Всегда (СИ) [Katiii] (fb2) читать онлайн

========== Пролог ==========

Мужчина в безупречном черном костюме задумчиво смотрел на свое отражение в зеркале, покручивая в руках бокал с кровью. Он оценивающе смотрел на себя, пытаясь выискать хоть один недостаток, но его не было и не могло быть — современный парадный костюм сидел идеально, грива шикарных темных волос сцеплены в хвост бархатной лентой, оксфорды начищены до блеска. От бокала шел солоновато-медный запах, не такой насыщенный, как от свежей теплой крови, но тоже вполне приемлемый. Напиток давно остыл, но был достаточно вкусен. В дверь постучали.

— Войдите!

В комнату зашел мужчина, так же нарядно одетый, только вместо белоснежной рубашки как у Луи, черный тон костюма-двойки разбавляла темно-алая, как сама кровь, рубашка, и черно-бордовый галстук. Да и по краям на лацканах пиджака шли тонкие красные линии, а в крохотный кармашек на груди воткнут цветок.

— Ммм… Отлично выглядишь! — бархатный баритон царственного мужчины раздался в комнате.

— Можно на красную ковровую дорожку? — улыбнулся Луи.

— А то!

— Арман, твой ансамбль тоже супер!

— Супер! — Мужчина засмеялся и опустился на один из стульев. — Никак не могу привыкнуть к современным словечкам! Хотя на дворе уже двухтысячные!

Луи, ухмыляясь, смотрел на дьявольски-красивого мужчину, длинные волосы которого были настолько черны, что отливали синевой, как вороное крыло.

— Что? — Арман широко улыбался.

— Ты напоминаешь мне горячего мачо.

Арман расхохотался, запрокинув голову.

— Приятно, конечно, но смотри, передам твой зазнобе эти слова, потом как объяснять будешь?

— Это же констатация факта! — Луи тоже не удержался от смешка.

— А вообще он ревнует тебя?

— Ревнует, если попадаются бессмертные вроде тебя, — усмешка, — а к смертным что ревновать? Да и к себе подобным меня ревновать не нужно — я говорил ему это не раз.

— Ну, ко мне как раз и не лишнее, — заметил Арман, пристально смотря в глаза Луи.

— Уже лишнее, друг мой. И пригласив тебя в качестве свидетеля, я дал ему это понять, чтобы он убедился, что волноваться ему не надо.

— А почему выбрали Нью-Йорк?

— Я предложил Лас-Вегас, кстати, так он аж обиделся! Высказал мне, что здесь к этому вопросу подходят слишком легкомысленно.

— Ну да, я слышал, что могут поженить и тут же развести, а провести церемонию может хоть шут гороховый и что поэтому многие браки, заключенные в Вегасе, не считаются действительными. Не знаю, так ли это на самом деле.

— Ну да, Лести говорил мне тоже самое! Вот прямо этими же словами!

Арман продолжал тихонько хихикать, а Луи вещать возле зеркала:

— Но эта балда не понимает, что неважно, где нас распишут, хоть на Луне! Просто нужно, чтобы это место было официально зарегистрировано.

— На Луне было бы весьма оригинально, но понимаешь, он хочет, чтобы все было серьезно, раз уж вы решились на этот шаг!

— Да все итак серьезней некуда! — возмутился Луи.

— Ну да, — заметил Арман, — вы единственная пара среди бессмертных, которых я знаю, кто пошел на официальное оформление однополых отношений.

— Да-да, ты говорил, — Луи сделал еще маленький глоток.

— Я, признаться, как это… офонарел, вот! Ну что ты смеешься? Все кто узнал, не поверили, посчитав это за фарс!

— Но это серьезно, Арман. Мы женимся.

— Да я уже понял, — ухмыльнулся вампир. — Но если бы вы действительно сочетались браком в Вегасе, все бы точно сочли это за шутку и что вам просто нечего делать!

— Да что вы придрались к этому городу? В нем так же вполне можно было бы провести классическую церемонию, без эксцентричности! Нам всякие актеры, переодетые в Элвиса Пресли, не нужны! А по сути, мне все равно где, предложил первое, что в голову взбрело, правда в ответ получил скептическую ухмылку и недовольное бормотание. Любимый забраковал мое предложение, — в глубинах глаз плясали веселый огоньки, — а мне пришлось убеждать его, что я ни в коем случае не хотел, чтобы все выглядело поверхностно и потехи ради.

— Пришлось убеждать, говоришь? Интересно, и как ты это делал?

— Тебе нужны подробности? — Видя пошловатую улыбочку, спросил Луи.

— Обойдусь уж. Хм… Так Луи де Пон дю Лак научился развлекаться и веселиться?

— У меня был хороший учитель, друг мой, и я постепенно научился смотреть на свою вечность несколько иначе.

— Ты ощутил покой?

— Я ощутил счастье.

Повисла пауза, Арман с интересом смотрел на мужчину, который ощутимо изменился с тех их встреч в «Театре вампиров», который он и сжег. Это был другой Луи, вроде и тот же, и в тоже время нет. И он сказал ему об этом.

— Лестат тоже изменился, — сказал Луи. — Мы оба.

— Благодаря друг другу…

— Из-за меня. Из-за нас. Для нас. Честно говоря, никогда не думал, что возможен такой исход…

— Пфф! — Арман сделал порывистый жест рукой. — Никто не мог подумать! Даже когда вы по началу просто сошлись, я не верил, что вы продержитесь хоть сколько-нибудь долго!

— Но теперь мы счастливы и никакие силы…

— Никакие?

— Только смерть, Арман, — без малейшего промедления ответил Луи. — Только смерть.

Он осушил бокал и облокотился ладонями о столик, задумчиво смотря на вампира. Арман, наконец, заговорил, тоже посерьезнев и убрав улыбку даже с самых уголков рта:

— А он такого же мнения?

Луи кивнул.

— Да, ты знаешь, мне кажется, он любит тебя сильнее. Кто-то в паре всегда любит сильнее.

— Поначалу так и было, но потом я догнал его в чувствах, поверь мне! Разница лишь в том, что я в принципе более сдержан и спокойнее по натуре, но если на меня найдет… — Луи красноречиво улыбнулся. Слова были не нужны.

— Значит подходите друг другу?

— Мы разные, но подходим. И мне все острее кажется, что сейчас мы стали более похожи друг на друга, чем раньше, и дело не в том, что я принял «черный дар», которым он наградил меня и поддерживаю его во всем, а в другом… не знаю, как объяснить это.

— Может вам просто дико хорошо в постели?

Убийственная прямолинейность ни капли не смутила Луи.

— Это немного не то, хотя мы, что скрывать, подошли идеально в этом аспекте нашей жизни. Все, что касается интимной части — здесь все не просто хорошо! Здесь до одури все прекрасно!

— Так не бывает, — с философским видом брюнет покачал головой.

— Арман, — Луи заставил его поднять на него глаза, — так бывает. У нас. И уже далеко не один год.

— Ну раз вы решились на этот шаг, то думаю, так и есть, — Арман встал и подошел к Луи. — Хотя, возможно, если бы ты мне дал шанс…

— Арман, — тихим, уверенным и спокойным тоном, — Лестат — моя судьба. Моя вечность. Моя жизнь. Возможно, эти слова звучат слишком пафосно, но мне плевать, я говорю, как есть. Я ни на кого его не променяю. — Специально выдержал секундную паузу. — Никогда.

— Нет, — Арман скользил по лицу Луи плавным взглядом, — не звучат, — белоснежные пальцы смахнули с плеча невидимую пылинку, — но нам тоже было хорошо, разве нет?

— Арман, — голос стал еще тише, но тверд, как кремень и холоден, в нем послышались нотки раздражения, — все, что между нами было, в далеком-далеком, — очень медленно и чеканя слова, — далеком, — сильнее акцент, — прошлом.

— Не так давно это и было, — успел вставить Арман, но Луи категорически покачал головой.

— Не важно, сколько прошло времени, я пытаюсь подчеркнуть тебе, что то, что между нами было — это было и прошло. Ушло.Тем более ты прекрасно помнишь, в каком состоянии я тогда был! Одно дело чисто физическое удовлетворение и животная похоть, другое — безмерная любовь и нежность к кому-то, приправленная дикой, подчас отупляющей страстью. Я говорил, помнится, тебе как-то об этом. Для меня существует только он. Никто для меня с ним не сравнится, ни в моем сердце, ни в постели. Никто.

— Веско. Ну что ж, я понял, — Арман отвел глаза, ему вдруг стало стыдно за свой порыв.

— Не заставляй меня, прошу, пожалеть, что я пригласил тебя. Ты посмел начать разговор, что у нас там было накануне моей свадьбы? — в голосе послышался металл.

— О, нет, что ты, дорогой! — Поспешно отозвался брюнет, с опаской смотря на бывшего любовника. — Это минутная слабость! Прости, я не должен был!

Луи устало выдохнул и сказал уже без металла в голосе:

— Ладно уж, — он положил руку ему на плечо. — Прощаю. Никогда более не вздумай возвращаться к этому разговору.

— Не знаю, что нашло на меня… Тем более ты сделал мне честь, пожелав, чтобы я был свидетелем с твоей стороны! Неожиданно и приятно.

— Очень неожиданно было для Лестата, но тем самым я показал, что мы просто друзья. Не оскорбив его чувства.

— Да, просто друзья, — эхом повторил Арман и затем произнес, немного натянуто улыбаясь: — Ну, довольно болтовни, а то подумают, куда ты подевался? Дай поправлю, — и с этими словами он дотронулся до черной бабочки, хотя поправлять там было нечего. Арман легонько похлопал его по груди, как бы говоря этим, что Луи готов.

— Еще раз мои искренние поздравления! — Он смотрел на него внимательно, где-то в глубинах глаз плясала легкая грусть. Арман ловил себя на мысли, что вновь хочет почувствовать эти восхитительные губы на своих губах, его руки, его тело, но вовремя спрятал эти желания подальше. — Вы и правда это заслужили. Счастье.

Он хотел обнять его, похлопав по плечу, но вдруг не решился. Лучше он сделает это после церемонии. И тут Арман почувствовал облегчение. Совсем скоро Луи будет женат на Золотоволосом Ангеле Тьмы, как до сих пор величают француза, и еще раз, в последний, он дал ему понять, что их короткая связь для него ничего не значила и что Арману лучше забыть окончательно…

Уже у самой двери Луи остановил его:

— Кольца не забыл?

— В самом надежном месте, — Арман, улыбаясь, похлопал по карману пиджака.

— Не потеряй, смотри, иначе кое-кто снесет башку и тебе и мне! — Смеясь.

— Обижаешь! — мужчина открыл дверь. — Надежней, чем как его… в этом… в Хогвардсе!

Луи засмеялся, удивляясь про себя, что Арман и тот что-то слышал про Хогвардс. А может и не только слышал.

Раздалась мелодия мобильного. Взгляд Луи тут же наполнился бескрайней теплотой. Он снял трубку.

— Да, мой принц-паршивец, я уже совсем скоро буду!

Комментарий к Пролог

1. Что не вместилось в шапку: Фэндом “Вампирские хроники” стоит только потому, что в работе упомянуты некоторые моменты, что были в книгах: Николя как воспоминание, кое-что о “Театре Вампиров”, некоторые цитаты и обращения от туда. Остальное же - это мои фантазии и предположения, которые начинаются во время и после их встречи в 1988 году в фильме, которая на самом деле была выдумана Луи)

2. Действия в прологе происходит примерно через двадцать пять - тридцать лет после того, как Лестат и Луи вновь увиделись в первой главе.

========== Встреча ==========

Я — Господин Смерть, одетый в кружева и шёлк! И прихожу затем, чтобы погасить свечу жизни! Я — червоточина в самой сердцевине розового цветка! (Lestat de Lioncourt)

Весна 1988. Новый Орлеан.

Он вернулся. Как только Луи вдохнул воздух этого города, то понял, что возвратился домой. Воздух был глубокий, даже сладкий, как благоухание жасмина в его старом саду. Он с удовольствием бродил по ночным улицам, наслаждаясь забытыми запахами. Вампир бродил так довольно долго, пока на одной из улиц возле кладбища Лафайет не почуял дух смерти. Он доносился не из могил, а усиливался по мере того, как мужчина приближался к заброшенному старому зданию.

Старая смерть. Люди не могут чувствовать ее.

Калитка, жалобно скрипнув, отворилась. Высокий статный мужчина в светлом костюме медленно прошелся до каменных ступеней, засунув руки в карманы пиджака. Неторопливо поднялся, отшвырнул ногой дохлую крысу и отворил вторую калитку, плотно увитую диким плющом, и та пропустила его в черноту дома. На встречу с яростным писком вылетела летучая мышь, громко хлопая крыльями, и вновь наступила тишина. Почти мертвая, лишь где-то на улице пронеслись с мигалками полицейские машины, а затем все вновь затихло. Мужчина ступал мягко и грациозно, как большая кошка, или как ступают вампиры, но прогнивший пол под ним все равно скрипел, а ступени, ведущие на второй этаж, норовили вот-вот развалиться под его тяжестью. Он прошел несколько шагов и тут уголки его губ еле заметно дрогнули.

— Луи… Как я рад, что ты здесь… я мечтал… мечтал об этой минуте…

Спустя короткую паузу:

— А Клодия… она мешала нашей дружбе…

— Все в прошлом, Лестат.

— Да… — раздавался тихий говор, чуть с надломленной хрипотцой. Он доносился с кресла и Луи до сих пор не увидел лица Лестата, но чувствовал, что он плох. Даже очень. — Да, все в прошлом…

Кресло с тихим треском стало поворачиваться и через несколько секунд Луи увидел лицо, лицо, которое он мог наблюдать в течении семидесяти лет. Сейчас оно лишь сохранило отпечаток былой красоты, былого величия. Лестат выдохнул и произнес приглушенным голосом, ему словно было трудно выталкивать из себя слова:

— Ты все так же красив, Луи! Хм… — еще один протяжный вздох. — Ты всегда был сильным.

— Ты… — Луи сделал несколько шагов навстречу, но Лестат тут же отъехал от него на кресле, с испугом смотря на мужчину.

— Не бойся, — спокойным, миролюбивым тоном. — Я не причиню тебе вреда.

— Значит, ты вернулся ко мне? — с нескрываемой надеждой в голосе.

Спустя короткую паузу Луи отрицательно помотал головой. Лестат отметил про себя, что его старый друг все же замешкался, задумался на пару мгновений.

— Ты помнишь, каким я был? — медленно, растягивая слова, спросил вампир. — Каким вампиром, — выделяя слово, — я был?

— Да, я помню.

Лестат выдохнул и произнес тем же приглушенным тоном:

— Никто не мог справиться со мной… даже ты, Луи…

— Но я пытался…

— Да, ты пытался, — согласился Лестат, улыбаясь, хотя эта улыбка скорее походила на оскал на иссохших губах, — и чем больше ты пытался, — горький смешок, тяжелый выдох, мужчина закрыл глаза, — тем больше я хотел тебя…

Луи настороженно посмотрел на него.

Он что, серьезно?

Послышался шум вертолета, который светил прожекторами в окна, проверяя, есть ли гости… Лестат сжался в кресле, сжимая что есть сил голову руками.

— Они делают ночь, еще светлее, чем день! — прохрипел он, на что Луи спокойно ответил, подойдя к нему и опустившись на корточки:

— Лестат, — и тут он взял его за руку, — это фальшивый свет, он не причинит тебе вреда.

— Да… — до боли яркие лучи, пронизывающие полумрак, ушли, и комната вновь утонула в полутьме. Лестат отметил, что Луи все еще держал его за руку. — Луи, если ты останешься со мной, я попытаюсь еще раз стать прежним Лестатом…

Луи несколько секунд молча смотрел в его глаза — такие знакомые, холодные, голубые, как чистейшие озера, но что-то в них было… то, что он чуть было не дал согласие остаться.

— Я должен идти…

Луи поднялся, а Лестат все не мог отпустить его руки. Из последних сил он сжал родную руку, понимая, что если отпустит, он уйдет. Навсегда. Но у него не осталось сил удержать, он просто физически не мог этого сделать. Луи встал и направился к выходу.

— Подожди! Луи…

Тот медленно развернулся, и устало посмотрел на блондина, волосы которого, как и весь облик, давно потеряли свой прежний вид.

— Что, Лестат?

— Поговори со мной… я тебя так долго не видел! Где ты был? Что делал?

— Бродил по Европе в основном…

— И все?

— А что еще? Что ты еще хочешь знать? — с резкостью в голосе.

— О тебе! Я хочу знать о тебе! — Воскликнул блондин, пронзительно смотря ему в глаза.

— Зачем, Лестат? Все кончено…

— Луи… я…

— Я пойду. Мне пора.

— Куда ты торопишься?

Луи не ответил, нерешительно замерев у выхода.

— Куда ты так торопишься, Луи?

— Может я не хочу…

— Не хочешь чего?

— Не хочу все возвращать… оставаться здесь… говорить с тобой…

— Ты только что держал меня за руку… успокаивал меня!

Луи услышал, как задрожал голос давнего друга, а он мог дрожать лишь от гнева, а сейчас…

Пауза. Глаза в глаза. Лестат сделал над собой усилие и приподнялся с кресла, но стоять твердо не смог.

— Ты жалеешь меня?

Луи не ответил.

— Ты что, чувствуешь отвращение?

Луи незаметно вздрогнул, настолько голос Создателя был сейчас неподдельно горьким.

— Мне пора, Лестат… — голос упал до шепота.

— Зачем же ты тогда пришел? — закричал что есть мочи блондин.

— Из любопытства… — и мужчина сделал несколько шагов, намереваясь покинуть помещение.

— Я ненавижу тебя, Луи! Ненавижу тебя! Ты пытался убить меня не раз, хотя я тебе ничего не сделал! — закричал Лестат надломленным голосом, а потом осекся. Последние слова он произнес сам себе и очень тихо, не зная наверняка, расслышат ли их: — Я ненавижу и люблю тебя, Луи. Ты убивал меня не раз, а я не мог причинить тебе вред… потому что любил… лю-бил…

Луи остановился и прислонился к стене.

Он расслышал.

Лестат более не видел его, но слышал, что он здесь, чувствовал его запах, такой родной, такой любимый. Через несколько безумно-долгих минут Луи поджал губы и вновь показался перед Создателем.

— Ты говоришь мне все это зачем? В надежде выйти отсюда? Да?! — он рявкнул, приближаясь к де Лионкуру в один удар человеческого сердца. — Ты врешь мне, чтобы я дал тебе спасительной крови и тем самым освободил от этого, — он порывисто обвел руками мрачное помещение, — плена?

— Нет…

Кресло с шумом отъехало по полу и ударилось о стену. Луи тенью навис над слабым сейчас и немощным Лестатом и прошипел ему в лицо:

— Врешь!

— Насчет чего? — в непонимании Лестат уставился на него, он даже не сразу понял, что его шепот расслышали.

— Ты специально! — Изумрудные глаза пылали огнем негодования.

— Я не понимаю…

— Специально, чтобы заставить меня помочь тебе! — прорычал Луи в сантиметре от лица вампира. Вампира, за которого, стоило бы ему шевельнуть бровью, отдали бы многое и женщины, и мужчины. — Ты не любишь меня! И никогда не любил!

Слова, брошенные в лицо, оглушили Лестата. В первые секунды он сидел, окаменев, не в силах вымолвить ни слова. Тонкие пальцы непроизвольно собрали и сжали в кулаке плед, коим были прикрыты ноги.

— Что? — упавшим голосом.

— Что слышал! — Луи почти кричал. — Ты никогда не любил меня, ясно тебе? Ты любил только себя! Обожал только себя!

— Подожди… — еле слышно, одними губами.

— Ты чертов эгоист, любящий только себя!

— Нет же…

— Мы с Клодией только и жили в страхе, когда ты нас погубишь!

Лестат ударил по коленям, скрипнув зубами. Луи шумно выдохнул и отступил на пару шагов. Он тяжело дышал, плечи поднимались, грудная клетка вздымалась и опускалась.

— Я дал ей вечность, позволил остаться с нами, чтобы создать семью… нашу семью, удержать тебя со мной, дать тебе друга! Я старался для тебя же и вот что получил!

Луи молчал, тяжелым взглядом смотря на того, с кем провел семьдесят лет.

— Так зачем ты заговорил о любви, а, мой друг? — нотки иронии послышались в некогда столь сладком, но сейчас хрипловатом и немного скрипучем теноре.

— Не важно, — глухо сказал мужчина. — Забудь!

— Забыть?! Нет уж…

— Я… пойду…

— Бежишь? Удираешь, да, mon chéri?

— Не называй меня так, — скрипнул зубами Луи.

— Ты болван, Луи. Не видишь дальше своего носа, — просипел Лестат и, откинув голову, прикрыл глаза.

— Эти твои обращения сводят зубы…

— Да? Очень жаль, — совершенно безжизненно.

— Так чего я не вижу?

— Ты же хотел уйти, кажется, — холодным тоном.

— Да! Я ухожу, — поспешно отозвался Луи и быстрым шагом стал удаляться.

— Я всегда любил тебя, поэтому бы и пальцем не тронул, в отличии от вас всех…

Луи вновь остановился, что-то было в тоне Создателя… Когда-то, очень давно, он уже говорил, что любит его…

— В каком смысле ты любил меня? — Луи вновь выступил из-за стены.

— А в каком еще можно любить? — Окрысился маркиз.

— Любовь разная бывает, мой светловолосый ангел тьмы! — с нескрываемым сарказмом, на что Лестат лишь выдал скупую усмешку.

— И почему это тебя волнует, я повторяю свой вопрос? А? — Лестат сделал порывистый жест рукой, поддавшись вперед. — Какого черта это волнует тебя, Луис?!

А тот смотрел на прекрасного мужчину, поражающего в свои лучшие времена красотой всех, кто имел возможность любоваться им. Стоило ему захотеть — постели не то что Парижа, а всей Европы были бы у его ног! Да и сейчас было видно, что он безумно, неправдоподобно красив, даже почти иссохнув, с серой, нездоровой кожей, на которой виднелись рубцы, да не зажившие язвы и грязными, прилипшими ко лбу грязными волосами — он оставался красивым.

Он всегда будет красив для него, более того — он всегда будет владеть его сердцем, Лестат даже не догадывается, насколько сильна его власть над ним.

— Что замер, а, Луи? — язвительность так и сочилась. Лестату было больно, и Луи почувствовал это.

Он, сцепив руки замком за спиной, прошествовал к разбитому окну и посмотрел на небольшой, давно запустевший сад. Унылость, одиночество и беспредельная тоска шла от каждого камня, от каждого сорняка, от каждой травинки. Тут и там шуршали полчища крыс, раздавались хлопанье крыльев ворон и летучих мышей. Неподалеку проезжали машины, где-то раздавались голоса людей. Луи понимал, что люди инстинктивно обходили это место стороной, а те, кто все же заходил сюда — пропадал с концами. Лестат был очень слаб, но не настолько, чтобы не убить человека.

Запах старой смерти. Запах одиночества, увядания, сырости и страха.

Молчание длилось долго, Лестат сидел, не шевелясь, и неотрывно наблюдал за мужчиной — с надеждой, которую он плохо сейчас прятал и болью в глазах, которые единственные из всего облика оставались прежними — такими же яркими, небесно-голубыми и пронзительными.

— Ты сказал, что любишь меня… я так понял, не как друга, или брата, или как отец сына…

— Боги, Луи!

— Ты можешь не восклицать, а просто ответить? — усталый, тихий, вкрадчивый голос заставил понизить тон.

Лестат в непонимании уставился на спину мужчине и уже спокойнее сказал:

— Нет, не так, Луи, только я не могу взять в толк…

— А если ты врешь мне сейчас, чтобы получить желаемое?

— Что желаемое, что? — не выдержав, надтреснувший тенор поднялся до крика. — Не изводи меня, Луи! Мне и так досталось по вашей с Клодией милости!

— Она мертва… — и прежде чем Лестат что-либо ответил, добавил: — Но сейчас не об этом. Сейчас не время, и не место.

— Я тебя не понимаю… И к большому сожалению как твой Создатель не могу читать твои мысли. — Луи не издал ни звука, поэтому Лестат продолжил: — Так к чему весь этот разговор?

— Ты мне сказал, что любишь меня, — на этих словах баритон упал до еле слышимого шепота, а потом вновь обрел прежнюю силу, — чтобы я помог тебе выйти отсюда и помочь влиться в современный мир, или есть другая причина?

— Ох, братец, что за дурацкие вопросы? Как я могу говорить это специально, в надежде, что ты мне поможешь, если я уверен, что они не подействуют никак на тебя!

— Тогда зачем…

— Они просто вырвались у меня! Непроизвольно! Вырвались, Луи! И где-то глубоко в душе я просто хотел, чтобы ты знал это!

Луи повернулся, смотря в горящие живым огнем глаза — это не было лицо мертвеца. Взгляд Лестата прожигал насквозь, мужчине казалось, что он мог прочесть мысли любого, проникнуть в самые потаенные уголки души, но в голову Луи он не мог проникнуть. И он был рад этому.

— Знал, перед тем как покинешь меня навсегда! Снова!

Неподдельная боль сквозила в голосе, мышцы лица дернулись, Лестат весь сжался, словно вот-вот ожидая страшного удара. Мужчина напротив пошевелился, сделав несколько шагов навстречу. От кресла его отделяла теперь пара шагов. Луи изо всех сил старался не показать растерянность и нерешительность, но ему этого не удалось.

— Не жалей меня, — прошептал де Лионкур. — Я не вынесу. — Он отвернулся и стал смотреть на сад. Лицо приняло каменное выражение, за ним он силился спрятать все эмоции, душившие его.

— Жалости достойны только слабые, сильных не жалеют.

— А я по-твоему сильный? — грустная усмешка тронула потрескавшиеся губы.

— Да. Ты самый сильный из всех, каких я встречал за годы жизни и странствий.

— Ну что ж, и на том спасибо, мой милый друг.

— Хм, я слышу нотки иронии?

Лестат не ответил, повернувшись на голос вампира, в котором он уловил добрую улыбку. С удивлением он заметил, что Луи смотрит на него как-то по особому, как-то немного иначе… он пока не мог подобрать слова, как. Вампир осмелился спросить:

— Скажи, ты вспоминал меня? Вспоминал хоть иногда за эти годы?

«Очень часто, Лестат, я почти постоянно думал о тебе, не мог не думать», — в мыслях, а вслух сказал:

— Да, думал, как бы ты не появился у нас с Клодией за спиной и не оторвал нам головы обоим.

Мышцы дернулись и вновь застыли. Лестат сжал зубы и отвел взгляд. Каменное, непроницаемое выражение.

— Прости.

— Ерунда, — крайне сухо.

— Я думал еще и иное.

— Нет, не думал, — маркиз старался говорить ровным тоном, понимая, что в любой момент у него могут сдать нервы.

«Что ему надо? Что ему надо, дьявол его раздери! Я уже почти свыкся с мыслью, что никогда больше не увижу этого лица! Не услышу этого голоса!»

— Ошибаешься, — тихо и мягко.

Лестат непроизвольно сглотнул, дернулся кадык.

— Что тебе нужно?

— Что нужно? Я говорю с тобой, ведь ты сам остановил меня, или ты забыл? А потом эти слова…

— Да что ты заладил — слова да слова! Забудь о них! — весьма нервно и импульсивно.

— Хорошо, Лестат, как скажешь, — ровным голосом, в глубине которого де Лионкуру послышалась горечь и разочарование.

Или только послышалось?

«Ты слаб, тебе уже мерещится… ему все равно… все равно на тебя! Ты так и иссохнешь в этой дыре, а компанию тебе будут составлять разве что крысы!»

Лестат увидел, как полные, чувственные губы Луи растянулись с выражением, которое не так и редко он видел на его лице когда-то — я так и знал!

— Да, я попросил не уходить, но ты меня заставляешь чувствовать неловкость…

— Лестат де Лионкур почувствовал неловкость? Это вообще как?

— А вот так!

Губы Луи непроизвольно раздвинулись в слабой улыбке от этого немного мальчишеского возгласа. Лестат вновь посмотрел на них, ловя себя на мысли, что безумно хочет почувствовать их на своих губах.

Как хотел сотни и тысячи раз за время их совместного проживания.

— Ты скажешь мне?

— Святые угодники, что тебе сказать? — с горячностью, так свойственной его натуре, воскликнул маркиз и стукнул ладонями по подлокотнику.

— О, Лестат уже упоминает святых? До чего ты докатился? — беззлобная, мягкая насмешка, но блондин рассвирепел еще больше.

— Здесь уже кого хочешь упомянешь! Что ты хочешь знать, ну же? — теперь с кресла раздавалось раздраженное шипение. — Давай, не томи! Что я признался тебе в любви не только из-за того, чтобы заставить помочь мне? Ты это хочешь знать? Я уже сказал, что нет! Что-то с памятью?

— Не шипи, кобра, — баритон был мягок, Луи сейчас разговаривал с ним чуть ли не как с ребенком.

— Упиваешься моей слабостью? Беспомощностью перед тобой?

— В кои-то веки!

— Издеваешься, да? — содрогнулся Лестат.

— Угу.

— Уходи.

— Я, кстати, хотел сказать, что мы заслужили смерть от твоих рук, — посерьезнел Луи. — После того, что сделали с тобой…

— Ты потворствовал ребенку…

— Да. Я безумно любил ее. Она была моим ребенком, моим сокровищем, я баловал ее…

Лестат не ответил, только пальцы снова сжали мягкие подлокотники.

— Я любил ее, она любила меня, а ты…

— А я любил тебя…

Луи вздрогнул от этой интонации и нерешительно сделал еще два шага в сторону кресла. Теперь он мог дотронуться до него.

— Я всегда любил только тебя одного, поэтому даже после всех бед, что вы нанесли мне, я не могу презирать тебя, или пытаться убить. Я хотел убить ее, но не тебя. Тебя — никогда.

— Почему, Лестат? — мужчина пораженно смотрел на вампира.

— Ты оглох? — голос сейчас его шелестел, как пожелтевшая листва и казался безжизненным. — Я фатально был влюблен в тебя еще с тех самых дней, когда ты был человеком, а я следил за тобой. И это чувство, увы, не умирает…

Луи протянул руки и накрыл ладонями руки Лестата.

— Прости… — выдавил де Пон дю Лак. — Нужно попросить прощение и я прошу его. Мы обошлись с тобой незаслуженно.

— Говори за себя, — холодным тоном.

— Да… я говорю за себя. После причиненного тебе вреда я заслуживаю смерти от твоих рук…

— И ты поэтому не помогаешь мне? — Тут Лестат повернул к нему холодное лицо. — Ах, не бойся, mon précieux, даже если бы ты попытался сделать это снова, я не тронул бы и пальцем тебя!

— Почему? — Луи пребывал все в большей растерянности.

От себя. От него.

— Я слаб перед тобой…

Луи сжал его тонкую, ослабленную руку так сильно, что Лестат поморщился.

— Что, так сильно благодарен мне?

— Сарказм и Лестат — вещи неразделимые, — заметил с усмешкой Луи.

— А разве не так? — с грустной улыбкой.

— Не совсем.

Что-то вновь в тоне Луи заставило Лестата посмотреть на него удивленно-внимательно. Он замер, ожидая дальнейших слов от того, по кому сходил с ума. Сходил от боли, разочарования, тоски и любви.

— Вначале скажи, почему раз так любил, как ты говоришь, ты не пытался добиться меня раньше?

— Луис, зачем ты мучаешь меня? — зарычал вампир. — Я разве мало пережил? Ты не хочешь дать мне крови, даже хотя бы своей, чтобы облегчить мои страдания и предпочел говорить о любви? — Лестат нагнулся близко-близко к лицу Луи. — Зачем? Что дадут мои слова? Мои признания сейчас? Что? Неужели ты пытаешься дать мне понять, что тебе не все равно? Что тебя и правда это волнует?

— Ты можешь просто ответить?

— Зачем?!

— Я хочу убедиться. Хочу поверить.

Напряженное молчание. Лестат в мрачной задумчивости смотрел на него.

— Или мне забыть про твои признания, а, Лестат? — очень тихо.

— Я уже сказал, что люблю…

— Это мало. Этого мало, Лестат. Мне нужно больше… нужно почувствовать…

— Для чего? — затрясся блондин. — Зачем тебе это? Это я испытываю к тебе чувства, что убивают меня, медленно сжигают в огне, а не ты!

Они оба боялись, а он упрекал его! Ему нужно было больше… чуть-чуть больше его слов, но это был Лестат, с ним всегда было непросто.

— Ты упрямый кретин, де Лионкур. И трус, — сорвалось с языка.

— А ты нет? — задрожал от негодования вампир. — Так нечестно, ты просишь, а сам ничего не говоришь! Так нечестно, Луи!

Луи не ответил. Он понимал, что Лестат был прав, но сейчас ничего не мог с собой поделать.

Страх. Неуверенность. Принцип. Эгоистичное желание.

— Не упрямься, уступи, скажи мне…

Упорное молчание.

— Не будь ребенком!

Лестат дернулся и приподнимаясь с кресла, выговорил негодующим голосом:

— Я, — его шатнуло, — не ребенок!

— Да? Так говорит действительно не ребенок, конечно!

— Убирайся…

— Так мне забыть слова…

— Да! — истерично закричал маркиз, перебив Луи.

— Как скажешь, Лестат. Как скажешь.

И он, не секунды не мешкая, развернулся и пошел прочь.

— Ну и проваливай! Я спасал тебя из огня, а ты кинул меня в него! Я дал тебе свободу выбора! Я давал тебе все, стараясь делать тебя счастливым! Я учил тебя! Я был с тобой! Я любил тебя больше, чем кого-либо на этом чертовом свете, Луис! Нужно быть слепцом, чтобы не понять этого! Не я жесток, а ты! Ты, Луис!

Хриплый крик вампира разносился по облупившемся стенам дома, в котором гуляли лишь призраки.

— Тебе нужен был лишь компаньон, потому что ты одинок, Лестат. Как бы ты не старался это скрыть, ты очень одинок. Возможно, не меньше моего, даже окружая себя роскошью и бесчисленными игрушками! А роскошь это была моя, Лестат, и я был тебе нужен, потому что был богат… Тебе нужен был последователь, которому бы ты смог навязывать лишь свою волю, управлять, понукать и показывать свое превосходство, разговаривая с вечно снисходительно-ироничной насмешкой. И наставник с тебя неважнецкий, скажу я тебе, любые мои вопросы вызывали в тебе лишь раздражение. Ты любил только себя.

Эти слова Луи говорил громко, спускаясь по лестнице. Наконец они растаяли в тишине ночи, а потом и шаги.

— Ты не прав, ma douleur… Видят Боги, как же ты не прав, просто иное ты не готов пока увидеть…

Комментарий к Встреча

1. mon chéri (тут и далее фр.) - дорогой

2. ma douleur - моя боль.

========== Love-lies-bleeding, или прогулка среди могил ==========

Лестат закрыл глаза, боль преобразила его лицо. Мне показалось, что передо мной его двойник — живое, раненое, глубоко чувствующее существо, которого я никогда не знал. («Интервью с вампиром»)

Так не честно! Не честно, Луи!

Слова звучали в голове вампира, повторялись снова и снова. Когда он быстрым шагом шел по ночным улицам, когда вгрызался в шею очередной жертве. Он зашел в квартиру, которую снимал на Бурбон-стрит, и хлопнул дверью.

Лестат мог бы им гордиться. Теперь Луи убивал почти без сожаления. После ее смерти он стал пустым сосудом, какая-то его часть умерла. Он безумно любил ее и оберегал, даже несмотря на то, что она была чудовищем, но она была ребенком! Его бессмертным ребенком! Он прощал ей все…

— Я променял тебя на нее… — сокрушенно прошептал Луи и упал на диван. — А я ведь испытывал к тебе влечение, Лестат! Я даже думал, что влюблен в тебя, я ненавидел тебя, я восхищался тобой и осуждал. Я иной раз ловил себя на мысли, что хотел бы почувствовать твои губы на своих губах, но я боялся… и сегодня не сказал тебе этого… не смог…

Мужчина нервным жестом провел рукой по волосам, убирая с лица длинные пряди.

— Если бы ты сказал раньше, что влюблен… если бы я знал… все могло бы быть иначе! Все могло бы быть иначе в то время, когда мы жили вместе! Я не уверен, но возможно…

Да. Так нечестно. Он поступил с ним нечестно. Он должен был быть сегодня более терпеливым и более решительным, тем более учитывая его состояние, ведь это по его вине… И тут в голове раздался знакомый голос: «Нам бы пришлось постоянно искать места для уединения, потому что Клодия не дала бы нам спокойно наслаждаться друг другом. Она была весьма жадной до внимания девочкой и жутко тебя ревновала. Эта дитя просто извела бы нас! Нашу любовь она бы отказалась принять!»

— Были еще времена до того, как Клодия ворвалась в нашу жизнь…

Луи прижал тыльную ладонь к губам, словно испугавшись собственных слов. Как только Лестат признался в чувствах, Луи как громом ударило. Он прирос к полу и первые мгновения не мог поверить своим ушам. Он прекрасно знал, что Лестат бисексуален, тот даже больше предпочитал мужчин, чем женщин, но то, что он любил его и еще говорил об этом с такой горячностью!

Да, он говорил не раз за полвека и иной раз это звучало как ирония, шутка, как раз после того, как он признался ему во время пожара их дома. Луи, обессиленный, упал в горевшем доме, который сам же и поджог, и тут раздался звон разбившегося окна — это Лестат ворвался в дом, чтобы спасти его. Прежде, конечно же, успев наорать на него.

Лестат серьезно и как показалось Луи, с некоторым смущением смотрел ему в глаза и восклицал:

— Я люблю тебя, болван! Поэтому и спас тебя из огня! Я не мог позволить…

И тут он протянул руку и провел самыми кончиками пальцев по запачканной сажей щеке Луи, прошептав:

— Какая кожа!

Тогда Луи обожгло от этого нежного прикосновения, будто огнем. Он растерянно смотрел на прекрасное лицо, которое сейчас не казалось ни высокомерным, ни надменным, ни гордым, ни преисполненного сарказма или раздражения. Лестат был в замешательстве, со странной задумчивостью и так серьезно вглядываясь в его лицо, что смущал Луи еще сильнее. Тонкие пальцы с изящными длинными ногтями, напоминающие прозрачное стекло, коснулись приоткрытых губ и задержались там, несмело поглаживая их… А затем Лестат приблизил свое лицо и тут… Луи отшатнулся.

— Не бойся… я не кусаюсь, — голос понизился до интимного шепота. Уголки прелестных губ маркиза дрогнули. — Иди сюда… не бойся…

А Луи испугался. Испугался как никогда в жизни. Лестат не настаивал, и не делал попыток не взять его силой, ни даже поцеловать. Как часто потом Луи ловил себя на мысли, что если бы он проявлял настойчивость, аккуратно, постепенно, то он, возможно, сдался бы. Ведь Лестат первый, кто заставил его думать в этом направлении.

И потом все было не то. Сам он так и не решился, а Лестат его более никогда не касался… так. Так по-особенному. Да, он иной раз ловил на себе его взгляды и такими взглядами не смотрят просто на друзей или компаньонов, иной раз он касался его руки… мог приобнять, даже поцеловать — быстро, не глубоко, почти что как бы случайно, но… Да, для Луи эти все поцелуи и касания выглядели почти как ирония, как насмешка и он полагал, что это от чрезмерной эмоциональности его компаньона, либо тот играл с ним, так, не более.

Мысли о ночной встречи проносились снова и снова. Луи спрашивал себя, что делать ему, пока на горизонте не занялся рассвет. Ему не хотелось спать, гроба не было — неудобно возить с собой гробы. Сейчас с этим сложнее, могут последовать вопросы. Достаточно лишь выбирать комнаты, или номера гостиниц с плотными шторами. А если он решит остановится подольше, то снимет дом.

Новый Орлеан — он лишил его покоя. Ни этот день, ни все последующие Луи не мог уснуть и каждую минуту думал о мужчине, истощенным жалким поеданием крыс и говорящем ему слова любви…

А он назвал его трусом…

— Помнишь, каким я был? — вспоминал Луи мечтательный тон Лестата. — Помнишь, каким вампиром я был?

— Ах, Лестат, у нас ничего не выйдет… ничего не получится…

«Ты убеждаешь себя в этом, чтобы вновь исчезнуть? Твоя вечная депрессия и нерешительность, твой персональный внутренний ад мешал вам. Мешал тебе»

Нет, это не голос Лестата, это его внутренний голос говорил ему это.

Текли дни, недели, Луи не уезжал. Его удерживала сила, которой он не мог противиться. Он не подходил близко к тому дому, но не раз смотрел на него издалека и вот сегодня брел по кладбищу Лафайет, гладя холодный, светло-серый камень надгробий. Когда-то они бродили здесь вдвоем… Он потерял покой, слова блондина взбеленили ему душу…

— Черт… надо было сразу покинуть дом… даже вообще не заходить в него и думать, что он умер! Погиб от моих рук или от чьих-то других! Или вышел на солнце… Но Лестат слишком сильно любит себя, чтобы сделать это… хотя сейчас, посмотрев, как он влачит жалкое существование, я уже не уверен… — Луи опустился возле одного из надгробий, которое от времени пошло глубокими трещинами. — Я ведь почти забыл его! — мужчина облокотился о могильный камень и прикрыл глаза. — Боже, кого я обманываю! Я никогда не забывал его… я уступил ей… я считал, что поступаю правильно и сейчас хотел уйти. Очень хотел. Я даже испытал довольство, что он в таком ужасном состоянии, правда совсем ненадолго, на несколько секунд я почувствовал нечто сродни удовлетворению, затем мне стало жаль его, затем пустота, а затем… после его слов… Господи, как я слаб!

Ворона, шумно хлопая крыльями, опустилась на надгробие, возле которого сидел Луи. Мужчина поднял голову и посмотрел на большую черную птицу. Она смотрела на него черным глазом, слегка наклонив голову, будто слушала.

— Мудрая птица… кажется, ты все понимаешь.

Птица каркнула и Луи усмехнулся.

— Мерула!

Де Пон дю Лак повернулголову, слушая тихие человеческие шаги. Вот через пару минут из-за поворота показалась мужская фигура.

— Простите, она может быть весьма любопытной! Мерула, не доставай человека!

— Да ничего, — Луи поднялся, отряхиваясь. — Ручная ворона — это довольно необычно.

— Да не то слово! — человек подошел ближе, добродушно улыбаясь.

Луи окинул его оценивающим взглядом: на вид слегка за сорок, одет прилично, по современной моде, приятно пахнет, но, видимо, немного чудаковат, раз разгуливает с птицей по кладбищу. И еще — Луи совершенно не хотелось его крови, хотя он не ел уже вторые сутки.

— Непослушная бестия… Простите, что потревожили!

— Мерула это же с латыни… черная птица?

— Вы совершенно правы! — подошедший изумленно посмотрел на незнакомца — очень красивого мужчину, которого обнаружил сидящего прямо на земле возле одного из надгробий. Глаза его были глубоко печальны, он по кому-то скорбел здесь?

— Вы знаете латынь?

— И еще парочку языков.

— Ну вот, вы молодцы, а я так кроме английского ничего не осилил, потому что ленивый!

На губах Луи нарисовалась слабая улыбка. Он все еще не чувствовал желания испить его кровь! Этот мужчина даже чем-то вызывал в нем смутную симпатию вместе со своим крылатым другом. Прочитав его мысли, он увидел лишь здоровое любопытство насчет его, Луи, и полное отсутствие тревоги или чувства опасности. А ведь многие люди интуитивно ощущали это, когда встречали его, Луи, на пути. Или Лестата когда-то. Да, впрочем, любого бессмертного. И тут ворона взмахнул крыльями, неожиданно опустилась на голову вампира, ударила крыльями по лицу и клюнула в макушку.

— Мерула, чтоб тебя! Ты что творишь? — в ужасе восклицал человек. — Простите, Христа ради, поранила вас, да?

— Да нет, — Луи пригладил волосы. — Все в порядке!

— Ведь клюв у нее здоровый! Ах, ты, негодница! А ну живо иди сюда!

— А она у вас с характером! — Луи улыбнулся.

— Простите, — мужчина смутился и помрачнел. — Она обычно так себя не ведет… Я бы с дома тогда не выпускал ее…

— Ей летать нужно, а в квартире мало раздолья.

— У меня большой дом… О, Мерула полетела куда нужно.

Луи увидел, как ворона приземлилась на одно из надгробий, точнее, уселась рядом с цветами, которые напомнили ему…

Вампир подошел к могиле, которой было немало лет, но цветы, что росли возле надгробия, были ухожены, а возле надгробий кладбища Лафайет было так мало цветов!

— Амаранты… — Он почему-то не заметил их сразу, хотя был недалеко.

— И опять вы совершенно правы, — мужчина наблюдал за Луи с нескрываемым интересом. — В цветах разбираетесь?

— Не особо… друг разбирался, а эти цветы он очень любил, выращивал даже… помню, их несколько разновидностей…

— Love lies bleeding…

— Бархатник, — еле заметно вздрогнул Луи, — легендарный неувядающий цветок, символ бессмертия, памяти и постоянства в любви… Так он говорил о нем…

— И это правда.

Луи подошел ближе и нагнулся, касаясь бордовых цветков.

Лестат обожал мифы и любил необычные цветы, он же предпочитал банальные розы… Мерула сидела совсем рядом от вампира и не сводила умных внимательных глаз с его лица.

— Я думал, на Лафайет давно не хоронят… — Луи задумчиво посмотрел на птицу.

— Хоронят. Но не всех. Здесь лежит мой сын, покинул этот мир несколько лет назад и я подхоронил его в фамильным склепе. Он обожал амаранты и я посадил их тут. Вот гуляю здесь иногда…

Де Пон дю Лак не ответил, он сел на корточки и провел ладонью по яркому ковру из цветов, будто гладил их. Так делал Лестат… А мужчина наблюдал за Луи и не выказывал никакого недовольства. Наоборот, ему было любопытно.

«Странный тип… красивый странный тип, от него так и веет одиночеством… Интересно, кого он оплакивает?»

— Вы скорбите по вашему другу? — решил предположить он.

Луи поднял на него растерянный взгляд, встретившись с проницательными глазами смертного.

— С чего вы взяли? — тихо спросил Луи.

— Вы говорили о нем в прошедшем времени…

— Да, — вымолвил он тихо спустя небольшую паузу, — я скорблю по нему…

— Мои соболезнования…

«Если бы ты знал, кто я и кто он, ты бы не соболезновал»

Пару минут прошло в совершенном молчании, сумерки стали плотнее и окутали обитель покоя плотным серо-синим одеялом. Ветра почти не было, лишь тихонько перешептывались самые верхушки деревьев.

— Это, право, удивительно…

— Что именно? — во взгляде промелькнула настороженность. Ему подумалось, что у этого парня с львиной гривой волос не все в порядке с головой, но он и виду не подал.

— Совпадения… я думаю, это знак… — Эти слова Луи произнес сам себе, разговаривая вслух, а затем, словно очнувшись, добавил: — Простите, что смутил вас! Мне пора идти! Я должен… сделать кое-что очень важное…

— Да ничего… — мужчина ничего не понимал, но это было и не важно. — Удачи вам в любом случае!

Луи остановился и обернувшись, посмотрел на человека, на плечи которому уселась ворона. Неплохой человек, светлый, чистые мысли… Он даже ответил кивком и подумал:

«Странный разговор… странная встреча… и я до сих пор не хочу его убивать…»

***

Доски под ногами жалобно скрипнули. Дом выглядел таким же, каким и прошлый раз — темным и опустевшим. Он стал подниматься по ступенькам, чувствуя, как нарастает волнение.

Одна. И еще одна. И еще. Из комнат ни звука, лишь шуршание и писк крыс, который острый слух вампира улавливал очень хорошо.

Сколько же он съел крыс и голубей, пока был с ним!

Писк доносился все отчетливей, крысы копошились как раз в той стороне, куда направлялся вампир. Луи медленно вышел из-за стены и увидел старое кресло, а в нем недвижимое тело. Он сделал еще несколько шагов, но никакого приветствия, как в прошлый раз, не раздалось.

Ни звука.

Луи замер, смотря, как по ногам вампира пробежала крыса… затем еще одна…

— Лестат…

Имя застыло на кончике языка. Луи быстрым шагом подошел к креслу и развернул его от стены. Он с омерзением смахнул на пол испуганно пищавшую крысу, которая до этого ползала по лицу Лестата и с тревогой уставился на него.

Лицо, еще более худое, чем несколько недель назад, испещренное укусами крыс, было запрокинуто назад и немного наклонено к левому плечу.

— Очнись…

Вампир не шевельнул и мускулом, глаза закрыты. Луи аккуратно взял в ладони лицо Создателя, внимательно вглядываясь в него. По его ужасному виду можно было легко понять, что де Лионкур не ел все это время и совершенно иссох, превратился в мумию. Нет, умереть от этого вампир не мог, но потерял остаток сил и лишился сознания. Без крови он бы пребывал в таком состоянии веками, не окончательно мертвым, но и не способным даже открыть глаза. Ничего не слыша. Ничего не чувствуя.

— Ты что, совсем не вставал с этого чертова кресла после моего ухода? Сейчас я помогу тебе, — и с этими словами он надкусил руку в районе запястья.

Кровь закапала на серые, полуоткрытые губы, которые превратились в две сморщенные полоски. Луи подставил кровоточащее запястье так, чтобы как можно больше попало в рот, который он перед этим приоткрыл чуть шире. Тонкая струйка медленно стекала в горло, Луи подождал с полминуты и убрал руку. Ранка тут же затянулась. Де Пон дю Лак, сидя на корточках, ждал улучшений.

Текли минуты, Лестат не шевелился. Луи неотрывно смотрел ему в лицо, но оно оставалось тем же, лишь с вишневым следом на губах. Даже язвы и раны — не одна не стала затягиваться.

— Странно… ты должен был уже…

Луи подождал еще немного, а затем приподнял вампиру веки, но помутневшие глаза оказались остекленевшие, не видящие. Он еще раз надкусил запястье и приложил его к губам Лестата.

— Пей… Пей, слышишь?

Через несколько секунд Луи убрал руку, посидел еще немного, а затем подошел к разбитому окну, на котором колыхалась от ветра дырявая занавеска. Через некоторое время он произнес:

— Ты не можешь так притворяться — это невозможно, ты должен был уже ожить! Хотя, Лестат, с тобой я уже ничему не удивляюсь. — Мужчина обернулся с вампирской скоростью, желая успеть уловить хоть какое-то движение, хоть трепет ресниц, но ничего не заметил. Луи выдохнул и решительно подошел к Лестату.

— Ну смотри мне, если и сейчас не оживешь, брошу тебя здесь до скончания веков!

Он вобрал немного своей крови и не глотая, влил ее в рот Создателю, прижавшись губами к его губам. Отстранился. Несколько секунд наблюдал, нет ли изменений, а затем еще крови — целый глоток медленно стекал Лестату в рот… На этот раз Луи дольше касался его губ, превратив свои прикосновений в кровавый поцелуй.

Отстранился. И затем снова — на этот раз он по-настоящему целовал своего Создателя, нежно и очень аккуратно, словно Лестат мог рассыпаться в пыль. Шершавые и сухие, как опавшие листья губы не отвечали, но Луи было все равно, он продолжал до тех пор, пока не услышал голос:

— Что ты делаешь?

Луи встретился не с мутными и остекленевшими, а с голубыми, глубокими, как горные озера, глазами. Он неспешно отодвинулся, маркиз смотрел на него настороженно и в тоже время совершенно растерянно.

— Целую тебя, разве не видно?

Пауза. Лестат, кажется, пытался это осмыслить.

— Ты давно здесь?

— Этой ночью пришел. Как ты? Тебе, надеюсь, получше?

Уголки полных губ дрогнули, в голосе звучала мягкая ирония. Лестат настороженно молчал, тем не менее Луи поднялся, наблюдая, как некоторые ранки на коже стали медленно затягиваться.

— Пошел процесс! Фуф!

— Что?

— Устал я, пока в чувства приводил тебя! — Луи улыбнулся шире.

— Устал? Снова издевка?

— Ох, Лестат, ну что же ты так слова близко к сердцу принимаешь? — Воскликнул Луи, театрально всплеснув руками. — У тебя же оно холодное и бесчувственное!

— Да, ты прав, — тихо и спокойно, но Луи тут же уловил, какая обида скрывается за этим мнимым спокойствием.

Правда, лучше бы он заорал на него!

— Уходи… Лучше бы я умер тут…

— Ох, да не ной ты!

— Луис… пожалуйста…

Луи убрал улыбку, внимательно всматриваясь в лицо своего бывшего компаньона. И чем больше смотрел, чем больше слушал, тем больше понимал, что Лестат, скорее всего, не хитрит.

Он устал.

Луи вздохнул и приблизился к креслу, не отрывая глаз от мужчины. Опустился на корточки вновь и очень медленно протянул руку, коснувшись его щеки. Он стал гладить впалые щеки с острыми выступавшими скулами нежными движениями пальцев, Лестат смотрел на него все с тем же настороженным выражением, словно ожидая подвоха.

— Когда ты ныл на протяжении семидяси… — начал он, но Луи прижал палец к губам:

— Тссс…

Лионкур судорожно сглотнул и закрыл глаза.

— Зачем?

— Что зачем? — Луи неспешно убрал палец, он чувствовал, что хочет касаться его все больше.

— Зачем ты все это делаешь со мной?

— А ты против? — в голосе уже не было иронии, даже самой мягкой, Луи постарался спрятать ее.

— Я правда плюнул уже на все… в современном мире потерялся, и сам как крыса спрятался в норе… Ты, пользуясь моим состоянием и моими чувствами, издеваешься… Луис, правда, тебе не кажется, что я вынес достаточно?

Такой глубины и такой обреченности в голосе Луи не слышал никогда и изменился в лице. И тут он поверил. Поверил в то, что не было здесь никаких манипуляций, Лестат действительно захотел покоя, а он, Луи, действительно в полной мере решил попробовать рискнуть.

— Давай помогу подняться, можешь встать?

Лестат посмотрел на него как на сумасшедшего.

— Давай! — И Луи, взяв его под локти, потянул вверх.

— Отцепись ты от меня…

— Не испытывай мое терпение, — притворно грозным тоном.

Луи заставил Лестата встать на ноги, тот вцепился ему в плечи.

— Ну что ты как тряпичная кукла! Стой! Я собираюсь покинуть немедленно это жалкое местечко!

— Я значит тоже жалкий? Да еще и ребенок, как я помню? И с бесчувственным сердцем, которое, к слову так, умеет любить сильнее, чем многие горячие людские…

— Ой, да не бубни ты! — теперь Луи театрально возвел глаза к потолку.

— Пытаешься вытащить, чтобы причинять мне моральную боль, пока я не выйду на солнце? А что, отличная идея!

Безжизненный, лишенный каких-либо эмоций тон пугал Луи. Он на секунду отпустил его и Лестат тут же рухнул, как подкошенный.

— Я слабый… немощный… я жалок, и ты сейчас смотришь на меня такого…

— Заткнись, — прорычал Луи и опустился перед ним на колени. — Ты не такой…

— Нет, я такой, mon chéri, и ты дал ясно это понять…

Взгляд абсолютно безжизненный, погасший, Лестат не смотрел больше на Луи, а куда-то в пустоту… в никуда…

— И я раздражаю тебя и вызываю только жалость…

Последнее слово он не договорил, потому что Луи притянул его к себе и впился в губы. Лестат, оглушенный, замер, выпучив глаза. Луи же слегка прикрыл свои, ощущая странные эмоции: не смотря на иссохшую кожу и на то, что Лестат от шока не отвечал ему даже, он продолжал целовать его и это нравилось ему…

Нежно, но настойчиво, поочередно верхнюю и нижнюю губу…Отстранился и через несколько секунд тихо сказал:

— Это были шутки… прости, если обидел. Ты не жалок. Немощный, ослабленный — да. Но не жалкий. Для меня.

Лестат молчал, смотря с настороженностью и удивлением.

— Не жалок, Лестат. Я все понимаю. Помнишь, что я тебе говорил? Ты самый сильный из всех, кого я знал.

— Ты не так много и знал.

— Знал. И еще, Лестат, у меня есть глаза и мозги. Идем же!

— Можно узнать, зачем я тебе?

— Лестат, ты задаешь слишком много вопросов…

— Боюсь, что я… я…

— Дьявол! Ну ты и раскис! — с этими словами Луи набросился на него и повалил ошалевшего Лестата на пол. — Отвечай мне.

— Что? — Лестат ошарашенно смотрел на него. — Луи, что происходит?

— Отвечай на поцелуй, — уже у самого рта. Мгновение, и Луи накрыл губы Лестата своими.

В первые секунды Лестат лежал, замерев, но затем словно очнулся и позволил себе ответить…

Маркиз несмело пошевелил губами, поцеловав нижнюю губу Луи, затем верхнюю, наблюдая за его реакцией, но у Луи глаза были почти закрыты и Лестат позволил себе немного забыться и закрыть свои… Рука потянулась к нему, проводя пальцами по слегка растрепанным волосам, затем безжизненно упала на пол. Луи надавил сильнее, прижимая тело к полу, язык коснулся губ и затем проник в рот…

Лестат отпрянул, а Луи с мягкой улыбкой сказал:

— Ты словно никогда это не делал с мужчинами…

— Ты — не все мужчины, — растерянно выронил Лестат, слушая гулкие удары собственного сердца. — И я даже не знаю, как реагировать на твою иронию…

— Хм… — Луи смотрел на губы, непроизвольно облизнулся и затем вновь приблизился.

— Нет, Луи! Нет…

— Что?

— Я… я грязный… я не позволю…

— Ты не позволишь? — Луи замер, а затем рассмеялся. — Сейчас? В таком состоянии?

— Уходи! — заорал хрипло Лестат. — Пошел вон от меня! Из этого дома!

— Все-все! Тише-тише… — Луи притянул Лестата, но тот стал яростно отбиваться, как мог в своем состоянии. — Я рад, что у тебя появились эмоции, мой друг, а то я уже испугался…

Лестат взвыл, ощущая полное свое бессилие, Луи же прижимал его к себе, сидя на полу.

— Ну что ты… что ты… — успокаивающе шептал Луи. — Поцелуй меня…

Лестат молча, как болванчик, покачал головой, смотря вновь в пустоту.

— Убей…

— Балда, — с бескрайней нежностью.

— Убей…

— Мне это начинает надоедать, Лестат…

— Вот и отлично!

— Целуй меня! — Луи с силой, так, что у Лестата хрустнули ребра, сжал его. — Я этого хочу! Хочу, Боги!

Лестат не веря ушам уставился на мужчину, но Луи уже впивался в губы страстным поцелуем. Он понимал, что чем больше он касался губ де Лионкура, тем больше ему хотелось. И даже несмотря на то, что они все еще напоминали две сухие тонкие линии, испещренные морщинами.

Лестат послушался и сделал то, о чем просил Луи. Даже требовал. Он ответил ему со всей страстью, на которую сейчас был способен, позволив себе забыть обо всем. Лестату показалось, что он сейчас задохнется, хотя задохнуться не мог, стук собственного сердца был настолько громким, что заглушал все звуки вокруг. Из его груди вырвался стон, и Луи, прервав поцелуй, смотрел на него как-то совсем иначе, чем всегда смотрел до этого.

И еще он чувствовал странное, не испытываемое до этого отупляющее желание ласкать и касаться его тела…

— От меня все же плохо пахнет, разве ты не слышишь? — с робостью в голосе, которая еще больше заводила Луи. Его аж колотнуло.

— Мне все равно, — странно смотря на него, глухо выронил мужчина. — И не так уж от тебя и воняет.

— Нет… — голос Лестата сорвался, вампир попытался отползти по полу. — Нет, пожалуйста! — взмолился маркиз, в ужасе увидев, как Луи уже расстегивал его рубашку на груди. — Что ты творишь? Я в этом доме провел столько времени в ужасном состоянии, что не могу позволить… — Де Лионкур задрожал. — Боги, Луис, лучше убей меня прямо сейчас… я не перенесу, если ты тронешь меня таким… Неужели ты не понимаешь меня?!

— А неужели ты не понимаешь, что я захотел ласкать тебя даже в таком состоянии? А? — повысил Луи голос. — Боже, ну я же не собирался брать тебя сейчас! Опомнись, Лестат!

— Я просто, — сглотнул, — подумал…

— Подобное состояние не лучшим образом, знаешь ли, подходит для плотских утех! — воскликнул Луи, а сам подумал: «У меня же промелькнуло абсурдное желание, что я бы даже сейчас с ним… это бы было весьма неправильно, даже ужасно, но меня так завела его слабость, его беспомощность передо мной, что я ни на что не обратил бы внимания и взял его силой. И он испугался именно этого… Господи, я же не настолько извращенец! Что со мной творится?»

— Да, mon chéri, да… я… я видимо, плохо что-то соображаю, — и маркиз протянул руку, желая коснуться щеки мужчины. — Мне просто дико… неловко и страшно. Признаюсь.

Луи перехватил ее и крепко сжал. Лестат упал навзничь, глаза смотрели в потолок, который терялся во мраке.

— Не перестаю удивляться, — раздался голос Луи, — что мы дышим, хотя можем и не делать этого, за исключением, если нам не нужно почувствовать определенный запах.

— В определенных моментах…

— Обними меня за шею и держись крепко. Вынесу тебя как принцессу из замка. Если бы он еще и горел за спиной, было бы весьма эпично.

— Лучше уж как принца, — Лестат выдал слабую улыбку. — А про огонь? Не слишком ли его было много в нашей жизни?

— Цепляйся, — Луи нагнулся над ним, — нужно успеть до рассвета. — А насчет огня… Он должен сжигать прошлое и это будет самый правильный огонь!

— Самый правильный огонь? — эхом повторил вампир, чувствуя, как в груди начинает теплится надежда и что-то сладко дрожать в области сердца.

— Да.

Лестат обхватил его руками за шею, пару мгновений они близко-близко смотрели друг на друга, их носы соприкоснулись…

— Луи, ты уверен?

Луи вместо ответа запечатлел поцелуй на лбу маркиза и тот уткнулся лбом ему в плечо, закрыв глаза.

Комментарий к Love-lies-bleeding, или прогулка среди могил

1. love-lies-bleeding - Amaranthus caudatus (Амарант хвостатый).

Амарант - цветок с удивительно долгим периодом цветения. Именно за эту характерную черту древние греки выделили этот цветок из ряда других, назвав его Amaranthos, что означает “неувядающий, вечный цветок”.

love lies bleeding… Это словосочетание можно еще перевести, как “кровоточащая любовь” )

========== Первая ночь в одной постели ==========

Народ встречался им на пути, но не видел двух мужчин, которые шли по ночному Орлеану, точнее шел один, и нес второго. Дети ночи — они могли быть не видны людскому глазу.

— Тебе не тяжело? — спросил Лестат на полном серьезе, чем рассмешил Луи.

— Ты сейчас весишь как пушинка! Ну точно принцесса!

— Нет уж, я прям настаиваю на черном принце!

Чередуя то вампирскую скорость, то человеческий шаг, до квартиры Луи они добрались довольно скоро. Тот поставил Лестата на ноги, чтобы открыть дверь и затем, придерживая его, зашел внутрь.

Зажегся свет. Луи довел блондина до кровати со словами:

— Располагайся! Мое временное убежище.

— Современный интерьер, — Лестат зацепился взглядом за телевизор, магнитофон и электрические лампы, — никак не могу привыкнуть к благам цивилизации…

— И внешний твой видок с ними точно не сочетается. Сколько лет этой рубашке с кружевными манжетами?

— Немало, — он выдавил кривую ухмылку. — И она так нравилась мне! Я бы надел поверх какую-нибудь куртку, что сейчас носят, но ее бы не снял.

Луи на это театрально закатил глаза и покачал головой с обреченным видом.

— Пора тебя переодеть во что-то более сочетаемое с восьмидесятыми годами, — деловито произнес де Пон дю Лак и прошествовал к шкафу.

— Я бы сейчас предпочел помыться скорее… если можно.

— Разумеется. Пойду приготовлю ванну, — ответил Луи, тут же вновь обратив внимание на робкий тон, так несочетаемый с образом маркиза де Лионкура.

Он проверил температуру воды — можно теплую, только не горячую, добавил пены, взбил.

— Ммм… Как пахнет…

— Это пена для ванн, расслабляет и тонизирует.

Лестат посмотрел на себя в зеркало и молвил мрачным тоном:

— Ну и видок… как ты еще смотришь на меня? И касаешься?

— Сам не знаю.

Лестат глянул на него исподлобья, но увидел, как в глазах Луи плясали добрые смешинки и губы сами с собой растянулись в слабой улыбке. Маркиз облокотился о край ванны и Луи стал расстегивать его рубашку.

— Можно я сам? — иссохшая рука перехватила его руку.

— Ты что, стесняешься? — Луи серьезно всмотрелся в лицо напротив. — Не стОит. Я лишь помогу тебе.

— Все же можно я сам, Луи?

— Нельзя.

Реакция Лестата заставила Луи тихо рассмеяться.

— Да я шучу! Не настаиваю. Вон висит махровый халат, после ванны набрось его. Новый, я лишь пару раз надевал.

— Я не брезгую надевать после тебя вещи, Луи.

Мужчина молча кивнул.

— Ты, надеюсь, понимаешь, почему я сейчас отказался от твоей помощи?

— Да, понимаю. Ты не хочешь в таком виде стоять передо мной обнаженным, но Лестат, меня из-за твоего вида совершенно не отворотит от тебя, — совершенно искренно сказал Луи. — Ты мог бы не волноваться на этот счет.

— Почему ты так уверен?

— Уверен, — спустя короткую паузу. — И не знаю, почему, но уверен.

— Если бы ты был мне безразличен — тогда пожалуйста, а так я не хочу, чтобы ты видел меня таким. — Лестату тем не менее были безумно приятны его слова. — Спасибо за заботу, mon chéri. Но я думаю, одежду снять с себя и залезть в ванну — на это у меня хватит сил.

Луи понимающе кивнул, он чувствовал, что Лестат напряжен, хоть и старается скрыть это.

— Все. Мне пора.

— Куда? — де Лионкур так сильно вздрогнул, что покачнулся.

— Всего лишь за едой тебе, mon chéri, — это обращение он повторил, как бы передразнивая, — ты же должен придти в норму у нас, правда?

— Надеюсь, это не будут голуби или крысы? — в тон ему спросил Лестат. — Хотя, — в спохватился он, — принеси, что считаешь нужным…

Луи улыбнулся лукавой улыбкой и прикрыл за собой. Лестат услышал, как через несколько секунд за ним закрылась входная дверь и стал медленно раздеваться. Рубашка далась легко, а вот с брюками было сложнее — он провозился с ними гораздо дольше. Неуклюже опустился в ванну и тут же тихо застонал, улыбка блаженства легла на губы.

— Боже, как же хорошо!

Мужчина откинул голову и прикрыл глаза. Он лежал совершенно недвижимо, наслаждаясь теплой водой и ароматной пеной, небольшая комната тонула в полумраке, лишь горело пару свечей на столике возле зеркала, которые зажег Луи. Через несколько минут он зачерпнул белую пену с поверхности воды и начал растирать ею кожу, которой до идеальной было еще очень далеко. Лестат старался смыть с себя весь запах, что въелся в него за долгие годы в том доме возле кладбища Лафайет.

Годы протекали как минуты когда-то давно, когда он был с Луи и с… ней. Когда они были, как он считал, счастливы. По-своему, но счастливы. Потом же годы стали для него бесконечно-долгими, стали пыткой…

Вампир продолжал втирать пушистую пену до тех пор, пока в замке не повернулся ключ. Он не знал, сколько минуло — час или только несколько минут — он погрузился в собственные мысли и потерял счет времени. Мужские шаги, по характерному шуму Лестат понял, что Луи не один. Было слышно, что он не просто привел, а притащил какого-то человека, а через несколько секунд Лестат уловил женский возглас… Барахтанье, крик, подавляемый плотно зажатой ладонью… Шум продолжался совсем короткое время, затем все стихло. Лестат обратился в слух и хотел было уже встать, как в дверях появился Луи.

— Пей! — С этим словом он протянул бокал, наполненный до краев темно-вишневой жидкостью.

Лестат взял его и с упоением закрыв глаза, сделал пару глотков, вновь не сдержав тихого стона. Он жадно вдыхал аромат теплой, человеческой крови, держа поданный бокал двумя руками, как держит совершенно ослабевший больной человек кружку с питьем. Глоток за глотком спасительная жидкость лечила горло, внутренности…

— Мне кажется эта кровь, что ты принес мне, самая вкусная за все века моего существования!

— Это потому, что ты долго не ел, — снисходительно усмехнулся Луи. — Кожа восстанавливается, тебе и правда лучше.

— Да, только… — Лестат облизнул окровавленные губы, но Луи досказал за него:

— Только мало? Понимаю, эта доза только раззадорила! Я оставил тебе еще, так как не голоден. Думаю, почувствую его к следующей ночи.

— Ты ел сегодня?

— Нет. Уже второй день.

— Ты всегда отличался сдержанным аппетитом.

— Вообще-то это только в последние недели…

Лестат впился в лицо пристальным взглядом, в котором читался вопрос, он хотел спросить, почему, но не стал.

— Ты хоть не перешел на крыс и голубей снова? — Что удивительно, в тоне не тени иронии или сарказма.

— Нет. Я давненько уже не хлипкий вампир.

Маркиз тут же вспомнил свои слова, брошенные в лицо другу, когда тот только съел пуделей старой графини, вместо того, чтобы съесть ее, и тихо сказал:

— А я давненько не считаю тебя хлипким вампиром. Что ты делаешь?

— Я хочу вымыть тебе голову. Твои золотистые кудри превратились в черт знает что.

— Я вроде это сделал, — вампир взял одну из мокрых прядей и нахмурился. — Я мыл…

— Что-то не видно, — Луи незаметно улыбнулся, пока Лестат рассматривал свои волосы.

— Ну ладно, сейчас еще раз…

— Ты собрался помыть этой пеной?

— Да, а что?

— Она не совсем подходит. — Луи достал из шкафчика бутылочку. — Вот это подойдет гораздо лучше.

— Хорошо, давай сюда, я сам смогу!

— Сиди ты уже…

— Луи, не носись сейчас со мной как с дитем! — протестовал Лестат, но как-то не очень яро. — Мне стало гораздо лучше.

— Мне уйти? — Решительно спросил Луи.

— Н-нет…

— Ну вот тогда сиди и не чирикай, — строгим тоном, но Лестат чувствовал в голосе улыбку. Луи уже присел на корточки за его спиной и открыл бутылку шампуня.

— Тоже мне, раскомандовался, — скорее для вида буркнул Лестат и блаженно улыбнулся, когда пальцы коснулись его волос. Он начинал чувствовать не просто довольство, ему не просто было хорошо. Лестат начинал ощущать чувство, похожее на счастье, которое робко и несмело стало заползать под кожу.

У него появилась надежда.

***

Он готов был заурчать как гигантская кошка от прикосновений — пальцы нежно втирали шампунь и массировали голову. Лестат сжимал краешек ванны, стараясь и правда не заурчать в голос. Он даже закусил губу…

— Расслабляет, по-моему, не пена, а твои пальцы, — выронил он.

— Хм…

И вновь Лестат даже спиной уловил, как дьявольски притягательные губы чуток растянуты в полуулыбке.

— Теперь сполоснуть и готово.

Когда все было закончено, Луи протянул ему халат.

— Вставай, — он распахнул его, — я не смотрю.

— Кто-то обещал отвернуться…

— Ах, да! — Луи комически стал таращиться в потолок.

Лестат всунул руки в рукава и запахнулся. Развернулся, и их лица оказались в паре сантиметров друг от друга. Подумав, Луи коснулся влажных прядей, так приятно теперь пахнущих лавандой. Уголки губ лишь слегка приподняты, но глаза смотрят серьезно и с долей нежности.

Лестат прочел ее, эту нежность в самых глубинах ярких вампирских глаз и решился коснуться его щеки — робко, несмело. И вновь внутри Луи стало расти это желание — подчинить, завладеть… Ему словно стало мало, что он уже итак давно владел сердцем Лестата.

— Идем, — почти шепотом, — кровь в бокале еще не совсем остыла.

— Я сейчас выпью какую угодно, — заверил его вампир с благодарностью, и они вышли из ванны. Луи придерживал его за локоть. — Ммм… девушка… молода и привлекательна. Была.

— Я заметил, что она обычно в это время возвращается из клуба, поэтому и пошел, пока ты был в ванной, чтобы перехватить ее в коридоре.

Лестат взял еще один бокал, который был наполнен из надкушенного запястья и борясь с желанием сразу опрокинуть его в саднящее от жажды горло, стал медленно делать глоток за глотком, дабы растянуть удовольствие. Выйти на охоту он пока не мог — слишком слаб, даже после крови Луи и этой смертной, одетой в неприлично-короткую юбчонку. Лестат опустился в кресло и стал смотреть на мертвое тело, не выпуская бокал из рук. Луи сел напротив него, положил ногу за ногу и скрестив руки на груди, принял весьма расслабленную позу.

— Ведь ты хотел бы поговорить, я полагаю, — прозвучал уже менее глухой и хриплый тон Лестата.

— О чем поговорить?

— О нас.

— Да. А тебе нет?

— Я не против.

— И к чему может привезти этот разговор?

— Понятия не имею, — прошептал Лестат. — Признаюсь, мне страшно его начинать.

Луи молчал с минуту, затем проговорил:

— Мне тоже. Но его нужно начать, Лестат. Только я хочу отдохнуть. Перед рассветом глаза слипаются…

— Да, ты выглядишь уставшим…

— Да? Может быть…

— Почему? — еле слышно, Лестат опустил глаза в полупустой бокал, длинные ресницы подрагивали. — Из-за чего или кого?

— Не знаю, — протяжным тоном, — может как раз из-за того, кто сидит передо мной.

Губы маркиза дрогнули в млеющей улыбке.

— Я быстро вынесу труп и будем ложиться спать. Вот-вот начнется светать.

— Я помогу, — Лестат встал, но сделав несколько шагов, пошатнулся. — Сейчас, — осушив бокал, он облокотился о столик, — сейчас я приду в себя…

Луи наблюдал, как замедлены реакции вампира, вид стал гораздо лучше, кожа ровнее и светлее, но до идеального состояния ему еще было далеко. Луи вспомнил, как они с Клодией услышали звуки рояля в гостиной и пришли в ужас. За колыхающейся занавеской сидел тот, с которым, как они думали, покончили навсегда, и которого Луи вспоминал каждый день.

Каждый проклятый день его жизни.

И вот сейчас он уже выглядел лучше, чем тогда за роялем, но был слабее. Луи чувствовал — он не притворялся, не играл. Он действительно колоссально ослаб, сейчас бы Луи легко справился с ним, но даже задуматься не мог об этом. Сама мысль приводила его в ужас.

— Что тут помогать? Три минуты и я уже тут, а ты меня лишь задержишь. Отдыхай.

Когда Луи вернулся, первый вопрос, что встретил его, звучал так:

— А где гробы?

— Я не сплю более в гробах.

— Как это? А где?

— Постель, Лестат, — с насмешкой смотря на озадаченного вампира. — О, твои волосы гораздо лучше выглядят!

— А как же солнечный свет? Вон уже небо светлеет!

— Да, и пора ложиться.

— Так, а как же…

Луи подошел к окнам и плотно зашторил длинные тяжелые шторы. Затем прошел в другую комнату и сделал тоже самое со словами:

— Ну что, так пойдет? Я не сгорел, и ты не должен, — усмешка. — Вообще, если честно, не понимал этой странноватой традиции насчет гробов, если можно найти плотные шторы или помещение, не пропускающее свет. Да и неудобно в них.

Маркиз молча слушал его с озадаченным выражением.

— Ну что, где будешь?

— Что где буду? — эхом повторил Лестат, все еще переваривая, что не обязательно, оказывается, спать днем в гробах.

— Спать, Лестат!

— А где бы ты хотел, чтобы я спал?

— Можешь со мной. Можешь в той комнате. Как тебе удобней.

Луи пришлось слушать нерешительное молчание Лестата.

— Я лягу в другой. Нам, я думаю, так будет комфортней.

Де Пон дю Лак кивнул в сторону комнаты и собирался уже поддержать Лестата, но услышал:

— Не надо. Я уже сам могу, — и слегка пошатываясь, пошел за Луи.

— Свежие простыни. Смотри, современная мужская пижама, — улыбаясь самыми уголками губ, Луи выудил ее из шкафа и бросил на кровать. — Накинь.

— Слишком по-человечески… кровать… одеяло… пижама… шторы!

— Ну можешь спать голым, как хочешь, — повел плечами мужчина. — Спокойных снов, Лестат, — с этими словами Луи закрыл за ним дверь, оставив маркиза одного.

***

Мужчина, раздеваясь, слушал с улыбкой на губах звуки за дверью. Острым слухом он уловил, что Лестат через некоторое время переоделся, потом, видимо, взирал на себя в зеркало и Луи мог отдать руку на отсечение, что тому сильно не нравился его внешний вид в пижаме, затем послышалось недовольное ворчание. Еле слышно скрипнули пружины кровати. Луи был уверен, что мужчина в соседней комнате лег головой к окну и смотрел на темно-коричневые шторы, словно боясь, что они вот-вот распахнутся и его сожжет утреннее солнце. Он был уверен в этом, но не был уверен, что скоро дверь в его спальню откроется.

Он уже почти спал, дрема наполнила тяжестью веки. Де Пон дю Лак услышал вздох.

— Что такое, Лестат? — сонным голосом.

— Мне там неуютно одному, — Лестат в нерешительности стоял возле постели. — Весьма и весьма непривычно.

— Понятно, — Луи лежал к нему спиной и во всю улыбался.

— Ты же непротив, если я тут…

— Нет. Кровать большая, места хватит.

Лестат лег с самого краю и так же как и Луи, закрылся наполовину одеялом и теперь они лежали спинами друг к другу. Минута протекла в молчании, затем вновь раздался голос с правой стороны кровати.

— А одеяло зачем?

— Ты можешь не закрываться, — Луи не смог подавить смешка.

— Но зачем это делаешь ты?

— Я почувствовал с ним больше комфорта, понятное дело, что нам не может быть холодно, как людям, но как только попробовал так, как и правда стало вроде уютней… Я вообще не знаю, как спал в деревянном ящике!

— Ты серьезно?

— Да.

— Слишком по-человечески, — повторил де Лионкур.

— У нас больше не будет гробов, mon chéri, — и вновь это обращение Лестата из его уст прозвучало как ирония, но очень мягкая ирония, и маркиз в свою очередь был рад, что Луи произносит эти слова хоть так! В его голосе звучала глубоко-скрытая теплота…

— Хорошо. Не будет.

Солнце почти оторвалось от горизонта и начало свой путь по небу. Полоска солнечного света тонкой линией стелилась по полу, в остальном же комната утопала во мраке. Оба уснули.

========== Ни черта не в прошлом, Лестат… ==========

Луи проснулся первым и увидел, что во сне они повернулись друг к другу, и теперь он смотрел на лицо, наполовину закрытое волосами, уже давно высохшими и принявшими почти свой прежний вид — цвета пшеницы. Рука слегка вытянута в сторону Луи и их пальцы соприкасались. Де Пон дю Лак убрал волнистую прядь, желая рассмотреть лицо спящего вампира: нельзя сказать, что Лестат спал безмятежным сном, беспокойство читалось в лице, мышцы застыли в напряжении. Пальцы провели невидимую линию по щеке, обвели контур губ, спустились к подбородку. Нужно было бы выпить минимум еще одного, чтобы Лестат принял свой прежний вид, но ему уже было гораздо лучше, часть следов от укусов и язв пропали, часть побледнели. Линия губ смягчилась, морщины почти исчезли.

Прекрасные линии в меру полного, в меру тонкого рта, который мог изобразить любую улыбку — от животного волчьего оскала до безмятежной и мальчишеской. Луи считал свой рот слишком… женским, припухлые губы, как ему самому казались, делали его лицо слишком слащавым и лишали доли мужественности. Да и мимика была не столь жива, как у мужчины, лежащего сейчас с ним рядом.

Живая. Настоящая, умеющая показать всю палитру чувств и переживаний, когда его обладатель не прятал их за непроницаемой маской.

Русые ресницы дрогнули, и Лестат открыл глаза. Взгляд сфокусировался на лице Луи, а тот не спеша убрал руку.

— Добрый вечер.

— Добрый, — сквозь секундную паузу. — Мне показалось, или ты касался моего лица?

— Может быть, — уголки губ приподняты, Лестат не удержался, чтобы не посмотреть на них, — а может, это тебе приснилось?

— А если бы мне захотелось повторить отрывок из этого сна, чтобы ты сказал? — Голубые глаза смотрят внимательно и немного настороженно, вампир не торопился менять позу.

— Я бы сказал, — нараспев произнес шатен, — что иногда сны имеют свойство повторяться.

Прелестные губы дрогнули в предвкушении, Лестат блаженно прикрыл глаза, как только Луи вновь коснулся его, наслаждаясь нежными прикосновениями. Кончики пальцев задержались на линии губ, зашли за контур и они дрогнули, приоткрывшись шире… Лестат решился сделать тоже самое, и вот уже двое мужчин дотрагивались до лиц друг друга — аккуратно, почти робко, нежно водя пальцами, будто узнавая заново.

Лестат сглотнул, конвульсивно дернулся кадык, он остро захотел ощутить эти чувственные губы на своей коже и не знал, что делать ему.

Попросить? Самому сделать это? Проявить инициативу?

— Ты хочешь есть. Солнце село, пора на охоту.

Луи успел уловить промелькнувшее разочарование, но Лестат лишь ответил согласием.

— Идем, — тихо сказал Луи, — разговор лучше начинать на сытый желудок и свежую голову.

***

— И во что мне одеться? — Блондин сидел на постели, свесив ноги.

— Сейчас найдем тебе что-нибудь подходящее, — Луи рылся в шкафу. — Я же выше тебя на сантиметра три-четыре, — и он обернулся, игриво улыбаясь. — Надень это! — бросил на постель серый костюм, очень похожий на его собственный, только темнее оттенком.

— Мне кажется, он будет мне большеват…

— Да ты даже не притронулся к нему!

— Давай может я…

— Что, в твоих тряпках, давно вышедших из моды? Не смеши меня, Лестат! Тогда лучше иди в пижаме, ты в ней забавно смотришься.

— Ты прекрасно знаешь, что он не сядет на меня, — сухо сказал Лестат. — Ты делаешь это развлечения ради?

Луи не удержался и закатил глаза.

— Я понимаю, что ситуация веселит тебя…

— Дурак!

— Да? Отлично, — глухо выронил маркиз и резко встал.

— И куда это ты направился?

— Гулять! — рыкнул вампир.

— В пижаме? — Луи прыснул и преградил дорогу. — Ты испугаешь людей еще до того, как набросишься на них!

— Луи…

Де Пон дю Лак вздохнул и убрал улыбку, сказав серьезно:

— Извини. Это шутка, не обижайся.

Лестат отвернулся, челюсти плотно сжаты.

— Ты сердишься на меня? — все тем же серьезным тоном с нотками нежности.

— Нет. — И спустя паузу: — Это другое…

— Лестат, я назвал тебя дураком только потому, что ты думаешь, что я издеваюсь над тобой, — вздох, — но это же не так!

— Все эти смешки и улыбки…

— А ты не подумал, что я просто рад, что ты здесь, и поэтому улыбаюсь и шучу?

Лестат поднял на него взгляд — пристальный и в то же времянемного озадаченный и воцарилась пауза. Луи протянул руку и убрал упавшую на лицо прядь неторопливым, плавным жестом.

«Как же хорош собой, даже когда до конца не пришел в форму! Это, пожалуй, самый сексуальный и самый очаровательный мужчина среди смертных и среди бессмертных, которых я встречал! Даже Арман не сравнится с ним для меня…»

— О чем думаешь?

«И эти интонации, его нерешительность и робость, его озадаченность в глазах и даже кротость подкупают меня! Мне нравится такой Лестат, и я пока не хочу прежнего, только сколько это продлится? Пока он не убедится в моих чувствах и не почувствует больше свободы? Или он был бы и тогда со мной таким, больше века назад, если бы мы были вместе? Не верится…»

— Одевайся и пошли пройдемся.

***

Они вышли из квартиры, когда время заката прошло, и на город опустились сумерки. Мужчины шли медленно, им торопиться было не куда, до рассвета еще вся ночь впереди, да и шаг Лестата был не быстр, правда, он уже шел без поддержки, сцепив замком руки за спиной.

— Сколько огней, Луи! Сколько народа! Запахов и звуков!

— Определенные запахи, наверное, дико раздражают горло…

— Дико! Я бы сожрал первого встречного, — рыча. — Много-много встречных!

— А не поплохеет с голодухи-то? — усмехнулся Луи. — Может ограничишься парочкой?

— Это ты как бы за меня волнуешься? — Лестат покосился на него.

— Не как бы, — крайне серьезно ответил Луи. — Костюм неплохо сидит, но все же немного великоват.

— Ну разумеется, я ведь на несколько сантиметров меньше ростом, да и худее!

— Это ты намекаешь, что я толстый? — широко улыбнулся Луи.

— Намекаю-намекаю, — губы Лестата от улыбки мужчины непроизвольно растянулись. — О! Вон кажется два подходящих варианта!

— Дамочки, щебечущие без умолку о разных глупостях? С удовольствием.

Взгляд Лестатата стал заинтересованным, его компаньон никогда не говорил, что с удовольствием убил бы жертву.

— Я не ослышался?

— Насчет чего именно? Ах, насчет моих слов…

— Ты внутренне умирал с каждой своей жертвой, а тут такие слова!

— Я немного все же изменился, стараюсь не обращать на это внимания и отключать чувства. Как ты учил меня, помнишь? Не задумываться над этим. Просто наслаждаться. Наслаждаться пока не получается особо, ну хотя бы в твоей мере, а вот отключать чувства и не думать — почти выходит. — Луи глянул на вампира. — О, смотрю ты удивлен! Наверное, так и хочется тебе воскликнуть — наконец-то!

— Да. Возможно, — пробормотал Лестат. — Признаться, ты меня удивляешь все больше и больше.

— Надеюсь в хорошую сторону? — смазанная усмешка мелькнула на губах.

— Ты же знаешь ответ…

— Тогда пора начинать.

***

— О, смотри, какие два красавца! — шепнула одна другой.

— Хм… Луи, кажется, я и правда неплохо выгляжу, раз меня красавцем величают, — вполголоса шутливо заметил Лионкур, а затем громко обратился к мимо проходящим девушкам: — Милые дамы, куда путь держите?

Девушки замедлили шаг.

— Эммм… мы гуляем!

— Мы гуляем, а потом в клуб, — добавила вторая, с интересом разглядывая незнакомцев.

— Мы вот с другом тоже гуляем!

Яркий свет витрин падал на них, и обе отметили про себя, что никогда за свою жизнь не видели подобных мужчин! Стройные, даже статные, строгие костюмы, длинноволосые, с правильными тонкими чертами лица… Особенно у светловолосого, он будто сошел с картины художника фэнтези.

— Ммм… как интересно, — сладкий тенор незнакомца ласкал их слух.

«Тот, что повыше, несомненно, тоже красив, но черты лица мягче, нежнее, а у блондина изящество черт сочетается почти с агрессивной сексуальностью… Жгучая смесь! О, он подошел еще ближе! Какой же он шикарный! Только… только с кожей что-то… может, он чем-то болен?»

Лестат незаметно осмотрелся, облизнулся и задал вопрос:

— Тебя как зовут, милочка?

— Джессика, — представилась девушка, словив себя на мысли, что фривольное обращение «милочка» ей не очень понравилось.

Мимо сновали прохожие, а вот в нескольких метрах шел безлюдный темный переулок, надо только уловить момент…

— Очень приятно, Джесс, я Лестат! — и мужчина слегка склонился в изящном поклоне.

— Лестат? Ого! Никогда не слышала такого имени! Весьма необычное…

— Как и его обладатель, — и мужчина улыбнулся одной из тех своих улыбок, которые заставляют будущих жертв пятиться назад. А ведь он еще не показал клыков!

Что-то кольнуло Джессику в грудь, Марта стояла возле Луи, а тот вкрадчивым голосом говорил ей что-то. Джессика пожала протянутую руку, ощутив холод кожи. Быстро подняла глаза на лицо напротив, все еще щедро освещенное витриной магазина.

Красивое, но холодное, как лед… и кожа на таком лице могла бы быть и получше… и глаза какие-то непонятные… слишком светлые, почти прозрачные… странный тип…

— Джессика, — утрированно мягко, — меня так занимает поток твоих мыслей, — указательный палец провел по щеке девушки, которая мгновенно побледнела.

— Что? Чьих мыслей? — ошарашенно смотря на него.

— Твоих, милочка, — мужчина приблизился к жертве, вдыхая ближе запах кожи, крылышки носа раздулись.

— Как вы можете знать, о чем я думаю? — она нервно улыбнулась, кинув опасливый взгляд на Марту. Та, очарованная Луи, слушала его бархатный голос, что-то тихо отвечала, краснея, и не слышала сказанных подруге слов.

— Это в моей власти, — взгляд вампира скользнул на шею девушки, обмотанную желтым ситцевым шарфом. Неестественно яркий, ядовитый цвет стал раздражать Лестата и он захотел побыстрее сорвать его.

— Может вы просто псих? — хихикнула девушка, но ей сделалось не по себе. Он стал пугать ее.

— Да нет, я думаю, мой рассудок в норме, — Лестат улыбнулся странной улыбкой, — надеюсь!

«Сумасшедший!»

— Я думаю, нам пора, — вежливо произнесла Джессика, увидев, как незнакомец, назвавшийся Лестатом, улыбнулся шире. — Нас ждут, извините!

— Да? — пропел мужчина, и тут девушке показалось, что она увидела неестественно длинные зубы по бокам…

Как клыки у зверя…

— Прости, Джесс, — Лестат изобразил комичную грусть, надув губы, — мы никак не можем отпустить вас! Мне же нужно поправить свой внешний вид, ведь как ты правильно подумала, кожа моя могла быть и получше!

— Что? — девушка выпучила глаза. — Как вы… Марта, — ослабевшим голосом, — надо уходить…

— Надо, милая, но уже малость поздновато…

Девушка рванулась вперед к подруге, стараясь оттолкнуть незнакомца, но это совершенно не представлялось возможным. Вампир схватил ее и молниеносно затащил в переулок с такой легкостью, словно она была беспомощным котенком. Тоже самое сделал и Луи. Никто из прохожих ничего не успел толком увидеть, лишь короткий крик и непонятный шум.

Вампиры впились в шеи своим жертвам, вытягивая из них жизни по глотку, слушая предсмертные крики, затем хрипы, держа в руках бьющиеся в предсмертной агонии тела… Лестат не сдерживал удовлетворенного рыка, он пил медленней Луи, продлевая мучения жертвы, наслаждаясь каждой каплей крови… Де Пон дю Лак смотрел, как тот оторвался от окровавленной шеи, запрокинул лицо и прикрыл глаза. Его жертва все еще дышала.

— Боги, как же хорошо! — И вновь погрузил зубы в две глубокие ранки, держа Джессику в смертельных объятьях. Луи наблюдал, как дергалось ее тело, как у раненой птицы, все еще, ведь Марта давно затихла. Он расправился с ней быстро, и когда она была еще жива, избавил от мук переломом шейных позвонков. Рука со скрюченными в судороге ногтями скребла землю, и Луи было почти жаль ее, но уже не так, как раньше, когда он жалел всех жертв Золотоволосого Ангела Смерти. А теперь Луи даже рад, что он вновь имеет возможность вгрызаться в юные шеи дев и юношей.

Это он так изменился, или так изменился к нему?

Они встретились глазами, и Луи увидел прежнего Лестата — жестокого, холодного и кровожадного хищника, идеального представителя своего вида. Абсолютно безжалостного, лишенного всяческого сострадания к своим жертвам. Но Луи стало все равно, пусть творит что хочет.

Им еще предстоит разговор. Долгий, долгий разговор.

— Твои привычки остались, — заметил Луи с ухмылкой. — Спрашивать имена своих жертв.

— Привычки умирают медленно, — протянул Лестат, и с абсолютным равнодушием посмотрел на лежащую на земле мертвую девушку. — Даже в этом веке убивать легко, и народа больше, следовательно, и выбора.

— Да, но меньше незаметных мест, где можно укрыться…

— Это да…

— Вон уже и народ завернул сюда, пора уходить.

— Может еще по одному? Я так понимаю, это улочка немноголюдная, — Лестат осмотрелся.

Луи бросил взгляд на парочку — на вид подростки, они шли, обнявшись, неумолимо к ним приближались. Сейчас их безмятежный смех оборвется навсегда…

— Я не против.

Лионкур удовлетворенно улыбнулся и приблизился к подросткам на вампирской скорости, испугав их до одури, чего и добивался. Появляясь перед жертвами, словно из воздуха, или будто свалившись с неба, он вгонял людей в ступор, а затем и страх, и это доставляло ему удовольствие, ведь кровь испуганной жертвы вкуснее. Даже Луи иной раз использовал эти приемы, заставляя жертву почувствовать сильный испуг перед тем как наброситься на нее.

Игра с едой — даже он стал поступать так иногда — говорить с ней, обольщать, обнажать клыки, преследовать и загонять в угол.

— Оставить тебе его? — Луи стальной хваткой держал парня, который от ужаса готов был лишиться рассудка. На его глазах неизвестный убил его подругу и как убил! Как в чертовых фильмах про вампиров, которые он смотрел!

— Вы… вы…

— Да, молодой человек, мы вампиры, — произнес Луи совершенно будничным тоном, словно говорил ему о погоде.

— Но… вас же не… существует… — но уже как-то не очень уверенно. Железная хватка не давала пошевелиться, холодное дыхание неизвестного морозило щеку.

— Ну как видишь, мы самые что ни на есть настоящие, ведь кто тогда выпил до капли твою подружку? — задал вопрос Лестат с убийственным цинизмом.

Парень не рухнул на землю только лишь потому, что руки держали его, не давая упасть. Ноги бедолаги совсем ослабли, сердце неслось на предельной скорости, совершенно белое лицо перекошено от ужаса, боли и непонимания…

— Клэр…

— Да, она мертва, твоя Клэр, от зубов вампира, — шелковым голосом, нарочито немного растягивая слова, — которого не существует, — Лионкур приблизился к нему. — Ммм… а тебя как зовут, мальчик?

Луи не сдержал смешка.

— Ну что? — весело улыбнулся блондин. — Привычка, Луи, ничего не поделать!

— Приступай, мне надоело держать его.

— Ты не голоден? — Лестат внимательно смотрел на шатена. — Ты же до этого так скудно питался, сам говорил!

— Потерплю, тебе сейчас нужнее, разве нет?

— Давай вдвоем разделим трапезу, так честно, — и с этими словами он взял трясущееся запястье парня. Тот истошно закричал, и они одновременно погрузили в него свои зубы.

***

Мужчины вернулись в квартиру глубокой ночью, до рассвета еще было далеко. Побродив по ночному Орлеану еще пару часов, сейчас один сидел в кресле, другой рассматривал себя в зеркале.

— Полностью пришел в норму, — констатировал Луи.

Лестат дотронулся до своей кожи, внимательно разглядывая отражение и удовлетворенно выдохнул, манерным жестом откидывая на спину волнистые золотистые локоны.

— Ну, наконец-то на меня можно смотреть без чувства омерзения!

— У меня не было этого чувства, если что, Лестат, — совершенно искренно сказал мужчина в кресле.

— Ой, ну не ври! — беззлобным тоном. — Я могу понять.

— А у тебя бы было, если бы я был на твоем месте? — сузил глаза вампир.

— Нет, — мгновенный ответ без промедления.

— Тогда почему у меня должно быть?

— Это разные вещи, Луис, — тихим голосом ответил Лионкур.

— Видимо ты забыл мои поцелуи, — в тон ему ответил Луи. — Обычно омерзительных не целуют.

Отчасти Лестат был прав: Луи помнил это чувство, оно быстро прошло, но оно было — чувство жалости и отвращения. Воцарилось неловкое молчание, и Луи поспешил сменить тему:

— Как тебе первая вылазка?

— Мне понравилась. Скажи, город и ночью такой шумный?

— Почти всегда, за исключением окраин и некоторых улиц. Хм… я удивлен твоему вопросу, учитывая, что тот дом, в котором я тебя обнаружил, тоже как бы в городе, — с долей иронии заметил Луи. — Там тоже довольно шумно, хотя и не так, как здесь. Весь мир стал гораздо более шумным, чем век назад, и что-то мне подсказывает, что с годами шум только усилится. Но к нему можно привыкнуть. И ты привыкнешь.

Лестат подошел к проигрывателю и стал по одной рассматривать пластинки.

— На них записана музыка, давай я покажу!

— Я знаю, как. Видел.

— Сколько времени ты провел в том доме?

— Много. — Лестат ответил лаконично, и взял одну из пластинок в руки. — Джаз?

— Да.

— Любишь джаз?

— Да. И блюз. Почему ты так удивлен?

— Не понимаю такой музыки, не могу признать, но у нас, видимо, разные вкусы.

«Да, Лестат, у нас разные вкусы, как и мы. Очень разные», — подумал Луи, а вслух спросил:

— Ты когда садился за инструмент в последний раз?

Блондин медленно обернулся, и Луи уже было подумал, что он скажет: «В тот день, когда вы меня попытались убить второй раз», но услышал:

— Пару десятилетий назад, кажется… Полакомился жильцами одного дома на Фобур Мариньи… В гостиной у них стоял чудесный белый рояль… Белый рояль, слышишь? — мечтательным тоном. — Он был необычайно красив и прекрасно настроен. Помню, я тогда сыграл семнадцатую сонату и «Апассионату» Бетховена… Шелковые звуки разливались по дому, но их хозяева уже не могли их услышать, а жаль! Вряд ли на том прекрасном инструменте кто-то играл им так профессионально, так качественно!

— Ты самоуверен, — иронично улыбался Луи, — ты, бесспорно, прекрасный музыкант, можно сказать — гениальный, но вдруг есть человек, обычный смертный, превосходящий тебя в мастерстве?

— Может и есть. Может был даже в том доме, но тот гений тогда уже мертв.

Луи хмыкнул, ловя себя на мысли, что хотел бы снова услышать звуки, извлекаемые изящными пальцами из черных и белых клавиш. Если бы Лионкур смог строить карьеру музыканта, он был бы знаменит сейчас на весь свет, все великие концертные залы мира рукоплескали бы ему стоя, но, увы, по понятным причинам это невозможно, и все, что ему остается, это веками оттачивать свое мастерство, играя для самого себя. Или для таких же, как он.

Луи наблюдал, как Лестат поставил одну и пластинок — движения слегка неловкие для вампира, мужчина с нескрываемом интересом наблюдал за ним, он даже сам не осознавал, что сейчас следил за каждым его движением, взглядом и интонацией. Протяжная, сочная и немного грустная мелодия наполнила квартиру, Лионкур стал мерять медленными шагами комнату, Луи же не мешал ему слушать. С последним аккордом раздался задумчивый голос:

— Ну… эта еще ничего…

— Ну наконец-то! — Луи рассмеялся, запрокинув голову. — Это же «Autumn leaves», одна из самых известных композиций в мире джазовой музыки! Была очень популярна в сороковых годах и ее играют до сих пор. Где ты был в сороковых, Лестат?

Тот посмотрел на него таким тяжелым взглядом, что улыбка Луи растаяла, и он посерьезнел. Музыка зазвучала снова, но никому из них резко не захотелось ее слушать. Луи встал и выключил проигрыватель, квартира утонула в напряженной тишине.

— Прости…

Ему не ответили, и он развернулся к мужчине, сидящему в кресле и смотрящего на него все тем же тяжелым взглядом. Где-то в самых глубинах этих голубых озер Луи прочел глубоко подавляемую печаль.

— Прости за то, что по моей вине тебе пришлось есть всякую нечисть с берегов Миссисипи.

Луи показалось, что Лестат вздрогнул.

— И за тот огонь… Ни черта ничего не в прошлом, Лестат.

— Ты повторил слово в слово, даже не «тварей», а «нечисть», как я и сказал тогда, за роялем…

— Лестат, я помню каждое твое слово.

— Почему?

— Почему? — бровь поползла вверх. — Потому что не мог забыть. Я хотел, но не мог, и потом не проходило и дня, чтобы я не думал, что сделал с тобой…

— Правда? — Лестат судорожно сглотнул.

— Ты будто не веришь мне…

— Знаешь, мне как-то сложно поверить, учитывая… некоторые детали…

— Лестат, ты не знаешь! — воскликнул Луи. — Ты ничего не знаешь! Не знаешь, как я переживал, как раскаивался! Да, я помогал расправиться с тобой, — на этих словах мышцы лица дернулись, словно он почувствовал физическую боль, — но я защищал ребенка! Я ничего не знал о ее планах…

— Это тебя не оправдывает, — очень тихо, почти самому себе. — Но я не…

— Да, не оправдывает, — перебил он его, — но она перерезала тебе горло, и только тогда я вбежал в комнату, помнишь?! Мне нужно было помочь избавиться от тебя, иначе бы ты избавился от нее, что и хотел сделать. И от меня.

— Ты забыл, что я сказал тебе в доме? Я не собирался убивать тебя!

— Даже если итак, я бы защищал ее любой ценой! И, кстати, хочу напомнить, ты позвонил в дверь, я открыл и ты набросился…

— Чтобы задать тебе трепку, — зарычал Лестат, — а не убивать. Я должен был выпустить пар!

Глаза Лестата пылали гневным огнем, Луи сделал несколько шагов к нему со словами:

— Я… я подумал, что ты это сказал специально, чтобы…

— Замолчи, — зашипел Лестат, — я уже думал — ты поверил мне! Моим словам, они ведь искренны! Как можно убить того, кого любишь всем сердцем, даже если оно и холодное? Да, признаюсь, там, на тоскливых берегах Миссисипи, где компанию мне составляли лишь ползающие гады, я подумывал, как поквитаться с вами. И с тобой тоже, Луи, я хотел мести за ваше предательство, но потом понял, насколько слаб перед тобой, как увидел тебя вновь! Накинуться на тебя, избить тебя, возможно очень сильно, чтобы ты почувствовал хоть часть той страшной боли, что испытал я, но убить окончательно… — Губы скривились в горестной улыбке, Лестат сделал паузу и закрыл глаза, признания давались ему нелегко: — Я понял, что не перейду черту. Только не с тобой. И я возненавидел себя за свою слабость.

Луи изменился в лице и подойдя к нему совсем близко, опустился на корточки, взяв тонкие ладони в свои. Он ощутил, как они слегка подрагивали.

— Но ведь ее ты тоже любил, разве нет?

— Луис, она была ребенком! — голос мгновенно поднялся до крика. — Конечно, я любил этого рыжего дьяволенка, она была моим вундеркиндом, моей ученицей, моей квинтэссенцией зла! И Клодия разбила мне сердце, но, Луи, — голос теперь снизился до ожесточенного рычания, — одно дело любить ребенка, другое дело мужчину, в которого влюбился как полнейший идиот с первого взгляда! С первого взгляда, когда ты еще бродил по кабакам убитый горем и искал смерти!

— Лестат…

— Черт тебя дери! — Лестат вырвал свои руки из рук Луи. — Как можно сравнивать вообще? Как?! Да если бы было сотни таких как Клодия, или кого другого, я бы все равно выбрал тебя! И совершенно не потому, что ты был богат, черт бы тебя побрал! Я тоже был не так уж и беден!

— Прости… — Луи вновь завладел руками Лестата и сжал их, проникновенно смотря в перекошенное от бушевавших эмоций лицо, — прости меня… Если бы можно было все исправить, я бы отдал все, что имею, чтобы не доставлять тебе той боли и тех бед, что причинил… Я не разделял твоего образа жизни, называл пошлым, безнравственным негодяем, ты пользовался моими счетами, жил в моем доме и вел себя со мной подчас не лучшим образом, — он еще сильнее сжал его руки, почти до боли, — но я не должен был идти у нее на поводу. Не должен был… я… я боялся за нее и за себя, я думал, ты меня не любишь…

— Ты не знал о моих чувствах, — горьким голосом, пламя в глазах постепенно угасло, — хотя я не уверен, что чтобы изменилось, если бы даже и знал…

Он не успел договорить, так как Луи потянулся к нему и поцеловал горячо и страстно, продолжая удерживать кисти его рук. Лестат замер, а затем все же ответил, они не соприкоснулись языками.

— Что, — с мрачной иронией, — мои все эти излияния стоили того, чтобы почувствовать твои губы на своих губах?

— Поцелуй за эти слова слишком малая плата…

— Ты сейчас мне пальцы сломаешь, — с такой мягкостью в голосе, что Луи содрогнулся. Он ощутил, как к горлу подкатывается ком…

Только не это…

— Луи, mon cher, я безумно был в тебя влюблен несмотря ни на что, более того, несмотря ни на что я любил тебя, а ведь это чувство считается сильнее влюбленности. Я был влюблен и любил. Такое бывает. Фатально. Страшно. И жил с этим из года в год, а когда мы делили крышу над головой, каких усилий мне стоило, чтобы не спугнуть тебя еще и этим?! Интересно, сколько же раз, — продолжая горестно улыбаться, — я произнес слово «любовь» за эту минуту?

Глаза Луи защипало, а затем выступили слезы.

— Вот я и отвечаю на твой вопрос, — горько прошептал Лестат, — почему я не налегал, ни проявлял инициативы, и тем более не взял силой! А ведь я мог, я мог, Луи! Потому что ты итак не особо горел желанием разделять со мной долю вампира, что уж говорить об остальном… правда, один раз я попытался, а ты отшатнулся от меня как от прокаженного… и я блокировал как мог все свои чувства и эмоции, иной раз мне так это удавалось, что я гордился собой! Я прятал все в себе и весьма успешно, и дико уставал, бывало, а потом старался просто не думать… отключаться… а то не долго и сойти с ума… Луи?

Де Пон дю Лак склонился к коленям Лестата, спрятав лицо. По его щекам текли слезы.

Комментарий к Ни черта не в прошлом, Лестат…

1. «Autumn Leaves» («Осенние листья») — первоначально, в 1945 году, это была французская песня “Les Feuilles mortes” (буквально “Мертвые листья”) с музыкой Джозефа Косма (Joseph Kosma) и стихами поэта Жака Превера (Jacques Prevert). Ив Монтан (с Ирен Иоахим) представил “Les Feuilles mortes” в 1946 году в фильме Les Portes-de-la Nuit. В 1947 Американский композитор Джонни Мерсер написал английский текст этой песни, и Джо Стаффорд был одним из первых кто исполнил новую версию композиции. “Осенние листья” стали джазовым и поп стандартом на обоих языках, а также и в инструментальной версии.

2. Соната для фортепиано № 17 ре минор, op. 31 № 2, была написана Бетховеном в 1802 году. Трехчастную сонату отличает лирико-психологический, страстный, бурный тон высказывания, психологические контрасты высокого уровня напряжения, приёмы импровизационной, фантазийной музыки. В отличие от других сонат, она идёт без посвящения.

3. Трехчастная соната для фортепиано № 23 фа минор, op. 57 («Аппассионата») — сочинение Людвига ван Бетховена, одна из самых известных сонат композитора. Сочинялась в течение 1803, 1804, 1805 и, возможно, 1806 годов. Впервые была опубликована в Вене в 1807 году.

========== Попробуем начать… ==========

— Знаешь, мне кажется, мое состояние стоило того, чтобы увидеть твои слезы…

— Я не планировал… я не хотел…

— Я верю тебе… — Лестат взглянул в мокрое лицо Луи, которое тот, наконец, поднял. — И я дрожу от робкого счастья, что ты… раскаиваешься… Я никогда не думал, что увижу тебя таким. Почему, Луи? Почему ты вернулся? Почему тогда остановился?

— А разве не очевидно?

— Я хочу… услышать, — несмело произнес маркиз.

— Стало быть, я тоже… не совсем равнодушен к тебе, — грустно улыбнувшись, — раз меня остановили твои признания. Я тоже ловил себя на определенных мыслях, когда мы жили под одной крышей, но так далеко все это прятал, что потом стал думать, что мне все показалось, померещилось, надумалось, что с твоей, что с моей стороны. Убеждал себя в этом, да и моя вечная депрессия сыграла не последнюю роль. Я дико испугался тогда твоей той попытки…

— Да, я помню…

— А потом ты не так уж пытался…

— Но я объяснил, почему…

— Да, объяснил, но я не уверен, удержался бы снова, если бы ты был более настойчив.

— Хм… приятно слышать…

— Это хорошо…

— Но я боялся и не решался…

Луи лишь на это молча кивнул.

— Заметь, ты все еще держишь мои руки…

— Ты против? — Луи тут же разжал пальцы.

— Ну что ты! Что ты! Как я могу быть против? — Лестат сам взял его руки в свои. — Говори еще! Говори, прошу!

— Ну, а что говорить? — Луи сладко защемило в груди от столь горячего тона Лионкура. — Я столько думал за эти недели, что, казалось, голова просто взорвется… Я представить не могу, какого было тебе! — Он виновато посмотрел на блондина, а Лестат в благодарность молча сжал его пальцы и судорожно сглотнул.

— Я трус…

— Мы оба.

Луи молча кивнул, склонив голову вновь к коленям Лестата.

— Я не думаю, что если бы мы попробовали, у нас бы получилось… что вышло бы что-то путное…

— Почему ты так думаешь? — спросил Луи, испытывающе смотря в лицо напротив, тут же вспомнив голос в голове, который говорил про Клодию…

— Ты знаешь, почему, — красноречивый взгляд.

— Клодия…

Наступила тишина. Лестат ждал, пока Луи заговорит. Он хотел, чтобы он заговорил первый.

— Да… возможно… тем более, было бы еще горше, еще хуже, если бы мы, к примеру, были любовниками, — Луи на этих словах резко смутился, что если бы он смог покраснеть, то покраснел бы, — а потом случилось все то, что привело тебя к тому состоянию, в котором я тебя обнаружил.

— А ты бы… поступил так тогда?

— Лестат! — Вампир так резко поднялся, что тот аж вздрогнул. — Я не могу знать!

— Не нервничай, я просто спросил, — попытался успокоить его маркиз.

— Нет, это не просто вопрос, Лестат, но я не знаю! Не знаю! Я говорил тебе не раз, что защищал в первую очередь ее… — Лицо его исказилось страданием. — Я не знаю, что было бы, если бы мы были вместе!

— Луи, — серьезно сказал Лестат, — все, забудь этот вопрос, а то я чувствую себя как-то паршиво…

— Поэтому я и сказал, что если бы мы были парой, то случись такое…

— Если бы мы были парой, Луи, — тихим спокойным тоном перебили его, — Клодия бы была нам не нужна. Никто бы на нее не наткнулся и следовательно не обратил. В этом бы просто не было нужды.

Воцарилась пауза, Луи удивленно смотрел на Лестата. Он осмысливал сказанное.

— Но если бы мы стали вместе после того, как она у нас появилась… — начал было он, но светловолосый вампир лишь покачал головой. — Что?

— Если бы так случилось, ты бы все равно выбрал ее, потому что она слабее, более беззащитна, ребенок… В каком-то смысле она тебе заменила твоего умершего ребенка, если можно так выразиться. Даже если она во многом была неправа…

Луи вздрогнул и закрыл лицо руками. Он отошел к журнальному столику у окна, и устало облокотился об него. Рассвет еще даже не наступал.

Долгий-долгий разговор…

— Да, — вздохнул он, так как Лестат молчал, — она была не права…

— Что? — не удержался от возгласа Лионкур. — Так ты согласен со мной?

Луи посмотрел на него исподлобья тяжелым взглядом и открыл рот через несколько секунд:

— Я согласен с тобой. Она была не права, а я… не сказал ни слова.

Лестат выжидающе молчал. Луи делал паузы, но все же говорил.

— Когда она порезала тебе ножницами лицо и кричала, что у нее была мать, а у меня жена, что она была человеком и я тоже, но не ты убил мою жену и ее мать, так что ее просто занесло от злости и отчаяния… Она умственно хоть и не была уже ребенком, но не понимала некоторых вещей, она несла чушь, а я молчал. Да, ты сделал нас такими — холодными бессмертными, навечно застрявшими в своем облике при обращении, но она свалила все в кучу. Если бы ты тогда не нашел нас, она бы умерла.

— Или выросла и стала женой и матерью, — успел вставить Лестат.

— Когда я злился на тебя и ненавидел, я прогонял в мозгу именно эту мысль, но ведь вероятнее всего она бы умерла, оставшись сиротой, учитывая, где мы ее обнаружили, или могла выжить и стать проституткой, чтобы только иметь возможность прокормить себя.

Лестат понуро молчал.

— Все началось с того, когда она увидела ту обнаженную креолку в окне… Ее как переклинило… — вздох и вновь молчание. — Она говорила у берега Миссисипи, что ты заслужил смерть, но я был не согласен. Мы все ее заслужили. Она была еще более жестока, чем ты и я, но ей было не объяснить.

Наступила слишком долгая пауза, Лестат уже открыл рот, но Луи договорил:

— Мы все были связаны и все натворили ошибок, но что произошло, то произошло. Клодия мертва, я, несмотря на то, что она фактически убила тебя, очень переживал ее смерть и даже сжег «Театр вампиров» и…

— Что?

— Ты не знал? — Луи смотрел на удивленное лицо.

— Нет, я не знал, Луи. Я не ездил в Париж и не посещал тот театр долгие годы, — и спустя паузу, задумчиво: — Так ты знал Армана…

— Довелось.

— И как он?

— А ты волнуешься за него?

Лестат удивленно вскинул брови, но Луи лишь усмехнулся.

— У нас были напряженные отношения, — лаконично пожелал ответить Лестат, неотрывно наблюдая за Луи.

— У тебя, наверное, со всеми напряженные отношения, Лионкур.

Несмотря на мягкую, почти нежную посланную ему улыбку, Лестат с явным укором посмотрел на него.

— И что он тебе рассказал?

— Что ты подарил ему театр, сжалившись над ним, историю с Николя…

— Хм… вот как…

— Печально. Согласен. Я не знал. Ты мне ничего не рассказывал, — в тоне еле уловимый укор.

— Не знал, что говорить. Не хотел начинать разговоры о прошлом.

— Ты был очень скрытным, — заметил Луи. — Я, прожив с тобой не один десяток лет, многого вообще не знал. Ты был тайной для меня, Лестат!

— Я думал, тебе это было не нужно, — возразил Лестат.

Луи задумчиво уставился в пол, размышляя, прав ли Лестат. Скорее всего да. А может…

— Зато я о некоторых деталях из твоего прошлого знаю больше, — лукаво улыбаясь, — принц-паршивец!

— Ппфф! Да, меня так называли за мою прямолинейность и мой нрав перед старшими, — резкий смешок.

— Где скрипка, Лестат?

— Ты и про это знаешь?

От Луи не укрылось, как вздрогнул блондин и только медленно кивнул.

— Сгорела. Во втором нашем доме, что ты поджег. Я тебе ее никогда не показывал, она лежала в футляре с другими моими вещами, к которым ты никогда не проявлял интереса. Я возил ее по миру всегда, это была единственная вещь, оставшаяся от Ники.

Ни упрека, ни недовольства в тоне Луи не уловил, и от этого ему стало еще хуже, лишь тихая печаль по другу.

— Прости…

— Да тебя можно прозвать Луи-Поджигатель!

— Лестат…

— Ладно, извини, — вяло отмахнулся Лионкур, — это я так…

— Мне правда очень жаль! А насчет «Театра Вампиров»… Я не думаю, что ты уж так расстроен, учитывая определенные моменты!

— Мда… конфликты у нас были… Так Армана ты… — Красноречивая пауза. Луи покачал отрицательно головой.

— Ты, может, удивишься, но он спас мне жизнь.

— Да? — Лестат поддался вперед, глаза засветились живым огнем. — И как это случилось?

— Остальные вампиры напали на меня, затолкали в гроб и замуровали в стену, желая, чтобы я там страдал вечно, но Арман на свой страх и риск вытащил меня. Хоть он был их главой, он отчасти тоже рисковал. За убийство себе подобного полагается смертная казнь. Он спас меня, — повторил Луи. — И я за это ему благодарен.

Лестат молчал, обдумывая его слова.

— Почему ты не сказал, что нельзя обращать детей?

Лестат вперил в него мрачный тяжелый взгляд и проговорил сухим тоном:

— Я уже тебе говорил. Удержать тебя. Любой ценой. Я пошел даже против правил в надежде, что ее не обнаружат.

Луи отвел глаза от слишком тяжелого взгляда маркиза — он смотрел так редко. Наступило молчание, на этот раз прерванное Лестатом:

— Так и… — начал он, растягивая слова, — Арман спас тебя, а дальше? Он предлагал тебе что-то? Говорил?

— Хм…

— Что замялся? — проницательные холодные глаза вперились в лицо Луи.

— Он хотел, чтобы я следовал за ним. Был с ним.

— Был с ним? — тут же эхом повторил Лионкур.

— Н-да… во всех, как я понял, смыслах.

— А ты что?

— Допрос? — уголки губ дрогнули.

— Ну и можешь не отвечать, — сквозь зубы, Лестат отвернулся, а Луи продолжил шкодливым тоном:

— Ревнуешь?

— Аха! И не думал!

Луи тут же отметил слишком порывистый возглас, довольно улыбнулся и сказал с притворным разочарованием в голосе:

— Черт… а я думал, что будешь ревновать…

Лестат скрипнул зубами и нацепил непроницаемое выражение.

«Сердится, обижается, пытается сейчас скрыть, что ему не все равно», — заметил Луи, с умилением разглядывая блондина. Он встал и подошел к нему.

— Значит, между вами было, да? Этот жгучий брюнет добился своего?

Луи рассмеялся, запрокинув голову, а Лестат пронзил его взглядом.

— Ты ж сказал, что не ревнуешь! — в глазах плясали озорные огоньки.

— Все, забыли.

— Да, он хотел меня! — веселым голосом.

— И я его отлично понимаю, — пальцы непроизвольно сжали подлокотники. — Я рад, что вы развлеклись там…

— О, Боги, Лестат, да не было у меня с ним ничего! Я отказал ему! — И с этими словами Луи взял в ладони лицо Лионкура. — Я сказал ему, что хоть в его предложении есть что-то привлекательное, я его отклоняю, ибо он не знает раскаяния, ничего не чувствует, и если этому нужно мне будет у него научиться, я сделаю это сам. Или, — сузил глаза, — мне нужно было быть ему благодарным настолько, чтобы следовать за ним?

— С одной стороны это было бы и не так уж и неправильно, но с другой — я рад, что ты не сделал этого, — медленно выговорил мужчина. — И еще у тебя глаза улыбаются, и уголки губ сейчас растянуты в улыбке.

— Интересное замечание, — шире улыбнулся Луи, — и что это значит?

— Не знаю. Я в замешательстве. Кажется и правда, что ты… не против, что я здесь…

Луи вновь взял лицо Лестата и тот повернул его так, чтобы коснуться губами его ладони.

— У Армана я понял, что мне не за что было ненавидеть тебя и сейчас я далеко не про Клодию. Я был дураком, Лестат. Дураком, который думает только о своих проблемах, о своем аде, в который ты меня затянул.

— Все же и правда нужно прожить достаточно долго, чтобы иметь возможность услышать некоторые вещи, — с грустной полуулыбкой. — И я этого, наконец, дождался.

— Да, дождался, — Луи все еще держал его лицо в ладонях.

— И ты до сих пор считаешь свою жизнь адом?

— Уже не совсем…

Луи приблизил лицо и коснулся губами щеки Лестата. Затем дорожка из мелких поцелуев, которая вела к уголкам губ…

— Ты даже этими легкими, как перышко, прикосновениями способен вызвать дрожь в моем теле, — Лестат сидел, не шевелясь, погружаясь в ощущения. Дыхание и губы Луи щекотали его кожу, будоражили чувства.

— Правда? — игриво, он воздушными поцелуями покрывал прекрасное лицо.

— Хм… — Лионкур закусил губу, борясь с желанием впиться в губы Луи. — Дразнишь?

— Возможно, — Луи целует линию подбородка, спускаясь к шее.

— Если не прекратишь, — Лестат уже дрожал от желания, — я кинусь на тебя. Я серьезно, Луи.

— Это угроза? — сладким, как мед, голосом, и тут кончик языка коснулся шеи возле уха…

Лестат напрягся как струна, подлокотники, обшитые кожей, жалобно заскрипели от его пальцев, ткань вот-вот готова была разорваться.

— Луи, я серьезно, если ты так будешь продолжать, я не смогу сдержаться… — сдавленно проговорил он, ощущая, как табун мурашек уже бежит по коже.

— Так не сдерживайся…

Лестат, будто не веря своим ушам, уставился на него, затем губы дрогнули в счастливой улыбке и он впился в рот Луи с неистовой страстью, издавая блаженный стон.

Наконец-то они целуются, и у него, Лестата, наконец, приличный вид, а не как был в том чертовом доме…

Луи пришлось самому вцепиться в подлокотники, чтобы не упасть на пол от напора белокурого кровопийцы, который уже запустил руки в его волосы, прижимая еще крепче… Вначале без языков, но затем они позволили себе… Закрыв глаза, двое мужчин забыв обо всем на свете целовались горячо и страстно, их языки то переплетались, то по очереди проводили по линии губ, исследуя каждую черточку, каждый изгиб…

Луи потянул Лестата на пол, заставляя нависнуть над собой. Взгляд Лионкура потемнел от желания, он помедлил несколько секунд, всматриваясь в нежное лицо шатена, лаская пальцами тонкие черты, очертания сочных алых губ…

— Ты словно не веришь, — прошептал Луи.

— Я… это слишком прекрасно… всего лишь поцелуи, ласки губами и языком, а у меня уже голова кругом, — признался Лестат на одном выдохе и Луи нежно улыбнулся ему, не разжимая губ.

— Иди сюда, — и он притянул его ближе, заставляя лечь на него.

Золотые пряди упали ему на лицо, закрывая электрический свет ламп, Лестат продолжал гладить его кожу в растерянной задумчивости.

— Знаешь, — он мазнул шатена робким взглядом, — я чувствую себя с тобой каким-то растерянным и неловким. А это мне не совсем свойственно, ты же знаешь.

— Возможно потому, что ты не ожидал от меня такой прыти?

— Не только поэтому.

— Ммм… я могу открыть тебе небольшой секрет, почему я такой с тобой.

— Потому что я тебе тогда признался? — догадался маркиз.

Луи кивнул.

— И твое поведение, твои эмоции — все вместе подкупили меня, заставили сделать шаг вперед. Я, разумеется, не стал резко вести себя как альфа-самец или Дон-Жуан…

— Мне такой и не надо сейчас, — с нежностью в голосе перебил Лестат.

— Но, — Луи важно поднял верх палец, — уже не так застенчив, как раньше, хотя и у меня в некоторых моментах робость остается.

— Я рад, что ты просто сейчас со мной… любой, но со мной… Я счастлив, — Лестат опустил голову так, что невозможно было разглядеть черты лица, волосы закрыли его. Он уткнулся лбом в грудь Луи, прижался к нему. — И что ты более активен, чем я, мне это непривычно, и в тоже время я…

Де Пон дю Лак не дал договорить, резко положив маркиза на лопатки, и теперь оказался сверху. Лестат уловил в глубинах глаз тот самый особый огонек, который мелькнул у Луи там, в доме, когда он стал расстегивать его рубашку и ему показалось…

— Помнишь когда-то очень давно, вскоре после того, как ты обратил меня, ты сказал, что нам тоже подвластны плотские удовольствия? — Шатен прижался губами к шее Лестата, заставляя того еле слышно ахнуть.

— Дай мне свои губы…

— Не-е-ет, — голос стал интимно-чувственным, — вначале ответь, а потом, возможно, — вампир провели линию губами вдоль края воротничка, — я дам тебе свои губы…

Лестату, слушающему дьявольский дразнящий полушепот, оставалось лишь дивиться переменам Луи.

— Помню, конечно помню…

— Мммм… — Луи плотоядно улыбнулся, и у Лестата невольно дернулись удивленно брови. Сейчас де Пон дю Лак выглядел уж точно соблазнителем, но никак не он, Лионкур. — Помнишь, какой говорящий взор был у тебя? — все тем же интимным шепотом.

— Я приятно удивлен, что ты сам помнишь эти моменты, — Лестат отвел смущенный взгляд, а Луи в этот момент почувствовал, что хочет его все больше. — Соитие возможно, но очень часто мы его заменяем ласками, поцелуями и крайне интимным процессом — испитие крови друг у друга… Многие считают этот процесс даже более интимный, чем сексуальные утехи…

— Конечно возможно, ведь эрекция у нас есть, вот как у меня сейчас! — и чувственный рот задрожал, не сдерживая улыбку.

— Луи! — охнул блондин.

— Ты смущен? Или удивлен?

— Кажется все вместе…

— Мне нравится смущать тебя, — сладко прошептал Луи, — меня это… заводит…

— Кто бы мог представить, что мое смущение будет так действовать…

— Да уж… — и губы Луи вновь припали к шее Лестата, а затем маркиз почувствовал, как пальцы стали расстегивать пуговицы на рубашки…

Одну за одной, а губы продолжали осыпать неторопливыми поцелуями шею и… спускаться ниже, рубашка приоткрыла грудь, затем торс…

class="book">— Ты… подожди… подожди, Луи…

— Что такое?

Он больше распахнул рубашку, и теперь взору его открылась идеально гладкая мраморная грудь и плоский подтянутый живот. Он не раз за многие годы проживания видел Лестата обнаженным по пояс, но сейчас он смотрел на него иначе. Как на то, чем можно обладать.

Чем ОН сможет обладать.

— Здесь неудобно…

— Неудобно? — язык коснулся кожи и Лестат еле заметно вздрогнул.

— Да… слишком твердо.

Луи отстранился, замерев, а затем громко рассмеялся.

— Что? Тебе твердо?!

— Ну… я…

— Лестат, ты спал в гробу, — с улыбкой до ушей, — и тебе твердо?

— Вообще-то я сейчас не совсем сплю, — пробормотал блондин, не отрывая глаз от смеющегося мужчины.

Он никогда так не смеялся, когда они жили вместе. Никогда за все годы — задорно, глаза светились весельем.

«Неужели это Луи? Неужели это мой Луи? Ах, черт тебя раздели, Лестат, не мечтай, иначе слишком будет больно падать! Он не твой… пока не твой… все только начинается и как бы только не закончилось на самом начале пути»

— Идем? — Отсмеявшись, Луи поднялся и подал Лестату руку.

— Куда?

— В постель, несмышленыш ты мой, — с усмешкой в голосе он взял его за руку.

— Мои мозги, наверное, отсохли за то время, пока я пробыл в том доме, — виновато ответил Лионкур.

— Все хорошо, — легонько сжал пальцы будущего любовника, — я же шучу.

Они вошли в спальню, и Лестат чувствовал, что сердце готово было выпрыгнуть из груди. Он так же прекрасно знал, что Луи отчетливо слышит его гулкие частые удары.

— Твое сердце бьется не так часто, — решил вслух заметить Лионкур. — Видимо, ты не так нервничаешь.

Нет, Луи тоже испытывал волнение и нервничал, но происходила и еще одна метаморфоза — чем сильнее он убеждался в своей власти над Лестатом, тем становился более уверенным и вел в отношениях. И это все больше нравилось ему.

— Ну кто-то должен нервничать меньше, — с тонкой улыбкой заметил в свою очередь Луи, — а то мы так не до чего и не дойдем.

«А если ему не понравится? Если в процессе его что-то оттолкнет, и он передумает?» — пронеслось в голове Лестата и он спросил:

— У тебя же не было подобного опыта… с мужчиной, почему ты так уверен? Или… был?

— Потому что это ты. Другие мужчины здесь вообще не причем. И нет, в постели я не был с мужчиной.

Сердце маркиза сладко дрогнуло после услышанных слов.

— Так, — пальцы продолжали гладить его лицо, — мы попытаемся здесь, где тебе не так твердо.

— Черт, Луис, не издевайся! — Лестат издал нервный короткий смешок.

— Я пытаюсь разрядить обстановку. Ммм… может музыку включим?

— Не надо, Луи, давай пока без музыкального сопровождения!

Оба одновременно рассмеялись. Немного расслабленные они подошли к огромной кровати. Луи не отрывая взгляда от мужчины напротив, снял пиджак, а затем стал расстегивать рубашку, после чего сам вытянул все еще заправленную рубашку из брюк Лестата и широко распахнул на груди. Движения неторопливые, плавные, взгляд потемнел. Он слушал учащенное дыхание Создателя, а ведь они еще не легли в постель. Лионкур сделал тоже самое с рубашкой Луи, а затем оба неспешно освободили друг друга от одежды, оставшись обнаженными по пояс. Пальцы обоих заскользили по голым плечам и груди, руки исследовали каждый изгиб, каждую линию…

— Эти шрамы… они достались тебе в драке в баре, насколько я помню, когда тебе было… двадцать-двадцать два?

— Двадцать два, все правильно, — Луи задумчивым взглядом скользил по мраморному торсу. Лестат был худощав, но изящен. — Помню как ты, смотря на меня странно-странно, — красноречивая улыбка, — спросил, откуда у меня эти шрамы, когда увидел меня переодевающимся в другую одежду.

— Да. Это было в Париже перед походом в оперу. Я тогда еле сдержался, чтобы не подойти и не попробовать еще раз… я много раз сдерживался… и ты не представляешь сколько раз мне приходилось какими угодно способами прятать эрекцию, которая могла нежданно-негаданно случится при твоем виде!

— Теперь, я думаю, сдерживаться не придется, — прошептал Луи ему в самые губы. — Мы попробуем иначе начать нашу жизнь. Заново. Ведь ты этого хочешь?

«Если только ты потом не решишь, что любить Лестата де Лионкура — это не твое», — пронеслось в голове.

— Хочу.

Комментарий к Попробуем начать…

Отдельную благодарность хочу выразить прекрасному автору

Deleonele, за терпеливые дискуссии на тему Вампирских хроник. Благодаря ей я узнала очень многое, даже не читая книг)

========== Попробуем начать. 2 ==========

Луи толкнул Лестата на кровать. Вампирский слух отчетливо слышал, как часто бьется сердце мужчины и довольно улыбнулся — он считал это хорошим знаком. У него самого ритм участился, но ему нравилось вести. Хотелось вести. Луи, удерживая зрительный контакт, навис над Лестатом и поцеловал в губы. Лионкур обнял его за шею, но шатен неожиданно расцепил его руки и прижал к кровати, тут же ощутив, как вампирское сердце забилось еще быстрее. Лестат непроизвольно сглотнул, Луи, целуя и лаская его кожу, стал спускаться ниже к линии брюк, и в глубинах глаз появилось беспокойство. Руки взметнулись к его лицу в молчаливом протесте, но Луи вновь оказался у лица Лестата. Он впился в рот на этот раз властно и требовательно, выбивая из груди Лионкура весь воздух. На секунду маркизу показалось, что он сломает ему нос… Затем резкий поцелуй в шею, глубокий, зубы вот-вот прокусят кожу… Припадая к коже в требовательных поцелуях, одной рукой он держал Лестата за шею, прижимая к кровати, другой покрывал отрывистыми, далеко не нежными поцелуями грудь… спустился ниже… несильный укус возле линии ремня на брюках… Лестат вздрогнул, а затем услышал звук расстегивающейся молнии…

— Стой…

Луи не остановился и голос Лионкура стал тверже.

— Стой. Подожди!

— Ты боишься, что мне не понравится, или тебе? — дыхание обдавало кожу внизу живота. Он не спустился ниже ремня, ткань характерно выпирала там, где надо, но минуту назад. — Ты не возбужден больше, что-то не так?

— Ты немного… резок…

— Резок? — брови поползли вверх.

— Да. Не так как до этого хотя бы там, на полу…

— Я думал, тебе это понравится, — улыбнувшись улыбкой соблазнителя, Луи оказался на нем, прижав всей массой к матрасу. Лестат вновь ощутил, как губы коснулись кожи, на этот раз значительно нежнее, и значительно нежнее руки держали его запястья, но…

— Луи…

— Ну что опять не так? — Де Пон дю Лак отстранился, смотря на мужчину с легким раздражением.

— Послушай…

— То тебе твердо, — полуулыбка мазнула алые губы, — то резко, то опять что-то не то…

— Я не хочу торопиться… Насчет резкости и некоторой жесткости — это тоже хорошо и тоже нужно, но не в первый наш раз, — Лестат пронзительно смотрел в глаза Луи. — Насчет…

Луи отодвинулся от него и сел. Лестат потянулся к нему и накрыл его руку своей. Несколько секунд они молча смотрели друг другу в глаза.

— Ты не готов?

— А ты, я смотрю, резко и неожиданно вот так превратился в героя-любовника, да?!

— Я думал, ты меня хочешь…

— Я хочу тебя, но…

— Но что? — с резкостью в голосе.

— Луи, — начал спокойнее Лестат, беря его руки в свои, — я ценю твою страсть и активность… Ценю очень сильно, просто дай мне немного привыкнуть…

— Привычка — это не очень хорошо, — сухим тоном сказал де Пон дю Лак.

— Не та привычка, другая! Просто… пойми… — Лестат порывисто взмахнул рукой, не зная как выразить мысль доступно.

— Что, у остроумного Лестата иссяк запас красноречия?

— Луи, убери сейчас сарказм, прошу, — маркиз помрачнел.

— Я не понимаю тебя, — покачал головой мужчина, — ты так долго ждал меня, желал меня, а сейчас отказываешь?

— Я не отказываю, я прошу делать это постепенно…

— Постепенно заниматься любовью? Это как?

— Да черт побери, Луи! — Вспыхнул вампир. — Не строй из себя идиота! Вроде это мне простительно притормаживать немного, но не тебе!

— Отлично! — И Луи спрыгнул с кровати.

— Луи, подожди! — Лестат спрыгнул следом, на ходу застегивая ширинку. — Я рад! Очень рад, что у нас так началось… Наконец-то, говорю я себе! Я счастлив, это ты понимаешь? Я лишь прошу не торопиться… те года не в счет…

— Разве? — изогнул бровь де Пон дю Лак.

— Но не бежать же сразу заниматься сексом, Луи!

Мышцы лица содрогнулись, Луи отступил на пару шагов.

— Я, видно, разочаровал тебя своей прытью и делаю все не то… все не так понял…

— Нет-нет! Нет, Луи, нет! — горячо повторил маркиз, подходя и беря его лицо в ладони. — Все хорошо… Ну как мне донести до тебя?

— Никак не надо доносить…

— Что? — охнул Лестат.

— Видно это была ошибка…

Лестат медленно убрал руки и словно онемел. Первые мгновения он не мог издать ни звука.

— Что? — наконец выдавил он.

— Может ты и прав… слишком быстро… слишком быстро застенчивый нюня Луи полез в штаны к Лестату!

Если бы Лестат был менее ошарашен, он бы отвесил ему пощечину. Несколько секунд прошло в страшной тишине, а затем Лионкур, очнувшись от первого шока, выпалил:

— Ну хочешь так — возьми меня! Возьми меня! Давай! Что ты там так хочешь сделать, давай! Я так уж быть потерплю!

Луи отшатнулся от него, глаза расширились, в них застыл почти ужас, если бы он мог побледнеть, то побледнел бы.

— Что? Потер… пешь?

— Да! — Выкрикнул в лицо, трясясь от негодования и обиды. — Да, если тебе так приспичило!

— Знаешь, — спустя невыносимо-долгие секунды молчания упавшим голосом произнес Луи, — я правда не предполагал, что случится подобное… что мы настолько не поймем друг друга…

Лестата затрясло от отчаяния. Он заметался по комнате как раненный зверь, затем упал в кресло, сжав голову руками.

— Это ты не желаешь меня понять, Луис… я уверен был, что ты поймешь… идиот…

— Не смей, — тихим, но ледяным тоном, — не смей сейчас оскорблять…

— Ну, а кто ты, если ты не понял, что мне настолько с тобой хорошо, что становится страшно! Что мне нужны твои ласки, но не так сразу, чтобы иметь возможно осознать даже то, что ты целуешь меня, обнимаешь, держишь за руку… Осознать это! Впитать каждое мгновение! Даже от этого я практически улетаю и хотел пока отодвинуть более сокровенные ласки, чтобы не сойти с ума в твоих объятьях… Немного свыкнуться, плюс я очень смущен, никогда ни с кем смущен так не был! Я и дико волновался обнажиться, и до конца пойти сейчас для меня тяжело, но это не значит, что я не хочу тебя… Я хочу тебя больше всего на свете, идиот, просто сейчас я насыщаюсь твоими объятиями и поцелуями и хочу впитать каждый, а потом уже пойти дальше… Жаль ты не разделяешь моих желаний…

Все это Лестат проговорил, зажав голову руками, и тон Луи заставил его поднять глаза.

— Не называй меня «идиот», Лестат… Глупец, болван, но не настолько грубо…

— Ты тоже называл меня так, — глаза блеснули холодным огнем, — забыл? Значит тебе можно, а мне нельзя?! И ты вообще слышал, что я только что тебе сказал?!

— Я старался, — прошипел вампир сквозь зубы, — очень сильно, чтобы нам было хорошо… Чтобы тебе было хорошо! И да, я все слышал, уши не заткнул!

Лестат не ответил, опустив голову и закусив губу чуть ли не до крови.

— Ты делаешь мне больно своей грубостью… и тем, что сказал про терпение…

— А ты не сделал мне больно, когда сказал, что это была ошибка? — закричал Лестат. — Не сделал?! А? Ответь! Как ты не можешь понять, что с тобой я не такой как с другими?!

На этот раз не ответил Луи.

— Как же все… — Выдохнул. — Два идиота. Один хочет, видимо, невозможного, — горьким шепотом, — другой захотел все упростить и свести к плотским утехам. Кто тут больший идиот — еще вопрос.

— Я хочу свести все к плотским утехам? — с неподдельной досадой в голосе. — Ах ты ж… — Луи сжал кулаки. — Да как ты посмел так подумать! Я… я уже сожалею, что вытащил тебя от туда…

Лестат окаменел, глаза расширились. В них застыло настолько потерянное выражение, что, несмотря на все сказанное друг другу, Луи захотелось броситься к нему и прижать к себе. С застывшим выражением на лице, в котором читалась только нескончаемая подавленность, Лестат медленно поднялся. Будто в замедленной съемке он взял брошенную с пола рубашку и пиджак и вышел за дверь.

***

Луи сел на постель и продолжал сидеть так даже тогда, когда хлопнула входная дверь. До него не сразу дошло, что Лестат ушел. Вампир поднял пустой взгляд на закрытую дверь и еще минуту сидел не шевелясь.

— Черт…

Он выскочил на улицу и осмотрелся. Никого. Улица пуста. Принюхался, стараясь ощутить его запах, но он уже стал слабым, еле ощутимым. Луи позвал его, затем еще раз и еще. Он вновь хорошенько принюхался, задрав голову и прикрыв глаза, стараясь ощутить, куда ушел Лестат и решил двигаться в сторону кладбища Лафайет — запах, как показалось Луи, шел из той стороны.

— Лестат!

Луи шел быстро, кидая взгляды на небо — совсем скоро будет светать. У него не так много времени, когда солнце начнет подниматься, их могут не спасти даже плотные кроны деревьев. Только тень от какой-нибудь постройки убережет их.

— Лестат, ты слышишь меня? Пора возвращаться!

Он озирался и яростно вдыхал ночные запахи, ему лишь попались пару прохожих — город перед рассветом полностью затихал. В грудь Луи стало заползать беспокойство, и оно усиливалось с каждой минутой. Бездомный, роющийся в одном из мусорных баков, оторвался от своего занятия и покосился на красивого молодого мужчину, одиноко идущего по улице в сторону кладбища: роскошная грива растрепанных волос, накинутая рубашка расстегнута и не заправлена в брюки… Он словно наспех выбежал из дома и искал кого-то… Ветер подул в другую сторону и сбил итак еле ощутимый запах Лестата. Чувство близкое к панике забралось под кожу.

Только не это…

— Лестат! — закричал Луи что есть мочи. — Откликнись, прошу! Куда ты? Скоро рассвет, опомнись!

— Я не знаю, кого вы ищите в столь ранний час, — просипел бездомный, усевшись на землю, — но тут недавно проходил один человек…

Они встретились глазами. Луи опешил и подошел ближе. От человека шел отвратный запах немытого тела, заставляя вампира брезгливо поморщиться.

— Я ищу мужчину со светлыми волосами по плечи!

А вдруг?

— Прошел тут один несколько минут назад, — бездомный развернул найденный в одном из мусорных баков недоеденный кем-то кусок бургера, — но как-то не знаю… может мне показалось с голодухи…

— Что? Что, говори! — приказал Луи.

— Я увидел его всего на пару секунд… рубашка как ваша… светлые волосы… только когда вновь обернулся, его уже не было. Как сквозь землю провалился, как в воздухе растаял… он шел в направлении Лафайет вроде бы… А может мне просто показалось… знаете, мне часто что-то кажется в посл…

Бродяга осекся, потому что неизвестный… просто исчез. Послышалось лишь странное дуновение ветра, какое-то очень быстрое движение, неуловимое для его глаз, и вот он смотрит на пустое место, где еще секунду назад стоял незнакомец. Кусок бургера выпал изо рта.

— Лестат!

Луи на вампирской скорости приблизился к ограде и перемахнул через нее. Всевидящие глаза выхватывали с молниеносной быстротой любые детали, а вот запах… он почти не чувствовал его…

— Лестат, пожалуйста! — Луи пошел среди могил, стараясь взять себя в руки. — Вот-вот рассвет, нужно возвращаться, не заставляй меня так нервничать!

Кладбищенская тишина, только шепот листвы старых-старых деревьев, да обеспокоенное карканье ворон в их кронах, которых потревожил громкий голос, который был неестественен здесь…

— Давай поговорим! Если ты слышишь меня — покажись, прошу!

Петляющие лабиринты тропинок — они показались ему бесконечными… и вот полоска на горизонте начала светлеть… Де Пон дю Лак практически рухнул на один из памятников, паника от того, что он не успеет найти его, стала расти… Ветер резко утих и шлейф призрачного аромата исчез окончательно…

«Может он уже ушел… может он уже далеко… Лестат, как же так?»

***

Лестат де Лионкур облокотился о памятник, откинул голову и крепко закрыл глаза. Он находился на другой стороне кладбища, у самого последнего надгробия.

Он слышал его. Чувствовал. Он так же словил себя на мысли, что смотрит на светлеющее небо без прежнего ужаса, он словно хотел…

Да… у него были такие мысли… были до того момента, пока вампир не услышал его…

Лестат пошевелился и двинулся человеческим шагом между надгробий.

***

Луи расслышал шаги и резко поднял голову. Он вперил взгляд в полутьму и через пару минут в ней увидел мужской силуэт. Облегченная слабая улыбка вместе со вздохом…

— Лестат…

— Ты просил поговорить, — фигура остановилась в нескольких метрах.

Луи сделал к нему несколько шагов и сказал:

— Идем обратно, Лестат.

— Зачем?

— Поговорим там и все обсудим.

— Нет, — покачал головой маркиз, — поговорим здесь.

— Если ты не заметил, уже светает, — Луи приблизился еще, отмечая про себя твердый, ровный, но лишенный всяких красок голос.

— Такое попробуй не заметить, де Пон дю Лак.

Тяжелый вздох, плечи поднялись и опустились. Глаза шатена смотрят пронзительно и с мольбой.

— Я хочу, чтобы ты вернулся… я пошел за тобой!

— Да, ты пошел за мной, — тихим эхом повторил Лестат.

— Это для тебя хоть что-то значит?

— Ну если я вышел к тебе! — в голосе послышалась резкость.

— Лестат, давай простим друг другу все, что наговорили и начнем все заново. Еще раз. Никто ведь не говорил, что будет легко.

— Дело не в этом, Луи, — Лестат отошел от него и подойдя к одной из могил, провел ладонью по старому пыльному мрамору, который был холоднее его кожи.

— Лестат… прошу…

— Просишь? — Вампир поднял на него глаза, в тоне снова послышалась резкость. — Просишь, Луис?

— Да, прошу. Я прошу — идем домой. Посмотри, полоска на горизонте все шире!

— Пошел бы ты за мной сразу же, вот мне интересно, если бы вот-вот не начался рассвет? Можешь не отвечать, это скорее риторический вопрос…

— Я прошу прощения за свои слова. За то, что ты услышал…

— Ты хотел этого. Ты пожалел, что вновь связался со мной…

— Нет…

— Не лги.

— Всего лишь на секунду и только потому, что ты обидел и разозлил меня!

— Но ты пожалел об этом.

Луи сократил расстояние, сгреб Лионкура в объятия и прижал к камню надгробия.

— Сколько же ты будешь жалеть об этом, когда будешь злиться, или обижаться на меня?

— Лестат…

— Пусти.

— Нет.

— Пусти, Луи, — и Лионкур попытался оттолкнуть его, пока что мягко, но настойчиво.

— Я буду тащить тебя силой, если придется, на своем горбу.

— Да что ты говоришь? — И одним сильным толчком Луи был откинут на несколько метров.

Вампир ударился спиной о стоявшее по другую сторону дорожки надгробие, но боли даже не почувствовал — он словно не заметил ее. Из надтреснувшего камня откололись и упали на землю пара осколков.

— Ты мне тоже много чего наговорил, забыл?! — Луи поднялся. — Я хотел, чтобы мы простили друг другу все непонимания и обиды. Я пошел за тобой! Я не хочу, чтобы ты уходил! И не раскаиваюсь, что забрал тебя с того дома! Это было лишь мимолетное сожаление! Если бы так было, я бы не пошел за тобой!

— Почему? — зарычал Лестат. — Почему ты пошел за мной?

— Потому что ты принес в мою жизнь эмоции, которых у меня никогда не было, болван! Потому что ты стал дорог мне, как никогда раньше! — Голос мужчины громом разнесся по кладбищу.

Пламя в глазах Лестата постепенно угасло. Он, помедлив, подошел к Луи, всматриваясь в его лицо.

— Сильно я тебя?

— Сломалось пару ребер, может, но уже прихожу в норму. Памятнику досталось, — пошутил Луи, — разгромишь тут все.

Лионкур подошел ближе и положил руку ему на грудь, в глазах теперь читалась молчаливая просьба простить его. Луи, только что осознав, что ощущает тупую боль в спине, поморщился.

— Сейчас придешь в норму, — прошептал Лестат. Руки порхнули к его лицу, убирая растрепавшиеся пряди, и они соприкоснулись лбами. — А если снова не выйдет?

— Выйдет, Лестат. Я усвоил урок.

— Мы усвоили, — горькая улыбка. Луи взял его ладонь и их пальцы переплелись.

Полоска на горизонте все расширялась, чернильное небо светлело с востока.

— Идем на скорости вампира, а то все это будет бессмысленно.

Одно из окон квартиры было распахнуто настежь и вампиры взлетели в него с самыми первыми лучами солнца.

***

— Если ты все еще хочешь меня там, то я…

Луи не дал договорить, приложив палец к губам своего Создателя. Шторы плотно задернуты, двое мужчин раздетые по пояс, стояли у края той самой кровати, в которой Луи спал последние несколько недель.

— Давай ляжем, — предложил Луи и взял Лестата за руку.

Они легли рядышком, близко-близко смотря в глаза друг другу, Луи гладил лицо Лестата, обводя идеальные черты, а Лестат от удовольствия прикрыл глаза и еле слышно заурчал.

— Ты убаюкиваешь меня…

— Это я еще волос твоих не коснулся, — и запустил руку в пушистые локоны.

— Ну что ты делаешь? Меня сейчас совершенно разморит!

— Ничего страшного, — нежная улыбка на губах Луи, — я ведь не тороплю…

Лестат почувствовал, как веки становятся свинцовыми, сонливость на рассвете посещала абсолютно всех вампиров без исключения.

— Прошу, скажи, что тебя тоже клонит в сон, — Лестат не сдержал зевок.

Луи тихо рассмеялся и заверил его:

— Еще как! После того, как испытал облегчение, так почти сразу же.

Лестат протянул руку и очертил пальцами контур губ мужчины.

— Поцелуй меня.

— Все будет так, как ты захочешь, но чуть-чуть позже, идет? Мы выдохлись от эмоций и рассвет заставляет нас хотеть спать, — прошептал Луи и нагнувшись к нему, накрыл его губы своими.

========== И снова неприятная неожиданность ==========

Они проснулись, когда солнце только начало свой путь к горизонту. Почти одновременно открыв глаза, они подарили другу другу нежные улыбки.

— Как спалось?

— Как убитый, — ответил Луи и сладко потянулся.

— Не надо так говорить.

— Да это выражение такое, — с мягкой насмешкой.

— Я знаю, но оно режет мне слух.

Луи навис над блондином и легко поцеловал в губы со словами:

— Хорошо. Не буду.

— Вот бы ты так во всем со мной соглашался!

— А не надоело ли тебе бы это в скором времени, друг мой?

— Не могу сказать, — шире улыбнулся Лестат и подмял Луи под себя, — возможно, не приелось бы никогда, а возможно хотелось бы, что мой философ чаще со мной спорил.

Их носы соприкоснулись. Лестат легко касался его губ, щек, лба, подбородка… он покрывал неторопливыми поцелуями все его лицо и от этих нежных и щекотящих как перышко прикосновений внутри Луи вновь стало расти желание — взять Лестата, заставить его стонать и кричать в его объятьях. Луи пугали его желания, как ему казалось, ему не свойственные. Он, возможно, чуть не потерял его из-за этих желаний, но ему захотелось. Вновь. Луи напрягся, вспоминая свое обещание, но возбуждение сдержать не удалось.

— Ого! — быстрый смешок, Лестат, как показалось ему, был слегка в замешательстве. — Ты так хочешь меня?

— Это ты в этом виноват, — обвинил его Луи, шутя.

— Ах, я негодник! — И Лестат улыбнулся в тридцать два зубы. — Ммм… как же мне приятно… как хорошо осознавать это!

— Ну любуйся-любуйся, — пробурчал Луи с притворной досадой в голосе.

— Ты против? — медовая улыбка на самых прекрасных губах на свете.

— Это, можно сказать, сладкая мука, но я обещал вести себя хорошо, поэтому…

— Если тебе так хочется…

— Нет, — перебил Луи, убирая пшеничные волосы, чтобы больше открыть склонившееся лицо. — Хочется, — пальцы провели по губам, — но и хочется, чтобы ты к этому был готов. Я хочу как ты, — это почти было правдой, — наслаждаться каждым мгновением… как ты и говорил. К слову, это был прекрасный текст! Прекрасные слова!

— Я не думал, что ты такой…

— Я сам не думал, веришь?

— Потерпишь немного, пока я свыкнусь хоть каплю с тем, что ты вот так можешь касаться меня? — Лестат вновь стал осыпать лицо мужчины поцелуями.

— Я же сказал — да. Делай со мной что хочешь.

Лионкур заливисто рассмеялся, а Луи не удержался от ответной улыбки. Иной раз улыбки и смех Лестата де Лионкура приковывало взгляды и заставляло просто с восторгом любоваться им, даже больше, чем обычно. Он мог быть поистине ослепительным и поражающим воображение, а улыбки его — ярче солнца.

Лестат взял его за запястья, развел руки, как в тот раз сделал Луи, и прижал к кровати.

— Ммм…

— Луис, молчи! Не смеши меня!

Луи весело рассмеялся и Лестат прервал его смех, накрыв его рот своим. Лежа на мужчине сверху, Лионкур вновь ощутил, как возбужден вампир и тоже почувствовал, как в области его паха нарастает сладкое давление… Он прижался к нему сильнее, ощутив, как ткань его брюк натянулась сильнее…

Ладони от запястий к плечам, на шею, спустились на грудь… затем чуть ниже… Луи понимал, что Лестат просто гладит его, периодически легко целуя то губы, то шею, то плечи, пусть и плотно прижимаясь к нему и по мере того, как руки и губы маркиза касались его, Луи полностью… захотел того, что и он. Он настроился на его волну и ему пока и в самом деле стало достаточно ласк Лестата и он уже не желал так явственно взять его.

Силой…

Луи незаметно вздрогнул. Только не это. Он не посмеет. Никогда не посмеет, как бы ему вдруг не снесло башню, как бы не приспичило и чтобы не послужило причиной…

Лестат положил ему голову на плечо и чуть сместился вбок, продолжая обвивать его ногами и руками. Пальцы забрались в растрепанную шевелюру Лионкура и мерно перебирали пряди. Через минуту Луи произнес:

— Ты мне напоминаешь большую дикую кошку, знаешь это?

— Теперь знаю, — тихо, очень тихо.

— Так и хочется почесать тебе за ушком.

— Так почеши, и я заурчу от удовольствия, я в этом уверен, — длинные ногти слегка царапнули кожу внизу шеи.

— Ну точно кошка, — и Луи, улыбаясь, таки сделал это характерное движение пальцами. — Ты голоден?

— Мммрр… да. Уже да, — ногти от удовольствия погрузились глубже в кожу, оставляя розовые отметины. По телу Луи пробежал разряд тока. — Или я бы так валялся вечность.

— И мы бы высохли в конечном итоге, и кто-нибудь нашел наши тела на этой кровати.

— Мммда, приятная перспектива, но финал не очень.

— Я о том же.

— Идем, mon chéri? Пришло наше время суток.

***

— Тебе нужны новые вещи по твоему размеру, да и я хочу обновить гардеробчик, — они подходили к еще открытому магазину мужской одежды.

Лестат с интересом рассматривал манекены в витрине и стеллажи с костюмами. С небольшой разницей, они все напоминали костюмы Луи: огромное количество брюк и рубашек, пиджаков и жилетов, бабочек и галстуков и даже носков. И первого взгляда хватило, чтобы определить, что это очень, очень недешевый магазин.

— Здесь только строгие костюмы, — заметил Лестат.

— Да. Этот салон продает только их. Я очень доволен, что нашел его. Мне не нравится в 80-х из одежды больше ничего, скажу я тебе. Отдаю предпочтение вечной классике. Она никогда не выйдет из моды, вот увидишь.

Весь обслуживающий персонал тут же обратил пристальное внимание на вошедших и удивление в их глазах росло с каждой минутой, а мужчины читали мысли присутствующих и понимающе ухмылялись, медленно прохаживаясь между рядами.

— И снова про мои пухлые губки подумали, ну сколько можно! — шепнул на ухо Лестату Луи, рассматривая стеллажи с одеждой. К ним уже подлетели две юные девушки, восторженно переводя взгляды с одного на второго и предлагая свои услуги консультантов.

— Ну что ж поделать, если они — выдающаяся часть твоего лица! — захихикал Лестат и обратился к девушкам: — Да, милые леди, вы можете нам помочь, — бархатный голос разнесся по залу. — Мы с другом хотели бы выбрать пару костюмов, подберите нам по размеру и посоветуйте, будьте любезны!

Да, Лестат мог быть убийственно-вежлив и обходителен — Луи тут же вспомнил, как он вел себя в обществе! Даже в обществе простой шлюхи, он, если пожелает, мог вести себя с ней как с королевой, правда, до определенного момента. Это его забавляло.

Девушки на миг замерли, открыв рты, находясь под чарами белокурого незнакомца, а затем, опомнившись, одна из них пробормотала, выдавая робкую улыбку:

— На вас и вашего друга у нас много выбора… ммм… можно сказать наш огромный магазин полностью к вашим услугам! Какой цвет в одежде предпочитаете? Я вижу на вас серый прекрасный костюм…

«Вот же лицемерка! Она же прекрасно видит, что он не сидит на мне», — подумал Лионкур.

— Лестат предпочитает синие, красные и коричневые оттенки в одежде, а так же подберите нам по два черных костюма.

Маркиз обернулся на друга, Луи увидел, как тронут Лионкур.

— Ты помнишь?

Де Пон дю Лак ответил легкой улыбкой, а у девушки пронеслось: «Они что, еще и пара? Как смотрят друг на друга!»

Мужчины тут же перевели на нее взгляд, и у нее пронеслась абсурдная мысль, что они прочли ее мысли.

«И почему большинство красавцев — геи?» — тем не менее подумала она и тут же услышала:

— Сара, — Лионкур прочел имя на бейджике, — ну так может обслужите нас, а то магазин закроется скоро, а мы так ни с чем не определимся и уйдем без обновок! Вы же этого не хотите? — И Лионкур подарил одну из тех улыбок, от которой дамы таяли как мороженое. Вот и Сара покраснела и застенчиво опустила густо-накрашенные ресницы.

«Он выбрал жертву», — пронеслось в голове Луи, когда услышал елейный голос вампира, обращенный к девушке. Такой обманчиво-приторно-нежный голос для смертных не значил ничего хорошего.

Им было предложены несколько костюмов на выбор, рубашек и брюк и мужчины зашли в примерочные.

— Не сильно изменились магазины одежды, — подметил Лестат, снимая костюм Луи и беря в руки новый. — В принципе осталось все похожим.

Луи посмотрел на себя в зеркало в новом темно-фиолетовом костюме и удовлетворенно улыбнулся.

— Как ты там? Готов?

— Я скучаю по расшитым камзолам, изящным рубашкам с пышными рукавами и кружевными манжетами и высоким сапогам! — донеслось из соседней примерочной.

Они встретились в коридоре, поймав настороженные взгляды Сары: та расслышала голос Лестата, и сейчас у нее было крайне озадаченное выражение. Блондин подмигнул ей, и она натянуто улыбнулась, прогоняя в мозгу: «Скучает по камзолам и рубашкам с кружевными манжетами? Это же носили в прошлых веках!»

— Отлично.

— Правда?

— Да. Ты отлично выглядишь. Нигде не жмет и не давит?

— Да нет, все вроде хорошо, — Лестат осмотрел себя более внимательно. — Ты тоже очень хорош собой.

— На вас обоих прекрасно сидят! — Решила подать голос Сара. Это были ее клиенты, и клиенты Рэйчел и их нужно было вести от начала и до конца.

— Хорошо. Давай следующие.

Почти все подобранные вещи, а это шесть костюмов на двоих, несколько рубашек и брюк были одобрены. Сара и Рэйчел довольно улыбались, предвкушая под конец дня неплохую зарплату.

— Луи, это цена?

Голос был настолько озадаченным, что заставил того зайти в примерочную и тихо сказать:

— Ты слишком громко говоришь, друг мой, куда делась твоя осторожность?

— Я слишком поражен. Извини.

— Ничего страшного. Даже если им сказать прямо всю правду, они всего лишь сочтут нас за сумасшедших, но продадут нам все, что мы захотим, — с усмешкой сказал Луи, прикладывая по очереди галстуки к рубашке Лестата. — Как думаешь, может этот? И вот этот?

— А если им показать клыки? Нам же приходится их прятать до той поры, пока не решимся их вонзить! Да, эти два.

— Я давно стал менее осторожен, поняв одну простую вещь, Лестат, что смертным убить нас крайне сложно и даже если они что-то заметят, о чем-то догадаются и даже что-то поймут — что с того? Они скорее попытаются убежать от ужаса перед нами, или будут умолять сделать их такими же, мечтая о вечной жизни и о бонусах, что она дает, но убить… Убить? Как? Вытащить нас под палящее солнце? Сложно. Разорвать на куски и сжечь? Взорвать? Еще сложнее. Еще будут варианты?

— Я пасую перед твоими доводами, но ведь раньше мы были более осторожными…

— Раньше все было иначе. Люди были крайне мнительны и суеверны, поголовно верили в нечисть, и действительно, если бы мы выдавали себя частенько, могли бы возникнуть проблемы. Не я бы, так рабы на рассвете могли поджечь мое поместье, например. Теперь же такое невозможно. Все. Пора выходить.

— Подожди, — Лестат стоял в нерешительности, — сейчас что, везде такие чудовищные цены?

— Не везде, — снисходительно улыбнулся Луи, — тем более цены на товары — любые товары, очень отличны от тех, что были когда-то. А это приличный магазин. Я не ношу ширпотреб. И ты не носил. И не будешь.

— Ну, а разве мы можем это себе позволить? У меня не осталось средств совершенно и…

Луи приложил палец к губам, понизив голос до шепота:

— Молчи, Лестат. У меня до сих пор есть деньги. Даже когда большая их часть сгорела в двух домах, некоторая часть хранилась в банках и за столько лет набежали неплохие проценты. Кое-что дал мне Арман.

— Я чувствую неловкость, веришь? Когда-то ты обвинил меня, что я хочу владеть твоим поместьем, теперь же мне неудобно принимать такие дорогие презенты.

— Ничего, рассчитаешься со мной как-нибудь, — шутливая улыбка заиграла на губах вампира и он, обняв Лионкура за талию, привлек к себе. Лестат спрятал смущенную улыбку, уткнувшись лбом в плечо Луи.

— Что они там так долго делают вдвоем?

— Шушукаются о чем-то, — ответила Рэйчел, смотря на закрытую белоснежную дверь. — Но слов не разобрать.

— Может передумали брать?

— Не думаю. Я помню шатена, он захаживал пару раз, а теперь вот дружка привел… Шикарная парочка!

— Видела, как они двигаются? Может модели или танцоры? Любой Дом Мод оторвал бы их с потрохами!

— По-моему они того, — красноречиво улыбнулась Сара Рэйчел.

— По-моему тоже. Жаль! Могли бы осчастливить не одну женщину! Да я бы сама каждого затрахала до смерти!

— Ты уже выбрал жертву, как я понимаю?

— Да. И не одну.

***

Они покинули магазин, заказав службу доставки, курьер и специальное такси привезут покупки за определенную плату в любое время. Мужчины двинулись по Канал-стрит.

— Я думал, ты подождешь, пока магазин закроется и эти две пташки выпорхнут к тебе в руки, — сказал Луи, бредя медленно, сцепив руки замком за спиной. Он уже очень давно не обращал внимания на взгляды прохожих в его сторону, которые были красноречивей любых слов. А вот Лестат купался в них, он соскучился по ним за последние годы.

— Нет, я отодвину их кончину, люблю иногда наслаждаться неведением и беззаботностью.

— Бедные девушки, — ухмыльнулся Луи. — Не знают, что их ждет.

Вскоре они полакомились выходившей из ресторана парочкой, и Лестат предложил свернуть в сквер, где убить гораздо легче.

— Смотри, там есть люди, хоть уже и поздно.

— На этой лавочке слишком много народа… наделаем шума…

— Да нет же, вон там вдалеке! Пара парней и мне на сегодня хватит. Возможно, — ухмылка приподняла уголки губ. — Если повезет, можем еще кого найти по дороге домой.

Разговаривая, они шли по темному скверу, скудно освещенному фонарями. В самом начале на первых лавочках сидело две шумные компании, их громкий смех, говор и звон бутылок разносился по всей аллее. Почти все подняли головы и посмотрели на мужчин и почему-то сразу притихли.

— Мы слишком бросаемся в глаза, Луи.

— Не переживай. Сейчас свернем, исчезнем из глаз, и они про нас забудут, они слишком пьяны и заняты обсуждением всякой ерунды.

— А что интересует сейчас молодежь, Луи?

— Секс, наркотики, мода, поп-музыка и хард-рок.

— Мне знакомы первые три слова! — засмеялся Лестат.

— Все узнаешь со временем.

— И ты так уж все считаешь ерундой из перечисленного?

— Не все, — шутливо произнес Луи. — Не подлавливай меня на словах.

— Ах! И не думал, mon chéri!

Вампиры уже подошли к парням, те сидели на спинках скамейки и пили из горла. Первые несколько мгновений все молча друг друга рассматривали.

— Эй, что вам надо?

— Не слишком же вы приветливы, — комично насупился Лестат. — Вы со всеми незнакомцами так себя ведете?

— Пошел ты, парень!

— Шли бы вы от сюда, здесь места-то не очень спокойные, — один из парней отхлебнул с бутылки, смотря на Лестата пустыми глазами.

— Да, особенно для таких сладеньких мальчиков как вы! — и оба расхохотались.

На губах блондина появилась улыбка злобного довольства.

— Спасибо за комплимент, сударь!

— Ой, сударь! — протянул первый. — Слышал, Джон?

— Еще бы, Пит! — Джон встал и подошел к Лестату. — Послушай, красавчик, Нью-Орлеан — рассадник для секс-меньшинств, но мы не по этой части, ясно? Валите отсюда!

Лестат обернулся к Луи и с веселой улыбкой произнес:

— Правда? Я и не знал!

Луи выдал смешок и обратился к Джону:

— Да мы к вам, собственно, не за этим.

— Наркоты у нас тоже нет, — буркнул Джон, настороженно косясь на одного и второго. Ему стали неприятны незнакомцы, их взгляды стали нервировать — пристальные, немигающие… Он инстинктивно посмотрел по сторонам.

— И это нам от вас не нужно.

— Что же тогда вам нужно? — Пит тоже занервничал, даже испугался. Эти двое отличались от всех, кого он знал и встречал.

— Ваша кровь, — бархатным тоном протянул Лестат и ласковым жестом, будто по лицу любовника, провел по щеке Джона. — Всего лишь! А вы уж как напридумывали, мама дорогая!

От этого прикосновения того прошибло, будто током. Он дернулся, выпученными глазами смотря на улыбку, переходящую в животный оскал и услышал рычание, исходящее из горла незнакомца. Пит бросился бежать, но Луи схватил его и, удерживая стальной хваткой, впился в шею. Тоже самое сделал и Лестат.

Прошло всего лишь несколько секунд, и Лионкур отстранился, странно покачнувшись. Жертва закричала — у нее еще были силы на это. Луи распахнул глаза и не сразу понял, что произошло.

— Лестат?

— Снова… снова это…

— Что? Что снова?

— Опиум, — прохрипел вампир и медленно осел на землю.

Луи бросил еще живого человека на землю и нагнулся над Лестатом. Тот пытался встать, но не смог, лишь поднялся на колени, упираясь ладонями в землю.

— Тише-тише, не вставай, ты не сможешь… — Луи приподнял его и прислонил к дереву.

— Черт… мне везет…

Луи схватил жертву Лестата и рванул вверх рукава куртки. Джон еще был в сознании, он в ужасе и непонимании таращился на мужчин, стонал и звал на помощь.

— Да! Я так и подумал. Это опиумный наркоман, следы от уколов!

— И часто они встречаются? — прохрипел маркиз. Голова кружилась, слабость во всем теле не давала нормально двигаться и даже встать. Память услужливо преподнесла тот первый раз, когда Клодия подсунула ему двух мертвых мальчиков, чтобы ослабить его…

Опиум…

— Нет. — Луи свернул парню шею. — За столько времени лично мне — не единого.

— Это уже похоже на анекдот! — Лестат издал каркающий короткий смешок.

— Ничего страшного, скоро очухаешься. — Луи поднял с земли свою жертву, с шеи которой обильно стекала кровь, и подтащил к Лестату. Пит громко стонал, хватаясь за горло. — Пей, пока он еще жив, это дасттебе немного сил.

— Я все равно не смогу даже после пары глотков самостоятельно пойти… Ты же донесешь меня до дома, Луи?

— Нет, брошу здесь! Пей!

Лестат погрузил зубы в подданную ему окровавленную шею, пока не выпил все до капли и Пит, как кусок мяса, был отброшен на землю.

— А теперь пошли. Обними меня за шею, — скомандовал Луи. — Мне кажется, носить тебя на руках скоро войдет у меня в привычку.

— Какая милая ирония, — маркиз выдавил слабую улыбку.

— А ты стал тяжелым, — усмехнулся Луи. — Отъелся!

— Ох, не издевайся, mon chéri!

— Порчу всю романтику?

Несмотря на свое состояние, Лестат затрясся от тихого смеха в руках Луи и устало закрыл глаза.

========== Прощальный огонь ==========

— Какие у нас сегодня планы? — Лестат потянулся и сладко зевнул. Луи повернул голову, задерживая взгляд на принце-паршивце: ну как можно быть таким запредельно-красивым? Аристократические черты полностью расслаблены и безмятежны, внешний вид хищной большой кошки, лениво потягивающейся на кровати, не портит даже пижама, которая и правда ему не совсем подходит, точнее, она просто на нем не смотрится.

— Можно я скажу одну… ммм… возможно, пошлость?

Лестат с любопытством посмотрел на мужчину и ответил с вялой улыбкой — он еще не до конца проснулся:

— Ну, попробуй.

— Если бы существовала премия за самое сексуальное и в тоже время изящное потягивание в постели, ты бы точно занял первое место.

Вожделенные для смертных и уж, что скрывать, для бессмертных, губы, широко растянулись в яркой улыбке. Вампир перевернулся на живот и провел пальцами по лицу Луи, очерчивая черты.

— Ммм… благодарю за оригинальный комплимент, mon précieux.

— Ну что, привыкаешь понемногу к постели?

— С тобой привыкается гораздо успешней, — с игривой улыбкой, пальцы накручивали темную прядь.

— Правда? — Луи нагнулся и сделал вид, что вот-вот поцелует его.

— Дразнишь? — Лестат приблизил свои и их губы едва соприкоснулись.

— Возможно… — Он продолжал водить губами по губам Лионкура, не переходя в поцелуй, и от этого двоим еще больше хотелось его. Каждый гадал, кто сорвется первый. Прозрачные глаза Лестата потемнели и Луи тихо зарычал.

— А у тебя в свою очередь самое сексуальное в мире рычание…

Луи показал довольную улыбку и, наконец, накрыл его губы своими. Поцелуй — нежный и мягкий, перерос в более откровенный, они целовались до тех пор, пока от желания голова не стала идти кругом, но они не торопились прерывать его. Слушая, как иногда сладко вздыхает Лионкур, вампир спустился ниже — на шею, легко сжимая ее пальцами.

— Так нравится?

— Да. Очень возбуждающе, — прошептал Лестат. — Но я, кажется, отойти от твоих поцелуев в губы не смогу никогда и буду хотеть, чтобы ты целовал преимущественно только их и можно ничего больше, — млеющая улыбка застыла на губах. — Я чувствую, что я стану эдаким наркоманом!

— Отлично! — с притворным разочарованием воскликнул Луи и Лестат шире распахнул глаза. — А что мне делать прикажешь с остальными частями твоего тела?

— Любить, беречь и ласкать, — с улыбкой соблазнителя и потянулся к нему. — Но твой рот… твои припухлые сочные губы, — Лестат пожирал их глазами и машинально облизнулся, — я хочу всегда увлажнять их.

— Всегда?

— Всегда. Постоянно.

— Я не против, кажется, — и они вновь погрузились в поцелуй — долгий, жаркий, нежный и чувственный, переплетаясь языками, отстраняясь лишь для того, чтобы вобрать воздух ртом: даже носом для них сейчас было недостаточно. Возбуждение росло, ткань штанов натянулась до предела, Луи плотно прижался к нему и начал тереться о его пах, не отпуская губ… Лестат тихо застонал…

— Если ты… будешь продолжать, я… запачкаю штаны…

— Ты против? Боишься запачкать одежду своей спермой?

Лестат задышал чаще и выгнулся к нему навстречу. Через несколько секунд он отрицательно помотал головой — нет, не боится, и прошептал сквозь стон:

— Продолжай…

Оба кончили быстро, даже сквозь ткань, даже не заходя дальше. Луи так же не сдерживал шумных вздохов и издал откровенный, протяжный стон в конце, смешанный с удовлетворенным рычанием.

— Как же ты сладко стонешь! — Выдохнул Луи, откинувшись на спину. — Не то, что я! — И засмеялся. — Фуф!

— Мы одновременно…

— Я думаю, для первого раза это неплохой знак.

— Весьма оригинальный первый раз, — с вялой улыбкой произнес Лионкур.

— Я решил интуитивно сделать так.

— И как ощущения? — Лестат лежал пластом, быстро приводя в норму дыхание.

— Ну… — уголки губ Луи лукаво изогнулись, — учитывая, что все происходило через штаны пижамы, вполне сносно.

Лестат не ответил, и Луи повернул к нему голову, встретив растерянно-возмущенно приподнятые брови. Губы Луи задрожали, и он не сдержал смех.

— Все было отлично, Лестат!

— Убью!

Луи подмял его под себя и продолжая весело смеяться, прошептал возле самых губ:

— Раз у нас так гладко вышло, не обнажаясь, то думаю, дальше будет только лучше!

— Убью! — повторил Лестат, с призрачной улыбкой качая головой.

— Убей, — шепот в полуоткрытые губы. — Только сладко-сладко…

***

Они вышли из квартиры, когда малиновый закат на все небо Орлеана превратился в тонкую, угасающую полоску на горизонте. Очень скоро они сидели за столиком в одном из немногочисленных ночных джазовых заведений, в котором было не так уж многолюдно, клубились облачка дыма, зал утопал в приятном полумраке и играл небольшой джазовый оркестр. Они выбрали столик чуть поодаль от остальных и сели у окна.

— Послушай, — вкрадчиво уговаривал Луи, — возможно, тебе придется по вкусу.

— Ну, только ради тебя и потому, что ты любишь такие места, как я понял.

— Тебе не нравится?

— Я пока не определился, — Лестат осматривал помещение, тут же отмечая, как к ним повернулись многие головы, — пока непривычно.

— Привыкнешь.

— Ходить с тобой по подобным заведениям?

— А какие ты предпочел бы?

— Ну я не был в других, так что… Но спасибо, что ты выбрал относительно спокойное место для начала, что ли, а не те, что мы проходили и из которых орет черт не пойми что!

— Это называется современной музыкой, детка! — ухмыльнулся Луи, и посмотрел на подошедшего официанта: в этом заведении они все были мужчины.

— Детка? — Бровь изогнулась.

— Не нравится?

Лестат неопределенно хмыкнул и спросил:

— А куда делась вся классическая музыка, Луи?

Луи поджал губы, увидев растерянный взгляд официанта.

— Добрый вечер, господа! — Мужчина слегка склонился в галантном поклоне. — Вот ваше меню. Может, сразу напитки желаете?

— Меню можете унести, нам по стаканчику бренди, — объявил Луи.

— Какого именно?

— На ваш выбор.

— Сделаем.

— Делай вид, что пьешь, можешь сделать несколько небольших глотков, тебе ничего не будет.

— Луи, — слегка удивленно улыбнулся блондин, — я помню. От малого количества — ничего, тем более, если пить маленькими глотками и растягивать этот процесс. Мы не раз делали, когда было нужно, только вкуса не чувствуешь. Иногда мне жаль, почему-то.

— Решил напомнить. Ты и раньше так говорил.

Им принесли заказ, и Луи первый обмакнул губы.

— Классическая музыка? Она осталась, просто ее слушают далеко не все, а вот поп и рок звучит из каждой дыры.

— Так ты тоже предпочитаешь классику? Ну скажи, скажи!

Луи весело заулыбался и ответил, кладя одну руку на стол, во второй он покручивал стакан:

— В одежде.

— Что? А как же музыка, Луи? Та, что ты слушал на концертах в прошлом веке, опера? Моя музыка, наконец, или ты уже забыл ее? — Сощурился Лестат.

— Твоя музыка мне нравилась, — смотря бархатным протяжным взором, ответил мужчина в черном костюме.

— То-то, — улыбаясь мальчишечьей улыбкой. В такие минуты Лионкур становился еще моложе.

Взгляд его упал на лежащую на столе ладонь и он нарочито медленно провел пальцами по столу, пока они не соприкоснулись. Медленно вверх, по пальцам Луи, пока ладонь Лестата не накрыла его. Боковым зрением Луи заметил, как на них косятся с соседнего столика. Игривая улыбка.

— Поцелуй меня.

— Прямо сейчас?

— Ага! — Луи с удовольствием отметил, что по лицу маркиза пробежала растерянность.

— На нас будет смотреть все заведение, и вряд ли здесь приняты однополые поцелуи, — Лестат продолжает поглаживать руку Луи. — Я вот глажу твою руку и на это уже пялятся.

— Раньше ты таким не был и целовал жертв при всех, тебе было абсолютно на всех плевать, — заметил Луи, губы застыли в легкой усмешке.

— Издеваешься? — зашипел тихо Лестат. — Как можно это сравнивать?!

Уголки губ дрогнули сильнее, Луи неожиданно освободил свою руку и стал покручивать стакан уже в двух руках.

— Ну как хочешь!

Лестат смотрел, как Луи нарочито-медленно облизнул губы, пристально смотря ему в глаза.

— Что ты делаешь?

— Я? Ничего, — повел плечами мужчина.

— Ты облизываешь губы.

— И что? Ну, если уж на то пошло, ты же их не увлажняешь, как хотел, вот приходиться самому, — и Луи поднес стакан ко рту.

Секунда… вторая… третья…

— Ах ты ж…

Лестат перегнулся через столик и прильнул к улыбающимся губам Луи.

Секунда… вторая… третья… Несколько пар глаз смотрели в их сторону — одни осуждающе, другие с любопытством.

— Ну, ты доволен?

— На первые пять минут — да, — продолжая игриво улыбаться.

— Нас тогда попросят от сюда, разве нет?

— Мы же на занимаемся здесь любовью, — Луи показал на стол, за которым они сидели. Лестат хмыкнул, качая головой.

— Я снова засмущал тебя, mon chéri?

— Иди к черту, Луи! — Лестат порывистым, но изящным жестом достал из кармана белоснежный платок и прикрыл им широко улыбающийся рот. Не нужно, чтобы клыки, пусть и не очень большие, но все же, бросались в глаза.

— Тебе хорошо тут? О, «Let it snow!» звучит! Она была написана, кажется, в сорок пятом, в один из самых жарких дней лета, что примечательно.

— Да, мне хорошо тут, и как бы мне хорошо тут не было, мне бы хотелось вернуться в твою квартиру, — взгляд маркиза был красноречивей любых слов.

— Вначале у нас два дела и они тебе понравятся.

— Какие?

— Первое — ты хотел попробовать на зуб тех девушек-консультантов, забыл?

— Прекрасно помню, как я могу такое забыть? — ухмыльнулся Лестат. — Но почему сегодня? Ты словно торопишь, интересно, почему?

— Я хочу убраться из этого города, мы достаточно здесь пробыли, особенно ты.

Оба одновременно посерьезнели.

— А второе что?

— А второе ты увидишь сам.

— Интригуешь? — уголки губ вновь приподнялись.

— А то! Все, тссс… слушай музыку.

— Не поверишь, — с нотками сарказма, — я могу слушать и разговаривать!

— И как тебе? — Луи, заметив, что на него смотрят официант, сделал пару глотков. — Только честно, Лестат.

— Я пока не вкусил джаз в той мере, в которой вкусил его ты.

— Уклончиво.

— Ох, Луи, не доставай!

Де Пон дю Лак смерил его взглядом, выражение которого не смог прочесть Лестат, скорее он был просто оценивающим. Затем повел бровью и отвел взгляд, став рассеянно блуждать им по залу. Некоторые пары танцевали, дыма стало значительно больше, на них особо больше никто не обращал внимания.

— Можно я попрошу тебя?

— О чем?

— Возьми меня за руку сам, пожалуйста.

— Почему ты не можешь этого сделать?

— А ты этого хочешь?

— Почему такая нерешительность? — Луи продолжал скользить взглядом по залу и людям. Лестат не ответил и Луи тогда посмотрел на него. Лионкур протянул руку и взял ладонь мужчины, сжав пальцы.

— Мне дико хорошо. Я счастлив.

Луи кивнул и глазами показал, что услышал его.

— А тебе? — с долей робости.

Луи повторил жест. Лестат вздохнул и сказал:

— Мне не по нраву джаз, может, потом я распробую его, но я готов слушать его и слушать, если ты хочешь тут быть.

— То есть ради меня?

— Да. Ради тебя.

— Похвально, но не стОит.

— Почему?

— Я не хочу, чтобы ты что-то делал через силу, — ответил Луи и Лестату показался его взгляд тяжелым.

— Не сердись, пожалуйста. И не обижайся.

— Я не сержусь и не обижаюсь, Лестат, — и Луи подарил ему обнадеживающую улыбку.

— Правда? — маркиз сжал его руку сильнее.

— О вкусах не спорят, я же не дурак.

— Если хочешь, можем посидеть здесь еще, я, кажется, уже выучил пару песен, того глядишь, повторю половину репертуара!

Луи засмеялся и ситуация разрядилась сама собой. Они вскоре вышли и направились к тому магазину, который уже закрывался. По счастливой для них случайности и совсем несчастливой для бедных девушек, хищники увидели своих жертв и двинулись за ними.

— Заговоришь, или сразу?

— Мммм… — Лестат облизнул губы, решая. — Сразу.

— А я думал, ты не сможешь обойтись без представления, — сказал Луи, смотря на впереди идущих девушек. Те не заметили их и шли как овцы на заклание. Луи знал, что впереди опять же идет нелюдимая улочка, где они, кровопийцы, сделают свое мрачное дело и им никто не помешает.

— Ну, может быть совсем небольшого.

Сара первая заметила мужчину, которого тут же узнала. Блондин с пронзительными светло-голубыми глазами, волнистыми и немного пышными волосами чуть ниже линии плеч и лицом, которое врезается в память.

— Оу, это вы? Наш клиент?

— Да, Сара, — пропел Лионкур, когда они сами завернули в еще более черный переулок, чем та улица, по которой они шли минуту назад, — ваш клиент.

— Вы преследуете нас? — сладким голоском. Рэйчел переводила взгляды с Луи на Лестата.

— Да.

— Оу, как это мило! — протянула Сара, а мужчины переглянулись.

— Вам доставили одежду, я вижу.

— Еще днем, милая Сара, еще днем, — шелковым голосом. Маркиз подошел и ласковым жестом дотронулся до ярко-рыжих волос девушки в мелкие завитушки. На секунду вспомнилась прическа Клодии…

— Мы рады! Надеюсь все в…

Фраза оборвалась на крике. Оглушительная боль пронзила ее, Сара до последней минуты не понимала, что происходит, мужчина, этот дьявольски-красивый мужчина впился ей почему-то в шею зубами, и она стала терять силы… а затем сознание покинуло ее…

Лестат поднял глаза на Луи, который, зажав ладонью рот, пил. Они встретились глазами, как уже не первый раз во время трапезы. Лестат с удовольствием наблюдал, как Луи закрыл в блаженстве глаза и не спешил вытирать окровавленный рот. Лионкур подошел к нему и с глаз перевел взгляд на губы.

— Хочешь их?

— Да. Я хочу их в крови этой девушки. Сейчас.

Их губы сомкнулись в кровавом поцелуе, руки Лестата легли вампиру на плечи и крепче притянули к себе.

— Эй, вы что это творите, извращенцы? Вы что сделали с девушками, уроды?!

Вампиры вскинули головы, увидев, как в одном настежь распахнутом окне стояла пожилая женщина и вопила, что есть силы.

— Идем!

— Нет, подожди, — в задумчивости произнес Луи. — Я сейчас.

— Что ты собрался делать? — удивленно спросил вампир.

— Вот сейчас я не наелся. Жди меня тут.

Луи взмыл в окно голосившей свидетельнице убийства и их поцелуя. Крик еще громче, в некоторых окнах рядом зажегся свет. Лестат зашел за ствол близстоящего дерева. Крик резко оборвался, и наступила тишина. Луи не появлялся несколько минут, Лионкур уже стал гадать, почему так долго. Наконец мужской силуэт показался в окне, затем плавно спланировал на землю.

— Держи!

Лестат взял протянутый бокал, наполненный кровью, и со смешанным чувством посмотрел на шатена.

— Что? Удивлен и озадачен одновременно?

— Возможно. Я скорее не ожидал.

— Пей и пошли от сюда.

— Ты мог бы выпить ее сам. Я думал, ты поступишь так.

— Ты неправильно думал, Лионкур.

***

— А теперь мы куда?

— В сторону Лафайет.

— Зачем? На кладбище?

— Не совсем.

— Ну что за интрига такая, скажи мне?

— Увидишь.

Лестат тем не менее зарычал, любопытство пока что не было удовлетворено, но когда он увидел…

— Луи, зачем ты привел меня сюда?

Мужчины стояли напротив того самого дома, где Лестат провел в страшном одиночестве и боли не один год. Все было так же, ничего не изменилось.

— Помнишь, что я говорил тебе о пожаре?

— Ты хочешь сжечь этот дом?

— Ага, — буднично, как ни в чем не бывало. — А ты против?

Воцарилась пауза, Лестат перевел взгляд на черный, мрачный дом. Ненавистный ему дом.

— Разумеется, я не против. Это будет…

— … самый правильный огонь, — договорили они одновременно.

Спустя некоторое время, смотря на полыхающий столб огня, вырывающийся в ночное небо и слушающий звук приближающихся сирен, Луи произнес:

— Ну что, с этим городом покончено, пора двигаться дальше, как думаешь?

— Полностью поддерживаю. Знаешь, — спустя небольшую паузу тихим голосом произнес Лестат, — я такое чувствую облегчение! Не передать! Будто сжигается наше прошлое и начинается будущее.

— Что-то подобное и я чувствую, друг мой, и я.

И они, взявшись за руки, отправились в вечность. Вдвоем.