. Ни капли. Но присмотревшись он заметил кое-что иное. Дырку от пули. Та угодила прямо в бронежилет, порвала кожаное покрытие бронежилета и оставила на бронепластине царапину.

— Тьфу. Ну и дали же мне обузу. Шарахается от каждой пули. Ты хоть точно сталкер?

— Ну да. — Недоумевая, ответил Джонатан.

— Ну да? Пуля в броник угодила. Ты целёхонький, а валяешься здесь и ноешь. Вставай давай.

Степан поднял напарничка на ноги.

— Отряды милиции уже наверняка близко. Уходить нужно. Бежать то хоть сам сможешь, раненный ты наш? — Спросил Степан не очень по-доброму.

— Смогу, а куда? — Джонатан смотрел во все стороны широко раскрытыми глазами.

— Через окно, а потом через стену.

— Так на окнах же решётки?

— А у нас гранаты. Уловил мысль? Так, ты, давай еду пока собирай, а я всё подготовлю к взрыву. Вот же побегать то придётся потом.

Джонатан снял вещь мешок со спины и начал впихивать в него первую попавшуюся еду.

Степан же достал из подсумка гранату и проверил на ней фитиль. Тот был сухим.

На установку гранаты много времени не ушло. Но, однако и Степан, и Джонатан уже слышали, как возле входной двери ходят милицейские и видимо готовятся штурмовать склад, но отчего-то не спешили. Видать бабка рассказала, что гости при оружии, а местные служители правопорядка не самые храбрые.

Ну и похер на них. Степан зажёг фитиль и быстро побежал за ящики.

В этот же момент входная дверь распахнулась. В помещение ворвался ветер, а за ним уже собирались войти и сотрудники милиции, но тут прогремел взрыв, и они все как один повыскакивали обратно на улицу и в сугробы.

Пламя взрыва не успело толком рассеяться, как уже Степан и Джонатан прыгнули в окно и помчались в темноту. Их никто не успел увидеть. Все милиционеры занимались рассматриванием себя. Никому из них не хотелось быть нашпигованными осколками.

Когда милиционеры вошли в здание, Степан с Джонатаном уже готовились перелизать через стену. А когда милиционеры спохватились и начали искать беглецов, те уже на всех парах неслись в лес.

И тут вдруг, вновь прогремел взрыв за спинами убегающей двоицы. Вспышка осветила округу.

Джонатан успел прыгнуть в сугроб даже раньше, чем Степан.

Взрыв оказался не слабым. Он в щепки разнёс ближние к двоице ворота и их останки теперь горели вокруг въезда.

Сразу после взрыва в город въехала бронированная карета, а за ней всадники на покрытых длинной шерстью лошадях.

На улочках деревни разгорелся бой.

Степан схватил Джонатана за шкирку и уже собирался уволакивать его в лес, но увидел, что к ним оттуда уже идут.

Идут люди, покрытые полумраком и оттого жуткие. Одетые в серую форму и серую броню с шипами из гвоздей.

Степан поднял руки. Всё пропало. Не добраться ему до Сталинграда.

Глава 9: Ежов

Огонь утих. Из почерневших, развалившихся домов всё шёл дым и в нём под горячими углями и пеплом, грелись обугленные тела.

Стрельба уже давно не велась. Оборона деревни пала непростительно быстро. Только в здании милиции оборона продержалась час. Всё остальное было захвачено за десятки минут.

Победившие разграбляли уцелевшие дома и трупы. Побеждённые же стояли на улице, на морозе, прижавшись друг к другу, дрожа от холода и страха. И почти все бабы.

Старушка-сторож, лежала возле сторожки, лицом в сугробе, с дырами в спине.

Из склада всё выносилось и загружалось в телеги, забранные так же у местных.

Степан стоял среди женщин. У него была распухшая и посиневшая щека. Ему по ней треснули прикладом. Рядом стоял Джонатан, дуя на ладони.

У них всё забрали. Степана вот даже побили, хотя он не понял почему.

Перед кучкой баб и парой мужиков стоял молодой, чуть полноватый солдат — вернее офицер — с очками. В серой форме, плоховато пошитой, и прямо говоря уж очень похожей на форму офицера СКГ. Только вот знаки различия на этой форме были не те, да и на утеплённой фуражке ушанке, красовалась не красная пятиконечная звезда, а значок в виде головы ежа. На броне у офицера были приварены шипы из гвоздей, как и у всех напавших на деревню.

Степан знал, кто это такие, да и все здесь знали. Всё СКГ их знает. Маленьких детей ими пугают на ровне с «чистыми», а может и больше. Главные внутренние враги коммунистического государства. Ежкисты. Люди со страшной идеологией, держащейся на крови, силе и страхе. Их девиз: «Держать власть и врагов в ежовых рукавицах». Своим вдохновителем они называют некоего Ежова. Говорят, что он якобы был главой НКВД при самом Сталине. Вот только в учебниках истории про это ни слова. Там всякие Ежовы не упоминаются.

— Что же нам с вами делать? — Спросил у пленных офицер, на мгновение улыбнувшись.

Бойцы, сторожащие пленных, напряглись, взяли оружие на изготовку.

— Может того… расстрелять вас? — Издевался офицер, кичился своей безграничной властью над ними, хотя на самом деле, наверняка он был маленьким гнусным человечком из какого-нибудь зажопинска.

Бабы сразу заголосили. Пощады запросили. О детках своих напомнили, что нельзя деток то убивать и без матерей оставлять. А одна бабка другое закричала. Что мол за них отомстят, что советская власть им такого не забудет.

Офицер револьвер не спеша достал из кобуры и эту бабку шлёпнул, прямо в сердце. Не нравилась ему эта песенка. Ему бы мольбы и рыдание, а тут старуха всю малину портит. Вот и застрелил.

А солдаты то не шелохнулись. Не стали без приказа по пленным стрелять. У них была железная дисциплина. Их всех крепко держали за яйца ежовыми рукавицами.

Бабы ещё сильнее зарыдали, дети так и вовсе завизжали.

Надо было что-то делать. Себя с напарником спасать. Баб и детей ему не спасти конечно, а ведь сука хотелось. Не мог он на всё это смотреть. Он же их защищать привык, от врагов внешних и внутренних. У него сердце было готово из груди выпрыгнуть от того, что он сейчас просто стоял и смотрел. Не было у него шансов, да и не мог он вмешаться.

— Товарищ офицер, можно поговорить? — Громко спросил Степан.

— Кто посмел открыть свою пасть?! — Выкрикнул офицер.

— Я! — Смело сказал Степан.

— Вывести этого уёбка ко мне. — Приказал офицер подчинённым.

Двое бойцов схватили Степана за подмышки и вытолкали из толпы.

Офицер опять достал револьвер и подошёл к пленнику поближе, чтоб можно было вытянуть руку и прямо ко лбу прижать ствол оружия. Ну, он так и сделал.

Теперь на счету была секунда, может две и вот за это время Степану нужно было придумать, что дальше этому выродку сказать. Степану, как бывшему разведчику, а значит отличному вруну, хватило этого времени с лихвой.

— Погодите товарищ начальник! — Крикнул Степан, подняв руки. — Не надо стрелять! Мы с братком вообще не при делах, не местные мы! С ГУЛАГа бежим, с «Цапли» уже третьи сутки валим. Хавчик закончился, этих вон гондонов решил обворовать.

— Какой браток?! Показывай! — Офицер ещё сильнее вжал ствол револьвера в лоб Степана.

— В… вон, тот. — Указал Степан. — Молодой пацанчик.

— Вывести! — Приказал офицер.

Теперь и Джонатана вывели.

— По какой статье сидели?! — Крича, спросил офицер.

— По пятьдесят восьмой. — Ответил Степан. — Оба. Контрреволюционная деятельность…

— Да знаю, я, что это! — Ещё больше обозлился офицер. Степан сглупил. Чуть не показал офицера дураком. Надо было дальше ему зубы заговаривать.

— За дело посажены были? — Спросил офицер.

— За дело. Я вот антиправительственные листовки распространял, против действующего правительства боролся. А он… Чё ты сделал-то Джонатан? — Степан молил бога, чтоб тот что-нибудь придумал подходящее и в кротчайшие сроки. Ему надо было что-нибудь сказать. Обязательно блять. Не мог Степан за них обоих говорить. Офицер бы не поверил его словам.

— Я… я-то… саботаж… с-станок… с-с-сломал. — Еле выговорил Джонатан.

Офицер убрал револьвер.

Степан, хорошенько выдохнул.

Но это был ещё не конец.

— Как относитесь к нашей борьбе, к Ежову Николаю Ивановичу?

— К вашей борьбе… положительно, так ведь Джонатан?

— Да. — На этот раз уверенно ответил сталкер.

— А вот про Ежова Николая Ивановича, простите, но ничего не слышал. Советская власть искоренила всю информацию, про этого… видимо очень великого человека.

— То, что вы за нас, это хорошо, а вот что про нашего великого вдохновителя не знаете, это плохо. Ну ничего, мы вам всё про него расскажем. Потому что в борьбе с той шоблай, что захватила власть в нашем прекрасном советском государстве, нужно значь матчасть, знать за что, за какие идеалы мы боремся. — Сказал офицер.

— Правильно говорите. А как к вам обращаться? — Спросил Степан.

— Товарищ политрук и исключительно так.

— Тогда, товарищ политрук, будем рады служить Ежовскому движению и истинным идеалам коммунистического государства. — Отдал честь Степан.

Джонатан посмотрел на него и тоже быстро отдал честь.

***

Ехали спокойно. Не мёрзли, не голодали.

Сидели Степан и Джонатан в телеге на мешках с крупой, да в шкурах прятались. Всю снарягу им вернули, вместе с оружием, и даже немного своих патронов сыпанули.

Степан за патроны ежкистов поблагодарил, а Джонатану сразу же сказал, чтобы тот оружием особо не светил. Если политрук хорошенько рассмотрит их пушки, то всё, им конец. Ведь оружие у них не советское, заграничное, с таким охрана ГУЛАГа ходить не может, а они по легенде, именно политзаключённые и нужно, чтобы эти иголочные ублюдки так и продолжали думать.

Бывший разведчик положил хлебный сухарь за щеку и начал думать, как им выбраться из этой жопы. Рассмотрел колону, сосчитал количество бойцов у ежкистов, посмотрел, чем они вооружены, сколько из них на конях, на лыжах, и понял, что задачка вырисовывается не из простых.

У противника было пятьдесят человек. Двадцать человек личного состава вооружены автоматами, остальные — кроме двух человек — оснащены самозарядными винтовками. Оставшиеся двое пулемётчики, с ручными пулемётами. Двадцать человек на лошадях, семнадцать на лыжах, остальные в телегах и в бронекарете.

Степана и Джонатана двое. Оба без лыж и коней. Огневого прикрытия нет. Запасов пищи нет. Даже гранат всего три на двоих. Короче, они влезли в неведомые глубины, очень чёрной задницы. То есть надо думать ещё. Всё идеально продумать. Просто взять и побежать нельзя, нашпигуют свинцом сразу. Ну а как же тогда быть? Как сбежать?

— Что приуныли товарищи? — Спросил подъехавший политрук.

— Да так товарищ политрук. Про женщин тех думаем. — Ответил Степан.

Политрук ещё не до конца доверял новичкам, поэтому постоянно подъезжал и спрашивал какую-нибудь хрень. Например, «Чего такие кислые мины?», «Почему на вас надето это, а не то?». И раз за разом, одно и тоже, как на допросе. Правильно всё делает. Степан и сам бы так поступил, ибо нехер доверять всем подряд.

— А чего с ними? — Спросил политрук.

— Ну, мы оставили их там… без всего. — Ответил Степан и посмотрел в сторону зада колонны.

— Они враги товарищ. Враги. А врагов, что надо? Правильно, уничтожать. Но я вот с ними ещё по-хорошему. Протянут, если захотят.

Степан не хотел отвечать хоть что-то на слова этого человека. Боялся, что с языка сорвётся что-нибудь не подходящее, едкое. Поэтому он просто кивнул.

— А ты парень, что думаешь о тех женщинах? — Спросил политрук уДжонатана.

— Я-то?.. Да… ничего.

— Это правильно. Нечего о них думать. За вас о них кто-нибудь другой подумает. — Политрук улыбнулся и поехал к голове колонны.

— Хорошо ответил. Скомкано, но быстро. Значит с тобой можно работать. Будут обрабатывать. — Сказал Джонатану, Степан.

— То есть, обрабатывать? — Спросил молодой сталкер.

— Пропагандировать. Втирать тебе свои идеи. У них это конечно погрубее чем у СКГ, но тоже эффективно.

— И как они пропагандируют?

— Ну так, расскажут тебе свои идейки, да о том какие все кругом плохие, да какие в Сталинграде худые люди у власти сидят. А там сам решай, вникай, верь, или пулю в лоб. — Степан сейчас наговорил себе на расстрел. За такое и власти СКГ к стенке спокойно могли поставить, а уж эти. Поэтому он Джонатану это всё по-тихому, шёпотом сказал, на ушко.

А солдатики, что за их телегой шли, своё рассказывали.

— Надоело уже по деревням шастать. — Начал боец с большим носом и кривыми зубами. — Мне бы на реальное дело. В Сталинград или на худой конец в Жуковск. Всю эту мразоту зажравшуюся давить. Они там говорят уже в квартирах трёхкомнатных живут, в кирпичных домах, с отоплением, и даже поговаривают с водопроводом.

— Да, зажрались бляди. Вот товарищ Железняк правильно делает. — поддержал разговор, примерный, аккуратный боец. — Как положено, со всеми на ровне живёт, из общей кастрюли ест. Как предки наши делали. Я вот слышал, как раньше было, до того, как СССР развалили враги. Встаёшь ты такой ночью пописать в коммуналке, выходишь в коридор, а из соседней двери… сам товарищ Сталин выходит. В трусах, да в майке, в тапочках, с газеткой — всё как положено. Значит тоже в туалет. И ведь пропустит вперёд. Вы ведь равные по правам, и ты можешь не смотреть на то что он вождь. Во как.

— М-да. Вернуть бы те времена.

— Вернём. Всё вернём. И блядей тех повесим, чтобы патроны казённые на эту грязь не тратить. Чтобы помучались суки, за то, что сделали с советским народом. И врагов всех будем держать в ежовых рукавицах, чтоб не рыпались. Отчистим от них страну. А потом и за остальные возьмёмся.

Даже Наполеон таким бы планам позавидовал.

— Да! Нечего советскому человеку всякую мразь боятся. Пускай другие его боятся, как крысы по углам разбегаются, когда человек советский идёт. — Сказал кривозубый.

— А я бы кашки поел. — Сказал ещё один, с козлиной бородкой. — Да с мясцом. Жрать охота, не могу.

— Эх, Терентий, тебе лишь бы пожрать. А о государстве кто за тебя думать будет? — Спросил опрятный.

— Ну так я и буду. Только вот поем и сразу начну. На голодный желудок плохо думается. Это ведь ещё у буржуев сказано, что пролетариев нельзя откармливать, а то они как нажрутся, так сразу начинают права качать, думать не только о голоде, но и о своей паршивой жизни.

— Ты откуда это всё… Ну, знаешь? — Спросил опрятный и взглянул в глаза товарищу.

— Так я ведь учителем раньше был. Преподавал в младших классах. — Ответил солдат с козлиной бородкой и улыбнулся.

— Понятно. — Сказал опрятный и отвернулся от товарища. И тут появилось что-то у него на лице. Омерзение, разочарование. И глазки его смотрели не вперёд, не под ноги, а чуть в сторонку, на товарища политрука.

Степан перестал наблюдать за солдатами. Тут всё было понятно. Бывший разведчик облокотился на край телеги и поднял голову. Захотелось ему посмотреть на небо. Его трудно было разглядеть через переплетающиеся ветви громадных деревьев, но, когда это удавалось на душе становилось спокойней. Небо было ясное, голубое, без единого облачка. Жаль, что скрывалось оно за ветвями и людей не освещало яркое солнце, и им приходилось вечно ходить в полумраке леса.

***

Колонна шла до ночи. Уже давно стемнело, холод чувствовался даже через толстую одежду. Но офицерами было принято решение, пройти как можно больше. В итоге они прошли на десяток километров дальше и наконец остановились, начали разжигать костры и греть кашу с мясом. Солдаты отогревались. Подносили руки поближе к огню, не боясь обжечься.

Товарищ политрук сам развёл себе костёр. Солдаты только хворост ему подносили. Разжигал костёр он ловко, быстро, видно было что опыт у него имелся.

Степана и Джонатана, он посадил к своему костру и ещё десяток бойцов из штурмовой группы в придачу.

— Простите товарищ политрук, можно обратится? — Спросил Степан.

— Конечно, обращайтесь товарищ. — Политрук протёр очки и надел на раскрасневшееся от холода лицо.

— А долго нам ещё идти? Надоело уже просто по лесу шастать. Хочется наконец на нормальной постели поспать. — Степан немного улыбнулся.

— Пол дня. Пройдём дикими местами. Форсируем реку и ещё через пару часов будем отогреваться на базе. И если вам повезёт, вы увидите самого товарища Железняка. Собственно, вы всё равно с ним познакомитесь. Он очень интересуется новыми лицами в нашей партии.

Увидеть воочию Железняка, Степан совсем не желал. С такими людьми не хочется видеться. Да даже не хочется, чтобы они существовали, ведь ты знаешь, что эта личность зальёт кровью земли людей, если дорвётся до власти этой страной. И может современная верхушка партии СКГ не идеальна, может перегнуть палку, может посадить не виновного, как в случае со Степаном, избавиться от конкурентов, или слишком болтливых, однако является потрясающей альтернативой маньяку Железняку.

Железняк появился в СКГ внезапно, лет пятнадцать назад. До этого о нём никто ничего не слышал. Да и после его появления, он пытался особо из толпы не выделяться. Хотя уже в те времена занимался некоторой запрещённой деятельностью. КГБСКГ выяснило, что Железняк в тот период времени, посещал различные закрытые собрания и кружки, что уже запрещено, так ещё и в запрещённое для этого время. Так же скупал самиздат запрещённой литературы, поддерживал авторов этой макулатуры и иногда распространял её.

Значительно позже, — лет пять назад — переехав в Жуковск и там найдя очень полезные связи, начал пропагандировать своё видение коммунистического строя, основанное на якобы известных ему записях Ежова Николая Ивановича, расстрелянного ещё при Сталине. Обещал всякое народу. Клялся, что избавит эту страну от великой несправедливости, от зажравшейся верхушки партии, а потом и буржуев всех под корень вырежет, чтоб не мешали жить советскому человеку и перестали притеснять его в количестве жизненного пространства.

На эти бредни потянулся народ. Сначала два-три десятка. Потом конечно больше. Полторы сотни их набралось, а потом уже и три и четыре. Эта зараза стала распространяться по соседним селениям и даже добралась до Сталинграда, где эта погонь была давно замечена. Её помаленьку отлавливали, отправляли в лагеря. Но потом случилось очень ожидаемое партией происшествие. Во время одной из облав, сотрудники органов нашли ящики с оружием и патронами. Теперь партия могла действовать абсолютно свободно и спокойно, не боясь не довольства со стороны народа.

Ежкисты были объявлены врагами народа. В газетах пропагандисты написали про находки, про готовящееся свержение советской власти и упомянули о награде за информацию о ячейках ежкистов.

Народу было поймано море. Камеры в зданиях милиции ломились от переизбытка в них народу. КГБ днём и ночью сортировали этих людей. Выясняли, кто ежкист, а кто просто сосед, которому задолжал сдавший его человек. Не всех разумеется ждала справедливость. Кому-то пришлось даже посидеть в ГУЛАГе прежде чем выяснилось, что они не виновны.

Железняк не был дураком и сейчас им не является. Он воспользовался арестами в свою пользу и заявил людям, что это попытки главного совета по удержанию своей власти. Что эти откормленные бляди держаться за свои места, что они до смерти собираются сидеть на них. И опять народ его послушал. Партия Железняка была жестокой и после этого заявления она показала свою жестокость. Члены этой шайки начали нападать на здания милиции. На улицах Жуковска слышалась стрельба. Более тысячи человек с оружием в те дни вышли на улицы. В город, с ближайших баз пришли войска. Пролилось много крови за два дня. Сто двадцать два человека погибло со стороны солдат, восемьсот три человека со стороны ежкистов и четыре сотни со стороны мирного населения. Для современных реалий и войн это было настоящее побоище. Такие потери раньше люди видели разве что на фронтах, или во время страшных эпидемий. Но в мирное время, во втором городе СКГ такого не было ещё никогда.

Железняк бежал в лес с неубитыми и не пойманными остатками своей шайки. С тех пор там и сидит, попивая кровь у государства и не отрекаясь от своих планов.

— Очень жду встречи с ним. — Сказал Степан. Не больше и не меньше. Облизывать задницу их режиму тоже не стоит, а то поймут ещё неправильно.

— Товарищ политрук. — Послышалось из мрака.

Оттуда показался уже знакомый Степану солдат. Опрятный.

— Чего тебе солдат? — Спросил офицер, пока ему в кружку наливали чай, и поглядывал солдату в глаза. Через стёклышки ему там была что-то видно. И солдаты смотрели на своего боевого товарища. Уже понимали.

— Мне бы… мне бы, наедине. — Сказал солдат.

Политрук вздохнул, поставил кружку на снег и пошёл за солдатом в темноту.

Степан отхлебнул из кружки горячего чая. Джонатан не пил, волновался, грел руки об горячую кружку и смотрел в темноту.

Через пару минут из неё повернулся политрук, с трудом сдерживающий гнев.

— Сазонов, Васильев за мной. — Приказал он. Солдаты похватали укороченные автоматы и побежали за офицером.

Все без исключения стали смотреть им в след, даже кони.

Политрук подошёл к одному из крайних костров, схватил солдата с тарелкой каши в руках и бросил в сугроб.

Штурмовики сняли автоматы с предохранителей.

— Сука! Мразь! — Закричал политрук, вытаскивая револьвер из кобуры. — Значит литературой буржуйской зачитываешься?! Жизнь значит у нас паршивая?! — Политрук приставил дуло револьвера к голове солдата.

— Прошу! Не надо! Я ничего такого… ничего такого…

— Заткнись! На том свете оправдываться будешь. А сейчас на вопросы отвечай. Шпионишь для буржуев?! Наших парней агитируешь?!

— Нет! Нет! Нет! — Повторял солдат. Все иные слова он от страха забыл.

Выстрел. Солдат упал на снег. Во лбу круглая дырка. В затылке дыра.

Вот пример классического недопонимания. Степан отвернулся от этого, посмотрел в лес.

Среди корней дерева и кустов на Степана поглядывал пёс. Его пёс.

— Шарик. — Практически не слышно сказал Степан.

Пёс завилял хвостом. Услышал хозяина с десятка метров.

— Не иди сюда. — Так же тихо сказал Степан. — Я потом тебя позову.

Пёс был умным. Даже слишком умным для собаки. Он скривил москю от досады и спрятался в темноте.

Степан улыбнулся и глотнул чая.

***

На утро в голове Степана зародился план. Он выбрал, когда их компашка сбежит от этих ублюдков.

Форсирование реки лучший момент для побега. Если Степан не ошибался, им предстояло перейти реку Буйка. Это достаточно новая река и почти на всём своём протяжении крайне буйная, с кучей порогов и камней. Но даже у неё есть относительно спокойные участки, которые замерзают, хотя и не сильно. Видимо по одному из таких мест колонна и пройдёт. Проходить их нужно с умом и с великой осторожностью. По одной, две телеги за раз, и потихоньку. В этот момент все отвлечены переходом и подготовкой к нему. Как уже было сказано, идеальное время для съёба от этих. Нужно лишь правильно подгадать момент, украсть хотя бы лыжи и бежать, бежать пока не свалишься от усталости или пули.

План конечно дурной. Товарищи из КГБ за такой планище, ему бы тумаков надавали, но другой не придумаешь. Времени нет. Поддержки нет, ничего нет. Беги хоть с голой жопой от ежкистов. Повезло ещё, что снарягу с оружием не забрали. Так доверять Степану и Джонатану ежкисты конечно не могут. Они вон и своих спокойно стреляют. Думают, что если новенькие и предадут, то им всё равно никуда не деться. Стволов здесь куча, а зорких глаз и того больше. Передвижная тюрьма для двоих получается, мать их.

— Река! — Крикнули впереди колонны.

Телеги проехали ещё полтора десятка метров и остановились. Кучера слезли с насиженных мест и побежали к голове колонны, смотреть, какой их там переход ждёт. И солдаты пошли. Не все конечно. Часть осталась награбленное охранять.

— Собирайся. Только тихо, чтобы не заметили. — Прошептал Джонатану Степан.

Молодой сталкер кивнул и достал из-под седалища вещмешок. Начал собирать разложенные возле ног манатки.

А Степан закурил. Положил в трубку французского табака, зажёг и задымил, да так, чтоб все видели, что он курит, облокотившись на стенку телеги. Пускай охрана бдительность снизит, следить за ними не так будет, а он пока последит за ними.

Лошадей не достать. Их охраняют как самое ценное сокровище. Не хуже ящиков с патронами охраняют. Да и человек на лошади, слишком уж хорошая мишень для автоматчика. Значит нужны лыжи.

Они есть почти у всех солдат. Плюс ещё в телегах, под шкурами, запасные лежат. Отрывать их из-под этих шкур никак нельзя. Заметят. Значит нужно у солдат забрать.

У кого из них? Выбор большой. Лыжников много, а лыж и того больше.

Степан осмотрелся. Потихоньку, пристально. Вроде в лес глядит, зверьё зорким глазом выискивает, а на самом деле, краешком глаза караульных рассматривает.

Пять групп, по двое. В десяти метрах друг от друга. Одна группа в низине, при лыжах. Мёрзнут ребятки, руки потирают, жалуются на погоду. Надо их подбодрить.

— Пошли. — Сказал Степан и спрыгнул с телеги.

Караульные как минимум из двух групп стали на них смотреть. Оружие наверняка подготовили к стрельбе.

Степан не стал надевать рюкзак, понёс в руках. Трубку из зубов не убрал, продолжил дымить. Джонатан всё за ним повторял.

Солдаты в низине смотрели на идущую к ним парочку и придумывали себе всякого.

— Угостить? — Спросил Степан и показал мужикам мешочек с табаком. Те заулыбались.

Степан подошёл к ним в плотную.

— Замёрзли, наверное? — Опять спросил Степан, раздавая хороший французский табачок.

— Ага. — Ответил младший из солдат и стал доставать из кармана обрывок листа.

Бойцы из других групп отвернулись. Не было у них времени за чужой болтовнёй следит.

— Где ж ты достал такой табачок, друг? — Спросил усатый солдат, заворачивая подарок в бумагу.

— Долго рассказывать. Прибудем на место расскажу. — Ответил Степан.

Низина. Хорошие место, низина. От врагов спрячет и от пуль их, от холодного ветра и много от чего ещё. И позиция огневая уже почти готовая из низины получается. Пулемёт поставил и всё. Но особенно низина хороша, когда тебе нужно сделать что-нибудь необычное. Что-то вроде этого…

Степан схватил курительную трубку левой рукой и ударил ею по носу усача. Трубка разломилась. Дымный, горячий табак полетел в глаза солдату.

Молодой даже понять ничего не успел. Степан нанёс ему мощный удар в челюсть. Кровь полетела из рта солдатика.

Усатый хотел закричать, но Джонатан врезал ему прикладом по лицу.

Оба теперь валялись в снегу. На них падал начавшийся снег.

Степан и Джонатан незамедлительно похватали лыжи и начали их надевать. Лыжи были отличные, армейские, крепкие, надёжные и самое главное быстро надеваемые.

Караульные заметили, что что-то не так, когда беглецы уже сделали первые шаги.

— Тревога! — Услышал Степан за спиной. Ещё бы пару секунд форы…

Загремели выстрелы.

Пули просвистели над головой, а какие-то влетели в сугробы у самых ног беглецов.

Степан на секунду оглянулся. Началась погоня. За ними ехали шесть, или семь человек. И ехали быстро, умело. Ежкисты своих бойцов обучают.

Проехали не большой спуск. Теперь хотя бы ненадолго можно было не боятся выстрелов.

Совсем ненадолго. Через пару секунд опять застреляли.

Джонатан ели успел заехать за дерево. Прямо по его следу пролетели пули. А потом парень пропал из виду. Заехал за бугор и густой кустарник.

Степан объехал пару деревьев, проехал прямо через кусты и снова оглянулся. Двое солдат находились совсем близко от него. У них были пистолеты пулемёты. Они хотели подъехать поближе и пустить Степану очередь в спину. И первая половина плана у них пока что получалась.

Степан съехал с горки. Над его головой, всего в паре сантиметров от макушки пролетели пули. Вот это повезло так повезло.

По лицу ударила ветка куста, а потом ещё одна. Если бы не очки с маской, порезов не удалось бы избежать.

И тут Степан услышал, как кто-то другой проезжает через те же кусты. Он посмотрел назад. Всего в паре метров от него ехал ежкист. Его руки уже хватались за оружие.

— Шарик! — Умоляюще крикнул Степан.

В туже секунду из неоткуда выскочил пёс и накинулся на ежкиста. Солдат упал и закричал. Маску на его лица разрывали клыки.

Из-за кустов выехал ещё один солдат готовый выстрелить.

Степан рефлекторно схватился за ствол совсем молодого дерева, резко развернулся и пустил длинную очередь в противника.

Боец вскрикнул, выронил оружие и полетел лицом в снег.

— Шарик! — Позвал Степан пса.

Пёс побежал к хозяину, а Степан выстрелил в ежкиста с изгрызенным лицом.

Из-за деревьев выехали ещё солдаты. Степан пустил в их сторону пару очередей и поехал прочь.

Шарик бежал впереди, предупреждая об опасности. Он лаял, глядя то в одну, то в другую сторону. Опытному разведчику ещё до этого стало понятно, что его окружают, зажимают в тески.

Где-то рядом постоянно пролетали пули. Одна даже попала в бронежилет. Пуля видимо была маленького калибра, поэтому бронежилет она не пробила, но всё равно было больно. Степан с трудом устоял на ногах после попадания. Сердце застучалось на максимуме возможного. Если бы в Степана раньше не попадали, то его живо захлестнула паника.

Степан пытался держаться как можно более заросших участков, с обилием деревьев и кустарника. Противникам приходилась стрелять в слепую, на звук, да ещё и постоянно двигаясь, чтобы не упустить беглеца.

Снег падал с небес всё чаще, превращался в снегопад. Он залеплял линзы очков и ухудшал и так паршивую видимость. Теперь единственным ориентиром для Степана был Шарик и его лай. Пёс мастерски проводил хозяина через густые заросли, словно в его черепушке был далеко не собачий мозг.

Но вдруг и этот ориентир пропал. Пёс исчез, словно сквозь землю провалился.

Степан резко остановился и протёр очки. И только тут он заметил, что находится на краю, большого, крутого и опасного спуска.

Шарик стоял чуть ниже и подзывал хозяина лаем. Степан понимал, что ему придётся спустится и карал себя за то, что в учебке не ходил на дополнительные курсы лыжной езды, предпочитая ходить на стрельбище.

Разведчик глубоко вздохнул, матюгнулся и подтолкнул себя лыжными палками.

Скорость стремительно нарастала. Пёс всё также бежал впереди, указывая хозяину дорогу. Степан сгруппировался и следил за пушистым приятелем максимально сосредоточенно.

Рядом опять засвистели пули. Ежкисты не осмелились ехать за беглецом, предпочтя стрелять по этому самоубийце.

Степан пригибался, проезжая под высоко расположенными корнями, уворачивался от веток кустов, маневрировал между деревьями, раз за разом оказываясь на грани смерти, в одном сантиметре от гибели. Ветви, корни, пули были всюду и один человек с трудом мог справится с их натиском.

Через бесконечные секунды спуск закончился, но Степан и не думал замедлятся. Он начал работать руками, отталкиваться от уплотнившегося снега палками.

Погоня закончилась.

***

Степан сидел у костра, помешивая похлёбку. Еды в его рюкзаке не осталось. Всё было положено в котелок. Получилось немного и не густо.

Шарик положил голову на колени хозяина и начал ожидать вознаграждения за проделанные труды.

Снегопад закончился. Температур воздуха упала ниже плинтуса. Даже возле костра было нормально не согреться. От малейшего ветерка становилось морозно.

Степан обнимал шарика, чтобы согреться. Пёс был не против. Его интересовала только еда. Он не отрывал взгляда от котелка.

— Степан! — Услышал разведчик сзади.

Пёс вскочил и злобно залаял.

— Шарик фу. — Сказал Степан и встал.

Из темноты к нему вышел Джонатан. Продрогший и покрытый инеем. Он весь дрожал, на ногах стоял не уверенно.

— Я думал, что ты погиб. — Сказал ему Степан.

— Я тоже думал, что мне конец, но я выжил. — Сказал Джонатан выпуская пар из рта.

Степан подошёл к нему и обнял. Парень был холодным как лёд.

Пришлось помогать ему снять лыжи, усаживать его к костру и заставлять Шарика сесть к нему на колени, дать обнять себя.

Шарик был не доволен, но кто его в этой ситуации слушать станет. Джонатану нужно было тепло.

Степан достал из вещмешка Джонатана миску и наложил в неё горячую похлёбку.

— Вот держи. Ешь потихоньку. Не обожгись. — Джонатан принял из рук Степана миску и не спеша начал есть, хорошенько дуя на еду, потому что уж слишком сильно она обжигала промёрзшие, потрескавшиеся губы.

Шарику тоже был брошен кусок сваренного жира, чтобы пёс не лез в миску к человеку.

Степан хлебал еду прямо из котелка.

— Когда мы разделились, я думал, что всё, конец. В меня стреляли. В мешок вон попали. Но не понятно каким чудом выбрался. О-о, боги как же долго я брёл по этому грёбаному лесу. Думал уже развести костёр, но увидел свет, а потом и тебя. — Сказал много слов Джонатан и положил в рот ещё похлёбки.

— Надо было давно костёр развести. — Сказал Степан, отдавая псу немного мяса.

— Я боялся, что за мной до сих пор гонятся, что свет заметят.

— Да кому мы на хер нужны? Эти ежкисты уже давно плюнули на нас.

Джонатан помолчал немного и спросил:

— А есть ещё похлёбка?

— Нет. Это всё. Остальное осталось у ежкистов.

— Ничего страшного. У меня есть немного колбасы и буханка хлеба, ну и соли чуток.

— Растянем как-нибудь на завтра. До Сталинграда осталось немного. — Степан лёг на разложенные по снегу ветки.

— И сколько же нам осталось идти? — Спросил Джонатан, смотря на стволы огромных деревьев, вершины которых терялись в темноте.

— Дня два, если всё хорошо пойдёт. — Ответил Степан, вглядываясь в темноту над головой.

— Тогда нужно молится, чтобы остаток пути выдался хорошим. У вас вообще принято молится? Ну, у коммунистов. Я слышал у вас с этим не очень.

— С недавних пор можно. Раньше запрещено было. Теперь если

захочешь можешь в церковь пойти. У нас только, у церкви никакой власти нет. Она ничего не решает и на политику страны не влияет. Поэтому и церкви у нас все простенькие, Деревянные всё в основном, без золота и прочей дряни.

— А раньше почему была запрещена?

— Ну, как почему, ну, коммунизм, церковь наш враг и всё такое. Я тебе сейчас марксизм-ленинизм разъяснять не буду. Просто скажу, что с незапамятных времён, ещё при Ленине и Сталине велась страшная борьба с церковниками, что пили они кровь у рабочих и крестьян не хуже буржуев. Это война настоящая была. Где кровь проливалась. Святоши на наших как в средние века, крестовыми походами, фанатиками, а мы им силой коммунизма отвечали.

— Ты так говоришь, словно агитацию проводишь. — Подметил Джонатан. — Издержки профессии?

— Как в учебнике истории было написано, так и говорю. Правда то или нет, я не знаю, других учебников у меня в школе не было. А в них говорилось так, что война, что фанатики и много крови пролилось. А у вас чего в учебниках?

— У нас ничего такого нет. Про Россию там мало чего есть. Всё в основном про Францию.

— И чего там, про Францию говорят? — Степан привстал.

— Ну, там, революция описывается, наполеоновские войны, много чего ещё.

— Понятно. А про холодную войну, что-нибудь есть? — Степан опять прилёг.

— Есть. — Джонатан начал и себе собирать лежанку из веточек. Разогрелся парняга, раскраснелся. — Что Франция в ООН была и сражалась с агрессоров, СССР. Там тоже много крови пролилось.

— Чужой правда.

— Много чей.

— И сейчас много проливается. Как и тогда Джонатан. Люди убивают людей за разные мерзкие и недостойные причины, прикрывая это всё идеологией и религией. И это никогда не закончится.

— Может и закончится? Вот сейчас на нас орда идёт. Такую силу не победить СКГ, или НРИ. Только все вместе они победят. Так может и объединятся?

— Мы же только что про холодную войну говорили. Перед ней ведь другая война была. Сам знаешь какая. Все объединились против общего врага, скрыли общее омерзение друг к другу и победили вот такую же орду. И долго потом продлилось их объединение? Да оно сразу же развалилось.

Джонатан лёг, подложив под голову мешок и отогнав от него ещё голодного Шарика.

— А если на этот раз всё будет по-другому? — Спросил Джонатан после долгого молчание.

— Зачем гадать? Потом сами узнаем. — Степан закрыл глаза.

Шарик патрулировал освещённый участок местности.

Джонатан не спал, боясь будущего.

Глава 10: Не время

Не только Джонатан боялся будущего.

К концу первого дня Степан и его напарник встретили промысловиков, которые везли в Сталинград пушнину.

Дед — глава промысловиков — так же боялся будущего, надвигающейся катастрофы. От него Степан и Джонатан узнали, что столица Французской Колонии разрушена и теперь орду от границ СКГ отделяют сотня километров, да редкие очаги сопротивления французов. Из-за чего мобилизация прошла с ускоренными темпами. И вот теперь промыслом приходится заниматься совсем молодым юнцам, бабам и старикам.

В группе промысловиков и правда не было видно ни одного мужчины призывного возраста. Все ушли на призывные пункты с повестками на руках.

Молодые парни и женщины выглядели не очень аутентично в промысловых комбинезонах, с ружьями и винтовками, с ножами и револьверами. Но такова уж их участь. Тот, кого не заберёт фронт будет вкалывать до потери сознания, чтобы их близким в траншеях всего хватало. Такой мобилизации страна ещё не видала. Даже в самые страшные периоды войн с империалистами и буржуями столько людей не уходило на фронт одномоментно. Грядёт, что-то жуткое, что-то страшное, такое, что зальёт всю землю кровью.

Орда сошла с ума. Вожди орды пуще прежнего захотели человечий крови. Степан не понимал, как они решились собрать такую силу и повести её на людей. Они же такого не делали никогда. Да даже люди в новейшей истории такого не делали. Даже «чистые».

— А вы зачем в Сталинград? Тоже на фронт? — Спросил молодой парень с горящими глазами. Ему видать тоже хотелось на войну. Посмотреть на неё хоть одним глазком. Он, наверное, и промысловики то подался только потому что здесь пострелять дают.

— Да парень. Так и есть. Сделаем дела и пойдём с другом. — Ответил Степан улыбаясь. Не стал говорить пацану про ужасы войны, про то что не надо ему туда лезть. Не нужно вечер этим портить.

Парень заулыбался ещё сильнее и ещё более старательно начал чистить свой револьвер. Штучка кстати была для него великовата, «наган» промысловый, или «зверь» как его ещё кличут. Калибр 357 магнум. В принципе от обычного «нагана» мало чем отличается. Только размерами, количеством патронов и калибром. В Армии точно такой же используется, только 44-го калибра. Вещь и на фронте, и на промысле не заменимая. На фронте, если патроны в автомате закончились, а враг ещё прёт и прёт. А на промысле, если зверюг на твою группу набежало и из ружьишка в них особо не постреляешь. Собственно, «зверь» только для защиты от животных и использовался, а не для самой охоты.

— Ты с такой игрушкой то справишься? — Спросил у пацана Степан. Было парню от силы лет шестнадцать.

— Справлюсь. Я из неё уже стрелял. Дед подтвердит.

— Да стрелял. Волка убил. — Сказал глава группы. — Он у нас такой. Меткий, зоркий как орёл.

Утром они выдвинулись к Сталинграду. В единственной стоящей на пути деревне, не остановились. Припасов было в достатке, да и что там делать в Шараевке, у углежогов? Они там целыми днями уголь производят. Все перепачканные и дымом пропахшие, и только вечером, после работы собирающиеся выпить их собственного варева. А ждать до вечера танцев, музыки и кушанья нет никакой мочи, как и времени. К тому же какое щас веселье? Мужики, наверное, на фронте. Все лишние припасики там же. Война ещё и не началась, а уже всё портит. Забирает у бедных крестьян последние радости жизни.

До Сталинграда добрались только к вечеру. Тогда уже похолодало не слабо и стемнелось, стало темно как ночью. С неба попадал мелкий снежок и люди, укутавшиеся в одежду так, что даже глаз не было видно, подошли к городским стенам уставшие и изрядно оголодавшие.

За стены, в город, промысловиков впустили не сразу. С начала проверили вещи и груз, а потом долго вглядывались в документик главы группы. Там всё было детально расписано, с чем, почему и в каком составе прибыли промысловики. В этот документ, были вписаны и Степан с Джонатаном, по личной инициативе старика. Что-то такое он понял. Разглядел дырки от пуль на их бронежилетах, на их оружие, снаряжение посмотрел. На исхудалые лица. Может решил, что сталкеры. И может пожалел их. Вписал вот, потому что если бы не вписал, то арестовали бы их. Это как пить дать. А Степан знал об этой вписке и мысленно благодарил старика.

В городе Джонатан и Степан отделились от промысловиков и пошли своей дорогой, не известной даже им самим. Да, дальше была только неизвестность, только вопросы. Но сейчас Степан не мог о них задумываться. Он снова был в родном городе. Вдыхал знакомый, желанный запах улиц Сталинграда. Рассматривал расчищенные от снега улочки. Всё здесь было близким ему. Каждый камушек, бревно, вывеска и окно были для него близки. И от того ярость в Степане нарастала ещё больше. Кто-то в этом чудесном городе предал его. Превратил из преданного разведчика в преступника, отправил на край земли. Хотя нет, убил. Его ведь хотели расстрелять как предателя. Слава богам, хоть один нормальный человек нашёлся, спас его от неминуемой гибели. Нужно будет поблагодарить генерала Демьяненко, когда всё закончится. И ещё кое-что надо сделать.

Степан остановился и повернулся к Джонатану.

— Ну вот ты и выполнил свою работу парень. Вот Держи. — Степан протянул молодому и ещё очень неопытному сталкеру его плату.

Джонатан посмотрел на напарника очень удивлённым взглядом. Он словно не ожидал его момента, словно считал, что их совместные похождения только начинаются.

— Твоя работа завершена. Возвращаться тебе к несчастью не куда, поэтому я немного увеличил плату за твои услуги. Этого хватит тебе на первое время. Обоснуешься где-нибудь.

— Но… я…

— Я больше не нуждаюсь в твоих услугах Джонатан. Извини, но дальше мне будет проще одному. — Степан вручил парню мешочек с деньгами и пошёл прочь.

***

Степану нужны были ответы, и он знал где их можно найти. Был у него один знакомый.

Проспав в подъезде, под лестницей и позавтракав вяленым мясом, Степан отправился на окраины города.

Улочки превратились в людские потоки. Город проснулся. Открылись лавки и магазинчики. Чужак, предатель, смешивался здесь с толпой. Становился не отделимым от них. Народ в Сталинграде был настолько разный, что кто угодно переставал выделяться из бурного потока людей. Поэтому Степан шёл спокойно, не скрываясь.

До нужного дома он добрался за час. То был двухэтажный барак, покрашенный в красный. Из его труб валил дым.

Шарик гавкнул, смотря на хозяина.

— Сидеть Шарик. — Сказал псу Степан и вошёл в подъезд.

Там пахло едой. Бабы готовили пищу на обед. Бегали друг к другу, просили то совета, то соли, или иной специи. Детишки носились по коридорам, визжа и смеясь. Сегодня выходной, в школу не надо. К тому же ещё и классный руководитель на фронт пошёл.

Степан быстро поднялся на второй этаж, надеясь, что не опоздал. И он не опоздал. Так необходимый человечек, допивал чай на общей кухне. Женя Сидоренко, бывший сослуживец и товарищ. Они с ним ещё с учебки сдружились. Станет ли он говорить с предателем?

Может и станет. Он человек хороший, с доброй душой, спрятанной в хорошую обложку. Все его считали красавцем. Нос прямой, черты лица резкие, угловатые, глаза карие, волосы чёрные. И как говорят бабы форма ему очень к лицу. Он как раз был в неё сейчас одет. Фуражка ушанка с утеплением, лежала на столе.

— Женя. — Позвал Степан друга, тихо, чтобы другие на него внимания не обратили.

Женя вздрогнул. Не сразу повернулся. По одному голосу признал. А когда всё же повернул голову, взглянул в бледное лицо друга, на его собственном лице стала читаться радость и печаль одновременно. Он был рад увидеть, уже похороненного друга, но при этом понимал, что по закону, по долгу своему должен его арестовать.

Степан не помнил, чтобы Женя приходил попрощаться с ним, когда, он уезжал на восток, но он ведь и не мог, да, наверное, тогда и не хотел. Сколько раз у Степана такое было? Не счесть подобных случаев. Множество раз его сослуживцы, друзья, братья по работе в КГБ оказывались предателями, изменниками родины. Степан тоже не ходил на их расстрелы. Ему было мерзко смотреть на них.

Женька встал, подошёл к другу и повёл от кухни подальше. Там было слишком много лишних, бабских ушей. Он завёл Степана в свою комнатёнку и там обнял, как братьев обнимают. Потом отпустил, посадил на кровать и стал расспрашивать.

— Как ты добрался сюда? Я думал ты давно мёртв. Твою крепость разрушили ещё до холодов.

— От орков бежал и добрался сюда потихоньку. — Ответил Степан, а потом сам спросил. — Как сам то?

— Хорошо. Повышение обещают. Я тут раскрыл пару дел. Но почему ты вернулся? Тебя же поймают дурака? — Недоумевал Женя.

— Если ты не расскажешь не поймают. По крайней мере раньше времени.

— Я-то не расскажу. Признаю, раньше бы сдал сразу, но сейчас… я уже не в чём не уверен.

— Это хорошо. Потому что мне помощь твоя нужна. Я хочу знать, что за тварь на меня наклеветала, что за погань подписала мне смертный приговор. Ты ведь видел бумаги? Чьё там имя? — Совершенно не сдержанно говорил Степан. Ему сейчас до сдержанности не было дела.

— Нету там имени. Аноним, какой-то прислал письмо в милицию. Никто не интересовался кем был тот человек. Все тут же начали заниматься твоей поимкой. Только потом, я начал копаться в этом деле. Секретно, без лишних посвящённых. Ну и смог раскопать кое-что. Письмо сдал Рустам Алиев, майор, который потом быстро пошёл по карьерной лестнице и сейчас уже ждёт полковничьи звёздочки. Я за ним следил и даже встречался разок, и готов поклясться на «Капитале», что с его мозгами он никак не мог так быстро взлететь.

— То есть ты хочешь сказать, что ему сказали с верху написать на меня кляузу? — Степан удивился. За что его так? Кто?!

— Ну а сам пораскинь мозгами. Кому ты тогда мог дорогу перейти? У кого бы власти хватило офицера КГБ к стенке поставить?

— Не знаю я… Да кому угодно я мог дороги перейти. Я тогда нарасхват был. Задание за заданием выполнял. Дома почти не бывал. То одного поймаю, то другого прибью.

— Да, но схватили тебя сразу после убийства Демьяненко. Почему, как думаешь? Чем это дело отличалось от других?

Степан быстро перебрал все факты, связанные с тем делом. И вроде понял, чего добивался от него Женя. Друг хотел, чтобы Степан сам пришёл к этой мысли, осознал её, осмыслил.

— Генерал-лейтенант Демьяненко? Думаешь он… — Степан не смог договорить этого. Сил не хватило.

— Ну а кто ещё? Ни у кого не было причин тебя убрать. Я весь офицерский состав перебрал, все крючочки проверил и только один за тебя цеплял. Его крючок Стёпа. Демьяненко от тебя избавиться решил. Не знаю, может повязан был как-то с братом, или просто за его смерть мстил, наплевав, что он предатель и скотина. — Женя облокотился на спинку стула и скрестил руки на груди.

— Но такого не может быть. Он ведь защитил меня во время оглашения приговора. Добился, чтоб меня не расстреляли, а на восток отправили.

— Может Стёпа. Всё может быть. Он может и не хотел тебя убивать, а хотел, чтобы ты помучался.

— Ты уверен в этом. Уверен в своих словах? — Степан как дурак ещё продолжал надеяться в невиновности Демьяненко.

— Уверен. Я долго этим делом занимался, так что знаю, что говорю.

Степан медленно встал.

— Спасибо. Ну, я пойду, чтобы на тебя беду не накликать.

Женя встал и пожал другу руку.

— Удачи тебе. И не делай глупостей. Уезжай из столицы в какую-нибудь глушь.

— Я ещё хотел спросить… Как она?

— Из вашей квартиры её выселили. Живёт в одном из позорных домов.

— Спасибо… ещё раз.

***

Она шла по улице укутавшись в драный пуховик и прикрыв голову грубой шерстяной шапкой. Её ноги скрывала длинная юбка и толстые колготки. Потрясающие ступни ютились в тяжёлых, поношенных, рабочих ботинках с самодельными шнурками.

Раньше бы она не позволила себе в таком ходить. Ходила бы в дешёвом, в сделанном своими руками, но в хорошем, подобранном или сделанном тщательно. Ну и конечно ярком, подходящим её глазам, волосам, чтобы подружки завидовали, и бабка соседка обязательно сказала, что в её время в таком не ходили, ибо срам, когда у девки юбка выше колен.

Но не теперь. Теперь она ходила в чём придётся. Чтобы не выделяться, чтобы не столь часто её замечали. Ведь она жена предателя, жена ублюдка. И каждый теперь мог наорать на неё беспричинно, пнуть, плюнуть ей в лицо, и никто плохого человеку не скажет, а даже наоборот хавальником своим что-нибудь одобрительное залепетает.

Ручки у Ольги огрубели покрылись мозолями и чёрной грязью, которую невозможно смыть до конца. Лицо побледнело, осунулось. Девушка, что работала раньше в бухгалтерии, корпела над кипами бумаг, теперь работала с утра до позднего вечера на заводе, где ей плотили по пониженной ставке.

Ольга прошла мимо усатого мужика. Так тот так искривил лицо, словно ему говна в рот наложили, и он это говно тут же выплюнул. Харкнул Ольге прямо на ботинок. Та притворилась, что не заметила этого.

Степан так и хотел порвать того мудака на мелкие кусочки, но не подходил, продолжал следить.

Ольга зашла в жалкую, покосившуюся халупу. Возле входа висела табличка с надписью: «Дом позора № 4.». И вот из-за этой таблички никто не подходил к этому дому близко. Даже другие постройки стояли от него чуть в отдалении.

Дверь за Ольгой закрылась. Степан смотрел на неё ещё долгую минуту, держа радостного Шарика и прикрывая ему пасть, чтобы не залаял. Он, Степан вернёт её себе. Отомстит подонку, а потом сбежит с ней как можно дальше от всего этого, подальше от войны.

Степан вытер слёзы и пошёл мстить.

***

Матвей глядел через замерзающее стекло окна кареты и дивился, как же спокойно в столице коммунизма. Народ ходит потихоньку, или спешит по своим делам, ну или делает их. Война словно и не стояла на пороге и от того было очень жутко. После того, что наговорили на собрании на сердце у генерал-лейтенанта Демьяненко было тяжело.

— Чего скуксился Матвей? — Спросил его друг, полковник Юшкевич. Не высокий, растолстевший тип.

— Неужели всё что нам наговорили правда? То есть неужели всё так страшно? Я думал, проведём классическую мобилизацию и всё, а оказалось…

— Не бери в голову. Справимся. — Полковник закурил папиросу. — Наши предки с нацистами справились, так что мы с кучкой варваров точно сладим.

— Кучкой? Кучкой?!

— Не кипятись говорю, а то ещё давление поднимется. — Полковник заулыбался и выпустил из рта дым. — Знаю я сколько их там. Я ведь тоже на том собрании был, на отчёты разведки смотрел. Преувеличивают они. Уверен. Такого не бывает. Не в наше время. Если уж люди за всю новейшую историю столько народа не собрали, то ебучие орки точно не смогли.

— Если преувеличивают, то зачем эти законы принимать, срамные законы? — Не унимался Демьяненко. — А я тебе сам отвечу. В совете пересрались от таких новостей. Сам главнокомандующий обделался.

Карета остановилась.

— Ну бывай Матвей. Скажи жёнке, чтоб прелести свои дала пощупать, а то не успокоишься ведь. — Сказал Юшкевич и заулыбался ещё шире.

— Да пошёл ты. — Сказал зло Демьяненко и вышел из кареты.

Расстояние до подъезда он пробежал. Влетел в дверь и тут же на него залаяла какая-то шавка. Потрёпанная, словно дворняга. И куда только старший по подъезду смотрит.

— А ну брысь! — Крикнул на псину Матвей и поспешил уйти от тварюги.

Поднялся на нужный этаж, наконец отряхнулся от снега и вошёл в квартиру. Там смёл с валенок снег метёлкой, снял с себя шинель и пошёл к кухне.

— Маруся! Я дома! Что сегодня на ужин?! — Сказал Демьяненко громко, наконец улыбнулся. Вошёл на кухню и сразу замер.

Ужин стоя на столе. Макароны с мясом и подливой, и ещё компотик. Маруся сидела рядышком, заплаканная, но пальцем не тронутая. А рядом с ней сидел незнакомец. Демьяненко его сначала не узнал. Да и как тут узнаешь, обросшего, потрёпанного, исхудалого человека, о котором он уже и думать давно перестал. Но потом Матвей пригляделся и понял, кто перед ним сидел, с револьвером в руках, и кипучей злобой в глазах.

— Яковлев! — с Испугом крикнул Демьяненко.

— Молчи. — Сказал ему Степан. — И сядь.

Демьяненко закрыл рот и сел.

— Я поговорил с твоей женой. — Начал говорить Степан. — Она о многом мне рассказала. А я ведь думал, что вы товарищ Демьяненко хороший человек. Что вы спасли мне жизнь. Но оказывается, вам хотелось моих страданий, за смерть братца предателя. У вас это получилось. Вы разрушили мне жизнь. Я предатель, которому некуда податься, а моя Ольга живёт словно нищенка в доме позора. Когда я шёл сюда, то надеялся, что это всё ошибка, что не вы это сделали, но… теперь я уверен в себе.

— Прошу, не…

— Заткнись. — С трудом сдерживая крик, сказал Степан.

Но Демьяненко не замолчал:

— Прошу, отпустите мою жену, и мы всё решим. Вы ведь не убийца. Вы честный солдат.

— Я им был. Теперь я преступник.

— Нет, вы и продолжаете им быть. Вы колеблитесь. Я это вижу… Вы до сих пор не залили эту квартиру кровью, а это, значит, что вам трудно решиться… Поэтому, я прошу вас ещё раз… отпустите мою жену, товарищ Яковлев… Как коммунист коммуниста прошу, отпустите. Не нужно класть на свои плечи груз, который вы не сможете выдержать. Пускай моя жена уйдёт, и тогда вы сможете сделать со мной всё что захотите.

Степан смотрел Демьяненко в глаза. Пристально. Жадно. Хотел найти в них ложь, лукавство. Не нашёл. Из-за смерти брата предателя, он разрушил жизнь целой семье. За жену, он был готов умереть.

— Мария, прошу вас, уйти. — Сказал Степан спокойно.

Перепуганная женщина посмотрела на гостя, а потом на мужа и снова на гостя.

— Иди Маруся. Иди.

— Я не уйду. — Сказала она сквозь слёзы.

— Иди я сказал! — Крикнул на неё Демьяненко. — Уходи к сестре!

Женщина встала, постояла немного, смотря на мужа и на револьвер, и ушла.

— Уверен, к нам скоро придут гости. —Сказал Степан. — Прошу, не умоляй меня пощадить тебя, чтобы это не затянулось.

Степан взвёл курок, направил ствол на лоб врага.

— Простите Степан, но я буду умолять. Я уже не молод и меня мучает спина и сердце, однако, я слишком люблю жизнь. Да и вам это выгодно.

— Что ты блять несёшь? — Разозлился Степан. — Мне выгодно? Ты небось собрался утверждать, что сможешь вернуть мне нормальную жизнь?!

— Да! Именно это я и собрался сделать! — Расхрабрился Демьяненко. Когда его жена была далеко, он расправил плечи.

— И всё это будет брехнёй! Я не дебил! Я знаю, что за то, что я сижу здесь с револьвером, менты, которых сейчас позовёт твоя жёнушка пристрелят меня на месте.

— Но этого можно избежать! Ты слишком долго бродил по лесам и не знаешь последних новостей! — Демьяненко полез в нагрудный карман и достал оттуда сложенный лист бумаги. — Это копия отчёта разведки и ещё приказа под номером триста. Всё куда хуже, чем мы думали Яковлев. На нас идёт орда! Действительно орда! Весь генералитет недоумевает от того, как эти дикари смогли собрать такое войско. Миллион голов. Да даже сейчас, в пик могущества СКГ, мы не сможем собрать даже сотню тысяч. Такой огромной армии человечество не помнит со времён Великой Бойни! Поэтому был выпущен приказ номер триста. Мы мобилизуем узников тюрем и исправительных лагерей. И не в виде отдельных рот, а грёбаных полков! Да мы мобилизуем всех подряд! Даже баб! Даже генералов, арестованных по пятьдесят восьмой статье. Ты понимаешь, что это для тебя значит? Я могу вернуть тебе жизнь.

— Брехня!

— Сам блять почитай если не веришь! — Демьяненко бросил бумагу на стол. — Это твой шанс начать всё заново!

И тут в квартиру вбежали двое милиционеров, ворвались на кухню, но Демьяненко остановил их рукой, молча. Милиционеры встали в проходе как вкопанные.

— Тебя восстановят в звании! — Вновь начал говорить генерал. — Ты сразишься с ордой во имя СКГ и будешь на всегда оправдан! На всегда! Продолжишь свою карьеру, жизнь, брак!

Степан не хотел в это верить. Он хотел выстрелить этой мрази в лицо, он не мог, не хотел верить его словам. Но он взял листок и начал читать!

Всё было правдой. Это было официально. С подписями членов совета и всеми нужными печатями.

Но он ведь должен его убить! Отомстить! Должен ли? Когда всё так обернулось? Он пойдёт на фронт, и его жена перестанет жить в той лачуге и плевать умрёт он, или выживет, зато она будет счастлива.

— Я понимаю, как ты зол. Я тоже был зол, когда ты убил моего брата. Может он был предателем и не самым лучшим человеком, но он был моим братом. У тебя есть полное право пристрелить меня. Но сейчас наша страна, всё человечество стоит на пороге гибели и рабства. И спасти страну, и всех людей сейчас важнее чем месть, даже если она полностью оправдана.

Степан закрыл глаза. Его рука дрогнула и револьвер упал на фарфор.

Милиционеры подбежали к нему. Скрутили и надели наручники. Увели из генеральской квартиры.

Глава 11: Все на фронт!

Степан сидел в одиночной камере, на полу. Голова его была опущена и не было сил её поднять.

Так сидел он уже сутки. Почти не ел и не спал. И уже потерял всякую надежду. Демьяненко обдурил его как последнего дебила.

Скоро к нему придут и расстреляют. В это он больше верил, чем в тот документ. Теперь это было так. Пелена сошла с его глаз. Разум отчистился от гнева, и он понял, как ошибся.

Демьяненко был в его руках. Нужно было лишь нажать на курок и всё было бы кончено. Больше такого шанса у него не будет. И не видать Ольге счастья.

За дверью послышались шаги. Звон ключей. Клацанье замка.

Дверь открылась и в камеру, неожиданно вошёл Демьяненко. Собственной персоной. В форме. Стоящий прямо, как доска. Держа руки за спиной.

— Прости что так долго. Пришлось помучаться с документацией.

Если сказать, что Степан удивился, то это значит ничего не сказать. Он встал, опираясь о стену и не прекращая смотреть на Демьяненко.

— Пошли. — Сказал генерал и вышел из помещения.

Степан не сразу пошёл. Ему казалось, что он спит, что это галлюцинации.

— Ты идёшь? — Спросил Демьяненко в проходе.

— Иду. — Ответил Степан и действительно пошёл.

Наручники на него не надели. Повели через главное здание милиции вот так вот. С ним шёл только генерал, да пара солдат.

— Какого чёрта происходит? — Спросил Степан, ещё не прекращая удивляться.

— Мы ведём тебя кушать. Потом в ванну и на стрижку.

— Чего? Я не… понимаю.

Генерал взглянул на него как на дурачка.

— Мы же с тобой договаривались, помнишь? Ты больше не преступник, а солдат красной армии.

Степан не смог выдавить из себя ни слова.

— Потом объясню. Сейчас тебе нужно поесть.

Они вошли на кухню. В этом обширном помещении был накрыт всего один стол. Причём хорошей скатертью. А каша с тушёнкой лежала в нормальной тарелке, а не в жестянке. И ложка приличная, с узором.

— Садись. — Совсем не приказным тоном сказал генерал.

Степан сел и тут же начал есть. Откусывать хлеб большими кусками. Пихать в рот кашу переполненными ложками.

Демьяненко сел на против и стал наблюдать за процессом поедания пищи. Такой аппетит, он не видел с тех пор как был младшим офицером.

— Добавки принесите товарищу! — Крикнул генерал в сторону кухни.

В ту же секунду там зашумела посуда. Прибежал толстый повар и наложил Степану каши горочкой.

— А компотик где? — Спросил Демьяненко. — Почему товарищу не подан компот?

Повар перепугался, закивал головой и побежал обратно. Вернулся он с пятилитровой банкой компота и кружками. Налил он прекрасного напитка и Степану, и генералу, а потом снова удалился, чтобы глаза не мозолить.

Степан выпел пол кружки. Демьяненко сделал мизерный глоток. Судя по его лицу компот ему не понравился. А вот Степану он казался отличнейшим, лучшим в мире.

— Наедайся, наедайся. Тебе это нужно. Такой худой стал. — Сказал Демьяненко.

А Степан его не слушал. Всё ел и ел, пока тарелка была им не облизана.

— Теперь пойдём мыться. — Генерал встал и пошёл прочь из столовой.

Степан пошёл за ним, и теперь более быстро и уверенно.

Демьяненко повёл его в неожиданное место. Им нужно было спускаться в подвал. Там находился душ. Но они поднялись на второй этаж, пошли на право и вошли в кабинет начальника.

Тот стоял возле своего стола по стойке смирно. Генерал посмотрел на него и ухмыльнулся, а потом ввёл Степана в подсобку. Вернее, не в подсобку, а в ванную комнату. В полноценную. С плиткой на стенах, с ванной посреди помещения, с кучей разного мыла, гелей и шампуней. И парой баб, что заливали в ванну вёдра с горячей и холодной водой.

— Эти дамы вымоют тебя. — Сказал генерал. — Раздевайся и не стесняйся. В бане, в которой они работают, им часто приходится смотреть на члены.

Степан начал раздеваться, но не спеша, всё же стесняясь. Не пристало советскому человеку вот так вот нагишом при женщинах ходить.

Он залез в ванну. Его холодному телу вода показалась горячей. К счастью оно быстро привыкло. Степан грелся, а девушки в это время намывали его.

— Я и не предполагал, что в милиции есть подобные места? — Сказал Степан, пока ему мылили голову.

— Я тоже. Кажется, надо провести проверки. — Демьяненко взглянул на заглянувшего в помещение офицера, и тот испарился.

— Почему ты меня вытащил? Не оставил здесь? — Спросил Степан и его облили водой.

— Во-первых, ты отпустил мою жену, хотя я сделал тебе много злого. Во-вторых, стране сейчас нужны такие солдаты как ты. И это не пропагандистская чушь, а железный факт.

— А как ты добился…

— Твоего освобождение? Пришлось потрудиться. Изменить причины нашего вчерашнего дискурса. Написай длинный отсчёт. Поговорить с генералами. После всего этого они не очень хотели выпускать тебе из-под ареста, но как я им сказал от куда ты до меня добрался, они тут же растаяли и подписали все бумаги. Так что ты выпущен, плюс восстановлен в звании. Правда в регулярных войсках, а не в разведке, да и обещанного майора тебе так же не видать. Но это лучше, чем было, не так ли?

— Ага. — Ответил Степан, пока ему натирали спину.

Степана отмыли, обтёрли и отправили стричься. А стричься ему предстояло прямо в кабинете начальника.

Тот стоя в углу. Кровяное давление у него походу зашкаливало.

— Брысь отсюда. — Сказал ему Демьяненко и офицер пулей вылетел из собственного кабинета.

Степана усадили на стул, на против зеркала. Стричь и брить его принялись те же девушки.

— И ещё поговорим о формальностях. — Сказал Демьяненко. — Ты был у меня по причине более, так сказать мирной, чем на самом деле. Ты хотел поблагодарить меня о спасении своей жизни, а моя жёнушка просто всё неправильно поняла. Теперь о твоей суженой. Она будет восстановлена в правах и возвращена на прежнее место жительства. Можешь быть рад.

— Я рад. — Сказал Степан, искренне радуясь и плевать кто ему подарил эту радость.

— Я вижу.

— А можно вообще говорить всё это при них? — Степан имел в виду прекрасных дев.

— Можно. Я доверяю им. Они отлично натирают паховую область.

Степан посмотрел на Демьяненко осуждающе.

— А что? Я хоть и люблю свою жену всем сердцем, но, однако она не может подарить мне сексуального удовлетворения. А эти две проказницы могут. — Демьяненко улыбнулся, девушки тоже.

— Всё, готово. — Сказал одна из них.

Степан посмотрелся в зеркало и не мог себя узнать. И правда исхудал, огрубел, выглядеть стал словно старше.

— Вот форма. — Генерал указал на сложенную на табуретке одежду.

Накормленный, отмытый, побритый Степан подошёл к форме и принялся надевать её. Не смотря на его давний арест, ссылку на восточную линию крепостей и все другие испытания, он надевал эту форму с гордостью. Он не спешил с этим делом, пытаясь надевать всё максимально правильно и опрятно. Сначала нижнее бельё. Потом свитер, рейтузы и тёплые носки. А дальше всё остальное: комбинезон, зимние сапоги со шнурками, гимнастёрку, утеплённый кожаный плащ с капюшоном, утеплённую фуражку с ушами и кожаные перчатки, так же с утеплением, и всё это с кучей шнурков и ремешков. Ну и армейский ремень с кобурой, револьвером и патронами. Разное защитное снаряжение он получит потом.

Вот теперь, Степан немного себя узнавал.

***

— Ну вот мы и приехали. — Сказал Демьяненко.

Степан посмотрел в окно. Он снова видел позорный дом номер четыре.

— Побудь с ней до завтра. Помоги переехать. Возможно ты с ней больше не увидишься.

Капитан Яковлев вышел из кареты. У него задрожали коленки, сердце застучалось в быстром ритме. Он пошёл вперёд, к двери. Постучался в неё и стал ждать.

Карета к этому моменту уже скрылась из вида.

Дверь со скрипом отварилась. Её открыла пожилая женщина.

— Здравствуйте бабушка. — Сказал старушке Степан. — А здесь ли… — Хотел спросить капитан, но тут на улицу выбежал пёс радостно гавкая и прыгая.

— Шарик! — Обрадовался Степан и наклонился к дорогому другу. Надо было его хорошенько погладить и обнять.

Он тоже помытый был, с обработанными болячками и причёсанной шёрсткой.

— А я думал, куда ты подевался плут ты мелкий. — Сказал Степан и потрепал пса по голове.

— Степан! — Послышалось впереди.

Яковлев поднял голову. К нему бежала Ольга. Его милая Ольга. Он поймал её, обнял и поцеловал со всей любовью, что имел, что мог выразить.

— Как ты добрался сюда, милый?! Как ты?! Почему ты в форме?!

Степан улыбался и плакал, не зная на какой вопрос ответить.

Ольга не ждала ответов. Она обняла его ещё сильнее и вновь поцеловала. Плевать на ответы. Главное, что он здесь, обнимает её, любит её.

— Собирайся, мы едем домой. В нашу старую квартиру. — Говорил Степан, целуя Ольгины руки, согревая её пальцы. — Давай, пошли. Я помогу.

И они вошли в здание. Переполненное людьми, грязное и холодное. На кроватях здесь спали лишь старики и малые дети. Остальные спали на полу, на кучах грязных тряпок и рваных матрасах.

Старушка что открыла дверь Степану, смотрела на счастливчиков с нескрываемой завистью. Её сын, из-за ареста которого она здесь оказалась, умер совсем не давно, и у неё уже не было шансов выбраться отсюда.

Ольга положила на матрас чемодан и начала складывать в него немногочисленные вещи. Её прекрасные платья Степан почему-то обнаружил на других женщинах, что держались от него как можно дальше. Он не стал забирать у них эти тряпки.

Степан помог жене собраться, взял чемодан и повёл её из этого клоповника.

— Кучер! — Крикнул Степан первому проехавшему мимо такси.

Карета остановилась. Яковлев закинул во внутрь чемодан, посадил жену и сам сел следом.

Всю дорогу они ехали молча, обнявшись. Степан отдал жене свои перчатки. Как хорошо им было. Они уже забыли, что так хорошо вообще может быть.

Карета остановилась возле их родного дома. Он был всё тот же. Нет даже лучше. Крышу починили, лавочку покрасили.

Бабки, что на лавочке сидели сначала не узнали давно пропавших соседей, но потом у них чуть глаза не вылетели из орбит. И бормотать друг другу начали что-то. Толи радостное, толи мерзкое, плевать!

Степан и Ольга побежали в подъезд словно молодожёны. Вбежали в квартиру, заперлись, бросили чемодан куда-то и принялись заниматься долгожданным. Раздеваться, целоваться во всех местах. Прыгнули на кровать, уже голые замёрзшие. В квартире не топлено, холодрыга, но кому до этого сейчас есть дело. И так согреются, от тепла друг друга. Две батареи по тридцать шесть градусов. Потрутся и согреются.

***

В маленькой печке горел уголь.

Уже стемнело. Свет никто не стал зажигать. И печка достаточно света давала.

Степан с Ольгой лежали в постели, укрывшись одеялом с ещё сохранившемся запахом чужих людей.

Шарик лежал за закрытой дверью и поскуливал.

— Так значит ты снова служишь им? — Спросила Ольга. Её голова лежала у Степана на груди.

— Да. Только так я мог добраться до тебя. Добиться для тебя капельки счастья. Ты счастлива?

— Ещё как. Но если ты в армии, значит ты уйдёшь на фронт?

— Это ещё один из пунктов договора. По-другому не как. Если я не пойду воевать, тебя вновь отправят в тот ужасный дом.

Степан почувствовал, как на его грудь капнула слезинка.

— Эй? — Степан поднял Ольгину голову, поцеловал, стёр слезинки. — Я вернусь. Сколько раз я уже возвращался?

— Не знаю, много.

— Да, вот именно. Может не всегда невредимым, но возвращался и теперь вернусь. Я уже бывал на фронте. Я знаю его законы и смогу их соблюдать.

— Говорят, что такой войны ещё не было?

— Может и не было. Но разве это имеет значение? Война — это война. И мне нужно на неё уйти и с неё вернуться, к тебе. Остальное не важно.

Они снова занялись любовью.

***

Бойцы построились. Их была целая рота. Все одеты с иголочки. У рядовых полуавтоматические винтовки, у командиров отделения автоматы, плюс ещё пулемётчики, борцы с танками и один снайпер. Любо-дорого на таких бойцов смотреть.

Правда разброс по возрасту большой. Здесь были и студенты, и взрослые мужики, и старики. И к каждым нужен свой подход. На мужиков можно и на орать благим матом, и поугражать. С ребятами так нельзя. Они бы вовремя боя не пересрались от страха. А дедулей не погоняешь. Могут и не выдержать. Хотя всем воевать и напор врага держать, и атаковать. Сдюжат, а Степан этому посодействует.

— Товарищи! Третья рота! — Начал он. — Я капитан Степан Яковлев! Ваш теперешний командир! Вместе, в составе двенадцатой дивизии, мы пойдём на шестой участок советско-французской границы, и по приказу командования будем держать там оборону, пока враг не обломает об нас клыки! Это будет не легко, чего уж греха таить! Многие из вас это прекрасно знают! Нас ждёт невиданная в новейшей истории война! Великая война! Мы, как наши предки сразимся с чёрною ордой и выстоит как они, и погоним тварей, посягнувших на наши земли поганой метлой, до самых их стойбищ! Ура товарищи и да не будут предки разочарованы нами!

— Ураааааааааааа!!! — Закричала рота. И ещё раз, и ещё.

— Разойтись! Попрощайтесь с родными! Даю на это пять минут!

Степан пошёл к Ольге. Та улыбалась ему. Она вышла из толпы и поцеловала его.

Шарик лаял под ногами, как всегда.

— Возвращайтесь, я буду ждать. — Сказала Ольга.

— А почему во множественном числе? — Удивился Степан.

— Шарик пойдёт с тобой.

— Но зачем? Пускай лучше с тобой остаётся. Тебе не так скучно будет.

— Нет, он пойдёт с тобой. Он хочет с тобой, и я хочу, чтобы он с тобой пошёл. Вы столько прошли вместе. Пересекли весь наш человеческий мир. Этот пёс прикроет тебе спину лучше любого боевого товарища.

— Да. Ты права. Ну, пойдём наглая ты морда.

Они пошли, снова вместе, как тогда. Но не как арестанты, не как свиньи. Теперь они шли гордо, с поднятыми головами и за ними сто солдат, а за теми ещё сто, а за теми ещё многие тысячи. За город! На фронт! На войну!

И началась в тот день война, что была прозвана «Великой и Ужасной».

Глава 12: И снова долг

Жекан уже вторые сутки искал своего маленького друга. И не мог он понять, куда запрятался этот паршивец. Слыхал, что бродил он тут давеча бухой в говно, блевал и всех матом покрывал. Детишкам приходилось ушки закрывать, так им резали слух его слова.

Поправим шапку на башке, пошёл Жекан дальше, к свинарнику. Узнал Жекан у людей, что свинарь местный любитель выпить. Делает самогон понятно из чего и спаивает мужиков. Не раз он был у баб за это бит.

Мороз слава богам запашок немножко отбивал и говёшки морозил. Но против хрюканья к несчастью мороз был бессилен. Хоть и забрано были большинство свиней, хор их визжащий, уши мучал день и ночь.

Жекан подошёл к домику свинаря. Никто не открыл и даже признаков жизни не подал. Тогда недолго думая Жекан дверьку выбил. Та была хлипкая и старая, ещё служившая прадеду свинаря.

Из дома несло всякой отвратительной дрянью. Блевотиной, совсем дрянным спиртом и гнильём. А дубак то был. Дом промёрз до последней щепки.

Жекан в него вошёл и зажёг лампу.

— Я-эй-и-э-и-я… — Тут же послышалось из мрака.

Жекан шагнул, ещё шагнул, и ещё шажочек сделал.

На свету оказался стол. На нём картофель, вяленная рыбка и бутылка самогона. Под ним блевотина и свинарь. В его объятиях жалобно хрюкала маленькая свинка.

И Тарас здесь обнаружился. На скамье. Грязный и противный, обросший. Неделю уже пропадал. Жекан слава богам, позавчера заволновался, а вчера пошёл искать. Ранее же он занимался куда более важными делами. Он влюбился. Кувыркался с молодой помощницей знахарки денно и ночно, прерываясь на еду, туалет и некоторую помощь старухе. Та не одобряла их соития, и кучи покрывал, испачканных белой жидкостью. Но, что поделаешь, всё равно влюблённые на крики старухи внимания не обращали. Жекан с Алисой иногда и погромче покрикивали.

И вот когда все запасы семени у Жекана были истощены, а подаватель этой самой семени уже болел, мужик вспомнил о друге. Ну и вот нашёл.

Жекан взял бутыль и налил в стакан бодяги. Нюхнул, что налил и чуть не блеванул. До такого он конечно никогда не опускался.

Слил он смердящее пойло на голову друга и тот воспрянул. Ну как воспрянул. Матюгнулся, потом полноценно заругался трёхэтажным матом. Присел, сгорбленный, выжатый словно гнилой лимон. Потянулся короткой ручонкой за стаканом, да не мог найти желанного, ибо, оно ещё у Жекана была в пятерне.

— Тарас! — Позвал друга Жекан.

Тот дрогнул, поискал Жекана глазами, нашёл.

— Я тебя сколько дебила искал, ты бы знал! Неделю только и делал, что по деревне бегал! Боялся, что ты околел в какой-нибудь выгребной яме.

Тарас не ответил. Опять начал на столе рыскать.

Жекан поставил стакан на стол.

Ручка, словно щупальце зацепила стакан и ухватилась за него. Бутыль нашлась быстро.

— Может хватит жрать? Пойдём со мной. Бабка тебя накормит, и выходит, если это возможно.

— Нееее… Это бля… Ег… Меня к-их… кинул. Не пой… к… нему…

— Какой к чёрту Егерь? — Жекан немного разбирался в пьяном диалекте. — Он уже давно уехал с остальными. Насколько я знаю за ними даже погоня была. Вот только ушли они от неё, или…

— БОРЯ!!! — Завопил Тарас.

Послышался удар. Стол тряхануло. Ещё Жекан определённо услышал тихое, протяжное и пьяное: «Ай.».

Из-под стола выбежала хрюшка и понеслась к выходу.

— Ну… тк… чё… таво… хотел?.. — Спросил Тарас.

В это время показался свинарь. Перепачканный и красный.

— Я хотел отвести тебя домой. — Жекан поставил входную дверь на петли и пошёл к печке, чтобы разжечь огонь. — Понимаю, Егерь тебя обидел своими словами. И перед тем как сказать подобное, ему нужно было хорошенько подумать. Но к несчастью у него мозги на одно выживание заточены. — Жекан кинул в печку дрова, взял со стола бутыль к которой уже тянулись две пары рук, и залил её содержимым дрова.

Пламя вспыхнуло легко и ярко. От него повеяло теплом и продуктами горения дрянного алкоголя.

Свинарь, потеряв из виду бутыль заснул. Тарас же жевал маринованный гриб.

— Ну правда, пойдём дружище. Там куда я тебя приведу алкашка получше, лечебная, и закуски полно.

Тарас прекратил жевание и посмотрел на друга.

— Честное слово там это всё есть, и в избытке.

Гриб упал на пол. Тарас начал одеваться, а Жекан ему с этим помог.

Дальше Тараса ещё пришлось и нести. Он уже совсем не мог управиться со своими ногами.

Сельчане смотрели на дружков и неодобрительно махали головами. И не мудрено. Всё же припёрлись к ним какие-то чужаки и жрут, и не работают. А если верить знахарке, тот что полноценный ещё и Алису трахает. Ну просто не слыханная наглость.

Жекан внёс друга в дом, закрыв дверь ногой и уложив пропахшее спиртом тело, на одну из коек для пациентов. Благо народу здесь было совсем немного. Три человека. Да и те скоро выпишутся.

Наёмники из каравана уже давненько отсюда свалили. Как их дружков поубивали, они испугались. Посчитали, что эта бойня со старыми их делишками связана, ну и сбежали. А Жекан был и не против. Так как всё же не приятно, когда ты занимаешься этим, а на тебя смотрит десяток глаз. Но не будем больше про все эти дела.

Из кладовки вышла Алиса, с волосами, собранными в пышный пучок и прикрытыми белым платочком. Белый ей очень шёл.

— Не поможешь Алисанька. Моему другу очень плохо. Нужно опохмелиться.

Алиса положила руки на бёдра.

— Нашёл всё-таки. А я тебе говорила он у свинаря. — Она подошла к койке и начала осматривать ели живого маленького человечка.

— Выпил он изрядно. Причём не самого лучшего самогона. Судя по цвету кожи ещё и отравился…

— Да, наверное. У них там всё было заблёвано.

— Не мешай. Ушиб на правом предплечье. Коленки изодраны. Больше кажется ничего.

— Короче говоря, у него нет ничего, с чем ты бы не справилась. — Улыбнулся Жекан.

— Да. Дам ему отвар из зельнюшенской коры. Он быстро и безвредно выведет алкоголь из организма. Потом настойку из острины. Она добьёт отравление. Ну и напоследок, экстракт Ярвинена, от похмелья.

— А мне есть что-нибудь. Я проголодался и замёрз, пока искал его. А старуха готовит совсем не с любовью, как ты. — Сказал Жекан, скривим опечаленную мину.

Алиса улыбнулась, подошла к любовнику и поцеловала.

— Приготовлю для тебя что-нибудь, так уж и быть. — Сказала она. — А как поешь, я подарю тебе немного любви.

Жекану сразу стало тепло от поцелуя и этих слов. Какая же Алиска была всё же горячая.

Продлилось лечение Тараса не долго. Пол часика. Не больше.

Алиса вливала в глотку «умирающему», то одну пахучую дрянь, то другую, ещё более пахучую.

За день Жекану уже надоели все эти мерзкие запахи. Хотя в этом доме вечно пахло всякой травой, корешками и зельями. Ну просто дом ведьмы какой-то. А ведь действительно ведьмы. Старухе Жекан очень не нравился. Особенно потому что он вечно лез Алиске под подол, не давая ей нормально работать и учиться. Так что стоило ему только подойти к юной красавице, как бабка тут же прогоняла его и заставляла, например, дрова колоть, или за водой сбегать. Как жаль, что Алисе нельзя сбежать с ним из этого дома. Да она и сама не хочет. Она девушка хоть по настоящим мужчинам и изголодавшаяся, но всё же ответственная. Хочет стать травницей, жизни спасать. А для этого ей нужно ещё очень многому научится.

Эх, трудна же жизнь Жекана.

Тарас закашлялся, очухался и присел. По его телу пробежала дрожь.

— Ну как ты дружок? — Спросил Жекан и уселся рядом, на табурет.

— Как мертвец. Хотя, нет, похуже. — И правда, похуже. Лицом Тарас конечно стал получше, но всё равно ещё плох.

— Пойдём есть. Алиса сготовила еды. — Жекан встал.

— Алиса? — Спросил Тарас и взглянул на друга.

— А, ты же её не знаешь. Это ученица знахарки. А для меня возможно, что будущая жена. По крайней мере я так думаю.

Тарас не стал расспрашивать больше. Его не интересовали любовные интриги друга. Он хотел просто пожрать досыта.

Алиса нажарила им картофель, да ещё и с сосисками. Чёрного хлебца нарезала с хирургической точностью, налила кваску.

Тарас ел медленно. Организм ещё с трудом принимал пищу. Жекан же уплетал за обе щеки.

Всё было прекрасно. Пища была сытной и вкусной. День был ясным и морозным. Старая карга отлучилась к подругам. Но…

За окном послышался топот крупных лап и ржание лошадей.

Жекан глянул в окно. Вояки приехали. И много то как. За двадцать человек.

— Пойду ка я посмотрю, что там происходит. — Сказал Жекан Алисе, поправил красную тряпку на башке, надел шапку и пошёл на улицу.

Как только вышел, сразу увидел, что солдаты его к себе зовут. Так как ему всё равно надо было к ним, он так уж и быть послушал их. А по дороге услышал крики, озвученные в рупор.

— Всем мужчинам собраться у постоялого двора!!! — Кричал офицер. — Повторяю, всем мужчинам собраться у постоялого двора!!!

Народ сходился к названному месту. Не только мужики разумеется, но и их жёны, матери, сёстры и дочери. Даже старая знахарка припёрлась.

Солдаты поставили на замёрзшую землю ящик. На него встал офицер. Крепкий мужик, высокий, с лицом покрытым пигментными пятнами.

— Слушайте люди! Враг приближается к нашим границам! Орда с востока прёт на нас семимильными шагами, не зная препятствий! Поэтому Царь Батюшка решил, что пора, значит… мобилизоваться!

— Чего-чего господин офицер? Чего сделать? — Спросил кузнец. Тип со стальными мышцами. Но с мозгами куда более мелкими.

— Собраться на войну значит! Ибо не пристало русскому человеку землю свою отдавать, врагам, что хотят её силой отобрать!

Люди закивали.

— Так что, мужики собирайте котомки! Все кроме мастеровых! Они будут работать во благо армии!

— Эх, жаль. Я бы пробил пару вражьих голов своим молотом. — Сказал кузнец дружку.

— Документики приготовьте и в очередь! Вас всех надо зарегистрировать! А вы бабы не мешайте! — Приказал офицер, сойдя с ящика.

Девки перепугались. Те что по моложе были, к своим мужикам побежали. Не опытные, не приходилось им ещё своих мужей на фронт провожать.

Старухи же держались хорошо. Молитвами обошлись.

Жекану на глаза попалась старая знахарка. Она стояла совсем рядом, и он уж было испугался, что она опять что-то ему причитать начнёт. Но не тут-то было.

Какое же лицо у неё было в этот момент. Испуганное, молящее. Её глаза смотрела на Жекана и слабо слезились.

Жекан удивился. Неужели она так из-за него?

— Вы чего? — Спросил он у старухи. — Я думал, я вам не нравлюсь?

— Дурачок ты. — Сказала она. — Потому постоянно на тебя и кричала. Надеялась, что вдолблю в твою пустую голову чего. Да видимо теперь уже не судьба. Тебя на мясорубку отправят, как… как мужа моего. И будет Алиса несчастна. Она любит тебя, и боюсь, что ей трудно будет пережить твою смерть.

Жекан улыбнулся.

— Вы меня бабуля не хороните раньше времени. Я бывший солдат. Где только не воевал. Весь наш грёбаный мир обошёл.

Мужчины встали в очередь, сжали в крепких руках документы.

Очередь уменьшалась очень быстро. Офицер брал бумагу, быстренько смотрел необходимые данные и отдавал документ. Так шло всё до самого Жекана, а на нём застопорилось.

Офицер почесал затылок. Не обычный был у Жекана документ. Бумажка беженца.

— Не из наших значит? — Спросил офицер не очень довольно.

— Да. — Ответил спокойно Жекан.

Опять офицер почесал затылок.

— Так значит… Тебя получается не к нам. В «Долг» значит тебе.

Жекан скривил рожу от этих слов.

Опять «Долг»? Ну опять он в должниках? Не-не-не, ему «Долга» и в Питере хватило.

— А в регулярные войска не как? — Спросил он, и очень, ну очень стал ждать, что офицер даст ему надежду.

— Нет. Беженец, значит в «Долг» и точка. Ибо наша страна тебя поганца этакого прикормила, дала кров, дело, да ещё, наверное, и бабу. Так что в долгу ты перед империей, и должен этот долг отработать кровью наших врагов.

С этим ничего не поделаешь. Не откажешь, если сдохнуть не хочешь. Был бы своим, может и помиловали бы. В батальон смерти отправили. А с чужаком морочатся не станут. Отведут за сарай и там шлёпнут.

— Намучаемся мы с тобой. Придётся везти на ближайшую базу «Долга». А это между прочем крюк. Ну да чё уж тут поделаешь. Довезём.

Жекана отпустили. И тут же к нему сбежались родные сердцу люди.

Алиса обняла его. Заплакала малышка.

Старуха стояла позади и боялась её тронуть. Тарас стоял с боку и тоже не мешал. Только сказал:

— Может свалим?

— Куда? — Спросил Жекан. — Посмотри на лица этих солдатиков. Да они все здесь обдреставшиеся от страха. На нас идёт что-то большое. И кажется мы обязаны это остановить. Да и к тому же мы ещё часть группы по спасению человечества. Ребята уже, наверное, на запад подались. Жизнями своими рискуют. Так что мы должны сделать так, чтобы их труды не пропали даром.

Тарас выслушал эту не очень пламенную речь, развернулся и пошёл к офицеру.

— Господин офицер, разрешите обратится?! — Крикнул он старшему солдату.

Тот глянул на обратившегося, ну и разрешил что он там просил.

— Можно и мне в «Долг»? Я тоже не из империи.

Мужики заржали. Солдаты сдерживались, у них всё же дисциплина.

— За чем же ты «Долгу»? — Спросил офицер серьёзно. — Ты же физически не подходишь?

— Я-то не подхожу?! Да вы бы только знали сколько я прошёл, сколько дерьма пережил! Я ведь и готовлю хорошо, и цинки с патронами могу носить, и стрельнуть из чего-нибудь небольшого тоже могу. А уж в разведке я сами понимаете личность незаменимая.

Офицер улыбнулся.

— Да ещё знаете, надо за этим оболтусом приглядывать. Он без меня, как без правой ноги. Пропадёт без меня. — Продолжил говорить Тарас.

— Слышал я о жёнах, что просились на фронт с мужьями, но о таком я не слыхивал. Засмеют меня в штабе, понимаешь? Не могу я тебя на фронт отправить. Ты ведь… это… неполноценный.

— Я-то?! — Разозлился Тарас и вдруг подбежал к ближайшему солдату и вытащил из его кобуры револьвер.

Никто такого не ожидал и сделать ничего не успел.

Тарас взялся за револьвер как за карабин, прицелился и выстрелил в насаженный на забор глиняный горшок. Пуля попала точно в цель, и та разлетелась на сотни осколков.

— Я-то подхожу господин офицер. Я может и не большой, зато пронырливый и стойкий. Говорю вам возьмите меня и не пожалеете. Пока ещё никто не жалел.

Офицер записал Тараса в список.

***

Они попали на базу на следующий день. Народу на ней было немереное количество. И туда свозили ещё народ. Всё больше и больше людей оказывалось на базе. Хотя скорее не на базе, а в лагере.

Там всех ждал коротенький курс обучения и жильё в прохладных палатках.

Строго выглядящий, солдат провёл вновь прибывших в одну из палаток, окружённую ящиками и сидящей у входа в неё, на раскладном стуле, личностью, совсем не дисциплинированного вида. Личность с потрёпанной бородкой и волосами, собранными в меленький пучок, покуривала трубку. На рукаве куртки этой личности красовалась зелёная свастика.

— Ефрейтор, вот тебе пополнение. — Обратился провожатый солдат к сидящему, словно к куску говна. — Отменный сброд. — Добавил он и свалил.

Ефрейтор глянул на них одним глазком.

— Не думал, что в армию берут карликов? — Спросил он, глядя куда-то в сторону, и с еле заметной неприязнью в голосе.

— Я заслужил. — Ответил Тарас.

— Не сомневаюсь. Хотя сюда всех подряд берут. — Ефрейтор встал. — Говорят, что соседний лагерь уже переполнен.

Он был высок, жилист и татуирован везде где только можно. Над верхней губой шрам, на носу шрам, над левым глазом тоже шрам. Больше всего внешне он напоминал гопника.

— Ну, заходите. Располагайтесь.

Новенькие зашли. В палатке царил полный бардак. Её хозяин ничего не слышал о солдатской жизни, аккуратности и прочем.

— Вот, значит, жилище тринадцатого пулемётного расчёта.

Жекан и Тарас бросили сумки на пол.

— Вы откуда будете вообще? На вас свастик не видно. — Сказал Ефрейтор.

— Из Византии. — Соврал Жекан.

— А-а, понятно. Я от границы с ней недалеко жил. В Людендорфе. Может слышали?

— Не приходилось. — На этот раз Жекан не соврал. — Меня кстати можешь звать Жеканом, а это Тарас.

— Гюнтер, но лучше зови меня Кулаком. — Гюнтер протянул Жекану руку для пожатия.

Жекан её пожал.

Тарасу рука не была протянута.

— Ну, а раз уж познакомились, давайте теперь роли делить. Я сразу скажу, что буду главным в расчёте, то есть командиром. Не зря всё же ефрейтора получал в этой помойке. Если есть возражения, мои кулаки всегда готовы к спору. — На последней фразе добродушный тон из голоса Кулака куда-то запропастился.

— Понятно. — Ответил ему на это Жекан. — Значит по закону улиц будем жить. Лады. Всё равно твоё доминирование не долго продержится…

— Это ты на что блять намекаешь? — Гюнтер стал совсем не довольным.

— А то, что он в отличие от тебя на войне бывал. — Ответил за Жекана Тарас.

— Я огрызок не спрашивал. — Сказал Кулак, не смотря на Тараса.

— Но, однако он сказал правду. Я уже воевал. Да и в обыкновенных перестрелках участвовал. А ты разве что в мордобое. Поэтому ты на своём посту долго и не продержишься, если не совсем конечно гордый, или тупой.

— Да ты блять походу нарываешься, да?! Я те суки сейчас морду разобью и…

— Не трать силы. — Сказал ему Жекан. Он держался молодцом. Говорил с улыбкой на устах и без страха в словах.

Но совет не подействовал. Гопник всё же напал. Сделал быстрый хук правой.

Жекан конечно увернулся и разбил негодяю нос. На том и закончили разговор.

***

На следующий день они все вместе тренировались на стрельбище.

Пытались взаимодействовать друг с другом, но в итоге только друг другу мешали, ругались и даже чуть не подрались разок.

Постреляли все.

Жекан разумеется показал лучший результат. Опыт всё же он ещё не пропил. За ним шёл Гюнтер, не дающий пулемёту передышки, стреляющий зажимом. От чего конечно пулемёт был вечно горячим. Тарас же показал довольно проходной результат. Пулемёт на станке был для него тяжеловат и не поворотлив. Но в принципе, если стрелять будет больше не кому, то и подобный результат сойдёт.

Как отстрелялись, слили из кожуха воду, наконец взяли и распределили роли. Кулак командир, Жекан первый номер, Тарас второй номер. В принципе такой расклад всех устроил, и никто возражать не стал. Особенно Гюнтер конечно. Но ровно до момента, когда к ним подошёл офицер и отчитал за никакущую командную работу и отвратительное исполнение обязанностей Кулаком.

На это всё Кулак промолчал. Лишь плюнул в след уходящему командиру.

Во второй день «должникам» выдали форму, шлема, каски и простенькие, панцирные бронежилеты. И оружие конечно тоже выдали, но тоже ненормальное. Практически никаких автоматов. Тех было мало, и все они были выделены командирам. Остальным же полагалась всякая хрень. Трофейное оружие, всякие устаревшие образцы и даже охотничье. Объяснялось это тем, что оружия с трудом хватало для регулярной армии, а уж для «должников» и подавно.

Солдатам приказали встать в очередь и им начали выдавать вооружение. Тем, кто пробился в начало очереди, повезло больше всех. Им выдали трофейное оружие. Среди счастливчиков был Кулак. Ему достался автомат его родины АСШ, или «Бах». Внешне напоминающий и StG-44, с некоторыми элементами АК. Но внутренне это была практически точная копия автомата Калашникова. При чём одна из самых лучших. Магазин у этого красавца барабанный, на сорок пять патронов, но вроде как имеются и обыкновенные, классические магазины.

После удачливых, пошли менее удачливые. Им выдали хотя бы армейское вооружение, и плевать, что устаревшее. Ведь самым неудачникам было суждено воевать с оружием охотников, хотя и с весьма приличным.

Тарасу выдали гладкоствольный карабин не известного конструктора, подумали чутка, и прибавили к нему ножовку.

Жекану досталась полуавтоматическая винтовка Алчевского с трубчатым магазином на восемь патронов.

Офицеры, видя не довольные мины солдат, выдали им инструменты и разрешили модифицировать оружие как тем вздумается. Позже не все инструменты вернулись назад, ведь они тоже использовались в качестве запчастей.

Один умелец присобачил к стволу ружья кусок кривой, заострённой железки и получил в итоге подобие секиры.

Его приятель, вдохновившись задумкой друга приколотил к прикладу винтовки лезвие большого мясницкого тесака.

Кто-то просто укорачивал своё оружие. Кто-то приделывал самодельные, или отрезанные от другого оружия приклады. У кого-то хватало мастерства, только на простейшие вещи, а кто-то делал монстров Франкенштейна.

Мужики развеселились, рассматривая подделки друг друга, а вечером выпили.

Так прошёл их последний день в лагере.

На следующее утро палатки были разобраны. Все нагрузили на себя как можно больше боеприпасов. С остальным же наоборот особо не заморачивались. Едой их обещали обеспечить на фронте, медициной и прочим тоже.

Жекан помог Тарасу водрузить на него цинк с патронами и коротконогую треногу пулемёта. А сам взял пулемёт и навешал на себя пулемётные ленты.

Кулак так же повесил на себя ленты и повесил на грудь бронепластину пулемёта.

Да и народ не из пулемётных расчётов ленты на себя вешал, чтобы их досыта хватило в случае чего.

Так вот и пошли. По большей части спокойные, готовые воевать за человеческий огрызок земли.

Через пару часов они соединились с регулярными частями армии империи и вместе с ними продолжили путь на восток, к фронту.

К их человеческому потоку присоединялись, ещё роты и батальоны. Пехота лёгкая и тяжёлая, конница, так же лёгкая и тяжёлая, артиллерия и кучка медлительных танков. Всё это шло, гремело и пело в сторону траншей, врагов и их погибели. И плевать им было солдаты они, или «должники», офицеры, или рядовые, все они были готовы умереть за клочок земли, который они привыкли называть домом, умереть за свой террариум.

Глава 13: Замёрзшие окопы

— Хм, приятное местечко. — Сказал Степан сам себе.

Граница Союза Коммунистических Группировок и Французской Колонии, была место чуть ли не уникальным. Чистая земля, никаких трупов и разрухи. Укрепления не столь сильны и многочисленны, а траншеи аккуратные, прибранные, словно совсем новенькие. Колючая проволока перед укреплениями, натянута с умом, с чувством, с расстановкой, а не сплошным ковром.

А всё потому что, это место не видело боёв, вот уже пол века, а то и дольше. Последние бои здесь прошли, ещё когда толком не обрисовались границы новых государств. Когда СКГ победоносно шествовала по своим теперешним землям, забирала их, у множества микрогосударств и союзов. Тогда воистину решалась дальнейшая судьба человечества, как и сейчас. Новые государства появлялись и исчезали в один миг. Их сжирали игроки покрупнее, или лес избавлялся, как от мелкого прыща на своём теле. Именно тогда случилась короткая война с французами, в итоге, закончившаяся торговыми соглашениями на костях.

Сейчас, было необходимо это всё укрепить. Всюду наложить мин, построить новых ДЗОТов и нарыть больше траншей. Всего нужно было как можно больше.

— Ладно бойцы, нечего сидеть, жопы морозить, за работу! — Приказал Степан.

Толком не отдохнувшие с дороги люди, взяли лопаты, кирки и ломы, и пошли выполнять приказ. Попутно, выискивая для себя местечко поудобнее.

Они прибыли сюда полчаса назад, а всё новые и новые подразделении, продолжали приходить с запада. Привозили оружие, боеприпасы, пушки, стройматериалы. Людскому потому словно не было конца.

Среди людей, были как коммунисты, так и православные из сгинувшей Византии, многочисленные народности из Французской Колонии, ещё бьющейся в конвульсиях, судя по не столь далёким звукам стрельбы и взрывов. Сюда приходили мужчины, женщины, молодые курсанты и старые ветераны, люди приличные и образованные, люди из низов и верхов. Отдельными колоннами, шли совсем уж мерзкие личности: хулиганьё и ворьё, чистейшие бандиты и рецидивисты. Таким место в тюрьме, или в лагере, но вот их согнали с насиженных мест, выдали форму и отправили сюда.

Да чего уж тут говорить. Одна только рота Степана, была настоящим букетом из разных типов людей. У него было пять курсантов, прямиком из академии. Была пара вечно брюзжащих ветеранов. Минимум, один бывший уголовник, сын какого-то генерала и великое множество, различных рабочих и крестьян.

— Товарищ капитан, полковник созывает всех командиров рот на совещание. — Сказал подошедший к Степану солдат. Молодой пацан. Не высокий, по нему и не скажешь, что он школу то закончил.

— Ну, пойдём, послушаем что начальство скажет. — Степан пошёл за солдатом, по извилистым траншеям, где копошилось всё больше и больше людей.

Окопы разрастались. Перед укреплениями расширялся самый настоящий минный огород. И каких только мин там не было. От совсем мелких, способных лишь ступню оторвать, до здоровых дур, рвущих целые отряды на куски.

За укреплениями, за двумя линиями обороны, так же кипела работа. Размещалась артиллерия, сгружались брёвна для ДЗОТов. А за этим всем, среди огромных деревьев и их корней, устанавливалась временная, узкая, извилистая железная дорога, для мелких составов. Что будут перевозить грузы между секторами в относительной безопасности.

Солдат вёл Степана в главное укрепление этого сектора. В небольшую крепость, состоящую из круга ДОТов и ДЗОТов. Окружённых кольцом из колючей проволоки и рвом. Через который можно было пройти, исключительно по узким мосткам. Эти мостки обстреливались со всех сторон, а в конце прямых как доска траншей, в которые и вели мостки, была бойница с пулемётом. В середине всего этого великолепия, находились миномётные позиции и наблюдательный пункт.

За десятилетия, это всё было укреплено и продумано до мелочей. Каждаятраншея, каждый коридор и поворот были опасны и не проходимы. Но это всё фигня. Степан видывал и более чудовищные места. Крепости или форты, продуманные столь хитро и безжалостно, что при их взятии, перемалывались в кровавую труху, целые армии.

Так что, иногда, когда километры колючей проволоки, лабиринты траншей, и великая храбрость каждого солдата, оказывались не достаточными, ситуацию спасал самый обыкновенный инженерный гений.

Боец, провёл Степана через запутанную вереницу укреплений и тоннелями доставил его в наблюдательный пункт.

Остальные ротные командиры, уже ждали Степана. Стояли вокруг стола с картой местности, с понатыканными в неё флажками.

Полковник отложил не докуренную сигарету и начал говорить:

— Кхе-кхе… Как я уже успел оценить, постройка дополнительных укреплений ведётся согласно плану и должна закончится к назначенному сроку. Хвалю вас за это товарищи. Но не за этим вы здесь. Час назад, мне был доставлен отсчёт разведки. Новости не утешительные. Войска Французской Колонии больше не могут сдерживать противника. Они начали отступление к нашим позициям, так что нам придётся потесниться. Вслед за ними, движутся крупные силы противника. Приблизительной численностью, в сто пятьдесят тысяч голов, уже успевших оснаститься человеческим вооружением. Как вы понимаете, это гораздо больше чем у нас. Поэтому, прошу не распространять среди личного состава, информацию о численности противника, дабы избежать паники. Так как она на данный момент наш главный враг.

По расчётам командования, наших сил хватит для удержания позиций. У орков нет опыта в штурме подобных укреплений. Единственное, что они видели на своём пути, полуразрушенные крепости с минимумом защитников. Про восточную линию крепостей я и не говорю. Орки обломают об нас зубы, а потом, когда мы завалим эту местность их трупами, начнётся контратака. Но до неё нам ещё нужно дожить. Силы орков велики, и никто не знает сколько нам придётся сдерживать их атаки.

К счастью мы будем не одни. В тыл врага готовятся отправится отряды Французской Колонии. И пока мы будем сдерживать противника здесь, они будут бить его в тылу. Они отлично знают местность, да ещё и хорошо обучены для выполнения подобных задач, так что их помощь для нас, будет крайне полезна. Плюс сообщается, что империя решила забыть все обиды и становится нашим союзником в этой войне. Я рад, что даже капиталисты и империалисты поняли, в какую задницу движется наш мир.

На этом всё товарищи. Готовьте позиции. Ожидайте прибытия врага, через пару дней.

Офицеры отдали честь и стали расходиться.

Интересной личностью был этот полковник. Седой, сморщенный, грубый в своих чертах и крепкий словно наковальня. Одного глаза у него нет. Боги решили наградить его лишь одним оком. Поэтому, на месте правого глаза, у него была татуировка, собственно в виде голубого глаза.

Форма, ему однозначно шла. Он выглядел в ней грозным, более крупным и здоровым чем на самом деле.

Из-за его вида, бойцы побаивались полковника, но он этого страха обычно не оправдывал. К солдатам он относился хорошо, как отец. Но при этом был крайне требовательным. Его приказы, должны были выполняться беспрекословно, с полной отдачей со стороны каждого солдата. От чего, обычно его позиции сдерживали самые страшные атаки. Потому что солдаты знали, что, если они справятся, он будет готов носить каждого из них на руках, как собственного сына, а если провалят задачу, его гнев будет страшен.

Полковник Тармашев уже много лет на службе. Он заслужил своё звание кровью и потом. Младшие офицеры им восхищаются. А вот генералы недолюбливают. Он не раз словесно смешивал их с дерьмом, да ещё и прилюдно. Его отправляли всё в более смертоносные места, но он каждый раз возвращался оттуда не побеждённым.

Пять лет назад, он был серьёзно ранен. Почти десяток осколков бомбы влетели в его тело. С трудом откаченный и спасённый, он отправился в Сталинград на реабилитацию. Его бы ждало повышение, если бы не отношения с генералитетом.

И вот он здесь, отправленный в эти спокойные места за ненадобностью.

Степан прошёлся по траншеям, посмотрел, как ведутся работы. Велись они хорошо. Люди хорошо знали, что на кону, и работали до седьмого пота.

— Товарищ капитан, разрешите обратиться? — Послышалось у Степана за спиной.

Капитан обернулся. Перед ним стоял худой юноша, вспотевший и покрасневший, но ещё держащий на своей физиономии, лик высокомерного, избалованного ничтожества. Это был сын генерала Зайцева, Зайцев Филимон Денисович. Красавец, блондин, с папкиными чертами, прямым носом, ровненькими, строгими бровями, немного женственными губами и ямочкой на подбородке. Такой личности надо в кабинете сидеть. Хотя она и такого не захочет. Степан был наслышан о похождениях генеральского сынка. О его знаменитых любовных интригах и пьяных дебошах.

Видимо генералу это надоело, и он решил отправить сына сюда, в самое пекло. Только один этот факт должен был выбить из его башки всё дерьмо, но видимо его там было немеряно.

Он так и продолжал смотреть на Степана как на лужу блевотины, хотя уже и успел перепачкаться и перепотеть семь раз.

Следил он за собой, однако отменно. Форму вечно поправлял. Следил за ремешками и шнурками на комбинезоне. Заправлял штанины в валенки и держал кожаные галоши в отличном состоянии, с всегда красиво завязанными шнурками. Только одна лишь «зыковка» у него на голове была надета криво.

«Зыковка» — это такой зимний головной убор из сукна. Она сильно похожа на «будёновку», только без дурацкого колпака и с более длинным козырьком, который можно убрать, пристегнув к налобной части «зыковки», на овальную пуговицу с изображённой на ней красной звездой и серпом с молотом.

— Разрешаю обратиться товарищ рядовой. — Более официально, сказал Степан.

— Товарищ капитан, видите ли какое тут дело… Мы с ребятами тут копаемся уже больше полу часа. — Степан глянул на дружков Зайцева, сидящих на кучках земли. — И нам не помешала бы передышка. — Степан снова глянул на дружков Зайцева и на проделанную ими работу. М-да, не густо.

— Ага, копаются они. — Заявил, роющий землю старик. Это был Марк Феликсович. Ветеран боёв с НРИ. Он и пара мужиков, сделали куда больше чем шайка Зайцева.

Степан это оценил и заявил:

— Так товарищ Зайцев, я тут как погляжу, вы уклоняетесь от выполнения работы. Подрывая тем самым, боеготовность нашего сектора обороны.

— Да чё вы…

— Молчать! — Взревел Степан. — Продолжить выполнение приказа! Это вас блять тоже касается! — Крикнул он дружкам Зайцева. Улыбки с их лиц немедленно слетели, и они вскочили на ноги. Степан продолжил более спокойным тоном. — Если, увижу, что вы здесь расселись до отмены приказа, я вас блять на фарш пущу. — Степан развернулся, и довольный собой, пошёл дальше.

После осмотра, Степан вылез из траншеи и объявил короткий перерыв. Бойцы выдохнули, побросали инструменты и сели кто куда. Им нужно было отдышаться, напиться воды и отвлечься на какой-нибудь разговор.

Степан посмотрел на восток, в полумрак. Оттуда всё доносились очень редкие и тихие выстрелы. Было даже страшно помыслить, что они приближаются и очень, очень скоро будут здесь.

Два дня. Такой срок дал им полковник. Через столько времени, их жизни навсегда изменяться. Их перечеркнёт, истопчет в мёрзлой грязи война. Готовы ли они к ней? Старики и взрослые мужики, скорей всего готовы, хотя и не все. А вот мальчишки с женщинами кажется не готовы совсем. Они тыкаются в этих траншея, не умело, перепугано. Мужики им помогают, дают советы, да и большинство офицеров, пытается вести себя с ними помягче. Но это им не помогает. Их сердца переполнены ужасом.

Они здесь менее дня, однако санитары докладывают об обмороках, из-за морального истощение, из-за страха. Что с ними будет во время боя, даже страшно себе представить.

— Рядовой Валиев чего приуныл? — Спросил у сидящего в траншее солдата Степан.

Молодой солдат встал по стойке смирно и сказал, пытаясь улыбаться:

— Вам показалось, товарищ капитан.

Он был курсантом. Отличником. И он не хотел казаться слабаком перед друзьями.

— Не бойся рядовой. Ты главное, во время боя, особо под пули не лезь. Пытайся, чтоб из траншеи выглядывала только голова, да пригибайся почаще. Ну и, старших товарищей слушай.

Солдат кивнул. Степан отстал от пацана.

— Французы идут! — Донеслось откуда-то.

С запада, шли бойцы во французской форме. С касками поверх шапок. В белых маскхалатах. Со здоровыми рюкзаками за спинами. Они направлялись на родину, во вражий тыл.

Степан рассматривал этих солдат. Уверенных в себе мужчин и женщин. Не достаточно сильных, или недостаточно храбрых, в тыл не отправляли.

Вдруг Степан заметил среди солдат знакомое лицо. Молодое лицо с неподходящей бородой. Это был Джонатан. А потом он увидел Шарика, бегущего к нему.

Он повалил молодого сталкера и начал облизывать лицо.

Остальные сначала перепугались, разошлись, а потом засмеялись.

Степан подошёл к другу и помог встать.

— Ты откуда здесь? — Спросил Степан.

— Да вот, добровольцем пошёл. Сталкеров туда без разговоров берут. А ты я как погляжу, из жопы всё же выбрался. — Сказал Джонатан и погладил Шарика.

— Да. — Степан искренне улыбался. — Капитан, вот теперь. Так что, ты там хорошенько старайся. Бей этих тварей как можешь, чтобы они ко мне пришли уже ослабшие.

— Сделаю что смогу. Ну, мне пора. Мои уже уходят.

— Прощай Джонатан. Надеюсь ещё увидимся.

Они пожали друг другу руки. Шарик ещё раз был поглажен.

Джонатан стал догонять своих. Но перед тем как исчезнуть в лесу, он в последний раз махнул другу рукой. Больше Степан, его никогда не видел.

Глава 14: Поле первой битвы

Жекан стоял весь грязный и вспотевший. Он не просто стоял, а крепил к пулемёту бронеплиту.

Сзади Тарас разжигал костёр, а Кулак приносил всё больше цинков с патронами.

Минут пятнадцать назад, они копались в земле. Вырывали себе позицию и возможную могилу в придачу.

Местечко, в которое их закинули, выглядело очень, «мило».

Колючая проволока тут и там. Земля перепахана снарядами. Хорошо ещё, что это всё засыпано снегом, а то тут можно было и переблеваться. В жаркую погоду, в этом секторе, не ходили без повязок на лицах. Ведь это знаменитое «поле первой битвы».

Здесь случилась первое крупное сражение в новейшей истории. А получилось тогда всё очень странно. Шли две роты из двух разных государств, НРИ и Нации Чистых. Внезапно, они встретили друг друга, начали полить, понесли потери, вызвали подкрепление. И всё закрутилось, завертелось. На позициях обоих сторон, стали расти траншеи и укрепления. Народ туда всё сходился и сходился, словно на кровавую ярмарку. Земля погибала, огромные деревья рассыпались в уголь и пепел.

Теперь никто точно не мог сказать, сколько здесь пало людей. Но говорили, что очень много. Это земля смерти. Слоёный пирог из грязи, трупов и костей. Роя землицу в этом месте, готовя позицию всего для одного человека, ты рискуешь разрыть братские могилы десятков человек. А может даже нарыть какую-нибудь новую бациллу.

Жекан лично выбросил из окопа хренову тучу костей. Ему здесь было мерзко. Бля, здесь всем было мерзко.

Но «атмосфера», это не единственная проблема данного сектора. Укрепления были сильно раздолбаны и их восстанавливали как могли. Рылись новые траншеи, отстраивались старые. Давненько тут не было капитального ремонта. Хотя, попробуй-ка хоть что-то восстановить или отстроить, когда в тебя постоянно кто-нибудь целиться. Это не очень удобно.

«Должников» разместили на позициях «чистых». На них уже давно никто не бывал. Поэтому всюду был снег, и позиции приходилось откапывать, и только потом восстанавливать.

Этот гражданский мусор, «должников» отправили именно сюда, чтобы они первые столкнулись с врагом. Убили побольше орков, и тем, выполнив свою задачу. А что там будет с ними дальше, как-то никого не волновало.

— Жекан, садись скорее к нам, погрейся. — Сказал Тарас.

Жекан не стал возражать. Он сел к огню и накинул на себя одеяло.

— Через сколько обед? — Спросил Кулак.

— А хрен его знает. В одно и тоже время, нам еду ещё ни разу не выдавали. — Ответил Жекан.

На морозе, да при тяжёлом труде, голод наступал очень быстро. Вроде только поел недавно, всего одну яму и вырыл, а уже хочется есть.

— У меня осталось немного хлеба. — Сказал Тарас и достал из рюкзака пару кусков уже чёрствого хлеба.

Гюнтер и Жекан взяли себе по куску. Тарас есть не стал. Ему много еды не надо было.

— Вот мне интересно, сколько мы будем тут с орками бодаться? — Спросил Кулак, жуя хлеб. — Месяц, два?

— Чёта мелко ты мыслишь, мой арийский друг. — Сказал Жека улыбаясь. — Мы здесь можем и год проторчать. Никто ведь не знает на сколько орков хватит. Да и хватит ли нас. Может, нашу оборону в первом же бою сомнут.

— Такие-то укрепления? За один бой? — Удивился таким словам Гюнтер. — Нее, такое за один бой не взять. Вон сколько ДОТов. А траншей? Тоже вон сколько. Ща всё восстановим и хрен кто нас нагнёт.

— Правильные слова солдат.

Троица обернулась в сторону голоса. В их маленький уголок, из траншеи, заглянул офицер. Тип опрятный, улыбчивый, с чёрными усиками и явно лицом не простолюдина.

— Спасибо, господин ротмистр.

Офицер кивнул своею головой с папахой и тёплыми наушника.

— Господин офицер? — Сказал Тарас.

— Да? — Офицер остановился.

— А как вы сюда попали? Я имею ввиду, в командиры «Долга»?

— Не думаю, что мне стоит об этом рассказывать, рядовой. — Только и сказал офицер, а потом удалился.

— Тёмная личность наш офицер. — Сказал Жекан.

— Да чего там тёмного? Наверное, грохнул кого-нибудь в пьяной драке, вот и всё. — Сказал ему на это Гюнтер.

— Скорее всего так и есть. — Согласился Тарас.

— А твоё мнение никто не спрашивал. — Тут же обозлился Кулак.

— Отцепись от него.

— А чего такого? А?! Заступничек блять.

— Хочешь, ещё раз с разбитым носом бегать? — Спросил Жекан.

Гюнтер поправил вязанную шапку и сказал:

— Не-а. Я-то с разбитым носом больше бегать не буду, сучка. В следующий раз, я тебе въебу.

Жекан на его угрозы и внимания не обратил.

— Тревога!!! — Разнесся крик по окопам.

Троица тут же прекратила ссору и встала за пулемёт. Жекан, передёрнул затвор. Тарас, заранее подготовил новую ленту. Гюнтер стал глядеть в бинокль.

Траншеи зашевелились. Из них выглянули сотни голов и стволов.

— Ну, чего там? — Спросил Жекан, нервничая.

— Хуй знает. В лесу кто-то бродит. О, во, из леса выходят!

— Кто?! Ну, говори блять! — Разозлился Жекан.

— Наши. — Ответил Кулак.

Через заросли колючей проволоки, мимо огромных, изорванных пней, по торчащим из земли костям, шли солдаты в чёрной форме, люди. Но как-то не радовало это никого — почти никого. На рукавах этих солдат, были нашивки со свастиками. «Чистые». Откуда?

Они были потрёпанными, голодными. У них не осталось лошадей. Все ушли на суп. Подсумки почти пусты. Патронов мало. Зато людей предостаточно. Маленькая армия.

Впереди них всех, шёл строго выглядящий человек. Он шёл прямо, не сгибаясь от усталости, и не показывая её своим людям. Его волосы были седыми. Лицо, повидавшее не мало дерьма. Один глаз, словно выковырян из глазницы много лет назад.

«Должники» из числа «чистых», убрали оружие, выпрямились. Некоторые не побоялись, даже отдать честь, когда процессия приблизилась.

В них не стреляли. Приказа не было.

Командир дивизии «должников» выбежал откуда-то. Приблизился к главе процессии «чистых» поближе, но из траншеи не вылез.

— Кто вы? — Спросил он.

Глава «чистых» немного помолчал, посмотрел назад, на своих людей, и ответил:

— Ганс Шуппе. Думаю, вы обо мне слышали.

Командир «должников», Валентин Максимович, сглотнул, заметно начал волноваться.

— Да. — Сказал он. — Наслышан. И правда сказать, считал, что вы мертвы.

— Как видите, нет. Если я правильно понял, вы здесь главный? — Шуппе говорил спокойно. Голос его не дрожал, словно этот человек не знал, что такое страх.

— Именно так. — Ответ Валентин Максимович.

— Тогда я, и мои люди, сдаёмся вам. — Объявил Шуппе.

«Должники», все до одного удивились.

Валентин Максимович, придя в себя от такого заявления, сказал громко, как истинный офицер:

— Тогда, попрошу сдать оружие!

Шуппе сразу бросил автомат, револьверы и нож. За ним начали повторять его солдаты. Не все они были этому рады. Кому-то, приходилось переступать через свою гордость, идеалы, отвращение. Но никто не противился.

— Вы будете отправлены в тыл, в качестве военнопленных. — Сказал Валентин Максимович.

— Знаю. — Шуппе улыбнулся. — Меня, скорее всего, ещё и повесят. — Он не перестал улыбаться. — Ничего, зато мои люди будут жить. Кстати, у меня для вас новости. Орки будут здесь к завтрашнему дню. Нам пришлось пару раз с ними столкнуться. Они шли за нами по пятам.

— Ясно… спасибо… за информацию. — С великим омерзением, выдавил из себя эти слова, Валентин Максимович.

Шуппе и его людей, повели ко второй линии обороны. Через неделю, последнего из рода Шуппе, повесят, как и его офицеров. Рядовой же состав его армии, будет сослан на фронт.

***

Солнце ещё не взошло, а земля уже собиралась впитывать кровь. Небо вспыхнуло десятком осветительных ракет. Заорала сирена, выдирая из цепких лап сновидений солдат.

Люди, ещё полусонные, повскакивали, взялись за оружие. Окончательно они проснулись, через пару секунд, когда из леса донесся гневный, жуткий крик.

— Лавьна (Режьте)! Пйрдна (Колите)! Вздна (Жгите)! Штдынйвеоча-а-а-а (Уничтожайте)!!!

И зашевелилась тьма лестная. Потекла бурным, ревущим потоком на людей. В этом потоке, блестели чёрные глаза, клацали клыки и топали тысячи подошв.

Поток, осветился вспышками. В людей полетел свинец. Наконец из окопа донеслось:

— Огонь!!!

Вжавшиеся в стенки траншей солдаты, нажали на курки.

Жекан зажал гашетку. Его пулемёт дёрнула. Через пол мгновения ещё раз. А потом эта швейная машинка сатаны, начала трястись, словно припадочная.

В пулемёт входили полноценные патроны, а выходили лишь дымящиеся гильзы. Свинцовая смерть, что изрыгалась пулемётом, летела в чёрный поток и превращала его в мелкие ручейки. Но и они вскоре утихали.

Два потока встретились, врезались, перемешались в алый кошмар. Свинец не оставлял оркам ни единого шанса. Они гибли, падая в алый снег, барахтались словно тонущие и захлёбывались алым.

Жекан водил пулемёт, то туда, то сюда. Не спеша, веером, но при этом беспощадно. Пулемёт шипел, варево внутри него булькало и просилось наружу, в прохладный воздух.

Но тут, щёлкнуло.

— Бля! Тарас! Патроны! — Закричал Жекан, вскрывая пулемёт.

Тарас, вложил в пулемётовы потроха новенькую ленту. Потом быстренько схватил котелок с холодной водой и принялся полевать горячий кожух пулемёта.

Жекан передёрнул затвор. И опять всё по новой.

Кровь! Кровь! Кровь! Больше крови лесным богам!!!

Даже под ливнем пуль, отдельные орки умудрялись добежать до траншей. Эти изрешечённые полутрупы, зажигали фитили гранат и прыгали вместе с ними на сгрудившихся людей. После грома и ослепительной вспышки, во все стороны разлетались кровавые брызги и остатки человеческих тел.

Группа орков, прорвалась к траншеям совсем рядом с позицией Жекана и его напарников, перед этим закидав людей гранатами. Спустившись в земляную кишку, они продолжили смертоубийство. Похватали топоры и стали размахивать ими как заправские мясники. Острейшие лезвия, отправленные в цель с нечеловеческой силой, спокойно разрубали плоть, раскалывали черепа прямо под касками. И лишь автоматные очереди, и залпы из помповых ружей могли их остановить.

Орки прорвались и на других позициях, немедленно начав, кровавые и жестокие расправы.

— Блять! Пиздец! — Кричал Гюнтер.

— Патроны! Патроны Тарас! — Ещё громче кричал Жекан.

Тарас достал очередную пулемётную ленту и разместил её где полагается.

Жекан передёрнул затвор и начал стрелять, когда ревущая толпа была уже совсем близко. Пули то и дело пролетали мимо головы Жекана, врезались в бронепластину, заставляли вскрикивать.

Толпа, уже готовая рвать троицу людей, встретилась с непреодолимым препятствием и начали падать друг на друга, заливая всё вокруг себя кровью. Снег таял под ними, а кровь потихоньку замерзала. Чёрные глаза орков стекленели.

Вдруг, Жекан перестал стрелять.

— Гюнтер! Гюнтер! — Закричал он.

— Чего?! — Спросил напарник, стрелявший короткими очередями по врагам.

— Убери трупы с линии огня! Я стрелять не могу! — Попросил Жекан.

— Нет! Я блять отсюда не вылезу! — Тут же отказался Кулак.

— Мы же помрём сейчас!!!

— Хуй тебе! Вон этого пиздюка туда посылай! — Указал на Тараса Гюнтер.

— Ну ты и гнида! — Сказал Жекан и сам полез из траншеи. — Тарас встань за пулемёт! — Крикнул он напоследок.

Тарас поставил ящик возле пулемёта и встал на него.

Жекан на карачках подполз к горе трупов и начал скидывать их друг с друга. Это было опасно. Смертельно. Пули всё свистели где-то рядом. Орки, завидев, что пулемёт замолк, рванули к позиции.

Последний труп всё никак не хотел сдвигаться с места. Он запутался в колючей проволоке, и теперь ни туда, ни сюда не двигался. Но к счастью, Жекан был мужиком смекалистым. У него быстро созрел план.

Жекан достал из подсумка гранату, сунул под пузо трупу и зажёг фитиль. Далее, он отскочил от того места и быстро пополз к пулемёту.

Когда фитиль уже догорал, на трупы запрыгнул здоровый орк с перекошенным от ярости лицом. И именно в этот момент, под его ногами взорвалась граната. Ему оторвало ноги. Его кричащую от боли тушу, отбросило прямо в колючую проволоку. Она изрезала орку руки, лицо, лишила глаз. Тому только и оставалось, отчаянно вопить, молить о помощи, и осознавать, что никто к нему не придёт. Его братья по крови, по племени, по оружию, уже лежали на земле, сблёвывали кровь, корчились, орали, собирали кишки.

Орки проигрывали. Это уже было понятно даже идиоту. Они отступали, тоща за собой раненых сородичей. И лишь самые отважные, безумные и отчаянные оставались биться. Но и они быстро падали. Их добивали. В плен не брали. Здесь было много «чистых» и они помнили, как поступали с людьми орки. Их нельзя было жалеть. На них весели человеческие черепа. Они сами, до омерзения были похожи на людей.

Вся поляна и пространство между деревьями, были усыпаны трупами. Сплошной чёрно-красный ковёр покрывал землю. Снега здесь уже почти не было. Он растаял от тепла вытекающей из ран крови.

Жекан отпустил гашетку. У него тряслись руки.

Гюнтер упал на землю, словно погибший, но он был жив. Он умер лишь внутри. Смотря на звёзды, он что-то бормотал, и никому не было дела до этого.

Тарас стоял как стоял, сжимая в руках пулемётную ленту. До его ушей доносился редкий вопль и стон. Кто-то звал маму, кто-то молился, а кто-то просто говорил всякую бессвязную чушь.

Вот таким вот был первый бой этой войны. Отличное отражение того, что ждёт обе стороны конфликта в дальнейшем. Да насладятся боги этим зрелищем.

Глава 15: Предвкушение

Сегодня был яркий день. На небе не облачка. Солнце сияло. Сегодня, с него на землю, точно кто-нибудь смотрел и подогрел воздух немного, чтобы было не так холодно умирать. Но не ему конечно, а людям и оркам.

Те как раз собирались на бойню.

По разные стороны одной линии фронта, они стояли и смотрели друг на друга. Степан смотрел на орков, а кто-то из них на него. Он это точно знал. Чувствовал нутром.

Как же много их было, на той стороне. Все злые, безжалостные. На их поясах, развешаны черепа. Они гордятся этим. Поглаживают их. Предвкушают, как будут добывать себе ещё трофеи.

Степан убрал от глаз бинокль. Рядом с ним, стояли верные солдаты, разложившие возле себя запасные магазины, чтобы было удобнее и быстрее перезаряжаться. Под ногами у Степана лежал ящик с бутылками, наполненными зажигательной смесью. Сзади лаял Шарик.

Автомат висел на груди, ждал своего часа. Благо до того уже было не долго.

— Товарищ капитан, чего эти суки ждут? — Спросил пухлый солдат у Степана.

— Чёрт их знает рядовой. — Ответил Яковлев. — Узнаем.

— Так может их, того… вальнём? — Спросил другой солдат, с большими глазами.

— Приказа не было. Да и чёрт их знает, этих орков. Может они вообще решили свалить. — Сказал Степан.

Говорили они тихо, почти шёпотом, чтобы не спугнуть эту затянувшуюся тишину.

Вот тут-то она и закончилась.

С неба посыпались снаряды. Один, второй, третий врезались в землю и прогремели на всю округу, раскидали людей и твёрдую землю.

Степан, рефлекторно схватил рядом стоящих бойцов и вместе с ними пригнулся, вжался в землю.

На него посыпалась земля.

В траншеи заполз дым и сразу разлетелся в разные стороны, испарился из-за череды новых взрывов.

Люди прыгали в укрытие. Кто не успевал, тот получал осколок в тело, или мгновенную смерть от взрыва. Последних просто сметало, превращало в бесформенную кровавую массу.

Те, кто прятался в укрытиях, так же не были в безопасности. Не каждое укрытие, или укрепление могли выдержать прямое попадание снаряда. От чего в воздух взлетали брёвна и камни, и в самых худших случаях, приземлялись прямо на людей.

Степан сжал зубы как мог, вдыхая дымный воздух и слыша только звон, да приглушённые оным взрывы.

Не сразу Яковлев понял, что всё закончилось. Звон в ушах начал потихоньку утихать. Степан разогнулся, встал на колени. С него повалила куча земли. Из-под него вылез Шарик. Давно он не был под артобстрелом. Отвык.

— Встать солдаты! Встать! — Заорал Степан уже через секунду.

Он поднялся и начал поднимать других. Один вроде ничего был, другой тоже. Третий уже трясся. Четвертый обоссался.

Бывалый бойцы поднимали салаг, совали в руки оружие и показывали в какую сторону нужно стрелять.

Орки уже шли на них. Минное поле тварей не останавливало. Боле половины мин сработало в пустую, при бомбёжке. Оставшиеся же служители смерти, ничего толком не могли сделать. Ордынцы бежали через воронки.

Пришедшие в себя люди застреляли, вся чащи, всё ожесточённее.

Степан побежал по траншеям, выискивая своих бойцов. Ему нужно было следить за ними, поддерживать их в столь трудную минуту. Сейчас их жизни были в его юрисдикции.

И он находил их. Кого живого, кого мёртвого. Некоторых приходилось подымать, растряхивать, орать на них, а то и угрожать. Всё для того, чтобы они начали биться, чтобы не отдались судьбе всецело, хоть немного поборолись за свои шкуры.

Не смотря на потери, орки, метр за метром пересекали колючую проволоку. До траншей им уже оставалось не много, и они приняли закидывать в них гранаты и взрывпакеты, заливать людишек горючей смесью из огнемётов.

Огонь сжигал людей по самые кости. Едкие пары из газовых гранат, разъедали их кожу и глаза. Более везучих, добивали свои, или чужие.

На глазах Степана, молодому парню пытались остановить кровь. Пацан ещё, а уже ноги потерял.

Степан всё бежал, кричал на своих людей благим матом. Те что были живы минуту назад, теперь лежали под его ногами, а те, кто считались мёртвыми, вдруг оказывались живыми. Например, как рядовой Валиев.

Он сидел в углу, в позе эмбриона и плакал. Его винтовка была не пойми где. Подсумки пустые. Видимо другие солдаты забрали патроны, так и не добившись от рядового Валиева реакции.

— Рядовой! Вставай! — Накричал на него Степан. Этот проклятый бой выбил из него всю доброту. — Встать я сказал!

Рядовой сжался ещё сильнее.

Степан схватил его за грудки.

— Что обосрался рядовой?! — Спросил Степан злобно.

— Т…т…так… — Так и не смог договорить Валиев.

— Приди в себя твою мать, или тебя убьют! Я тебя убью рядовой! Слышишь! Честное слово, сам прибью! Но если ты сейчас со мной пойдёшь, отделаешься поркой армейским ремнём! Ты всё понял?!

Рядовой кивнул.

Степан повёл сопляка за собой. Добыл ему оружие, достал патронов, и повёл в хаос, в мясорубку.

Орки прорвались в траншеи. Началась жестокая рукопашная схватка. Ордынцы явно в ней доминировали, с их силой, с их умением рубить. Но люди не сдавались. Они не менее ожесточённо бились. Кидались на орков со штыками, ножами, дубинами, топорами, ящиками и просто голыми руками. И гибли, гибли, гибли.

Их, умирающих, топтали, отталкивали в сторону, резали головы.

Эта бойня распространялась по траншеям как раковая опухоль, угрожая обрушить всю оборону.

Часть солдат попытались бежать. Орки стреляли им в спины, затаскивали, кричащих обратно в траншеи, в мясорубку.

Степан продолжал тащить рядового. Стрелял, в мелькающих тут и там орков, предупреждаемый псом. Он не мог найти живых бойцов своей роты. Словно они все уже были мертвы.

Сзади, за рядовым Валиевым из неоткуда выскочил орк, с ног до головы покрытый кровью. На лезвие его топора, налипли мелкие кусочки мяса и волосы разных цветов. Много голов разрубил этот орк, и он хотел ещё.

Степан отшвырнул Валиева и сам с трудом увернулся от удара. Лезвие пролетела возле самого лица Яковлева и вонзилось в торчащий из стенки корень.

Зажав спусковой крючок, Степан выпустил в тварь очередь. Орк схватился за живот, завопил и повалился на землю.

И тут другой выскочил из-за поворота и вдарил Степану по нижней челюсти кулаком.

Степан упал, ударился о стену. В ушах опять зазвенело. Тело начало плохо подчинятся хозяину. Всё кругом закружилось.

В таком состоянии Степан нажал на курок. Пули полетели неизвестно куда.

Вдруг на Степана упала тяжеленая туша. Через звон в ушах, пробился её крик.

Орк орал. Суке было больно. Человечек прострелил ему оба колена.

Степан не мог очухаться, чтобы добить врага.

Ему помог Шарик. Пёс вцепился орку в глотку и стал рвать её. Кровь летела во все стороны. Попадала Степану на лицо. Это немного привело его в чувства.

Теперь нужно было подняться. Лёгкая задача. Но не для того, кого так сильно приложили. В руки вроде сила и вернулась, но вот ноги ещё подкашивались.

Валиев продолжал лежать, сжимая оружие. Тупо смотрел в небо, в одну точку и не двигался. Нет, он был жив. Его грудь то поднималась, то опускалась. Но вот в мозгу у него что-то надломилось.

Первая линия обороны почти пала. Люди отступали.

Но, как-то бывает в священных писаниях, пришла помощь с небес. Над головами орков что-то взорвалось и на них пал белый дым… и нечто куда более страшное. Оно прожигало их броню, одежду и плоть. Воспламеняло их. И всё больше и больше падало этой дряни на головы орков. Белый фосфор.

Степан быстро достал из сумки противогаз и надел его. Потом подскочил к Валиеву и начал надевать противогаз ему. А пока их обоих, медленно обволакивал ядовитый дым. Шарик уже унёсся от этой страшной опасности.

Орки носились по траншеям, не понимая куда им бежать, где спрятаться. Они горели, они задыхались. Жгучая смерть всё сыпалась на них с небес. Кто-то из орков, дабы убежать из этого ада, бежал прямо сквозь колючую проволоку, оставляя на ней куски собственного мяса.

На том, бой и закончился.

***

— Это пиздец товарищи! — Говорил, не сдерживая полковник. — Просто чудо, что мы не сдали врагу позиции в первый же день! Где была ваша выучка сегодня, а?! Где был хуев опыт?!

Полковник смотрел на командиров рот и не ждал ответа. Да их тут половины не было. Пара лежит на хирургическом столе, другие подохли.

— Если бы я, не приказал бомбить этих тварей фосфором, то они бы сейчас здесь разглагольствовали, а не мы! Чего Нилов?!

Офицер, собиравшийся что-то сказать, закрыл рот.

— Говори! — Крикнул на него полковник.

— Мы не ожидали от врага такого. — Сказал офицер, немного помявшись.

— А чего, ты, ждал, олух?! Что они к тебе сразу с белыми флагами побегут?!

Офицер опустил голову.

— Значит так, принимайтесь за отстройку укреплений и держите их, как собственные дома. А не то, я вам обещая, я вас лично блять пристрелю. — Сдерживая крик, сказал полковник. — Всё, пошли отсюда!

Степан поправил компресс на щеке и пошёл за остальными. Он считал, что полковник был абсолютно прав и его гнев оправдан. Всего за один бой. Они чуть не отдали врагу границу. Это была мягко говоря, возмутительно. Но капитан Нилов был отчасти прав. Враг был недооценён. Никто не ждал от него подобного. Все думали, что орки побегут на них толпой, а они храбрые воины коммунизма, перестреляют их из пулемётов, и на том, закончится война. А эти твари использовали артиллерию. Разбомбили ею позиции, расчистили себе пути для наступления. Закидали всяческими гранатами и произвели жестокий штурм. Короче говоря, сделали всё по классике, как все всегда делают, но люди не ожидали от них такого. Даже Степан не ожидал. Он то видел, как действуют орки. Как они бегут на крепость сломя голову.

Миномётчики, чистили свои орудия смерти. Гордились, что спасли положение. Мечтали о медалях. Здесь, в этой крепости, последствия от недавно прошедшей атаки не чувствовались. А вот за её пределами, Степану открывалась страшная картина.

Что-то до сих пор дымило. Солдаты ещё толком не принялись восстанавливать позиции. Они ещё сами восстанавливались, приходили в себя. Ведь для большинства, это был первый бой. И они уже совсем не хотели следующего. Этих, прошедших проверку боем юнцов и девчонок, окружали тела друзей, сослуживцев. Им даже было страшно представить, что их всех придётся убирать. Брать за окровавленную форму и уносить отсюда, к телеге, на которой будут сложены они друг на друга и увезены домой.

С орками поступали иначе. Их жгли. Кто-то вспомнил, что для них это великое оскорбление, и народ принялся сваливать их в кучи и обливать горючей смесью. Хотя большинство из орков, даже жечь не надо было. Они уже сгорели.

Первая линия обороны вся была чёрной, как после пожара. В этой, ещё отчасти дымящей черноте, лежали обгоревшие трупы. Через них ходила солдаты, с повязками на лицах, и высматривали людей. В большинстве случаев, таковых здесь можно было узнать, исключительно по зубам.

Над траншеями, висели на колючке, обжаренные орки. Местами прожжённые насквозь. Со свисшими с проволоки шматками плоти, что только не давно сползала с хозяев от жара, а теперь затвердели, стали сплошной коркой.

Степан, твёрдым шагом добрался до позиций своей роты. Там, слава богам, было уже было прибрано. Трупы унесены, вездесущая кровь, засыпана.

Бойцы, расселись вокруг костра. Болтали о чём-то. Кто-то даже шутил.

— О, товарищ капитан пришёл. — Объявил солдат средних лет, с большой бородавкой на лбу.

— Как вы? — Спросил Степан.

— Да не очень товарищ капитан. — Ответил самый старый из солдат. — О погибших скорбим, есть хотим.

— Едой нас скоро обеспечат. Насчёт этого уж точно волноваться не стоит. А вот погибшими сейчас лучше голову не забивать. У нас слишком много важных дел, чтобы этим заниматься.

Погибла половина его роты. Хоть на неё позиции и не пришёлся основной удар орков, но потрепало её порядочно. Валиева отправили в госпиталь. Он этого всего не выдержал. Двинулся умом.

Генеральский сынок же, сидел здесь, с заплывшим глазом.

Степан решил просмотреть местность. Он взобрался на табуретку, что стояла возле стенки траншеи, и взял в руки бинокль.

Реденько, среди деревьев и корней, мелькали силуэты в чёрных и белых одеждах. Эти суки ходили там спокойно, по-хозяйски. Дымили кострами. Словно считали, что уже победили.

Степан убрал от глаз бинокль. У него было чувство, как перед боем. Как-будто за ним следили. Не хорошее чувство. Степан поспешил от него спрятаться в траншеи.

***

Леёлчр со всей злобой швырнул бинокль в ствол дерева. Он зарычал от гнева. Его храбрые воины разошлись в разные стороны, чтобы не попасть под горячую руку вождя. Гид и советник из числа людей, сжался и спрятал голову в сугробе.

Леёлчр только что видел. Видел своего врага! Его глаза сразу узнали ублюдка! Тварь, что была поймана им в крепости «свиней»! Один из тех мразей, что убили его сына!!!

Это точно был он. В другой форме. Похудевший. Но он.

Гнев вождя внезапно, превратился в радость, ликование.

— Тепйта (Наконец). Мжалудньмя самнь (Свершиться месть). — Сказал Леёлчр, предвкушая, как будет рвать врага голыми руками.

Глава 16: Гром

Тарас шёл по окопам, тоща вещмешок. Тяжёлая была хреновина. Вся заполненная цинками, пулемётными лентами. Но маленький человек терпел. Не хотел подвести друга, не хотел показать, что он зря сюда пришёл, поплёлся за ним, словно чересчур заботливая мамаша.

Временами в голове Тараса мелькала мысль, о его пребывании здесь. Ну вот зачем ему это? Просто ради друга? Или он хотел что-то доказать, себе и окружающим? Доказать идиоту Егерю и всем остальным? Наверное, так и есть.

А ведь были времена, когда Тарас ни за какие шиши, не попёрся в такое местечко. Даже думать не стал бы о таком. Куда там ему. Он карлик. Все ему постоянно говорили, что он карлик, и вечно искали повод напомнить ему об этом, чтобы не задирался, не выпендривался, да и просто не лез куда не попадя.

Жизнь на севере НРИ не очень-то проста. Хотя, казалось бы, это ж север. Твари не такие крупные и живучие. Лес не столь опасный. Живи себе да живи… а вот нет. Зимы там суровые. Вечно темно, от чего в некоторых местах, от ядовитых испарений леса попросту житья нет.

Особенно, там хреново на побережье. Постоянно лезет какая-нибудь дрянь из воды, и обычно не в едином экземпляре. Если бы не рыбный промысел, что даёт очень неплохие деньги, народ бы оттуда свалил не задумывая.

Вот в таких вот условиях и родился Тарас. Мелкий, слабый. Родители хотели сразу от него отказаться, да вот к несчастью, оказались они хорошими людьми. Решили оставить сына.

И с самого детства, они говорили ему: «Не лезь на рожон», «Пытайся не выделяться». Тарас конечно слушался родителей. Из дома выходил редко. С людьми пытался не общаться. Но беда всё равно его находила. То местные мальчишки начнут издеваться, а то и взрослые засмеют.

Мама после этого его жалела, давала лакомства, но разве станет карлику от такого легче? Жалость и сладости не дадут ему роста. Матушка это видела и отвлекала сына готовкой. Учила его основам, а потом и собственным секретам. Так вот и научился Тарас готовке.

Как повзрослел, отправился работать в кабак. Хозяева заведения, оценили его стряпню, сделали его поваром на постоянной основе. То был лучший момент в жизни Тараса. Он стал кому-то нужен, кроме родителей. Его ценили.

Проработал Тарас в том кабаке, не один и не два года, а целое множество. Он купил квартиру, стал сытно питаться и говорить с людьми более уверенно. Начал, выделяться, лезть на рожон. И разумеется, поплатился за это.

Хозяин кабака, оказался ещё той тварью. У него было хобби. Он продавал контрабанду, и когда власти прознали об этом, сука переложил всю вину на Тараса.

Повару дали выбор. Тюрьма, или крепость. Тарас выбрал крепость.

Ну и вот, он теперь здесь. Уже месяц сидит в этих треклятых окопах. Вместе со всеми, отбивает атаки орды, всё пытаясь додумать, какого чёрта он сюда припёрся.

Люди кругом, умирали каждый день. Их души улетали в солнечный город, и уползали в тьму лесную. А вот душа Тараса всё ещё была с ним, в нём. Казалось, бесконечная удача не давала этому маленькому человеку пасть в очередном бою, в бомбёжке, да и просто в тихое время. Нечто тащило его вперёд, по жизни и не думало отпускать.

Тарас услышал гулкий смех, вперемешку с противным, звонким и грубым. Это смеялась одна компания. За месяц, люди успели прикипеть друг к другу, найти приятелей и друзей, создать свои компашки, коммуны и кружки. У любого в этом месте, находился человек со схожим с твоим вектором движения по жизни.

Вот и Гюнтер нашёл себе друзей, и ржал сейчас вместе с ними, пил в тихую алкоголь и радовался недолгому затишью. И радоваться было чему. Целые сутки без стрельбы всё же. Предыдущие же дни, переполняли такие вещи как: кровь, крики и оглушающие взрывы.

Те дни сильно вымотали Тараса. Всех вымотали. Люди бегали с горящими сраками по окопам, и отбивали атаку за атакой, атаку за атакой. В любой момент дня и ночи, начиналась какофония из выстрелов и взрывов.

Жекан, посиживал на ящике, возле пулемёта. Покуривал самый дешёвый табак, привезённый сюда позавчера, вместе с припасами. Офицеры решили наградить солдат табачком, чтобы боевой дух поднять, да и просто показать, что они гордятся ими.

Бойцы этой дивизии «Долга», показали себя, личностями ну уж очень стойкими. Когда на соседних секторах, начальные позиции были уже давно сданы врагу, здесь они незыблемо держались. Сюда стекались большие силы НРИ, чтобы удержать этот участок. Он ведь хоть крепок был, но, однако выпирал. Этот участок как нарост, прыщ, который очень хотелось кому-нибудь выдавить. А что для этого нужно? Правильно, нужно зажать его словно в тески и тогда польётся сукровица. Поэтому самые главные бои за этот участок, велись не на этих позициях, а в десятке километров от них, на западе.

— Вот патроны Жекан. — Сказал Тарас и присел отдохнуть.

— Хорошо. — Жекан вдохнул и выдохнул горький дым. — Как там наш коменданте?

— Сидит с дружками. Видимо забыл, что пулемёт, ему сегодня чистить. Может, пойдёшь разберёшься?

— А зачем? Сам придёт. Если же не придёт, или придёт слишком поздно, вот тогда я ему всыплю. — Говорил Жекан легко и улыбчиво.

Он стал командиром их расчёта, как и предсказывал. Гюнтер после первого боя, отказался от своей должности. Заверив, что он вдруг понял, всю сложность, всю высокую ответственность должности командира.

Жекан тогда пожал Кулаку руку и похвалил его.

— Давай что ли, по чайку? — Спросил Тарас.

Командир подумал, выпустил из рта дым.

— Согласен. — Сказал Жекан и положил руки за голову, облокотился о стенку окопа.

По позициям разлетелась прекрасная мелодия. Кто-то умело, ловко и задорно играл на гитаре. Вокруг него танцевали, смеялись, шутили.

Пара бойцов, играли в шашки. Красавец с испанскими корнями, пел у костра. Да так, что даже офицеры пришли его послушать.

Кружок «просто любителей поболтать», собрался сегодня в полном составе. Темой этого дня в кружке, были пошлые шуточки.

Только вот снайпер, развлекал себя отстрелом орков.

Жекан влил в себя горячий напиток. Тепло растеклось по его организму. Стало приятно и спокойно. Бывалый солдат закрыл глаза и начал что-то себе представлять.

Тарас улыбнулся. Вот что чай, животворящий делает. Не просто так его любят пить служители церкви. Он ведь успокаивает, отчищает душу от скверны, даёт сил помыслить о великом, даже в столь дрянных условиях.

— Э, отъебись бля! — Разнеслось по окопам.

Жекан открыл глаза и встал. Тарас выглянул из ихуголка.

Люди сбегались в одну точку. Криков становилось всё больше. Угрозы и недостойные слова заглушили иные звуки.

Тарас и Жекан пошли посмотреть, что ж тут происходит. А происходило следующее. Гюнтер со своими дружками били невысокого мужичка. За него заступались сослуживцы и били обидчиков.

Офицеры не могли унять подчинённых и перекричать их сплошной, матюжный гул.

Жекан осерчал и прорвался через толпу к напарнику, схлопотав разок по морде. Он ввалился в мизерный круг растолкав людей, и встал перед Кулаком.

— Что здесь происходит Гюнтер? — Спросил он, скрестив руки на груди.

Гюнтер не был готов объясняться. Ему очень хотелось продолжать драку. Кулаки у него чесались, глаз распухал, брюхо болело.

Пустое пространство, в котором стоял Жекан, всё сужалось, приближая мгновения, когда две толпы начнут мочить друг друга.

Тарасу было страшно за Жекана.

— Гюнтер, отвечай! — Приказным тоном сказал Жекан.

— Эта… вот эта вот сука, обвинила нас, людей… — Говорил Кулак, указывая на невысокого, очкастого человека. При чём упоминая людей, он определённо имел ввиду «чистых». Ведь говоря последнее слово, его палец уже показывал на него и его дружков.

— В чём обвинил? — Спросил Жекан и посмотрел на встающего человека. Лицо у него посинело, распухло. Стёкла очков разлетелись на десятки осколков, к счастью не повредив глаза.

— Мы типа… Мы сука виноваты в начале войны. Типа мы блять этих сучар на себя нагнали, понял? Урод сука. Ты не у ходи пидорас, я с тобой ещё не закончил!

Мужика спрятали в толпе. Перед ним встали высокие, крепкие бойцы. Один из них определённо с восточной внешностью, смуглый, черноволосый. Он смотрел на Гюнтера с омерзением.

— Мы блять этих дикарей провоцировали! Ага, щас! — Заговорил дружок Гюнтера. — Это эти… из восточных крепостей виноваты. Они свою работу выполняли хуй пойми, как, вот орда и оборзела. А надо было их по-нашему, жёстко. Тогда бы они и думать боялись на нас лезть.

— Знаем мы, как это «по-вашему»! — Выкрикнули, с другой стороны. — Устроили бы мясорубку! Как у нас вон! В Янтареве! Суки! Бляди!

— Кто бы пасть разевал! — Опять донеслось со стороны «чистых». — На себя блять посмотрите, чмошники ёбаные. Как вы нашу деревню… зажигательными!

— Я тебя щас уебу!

— Убью сука!

— Пизда те!

— Изверги!

— Подонки!

— Мочи их.

— Мочи козлов.

И начали драться. Вбивать плоть в плоть. Бросать под ноги, под размашистые удары кулаков.

Жекана зажали. Стали бить со всех сторон. Одни за то, что с «чистыми» болтал, а другие просто за то, что не их.

Тарас вжался в стенку окопа. На него чуть не упал какой-то здоровяк. От падения такой туши, маленького человека могло попросту убить.

Зубы и люди валились на землю. Кровь оставалась на костяшках кулаков. Тот самый смуглый мужик, выпрыгнул из толпы, прикрывая выбитый глаз и крича.

Офицеры поняли, чем пахнет всё это дельце и старший из них выстрелил в воздух.

Солдаты успокоились. Противоборствующие стороны, отошли друг от друга.

— Это что такое?! — Крикнул офицер. — Какого чёрта вы здесь устраиваете?! Мне ещё не хватало здесь убийств на национальной почве! Разойтись! А не то обещаю, я вам покажу, каков я в гневе!

Люди начали расходиться, посматривая на «врагов».

Тарас подбежал к Жекану. Тот сел на ящик и попытался отдышаться.

Наваляли ему знатно. Зуб выбили, лицо разукрасили. Бровь разбили.

— Ничего не сломали? — Спросил Тарас, рассматривая болячки друга.

— Похоже нет. Рёбра по крайней мере в порядке. А ты как?

— Нормально. Только один мужик меня чуть своей жопой не придавил. — Поделился Тарас информацией с Жеканом.

Тот было начал смеяться, но быстро заткнулся. Лицо у него жутко болело.

Санитары сбежались на место драки со всех концов этих окопов. Пострадавших в потасовке было достаточно. Больше десятка человек с трудом вставали на ноги, а трое не могли даже и этого.

— Из всех зачинщиков дерьмо плетью выбью! — Говорил громко старший офицер. — Лично! О, здравствуйте Алиса. — вдруг сказал он приветливо.

Жекан аж встал от удивления позабыв о боли, а Тарас чуть не упал. За крепким, строгим санитаром, из узкой траншеи вышла Алиса, помощница знахарки.

— Какого лешего? — Спросил Жекан.

Тарас даже не знал, что ответить.

Алиса была не менее удивлена. Она сначала постояла, посмотрела на Жекана, словно не могла поверить, что он здесь. Но вот уже через секунду они обнимались, крепко, со всей страстью, и так же целовались.

— Ты откуда здесь? — Спросил Жекан, отлипнув от губ девушки.

— Меня тоже мобилизовали, пару недель назад. Я проходила курсы по подготовке, а потом меня отправили сюда. Боги, как же я рада видеть тебя. — Она прикоснулась к его щеке. Жекан потерпел боль.

— Я тоже… я тоже рад. Но… как же так? Почему тебя мобилизовали? — Продолжил спрашивать Жекан.

— Нам сказали, для нужд фронта. А один инструктор пояснил, что обстановка на фронте плохая, что на некоторых позициях, орки уже далеко продвинулись. Кажется, даже есть пара окружённых дивизий.

Тарас заметил, как на них глядел офицер, и дёрнул Жекана за рукав. Друг быстро всё понял.

— Давай потом встретимся? Ладно? Тебя где искать? — Спросил Жекан.

— В десятой палатке санитаров. Тебе кстати не нужна помощь?

— Да не по…

Всё снесло волной, стеной из горячего воздух и огня. ДЗОТы разлетелись в щепки. Траншеи и окопы, сравняло с землёй, погребя в них десятки людей. Тонны земляной массы полетели вверх. Великий гром разлетелся по округе, ужасая даже самых страшных тварей.

И окопы затихли.

***

Жекан открыл глаза, но перед ними было темно. Темнее чем самой тёмной ночью. Так же темно, как и в лесу.

На всё болящее тело, налегла тяжесть. Воздух куда-то пропал.

«Неужели я умер» — подумал Жекан. Он вполне мог оказаться в лесной тьме, в качестве призрака, участь которого, гнить.

Жекан попытался встать. Тяжесть налегла на его плечи ещё сильнее. Тогда Жекан вдохнул остатки воздуха и рывком поднялся.

В его глаза ударил свет. Со спины свалился труп и куча земли. Сверху падал снег и пепел. Кругом шатались люди. А под Жеканом, приходила в себя Алиса.

— Ты как? — Спросил Жекан, но своего вопроса не расслышал. В ушах сильно звенело. Все звуки приглушились.

Алиса что-то ответила, пытаясь встать. Жекан ей помог, хотя ему самому было трудно устоять на ногах.

Девушка стала смотреть по сторонам. Взгляд её был испуганный. Глаза покраснели. Особенно они расширились, когда Алиса посмотрели за спину Жекану.

Тот обернулся и сам увидел, что испугало его девушку.

Огромный столб дыма, возвышающейся над людьми на многие метры.

Внезапно Женака схватили за штанину и потянули вниз. Это Тарас выбирался из земли.

Алиса и Жекан подняли его и усадили на ближайший ящик. У Тараса была разбита голова. Что-то мелкое прилетело в неё и сильно поцарапало.

— Твою мать… — Расслышал Жекан со стороны Тараса. Слух возвращался.

— Сильно пришибло? — Спросил Жекан.

Ему ответила Алиса:

— Кажется нет, хотя я и не уверена. Его надо отнести в санитарный пункт и там зашить рану. — Говорила Алиса и забинтовывала голову Тараса.

— Тогда понесли. — Сказал Жекан.

— Тревога! — Закричал откуда-то. — Орки наступают!

— Блять. — Выругался Жекан. — Так, Алиса, неси его куда надо, а я на свою позицию. — Сказал он и побежал, шатаясь из стороны в сторону.

Выстрелы, Жекан уже слышал отчётливо. На более или менее сохранившихся позициях, солдаты заняли оборону.

На них двигалось не малое войско. Уже не прущее сломя голову, а движущееся по-умному. Впереди ехали три, двухбашенных танка. Одна башня с пулемётом, вторая с пушкой. За танками, двигалась пехота, под прикрытием пулемётов. Орки, идущие впереди всех, несли здоровые, пуленепробиваемые щиты, с мелкими бойницами. За ними, шагали штурмовики, увешанные гранатами и магазинами, а некоторые, даже оснащённые огнемётами. Замыкали подобные шествия, гранатомётчики, стрелявшие навесом по позициям людей.

Жекан, пригибаясь, подобрав чужую каску, нёсся по окопам. Он перепрыгивал трупы и завалы. И в конечном итоге добрался до своей позиции. Там было пусто. Гюнтера отсутствовал. Пулемёт валялся на земле, ею же, ещё и присыпанный.

Жекан хотел поставить пулемёт на место, но вовремя заметил, что орки были уже слишком близко. Они готовили огнемёт.

Схватив винтовку, Жекан отскочил от позиции и залёг. В следующую секунду, земля за ним вспыхнула. Её облили горючей смесью.

В след за горючкой, в окопы полетели гранаты с шипящими фитилями. Одна упала совсем рядом с Жеканом. Он побежал, падая при взрывах, и опят вскакивая после их окончания.

Орки со всех сторон прыгали в окопы. Их тяжёлая пехота, прикрывалась щитами и отстреливала людишек из-за них. Кидались гранатами и бутылками с зажигательной смесью. Отрезали подразделения друг от друга, чтобы те не смогли помочь братьям по оружию. Так вот и зажимали кучки людей, как в тисках, методично и безжалостно, захватывая метр за метром.

Жекан оказался в такой же ситуации. Впереди и сзади были орки. С Жеканом десяток солдат. Можно было конечно вылезти из траншеи по стенке и побежать ко второй линии обороны, но те, кто пытались так сделать, не смогли даже выбраться из траншеи. Их отстреливали. Но это был конечно не единственный выход. Всего в десятке метров, впереди находился переход на другую линию обороны. Нужно было лишь прорваться.

Жекан подумал, подсчитал их шансы и решил, что они вполне велики.

— Мужики! — Крикнул он. — Надо прорываться до перехода! Гранаты кидайте!

У парочки солдат как раз yfikbcm гранаты. Они их бросил под ноги оркам и начали стрелять в убегающих тварей.

Прогремели взрывы. Люди побежали вперёд, на прорыв.

Жекан нацепил на винтовку самодельный штык. Орки-недобитки, получали этим штыком в шеи и захлёбывались кровью.

В спины людей прилетали пули, да и в грудь тоже. Их маленький отряд становился всё мельче, всё незначительней. Но они прорвались. Четыре человека. Один раненный.

Они кинули остатки гранат назад, да и побежали к своим.

А орки пока продолжали наступление. Хотя два их танка были уничтожены, а третий ехал с изрешечённой, пулемётной башней. Их наступление поддерживали миномёты, но замедляли шрапнельные снаряды, взрывающиеся над головами, и бесконечный огонь пулемётов.

Орки падали на землю замертво и даже щиты не могли защитить их от этой участи. По ним вели огонь крупнокалиберные пулемёты, которым все эти щиты были всё равно что бумага.

Последний танк остановился, после выстрела из безоткатного орудия. Его башня с пушкой, взлетела вверх. Из всех отверстий корпуса танка, вырвался огонь.

Бедные твари уже даже не знали, как им быть. Приказал отступать не прозвучало, но, однако продолжать атаку они не могли. К людям прибыли подкрепления. Их артиллерия, обстреливала сыновей орды не прекращая. Шрапнель рвала тела. Пули валили на землю.

И вот наконец, прошумел сигнал отступления. Орки заползли в захваченные траншеи и схоронились там.

***

Жекан шагал по дощатому настилу, присыпанному песком. С обоих сторон от него, стояли медицинские палатки, где, либо спали, либо работали санитары и более квалифицированные врачи.

После предыдущей атаки, здесь царил бардак и неразбериха. Санитары бегали туда-сюда. Грузили на пропитанные кровью носилки раненных и убитых. Возле палаток хирургов, скопились коллекции вёдер с использованными бинтами и отрезанными конечностями. Из-за тканей палаток, доносились крики и визг солдат. В их страшных ранах ковырялись врачи, пытались спасти им жизни.

Из тридцатой палатки, вышла Алиса. Вся грязная и алая. С её заледенелой одежды, ещё стекала густеющая кровь. Сумка с красным крестом у неё опустела. Никаких препаратов и перевязочных материалов не осталось, как и сил.

Она опустила голову, сняла каску с кровавым отпечатком ладони и села прямо на землю.

Жекан подошёл к ней, повесил винтовку за спину. Он себе нормальную добыл, магазинную.

— На холодной земле сидеть вредно. — Попытался Жекан пошутить.

Алиса взглянула него. У неё слезились глаза. Левая щека перепачкана кровью, а правая сажей.

— Я знаю. — Попыталась улыбнуться она.

Они оба пытались, да ничего у них не выходило.

Жекан протянул Алисе руку. Та её приняла и встала.

— Может, пойдём перекусим? — Спросил Жекан.

Алиса сразу согласилась.

Девушка отвела любимого в свою палатку. На тот момент, там была лишь одна женщина, на пятнадцать лет старше Алисы, с чёрными волосами и еврейскими корнями. Такая же худенькая и стройная, как и Алиса.

— Это Ита. — Представила сожительницу Алиса. — А это Женя.

— Здравствуйте. Алиса про вас рассказывала.

— Тебя кстати звала наша командирша. — Предупредила сослуживицу Алиса.

— Ой, сейчас… — Ита стала быстро собираться. — Только пришла чаю попить, а она опять. Увидимся потом Алиса. Рада была познакомиться Женя.

— И я. — Сказал Жекан.

Ита выбежала из палатки.

Алиса начала растягивать комбинезон. Ей натерпелось снять этот проклятущий кусок кровавого тряпья.

Жекан налил в белый тазик с чёрными краями, горячей воды.

Девушка скинула комбез, подошла к тазику и погрузила лицо в воду. Она держала его там, пока не начала задыхаться. А когда вынырнула, Жекан дал ей кусок мыла и пошёл к печке, подложить дров.

— Я хотел спросить ещё тогда, перед взрывом. — Начал говорить Жекан, пока кидал дрова в бочкообразную печь. — Как так получилось, что ты оказалась здесь? Ты ведь хороший специалист. Тебе место в госпитале. Да и к тому же, почему тебя отправили именно сюда?

— Ты меня в чём-то обвиняешь? — Спросила Алиса, повернувшись к Жекану.

— Да. — Уверенно ответил он, и встал с колен, тоже посмотрел на неё, прямо в глаза. — Я думаю, что ты специально отправилась именно сюда, в это место. Из-за меня. Я даже не уверен, что ты не самолично отправилась в армию.

— А если это правда, то это плохо? — Спросила Алиса.

— Плохо. Ты сама видела, что творится здесь. Твоя форма покрыта чужой кровью. — Жекан указал на валявшийся на полу комбез.

— Я и дома частенько пачкалась в чужой крови. Её я не боюсь.

— А смерти боишься? Боишься умереть молодой? Или в одночасье оказаться калекой, боишься? Пойми, я лишь чудом дожил до этого дня. Мне такого видеть не приходилось. Чтобы почти каждый день, по новой атаке, и всё более сильной, и жестокой. Во имя всех богов тебя молю, уезжай отсюда. Возвращайся к бабке.

Алиса отвернулась от Жекана. Опустила голову. Помолчала чуток.

— Не могу Женя. — Сказала она.

— Ну и дура же ты! — Разозлился Жекан и ушёл. Отправился к Тарасу.

У друга оказалось всё хорошо. Его уже выписывали. На голове у него красовалась зашитая рана, которую он предпочёл спрятать под шапкой.

По дороге на новенькую позицию, со свежим, смазанным пулемётом, они встретили грозное шествие. Крепких бойцов с тяжёлыми шлемами и бронежилетами в пятнистой ткани, подсумками, заполненными магазинами и гранатами до отказа. С короткими автоматами, дробовиками и пистолетами-пулемётами в руках. У всех лица спрятаны. На них противогазы. А у некоторых, поверх противогазов, ещё и колючая проволока повешена, от осколков. Кто без такой вещицы, тот с забралом.

Это была штурмовая группа. Таким группам предстояло штурмовать захваченные врагом позиции. От того, эти парни и были так оснащены. Их ждала не лёгкая задача. Под прикрытием миномётов и пулемётов штурмануть орков.

У них ничего не выйдет. Они все полягут, прямо возле вражеских траншей. Все это увидят через час. А перед этим, Жекан и Тарас узнают, что Гюнтер мёртв. Ему от взрыва ноги разорвало по самый пах, да ещё в придачу челюсть сломало при падении. Умер он, на операционном столе, уже ничегошеньки не понимая.

Глава 17: Мораль

— Ну так можно, товарищ капитан? — Упрашивал рядовой Динар Степана.

Капитан подумал хорошенько, даже наигранно потрогал подбородок. Хмыкнул.

— Разрешаю. Только чтобы разбавленную, да по сто грамм. Просто согреться. И только тем, кому не на дежурство. — Погрозил Степан пальцем.

— Ура! — Загалдели солдаты в разнобой под тентом.

Их освещали разноцветные лампочки. На самодельном столике, стоял самовар с кипятком. У соседней стенки траншеи, солдат от радости заиграл на гармошке. По центру стоял, украшенный, игольчатый куст, под названием «Счастьев куст».

Бойцы столпились возле самовара. Рядовой Динар, разливал им по кружкам кипяток и наливал в крышки от фляг, водку.

Это они конечно не просто так. Этой ночью был «Новый Год». И людям было просто необходимо хоть минутку отвлечься от войны.

— А вы будете товарищ капитан? — Спросил пухлый Динар.

— Нет рядовой. Пейте сами. — Отказался Степан, но улыбаясь.

Солдаты принялись пританцовывать. Очень уж была музыка хороша. Боец с гармошкой, до войны участвовал в музыкальном ансамбле «Красный Лепесток». К несчастью, известного только в узких кругах посёлка Фрунзе. Первого по производству гранат, между прочим.

Ну, в общем солдаты во всю затанцевали. Ногами и руками, и так и сяк махать начали. Молодые так и вовсе разошлись. Один даже на голове закрутился, после чего благополучно упал лицом в замёрзшую грязь.

В этот весёлый уголок, начали сходиться бойцы из других рот, приносить еду и фляги с «водой». Смуглый француз запел что-то на своём языке. Его поддержали друзья. Бородатый житель Византии, поведал как поймал как-то раз огромную рыбу.

Степан напомнил, чтобы все даже не думали напиваться, взял автомат с двумя склеенными пластырем магазинами, и пошёл прочь. Шарик остался, увлечённый поеданием тушёнки.

Яковлев прошёлся по траншеям. Плохонький свет освещал их и меленьким снегом посыпали небеса. Хорошая погода сегодня была. Не слишком холодно, не смотря на абсолютную тьму этой ночи.

В небо полетел осветительная ракета. Вспыхнула. Солдаты посмотрели на неё, среагировали, как на фейерверк. И хоть не раз уже ракета появлялась в небе за эту ночь, но этот раз ведь был особенный. Полночь, праздник.

Степан пришёл на позицию двух бойцов с ручным пулемётом. Похвалил, что не спят. И увидел, что они за спинами мешочки спрятали. Солдаты это заметили показали, что они там прячут. Водки слава богам не было. Только всякая закуска.

Капитан пообещал, что мешать им не будет. Взял бинокль и при следующей вспышке гранаты, начал осматривать местность.

Прошёл месяц с начала войны и эту землю теперь, невозможно было узнать. Вся перекопанная, перепаханная, выжженная. Тела снегом припорошило, а сгоревшие танки, уже давно покрыло толстым слоем белой пудры.

Плохо дела шли в этом секторе. Орки, не зная усталости, практически каждый день атаковали эти позиции, а если устраивали выходной, то утюжили здесь всё артиллерией.

Нигде не было так жёстко как в этом секторе, на этих позициях. И хотя, линия фронта, уже через неделю боёв, на карте походила на волнистое, бушующее море, именно здесь велись самые страшные мясорубки. Орки отбросили людей к третьей линии обороны. Местами подразделения были размещены чёрте как. В этих траншеях, на одной оборонительной линии, могли находиться и люди, и орки, разделённые, лишь завалами и баррикадами. К каким-то позициям, можно было попасть исключительно по тоннелям, так как противник отрезал их от основных сил.

Цитадель, теперь находилась не за линиями обороны, а впереди них. От чего, ей приходилось раз за разом сдерживать основной натиск врага. Её укрепления уже рассыпаются, с каждым днём доставлять туда боеприпасы и личный состав всё сложнее. Ордынцы отрезают цитадель, и наверняка готовят для неё жестокую расправу.

Солдат протянул капитану бутерброд. Степан взял. Голод его одолел.

— Здравствуйте капитан Яковлев. — Степан обернулся и живо отдал честь. Солдаты немного потупили, но потом тоже вскочили и направили руки в виски.

Перед ними стоял широкоплечий мужчина. Прямостоящий, с мужественными чертами идеально выбритого лица, с волосами цвета древесной коры. Офицер, да не просто офицер. На голове у него красовалась синяя каска, а под ней, такого же оттенке синевы, ушастая фуражка.

— Что видно? — Спросил он и улыбнулся. Он часто улыбался. У него имелась улыбка на любой случай жизни. Для друзей своя, для праздника своя, для повседневности еле видная, для допроса зловещая.

— Ничего. — Ответил Степан.

— Это хорошо. Это славно. — Офицер подошёл поближе, встал рядышком, закурил. Хорошие у него были сигареты, «Небо», в голубой пачке. Не из дешёвых.

— Не желаете? — Офицер протянул Степану сигарету.

— Спасибо. — Поблагодарил Яковлев и взял подарок.

— Хорошая ночь. Спокойная. Почаще бы такие ночки.

Степан ничего не сказал, затянулся, выдохнул дым. Отличные сигареты, мать их. А вот офицер нет. Что-то он хотел от Степана. Хотел, но юлил, постепенно подбирался к нужной теме.

— Я кстати наслышан о ваших подвигах. — Начал офицер и замолк ненадолго.

«И о чём же ты наслышан интересно?» — подумал Степан.

— Боевой офицер, с наградами. Защищали нас от жадных империалистов. Потом, уничтожали внутренних и внешних врагов нашей великой страны. Жаль вот только оступились. Отправились в восточные крепости, а потом вдруг оказались здесь. Как так?

«Это ведь не то что ты хочешь узнать, так?» — Подумал Степан, выпустил дым из лёгких.

— Опыт и люди помогли. — Ответил Степан. Врать не стал, с этим бесполезно.

— Понимаю. По крайней мере я на это надеюсь. Вы мне не кажетесь плохим человеком, капитан Яковлев. — Говорил офицер, и словно не обращал внимания на двух солдат. Те как будто ослепли и оглохли. — Уверен, вас даже можно назвать жертвой обстоятельств. — Что-то он такое знал, но дальше намёков заходить не собирался. — Но не об этом сейчас. Вы сами когда-то носили синюю фуражку. И мне нужна ваша помощь. Не как капитана пехоты, а как коллеги. У вас здесь есть один солдат. Зайцев. Генеральский сынок.

Степан молчал, ждал.

Офицер затянулся хорошенько, подержал дым в лёгких, выдохнул. Не спешил.

— Надо чтобы он оказался на скамье подсудимых. В кротчайшие сроки.

Степан молчал, вдыхал дым.

— Вам дорогой товарищ, наверняка интересно, зачем нам это? Я скажу. Не всё конечно, но и этого будет достаточно. Отец его, так скажем, засиделся на своём месте. Он мужчина конечно строгий, и офицер такой же, но с горчинкой подлец. Мы под него уже не первый год роем, и не мало так нарыли. Однако на каждое наше доказательство, у него имеется свой «аргумент». Так что для нас, он сейчас неприступная крепость. Пока. С вашей помощью, товарищ капитан, мы сможем эту крепость сломать. Не за просто так конечно. Мы понимаем насколько ваше положение шаткое. С таким-то прошлым. Так вот, мы можем это положение ухудшить стократно. Думаю, вам не стоит объяснять, как. До свиданья товарищ капитан. — Офицер бросил окурок в снег и отправился по своим делам.

Степан обжёгся, остатки сигареты упали ему под ноги.

— Может водички, товарищ капитан? — Спросил сидящий рядом солдат.

— Не надо. — Наконец раскрыл рот Степан и пошёл как можно дальше от этой позиции. В самый не освещённый уголок. Безлюдный кусок земли.

Там он сел на ящик и стал думать.

Вся эта ситуация ему очень не нравилась. Тот офицер явно знал слишком много, в том числе, о нём и Демьяненко. Это было не спроста. Они ведь с генералом обсуждали официальную версию их совместной деятельности. Получается, что КГБ знало истину. Но откуда? У Степана имелся один ответ, но он ему совершенно не нравился. Демьяненко сам всё разболтал. Возможно, что даже умышленно. А ещё возможно, что та, мирная версия, была лишь их со Степаном версией. Остальные же знали правду изначально. Не спроста всё же Степана так быстро оправдали. Даже с учётом приказа под номером триста, человека, обвинённого в измене, так легко, не отпустили бы. Пару тройку дней, он бы точно просидел в камере, пока в кабинетах оформлялись документы и решалась его судьба. А тут бац, и всё готово. Просто генерал сказал, что Степан хороший и полезный малый, и его тут же сослали сюда. Эта теория, казалась Степану более чем жизнеспособной.

Его решили использовать. Степановыми руками начать нечто глобальное. Именно глобальное. Всё же дела, связанные с генералами, не могут быть иными.

Но с какого момента подобное решение было принято? После встречи Степана и Демьяненко на кухне его квартиры, или вовремя неё? В ходе попыток генерал-лейтенанта вызволить Яковлева из заточения, ему был предложен, или им же разработан подобный план? А может он ещё тогда, на кухне всё придумал, и стал загонять Степану все те речи? Может быть. Каждая теория могла оказаться правдой. Вот только отсюда Стенам ничего не мог знать наверняка. Хотя нет, мог. Он точно знал, что его используют, и он, как безвольная пешка на шахматной доске, повинуется руке игроков. Выбора у него не было. Ему прямо сказали, что его ждёт не завидная судьба, а если с ним что будет, то будет и с Ольгой. А вот этого, он не как не мог допустить.

Степан уже придумал, что будет делать. Он пошёл искать трупы орков. Лучшее место для их поиска, находилось на самом краю человечески владений, в десятой траншее. На протяжении всего вчерашнего дня там велись ожесточённые перестрелки. Орки трижды пытались захватить десятую траншею. При помощи маленьких катапульт, запускали туда бутылки с зажигательной смесью и взрывпакеты. Не жалели боеприпасов и соплеменников, но пока траншея держалась, и там скопилось много трупов.

Степан не единственный, кто положил на них глаз. Больше десятка солдат были наказаны за мародёрство. Полковник приказал проверять личный состав рот, на наличие забранных у трупов вещей. Лично Степаном были найдены не только трофеи в виде топоров и револьверов — благо подобные вещи не запрещались — но ещё и украшения, перстни, священные реликвии, такие как бусы или тотемы. Но больше всего всех поразили золотые клыки, обнаруженные у одного из новеньких бойцов. Самые настоящие мать их золотые клыки. Целая горочка, завёрнутая в тряпке и спрятанная среди запасного нижнего белья. Это были конечно не какие-нибудь побрякушки, повешенные на шею состоятельным орком, чтобы украшали. Нет. Золотые клыки, представляли собой чудо орочей стоматологии, и до попадания в личные вещи солдата, находились у орков в пастях. Пропали они оттуда известным способом. При помощи ножа и физической силы.

Пара попавшихся по дороге солдат, отдали Степану честь. Он махнул им рукой и прибавил шагу. По траншеям разносился смех, болтовня и храп. Солдаты собирались возле костров, согревались, улыбались. Более интересные личности, рассказывали множество историй, о детстве, о жизни в целом. Жителям Французских Колоний было интересно послушать истории о житье в СКГ, узнать, что жители красного государства ещё себя не доели. Гражданам же СКГ было не менее интересно узнать, что капиталистическая власть колоний, не держит свой народ за безвольных рабов, существующих исключительно для обогащения капитала. А священная власть Византии, не устраивает крестовые походы каждые выходные, не сжигает младенцев на кострах.

Все эти люди сближались, их скрепляла война, спрессовывали в одну неуничтожимую массу, стены траншеи. Они понимали, что общего у них предостаточно, не смотря на разные мировоззрения, ведь все они люди. Всем им, живущим в разных государствах, при разных режимах, приходилось видеть всякое. Ужасных людей, хороших людей, голод и сытые времена, тупые приказы и приказы в корни всё менявшие, времена ужаса и просветления.

У одного из костров прозвучал вопрос:

— А что будет дальше? После этой войны? Если мы победим?

От этого вопроса у всех пробежали мурашки по коже. Люди начали мёрзнуть даже возле костра.

Что они могли сказать на этот счёт? У них было множество теорий насчёт этого. И они ужасали.

Если объединённые силы человечества победят, то станут ли они так же вместе восстанавливать разграбленные, сожжённые земли? После войны у НРИ и СКГ будут огромные военные силы. Каждое из этих государств будет на пике своей военной мощи. Сотни тысяч мобилизованные человек у каждой из них. Закалённые боями ветераны. Как они поступят? Хватит ли у них сил остановить сжатый кулак и пожать противнику руку? Начнут ли новую эру, или застрянут в старой? От этого зависело всё. Зависело будущее следующих поколений, их жизни, мир в котором они будут жить. Не больше, не меньше.

Степан добрался до места. Трупов здесь действительно хватало. Ими было завалено буквально всё. Только сутки назад, их здесь лежало куда больше. Приходилось разжигать не малые костры, чтобы их всех сжечь. Живым оркам это конечно не нравилось, но кто вообще сейчас думал о их чувствах? Если трупы не жечь, то будет эпидемия. Это вам любой «капитан очевидность» скажет. Собственно, от этой напасти, людей спасал исключительно мороз. Не будь его, пахло бы тут воистину хуёво.

Тела в чёрных одеяниях, со шлемами, иногда скрывающими лица за забралами с клювами, лежали на друг друге и по-отдельности, в самых странных и ужасающих позах. На их лицах застыли разные гримасы. У десятков орков, лица выражали боль и страх. Другие же выражали ярость, что так и не вышла из них. Но были и другие. Те, чьи лица не выражали ничего, по разным причинам. Одни орки лишились всех чувств перед кончиной, и теперь, даже лучшие умы, не смогли бы понять, какие предсмертные ощущения скрывают выражения их лиц. Ну а у кого-то этих лиц просто нет.

Руки в перчатках осторожно проверяли остывшие тела, цепляясь за ремешки, цепочки, верёвочки и выпирающие из тел кости. Дублёная кожа перчаток, сметали с трупов снег и алый лёд. Пальцы забирались под одубевшую одежду, в карманы, подсумки. Не редко им попадались различные блестяшки. Таковые сразу попадали Степану в карманы.

Через десяток вещиц, Яковлев поспешил сбежать из этой братской могилы.

Степан чувствовал себя просто отвратительно, словно жалкий червяк под человечьей пятой. Его душа извивалась, упрашивала хозяина одуматься. Младший Зайцев может был и не самым лучшим человеком. Даже спустя месяц войны он таковым оставался, разве что не с таким самомнением. Вот только человек не заслуживает подобного за мудачество. Его ждёт трибунал, тюрьма если повезёт, хотя у «синих фуражек» на него определённо иные планы.

До родной траншеи уже было не далеко. Народ до сих пор веселился, пел, танцевал. Помимо гармошки, теперь ещё звучала гитара. Радостные мужики, словно дети шли по траншеи к спальным местам, толкаясь, подшучивая, смеясь.

— Здравия желая товарищ капитан. — Сказал солдат и криво, лениво отдал честь. Кажется, они там выпили уже больше дозволенного. Повезло им, что у Степана не было времени на разборки.

Рядом с местом сборища, лежали десятки вещмешков, сложенных в кучу. На каждом была нашивочка с фамилией и инициалами.

Степан пристально начал рассматривать их, высматривать нужную.

Васин, Шевцов, Чубаров, Тейлор, Якин, Федотов, куча всяких фамилий на французском, Зыков, Хубиев, Николаев, Берёзов, Иванов… Зайцев.

Степан раскрыл мешок, положил краденное на самое дно. Закрыл мешок. Осмотрелся. Выдохнул. Всё кончено. Теперь можно было идти к весельчакам и гнать их спать.

***

— Что они там празднуют? — Спросил Леёлчр.

— Великий праздник «Новый год», мой господин. — Ответил человек гид. Худой, жалкий, не бритый, но при шубе. Он стоял на коленях не поднимая глаз.

— Я слышал о нём. Кажется, именно в этот праздник вы украшаете кусты?

— Да мой господин, именно так.

Они находились на холмике, прикрытые шатром и окружённые величественными деревьями, мешками с землёй и войнами, что не знали усталости.

Леёлчр посмотрел в бинокль. Сегодня он не видел своего врага. Тот прятался, или сдох. Во второе вождь орков не верил. Этот человек, добрался от земель орды, до границ земли «красных людей». Подобный ему не мог умереть в лабиринтах траншей. Если лес со всеми его ужасами и тварями, не взяли этого человека, то и война не сможет.

— И что же вы ещё странного делаете в «Новый год»? — Спросил Леёлчр у гида.

— Танцуем, выпиваем, салюты пускаем. — Ответил человек.

— Не плохой день. У нас тоже есть такой праздник. «День падения», что празднуется в день, когда с небес упал метеор, породивший всё это. Величайший день. Мы приносим жертвы нашему богу, и празднуем до потери сил. Так мы чтим бога и силы его породившие. А вы кусты украшаете. Не красоты, не символизма. Ваш праздничек, давно потерял всякий смысл.

— Да что вы… — Хотел сказать человек, но заткнул себе рот.

Сказанного хватило, чтобы воин, что стоял у него за спиной, ударил жалкого червя плёткой.

Вождь махнул рукой. Воин остановился, встал на место.

— Знай своё место червь. И не забывай его. Ты больше не мужчина, ибо не способен боле создать потомство. А воином ты никогда и не был. Так что, жив ты, лишь благодаря моему слову. — Сказал Леёлрч, даже не взглянув на человека.

— Леёлчр, илшз сйо (Леёлчр, друг мой)! — Воины расступились. К шатру вышел вождь Днлчор в своём белом одеянии.

Его сопровождали лучшие бойцы племени «белых ворон».

— Иа Днлчор, ынй непйа (Да Днлчор, что такое)? — Встал и спросил у друга Леёлчр.

— Я ийрват шаень (Я должен уехать). Нчр теу, пеп ёрйъемнчо кбм (Тыл наш, как блохастый пёс). Калакйртат жлаиднарясд (Переполнен вредителями).

— Агвео амрд теий (Езжай если надо). Я мклежрюмь йидт (Я справлюсь один).

Вожди пожали руки, обнялись.

— Ёалазд маёя Днлчор (Береги себя Днлчор). — Сказал Леёлчр.

Белокурый орк кивнул, надел шлем и пошёл к приведённым коням.

— Жйднард (Воители)! — Выкрикнул Леёлрч и все орки, что сидели, встали как один. — Сйо илшз шагвеан, я йкаыерат (Мой друг уезжает, я опечален)! Мй стйо йкаыердрчя д ёйз (Со мной опечалился и бог)! Шёаона рюиао, ынйёч жалтшремь леиймнь ста д ёйз (Убейте людей, чтобы вернулась радость мне и богу)!

Орки заспешили, забегали. Сняли ткань с пушек, открыли ящики и вытащили снаряды. Выстроились для атаки.

Родились вспышка и гром, и исчезли они через мгновение.

Человечьи позиции снова превратились в ад.

Воины орды пошли в атаку, ради своего господина.

— Смотри человек. Это есть великое повиновение. — Повернулся вождь к гиду.

— Они погибнут, ни за что. — Смотрел человек на идущих орков, и ужасался.

— Ты не прав. Они погибнут во имя бога, во имя лео, великой смерти и моего сына. К тому же, надо же испортить ваш кустарный праздник.

Глава 18: В тылу врага

Орки ступали по снегу, не обращая внимания на тьму и холод. Глаза у них были не хуже такой старинной вещи как ПНВ. Тела же охранялись от холода, отличными зимними костюмами и комбинезонами. Руки в толстых рукавицах и перчатках, держали множество разного оружия. Орочьи винтовки и пулемёты, с оружием Нации Чистых, Французской Колонии и Византии висели на соседних ремешках.

Лучи луны с силой пробивались через частые, запутанные ветви огромных деревьев, и множеством отдельных пятен опадали на землю. Ветер сегодня был довольно спокойный. Вот уже неделя пошла с тех пор, как прошёл последний крупный снегопад. Разумеется, мелкий снежок шёл часто и на него уже никто не обращал внимания. Он для орков не проблема. А вот отсутствие снегопадов большая радость.

Но не только поганый снег являлся трудностью для орды. Месяц с лишним у них была сильная жопная боль. Некие ублюдки бродили у них по тылам и наносили удар за ударом по важным объектам. Склады горели, танки взрывались, а эти сволочи раз за разом уходили, оставляя за собой минимум следов.

Для борьбы с негодяями по лесу были разосланы взводы умелых воинов со следопытами. Эти бредущие во тьме орки как раз и есть один из таких взводов. Сорок семь топоров. Остальные сгинули в пастях зверей.

И как же не повезло данным оркам. Их ведь ждала та же судьба.

Тьма разлетелась по сторонам, растолкнутая вспышками света. Сумасшедшее количество трассеров вылетали из сугробов, разя орков пачками. Они летели со всех сторон, и все устремлялись в идущих друг за дружкой воинов орды.

Когда орки среагировали на неожиданное нападение, половина из них уже валялась в снегу, окрашивая его в красный. Командир пал, ещё при первых выстрелах. Его красивый шлем, упал на снег, наполненный мозгами владельца.

Разорвались две гранаты, осколки от них впились в туши орков. Остатки тех пытались отстреливаться от тьмы и снега, но уже было поздно. Напавшие сузили кольцо и добили подранков.

К телам сошлись тридцать человек в маскхалатах, комбезах, тёплых масках, французских касках. Тела этих людей, защищали лёгкие бронежилеты, поверх которых были надеты разгрузки.

Для солдат людей, на месте этого побоища находилось много чего интересно, и они это немедленно начали собирать. Патроны, смазка, оружие, еда, уносились и распределялись.

— Держи. — Сказал седовласый боец, молодому солдату и протянул горсть патронов, да пару банок тушёнки.

— Мерси. — Сказал солдат.

Он положил банки в рюкзак, а патроны в магазины своего «Лебель авто», обёрнутого белой тканью.

Этим солдатом был Джонатан с обветренным лицом и треснувшими губами.

— Солдаты! — Крикнул командир крупной группы, лейтенант Роджер Дюпре. — Уходим! — Приказал он и поехал на лыжах в темноту.

Дюпре считается красавцем среди сослуживцев, особенно среди женской части. Тёмная кожа, мужественные черты лица с широкой челюстью, слегка не бритое лицо, не уродующий его шрам, возле верхней губы. Он был старше Джонатана на два года, но его глаза, выражали куда более преклонный возраст души этого человека.

Люди, не знающие лейтенанта, недолюбливают его, считают будто его отправили сюда, исключительно благодаря милой мордашке, которая потом будет очень хорошо смотреться на патриотических плакатах. Но так говорят либо недалёкие личности, либо люди имеющие личную неприязнь к Дюпре. Те и те, не правы. Лейтенанту есть о чём поведать, но вот только делиться личными историями, он не очень любит.

Джонатан проверил хорошо ли у него надеты лыжи и поехал за остальными. Вдалеке уже было слышно рычание. Некие твари учуяли запах крови и на всех парах бежали на место засады. И лучше будет, если люди до их прибытия уйдут.

Солдаты ехали друг за другом парами. Постоянно осматривались, освещали нашлемными фонариками самые жуткие участки их пути.

Ветер дул людям в спины, подталкивал их, свистел перед ушами и заглушал чужую поступь, ели слышимый рык, повизгивание.

За пределами фонарного света облизывались клыкастые пасти, пускали слюну, грызлись меж собой. Зима уже столько идёт и им так хочется жрать. И их таких много. Им надоела диета из себе подобных и всякой мелкой дряни.

Твари с длинными головами, похожими на плоды бобовых с огромными пастями и пиловидными клыками не раз дёргались, пробегали пару шагов на встречу людям, но каждый раз останавливались. Голод конечно был селён, однако страх был сильнее. Люди являли собой большую силу, особенно с такой кучей оружия, ещё пахнущей сгоревшим порохом. Поэтому твари решили повременить с ними. Они встали на задние лапы, согнули передние и потопали драться за дохлых орков.

А люди пока двигались дальше. Не всегда прямо, часто петляя, съезжая с горок и поднимаясь на них. Обходили особо бурно поросшие деревья и берлоги крупных хищников. Держались подножий сопок.

Вдруг, откуда не возьмись загорелся свет впереди.

— Стоять! Пароль?! — Крикнули из-за света.

— Среда! — Ответил лейтенант громко.

Света резко поубавилось. Из кустов выехали такие же лыжники в белом.

— Рады видеть вас лейтенант, как постреляли? — Спросил улыбающийся солдат с усами.

— Хорошо. Раненных у нас нет. Зато орки потеряли целый взвод.

— Ну, тогда, прошу в лагерь, к костру. — Сказал усач и поехал обратно в кусты.

Несмотря на то, что в лагере имелось как минимум пара костров, свет от них был не виден. А всё потому что, костры располагались в больших шалашах, что оставляли весь свет и тепло в себе.

— Можете отдыхать. — Сказал лейтенант и пошёл писать отчёт на этот день.

Джонатан быстренько снял именные лыжи и забежал в один из шалашей. Там тепло было, хорошо.

Люди нежились в тепле, расстегали комбинезоны, снимали шапки и маски, складывали промокшие вещи возле огня.

Над пламенем, висел котелок с дымящейся и булькающей похлёбкой. Вовремя пришёл отряд.

Всем налили по приличной порции ужина и люди задевая друг друга локтями, начали есть. Жаль конечно, что без хлебцев. В начале хлеб был, но с тех пор как закончились запасы муки, выпечкой и не пахло. Ну ничего. Вот зато похлёбка мясная, с тушёными овощами, да ещё и почти целая миска. Понимал лейтенант, что его бойцы выполняют опасную работу и их за это нужно вознаграждать, хотя бы такой похлёбкой.

Солдат, имеющий при себе немного лишнего веса и нарастивший на лице бороду, положил миску рядом с собой и заговорил:

— Молодец Жан. Хорошая еда вышла. Теперь хоть просрусь славно. — Народ засмеялся.

А Жан, смугловатый парень с усиками, на это сказал:

— Что, желудок отвык от нормальной пищи?

— Ага. — Продолжал смеяться полноватый бородач Ланс. — Что ты такая не довольная Арин?

— Тебе бы только про говно шутить. — Ответила черноволосая девушка с карими глазами и худеньким лицом.

— Ну прости. Виноват. Работа в свинарнике даёт о себе знать. — И дальше засмеялся.

— А мне бифштекса не хватает. — Сказал ещё один боец и все уже дружно засмеялись, стали соглашаться.

Все да не все. Джонатан не смеялся. Ему и похлёбки хватало, и сна в спальном мешке, и куста за место туалета. Только одного ему хотелось, попасть домой. Да всем этого хотелось, просто они скрывали это под шутейками про еду. Не бифштексов им хотелось, а родного дома. Конечно были личности среди людей, которым лес был желанней, чем дом и семья, но таких в этом отряде, наверное, и не сыскать.

Джонатан не раз замечал, как при самых обычных разговорах, на самые разные теми, вдруг человек начинал говорить про дом. И так сладко, так мечтательно в такие моменты люди описывали свои жилища. По полчаса описывали вазу в голубой цветочек, или узорчатый ковёр изумрудного цвета, да бабушкин сервиз.

Говорили это люди. А сами печалились. Им приходилось ходить по улицам разграбленных, выжженных деревень и городков, понимая, что их дома скорее всего тоже выгорели. От того и шутили про жаренное мясо. Не хотели люди возвращаться к подобным мыслям.

— Ребята. — Заглянула в палатку тёмная голова. — Лейтенант всех зовёт.

Солдаты приоделись, застегнулись и взяв оружие пошли на сборище.

В просторной палатке лейтенанта вместились все, хоть пришлось и потесниться.

Дюпре повесил карту повыше, чтобы все могли рассмотреть её. И то была странная карта. Она показывала незону их полномочий, а южно-западную часть сгинувшей Нации Чистых с помеченной красным карандашом, маленькой точкой на местности. Что там могло быть?

— Как оказалось, час назад в лагерь прилетела птица с донесением от командования. Разведкой НРИ была обнаружена интересная находка в пятидесяти километрах от линии фронта. Батарея огромных орудий с целым комплексом для их содержания, железобетонными укреплениями и подземными погребами. Оказывается, «чистые» собирались сделать всем подарочек перед развалом их пойки. К нашему несчастью этот подарок обнаружили орки. — Люди заохали. Ужаснулись от таких новостей. — Они уже успели произвести тестовый выстрел по участку шестьдесят три, фронта НРИ. А также сделать залп по крепости «Добрыня» в двадцатом секторе границы СКГ. Урон от этих выстрелов был колоссальным. От одного выстрела, НРИ смогло оправиться, и от того потеряло не большой кусок своей земли. Оборона СКГ же, в обозначенном участке была стёрта в пыль, и орда смогла не плохо продвинуться в глубь обороны нашего союзника.

Наша задача, ликвидировать данные орудия. Вместе с нами, в этой операции будут участвовать ещё пять подразделений. Мы должны будем произвести скрытую диверсию на территории комплекса. А именно, заложить заряд взрывчатки в погреба. Количества снарядов, находящихся там, вполне хватит для уничтожения всего комплекса.

В случае обнаружения операция не будет свёрнута. Для нас и наших союзников крайне важно уничтожить эти орудия, и командование не потерпит провала. Так что, даже если нас обнаружат, мы будем обязаны прорываться к цели с боем. Всем всё ясно?!

— Да. — Сказали люди в разнобой.

— Тогда утром мы выходим. Хорошо приготовьтесь. Нас ждёт не лёгкая задача.

***

Они ехали к цели трое суток. По дороге встретили ещё одно подразделение и вместе двинулись дальше.

Отдыхали редко. В основном по долгу ехали и на короткий миг останавливались, чтобы перевести дух и слегка подкрепится.

При каждой остановке, лейтенант заставлял проверять оружие и через раз смазывать зимней смазкой.

Сама дорога была не из простых. Вернее, её не было. Снегопады замели даже самые крупные дороги, большаки, по которым раньше проезжали телеги и проходили люди, каждый день. Вот и приходилось людям ездить там, где даже боги ноги сломят. Через густые заросли, мимо верениц деревьев, растущих чуть ли не друг на друге.

Ближе к цели, люди начали чаще слышать волчий вой и огромные количество следов, этих страшных зверей, бродящих где-то в этих краях.

Но не только волчьи следы видели люди. Так же им попадались и неглубокие полосы от лыж. И что самое главное, от человеческих лыж. Они двигались в туже сторону. Это означало, что группа лейтенанта Дюпре, будет не первой прибывшей на место. Значит прибудут они на всё готовенькое, разведанное. Народ этому радовался.

Джонатан не сильно выдыхался во время езды на лыжах. Катался он отлично, к тому же только недавно со Степаном прошёл не мало. Ноги у молодого сталкера от этого окрепли, и дыхалка улучшилась. Не жжёт лёгкие спустя время, не наливаются свинцом ноги. Времени, выделенного на отдых, хватает, хоть и впритык.

У других дела поплохее. Ланс, например, с трудом переносил все эти пробежки. Дышал как раненное животное. Во время привалов, массажировал ноги и выпивал кучу воды, несмотря на то, что он охотник и вроде должен быть выносливым.

Лейтенант его за это ругал, да чего уж тут поделаешь? Раньше надо было возмущаться, когда подразделение ещё только собиралось. Действительно, кто ж мог подумать, что среди охотников, есть не только крепкие мужчины, но и такие люди?

Зато Ланс стрелял без промахов. Просто брал «утку» и все выстрелы в цель клал.

Арин, наоборот, была быстрой, ловкой, выносливой, а вот стреляла уже не очень. Если у оружия нет автоматического огня, то ей его лучше не давать. Без толку это.

Жан же, имел потрясающую способность, быть средним во всём.

Добрались отряды до цели, как и было сказано, на третий день. Небо почернело, воздух похолодел. А покрываться беспроглядной тьмой, окружающая действительность и не думала.

Впереди, во все стороны, на лес, ярким светом, фигачили прожектора. За этим светом и за железобетонными укреплениями, разносился по округе разный шум. Над всем бетонным, неприступным великолепием, возвышались три огромные металлические конструкции. Пушки. Настолько длинные и громадные, что по всей их длине, были натянуты траса, как у крана. На них, давно, инженеры написали по слову немецкими буквами с человеческий рост. «Rohm» — на первой. «Stolz» — на второй. «Reinheit» — на третьей. Орк почему-то их не стёрли. Зато повсюду навешали чучел и наставили жуткие конструкции из камней, палок и костей животных, перемешанных с человеческими.

Большего, люди рассмотреть не могли.

— Вот план наземной части базы. — Командир группы, пришедшей сюда раньше остальных, показал листок с карандашной зарисовкой данного местечка. — Вокруг минное поле, колючка, ежи, ну вы это и сами видите. Ближе всего к нам, находятся две казармы и псарня. В западной части, стоит электронная ферма, питающая весь комплекс. В центре штаб, со смотровой площадкой и гаражи с конюшнями. На севере, жильё техперсонала, вентиляционные установки и большие мастерские. На востоке и сами видите, что стоит, но это лишь малая часть всего зрелища. По наших расчётам, большая часть всей конструкции, вмурована в бетон и землю. И ещё, чуть не забыл. Северо-западные укрепления не достроены. Видимо гражданская война помешала.

— А что под землёй, известно? — Спросил один из командиров.

— Откуда? У нас нет провидческого дара. Мы только знаем, что спуски в подземную часть, находятся в штабе, возле казарм и напротив жилищ технарей. Может есть и другие входы, но нам такие обнаружить не удалось.

— Численность гарнизона известна? — Спросил рыжеволосый лейтенант.

— От трёх, до пяти сотен голов, плюс человеческий персонал.

Рыжий офицер присвистнул.

— И как мы это в случае чего брать будем? — Спросил он.

— Хороший вопрос. — Сказал лейтенант Дюпрен.

— У нас миномёты есть с осколочными и зажигательными зарядами. Плюс куча взрывчатки, пара противотанковых винтовок и гора бронебойных патронов. Так что как-нибудь прорвёмся. Сейчас нам лучше сконцентрироваться на проникновении, а план, следующий…

— И как только «чистые» построили такое? — Спросил Джонатан, сидя в кустах.

— Мне и самому интересно. — Сказал Жан. — Я такое видел только на древних картинках.

— Наверное много людей они сюда сгоняли, чтобы подобное сделать. Сколько же из них погибло? — Тихо сказала Арин.

— На такое, уродов не согнали бы — если ты про это. Здесь спецы нужны. Строителей, три, четыре большие бригады, и инженеров толпа. Причём первоклассных инженеров, а не всех подряд. — Сказал Ланс

— А техники-то сколько должно было быть. — Продолжил за сослуживцем Джонатан. — У людей разве осталась такая техника?

— Ну, говорят на землях людей всякое есть. — Ответил Ланс. — Я лично слышал, про здоровые краны на гусеницах, как танки.

— И где же это такие? — Заинтересовалась Арин.

— Кажется в НРИ такие есть. В Москве. Ну и у «чистых» видимо тоже.

Джонатан не мог понять, как они туда проникнут, как подобное уничтожат? Это же невозможно!

Укрепления как у форта, подземные лабиринты и что самое главное не малый гарнизон охраны. От трёх до пяти сотен орков сидит в этой крепости, когда у людей и двух сотен не наберётся.

— Ох, что тут будет, если тихий план провалиться, даже думать не хотеться. — Сказал Жан.

— Даже идиоту понятно, что будет. — Ланс сплюнул в сугроб жевательную конфету. Гадость дешёвая.

Вдруг загремели выстрелы. Люди полетели в снег лицами, похватали оружие, сняли с предохранителей. Хотели уже стрелять, да успели заметить, что не по ним это палят.

Трассеры с вышек и ДОТов летели на восток. Прожектора осветили обстреливаемый участок.

На базу пёрли волки. Одним богам известно сколько десятков. Их рвали на куски пулемётными очередями. Под лапами голодных хищников взрывались мины.

Люди наглядно могли посмотреть, что с ними будет, при провале плана «А». Кишки на снегу и визг направленный в небеса.

Стрельба прекратилась через минуту другую. Волчья атака захлебнулась толком и не начавшись. Гора лохматых трупов стремительно замерзала. Повизгивания и рычание, постепенно затухали, приглушались дующим ветром.

— Нам определённо надо проработать план как можно лучше. — Сказал лейтенант Дюпре, прячась среди корней дерева.

***

Командирами было решено вскрыть особо важные цинки с дозвуковыми, бронебойными патронами и раздать всем бойцам группы проникновения по боезапасу на два магазина.

Солдатам высыпались опасные железки в протянутые руки, приговаривая, что те являются важным ресурсом и их необходимо беречь.

Джонатан получил свою порцию свинцово-стальной смерти и вприсядку добрался до кустов с его сумкой и следом от задницы. Там, он взял два запасных магазина, освободил их от обычных патронов и затолкал особые. Далее, проверил чёрный цилиндр глушителя, привинтил непослушную заразу и лёг спать.

Командиры выделили бойцам группы проникновения на сон, два часа. Не долго конечно, но что тут поделаешь, служба всё же, война.

Джонатану вот сказали, что он будет в группе проникновения и фиг откажешь, а охота.

Туда профессионалы пойдут, бывалые разведчики и диверсанты. Молодому сталкеру там нечего делать. Но раз уж приказали, значит делать надо. Его так учили. Особенно, если начальство требует и очень настаивает.

А теперь про план. Он предельно прост. Группа проникновения, попадёт на базу через северную стену. Там меньше укреплений. Да ещё часть и не достроена, и кажется достраиваться не будет. К тому же у орков крайне херово распределены силы. Большая часть ордынцев защищает орудия и недостроенную стену. На остальных участках, у них охраны по минимуму. Но это не все причины подобного выбора. Разведка определила, что именно там находится безопасная тропа, свободная от мин. По ней частенько разгуливают орки, так что людям оставалось просто пройти по их следам

Внутри базы, группа должна будет добраться до ближайшего спуска в подземную часть. Дальше их ждёт неизвестность и действие по обстановке, так как плана подземных тоннелей у них нет.

План далеко не идеальный, рискованный. За такой бы им всем руки оторвать, да не кому.

— Просыпайся. — Джонатана потрясли за плечо. Молодой сталкер дёрнулся от неожиданности и резко открыл глаза. Его разбудил Жан. — Тебе пора выдвигаться.

Джонатан встал. Жан пожелал ему удачи и пожал руку.

Группа из десяти человек под командованием лейтенант Дюпре, выдвинулась к точке проникновения. Снайперы заняли позиции на деревьях. Оставшиеся бойцы, приготовили миномёты.

Солдаты группы, обошли базу через лес, держась тёмных участков и низин.

Орки в очередной раз начали стрелять. Послышался волчий вой. Серьёзные же у них проблемы с этими тварями. За одну ночь уже две атаки. Повезло ещё, что на людей не нападают пока.

Северная стена, представляла собой, частично стройку, а частично готовые укрепления, в которых определённо были орки. Недостроенная часть стены, возвышалась над землёй на метра три, четыре, а то и на пять. На северо-востоке, стена отсутствовала полностью. Перед гражданской войной там только собирались делать основание. Орки наносили туда мешков с писком и колючей проволоки.

Световое пятно проползло мимо группы, и бойцы выдвинулись к стене друг за другом, по чужим следам. Спустились в ров и приготовились подниматься на верх. Четыре бойца размотали верёвку с крюками на конце и бросили их вверх. Все зацепились удачно.

Враги продолжали ни о чём не догадываться. Ходили, смотрели, но лениво, без отдачи. К ним в гости заходили разве что волки, да другое зверьё, а для орков зверушки были не противниками. Они там пока бегают внизу, рычат, скалятся, храбры сыны орды, перестреляют их и всё.

Как люди залезли на верх, так сразу услышали разговор парочки орков.

— Теийард кйзетча кмч (Надоели поганые псы). Мнларяас д мнларяас, е йтд клшн (Стреляем их стреляем, а они прут).

— Иа теийард (Да надоели). Кенлйтйж ёч тес неп иежерд, пеп энд нделд клон (Патронов бы нам так давали, как эти твари прут).

— Ждиян клаипд ж лео, нч клеж (Видят предки в лео, ты прав).

Люди пошли по недостроенным, пустым помещениям, через самые тёмные углы. Редкие посты ордынцев легко обходились и в тоге группа оказалась возле полностью металлической мастерской, на хорошо отчищенной дорожке.

Стрельба к этому моменту прекратилась. Волки отступили.

Люди спрятались в тени, прижались к холодным стенам мастерской, и стали думать, как идти дальше.

По территории орков бродило мало. Так, лишь единичные патрули сновали. Рабочих людей было куда больше. Они работали везде, словно рабы, одетые во рваньё. Что варили, рыли, резали и носили, проверяли работу громоотводов на фермах электронов и целостность кабелей, идущих от неё. Да они всё здесь делали, кроме охраны и убийства.

Орки смотрели на большинство технологий людей, как на диковинку. Танк им сначала казался ревущим чудовищем, многочисленные крупные орудия, разное стрелковое оружие, превосходящее ихнее, и не малые постройки, захватывали у них дух. И только благодаря захваченным людям, они познали всё это, смогли всё это понять, осознать. Теперь танк был для них не монстром, а сложнейшим комплексов механизмов и технологий, которым они теперь хотя бы могут управлять.

— Пойдём через мастерскую. — Тихо приказал лейтенант Дюпре и пошёл к чёрному выходу железного здания.

Дверь находилась за углом. Рядом с ней стояли два орка, курив трубки и подперев дверь ведром с песком.

Лейтенант указал на пару солдат, потом ткнул в сторону орков сжатым кулаком.

Бойцы вышли вперёд, спрятались за сугробом и прицелились. Прошипели выстрелы. Орки без криков повалились на землю. Один даже грохнулся в сугроб, задев дверь. Пули прошили им шлема и пробили черепушки.

Люди двинулись к двери. Никто из прохода не выбегал, значит им… Нет всё же не свезло.

Подойдя к трупам, бойцы увидели в начале коридора человека в рваном пуховике и поспешили к нему, пока он сволочь не закричал. Ему зажали рот, его скрутили и приставили ствол к виску.

Три бойца стали держать проход. Двое других затащили трупы внутрь и закрыли дверь. В коридорчике стало тесно.

— Мой подчинённый сейчас уберёт руку со рта. Если закричишь, получишь пулю. — Сказал худенькому человеку лейтенант.

Разогревшаяся от дыхания мужика перчатка, отпустила его лицо. Пленник не закричал, а только глубоко и часто задышал.

— Сколько орков в здании? — Спросил Дюпре.

— Десять. — Ответил мужик усталым и очень хриплым голосом, а потом закашлял. Рот его оказался закрыт в туже секунду.

Когда кашель закончился, руку снова убрали.

— Есть по близости вход в подземную часть базы?

Мужик кивнул, сдерживая очередной приступ. Рука солдата была наготове.

— Рядом с вентиляционными установками находиться люк, через… него… — Рука крепко сжала лицо мужика. В неё заколотился кашель.

— Понятно. — Сказал Дюпре. — Как лучше к нему пройти?

Рука отпустила лицо.

— По улице лучше не идти. Там посты и прожектора кругом. Лучше по зданию пройдите. Я проведу. — Сказал быстро пленник, чтобы сдержать кашель.

— Ладно, доверимся тебе. Веди. — Сказал лейтенант и мужик повёл солдат коридорами к цели, удерживаемый бойцом в маске.

Впереди шли трое. Вторым был Джонатан.

Пленник указывал путь трясущимися руками. Весь путь солдат пролегал через узкие коридоры, освещённые электрическими лампочками. Под потолком проходили трубы и вентиляция, висели кабеля. Вдоль левой стены тянулась горячая труба. Вся база строилась по высочайшим стандартам и это виделось сразу. «Чистые» может и были извергами, но в умении строить им не откажешь.

Дверь справа по коридору отварилась. Из неё показался хилый человек в очках. Он увидел людей и поднял руки вверх. Не закричал падла.

Впереди идущий солдат подставил к груди человека ствол.

Лейтенант подошёл к нему, посмотрел, что находиться за дверью. Там располагалась кладовка.

— Ты поднимешь тревогу? — Спросил Дюпре. Он был выше мужика почти на голову.

— Нет. — Сказал мужик.

— Тогда посиди там.

Солдат толкнул очкарика в кладовку и закрыл там.

Пошли дальше. Направо, налево, спрятались. Мимо прошли весёлые орки с бутылкой.

Возле красной двери выхода никто к счастью не курил. Её открыли. В лицо бойцам устремился сильный ветер. Погода ухудшалась.

Дорожка к установкам с обеих сторон была ограждена сетчатым забором и почти не освещена.

— Лампочки перегорают, а запасные кончились. — Пояснил пленник.

Группа пробежала по дорожке и спряталась за большими коробками вентиляции, что шумели и тряслись словно бешеные звери.

— Вон… вон люк. — Без мужика его бы и не заметили. Покрытый слоем снега и льда.

Пришлось отколачивать от него лёд и открывать этот тяжеленный кусок металла монтировкой.

Спуск никак не освещался, да и вообще видимо им давно не пользовались. На лестницах висели сосульки, стены покрылись инеем.

— Знаешь, как там что? — Спросил лейтенант у мужика.

— Пройдёте направо. Там дверь будет. И схемы должны быть везде развешаны.

— Ладно. Хорошо. Теперь, сообщи осторожно людям, что мы собираемся взорвать здесь всё. Так что готовьтесь бежать отсюда. — Сказал Дюпре.

— Но как же… Да куда? Здесь и бежать некуда, да ещё и без… без… Кха-кха… оружия. На десятки километров ни одного населённого пункта, а если и есть что, так там всё разорено. Вы убьёте нас этим взрывом.

— Это уже не наше дело «чистый». — Разозлился Дюпре. — Мы взорвём базу в любом случае. Так что думай «чистый», думай, что делать будешь.

Мужик сжал губу как смог, хорошенько вдохнул и попытался закричать.

Его схватили и закрыли рот, а лейтенант Дюпре лично пустил ему пулю в сердце.

— Вы чего блять творите? — Чуть не закричал Джонатан.

Труп бросили в сугроб. Ветер — один из лучших друзей диверсанта — начал заметать следы.

— Молчать рядовой. — Приказал лейтенант и убрал револьвер в кобуру. — Из-за этого козла, могли погибнуть мы все.

Джонатан замолк.

Группа спустилась и проверила все углы в помещении. Всё чисто. Можно двигаться дальше.

За следующей дверью оказался очередной коридор. Пустой.

Люди пошли тихонько, неспешно наступая.

На одной из стен и вправду оказалась схема.

— Так, посмотрим. — Лейтенант тщательно изучил схему. Провёл по ней руками. Прочёл каждую надпись. — Нам налево. Там должны быть рельсы. Пройдём вдоль них и окажемся на месте.

По хорошо освещённым коридорам вальяжно прохаживались охранники. С ними было решено разбираться быстро и беспощадно. Им перерезали глотки, особо не боясь пролитой крови.

Кучка невольников, толкала тележку со здоровым снарядом. Тележка скрипела и стонала, но по рельсам ехала.

За людьми шагали орки. Три не плохо вооружённых ублюдка. Они болтали о чём-то своём, о житейском. Один поглаживал макушку весящей у него на поясе черепушки.

Процессия прошла мимо неприметной двери, отошла ненамного и не заметила, как сзади прошмыгнули аж десять человек.

В конце этого железнодорожного коридора, стояла массивная дверь. А рядышком десяток орков с автоматами.

Через них было не пройти. В склад с боеприпасами вёл один вход. Этот.

Лейтенант распределил между бойцами цели. Солдаты приготовили оружие и свои мысли.

Дюпре махнул рукой.

Группа выскочила из-за угла и по коридор заполнился треском.

От орков полетели алые фонтанчики. Твари не успели среагировать на столь неожиданную атаку, и все полегли.

Бойцы устремились к двери. Чтобы пройти дальше, нужно было всего лишь покрутить вентиль. И какой же тугой он сука был.

Сразу четверым солдатам приходилась крутить его.

— Нлажйзе-е-е-е-е (Тревога)!!! — Крикнули сзади. И загремели выстрелы.

Все четыре бойца мучавшихся с вентилем упали. Трое молча, один крича.

Двое орков пристрелили через секунду. Раненного собрата оттащили к стене. К вентилю поставили других, а остатками начали держать коридор.

Джонатан залёг за трупом орка. Стянул проклятую маску с лица. В ней воздуха не хватало, а он был сейчас нужен в избытке.

Закричала сирена.

— Давайте быстрее! — Крикнул подчинённым Дюпре. — Мы долго не продержимся.

От натуги, бойцы не могли ответить.

Вдруг, свет погас. Сирена продолжала реветь. В коридоре стали слышны шаги. Много, очень много шагов.

Земля затряслась, но не от шагов. Тому виной были взрывы. Ребята в лесу услышали сирену и стали отвлекать врага огнём и залпами из миномётов.

Шаги затихли. Чуть погодя, не столь многочисленные ступни, зашагали прочь. Врагов осталось меньше, но сколько их там ещё было?

Справа от Джонатана загорелся красный свет. Дюпре зажёг фальшфейер и бросил под ноги.

Из-за поворота вылетели два шипящих цилиндра. Гранаты!

Джонатан пригнулся. Лейтенант прыгнул за ближайшие трупы. Люди возле вентиля залегли.

Бабах!!! Бабах!!!

В ушах зазвенело. Труп перед Джонатаном напичкало осколками. Обрызгало его снаряжение кровью.

— Крутите! Крутите!!! — Закричал Дюпре.

Орки пошли в атаку. Выпрыгнули как черти из табакерки и нарвались на пули.

Выстрелы сверкали в полутьме. Шальные пули летали во все стороны.

Джонатан вжимался в пол, в бетон и чужое мясо, и стрелял не прекращая, не жалея оружия.

Воздух наполнился дымом и запахом гари, и крови.

Потеряв шестерых, орки отошли, бросив напоследок ещё гранату.

На этот раз труп перед Джонатаном швырнуло на него. Дюпре отлетел к стенке и закричал. В него попали осколки.

— Ещё! Немного! — Кричали сзади.

Джонатан это услышал, как шёпот.

Орки опять попёрли.

Молодой сталкер зажал спусковой крючок, пустил по ним длинную очередь, часть которой ушла в молоко.

Три орка упали. Ещё пять хотели изрешетить Джонатана, но из-за его спины в них полетела граната. Она приземлилась у них под ногами и рванула, разметая куски мяса по сторонам.

Это раненный солдат кинулся из последних сил. Бросил и помер.

— Всё! Всё!!!

Джонатан оглянулся.

Возле вентиля сидел всего один солдат, да и то раненный. Он как-то умудрился в одиночку докрутить треклятую баранку и приоткрыть дверь.

— Джон…тан… бери лейтенанта! Взорвите здесь всё к хуям! — Говорил солдат в побагровевшей маске, сочащейся кровью.

Джонатан расслышал этот «шёпот», шатаясь поднялся на ноги и пошёл к лейтенанту.

Дюпре перекинул ремень оружия через плечо и потянулся к подчинённому.

Они взялись друг за друга и потащились к двери, к образовавшейся щёлочке.

Сначала Джонатан втолкал в неё Дюпре и захотел помочь солдату, но тот отказался идти.

— Заходит блять!!! Я задержу их хоть как-то! У лейтенанта взрывчатка! Он объяснит, как взрывать!

Сталкер протиснулся в щель и солдат опёршись о шпалы, закрыл дверь перебарывая боль. И тут же началась стрельба.

Джонатан лежал на животе. Совсем не долго. Просто голова чуток закружилась. Нужно было полежать, прийти в себя.

Лейтенант в это время полз как мог, оставляя за собой кровавый шлейф. Каска сползла с его голову и осталась на середине его пути.

Дюпре дополз и присел, опёршись о здоровый снаряд. Тут таких было полно. Целое помещение с приёмный зал зимнего дворца размером, заставлено ими.

— Подойди ко мне рядовой. — Выжал из себя слово лейтенант и положил на ноги поясную сумку. — Живее.

Джонатан поднялся с помощью не верных рук, на канаты, что заменили ему ноги.

За дверью прошумела канонада взрывов. Свет в помещении померк, помигал и исчез.

Пришлось фонарь включать.

— Под…ходи. — Сказал лейтенант.

— Я… здесь. — Джонатан встал на карачки. Не мог больше стоять.

— Здесь два… килограмма… Пластид… Установи…

Джонатан взял сумку. Взглянул в неё. В ней лежал пластилин, обёрнутый проводами и часы.

— Там… легко всё… Просто… заведи… будильник.

Последний солдат кивнул, встал, пошёл. Решил заложить заряд где-нибудь подальше, спрятать его. Пускай поищут твари.

Хорошее местечко нашлось быстро. Кучка снарядов в конце помещения. Щас поставит таймер на минутку и положит между снарядами.

Но не поставил он ничего и не заложил. Глаза зацепились за один объект в комнате. Решётчатый кусок стены под потолком. Вентиляцию.

Скакнул к ней. За трубы зацепился, опёрся ногами о снаряды и приподнялся.

Вентиляция просторной была. Достаточно широкой и высокой, чтобы ползучего, жалкого человека в себя уместить.

— Заложил?! Рядовой?! — Крикнул Дюпре. Он часто дышал.

— Я… я выход нашёл. — Джонатан упал на пол, ударился копчиком.

— Что?!

— Выход! Здесь есть выход!

— Какой блять выход?! Взрывай! Взрывай блять!!!

Джонатан подполз к сумке. У него появился план. Он поставит таймер на десять минут, а потом возьмёт командира в охапку и сбежит отсюда до взрыва.

Так он и сделал. Покрутил колёсико, взвёл механизм. Пошёл отчёт и Джонатан пошёл.

— Всё, сделал. — Сказал он лейтенанту. — Давайте выбираться отсюда.

— Зачем?.. Ты знаешь, что сейчас… будет? А?

— У нас десять минут. По вентиляции проползём и всё, считай у выхода.

— Да ты посмотри на меня солдат… Разве я смогу куда-нибудь пойти. Я может умру уже через минуту. — Он и вправду был бледный, и крови из него вытекло немерено. — Если есть шанс… сам уходи… Меня здесь… оставь… Умереть… хочу…

— Нет я…

— Уйди!!! — Крикнул ему в лицо Дюпре.

Джонатан пожал руку лейтенанту на прощание и вложил в его пальцы оружие.

В вентиляции было тесно. Пришлось снять каску чтобы залезть, а то она по потолку скреблась.

Сталкер протискивался и протискивался, толкал себя ногами и тянул пальцами. Освещал путь зажигалкой.

Через сколько-то метров на развилку напоролся. Плевать было куда ползти. Главное до помещения какого-нибудь добраться, а там по коридорам наверх.

Ну и дополз до конца, к свету. Выбил каской решётку, вывалился как говно. При этом не слабо ушибся.

Вентиляция вывела его в тот самый тоннель с рельсами. Справа орки разбирали завал и слава богам, не видели Джонатана.

Солдат побежал налево. Люк ещё должен был быть открыт.

По дороге увидел схему и остановился у неё на секунду. Выход был и ближе, под жильём техперсонала.

Туда Джонатан и побежал. На счету была каждая секунда. Он не считал, сколько проползал по вентиляции. Возможно, что у него уже вообще не было времени. И сейчас, всё это место полетит к небесам, прямиком в солнечный город.

Возле так необходимой двери стоял орк. Джонатан пустил в него пулю из револьвера. Попал в плечо.

Орк упал, закричал. Молодой сталкер не стал его добивать, дальше поскакал, через две лестницы, вверх, вверх.

Ещё один орк встретился. И ему пулю. Свалился гад, молча.

Вверх! Вверх!!!

Выбил дверь, да так, что чуть плечо не вывихнул.

Кругом были пожарища. С вышек всё стреляли. Орки притащили туда автоматические, станковые гранатомёты и не жалели зарядов.

Из гаражей выехали танки. Часть от миномётных снарядов встали, задымились.

Ордынцы бегали туда-сюда. Не обращали внимания на человека. А тот бежал и бежал, не жалея ног. Ворота были перед ним. Немного осталось. Они даже суки открыты были. Из них танк только выехал.

Орки впереди заподозрили неладное. Стали поднимать оружие.

Джонатан, начал беспорядочно по ним палить.

Парочка упала. Другие застреляли уже вслед, но человек забежал за еле ползущий танк, перегнал его и дальше, дальше, вперёд побежал. Бросил долбаный револьвер, на всё насрал. Щас он думать только о беге. В этом был смысл его долбаной жизни. Бежать!

— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!! — Закричал во всю голосину Джонатан, вбегая в лес. Он кричал и кричал, и бежал, и ещё кричал.

Но его крик резко прервался. Солдат услышал хлопок, что за секунду вырос в нечто невообразимое. Что-то такое, что человеческий разум не мог осознать.

Все звуки исчезли. Джонатан полетел над землёй с тоннами снега.

База, всё то громадное количество бетона и стали взмыли вверх. Земля вздыбилась, разорвалась, полетела к небесам. Мины сдетонировали.

Ближайшие деревья-великаны вырвало с корнем. У более дальних сорвало ветви и кору.

Всё живое превратилось в пыль. И ночь стала днём.

***

Джонатану что-то мягкое упало на голову и рассыпалось по ней. От того он и проснулся. Потянулся рукой к голове и понял, что это был всего лишь снег.

Снежинки обильно падали с небес. Накопились на остатке ветки и упали человеку на голову.

Молодой сталкер присел. Волосы на макушке у него опалились, и голова из-за этого болела не только внутри.

Местность всё горела. Столбы некоторых деревьев были ещё полностью покрыты огнём.

Деревянные гиганты, почерневшие и разорванные, валялись на земле, или склонились.

Вокруг лежали титанические земляные комья и частично раскрошенные куски базы. Чудо, что Джонатана не пришибло.

Кстати о нём. Он слышал треск горящего дерева, но одним ухом. Кажется, он оглох на одно.

Джонатан встал. Тело у него трещала как-то дерево. И болело, зараза.

«И что же дальше?» — Подумал сталкер.

Подумал, подумал, да и решил, что пойдёт он. Вот просто пойдёт. Возьмёт, что сможет, перекусит, отдохнёт и пойдёт. Не зная куда.

Тот пленник был прав. Здесь некуда идти. Выбирай любую сторону. Север, юг, восток, запад. Любую. Везде смерть.

***

Твари с головами похожими на плоды бобовых облизывались, слизывали с краешков пастей кровь.

Всю землю засыпало кусками мяса. Столько еды эти зверюги ещё не видели. Как жаль, что скоро сюда сбегутся хищники покрупнее.

Послышался треск. Веточка хрустнула.

Монстры оглянулись. От них шёл человек. Вооружённый, с железкой на голове.

Им не хотелось тратить на него время. У них и так еды полно. Вот потом, они с радостью на него поохотятся.

Глава 19: Обычные будни

— Привет Алиса, как… — Девушка прошла мимо, даже не взглянув на Жекана.

Мужики захихикали.

— Игнорит? — Спросил лысеющий сослуживец.

— До сих пор. — Ответил Жекан, смотря Алисе в след.

— Ну а чего ты хотел? Девушки не любят, когда их дурами называют, хотя это и правда. — Сказал опытный в таких делах, почти старый солдат.

Посиживали они за самодельным столиком, возле жилой палатки, и поигрывали в карты, чуть больше часа.

У Жекана, Тараса и тех двоих, это было собственное хобби. И практически каждодневное.

Орки поубавили пыл. Нападали реже, хотя и посильнее. Бомбёжки стали реже.

— Я пас. — Сказал лысеющий и выложил карты. Не удивительно, что он спасовал. Рука мертвеца всё же.

— Кто следующий? — Ехидно спросил Тарас.

— Поднимаю ставку. — Сказал Жекан и бросил десять копеек на стол. — У тебя ещё деньги, то есть Санёк? — Спросил он у почти старого.

— Я пас. Мне ещё деньги домой нужно отсылать.

Следом и Тарас с Жеканом выложили свои карты. Жекан конечно победил.

— Рад был с вами поиграть господа. — Сказал он, сгребая деньги в кошель. — Завтра встретимся?

— Не. Теперь только после зарплаты. — Сказал лысеющий.

Почти старый согласился.

— Ну пойдём Тарас. Думаю, надо попить чайку. — Жекан встал и пошёл.

Тарас побежал за ним.

— Ты вернёшь мою часть? — Спросил маленький человек.

— Никак нет. Я честно их выиграл.

— Честно ли?

— Ну, почти. — Жекан широко улыбнулся. — Обещаю у барыги прикупить тебе что-нибудь на них.

Дружки зашли в столовую. В ней находилась лишь повариха с помощниками.

— Здрасте тётя Клава. Не будет ли у вас чайку, для двух усталых воинов?

Тётка взглянула на шутника с красной тряпкой, и реакция у неё была, как у быка.

— Сами делайте себе чай, особенно ты негодяй.

Жекан округлил глаза.

— Вы чего тётя Клава?

— Чего я? Это чего ты? Бедная девочка ради тебя припёрлась в это ужасное место, а ты с ней так! А ну иди вон, пока скалкой не получил.

— Ладно, хорошо, мы уходим.

Вышли из столовой.

— Бабы. — Сказал Жекан.

— Бабы. — Подтвердил Тарас.

Отправились к себе на пост.

— И чего же нужно Алисе, а Тарас? Я ведь ей подарок на «Новый год» возле палатки положил, и она его взяла, а не прощает?

— Боюсь его кто-то другой спёр. — Сказал Тарас. — И ещё побаиваюсь, что ты за время своих странствий, позабыл, как за женщинами ухаживать.

Жекан остановился. Посмотрел на друга.

— Я? Забыл? Не-е-е-ет. В начале ведь всё было хорошо. Мы вон сколько кувыркались, перед тем как я тебя… кхе-кхе.

Постоял, помолчал, поглядел на солнце.

— Думаешь, нужно идти прощение просить? Сама не остынет? — Спросил Жекан.

— Думаю не остынет. Девушка с характером тебе попалась. Так легко не отступит.

Жекан ещё чуточку поразмыслил.

— Пойдём нашего оболтуса проверять.

В окопах и траншеях, царила благодать. Люди отдыхали, но теперь прислушиваясь и оглядываясь. Огромная воронка от взрыва напоминала им каждый день, что бдительность это главное.

Вот пьёт солдат чай. Отхлебнул разок и прислушался. Ничего не падает? Враги не нападают? Убедился, что всё хорошо и ещё глотнул.

— Черненко?! Ты здесь?! — Крикнул Жекан, подходя к родненькой позиции.

— Да. — Молодой солдат вскочил, встал по стойке смирно.

— Чего вскочил? Садись. Как обстановка? — Сказал Жекан и присел вместе с Тарасом.

И солдат сел.

— Ну… хорошо всё. Тихо.

— Точно? Уверен? — Спросил Жекан, а сам улыбаться принялся.

— Да.

— И враги по ничейной земле не ползут к нам?

Солдат перепугался. Опять вскочил и полез смотреть.

— Да шучу я. — Засмеялся Жекан. — Садись. Ты чего тут кстати делать принялся? Пулемёт что ли разбирать?

— Ну… да.

На земле лежал пулемёт. На половину разобранный и почищенный.

— И зачем? Моя ведь очередь-то?

Солдат не знал, что ответить.

— Услужить хотел? — Спросил Тарас.

Боец кивнул.

— Ещё раз спрошу, зачем? — Спросил Жекан.

— Парень с которым я приехал, не услужил и вон у него, синяк на лице.

— Это какой? — Снова задал вопрос Тарас.

— Дима Красин.

— Ага. Этот что у Жарова в расчёте? — Сказал Жекан.

— Так точно.

— С Жаровым я поговорю, а то он как я погляжу обнаглел шибко. А ты парень, не надо тут услуживать. Что приказали, то и делай. Сам себе дел не выдумывай.

Солдат кивнул.

— Тарас, поставь чайник, а я пока закончу пулемёт собирать. — Сказал Жекан и сел поближе к железной туше агрегата.

— А мне что делать? — Спросил Черненко.

— Отдыхай. Ты тут и так уже много чего сделал. — Ответил Жекан.

Отличное конечно пополнение выдали на недельке. Таких оболтусов, целая рота. Распределили их и половину уже потеряли.

Молодые все, не опытные. Только из института. Этот Гоша Черненко, наверное, ещё и с бабой не был, а уже на фронте.

Говорит восемнадцать ему, хвалиться как в кроссах выигрывал. Медали и грамоты получал. А Жекан на него смотрит и не верит, что ему эти самые восемнадцать есть. На лицо достаточно посмотреть, чтобы уверенно сказать, мелочь он. Борода даже толком не растёт. Так, юношеский пушок.

Жекан ходил к командирам, говорил, что не дело таких как Черненко на фронт отпускать. Офицеры его сразу спровадили. Не надо тут типа, разглагольствовать. У парня все документы в порядке. Тесты пройдены на отлично. Здоровье хорошее. А напоследок на Тараса указали. Мол если ему можно, то пацану этому тем более.

Собрал Жекан пулемёт, установил на станок.

Чайник ещё грелся.

Пацан достал книгу с жёлтыми страницами. Он её каждый день читал. И уже не первый раз перечитывал.

Умный вроде парень, но доверчивый, не собранный. Жекан к нему и с пряником, и с кнутом. Самостоятельности учил. Но пока, все старания особого отклика не вызывали.

Тарас наполнил три кружки кипятком и добавил туда чай. Дешёвый, не ароматный, но хотя бы чай.

Троица молча попивала дымящий напиток и думали, думали, мечтали.

— Так что насчёт Алисы? — Прервал не долгое молчание Тарас. — Будешь мириться то нормально или нет?

Жекан отпил чая и ответил:

— Буду. Пора. Вечером. Достану у барыги чего-нибудь и пойду к ней.

— Правильно. И парня с собой возьми. — Сказал Тарас.

— Это ещё зачем? — Спросил Жекан.

Парень приспустил книжку и глянул на Тараса.

— Пускай пройдётся. Чего ему здесь сидеть? Я и один посижу если что, а он может, девушку встретит.

— Какая ещё на хер девушку Тарас? Ему и восемнадцати нет.

— Есть мне восемнадцать. Я же говорил. — Вставил Гоша своё слово.

— Я тоже много чего говорил, да не всё правда. — Сказал Жекан. — Да и вообще, мне лишний человек в таком деле нужен, как собаке пятая нога. — Договорил командир и слил остатки чая на снег. Невозможно эту дрянь пить. Из грибов они её что ли делают?

Поставил Жекан кружку на ящик с лентами и поднялся.

— Пройдусь. — Сказал он. — Надоело жопу морозить, а вы здесь будьте, мало ли что.

Жекан вышел из уголка и пошёл направо. Дельце у него намечалось.

В оба направления всё народ шёл. Кто ящики тащил, кто просто шлялся без дела. И сидящих просто так хватало. Болтали о жизненном и накипевшем. Что вот чай говно, табачок возить перестали, а без него как? Жил всю жизнь человек при табаке. Может при дрянном конечно, но хоть при каком-то. Здесь же ничего. Ещё предки доказали, что табак и алкоголь важнейшие вещи. Убери их и народ взбунтует. Но самое то ужасно, что ни то, ни другое в окопах не изготовишь и не достанешь. По крайней мере, так было раньше.

Появились герои, что услышали мольбы и стоны народа, и принесли в эти ужасные места блага цивилизации. Барыги. Всем, кто страдал от непреодолимого сушняка, они дали спирт. Всем, кто с ума сходил без курева, они дали табачок. Книжным червям были вручены книги, а заядлым игрокам карты, шахматы, шашки и прочее, и прочее. Даже онанисты, получили порнографические изображения, хоть и были здесь настоящие женщины.

Жекан остановился возле чужой пулемётной точки. Глянул за угол. Там разумеется троица сидела. Двое чай пили, а третий автомат чистил. Этим третьим был молодой парень, примерно того же возраста, что и Черненко. И автоматик он числи, определённо не свой. У оружия на деревянном прикладе были вырезаны большие груди. Именно по этому знаку, Жекан и понял, что автомат не того пацана, а командира расчёта.

— Здорова Жаров. Что, салагу учишь? — Сказала Жекан улыбаясь.

— Привет Жекан. Как видишь, учу. А то пришёл ни хера не зная.

А синяк-то у пацана и правда не маленький был.

— Я поговорить с тобой хотел. Наедине. — Сказал Жекан.

— Ну давай. — Жаров встал и вышел из своего пристанища.

Жекан его за угол завёл и как вдарил по носу.

Жаров упал, матюгнулся. По лицу кровища потекла.

И тут напарничек его объявился. Пошёл на Жекана с кулаками. Ну и упал с выбитым зубом.

— Так вот, о разговоре. Он у меня к тебе такой. Тронешь пацана ещё раз разъебу и тебя, и дружка твоего. Оба всё поняли?

Они кивнули.

— Хорошо. Слава богам, что вы ещё понимающие люди. Повезло вам.

Жекан ушёл и пригрозил, что может вернуться.

***

— Что желаешь друг? Карты, выпивку, табак на любой вкус? А может острую бритву для бритья? Книгу, лекарства, линзы очков, нитки, иголки? Шерстяные носки, ткань, шахматы, шашки, игральные кости? Жир, масло, тушёнку, чай, кофе?

— Да погоди ты! — Наконец смог сказать Жекан.

Бритый барыга замолчал, вдохнул дым сигареты и посмотрел не заходит ли кто в его палатку.

— Мне нужно что-нибудь для девушки. — Сказал Жекан.

Барыга выдохнул дым, улыбнулся беззубой дырой.

— Всегда рад помочь в делах любовных. И что ты для неё хотел? Вина, брюлики, през…

— Украшения бы не помешали. Простенькие какие-нибудь. Цепочку с кулоном, или что-то в этом роде.

— Есть у меня такое. — Барыга достал из крупного рюкзака шкатулку и раскрыл её, а там, всякой всячины. Всё блестит, переливается. Кольца, браслеты, перстни, цепочки и другой фигни здесь хватало. — Выбирай дорогой клиент. Только сразу предупреждаю, это не дёшево.

— Откуда у тебя это. — Спросил Жекан и шкатулка тут же захлопнулась, чуть не прищемив клиенту палец.

— А тебе чё? Тебя офицеры что ли прислали?

— Нет. И какие к чёрту офицеры? Они сами у тебя закупаются дрянью всякой.

Шкатулка осторожно раскрылась.

— Ну смотри. Прикроют мою лавочку, тебя на следующий день дохлым найдут с бутылкой в жопе.

Жекан как и многие в траншеях, понимал, что это не простые угрозы.

— Этот кулон хочу. Голубенький, в виде птички.

— Хороший выбор. С тебя пять рублей.

— Не дорого ли берёшь?

— Это не стекляшка какая-нибудь, а реальная вещь. Только недавно баба из «чистых» носила.

— Так вот это у тебя откуда. — Улыбнулся Жекан.

Мужик прикусил губу.

— Так будешь покупать, или нет?

Жекан дал деньги, положил драгоценность в карман и ушёл.

На улице стремительно темнело. Когда Жекан входил в палатку, было ещё довольно светло, а теперь до полноценной тьмы ждать осталось не долго.

Люди стали ещё бдительнее. Шатающихся тут и там солдат, значительно убавилось. Они большей частью заняли свои позиции.

Но Жекана не интересовала сейчас война. Его руки нежно сжимали прекрасный кулон, который обязан был оказаться на шее не менее прекрасной девушки.

Жекан подошёл к нужной палатке, вздохнул и вошёл.

Санитарки устроили себе небольшой перекус. Вскрыли банки с мясной тушёнкой и консервированными овощами.

Было их здесь аж шесть человек. Одна из них довольно преклонного возраста, и видно, что, строгая, недолюбливающая неподчинение.

Девушки посмотрели на Жекана и скривили недовольные гримасы. Наслышаны о нём, негодяе. Уже разнесли про него новости по всем окопам.

Алиса так и вовсе претворялась, что Жекана здесь нет. Продолжала есть помидор.

— Я… это… — Жекан снял тряпку с головы, оголил растрёпанные волосы.

— Ну, и что ты? — Спросила не Алиса, а её ближайшая подруга Ита.

Жекан подошёл к столу и положил на него кулон.

— Это тебе. Знаю, что не наденешь мне на зло, но прошу тебя, не выкидывай его… Мне очень жаль, что я накричал на тебя… Назвал дурой. Не оценил твоей жертвы ради меня. Прости.

— Молодой человек, не могли бы вы уйти. Вы мешаете нам ужинать.

— Конечно. — Сказал Жекан, вернул тряпку на голому и вышел из натопленной палатки.

— Женя! — Послышалось тут же сзади.

Следом выскочила Алиса, без комбеза, разогретая, на мороз. Она обняла Жекана и поцеловала.

— Простудишься ведь. — Сказал Жекан.

— Ну и пусть. Девчонки вылечат.

— Или я. Я задолжал.

Алиса улыбнулась.

— Очень красивый кулон. Мне такого никогда не дарили.

— Тебе определённо он очень пойдёт.

— Поешь с нами? — Спросила Алиса.

— Поем. —Ответил Жекан и Алиса взяла его за руку, да и увела за собой обратно в палатку.

***

— Чего ты хоть читаешь Гоша? — Спросил Тарас, доедая остатки каши.

— Вы точно хотите знать? — Ответно спросил парень.

— Разумеется. — Ответил Тарас.

— «Евгения Онегина».

— И что, хороший писатель? — Поинтересовался Тарас.

— Это книга так называется. Её Пушкин написал.

— А, да, точно. Просто запамятовал.

— Привет ребята.

Пулемётчики посмотрели в сторону голоса. В их уютный уголок заглянул Жаров с разбитым носом и четырьмя дружками.

— Привет. Что-то нужно? — Спросил Тарас.

— Жекан где? — Не очень-то добро спросил Жаров. Тарасу подумалось, что не спроста эти парни ищут Жекана и не так просто у Жарова нос разбит.

— Не знаю. — Соврал Тарас. — Шляется где-то.

— Где он пацан? — Спросил на этот раз у Гоши Жаров.

— Я-я… не… знаю. — Ответил с трудом рядовой.

— Это ведь ты ему хуйни про нас наговорил, да? — Жаров демонстративно похрустел костяшками пальцев.

— Нет. — Выдал себя парень неправильно сказанным словом.

— Скажи где Жекан и мы потом не придём за тобой.

Парень взглянул на Тараса. Тот подмигнул.

— У девушки.

— Ясно. Пошли мужики.

Жаров увёл своих головорезов.

Тарас живо побежал в другую сторону. Гоша опять остался один.

***

— А откуда вы Женя? — Спросила старшая санитарка.

Жекан подавился от этого вопроса. Он боялся его не слабее огня.

Алиса постучала ему по спине.

— С юга. — Ответил Жекан расплывчато.

— Из Французских Колоний я пологая?

— Не совсем.

— Тогда боюсь предположить откуда же вы. Неужели из земель коммунистов? — Девушки заохали.

— Да. — Ответил Жекан. — Оттуда. А что?

— Ничего. Рада, что вы смогли сбежать из этого ужасного места. Моего бедного дядюшку коммунисты повесили. Просто ужасно, вешать людей, просто за то, что ты, смог заработать много денег, получить какой-то статус в цивилизованном обществе.

— А я слышал, что в Москве как-то раз, расстреляли толпу бастующих рабочих. Это правда? — Решил ответить старухе чем-то подобным Жекан.

— Ох, как вчера помню. Сидела у покойной сестрицы в гостях, и сама видела, как по ним стреляли. Но и поделом им. Если решили выступить против власти, значит будьте готовы к ответным мерам. Слава богам у нас тогда был сильный лидер. Или вы считаете моё мнение не правильным? Вы ведь не спроста оказались здесь, не так ли Женя?

— Вы правы, не просто так. Но при этом я всё же считаю, что расстреливать бастующих неправильно. Плевать коммунисты ты, или империалист, убивать людей за то, что они хотят хлеба не этично в любом случае.

— Скажите Женя, а вы умеете играть на гитаре? — Спросила Ита, решившая спасти положение. Разговор между Жеканом и старшей санитаркой уже начинал заходить слишком далеко. — Девочки уже давно хотели послушать музыку, да хорошего исполнителя не было.

— Умею. — Ответил Жекан.

— Тогда сыграете?

— Сыграю.

Ита встала из-за стола и пошла к своей раскладушке.

— Не обращай внимания на Юлю Сергеевну. Она очень любит поговорить про политику. — Сказал Алиса Жекану на ушко.

— Ничего. Я понимаю.

— Вот держите Женя. — Ита протянула Жекану гитару.

— И что вам сыграть? — Спросил он, беря гитару.

— Да что знаете. — Ответила Ита и села на диван.

Жекан размял пальцы и поудобнее взялся за гитару. Большой палец правой руки прошёлся по струнам. По палатке пронеслись приятные звуки. Но недостаточно хорошие. Гитару ещё надо было настроить. Поднатянул одни струны, ослабил другие. Палец прошёлся по струнам ещё раз. Вот теперь отлично звучат. Можно играть.

Зашевелились грубые, но ловкие пальцы. Разошлись родимые, гонимые мышечной памятью. Правая рука струны туда-сюда, туда-сюда, а левая подыгрывала, помогала, делала мелодию складнее.

Жекан что-то из Высоцкого играл. Не помнил, что, но помнил, что точно из него. Весёлое такое, настроение поднимающее.

Хорошо песня шла. Без запинок. Играл её Жекан хорошо. Играл и боялся признаться, что это единственная мелодия, которую он умеет играть. Мелодию своей жизни надо уметь играть. Тогда и в самую тяжёлую минуту не будешь унывать. Вот такой наивный бред себе придумал Жекан очень, очень давно, и взял гитару, заучил мелодию наизусть, чтобы, когда страшно будет, наигрывать её в голове. Так и побеждает Жекан страх и неуверенность, наивностью.

— Жекан бля! Выходи сука! Пизьдить тебя будем! — Закричал на улице.

Жекан прекратил играть, поставил гитару у стола.

— Женя не иди! — Испугалась Алиса, вскочила и преградила ему дорогу.

— Не пойду так они сами придут. Так что лучше на улице. — Жекан отодвинул Алису и вышел из палатки.

Целая банда собралась. Пять уёбков, очень желающих получить по рожам. Все при оружии. У Жарова дубинка, у троих кастеты, а у последнего нож. Какие крутые, с оружием да впятером на одного.

Жекану стало очень страшно, хоть он этого и не показывал. Он попытался наиграть мелодию в голове, да она что-то забылась.

— Мужики давайте без этого. Можно всё обсудить.

— Пошёл нахуй со своей обсуждаловкой. Ты мне нос разбил. Пахе зуб выбил. Пизда тебе!

— Это вам пизда! — Подошли справа десяток ребят. Картёжники с друзьями. — Съебитесь, а то плохо будет. Сломанным носом не обойдётесь, я вам обещаю. — Договорил почти пожилой солдат.

Жаров плюнул в сторону подошедших.

— Хуй вам. — Был серьёзно настрое пулемётчик.

Дружки его походу тоже.

— Я вас предупреждал. — Засучил рукава почти пожилой. — Бей их мужики.

Побежали друг на дружку. И Жекан к ним полетел. Тарас в сторонке остался. Для него такие побоища были опасны.

Жарову второй раз попало по носу. Кровь снова потекла. Выбыл мужик. За него, со всей силищи дружок ударил противника в живот кастетом.

Жекан сбил с ног гада с ножом, протаранив его, и по щеке кулаком получил. Отшатнулся бедняга. Возле лица очередной кулак пролетел, только на этот раз с кастетом. Ох и перемололи бы ему физиономию.

Зато ногой достали. В живот пнули.

Жекан от такого приёмчика не смог устоять. Упал.

Обидчик к нему прыгнул, морду бить. Но врезалась в его тупую голому полная банка тушёнки, не вскрытая, не мятая. Ну кто продукты на такое говно переводит?

Алиса это бросилась, и метко, надо сказать.

Мужик повалился.

Жекан перевернулся, взобрался на него и вмазал паскуде пару раз. Правой, в одно место, по скуле.

Прошумел выстрел.

К дерущимся подбежал офицер.

— Остановить драку! Встать в строй! — Закричал офицер.

Мужики отцепились друг от друга и встали дружненько в строй.

— Кто драку затеял?! Кто?!

Все промолчали. Только что чуть ли не резались, а вот уже стоят и помалкивают, не сдают никого. «Мужчины.» — сказали бы девушки.

Офицер пождал полминутки и поняв, что говорить бойцы не собираются, сказал:

— Раз молчите, значит все виноваты. Значит и отдуваться будете все. Завтра пройдётесь по выгребным ямам и отчистите их. Всем понятно?

— Да господин офицер. — Сказали мужики хором.

Снова громыхнуло, но на этот раз сильнее. И от грохота этого разлетелись в клочья с десяток палаток.

— Бомбёжка! Ложись!!!

Жекан понёсся к Алисе. Добежав, повалил её и прикрыл собой.

Палатка развалилась, рухнула на них всей тяжестью ткани, хоть как-то прикрыла от смерти.

Алиса вжалась в Жекана и землю одновременно, спрятала лицо в тёплом и пухло комбезе.

Закончилось. Тишина наступила.

— Алиса, одевай комбинезон, а я побежал, мне надо. — Жекан прорезал себе выход и вылез из-под ткани.

Лагерь не плохо накрыло. Начались пожары. Раненных вытаскивали из-под обломков. Все боеспособные бежали в траншеи.

Орда снова наступала.

Жекан поправил тряпку на голове и побежал. Снова он хер пойми где во время атаки. Ну и командир блин.

Застрекотали пулемёты. Миномёты пустили в воздух снаряды. А офицеры осветили местность ракетами.

Орков пёрло не меньше чем обычно. Их пулемётчики засели в воронках, поближе к позициям людей и теперь не плохо убивали.

Жекан чуть не упав вбежал в свой уголок.

Рядовой уже во всю стрелял, а Тарас подавал ему ленты.

— Как у вас? — Спросил Жекан, беря винтовку и начиная убивать.

— Прижимаем этих тварей. Парень молодец, на ура их кладёт.

Гоша стрелял, открыв рот, раскрыв глаза до пределов возможного, почти не отпуская гашетку.

Орки у парня падали как миленькие. Вереща и крича валились и подыхали. В колючке путались. Но всё равно потихоньку продвигали вперёд, ведя ответный огонь.

Пули попадали перед лицом парня в бронированный щиток и от ого боец дёргался не хуже пулемёта, выкрикивал что-то.

Ордынцы шли и шли, а кто не мог идти, тот полз. Им не много оставалось. Огнемётчик готовился к работе, но Гоша ему грудь пробил и баллон в придачу.

Ярко стало, жарко. Во все стороны полетело пламя. Окотило орков, покрыло их бренные тела и стало мучать, рвать их нервы на куски, выжимать из них крики.

Очередная атака захлебнулась. Бой окончен. Но люди не думал расслабляться. Всё слишком быстро закончилось. Могла начаться вторая атака, или артобстрел. Поэтому люди посидели десять минут, а потом ещё столько же.

— Отбой мужики. — Сказал Жекан.

Тарас положил ленты в общую кучу и присел прямо на землю. Отдышаться захотел.

Жекан хотел закурить, да пацан не дал.

Тому плохо стало. Он навалился на пулемёт и пуще прежнего задёргался, зарыдал горькими слезами. Полились его слёзы на тёплую сталь, а мысли заполнились горящими и кричащими орками. Врагами его и даже не людьми, но, однако умеющими чувствовать, кричащими от боли не хуже, чем люди.

Жекан похлопал его по плечу.

— Поплачь малец. Выпусти из себя горечь. У нас есть чего выпить Тарас?

— Только чай. — Ответил маленький человек.

— К чертовщине этот сраный чай. Нам спирт нужен.

— У соседней троицы спроси. Вроде у них было. — Предложил Тарас.

Жекан повесил винтовка за спину и потопал к другой пулемётной позиции.

Орки как оказалось всё же прорвались до траншей, только сразу полегли в них все.

Люди с ними бороться научились. Никакого им рукопашного боя. Прыгнул орк в окоп, значит от него отскакиваешь и свинцом гадёныша шпигуешь.

Жекан заглянул в чужой укромный уголок и не удивился, что там тоже потрошили орочьи вещички.

— Привет мужики. Водки не найдётся? — Спросил Жекан.

— Найдётся. Держи. — Светловолосый пулемётчик дал бутылочку с прозрачной жидкостью.

— Есть чего интересного? — Спросил Жекан и кивнул в сторону трупа.

— Прикинь, нет. И я серьёзно. Пустой сука. Вон, всего два магазина, без гранат. — Мужики говорят, что у других та же история. Херовенькие орки к нам пришли, однако.

Жекан удивился без всяких там притворств. Предположил резко кое-что и высказал мужикам свою гипотезу:

— А может у них…

Глава 20: Время перемен

— …заканчиваются патроны. — Объявил полковник офицерам.

Те охнули от удивления. Капитан Соломенков почесал затылок, а другой спросил:

— А это точно? — И глянул на полковника огромными глазищами. Того и гляди дыру прожжёт.

— Абсолютно. Со всего фронта приходят подобные донесения. Орки наступают крайне редко, почти не используют артиллерию и практически поголовно обратно перешли на своё оружие. К тому же разведка сообщает, что они опустошили большинство армейских складов.

— То есть, мы, что… побеждаем? — Спросил лысый капитан.

— Рано ещё судить. У орков до сих пор достаточно сил, и они продолжат сражаться. Да и с родных земель им возят боеприпасы, хотя и не в достаточном количестве. В Сталинграде считают, что, если и дальше так пойдёт, мы через месяц погоним гадёнышей к ним домой. Но нам необходимо продержаться этот месяц и не просрать ещё больше земли. Можете расходиться.

Степан, как и все отдал честь и пошёл к своим бойцам. Шарик ждавший хозяина у пулемётчиков, пошёл следом.

Патроны заканчиваются. Такой новостью их можно и порадовать. Война всё же движется к своему финалу. Может до него и далеко, и придётся людям бодаться с ордой до весны, но хотя бы всё это сдвинулось с мёртвой точки. Бесконечные атаки и геройская оборона, сменяться контратаками, как зима на весну. Замёрзший, изредка подёргивающийся фронт, оттает, зашевелиться, заживёт. И возьмут люди штыки, да как затолкают грёбаных орков обратно в их дикие земли. Но всё это в будущем, и к тому же, ещё лишь возможно. До момента, когда орки достаточно ослабнут и начнут отступать, и штыки могут затупиться.

У орды конечно заканчиваются боеприпасы, но на сколько их хватит у людей? Человеческая промышленность не идеальна и не мощна как век назад. Она задыхается, кашляет. Тяжёлые смены, заканчиваются в точности такими же сменами. Люди стоят у станков чуть ли не круглосуточно. Делают, делают и делают боеприпасы, оружие, амуницию. Ресурсов сжигается столько, сколько никогда не сжигалось в новейшей истории. Склады пустеют, люди хиреют.

Бойцам письма приходят, частью за цензурированные конечно, но близкие научились правду до любимых доносить. В письмах завуалированно пишут, что народ голодает. Зима же, а большая часть пищи увозя на фронт. Вскрываются стратегические запасы, режут самых необходимых и дорогих зверей, но для взрослых пайки всё равно урезаются, чтобы детям хоть чуть больше дать. Стариков хоронят, слабых хоронят и болезненных хоронят. Всех хоронят. Где-то, у соседей дочка померла, у других оба, родителя скончались.

В НРИ говорят, мелкие голодные бунты проходят один за другим. А в СКГ уже и бунтов нет.

Дошёл Степан до позиций его роты. Бойцы там варили бульон. Увидели капитана, встали, отдали честь и обратно сели, пока седалища не замёрзли.

— Что говорят товарищ капитан? — Спросил Марк Феликсович.

— Хорошие новости говорят, товарищи солдаты. У орков с патронами плохо. Стрелять тварям нечем. Так что месяцок, другой, и надерём жопы ордынцам.

Солдаты улыбнулись.

— Не спроста значит Якин девственности лишился. — Пошутил Иванов, и мужики рассмеялись. Якин раскраснелся.

— А про Зайцева ничего не узнали? — Спросил Тейлор.

— Да как-то не получилось. — Степан сел к бойцам. — Переживаете?

— Конечно. — Сказал Тейлор, а остальные закивали.

— Понимаю вас. У меня такое в прошлом не раз было. Кого ранят, или под трибунал отправят, волнуешься, как на иголках целыми днями. Я если быть честным такого от Зайцева не ожидал. Он конечно тип скверный, избалованный чутка, но уж думал, что на мародёрство он не способен.

— Да это наверняка недоразумение! — Чуть не вскочил Хубиев.

— Может и так. — Сказал бойцу Степан.

А у самого кошки на душе скребутся. Вина одолевает.

После новогоднего наступления орков, утром, Степан с другим офицером и парой солдат, разбудил Зайцева.

Парень разумеется не понял, что происходит. Встал спокойно посматривая на офицеров и вооружённых солдат. И тут Степан его своими словами огрел по голове:

— Рядовой Зайцев, к нам поступила жалоба, что вы занимаете незаконной деятельностью. А именно, мародёрством. В связи с этим, мы вынуждены взять вас под стражу, до выяснения обстоятельств. Бойцы. — Степан уступил солдатам с автоматами.

Они оружие сняли с предохранителей и подошли к Зайцеву. Тот обомлел от услышанного. Лицо у парня потеряло всякий цвет.

— Да как же… Это враньё! Кто вам это сказал?! Кто?! Циммерман?! Он лжёт!

— То есть, если мы сейчас проверим ваши вещи, рядовой, то мы ничего не найдём? — Спросил Степан.

— Да! — Уверенно ответил Зайцев.

— Проверить. — Приказал Степан.

Солдаты перевернули спальник Зайцева, вывернули на изнанку. Разгрузку проверили, валенки, комбинезон. И наконец дошли до рюкзака. Вывалили из него содержимое и прямо на верху горочки из шмотья, лежали блестяшки.

— Вы арестованы рядовой Зайцев. — Сбил Степан Зайцева своими словами с ног. — Увести. — Довёл до абсолютного отчаяния последним словом.

— Нет! Прошу! Это не моё! Не моё! Это подкинули мне! Умоляю! Прошу! Не надо! Я не виноват! Не виноват! — Солдатам пришлось его тащить.

Степан после этого ареста вышел из жилища Зайцева, вздохнул так сильно как мог и заприметил знакомого человека в синей фуражке. Тот улыбнулся, бросил бычок в снег, и пошёл дальше историю творить.

— Если окажется, что он не виновен, я той сволочи, что его подставила, яйца отрежу. — Сказал Хубиев.

— А я тебе помогу. — Поддержал друга Тейлор.

— Ладно ребята, успокойтесь. Давайте лучше кушать. — Сказал Марк Феликсович, протягивая Тейлору миску с бульоном. — А вы товарищ капитан будете?

— Давай.

Поесть надо было. И пса конечно накормить. Пробегали вместе весь день не жравши. Дел у командира роты до хрена. Всех проверить, отчёты напиши, полковнику доложи, и беготня, беготня, беготня.

Подустал конечно Степан за месяц с лишним. Боёв то сколько было? Не счесть. Орки хватку не ослабевали, всё жали на линию фронта, как один могучий пресс и продавливали потихоньку. Где-то не слабо продавили, накрошили мяса и продолжили свой путь. А местами стоят. Гибнут и гибнут бессмысленно, идут по ковру из трупов соплеменников и к ним ложатся. И всё это ради мизерных, почти незаметных успехов. Ради жалких метров перепаханной снарядами земли.

Как же всё это знакомо. Только недавно люди на те же грабли наступали. Пошлют в мясорубку, на пулемёты солдат, враг за ними повторит, и затихнут на долго. Будут постреливать изредка и ждать, когда достаточно мяса наберётся для следующей атаки. И всё то хорошо при такой стратегии, ресурсов тратиться по минимуму. Не нужно посылать многие тонны боеприпасов и жратвы вечно наступающим войскам, потребляющим неимоверное количество припасов. Сидят и пускай сидят. Прорвут оборону в следующий раз, так их медальками всех наградят. А поляг, так тоже не беда, зато демографический кризис ослабнет. Всё схвачено было у людей, а у орков не очень.

Вот и ослабевают. Разграбили, сожги до чего смогли дотянуться, а патронов да снарядов на пепелище не произведёшь.

Дальновидность рулит миром.

Степан положил опустошённую миску и вытер губы.

— Не плохой бульон. — Похвалил пищу капитан.

— Да, после тяжёлого рабочего дня, такой в самый раз. — Сказал Марк Феликсович. — У меня жена такие супы вкусные готовила. Просто объедение. Голодный со смены прихожу, а у неё супец наварен жирненький, ароматный. Сметанки туда добавил и наслаждаешься.

— А у моей тёщи рагу отличный выходил. Она в него какую-то специю добавляла, остренькую такую. — Похвастался Федотов.

— Ну хватит мужики. У меня рот слюной наполнился. — Умалял товарищей Чубаров.

— Да эта их болтовня херня. — Сказал Берёзов. — Моя бабушка так курочку готовила…

Степан встал. Времени сидеть не было. Дела всё гнали вперёд. Позиции не перепроверены.

Солдаты бдели, закутавшись во всё что только можно. Согревались кипятком и чаем.

С совсем зелёными юнцами, сидели ребята поопытней, не только наблюдавшие за новичками, но и учащие их разным премудростям окопной жизни. Говорили, как похитрее согреться, как не заснуть на посту и разумеется, как не погибнуть при обстреле.

Ветераны боёв вообще, пытались на сколько возможно продлить жизни молодняка. Иногда применяя жёсткие методы. Матерясь на них и ругая за каждый мелкий проступок. Вкидывая из их вещей всякую лишнюю мишуру, принесённую из дома и оставляя лишь самое необходимое. И всё это было оправдано. Сейчас не накричишь, не дашь подзатыльник, так малец повторит ошибку, закрепит её и погибнет из-за неё. Не выкинешь хрень данную мамой, она ему позже беду принесёт. Шум произведёт не вовремя, или ещё как подведёт. А каждое подобное событие может привести к неприятному финалу.

— Ещё раз здравствуйте товарищ капитан. — Появился из неоткуда человек с синей фуражкой, как всегда держащий сигарету в зубах.

Шарик злобно залаял.

Степан осмотрелся. Никого рядом не было.

— Собачку успокойте. — Попросил офицер.

— Что вам ещё нужно? — Спросил Степан.

— Ничего. На этот раз ничего. Хотел с вами чайку попить, похвалить, да и просто поболтать. Так мало хороших собеседников на фронте. Не откажите мне?

— А у меня выбор есть? — Степан скептически относился к выборам, даваемым подобными людьми. Он о них всё отлично знал.

— Нет. — Ответил офицер и отодвинул полог, закрывающий путь в блиндаж. — Слишком мне хочется с вами чаю попить. — Сказал и бросил сигарету в снег. — Но собачку здесь оставьте. Не люблю собак.

Степан привязал Шарика к столбику и зашёл за полог. Плотная ткань закрыла от него солнечный свет.

В помещении стоял только чистенький стол и пара стульев. Ну, и ещё в тени притворялся мебелью солдат.

— Садитесь капитан. — На столе красовалось два гранёных стакана с подстаканниками.

Степан сел, а за ним и офицер.

— Мне показалось товарищ капитан, или вас мучает совесть? — Отпил офицер горячего чая.

И Степан отпил. Чай, как и сигареты, был отличным.

— Может быть. — Ответил Яковлев.

— Не мучайте себя. Вы ничего плохого не сделали. Даже наоборот, совершили полезное для государства действие. А за рядового не бойтесь. Его отпустят, как только он станет бесполезным.

— Так уж и отпустят?

— Да. Разумеется, отпустят. Мы же с вами не во времена Мишина живём. Так что отпустят и возможно, что вернут в строй. Там его контролировать будет проще, если вдруг что.

«Дальновидность рулит миром» — подумал Степан.

— А с отцом его что? — Спросил Яковлев.

Офицер усмехнулся.

— Ну вы мне прям настоящий допрос устроили товарищ капитан. Я с вами чайку хотел попить, а вы всё о делах да о делах.

— Это профессиональное. — Улыбнулся Степан.

— Хм, ну думаю, что как коллеге, я могу вам кое-что рассказать.

— Я не ваш коллега.

— Хе-хе, коллега, ещё какой коллега. Бывших разведчиков не бывает. Если уж вы им стали, то это до самой смерти. К тому же, если вы что-то разболтает, вас могут жестоко убить орки при следующей атаке. Гарантировано.

— Тогда говорите. Мне будет очень интересно вас послушать. — Сказал Степан и отпил немного чая.

— Как я уже сказал, младшего Зайцева отпустят. А вот со старшим Зайцевым всё по-другому. Его очень на долго посадят, или расстреляют, это уж как выше стоящие решат. Слишком долго говнюк стоял поперёк горла у многих хороших людей.

— И как же он мешал всем этим «хорошим» людям? — Спросил Степан.

— Права качал, всё на своём стоял, пытался ввести изменения, которые совершенно не вязались с видением других. По сути, нарушал заложенные давным-давно устои, подрывал имидж определённых людей. Очень высоко стоящих людей. Поэтому он и заслужил такой участи. Сам напросился, теперь и сам сожрёт все плоды своих трудов. Подавиться, задохнётся, но сожрёт. А мы пока, на его местечко более компетентного человека посадим.

— Кого же интересно? — Спросил Степан. Чай он пить перестал. Он может и вкусный, но пить его всё равно противно.

Офицер глотнул чая и ответил:

— Думаю, вы знаете.

Степан опешил. Сразу на его лице стало читаться удивление.

— Демьяненко?

— Именно. Но вы не злитесь. Вы не поверите, но сначала генерал-лейтенант и вправду, искренне вам помогал. Спас от неминуемого конца. Но ему намекнули, что у него есть шанс подняться по карьерной лестнице в ближайшей перспективе, да ещё и благодаря вам дорогой товарищ. Так что генерал Демьяненко очень вам обязан. По гроб жизни, как говориться. И вы ему благодарны будете.

— И почему же?

— Из-за социальных лифтов для вас и вашей жены. В скором времени вы получите звание майора, а ваша жена повышение зарплаты и может быть новую должность. Социальные лифты, они правят обществом. Ради них многое можно стерпеть.

Степан промолчал.

— Не молчите товарищ. Спрашивайте ещё. Хоть какое-то будет развлечение здесь. И чай пейте. Хороший ведь чай. Живительный.

— Так значит теперь дела делаются?

— Будто вы не знали об этом? Всегда так было. Кто-то поднимается по лестнице, а кто-то под него ложиться. Самые ёбнутые из нас говорят, что это чисто капиталистическая черта, но на самом деле она чисто человеческая. Нельзя подняться по лестнице, никогда не спустив вниз, потому что на каждой лестнице кто-то стоит. И место есть лишь для одного.

— Меня по-другому в школе учили. Говорили, что коммунизм единственный правильный путь, отличимый от всех остальных. Вершина развития человеческого общества.

— Мне тоже Наталья Ивановна всё это говорила. Что честно надо жить. Трудиться во благо советского народа. Но добравшись до своей лесенки и глянув вниз, я понял, что человек может существо и стадное, но исключительно индивидуалистическое.

— Нет, не то ты там увидел. Просто разглядел, то что хотел разглядеть. Через призму собственно восприятия, людей понял. Я же за свои странствия видел достаточно людей, что делали ради других невозможное. Прямо сейчас делают. А такие как ты, сели на своих комфортабельных местах и всё говном поливаете. Мне после пережитого уже стало плевать на коммунистов, империалистов, капиталистов и прочих. В этом мы с тобой схожи. Но я пытаюсь разглядеть в людях нечто хорошее. То есть подход у нас к жизни разный. — Сказал Степан. — Я, пожалуй, пойду. — Добавил он и встал.

— Идите товарищ, идите. Позже обязательно приглашу вас ещё. Очень интересный вы собеседник.

Степан ушёл, и ему сразу легче стало на душе.

***

Леёлчр разорвал кусок бумаги на клочки и бросил не глядя.

— Салгмпда шёрюипд (Мерзские ублюдки). Пеп шплерд шнй сйзрд, неп млегш илекень (Как украли что могли, так сразу драпать). — Это он говорил про вождей других племён.

Десятки из них, нагрузив мешки и сундуки драгоценностями, шелками и мехами, уводили свои армии домой. Им здесь нечего было искать. По их мнению, орда застряла в этих землях. У неё не хватает сил и ресурсов на продолжение войны. И так дальше пойдёт, всё это может плохо закончиться для всей орды в целом.

Если бы Леёлчр был рядом с этими мразями, когда они писали столь трусливый бред, он бы порвал их на куски как ту бумагу.

Слава богу, что таких трусов среди детей орды всё же меньшинство, и остальные продолжают бороться с людьми.

Леёлчр был уверен, что нужно лишь ещё капельку поднажать на людишек и они сдадутся на милость орде, сами подставят голову под лезвия топоров, чтобы их дети и женщины продолжали жить.

Орда не сдастся, она победит. Как побеждала племена узкоглазых «Ышиао» на востоке и чешуйчатых кочевников на юге. Орде не привыкать к тяжёлым битвам. В скольких кровавых побоищах участвовал сам Леёлчр, он и не помнил. Отец учил его сражаться с неравными противниками, когда он только научился ходить. А как Леёлчр окреп, стал брать его с собой в походы. Приучать к крови и жестокости битвы.

Первое убийство будущего вождя было воистину захватывающим. Его отца ранили и повалили в грязь, чтобы было легче вогнать ему топор в грудь. Но Леёлчр защитил отца. Мелкий и ещё такой не опытный. Враг с лёгкостью поранил ему лицо, оставил отметину на губе и бросил как тряпку в сторону. Леёлчр мог разрыдаться, уползти в безопасную кучу соломы, но он этого не сделал. Он поднялся, закричал и разрубил брюхо врага.

Позже, отец сам зашивал сыну рану, гордясь им.

Леёлчер решил пройтись по стану своего племени, чтобы успокоиться и убедиться, что у него в войске нет трусов, подобных тем вождям.

Ордынцы варили разное варево, пахнущее вкусно и не очень.

Все костры были разведены рядом с прибежищами, выкопанными в земле. Ибо не пристало сынам орды сидеть в земля, словно черви, но убежище под боком, всё же надо иметь.

— Что-то удручает моего господина? — Спросил человечек в шубе.

— Трусливость. Слишком много трусливости. Мне кажется, что эта война показала истинную суть многих из нас. До неё я верил, что являюсь сыном храбрейшего народа. В котором нет места трусости. В котором каждый готов помочь каждому. Но я ошибался. Наши традиции, обычаи нарушаются и переписываются в любой момент. Те, кто казались мне лучшими из нас, при проверке оказались жадными гнидами. Такими же как вы, люди. — Леёлчр посмотрел на гида.

— Или это ваши земли столь отвратительны, что превращают лучших в дерьмо?

Человек не ответил, а только опустил голову.

Вождь улыбнулся.

— Со всем соглашаешься? Червяк. Даже не человек, а червяк. Мерзкая погань. Я видел людей куда храбрее тебя. Даже после того как им отрезали причиндалы, они продолжали бороться, показывали свою непокорность. Конечно их ждала смерть после такого, но зато они умирали с честью.

Леёлчр отвернулся от гида и пошёл дальше. Человек поплёлся за ним.

Воины выглядели не лучше того червя. Бледные, уставшие. Предатели. Своим видом они предавали вождя. Ему было неприятно смотреть на них.

Лишь немногие оставались бодрыми, готовыми к следующей битве.

Война показывала, кто истинный воин, а кто чмо.

— Ынй м нйёйо жйдт (Что с тобой воин)? Шмнер (Устал)? — Спросил Леёлчр у одного из своих бойцов.

Воин встал и сказал, что он бодр и готов сражаться. Но Леёлчр ему не верил. По бледному лицу воина было видно его враньё.

— Ста теийаре эне эйоте (Мне надоела эта война)! — Объявил кто-то за спиной вождя.

Леёлчр обернулся.

К нему подошёл здоровый, молодой воин с не одним черепом на поясе. Уже даже такие превращаются в трусов.

— Стйздс гиамь йте теийаре (Многим здесь она надоела)! — Громко и отчётливо сказал воин, чтобы все слышали.

Ублюдок. Надоела ему война. Леёлчр ему покажет.

— Ге непда мрйже, наён вибн мсалнь (За такие слова, тебя ждёт смерть)! — Крикнул вождь, выхватывая топор.

Воин оскалил зубы и тоже взял топор в руки. И прыгнул в сторону вождя с воплем.

Лезвие топора разрезало воздух. Вождь успел увернуться.

Воин сделал ещё один удар снизу-вверх. Леёлчр отступил влево, пригнувшись, и вогнал топор предателю в подмышку.

Кровь брызнула на снег. Соперник заорал от боли. Увалил оружие.

Вождь вытащил топор из плоти воина. Дал ему осесть на землю и срубил ему башку одним ударом.

Желавшие только что сразиться с вождём воины, сели на свои места и замолкли. Леёлчр был им не по зубам.

— Мваы азй нарй (Сжечь его тело). — Приказал вождь и вернул топор на пояс.

И понял одну истину. Плевать ему на то, как закончиться эта война. Пускай хоть все ордынцы бегут домой. Если понадобиться, он один останется сражаться и убьёт того человека.

Глава 21: Град и обречённый

Джонатан точно что-то слышал. Кто-то пробежал в кустах и рявкнул. Правда, с одним ухом он был не уверен. Могло и послышаться. Нервы то на пределе уже не первые сутки.

В одиночку бродить по лесу ещё та задачка. Не каждый сдюжит, особенно морально. Когда всё доносятся из далека жуткие крики, стоны и рёв.

И не поспишь по-человечески. Со светом спать страшно, а без него тем более. К тому же с костром теплее, но, однако палевнее. Из такой задачки приходилось выкручиваться и спать в основном днём.

Но вот этим утро, Джонатану не спалось вообще. Что-то его преследовало. Он не мог сказать, что, да и преследует ли, однако раз за разом он слышал хруст веток, насмешки тварей, которых он не видел.

После очередного услышанного звука, Джонатан запаниковал, вжался в дерево и стал стоять, осматриваться. Полчаса так простоял, чуть не замёрз.

Только благодаря чувству холода, молодой сталкер двигался вперёд. Мороз гнал его, не давал надолго остановиться, подталкивал уставшее тело.

Джонатан шёл почти целыми сутками, редко сворачивая, если впереди слышались уж совсем страшные вопли.

Его одежда покрылась инеем. В складках ткани и кожи набился снег. В данный момент Джонатан не знал, выстрелит ли его оружие при необходимости. Ведь зимняя смазка закончилась.

Сколько дней он в лесу? Он не знал. Уже не считал. И с собой говорить перестал, себя подбадривать. Шагал и шагал. Ну и вот что-то снова услышал.

Ствол его карабина сначала плавно шёл слева на право, а потом резко развернулся на сто восемьдесят градусов. Никого. Только ветер дул, свистел, а мертвецы с ним посвистывали.

Джонатан ускорил шаг. Вроде бы пошёл на юг. Блядские деревья не давали уточнить. Склонялись над человеком, прятали солнце, или звёзды от человека своими сраными веточками. Издевались. Весь лес издевался. Треклятыми звуками, зарослями, тенями, вездесущими следами. О-о боги, как же их здесь было много. Повсюду какая-нибудь зверюга раньше пробегала. Лес истоптан не хуже городской улицы.

Смеркалось. Тени густели, шевелились, преследовали человека, посмеивались над ним. Языки облизывали дёсны и клыки.

Джонатан включил фонарик и тотчас же услышал смешок за спиной. Он обернулся, вскинул оружие.

Из пятна света убежали чёрные фигуры, спрятались в темноте, среди деревьев и корней.

Джонатан пустил очередь в ту сторону, опять услышал смешки и побежал от них.

Визгливый, бьющий по ушам вопль, раздался за спиной, и треск ветвей с цоканьем когтей размножились в десятки раз.

Джонатан стрелял по теням, бежал и ещё стрелял. Пытался отдалиться от шума беготни и воплей, но они настигали его словно со всех сторон.

Человек вспотел впервые за многие дни. Кровь переполнилась адреналином и жаром. Ноги забыли об усталости и несли хозяина куда необходимо.

Сейчас для Джонатана могло быть лишь два спасения. Либо ему попадутся люди, либо он найдёт выход из леса. И второе чудо произошло.

Деревья закончились. Впереди была поляна, и город.

Спасительная деревянная стена стояла совсем не далеко. В метрах тридцати. Оставалось только добежать до них и всё, спасение.

Джонатан собрал остатки сил и рванул вперёд, пробиваясь сквозь сугробы.

Над ним смеялись, визжали ему в след.

Он выстрелил не оборачиваясь.

Совсем чуток пробежать надо было. И десяти метров не осталось. Ворота открыты. Открыты?! Да не просто открыты, разрушены.

Джонатан остановился прямо в них и обернулся.

Тварей было штук пятнадцать. С огромными пастями паскуды.

Человек прицелился и зажал спусковой крючок. Длинная очередь угодила в одну из мерзостей. Жизнь вылетела из неё вместе со свинцом.

Ещё три пули полетели в тварей. Одна попала точно в цель. В пасть прилетела и разворотила глотку.

Монстры остановились, завизжали на Джонатана, захихикали.

Третья очередь заставила их убежать в лес, но оглядываясь, облизываясь и что-то замышляя.

— Бегите чмошники ёбаные!!! — Закричал на всю округу Джонатан и поднял над головой оружие. — Ебитесь в своём лесу, а ко мне не лезьте!!! Ха-ха! Бобы на ножках!!!

Эхо понеслось сквозь ворота в город и распространилось по улицам. Город поприветствовал гостя свистом ветра, пролетающего сквозь пустые окна.

И Джонатану от такого приветствия перехотелось смеяться. Он осторожно вошёл на заметённые улицы.

Этот город разграбили, сожгли.

Всюду стояли опалённые дома и чёрные руины на половину скрытые снегом. Только месяц назад здесь возможно были люди, но теперь город остался один. Его жители погибли, или сбежали. Возможно, что, даже не при наступлении орков, а ещё до этого, во время гражданской войны.

Город определённо построили «чистые». Среди нарисованных и вырезанных в дереве и камне узоров, красовались свастики. Из-под снега выглядывали немецкие и русские буквы вывесок, выныривал почерневший от сажи Гитлер. Бедолага. Стоял себе н центральной площади десятки лет, никого не трогал, и вот замело по самую грудь.

Джонатан подошёл к мраморному мертвецу, наклонился и дотронулся до кончика носу. Палец испачкал. Теперь будет чем похвастаться. Он об Гитлера палец испачкал.

Оставил Джонатан изваяние в покое. Осмотрелся.

А город то небольшим оказался. Метров двести в диаметре. Местами может и побольше. Щас он пустым выглядел, дома то сгорели, рухнули, под снегом спрятались. Зато раньше здания наверняка были понатыканы везде. Прижаты друг к другу. И народ ходил целым потоком по узким улочкам.

Солнце спряталось за тучей и стало совсем темно.

Джонатаном было принято решение искать убежище. Таковое нашлось быстро. Прямо на площади. Трёхэтажный кирпичный великан с обвалившейся крышей, но до сих пор крепкими и стойкими стенами. Подобного ему так легко не свалишь огнём.

Джонатан взобрался по сугробам поближе к балконам второго этажа и попытался на них взобраться. Уставший и замёрзший, он никак не мог толком зацепиться, поднапрячься и влезть в чужую жилплощадь.

Нога, предательски поскользнулась на покрытом льдом карнизе в самый неподходящий момент. Джонатан свалился в сугроб, подняв облачко снежинок.

Над ним захихикали.

По спине молодого сталкера пробежали мурашки, волосы на голове вздыбились.

К площади подошли старые знакомые. Выстроились в строй, присели, вытянули шеи и глядели на человечка. Забавно им сукам было за жертвой последить.

Сил у Джонатана вдруг прибавилось. Боль в руках и ногах пропала.

Человек не хуже обезьяны полез на балкон, а с него влез в квартиру. Далее, пробежал по одубевшему ковру, забежал в прихожую и не задерживаясь в ней, устремился в коридор. А там наверх по заметённой лестнице, на третий этаж и в правую квартиру.

Дверь подпёр шкафом, а шкаф тумбочкой. Теперь жизнь Джонатана была в относительной безопасности. Но он и не думал расслабляться.

Как с проходом разобрался, так сразу к окнам побежал. Глянул в них, приготовил оружие к стрельбе.

Твари собрались вокруг Гитлера. Смотрели вверх, прямо на Джонатана. Всё хихикали суки.

Человека это задело, и он пальнул в монстров.

Сначала выстрелы, а потом визг ударили по ушам.

Уродливые существа разбежались во все сторону. Но одна упала, подёргалась и обмякла.

На время должны отстать.

Джонатан повесил оружие на плечо и не спеша потопал в гостиную.

Не плохая квартирка была. Двухкомнатная. Кухонька небольшая, но со всем необходимым инструментом для готовки. Спальня с двухместной кроватью, массивным шкафом и картиной напротив кровати. Гостиная уютная, хоть и разграбленная и чутка заметённая снегом. Книги валялись на заснеженном полу и стояли на стеллажах. На полочках серванта красовался частично побитый чайный сервиз. Стену украшал ковёр покрывшейся инеем.

Джонатан отчистил зелёный диван от снега и присел на минутку. Хорошо было на мягоньком сидеть. Ноги выпрямил, облокотился на спинку, голову забрал и смотришь в потолок. Вот бы так часок посидеть, подумать просто. В чистой, тёплой квартире это поделать. Может даже книжку почитать.

Что тут кстати у хозяев есть?

Молодой сталкер встал подошёл к стеллажам.

Пушкин, Гоголь, Лермонтов, Толстой, Чехов, Ганс Христиан Андерсен, Гитлер, Братья Гримм, Ницше. Богатая, однако коллекция. Есть некоторые странности в этом списке, ну да ладно.

На улице раздался визг.

Джонатан бросил Чеховскую книгу и подбежал к окну, выбежал на балкон.

Твари начали штурм. Полезли в окна с жуткими воплями.

В коридоре послышался шум.

Человек быстро оказался напротив входа в квартиру с оружием в руках.

Визг за дверью размножался. Шум увеличивался. Твари расталкивали друг друга. Каждой хотелось первой оказаться у жертвы.

Самая сильная из них прорвалась к двери и врезалась в неё. Замок с ручкой оторвало, дверь слетела с петель, и даже шкаф чутка отодвинулся.

Херовая у Джона получилась баррикада.

Зверюга протиснула длинную морду в получившейся проём, завизжала и потянулась к человеку.

Джонатан выстрелил ей в пасть. Но на место одной пасти, появилась другая, ещё более голодная.

Шкаф постепенно ехал вперёд. Щель между коридором и квартирой становилась всё больше.

Джонатан выстрелил ещё и тут шкаф рухнул, дверь повалилась на его останки. Твари прямо по телам собратьев пошли на человека.

Он отступил в спальню. Начал стрелять оттуда, но существа уже были слишком возбуждены этой охотой, чтобы так просто падать от пуль. И лишь узкие коридоры, и проходы квартиры не давали им разорвать жертву на клочки.

Джонатан понимал, что оставаться в квартире смертельно опасно, но выход из неё был не самым приятным. Как плохо, что он являлся единственным шансом Джонатана на выживание.

Молодой сталкер бросил тварям гранату в проход, а потом сделал самую безумную вещь в его жизни. Он спрыгнул из окна. Вслед за ним вылетела взрывная волна. Над головой пролетели осколки.

Джонатан как камень падал вниз. За время падения он сгруппировался и помолился.

Глубокий сугроб принял его с распростёртыми объятиями.

Джонатан провалился по живот. Бронежилет и разгрузка задрались. Бронепластина чуть не ударила его по нижней челюсти.

Совершенно неожиданно, рядом с Джонатаном приземлилась одна из тварей с опалённой шерстью и порванной плотью. Она вся извивалась, махала конечностями, дёргалась, визжала.

Джонатан вылез из сугроба и съехал со снежной горки лицом вперёд. Тварь съехала следом. Сквозь пелену боли увидела человека и очень захотела его убить. Стала тянуться к нему клыкастой пастью.

Молодой сталкер отполз от неё и наконец пристрелил.

Можно было секундочку перевести дыхание. Вот только секунда — это секунда, и она очень быстро заканчивается.

Из окон донёсся визг и выглянули длинные морды.

Опять бежать.

Ноги понесли Джонатана через дворик и мизерную детскую площадку. Вывели на узкую улочку, на прямую, почти без ответвлений.

Твари догоняли. Ловкими лапами перескочили детскую площадку и хихикая понесли за человеком.

Джонатан бежал не оглядываясь, сдерживая крик из последних сил, чтобы не нарушить дыхание.

Визг и хихиканье были всё ближе, догоняли. Длинные языки развивались на ледяном ветру, предвкушая вкус крови.

Джонатан добежал до арки с калиткой. Прошмыгнул в узкий, заснеженный проход, побежал дальше.

Сразу за ним, калитку снесло смерчем из голодного мяса.

Очередной дворик и детская площадка.

Думать, выбирать путь времени не было и Джонатан вбежал в ближайший подъезд.

За спиной беглеца дверь разлетелась в щепки.

Человек внёсся в квартиру, закрыл дверь, но не успел от неё отойти. Дверь оторвало от стен вместе с косяком. Она увалила Джонатана и упала на него.

Здоровая, когтистая лапа наступила на деревянную конструкцию, покрытую утеплителем.

Джонатан всхлипнул от тяжести. Воздух вышел из его лёгких и отказывался в них возвращаться.

Тварь собиралась откусить человеку голову. Из неё пасти капала слюна. Дёсны оголились.

Но прогремели выстрелы. Сквозь дверь пролетели пули и влетели суке в тушу.

Монстр отскочил от жертвы.

Джонатан вылез из-под двери сжимая в руке револьвер, побежал.

Раненная тварь чуть не цапнула его за ногу.

Человек в порыве отчаяния ещё раз прыгнул в окно и в воздухе врезался в лохматую морду. Упал, покатился с небольшой горки словно бочка. И вот так оказался на широкой дороге главной улицы. До ближайшего здания было слишком далеко. Доних бежать бесполезно, но рядышком стояла карета почти по самую крышу заметённая снегом.

Джонатан не хуже змеи заполз в неё.

За ногами человека в карету полезла вонючая пасть, брызгая жёлтой слюной.

Загнанная жертва незамедлительно начала отбиваться. Выстрелила в морду. Две пули раскололи череп существа, пролетели его насквозь.

Оружие защёлкало. Джонатан перезарядился трясущимися руками. В этот момент когти протыкали, резали и рвали обшивку кареты.

Патрон был дослан в ствол и карабин захлебнулся от выстрелов.

Джонатан стрелял во все стороны, крича и расширив глаза до боли. Дым заполнял маленькое пространство кареты, а человек жадно вдыхал его как самый чистый воздух.

Трупы навалились сверху. Сквозь дыры потекла кровь, попадала на человека. На его одежду, лицо. А сам человек упал на снег, согнувшись в три погибели.

Тело Джонатана болело от перенапряжения. Мышцы были близки к началу судороги.

Почему он здесь? Что такого он сделал? Неужели на нем лежал столь страшный грех?

Визг отдалялся. Твари решили отступить.

А Джонатан заплакал от отчаяния. До его разума добралась мысль, что он обречён сгинуть в этом сраном городе. Ему не выбраться, не жить больше. Он не хотел умирать молодым. Вообще не хотел умирать. Особенно так. Одному. Сжираемый монстрами. Джонатан возненавидел всё. Своё призвание быть сталкером, эту войну, ту сраную операцию. Но, как и любой из рода людского, он был готов порвать глотку любому хотя бы за одну минуту своей жизни. Да, он продолжит сражаться, пока патроны не закончатся, и последняя капля крови не покинет его жилы.

Джонатан размазал по лицу слёзы и звериную кровь. Трясясь выполз из кареты, обратно на тёмные улицы мёртвого города.

На карете и снегу лежали четыре трупа уже замёрзшие и затвердевшие.

Впереди стоял кирпичный дом с двумя этажами. Отличное местечко для последней обороны.

Джонатан обыскал всё здание. Нашёл каждую зажигалку, крепкую нить, или леску.

У него было пять гранат. К ним Джонатан прикрепил зажигалки, укоротил фитиля насколько возможно и наставил растяжки по подъезду и паре квартир.

Раздобыл гвозди и доски. Рукоятью ножа вколотил одни в другие и разложил в подъезде. Чуть позже ещё решил половиком прикрыть.

Украл из шкафа старинную двустволку с пачкой патронов. Почему-то никто до него её не взял.

Джонатан прикрепил этот раритет к стене, привязал к спуску леску и натянул её поперёк прохода.

В финале подготовки, он забаррикадировал все лишние проходы. И на сей раз добротно.

Сам Джонатан расположился в правом крыле здания, в последней однокомнатной квартире. Оттуда хорошо простреливалась улица.

Теперь оставалось только ждать.

***

На лестничной клетке рванула граната.

Джонатан резко встал со стула увалив его.

С лестницы донёсся визг. На этаж вбежала очередная зверюга и задела леску. Зажигался пустила язычок пламени, подожгла фитиль и граната всей своей мощью разнесла тварь в клочья. Металлические поручни выгнулись и рухнули вниз.

Чудищ не заботили потери. Они пробежали по кровавым ошмёткам собрата и оказались на этаже.

Джонатан открыл огонь. Двумя очередями по три патрона срезал одну суку и разозлил остальных. Очередной вопль и твари стартанули.

Между ними и человек был коридор в шесть метров, и доски с гвоздями.

Лапа первого монстра наступила на них. Гвозди проткнули её на сквозь. Хозяин лапы завопил и грохнулся, врезавшись в стену. Так в придачу ещё и получил две пули в грудь, проткнувшие лёгкие.

Третья растяжка попалась на пути существ. Джонатан спрятался. Бабахнуло на славу. Краска со стен слетела, а в эпицентре взрыва ещё и вместе с кусками кирпича.

Джонатан собирался опять в коридор высунуться, да там ему чуть голову не откусили. Сталкер сделал кувырок назад в последнюю секунду и стал держать оборону в центре комнаты.

Твари пытаясь попасть в квартиру все как одна получали по серии выстрелов. Человек быстро перезарядится, пока они там завал из трупов разгребают, и вновь спусковой крючок зажмёт.

На третьем магазине зверюги закончились. Замолкли все и на друг друга завалились. Весь пол своей кровищей залили.

Джонатан вздохнул с облегчением, стёр пот с лба.

Конец. Он победил.

Хотел уже карабин за спину повесить, да расслышал что-то левым ухом. А увидел правым глазом. Из кухни вышла последняя тварь.

Она завизжала и прыгнула в сторону жертвы.

Джонатан развернулся с самой высокой для себя скоростью. Его кости захрустели от той резкости, что он применил.

Палец нажал на спусковой крючок, но выстрела не последовало. Магазин был на половину полон, однако оружие не выдержало столь жёсткой эксплуатации без зимней смазки.

Тварь протаранила Джонатана. Схватилась клыками за бронежилет и сжала со всех сил. Бронепластина погнулась под мощью челюстей.

Джонатана впечатало в стену. Каска слетела с голову, оружие куда-то делось. Ковёр что на висел стене свалился, ненадолго оказавшись на человеке.

Существо бросило Джонатана об пол, сорвала с него броник, когтями вцепилось в туловище.

Молодой сталкер заорал.

Массивные челюсти твари быстро начали спускаться к голове жертвы, чтобы сомкнуться, давя череп и вкушая мозг.

Клыки проткнули кожу и мясо, дотронулись до черепушки, но доделать начатого не успели.

Нож вонзился в шею твари по самую рукоять.

Тварь резко отдёрнула голову, изрезав голову человека кончиками клыков. Туша отпрыгнула назад в угол. Стала размахивать передними конечностями, пытаться вытащить из себя лезвие ножа.

Джонатан терпя адскую боль потянулся к кобуре с револьвером.

Монстр его опередил. Он вырвал из себя нож и с новой яростью прыгнул к жертве.

Но тут Джонатан вытащил из кобуры револьвер и нажал на спуск, ещё нажал, и ещё нажал. Весь барабан истратил. Лёгкие, сердце твари разорвал, и упала она уже бездыханная, рядом с человеком, что убил её.

Джонатан лежал, смотря в потолок. Вдыхал воздух часто, как задыхающийся.

Кровь текла из его ран, смешивалась с другой, звериной.

Пошевелиться было невозможно. Тело пылало и мёрзло одновременно.

Остатки разума, оставшиеся на данный момент в Джонатане, понимали, что нужно что-то делать. Но серьёзных мер он предпринять не мог.

Сталкер отполз к стене, улёгся на спину, достал из аптечки шприц-тюбик и ввёл в вену препарат. Он загустит кровь, не даст истечь ею.

Потом Джонатан просто укрылся тяжёлым ковром. Это всё что он мог сделать. Ему слишком больно, и он очень сильно устал. Столько не спал. Вторые сутки без сна. Можно и подремать минутку. Всего одну. Закрыть глаза, и улететь от боли в далёкие края.

***

— Йт вдж жйви (Он жив вождь). — Доложил белокурый орк в белых одеяниях.

Таких, в залитом кровью помещении, собралось пятеро.

Днлчор улыбнулся.

— Иева та жалднмя, ынй йт шёдр энд гжалао (Даже не верится, что он убил этих зверей). — Вождь осмотрел человека. — Ёшиан дтналамтй ге тдс кймраиднь (Будет интересно за ним последить). Калажявдна асш летч д штамдна йнмюик (Перевяжите ему раны и унесите отсюда). Накаль йт сйо (Теперь он мой).

Орки кивнули и принялись выполнять приказ.

Днлчор же, глянул на гору трупов, что разгребли его воины. Повезло же ему наткнуться на такое, по дороге домой.

Глава 22: Потери

С фронта приходили различные слухи. И плохие, и хорошие. Хорошие заключались в том, что за две недели, четверть вражеских войск свалила домой, прихватив с собой награбленное непосильным трудом, и до кучи, забрав часть драгоценных боеприпасов. По ночам к человеческим позициям приходили орки и сдавались в плен. Обросшие, грязные, голодные. И из этих пленных разведка смогла выудить плохую новость.

Орда готовила мощнейшую атаку в ближайшее время. Для этого она собирала крупные силы аж пяти племён в одном месте, чтобы нанести страшный удар по врагу, глубоко вклиниться в линию его обороны, либо потерять всё. Да, от успеха этой атаки зависело будущее войны. Если орков будет ждать успех, они доберутся до крупнейшего армейского склада в селе Мосина, что обеспечивает боеприпасами десятки секторов, то есть там тонны и тонны патронов, снарядов и прочего.

Конечно люди от такого войну не проиграют, но урон определённо ожидается колоссальный. Война затянется, а орки, заполучив боеприпасы скорее всего попытаются отхватить ещё кусок человеческих земель. Будут жертвы, и много, особенно среди мирного населения.

А вот если всё хорошо пойдёт, орда уже ничего не сможет поделать. Таких потерь и затрат боеприпасов её армия не переживёт, и тогда уже орков ожидает оборона, отступления.

Но описанная выше плохая новость была не единственной. Орда ведь собирала силы в определённом месте, и делала она это неподалёку от позиции Жекана и его команды. И маршрут у неё вырисовывался как раз через их сектор и ещё пару соседних.

От того в окопах стояла мёртвая тишина. Народ сидел на своих позиция, обставившись ящиками с патронами и ждал. Командиры высматривали малейшее движение, среди дырявых и палёных деревьев.

Впереди, далеко, слышалось многоголосое пение и звуки барабанов. Орки настраивали себя на сражение, приносили людей в жертву своему богу, танцевали и водили хороводы вокруг трупов. Старые и молодые шаманы, стучали в барабаны и произносили гортанные звуки, напоминающие жуткую мелодию. А вожди пока обсуждали планы.

Разные племена собрались здесь. У одних шлема были украшены кабаньими бивнями, ведь в их краях, у ворон возле клюва растут костные наросты. Вторые показывали свой статус, делая одежду из лошадиной кожи, так как они лучшие коневоды и их стада огромны. Орки из третьего племени, разукрашивали наплечники в чёрное и белое, в виде шахматной доски. Они это заслужили, их величайший вождь, был самым хитрым в истории. Четвёртые ничем таким не отличались, зато пятые интересно подходили к своей безопасности. В краях, в которых живёт племя этих орков, растёт, так называемое «стальное дерево», что очень сложно срубается и разделяется на брёвна. Из данного дерева вырезаются небольшие бруски, которые орки прикрепляют поверх брони, по-разному разукрашивают и разрисовывают. Получается очень эффективно.

— Задалбали тянуть кота за яйца. — Сказал Тарас, сидя на ящике.

— Это да. — Согласился Жекан. — Если собрались нас мочить, так принимались бы за это дело поскорее, а то у меня поджилки заболели от тряски.

Рядовой молчал, пытался утопить страх в тексте книги.

— Не бойся Гоша. Выдержим. Мы предупреждены, готовы, к нам подкрепление спешит. — Правда это подкрепление скорее всего не успеет к началу веселья, но парню это было знать незачем.

— Привет мальчики. — Заглянула в уютный уголок Алиса, мило улыбаясь.

— Привет красавица. Решила проведать? — Сказал Жекан и подвинулся, чтобы девушка села.

— Да. — Она присела к Жекану вплотную и взяла его за руку. — Соскучилась.

У Алисы дрожали руки, хоть на них и были надеты перчатки. Не холод, однако являлся тут виной. Девушка боялась. За Жекана видимо. Вот потому и пришла. Повидать его захотела, может в последний раз.

— Боишься? — Спросил Жекан. — Не бойся за меня. Я парень стреляный.

Алиса кивнула и попыталась сдержать дрожь. Улыбка на её усталом лице, угасла.

— Я попытаюсь, но как же тут не бояться? — Алиса взглянула в глаза Жекану.

— Пару месяцев назад мы боялись, что орда раздавит нас как блоху. Но мы до сих пор держимся, а у орков так себе успехи. Поэтому не волнуйся, мы с ребятами выдержим. Самое главное сама не лезь на рожон. Ладно?

Алиса вновь кивнула.

— Ну вот и молодец. Чай будешь?

— Да.

— Парни, организуйте барышне чай. — Приказал Жекан.

Гоша повесил чайник над костром.

— Я хотела кое о чём спросить у тебя Женя. — Сказала Алиса.

— Спрашивай. Я отвечу на любой твой вопрос.

— Ита предлагает после войны переехать к ней, в Москву. Там можно получить высшее медицинское образование… Ты поедешь со мной? — В глазах Алисы Жекан прочёл неуверенность и надежду.

— Конечно поеду. Куда я от тебя денусь-то?

— Не знаю. Куда-нибудь. Мне наша старшая столько наговорила про тебя. Будто ты со мной лишь ради гражданства. А как получишь его, сразу уйдёшь от меня.

Жекан сморщил лоб

— Вот что я скажу Алиса. Эта ваша старуха ещё та сука, и тебе не стоит слушать этот бред. Я тебя не брошу, а скорее всего даже наоборот.

— Скорее всего? — Спросила Алиса ухмыльнувшись.

— Хорошо, ладно, точно. После всей этой сраной мясорубки, я сделаю тебе предложение. Клянусь солнцем.

— Ну смотри, у тебя есть минута чтобы передумать, а то ты ведь потом не отвертишься. — Сказала Алиса, сделав надменное выражение лица. — У меня свидетели есть, так что твои будущие отговорки не подействуют. Вы ведь ребята будете на моей стороне, если что? — Посмотрела Алиса на напарников Жекана.

— Ага. — Тарас рассмеялся.

— Так точно. — Сказал Гоша.

— Вот проказница. Загнала меня в такую простецкую ловушку. Но знаешь, я не собираюсь пользоваться данной минутой. Я вообще не собираюсь что-то там решать. Ведь я уже всё решил. — Жекан поцеловал Алису.

— Ребята, давайте не здесь. Люди смотрят.

Жекан оторвался от Алисы засмеялся.

— На что ты намекаешь Тарас? — Спросил он досмеявшись.

— На то, что вчера ваши крики были слышны даже в Москве. Знаете ли, палаточная ткань плохо заглушает звуки.

Алиса засмущалась. Жекан же сказал:

— Значит теперь и в Москве знают, каков я в постели.

***

Через час на землю упали первые снаряды. Большие и маленькие железки, начинённые взрывчаткой, разрывались на мелкие кусочки, поднимали комья земли на большие высоты.

Люди лежали, вжавшись в землю и спрятавшись в укрытиях. Они превращались в кровавые ошмётки, кричащие самовары, горящие фигуры, что бегали по траншеям.

Один снаряд попал по миномётной позиции и прогремел мощный взрыв. От места того взрыва, по местности начал растекаться густой, ядовитый дым, фосфорных и газовых мин.

Зажигательные снаряды, поджигали деревянные укрепления, жгли плоть, обезображивали её.

С небес сыпалась шрапнель и иглы кассетных бомб, валились облака белого фосфора. Всё чем только можно было бомбить, орки использовали за пятнадцать минут, а потом начали настоящий кошмар.

На всех парах, к позициям людей выдвинулась конница, издавая боевой вопль.

Воины орков ехали, подняв над головами огнестрельное оружие, топоры и пики.

— К пулемёту! — Крикнул Жекан, поднимаясь с земли.

Гоша дёрнул затвор пулемёта и начал вести огонь. Его поддержали десятки и сотни стволов.

Лошади заржали от боли. Орки повалились из сёдел. Но не все. Далеко не все. Их было слишком много и даже всего оружия, что имелось в траншеях, не хватало, чтобы всех убить.

Добравшись до позиций людей, ордынцы открывали огонь, кидали гранаты и на полном скорости прыгали в транше, прямо к ненавистным врагам. Однако все эти воины орды гибли под свинцовым потоком.

Первый акт кровавой битвы закончился, уже спустя пять минут. Все орки и их кони, оказались мертвы.

— Пока видимо, всё. — Сказал Тарас. — Я думал сложнее будет.

— Вы слышите? — Спросил Гоша.

— Что? — Ответил вопросом Жекан.

— Шипение.

Мужики прислушались. И правда услышали шипение.

Жекан осмотрелся по сторонам. Его глаза заметили мизерный сноб искр на спине мёртвого орка, что валялся поблизости. Присмотревшись, Жекан понял, что это. Фитиль горел. У соседнего трупа тоже, и у другого. У всех. Каждый фитиль, торчал из рюкзаков орков.

— Ложись!!! — Крикнул Жекан, схватил Гошу и повалил на землю.

Тарас прыгнул за ящики.

Сначала рванул один рюкзак, а потом поле битвы превратилось в один сплошной ковёр из взрывов. Траншеи первой линии практически полностью уничтожило. Всё пространство вокруг них заполнил дым.

Жекан с компанией вылезли из-под земли, жадно вдыхая воздух с белой и чёрной дымкой. Пулемёт валялся у их ног, покорёженный.

— Твою мать. — Сказал Тарас, вставая на колено возле пулемёта. — Из такого агрегата не постреляешь.

— Ничего. Главное, что, другие стволы не переломало. — Сказал Жекан, широко улыбаясь. Он явно имел ввиду не стволы их винтовок.

Из-за деревьев послышался боевой клич.

— А вот и продолжение банкета. Давай Гоша, бери оружие. Ща ещё постреляем.

Рёв моторов заставил пробежать мурашки по спинам людей.

— Танки! — Закричали откуда-то.

— Блять! — Выругался Жекан и снял винтовку с предохранителя. — Тарас, свяжи гранаты тройничком. Гоша га… — Голос Жекана заглушил взрыв.

Стальные машины выехали из мёртвого леса. Застрекотали их пулемёты и забухали пушки. Аж пять танков ехало на людей. За ними топали орки и подавляли противника огнём.

Жекан пригнулся, рядом просвистели пули. Поправив каску, командир пулемётного расчёта начал стрелять.

Со второй линии обороны спешили подкрепления с пулемётами. По ним ордынцы вдарили шрапнелью. Та, в кого попадала, превращала в решето за доли секунды. Круглые шарики градом посыпались на людские головы.

Один танк удалось остановить, гусеницу ему расшибить, а потом в место мехвода бронебойными пару раз попасть. Танк задымил. Повыпрыгивали из него выжившие орки и из пулемёта по очереди получили.

— Перезаряжаю! — Крикнул Гоша.

— Бля! Давай быстрее! Я тоже почти на нуле! — Грубо сказал Жекан.

Землю перед ними окатило шрапнелью.

— Жекан! К нам облако приближается! — Предупредил Тарас.

Жекан оглянулся. И правда, ядовитое облако из газа и дыма от фосфора двигалось прямо на них. Даже ветер сегодня пытался убить людей.

— Противогазы надеваем! Костюмы герметизируем!

Быстро надели противогазы, помогли друг другу затянуть все ремешки и шнурки на костюмах.

А орки не ждали, когда они там со своим гардеробом разберутся. Продолжали двигаться вперёд.

Ещё один танк уничтожили, попали ему в топливный бак.

Облако накрыло траншею. Кто не успел надеть противогаз, или порвал костюм, начал задыхаться и разъедаться.

Ордынцы попрыгали к людям, замахали топорами.

К Жекану с компанией, орки запрыгнуть не успели. Они их перестреляли к херам, чуть ли не в упор.

Из-за облака ни черта было не видно.

Кто побеждал? Как там дела идут у людей? Не понятно. Все просто стреляют и рубят, режут и колотят в ядовитом тумане.

Позади послышалось два коротких гудка. Через пару секунд они повторились. Это был сигнал к отступлению.

— Уходим на вторую линию! — Крикнул Жекан и выстрелил орку в голову.

Мимо медленно проехал танк. Не заметил трёх людей. Пересёк траншею и покатил себе дальше, других в фарш превращать.

Гоша не растерялся и бросил ему за башню связку гранат.

Рвануло. Танк остановился навсегда.

Жекан повёл своих прочь. И вовремя. К их позиции прибежало не мало орков. Если бы не дым, то всё, грохнули бы троицу.

До перехода на вторую линию они добежали успешно, хоть и не без приключений. Орки-то всё не прекращали заполнять траншею. Даже пытались прорваться к следующей.

Люди бежали друг за дружкой по узкому переходу, толкались, ведь последние ловили пули спинами. С верху по ним тоже постреливали, и спрыгивали оттуда в людскую гущу, чтобы рубить, расчленять.

Так хорошо орки махались топорами. Лучше мясорубки работали. Люди их прикладами и штыками пытались убить, а они плевать хотели на эти попытки.

Одним из сильных замахов, Гоше снесло голову. Жекану, бегущему за парнем, его кровью забрызгало стёкла противогаза.

От ярости мужик пустил четыре пули в деревянную грудь ордынского ублюдка, повалил его и прикладом начал бить, башку ему в кашу молоть. И срать он хотел, что другим бежать мешает. Ему надо было приклад об голову той мрази сломать.

Отпустила ярость. Жекан поглядел на приклад, запачканный чужими мозгами и на Гошин труп посмотрел. Рядом с ним Тарас на колени опустился. Жетон снять решил трясущимися руками.

Жекан схватил Тараса за плечо и повёл на вторую линию.

А там тесно было, да так что не протолкнуться. Командиры людей на позиции перераспределяли. Даже раненным оружие выдавали и матами приказывали занять позиции. Кто паниковал, того ударами приводили в чувства, пинками гнали куда надо. Щас никого нельзя было терять из-за паникёрства. Каждый человек был на счету.

— Они!.. Они уже вторую линию штурмуют!

— Их тысячи!

— Патроны! Где сраные патроны!

— Я ранен! У меня пальцев нет!

— Держаться! Я сказал держаться! Мы должны их удержать!

Разносилось со всех сторон.

Жекан протискивался через толпу, таща за собой Тараса.

— Ты! На ту позицию! — Крикнул Жекану здоровенный командир и указал на место, заставленное мешками с песком и брёвнами.

Уже десяток бойцов держали там оборону, топча трупы погибших сослуживцев.

Жекан наконец снял противогаз и присоединился к ним. Облако рассеялось и люди смогли рассмотреть всю степень происходящего здесь дерьма.

Орков было очень, очень дохрена. К ним на подмогу ещё пять танков ехало и хер знает сколько пехотинцев. По ним конечно стреляли и из миномётов били, но им то что с того? Орда и есть орда. Её таким не остановишь.

Жекан пытался стрелять часто, но и метко. Зря пули не терял. Каждую в цель посылал. А Тарас, из своего укороченного карабинчика его огнём поддерживал.

Ордынцы уже целыми ротами запрыгивали в траншеи второй линии обороны. Не боясь, с разбегу сигали.

И через переход прорвались. Штурмовики из ручных пулемётов застреляли по людям. Раненных, мужчин, женщин, старых и молодых на фарш пустили и из огнемёта облили горящей жидкостью.

— Жекан! Они рядом! Надо… А-а-а-а-а-а!!! — В Тараса попали. Броник пробили и грудь продырявили.

Жекан закричал не хуже него, подскочил к раненному другу.

— Блять! Держись Тарас! Я!.. Санитар! Санитар!!! — Жекана чуть не сшиб падающий замертво солдат. — Где вы суки все!!! Санитар!!!

Жекан снял броник Тарасу, чтоб ему дышалось легче. А ему не легче от того было. Ни капельки. Кровь его душила, лёгкие собою заполняя.

— Тарас… Тарас… держись… они сейчас… Санитар!!! — Жекан рыдал. Никто не слышал вопли одного человека. Ими весь воздух был отравлен.

Слёзы лились рекой. Жекан не трогал друга. Боялся сделать больно. Но тому уже всё равно было. Он в солнечный город полетел.

— Я вас всех убью!!! — Жекан взял автомат, отполз от друга и спрятался за трупами.

Как орки подбежали, сразу кучу свинца получили.

Отстрелялся мужик и отступил. Занял позицию за ящиками. Снова отстрелялся и отступил. А вот дальше отступать было некуда.

Орки пёрли с двух сторон. Людей не жалели. Головы срубали, как суп хлебали.

Танки, трупы и раненных землёй заваливали, и давили их.

Люди же из последних сил сражались, но словно звери. Зубами были готовы тварей рвать.

— Сюда Жекан! — Позвали с третьей стороны, из тупичка, оканчивающегося толстой деревянной дверью. Это звал Жаров.

Жекан побежал к нему. Залетел в проход, и ребята в серьёзной броне закрыли за ним дверь.

Десяток человек столпились в помещении, заставленном ящиками. Из тех вытаскивали оружие и патроны, шлемы и тяжёлые бронежилеты.

— Где твои Жекан? — Спросил перепачканный сажей Жаров.

Жекан не ответил. Молча пошёл к ящику с патронами.

— Жаров! — Окрикнул пулемётчика другой боец. — Я тут сюрприз оркам нашёл!

Солдат раскрыл здоровый ящик в человеческий рост и там нашлась настоящая броня. Комплект для тяжёлого пехотинца. Комбез из медвежьей кожи, кольчуга для всего тела, огромный бронежилет, латы для рук и ног, округлый шлем с защитой для щёк, на петлях. Знаменитый ушастый шлем.

— Тут броня тяжёлая! — Объявил Жаров! — Кто наденет?!

В дверь влетели пули. Послышались орочие голоса. Нашли!

— Я надену! — Без промедлений сказал Жекан.

— Хорошо. — Согласился Жаров. — Держите дверь пока мы надеваем на него броню!

Солдаты застреляли в дверь, спрятались за ближайшими укрытиями.

Жекан подошёл к Жарову и усатому солдату с плешью. Скинул с себя своё барахло, бросил винтовку и принялся надевать толстый комбез. Потом, натянул на голову противогаз. Облачился в кольчугу с головы до пят. Всё остальное уже помогали надевать. Броник на плечи взвалили. Даже облегчённый гравитонами, он был тяжёлым. Не удивительно, двухслойная защита всё же. Закрепили на руках и ногах стальные пластины. Надели шлем и прикрепили его «уши» друг к другу шнурками под подбородком. Ну и финальное — забрало с выгравированным двуглавым орлом. Оно было похоже на криво сделанное ведро с вырезами для глаз. Его повесили на крепления и зафиксировали ремнями.

Дверь разлетелась на тысячи кусочков. Орки начали штурм, и захлебнулись кровью.

Люди в штурмовом снаряжении не давали им и выстрела сделать.

Солдат с плешью и усами дал Жекану ручной пулемёт, а себе щит взял. И Жаров тоже такую игрушку подобрал.

— Мочи их Жекан! Мы прикроем! — Крикнул Жаров.

Жекан вышел из-за ящиков, увидел прорывающихся в помещение орков и зажал спусковой крючок.

Пулемёт задёргался как бешеный в его руках. Яростью хозяина суд стал вершить. И всем один был приговор на данном заседании. Смерть. Только смерть. От мала до велика. Кривым и прямым. Жалким и храбрым. Всех на мясо. Всех на фарш.

Землю завалило трупами и умирающими в агонии. Растаявшая грязь впитывала кровь с наслаждением и чавканьем.

Люди двинулись вперёд.

Жекан пошёл с трудом переставляя ноги и гремя сталью.

К трупам подвалило подкрепление.

Щитоносцы вступили вперёд. Жекана пропустили к ним и он, оперев пулемёт о щит, устроил мясорубку.

Трупный ковёр всё разрастался, а люди шли по нему тихонько, добивали раненых.

Орки в них и пулями, и гранатами, и чем угодно, но толку этого было маловато. Щитоносцев всё никак не удавалось убить, а стальное чудище за ними тем более.

Все, кто высовывался, чтобы бросить гранату, получали дозу свинца. Но был ещё фланг и верх. И вот оттуда орки принялись хорошо прореживали людской строй.

Жекан выдерживал попадание за попаданием. Стальные пластины покрылись царапинами и вмятинами. Ноги налились тяжестью. Не зря всё же эту броню носили одни кочки.

В людей удачно прилетела бутылка с горючей смесью. Сразу половина из них загорелась и попадала наземь.

Уже и по спине Жекана заколотили пули.

Жаров остановился, увалил щит, согнулся и упал. Усатый продержался чуть дольше, но тоже пал жертвою свинца.

А Жекан всё шёл. Терпел тяжесть, боль во всём теле, и шагал, стрелял.

Орки окружали, сверху полили по человеку из стали и наконец выстрелили в шлем чем-то мощным.

Голова Жекана зазвенела, загорелась огнём. В глазах потемнело. Ноги покосились и человек упал, потеряв сознание.

***

Была ночь, и были столбы огня и дыма.

Ордынцы жгли людишек. Целыми горы трупов собирали и облевали горючкой.

Горели они славно, ярко, на всю округу свет распространяя.

Сегодня всем досталось по черепушке. Молодые, старым хвастали приобретением, а сами старцы радовались, что в раю, у них будет много рабов.

Играли музыку и кричали песни сыны орды, о храбрости своей и величии родных племён.

Вино лилось рекой. Радости и уверенности становилось всё больше.

Но не всем было дано веселье в эту ночь. Самых не достойных послали жечь трупы.

Таковые чистильщики, бродили по траншеям с самого конца битвы и посею минуту. По-тихому выпивали в неприметных местах, собирали интересные вещи, в особенности медали.

Один такой орк, забрёл в траншею, в которой вечером разворачивалось настоящее побоище.

Некий стальной человек убил десятки ордынцев и пал с большим трудом. Орки так испугались этого чудища, что даже побоялись отрезать ему голову. Просто бросили валяться от греха подальше.

Орки может и любят собирать головы достойных воинов, но это было уже слишком. Если забрать череп подобного человека себе, то его дух обязательно взбунтуется. Именно так, на головах некоторых вождей, после смерти остались головы на плечах.

Недостойный орк, нашёл тот стальной труп. Он лежал на куче трупов. Весь во вмятинах, царапинах, рубцах. Ей богу монстр.

Орку стало интересно, что скрывается за забралом шлема мертвеца. Нормальное лицо? Или искривлённая гримаса чудовища?

Руки в рукавицах сняли забрало и шлем, стянули противогаз.

Определённо, это был обычный человек, да ещё и с дурацкой тряпкой на голове.

— Эо нч нес (Эй ты там)! Дид жчкао м тесд (Иди выпей с нами)! — Позвали орка дружки, и он убежал.

Жекан потихоньку открыл глаза. По очереди. С начала правый, потом левый.

Минуту назад он пытался снять с себя всю эту груду металлолома, да тело затекло.

Пришлось руки расшевеливать, но тут этот припёрся.

Жекан расстегнул застёжки, ослабил ремни и выполз из-под бронежилета, а далее скинул с рук и ног пластины. Наконец-то он свободен. И в его голове созрел вопрос: «Что дальше?». Конечно нужно было бежать с захваченной территории как можно скорее, но у Жекана имелась задача и поважнее. Алиса могла быть ещё жива. Если Жекан не проверит участок траншей, в котором она работа, то вина загрызёт его изнутри.

Орки были всюду. Весёлые, спящие, и мёртвые. Примерно рота этих существ, собралась в одном месте, вокруг разложенных на углях трупов соплеменник. Они молились и кланялись стоя на коленях. Касались земли лбами и наблюдали за зрелищем.

Вороны пожирали трупы прямо на их глазах. Самое мягкое выдирали, каркали, не отвлекались на молящихся.

Дикость, да и только.

От тел людей ворон отгоняли. А вот орочьи трупы размораживали и поливали разными субстанциями, чтобы священные птицы их заметили. Огромные силы были брошены на это.

Жекан прятался в тенях. Серый комбинезон из медвежьей кожи отлично помогал ему скрываться. К тому же он отлично согревал.

Орки тележками свозили мёртвых людей к гигантским кострищам. Жекан лично видел, как в огонь сваливались тела, и обливались горючими смесями.

От жара таял снег. Кровавая ледяная корка расплывалась и впитывалась в раскисшую землю.

Жекан полз по земле, снегу и трупам, пригибался, когда мимо проходили орки. Добыл себе автомат на всякий случай, и положил в карманы три магазина.

Его ведь в любой момент могли заметить. Тысячи глаз были кругом. И не только орочие, но и обожаемых ими ворон.

Мерзкие птицы сидели везде, поглядывали и каркали. Одно не точное движение могло испугать их и заставить разораться, улететь с насиженного места.

Участок Алисы был практически сравнён с землёй. Вечером здесь проходило настоящее рубилово. Местами, трупы валялись слоёным пирогом, наваленные друг на друга. Слой людей, под слоем орков, которые сами находились под слоем из бесформенных кусков мяса.

Защитники траншеи дрались до последнего. Все полегли и забрали за собой множество врагов.

Орки и люди здесь были заколоты, зарублены, застрелены, сожжены и разорваны на куски.

Жекан с трудом сдержал стон. Страх наполнил его до отказа. Каковы были шансы, что Алиса выжила в этой бойне?

Жекан начал рыться в телах, переворачивать их, рассматривать лица, пытаться угадать пол и возраст мертвецов. Так можно было искать Алису бесконечно, и тогда Жекан выдумал план. Он перестал рассматривать все тела, и принялся искать людей с красными крестами на форме и сумках.

Нашлась главная санитарка со своей головой возле ног. Обнаружилась полноватая Соня, под дохлым орком. Она вогнала ему нож в горло, и сама получила за это разрез на шее.

Но где же была Алиса?

Жекана захлестнула паника. Ему всюду начала мерещиться его девушка. Обезглавленная, задушенная, расчленённая. Она была везде, и нигде одновременно. Её кишки намотало на колючую проволоку, её голову раздавили сапогом.

— Алиса! — Закричал Жекан, уже не боясь смерти. Насрать ему на свою жизнь. Главное её найти.

И вдруг он что-то услышал. Ели слышимый голос.

Через мгновение он повторился.

Жекан побежал в его сторону.

В одном из многочисленных углов этой траншеи, рядом с горящими ящиками, лежала Алиса. Девушка плакала от радости и боли. Правая нога у неё, чуть выше калена обрывалась. Оставшейся же кусок заканчивался фаршем. Кровь слава богам не текла. Затянутый ремень не давал ей хода.

Слева от Алисы сидела Ита, склонив на грудь голову. Она была мертва, застрелена.

Жекан подбежал к любимой, сел рядышком, расцеловал перепачканное в крови и саже лицо, вкусил её солёные слёзы.

— Я боялась, что ты погиб. — Сказала она рыдая.

— Я тоже за тебя боялся. О-о боги, как же я перепугался. Как это вышло? — Жекан посмотрел на ногу.

— Граната рядом взорвалась. Ита меня… спасла… и-и…

— Не говори больше ничего. Береги силы. Я вытащу тебя отсюда. — Жекан погладил Алису по грязным волосам и взял на руки.

Орки так и не отреагировали на крик. Может не услышали, а может и насрали на него с пьяни.

Жека нёс Алису через траншеи, не показывая ей свою усталость и страх. Он пытался улыбаться её. Обещал, что они выбираться отсюда. И он не врал.

Они действительно добрались до конца лабиринта, прошли через заросли колючей проволоки и перепаханную снарядами землю. А потом затерялись в темноте.

Ближе к утру, их обнаружили войска людей. Те самые обещанные подкрепления, что так поздно подошли.

Усталую, израненную парочку отправили в тыл, а после пошли убивать орков.

***

Прошло две недели. При контратаке, ордынские полчища были разбиты. Пьяные и сонные орки не смогли отбить внезапную атаку кавалерии.

Силы людей, по всему фронту начали наступления. До конца войны ещё оставалось много времени, но финал сего безумия, уже не был ни для кого секретом.

Жекан сидел в коридоре госпиталя. Ждал решение врача насчёт посещения Алисы.

За две недели где только не был этот мужик. Сам в госпитале лежал, только в другом. Его там пару дней подержали и отпустили. После он по военным частям помотался, получил в подчинение новое отделение, а ещё медаль за храбрость и героизм.

Строгого вида генерал эту медальку вручал, вместе с гражданством. Наговорил всякого про Жекана, нахвалил, как только мог. Сказал, что он герой, что с него все остальные должны пример брать, что на таких людях и держится их государство.

— Можете её навестить. — Сказал вышедший из палаты доктор.

Жекан немедленно вошёл туда.

Большую палату госпиталя заполнили по максимуму. На каждой койке лежал человек. В бинтах все. Кто-то после операции, истыканный иголками, напичканный лекарствами. А без конечностей-то сколько народа лежала. Практически половина.

— Привет Алиса. — Сказал Жекан, подойдя к койке любимой.

Сел рядышком.

— Привет. — Сказала Алиса улыбаясь.

— Как ты? — Спросил Жекан и взял Алису за руку.

— Ну… — Девушка глянула на ноги, спрятанные под одеялом. На ногу вернее. — Врач говорит, что протез не сделать. Не удачно, оторвало. — Ей стало трудно дышать.

— Успокойся. Ничего страшного. Я ведь не брошу тебя. Ты помнишь, я обещал? — Жекан попытался глянуть Алисе в глаза, но она отвела взгляд.

— Да зачем тебе такая как я? Безногая. Инвалид. Я теперь обузой буду.

— Не говори так. Потеря ноги — это не конец жизни и всем мечтания. Я останусь с тобой. Не только потому что я обещал и клялся, а потому что люблю тебя. И знаешь, что? Я кое-что решил не откладывать на потом. Не дожидаться конца войны. — Жекан слез со стула, встал на одно колено. Алиса взглянула на него удивлённо, раскраснелась. Что-то стала понимать. — Понимаю, обстановка не самая лучшая… Ну, в общем…. Ты выйдешь за меня?

Народ в палате замолчал, заулыбался.

Алиса молчала. У неё ступор случился. Она не верила, что Жекан подобное сказал. Ей! Безногой!

— Так что? — Спросил Жекан.

Девушка дёрнулась. Кто-то в палате хохотнул.

— Я… я… я согласна. — Сказала она.

Жекан поднялся, наклонился и поцеловал Алису.

Люди засмеялись, зааплодировали, заплакали от завести.

А два любящих сердца не обращали ни на кого внимания, продолжая целоваться.

***

— Садитесь господин унтер-офицер. — Указал на резной стул подполковник.

Жекан сел. Он и офицер находились в просторном кабинете, со стенами, заставленными стеллажами с документацией. За спиной подполковника висела карта империи, а над ней красовался портрет императора.

— Слыхал вы три дня назад сыграли свадьбу в храме госпиталя. Поздравляю. — Сказал офицер, развязывая шнурки на папке.

— Спасибо. — Поблагодарил Жекан.

— Ну, а теперь перейдём к делу. Вы отлично показали себя на фронте. Медаль и похвалы от генерала не каждому даны. — Офицер раскрыл папку, рассмотрел дело Жекана. Похмурился чуть-чуть. Полистал бумажки без особого интереса.

Жекан сидел молча и осматривал кабинет, стопки бумаг и ещё такие же стопки бумаг. У подполковника определённо было много бумажной волокиты.

— Вас возвращают на фронт. Ваше отделение войдёт в состав пятой роды, четырнадцатой дивизии. И через неделю отправиться под руины Санкт-Петербурга.

Жекан широко раскрыл глаза, побледнел.

— Только не Питер. — Сказал он.

Глава 23: Кровь и свинец

«Насколько боялось человечество, орды, настолько теперь боится орда, человечества» — писали в газетах по всему СКГ.

Количество людей, добровольно идущих на фронт, увеличилось в два, а то и в три раза.

Рабочие на местах, перевыполняли планы, посылали солдатам куда больше патронов, чем до этого.

Готовилась крупная наступательная операция, под кодовым названием «Уран».

Для неё на фронт свозились тысячи человек, все возможные орудия, сотни тонн различных грузов.

Менее чем за неделю, за позициями шестого участка фронта, вырос целый палаточный город. Кусочек леса, заселили до такой степени, что и зверю было некуда ступить.

Бойцы из роты Степана ходили маленькими группками туда. Узнавали интересные новости, обменивали свои трофеи на разную чушь.

Да чего уж греха таить, и Степан в лагерь сбегал один разок. Погулял по нему с Шариком, поболтал по душам. Шахтёры из Оника угостили стопочкой горячительной настойки. Сладкой, с мизерной кислинкой, и почти не пьянящей.

Но разгул личного состава продолжался не долго. Полковник приказал быть на чеку, и на позициях. Ему письмо послали из Сталинграда. В нём сообщили, что перед началом операции, готовность войск проверят. Генералы сюда ехали, короче говоря. Аж три. Один из СКГ, а другие от французов и византийцев.

Полковник от таких новостей разволновался, разошёлся. По позициям прошёл. Поругал всех, что и то не это, а это не то. Пулемётчики, по его мнению, пулемёты не под тем углом поставили. Снайпера в прицел не так глядели. Да и вообще здесь все за собой не следят. Хуже свиней стали. Как так, они ж солдаты красной армии. Ну и всех чистится заставил. И напоследок сказал, чтоб у всех звёздочки на головных уборах блестели лучше, чем на небе.

Солдаты, не довольные, принялись счищать с формы грязь, натирать звёзды, бриться. За месяцы в окопах привыкли, что времени на уход за собой времени нет, как и смысла в этом. Щас до идеальной чистоты форму постирал, а через час бомбёжка, и ты опять грязный. Поэтому обычно солдаты помоются, совсем уж крупную грязь отдерут от формы, дыры заштопают и всё.

Степан даже Шарика отмыл. В бадье выкупал, щёточкой потёр. Пёс скулил, делал жалобную морду, но хозяин его не жалел. Всего пеной покрыл и водой облил.

Ох и бежал же Шарик от хозяина, когда он был отпущен. Степан, глядя ему в след, боялся, что тот весь перебрязгается к вечеру. Так и вышло. А значит снова щётка и снова мойка.

***

К двенадцати часам следующего дня, солдаты привели себя и позиции в порядок, встали на свои места и стали ждать.

Полковник сидел на табурете, как на гвоздях, стучал по столу пальцами и смотрел на часы.

Проверка всё не приезжала. Бойцы устали стоять на месте, но сойти с места боялись, ведь полковник в гневе был страшен.

— Едут! — Крикнули из леса.

Солдаты приободрились. Полковник вылетел из блиндажа как пробка из бутылки. Он поправил форму, фуражку и пошёл встречать «дорогих» гостей.

Из лесного полумрака, вышло шествие из пятидесяти автоматчиков в лучшем снаряжении. Это были гвардейцы.

За ними выехала бронированная карета с башенкой. Следом шли ещё пятьдесят автоматчиков и сотня кавалеристов.

Боец Берёзов, стоявший рядом со Степном, присвистнул и сказал:

— Не каждый день увидишь такую охрану.

Полковник обернулся к траншеям и махнул главам рот, чтобы пёрлись к нему.

Степан позвал Шарика за собой и побежал к дороге.

Офицеры трёх держав выстроились в строй, выпрямили спины, подняли подбородки.

Полковник, нервничая, прошёлся вдоль них, поправил подчинённым форму получше, расставил покрасивши.

Карета и её охрана остановились. Гвардейцы повернулись направо, да так чётенько, что завидно становилось.

Дверь кареты открылась и из её отопленного нутра вылез генерал Андрей Бочкарёв. Статный мужик. Чуток полноватый, старый, лысину под фуражкой прячущий. Но зато в красивой форме и строгим, серьёзным лицом.

Вторым показалось нечто среднее между военачальником и попом. Воевода Ефрем Востоков. Здоровый мужик, высоченный как богатырь. С бородой и длинными, чёрными волосами на голове. Одетый в странную форму, похожую на одеяния древнего ратника, привычную армейскую форму и рясу священника одновременно.

Третьим вышел знакомый Степану человек. Бригадный генерал Готье Вилар, полутруп из французских войск. С протезами замести одной руки и одной ноги. И белой маской в виде прекрасного лика, на лице. Он, опираясь на трость, пошёл за своими компаньонами.

Полковник отдал честь и громко заголосил:

— Товарищ генерал, личный состав к выполнению боевой задачи готов.

Бочкарёв демонстративно пожал полковнику руку.

— Знаю Тармашев. Знаю. У тебя всё строго. Так что я лично здесь, так, за компанию. Это эти двое хотят на своих поглядеть. — Сказал генерал.

— Ага, ладно. Ну что ж, прошу дорогие господа-товарищи, пройдёмте в траншеи. — Полковник указал дорого.

Высокие чины пошли по настилу к позициям. По дороге, осматривали офицеров, улыбались, кто мог.

Готье шёл последним, хромал, каждую пуговку и ремешок на солдатах Французской Колонии рассматривая. И прямо в конце строя своих подчинённых, напоролся на Степана и удивился. Узнал. У него память была отменная.

— Здравствуйте. Вы значит всё же добрались до цели? — Сказал Готье.

— Да. — Ответил ему Степан.

— И как вижу преуспели. Капитан.

— Определённо. А вы перестали заводить плохие знакомства? — Спросил Степан.

Готье усмехнулся, хоть ему и было от этого больно.

— Нет. Приходиться сотрудничать с вашим начальством. Удачи вам капитан. — Готье ушёл, а Степан смог выдохнуть, расслабиться.

Полковник провёл гостей по всем траншеям. Каждый уголок показал. Рассказал, что ведётся восстановлениецитадели. Похвастался храбростью солдат всех трёх держав. Проводил к полевой кухне, угостил армейских чинов кашей. Они вместе поели. Все кроме Готье.

А пока ели, полковник им и о том, и о сём поведал. Истории с передовой пересказал. Объяснил, как тут дела шли на протяжении войны.

Чиновники кивали, ну и спрашивали, разумеется.

— Серьёзные силы у орков в этой местности? — Спросил Бочкарёв.

— Одно племя, но очень с серьёзными силами. И вождь у них этот, Леёлчр. Не сгибается гад. Другие вожди отходят потихоньку, а этот стоит. Упрямый скотина.

— А почему, не знаете? — Снова спросил Бочкарёв.

— Никак нет. Места обычные. Никаких таких важных ресурсов здесь нет. Видимо из принципа не отступает.

— Дорогого может стоить победа над таким. — Сказал воевода византийцев. — Если конечно всё хорошенько не продумать.

— Об этом не волнуйтесь господин Востоков. С этим у нас всё в порядке. — Успокоил коллегу Бочкарёв. — Мы вышибем из них всю дурь мощной артподготовкой, а потом атакуем при поддержке танков. Схема, проверенная ещё нашими предками.

— Напомните мне, генерал Бочкарёв, сколько акров земель «чистых» захватили такими методами? — Спросил Готье.

Генералу этот вопрос не понравился.

— Если вы указываете на позиционность нашей с ними войны, то я вам так отвечу. Тогда мы не применяли столь огромные силы. — Проговорил Бочькарёв.

— Разумеется генерал. Я не сомневался, что вы так и ответите.

— Вы на что-то хотите мне намекнуть Готье? — Генерал сказал фамилию француза с некоторым омерзением.

— Нет. Я лишь хочу, чтобы на этот раз всё вышло. И раз вы уверены в наших силах, то уверен и я. Мы ведь союзники.

— Думаю, этой ссоре пора себя исчерпать. — Вклинился в разговор Востоков. — Не хватало ещё переругаться перед столь важным событием для всех нас.

Генералы согласились.

Степан наблюдал за ними в сторонке, почёсывая псу голову, и побаивался. Не было у этих людей согласия. Все их разговорчики, улыбки, ужимки, всего лишь притворство. Если бы сейчас объявили об окончании сотрудничества ихних государств, они непременно бы устроили кровавую драку между собой. Как они успокоятся? Что должно случиться, чтобы заставить их смериться друг с другом, если даже орда не смогла этого сделать?

— Подсматриваете? — Спросили сзади.

Степан даже не стал оборачиваться. И так знал кто там был.

— Интересные люди не правда ли? Все такие важные, чинные, а под кожей хер пойми кто. — Офицер с синей фуражкой поравнялся со Степаном.

Шарик зарычал на него.

— Я заметил. — Сказал Яковлев.

— Хорошо, что у них хотя бы есть мозги. Правда работающие в основном на странны блага. Вот, например, господин Востоков. Храбрая личность. Муравьёв бил и с «чистыми» сражался в своё время. Но уж очень любит деньги и женщин. На много ради них готов. Господин же Готье…

— Я в курсе. — Прервал офицера Степан.

— Я и не сомневался. — Сказал офицер.

Степан глянул на него вполглаза.

— Ну мы же не только на территории СКГ работаем. — Офицер улыбнулся.

— Вы знали, что я возвращаюсь в страну? — Спросил Степан недоумевая.

— Да. Хотя и не уделили этому должного внимания. Какого отребья только не прётся в нашу страну. Не на всех же НАМ охотится? Но вынужден признать. На этот раз мы просчитались. Вы оказались очень полезной фигурой.

Яковлев решил не обращать внимания на лесть.

— Ладно. А что про Бочкарёва скажете? — Сказал Степан.

— Патриот своей страны, истинный коммунист. — Нахвалил генерала офицер.

— А так ли это? — Спросил Степан.

— Разумеется товарищ капитан. У нас других и нет. Вот вы, например, были сосланы на край света, прошли такой огромный путь, но всё же помогли советской власти избавиться от очередного чирья на теле государства. За что я кстати, хочу вас ещё раз поблагодарить перед отъездом.

На этот раз Степан хорошенько взглянул на офицера. Повернулся к нему всем корпусом.

— Вы уезжаете? — Спросил он.

— К несчастью, да. Надо сопроводить этих «товарищей» обратно в Сталинград. Да и миссия моя здесь закончена.

— Я скучать не буду.

— А я буду. Жаль, что больше не поболтаем по душам. Вы дорогой товарищ даже не представляете, как не хватает задушевных разговоров, сотрудникам госбезопасности. Ну, прощайте.

Офицер ушёл, а Степан искренне улыбнулся. Хоть что-то хорошее произошло в этот день. Перед наступлением не всегда появляется повод для улыбок.

***

Коммунисты призвали бога войны. Все звуки в окрестностях заглушил его клич, издаваемый сотнями орудий всех возможных калибров и размеров. Огромные пушки, мелкие орудия, миномёты, бомбомёты и даже катапульты со взрывными зарядами. Земля затряслась от божественных ударов. Громадные деревья падали наземь и перемалывались в труху. Бугристая местность, превращалась в низину. Вся мощь артиллерии была показана сегодня.

Солдаты готовили оружие, проверяли снаряжение. В бронежилеты положили пластины покрепче. На головах закрепили каски и шлема. Штурмовые подразделения защитились кольчугой и хорошей бронёй, залили в огнемёты свежей горючки, навешали на себя побольше гранат.

Простые солдаты точили ножи, лопаты, топоры. Делали разное оружие ближнего боя. Вколачивали в дубины гвозди, обматывали их колючей проволокой.

Бойцы же со щитами, занялись искусством. Взяли краски и нарисовали, написали на щитах всякое. «За родину!», «Оркам смерть!», «Непробиваемый!» — множество надписей писалось. А картинки-то какие получались, не описать.

Степану, бойцы вручили подарок, броню для Шарика, подогнанную специально под него.

Яковлев не хотел брать пса с собой, но понимал, что этого обормота не удержишь. Примерил всё же броню. Шарику даже шло.

Снова им предстояло драться вместе, плечом к плечу. Сколько раз Степан выживал исключительно благодаря Шарику? Не один и не два раза.

— Не подведи малыш. — Сказал псу Степан и пошёл вместе с ним к солдатам.

Подчинённым было страшно. К обороне они привыкли, к крови и кишкам тоже, но всё же для большинства это была первая атака.

Казалось бы, задачка несложная. Добеги из пункта «А» в пункт «Б». Однако, она очень сильно усложнялась целым множеством различных вводных. Колючая проволока, пулемёты, сотни пуль, летящих в твою сторону, а ты бежишь на них. Такого стоит бояться.

Полковник вышел из блиндажа, достал сигнальную ракетницу. До начала наступления оставались секунды, и за эти секунды Степан должен был как-то приободрить солдат. Неуверенность, страх, могли убить их на ничейной земле. И Степан придумал как их приободрить.

Он повесил автомат за спину, взял револьвер.

— Чубаров, дайка свою дубину. — Сказал Степан стоящему слева от него солдату.

Боец выполнил просьбу, отдал дубину с гвоздями.

Полковник выстрелил из ракетницы в небо.

Степан тут же, первым поднялся по лестнице за пределы траншеи, поднял руку с револьвером вверх и воскликнул во всю глотку:

— В атаку братья!!! Бей орду!!! За родину!!!

Это подействовало. Бойцы полезли из траншей, побежали за командиром.

— Ураааааа!!! — Кричали они, выставив оружие штыками вперёд.

Степан пытался бежать впереди всех, подгонять бойцов своим примером. Шарик бежал на ровне с хозяином.

Люди пересекли кратеры, поля трупов, огромные пни и колючую проволоку, навешанную тут и там. Пробежали через узкие проходы между остатками деревьев и наконец увидели вражеские позиции, сравнённые с землёй.

Видя подобную картину, солдаты ещё быстрее побежали вперёд, ещё увереннее.

Цунами из людей двигалось уверенно, не замечая на своём пути препятствий.

Но что-то вылетело из перепаханной земли впереди, полетело вверх и там разорвалось, превратилось в три чёрных облачка.

Сигнал!

Орки вылезли словно из-под земли и окатили людей свинцовым дождём.

Тейлор, Васин, Иванов, Зыков упали, продырявленные пулями, и ещё десятки человек попадали под ноги бегущим сзади.

Щитоносцы выдвинулись вперёд, встали стеной. Щиты мгновенно покрылись вмятинами, а какие-то оказались пробиты. Стена щитов обрушалась и людям приходилось, тесниться, чтобы не попасть под шквальный огонь, и так двигаться вперёд.

Танки застреляли из пушек по позициям орков. Гранатомётчики сделали залп.

Степан повесил дубину на руку, схватил шарика за ошейник и спрятался с ним, за спиной щитоносца. А за ними встроилась плотная очередь, пригибающихся, идущих чуть ли не на карачках солдат.

В людей полетели гранаты, бутылки с зажигательной смесью, запущенные так далеко неведомо как.

Степан врезался в щитоносца. Тот остановился захрипел, запускал алую пену из рта.

— Блять. — Выругался Степан и взял бойца за броник второй рукой, облокотил его на себя.

— Возьмите кто-нибудь его щит! — приказал Яковлев.

Ближайший, здоровый боец, взял железку мёртвого щитоносца.

А рядом гибли люди. Падали замертво. Ползли и ползком гибли. Санитары, прикрывшись щитами, пытались спасти солдата с распоротым животом. В другой стороне, боец, лёжа на трупе мёртвого товарища, кричал и держался за искорёженную ногу.

Если б не танки, захлебнулось бы это наступление в крови.

Боевые машины догоняли пехоту, убивали орков пулемётами и пушками.

— Прячьтесь за броню! — Кричали командиры танков.

Кто мог, сразу прыгал за них. Но и это не было спасением.

Орки достали противотанковые винтовки и бронированные машины загорелись одна за другой.

Каждый метр давался людям с трудом. Стрельба по ним не прекращалась, а даже наоборот становилась всё интенсивнее.

Люди шагали по трупам и крови, путались в колючей проволоке, получали пули, но двигались и двигались вперёд. Ещё чуть-чуть и орков можно было сжечь из огнемётов.

Но те решили ещё раз удивить людей.

— Жкалби (Вперёд)!!! — Крикнул их вождь и орки вылезли из окопов, побежали на людей, рыча от ярости.

Степан отпустил Шарика, взялся за автомат получше и истратил весь магазин, а потом вернул в руки револьвер и дубину.

Люди и орки врезались друг в друга. Стенка на стенку. Штык в штык.

Забрызгала кровь. Кто бежал первым, упал, изрубленный, искалеченный. За ними попадали вторые, третьи, четвёртые.

Топоры, лопаты, ножи, дубины, штыки летали во все стороны, кромсая плоть.

Шарик вгрызся в ногу здорового орка. Степан подбежал к нему и выстрелил в упор, прямо в лицо. Ему обрызгало красным левую часть головы.

Другой напавший на Степана орк, получил шипастой дубиной по шее. Ещё одному Шарик отгрыз лицо.

Степану в броник прилетела пуля, но не пробила, да и он устоял, увидел стрелявшего и пальнул в ответ, убил суку.

Живот разболелся, закрутились в нём кишки. Яковлев, чтобы отвлечься от боли, начал причинять её другим.

Дубиной, револьвером, дубиной, револьвером, убивал, крошил, ломал врагов. Умывался их кровью. С воплем разносил их головы.

Лезвия топоров проносились у него перед лицом. Один даже оцарапал правую щеку, а другой чуть башку не снёс, да вовремя Степан оступился на ковре из трупов. За место него, рядовой получили топор в грудь.

Шарик набросился на обидчика хозяина и впился ему в глотку. Орк упал, захлебнулся и стал частью ковра.

Степан поднялся и тут же его снесло. Он улетел в воронку, приземлился лицом в снег.

К нему спустился высоченный орк, покрытый кровью с головы до стоп.

— Помнишь меня? — Спросил он внезапно.

Степан поднялся. Орк дал ему время разглядеть себя. И Яковлев его узнал. Это был вождь ордынского племени. Тот самый, к которому Степан попал в плен при бое за шестую крепость.

— Я тебя узнал. — Сказал ему Степан.

Орк улыбнулся.

— Меня зовут Леёлчр! И сегодня я отомщу за сына! — Крикнул он и побежал на человека.

Он замахнулся. Степан увернулся в последнюю секунду. Лезвие топора задело фуражку, срезало кусок верхнего слоя.

— Ловкий. Не удивительно, что смог сбежать. — Сказал Леёлчр. — Но вот моего сына, ты с дружками зря убил!

Ещё замах.

Степан отпрыгнул, упал на землю и за секунду поднялся. Следующий удар отбил дубиной. Попытался выстрелить, но орк выбил револьвер из руки.

Степан пытался освободить голову от мыслей, чтобы не мешали. Однако они всё лезли и лезли в неё сильным потоком. Воспоминания прошло крутились в мозгу, рождали сомнения.

Лезвие топора разрезало рукав на левой руке и поцарапало кожу. От боли Степан смог всё вспомнить. Перед глазами проигралась сценка, как при побеге из орочего поселения, один из их группы убил отряд воинов. Получается Степан был косвенно замешен в убийстве сына вождя. Он ведь не остановил того дурака.

Дубину разрубило напополам. Степан упал на колени и отскочил от надвигающегося на него лезвия.

Леёлрч рыкнул от ярости. Ему надоедал этот бой. Он услышал лай за спиной. Обернулся. На него летел пёс с раскрытой пастью.

Вождь ударил псину на лету, и та улетела в колючую проволоку.

Шарик завертелся, закрутился в колючке и запутался в ней. Шипы впились ему в кожу. Пёс завизжал.

Степана это очень разозлило. Достав нож, он побежал на орка.

Леёлчр был этому только рад. В очередной раз он сделал мощный замах. Но человек не попал под удар, а нагнулся и вонзил лезвие ножа в ногу орку.

Вождь зарычал, отбросил человека.

— Мерзкая тварь! — Крикнул он, вытащил нож из ноги и выкинул его

А Степан тем временем подобрал с земли лопату.

Два оружия скрестились, затрещали от яростных ударов.

Леёлчр навалился на Степана и повалил его. Потом обрушил на него град ударов, но человек от всех увернулся, откатившись в сторону.

Степан опять ударил орка по ноге. Рубанул лопатой и лезвие проникло в плоть по самую кость.

Орк закричал, упал. Яковлев бросился на него, чтобы разрубить башку. Кулак прилетел ему в правую щеку и раскрошил зубы.

Вождь взобрался на человека и начал наносить удары кулаками изо всех сил. Здоровые кулачищи попадали по лицу, рукам, земле. Кровь текла из рта и носа Степана.

Орк смеялся, искренне, безумно.

Степан, собравшись с мыслями, ударил его коленом по яйцам, схватил за уши и скинул с себя. Сам залез на орка и теперь начал колотить.

Одной рукой он оттеснял руки вождя, а другой превращал его нос в кашу. Кровь залила глаза Леёлчера. При одном из ударов, он схватил руку врага и вонзил в неё клыки, да сжал челюсти насколько только мог.

Степан закричал в небо, попытался оторвать руку, бил по лицу суку второй рукой. Но Леёлчр не отпускал её пока не отгрыз три пальца.

Яковлев отполз от орка, держа кровоточащую конечность. Леёлчр пополз за ним, улыбаясь и разжёвывая пальчики. В него летели комья замёрзшей земли. Он усмехался, когда они попадали по нему.

Рука орка схватила Степана за ногу и потащила к хозяину. Яковлев не растерялся и ударил ублюдка ногой по лицу. Выбил орку зубы и окончательно расплющив нос.

Кровища брызнула не снег. У Леёлчера закружилась голова, лицо погрузилось на половину в снег.

Степан взял колючую проволоку одной рукой, а вокруг запястья другой обмотал. С усилием прыгнул к потихоньку поднимающему орку.

Проволока прижалась к горлу Леёлчера, скрутила её и сжала. Шипы распороли кожу, пустили кровь. Вождь затрепыхался, засопротивлялся, но каждое движение делало только хуже. Снег краснел, одежда пропитывалась кровью.

Степан отпустил проволоку. Она и ему изодрала руки, изрезала перчатки.

Леёлчр упал на бок, перевернулся на спину. Над ним стоял человек, но с трудом, из последних сил.

Кровь всё вытекала из горла орка. Смерть была очень близка. Лео ждал храброго вождя. И он улыбнулся, засмеялся глядя на человека, пуская кровавую пену.

— Ты не… победил… Ха-ха… Я победил… Эта война… она из-за тебя… Да… За то, что ты… и дружки твои… убили моего сына… Я собрал армию… Все, кто погиб на этой войне… на твоей совести… Ты их убил… Ха-ха-ха-ха-ха…

Леёлчр умер с улыбкой на устах.

Степан упал рядом с ним, ослабленный, истёкший кровью.

Все смерти этой войны были на его совести. Все до единой. Каждый, кто умирал прямо сейчас, умирали из-за него. Бойцы его роты, солдаты всех армий. Тысячи мертвецов смотрели на Степана и обвиняли его. Изрубленные, сожжённые, застреленные, заколотые, избитые до смерти, столпились вокруг него. Они осуждающе бормотали, кривили остатки лиц.

Откуда-то в Степановых руках взялся револьвер. Мертвецы заулыбались, закивали.

— Умри. — Прошептали они хором.

Степан подставил дуло к виску. Палец приготовился сжать курок.

— Нет! Остановите его! — Закричал кто-то.

Руку отдёрнули, вырвали из неё револьвер.

— Держите его! Лучше держите! Я вколю ему снотворное!

Два бойца держали Степана за руки и прижали к койке.

Вместо неба, над Яковлевым была палаточная ткань. Отовсюду доносились стоны, крики.

— Я виноват! Я во всём виноват! Они на моей совести! — Закричал Степан.

Санитар набрал в шприц прозрачной жидкости и выпустил чуть-чуть.

— Так. А теперь прижмите его хорошенько. — Приказал санитар.

Игла вошла в Степана и влила в него успокоение.

Капитану стало куда легче. Мертвецы ушли. На всё тело накатила жуткая слабость. Так и хотелось закрыть глаза. И Степан закрыл их.

Для него, война закончилась. Для остальных же, она продлиться, ещё два месяца. Погибнут тысячи. Матери зальют землю слезами. Крематории круглосуточно будут сжигать тела, а кладбища переполнятся. Деревни опустеют.

Люди победят в этой войне, но какой ценой. И каждый погибший, искалеченный, потерявший родных и близких, будет на совести одного человека. Капитана Степана Яковлева.

Часть 3: К богам. Глава 24: Павшие

Лес разразился криками крылатых тварей, пикирующих с небес, сметая с кривых веток снег. Их туши врезались в железную, разваленную конструкцию. Царапали её покорёженную, дырявую обшивку. Они искали вход, пытались попасть внутрь. Десятки из них парили вокруг, кричали и глядели как их собратья падают в снег. Падающие, визжали и искривлялись от конвульсий, изливались кровью.

Металлическая конструкция гремела изнутри, и на этот гром слетались твари. Они лезли через люки, дыры и каждая получала порцию пуль.

В темноте, в самой глуби разбитой машины, люди держали оборону. Им было тесно, неудобно, оставшегося у них пространства с трудом хватало. Всё остальное завалили тела «птиц» и людей.

Свинец прошивал тела, металл. Свистел, свистел и свистел в воздухе. Дымок заполнял нутро железного монстра и лёгкие людей.

Впереди всех стоял высокий человек с лицом закрытым забралом и пулемётом в руках. Древний, но всё такой же эффективный «печенег», трясся, кипел и убивал.

Острые клыки дотянулись до одного из людей. Тот забрызгал алым, всхлипнул, забулькал. Ослабшее тело не смогло толком упасть. Оно сползло вниз, прижимаемое живыми людьми, и осталось сидеть на холодном полу. На голову мертвецу сыпались гильзы. Скатывались по нему, попадали за шиворот.

Твари завизжали по-другому, со страхом, попытались выбраться из дырявого вертолёта, но ни одна не смогла уйти обиженной, без свинца в плоти.

Лес затих, твари улетели, горячие стволы оружия начали остывать.

— Кажется сучки обосрались. — Сказала Голем, ложа воинский инструмент на плечи.

— Проверить надо. — Заявил Егерь и поднял забрало шлема.

— Вахтин, Фоменко, проверить. — Приказал вспотевший полковник.

Два бойца перелезли через ящики и побежали по телам к выходу. Остальные глядели на них и держали проход под прицелом.

— Чисто! — Сообщили бойцы через пару минут.

Люди взяли ящики, повесили оружие за спины и вышли наконец на свет.

— Не мало мы их убили. — Сказал Кирилл, поглядев вокруг.

Трупов действительно был много. Особенно у самых стенок вертолёта.

— Боги не хотят, чтобы мы к ним пришли. Я удивлён, что этот бой не стал концом нашего путешествия. — Сказал Персей Кириллу.

Старик прижимал к себе Лесогона. Парень до сих пор дрожал.

— Бойцы! Провести разведку местности, соорудить временный лагерь и подсчитать количество погибших и раненных! — Надавал кучу задач полковник.

Место для лагеря нашли чуть поодаль от вертолёта. Расчистили это местечко от сугробов и установили палатки, разожгли костры. Чуть позже снесли туда все ящики с боеприпасами и едой, уложили в палатки тяжело раненных.

Чаровница сходила к медику. После крушения у неё болела рука. Её обрадовали хорошей новостью. Перелома не было. Просто сильный ушиб. Другим пострадавшим так не повезло. У многих кости обширно переломало. Те повредили мясо и органы, из-за чего многие из тяжело раненных держались на этом свете вопреки всему. Они не кричали только благодаря большим дозам обезболивающих, и лишь бормотали наркотический бред.

Погибших слаживали возле вертолёта, закрывали им глаза, если было что закрывать. Их жетоны срывали с обледенелых шей, а то и выковыривали из одубевшей кожи.

Солдаты собирали по всей местности хворост, чтобы сжечь тела и согреться самим.

Разведчики проверили округу и вернулись через пару часов блужданий по зимнему лесу. Командир разведгруппы пошёл докладывать обстановку полковнику. Он зашёл в его палатку и отдал честь. Самый главный командир был не один, а с целой кучей младших офицеров и чужаками.

— Товарищ полковник, разведка местности проведена успешно. — Сказал командир разведчиков. — Всё спокойно. Больших скоплений зверья обнаружено не было. Следов крупных хищников так же не было обнаружено.

— А места падения других машин обнаружили? — Спросил полковник.

— Мы видели столбы дыма и слышали далёкие выстрелы. Так что на других бортах тоже есть выжившие.

— Это отлично. — Улыбнулся полковник. — Идите, отдыхайте. Заслужили.

Командир отдал честь и ушёл.

— Хоть одна хорошая новость за этот грёбаный день. — Сказал однорукий старик и глянул на старинную карту Европы. — Люди и патроны с тех вертолётов нам нужны больше воздуха. Идти нам не мало. Пролетели-то мы так себе. Даже Беларусь не пересекли. Узнать бы точное место.

— Простите, что вклиниваюсь в ваши размышления, — Начал говорить Голем. — но не лучше ли нам будет вернуться?

Толстый сталкер ляпнул очень лишнее. Полковник глянул на него, как на предателя, со всей ненавистью.

— Возвращаться?! Ты сталкер, видимо не понял всей важности нашей миссии, рас несёшь такую хуйню. Мы не имеем права прекращать миссию. Судьба человечества в наших руках, понимаешь ты, или нет?

— Но как мы дойдём? — Не отступил Голем. — Пешком у нас нет шансов. До границ земель людей не так много. Вернёмся, возьмём другие вертолёты и уже тогда повторим попытку.

— Хорошо ты всё придумал, вот только всё равно херня твой план. Мы с трудом починили эти три вертушки, все операции отменили, лучших людей выбрали. Чем я тебе всё это заменю, а? Да и если сможем собраться с силами, то на это уйдут месяцы, а по словам этого вон, — Полковник указал на Персея, — у нас времени в обрез. Так что мы пойдём дальше и точка. А если же ты хочешь вернуться, то я тебя не держу, можешь хоть щас валить. Я тебя сюда знаешь ли не приглашал.

Голем хотел как-то продолжить спор, но Чаровница положила руку ему на плечо и посмотрела так, что у здоровяка язык к нёбу присох.

— У других надеюсь возражений нет? — Спросил полковник.

— Есть одно. — Сказал Егерь. — Как ты собрался с раненными через пол Европы пробираться? Может поделишься мудростью?

Полковник раскраснелся от гнева, а потом резко побледнел, поник.

— С ними решим. Потом. — Сказал он и повернулся лицом к карте. — Сейчас главное продумать план дальнейших действий и маршрут. — Полковник прокашлялся. — Переночуем здесь. Утром выдвинемся к другим вертолётам. Соединимся там с остальными, заберём припасы и отправимся дальше… Не простой нас ждёт маршрут. У нас имеются старые спутниковые снимки, почти столетней давности. Будем надеяться, что толк от них будет.

Полковник долго продумывал маршрут. Разглядывал снимки, показывал остальным. Люди имели редкую возможность увидеть, как постепенно, под натиском леса разрушались города. Столь огромные скопища домов превращались в труху, кучу камней, что сейчас покоятся под землёй.

Толку от снимков конечно было мало. За сто лет всё могло перемениться много раз. Но других, более поздних снимков или карт не существовало. Спутники вышли из строя, а картографы в эти края не пойдут ни за какие деньги и славу. Государства со всех их силой и могуществом не смели двигать границы на запад. Откусили по кусочку Беларуси и Украины, а дальше не нагой. Их удерживал страх, сакральность границ этих земель. От чего люди продолжали копошиться на отданных им километрах и не смели мечтать о большем.

До самого вечера спорили люди о маршруте. Сталкеры говорили одно, разведчики другое, полковник своё предлагал, Персей об ощущениях рассказывал, и самый старший офицер слал его куда подальше. В общем обстановка накалялась. И Кирилл решил её остудить:

— А может сначала народ с других бортов спасём, а потом уж и про маршрут подумаем? На холодные головы?

На него глянули. Все недовольные. С усталыми глазищами.

— М-да… давайте продолжим завтра. — Сказал полковник. — Так мы ничего не решим.

Люди разошлись по палаткам. Часовые сменились и наступила ночь.

Кирилл залез в одну палатку с Персеем и Лесогоном.

Пока взрослые ругались и решали свои крайне важные дела, мальчишка приготовил бульон. Тарас его научил.

— Молодец мальчик мой. Хоть ты накормишь старика. — Похвалил мальчика Персей.

Он взял ложку и начал черпать в неё горячее кушанье, в рот класть.

— Не плохо. — Тоже похвалил Лесогона Кирилл. — Правда, не плохо.

А мальчик молчал и почти не ел.

— Ты то, что думаешь про наши шансы, Кирилл? — Внезапно спросил Персей.

— Думаю маловато их у нас. — Честно ответил Кирилл. — Если вообще есть.

Старик кивнул.

— Я понимаю твой скепсис. В вертолёте погибло пятьдесят шесть человек. Большая часть всех солдат. Что на других вертолётах твориться даже страшно себе представить.

— Будто ты не знаешь? — Сказал Кирилл.

— У меня есть конечно некоторые способности, но ясновидение в них не входит. И я не знаю, что нас будет ждать дальше. Я лишь понимаю, что дальнейший путь дастся нам не легко. Много людей погибнет. Боги не дадут нам прийти к ним так легко.

— Тогда может и не пойдём? — Вклинился в разговор Лесогон. — Я не хочу, чтобы из-за меня ещё погибли люди.

Персея опечалили подобные слова.

— Мы не можем повернуть назад. Если мы это сделаем, то погибнут все. Ты хочешь этого?

— Нет. — Очень тихо сказал мальчик.

— Вот и молодец. А что насчёт наших спутников из «Чести». Они выполняют свою миссию и мне очень интересно, какую. Каков их план? Что они собирались делать, до того, как мы пришли? И отказались ли они от своей миссии? Как бы не натворили они глупостей.

— Они не выглядят глупыми. — Сказал Кирилл. — Глупцы не добиваются, того что добили они.

— Ещё как добиваются мой друг. Особенно с большими ресурсами. Да и умный иногда творит полную идиотию. И наша с тобой задача понять и предотвратить эту глупость.

— А что насчёт дневника? — Спросил Кирилл.

Персей посмотрел на него непонимающе.

— Ну, той книжки, что ты забрал.

— А-а, ясно. О ней поговорим позже.

Глаза старика намекнули Кириллу, что о дневнике сейчас лучше не разговаривать.

***

Утро началось со стрельбы.

Чаровница вбежала из палатки самой первой. В одном свитере и штанах, с автоматом в руках. И поняла, что тревоги нет. Все солдаты стояли. Только сталкеры похватали автоматы.

— Что происходит? — Спросил выскочивший из палатки Голем с пулемётом.

— Не знаю. — Ответила Чаровница.

Вновь послышались выстрелы.

Сталкеры с хорошо отточенным слухом, поняли откуда доносились выстрелы. Из медицинской палатки.

Чаровница и остальные сталкеры пошли туда. Солдаты смотрели на них, но сами с мест не сдвинулись. Хлебали бульон, молчали и говорили шёпотом.

— Что-то тут не так. — Поделился наблюдением Егерь.

— Ага. — Согласилась Чаровница.

Они вошли в палатку и замерли где стояли. Кирилл вздрогнул. Голем побледнел. Чаровница раскрыла глаза на всю ширь. Только Егерь с Персеем ничему не удивились.

Полковник отдал подчинённому пистолет с дымящимся дулом.

Раненные лежали на спальниках. Не мычали, не кричали, не дёргались, а лишь спали вечным сном. У каждого по дырке в голове.

— Вы зачем это?! — Крикнула Чаровница, пошла к полковнику. В упор к нему подступилась.

Офицер посмотрел на неё.

— А сама подумай зачем. Они не сегодня, так завтра умерли бы. И всё это время нас замедляли, драгоценные лекарства изводили.

— И вы с ними так решили, да? Как с собаками бешеными?

Полковник осерчал.

— Не надо тут из меня чудовище лепить. Я во их благо это сделал, и во благо всех остальных. Их избавил от мучений и вам обезболивающее сохранил. Так что можешь не благодарить меня, когда тебя ранят и тебе достанется лишняя доза, которую я мог на них потратить.

— Вы…

— Что я?! Что я блять?! Ты меня жизни учить не смей. Сначала со свих рук кровь смой.

Чаровница сжала кулаки. Хотела сделать глупость. Не сдержала эмоций, но Егерь её остановил, схватил за руку.

— Успокойся. — Сказал он. — Старик сделал правильно, и ты это знаешь. В армии ты это проходила.

Чаровница отдёрнула руку и пошла прочь из палатки.

— Похороним погибших и выдвинемся в путь. — Сказал всем полковник и тоже ушёл.

Все решили вернуться к себе и одеться по погоде.

— Бедняжка. — Сказал Голем сам себе, пока шёл к своей палатке. — Опять вспомнила.

— О чём? — Спросил Кирилл.

Голем только махнул рукой.

***

Костры горели ярко и жарко, растапливая снег и вселяя в людей печаль с горьким дымом.

Огонь, постепенно превращал тела в пепел. Выжившие бойцы не пожалели вертолётного топлива для этого дела. Всё оно до капли, было вылито на костры и погибших.

По приказу полковника, солдаты произвели залп из автоматов в воздух.

Дело сделано. Теперь можно было идти дальше.

Народ повесил за спины рюкзаки, взял оружие и пошёл по сугробам в свой смертельный путь, к павшим вертолётам.

Каждый нёс еды и боеприпасов, сколько мог унести. Пустые ящики брошены в костры.

Никто не оглянулся назад. Зрелище было слишком подавляющее, предостерегающее.

Люди шагали по землям лесным и не знали, что ждёт их за следующим кустом.

Здесь всё выглядело по-другому. Деревья, кустарник и мимо пробегающая животина, были другими. Звери не боялись людей, а наблюдали за ними, пытались подойти поближе. Приходилось отгонять их выстрелами, яростными криками.

Не видело местное зверьё человека, ничего не знало о нём. Последний человек в этих краях появлялся сто лет назад. А если и был тут кто позже, так его схарчили и забыли. Но кто знает, возможно в лесу Европы найдутся существа, что помнят даже великую бойню.

По землям людей ходят легенды о медведе, прожившем вот уже сто лет. В отличии от своих современных собратьев, он сохранил узнаваемость предков, но разросся до огромных размеров. Царь медведей, живёт где-то на территории «чистых» и его потомки носят ему добычу. Так считается, но правда это, или ложь, никто не знает.

К полдню температура повысилась до минус двадцати. В костюмах «Чести» стало совсем тепло. Или это просто люди разогрелись от марафона? В любом случае, такие новости всех радовали. Каждый впитывал в себя эту радость и пытался её не отпускать. Когда она ещё появиться, эта радость.

В воздухе снова появился запах гари и палёной плоти. На пути стали попадаться мелкие обломки вертолётов. Две винтокрылые громадины лежали неподалёку. Они валялись чуть ли не на друг друге. Прижавшись стальными телами. Изуродованные, практически до не узнавания.

Побитые, уставшие солдаты сидели рядом с вертолётами, на покорёженных ящиках, и смотрели на горящих товарищей. Один заливал жидкое топливо в баллоны огнемёта. Только недавно, он его полностью разрядил.

Вокруг вертолётов лежали тела крылатых тварей и иных существ, сбежавшихся на запах трупов. Вместе со снегом, под ногами людей хрустели гильзы.

Бой здесь был явно ужаснее и безжалостнее. При падении и дальнейшей мясорубке, людей судя по всему, выжило чуть больше десятка.

Солдаты увидели пришедших и вскочили со своих мест, понеслись к друзьям и боевым братьям. Обнялись, пожали друг другу руки, посмеялись на свою удачу.

— Ну всё, хватит тут этого всего! — Рявкнул полковник. — Кто из командиров выжил?

— Я, товарищ полковник. — Из кучки людей вышел боец почти тридцати лет, с побитым лицом и перевязанной головой. — Лейтенант Романов.

— Докладывайте лейтенант. — Приказал старший офицер.

— Из личного состава выжили только пятнадцать человек. Треть боеприпасов утеряно при падении. Все раненные готовы продолжать путь.

— А с главным грузом что? — Спросил полковник.

— Цел и невредим.

— Покажите. Хочу сам удостовериться.

Лейтенант повёл командира к сложенным под тентом ящикам. Других это не особо интересовало. Людям хотело погреться, отдохнуть, узнать новости. Но Персею не сиделось. Он поплёлся за полковником, а Кирилл пошёл за ним, сопровождаемый Егерем.

— Вот он, красавец. — Лейтенант показал полковнику странный, жуткий ящик, напоминающий саркофаг. Его чёрная, ребристая поверхность, покрылась инеем. Тёмную краску сильно ободрало в паре мест, но сам ящик был в полном порядке. Его здоровую тушу не могли взять жалкие удары и мелкие пули.

Полковник хотел открыть ящик, но боковым зрением увидел трёх незваных гостей и убрал руку от воронёного металла.

— Содержимое точно в порядке? Кто проверял? — Спросил офицер у лейтенанта.

— Я проверял, товарищ полковник. — Из-за ящиков вышел молодой и смуглый инженер. — Ящик и содержимое в полном порядке. Разгерметизации нет, целостность корпуса сто процентов. Хорошую штучку подогнали нам предки.

— Это да. — Сказал Егерь. — Интересная штука. Раритет. Если бы я такой из леса притащил, то мне бы за него целое состояние выплатили. Но больше меня интересует, что в нём. А, полковник? Что в ящичке такого интересного? Ты так за него волнуешься. Словно это твой ребёночек.

— Помалкивай. — Сдержал злобу полковник. — У вас свой метод, а у меня вот свой.

Егерь улыбнулся. Сталкеру нравилось выводить из себя бывшего начальника.

— Не честно с вашей стороны, не делиться с нами вашим планом. — Заявил Персей. — Мы же от вас ничего не скрыли. Наоборот, пришли, и выложили все карты.

— Это было ваше решение. — Сказал на это полковник. — Я же языком чесать не буду.

— А если мы попробуем посмотреть, что там? — Язвительно спросил Егерь.

— Попробуй. Пока у меня такой численный перевес, ты не посмеешь приблизиться к ящику. Если я увижу, что твои грязные пальцы дотронулись до него, то я тебя лично пристрелю.

Егерь ещё что-то хотел сказать, но Кирилл его прервал.

— Мы уважаем и понимаем ваше решение. И мы не будем прикасаться до ящика без нужды. Так ведь Егерь? — Посмотрел на сталкера молодой охотник.

Егерь глянул на него в ответ. Каждую ямку и морщинку на его лице прошерстил глазами.

— Да. — Ответил он и пошёл к костру с подвешенным котелком.

— Хоть один из вас ещё может адекватно размышлять. — Сказал полковник. — А то у вас набраны одни дегенераты и фанатики. — Говоря последнее слово, офицер не смог не глянуть на Персея.

Старик ничего ему не ответил.

— Идём. — Сказал он Кириллу и поковылял по следам Егеря.

— Не верь им парень. Они загонят тебя и всех людей в могилу. — Сказал полковник Кириллу в затылок.

Охотник не повернулся, не решился сказать что-нибудь.

***

Утром, люди погрузили ящики на самодельные сани. Всё не нужное и лишнее бросили прямо в сугробах.

На столь важный ящик, повесили пластины от бронежилетов и намотали на это всё мягкий утеплитель.

Люди двинулись на запад. На встречу с неизвестным. К колыбели богов. Отчёт километрам, пошёл.

Глава 25: Немного правды

— Где это сука?! Видит её кто?! — Кричал солдат, освещая стволы деревьев.

— Нету её нигде! — Ответил ему другой.

— Вижу! — Крикнула Чаровница и сделала длинную очередь, а в след за ней и другие выстрелили.

Пули прогрызли древесину. Оторвали от неё немного щепок. Здоровая, но ловкая тень прыгнула на другое дерево. Люди и пули не поспевали за ней.

Бухнул подствольник. Ночь озарилась вспышкой. В ушах появился неприятный звон.

Тень упала в сугроб, заорала, затрепыхалась. В неё полетел свинец. Кровавые брызги открасили снег в красный.

Не меньше тридцати пуль угодили в тело существа, прежде чем оно испустило дух.

— Хорошо ты её приложил Ванька. Тебе за такой выстрел медаль надо. — Сказал бритый солдат, улыбаясь и посмеиваясь.

Боец с подствольником лишь поднял большой палец вверх.

Пять солдат медленно подошли к большому телу дохлой твари, держа её на мушке.

Огромные, стеклянные глазищи смотрели в небо. Длинная шерсть обледенела от крови. И обильная пена в клыкастой пасти, примёрзла к дёснам.

— Вот же кошмарище. По башке богомол, а по остальному хер поймёшь, что. — Сказал Голем. — Никогда такой хуйни не видел. А вы ведали?

— Не. Такого у нас не водиться. — Ответил солдат с расколотым передним зубом. — Если бы водилось, то я бы знал.

— Ага. Он у нас ещё тот Зоолог. Может сказать какой длинны писюн у лиса, во время стояка. — Сказал бритый солдат посмеиваясь.

— Да иди ты. — Обиделся Зоолог. — Без моей информации хуй бы ты здесь стоял. Мне напомнить тебе о той истории с ежом?

Краска сошла со щёк бритого, и он умолк.

— Что, мёртвая эта тварь?! — Крикнул полковник из толпы солдат.

— Так точно! Мертвей не бывает! — Доложил Зоолог.

— Оттащите её подальше, чтобы к нам другие не заявились! — Приказал полковник.

— Ну вот, опять таскать. — Высказал недовольство Голем.

— Хе. Это ещё, что. Знал бы ты, как мы все ящики со снаряжением из складов вытаскивали. Еле оклемались. — Снова преобразился бритый.

А лагерь пока приходил в себя. Одну из палаток пришлось выбросить. Монстр свалился на неё и разодрал на клочки. К счастью, солдаты что в ней сидели, обошлись только испугом.

Люди расселись возле костров, подбросили дровишек и повесили над пламенем котелки.

Часовые стали вглядываться в темноту куда усерднее, часто посматривая наверх.

— Опять чуть людей не потеряли. — Сказал недовольно Егерь.

— Никто не говорил, что путь будет лёгким. — Высказался Персей. Старик сидел, положив руку на плечи Лесогона и прижимая мальчика к себе. Ветер был довольно холодным, из-за чего костры не сильно помогали согреться и людям приходилось прижиматься друг к другу.

— Путь к богам не может быть лёгким, да? — Спросил Егерь. Он не ждал ответа от Персея и не хотел его слышать.

Старик это понимал и не стал говорить.

Кирилл не вмешивался в споры. Пытался держаться в сторонке. Грызня и ругань всё равно ни к чему хорошему не приведут.

Уже неделю люди шли по лесу. Пробирались через совершенно заросшие участки. Где-то землю раздербанило до ужасного состояния. Равнины, усыпали холмы и крутые скалы. Мелкие горы превратились в кучи камней. И разумеется не только могучая сила леса была повинна в таких изменениях. Люди так же приложили к этому руку. В попытках остановить продвижение леса, они сбрасывали на эти земли различные бомбы. Ядерные в том числе. Из-за чего местами землю разорвало, и образовались гигантские трещины. Появились новые озёра, мутные воды которых, скрывают страшную тайну их происхождения.

За свой путь, люди не раз видели оплавленные скалы, не естественно круглые углубления в земле.

Чудовищное противостояние людей и леса превратило данные края в нечто совершенно не похожее. Тот же Зоолог, каждый день удивлялся новым обнаруженным видам животных, а лекарь с упоением рассматривал неизвестные современной науке травы. И оба не переставали говорить, что в эти места было бы не плохо отправить научную экспедицию. Но каждый раз упирались в возможность подобного предприятия. Надежд, на то что они вернуться, практически не было. А значит, некому будет рассказать о чудесах западной природы. От того, бойцы замолкали ненадолго, погружаясь в свои не самые лучшие мысли.

Шансы на возвращение довлели над каждым человеком из экспедиции. Они уже неделю шли по чуждым землям, потеряли десяток боевых товарищей, потратили много патронов. Вместе с патронами и числом личного состава, таяли и надежды. По плану они ведь должны были добраться до места на вертолётах, сделать дело и свалить. Разумеется, каждый солдат из здесь присутствующих, знал на что шёл, и был готов идти дальше, без нытья, без отговорок. Но на сколько хватит их энтузиазма?

Егерь попробовал свою стряпню.

— Готово. Можете есть.

Народ стал хлебать похлёбку прямо из котелка. Кушанье получилось не самое, но голодный человек и большую дрянь съест.

В этот момент как раз вернулся Голем. Здоровяк сразу достал из рюкзака ложку. Ему еда очень даже зашла.

— Тяжёлая же херня нам попалась. Еле оттащили. А мерзкая-то. Толи насекомое, толи зверь какой.

— Здешний лес любит сюрпризы. — Сказал Персей. — А ведь это мы ещё не так далеко зашли. У места назначения он может принять совершенно чуждые нам формы.

— На этот случай у нас много патронов и гранат. — Не унывала Чаровница.

— А мне казалось, что наоборот. — Сказал Егерь. — Мы всадили в ту тварь херову тучу патронов. В одну. А сколько ещё более опасных попадётся нам на пути. Персей прав. Чем дальше, тем будет хуже. Так что скоро, наши рюкзаки облегчатся. И я очень надеюсь, что боеприпасов нам хватит.

Кирилл, чтобы отвлечься от всех этих ссор, взял в руки дорогую «шестёрку» и стал разглядывать художества сына на её прикладе.

Руки в перчатках дотрагивались до холодной поверхности деревянного приклада, и охотнику казалось, что от него веет теплом и уютом. Частичка дома осталось в этом куске древесины. В нём теплилась любовь сына, сделавшего такую пакость, ради похвалы отца.

Кирилл широко улыбнулся и чуть не пустил скупую слезу. Он скучал по дому. По тёплой постели и горячей жене. По вечно бегающему по дому сынишке. И совсем немного по тестю.

Внезапно, детский рисунок омрачили длинные тени. Чёрные черви дотронулись до кривого дома, и Кирилл вздрогнул.

Рука Лесогона тут же вернулась в карман.

Кирилл посмотрел на мальца. По его лбу потёк холодный пот.

— Простите. — Попросил прощения мальчик.

После этих слов, охотник пришёл в себя и стёр со лба пот.

— Ты ничего плохого не сделал. Незачем извиняться. Я просто слишком погрузился в размышления.

— Это ваш сын сделал? — Лесогон указал на приклад.

— Да. — Кирилл снова улыбнулся. — Вырезал пока я дрова колол. Моя жена была занята готовкой, и незаметила, как он снял оружие с вешалки, да начала под столом над ним издеваться. Хорошо ещё, что я оружие всегда разряжаю.

— Вы вернётесь к нему? — Мальчик задал новый вопрос. Он Кирилла опечалил, но он свои мысли скрыл за улыбкой.

— Конечно. Всеми силами попытаюсь. — Ответил охотник.

— Вы в это не верите. Я чувствую.

На эти слова обратил внимание Персей и не заметно посмотрел на мальчика.

— Много кто во что-то не верит, но всё равно пытается добиться успеха. Может я и не верю, в то что вернуться, однако это мне совсем не помешает всеми силами делать это. Возможно я умру при этом, но зато, погибну я по дороге домой.

Мальчик улыбнулся впервые за долгое время.

Персей кивнул Кириллу. Ему понравились слова ученика.

— Я очень надеюсь, что у вас всё получиться. Вы храбрый. Вы тех людей спасли и до сына доберётесь.

Кирилл опешил.

— Каких ещё людей? — Спросил он, отчасти понимая, о чём говорит мальчишка.

— Ну тех, из вашей деревни. Их увезли «чистые», а вы их спасли.

Охотник побледнел, взглянул на Персея. Старик молчал сидел, продолжая наблюдать за ходом разговора.

— Это ты ему рассказал? — Спросил Кирилл, немного резко.

Персей покачал головой.

Кирилл встал и быстро пошёл к палатке. У него разболелась голова и он не знал, происходит ли это из-за нервов, или из-за мальчика.

Как же легко и непринуждённо, милая беседа превратилась в кошмар.

Охотник залез в палатку, снял шапку, чтобы охладить голову. Вслед за ним вошёл Персей.

— Он залез мне в голову? — Спросил Кирилл. — Так ведь?

— Да. Ты правильно всё понял.

— А сейчас, он это делает? — Опять спросил Кирилл со страхом.

— Кажется нет. Хотя я и не уверен. Раньше я каждый раз чувствовал, когда он использовал свои способности. Пытался помочь ему направить их. Но теперь он стал слишком сильным, научился скрывать их от меня.

— Зачем?

— Не знаю. — Приподнял плечи Персей. — Он не особо доверяет людям. И, по-моему, он отдаляется от них. Становится больше чем человеком.

— Но тогда зачем мы ведём его к богам? Рас он не самая лучшая замена им?

— Иной нет. Я кажется уже говорил это.

— Почему ты так уверен? Может и есть просто надо поискать.

Персей немного помолчал, глядя Кириллу в глаза.

— Я покажу тебе кое-что. — Сказал он и полез в свой рюкзак.

Оттуда он достал знакомую книжечку с окровавленными страницами.

— Это дневник одного исследователя. — Персей протянул Кириллу книжку. — Прочитай его, и ты всё поймёшь. А я пока посижу с остальными. Не буду тебе мешать.

Старик вышел из палатки. В лицо Кириллу дунул холодный ветер. Он не хотел открывать этот дневник. При своих небольших размерах, он имел огромный вес. Информация в нём содержащаяся, была тяжела, и Кирилл понимал это, ещё не взглянув на кровавые страницы.

Перебарывая себя, охотник всё же раскрыл дневник и погрузился в омут ужасных подробностей.

***

13 мая 2076 года.

По приказу академика Лаврентьева, моя исследовательская группа начала проект «Зевс». На его реализацию нам были выделены неограниченные средства, и прочитав данные нам задачи и требования, я понимаю почему. С сегодняшнего дня, от нас зависит выживание человечества как вида. Я сделаю всё, чтобы выполнить задачу.

15 мая 2076 года.

Нам была дана огромная лаборатория и сотня лучших сотрудников. Лаборатория оснащена по последнему слову техники. Каждый из приборов не был включен не разу за своё существование. Это просто удивительно. Я считал, что у нас больше не осталось столь хорошо сохранившегося оборудования.

Я ввёл персонал в курс дела. Все конечно оказались взволнованы, и не удивительно. Я сам не мог спать несколько ночей. Грезил будущими экспериментами и ценой нашего провала.

(Дальше были разные понятия, связанные с микробиологией, генетикой. Страницы изобиловали формулами, и Кирилл решил пропустить всю эту непонятную хрень).

3 ноября 2081 года.

Нам до сих пор не удаётся произвести необходимый мутаген. Эксперименты с введением образцов в человеческую яйцеклетку неудовлетворительны. Яйцеклетка погибает при эксперименте. Максимальное время жизни яйцеклетки после введения мутагена, двадцать четыре часа. А нам нужен срок выживаемости, которого хватит яйцеклетке для преобразования в эмбрион.

Мы будем продолжать эксперименты. Выбора у нас нет.

8 марта 2083 года.

Как же символично всё получилось. В «международный женский день», мы наконец добились результата. Яйцеклетка выжила и прошла все исследования.

Я уже отправил запрос наверх. Нам необходимы женские особи, для начала второй части проекта.

1 августа 2083 года.

Первый эксперимент провалился. У подопытной произошёл «выкидных», после чего она умерла от обильного кровотечения. Я не удивлён. УЗИ и другие проверки уже давно показывали отклонения в развитии плода.

Малыш, толком не пройдя процесс развития, прогрыз себе путь к свободе, через тело матери. Мною уже был отдан приказ о ликвидации останков.

5 мая 2085 года.

Подопытные под номером два и три скончались. Одна от сильнейшего отравления, выделенными плодом токсинами. Вторая от внутреннего кровотечение. Плод развалился в матке, словно переваренное мясо. Его кости повредили внутренние органы матери. Мерзкое зрелище.

Будем продолжать эксперименты.

13 июня 2086 года.

Что на этот раз мы сделали не так? Мы провели все обходимые тесты. Проверили яйцеклетку и суррогатную мать на наличие отклонений. Таковых выявлено не было, но очередной плод мёртв. Подопытная продержалась восемь месяцев. Но я не ждал успеха. Проверки снова выявили патологии у плода.

Мои коллеги предлагают начать всё с самого начала. Идиоты. Они словно не понимают, что мы от начала и не уходили. Мы до сих пор в начале пути, и всё не как не можем стартануть. Хотя надо признать, они отчасти правы. Нужно отмести все прошлые наработки.

(Учёные долгие годы пытались добиться успеха, но у них ничего не получалось. Кирилл пропустил череду провалов и остановился на моменте, когда появился проблеск надежды).

2 сентября 2092 года.

Очередной эксперимент. И у нас есть аж половина успеха.

Роды были успешно проведены. Ребёнок жив. Однако, это ненадолго. Мутации, которым подвергся его организм не совместимы с жизнью. Коллеги предрекают ему смерть в ближайшие два дня. Я не сомневаюсь в их расчётах. За эти годы мы стали сплочённой командой, каждый член которой, понимает других без слов.

Итоги эксперимента меня радуют. Теперь у меня появилась уверенность в хорошем финале.

Я отдал приказ о кремации подопытной и аутопсии ребёнка с улыбкой на лице.

15 июля 2094 года.

Наконец, настоящий, полноценный успех. Ребёнок жив и плевать, что у него есть серьёзные патологии. Он блять жив! И будет жить! Шансы на это очень высоки.

Неужели, мы сможем начать третью часть проекта? Я уже перестал об этом мечтать, но кажется это всё же произойдёт.

17 июля 2095 года.

Сука! Очередной провал. Снова! Снова провал! Бесконечная череда провалов уже сводит меня с ума. Некоторые бросили проект, а одна моя коллега повесилась.

У ребёнка-01 обнаружен аутизм. Объект эксперимента устранён. Произведено вскрытие. Как оказалось, проверка физических патологий была проведена крайне отвратительно. При вскрытии, коллеги обнаружили у ребёнка порог сердца.

Нас ждёт очередное мучение с яйцеклетками и матерями.

Надо будет выпить вечером.

(На следующей странице Кирилл увидел зарисовки исследователя. От них, бывалого охотника чуть не стошнило. Учёный очень натуралистично нарисовал вскрытого ребёнка, и обозначил проблемные места.

Кирилл прочитал ещё десятки страниц, рассмотрел омерзительные иллюстрации.

Судя по написанному, у исследователей ушли годы на продвижение проекта. Дети умирали один за другим. Их вскрывали, потрошили, ковырялись в их внутренностях, чтобы увидеть корень собственных ошибок.)

4 октября 2108 года.

Мы справились? Ребёнок родился внешне абсолютно здоровым. Сейчас будут проводиться тесты. Но люди надеются на справедливость. Надеются, что их муки не закончатся ничем. Они молятся. Даже те, кто не верит в бога. Я молюсь, хоть я и не верю в него нихрена.

7 октября 2109 года.

У ребёнка-13 — у существа, рождённого под неудачным номером — не обнаружено дефектов. Обследования, проверки, наблюдения не выявили не физических, не умственных дефектов.

Мальчик выглядит как самый обычный ребёнок. Только глаза неестественно зелёные.

Теперь, я с полной уверенностью могу сказать, что мы смогли. Когда я сообщил новости коллегам, они не смогли сдержать слёз. Даже самые крепкие из нас заплакали.

Мы отпраздновали нашу победу над генетикой чужеродного леса.

9 октября 2109 года.

Совет директоров решил начать следующую часть проекта «Зевс».

Ребёнок будет помещён в монастырь на полуострове Канин. Там, внедрённые сотрудники продолжат следить за ростом мальчика. Дадут ему необходимые знания об окружающем мире. Превратят его в идеального кандидата на будущую роль, громадную роль.

Пришло время, Зевсу, свергнуть титанов…

***

Кирилл закрыл книжку и бросил её к рюкзаку Персея. Дальше можно было не дочитывать. Он и так всё понял.

Лесогон — это не чудом появившейся ребёнок, наделённый божественными способностями, а всего лишь гибрид человека и ещё чего-то, выведенный в лаборатории, путём десятков неудачных и кровавых экспериментов.

Получается, каким-то образом исследователи давно прознали о надвигающейся глобальной проблеме и придумали план по её устранению. Проект «Зевс». Создали сверхчеловека, способного заменить старых богов на нового. Но откуда они узнали, что им нужно делать?

— Арбас им сказал.

Кирилл поднял взгляд. В палатку залез Лесогон.

— Он мне рассказал об этом. Учёные поверили ему не сразу, но он дал им доказательства, а потом и план действий. Они следовали плану, не оглядываясь на мораль.

— Мне жаль, что тебе пришлось такое узнать, да ещё в таком возрасте. — Сказал Кирилл на это.

Мальчик улыбнулся.

— Теперь вы не врёте, но всё ещё боитесь. Меня это очень сильно огорчает. Не нужно бояться. Я ваш друг. И желаю вам добраться до дома живым.

— Спасибо. — Кирилл тоже улыбнулся.

Они вернулись к костру и стали болтать, рассказывать друг другу истории из прошлого. Лесогон наконец-то смог найти себе нормального собеседника, познавшего обычную жизнь. Другие его спутники были совершенно иными людьми. Они всю жизнь от чего-то бежали, блуждали по лесу. У них давно не было дома, они забыли о нём как о страшном сне. Но Кирилл оказался не таким как они. Он желал вернуться домой. Желал больше всего на свете. Представлял, как обнимет жену и сына.

Утром, люди двинулись дальше, под надзором сотен глаз, через которые, на них смотрели боги, жаждущие смерти дерзким глупцам. Впереди, голодные твари, уже ждали приближающуюся добычу.

Глава 26: Кладбище

Прошли ещё две недели пути. За это время, люди успели четырежды сразиться с большими стаями неведомых зверей, и только благодаря хорошей выучке умудрились никого не потерять.

Дни заменялись другими днями. Лес показывал всё большее разнообразие флоры и фауны, словно каждый его квадратный километр развивался своим эволюционным путём. Деревья сплетались друг с другом не только ветвями, но и стволами, создавая таким образом самые причудливые пейзажи.

Люди всё больше убеждались в том, что от старых спутниковых снимков нет никакого толка. Ландшафт уже совсем перестал соответствовать себе прошлому, как будто Европа умудрилась за сто лет прожить целые эры.

Путники пересекли огромную реку, необозначенную ни на одной карте, или снимке. Обогнули поля электронов и «чёрной смерти». Прошли по километрам земли, заросшей ядовитым подобием карала. Но столько ещё надо было прошагать, увидеть, прочувствовать, что людям становилось жутко.

Дом уже был невероятно далеко. Мысли об обратном пути били по мозгам, своей отчаянностью и невозможностью, от чего о них не упоминали. Разговоры о доме, о семье, стали неким табу. Солдаты пытались в основном говорить только о деле и миссии, или шутить на отдалённые темы, но такие разговоры обычно заканчивались, потухшими взглядами, побледневшими лицами, а то и потасовками.

Полковник лично разнимал дерущихся бойцов, тряс их и напоминал им кто они и зачем они здесь. Это помогало. Солдаты быстро приходили в себя, мирились и продолжали путь.

И так дошли они до по-настоящему серьёзного препятствия.

— Охренеть. — Сказал Кирилл смотря вперёд.

Над ветвями деревьев, не так уж и далеко, виднелось прекрасное, захватывающее, но в тоже время, жуткое зрелище. В воздухе, на больших и малых высотах, парили огромные куски почвы и каменной породы, скрюченные и растущие во все стороны деревья. На самых больших кусках породы, могли уместиться целые деревни, или маленькие посёлки, а на самых маленьких было бы тесно и одному человеку.

Всё это поросло многометровыми кристаллами гравитона. Под всем этим великолепием видимо они тоже были. Именно гравитоны и поддерживали летающие острова в воздухе, создавая зону нулевой гравитации.

Настолько обширных залежей невероятно полезного минерала не существовало на землях людей. Данное чудо занимало площадь большого города и образовывало во круг себя в два раза большую зону с отсутствующей гравитацией. Да, это было определённо чудо, но его предстояло обходить.

— Сука. Как специально это здесь выросло. — Разозлился полковник. — Мы можем пару дней потратить на обход этой хуйни. Давайте ребята поднажмём! До заката осталась пара часов! Мы должны пройти как можно большее расстояние за это время! — Сказал офицер и пошёл вперёд.

— Устал я уже плестись. — Пожаловался Голем. — Весь день идём. Если твари на нас нападут, я сразу свалюсь.

— Хватит ныть Голем. — Сказала Чаровница. — Как не сталкер.

— А чё я и пожаловаться не могу? Я человек, у меня есть предел. А этому, полковнику, походу плевать на это. — Здоровяк кивнул в сторону старого офицера.

— Мы для них балласт. И нам уже давно дали это понять. Если мы не будем справляться, нас просто бросят. — Начал говорить Егерь, и поправил шапку на успевшей зарасти волосами голове. — Им их ящичек важнее любого из нас, или любого из них самих. Я блять очень хочу знать, что там лежит. А тебе Персей интересно? Ты на эту вещицу как будто внимания не обращаешь.

— У меня есть определённый интерес к этой вещи. — Ответил на вопрос друга старик. — Аура над ней не хорошая. Лесогон, ты можешь узнать, что там? — Персей глянул на мальчика.

— Нет. — Сказал Лесогон. — Они не думают о том, что в нём лежит.

— Странно. — Сказал Егерь. — Кажется они в курсе о способностях Лесогона. Только этого нам не хватало.

— Но откуда? — Спросил Кирилл. — Раньше парень не проявлял таких способностей.

— Да следят они за нами. — Егерь плюнул в снег. — Мы для них хоть и балласт, однако за нами всё равно надо поглядывать во все глаза. Не удивлюсь, если по ночам, возле наших палаток дежурят их шпионы. Так что они должны знать не меньше нашего.

Вечером, когда солнце спряталось за горизонт, а ветер стал обжигающе холодным, люди остановились на ночлег. Поставили палатки поплотнее друг к другу, разожгли костры, осветили пространство вокруг лагеря, расставили часовых.

Кирилла и Егеря поставили на один из постов. Выделили им две пулемётные ленты и сказали, что им предстоит охранять сон других четыре часа.

Сталкеру и охотнику было не привыкать к бессонным ночам. Они подготовили место для несения дежурства и уселись на большие рюкзаки.

Больше часа они сидели и молчали, наблюдали за движущейся тьмой. В ней прятались монстры, которых уже нельзя было назвать зверьми ни в каком из смыслов. Их эволюция зашла слишком далеко.

Люди предпочитали не провоцировать чудищ на нападение и не отвечать на их провокации. Твари могли подойти очень близко к лагерю, усесться на снег и начать глядеть на неизвестных им существ. Жгущие ужасом человеческий разум монстры, бродили вокруг освещённой территории, издавали воистину страшные звуки, пускали слюни.

Как только одна из тварей выходила на свет, Егерь брал её на прицел, а Кирилл освещал фонариком. Существо обнюхивало летящий ей в морду воздух, облизывалось, но видя количество людей, возвращалось в тьму.

— Почему ты меня тогда бросил? — Вдруг спросил Кирилл. — Мы ведь были счастливы. Я думал ты оставил сталкерство. Решил остепениться, стать добрым дядюшкой.

Егерь ответил не сразу.

— Сколько об этом можно разговаривать? Ты не хуже меня знаешь, что этого не будет. Я потерян для такой жизни. Мне в ней не приятно.

— Неужели ты так хочешь сдохнуть в лесу, а не в кругу семьи? Я и Ия, да и Антон всегда были бы рады тебе. Мы бы всегда приняли тебя как родного, но ты ведь не хочешь счастья. Тебе лес подавай.

— Я так привык. Мне так проще.

— Вот именно, проще. Тебе проще лиса голыми руками завалить, чем к родным людям заглянуть. Проще в восточных крепостях водку жрать и орков мочить, чем узнать, как у меня дела. Я даже не понимаю, как ты тогда всё же решил помочь мне со спасением односельчан. Я тогда думал, что ты изменился, а ты просто ненадолго забылся.

— Ну прости блять, что я такой плохой. Но ты подумал, что я тебе по сути вообще ничего не должен был, а? Я ведь тебе никто. Не отец, не дядя, не дальний родственник, а просто друг твоего отца и всё. Я мог спокойно бросить тебя в разграбленной деревне, но я за место этого, помог тебе, похоронил погибших, работу тебе дал. Напомнить, что потом было? Ты съебался от хорошей жизни, как и я всегда это делал, в плен загремел, чуть не подох там. И я тебя снова из самого говна вытащил, целое состояние Чаровнице заплатил. «Чистых», людей ради тебя убил. А ты снова сбежал, за Персеем побежал. Я чуть не сдох до тебя добираясь, и в итоге помог, потому что заебался за тобой гонятся. И всё это я сделал, будучи никем для тебя. Так что не надо меня тут ни в чём обвинять. Не дорос ещё. — Наговорил кучу всего Егерь.

Дальше молчали, на друг друга не глядели. Им сейчас монстры были приятней чем один для другого.

***

Ночь прошла спокойно. Чудища так и не напали на лагерь.

Выспавшиеся люди, плотно позавтракали и потопали дальше. Весь снег вокруг места ночлега, был затоптан. Местами запачкан слюнями и кровавыми брызгами. Ночью люди не раз слышали, как монстры грызлись, рвали плоть сородичей. Сукам хотелось жрать, но на лагерь им было нападать боязно, так что они прыгали на слабейших членов своей стаи, или враждебных им особей других видов. Жертвы съедались полностью. Даже кости перемалывались в клыках и проглатывались.

Люди поспешили уйти из этого места, и не зря. Чуть позже, сзади слышались вопли, рёв и грызня.

Путники шли час за часом, а парящие над ветвями деревьев, куски почвы всё не кончались. Даже наоборот, их становилось всё больше. Всё гуще они располагались над землёй. К ним прибавились крайне большие и очень хорошо узнаваемые обломки старинных зданий, не разрушившиеся окончательно под защитой нулевой гравитации. Их не затронула убийственная влага и не менее опасный для них ветер. Деревья не могли дотянуться до них, и раздавить. Они были не подвластны разрушительным инструментам времени. Рядом с кусками зданий, в невесомости плавали остовы машин, поездов. Из железок выглядывали развалившиеся скелеты.

Такое зрелище определённо можно было увидеть исключительно по дороге в колыбель богов и больше нигде.

— Вы чувствуете этот запах? — Вдруг спросил Егерь.

— Да. — Ответила Чаровница. — Кажется пахнет разлагающимися трупами.

Солдаты тоже насторожились, стали принюхиваться.

Полковник сбавил шаг, огляделся.

С каждым пройденным метром запах усиливался, становился всё более тошнотворным и нестерпимым. Что-то тут было не так.

— Надеть противогазы! — Приказал полковник.

Все немедленно выполнили приказ, больше не имея сил терпеть вони.

Персей помог Лесогону правильно надеть средство защиты и протёр ему стёкла.

— А теплей вроде стало. — Сказал Голем. — Не заметили? Воздух тёплый.

Другие кивнули.

Ветерок приносил с запада приятное тепло.

Снег потерял привычную рыхлость, налип на обувь. Не смотря на холодную погоду, он почему-то был сырым.

Впереди находился холмик, заросший деревьями по самое, не могу. Корней, наверное, в нём было больше, чем земли.

Люди взобрались на него, затащили наверх вещи и увидели, что издавало столь ужасный запах.

Кладбище.

Сотни зверей всех форм, размеров и видов лежали на старых и новых костях, сваленные в кучи, объеденные, изорванные, выпотрошенные. И все гниющие. От мелких грызунов, до гигантских млекопитающих, кишели опарышами, выделяли из себя вонючую гниль.

Этому виной было тепло. Оно исходило из-под земли. Из мелких кратеров вырывались клубы горячего пара и воды. Снег, падая на разогретую почву, сразу таял, повышая и так высокую влажность.

Стёкла на противогазах людей, запотели. Пришлось стирать с них влагу.

— Ёб твою мать! — Громко выругался полковник. — Ещё такой хуйни нам не хватало! Снова обходить какую-то… — Офицер сдержал злобу и попытался успокоится.

— Теперь нам ещё больше обходить. — Сказала очевидное Чаровница.

— Здесь есть не только мёртвые. — Прозвучали страшные слова из уст Персея.

Лесогон медленно кивнул дрожащей головой.

Солдаты немедля не секунды, начали смотреть по сторонам, напрягая глаза до боли.

— О чём ты Персей? — Спросил полковник.

— Я чую вокруг нас неистовый голод. И он движется.

Снег за спинами людей взорвался, взметнулся вверх десятками, а потом и сотнями фонтанов. Скрежещущие вопли огласили начало пиршества. По снежному ковру побежали уродливые членистоногие с белыми телами, покрытыми редкими волосками. Их туловища, имеющие форму искривлённого шара, были размером с крупную свинью. Они бежали на четырёх лапах, смотрели шестью красными глазами и размахивали тремя щупальцами с жвалами на конце.

— Огонь!!! — Крикнул полковник со всех сил.

Люди за одно мгновение подняли оружие и зажали спусковые курки. Гром стрельбы перемешался с бьющим по ушам воплем тварей. На снег полилась кровь непонятного цвета. Из тварей валились органы, их конечности отрывало к чёртовой матери, но они не замечали боли. Ни их смерть, ни смерть их сородичей ничего для них не значила. Имел смысл лишь голод. Голод, которому не было конца, который занимал все мысли.

Чудища полезли на холмик. Он не являлся препятствием на пути к пище. Даже свинец не мог остановить голодную волну. Тварь за тварью падала на снег, выпускала воняющую массу, заменяющую им кровь.

Пули ливнем сыпались на существ, но будто этого не делали.

Холм, из хорошей позиции для стрельбы, превращался в ловушку.

— Отступаем! Назад! — Закричал полковник.

Егерь схватил Кирилла и толкнул его назад.

Персей повёл Лесогона вниз, к кладбищу.

Солдаты прикрывали отход товарищей, не разжимая указательных пальцев, стреляли в само воплощение голода.

Изрешечённая тварь, подбежала к впереди стоящему бойцу и замахнулась щупальцем, словно кнутом. От удара, голову солдата расплющило вместе со шлемом. Тело погибшего не успело упасть, а его уже разорвали на мелкие кусочки и сожрали.

Чаровница выстрелила по скопищу монстров из подствольного гранатомёта. Это дало людям лишние секунды на бегство.

Беглецы спустились к горам трупов и горячей земле.

Тут же, кучи гнилой плоти зашевелились и разлетелись. Туши развалились в воздухе, осыпали людей опарышами. Из-под тел выпрыгнули воплощения голода.

Они налетели на людей и начали кромсать, и сразу жрать, вгрызаться в умирающих, жвалами щупалец.

Кирилл выстрелил в питающуюся тварь. Длинная очередь увязла в существе и то повалилось на землю. Солдата, попавшего в лапы смерти, нельзя было спасти. В нём хоть ещё и теплилась жизнь, но за считанные секунд, монстр превратил его тело, в кучку обрубков.

С каждым мгновением тварей становилось всё больше. Они лезли отовсюду. Из трупов, из земли, спрыгивали с деревьев и выбегали из леса.

Люди попадали в их цепкие лапы и сжирались абсолютно полностью, вместе с одеждой, костями и дерьмом.

— Нам некуда бежать! — Крикнул Голем.

— Лезьте на ту большую кучу! Живо! — Мгновенно сориентировался полковник.

Беглецы полезли по телам наверх, проваливаясь в гниль, сдерживая рвотные позывы. Благодаря инстинкту самосохранения, они лезли как никогда раньше, вырывались из лап смерти, перебарывали отчаяние.

— Занять! Круговую! Оборону! Напалм! Кольцо! Огня! — Выкрикнул команды задыхающийся полковник.

Боец с огнемётом, облил тварей жгучей струёй, отрезал им пути к наступлению. Но разве может какой-то огонь, остановить истинный голод.

Существа перепрыгивали пламя, а то и просто пробегали через него, и горящие неслись на жертв.

Пули срезали тварей десятками. Гранаты раскидывали и разрывали их.

Вокруг позиции людей, земля покрылась кроваво-мясным месивом, булькающим от жара огня.

Монстры стремительно продавливали оборону жертв, поднимались к ним, вытягивали щупальца навстречу желанному мясу.

Жвала дотягивались до людей, хватали и утягивали в мясорубку.

— Нам их не удержать! — Крикнул Голем.

— Молчи! — Рявкнул на сталкера полковник, осознавая, что тот прав.

За пулемёт Егеря ухватилось щупальце и потянуло железку на себя. Оружие вырвалось из рук хозяина, и он вслед за ним, повалился вперёд, к зоне досягаемости тварей.

— Егерь!!! — Панически, с великим страхом, крикнул Кирилл.

Охотник не дал существам сожрать сталкера. Он окотил их пулями и пальнул из гранатомёта.

От взрыва и тяжести навалившихся, дохлых собратьев, твари чутка сползли вниз, и Егерь успел вернуться на позицию.

— Спасибо. — Сказал Егерь, вскарабкавшись наверх.

Кирилл молча, протянул сталкеру новый пулемёт.

Голема цапнули за ногу. Здоровяк упал на спину, закричал, но стрелять не прекратил.

Всё больше солдат попадало в желудки тварей. Магазины в подсумках бойцов заканчивались. Оружие отказывалось нормально работать. Оно уже давно перегрелось, начало давать клин.

Персей знал, как спасти положение, но для этого, ему нужно было прекратить стрелять, а это могло стоить кому-то жизни. Однако, старик, не колеблясь, повесил оружие за спину и повернулся к прятавшемуся за ним мальчику. Встал перед ним на колени и положил старческие руки на его плечи.

— Ты должен нас спасти, Лесогон! Ты единственный, кто на это способен! Только ты! Забудь о страхе! Сосредоточься! Отгони смерть! — Перекрикивал выстрелы Персей, смотря прямо в глаза мальчика.

Лесогон закрыл глаза, напрягся до стона.

— У тебя уже это получалось! А ведь тогда твоя сила была куда меньше, чем сейчас! Ты сможешь! Обязательно сможешь!

Вокруг них, людей выхватывали по одному и утаскивали в бурлящее море голода.

Персей пытался не думать об этом, не думать о страхе, чтобы мальчик не прочитал в его мыслях этого, и не усомнился в своих шансах.

— Давай, Лесогон! Ты сможешь! Ты сможешь!

Но ничего не получалось. Сила голода была куда выше. В ней потонуло всё кладбище.

Тогда, Персей придумал, как заставить способности мальчика заработать. Ему не нравился такой вариант, но выбора не было.

— Лесогон, открой глаза. — Спокойно попросил волхв.

Лесогон выполнил просьбу старика и вдруг, Персей вскочил, и бросился в гущу тварей.

Чаровница попыталась поймать его, но не успела.

— Не-е-е-е-е-ет!!! — Закричал мальчик, надрывая горло.

И монстров как будто отбросило. Они повалились друг на друга, затолкались и с визгом побежали прочь.

Люди стреляли им вслед, очень хотя, завалить как можно больше этих паскуд.

Твари заползли в спрятанные под горами трупов норы, убежали в самые глубокие их концы.

— Персей?! Персей?! Персей?! — Не прекращал кричать Лесогон. — Где вы?!

Выжившие пытались осознать, что сейчас случилось. Никто из них уже не ждал спасительного чуда, но тут, старик прыгнул к тварям и всё закончилось.

— Я здесь! — Послышалось снизу.

Персей, весь покрытый слизистой кровью, с трудом вставал. Дрожащие руки старика, скользили по гладким телам чудовищ.

— Персей! — Радостно воскликнул Лесогон, подбежал к наставнику и обнял его.

— Зачем вы так поступили? — Спросил мальчик, борясь со слезами счастья.

— Прости меня, мальчик мой. Другого выхода не было.

— А дед-то у нас, походу совсем того. — Усмехнулся Голем. — Вот так вот запросто прыгнул к этим сукам.

— Он нам жизни спас. — Сказал Егерь. — Будь благодарен.

Солдаты смотрели на Персея и мальчика, и тихо говорили им: «спасибо».

***

Очередная ночь, очередная остановка.

Кирилл разлил по кружкам напарников кипятка, а потом выдал всем по сухарю.

Народ решил отдыхать в эту ночь со вкусом, хорошенько. По лагерю разносились мелодичные звуки губной гармошки. Бойцы, помянули павших, сильно разбавленным спиртом, и впервые за долгие недели, досыта наелись мясной похлёбкой.

Всё это конечно происходило с согласия полковника. Старый офицер понимал, что солдатам нужна была подобная передышка. Они могли быть четырежды профессионалами, перерезающими глотки врагам без каких-либо сожалений, но без отдыха им никак нельзя. У них имелся придел возможного и сегодня они чуть его не переступили.

Семнадцать человек потерял полковник. В одном бою мать его. Экспедиции ещё идти и идти, а от неё уже остались крохи. Тридцать два человека. Этого даже для родных земель мало, в которых все тропки, обходные пути и опасные места известны. А тут без карт, без знания пути люди пёрлись по чужим краям и вот наконец напоролись на беспредельно опасное препятствие.

— Кто-нибудь хочет спирта? — Спросил подошедший солдат с нарисованным пламенем на шлеме. Форму бойца, покрывал слой сажи, на квадратном лице имелись отметины от огня.

— Давай. Надо нутро согреть. — Сказал Голем и принял из рук солдата флягу. — Не посидишь с нами?

— Отчего бы и не посидеть. Двигайся, а то занял тут всё место.

Голем подвинулся. Горячий мужик уселся на сложенные на снегу ветки.

— Хорошо ты сегодня отжёг. — Похвалил Голем дружка.

— Это да. Хотя моя аксиома, о равности всех перед огнём дала течь.

Оба друга заржали.

— Да чего уж меня хвалить. — Начал Напалм после смеха. — Ты дедка с малым лучше похвали. Они сегодня герои. Наши шкуры спасли. Ты пацан не красней, а гордись собой.

Лесогон улыбнулся от слов солдата, но краснеть не перестал.

— Смотрите, к нам сам полковник идёт. — Сказал Егерь.

И правда, от своей палатки, к сталкерам шёл пожилой офицер.

— Решили навестить нас товарищ полковник? — Спросил Егерь и допил кипяток.

Полковник ничего не ответил сталкеру. Он посмотрел на Персея с Лесогоном и сказал:

— Хорошо сегодня потрудились. Молодцы. Я вам благодарен. Дадите сесть?

— Конечно дадим. — Сказал Персей и указал на свободное место.

Полковник сел и поправил шапку.

— Я хочу знать, будет ли нас ждать что-то подобное дальше. Вы можете это как-то узнать? — Спросил офицер.

— Думаю, мы сможем что-нибудь придумать на этот счёт. — Ответил Персей. — Моих, и уж тем более способностей Лесогона хватит, чтобы находить опасные участки заранее, но только на небольших расстояниях и не постоянно. Такие задачи, требуют много сил.

— Понимаю. — Сказал полковник.

На том разговор закончился. Все сидели молча, грелись, пили кипяток с сухарями, пока Чаровница не вспомнила забавную историю. Люди с радостью начали её слушать. Все, кроме Голема. Он вечно отвлекался на острую боль в раненной ноге.

Глава 27: Боль

Брыкающуюся в снегу зверюгу добили короткой очередью из автомата. Она выпустила из пасти последнее облачко пара и застыла.

Длинномордые, большеглазые, волосатые уродцы, очень отдалённо напоминающие собак, трое суток не давали людям нормально продвигаться к цели. Вместе с ними, этим занимались представители всяких разных видов животного и полурастительного мира. Сволочи норовили напасть на путников в любой удобный и не удобный момент. Из каждого куста, сугроба, тени, с дерева и неба.

Не смотря на все старание фауны остановить людей, те шли на запад. Ещё пять погибших друзей они оставили позади. Ноша у каждого заметно облегчилась. Опустевшие ящики разламывали и разжигали из них костры.

Полковником, после инвентаризации патронов, было приказано, экономней расходовать боезапас. Стрелять метко и короткими очередями, гранаты использовать лишь в самых крайних случаях. А они суки происходили всё чаще.

Если бы не Персей с Лесогоном, ставшие ходячими радарами, экспедиция могла потерять намного больше людей. Звери с каждым разом действовали всё хитрее и изощрённее. Делали засады, крупные набеги. И учились на своих ошибках, или им кто-то подсказывал. Тактика, испробованная против них пару раз, могла не сработать в третий, в крайнем случае не четвёртый раз.

При отступлении на возвышенности, оказывалось, что они уже заняты противником. За каждым деревом ждёт по мелкой группе тварей, а под снегом затаились острые клыки.

И на этот раз, люди постреляли на славу. Сугробы засыпало гильзами. Как бы бойцы не пытались экономить боезапас, толку от этого было мало. Опять больше пяти гранат использовали и хер знает, сколько патронов истратили.

Подождав пару минут новой атаки, солдаты чуточку расслабились и начали собираться в дорогу.

— Хорошо сработано. — Сказал полковник, поглядев на Персея, а потом принявшись осматривать окружающее его поле боя.

В пространствах между деревьями, корягами, среди кустов, корней и алого снега, лежало больше полусотни тварей. Наверное, почти сотня их здесь и была.

Егерь перезарядил пулемёт и повесил его на плечо.

— Последняя пулемётная лента, однако. — Сказал он. — Херово. Так можно до богов с одними ножами да палками дойти.

Кирилл проверил сколько у него патронов осталось. Насчитал два запасных магазина, одну гранату и почти целый патронташ патронов для «Шестёрки». Он её почти не пользовался и видимо не зря. Надо конечно просить, чтобы ещё патронов выдали, а то не дело с двумя магазинами ходить.

— Устал? — Спросил у Кирилла Егерь.

— Немного. Денёк бы хоть передохнуть. Без такого вот пройти.

— Мечтай дальше. С каждым днём только хуже будет.

Голем с кряхтением и матерными причитаниями, присел на ящик, да вытянул ногу.

К нему подбежала Чаровница.

— Опять разболелась? — Спросила она, наклонившись к больной конечности.

— Ага. Жжёт, словно углей под кожу напихали. — Ответил Голем и скривил лицо от боли, когда боевая подруга начала снимать повязку.

В её глазах появился страх. Последний слой бинта раскрыл ей не приятную правду. Ноге было ещё хуже. Она распухла, раскраснелась, а местами даже посинела. Из, казалось бы, не глубокой раны, сочилась желтоватая масса.

К Голему с Чаровницей, подошёл Лекарь с уже раскрытой сумкой. За его спиной стояли друзья здоровяка, столько прошедшие с ним.

— Плохи дела. — Сказал Лекарь. — Антибиотики и мази не помогают. Можно конечно попробовать иную их комбинацию, но это совсем не гарантирует выздоровление. Нога гниёт.

Чаровница не прекращала смотреть на Лекаря, словно на святого, который обязательно поможет Голему.

— Я выдавлю гной, ещё раз обработаю рану, хорошенько смажу и забинтую. Подберу новые антибиотики и мази. Жаль, что выбор их у меня не велик.

— Лекарь. — Обратился к другу Голем. — Скажи, только честно. Ногу не придётся отрезать?

— Надеюсь, что до этого не дойдёт. — Ответил Лекарь.

— Что у вас тут? — Спросил подошедший полковник.

Чаровница встала прямо, посмотрела на него с угрозой.

— Да вот, нога у сталкера плохонькая товарищ полковник. — Сказал Лекарь.

Офицер это и сам видел.

— Идти сможет? — Спросил он.

— Так точно, смогу. — Ответил Голем и убрал гримасу боли с лица.

— Сможет. — Ответил Лекарь.

— Тогда подлечи его как сможешь Лекарь, и обезболивающего вколи. — Приказал полковник и ушёл свои дела делать, напоследок, глянув на Чаровницу.

— Вы выздоравливайте. У вас хватит здоровья. — Сказал Лесогон Голему.

— Спасибо парень. Вот увидишь, через пару дней я буду как новенький. — Сказал здоровяк и скривил лицо от боли.

Лекарь начал выдавливать из ноги гной.

— Пойдёмте отсюда Чаровница. Не будем мешать доктору. — Персей увёл девушку подальше от всхлипывающего Голема.

Кирилл и Егерь тоже отошли от него.

— Он не жилец. — Констатировал Егерь. Жёстко, без недомолвок, или приукрашивания. — Заражение пойдёт и дальше. Ногу надо отрезать.

— Но он же тогда не сможет идти дальше. — Сказал Кирилл.

— Я знаю… Ну, вот как он так вляпался, а? Столько в сталкерах ходил, у Чаровницы много лет отработал, и на те. Жалко мужика. Не заслужил он такой смерти.

— Думаешь, Чаровница знает, что его ждёт? — Спросил Кирилл, жадно вдыхая воздух. Ему стало душно в утеплённом костюме. Лицо горело.

— Разумеется ей всё известно. Просто это последний член её группы, и она не хочет признавать факт его скорой гибели. Такое бывает, когда люди сближаются.

— А у тебя такое бывало? — Ещё раз спросил Кирилл.

— Конечно. Да вот хоть с твоим отцом. Может мы м не так часто общались в последние годы его жизни, но, когда он погиб… мне было действительно тяжко. — Ответил Егерь, не изменив выражение лица. Если внутри он ещё мог выражать чувства, то вот внешне этот человек стал холодным камнем.

— Эй, вы, хватит болтать! Идите сюда! — Позвал Кирилла и Егеря полковник.

Они подошли к нему. Рядом с офицером уже собрались оставшиеся лидеры групп.

— Кажется, мы разузнали наше точное место положение. — Похвастался полковник. — Смотрите. — Он указал на спутанную сеть из корней, которую порубили солдаты.

За ней покоилась статуя, практически полностью потерявшая свой истинный облик. Нижнюю часть откололо, руки отвалились, от них остались лишь запястья, держащие библию. Чуть левее запечатлённого в камне монаха, находилась, покрытая сталактитовыми наростами, словно оплавленным воском, стена, или что-то вроде неё. На ней, выпуклыми буквами люди давным-давно написали слово «Вацлав». Надпись была трудно читаема. За годы она почти слилась со стеной.

— И, что это блять должно значить? — Спросил Егерь.

— Это останки статую Святого Вацлава. — Ответил полковник. — А это статую известна тем, что находилась в Праге. И это хорошая новость. Нам осталось идти чуть больше трёхсот километров.

— Не очень хорошая новость. — Сказал Кирилл. — За сколько мы пройдём такое расстояние? С раненным-то Големом?

Народ промолчал. Обсуждать раненного сталкера они не очень хотели. Это как говорить о раковом больном: тяжело, страшно. Каким же ужасающим, может оказаться обычный пустяк, царапина, если ты далеко от дома и цивилизации. Даже в самой захудалой деревеньке, травница с лёгкостью могла бы спасти Голему ногу, но здесь это невозможно. Лекарю уже приходится разрезать ненужную экипировку на тряпки, чтобы было чем перевязывать раны. Про разные таблетки, микстуры, порошки и мази можно и не упоминать. Запас, ранее переносимый тремя бойцами, теперь помещается в один рюкзак. Экспедиция набрала кучу боеприпасов, ожидая жестокой битвы при прилёте на место назначения, но вот борьбы с пищевыми отравлениями, инфекциями и банальной простуды они не ожидали.

— О Големе пока ничего решать не будет. Сначала посмотрим помогут ли ему новые антибиотики. Боец он хоть куда. Не хотелось бы терять такого. — Озвучил свою точку зрения полковник.

Спустя два часа, люди выдвинулись. Боезапас у каждого был пополнен, силы восстановлены.

Голем шёл, опираясь о пулемёт и Чаровницу. Он всё просил у напарницы прощение, за то, что ей приходится его таскать. Чаровница лишь отмахивалась от его слов, показывала, что мол, для неё это пустяк. Но это ведь это не являлось правдой. Ей было тяжело, и не только из-за веса дружка, но и неизбежности завтрашнего, и последующего дня.

От Голема исходил жар. Здоровяк пыхтел, выпускал пар из незакрывающегося рта. Поэтому Чаровница за него и боялась. Ноге становилось только хуже. Она видела, что грёбаные лекарства не помогают, и не факт, что следующие помогут. Её друг умирал, а она ничего не могла с этим поделать. В обычной ситуации, Чаровница тащила бы голима до ближайшего поселения на своём горбу, не смотря на тяжесть и боль в спине. Отбила бы ослабевающее тело брата по оружию от любого хищника. Но ведь сейчас была не обычная ситуация. И она просто жалкий человек на тропе, ведущей к богам. Тропе, вымощенной черепами.

— Может помочь? — Спросил Егерь.

— Не надо. — Ответила Чаровница.

Голем молчал. Мужик не мог говорить. Ему и так было очень тяжко сейчас.

— Ты не справишься одна. Ты тащишься в самом хвосте и тормозишь наш.

Слова Егеря разозлили Чаровницу.

— Так может бросим его тогда, а? Ты сукин сын это мне предлагаешь?!

— Я предлагаю помощь, только и всего. — Егерь криво улыбнулся, повесил на себя второй пулемёт и положил руку здоровяка себе на плечи.

Вместе они пошли куда быстрее.

— Вот видишь. Иногда надо принимать помощь.

Кирилл подошёл к Егерю и взял у него один из пулемётов, чтобы облегчить ношу. Персей взял себе рюкзак Голема, а Лесогон рюкзак Чаровницы.

— Без помощи мы ничто. — Сказал Егерь. — Мне понадобилось много времени, чтобы это понять.

***

Прошли сутки и десятки километров. Зверьё не попадалось людям на глаза, но их следы всё время пересекали путь чужаков.

Противогазы пригождались членам экспедиции с завидной регулярностью. За один день, люди умудрились трижды найти странные и жуткие места с глубокими ямами, в которых росли всякие неописуемые растения, подобия грибов и плесени, испускающие ядовитые пары.

Ночь оказалась на удивление спокойной. Никакие твари не бродили вокруг лагеря, не рычали, не выли. Это настораживало.

Полковник приказал удвоить бдительность и попытаться меньше болтать.

Как уже было обозначено, ночь выдалась спокойной, но вот утро никого не обрадовало.

Голема сжигала мелкая рана, пустившая в его кровь смерть. Идти в таком состоянии он не мог.

Нога почернела. Гангрена, не иначе. Причём, быстро распространяющаяся. За ночь она добралась до колена. У Лекаря был единственный вердикт:

— Надо отрезать ногу, а не то он не выживет.

— Разве у нас больше нет никаких антибиотиков, или мазей? — Спросила Чаровница, очень плохо сдерживая слёзы.

— Нет. В данной ситуации они уже бесполезны. На базе я бы спас ему ногу, но здесь я ничего не могу поделать.

— Но он же не сможет ходить.

— И так он тоже ходить не сможет, так ещё и помрёт.

— Пойдёмте, посоветуемся. — Сказал полковник, и пошёл к своему костру.

Друзья Голема пошли за ним, боясь думать о судьбе товарища.

— Так, ситуация дерьмовей некуда. Кто что предложит?

Народ не сразу ответил. На такой простой и в тоже время сложный вопрос так легко не ответишь.

— Мне страшно это говорить, — Начал Персей, — но думаю все понимают, что вариантов у нас нет. И выбирать нам придётся между разными вариациями одного и того же. Отпилим мы ногу, или оставим, Голем всё равно умрёт. С ногой и без неё он будет одинаково беспомощен.

— И что ты предлагаешь Персей? — Спросил офицер, чтобы старик прекратил уже ходить вокруг да около.

— Нам придётся оставить его, или убить.

Для Чаровницы, слова Персея были сравнимы с ядом. Но она молчала, и просто стояла, всхлипывая, смотря, как на снег капают слёзы. Все силы ушли из неё.

Егерь кивнул после того, как Персей закончил говорить.

— Да как же мы можем его бросить?! — Воскликнул Лесогон. — Он наш друг! Мы не можем пристрелить, или бросить его как какую-то псину!

Полковник подошёл к парню поближе, глянул ему в глаза.

— Я понимаю, что это тяжело, но не надо решать подобные вещи на эмоциях. Ты ещё молод и многого не понимаешь. Я был таким же как ты. Терял друзей, и много раз. Они гибли у меня на глазах. И поэтому послушай меня сейчас, и не перебивай. Мы не можем сидеть здесь сутками и ждать, когда он сам умрёт, истрачивая на него драгоценные лекарства. У нас мало провизии, патронов и необходимых лекарств. Именно по этой причине, мы оставим его здесь, или быстро избавим от страданий. Лично я кстати, выбираю второй вариант. — При озвучивании последних слов, полковник уже смотрел на всех.

— Я тоже за этот вариант. — Поддержал офицера Кирилл.

— И я. — Сказал Напалм.

— Я тоже. — Тихо сказал Зоолог.

Егерь снова кивнул.

Персей и Чаровница не стали выбирать.

— Значит большинством голосов было принято решение, убить его. — Полковник достал из кобуры пистолет и пошёл к Голему.

Здоровяк лежал в палатке, смотря в потолок и изнывая от одновременного жара и озноба.

Когда полковник вошёл в палатку, Голем не удивился. Он слышал отголоски совещания, да и сам осознавал своё положение.

Полковник снял пистолет с предохранителя. Ни секунды не медля, не думая, он опустился на одно колено и приставил дуло оружия ко лбу Голема.

— Не надо. — Успел сказать сталкер. — Я не хочу умирать так.

Офицер молчал, но и не стрелял.

— Дайте умереть как человеку… как сталкеру. Бросьте… меня. Оставьте только пулемёт… с одной лентой… и идите дальше.

Полковник ещё немного помолчал и убрал пистолет.

— Хорошо. — Сказал он.

***

Друзья посадили Голема возле дерева и вложили в его руки пулемёт, пока остальные потихоньку уходили.

Здоровяк с трудом поднял голову, чтобы посмотреть на близких ему людей в последний раз.

— Жаль, что мне, дальше никак с вами. Хотелось бы на этих «богов» посмотреть, да видать не судьба. Буду вечно по лесу блуждать.

— Прощай брат. Может свидимся ещё на том свете. — Сказал Напалм и пожал здоровяку руку.

— Прощай Голем. Забери с собой побольше зверят. — Сказал Зоолог и ушёл.

— Прощай. — Просто сказал Егерь и пошёл по следам Зоолога.

— Прощайте мой друг. Да проведёт вас Арбас в лучший мир. — После сказанных слов, Персей пробормотал молитву.

— Прощайте. — Сказала Лесогон, стоя рядом с наставником. — Найдите ТАМ своих родственников.

— Прощай здоровяк. Желаю тебе храброй смерти. — Кирилл пожал Голему руку напоследок.

Чаровница всё не прощалась, а стояла на коленях возле друга, пуская из глаз последние слёзы.

— Ну, что ты, милая. Хватит плакать. У тебя вон глаза какие красные, а тебе ведь ещё стрелять. — Попытался пошутить Голем. — Хорошее место для смерти. Красивое, чистое. Вон как лучи солнца через ветви проходят.

Чаровница вдруг обняла Голема. И здоровяк её обнял.

— Ты, за меня не бойся. Мне-то уже всё… конец. За себя волнуйся. Борись. Доберись до цели. Ладно?

— Ладно. — Ответила Чаровница.

Персей и Лесогон взяли девушку за руки и повели к уходящей группе. Кирилл пошёл следом за ними.

У Голема пересохло в горле. Температура собственного тела, выжигала в нём воду.

Сталкер взял флягу и осушил её.

И только сейчас заметил, что напротив него ещё кто-то стоял. Странный мужик. Худой как щепка, бледный, в странном костюме не по погоде. Явно не один из бойцов полковника.

— А ты ещё кто? Тоже решил со мной попрощаться напоследок? Иди лучше за остальными, а то отстанешь… сожрут.

— Обязательно пойду. Я просто решил постоять секунду. Перевести дыхание. Устал с вами работать. Если бы не помощники… Они кстати скоро за тобой придут, жди. А я пойду. У меня ещё столько дел.

— Ты кто? — Ещё раз спросил Голем, но уже не так дружелюбно. — Кто ты?!

— Для тебя это уже не важно. — Ответил незнакомец и пошёл, бормоча себе под нос успокаивающую мелодию.

Голем хотел поползти за ним, но нога держала его на месте не хуже стальной цепи. Она стрельнула болью, заставила сталкера выгнуться, вжаться в кору дерева. Обезболивающие перестали работать.

Здоровяк крепко сжал рукоять пулемёта, передёрнул затвор. Руки тряслись. Всё тело пробирал озноб. По лицу текли холодные капли пота. Но Голем уже не был уверен, что в этом виноват жар. Каким-то образом, он чувствовал, как нечто приближалось к нему. Бесконечное нечто.

Оскалившие клыки твари выходили из-за деревьев, облизывались, рычали.

— Идите сюда, суки. — Тихо сказал Голем.

Они шли, и как же много их было. Армия чудовищ. Всё это время она преследовала людей, и скоро их догонит.

Голем пустил в них очередь и чуть не увалил пулемёт.

Одно чудище заскулило, свалилось в снег. Вой и рёв оглушил сталкера. Монстры побежали на него.

Пулемёт затрясся в слабых руках Голема. Здоровяк опёр его о колено здоровой ноги и с воплем ярости, и принятия своей судьбы, умер.

***

Чаровница молча сидела у костра и грела руки. Она больше не плакала. Кожа на её лице высохла. Отчисти, девушка смерилась с потерей. По крайней мере, уже могла хоть ненадолго перестать о ней думать.

Над костром раскалялся котелок с противным варевом, приготовленным из того, что было.

Люди сидели с печальными, задумчивыми лицами.

— Это всё бесполезно. — Сказал Зоолог.

— Ты о чём? — Спросил у него Кирилл.

— О нашей экспедиции конечно. Триста километров нам ни за что не пройти. Мы с вами команда Одиссея. Полковник — это сам Одиссей. Он-то может и доберётся до цели, а вот нам суждено умереть. Борьба с богами смертельная штука. Люди её обычно не выигрывают. И мы не выиграем.

— Хватит нести эту херь Зоолог, и без тебя тошно. — Попросил Егерь.

— Не надо затыкать мне рот! — Дрожащим, паническим голосом сказал Зоолог. — Я заебался молчать об этом! — Солдат вскочил. — У меня нет больше сил бороться! Мы обречены!

Два бойца подбежали к костру и начали успокаивать брата по оружию.

— А вы, что, а?! Рот мне затыкать прибежали?! Вы же знаете, что я прав! Прав!

Зоолог вырвался из рук солдат. Егерь и Кирилл тут же его поймали.

— Успокойся дурак! — Крикнул Егерь в ухо Зоологу.

— Полковник нас убьёт! Сука! — Не унимался боец.

— А в лицо мне это скажешь? — Спросил появившейся из темноты офицер.

Полковник подошёл к подчинённому в плотную.

— Скажу! Ещё как скажу! Вы нас здесь убьёте всех! Ради дурацкого приказа данного век назад! Жили бы как жили! Ребят бы сберегли! Но вам блять в убийцу богов очень хочется поиграть! И что получается у вас?! Нихуя у вас не получается! Только хорошие парни мрут! Лучшие блять мрут!

— Ты закончил истерику? Отлично. Вот что я тебе отвечу на всё это. — Спокойно говорил полковник. — Я не заставлял тебя идти за мной. Экспедиция собиралась исключительно на добровольной основе. И я почему-то не помню, чтобы ты оказывался идти за мной. Даже наоборот, ты сразу согласился, без уговоров и нытья. Так что завали хлебало боец и приведи себя в подобающий солдату вид, пока я тебе башку не снёс за паникёрство.

Зоолог опустил голову. Его посадили на рюкзак и дали миску с едой.

А Чаровница продолжала молча смотреть на костёр, уже не боясь смерти.

Глава 28: Открытие

Кирилл проснулся от того что, ему в лицо дунул обжигающий ветерок. При чём серьёзно так дунул, мощно, как во время урагана.

Охотник открыл глаза. В палатке было светло. Оранжевый свет освещал шумящее пространство маленького убежища. Стены палатки трепыхались от сильного ветра.

Персей и Лесогон куда-то делись. Их спальные места казались не тронутыми, словно попутчики Кирилла и не ложились спать, хотя он точно помнил обратное. Это его испугало, и он решил, как можно скорее выбраться из палатки.

Сделав это, он тут же закрыл глаза из-за налетевшего горячего воздуха. Всё тело обволокло жаром, волосы растрепал ветер.

Лишь постояв минуту, Кирилл наконец смог узреть, что происходило снаружи. А творилось там, нечто невероятное.

Снег испарился, трава сгорела, а земля почернела. Кусты превращало в прах. Деревья чёрными столбами, без ветвей, стояли вокруг. Их с корнем вырывало из земли, и они обрушались на неё, горами горящего угля.

— Кирилл. — Услышал охотник голос Персея. Оказалось, что тот стоял в пяти метрах от Кирилла и смотрел на него. — Иди за мной. Видимо, сегодня нам откроется очередной секрет.

Кирилл пошёл за стариком, защищая лицо от ветра и сопротивляясь его силе. Персей же шёл спокойно, словно и не замечая происходящего. Он шёл с прямой спиной и как всегда гордо поднятой головой. Уверенный в себе, своих силах и цели.

От лагеря ничего не осталось. Палатки и все следы пребывания людей смело и сожгло. От людей остались лишь тени.

Пройдя сквозь бурю пепла, огня и сажи, Персей и Кирилл остановились. Перед ними распростёрлась огромная воронка, а в её центре, в самой глуби, лежал знакомый, чёрный ящик. Именно из него вырывалась горящая буря.

Кирилл с Персеем спустились к нему, приблизились насколько могла позволить им огромная сила ящика.

— Что это такое? — Спросил Кирилл.

— То, что должно убить богов. — Ответил Персей. — Оказывается, полковник шёл в колыбель богов не с пустыми руками. Он достал единственное оружие, что может убить их. Оружие, что повергало весь мир в ужас.

***

Блуждающие во снах проснулись одновременно. Лесогон аж дёрнулся, от того как резко они это сделали.

— Надо об этом поговорить с полковником. — Сказал Кирилл.

— Соглашусь с тобой. — Кивнул Персей.

На улице было холодно. Ветер свистел между деревьями, обдувал людей пробирающей прохладой.

— Егерь, Чаровница, пойдёмте с нами! — Позвал сталкеров Персей.

Те взяли только что почищенное оружие и пошли за друзьями.

Полковник обсуждал что-то с младшими офицерами. Он заметил, что четвёрка идёт к сложенным ящикам и его чутьё заподозрило не ладное. Ноги сами понесли полковника за ними.

Персей подошёл к мирно стоящему ящику, но его мысли до сих пор резала сцена из сна.

— Что вам здесь нужно? Боеприпасы вам выданы. — Сказал полковник и положил протез на чёрный ящик.

— Я знаю, что там. — Сказал Персей.

Офицер не смог скрыть своё удивление. Да и как его скроешь, когда тебе говорят такое.

— Не смей говорить об этом. — Грозно сказал Персею полковник.

— Почему же? Наверное, потому что твой секрет — это самое страшное оружие, созданное человеком. Атомная бомба.

Вот теперь все не посвящённые в страшную правду секрета, были ошеломлены.

— Бомба?! Ебучая, блять, бомба?! — Заревел Егерь, подходя к офицеру, не страшась приготовившихся к стрельбе солдат. — Ты ёбнулся старик?.. Где вы вообще её достали?!

— Как и где мы её достали, тебя и твоих дружков не касается! — Грозно заговорил офицер, чувствуя силу нескольких десятков автоматных стволов, полностью подчинённых ему.

— Но почему именно бомба? — Спросил Кирилл. — Я учил историю, и в учебниках сказано, что люди пытались остановить лес при помощи такого оружия, но им это не помогло. Даже наоборот ухудшило ситуацию.

— Да, наши предки пытались остановить продвижение леса при помощи ядерного оружия. Территории целых государств сжигали дотла, но ни разу у них не получилось нанести удар по центру заразы. Вертолёты и самолёты не долетали до цели, ракеты тоже взрывались на половине пути. Но если мы сможем доставить ядерный заряд в колыбель богов и подорвать его, это наверняка уничтожит засевших там тварей.

— То есть ты даже не знаешь сработает это, или нет?! — Ещё больше вспылил Егерь. — Ты отправил себя и своих людей на верную гибель, даже не зная оправдано ли это?!

— Отправил. И себя и их тоже! А знаешь почему?! Потому что хватит людям под этими тварями ходить! Им приклоняться, словно они и вправду боги, а не деревяшки гнилые! И если есть хоть пятидесятипроцентный шанс, что наш план сработает, мы всеми силами попытаемся воплотить его в жизнь! Любой ценой, за любые жертвы! Это всяко лучше, чем поменять их на какую-то другую тварь.

— Он не тварь. — Сказал Персей. — Он единственное верное решение нашей общей проблемы.

— Ха. — Усмехнулся полковник. — Ебаный бред. Это не решение. Это замена шила на мыло. И тот факт, что ты этого не понимаешь, означает, что «божки» тебе мозги конкретно промыли. Да и откуда тебе знать, что это решение? Кто тебе это сказал? Твой ненаглядный Арбас. Смешно. Ты хочешь спасти мир от безумных богов, слушаясь такого же бога. Моё решение хотя бы основано на силе ядерного оружия, а твоё лишь на вранье «высших» сил.

— Ты критикуешь мой метод, не замечая, всю абсурдность своего. — Персей скривил лицо от ярости. — Опыт предков тебя ничему не научил. Ты как безумец, повторяешь одно и тоже действие, ожидая иного результата. Но его никогда не будет. Боги переиграют тебя, дурака похоже не осознающего всю их мощь. Скинь на них хоть сотни бомб, они найдут способ тебе ответить. И даже если твоя глупость переборет их могущество, не думаешь ли ты, что последствий вовсе не будет? Как смерть богов отразиться на людях, на всём лесе?

— Уверен, что очень даже положительно. Без гнёта этих сук, человечество наконец расправит крылья и начнёт покорять новые земли, восстанавливать цивилизацию. Хватит уже людям ютится в ебучем террариуме, словно чьим-то питомцам. Пора им вернуть былое величие.

— Это всего лишь твои грёзы! — Громко сказал Персей. — Мечтания ничего общего не имеющие с реальностью!

Полковник посмотрел на Егеря.

— Скажи мне Харитонов, ты веришь в этот бред? Ответь, только честно. Ты правда считаешь, что если вы посадите на место «божков», этого мальчишку, то всё решиться? Да он же таким же станет. Может немного продержится, но потом такая власть его точно сломает. Ну сам подумай, если учёные, свет науки прошлого, стали такими, то что ждёт пацана? Подумай над этим хорошенько. Ты может и предал нас, но у тебя есть мозги, ты родился со способностью принимать свои решения и осуждать чужие. Именно поэтому ты ушёл от нас. Так подумай и теперь, какой метод кажется тебе более разумным?

Егерь молчал. Он пробежался глазами по друзьям, по полковнику, да по всем. Прикусил нижнюю губу почти до крови, не смея озвучить ответ.

— Он за бомбу. — Ответил за него опечаленный Лесогон.

Персей поник от решения дорогого спутника и друга. Чаровница помрачнела, а Кирилл воскликнул:

— Ты прошёл весь этот путь, не веря в нашу миссию?!

— Да. — Спокойно ответил Егерь, однако вжимая голову в плечи. — Вернее, я сомневался. Пойми Кирилл, я слишком много пережил за свою жизнь. Слишком много видел, чтобы до конца поверить в такое. Даже силы пацана, увиденные мной, не смогли убедить меня. У меня всегда были сомнения. И когда я узнал, что у «Чести» есть иное решение проблемы, у меня появилась надежда, настоящая надежда, понимаешь?

— Понимаю, — ответил Кирилл, — но это не мешает мне верить в план Персея.

— Вижу, что наш спор может привести к разладу. — Сказал старый волхв. — Так что думаю, нам не стоит его продолжать. Будущее покажет кто прав, а кто нет. Пойдём в палатку Лесогон, здесь холодно.

Громкий спор полковника и волхва, подействовал на всех без исключения. Мрачные, печальные и отчаянные мысли людей, стали и вовсе испускать трупное зловоние. До них наконец дошло, что они могут погибнуть зря. Что все их муки, потери, лишения и пройденные километры, с большой вероятностью окажутся бесполезным дерьмом. Взорвут они заряд, или посадят на божественный трон мальчишку, от этого измениться не многое, и что самое ужасное, скорее всего в худшую сторону.

***

Ещё почти целый день был потрачен на преодоление трудного пути. Подъёмы и спуски раз за разом заставляли усталых путников проходить себя. Деревья сходились вместе и образовывали настоящие стены, опутанные подобием лиан. Обходили, обходили и ещё раз обходили люди эти деревья, а ещё неприветливые озёра, крутые скалы, и совсем тёмные места.

Каждое препятствие теперь казалось путникам трудным и изматывающим. Ноги у каждого человека наливались свинцом от одной мысли об ещё одном испытании.

Сильные телами, но ослабшие морально, люди использовали последние резервы своих организмов и душ.

Всё теперь ломало их. Надоевшие сух пойки и тушёнка, скручивали кишки. Отсутствие табака, плохой сон, отчаяние и закончившиеся темы для разговоров, мутили рассудки.

Люди всё больше погружались в себя, всё чаще говорили с пустотой о своей усталости.

На утро, куда-то делся Зоолог. Был осмотрел весь лагерь. В итоге, Лекарь нашёл его следы. Оказалось, что Зоолог ушёл. Просто ушёл, на восток, в сторону дома.

За ним никто не пошёл. Полковник объявил его погибшим и повёл бойцов дальше.

Километр за километром вытягивал из людей силы. Их внимание уже не обращалось к удивительным видам, а ведь здесь было на что посмотреть. Путники проходили мимо деревьев со стволами, заросшими электронами, пускающими между собой яркие молнии. Не посмотрели они, и на вздыбленные земляные куски, образовавшие зрелище, напоминающие рёбра огромного чудовища, в центре которого лежал округлый камень, величиною с избу.

К концу дня, на людей налетел буран и им пришлось укрываться от его ярости.

Снег валил всю ночь и весь последующий день. Экспедиция не продвинулась не на шаг. Но зато её члены наконец смогли отдохнуть, отоспаться, побриться. Это немного прибавило им сил, и на следующее утро они пошли дальше.

За десять часов экспедиция успела пересечь несколько рек, преодолеть обрыв и отбиться от чудовищ.

Ещё несколько ящиков были брошены в костёр. Теперь из них остался только чёрный, непробиваемый хранитель страшного оружия.

Полковник следил за ним, не выпускал это вместилище огромной силы из поля зрения. Когда экспедиция останавливалась на ночлег, ящик всегда находился рядом с палаткой старого офицера. Тот реденько приоткрывал его, чтобы посмотреть на содержимое, наполниться уверенностью в своей миссии. Вид сильнейшего оружия прошлого пробуждал в полковнике надежду, и он всеми силами заражал ею остальных. Гнал вперёд уставших бойцов, а окончательно сдувшихся поднимал и пинал под жопу коленом, бил по лицу, материл, умолял переступая через себя.

Таким образом прошли ещё два дня.

***

— Вау, что это такое? — Спросил Лесогон, указывая на не малую находку.

— Это кусок орбитальной космической станции. — Ответил Персей. — Такие машины раньше летали в космосе, вокруг земли.

Мальчик был ещё больше поражён увиденным, после слов наставника. Лесогону приходилось читать о полётах в космос, о первом космонавте и высадке на луну, но его детский, выращенный в духоте монастыря мозг даже не мог предположить, масштабы этих деяний. На выцветших иллюстрациях он видел ракеты, парящие высоко-высоко спутники, однако, эти жалкие картинки, как оказалось не передавали и капли всего величия космической одиссеи. А занесённый снегом, покрывшейся заледенелой грязью кусок станции, всё передавал, и даже с лихвой, с огромным избытком.

Обломок был размером с пару изб. Хотя сейчас Лесогон не мог точно сказать, какую величину имеет лежащее перед ним чудо. На данный момент мальчика захлёстывали эмоции. Десятки мыслей рождались и умирали в его голове. Он представлял себе, как выглядела полноценная станция, как на ней летали космонавты, занимались своими делами, смотрели на звёзды.

— Кажется, это штука упала не так уж и давно. Насколько я могу судить. — Сказал Егерь.

— Так и есть. Она летала над нами десятки лет, пронаблюдала падение людей и возрождение небольшого островка цивилизации. — Персей дотронулся до покрывшейся льдом обшивки станции.

Лесогон не вытерпел, поборол трепет и тоже прикоснулся к холодной поверхности. Мурашки пробежали по всему его телу.

— Ладно, идёмте. Здесь нет ничего интересного. Надо идти дальше. — Рявкнул полковник, поправляя лямки рюкзака.

Вдруг, Лесогон убрал руку от станции и посмотрел назад, откуда тянулась вереница человеческих следов.

— К нам идут монстры! — Громко сказал мальчик.

Все солдаты в туже секунду, начали занимать удобные позиции для обороны.

— Сколько их там? — Спросил полковник.

Лесогон помолчал пару секунд и ответил:

— Я не знаю. Очень много. Мне не сосчитать.

— Блять… Егерь! Ты у нас последний пулемётчик! Займи позицию на крыше станции! И Напалма с собой прихвати!

Егерь и уже давно бросивший огнемёт Напалм, побежали к станции.

— Лекарь! На рожон не лезь! Держись позади! Персей, Лесогон, будете сообщать мне свежие данные о противнике, так что живо ко мне!

Персей с Лесогоном подбежали к полковнику.

— Сможете повторить свой фокус с кладбища? — Спросил полковник.

— Это нужно у Лесогона спрашивать. — Сказал Персей.

— Ну так что парень, сможешь? — Ещё раз спросил офицер, поглядывая на восток.

— Я попытаюсь. — Ответил Лесогон.

— Попытайся. Всеми силами попытайся… Тогда вся разведка на тебе Персей.

Волхв кивнул.

Кирилл проверил готовность своего оружия к стрельбе и залёг среди корней.

Уже был слышен топот, гул, рычание, визг, хрюканье, ржание и куча других, совершенно не сочетающихся звуков. Кирилл как охотник, привык слышать подобные им, лишь порознь, и лишь в редких случаях вместе, во время жестокой схватки двух разных зверей. Но тут, сейчас, они не дрались, не огрызались друг на друга. У них была одна цель.

Непримиримые враги шли на людей, истекая слюной и разгораясь желанием.

Они показались через минуту. Лесогон был прав, их шло очень много. Сотни чудовищ, готовые полечь здесь все.

— Приготовиться к стрельбе! — Приказал полковник, сдерживая дрожь в голосе.

Звери, в едином порыве, во все глотки возвестили о начале атаки, и понеслись вперёд.

— Огонь!!! — Крикнул офицер.

Пули полетели к монстрам, на перерез. Не вовсе тела свинец входил легко и непринуждённо. У некоторых зверей кожа и плоть были крепкими, словно кевлар. А у кого-то даже имелись прочные панцири, костяные наросты и прочее.

Чудища двигались быстро и ловко, неотвратимо приближаясь к людям. Редкие выстрелы не могли их сдержать. Им вырубили инстинкт самосохранения и любые другие инстинкты, кроме жажды убийства.

— Гранаты!!! — Крикнул полковник.

Солдаты выполнили приказ уже в следующее мгновение. Гранаты особо не берегли. Закидывали ими монстров, чтобы взрывы и осколки поубивали как можно больше этих сук.

Чаровница выстрелила из подствольного гранатомёта. Кирилл бросил осколочную гранату. А один боец так и вовсе начал полить из помпового гранатомёта.

— Они обходят нас с правого фланга!!! — Объявил Персей.

Егерь со своей высоты увидел крадущихся среди деревьев тварей и послал к ним несколько очередей, а потом ещё несколько, и ещё.

Монстры перестали прятаться и тоже побежали на людей, прямо к Кириллу. Они чувствовали его сладкую плоть с привкусом железа, сочащуюся кровью, когда её раскусываешь.

Кирилл, меткими выстрелами валил существ на землю, но умирали далеко не все. Падая, твари быстро вставали и хромая, визжа от боли, рвущих плоть расколотых костей, продолжали бежать.

Патроны в автомате охотника закончились. Пришлось быстро перезаряжать оружие. Мышечная память отлично в этом помогла. Навела руки куда надо, заставила их сделать необходимые действия.

Лесогон не переставая использовал свои силы. Он останавливал слишком близко подбежавших зверей, давая полковнику одним точным выстрелом убить их.

Старый офицер работал на пределе своих сил. Задыхаясь и истекая потом, он стрелял и стрелял по тварям. Протез на огрызке его руки, стёр кожу в кровь. Однако полковник даже не замечал этого. Каждую секунду он подвергался новой опасности.

— Они нас окружили!!! — Возвестил Персей.

— Разъебу всех блядей! Всех в пизду расхуярю! — Не сдержался полковник. Выговорил пару ласковых сквозь зубы и хрип.

— Отступаем к обломкам!!! Все к обломкам!!! — Приказал офицер. — Лесогон! Отгони их! Попытайся!

Солдаты начали отступать, отстреливая напирающих тварей.

На одного прыгнуло существо с плоской, зубастой мордой, промяло ему грудную клетку и откусило голову.

Бойцов раздирали одного за другим. Они не успевали отступать. Вражий напор был слишком селён.

У Егеря закончились патроны в пулемёте, и он забросал тварей остатками гранат.

Разгрузку и бронежилет Чаровницы разорвали когти пучеглазого зверя. Лишь бронепластина спасла девушку.

Чаровница разнесла голову монстра парой выстрелов, после чего, ей помог встать один из солдат.

Кирилл бросил горячий автомат оставшейся без патронов и достал из-за спины «шестёрку». Первый же выстрел из этого ружья, оторвал ближайшему чудищу лапу. Тварь конечно не перестала сражаться. Сука поползла к человеку, визжа и трепыхаясь. Она сейчас выглядела не как живое существо, а как кукла на верёвочках, которая против своей воли, против боли движется вперёд.

Охотник прекратил страдания зверя выстрелом в голову. Взвёл курок и пальнул в следующую цель.

— Парень, блять… отведи их! — Крикнул полковник на Лесогона. — Мы же все здесь поляжем!

Патроны в автомате полковника закончились, и офицер резким движением руки взял пистолет.

Люди прижались к стенкам обломка космической станции. Некоторые пытались взобраться наверх, но они не успели. Монстры, всей толпой врезались в кучку людей, и полетели кровавые ошмётки, куски тел. В рёве монстров утонули людские крики. Куски их тел отрывались и уносились прочь. За них грызлись и дрались самые зубастые и сильные монстры.

Алая вакханалия быстро превращалась в нечто совсем уж ужасное. Звери начали толкать друг друга, рвать, драть и кусать. Перемолотые в кровавую массу, монстры падали на снег. Их топтали и сжирали. Чудища сходились в смертельном танце, размахивая когтистыми лапами.

Весь снег на поле брали, покрылся кровью, сорванной шкурой и сочным фаршем.

Всё это безумие продолжалось десять минут. Остатки израненных зверей, скрылись в лесу. Наваждение закончилось, и они наконец почуяли страх.

— Эй, есть там кто живой?! — Крикнул с обломка станции Напалм.

Егерь молчал. Он смотрел на кровавую кашу, покрывшую обширное пространство.

— Есть. — Издал кто-то слово, слабым голосом.

Выжившие потихоньку вставали. Их тела полностью покрывала кровь, поэтому они сливались с пейзажем.

Кирилла вырвало, и он присел. Ослабший от боя и адреналина организм, отказывался стоять.

Полковник вытащил из пасти дохлой твари свой протез. Штучка теперь была не пригодна для использования.

Персей поднял Лесогона на ноги. У мальчика болела голова. Из-за этого он не мог открыть глаз.

— Ты снова нас спас. — Сказал Персей и улыбнулся сквозь боль в щеке. — Молодец.

— Перекличка! — Крикнул полковник.

Бойцы один за другим начали называть себя. Офицер не досчитывался то одного подчинённого, то другого и в итоге понял, что их осталось всего-то шестнадцать человек.

От ярости, полковник выбросил разжёванный протез как можно дальше.

— Неужели всё так закончиться? — Спросила Чаровника, сидя среди мяса, обхватывая болящее тело руками. — Шестнадцать человек, да ещё почти без патронов… Зоолог был прав, у нас нет шансов.

— Прекратить, панику, мы, доберёмся. — Тихо сказал полковник. У него кружилась голова, сердце билось в конвульсиях. Офицер постепенно оседал на землю.

— Хватит этой чуши! — Крикнула Чаровница, даже, не посмотрев на старика. — Ты уже сам не веришь, что мы доберёмся!

Полковник не ответил. Он даже голову поднять не мог.

Лекарь подбежал к командиру и лично вложил ему в рот таблетки.

Егерь спустился к остальным, заменил пулемёт на автомат и громко сказал:

— Так, всем внимание. — Народ посмотрел на него. — Так как полковник пока не в состоянии вести нас, это сделаю я. Нам надо уйти отсюда хотя бы на километров пять, пока сюда не сбежались новые твари. Давайте, вставайте. Я понимаю, что вы устали, но мы должны идти.

Два солдата с трудом помогли полковнику встать.

Кирилл, опёршись на «шестёрку» поднялся и стёр кровь с лица.

Люди пошли дальше. Они были почти у цели. Боги их ждали.

Глава 29: Колыбель богов

Этой ночью никто из людей не спал. Их сердца отяжелели от волнения и мрачных мыслей. В глазах не появлялось чувство, словно в них насыпали песка.

Смертные ощущали приближение к богам каждой клеточкой своих организмов. Спустя столько времени, в сердцах людей родился невероятный трепет. Они гадали, что же предстоит им увидеть в конце путешествия. Смогут ли они сделать необходимое? Не падут ли они жертвой своих же амбиций?

Столько смертных пытались противостоять богам в мифологиях разных стран. Все они пали, получили вечность страданий. У бойцов «Чести» был страх закончить так же. Никому не хотелось тащить Сизифов камень. И вот если Персей прав, и бомба не сработает, их будет ждать именно это.

Прошедшие после последнего боя дни, оказались спокойными, насколько это было возможно. Ни один зверь не посмел напасть на людей. Они только блуждали вокруг, наблюдали и уходили с опущенными головами как нашкодившие щенки.

Егерь максимально профессионально провёл группу через все препятствия, каковых на пути нашлось не мало. Ядовитых, заросших электронами, гравитонами мест, хватало. Сталкер, как лучший представитель своей профессии, шёл быстро, но осторожно, постоянно просматривая округу и держа Персея с Лесогоном поблизости.

Через сутки полковник пришёл в себя и обратно взял командование в свои руки, неожиданно сделав Егеря своим замом. Вместе, они оказались не плохим тандемом. Оба, серьёзные профессионалы в своих областях, замечательно дополняющие друг друга своими умениями и знаниями.

Кирилл гордился Егерем. К самому концу своей жизни, сталкер наконец занял полагающееся ему место, на котором он был как влитой. Егерь много лет бегал от «Чести», скрывался от своей судьбы, и видимо, делал это не зря. Сталкерство и данные им испытания укрепили его тело и разум, наделили огромным количеством знаний. Да, все бойцы «Чести» всю жизнь с кем-то борются, путешествуют, внедряются, но им не сравниться с лучшим сталкером на землях людей. Далеко не каждый из них днями, а то и неделями блуждал по смертоносному лесу с минимумом пищи и патронов, в одиночку. Солдаты «Чести» всегда были хорошо оснащены и вооружены. Благодаря связям, их радушно встречали в каждом поселении. Егеря же призирали в большинстве мест. В самые неудачные годы своей деятельности, он мог днями не есть, и жить где попало. Такова уж участь сталкера. Ужасная, но полезная, особенно сейчас.

— Всем стоять! — Приказал полковник.

Егерь продублировал приказ.

Все встали.

Группа оказалась на краю обрыва, вершине высокой скалы, что немного возвышалась над деревьями.

— Смотрите, что это… — Боец с перебинтованным лицом указал вперёд.

Люди посмотрели туда и их глаза расширились до предела и рты непроизвольно раскрылись.

Прямо под садящимся солнцем стояло древо, каких не видели ещё смертные. Оно было в разы выше всех деревьев, стоящих возле него. Его верхние ветви дотрагивались до низко ползущих облаков, а корни уходили вниз до самого ада.

Люди поняли, что узрели. У них по спинам побежали мурашки, ноги и руки задрожали. Их глаза видели то, что не дозволено видеть смертным — Колыбель Богов. Место, соединяющее мир людей и Солнечный Город, где живут бессмертные души.

Вот сейчас, ветви древа дотянулись до светила и души умерших ступили на яркие земли рая. Кириллу в Арбанасе рассказывали, что всё делается именно так. Но он не знал, верить ли ему в это, или нет. Боги оказались совсем не величественными старцами в красивых одеждах и доспехах из коры. Так почему же жизнь после смерти должна оказаться, какой её описывают духовные наставники?

Сейчас Кириллу больше верилось в то что, смерть скорее всего будет означать полный конец его существования в любой форме.

— Не бойтесь. — Сказал Кириллу Лесогон. — Вы не умрёте.

Кирилл кивнул, пытаясь спрятать плохие мысли.

Группа нашла спуск через четверть часа. Это была узкая тропа, натоптанная животными. Люди вполне могли по ней пройти, а вот с чёрным ящиком уже возникали проблемы. Он был слишком широк и тяжёл. Поэтому его решили спустить с помощью верёвок, благо тех, бойцы несли достаточно.

Идти по тропе тому же Кириллу было чертовски страшно. Охотнику не приходилось ходить по таким высотам. Так ещё приходилось держать за руку Лесогона по просьбе волхва. Мальчишка дрожал. Он, как и Кирилл всю жизнь прожил в лесу, по горам не лазил. Максимум забирался на северные деревья, но те не чита более южным.

Кирилл успокаивал мальчишку, говоря, что он его держит и в случае чего ни за что не отпустит. Лесогон улыбался ему охотнику свозь дрожь и страх.

Спустившись, группа подобрала ящик и пошла по менее заметённой снегом области. Но шли они не долго. Спуск и ходьба по рыхлому снегу быстро выжрали их силы.

***

Заметно уменьшившийся лагерь не давал необходимого успокоения и чувства безопасности. Люди не выпускали из рук оружие и чуть ли не каждую минуту оборачивались, глядели в тьму, а та смотрела на них.

Полковник общался с Егерем и Напалмом. Втроём они рассчитали, что до места назначения им осталось приблизительно двое суток.

Кирилл, Персей и Лесогон готовили скудное кушанье. После сегодняшнего ужина, пищи у них останется разве что на перекус. Конечно, можно было бы добыть еды охотой, но по двум причинам этого делать не следовало. Во-первых, у группы и так мало патронов. Во-вторых, здешних животных было страшно употреблять в пищу. Кто знает, какие бактерии и паразиты в них засели. Да и вообще, само мясо может оказаться ядовитым для людей. К своей животине люди приспособились, в крайних случаях научились правильно их готовить. Здесь же надо бы сначала провести исследования флоры и фауны. Проверить состав их крови и сока, посмотреть на скрывающихся в них бацилл.

Чаровница сидела и вырезала из куска древесины какую-то фигурку. Получалось у неё очень даже хорошо. Кирилл не мог и предположить, что у девушки есть такой талант.

Утром, люди позавтракали кипятком с сухарями и пошли к цели.

Местность вокруг, стала заметно более болотистой. Пруды, топи, и озерца были здесь повсюду. Формы водоёмов намекали на их не природное происхождение. Эту местность явно очень много бомбили, причём из всего подряд.

Люди видели вросшие в деревья и почву ржавые скелеты огромных самолётов. Лес умудрился найти управу даже для таких не малых и высоко летящих машин. Каких размеров должны были быть существа сбившие самолёты, Кирилл боялся даже представить. Подобные им, наверное, уже не сыскать на всей планете. Даже в самых жарких её областях.

Все эти следы указывали на то, что человечество ни раз пыталось уничтожить колыбель богов. Ракеты и бомбардировщики, не смогли достичь цели и спасти планету от полного и революционного изменения.

Сколько попыток было предпринято человечеством? Сколько полегло во время совершения этих попыток? Полковник наверняка знал. По его лицу можно было понять, что его вся эта картина вообще не удивляет. Он начитался гор документов и отчётов, содержание которых, по количеству страстей, укладывали на лопатки любые книги.

А через пять часов пути, группа встала, скованная удивлением и ужасом.

Сугробы резко оборвались. Дальше снега на земле почти не было. Редкие кучки разве что лежали возле деревьев. На остальной земле не имелось снега. Хотя и землю, здесь было трудно назвать «землёй». За место её, путники видели тёплое, упругое и похожее на кожу, тёмное нечто, из которого, местами торчали отростки, схожие с волосками плесени, только размерами с траву. Эти отростки шевелились на ветру, и казалось, что и без него. Над «землёй» плыл зеленоватый туман. Определённо сволочь ядовитый.

Деревья получили более жуткие черты. Они теперь напоминали не самих себя, а что-то более живое и страшное, одеревеневших монстров.

— Персей, Лесогон, вы что-нибудь плохое чуете? — Спросил полковник.

— Здесь повсюду жизнь. — Ответил мальчик.

— Что? — Полковник глянул на Лесогона.

— Я тоже это чую. Опасность будто всюду. Жизнь в каждом миллиметре. — Ответил за мальчика Персей. — Словно там дальше не земля, а один живой организм.

Егерь взял камешек и бросил его вперёд. Отростки в месте падения камня, вжались в «землю» и та — если людям конечно не показалось — шевельнулась.

Полковник ступил со снега на жуткое нечто. Оно промялось под человеческой стопой и натянулась, отростки скукожились.

Офицер облизал пересохшие губы и сделал ещё шаг. Реакция та же. Ничего нового и страшного.

— Идёмте. — Сказал полковник. — И противогазы наденьте.

Люди скрылись в ядовитой дымке, в землях, закрытых для смертных созданий, совершив этим великое богохульство. «Почва» под их ногами, сочилась мерзкой слизью. Деревья и «земля» испускали смертельные пары. Мясистые цветки, плевались спорами, ядами и кислотами.

Экспедиция двигалась крайне медленно, но зато никто до сих пор на неё не напал. Живых существ в привычном понимании в этом месте было не видно и не слышно. Животные здесь не бегали, птицы не летали, букашки не ползали. О рыбёшках и говорить нечего. Люди не заметили на священной земле ни одного водоёма, или хотя бы ручейка. Под ноги попадались только мелкие лужи, но жидкость из которой они состояли, лишь отдалённо напоминала воду.

— Ебать! — Заросший солдат, прыгнул назад и упал в склизкую лужу.

Остальные тоже отпрянули от источника его испуга.

На поверхности «земли» раскрылась пасть диаметром в два метра. Из её краёв вылезли щупальца и потянулись к людям.

Егерь и Чаровница схватили упавшего солдата и оттащили подальше от кошмарной пасти, но тут, сзади раскрылась ещё одна и ещё две, в несколько раз более больших.

Люди побежали прочь от голодных ртов. На этот раз щупальца никого не схватили. Однако схватили через час. Одного бойца утянули в пасть и клыки превратили его в фарш.

Стало ясно, почему здесь никого не было. Всех живых существ попросту сжирали.

К закату пастей стало очень и очень много. Группе приходилось по долгу выбирать маршруты и осторожно их пересекать, шагая не по «земле», а по корням, перенося тяжеленный ящик с короткими остановками.

Но даже с дотошной осторожностью не удалось обойтись без жертв. Когда группа уже собиралась остановиться на ночлег, боец с гранатомётом оступился, упал и его утащили в тьму.

Группа решила переночевать на островке из странного твёрдого материала, более напоминающего засохшие сопли.

Последний ночлег выдался холодным и голодным. Здешняя растительность не подходила для розжига костра, а последние крохи еды не смогли утолить человеческого голода. Да и могли ли какие-то там сухари, заменить наваристый супец, мясо, пожаренное на костре и другие калорийные лакомства? Нет конечно. Они просто поубавили буйство кишок, убрали спазмы, дали заснуть в тёмных палатках.

Уставшие, измождённые люди, засыпали, не смотря на страх и холод. Прижимались друг к другу, обнимались и дрожа погружались в сон.

Кирилл трижды просыпался от кошмаров. Ему снились вещи, которые он не смог бы даже толком описать. Переплетающийся, склизкий кошмар, самое лучшее описание его сна.

По словам других, им снилось что-то похожее. Никто за эту ночь толком не поспал и не отдохнул.

Престарелого Персея разбудили не с первого раза. Старик долго не хотел просыпаться. Постоянная ходьба, голод и истощение доконали даже настолько опытного путешественника.

Персей проснулся кряхтя, сперва не понимая где он.

Лесогон дал наставнику последний сухарь. Волхв разумеется отказывался съедать последний кусок пищи и тогда к парочке подошёл Кирилл и заставил старика слопать еду.

Потом охотник помогал троим бойцам нести ящик и тот оказался невероятно тяжёлым на этот раз.

Передышки и замены стали в два раза более частыми. Людям была необходима еда и нормальный отдых, но они не могли себе этого позволить. Только не сейчас.

Чтобы идти было легче, люди выбросили все лишние вещи. Бронежилеты, разгрузки и шлема полетели в клыкастые пасти. Половина содержимого рюкзаков, осталось позади.

К вкусным смертным всё тянулись влажные щупальца, не доставая до них жалких сантиметров.

Узкая тропа по которой шли люди была извилиста и тяжела, но они смогли добраться до конца этого страшного места.

Наконец началась нормальная земля и трава, камни и редкий снежок. А самое главное, отсюда было отлично видно цель.

Громадное дерево стояло впереди. Величественное, захватывающее дух зрелище. До него оставалось совсем немного, три четыре километра максимум.

Люди смотрели на древо и восхищались им. Его корнями, что дотягивались до места где стояли смертные. Его стволом, как будто сплетённым из сотен деревьев. Его ветвями, закрывающими небосвод.

Смертные пошли к нему. Первые шаги давались им тяжело. Сила страха удерживала их ноги, тянула жалких людей к земле, а голод и усталость помогали ей.

Группа шла и шла, глядя на древо, выпив последние капли воды и выкинув фляги, выбросив рюкзаки с больных плеч. Шли без остановок и нытья, использовав последние капли сил. И вот дошли.

***

Люди залегли неподалёку от древа. Все они дышали тяжело, задыхаясь. В противогазах было душно, но их снятие означало смерть.

Ядовитые пары здесь оказались особенными, не исчезающими под действием солнца.

Полковник осматривал местность черед бинокль, и та была страшной, сводящей с ума, и завораживающей.

Человечество и вправду не раз пыталось уничтожить колыбель богов. Для этого, оно оказываться применяло не толькоавиацию и ракеты, но и пехоту с танками.

Десятки вертолётов, танков, бронетранспортёров стояли здесь, обросшие древесиной и корой, ставшие вечной композицией поражения человечества.

Здесь были и люди. Они стали ступенями, ведущими к входу в древо, превратились в барельефы и горельефы огромных корней. Застывшие в мучительных корчах, криках и попытках спастись.

Вход в древо представлял собой трещину шириной в два метра и высотой в четыре. Над входом расположился корень, изогнувшийся в виде всем известного священного символа современной веры.

— Видно что-нибудь живое? — Спросил Егерь у полковника.

— Нет. — Ответил офицер кратко. — Персей, Лесогон, чувствуете что-нибудь?

— Там есть кто-то. Их много, и они скрываются. — Сказал Персей.

Полковник выругался.

— Можно взорвать бомбу здесь? — Предложил Напалм.

— Нельзя. Хрен знает это дерево. Может оно как-нибудь ядерный взрыв выдержит. Оно ведь как гора. Лучше всего внутри рвануть. — Сказал Полковник.

— Неужели ты до сих пор готов использовать бомбу? — Спросил Персей.

— А как же. Я уже озвучил тебе свою позицию насчёт парня. Спасибо конечно, что помогли, но на этом ваша роль в миссии заканчивается. — Грозно сказал офицер.

— Я тебе не позволю всё разрушить! — Крикнул Персей.

— Заткнись, идиот! Я не намерен слушать твой бред сейчас, понял?!

Старый волхв впервые ударил человека не удержав ярость.

Его схватили и скрутили, врезали в лицо.

Кирилл попытался защитить старика, но и с ним быстро справились. Пары ударов хватило охотнику для падения на земли.

Чаровница подняла оружие и крикнула:

— Всем стоять! Стоять!

И все замерли.

— Какого хуя вы творите, когда мы так близко? Воробей и Голем погибли не для того, чтобы вы поубивали друг друга сейчас. — Сказала Чаровница. — Вы будете работать слажено, понятно? Слажено… Я устала… Я хочу покончить с этим и сдохнуть спокойно. — Девушку буквально сгибало от душевной боли.

— Хорошо, Чаровница. Так и сделаем. — Сказал Егерь. — Только опусти оружие.

Чаровница чуть ли не бросила автомат и пошла к древу.

— Ты куда? — Спросил Егерь.

— Туда, — Чаровница указала на дерево, — куда же ещё. Вы же не собираетесь сидеть здесь целый день? Мы знаем, что на пути кто-то есть и они точно не собираются уходить.

Кирилл поднялся с помощью Лесогона. Персея не пришлось поднимать. Его помяли не так уж и сильно.

— Надо их остановить. — Сказал Персей Кириллу.

— Как? — Спросил охотник. — Мы в меньшинстве. И даже Егерь кажется уже не с нами.

— Не знаю, но я уверен, что в будущем будет решение. Идём. Пора всё это закончить.

Люди спустились с холма, к поляне, окружающей древо и медленно направились к входу.

Окружающая их композиция, угнетала, поражала прямо в сердца. В ней крылось истинное отчаяние того самого человечества: сильного, стойкого, могущественного. Она показывала с каким рвением и ужасом люди прошлого пытались спасти себя, построенную ими цивилизацию и их место в мире, как главенствующей силы.

Какие же толпы были отправлены сюда на смерть? Вся поляна состояла из ковра, сросшихся друг с другом и землёй человеческих фигур, хрустящих под ногами. Их пустые глазницы и одеревенелые лица больше сотни лет выражают страх.

— Где опасность? — Спросил полковник.

Персей не ответил, и Лесогон тоже.

— Где я спрашиваю?! — Разозлился офицер.

Волхв и мальчик продолжали молчать. Да их ответ уже и не требовался.

Послышались скрип и треск. Из-за одеревенелой техники вышли одеревенелые фигуры, покрытые корой, с головами, превратившимися в мясные бутоны. Из алых цветков, выплёскивался кровавый, едкий яд. Многорукие создания, тянулись к людям. У одних было три руки, у других по четыре, а то и попять, частично сросшиеся, скривленные, с огромными когтями.

— Огонь! Одиночными! — Приказал полковник.

Из-за пуль от тварей отлетали куски древесины и плоти. Раны обильно сочились ядом, но существа не кричали и не визжали, а просто бежали на людей в жутком безмолвии.

Бойцы быстро поняли куда нужно стрелять, чтобы монстры умирали максимально быстро. Грудь и бутон были их слабыми местами.

— Прорываемся! — Крикнул офицер.

Люди начали продвижение. Причём стремительное, напролом, сквозь всех врагов.

Вход пошли последние гранаты и силы.

Существа плевались ядовитыми комками алой желчи, царапались и пытались схватить.

Костюмы людей рвались и плавились, а боезапас таял.

Кирилл защищал Лесогона, прикрывал его собой и убивал каждую тварь, подошедшую слишком близко.

Мальчик не был бесполезен в этой битве. Он разумом отражал самые опасные атаки монстров и даже трижды спас жизни солдатам и друзьям. Но разумеется штурм прибежища богов не может обойтись без жертв.

Двоих бойцов утащили монстры, одного заплевали кислотой и тот упал, заживо распадаясь.

— Мы почти у лестниц! — Озвучил хорошую новость Егерь.

Солдату с перевязанным глазом разорвали противогаз и лицо. Ещё одного повалили на землю и окатили едкой дрянью.

Егерь был первым, чья нога ступила на лестницу. За ним бежали крохи, оставшиеся от экспедиции. Жалкая кучка людей, обречённых на смерть.

Монстры остались у подножия лестницы. Им запрещено подниматься к входу в древо. Они, как и люди, обречены, только не на смерть, а вечное существование и охрану самого священного места на земле.

Смертные, не сбавляя темпа, поднимались по лестнице, не оглядываясь назад. Цель, её близость и окончание слишком долгого пути, слишком манили их, чтобы они могли подумать, о чём-то другом.

Люди скрылись в тьме прохода и тот закрылся за их спинами.

***

Любые силы идти закончились. Кирилл сел на пол, а с ним и остальные.

Тёмное пространство коридора заполнилось, частым и громким дыханием.

У всех пересохло в глотках, но вода закончилась ещё на подходах к древу.

Противогазы люди сняли. К чёрту их. Воздухи и без них не хватает. Да и вроде он здесь нормальный, не ядовитый, что даже удивительно.

— Пере… перекличка. — Сказал полковник.

Отозвались восемь человек. И того с полковником, девять. Всего-то. Сюда летела армия, а дошёл маленький отряд, без еды, воды, патронов и сил.

Вдруг, впереди, на пару мгновений появился шипящий свет.

Люди перепугались и вскочили. Кто-то даже выстрелил.

Вспышка и шипение повторились, и быстро угасли.

— Что это было? — Спросил Лекарь.

— Хуй его знает. — Ответил Егерь и сделал пару шагов вперёд.

Снова появился свет и шипение. И вновь через пару секунд воцарилась тьма.

Люди включили фонарики и увидели под потолком нечто невероятное. Ебучий, плоский экран телевизора. Он включился, зашипел и выключился, и эти действия он всё повторял с одинаковыми промежутками.

— Это… это экран что ли? — Охренел от увиденного Напалм.

— Ага. — Максимально простенько попытался ответить полковник, так как потерял дар речи.

— И откуда он здесь? — Задал новый вопрос Напалм, но ему не ответили.

Люди прошли чуть вперёд и в один момент, их ноги наступили не на слой грязи и гниющих листьев, а на гладенькую, чистейшую плитку, блестящую от света фонариков.

— Пиздец… — Остальные слова застряли у Егеря в глотке.

Стены, как и пол, преобразились. Это уже были не переплетения древесины, а прямые, бетонные стены с впирающими из них колоннами.

А чуть дальше. в конце коридора, находилась двустворчатая дверь, выкрашенная в белый.

Люди остановились возле неё, не опуская оружия и не решаясь войти. Они истекали потом, дрожали, смотрели друг на друга, словно ища причины не входить. Им ещё не было так страшно. Никакие монстры и ужасы, встреченные ими за их жизни, так не пугали, как происходящее здесь. Сейчас люди испытывали абсолютный ужас, не мыслимый, неописуемый, беспредельный.

Из-под двери исходил свет: яркий и приятный.

Персей вышел вперёд, уже уставший от слишком долго остановки, взял мальчика за руку и открыл дверь.

И в этот момент люди отскочили назад.

За дверью, оказался прямоугольный зал, с полом покрытым плиткой, навесным потолком с кучей ламп, и левой стеной, представляющей собой одно панорамное окно, а за этим окном… Там был мир… вернее город, днём, огромный, застроенный огромными зданиями, переполненный машинами и людьми. Таких городов больше не существует. Все они сгинули сто лет назад. Люди ходили по их руинам, видели их величие на фотографиях.

Смертные всё же осмелились войти в невозможный зал, смотря на окружение, как обезьяны на огонь.

Ящик с хрустом поставили на пол. Плитка треснула под ним. Неужели это всё было настоящим? Но этого не может быть.

— Здравствуйте дорогие гости. — Услышали люди за спинами и резко обернулись, подняв стволы автоматов.

Перед ними стоял слегка полноватый старик с белоснежными волосами, здоровой плешью, короткой бородой и голубыми глазами. На нём был одет костюм, каких теперь не шьют. С белой рубахой, чёрными брюками, пиджаком и галстуком, ну и конечно блестящими на солнце туфлями.

Пришедшие сюда люди на фоне прямо стоящего, подтянутого и улыбающегося старика, выглядели жалкими оборванцами, разодетыми в хер, пойми, что.

— Простите если напугал. Можете опустить оружие. Оно всё равно бесполезно. — Сказал старик по-доброму улыбаясь.

Люди опустили оружие, хотя и сами не поняли, как и зачем.

— Кто, ты? — Спросил полковник.

— Грех не знать того, с кем ты воюешь всю жизнь, и кому поклоняются толпы. Скажи ему мальчик, кто я. — Старик указал на Лесогона.

— Многоимённый и великий Олегас, царь всех людей и богов. — Сказал мальчик.

Люди отступили от старика на пару шагов.

Он засмеялся, гулко и радостно.

— Вы бы только видели себя сейчас. Выглядите хуже пугливых котят. — Посмеявшись, сказал бог. — Притащили с собой ядерную бомбу и эту зверушку и теперь дрожите от страха. Наверное, не стоило вам приходить сюда. Вы явно не готовы к совершению своей «великой» миссии.

— Думаешь, я тебя боюсь?! — Громко сказал полковник. — Я может и дрожу, но не боюсь тебя! Я взорву тут всё к хуям и закончу ваше поганое правление!

— Как грубо. — Бог перестал улыбаться. — И глупо. Ваш план Вячеслав Иванович, глупая, суицидальная чушь. Так ещё и способная уничтожить всё человечество.

— Бред! Хуйня! Ты нам просто мозги ебёшь сука! — Разозлился полковник.

— Нет, не бред. — Сказал Персей. — Это именно то о чём я тебе говорил.

— Вот именно. — Согласился бог. — Слушай этого волхва глупец. Он хоть и служит предателю, однако всё же смыслит в правилах. — Олегас говорил, слегка жестикулируя.

— И ты веришь Персей? Им веришь? Ты ведь умный человек. Они тебе мозги засрали, потому что сдохнуть не хотят. — Полковник подошёл к волхву и сказал ему это всё прямо в лицо.

— Да, мы не хотим умереть. Но мы не врём. Ведь, зачем врать, если правда эффективней лжи в данном случае. — Говорил и говорил бог. — Бомба убьёт нас, в этом вы полковник не просчитались. Но цена будет слегка больше, чем вы думаете. Не только вы умрёте после этого взрыва, но и все люди в принципе. Потому что после того как мы умрём, лес выйдет из-под контроля и человечество будет уничтожено его мощью, которую мы кстати сдерживаем.

— Нихуя вы не сдерживаете. Вы всем управляете!

— Не надо говорить, о чём не знаешь. Мы оковы, что сдерживаем порывы леса уничтожить все живые организмы старого мира. Благодаря нам вы живы. Благодаря нашей доброте, вы приспособились к новому миру. Если бы не мы, вы здесь не стояли бы сейчас и не поливали нас помоями, как последнее быдло. Но что я всё вас, да вас ругаю товарищ полковник. Ты волхв не меньший глупец, так ещё и посвящённый во многие тайны.

— Я? — Удивился Персей. — Мой вариант спасёт человечество, а не погубит. Этот мальчик заменит вас. Он должен это сделать и вам это известно.

Бог снова рассмеялся.

— Да ты ещё глупее чем этот вояка. Он хотя бы совершил подобную ошибку от незнания. Но ты служитель богов, прочитавший все священные писания, знающий все ритуалы и секреты. — Бог поправил галстук. — Тебя обманули. Арбас навешал тебе лапши на уши, что якобы это создание должно нас заменить, что мы сошли с ума. Это бред и чистейшее враньё.

— Нет, это правда. Вы обезумели от абсолютной власти и своих возможностей. А я привёл сюда чистого сердцем избранного, чтобы он занял божественный престол и стал лучше вас.

И вновь бог не смог сдержать смеха. Он смеялся долго, с упоением.

— Он, — Олегас посмотрел на мальчика, — заменит нас? Мальчишка сменит целый пантеон? Ты сам понимаешь, что говоришь? Если он это сделает, Арбас тут же возьмёт власть себе в руки. Для этого он и послал его сюда. У него кишка тонка бороться с нами всеми, и он решил заменить нас на него, понимаешь ты или нет?

— Всё, хватит этого дерьма я взорву бомбу. — Сказал полковник и подошёл к ящику.

— Вы этого не сделаете полковник. — Сказал бог.

— Ещё как сделаю. — Офицер открыл ящик.

Солнце осветило странную конструкцию, лежащую в чёрном саркофаге, с множеством проводов и кнопками с цифрами.

— Щас введу пароль и ёбну вас всех.

— У меня есть вариант получше, в котором всё для вас и мира закончиться не столь печально. — Сказал Олегас. — Ваша шайка уйдёт отсюда, и я лично гарантирую вам возвращение домой. Вот вам молодой человек явно хочется вернуться к семье. Так я даю вам этот шанс. — Бог обратился к Кириллу. — Бросьте безумные планы и выйдете тем же путём, каким и пришли. Родные ждут вас, молятся за вас. Я прямо сейчас слышу их молитвы.

И Кирилл их услышал. Прямо у него в голове появились голоса его жены и сына.

— А вы девушка, зря хотите подохнуть ради идей этих двух субъектов. Я могу дать вам покой, которого вы так желаете. Выйдете через дверь и у вас начнётся спокойная жизнь, где-нибудь в тихой деревне, где вас никто не будет знать.

— Может ещё чего и мне предложишь? — Презрительно спросил Егерь.

— Разумеется. Я подарю вам смерть. Именно ту, что желаете вы. Я всем вам дарую счастье, только уйдите. Это последняя просьба. Других не будет.

— Нахуй тебя. — Сказал полковник начал вводить код активации.

— Нет! — Крикнул Персей и набросился на полковника.

Старики сцепились и упали на пол.

Народ кинулся разнимать их. А бог смеялся. Его забавляло это зрелище.

Персея и полковника оторвали друг от друга, уже побитых и с покрытыми кровоподтёками лицами.

— Мразь! Предатель! Божья сучка! — Кричал офицер не унимаясь.

Внезапно, он достал из кобуры пистолет и выстрелил Персею в грудь.

Люди закричали. Бог захлопал в ладоши.

Кирилл в порыве ярости поднял ствол «шестёрки», чтобы пристрелить полковника, но и в него прицелились. Напалм держал его на мушке. На стороне офицера, кроме него был Егерь и ещё один боец со шрамом на лбу.

Чаровница положила Персея на плитку. От него стала растекаться лужа крови.

— Что вы наделали?! Зачем?! — Закричал Кирилл на полковника. — Как он? — Спросил охотник у Чаровницы.

— Более, или менее. Лёгкие ему не задело. — Ответила девушка.

Лесогон положил голову наставника себе на колени.

— Я понимаю, что сейчас не вовремя, но что вы скажете на моё предложение господа и модам?

Люди не отвечали. Им сейчас было не до бога. Они пытались не перестрелять друг дружку.

Олегаса это не устраивало.

— Даю десять секунд на размышления. После их окончания, вы будете уничтожены.

Смертные всё также стояли.

— Десять. Девять. Восемь… — Начал считать бог.

С людей тёк пот, их глаза покраснели от недосыпа и ярости.

— Пять. Четыре… — И тут бог не выдержал и щёлкнул пальцем.

В туже секунду лёгкие людей, отказались принимать воздух. Смертные упали на колени, задыхаясь и не понимая, как им вдохнуть.

— Вы мне надоели. — Сказал разозлённый бог. — Я, имея абсолютную власть над вами. Если бы я захотел, то вы бы сдохли на подходах к древу. Но я добрый бог. Я решил помучаться с вами, добиться вашего благоразумия. Видимо зря. Вы тупые и ничтожные твари. В последний раз спрашиваю, что вы решили? У вас три секунды на ответ. Три. Две…

Кирилл резко поднялся и выстрел Олегасу в живот. Дробь прошла сквозь него и впилась в стену позади.

Лёгкие заработали. Охотник и остальные с облегчение вдохнули.

— Иного я и не ожидал. — Сказал бог. — Значит на этой секунде я передаю вас в руки моего друга.

За спиной Олегаса появился ещё один мужчина. В таком же костюме, однако очень худой, бледный, с чёрными волосами, зачёсанными назад.

Олегас подошёл к нему.

— С гордостью представляю вам бога смерти Вальгула. Он с вами играться не будет. — Сказал царь богов и исчез.

Люди поднялись, готовые к смерти.

Бог стоял и смотрел на них, не моргая и молча.

— Смерть всем. — Вдруг сказал бог.

Из-за его спины вышли худые, чёрные создания с длинными конечностями, хвостами и острыми рожками. А лица их… они точно такие же, как и у бога.

Существа не ходили, а медленно летали, согнув руки и ноги.

Их было немного, по одной на человека.

Люди не дожидаясь смерти, начали стрелять по монстрам. Пули никак на них не действовали, утопая в тощих телах.

Чудища полетели на смертных и очень быстро добрались до их жалкой плоти.

Тварь сшибла Кирилла с ног и навалилась на него. Они покатились по плитке, борясь как могли.

Бойца со шрамом быстро разорвали. Напалм с исцарапанным лицом, ещё держался. Чаровница, раненная в живот, отбивалась от лап существа. Егерь умудрился навалиться на своего противника всего на секунду. Полковник отбился от чудища и побежал к ящику.

Кирилл скинул с себя монстра, взял нож и бросился к нему.

Лесогон что-то кричал. Персей куда-то делся.

Кирилл с воплем упал на тварь и воткнул ей нож прямо в сердце, вогнал по самую рукоять. Хлынула кровь и покрыла руки охотника.

— Хватит! Что вы делаете?! Зачем?! — Наконец расслышал Лесогона Кирилл, и понял, что совершил.

Он закричал, отскочил от трупа.

Перед ним, с пронзённым сердец, лежал Егерь.

Но он же видел его? Он дрался с другим чудищем? Как же так?

Кирилл прозрел.

Чаровница боролась не с монстром, а с Напалмом. Персей же пытался доползти до полковника, вводящего код.

Надо было его остановить, но Кирилл не мог пошевелиться от боли. Душа и тело охотника страдали. Он терял кровь. На нём было много ран. Но это боль от них, являлась жалкой пародией, на боль душевную. Егерь умер от его рук и ножа. Тот до сих пор торчал из груди сталкера.

Кирилл больше не мог драться. Он даже подняться не мог. Слёзы по текли по забрызганному кровью лицу охотника.

Напалм отполз от Чаровницы. Из глотки бойца хлестала кровь. Чаровница, истыканная ножом, закрыла глаза и обмякла.

Лесогон подбежал к Кириллу и попытался его поднять.

— Вставайте! Вы должны! — Кричал мальчик в ухо охотнику.

— Я не могу. Не могу. Не могу. Не могу.

Мальчик не слушал отчаявшегося взрослого и продолжал пытаться поднять его.

Толпа богов в чёрных одеждах рукоплескала потрясающему зрелищу, радовалась, смеялась, показывала пальцами на муки смертных.

Персей перестал ползти. Силы покинули старика, вместе с кровью.

Полковник путался в мыслях, не мог ввести код, но был близок к цели. С криками и бормотанием, ему удавалось нажимать на нужные кнопки.

— Боритесь! — Кричал Лесогон Кириллу. — Ради семьи! Они ждут вас! Молятся за вас!

Кирилл завопил от боли, когда поднялся на ноги. Как же у него всё болело.

Он вытащил из кобуры пистолет и трясущейся рукой нацелился на полковника.

Прошумел выстрел, разошедшийся эхом по помещению, и иллюзия исчезла.

На самом деле никакого зала нет. Есть лишь пещера с подобиями людей, приросшими к стенам и трупами на полу.

Офицер упал замертво.

Кирилл упал, истратив силы.

Больше Лесогон не мог его поднять. Охотнику не долго осталось до смерти.

— Лесогон… Лесогон… — Пробормотал Персей.

Старик был ещё жив.

Мальчик подбежал к нему и встал на колени перед наставником.

— Видишь там… огромный бутон?.. — Спросил Персей.

Лесогон видел жуткий цветок в другом конце пещеры.

— Да. — Ответил мальчик.

— Ляг в него… Займи своё место… Спаси всех… — То были последние слова волхва из Арбанаса.

Его голова опустилась на грязный пол пещеры, а глаза закрылись, подрагивая веками.

Лесогон быстро кивнул и посмотрел на Кирилла.

Охотник лежал, смотря на него.

— Иди. — Сказал Кирилл. — Сделай, что должен.

Лесогон побежал к бутону.

Боги останавливали его, приводили доводы против этого решения, но уже ничего не могли сделать.

Мальчик влез на лепесток бутона и занял своё место.

Щупальца обвили Лесогона, влезли ему под кожу. Избранный не кричал. Шуппе делал ему больнее.

Боги кричали на него, не прекращали спасать себя, лезли ему в голову и посылали самые страшные образы, но мальчик не боялся. Самое страшное уже случилось. Он потерял своих друзей, наставника. И ради их жертвы, Лесогон сделает, что должно.

Бутон закрылся.

Бессмертные боги завопили от ужаса и боли, засочились зеленоватой дрянью. Их жизням пришёл конец. Пора им отправиться в небытие.

Кирилл лёг на спину. Ему было холодно, как никогда в жизни. Ну ничего, скоро всё закончиться. Придёт его мгновение. Оно уже близко.

Кирилл закрыл глаза в последний раз, попросил у всех прощение и выдохнул жизнь.

Эпилог 1: Мир

Степан потихоньку надевал форму. Застёгивал пуговку за пуговкой, одной рукой, неуклюже, но не нервничая.

Ольга подошла к мужу и помогла ему застегнуть последние две пуговицы и надела на руку перчатку.

— Ты долго будешь? — Спросила она.

— Допоздна. Будет какое-то очень важное совещание. Мне сказано обязательно явиться.

— Ну ты же у меня майор. Без тебя теперь не как.

Степан улыбнулся и поцеловал жену, а та надела ему на голову фуражку.

— Не буду ложиться, пока не придёшь. — Заявила Ольга и отпустила мужа.

— Шарик, пойдём. — Сказал Степан.

Из кухни вбежал пёс. Отожравшийся скотина, и довольный, разумеется.

Все шрамы на нём давно зажили. Их теперь и не заметно. Вот бы у Степана так же запястье отросло.

Ольга закрыла за напарниками дверь. Они же, спустились по лестнице к выходу и вышли на морозную улицу. Вернее, не на такую уж и морозную. Середина марта уже. Морозы отступают, с каждым днём становиться всё теплее.

И народ расцвёл. К жизни стал возвращаться, от зимы и войны отходить.

Театры, цирки открылись. Власти успели пару концертов провести, на которых выступали вчерашние фронтовики.

Одна проблема осталась. Еды маловато. Последние резервы ещё в конце войны вскрыли.

Так что магазины закрыты. Еда выдаётся только в специальных пунктах, да по скудным нормам.

Перед Степаном остановилась карета. Её дверь отварилась.

Шарик гавкнул.

— Привет Степан. Садись. — Пригласил Степана в карету генерал Демьяненко.

Майор не отказал и влез с псом в тёплое прибежище.

Дверь за ним закрылась, и карета поехала к следующей остановке.

— Хороший денёк. — Сказал Демьяненко.

— Да. — Согласился Степан.

— Сегодня какое-то особое совещание. Секретное я б даже сказал. Только для ограниченного круга лиц.

— Тогда при чём здесь я? Я всего лишь майор? — Спросил Степан.

— Судя по слухам, это ненадолго. Ты очень хорошо себя показал, убил целого вождя, медалей получил уйму. Да, ты лишился руки, и долго потом проходил реабилитацию, в том числе психологическую, но это не особо тебе помешает. На тебя есть планы у определённых людей.

— Как всегда. — Сказал Степан.

— Как всегда. — Повторил за ним Демьяненко.

Карета ехала по улочкам города, подпрыгивая на ямах и ухабах. Редкое ей попадались на пути другие кареты. Они почти все были отправлены на фронт и ещё не успели с него вернуться.

Зато солдаты возвращались каждый день. Рота за ротой. Мужчины и женщины, здоровые и калеки, живые и мёртвые.

Народа на улицах прибавилось. Не все радостные, очень многие убитые горем.

Сколько народу полегло на войне не известно. Об этом пока не сообщается. Да и Степан не думал об этом. Ему врач запретил об этом думать.

После удачного контрнаступления, человечество стало быстро отбивать у орды свои территории и гнать врагов к себе домой. Но всё не могло быть слишком гладко. Дойдя до столицы Нации Чистых, города Гитлер, люди увязли в нём на неделю.

Оказалось, что четыре сбежавших вождя вернулись с армиями и засели в городе. Его взятие стоило больших жертв. Орки бились до последней капли крови, ведь это был их последний шанс остановить продвижение людей хотя бы на одном участке фронта.

Проиграв битву за город, орки больше не могли нормально бороться и вскоре армия объединённых сил человечества пришли на их земли.

Самое северо-западное племя орков было уничтожено почти под корень, а остатки выживших ордынцев, погнали к уральским горам.

Это финальное событие конца войны некоторые люди посчитали приступным, а кто-то наоборот сказал, что так и надо было, чтоб не лезли больше.

Карета остановилась. Пассажиры вышли из неё.

Демьяненко сообщил вознице, что они на долго и зашёл в неприметное здание вслед за Степаном.

В коридоре стояли люди в гражданской одежде, но с пистолетами под подмышками. Они не отдавали офицерам честь, и вообще делали вид, словно не видели их.

— Вам на второй этаж. — Только и сказал один из них.

Офицеры поднялись по скрипучей лестнице на этаж выше и им указали на вход в нужное помещение.

Там, сидя за прямоугольным столом, их ждала крайне странная компания. Если сказать точнее, странность компании лилась через край.

Среди ждущих было всего два человека из СКГ. Заместитесь главы КГБ Вениамин Байрамович, а также личность, готовящаяся занять место в политбюро, Виолетта Глебовна.

Остальные были кто откуда. И причём часть из них, Степан узнал. Например, генерала Готье Вилара из Французской Колонии. Его пожилого спутника Степан не знал, но зато знал воеводу Ефрема Востокова. У него дружки все были как на подбор здоровяками.

Ставшихся Степан никогда не видел, но их лицам, он понимал, что они из империи. Хотя один из них, уж очень был похож на родного брата царя, а один из его спутников, на главного советника монарха.

Степан понял, что все эти люди представители своих государств, почему-то собравшиеся здесь тайно и даже одевшиеся для этого в простенькую одежду.

Но вот последний из сидящих здесь, не был похож на прочих. Он конечно сидел, как и все, в простенькой одежде, однако совершенно не походил на жильца хоть одного из государств. У него был другой взгляд, выражение лица. Никакого самодовольства, да и вообще почти никаких эмоций. Странный человек, жуткий.

— Садитесь. — Сказал этот человек пришедшим.

Степан и Демьяненко сели. Шарика оставили в коридоре.

Яковлев ещё раз осмотрел людей и понял, что никто из них не понимает какого чёрта здесь происходит.

— Господа, товарищи, сегодня вы были созваны сюда по очень важному делу. — Начал говорить странный человек. — Судьбы мира будут решаться в этой комнате. — Люди молчали, не перебивали человека. — Война закончилась, человечество потеряло огромное количество ресурсов и людей. Непозволительно много. И при этом до моего начальства доходит информация о том, что некоторые главы государств не прочь захватить земли соседей. Так вот, этого не произойдёт. Мы с вами предотвратим это. Перед вами лежат папки с детальным планом раздела освобождённых земель. Откройте их пожалуйста и ознакомитесь с планом.

Все так и сделали.

У Степана, как и у всех, в папке лежала карта земель людей с обозначенными границами всех четырёх государств. И эта карта очень сильно отличалась от прочих, находящихся за пределами этой комнаты.

На ней, Византия растянулась по всей восточной территории «чистых». Её граница шла вдоль уральских гор, вплотную к ним. Французские Колонии получали центральную часть павшего государства и кусочек севера, с выходом к морю. НРИ и СКГ же, делили между собой запад. Империя забирала себе независимые земли, а Союз практически зажимал в тески французов с юга, и слегка расширял западные границы.

В итоге все государства разрастались, получая приличные куски земель, при этом не забирая территории, которые хочет кто-то другой.

— Так же попрошу взглянуть на текст, написанный на листках. На них написаны уже ваши, личные планы. — Сказал человек.

Степану много чего понаписали, но если кратко, то ему предписывалось со временем получить звание генерала и занять серьёзные посты в правительстве.

На подобное ушли бы многие годы. Степан мог мечтать получить такие повышение только к старости, а тут ему обещалось, сделать это за пять лет.

Демьяненков не стал разглашать, что было написано у него.

— А теперь слушайте меня внимательно. — Вновь начал говорить человек. — Последующие несколько часов, мы будем обсуждать дальнейшее развитее ваших государств. Пора покончить с войнами. Мы с вами превратим земли людей в прекрасное и мирное место.

***

Жекан вышел из дома и вдохнул полной грудью свежего воздуха. Хорошо дышится в деревне. Легко так, без омерзения. Разве что у свинарника приходиться задерживать дыхание, а так очень даже хорошо и свежо здесь.

— Ну хватит там кривляться красавчик. — Сказала мужу Алиса улыбаясь.

Жекан подошёл к ней, взял инвалидную коляску за ручки и повёз любимую женщину гулять.

Закаты сейчас красивые, свободное время есть, поэтому молодожёны решили, что им обязательно нужно прогуляться, посмотреть на деревню в лучах засыпающего солнца.

Особенно это было нужно Жекану. Алиса-то здесь уже давно сидит, а вот её супруг приехал домой только позавчера. И до сего вечера был занят, ибо жена не отпускала его из пастели, да бабка заставляла заниматься домашними делами.

Жекан не противился работе. Он даже был рад такому труду, после Питера.

В мёртвом городе Жекан пробыл недолго, но и этого хватило, чтобы потом бежать из него с превеликой радостью.

Ордынцев в Питере окопалось не особо много. Стычки с ними были все как одна короткие. Бой мог максимум затянуться на пару часов, до прихода подкреплений, или миномётного залпа.

Но не орков боялись люди и не орки людей, а что-то иное, прячущееся в глубине города. Жекан знал, что это и не раз говорил старшим командирам, чтобы они не посылали бойцов на центральные болота. Офицеры только посмеивались и конечно подчинённого не слушали. Много хороших людей сгинуло в Питере из-за их смешков.

Выбив ордынцев из города, полк Жекана начал медленно продвигаться на восток постепенно отклоняясь на юг. В итоге, значительные силы врага были зажаты в тески и постепенно уничтожены.

Далее, командование решило, что их полку, стоит остаться под Питером, чтобы добить недобитков и занять поселения независимых земель.

Так что Жекану пришлось немного и в людей пострелять в городе Рассвет. Его хозяева очень не хотели отдавать свой город империи, но хватило их на час.

Остаток войны Жекан просидел в захваченном городе, чему был несказанно рад. До него доходили вести о столице «чистых».

— Женя, давай вон к той скамеечке. — Алиса указала на одинокую скамейку, стоящую у самой центральной площади.

Жекан отчистил её от снега, чтобы не намочить себе седалище и уселся рядом с женой.

— Хороший закат. — Сказал он. — Розовенький.

Алиса улыбнулась, довольная тем, что может наконец посидеть с мужем спокойно, смотря на розовое небо и почти спрятавшееся солнце.

— Как хорошо, что ты вернулся. Я так боялась за тебя. Ты ведь и письма почти не присылал. — Сказала Алиса.

— На фронте возможности особой не было. В Питере с этим совсем худо. Всё через жопу.

— Я ещё тогда хотела тебе написать о кое-чём, но решила сказать о таком лично. — Алиса сделал небольшую паузу. — Ну в общим, я беременна.

— Что. — Опешил, охренел Жекан. Его словно ледяной водой обили и у него тело судорогой свело.

Физиономия у него видимо сейчас была очень дурацкая. Алиса засмеялась от его реакции.

— Ну что ты? — Спросила она. — Ты рад?

— Я… — Ничего не смог сказал Жекан.

И тогда Алиса поцеловала мужа, чтобы у него судорога закончилась. Это помогло, как всегда.

— О-очень… очень сильно рад. — Сказал Жекан совладав наконец с языком.

Они сидели, пока солнце совсем не спряталось за горизонтом, не отпуская друг друга и думая о светлом будущем. Почему-то им казалось, что то, обязательно должно быть светлым.

Эпилог 2: Между

В темноте леса горел одинокий костерок. С трудом ему удавалось разгонять густую тьму.

Рядом с костром сидел, такой же одинокий человек, бросающий в огонь свежий хворост.

Что он здесь забыл, в этом мрачном и страшном месте? Как тут очутился? Он и сам не помнил. Вроде бы, он умер.

В его голове всплывали воспоминания о боли, холоде и смерти. Но это, наверное, ошибка, ведь он здесь. Сидит себе спокойно у костра. Ему тепло и отчасти даже уютно.

Отчего же тогда в его голову лезут странные мысли, бросающие в дрожь? Воспоминания, как будто из далёкого прошлого, почти забытые, похороненные в глубинах разума.

До ушей человека донеслось рычание дикого зверя. Во тьме сверкнули глаза и клыки. На границе полной черноты и слабого света появился волк.

Человек схватил оружие и прицелился в зверя. Животное и не думало нападать. Оно смотрела на человека, прямо ему в глаза.

— Кирилл Абрамов, иди за мной. — Послышалось у человека в голове, и волк вернулся в темноту.

Почему-то Кирилл знал, что ему стоит послушаться зверя. Интуиция, или безумие говорили охотнику об этом.

Он пошёл по следам животного, освещая себе путь горящей палкой.

Человек не прошёл и десятка метров, как вдруг лес закончился. Кирилл оказался под утренним, ещё темноваты небом. Перед скопищем горящих домов, знакомых ему.

Волк шёл к ним, спокойно, высоко подняв голову.

Кирилл побежал за ним.

— Это место мне знакомо. Это ведь не…

— Да человек. Это твоя родная деревенька Прудова.

Охотник бросил факел и обогнал зверя. По его щекам потекли слёзы. В грязи лежал самый родной для него человек. Отец.

Он был всё такой же. Со следом подошвы на лице. Убитый очередью из автомата.

Кирилл упал на колени, стёр с лица отца, мерзкий след.

— Что это всё значить? — Спросил охотник у волка, или не у него, а чего-то неосязаемого.

— Тебя ждут. — Равнодушно сказал волк в голове человека.

— Что? — Кирилл посмотрел на зверя.

— Тебя ждут. — Повторил зверь.

— Кто ждёт? Что это всё блять такое?! Эта деревня уже давно превратилась в пепелище!

— Да, это так. Это твой кошмар Кирилл. И путь, который ты прошёл, и который тебе предстоит пройти вновь, чтобы встретиться с богом. Сразу говорю, что встреча очень важна и её не в коем случае не стоит пропускать.

Кирилл помолчал пять секунд, пытаясь не смотреть на отца.

— И что мне нужно сделать дальше? — Спросил он.

Волк не ответил.

Вдруг, Кирилла толкнули в спину. От силы удара он чуть не упал. Он врезался в стенку из других людей и только благодаря этому устоял.

Кирилл не понятно, как очутился в просторном зале с когда-то белыми стенами. Всё помещение занимали люди. Все грязные, уставшие и голодные, одетые хуже бродяг. Они просили о пощаде, умоляли хотя бы детей пощадить.

— Бойцы!.. — Начал говорить офицер сверху. — Вы заслужили уважение своего народа…

Дальше Кирилл не слушал. Он знал, что сейчас произойдёт.

Среди исхудалых тел, стояли вооружённые солдаты с поясами смертников.

Офицер закончил речь. Выход открыли. Пушечное мясо погнали на улицу.

Питер был всё так же ужасен и неприветлив. Дома смотрели на бегущих людей пустыми глазницами, предвкушая бойню.

Впереди загремели пулемёты. Во все стороны полетела кровь. Люди попадали в чавкающую жижу.

Пули не смотрели на возраст людей, на их статус. Они убивали всех без разбора, перемешивали их кровь и кишки.

И в Кирилла врезался кусок свинца и разорвал ему плечо.

Охотник упал в лужу и в ней же потонул. Его кровоточащее тело затянуло в мутную воду.

Он погружался всё глубже и глубже, пока не очутился на поверхности, среди большой водной глади.

Кирилл схватился за свисшую с берега траву и выполз на сушу.

Вокруг всё ещё был Питер во всё своём великолепии. Чёрные строения здесь, на этаж погрузились в воду, а оплавленный всадник без головы всё восседал на коне с поднятой рукой.

Кирилла схватили за ноги и потащили обратно в воду. Это были мертвецы, так и не добравшиеся до него в прошлый раз.

Охотник ничего не смог поделать и очутился в непроглядной темноте болотных вод.

Трупы тащили Кирилла вниз. Всё ниже и ниже, вглубь небытия.

Кирилл отбивался, пинал мертвецов ногами, отрывал их гнилые пальцы от своих стоп. Лёгкие просили воздуха, хотя бы каплю блаженной, неосязаемой жизни.

Охотник из последних сил вырвался из мёртвых лап, и изо всех сил погрёб к поверхности.

Болото переменилось. Дома исчезли. Всюду стояли деревья, а в воздухе летала ржавая пыль.

Вокруг царила непроглядная тьма, разгоняемая одиночным источником света. Фонарём, стоящим на моторной лодке.

Кирилл схватился за борта судёнышка и взобрался на него.

Лёгкие человека, с неприятным хрипом втягивали воздух. В глазах исчезла муть как в болотной воде. Тело, помаленьку начало наливаться силой.

Но Кириллу не было суждено отдохнуть. Что-то врезалось в лодку и чуть её не перевернуло.

Кирилл живо поднялся на ноги. Воспоминания подсказывали ему, что толкнуло лодку.

В водной черноте, плавали извивающиеся тени.

Одна выпрыгнула из мути, и полетела на человека.

Кирилл достал нож, чтобы отбиться от твари.

Муравей схватил его жвалами и стал трепать, потом кинул об бетонную стену.

Человек ели успели увернуться от удара лапой. После, перекатился, встал и побежал по коридорам бункера, заброшенного уже почти век.

Огромные муравьи гнались за ним, щёлкали жвалами, жаждали крови чужака, посмевшего проникнуть в их жилище.

Кирилл бежал со всех ног, спотыкаясь и проклиная усталость. Земля уходила у него из-под ног. Причём, в прямом смысле.

Пол обрушился и человек камнем полетел в бездну.

Падение вертолёта, кладбище, порождения голода, орда монстров, пасти в земле и древо, перемешались в сплошном потоке мыслей, воспоминаний. Тело Кирилла обожгло болью всего его долгого пути, и он попал в абсолютный свет.

***

— Кирилл, просыпайся. Ну же сынок, открой глаза. — Сказал мужской голос.

Кирилл проснулся. В его ушил тут же проникли сотни непонятных звуков.

Глаза привыкли к свету и узрели истинное чудо.

Перед Кириллом сидели его родители. Оба живые и здоровые. Без дыр от пуль и следов страшной болезни.

Они были одеты в странную одежду для теперешних времён одежду. Отец в джинсы и белую рубашку, мать в сверкающее белизной платье до колен.

Сидели они за деревянным столиком, на удобных стульях. Рядом сидели ещё люди, за такими же столиками, на улице, под ясным небом, возле кофейни.

Слева от них, ездили сотни машин. Одна за другой, нескончаемо, словно на божественном конвейере.

А сколько людей здесь ходило. Ни счесть. Море людей.

Над ними возвышались самые прекрасные здание из виданных Кириллом. Он видал только их гнилые останки, а теперь лицезрел величавыми, неописуемыми.

— Мы рады тебя видеть сынок. — Сказала мама.

Кирилл ничего не смог ответить. Его губы разрывала улыбка. Глаза заслезились от счастья.

— Мама… Папа… — Вытянул из себя два слова Кирилл.

Родители улыбнулись, такие же счастливые.

— Как… Что происходит? Вы же мертвы? И я мёртв? — Задал кучу вопросов Кирилл.

— Мы в Солнечном Городе. — Ответил на один вопрос отец.

— И да мы мертвы. — Ответила мать на другой вопрос.

— Но ты не мёртв. — Ответил отец на последний вопрос. — Ты сейчас находишься между жизнью и смертью.

— Тогда как я оказался здесь? — Задал новый вопрос ошарашенный происходящим сын.

— Я привёл тебя сюда. — Перед столиком появился мальчик в красной толстовке и джинсах.

Лесогон.

Кирилл снова потерял дар речи. Происходящее становилось всё более и более невероятным.

Лицо мальчика было серьёзным, деловым. От ребёнка в нём ничего не осталось. Да и суде по глазам, от человека тоже. Теперь это бог.

— Я выбрал тебя для важной миссии Кирилл. — Сказал Лесогон.

— Постой. — Попросил Кирилл. — Для меня всё это слишком. Мне надо перевести дух.

— Ты сейчас ксерокопия человеческого разума Кирилл. Хоть тебе это и ничего не скажет. Но это значит, что передышек тебе не надо.

И правда. Кирилл не чувствовал усталости, жажды, голода и боли.

— Послушай Лесогона Кирилл. — Сказала мама. — Это очень важно.

Кирилл кивнул, и бог заговорил:

— Конец твоей миссии не ознаменовал конец войны за выживание человечества.

— Что это значить? — Спросил Кирилл.

— Это значит, что твоя битва не окончена. Вы убили пантеон богов, но не весь. Чертовщина жива. Оказалось, что она, как и Арбас, существует отдельно от остальных богов. Я не знаю где. Она скрывает это от меня. Её силы огромны и мне не победить в одиночку.

— И что мне делать? — Опять спросил Кирилл.

— Готовиться. Чертовщина собирается нанести по человечеству последний удар. Сделать это сейчас она не готова. Ей нужно ещё двадцать лет до полной готовности. За это время ты должен будешь готов отразить удар.

Кирилл взялся за голову.

— Я? Сделать такое? Это невозможно. Я никто. Жалкий охотник. Да и к чему мне готовиться?

— К чему готовиться мне не ведомо. Но вот как подготовиться я знаю. Я наделю тебя силой, равной силе Персея и дам власть вести новую веру. Твой авторитет будет непререкаем. Ты сплотишь рядом с собой сильнейших и могущественнейших людей, и победишь, потому что выбора у тебя нет. Иных кандидатов на эту миссию я не знаю. А твой отказ будет означать смерть человечества.

— Но и моё согласие не гарантирует его спасение.

Лесогон кивнул.

— Это лишь значительно увеличит шансы.

— Ты должен согласиться сын. — Сказал отец. — Думаю, ты понимаешь всю цену твоего решение. Ты ведь не глупый парень.

— Я согласен. — Сказал Кирилл.

— Очень хорошо. Дам тебе минутку, чтобы попрощаться с родителями.

Лесогон отошёл от столика.

Кирилл повернулся к родителям.

Они все встали и обнялись в последний раз.

— Прощай сынок. — Сказала мама — Мы будем тебя ждать.

— Прощай сын. Не умирай слишком рано. — Сказал отец.

— Хорошо. Хорошо. — Сказал Кирилл обоим.

— Ты сильный. У тебя получилось со стольким справиться. И с этим ты обязательно справишься. — Сказала мама.

Они отпустили друг друга.

Кирилл повернулся к Лесогону, но увидел перед собой Егеря и Персея.

На сталкере была водолазка, а на волхве пальто.

Егерь протянулКириллу руку для рукопожатия, и охотник её пожал.

— Борись Кирилл. — Сказал Егерь. — Борись изо всех сил. Как дикий зверь. И не карай себя за меня. Это было неизбежно.

Кирилл просто кивнул. Сталкер всё и так понимал.

И Персей пожал Кириллу руку.

— Буду ждать тебя Кирилл. — Улыбнулся старик. — Будет очень интересно послушать о твоих дальнейших странствиях.

— Ладно. Как умру, обязательно всё поведаю.

Наконец к Кириллу подошёл Лесогон.

— Ты готов? — Спросил он.

Кирилл взглянул на всех своих родных и близких. Ему дико не хотелось уходить от них. Но он понимал, что его ждут в жизни. У него есть жена и сын, и он обязан к ним вернуться.

— Готов. — Ответил Кирилл.

— Тогда, просыпайся.

***

Кирилл открыл глаза. Он лежал на земле, обросший, истощённый, но живой.

Охотник поднялся и чуть не упал. Конечности плоховато работали.

Снег уже давно растаял. Была весна. Деревья потихоньку закрывали свои владения от солнечных лучей.

Кирилл стоял в пятне света, почти окружённый ядовитыми испарениями. Перед ним был безопасный коридор, ведущий к краю леса.

Кирилл незамедлительно пошёл вперёд. Он хотел бежать, но не мог. Его силы были ещё слишком малы для этого.

Родная полянка, на травку которой, Кирилл ступал каждый раз возвращаясь из леса, не изменилась за зиму.

Идущего человека заметили дозорные на вышках. Они внимательно рассмотрели его через оптику и очень сильно удивились. К воротам шёл человек, считавшийся мёртвым. Да и шедший был похож именно на мертвеца. Исхудалый, грязный, обросший, потрёпанный.

Ворота немедленно открыли.

К Кириллу вбежали бойцы с автоматами, но не чтобы задержать, а, чтобы помочь.

Стражники взяли друга за руки и повели в стены города.

Каждый задавал десятки вопросов, но Кирилл не отвечал на них. К нему бежали самые любимые и дорогие люди. Жена и Сын.

Они чуть не сшибли его, обняли, расцеловали. И Кирилл их расцеловал.

Он вернулся. Он дома. Как и обещал.

Конец.

Оглавление

Часть 1: Путь. Пролог: Пепелище

Глава 1: Беженцы

Глава 2: Мороз

Глава 3: Родные

Глава 4: Москва

Глава 5: Бабка

Глава 6: Арбас

Глава 7: В даль

Часть 2: Орда идёт. Глава 8: Замёрзли и устали

Глава 9: Ежов

Глава 10: Не время

Глава 11: Все на фронт!

Глава 12: И снова долг

Глава 13: Замёрзшие окопы

Глава 14: Поле первой битвы

Глава 15: Предвкушение

Глава 16: Гром

Глава 17: Мораль

Глава 18: В тылу врага

Глава 19: Обычные будни

Глава 20: Время перемен

Глава 21: Град и обречённый

Глава 22: Потери

Глава 23: Кровь и свинец

Часть 3: К богам. Глава 24: Павшие

Глава 25: Немного правды

Глава 26: Кладбище

Глава 27: Боль

Глава 28: Открытие

Глава 29: Колыбель богов

Эпилог 1: Мир

Эпилог 2: Между