Отражение (СИ) [SmileKerrie] (fb2) читать онлайн

========== Часть 1 ==========

***

Холодно. Даже слишком холодно. И пусть в факультетских гостиных дрова потрескивают в каминах, в подземельях ученики Слизерина греются Согревающими, но ничего не спасает от этого мороза в темных коридорах замка. Холодно до такой степени, что при выдохе с губ срываются облачка пара, медленно растворяясь в воздухе. Кажется, что никакие Согревающие не способны помочь, как ни крути. И никому не объяснима причина того, что даже в середине марта в Хогвартсе стоит мороз, подобно январскому.

А еще тот факт, что Гермиона Грейнджер — лучшая ученица Школы Чародейства и Волшебства за последние пятьдесят лет, всезнайка, самая правильная девушка во всем Хогвартсе, — гуляет по замку поздней ночью, наводит подозрения и заставляет задуматься. И, к огромному сожалению юной гриффиндорки, приходится выкручиваться без Люмоса, чтобы не привлечь лишнего внимание со стороны дежурящего декана Слизерина и профессора зельеварения, чьи тяжелые шаги она уже слышала. Не везет. Сделает выговор, лишит ее факультет всех баллов разом, ведь не положено студентам бродить по мрачным коридорам после отбоя. И звание Героини Войны никак не влияет на это, никак не меняет ситуацию.

Гермиона всегда, всю жизнь была уверена в своих поступках и решениях и если решалась, то шла до конца и не хотела останавливаться. С годами ничего не менялось. Она совершала ошибки, исправляла ошибки и вновь их совершала.

Гриффиндорка, зная о последствиях, на первом курсе наврала профессорам о том, что хотела лишь посмотреть на тролля, и думала, что с ним справится. Врать она никогда не умела, но сделала все, чтобы ее лучших друзей не наказали. И добилась своего.

На втором курсе она украла ингредиенты для зелий у самого злого и жестокого профессора во всем Хогвартсе и умудрилась при этом не попасться. Повезло. И ничего, что она совершенно случайно превратилась в кошку.

Третий курс… Гермиона осознает, что использование Маховика Времени было опасной затеей, но она была готова сделать все, лишь бы успевать на все занятия. И в очередной раз прибавляя оборот, она боялась, что все пойдет не так. Но она была уверена в том, что найдет выход из любой ситуации.

Конечно же, Грейнджер всегда была умной девочкой, но желая заставить Рона Уизли ревновать, она пошла на Святочный бал с Виктором Крамом на четвертом курсе, пусть и удовольствия от этого девушка не получила. Просто излишнее внимание и этот чертов вальс, открывающий бал. Не ошибка, просто неудачное решение, не более.

Пятый и шестой курс Гермиона помнит очень плохо, из памяти постепенно стерлись многие из событий. И лишь одно девушка помнит — как она вместе с Гарри и Роном отправилась на поиски крестражей. Тогда гриффиндорка и выучила заветную фразу, которую каждый раз повторяет то ли для успокоения, то ли от безнадежности ситуации. «Я знала, на что шла». И скрываясь от Пожирателей, удаваясь в бега, Гермиона точно знала, на что идет, но не решилась останавливаться.

И проживая жизнь после Войны, девушка осознавала, что спасая ненавистного ранее профессора Снейпа, она все сделала правильно. Правильно она не решилась убегать вместе с друзьями и сделала все, чтобы просто вдохнуть в него жизнь. Лечебные зелья, безоар, крововостанавливающие и тому подобное, и Гермиона добилась своего, продолжая частичкой сердца верить в то, что Северус Снейп вовсе не является злодеем.

А вот свой седьмой курс Гермиона Грейнджер запомнила просто прекрасно. Зная о последствиях, она просто разорвала любые отношения с Роном, ведь осознала, что не чувствует абсолютно ничего, просто чертову пустоту. Поступок ужасный, но насильно мил не будешь — так девушка себя успокаивала, чувствуя, как ее изнутри пожирает чувство вины. Но все так, как и должно быть.

А еще Гермиона прекрасно знала, на что она идет, многозначно смотря на профессора Снейпа, который остался преподавать зельеварение в Хогвартсе. И когда начинала о нем думать, просто как о человеке, а не как о грубом и холодном учителе. И в его черных, опустевших глазах гриффиндорка видела проблески отчаяния, боли, одиночества. Она видела, какой Северус на самом деле, не скрытый за масками и не претворяющийся.

Вот так Гермиона и поняла весь смысл своей же фразы. Она с самого начала понимала, чем все это может обернуться и обернется для нее, просто не хотела зацикливаться на этом. А сейчас она осознает всю плачевность своего положения.

Подходя все ближе к своей цели, Гермиона начинает чаще оглядываться по сторонам и вслушиваться в каждый шорох. Но вот она перед огромной и тяжелой дверью, которая всегда заперта, чтобы любопытные студенты случайно не забрели сюда и не увидели того, что им видеть не положено. Прошептав одними губами заветное «Алохомора», Грейнджер тихо и с усилием открывает большую дверь, впервые в жизни забыв прикрыть ее, и направляется внутрь темного помещения, освещенного лишь светом полной луны. И осматривается, а то вдруг кто притаился в тени и следит за любопытной девушкой.

Но встав у своей цели, она спокойно выдыхает и бросает неосторожный и неуверенный взгляд на большое зеркало в прекрасной золотой раме. Гарри как-то упомянул о том, что Еиналеж после Войны вновь оказался в школе, и любопытная гриффиндорка не упустила возможности взглянуть на него разочек, пообещав себе, что больше не подойдет к нему. Поттер больше не решался взглянуть на него, предупреждая подругу быть осторожной, ведь бывало и такое, что смотря в это зеркало, люди сходили с ума.

И казалось, что такого в том, чтобы всего раз взглянуть в отражение? Но все обернулось настоящим кошмаром для юной Гермионы, которая никак не ожидала последствий. Однажды она заснула на уроке Нумерологии, который считала своим любимым. Друзья отреагировали удивленными взглядами, но предпочли тактично промолчать. И история повторялась, но девушка продолжала говорить, что все в норме и она просто устает, но в то же время продолжала выглядеть изнеможенной и темные круги под глазами прекрасно говорили о ее состоянии. Но разве она могла признаться в том, что ночами сидит перед зеркалом Еиналеж и, утирая слезы, продолжает смотреть в отражение? И возвращаясь в общую гостиную лишь под утро, она спала всего пару часов, а история повторялась уже несколько недель без перерывов. Не могла она всего этого рассказать.

Удобно сев на прохладный пол, гриффиндорка вновь смотрит в зеркало и начинает чувствовать, как ее сердце, такое хрупкое, покрытое трещинами, сжимается. И отчаяние подобно яду Нагайны растекается и проходит в каждый сосуд, каждую вену, парализуя девушку. Так больно. Но она стерпит все, переживет любую боль, лишь бы вновь прийти сюда и увидеть свои тайные желания. Волшебное зеркало вытягивает заветные желания из самых потайных уголков сердца, перенося их на стекло. И Гермиона Грейнджер знает, что мечты остаются мечтами.

Но что бы там ни было, каждую ночь она вновь подходит к зеркалу и смотрит на неизменную картину, которая каждый раз бьет все сильнее по сердечку хрупкой девушки. Из отражения на нее смотрит маленькая девчушка, совсем еще крошка, не старше пяти лет. И так похожа на саму Гермиону. Те же добрые шоколадные глаза, те же веснушки, выделяющиеся на фоне бледной кожи, те же немного большие передние зубы. И та же улыбка — теплая, солнечная, такая прекрасная. И лишь одно отличие — волнистые локоны черного подобно ночи цвета, небрежно лежащие на хрупких плечиках ребенка. Она так похожа на маму и папу.

Мама и папа… Гермиона так хочет наплевать на все последствия и просто закричать, выпустить щемящую боль из себя. Но она продолжает неподвижно сидеть и смотреть, теперь уже на пару, стоящую за спиной малышки. Они выглядят такими свободными. Счастливыми. Влюбленными и любимыми друг другом.

Слева стоит сама Гермиона… возможно, что уже не Грейнджер, ведь взгляд притягивает золотое кольцо на пальце девушки. Она выглядит более взрослой, но в глазах до сих пор играют огоньки ребячества и безудержное веселье. Она одета в самую обычную магловскую одежду, а непослушные кудри лезут во все стороны. И ее улыбка… такая искренняя, будто бы настоящая. Лишь в отражении эта девушка выглядит счастливой, а та, что сидит по ту сторону зеркала, выглядит скорее печальной копией с потухшим взглядом.

До крови прикусив губы, гриффиндорка смотрит на мужчину, стоящего справа. Он не изменился… почти. Он выглядит совсем как профессор Северус Снейп. Черные волосы, ненавистный сюртук с сотней пуговиц, мантия, из-за которой его прозвали Летучей Мышью. Но только есть одно огромное отличие — в отражении он кажется счастливым. На смену язвительной и кривой ухмылке приходит самая настоящая улыбка.

Гермиона может вечно думать о том, что за чувства поглощают ее и втягивают в эту бездну боли, но отражение зеркала Еиналеж расскажет об этом куда быстрее и точнее. Так выглядят самые тайные, самые сокровенные желания юной гриффиндорской всезнайки Гермионы. И она пыталась все изменить, забыть, но слишком сложно сделать это зная, что он вновь подобно тени ходит по замку, живой и невредимый. И теперь Северус стал Героем, все изменилось. А Гермиона не знает, куда бежать и где прятаться от всего этого. Хочется схватить волшебную палочку и раздробить это зеркало в мелкую пыль всеми возможными способами. Но тогда она больше никогда не сможет увидеть эту картину, такую далекую от реальной жизни.

Как жаль, что только что Гермиона совершила ужасную ошибку, забыв хотя-бы прикрыть дверь. А хуже только то, что нашел ее именно тот, кто является причиной ее слез и бессонных ночей. Разъяренный от несоблюдения школьных правил, профессор Снейп резко толкнул дверь, заметив, как девушка вздрогнула, но к его удивлению даже не повернула головы. Не сосредотачиваясь на том, что же он видит в зеркале, зельевар подошел ближе и направил палочку на Гермиону, невербально наколдовывая Люмос.

— Грейнджер… школьные правила Вас не касаются? — тихо, подобно шипению змеи, говорит мужчина, не сводя глаз с Гермионы.

— Профессор… — наверно, она впервые в жизни не знает что сказать и мечтает просто раствориться в воздухе или трансгрессировать куда подальше, и больше не чувствовать испепеляющий взгляд Снейпа на своей спине. Хуже любых пыток.

— Повернитесь!

И она медленно поворачивает голову в его сторону и поднимается на ноги, тут же понимая, что на щеках блестят мокрые дорожки. Стыдно и страшно, ведь этот человек не умеет сочувствовать, умеет лишь язвить и высмеивать. И от этого больно. И Гермионе кажется, что все это похоже на магловскую сказку «Красавица и Чудовище», где Белль спасает Чудовище, сумев разглядеть в нем что-то светлое и доброе. Сюжет похож, но все же расходится, ведь профессору Снейпу все это не нужно. Не нужно его спасать. И гриффиндорка даже боится попытаться, ведь заранее можно предположить, как все обернется. Она не нужна ему, просто не нужна.

— Я… об…объясню, — кое-как шепчет девушка и прячет взгляд, разглядывая пол.

— Освободите меня от Ваших объяснений, Грейнджер, — Северус резко подходит ближе, от чего по коже проходит волна мурашек, но Гермиона продолжает неподвижно стоять и бояться того, что будет дальше. И сквозь все эти сумбурные мысли пробивается лишь одна — то, что профессор стоит непозволительно близко, смотря на гриффиндорку сверху вниз. — Двадцать баллов с Гриффиндора, — более спокойным голосом протягивает зельевар, будто бы это приносит ему невероятное наслаждение. Хотя так оно и есть — он не меняется.

Гермиона только лишь снова опускает голову и пытается силой мысли убрать вновь навернувшиеся слезы, что не может скрыться от пристального взгляда черных глаз. И на секунду, всего лишь на секунду Северус проникается неким сочувствием к этой девушке, что может казаться странным, но не для него. Он тоже часами сидел у волшебного зеркала, смотря на то, как его самые заветные желания преображаются в яркие картинки по ту сторону стекла. И хочется понять, что видит Грейнджер, просто хочется, и нет никаких объяснений.

— Мисс Грейнджер, что же такого интересного вы нашли в разглядывании зеркала? — более спокойно спросил Северус и отступил на шаг назад, смотря на отражение. И на секунду его передергивает от увиденного, но находящаяся в перепуганном состоянии, гриффиндорка этого не заметила. И хорошо что не заметила.

— Оно… — делая глубокий вдох, Гермиона отбрасывает в сторону страх и неуверенность, поднимая покрасневшие глаза на профессора. Но на его лице не отражается никаких эмоций. — Оно показывает заветные желания, — шепотом, почти не слышно сказала девушка и настала полная тишина, давящая со всех сторон.

Как же глупо все это выглядит — она стоит и оправдывается перед Снейпом, а он даже не кричит и не отправляет в общую гостиную. Она отделалась лишь потерей баллов, но не страшно — она же их и наберет. Девушка осознает, что срочно нужно уйти, бежать обратно в комнату, ведь больше она не выдержит этого — этой странной близости на расстоянии одного шага, этого непонимающего взгляда на нее.

— Марш в комнату! — резко Снейп меняется, превращаясь из человека в вечно злого слизеринского змея, ненавидящего все и вся. И Гермиона, испугавшись, спешит выйти. — Не так быстро, мисс Грейнджер… Отработка! Завтра в шесть вечера. Свободны! — зельевар резко останавливает ее, а после уже видит, как перед ним закрывается дверь. И слышны тихие шаги в коридоре.

Смотря вслед удаляющейся фигурке Гермионы, он прикрывает дверь и спокойно выдыхает, приглушая свечение Люмоса. Эта встреча показалась ему слишком странной, ведь направляясь к зеркалу Еиналеж, он никак не ожидал увидеть тут эту гриффиндорскую выскочку, вечно сующую нос не в свое дело. Но вот она ушла и можно выдохнуть с облегчением, смотря в отражение волшебного зеркала.

И сколько бы не прошло времени, от отражения Северус будет дергаться, как от сильнейшего, сокрушительного удара. Все это так странно и непонятно, так глупо и необъяснимо. Да, нет никаких объяснений тому, что он видит в зеркале, и это так сильно пугает мужчину, что он и сам не прочь разнести в пух и прах несчастный артефакт. Но тогда у него не останется ни единой возможности взглянуть на ненавистное, но в то же время такое болезненно, призрачно-родное желание, на тайную мечту, скрытую очень глубоко в сердце. Все потому, что из зеркала маленькая черноволосая девчушка смотрит на него большими карими глазами Невыносимой Всезнайки Гермионы Грейнджер.

========== Часть 2 ==========

Комментарий к Часть 2

Для тех, кто ждал, а по большей части для Кристины, которая точно это читает и которая на протяжении месяца раз стопятьсот меня порывалась побить когда я ей говорила, что напишу “завтра”. Это тебе.

***

Вновь ночь, пронизывающий до костей холод, пробирающийся иглами под кожу, и ощутимая тяжесть в груди — там, где бьется сердце. Вот только на этот раз ко всему добавляется холод ветра, колышущий подол длинной мантии, закрытой на все пуговицы. И взгляд направлен не на зеркало, комната с которым закрыта на такие замки, которые даже Алохоморой не откроешь, а на маленькие огоньки звезд, сияющие на иссиня-черном полотне ночного неба.

До сих пор холодно, и одиночество пронизывает, а в голове вертится картина волшебного зеркала. Теперь для Гермионы не доступен тот соблазн, скрытый защитными чарами, которые, кажется, профессор Снейп наложил сразу после той ночи, но вот ее кошмары и бессонница не ушли. Ей стоило лишь найти новое место, в котором она закрывалась, как в ракушке, не пропуская внутрь кошмары Войны, оставшиеся яркими образами за плечами. Никакие зелья не облегчают ситуацию, но вот взгляд на звезды успокаивает.

На Астрономическую башню никто не приходит, даже дежурные профессора. Проверено десятком ночей, проведенных здесь. Руки опускаются на холодные перила маленького балкона, и девушка внимательно смотрит вниз, отметив, что тут достаточно высоко. Это ее маленькое убежище, где никто — даже искренне ненавидящий ее профессор Снейп — не сможет найти ее глубокой ночью.

Обсуждать все это с Гарри, а тем более с Роном, отношения с которым давно оборвались, совсем не хотелось. Они бы не поняли ее запретного чувства к человеку, которого ненавидели все эти годы. Не важно, что Поттер уважал зельевара, узнав о том, сколько он сделал для спасения их жизней из года в год, он бы никогда не понял свою подругу. У Гермионы поехала крыша, однозначно, ведь будь все в порядке — она бы не была здесь, в полном одиночестве. Она в который раз перегибается через перила, но мгновенно пресекает на корню пришедшую в голову мысль.

— Надеюсь, Вы не собираетесь прыгать вниз, мисс Грейнджер? — ледяной, шипящий и пугающе-однотонный голос резко разбивает на осколки тишину, и провоцирует удар тока где-то внутри. Его Грейнджер боялась больше, чем Пожирателей Смерти. Девушка не рискует повернуться, словно даже сраженная Ступефаем, и ощущает, как по ледяной щеке бежит горячая слеза, но она не может стереть ее. Она готовится к порции издевательств, уже привыкла к этому. Но не к боли, сравнимой с Круциатусом, который гриффиндорка имела неудачу почувствовать на себе. — Но чему же я удивляюсь? Все гриффиндорцы крайне глупы и безрассудны, — подходя ближе, сквозь зубы произносит профессор зельеварения.

Накрывает чувством дежавю, когда он подходил к этой девчонке со спины, прямым текстом приказывая повернуться, если можно вообще так выразиться. Но на этот раз она сама — неохотно, на дрожащих ногах — поворачивается к нему, не желая повторять ошибок. Снейп не хочет кричать на нее, назначать отработки, но иначе уже не может, не позволяет.

Любовь, скрытая за дверью из здравого смысла, и запертая прочным замком правил и запретов, перекрыта еще и ненавистью. Он ненавидит всезнайку Грейнджер именно из-за этого, не имея возможности ничего с этим поделать.

— Профессор, я… я могу объяснить… — на шее словно ощущаются лапы, которые душат и не позволяют издать ни звука, но ей удается сдавленно, отрывисто прошептать такие простые слова. Глаза бегают по полу, но ее прожигает и сверлит ледяной взгляд этих пугающих, пустых черных омутов.

— Прошлый раз ничему не научил Вас, мисс Грейнджер? — медленно передвигая руками в воздухе, как в замедленной съемке, протягивает Снейп. В ее глазах он выглядит монстром, Северус давно это понял. Еще тогда, когда видел застывшие слезы в ее глазах, блестящих от его Люмоса. Грейнджер боялась его и это факт, но мог ли он что-то поделать? Мог только оставаться тем самым сальноволосым ублюдком, которым его прозвали студенты, и чувствовать ненависть, исходящую от тех же студентов. — Приятно знать, что Вам так нравится драить котлы, — оскалившись, добавляет он. Актерских навыков ему не занимать.

А ее как по сердцу идеально заточенным ножом, вот только больнее, в сотни, тысячи раз больнее. Хуже любых пыток слышать это от того, по кому сердцу так тоскует и рыдает. Гермиона теряется в лабиринтах сомнений, не зная, что ей делать, как вдруг понимает, что не может держать в себе все это — то, что огромным комом томится внутри. Она сжимает челюсть изо всех сил, останавливая поток слов, наполненных всем, что она думает о том, как зельевар поступает с ней, но слова не идут, а ком подкатывает к горлу. Тот самый снежный ком, образованный слезами, которые она еще не выплакала.

— А Вы своим привычкам не изменяете, — не в своей манере зло и обиженно шепчет девушка себе под нос, сопровождаемая удивленным — искренне удивленным — взглядом Снейпа, не сводящего с нее глаз.

Накопилось и захлестнуло волной, окончательно. Гермиона хочет кричать в голос, хочет убить его за то, что он причиняет ей столько боли словами, которые бьют ее как тонкое стекло, но на большее смелости не хватает.

— Повторите!

— Нет-нет, я… я… — бормочет девушка, путаясь в лабиринтах строк, бегущих по ее сознанию, и теряясь среди всех тех слов, которые она хотела бы сказать Северусу, будь у нее хоть капля смелости. Или нежелание жить.

— Что? Хотите быть исключенной из Хогвартса за несоблюдение правил? — под шелест тяжелой мантии мужчина в два шага, резко и порывисто, оказывается совсем рядом с гриффиндоркой, стоя на том же балконе и смотря на нее сверху-вниз. Его взгляд мог бы уничтожить ее, если бы это было реальным. — Вы разгуливаете в неположенных местах после отбоя. Двадцать баллов с Гриффиндора! А теперь позвольте спросить, что Вы здесь забыли? — он резко переключается на змеиный шепот, наклоняясь ближе. Порывается схватить Грейнджер за плечи, но наручники совести сковывают руки и не позволяют этого сделать.

Она ведь ученица. Его ученица. Безрассудная гриффиндорка. Однажды Северус полюбил такую, и чем для него это закончилось? Вот только он упустил момент, когда его печальное «Всегда» вдребезги разбилось о ее тихое, но теплое «Профессор…», а вместо аккуратных рыжих локонов и холодных изумрудов глаз в сознании живет теплый и полный жизни взгляд, и вечно растрепанные волосы. Звонкий смех, вечно поднятая рука, пять свитков вместо заданного одного. И маленькая черноволосая девчушка с ее теплыми шоколадными глазами, смотрящая из зеркала на зельевара. И тормозов уже нет, Снейп теряется не зная, как убежать от того, что с ним происходит.

Она — не грациозная лань, бегущая в паре с ненавистным оленем, а озорная, проворная выдра, к которой так и тянется изменившийся Патронус в виде барсука, одиноко бегающего вокруг голубым свечением. Но Снейп винит себя за то, что сейчас Грейнджер похожа на загнанное в угол животное, а он — на ужасного монстра, хищника, что готовится напасть на нее.

— Кошмары, профессор… — поняв, что нет никакого смысла врать опытному легилименту, котрый за километры чувствует ложь, Гермиона виновато опускает взгляд, едва шевеля губами и шепча почти неслышно.

В оболочке примерной ученицы сидит та, что мечтает вырваться и показать свою смелость, мечтает сделать что-то, что еще более сумасшедшее, чем все то, что творили они с Гарри и Роном за все годы учебы. Тонкие ленточки, привязывающие маску серой мышки к лицу, постепенно развязываются, и маска сдвигается, открывая ту самую Гермиону Грейнджер, которая осознает, что сошла с ума.

Уже наплевать на возможное исключение из Хогвартса, как и на все остальное, ведь гриффиндорка чувствует, что если не сделает хоть что-то сейчас, когда шутница-Судьба подбросила ей уже второй шанс, она просто продолжит убивать себя. Она уже готовится уклоняться от Авада-Кедавры, а также от новой порции яда со стороны зельевара.

— Лучшая ученица Хогвартса не знает о назначении и применении зелья Сна без Сновидений. Какая ирония, не находите? — его озлобленный голос тянется плавно и в одном тоне, но каждое слово становится одной иглой, которая проникает под кожу медленно и мучительно.

Разбитая маска валяется осколками на полу Астрономической башни, а Гермиона делает первый шаг на дрожащих ногах. Еще не поздно остановиться, в тайне девушка все еще мечтает о Ступефае, брошенном в спину, чтобы остановиться и не натворить глупостей.

— Неужели они Вас не мучают, профессор? — надломившимся голосом начинает вопрос Грейнджер, а заканчивает едва слышным шепотом, вель подходит так близко, что Снейп может ее услышать. Кажется, Ступефаем попали именно в него. — У Вас об этом больше напоминаний… — ледяные пальцы тянутся к уродливым белым отметинам на шее зельевара, которые так и не удалось убрать, и воротник несменного сюртука их не скрывает.

Поняв, что происходит, Северус резко перехватывает ее руку, настолько сильно, что еще чуть-чуть — услышишь звук трескающихся костей. Вот только преимущество гриффиндорки в том, что вторая рука мужчины занята волшебной палочкой, которую он не может выпустить, замерев без возможности сдвинуться с места. Грейнджер же тянется ближе, но не дальше прикосновения к шее. Не оттолкнет, просто не сможет оттолкнуть ту, к кому хотел быть ближе так много времени.

Все замирает — время, пространство, все, кроме ледяных пальцев свободной руки девушки, водящих по уродливым шрамам. Он сам не может ничего предпринять. Чертов ночной кошмар, происходящий в реальности, которого зельевар так боится. Чертова Всезнайка, думает мужчина, и сильнее сжимает ее руку, вот только остается вторая.

— Что Вы себе позволяете, Грейнджер?! — отойдя от того, что происходит, грубо шипит Северус и делает попытку вырваться из оплетающих его сетей под названием безнадежные мечты, но сети гораздо сильнее. Он имеет право мечтать и чувствует, что оказывается в нереальности, а все происходящее — то, чего зельевар ждал.

Гермиона срывается с тормозов, пройдясь ногами по осколкам своей маски, скрипящим под подошвой туфель, и перемещает руку на щеку мужчины, забыв о сильной, ноющей боли во второй. Наплевать, не важно. Перед глазами всплывают одинокие ночи напротив зеркала Еиналеж, каждая слезинка, разбившаяся о пол, разъяренный профессор, смотрящий на нее взглядом, полным ненависти и страха. Грейнджер помнит, как он на секунду взглянул за ее спину, и дернулся как от удара, но даже сделав вид, что все в порядке, не смог этого скрыть от внимательного взгляда гриффиндорки. Она помнит. Она уже не боится.

— Потом снимите свои баллы, отправите на отработку и все, что захотите…

Последние слова растворяются где-то совсем рядом с его плотно сжатыми губами. Она не смотрит в его леденящие кровь черные глаза, боясь того, что именно так разглядит. Почему его палочка до сих пор не нацелена на нее? Гермиона отбрасывает в сторону эту мысль и тянется ближе, не медля не секунды, ведь еще чуть-чуть — она сорвется и убежит, а дальше… нет, есть только здесь и сейчас, когда она порывисто прикасается губами к ледяным, сухим губам Снейпа, предположив, что сейчас начнется кошмар.

Но не кошмар, нет, а шокированный, медленный ответ спустя пару секунд убивающего ожидания. Его губы ледяные, да, а ночью стоит словно мороз, дополняемый холодным ветром, но гриффиндорке неожиданно становится теплее, и по телу проходится та самая приятная дрожь. Вторая рука, уже свободная, опускается на его плечо, а свободная все еще водит по грубым отметинам на шее. Поцелуй выходит слишком неуверенным, неумелым, медленным, но таким живым и настоящим, что слезы пропадают сами собой. Но на ее дрожащих губах до сих пор ощущается соленый привкус.

Северус, еще не успев прийти в себя, резко прижимает к себе девушку как самое ценное сокровище, как-то, чего он ждал всю жизнь, и он понимает, что его чувства к этой девчонке «Навсегда». Как есть, без лжи и самообмана, только то настоящее, скрытое за сотнями дверей сердца, и вырвавшееся наружу.

Считая секунды нереального счастья в голове, девушка смотрит в бездонно-черные глаза, пытаясь найти ответы на те тысячи вопросов, разгадать которые не по силам даже лучшей ученице Хогвартса.

А Северус, не убирая рук с ее хрупких плеч, видит то самое солнечное счастье в родных карих глазах, которое видел в глазах маленькой девчушки в волшебном зеркале. Гермиона, наконец, настоящая, а не та, которая улыбалась ему с той стороны стекла. Остальное отходит на второй план.